«Индукция страсти»

Индукция страсти (fb2) - Индукция страсти 1420K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лина Мур (Lina Mur)

Лина Мур Индукция страсти

Глава 1

Лондон. Что может привлекать в этом, в большинстве случаев, мрачном, дождливом, сером городе, наполненном эмигрантами и беженцами? Скорее всего, именно это. Здесь есть возможность потеряться. Навсегда. Потерять всё, что ты имел или мог бы иметь, превратиться в ничтожного раба коррупции и власти. Но все стремятся попытать счастья. Смешно, не так ли? Ведь счастье зависит от удачи и везенья, которых, вообще, не существует. Это вымысел, психологическое отклонение человеческого мозга, посылающего импульсивные желания несостоявшейся личности к неминуемому краху, к которому всё и летит. Но люди предпочитают надеяться именно на удачу, по той причине, что иного им не остаётся. Только фантазии, губительные и бессмысленные.

Итак, серый город вновь предстаёт перед глазами, и это вызывает скуку. Она настолько сильна, что я решаю развеселить себя самым непристойным образом, угадав, кто такие мои спутники, пока они меня ведут к выходу «для важных клиентов» из здания аэропорта Хитроу. Два человека, сопровождающие меня, ничем не отличаются от той модели, которую я описал ранее в своей голове. Расширенные поры на носу человека справа, вдобавок к покрасневшему носу потрескавшиеся губы, немного дрожащие руки, которые он моментально прячет, под моим пристальным взглядом… пристрастен к алкоголю. Скучно. Так, а теперь второй: идеально выбрит, молод, от него исходит приторный аромат одеколона, форма выглажена и не застирана, новичок, вступивший на пост совершенно недавно. Маникюр, улыбка, брошенная лукаво мне… гей, скорее всего, чей-то любовник, и это тоже скучно. Всё в этом городе скучно. Безумно скучно, как и вот этот встречающий меня человек.

– С возвращением, сэр. Ваш рейс задержали на сутки, и вы…

– Оставь это для моего отца или брата, а мне просто открой дверь и выполни свою скучную работу, – обрываю Декланда, работающего шофёром, доверенным лицом нашей семьи и, вообще, служащим нам так долго, что я, если бы умел думать нерационально, поверил бы в существование вампиров и другой нечисти. Но инъекции ботокса, операции, вуалируемые болезнью жены и детей, могут сохранить шестидесятилетнего мужчину в достаточно пригодном виде пятидесяти девяти лет.

– Ты только прилетел, а уже не в духе, Эйс. Что сейчас тебе не нравится? – Усмехаясь, Декланд поворачивается ко мне, пока машина везёт нас в дождливый и унылый город.

– Что может понравиться в задержке рейса, в ужасном питании и отсутствии минимальных удобств?

– Ты летел на частном самолёте, так что не тебе высказывать претензии. Помимо этого, для тебя подготовили специальный ужин, обед и завтрак на всякий случай. И всё же, ты недоволен?

– Верно, я недоволен, – сухо киваю ему и отворачиваюсь к окну, демонстрируя нежелание поддерживать беседу.

– Господи, да улыбнись ты, Эйс. Два года тебя не было в Лондоне, твои родители скучали, как и остальные…

– С Молли я виделся в прошлом месяце, она прилетала на какой-то показ в Сиднее. Стэнли я слышал чаще, чем мне бы этого хотелось. Мать звонила мне несколько раз на дню, а отец успокоился три месяца назад. Так что я не собираюсь улыбаться, лишь ожидаю того момента, когда спокойно смогу вернуться на работу и заняться делами, а не бессмысленной болтовнёй. Да и, к слову, улыбка – это нервное поражение лицевых мышц в момент бесконтрольного действия разума. Я, слава богу, или кому там ещё люди молятся, лишён этой особенности. Поэтому подари мне спасительные минуты тишины, ведь через некоторое время придётся терпеть такой шум, от которого я буду вынужден поддаться такой глупой особенности людей, как разговор.

– Мда, я думал, что правительственное задание и длительное отсутствие хотя бы немного изменят тебя, а всё только ухудшилось. Ты хотя бы сексом занимался?

От его вопроса закатываю глаза и даже отвечать не желаю, но он не отстанет.

– Секс отвлекает от мыслительного процесса и не позволяет сконцентрироваться на благополучном исходе дела. Секс – это развлечение для тех, кто не имеет ничего значимого в жизни, кроме того, как опуститься до животных инстинктов и сношаться, – всё же произношу я. Не люблю, когда последнее слово оставил не я.

– Но благодаря этим инстинктам ты появился на свет, – смеётся Декланд. Я ведь уже упоминал, почему это делают люди, верно? Так вот, мужчина, сидящий рядом со мной, смущён и сам уже не в восторге от идеи обсуждения эротики, которая его смущает больше, чем он бы хотел это продемонстрировать. Скучно.

– К сожалению, это так. И из-за этих инстинктов мне приходится терпеть ещё несколько миллиардов людей, хотя я бы предпочёл изолировать низший ум от высшего, разграничить слои общества ещё чётче, но меня бы осудили и обвинили в предвзятом отношении к бедному и рабочему классу. Никто бы недослушал моих заключений, в которых я бы упомянул о том, что именно сословия, стоящие ниже нашего, имеют потенциал. Но я ведь подающий надежды пэр Англии и не имею права считать их за людей, не так ли? А я лишь хотел донести то, что зло живёт не внизу, оно над нами. Если и нужно чего-то бояться, то поднебесной, где и совершаются самые жестокие вещи, уж я-то о них не понаслышке знаю, чем и наслаждался последние два года. Вот это и есть мой секс, моё возбуждение и интерес. Теперь тебе стало понятнее, занимался ли я сексом и уподобился ли тем, кто считает женщину единственным источником наслаждения?

Во взгляде моего собеседника сквозит абсолютное непонимание человеческой речи, точнее, моей, и так было всегда. Мой склад ума кажется странным для многих, но без него я никогда бы не работал там, где решается судьба человечества. Это, благодаря мне и похожим на меня индивидам, сглаживаются углы в международных конфликтах. Нас называют по-разному: послы, секретная служба, мафия, наёмники. Но нет, всё намного проще, мы часть правительства. Мы и есть поднебесная, хотя развелось в ней уж очень много грязи. Хотя меня это не волнует. Меня, вообще, в этом мире мало что волнует, кроме задач, которые мне ставят, и которые я ставлю себе сам. Вот это не скучно.

– То есть женщины у тебя не было, – отвлекаюсь от окна и недоумённо поворачиваюсь к Декланду.

– Что? При чём здесь женщина?

– Мы разговаривали…

– Я завершил разговор ещё десять минут назад, и уже потерял всякий интерес к этому. Я не задерживаю бессмысленную информацию в своей голове и тебе желаю делать то же самое.

– Надеюсь, что ты не испортишь праздник, – его тяжёлый вздох меня раздражает. Меня так утомляет, когда люди, не получив желаемого, являют наигранное и видимое разочарование в своих мечтах. А это именно так, и жутко выводит меня из себя.

– Праздник? – Переспрашиваю его, пока в голове перебираю разговоры с родными за прошедшие полгода, затем год, два… ничего. Никто не упоминал о празднике.

– Всё, ты спёкся, парень. А для чего, по-твоему, ты сейчас находишься в Лондоне?

– Задание завершилось, всё урегулировано, и моя работа теперь здесь, – чётко отвечаю ему.

– Тебе никто не сказал, что Таддеус подал прошение о твоём возвращении? – Искренне удивляется он.

– Отец. Конечно, я должен был догадаться. Ему не понравится, если я стану кем-то большее значимым для страны, чем когда-то был он. Бесспорно, он обожает разрушать всё, чего желал бы я, – дёргаю головой и закрываю на секунду глаза, дабы побороть недовольство. Это нормально в понимании моего отца, ведь я старший, и должен быть рядом с ним, сидеть у его ног, словно домашняя комнатная собачка, а лучше – как чучело, коих он обожает собирать. Да, особой любви я к нему не испытываю, потому что любовь – это тоже отклонение, а у меня их нет. Хотя нежные… нет, не так, я уважаю маму и отчасти отца, но вот его внедрение в мою жизнь меня тоже сильно и глубоко нервирует.

– Парень…

– Мне тридцать четыре, прекрати обращаться ко мне, словно к безграмотному малышу, который жизни не видел, – хмуро перебиваю его.

– Ладно, Эйс, так лучше? – Ехидно улыбается, отчего я закатываю глаза и фыркаю.

– Не злись на него. Таддеус всегда желал тебе только хорошего. Он ни разу не обвинил тебя в том, чем ты занимаешься и как живёшь, хотя причин это сделать было достаточно. Ты одинок и полностью сосредоточен на работе, а это губительно. Для тебя особенно, поэтому прекращай наговаривать на отца. Немного смягчись, у него юбилей, пятьдесят лет, и он желает видеть своего любимого сына, свою гордость и надежду рядом с собой в кругу семьи и друзей. Это событие для него особенное, как и ты. К тому же после последних месяцев он впервые покажется на людях.

– С каких пор отец не демонстрирует своё богатство и власть на глупых приёмах?

– С тех пор как ушёл в отставку.

– Что? Он не мог этого сделать. Работа для него – жизнь. Нет, она для него всё, это я выучил с детства. Он даже мать так не любил, как работу. И я пошёл по его стопам, потому что он этого хотел, но всё же, перешёл в другой отдел, чтобы не видеть его скучного лица каждый день.

– Он устал и сейчас планирует отдохнуть. Поэтому тебя и вернули. Когда половина жизни, а порой и больше, пролетает, то понимаешь, что потерял самое ценное. Семью. Предполагаю, он организовал праздник для этого, чтобы воссоединиться и уделить больше времени вам, своим детям.

Скептически смотрю на Декланда и не верю. Хотя он не лжёт, нет никаких видимых признаков, но я чувствую подвох. Возможно, отец что-то задумал и обманул своего друга, коим считал мужчину, сидящего рядом со мной, чтобы тот никак не продемонстрировал мне ложь. А я легко вычисляю, когда человек говорит правду, а когда нет. И сейчас Декланд совершенно искренне верит в слова отца.

– И это должно меня тронуть? – Изгибаю бровь и склоняю голову, рассматривая попутчика.

– Если у тебя есть сердце, то да, – кивает он.

– Насколько я знаю, обо мне говорят другое. Я не имею ничего человеческого, как и души. Я жестокий, наглый, надоедливый и скучный. Так что, я предпочту отправиться в свой дом, а не к отцу, который, по своим странным умозаключениям, решил всё бросить и уйти в отставку. Хотя это всё игра для вас, примитивной публики, потому что такой человек, как мой отец никогда просто так не оставит пост, особенно с его уровнем власти и многочисленными заслугами перед Её Величеством.

– Откуда столько ненависти к нему, Эйс? За что? – Недоумевает Декланд.

– При чём здесь ненависть? Я ведь упомянул только то, что ничего не испытываю к этому человеку, немного уважения за то, что показал мне: одиночество – лучшее проявление сочувствия к окружающим. И скажи, чтобы развернули машину. Праздник завтра. Насколько я помню, день рождения у него третьего октября, а сегодня второе, – указываю взглядом на шофёра. Нервничает, ведь я легко разгадал план Декланда, но не желаю ему следовать.

– Нет, мы едем на приём, который устраивают твои родители. Предпраздничный банкет в вашем загородном доме, где ты и остановишься на два дня. Это приказ твоего отца, Эйс, прости, но тебе придётся встретиться со своей семьёй раньше, как и со многими забытыми людьми из твоего окружения. Это не обсуждается, – он делает паузу, словно позволяя мне вставить слово, но вдруг поднимает руку и зажимает мой рот.

– Нет, даже не думай меня запутать своими заумными фразами, которые никто так и не понимает. Ты едешь домой, – с силой отбрасываю его руку и кривлюсь, стирая с себя его прикосновения.

– Это была вынужденная мера, потому что я уже стар и не могу слушать тебя с наигранным восхищением, как раньше, – наблюдая за тем, как я вытираю рот рукавом пальто, добавляет Декланд.

– С каких пор ты стал сторонником насилия и нападений? – Спрашиваю его.

– С тех пор как ты не оставил мне выбора. А сейчас подготовься, мы подъезжаем, – он головой показывает вперёд.

Нет. Я не хочу. Для меня возвращаться в родительский дом, в котором я провёл целых восемнадцать с половиной лет, подобно аду. Я избегаю увеселительных мероприятий. Я избегаю общения. Я избегаю людей, ведь они слишком глупы и прозаичны. Я избегаю того, что любят мои родители и моя семья. Не знаю, откуда во мне столько недовольства к обстоятельствам, в которые позволил себя загнать, но я не хочу. Не хочу, и точка! Да, это больше подобает маленькому избалованному мальчику, коим я не помню себя. Но если я чего-то не хочу, то в моём разуме произойдёт сбой, и я могу сделать что-то очень безнравственное, грубое и жестокое. Хотя я обычно так и делаю, но это превысит все самые страшные опасения Декланда.

Я не могу сказать точно, существует ли страх, как эмоциональная сторона восприятия, сужающая всё до маленькой точки перевёрнутой призмы реальности. Но уверен, что существует отторжение происходящего, вызванное отвращением к не желаемым действиям. Я бы это описал, как насильственное принуждение быть человеком.

– Пять машин перед домом, ещё несколько в гараже. Здесь, по моим подсчётам, не менее сорока трёх человек, сорока пяти вместе с нами. Это не просто предпраздничный ужин, а нечто грандиозное и необычное даже для нас. Ни отец, ни мать никогда не впускали в это поместье столько народа, – монотонно замечаю я, поднимая ворот пальто. На ресницы падают капли дождя. Хорошо. Он холодный, а я это люблю. Хотя бы что-то мне нравится. Дождь.

– Вообще-то, сегодня за ужином будет сорок шесть человек. Мы с тобой идём, как пара, – поправляет Декланд с улыбкой, вызывая у меня недовольное фырканье. Я никогда не ошибаюсь. Никогда. Здесь не может быть сорока шести человек. Сорок пять.

Пять машин. В первой…

– Подожди, ты сказал, что мы пара? – Когда до меня доходит смысл его слов, я обрываю мысленные алгоритмы и поворачиваюсь к нему, расправившему чёрный зонт над нами.

– Верно, я сегодня без супруги, она поехала в Манчестер помочь с нашим первым внуком. Ты, здесь и говорить нечего, как обычно, один. Выходит, мы с тобой пара, – кивает он, считая, что это очень остроумно.

– Я не против меньшинств, но лучше быть нечётным гостем, чем парой с престарелым маразматиком, – возмущаюсь я.

– Эйс, это оскорбление, – цокает Декланд.

– Это констатация факта. Ты слишком дотошен и обожаешь симметрию. К тому же ты носишь два обручальных кольца, потому что одно, по твоему мнению, скучает без двойника на другом пальце. Ты не даришь ничего, что не имеет пары, и это лишь малость, но явно доказывающая одну из разновидностей маразма, которому подвергаются люди, достигшие шестидесятилетнего возраста, порой и раньше.

Мы останавливаемся у дверей, которые моментально распахиваются, и жуткий шум, невыносимая вонь смешавшихся ароматов еды, алкоголя, духов, дезодорантов, одеколонов, цветов, спёртости наполняют меня до тошноты.

– А теперь слушай меня, Эйс. Не порть вечер, как и отношения с семьёй, они ждали тебя, нервничают и волнуются, потому что у них для тебя много новостей. Поэтому будь хорошим параноиком, не оскорбляй людей, не анализируй, а лучше, вообще, не думай о том, чтобы высказать своё уникальное восприятие этого мира. Всё ясно? – Чётко выговаривая, он приближается ко мне. Но его роста не хватит, чтобы накрыть меня своей тенью и хотя бы немного напугать. И это вызывает лишь сочувствие. Столько усилий, чтобы я не был самим собой, а вновь показал всем, как рождается ложь и пыль.

– У меня есть грандиозная идея. Я лучше сейчас развернусь, даже вспомню, как присвистывать, и направлюсь в машину. Вернусь в удобный салон и поеду в свой дом, где никто не пожелает со мной говорить, и я, наконец-то, займусь делом, – спокойно предлагаю я.

– С годами ты становишься хуже, настолько, что начинаешь меня раздражать, а когда-то я защищал тебя и выгораживал. Но не сегодня. Живо в зал и используй улыбку. Боже, прекрати это делать, так тебя за маньяка примут. Хорошо, не улыбайся, просто… пожалуйста, Эйс, будь терпим к людям и к своим родителям. Пожалуйста, ради меня, – от его жалостливого тона, говорящего о том, что он паникует и не желает разрушить идеализированную картину праздника, меня передёргивает.

– Буду молчать, – киваю ему.

– Сойдёт, – соглашается он и указывает рукой на освещённое помещение.

Дом. Что такое, вообще, дом? Место, куда возвращаешься после работы? Место, где тепло и уютно? Место, где ты провёл своё детство? Не знаю. У меня нет дома, я предпочитаю всегда двигаться, хотя недвижимость имею. Но дом, это слишком громко сказано для такого, как я. Мне он не нужен, ведь я не испытываю ни радости, ни счастья, ни возвышенных грёз, ни строю планов на создание семьи. Тогда зачем мне дом? Вот и ответ – незачем.

Викторианский стиль поместья, которое передаётся по наследству всем первенцам нашего рода, утомляет. Это же так скучно из года в год, из столетия в столетие жить в одном и том же месте, не изменяя ничего, а даже гордясь этим. Этой лестницей, которую какой-то предок строил сам, а другой на ворованные деньги украсил перламутром и золотом. Этими огромными и никчёмными люстрами, украшающими высокие расписанные потолки. Этими огромными залами и спальнями на втором этаже, этой башней, где валяется барахло. Неужели, действительно, всё это у кого-то вызывает восхищение? Ужас.

– Эйс, братик! Ты прилетел!

Лёгкий вихрь, под названием Молли, обхватывает мою шею, обдавая сладким ароматом духов, от которого на минуту выступают удушливые слёзы на глазах. Она оставляет на моей щеке влажный поцелуй, липкий, противный, и это вызывает во мне отвращение. Ненавижу помады, блески для губ и другие ухищрения, используемые женщинами, чтобы испачкать мою кожу.

– Кажется, он обескуражен твоим платьем, которое сейчас на тебе треснет. Привет, брат, – не успеваю я отойти от объятий младшей сестры, как моя рука оказывается в плену у другого родственника. Он тянет меня на себя и хлопает по спине. Да что же это такое? Я что, вещь, которую они могут тягать из стороны в сторону, ради всех этих телячьих нежностей? Ненавижу. Вот одна из главных причин, почему я не присутствую на праздниках.

Едва меня выпускают из рук, как я на всякий случай делаю шаг назад и достаю из пиджака платок, чтобы стереть след от поцелуя Молли.

– На сегодня с меня достаточно приветствий, – бубню себе под нос, оглядывая девушку, стоящую рядом со мной. Слишком много косметики, снова проблемы с кожей. Новая инъекция в губы, для этого и блеск, чтобы скрыть гематомы. Обтягивающее платье в пол синего цвета подчёркивает голубые глаза, унаследованные от матери всеми её детьми. Светлые пшеничные волосы, она их недавно покрасила, чтобы походить на нашу мать, ведь последней доставляет удовольствие видеть своё молодое отражение в дочери. Значит, хочет что-то попросить у неё или же натворила нечто такое, что вызвало у матери приступ ярости, и теперь заглаживает свою вину. Высокие каблуки, скрытые подолом платья, отчего сестра переминается с ноги на ногу. Неудобные, но красота требует жертв. Глупо.

– Мы не думали, что ты всё же появишься, – слева от меня раздаётся знакомый голос. Закатываю глаза и резко оборачиваюсь. Тёмно-серые глаза искрятся весельем, а полноватые губы растянуты в озорной улыбке, которая никак не идёт моему ровеснику кузену. Подсел на алкоголь за два года, начал курить и вести беспорядочный образ жизни. Как всё прозаично.

– Ларк, выглядишь ужасно, переходи на лёгкие, – отвечаю ему и слегка киваю.

– Как всегда, умеешь сделать комплимент, – смехом отзывается он.

– Он ни капли не изменился, да? – Молли дёргает меня за рукав, желая, чтобы все обратили на неё внимание. Конечно, она хочет продемонстрировать то, что сделал с ней косметолог.

– А должен был? – Сухо интересуюсь я.

– Хотя бы немного. Та же форма. Качаешься? А я забросил, времени не хватает. Но ты, знаменитый Эйс Рассел, не можешь выглядеть иначе. Всегда идеален и прямолинеен, – насмешка в голосе Стэнли явно демонстрирует зависть, ведь он набрал три фунта с того момента, как я видел его в последний раз. Две недели назад.

– Мне вот интересно, вы оба могли сообщить мне о том, что отец ушёл в отставку, как и об этом ужасающем мероприятии, но не сделали этого. По какой причине? – Спрашиваю брата и сестру. Они переглядываются и улыбаются мне, собираясь солгать.

– Не мы должны были говорить об этом, а папа. И как тебе Лондон? – Молли меняет тему, они явно скрывают что-то ещё. Что?

– Скучно. Безумно скучно, как и все присутствующие раздражают. Не берите это на свой счёт, вас я вычеркнул из списка развлечений уже довольно давно, хотя вы не перестаёте быть моими родственниками.

– Да ты сегодня сама вежливость, Эйс, – хмыкает Ларк, приглаживая тёмные волосы назад.

– Это его нормальное состояние. Итак, ты вернулся, твоё задание завершилось. Чем теперь займёшься? – Интересуется Стэнли, пока я оглядываю присутствующих гостей. Ничего не изменилось, тот же состав, те же лица, тот же напыщенный лоск.

– Моя работа никогда не завершится. Пока существует парламент, мне всегда найдётся, чем заняться. Как долго это будет продолжаться? – Указываю на зал, наполненный людьми.

– Долго, Эйс, ты попал в эпицентр личного ада, – пытается поддеть меня Ларк. Поддел бы, будь я обычным человеком, наполненным комплексами, и с заниженной самооценкой.

– Тогда дождусь дьявола, или как там его называют, и начну пир, – хмыкаю я.

– Боже, мальчики, сегодня праздник, и хватит его сравнивать с преисподней. Это же так здорово, что мы все здесь, и можем, как раньше, собираться дома. Разве вы не рады? – Весело произносит Молли.

– До смерти счастлив, – от моего ответа брат и кузен смеются, а сестра пытается пристыдить меня взглядом.

Всё же, она хорошая девочка, милая, яркая, и надо бы сообщить, что эти губы ей не идут. Но… нет, пусть это сделает кто-то другой. Да, возможно, моя двадцатитрехлетняя сестра вызывает во мне более тёплые чувства, чем другие. Я её воспитывал, благодаря мне она узнала алфавит и латынь. Стэнли всегда был оболтусом, увлечённым примитивным наслаждением благами жизни. Хотя он младше меня всего на пять лет, но до сих пор живёт с родителями и не работает. Прожигатель жизни, вроде бы так называют подобных людей. Скучно.

– Наконец-то, отец появился. Я голоден, мы ждали его дольше, чем тебя. Наверное, всё никак не мог выбрать, какой костюм надеть, – сообщает брат, и я поворачиваю голову, расчищая взглядом толпу, которая окружает моего родителя.

Что-то не так. Нет, не может быть.

– Кто эта женщина? – Недовольно спрашиваю я.

– Где? – Удивляется Молли.

– Рядом с отцом, он держит её за руку, и она явно не наша мать, – цежу сквозь зубы.

Люди отходят, и теперь мои родные могут увидеть высокую, статную, темноволосую незнакомку в чёрном классическом платье в пол с открытыми плечами. Её чёрные, как смоль волосы, уложены элегантными волнами за спиной. Пронзительно синие глаза сверкают подобно алмазам. Идеальное и пропорциональное лицо, скорее всего, благодаря пластической хирургии, имеет тёмный загар, словно она живёт под солнцем. Выразительные губы, подведённые тёмно-вишнёвой помадой, слабо улыбаются, делая одолжение смертным, стоящим вокруг неё. Что это, чёрт возьми, за женщина?

– Оу, она… – Молли кусает губу и бросает нервный взгляд на Стэнли.

– Она, она, она. Не заикайся. Кто она? И почему наш отец обнимает её? Где мама? – От более раздражённого состояния, в которое меня приводит сорок шестой человек на этом вечере, мой голос приобретает стальные и грубые ноты.

– Вы не сказали ему? – Удивляется Ларк.

– Так, если вы сейчас же мне не ответите внятно, что за объект демонстрирует всем свои скудные умственные данные глубоким декольте и годится в дочери нашему отцу, то я совершу кое-что ужасное, – рычу я, неотрывно следя за черноволосой женщиной, грациозно кивающей кому-то из гостей.

– Это Бланш Фокс. И она… она любовница нашего отца, – выдавливает из себя Стэнли.

Удар под дых. Я всё мог предположить, даже больше, чем видят люди, но не то, каким подонком на самом деле окажется мой отец. Любовница. Как такое возможно? Как? Почему я не предвидел этого? Меня срочно отправили на задание в Америку, затем в Канаду, в Австралию, далее практически во все страны Европы и снова в Америку, держа подальше от дома, будучи уверенными, что я не пожелаю возвращаться, ведь там было интересно для такого, как я. И всё это послужило возможностью прикрывать интрижку отца. Интрижку? Я упомянул интрижку? Нет! Это катастрофа!

– Ещё раз, я, кажется, ослышался, хотя это невозможно. Но повтори это ещё раз, – шиплю, поворачиваясь к брату.

– Отец с ней встречается уже три месяца, он влюблён в неё…

– Три месяца, – повторяю я, и разум… чёртов разум даёт сбой. Он не может собрать воедино цепочку, и я задыхаюсь.

– Эйс, родители развелись два месяца назад. Они разъехались, и отец уволился, потому что испугался осуждения со стороны коллег. Он счастлив, как и мама. Отец полностью обеспечивает её и купил дом в Лондоне. Мама сама пусть тебе всё расскажет, мы не должны были, но она опаздывает. Обещала приехать вовремя, чтобы предотвратить это. Я… прости, что не сказала тебе, но мне запретили волновать тебя и срывать с работы, – тихо говорит Молли. Она боится меня, я сам себя боюсь, ведь в моём понимании развода не должно было случиться. Не в моей семье, на другие мне плевать, но моя семья – это иное. Конечно, я знал, что родители давно не питают друг к другу нежных чувств, а живут рядом, скорее, по привычке, да и отец никогда не демонстрировал своих чувств на людях, но сейчас…

– Эйс, они идут к нам, и ты должен знать ещё кое-что, – меня разворачивает к себе Ларк. И он был в курсе? Вот же сволочи!

– Бланш Фокс – одна из самых дорогих шлюх в Британии. Мне было отказано раз двадцать в её услугах. Она выбирает мужчин, похожих на твоего отца, и очень богатых. Как говорят, она виртуозная любовница, и чтобы добиться её внимания мужчины порой делают неразумные вещи, двое даже покончили с собой из-за неё. Она акула, но безумно красивая и чувственная. Твой отец влюблён в неё и, в данный момент, он её клиент номер один.

Я могу уловить в его тоне нервозность, страх, панику и многие эмоции, которым подвержен мой брат, да и сестра тоже. Но я не чувствую ничего, что творится в моей груди. Я оглох. Вода. Я не могу вздохнуть, потому что ей наполнены лёгкие. Она заливает уши и глаза, пока перед ними пробегают картинки из прошлого, где всё встаёт на свои места.

Меня отправили не просто так, а чтобы я не помешал отцу предать мать. Меня намеренно отстранили от семьи, позволив этой женщине разрушить единственное, что могло помочь мне. А теперь я тону и не выживу, если не предприму сейчас же что-то.

– Эйс, она хорошая. Я знаю её, Бланш очень милая, и маме она тоже нравится. Пожалуйста, Эйс, моргни хотя бы. Они уже близко, не натвори ничего. Я сейчас расплачусь или в обморок упаду, мне так страшно, братик. Мне очень страшно, – Молли тянет меня за рукав, и я перевожу на неё взгляд. Её трясёт. Она на грани безумства и, действительно, может лишиться чувств от переживаний. А внутри меня тишина. Сестра выглядит как маленькая девочка, как в детстве, когда она не хотела учиться конному спорту, очень боясь лошадей, а её заставляли. Тогда Молли умоляла меня спасти её, и в эту минуту происходит то же самое.

– Может быть, лучше увести его? Скажем, что у него голова разболелась? – Ларк обращается к бледному Стэнли.

– Не успеем, минута.

– Всё хорошо, – произношу я.

– Тогда надо придумать что-то, ведь он невменяем. Ты посмотри на него, в последний раз, когда он так выглядел, было плохо, очень плохо.

– Я сказал, что со мной всё хорошо. Мне нужно время, чтобы понять и принять информацию, которую вы мне сообщили, которую утаили от меня ранее и предали моё доверие к вам. Мне требуется чёртово время, чтобы распланировать свои действия и выставить за дверь эту женщину. Время. Но его нет. Три, два, один. Здравствуй, папа, выглядишь, словно тебя лошадь пережевала и выплюнула прямо к нашим ногам, – поворачиваюсь к паре, приблизившейся к нам.

Мой взгляд встречается с другим: наглым, сочным и противным.

Ну что, я жаловался на скуку, верно? Так вот, теперь мне не скучно.

Глава 2

Кто эта женщина?

В девяноста шести процентах я с первого взгляда могу угадать, кем является человек напротив. К четырём процентам относятся те, кто мне ещё не попадался. Но не в этом случае. Я должен понять за несколько секунд, пока окружающие переваривают мою фразу и ищут, как же поправить положение и достойно выйти из него, кто эта чёртова незнакомка.

Она не красит волосы, блеск натуральных оттенков отличается от искусственных. В последнем случае он напоминает пластик, как у кукол, а вот у неё живой. Хорошее зрение, идеальная кожа без неровностей и проблем, означают, что здоровье тоже на уровне. Она следит за собой: спортзал, правильное питание, никаких вредных привычек, кроме одной – проституции. Это огромный минус, хотя наш мир полон дешёвых шлюх, готовых продаться даже за обещания. Поэтому это спорно, но всё же, я склоняюсь к минусу, потому что она мой враг. У меня не было врагов, а она им становится за считаные секунды.

Чем она занимается, кроме обмена тела на деньги?

– Эйс, я рад, что ты в приподнятом настроении. Такой комплимент, – ход моих мыслей обрывает весёлый голос отца, но я продолжаю смотреть на женщину. Молли смеётся, нервно и странно, как обычно бывает, когда человек хочет избежать стыда, а вот она… она свободно поддерживает мою сестру, и её мягкий смех наполняет моё сознание.

Хорошие зубы, ни одной пломбы. Да, я это вижу. Не могу объяснить как, но вижу. И всё. Это ужасно. Это может вызвать во мне неподвластные импульсы бесконтрольного интереса. И именно это может стать фатальным для многих, особенно для тех, кого я не желал бы затронуть. Но я не могу больше ничего угадать в ней. Её глаза молчаливы, слишком молчаливы, словно она не живая, и в то же время от неё исходит тепло. Обжигающее тепло.

– Милая, познакомься, это мой старший сын, Эйс Рассел, и он был так любезен, что приехал сюда сразу же из аэропорта. Эйс, я хочу представить тебе женщину, с которой меня связывает…

– Секс. Примитивное взаимодействие, в котором ты растерял достоинство и пал низко, став зависимым, от желания получить низменное удовольствие. Твоё внутреннее наслаждение властью, купленной за деньги, превратило тебя в отвратительного пресмыкающегося раба личностного тупика собственного недовольства. Отсюда идёт твоя отставка, ты возомнил себя альфа-самцом, коим никогда не являлся, и, познакомившись с этой женщиной, решил похудеть, заняться своим телом и отправиться на отдых. Хм, это было грубо, да? Прошу меня извинить, но другим я никогда не стану, – замечая на лицах присутствующих, полный шок и унижение, я перевожу взгляд на ЭТУ женщину, смотрящую на меня с… минуту, со скукой? Она спокойна, продолжает слабо улыбаться и немного поглаживает руку моего отца, успокаивая его и говоря этим, что мои слова никак не попали туда, куда я метил.

Кто она такая?

– Эйс, прекрати, – шипит Стэнли, дёргая меня за рукав, но я, не мигая, смотрю в синие глаза, сверкающие своей силой. Откуда она? Что она знает? Явно не британка. Американка? Австралийка? Не могу понять, и это меня приводит в неприятное состояние паники. Может быть, перелёт сказался на моём восприятии? Нет. Я же легко смог показать своим ответом, что отца больше не уважаю, тогда по какой причине я не в силах увидеть большего в ней?

– Он просто устал, – извиняясь, подаёт голос Молли.

– Конечно, перепады давления всегда утомляют и ужасно сказываются на самочувствии. Но я очень рада познакомиться с вами, сэр. Таддеус так много говорил о вас, и сейчас видеть подтверждение его оценки просто невероятно. Вы даже намного красивее, чем вас описывают, – её голос странный. Да-да, именно странный, он очень уверенный властный и спокойный. Она словно не слышала ничего или же так хорошо играет. Конечно, последнее, именно так должна вести себя шлюха, сглаживая углы и не позволяя оскорблять своего клиента. Я выведу её на чистую воду.

Не британка, точно. Американка, но довольно умело имитирующая нашу речь. Прожила здесь достаточно, хотя не настолько, чтобы идеально сойти за одну из нас, англичан. И всё же, у неё осталась манера, которой отличаются все американцы. Они не могут промолчать и смиренно ожидать, пока к ним не обратятся лично, они считают нормой общение в таком стиле, когда же мы, англичане, не утруждаем себя разговором с незнакомым человеком. Это считается верным.

– Тогда вам ничего не рассказали обо мне, да и, к слову, с моим самочувствием всё в порядке. Мне интересно другое, где же вы потеряли совесть, раз явились в этот дом?

Обычно люди закипают от обиды, когда их прилюдно унижают, но она… чёртова женщина, улыбается ещё шире, и её лицо приобретает уникальную особенность светиться от радости. Отвратительно.

– Эйс, довольно, – грубо произносит отец. Вот он сказал именно то, что я надеялся услышать от неё.

– А я только начал знакомиться. Меня ведь никто не поставил в известность о том, что ты выбросил мать за порог ради этой женщины, – замечаю я.

– Папа, не здесь. Люди смотрят. Эйс, прекрати. Обсудите всё наверху, – истерично шепчет Молли.

– Почему же не здесь? Они, предполагаю, в курсе того, что ты привёл сюда недостойного гостя. Неужели, сейчас ты испытываешь стыд из-за выбора спутницы на этот вечер? Как так? Это ведь твой выбор, это твои желания, и ты учил нас никогда их не бояться. Видимо, возраст взял своё, и теперь даже смотреть на тебя мне противно. Думаю, моя спальня до сих пор на том же месте. И я с превеликим удовольствием лучше отправлюсь туда, чем буду участвовать в вашем спектакле, который не имеет никакого смысла, да и причин тоже. А вы продолжайте делать вид, как будто вы нормальные. Только вот открою вам секрет, нет нормальных людей, все больны. И эта женщина тому подтверждение. Как же хорошо, что моя особенность стала наилучшим проявлением честности, теперь я рад быть непохожим на вас. Хорошего вечера, – резко киваю им и, разворачиваясь, широким шагом выхожу из зала.

Возможно, я всё же обижен. А, возможно, мне не хочется находиться здесь, вновь убеждаясь, что я неотъемлемая часть своей семьи. Зол ли? Нет. Это не про меня, скорее, раздражён. Меня, если честно, не особо волнует, что у отца есть любовница. Больше меня заботит то, как это скажется на мне и моей карьере. Как всё, произошедшее в моё отсутствие, теперь отразится на моей работе. Вот именно это мне интересно. А что до этой женщины, то нет никакого желания продолжать общение и быть нормальным человеком рядом с ней. И должен ли я? Нет, конечно, нет. Пусть отец и дальше развлекается, а я не позволю ему разрушить столько лет моих трудов из-за желания заполнить проблемы в его сексуальном развитии. Какая глупость! Это ведь глупость, не так ли? Почему же у большинства людей близость стоит на первом месте? Почему они так деградируют? Да и что нового может продемонстрировать, к примеру, эта женщина? Ничего. Всё уже давно описано, показано и зарисовано.

Оглядываю тёмную спальню, слабоосвещенную торшером, расположенным у кровати. Мой багаж стоит по центру комнаты, так как даже прислуга знает, как я не люблю, когда до моих вещей дотрагиваются.

И всё же, мои мысли возвращаются к этой женщине, продолжающей улыбаться в моей голове. Прижимаю прохладные пальцы к вискам и закрываю глаза. Её образ в чёрном платье продолжает кружиться вокруг меня. Куча вопросов не даёт подумать о чём-то другом. Не британка, нет присущего нам акцента и манеры разговора. Что ещё я о ней узнал? Самые простые факты, которые легко угадать любому. Но почему? Вероятнее всего, именно это и не позволит мне стереть воспоминания и переметнуться к чему-то более значимому. Я предпочитаю всё доводить до конца. До идеального конца, где за мной останется последнее слово, хотя это так и вышло, но мне мало. Я что-то упустил, нечто очень важное, что могло бы мне помочь выстроить дальнейший ход событий.

За спиной кто-то нажимает на ручку и распахивает дверь. «Шанель». Классика.

– Мадам, вы пришли сюда, чтобы убедить меня в необходимости присутствия внизу? Так это лишнее, не утруждайтесь, пощадите волосы от постоянной окраски, чтобы скрыть седину, – оборачиваюсь и встречаюсь с беспокойным взглядом голубых глаз.

– Эйс Ориан Рассел, после двух лет отсутствия, ты так приветствуешь свою мать?! – Женщина, стоящая напротив, складывает руки на груди, её глаза грозно сверкают недовольством.

– Если вы, мадам, считаете, что, назвав моё второе имя, вызовете во мне стыд, покорность, смущение, яркий всплеск адреналина или же что-то иное, то ошибаетесь. Это никак не повлияет на меня, и я буду дальше общаться с вами так, как посчитаю нужным, – усмехаясь, приподнимаю бровь.

– Твоё поведение отвратительно, Эйс. Ты оскорбил отца и Бланш. Молли плачет, ты довёл сестру до истерики! Ты хотя бы немного ослабил грубость по отношению к ним, ведь сегодня праздник! Я ужасно разочарована в тебе, сын. Ужасно, – она медленно наступает на меня, думая, что всё же напугает. Нет. Я равнодушно смотрю на маму, отмечая, что она изменилась. Стала использовать более яркие тона в одежде, как и в макияже, выбрала другой оттенок светлого цвета волос, и глаза стали более живыми, чем раньше. Лицо разгладилось от морщин, и она, по всей видимости, чувствует себя превосходно.

– Я опоздала с тем, чтобы первой сообщить тебе новость из-за пробок и задержки изготовления подарка для твоего отца. Наверное, это и моя вина, что ты так отреагировал на события и наше решение развестись. Но это ничего не меняет, сынок. Мы останемся семьёй, будем собираться по праздникам и на другие события, вместе отдыхать, и это никак не скажется на нашем будущем, – уже мягче добавляет она.

– Не скажется, – повторяю её слова.

– Нет, ни капли, обещаю. Просто пришло время нам с твоим отцом увидеть другую жизнь. Мы провели вместе долгое время, и я никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Мне нравится то, что я, наконец-то, свободна, понимаешь? Меня никто не выгонял, это я предложила обдумать развод. Это моё решение, потому что я тоже хочу быть счастливой. Хотя бы на старости лет узнать, а что такое чувства. Знаешь, смотрю на Таддеуса и завидую ему, он влюблён, его глаза горят, и я желаю тоже ощутить это. Мы счастливы, каждый по-своему, но счастливы, Эйс. Развод – это верно принятое решение. Мы не сообщили тебе о нём, чтобы не волновать, да и о таких вещах не говорят по телефону, тем более, когда ты постоянно занят и оставляешь для разговора две минуты. Пойми нас, мы сделали то, что поможет каждому из нас обрести покой и радость, – она кладёт руку мне на грудь и похлопывает по ней. Нервничает, боится моей реакции, и это всё скучно, прозаично, и мне не нужно даже напрягаться, чтобы понять это. И если бы она немного присмотрелась ко мне, то поняла бы – я абсолютно спокоен. Её монолог пресен и нелеп в данной ситуации, меня не волнует, по какой причине они это сделали. Последствия – вот о чём я думаю.

– Но никто из вас не подумал, как это отразится на мне. Я говорю сейчас не о вашем глупом желании разорвать узы брака, который был лишь на бумаге, я говорю о другом. О ней. Эта женщина, находящаяся в поместье, имеет самую низменную и примитивную ступень развития. И вы, мадам, допустили это. Для чего? Почему не угадали то, что за этим последует? – Отхожу на шаг, не позволяя ей продемонстрировать ещё более удушающую нежность. Она лишняя для меня, отвратительная и приторная, вызывающая негодующий ответ моего разума.

– Ты о Бланш? Боже, Эйс, сейчас каждый третий мужчина нашего круга имеет постоянную любовницу, и это не новость. Это даже повышает самооценку в глазах окружающих. Бланш хоть и проститутка, но очень дорогая и профессиональная. Я никогда не видела, чтобы глаза твоего отца так светились от радости и удовлетворения. Он счастлив с ней, и какая разница, платит он ей или же нет? Меня это не обижает, я хочу, чтобы он был доволен и рад тому, что с ним происходит. Он изменился, стал более мягким, мы даже можем вместе обедать и смеяться, как старые друзья, когда такого ни разу не происходило с нами в браке. Бланш помогла ему стать мужчиной, которого я не смогла открыть. И она не собирается выходить за него замуж или же требовать большего от него. Нет, она одна из немногих, кто выполняет свою работу, следуя собственному кодексу и графику. Тебе незачем о ней беспокоиться, ваше наследство останется нетронутым.

– Мадам, откуда такие выводы? С чего вы решили, что меня интересуют деньги Таддеуса? Нет. Моя карьера. Вы поставили её под угрозу. Я работал столько лет, сделал себе имя, сам себя создал, а теперь появляется эта женщина, и мой отец сошёл с ума. Никто даже не подумал, а что будет со мной? Как это отразится на моём статусе, и что скажет руководство о безнравственном поведении моего родственника, отказавшегося служить Англии? Ох, не надо упоминать о моём эгоизме, мадам, потому что именно вы со своим мужем поступили так. Вы поставили клеймо, оскорбляющее всё, над чем я работал столько лет. И не риск нарушить мою поездку не позволил вам поделиться со мной планами, а страх узнать, что только я в здравом уме и могу точно дать оценку происходящему, доказав вам, как ничтожна ваша жизнь. Вы боитесь правды, которую говорю вам именно я, считая это психологическим отклонением, – заканчиваю речь и немного приподнимаю подбородок. Я так делаю всегда, когда уверен в своих словах и суждениях, это моя точка.

Мама обижена, глубоко уязвлена, и это явно написано на её лице, но я ничего не чувствую. Да, вероятно, я не такой, как множество людей, в восприятии эмоционального разговора или же ситуации, но не могу измениться, потому что мой разум неподвластен ничему, и останавливать его не собираюсь.

– Боже, Эйс, мне так жаль, – в её глазах скапливаются слёзы, и она слабо качает головой, пряча взгляд, и сейчас будет пытаться выйти из этой ситуации так, словно стала жертвой обстоятельств. Я знаю это, и меня не обмануть ни слезами, ни истерикой, ни мольбами. Ничем.

– Ты настолько увлечён своей работой, что забыл – вокруг тебя живые люди такие, как я и Таддеус, Молли и Стэнли. Неужели, ты, действительно, не испытываешь ничего к нам, раз думаешь сейчас лишь о своём статусе? Неужели, тебе неважно, что и я, и отец не могли больше быть вместе даже ради тебя? А мы это делали более тридцати лет, твой отъезд позволил нам расслабиться, и никто больше не упрекал нас в том, что мы жили раздельно. Постоянные опасения, что ты можешь сорваться или же сделать что-то страшное, изъедали нас, и мы терпели, пока не устали окончательно. И сейчас ты смеешь обвинять меня в том, что мы не думали о тебе? Как же ты жесток к нам, Эйс! – От её истеричного вскрика я кривлюсь и поворачиваю голову. Она плюётся, и мне это не нравится.

– Конечно, мадам, очень легко переложить на мои плечи страхи и сожаления, ведь мне они не причиняют дискомфорта, в отличие от вас. Но моё мнение неизменно, потому что в данный момент вы используете слёзы, как решающий фактор окончания спора и моей капитуляции. Только вы забыли, что манипуляция мной невозможна. Поэтому заканчивайте спектакль, и перейдём к делу, – достаю из кармана платок и протягиваю ей.

В глазах матери досада и даже злость на то, что не удалось меня смягчить. Я не воспринимаю женщину, стоящую напротив меня, как свою мать. Я знаю, кто она такая, но не чувствую этого. Для меня она просто женщина, которая растила меня и иногда разговаривала со мной, водила к психиатрам и пыталась изменить меня, то есть найти во мне поломку и устранить её. Для меня прошлое стало забытым и ненужным, кроме одного дня, когда, наконец-то, увидел себя таким, какой я есть на самом деле. Социопат. И меня не оскорбляет это, наоборот, мне нравится быть таким и не уподобляться людям.

– Итак, развод состоялся, отец ушёл со службы и завёл любовницу. Если первые два факта меня не особо заботят, то последний мне не нравится. Я хочу, чтобы вы, мадам, сейчас же пошли и выставили эту женщину за дверь. Заплатите ей сколько угодно и сообщите мне о ваших расходах, я покрою затраты, но не позволю, чтобы моя карьера разрушилась из-за пристрастий отца и вашей глупости. Надеюсь, я изъясняюсь понятно, чтобы не обсуждать этот вопрос более. Завтра я передам кое-какие документы, чтобы отвлечь внимание от отца и ошибки, которую вы позволили ему совершить. А далее, я не желаю слышать о том, что вы оба в поиске счастья в любовных делах, ибо это всё миф. Вы поняли меня, мадам? – Делаю шаг к матери, ошарашенно слушающей меня, и забираю платок, убирая в карман пиджака. Ей необходимо время, чтобы осмыслить всё, а мне пауза, в которой я могу перебрать в голове проблемы, позволяющие затмить новость о любовнице отца. Конечно, это политические проблемы и тайны, в которых я играю главную роль, и они находятся под моим руководством.

– Надо было дольше лечить тебя, Эйс. Ты так и не услышал меня, но я повторю ещё раз, – зло произносит мама.

– Я не собираюсь предлагать Бланш деньги за то, чтобы она оставила моего бывшего мужа. Никогда. Потому что я, в отличие от тебя, сын, имею возможность чувствовать, и не позволю, чтобы Таддеус пострадал из-за твоего эгоизма, – добавляет она, указывая на меня пальцем.

– Но…

– Ты не понял того, что мы подумали о себе первый раз в жизни и поступили так, как сами того захотели. Я всегда стремилась сделать для тебя всё, а ты неблагодарный наглец! И я не буду делать того, что ты требуешь у меня. Если хочешь, делай это сам, но без моей помощи, ведь Бланш мне нравится. Она прекрасная и умная женщина, хоть и проститутка. Но именно она заставила жить Таддеуса, когда, ни тебя, ни меня не было рядом. Она спасла его от одиночества и сумасшествия, чего ты ни разу не замечал. Ты никого не замечаешь, кроме себя. И я больше не буду убеждать тебя в том, чтобы ты вернулся к нам и хотя бы немного побыл нашим сыном, а не бесчувственным подонком, которого сейчас вижу перед собой. Это не мой ребёнок, это что-то ужасное и страшное, созданное благодаря правительству. Когда осознаешь, что я тебе сказала, то можешь поговорить со мной, а до этих пор не желаю больше ничего с тобой обсуждать. Я знала, что ты не поймёшь, но такого не предполагала, и это причиняет мне боль, как матери, как живому человеку. Ты никогда не любил нас и не позволял любить себя. Мне так жаль, что я упустила момент, когда мой сын ещё мог остаться с нами. Прости меня, Эйс, но я не поддержу тебя, – мать резко распахивает дверь и хлопает ей, оставляя меня одного, а я, вообще-то, хотел ей ответить.

Поджимаю губы от недовольства и неоднозначного настроения. Нет, её слова меня не тронули, но почему она так защищает эту женщину? Не похоже на мать, она терпеть не может продажных людей, и не раз высказывалась по этому поводу, считая такое поведение недопустимым. И что сейчас? Она говорит совсем другое? Не верю, здесь что-то не так, где-то таится подвох, особенно в её поведении. Моя мать всегда была слабой, не в плане здоровья, а характером. У неё его никогда не было, жила по указке отца, выполняла свою работу и всегда была готова продемонстрировать свою покорность и покладистость.

Что ж, раз она отказывается следовать моим требованиям, то я сам покажу им, каково это – заставлять меня выполнять грязную работу. Другого не остаётся, но никто не смеет разрушать мой статус. Я не позволю, чтобы на мне отразилось искажённое представление отца о счастье. Гадость. Эта женщина исчезнет из моей жизни, и если будет необходимо, то я использую свою власть, чтобы вычеркнуть её из мира, населённого клиентами. Это будет довольно легко.

Пришло время поближе познакомиться с Бланш Фокс, и пусть уж лучше она исчезнет, потому что ей не понравится то, что её ожидает в моём лице.

Глава 3

– Эйс!

Задерживаюсь на ступеньках и поворачиваю голову. Ко мне бежит Молли и через несколько мгновений, тяжело дыша, останавливается рядом.

– Ты как? – Тихо спрашивает она.

– Хорошо. Должно быть иначе? – Поправляю манжеты рубашки и встречаюсь с её нервным взглядом.

– Я…я…прости меня, братик, я хотела тебе сказать, но пообещала матери не делать этого. Они испугались тебя, как обычно это и бывает, когда разрушается что-то постоянное. Ты на это реагируешь странным образом, и даже я опасалась твоих действий и возвращения. Прости меня, но ничего не изменилось, наоборот, стало лучше. Мать с отцом изменились, никто больше не требует от меня идеального поведения и глупого соблюдения правил, каких-то условностей, и это превосходно. Знаешь, мне даже нравится, что они развелись, – она натянуто улыбается мне, а я ей сочувствую. Бедная девочка пытается убедить меня, что ничего страшного не произошло. Нет, конечно, для них это нелепица, смешная ситуация и начало какой-то новой никчёмной жизни, но для меня всё иначе.

– Гости в северной столовой? Приёмы обычно устраиваются в центральной, – замечаю я и поворачиваюсь на шум.

– Людей меньше, намного меньше. Это хорошо, я готов поужинать, – добавляю.

– Поужинать? Эйс, ужин уже закончился. Точнее, завершился около часа назад, тебя не было более трёх часов. Боже, неужели, это снова произошло? – Она охает и бледнеет, выдумывая очередные глупости про меня. Ах да, влияние отца и матери, ничего нового.

– Что ты имеешь в виду под «снова это произошло»? – Приподнимаю уголок губ.

– Ну… помнишь, у тебя были периоды времени, когда ты выпадал из реальности? В детстве? Ты не помнил того, что делал и, порой, это было страшно. Мама говорила, что ты был подвержен паническим атакам из-за каких-то бессмысленных ситуаций, и это вводило тебя в транс. Последний раз ты отпустил собаку, и она набросилась на одного из охранников, вроде тебе было двенадцать, – шепчет она, приблизившись ко мне, словно рассказывая тайны, которые никто не должен услышать. Глупость. Меня не волнует, кто и что узнает обо мне, потому что ни один человек не в силах разгадать меня так глубоко. Даже я сам, к сожалению.

– Молли, ты смотришь слишком много программ по телевизору. Я никогда не терялся во времени и всегда помню, что со мной происходит. Признаю, что когда я думаю и осмысливаю ситуации, то на это уходит довольно много времени, но ничего из того, о чём ты упомянула, со мной не случалось. Теперь тебе легче?

– Оу, я… прости, просто переволновалась, – тяжело вздыхает сестра и облизывает подсохшие губы. Эти ужасные губы.

– Никаких инъекций больше, Молли. Они отвратительны. Не ведись на мнение тех, кто заставляет тебя поверить, что искусственно созданная красота – лучшая в этом мире. Ложь. Все лгут, и только настоящие краски говорят больше, чем выдуманные. Почему все собрались в северном зале? – Интересуюсь я, прислушиваясь к смеху и слабым потокам музыки.

– Я… ты… это обидно, но…

– Молли, я задал вопрос, другое не намерен обсуждать. Только я могу сказать тебе правду, радуйся этому, потому что, в отличие от других, у меня нет причин обманывать тебя. Так почему все в другом месте, а не уехали? – Перебиваю её. Да, я всегда говорю о том, что у меня в голове в данный момент, в большинстве случаев люди оскорбляются, но мои родные уже привыкли. Сестра – точно, поэтому её припухшие губы слабо растягиваются, и она улыбается.

– После ужина гости собрались, чтобы пообщаться в узком кругу, перемыть друг другу косточки и так далее. Также там играют в «вист», ты же знаешь, как его любит наш отец. Так что они развлекаются. Большинство уехали и прибудут завтра, как и ещё шестьдесят шесть человек, – делится она, а я киваю ей.

– Это всё Бланш придумала и организовала вместе с мамой, как и весь этот праздник. Они работали над его проведением больше месяца, и это так странно, да? Бывшая жена и настоящая любовница общаются и дружат, ходят по магазинам и обедают вместе. Никогда бы не подумала, что мама сможет так, но ей удалось показать свою лояльность к отношениям Бланш и отца. Она уже поднялась к себе, чтобы пораньше лечь спать. По словам мамы, ты её очень расстроил, и у неё разыгралась мигрень, – сестра хихикает, зная, что эти приёмчики ничего не значат, а лишь показывают противостояние мне. Но меня больше волнует причастность другой женщины ко всему этому. Зачем? Деньги, это понятно. Хотя обычно люди её профессии не забираются так глубоко в семьи, они получают оплату и тихо ожидают следующего гонорара после очередной постельной сцены. А эта слишком многого хочет, и влезла туда, где ей нет места. В мой мир.

– Понятно. Прими две таблетки успокоительного, но не обезболивающего. Твоя головная боль идёт не от плохой работы сосудов, а из-за повышенного эмоционального скачка, которому ты была подвержена с того момента, как узнала о моём возвращении в этот дом.

– Как ты это понял? – Шокировано шепчет она.

– До завтра, Молли, – киваю ей и спускаюсь по лестнице.

– Эйс?

Останавливаясь внизу, оборачиваюсь.

– Я рада, что ты вернулся домой. Я очень скучала по тебе, и мне тебя не хватало. С тобой я чувствую себя в безопасности. Доброй ночи, братик, – она улыбается, но это не вызывает во мне ответных нежных чувств. Констатация факта, не более.

– До завтра, – повторяю, направляясь к северному крылу дома.

Итак, Бланш Фокс завладела не только кошельком отца, но и его волей. Её цепкие пальцы вцепились в наиболее слабые нервные окончания мужских эмоций, и она манипулирует его мечтами, чтобы продлить свою роскошную жизнь. Недолго, обещаю. Но для начала мне необходимо узнать больше. Единственный человек, который имеет нужную мне информацию, мой кузен. И именно его я ищу взглядом, когда вхожу в полуосвещённое пространство с одним большим круглым столом, за которым сидят мой отец и другие гости, играя в карты. Вокруг стоят женщины. Бланш не отходит от отца, наклоняется к нему, отчего её чёрные волосы, отражающие блики света, падают ему на плечо. Она шепчет что-то отцу, и он, улыбаясь, делает ход. На её лице не написано ни единой ненормальной эмоции. Азарт отсутствует. Интерес тоже. Работа. Только она, и всё. Она выполняет то, за что ей платят.

– Ларк, – подхожу к мужчине, сидящему в кресле с сигаретой в одной руке и бокалом с бренди в другой.

– О, Эйс, не думал, что ты ещё появишься, – его улыбка может сказать о многом. Он уже пьян, расслаблен и готов к общению. Обычно женщин считают сплетницами, но мужчины ещё хуже. Их обиды незначительны, но именно они остаются в их разумах и уязвляют сильнее. Мужская примитивная особенность развита немного иначе, чем у женщин. Изощрённее, глупее и интереснее.

– Решил размяться. Ты не против? – Указываю на кресло рядом с ним. Он кивает мне и подзывает нанятого официанта.

– Ничего. Ему хватит, – отвечаю я, на ещё незаданный вопрос, и опускаюсь в кресло, лицом к столу. Мы располагаемся в углу, в затемнённом месте, где меня не сразу узнают, и не будет лишних вопросов, как и неуместной жажды разговора со мной. Это плюс. Ларк тоже предпочитает такого рода места, чтобы никто ему не сообщил, как быстро он губит самого себя.

– Мне мало, Эйс, чтобы справиться вот с этим всем, мне необходимо покрепче и посильнее, – пьяно тянет он, указывая на гостей вокруг стола.

– И что привело тебя к таким выводам? – Безынтересно спрашиваю его, наблюдая за женщиной в чёрном платье, к которой подошла жена одного из друзей отца и оживлённо начала что-то говорить.

– Я хочу её. Тебе, конечно, не понять таких желаний. Но когда тебе постоянно отказывают, а ты ни черта не понимаешь, по какой причине, то это бесит, раздражает и не даёт думать о чём-то другом. Она же шлюха, обычная продажная девка, и ещё воротит нос. Я что, некрасив? Очень даже. Небогат? Богат. Я супермужчина, и мог бы научить её многому, а она делает вид, что меня нет здесь. Понимаешь, Эйс, нет меня для неё так же, как и для отца. Ни для кого меня нет, и не было никогда, я лишь кусок мяса, который можно использовать, – скулёж Ларка под воздействием алкоголя я слушаю более десяти лет, и он не изменился. Ни капли. Он слишком много думает о собственном наслаждении, чем о том, что может повлечь за собой такое желание. Глупо. Скучно.

– Женщина. Как обычно. Только вот почему, кузен? Неужели, вокруг тебя мало их? Нет. Ты сам выдумал для себя цель и пытаешься добиться её, а это притупляет твои умственные способности. Чтобы вступить в бой, необходима трезвость, как и здоровье, коего у тебя уже немного. Так что прекращай, меня это раздражает. Лучше скажи, кто она такая, и что ещё ты знаешь о ней, – поворачиваюсь к мужчине. Он усмехается и допивает залпом напиток, зажигает новую сигарету, пока я жду его готовность поделиться со мной информацией.

– И тебя заинтересовала Бланш? Решил нарушить целибат? – Ехидно тянет он.

– Возможно, я хочу помочь тебе разобраться с ней и поправить положение отца. Мне не нравится то, что она здесь, и это всё повлечёт за собой неприятные последствия. Поэтому говори, дай мне возможность убрать её отсюда и положить в твою постель, – я лгу отчасти правдиво, но всё же лгу. Я умею входить в доверие, отчего люди думают, что я волшебным образом поменяю их сознание и сотворю невозможное. Нет, я лишь беру то, что меня интересует, не более, оставляя их дальше бултыхаться в грязи. И, нет, меня не волнует наше родство с Ларком, вообще, не волнует.

– Двадцать семь лет. Практически все мужчины, значимые для страны, и не только побывали у неё в гостях. Заключает контракт с каждым клиентом, не больше чем на несколько часов. Редко берёт длительные заказы, а с твоим отцом она уже очень давно, даже для неё. Они познакомились… я идиот, познакомил их на одном из приёмов, когда пытался как-то убедить Бланш в том, что являюсь прекрасным кандидатом. Подошёл твой отец, и на следующий день он уже был её любовником, а у меня отказ. Что он ей дал такого, чего не мог бы я? Я ведь моложе его. Но нет, она выбрала его, как всегда, предпочитает мужчин постарше, как и женщин. Да, говорят, что она би, участвует в оргиях и доминирует. Прекрасный товар, очень. Я хочу её, – делает затяжку. Отфильтровываю ненужную информацию.

– Когда ты их познакомил?

– В июне, но официально они появились вместе только три месяца назад. До этого он был однодневкой, как и все, – охотно делится Ларк.

Выходит, что отец начал изменять матери раньше, а она этого не замечала. Почему он решил так резко заинтересоваться женщиной? Мы работали рядом с ним, и я всегда мог заметить его странное поведение, как и чужие духи, в общем, и наличие любовницы. Но меня не было, и это позволило черноволосой развратнице завладеть его разумом.

– Откуда она?

– Родилась, по документам, в Америке, в Ливингстоне. От неё отказались в роддоме, а через пять лет её удочерила пара, у которой уже были дети. Бланш их покорила. Прилетела в Лондон три года назад с одним из наших министров. Он же и подарил ей возможность остаться здесь надолго, чем она и воспользовалась. Бланш выходит с послами, с пэрами и лордами, с шахами, и именно её выбирают для сопровождения, точнее, эскорт. Говорят, что она очень умна и умеет использовать гипноз, именно так воздействует на мужчин. По слухам, они становятся податливыми и тупыми рядом с ней, хотя я это уже видел. Прекрасный пример тому твой отец, позволяющий Бланш делать всё, что она ни пожелает, даже брать других клиентов, когда с ним. После завершения отношений, каждый из её мужчин продолжает поддерживать с ней дружеские отношения, а это прекрасный шанс получить всё, что она захочет. Они бегут к ней по одному щелчку.

– То есть она использует секс, как один из вариантов манипуляции и шантажа. Именно это и является причиной, по которой клиенты возвращаются. Они боятся того, что Бланш может рассказать всё обществу и их жёнам. Конечно, иначе не могло быть, – примитивный ход мыслей этой женщины мне понятен, но ещё очень мало, чтобы я увидел большее. Ведь сейчас она смеётся в окружении этих самых дам, с мужьями которых уже переспала. И они заглядывают ей в рот, ждут от неё ответа и, возможно, советов.

– Нет, она никого не шантажирует, Эйс. По словам других, она их отпускает и переходит к следующему, чтобы разбогатеть. У неё обширные счета, а стоимость украшений, подаренных клиентами, может легко помочь голодающим той же Африки. Она участвует в благотворительных приёмах, ведёт очень активную светскую жизнь, как и интимную. Она идеальна во всех смыслах, она невероятна…

– А что насчёт самоубийств? Ты упоминал о них, – обрываю новый поток восхищения обычной продажной женщиной.

– Нет подтверждений этому, но два года назад, через пару недель после того, как ты уехал, появилась информация, что в городе живёт женщина, из-за которой мужчины сходят с ума. Один из мужчин, получив отказ, решил припугнуть её, но погиб, сорвавшись с крыши. Другой же обвинил её в недостаточности полученных услуг за два часа, ему было мало, и на следующий день его нашли с пробитой головой. Но имена не назывались, я пытался через отца узнать, кто это был, но, ты знаешь, он даже близко не подпустил меня к данным. И вот с этого момента все мужчины свихнулись из-за Бланш Фокс, желая узнать, так ли она хороша, чтобы из-за неё лишиться жизни. По слухам, она намного лучше.

– Чёрный пиар, благодаря которому она смогла подняться на ступень выше. И ей помогли в этом, вероятнее всего, бывший клиент, чтобы эта женщина забыла о нём, и её притянули деньги других. Его план сработал, он вывел в свет проститутку и передал её в иные руки. Умно, но очень просто. Скорее всего, никаких смертей не было, и это лишь слухи, которые распустили для повышения её статуса. Кто же не заинтересуется женщиной, ради которой можно отдать и жизнь? Примитивные импульсы головного мозга мужских особей развиты настолько слабо, что последние легко попались на заброшенную удочку. И дело не в её умениях, а в правильном построении ходов. Разочарую, Ларк, но она не так умна, как тебе кажется. У неё был богатый и хитрый покровитель, уставший от её облика. Всё просто, кузен.

– Да кого это сейчас волнует, Эйс, что было в прошлом? Мы живём сейчас, и в данный момент я хочу Бланш. Я уже изучил её дело, ничего необычного, всё, как бывает у женщин её профессии. Мужчины, мужчины и ещё раз мужчины. Она в этом бизнесе с восемнадцати, возможно, и раньше. Никаких необычных данных о ней нет, хотя, может быть, тебе удастся их вытащить. Ты же имеешь больше возможностей, чем я, – глаза кузена загораются от его же слов и глупых мыслей. Мне что, делать больше нечего, как только использовать свою власть, чтобы узнать об этой женщине? Чёрт, да он абсолютный идиот, раз так считает.

– А что дядя? Почему он не прекратил всё это? – Возвращаю своё внимание на черноволосую гостью, снова стоящую рядом с отцом и мягко поглаживающую его по плечу.

– Отец? Ничего, его это даже не волнует, как и развод. Вы так похожи, Эйс, вас, вообще, ничего не трогает, но он уверил меня, что решение Таддеуса и его образ жизни никак не повлияют на отношение министров и палат к тебе и к нему. Хотя запретил мне приближаться к Бланш.

О, это уже интереснее. Нейсон Рассел, а по совместительству мой босс, никогда не делает того, о чём может пожалеть. И раз он сказал об этом Ларку, значит, знает больше, и это крайне важная информация. Он никогда не доверял своему сыну, только мне, ведь мы с ним стали ближе за столько лет, и, действительно, наши суждения похожи, потому что иначе ни он, ни я не задержались бы так долго в парламенте.

– Почему? Боится, что ты отдашь ей все его деньги? – Усмехаюсь я.

– Вряд ли. Он сказал, что я унижаю собственное достоинство и пачкаю его имя, постоянно увиваясь за Бланш, предлагая ей разные суммы и пытаясь записаться на приём к ней. Папа считает, что эта женщина никогда меня не выберет из-за отсутствия статуса, который её привлекает. Министры, послы и пэры, а я не имею ни одного звания. И по моим выводам, Бланш поднимает планку оплаты её услуг, в данный момент твой отец довольно много ей уже отдал, но я не знаю сколько. Предполагаю, более нескольких сотен тысяч фунтов. Пока никто не перебил его ставки, потому что другие мужчины, те, что богаче дяди, находятся в браке и опасаются огласки. Но это же глупость, Эйс. У неё разные клиенты, здесь что-то другое. И я выясню что это, чего бы мне это ни стоило. Я узнаю тайну Бланш, что именно её привлекает, и тогда она станет моей. Опущу эту стерву на колени, – от его самодовольного заявления я кривлюсь.

Насколько можно быть глупым, ведь именно так и думают мужчины, получившие отказ. Они готовы на всё ради удовлетворения своего никчёмного эго, и это безумно скучно. Когда же они поймут, что не женщину нужно ставить на колени, а весь мир? Никогда, видимо. Продуктивнее это обсудить с Нейсоном, он хотя бы думать умеет, не поддаваясь эмоциям.

– Есть что-то ещё? – Сухо спрашиваю Ларка.

– Не хочешь развлечься? Ты и я снимем каких-нибудь девочек и приведём завтра, чтобы позлить наших отцов. Как тебе идея? – Смеётся кузен, а я закатываю глаза.

– Совет. Бесплатный, к слову. Вместо того чтобы, фантазировать о похоти, лучше сними для себя свободный мозг, он тебе нужнее, как и здоровье. Ты отвратителен сейчас, – грубо отзываюсь, поворачиваясь к нему.

– Как, чёрт возьми, тебе удаётся не трахать никого, Эйс? Как? Как ты живёшь так? Неужели, ни разу не хотелось? Ведь в девятнадцать ты ещё хотел примитивных удовольствий. Что изменилось? Что случилось, раз ты так резко поменялся? – Ларк выпрямляется в кресле и придвигает корпус ближе ко мне.

– В мире есть вещи интереснее, чем секс. Я никогда не отрицал, что сам поддавался эмоциям и влиянию тестостерона, но он не принёс мне никакого удовольствия. Я предпочитаю иное, где никогда не растеряю свои навыки быть умнее многих и всегда остаться правым, угадывая события и предотвращая их. А секс, пусть он дальше развращает умы мужчин, чтобы освободить мне дорогу. Развлекайся, Ларк, тебе только это и осталось, – сухо отвечаю ему.

Девятнадцать лет, тогда я был другим. Ещё не понял самого себя и того, что в моих руках, не развивал память и умение наблюдать. Я был глупым и примитивным, теперь предпочитаю не помнить о том, как это сказалось на мне и моём разуме. То время прошло, и теперь, действительно, осталось только настоящее.

– Оскорбления – твой конёк, Эйс. Любишь ты вбить последний гвоздь в деревянную коробку…

Не слушая более кузена, быстро оглядываю зал. Её нет, отец продолжает играть, как и другие. Никто не ушёл кроме неё. У меня появился шанс узнать больше. Лично. Прекрасно, рыбка сама поплыла навстречу к акуле, чтобы увидеть, что это такое на самом деле. Лучшего я бы не мог представить.

– Ты меня утомил, – поднимаюсь из кресла и широким шагом выхожу из комнаты.

Какие у неё духи? «Версаче»? «Шанель»? «Пако Рабан»? «Нарциссо Родригес»? Эти ароматы кружат вокруг меня, но я не помню, чтобы уловил хоть какой-то запах у неё. Значит, что-то похожее на всё перечисленное. В моей голове предстаёт план дома. Она может быть в основном зале, если следит за организацией завтрашнего банкета, то, вероятнее всего, решила проверить, всё ли убрали и подготовили.

Направляюсь в другой зал и осматриваю тёмное и пустое помещение. Никто из дома не выходил, на улице дождь и ветер. Она не из тех людей, кто предпочитает прохладу, скорее солнце и тепло. Она сама часть пороков, и должна всегда быть наготове.

Спальня.

Поднимаюсь на второй этаж и просчитываю каждую дверь, вычисляя, какую комнату отвели ей. Отца, конечно же.

Распахиваю дверь и хмурюсь, никого нет, как и всё мёртвое в этом месте, значит, её поселили отдельно. Нет аромата пудры или чего-то ещё, присущего женщинам. Только мужской. Отца.

Возвращаюсь в коридор и оборачиваюсь. Меня привлекает свет, исходящий из самой дальней комнаты. Дверь в неё приоткрыта, пропуская лучи искусственного освещения, приглашающие войти. Но этого не может быть, ведь я выключал свет в своей спальне.

Медленно ступая по ковру, приближаюсь к комнате и осматриваю её в щель. Не замечаю никакого движения, шороха или присутствия кого-то. Как и нет чужого аромата. Опускаю взгляд вниз и перевожу его назад, чтобы убедиться, что ковёр сохранил только мои следы, а не другие. Кто, чёрт возьми, находился там и что ему было нужно в моей спальне?

Открываю дверь и вхожу в комнату, вещи так и не разобраны, но есть что-то странное.

– Я считала, что вам понадобится меньше времени, чтобы вычислить моё местонахождение, мистер Рассел. Вы так хотели поговорить со мной, и я не смогла отказать вам в этом. Проходите, сэр, не стесняйтесь, у вас есть десять минут до того момента, как ваш отец отправится на мои поиски, – с левой стороны раздаётся голос с мягким тембром, вызывающий бурю возмущения внутри меня.

Она здесь.

Одним движением захлопываю дверь и вижу эту женщину, расположившуюся на софе с бокалом шампанского в руках. Она улыбается мне, уверенная в победе. Но не так быстро, ведь Бланш даже не предполагает, что в эту минуту план, предназначенный только для неё, явственно пролетает перед моими глазами.

Глава 4

– Итак, мистер Рассел, что же вы хотите от меня?

Она подносит бокал к губам и делает маленький глоток. Тактика. Эта женщина имеет определённую тактику разговора и соблазнения. Последнее она делает сейчас, играя бокалом и демонстрируя, какой податливой и томной может быть. Но это довольно глупо, потому что я не ведусь на женские хитрости.

– Это вы мне скажите, мисс Фокс. Вы оказались в моей спальне, считая, что сын недалеко ушёл в развитии от отца и может быть вам полезен. Разочарую, я не пользуюсь услугами купли-продажи людей, – медленно подхожу к креслу и опускаюсь в него. Её цепкий синий взгляд следит за каждым моим шагом, она пытается найти моё слабое место. Нет их.

– Тогда и мне придётся разочаровать вас, сэр, вы меня не интересуете, как мужчина. И к тому же именно вы желали поговорить со мной. Не отрицайте, вы наблюдали за мной, искали что-то отличное от всех, что-то неправильное. Так я облегчу вам задачу, я вся неправильная неверная порочная и слишком извращённая. Вместо того чтобы, скрывать свои любимые качества, я лучше их продемонстрирую, – её чувственные губы приоткрываются в слабом вдохе, имитируя страстное желание без задержки перейти прямо к делу, точнее, в постель. Прекрасная актриса, я бы даже поднялся и поаплодировал, но мне лень.

– Бланш Фокс. Отчего же не взяли другой псевдоним? – Откидываюсь в кресле и отмечаю, как держится она. Идеальная осанка, ни одного волоса не выбилось из причёски, и она буквально дышит похотью. Не трогает. Но вот её глаза, не страшатся смотреть в мои и явно доказывают – она пришла сюда, чтобы отбить мою атаку при первой же встрече. И она не так глупа, какой казалась там. Я не могу понять, что она утаивает ещё, определённо в ней сокрыто многое, и я должен узнать, по какой причине мой отец стал клиентом номер один. Что ей от него нужно, кроме денег?

– Фокстер, это фамилия, которую мне дали при удочерении, я лишь немного сократила её. Думаю, ваш кузен уже ввёл вас в курс дела, как и проверил все мои документы, хотя я исправно плачу налоги. Неприятный мужчина, надоедливый и с раздутым эго, а вы умело ставите Ларка на место, но его это не заботит, как и окружающих. Вернёмся к моему имени, оно вас так волнует, хотя это ложь, но для начала беседы сойдёт. Бланш появилось ещё в роддоме, когда меня бросила мать. Вроде бы в ту ночь был праздник, и на столе было бельгийское пиво, недолго думая, меня нарекли именно в его честь. Так и осталось, и оно мне нравится. Зачем же менять то, что доставляет удовольствие, вы так не считаете, мистер Рассел? – Женщина отставляет бокал, все её действия неторопливы, спокойны, и это удивляет. Она полностью расслаблена, смотрит на меня с уверенностью в своих силах, ни один мускул не дрожит на её лице, и даже зрачки обычного размера.

– Каждый человек что-то меняет в себе и в своём прошлом, чтобы появиться перед публикой, в вашем случае, мисс Фокс, перед клиентами. Это неотъемлемая часть игры, которую вы ведёте с каждым из них, но со мной этот трюк не пройдёт. Я спрошу напрямую, сколько? – Устало вздыхаю и выпрямляюсь. Кажется, мой ответ обескуражил её, и эта женщина замирает, внимательнее рассматривая меня.

– Вас интересует время, мистер Рассел? Не имею понятия, я в этот вечер не следила за ним, ведь это означало бы, что мне надоело находиться здесь. Это не так, я получаю наслаждение, наблюдая за тем, как вы пытаетесь разгадать меня. Не утруждайтесь, этого ещё никому не удавалось по одной простой причине. Но вам, так и быть, скажу, иначе катастрофа, которой так опасается вся ваша семья, неизбежна. А причина в том, что я просто живу, вкушаю все краски мира и вбираю в себя страсть, одаривая ею избранных мужчин. Не советую вам пробовать, для вас это губительно и слишком сложно, – она элегантно поднимается с софы, и я делаю то же самое.

Уходит от ответа, а теперь же планирует побег, возможно, из-за страха, что я могу угадать что-то тайное в ней, но не так быстро. Я ещё не закончил.

– Сейчас без пяти минут два, видите, как вы уже утомили меня. И у вас осталось немного времени, чтобы спросить меня о том, на что не решались весь вечер. Ну же, мистер Рассел, не бойтесь. Я слишком много слышала и делала, чтобы меня что-то ввело в смущение, – она постоянно улыбается, и меня это жутко раздражает. Она словно родилась с улыбкой, когда для меня это нервное поражение мышц лица. Возможно, это так и есть, и она за ней скрывает волнение.

– Вам следует узнать обо мне кое-что, мисс Фокс. Я не из тех, кто боится, наоборот, мне не знакомо это, как и ваш гипноз на мне не сработает. Поэтому ответьте на мой вопрос, от которого решили ускользнуть, и мы всё решим полюбовно. Здесь и сейчас. Иначе мне, действительно, придётся совершить что-то страшное, что резко подорвёт ваш авторитет и понизит планку, вероятнее всего, вы исчезнете, так как не сможете справиться с давлением и унижением. Так что советую, ответьте на мой вопрос, – делаю к ней шаг, и она поднимает голову, чтобы удержать зрительный контакт. Её зрачки не расширяются при моём приближении, а я же втягиваю в себя очень слабый аромат ванили и орхидеи. Никаких духов. Она не пользуется ими вовсе, гель для душа или же мыло, не более. Конечно, удачный ход, чтобы ни одна жена по запаху не догадалась о наличии любовницы.

– Испугались, мисс Фокс. Молчите больше минуты, тянете время, чтобы поскорее покинуть комнату и побежать к своему спасителю? – Едко усмехаюсь я.

– Ох, боже, так вы пугали меня? Я не заметила. Простите за мою нерасторопность, но я лишь ждала, когда вы завершите мысль. Точнее, я хочу, чтобы вы сказали всё сразу, а не разменивались на ваши умозаключения, которые в корне неверны, – она, играючи, немного склоняет голову набок.

Прищуриваясь, ловлю себя на мысли, что она, действительно, хорошо понимает людей. Бланш знает больше, чем я предполагал, и, возможно, умнее многих женщин. Но всё же, это женщина, а не социопат вроде меня.

– Сколько вы хотите, чтобы сейчас же собрать вещи и убраться из этого дома, забыв навсегда о моём отце, и больше никогда не попадаться мне на глаза?

– Ну же, продолжайте, вы не закончили, – быстро шепчет она, и её глаза вспыхивают бликами интереса.

– Десять тысяч.

– Ещё.

– Двадцать.

– Ох, какая щедрость.

– Пятьдесят и ни пенни больше, – ставлю точку в споре. Она на секунду замирает, даже обиженно отшатывается и прикладывает руку к груди обтянутой чёрной тканью.

– Остановимся, а то вы разоритесь. Вы решили, что меня волнуют цифры, мистер Рассел? Это ваша первая ошибка. Я богата. Слишком богата для шлюхи, и могу жить, где захочу и как захочу, не заботясь о заработке. Вторая ошибка, меня не возбуждают деньги, это было в прошлом, сейчас же всё изменилось. Вы так слепы и прозаичны, что мне даже скучно, а я предполагала увидеть удивительного и соблазнительного психопата, каким вас и описывают. Обидно. Я на вас возложила столько надежд, а вы ни одной не оправдали. Скучно, мистер Рассел, скучно, – она смеётся, двигаясь, огибает столик, но в два шага я перекрываю ей путь.

– Сто тысяч, – рычу я, не позволяя ей уйти и сорвать мой план.

– Проверьте слух, сэр, мне не нужны деньги, – её глаза испускают опасный холодный блеск – вот она настоящая. Её взгляд становится пронзительным, резким и острым для других. Я же вижу сейчас женщину, у которой есть цель. Но что это за цель?

– Что ты хочешь, Бланш? Я могу исполнить любое твоё желание. Мои возможности безграничны, – меняю тембр, играя на чувственных нотках, так любимых всеми женщинами.

– Жаль, передо мной обычный мужчина, с кучей комплексов и таким же раздутым эго, как и у его кузена, даже больше, настолько, что это навевает на меня сон. Где же ваша искра, мистер Рассел? Ах да, у вас её нет, только проблемы с восприятием и уверенность, что вы имеете власть. Ложь. Вы ничего не имеете, точнее, не имеете того, чтобы меня заинтересовать. Ваше время вышло, сэр, – она делает шаг в сторону, и я туда же.

– Ты оскорбилась, Бланш? Наконец-то, и что же вывело тебя из себя? Моё упоминание о том, что в этом мире доминирует мужчина или то, что не все опускаются на колени перед тобой. Или вероятнее всего, эта злость из-за невозможности завладеть моим разумом и узнать мои слабые стороны. Я тоже открою тебе секрет, у меня нет слабых сторон. Так какой следующий ход? – И снова спокойствие, хотя ещё несколько секунд назад её глаза горели, а сейчас погасли.

– Я не прочь опуститься на колени, мистер Рассел. Мне нравится это делать, только если меня удастся покорить. Я обожаю стоять на коленях у ног мужчины, чтобы доставлять ему наслаждение. Я живу этим. Я дышу страстью. Я рождаю её и окрашиваю скучные цвета, которыми вы наполнены, – она шепчет каждое слово с чувством, отработанным годами, и оно же сводит с ума многих. Не меня. Я смотрю на неё с раздражением и желаю найти хоть что-то, хоть какой-то надлом в её броне, но его нет. И это странно. Чертовски странно, что она закрыта.

– Бланш, на меня это не действует, – цокаю я.

– А кто вам сказал, что я хочу воздействовать на вас, сэр? Нет, это диалог, к вашему сведению. Вы говорите, я отвечаю, и так по цепочке. Я продолжу. Ход? Продолжать получать удовлетворение, коим вы похвастаться не можете. И я разочарую вас вновь, слабости есть у всех, тем более у вас. Только они меня не интересуют. Вы меня не интересуете, – чётко выговаривает последнее слово, и это раздражает.

– Прекрасно, потому что в тебе я женщины не вижу, только человека, разрушившего брак моих родителей и подвергнувшего меня обсуждению. Я этого не люблю и не позволю, чтобы кто-то это сделал. Особенно женщина.

– Вы даже себя не любите, мистер Рассел, и всё же откройте глаза, осмотритесь, хотя бы немного поймите, мир принадлежит не вам, и люди устают от вас, желая увидеть нечто новое. Научитесь общаться с людьми, а не требовать. Это вам поможет. Хотя нет, вам ничто уже не поможет.

– Наглость в тебе зашкаливает, Бланш. Ты не понимаешь, с кем говоришь, верно? Ты не знаешь, какое положение я занимаю в парламенте, и что по моему щелчку тебя задавят? – Шиплю я. Да, я нападаю, чтобы вызвать в ней эмоции. Но их нет. Ни одной, женщина даже не дёргается, когда я накрываю её своей тенью и сурово смотрю на неё. Она улыбается, глубоко вбирает воздух и выпускает его из приоткрытых губ.

– Угрозы – это неверная тактика ведения любого дела, сэр. Уж кто-кто, а вы должны знать об этом. Так что это всё напыщенное щекотание нервов – фарс. Вы уязвлены и раздражены, ведь не можете получить сразу, того, что запланировали. И не получите, если я этого не захочу. А я не хочу, поэтому не пугайте меня, страх – это лишь отголосок страсти, в вас её нет.

– Ты думаешь, что угадала мои мысли, верно? Но даже я им не доверяю, и могу совершить то, что вспыхнет в голове, именно так поступает психически неуравновешенный человек вроде меня. Не стоит со мной воевать, Бланш, ты проиграешь, – качаю головой, замечая, что она даже не слушает меня. Разглядывает моё лицо, и её взгляд останавливается на губах, а затем медленно поднимается к глазам.

– Проигрывать тоже нужно красиво и с чувством, мистер Рассел. И я с удовольствием проиграю достойному противнику, чтобы смиренно опуститься перед ним на колени. Это будет самая великая победа. Моя победа над опасным врагом, ведь он даже и не узнает, что моя мечта – быть покорённой, превратиться в рабыню похоти и страсти только для него. Но я не вижу в вас такого мужчины, к вашему огорчению, а всего лишь избалованного властью человека, считающего, что никто не сможет ему противостоять. Только вот я больна не меньше вашего, сэр, и это не позволит вам узнать, что сейчас происходит в моей голове, кроме извращённого желания, вернуться к Тедди и насладиться его эмоциями, – она замолкает и тут же продолжает.

– У меня нет для вас больше времени, и я отвечу на следующий ваш вопрос. Нет. Я отказываю вам, мистер Рассел, заранее. Вы слишком скучны, и в вас нет загадки, всё лежит на поверхности. Ваш разум развит намного больше, чем у других мужчин, и это могло бы сыграть вам на руку, если бы вы умели полностью им пользоваться. Но увы, вы отрицаете то, что подарено самой природой, отрезав себя от мира, который обогатил бы вас ещё больше. Это на самом деле кощунственно, такой мужчина и настолько скуп на эмоции. Что на вас так повлияло? Ответ вы знаете, только боитесь принять его. А меня это не волнует, я пришла сюда, чтобы дать вам возможность понять – я отказываю вам. Доброй ночи, мистер Рассел, пусть она подарит вам самый опасный страх, который вы отвергаете, – она складывает губы и целует воздух между нами. Нагло. Дерзко. Неправильно.

Эта женщина обдаёт меня ароматом орхидеи, вонючего мёртвого цветка, и мягко закрывает за собой дверь.

Что, чёрт возьми, происходит? Почему, за такое долгое время общения с ней, я не смог даже определить, к какому типу она относится? Хищница. Но этого мало. Она угадывает мои действия прежде, чем я подумаю о них. Это моя прерогатива, никто ещё так быстро не определял моих желаний, особенно женщины. Они, вообще, не думают, а эта буквально ведёт меня за собой. Отец. Конечно, он мог рассказать про меня, и теперь у неё есть преимущества. Что ж, ночь ещё не завершилась, и вряд ли я буду сегодня спать, потому что мне предстоит долгая работа, но для начала я должен поговорить с отцом и надавить на него.

Подхожу к столику и, наклоняясь, беру в руки бокал, оставленный ею.

Итак, что мы имеем? Появилась в то время, когда меня отослали по важным правительственным делам, связанным с вычислением шпионов и внедрением наших людей. Министр? Но их слишком много, чтобы определить точно, и все они довольно примитивно развиты, постоянно пользуются покупкой женского тела. Америка. Кто был там три года назад? Шестеро. Круг сужается, и это позволяет увидеть картину в целом. Трое из военного ведомства, секретарь казначейства – точно нет, как и двое других. Вот эти трое мужчин могли привезти в Лондон проститутку, все они имеют странные вкусы и предпочитают унижение в постели. У каждого были следы от верёвок, наручников, которые они прятали под рубашками. Но надо искать самого жестокого и безнравственного в работе, именно такие становятся лучшими рабами. Есть. Джон Уилсон. Шестьдесят пять лет. Женат. Двое детей. Один из самых неприятных и закрытых, но умных мужчин в парламенте. Он привёз сюда Бланш Фокс. Нет, она ему не надоела. Она потребовала у него найти ей новых клиентов. Уилсон – раб, и должен следовать всем приказам своей Госпожи, что он и сделал. «Утка» про самоубийство, огромный выбор кандидатов и его покровительство. Если он оценил, то и другим понравится. А дальше ей уже не требовалась помощь Уилсона, эта женщина начала собирать в свою коллекцию пэров и министров. Ларк, по понятным причинам увлёкся ею, ведь отказ в таком деле заставляет желать получить товар, чем бы ни пришлось пожертвовать. Предполагаю, что из-за ревности, вызванной демонстративным поведением Бланш сегодня и полной заинтересованностью моим отцом, он не упомянул, что она всё же, позволяла ему общаться с собой, тем самым удерживая рядом на коротком поводке. Продуманный ход игры, которую она постоянно ведёт со всеми, кто её окружает. Она вроде бы и отказывает, но дарит надежду, призрачную и бессмысленную. Бланш быстро понимает, что может дать ей клиент, и меняет свои решения в пользу самого выгодного. Думаю, насчёт денег она не лгала. Услуги, которые она оказывает, стоят дорого, как и сохранение их втайне от других. Умно, не спорю, но примитивно. Выходит, сейчас у неё новая цель, продиктованная для неё кем-то, скорее всего, Уилсоном. Он распланировал всё и желал добиться отставки отца, чтобы на его место посадить своего человека и иметь доступ к файлам казначейства и налогового ведомства. То есть тоже деньги, ведь отец был честным работником, и при нём ни разу не было утечки данных, как и воровства. Ларк сыграл на руку Уилсону, познакомившись с той, кого он подослал к отцу. Теперь же эта женщина полностью завладела сознанием моего родителя, он легко отказался от места ради возможности проводить время с ней. Всё просто. Она не только убрала лишнего человека для своего главного клиента, но и получает огромные деньги за то, что держит отца под каблуком. Если он один из тех мужчин, кто предпочитает быть униженным, то это может отрицательно сказаться и на мне. У неё есть то, что приведёт к моему отстранению от работы, хотя у меня тоже имеется покровитель. Дядя. Он не допускает внедрения в наш отдел, как и с Уилсоном у него напряжённые отношения. Значит, следующим должен стать именно он.

– Вот твоя тайна, Бланш, ты убираешь тех, кто неугоден тому, кому ты должна за своё положение и состояние счёта. Ты работаешь на него, – усмехаясь, прикасаюсь губами к отпечатку помады на бокале и делаю глоток выдохшегося шампанского.

Остаётся ещё один момент, который я должен прояснить. Они встретились полгода назад, и Ларк должен был рассказать о своих подозрениях старшему брату моего отца. Но он не предпринял ничего, потому что его мало заботит судьба младшего, Нейсон, как и я, считает, что каждый вправе совершать ошибки, а мы лишь можем наблюдать за последствиями и защищать себя. Именно так, и никак иначе. Ни я, ни Нейсон не влезли бы и не помешали бы развитию отношений Бланш и отца по одной простой причине, – нам плевать на родных, потому что у нас иная цель. Но единственное мне не даёт покоя, мать не так глупа, тем более она прожила с отцом столько лет и выучила его повадки. Вероятнее всего, она понимала, что он встречается с другой, и должна была направиться к Нейсону, чтобы уточнить это. Она одна из немногих женщин, с кем общается дядя, он ей бы не солгал и подтвердил её домыслы. То есть, она позволила отцу развлекаться, ожидая какого-то события, чтобы сделать решающий ход. Развод. Она смиренно наблюдала за всем происходящим, не делая попыток остановить его, пока отец официально не заявил, что имеет любовницу. Мать, действительно, хотела расстаться с отцом, но желала выглядеть жертвой в этой ситуации, чтобы никто не осудил её за недостойное поведение и мысли. У неё тоже есть любовник, поэтому её не волновало, чем занят отец. И это всё произошло за два года моего отсутствия, словно они этого и ждали, чтобы начать кампанию по разрушению нашей семьи. Вот это я и должен узнать, кто был тот человек, подсказавший матери, что Бланш идеальное оружие, которое убьёт нескольких зайцев сразу.

Отставляю бокал и выхожу из спальни. В доме уже всё стихло, слышно только, как рабочие двигают мебель внизу, и отголоски разговоров. Снова на раздумья ушло больше времени, чем мне бы хотелось. Ничего, придётся разбудить мать и потребовать ответов. Её комната всегда была в центральной части дома рядом со спальней отца, и мне не нужно прилагать усилий, чтобы найти дверь.

Свет горит, выходит, она не спит, хотя с её отсутствия прошло достаточно времени. Она спряталась, ожидая чего-то или же кого-то. Кого?

Нажимаю на ручку и вхожу в спальню, тут же закрывая за собой дверь.

– Обычно, люди стучат. Хотя вы, мистер Рассел, предпочитаете называть себя необычным, так что вторжение, в вашем понимании, допустимое нарушение этикета. Не так ли? – Мой взгляд моментально находит обладательницу этого мягкого и глубокого голоса.

Она обнажена полностью и стоит ко мне спиной, протирая влажные волосы полотенцем. Наши глаза встречаются в зеркале туалетного столика из тёмного дуба, и я вижу своё отражение, удивлённое и обескураженное лицезрением женского тела с изящными и правильными изгибами.

Что за чертовщина здесь происходит?

Глава 5

Женское тело для меня всегда было чем-то вроде скелета, который изучают в старшей школе на уроках анатомии. Ни больше, ни меньше. Просто факт, и меня не волновало, какого размера грудь или же бёдра, длина ног или пропорции. Мой организм не посылает никаких импульсов возбуждения в головной мозг, это часто было предметом насмешек брата и кузена и осталось до сих пор. Я не имею понятия, почему это так, но факт продолжает оставаться фактом даже в эту минуту.

Обнажённая женщина с копной влажных чёрных волос поворачивается ко мне, демонстрируя гладкую бархатистую кожу медового оттенка. Она, не стесняясь наготы, продолжает улыбаться, предлагая без смущения оценить её высокую грудь с выпуклыми горошинами сосков, её плоский живот, на котором играют блики слабого освещения, и отсутствие волос ниже. Вообще, ничего. Она абсолютно не имеет никаких волос, и это, наверное, больше всего удивляет меня. Хотя, признаюсь, удивить меня довольно сложно, но в моём понятии и представлении там должны быть волосы. На фотографиях эротического содержания, которые мне демонстрировали ещё в школе, у всех женщин там было густо. А у неё ничего. И это так идеально, не могу спорить с этим утверждением, ведь это именно так. У меня есть возможность разглядеть её половые губы, похожие на закрытый бутон. Нет, меня не покорить этим, но всё же, удивительно, что женщина может быть такой гладкой. Интересно, а как ощущается это под пальцами? Чувствуется ли шероховатость или же нет?

– Вряд ли там что-то отличается от других женщин, мистер Рассел. Не уверяйте меня, что вы никогда не видели гениталий девушек. Или вы сравниваете? – Насмешливый тон заставляет поднять голову и встретиться со взглядом наглых синих глаз.

– Не хочешь прикрыться? – Прочищаю горло и складываю руки за спиной.

– Нет, в данный момент масло, которое я использую для мягкости кожи, должно впитаться, и я бы не желала испачкать дорогую материю халата. Вы пришли поговорить о моём теле или же придумали что-то ещё, мистер Рассел? Решили повысить ставки? Не утруждайтесь, мой ответ не изменился, – она вновь принимается сушить волосы полотенцем, немного склоняясь набок, отчего её грудь колышется при каждом движении. Никакой совести и стыда. Чего же я ожидал от шлюхи? Только не целомудрия и здравого смысла. Она точно такая, какой и должна быть – пропитанная пороками любовница.

– Я пришёл, чтобы поговорить с матерью. Где она? О, нет, какая гадость, ты это делаешь и с моей матерью? Взяла в оборот семейную пару? – От догадки я кривлюсь.

– А говорят, вы совершенно не имеете понятия, что такое оргии, – она смеётся, отбрасывая полотенце на пол.

– Нет, можете быть спокойны, мистер Рассел, ваша мать ещё не была в моей постели, но она не против. Это я знаю наверняка. Очень легко понять тайные желания любого человека, угадать, о чём они мечтают и что видят в снах. По моему опыту, все женщины би. Только кто-то честно признаётся в этом, а кто-то мучается несбыточными грёзами, приводя себя к разрушению и отсутствию наслаждения вовсе, – добавляет она, продолжая улыбаться, и медленно поворачивается к столику.

– Меня не интересует твой опыт, Бланш. Где моя мать, и по какой причине ты находишься в спальне, принадлежащей ей? – Резко спрашиваю ею.

– Так вас не предупредили? – Она изгибает чёрную бровь и, подхватывая какой-то тюбик, выдавливает суспензию на ладонь.

– Нет.

– Так как ваша матушка больше не является женой Тедди, то не имеет права занимать главную спальню супруги. Эти ваши британские семейные кодексы очень утомительны, я в них глубже не вдавалась, но мне любезно предложили занять эту комнату, пока я здесь. Это довольно мило, не находите? – Она втирает в волосы вязкую жидкость, от которой и исходит этот аромат ванили. А масло имеет ноты орхидеи.

– Нет, не нахожу. Ты выселила мою мать и ещё смеешь так язвительно говорить об этом? Чего ты добиваешься, Бланш? Какое задание тебе поручил Уилсон? – Как только я произношу имя её первого и главного клиента, руки этой женщины замирают, и она оборачивается ко мне. Её зрачки расширяются, хотя других подтверждений меткого попадания в цель не наблюдается. Никакой дрожи от страха, никакого нервозного подёргивания губ, а только спокойствие и смех. Да, именно смех, который она сдерживает.

– Уилсон? Так вы вычислили моего друга только сейчас? Теряете хватку, мистер Рассел, ведь я никогда не скрывала, что Джонни был тем, кто предложил мне отправиться в увлекательное путешествие вместе с ним. Наоборот, об этом начали говорить, как только наш самолёт коснулся английской земли в аэропорту. Ревность его жены, угрозы детей, и даже были покушения на мою жизнь. Это так интересно, вы не представляете, но, увы, вскоре он стал слишком скучным, и мне пришлось ему отказать.

– Ложь. Ты работаешь на него. Из-за тебя мой отец ушёл в отставку, чтобы освободить дорогу одному из людей Уилсона и, наконец-то, добраться до денег. Не делай из меня идиота, Бланш, я хоть и терпеть не могу людей, но слежу за ними и замечаю больше, чем ты можешь представить. И я хочу получить ответ, пока не поделился своими умозаключениями с более высокопоставленными людьми, чем твой покровитель. Это приведёт к тому, о чём я предупреждал ранее, но всё же, я позволю тебе скрыться, даже помогу в этом, если услышу честный ответ, – требовательно подхожу к ней. Она даже не дёргается, стоит передо мной обнажённая, с блестящими глазами и приоткрытыми пухлыми губами. Без косметики она выглядит намного моложе, в этом я был прав, её образ жизни правильный, и она очень следит за собой. Очень, могу даже добавить, с маниакальной тщательностью, вспомнить только то, что между бёдер нет волос. Извращение. Наверное. Не знаю. Я должен сконцентрироваться на другом.

– Можно? – Она делает шаг вплотную ко мне, её соски соприкасаются с моей сорочкой, отчего моё личное пространство полностью нарушается. Её аромат создаёт тяжёлую дымку вокруг нас, воздействуя на головной мозг, но мой устроен иначе, и я лишь наблюдаю за тем, как цветочные молекулы забивают мелкие свободные поры, но не достигают цели.

Её рука тянется к моей, находящейся за спиной, и я чувствую, как влажные тёплые пальцы касаются моей кожи.

– Что…

– Тише, мистер Рассел, помните, вы мне неинтересны, как мужчина, но я вам кое-что покажу, – шепчет она и сильнее тянет мою руку к своему телу.

Эта женщина странная, безумно странная. Позволяю ей раскрыть мою ладонь и положить её на место между грудей, где меня ударяет стук её сердца. Не помню, чтобы когда-то касался женского тела, я ненавижу это, как и людей в принципе. Мне некомфортно, и меня это начинает душить.

– Слушайте. Вы сделали неверный вывод, мистер Рассел. Я шлюха, которой оплачивают её работу, она состоит в том, чтобы ваш отец был всегда удовлетворён и счастлив. С Джоном мы давно не виделись, даже если это и происходит, то времени на разговоры нет, только на получение того, чему я обучена. Ни о каком заговоре против вашего отца речи не идёт. Я не собираюсь влезать в политику, она меня не возбуждает. Теперь вы понимаете, что я говорю правду. Каков мой пульс?

– Семьдесят три удара в минуту, – моментально отвечаю я. – Но это ничего не доказывает, только то, насколько ты умеешь держать себя в руках и не поддаваться панической атаке. Меня не удивить этим, поэтому я узнаю правду. Да, на это уйдёт какое-то время, но я буду всё знать, и тогда этот пульс изменится. Надеюсь, что пропадёт вовсе.

Резко дёргаю рукой и отступаю назад. Мою ладонь неприятно покалывает, и такое чувство, что она меня испачкала или же оставила какое-то клеймо на коже. Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются. Ненавижу, когда меня трогают и заставляют ощущать чужое дыхание рядом. Гадость.

– Вы можете проверять сколько угодно, но только потеряете время, мистер Рассел. Не советую искать то, чего изначально нет. Хотя вы сделаете так, как ваш разум вам подскажет, – эта женщина усмехается и направляется к шкафу.

– Вы девственник, мистер Рассел? – От её наглого вопроса я поджимаю губы, не имея понятия, почему до сих пор стою в спальне, которая поменяла хозяйку. Нет, я не позволю Бланш Фокс стать чем-то большим для отца, чем просто шлюха. Никогда. Я прав и уверен в своих домыслах, мне необходимо найти ещё зацепки, чтобы доказать это и раздавить её.

– Тебя это не касается, – отрезаю я.

– Нет, не девственник, – моментально произносит она и набрасывает на себя шёлковый белый халат.

– Предполагаю, что у вас не было секса около четырнадцати, пятнадцати лет. Вы, скорее всего, не в курсе, что ваш член забыл о своём существовании. Утренняя эрекция для вас – это причина сходить в туалет, а возбуждение – незнакомое явление. Не так ли? Также вы иногда прибегаете к онанизму, и это тоже было очень давно. Лет пять назад. Плохо, мистер Рассел, для вашего здоровья плохо, – эта лекция совершенно противна, как и лектор, читающий мне нотации. Но она точно угадала. Именно так. Я не думаю о том, что у меня между ног, как и у женщин.

– А частый обмен тела на деньги не приводит к ранней смерти, Бланш? Сколько было случаев, тебя не волнует это? – С отвращением цежу я.

– Вы считаете, что секс – это неотъемлемая часть каждой моей встречи? Ох, нет, мистер Рассел, нет. Ваше развитие в этом вопросе так отстало и не вызывает во мне интереса. Могу вам посоветовать нескольких девочек, они с удовольствием вам покажут, как обращаться с членом, и что он, вообще, может. Вы удивитесь, – она хохочет, явно издеваясь надо мной.

Я не сторонник насилия над слабыми, хотя лгу. Сторонник. Порой только силой можно выбить признание, и меня не волнует, кто передо мной. Мужчина, женщина или же ребёнок. Так и сейчас, во мне бурлит желание схватить Бланш за волосы и ударить об стену, чтобы выпытать, то зачем она появилась здесь. Я её ненавижу, она вызывает во мне самые гнусные и опасные позывы, а это может привести к новому сбою системы.

– Если ты уверяешь, что никакого задания от Уилсона по поводу отца у тебя нет, то ты согласишься на моё предложение. Сто тысяч, и я познакомлю тебя с более богатым клиентом. Твой ответ? – Сквозь зубы говорю я.

Её смех стихает, и она теперь только слабо улыбается. Зрачки сужаются и являют мне вновь скуку. Да что же это, чёрт возьми, с ней? Что ей нужно? Как только я упоминаю о деньгах, которые она ищет, и за которые работает, живой блеск её глаз тут же меняется на утомлённый!

– Нет. Мой ответ – нет, мистер Рассел. И я уже так часто вам это говорила, что боюсь полностью разочароваться в вас. Не стоит, правда, не унижайтесь сильнее. Вы так и не поняли, чего я хочу? – Она тяжело вздыхает и делает шаг ко мне.

– Расскажи, – предлагаю ей.

– Страсть. Я приехала сюда уже богатой, у меня были достаточно обеспеченные приёмные родители. Я жила как принцесса, но мне этого мало. Это скучно, и я задыхалась. Мне необходимо движение, знания, и я нашла то, что меня возбуждает и делает ещё более безумной, чем раньше. Я по вкусу спермы могу определить будущее мужчины, и сколько он проживёт, и это наиболее увлекательнее, чем деньги. У вас нет ничего, что вы сможете предложить мне, понимаете? Я обожаю быть удовлетворённой, мне всегда не хватает этого. И даже сейчас, хотя Тедди отлично поработал языком, я хочу больше, ещё больше, хочу погибнуть в руках мужчины от нескончаемого потока оргазмов. Хочу, чтобы он сделал со мной то, что не делал ни один. Хочу быть рабыней. Хочу стать сумасшедшей и наполненной до краёв. Хочу умирать медленно и с улыбкой наслаждения на губах. Хочу слышать, как стук моего сердца взрывается в голове. Хочу подлететь и рухнуть. Хочу, чтобы меня имели так жёстко, чтобы каждая моя мышца взвыла от боли и умоляла продолжать. Вот чего я хочу, – пока она говорила, я неотрывно смотрел в её глаза, где зрачки с каждым её шагом расширялись всё больше, словно от наркотика. Да, она зависима от химических препаратов. Вены чисты, она не наркоманка, выходит, что её организм устроен так неправильно, и я сейчас не могу даже вспомнить, когда встречал нечто похожее.

– К сожалению, Бланш, такого мужчины не существует, – подаю я голос. Сглатываю от сухости во рту и этой ядрёной смеси её аромата, которая опять забирается в мой разум. Нет, черта.

– Надеюсь, вы ошибаетесь, мистер Рассел, и когда-нибудь я найду его. Вот с того момента больше никто не увидит меня, потому что я ничего более не захочу. Только его. Сейчас у меня всё есть, и это навевает скуку, и я устала от неё, да и от вас тоже. Почему же вас называют неординарным психопатом, если вы мыслите так тривиально, что не замечаете очевидного? Я отказываю вам в любом случае и в любом предложении, потому что вы никогда не сможете подарить мне то, что заставит меня остановиться, – она цокает языком и отходит от меня.

Обижает ли меня это? Нет. Только я не понимаю, почему же я чувствую жалость к ней. Да, именно жалость. С этим чувством я познакомился давно, и сейчас вновь оно ярко вспыхнуло и тут же угасло в моей голове. Слишком много энергии идёт от этой женщины, она специально путает меня, и я поддаюсь, потому что не встречал такой, как она, до этого времени. Мне следует уйти и обдумать всё, распланировать, запросить дело Бланш Фокс и изучить. Проверить мои догадки, а не стоять посреди спальни и смотреть, как эта женщина опускается на кровать и поворачивает голову ко мне.

– Что-то ещё, мистер Рассел? Если нет, то позвольте мне отдохнуть. Завтра мне предстоит сделать невозможное, и я предпочла бы набраться сил, да и Тедди должен вернуться ко мне, – приглушённо произносит она.

– Зачем это делать? Какой смысл? Признаю, что ты необычная женщина, и я мог бы предложить тебе более выгодное дело, чем продавать себя и лгать о том, что ты ищешь. Нет, тебе необходимо другое, и в моих силах тебе это дать. Так обменяй это на то, что удовлетворит меня, – решаю зайти с другого фланга.

– Ложь. Снова ложь, мистер Рассел. Вы лжёте мне, я могу лгать вам, и так до бесконечности. Только вот у всего есть конец.

– С чего ты взяла, что я лгу? И в чём я лгу? – Искренне удивляюсь я, когда она поднимается с постели и подходит ко мне.

– Во всём. Вы не из тех людей, которые делают то, чего не хотят. Вас очень сложно заставить следовать чьим-то желаниям, вы всегда считаете себя умнее многих. Но всё же, вы здесь, на празднике и в окружении людей, которых терпеть не можете из-за своей особенности и психологического отклонения. Вы считаете именно так, но это ложь. Вы здесь, потому что часть вашей ещё более или менее живой души тянется к тому, что вы знали ранее. Вы боитесь умереть внутри, поэтому всегда оставляете дверь немного приоткрытой, чтобы была возможность вернуться. Вы не можете уйти отсюда, потому что не только не получили желаемого, но и узнали, что не так умны, и ваши ходы легко разгадать. Ваши глаза ледяные, но в то же время они рассказывают о боли и о страхах. Я для вас – один из них.

– Ты мой страх? И чего же я должен в тебе бояться? – Интересуюсь я. Какая же она глупая. Правда, ну как можно было мыслить настолько неразумно и иррационально, чтобы прийти к таким выводам, в которых существуют эмоции. Да нет их. Нет. Я потерял их.

– Признайтесь в том, что вы не имеете никаких фобий и психологических отклонений. Вы всего лишь очень целенаправленный человек, предпочитающий всё доводить до конца. Да, вы умнее большинства мужчин и развиты, благодаря собственному характеру, но никак не заключению врачей. У вас есть то, что вы предпочитаете скрывать ото всех и даже от себя, потому что узнать правду бывает страшно. И во мне вы видите опасного соперника. Только за что мы боремся, мистер Рассел? В чём причина войны, которую вы развели за несколько часов? – Её голос тих и даже печален, но я не верю ей. Она так же завуалировано оскорбляет меня, как я это делаю с другими. Она пытается вытянуть из меня какие-то полезные сведения, чтобы удержать отца, но я всё понимаю и легко могу увильнуть от её плоской игры.

– За право существовать, Бланш. Этот мир на том и построен. Или ты убьёшь, или тебя. Другого не дано. Пока на твоей совести множество смертей, как и на моей. Только вот я не позволю тебе добраться до меня, – спокойно отвечаю ей.

– До вас? Господи, вы снова думаете о себе? Как же вы непонятливы. Мне плевать на вас и на то, кто вы такой. Меня не волнует, сколько денег у вас на счету, и каковы ваши возможности. Вы даже не человек, поэтому успокойтесь, ваше эго пора бы сдуть, как и понизить планку самоуверенности. Вас избаловали. Но я великолепно орудую кнутом, мистер Рассел, и легко сбиваю спесь с таких, как вы, если меня это интересует. И сейчас я докажу вам, что вы для меня – пустой звук, и никак не влияете на ход моих мыслей, – она решительно выпрямляется и нагло улыбается мне.

– Я всегда составляю контракты со своими клиентами. Контракт с Тедди завершается завтра ночью. И я ещё не приняла решения продлевать мне его или же нет. Возможно, я уже нашла более подходящего клиента под мои требования, а, возможно, я продолжу свою игру с вашим отцом. Кто знает, как моя страсть повернётся завтра. Да, это вас распалит ещё больше, но, поверьте, что бы вы ни предприняли, меня это не затронет, а только вашего отца. Так выбор за вами, решите, кто вы такой: человек или же машина для разрушения личности близких вам людей. Я позволила вам показать мне, что же ещё вы придумаете за полтора часа, и, выходит, что ничего разумного. А сейчас приготовьтесь, мистер Рассел, потому что мы ждём гостя, – только она произносит последнее слово, так не проходит и пары секунд, как дверь за моей спиной распахивается.

– Милая, прости, что так долго, но я не нашёл ничего сосудорасширяющего, только обезболивающее, спросил… Эйс? – Голос отца замирает, когда я поворачиваюсь к нему, стоящему в одном халате и с аптечкой в руках.

– Я приняла душ, и вроде бы стало легче, не волнуйся, – произносит эта женщина.

Что? Она знала? Но как? Я же сам не предполагал, что приду сюда? Чёрт. Бланш специально запутала меня, дала возможность отследить цепочку и была уверена, что я подумаю о любовнике матери и отправлюсь к ней. Она подгадала время, и это ребус для меня, как ей удалось?

– Хорошо. Так что ты здесь забыл, Эйс? – Грубо обращается ко мне отец.

– Он перепутал комнаты, ведь раньше эта спальня принадлежала Алисии, но твой сын остался дождаться тебя, чтобы обсудить кое-что, – за меня отвечает Бланш, обретая теперь чёткие очертания и даже имя. Проклятая женщина! Она с таким триумфом смотрит на меня, отчего всё внутри бунтует. Меня провели? Да никогда. Я, наверное, расслабился из-за глотка шампанского, которое она оставила. Что там было? Она не просто так его оставила, а добавила туда то, что позволило ей вести меня за собой! Идиот!

– Давай, завтра, Эйс. Я сегодня устал, да и Бланш переутомилась, ей следует лечь спать и отдохнуть, – недовольно обращается ко мне отец.

На его пальцах остался пепел. Курил. Его задержали две сигареты, которые он втайне выкурил, так было всегда при матери. Уверен, что эта женщина отвергает табачные изделия и не подпускает к себе тех, кто может нарушить её аромат. Слишком щепетильна. Помимо этого, он ещё выпил и захмелел вновь. Его халат смят, значит, он сидел в кресле. На левой стороне более глубокие складки на ткани, а глаза постоянно слезятся и покрыты невидимой сонной дымкой. Он задремал. Бланш тоже ему что-то подмешала, чтобы я увидел её обнажённой, возможно, поддался соблазнению, но у неё ничего не вышло, и теперь она оставила мне чеку.

– Интересно, от чего вы устали, сэр? От виски или же от сигарет, а, может быть, от плети и рабства? С днём рождения, – с кривой ухмылкой бросаю я и выхожу из спальни.

Вот же стерва. Она оставила лакомый кусочек на десерт, чтобы не дать мне возможности потребовать у неё не подписывать контракта. Но в то же время она подарила мне новую главу этой войны. И даже не я её начал, а она, потому что ей скучно. Что ж, я с удовольствием покажу ей, что скука – это самое опасное в этом мире. Я не позволю отцу вновь предложить ей контракт как раз займусь этим. В отличие от всех, я выспался в самолёте, и у меня огромный запас времени, чтобы вымыть из крови ядовитый глоток шампанского и подготовиться.

Глава 6

Мощные капли дождя бьют по стеклу, создавая изящный и неповторимый рисунок на окне. Я провожу взглядом и отмечаю, как плавные линии превращаются в более острые, опасные и смертельные. Удивительно, насколько природа может быть прекрасной в своём понятливом и молчаливом монологе со мной.

На моей памяти я был только раз в тупике, когда не мог вспомнить, кто такая Джульетта. Это имя точно врезалось в мою память, но кому оно принадлежало, я не знал. Змея, как мне объяснили сестра и брат, а затем подтвердили родители. Когда мне было семнадцать, у меня была змея, которую я нашёл около озера в этом поместье. Забрал её к себе и ухаживал за ней, она была для меня игрушкой, и я проводил над ней опыты. Но потом она пропала, и я забыл о ней, а вот имя осталось в памяти. Это воспоминание вернулось ко мне в двадцать три, после завершения первой ступени высшего образования и перехода на следующую. То время я часто проводил с дядей, он учил меня, помогал и открывал во мне новые и новые возможности, чтобы расширить мозговую деятельность.

Сейчас я вновь в тупике. У меня есть имя, точные данные, ошибочные суждения, и это приводит меня в неблагоприятное состояние. Место отца до сих пор не занято, временный служащий из тех, кого я хорошо знаю, в данный момент отвечает за его работу. Уилсон находится в Лондоне и в эти минуты пьёт чай. Ничего из того, что я предполагал, не произошло. Но я никогда не ошибаюсь, в этом и загвоздка. Единственное, во что я верю из неосязаемых ощущений, это интуиция. И она требует у меня продолжать давить на Бланш, чтобы вытащить из неё информацию. Она точно работает на кого-то, и она связана с политическими решениями и дебатами. Даже разговор с дядей не помог мне. Он абсолютно точно уверен, что нам с ним ничего не грозит, но я чувствую иное. Что-то грядёт, и оно изменит будущее. Что? Он спокоен, по идее, я не должен волноваться о предстоящем возвращении в парламент завтра. Он посоветовал мне позволить отцу сделать то, чего он искал, не мешать Бланш, так как эта женщина имеет своеобразную модель поведения. Она с усердием добивается того, что ей запрещают, и выигрывает. Поэтому проще позволить ей заскучать, затем вернуться, чтобы вступить в новую игру и всё же, завершить дело до конца.

Позади меня раздаётся стук, а затем посетитель нажимает на ручку двери и входит в спальню.

– Добрый день, сынок. Я решила зайти и уладить наши разногласия. Я не могу так, ведь я скучала по тебе, и сейчас всё происходящее давит на меня, – тихий голос мамы долетает до меня в считаные секунды и вызывает раздражение.

– Не делайте этого, мадам. Не стоит менять собственных суждений из-за того, что я не принимаю действительность таковой, какая она есть. Это не придаёт вам лоска, наоборот, унижает вас, – медленно оборачиваюсь к женщине в кашемировом бежевом свитере и тёмных брюках. Она изменилась больше, чем я заметил в первый раз. Она работает над собой, продолжает это делать, и мои выводы, которые я сделал за эту ночь, имеют подтверждение.

– Эйс, хватит. Тебе придётся принять тот факт, что мы с отцом расстались и не собираемся вновь жить вместе. Также существует ещё и Бланш, и я не против их отношений. Ты можешь думать всё что угодно, но это ничего не изменит, – её голос меняется, становясь грубее, демонстрируя мне уверенность и противостояние моему авторитету. Но это лишнее, я не для этого ждал её здесь.

– Ты не завтракал, даже не спустился, и все спрашивают о тебе. Через полчаса будут играть в поло на крытом поле в западной части поместья. Ты будешь там? – Добавляет она хотя не спрашивает, а требует.

– Всё зависит от вас, мадам. Ответите ли вы мне честно или же соврёте, – спокойно отзываюсь я, наблюдая, как её глаза пропускают блики страха. Она сглатывает, немного потеет, и это так утомительно. Почему они считают, что меня можно легко провести? Только не тем, кого я знаю всю жизнь. Да, признаюсь, что Бланш пока ведёт в нашей игре, но я не собираюсь отступать, у меня есть новый план, и для начала должен услышать подтверждение из уст матери.

– Как долго продолжаются ваши отношения с любовником? Кто он?

– У меня никого нет, – моментально произносит она и немного двигает шеей, чтобы освежить влажную кожу.

– Сейчас, возможно, но он был. Не тяните время, мадам, лучше отвечайте, и мы перейдём к следующему вопросу, – приподнимаю уголок губ. Она так нервничает, бледнеет и опасается меня, что это вызывает раздражение.

– Хорошо, раз вы сами не хотите, то придётся мне. Вы познакомились со своим любовником задолго до падения отца. Вы никогда не знали от него ни ласки, ни заботы, ни любви, исполняли свой супружеский долг и чахли, как женщина. Но в один момент решили, а почему бы и не позволить себе лишнего, всё равно ваш муж ничего не заметит. Отсюда идут изменения в вашем облике. Смена цвета волос на приближённый к седине, инъекции, подтяжка кожи, обучение другому способу нанесения макияжа, иной выбор цвета в одежде. Вы познакомились с ним лично после всех этих ухищрений, желая продемонстрировать ему вашу красоту. И он её увидел. Ваши отношения начались бурно и продолжались так же, пока вам это не надоело. Вы точно знали, где и когда появляется ваш муж, и в тот вечер из-за жуткой головной боли, которой у вас не было, не присутствовали на приёме, хотя это было вашей прямой обязанностью, и вы никогда не позволяли себе ею пренебрегать. Мне продолжить или же вы сами это сделаете? – Замолкаю, позволяя ей довести мою речь до конца, но мать стоит и не двигается, лишь бледнеет сильнее.

– Вы знали, что Ларк желает добиться возможности попасть в постель Бланш, и это позволило осуществить ваш план. Он познакомил эту женщину с отцом, а дальше Бланш сделала всё сама, ведь только она это и могла. Предполагаю, что вы изучили всех великосветских продажных женщин и остановились на ней, чтобы она исполнила вашу мечту и освободила вас от оков брака. К тому же ваш любовник вызывал в вас желание быть свободной для него и, не скрываясь, уже открыто встречаться на публике. Вы заключили с Бланш договор, по которому она должна была соблазнить вашего мужа, и вы бы их застали. Далее, споры и развод. Вы получаете содержание, выглядите жертвой опасного вожделения неверного супруга и находите утешение в другом мужчине, который был с вами всё это время. Но вы не предполагали, что отец решит уйти с поста, потому что не знали, насколько Бланш Фокс втянута в заговор против него, верно? Теперь же вам ничего другого не остаётся, как смотреть на происходящее и не мешать, чтобы не выдать себя. Эта женщина легко провела вас, мадам, и поднялась на ступень выше, благодаря вашему примитивному желанию разрушить свою личность и уподобиться низшим существам. Только вот вы сделали очень скверную ошибку, мадам, когда попросили помощи у Бланш Фокс. Это может пагубно сказаться на вас и на вашем будущем, потому что тайны имеют свою цену, которую вы ещё не заплатили.

Губы матери дрожат от потрясения, она охает и, едва добираясь до кровати, тут же падает на неё, шокировано смотря на меня. Я попал в точку. Не просто так Бланш Фокс заинтересовалась отцом, а из-за женского желания получить большее. Этим грешат все люди, особенно слабый пол. На эту мысль подтолкнула меня именно Бланш, честно признавшись и, не скрывая, что её волнует в первую очередь удовольствие, а где есть удовольствие там и деньги. Чем лучше ты работаешь, тем больше тебе платят. Это тоже особенность реакции разума на получение желаемого, оно превращается в наркотик, без которого ты не можешь думать о чём-то другом. И человек ищет это снова и снова, пробует разные варианты. А этим миром правят деньги, и они же становятся даром за наслаждение. Всё просто, но гадко.

– А теперь, мадам, ваша очередь, – подхватываю стул и пододвигаю его ближе к кровати.

– Как? Как ты догадался, Эйс? Я же… это она сказала тебе? Но она обещала! Обещала, что никто не узнает! – Вскрикивает мать, пока я располагаюсь на стуле.

– Логика, мадам. Мисс Фокс не проронила ни слова о вашей причастности к разводу. Вы, действительно, считали, что можете обмануть меня? Нет, вам это никогда не удавалось и не удастся. Так что я слушаю, кто был вашим любовником, и что дальше должно было произойти. План рухнул, верно?

– Да, всё пошло не так, как мы планировали. Ни я, ни Бланш не предполагали, что Таддеус решит подать в отставку, но я пыталась уговорить его не делать этого. Он был неумолим, сказал, что ему надоело пропускать жизнь ради власти. Он резко изменился, как только встретил её. Стал замечать женщин и меня тоже. Он начал думать иначе, дарил подарки мне, стал более покладистым и нежным, хотя это не предполагало никаких более близких отношений, как и раньше, – она делает паузу и проводит по лбу ладонью, стирая мелкий пот.

– Удовлетворённость. Он получил то, в чём вы ему отказывали, а она подарила. Всё примитивно, но продолжайте, – предлагаю я рукой.

– У меня был мужчина, мы познакомились с ним в интернете на одном из форумов по искусству. Обменялись адресами почтовых ящиков, наша переписка длилась полтора года. Он был женат, ни разу не позволял себе больше, как и я была замужем. Мы просто общались, обсуждали картины и новые открытия в мире прекрасного, он слушал мои доводы. А затем ты улетел, и я позволила себе подумать о собственном внешнем виде. Этот мужчина предложил встретиться на одной из грандиозных выставок, и я хотела, чтобы он не разочаровался во мне. Наверное, я никогда не чувствовала столько радости от встречи с мужчиной. Это захватило меня, и я потеряла голову. Мы встречались тайно, снимали то квартиры, то номера в разных частях Лондона на окраинах, и тогда я поняла, что больше жить с Таддеусом не могу. Сначала я думала о том, чтобы признаться ему честно в своих чувствах, но струсила. Тогда же услышала от Ларка о Бланш и нашла выход, записалась к ней на приём, где рассказала всё о себе и своих желаниях. Она отказала мне, и я впала в панику, у меня больше не было возможности достигнуть цели. Я решила попробовать ещё раз, и тогда она дала своё согласие. Мы составили контракт, где чётко прописали условия, и она должна была оставить Таддеуса. Развод состоялся, и она отказала твоему отцу, как мы и договаривались, – мама тяжело вздыхает и хлюпает носом.

– Тогда я была рада, что всё получилось, и сообщила своему мужчине об этом, но он рассердился и исчез. Его имя было вымышленным, Мориган Норберг, такого человека никогда не существовало. Я была в панике от того, что совершила, пошла к Бланш. Если этот человек жил в Лондоне и был богат, а я знала это наверняка, то она должна была по описанию угадать его. Но ничего, она сказала, что у неё не было таких клиентов, но постарается помочь мне в знак нашей дружбы и прошлого соглашения. Прошёл месяц, и Бланш позвонила мне, сообщив, что у неё появился новый клиент, подходящий по описанию и имеющий то же самое имя. Она устроила нам встречу, и всё снова завертелось, а месяц назад мы расстались, потому что он не может уйти из семьи, как это сделала я. За этим всем я не заметила, как Таддеус начал угасать из-за того, что потерял Бланш. И я вновь обратилась к ней с просьбой вернуть краски жизни моему бывшему мужу, хотя бы так хотела компенсировать ему за то, что обманула его. И через некоторое время они вместе вышли в один из ресторанов на ужин. Дальше ты уже знаешь.

– Какова вероятность того, что Бланш не подослала к тебе этого мужчину? – Интересуюсь я.

– Никакой, Эйс. Если ты ищешь в этом угрозу, то её нет. Бланш идеальная по всем параметрам женщина на время, и только. Она входит в положение многих, помогает даже семьям в кризисе вернуть страсть в их отношения. Она даёт уроки по соблазнению, к ней ходят на курсы очень многие жёны политиков. Я не знаю, отчего ты так ненавидишь её, если хочешь злиться, то злись на меня, это по моей вине она находится здесь, – уверяет меня мать.

– Есть, мадам, угроза всегда есть. И я пока не могу найти её, но всё, что произошло, случилось из-за этой женщины. Это был план, который вы идеально отыграли и теперь же готовы на всё, чтобы вернуть в свою жизнь примитивное наслаждение и мужчину. Я прав, не спорьте. Но мне нужно кое-что другое от вас. Сегодня должен завершиться контракт отца и Бланш, и я хочу, чтобы вы вспомнили всё, чему вас обучил ваш любовник, и продемонстрировали это отцу. Это крайне важно, мадам, для вашей безопасности, как и ваших младших детей. Бланш Фокс не так проста и замешана не только в проституции, она работает на кого-то очень властного, и он руководит всем. Поэтому вы должны сделать так, чтобы отец вновь обратил на вас внимание, и его влюблённость в эту женщину испарилась. Вы готовы к этому? – Поднимаюсь со стула и смотрю в блестящие от испуга глаза матери. Я лгу, да, приходится, но что ни сделаешь ради игры, верно? Вряд ли матери угрожает опасность, как и моим родственникам, но сейчас я узнал о ещё одном участнике этой истории, и везде Бланш выглядит, как сама добродетель. Ложь. Эта женщина ядовита и может смертельно укусить. Мне придётся отстранить её от членов моей семьи и заставить их улететь куда-нибудь. Пока я не пойму, что скрывает Бланш, и какова роль Уилсона во всём этом.

– Эйс, Бланш просто шлюха! Откуда у тебя столько мрачных домыслов? Нет, конечно, ты знаешь больше моего, но никто не подталкивал отца к решению об отставке. Бланш даже поставила ему условие, если он это сделает, то она разорвёт с ним контракт. Она так и поступила, понимаешь? Её интересуют деньги, сынок, но не что-то другое. Всё это игра твоего воображения, как было и раньше. Ты придумываешь себе проблему, веришь в неё и ищешь выход. Но нет проблемы, Эйс. Мне придётся записать тебя снова на сеанс психотерапии, потому что твоё состояние ухудшается. Ты подозреваешь в заговорах всех, даже обычную шлюху. Боже мой! – Мать вскакивает с кровати и зло смотрит на меня.

– С моим состоянием всё в порядке, мадам. Напомню, мне тридцать четыре, и я давно уже вышел из того возраста, когда вы могли решать за меня. И я не из тех людей, которые умеют фантазировать, – возражаю ей.

– Нет, не всё в порядке, Эйс. Посмотри в кого ты превратился. Да, наша ситуация необычная и странная, но не критичная, как ты её описываешь. Ты говоришь страшные вещи и обвиняешь в этом Бланш! Господи, сынок, нельзя так! Возможно, она не совсем честна и бывает жёсткой ко многим, но и клеветать на эту женщину – уже край моего понимания. У тебя всё вертится вокруг политики, вокруг каких-то угроз и терроризма, но в этом доме террорист именно ты. Мы все устали бояться и делать что-то, потому что тогда у тебя произойдёт рецидив, и ты натворишь глупостей. Даже Нейсон следит за тобой, чтобы не позволить тебе влезть в то, что убьёт тебя. Я думала, что, услышав мою историю, ты станешь немного мягче и поймёшь, что счастье, обычное человеческое счастье – лучшее, что есть в этом мире, а ты отвергаешь его. Не хочу больше обсуждать с тобой ни Бланш, ни прошлое. Ты примешь всё это так, как есть, и поставишь точку. Возвращайся к своей работе, потому что она для тебя важнее, чем мы все. Не смей больше поднимать эту тему, понял? Иначе я навсегда закрою двери этого дома для тебя и запрещу Стэнли и Молли общаться с тобой. Ты уже настроил отца против себя, теперь я на грани. Не отворачивай нас от себя, потому что никто тебе больше не поможет, кроме нас, – она трясёт пальцем передо мной, отчитывая, как мальчишку, коим даже побыть не дали.

Чёрт, это меня обижает, ведь я стараюсь уберечь их так, как умею. Я знаю, что прав, и выставлять меня полоумным – глупая попытка разозлить меня. В моей голове всё было иначе, и сейчас вновь сбой. Я не могу отреагировать так, как обычно, поэтому приходится закрываться. Гасить в себе эмоциональный ответ на давление матери, чтобы не сорваться.

– Ваша ярая защита чести обычной шлюхи, по вашим словам, доказывает совершенно иное, мадам. Что ж, раз вы так настаиваете, то прошу вас покинуть мою спальню и мою жизнь. А я докопаюсь до истины и если увижу, что вы рассказали мне не всё, то я не вспомню, кем вы были для меня и накажу так, как наказывают предателей британской короны. Вон отсюда, – подхожу к двери и распахиваю её.

– Эйс…

– Я вас услышал, мадам, и я не принимаю ваших суждений, потому что они таят в себе гнусный подтекст. Вы рассказываете всем, как я глубоко болен, какой психопат, и даже гордитесь тем, что вам удалось убедить в этом окружающих. Я не против, поэтому что лучше буду психопатом, который верит интуиции, чем глупцом, которым вертит шлюха. Вон, – чётко выговаривая каждое слово, даже не смотрю на неё. Мне осталось ещё зарычать, и мать вылетит отсюда пулей. Я никогда не понимал, почему они так боятся меня, стараются не нервировать меня, не давая даже возможности быть частью чего-то большего. Нет, всю мою жизнь они ограждали меня от опасного влияния, отправляя на лечение. Но я всё вытерпел и выбрался оттуда, чтобы начать другую жизнь, приняв самого себя вот таким ненормальным, и меня это не должно больше волновать.

Я не замечаю, как остаюсь один. Внутри сосёт под ложечкой, и я хлопаю дверью, закрывая её. Кто рассказал Бланш обо мне? Она не могла угадать столько подробностей о том, что я скрывал от всех. Неужели, в ней всё же есть неверные хромосомы, и она может быть немного похожей на меня? Я не видел таких людей, не знал их, и, в данный момент, мне тяжело принимать новый виток событий, который не желаю. Но выхода у меня нет, так что придётся вспомнить, как это быть нормальным.

Чтобы понять, как действует враг, нужно на недолгое время увидеть всё его глазами, то есть познать другой мир, где я никогда не был. У меня есть только сегодня, чтобы изменить завтрашние события, и я должен сделать всё, зависящее от меня, чтобы Бланш не подписала новый контракт с отцом. Даже если это будет означать нечто страшное, лишнее и ненужное для меня, я это сделаю.

Уверенно выхожу из спальни, на ходу натягивая пальто. Поло. Обычное развлечение для британского общества, как и скачки. Ни одно из них никогда не увлекало меня, потому что я всегда знал наперёд итоги, и мне было просто скучно. Но теперь я не могу предугадать действий Бланш и её мысли, это убивает меня. Это словно пакетик с чипсами, который ты не можешь открыть, и успокаиваешься, только когда это получается.

Под зонтом дохожу до крытого поля, где обычно нас учили управлять лошадьми, устраивали демонстрационные представления для друзей родителей, чтобы похвастаться умениями детей. Но сегодня это место кишит людьми, гостей стало больше, часть из них расположилась на трибуне, а другие, переодетые в форму красного и синего цвета, стоят посреди поля, ожидая, когда им приведут лошадей, и игра начнётся.

Мой взгляд тут же находит среди красной команды женщину с чёрной косой, смеющуюся над какой-то фразой отца, обнимающего её за талию, Ларк пожирает её взглядом и кипит от ревности, Молли, видимо, поддевает Стэнли, отчего смех становится громче.

Свисток судьи привлекает внимание всех, и разговоры затихают.

– В синей команде не хватает одного участника для игры. Есть желающие? – Громко спрашивает он.

Наступает молчание, все боятся показать свои скудные умения, поэтому прячут глаза, делая вид, что заняты чем-то очень значимым.

– Есть, – мой голос раздаётся эхом по всему пространству крытого поля.

Я ощущаю, как множество глаз обращено ко мне, но сам смотрю только в одни. Синие. Удивлённые и вновь сверкающие властью и силой.

Что ж, Бланш, ты не оставила мне выхода. Поиграешь со мной?

Глава 7

– Эйс, мы выиграли! – Визг Молли наполняет мой слух, сестра прыгает на меня, как только я спускаюсь с лошади и передаю поводья, чтобы животное увели в стойло.

– Папа, мы тебя сделали! – Кричит Стэнли, свистя и поддаваясь эмоциям счастья, которыми наполнены все вокруг.

– Я думала, ты её убьёшь, – шепчет сестра мне на ухо. Она тяжело дышит из-за гонки, которую мы устроили в последние пятнадцать минут.

– При свидетелях? Не глупи, – оттаскиваю девушку от себя и смотрю в её полные восторга глаза.

– Я считала, что ты не помнишь, как играть. Раньше ты никогда этого не делал с нами, – смеётся она.

– Молли, много думать тебе противопоказано, лучше делай то, что у тебя выходит намного лучше. Улыбайся, – отвечаю ей, и вроде бы не оскорбил. Или всё же немного? Но она смеётся громче, присоединяясь к брату и ещё двум мужчинам из нашей команды.

Да, я выиграл. Я приложил столько усилий, чтобы увести у Бланш мяч, что мне требуется вода и душ, дабы смыть с себя пот от чьей-то формы, которую мне дали на время игры. Но, чёрт возьми, она превосходный соперник. Любая женщина поддаётся, а она, наоборот, стремится всегда быть первой, как и я.

Не в этот раз, мисс Фокс, физически я намного мощнее, чем вы, да и умственно.

Пока судья поздравляет выигравших и утешает шампанским проигравших, я отмечаю, что Бланш нет. Отца выводят с поля, и все гости направляются за ними, чтобы немного пообщаться и выпить за этот день, но её нет.

Я не поддаюсь такого рода развлечениям, даже на лице Нейсона было написано удивление, когда я вызвался участвовать. От меня не ждали такого шага, но именно это помогло мне увидеть больше. Бланш, действительно, обучалась не только уменью ублажать мужчин, но и держаться уверенно в седле. Она делала немыслимые для других повороты и удары, эта игра была больше для нас с ней, потому что мяч мы вырывали друг у друга. Одно очко, которое я выхватил у неё буквально из-под носа, приносит наслаждение. Вот он секс, вот. Неужели, это ощущение подъёма и ещё большей уверенности в себе хуже, чем примитивное кувыркание в постели? Нет. Здесь нужна не только сила, но и логика. Необходимо просчитывать ходы, знать противника и, обскакав его, защитить ворота и победить. Как же приятен вкус победы – чистый наркотик.

По моим заключениям, она направилась к конюшне. На её высоких сапогах есть эмблема фирменного дома моды, где занимаются частными заказами, да и форма была подогнана по фигуре. Значит, она готовилась к этому дню заранее. Предусмотрительно.

Ржание лошадей раздаётся по бокам от меня, и я иду дальше, втягивая в себя удушливую вонь навоза. От дождя в помещении влажно, и мне не комфортно, но я не могу переселить в себе радость от триумфа и желания увидеть поражение в её глазах.

Замедляю шаги, когда слышу тихий голос.

– Бедная Звёздочка, я тебя загоняла. Но я обещала тебе угощение, если покажешь, какая ты сильная. И ты это сделала, милая, ты умница. Ты была лучше всех.

– Разговор с заведомо непонимающим тебя объектом имеет отголоски шизофрении и тех самых отклонений, которые ты отрицаешь, Бланш, – насмешливо подаю голос.

Она оборачивается, когда лошадь съедает кусочек лакомства с её руки, и даже не удивлена моему присутствию.

– Я не отрицаю отклонений, мистер Рассел. Я упоминала, что вы не имеете тех, что предпочитаете лелеять в своём разуме. И научно доказано, что лошади понимают человеческую речь и реагируют на людей по-разному, в зависимости от восприятия и интонации. Меня учили, что нужно поощрять человека или же животное, когда оно проявляет то, о чём их просишь, – с улыбкой отвечает она и возвращает своё внимание на чёрную кобылу с непонятным узором на морде.

– Нет, мистер Рассел, я не желаю больше говорить с вами о деньгах. Это меня чертовски утомило, и если вы пришли сюда за этим, то прошу вас, успокойтесь, – добавляет, не поворачиваясь ко мне. Ладонь в перчатке ложится на чёрную гриву, и поглаживает её.

– Я пришёл, чтобы поблагодарить за игру. Она была довольно сносной, хотя я не люблю этого, – прислоняюсь плечом к стене загона, наблюдая за неторопливой лаской, на которую лошадь моментально отзывается довольным ржанием.

– Но вы любите побеждать. Вы маниакально стремитесь к этому и порой не замечаете, когда переходите рамки дозволенного. Вы ударили Ларка, но я даже скажу спасибо за это, он меня раздражает. К тому же вы играли не в поло, а вновь боролись со мной. Не надоело? – Бланш оборачивается ко мне.

– Ты слишком высокого мнения о себе, Бланш. Если есть враг, то он враг во всём. К тому же я не ударил кузена, а предотвратил его замах и выиграл время, чтобы увести мяч от него и от отца, – спокойно отвечаю ей.

– А если враг – это вы сами? Что делать тогда? Как бороться с самим собой? – Она выглядит довольно серьёзно и явно намекает на несуществующих демонов внутри меня.

– Бороться бесполезно. Смертельно даже.

– То есть сложить оружие и добровольно ожидать конца? И это советуете вы? Тот, кто никогда не бросает начатое и предпочитает только победу? Вы не выспались или же пилюлю доброты выпили? – Ехидно поддевает меня.

– Проще задать вопрос напрямую, мисс Фокс, иначе это может ввести собеседника в недоумение. Спросите напрямую, ну же, не бойтесь, я слышал столько, что ваш вопрос не вгонит меня в краску, – она усмехается от фразы, которую сама бросила мне вчера.

– Хорошо. Как от вас отвязаться? Что мне предпринять для того, чтобы вы прекратили меня преследовать и думать о моей причастности к уходу вашего отца со службы? – Она подходит ко мне и стягивает перчатку с одной руки.

– Я вчера дал тебе возможность, но ты отказалась. К слову, я этого больше не требую. Никакой войны, перемирие.

Слова словами, но борьба продолжается, и Бланш об этом знает. Её глаза приобретают глубокий синий цвет, скрещивая со мной невидимую шпагу, и это довольно интересно.

– Перемирие? Хорошо, спасибо, а то я, действительно, уже не могу прятаться от вас, мистер Рассел. Вы так надоедливы, отчего я даже задумываюсь, сравнивая вас с другими, что Ларк не так уж и плох. Но раз вы, наконец-то, приняли обстоятельства, то я буду рада больше не воевать, а получать удовольствие от происходящего, – её облегчённый вздох никак не вяжется с воинственным взглядом. Она протягивает руку, а я только киваю ей. Не собираюсь больше дотрагиваться до этой женщины.

– Что ж, было приятно сыграть с достойным противником, я так давно этого не делала. Не опаздывайте на ужин, всё начинается в семь часов, далее – представление акробатов, восточные танцы и фейерверк. Надеюсь, у них получится как-то это сделать в такую погоду, – перечисляя всё будничным тоном, Бланш опускает руку.

– Непременно буду. Раньше я отказывал себе в увеселительных мероприятиях, сегодня же хочу вкусить все краски удовольствий, приготовленных тобой.

– Только не получите передозировку, она может быть опасной для первого раза. Понемногу, необходимо привыкание, а потом уже резкое внедрение, чтобы развлечения не поняли, что вы их победили и стали тем, без чего они уже не могут существовать, – она тихо смеётся, якобы дав мне совет. Нет, каждое её слово имеет смысл. Бланш говорит завуалировано, чтобы никто не понял, кроме меня, разумеется, что она на самом деле имеет в виду. Именно так она попала в высший свет, и теперь он не представляет жизни без неё. Умно, только зачем? Она же понимает, что я продолжаю строить планы, и сама даёт мне зацепки.

– Порой перенасыщение вызывает обратный эффект. Отвращение. Чем больше наслаждения, тем сильнее оно обесценивается, и на него перестают реагировать нервные окончания, как и головной мозг. Это приедается и забывается. Поэтому необходимо приложить поистине ювелирные умения, чтобы действие было длительнее, – произношу я.

– Приму к сведению, мистер Рассел. Признаюсь, что я не люблю долго копаться в нюансах. Это меня утомляет, к примеру – сбор пазлов. Меня жутко раздражают эти маленькие фигурки, которые необходимо тщательно искать и складывать. И какой от этого толк? Никакого, всё равно частички потеряются, и картина не будет целостной никогда. Глупость, – Бланш отмахивается, словно рядом с ней летает муха, и обходит меня.

– Чтобы не терять фрагменты пазла, необходимы внимание и усидчивость. Не стоит что-то начинать, если теряется желание завершить.

– Вот чего-чего не имею, так это усидчивости. Во мне слишком много энергии, чтобы тратить её на бесполезные занятия. Я предпочитаю движение, быстрое и по животному грубое. Вот где, действительно, нужно упорство, чтобы довести всё до конца. Удивительно, это наш самый долгий разговор без взаимных оскорблений. Осторожнее, мистер Рассел, мне даже понравилось, – смех Бланш раздаётся громче, чем раньше, он очень чистый, и подтверждает её искренность, хотя я в это не верю.

– Мне уже пора, Тедди будет волноваться. Он знает, как я люблю лошадей и иногда провожу время, общаясь с ними, это его обижает. Но ведь сегодня его день, и я должна сделать всё, чтобы он был счастлив. До встречи, мистер Рассел, – она подмигивает мне и направляется к выходу.

Наблюдаю, как покачиваются её бёдра, обтянутые красным трико, и отчего-то так темно становится внутри. Я не желаю видеть в этой женщине ничего светлого, потому что это всё иллюзия. Она играет со мной, и я не имею права дать ей повод усомниться в том, что я съел наживку. Пусть думает о моей капитуляции, но я буду дальше наблюдать и находить решения на ходу, ведь с этой женщиной планировать запрещено. Её мнение и мысли меняются так же хаотично, как и мои. Необходимо быть всегда начеку, чтобы выиграть вновь.

Лошадь бьёт копытом от недовольства, и я поворачиваюсь к ней.

– Даже не думай. Я хоть и психопат, но кормить тебя не собираюсь, непонятная узорчатая морда, – фыркая, закрываю стойло на замок и иду к выходу из конюшни.

Чёрт, я что, действительно, говорил с лошадью? Недоумок. Эта женщина своими выводами ещё больше сведёт меня с ума, придётся сделать обратный эффект. У неё в глазах будет рябить от моей вежливости, я даже вспомню правила этикета. Ложь, я не собираюсь прилагать усилия, чтобы ввести в заблуждение Бланш. Именно так она вычислит меня, поэтому я останусь замкнутым, как и был прежде. Эта роль мне удаётся лучше других.

Присвистывая и наслаждаясь дождём, направляюсь к дому, и даже настроение прекрасное. Мне нравится хмурое небо, тяжёлые капли, бьющие по лицу, и вонючая одежда. Я предвкушаю победу.

– Эйс, а вот и ты. Мне срочно нужно поговорить с тобой, – не успеваю я войти, как путь мне перекрывает мама.

– Насколько я помню, вы, мадам, отказались это делать, – замечая, обхожу её и, игнорируя шум с левой стороны, иду к лестнице.

– Эйс, немедленно! – Повышая голос, она обгоняет меня и указывает головой в сторону моей спальни. Она возбуждена каким-то событием. Меня это больше не волнует, пусть делает то, что хочет, а у меня есть собственный план, который приведёт меня к завершению дела.

Устало вхожу в комнату, и мать закрывает за собой дверь.

– Я согласна, – на выходе шепчет она.

– С чем? – Хмуро спрашиваю её, стягивая с себя синюю кофту.

– Ты предложил отвлечь Таддеуса от Бланш, чтобы он не подписал с ней контракт. Если так продолжится, то мы можем оказаться на грани банкротства. Пока вы играли, к слову, была я удивлена, когда Молли сказала, что ты вызвался играть за их команду, да ещё и победил…

– Переходите к делу, мадам, – обрываю её.

– Так вот, пока вы играли, я порылась в документах твоего отца и увидела, сколько он ей платит. Это немыслимые суммы, Эйс. С меня она взяла сто десять тысяч, а он ей за каждую неделю сто семьдесят три тысячи переводит. Сто семьдесят три! А за день он отдавал ей от тридцати до пятидесяти тысяч! И это, не считая оплаты её косметологов, нарядов, поездок, украшений и много чего ещё! Я в шоке! – Мать возмущённо повышает голос и начинает расхаживать передо мной.

Наживка проглочена.

– Если их отношения продолжатся, то это приведёт к краху. Как же тогда я? Он обещал содержать меня, и пока, конечно, это делает, но скоро всё закончится. Да, ты можешь начать меня оскорблять за мою корысть, но я отдала ему половину жизни. Сама же нашла эту стерву, и теперь она вытягивает из него немыслимые суммы, только потому, что шлюха! Эйс, почему ты молчишь? – Мама останавливается и всплёскивает руками.

– И что вы от меня хотите? Я жду, когда вы выплеснете обиду из-за неоценённых услуг и прекратите истерить, – спокойно отзываюсь я, швыряя мокрую футболку на пол.

– Я не думала, что их отношения продлятся так долго. И это моя вина. Бланш встретилась со мной и сообщила, что с моего разрешения будет встречаться с Таддеусом дольше, чем я её просила. Я согласилась, считая, что поступаю верно. Но я ведь и понятия не имела, сколько он ей платит. Да, мы богаты, и очень, но твой отец больше не работает, Стэнли и не собирается, а ещё необходимо куда-то пристроить Молли. Боже, Эйс, что же я натворила, – всё, теперь начнутся причитания, которых я предпочту избежать.

– На этом остановимся. Значит, вы, мадам, готовы применить свои навыки и соблазнить бывшего мужа, чтобы удержать его от подписания нового контракта с Бланш? – Уточняю я.

– Да. Готова, ради своих детей…

– Не начинайте, вы ради себя это делаете, но меня последнее не волнует. Я не собираюсь помогать вам финансово, как и оболтусу брату, потому что вы его слишком жалели. Молли вы позволили окончить колледж красоты, и всё. Так что теперь вы, мадам, будете вести иную тактику. Сестру отправите в закрытый университет со следующего года по направлению экономики или же финансов. Стэнли обратится к Нейсону и попросит место хотя бы где-то. И всё это сделаете вы, мадам. Именно вы должны заставить их начать другую жизнь и не зависеть от вас, понятно? Ваша помощь в устранении Бланш мне не нужна, но я иду на уступки с этим условием. Вы принимаете его? – Грубо спрашиваю её.

– Да, принимаю. Я согласна на все твои условия, сынок, только помоги сохранить деньги в семье, – тихо отвечает она.

– Отлично. Тогда отправляйтесь готовиться. Я выведу Бланш из строя после ужина, и тогда вам придётся приложить неимоверные усилия, чтобы затащить отца в постель. Если надо, то напоите его, но не дайте ему вспомнить, что этой ночью завершается его контракт с Бланш. А теперь вы свободны, мадам, я хочу принять душ и освежиться, – огибая мать, подхожу к шкафу и достаю свежее бельё и одежду.

– Ты думаешь, всё получится, Эйс? Она оставит его, если он больше не будет заинтересован в ней? – Сдавленно подаёт голос мать.

– Бланш не из тех женщин, которые бегают за мужчинами, и предпочитает, чтобы они бегали за ней. Она доминирует в отношениях и не позволит себе опуститься до жалкого уровня пресмыкающегося, поэтому да, уверен. Если отец ей откажет, то она возьмёт кого-то другого. Далее, отец оскорбится и не пожелает иметь дела с обманывающей его чувства женщиной. К тому же, как говорится, клин клином вышибают. Подарите ему, мадам, чувства, страсть, и что там ещё умеет Бланш. Учитесь у неё, мадам, вместо того, чтобы горевать о деньгах, подаренных ей за ваше незнание. До вечера, – сухо бросаю ей и вхожу в ванную комнату.

Ещё один союзник – это прекрасно. Хотя мне, действительно, не нужна помощь матери, но отвлекающий манёвр может сыграть на руку. Мне. Я убью одним выстрелом пятерых зайцев. Родители вновь сойдутся. Молли получит достойное образование. Стэнли прекратит вести отвратительный образ жизни и возьмётся за ум. Моё положение станет ещё крепче, как и авторитет. Последнее, Бланш. Она исчезнет из нашей жизни, и тогда я с удовольствием поставлю точку.

Сегодня предстоит финальный этап борьбы, именно страх не иметь материальных благ заставил мать двигаться туда, куда я хочу. Даже забыл, что я сделал ночью, когда понял, что Бланш работала на мать. Я предполагал, что мама начнёт противиться моим приказам, но всегда есть возможность заставить людей делать то, что я желаю. Надо же, как я предусмотрителен, и она, верно, пошла туда, где её ожидал подарок, когда получила счёт за оплату ценных экспонатов, которых даже не существует. Мать редко запоминает, что заказывает, порой даже попадает в неприятные ситуации из-за этого, но сейчас всё разыграно как по нотам. Идеально. Корысть – одна из самых интересных особенностей человеческого состояния. Она, действительно может, творить чудеса разума, вызвать страх и преподнести марионетку на блюдечке.

Я никогда не отрицал, что во мне нет чувств, а только желание достичь цели и оставить за собой последнее слово. Это мне удаётся превосходно.

Моя форма в норме. Бланш, это ты не понимаешь, с кем решила побороться за право быть сумасшедшим.

Подготовка к вечеру занимает не так много времени, как бы мне хотелось. Завтра предстоит вернуться в парламент и увидеть, как обстоят дела там. А дальше рутина, пока не подвернётся новый интересный случай, способный меня увлечь. Хотя обычно я сам их ищу, копаюсь и нахожу утечку информации или же что-то в этом духе. Но это будет завтра, а сегодня мне предстоит надолго задержать Бланш, чтобы мать успела увести отца. Признаюсь, что выдумал расценки, но предполагаю, что всё обстоит именно так. Вряд ли её услуги стоят дёшево, хотя я ни черта не знаю об этом. Я даже не совершал крупных приобретений за последние десять лет. Мой счёт растёт, а мне плевать на него, как и на гонорары за помощь частным лицам. Делаю это, только когда мне скучно, и не нарушая закон. Я же участвую в их принятии, как я могу. Чёрт, мне кажется, мои нервы сдают и подрагивают на лице, отчего я чувствую улыбку. Это больно, оказывается. Очень больно, так, что приходится сразу же поджать губы, не позволяя себе демонстрировать своё возбуждённое состояние.

Время ужина подходит, и я медленно спускаюсь вниз, где зал уже кишит гостями. Останавливаюсь в углу, оценивая обстановку. Нейсон, к сожалению, спустится позже заявленного времени, поэтому мне даже поговорить не с кем. Замечаю Молли в золотистом сверкающем платье и с распущенными волосами. Рядом с ней увивается какой-то парень. Она о нём забудет, как только сядет за стол. Неинтересно. Мать спустилась и приветствует знакомых. Неплохо сработано. Тёмно-синее платье, облегающее её ещё весьма презентабельную фигуру. Бриллианты, подаренные отцом на их десятую годовщину, и даже кольцо надела. Молодец. Она попросит его подняться с ней всего на несколько минут, чтобы обсудить что-то важное. Далее, сначала будет давить на жалость и одиночество, затем предложит выпить и даже закурить, а затем, вероятнее всего, уложит его в постель. Этот раунд зависит только от жадности матери. А я распалил её, значит, всё получится. Мать никогда и нигде не работала, поэтому для неё самый опасный страх – это остаться на минимальном содержании и отказывать себе в том, что сейчас доступно. Прекрасное знание слабостей своей семьи и окружающих помогает достичь цели очень быстро.

Раздаются аплодисменты, когда в дверном проёме показывается отец. Рядом с ним Бланш вновь в чёрном платье, только сегодня оно ярко демонстрирует её приподнятую грудь и сапфиры, сверкающие на шее. Длинные рукава и обтянутая талия идеально подчёркивают её фигуру, отчего все мужчины буквально с открытыми ртами и бегущими слюнями провожают Бланш взглядом.

– Эйс, спрятался?

Раздражённо вздыхаю и поворачиваюсь к Ларку.

– Да, от тебя. Компании не нашлось получше? – Сухо отвечаю ему.

– Лучшая компания у дяди, – усмехается кузен.

– Это утомляет. Твоё поклонение женской особи идёт от жуткой неуверенности в себе и считается в народе стадным инстинктом. Противно, – кривлюсь, бросая на мужчину взгляд, полный презрения.

– Пусть, но она будет моей когда-нибудь. Накопаю на неё что-то особенное, и тогда она покорится. Учусь у тебя быть бескомпромиссным и идти к своей цели. Всё, время ужина, хочу сесть поближе к ней, – он хлопает меня по плечу, вырывая шипение, и исчезает в толпе.

Идиот. Ничего у него не получится с таким настроем. Чтобы шантажировать человека, необходимо уметь это делать, а не вестись на примитивное сношение. И вряд ли Бланш оставила свои тайны на поверхности, нет, такая женщина, как она, не станет поступать так глупо, она их держит глубоко в себе. Она связующее звено. Только кого с кем, вот этот вопрос я до сих пор не разгадал.

Дожидаюсь, пока зал опустеет, и все рассядутся, чтобы самому войти в другое помещение, где играет живая музыка, и расставлены столы. Я даже понятия не имею, где и с кем сижу. Молли машет мне и указывает на семейный стол. Превосходно, Бланш тоже там, но вот дяди пока нет. Он бы помог мне, увидев то, чего я не заметил. Хотя он не желает даже обсуждать такие глупости, списывая это на мой возраст юнца. Но он не понимает, что это, действительно, может быть опасным даже для него. И остался только я, ощущающий давление в груди от предстоящего плана.

Тосты следуют один за другим, мать произносит первая, затем Декланд присоединяется к ней. Они все ожидают от меня того же, но я не собираюсь этого делать и безынтересно пробую первое блюдо. Наконец-то, появляется Нейсон и без извинений делает глоток шампанского, а затем вновь поздравления, тосты и алкоголь. Это может продолжаться бесконечно долго, поэтому я терпеть не могу семейные застолья. Нудно. Скучно. Примитивно.

– Бланш, твоя очередь, – с улыбкой произносит Молли и указывает на сцену.

– Ох, нет, я лучше воздержусь и скажу всё после праздника, – она бросает игривый взгляд на отца, краснеющего, как мальчишка. Отвратительно.

– Это будет крайне невежливо не поздравить любовника, который платит вам за это, мисс Фокс. Вы среди членов семьи, и это посчитают оскорблением, даже унижением именинника, – какой чёрт потянул меня за язык. Теперь все удивлённо уставились на меня, когда я этого не люблю.

– Эйс, ты в порядке? – Дядя приподнимает бровь.

– Конечно. Есть повод мне быть другим? Нет. Так что, мисс Фокс, ваш выход. Надеюсь, ваш рот создан не только для того, чтобы ублажать мужчин, но и для разговоров и поздравлений, – ловлю спокойный взгляд синих глаз и наглую улыбку из-за моих слов. Я же вроде задел её, должен был задеть, верно? Когда все охают, она грациозно поднимается с места.

– Вы правы, мистер Рассел, пришло время показать гостям, как глубоко засел в моём сердце образ Тедди, – она мягко поглаживает отца по волосам, отчего он ещё немного и заурчит. Меня сейчас стошнит.

– Ты прекрасна, Бланш, – шепчет восхищённо этот медвежонок. Хочется скривиться, но я терплю и с удовольствием наблюдаю, как гости затихают, как только замечают Бланш, направляющуюся словно главная актриса на сцену. Не смог я упустить такую возможность, и даже злой взгляд матери меня не волнует. Это же весело в моём понимании. Заставить человека изменить принципы, а они у Бланш есть, и выставить себя посмешищем. Ну кто поверит словам продажной женщины?

– Прошу минуточку внимания, – её голос раздаётся из колонок, и я даже поворачиваюсь к сцене.

– Спасибо. Сегодня невероятный день, по этой причине вы все собрались в этом зале. В эту минуту происходит одно из самых ярких событий в моей жизни. Наверное, я могу назвать так весь период с момента встречи с именинником, моим Тедди. Знаете, цифры для многих – это ограничение. Ложь. Придавать значение возрасту, когда сердце горит и пылает от желаний, очень глупо. Ведь намного важнее, как чувствуешь себя внутри. И я уверена, что Тедди даст фору всем молодым мужчинам и юношам во всей Британии, потому что лучшего человека, мужчины с большой буквы, я пока не встречала, а я встречала их много, уж поверьте, – все смеются, но это же грубо. Да, именно так, но, видимо, только я так считаю, а публике нравится её юмор, мужчины даже свистят, а отец краснеет сильнее.

– Я хочу поднять бокал за одного из самых отважных мужчин. За того, кто не побоялся показать себя настоящего. Мужчину, который имеет столько положительных сторон, что голова идёт кругом, и порой приходится ущипнуть себя, чтобы поверить в это. Тедди, пусть эта жизнь станет для тебя лёгкой дорогой на пути к твоим мечтам. Сейчас самое время воплощать их. Я поздравляю и желаю никогда не потерять той особенности, которая делает тебя лучшим. За тебя, милый, – Бланш посылает воздушный поцелуй и приподнимает руку с бокалом.

Зал взрывается от аплодисментов, все чокаются, а я в минутном ступоре. Примитивный народ, они должны её помидорами закидать или на кол посадить, второе мне нравится больше, а они поддерживают её. Идиоты!

– Ну, спасибо, сынок, удружил, – яростно шипит мама, сидящая от меня справа.

Поджимаю от недовольства губы. Когда Бланш возвращается к столику, отец целует её в щёку. Он шепчет ей слова благодарности и любви. Ну не надо, пожалуйста, меня сейчас вырвет от этих ласк!

Нейсон резко поднимается, отчего его стул с грохотом падает.

– Эйс, завтра в десять утра совещание. Встретимся. Всего, – мужчина кивает присутствующим, приводя их в полное недоумение, а я готов похлопать ему.

– До встречи, – отвечаю так же. Его военное прошлое прекрасно просматривается в выправке и прощании. Прекрасный человек, уважаемый мной.

– Отец, как обычно, поел и ушёл. Никакого уважения, – фыркает Ларк.

– А ты напился, хотя вечер только начался. У каждого свои минусы, хотя для кого-то это положительные черты. К примеру, я тоже отправлюсь к себе, вы меня утомили, – демонстративно поднимаюсь и даю понять матери, чтобы она была наготове. Надеюсь, она меня поняла.

– Эйс! – Возмущённо повышает голос Молли.

– Всего, – киваю им по примеру дяди и быстрым шагом обхожу столики, чтобы исчезнуть раньше, чем начнётся запланированное шоу только для Бланш.

Всё уже готово, и осталось только ожидать его появления.

Поднимаюсь по лестнице и бросаю взгляд на наручные часы. В запасе ещё десять минут, ужин подходит к концу и скоро наступит время финального аккорда. Хороший всё-таки день.

Глава 8

Официант маневрирует среди столиков, где гости поднимаются со своих мест, чтобы перейти в другой зал. Их ожидает представление, запланированное Бланш. Она дождётся, пока отец протянет ей руку и поможет подняться, и в этот самый момент официант, не заметив отодвинутый стул, спотыкается об него. Бокалы, подготовленные для приглашённых гостей, летят прямо в Бланш, отчего она издаёт испуганный визг, но не успевает увернуться, как её платье и вся она оказываются в сладком и липком напитке. Отец повышает голос, указывая дрожащему от адреналина парню на дверь, но последнего это не особо заботит, потому что он уже получил сумму в размере тройного жалованья буквально пару часов назад. Официант извиняется, пытаясь исправить положение, но это невозможно. Наряд Бланш испорчен, как её причёска и макияж. Ей срочно нужно переодеться и принять душ. Отец, конечно же, хочет помочь ей, и в этот момент в игру вступает мама, и просит его об услуге. Бланш заверяет, что всё хорошо, и обещает скоро присоединиться ко всем. Она недовольна. Кому бы понравилось быть облитой шампанским из дюжины бокалов. У неё только одно желание – искупаться, смыть с себя алкоголь, и для этого она пойдёт на второй этаж в спальню намного быстрее, чем передвигается обычно, ведь гости перешёптываются, указывая на её неподобающий вид.

Слышу, как дверная ручка издаёт характерный звук, в комнате появляется луч света и исчезает, когда Бланш закрывает дверь. Сейчас она взвинчена и немного обижена неуклюжестью официанта, отчего слышится её чертыханье, когда осматривает в темноте своё платье. Мне прекрасно виден её силуэт. Она осматривает себя, дотрагиваясь до лица, кривит нос и цокает.

– Мистер Рассел, включили бы свет, – её спокойный голос никак не вяжется с эмоциями, которые я расписал. Прищуриваюсь и продолжаю тихо сидеть на постели.

– Если я подойду к торшеру, то наступлю на вас. Хотя это меньшее, чего вы заслуживаете, поэтому просто сделайте одолжение – включите свет, – раздражаясь, добавляет она.

Наверное, аромат моего одеколона витает в комнате, поэтому она так быстро меня вычислила. Чёрт, я забыл о том, что использовал его из-за хорошего расположения духа. Осечка. Вздыхая, тянусь рукой и щёлкаю выключателем лампы, стоящей возле кровати. Комната озаряется слабым желтоватым светом, и все предметы становятся видны отчётливей, чем минутой ранее.

– Этот трюк довольно примитивен, мистер Рассел, для мужчины с вашим уровнем развития, – усмехаясь, произносит Бланш. Капли шампанского видны только на её платье, а вот лицо в порядке. Но парень обещал облить её всю, чёрт возьми.

– Вы не учли вес бокалов с шампанским, мистер Рассел, и мой рост на каблуках, как и обслуживающего персонала. Этот мальчик едва достаёт мне до макушки, значит, при выпаде подноса вперёд бокалы должны полететь мне в грудь, но никак не на лицо и причёску. Вы просчитались. Снова.

– Ты считаешь, что я руковожу людьми даже на расстоянии, Бланш? Какого высокого мнения ты обо мне, – ухмыляюсь я.

– Скорее, наоборот. Ваше предложение о перемирии выглядело настолько неправдоподобно, что меня даже замутило. Но другие легко поймают наживку, не волнуйтесь. И каков план дальше? Поделитесь со мной, пока я буду переодеваться, авось помогу вам в достижении цели, а то смотреть на ваши плачевные попытки вывести меня из строя уже даже не смешно. Жалко вас, – она находит пальцами замочек сбоку на платье и тянет за него.

Странно, она не удивлена моему присутствию, ведёт себя, словно сидит в моей голове и точно знает, что в ней. Но Бланш не могла угадать моих действий, ведь я проверил всё, никто меня не видел и не мог догадаться о том, что должно произойти. А она всё же, так явно демонстрирует мне скуку, отчего становится неприятно.

– Никакого плана, я захотел остаться с тобой наедине, чтобы вновь обсудить пазлы или что-то ещё, – пожимаю плечами, наблюдая, как она стягивает с плеч рукава и сбрасывает платье, оставаясь только в одних чёрных шёлковых трусиках.

– Ложь, с вашим умом могли бы придумать что-то более интересное, – она поддевает платье ногой и отбрасывает его от себя.

Медленно прохожу взглядом по её стройным ногам, рассматривая узор на ткани нижнего белья, по рельефному животу, груди, и останавливаюсь на приоткрытых губах.

– Дорого, мистер Рассел, вам не по карману. Есть что-то новенькое в вашем арсенале или только игры для детей? – Её губы растягиваются в едко-сладкой улыбке, и я встречаюсь с презрительным блеском в глазах.

– А у тебя, кроме постоянного желания, раздеться, передо мной? Сложно, Бланш, твой опыт не поможет. Есть что-то новенькое или такое же надоедливое, как и во всех женщинах? – Ехидно передразниваю её.

Закатывает глаза и цокает. Подходит к шкафу и, распахнув его, оставляет руки на дверцах.

– И все же, Бланш, покажи мне то, что ты умеешь, – поднимаюсь в кровати и останавливаюсь позади неё. Вот сейчас мне предстоит перебороть отвращение. Мои руки накрывают её, и я ожидаю, когда дыхание изменится, а сердце застучит быстрее.

– Неинтересно, мистер Рассел. Совсем, – она поворачивает голову и усмехается, позволяя ощутить, насколько нежная у неё кожа. Нет, её, действительно, не волнует моё приближение. Неужели, во мне она не видит самца или же кого-то похожего на хищника, поймавшего свою жертву в капкан? Хотя психологическое давление, маленькое пространство и близость друг к другу должны продемонстрировать именно волнение, а она, чёрт возьми, не реагирует!

– Я не знаю, что такое женщина, Бланш. Я не помню, как с ними обращаются. Так научи меня, думаю, только ты и сможешь это сделать. Мне скучно, очень скучно, а до завтра ещё так долго, – кривлюсь от разочарования своими наигранными эмоциями.

– Мистер Рассел…

– Эйс. Ты можешь звать меня по имени. Я видел тебя уже два раза обнажённой, боролся с собой и теперь больше не хочу противиться зову плоти, вроде бы так называют вожделение, – мягко перебиваю её. Она вырывает руки и поворачивается ко мне.

– Мистер Рассел, имена – это уже нечто интимное. Моё тело создано для демонстрации товара, чем я и являюсь для мужчин. Меня не смущает раздевание перед публикой. Я позволяю себе нарекать мужчин так, как хочу, когда они стоят передо мной на коленях. Так опуститесь на колени, мистер Рассел, и я назову вас тем именем, которое сама выдумаю для нашей игры, – она приподнимает подбородок, ожидая от меня повиновения. Да никогда я не сделаю того, о чём она упомянула.

– Или же ты опустишься на колени и последуешь моему приказу, Бланш, – понижаю голос, хотя я, если честно, совершенно не представляю, как выпутаться из этой ситуации. По моему плану, у неё должны были занять долгое время приём душа, обновление макияжа и причёски, а всё пошло наперекосяк. Поэтому я предпочитаю делать всё сам. Но не мог же я взять и вылить на неё шампанское, лучше было бы утопить, но тогда бы меня, действительно, признали психопатом. А я предпочитаю быть социопатом.

– На колени. Живо, – чётко отдаю распоряжение, от которого, в основном, люди сотрясаются от ужаса и тут же выполняют всё безукоризненно. А она скучающе смотрит на меня и вздыхает, отчего грудь поднимается, и соски соприкасаются с моим пиджаком. Чёртова женщина.

– Плётки на вас нет, мистер Рассел, и хорошей порки. Она бы выбила всю дурь из вашей головы и создала бы очень интересного мужчину. А пока работайте над собой, вдруг что-то и получится, и я когда-нибудь буду дрожать от возбуждения. Плоско, – Бланш отворачивается и тянется рукой к вешалке.

Успеваю перехватить её руку и завести за спину. Ей больно, она выпускает воздух сквозь стиснутые зубы и, приоткрывая губы, хватает глоток воздуха.

– Не смей так говорить со мной, ясно? Я не медвежонок, а человек, у которого нет совести и принципов. И мне плевать, кто передо мной: женщина или ребёнок. Я приказываю тебе, а ты исполняешь. Теперь ты встанешь на колени и будешь покорно следовать моему голосу. Сейчас я доходчиво тебе объяснил, Бланш, что эта ночь станет долгой для тебя? Праздник завершился раньше, потому что я так захотел, – цежу ей на ухо. Её сердцебиение ускоряется, она впитывает в себя каждое моё слово. Её глаза распахиваются шире, и она облизывает губы.

– Сэр, вам придётся отпустить мою руку, иначе мне не удастся показать вам один трюк, – шепчет Бланш, поворачивая ко мне голову. Наши лица практически соприкасаются, и в глубине её глаз я явственно вижу похоть. Она горит огнём в ней, это странным образом посылает импульсы в головной мозг, в ту часть, которая медленно желает очнуться.

– Ну же, мистер Рассел, не бойтесь. Вашей чести ничто не угрожает, я только немного поиграю с вами, чуть-чуть, – выдыхает она в мои губы, обдавая парами шампанского, и я ярче чувствую её аромат ванили и орхидей. Что-то не так со мной. Я ощущаю, как голова наполняется шумом, а виски сдавливает от напряжения.

– Чтобы играть со мной, нужен не только опыт, но и ум, чего в тебе не наблюдается, Бланш. Ты настолько примитивна, что не вызываешь даже слабого интереса к твоему предложению. Уже не хочу, – грубо отталкиваю женщину от себя, не заботясь о том, что она ударится о шкаф и собьёт несколько вешалок.

Я капитулирую, да, именно так. Комната кажется слишком маленькой и приторно-сладкой, я задыхаюсь внутри, хотя внешне спокоен. Зажмуриваюсь на секунду, чтобы привести себя в норму. Живот начинает болеть – чёртовы морепродукты. Ненавижу их. Нет, это вроде бы ниже. В паху. Всё стягивает слабым узлом и становится больно. Неприятно и дискомфортно, я отвергаю невидимые нити, которые рождает Бланш.

– Мистер Рассел, а всё могло быть без симптомов возбуждения. Неужели, это стоит того, чтобы тратить на меня свои силы? – Тихий вопрос, заданный с усталостью в голосе, заставляет посмотреть на женщину, уже набросившую на себя чёрный шёлковый халат.

– Что ты имеешь в виду под словом «это»? – Уточняю я, концентрируя взгляд на ней.

– Сколько я должна пробыть здесь, чтобы ваш план удался? – Бланш обходит меня, и я поворачиваюсь, наблюдая, как она опускается в кресло и закидывает ногу на ногу.

Чёрт, я не знаю больше приёмов, чтобы понять, как ей это удаётся. Словно тупею сейчас, пока покалывание наполняет позвоночник острым отголоском незнакомого состояния. Ощущение, как будто я выпил лишнего, хотя я себе никогда не позволял этого. Но именно так я себя чувствую. Словно под наркотическим воздействием, которое давит на мой разум, вызывая желание скрыться и остаться в одиночестве, чтобы подумать. Мне нужен кислород, мне очень жарко и душно в своём теле.

– Воды? – Вежливо предлагает Бланш, и это злит меня.

– Как? Скажи мне, как ты узнала обо всём?

А другого мне не остаётся, как только сесть подальше от неё в кресло, к разделяющему нас круглому столику из слоновой кости.

Женщина мягко улыбается и склоняет голову набок, показывая мне этим, что ничего сложного нет в моём плане. Она всегда всё знает, но ведь это моя прерогатива. Только я раньше мог предугадать всё. Откуда она взялась, и кто научил её мыслить, как враг? Такие возможности никогда не появляются с рождения, их необходимо развивать и очень долго, целенаправленно, хотя способность видеть большее мне дана была с детства.

– Когда мы с Тедди спустились к гостям, вы наблюдали за каждым нашим шагом. Ваш вид был довольно говорящим. Глаза превратились в сверкающие кристаллы от возбуждения из-за собственных переживаний, вы были в тени, но мне всё же было вас видно. Далее, ваша мать выбрала один из тех нарядов, которые я советовала ей для соблазнения её любовника. Предполагаю, вы уже об этом догадались, как и о том, что на меня была возложена миссия – помочь ей избавиться от брака и получить развод, – она делает паузу, и я киваю ей.

– Хорошо, тогда дальше будет проще. Алисия ходила ко мне на курсы по соблазнению мужчины, который её окрутил. Вероятно, она не сообщила вам о том, как помогала ему финансово, и с её помощью он выбрался из долгов. Картины. Она дарила ему картины, а он их сдал, якобы из-за несоответствия краски и подлинности. Я проверила это всё, когда она пришла ко мне и попросила о помощи в поиске этого мужчины. Обычно, я помогаю своим клиентам, бывшим и настоящим. У меня есть собственные принципы. Даже для дилетанта, вроде меня, легко отследить вновь выставленные экземпляры. Та выставка проходила в одном из залов национальной галереи, а директор – мой бывший клиент, и я знаю о нём больше чем другие. Мне пришлось появиться у него и потребовать записи с камер видеонаблюдения, на которых присутствовал этот мужчина. Конечно, он не смог мне отказать, ведь я могу нечаянно проболтаться. А дальше, с помощью Уилсона, я нашла того мужчину и соблазнила. Он записался ко мне на приём, и тогда я пригласила вашу мать. Я предупреждала её о том, что он не тот человек, ради которого она всё это затеяла. Но разве влюблённая женщина будет слушать кого-то? Нет. Итог – он украл у неё украшения, думаю, она не упомянула об этом, как и о наличных, которые хранила в доме, арендованном для неё Тедди. На этом всё и завершилось, он исчез.

Щёлкаю языком, качая головой, хотя меня, действительно, начинает восхищать её ум. Бланш не просто спит с мужчинами, она имеет на них целое досье, чтобы в один момент шантажировать их. Конечно, моё мнение сейчас должно измениться, но я интуитивно чувствую, что женщина недоговаривает многого.

– Когда вы спровоцировали мою речь, я уже знала, что вы, мистер Рассел, что-то задумали, и это касается ваших родителей. Ваша мать за ужином пыталась прирезать меня взглядом, значит, вы настроили её против меня. Макияж, новая причёска, бриллианты, обручальное кольцо и платье, – всё это указывало на желание продемонстрировать Тедди её раскаяние за совершённую ошибку. Вы ушли незадолго до произошедшего, чтобы подготовиться и убедиться, что я войду в свою спальню и направлюсь в душ. Предполагаю, что вы могли запереть меня, чтобы потянуть время и подарить вашей матери шанс соблазнить Тедди. Официант слишком нервничал, он прошёл мимо меня один раз, но ему не удалось опрокинуть бокалы, испугался последствий. Но потом он всё же, решился, его взгляд был прикован ко мне, и это явно доказывало его намерения. Я специально медленно поднималась, замешкалась из-за подола платья, и это позволило мне отойти на шаг, чтобы помочь облить себя, но не так, как вы бы этого хотели. Я легко объяснила Тедди, что ничего страшного не произошло, в этот момент подошла ваша мать и попросила уединиться с ней. А далее всё и так ясно, мистер Рассел. Так теперь вы ответите, сколько, по-вашему, мы должны находиться здесь, чтобы у неё получилось всё? – Бланш играет поясом от халата, пока я смотрю в её смеющиеся от триумфа глаза.

– Кто научил тебя следить и замечать каждый нюанс? – Интересуюсь я.

– Мой профессиональный опыт. Чтобы быть той, кем являюсь сейчас, приходится подмечать самые незаметные особенности человеческих мыслей. Отличать ложь от правды, нервозность от страха и возбуждения. Это помогает точно узнать, чего хочет клиент, и могу ли я ему это дать. Годы практики, обучение в разных сферах сексуального развития, частая смена мужчин. Признаюсь, что я не так хорошо владею этим искусством, как вы, но пока каждый мой клиент счастлив, – она пожимает плечами.

– То есть мой отец для тебя один из объектов изучения?

– Верно. Каждый человек отличается от другого, но единственное, что остаётся неизменным – страх быть непонятым. Все те, кто приходили ко мне, боялись своих желаний, и чтобы расположить их к себе требуется определённый подход. Они должны доверять мне, чтобы поделиться переживаниями и тем, чего им не хватает. Примитивных мужчин, вроде вашего кузена, я в принципе не замечаю. Они безумно скучны и считают, что раз имеют член, то главенствуют надо мной. Нет, это смешно и глупо. Поэтому я предпочитаю более высокопоставленных чиновников, у них обычно самые невероятные фантазии. Это меня радует и возбуждает, – с улыбкой отвечает Бланш.

– Но я тебя не возбуждаю? – Уточняю я.

– Нет, ни капли. Вы довольно интересный собеседник, как и соперник, мистер Рассел, здесь я не могу лгать, это будет унизительно для меня. Но мне мало одних разговоров, они утомляют, я создана живым воплощением всех пороков человечества и хочу делиться ими с окружающими, – женщина опускает голову и продолжает улыбаться. Любой бы принял это за смущение, но она хочет, чтобы я не заметил иное. Печаль. Хоть она и старается выглядеть весёлой, это ей прекрасно удаётся, а вот голос становится иным, с тяжёлым отголоском.

– Ты не делаешь попыток выйти из комнаты. Даже не одеваешься. Не споришь со мной. Не отстаиваешь право быть любовницей моего отца. Ты просто ждёшь, – бормочу я, рассуждая вслух.

– Мистер Рассел, вы считаете, что я хочу помешать соблазнению Тедди? Нет, уверяю вас, нет. Если ваши родители вновь сойдутся, то я буду рада. Хотя уверенно могу заявить, что ничего не получится. Тедди не тот тип мужчины, который необходим вашей матери. А она не даст ему того, что он любит. Между ними пропасть из скованности и страха быть оскорблённым и отвергнутым. Даже если она уложит его в постель, то, кроме будничного секса, ничего не выйдет. Тедди предпочитает орудовать языком так долго, пока он у него не опухнет. Он кончает от этого, а ваша мать стыдится именно такого вида наслаждения. К тому же свет, обычно они выключали его, чтобы зачать всех своих детей, тогда как Тедди любит смотреть и наблюдать за выделяющейся смазкой. Да и…

– Довольно, – с отвращением обрываю её, отчего она тихо смеётся.

– И вы смущаетесь того, что, в принципе, естественно. При сильном возбуждении женщина намокает, а у мужчины крепнет член и сжимается мошонка. Думаю, вам следует всё же изучить теорию, прежде чем самому пробовать нечто новое, – издевательски добавляет она.

– Меня смутить очень сложно, Бланш. Это гадко для моего восприятия, и только. Меня не интересует, чем занимаются пары за закрытыми дверями, тем более мои родители. Меня больше интересует, какая выгода тебе от всего этого? – Резко произношу я.

– Возможно, я уже устала от Тедди. А, возможно, я ангел похоти, желающий внести свою лепту в распавшиеся союзы.

– Веришь в Бога?

– Нет, но для красоты речи – это идеальное сравнение, не считаете? Но у нас мало времени, мистер Рассел, Тедди появится здесь, по моим подсчётам, через семь-десять минут. У вашей матери ничего не получается, и он уже раздражается от её слёз и попыток соблазнения. Так что поторопитесь, иначе вы ещё больше разозлите его. Он и так считает, что вы чересчур активны рядом со мной, и это всё вызывает в нём ревность.

– Ревность? Надо же, значит, он считает, что у меня есть шанс стать твоим клиентом, когда ты утверждаешь обратное. Выходит, ты лжёшь и таким образом пытаешься меня заманить туда, где уже подготовила для меня сценарий, – произношу я.

– Ошибочное утверждение и явственное подтверждение того, чего вам не хватает, мистер Рассел. Нет, ревность вызвана чувством страха потерять то, что делает мужчину счастливым. Самцы, более или менее значимые для пищевой цепочки, видят в любом представителе своего вида врага. Они оберегают самку, потому что стали зависимыми от наслаждения, которое она им дарит. Поэтому я не беру долгие контракты, всё это усложняет жизнь мне и моим будущим клиентам. И также не завожу отношения со свободными мужчинами, ведь они не обременены супружеским долгом и желают остаться рядом, когда я потухаю. Влюблённость – для меня это первый признак, чтобы свести к нулю возбуждение и направить энергию мужчины в другое русло, точнее, к другой женщине. Именно это происходит сейчас с вашим отцом, мистер Рассел. Если бы ваша мать спросила меня о нём, то я бы с удовольствием поделилась с ней моделью поведения. Она же взяла у меня всего пару уроков по глубокому минету, да и тот ей не удался, – монотонно отвечает Бланш.

Чёрт возьми, она, действительно, умна. Слишком умна для шлюхи и, вообще, для женщины. Её рассуждения чётки и имеют точные формулировки. Она явственно представляет будущее и планирует его. Кто ей помог?

– Ты противоречишь сама себе. Всё же, по какой причине ты взялась за отца, раз долгосрочные контракты у тебя вызывают скуку? Даже могу сказать точно, до этого ты не подписывала их, а использовала частные почасовые посещения. Но сейчас находишься здесь и, по всей видимости, устала от происходящего с тобой, как и от отца. Выходит, у тебя есть задание от кого-то, поэтому ты терпишь всё и идёшь к своей цели. Что это за цель, Бланш? – Поднимаясь, облокачиваюсь ладонями о столик и подаюсь корпусом вперёд.

Она улыбается мне, предлагая самому понять, но для этого придётся ударить её. Я хочу этого, врезать по её губам или же по заднице, и бить до тех пор, пока она не сдастся. Подобные мысли приходят мне в голову первый раз в жизни. И они безумны. Конечно, меня не заботит, кого наказывать за предательство, но в эту минуту я хочу опустить её на колени и услышать честное признание.

– Найти ещё более интересный типаж, чем ваш отец, мистер Рассел. Но из-за того, что я немного заигралась, мне придётся отучать Тедди от себя. Обрывать резко в этом случае запрещено, скажется на психике. Необходимо медленно отталкивать его, и я это делаю последнюю неделю. Он только два раза в день получает оргазм, когда раньше я не давала ему передышки. Ещё немного, и я освобожусь от этого контракта, так что волноваться вам не о чем, – Бланш поднимается со стула и развязывает халат.

– Ложь, – шиплю я, наблюдая, как она медленно сбрасывает одежду, которая струится по её коже, падая на пол к ногам.

– Думайте, как вам предпочтительней, мистер Рассел. Но у вас осталась пара минут, чтобы или выйти отсюда, или же разорвать вовсе отношения с вашим отцом. Он появится здесь с минуты на минуту, – Бланш поднимает руку и запускает их в собранные волосы. Её грудь колышется, а соски становятся темнее, отчётливее и выпуклее. Сглатываю от гипнотического эффекта, который она специально создаёт для меня. Держаться до последнего. Я солдат, в конце концов, прошёл подготовку, и меня не трогают женские прелести.

Шпильки летят на пол, и её чёрные завитые волосы падают на плечи, скрывая тёмным облаком грудь.

– Шкаф, полезайте в шкаф. Хоть вы мне и не верите, но в мои планы не входит ваша ссора с отцом, мистер Рассел, – Бланш оказывается возле меня и, хватая за руку, толкает к кровати.

Слышу, как дверь хлопает недалеко от нас.

– Быстрее, мистер Рассел, не делайте того, о чём пожалеете. Я того не стою. Ну же, не медлите, – и я впервые различаю в её голосе панику, как и в глазах. Она волнуется. За меня? За мою семью? Чёрт, я совсем не понимаю, что творится со мной и с ней. Я уже не соображаю, а лишь позволяю ей сильнее толкать меня к шкафу. Она достаёт одно из платьев, и я оказываюсь внутри маленького помещения, наполненного её ароматом.

Как только она закрывает дверцы, то раздаётся грохот, и в спальню влетает отец.

– Бланш!

– Тедди, что случилось? Я только высушила волосы. Ужасное недоразумение, но ещё пару минут, и я буду готова, – торопливо убеждает его.

– Ты не поверишь, дорогая! Ты не поверишь, что со мной произошло! – На повышенных тонах произносит отец. Он зол, даже обижен.

Мадам, вы просто идиотка!

– Что произошло? – Удивлённо спрашивает Бланш.

– Алисия, она сказала, что хочет немедленно поговорить со мной. Сначала извинилась за то, что изменяла мне, думая, что я ничего не замечаю. Предложила выпить, но я отказался, а она настаивала. Это показалось мне странным. А затем, сказала, что не может без меня жить. Набросилась на меня, начала срывать брюки и пыталась взять мой член в рот. Она укусила меня, Бланш! Она чуть не оттяпала мне член!

Громкий смех Бланш приводит, видимо, в недоумение отца, а я качаю головой из-за «успеха» матери. Я ей подарил такую возможность, которой она даже не смогла правильно воспользоваться. Безмозглая дура!

– Тедди, это из-за волнения, – подавляя хохот, подаёт голос Бланш. – Ничего страшного. Я говорила, что она захочет вернуться к тебе. Надеюсь, она тебя несильно поранила.

– Но мне она не нужна. Мне ты нужна, милая. Я попытался ей всё объяснить. Что я другой, и всегда скрывал от неё свою любовь к иным развлечениям, а она начала плакать. Мне пришлось успокаивать и убеждать, что я всегда буду поддерживать её, и она останется для меня другом, – отец издаёт стон и, по моим ощущениям, падает на кровать.

– Помоги мне застегнуть платье, – просит Бланш.

– Конечно. А если это повторится?

– Ничего, возможно, тебе следует сказать ей о том, что тебе нравится. Я не смогу быть долго с тобой, милый, я предпочитаю одиночество. И когда-нибудь тебе придётся самому направлять женщин, чтобы они дарили тебе наслаждение. А лучший способ – разговор. Ты не должен обходить опасные участки в обсуждении этой темы, ведь тогда вновь появится столько скованности. Спальня – то место, где каждый человек имеет право быть самим собой. Это самое интимное место. Тем более быть любовниками с бывшей женой не осуждается, наоборот, принесёт в твою жизнь интересную игру. Поверь мне, жена и безумная любовница в одном лице – это редкое сочетание, многие женщины не могут раскрепоститься рядом с законным супругом, а с любовником всё намного проще. Но обсудим это позднее, мы пропустили уже половину шоу. А я так хочу успеть посмотреть восточные танцы.

Бланш уводит отца, и за ними закрывается дверь.

Тяжело вздыхаю и прислоняюсь затылком к дереву. Она не лгала. Только что Бланш продемонстрировала мне, что её слова были правдой. Она не будет мешать воссоединению и даже наставляет отца вернуться к матери. Кто же она такая?

Ударяю ногой по дверцам, и они открываются. Буквально выпадаю из шкафа и тут же поднимаюсь на ноги. Не успеваю закрыть его, как входная дверь медленно приоткрывается. Замираю, понимая, что кто-то ещё имеет желание ворваться в спальню Бланш. Чёрт, да что же за вечер такой дерьмовый?

Глава 9

– Эйс?

Поворачиваюсь к мужчине и складываю руки за спиной.

– Кузен, перепутал комнаты? – Сухо интересуюсь я, обращаясь к Ларку. Я, конечно, предполагал, что он предпримет новые и новые попытки добраться до Бланш, но не когда я занимаюсь тем же самым. К счастью, итоговые желания у нас отличаются.

Нет, он не так пьян, как хотел казаться там, внизу. Он практически трезв, чтобы сделать что-то противозаконное, к примеру. Ещё и зол. Очень зол, раздражён и даже готов наброситься на меня, из-за переполняющего его разум разочарования и потери пальмы первенства.

– Что ты забыл в спальне Бланш, Эйс? – Шипит он.

– Тот же вопрос могу задать и тебе, верно? Так что не будем обсуждать сейчас причины, побудившие нас оказаться здесь, потому что это ни к чему хорошему не приведёт. Нам следует обоим покинуть эту комнату немедленно, пока нас не обнаружили, – предлагая, я направляюсь к двери и ожидаю, когда он последует моему совету.

Идиот. Ну разве так работают?

– И что ты хочешь найти, Ларк? Конечно, Бланш же настолько глупа, чтобы привозить в этот дом информацию, которая поможет тебе уложить её в постель, да? Ты головой, когда начнёшь думать? Эта женщина не для тебя, кузен, она полностью поглощена отцом, это я скажу тебе со стопроцентной уверенностью. Поэтому тебе здесь находиться запрещено. А я могу списать это на свою невнимательность, ведь эта комната раньше принадлежала моей матери. Да и кто обратит на меня внимание, все сочтут меня чересчур эксцентричным, нуждающимся в лечении, когда твои посылы ясны всем. Совет, вновь бесплатный, покинь помещение и сделай вид, что пьян.

– Не учи меня, Эйс, как обращаться с женщинами, ты о них ни черта не знаешь. Наша семейная черта по мужской линии – не принимать отказов, и именно ты утверждал, что отрицание многих вещей означает – сильное желание их же. И я следую твоим советам. Выходит, что Бланш хочет меня и специально заводит, она раздраконивает меня, она…

– Использует тебя, – заканчиваю за него. – Да-да, именно так. Ты ей нужен был в одном довольно щепетильном деле и отыграл, как по нотам, даже не заметив этого. Она умна, сам говорил, так зачем ей такой оболтус, как ты, Ларк? Посмотри, сравни мужчин, которых она принимает у себя. У тебя нет того, что могло бы её хоть немного заинтересовать. А наличие пениса не делает тебя отличным от других. Прекрати поддаваться извращённым желаниям своего пустого разума, кузен. Хватит, ты унижаешь себя. Хоть мне и безразлично, как тебя воспринимают окружающие, но я говорю тебе это ради твоего отца и моего босса. Очнись, пойди прими ледяной душ, соверши пробежку и осознай, что женщина тебе не нужна так сильно, как ты думаешь. Тебе нужна работа и занятость, чтобы выбить ересь из головы и очистить сознание.

Он словно сдувается, в его глазах написана боль и даже затравленность. Да он убивает себя изнутри, изводит и пьёт, чтобы обрести внутреннюю силу и сделать следующий ход. Но порой человек может биться о стену бесчисленное количество раз и не пробьёт её, а лишь погибнет от недостатка кислорода. И не Бланш виновата в этом, она вряд ли поощряет его сейчас, за вечер ни разу не посмотрела на него, и теперь я верю её словам. Не всем, но в отношении кузена она была честна. Она никогда не увидит в нём мужчину, потому что сильнее его в разы.

– Я не могу ни о чём другом думать. Как будто я под гипнозом, она это сделала со мной, Эйс. Я вижу её во снах, да я кончаю, как только представляю её перед собой. Я с ума схожу, и мне так плохо, – он хватается за голову и сжимает пальцами волосы. Он дрожит, его кожа бледна, а лицо покраснело от повышенного давления. На его пальцах остался белый порошок. Кокаин. Сейчас ему бесполезно что-то объяснять, он невменяем, и его давняя привычка прибегать к дорожкам вернулась. Он это делал и в шестнадцать, и в семнадцать, и каждый год, пока я не отказался от близкого общения с ним и со Стэнли. Выходит, дядя в курсе его зависимости и ничего не делает. Почему? Ларк его единственный сын, и это, действительно, может привести к катастрофе, его надо лечить.

– Кузен, ты под кайфом. И это отвратительно, я бы…

– Да заткнись ты, психопат! – Кричит он, ударяя кулаками по воздуху.

– Закрой рот! Ты задолбал меня своими нравоучениями! Кто ты такой, чтобы обвинять меня в слабости? Ты, как отец, он тоже смотрит на меня, как на пустое место! Да, я не такой, как вы с ним! Я не хочу быть таким, потому что я живой… я… мне плохо, Эйс. Мне так одиноко, – перепады настроения тоже – особенность принятия наркотиков. И сейчас в его глазах слёзы, а голос хрипит от печали.

– Говорят, Бланш помогает всем мужчинам, она находит то, что даёт силы бороться. И мне нужны они. Мне нужна возможность заставить её прийти ко мне, увидеть меня и стать ближе. Я хочу эту женщину, хочу большего с ней, а не только секс. Я женюсь, и Бланш прекратит продавать себя, она будет со мной, моей, понимаешь? Мне нужно лишь то, что вынудит её обратить на меня внимание. Эйс, помоги мне найти это. Помоги мне…

– Нет, – обрывая его скулёж, качаю головой.

– Ну да, зачем же помогать мне, когда ты хочешь её для себя, да? Ты тоже находишься в этой спальне и пришёл к ней, пока твой отец был у матери. Я следил за Бланш, увидел, что дядя вошёл в спальню к твоей матери, и там они пробыли долгое время. Я ждал, когда Бланш выйдет, чтобы войти самому, а ты всё время был здесь с ней! Что ты делал? Ты её клиент? С каких пор тебя интересуют женщины, Эйс? Ты же импотент! Ты ничтожен, и у тебя даже ничего не работает! Что она делала с тобой, отвечай! – Рычит он, делая выпад в мою сторону, а я всего лишь шаг в сторону. Ларк врезается в дверь и хватается за ручку. Его глаза, обращённые ко мне, налиты кровью. Вот не хватало, чтобы он затеял драку, я могу его убить. Я прошёл специальное обучение, воинскую службу, изучал восточные единоборства, и каждый день тренируюсь. А он не хотел этого и сейчас просто работает «на побегушках» у отца. Придётся проявить немного понимания к его ситуации и завтра сообщить обо всём дяде. Это может навредить и ему, и мне, если Ларк сотворит какую-то глупость из-за наркотиков.

– Ты уже вообразил, что я, как и все примитивные мужские особи, пал от красоты и порочности мисс Фокс? Как же ты глуп, Ларк. Мне не нужно прилагать усилий, воровать что-то, чтобы любая женщина захотела прийти ко мне или же пригласила к себе для разговора. Меня не это интересует, работа – вот что важно. А ты подставляешь отца, ведь такая женщина, как Бланш, сразу раскусит тебя и направится именно к нему, потому что она знает, что единственный человек, который сможет тебя приструнить, это дядя. Хочешь этого? Так вперёд, выкради у неё пару трусиков и будешь выглядеть полным идиотом в глазах общества. Бланш не упустит возможности рассказать, как ты поступил, и что было потом. Это ведь её статус, её авторитет, её власть. И ты решил подарить ей ещё одну байку про самоубийство после отказа? Поумней, кузен, хотя бы немного протрезвей и прекрати употреблять гадость, которая приведёт тебя в могилу, – не могу совладать с привычкой – говорить всё резко и грубо. От моих слов Ларк бледнеет и отступает, держась за стену. Да, он боится отца и очень, ведь от него зависит жизнь кузена. Он его обеспечивает и позволяет ему вести роскошный образ жизни и всегда быть на плаву.

– Подумай, Ларк, к чему приведут твои минутные желания под кайфом. Лучше найди что-то иное, отличное от продажной женщины. Как тебя воспримет свет, когда ты женишься на ней? Год, два ты будешь счастлив, а потом? Одиночество – лучшее, что ты имеешь. Так развивайся в нём, а не губи себя из-за недостаточного внимания родителя. Ни я, ни ты его не имели, но это не даёт тебе права подставлять всех нас из-за похоти, которую ты себе выдумал, – ставлю точку в бесполезном разговоре. Я его напугал, это всё, что я мог сейчас сделать. В этом состоянии Ларк считает себя всесильной, властной и мощной особью, а на самом деле жалок. Выхожу из комнаты и тихо закрываю за собой дверь.

Он ничего не сделает сейчас, только пойдёт пить или же куда-то захочет выплеснуть энергию, я достаточно популярно объяснил ему последствия. Страх в его глазах и расслабленные мышцы говорят о быстрой капитуляции. Как я и предполагал, кузен вылетает из спальни Бланш через несколько секунд после моего ухода. Оглядываясь, он подбегает к лестнице и быстро спускается по ней. Мне следует пойти к себе и подумать, сложить всё, что узнал сегодня. Но я не могу предугадать действий Ларка и силу его вожделения. Мне ничего не остаётся, как последовать за ним, ведь дальше последует пик его наркотического состояния. Он посчитает себя суперчеловеком и решится совершить непоправимое. А там Молли, мой отец и люди, от которых зависит наше положение в обществе. Одно неверное движение, и всё рухнет, для нашей семьи закроются все двери, и это скажется на мне больше, чем на них. Я потеряю всё из-за любвеобильности кузена и его привязанности к едкому веществу.

Останавливаюсь на лестнице и поднимаюсь обратно. Нет, я не буду решать проблемы кузена, у него есть тот, кто сейчас же оборвёт его мечты.

Дохожу до спальни дяди и стучусь. Через несколько минут мне разрешают войти и я, нажимая на ручку, оказываюсь в слабоосвещённой комнате.

– Эйс, если ты вновь пришёл, чтобы докучать мне твоими выводами насчёт шлюхи, то выйди, – не отрываясь от книги, говорит Нейсон. Как обычно, он предпочитает остаться наедине с каким-нибудь философом или же чем-то более кровавым, к примеру, отчётами об убийствах и нападениях.

– Ваш сын, сэр. Кокаин. Я его поймал в комнате мисс Фокс, когда он захотел украсть у неё, предполагаю, драгоценности. Ситуация критическая, – чётко докладываю я.

Мужчина поднимает голову, и его стальные глаза насыщаются злостью.

– Значит, лечение не помогло. Что ж, это его выбор, Эйс. Я не собираюсь никак влиять на него, – он вновь возвращается к чтению.

– Вы должны, сэр, иначе это сделаю я. Если вы так легко позволяете Ларку употреблять наркотики, даже перечисляете средства на это, то вынуждаете меня вмешаться. Он угроза для моей семьи, и в данный момент может совершить то, что повлияет и на вас, и на меня. Если кто-то из членов парламента догадается о том, что вы оплачиваете ему наркотики, то это вызовет негодование. Вы же знаете, как они относятся к этому. И хоть каждый из них порой сидит на чём-то, но это никогда не должно всплыть. Это подорвёт ваш авторитет, а я не позволю случиться недоразумению, из-за вашего нежелания наказать сына, – уверенно произношу.

Нейсон поднимает голову, он в ярости по той причине, что я уязвил его. Я это делаю первый раз в жизни. Всегда следовал его приказам, всегда их исполнял, но не сегодня. Сейчас я не могу позволить, чтобы Ларк навредил кому-то из моих родных, даже Бланш, потому что не она виновата в этом, а дядя. Я знаю наверняка, что он не лечил сына, не требовал прекратить, а пустил всё на самотёк, даже помогал найти дилеров, чтобы об этом никто не узнал. Мы можем достать всё что угодно. У нас множество паролей к закрытым файлам и системам безопасности, как и к тюремным спискам и делам.

Мужчина встаёт из кресла и швыряет книгу на пол. Его сила, которую ощущаю на расстоянии, может убить любого, но я из другого теста. Я его подчинённый. У меня есть кодекс, который нельзя нарушать даже в гражданской жизни, и в эту минуту я это совершил.

– Ты ставишь под сомнение мои слова, солдат? – Низким голосом спрашивает Нейсон. Я хорошо знаю этот тембр, именно им он приговаривает к смерти предателей.

– Нет, сэр, ни в коем случае. Я лишь показываю вам то, что не собираюсь наблюдать, как моя семья тонет из-за вашего сына. Я обещал защищать Молли, и я это делаю, – сглатываю от напряжения, но удерживаю зрительный контакт. Он может ударить, такое уже происходило, когда я был моложе. Он только так воспитывает детей, точнее, меня воспитывал, ведь отец не мог совладать со мной и моим сознанием, а дядя мог. Меня отправляли в закрытую воинскую часть, когда он ещё не был министром, чтобы я шёл по стопам отца и его брата. Там тоже ко мне относились с особой жестокостью, в отличие от кузена и Стэнли, которых поощряли и возили загорать к морю. Да, это было давно, слишком давно, но в данный момент я уже не маленький мальчик и могу ответить.

– Тогда разбирайся сам. Ты создал эту проблему, ты её нашёл, так выполняй своё предназначение. Можешь отправить Ларка в чёрную комнату, меня это не волнует, – он разворачивается, демонстрируя мне, что разговор окончен.

Чёрная комната. Да он с ума сошёл? Кузен умрёт на месте от того, что там делают на допросе. Он свихнётся моментально. И отношение Нейсона сейчас мне не нравится, я не понимаю, почему он так спокоен, когда его сын стал неконтролируемым? Неужели, и я так же выгляжу? Так это отвратительно. Да, я испытываю гордость, когда меня сравнивают с дядей, но не сейчас.

– Не я её создал, сэр, я напомнил вам о ней. И у меня нет того уровня полномочий, чтобы отправлять людей в чёрную комнату. Я могу только посоветовать это, как ваша «правая рука», и не более, – медленно отвечаю, взвешивая каждое слово.

Нейсон резко оборачивается и смиряет меня пренебрежительным взглядом.

– И что ты сейчас мне можешь посоветовать, Эйс?

– Принять мои слова к рассмотрению и заставить Ларка уехать отсюда. Он только вас послушает, сэр, не меня. Вы для него авторитет, как и для меня, как и для многих. Вы можете вселить животный страх, и это позволит вам ненадолго избавиться от проблем, которые принесёт с собой зависимость Ларка. Только ваш голос и власть в силах что-то сделать, я таких полномочий и умений не имею, к сожалению. Но буду учиться у вас.

Как же гадко говорить это. Но лесть – это слабость дяди. Он обожает её слушать, предпочитая именно такую тактику обсуждений. Я узнал об этом пять лет назад, когда его заставляли взять в поездку нового служащего, а он не желал этого. Даже приказы на него не действуют, но лесть творит с ним невозможное.

– Ты считаешь, что он меня послушает? – С сомнением спрашивает меня.

– Конечно. Вас нельзя не услышать, даже когда вы шепчете, – киваю я.

– Что ж, ты всегда отличался смекалкой и умением предотвращать проблемы. Я доверяю тебе, Эйс, и сейчас, так и быть, оденусь и спущусь. Следи за ним, я вызову машину, и Ларк уедет отсюда. Но об этом никто не должен знать, и ты забудешь. Приказ понят?

– Да, сэр.

– Выполнять.

Выхожу из спальни и закрываю за собой дверь. Мне нужно две минуты, чтобы восстановить равновесие внутри. Когда дело касается таких вопросов, то мне приходится прикладывать невероятные усилия, чтобы не сорваться. Да, иногда во мне рождается желание ударить его и показать, что я не сопляк. Но потом здравый смысл берёт верх, и я остываю, хотя сейчас чувствую такую усталость. Мне необходим сон, чтобы завтра работать. Сейчас я не имею возможности жить так, как хотел бы. Да и что я хочу? Всегда быть занятым, чтобы мой разум не свёл меня с ума. Это единственный выход, чтобы не превратиться в маниакального психопата, ищущего интересные случаи или создающего их себе. Вот моя слабость. Я опасаюсь стать монстром, потому что понятия не имею, что во мне скрыто. Я ничего не помню и боюсь вернуться в прошлое, чтобы узнать. До этого момента мне даже не желалось этого.

Спускаюсь вниз и направляюсь в зал, где вчера состоялась игра. Сегодня здесь гремит музыка, гости танцуют, кто-то выпивает за столиками. Брожу среди толпы, наблюдая за происходящим, и ищу кузена. Замечаю Молли, флиртующую с тем же молодым человеком, которого я видел перед ужином. Стэнли выпивает со знакомыми у бара, а отец… его нет. Бланш разговаривает с Декландом, и я наблюдаю, как она улыбается ему. Сейчас на ней не чёрное платье, а алое, оно переливается, и женщина привлекает ещё больше внимания, чем раньше. Если отец отсутствует или же общается с кем-то из друзей, а Бланш практически одна, то Ларк должен быть поблизости. Он не упустит возможности увести эту женщину, чтобы проявить свои силы. Значит, мне придётся держать её рядом с собой, чтобы он понял, я не допущу того, что он может сотворить.

Делаю шаг, как мне перекрывает видимость несколько гостей, идущих прямо на меня. Они уже пьяны и не замечают моего присутствия. Не успеваю отойти, как меня толкают и разворачивают в другую сторону. Они извиняются, когда я пытаюсь выбраться из толпы. Кто-то узнаёт меня и решает завести разговор. Но только один мой взгляд, и я вырываюсь на свободное пространство. Место, где ещё пару минут сидела Бланш, пустует, остался только Декланд. Быстрым шагом дохожу до него. Он удивляется моему появлению.

– Где она? – Перекрикивая музыку, спрашиваю его.

– Эйс, кто она? – Изумляется старик.

– Эта женщина. Бланш Фокс, – рычу я.

– Сказала, что увидела знакомую. Я…

– Куда она пошла?

– Вроде бы к бару, я не слежу за ней, Эйс. И ты прекрати преследовать её, твой отец недоволен тем, как ты относишься к ней, – нравоучительно отвечает он.

– Ларка видел? – Игнорирую его слова.

– Нет, вроде бы он даже не появлялся, – пожимает Декланд плечами.

– Увидишь, любым способом задержи и выведи его из зала. Понятно?

– Что происходит, Эйс? – Старик поднимается и с испугом смотрит на меня.

– Кокаин.

Одно слово, и он всё понимает. Кивает мне и я, разворачиваясь, сканирую взглядом толпу. Бланш здесь нет, её платье сияло бы при ярком освещении. Кузена я тоже не вижу, значит, он пошёл за ней. Вылетаю из зала и закрываю глаза, чтобы почувствовать аромат Бланш. Не могу, слишком много запахов, и даже я не в силах уловить нужный. Но вот другой, более сладкий, терпкий и вонючий нахожу. Ларк.

Он ведёт к лестнице. Огибаю гостей, блуждающих по коридору, и направляюсь на второй этаж. Комната Бланш. Достигаю её и распахиваю дверь. Пусто. Следующая спальня должна принадлежать кузену. Если он применил силу и потащил её за собой, то… нет, я не вижу на ковре никаких следов борьбы, а они бы остались. Возвращаюсь обратно и спускаюсь по лестнице, обдумывая, куда ещё могла пойти Бланш. Кабинет отца? Возможно. Туда вход гостям запрещён, да они и не пойдут. Поэтому она, вероятнее всего, пошла на поиски отца, чтобы обсудить предстоящий контракт. Ларк последовал за ней, и теперь двое людей могут быть в опасности.

Огибаю лестницу и иду по залу, где до сих пор стоят столики, а свет приглушён. За некоторыми остались гости, болтая о чём-то личном. Они даже не обращают на меня внимания, когда я прохожу мимо. Открываю двери и оказываюсь в гостиной. Ещё немного. Я слышу голос Ларка, он говорит громко, но отчётливо. Как только я прохожу мимо книжной полки, так меня хватают за руку. Нападение. Отражаю удар, отчего человек в темноте оступается, и в следующий момент, воспользовавшись заминкой у противника, хватаю его за руку и толкаю к шторам. Моя рука оказывается на чьём-то горле, и я втягиваю в себя аромат ванили и орхидей.

Глава 10

– Вы хотите меня придушить, мистер Рассел? – Шепчет Бланш.

– Ты напала на меня, – так же отвечаю ей, продолжая держать за горло, но ослабеваю хватку.

– Да, чтобы предотвратить ваше вторжение, – кивает она.

– Там отец? – Отпускаю её и делаю шаг, но женщина перекрывает мне путь.

– Ларк под кайфом, мистер Рассел. Он шёл за мной, я почувствовала взгляд задолго до его появления рядом. Этот сумасшедший блеск в глазах я узнаю из миллиона, как и без конца хлюпающий за ужином нос. Не волнуйтесь, Тедди там нет, я бы не позволила Ларку навредить ему. Ваш отец был в зале, обсуждал какие-то политические вопросы. Ваш кузен разговаривает со мной, – тихо поясняет она.

Поворачиваюсь в сторону закрытой двери и слышу, как Ларк швыряет что-то и требует от Бланш прекратить прятаться и появиться перед ним.

– Он даже не заметил, что я не вошла туда и вытащила ключ. Я закрыла его в кабинете и услышала ваши шаги, – теперь я отчётливей вижу Бланш, протягивающую мне ключ.

Умная. Чертовски сообразительная женщина.

– Ты права, Бланш, кокаин. У Ларка раньше была сильная зависимость, сейчас, видимо, она снова появилась из-за тебя, – беру с её ладони ключ.

– Я предполагала первое, но второе заявление вновь ошибочное. Он не прерывал употребления, а при моём появлении начал чаще прибегать к наркотику. Он поглощён идеей – обладать мной, и мне придётся дать ему эту возможность, ведь иначе это грозит моей безопасности, как и безопасности Тедди. Я знаю, что такое зависимость, мистер Рассел. Я уже видела это, как и последствия, – Бланш отворачивается и поджимает губы.

– Ты хочешь из-за этого согласиться переспать с ним? – Шиплю я, чем вызываю её интерес. Я не хотел этого, но Бланш вопросительно приподнимает бровь на мой выпад.

– А вас это волнует, мистер Рассел? – Усмехается она.

– Ни капли, – делаю шаг назад, отчего она шире улыбается.

– Вы лжёте, но если вам так предпочтительней, то я не буду спорить с вами.

– Бланш, не придумывай моего несуществующего влечения к тебе. Меня всего лишь удивило, с какой лёгкостью ты решила позволить Ларку пользоваться тобой, когда уверяла меня в обратном, – сухо отвечаю я.

– А кто говорил о том, что именно я стану тем человеком, который подарит ему удовлетворение? Нет, я слишком брезглива к такому типу мужчин. К тому же есть множество вариантов сделать так, чтобы он почувствовал свою мечту в реальности. К примеру: повязка на глазах, намордник, наручники и много чего ещё. Порой я проворачиваю такие дела при помощи одной из моих знакомых. Я руковожу, она исполняет. Все деньги от таких мероприятий я отдаю ей, потому что мне противно знать, насколько низменные желания обращаются против меня. К сожалению, это неизбежно, – она обнимает свои обнажённые плечи руками и ёжится от прохлады, царящей в гостиной. Открыта дверь на террасу.

Стягиваю с себя пиджак и предлагаю ей.

– Это лишнее. Думаю, сейчас вы сможете разобраться сами и не позволить Ларку испортить праздник. Это будет крахом для Тедди, который и так опасается, что все могут отвернуться и забыть о нём. Ведь как бы ни отрицал, он нуждается не только в наслаждении, но и в общении, в поклонении и в авторитете. Типичный мужчина, – тихо смеётся Бланш.

– А если ваш дядя ничего не предпримет, то я всегда готова отбить у Ларка желание обладать мной, – она кивает мне в знак прощания и направляется к дверям.

– Бланш.

Мой голос заставляет её замереть и обернуться.

– Благодарю тебя за предусмотрительность и наблюдательность. Надеюсь…

– Конечно, мистер Рассел, я всё понимаю. Когда вы уже убедитесь, что я не желаю разрушить вашу жизнь и ставить под угрозу Тедди из-за мужского самомнения? – Она перебивает меня с разочарованием в шёпоте.

– К сожалению, я не могу тебе доверять, потому что уверен, ты можешь разрушить мою жизнь. Ты таишь в себе нечто, что станет крахом для всех, – кручу между пальцами ключ и даже не слышу криков Ларка, звука бьющегося стекла недалеко от меня. Я смотрю на женскую фигуру и ощущаю усталость, от которой хочется осесть на пол и запустить пальцы в волосы, чтобы вырвать клок.

– Обещаю, что вас это коснётся не так, как вы думаете, мистер Рассел. Вы не пострадаете. Вы начинаете нравиться мне, а это опасно для вас, сэр. Доброй ночи, – мягко отвечает Бланш и выскальзывает за дверь, прежде чем я реагирую на её фразу. Это чистосердечное высказывание. Она призналась, что появилась здесь не просто так, и вновь дала мне пищу для размышлений. Для чего? Я нравлюсь ей? Я никому не нравлюсь, даже не замечаю, когда это происходит. Обычно, не происходит вовсе. А ей я нравлюсь. Идиот.

Так, лучше подумать о том, что делать с Ларком. Стены кабинета удержат его от непредусмотрительных действий, поэтому необходимо найти дядю и передать ему ключ.

Выхожу за двери и направляюсь к выходу из зала. Замечаю дядю в форме и останавливаюсь, дожидаясь, когда он приблизится.

– Кабинет, – вкладываю ключ в его руку. Он без слов, огибая меня, идёт в указанном направлении.

Всё, с меня достаточно. Мой организм требует долгого сна. Более суток прошло с того момента, когда я отдыхал. Слишком много новых познаний и выводов, потраченных молекул нервной системы, я могу спечься.

Поднимаюсь на второй этаж, когда прохожу мимо двери, ведущей в спальню Бланш, заставляя себя идти дальше. Хватит. Я не могу больше воспринимать информацию, мне требуется переварить уже полученную. Хотя мой разум может думать о нескольких вещах одновременно, но всё же, человеческое тело – ужасный минус. Оно может износиться раньше, чем я догадаюсь о чём-то очень важном. Вот оно, у меня под носом, а я не вижу. Это раздражает, и мне требуется свежая голова, чтобы расставить всё по местам.

Принимаю душ и набрасываю халат. Собираю свои вещи и напоминаю по телефону Декланду, что я должен выехать в шесть утра, чтобы вовремя появиться на рабочем месте. Снова придётся нанять шофёра, потому что я предпочитаю не терять время на вождение. Завтра сделаю запрос в нашу службу, пусть они займутся.

Ложусь в постель и подкладываю под голову согнутую руку.

Бланш Фокс. У меня раньше не было соперников, о которых я бы думал. Я просто был лучшим в своём деле и даже не прикладывал усилий, чтобы получить ту или иную должность. Никаких поблажек, наоборот, мой путь был сложнее, чем у остальных. Меня проверяли, учили, забрасывали работой и снова опускали на ступень ниже, вызывая во мне желание двигаться вперёд. Сейчас же я нахожусь там, куда и хотел попасть. У меня нет желания стать министром или же подняться выше. Нет, мне предпочтительнее исполнять, чем только приказывать. Это скучно. И я узнал, что приказы могут быть иными. Более интимными. Болезненными. Лишними. Мне не следовало бы позволять Бланш подписывать контракт, но я больше не хочу мешать ей. Я услышал, что мой отец, действительно, поглощён этой женщиной, и резкий отказ повлечёт за собой ненужные мне последствия. А мать? Я даже не удивлён, она никогда не сможет изменить того, что натворила. Да и её ложь, о которой я подозревал, подтвердилась. Бланш не просто так рассказала мне всё, она дала наводку. Она постоянно это делает, но для чего? Что она хочет, чтобы я нашёл?

Я должен заснуть и отдохнуть хотя бы пару часов, ведь мой разум уже начал работать на износ. Нет, хватит. Достаточно думать о ней и придётся применить отрицание происходящего, чтобы не дать себе превратиться в глупую и никчёмную личность. Праздник завершился примерно час назад, всё стихло, как и музыка прекратила грохотать внизу. Сейчас отец должен быть у Бланш и обсуждать новый контракт. Я спокоен, потому что верю, в её ослабевающий интерес к этому мужчине. Она уже получила от него то, что искала. Что это? Информация, пароли или же что-то более критичное для страны? Снова. Снова мои мысли вернулись к ней, и это раздражает. Дядя не волнуется об этой женщине, значит, и мне не следует. Он всегда всё знает наперёд, и если бы вычислил её, то этой женщины уже не существовало бы. Она была бы мертва. Это обычное наказание с подменой улик и обвинением в нарушении законов – продажа информации или же чего-то более значимого, что привело бы к немедленному устранению. Всё представили бы, как несчастный случай или же нашли бы того, кто взял на себя вину за убийство, как неудовлетворённый любовник. Дело пяти минут, ведь мы все связаны.

Глухой грохот заставляет распахнуть глаза и подскочить с постели. Моргая, оглядываюсь и прислушиваюсь. На часах четыре утра, и похоже, что-то произошло. Подхожу к двери и тихо открываю её.

– Простите, – шепчет незнакомый мужской голос.

– Ты должен вести себя тише, я не хочу поднять на ноги весь дом, – холодный голос Бланш вызывает напряжение.

– Споткнулся о ковёр, – извиняясь, отвечает он.

Выглядываю и вижу человека с небольшим фирменным чемоданом. Видимо, его он и уронил.

– Жди меня внизу. Оденусь, и поедем, – Бланш тяжело вздыхает и закрывает дверь.

Он кивает уже в пустоту и, направляясь к лестнице, бесшумно спускается по ней. Поправляю халат и выхожу из комнаты. Достигаю спальни Бланш и без стука вхожу туда.

– Не спится, мистер Рассел? – Женщина оборачивается ко мне, облачённая в огромный махровый халат, который всегда у нас предоставлен гостям в каждой спальне.

Закрываю за собой дверь. На столике нет ничего из косметических средств, комната убрана, на кровати лежат нижнее бельё, чулки, блузка и юбка, и, по всей видимости, владелица собирается покинуть её в скором времени.

– Ты уезжаешь, – встречаюсь с её синими глазами.

– Да. Контракт закончился, и я предпочитаю собираться в тишине, чтобы никто не отвлекал, – кивает она и сбрасывает халат.

– Отец не пожелал нового? – Интересуюсь, наблюдая, как обнажённая женщина подходит к нижнему белью и подхватывает трусики.

– Он немного перебрал. Декланд помог дотащить его до спальни и уложить в кровать. Но никто его не может винить в этом, ведь пятьдесят бывает только раз в жизни, – улыбаясь, отвечает она, застёгивая бюстгальтер.

– Даже такой, как я, понимает, что это подло с твоей стороны. Ты бежишь отсюда, – замечаю я, когда Бланш принимается за пояс для чулок.

– Я чётко следую контракту, мистер Рассел. Предпочитаю не нарушать его, потому что сама составляла пункты, и это показало бы мою некомпетентность. Это довольно щепетильная тема для меня, я люблю порядок во всём, даже во времени, его тоже указываю при подписании договора. Я вас разбудила? – Она садится на кровать и наклоняется, чтобы надеть чулок. Женщина медленно скользит по ноге, облачая кожу в чёрный капрон, пока не отпускает резинку, которая с силой ударяет её по бедру.

– Да, я подумал, что случилось что-то, – медленно отзываюсь я, не желая упустить ни одной детали в защёлкивании чулка. Как в журналах.

– Нет, всего лишь я, – смеётся Бланш, подхватывая второй чулок. Я никогда не видел, как одевается женщина, точнее, создаёт для кого-то другого идеальную глянцевую картинку. И это довольно интересно. Ведь капрон тонок, и его очень легко повредить, а она с особой любовью надевает чулки.

– Мне было приятно, что вы волновались за меня, мистер Рассел, – добавляет она, поднимаясь с кровати.

– Когда? – Отрываюсь от созерцания её ног и поднимаю взгляд.

– Сегодня, когда вы пришли, чтобы спасти меня от безумного наркомана, – поясняя, Бланш набрасывает на себя блузку и принимается её медленно застёгивать. Лучше бы осталась так. Очень необычное зрелище. Чёрное бельё и белая шёлковая блузка.

– Обманчивое восприятие, Бланш. Я пришёл, чтобы предотвратить унизительные последствия для моей семьи, и только. Тем более мне ни к чему проблемы с Ларком, – качаю головой.

– При вашем умении замечать нюансы, это очень оскорбительная ложь, сэр. Вы шли за мной, ваш аромат задержался здесь, когда я вернулась, после произошедшего. Вы можете меня уверять в том, что это из-за событий, случившихся ранее, и после вашего разговора с матерью в спальне, чтобы помочь Алисии откусить член вашему отцу, но тогда бы он стал слабее. А запах вашего одеколона был столь ярким, как будто вы стоите рядом со мной. Значит, вы проверили эту комнату прежде, чем спустились вниз и подумали о том, что я могла обсудить контракт с вашим отцом там, где нас бы никто не услышал. Выходит, вы волновались и о моей безопасности, ведь встретились с кузеном именно здесь. Его приторную вонь я узнаю из миллиона, она очень едкая, в отличие от вашей, – Бланш застёгивает юбку и подходит к чёрным туфлям на высоких каблуках, приготовленным заранее.

– Я всегда заставляю каждого клиента принимать душ, чтобы не чувствовать на своей коже этот смрад. Лучше ничего, а естественный запах более возбуждающий. Вы так не считаете? – Наши взгляды встречаются, и я отвожу свой. У меня до сих пор нет сил бороться, сейчас я способен только выслушать её выводы и снова корить себя за предпочтения.

– Итак, ты уезжаешь, и я могу быть уверен, что не будешь искать встреч с моим отцом. Верно? – Меняю тему, чтобы хоть как-то обезопасить себя сейчас.

– Мистер Рассел, я никогда не бегаю за мужчинами. Мне их хватает даже сейчас. К тому же у меня есть план, от которого я не собираюсь отклоняться. Я уже упоминала о нём вам. Наши отношения с Тедди были обречены прийти к логическому завершению. Не поможете? – Она указывает взглядом на шкаф.

– И кто следующий, Бланш? Кто, по твоему плану, должен стать следующим клиентом? – Спрашивая, подхожу к шкафу и достаю чёрное пальто. Расправляю его, отбрасывая вешалку на кровать.

– Он уже есть, мистер Рассел. Заказ на семь утра, поэтому я должна выехать сейчас, чтобы немного отдохнуть и подготовиться. Кьяра, наверное, уже от скуки вешается, – Тихо смеясь, Бланш поворачивается ко мне спиной, и я помогаю ей надеть пальто. Мои пальцы остаются на вороте и касаются её шеи.

– А если я хочу быть следующим, Бланш? – Шепчу я, подхватывая её длинные волосы и расправляя по чёрной ткани.

Она поворачивает голову, и её губы мягко изгибаются.

– Я откажу вам, мистер Рассел. Вы мне, действительно, нравитесь, но не как мужчина, – отвечает она и поворачивается ко мне.

– Приготовьтесь, ваш отец будет винить вас в том, что я запланировала. Не сдавайтесь, потому что давление сильно скажется на вашем восприятии. Не позволяйте мне уступить ему, – добавляет она.

– Я богаче его, Бланш, и намного интереснее. Одно моё слово, и он забудет о тебе, а если я стану твоим клиентом, то это…

– Это вызовет ненужный выброс адреналина у Тедди, как и у Ларка. Вы соперник для них, хотя это не так. Вы не конкурируете с ними, потому что я вас не хочу. К тому же я желаю оставить в памяти удивительного психопата, – в её глазах озорной блеск, отчего я усмехаюсь.

– Я предпочитаю быть социопатом, – поправляю её.

– Знаю, мистер Рассел. Но психопат меня возбуждает больше, – она выдыхает эти слова, вызывая во мне желание задержать её. Я не могу позволить ей уйти просто так, дело не завершено.

– Что ж, пришло время попрощаться с этим местом и, наконец-то, поехать домой. Это впервые, когда мне пришлось ночевать в чужой спальне. Даже клиентов я принимаю исключительно у себя, – Бланш отходит от меня и подхватывает сумочку из кресла.

– Выходит, что ты изменила своему кодексу по очень важной причине, – делаю я вывод, открывая для неё дверь.

– Верно, – кивает она.

– И что же послужило причиной этих желаний? – Интересуюсь я шёпотом.

– Вы, мистер Рассел. Ничего не смогла поделать с желанием посмотреть на вас и убедиться, что вы, действительно, уникальная личность. Я получила удовольствие от этого приключения. А вы? – Она смеётся надо мной или же говорит правду, я не знаю. Я просто спускаюсь с ней по лестнице и не могу понять, зачем так поступаю.

– Я нравлюсь тебе, Бланш, но ты отказываешь мне в приёме. Так в чём суть твоей игры со мной? – Спрашиваю, когда мы останавливаемся у распахнутых дверей. Холодный воздух окутывает мои босые ноги, и я ощущаю, какое тепло исходит от женщины напротив.

– Порой не нужен смысл, чтобы сделать что-то безумное. Я тоже имею слабости, мистер Рассел, и иногда позволяю вести меня по только им известной дороге. Да и знать всё очень скучно, лучше дождаться чего-то необычного и вновь вступить в игру, чтобы распутать клубок, – она склоняет голову набок, улыбаясь мне.

– Надеюсь, мы всегда будем с тобой на разных сторонах, ведь союзниками мы быть не можем в принципе. У нас разные цели, и я узнаю твою, – шепчу я.

– Вы её уже знаете, мистер Рассел. Я предоставила вам достаточно информации, чтобы вы не скучали. Лондон уже не кажется вам обыденным, не так ли?

– Ты гадюка, Бланш, – качаю головой на её заявление.

– А вы неуравновешенный психопат, сэр, – моментально парирует она.

Эта борьба никогда не завершится, и мне нравится она. Я испытываю чистое наслаждение стоять здесь и наблюдать, как зрачки женщины расширяются и моментально сужаются. Она контролирует себя, лишь на миг, позволяя мне, увидеть большее. Она делает полшага, а затем дюжину, назад.

– Прощай, Бланш, – киваю ей.

– До встречи, мистер Рассел, – отвечает она так же и отступает от меня.

Успеваю схватить её за руку и резко притянуть к себе. Её губы приоткрываются в шумном вдохе, а моя рука ложится на её талию.

– Не заставляй меня уничтожить тебя, Бланш, – предупреждаю я.

– Вы волнуетесь обо мне, мистер Рассел, – тихо смеясь, она качает головой и приподнимается на носочки, чтобы приблизиться к моему уху.

Её ладонь проходит по моему затылку, и я сглатываю от смеси её аромата и прикосновений, вызывающих неприятное и покалывающее ощущение в паху.

– Всегда будьте начеку, мистер Рассел. Порой под обличием овечки может скрываться волк, и их слишком много рядом с вами. Не заставляйте меня переживать о вас, будьте психопатом. Это позволит вам понять, почему вы возбуждены, – Её шёпот проникает в мою голову, а затем я чувствую, как мягкие губы оставляют отпечаток на моей щеке.

Мой пульс набирает обороты, и я слышу её дыхание. Оно обрывчатое, близкое, и это не даёт мне сконцентрироваться. Бланш отпускает меня, и моя рука падает вдоль тела, позволяя женщине направиться к двери.

– Зачем ты это сказала? Я же отпускаю тебя! – Возмущаюсь я, злясь на себя за неправильное стечение обстоятельств. Всё это неверно.

Она оборачивается, и её глаза сверкают в темноте триумфальным блеском.

– Чтобы вы поняли, не стоит отвергать того, о чём вы ещё не имеете представления, ведь эта игра только началась. До скорого, мистер Рассел, – подмигивая мне, она выходит из дома. Двери закрываются, и через пару мгновений я слышу, как машина отъезжает.

Пальцами касаюсь отпечатка губ на своей щеке и ничего не понимаю. Она что-то знает и предупреждает меня. О ком? Сколько этих овец, и что они задумали? Она с ними? Какое отношение имеет ко всему отец, а я? Именно я стал причиной, по которой она связалась с ним, но я не уверен в этом полностью. Она что-то взяла у него, какую-то информацию, и теперь остался я. Бланш что-то хочет от меня, но не примитивного сношения. Нет, что-то очень важное только для неё. Мне следует тщательней просмотреть её дело и понять, какие причины заставили её прилететь в Лондон. Уилсон лишь пешка в её игре, она всё подгадала. Свой приезд. Клиенты – только высокопоставленные люди, имеющие слабости намного грязнее, чем помыслы. Она собирает какую-то информацию о них, и отец стал одним из тех, кто во время близости мог разболтать это. Но что? Шпионка? Вероятно… было бы. Три года – довольно длительный срок для передачи данных, значит, она не спешит, делает всё медленно и движется к какой-то цели. Как в этом замешан я? Она думает, что у меня есть то, что ей поможет. Но что? Вряд ли она не знает паролей, ей их уже сообщили. Планы парламента? Знает. Военная стратегия и тайная работа над ядерным оружием? Знает. У неё достаточно информации, чтобы привести страну к глобальному распаду, но не это она ищет. Что? Чёрт возьми, что она может хотеть, и кто её заказчик?

Напрягаюсь, ощущая, что больше не один. Втягиваю носом аромат духов и закатываю глаза.

– Она уехала? Прекрасно. Завтра твой отец проснётся со мной в постели, и я сообщу ему о том, что мы не предохранялись, – за спиной раздаётся довольный шёпот матери.

– Мадам, успокойтесь. Вы проиграли, – вздыхая, поворачиваюсь к ней.

– Нет, Эйс, я выиграла, а вот ты можешь проиграть. Её помада на твоей щеке, и ты не стёр её, а мне никогда не позволял того, что сделала она. Ты рехнулся? – Зло шипит мать.

– Верное замечание, мадам. Я психопат, поэтому могу делать всё, что захочу. Но я, в отличие от вас, всё предусматриваю. Вы забыли о том, что после рождения Молли лишили себя возможности рожать? Но попробуйте обмануть отца, и подарите мне удовольствие наблюдать, как вас высмеют. Смиритесь, мадам, больше вы не представляете интереса ни для кого из нас. И раз уж мы признаёмся в нашем сумасшествии, то мне нравится помада этой женщины. Она ядовитая, и напоминает мне о том, что женщина – это лишь вымышленный образ, но никак не враг. Доброй ночи, мадам, и прекратите воровать у отца, иначе мне придётся сообщить ему об этом.

Огибая мать, поднимаюсь по лестнице и стираю со щеки отпечаток губ Бланш.

Мы ещё увидимся, но в следующий раз я буду подготовлен к атаке на то, что защищал сильнее всего в своём разуме. У меня интересный противник, только я уже не уверен, враг ли мне эта женщина или же возможность расширить своё сознание.

– До встречи, Бланш.

Глава 11

Кручу карточку в руках и смотрю на монитор компьютера, где открыт отчёт о контрабанде оружия, ввезённого в страну, в день моего возвращения. Взгляд всё равно переходит на маленький клочок бумаги, на котором оставлен поцелуй и телефон с именем Бланш. Я нашёл его на подушке, как только вернулся в спальню. Она не могла быть в двух местах одновременно, значит, её положил кто-то другой. Молли. Она не спала и наблюдала за всем, а затем, прошмыгнув в мою комнату, оставила визитную карточку Бланш Фокс. Это было легко. Светлый волос, оставленный ею перед порогом, её духи – она не пыталась скрыть своих действий. Зачем? Как сестра связана с Бланш и её тайнами? Ситуация набирает масштабные обороты, и всё крутится около этой женщины. Пока её не было, точнее, я не знал о ней, то никакой опасности не существовало. Теперь же боевики вновь предпримут попытку совершить теракт, и я должен этому помешать.

На виски жутко давит, я так и не заснул, размышляя о том, как на самом деле выглядит дело. Мне пришлось пораньше приехать в парламент, чтобы найти больше информации о Бланш. Всё так, как она и говорила. Её приёмные родители состоятельны и переехали в маленький городок после удочерения девочки. Как только Бланш улетела в Лондон, они вернулись в Нью-Йорк, и всё чисто. Но Уилсон не мог поехать в Ливингстон, это бессмысленно. Значит, Бланш была в Вашингтоне, когда он находился там. Она заставила его обратить на себя внимание, ведь до этого не выезжала из своего штата. Или же делала это, но незаметно. Да и как она могла научиться быть той, кем является сейчас, без посторонней помощи? Никак. Бланш точно убегала из дома или же просто исчезала, имея такой характер. Вряд ли родители что-то могли запретить ей. И они не стыдятся её занятия международной проституцией.

Чёрт, я должен думать о более насущных проблемах, а не о женщине и её загадках. К ним я вернусь, когда закончу с этим.

Неприятный писк телефона вызывает боль в висках, отчего я кривлюсь.

– Да. Я занят, – рычу, нажимая на громкоговоритель.

– Простите, мистер Рассел, вас срочно вызывает к себе босс. Очень срочно, – сдавленно сообщает мой секретарь.

Отпускаю кнопку и шумно вздыхаю. Что ещё нужно дяде? Он уже дал мне задание, и я битых три часа пытаюсь найти зацепку, но мои мысли не желают этого делать. Чёртова женщина!

Поднимаюсь из кресла и поправляю пиджак. Кручу шеей, чтобы немного размяться, и направляюсь к выходу. Кабинет Нейсона располагается дальше по коридору, напротив моего – склад, далее – зал для первичного тайного допроса, и потом – эта дверь.

– Он уже ждёт вас, – его секретарша поднимается со стула, и по её виду могу точно сказать, что дядя не в духе.

Киваю ей и без стука вхожу в помещение. Отвратительный запах сигарет наполняет меня, но я поднимаю подбородок и ожидаю, когда мужчина за столом обратит на меня внимание.

– У тебя новое задание, Эйс. Только тебе я могу его доверить, – не отрываясь от бумаг, начинает он.

– Два одновременно? Хорошо, – киваю ему.

– Нет. О контрабанде забудь, я сам, ничего сложного. У нас появилась другая проблема, намного серьёзнее, чем эти забавы, – Нейсон откладывает документы и поднимается из кресла. В кабинете витает дымка из сигаретного смога, вызывающая неприятное покалывание в глазах.

– И что это за проблема?

– Бланш Фокс, – втягиваю в себя воздух, отравляя лёгкие, чтобы перебороть импульсы, тут же очнувшиеся в сознании.

– Неужели, эта женщина настолько опасна? – Напряжённо спрашиваю его.

– Да. Очень. Поначалу я не принял во внимание твои выводы насчёт этой личности. Но сегодня увидел, что ты был прав. На место твоего отца посадили хорошего знакомого Уилсона. Это отрезало нам возможность контролировать финансовые вопросы, они сменили пароли. Конечно, я уже знаю новые, но это подтверждает, что Уилсон что-то замышляет, – он останавливается у стола и подхватывает папку.

– Теперь это твоё дело, – он протягивает её мне. Я открываю, на первой странице прикреплена фотография Бланш, сделанная на улице.

– И что я должен сделать? – Поднимаю голову на Нейсона.

– Стать её клиентом.

– Что? Но я не могу, сэр. У меня другие задачи и склад ума. Я не…

– Ты решил мне перечить, солдат? – Повышая голос, перебивает меня и делает шаг в мою сторону. Отклоняю корпус назад и встречаюсь с его озлобленным взглядом.

– Нет, сэр. Я хочу донести до вас то, что Бланш Фокс не испытывает ко мне интереса. Я уже сделал этот ход, она мне отказала, и не один раз, – быстро и чётко отвечаю я.

– Стерва, – шипит он, направляясь к столу.

– Сэр, она обычная шлюха, её интересуют деньги, и только.

Он медленно поворачивает ко мне голову и прищуривается. Чёрт, идиот, выдал себя.

– Именно обычные шлюхи и хотят такого мужчину, как ты. Богат. Холост. Красив. И то, что привлечёт эту суку – парламент. У меня есть список её клиентов, которые выдали государственные тайны. Она заставила их это сделать, об этом я узнал сегодня утром. Один из них проговорился. И это грозит всем нам громкими увольнениями и даже смертью. Эйс, ты понимаешь это? Она не просто шлюха, она работает на Уилсона и выбирает клиентов только из людей, имеющих доступ к закрытым файлам, – он повторяет слова, сказанные мной в поместье. Да, как обычно, я догадываюсь, рассказываю, а дядя преподносит всё это как свои суждения. Привычно, но не волнует.

– Но зачем они ей?

– Вот это ты и узнаешь, как и место, где она хранит всю информацию. Ты станешь её клиентом любым способом. Женщины слишком глупы, и она одна из них. Влюби её в себя и вытяни всю информацию. Я уже не в том возрасте, чтобы хотеть чего-то в постели, а вот ты идеальный кандидат для её игр, – выпрямляясь, он окидывает меня взглядом.

Мне не нравится такой исход, ведь я не занимаюсь сексом, я не собираюсь этого делать, как и портить свою репутацию из-за шлюхи. Вчера я изучал эту женщину, поэтому задал вопрос, но не более.

– Я не смогу выполнить задание, сэр. Близость для меня под запретом, иначе я буду не в силах работать, – категорично произношу я.

– Что ж, если ты этого не сделаешь, то работать тебе будет негде.

– Вы не уволите меня, потому что я лучший из тех, кто был у вас, сэр. Вы не захотите потерять мои знания и логическое мышление, – качаю уверенно головой.

– А кто говорит о том, что я собираюсь увольнять тебя, Эйс? Нет, ты исчезнешь, как предатель, как человек, который из-за страха перед какой-то женщиной, пошёл против короны. Против соратников. У этой стервы есть досье на каждого из нас. И лучше пожертвовать одним, чем все наши головы полетят с плеч, – я ожидал таких слов, но слишком рано для них. И это чистой воды шантаж, я не боюсь потерять место, а вот моя семья, какой бы она ни была, тоже попадёт под расправу. Их не оставят в живых, как и меня. И всё из-за Бланш!

– Эйс, ты вынудил меня это сказать, – уже мягче добавляет Нейсон. Лжёт. Сейчас начнёт уверять меня в том, что я необходим ему, но вот я знаю этого человека так хорошо, как он сам не знает себя.

– Бланш Фокс вытянула из министров, из судьи, из многих важных для страны людей очень важную информацию, понимаешь? А мы обязаны защищать корону от кризиса. Политическая ситуация оставляет желать лучшего, и если эта женщина продаст свои познания врагам, то нас больше не будет. Ты осознаёшь всю критичность и серьёзность ситуации? Я могу убрать её одним выстрелом, но я не знаю, с кем она в сговоре. Она умна и хитра и могла уже передать данные. Её смерть повлечёт за собой именно то, от чего я пытаюсь уберечь и тебя. Я доверяю тебе, поэтому уверен, дальше этой комнаты разговоры не пойдут. Ты должен стать её клиентом, твоего отца уже вытеснили отсюда, следующие я и ты. Мы давали клятву защищать страну, и это наш долг. А Бланш Фокс угрожает нам, – он подходит и кладёт руку мне на плечо.

Конечно, лесть в его словах присутствует, но и правда тоже. Я же говорил, что эта женщина не просто так выбирает тех, кто имеет самые страшные тайны и власть. Они ей необходимы для кого-то, но не для Уилсона. И этого я не сообщу дяде, сам узнаю сначала, а потом обдумаю всё.

– Что ты скажешь, Эйс? Поможешь мне вывести Бланш Фокс из строя? – Он вглядывается в мои глаза, и мне остаётся только кивнуть.

– Хорошо, солдат, хорошо, – Нейсон сильнее сжимает моё плечо, демонстрируя бессловесную угрозу, которая станет реальной, если я не последую приказу. Я не опасаюсь смерти, когда-нибудь до меня бы добрались. Работа такая.

– Я уже послал людей для наблюдения за её домом. В досье найдёшь её адрес. С клиентами общается её помощница Кьяра Гордридж. Шлюха. Они работают в паре с того момента, как мисс Фокс появилась в Лондоне. Для неё уже всё было подготовлено, как и секретарь. Это и моя вина, я был полностью поглощён международными разногласиями, и не заметил того, как министр за министром попадают в её лапы. Твоя задача сделать так, чтобы она доверилась тебе и рассказала всё, что знает, указала место, где прячет информацию, и выдала своего кукловода. Он наш. Не американец, а англичанин, работающий вместе с нами, здесь. Уилсон остаётся под подозрением, но он не так умён и не мог сам додуматься, чтобы привлечь шлюху в это дело. Её обучали, она прекрасно владеет оружием и разными видами борьбы. Её готовили к тому, что должно произойти. Ты обязан уничтожить Бланш Фокс, иначе она уничтожит нас, – мужчина замолкает, позволяя мне переварить информацию.

Нет, я думаю об ином. О словах Бланш. Именно это она мне и сказала. Она знает, что нас хотят подставить и в курсе того, кто это. Чёрт, как всё прозаично оказалось. Но я теперь не доверяю никому из окружения, даже дяде. Его и раньше не волновало, кто полетит под трибунал и кого осудят. А сейчас нервничает, возможно, и он был её любовником или же кто-то рассказал Бланш о нём. Она упомянула о том, что у неё уже есть клиент. По моим выводам и подсчётам, он должен быть богаче отца. Это я и дядя. Если я её не интересую, то остаётся Нейсон. Да он боится её. Именно так, он боится этой женщины и просит меня – отвлечь её и узнать обо всём, потому что страх приводит его в панику и не позволяет мыслить разумно.

– Тебе всё понятно, Эйс?

Концентрирую внимание на дяде и замечаю, как его губы подрагивают, зрачки расширены, он находится на пике волнения. Его пальцы непроизвольно ищут сигарету, чтобы восстановить спокойствие внутри.

– Да, сэр, – киваю я. Он подставит меня, в случае чего, и поэтому просит об этой услуге, описывая более обширно масштабы катастрофы. Конечно, если Бланш собрала информацию, то этого удара никто не выдержит.

– Тогда займись Бланш Фокс. Её нельзя спугнуть, и открыто показать твою заинтересованность. Я знаю, что для тебя интимная близость смерти подобна, но лучше пожертвовать этим, чем жизнью, правда? Заставь её забыть обо всём, вспомни, что ты властный и сильный мужчина, ты главенствуешь над ней. Свяжи её, пытай, делай что хочешь, но рот она должна открывать только по твоему приказу. Теперь это твоё задание, и пока ты его не завершишь, никто не будет в безопасности. Свободен, – Нейсон указывает кивком головы на дверь.

И вновь угроза. Выхожу из кабинета, сжимая в руках папку с досье. Мной манипулировать можно было год назад, два, три, десять, но не сейчас. Я достаточно крепко стою на земле, и пугать меня смертью родных довольно глупо. Я предугадаю, потому что буду теперь следить не только за Бланш, но и за Нейсоном. Овца или волк? Оба хищники. Оба скрывают от меня причины такой волны напряжения. Эпицентр – это я.

Хлопаю за собой дверью и с силой швыряю документы в стеллаж с книгами. Вряд ли Бланш расскажет мне всё, если я попрошу об этом. Да и не сделаю этого, не буду унижаться, но и позволить себе пасть низко тоже не могу. Тупик? Возможно. Ещё есть много аспектов, о которых я ещё не успел подумать, и они тоже важны. Дядя не мог за одну ночь так испугаться, значит, он давно уже следит за Бланш. Кто-то проговорился о том, что рассказал в постели важную государственную тайну? Смешно. Здесь нет идиотов. Все трясутся за свои места, убивают, отравляют, посылают на верную смерть. Никто не признается в своей ошибке, тем более Нейсону. Мы отшельники, с нами не общаются, если только официально, потому что ни он, ни я не искали пустых разговоров. И я не верю дяде, никто не подходил к нему и не мог дать наводку на причастность Бланш к заговору. Он знал о нём, и сейчас что-то пошло не так, раз натравил меня на неё. Если он стоит за всем, то только я смогу доказать это и найти все связующие нити. Пусть думает, что до сих пор боюсь его, а я буду делать то, что посчитаю нужным.

Недовольно оглядываю листы и, наклоняясь, собираю их. Складываю обратно в папку и кладу на стол. Бросаю взгляд на открытый документ и не собираюсь закрывать это дело. Просто? Для него это просто? Посмотрим, кто из нас умнее.

Итак, Бланш Фокс, дата и место рождения, передвижения, как и предполагал незаконные. Проституция, притоны. Два года она нигде не появлялась, затем оказалась в Вашингтоне, где стала вести роскошный образ жизни, переходить от одного клиента к другому, пока не попала к Уилсону. Он не зачинщик – игрушка в руках более хитрого соперника. Появилась в Лондоне, и дальше идёт перечень лиц, служащих у нас. Ни черта себе послужной список, да она бомбу готовит, не меньше! И вот она ошибка. Деньги не стоят у неё на первом месте. Другое – статус. Она поднималась по ступенькам и добралась до отца, он ушёл и дальше, действительно, или я, или Нейсон. Если меня она отвергает, то его, наоборот, хочет видеть клиентом. Он последнее звено в её цепочке, а подобраться к нему можно только через меня. Поэтому я, как мужчина, её не интересую, а только как психопат. Это её возбуждает. Мои знания, моя власть и возможность добиться того, к чему она стремится. Но сначала придётся встретиться со мной, а я не позволю ей пойти дальше, пока не узнаю всю правду для себя. Я давал клятву оберегать страну, но никак не тайны министра тайной службы Её Величества.

Звонок телефона заставляет отложить документы и потянуться к кнопке.

– Что ещё, Сьюзи? – Устало спрашиваю через громкоговоритель моего секретаря. Я знаю, что его зовут Сэмюель. Но мне нравится Сьюзи.

– Эм… Сэм, мистер Рассел. Меня…

– Сьюзи, переходи к делу, у меня нет времени на болтовню с тобой, – резко обрываю его.

– Простите, к вам посетитель, – мямлит он. Вот они родственные связи, этого паренька взяли, пока меня не было, и он чей-то сын или любовник, или то и другое вместе, а работать не умеет.

– Так, повторяю лишь раз. В моих планах на сегодня посетителей нет. Первое предупреждение, Сьюзи, со второго я тебя уволю. Понятно?

– Но, сэр, это ваш отец.

– Сэр, это ваш отец, – передразниваю я.

– Он такой же, как и все остальные. У него нет привилегий, поэтому скажи ему, чтобы записался ко мне, я занят, – отключаю громкую связь и откидываюсь в кресле.

Представляю, как он передаёт ему мои слова, и отец багровеет от ярости. Три, два, один.

– Эйс! – Дверь с грохотом открывается, и на пороге стоит мой родитель. Скучный он.

– Сэр, вам нельзя…

– А ну пошёл отсюда, щенок, – отец толкает парня, и тот летит назад. Чего сегодня у меня ещё не было? Так, спектакля, и вот он перед моими глазами.

– Эйс, что за поведение? Какое право ты имеешь отказывать мне во встрече? – Отец возмущённо размахивает руками.

– Имею, потому что я, в отличие от тебя, работаю здесь, а не прогуливаюсь и не пью чай. Что тебе нужно? – Сухо спрашиваю его.

– Поговорить с тобой, это личный вопрос, – его ярость отступает, и теперь он боится меня, точнее, хочет чего-то добиться – моего согласия.

– У меня нет времени для личных разговоров.

– Значит, найдёшь. Я отсюда не уйду, пока не поговорю с тобой, – он подходит к столу и опирается на него ладонями. Да отец в здании уже около часа: зашёл в свой корпус, поболтал с бывшими коллегами, секретарша поплакала на его плече, тушь осталась на пальто, затем они съели пару печений с чаем, и он направился ко мне.

– Хорошо, пять минут тебя устроят?

– Не ограничивай меня, Эйс, я твой отец, и благодаря мне, ты здесь и работаешь, – как же любит он напоминать об этом. Хотя ложь, я шёл с низов, как самый обычный. Он лишь в детстве толкнул меня в лапы к брату, чтобы сделать из меня более или менее нормального человека.

– Ты теряешь драгоценные секунды. Говори, что хотел, и убирайся, – грубо отвечаю я.

– Бланш мне отказала, – выпаливает он.

– И?

– Нет, не полностью отказала, а сообщила, что больше не хочет подписывать со мной долгосрочный контракт, – он считает, что это как-то подействует на меня. Нет, я рад, что хотя бы в этом она была честна.

– И?

– Что «и»? – Он ударяет ладонями по столу, отчего я приподнимаю уголок губ.

– От меня ты чего хочешь? Тебя пожалеть или найти другую женщину древней профессии?

– Прекрати разрушать мои отношения. Я знаю, что она это делает из-за тебя. Как только ты появился, она приняла это решение, потому что опасается того, что ты можешь натворить под властью своей особенности. Оставь её в покое и прими тот факт, что она будет со мной. Понятно? – Шипит он, перегибаясь через стол.

– Я, конечно, могу манипулировать людьми, но опускаться до твоего уровня, уволь. Меня не интересует эта женщина, как и то, чем ты занимаешься. Почему ты ушёл с поста? Почему бросил всё и даже не завершил отчёт? – Поднимаюсь из кресла, и лицо отца бледнеет.

– Я устал работать, хотел отдохнуть и насладиться…

– Нет, ты лжёшь. Не вынуждай меня копаться в этом, отец, не заставляй обращать против тебя мою особенность, будет плохо, – перебиваю его и ожидаю, когда он признается.

– Я скажу тебе, если ты мне кое-что пообещаешь, – он отступает от стола.

– Так не пойдёт, ты просто скажешь мне, а остальное меня не волнует. Что произошло, пока меня не было, и чья была идея отослать меня? – Обхожу стол и наступаю на отца.

– Я… Эйс, хорошо. Давай, присядем, – тяжело вздыхая, он указывает на кресло.

Киваю ему и подхожу к одному из них, предлагая взглядом сесть напротив.

– Я слушаю.

– Я не знаю, кто захотел тебя отослать, честно. Ты часто ездил за границу, и это обычное дело, только очень долгое было в этот раз. Насколько я понял, то на голосовании предложили тебя, и выдвинул твою кандидатуру Уилсон. Все поддержали его решение, – медленно произносит он.

Он очищал дорогу для Бланш. Я бы легко раскусил их, если бы она появилась при мне. И поэтому требовалось моё отсутствие, чтобы я не помешал их плану.

– Почему ты ушёл? Ты так не поступаешь. Ты бы никогда не позволил себе всё бросить, – хмуро смотрю на отца. С каждой секундой он сдувается, становится, как побитая собака.

– Меня хотели подставить. Готовилось крупное хищение, и кто-то узнал пароли, чтобы влезть в систему. Меня предупредили, я не имею понятия кто. Пришло письмо о том, что если я не уйду, то окажусь за решёткой или же умру, потянув тебя за собой, и я был вынужден покинуть пост. Я нашёл врача, который мне написал заключение о тяжёлой болезни сердца, чтобы всё выглядело правдоподобно. Меня отпустили, но продолжают консультироваться со мной по некоторым вопросам, поэтому я здесь. Я не мог поступить иначе, Эйс. Я бы не поверил словам незнакомца, но на моих глазах мой компьютер начал совершать действия. Он сам вошёл в систему, и я видел, как двигается курсор мышки, хотя даже не дотрагивался до неё. Мне показали наглядно, что это не шутка. Я должен был обезопасить хотя бы тебя. Кто-то хотел, чтобы я ушёл, и меня вынудили это совершить. Не лезь туда, сынок, прошу тебя. Каждый отдел – это другой мир, где ты ничего не знаешь, там свои тайны и интриги, законы и наказания. Пусть всё остаётся так, как есть. Хорошо?

Он говорит правду, и мне неприятно осознавать, что всё же он думал обо мне. Нет, не то что он поступил, как отец, а то, что я обвинил его в желании подставить меня. Я понимаю, чем бы грозило нам то, о чём он рассказал. Это суд, долгий и очень громкий, затем крах, ссылка всей семьи и, вероятнее всего, исчезновение отца. Следующим на очереди стоял я, Нейсон бы себя спас, сейчас я убеждён в том, что грядёт нечто страшное, и в этом замешан дядя, а теперь и я. Чёрт.

– И я пришёл к тебе, чтобы попросить об услуге, – тяжело проговаривая каждое слово, добавляет он.

– О какой? – Сухо спрашиваю его.

– Сегодня в половине девятого я устраиваю ужин. Подожди выслушай меня. Сейчас в моей жизни нет никаких целей, и мне это, на удивление, нравится. Я познакомился с Бланш именно в тот период, когда не знал, что мне делать дальше. Пойти к Нейсону? Нет, он всегда считал себя лучше меня, я не мог ему дать возможности убедиться в этом. Но сейчас я счастлив, правда. Мне нравится заниматься тем, чего раньше даже не замечал. И это всё благодаря Бланш. Она необходима мне, а я боюсь, что потерял её, потому что ты, вообще, не воспринимаешь женщин. Я знаю, что это всё когда-то завершится, но не сегодня. Я не готов прощаться с ней, поэтому мне нужна твоя помощь. Через несколько часов она приедет ко мне, и я прошу тебя приехать тоже. Окажи мне услугу и покажи ей наглядно за ужином, что ты не испытываешь к ней ненависти и потерпишь её ради меня, хотя бы в этот вечер. Пожалуйста, сынок, – я впервые вижу, как в его глазах блестят непролитые слёзы. Мне гадко от этого. Я понимаю, что обычные люди сразу же реагируют на эмоциональную речь и признание в любви к женщине, но я не могу так. Даже если бы и пожелал, то не в моих силах быть нормальным, поэтому его слабость приводит меня в ярость.

– Нет, – отрезая, резко поднимаюсь из кресла.

– Эйс, она отказывает мне, потому что ты против. Она боится тебя.

Он ошибается, Бланш никого не боится, кроме собственных слабостей. Слабостей…

– Я ведь знал, что ты никогда не примешь меня вот таким, каким я хотел бы быть. Прости меня, Эйс, бесполезно просить тебя о чём-то, потому что ты всегда думаешь только о себе. Ладно, – слышу, как отец поднимается из кресла, пока в моей голове выстраивается идеальный план.

– Стой, – оборачиваясь к нему, заставляю замереть. – Хорошо. Я приеду.

Глаза отца загораются надеждой, от резкого повышения адреналина он едва сдерживает желание подпрыгнуть. Мне жаль, но я это делаю не для него, у меня есть задание, и этот ужин – прекрасная причина наведаться в гости.

Глава 12

Двухэтажный таунхаус, на который я смотрю сквозь затемнённые стёкла автомобиля, выглядит самым обычным. Но внутри его находится одна из самых таинственных женщин, встречавшихся мне. Недалеко припаркована другая машина, посланная Нейсоном. По их отчётам, Бланш сегодня вышла из дома в два часа дня для того, чтобы съездить за покупками, и вернулась обратно. Никто больше не входил и не выходил оттуда. Это странно, ведь клиенты как-то появляются там. Другая дверь. До ужина осталось менее двух часов, я достаточно долго просидел здесь. Сначала думал о плане, о том, как выстроить его и следовать ему. Глупо. Она разгадает, поэтому мне остаётся уповать только на интуицию, она подскажет, как верно поступить.

– Жди меня, – бросаю шофёру и выхожу из машины.

Поднимая ворот пальто, быстро перебегаю дорогу под слабыми каплями дождя. Достаю карточку из кармана и нажимаю на звонок.

– Добрый вечер, чем я могу вам помочь? – Отзывается домофон приятным женским голосом.

– Добрый вечер, у меня машина сломалась, телефон, как назло, разрядился, и ваши соседи не открывают. Есть ли шанс просить вас о небольшом содействии мне?

Две камеры. Одна направлена прямо на меня сверху, другая осуществляет обзор улицы. Она знает, что я пришёл и разыгрываю бессмысленную драму. Она оценит моё упорство.

– Какая неприятность, сэр. Конечно, проходите.

Дверь издаёт писк, сообщая мне о приглашении войти, и я открываю её, оказываясь в полузатенённом помещении.

– Вы весь промокли. Могу я предложить вам чай? – Передо мной появляется девушка с собранными в тугой узел каштановыми волосами, её тёмные глаза светятся восхищением и смехом. Она тоже в курсе. Кьяра. Помощница Бланш, принимает заказы и проводит клиентов к хозяйке. Служит ей верно и обучена убивать. Носит безделушки, но следит за собой. Выполняет грязную работу, о которой упоминала Бланш, и спокойно относится к любым гостям.

– Это было бы очень кстати, – киваю я, отряхивая плечи от капель дождя.

– Пройдите за мной, – она указывает рукой в сторону гостиной и направляется туда.

Всё очень элегантно, обычный дом богатой женщины, наполненный модными и дизайнерскими штучками. Цвет тёмно-малиновой гостиной перекликается с фиолетовыми оттенками. У меня забирают пальто и предлагают устроиться здесь, пока принесут чай и телефон.

Дожидаюсь, когда Кьяра выйдет из гостиной. Поднимаюсь с белоснежного дивана и быстрым шагом выхожу в коридор. Звук чайника приглушает мои движения, и я беспрепятственно поднимаюсь на второй этаж. Здесь три двери. Одна центральная. Нет света. Дальняя тоже закрыта и не имеет никакого подтверждения присутствия Бланш. Третья – справа от меня. Иду к ней и нажимаю на ручку.

В нос ударяет знакомый аромат, и я оказываюсь в главной спальне. Классическая белоснежная кровать с балдахином, шкафы, зеркальный столик.

Сбоку различаю шум воды и поворачиваю голову. Приоткрытая дверь, ведущая в ванную. Здесь идеальная чистота, всё блестит, даже сверкает.

– И долго вы будете стоять в дверях, мистер Рассел? Раз пришли, проходите.

Усмехаясь, иду к ванной комнате. Толкаю дверь рукой и моментально встречаюсь со взглядом тёмных синих глаз. Бланш с бокалом шампанского лежит в ванне, расположенной прямо по центру комнаты и наполненной пеной. Зеркальная облицовка создаёт эффект большого пространства и позволяет дольше наслаждаться ей своим видом.

– Ты меня пригласила, – поднимаю руку с её визитной карточкой.

– Ошибаетесь, мистер Рассел, это приглашение было отправлено не мной. А я вот думала, как долго вы сможете без меня, оказалось, не так уж и долго, – она с улыбкой отпивает шампанское.

– Не хотите выпить? – Она указывает на ведёрко с бутылкой, стоящее в полуметре от неё с правой стороны.

– Благодарю, но нет, – качая головой, подхожу ближе и прислоняюсь плечом к большому зеркалу, расположенному прямо напротив, лежащей в воде, обнажённой Бланш.

– Тогда говорите, по какому вопросу вы нарушили моё личное время? – Она вздыхает и допивает залпом остатки шампанского.

– У меня есть предложение.

– Никаких денег, мистер Рассел, – предупреждает она и, выпрямляясь, ставит пустой бокал на мраморный пол.

– Я не о них.

– Прекрасно, подайте полотенце. Это обязанность Кьяры, но она предупреждена о вас, и не войдёт сюда, пока я не позову, – Бланш указывает на высокий шкафчик.

– Пальто, теперь полотенце. Да ты нагло пользуешься моей воспитанностью, – ухмыляясь, отталкиваюсь от зеркала и направляюсь к шкафу.

– А оно у вас ещё осталось? Вряд ли, мистер Рассел. Вам так нравится врываться ко мне без стука и наблюдать за мной, что я уже не надеюсь увидеть знание этикета, хотя вы, англичане, очень щепетильны в этом.

Расправляю белоснежное полотенце и подхожу к ванне.

– Я щепетилен в иных вопросах, Бланш. А этикет пусть останется твоим клиентам. – Она поднимается из воды, и я отмечаю, насколько распарена её кожа, соски от соприкосновения с прохладным воздухом твердеют, и никаких волос на теле. Меня до сих пор это удивляет.

– Так по какой причине вы пришли? – Она зажимает полотенце руками и заматывает его вокруг тела.

– Мой отец, – предлагаю ей руку, чем вызываю изумление синих глаз.

– И что с ним? – Она вкладывает свою ладонь в мою руку, и я помогаю ей выбраться из воды.

– Ты готовишься к ужину, на который тебя пригласили. И он меня попросил оказать тебе поддержку, чтобы ваш контракт возобновился, – отпускаю её руку.

– Но вы не хотите этого, как и я не желаю больше скреплять себя такого рода развлечениями. Вам не о чем волноваться, – она пожимает плечами и выходит из ванной в спальню.

– Я и не волнуюсь, Бланш. Ты согласилась на этот ужин, зная, что там буду присутствовать я…

– Снова раздутое эго, мистер Рассел, – обрывая меня, женщина подходит к зеркальному столику и сбрасывает полотенце. Отвожу взгляд от её обнажённого тела и сжимаю руки за спиной.

– Это моё нормальное состояние, но я не об этом. Ты не хочешь расстроить психику моего отца, как и любого другого клиента. Тебе не нужны проблемы сейчас, ведь это возобновит волну возмущений недовольных брошенных любовников, если мой отец поделится друзьям о твоём отказе, – делаю паузу, краем глаза замечая, что она едва слушает меня, растирая вязкую суспензию по ногам.

– Он попросил меня об услуге, и я дал ему уклончивый ответ о моём отношении к тебе. Ты вряд ли будешь счастлива узнать, что, по его мнению, твой отказ напрямую зависит от моего отношения к тебе. Предполагаю, что будет правильнее поехать туда вместе, – ловлю её взгляд в зеркале.

– А об Алисии он вас не предупредил? – Спокойно интересуется она. Да что ж у меня за семья предателей такая?!

– Нет, видимо, не предупредил. Как долго вы намерены играть роль, мистер Рассел? – Бланш поворачивается, направляясь к шкафу.

– Я ужасен, да? Не выспался, точнее, совсем не спал долгое время, – тяжело вздыхая, признаюсь я и сажусь на кровать.

– Вы терпимо ужасны, мистер Рассел. Давайте я расскажу вам то, что вы хотите от меня, а вы немного отдохнёте? – Предлагает она, находясь за моей спиной, и я оборачиваюсь к ней. Она уже набросила халат.

– Ты лгала мне. Никакого масла нет, и ткань не пачкается. Ты надела халат сразу же после его нанесения, – замечаю я.

– Не могу унять свою порочную натуру. И было интересно наблюдать за вами, мистер Рассел. Признаюсь, масло впитывается быстро и не вредит тонкой материи из шёлка. Так что, да, я лгала, – она, смеясь, подходит ко мне и садится рядом.

– Думаю, ты не скажешь мне, в чём ещё обманула?

– Нет, это уже ваша забота, а не моя. Но вернёмся к Тедди. Ваш приезд сюда не был для меня сюрпризом. Ваш отец появился здесь в полдень и потребовал от меня нового контракта, на что я смогла предложить ему только временные рамки, как было в самом начале. Это привело его в панику, и он придумал ужин, посчитав, что вы являетесь причиной моего отказа. Скажу честно, ваша грубость сыграла мне на руку и помогла исполнить часть плана. Далее он едет к вам и просит о вашем снисхождении ко мне. Вы же сначала отказали ему, но потом резко согласились, приведя его в недоумение. Ваша машина стояла под моими окнами более полутора часов, и вы обдумывали план, как бы попасть ко мне. Но потом из-за усталости и нежелания больше ничего предугадывать просто обратились к интуиции. Всё могло быть проще, мистер Рассел, вы могли прийти, и вас бы впустили. Я отдала такое распоряжение, поэтому наблюдать за вашим спектаклем было немного скучно. Хотите что-то выпить? Чай, к примеру, он уже готов. – Бланш поднимается с кровати, но я успеваю схватить её за руку и потянуть обратно. В её глазах пробегает раздражение, хотя она возвращается на место.

– Вы хотите продолжения, – утвердительно произносит она, и я киваю.

– Что ж, вы приехали сюда, чтобы поставить мне условие. Ваше хорошее поведение в обмен на что-то. Верно? Что вы хотите, мистер Рассел? – Она крутит рукой, показывая мне, что не желает ощущать моих прикосновений. Её лицо расслаблено, но глаза напряжены.

– Тебя. Ты, в обмен на моё прекрасное поведение, – чётко отвечаю ей.

– Зачем? Скажите мне, мистер Рассел, с чего такое резкое влечение в вашем сознании? Вы отвергаете любое воздействие на ваш разум, особенно если это касается секса. Вы не желаете заниматься им, считая, что это повлияет на ваше восприятие. Вы боитесь его, хотя он не так уж и опасен для головного мозга, только на определённое время, а так нет. Отпустите меня? – Бланш переводит взгляд на мою руку.

– Отпущу, если будешь сидеть на этом месте. Мне нравится твой аромат, он меня успокаивает. Это приятно, – поджимаю губы, и я выдохся. Правда, больше не могу вести эту игру, голова наполнена голосами. Нейсон. Отец. Мой. Бланш. Выводы. Всё это изводит меня и не даёт сконцентрироваться на происходящем. Вот он сбой. Я уязвим для неё, и мне плевать.

– Хорошо, я буду рядом с вами, – шепчет она, и я разжимаю пальцы.

– Я хочу изучить тебя. Ты имеешь ту же особенность, что и я. У женщин я такого не встречал, – чётко произношу я.

– Начнём с того, что вы, вообще, на женщин не обращали внимания. Изучать вы меня будете под лупой? Так уж и быть, напишу в завещании, чтобы моё тело было передано вам для осмотра и вскрытия, – она улыбается, но наигранно. Нет, она понимает, что сейчас я могу быть другим. Странным. Ранимым. Низшим существом. И она не высмеивает меня, а пытается как-то помочь выбраться из этой ситуации. Прекрасный повод продолжить узнавать новые свойства своего поведения.

– Боюсь, что ты переживёшь меня, Бланш. И я хочу изучить тебя в другом смысле. Мне гадко признавать это, но со мной что-то происходит. Это, действительно, пугает меня, и внутри я слышу свой крик. Он оглушает, словно мой разум разделяется и начинает борьбу. Отказ – это твоя тактика привлечения клиентов. Когда мужчина получает отказ, на него действуют импульсы головного мозга, и он жаждет добиться недосягаемого, то есть стать клиентом. Моя же ситуация иная. Я не ощущаю этого воздействия, но я вижу другое. Мы похожи, слишком похожи, и оба выбрали одиночество. Это моя самая длинная речь с незнакомым человеком, да ещё и женщиной твоей профессии, – тяжело вздыхая, замечаю, что она слушает меня с особым интересом. Она сопереживает мне, в её глазах отражается боль и сожаление. Значит, действительно, эпицентр событий, к которому она готовится – это я. И я нравлюсь ей, иначе она уже выставила бы меня за дверь, не поверив в эту примитивную ложь. А, может быть, я сейчас честен? Не знаю. Разберусь потом. Но это действует на неё.

– Такие люди, как вы, мистер Рассел, всегда одиноки. Вы не социопат, и даже не психопат, вы просто мужчина, переживший однажды сильное разочарование. Но я не могу помочь вам, к сожалению. Моя практика состоит в ином, я главенствую над клиентами, они просят: унижения, подчинения и боли. Для вас у меня лекарства нет, – её ладонь ложится на моё плечо, и наши взгляды встречаются.

Она чертовски соблазнительная женщина. Сейчас без макияжа, без причёски и с собранными в узел чёрными волосами очень похожа на обычную смертную, которой грозит гибель. И она знает о ней, в этом у меня сомнения нет. Но зачем же идёт добровольно на расстрел? Безумие.

– Я никому не доверяю, Бланш. Я не могу себе этого позволить. Ты упомянула о волках, так каждый из тех, кто меня окружает, может им быть. В парламенте других не бывает. От кого исходит опасность? И как мне её предотвратить? Я не могу думать ни о чём другом, как только о тебе и твоих словах. Это неправильно для меня, странно и болезненно. Я устал, – шепчу я, продолжая давить на жалость, и накрываю её руку своей.

– Ох, мистер Рассел, – она придвигается ко мне, и наши колени соприкасаются.

– Скажи мне, от кого нужно уберечь мою семью? – Задерживаю дыхание, распознавая в ней мягкие струны и слабость. Да, я сделал это, ещё немного, и всё получится.

– Я не могу, простите, я… нет, – она опускает голову, и я вижу, как её лицо искажается от муки. В груди вновь вспыхивает то самое чувство – жалость.

– Бланш, – тянусь одной рукой к её лицу, и моя ладонь ложится на её щёку. Чёрт, какая нежная и горячая кожа. Она прекрасна в этом состоянии. Её глаза блестят безумным свечением, зрачки расширены, губы приоткрыты и пульс ускорен.

– Я не могу, – шепчет она, прижимаясь к моей ладони, словно покорная пантера.

– Мистер Рассел, – её губы так близко, аромат уже наполнил разум, и моё тело расслабляется.

– Это уже скучно, – в одну секунду зрачки сужаются, и она с силой ударяет меня по руке, отбивая от своего лица. Наблюдаю, как женщина заносит руку, и в следующий момент её острый локоть с резким свистом врезается мне в солнечное сплетение. Отпускаю её руку и охаю, глотая воздух. Пальцы Бланш появляются в моих волосах и сжимают их.

– Это было интересно, мистер Рассел, до того момента, пока вы не начали ныть. На этом остановимся. Неверная тактика. Я не куплюсь на слезливый рассказ, не делайте из меня дуру, – смеясь, выдыхает она в мои губы.

Стерва. Ну всё, я никогда не прощаю обидчиков. Она только успевает отпустить меня, как я обхватываю её шею и толкаю назад. Со вздохом Бланш падает спиной на кровать. Забираюсь на неё и блокирую её тело своим.

– Не смей нападать на меня. Мне не больно, Бланш. Для тебя это лишь возможность расслабиться и не заметить, как враг набирается сил для последнего удара, – шиплю я, нависая над ней и сжимая сильнее её горло. Её глаза ещё больше горят от желания наказать меня. Нет, такого не будет.

– Тогда лучше убейте меня сейчас, потому что я не упущу… не упущу возможности напасть на вас вновь, – её ногти впиваются в мою руку, лежащую на шее, отчего я, не ожидая такого, шумно выдыхаю и слышу хрип Бланш. Я сдавливаю её горло сильнее, отчего она пытается насытиться кислородом.

Её лицо краснеет, рука ослабевает, ей тяжело дышать. Ещё немного, и я задушу её. Она умрёт. Умрёт из-за меня, а мне это нравится. Мне нравится видеть, как капилляры в её глазах насыщаются красным. Мне чертовски нравится ощущать её тело под своим. Ещё немного. Чуть-чуть. Я сделаю это.

Отрываю руку от её горла, оставляя отпечаток на коже. Бланш заходится кашлем и выгибается подо мной. Мои колени проваливаются между её раскинутых ног, и я чувствую, как её халат разошёлся.

– Психопат, – сипло произносит она, ударяя меня по плечам. Слабо, словно я её друг или кто-то больший, и она обиженно показывает мне, что я был не прав. Это обычно делают пары, женщина имитирует нападение, чтобы мужчина пришёл к ней с повинной.

Её грудь часто вздымается. Щёки красные, губы сухие, и она облизывает их. Дышит тяжело и хрипит до сих пор. Как же горячо между её бёдер. Слишком горячо для меня. Боль пронзает позвоночник, она достигает в одну секунду разума, и он темнеет, оставляя меня одного с этой женщиной.

– Я не поверила ни одному вашему слову, мистер Рассел, – шепчет Бланш и улыбается, а затем смеётся надо мной. Это злит с такой силой, что я резко подскакиваю на ноги и отхожу от постели.

Что со мной?

Бланш приподнимается на локтях и продолжает издевательски улыбаться, смотря на меня. Она выглядит безумной, притягивающей и порочной.

– Это всё? Или будет что-то ещё? – Интересуется она.

Я не могу ответить ей, не представляю, что сказать. Я думал, что провёл её, а оказалось, что это она заманила меня.

– Эйс, – шёпот слетает с её губ, и я поднимаю голову.

– Что ты сказала? – Переспрашиваю её и делаю шаг к кровати. Бланш поднимается с неё и поправляет халат.

– Твоё имя. Эйс. Ты перешёл черту, и теперь всё, что происходит с тобой интимней, чем было раньше, – она красноречиво переводит взгляд на мои бёдра, и я смотрю туда же. Почему у меня так выпирает ширинка? Чёрт! Чёрт, так вот откуда эта боль. Я возбудился?

– Неплохо, но в следующий раз держи захват немного дольше. Надавливай не на щитовидку, а прямо под подбородком. Так ты перекроешь кислород только частично, он не будет поступать в головной мозг и приведёт быстрее к полуобморочному состоянию. Именно в этом случае следует расстегнуть брюки, достать член и трахнуть. Как только головка войдёт во влагалище, отпусти горло и ты увидишь неподдельный оргазм. Интересно, правда? – Недоумённо смотрю на неё, а она с такой радостью делится этими извращениями.

– Я…

– Ничего, это нормально. Не бойся. У тебя эрекция, но я не сделаю ничего, чтобы ты завершил начатое, потому что я отказываю тебе в любом случае. Это был опыт для меня. В который раз убеждаюсь, насколько отвратительно быть женщиной, – она кривится и подходит к зеркальному столику. Её рука опускается под столешницу, и она нажимает на кнопку.

– Не волнуйся, я попросила Кьяру принести тебе холодной воды. Это успокоит тебя, – стоя ко мне спиной, объясняет она.

Я не в силах собраться, эта боль, кажется, заполонила собой каждую молекулу моего организма. Она стала главной в моей голове, как и давление, распирание и жар. Он с каждой секундой набирает обороты. Я не могу дышать, паника скрючивает меня изнутри, а жажда чего-то странного превращает моё зрение в покрытый алой пеленой экран.

– Теперь я могу поблагодарить тебя за то, что ты пришёл вчера. Понимать, что ты слабее мужчины, так оскорбительно. Каким бы боевым искусством я ни обладала, мужчина твоей комплекции или же Ларка, может причинить мне увечья. Я ждала тебя вчера, надеялась, что ты появишься. И теперь я благодарна тебе за всё, – Бланш поворачивается ко мне, а мой взгляд прикован к её спокойно бьющейся вене на шее.

За дверью раздаётся стук, и она, улыбнувшись мне, направляется к выходу. Без слов она открывает дверь и забирает поднос с бутылкой воды и двумя бокалами.

– Она закрыта, без повреждений и примесей. Я не хочу тебя отравить, сейчас моя задача помочь тебе справиться с первым осознанным возбуждением, – монотонно произносит Бланш и открывает бутылку. Наливает воду в бокал и, приблизившись ко мне, протягивает его.

– Пей, Эйс, – она берёт мою руку и вкладывает в неё прохладное стекло.

Подношу к губам и принюхиваюсь. К чёрту всё. Залпом выпиваю воду и могу вдохнуть полной грудью. Взгляд Бланш направлен на мой пах.

– Я не хотел этого. Для меня это не свойственно, я не умею так. Я… как мне стать твоим клиентом? – Я первый раз заикаюсь, словно подросток. Женщина поднимает ко мне лицо и склоняет голову набок.

– Я задам тебе вопрос, на который ты должен ответить. Если ты ответишь верно, то я твоя настолько, насколько ты захочешь. Я признаю в тебе своего Хозяина, опущусь на колени и сделаю всё, о чём ты мечтаешь, – быстро произносит она.

– Так просто? – Прочищая горло, удивляюсь я.

– Не спеши, Эйс, но поверь, ответ лежит на поверхности, и ты его знаешь. Он касается логики, – Бланш забирает у меня пустой бокал и делает шаг назад.

– Прекрасно, я готов, – киваю ей.

– Но если ты ошибёшься, то немедленно уйдёшь отсюда и будешь вести себя прекрасно за ужином. Согласен? – Она становится серьёзней.

– Да.

– Хорошо. Что такое индукция страсти?

Её тело напрягается, а я готов узнать, что такое смех, потому что глупее вопроса такому, как я, задать было невозможно.

– Ты сама этого хочешь, да, Бланш? Ты умна, но дала мне самую лёгкую задачку, – усмехаюсь я.

– Так разгадай её, Эйс, и любую твою фантазию я исполню, – она медленно тянет за пояс и сбрасывает с себя халат. Алая пелена вновь возвращается, концентрируя зрение на её сосках.

– Это установленная закономерность абсолютного увеличения количества и активности гормонов, провоцируемая выбросом дофамина. Прилежащее ядро вентральной покрышки головного мозга раздражает две части дофаминовой системы. «Вознаграждение» или «поощрение». Твой метод воздействия на мужчин имеет общие теоретические положения. Отказ затрагивает рецепторы первого типа, а затем поощрение в виде информации и интереса пробуждают второй тип. При действии двух рецепторов одновременно второй слабеет, что вызывает сильное воздействие первого, отсюда идёт гипнотическое воздействие на одну самку и агрессию на других. Замедляются ферменты метаболизма под давлением первого типа, и это посылает импульсы к боковым частям амигдалы, вызывая сбой в работе нейронов. Прилежащее ядро не получает достаточного количества белковых молекул, и отсюда идёт зависимость от одного типа. И всё это именуется страстью, а индукция здесь, как приглашение собрать общие факты и сложить их в картину твоего магического дара притягивать к себе мужчин, – чётко выговариваю я. Лицо Бланш вытягивается, а глаза распахиваются сильнее.

– А теперь приготовься, Бланш, сегодня ты не попадёшь ни на какой ужин, – довольно завершаю я и ставлю точку.

Последнее слово всегда останется за мной, какой бы противник ни стоял напротив. Даже обнажённый. Я никогда не позволю опустить себя на колени.

Глава 13

– Сэр, мы на месте, – в четвёртый раз произносит шофёр, а я смотрю вперёд, проклиная себя за одно из неприятных свойств моего разума – принимать правила игры и следовать им в точности. Я не могу это контролировать, только исполнять, а не хитрым способом выходить из такого рода ситуации.

– Сэр…

– Я не глухой и, если продолжаю находиться в машине, значит, думаю. В этом состоянии я могу обезвредить раздражающий фактор, – зло обрываю мужчину.

– Простите, сэр, – сдавленно отвечает он.

– Я готов выйти, – вздыхая, поправляю пальто и ожидаю, когда мне откроют дверь.

Мрачным взглядом смотрю на закрытую дверь и на свет, льющийся из больших окон. Она уже здесь, и я был прав, есть другая дверь, через которую входят и выходят клиенты. Бланш воспользовалась ей снова, и теперь мне предстоит выполнить условие, потому что я, видите ли, ошибся. Я ошибся! Такого не бывает. Никогда не было, и сейчас это тоже ложь. Принимать проигрыш я не умею и не собираюсь учиться привыкать к такому итогу, ведь я уверен, она специально подстроила всё так, чтобы оттолкнуть меня, оттянуть время до того момента, когда падёт моя стена. И я был готов, действительно, готов сделать что-то страшное со своим телом. Мне до сих пор больно в паху, хотя всё давно уже обмякло.

– Эйс, рад видеть тебя и так скоро, – меня встречает Декланд. Поднимаю на него взгляд, и он сразу же понимает, что я не в духе и не готов поддерживать светскую беседу.

– Зря Таддеус всё это затеял, – тихо добавляет он, принимая пальто из моих рук.

– Где они? – Сухо спрашиваю его.

– В семейной столовой.

Закатываю глаза и направляюсь через большой зал налево, где обычно мы в детстве встречались за завтраком всей семьёй. Ужинать приходилось зачастую отдельно. И сейчас выбор этого места должен продемонстрировать всем приглашённым, что у отца серьёзные планы на эту шлюху, тогда как её планы намного грандиозней. Я могу с уверенностью заявить, что Бланш уже давно остыла к нему, и сейчас её главная задача – поддерживать во мне интерес. Она считает, что, играя со мной в кошки-мышки, поставит меня на колени, и я буду умолять её о продажной любви, хотя именно таких мужчин она отметает моментально, ломает их мягко, и они сами не замечают, что порабощены ею. Но у меня другая цель – задание Нейсона, тайны Бланш, и моя роль во всём этом. От меня будут требовать отчёта каждое утро, как обычно, поэтому мне следует придумать несколько вариантов ведения борьбы. Точнее, три. Для дяди, для этой женщины и для себя – самый верный и правдивый. Три линии, и это обещает стать самым сложным делом в моей жизни, ведь оно коснулось неприкосновенного. Эмоций.

Останавливаюсь и замечаю Бланш, стоящую спиной ко мне в облегающих брюках чёрного цвета, в удлинённой блузке с алой вышивкой и в туфлях на высоких каблуках. Они напоминают пики, такие же острые и опасные. И я ярко представляю картину: луч света падает на центральный участок комнаты. Бланш стоит посреди неё в латексном чёрном комбинезоне, а на её ногах эти же туфли. Плеть в её руке играючи проходится по мужскому телу, распластанному на полу, она огибает каждый мускул. Губы женщины изогнуты в усмешке, а глаза наслаждаются властью и темнеют от возбуждения, страха и ожидания, идущие от клиента. Он желает быть наказанным, но у Бланш другие планы. Она медленно подходит к голове мужчины, и её нога резко и неожиданно поворачивает его лицо, и эта пика нажимает на щёку. От силы, с которой она давит, кожа трескается, и появляются капли крови. А он боится двинуться, возбуждаясь сильнее от грубости и осознания своей никчёмности. Она этого и хотела, унижения и боли, чтобы начать новую игру…

– Эйс, я рад, что ты принял моё приглашение, – из мысленного водоворота меня вырывает голос отца, сначала где-то за пределами сознания, но к концу я уже вновь оказываюсь в тени дверного проёма.

Делаю шаг в столовую, и Бланш поворачивается ко мне. Её глаза темнеют, как это происходило в моей голове, при каждом шаге, приближающем меня к паре. Отец пытается положить руку на её талию, видимо, желая продемонстрировать мне границы своих владений, но она бросает секундный острый взгляд на него, и он тушуется. Неужели, он тоже пробовал унижение? Не могу представить, чтобы он опустился до этого уровня. Отвратительно и всё же, красиво.

– Ты помнишь Бланш, – нервно добавляет отец.

– И суток не прошло с момента, как мы виделись в последний раз, поэтому я ещё не совсем стёр из воспоминаний твою любовницу. Мисс Фокс, – киваю ей.

– Мистер Рассел, мне льстит то, что вы до сих пор помните о моём существовании. Для мужчины с вашим складом ума и обязанностями это лучший комплимент, – она улыбается мне, а глаза ледяные. Я добьюсь признания правильности своего ответа, ведь я был прав, когда она воспользовалась хитростью и многогранностью вопроса. Ускользнула от меня, но игра только началась, и этот вечер – новая возможность вступить в бой.

– Алисия ещё не спустилась, поэтому предлагаю выпить и подождать её, – отец подзывает рукой прислугу, и нам передают по бокалу шампанского.

– Так будет ещё и мама? Похоже на семейный ужин. Неужели, вы хотите объявить о чём-то очень важном? – Интересуюсь я, замечая, как Бланш перебарывает желание усмехнуться моему примитивному выводу и делает глоток.

– Да, она пока задержалась здесь. Завтра отправится к себе, после событий вчерашнего дня, у неё сильно разболелась голова, даже пришлось вызвать врача. Мигрень, как обычно, ничего страшного. И нет, Эйс, мы не собираемся объявлять о помолвке, для этого ещё очень рано.

– Как прошёл ваш день, мистер Рассел? Вы счастливы вернуться домой и к любимой работе? – Обращается ко мне Бланш, меняя тему.

– Сносно, – сухо отвечаю ей. – А ваш? Появились новые клиенты или же всё те же старички?

– Аналогично, сэр, – усмехается она. – Столько лет живу в Лондоне, а всё никак не привыкну к мрачной и давящей атмосфере. Погода здесь предсказуема и утомительна.

– Осень, милая, это нормально. Но мы можем поехать туда, где всегда светит солнце. Ты только выбери место, – мягко произносит отец.

Ага, ты ещё упади здесь на колени и вылижи её туфли. Противно.

– Я ещё от последней поездки не отошла, да и ты чувствовал себя ужасно. Поэтому обойдёмся тем, что нам предоставлено. Некрасиво…

– Эйс, сынок, не думала, что ты решишься присутствовать на этом ужине, – речь Бланш перебивает мать, вошедшая незаметно, и её настроение ещё хуже прежнего. Она проиграла и не может смириться с этим. Отсюда в её взгляде присутствуют: злость, несуществующая мигрень и желание прикончить соперницу.

– Мадам, думать в вашем случае лишнее. Занимайтесь своими делами, – резко отвечая, поворачиваюсь к ней.

– Да как ты…

– Ужин, да? – Отец пытается сгладить ситуацию и кивает Декланду, с напряжением наблюдающему за сценой. Им не понравилось? Но весело же было, она бы покричала, сделала бы то, на что я провоцирую её, и тогда отец затеет ссору с Бланш, и всё, мой план осуществился.

– Конечно, Тедди. Самое время, – кивает ему Бланш и позволяет увести себя к накрытому столу. Она садится рядом с ним, а мы с матерью напротив. Соперник против соперника, хотя отца я таковым не считаю. Это оскорбительно.

– Молли не смогла присоединиться к нам, у неё была запланирована встреча с подругами, а Стэнли, как обычно, в каком-нибудь ресторане со своими знакомыми. Но в будущем, надеюсь, мы наверстаем упущенное, – поведение отца очень глупое. Бланш даже не слушает его, я наслаждаюсь скукой в её глазах, а мать кипит от негодования.

Перед нами ставят салат, и отец подаёт сигнал, что можно начинать ужин.

– Очень изысканно, – подаёт голос Бланш.

Да, конечно, она елозит вилкой и съела только одну креветку.

– Ты же предпочитаешь морепродукты, я старался угодить тебе. Далее на выбор рыба и лобстер. Десерт предлагаю попробовать в гостиной, там будет удобнее общаться.

– А мы должны ещё и общаться? – Недовольно фыркает мать.

– Мадам, обычно люди прибегают к словесному обмену мыслями, чтобы продемонстрировать свои знания и услышать лесть. Это то, чем вы обычно занимаетесь, для вас это не станет такой масштабной проблемой, как для меня, – не могу удержаться от едкой фразы, чтобы ещё больше раззадорить её.

– Эйс, прекрати, – предупреждает меня отец.

– Так интересно, мистер Рассел, вы свою мать называете мадам. Почему? Откуда это, и что сподвигло вас в родном человеке видеть незнакомца, когда к Тедди вы обращаетесь более свободно? – После вопроса Бланш наступает тишина. Молодец, она точно следует моему сценарию и распаляет женщину, сидящую от меня по правую руку. Мать с силой сжимает нож, мечтая всадить его в глотку Бланш.

– Я с удовольствием отвечу, мисс Фокс. Для меня каждый человек в этом мире – незнакомец, и мой разум сам выбирает, как к нему обращаться. В случае с матерью я испытываю…

– Уважение, – шипит мама. – Это называется уважение и этикет, мы наших детей обучали ему с пелёнок, но куда тебе, Бланш, до этого, ты ведь из серой массы. Сирота?

Любая другая женщина возмутилась бы, закатила истерику или же ядовито ужалила, но не Бланш. Она спокойно откладывает приборы, позволяя своему покровителю кипеть от злости.

– Я не могу назвать себя сиротой, Алисия, потому что есть люди, воспитавшие меня. И я благодарна им за всё, что они подарили мне и вложили в меня. Этикет в наше время – бессмысленная трата ресурсов, ведь даже самые изысканные представители королевского дома имеют самые ужасающие недостатки. Обучить правильному поведению невозможно ни одного разумного человека по одной простой причине, у него есть то, что не позволит сотворить из него марионетку и бесхребетную личность. Ведь тогда это сломает его и, по моему мнению, это довольно жестоко.

Прекрасный ответ, должен признаться, я бы сделал то же самое, указав визуально на пробелы и тайны соперницы, чтобы уязвить её и напомнить, сколько мне известно о ней на самом деле, а также, что я могу «открыть рот».

За столом снова повисает тишина, я уверен, что мать ждёт от меня защиты и поддержки. Нет, я позволю взрыву состояться. Это будет очень увлекательно.

– Я всё же думаю куда-нибудь отправиться на этот уикенд. К примеру, в Италию или Испанию. Там более благоприятный климат, развлечения и можно немного расслабиться, – произносит отец.

– Это прекрасная идея, дорогой. Мы давно не отдыхали всей семьёй, – мать расцветает в улыбке. Мой ход.

– Мадам, вас никто не собирается брать в путешествие. Это приглашение прозвучало для мисс Фокс, но никак не для вас. Вы, напомню, разведены, и совместные поездки – лишнее в ваших отношениях, когда у отца более молодая и умелая любовница. Ох, простите, я снова сказал грубость? Это лишь мои выводы, – перевожу взгляд с раскрасневшегося лица матери к побледневшему отцу. Ей нравится это, глаза Бланш насыщаются синим цветом и сверкают от смеха.

– Думаю, отправиться всей семьёй на отдых, было бы замечательной возможностью решить все разногласия, – спокойно говорит Бланш. – Тем более в этот уикенд я занята.

– Новый клиент, мисс Фокс? Хоть и бываю груб, я всегда груб, но вы сейчас прилюдно унижаете своего настоящего любовника. Где же ваша жалость? – Наигранно возмущаюсь я.

– Скорее, по этой причине я спасаю его. В этот уикенд я заболею и не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии.

– Вы точно знаете расписание болезни? Научите меня, я вот не могу предположить, когда и в какое время могу слечь с температурой.

– Эйс.

– Всё хорошо, Тедди. Это не вирус, хотя в большинстве случаев о нём говорят именно так. Я женщина, мистер Рассел, и у нас раз в месяц бывает менструация. У каждой она проходит по-разному, у меня же вызывает недомогание и желание только лежать в постели и читать какой-нибудь любовный роман, – она мягко улыбается мне, чем вызывает смущение у родителей, когда сама довольна ложью.

– Всегда забываю о том, что вы, женщины, теряете лишнюю кровь, выпитую у нас, мужчин. Это вызывает во мне радость, мисс Фокс, ведь хоть раз в месяц каждой из вас плохо, когда мы мучаемся с вами постоянно, – откладываю приборы и отклоняюсь на спинку стула.

– Как вы жестоки, мистер Рассел, но вы делаете чистосердечное признание в том, что ваш разум всё же может быть занят не только работой, но и женщиной?

– Я обособил, – сухо бросаю я.

– Или же вы хотели быть одним из тех, кто стал причиной недомогания. Интересно, выходит, вы причисляете себя к числу обычных мужчин, хотя утверждаете, что имеете особые увлечения, и женщина в них не вписывается. Вы ещё не потеряны для изучения такого понятия, как наслаждение, мистер Рассел, и это может быть опасно для такого, как вы.

– Я…

– Всё! Хватит! – Крик матери обрывает мою фразу. Она швыряет приборы на стол, отчего все поворачиваются к ней. Вот оно, сейчас начнётся, я не мог этого пропустить.

– Алисия, что с тобой? – Изумляется отец.

– Что со мной? А ты разве не видишь? Она флиртует с твоим сыном! Она предлагает ему себя, как шлюха! – Взвизгивает мать.

– Напомню, я и есть шлюха, но твоё утверждение ошибочно, Алисия, это был диалог, – вставляет Бланш.

– Стерва! Хватит с меня этого спектакля! Хватит, я сказала! Чего ты хочешь добиться этим, Таддеус? Неужели, ты настолько идиот, что не понимаешь, отказ в услугах напрямую зависит от её увлечения Эйсом?! Он моложе тебя, красивее тебя, богаче тебя! Это её улов, а ты дал ей такую прекрасную возможность снова встретиться с ним! – От громкого крика на висках матери вздуваются вены, вызывая во мне лютое веселье. Надо же, а я и не думал, что всё так завернётся, но мне нравится. Чертовски нравится это напряжение и страх отца.

– Алисия, прекрати, что за глупости? – Возмущённый отец поднимается со стула.

– Глупости? А ты спроси её. Ну же, спроси, кто провожал её в ту ночь, когда она сбежала от тебя. Эйс. Он был с ней, они окрутили тебя, и теперь она возьмётся за него! За моего сына! Я не позволю этому случиться! Она целовала его! Это хоть о чём-то тебе говорит, старый идиот? Ты не нужен ей, ты никому не нужен, кроме меня! Я не желаю видеть эту женщину больше здесь! Или она уезжает, или ты заплатишь за это!

Мать указывает на отца и затем выскакивает из столовой. Прочищаю горло и опускаю голову, стараясь не выдать своего удовлетворения.

– Бланш, прости её. Я…

– Ничего страшного, Тедди, – мягко заверяет она.

– Таддеус, я поговорю с ней, – рядом со столом оказывается Декланд.

– Это будет лишним, поверьте. Лучше отправляйтесь отдыхать, если вы влезете, то вызовете ещё большее негодование у неё, – советует ему Бланш.

– Но…

– Ты слышал Бланш, пусть все уйдут отсюда. Не хватало, чтобы пошли разговоры и слухи о том, что произошло сегодня. Иди, – кивает ему отец. Он дожидается, когда Декланд заберёт с собой шокированного официанта и исчезнет из столовой.

– Я сейчас же выгоню её, это отвратительно. Обвинить тебя в такой глупости, когда я уверен, что Эйс не интересуется женщинами, он гей. Боже…

– Что? – Переспрашиваю я, поднимая взгляд на отца.

– Ну да, ты только раз… хм, ты же помнишь, что я купил для тебя шлюху, и она лишила тебя девственности, после этого ты впал в депрессию, и нам сообщили, что это вызвано твоей странной особенностью и любовью к мужчинам, – сдавленно произносит он.

– Прости, Бланш, я не хочу унижать Эйса, но столько лет, и ни одной женщины, а мужчин в его окружении много, да и некоторые из них предпочитают свой же пол. Поэтому я извиняюсь за Алисию и немедленно пойду к ней, чтобы выгнать отсюда, – он поворачивается к Бланш, подавляющей смех, когда я чувствую себя оскорблённым. Гей? Нет. Я…у меня всё работает, об этом я узнал сегодня. Гей? За что?

– Тедди, это неверное решение. Для начала поговори с ней, честно и без стеснения. Она уязвлена моим появлением здесь, а я тебя предупреждала. Но ты сам спровоцировал этот всплеск эмоций, и теперь должен проявить себя, как друг. Отправляйся и успокой её, не волнуйся, это никак не повлияет на мои решения, я не воспринимаю оскорбления вовсе. Так что иди, – убеждает она.

– Хорошо. Эйс, я не должен был обличать твои пристрастия сейчас, но хочу, чтобы ты знал, я не против. Если тебе это доставляет наслаждение, то это твой выбор, и я тебя поддержу.

– Я не гей, – цежу я.

– Да-да, ты отрицаешь это…

– Тедди, иди, не теряй время, – обрывает его Бланш.

– Хорошо, мы ещё обсудим это, – он обращается ко мне и выходит из столовой.

Его шаги стихают, и тогда я слышу громкий хохот. Поворачиваюсь к Бланш, её плечи сотрясаются от смеха, и она не скрывает своего удовольствия от моего унижения.

– Мистер Рассел, всё вышло не так, как вы запланировали, да? – Сквозь смех, спрашивает меня.

– Прекрати, – рычу я.

– Так значит, вашей первой женщиной была шлюха. Интересно выходит. Вы мне нравитесь всё больше, – она продолжает хохотать и поднимается со стула.

– Нет, это ложь. Моей первой женщиной была девушка из нашего окружения, и мне это не понравилось. Никакой депрессии меня не было, а психолог стал моим еженедельным нежеланным гостем с раннего детства. Прекрати смеяться, – ударяю руками по столу и отталкиваюсь, чтобы выпрямиться.

– Или же вам не сказали, что её купили для вас, – Бланш подавляет смешинки и пожимает плечами.

– Закроем тему, – отрезаю я.

– Тогда мне очень душно, необходим воздух, и я ненавижу морепродукты, – она бросает салфетку прямо в тарелку и направляется к выходу из столовой.

– Так вы идёте, мистер Рассел, или будете дальше возбуждаться от моих туфель? – Останавливаясь, Бланш оборачивается и улыбается мне.

– Ты невозможна, и я хочу придушить тебя, – зло отвечаю ей.

– Это нравится мне ещё больше, – она исчезает из столовой, и мне ничего не остаётся, как направиться за ней.

Едва я выхожу из дверей, как замечаю движение сбоку. Бланш отстраняется от стены, она ждала меня.

– Покажете мне семейную гостиную, мистер Рассел? Там есть балкон, а мне, действительно, необходим кислород.

– Ты хочешь уединиться со мной? – Усмехаюсь я, указывая рукой налево.

– Это вы хотите, а я позволяю вам это сделать. Вас очень обидела наша последняя встреча, мистер Рассел, – снисходительно произносит она.

– Ты не заметила, что предпочитаешь всегда мне позволять? – Ехидно отвечаю я.

– Ошибаетесь, мистер Рассел, я предпочитаю руководить, – Бланш с улыбкой первая входит в тёмную гостиную.

– Ты думаешь, что руководишь мной? – Закрываю двери и отрезаю ей путь к побегу.

– Отчасти да, мистер Рассел. Вы провоцировали весь вечер Алисию, а я вам подыграла, чтобы отвлечь Тедди и не навредить вашим с ним отношениям. Вы явно желали остаться со мной наедине, у нас появилось одно незавершённое дело, точнее, у вас. К слову, вы едва не раскрошили дверь моей спальни, когда уходили, – Бланш пробегается пальцами по каминной полке и поворачивается к стене, на которой висят две шпаги наших предков, напоминая, как велик наш род.

– Снова, мистер Рассел, Бланш? – Приподнимаю брови и облокачиваюсь локтем о камин.

– Эйс, – мягко выдыхает она. – Так лучше?

– Ни капли.

– Тогда хорошо, мне нравится выводить тебя из состояния равновесия. Как тебе идея небольшого соревнования? – Интересуется Бланш.

– И в чём же будет состоять новая игра?

Она указывает взглядом на шпаги, и я поворачиваю голову к ним.

– Бланш, это может быть для тебя катастрофично, – замечаю я.

– Люблю рисковать, это вызывает во мне жуткий голод и даже слабые спазмы оргазма, – весело отвечает она и тянется к шпагам.

– Ты серьёзно? – Удивляюсь я, когда она снимает одну и рассматривает её.

– Абсолютно. Ну так что, Эйс, примешь мой вызов? – Вмиг женщина оказывается рядом, и её рука замахивается. Звонкий шлепок по моей щеке заставляет дёрнуться, кожа вспыхивает огнём от покалывания, вызывая бунт в груди. Что она себе только что позволила? Ударить меня? Стерва, держись!

С рычанием хватаю оставшуюся шпагу и зло смотрю на неё.

– Прости, не было перчаток, чтобы вызвать тебя на дуэль, – смеясь, произносит она.

– Ты понимаешь, что я всегда довожу дело до конца? Не в моих правилах проигрывать, Бланш, а это означает твою смерть, – шиплю я, удобнее располагая в ладони рукоятку.

– Конечно, Эйс. Возможно, умереть от твоей руки – это моя фантазия, – она немного склоняет голову в поклоне, как перед любым спаррингом, и становится в стойку.

– Опасные у тебя желания, Бланш, – отворачиваюсь на секунду и делаю резкий выпад. Она отражает его и отскакивает от меня.

– А у тебя они примитивные. Те, что ты презираешь, но сам-то не лучше, – бросает она, специально распаляя во мне огненное желание выиграть.

– Зато умнее, – набрасываюсь на неё, ударяя по её шпаге. Она обучена и этому, у неё прекрасная техника, а ведь Бланш на высоких каблуках. Она чувствует равновесие, рассчитывает мою силу и уклоняется от следующего удара, запрыгивая на стеклянный столик. Я гонялся за ней по всей комнате, пока не поймал в ловушку.

– Нет, Эйс, ты просто мужчина, – тяжело дыша, парирует Бланш и отбивает мой удар. Запрыгиваю к ней и замечаю, что она стоит прямо на краю. Сажусь на корточки, избегая её замаха, подбрасываю в руке шпагу и хватаюсь за острие. С силой ударяю рукояткой по её ногам, и она с криком падает прямо на диван. Шпага вылетает из её руки, а я уже стою над ней и триумфально касаюсь остриём горла.

Её грудь часто вздымается, я сам запыхался, но её злость и удивление, обида и восхищение намного приятнее нечестного приёма, который я сотворил.

– Признайся, что мой ответ был верным, – требую у неё.

Облизывает губы и сглатывает.

– Нет. Ты ошибся, Эйс, – шепчет она.

– Я никогда не ошибаюсь, – надавливаю на её кожу, и это напоминает то, что было в моей голове в самом начале. Острый каблук и кровь.

– Ты слишком самоуверен, Эйс. Но чтобы ответить верно, тебе придётся сделать невозможное, – она немного отодвигается от шпаги, наставленной на неё, продолжая лежать на диване.

– И что же? – Интересуюсь я, отбрасывая от себя оружие. Протягиваю ей руку, и она облегчённо вкладывает свою. Резко поднимаю её на ноги и, обхватив за талию, не позволяю бежать.

– Отвечай, что такого невозможного таится в твоих словах? – Дёргаю её, и мою кожу опаляет её дыхание.

– Чувствовать, – шепчет Бланш.

– Да, сложно, но я научусь. Ты проиграла, – замечаю я.

– Или дала тебе возможность выиграть, ведь это меня заводит. Бороться с тобой, обходить тебя на шаг и останавливаться, чтобы дождаться, когда ты дойдёшь до меня, – она улыбается, а я цокаю на это.

– Я мог уже несколько раз прикончить тебя, и дело с концом. Нет человека, нет проблем.

– Так что же ты этого не сделаешь? У тебя был шанс, – хмурится она.

– Может быть, хочу, чтобы ты думала, что я попался на твои уловки. Вероятно, это я дарю тебе возможность находиться в постоянном возбуждении от меня, – ухмыляюсь я. Бланш прищуривается, и её ладони ложатся на мою грудь.

– Тогда у тебя это прекрасно выходит, – она забирается руками под мой пиджак, вызывая скачок пульса.

– Ты отказала мне, – напоминаю ей.

– И буду отказывать до тех пор, пока ты не заставишь меня пожелать покориться тебе, – выдыхает она.

– Куда ты влезла, Бланш? Зачем? – Разглядываю в темноте её лицо, размышляя о том, что если такая женщина погибнет, то это, действительно, будет трагедией.

– Не надо, Эйс, даже не думай о том, чтобы меня спасти. Это бессмысленно и глупо, – она слегка прикладывает усилие, чтобы показать мне, что хочет оттолкнуть. Но я сильнее сжимаю её талию, притягивая ещё ближе.

– Чего ты ждёшь от меня? Ведь отец – это пешка, тебе нужен я. Для чего? – Спрашиваю её, хотя не надеюсь на честный ответ.

– А что ты хочешь сейчас? Ты выиграл. Физически ты намного сильнее меня, так что хочешь получить в награду? – Она слушает, как бьётся моё сердце, чтобы понять мысли. Но в эту минуту всё становится нелепым: ситуация, игры и задание. Остаёмся только мы, стоящие посреди гостиной, и я позволяю себе обнимать женщину. Это так смешно и настолько же ужасно, отчего я теряюсь.

– Кто убедил тебя в том, что чувствовать это плохо? Кто заставил тебя забыть, что ты мужчина с собственными желаниями? Кто так сильно проник в твой разум, раз ты боишься сознаться в своих фантазиях? – шёпот привлекает моё внимание, и это становится препятствием. Весь дурман исчезает, и я корю себя за то, что на секунду ощутил себя человеком.

Выпускаю Бланш из рук с такой силой, от которой она вновь летит на диван. Подпрыгивает на нём и замирает. В её глазах блестит боль, и она прикрывает их, не позволяя мне понять, как разочарована во мне. Я и сам разочарован.

– Это было довольно занимательно, мистер Рассел, но полагаю, что мне пора ехать, – Бланш поднимается с дивана и проходит мимо меня. Могу ли я там, где никто не видит, совершить самую опасную глупость? Не знаю, но что-то заставляет меня опередить эту женщину и, схватив за руку, толкнуть спиной к двери. Она охает и моргает от неожиданности. Не позволяю ей даже вздохнуть и очнуться, как моя ладонь ложится ей на затылок, и я наклоняюсь к её лицу. Мои губы прижимаются к её, она даже не дышит, не двигается, пока я вроде бы целую её. Да, я видел подобное в фильмах, хотя не помню, чтобы это делал когда-то сам. Они совершают это именно таким образом. Отрываюсь от неё и встречаюсь с распахнутыми синими глазами.

– Эйс? – Бланш шокировано шепчет, когда внутри меня появляется паника. Чёрт возьми, о чём я думал? Ни о чём. И сейчас мне хочется бежать самому. Только хочу отпустить её, как ощущаю женскую ладонь, ложащуюся на мою щёку.

– Ты так целуешься? – Спрашивает она.

– Я не знаю, – сглатывая, отвечаю ей.

– Ох, боже мой, Эйс, я не могу оставить это просто так. Ты вынуждаешь меня показать тебе, что такое настоящий поцелуй, – она отталкивается от двери и выпрямляется. Ей приходится немного приподняться на носочки, чтобы наши лица были ближе.

– Не нужно, Бланш, я не должен, – делаю попытку увильнуть разумом, но моя рука ложится на её талию, а другая забирается в волосы, с силой сжимая их. От боли она шумно выдыхает, и это вновь посылает импульсы по моему позвоночнику. Мне неприятно чувствовать, как мощное давление появляется в паху и вызывает желание разодрать её.

– Ты лжёшь, Эйс.

– Да, – признаюсь я, стискивая её крепче в своих руках. Её губы касаются моих. Невесомо, практически незаметно. Затем снова и снова, пока я не могу контролировать дыхания, и приоткрываю их.

– Не думай, а чувствуй, – подсказывает она. Да я сожрать её хочу, разорвать руками и вылизать раны на коже. Насытиться кровью и её криками, мольбами о большем.

С рычанием нападаю на её рот, мои губы кусают мягкую плоть. Бланш вздрагивает, запуская пальцы в мои волосы. Она царапает кожу головы, призывая продолжать. Ей нравится. Я не помню, целовал ли кого-то раньше. Не знаю, была ли в моей жизни настоящая женщина, которую я бы хотел проглотить. Но зато я уверен в том, что губы должны гореть от напора, что наше дыхание должно слиться, а тело взбунтоваться и приказывать разуму. Это прекрасно, но слишком мало, чтобы снять давление в паху. Теперь я ощущаю, как головка члена становится чувствительной, трётся о грубую материю, и чувствую ответ женского тела. Оно горит от возбуждения. Язык Бланш проникает в мой рот, вызывая восторг от привкуса шампанского. Мои руки блуждают по её телу, наслаждаясь упругостью, пальцы касаются пуговиц на её рубашке, пока она всасывает мою нижнюю губу, вырывая из груди шипение. Только хочу разорвать на ней эту одежду, увидеть, дотронуться вновь до кожи, как она резко ударяет меня по рукам, и всё исчезает.

– Заставь меня хотеть тебя больше, Эйс. Найди верный ответ, и я буду твоей, – её шёпот теряется в разгорячённом сознании.

Ещё минута, и никого нет рядом, только я, абсолютно сошедший с ума.

Глава 14

– Итак, я слушаю, – как только мы входим в кабинет после совещания, Нейсон направляется к столу и подхватывает пачку сигарет. Мне разрешено лишь остановиться напротив главнокомандующего и нести службу.

– Сэр, мне отказали, – чётко произношу я.

– Ты был у неё, провёл там тридцать четыре минуты и двадцать семь секунд. Она позволила тебе войти без предварительной записи, без возмущений, как и задержаться в её доме, – напоминает Нейсон, затягиваясь сигаретой.

– Верно, сэр, – киваю я.

– И ты убеждаешь меня, что нет никаких результатов? – Он находит мой взгляд, а я в это время думаю о тех заданиях, которые уже выполнил. Нейсон хороший психолог, он может подмечать незначительные детали и логически приходить к верным выводам. И если он увидит, как я на самом деле реагирую на Бланш Фокс, то это станет концом и для меня, и для неё. Поэтому, чтобы он не понял ничего из моих мыслей, мне приходится вернуться в прошлое, в котором я достигаю цели, и это приносит мне спокойствие. Именно его он видит в моих глазах, подозрение во лжи отступает, и Нейсон с кривой ухмылкой выдыхает дым, ожидая от меня ответа.

– Результаты есть, сэр. Мисс Фокс предпочитает властных мужчин, она ведёт с ними игру, ломает характеры и превращает в рабов. Она впустила меня к себе, потому что я ей интересен. Моё положение выше, чем у отца. С ним она завершает свои отношения, в этом я убедился на вчерашнем ужине. И готовится к достижению новой цели, ею могу стать я, но пока согласия и приглашения быть в числе её клиентов, я не получил.

– Это намного лучше, Эйс. Сегодня постарайся вновь попасть к ней и соблазнить. Её нельзя пугать, иначе она может исчезнуть. Ей помогут на время затаиться с той информацией, которую она выпытала, и вернётся ещё более опасной, чем сейчас. Ты не должен терять времени, – он сбрасывает пепел и поворачивается ко мне спиной. Зажимает между губами сигарету и обходит стол.

– Сэр, план нападения на эту женщину построен неверно, – после моих слов Нейсон резко поднимает голову, и его глаза сужаются. Он выплёвывает сигарету на пол и наступает на неё, чтобы приблизиться ко мне. Мышцы становятся металлическими, напряжёнными, разум уже предугадывает удар.

– Мисс Фокс не терпит, когда за ней бегают, сэр, – быстро добавляю я, и кулак Нейсона разжимается. Он ещё не успел занести руку, но хотел этого. Сила, физическое насилие, по его мнению, лучший способ контролировать подчинённых и демонстрировать им, что он всегда прав.

– Она отказывала вашему сыну по этой причине. Мисс Фокс не выбирает тех мужчин, которыми ведёт примитивное желание сношения, а ищет более интересные случаи, благодаря которым обретает власть над сознанием клиента, позволяющую ей достать нужную информацию. Она заманивает их в ловушку фантазий, которые исполняет в обмен на верную службу. Если я буду чаще напоминать о себе, то это её утомит, и создаст обратный эффект. По моим заключениям, мне необходимо два дня, чтобы исчезнуть из поля её зрения, она вновь ощутит скуку с клиентами, и сама придёт ко мне.

– Но ты сказал, что мисс Фокс отказала тебе в услугах, – шипит он.

– Верно, это игра. Она отказывает, вызывая в мужчине жажду обладания недосягаемым, но при этом всегда оставляет свободное место на доске для следующего хода. Она наблюдает за тем, что предпримет мужчина в желании добиться её. Затем она поощряет его и вновь ударяет невидимым кнутом, так продолжается до тех пор, пока мужчина не сдаётся. Он падает на колени, и женщина имеет возможность делать с ним всё, что захочет. С этих пор он становится тем, кто докладывает ей обо всём, что происходит здесь. Он зависим от Бланш, которая превращается в наркотик для его разума, в подпитку, и против своей воли выдаёт секреты правительства. Сейчас тот период, когда она испытывает интерес к моей персоне, но ещё не такой сильный. И мой план состоит в том, чтобы использовать её метод на ней самой. Кнут и пряник. В данный момент кнут – отрицание её существования и пренебрежение мной. Затем пряник, я появлюсь, и она оживится, – делюсь с ним лишь самой малой частью своей линии поведения. И это ложь, я не желаю больше видеть Бланш Фокс. Я зол на себя, на то, что сотворил накануне, и до сих пор ощущаю эти губы, этот аромат, и моё тело больше не подчиняется мне. Но я никогда не сдавался и сейчас не собираюсь падать в её руки. Ещё очень рано для того, чтобы я сотворил очередную глупость, которая затянет меня безвозвратно в её мир. Это следует сделать тогда, когда я буду в тупике и позволю ей считать, что моё доверие она заслуживает. Вот чего она ждёт, моей помощи в достижении своих целей.

– Интересно, Эйс, ты проделал довольно сносную работу. И ты уверен, что она попадёт в эту ловушку? – Смягчается Нейсон.

– Уверен, сэр. Я изучил модель её поведения, на примере нескольких мужчин, она явно заинтересована во мне. Если эта женщина собирает на нас информацию, то следующим должен быть я или вы. У неё есть лёгкий доступ ко мне, а через меня она планирует приблизиться к вам, сэр. Я этого не позволю и сделаю всё, что в моих силах, даже пойду на крайние меры и вытерплю отвращение от её прикосновений, чтобы она вас не достала, – заверяю его. Глаза Нейсона светлеют от удовольствия. Слабости, они делают нас глупыми и примитивными, никто не лишён их, это невозможно преодолеть, какой бы силой внутри и снаружи ни обладал.

– Хорошо, я доверяю твоей интуиции, Эйс. Она часто нам помогала. Ты солдат, но здесь необходимо отойти от военной выправки и использовать более изощрённые методы. Сдайся ей на милость и не спугни. Если Бланш Фокс поймёт, что мы взяли её в оборот, то это грозит катастрофой для короны. Наши внутренние дела зачастую скрыты, и это наше тайное задание – не позволить никому разрушить страну, даже порой приходится идти против решения монархов. Мы руководим мыслями и направляем их в нужное русло, и если это всплывёт и дойдёт до ушей представителей королевского дома, то мы все исчезнем. Мы связаны, Эйс, это цепочка, в которой все звенья должны быть целы.

Нейсон отходит от меня и вновь подхватывает пачку сигарет. Он не проживёт долго, если продолжит в том же духе. Однажды погибнет из-за слабости, как и любой из нас.

– Сэр, я заметил, что дело о контрабанде оружия так и не закрыто. Я мог бы взяться за него в эти дни, пока мисс Фокс будет планировать следующую нашу встречу, – мягко предлагаю я.

– Нет, Эйс. У тебя есть задание, а это оставь мне. Ты сомневаешься в том, что я решу это? – Недовольно спрашивает он.

– Нет, сэр, ваш разум наиболее развит, и вам это будет проще простого, но я хотел быть полезен.

– Занимайся этой стервой. У меня уже есть несколько заброшенных зданий, где по моему предположению прячутся группировки, чтобы нанести удар по мирному населению. Я уже послал людей, чтобы они допросили их и ликвидировали. Тем более тебе следует отправиться в тренировочный зал, если не знаешь, чем увлечь себя.

Это приказ – не лезть в дело о контрабанде. Меня отрезают от него, и это напрягает. Раньше я всегда был тем, кому передавались тайные дела, и я руководил этим направлением, сейчас же мне запрещают вмешиваться, оставив лишь Бланш Фокс. Я подозреваю, что эти дела связаны, но мне не позволяют узнать большего о настоящей причине заинтересованности этой женщиной. Я уверен, кроме информации, есть что-то ещё, что вызвало такой страх в дяде. Да, именно страх, он боится совершить ошибку, поэтому так настаивает на скорейшем решении проблемы.

– Не тяни время, Эйс. С этой женщиной нужно быть всегда начеку и не позволить ей взяться за кого-то другого. Ты обязан стать её следующим клиентом так быстро, насколько это возможно. Тебе понятно?

– Сэр, здесь нельзя торопиться, я уже объяснил вам ход своих мыслей. Бланш Фокс предпочитает играть по своим правилам, и я должен уверить её, что принимаю их. Если я сейчас же потребую у неё что-то или надавлю, то она ощетинится, и чтобы наказать меня и вас, моментально найдёт другого кандидата. Сейчас она заинтересована мной. Доверьтесь мне, сэр, я знаю, что делаю.

– Мы не знаем, когда ей прикажут обнародовать информацию. И твоя задача: изъять это у неё до назначенного часа, узнать, на кого она работает, и затем передать её жизнь мне. Мы ограничены во времени, Эйс, постарайся выполнить задание до конца месяца. Дальше ты вновь будешь заниматься безопасностью страны, а я помогу ей исчезнуть из этого мира. А сейчас тренировка, не менее трёх часов. Свободен, – он указывает мне на дверь, и я киваю ему.

– Есть, сэр.

Выхожу из кабинета и направляюсь к лифту. Прикладываю карточку, и его двери открываются передо мной.

Меня отстранили от выполнения прямых обязанностей, ограничив работой с одной женщиной. Почему? Какую игру ведёт Нейсон, и как он замешан в контрабанде оружия? Я мог предположить, что именно по его указу в Лондон доставили такое количество смертельных «подарков», но он никогда не позволил бы угрожать безопасности страны. У меня такое чувство, что игра идёт между Бланш и дядей, а я здесь выступаю словно расходный материал. Что он, действительно, хочет получить от неё? И что такого страшного скрывает Бланш, отчего вызвала в Нейсоне ужас? Он тоже думает только о ней, опасаясь приближаться и подставляя меня под удар. Он считает, что я этого не понимаю, продолжая строго выполнять все приказы, оставаясь преданным ему. Нет, я обещал иное – защищать корону от любых воздействий, а сейчас готовится нападение именно на неё. Раньше меня не заботило, кто и что хочет сделать, я, как запрограммированный, следовал всем словам дяди, пока не уехал отсюда. Длительное отсутствие позволило мне обнаружить, что я стал используемым средством в достижении чьих-то целей. Мой разум очистился от влияния, и теперь я работаю сам на себя. В этом я убедился окончательно, когда появилась Бланш Фокс.

Дядя знает, что я меняюсь, и поэтому направил сюда, в комнату для тренировок, чтобы напомнить мне о том, как я зависим от его решений. Это угроза, которую я должен понять и вновь стать его марионеткой, но время, когда он был сильнее меня физически, прошло. Теперь я могу сам постоять за себя, хотя никто не избежит наказания в чёрной дыре этого здания. И я был там. Пять лет назад, когда возмутился принятому решению не препятствовать нападению и позволил погибнуть людям. Да, это мой страх, потому что то, что творится там, превращает тело в мясо, а разум тупеет от боли. Любой, кто пойдёт против Нейсона, окажется там.

– Сэр, вас срочно к телефону, – дверь позади меня распахивается, и я останавливаюсь. Тяжело дыша, подхватываю полотенце и стираю со лба пот.

Сьюзи передаёт мне трубку, и я прикладываю её к уху, кивая сопернику и тренеру.

– Да.

– Мистер Рассел, у мисс Фокс посетитель, – отзывается динамик.

– Кто это?

– Ваша сестра, сэр. Она вошла в дом мисс Фокс минуту назад.

Закрываю на секунду глаза и проклинаю Молли за глупость. Дура.

– Еду. Не позволяйте ей выйти оттуда, я сам заберу её, – отдаю приказ и бросаю трубку секретарю.

Направляюсь в душ и быстро привожу себя в порядок. Прячу, как обычно, пистолет за спиной и надеваю пальто.

Вот только этого мне не хватало, чтобы сестра тоже была участницей дела. Она вряд ли понимает, куда влезла, и не осознаёт всего ужаса, таящегося в её действиях. Сначала она оставляет мне карточку с адресом Бланш, затем сама идёт к ней. Она тоже работает на дядю, явно недовольного моим решением – оставить в покое эту женщину на пару дней, и теперь заставляет меня встретиться с ней, используя мою глупую сестру. Он знает, что сестра – моя слабость, и я непременно направляюсь туда, чтобы за волосы выволочь Молли из этого дома. Сукин сын. Нейсон и есть волк, только непонятно, для кого он это делает. У него тоже есть заказчик, который так же напуган, как и дядя.

Подъезжаю к дому Бланш, рядом с которым меня ожидает человек из дозора. Подхожу к нему, избегая камер, и останавливаюсь.

– Она ещё там, сэр. В её руках был пакет из кондитерской и цветы. Всё выглядело так, словно она пришла к мисс Фокс на чай, – докладывает он.

Киваю ему и направляюсь к двери. Три ступеньки вверх и нажимаю на вызов. Поднимаю голову лицом к камере, демонстрируя закипающую злость из-за происходящего. Меня водят за нос, и это вызывает безумное желание сорваться. Дыхание нарушается, а руки сжимаются в кулаки. Разорвать, убить к чёртовой матери всех, чтобы получить удовлетворение.

Без вопросов дверь открывается передо мной, и я залетаю в коридор, где меня ожидает Кьяра.

– Добрый день, сэр. Прошу вас немного подождать, в данный момент у моей хозяйки клиент. Около двадцати минут, – чётко произносит она. Боится моего вида. Боится того, что я могу узнать.

В этот момент раздаётся громкий стон Молли, и это подобно выстрелу. Отталкиваю девушку и подбегаю к лестнице.

– Да… ещё, пожалуйста, не останавливайся, – полный мольбы голос сестры срывает с меня все ограничения. Мой разум работает на полную катушку, когда я поднимаюсь наверх.

– Боже, да! – Кульминационный крик Молли стирает возможность держать под контролем психопата, спящего внутри меня.

Ногой ударяю по двери, отчего вызываю у сестры испуганный визг. Мой взгляд находит её моментально. Она лежит на кровати Бланш с раскинутыми ногами и обнимает ими подушку. В одежде. Рядом никого нет, только она.

– Эйс? Господи! – От стыда сестра краснеет и подскакивает на постели. Аромат ванили и орхидей наполняет мой разум. Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Бланш, спокойно сидящей в кресле недалеко от постели. В её глазах осуждение, даже неприятные нотки, она недовольна моим вторжением.

– Что здесь, чёрт возьми, происходит? – Рычу я, вновь обращая своё внимание на полыхающие щёки Молли.

– Я…

– Откуда у вас, мистер Рассел, такая ужасная привычка всё ломать? Неужели, невозможно контролировать страх и обдумать его истоки прежде, чем поддаться эмоциональному воздействию ваших мыслей? – Не позволяя ответить сестре, подаёт совершенно равнодушный голос Бланш. Она поднимается из кресла и подходит к столику. Обычно она носит платье, юбки, чулки, туфли. Сейчас же на ней облегающие чёрные лосины и такого же цвета свободная прозрачная рубашка. Босиком, с собранными в косу волосами.

– Мисс Фокс, вы меня звали? – За моей спиной появляется Кьяра.

– Да, проводи Молли вниз и предложи ей чай. И ещё вызови кого-нибудь, чтобы починили дверь, вряд ли мистер Рассел умеет и будет это делать, – отвечает она.

– Но, Бланш, я…

– Ничего, не волнуйся, милая, я всё ему объясню, – мягко заверяя, Бланш подходит к Молли и дотрагивается до её щеки.

– Он не поймёт, – всхлипывая, произносит Молли.

Они что забыли о моём присутствии? Всё это выглядит так, словно между ними очень нежные отношения, и моя сестра, действительно, стала клиенткой этой женщины в более обширном смысле.

– Я постараюсь донести до него причину твоего появления. До встречи, – Бланш кивает Кьяре, и та уводит плачущую от унижения сестру. Прикрывая сломанную дверь, оставляет нас наедине.

– Мистер Рассел, я всё осознаю, и ваше волнение за эту девушку тоже, но позволять себе разрушать её, и без того шаткую, уверенность в себе, это крайне возмутительно. Вы хоть понимаете, что может произойти с ней дальше? Она не в силах расслабиться и позволить себе чувствовать то, что вы отвергаете. Хотите сделать из неё робота? – Отчитывает меня Бланш.

– Ты спишь с ней? Ты охомутала моего отца, кузена, сестру и взялась за меня. Что ты хочешь от нас? – Рычу я.

– Боже, нет, – усмехаясь, женщина качает головой и облокачивается ягодицами о столик.

– Молли попросила помочь ей правильно имитировать оргазм, как и получать его. Это уроки, мистер Рассел, а не подчинение. Я не только опускаю мужчин на колени, но и помогаю тем, кто во мне вызывает наиболее яркие чувства, совершенствоваться в науке страсти. Для начала необходимо знать, как заставить мужчину поверить в оргазм, правильно сокращать мышцы влагалища и, конечно же, издавать специальные звуки, вроде стонов, криков и шёпота. Это тонкая психология, и этому пожелала научиться ваша сестра. А сейчас вы своим появлением привели её в смущение и вызвали в ней стыд за эти примитивные, по вашему мнению, желания. Вы заведомо разрушаете её будущее и лишаете возможности узнать, что такое наслаждение, потому что вы, мистер Рассел, для неё авторитет. Вы, действительно, грубый и необразованный в этой сфере, но вам это не даёт никаких полномочий прерывать мои уроки и врываться в мой дом, – Бланш зла, и это первый раз, когда я вижу, как сверкают яростью её синие глаза. Она раздражена и готова выставить меня за дверь, а я не могу принять такой исход, ведь эта женщина имеет план, и они с Нейсоном втянули в него Молли.

Если дядя хотел, чтобы я здесь появился, значит, я должен был увидеть что-то новое. Что? Уроки? Так это ничего не продемонстрирует мне, только ещё больше убедит в том, что в этой игре задействована вся моя семья, и только я пока не примкнул ни к какому лагерю. Так что же я обязан сейчас совершить?

– Я запрещаю тебе использовать мою сестру, тебе понятно, Бланш? Ей не нужны твои уроки обмана мужчин, – шиплю я.

– Вы ничего не можете запретить мне, мистер Рассел. Я не принадлежу никому, и сама буду решать, что мне делать дальше. К тому же имитация оргазма это – не обман, а поощрение, чтобы мужчина раскрепостился, и у женщины появилась возможность правильно его направить к своему наслаждению. Каждая женщина имитировала оргазм хотя бы раз в жизни, ведь, к сожалению, мужчины не особо заботятся об удовольствии партнёрши, они думают только о себе. И таких особей нужно наказывать именно имитацией, чтобы дать им иллюзорное представление и поднять их самооценку. Когда следующая женщина ему покажет на выход, он вернётся к той, что поощряла его, и тогда она слепит из него правильный источник наслаждения. Близость – очень богатая на логику наука, мистер Рассел, но у меня нет времени, чтобы обучать ей вас, – резко отвечает Бланш, складывая руки на груди.

– Что за кодовое слово «чай»? Ты сделала ударение на нём, и оно должно означать другое? Чем ты опаиваешь Молли?

– Успокоительным, мистер Рассел, оно и вам не помешает. Вы утомляете меня, сэр, вашим постоянным подозрением. Если бы я пожелала кого-то убить, то он был бы уже мёртв, в том числе и вы. У меня было достаточно возможностей всадить вам пулю в висок или же нож в шею. К примеру, вчера, когда целовала вас, и вы полностью были поглощены изменениями реакций своего тела, не обращая внимания на мои действия. Это позволило мне достать ключ из вашего пиджака и уйти, чтобы не доводить дело до конца, попросту сбежать, ведь в вас спит зверь, который никогда не подружится с моим. А теперь уходите отсюда, я должна собрать вещи, – она отворачивается от меня, перебирая пузырьки на столике.

Напряжение в моём теле растёт из-за неё, из-за того, что меня загоняют в угол, когда я совсем не желаю этого. Они все играют со мной, и сейчас я не желаю больше контролировать себя. Пусть она увидит, какой я психопат на самом деле.

– У тебя же по плану болезнь? – Едко напоминаю я.

– Господи, да откуда в вас столько тупости, мистер Рассел?! – О, Бланш повышает голос и разворачивается ко мне, сжимая от негодования кулаки.

– Мой план настолько прозрачный, что его разгадает даже ребёнок. Месячные – предлог, чтобы избежать встреч с Тедди, к тому же мне никогда данная особенность не мешала работать. У меня есть особый вид клиентов, которым нравится вылизывать кровяные выделения из влагалища, что я им и позволяю. Включите мозги, мистер Рассел, вы глупеете на глазах, – её раздражение и скачущая интонация в голосе вызвана нервным состоянием. Она не может с ним справиться, демонстрируя мне то, что она волнуется из-за чего-то. Поездка. Разговорник, который она читала во время урока с Молли, французский. Значит, она направляется в Париж. В пятницу там состоится тайная встреча послов наших стран для обсуждения важных вопросов и попытка наладить дружеские отношения. Она летит туда, чтобы помешать этому или же первой узнать, какое решение будет принято. Один из послов был её любовником, и она заставила его взять её с собой. Бланш не скрывает этого, наоборот, специально оставила для меня подсказку, помимо этого, была уверена в моём появлении. Она в курсе, что за ней следят.

– Зачем ты летишь туда? Ты же понимаешь, тебя может уничтожить служба безопасности Франции? – Низким голосом спрашиваю её. Усмехается, показывая мне, что её это не волнует.

– Вряд ли, в моей постели и под силой моего кнута были не только английские чиновники, но и французские, арабские, немецкие, я могу перечислять очень долго. Они все опасаются, что я могу сдать их, поэтому меня вызвала именно французская сторона, чтобы я скрасила время ожидания ответа от вашей страны, мистер Рассел. Я туда направляюсь не из-за политики, я её ненавижу, она так скучна и напоминает бессмысленную демонстрацию бессилия, что вызывает смех. Мне больше нравится ощущать страх, благодаря вашему дяде. Именно он подослал ко мне ваших людей, и они дежурят недалеко от дома. Вы не выдали ему информацию о наличии другого входа, что говорит о вашем противостоянии ему и нарушении кодекса. Вы знаете, что это может повлечь за собой, но продолжаете пытаться защитить меня. Не стоит, мистер Рассел, ведь я – ваше «задание», которое вам следует обезвредить, вынудив меня признаться в том, что я скрываю и назвать имя моего заказчика. Верно? – Бланш отталкивается от стола и делает ко мне шаг.

– Да. Именно так. А я – твоё «задание», ты должна соблазнить меня, сбить с толку и затмить мой разум, чтобы я помог тебе в достижении целей. Верно? – Киваю ей и тоже делаю шаг к ней.

– Да.

– Не лети туда, Бланш, это сделает тебя навсегда моим врагом, – качаю головой, взывая к её сознанию. Признание и ум этой женщины позволяют мне видеть больше. Она боится последствий, но не может перечить заказчику. Тому, кого признала своим Хозяином. Она тоже запрограммирована, как и я. Вот это и не даёт нам стать обычными людьми.

– Я и так твой враг, Эйс. Ты не можешь выбрать ни одну из сторон, колеблешься, и это может пагубно сказаться только на тебе. Твои попытки уберечь меня, потому что я женщина, даже тебе непонятны. А я не могу позволить тебе стать пешкой в этой игре, поэтому прими, наконец-то, чью-то сторону и борись так, как тебя учили. Твои знания, твоя сила и власть, действительно, могут сотворить невозможное. Но я не имею права использовать тебя, пока ты не обретёшь тот статус, на который рассчитан мой план. Враг. Ты обязан стать им для меня, – шепчет она. Её дыхание нарушено, она даже умоляет меня прорубить между нами овраг и никогда не приближаться. Но я не верю. Она это делает, потому что ей нравится такой ход событий. Эта женщина хоть и выполняет приказы, но никогда не делится способом достижения цели. А я и есть её цель, ни кто-то иной, а я.

– Тогда мне проще убить тебя сейчас, чтобы не думать о тебе и о том, что ты скрываешь. Никакой информации не существует, ты блефуешь и делаешь это прекрасно. Ты напугала их, поставила на колени страны и ждёшь, что они предпримут. Они подослали меня, и, значит, я буду решать твою судьбу, – достаю из кобуры пистолет и направляю на неё.

Глаза Бланш блестят от удивления, она не думала, что разгадаю её так быстро, но я прав. Её решительность, храбрость и взгляд, наполненный смехом, вызывают во мне злость. Безумная. Сумасшедшая!

– Немного ниже, Эйс. Не целься прямо в сердце, иначе я умру моментально и лишу тебя возможности наблюдать более интересные вещи. Ниже, это оставит мне несколько минут, чтобы увидеть всю свою жизнь перед глазами и продемонстрировать тебе свою слабость. Ты хотел увидеть её, так воплоти мечту в реальность. Выстрели, мне не страшно умирать от твоей руки, потому что она оказалась самой честной и возбуждающей, – она быстро подходит ко мне, и дуло пистолета упирается в её грудь.

– Не стоит подталкивать меня, Бланш. Это мне нравится, слишком нравится, чтобы остановиться, – снимаю пистолет с предохранителя, и он щёлкает, отдаваясь в моих висках повышением температуры.

– Поэтому ты не убьёшь меня. Ты хочешь напугать, остановить меня и самому остаться здесь, заставив меня сделать тебя клиентом, чтобы выполнить задание. Ты найдёшь выход, спрячешь меня, инсценируешь мою смерть, но не убьёшь. Ты не доверяешь им и мне, но слышишь меня, а я готовилась к встрече с тобой. Я изучала тебя, чтобы сейчас ты стоял напротив меня и желал большего. Тебя пытаются контролировать, потому что боятся того, что ты уже знаешь. Так что не нужно, Эйс, наша борьба не закончится до тех пор, пока я не буду уверена в том, что ты принял одну верную сторону. Свою. А пока я буду изводить тебя и двигаться дальше, вынуждая всех вокруг трепетать от страха и наслаждаясь им. Но время придёт, и тогда ты всё поймёшь, – она обхватывает ладонью дуло пистолета и опускает его вместе с моей рукой.

Я наблюдаю, как она разворачивается ко мне спиной и подходит к зеркальному столику. Достаёт из шкафчика дорожную сумочку и медленно складывает туда стеклянные бутылочки. Бланш права, я не могу её убить, потому что она вызывает во мне интерес. Я хочу докопаться до истины, понять причины её появления, и для чего она держит всех за яйца.

– Уходи, Эйс, и лучше не появляйся больше рядом со мной, пока я не позову тебя, – её руки замирают, и она ловит мой взгляд в отражении зеркала.

– Я никогда не следую приказам женщины, Бланш. И моя заминка означает лишь то, что я оставляю тебя в живых, чтобы потом самому убить. Только я могу это сделать, ведь ты играешь на тех реакциях моего разума, которые выучила, – с отвращением к самому себе отвечаю я.

– Убирайся отсюда, ты уже надоедаешь мне, а это может вызвать преждевременное понижение температуры в моём теле и возбуждение исчезнет. Я уберу тебя с моего пути, так что лучше исчезни, пока ещё могу терпеть тебя, – она шипит, как гадюка, выговаривая каждое слово, а её глаза становятся темнее от злости.

От её слов мой разум бунтует. Мало того, что меня принимают за идиота, используя в своих целях, да ещё какая-то женщина отдаёт приказы, считая, что я абсолютно увлечён ей. Никогда! Никогда, я сказал!

Моя рука резко поднимается, и я нажимаю на курок. Пуля летит прямо в зеркало, разбивая его на кусочки. Но мне мало. Я нажимаю ещё и ещё, вызывая у Бланш животный ужас и слабый крик. Она отпрыгивает от столика, а я продолжаю стрелять по нему, разрушая его, и комната наполняется едким ароматом этой женщины, вызывая во мне ещё большую ярость. Моя голова кипит, сердце стучит быстро и чётко, затмевая разум и превращая всё в чёрную пелену из ярости и мощи моего противостояния её попыткам опустить меня на колени. Пока я выпускаю пулю за пулей, Бланш поворачивается, и я вижу страх в её глазах, смешанный с резким скачком адреналина и тестостерона. Она содрогается от возбуждения, и я не могу отвести взгляда от неё, пока пистолет не замолкает и не оказывается прижатым к её груди.

– Не смей приказывать мне, Бланш, – рычу я, с силой надавливая на её грудь. Женщина издаёт тихий стон и прикрывает на секунду глаза.

– У тебя магазин пуст, Эйс, и лучше уходи, ведь я едва держусь, – шепчет она, облизывая пересохшие губы, словно изголодалась.

– Ты вывела меня из себя. Мне нужно прикончить тебя и не думать больше обо всём этом. Не думать о том, как ты покоришься мне. Как ты доверишься и втянешь меня в новую игру, где на кону будет стоять не только моя жизнь, но и благополучие страны. Ненавижу тебя, – с яростью шиплю я и, отбрасывая пистолет, хватаю её за волосы.

– О, Эйс, ты всё же психопат, и я рада увидеть то, в чём тебя ограничивают. Борись с ними, Эйс, чтобы сделать то, о чём ты мечтаешь. Покори меня, как сейчас, – её руки дрожат от возбуждения, и она дотрагивается пальцами до моего лица.

– Да пошла ты, – с силой отшвыриваю её от себя и даже не делаю попыток помочь подняться пола. Из её груди вырывается смех, безумный смех, и она поворачивает ко мне голову, приподнимаясь на руках.

– Если ты полетишь туда, то вынудишь меня принять сторону дяди, – она ещё больше раздражает меня, и это вызывает приток крови к голове, делая меня таким же больным, жаждущим крови и разрушения. Убийства.

– Тогда я не могу не воспользоваться шансом, хочу понаблюдать, что ты предпримешь дальше, – сквозь смех, отвечает Бланш.

Я могу сейчас придушить её, ударить, и я хочу этого. Хочу, чтобы она умоляла прекратить мучить её и причинять боль. От силы этих желаний у меня рождается страх, что я вышел из-под контроля. Мне необходимо уйти, чтобы не натворить страшного. Подхватываю с пола пистолет и со всей злобой выбиваю дверь, отчего она с грохотом падает. Этот смех застревает в моём сознании, когда я спускаюсь вниз и встречаюсь с перепуганными женщинами.

– Эйс! Ты… ты стрелял? Что с Бланш? – Истерически кричит Молли, замечая в моей руке пистолет. Прячу его обратно в кобуру и хватаю её за руку.

Она визжит, бьёт меня по плечам, а я тащу её за собой. Сначала к двери, потом к машине.

– Закрой рот, – с силой толкаю её в салон и наклоняюсь.

– Что ты с ней сделал? – Плачет она.

– То, что она заслужила. А теперь слушай меня, ты больше никогда не подойдёшь к этой женщине. Если я узнаю, что ты нарушила мой приказ, то последуешь за ней и получишь наказание. Сейчас ты едешь к отцу и ждёшь дальнейших указаний, ты и словом не проговоришься о том, что здесь произошло, иначе я прибью тебя. Ты поняла меня? – Яростно рычу я.

– Чудовище, ты больной…

– Я не слышу, ты поняла меня? – Повышая голос, ударяю кулаками по машине, отчего она покачивается, а шофёр испуганно сжимается, как и сестра отодвигается к другой двери и кричит.

– Да… да, – скулит она.

– Отвези её к отцу, – бросаю шофёру и хлопаю дверцей.

Мне необходимо остыть, иначе меня разорвёт от адреналина. Я давно уже не стрелял, и это так прекрасно позволить себе пугать всех. Увидеть минутный ужас в глазах Бланш мало, мне этого мало. Я с ума схожу, направляясь по тротуару. Люди оглядываются на меня, а я хочу каждому врезать. У меня чешутся кулаки, я больше не в силах противиться желанию быть тем, кто я есть. Машиной для убийства. Я хочу чувствовать кровь на своих руках, наслаждаться её красивым оттенком, и это меня безумно возбуждает. Хочу её кровь, её крики, её тело! Хочу вернуться и научиться драть женщину! Не трахать, не заниматься любовью или сексом, а драть до тех пор, пока она не погибнет в моих руках, подо мной! Я безумен!

– Сэр, – за спиной раздаётся голос одного из охранников, следящих за домом Бланш.

– Что? – Низко спрашиваю его. Может быть, наброситься на этого мужчину, насытить свою сущность, и тогда придёт ослабление желаний?

– Вас срочно вызывают в парламент, – от его слов всё холодеет внутри, но не обрывает чудовищной жажды движения.

– Хорошо. Едем, – киваю ему, проклиная эту женщину за то, что она вынудила меня сделать.

Нейсону уже доложили о моём проступке, о выстрелах и криках. И я знаю, что меня ждёт. Знаю и не могу бороться с этим, потому что импульсы головного мозга повторяют снова и снова клятву, которую я давал в самом начале. Именно она вынуждает меня идти самому на ковёр и каяться. Унижаться. Нет, я не буду, хватит с меня. Не буду.

Уверенно поднимаю подбородок, замечая, что ни одного секретаря нет. Сумасшедшая сила поднимается внутри меня, когда я открываю дверь кабинета дяди и вхожу в него.

На меня набрасываются моментально, я отражаю удары снова и снова, пока численность нападавших не превосходит качество моих навыков, и на губах я ощущаю кровь, которую сплёвываю на пол. Меня подхватывают под руки, и удар приходится прямо в живот, затем ещё и ещё, вынуждая меня скулить, но я сжимаю губы, дёргаясь от каждого нападения.

– Ты совершил ошибку, солдат, и теперь тебя ожидает плата. Ты позволил своему зверю взять верх и чуть не сорвал операцию. Увести его в чёрную комнату и напомнить ему, что такое нарушать приказы, – кулак дяди с силой и ненавистью обрушивается на мою скулу, отчего голова дёргается.

Я знал, что это когда-нибудь снова вернётся. Чувствовал интуитивно сегодня, и вот оно происходит вновь со мной. И я вытерплю, ведь иначе я никогда не узнаю, кто такая на самом деле Бланш Фокс. Для меня.

Глава 15

Сильные ледяные капли бьют по моему затылку, когда моё обездвиженное, израненное и измученное тело куда-то несут. Ноги волочатся по земле, собирая пальцами гравий. Меня укладывают на что-то твёрдое лицом вниз, поворачивают на щёку, и отпускают.

– Мы не можем его так оставить, – сквозь туман в голове я слышу мужской шёпот.

– Мы должны, это приказ. Этот ублюдок сделает с нами то же, что и с Эйсом, а он один из самых стойких и сильных солдат у нас. Посмотри, что он с ним сотворил, он искромсал его. Хочешь так же? – Отвечает ему другой.

Капли дождя имеют особенный вкус, всё зависит от места нахождения. Можно ими отравиться, а порой можно насытиться. Осадки напрямую зависят от экологии, и я так хотел бы оказаться где-то недалеко от химического завода, чтобы вода превратилась в яд и была смертельной для меня.

– Нет, не хочу. Но, чёрт возьми, холодно, ливень, он голый, и это бесчеловечно. Он подхватит воспаление лёгких, если мы его оставим, – с жалостью произносит первый.

– У нас нет выбора. В этом мире нужно защищать только свою задницу. Ты представь, что с тобой сделает Стержень, если он позволил себе сотворить такое с племянником без какого-либо серьёзного повода. Его кто-нибудь подберёт. Пошли, нам нужно поторопиться, его найдут, а мы ещё не закончили дело. Нельзя сейчас злить этого ублюдка, иначе мы отправимся в канаву кормить червей.

Гравий шумит под тяжёлыми шагами тех, кто привёз меня на дорогу. Да, это она. Я едва шевелю пальцами, нет, мне кажется, что я это делаю, но нет. Руки лежат на асфальте, хотя чувствительность потерялась, но запах остался. Я лежу прямо на асфальте, скорее всего, брошенный посреди дороги, чтобы меня заметили быстрее. Шума машин неслышно, не считая издаваемого одной, проезжающей мимо меня. Значит, я довольно далеко от жилых кварталов, и меня не найдут до утра.

Тошнота изъедает желудок, голова словно огромная, но я всё слышу. Буквально всё, когда должен был уже отключиться от такого наказания. Любой бы отключился от шокового давления на болевые точки, но я продолжаю пребывать в сознании.

До моего слуха доносится размеренный звук цокающих каблуков. Даже дождь стихает, оставляя чёткий ритм. Ко мне кто-то приближается, и я заставляю себя приоткрыть залитые кровью глаза. Мутное зрение искажает картинку, но я вижу чёрные лаковые туфли, направляющиеся прямо ко мне. Они уверенно идут по дороге, как и их обладательница. Острые носы туфель останавливаются прямо перед моими глазами. Они разворачиваются и обходят меня. Закрываю глаза, не имея больше сил смотреть. Дыхание вырывается из груди хриплыми резкими звуками, так и не наполняя зудящие лёгкие.

– Немедленно поднимись, – щелчок резко заставляет приоткрыть глаза и увидеть кнут рядом с туфлями. Этот голос. Её голос.

– Эйс, а ну-ка поднимайся, – женщина ударяет по луже кнутом, отчего грязь попадает в глаза, и я закрываю их. Я не могу даже зажмуриться, всё атрофировалось.

– Или ты предпочитаешь быть униженным рабом? – Ощущаю, как на мою щёку надавливают, и вспоминаю, что шпилька может проткнуть кожу, и я это уже видел. В своей голове видел, только не предполагал, что жертвой окажусь я.

– Бланш, – одними губами произношу я.

– Какая удача, милый, ты под моими ногами, сломленный, и едва дышишь. Мне остаётся только завершить начатое Нейсоном, чтобы доказать всем, что ты обычный мужчина, в тебе нет ничего отличного, и ты недостоин даже дышать, – её едкий голос проникает в моё замутнённое сознание, вызывая слабый, но бунт. Я не такой. Я не позволю себя сломать, никогда не позволю. Я терпел пытки и похуже, висел на цепях неделями, и я отвечу ей. Эта женщина не увидит меня побеждённым.

Издаю рык и заставляю себя собраться. Сосредоточиться и дёрнуться телом вверх. Руки не желают слушаться, но это всё идёт из головы. Если я захочу, то сделаю это. Я поднимусь. Локти сгибаются, а нога не исчезает с моего лица. Наоборот, она давит сильнее, приказывая мне бороться с ней, и доказать, что она не насладится моей слабостью. Только не она.

Мой рот раскрывается в беззвучном крике, плечи напрягаются, мышцы просыпаются, и я, резко опираясь на ладони, приподнимаюсь. Не могу больше. Падаю и снова слышу смех, тот самый, который пробуждает самого опасного зверя внутри. Безумца. Именно издевательство надо мной и над тем, что я пережил, побуждает меня применить более мощный приток сил к мышцам и встать на колени. Голова кружится, и я до сих пор не могу увидеть всё чётко. Знакомое лицо появляется напротив моего, Бланш присаживается на корточки и рукой в кожаной перчатке подхватывает мой подбородок.

– Борись, я сказала, – шипит она.

– Бланш…

– Борись, чёртов мужчина, – она бьёт меня по щеке, отчего голова дёргается в сторону.

– Давай! Покажи ему, что ничто не сможет тебя убить! Он не победит! Твоя жизнь важнее, чем его! – Ударяет по другой щеке, и я позволяю ей замахиваться снова и снова. Облизываю разбитые губы, и моя голова падает на грудь, а тело безвольно стоит на коленях.

– Эйс! Ты должен найти силы! – Её пальцы снова хватают меня за подбородок и поднимают лицо к ней. Синие глаза полны тревоги и жажды мщения. Они горят сумасшествием, её дыхание тяжёлое и тёплое. Оно словно передаёт мне возможность пересилить боль в теле и поднять руку, чтобы опереться на её плечо.

– Молодец, давай вставай, – шепчет она, но не помогает мне, а только служит опорой. Едва ступни касаются земли, то меня ведёт в сторону. Её рука обхватывает меня за талию и удерживает в вертикальном положении.

– А теперь думай. Где ты находишься? – Спрашивает Бланш. Поворачиваю голову, осматривая окрестности.

– Дома… ещё чуть меньше мили, – хриплю я.

– И что ты должен сделать?

– Дойти туда. Я должен… добраться до дома и обработать раны, иначе умру от переохлаждения и заражения крови, – задыхаясь от приложенных усилий, отвечаю ей.

– Хорошо, тогда пойдём. Держись за меня, и пойдём, – она позволяет мне ухватиться за неё. Я даже не хочу знать, как она здесь появилась, по какой причине пришла за мной, кто ей сказал. Она помогает мне, вытаскивая из чёрной комнаты, чтобы я жил. Враги так не поступают.

Мои ноги путаются, я падаю, но слышу голос Бланш, заставляющий снова подняться и идти. Она больше не держит меня, словно в миллионный раз открывается второе дыхание, и я направляюсь к дому. Он мутным пятном предстаёт перед глазами, когда мы приближаемся к нему. Ворота открыты, и горит свет. Впереди есть возможность спастись. Я должен достичь её. Я не погибну от наказания, всегда мог пережить это, и сейчас смогу.

Ударяю по двери и облокачиваюсь лбом об неё. Мне кажется, что проходит час, пока я стою под козырьком, мокрый и раздавленный, избитый и с тяжёлыми ранениями на коже, а когда замок щёлкает, падаю вперёд.

– Сэр! Боже всемогущий, вы живы, – меня подхватывают под руки и втаскивают в дом.

– Тебя должны довести до спальни и оставить. Твоему смотрителю будет лишним знать, что ты пережил, Эйс. Пусть думает, что это нападение. Ведь так всё и представят. Машина, которую тебе предоставили, будет стоять недалеко от того места, где ты лежал. Твой шофёр уже мёртв, и к тебе приставят другого, он будет докладывать о каждом твоём вздохе Нейсону. Тебя же избили и обокрали, бросили на дороге, а нападавших никогда не найдут. Так что скажи ему, чтобы он помог тебе добраться до спальни, – рядом раздаётся шёпот Бланш.

– Оставь меня… наверх, – сипло приказываю я.

– Но, сэр, вы же едва дышите. У вас кровь, так много крови. Лучше…

– Я сказал наверх и никому ни слова, – хватаю за халат Гамильтона.

– Хорошо.

Он помогает мне подняться на ноги и ведёт к лестнице. Я нанял его, как только приобрёл дом, около семи лет назад. И он видел меня в разном состоянии, здесь больше никто не работает, кроме него. Он напуган и боится последствий, но будет продолжать работать. Ему уже сообщили о том, что я пропал, предполагаю, двое суток назад, и он ждал, что я вернусь. Он открыл ворота для меня и сидел здесь.

Каждый шаг даётся с трудом, каждое прикосновение теперь причиняет боль. Пальцы горят от воздействия на них ранее. Меня вводят в тёмное помещение и включают свет. Бережно усаживают на пол и оставляют. Звук шагов стихает за дверью, и тогда передо мной появляется Бланш. Она опускается на корточки и протягивает руку.

– Душ. Ты переохладился, и тебе нужен душ. Алкоголь в твоём случае запрещён, ты подумаешь об этом позднее, но не сейчас. В данный момент ты должен позаботиться о себе и постараться не подхватить пневмонию, – опираюсь о её руку и поднимаюсь на ноги. Наталкиваюсь на стол и двигаюсь от стены до стены, чтобы ускорить приближение цели. Забираюсь в душевую кабинку и включаю тёплую воду. Я не могу больше стоять, ноги дрожат, колени разбиты, как и всё моё тело. Падаю под струями горячей воды на поддон и позволяю смывать с себя грязь. Волосы слиплись от пота и крови. По голове ударяли слишком часто, чтобы кровь не появилась. Рубцов слишком много. Под ногтями запёкшаяся кровь и гематомы. Иглы. Чтобы причинить большую боль их медленно вводят под ногтевую пластину и прокручивают. Оставляют там, а затем снова и снова, чтобы жертва выдала все свои тайны и необходимую информацию. Меня ни о чём не спрашивали, только наказывали. Били очень долго, желая услышать крик. Нет, никогда. Только шипение я подарил им, никакой слабости. И пусть я был связан, отчего руки отекли и едва двигаются, но я ни за что в жизни не покажу противнику, что мне больно. Меня учили именно так, держаться до последнего, а потом самому найти выход, точнее, убить себя, чтобы не разглашать тайны.

– Достаточно, Эйс, не засыпай. Ещё рано, – рядом со мной появляется голос Бланш, это заставляет меня поднять руку и ударить по крану. Она стоит недалеко, облокотившись о раковину, и ожидает, когда я выберусь из душа. Мне плевать, как я выгляжу, и что она подумает обо мне. Я обнажён, но это неважно. Ползком. Медленно. Капли воды стекают с тела и волос на светлый кафель, и я достигаю двери, ведущей в спальню. Вряд ли мне удастся обработать раны на спине самостоятельно, смогу только полить их спиртом, и всё. Больше сил нет, я на нуле, даже ниже. Таким же способом добираюсь до бара в форме земного шара и толкаю его верхнюю часть. Подхватываю одну из бутылок и откручиваю крышку. Как только алкоголь соприкасается с открытыми ранами, я слышу, как они шипят, как пузырьки лопаются на кровяных порезах от плетей, кожа становится белой, и я издаю рычание, закрывая глаза. Но продолжаю, пока вонь от ядрёного напитка и, сожжённой им же кожи, не наполняет меня до позывов рвоты. Отбрасываю от себя бутылку и опускаю голову.

– Хватит, Эйс, иди ко мне, – поворачиваясь, мутным взглядом нахожу Бланш, сидящей на полу рядом с моей кроватью. Она уже переоделась. Нет больше того чёрного костюма и плети. Она улыбается мне и протягивает руки.

– Иди ко мне, – повторяет Бланш, а я не могу поверить, что она здесь. С распущенными чёрными волосами и нежным голосом, с беспокойством в глазах и в белом махровом халате. Она выглядит так, словно тоже ждала меня здесь, чтобы помочь выбраться и спастись. Это была попытка убить меня, но зная мои возможности, Нейсон именно так приказал бросить меня голого на дороге и под дождём. Он уверен, что я выживу и никогда не забуду того, что он сделал со мной снова.

Ползу к женщине и падаю в её распахнутые руки. Втягиваю аромат ванили и орхидей, наполняющий сознание необходимым импульсным воздействием, как будто это даёт мне разрешение дышать в безопасности. Мои пальцы сжимают её волосы, и я утыкаюсь носом в мягкую ткань на её плече. Так хорошо. Спокойно и светло сейчас. С ней хорошо, тихо, и это убаюкивает меня. Я не помню, чтобы меня кто-то обнимал раньше. Только Молли пыталась, а мать никогда. Она боялась подойти ко мне, опасалась лишний раз дотронуться, только специально обученные люди и няни, но не она. И теперь находиться в объятиях женщины оказалось так уютно.

Раны ноют, а я не могу прийти в себя. В каком-то подвешенном состоянии нахожусь, когда Бланш слабо отталкивает меня и берёт мою левую руку. Она разворачивает её и проводит пальцами по внутренней стороне локтя, вызывая слабое дрожание мышц.

– Ты не отключился, хотя должен был. Боль, причинённая им, воздействовала на твоё сознание, он растягивал удовольствие и ждал, когда ты ощутишь её, чтобы совершить наиболее сильное давление на твоё тело, – шепчет она, указывая на гематому на вене.

– Тебя чем-то накачали. Чем, Эйс? – Добавляет она.

– Наркотик, мне ввели наркотик, это происходило два раза, на коже остались отметины. Они не заботились о том, чтобы он попал именно в вену, и не включали больше освещения, а просто вкалывали. Это совершали для того, чтобы я был в сознании и запомнил каждый удар. Это используется для продления наказания и удовольствия от него, – отвечаю я.

– Зачем? По какой причине он это сделал? – Поднимаю тяжёлую голову на Бланш.

– Я выстрелил в твоей спальне. Нейсон упомянул моё психологическое состояние, в котором я могу наброситься на человека и разорвать его. Так было с псом в моём детстве, он хотел укусить Молли, но я предотвратил это. Мне рассказывали, что я иногда не могу контролировать себя, никто не сможет, а мой разум необходим дяде для работы. Благодаря мне он получает награды и стал главой тайной службы Её Величества. Он хотел снова заставить меня следовать приказам, напугать меня силой и болью, чтобы я не противился ни одному его слову в будущем, – медленно произношу я.

– То есть Нейсон был напуган тем, что ты использовал оружие, как способ воздействия на меня, хотя я не пострадала. Затем ты вывел Молли и запретил ей подходить ко мне. Ему доложили обо всём, сначала он убедился в том, что я жива, а потом послал за тобой. Нейсон сделал вывод, что ты вышел из-под его контроля и можешь понять и увидеть то, что он от тебя скрывает, – словно подсказывает она.

– Он подстроил приезд Молли к тебе, я уверен, что она посетила тебя по его просьбе или же после воздействия на её комплексы. Также сестра подложила мне твою карточку, чтобы я имел шанс прийти к тебе без приглашения. И я это сделал. Нейсон хотел, чтобы ты вывела меня из себя, и я прибегнул к оружию. Он использовал это против меня, как возможность объяснить наказание и иметь новую попытку взять меня под свой контроль, – шепчу я.

– Да, ранее ты упомянул о контрабанде, и ему явно не понравилось, что ты помнишь об этом, что я не затмила твой разум полностью, и ты можешь понять, как глубоко он связан с этим делом. Ты знал, что никаких заброшенных мест и группировок нет. Он отослал тебя тренироваться, чтобы самому поговорить с Молли и вызвать в ней желание приехать ко мне. Всё так и получилось. Ты подарил ему шанс наказать тебя, накачать наркотиком, который не позволит тебе забыть ни об одном насильственном воздействии над тобой, и испытать страх повторения. Ведь тебя наказывают намного сильнее, чем кого-то другого. Нейсон знает о твоей выносливости, и его задача состояла в том, чтобы сломать тебя, и вернуть себе абсолютной марионеткой.

– Откуда ты всё это знаешь? – Шепчу я.

– Потому что мы едины, Эйс, – Бланш дотрагивается до моей разбитой губы и улыбается.

– Мне не было больно, – признаюсь я, закрывая глаза. Она притягивает меня к себе, и я кладу голову на её плечо.

– Было, но ты привык терпеть насилие. Слишком рано тебя начали воспитывать таким образом и готовить к будущему. Ты боишься это вспомнить, потому что увидишь, что он использует тебя себе во благо. Но сейчас ты понимаешь, что больше не желаешь следовать его приказам, – она мягко гладит меня по волосам.

– Ты так вкусно пахнешь, Бланш, – трусь носом о её волосы.

– Мой милый психопат, – её шёпот теряется в моём повышенном сердцебиении.

– Ты должна была стать для меня отвлекающим манёвром, чтобы я не влез в планы Нейсона. Но я совершил ошибку, упомянув об этом, и он заподозрил неладное. Он уверен, что я лгал ему и обходил стороной тему, касающуюся тебя. Воздействовать на меня можно только таким образом, насильственным, и это повторилось. В прошлый раз мне не позволили спасти людей, а подвесили на цепях, били, растягивали, издевались. После этого я принял всё произошедшее, как данность, не испытывая угрызений совести. Я забыл об этом, продолжая выполнять свою работу. Но появилась ты, – приподнимаю голову и встречаюсь с её глубоким и ярким синим взглядом.

– Не просто так, я уже была, но не могла показаться тебе на глаза, потому что меня ещё не подготовили, – отвечает Бланш.

– Тебя готовили для меня, и это был Нейсон. Только он знает обо мне самые скрытые от других факты. Ведь именно он взял меня под своё крыло в юности, о чём и поведал тебе. Но он не хочет, чтобы я сблизился с тобой, потому что ты таишь в себе очень важную информацию. Он позволял тебе собирать её для него, но в один момент у тебя изменился заказчик, и ты тоже вышла из-под его контроля, – заключаю я.

– Меня держать под контролем очень сложно, Эйс, как и тебя.

– И тогда не отец, а Нейсон вернул меня, чтобы столкнуть нас и заставить меня, наконец-то, познакомиться с тобой.

– Он тебя прятал.

– Он опасался, что я замечу помешательство наших людей и смогу предотвратить увлечение отца тобой. Ларк не просто так желает тебя, он постоянно сидит на наркотиках, и это облегчает задачу Нейсону. Он будет использовать Ларка, как оружие, чтобы оно обратилось против тебя и стало первым предупреждающим сигналом о том, что его терпение на исходе. Я же должен после наказания вернуться, и как ни в чём не бывало продолжать выполнять задание. У меня заберут оружие и обезвредят, вынуждая дальше общаться с тобой и узнавать то, что ты скрываешь. А ты проверяешь меня. Каждая наша встреча – это проверка.

Её глаза блестят от восхищения, и Бланш кивает.

– Ты изначально искала союзника. Те мужчины, которых ты выбираешь, имеют определённую власть, а тебе нужна абсолютная, чтобы уничтожить что-то. Парламент невозможно уничтожить. Нейсона? Если ли бы ты хотела, ты это уже сделала бы, значит, дело не только в нём. Ты всё подстроила так, чтобы я вернулся именно в период ваших отношений с отцом, а дядя тебе подсказывал, как я поведу себя далее. Ещё в доме моих родителей ты работала на него, а как только вышла оттуда, предупредив меня об опасности, ранее уже отказав ему, вызвала в нём такой страх. Ты передала ему не всю информацию, а лишь самую незначительную, оставив у себя другую, наиболее серьёзную. Так просто убить тебя нельзя, потому что Нейсон не знает, кто стоит за тобой, и боится, что ты уже передала кому-то данные, которые могут обнародовать с твоим резким исчезновением. Тогда он решил впустить меня в дело, отрезал мне путь к другим заданиям, и натравил на тебя. Вероятно, после ужина, мать настолько разозлилась из-за моих провокаций и желания отца обладать тобой, что позвонила ему и сообщила о том, что между нами что-то есть. Утром Нейсон убедился в моём желании скрыть от него, как, действительно, обстоят дела с тобой, поэтому и подстроил всё так, чтобы я получил наказание и понял, что лучше мне следовать его приказам, а не помогать тебе.

– Ты теряешь силы, Эйс. Достаточно, – нежно произносит Бланш. И только сейчас замечаю, что задыхаюсь. Мне сложно говорить и двигаться, но я не хочу останавливаться. То, что происходит сейчас, стало для меня важным событием, и её присутствие для меня не менее значимо.

– Откуда ты узнала, что со мной делают? – Тянусь пальцами к её щеке, а она только улыбается.

– Я и не знаю, Эйс. Это твоё сознание. Я для тебя стала той, кого ты хотел бы видеть сейчас рядом и осмыслить всё, что ты пережил. Ты создал оболочку для своей силы и говоришь со мной в своей голове, – шепчет Бланш.

– Но ты живая, я дотрагиваюсь до тебя, – мои потемневшие от избиения и притока крови из-за игл пальцы мнут её губы, а она шумно вздыхает.

– Да, в этом твоя особенность. Ты проигрываешь в своём сознании сцену, которую хотел бы видеть, и это позволяет тебе понять причины, по которым с тобой это происходит. И ты сделал свой выбор.

– Сделал, я его сделал ещё раньше, – моя рука падает от бессилия, а глаза закрываются.

– Ты должен запомнить, что борьба ещё предстоит. Ломка, ты будешь её испытывать, и меня не будет рядом. Ты сейчас поднимешься и дойдёшь до постели. Ты справишься, Эйс, ведь иначе мы оба погибнем, – её шёпот, действительно, обладает силой. Она поднимает меня на ноги и толкает на кровать. Я ощущаю, как по ранам на спине проходят невесомые прикосновения, и затем чувствую, как их целуют. Это ослабевает пульсацию в них, позволяя мне облегчённо вздохнуть, и я проваливаюсь в темноту.

Глава 16

– Сэр, к вам посетитель. Я уже предупредил его, что вы сейчас заняты, но он не желает уходить, обещает…

– И я сам могу, идиот, – Гамильтона отталкивают, точнее, хватают за ворот свитера и тянут назад. На пороге моей спальни появляется озлобленный Декланд, вызывая скуку, и не пробуждая во мне ни одной эмоции. Возвращаюсь взглядом к экрану ноутбука и продолжаю прокручивать страницу.

Потасовка у двери идёт более пяти минут, и это раздражает меня. Открываю под громкие возмущения шкафчик в столе и достаю пистолет. Даже не смотря, куда целюсь, направляю его в сторону и снимаю с предохранителя. Они вовсе не слышат опасного щелчка, но последовавший за ним выстрел, прекрасно сообщил им о моём недовольстве.

– Хватит, Гамильтон, принеси мне поесть, а ты, – указываю дулом, на побледневшего Декланда, – входи. У тебя есть менее двух минут, чтобы меня заинтересовать.

– Слушаюсь, сэр, – Гамильтон ретируется, а другой мужчина закрывает за ним дверь и приближается к столу.

– Ты хоть понимаешь, как мы все переживали за тебя? На тебя напали, ты пропал на двое суток, твой шофёр ничего не знает, затем его находят мёртвым. Чёрт возьми, Эйс, что ты натворил, раз тебя решили ликвидировать? – Истерические нотки в его голосе никак не влияют на меня. Поворачиваюсь к ноутбуку и кладу пистолет рядом с собой на стол.

– Ошибочное утверждение, старик, как и волнение бессмысленно. Со мной всё хорошо, – сухо отвечаю я.

– Ты лицо своё видел?

– Да, в этом доме зеркало предусмотрено.

– Эйс, что случилось? – Декланд пытается надавить рукой на крышку ноутбука, чтобы привлечь моё внимание, и в этот момент я вновь беру оружие и наставляю на него.

– Не мешай мне, – предупреждаю его. Я даже отсюда ощущаю его страх и непонимание. Мне всё равно.

– За что, Эйс? За что тебя так? – С жалостью повторяет он вопрос. – Что с тобой?

– Это называется гипотимия. Длительное стойкое снижение настроения, сопровождающееся уменьшением интенсивности эмоционального восприятия, интереса и угасание психической и в некоторых случаях моторной активности.

– Мне не нужны определения из учебника, Эйс. Я был здесь позавчера днём, как только узнал, что ты появился дома, но ты спал, и этот идиот меня не пропустил к тебе. Приехал вчера, мне даже ворота не открыли, а сегодня вот это. Ты должен мне сказать, я отвечаю за безопасность твоей семьи, Эйс. И если им что-то угрожает, то моя работа найти возможность избежать этого.

Тяжело вздыхаю и бросаю пистолет в выдвижной шкаф. Откидываюсь в кресле, и раны вновь дают о себе знать, но выправка и многолетние тренировки не позволяют моему гостю заметить этого.

– Обычное нападение, – произношу я.

– Ложь.

– Хорошо, у меня вновь появились симптомы психологического расстройства и агрессии, которые мне помогли притупить. Это лишь способ вернуть меня и продолжить жить дальше, никакой опасности, – возвращаю свой взгляд на монитор.

– Господи, и чем это было вызвано? – Декланд подходит к стулу и тащит его, чтобы сесть напротив стола.

– Наукой не доказано. Закроем тему, – прокручиваю страницу и щёлкаю по нужному товару.

– Ладно, надеюсь, Нейсон знает, что сделал. И как ты себя чувствуешь? Выглядишь ужасно, – хмыкаю от его замечания.

– Я чуть ранее описал тебе своё настроение, и мне необходимо закончить задачу.

– Какую?

– Выбираю машину. Думаю, «Ауди» или «Мерседес», а, может быть, «Ягуар»? Что думаешь? Какая из них наиболее презентабельная для меня? – Поднимаю взгляд на Декланда. Он удивлён моим спокойствием после пережитого, ещё немного и рот откроет. Почему люди такие медлительные?

– «Ягуар», решено. У тебя есть ещё ко мне вопросы или я могу продолжить покупку? – Интересуюсь я.

– Нейсон никогда не применял к тебе такую силу. Если ты не впускал к себе в дом, значит, не мог встать, тебе было больно, и ты не желал, чтобы кто-то видел твою слабость. Выходит, в этот раз Нейсон наказал тебя сильнее, и не только из-за твоего состояния, что-то ещё случилось, и ты скрываешь это. Что между вами произошло, Эйс? Ты же осознаёшь, что это было предупреждением для тебя, чтобы не мешал им делать свою работу? Куда ты лезешь, Эйс? Зачем? Тебе мало того, что ты и так ходишь по тонкому льду, ввязавшись в эту работу, когда у тебя был выбор? А ты пошёл по заведомо опасному пути, усыпанному минами, – он качает головой, и это вызывает ещё большее раздражение.

– Тебе лучше уйти, и сообщи обо всём родителям. Ты же потребуешь позвонить им и говорить с ними. Не хочу, поэтому выполни свою работу и отвали от меня. Иначе мне придётся вновь воспользоваться оружием, чтобы выгнать тебя. Ты меня утомляешь, и по расписанию у меня обед, не рассчитывай на приглашение, – указываю красноречиво взглядом на стол, где у меня лежит пистолет, вызывая в Декланде страх. На это я и рассчитывал, у меня нет желания говорить ни с кем. Моё сознание вышло из-под контроля, и я не нашёл ни одного подтверждения тому, что Бланш находилась в моей спальне, хотя помню всё до мельчайших подробностей. Почему она? Раньше я не видел никого, только себя, разгадывающего тайны, а теперь появилась она, и это усугубляет моё состояние.

– Ладно, но будь осторожен, пожалуйста, Эйс. Я держал тебя на руках, когда ты родился, менял тебе подгузники и кормил тебя. Я наблюдал за тобой и объяснял тебе то, чем ты интересовался. Пожалей хотя бы меня, я уже не в том возрасте, чтобы так нервничать, – давит на жалость, но во мне сейчас пусто. Чистый лист, как обычно, и бывает после наказания. Это никак не воздействует на меня, только надоедает.

Цокая, безэмоционально смотрю на него, не знающего, что ещё мне сказать, чтобы получить желаемый ответ.

– Ещё, – подаю я голос, – Молли должна находиться в доме отца. Никуда её не выпускать и никого к ней не впускать. Это приказ.

– А при чём здесь Молли? – Удивляется Декланд.

– Ты понял, что я сказал? – Сухо обращаюсь к нему.

– Да, но это невыполнимо, Эйс. Молли совершеннолетняя девушка и может…

– Так, если её не будет там, где я приказал, то это вызовет новый всплеск агрессии, и я прикончу всех, кто захочет мне помешать. Теперь тебе яснее, что я хочу? – Перебивая его, грубо и чётко говорю я. Снова бледнеет и сглатывает от страха, прочищая горло, быстро кивает мне.

– Где она? – Рычу я и ударяю ладонью по столу, отчего боль в пальцах вновь появляется, и рука дрожит. Прячу её под столом.

– Она… уехала к себе, как только мы узнали, что ты пропал. С ней всё хорошо, она была вчера у отца, и они ужинали вместе, пока мисс Фокс болеет. Что она-то натворила? – Сдавленно отвечает он.

– Привезти её в поместье и, если понадобится, посадить на цепь. Как только найдёшь её и выполнишь мои указания, позвони и сообщи мне. Всё ясно?

– Но…

– Тебе всё ясно, Декланд, или мне выстрелить, чтобы абсолютно убедить тебя не перечить мне? – Прищуриваясь, зло шиплю я.

– Хорошо, я всё понял. До встречи, – он ретируется из комнаты, а я, закрыв на секунду глаза, потираю руки, чтобы прекратить дрожание в них. Последствия действия наркотика, который ещё полностью не вышел из организма. Вчера было хуже, мне хотелось ещё, поэтому я не впускал никого к себе. Раны заживут быстрее, чем пройдёт ломка.

Наблюдаю, как трясутся потемневшие на кончиках с буро-синими ногтями пальцы, и сжимаю их в кулаки. Да, это было не только наказанием, но и предупреждением. Они ожидают, что я вновь стану ведомым идиотом. Нет, я всё помню, как и то, о чём говорил с Бланш. И мне повезло, что это было только вспышкой в моём разуме, а не на самом деле, иначе бы я проиграл раньше, чем мне хотелось бы. Я был слаб, изнурён и подавлен, её близость и аромат, который я теперь чувствую везде, въелся в мою кожу. По моим данным, она до сих пор находится в Париже и посетила открытие какого-то бутика с украшениями, за что получила подарок от своего любовника. Но сегодня пароли уже изменили, отрезав мне возможность продолжать следить за ней и другими людьми, как и видеть данные и отчёты о выполненной работе. Меня отстранили официально.

– Сэр, ваш обед. Суп, салат и жаркое. Чай принесу позже, – в комнату входит Гамильтон и ввозит столик с едой.

– Хорошо. Скажи, ты умеешь покупать машины? – Интересуюсь я, поднимаясь из кресла. Неприятно сводит мышцы.

– Конечно, сэр, – кивает он.

– Тогда купи для меня любую спортивную машину, которую можно забрать сразу из салона, и пригони её сюда. Необходимые документы найдёшь внизу, в кабинете. И проследи за тем, чтобы к ней никто не приближался, проверь её на датчики слежения на всякий случай. Это выполнимо для тебя?

– Да, сэр, я же бывший пехотинец, так что увижу ненужные приборы, – заверяет он меня.

– Отлично, тогда выполняй, – киваю ему и подхожу к передвижному столику.

– Могу я задать вам вопрос, сэр?

– Попробуй.

– Почему вы решили водить самостоятельно? Ведь люди вашего уровня предпочитают не терять времени на дорогу, а использовать его в более приятных целях.

Поднимаю на мужчину голову и усмехаюсь.

– Мне захотелось что-то изменить в жизни. Да и не желаю больше быть виновным в чьей-то смерти. Поэтому мне нужна машина.

– Давно пора, сэр. Нет, не потому, что люди умирают, они знают, на что идут. Ведь любого солдата, поступающего на службу, предупреждают, что это может быть их последним делом. Так что переживать вам не стоит насчёт вашего шофёра, это было его решение. А вот вам, как человеку особенному, необходим личный транспорт, чтобы не зависеть от других, – его слова вызывают во мне слабое колебание уважения.

– Тогда приступай к заданию, Гамильтон, и постарайся это сделать быстрее. Завтра меня вызовут в парламент.

– Вы так в этом уверены?

– Абсолютно.

Он улыбается и выходит из спальни, оставляя меня одного в попытках заставить себя поесть, иначе наркотик выиграет, а я ему этого позволить не могу.

                                               ***

– Мистер Рассел, вас ожидают, – киваю, когда секретарь указывает мне на дверь и кладёт трубку.

Стучусь и считаю до десяти, прежде чем надавливаю на ручку и вхожу в прокуренное помещение.

– Эйс, рад тебя видеть в добром здравии, – насмешливый голос Нейсона вызывает отвращение, но я смотрю в одну точку и продолжаю молчать.

– Я знал, что ты вытерпишь наказание, но ты вынудил меня это сделать. Ты едва не натворил глупостей, чуть не прикончил Бланш Фокс и напугал её. Это могло сорвать нам операцию. Ты же понимаешь, что я поступил правильно? – Мужчина приближается ко мне и сканирует взглядом мой костюм, руки в перчатках и лицо без единой эмоции.

– Да, сэр. Вы поступили верно, сэр, – чётко отвечаю я.

– Хорошо. Ты мне как сын, Эйс, я ведь забочусь о тебе и не хочу, чтобы тебя отправили в психиатрическую клинику из-за небольшого недоразумения, – продолжает он рассыпаться в извинениях, хотя это всё фальшь. Ему не жаль, он насладился своей властью и думает, что теперь я вновь его солдат без чувств и эмоций, готовый убивать по его приказу. Пусть, это моя тактика, ведь моё мнение о выбранной стороне не изменилось.

– Благодарю за заботу, сэр. Такого больше не повторится, сэр.

– Прекрасно. Значит, ты готов вернуться к заданию? – Спрашивает он, теряя интерес ко мне, потому что получил, то зачем вызвал меня. Обычно люди, пережившие то, что я, долго приходят в себя. Помимо физической боли, присутствует ещё моральное и психологическое давление, как и сильная ломка. Такое бывает, когда человеку изредка, но дают допинг в виде наркотика, и я могу точно сделать вывод, что со мной это уже делали и не раз.

– Да, сэр, – киваю я, продолжая смотреть впереди себя.

– Итак, Бланш Фокс возвращается завтра утром на частном самолёте. Переговоры сорваны, как она и планировала. Как только засланный нами человек увидел Бланш, и позже она сама пришла к нему в номер, чтобы поздороваться, он испугался. Они надавили на его страхи, и сейчас мы не выполнили того, для чего должна была состояться встреча представителей наших стран. Она не шантажировала его, не напоминала ни о чём, а только выпила чая и ушла, чтобы потом появиться на закрытом ужине с французским представителем. Мы сами отказались от переговоров и вернули посла. Следующая встреча состоится в ноябре. Твоя задача была в том, чтобы не позволить ей появиться там, но из-за твоей особенности нам пришлось сдаться. Ты не должен больше позволять себе отходить от плана, Эйс, – он замолкает, требуя у меня повиновения.

– Да, сэр. Приношу свои извинения, сэр. Вы верно показали мне, что это серьёзное дело, сэр, – отрывисто отвечаю ему. Удовольствие в его взгляде настолько гадко, что это становится едва терпимым.

– Молодец, солдат, ты готов. Итак, теперь тебе остаётся только покаяться перед ней и заслужить прощение за то, что ты устроил в её доме. Придумай что-то, цветы, подарки, украшения, всё что угодно, но Бланш Фокс должна поверить в то, как ты удручён из-за своего поведения и до сих пор желаешь стать её клиентом, – наставляет он.

– Да, сэр. Будет выполнено, сэр.

– Я слышал, что ты купил машину и сам за рулём. Откуда такое желание, Эйс? Тебе лучше воспользоваться услугами нового шофёра, который предоставляется в соответствии с твоим положением, – мягкость в его голове наиграна, он до сих пор мне не доверяет и пытается таким образом вывести меня на чистую воду. Не реагирую, продолжая смотреть впереди себя.

– Небезопасно, сэр, – сухо произношу я.

– Что ж, хорошо. Тогда ты свободен, если хочешь, можешь поехать домой и подготовиться. Находиться здесь тебе нет необходимости.

Теперь отсылает уже словесно. Не так быстро.

– Нелогично, сэр. Если я не буду появляться в парламенте и на совещаниях, то люди решат, что меня отстранили или уволили. Интерес Бланш Фокс угаснет, и это может плохо сказаться на деле. Пока я здесь, то оберегаю вас, сэр, от вмешательства в вашу работу, – замечаю я.

– Хм, ты прав, Эйс. Эти стервятники захотят проникнуть к нам, чтобы узнать большее о том, что им запрещено. Да, ты мой тыл, и я полностью поддерживаю твои слова. Моё желание было вызвано заботой о тебе, Эйс. Сейчас ты ещё слаб, хотя физическая боль никогда не была для тебя препятствием для выполнения задания. Но всё же я беспокоюсь о тебе и не хотел бы, чтобы тебе стало хуже. На сегодня ты свободен, а завтра жду тебя с новым отчётом и планами, – Нейсон указывает взглядом на дверь.

– Есть, сэр, – резко киваю и, разворачиваясь на пятках, выхожу из кабинета.

Направляюсь в свой и, минуя Сьюзи, оказываюсь в затемнённой комнате. Подхожу к шторам и открываю их. Камеры. Здесь поставили две камеры слежения, хотя их раньше не было. Контроль. Теперь меня полностью отрезали от работы отдела, оставив лишь Бланш. Ничего, она знает больше, чем они все, и я уж точно не останусь без информации. Для начала я должен поговорить с Молли и заставить её прекратить общение с Нейсоном. Я не хочу думать о том, что вызвало в ней такой страх перед ним, мне противно. Я вижу ответ, но не желаю принимать его. Грязно.

Нахожусь в кабинете ровно столько, сколько желают видеть от меня. Ровно до шести часов вечера, ни минутой больше. Они наблюдают, что же сделаю, как проявлю себя, а я просто просидел всё время за столом и даже компьютер не включал. Они будут довольны, что я вновь стал роботом для них и с точностью исполняю приказы.

– Сэр, вы уходите? – Сьюзи поднимается из-за стола, когда я появляюсь в приёмной.

– Да, – сухо бросаю секретарю и набрасываю пальто. До сих пор мышцы болят, а руки трясутся, раны пришлось замотать, чтобы от резких движений не испачкать рубашку, сочащейся кровью. Бинты придётся отрывать в душе, иначе я сделаю ещё хуже.

Сажусь в «Ягуар» и наслаждаюсь свежим салоном. Да, действительно, самому управлять машиной намного интереснее, чем позволять это делать кому-то другому. А время? Его всегда достаточно, если никуда не спешить. Независимо от моих поступков или же быстроты мышления некоторые события должны произойти, чтобы открыть запертые двери, и позволить мне узнать большее.

– Молли наверху. Твой отец уехал к матери, она попросила с ней встретиться. Так что вас никто не потревожит, – едва появляюсь в доме, как меня встречает Декланд и протягивает ключ от комнаты сестры.

– Как ты объяснил ему это? – Интересуюсь я.

– Нападение на тебя сыграло отличную роль, и мне даже говорить много не пришлось, только намекнуть, что если покушались на тебя, то примутся за членов твоей семьи, – с кривой ухмылкой отвечает он.

– Примитивно, но для них сойдёт, – киваю ему и направляюсь на второй этаж.

Предполагаю, что деньги у матери закончились, вот она и решила надавить на отца. Но об этом позже, сейчас главное – правильно увести Молли от Нейсона и как-то уберечь её, чтобы никто не смог использовать сестру в своих целях.

Отпираю замок и вхожу в спальню. Светло-персиковые стены давят своим весельем, цветочки и какие-то детские рисунки, что уже не соответствует возрасту Молли, но она запретила менять здесь что-то. Кровать с белоснежным балдахином, мягкие игрушки и сама девушка, сидящая у окна. Она зла, обижена и готова кричать, это и сделает, потому что боится. Меня.

– Как ты мог?! Я знаю, что это ты заставил Декланда притащить меня сюда! Почему? За что ты так со мной поступил? Мало тебе врезали, надо было больше! Ты не имеешь права! – Сестра подскакивает с кресла-качалки, и её глаза блестят от слёз.

– Имею, Молли, имею. Видимо, мне, действительно, мало врезали, потому что я до сих пор хочу защищать тебя, – от моего спокойного голоса она ещё больше распыляется.

– Защищать? От чего, Эйс? Это ты набросился на Бланш! Ты чуть не убил её! А потом хотел прикончить и меня! Ты болен! Ты чудовище! – Она обвинительно указывает пальцем на меня и трясёт рукой.

– Я не собирался убивать Бланш, и её сложно напугать пистолетом или выстрелами, не из того она теста. А вот ты была на грани помешательства, потому что я мог узнать правду, поэтому осталась там, сидела и ждала, пила чай и прислушивалась, боясь, что Бланш получит за тебя наказание. Нет, его получил я, – снимаю пальто и бросаю на кровать. Руки в перчатках поднимаются к галстуку, и я сдираю его с себя.

– Что ты делаешь? – Глаза Молли распахиваются от ужаса, она делает шаг назад, а потом ещё один и ещё. Мои подозрения подтверждаются, и это так больно. Да, именно больно в груди, но я должен себя контролировать. Обязан ради будущего моей сестры.

Молча, вытаскиваю рубашку из брюк и, приподнимая её, демонстрирую тёмные борозды на боку, ей не нужно видеть больше, этого хватает, чтобы она расслабилась и поняла, я не буду нападать на неё. Никогда.

– Господи… боже, Эйс, это тот, кто убил твоего шофёра? Это он сделал? – Её трясёт от жалости и раскаяния за свои слова, но я не злюсь. По её щекам катятся крупные слёзы, и сестра подходит ко мне. Опускаю рубашку и тяжело вздыхаю.

– Неважно, Молли, но ты должна знать – я вытерпел. Я могу выстоять при максимальном воздействии как психологическом, так и физическом. Тебе нет необходимости бояться за мою жизнь, понимаешь? – Она бегает взглядом по моему лицу, шмыгая носом.

– Нет, не совсем понимаю, – качает головой, и всё, больше она не в силах смотреть на меня.

– Присядь, Молли, я хочу с тобой поговорить и помочь тебе осознать, что я всегда буду тебя защищать, а вот ты не должна этого делать, потому что у тебя нет таких навыков, как у меня. И поверь мне, я справлюсь, если ты не будешь мне мешать. Когда у нас был пёс, которого притащил Стэнли, ты любила играть с ним во дворе, ведь мать запрещала собаке находиться в доме. Я заметил, что она начала рычать. Ты её слишком тискала, а собаке это не нравилось. И вот однажды ты бегала за ней, а ей это надоело. Она искала только еду, но никак не ласку и заботу, которую ты ей хотела подарить. Она просто животное, желающее выжить. Я заметил, точнее, интуитивно почувствовал, что собака готова на тебя наброситься, и предотвратил это. Я убил её на твоих глазах, из-за чего меня отправили к психологу. Но я отличаюсь именно этим, Молли, моя интуиция развита намного больше, чем у обычного человека. И сейчас происходит то же самое, ты в опасности, не из-за своей глупости, а из-за страха вновь пережить насилие. Я прав?

Делаю паузу, отмечая, как трясётся сестра, смотрит на меня затравленно и слабо кивает, словно боится, что её увидят. Она отходит на шаг назад и опускается в кресло-качалку, всхлипывая и вновь переживая тот ужас, который уже произошёл. Вот всё и становится на свои места: её появление у Бланш, страх, стремление избежать встреч с Нейсоном, как и с Ларком. Нежелание проводить больше времени с семьёй, частые путешествия и разъезды по другим странам. Она пряталась от того, кто причинил ей самую страшную травму, и продолжает это делать.

– Мне было шестнадцать… мой день рождения, – тихо начинает она. – Всё шло прекрасно, куча подарков, дорогое платье, музыка, я была королевой на празднике. После полуночи за нами уже никто не приглядывал, мы добрались до алкоголя, вся компания подростков, в том числе и Стэнли. Я выпила немного, испугавшись, что родители меня отчитают, а брат продолжал. Ты не приехал, был в закрытом военном училище, хотя я ждала тебя. Я болтала с папой, когда меня нашла мама и попросила принести из спальни таблетки от головной боли. Мне не хотелось, но я пошла наверх и заметила, что дверь в твою спальню открыта. Так обрадовалась, думала, ты решил мне сюрприз сделать, но нет. Тебя там не было, а был Стэнли и он. Я видела, как…

Она не может договорить, передёргиваясь от отвращения, и это отзывается во мне жутким желанием убить его. Разорвать голыми руками, но нельзя, пока нельзя.

– Нейсон имел в рот нашего брата, – заканчиваю за неё, и Молли кивает.

– Я продолжу, – предлагаю я, заправляя рубашку в брюки. – Ты смотрела на то, как Стэнли делает минет Нейсону, и это тебя ужаснуло. Ты не могла двинуться с места, не потому, что тебе было интересно, а из-за шока. Брат был пьян и не понимал, что делает, хотя в нём есть две стороны, от которых он получает наслаждение, насколько я знаю, таких людей называют «би». Но вернёмся к прошлому. Через некоторое время ты осознала, что можешь бежать и сделала это. Ты спряталась в комнате матери, не понимая, что делать дальше, и решила забыть об этом. Принесла ей таблетки и весь оставшийся праздник держалась рядом с родителями. Когда ты вернулась в свою комнату, он уже был здесь и ждал тебя. Он зажал тебе рот и сказал, что если ты пикнешь, то он убьёт меня. Страх пересилил, и ты позволила ему насиловать тебя, лишить девственности и оставить на тебе отпечаток его власти. Предполагаю, что он насладился тем, как его сперма стекает по твоему лицу, повторяя произошедшее ранее со Стэнли. И это сделало тебя его марионеткой.

Молли от потрясения закрывает рот рукой и беззвучно плачет. Я знал об этом, но не хотел думать, почему сестра так боится Нейсона, списывая на его угрюмую внешность, грубость и редкое появление. Не желал копать, но всегда знал о том, что он сделал с ней. Я не имел права ненавидеть его, потому что он мой заказчик, я ему подчиняюсь и безукоризненно выполняю все приказы. Но теперь понимание того, что все мы двигаемся по шахматной доске так, как он запланировал, делает меня ещё безумнее и добавляет уверенности в том, что я принял верное решение.

– Он обещал… обещал, что убьёт тебя и отца, если я хоть кому-то скажу. Он постоянно напоминает об этом. Почему? За что он так с нами, Эйс? Откуда столько жестокости? – Рыдает Молли, стирая бегущие слёзы.

– Чтобы держать всех под контролем. Семья – это слабость любого человека. Ею можно манипулировать, особенно если ты занимаешь такую должность, как Нейсон. Поэтому проще ими руководить, зная их тайны, или же самому создать их, поставив тем самым разум под психологическое давление и состояние постоянного страха. Он шантажирует Стэнли, но наш брат далёк от понимания этого, а вот ты умнее его, поэтому он опасается, что ты расскажешь об этом, и если эта информация просочится выше, то его посадят за растление несовершеннолетних. Отца он убрал с поста, чтобы самому иметь доступ и контроль над деньгами страны, возможно, и красть их. И остаюсь я, более сильный, наблюдательный, готовый защищать единственное, что для меня важно. Тебя. Всё связано, Молли, это цепочка, которую нельзя нарушать, это приведёт к сильному и громкому падению Нейсона, – отвечаю ей и подхожу. Хватаю стул и опускаюсь рядом с плачущей сестрой.

– И не было никакого урока по имитации оргазма, верно? Бланш соврала, а ты, нелепо устроившись на кровати, подыграла ей, чтобы я ничего не узнал. Ты боялась, что когда я буду в курсе всего, то убью Нейсона, и меня посадят за предательство, а впоследствии казнят. Ты узнала о моём исчезновении и испугалась, поэтому сбежала отсюда, подозревая, что он придёт и за тобой. У тебя нет комплексов, а есть страх интимной близости с мужчинами – вот почему ты ходила к Бланш. Она помогала тебе не бояться мужчин и справляться с психологическим отрицанием возбуждения, – добавляю я.

– Да, когда Ларк сказал, что отец завёл любовницу, я не поверила, но он это подтвердил, сообщив о разводе, и затем показал всем Бланш. Я записалась на приём, чем вызвала её удивление, сказав, что мне нужны услуги другого рода. Она предложила выпить чая и просто поговорить, а когда время подошло к концу, то разложила всё по полочкам, как и ты. Я испугалась, но Бланш убедила меня, что готова мне помочь, и мы это сделаем вместе. Она даже денег с меня не берёт, разговаривает со мной и просто принимает меня вот такой. Рассказывает мне о разных приёмах и смешных случаях из своей жизни, поэтому я не так боялась, когда ты приехал, потому что была она рядом. Бланш бы не позволила ему подойти ко мне близко, она обещала это. И он ни разу не подошёл, обходил меня стороной и даже не заикался о прошлом, словно ничего и не было. Не знаю, почему ты так её ненавидишь, она хороший человек, просто профессия у неё вот такая, но это же не означает, что Бланш плохая или грязная. Нет, Эйс, она помогает мне и тебе поможет. Поэтому я положила её карточку, чтобы ты пошёл к ней, и она увидела, чего тебе не хватает. И вы так красиво смотритесь вместе, особенно когда ты провожал её, – Молли улыбается сквозь слёзы, а я вновь удивляюсь предусмотрительности Бланш. Она всё распланировала лучше Нейсона и держит его за яйца. Он боится её и того, что эта женщина знает. Вот причина, по которой Нейсон практически не выходил из спальни, чтобы не вызвать злость у обычной женщины, и поэтому же уверял меня в том, что никакой опасности от неё не исходит, пока терпение Бланш не закончилось. Точнее, терпение того, кто теперь ею управляет.

– У тебя было расписание посещений, и ты даже не скрывала того, что ходишь на сеансы к Бланш, – утвердительно произношу я.

– Три раза в неделю, Бланш присылает мне сообщение, указывая время, когда у неё перерыв. Иногда бывает час, иногда два, а иногда мы с ней ходим по магазинам, и она подсказывает мне, как перебороть страх перед парнем, который смотрит на меня, – кивает сестра.

– И Нейсон воспользовался тем, что ты будешь там. Он хочет знать, рассказала ли ты ей о насилии. Поэтому Бланш подстраховалась и заставила тебя лечь на кровать. Уверен, что туда она никого не впускает, кроме тебя. У неё есть ещё две комнаты, именно там и проходят встречи с клиентами, но не в её спальне. Это неприкосновенное место, и она не допускает туда мужчин, а ты там была, значит, считает тебя ближе других, – вслух размышляю я.

– Ты тоже там был, – вытирая нос, замечает Молли.

– Да, был.

– Выходит, что между вами что-то есть, Эйс? Я правильно поступила, подкинув тебе её карточку? – Глаза сестры светятся надеждой, и мне ничего не остаётся, как кивнуть.

– Но ты стрелял…

– Так нужно, не думай об этом. Сейчас мы должны понять, как переиграть Нейсона. Если он начнёт пытать тебя, то всё расскажешь. Не убеждай меня в обратном. Я видел, как матёрые солдаты выдают все свои тайны, когда чувствуют боль, которая вызывает импульсы самосохранения в сознании. Ты хочешь не хочешь, всё скажешь. Поэтому нельзя позволять приближаться тебе к нему или же ему к тебе. Если я спрячу тебя, то он всё поймёт, а если позволю дальше ходить к Бланш, то он будет использовать тебя для её уничтожения. Пока будь здесь, поняла? Даже если кто-то сообщит тебе, что я погиб, что со мной что-то приключилось или я пропал, то будь уверена, со мной всё хорошо, пока жива Бланш. Находись здесь, Декланд не позволит ему подойти к тебе, а ты не позволяй манипулировать собой. Мне нужно время, чтобы собрать твои документы и якобы отправить тебя за границу. Ты должна быть в Лондоне, на моих глазах, я не в силах разорваться на две страны, поэтому лучшим вариантом будет обмануть Нейсона. Когда он кинется тебя искать, то это отнимет у него время, и я успею подготовиться. Но до тех пор, пока я не придумаю верный вариант, будь здесь, в этом доме. Если он приедет, то сразу же напиши мне или Бланш. Ты поняла меня?

– Поняла, но ты упоминаешь Бланш, когда сам терпеть её не можешь, – напоминает она.

Усмехаясь, поднимаюсь со стула.

– Порой враг может быть куда необходимее союзника, а женщина имеет возможность мыслить иначе, чем мужчина. Ненависть никогда не рождает противоположного чувства, как бы это не доказывали. Можно употреблять это слово, чтобы передать иные эмоции, но при этом не ощущать внутри гадкого состояния, и это ничего не изменит, даже что-то более ухищрённое. Поэтому да, я терпеть не могу эту женщину, но она вызывает во мне сильный интерес, – подхватываю пиджак и пальто.

– Это значит, что она тебе нравится, Эйс. Тебе нравится женщина, – тихо хихикает Молли.

– Или я хочу, чтобы все так думали, – оборачиваясь к ней, бросаю ключ, который она ловит, и киваю.

– Когда ты дома, мне спокойнее, братик. Спасибо за то, что не осудил меня, – шепчет она.

– До встречи.

Выхожу из спальни сестры и закрываю дверь. Тяжело вздыхаю, осознавая, что готов вырвать грязное сердце Нейсона прямо сейчас. Мне необходимо успокоиться, чтобы продолжить играть по его правилам, до тех пор, пока не приму свои.

Бланш работала на Нейсона, и они встретились здесь, он прятался от неё, потому что она поставила ему условие. Или он прекратит третировать Молли, или она выдаст его. Он боялся этого и поэтому сидел у себя, подослав к ней Ларка. Нейсон дал ему кокаин и ждал, что же будет дальше. Появился я и заставил его забрать сына, и самого уехать отсюда. В эту же ночь Бланш сообщила ему о том, что больше не работает на него, что автоматически делает её врагом. Мать чуть раньше рассказала дяде о том, что Бланш поцеловала меня на прощание в щёку, и получила деньги за это, успокоилась, а сумма исчезла. Вызвала отца, и будет требовать ещё и у него. Если он ей не перечислит денег, то мать снова пойдёт к Нейсону и придумает что-то другое, потому что больше она ничего не знает. Или обратится к Бланш по указке Нейсона, за что тоже может получить гонорар. Мне придётся самому представить Нейсону информацию, чтобы он окончательно убедился в моём подчинении.

Сказав Декланду о том, что Молли находится в критическом эмоциональном состоянии, и к ней лучше никого не допускать, выхожу из дома и сажусь в машину. Телефон, оставшийся на приборной панели, мигает, информируя меня о сообщении или пропущенном звонке.

Беру его в руки и вижу конвертик.

«Мистер Рассел, приглашаю вас на чай завтра в полдень. Б.Ф.»

Качаю головой, и внутри рождается желание рассмеяться, но удаётся лишь поджать губы.

– Спасибо, Бланш, ты как раз вовремя, – нажимаю на кнопку «удалить» и набираю номер Нейсона.

Глава 17

Я не понимаю смысла мёртвых букетов, но женщины отчего-то считают, если мужчина потратился на цветы, то она для него что-то значит. И, к слову, этим грешат не только женщины, но и мужчины. Низменные потребности привычнее преподносить с минимальными затратами – один из приёмов Бланш Фокс. Разум мужчины устроен на таком уровне, где примитивные импульсы головного мозга при покупке той или иной вещи возбуждают отдел, отвечающий за привыкание и выбор самки. Вывод: чем больше затрачено, тем глубже зависимость. Можно сюда включить и жадность, ведь мужчина отдал что-то, значимое для него, но ничего не получил взамен. В его понимании это неравноценно, и он добивается цели «до победного», а затем, если женщина умна, то это станет его болотом, из которого мужчина не выберется без посторонней помощи или усилиями более ухищрённой самки.

Фыркаю и перекладываю цветы удобнее. Киваю нашему человеку, стоящему неподалёку от дома Бланш и делающему вид, что рассматривает карту, и поднимаюсь к двери. После звонка мне немедленно открывают и пропускают в помещение.

– Добрый день, мистер Рассел, вас уже ожидают, – Кьяра с улыбкой указывает на лестницу, отмечая заинтересованным взглядом, как хорошо меня подготовили к этому чаепитию. Да, я позволил это сделать, ведь теперь обязан играть по их правилам, но при этом писать свои параллельно. Довольно тонкая, скорее, ювелирная работа, и у меня она прекрасно выходит.

Поднимаюсь на второй этаж и оглядываю новую белоснежную дверь. Хмыкаю на это и толкаю её. В комнате царит спокойствие, из-за пасмурной погоды здесь темнее обычного, но несколько свечей разного размера начиная от огромных, расположенных на полу рядом с небольшим столиком для приёма пищи, и заканчивая изящными, расставленными по периметру и на полках.

– Мистер Рассел, мне приятно, что вы приняли моё приглашение, – перевожу взгляд на дверь, ведущую в ванную комнату, и замечаю Бланш. Она тоже подготовилась. Белоснежный прозрачный халат в пол, создающий эффектное появление и образ порочного ангела, такого же цвета комплект нижнего белья и она босая, словно девственница в первую брачную ночь. Хотя это довольно смешно, если вспомнить, чем она зарабатывает, но умение перевоплощаться в разных женщин поднимает её на уровень выше. Никакого макияжа, губы увлажнены и приветливо улыбаются мне, волосы распущены и ещё влажные после ванны. Нет ничего похожего на то, что я представлял в своей голове, но, к моему великому огорчению, мне это нравится.

– Мисс Фокс, вы дали мне прекрасную возможность увидеть вас, – киваю ей, и она усмехается из-за моих слов, давая понять, что язвительное приветствие удалось.

– И извиниться, ведь цветы, которые вы держите в руках, для этого. Как и небольшой фирменный пакетик с пирожными. Это довольно мило, но вам не идёт, мистер Рассел, да и покорить меня довольно сложно. Увы, сэр, я не ем сладкого, только фрукты, да и ваши извинения будут оскорблением для нас обоих. Мне понравилось то, каким вы бываете, когда выходите из-под контроля. Довольно сексуально, – Бланш ещё шире улыбается и подходит ко мне.

– Вы слишком много знаете, мисс Фокс, и избежали моей ужасно неподготовленной речи, вызывающей во мне крайнее недовольство. Вы заслужили небольшой взбучки, – протягиваю ей цветы.

– Вы сегодня наполнены возвышенными чувствами, сэр, и выглядите нелепо, – замечает она, резко убирая руки, и букет падает между нами.

– А вы сегодня неуклюжи, мисс Фокс. Неужели, на вас сказывается волнение, вызванное моим видом? – Ухмыляюсь, довольно наблюдая, как глаза Бланш светятся от едва сдерживаемого хохота.

– Вы умеете читать мысли, сэр? Ох, нет, если бы это было так, то вы не позволили бы этому уродливому букету сломать нежные стебли и рассыпаться, – она закусывает губу и качает головой.

– Или же я хотел, чтобы вы, мисс Фокс, нашли нечто более интересное, – указываю взглядом на разбросанные под ногами цветы. Она тоже опускает голову, а я, раздвигая ногой розы, направляю её.

Бланш наклоняется и, отбрасывая в сторону лишние цветы, подхватывает один.

– Орхидея, – она поднимается и ловит мой взгляд. В её руках тонкий стебель с белыми цветами, окрашенными неравномерными брызгами розового.

– Посчитал, что это более долговечный подарок, чем розы, – поясняю я.

– Обычно мужчины редко угадывают мой любимый аромат, но вы, конечно же, сразу его определили. Вы, сэр, моментально поняли, что мне нравится, и как правильно мной руководить, – Бланш заигрывает, и это меня напрягает. Нас прослушивают или она проверяет меня снова? Всё сейчас выглядит так, как будто я, действительно, пришёл на чай, и мы будем вести бессмысленную беседу. Она не подсказывает мне, что происходит, только улыбается и смеётся внутри.

– Так вы предпочитаете, чтобы вами руководили, мисс Фокс, а не самой ставить на колени мужчин? Какая новость, надо же. Оказалось, что под маской властной женщины скрывается томящаяся в темнице рабыня, желающая выполнять фантазии своего Хозяина, – отвечая, ставлю пакет с пирожными на кровать и выпрямляюсь.

– Всё зависит от мужчины, мистер Рассел. А вы предпочитаете быть наказанным или наказывать? – Бланш ногой отодвигает цветы в сторону и подходит к столику.

– Второе, мисс Фокс.

Она кладёт орхидею на защитное стекло и бросает на меня беглый взгляд.

– Чай принесут через двадцать три минуты, поэтому у нас ещё есть время просто поговорить и обсудить последние новости, – сообщая, она поворачивается ко мне.

– Как поездка в Париж? – Интересуюсь я. Что же происходит? На меня не надевали «прослушку», в пирожных её тоже нет, значит, она могла быть установлена в доме, пока Бланш отсутствовала. Камер я не вижу, выходит, мы, действительно, играем сейчас роли. Или же я ошибаюсь, потому что поглощён близостью этой женщины. Она ни капли не изменилась, такая же уверенная, хитрая и опасная, но теперь я знаю больше, чтобы позволить себе наслаждаться.

– Ничего там не изменилось, привезла новые побрякушки, хотя я предпочитаю быть обнажённой, а не придавленной тяжестью бриллиантов, – она кривит аккуратный носик, отчего я усмехаюсь.

– Я слышала, что с вами приключилось. Какой ужас, мистер Рассел, надеюсь, что нападавших на вас, поймали? Говорили, что вас просто искромсали, а вы стоите здесь и, признаюсь, я удивлена вашей выдержке и желанию встретиться со мной, раз пренебрегли врачебными предостережениями, – она наигранно прикладывает руку к груди, вызывая колыхание перьев на длинных рукавах халатика.

– А вы волновались обо мне, мисс Фокс? Это для вас слишком феноменально, но переживать не о чем, нападавших, поймали, и они будут гнить в тюрьме за убийство моего шофёра. Ужасно, что приходится обсуждать это и тратить время, которое вы подарили мне, – я не могу понять, она играет для кого-то или для меня, хотя эти примитивные и бесполезные обмены любезностями уже надоели.

– Хорошо, что виновные наказаны, – кивая, она отталкивается от столика и приближается ко мне.

Решаюсь сделать то, что не позволял себе ни с одним гражданским человеком, но уверен, Бланш меня поймёт. Поднимаю руку в перчатке и показываю указательным пальцем на ухо, а затем потираю его. Женщина прищуривается, наблюдая за мной. Она же неглупая, но смотрит на меня, словно не представляет, о чём я её спрашиваю. Это довольно лёгкая задача для неё, и я уже готов разочароваться.

– Сотри эту гадость с лица, Эйс, – усмехаясь, Бланш переводит взгляд на мою губу и левую щёку.

Наконец-то, можно прекратить надоедливую игру и стать самим собой, ведь синие глаза насыщаются именно тем оттенком, который я знаю.

– К чему были эти прелюдии? Нас не подслушивают, а ты устроила целое представление? – Спрашиваю её.

– Я должна была подстраховаться. Никакого нападения не было, тебя наказали за то, что ты сделал в этом доме, что нарушил приказ и вышел из-под контроля. И я хотела быть уверена, что ты не стал тем, кого я видела на фотографиях, точнее, безвольной марионеткой, – чёрт возьми, да я счастлив слышать привычный для неё тембр голоса, ироничный с налётом безразличия, хотя это не так, но именно таким образом она общается со всеми.

– Откуда ты узнала? – Интересуюсь я.

– Эйс, у меня достаточно информаторов. Когда мне сообщили, что тебя отправили в чёрную комнату и не выпустили через двадцать четыре часа, это, действительно, заставило меня волноваться и даже пожелать воспользоваться моими знаниями и связями, чтобы оборвать ужасающее насилие, – зло отвечает она. Это приятно, её волнение очень приятно.

– Это похоже на заботу, Бланш, – замечаю я.

– Скорее, на нежелание терять довольно сносного соперника. Нет, ты не покорил меня, но у тебя появился шанс выполнить задание, ведь ты сообщил Нейсону о моём приглашении.

– Да.

– Отлично, я так и думала, поэтому всё официально. Да и пирожные отравлены или накачаны наркотиками, чтобы вывести меня на какое-то время из строя. Верно? – Усмехается Бланш, бросая взгляд на пакет.

– Точно, хотя я не следил за тем, откуда они появились, как и эти ужасные цветы. Но всё же, не мог не внести свою лепту в подношение обиженной женщине. А ты должна быть обижена на меня, воротить нос и открыто демонстрировать своё недовольство из-за моей грубости и своего испуга от выстрелов. Затем, я упрошу тебя дать мне хотя бы один шанс показать, как я раскаиваюсь, и ты немного отпустишь поводок. Я воспользуюсь этим, как и твоим последующим приглашением, но ты начнёшь играть со мной, то отказывая, то приближая, и так до тех пор, пока я не упаду на колени, чтобы предать тебя. Я всё правильно рассказываю?

– Это смешно, – она улыбается и кивает. – Обожаю, когда у мужчин богатая фантазия, с ними не скучно. Но увы, Эйс, это всё будет фарсом, потому что никто из нас не готов опуститься на колени, и именно это возбуждает меня больше всего. Так ты смоешь эту гадость, которой попытались скрыть от меня твои синяки на губе, скуле и подбородке?

– Они так старались, давай немного потерпим их вмешательство, – от моего ответа она смеётся и качает головой, искренне наслаждаясь тем, что я здесь. И я уверен в этом, Бланш может играть сколько угодно, но я стал ближе к ней, потому что именно её моё сознание выбрало, как союзника.

Она прекращает улыбаться, и её глаза грустнеют, словно она вспоминает о чём-то болезненном, долгом, запрещённом. Эта метаморфоза делает её такой уязвимой, нежной и непохожей на себя, отчего я, замирая, наблюдаю за ней, пока она не моргает и не понимает, какую глупость позволила себе.

– Бланш? – Выгибаю вопросительно бровь, требуя объяснений.

– Я могу хохотать довольно долго, не затрагивая острых углов, но ничто не изменит того, что тебе пришлось вытерпеть. Как? Скажи мне, как тебе это удалось, ведь насколько я знаю, в чёрную комнату идут умирать? – Шепчет она и делает шаг ко мне.

Моё настроение моментально меняется, и я упрямо поджимаю губы, не желая обсуждать эту тему.

– Позволь? – Её рука тянется к моей, и я убираю её за спину, как и вторую.

– Зачем? – Шиплю я.

– Хочу понять, кто ты на самом деле. Пешка или полководец. Униженный или невероятно сильный. Сломленный или ломающий. Ты ждёшь, что такая, как я, будет наслаждаться болью. Да, не спорю, но боль – это многогранное ощущение. И ты знаком лишь с тёмной стороной этого чувства, а я боюсь, – последнее слово она выдыхает и опускает взгляд.

– Неужели, знаменитая доминатрикс Бланш Фокс имеет страхи, и они связаны с тем, чем она одаривает своих клиентов? – Язвительно спрашиваю её. Хмыкает и тяжело вздыхает.

– Когда ты вошёл в комнату, то твои глаза оставались ледяными кусками айсберга. Но по мере продолжения разговора, они становились теплее, и сейчас ты пытаешься скрыть то, что на самом деле в тебе появилось, когда ты меня увидел. Ту фантазию, словно вспышка пролетевшую в твоём сознании, которую ты притупил из-за незнания ситуации. Ты думал о ней, и эта мысль продолжает жить в тебе, – она воинственно поднимает подбородок, демонстрируя мне свои уменья. Чёртова женщина. Неужели я стал настолько прозаичен?

– И что же это? – Интересуюсь я.

– Поцелуй. Ты до сих пор хочешь меня поцеловать, а я не могу себе этого позволить, – выдыхает она, точно попадая в цель.

– Ты слишком самоуверенна, Бланш, кнута на тебя нет, – усмехаюсь я.

– Уверяю, есть, только ты ещё не понял, где он лежит. Ты хочешь попытаться доверять мне, потому что в момент сильной боли расширил границы своего разума, и это помогло тебе понять многое, и не позволило Нейсону завладеть твоим сознанием вновь. Ты выбрал себя, а не приказы. Ты ожил, благодаря тому, что с тобой сделали, и, конечно, мне. Без меня ты так и остался бы безумной пешкой в руках идиота. Тебя бы убили самым жестоким и глупым образом, недостойным тебя, – чётко отвечает она.

– А ты мой ангел-хранитель?

– Не дай бог, я бы уже повесилась от твоего желания не скучать, – улыбается она.

– Тогда для чего ты это говоришь? К чему ведёшь? Ты начала со страха, а закончила тем, что не получила должной благодарности за безнравственное, своевольное, наглое и слишком вызывающее поведение и слова, – напоминаю ей.

– Я к этому и веду. Так вот, я прекрасно знаю, что такое насилие и насколько сильно оно может сломать тебя. Но это довольно опасный противник. Ты считаешь, что справился с унижением твоей личности. Нет, это остаётся в тебе, и любое неверное прикосновение может привести ужасным последствиям, и не позволит больше подняться. Понимаешь, к чему я всё это говорю, Эйс?

– Ты думаешь, что если я поддамся своим мыслям и поймаю тебя, то ты сможешь нанести мне вред, напомнив о том, что я пережил, и обвиню тебя в этом? Бланш, неужели, в твоём понимании, я настолько отвратителен в этой слабости, когда я не подвержен ни воспоминаниям, ни попыткам справиться с физической болью и ранами? – Оскорблённо изумляюсь я.

– Нет, Эйс, – она качает головой и мягко улыбается мне. – Я могу только догадываться о том, что с тобой делали. И я, можешь смеяться, не хочу причинять тебе боль.

– Я не собираюсь смеяться, Бланш. Я этого не умею, как и улыбаться. Но твоя честность сейчас говорит о многом, как и о том, что ты скучала по мне, и сама хочешь дотронуться до моих губ. Ты противишься притяжению, которое сама и создала, находишь оправдания, но не можешь ничего поделать с острым желанием продолжать игру.

– Я не противлюсь, Эйс, а растягиваю удовольствие, но одно из моих условий, которое не имею права нарушать – необходимость понять, кто передо мной. Для этого я желаю увидеть твои руки, ты прячешь их, опасаясь демонстрировать слабость из-за насилия. Меня это не обрадует, но подари мне возможность узнать тебя лучше. Я хочу ощутить невероятное и незабываемое восхищение мужчиной. Как бы это ни было смешно и странно, но до этого я такого не испытывала.

Она впервые просит меня о чём-то искренне, ей это, действительно, необходимо, но не из-за чётко выстроенной для меня лжи, а для себя самой. Как часто эту женщину подвергали насилию, что это стало для неё самым опасным страхом, с которым она борется?

Расслабляю руки и протягиваю ей.

– Это зрелище не для слабонервных, – предупреждаю её.

– Я постараюсь не создать тебе проблемы своим обмороком, чтобы ты воспользовался моим обездвиженным телом, как животное, – хмыкает она, продолжая сохранять веселье. Наигранное веселье, она начинает волноваться, когда я стягиваю перчатки и бросаю их на кровать. Вена на её шее начинает пульсировать активнее, дыхание срывается, а зрачки от предвкушения расширяются.

Насколько можно быть неправильно странной? Никогда не задумывался, что женщина будет бережно дотрагиваться до моих пальцев и изучать изуродованные ногти с лютым интересом, похлеще, чем при рассматривании бриллиантовых украшений или же новой пары обуви. Но именно это Бланш и делает, осматривая мои руки, а я тоже первый раз в жизни, позволяю кому-то другому увидеть то, что обычно скрываю, ведь это только моё дело. Личное. Тайное. Скрытое.

– Ужасающе, Эйс. Я в восхищении, – она поднимает на меня, блестящий безумным наслаждением взгляд, от которого у любого встанут волосы дыбом.

– Тебе это нравится? – Осторожно спрашиваю я, чтобы понять глубже ход её мыслей. Нормальный, точнее, среднестатистический человек почувствует минутное отвращение, его передёрнет, но даже если он и попытается себя контролировать дальше, то не сможет миновать адекватной, по меркам психологического теста, реакции.

– Ты думаешь, что сейчас я возбуждена из-за того, что ты испытал боль. Ведь именно так обо мне говорят. Ошибочно, как обычно, ты можешь заметить, что моя кожа покрылась мурашками от яркого воображения и желания проделать с ними то же самое. Моё сердце бьётся сто сорок три раза в минуту, отчего голова немного кружится, и ноги дрожат от волнения. Но это не то возбуждение, к которому я привыкла, это другое. Восхищение мужчиной. Спасибо, Эйс, ты дал мне то, чего я никогда не ощущала внутри. И это так странно. Ты тоже чувствовал себя так, когда целовал меня? Вроде бы разум это отвергает, но в то же время хочет впитать в себя каждую секунду, чтобы взорваться к чёртовой матери. Да? – Шепчет она.

Я не знаю, что ей сказать, потому что тупик вновь образовался в моей голове, и могу лишь кивнуть ей.

– Боже, это так интересно, правда? И тебе мало, ты хочешь ещё и ещё, как чистого наркотика, который до сих пор содержится в твоей крови. Не спрашивай, догадалась. Твои руки до сих пор трясутся и слабо вибрируют в моих ладонях, зрачки постоянно расширены, значит, ты до сих пор борешься с физической болью. Это не в первый раз, но ты не помнишь об этом, иначе бы пресёк всё ранее, избежав такого. Ведь такой, как ты, отрицает и категорично смотрит на такие вещи. Я знакома с этим видом мнимого наслаждения, у меня было довольно бурное прошлое. Ох, теперь я чувствую ещё больший страх от желания дотронуться до тебя, – Бланш выпускает мои руки из своих, но я успеваю обхватить её одной рукой за талию и притянуть к себе. Она, действительно, боится, поднимает ладони, не касаясь меня и охая, распахивает шире глаза.

– Спина. Ноги. Голова. Лицо. Руки. Не затронули грудь и всю переднюю часть, – чётко произношу я.

– Ты хочешь убить меня, Эйс, прямо на этом самом месте, – она издаёт слабый, но такой тягучий стон, проникающий в мою кровь похлеще любого наркотика, вызывая бурную радость.

– Нет, Бланш, так просто я не позволю тебе избежать моих желаний, – усмехаясь, провожу ладонью по её волосам, наслаждаясь мягкостью и упругостью локонов, и останавливаюсь на её щеке. Чёрт возьми, изумительные ощущения.

– Как ты жесток, – её ладони медленно ложатся на мою грудь. Пусть слышит, что не одна она сейчас безумна в своих фантазиях. На удивление, я тоже.

– Как ты податлива, – перевожу взгляд на женские губы. Она специально медленно проводит кончиком языка по верхней губе и с каким-то подтекстом закусывает нижнюю. Её зубы слабо натягивают кожу, а я хочу увидеть кровь, слизать её и вырвать умоляющий крик с просьбой о повторении.

– Сэр, неужели, вы становитесь просто мужчиной с самыми низменными мыслями? – Томно шепчет она.

– Я под наркотиком, сильным наркотиком, именуемым интересом, Бланш, поэтому могу в любой момент сорваться, – предупреждаю её, хотя прекрасно себя контролирую, но ей не нужно об этом знать.

– Это будет великолепно. Столько экспрессии, страсти и никакого контроля. Зверь. Хищник, нападающий на жертву и разрывающий её голыми руками до тех пор, пока не доберётся до того, чего он желает больше всего. Крови. Сердца. Разума, – выдыхает она. Как медленно двигаются её губы. Я, как загипнотизированный, касаюсь их пальцами, и Бланш замирает. Когда мой большой палец с силой проходит по её нижней губе, она опускает голову, и губы смыкаются на нём. Чёрт.

Встречаюсь с её сверкающими от возбуждения глазами и ощущаю, как горячо у неё во рту. Она втягивает мой палец глубже, создавая тиски из губ, и это отдаётся в паху. За долю секунды мой член насыщается кровью и твердеет, а она продолжает играть. Языком, словно змея, гадюка, касается болезненного участка и ласково теребит его. Бланш опустится на колени, или я не Эйс Рассел. Как же она будет прекрасно смотреться там, внизу, когда вместо пальца будет более значимая часть моего тела.

Резко вытаскиваю палец из её рта, и она обиженно укоряет меня взглядом. Не женщина, а сама похоть, прижимается к моему телу, позволяя ощутить, как упруга и мягка её грудь, как она горит изнутри и заражает меня страстью.

Хватаю её за волосы, притягивая ближе к своему лицу, ей приходится встать на носочки и зацепиться руками за лацканы пиджака.

– Не понравилось? – Шепчет Бланш.

– Нет. Ты права, моё изначальное желание состояло в примитивном поцелуе, – усмехаюсь я, сильнее сжимая её волосы, отчего ещё раз получаю поощрение в виде стона, будоражащего кровь и увеличивающего содержание адреналина в ней.

– Если я немного подниму ногу и согну её в колене, то вынужденно причиню тебе боль, Эйс, – и столько желания противостоять даже самой себе в тёмном синем взгляде.

– Да, ты немного ослабишь то, что я чувствую, но я умею удерживать добычу в руках, Бланш. И ни за что не отпущу тебя, потому что ты угадала, я выбрал сторону. Я позволяю тебе продолжать проверять меня, пока ты сама не придёшь ко мне с контрактом, а, возможно, твои фантазии раньше поглотят тебя. Но ты всего лишь женщина в моих руках, делающая меня обычным смертным. Признаю, Бланш, хотя это не позволит тебе выиграть, ведь тебя возбуждает именно опасность и запрет. А сейчас я разрешаю тебе поцеловать меня, – при каждом слове касаюсь её губ, и сам едва держусь, чтобы не толкнуть её на пол и не наброситься, как озверевшее чудовище.

Она задерживает дыхание, давая мне понять, что именно этого и добивается. Она хочет сорвать все цепи с внутренних замков и тогда покорится.

Глава 18

Разочарование. Раньше я часто был подвергнут этому состоянию, берущему истоки от удивления глупостью и непредусмотрительностью людей. Сейчас же, когда до решающего удара осталось всего ничего, я слышу приближающиеся громкие шаги по лестнице. Губы Бланш довольно растягиваются, а я вынужден выпустить её из рук. Гадюка. Она снова всё подстроила так, чтобы у нас было достаточно времени на соблазнение, но на его окончание не оставили. Я мог бы принудить её, хотя принуждением называть возбуждение кощунственно, и это не входит в мой план. Она должна сама прийти ко мне, и никак иначе.

– Мистер Рассел, это было довольно увлекательно, – произносит Бланш, и в этот же момент открывается дверь за моей спиной.

– Мисс Фокс, чай и закуски, как вы и просили. Прошу меня извинить за задержку, не могла выбрать сорт чая, чтобы угодить вашему гостю.

– Думаю, ты сделала правильный выбор. Молочный Улун. Вам нравится зелёный чай, мистер Рассел? – Обращается ко мне Бланш, а я цокаю и качаю головой из-за очередного спектакля.

Все присутствующие в этой спальне в курсе того, что происходит между мной и Бланш. Но усиленно продолжают играть роль, не отклоняясь от сценария, и это выглядит слишком глупо.

– Предпочитаю чёрный с молоком, – лгу я.

– Ты слышала, Кьяра, пожелания нашего посетителя? – Бланш обращается к девушке, расставляющей на столике приборы, тарелку с закусками и чайник.

– Да, мисс Фокс. Мне очень жаль, что я не угадала, значит, мне есть к чему стремиться. В следующий раз такого не повторится, – отвечая, она выходит из спальни, прикрывая за собой дверь.

– Как некрасиво обманывать, мистер Рассел, – усмехаясь, Бланш подходит к одному из обитых красной парчой стульев и опускается на него, приглашая меня взглядом присоединиться.

– Она не вернётся, – уверенно произношу я.

– Нет, конечно, только если я её позову. Ваши предпочтения давно уже выучены и мастерски отточены. Так что чай вас не разочарует. Или вы боитесь, что я позволю себе отравить вас, как вы хотели сделать это со мной? – Она разливает чай по фарфоровым чашкам, пока я располагаюсь напротив неё на стуле.

– Я с детства отравлен, меня это не пугает. Помимо этого, у меня выработалась привычка употреблять небольшие дозы яда, чтобы это помогло мне выжить в случае недоразумения.

– Очень предусмотрительно, – кивает она и откидывается на спинку стула.

– Итак, Бланш, по какому поводу ты подготовила для меня увлекательное шоу? – Интересуюсь я.

– Люблю фееричные представления, да и ты, Эйс, оценил его по достоинству. Но первая часть нашей встречи прошла, теперь же предстоит кое-что обсудить. Важное для тебя, – она становится серьёзней.

– Для меня всё важно, что касается тебя и твоего участия в игре Нейсона. Но для начала я хотел бы тебя поблагодарить.

– За что? – Удивляется она.

– Неважно, просто благодарность. Я очень редко испытываю это чувство и не умею скрывать его. Сейчас оно подарено тебе, и это мне не нравится, – усмехаюсь я.

– Не нравится, потому что я превратилась в довольно интересного соперника? Или же не нравится, потому что эти примитивные чувства делают тебя слабее со мной?

– Не нравится, по той причине, что благодарность имеет слишком глубокие корни и может повлечь за собой недопустимые последствия.

– Молли? – Спрашивает она меня, вызывая нежелание продолжать эту тему. Бланш много знает, больше чем я, и не позволит мне так просто узнать всё сейчас же.

– Ах да, ваши занятия по имитации оргазма. Сестра, по моим сведениям, должна прийти завтра, не так ли?

– Да, в три часа десять минут, у неё часовой сеанс, – подтверждает она слабым кивком.

– И как успехи?

– Довольно неплохие, Эйс. Уже нет того животного страха, который жил в ней столько лет. Но вот твоё решение запереть её в доме Тедди никуда не годится, – замечает Бланш, явно уверенная в том, что я уже в курсе тех причин, по которым сестра обратилась к этой женщине. Меня даже не удивляет то, что она знает о переезде Молли к отцу.

– Откуда? Кто тебе сказал?

– Никто, логика, Эйс. Я достаточно часто видела насилие, запугивание и даже то, что происходит с жертвами после такой психологической травмы. Каждому человеку нужна помощь, и эта девочка мне нравится. Также я замечаю резкую смену эмоций, когда веду клиента по минному полю. Молли не умеет скрывать своих чувств, она боится и себя, и того, что об этом узнает самый дорогой ей человек. Ты. Это одна из причин, по которой я пригласила тебя сегодня. Ты не должен препятствовать ей продолжать вести тот образ жизни, что и ранее, иначе не только я замечу перемены, которые могут пагубно сказаться на всей операции, – спокойно отвечает она.

– То есть ты предлагаешь позволить Нейсону продолжать давить на психику Молли?

– Он не будет этого делать. Я держу свои обещания, Эйс. Но если Нейсон поймёт, что ты догадался, и его наказание на тебя не подействовало, то это сильно отразится на девочке. Я бы хотела попросить тебя не о содействии в моём решении, а о том, что он не подойдёт к ней, можешь не беспокоиться. Вряд ли он сделает попытку приблизиться к ней, – усмехается Бланш и грациозно берёт в руки чашку.

– Ты его знаешь довольно хорошо, как и его тайны. Предполагаю, что Молли была не единственной жертвой насилия, как и мой брат. Верно? – Она делает глоток и кивает.

– Да, у меня есть целый список тех, кого он сломал и довёл до помешательства и суицида. Большинство уже мертвы, благодаря ему. О Стэнли я даже не забочусь, он потерянная ячейка общества, закончит или в притоне, или от пьянства, или от передозировки, благодаря Ларку. Вариантов много, и это тебя тоже не волнует. Припугнуть такого человека, как Нейсон, довольно сложно. Для этого нужно постоянно держать его в напряжении и посылать ему небольшие подарки, вызывая в нём ещё большее желание увидеть меня мёртвой. Но и этого он не сделает сам, ведь есть ты. Твоими руками он убрал уже довольно много врагов и не собирается останавливаться, но, – она делает паузу, отставляя чашку.

– Но?

– Но на каждого человека найдётся свой кнут, а пряники засохнут. Так что о безопасности Молли можешь не тревожиться, я её оберегаю до тех пор, пока ты не догонишь меня в знаниях. Дальше, мне потребуется твоя помощь, но уже, как союзника.

– Откуда такая уверенность, Бланш, что я захочу тебе помогать? – Усмехаюсь я.

– Ты уже это делаешь, так что лишние споры по этому поводу предлагаю оставить. Ты выбрал сторону, и она меня радует. Ты принял верное решение, ведь лишь в твоих силах уберечь не только сестру, но и многих невинных людей.

– Меня раздражает, что ты всё знаешь. Ты подготовлена, у тебя неимоверное количество информации и данных на всех, тогда как меня отстранили от работы и не позволяют иметь хоть какие-то козыри, – кривлюсь я.

– У тебя их множество, Эйс, – улыбается Бланш. Изгибаю бровь, позволяя ей продолжить.

– Твой разум, твоя логика и твоя внутренняя сила. Конечно же, ещё я. Без меня у тебя ничего не получится, потому что именно я стала эпицентром торнадо. К тому же у меня достаточно способов уберечь тебя от будущего. Его я тоже знаю, но оно мне не нравится. Ты прав, я готовилась так долго к этому моменту, что сейчас не могу побороть радости внутри. Это моя первая и единственная игра против одних из самых сильных врагов на планете, – добавляет она.

– И от чего меня защищать? От смерти? Так я уверен, что мне её не избежать. Когда тебя уберут, то я буду следующим. А когда Нейсон узнает, как его наказание подействовало на меня, то, возможно, и раньше, – усмехаюсь я.

– Нет, Эйс, тебя нельзя убивать, потому что ты – завершающее звено цепочки. Нейсон считает, что сейчас всё идёт по его глупому плану, и ты действуешь в его интересах. И пока есть я, он не поймёт, что ты давно уже вышел из-под его контроля. Но ты прав, он жаждет моей смерти, хотя у меня достаточно союзников, чтобы предупредить его действия.

– Ты обо всём знаешь. Откуда? И зачем тебе это?

– Ещё слишком рано раскрывать тебе все карты, ты должен сначала понять всё сам, а потом я подскажу. Я это делаю с самого начала, оставляю тебе зацепки, подталкиваю к тому, чтобы ты увидел всё ещё глубже, чем сейчас. Признаюсь, это меня возбуждает. То, как ты разгадываешь ребусы, не может не восхищать. Но вернёмся к Молли. Она должна переехать к себе на следующей неделе, – она ставит точку в обсуждении, даже не спрашивая меня о том, что я думаю. Это мне тоже не нравится. Она решает за меня, вызывая бунт внутри.

– Почему ты так заботишься о ней? Ведь в мире и даже в этом городе достаточно женщин, переживших насилие, – интересуюсь я.

– Поддерживаю свой вид, – пожимает плечами Бланш. Врёт.

– Ты тоже прошла через это? Через насилие? – Я верно попадаю в цель, её взгляд становится острым.

– Любая женщина, выбравшая такую профессию, подвергается насилию. Как физическому, так и психологическому. Но нет, меня никто не насиловал в том смысле, который пришлось пережить твоей сестре. Точнее, я позволяла себя насиловать, делая это частью игры, но не более. Я спокойно отношусь к убийству и не раз прибегала к этому шансу выжить, как и ты. Для этого необходимо не испытывать сочувствия к жертве, лишь вершить небольшое правосудие. Хотя и это не объясняет моей любви к жестокости. Я просто такая. Кто-то выбирает пистолет, а кто-то кнут. Дело техники и неверной цепочки генов, – она ушла от темы, причём довольно правильно выбрав тактику. Любой другой сразу бы спросил о её увлечении, но мне становится понятно, что её прошлое не только кровавое, но и ужасно печальное.

– Тедди предлагает уехать в начале ноября на Кубу, – произносит Бланш.

– Чтобы не позволить тебе сорвать новую встречу двух стран, – уверенно говорю я.

– Нет, он всё пытается вернуть долгосрочный контракт. И в этом ты тоже поможешь мне. Ты не хочешь, чтобы наши отношения продолжались, как и я уже устала. Так что, когда у тебя появится шанс это сделать, то будь благосклонен к моей просьбе.

– А что я получу взамен? – Интересуюсь я, поднимая чашку с чаем. Изумительный аромат.

– Ты уже получил моё содействие. Именно поэтому ты до сих пор не отравлен, – она указывает на дымящийся напиток в моей руке.

– Какая честь, Бланш, ты сама добродетель, – хмыкая, делаю глоток и наслаждаюсь горячей волной блаженства.

– К счастью, нет. И теперь последнее. Ты должен быть здесь в субботний вечер в семь сорок. Пройдёшь через другую дверь, предполагаю, ты уже знаешь о ней. Ты придёшь заранее, чтобы спрятаться за шторами в центральной комнате этого этажа. Никто не заметит тебя, потому что я строго оберегаю конфиденциальность клиентов. Они переодеваются и готовятся на первом этаже, а затем Кьяра в назначенное время провожает их в одну из игровых на втором. Поэтому ты войдёшь туда без препятствий, ведь я готовлю для тебя незабываемый подарок, – возбуждённо произносит Бланш.

– И что это за подарок? – Отставляю чашку и вижу, как глаза женщины вспыхивают от радости.

– Ты уже заметил, правда, что Алисия тратит слишком много денег в последнее время? – Интересуется она.

– Как и продаёт дорогие экземпляры картин из дома отца, призвала его к себе недавно именно по этой причине. Её любовник вернулся, не так ли? – Догадываюсь я.

– Точно.

– Твоих рук дело?

– Нет, но я очень хочу, чтобы ты сам услышал кто его заказчик. Это будет очень весело, обещаю. Он записался ко мне на приём. Я встретила его в аэропорту в дамской комнате, после того, как мне передали записку. Он был крайне возмущён тем, что я сделала в последний раз. Точнее, я устроила незапланированную встречу ему и Алисии. Он пропал, деньги закончились. Теперь он набрал довольно внушительную сумму, чтобы вновь прийти ко мне. Я позволила ему это сделать и хочу продемонстрировать тебе. Ты увидишь, как легко добыть информацию у возбуждённого мужчины, – довольно сообщает мне.

– Почему так поздно?

– У меня очень много клиентов, один за другим. Из-за нервного напряжения, которое создал Нейсон, количество желающих расслабиться увеличилось, как и мой банковский счёт. Так что я смогла найти для него только это время, и ты знаешь этого мужчину, только пока не догадываешься, кто он такой. Твоё удивление я хочу увидеть сама.

– Ты всегда играешь нечестно. Недоговариваешь, чтобы вызвать во мне интерес, но, а если я скажу, что меня не волнует, кто обирает мою мать? – Усмехаюсь я.

– Я поверю тебе, потому что это именно так. Она для тебя не представляет ничего значимого, и твоё обращение к ней «мадам» говорит о многом. Но ты придёшь, ведь этот человек – ещё один кусочек мозаики, и ты должен о нём знать, – заверяет меня.

– Ты проделала хорошую работу, но недостаточную, чтобы не иметь минусов. Я уже знаю, кто заказчик. Нейсон.

– А я и не скрывала, что за всеми случайностями стоит этот человек. Но чтобы понять дальнейшие события, необходимо не торопиться и не перепрыгивать через ступеньки, иначе придётся возвращаться.

– И что будет, когда я догоню тебя?

– Тогда начнётся самое интересное. Покушения, погони и, возможно, смерть, – спокойно, даже весело произносит Бланш.

– Ты не боишься её? Не жаль терять того, чего ты уже добилась?

– Ни капли. Я добилась всего благодаря поставленной цели, а прощаться с тем, что в принципе меня не делает особенной, совершенно не жаль.

– У тебя есть сейф, – поворачиваю голову в сторону телевизора. Бланш, удивлённая смене направления разговора, кивает.

– Как и у каждого более или менее значимого злодея.

– Ты считаешь себя злодеем? – Усмехаюсь я.

– Вряд ли кому-то интересно, какой я себя вижу. Большинство предпочитает выбирать то, что им проще для оправдания своих проступков. Поэтому мне плевать, как меня называют, но сейф у меня имеется. Хочешь взглянуть, что я там храню? – Широко улыбаясь, она откидывается на стуле и немного отодвигается. Закидывает ногу на ногу, отчего белая прозрачная материя приоткрывает обнажённое бедро.

– Ты так легко позволяешь мне это? – Изумляюсь я.

– Конечно, тебе же интересно, а я с удовольствием понаблюдаю, как ты отреагируешь на то, что я там прячу, – кивает она.

– Какую-нибудь ерунду. Такая женщина, как ты, не будет класть туда что-то ценное…

– Ох, Эйс, ты чертовски ошибаешься. Там лежит именно то, что я оберегаю и использую в крайних случаях, – перебивая меня, она едва сдерживает смех.

– Только не говори, что там игрушки для взрослых, – кривлюсь я, и слышу её тихий смех.

– Ты сам всё сказал.

– Зачем? Тебе не хватает наслаждения от порки или что ты там делаешь с клиентами?

– Понимаешь, когда я вижу, что мужчине нравится унижение, моя власть, и он кончает, то это возбуждает меня, но не так сильно, как хороший секс. К сожалению, мужчины стали слишком податливыми, мягкими и медленно, но верно, меняются ролью более нежного создания с женщинами. Они забыли, кто должен быть хищником, а кто жертвой. А обычное сношение меня в принципе не интересует, я видела достаточно мужских членов, и толстых, и тонких, и длинных, и маленьких, и обрезанных, и кривых, могу перечислять вечно, и мы оба устанем от этого, а ты придёшь в ещё более шоковое состояние, чем сейчас. Так что если я буду заниматься сексом с мужчиной, то он должен совершить невозможное, стать моим Хозяином. Господином. Повелителем. А обычно мне скучно настолько, что я могу заснуть. Но предпочитаю не опускать так низко самооценку моего клиента. И игрушки помогают насладиться своими фантазиями так, как я этого хочу. Прекрасный способ снять напряжение, советую, – она подмигивает мне. Но это не состыковывается с тем, кто она по профессии.

– Разве секс не является частью твоих заказов? – Интересуюсь я.

– Сейчас, нет. Большинство клиентов даже не думают о том, что меня можно иметь. Им это запрещено. Они желают получить удовлетворение запрещённым методом, а трахаться они с жёнами могут. Тебе стало интересно? – Бланш немного приподнимает ногу и снова опускает её, словно возбуждает сама себя и доводит до наивысшей точки состояния желания.

– Возможно, а, возможно, я просто тяну время, – поднимаю взгляд к её лицу.

– Есть на то причины?

– Определённо. Ты пригласила меня, и я должен выполнить задание. Ровно в час дня тебе придётся спуститься вниз, а я останусь здесь. Недалеко от твоего дома произойдёт небольшой взрыв в мусорной урне, это вызовет в тебе чувство опасности, и ты бросишь своего гостя одного, чтобы убедиться – это лишь стечение обстоятельств, не более, – отвечаю ей.

– Какое недоразумение, видимо, кто-то не потушил сигарету, и она невольно стала причиной такого нелепого отвлекающего манёвра, я должна подумать именно таким образом. Пока я буду выяснять, в чём дело, ты воспользуешься свободой движений и будешь копаться в моих вещах, чтобы найти нечто интересное для Нейсона. Когда я вернусь, то ты сообщишь мне, что тебе нужно идти, но ты не хотел бы обидеть меня этим. Я заверю тебя, что никаких претензий не имею и позволю вынести с собой то, что ты передашь своему заказчику. Только вот здесь нет ничего, что поможет тебе понять ход моих мыслей и планов, но в то же время есть нечто, что превратится в прекрасный трофей, в знак твоей преданности боссу. Верно?

– Абсолютно. Так что мне взять? – Ухмыляюсь, уже привыкая к тому, как она умеет быстро и чётко ориентироваться в ситуации. Мало того, она помогает мне вести игру против них обоих. А я это и делаю.

– Записную книжку, это единственное более или менее ценное, что я храню в тумбочке слева от кровати. Вряд ли моё нижнее бельё, вибраторы и журналы будут достойным призом, – она указывает взглядом на кровать и возвращает его на меня.

– Ячейка в банке? – Резко атакую её. Прищуривается и качает головой.

– Ты же знаешь ответ. Не надо мечтать о том, что я превращусь в полную идиотку, Эйс.

– Но ты где-то должна хранить всю информацию.

– Верно. Ты никогда не догадаешься, где мой тайник, – самодовольно заявляет она.

– Это вызов, Бланш.

– Конечно, иначе ты заскучаешь. Без двух минут час. У тебя ещё есть немного времени, чтобы спросить меня о более важном, – она бросает быстрый взгляд за мою спину.

– Я уже всё узнал.

– Врёшь. Ты хочешь спросить, только боишься. Ничего, в другой раз, Эйс. Предполагаю, что следующая наша встреча станет незабываемой, и твои фантазии ещё ярче будут изводить тебя, – насмешливо произносит Бланш и поднимается. В этот же момент с улицы раздаётся глухой грохот.

– Не удивляйся, я предпочитаю большие размеры. Обожаю, когда меня разрывает от боли, – она подмигивает мне и быстрым шагом покидает комнату.

Вскакиваю со стула, уверенный в том, что Бланш выполнит всё безукоризненно, да ещё её вид. Она хотя бы пальто накинет? Надеюсь, что да. Она безумна, если решит выйти на улицу практически голой.

Открываю тумбочку и нахожу блокнот в кожаной обложке, прячу его за ремень на спине. Дёргаю за дверцу следующей и копаюсь в разных модных журналах. Обхожу кровать, раздавливая ногами, валяющиеся на полу розы, и добираюсь до другой тумбочки. Корреспонденция. Приглашения. Рекламные брошюры. Мои пальцы замирают, когда я нахожу письмо от Ларка Рассела. Оно вскрыто, разгребаю дальше и собираю ещё более двадцати таких писем. Думаю, Бланш не будет против того, чтобы лишиться и их. Кладу письма во внутренний карман пиджака, и остаётся последний ящик.

– Оу, – выдыхаю я, когда вижу огромный, уродливый, пластиковый вибратор. Да он нечеловеческих размеров даже. И в неё это входит? Перевожу взгляд на постель и теперь понимаю её последние брошенные мне слова. Её вряд ли кто-то, вообще, может удовлетворить, если вот это она любит. У меня… я не знаю, какой размер у меня. Я не помню, чтобы он был таким же твёрдым, как вот этот демонстрационный объект. Больная женщина. Слишком больная.

Закрываю тумбочку и слышу громкие голоса, раздающиеся с первого этажа. Она возвращается. Направляюсь к стулу и опускаюсь на него. Делаю глоток уже остывшего чая, когда Бланш заходит в комнату.

– Надеюсь, ты оделась? – Не смотря на неё, спрашиваю я.

– А надо было?

Усмехаюсь и поворачиваюсь к ней.

– Набросила плащ, – закатывая глаза, добавляет она.

– Для чего этот наряд, Бланш? Тебе он нравится? – Интересуясь, поднимаюсь и подхожу к ней.

– Я предпочитаю быть обнажённой, а это привычный образ для гостей. Они всегда уверены, что я разгуливаю именно так и готова к любым приключениям. Примитивное мышление, – фыркает она.

– Только я стал первым, кого ты допустила до личных апартаментов и чаепития. Обычно ты проводишь время с ними внизу, а это место неприкосновенно.

– Точно, но это пока ещё не даёт тебе права раздевать меня.

– Ты сама разденешься, а, возможно, я тоже предпочитаю наблюдать.

– Какая нужная информация, мистер Рассел. Но увы, я не запомню её, потому что это ложь. Вы руководите всем, что попадает в ваши руки, и никогда не позволите кому-то другому снять упаковочную обёртку. До встречи, сэр, – Бланш отходит от меня, вызывая желание улыбнуться. Больно. До сих пор больно. Подхватываю пакет с пирожными и перчатки, дабы скрыть свои мысли.

– Не причини себе вред этой штукой, Бланш. Будет жаль, если тебя убьёт наслаждение, – усмехаясь, разворачиваюсь, чтобы уйти, оставив последнее слово.

– Ах да, Эйс, сделай так, чтобы эти мартышки исчезли. Я могу в любое время сходить в зоопарк, но жить в нём не собираюсь. Очисти себе путь ко мне, – летит в спину.

– Какая забота о моей возможности встретиться с тобой. Ты слишком часто думаешь обо мне, Бланш, – оборачиваясь, отвечаю ей.

– Скорее, я слишком часто имею тебя, Эйс. Даже уже знаю, какая плеть тебе подойдёт больше всего, – с чувством выдыхает она.

– Тогда подумай обо мне ещё, Бланш, чтобы не совершить непоправимую ошибку и самой не оказаться под этой плетью. До встречи.

Последнее слово остаётся за мной, как и обычно. Но сейчас мне бы хотелось, чтобы она парировала дальше, вызывая во мне ответную реакцию, и так до тех пор, пока воздух не заискрится. Но пока не время, ведь мне предстоит совершить преступление против заказчика.

Глава 19

Откладываю в сторону письма от кузена, которые изучаю уже несколько дней, как и расписание «свиданий» Бланш Фокс. Довольно умная женщина, не упоминает по имени ни одного клиента, называя их: зайчиком, котиком, пёсиком, рыбкой, розой и всё в таком духе. Ни разу не повторилась, только когда встречи назначены вновь с тем же самым человеком. Нейсон окончательно поверил в моё абсолютное подчинение его плану, когда я привёз ему блокнот, сообщив о том, что пирожные Бланш Фокс отвергла из-за отказа в сладком для поддержания фигуры, и о том, как эта женщина реагирует на меня. Довольно сухие и скупые факты, но они привели дядю в восторг, и теперь он изучает записную книжку Бланш. Также это позволило мне легко избавиться от слежки, намекнув, что у мисс Фокс есть подозрение, что за ней наблюдают постоянно. Она якобы опасается за свою жизнь, и грозилась прибегнуть к услугам полиции. Конечно, всё это ложь, которая была удачно проглочена и дала свои результаты.

Бросаю взгляд на часы, отмечая, что у меня есть ещё время, чтобы появиться раньше назначенной встречи с Бланш. Да, я не собираюсь следовать её точным указаниям, а спрячусь там немного раньше, когда у неё будет клиент под названием «медвежонок». Признаюсь, что мне интересно посмотреть, как она их порабощает, и что, вообще, умеет делать. Эти фантазии приводят меня в крайнюю степень нетерпения.

Собираю письма Ларка и прячу их в тайник под ковром. Сначала он описывал её прелести и осыпал комплиментами, приглашая, то на ужин, то полететь с ним в Дубай. Затем, видимо, под действием наркотиков, позволивших ему ощутить выдуманную власть и силу, его письма стали угрожающими, вплоть до похищения и убийства. Бланш, конечно же, не принимает их всерьёз. И это довольно глупо, ведь Ларк работает на своего отца, в этом я абсолютно уверен, как и в том, что наркотики ему поставляет именно Нейсон, чтобы держать своего сына на коротком поводке. Так что скоро что-то произойдёт, и мне придётся каким-то образом уберечь от смерти Бланш, и в то же время остаться под руководством дяди. Если честно, то я немного запутался из-за того, что сам хочу получить от всего происходящего, кроме точного понимания прошлого, мотивов настоящего и будущего. Я точно знаю, что когда-нибудь Бланш сама пришлёт мне контракт, и этот момент приближается. План выстроен, и она не отступает от него, наоборот, не особо-то и торопится, чтобы продемонстрировать свою власть над страной и не только. Она чего-то ждёт, и я пока не могу понять, чего именно. Кто может быть её заказчиком? Она точно с ним не встречается, они связываются через кого-то или он появится только в конце, когда опасность будет грозить ему самому. На Бланш ему плевать, она исполнитель, и он её уберёт в самый неподходящий момент. Это я тоже должен переиграть и позволить этой женщине завершить свою работу. Я уверен, что на своего заказчика у Бланш тоже достаточно компромата, и каждый раз он подставляет её всё изощрённее. Какие между ними были отношения? Были ли? Это мужчина, которому она отказала или же опустила на колени, и теперь таким образом он мстит ей, устраняя ненужных соперников?

Слишком много вариантов, и они путают моё сознание. Необходимо для начала разобраться с этим днём, с Ларком и предупредить Бланш, хотя предполагаю, что она уже обо всём знает. Но вот увидеть всё своими глазами я тоже хочу, какая она, когда подчиняет своей воле мужчин? Строгая? Игривая? Жестокая? Последнее мне нравится больше.

Сообщаю Гамильтону о том, что еду по делам, и выхожу из дома. За мной установлена слежка, я это чувствую, как и то, что Бланш не оставили в покое полноценно. Убрали только машину, а вот все её передвижения фиксируются, как и мои, поэтому я стараюсь превратиться в бестолкового мужчину, которому необходимо направиться выбирать бессмысленные ковры. Нет, этот магазин находится на противоположном конце города, но у него есть одна особенность. Наиболее важных клиентов проводят в заднюю комнату, где они могут затеряться среди многочисленных тайных кабинок с проститутками. Своего рода бордель, им пользуются все наши люди, и то, что я направился именно сюда, ни у кого не вызовет подозрений. Нейсон посчитает мой интерес, как способ изучения поведения продажных женщин и небольшие уроки перед важной сделкой с Бланш. Но только некоторые люди знают, как можно скрыться, если бордель обнаружат. Всегда есть чёрный выход, минуя который я и оказываюсь в подворотне. А дальше только такси, несколько пересадок, чтобы немного попетлять по городу и убедиться в том, что мои примитивные наблюдатели отстали, и беспрепятственно доехать до дома Бланш, остановившись в квартале от него.

Она сделала ещё одну дверь, через подвал с другой стороны дома, там, где стоит ограждение и начинается территория следующего дома. Чтобы попасть внутрь, необходимо только снять искусственную клумбу и проникнуть туда. Это стандартный тип постройки, в квартале с однотипными домами, но многие заказчики сами дорабатывают покупку. Выходит, Бланш приобрела это место задолго до того, как переехала в Лондон, она отлично подготовилась.

Конечно, без спецэффектов эта женщина не может, как и без яркой демонстрации своего почтения перед клиентом. Красная ковровая дорожка и зеркала, мимо которых я прохожу. А далее обычная дверь, ведущая прямо к центру дома. Оглядываюсь, прислушиваясь к шороху и разговорам. Тихо, словно никого нет. Свет приглушён, и ощущение, что тишина – это заминка, перед чем-то грандиозным. Быстро поднимаюсь по лестнице, замечая полоску света со стороны спальни Бланш. Хмыкая, открываю центральную дверь и оказываюсь в тёмном помещении, где очень пахнет кожей. Её здесь довольно много. Помимо этого, я вижу в темноте, какие-то странные приспособления, даже нечто высокое и мощное, но у меня нет времени, чтобы лучше осмотреться и потрогать всё, дабы понять, что это за вещь. Окна затемнены, на них к тому же висят шторы. Прячусь за одну из них и отмечаю, насколько всё предусмотрительно и умно сделано. И аромат хороший. Да, я нюхаю тяжёлую ткань, висящую прямо перед моим носом. Запах может сказать о многом. К примеру, о том, что данную комнату моют несколько раз в день, запах чистящих средств ещё витает в воздухе. Я уверен, что все предметы, используемые Бланш, тоже дезинфицируют после каждого клиента. У неё пунктик на чистоте, это я тоже заметил. В последний раз она часто бросала взгляд на валяющийся букет, желая собрать его и выбросить моментально. Когда она раздевалась передо мной в отцовском доме, то делала это демонстративно небрежно, чтобы доказать – я ей неинтересен. Хотя всё было наоборот.

Прислушиваюсь, обрывая мысли, когда дверь открывается, и я, подаваясь назад, вжимаюсь спиной в окно. Включают свет, но приглушённый. Шторы так и остаются в тени, хотя немного освещены. Значит, здесь установлено несколько направляющих ламп, как это делают на сцене, чтобы артисты были видны лучше.

– Проходите, мисс Фокс сейчас придёт, – раздаётся голос Кьяры.

Замок щёлкает. Что-то падает на пол. Скорее всего, одежда или халат. Мужчина босой, его шаги звонче. К тому же у него плоскостопие. Идёт, как медведь. Прекрасное сравнение, Бланш. Я даже могу увидеть, как его нога оставляет отпечаток. Проблема с лишним весом. Также могу сказать, этот мужчина в возрасте, и в большей части его жизни была сильная физическая нагрузка на ноги. Это может быть кто угодно, потому что среди моих коллег это слишком частое заболевание. Клиент останавливается и затихает. Я слышу только его дыхание. Шумное. Быстрое. Немного нервозное.

Подхватываю пальцем ткань и приоткрываю штору. Луч света направлен чуть левее от меня. Он голый. Абсолютно обнажён и сидит на коленях боком ко мне, но повернут в сторону двери. На его голове латексная чёрная маска, не позволяющая понять, какой у него цвет волос и какова их длина. Бланш, действительно, оберегает интересы клиента, не позволяя узнать человека моментально. Как я и предполагал, у него плоскостопие и лишний вес. Мужчина опускает взгляд и кладёт ладони перед собой. По частоте его дыхания могу сказать, что он сейчас может рухнуть без чувств. Стук каблуков вызывает в нём трепет. Мужчина выпрямляет спину, и его немного начинает трясти от ожидания появления своей Госпожи. Она не спешит, словно прогуливаясь рядом, невзначай открывает дверь комнаты.

Отпускаю штору во избежание обнаружения.

– Мой милый медвежонок, рада тебя видеть снова, – мягкий голос Бланш отдаётся эхом, и это даже во мне будоражит воображение.

– Как ты скучал по мне, это даже забавляет, – усмехается она, но довольно. Какой-то шорох. Что на ней надето? Тот самый латексный комбинезон или она обнажена? Но точно в туфлях. Её медленные игривые шаги снова разрезают тишину. Приоткрываю штору и задерживаю дыхание. На ней чёрное платье с воротом, плотно облегающее фигуру. Не понимаю, как Бланш двигается в нём, оно полностью скрывает её тело сверху и сковывает ноги до колен. А эти туфли? Чёрт, в них же шею сломать можно. Слишком высокие каблуки, она практически на носочках стоит, да ещё и медленно огибает клиента, проводя ладонью в чёрной перчатке по его голове.

– Приступим? У меня сегодня нет настроения церемониться с тобой. Распятье станет твоей исповедальней, ведь ты был плохим медвежонком, да? – Она ударяет его по затылку кончиками пальцев, а мужчина быстро кивает.

– Ты так долго выполнял мою просьбу, что я уже даже подумала о твоём предательстве, – Бланш приподнимает ногу и с силой давит на его бедро. Шпилька впивается в кожу, ещё немного и проткнёт, как когда-то я это представлял. Клиент издаёт радостное мычание, теперь отрицательно мотая головой. Он не говорит ничего, скорее всего, ему запрещено. Умно.

– Но ты её всё же выполнил и немного порадовал меня. За мной. Живо, – она, опуская ногу, резко отдаёт приказ. Её лицо ничего не выражает, искусно наложенный макияж, алые губы и волосы, собранные в хвост, делают эту женщину неприступной, жестокой и властной. Я даже готов поверить в это.

Она легко передвигается по комнате, и прямо над ней включается свет. Автоматические датчики. Её бёдра плавно покачиваются при каждом шаге. Отодвигаюсь к окну, задерживая дыхание, когда она проходит мимо меня. Чертовски привлекательная женщина, особенно сейчас. С этим тембром и тоном, не терпящим возражения. Да я даже ощущаю, как воздух покалывает от напряжения и её силы. Шорох, и я не могу больше терпеть, снова подхватываю пальцем штору и заглядываю в комнату.

Бланш, действительно, стоит рядом с распятьем, но странным, в нём есть промежуток, где только тонкий кованый металл. Она ожидает, когда мужчина, опустив голову, покорно подползёт к ней и остановится. В её руках чёрный шарик на кожаных тонких нитях.

– Ты такой милый, такой верный и такой плохой, – выдыхает она. Её глаза зажигаются от возбуждения, когда она видит, как сильно действует её голос и поощрение на клиента. Перевожу взгляд на его пах, где виднеется обмякший член, дёрнувшийся и немного окрепший.

– Подними голову, – Бланш замахивается и с силой ударяет его по щеке. Шлепок заполняет мой разум, пока мужчина поднимает голову. В маске только три больших прорези. Для глаз и рта, а вот для носа слишком мало, от этого у него затруднено дыхание. Эта маска его душит, но ему она очень нравится. Бланш огибает его и вставляет шарик в рот, затягивает и туго завязывает тесёмки.

– Поклонись, – её нога поднимается, и она упирается тонким каблуком в его спину, оставляя отметину. Небольшую, которая сойдёт через несколько минут. Мужчина падает ниц перед ней, словно молится и, постоянно кивая, что-то мычит.

– Не слышу? Ты готов к своему наказанию? – Шипит она, надавливая на кожу ещё сильнее.

Снова мычание, всхлипы, капли слюны падают на пол, образовывая под его лицом лужу.

– Прекрасно. Поднимись, – Бланш кивает ему, и клиент немедленно подскакивает на ноги и встаёт спиной к распятью. Это для него не впервые, его член ещё сильнее окреп.

Она опускается и защёлкивает обе его ноги так, что они оказываются плотно прижатыми друг к другу кожаными ремешками. То же она проделывает и с его руками, распластав тело мужчины по тёмному дереву.

Бланш скрывается в темноте, а я наблюдаю, как рёбра мужчины быстро двигаются. Слюни продолжают течь, его знобит от возбуждения и ожидания.

– Как поживает твоя жена, медвежонок? – Интересуется Бланш, но так и не появляется в луче света.

– Предполагаю, как обычно, отказывает тебе даже в обычном сексе. Бедный, мне бы пожалеть тебя, но не заслужил, – продолжает, тянет слова, наслаждаясь произведённым эффектом. С такого расстояния и из-за падающей тени мне сложно разглядеть цвет глаз клиента, но я вижу, как он закрывает их, возбуждаясь от упоминания его супруги и её отношения к нему.

– Снова прибегал к онанизму, верно? Плохо, ты очень плохой раб, – из тени показывается тонкая палочка с плоским наконечником и ударяет мужчину по соску.

– Сколько раз я тебе запрещала это делать? – Грубо обращается к нему она, появляясь на свету. Да это стек, предназначенный для лошадей. И удар им может быть очень болезненным.

– Ты снова нарушил мой приказ, медвежонок. Отвратительное поведение! – Она повышает голос и замахивается, опуская кончик стека на правую ягодицу клиента. Вот для чего отверстие. Её глаза прикованы к телу мужчины, она быстро и чётко оценивает его состояние, следит за ускоряющимся сердцебиением и пульсом, за слюнями, текущими изо рта. А он не произносит ни звука. Отлично она его выдрессировала.

– Если я узнаю, что ты снова прибег к онанизму, то я буду очень зла, – новый удар, отчего он дёргается. Затем ещё и ещё. Я смотрю только на Бланш, она меняет углы замаха, точно выполняя свою работу. Она уверенно держит рукоятку, её рука сильная, мощная и опасная. Я ни разу не видел, чтобы она выглядела именно так. Её губы с каждым ударом приоткрываются, а обтянутая латексом грудь вздымается чаще. Бланш возбуждается. Но её осанка неизменна, даже в этих убийственных туфлях. Это продолжается так долго, что я сам словно ощущаю каждое прикосновение твёрдого и упругого наконечника к моей коже, которое вспыхивает, притупляя сознание, вызывая только импульсы желания не прекращать порку. Только я бы предпочёл, чтобы именно Бланш была на месте мужчины. Насколько она может быть покорной? Нет, я хотел бы слышать её дыхание, с каждым разом сбивающееся, и видеть, как её глаза затянутся пеленой наслаждения и похоти.

– А теперь, – её голос обрывается, и она отбрасывает стек, – я хочу тебя наградить. Ты был прекрасен. Ты всё же вспомнил, кому принадлежишь, кто твоя Госпожа. Мой боязливый медвежонок.

Она скрывается в темноте на несколько секунд и выходит оттуда с небольшой баночкой в руках. Её ладонь в перчатке поглаживает щёку клиента, и он тянется к ней, едва не мурлыча. Я не слышу, что она ему шепчет на ухо, но это что-то очень красивое и лживое. Он тает, его тело расслабляется, когда Бланш проводит ладонями по груди и животу мужчины. Опускается на корточки, но не на колени. Выдавливает себе на перчатки прозрачную вязкую жидкость, наполняя горячий воздух ванилью. Смазка.

Вот этого я не хотел бы видеть. Такое отвращение внутри появляется, что мне приходится отпустить штору и закрыть глаза. Она ласкает его член в эту минуту, быстрыми движениями помогая ему дойти до разрядки, когда я… мои штаны уже выпуклые, и это чертовски меня раздражает. Хочется схватить её за этот хвост и выволочь из комнаты, не позволять делать такое на моих глазах. И меня даже не волнует, что она не в курсе моего раннего появления здесь. Но я должен смотреть дальше, чтобы понять эту женщину и каким-то образом влезть в её сознание.

Мычание мужчины становится громче, а неприятный хлюпающий звук сдавливает моё горло, вызывая тошноту. Бланш легко работает над его членом руками, и мне страшно понимать, что я не смогу вытерпеть, если её рот накроет покрасневшую головку члена этого извращенца. Я убью её. Действительно, убью. Не на моих глазах. Не тогда, когда я стою здесь и наблюдаю, как она возбуждена. Нет. Но в то же время я знаю, что она шлюха, и делала это миллион раз, не брезгуя ничем, чтобы добиться своего. И единственного я пока не понимаю, отчего в моей голове такие мысли, мышцы напряжены, рука сжата в кулак, и в любую секунду меня может накрыть ярость. Её я не собираюсь контролировать.

– Хороший медвежонок, ты уже готов, – шепчет довольно Бланш. Она поднимается на ноги и исчезает на минуту. Если до этого её перчатки были все измазаны в смазке, то сейчас они другие. И на одной руке намотан настоящий кнут. Чёрт возьми, она не шутила. Моргаю, чтобы снять с глаз неприятную и давящую пелену.

– Ты помнишь, как нужно дышать? Стоп-слово? – Спрашивает она, отступая немного, и исчезая из яркого освещения, но её силуэт прекрасно виден. Датчиков нет, значит, здесь камеры. Кьяра наблюдает и включает свет там, где необходимо. Идиот. Конечно, в этой комнате должны быть камеры, это и есть её компромат. И она знает, что я тоже нахожусь рядом. Но ни одна из них не могла наблюдать, ведь я появился тогда, когда здесь было темно. Это немного облегчает моё состояние.

Свист кнута, и он, как тонкая змея, появляясь рядом с выпирающим членом мужчины, ударяет его по основанию.

Ох, это же чертовски больно! Это ужасно больно! Клиент сотрясается всем телом. Сжимает пальцы в кулаки и поднимает подбородок. А затем снова. Тонкий след от удара остаётся на его бедре, прямо рядом с мошонкой. Да она убьёт его сейчас!

Атмосфера ещё больше накаляется, а воздух становится удушающим и тяжёлым. Перевожу взгляд на Бланш и замечаю, как она уверенно замахивается и точно бьёт по нервным окончаниям. Не останавливаясь, наблюдает за реакцией тела клиента, и её глаза блестят даже в темноте. Я знаю это, ведь она стоит ко мне спиной, выбрасывая руку и вкладывая силу от плеча, а не от кисти. Её движения ускоряются, даже моё дыхание сбивается, когда я вижу, насколько мужчине нравится это. Он трясётся от подступающего оргазма. Кнут тугим кольцом обхватывает член клиента, и Бланш слабо и в то же время грубо тянет его на себя. В этот момент он кончает, мыча что-то, весь мокрый, слабый и безвольный, получивший своё наслаждение. Белесые капли брызгают во все стороны, пока кожаная змея замирает и позволяет ему достичь блаженства.

Мужчина остаётся один. Вновь слышатся шаги Бланш, и через некоторое время она появляется на свету. Старательно обходит капли на полу и отстёгивает его ноги, а затем руки, не позволяя упасть, подхватывает за талию и помогает сесть на пол.

– Слишком быстро, медвежонок. В следующий раз не нарушай мои приказы и получишь ещё больше, – обещает она, развязывая кляп. Его голова безвольно падает на грудь, он насыщает тело кислородом, приходя в себя.

– Убери за собой, и свободен, – Бланш выпрямляется и носком туфли толкает мужчину в бок. Он едва может передвигаться, но встаёт на руки и подползает к каплям спермы на полу. Нет, не нужно, это же так гадко. Слизывает языком, а я поджимаю губы, чтобы не высказаться вслух и не оборвать это унижение. Чёрт возьми, это, действительно, унизительно. Для меня, по крайней мере. Он ползёт в сторону двери, и я отпускаю штору.

– Кьяра, проводи нашего гостя в комнату отдыха и предложи напитки, – произносит Бланш.

– До встречи. Не пропусти наш обед, иначе это может плохо сказаться на моём решении о следующей встрече. Но выбор за тобой, мой медвежонок, ты был прекрасен сегодня, – хлопок, и дверь открывается, а затем закрывается.

Она ударила его снова, возможно, по ягодице или по лицу. Я ничему не удивлюсь после такого представления. До сих пор перед глазами вижу, как она ловко орудует этими опасными вещами. Кто-то использует их для наслаждения, а кто-то для наказания. Мне знакомо только последнее, и никогда не смогу принять это, как нечто иное. У меня всегда кнут и плеть будут ассоциироваться с болью и долгим восстановлением, ломкой и желанием разрушить меня изнутри, превратив в безвольную куклу.

Неожиданно передо мной распахиваются шторы, и я жмурюсь от света, резанувшего по сетчатке глаз.

– Мистер Рассел, какая неожиданная встреча. И как вам, понравилось? Знание того, что вы наблюдаете за этим свиданием, сделало его необычайно пикантным, – смех Бланш врывается в моё сознание. Яркие вспышки по бокам глаз, и эта женщина, откинувшая голову назад, затянутая в латексное чёрное платье, демонстрирующее то, что она без белья. Бусинки сосков, её сексуальность, доступность только ограниченному количеству клиентов, и желание видеть меня рабом – становятся для меня последней каплей терпения. Разорву к чёртовой матери.

Глава 20

У обычных людей ярость увеличивается по нарастающей, и у них есть шанс оборвать чудовищные и жестокие мысли о мщении, появившиеся в разуме. Они могут остыть, контролировать себя, быть более адекватными. Но я не имею такой особенности. Нет, не потому, что не хочу этого, я пытался. Столько лет пытался совладать с собой и только наказания могли развеять во мне эту чёрную пелену, накрывающую разум и повышающую пульс. У меня нет спасительных секунд, чтобы обдумать своё решение сейчас, ведь с некоторых пор, с каждым днём я всё сильнее и сильнее теряю контроль над собой.

Моя рука вмиг оказывается на тонкой шее Бланш, отчего она охает и её смех обрывается. Пальцами ощущаю, как быстро и точно бьётся вена под кожей, сообщая мне, что она не предполагала такого исхода событий. Не ожидала, что под впечатлением от увиденного и желания доказать своё отвращение к её мечтам, в которых играю важную роль, я превращусь за одно мгновение в чудовище, пугающее с детства всю семью.

Мои широкие шаги, и она путается в своих ногах на этих ужасающе высоких шпильках. Я веду её спиной, точнее, лечу с ней к чёртовому столбу и с силой ударяю по нему её телом. Она охает, и её тело отзывается дрожью. Буквально висит на моей руке, а я сильнее сжимаю пальцами эту прекрасную кожу.

– Это ты для меня приготовила? Так вот, лучше я тебя сейчас же убью, чем ты сотворишь со мной то, что не удавалось никому, – рычу в её распахнутые глаза. Зрачки расширены, она часто моргает и даже не делает попыток вырваться. Позволяет мне дёрнуть себя ещё раз и прижать к дереву, демонстрируя физическую силу.

– Тебя это так возбудило? – Шепчет она.

Её издевательство, и безумие синих глаз отдаются в моих висках молотом, бьющим точно по черепной коробке.

– А я выгляжу возбуждённым? – Делаю упор пальцами именно так, как она говорила когда-то. Это, действительно, быстрее перекрывает ей кислород, и Бланш открывает губы, пытаясь насытиться им.

– Очень, но не медли, Эйс… ну же, убей меня. Правый шкаф… там ножи… любой… и ты увидишь кровь… мою кровь, о которой… так… мечтаешь, – шипит она.

– Умоляй, чтобы я сохранил тебе жизнь, – приближаюсь к ней. У этой женщины осталось всего пара минут до потери сознания. Бланш знобит, холодный пот прошибает её тело и проявляется мелкими капельками на лбу.

– Никогда, – выдыхает она, и сама же сжимает губы, пока её ноздри быстро двигаются. Но в этих чёртовых глазах такая сила, такая воля, что я восхищаюсь ей.

Ещё немного и я придушу её, я заберу её жизнь и оборву своими руками. Одной рукой. Она будет безвольно лежать перед моими ногами. Наверное, яркое видение приводит меня в тот самый ужас, когда полноценно осознаёшь, что не хочешь быть этим самым зверем, причиняющим боль человеку. Этой женщине. Бланш.

Мои пальцы расслабляются, и резкий поток кислорода врывается в её уже практически обмякшее тело. Успеваю подхватить Бланш за талию и повернуть, чтобы она прокашлялась и начала дышать. Я ощущаю под ладонью, как упругие мышцы её живота сжимаются и напрягаются. Она не может самостоятельно стоять на ногах, потому что у этих туфель минимальная площадь опоры.

– Стало легче, Эйс? – Хрипло спрашивает она выпрямляясь. Поворачивает ко мне голову, позволяя держать себя.

– Ни капли. Это отвратительно. А самое ужасное, что им это нравится, когда порой они обрекают даже невинных людей на ещё более страшную смерть. Меня тошнит от того, что ты делаешь, – кривлюсь я.

– А ты нет? Как же я могла забыть, что ты ангел мщения, забирающий только души грешников. Лжец ты, Эйс, и лицемер. На твоей совести более ста жизней, ты никогда не задумывался о том, насколько они виноваты в совершённом, или же их подставили. Ты выполнял приказы своего дяди, а теперь неожиданно решил задуматься о том, какую ужасную психологическую травму им наношу я. Хватит, – дёргается в моих руках, и я отпускаю Бланш. Немного шатается и прислоняется спиной к деревянному распятию.

– Ты меня уже раздражаешь своим глупым напущенным аристократизмом и нравоучениями. Вроде бы не идиот, но сейчас ты выглядишь именно таким. Не хочешь сдаться? Только ты знаешь, из-за чего строишь из себя неприступного мужчину? Страх. Ты боишься оказаться обычным, слабым, позволив себе поставить меня, женщину, на один уровень с собой. Ты подскажи мне, как долго это будет продолжаться, чтобы я занялась наиболее интересными вещами, пока ты борешься с собой. Не за что тебе больше уже хвататься. Сейчас ты хочешь поставить меня на место, упомянув о том, какая я грязная, развратная шлюха, верно? Да, я такая, и мне не стыдно в этом признаться, как и в том, что я женщина, испытывающая недопустимое влечение к такому психопату, как ты.

Ох, да она зла. Она в ярости, и это так меня веселит. Её глаза блестят от желания врезать мне, повысить голос или же применить одну из плетей. Её даже потряхивает немного, и это заводит ещё больше. А, может быть, и то, что она так честна, когда я не могу себе этого позволить. Столько лет отрицания, и сейчас быть таким, как она? Я не знаю… не знаю.

– Почему ты такая больная? – Удивляюсь я.

– Почему ты такой примитивный? – Вздёргивает подбородок, демонстрируя мне свой характер.

– Не могу ответить, – спокойно пожимаю плечами.

– Можешь, но не хочешь. Тоже из-за страха. Всё, ты меня утомил. Ты настолько сейчас влияешь на мои эмоции, что я устала их держать под контролем. Врезать бы тебе хорошенько, чтобы прекратил душить меня, не доводя дело до конца. Я на пике, так что лучше не приближайся, – она отталкивается ягодицами от столба и, разворачиваясь, делает шаг.

Хватаю её за длинный хвост и резко тяну на себя. Шипение вырывается с губ Бланш, когда она летит назад, и я подхватываю её за талию.

– Чёртов идиот. Прекрати дёргать меня. Хватит, Эйс. Я предупредила тебя. Я не готова сейчас с тобой…

Накрываю её губы своими, и она замолкает. Наконец-то. Слишком много слов и мало действий, она права. Хватит. Я устал бороться. Я хотел это сделать с того момента, как она потребовала показать ей мои руки. Я хочу эту женщину. Шлюху. Предательницу. Угрозу страны. Хочу. Эту. Женщину.

Я съел за последние дни слишком много помидоров, чтобы теперь иметь шанс продемонстрировать ей то, чему научился на этих чёртовых плодах. Накручиваю волосы Бланш на кулак, крепко прижимая к себе её тело. Да она ещё и бороться пытается. Нет, не пытается, но и сдаваться не собирается, ведь если бы она, действительно, хотела меня оттолкнуть, то применила бы куда больше силы, чем сейчас, лишь упираясь в мои плечи ладонями. Я просто впиваюсь в её губы, подминая под свои. Ощущая приток крови к паху, покалывание в позвоночнике и наслаждение, немного ослабляю хватку. Она так и не открыла губ, упрямо поджимая их.

– А тебе не надоело противиться себе, Бланш? – Шепчу я, облизывая губы, на которых осталась её помада.

– Никогда не надоест. Или ты признаешься в своих слабостях и будешь вести себя, как нормальный психопат, или ты идёшь вон отсюда, – прищуриваясь, шипит она.

– И как должен вести себя нормальный психопат? – Интересуюсь я, дёргая её голову назад. Шумно выдыхает и прикрывает на секунду глаза, чтобы в следующий момент распахнуть синие, ледяные и обозлённые омуты.

– Прекратить ревновать, потому что я тебе не принадлежу, – чётко отвечает она. Опускаю руку с её талии ниже, ощущая, как латекс накалился от температуры её тела.

Безумица, ты же сама нарываешься.

– Уверена? – Серьёзно уточняю я.

– Абсолютно. Я никогда не собираюсь принадлежать мужчине и нарекать его своим Хозяином. Всё это было ложью, чтобы вызвать интерес. Громкие слова. Вызов. Сопротивление. У меня нет Хозяина, и никогда не будет, пока я дышу. Не признаю никого тем, кто покорил меня настолько, чтобы я забыла, что вы, мужчины, лишь ошибка природы. И я всегда на вас найду необходимый кнут, – сколько ненависти в её голосе. Почему же? Она занимается этим делом, ублажает клиентов, а сама их так ненавидит. Причины? Разберусь потом, сейчас у меня есть отличный вариант показать ей, кто здесь главный.

– Тогда придётся немного притупить твоё дыхание, – как только произношу это, то замахиваюсь, и в следующую секунду моя ладонь в чёрной кожаной перчатке с силой ударяет её по ягодице. Меня словно подбрасывает изнутри от ощущения власти, от губительного стона Бланш и дрожи ног. Моя кожа полыхает, и мне так нравится это, хочу ещё. Ещё и ещё, пока она не упадёт рядом со мной и не взмолится о продолжении. Да! Вот так, нарушай своё дыхание, возбуждайся, пока я поглаживаю место удара.

– Кто последний раз это делал с тобой, Бланш? Кто смог позволить себе поднять на тебя руку, чтобы вырвать из твоего горла животный призыв? – Отпуская её волосы, хватаю за подбородок.

– Какая смешная ситуация, мистер Рассел. Неужели, вы пожелали немного большего от обычной женщины, вещи, по вашим доводам и многолетним выводам, и сами пытаетесь вызвать в ней страсть? Всё так плохо? – Издевательски хрипло смеётся она.

– Гадюка. Так кому из нас следует прекратить лгать, Бланш? Тебе или мне? – Отпускаю её подбородок и дотрагиваюсь до щеки, продолжая удерживать её за ягодицу.

– Обоим, психопат. Видимо, и ты, и я боимся того, что может быть дальше. Я не собираюсь терять свою хватку и рушить план из-за возбуждения. А ты опасаешься потерять то, что делает тебя отличным от других, – незнание своих мужских потребностей и возможностей. Но когда-нибудь мы оба сломаемся, и да поможет бог тем, кто окажется рядом, – она отвечает с горечью, отводит глаза, и это вызывает во мне что-то странное. Она права, каждый из нас плетёт свою паутину даже друг против друга. Я ей не доверяю. Она мне тоже. И так будет до тех пор, пока кто-то не сорвётся. Я не могу быть первым. Это станет катастрофой для неё и для меня. Мы погибнем оба.

– Перемирие? – Отпуская её, произношу я. Лучше не смотреть на Бланш, не видеть разочарования в её глазах.

– Как обычно. До поры до времени потерпим друг друга, – усмехается она.

– Необходимо выйти из комнаты, чтобы её проветрили. Здесь вентиляторы. К тому же Кьяра должна протереть пол и забрать использованные девайсы. До встречи со следующим клиентом ещё двадцать минут, поэтому пойдём, – добавляет она и направляется к двери.

– Здесь есть камеры? – Интересуюсь я, пряча руки за спиной. Моя ладонь до сих пор горит, и я смотрю на её ягодицы. Чёрт, мне понравилось. Я бы делал это с ней нескончаемо долго. Хочу увидеть, как её кожа покраснеет, и останутся синяки от моих ударов. Неужели, я тоже извращён? Или это привили мне жёстким воспитанием?

– Нет. Это оскорбительно как для меня, так и для моих клиентов, – Бланш открывает дверь и выходит из комнаты.

– Но тогда как ты добываешь информацию? – Следую за ней в её спальню.

– Тебе не узнать этого, пока не окажешься на их месте, – бросает на меня насмешливый взгляд и впускает меня в комнату.

– Или ты, – не сдаюсь я, а она закатывает глаза на это.

– Выходит, ты никогда об этом не узнаешь, – закрывает дверь и направляется к ванной комнате.

– Располагайся, я пока приму душ.

Во мне бурлит сильное желание улыбнуться, когда она хлопает ни в чём не повинной дверью. Но я не могу, это больно. Мои мышцы скованны сейчас абсолютно везде. Даже пах тянет, мошонка, кажется, сейчас взорвётся. И с каждым разом я ощущаю это острее.

Осматриваюсь в спальне Бланш и решаю изучить её. Сейф мне неинтересен, как и её зеркальный столик, тумбочки, а вот шкаф может быть полезен. Подхожу к раздвижным дверям и толкаю их в разные стороны. Свет автоматически включается, открывая мне небольшую гардеробную с множеством полок и нарядов. Бросаю взгляд за спину, слышу шум воды, значит, у меня есть время. Вхожу в пространство и провожу рукой по разноцветным нарядам, развешенным в чёткой последовательности. Должно быть что-то ещё, то, что меня заинтересует больше. Дохожу до самого конца и замечаю отдел, где весит именно то, что я и ожидал. Её одежда для клиентов. Хватаю одну из вешалок и осматриваю чёрный латексный комбинезон. Он у неё есть, идентичный тому, что я видел в своей голове. С замком спереди и даже сзади между ягодиц. Интересная вариация. Возвращаю вещь на место и раздвигаю вешалки. Вот оно. Закрытый шкафчик, к которому я присаживаюсь на корточки и открываю. Внутри длинная коробка, я достаю её. Кладу на пол и снимаю крышку.

– Да ладно? – Закатываю глаза, поднимая с бархатной подложки тонкий стек, выполненный из змеиной кожи. Больная. Кручу в своей руке и поднимаюсь. Он не такой лёгкий, каким должен быть. Кончик больше чем обычно, и упругий. Замахиваюсь и делаю в воздухе удар, оставляющий свист после себя. Что особенного в работе Бланш? Бей, и всё. Ведь им плевать, куда попадёт её наказание, главное, боль. Правда? Я ничего не знаю об этом, но мне нравится, как удобно лежит в моей ладони ручка стека.

– Мда, Эйс, вот и оставляй после этого тебя одного, – недовольный голос напротив заставляет резко спрятать за спиной находку. Чёрт, веду себя как ребёнок.

Бланш в чёрном шёлковом халате стоит, облокотившись о дверь. Её кожа стала мягче, волосы распущенные и прямые. Так она, действительно, выглядит как Госпожа. Мне нравится, как блестят её упругие пряди, и какой облик она сейчас мне демонстрирует.

– Это эксклюзивный заказ, Эйс. Поэтому отдай, я ещё ни к кому его не применяла. Жалко портить такую вещь, – она протягивает руку.

– Что в нём особенного, кроме дорогой и натуральной кожи? – Интересуясь, вкладываю стек в её ладонь.

– Подарок. Я его очень ценю, – избегая смотреть на меня, она отходит от дверей, и я выхожу следом за ней.

– От твоего заказчика? – Спрашиваю её.

– Нет, от самой себя, – останавливаясь посреди комнаты, она как-то горько усмехается.

– Обычно это говорит о том, что данная вещь – твоя слабость, и ты хранишь её, никому и ни на ком не позволяешь использовать. Значит, она слишком дорога тебе, твоим чувствам, разуму и мечтам. Так кто ты такая на самом деле, Бланш, рабыня или Госпожа? – Прищуриваясь, подхожу к ней.

Она пробегается пальцами по стеку и поднимает на меня потемневший взгляд.

– Просто женщина, Эйс. Мы можем быть любыми, это зависит от настроения. Но порой мы не можем себе позволить мечтать, потому что будущего у таких, как я, нет. Никогда не было и не будет.

– Ни черта не понимаю. Ты готовишься к смерти. Определённо ты это делаешь и открываешь мне карты, как своему преемнику. Откуда такая уверенность, что ты погибнешь?

– Я предпочитаю думать о самой ужасной крайности. И в ней я умру, а вот ты не должен, – она подбрасывает в руке стек и хватается за ручку, направляя наконечник на мою грудь.

– Это сердце не имеет права остановиться, пока всё не завершится. Только ты сможешь проследить за всем дальше, когда меня не будет. Таково моё задание, – она не сильно упирается стеком в меня.

– Не дать мне умереть? Ты меня путаешь. То говоришь о том, что тебе приказано соблазнить меня, отстранить от работы, а теперь же убеждаешь, что защищаешь мою жизнь. Это даже немного смешно. Нет, я уверен, что такая женщина, как ты, умеет и с оружием обращаться, но ты слабее меня физически. И если ты мне всё расскажешь, то я могу сам позаботиться о себе и даже о тебе. Не всегда смерть – это выход из ситуации, – медленно отвечаю я, вглядываясь в её лицо. Она как будто потеряла нить разговора, а думает о чём-то своём. Ей неинтересно, скучно, и она предпочитает фантазировать о чём-то.

– У меня было много приказов, но теперь я следую только одному, – Бланш ведёт стеком по моей груди и дотрагивается им подбородка. Её глаза вспыхивают от восхищения и наслаждения, когда она немного приподнимает моё лицо.

– Прекрасен. Настоящий психопат, испытывающий вожделение к той, кто играет им, – шепчет она, красиво избежав опасной для неё темы.

– Я подобрался к истине. Ты говоришь загадками, чтобы потянуть время и в один момент нанести удар, под который подставишь меня. Ты тоже хочешь моими руками убрать тех, кто опасен для твоего клиента. Верно? – Наблюдаю, как женщина, улыбаясь, обходит меня и опускается стеком по спине ниже. Чёртова Бланш, я хочу выхватить эту штуку из её опытных рук и самому ударить. Каждое прикосновение ко мне даже через пальто я ощущаю ярко. Гадюка.

– Конечно, пусть будет так, – усмехается она и опускает руку.

– Только я никому не прощаю ударов, которых я не разрешала. Даже тебе.

Вероятно, моя активная мозговая деятельность, происходящая сейчас в голове, не позволяет мне заметить, как Бланш поднимает ногу и с максимальной точностью попадает пяткой по внутренней стороне колена. Давление на натянутые мышцы, токовый всплеск, и я падаю вперёд, но успеваю выставить руки, когда на меня нападают сзади. Крепкий захват шеи, и я утыкаюсь носом в живот Бланш. Удар в солнечное сплетение сбивает дыхание и нарушает ритм лёгких. Ещё пару минут я полноценно лежу на полу лицом вниз. Да, я отвлёкся на несхожесть её слов. А, возможно, мне хотелось этого. Признать себя побеждённым и позволить Бланш повернуть меня на спину и нависнуть надо мной с довольной улыбкой.

Мой пульс ускоряется, когда её аккуратная нога упирается в мою грудь. Халат немного распахивается, и я вижу, какая она гладкая между ног. Холодное прикосновение широкой лопаточки стека ласкает мою щёку.

– Вы думаете, я так просто забуду о том, что вы сделали, мистер Рассел? – чувственно шепчет она, выводя невидимые узоры на моей щеке. Мне и так было больно, а сейчас просто невыносимо. Прилив крови к члену усиливается, реагируя на её интимное шипение и власть, которую я ей подарил сам. Странно, мне понравилось подчиняться ей сейчас, не показывая, что её удары – это лишь смешные похлопывания для меня. Лежать на полу под ней оказалось ещё более возбуждающим.

– Это предупреждение, сэр, – Бланш легко ударяет меня по щеке стеком, вырывая резкий вдох, и я сжимаю руки в кулаки. Она доиграется сейчас.

– Не стоит делать того, чего вы не можете довести до конца. И даже думать об этом вам противопоказано, мистер Рассел. Не позволяйте себе возбуждать меня до той грани, преодолев которую я могу превратиться в сумасшедшую. Не нужно сжимать моё горло и пробовать на мне ваши фантазии, не завершая их, потому что это меня безумно злит. А когда я зла, то могу навредить вам, и сильно навредить всему делу. Так что не пытайтесь опустить меня на колени добровольно, ведь тогда вы можете потерять всё из-за одной ночи со мной. Надеюсь, я понятно вам всё объяснила, и впредь между нами не будет разногласий по этому поводу, – она убирает ногу, и стек исчезает.

Если Бланш думала, что охладит меня этим, то она чертовски ошиблась. Как только она отворачивается, то я хватаю её за ногу и резко тяну вниз. Охает, пытается ударить меня, но я перехватываю её запястья пальцами, а другой рукой насильно переворачиваю на спину, оказываясь между её раскинутых ног. Она шумно дышит, дёргается и ненавидит меня.

– Ты права, никогда это не закончится, потому что возбуждает обоих. Тебе плохо, и мне тоже. Я не понимаю, что со мной происходит, ведь раньше отвергал мысли о близости с женщиной. Но ты, чёртова гадюка, заставляешь меня испытывать боль, о которой я даже не подозревал, – шиплю я в её лицо. Бегает взглядом по мне, и в нём я вижу страх. Нет, не оттого, что я могу её ударить, она боится сдаться своим желаниям и стать их рабыней. Она чувственна настолько, что я ощущаю каждой клеточкой своего тела и разума, как её мысли хаотично носятся в голове, ища вариант сбежать. Но мой вес, моя сила, мои фантазии вышли из-под контроля. Она безумно красива сейчас.

– Эйс, не нужно. На сегодня мы ещё не закончили, поэтому лучше не расслабляться, – шепчет она.

С недовольным рычанием отталкиваю её руки и подскакиваю на ноги. Как же я устал испытывать напряжение в теле, которое не знаю, как снять. Нет, я знаю, но не хочу таким способом. Её хочу. Эту проклятую женщину, с кучей тайн и планов. С каждой минутой мои мысли становятся жёстче, и меня это пугает. Я тоже боюсь, что, когда придёт время контракта, я могу убить её. Я дорвусь до заветной сладости и разорву зубами и руками. Чёрт, что со мной происходит? Почему я?

– Я устал, – сквозь зубы произношу я, когда Бланш уже стоит на ногах. Сжимаю руки в кулаки и желаю ударить сейчас хотя бы что-то, причинив боль, схожую с той, что сейчас терзает всю мою поясницу.

– Меня это раздражает. Я не могу нормально думать из-за тебя. Скажи мне, для чего это всё нужно? Зачем делать со мной то, что ты наверняка практиковала не раз? По какой причине ты отказываешь мне, хотя не раз уже призналась, что ты готова сорваться? Почему я? – Разворачиваюсь к ней, зло осматривая женщину, приглаживающую волосы.

– Тогда ты будешь рад услышать, что не один такой. Мне сложно сосредоточиться на чём-то, когда ты приближаешься, когда ты не хочешь быть тем, в кого тебя превратил Нейсон. Думаешь, мне легко? Нет. По моим подсчётам такого рода разговоры мы должны были вести через полторы недели, а не раньше. Не сейчас. Не сегодня. Мы не прошли и половины. Всё слишком быстро. Почему ты? – Бланш взмахивает руками, и из её горла вырывается нервный смешок.

– Не знаю. Не знаю, почему ты! Возможно, по той причине, что ты умён и отличаешься от других. Возможно, потому что ты работаешь в парламенте и состоишь в секретной службе безопасности Её Величества. Возможно, из-за того, что отвергаешь страсть и не понимаешь, как с ней справляться. Не знаю, Эйс. Я спрашиваю себя об этом так долго, что ты даже представить себе не можешь. Но я не имею ответа на твой вопрос, как и на свой, – она подхватывает с пола стек, и сейчас я впервые вижу, как она паникует. Я не помню, чтобы эта женщина позволила себе выйти из образа спокойной и уравновешенной стервы, руководящей игрой. А в эту минуту она такая маленькая, такая ранимая и одинокая, что это не позволяет даже ничего сказать ей.

– Думаю, тебе лучше уйти. Я не так планировала всё. Да, я точно была уверена, что ты придёшь раньше, но то, что с тобой творится, – она вздыхает и пожимает плечами, – я не имею права вести тебя дальше. Никаких чувств. Никаких запрещённых эмоций. Никакого сожаления. Ничего. Нельзя, понимаешь? Нельзя. На кону не только твоя жизнь, но и Молли. Хотя бы о ней подумай. Уходи, Эйс, я сама разберусь с любовником Алисии. Когда остыну, тогда встретимся. Не здесь. Не завтра. Я всё решу сама без тебя. Эта встреча была ошибкой. Я совершила глупость, решив, что было бы очень интересно поделиться с тобой преступлением. Я больная. Сумасшедшая, поэтому лучше уходи. Я сообщу тебе позже о месте встречи и передам все данные. Уходи.

Бланш срывается и быстрым шагом доходит до гардеробной. Да она рехнулась? После всего сказанного, я должен забыть обо всём и пойти пить чай с Нейсоном?

Следую за ней и, останавливаясь, упираюсь ладонями в двери.

– Хорошо ты придумала, Бланш. Вывалила на меня всё и теперь не знаешь, что делать дальше. Не знаешь? – Повышаю голос, наблюдая, как дрожат её руки, пока она убирает стек.

– Уходи, – глухо повторяет она.

– Уйти? Уйти, когда меня трясёт внутри от того, что ты вытворяешь со мной? Уйти, когда мне хочется схватить тебя и целовать пока не сдохну? Уйти, когда я начал мыслить, как примат, и не могу больше складывать воедино цепочки, лежащие на поверхности? Уйти? – Ударяю кулаками по дверям, отчего они издают грохот.

– Эйс, хватит, – Бланш поднимается и, мягко отталкивая меня, выходит из гардеробной.

– Да ты издеваешься! – Поднимаю лицо к потолку, стараясь перебороть ярость, поглощающую мой разум.

– Я должна принести свои извинения вам, мистер Рассел. Месячные. В этот период я становлюсь нервозной и не могу себя контролировать абсолютно. Лучше вам уйти, в таком состоянии вам не следует ни с кем говорить, – от её равнодушного тона я бешусь ещё больше. Она подхватывает расчёску и проводит ей по волосам, а я сотрясаюсь от злости.

– Если вы не подчинитесь, то мне придётся вызвать полицию и сообщить о том, что вы проникли сюда незаконно.

– Так, да? Тогда, может быть, мне следует рассказать всё Нейсону, и дело с концом? О том, что ты знаешь, и о нашей договорённости. Я-то выживу, а вот ты нет. И никто тебя не защитит, даже твои рабы. Они струсят, эти жалкие и ничтожные твари, и это ты сделала с ними. От их рук и умрёшь, – угрожая, подхожу к Бланш.

– Шантаж бессмыслен, мистер Рассел. Вы сами знаете, что ничего из сказанного не совершите. Эмоции вам испытывать запрещено, – она откладывает расчёску и поворачивает голову ко мне. И в её глазах столько равнодушия, сухости и даже скуки, что это становится последней каплей в моём контроле.

– Запрещено? – Повторяю я, выходя из себя ещё больше. Такого я не испытывал до этих пор.

– Да, вы не можете сейчас рационально мыслить, мистер Рассел…

– Закрой ты свой рот! Мистер Рассел! Медвежонок! Зайчик! Удав! – Перебивая её, передразниваю.

– Ты работала с моим досье. Готовилась, чтобы уложить меня в постель. Теперь же ты играешь по тем правилам, которых просто нет. Ты трусиха. У тебя множество слабостей, и ты их прячешь за насилием, называя это наслаждением. Ты нашла способ обезопасить себя до той поры, пока твоя информация не иссякнет, и тогда тебе нужен буду я! Так вот, я ни черта тебе не дам, понятно? Ничего. Ведь для этого ты то подпускаешь ближе, то отказываешь мне. Но я не тот тип мужчин, который поведётся на это. Я беру то, что хочу. И мне плевать, как это отразится на жертве. Я убиваю без зазрения совести и, если нужно, то и тебя прикончу, не испытывая никаких эмоций. Этого хочешь? Ты хочешь именно этого? – Выхватываю из-за пояса пистолет и направляю на неё.

Задерживает дыхание и цепляется руками за стол.

– Страшно, да? Разглагольствуешь о том, как тебя возбуждает психопат во мне, да? Так вот он я! Убеждаешь, что ничего не опасаешься, даже расправы? Ложь! Ты врёшь, потому что каждый человек, если он не безумен, боится! Ты меня достала! Достала своими приказами! Теперь я отдаю распоряжения! Всё тебе понятно? – Дышу быстро и рвано. Бланш бледнеет, смотрит на дуло пистолета и сглатывает.

Я не хочу, чтобы она меня боялась. Я не хочу быть таким. Не хочу видеть, как эта женщина проявляет интерес ко мне в этом состоянии, как её зрачки расширяются, и она облизывает губы. Страх рождает в ней возбуждение. Насилие – тот же стек для её кожи. Игра – ширма, за которой прячется та самая Бланш, испытывающая сильнейшее давление и не понимающая, что делать дальше. Не могу! Не могу больше!

Поворачиваясь, открываю рот и кричу, пока выстрелы каждым метким ударом разбивают «плазму», висящую на стене. Я не в силах побороть того, кто живёт внутри меня, просыпается медленно и ведёт моим сознанием. Это как сбросить кожу, чтобы появиться другим. Напряжение в моих венах неимоверно высокое. И я уже стреляю вхолостую, пока в висках стучит от боли. Отбрасываю пистолет и, хватая телевизор, срываю его со стены. Он с грохотом летит на пол, открывая сейф в стене.

– Надо же, какой тайник, – криво усмехаясь, поворачиваюсь к Бланш, стоящей на том же месте.

– И я даже знаю, что за цифры мне следует набрать. День моего рождения. Ты помешана на мне. Никто бы не догадался об этом, потому что только я понимаю, как ты зависима от моих эмоций. Как ты желаешь их и как противишься им же. Гадюка! – Ударяю кулаком левой руки по стене и оставляю его там, пока другой быстро набираю цифры. 511982. Сейф издаёт писк, и дверца открывается.

Я схожу с ума, когда достаю оттуда орхидею, подаренную мной. Никаких игрушек. Ничего. Этот чёртов цветок, насмешливо продолжающий жить.

– Почему ты так зациклена на мне? Почему? – С горечью произношу, поворачиваясь к Бланш, и сжимаю в руке нежные лепестки, уродуя их.

– Я уже говорила тебе, Эйс, а ты снова устроил погром в моей спальне, – она тяжело вздыхает, сетуя из-за разбитой «плазмы». Да она совершенно не понимает, что творит со мной.

Меня уже трясёт от её печального взгляда, которым она окидывает разбитый телевизор и осколки. Глупая. Дура. Идиотка. Ненавижу её. Ненавижу эту женщину. Я хочу наказать её, причинить ей боль и заставить встретиться со своими страхами лицом к лицу.

В несколько широких шагов дохожу до Бланш и хватаю её за голову. Она успевает только охнуть, прежде чем я с яростью сминаю её губы. Наслаждаюсь, как быстро повышается её артериальное давление, как тело напрягается. И я кусаю её, с силой цепляюсь в волосы, путая в них мёртвую орхидею. Словно ждала этого: её руки обнимают меня за шею, и она приоткрывает губы, впуская в свой рот мой язык. Он моментально встречается с её, и это конец. Я не отпущу теперь, что бы она ни сделала. Боль в паху усиливается. Мои руки шарят по её спине, пока не находят ягодицы. Подхватываю за них и, усаживая на стол, смахиваю все склянки и крема.

Она с животной и голодной страстью позволяет мне делать всё, что я хочу. Целовать её болезненно остро, тянуть зубами нижнюю губу и слизывать кровь. Слышу стон Бланш, когда мои губы опускаются ниже. Я кусаю её кожу там, где быстро пульсирует вена. Ногтями впивается в мою голову, цепляется за волосы и заставляет подняться обратно к губам. Сожрать бы её, вот такую, больше не сдерживающую себя, как и я.

Ноги Бланш обхватывают мои бёдра, и халат распахивается, позволяя моим ладоням в перчатках ближе притянуть её к ширинке и стальному члену. Её язык творит невозможное, словно змея касается всех нервных окончаний моего нёба, а я сжимаю пальцами её ягодицы, желая ворваться в это податливое тело. Губы Бланш горячие, полыхают от быстроты и силы поцелуев, нескончаемым потоком затмевающие всё вокруг.

Неожиданно Бланш замирает, но я пытаюсь вернуть её страсть, её голод, сделать её окончательно своей, дать ей то, о чём она мечтает.

– Эйс, остановись, – шепчет Бланш, откидываясь назад. Распахиваю глаза, зрение мутное. Облизываю губы и не могу надышаться. Только сейчас слышу сквозь головокружение звонкий стук в дверь. Женщина в моих руках дёргает головой, видимо, пытаясь сорвать с себя тот же дурман, которому подчинён я. Смотрит на меня с ужасом и страхом сквозь пелену вожделения.

– Нет, ты обвиняла меня, что я не довожу дело до конца. Так хватит. Мне не нужен контракт, чтобы иметь тебя. Меня ничто не остановит, – шиплю я и в подтверждении своих слов трусь о её раскрытую промежность грубой тканью джинсов. Слабый, едва уловимый стон теряется в повторном стуке в дверь. Закатывает глаза и дрожит. Да, вот так.

– Не сегодня.

Глава 21

– Мисс Фокс, с вами всё хорошо? – Спрашивает Кьяра после третьего, уже настойчивого стука.

– Да, милая, всё хорошо. Не волнуйся, – смотря в мои глаза, отвечает ей Бланш.

– Простите, что отвлекаю от стрельбы, но клиент появится через пять минут, – сообщает девушка.

– Прекрасно, благодарю тебя. Проводи его, как обычно, и предложи подготовиться.

– Хорошо, Госпожа.

Прислушиваюсь к удаляющимся шагам помощницы Бланш и криво усмехаюсь.

– Я говорила, что это всё – непозволительная роскошь для таких, как мы, – уже тише произносит Бланш и расслабляет руки в моих волосах.

– Это больно. Мне чертовски сейчас больно, – шиплю я, пальцами впиваясь в тонкий шёлк на её ягодицах.

– Мы не можем упустить его из рук, Эйс. Тебе придётся отпустить меня. И, к слову, ты мне должен «плазму», новый сейф, орхидею, починить стену и убрать всё с пола, – она указывает взглядом за мою спину, и я оборачиваюсь.

Мда, это точно всё сделал я? Да я полстены вырвал. Не я же виноват, что такого рода дома делают из пластика, верно? Нет, не я.

– Согласен на «плазму», сейф, орхидею. Остальное, уволь, сама разбирайся, это ты со мной сделала, – нахожусь я, возвращая своё внимание на закатывающую глаза женщину.

– Потом разберёмся. Отпусти меня, Эйс. Тебе необходимо для этого разжать пальцы, – медленно, как для идиота, произносит она. Я слышу… нет, я вижу, как эти похотливые губы двигаются. Припухшие. Манящие. Чертовски сексуальные.

– Ты поранишься, – быстро отвечаю ей и, подхватывая её за ягодицы, поднимаю над столом.

– Эйс, не тяни чёртово время. Быстрее, – слабо ударяет меня по плечу.

– То есть снять эту боль за пять минут? – Уточняя, подхожу к кровати и опускаю Бланш на неё.

– Нет, не выдумывай отговорки, чтобы ещё немного потереться об меня, – усмехается она, убирая руки с моих плеч.

Веду себя как болван. Она права, я не желаю выпускать свою добычу из рук. Ещё немного, и я бы узнал, каково это – быть безумным в страсти, и что такое примитивное сношение. Я хотел его, да и сейчас хочу, ещё больше, чем раньше. Она такая вся податливая, уступчивая и готова ко всему. Но всё же, вопреки всем своим низменным мыслям, отпускаю Бланш и отхожу на шаг. Её халат приоткрылся, да настолько, что видны полушария грудей, тёмные соски, живот и всё, что ниже. Ноги Бланш расставлены, и мне видно, что она там припухла и блестит.

– Кхм, – Бланш прочищает горло и только делает движение, чтобы запахнуть халатик, как я хватаю её за ноги и тяну на себя. Теряя равновесие, она падает на спину.

– Эйс…

– Почему у тебя там мокро? – Перебивая, интересуюсь я, удерживая её лодыжки.

– Что? – Бланш приподнимается на локтях и удивлённо ловит мой взгляд.

– Я что-то сделал не так? То есть, я знаю анатомию женщин и то, что при сильном возбуждении вырабатывается смазка. Но я считал, она должна быть белесой или какой-то другой, а не прозрачной, и она пахнет, – чётко отвечаю ей.

– Хм, да, я возбуждена, как и ты, – она красноречиво показывает на мой пах. Хмыкаю от этого.

– Я хочу попробовать это. Я требую дать мне это попробовать. Оно очень пахнет, чем-то странным и специфичным, – отпускаю её ноги и опираюсь руками по бокам от её талии.

– Эйс, ты же понимаешь, что если ты это сделаешь, то…

– Да, знаю, какова реакция мужчин на женские выделения. Для многих это афродизиак, и они так лучше узнают самку в период сильного желания сношения. Также смазка содержит особенный фермент и вызывает в любом мужчине привыкание, хочет он этого или нет. Физиология, – уверенно кивая, обрываю её медленную и шокирующую речь.

Она обескуражена. Никогда бы не подумал, что Бланш Фокс может выглядеть именно так. Очень интересно.

– Ну же, это приказ. Немедленно обмакни палец и дай мне его попробовать, – уже рычу я.

Бланш незамедлительно опускает руку вниз, и я перевожу туда взгляд. Она аккуратно раздвигает половые губы и вводит в себя палец, отчего её грудь резко вздымается. Он также медленно выходит полностью мокрый. Облизываю губы, наблюдая, как она приближает его ко мне. Поднимаю на Бланш лицо, и наши глаза встречаются. Лихорадочные. Безумные.

Приоткрываю рот, и она вкладывает в него свой палец. Мой язык проходит по нему, вызывая внутри Бланш трепет и ещё большее возбуждение. Она чертовски вкусная. Я даже не могу подобрать слов, потому что вязкая жидкость, которую я слизываю, напоминает терпкую смесь из острых сливок.

– Мне нужно в ванную комнату. Срочно, – её голос дрожит, и она резко забирает свой палец.

– О, нет. Если я мучаюсь, то и ты тоже. Поняла меня? – Догадываясь о подтексте, грубо предупреждаю её.

– Эйс, слезь с меня. Я должна подготовиться…

– Я знаю, что ты будешь делать. Никаких месячных, это была ложь. Ты хочешь завершить начатое мной, когда меня заставляешь терпеть боль, наслаждаясь этим. Никогда. Я запрещаю тебе кончать. Запрещаю даже думать об этом. Запрещаю дотрагиваться до себя. Запрещаю трахать себя этим пластиком. Запрещаю, – рычу я, наклоняясь всё ближе и ближе к её лицу, заставляя лечь на постель.

– Если ты продолжишь это говорить, то я кончу через минуту, – шепчет она.

– Я не доставлю тебе такого удовольствия, гадюка. Ты завела меня. Ты отталкиваешь меня, когда я не боюсь признать своих потребностей. Ты не даёшь мне иметь тебя так, как это происходит в моей чёртовой больной голове. Ты лежишь и дрожишь от накаляющихся импульсов. Ты на пике желания. Нет. Мой ответ, нет, – с наслаждением продолжаю я, замечая, как мощно можно воздействовать одним голосом на женщину. На эту женщину, закрывающую глаза и судорожно выдыхающую в мои губы. Да к чёрту всех любовников моей матери. Она готова. Не соображает даже, как аппетитно выглядит сейчас. Не контролирует свои гормоны, и её трясёт. Безжалостно. Чувственно. Эротично.

– Не останавливайся, – шепчет она, хватаясь за мои плечи.

– Контракт. Предложи мне контракт, и я продолжу, – от моих слов она распахивает глаза, и в них проскальзывает недовольство и даже злость.

– Хочешь управлять мной, да, Эйс? Не выйдет. Только я решаю, кто станет моим следующим клиентом, и никак иначе. И пусть сейчас я жажду положить тебя на спину, стянуть твои брюки и коснуться губами опухшей головки твоего члена. Пусть меня разрывает от желания ощутить твой вкус и узнать, как быстро ты дойдёшь до кульминации, чтобы наполнить мой рот годовым запасом спермы. Она будет стекать и капать на мою грудь, а я наблюдать, как ты корчишься в первом настоящем оргазме, полученном благодаря мне. Мой ответ, нет.

Её жаркая и вульгарная речь действует на меня самым удушливым эффектом, всё затягивая в узел внизу живота. Больно. Как же мне больно сейчас, но я не сдамся.

– Тогда игра продолжается? – Усмехаясь, поднимаюсь и выпрямляюсь.

– Продолжается, – Бланш кивает и запахивает халат.

– Что ж, ты сама об этом попросила, и я не имею права отказать тебе в долгом и жестоком воздержании. Но я не забыл о том, что запретил тебе. И если я узнаю, а я узнаю легко по твоему виду, что ты получила оргазм искусственно, то пеняй на себя. Тот стек станет твоим самым лёгким наказанием, для этого мне никакой контракт не будет нужен. Я возьму то, что хочу. Если понадобится, то насильно. До встречи, Бланш, – оставляя последнее слово за собой и, убеждаясь, что она внимательно, и даже с каким-то особым трепетом, меня слушала, направляюсь к двери и выхожу из спальни.

Мне сейчас нельзя терять времени, поэтому я иду в центральную комнату и снова прячусь за штору. Вот теперь я могу закрыть глаза и попытаться успокоиться. Кладу руку на колючий от желания член и сжимаю его. Чёртова женщина. Почему она так ведёт себя? То сама набрасывается на меня, как дикая змеюка, то кусается, словно я оскорбил её! Да она сама, кого хочешь, прикончит от страсти.

Облизываю губы и до сих пор ощущаю на них её вкус. Как же гадко, когда в голове вспыхивают воспоминания о том, что мой отец был у неё между ног. Он вылизывал эту смазку и кончал от неё, а теперь я попробовал то, что недопустимо. Ведь я всё знаю и реакции прекрасно изучил, но я хотел её. Мне неприятно это признавать, как и неприятно желать женщину, принадлежавшую многим. Почему она? Потому что опытна? Или её игра, действительно, увела меня от того, что я должен был увидеть с самого начала? Не знаю. Я не могу сконцентрироваться от сильнейшего давления в паху.

Слышу, до сих пор, неравномерный пульс в висках, как дверь в комнату открывается.

– Ожидайте, Госпожа сейчас придёт к вам, – произносит Кьяра. Я не могу сейчас посмотреть на того, кого Бланш именует ещё одним звеном, поэтому терпеливо жду, пока он разденется, и появится эта проклятая женщина. Если она будет его ублажать, то я не смогу больше терпеть. Я выволоку её за волосы, а его убью на месте. Она упомянула преступление? Чёрт, что она собирается делать? Нет, в её планы не входит обычная встреча, эта гадюка снова что-то задумала и крайне неприятное.

Убийство имеет разные эмоциональные ответы на психологическое состояние человека. Кто-то ищет жертву и получает истинное наслаждение, возбуждение и доходит до кульминации. Кто-то выполняет задание. Кто-то защищает себя. Но неизменно в любом случае одно – болезнь. Каждый, кто когда-то оставил на своих руках кровь, имеет сильное нервное потрясение, и таким образом, становится интересным случаем для любого психиатра и, конечно, клиентом специального закрытого места. Скольких убивала сама Бланш? Сколько жертв у неё на счету? Я легко могу представить эту женщину с пистолетом или ножом, хладнокровно убивающую. У неё не дрогнет рука сделать это, если понадобится. Её учили, как и меня, творить такого рода бесчинства для большинства лживых людей. У нас есть кое-что общее – никакой совести и чувства вины.

– Мисс Фокс, как я рад вас видеть здесь и самому оказаться в этом месте, – благоговейный голос мужчины мне, кажется, очень знакомым.

– У нас мало времени, поэтому сразу перейдём к делу. За мной, – резко отвечает ему Бланш, и я слышу звонкие удары её каблуков.

Приоткрываю шторку и удивлённо приподнимаю брови. Если до этого напротив меня стоял столб, то сейчас – какой-то странный механизм с искусственным фаллосом, изогнутым местом для размещения тела и с кучей ремней.

Бланш оказывается на свету, облачённая в белое латексное платье с глубоким вырезом, едва прикрывающим её ягодицы. Но хотя бы туфли нормальные, но слишком праздничные. Слишком. Рядом с ней показывается светловолосый мужчина. Без маски. Без всего, что могло бы скрыть его личность, и мне это позволяет легко узнать его. Когда-то мы учились вместе в школе, пока меня не отправили в военное училище. Этот человек так и остался близким другом моего кузена, как и стал любовником матери. Она специально создала образ мужчины более взрослого, чем он был на самом деле, чтобы я не понял сразу, кто мог хотеть денег.

– Располагайся. Животом вниз. Руки по бокам. Ноги расставить, – сухо отдаёт приказы Бланш, скрываясь в темноте.

– Вы сегодня немногословны, мисс Фокс, – упрекает её Уорелл. Да, именно так его зовут. Я прекрасно помню, как он подначивал Ларка попробовать наркотики, хотя сам их не употреблял. Он из небогатой семьи, его отправили в Лондон учиться, так и остался здесь, забыв напрочь о родителях. Предполагаю, что моя мать не единственная его любовница и источник денег. Молли. Именно он ошивался рядом с ней на дне рождения отца. Чёртов ублюдок.

– Хочу поскорее начать, ведь именно за этим ты пришёл, – спокойно отзывается Бланш.

Она подходит к нему и тащит за собой стул. На него кладёт длинную плоскую чёрную дощечку и баночку без этикеток.

– Как только собрал нужную сумму, – гордо отвечает мужчина.

Она лишь усмехается. Он ей не нравится, если в первый раз она наслаждалась процессом, и все её движения были плавными, то сейчас резко и грубо затягивает ремни на его талии, руках, опущенных вдоль деревянных ножек, и на лодыжках. Она всё делает механически, не испытывая интереса.

– Насколько, я знаю, то твоё задание завершилось, – произносит Бланш, подхватывая баночку и открывая её.

– Мне нужны деньги, а откуда их ещё взять, как не у идиотки Алисии, – хмыкает Уорелл.

– А Нейсон больше не помогает тебе? – Интересуясь, она набирает немного прозрачной суспензии на пальцы, обтянутые перчатками, и подходит к его ягодицам.

– Нейсон? – Мужчина сглатывает от того, что она назвала имя дяди, и поворачивает голову вбок.

– Да, твой первоначальный заказчик, как и мой. Не бойся, милый, здесь ты в безопасности. Мы оба остались не у дел, и это может сплотить нас, – она мягко улыбается ему и что-то делает пальцами, вызывая в мужчине шумный вдох и капельки пота на лбу.

– О, как хорошо. Я… не думал об этом… но…

– Думал, милый, думал. Даже больше, ты практикуешь это со Стэнли, Ларком и другими. Оргии, насилие и наркотики. Не волнуйся, это нормально. Каждый мужчина любит, чтобы ему массировали простату. Там сосредоточено множество нервных окончаний, только вот ты раньше никому не позволял иметь тебя. Да? Только пару раз. По принуждению, – Бланш отходит немного и поглаживает свободной рукой искусственный фаллос, продолжая, как я подозреваю, вставлять в его анальное отверстие пальцы. Да что ж здесь одни извращенцы собрались?!

– Стэнли кинул меня… да, боже, да. Ларк тоже нашёл другого поставщика наркотиков. Они все указали мне на дверь, даже этот придурок Нейсон. Он сказал… чёрт, – Уорелл раскрывает губы в беззвучном крике, когда Бланш вставляет в его разработанное отверстие головку пластикового члена. Кривлюсь от этого.

– Что он сказал? – Вкрадчиво спрашивает его Бланш, лаская белые ягодицы. Мужчина жмурится, видимо, от боли, и в то же время ему нравится это.

– Что он сказал? – Громче повторяет Бланш и подхватывает дощечку. Один замах, и звонкий удар заставляет подпрыгнуть Уорелла на месте. Выпускает воздух сквозь стиснутые зубы.

– Он сказал, что вы… вы сейчас увлечены психопатом Эйсом. Это правда? Правда? – Истерично отвечает он.

– Отчасти, милый, но ты лучше. Такой податливый. Такой возбуждённый. Такой простой. Мы похожи, каждого из нас хотят сделать пешкой, но мы будем развлекаться. Ты готов? – Змеиный шёпот окутывает сознание Уорелла. Бланш умеет заставить мужчину хотеть того, что он отвергает. Сам узнал, а мой разум намного сильнее, чем у её клиента. И он поддаётся ей, кивает и сжимает пальцами деревянные ножки.

Бланш запускает механизм, и он начинает медленно двигаться в его анальном отверстии.

– А теперь поделись со мной, зачем, действительно, пришёл ко мне, ведь ты знаешь, как отреагирует Ларк на такое предательство. До этого я помогла тебе стать немного богаче, но ты решил предать меня. Верно? Ты уже давно истратил деньги, полученные от Алисии. Так откуда у тебя такая сумма? – Бланш обходит его и поднимает голову дощечкой.

– Новая… новая…

– Ложь! – Повышая голос, она ударяет его этим приспособлением по ягодице. Уорелл скулит, мотает головой и возбуждается.

– Нейсон… он дал мне, – выдыхает он, когда Бланш усиливает напор искусственного члена.

– Я не люблю, когда меня обманывают, милый. Не заставляй меня злиться, – усмехаясь, предупреждает Бланш.

– Простите, мисс Фокс… о, как хорошо. Они говорили, что вы невероятная. Знаете всё, и… он хочет убрать вас. Эйс… он выполняет задание Нейсона. Он убьёт вас… я помогу вам… да, пожалуйста, ещё раз, – взмаливается Уорелл, когда Бланш проводит дощечкой по красной коже его ягодицы.

– Как ты можешь мне помочь, милый? – Она продолжает его изводить и, доводя до пика, уменьшает интенсивность работы машины.

– Я… нет, я скажу всё, только не останавливайтесь, – Уорелл скулит, пока его тело, противясь ослабевающему натиску, пытается вырваться из удерживающих его ремней, чтобы самому заставить Бланш делать то, что он хочет.

– В чём заключается твоя помощь? – Бланш легко похлопывает его по ягодицам, и он расслабляется, убеждаясь, что она пошла на уступки. На лице Уорелла появляется улыбка.

– Я помогу вам. После того как выполню последний заказ, и мне заплатят, то мы поедем на другой конец света… вы и я, иначе Эйс убьёт вас. Это его задание… но не волнуйтесь, я накажу его за вас… отомщу этому зазнайке, как и его кузену… всей этой паршивой семье, – заверяет он Бланш, постоянно разрывая речь быстрым дыханием.

– Месть должна быть продумана. Да я и не боюсь мистера Рассела, как и Нейсона, и других, а вот тебя найдут быстро. Это тебе нужна моя помощь, и я, возможно, подумаю об этом, – усмехается Бланш и опускает руку, а другой ускоряет работу машины. Тело мужчины выгибается, он пытается шире расставить ноги, стонет, пока Бланш даёт ему пару минут насладиться, а затем вновь уменьшает скорость, вырывая из его горла отчаянный всхлип.

– Я понял… да, Стэнли кинул меня… и тогда появились собаки Нейсона… они притащили меня к нему, и он… пожалуйста, мисс Фокс, – Уорелл поворачивает голову к Бланш, а она складывает руки на груди, словно отвечая, что не собирается ничего предпринимать, пока он не скажет.

– У меня в сумке есть три жучка. Мне приказано… установить их в вашей спальне. Он хочет знать, о чём вы говорите с псом психопатом, и какие клиенты к вам приходят. Он дал мне денег и сообщил, когда вы приземлитесь в Лондоне. Его люди провели меня, чтобы я встретился с вами и настоял на встрече. И ещё, скоро вас отравит этот пёс, первый раз ему не удалось, но будет второй. Нейсон его готовит. Он вас убьёт или отправит в ужасную комнату. Мисс Фокс, пожалуйста, мне плохо, – да он, чёрт возьми, плачет. По его щекам катятся слёзы от напряжения и неудовлетворения. Но Бланш всё равно, она наклоняется к его лицу, и на её губах ледяная и не предвещающая ничего благоприятного улыбка – застывшее выражение смерти. Она сейчас похожа на безумную куклу, готовящуюся прирезать весь дом.

– Милый, какой ты милый. Ты так хочешь кончить, но я не могу тебе этого позволить. Ты любовник Алисии, но не просто любовник, да? Ты хочешь наказать их всех, и сейчас молишь меня о помощи, ведь я всё понимаю. Каждый твой страх, каждое твоё слово, каждое твоё воспоминание, каждую жертву. Скольких ты подсадил на наркотики по приказу Нейсона? Множество. Сколько невинных детей водил к нему же? Целый список, и он только увеличивается, – она играет, кривит носик от сочувствия и томно вздыхает, имитируя горе, а я только сейчас осознаю, как чудовищен этот проклятый мир, которым гордился. Раньше я не замечал этого, жил по указке, в моей голове не было лишних мыслей, только касающиеся работы. И сейчас, слышать, что этот человек был причастен к извращениям и убийствам из-за личного интереса и для повышения самооценки Нейсона, просто тошнотворно. Я из их числа, но не хочу больше быть грязным. Я не верю в Бога, как и в грехи, за которые буду расплачиваться. Но в эту минуту я поверил в самого себя и в свою душу.

– Я…я…

– Да, ты, милый слизняк, ты был соучастником многих убийств. И теперь пришёл ко мне, к той, кого хотел предать, чтобы попросить о содействии? Довольно глупо, не думаешь? Я не работаю больше на Нейсона, у меня другой заказчик. И он хотел бы знать правду, иначе я остановлюсь, и ты вернёшься в свой ад ни с чем, – смех Бланш вкупе с рабочей машиной создают мрачную, траурную атмосферу. Она выпрямляется и наблюдает, как Уорелл паникует, привязанный ремнями, пребывающий абсолютно в её власти и на пике наслаждения, причиняющего боль всему телу и не позволяющему думать о последствиях, а только о себе. Это изощрённая пытка, пытка страстью и вожделением, и Бланш Фокс в этом очень опасный противник.

– Что ж, ты сам выбрал, – она пожимает плечами и кладёт на стул дощечку.

– Нет… нет. Я обманул, Стэнли не кинул меня, – торопливо произносит Уорелл.

– Я слушаю, – Бланш складывает руки на груди, ожидая продолжения.

– После того как я установлю жучки, мне приказано через три дня поехать к Ларку и привезти ему наркотики, рассказать о том, что я был с вами. Нейсон накачивает его, чтобы он не соображал ничего, но если я это сделаю, то он убьёт меня. Ларк свихнулся на вас, мисс Фокс, и я подначиваю его, рассказывая, где вы были и с кем. Мне нравится смотреть, как он сидит на привязи, рычит и сходит с ума. Я слежу за ним, пока его отец развлекается с теми, кого я ему привёл.

Нейсон стравливает Уорелла и Ларка, чтобы последний сорвался с цепи, а это, предполагаю, соответствует действительности. Не первый и не последний раз, когда дядя надевает ошейник и привязывает человека, чтобы он превратился в покорное животное и выполнял его приказы. Действительно, Ларк прикончит Уорелла и вырвется, направится к Бланш и может покалечить её. Нейсон признает, что сын абсолютный наркоман, и отдаст его под суд, в то время, как Бланш может уже и не дышать вовсе. Значит, Нейсон предполагает с моей помощью узнать за три дня имя заказчика Бланш, раз решился на убийство этой женщины. Или же он пошлёт меня, чтобы предотвратить это и позволить спасти Бланш, но всё же она поймёт, что эта угроза исходит от Нейсона, и начнёт искать помощи. У кого? У меня. У того, кто стал для неё стеной, спасителем и прочей чушью. Открыто нападать он на неё не может, но, чёрт возьми, что у неё есть такого, отчего Нейсон боится показаться ей на глаза и сделать всё сам? Это не похоже на него. Не похоже ни на одну операцию, тем более, когда это всё касается секса и женщины. Невероятно, но Бланш Фокс без усилий поставила на колени Нейсона, и он терпит, но скоро свихнётся от страха, и тогда да, начнутся и убийства, и погони, и даже что-то более масштабное. Он не остановится ни перед чем, даже готов пожертвовать единственным сыном ради достижения цели.

Громкие и частые удары возвращают меня в провонявшую потом Уорелла комнату. Бланш быстро бьёт его по ягодицам дощечкой, вырывая из него постоянные стоны, пыхтение, да и машина уже работает намного резвее, чем было до сих пор.

– Мне приказано украсть Молли! – Выкрикивает мужчина.

Бланш замирает, как и я. Она поднимает голову и смотрит прямо на шторы, за которыми спрятался я. Удивительно, но имя моей сестры производит на обоих самое сильное впечатление.

– Нет… пожалуйста… ещё… ещё…

– Зачем тебе эта девочка? – Громко спрашивает Бланш, ударяя вновь его по ягодицам. Скулит, выгибая шею.

– Стэнли, у него проблемы с родителями. Отец отказывается давать ему деньги, у Алисии их нет, она сама зависит от мужчин. Всё стоит купюр… и во всём виноват психопат. Он, по словам Нейсона, настроил всех против него, и теперь Стэнли хочет ему отомстить, а я давно уже заглядываюсь на Молли. Прекрасная партия для такого, как я. У Эйса Рассела только одна слабость – это его сестра, и он сделает всё, отдаст любые деньги, ради её спасения. Но я не собираюсь ждать, пока он прикончит меня, помогу Стэнли и сам спасу Молли. Деньги будут отданы мне, а этот психопат даже не поймёт, что убил собственного брата, а не того, кому приказано избавиться от отродья Расселов.

– Эйс убьёт его своими руками, как сделает это и с вами, и со своим отцом. Сначала вся его семья, а затем останетесь вы, мисс Бланш. О, боже, я хочу вас спасти! Хочу! Он его не убьёт! Он сдаст его властям, как руководителя банды террористов и предателя! Он его спрячет! Да! Боже! Да! Он готовит что-то! Я слышал… да! Не останавливайтесь! Слышал! Эйс Рассел станет нарицательным именем! – Бланш опускает руку и дышит часто.

Уорелл всё сказал, под властью, бурлящей в нём похоти. И я сам увидел, как она это делает. Как выпытывает из них информацию, чтобы потом держать в руках всех вокруг. Сам даже не понял, когда задержал дыхание.

– Он станет тем, кого все будут бояться. Эйс Рассел превратится в призрака, которым будет управлять Нейсон, чтобы наказывать неугодных, – тихо произносит Бланш.

– Он убийца… нет… умоляю, – Бланш тянется к машине и выключает её.

– А ты нет? Кто в этом мире не убивал? Каждый. Букашек. Таракашек. Тварей божьих. Все мы погрязли в грехах, милый. Только вот ты не учёл того, что меня возбуждают грехи людские, – она хлопает его по щеке, отчего Уорелл издаёт стон и весь трясётся, так и не достигнув кульминации.

– Твои особенно. Идеальный план, направленный на то, чтобы повергнуть страну новой волне насилия и страха, подчинить её и создать маньяка, которым будет руководить идиот. Но боюсь, я не могу позволить тебе использовать в своих целях Молли. Она мне нравится. Намного больше, чем твоя гнилая душа, – Бланш отбрасывает из рук дощечку и поворачивается ко мне.

– Теперь ты понимаешь, почему он был так важен? Понимаешь, что ты, то самое звено, без которого Нейсон ничего не получит? Ты должен был знать о том, насколько масштабными могут быть жестокость и бесчеловечность. Проблема намного глубже, чем ты думал. Она таится в тебе, и только ты сможешь предотвратить террористические акты, которые планируются в ближайшее время. Ты предупреждён, и с этих пор обязан научиться контролировать самого себя, иначе пострадают многие, – она обращается ко мне, позволяя раскрыть шторы и сделать шаг к ней.

– Вы великолепны, мисс Фокс, – восхищённо выдыхаю я.

Улыбается и отступает, открывая мне покрытое потом тело Уорелла. Он едва находится в сознании. Как только я оказываюсь на свету и дотрагиваюсь рукой до щеки Бланш, её глаза вспыхивают от радости.

– Ты самая красивая и ядовитая гадюка в этом мире, – шепчу я.

– М-м-м, вы это сказали вслух, мистер Рассел, – она улыбается мне.

– Не могу оставить такое представление без должного внимания, – усмехаясь, убираю руку и поворачиваюсь к мужчине. Он, услышав мой голос, моргает и медленно понимает, что он пришёл на верную смерть.

– Теперь я хочу немного развлечься, мистер Рассел, – весело произносит Бланш.

– Нет… ты предала меня… он убьёт тебя! Он пользуется тобой! Сука! – Заношу руку и с силой ударяю его по щеке.

– Уорелл, где твои манеры? – Наслаждаюсь, как дёргается его голова. Он скулит от боли, пытаясь дёрнуть хотя бы рукой или ногой. Но они уже затекли, Уорелл обездвижен. Мягкие накладки скроют впоследствии, что жертва была связана. Отпечатков пальцев на нём никто не оставил, кроме Ларка и моего ублюдка брата.

– Дура, он же прикончит тебя, когда Нейсон прикажет ему. Он управляет его сознанием, столько раз я слышал об этом. Он робот…

– Меня это уже утомило. Могу я принести ведро, мистер Рассел? – Перебивая его, Бланш поворачивает голову ко мне. Умница.

– С водой желательно, – киваю ей.

– Постараюсь сделать это побыстрее, – тихо смеясь, она быстрым шагом выходит из комнаты.

– Мы же на одной стороне, Эйс. Ты же помнишь меня, как мы развлекались, – шепчет быстро Уорелл.

– Началось, – усмехаясь, присаживаюсь на корточки. – Сейчас ты попытаешься убедить меня, что всё это ложь, и я тоже последую за тобой. Бланш предаст меня, подставит и даже сейчас просит меня убрать тебя. Да, эта женщина великолепна. Только ты сделал столько ошибок, что мне немного грустно. Нет, я вру. Мне плевать, до Молли никто из вас не доберётся, как и до Бланш. Скажу тебе по секрету, что я играю лишь по своим правилам, и в них не входит многочисленная смерть невинных ради страха и власти.

– Ты не знаешь, что с тобой сделает Нейсон, если догадается о том, что ты с ней спелся? Он не верит тебе, постоянно следит за вами. Когда-нибудь ты сам проколешься. Он убьёт всех, кто ему мешает, – как держится, словно не он сейчас будет тонуть.

– Ты думаешь меня это остановит? Нет. Мной никто не будет управлять, – поднимаюсь на ноги, и в этот момент входит Бланш.

Она передаёт мне ведро с водой и смахивает со стула баночку со смазкой. Тащит его к жертве и отходит, позволяя мне поставить туда ведро.

– Последнее желание? – Усмехаясь, интересуюсь я.

– Я мог бы вам помочь, я много знаю…

– Это клише, милый, – недовольно цокает Бланш.

– Ты своими руками приведёшь его к смерти. И он убьёт тебя, а там мы встретимся. Он сожжёт тебя, как шлюху, и психопат всё увидит. Вы оба заплатите за то, что предали его. Оба…

– Утомительно, – хватаю Уорелла за волосы и с силой опускаю его голову в воду. Его тело трясётся, а вокруг лица образовываются большие пузырьки, лопаясь так красиво. Паника. Попытки высвободиться. Ещё тридцать секунд, и он, откашливаясь, заглотнёт ещё больше воды. Затем он ощутит, как грудь разрывается от переизбытка жидкости, сокращая мускулатуру гортани. Ещё пятнадцать секунд и Уорелл ощутит эйфорию, а его тело прекратит конвульсивно двигаться. Сердце остановится ещё через пять секунд, а затем наступит смерть головного мозга.

– Сожаление? – Отрывая взгляд от практически мёртвого тела, поворачиваюсь к Бланш.

– Ни капли. Его всё равно убили бы. Он не смог бы терпеть долго, после того, как покинул бы мой дом. Ларка уже давно отвязали и накачивают наркотиками, что не позволяет ему пока совершать резких движений и выйти из дурмана. Появление Уорелла вызовет в нём минутное понимание, а затем он прикончит его. Нейсон всё просчитал, зная его нетерпение и желание, всегда быть лучшим в сравнении с его сыном. Обычно люди, не видящие роскоши и борющиеся за право быть среди богатых, не умеют выжидать время, они просто поддаются инстинктам и своим комплексам, – она спокойно пожимает плечами.

– Ты понимаешь, что у тебя куча психологических проблем?

– Как и у тебя.

– Тогда по нам психиатрия рыдает, – отпускаю волосы Уорелла и смахиваю с перчатки воду.

– Мы можем туда отправиться, но нам станет так скучно, что мы найдём способ превратить и это место в хаос. Так и вижу, как мы с тобой сидим на веранде, потягивая шампанское, а психи скачут вокруг нас, насилуя своих надзирателей и издеваясь над ними. Возможно, тогда ты будешь улыбаться. Думаю, у тебя прекрасная улыбка, Эйс.

Хватаю её за подбородок той рукой, которой только что забрал жизнь человека, а она шумно выдыхает, демонстрируя мне, как возбуждена.

– Я только что убил его на твоих глазах, – шепчу я, всматриваясь в расширяющиеся зрачки Бланш.

– И это лучше любого секса.

– Ты не хотела пачкать руки, предложив мне это сделать, – упрекаю её, сильнее сжимая кожу.

– Мои руки уже запачканы, одним больше, одним меньше. В этом деле придётся навсегда забыть о человечности, ради спасения других, наиболее чистых душ, – отвечает она, касаясь ладонями моей груди.

Я смотрю на неё и не понимаю, отчего меня так тянет к этой женщине. Она больна. Настолько больна, что от неё нужно оградить общество, как и от меня. Возможно, именно эта черта мне в ней так нравится, восхищает и возбуждает вновь.

Наклоняясь, грубо целую её в губы всего секунду и отпускаю моментально. Облизывает губы, смакуя на них отпечаток власти. Моей власти над ней.

– Итак, несчастный был обворован и подвергся насилию, после чего его сбросили в Темзу. Никаких документов при нём не оказалось, но его легко узнают по отпечаткам в базе данных. Нейсон лишится одного из своих людей, но печалиться не будет. А вот про Стэнли, ты говорила, что он потерянная ячейка для общества. Оказалось, что его цель тоже я. Как вы все зациклены на мне, отчего я даже испытываю небольшую гордость, – произношу я.

– Стэнли управляет Нейсон, и ему не подобраться к Молли, потому что он знает, чем ему грозит, если это дойдёт до меня. А вот брат – прекрасная возможность добраться до того, что я ему запрещаю. Да, он до сих пор подчиняется мне, это так смешно.

– Так ты спала с ним? Приводила его сюда? – Зло прищуриваюсь я.

– Твоя ревность тоже очень смешна. Нет. Не спала. Не приводила. Но он трус, Эйс. Он встаёт на колени по одному щелчку, опасаясь, что его план рухнет раньше, чем ему бы этого хотелось. Он, как малыш, делает сейчас пробные шаги, уверенный в том, что ты его личный психопат. Ошибочка, ты мой психопат, – довольно улыбается она.

– С каких пор я стал твоим психопатом, гадюка? – Удивляюсь я.

– Это, – она указывает на мёртвое тело Уорелла, – что-то вроде обручения. Ты и я теперь связаны, хотя мы связаны были ещё раньше, но сейчас уже официально. Никаких колец, даже не проси. Но есть ещё кое-что.

– У тебя слишком богатая фантазия, Бланш, – усмехаюсь я, но она права. Обычно, когда работаешь в группе, становишься членом семьи. Каждый прикрывает друг друга. Поэтому я работаю всегда один. А теперь вот у меня есть психически неуравновешенная извращенка.

– Отнюдь, – она отрицательно качает головой.

– Хорошо, что я забыл?

– Выстрелы. За мной следят, как и за тобой. Ты сумел избежать своих, но не моих. Они уже доложили Нейсону о том, что в моей спальне вновь кто-то пользовался оружием. Последний раз был ты, и мы в курсе, как это отразилось на тебе. Чёртово желание не подвергать тебя опасности и влечение заставляют меня помочь тебе. Итак, Нейсон знает, что мой клиент – это Уорелл, и ждёт, что будет дальше. У него был при себе пистолет, как и жучки. Кьяра это подтвердила. Он пришёл раньше, не желая ждать условленного времени. После того как я сообщила ему об отказе из-за сильной головной боли, предложив перенести встречу на другое время, он ворвался в мою спальню. Начал стрелять, чтобы напугать меня, а потом убежал, когда понял, что натворил, и чем это грозит ему. У меня нет друзей, но вот есть несколько мужчин, которым я могла бы позвонить в случае опасности. Один из них ты, ведь по данным Нейсона, подобрался ко мне близко. Клиентов я не могу беспокоить в выходные, такое условие. Семья, жёны, дети и тому подобная чушь. А я всего лишь напуганная женщина, и у меня остаётся только один выход – попросить тебя о помощи. Ты же, работая на Нейсона, не торопишься приехать ко мне, заставляя ещё больше волноваться о безопасности. Но ты не можешь позволить мне сообщить об этом в полицию и оказываешься у меня на пороге в десять вечера. К этому времени паника отступит, я буду слабой и уставшей настолько, что захочу перекусить. Мексиканская кухня. Острая. Ты появишься в этот момент, и я приглашу тебя составить мне компанию, и поделюсь информацией о клиенте и о том, что он сделал. Мне будет страшно оставаться одной, и ты немного смягчишься. Когда выйдешь из моего дома, чтобы тебя видели, как и войдёшь так же, позвонишь ему и доложишь о случившемся, – Бланш замолкает, а я готов аплодировать.

– Ужин говоришь? Мексиканская кухня? – Уточняю я.

– Точно.

– Ты выучила мои предпочтения, – усмехаюсь я.

– Это легко, потому что они идентичны моим. Так что я буду трястись от страха в десять часов и ожидать своего психопата, – смеясь, отвечает она.

– Прекрати называть меня своим, гадюка, меня это жутко раздражает.

– Тебя и секс раздражает, но от этого он не становится менее интересным. Мой шофёр тебе поможет. Кьяра сейчас принесёт пакет, и вы бросите ЭТО в багажник. Не спрашивай, я уже всё подготовила. Никто не обвинит нас в убийстве, ведь это лишь неудачное стечение обстоятельств.

– То есть ты запачкать свои руки всё же не хочешь, – делаю я вывод.

– Я только сегодня сделала маникюр, – возмущённо отвечает она.

– Женщины, – фыркаю я.

– И да, Эйс, убери за собой, – она указывает на тело Уорелла.

– Этим как раз я и хотел заняться, – бурча, подхожу к нему и достаю его голову из воды.

– Нет, я не об этом. Сейчас он представляет собой бутылку шампанского, которую трясли примерно около десяти минут. Когда откупоришь, лучше отойди. Поверь, тебе будет крайне неприятно, – смеясь, она покидает комнату.

– Прекрасно. Просто прекрасно. Гадюка! – Бросаю ей вслед, понимая, о чём она упомянула. Искусственный член, торчащий из его задницы, сдерживает каловые массы. Чёрт. Ненавижу выполнять грязную работу один.

Глава 22

Нет, всё же эта женщина безумна. Я видел такими только солдат, которые готовились к смерти. Им внушали, что это их долг перед страной, иногда вкалывали им наркотики, чтобы притупить чувство страха и пускали вперёд, как пушечное мясо. А Бланш Фокс ещё хуже. Если бы её завербовали и отправили воевать, то она бы первая бежала под выстрелами и улыбалась. Где её, вообще, нашли? Откуда она появилась? И что сделало её такой? Вряд ли её с рождения готовили исполнять крайне неприятные задания и убивать. Нет, её заставили поступать так, у неё не осталось иного выхода, кроме как научиться выживать, именно таким способом. Почему? В скупых данных о ней нет ни единой зацепки, которая позволила бы мне найти причины, по которым она творит всё это, и меня затянула в опасную кампанию по уничтожению врага. Но я должен признаться честно, что Бланш Фокс меня восхищает. Слишком восхищает, отчего я постоянно думаю о ней. Не о проблемах, не о выводах, а об этой женщине, каждый раз ускользающей из моих рук.

Открываю дверь в спальню и с усмешкой отмечаю, что здесь уже всё довольно терпимо выглядит, после того, что я оставил в этой комнате несколько часов назад.

– Мистер Рассел, а вы совершенно не торопились утешить бедную жертву нападения. Даже нашли время, чтобы заехать домой, принять душ, облить себя одеколоном и переодеться, – издевательский голос Бланш раздаётся от постели.

– Благодаря тебе, мне пришлось отмываться. Нельзя было вытащить эту штуку из его задницы раньше? – Захлопывая дверь, поворачиваюсь к ней, поднимающейся с постели в красном ажурном белье и в таком же прозрачном халатике с боа.

– Но это же было весело, Эйс. Где твоё чувство юмора? – Смеётся она.

– Я не имею этой глупости. Да и у меня хотя бы была причина, чтобы принять душ и переодеться. А у тебя, гидра, какая? Снова соблазнить меня решила? – Красноречиво оглядываю её тело.

– Ох, психопат, ты придумал мне новое ласковое обращение. Мне нравится. Не терплю всяких «любимых» и «деток». «Гидра» меня удовлетворяет, как и «гадюка». Это так пикантно, – она перебрасывает прядь распущенных волос за спину, демонстрируя мне тончайшее кружево, удерживающее её грудь.

– С чего это я должен называть тебя любимой или деткой? – Искренне удивляюсь я.

– Обычно так зовут тех, с кем обручились. Как говорят, хуже свадьбы только смерть. Только вот, они забывают добавлять, что крепче смерти союза не бывает. Если брак может в любой момент разрушиться, то люди, наблюдающие вместе или, не дай бог, совершившие убийство, никогда не смогут разрушить ту связь, которая уже возникла. Но забудем о ненужной графомании, я ужасно проголодалась, ведь ты опоздал и заставил меня ждать, – ухмыляясь, она подходит к накрытому круглому столу и указывает мне рукой на стул.

Закатываю глаза и бросаю в неё пакет.

– Тебе, гидра, – довольно наблюдаю, как она не успевает поймать и наклоняется.

– Мда, Эйс, обращению с женщиной тебе учиться и учиться. Где твои манеры? Разве так преподносят подарки? – Недовольно отчитывает меня и достаёт из пакета цветок.

– Довольно романтично. Он синий. С каких пор ты стал таким отвратительно милым? – Бланш кривится, разглядывая орхидею.

– Уборка дерьма Уорелла смягчила меня, – хмыкая, сбрасываю пальто с плеч и кладу на спинку стула.

– Тогда нужно найти что-то ещё более грязное, – смеясь, Бланш кладёт цветок обратно в пакет и ставит его на пол, а сама садится напротив меня.

– Телевизор и сейф пришлю завтра, – сообщаю ей.

– Я уже передумала. Хочу картину или фотографию. К примеру, тебя обнажённого. Пусть висит в моей спальне. Только без лица, так никто не догадается о том, кому это принадлежит.

– Ты обнаглела, – замечаю я.

– Я спасла тебя и помогла увидеть то, что ты вряд ли бы узнал сам. Так что имею право требовать у тебя всё, что ни пожелаю.

– Спасла? Бланш, я сейчас придушу тебя. Ты меня в данный момент жутко бесишь.

– А ты меня бесишь постоянно, но ведь я терплю тебя ради общего дела, и тебе придётся включиться в игру. Кстати, о ней. Ты позвонил Нейсону? – Она снимает купола с тарелок, и я оглядываю довольно приличный набор закусок и начинок для тако.

– Я не обязан отчитываться перед тобой, гидра. И ты меня хочешь, а не терпишь. Ты только на меня реагируешь. И только я имею особую власть над твоими желаниями. Да и такая скучная ложь тебе не к лицу, – фыркаю я.

– Зато убийство очень, правда? – В её глазах столько возбуждения от этого слова, что я вновь удивляюсь ей.

– Итак, ты пригласила меня на свидание, чтобы… – делаю взмах рукой, откидываясь на спинку стула, и позволяю Бланш продолжить.

– Свидание? Ни в коем случае, я не хожу на свидания и ненавижу их, поэтому для меня эта встреча представляется, как повод для обсуждения причин случившегося. Знаешь, показывают часто в фильмах, как после очередного происшествия сообщники собираются и складывают найденные части пазла, чтобы продолжить искать другие. Это выглядит нелепо, ведь уже всё давно известно, но я не могу отказать себе в поведенческом клише и в желании увидеть, как ты делаешь точные выводы. Шампанского? – Она указывает на пустые бокалы. Качаю отрицательно головой.

– Мы остановились на том, что любовник Алисии работает на Нейсона, к тому же он был надзирателем Ларка, будущим исполнителем желаний Стэнли, как и развлекался с обоими. Этакая троица непосед. Также Стэнли очень зол на тебя за то, что ты лишил его кормушки, и теперь единственный выход для него продолжать вести жалкий образ жизни – повлиять на тебя путём шантажа, опасностью грозящей жизни Молли. Сам он, конечно же, этого делать не будет, а Уорелл мёртв, остаётся Ларк. Вашего кузена это мало волнует, наркотики в его крови делают этого мужчину тупым и настолько прозаичным, что его можно вычеркнуть из списка опасных врагов. И я хочу знать, что ты думаешь обо всём этом? – Бланш перечисляет известные факты, накладывает начинку в лепёшку и кладёт её на мою тарелку.

– Попробуй, тебе должно понравиться. Гореть будет даже самое ледяное и скупое сердце, – блистательно улыбаясь, добавляет она.

– Лучше начать с того, для чего Нейсон подослал Уорелла к матери, – замечаю я.

– Ох, да, – радостно кивает она и обмакивает хлебную палочку в красный соус.

– Ты знаешь, верно?

– Конечно, Эйс, но сделай это для меня. Меня так возбуждают твой мозг и эта складка на лбу, когда ты думаешь, что я сейчас начну визжать, как прирезанная свинья, если ты не поторопишься, – она хватает зубами хлебную палочку и как пантера, отрывает кусок.

– Обычно прирезанные свиньи уже молчат и отправляются на стол, – замечаю я.

– Так мне на стол лечь, чтобы ты уже начал? Или же принести ведро и позволить тебе лишить меня кислорода? Не тяни время, я очень нуждаюсь в резком повышении пульса, – она обиженно выпячивает губы.

– Больная гадюка, – качаю головой, а она воспринимает это как комплимент. Да, это он и есть, её безумие меня заводит.

– Хорошо. Нейсон подсылает к матери Уорелла, и он выкачивает из неё деньги под разными предлогами. Она влюбляется в него, позарившегося на неё молодого и вполне приятного мужчину, когда расцвет её молодости уже прошёл. Это было неизбежно. Считая, что Уорелл, действительно, увлечён ей, мать нанимает тебя и платит за то, чтобы ты соблазнила отца. Ты выполняешь свою работу, Уорелл бросает мать, далее – развод. Ты остаёшься рядом с отцом, когда мать одна. Но любовник возвращается по приказу Нейсона, чтобы ещё вытащить из неё денег. Он не передаёт деньги своему боссу, а просто следует его сценарию. Отца заставили уйти со службы при помощи шантажа. И всё это бессмыслица, – кривлюсь я, откусывая тако. Острый вкус вкупе с чем-то сладким буквально взрывается у меня во рту. Закрываю глаза, наслаждаясь, как нежная слизистая набухает и ещё резче позволяет ощутить всю вкусовую палитру перца. Боль равноценна полученному удовольствию. Вот оно. Распахивая глаза, встречаюсь с ярким взглядом Бланш, наблюдающей за мной. Откладываю тако, складывая звенья цепочки в голове.

– Нейсон хотел, чтобы развод состоялся. Он считал, что мать сама решится на это, но она слишком боялась потерять деньги отца. Тогда она услышала о тебе от Ларка. Нейсон знал, что мать не так глупа, хотя умной её тоже нельзя назвать. Она решила, что ты будешь прекрасным средством, чтобы отвлечь отца и застукать вас в период отношений. Опустим все сопутствующие события и твою работу. Мать получила развод, как и Таддеус. После этого отца шантажируют, и он уходит, освобождая путь, как я раньше думал, Уилсону и его людям. Но Уилсону это не нужно, как и другим, кроме Нейсона. Развод, потеря должности, понижение статуса в глазах общества, измены и любовница. Всё это должно было полностью разрушить отца, и заставить прилететь меня. Но от меня всё скрывали, и Нейсон сам вызвал меня обратно, – делаю паузу, облизывая покрытый соусом палец. Чертовски вкусно, даже желудок резью отдаётся.

– Это первая осечка Нейсона, отец не пришёл к нему, чтобы умолять о помощи. Он рассчитывал именно на это, чтобы дать задание отцу и заставить его зависеть от себя, точнее, держать в страхе, как сделал это с Молли. Ему не понравилось, что ты отказалась от сотрудничества, и Нейсон передал это задание мне. При этом он не собирался отпускать Уорелла, и тот возобновил встречи с матерью. Об этом Нейсон знал. Только вот почему он так хотел добиться развода? Не проще ли было подставить отца и тем самым прогнуть его под себя? Но он освободил мать, чтобы она не попала под удар. Отец уберёг её от предстоящего осуждения общества, которое должно было случиться, по его предположениям, но всё пошло не так. Матери осталось последнее – убедить меня в том, что она сама этого хотела и теперь счастлива. Это правда. Она, действительно, желала быть свободной слишком давно, чтобы сейчас не наслаждаться этим. Но её увлечение внешностью Уорелла слишком глупо, она не из тех людей, которые не думают о своём благополучии. Эгоистичная и привыкшая к роскоши, она не могла позволить, чтобы её оставили без денег. Да и Уорелл получал от неё не так много, насколько могло бы показаться. Всего пару тысяч, значит, любовник был лишь ширмой для чего-то другого. Для иных отношений, о которых никто не мог догадаться. И ты знала об этом, это то, чем ты держишь его за горло. Верно? Моя мать и Нейсон любовники, – заключаю я.

– Наконец-то. Это так забавно, правда? Мне не терпелось рассказать тебе об этом. Только вот ты зря считаешь, что Уорелл не занимался сексом с Алисией. Это было. Только наоборот. Что предпочитает Нейсон? – Весело спрашивает Бланш.

– Наслаждаться болью других и наблюдать. И ты специально упомянула о том, что Уорелла насиловали и унижали таким способом на глазах Нейсона. За это он и получал жалкие гроши, которых не хватило бы, чтобы встретиться с тобой. Выходит, что у них эта практика длительная, и Нейсон помог матери избавиться от отца, чтобы она полноценно стала его рабыней. Он никогда ничего не делает своими руками, а только чужими. И ты ему помогла в этом, обманув в том, что поддерживаешь его решения. Но у тебя был другой план, могу даже предположить, что именно ты подсказала Нейсону – лучшим наказанием за неповиновение станет уход отца, что и позволит ему контролировать все активы страны, как и бюджет. Значит, отец в чём-то провинился, сильно провинился, раз Нейсон пошёл на такое, хотя брат мог бы быть прекрасным союзником. В чём? Что здесь произошло, пока меня не было?

– Это произошло намного раньше. Хорошо, дам тебе подсказку. Вспомни, о чём был ваш разговор в последний раз и когда он произошёл, – Бланш закидывает ногу на ногу, открывая моему взгляду стройные ноги.

– За три месяца до моего приезда, как раз в момент развода. Но отставка последовала позже. Я особо не слушаю, о чём говорят мои родители и семья, в принципе. Но тогда я был сонным, он позвонил глубокой ночью и в пьяном состоянии. Он сказал, что я навсегда останусь его сыном, что бы ни сделал, – вспоминаю я.

– Так, – кивает довольно Бланш.

– Но я не придал значения его словам, потому что это было глупостью. Но именно эта глупость стала причиной его ухода и поводом для шантажа. В нашем доме стоит жучок в телефоне, об этом знают все, точнее, я, Нейсон и отец. Выходит, его брат уже утром знал о случившемся и заставил отца уйти, а мне поступило сообщение о том, что я должен вернуться домой. Это произошло через пару дней. То есть Нейсон испугался слов отца, ведь он предупредил меня о чём-то очень важном, а я его не услышал. Но если это было так важно, то почему отец всё рассказал, забыв о последствиях? Ты. Да-да, именно ты подтолкнула его к такому решению. В то время вы уже были вместе, и ты, с твоим умением пудрить мозги, могла легко убедить его совершить ошибку. Нейсон хотел, чтобы именно ты это сделала. Но ты, как всегда, предпочла решить всё сама. С того момента он понял, что ты опасный враг, знающий его самые страшные тайны, а отец одну из них выдал. Это было ещё одной причиной, по которой меня вызвали в Лондон и сразу же привезли в семейное гнездо. Нейсон не желал терять время и решил проверить, как я отреагирую на тебя. Но уже тогда его планы изменились. Не он дал тебе задание играть со мной и увлечь, а кто-то другой. Он это понял и поэтому попытался натравить меня на тебя. А всех раздраконили слова отца, – делаю вывод я.

– Ты никогда не замечаешь мелких деталей, которые касаются непосредственно тебя. Ты не изучаешь своё отражение. Не видишь того, что лежит на поверхности. Конечно, ведь тебя приучили так жить. С раннего детства тебе внушали, что думать о своём внешнем виде – глупость, как и то, что зеркала созданы для тщеславия, лучше отдать предпочтение развитию сознания и логике, которой ты наделён. Тебя всегда направляли туда, где ты бы никогда не понял самого простого. Пойдём, – Бланш поднимается со стула и протягивает мне руку.

Хмуро смотрю на неё, но всё же вкладываю свою и следую за ней к зеркалу.

– Тебя силой заставляли думать о другом, не придавая значения семейным тайнам и проблемам, сделав из тебя подчинённого чужой воле раба. Но в один момент это должно было случиться. Ты устал быть постоянно под воздействием приказов человека, который боится, что узнав правду, выйдешь из-под его контроля. Ведь тогда многое станет понятно, – она подводит меня к зеркалу и усаживает на пуфик.

– Ну же, посмотри на себя, Эйс, – Бланш мягко поворачивает голову к моему отражению и кладёт руки на мои плечи.

– Загляни глубже в себя. Только ты обладаешь особенностью, которая передаётся от отца к сыну. Только тебя отправили подальше от семьи, чтобы научить быть солдатом. Только ты был интересен ему, ведь в тебе таится самая страшная тайна, – шепчет она, склоняясь рядом с моим лицом.

– Чёрт, – шумно вздыхаю я. – Мне говорили, что такого рода отклонения, которым я подвергнут, имеет практически вся мужская сторона семьи. Но во мне это проявилось ярче других, и я должен быть постоянно с тем человеком, который знает об этом больше. Зеркало обычно служит никчёмным атрибутом обстановки, не более. Никто не возмутился, когда меня вырвали из школы и отослали в военное училище. Ко мне никто не приезжал, потому что Нейсон запретил. На меня он воздействовал сильнее других курсантов, внушая то, что я должен идти по его стопам. Его. Слушать его. Видеть его. Думать, как он. Стать тенью, которая спасёт его и закроет собой. Я всегда был при нём, потому что он мой отец.

Такая горечь и злость появляются внутри, что мне хочется что-то разбить. Как же я раньше не догадался. Я похож на него, только глаза от матери и некоторые черты лица. Я выше его, сильнее, и во мне нет ничего от Таддеуса. Даже родинок. А вот от Нейсона многое.

– Я и Ларк появились практически в одно и то же время, с разницей в несколько месяцев. Нейсон предпочитает видеть боль, сам причинять её, как это было с Молли, и с матерью. Только во второй раз он уже предохранялся, когда в первый ещё полностью не осознавал своих предпочтений. Мать забеременела, а Нейсон только недавно женился по приказу своих родителей. И он заставил отца в шестнадцать лет взять в жёны мою мать, чтобы его ребёнок остался в семье. Два мальчика, и только мне передалось его логическое мышление, как и чудовище, которое он прятал внутри себя. Мать была ещё совсем девчонкой, и это могло крайне плохо сказаться на статусе всего рода Расселов. Возможно, бабушка и дедушка знали об этом, точно знали, поэтому убедили родителей матери отдать дочь им. Она из небогатой семьи и была вынуждена выйти замуж за брата того, кто её изнасиловал. Но к великому разочарованию Нейсона, матери это понравилось. Их связь продолжается и сейчас тоже. Несчастный случай с личным самолётом, и не стало тех, кто мог бы контролировать Нейсона. Он взял всё в свои руки, когда понял, что Ларк никогда не станет тем, кого он хотел бы иметь в сыновьях. Остался я. И он сделал со мной то, что позволило ему укрепить своё положение в парламенте, и в семье нагнать страх на всех родственников. Но Таддеус проговорился, и за это его отстранили, – отворачиваюсь от этого отвратительного отражения в зеркале и встречаюсь с синими понимающими глазами. Мне плохо. Сейчас я хочу быть обычным человеком, который не является марионеткой, чётко выполняющей приказы. Быть просто преданным мужчиной, не осознающим ранее, как больно бывает внутри, что у него в груди есть сердце, и оно выплёвывает ядовитую кровь родства с самым страшным детским кошмаром.

– Ох, Эйс, ты мог бы понять это раньше, но ничего страшного, тогда ты просто не был готов. Сейчас ты знаешь о том, для чего Нейсон всегда тебя держит рядом. Он боится тебя. Боится той силы, которую ты скрываешь внутри себя. Любой ребёнок обладает ещё большим, чем его родитель. Так заложено природой, и ты тот, кто может остановить его. Он не убьёт тебя, ведь ты его сын, его оружие, его будущее. Ты самый интересный человек, которого я встречала в жизни, психопат. Ты уникален, потому что у тебя есть то, чего лишён Нейсон, – мягко шепчет Бланш, лаская мою щёку ладонью. Она опускается ниже, и я слежу за тем, как останавливается на груди.

– Сердце. Ты имеешь то, чего никогда не было у твоего биологического отца. Ты умеешь быть любым, как и чувствовать. Эта особенность делает тебя намного сильнее Нейсона.

– Это выглядит как признание в любви, Бланш, – усмехаюсь я. Её губы растягиваются в улыбке, и она выпрямляется.

– Скорее, нечто иное, но ты и этого пока не видишь. Я знаю, что тебе больно. Тебя всю жизнь предавали и заставляли быть убийцей, чтобы иметь власть над тобой. Да, ты хочешь скрыть это, даже поехидничать, но меня обмануть очень сложно. Я рада, что теперь ты знаешь об этом. Вернёмся к ужину? – Она отходит от меня на шаг, и я киваю ей.

Мне бы уехать, чтобы пережить всё одному, ведь в моей голове теперь многое встаёт на свои места. Странные взгляды матери, опасения, резкая смена поведения Таддеуса, его покорность и постоянное пребывание рядом с Нейсоном. Жаль, что родителей нельзя выбирать, я бы стал сиротой, чтобы никогда не знать, что такое живое унижение.

– Ты могла бы сказать мне всё это раньше, – укоряю Бланш, поднимаясь с пуфика.

– Могла, но ведь это не было бы так захватывающе. Страсть. Тайны. Убийства. Страх. Подчинение. Возбуждение. Приказы. Твои перемены. Разве могла я лишить тебя всего этого? – Со смехом отвечает она.

– Ты больная, – качаю головой и сажусь на стул.

– Не могу отрицать, Эйс. Никто в здравом уме не пошёл бы в логово с гиенами. Никто, кроме сумасшедшей.

– Для чего тебе это? Зачем ты появилась в Лондоне, и по какой причине хочешь видеть меня союзником? В чём? Каково задание? – Интересуюсь я.

– Ещё слишком рано, Эйс. Не требуй ответов прямо сейчас, я не скажу тебе. Пока не узнаешь всё, я не позволю тебе понять, как ты связан с будущими событиями.

– Что ещё предстоит мне узнать?

– Самого себя. Теперь я ничего не буду делать, события начнут развиваться в той последовательности, в которой и должны. Но когда-нибудь наступит время, и тебе придётся выбрать чью-то сторону.

– Я уже её выбрал, – напоминаю ей.

– О, нет, твои мысли будут меняться, воздействие на твой разум станет ещё сильнее. Сторона, где ты предпочитаешь наблюдать, исчезнет и появится другая. Действие. Ты или позволишь всему свершиться, поддавшись многолетнему давлению и власти над твоим сознанием, или найдёшь наиболее комфортную сторону, где сможешь признать, что быть человеком не так уж и плохо, – усмехаясь, Бланш подхватывает мою тарелку и кусает там же, где остались мои зубы.

– И как долго мне ждать? – Интересуюсь я, наблюдая, как по её телу проносится дрожь от остроты тако.

– Немного. Завтра начнётся новая игра, где тебе придётся вспомнить то, о чём я тебя просила когда-то. Но не будем портить этот вечер бессмысленными предположениями о будущем, лучше насладимся прекрасным психическим всплеском адреналина, – она возвращает мне тарелку и с чувством облизывает указательный палец.

– Что это должно означать? – Наблюдая, как она обхватывает палец пухлыми губами, интересуюсь я.

– Тебе пора идти, а я хочу, наконец-то, отдохнуть и выспаться. Меня ждёт удивительное представление, и я поскорее хочу его увидеть, – Бланш звонко выпускает палец изо рта и подскакивает с места.

– Ты выгоняешь меня?

– Скорее корректно указываю на выход, твоё время закончилось. Отправляйся домой и больше не лей на себя так много одеколона, он отравляет твой настоящий аромат и вызывает во мне тошноту. До встречи, психопат, – она оказывается рядом со мной и, наклоняясь, целует в щёку.

– Жаль, что мне не узнать, какова на вкус будет твоя сперма через час. Острая. Манящая. Безумно смертельная, – добавляет она шёпотом и проводит пальцем по моим губам.

– Я же могу насильно положить тебя на этот чёртов стол, – предупреждаю я.

– Может быть, я этого и добиваюсь. А, может быть, мне нравится знать, что ты никогда не будешь моим. Подумай, какой вариант я выбрала, – она в воздухе оставляет поцелуй и уже через пару секунд скрывается в ванной комнате.

Больная извращенка. Первый, конечно, первый вариант. Но Бланш слишком хорошо выучила меня и знает, что я не позволю себе такого, пока она официально не объявит о моей победе. Да и сейчас это всё пустое, специально созданная этой женщиной атмосфера веселья для меня, чтобы не ощущать, как бьётся сердце в груди, и мысли постоянно возвращаются к моему настоящему отцу. И ведь я никогда в жизни не задумывался об этом. Вообще, никогда. Я не сравнивал нас, даже предположить этого не мог, ведь моё сознание было всегда чем-то занято. Я постоянно боролся за жизнь, желая доказать, что могу быть сильным, могу вытерпеть всё, потом и кровью заслужил своё положение.

Какой я всё же идиот, решивший, что всегда всё смогу предугадать. А вот о себе ничего не знаю. Но есть один человек, который легко всё расскажет о том, кто такой Эйс Рассел. И завтра я, уверен, буду участвовать в новом представлении, в котором Бланш Фокс отведёт мне центральную роль. А дальше… дальше мы оба сойдём с ума, ведь она незаметно стала той, с кем мне хочется изучить свои возможности глубже.

Глава 23

– Эйс, рад, что ты приехал сразу же, – в воскресный вечер едва вхожу в кабинет, произносит Нейсон, ожидающий меня сидя за столом и выдыхая сигаретный дым.

– Иначе не могло быть, сэр, – чётко отвечаю ему.

Мой отец. Мой чёртов биологический отец. Любой другой человек на моём месте ощетинился, начал бы спрашивать его, злиться, грубить, да и делать многое из того, что приведёт к собственной смерти. Мне лишь противно. Я всегда знал свои отличия от других людей, теперь же я совершенно точно уверен в том, почему именно меня он выбрал, в качестве своей тени. Ожидает помощи и в один день всё расскажет, чтобы впустить меня в скрытую от всего мира группировку, сделав безвольным рабом его идиотизма.

– Мне показалось странным, что последние два дня ты пропадаешь в нашем борделе. Потянуло на падаль? – Язвительно усмехается он.

– Я провожу исследование, сэр. Изучаю поведение мужчин и их реакцию на то или иное возбуждение. Когда придёт время, я спроецирую увиденное на себя и позволю мисс Фокс думать, что стал её примитивной марионеткой и полностью готов подчиниться её власти. К счастью, я не собираюсь превращаться в это убожество, но так она никогда не поймёт, что я её враг, – монотонно объясняю я.

– Вот что мне в тебе всегда нравилось. Ты умеешь подстраиваться под любое обстоятельство и находить выход. Всегда готов чётко следовать приказам и блестяще выигрывать партии, – Нейсон тушит сигарету в пепельнице и сразу же принимается за следующую. Нервничает. Всё это вводная речь для чего-то более значимого, и он опасается, что я могу отказать ему.

– Не без вашего участия, сэр.

– Конечно, без меня тебя бы здесь не было.

Очень самодовольное замечание, ведь всё совершенно наоборот. Без моей хватки, ума и рассудительности, физического превосходства, как и расширенных границ сознания, этот человек никогда бы не занимал такой высокий пост и не имел бы доверительных отношений с королевской семьёй.

– Но вернёмся к делу. У тебя нет планов на эту ночь, верно?

– Нет, сэр, только изучение и наблюдение, – отрицательно качаю головой.

– Прекрасно. Тогда мне нужна твоя помощь. Дело о контрабанде до сих пор не раскрыто. Кто-то из наших помогает, предупреждая о том, что мы направляемся в их логово, чтобы уничтожить их. Каждый раз, когда мои люди добираются до места, члены группировки уходят. Никто не может найти даже зацепки, и мне пришлось подключить тебя. Я перешлю координаты, тебе следует отправиться туда немедленно и изучить место их последнего пристанища. Они съехали оттуда примерно около двух-трёх часов назад. Я приказал ничего не трогать, чтобы улики остались на своих местах, и ты смог их увидеть. Только тебе это под силу, остальные глупы и не имеют того, чем одарён ты, – он с придыханием произносит последнюю фразу, отчего я приподнимаю уголок губ.

– Для меня будет честью исполнить ваш приказ, сэр. Я могу приступать? – Сухо интересуюсь я.

– Да, правда, сейчас ночь, и будет сложно найти что-то, но мы не можем терять время. Они готовят нечто ужасное. В начале ноября состоится церемония открытия палаты лордов, и начнутся дебаты по укреплению наших границ, как и по ограничению въезда беженцев в страну, к тому же чуть ранее начнутся слушанья по делу о ядерном оружии. Предполагаю, что именно по этой причине в страну ввезено большое количество оружия и взрывчатых веществ. Мы должны предотвратить гибель людей и обеспечить безопасность парламента и королевской семьи. Это очень важное задание, Эйс, и я опасаюсь, что Бланш Фокс и есть их информатор. К ней продолжают ходить наши люди, скрываясь и сливая ей данные. Эту женщину необходимо уничтожить, но прежде – её заказчика. Поезжай, Эйс, и доложи о том, что тебе удастся понять. Я сам не могу, у меня важная встреча, – Нейсон указывает рукой с зажатой между пальцами сигаретой на дверь.

– Будет сделано, сэр. Ни одна женщина ещё не смогла нас провести и добиться краха нашей страны. До связи, – киваю и выхожу из кабинета.

Ложь. Всё ложь. Да такая глупая, что меня тошнит от неё. Только в экстренных ситуациях мы работаем ночью, когда темнота не позволяет двигаться раскованно, а требует прислушиваться к каждому шороху, обостряя чувство опасности. Да и то, что Нейсон попросил меня об этом, когда сам отстранил полностью от доступа к данным, наводит на мысль о моей ссылке на то время, пока будет происходить что-то важное, и я этого не смогу предотвратить. Но иного выхода нет, кроме как поехать, по указанному Нейсоном маршруту и осмотреть заброшенный дом в Брикстоне. Как это примитивно. Да, конечно, раньше этот район мог бы претендовать на славу повышенной криминальной зоны, но она давно уже переместилась в Сити. Чем ближе парламент, тем темнее заговоры. Именно там и находится очаг преступности, скрытый от глаз жителей. Ни одна уважающая себя группировка террористов не будет располагаться ни в Брикстоне, ни в любой другой зоне от третьей до девятой. Они могут проживать там, но готовятся к преступлению всегда ближе к тому месту, где произойдёт взрыв или перестрелка. Это даже ребёнок знает… хм, ребёнок, который растёт в семье, подобной моей.

Я даже не собираюсь использовать оружие, которого официально меня лишили, но существует достаточно причин хранить его в разных местах и носить с собой постоянно. Включаю фонарик и толкаю дверь. Скрип, как же без него, затхлая вонь и пыль. Множество следов на полу, якобы здесь было около дюжины человек. Нет, рисунок от подошвы принадлежит троим. Они специально топтались туда-сюда, чтобы ввести меня в заблуждение. Этот спектакль готовили для меня. С момента их ухода прошло от силы два часа, а, значит, Нейсон тянул время и вызвал меня именно в тот момент, когда ему было нужно. Что ж пойдём дальше. Одноэтажная постройка. Кухня. Ванная комната, в которой нет воды. Почему же так всё глупо? Я не раз был на похожих заданиях и участвовал в операциях по устранению группировок, и все они предпочитали мыться, есть и держать место проживания в более или менее чистом виде. Вряд ли в одной из комнат что-то оставили для меня. Подвал. Туда я и направляюсь. Подсвечивая себе путь фонариком, спускаюсь вниз и оказываюсь в месте, где разбросаны матрасы, грязное постельное бельё, кухонная утварь и даже недоеденная каша. Масляная свеча на деревянных досках, собранных в импровизированный столик. Они работали в перчатках, полежали на матрасах, походили, и ушли. Но что-то оставили мне. Ногой отбрасываю подушки и рассматриваю захламлённый пол. Шприцы. Глупость. Надо же, капрон. Подхватываю пальцами изуродованный чулок и усмехаюсь. Да, Бланш обязательно должна была присутствовать здесь, ублажая каждого из этой группировки, и нечаянно забыть чулок. Один чулок. Он принадлежит не ей, хотя фирма та же самая, которую она предпочитает. Но я ещё должен убедиться в этом и, возможно, встретиться с Бланш. Мне скучно ждать чего-то ещё, а она всегда знает, как развеселить меня.

По данным, Нейсона я должен находиться здесь больше одного часа. Скорее всего, до утра, пока не отыщу что-то ещё. Например, волоски, оставленные на матрасе. По ним легко определить ДНК и найти преступника. Достаю пакетик из кармана пальто и собираю их. Сами же поймали себя, как и своего заказчика. Улики уничтожатся моментально, как только я передам Нейсону находку. И последнее – помада, спрятанная в одной из подушек, которую я распотрошил. Так и вижу, как Бланш расхаживает по этому месту и разбрасывает свои вещи. Идиотизм. Итак, улики найдены, мисс Фокс теперь подозревается в сговоре с террористической группировкой, и её можно задержать. Но нет, Нейсон не собирается этого делать. Он припугнёт её таким способом. Но если я ничего не найду на неё и сообщу о том, что заметил следы пяти пар ног, как и волосы, то это вызовет страх именно у Нейсона. Он расценит это, как предательство, и под ликвидацию попадут все те, кто здесь был. Если они уже не исчезли. Предполагаю последнее. Значит, мне придётся всё же направиться к мисс Фокс. За мной прекратили следить, потому что все силы сегодня направлены на что-то иное. На что? Какую пакость приготовил Нейсон, отвлекая меня этой глупостью?

Выхожу из дома, предусмотрительно оставив ещё немного разводов на полу, и разминаю плечи. Сжимаю в руке чулок и помаду, которые выброшу в ближайшую урну.

Забираюсь в машину и бросаю в бардачок пакет с уликами. Доезжаю до мусорного бака и задумываюсь. У меня есть прекрасная возможность появиться в её доме, так зачем лишать себя этого. Хмыкая, закрываю окно и кладу улики на пассажирское сиденье. Доезжаю до ближайшего к дому Бланш квартала и, подхватывая вещи, выбираюсь из машины. Подхожу к скрытой двери, снимаю искусственную траву и дёргаю дверь. Не поддаётся. Заперта. Это довольно странно, но ничего, я умею взламывать любые замки. На это уходит чуть меньше пяти минут, и, к сожалению, хозяевам придётся менять замок. Спускаясь по лестнице, отмечаю, что свет не зажигается, и впереди темно. У Бланш по расписанию сегодня есть клиенты, но она не ждёт никого. Почему? Открываю дверь и оказываюсь в тёмном доме. Шаги с правой стороны. Достаю пистолет и прижимаюсь к стене. Ещё несколько мгновений, и сбоку от меня, держа впереди себя револьвер, появляется Кьяра.

– Я бы не советовал, – усмехаясь, позволяю ей обнаружить себя. Слабый визг и она щёлкает выключателем на стене, озаряя холл ярким светом.

– Мистер Рассел! – Возмущаясь, женщина опускает оружие, и я убираю своё.

– Как вы попали сюда? Двери закрыты! – Удивляется она.

– Я могу попасть в любое помещение. Просто вошёл, – пожимая плечами, отталкиваюсь от стены, чтобы пройти дальше, но Кьяра перекрывает мне дорогу.

– То есть вы сломали замок, – недовольно заключает она.

– Я его открыл.

– Сломали. Вот как только вы появляетесь в этом доме, так что-то обязательно требует починки или замены. На вас никакого бюджета не хватит, – отчитывает она меня, от чего цокаю.

– Мне нужна Бланш, – делаю шаг в сторону, она туда же.

– Мисс Фокс нет. Она на выезде.

– Ничего, я подожду, – пожимая плечами, стараюсь обойти её, но она не позволяет.

– Нет. Если Госпожи нет, то и гостей быть не должно. Я настоятельно советую вам покинуть этот дом, сэр. Иначе мне придётся вызвать Куба, – угрожает она шофёром Бланш. Да, помню его. Немой. Бывший афганец, списанный со счетов и абсолютно верный своей хозяйке. Милый пёсик.

– А разве она не уехала? – Прищуриваюсь я.

– Верно, она уехала, – кивает Кьяра.

И это ещё более странно, чем запертая дверь. Для Бланш Куб своего рода охранник, телохранитель и исполнитель грязной работы, шофёр и человек, готовый её защищать. Но она не позволила ему сопровождать себя, значит, направилась к клиенту, встречу с которым хотела бы скрыть даже от него. Или же хотела позволить чему-то случиться. Она же упоминала о том, что готовится новая игра, и ей не терпится увидеть шоу. Чёртова гидра, снова без меня! А мне же скучно!

– Понятно. Тогда подскажи мне, вот это принадлежит Бланш? – Достаю из кармана чулок и помаду. Протягиваю ей. Она кладёт пистолет в задний карман джинсов и тщательно рассматривает вещи.

– Фирма чулок та же, что и у Госпожи, но испорченное нижнее бельё, как и любую другую негодную одежду, я сжигаю в камине. А помада. Нет, она выбирает более матовые и приглушённые оттенки, уходящие в бордо и фиолетовый, а этот оранжевый. Он ей не идёт. Так что ни одна из этих вещей не принадлежит мисс Фокс, – чётко отвечает Кьяра.

– Я так и думал, но всё же я подожду её, чтобы убедиться, – забираю улики и успеваю проскочить мимо женщины, чтобы подняться на второй этаж.

– Мистер Рассел! Я предупреждаю, если вы сделаете ещё шаг, мне придётся отстрелить вам задницу, – щелчок предохранителя, и я замираю на первой ступеньке.

– Почему? Бланш не хранит там ничего из того, что помогло бы мне понять её замысел. Она впускает меня спокойно и без пререканий, как и приглашает на ужин. Я только вчера здесь был, – раздражённо поворачиваюсь к ней.

– Простите, сэр, но таков приказ. Вы можете находиться там только с ней и никак иначе. Она…

Звонок мобильного телефона обрывает речь Кьяры, и я достаю телефон. Замечая номер Таддеуса, сбрасываю звонок и ставлю на «беззвучный».

– Она? Ты не договорила, – напоминаю я. – И убери эту игрушку, Кьяра, поранишься, а мне потом отвечать. Я не нападаю на тебя, всего лишь хочу дождаться Бланш и предупредить её.

– Вы можете это сделать и завтра. Она не появится дома до трёх-четырёх утра, так сообщила мне, – эта женщина упрямо наставляет на меня пушку. Обезвредить или позволить дальше считать, что я боюсь дула пистолета?

– По расписанию у неё два клиента на семь часов и на девять. Сейчас уже полночь. Бланш не остаётся ночевать у живности, которую дрессирует. Где она, Кьяра? – Спускаюсь и вплотную подхожу к пистолету. Рука начинает дрожать. Она сама боится выстрелить, но приказ есть приказ, и она должна ему следовать, хотя не хочет.

– Ты же понимаешь, что я не враг, – мягко добавляю я.

– Но и не друг. Здесь у нас друзей нет.

– Верно. Возможно, будущий любовник и предатель. А, возможно, я сейчас сам прикончу тебя и без зазрения совести продолжу подниматься наверх. Есть множество вариантов исхода событий. Я солдат, Кьяра, меня не напугать, но в моих силах напугать тебя. Так что остановимся лучше на перемирии. Где она, и почему запрещено находиться в её спальне, пока она отсутствует? – Обхватываю рукой дуло пистолета и без особых ухищрений забираю оружие из рук нервничающей женщины.

– Я знаю только то, что она с клиентом. О времени возвращения я уже вам сообщила, сэр. И у каждого человека есть пунктики. У неё это недовольство, если кто-то входит, без её ведома, в спальню. Это её место вроде убежища. Вам, правда, следует уйти, – передаю ей пистолет обратно и бросаю взгляд на тёмный верхний этаж.

– Так ты готова умереть за свою Хозяйку, Кьяра? – Бросаю резкий взгляд на женщину. Она сглатывает, и её кожа на лбу покрывается капельками пота. Чёртов телефон. Я даже припугнуть хорошенько её не могу, потому что он снова вибрирует.

– Да, – сдавленно отвечает она.

– Совет тебе. На будущее. Ни один человек недостоин того, чтобы за него умирали. Таких, как ты и я, называют мясом, и, не задумываясь, пошлют на верную гибель, чтобы заказчик успел уйти. Обманут, затуманят разум, применят силу, множество способов заставить человека сделать что-то против воли, и даже Бланш Фокс воспользуется своими знаниями. Так что подумай: нужно ли тебе так защищать ту, кто никогда не подумает о тебе и не спасёт тебя? – Хмыкая, обхожу Кьяру и направляюсь к двери, чтобы выбраться из дома так же незаметно.

– Вы ошибаетесь, сэр, – тихий и мягкий отклик летит мне в спину, заставляя задержаться и обернуться. Лицо женщины открыто демонстрирует мне нежные чувства к Бланш. Лесбиянка?

– Мисс Фокс уникальная женщина, и в первую очередь она будет спасать людей, а не себя. Она, к сожалению, наоборот, ищет смерти, – вот только слёз мне не хватало, хотя слова Кьяры показывают, что сейчас она уязвима, как и её чувства, сверкающие в глубине глаз.

– Уникальные люди обычно психически нездоровы, – замечаю я.

– Верно, ведь и вы больны, сэр.

– Ты считаешь меня уникальным? – Усмехаюсь я.

– Нет, по мне, так вы не представляете никакого интереса, ваша внешность привлекательна, но ваше прошлое и ваши страхи делают вас мужчиной, на котором можно поставить крест. Но мисс Фокс думает совершенно иначе. Она называет вас «моим психопатом». Жаль, что никто из вас не остановится, пока не произойдёт что-то непоправимое. В момент потери ценной частички сердца каждый человек испытывает боль. И если он это ощущает, значит, ещё жив. Примите и мой совет – не чувствуйте, это никогда не заканчивалось хорошо для такого, как вы.

– Надо же, ничего глупее я ещё не слышал, – ощетинившись, отвечаю ей.

– А я ещё не видела глупее мужчины, отвергающего чувства. Всего доброго, мистер Рассел, – довольно улыбаясь и считая, что уязвила меня, Кьяра собирается уйти.

– Тогда ты ни черта не знаешь о глупых мужчинах. Всего.

С каких пор бессовестные незнакомки, коей, по сути, и является эта женщина, имеют право давать мне советы? Меня это раздражает. Я пришёл сюда, чтобы встретиться с Бланш по делу, да и только. А выслушал нравоучения от девчонки. Да к чёрту. Ещё и этот телефон. Оказываясь на улице, дохожу быстрым шагом до машины и опускаюсь на сиденье. Отшвыриваю от себя улики и достаю телефон. Семь пропущенных от Таддеуса, и уже два от Молли. Что снова произошло? Набираю номер сестры и завожу мотор.

– Эйс! Наконец-то! – Крик Молли вызывает отвращение. Эмоции у этой женщины тоже превышают дозволенную норму.

– Не ори. Что такое? Цвет туфель не подходит под сумочку или ты пропустила открытие какого-то ресторана? – Бурчу я.

– Папа звонил тебе… а теперь я, он сказал, что ты не ответишь, если… – какое-то шуршание, и через несколько мгновений я слышу дрожащий мужской голос.

– Эйс, приезжай домой. Мне нужна твоя помощь.

– Что у вас случилось? – Хмурюсь я.

– Сейчас нет времени на объяснения, особенно по телефону. Расскажу всё на месте. Это крайне срочно… пожалуйста, сынок, – связь обрывается.

Я не помню, чтобы у него был такой умоляющий и абсолютно напуганный тембр голоса. Что-то с Молли? Чёрт возьми! Вот к чему готовился Нейсон: причинить боль и, возможно, снова изнасиловать сестру. Появился Таддеус и попытался спасти её, но что-то пошло не так. Он ранен? И я бы всё предугадал, если бы не эта гадюка, забравшаяся в мою голову. Я ведь знал, что Нейсон готовит пакость, но спокойно отправился по его наводке и не спеша разгуливал по городу, в то время, когда моя сестра была в опасности. Ненавижу эту Бланш Фокс!

Несусь по улицам, доезжая до поместья за сорок минут. Свет горит, и внутри переполох. Охрана взвинчена. Бросаю машину и влетаю в дом.

– Эйс! – С порога на меня обрушивается Молли и, всхлипывая, повисает на шее.

– Хватит. Прекрати истерику. Он был здесь? Он навредил тебе? – Зло шиплю и отрываю её руки от себя.

– Он? Ты имеешь в виду…

– Нет, значит, дело не в нём. Так по какой идиотской причине ты устроила для меня гонку через весь город? – Возмущаясь, отталкиваю её от себя.

– Но…

– Ты должна понимать, что это всё не шутки. И звонить мне нужно в самом крайнем случае, особенно с криками и слезами, – не позволяя ей ответить, продолжаю я.

– Это и был…

– Где отец? Сам знаю, – отмахиваясь от сестры, иду к столовой, знакомый аромат наполняет моё сознание. Останавливаясь, принюхиваюсь. Она была здесь. Бланш Фокс была здесь примерно час назад, эту смесь ароматов я ни с чем не спутаю. Бегаю глазами по банкетному залу и замечаю на полу капли крови. Высохла, но не сильно.

– Где она? – Рычу, поворачиваясь к всхлипывающей сестре.

– Эйс, тебе лучше пройти в гостиную, – в дверях появляется взволнованный Декланд. Их настроение мешает мне думать.

У Бланш Фокс был клиент на девять часов, но никаких упоминаний о том, что она должна приехать сюда. Она изменила планы и оказалась здесь, и в этот момент…

Замираю, когда оказываюсь в комнате. Ваза разбита. Стреляли два раза. Один раз в стену, другой – по дивану, на котором сейчас сидит Таддеус с раной на голове. Отсюда кровь. Его обезвредили, а когда он очнулся, то попытался добежать до двери, но, видимо, упал, на коленях заметен лёгкий отпечаток.

– Эйс… всё хватит, Дек, хватит, со мной всё хорошо, – произносит Таддеус, прижимая к голове завёрнутый в полотенце лёд.

– Но, сэр…

– Оставьте нас, – приказывает он.

– Папа, лучше заявить и вызвать…

– Молли, отправляйся к себе и успокойся. Твой брат здесь, и он поможет, не волнуйся, – уже мягче заверяет он сестру.

Чаепитие. Отец пригласил Бланш на ужин, а потом они перешли в эту комнату, где ещё недавно я сражался с ней и выиграл. Теперь же кружки разбиты, на дорогом ковре тёмные разводы.

Все покидают комнату, оставляя нас наедине.

– Бланш, она…

– Кто тебя ударил? – Перебивая его, спрашиваю.

– Бланш, – незамедлительно отвечает он. Удивлённо приподнимаю брови.

– Эта женщина умеет показать свой ответ наглядно. Занимательно. И ты вызвал меня, прибегнув к истерике и страху Молли, чтобы я помог тебе наказать её? – Усмехаюсь я.

– Нет… нет, она была вынуждена. Мы обсуждали незначительные вещи, вроде премьеры фильма, выставок и другую чушь. Я попросил её приехать, просто побыть со мной, и она согласилась. Мы прекрасно проводили время…

– Давай без этих подробностей, меня начинает мутить, – кривлюсь от отвращения. Гидра. Ненавижу её сейчас. Вместо того чтобы, ждать меня или как-то скрасить мою скуку, она решила насладиться чаем с этим стариком. Да она издевается!

– Прости мою нерасторопность, но у меня голова болит. Ларк. Он появился здесь и начал размахивать пистолетом. Он явно был не в себе и приказал Бланш идти с ним, я не мог позволить этому случиться. Он кричал, угрожал убить Молли и меня, а затем Бланш. На шум прибежала твоя сестра и оказалась среди этого ужаса. Бланш согласилась пойти с ним, и Ларк велел ей ударить меня, чтобы я не помешал забрать её. Молли хотела помешать, но Бланш не дала ей возмутиться и разбила вазу об мою голову. Далее, со слов Молли, он приставил пистолет к голове Бланш и вывел её отсюда. Никто не мог ничего сделать. Он забрал её! Он болен! Нейсон не отвечает! Ты не отвечаешь! Я не знаю, к кому ещё обратиться, – Таддеус в отчаянии от своего бессилия бросает лёд на пол и мотает головой.

Так вот какое представление устроил Ларк под наркотиками. И вот чего ожидал Нейсон. Теперь Бланш в руках кузена, точнее, у Нейсона. Хотя, признаюсь, она поступила разумно. Не стоит провоцировать человека, находящегося под дозой. Ларку хватило двух выстрелов, чтобы убедить всех в своих намерениях. Но для чего это сделано? И почему Бланш сама пошла в его руки? У этой женщины достаточно приёмов, чтобы обезвредить любого. Молли. Вот, в чём была загвоздка. Если бы не её присутствие, то Бланш спаслась бы и не повела себя так. Молли появилась не вовремя и спутала ей карты. Какие?

– Он стрелял… чуть не задел Молли. Его надо изолировать! Он…

– А от меня чего ты хочешь? – Спокойно интересуюсь я.

– Как что? Спаси Бланш. Пожалуйста, Эйс, Ларк, скорее всего, поехал домой, Нейсон на какой-нибудь встрече. Там он сделает с ней что-то ужасное! Спаси её! – Требовательно повышает голос Таддеус.

– Что ж, тогда эта женщина сама попала в лапы несостоявшегося клиента, помимо этого, подвергла опасности и тебя, и Молли. Так почему же я должен спасать шлюху? Проще оставить всё так, как есть, и одной проблемой меньше, – усмехаюсь я, наслаждаясь паникой мужчины. Сейчас я ловлю себя на мысли, что мне доставляет невероятное удовольствие видеть, как мой соперник теряет любую возможность видеть эту женщину.

– Да и ты привёл её сюда, вместо того, чтобы, как нормальный любовник, снять любовное гнёздышко и предаваться сношениям. Ты сам приманил Ларка в дом, и его спокойно пропустили, ведь он родственник. Так что это меня не касается, как и безопасность мисс Фокс. У неё достаточно клиентов, обратись к кому-то ещё, – разворачиваясь, делаю шаг в сторону выхода. Нет, я знаю наперёд, для чего это было создано. Уже понял. Я своими руками лишу Бланш бывшего возлюбленного, ведь именно об этом она и упоминала. Гидра! Хитрая гадюка!

– Пожалуйста, Эйс, прошу тебя. Я сделаю всё что угодно. Всё, что попросишь, только помоги ей. Он же убьёт её, – страдальчески умоляет меня Таддеус.

– Всё, говоришь? – Останавливаясь, оборачиваюсь.

– Да, всё, – кивает он.

– Хорошо. Тогда моё условие за спасение твоей любовницы. Ты больше никогда не подойдёшь к ней. Никогда не заговоришь с ней, только если нечаянно встретишь в обществе, и то ваш разговор будет недолгим, на общие темы. Ты забудешь эту женщину навсегда, – чётко выговариваю каждое слово.

– Нет… я…я не могу, – в его глазах появляются слёзы. Чёртовы слёзы у мужчины! Да что она с ним сделала, раз он так сильно влюблён в неё? Почему он так привязался к моей ядовитой гадюке?!

– Нет так нет. Меня не волнует, что с ней сделает Ларк под сильным воздействием наркотика. В этот период человек не контролирует ни своих желаний, ни своей силы. А в его руках та, о которой он грезил столько времени. Мне бы пожалеть эту женщину, но она первоклассная шлюха, и ей не впервой ублажать мужчин, хотя не факт, что она останется жива после такого, – коронный удар, и он точно попадает по Таддеусу. Я не могу его больше называть отцом. У меня нет отца.

– Господи, – он опускает голову и плачет. Плачет, как ребёнок, из-за нежелания отпустить эту женщину даже ради спасения. Одуреть. Это так противно.

– Твой ответ? – Нетерпеливо спрашиваю я, не желая больше смотреть, как человек на моих глазах превращается в ничтожное и жалкое существо.

– Хорошо… да, я согласен. Только забери её, – шепчет он.

– Не слышу?

– Да, Эйс, я согласен забыть о ней. Согласен, только ты пообещай, что ей ничто не будет угрожать, никто не…

– О, нет, сделка состоит только в том, что я привезу Бланш Фокс домой целую и невредимую после похищения, но не собираюсь оберегать её. Там уж как карта ляжет.

Да, я веду себя, как подонок. Неспешно. Издевательски тяну время, чтобы наказать. Её. Пусть Ларк покажет ей, каково это – не ставить меня в курс дел. Гидра. Пусть доведёт до пика, а я буду ждать. Я так зол. Наверное, не ощущал никогда в своей жизни, как быстро накаляется кровь, заставляя делать неразумные вещи. Мне обидно, чёрт возьми. Обидно, что все они ведут собственные скрытые от меня игры, а я за бортом. Так какого дьявола мне, вообще, нужно спасать её? Она же умная. Она же хитрая. Она же выносливая. Она же сука!

Ударяю по рулю, отчего машину ведёт в сторону. Возвращаю её на мокрую дорогу и включаю дворники. Эта ночь так похожа на ту, когда я видел её. Лежал и выдумал эту заразу, благодаря которой выжил. Почему Бланш? Что в ней такого, почему она делает со мной подобные вещи? Я не могу думать, и это меня страшит. Я не понимаю, кто я сейчас. Безумный мужчина, летящий вырвать из лап наркомана эту женщину или психопат, желающий прикончить её на месте? Она же знала. Она это планировала. Зачем? Какой толк в этом похищении, кроме моего условия? Власть? Доказательство того, что мне не безразлична её судьба? Ложь! Фальсификация данных! Мне дышать нечем.

Сбавляя скорость, проезжаю мимо открытых ворот дома Нейсона. Меня ждали. Этот ублюдок никогда бы не позволил охране уйти с поста. Никогда бы он не сотворил такую глупость, но сегодня совершил. Мне бы успокоиться, но адреналин перебивает здравый смысл, и я вхожу в дом. Я провёл в этом месте столько же времени, сколько и в родительском доме. Именно здесь моя болезнь прогрессировала, и я убил, точнее, разорвал руками ту собаку. Кровь. Раны на моих ладонях, а я не чувствовал боли, только страх за жизнь сестры. Она же была крохой, совсем маленькой, и бездумно вышла на улицу, когда отец привёз её сюда. А меня держали подальше от всех. И сейчас мне предстоит вновь окрасить руки кровью кузена. Хочу этого. Хочу снова ощутить удовольствие. Оно сравнимо с тем, когда целую её. То же самое возбуждение. На грани опасности. За секунду до смерти выиграть.

– Давай! Ещё одну! – Резкий и тягучий голос Ларка раздаётся из каминного зала. Ненавижу это место. Я помню, когда получил первый удар. Именно там. За что? Не могу воспроизвести в сознании. Я кричал. Громко.

Подхожу к комнате и заглядываю в помещение, замечая, что Ларк сидит в любимом кресле Нейсона, в его руках пистолет, а напротив него столик, на котором разбросаны пакеты с кокаином. Дорожка. Тёмные волосы склоняются над ней, и она исчезает.

– Хорошо… да, сейчас тебе будет хорошо, как мне, детка. Ну же, ты чувствуешь, как реальность меняется? Как краски становятся ярче, правда? – Смеётся Ларк.

Бланш откидывает голову назад и двигает носом.

Чёрт возьми, что же ты творишь?

Камин позади неё создаёт алое свечение, благодаря платью. Она распахивает глаза, и её губы растягиваются в соблазнительной улыбке.

– Ты прав, так хорошо мне ещё не было. Эти разговоры. Эти старики. Эти жуткие и липкие руки. Они вызывают у меня тошноту. А ты спас меня, – томно произносит Бланш и медленно ползёт к Ларку.

– Я обижен, детка. Ты отвергла меня. Ты…

– Да, я плохая девочка. Я ужасная, но ведь это так возбуждает, – перебивая, выдыхает она и проводит руками по его ногам, вырывая из груди стон.

– Я накажу тебя… всю ночь и следующий день. Ты моя. Бесплатно, – он хлопает её по щеке, смеясь, и грубо толкает в грудь, отчего Бланш теряет равновесие и падает на спину.

– Поднимись. Живо. Я не для того ждал так долго, чтобы ты поработала ртом и исчезла. Поднимись, я сказал. И называй меня своим Хозяином! – Он наставляет на неё пистолет. Сколько она употребила? Не одну дорожку. Две, а, может быть, три? Её движения рваные, дёрганные и неуклюжие. Она едва может стоять на высоких каблуках, постоянно шатаясь.

– Всё, что прикажете, мой Хозяин, – она издаёт смешок.

– Так-то лучше. Раздевайся. Я хочу, чтобы ты это сделала для меня. Сними всё и покажи, на что ты способна. Почему они все по тебе с ума сходят. Давай, я не люблю ждать. Иначе мне придётся подпортить твоё личико, – он указывает пистолетом на её платье.

– Конечно, Хозяин, – послушно кивает Бланш.

– Но… мне сложно расстегнуть замок. Мне нужна помощь, – добавляет она, поворачиваясь спиной.

– Начинается. Это не могу, это не хочу…

– Не злись, милый, у меня есть более подходящая идея, – Бланш быстро разворачивается и улыбается ему.

– Какая?

– Нож. Мне нужен нож, чтобы продемонстрировать тебе то, что я люблю, – выдыхает она.

– О, да, конечно. В кармане моих брюк. Перочинный, – Ларк быстро достаёт складной нож и бросает ей под ноги.

– Говорят, что мой кузен заинтересовался тобой. Это правда? – Интересуется Ларк, пока Бланш раскрывает нож и поднимает на него голову.

– Никто не сравнится с тобой, Хозяин. Только ты, – мужчине явно нравится, как она отвечает ему. Он издаёт гортанный смех.

– Всё для тебя, – выдыхает Бланш и подносит нож к груди. Она подхватывает ткань и с силой тянет вперёд. Материя легко подаётся натиску.

– Животное. Мужчины – это животные, они обожают, когда имеют свою жертву. Когда кровь заливает глаза, и всё окрашивается в оттенки страсти. Алые. Чувственные. Порочные, – шепчет Бланш, до конца разрывает платье и сбрасывает его с плеч, оказываясь перед Ларком в чёрном белье и чулках.

– Дальше… я хочу дальше, – требует он.

– А дальше только ты. Ощути, как нежна эта ткань, как и моя кожа. Пусть она разорвётся от твоей силы, – Бланш медленно опускается на колени и подползает к мужчине.

– Я хочу, чтобы ты стал животным. Психопатом. Больным и ущербным. Идиотом, – вряд ли Ларк смог бы отреагировать на её последнее слово, сказанное одними губами. Но её замах и мощный удар ножом в ногу, создаёт секундный ступор, а затем крик.

– Сука! – Ларк со всей силой, ударяет Бланш, которая сейчас разорвала его кожу, рукояткой прямо в висок.

Это последняя капля. Крик мужчины заглушает мои шаги. Он орёт, хватаясь за ногу, отпускает пистолет, как и стон Бланш тонет в его завываниях. Захожу со спины, хватаю его за горло и сдавливаю. Ларк хватается за мою руку, задыхаясь и пытаясь справиться с двойным натиском. Но безуспешно. Убить. Я должен его убить. Этого слизняка. Этого подонка. Того, кто слабее. Того, кого я ненавижу. Убить снова на её глазах. Из-за неё. Из-за женщины, разбудившей во мне чудовище.

Громкий хлопок выстрела проносится рядом со мной, и мой захват слабеет. Резко поднимаю голову и встречаюсь с трясущейся рукой Бланш. Она выстрелила. Целилась в меня. Её глаза распахнуты от ужаса и страха. С виска стекает кровь.

Ларк без сознания. Бланш направляет пистолет прямо мне в лицо. И я впервые вижу, как она боится меня.

Глава 24

– Отпусти… отпусти, – шепчет она. Её рука так сильно трясётся, что она вряд ли попадёт. Но я поднимаю ладони наверх и выпрямляюсь.

– Бланш, это я. Эйс Рассел. Тебе больше ничего не угрожает, – медленно произношу я.

– Нет… нет… он… я… – Бланш жмурится, и из её глаз выкатываются слёзы. Неужели, на неё так действуют наркотики?

Я не узнаю эту женщину. Она шатается, плачет и истерит. Её рука с пистолетом слаба и безвольна. Она защищает себя и не понимает, что делает. Но это не она! Это не моя гадюка, которая даже не вздрогнет от выстрела, и с улыбкой наблюдает, как я убиваю.

– Бланш, идём. Я не причиню тебе боли. Мне позвонил отец и сообщил, что Ларк напал на тебя. Он попросил меня увезти тебя, – убеждая, я огибаю кресло, в котором лежит, к сожалению, ещё живой кузен. Она открывает глаза, и её лицо искривляется от паники. Аккуратно накрываю её руку и забираю пистолет. Пряча его за спину, снимаю с себя пальто и накидываю на её плечи.

– Всё хорошо, – тихо говорю я, когда наши глаза встречаются.

– О, мистер Рассел! Это вы! Я… боже, я… думала… он сумасшедший. Он хотел… он обещал, – она с плачем падает на мою грудь и обнимает руками за шею. Сказать, что я в шоке, это ничего не сказать.

– Камеры, – едва уловимый шёпот доносится до меня. Чёрт. Идиот. Я полный идиот. Конечно, всё это разыграно, и Нейсон наблюдает за происходящим.

– Пойдём, я отвезу тебя домой, – помогаю Бланш надеть пальто и, обхватив за талию, веду за собой, а она продолжает плакать и причитать до тех пор, пока мы не оказываемся в машине.

– Признаюсь, я поверил, – хмыкаю я, отъезжая от дома.

– Это комплимент, – Бланш хлюпает носом и вытирает слёзы.

– И что это было, гадюка? Что за представление ты устроила? – Недовольно спрашиваю её.

– Ты про какое из всех, психопат? Когда я рвала платье или когда играла слабую жертву? – Усмехается она, поворачиваясь ко мне.

– Про все. Для чего это? Я бы убил его прямо на месте.

– Поэтому мне и пришлось выстрелить. Нельзя его убивать. Запрещено. Просто поверь мне. Урод. Получила сотрясение, – Бланш дотрагивается до виска и растирает между пальцами кровь.

– Я предполагала, что ты появишься. Я услышала, как подъехала машина. Слишком медленно для Нейсона или кого-то другого. Хотя ты должен был приехать немного позже, около трёх-четырёх утра, пока я «мариновала» бы Ларка и не подпускала к себе, – добавляет она, вытирая пальцы о моё пальто.

– Ты просчитала всё, кроме удара. Верно? Ты не ожидала, что он применит силу, – делаю я вывод.

– Ошибаешься. Наоборот, я была уверена, что силу он будет применять раньше, но в его планы входило другое. Наркотики и наслаждение моей покорностью. Мужчины. Вы так примитивны. Твоё раннее появление стало для меня неожиданностью. По моим данным, ты должен быть где-то в криминальном районе и искать улики, указывающие на мою причастность к готовящемуся нападению, – она поворачивает голову в сторону заднего сиденья и довольно усмехается.

– Пришлось завершить всё немного раньше, ты бы не смог долго терпеть. Я даже сейчас ощущаю, как ты зол, это забавно. Чулок. Так прозаично, и, конечно, ты понял, что тебя отвлекли, чтобы ты не смог помочь мне. Ох, Молли, если бы не эта глупышка, то всё было бы куда увлекательнее. Она такая милая девочка, попыталась угрожать ему, даже ударить. Жаль, мне пришлось поскорее увести оттуда Ларка и быстро согласиться со всем, – Бланш тяжело вздыхает и отворачивается к окну.

– Но Таддеуса ты ударила знатно. Видимо, самой хотелось это сделать уже давно, – замечаю я.

– Утолил свою ревность, Эйс? Наслаждаешься, что ему сейчас больно и, надеюсь, ты сделал то, о чём я просила? – Сухо интересуется она.

– Запретил ему приближаться к тебе.

– Хороший психопат, умный. Но хватит, я хочу подумать и посидеть в тишине, – она откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.

– Я не один из твоих цирковых скотов, Бланш, – сильнее надавливаю на педаль газа.

Она игнорирует мою фразу, продолжая спокойно сидеть с закрытыми глазами. Да, удар по голове был довольно мощным, обещающим обречь эту женщину на пару дней тошноты, головной боли, и лишить координации.

Бросаю искоса взгляд на Бланш и отмечаю, насколько она бледна. Наверное, мне следовало бы спросить, как она себя чувствует. Но это против правил. Меня это не должно волновать. И даже потёкшая тушь, превратившая её лицо в смесь грязных мазков, не делает её отвратительной. Наоборот, она ещё более порочна, чем раньше. Она делает дыхательные упражнения. Её мутит, но она борется со слабостью. А ведь в её крови ещё и наркотик. Будет интересно посмотреть, как он действует на неё. По моим подсчётам, энергия в ней должна превысить допустимую норму как раз в доме. Это представление я ни за что не пропущу. Хоть какое-то развлечение на сегодня.

Останавливаюсь около парадного подъезда таунхауса и заглушаю мотор. Бланш открывает глаза и отстёгивает ремень безопасности.

– Благодарю вас за помощь, мистер Рассел. Пальто после чистки передам с курьером, – сухо бросая, она выходит из машины. Не так быстро.

Моментально выскакиваю из автомобиля и оказываюсь рядом с ней, сделавшей лишь шаг.

– Что-то ещё? – Она устало поднимает на меня голову.

– Да. Тебе плохо, и моя задача проследить за твоим состоянием. Я иду с тобой, – усмехаюсь я.

– Это лишнее, мистер Рассел. Вы довезли меня до дома, и я сама… – не позволяя ей отказать мне вновь, совершаю самую глупую и несвойственную мне в жизни вещь – подхватываю её на руки.

– Немедленно поставь меня, – цедит Бланш, пока я со своей добычей поднимаюсь по лестнице.

– Непременно, гадюка, как только окажемся в твоей спальне, – нажимаю на кнопку звонка.

– Откуда в тебе берётся столько гадости, Эйс? Это же так противно, – кривится она, обнимая меня рукой за шею. Ей плохо, но, конечно, лучше идти самой и упасть от сильного головокружения, пораниться ещё сильнее и оказаться в госпитале, чем признаться, что ей приятна моя забота. Да, я согласен с ней, но слежка за нами продолжается, и я должен всё выставить так, словно она мне полноценно доверяет. И как же без последнего слова, которое я оставляю за собой. Надоело быть человеком, не знающим ничего, а только лишь догадывающимся и складывающим кусочки информации.

– Мисс Фокс! Мистер Рассел? – Взвизгивает Кьяра, когда мы оказываемся внутри, и я ногой захлопываю дверь.

– Привет, милая. Не обращай внимания, психопат сегодня играет роль благородного рыцаря, – с издёвкой произносит Бланш.

– Не обращай внимания, Кьяра, гидра сегодня продолжает играть роль сильной Госпожи, хотя готова прямо здесь рухнуть на пол из-за слабости своего организма, который, к слову, она ненавидит, – так же отвечаю я. Бланш закатывает глаза.

– Мне нужны лёд, мазь от синяков и гематом, вода. Через десять минут. Предполагаю, сначала гадюка захочет смыть с себя кровь и вонь мужских одеколонов, – отдаю распоряжение и направляюсь к лестнице, оставляя позади озадаченную Кьяру.

– Как же ты любишь представления, Эйс, – усмехается Бланш.

– Так же, как и ты, – хмыкая, нажимаю на ручку двери и вхожу с женщиной на руках в тёмную спальню. Опускаю её на кровать и только хочу подойти к выключателю, как слышу:

– Нет, мягкий свет. Торшер у постели, иначе мои глаза взорвутся от давления.

– Делаю это только потому, что сегодня я в плохом настроении, Бланш, – предупреждая, подхожу к светильнику и щёлкаю по нему. Комната озаряется слабым желтоватым светом.

– Надо же, я и не знала, что обычно ты счастлив. Точнее, не заметила. Неужели, ты знаком с этим чувством? – Едко бросая, она снимает с себя пальто и кладёт рядом.

Пропуская реплику мимо ушей, приближаюсь и поднимаю насильно её лицо за подбородок ближе к себе.

– Теперь…

– Закрой рот. Просто закрой рот и дай мне посмотреть, – шиплю я, склоняясь над ней. Зрачки расширены до такой степени, что не видно синевы радужки. Капилляры красные. Давление зашкаливает. Пульс слишком учащён для одной дорожки.

– Проще спросить, – тихо произносит она и дёргает головой, а затем издаёт шумный вдох.

– Проще не причинять себе боли. Хотя ты её любишь, – ухмыляюсь я. – Сколько?

– Ты о чём? – Она сбрасывает туфли и поднимается с кровати.

– Сколько ты приняла? – Уточняю вопрос.

– Ах, ты беспокоишься из-за наркотика? Не волнуйся, я травлю себя этой гадостью раз в неделю стабильно. Нет, зависимости у меня не замечается, но организм привык к этому. Ты злишься, ведь я ухожу от ответа. Что ж. Четыре. Во мне четыре дозы. Конечно, много, но я справлюсь, – она подходит к зеркальному столику и достаёт из шкафчика упаковку с салфетками.

– Достаточно, чтобы сойти с ума, – отмечаю я.

– Верно, но быть сумасшедшей больше, чем есть, я не могу. Так что твоя задача выполнена. Я дома и в безопасности, а остальное не твоя забота. Можешь отправляться домой, к тому же тебе следует объясниться с Нейсоном. Придумай сам что-нибудь, сегодня я устала, – она стирает с лица косметику и бросает испорченную салфетку в урну для бумаги.

– Может быть, хватит? Ты не знаешь, как поведёт себя наркотик в твоей крови. И тебе необходим человек, умеющий переживать это состояние. Поэтому я остаюсь, нравится тебе или нет, – спокойно отзываясь, сажусь на кровать.

– Действительно, хватит. Я не маленькая девочка и умею выбираться из любых ситуаций. К слову, твоя помощь мне не была нужна. Я бы вышла оттуда через пару часов без головной боли, а твоё поведение вынудило меня всадить в него нож. Оставь пистолет здесь, я избавлюсь от него. Мои отпечатки могут использовать против меня. И хотя бы в одном ты был прав – хочу в душ, чтобы больше не ощущать, насколько вы, мужчины, слабы и любите бить по лицу, не понимая того факта, что боль причиняют иным способом. Приматы, вы… – она замирает, смотря в одну точку. Даже не двигается, так и стоит с приоткрытым ртом, словно зависла.

– Бланш? – Зову её. Моргает и втягивает в себя воздух.

– Ты понял? Так что я всё тебе объяснила. И, как обычно, за тебя придумала легенду для этого идиота, – разворачиваясь, она направляется к ванной комнате.

– Что объяснила? – Удивляюсь я, заставляя её остановиться и посмотреть на меня.

– Ты хоть слушал меня? Боже, ты меня утомляешь. Я преподношу тебе постоянно всё на блюдечке, а ты даже…

– Я слышал о пистолете и о боли, но никак не о легенде, – хмуро обрываю её недовольство.

– Но я только что тебе об этом сказала, – зло шипит она.

– Нет. Ты даже фразу не закончила, – качаю отрицательно головой. Вот что с ней творится, она говорит со мной в сознании, не понимая при этом, что иллюзия, а что реальность, происходящая на самом деле. Так же, как и я в ту ночь. И по её лицу я сейчас легко могу прочесть слабую панику, ведь я всё вижу. Она обессилена.

– Мне нужно в душ. Когда я выйду, тебя здесь быть не должно, – категорично заявляет она.

– С тобой ничего не случится, если ты доверишься мне, – замечаю я.

– Довериться? – С отвращением кривится Бланш. – И это ты говоришь мне о доверии? Кого из нас по голове ударили, Эйс? Доверие. Какая глупость. Миф, чтобы переложить свои страхи на другого человека и дать ему возможность уничтожить тебя. Как можно доверять кому-то, если ты сам в это не веришь? Мысли. Они меняются непоследовательно, как и восприятие возбуждающих нервные импульсы головного мозга и реакции событий. Предположения и выводы тоже меняются, и доверие – это плевок в лицо. Доверять себе опасно, потому что никогда не знаешь, как ты поступишь в следующий раз. Смешно, Эйс. Если бы я могла, то расхохоталась бы, но мне противно слышать это предложение от того, кто даже не желает признаться в том, что он всего лишь мужчина. Так что пошёл вон отсюда.

Да я её сильно вывел из себя, отчего Бланш хлопает дверью, вызывая во мне желание широко и болезненно улыбнуться. Надо же. А что я такого сказал? Конечно, подобрал нелепые слова, но лучше было бы, чтобы я предложил последить за ней, чтобы она не захлебнулась в своей рвоте или просто не позволить ей погибнуть одним из самых смехотворных вариантов. Но она обиделась. Не так, как это делают другие. Я задел её, хотя должен признать её правоту… чёрт возьми, я не умею обращаться с ними. Конечно, с обычной женщиной проще простого, но с такой, как Бланш Фокс, просто невозможно сосредоточиться. Я даже анализировать ничего не могу. У меня в голове словно завелись опарыши, и они не намерены покидать место развлечения. Я упустил так много нюансов, что хочется разбить нечто очень любимое этой женщиной. Из-за неё я растерялся. Да… да, я растерялся, когда увидел кровь, её кровь. Так странно, ведь я желал этого, мне нравится изводить, пугать и заставлять возбуждаться, но, когда её бьёт другой мужчина, я хочу его убить. Я даже в сознании вижу, как он умирает, и я приношу его в жертву ради неё.

Звук открываемой двери отрывает меня от раздумий, и я перевожу взгляд на вошедшую с подносом Кьяру.

– Поставь на столик, – указываю рукой и наблюдаю, как девушка направляется туда.

– Не припомню, чтобы мисс Фокс разрешала кому-то быть здесь во время её, хм, скажем недомогания. Так что я уверена – вас выгнали, сэр. Надо же, за день уже второй раз или третий, сбилась со счёта. Вновь прошу вас покинуть этот дом, – Кьяра поворачивается ко мне, чрезвычайно гордая своими словами, чувствуя себя защищённой, ведь Бланш за стеной, принимает душ. Мне это надоело. Меня это сейчас чертовски раздражает.

Медленно поднимаюсь с кровати и складываю руки за спиной. Я знаю, что мой взгляд становится спокойно опасным. Допустимая пауза и лёгкая усмешка, чтобы Кьяра, наконец-то, увидела, что перед ней не обычный клиент, а я. Психопат. Я не буду горевать, если придушу её. Наоборот, я сейчас так красочно представляю, как мои руки сжимают шею Кьяры, отвергая её жалкие попытки освободиться. А затем кислорода будет не хватать. Глаза выкатятся из орбит и закатятся, отпечатки моих пальцев станут смертельными. Это прекрасный способ без слов и угроз, представив всё в своей голове в красках и ярких действиях, и продемонстрировав противнику своё безумие. А в такой момент адреналин зашкаливает, что придаёт ещё больше сил, чтобы сдавить тонкую шею.

– И напоследок, – низким голосом произношу я, когда Кьяра делает шаг назад и сглатывает. – Запоминай. Я её Хозяин. Я её Господин. Я её мужчина. Она моя гадюка. Моя гидра. Моя безумная рабыня страсти. Если я приказываю, то мои распоряжения выполняются мгновенно. Другого я не терплю. Надеюсь, для твоего понимания этого достаточно, чтобы сейчас же покинуть спальню и даже не пытаться нарушить нашу беседу с мисс Фокс. Свободна.

– Да… слушаюсь, сэр, – женщина присаживается в нелепом реверансе и выскакивает из комнаты.

Это просто. Психологически давить взглядом на людей я научился очень давно, как и использовать нужный акцент. В принципе, я сказал бессмысленный набор слов, перечислив всё, что пришло на ум. Но в этом деле, главное – правильно преподнести яд, тогда он будет действовать очень долго.

Так. Ну одна проблема решена. Теперь предстоит понять, как наркотик действует на Бланш и, возможно, это поможет вытянуть из неё нужную мне информацию. На последнее надеяться крайне глупо. Она принимает кокаин каждую неделю, её организм и сердце привыкли к нагрузке, значит, смертельная опасность ей не угрожает.

Мой взгляд пробегается по стене, которую уже починили, и теперь на ней висит фотография… да, фотография, где смутно вырисовываются ягодицы. Мужские ягодицы. Гадость. Бланш Фокс вновь в своём репертуаре, не получив у меня снимок, решила таким образом вызвать во мне ревность. К счастью, меня это не тронуло. Совсем не тронуло, как и эта ужасная, тошнотворно выпуклая мужская задница. Извращенка. Нормальные женщины цветочки покупают, ах да, она же больная, как я мог об этом забыть.

Звук воды в душе стихает, и я готовлюсь к новой атаке, предстоящей схватке за право быть здесь. Бланш так просто не сдастся, как и я. Значит, будем бороться до победы. Моей победы.

Она выходит из ванной комнаты в махровом халате и на ходу просушивает мокрые волосы. Замечает меня и лишь закатывает глаза.

– Эйс, убирайся отсюда. Уходи. Правда, я сейчас не желаю тебя видеть. Я должна пережить это состояние одна и никак иначе, – с придыханием произносит Бланш и отбрасывает полотенце на стул. Ей сложно дышать из-за ускоренного пульса. Холодный душ не помог, только немного снял головную боль, да и она вскоре вернётся с новой силой. Обезболивающие запрещены. Ноги дрожат, но она упрямо продолжает идти к столику, где стоит бутылка с водой, лёд и мазь. Чёртова дура.

Слабый стон срывается с её губ, и она хватается за столик, но руки скользят и дают мне повод сократить расстояние между нами за считаные секунды, чтобы подхватить её за талию и медленно опустить на пол.

– Не прикасайся… уходи, – шепчет она.

– Нет, – одно слово, это всё, что я готов сейчас ей сказать. Она слаба. Дрожит от скопившейся энергии в её теле. Рана на виске блестит и снова окрашивается в алый цвет. Дотягиваюсь рукой до льда в полотенце и осторожно прикладываю его к месту удара.

– Ты не должен находиться здесь, понимаешь? – Тихо говорит Бланш, позволяя мне немного притупить боль.

– Почему?

– Мне самой от себя сейчас противно. Доза превышена. Я умею перенаправлять энергию в другое русло, это может быть возбуждение или же злость. Обычно первое, тогда происходят самые яркие сессии с моими клиентами. Я вижу всё чётко, но потом на меня наваливаются апатия и слабость. Меня опьяняют эмоции изнутри, проникая в моё сознание и показывая различные картинки. Я всегда знаю, что это иллюзия, словно фильм, показываемый мне. Так проще понять мотивы и следующие ходы противника. Я думаю, как он. Но не в этот раз. Я превращаюсь в самое ужасное природное явление.

– И что же это? – Интересуюсь я, убирая руку от пульсирующего виска Бланш.

– Женщина. Я становлюсь обычной, жалкой и слабой женщиной. Это меня убивает, – она перехватывает мою руку со льдом и прижимает её к груди.

– Лучше это остуди. Вот здесь, ведь мне там больно. А самое страшное знаешь что? – Шепчет она.

– То, что ты умеешь быть обычной?

– Нет. То, что ты, действительно, спас меня. Теперь я должна тебе, и это вызывает во мне страх. Я не желаю быть привязанной к кому-то, особенно к психопату вроде тебя. Но ты, чёрт возьми, сделал это. Ты нарушил ход, который я не увидела сразу, не поняла, так как была поглощена примитивным мышлением Ларка. Не он был гвоздём программы, а я. Ты спас меня, – она слабо ударяет по моей руке и отбрасывает её. Откладываю лёд и всматриваюсь в тёмные глаза, наполненные печалью и болью.

– Объясни, потому что я не могу сконцентрироваться. В тебе слишком много тайн и оборванных цепочек. О какой из них ты сейчас говоришь? – Шёпотом спрашиваю я.

Бланш вздыхает и полностью поворачивается ко мне, складывая ноги по-турецки. Она, не мигая, смотрит в мои глаза, а затем начинает:

– Дом Нейсона. По периметру обычно расставлена охрана. В него не проникнуть. Мы проезжаем мимо ворот, предусмотрительно открытых для нас. Никого нет, это то, что я вижу сначала. Не единой души. Ларк наставляет на меня пистолет, и я, играя свою роль, вхожу в дом. Темно, слишком тихо и напряжённо в нём. Мы проходим в каминный зал. На столе разбросаны уже использованные пакетики из-под кокаина. Их девять штук, помимо этого, лежат ещё четыре, предназначенные для меня. По задумке Ларка я должна быть накачана наркотиком и ублажать его до тех пор, пока ему не надоест. Но в том состоянии, в котором держали Ларка, он не смог бы долго так чётко и уверенно двигаться. Не нервно и опасливо, он был свободен в передвижениях. Значит, в нём не кокаин, а более сильное средство с мощным эффектом. Его подготовили, но кокаин не был использован. Меня он заставляет сесть и разложить дорожку. Я ногой задеваю стекло под столом, не придавая этому значения. А под ним пять бокалов, три пустых и два с виски. То есть кто-то впопыхах спрятал их как раз в то время, когда мы подъехали. Как и каждый из них принял по дозе. Пакетиков девять, распивали алкоголь пятеро, значит, четверо не успели это сделать. Я принимаю четвёртую дозу, и появляешься ты. Камеры вокруг нас. Четыре. И все они направлены именно на стол, где и должно происходить действие.

– Охрана была в доме, но выжидала время. Нейсон знал, что ты изворотлива и сможешь в любом случае сбежать, тебя не напугать и не остановить, а меня заслали в глушь. Если бы не Молли, то я бы попросту поехал домой и выключил телефон, чтобы Таддеус прекратил мне названивать, – добавляю я, догадываясь обо всём. Вот что я упустил. Я был тоже полностью поглощён тем, что Бланш проводила время с Таддеусом, и не заметил ни движения, ни камер.

– Даже если бы я обезвредила Ларка, то меня бы не выпустили. Во мне высокая доза наркотика, обычно люди всегда находятся в сознании, и адреналин не позволяет им думать, защищаться, наоборот, он делает человека податливым. А я же шлюха. Считается, что, таким как мы, плевать, с кем трахаться, главное, получить деньги. Ложь. Все мы сначала проходим через унижение, некоторые ломаются, а я же выбираю другое. Подчинять себе мужчин. Что самое страшное для меня? Стать той, кого принудят подчиниться насильственно. Это вызовет дисбаланс внутри меня и панику. Камеры. Нейсон ждал именно страха, пока его охрана будет трахать меня, лупить, резать. Да много у них вариантов, чтобы жестоко наказать женщину, оставив при этом в живых. Проучить. Они все под действием наркотиков и могут долгое время не кончать. Конечно, выносливость – преимущество в моём случае, но силы неравны. Меня бы заставили наблюдать за тем, как моё тело становится лишь мясом для этих падальщиков. Пребывая в сознании, я бы навсегда запомнила то, что со мной произошло, и это наверняка вывело бы меня из строя. Насилие не физическое, а психологическое, чтобы человек никогда больше не мешал им творить то, что они задумали, опасаясь повторения. Инстинкт самосохранения чётко срабатывает в таком случае. С тобой делали то же самое. Ты тоже был под наркотическим воздействием, – Бланш делает минутную паузу и закрывает глаза, чтобы затем распахнуть их и насытить темноту ненавистью.

– Один и тот же способ ликвидации сопротивления. В обоих случаях. Но ты спас меня, когда самого себя не смог. На меня воздействовали слабо, не зная того, что я не подвержена обычной реакции на кокаин. На тебя тем же веществом, что и на Ларка. Разум чист, сила на пике, выдержка сохраняется. И в этом состоянии ломать человека изнутри – самое страшное. Это смерть. Полноценная смерть, – она смеётся, но так жутко, отчего я ужасаюсь тому, насколько мы похожи. Как такое может быть?

– С чего ты взяла, что я был под чем-то? – Напряжённо спрашиваю её.

– Не делай из меня дуру, Эйс. Твои вены были проколоты, жуткие подкожные пятна. Озноб, но только отчасти из-за ран. В большей степени от того, как сильно эта гадость проникла в твою кровь. Ты был там не один день, а два. И чтобы держать тебя постоянно в сознании, понадобилась двойная доза, а, возможно, и тройная. Ты силён, но никто не может выстоять против искусственного порабощения сознания. Никто, даже ты, – усмехаясь, Бланш пытается подняться, но я хватаю её за руку и тяну на себя. Она падает, а я поддерживаю её крепким захватом за талию.

– Я не раздевался и не показывал тебе этого. Только пальцы. Не упоминал ни о чём. Откуда ты знаешь о пятнах? Их невозможно увидеть под тёмной тканью рубашки и пиджака, – шиплю я. Черт, её глаза безмолвны, они под действием наркотика, и не позволяют мне увидеть правды. Её состояние сейчас скрывает всё, что она чувствует.

– Мне не нужно этого видеть, Эйс. Я знаю Нейсона и его приёмы, – отвечает она.

– Ложь. Как? Я хочу знать, когда ты появилась там? Когда моё сознание сыграло со мной эту шутку? Халат? Душ? На улице? Прикосновения в моём забытье? Кто из этих персонажей был тобой? Какому из воспоминаний принадлежишь ты, Бланш? – Усаживаю её на себя сверху и не позволяю даже двинуться больше, прижимая к себе. Я же выдумал её. Только для себя. Я хотел выжить. А она была там. Она видела меня. Чёрт, эта женщина находилась со мной рядом, когда мне было плохо. Она нарушила моё одиночество, и я не просил этого, она сама. Бланш всё всегда делает так, как хочет. И сейчас специально выдавливает из себя слёзы, скапливающиеся в её глазах.

– Когда ты заснул, – шепчет она и опускает взгляд. Её руки касаются моего лица, едва ощутимо, но я чувствую незнакомую нежность, струящуюся сквозь её пальцы.

– О том, что запланировал Нейсон, мне сообщили уже в Париже. У меня было задание, и я должна была его выполнить. Раньше приехать у меня не было возможности. Когда она появилась, я вернулась. У меня есть очень похожий двойник. А грим, шляпы, очки и всевозможные ухищрения могут заставить поверить любого, что это я. По моим заключениям, Нейсон выбросил бы тебя в том месте, где у тебя остался бы шанс выжить. Не так близко к дому, но и недалеко. Я приказала Кубу следить за периметром, а сама поехала на поезде в Лондон. Он обезвредил твою охрану, усыпив их, открыл ворота для тебя и сообщил, что ты вошёл в дом. Живой. Я приехала в тот момент, когда ты уже лежал в постели. Алкоголь, конечно, выход, но раны необходимо было обработать. Ты бы до них не дотянулся, как и не позволил бы никому тебе помочь. Мне пришлось сотворить это без спроса. Куб мне помог сделать так, чтобы я осталась незамеченной в твоём доме. А затем я вернулась обратно в Париж, – она пробегается пальцами по моим губам и слабо улыбается. Две дорожки от слёз, но она их даже не замечает. Как же она безумно красива в своём сумасшествии. И теперь знать, что моё выздоровление произошло быстрее, благодаря ей, просто невозможно, и это подвергает опасности мой разум. Обо мне никто не заботился. Никогда. Меня бросали, били, унижали и оставляли одного зализывать раны.

– Вот видишь, что делает со мной наркотик. И это так противно, да? – Тихо добавляет она.

– Почему ты оберегаешь только меня? – Спрашиваю её, убирая мокрые волосы назад с её лица.

– Таково моё задание, – слабо улыбается мне.

– Кто твой заказчик, Бланш, и что он хочет от меня?

– Даже в этом состоянии я тебе не скажу. Доверять так страшно, правда? Я не верю в доверие, потому что любой предаст, даже разум. Видишь, меня уже предал. Я видела тебя там, мне нравилось, что ты смотришь на меня и злишься, ревнуешь и продолжаешь бороться с собой. Я ничего не заметила, а теперь обязана тебе за своё спасение и за эту головную боль, – она издаёт смешок и вновь две слезы скатываются по её щекам. Они достигают моих пальцев, и я не могу понять, что меня поражает больше. Эта слабость или то, что мне так хорошо сейчас. Спокойно и ни капли не скучно.

– Я не хочу быть твоим клиентом, Бланш. Я хочу быть…

– Нет, не говори этого. Ты не знаешь того, о чём просишь, и это станет губительно для тебя, – она быстро перебивает меня.

– Я не умею быть мужчиной и просто человеком. Меня научили только убивать и ликвидировать, быть сильным до конца, но, оказывается, самое интересное начинается, когда я чувствую. И эта голая задница мне не нравится, – указываю головой на стену.

Бланш удивлённо поворачивается в моих руках и хмурится.

– Ты не узнаёшь мой трофей? – Изумляется она.

– Нет, и не желаю, – сухо отвечаю ей и убираю руки с её лица. Слышу, как она смеётся, и её пальцы зарываются в моих волосах. Она придвигается ближе ко мне, оставляя только несколько миллиметров между нашими губами.

– Эйс, начни уже изучать своё тело. Этот небольшой подарок я взяла без спроса той ночью. Не смогла пройти мимо твоей задницы. И теперь она моя.

– Что? То есть ты сфотографировала мои… мою…

– Точно. Что может быть прекраснее нетронутых ягодиц? Признаюсь, что я проверяла другое. Ты поймёшь, и могу сказать, что он этого не делал с тобой. Поэтому я не смогла пройти мимо возможности повесить на стену то, что возбуждает меня в тебе больше всего, – довольная произведённым эффектом, Бланш отклоняется назад.

– Ты больная, – восхищённо шепчу я.

– Да, не отрицаю, – она томно выдыхает, вызывая во мне бурю эмоций. Притягиваю её к себе, и эта близость отзывается в моём теле приятным повышением давления.

Она смотрит на меня игриво и ожидает, что я предприму дальше. А я хочу целовать её, пока не сдохну от удушения. Хочу вот так медленно изучать её, видеть, как она облизывает губы и приоткрывает их.

– Если бы я знал, что наркотик так прекрасно действует на тебя, то держал бы тебя всегда на дозе, – провожу пальцем по её губам, ощущая на них горячее дыхание.

– Не в наркотике дело, психопат. В тебе, – улыбка исчезает с её губ, кожа бледнеет и покрывается мурашками в одну секунду.

– Бланш? – Подхватываю её под затылок. Её пальцы в моих волосах ослабевают, как и тело расслабляется. Отключаясь, она закрывает глаза и обмякает в моих руках.

Шумно вздыхая, удерживаю её и провожу ладонью по щеке.

– Ты подарила мне уникальную возможность увидеть тебя настоящую, гадюка. Мне понравилось, только больше так не делай, иначе ты убьёшь меня, – шепчу и мягко целую её губы.

Подхватываю Бланш на руки и доношу до кровати. Бережно кладу на неё и поворачиваю на бок, чтобы в случае тошноты она не захлебнулась. Бланш будет переживать всё во сне, как и я. Это опасно, но позволяет скрыть от других людей то, что происходит на самом деле. Такому учатся. Долго. И она обучена, как солдат, но имеет самое изощрённое оружие – слабость. Это прекрасно.

Аккуратно наложив мазь на висок Бланш, вытираю пальцы и подхватываю своё пальто. Бросаю взгляд на фотографию, а затем, усмехаясь, возвращаюсь к столику и открываю шкафчики. Нахожу её помаду и подхожу к снимку. Вывожу чётко одно слово: «Гадюка». Ей понравится мой автограф.

Глава 25

– Я хочу знать, что ты творишь, солдат? Почему нарушил приказ? – Громкий крик Нейсона вызывает неприятные вибрации в висках после бессонной ночи, проведённой в попытках понять, что мне ожидать дальше.

– Сэр, я действовал согласно заданию. Мисс Фокс спасена и доставлена домой. Мне пришлось усыпить кузена и доказать ей, что мне можно доверять. Это было наглядное представление для этой женщины, как и моя вымышленная забота о её состоянии. Она была под действием наркотического вещества, которое на неё не подействовало, испытывая лишь головокружение и тошноту из-за удара Ларка. Значит, она употребляет кокаин в умеренных дозах и подготовлена к такому виду влияния на её разум. Надеюсь, кузен в добром здравии, сэр? – Чётко отвечаю я.

– Я где тебе велел быть? Что осмотреть? Ты снова решился на своеволие.

– Простите, сэр, я прислал вам отчёт, как только вышел от мисс Фокс. Слишком мало было времени. Позвонил отец, и он был напуган. Мне пришлось влезть в это дело и получить от него заверение в отказе от любых встреч с этой женщиной. Это нам на руку, ведь у отца достаточно информации о банковских переводах и тайной помощи странам. Я не спешил вызволять мисс Фокс из рук Ларка, а когда ситуация стала критической для него, но никак не для этой женщины, мне пришлось вмешаться. Она ударила его ножом в мышцу, потеря крови могла привести к очень плачевным последствиям, если бы не я. К тому же мои действия помогут в продвижении дела. Она мне должна, значит, контракт будет моим.

Его взгляд смягчается, и Нейсон тушит сигарету в пепельнице.

– Прошло уже достаточно времени, чтобы ты подтвердил свои слова бумагой. Так где она? – Прищуривается он.

– Видимо, мисс Фокс сейчас испытывает сильные и болезненные последствия от ночи, сэр, и пока не задумалась об этом.

– Эта женщина думает всегда наперёд. Она хотя бы словом обмолвилась, что ты стал для неё большим? Тебе удалось её немного влюбить в себя?

– Не имею точного ответа, сэр. Я не разбираюсь в чувствах женщин, о чём вас ранее предупреждал. Но она просила меня остаться и поухаживать за ней. Это может сказать о доверии. Тем более, по словам сестры, доступ в её спальню для посторонних закрыт, а я провёл там несколько часов. Мисс Фокс начинает доверять мне и видеть во мне союзника. Ещё немного, сэр, и мы получим контракт. Только я пока не понимаю, что это даст. Я, к сожалению, не умею имитировать наслаждение, но, конечно, постараюсь. Мне нужны чёткие указания, сэр, что я должен узнать у неё, кроме имени заказчика. Она его будет скрывать до последнего, пока не покорится. И я над этим сейчас работаю.

Он усмехается и отводит взгляд, рассматривая полки с документами за моей спиной. Готовит очередную ложь и в то же время боится, обдумывая очень неприятное для меня продолжение. Бланш Фокс пока не сделала того, что я обещаю сейчас. Она вряд ли это сделает, но я должен сейчас оттянуть время, чтобы уберечь Молли и успеть предупредить её о будущем. Хотя бы ещё пару часов.

– Больше ничего, Эйс. Ты свободен, – сухо бросает мне.

– Но, сэр…

– Я сказал, ты больше не работаешь над этим делом. Всё, что ты планировал, не дало никаких результатов. Дебаты приближаются, и остаётся слишком мало времени, чтобы дальше тянуть с изучением этой женщины. Ты проиграл, солдат. Видимо, ты не способен увидеть большее так, как раньше. Твой возраст, плачевное психическое состояние и болезнь делают тебя бесполезным, к сожалению. Мне нужно подумать, куда тебя определить дальше. Этот отдел тебе больше не по силам. Я вызову тебя. Свободен, – Нейсон отворачивается, и это означает, что сегодняшний день станет последним для меня. Ликвидация.

– Слушаюсь, сэр, – сухо кивая, покидаю кабинет и иду по коридору.

Страшно ли мне? Нет. Я знал, что когда-нибудь этот день наступит. Я слишком многое видел и скрываю в своём сознании. Убийства. Теракты. Наркотики. Группы захвата. Имитация смертей. Мёртвые члены экипажа поезда и последующая авария. Во всём этом я участвовал, и теперь меня нельзя оставить в живых. Полночь. Скорее всего, меня вызовут в полночь или пристрелят на месте. Я не буду прятаться и скрываться. Но успею спасти тех, кто нуждается в этом.

Заехав домой и, переодевшись, я готовлюсь к последним часам в своей жизни и направляюсь в поместье. Это первая остановка.

– Эйс, рад тебя видеть. Таддеус только отужинал, Молли отказалась, смотрит какой-то сериал наверху. Твоему отцу уже лучше, – меня встречает Декланд.

– Меня он не волнует, – бросая, поднимаюсь по лестнице, и вхожу в спальню сестры.

– Эйс? – Она подскакивает с постели и захлопывает крышку ноутбука.

– Здравствуй, – киваю ей.

– Как она? Как Бланш? Папа сказал, что ты успел, и Ларк в больнице. У него рана и передозировка, его откачали. Боже, он безумен, как и его отец, – причитает Молли.

– С ней всё хорошо, до остальных мне дела нет. Присядь, мне нужно с тобой поговорить, – указываю на её любимое кресло-качалку. Она хмурится, не понимая, что со мной. Скорее всего, чувствует, что разговор будет не из лёгких.

Пододвигаю к ней стул, сажусь и достаю из внутреннего кармана конверт.

– А теперь внимательно выслушай меня, Молли. Это твои новые документы, наличные и номер счёта в швейцарском банке. О нём никто не знает, там все мои сбережения. Там же ты найдёшь доверенность и ключ от ячейки. Адреса также есть в записной книжке. Сегодня тебе предстоит путешествие, долгое и вынужденное. Если до двенадцати часов я не пришлю тебе сообщение, где будет написано: «гадюка», то ты, не теряя времени, не собирая ничего из вещей, берёшь этот конверт и едешь на железнодорожную станцию. Оттуда направишься в банк, заберёшь все наличные и купишь билет в самое отдалённое отсюда место. Далее, тебе придётся передвигаться только на автобусах и поездах, носить кепку или шляпу, чтобы камеры тебя не засекли. Найди такое место, где ты сможешь обосноваться, лучше не густонаселённое. Там же ты и начнёшь новую жизнь, навсегда забыв о том, кого и что ты оставила здесь. Запрещено звонить. Ты меня поняла? – Кладу ей на колени конверт, замечая, как от страха слёзы скапливаются в её глазах.

– Что происходит, Эйс? Зачем? Я же…

– Не спрашивай, у меня мало времени. Я готовил для тебя вариант побега в самом крайнем случае, и, скорее всего, он настал. Ты должна спасти себя, слышишь? Никто тебе не поможет. Вокруг нас враги. Мать сдаст тебя Нейсону, она спит с ним. Отец слишком слаб и податлив, чтобы защитить тебя. А я… меня могут заслать в очень горячую точку, и не оставят возможности уберечь тебя от этого ублюдка. Возможно, Бланш Фокс найдёт тебя. Я уверен в этом. Она не оставит тебя, но сама никого не ищи. Она умная женщина, и ей ты можешь полностью доверять. Пришло время подумать о себе, Молли. Такова жизнь. Или ты убиваешь, или тебя. Так вот я бы не хотел, чтобы ты была мертва. Без вопросов, ладно? Просто убеди меня, что ты выполнишь мою просьбу. Никто не относился ко мне так, как ты. Никто не успокаивал меня и не разговаривал со мной, как с нормальным человеком. Ты меня не боялась, но сейчас ты должна бояться за свою жизнь. Береги себя, прошу. Хотя бы ради меня, – поднимаясь, оставляю сухой поцелуй на её лбу и выпрямляюсь.

– Эйс, – сестра хватается за мою руку, и её трясёт от страха. Я тоже опасаюсь оставлять её, зная желания Нейсона. Он не отпустит её, а я уже буду мёртв.

– Запомни. Если я не пришлю сообщение до полуночи, не в начале первого, не после, а именно до полуночи, то ты сделаешь так, как я сказал. Если ты получишь от меня послание, то спрячешь документы до тех пор, пока я их сам не заберу. Обещай мне, – расцепляю её пальцы и отхожу на шаг.

– Обещаю… но… ты же не прощаешься, братик? Не надо… а как же Бланш? Что будет с ней? – Плачет Молли.

– Надеюсь, что эта женщина продолжит выполнять своё задание, и ты будешь под её защитой. И я буду рад, если такое произойдёт. Она именно та, кто научит тебя видеть мир таким, какой он есть. Грязным. До встречи, Молли, – киваю ей и не могу видеть, как слёзы катятся по её нежному лицу, сколько боли и любви в глазах, я этого не заслужил. Я должен был раньше понять, что с ней сделали. Но не мог. Ничего не мог, пока не появилась одна женщина, заставившая меня узнать в себе человека, которым мне было быть запрещено.

Я не умею прощаться. Я не умею жить. Не умею скорбеть. Не умею чувствовать всё, как нормальный человек. В момент опасности все мои навыки накалены. Отмечаю, что за мной едет машина и ведётся слежка. Меня держат на мушке. В любой момент Нейсон отдаст приказ ликвидировать меня, и мне не страшно. Но есть ещё одно дело. Насладиться дождём и тихой улицей. Бросаю машину и подхожу к мосту. Поднимаю голову и осознаю, я так часто готовился к смерти, что она перестала пугать меня. Страх быть убитым сошёл на нет. Обычно на гибель посылают солдат под градусом и дозой, чтобы они стали безумными и сумасшедшими. А я такой с рождения.

Достаю телефон из кармана и набираю сообщение.

«Немедленно уезжай из страны. Это приказ. Позаботься о Молли и никогда не меняйся, гадюка».

Шумно вздыхая, опускаю мобильный в карман пальто и чувствую, как красная точка выжигает дыру в моём затылке. Ещё немного. Я смотрю через реку на здание парламента, и мне хочется смеяться. Надо же, мне понравилось знакомство с женщиной и последние мои мысли о ней. Уже не стыдно, и я не считаю себя примитивным, как и тех, кого она поработила. Я счастлив, не преклонив коленей перед ней и поняв, что логика не всегда имеет смысл.

Десять минут до полуночи. Они ждут звонка Нейсона. Бланш уверяла, что он не убьёт меня, но она не знает этого человека. Моего отца. У него нет принципов, нет семьи. Он военный, а все мы больные. Вот и пришло время. За моей спиной раздаются шаги, вряд ли кто-то решил прогуляться под ливнем. Значит, лоб в лоб.

– Проще будет стрелять в спину. Чтобы смотреть в лицо жертве, необходимо быть психопатом, наслаждающимся агонией и страхом смерти в глазах. Так что я готов, – произношу я.

– Простите, сэр. Мне сказали, что вы мистер Рассел? – Раздаётся незнакомый мужской голос, и я оборачиваюсь.

Напротив меня стоит паренёк, дрожащий от холода, и без зонта.

– Верно.

Нет, он не из наших. Красный огонёк пропал. Телефон вибрирует в кармане, но я продолжаю оценивать обстановку. За мной прислали две машины. В каждой по пять человек. Все вооружены. Недалеко дежурит скорая, чтобы забрать труп. Мой труп. Но они затаились.

– Меня попросили передать вам это, – он протягивает конверт в полиэтиленовой обложке.

– Спасибо.

Парень натянуто кивает мне и убегает под навес, чтобы направиться к метро. Достаю телефон и вижу сообщение.

«Ты же не думал, что я позволю кому-то причинить тебе боль, психопат? Это должна сделать только я. БФ», – гласит оно.

– Гадюка, – шепчу я и это же пишу Молли, а затем прячу конверт под пальто и снова поворачиваюсь к реке. Набираю номер Нейсона.

– Сэр, контракт у меня.

– Прекрасно, Эйс. Ты снова в игре, – отзывается абонент.

Завершаю звонок и кладу телефон в карман. Любит же она издеваться над моим терпением. Усмехаясь, направляюсь к машине и сажусь в неё. Разрываю защитную плёнку и вскрываю конверт.

«Мистер Рассел, я благодарна вам за спасение моей жизни прошлой ночью. Моё состояние не позволяло мне связаться с вами раньше, чтобы выразить глубочайшую признательность за быструю реакцию и трепетное отношение ко мне. Не знаю, что могу ещё подарить вам, как не удовольствие. Позвольте, сэр, сделать мне это для вас и показать вам, как сильно вы ворвались в моё сознание, заполонив каждую свободную молекулу.

Я прошу вас стать моим клиентом, мистер Рассел. В конверте вы найдёте контракт, в котором указаны все обязательства сторон как финансовые, так и интимные. Также прошу вас завтра пройти медицинское обследование в независимом центре. Там уже оповещены о вашем прибытии. Ни в каком ином, только в том, что указан в контракте. Я очень забочусь о здоровье своём и моих клиентов, сэр. Помимо этого, вам следует честно указать в анкете то, на что вы готовы и что предпочитаете. Отправьте мне эту информацию не позже завтрашнего вечера, чтобы у меня было время подготовиться к встрече с вами.

Если вы примете моё приглашение и удовлетворение вашей просьбы о ночи со мной, то 19 октября в 20:00 я буду ожидать вас у себя. Надеюсь, наша предстоящая встреча доставит вам наслаждение в той же степени, что и мне.

Бланш Фокс»

Это создано для Нейсона, я же вижу иной подтекст. Он гласит: «Я переживаю сейчас жутчайшую ломку, тошноту и последствия сотрясения. Но даже это не помешает мне следить за всем, что происходит с тобой. Я контролирую тех, кому ты подчиняешься. Я владею ситуацией и направляю дуло пистолета так, как хочу. Только я буду решать, куда повернёт дорога дальше, и никто иной. А ты, Эйс, зависишь от моих фантазий и мыслей. Я позволяю тебе жить, потому что ты мне нужен, как союзник. Ты моя последняя надежда. Всё, что написано в этом контракте – полная чушь, созданная для антуража напряжённой и возбуждающей атмосферы, в которой я стану главной. Тебя же я знаю так хорошо, что мне не нужны пункты, чтобы понять – всё вокруг нас паутина из скучной и примитивной лжи. Но я не могу упустить возможности встретиться с тобой, когда мне станет лучше и, вероятнее всего, вновь ускользнуть из твоих рук. Всегда твоя, Гадюка». Ещё бы знать, что, действительно, она задумала, тогда мне было бы проще принимать происходящее.

Откладываю письмо, и интерес берёт верх. Пробегаюсь глазами по контракту и сумме, запрошенной Бланш. Ни черта себе. Триста тысяч фунтов за двенадцать часов. И это начальная ставка, она может измениться после заполнения анкеты. К чёрту контракт, нахожу бланки, которые я должен заполнить.

Пробегаюсь глазами, узнавая, для себя много новых аббревиатур. Сначала идут вопросы о клиенте. Возраст. Рост. Вес. Вредные привычки. Когда впервые был половой акт. Частота половых актов. Выносливость. Частота онанизма. Би или гетеро. Предпочтения внешнего вида мисс Фокс. Далее, следуют вопросы, касающиеся подчинения. Ролевые игры, и здесь их больше пятнадцати видов с точным описанием процесса. Отношение к бондажу, варианты ограничения движений. Шкала интересов: бичевание ремнём, прутьями, кнутом, стеком, тростью, палкой и другие. Напротив каждого наименования стоят цифры, чтобы показать степень своего интереса. Ошейник. Пытка гениталий. Страпон. Игры с дыханием. Конь. Крест. Пояс верности. Копрофилия. Золотой дождь. И перечень заканчивается только на десятой странице, вызывая во мне возмущение. Да как она, вообще, додумалась прислать мне это? Это же… это кому-то нравится? А я ни черта не знаю об этом, только… нет, ничего. Данная сторона отношений для меня – пустота, пробел в сознании. Я даже себя голого не рассматривал ни разу в жизни, а она спрашивает такую гадость у меня. Ну я отвечу, так отвечу, что она надолго это запомнит. Лично отвечу. И ведь нет ни единого упоминания о том, что главным может быть мужчина. Многие, большинство готовы подчиниться и попробовать новое, но для меня всё это новое, и я бы, наоборот, использовал всё перечисленное для самой мисс Фокс. Тогда бы она не смеялась, а была покорённой, поверженной и на коленях. Что ж, это будет довольно увлекательно.

Глава 26

– Наконец-то, этот день пришёл. Она не выходила из дома, только Кьяра ездила за покупками. Клиентов у неё не было, хотя в записной книжке иное. Значит, она их отменила, чтобы подготовиться к встрече с тобой, – произносит Нейсон, когда я, по его просьбе, заехал к нему перед началом действия контракта.

– Каковы ваши указания, сэр? Что мне следует выпытать у неё? – Сухо интересуюсь я.

– Вряд ли Бланш Фокс тебе что-то скажет сегодня. Точнее, она будет полностью занята тобой и твоей эрекцией. Надеюсь, ты взял с собой «Виагру» на всякий случай? – Он издевается надо мной, упоминая мою особенность не возбуждаться от женщины. Удивлю, как оказалось, у меня всё работает в нужном направлении.

– Да, сэр. Как вы и приказали, – киваю ему.

– Отлично, тогда твоя цель – сделать так, чтобы Бланш Фокс больше не могла думать ни о ком другом, кроме тебя. Она должна полноценно довериться тебе и влюбиться по уши, чтобы потерять бдительность. Я снова должен извиниться перед тобой за своё нетерпение, ведь ты оказался прав. Та ночь стала поворотной в нашем деле, и контракт ты получил. Теперь иди, я хочу, чтобы мисс Фокс не могла ходить после твоего посещения, – довольно наставляет он.

– Мне переломать ей коленные чашечки, сэр?

– Эйс, никаких повреждений, иначе это может плохо сказаться на последующей работе. Тебе придётся этой ночью причинить ей такую боль, от которой она потеряет разум. Ты сможешь, ведь ты мой… хм, мы же одна семья, и это у нас в крови. Ты похож на меня, значит, поймёшь, как вести себя. Доверься интуиции, но не забывай о том, что она наш враг.

– Слушаюсь, сэр. До завтра, – разворачиваясь, выхожу из кабинета.

Меня сейчас раздражает всё вокруг, я слишком щепетилен и даже думать не могу о том, что мне предстоит. Даже машина вызывает жуткую злость, как и конвой сзади. Паркуюсь и направляюсь по нужному адресу.

Чувствую себя абсолютным идиотом, стоящим с дорожной сумкой у входной двери дома Бланш Фокс. Ощущаю, как насмешливые взгляды охраны испепеляют мой затылок, вызывая во мне неприятное чувство незащищённости. Уже прошло пять минут, а я так и не решаюсь нажать на звонок. Дело даже не в том, что сама ситуация быть приглашённым клиентом проститутки абсурдна для такого, как я. Я нервничаю. Именно нервничаю, словно перед самым опасным заданием в моей жизни, которое завершится смертью. За последние дни я прочитал так много эротической литературы, что мой разум кипит от ненужной информации. Также узнал больше о мире мисс Фокс, и теперь мне хочется самому это попробовать. Это мне понравилось больше, чем описания сношения в любовных романах. И что такое фейерверк эмоций? Как может человек испытывать то, что сравнимо только с возбуждением от убийства? Не имею понятия, и у меня много вопросов. Примитивный примат, получивший за последние дни уйму наставлений от Нейсона, ожидающего с нетерпением моего посещения Бланш. А самое странное, что никакого задания. Абсолютно никакого, лишь наслаждение. Ладно. Поехали.

Нажимаю на звонок. Кьяра словно ожидала моего решения, дверь моментально открывается, и я вхожу в полутёмное помещение.

– Добрый вечер, мистер Рассел. Мы рады новому гостю и клиенту. Позвольте мне проводить вас в спальню, – она улыбается мне и указывает рукой на верхний этаж.

Я могу только кивнуть и направиться за ней, крепче сжимая ручку сумки. Мы поднимаемся, и Кьяра поворачивает налево.

– Но спальня там, – нарушаю молчание, указывая на дверь Бланш.

– Спальня мисс Фокс там, вы правы. А спальня для клиента в другой стороне, – спокойно отзываясь, она продолжает идти к противоположной двери и ожидает, когда я догоню её.

Наверное, это специально оборудованное место, где мужчина может подготовиться. Но ведь я не просто мужчина и не просто клиент, я Эйс Рассел. Это немного обижает.

Кьяра включает свет в комнате, и я быстро осматриваю её. Ничего лишнего. Двуспальная кровать, две тумбочки, светильники, бар, место для отдыха, состоящее из дивана и двух кресел с низким столиком, телевизор, шкаф. Ещё одна дверь, как предполагаю, в ванную комнату. И всё это выполнено в скучных серых тонах. Мне больше нравится спальня Бланш, а здесь я чувствую себя некомфортно.

– Располагайтесь, через десять минут я принесу вам лёгкие закуски и напитки. Вы можете принять душ или расслабиться в джакузи. Полотенца и халат найдёте в ванной комнате, – монотонно произносит Кьяра.

– А она? То есть, я хотел бы встретиться с Бланш, – прочищая горло, говорю я.

– Не волнуйтесь, мистер Рассел, Госпожа скоро посетит вас. Привыкните к обстановке, изучите её и расслабьтесь. Дальше вам всё расскажет сама мисс Фокс. У вас есть около пятнадцати-двадцати минут до её появления, – с улыбкой отвечает она и выходит из спальни.

Ставлю сумку на заправленную постель и отмечаю, что в воздухе витает лёгкий аромат орхидей и чистого белья. Очень чистого. Всё вокруг имеет буквально хирургическую чистоту, и это мне нравится. Я дотошный, брезгливый и предпочитаю пользоваться тем, что приобретаю сам. Бланш точно такая же, и мягкое напоминание о душе объясняется её любовью к чистому мужскому телу без примесей одеколона. Хорошо, душ так душ.

Вешаю своё пальто в шкаф, туда же ставлю туфли, аккуратно развешиваю одежду и складываю носки с бельём. Обматываюсь своим полотенцем и, подхватывая халат, иду в ванную комнату. Никаких больших зеркал, а у неё все стены в них, только мне досталось маленькое, прямоугольное. Снова здесь всё обычное и скучное. Быстро встаю под прохладную воду и отмечаю, что всё здесь одноразовое. Зубная щётка, паста, гель для душа, мочалка. Не хуже, чем в любой дорогостоящей гостинице. Вытираясь полотенцем, вешаю его на сушку и натягиваю халат.

Поднимаю голову на своё отражение и шумно вздыхаю. Чёрт, меня слегка тошнит. Руки немного трясутся, а паника медленно стягивает сознание. Вся информация, которую я прочёл, смешалась в абсолютную чушь, и я не знаю, что мне делать дальше. Да, у меня была женщина, но я не помню, как это всё происходило. Совершенно не помню и даже думать боюсь об этом. Единственное желание сейчас – бежать к чёрту отсюда и сорвать дело Нейсона. Хотя я не подчиняюсь ему, но обязан следовать указаниям и провести здесь ночь, за которую заплачены немалые деньги. Так, женскую физиологию я изучил досконально, как и пункты обязательных ласк для них. Поцеловать. Сжать грудь. Потрогать ягодицы. Снова поцеловать. А дальше, надеюсь, она всё сделает сама. Придурок, я законченный идиот, составляющий чёткий план секса.

Желудок стягивает узлом, а внутри меня всё дрожит от страха. Это так противно и неприятно признавать, что, кажется, я готов выпрыгнуть из окна прямо сейчас. Нет, я никогда не пасовал перед трудностями, а эта женщина, та самая гадюка, с которой мне обычно бывает интересно и отчасти легко. Я не должен волноваться.

Уверенный в своих мыслях, киваю себе и выхожу из ванной комнаты. На столике уже стоят: нарезка из экзотических фруктов, ягоды, сыры, вода, два стакана и бокалы. Ведёрко, в котором две бутылки. Шампанское и вино. Да, я могу себе позволить сегодня алкоголь. Подхожу и открываю бутылку с шампанским. Наливаю себе полный бокал и залпом выпиваю. Закрываю глаза, ощущая, как приятная тяжесть пронзает мои вены и позволяет немного расслабиться. Следующий бокал я уже смакую, опускаясь на софу. Раздаются шаги, и я тут же подскакиваю с места. Отставляю бокал на столик и сглатываю, наблюдая, как дверь медленно открывается, и в спальню входит Бланш. Почему она так одета? Чёрные обтягивающие лосины и свободная блузка такого же цвета. Босая, без макияжа и с собранными в слабую косу волосами.

– Эйс, рада тебя видеть, – она улыбается мне и приближается. Её руки касаются моих плеч, и она оставляет на моей щеке лёгкий поцелуй.

– Так и думала, что ты возьмёшь всё своё и не оценишь того, что я выбрала для тебя, – смеясь, она оглядывает меня и отступает.

– Да, я предпочитаю своё, – прочистив горло, отвечаю я.

– Хорошо, главное, чтобы тебе было комфортно. Прости, что пришлось так долго тянуть с этой ночью, доза была для меня высокой, как и неприятные последствия удара по голове. Жуткая боль и тошнота. Но сейчас мне намного лучше, спасибо, что поинтересовался.

– Хм, я думал об этом, но алкоголь притупляет реакцию. Я рад, что ты в добром здравии.

– Итак, контракт Нейсоном получен, ты здесь, я тоже. Эта спальня предназначена для тех клиентов, которые остаются на ночь. Таких было очень мало, точнее, их можно пересчитать по пальцам. Так что постель новая и чистая, прошла термальную и паровую обработку. В баре ты найдёшь воду и другие напитки. На столике телефон, он внутренний, рядом брошюра с номером Кьяры. Телевизор настроен на сто каналов, в общем, здесь есть всё, чтобы ты отдохнул и выспался.

– Выспался? – Переспрашиваю я.

– Конечно, последние дни были выматывающими. Напряжение. Постоянная гонка. Тебе необходим отдых, у меня ты его и получишь. Я буду у себя, не привыкла ложиться так рано, поэтому почитаю что-нибудь. Если станет скучно, то можешь изучить игровую комнату или весь дом. Я не против, – её смех для меня, как удар под дых. Она издевается? Или это шутка?

– Подожди, но тебе заплатили, – напоминаю я.

– Ах да, минимальная ставка. Было бы некрасиво обирать твой отдел, ведь это всё бутафория, созданная для Нейсона. Пусть думает, что этой ночью ты объездишь меня и превратишь в желе. Ты же не думал, что контракт реален, и между нами что-то произойдёт? Эйс, брось, ты не мог… – она осекается, и её лицо бледнеет. Бланш делает шаг от меня, словно я ударил её своими глупыми желаниями, и прикрывает на секунду глаза. Чёрт, в такой глупой ситуации я ещё не был. Я же, действительно, мыслил примитивно, даже не приняв во внимание тот факт, для чего всё это было сделано. Я надеялся.

– Эйс, – тихо произносит Бланш и, приближаясь ко мне, дотрагивается до моих рук.

– Я…я…

– Боже, Эйс, ведь той ночью, когда ты спас меня, я говорила, что будут последствия. И это означало контракт, за которым так гонялся Нейсон. Ты помогаешь мне, демонстрируя свою искреннюю заботу и привязанность, я попадаюсь на удочку, и далее следует то, ради чего Нейсон дал тебе это задание, – медленно говорит она. Настолько униженным я ещё не был. И мне противно. Я же готовился. Морально. Я убеждал себя, что сегодня мне предстоит перебороть свои страхи и переступить черту, запрещённую разумом. Только в этой ситуации я идиот, посчитавший, что близость не так и плоха, какой мне казалась ранее. Я ошибся. Она отвратительна. Она превращает мужчину в низменное и ранимое существо. Попался. Так глупо. Так гадко.

Бланш вглядывается в моё лицо, пытаясь понять, о чём я думаю. А я сейчас медленно и непривычно ненавижу себя.

– Не волнуйся, тебе ничего не угрожает в этом доме, особенно насилие с моей стороны, – мягко улыбается она. Надо же, я бы с удовольствием посмотрел на то, как она набросится на меня, а не будет стоять здесь и обыгрывать гадкую ситуацию, чтобы спасти моё достоинство.

– Предполагаю, что тебя настроили на ночь пороков и разврата, верно? – Бланш нежно проводит ладонью по моей щеке, отчего я дёргаю головой. Отпускает мою вторую руку и натянуто улыбается.

– Да, именно так. Нейсон все эти дни убеждал тебя, что для меня главное – секс. Нет, с тобой точно нет. И чтобы доказать тебе мои слова, я оставляю тебя одного. Доброй ночи, Эйс, утром встретимся и обсудим, как вести себя дальше, – она кивает мне и исчезает из спальни, тихо затворяя за собой дверь, и оставляя меня один на один с собственным идиотизмом.

В эту минуту я ощущаю только разочарование, ведь я, действительно, настроился на то, что вызывает во мне отвращение. Вызывало раньше, пока я не попробовал вкус её губ и не облизал палец с её возбуждением. Мне так паршиво, я никогда в жизни не подумал бы, что буду стоять и жалеть о том, что не могу быть обычным. Просто мужчиной. Просто клиентом. Нет, Бланш не видит во мне никого другого, кроме как психопата, который всегда держит её в напряжении. Она всё поняла, прочитала по моему лицу мысли, раздирающие меня изнутри, и всё выставила так, словно не я виноват в своём никчёмном анализе эротической литературы и призрачных надеждах. Но это всё ложь.

Бросаю взгляд на кровать, затем на бокал с шампанским и кожей ощущаю одиночество, изъедающее моё сознание. Никогда не чувствовал себя таким брошенным, никому не нужным и не умеющим быть нормальным. Я знаю, что последует дальше. Злость. Ярость. Обида. Они выльются в повышение пульса, а алкоголь подтолкнёт в спину, чтобы заставить совершить страшное для меня. В спокойном состоянии я бы не позволил себе требовать унизительной близости. Только вот сегодня я хочу быть другим. Самым примитивным и жалким. Вкусить запретное и больше никогда к этому не возвращаться. Не просто так я отказался от женской ласки, я её так и не увидел. Возможно, та девушка и была шлюхой, только вот во мне не осталось ничего из прошлого, только настоящее, в котором я практически девственник.

С грохотом врываюсь в спальню Бланш, сжимая кулаки от уязвлённого самолюбия.

– Эйс? – Она удивлённо приподнимается с подушки, откладывая книгу.

– А теперь слушай меня, гадюка. Ты и я подписали контракт, – резко произношу я. Бланш подскакивает с постели и ещё больше изумляется моим словам.

– В нём чёрным по белому сказано, что эта ночь принадлежит мне. Тебе заплатили неимоверную сумму за гениталии, не отличающиеся от имеющихся у других женщин. Пункты, указанные тобой, означают чёткое следование им, и сейчас ты нарушаешь то, что сама написала. Так вот, я требую немедленно приступить к делу. Ты шлюха. Продажная и гнилая проститутка, не имеющая ничего выдающегося внутри и снаружи. Я твой клиент, и ты не имеешь права отказываться от того, что я хочу. Даю тебе десять минут, чтобы подготовиться. Я буду ждать у себя, и ты выполнишь каждую мою прихоть, всё, что взбредёт мне в голову, а затем я оценю, так ли ты изумительна, как о тебе говорят. Махать кнутом каждый может, но есть ли в тебе то, что отличает тебя от простой шлюхи? Синее. Я предпочитаю синее бельё. Туфли. Чулки. Тебе я заплатил за то, чтобы увидеть желаемое. Время пошло, мисс Фокс, вы меня прекрасно изучили и знаете, у меня нет терпения. Ты поняла меня? – Делаю шаг к ней, замершей и даже побледневшей от моих требований. Достало. Меня убивает то, что все считают своим долгом указать мне, как следует поступать и что думать. Хватит. И я начну меняться, чтобы в следующий раз ни одна живая душа не посмела выставить меня идиотом. Теперь моя очередь наказывать, и начну я с этой ненавистной гидры.

– Да, сэр, – сухо отвечая, она кивает мне.

– Тогда я жду. Десять минут. И называй меня Хозяин. Просто Хозяин, – хмыкая, презрительно оглядываю её домашний костюм и когда встречаюсь с ней взглядом, то вижу пренебрежение и злость.

– Давай, гадюка, удиви меня, – бросаю ей, и довольный словесным ядом, облившим эту стерву, разворачиваюсь и спокойно направляюсь в спальню.

Я больше не собираюсь контролировать себя. Довольно. Все вокруг меня твердят, как глубоко во мне живут психологические отклонения. Да, согласен. Только вот изучать теперь я их буду с наслаждением и выплесну всю свою ярость на ту, что сотворила со мной безумную вещь. Заставила меня желать женщину и унижаться внутри, чтобы заполучить её.

Подхожу к окну и складываю руки на груди, отсчитывая время. Конечно, в словах и поступках Бланш Фокс была логика и закономерность, но сейчас я не могу думать разумно. Моё сознание превратилось в одну бушующую лаву, в котором сгорает любая адекватная мысль, распаляя моё недовольство ещё больше. Возможно, многолетняя борьба с собой, вечное подчинение и жизнь по указке довели меня до такого состояния. Потом я всё обдумаю и раскаюсь, тоже первый раз в жизни, но не сейчас.

Пунктуальность и точность Бланш можно сверять по часам. Ровно девять минут прошло, и дверь распахивается за моей спиной. Сконцентрировав взгляд, в отражении на оконном стекле я могу разглядеть тёмный шёлковый халат, собранные в хвост волосы, изящный макияж, чулки и туфли на высоких каблуках. Эта гадюка, не поднимая головы, останавливается, когда дверь захлопывается. Чертовски прекрасная актриса.

– Сэр, разрешите уточнить у вас один вопрос, – глухо нарушает она тишину.

Оборачиваясь, приподнимаю уголок губ и медленно наслаждаюсь видом невозможно опасной гадюки напротив.

– Разрешаю.

– Вы не указали ваших пристрастий, сэр, зачеркнув каждую страницу анкеты красным маркером. Это усложняет моё понимание ваших фантазий. И я прошу вас о подсказках. Что вы хотите? Каковы ваши мечты? – Всё так же смотрит в пол, обращаясь ко мне.

– Ты забыла о том, что я упомянул в первый раз. Так где же твоя хвалёная хватка и ум? Логика, в конце концов? Ты ведь изучила меня, так для чего оттягиваешь время? К тому же я имею право занять ещё один час и задержаться у тебя именно на то время, пока тебе вздумалось поводить меня за нос и решить всё за меня, – насмешливо отвечаю ей.

Поджимает губы, она безумно зла и ищет варианты избежать моего присутствия. Обморок? Для неё это слишком просто. Тошнота? Тоже. Отравление? Уже поздно и глупо. Драка? Моя сила намного больше, чем её. Она в ловушке. И загнал её туда я.

– Как я просил тебя называть меня? – Грубее спрашиваю её.

Резко вскидывает голову и сверкает потемневшими от ярости синими глазами.

Не нравится? А это не мои проблемы, я тебя купил, чёрт возьми. Я сломаю тебя. Сегодня.

Она смотрит на меня, и я понимаю, что выиграл. Нет, эта женщина не пойдёт против принципов и контракта. Она вышколена точно следовать его пунктам и сейчас сделает то же самое. Ещё немного она будет бороться с собой, заставляя себя подчиниться мне. Да, я хочу этого. Хочу видеть её побеждённой и у моих ног. Зрительная война идёт пару минут, после которых её губы приоткрываются, и она цедит:

– Хозяин.

– Мне кажется, тебе неприятно? Такое бывает в твоей профессии? Хотя какая это профессия, так развлечение махать кнутом, но вот подаренного наслаждения я пока не увидел, – мои слова укалывают её самолюбие. Она вздёргивает носик и демонстрирует мне свой характер. Поздно. Нужно было думать, прежде чем решать за меня.

Я получаю удовольствие от её поведения и не замечаю, как взгляд смягчается, а губы растягиваются в одной из самых соблазнительных улыбок, на которую способна Бланш Фокс. Её тело расслабляется, становится податливым, приводя меня в удивление.

Играть решила? Поиграем.

– Разденься. Сама, – требую я, складывая руки на груди.

– Всё, что прикажете, Хозяин. Какую мелодию вы предпочитаете? – Томно мурлычет она.

– Тишину.

– Хорошо, – кивает Бланш.

Она медленно тянет за пояс халата и закрывает глаза, словно сама наслаждается своим телом и происходящим. Её пальцы пробегаются по краям халата, и она сбрасывает его с плеч. Шёлковая материя изящно падает волной к ногам Бланш, демонстрируя тёмно-синее искусно выполненное кружево нижнего белья. Я слежу, как её руки проходятся по шее и останавливаются между полушарий грудей, она сжимает их и моментально освобождает сочную плоть из ткани. Застёжка. Она была спереди. Такое тоже бывает?

Возбуждённые вершины её сосков манят к себе. Интересно, они, действительно, так упруги, как о них пишут, или это выдумка? Бланш грациозно поворачивается ко мне спиной и поглаживает свои ягодицы, разделённые тонкой материей трусиков. Она хватается за них и, наклоняясь, стягивает слишком медленно. Её складки, действительно, являют собой бутон цветка. Закрытого. Тайного. Прекрасного. Бланш переступает через трусики и поворачивается ко мне.

– Оставь, – хрипло останавливаю её. – Оставь чулки и туфли.

– Как прикажете, Хозяин, – в её голосе снова насмешка. Поднимаю взгляд и встречаюсь с триумфом в её глазах. О, это снова выводит из себя. Она практически голая, купленная мной, а ещё позволяет себе считать себя главной.

– На колени, – резко произношу я. Её лицо каменеет, этот приказ ей настолько претит, что дыхание сбивается, а ладони сжимаются в кулаки.

– Я сказал – на колени. Немедленно, гадюка. Опустись перед своим Хозяином на колени, – зло повторяю я.

Её подбородок дрожит, словно она сейчас впадёт в истерику. Глаза превращаются в холодные куски льда. И она опускается передо мной на колени. Прячет взгляд, как будто ей противно смотреть на меня. Она же этого желала. Именно вот такого обращения с собой. Она его заслужила, чёрт возьми. Теперь эта женщина стоит на коленях перед тем, кого сама мечтала сломать и повелевать его волей.

– Нравится? – Издевательски интересуюсь я, подходя к ней.

– Да, Хозяин, – монотонно отвечает она.

– Разве не об этом ты мечтала, Бланш? Не о том, чтобы подчиниться мне, чтобы я наблюдал, как вся твоя выдержка полетит к чертям и оставит просто грязную шлюху? – Подхватываю её за подбородок и насильно поднимаю лицо к себе. Что-то не так. Её взгляд пустой, безжизненный, дыхание уже нормальное, даже пульс снизился.

– Да, Хозяин, только об этом и были мои мечты. Да, вы правы, я грязная, и меня следует выпороть за моё плохое поведение. Что вы предпочитаете? – Безэмоционально спрашивает она. Смотрит на меня, и в то же время её глаза подёрнуты пеленой. Она, словно загипнотизирована и выполняет любое требование, как и была обучена.

– Самое болезненное. Самое жестокое. Самое сладкое для тебя. Сама выбери. Что это будет? – Наблюдаю и не могу поверить, что гадюка и эта безвольная рабыня, услужливо ублажающая мой слух, становится двумя различными женщинами. В последней нет искры, нет страсти, нет ничего, что меня возбудило бы. Наоборот, её поведение вызывает страх. Почему такая реакция на то, что ей должно нравиться?

– Ротанг, – чётко произносит она. – Разновидность трости, при ударе вызывает тягучую пронизывающую боль. В зависимости от силы применения можно оставить следы, даже кровавые на одну-две недели, также ими возможно забить до полусмерти. Он считается одним из самых болезненных и опасных девайсов. При быстрой частоте ударов появляются набухшие кровоподтёки в виде полос, и далее пойдёт кровь. Вам понравится, Хозяин, зрелище жуткое и смертельное. Боль будет жить долго на коже. Жестокость зависит от вас и от силы, с которой вы будете использовать ротанг. Ничего сладкого для меня не найти в этом виде наказания, на то оно и наказание, чтобы не получить никакого удовольствия. Если вам подходит, то лучше перейти в игровую. Обязательно закрепить ноги и руки, также кляп, чтобы не было повреждений челюсти и языка. Вы выбираете его, Хозяин?

Отпуская подбородок Бланш, отшатываюсь, представляя ужасающее зрелище, которое так ярко она описала. Я так и вижу её, располосованную ударами трости и всю в крови. Она, не моргая, смотрит на меня, и в её взгляде я вижу самое отвратительно отражение в жизни. Я вижу его. Нейсона с чудовищной усмешкой на губах и с нескрываемым удовольствием во взгляде от унижения и боли, обращённым на меня. Вижу себя в разном возрасте. Эти воспоминания так резко проносятся перед глазами, что я задыхаюсь. Я помню сейчас всё так красочно, и это вызывает тошноту. И в глазах этой женщины я всё это наблюдаю. Покорность. Принудительная покорность, ведь выхода у неё нет, как не было его и у меня. Никто не спросил: хочу ли я этого, смогу ли вытерпеть, выживу ли я. С каждым разом наказания становились изощрённее в своей жестокости и боли. И эти воспоминания остужают всё внутри, вызывая жалость к Бланш, стоящей передо мной на коленях, потому что я так пожелал. Когда-то меня тоже ставили на колени и заставляли терпеть через силу, вынуждая навсегда отказаться от чувствительности, превращая в монстра, убивающего по одному приказу и не думающего, правильно ли это. И я собираюсь то же самое сделать с ней? Нет. Я не хочу быть им… не хочу уподобляться самому страшному кошмару из моего прошлого. Нет.

Вылетаю из спальни и захлопываю дверь, желая убежать от происходящего. Я не могу быть таким, я другой. Да, во мне есть отклонения, но не настолько глубокие, чтобы превратить Бланш в рабыню. Она не рабыня. Она шлюха, знающая изощрённые способы вытягивать информацию, и заставившая меня всё увидеть её глазами. Я не могу. Не могу!

Хватаюсь за голову и мотаю ей. Воспоминания всё ускоряются в моём сознании, кружась вокруг меня. Моё первое наказание. Мои крики. Мои мольбы. Мои слёзы. Я был ещё мальчишкой. Двенадцать лет. Пятнадцать. Девятнадцать. А затем я уже перестал считать, они участились. Несколько раз за год, после чего я запрещал себе вспоминать, почему всё так произошло. Что я совершил настолько неподобающее, раз меня привязывали и избивали, втыкали в меня иглы, кормили дерьмом, привязывали к лошади за ноги и тащили по земле? И я помню такую трость. Белая. Тоньше обычной трости и гибкая. Она превращает тело в мясо, не позволяя после наказания ни сидеть, ни лежать, а только стоять до тех пор, пока не рухнешь без сознания, а там уже всё равно.

Распахиваю глаза, оказываясь почему-то внизу, на улице. Задний двор, позади сломанная дверь и разбитое стекло зеркал. Мне так плохо. Холодный воздух врывается в мои лёгкие, и я смотрю на разбитые костяшки рук. Я не помню, когда это сделал. Я был в прошлом. Я переживал его снова и кричал. Я не могу так больше. Падаю на колени, позволяя боли, которая столько лет пряталась внутри, появиться и разрушить всего меня до основания. Не имею я права воспользоваться насильственным принуждением единственной женщины, которая понимает меня с полуслова. Как будто предал её и себя, превратившись за одну ночь в жалкое подобие человека. Нет, я отпущу её. Не должен. Нельзя. Запретить себе любую фантазию и завершить задание. Я придумаю способ сбежать из этого ада. Идти вперёд я не могу. У меня нет причин, чтобы быть кем-то другим и справиться с навалившейся агонией воспоминаний. Мне больно, до ощущения разрывающих когтей в груди. Мне просто больно, словно я живой.

Глава 27

После длительных и изнуряющих попыток привести внутреннее состояние в норму, я обхожу осколки и вспоминаю слова Кьяры. Да видимо, без сильного эмоционального воздействия не может пройти ни одна встреча с мисс Фокс. Поднимаюсь по тёмной лестнице, бросая взгляд на спальню Бланш. Дверь закрыта, и внизу пробивается полоска слабого света. Шумно вздыхая и перебарывая желание пойти и извиниться за то, что устроил, направляюсь в свою спальню.

Она издевается?! Эта женщина продолжает стоять на коленях, именно в той же позе, в которой я её здесь оставил. Она просто сидит и даже не двигается, вызывая у меня крайне отвратительный осадок тошноты из-за отвращения к самому себе.

– Зачем ты это делаешь? Ты же слышала, что я творил? Ты же понимаешь, что сейчас я не готов продолжать ту игру, правила которой ты заставила меня выдумать? – Низко произношу я и, быстро сократив расстояние, хватаю её за локоть и резко поднимаю. Она охает и шатается. Ноги затекли, значит, она, действительно, была в этой позе долгое время.

– Почему? Я спрашиваю почему? – Дёргаю её за плечи, до боли впиваясь в нежную кожу.

– Вы приказали, Хозяин. Я не имею права изменить положение до следующего приказа, – тихо отвечает она.

– Хватит. Хватит с меня всего этого, – отталкивая женщину, подхожу к столику и залпом осушаю бокал шампанского.

– Хватит, – уже тише повторяю я. – Убирайся. Утром я скажу Нейсону, насколько жуткими были твои прикосновения, и как я терпел то, что ты делала со мной. Твоя взяла, ты заставила меня покаяться и признаться, что не желаю я видеть тебя такой. Не хочу.

Поворачиваюсь к Бланш, так и стоящей обнажённой, и с грустью смотрящей на меня.

– А чего ты хочешь, Эйс? Почему тебя так трясёт внутри? Почему ты вынудил себя забыть о том, что ты человек, мужчина? – С горечью спрашивает она.

– Ты ошибаешься, у меня нет чувств, нет сожаления, нет фантазий. Я солдат, и буду им до последнего вздоха, а это всё не моё. Я не умею жить. Скажи, сколько мужчин здесь побывало? Сколько из них наслаждались тобой в этой самой постели? – Я указываю на кровать и ожидаю от неё ответа.

– Достаточно. Чего ты добиваешься? Ты приказал, напомнил мне, что я всего лишь шлюха. Я не отрицаю. Моё тело создано для похоти, и я не раз использовала его, чтобы добиться своих целей. Я грязная, и буду такой же до последнего своего вздоха. Ты ожидаешь, что я начну убеждать тебя, что ты можешь быть обычным, но это не так. Ни ты, ни я не имеем права расслабляться, подчиняться и быть порабощёнными. Для меня это самый жуткий страх, и ты его исполнил. Для тебя он идентичен. Ничего не изменится, как бы ты ни пытался поменять себя. Ты доминируешь, как и я. И со мной ты можешь получить только куклу, и если ты её хочешь, то я дам тебе это. Ты прав, мне за это заплатили, – она выговаривает каждое слово с трудом, словно ей что-то мешает в горле.

Смотрю на эту женщину и не понимаю, почему мне внутри так больно от её слов. Хотел бы я, чтобы она соврала и убедила меня, что невиновна? Нет. Хотел бы я стать кем-то большим? Не знаю. Но мне так неприятно, обидно за себя и за неё. Мы оба оказались в ловушке, из которой нет пути ни назад, ни вперёд, а только ожидание неизбежного.

– Я предложила тебе самый безопасный способ, но ты решил иначе. И к чему это привело, Эйс? К твоим мукам? К тому, что ты запрещаешь себе? Думаешь, это моя цель? Нет, это ты ошибаешься, раз решил, что я позволю тебе притупить твои способности жалким и примитивным развратом. Всё это наше задание, которое мы не можем не выполнить. Ты и я враги изначально, но странным образом превращаемся в союзников. Отвергай. Отрицай. Ничего ты этим не изменишь. Я появилась именно для этого, чтобы ты, наконец-то, понял, кто тебя окружает, и как слепо ты следуешь приказам чудовища, наслаждающегося насилием и жестокостью, кровью и слезами, смертью и страхом. А ты думаешь о том, чтобы уложить меня в постель. Я разочарована, – она с отвращением кривится и поднимает с пола свою одежду.

– Разочарована? Тебе ли быть разочарованной в этой ситуации? Ты прекрасно изучила моё дело, знала с самого начала все мои тайны и нехотя открывала их мне. Я не просил тебя об этом, и лучше бы жил так, как прежде, не чувствуя ничего, не понимая, что у меня бьётся сердце. Но и ты лжёшь, Бланш. Ты ощущаешь приток возбуждения, когда я появляюсь рядом, хотя не позволяешь подчинить себя мне. Но ведь это твоё самое тайное и опасное желание. Почему я? Почему ни кто-то другой? В мире достаточно людей с похожими и даже с худшими отклонениями, чем у меня? Почему ты выбрала меня для своего задания? – Обиженно шиплю я, наблюдая, как она завязывает халат на талии.

– Вас выбрала не я, а мой заказчик, мистер Рассел. Да, я буду лгать, увиливать и не дам вам того, что вы хотите, – сухо бросает она.

– А ты уверена в том, что знаешь, чего я хочу? Абсолютно точны ли твои данные? Или же ты понятия не имеешь, какой ужас творится сейчас в моей голове, и на что я способен?

– Боже, неужели, ты, действительно, так глуп и не видишь, что этим самым я желаю защитить тебя от себя самого? – Повышая голос, Бланш всплёскивает руками.

– Мне не нужна защита. Я могу позаботиться о себе сам, – напоминаю ей.

– Правда? Тогда подскажи, кто отвёл от тебя подозрения и сохранил тебе жизнь? Кто вовремя появился, чтобы тебя не прикончили там на мосту? Чёрт возьми, ты или тупой, или шибко умный, что даже примитивных вещей не замечаешь, считая их лишней тратой ресурсов подвала, созданного в голове?! Почему ты? Почему я всё это делаю? Почему отказываю тебе? Ты это хочешь знать? – Она уже кричит, превращаясь именно в ту гадюку, которую я знаю. С горящими от ярости глазами. Возбуждённую выбросом адреналина и уставшую бороться. Слабую, но в то же время невероятно властную женщину, покорившую многие разумы, но так и не увидевшую, что с моим она сделала то же самое.

– Да. Хочу, – уверенно кивая, подхожу к ней.

– Хочу понять, почему ты отталкиваешь меня, словно я прокажённый? Почему другим мужчинам ты даёшь возможность узнать тебя, а меня лишаешь этого? Почему я хуже их? По какой причине я стал негодным для тебя?

Она бегает глазами по моему лицу, ища правдоподобное объяснение. Качаю головой, давая ей понять, что со мной этот трюк не пройдёт. Не сейчас, когда я обнажён перед ней, будучи одетым. Не тогда, когда между нами слишком много лжи и боли. Не в эту минуту, когда мне необходима она, как самый честный союзник. Не в эту секунду, когда я смотрю на неё и понимаю, что она для меня, действительно, самый опасный страх.

Шумно вздохнув, Бланш опускает глаза и тут же впивается в меня невероятно решительным взглядом.

– Слабость. Она есть у всех, у тебя в том числе. Одна из них Молли, а второй я быть не желаю. Ты безумен. Ты уникален. В случае опасности ты будешь спасать меня, но не людей, которые намного чище, чем я. Ты это уже сделал. В ту ночь ты приказал мне исчезнуть, когда сам спокойно ожидал, когда твои мозги разлетятся во все стороны. Думаешь, легко это осознавать? Думаешь, это делает меня счастливой? Нет. И я не позволю тебе поставить меня выше других. Никогда. Если я разрешу себе свои слабости, разрешу дотронуться до тебя, приблизиться ещё хоть на миллиметр, то всё годами выстроенное мной рухнет, понимаешь? Буквально всё, ведь тогда мы станем зависимыми друг от друга. А это запрещено. Тебе и мне. Нельзя. Другие для меня не имеют такой ценности, как ты. Я их без зазрения совести прикончу, а вот тебя мне приказано защищать любым способом, даже от себя. Ты не хуже, наоборот, таким образом я выделяю тебя из этой толпы идиотов, не умеющих держать в себе информацию, и готовых услужливо предоставить её, как только сперма брызнет в мозг. Я шлюха, Эйс, и такой останусь навсегда. А ты же другой, я не желаю тебя затягивать в эту грязь, оставленную в моей душе другими. Теперь понятно, почему я не могу позволить тебе воплотить мои фантазии в реальность? Не нужно, прошу тебя, не делай этого с собой, я того не стою, – она сглатывает и борется с желанием проявить слабость. Пролить одинокую слезу из-за меня. И эта борьба – самое прекрасное из всего, что я видел.

Бланш разворачивается, но я хватаю её за руку останавливая.

– Мне не страшно умирать, гадюка. У меня нет чувства самосохранения в таких случаях. Я не буду прятаться, но буду защищать тех, кто для меня важен. Но всё же я боюсь. Да, во мне живёт страх, что я никогда не стану для тебя необходимым, а только психопатом, умеющим с лёгкостью убивать, – шепчу я, вдыхая в себя аромат её кожи.

Она поворачивается ко мне и грустно улыбается.

– Вряд ли я целовала бы каждую рану на твоём теле, если бы ты был для меня просто заданием. Вряд ли я позволяла бы тебе разрушать мой дом и переживать внутри себя опасное желание обнять. Вряд ли я, вообще, сейчас говорила бы это, если бы ты не был для меня особенным мужчиной. Моим психопатом. Но я не имею права даже думать в таком ключе, ведь тогда потеряю возможность просто наблюдать за тобой и твоей победой. Прости меня, Эйс, но ты сам попросил о честности, – она вырывает руку и выскакивает за дверь.

Если это не самое чистосердечное признание в чувствах, то я ни черта не понимаю больше. И всё же меня не удовлетворяет её ответ, как и то, что осталось в груди. Незавершённость. Недосказанность. Тягучее ощущение предательства.

Выхожу из спальни и уверенно направляюсь в её комнату. Она даже дверь не закрыла, а просто упала обессиленно на пуфик перед зеркалом, бросив на пол бельё. Мои шаги привлекают её внимание, и она втягивает в себя плечи, жмурясь от нежелания продолжать разговор.

– Эйс, ты хочешь, чтобы я умоляла? – Шепчет она.

– Нет. Я должен принести свои извинения за то, что устроил. За то, что забыл, как отвратительно находиться на твоём месте. Быть принудительно опущенной на колени и униженной. Я не этого хотел добиться, но у меня есть оправдание. Я ни черта не знаю о женщинах, кроме физиологии. А ты в курсе всех моих страхов, ты знаешь даже то, что я похоронил себя. И сейчас, признаюсь, я слаб. Ты одним словом выпотрошила всё моё прошлое и заставила меня покаяться, – Бланш поднимает голову и отнимает руки от волос. Наши взгляды встречаются.

– Я потерян, от этого ещё страшнее. Я превратился в полного и законченного идиота, прочитавшего эротические истории. Пролистал даже «Камасутру», но так ничего и не понял. Я считал, что тоже выучил тебя, наблюдая за тем, как и на что ты реагируешь и какое именно поведение желаешь получить. Я уязвлён тем, как глубоко ошибся, – Бланш поднимается с пуфика и делает шаг ко мне.

– Я никогда не ставил женщину наравне с собой. Я никогда не воспринимал женскую особь как нечто необъяснимое и опасное для себя. Но в данный момент я переживаю упадок сил и невероятно мощное разочарование в том, что меня не будут видеть ни кем другим, а только психопатом. С детства я слышал от Нейсона, насколько я уникальный, особенный и необходимый для страны. Я оборотная сторона блестящей медали, и во мне живёт неконтролируемый монстр, умеющий разрывать животных голыми руками, не замечая ни ран, ни боли, ничего. Я устал, что окружающие воспринимают меня именно так. Ты говоришь то же самое, и это уязвляет меня сильнее. Ни разу я не задумывался, какую ценность представляю как обычный человек. Но я же не обычный, а чёртов уникальный психопат, возбуждающий тебя именно этим. А что если я другой? Или хочу им быть? Если я запутался и не могу больше думать логически, складывать цепочки и копаться в нюансах? Я попаду под ликвидацию, стану ненужным и выброшенным. Самое смешное, что до твоего появления, я даже не мыслил в таком ключе, – усмехаясь, отвожу взгляд от блестящих тревогой глаз из-за моей унизительной речи перед ней.

– Эйс…

– Нет, ты не должна уверять меня, что я имею шанс измениться. Не будет такого, это всё ложь, – качая головой, вновь встречаюсь взглядом с глазами Бланш, в которых пролетает секундное удовлетворение. Именно оно возвращает меня обратно и создаёт быструю перемотку всех слов и поступков этой женщины, расставляя всё по местам. Идиот. Какой же я идиот. Она ожидает, что я продолжу свою душещипательную речь, но эта гидра даже не представляет, насколько её отказ и моё уязвлённое состояние повлияли на меня в эту минуту.

– Но единственное, что сейчас понимаю – я так и не стал твоим клиентом. Всё это создано для другого, а не для меня. Не мои деньги были уплачены за твоё тело, а организации. Не я стал причиной, по которой ты решилась на этот шаг. Не для меня ты одеваешься так откровенно, а чтобы поддерживать статус элитной проститутки и демонстрировать другим мужчинам свой уровень достатка и сексуальности, вызывая злость в другом человеке. Никогда никто ничего не делал только для меня, потому что как человека меня не существует. Даже то, что ты пришла в ту проклятую ночь, тоже не было из-за меня. Все твои слова – чёткая инструкция, чтобы не подвергнуть опасности мужчину, не умеющего контролировать себя. И это тоже не я. Ты помогла мне, не позволив тому, кто живёт в твоём разуме, раскаяться и сломаться из-за меня. Я не могу сейчас точно ответить, есть ли, вообще, такое понятие, как индукция страсти или ты его специально выдумала для своего задания. Всё это, всё вокруг нас, этот дом, этот сейф, эта фотография моей задницы с моим же автографом, твои слёзы, под действием наркотиков, убийство, выжидание времени, – нет, не для меня. Ты играешь не со мной, Бланш, а с Нейсоном. Тебе нужен не я, а он. Вы оба используете меня, как связующее звено, и перебрасываете между собой. Так вот, с этого момента я больше не собираюсь быть ничьей марионеткой. У меня достаточно возможностей скрыться и спрятать Молли, выжить при любом раскладе. И осознание правдивости твоих слов меня так злит. Ты не предполагала, что я всё же попытаюсь пожелать стать обычным мужчиной и подумаю о тебе. Я это сделал произвольно, сам не думая об этом. Ты знала, что я хотел получить от этой ночи, но это не входило в твои планы по одной простой причине – не я тот человек, которого ты впустишь в свой мир, а мой биологический отец. Ты изначально психически нездорова. Детская травма. Я пока не догадался какая, но она есть. С этим связан мужчина, возможно, жестокое изнасилование, поэтому ты выбрала такую практику и профессию. Тебя возбуждает грязь, именно насилие, а этого сполна в Нейсоне. Именно поэтому ты так легко согласилась на мои приказы и пришла ко мне, но признавать Хозяина во мне не желала, ведь он у тебя уже есть. В твоём разуме только один мужчина, и этого не изменить. И ты знала, как правильно увести меня от собственных желаний, уберечь себя от моих прикосновений, вызывающих в тебе отвращение. Ты упомянула о том, что резко вернуло меня в прошлое и вызвало боль. Затем раскаяние перед тобой, при этом вновь сыграв роль жертвы. И даже то, что я стою здесь, вначале, действительно, пожелавший извиниться, для тебя не было сюрпризом. Ты отработала и речь, и движения, и мимику. Признаю, ты прекрасная актриса, но я терпеть не могу театры, поэтому ты проиграла, Бланш.

Завершая свою речь, я быстро втягиваю воздух в горящие лёгкие и вижу в её глазах страх. Я попал в цель. Чёрт, оказывается, это больно. Раньше я не испытывал такого, но сейчас ощущаю, как грудь словно сдавливают прутья, впиваясь острыми концами в мою кожу и поглощая темнотой сознание, в котором я вновь превращаюсь в того загнанного маленького мальчика, не понимающего, что он сделал не так, раз его так жестоко наказали.

– И последнее, я не собираюсь делиться своими догадками с вашим Хозяином, мисс Фокс. Я не доставлю вам такой радости, а буду наблюдать, как ваша страсть и извращённое восприятие наслаждения убьют вас. Возможно, ваша мечта осуществится, и именно я буду тем человеком, который навсегда заберёт ваше дыхание и увидит, как эти лживые глаза погаснут. Вот это и будет моим сексом. Это станет наивысшим удовольствием. Доброй ночи, мисс Фокс, всё было довольно занимательно, но всё же скучно, – оглядываю её с глубоким отвращением и, разворачиваясь, делаю шаг, как горячее прикосновение обжигает мою ладонь.

Бросаю на неё взгляд полный ярости. Бланш паникует, дыхание слишком сильно нарушено, зрачки расширены, и она тревожно бегает взглядом по моему лицу.

– Конечно, вы, мисс Фокс, выдумали достаточно вариантов, чтобы вновь обмануть меня. Не выйдет, больше не выйдет. Последнее слово всегда останется за мной, – отбрасывая её руку от себя, сжимаю кулаки.

Она, молча, отходит от меня на шаг, и её взгляд мутнеет. Руки сотрясаются мелкой дрожью, и она, нервно дёргая пояс халата, сбрасывает его на пол.

– Да ладно? Это всё? Всё, что ты можешь показать мне? Своё тело? Не интересует, пусть им наслаждается он, – кривлюсь от её действий.

Ничего не отвечая, не возмущаясь, не уверяя меня в обратном, Бланш быстро сбрасывает туфли и расстёгивает крючки пояса для чулок. Она стягивает каждый чулок даже без намёка на сексуальность, наоборот, резко, словно боится передумать.

Неожиданно даже для меня она руками прикрывает обнажённую грудь и промежность.

– Я не испытываю стыда, когда раздеваюсь перед мужчинами. Моё тело – мой хлеб, мой заработок и мой достаток. Я могу без зазрения совести пройти обнажённой по любой улице, и это не вызовет во мне ничего, кроме насмешки над мнимым осуждением. А вот сейчас, я хочу прикрыться от тебя. Укрыть от твоих обозлённых глаз каждый уголок своей кожи, чтобы не ощущать жуткой боли, пронизывающей меня до костей. Я не в силах переубедить тебя в твоих доводах, и не собираюсь этого делать. Не буду унижаться, ведь ты достаточно уже сказал мне. Но это я показываю только тебе. Именно так, как чувствую себя сейчас. Уязвимой. Одинокой. Больной. Слабой. Уставшей от борьбы с собой за право обладать тобой. Не позволяй мне этого. Поэтому я даю тебе шанс избавиться от меня в эту минуту, ведь никакой информации не существует. Ты прав, это всё ложь. Я играю по собственным правилам, наслаждаясь страхом и властью над теми, кто считает женщину глупой и никчёмной. Это сравнимо с маньяком, собирающим трофеи у всех своих жертв. Они все бегают вокруг меня, боятся того, что я уже передала самые опасные тайны кому-то. Нет. Никому. Даже флешек нет. Мой телефон открыт для доступа, как и почта, как и весь дом. Теперь у тебя есть возможность ликвидировать меня, чтобы выполнить задание и избавить себя от мыслей обо мне. После моей смерти ничего не случится с теми, кого якобы защищает твой настоящий отец. Мне этого не нужно, я лишь хотела вкусить власть над самыми важными людьми этого мира и заставить преклонить колени передо мной. Я этого достигла. Убей меня и заверши задание, Эйс. В тумбочке справа от моей постели лежит нож, которым я ударила Ларка. Так возьми его и сделай это. Раз ты считаешь, что я опустилась на колени перед этим ублюдком, то лучше прикончи меня. Худшего оскорбления я ещё не получала.

– Ложь. Самая примитивная игра, которую я видел, – фыркаю я, но блестящие от обиды глаза, покрасневшие под косметикой щёки, превращают её в дьяволицу. И я хотел бы поверить, хотел бы укрыть её и убедить, чтобы прекратила дрожать под моим взглядом, но не могу двинуться. Не позволяю себе обмануться, ведь это приведёт к губительным последствиям для меня.

– Тогда я сделаю это сама, и ты всё же убьёшь меня. Ты сказал, что никто не видит в тебе человека. Никто не делает что-то только для тебя. Так я преподнесу тебе такой подарок, чтобы ты прекратил бояться самого себя, стал честным в своей слабости и смог обрести силу. Все люди могут изменяться, необходимо иметь смысл для такого рода поступков. И если мои действия помогут тебе понять это, то я пойду до конца, – она приподнимает подбородок, демонстрируя мне уверенность, вновь сбивая с толку.

– Зачем? Зачем всё это говорить? Я же раскусил тебя, а ты тянешь время. Зачем? – Сурово спрашиваю её, делая шаг к Бланш.

– Нет, ты так и не дошёл до полного осознания причин моих поступков. Ты слепец и трус. Уходи, как ты этого и хотел. Уходи и наблюдай, это я исполняю твои мечты, раз ты моих не видишь, – она рывком поднимает с пола халат, но я ударяю её по рукам, отчего охает и выпускает тонкую материю.

– Зачем?! Я поймал тебя! Я всё понял раньше, чем ты думала! Зачем ты это делаешь? – Хватаю её за голову и приближаю к себе. Мне хочется раздавить её в своих руках от ярости, затмевающей разум, ведь она улыбается, повторяя мои действия. Стоит на носочках, дышит рвано, и глаза оживают. Превращаются в ядовитую яму океана.

– Ты всё видишь. Ты же всё понимаешь и боишься этого, – её смех сумасшедший. Он вновь выводит меня из себя. Приводит в бешенство, и я, действительно, не в силах удерживать себя больше. Дело не в том, что не могу. Не хочу. Я желаю увидеть боль. Её боль в моих руках.

– Кому ты передаёшь информацию? Ему? – Рычу я, отталкивая её от себя одним лёгким ударом по плечу. Вот она физическая боль, но мне мало. Хочу это чувство внутри её.

Хватаю за волосы и ладонью, сжимая шею, поворачиваю к себе спиной. Я должен видеть её глаза в отражении зеркала. Видеть, как краснеет её лицо от удушья и моей ненависти. Наслаждаться обнажённым телом, вжимающимся в моё, и сходить от этого с ума.

– Нет… никакой информации. Нет её. Меня не интересует… политика, – она думает, что проведёт меня натянутой улыбкой и попытками смеяться. Нет. Она играет. Она на грани. Она безумная. Такая красивая. Такая лживая. Такая гадюка.

– Ну же… давай… убей, и дело будет завершено. Убей меня… иначе я выведу тебя на чистую воду. Я вытащу из тебя… – ей уже сложно говорить. И я бы мог. Ещё немного, и глаза её закатятся, она потеряет сознание, а затем погибнет. Это заберёт у меня возможность узнать, что ещё она скрывает. Увидеть, сколько, действительно, она знает обо мне и о том, что происходит за моей спиной.

– Он дотрагивался до тебя? Скажи мне. Обмани меня. Нейсон и есть твой Хозяин? – Шепчу я, закрывая глаза и не желая больше смотреть на наше отражение, в котором я вижу только двух сумасшедших, не желающих отпускать друг друга. И мне больно об этом спрашивать. Оказывается, я веду борьбу с ним за эту женщину. Она не будет его, но и моей тоже. Ничьей.

Бланш мякнет в моих руках, уже не имея шанса отвечать, только хрипеть. Погибать. И в этот момент я разжимаю пальцы, позволяя ей глотнуть кислорода и зайтись кашлем.

– Нет… верни… нет, убей ты меня, чёртов ревнивый психопат. Убей, – она переплетает мои пальцы со своими, заставляя распахнуть глаза и увидеть, что сама душит себя. Она так хочет смерти, и я вспоминаю слова Кьяры. Бланш ищет её. Почему? Ведь если у тебя есть человек, ради которого обучалась, так прекрасно играешь, водишь за нос дюжину властных мужчин, то ты не будешь так яростно желать умереть. А она жаждет смерти, умоляет о ней, и я сдаюсь.

– И чего ты добился? Тебе нравится обманывать себя? – Хрипит она, смотря в мои глаза в отражении, когда я уже не применяю силу, и только она держит мою руку на своей шее.

– Я сказала, что добьюсь своего, если ты не убьёшь меня, хотя я дала тебе прекрасную возможность. Думаешь, я такая стойкая? Думаешь, я не желаю сама позволить страсти унести меня? Ты настолько поверил в свою ложь, что сейчас уже совершенно не осознаёшь, где ты находишься. Это всё ложь, а вот это то, чего ты хочешь, – она перемещает мою руку на свою грудь и стискивает её. Какая она мягкая, насколько сосок упругий.

– Ты искусственно вызываешь между нами напряжение, считая, что так убережёшь своё сознание от пороков. Ложь. Ты изначально извращён, и твои пристрастия имеют одинаковый оттенок с моими желаниями. Подчинение. Сила. Мощь. Возбуждение. Именно этого ты боишься. Ты опасаешься себя и того, что может произойти, если доведёшь меня до наивысшего градуса опасного вожделения. Но не уходишь, не хочешь этого, ты желаешь остаться здесь. Со мной. Ты не мой клиент, Эйс, в этом ты прав, – быстро шепчет она, продолжая опускать наши руки, и обхватывает себя за талию, а второй находит другую мою руку и теперь полноценно обнимает себя.

– Ты так пристально смотришь на меня, что начинаешь видеть выдуманную ложь, искать причины, анализировать. Не поддаётся это всё анализу. Понимаешь? Не поддаётся никакой логике. Я обнажена перед тобой. В твоих руках, а ты продолжаешь бороться с собой, желая верить в невозможное. Нет. Слышишь? Я одна. Ты такой же. Ты ошибся. И я тоже. Я не могу так больше. И ты обессилен. Достаточно. Хватит считать, что ты не человек. Ты живой. Твоё сердце бьётся. Ты подвержен эмоциям, – продолжает шептать она, каким-то образом заполняя моё сознание, словно змея окручивает жертву.

– Нет. Это ложь, ты путаешь меня, – мотаю головой и вырываюсь из её ядовитых объятий. Отступаю, когда она поворачивается ко мне с горящими синими глазами и облизывает иссушенные губы, отвлекая меня от мыслей.

– Нет никакой информации, за которой гоняется Нейсон. Нет ничего, кроме моего умения, играть вашими разумами и вести их так, как я хочу. Только вот сейчас я хочу знать, чего желаешь именно ты. Тот мужчина, которому запрещено жить. Чего ты хочешь, Эйс? Каковы твои фантазии? – Она хватает меня за халат и дёргает за него.

– Уйти. Я должен уйти сейчас же, – мои пальцы накрывают её руки, но вместо того, чтобы оттолкнуть, я просто смотрю на Бланш.

– Врёшь. Я хочу знать правду. Я хочу, чтобы ты был таким же честным, как и я. Не для тебя это? Для кого, Эйс? Здесь нет видеокамер. Здесь нет ни единой живой души, кроме тебя и меня. Так зачем мне уговаривать тебя остаться? Зачем мне давать тебе шанс убить меня, признавшись, что это всё чёртова игра, которую я веду с вами? Почему ты этого не делаешь, раз так сильно веришь своей иллюзии? – Её руки забираются под мой халат и скользят по коже, вызывая ответное жжение. Я не могу сконцентрироваться. Не могу разумно мыслить, лишь только сорвать дыхание с нормальной частоты и задыхаться.

– Ты обманываешь себя, уверяя, что ты не заслуживаешь никаких человеческих эмоций. Тебя заставили в это верить, но это ложь. Вот это, действительно, ложь, ведь ты другой. Ты ненавидишь, когда тебя называют уникальным, но такой и есть. Смирись с тем, что обычным ты никогда не будешь. Ты лучше, – Бланш обхватывает ладонями моё лицо.

– Нет… я не могу. Я не могу… это твоё задание. Он тебе нужен, не я. Для меня это запрещено. Для меня это чужое, – шепчу я, мотая головой, желая вырваться из её логова, в которое она заманивает меня.

Женщина замирает, и её руки ослабевают, падая вдоль тела. Она отступает от меня, качая головой, и я вновь вижу разочарование в её взгляде. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, ведь внутри меня всё готово довериться обману, а сознание предлагает различные картинки будущего, где меня ожидает смерть. Я не хочу. Не хочу уходить и не имею возможности остаться. Я ломаюсь. Не понимаю, что мне думать. Как это делать, когда эта чёртова обнажённая женщина молча обвиняет меня в трусости. Я не должен возвращаться назад. Там был ад.

Секунды. Они порой незначительны и так важны одновременно. Мгновения. Глаза в глаза. Боль и ожидание. Страх и желание. Опасные фантазии. За короткое время можно увидеть довольно много, и по всем моим выводам, Бланш Фокс становится человеком, который видит меня. Только меня, а не кого-то другого. Она сейчас обнажена для меня, а не потому, что ей заплатили. Она уверяет меня остаться, а не его. Здесь только я.

Один шаг, и всё меняется. Решать необходимо без заминок, иначе можно потерять единственный шанс стать кем-то другим. Тем, кого она хочет видеть. Лучшим. Психопатом. Её.

Мои пальцы проскальзывают в её волосы, притягивая к себе ближе.

– Я не помню, кем была моя первая женщина. Мне страшно вспоминать. Я не имею понятия, что привело меня, по словам окружающих, в состояние длительного молчания и депрессии. Возможно, я убил её. Возможно, я сделал с ней чудовищные вещи, чем и было вызвано моё отвращение к близости. Я боюсь это сотворить с тобой, с собой и снова очутиться в осознанном чистилище. Я лгу. Я убегаю. Я не могу больше. Я хочу тебя. Я хочу узнать, каково возбуждение от твоих губ. Я хочу быть мужчиной, заставившим тебя забыть об этом мире, оставив только безумие. Я хочу стать примитивным, увлечённым страстью. Помоги мне. Я не знаю, что мне делать дальше. Я не знаю, Бланш. Я боюсь, – быстро шепчу, сжимая её волосы и запрокидывая её голову.

– Чувствуй. Почувствуй себя. Твой страх делает тебя ещё более привлекательным. Изучи меня, – выдыхает она, когда я провожу ладонью по её щеке и дотрагиваюсь до губ.

– Сделай меня своей. Без будущего. Без прошлого. Только ты и я. Пусть будет больно. Пусть будет страшно. Пусть это всё станет тем, чего желаешь ты. Заставь меня добровольно назвать тебя своим Хозяином. Господином. Мастером. Мужчиной. Разрушь моё одиночество, мне холодно. Мне так холодно. Согрей меня своим безумием.

– Я…

– Да, Эйс, да. Твоя, – её шёпот снимает курок с невидимого дула, направленного в мой висок. Оглушительный выстрел выбивает из моего разума всё, что могло удержать меня от необдуманного решения. И я подчиняюсь, чтобы сделать её такой же.

– Научи меня.

Глава 28

Бланш тянет меня за пояс халата к постели, и я иду, словно загипнотизированный, её потемневшими утягивающими глазами, в тёмные пристрастия мирового низменного желания. Я не понимаю, по какой причине это делаю, внутри меня всё напряжено, и я посматриваю на дверь, испытывая крайне отчаянный каприз – сбежать отсюда. И в то же время мне интересно, а кем я мог стать, если бы не моё прошлое.

Она садится на кровать и медленно развязывает пояс, не нарушая зрительного контакта. Я ведь обнажён, хотя сам себя не разглядывал раньше. У меня точно не всё так нежно, как у этой женщины. Не такая кожа. Она грубая, изрезанная шрамами и рубцами от старых ран. Она сухая и…

– Эйс, не надо, – шепчет Бланш и поднимается, проводя ладонями по моей груди. Моргая, концентрирую на ней взгляд и шумно втягиваю в себя воздух.

– Не думай. Твоё умение отмечать обстановку, прислушиваться к изменениям моего настроения, мыслей и состояния зрачков только отвлечёт тебя. Чувствуй. Пойми, что ты сейчас хочешь, и сделай это, – её ладони забираются под мой халат, и она отбрасывает его, а я позволяю ему упасть к ногам, обнажая моё тело.

– Я…

– Дотронься. Прикоснись ко мне так и там, как и где тебя интересует. Изучай так долго, пока ты не прекратишь бояться эмоций, которые рождаются в тебе. Ты должен видеть всё. Ты любишь наблюдать, так мы и начнём с этого.

Бланш берёт меня за руку и ведёт к зеркалу. Я тут же поднимаю взгляд, не испытывая абсолютно никакого желания смотреть на себя. Она закрывает обзор своим телом, прикасаясь обнажённой кожей спины к моей груди. Её ягодицы едва прислоняются к моим бёдрам, а руки она сплетает со своими и кладёт на свой живот.

– Смотри, Эйс, ну же, посмотри, что ты можешь сделать с такой, как я. Убийство прекрасно, я не отрицаю, но ещё прекраснее, когда кислород становится приторно горячим и проникает в артерии, – она склоняет голову, сжимая моими руками свою грудь.

Сглатываю от жара, исходящего от неё. Я ощущаю, как вокруг всё наполняется сладким ароматом, вызывающим смертельное притяжение.

– Твои руки созданы, чтобы причинять боль, – ладони Бланш проходят к шее, и она сжимает её удушливой петлей.

– Но боль может быть самой сладкой в сравнении с тем, что ты знал когда-то. Нужно уметь её дарить, – её глаза закатываются, из груди вырывается тихий вздох наслаждения, когда ласкает моими руками своё тело.

– Познакомься с новым миром, где нет ничего, кроме страсти и наслаждения, радости и насыщения потребностей, – её бёдра под моими ладонями. Такие гладкие, шелковистые, упругие. Её тело, словно змея, изгибается, ускоряя движения рук и нарушая наше дыхание.

– Мы становимся ведомыми примитивными желаниями, в них нет ничего предосудительного, запретного и опасного. В них лишь ты и я, больше никого не существует. Нет страха, – мой палец нечаянно попадает в жаркое влажное и полыхающее место между ног Бланш, отчего из её горла вырывается стон, пронзая меня жутко приятным гипнозом. Я не могу отвести взгляда от того, как она двигает телом. Волнами, с каждым разом всё сильнее прикасаясь к моему животу, вызывая повышенное артериальное давление.

– Нет больше врагов, только мы. И я в твоих руках. Сделай со мной то, о чём ты мечтаешь, – мои зрачки резко расширяются, усиливая зрительные механизмы, насыщающиеся видом женского тела, заставляющие меня дотронуться до её груди и сжать. Ощутить эту мягкую плоть с тёмными сосками, попадающими между моих пальцев.

– О, да, сильнее, – шепчет она, проходясь ладонями по моим бёдрам и отталкиваясь назад, касается члена, моментально наливающегося кровью.

– Возьми то, что ты хочешь, Эйс. Возьми и сделай своим. Что ты сейчас желаешь? – Мой разум мутнеет, когда руки опускаются к её животу, чувствуя, как мышцы сжимаются под моими движениями.

– Тебя. Сейчас… тебя, – выдыхаю я, больше не в силах контролировать нарастающее желание обладать. Это единственное, что остаётся в сознании. Взять. Растерзать. Подмять под себя и видеть то, как глубоко это безумие. Общее безумие.

Нахожу руку Бланш и поворачиваю девушку к себе. Она тяжело дышит, касаясь сосками моей груди. Я чувствую. Я всё это чувствую, как волоски на моей груди щекочут её нервные окончания, как она с каждым дыханием терпит, чтобы не наброситься, позволяя мне решать, отдаёт себя моим фантазиям. Я не могу быть сильным. Я хочу стать слабым сейчас. Я хочу стать Её.

Мои губы находят её и впиваются в них, а ладони обхватывают голову Бланш, не позволяя глотнуть кислорода. Её рот приоткрывается, наши языки встречаются, создавая для меня сюрреалистическую реальность, в которой я тону. Наслаждаюсь этой обжигающей страстью и болью, которую испытываю от жадности моих поцелуев. Я кусаю её плоть, зализываю и обнимаю за талию, толкая спиной к постели. И она идёт, мягко поглаживая мой затылок, но мне не нужна нежность. Я не желаю видеть этого, только жар и похоть, самые низменные чувства, подаренные животным происхождением моего сознания.

Толкаю её на кровать и накрываю своим телом. Мне хочется сжать её всю в руках, мять её кожу и наблюдать, как проступают синяки. Мои синяки. Моя боль. Её возбуждение. Её протяжный стон, когда я втягиваю в себя кусочек кожи на её шее, там, где так яростно стучит вена. Моё тело больше не подчиняется здравому смыслу. Мне жарко. Всё внизу горит адским пламенем, а тело напряжено.

– Не так быстро, Эйс, не торопись, – Бланш отталкивает меня и одним движением переворачивает на спину. Смотрю помутнённым взглядом на то, как она перекидывает через меня ногу. Мой член встречается с тёплыми выделениями её распахнутой промежности, она подаётся вперёд, запрокидывая голову и издавая стон. Втягиваю в себя с шумом воздух.

– Чувствуй, – она склоняется надо мной, легко целуя в губы.

– Почувствуй меня. Ощути то, чего ты так опасался и пойми, нет ничего страшного в том, как сильна бывает страсть в женском теле. И ты становишься тем, кто так глубоко проникает в сознание, заполняя собой каждый кусочек меня. Ты, такой вкусный. Такой нетронутый. Такой чистый, – её шёпот сродни колдовскому заклятью, в которое я никогда не верил, но сейчас готов верить во что угодно. Она покрывает медленными сладкими и мучительно долгими поцелуями мою шею, опускаясь ниже.

Её рот проходит горячим мазком по соску, и она касается его языком, заставляя меня вцепиться руками в простыни, не издавая ни звука. Нельзя. Мне запрещено… я хочу.

– Не сдерживай себя. Не со мной, Эйс. Не позволяй прошлому остаться тобой навечно. Будь тем, кто готов измениться, увидеть большее и чувствовать, – её руки и губы, кажется, ласкают всё моё тело, мой живот, забираясь в пупок и вызывая желание орать, так сильно пронзает боль мой позвоночник, резкими импульсами накаляя мошонку.

Я чувствую её соски, проскользнувшие по моим ногам. Руки, сжимающие мои бёдра, и язык, одним движением прошедший по всей длине члена.

– О, чёрт, – скулю я, жмурясь на секунду от вспышки в голове, и приподнимаюсь, чтобы встретиться с её змеиным взглядом, полным похоти и наслаждения.

Она смотрит на меня, когда её ладонь накрывает основание члена, а рот головку, вырывая из моей груди стон. Я верю! Я верю в то, как это хорошо! Мне чертовски хорошо! Причмокивающие звуки, её мягкое дыхание и язык, кружащий вокруг самого предательски чувственного органа, выводят меня из транса, в котором я пребывал всего секунду назад. Что-то щёлкает в голове, выбрасывая в моё сознание картинки, а я их даже никогда не видел в жизни. Но она там была. Была подо мной, и я хочу этого сейчас.

Животное, спящее столько лет, просыпается под ласками её губ и рук, играющих со мной. С рычанием хватаю её за волосы и тяну на себя. Громкий стон перерастает в жадный поцелуй, оставляющий во мне привкус порочной страсти, переплетающей наши тела. Под моими руками её ягодицы. Сжимаю их, желая разодрать к четям. Переворачиваю её на спину и, хватая за запястья, развожу руки в стороны. Отрываюсь от её губ, приподнимаясь, чтобы увидеть, как она горит сейчас. Какой бывает эта женщина, когда ей предстоит умереть от похоти. Прекрасная. Ненормальная. Больная. Моя.

– Я с ума схожу. Мне плохо, – шепчу я, пробегая взглядом по её часто вздымающейся груди.

– Так сделай это. Ты знаешь то, что поможет тебе. Сделай. Освободись от того, что удерживает тебя. Сотвори то, что так пугает тебя. Возьми меня, – она шире расставляет ноги, и я, отпуская запястья, провожу ладонями по её телу, наслаждаясь, как она поддаётся моим рукам, извиваясь в них.

И я впервые вижу, чтобы у меня были такие размеры. Мой член вырос и окреп настолько, что стоит вертикально и блестит от её слюны. Мой взгляд впивается во влажную плоть, раскрывшуюся передо мной. Пальцы проходят по бутону, разделяя его, заставляя Бланш выгнуть спину и издать самый красивый звук – стон. Чёрт возьми, ничего красивее этого я не видел. Никогда. Это так манит. Этот аромат сладкого нектара, сочащегося из пульсирующего влагалища. Мой палец проникает внутрь, наслаждаясь упругостью мышц и постоянной вибрацией. Он тонет в её смазке, и я перевожу взгляд на свой член. Моя рука непроизвольно двигается, толкая в женское тело ещё один палец. Шипение-мольба. Поднимаю голову, встречаясь с просящей синевой глаз. Она на грани, но не позволяет себе разрушить то, что добровольно отдала в мои руки. Она разрешает изучать себя, хотя сейчас мои мысли заняты совершенно другим.

Обхватываю рукой свой член, рассматривая, как он нетерпеливо дёргается. Вытаскиваю мокрые пальцы и облизываю их, лаская себя одновременно. Вкусно. Терпко. Хочу ещё. Дырочка её влагалища манит меня, и я приставляю головку члена к ней. На моих глазах с каждым движением вперёд она раскрывается, поглощая мою головку. Задыхаюсь. Останавливаюсь, убирая руку, и привыкаю к ощущению мощных тисков, обжигающих меня. Наши взгляды встречаются, и Бланш резко подаётся вперёд бёдрами, наполняя себя до основания. Наши стоны сливаются. Она обхватывает меня ногами и, применяя силу к безвольному рабу, с наслаждением толкает на себя. Падаю, обхватывая её голову.

– Двигайся. Движение – это жизнь. Двигайся, прошу тебя, – шепчет Бланш, приподнимаясь и целуя меня в губы.

Я не понимаю, как тело подчиняется её зову, и мой член выходит из неё, чтобы ворваться с новой силой и насытить сознание шумным вздохом. Она такая тугая. Такая горячая внутри, ласкающая каждый миллиметр моего члена, который чётко и точно входит в неё, растягивая ещё больше.

– Сильнее… сильнее, Эйс, – стонет Бланш, отталкивая меня и вынуждая выпрямиться.

– Я могу причинить тебе боль, – предупреждая незнакомым хриплым голосом, смотрю, как мой член выходит из неё полностью мокрый.

– Сделай мне больно. Дай мне то, что я не знаю. Причини мне боль, Эйс. Сделай это. Возьми меня. Имей меня. Трахни меня, чёртов психопат. Трахни! – Тембр её голоса дрожит от желания, и я оказываюсь в безумном мире, где могу делать всё, что таится в моём разуме. Ни одно описание, что я прочёл, не может точно рассказать, как это хорошо. Как тело превращается в один сгусток желания – дойти до кульминации, превращая человека в хищника, желающего разорвать своей мощью жертву.

Обхватываю руками талию Бланш и приподнимаю над кроватью. Это тело, сводящее с ума. Эти стоны, с каждым ударом превращающиеся в опасные крики наслаждения. И я насаживаю её на себя. Снова и снова. Её грудь сотрясается от силы моих фрикций. Я больше не соображаю, что делаю. Только имею. Толкаюсь в неё так, что мошонка бьётся о ягодицы, насыщаясь агонией возбуждения, сильного глубокого, болезненного, отображающегося на лице Бланш. И это тоже невероятно красиво.

Мои толчки набирают силу, стоны превращаются в крики. Пот скатывается по моему виску, пока я до хруста сжимаю талию Бланш, двигая её на себя. Она стонет, что-то просит, но я не слышу. Я полностью превращаюсь в один сгусток наслаждения, пока внутри меня не образуется тикающая бомба. Женские вскрики. Моё хриплое дыхание. Тугое влагалище, пульсирующее с каждым движением ещё мощнее, чем раньше. Сумасшедшие тиски, сжимающие мой член, и мелкая дрожь начинает сотрясать её тело.

– Да! Боже… Эйс! Да! Пожалуйста! Сильнее! Да! – Она тянет на себя простыни, извиваясь под моими руками. Она сходит с ума, а я вижу нечто невероятное. Настоящее наслаждение. Настоящую женщину, позволяющую мне наблюдать, как муки оргазма проходят по её лицу и искривляют губы, как срывается голос, и она, больше не желая спокойно терпеть пытку, отталкиваясь руками, поднимается ко мне и обхватывает за шею.

– Вот так! Да! Ну же! Эйс, давай! Прошу тебя! Стон для меня! Один стон, и я кончу! – Бланш насаживается на меня, когда я падаю на спину, а она прыгает сверху, вбирая в себя всю мою энергию. Её грудь прямо перед моими лицом, и я впиваюсь зубами в сосок, ощущая, как тугие стенки влагалища сжимаются.

Что-то меняется внутри меня, оно сужается до одной точки, в которой я вижу только глаза Бланш. Я не чувствую того, как она целует мои губы. Не слышу её шёпота, я превращаюсь в огромный и мощный вихрь, сжигающий мой член.

– Чёрт… гадюка… чёрт возьми, – и я позволяю себе издать самый примитивный звук наслаждения, когда всё подходит к кульминации.

– Ещё, прошу тебя, – взмаливается она, яростно двигая бёдрами на мне. Обхватываю её талию, вхожу в неё с силой, на которую только способен. Я делаю то, что мне подсказывает нутро. Её губы на моих губах. Я чувствую кровь от моего укуса. Сладко. Безумно. Хорошо.

– Да! – Крик сам вырывается из меня, и как от взрыва бомбы, моё тело расщепляет на мельчайшие кусочки, срывая жуткие оковы воспоминаний и страха, разрешая мне, наконец-то, увидеть, как же прекрасно бывает сблизиться с женщиной, сотрясающейся в самом мощном оргазме на мне. Мы одновременно приходим к концу, не прекращая поцелуя. Сперма сливается с её соками, и я падаю на кровать, а она, обессилено – на меня.

Закрываю глаза, словно пребываю в наркотическом состоянии спокойствия и наслаждения. Бланш до сих пор сжимает мой член, продолжая кончать, и это подталкивает меня сделать ещё одну безумную вещь. Улыбнуться и открыть глаза, чтобы увидеть, сколько радости в её взгляде. Она дышит рвано, быстро. Вся мокрая, накрывает волосами моё лицо и улыбается.

– Ты прекрасен, психопат. И это только начало для твоего познания собственных возможностей, ты не обмяк. Ты мой подарок за всё, что я вытерпела. Ты мой, – словно в бреду шепчет Бланш, покрывая поцелуями моё лицо. Её руки забираются в мои волосы, и мне хочется кричать громче от счастья в груди. Так тепло. Так хорошо. Так близко. Так обнажённо красиво сейчас моё сознание.

Я смотрю на эту женщину и не вижу ничего, кроме ярких красок вокруг. Я не помню, что вынудило меня забыть о себе. Я не хочу даже думать об этом, а только изучать то, что мне сегодня доступно.

– Так всегда бывает? – Интересуясь, заправляю прядь волос за её ухо.

– Ты хочешь знать, сколько мужчин у меня было, и сравнить их с собой? – Усмехаясь, Бланш поднимается с меня и освобождает мой член от жара.

– Возможно, я желаю понять, кто был твоим любовником, а кто был рабом. Ты тугая. Очень тугая и растягиваешься сложно. Мне это понравилось, на удивление. Мне всё понравилось, и я хочу ещё. Да, я новичок, но много читаю и анализирую тоже. Ты не допускаешь мужчин до своего тела, потому что тебе однажды тоже было больно, настолько, что ты боишься впустить в себя кого-то ещё. Я прав? – Подкладываю под голову руку, замечая, как её губы грустно улыбаются.

– Нет. Девственность я продала, чтобы начать этот бизнес. Потом я воровала заказы у одной шлюхи, с которой познакомилась. Она работала в борделе, и я перехватывала её мужчин. Меня интересовала только их реакция на то или иное моё прикосновение. Да, признаюсь, поцелуи обычно вызывают у меня отвращение, я их избегаю, но, порой, некоторые индивиды заставляют меня забыться и отдаться им полностью. Но в большинстве случаев, это слюни. Неумение доставлять женщине удовольствие настолько неприятно, что, как только у меня появился узкий круг клиентов, желающих подчиниться, я, не задумываясь, сменила профиль. Стала Госпожой, изучила тему БДСМ, и после этого я сама выбираю тех, кто будет заниматься со мной сексом. Да, порой приходится жертвовать чем-то, но разве это важно, когда на кону нечто большее? – Её ладонь накрывает мой член, радостно отвечающий на нежное поглаживание.

– Мы не использовали контрацепцию, – вспоминаю я.

– Ах да, меры предосторожности. Ведь, по мнению людей, я ходячее болото заболеваний. Только вот они мало знают, даже не представляют, как женщины, вроде меня, заботятся о своём здоровье. И у меня в планах нет создания семьи. Не дай бог стать ходячей маткой, вынашивающей ещё одного ублюдка. Я не создана для постоянства, как и не собираюсь обременять себя потомством. На мне же и завершится моя история. Я представила тебе документы об анализах. К тому же я не просто так отправила тебя на обследование, которое выявило аллергию на фермент, содержащийся в резине презерватива. Да и твой первый раз должен был стать незабываемым. Не те ощущения с презервативом, а мне бы хотелось, чтобы ты забыл, кто я такая, и сколько членов держала в своей руке. Сколько их наслаждалось моим ртом, и как часто я сплёвывала сперму, стекающую по подбородку. Как сложно было, но в то же время это возбуждает меня сильнее, – от этих слов всё внутри отторгает то, что происходило в этой спальне ещё минуту назад. Отбиваю грубо её руку и сажусь на постели. Злость поднимается внутри, вынуждая стиснуть зубы и притупить жажду ударить её.

Бланш лишь качает головой и придвигается к краю кровати.

– Больно? Обидно? Прости, Эйс, но прошлого не изменить. Ты убийца, а я шлюха. Но самое страшное, что меня никогда не остановит твоё прошлое. А вот ты другой. Ты правильно обезопасил себя, отвергнув секс, ведь теперь ты станешь уязвимым. Тебе понравилось. Ты не сможешь бросить. Это тот же самый наркотик для тебя, но безопасный для здоровья. Я не знаю, что нашло на меня, раз я говорю это. Наверное, всё же я женщина, как бы ни отвергала этого. Мне хочется быть честной со своим любовником, и не скрывать от него, кем я никогда не смогу быть, – она бросает на меня беглый печальный взгляд и поднимается.

– Я наберу ванну, мне нужно расслабить мышцы. А ты имеешь возможность уйти, я сделаю вид, что не замечу, как глубоко обижен ты сейчас, и как сама разрушаю ту хрупкую близость, созданную искусственно. Секс – это не то, что должно заставлять людей находиться рядом друг с другом. Он не та вещь, ради которой можно чем-то жертвовать. Ему можно научиться, а вот чувствовать нет. Я не оскорблюсь, если ты уйдёшь, просто хочу, чтобы ты понимал всё так, как оно есть. Секс ничего не меняет, а только усугубляет. Спасибо, мне было хорошо, – она подхватывает халат с пола и направляется в ванную комнату.

Она совсем рехнулась?

Глава 29

Одна из особенностей моего сознания – возможность в нужный момент вытащить из него информацию, которую я когда-то видел или же читал. В обычном состоянии я могу её не помнить, но в эту минуту, сидя обнажённым на кровати и хмуро глядя на открытую дверь ванной комнаты, я ощущаю, насколько чист мой разум, и как легко я понимаю все причины такого нелепого и бессмысленного поступка Бланш. А ещё больше меня удивляет то, что я не превратился в отупевшего маньяка, желающего немедленного продолжения и не сумевшего быстро и чётко разобраться в ситуации.

Поднимаюсь с кровати и бесшумно ступаю к ванной комнате, где журчит вода. Бланш настраивает напор и выпрямляется, вызывая во мне очень странные чувства. И если бы я не был дотошным в своём желании немедленно и бескомпромиссно поставить её на место и доказать, что со мной такого рода шутки не пройдут безнаказанно, то, возможно, и проглотил бы её слова с разочарованием и обидой, которые она пыталась вызвать во мне, как и вынудить меня уйти.

– А теперь я требую объяснений, – сурово произношу. Бланш бросает взгляд на зеркальную стену и выпрямляется.

– Что именно ты хочешь уточнить? – Усмехаясь, она разворачивается и, сохраняя спокойствие, подходит к шкафчику и достаёт оттуда баночку с розовым порошком.

– Меня сложно обмануть, Бланш. Я дал тебе семь минут, за это время вода в ванне только начала прибывать, хотя её ты включила раньше, и по идее, она должна уже заполнять не менее четверти. Значит, ты запаниковала, и самым верным решением для тебя стало увести меня от темы и сказать именно то, что должно было обезопасить тебя, – чётко отвечаю ей.

– И по какой причине я должна была запаниковать? Не считаешь это невероятно нелогичным? – Ехидно искривляет губы, бросая в воду порошок, и комната наполняется тонким ароматом орхидей.

– Причин много. Первая: ты испугалась того, что в момент пика наслаждения, то есть оргазма, позволила себе честно высказать свои мысли в ту минуту. Вторая: нечасто испытываешь оргазм от мужчин, могу даже уверенно заявить, что этот был настолько мощным, что ослабил всю броню, которую ты выстраивала против меня ранее. Третья: когда ты поняла, что проговорилась о своих чувствах и насладилась достижением очень важной для тебя цели – обладание мной, то понадеялась, что я ничего не расслышал, пребывая в прострации. Четвёртая: мой вопрос ты расценила, как чёткое доказательство твоих ошибочных надежд, хотя смысл его был иной. Человек, поступивший, как ты, и испугавшийся своих настоящих мыслей, принимает все слова на себя, хочет он того или же нет. Против этого даже лекарства нет. Так вот, ты решила, что я увидел твою слабость и твоё желание видеть именно меня в этой самой комнате, в этой самой постели, находящимся в твоём теле. Ведь ты так долго к этому шла, и твоя мечта исполнилась. Чего-то, испугавшись, быстро изменила направление разговора, надавив на такую психологически болезненную тему, как ревность. А затем ты совершила быстрый побег, чтобы прийти в себя и продолжить утаивать то, что не планировала открывать так рано. Ты испугалась своих эмоций и, крайне нелицеприятно, попыталась унизить меня, вынудив разозлиться на твои слова и разгромить ещё что-то в этом доме. Сожалею, Бланш, твой план не удался. И должен поблагодарить, именно ты сейчас помогла мне увидеть всё чётко и ясно, когда убедила довести дело до конца, – делаю паузу, наблюдая за ней. Она не выдаёт себя ни мимикой, ни взглядом, когда останавливается рядом со мной и ставит банку на место.

– Ты заплатил мне, так что благодари тех, кто заставил тебя прийти ко мне и уподобиться самым низменным фантазиям, – бросает Бланш, возвращаясь к ванной, и наклоняется к воде, помешивая её, чтобы крупицы порошка растворились.

– Ах, снова ты используешь тот же метод, что и раньше, выходит, я попал в цель. Ты испугалась чистосердечного признания в своих чувствах, и до сих пор испытываешь страх оттого, что я останусь. Разочарую, я остаюсь и не намерен уходить, пока не придёт время завершения контракта. И напомню, не я платил тебе, значит, ты занималась со мной сексом добровольно, так, как сама того хотела, – мой взгляд проходится по её обнажённым и немного расставленным ногам и останавливается на промежности, ещё блестящей от выброса спермы и её смазки во время оргазма.

– Никаких чувств, мистер Рассел. Только сношение, которое вы ещё недавно презирали, – она поворачивает ко мне голову и демонстративно указывает глазами на ещё крепко стоящий член.

– Верно, презирал. Но сейчас я понял, что он не сделал меня слабее. Наоборот, он развеял страх навредить тебе, ведь именно боль ты и предпочитаешь. Также я заметил, что мои предпочтения вызывают бурную реакцию твоего сознания и раскрытие истинной сущности. Могу сделать вывод, верный при любом раскладе. Ты стала Госпожой лишь за неимением Хозяина, готового дарить тебе тот самый адреналин, выброс которого у тебя происходит при использовании плетей и унижении мужчин. И для такой женщины, как ты, есть только один Хозяин, и чем бы ни завершилась эта история, он всегда будет для тебя единственным, – делаю шаг к ней, она замечает это и убирает руки из воды.

– Не смей. Стой именно так, – резко произношу я. Бланш дёргается и хватается ладонями за ванную. Она удивлена. Я доволен тем, как точно осознал своё положение сейчас. Именно я Хозяин.

– Вот видишь, ты на интуитивном уровне слушаешься меня, хотя внутри удивлена ответом своего разума и тела. И теперь я делаю ещё одно заявление – я ошибся, посчитав, что Нейсон и был тем, кто заставляет тебя быть покорной для него. Нет, этим человеком могу быть только я. Верно, гадюка? – Наслаждаясь её видом, этой тонкой талией и выпяченной попкой, кладу ладонь на ягодицу, вызывая в Бланш ещё больший страх. Она хочет противиться, но не может. Это удивительно. Она понимает, что попала в ловушку своих же внутренних желаний и теперь бессильна перед любой попыткой оборвать давление на свою сущность.

– Эйс, это глупо. И я стою так, потому что слежу за водой, – выдавливает она из себя. Всё, Бланш больше не может контролировать ни дыхания, ни расширения зрачков, ни возбуждения от того, как сильно и в то же время нежно я провожу теперь двумя руками по её ягодицам. Изумительная кожа.

– Бланш, глупо сейчас всё это отрицать, ведь благодаря тебе я всё это вижу. Я так ярко чувствую твою смазку, сочащуюся из влагалища, что сам не могу и не хочу сопротивляться инстинктам, – шепчу и, присаживаясь на корточки, раздвигаю её ягодицы.

Это невероятно. Она вся пылает, приток крови усиливается, когда мой шумный вздох попадает на моментально сузившуюся дырочку влагалища.

– Даже не…

– Стоять, я сказал. Попробуй нарушить мой приказ. И ты узнаешь, как опасно бывает играть со мной в те игры, правила которых теперь устанавливаю только я. Не думай двигаться, ведь я только начал изучать свою власть над тобой, – грубо перебивая, отдаю приказ, как бывало во время облав, когда мои солдаты чётко следовали ему, что сейчас и делает Бланш. Её ноги дрожат, она всхлипывает, и уверен, жмурится оттого, что я прав. Ей неприятно. Она боялась именно этого. Бланш боялась дать мне всё это раньше, потому что не готова была признать меня главным. Она отвергала это и сейчас делает то же самое, хотя сама уже не уверена, хочет ли продолжения. Значит, придётся полностью отдаться интуиции, которая теперь меня вряд ли подведёт.

Приближаю своё лицо к её промежности и втягиваю сладкий аромат выделений. Это, правда, афродизиак, подталкивающий провести языком по её половым губам и вырвать из её груди сдавленный стон отчаянного покорения. Помимо её вкуса, я ещё чувствую свой, и всё это вызывает во мне бурную реакцию, туманящую прошлые решения. Снова провожу языком по промежности, и женское тело содрогается от наслаждения. Рано. Сейчас слишком рано благодарить Бланш за возможность быть намного сильнее, чем раньше.

– Но всё же я так зол, гадюка. Крайне зол на тебя и не обещаю, что мои чувства пройдут в ближайшее время, – произношу я спокойно и, выпрямляясь, пробегаюсь пальцами по её позвоночнику.

– Ты решила, что я так просто прощу тебя за сказанное? – Хватаю её за волосы и резко тяну на себя. Боль от грубости вызывает у неё шипение и мягкую податливость, легко притягивающую её спину к моей груди. Другой рукой поворачиваю её лицо к себе за подбородок.

– Бланш, немедленно открой глаза. Я хочу видеть, что ты сейчас испытываешь, – требую я. Она распахивает глаза и впивается в меня взглядом полным ярости и возбуждения. Если бы я знал раньше, как легко заставить её подчиняться, то думаю, прибегнул бы к совокуплению ещё в начале знакомства.

– Страсть. Тебе нравится, да? Нравится, когда я так говорю с тобой. Когда во мне бушует желание причинить тебе самую жуткую и бесчеловечную боль, о которой ты втайне молишь меня? Признаюсь, мне это нравится так же сильно, – смачно целую в губы и отпускаю её подбородок.

– Молчишь, потому что твой разум не может найти верного решения из создавшейся ситуации, которую ты не предвидела. Ты не в силах сопротивляться, поэтому всё же надеешься на своё умение отвергать. И это плохо, – толкаю её спиной вперёд, и она успевает ухватиться за ванну, вставая в первоначальную позу.

– Я молчу, потому что жду, когда ты успокоишься и дашь мне выключить воду. Единственное, что не входит в мои планы – потоп, который начнётся через пару минут, – хоть она и отвечает мне это равнодушно, но тембр её голоса из-за журчания воды и всплесков говорит мне другое. Она знает, что я не уйду. Она знает, что я буду делать. Она позволит мне, поэтому вода лишь причина, чтобы собраться и решиться на это.

– Тогда выключи, – киваю ей, и Бланш закрывает краны, ликвидируя ненужный шум.

– Итак, вернёмся к тому, что ты была крайне ядовитой. Да, меня это возбуждает, но ещё больше я желаю сейчас наказать тебя. Ты совершила ошибку, за которую должна ответить, – сообщаю ей, опускаясь ладонью ниже и накрывая ягодицу.

– Эйс, это уже…

Мне настолько надоедает её сопротивление, что я замахиваюсь с той силой, которую вызывают во мне эти крайне неприятные чувства, и моя ладонь со звонким шлепком опускается на её ягодицу. Громкий крик, а затем стон наполняют моё сознание, а я вижу иное. Боль есть, даже моя кожа загорается от удара, но это ломает всё, что могло бы ещё долго уводить меня от того, что она, действительно, хочет. Силу. Мою силу, подаренную только ей.

– Больно? Обидно? Извинений не последует, гадюка, но чудовище, которое ты разбудила больше не уничтожить. Что ты там говорила про то, как много членов побывало в твоём рту? Много, говоришь? Я не слышу? Ты не в силах ответить, зато я готов это сделать за тебя. И первая твоя ошибка – меня это не волнует, – с наслаждением поглаживаю место удара, различая отпечаток своей руки и яркие красные точки на её ягодице.

– Теперь вторая ошибка – никогда не смей мне говорить о том, что я должен делать, – снова замахиваюсь и ударяю её по тому же месту. Бланш закусывает губу, но проглоченный стон, я слышу чётко. А особенно приятно видеть, как подгибаются её колени от обжигающего импульса, пробежавшего по её телу.

– Третья – мы в ответе за тех, кого приручили, вроде бы так говорится. И теперь я буду тем, у кого останется единоличное владение тобой. Я не вынуждаю тебя называть меня Хозяином, но в твоём сознании главный я, когда ты стоишь передо мной обнажённая и умоляющая трахать тебя до смерти, – и последний удар, всё же заставляет её закричать и выгнуть спину, откинув голову назад. Я не ощущаю боли на своей коже, но вот её боль я чувствую. Это именно то, о чём она фантазировала. Я тот, кого она хочет сейчас, а другое меня больше не волнует. И я сотворил то, чего боялся больше всего, узнав, как это бывает, действительно, непередаваемо прекрасно.

– Ты поняла меня? – Тянусь к её щеке и поворачиваю полыхающее лицо с приоткрытыми сухими губами к себе.

– Да, – сдавленно шепчет Бланш.

– Ты согласна со мной? – Другой рукой беру свой член в руку и провожу по её мокрому влагалищу. Всхлипывает и быстро кивает.

– Ты моя. Это теперь ты запомнишь, – отнимая руку, резко приставляю голову к входу и врываюсь в её тело. Её стон словно звучание самой утончённой скрипки для моих ушей. Поднимаю голову кверху и выдыхаю от наслаждения. Как же там туго. Как скользко, и сколько голода в её мышцах, волнообразно ласкающих мой член.

Но в мои планы не входит замедление. Наоборот, я больше ни о чём не желаю думать, как только об этой женщине. Я хочу быть тем, кто заставит её стать зависимой от того, что я делаю. Хочу просто драть её. Драть так грубо, насколько может это делать человек, скрывающий внутри себя чудовищного зверя. И я трахаю её. Мне не стыдно видеть наше отражение в зеркале. Это заводит. Меня всё сейчас заводит с невероятной силой. Её крики, и то, как она подаётся навстречу мне и увеличивает амплитуду звуковых волн, исходящих от шлепков плоти. Как она увлажняется с каждым моим толчком, как полыхает её избитая кожа, как мне хорошо. И я больше не могу анализировать, а только наслаждаться этой покорностью, этим отражением двух безумцев в зеркале. Мне нравится, как колышется её грудь. Если бы я мог, то сделал бы так, чтобы меня была дюжина вокруг неё. Один не позволял бы ей дышать, целуя так глубоко и грубо, чтобы она умирала. Другой сжимал бы руками и целовал её грудь, кусал соски и тем самым ещё больше распалил бы Бланш. Третий опустился бы на колени и лизал её внизу. Я хочу это всё одновременно. И я словно делаю это ментально в голове. Я ощущаю столько различных потоков возбуждения, что не контролирую своих действий и того, как сильно накаляется мой член, как опускается его головка и трётся о стенки влагалища. Хватаю Бланш за волосы и поднимаю к себе, продолжая сумасшедше трахать её. Впиваюсь в её губы, не опасаясь больше причинить боль. Она наша общая. Бланш отвечает мне с особой страстью на поцелуй, двигаясь всем телом ко мне.

– Я помню, как тебя возбуждало, когда я убивал его на твоих глазах, – шепчу я.

– Да.

– Я помню, как ты наслаждалась предсмертной агонией. Для тебя у меня тоже есть подарок, – наматываю её волосы на кулак и, опуская лицо к воде, останавливаюсь.

– Нет, Эйс, ты…

С силой окунаю её голову в воду. Пузырьки начинают булькать вокруг её головы, она руками пытается выбраться, и тогда я грубо вхожу в неё и поднимаю. Бланш не может отдышаться. Мой член врывается в неё ожесточённо, вызывая сильную дрожь в её теле.

– Ещё… сделай это ещё, – просит она одними губами.

Это так прекрасно, в моих руках её жизнь. Несколько дольше продержать под водой, и она умрёт. Наблюдаю, как вода бурлит, а её влагалище сжимается от возбуждённого состояния и удовольствия, это вызывает во мне такой восторг, от которого я с ума схожу. Вытаскиваю её лицо из воды. Весь макияж потёк, она ловит ртом воздух, не имея возможности остановить накатывающиеся судороги оргазма. Я толкаюсь в неё, заставляя кричать от наслаждения. Видеть то, как она доходит до безумия, как закатываются её глаза, как с силой сжимается вокруг моего члена, буравящего её, посылает невозможно острые импульсы по моему позвоночнику. И мне мало. Хочу убить её этим наслаждением. Хочу наблюдать постоянно, как она корчится в муках и, безмолвно, благодарит меня за удовольствие. Хочу слышать, как станет полноценно моей.

– Извращённая гадюка, – шиплю я, с удовольствием совершая ещё более грубые фрикции в неё. Приближаю её лицо к себе и целую в губы. Бланш хватает мою руку и стонет, подаваясь назад, ко мне, чтобы я наполнил её до губительно болезненных ран изнутри.

– Прошу… Эйс… прошу… дай мне тебя попробовать, – шепчет она, впиваясь ногтями в мои бёдра, толкая меня к себе ещё быстрее.

Сила, с которой происходит самое примитивное совокупление, мольба Бланш, её глаза, увлажнённые от приближающегося нового оргазма, наше быстрое дыхание, всё это заставляет меня повременить, чтобы увидеть, как она дойдёт до пика первой, а потом исполнить то, что сам хочу. Мои руки блуждают по её телу, щипают за соски, ртом заглушаю её стоны и сам, кажется, свихнулся от наслаждения. Она на секунду замирает, её трясёт в моих руках, выкрикивает моё имя, сжимая в тиски мой член, и тогда я толкаю её в спину. Бланш ещё переживает своё наслаждение, но я больше не в силах терпеть. Она всё понимает и опускается на корточки, её рот накрывает опухшую и покрасневшую головку. Она двигает губами, языком кружит внутри, и я чувствую, как поток невероятного и сильного концентрата энергии, застрявшего во мне на столько лет, вырывается и наполняет её рот. Хватаю её за волосы и грубо, не понимая, что могу просто порвать ей рот или же перекрыть кислород, насаживаю на себя, хрипло выпуская стон за стоном, пока давление не отступает, оставляя после себя инфаркт всех моих убеждений.

Бланш чмокает губами, выпуская мой член изо рта, и я отпускаю её волосы. Перевожу взгляд вниз, пытаясь насытиться кислородом. Мои ноги дрожат, а в глазах этой женщины такой восторг, такое восхищение, и это вновь заставляет меня улыбнуться ей. Кладу ладонь на её щёку и опускаюсь на пол, точнее, падаю от бессилия. Прислоняюсь спиной к ванне и закрываю глаза, ощущая, как ласковые ладони нежно проходят по моей щеке, заставляя сейчас же увидеть то, что она чувствует. Наши взгляды встречаются, когда Бланш облизывает губы.

– Ты улыбаешься, – шепчет она.

– Это поражение лицевых мышц из-за того, что моя сперма изливалась тебе в рот, – всё ещё задыхаясь, отвечаю ей.

– Пусть будет так, но ты улыбаешься, – согласно кивает она, убирая руку. Хватаю её за запястье и тяну на себя.

Она без сопротивления садится сверху.

– И всё же я был прав, – провожу ладонями по шее Бланш и сжимаю грудь, сдвигая её.

– Уточни, в данный момент меня ещё трясёт от того, что ты сделал со мной. И я не могу соображать так же ясно, как ты, психопат, – тихо отвечает она, шумно выдыхая, когда я большими пальцами щекочу её соски.

На секунду задумываюсь, а есть ли, вообще, смысл в правде в такие моменты? Следует ли продолжать развивать тему её чувств ко мне, ведь тогда и мне придётся усомниться в том, что я не изменился после того, как познал женщину во всех проявлениях этого определения.

– Ты мечтаешь о том, чтобы тебя наказывали с таким же изощрённым наслаждением, какое сама испытываешь со своими клиентами, – произношу я, отталкиваясь спиной, опускаю голову, и захватываю губами сосок, втягивая его в себя. Вкусно. Очень вкусно и интересно играть им во рту, слышу, как пульс Бланш вновь учащается, и она запускает пальцы в мои волосы.

– Ты обманываешь, – шепчет она, когда я перехожу к другому соску и кусаю его.

– Ты тоже, – отпуская её грудь, веду губами по шее и впиваюсь ими в вену. Она охает и выгибается. Всасываю в себя пульсирующую вену и сцепляю зубы, ощущая, как кровь кипит под моими губами, как растекается поток наслаждения по телу Бланш, отзываясь во мне спокойным удовольствием.

– Ты не успокоишься, пока не оставишь на моём теле синяки, засосы и раны. Тебя это так возбуждает, ты так поглощён идеей пометить меня, обозначив для всех свои границы, что это подавляет любое желание оттолкнуть тебя сейчас, – она царапает кожу моей головы, а я улыбаюсь, передвигаясь к её губам.

– Нет. Не успокоюсь. Мне мало, – выдыхаю я, а её глаза вспыхивают от наслаждения.

– Тогда у меня есть предложение. Прими со мной ванну, иначе завтра я не смогу ходить от того, что ты планируешь дальше. Эта ночь только начинается, правда? Ты хочешь всё и сразу, и я могу тебе это дать, – лёгким поцелуем она прикасается к моим губам.

– Я могу показать тебе, что такое доминирование. Иначе ты снова оборвёшь то, что тебе необходимо, чтобы стать ещё более уникальным, чем раньше. Но я не признаю в тебе Хозяина до тех пор, пока моё сознание это не примет и не обдумает, – она отстраняется от меня. Прищуриваюсь, и рассматриваю её лицо. Она сейчас так расслаблена, так нежна и одновременно незнакома. Я видел её в разных ситуациях и уверен, что эта женщина не менее уникальна, чем я, и эта ночь только начало познания её мира.

– Согласен, – кивая, выпускаю её из рук, и она поднимается. Бланш шатает, и я успеваю подхватить её за талию.

– И в этом я тоже был прав, – довольно замечаю я. Она вопросительно изгибает бровь.

– Тебя давно уже никто не трахал. Ты не занимаешься сексом, и все твои рассказы про удовольствие, про клиентов, спящих в этом доме – фальшь, чтобы вызвать во мне бурный ответ, и заставить уйти, бросив это дело. Но я никогда не бросаю начатого, и, признаюсь, мне нравится твоя ложь, – добавляю я.

– Ты отвратителен, – кривится она, но её ладони ложатся на мою грудь, говоря совершенно другое.

– И перед тем как мы всё же устроим небольшой потоп, я хотел бы узнать ещё кое-что.

– Что?

– Ты хвалилась, что можешь по вкусу спермы узнать многое. Что было в моей? – Интересуюсь я.

Она задерживает дыхание, а затем широко улыбается.

– Моя смерть, – шепчет Бланш.

– Как часто ты говоришь это? – Качая головой из-за такого ответа, выпускаю её из рук и помогаю забраться в ванную.

– Ни разу. Сейчас я не вру, Эйс. Я знаю, чем это закончится, но я не собираюсь останавливать тебя. Я мечтаю об этом, – и, чёрт возьми, она, действительно, говорит правду. Я уже достаточно изучил эту женщину, чтобы усомниться в словах и проанализировать их, дабы уличить её во лжи. Но в эту секунду я слышу горечь и в то же время радость, обречённость и желание добиться того, что ей было запрещено. Только вот она сама сделала это с собой, ограничила себя, точно предполагая, как изменится всё вокруг, если допустит меня до собственных мыслей. И если это не доверие, то яркое и самое красивое признание в своих чувствах.

– Мне кажется, это ты должна была лежать на мне, а не наоборот, – замечаю я, когда Бланш намыленной рукой проводит по моей груди. Моя голова покоится на её плече, и я поворачиваюсь к ней.

– А ты подумай, почему я так решила, – предлагает она, обнимая меня ногами за талию. Под водой обхватывая её икры пальцами, я мягко массирую их. Не знаю, откуда это взялось, возможно, когда-то читал об этом, но я чётко представляю, что делать, чтобы немного расслабить её мышцы.

– Если мужчина лежит сзади, то он должен омывать женщину. То есть он контролирует ситуацию, решая, что будет дальше. Если же женщина, то это перекладывается на неё, – делаю я вывод.

Бланш улыбается и отрицательно качает головой.

– Когда мужчина готов опуститься на колени, он хочет доставить наслаждение, и покорён настолько, что готов ублажать свою партнёршу любым способом, то он становится ведомым ею. Я же не желаю, чтобы ты был таким. И сейчас я вновь затрону твоё эго, и ты отравишь меня своим удовлетворением от моего ответа, но всё же скажу: Мне нравится подчинение и доминирование. В моём понимании доминировать должен всегда мужчина, а за неимением такого это делаю я. Такие как я, получают наслаждение, когда мужчина, подаривший ей то, чего она даже не ожидала, расслабляется в её руках. Можно сказать, это негласное правило – всегда делать так, чтобы её Мастер или же доминант был доволен и преподнёс ей не наказание, а сладкую прострацию оргазма.

– Не улыбайся, ты меня уже начинаешь пугать, – предостерегает Бланш, но я всё же делаю это и не испытываю больше боли. Я не боюсь улыбаться, мне весело. Не помню, чтобы мне было так хорошо и комфортно просто лежать и разговаривать с женщиной.

– У меня такого не было, – отвечаю я.

– Чего именно?

– Я не принимаю ванну. Нет, она у меня есть и ты, я уверен, об этом знаешь. Я привык к душу, быстрому и контрастному, своей внешности не придаю значения, даже сам не брею себя, а Гамильтон. И сейчас я понимаю, какого удовольствия себя лишил, а вот причин не знаю.

– Но и это тебя не удивит, ты выучила меня досконально. Хотя это нечестно. Тебе помогали, а вот мне никто. Наоборот, все против меня, и я хочу знать, кто ты такая на самом деле. Почему ты выбрала такую жизнь? Сложно ли было тебе в приёмной семье? Как ты пришла к тому, что лежишь сейчас со мной в одной ванне и наслаждаешься тем, что эта ночь принадлежит нам? – Удобнее укладываюсь на её плече, замечая грустную усмешку на губах Бланш.

– Для тебя это так важно? – Интересуется она, набирая в ладони воду и поливая мою грудь.

– Да. Очень. Я хочу узнать тебя. Хочу обладать тем, что никогда не будет доступно кому-то другому. Тем, что всегда сохранится в моём сознании и даст мне объяснение, почему я. Случайностей не бывает.

– Не бывает? А как же теракты, к примеру. Кто подтолкнул того или иного человека, оказаться именно в том месте, где его жизнь прервётся? – Она возмущённо дёргает головой.

– Почему кто-то забирает у семьи родителей, детей, любимых и родных?

– Ты уходишь от темы.

– Нет, я готова тебе рассказать, но я не поддерживаю тебя в том, что случайностей не бывает. Иногда именно случай ведёт к непоправимому, и это никак не изменить. Случаи тоже играют важную роль в любом задании, потому что именно случай и дал мне узнать о тебе, – настаивая на своём, Бланш словно преображается, становясь хищницей, готовой разорвать любого, кто ей будет противоречить.

– Тогда я бы хотел услышать, как зовут этот случай, – мягко произношу я. Она бросает на меня острый взгляд, и через несколько секунд он смягчается.

– Меня бросили в роддоме, а затем передали в детдом, где я жила до удочерения. В таких маленьких городах, как мой, подобные учреждения не имеют возможности дать детям большего. В основном они живут там до совершеннолетия на государственные гроши и потом теряются в этом мире. Большинство умирает ещё до тридцати, так и не выбравшись из роли жертвы и обиженного на всех ребёнка, – ей явно неприятно это говорить.

– Но я не поверю, чтобы ты не нашла свою мать.

– И правильно, – усмехается Бланш. – Я нашла её, точнее, могилу, а ещё, точнее, просто место, где её закопали. Насилие, алкоголь и растерзанное тело. Она не могла бы закончить иначе, но меня это не тронуло. Я никогда её не знала и не собиралась скорбеть. Мне было интересно, и я наняла частного детектива.

– Как получилось, что в твой город переехали Фокстеры? Ведь они богаты, у них не было причин селиться там, да ещё и удочерять ребёнка от такой женщины, которой была твоя мать. Обычно люди полны предрассудков, и это отражается на детях, – спрашиваю её.

– Таких детдомов, как мой, довольно много в нашем штате. Руководство подало петицию о том, что им не хватает тех денег, которые им выделяют. Они предоставили счета, списки детей, и выиграли дело. Американское правительство выделило фонд. По условиям необходимо было взять ребёнка из детдома и усыновить или удочерить, в такие семьи деньги на содержание выделяются каждый год, а также оказывается помощь при поступлении в колледж. Начался поток желающих забрать детей, но их тщательно проверяли и заставляли жить до совершеннолетия в тех городах, где и располагался детдом, из которого забирали ребёнка. Помимо этого, каждый месяц мы должны были посещать психолога, чтобы тот следил за отношениями в семье, как и раз в полгода приходил проверяющий в дом. Фокстерам нужны были деньги, бизнес моего приёмного отца прогорел, и у них не осталось ничего, чтобы снова встать на ноги. У них погибла дочь, так и не смирившись с отсутствием средств, она занимала суммы и не выплачивала. За ней пришли. После её смерти Фокстеров заставили заплатить, и они продали всё, что у них было. Я не знаю, откуда они услышали о программе, Фокстеры были в разных городах, но многих детей уже, как бы сказать, забронировали, и они решили поехать в самый маленький.

– Бланш, если ты хочешь убедить меня в том, что сказки существуют, то я утоплю тебя прямо сейчас и не позволю больше дышать, – предостерегаю её.

– А сказки и не будет, – с горечью отвечает она. – Я была странным ребёнком, меня боялись, потому что я не разговаривала, не играла ни с кем и не общалась. Я просто наблюдала. К четырём годам сама научилась читать. Я не помню этого, но по рассказам, была умной, и это вызывало во многих страх. Меня хотели отдать в приёмную семью, чтобы избавиться от такого ребёнка, который может спокойно подойти к мальчику и ударить его по голове стулом, чтобы защитить более слабого ребёнка. Я могла быть агрессивной, меня наказывали, оставляли без еды и воды, чтобы проучить. Но на меня это не действовало, и первую, кого показали Фокстерам и убедили, что меня следует забрать, была я. Руководство очень боялось, что, когда я подрасту и стану старше, сделаю что-то страшное, к примеру, массовое убийство тех, кто мне просто не нравился. Меня отдали Фокстерам, они получили деньги, которые вложили в новый бизнес. Мой приёмный отец часто уезжал, и иногда его не было дома по полгода, возвращался на день-два и обратно улетал в Нью-Йорк. Я не могу сказать о них ничего плохого, потому что я была окружена заботой, любовью и поощрением всего, чего бы я ни пожелала. Я заговорила в семь, потому что захотела. Училась дистанционно, как и образование получила так же. Мне было скучно, всё это вызывало во мне раздражение. Примитивное мышление, эти глупые люди, стремящиеся к тому, чего даже не понимают.

– То есть ты с детства имеешь странное влечение к желанию причинять боль? – Уточняю я.

– Думаю, да. Мне нравилась жестокость. Я убегала по ночам, хотя меня не ограничивали в передвижениях, чтобы забраться в бордель и смотреть, как насилуют шлюх, как совокупляются люди. На моих глазах были смерти, были наркотики, была передозировка, многое. И меня это безумно возбуждало. Я рано начала изучать своё тело, где-то в десять-одиннадцать лет. Тогда уже я понимала, что не собираюсь быть человеком, который гробит свою жизнь на работу или на что-то очень обыденное. Мне необходима была опасность, та, что не позволит мне превратиться в ничтожество. В шестнадцать я сказала родителям, что буду шлюхой и после окончания школы я не пойду ни в один колледж или университет, так как информация такого рода уже давно меня не интересовала.

– И они так просто разрешили тебе? – С сомнением спрашиваю её.

– Они знали меня. Проще согласиться, чем спорить со мной. Фокстеры тоже меня боялись, и к тому же я пообещала им отдать деньги, которые получу на образование. Они промолчали, хотя я знала, как ужасаются из-за моих решений, и это позволило мне действовать уже свободнее. Я же говорила, что была одна шлюха, клиенты которой мне нравились. Они были грубыми, вонючими и богатыми. Одного из них я соблазнила. Он, чтобы я не подала на него в суд и не посадила, заплатил мне, но я уже получила своё. Он был не таким, каким я себе представляла. Около пяти-семи минут, и он уже кончил, а я ожидала большего. Мне было мало, и тогда я ловила попутки и, можно сказать, насиловала тех, кто помогал мне добраться до больших городов. Так я приобретала опыт. А затем это, как снежный ком, он ускоряется, и клиентов становится больше. Я начала изучать другой вид наслаждения, который имел самое важное для меня значение – боль. Как оказалось, мужчин и женщин, желающих быть подчинёнными, множество. Я переехала в квартиру отца, чтобы там принимать клиентов. Каждый из них, подписывающий контракт со мной, должен был определить для себя стоп-слово.

– Слово, которое заставит тебя остановиться, и означающее завершение твоей работы. Да, я читал.

– Верно. Так вот, однажды один из них сказал, что не знает, какое выбрать. Я спросила его, чего или кого он боится больше всего? Что вызывает в нём животный страх? И он ответил. Психопат, – приподнимаюсь с Бланш, удивлённый её словами.

– Да, он сказал именно это. Я не придала значения его словам, а потом через год услышала это снова и снова. В основном это были англичане, вернее, исключительно англичане, и я начала охотиться за ними, чтобы узнать, кто он такой, раз его настолько сильно боятся. Мне попался Уилсон, он же и рассказал, что психопатом называют мужчину, робота, машину для убийств. Очень умного и в то же время пугающего человека. Ох, это меня заинтересовало. Я спрашивала у других, они говорили то же самое. И однажды, когда Уилсон вернулся в Нью-Йорк, он пришёл ко мне и сказал, что у него есть идея, чтобы я всегда была с ним. Он помешался на одном фетише, и только я соглашалась дать ему это. Да и моя внешность, моя сексуальность, мои манеры – это не оставляет никого равнодушным. Он предложил мне переехать в Лондон, и я согласилась. А здесь так много интересного. Тайны. Заговоры. Убийства. Информация. Столько извращенцев и клиентов, признаюсь, я забыла о психопате и, вообще, о причине, по которой оказалась в Лондоне. Меня захватила эта жизнь, этот поток власти, и я больше не желала себя контролировать. И появился ты, – Бланш дотрагивается пальцами до моих губ и очень пугающе улыбается.

– Всё это игра, Эйс, чтобы не скучать, – добавляет она.

– Информация. Ты же её собрала для чего-то. Где здесь ложь? – Прищуриваясь, дёргаю головой.

– Нет никакой информации, я же сказала тебе. Это всё ерунда, политика такая скучная, а вот обладать психопатом – это уже цель, вызывающая возбуждение. Но сейчас всё изменилось, и я попала в эпицентр новой игры, у меня появился заказчик. И я полностью сосредоточилась на тебе, – Бланш поднимается из воды.

– Ты очень изощрённо придумала всё, но я вижу ложь, гадюка, – усмехаюсь я, наблюдая, как она выходит из ванны и направляется к шкафчику.

– Вот и прекрасно, значит, завтра у тебя не останется времени для скуки, – весело отвечая, она подхватывает два полотенца и возвращается к ванне.

– Первая часть твоего рассказа имеет отголоски правды, я узнаю о программе. Была ли такая на самом деле. Твоя любовь к жестокости – абсолютная правда, возможно, наблюдение за сексом тоже. Но я никогда не поверю, что ты позволишь кому-то пыхтеть на тебе и вонять. Нет, там был кто-то другой, важный, возможно, мэр города, которого ты шантажировала и вытянула из него деньги. Он знакомил тебя с другими, – её улыбка становится ещё шире, и она присаживается на корточки. Подползаю к краю ванны и хватаю её за подбородок.

– Я хочу знать твоё стоп-слово, гадюка, – шепчу я, грубо целуя её в губы.

– Догадайся, Эйс. Что для меня так страшно в этом мире? Что заставит меня остановиться и больше никогда не позволять себе большего? – Отпускаю её подбородок, и Бланш поднимается, предлагая мне руку.

– Чувства. Ты боишься чувств, – отвечаю я, принимая из её рук полотенце.

– Дальше, – кивает она, обматываясь своим, и идёт спиной к спальне.

– А самое опасное для тебя – влюбиться. Точнее, отдать своё сердце, свой разум, свою волю, своё подчинение только одному. Значит, твоё стоп-слово – любовь, – догадываюсь я. Бланш останавливается и хватает меня за халат, притягивая к себе.

– Не совсем, – шепчет она, облизывая губы и опуская руку к моему члену.

– Я люблю тебя, – вот что вызывает во мне самый жуткий страх. Это признание. Три слова, означающие смерть.

– Ты так боишься того, чему сама учишь меня. Чувствовать, – цепляю кончик полотенца, и оно падает к её ногам.

– Наоборот, я обожаю чувствовать. И сейчас я чувствую, что ты хочешь наказать меня за ложь, а может быть, поблагодарить вновь за правду, – шепчет она, целуя мою шею.

– Ты снова уходишь от темы, применяя другой вариант отвлечения моего сознания, гадюка. Я разрешаю тебе это сделать, потому что наказывать тебя мне понравилось, – подхватываю её за ягодицы и сажаю на себя. Она смеётся, обнимая меня за шею, её глаза блестят озорством юной девчонки, безмятежной и счастливой. Такой я её не видел ещё, и это всё только для меня.

Но отчего-то эта лёгкость причиняет мне боль. Кто она такая на самом деле? Почему она так боится несуществующих чувств? Почему я так сильно хочу её? Плевать на эти вопросы, сегодня моя ночь, а завтра всё вернётся на свои места. У меня есть несколько часов, чтобы заставить сознание Бланш Фокс поверить в то, что я не шутил, когда упомянул о других мужчинах. И, конечно, после меня её тело будет всё в пятнах от моих губ. Я заставлю её запомнить, кто стал единственным из всех, вызвавший в ней страх быть уязвимой.

Глава 30

Моё сознание обычно просыпается раньше всего остального. Без исключений. Я слышу звон будильника где-то очень близко и нехотя нахожу рукой источник звука, выключая его. Все мои мышцы затекли. Не открывая глаз, шарю ладонью по прохладной второй подушке, там пусто. Нет, я отчётливо помню, как после изнуряющего пятого захода меня, наконец-то, вырубило. Да, именно так, я не заснул, не закрыл глаза, а вырубился от бессилия. Бланш Фокс, действительно, невероятная любовница, угадывающая все желания своего клиента. Столько поз, столько энергии, столько желания, а мне мало. Даже сейчас, пытаясь найти её рукой, я хочу снова начать изучать её тело. То самое тело, на котором теперь уйма кровоподтёков, синяков от моих губ, множество отпечатков зубов от животной жажды разорвать её кожу, от грубости моих пальцев и недостигнутых мыслей о сильнейшем удушении в моих объятиях. Мне настолько понравилось, что я хочу ещё. Очень хочу ещё.

Дверь открывается и я, улыбаясь, переворачиваюсь на спину и, открывая глаза, приподнимаюсь на локтях. Вся весёлость, все фантазии разлетаются мгновенно, когда я понимаю, что нахожусь в другой спальне, где нет белых стен, нет тонкого аромата орхидей и ванили, нет чёртовой женщины рядом со мной. Я в той самой спальне, которую мне предоставили в самом начале.

– Доброе утро, мистер Рассел. Ваш завтрак. Мисс Фокс предупредила нас, что ваше время было продлено на час из-за задержки Хозяйки. У вас на сборы осталось двадцать пять минут, затем я провожу вас к выходу, – это была Кьяра, вошедшая сюда и сейчас расставляющая на столике чай, тосты, джемы и ещё какую-то ерунду, которая меня мало заботит.

– Где она? – Хрипло спрашиваю её, садясь на кровати и ощущая, как ноет каждая мышца. Не думал, что секс – это тот же тренажёр в спортивном зале. У меня даже задница болит.

– Отдыхает.

– Как я здесь оказался? Я точно помню, что был там, у неё?

– Мистер Рассел, ни один мужчина ещё не спал в спальне мисс Фокс, вы не исключение. С помощью Куба вас перенесли сюда, вы были в отключке, чем даже немного напугали нас. Удачная была ночь, судя по новому погрому, который вы устроили, – недовольно поясняет она.

Вот это мне ни черта не нравится. Кто разрешал ей передвигать моё тело, пока я спал? Что за глупость не дать мне быть рядом с ней, когда уже столько сказано, столько прочувствованно и столько изменено? Какой смысл снова расставлять рамки между нами, когда это всё такая ересь, вызывающая у меня отвращение. Мне обидно, да, именно так, я отличаюсь от многих, кто был у неё, и всё же оказался в этой ненавистной противной скучной безвкусной спальне. Ладно, с последним погорячился, но я в негодовании.

– Советую вам, мистер Рассел, даже не думать о том, чтобы пойти к ней. Мисс Фокс сильно устала, позвольте ей отдохнуть, предполагаю, что вы её буквально умертвили своей жаждой изучить всё и сразу, особенно после вашего воздержания. Проявите сочувствие.

– Сам решу, что мне делать. Иди отсюда, – резко отвечаю ей, поднимаясь с кровати, и понимаю, что я обнажён. Плевать. Хватит прятаться, у меня, как оказалось, размеры не меньше тех, что прячет в тумбочке Бланш. Да, смотри, какой я. Женщина покрывается румянцем, как только я демонстрирую ей все свои неудовлетворённые сейчас фантазии в сильной и болезненной эрекции, и выскакивает из спальни, но мягко закрывает за собой дверь.

Так не пойдёт. Не будет больше разграничений, я не собираюсь играть в этих незатейливых спектаклях. Прохожу в ванную, быстро принимаю душ, привожу себя в порядок и замечаю красные пятна, разбросанные по груди. Дотрагиваюсь пальцами до них и усмехаюсь. Эта женщина тоже пометила меня. Гадюка. Переодеваюсь в свою одежду и нахожу, аккуратно сложенными халат и полотенца на кресле. Меня сейчас не волнует еда, я голоден, но в другом смысле. Подхватывая сумку, выхожу из спальни и направляюсь к другой двери. Внизу слышно, как с низкой громкостью работает телевизор, и Кьяра гремит посудой. Ставлю сумку и нажимаю на ручку двери.

Шторы задёрнуты, и в комнате темно, но витает терпкий аромат ещё не остывшей страсти, вперемешку со сладкими нотами привычного аромата Бланш. Тихо подхожу к кровати и вижу её. Она такая беззащитная, расслабленная, словно маленькая девочка, обнимает подушку руками. Убираю с её лица прядь волос и наклоняюсь, вдыхая новый, чистый запах женского тела. Она так прекрасна. Она сейчас сама нежность, чувственность и самое красивое воспоминание в моей жизни. Наклоняясь, оставляю поцелуй на её щеке и выхожу из спальни, закрывая за собой дверь.

Мне нужна всего минута, чтобы насладиться тем, что я увидел. Моё желание обладать ею снова и снова никуда не пропало, но не жалость и сочувствие я испытываю, а что-то очень тёплое в груди.

Спускаясь по лестнице, нахожу Кьяру, стоящую возле двери.

– Вы всё же не послушали меня, – произносит она, когда я приближаюсь.

– Надеюсь, теперь ты поняла, в этом доме я делаю то, что сам считаю нужным. Я пришлю чек на ремонт нижнего этажа, – ставлю на пол сумку и натягиваю перчатки.

– Не волнуйтесь, сэр, в этом нет необходимости. Мисс Фокс приказала убрать все осколки и закрыть дверь навсегда, чтобы впоследствии заложить кирпичами.

– Заложить? На это есть причины? – Удивляюсь я.

– Я не спрашиваю о причинах, побуждающих Хозяйку поступать так, как она считает правильным. Я лишь исполняю свою работу. Хорошего дня, мистер Рассел, – кивая на прощание, она открывает для меня замок.

– Но ты упомянула об этом для меня. Видишь, как ты тоже легко подчиняешься моему авторитету. Значит, я найду иной способ заходить в этот дом незамеченным. И да, Кьяра, приготовь Бланш что-то очень сытное и не тревожь её, пока она полностью не восстановится. Это не просьба, это приказ. Хорошего дня, – выхожу на прохладный воздух и, спускаясь по лестнице, поднимаю лицо на тёмное и хмурое небо.

Мне начинает нравиться такая погода, она вызывает у меня тягучее и непреодолимое желание спрятаться, чтобы найти подтверждающие данные к рассказанному вчера Бланш. Удивительно, что одна ночь, действительно, ничего не изменила. Люди бегут по своим делам, каждый живёт так, как и двенадцать часов назад. А вот я другой. Абсолютно другой, теперь понимающий, что Бланш Фокс задействована в довольно крупном задании. Это я вижу сейчас намного яснее, чем раньше. Мой разум и сознание стали шире, отмечая множество нюансов. За домом прекратилась слежка, вообще, нет ни одного человека из нашей организации. Они оставили свой пост по приказу начальства. И мне необходимо сесть и подумать, по какой причине это случилось. Но для начала мне необходимо навестить Нейсона и доложить ему о том, что произошло. Для этого мне придётся перевоплотиться вновь в того, о ком я бы предпочёл забыть.

Добравшись до здания парламента, подхожу к лифту и прикладываю карточку, чтобы доехать до минус второго этажа, где и располагается отдел безопасности. Ещё несколько дверей с защитными замками, и я оказываюсь в полутёмном коридоре, направляясь к офису Нейсона. О моём появлении ему докладывают моментально, и меня пропускают к нему.

– Эйс, ты должен был приехать ещё больше часа назад, а мне доложили, что ты задержался там. Что произошло? – Без приветствия спрашивает меня.

– Доброе утро, сэр. Мисс Фокс задержалась, и я потребовал, как это сделал бы любой клиент на моём месте, продлить время, которого она лишила меня, – чётко отвечаю ему. Лицо мужчины смягчается, и он указывает на стул, стоящий напротив стола. Значит, его очень, несколько раз очень, интересует, как себя чувствую и играю ли я до сих пор по его правилам. Нет. Я вспомнил слишком много, слишком жестокие вещи, где этот человек стал моим кошмаром. И я сейчас его ненавижу. Испытываю крайне неприятное чувство и желание убить его. Я это сделаю, уверен, придёт время, и у меня будут развязаны руки, что позволит мне сотворить с ним то, что он делал когда-то со мной. Нет, обычного убийства он не заслужил, мне хочется «накормить» его тем же самым, что он предпочитает наблюдать.

– Как всё было? – Спрашивает он, закуривая сигарету. Его возбуждает это. Надо же, как сильно он зависим от моего рассказа, значит, сегодня кто-то будет наказан или ликвидирован. Нейсон отправится в чёрную комнату и притащит туда того, над кем будет издеваться, пока не получит удовлетворение. Ублюдок.

– Скучно. Я до сих пор не понял, в чём суть секса. Наверное, я никогда не пойму этого. Женское тело очень неприятное и липкое, как и то, чем завершается эрекция. Данный метод расслабления слишком примитивен, и ввергает меня в крайнюю степень тошнотворных воспоминаний, – делюсь я, отмечая, как довольно загораются его глаза. Он ожидал именно этого. Что ж, хорошо.

– Эйс, – смеётся он, выдыхая дым. – Ты очень похож на меня. Такой род занятий так же не вызывает у меня интереса, и ничто этого не изменило. Но ты достиг того, что мы планировали. Ты стал клиентом мисс Фокс.

– К сожалению, сэр, она не сказала ничего, что могло бы помочь нам. Хотя я пытался разговорить её, а она сразу же опускалась на колени и елозила губами по моему члену. Она до сих пор не доверяет мне полноценно, и я так глубоко разочарован в себе, сэр. Я не выполнил задания, мы не имеем понятия, какую информацию она скрывает, – раздражённо замечаю я.

– Ничего, не волнуйся. Это был первый этап сближения. Сейчас мисс Фокс начнёт сравнивать тебя с другими, дадим ей эту возможность. Ты намного интереснее, чем остальные мужчины. Ты не позволил ей применить к себе силу и подчинение, верно?

– Да, сэр. Я чётко сказал ей, что секс не вызывает у меня никакого отголоска наслаждения. Но я сам применил силу, и это ей очень понравилось. Она не только доминирует, но и сама желает быть в той роли, которую отдаёт своим клиентам, – я специально сообщаю ему об этом, чтобы увидеть, как весёлость в его глазах сменится напряжением. Меня жутко бесит, что он доволен. Нет, не желаю этого видеть, так что пусть подумает, насколько опасен я могу быть, если вырвусь из-под его контроля. Я пугаю Нейсона, проверяя его чувства к Бланш.

– То есть ты ударил её? – Уточняет он, придвигаясь ближе к столу и затягиваясь нервно сигаретой.

– Нет, сэр, я влиял на неё интонацией. Чуть ранее ознакомился на доступных источниках в интернете, как должен вести себя доминант, и заучил эти фразы. Они легко подействовали на неё и вызвали бурный восторг. К тому же моё длительное воздержание от данного вида пресмыкания позволило мне долгое время быть пригодным. Она устала, очень устала, так что, когда я уходил, она даже не вышла попрощаться.

– Это прогресс, Эйс. Я не ожидал, что ты так глубоко будешь изучать её тему подчинения, но, признаюсь, ты меня обрадовал. Бланш Фокс у нас на крючке, и теперь мы оставим её, чтобы наблюдать за тем, как она будет предпринимать попытки завлечь тебя снова. Ты был в её спальне? – Интересуется он.

– Да, сэр, когда она принимала душ в другой комнате, отведённой для меня.

– И что там?

– Ничего ценного, сэр. Ужасный и вульгарный вкус. Но за фотографией, которая висит на стене, я нашёл глубокую дыру. Там раньше располагался сейф, и вчера его оттуда извлекли, точнее, чуть ранее, до моего появления, – делюсь я. Хотя это блеф. Я понятия не имею, что за фотографией сейчас. Да и уверен, что Бланш ничего интересного там не спрячет.

– Ох, она подготовилась. Она не доверяет тебе, считая, что ты можешь рассказать всё мне. Именно в этом сейфе она, скорее всего, хранила информацию. Наши люди под видом ремонтников, после того раза, когда ты немного перегнул палку, проверяли то место. И там, действительно, был сейф, но пароль они не смогли разгадать. В то время там висел телевизор.

– До нападения клиента на неё? – Уточняю я.

– Да, до этого случая.

– А вы не думаете, сэр, что кто-то из наших людей не просто так вырвал телевизор? Возможно, он тоже хотел достать информацию и за этим пришёл к мисс Фокс?

– Вряд ли кто-то позволил бы себе действовать так открыто и бездумно. К тому же они все находятся под моим контролем и знают, чем им грозит непослушание. Это был просто полный идиот, сам же испугался своего желания к этой женщине. Недоразумение. Но меня сейчас интересует другое, то место, которое ты проверял. Ты привёз чулок и помаду, заявив, что они не принадлежат мисс Фокс. У меня не было времени обсудить это с тобой, поэтому я хотел бы сейчас узнать, с чего ты это решил?

– Всё очень просто, сэр. Координаты, которые вы мне дали – фальшивка, созданная для нас с вами. Кто-то знает, что вы работаете над этим делом и пытаетесь предотвратить катастрофу. У мисс Фокс идеальное алиби, у неё был клиент, судя по моим воспоминаниям из записной книжки. Да, я изучил её прежде, чем передать вам, чтобы иметь данные и обдумать их. Так вот, в ту ночь мисс Фокс не могла находиться в доме, а чулок и помада были подкинуты в тот же день. Это новые вещи, купленные только для того, чтобы увести нас от настоящего местоположения группировки. К тому же на полу были следы: два сорок второго размера, один сорокового, один тридцать девятого и один сорок третьего. Впоследствии добавились и мои тоже сорок третьего. У мисс Фокс тридцать семь с половиной, даже если бы она надела мужские ботинки, то отпечатки ног сообщили бы об этом. Помада имеет не тот оттенок, который выбирает эта женщина. Она перфекционист, и не позволила бы себе неверный тон. Чулок не имел следов носки, на нём даже остались следы упаковки. Уверен, что анализ не дал никаких результатов, ни следов эпидермиса, ничего, что могло бы убедить в том, что его кто-то носил. На помаде тоже нет отпечатков, потому что её бросили, надев перчатки. По всем моим выводам, дом и имитацию жизни в нём подстроили для того, чтобы нас запутать и увести от дела, оттягивая время. К сожалению, я считаю, что в этом участвовал Ларк. Это могло помочь ему насиловать мисс Фокс долгое время. Кстати, как он? – Замолкая, наблюдаю, как Нейсон тушит сигарету и обдумывает мои слова. Он не знает, что я в курсе его причастности к отвлечению меня от Бланш, и сейчас пытается найти подобающий стиль ведения разговора, который ему неприятен.

– Нормально. Его перевели в наркологический центр, – сухо отвечает он.

– Хорошо, ему, действительно, необходима помощь.

– Я тебя услышал, Эйс, и приму меры предосторожности. Снова проверю каждого, кто занимается этим делом, а ты пока можешь отдохнуть. Пару дней. Двадцать третьего ты мне нужен здесь, если мы не сдвинемся с мёртвой точки, то мне придётся сделать заявление и сообщить всем, что ожидается террористическая атака на Лондон. Я буду вынужден предупредить всех и усилить охрану королевской семьи, тем более сейчас она снова стала эпицентром интереса репортёров.

– Конечно, сэр, для меня будет честью стоять рядом с вами, – кивая, поднимаясь со стула.

– Будь на связи, и если мисс Фокс даст о себе знать, то сообщи мне. Будем думать, как дальше вести с ней дело. Она точно замешана в заговоре, я в этом уверен, и хоть доказательств нет, мы найдём их, точнее, ты найдёшь, как и её заказчика, а потом чёрная комната в твоём распоряжении, – гадко улыбаясь, произносит Нейсон.

– Прекрасно, тогда я сделаю всё возможное, чтобы посетить её с мисс Фокс. Думаю, ей понравится, и она закончит свою жизнь с удовольствием от боли, – мои слова его так радуют, что он смеётся, расслабляясь в кресле.

– До встречи, Эйс. Ты заслужил отдых, выспись и не забывай о тренировках, они тебе понадобятся.

– До четверга, сэр, – кивая ему, выхожу из кабинета.

Отлично, разум Нейсона сейчас направлен на попытку привлечь к делу Бланш, и он не оставит ни единой доступной возможности, чтобы перехитрить меня и убедить в том, что именно она соучастница контрабанды оружия и взрывчатых веществ. Ведь именно моё слово и будет решающим для всех. Большинство доверяет моей интуиции и логическому мышлению больше, чем словам Нейсона, так что именно меня он будет убеждать согласиться с тем, что судьба гадюки оборвётся в скором времени. Жаль расстраивать его, но я не позволю такому произойти. Если бы она, действительно, желала смерти людям, то вчера не реагировала бы так пылко на разговор о терактах и жизнях. Бланш в курсе происходящего и тоже заинтересована в этом, только вот всё моё нутро подсказывает мне, что она искренне желает это предотвратить.

– Мистер Рассел, – уже у машины меня догоняет секретарь, и я недовольно останавливаюсь.

– Да, Сьюзи, ты по мне скучала? – Ехидно спрашивая, поворачиваюсь к парню, обиженно поджимающему губы.

– Моё имя…

– Не заставляй меня терять время. Что ты хочешь?

– Вот, вам принесли письмо, когда вы были у босса. Просили передать вам лично в руки. Там стоит имя: Бланш Фокс, – он протягивает мне конверт. Приподнимаю брови, удивляясь такому повороту событий.

– Хорошо. Сообщи об этом Нейсону, позже я с ним свяжусь, – прячу конверт во внутренний карман пальто и сажусь в машину.

Прошло не более полутора часов с тех пор, как я покинул дом Бланш. Она спала, я в этом абсолютно уверен, и её сон был глубоким. По моим подсчётам, я отключился в шесть утра, она же легла отдыхать ещё позже. Выходит, это письмо было подготовлено ранее. Конечно, я не сомневаюсь в том, что у гадюки огромное количество нерастраченной энергии, но она всё же человек, требующий отдыха. Это послание было спланировано, возможно, она подстраховалась на случай нашей близости и знала, что у неё не хватит сил поговорить со мной лично. Именно так Бланш решила передать мне какую-то информацию.

– Сэр, доброе утро.

– Постирай, – бросаю сумку Гамильтону и поднимаюсь к себе.

Достаю из пальто письмо и бросаю одежду на кровать. Сажусь в кресло и распечатываю конверт.

«Я говорил, что всех людей можно разделить на виды? Если говорил, то позволь уточнить – не всех. Ты ускользаешь, я не могу отнести тебя ни к какому виду, я не могу раскусить тебя. Я могу похвастаться, что из десяти человек я могу предсказать поведение девяти. Судя по словам и поступкам, я могу угадать сердечный ритм девяти человек из десяти. Но десятый для меня загадка, я в отчаянии, поскольку это выше меня. Ты и есть этот десятый.

Бывало ли такое, чтобы две молчаливые души, такие непохожие, так подошли друг другу? Конечно, мы часто чувствуем одинаково, но даже когда мы ощущаем что-то по-разному, мы всё-таки понимаем друг друга, хоть у нас нет общего языка. Нам не нужны слова, произнесённые вслух. Мы для этого слишком непонятны и загадочны. Должно быть, Господь смеётся, видя наше безмолвное действо.

Единственный проблеск здравого смысла во всём этом – это то, что мы оба обладаем бешеным темпераментом, достаточно огромным, что нас можно было понять. Правда, мы часто понимаем друг друга, но неуловимыми проблесками, смутными ощущениями, как будто призраки, пока мы сомневаемся, преследуют нас своим восприятием правды. И всё же я не смею поверить в то, что ты и есть тот десятый человек, поведение которого я не могу предсказать.

Меня трудно понять сейчас? Я не знаю, наверное, это так. Я не могу найти общий язык.

Огромный темперамент – вот то, что позволяет нам быть вместе. На секунду в наших сердцах вспыхнула сама вечность, и нас притянуло к друг другу, несмотря на то, что мы такие разные.

Я улыбаюсь, когда ты проникаешься восторгом? Эта улыбка, которую можно простить – нет, это завистливая улыбка. Двадцать пять лет я прожил в подавленном состоянии.

Я научился не восхищаться. Это такой урок, который невозможно забыть. Я начинаю забывать, но этого мало. В лучшем случае, я надеюсь, что до того, как я умру, я забуду всё, или почти всё. Я уже могу радоваться, я учусь этому понемножку, я радуюсь мелочам, но я не могу радоваться тому, что во мне, моим самым сокровенным мыслям, я не могу, не могу. Я выражаюсь неясно? Ты слышишь мой голос? Боюсь, нет. На свете есть много лицемерных позёров. Я самый успешный из них».

Что за ерунда? Перечитываю вновь и вновь письмо, вспоминая, что уже видел его. Закрываю глаза и перебираю в памяти похожие строки. Джек Лондон. Это его письмо для Анны Струнской. Сильная духовная связь, дружба, переросшая в невероятно сильные чувства даже после смерти. Социализм. Россия. Её поездка туда и письма о жестокости. Их общая работа над материалом, и никакого будущего. Она отказала ему.

Распахиваю глаза и откидываюсь на спинку стула. Бланш Фокс этим письмом сообщает мне, что хоть ночь стала для неё наивысшим наслаждением и понравилась достаточно сильно, но она прощается. Анна ответила отказом на просьбу Джека о будущем, а через три года отправилась в Россию, чтобы собрать материал для книги о революции. Если Бланш прислала это письмо, как короткий и сжатый отрывок всего нашего знакомства, а так оно и есть, то выходит, что она уже в аэропорту. И сон её был лишь хорошей игрой, которую я так и не разгадал. Она обманула меня, ведь вчера всё ещё указывало на продолжение этой связи. Но задание, в котором я играл главную роль, завершилось, и ей поступило другое предложение.

Звонок мобильного отвлекает меня от письма и я, поднимаясь из кресла, нахожу телефон в кармане пальто.

– Да, сэр.

– Эйс, мисс Фокс в данный момент вылетела в Германию на личном самолёте крупного бизнесмена. Она направляется в Мюнхен, – сообщает Нейсон, а я усмехаюсь. Я прав. Она поехала туда собрать информацию на кого-то ещё или же данные по делу, ставшему значительнее, чем моё соблазнение.

– Зачем? Насколько я знаю, там в это время ничего не будет происходить, – хмуро отвечаю ему.

– Верно. Причин, чтобы отправляться туда, у неё нет. Я посмотрел в её блокнот и там пусто. Она не планировала эту поездку, выходит, совершила её спонтанно.

– И что мне следует делать? Лететь туда?

– Нет, там есть наши люди, и они доложат о том, кто её там встретил и кто туда вызвал. А пока я хотел бы узнать, что она написала тебе. Твой секретарь передал мне об этом.

– Письмо Джека Лондона, где он признаётся в своих чувствах к Анне.

– Это хорошо. Возможно, ночь изменила её планы, и она отправилась в Мюнхен, чтобы встретиться с заказчиком. Мы будем следить за ней и держать тебя в курсе. Вряд ли Бланш Фокс сможет повлиять на наше правительство оттуда, значит, у нас есть передышка. До скорого, – Нейсон отключается, и я бросаю телефон на кровать.

Нет, она точно не так глупа, чтобы открыто лететь на встречу с заказчиком. Он находится в Лондоне, в этом я абсолютно уверен.

Возвращаюсь к столу и снова перечитываю письмо. Джек и Анна несли в себе одну и ту же идею социализма. Они дополняли друг друга и опасались признать то, что чувства существуют и порой преобладают над разумом, пока не стало поздно. Нет, Бланш бы не прислала это из-за такой глупости. Там скрыто что-то ещё.

Первый абзац она описывает словами Лондона, обращаясь ко мне. Она признаётся, что не может разгадать меня и не в силах распознать все мои решения и действия, тем самым сообщая, что не имеет шанса полноценно довериться мне, поэтому завершает нашу связь.

Второй абзац написан с иронией и высмеиванием того, что как бы мы с Бланш не пытались бороться внутри со страхом, он прорывается, и прошедшая ночь прямое тому доказательство. Она вряд ли набожна, и здесь под словом «Господь» подразумевается кто-то другой, который знает всё, что мы делаем, и наблюдает за нами, уверенный в том, что Бланш не предаст своего обещания выполнить его задание. Её заказчик, именно так она его представляет. Он имеет очень значимую власть в этом городе как над ней, так и надо мной, мы всегда у него на виду, отчего ей приходится сообщить мне о завершении сближения и отказать в последующих свиданиях. Я сказал «свиданиях»? Пусть будут свидания, иначе их не назовёшь. Конечно, можно обыграть, как войну гадюки и психопата, желающего приручить ядовитую гидру, но я уже ушёл от главной цели письма.

В третьем абзаце Бланш признаётся, что наша близость была спланирована ей, и она точно знала, что должно произойти между нами. Но и она сомневалась, переступлю ли я через страх, поэтому так легко сдалась и позволила мне затуманить на одну ночь своё сознание, чтобы оборвать тот стиль жизни, который я вёл до этого.

Четвёртый чётко говорит о том, что я пойму её послание, и она признаётся, что не может разорвать связь, которая удерживает её с заказчиком. Она не имеет ни единой возможности нарушить приказ и рассказать мне всю правду о своём приезде в Лондон. Ей это запрещено.

В пятом сознаётся в наслаждении, которое она получила со мной. Благодарит за это, и всё же не может остановиться.

Шестой абзац я могу интерпретировать, как чистосердечное признание в том, что она была честна вчера, рассказав о своём прошлом и детстве. И она бы всё отдала, лишь бы не встретиться со мной и изменить то, что ей приказано. То есть я теперь её враг, и она предупреждает меня об опасности.

Седьмой я перечитываю десять раз, но не могу отчётливо понять, какой смысл она вложила в него. Поднимаюсь из кресла и захожу в ванную. Мне необходимо зеркало, чтобы представить себя на её месте. Я должен проникнуть в её сознание и увидеть полноценную картину происходящего.

Бланш Фокс, предпочитающая причинять боль и наслаждаться муками, прилетела в Лондон и получила данные на меня. Она изучила все мои привычки, все прошлые задания и отследила ход моих решений и мыслей. Она развивала свой разум и логическое мышление, принимая клиентов и, таким образом, практиковалась на мужчинах, вытягивая из них информацию, которая ей в действительности не нужна. Это был опыт, благодаря которому при первой встрече, она легко смогла угадать мои желания и поэтому всегда была на шаг впереди. Бланш подстроила всё так, чтобы я прекратил следовать приказам Нейсона и очнулся, поняв, что меня заставляли быть машиной без чувств и воспоминаний, в которых были скрыты очень важные для неё вещи. Она провоцировала меня, вынудив Нейсона отправить меня в чёрную комнату, чтобы затем я спроецировал свои воспоминания, и моё сознание воссоздало Бланш, как маяк в ночи, заставляющий меня идти, чтобы выжить. Она приезжает ко мне и обрабатывает раны, очень бережно и с особым трепетом. Уже тогда она испытывала ко мне чувства. Хорошо, мне хочется так думать, и никто не убедит меня в обратном. Далее, она приглашает меня на одну из встреч, позволяя увидеть её в действии, чтобы ещё больше втянуть в пучину извращённого восприятия наслаждения, и открыть во мне похожие отклонения. Я узнаю о том, что Нейсон мой отец, и что он насиловал и мать, и Молли. Далее, Ларк и подготовленная охрана, в лапы которой чуть не попала Бланш. Она быстро догадывается о том, где я был, и какие улики я оттуда забрал. Она узнаёт чулок, а я даже не размышлял об этом. То есть Бланш в курсе всего, от чего меня отстранили, и об опасности, которая грозит людям. Её слова о случае и несправедливости – тому подтверждение. Она заинтересована в этом деле, и я помогал ей с прояснением ситуации, рассказывая обо всех своих догадках. Следующие события опустим и дойдём до ночи, в которой я понимаю, что секс делает меня ещё более сильным и позволяет увидеть мечты Бланш. Она стремилась сделать меня союзником и своим любовником не за деньги, а потому что выделяет из толпы. Не я платил ей, и она знала об этом. Она легко могла настоять на своём и убедить меня в правоте моих слов о её отношениях с Нейсоном, если бы хотела настроить меня против себя. Но сделала то, что сочла нужным, тем самым позволив мне узнать о себе больше.

– Я идиот, – закрываю на секунду глаза и качаю головой, сжимая руками раковину.

– Я полный идиот. Ты никуда не улетела. Ты попрощалась со мной таким образом. «Завистливая улыбка» означает не сожаление о происходящем, а о том, что я буду жить дальше, когда ты, возможно, нет. Ты не желаешь прощаться с жизнью, но должна подвергнуть себя риску ради спасения людей. Ты снова прибегла к помощи своего двойника, чтобы заставить всех думать – тебя нет в городе. Но ты здесь. Спряталась и выжидаешь время, за которое сотворишь самую невероятную глупость в своей жизни. Ты лезешь в дело Нейсона, зная, что я не смогу помочь тебе в этом. Ты заставила себя не испытывать никаких чувств, забыть о том, что сама лишь человек. Ты обманывала меня, вынуждая поверить, что я имею шанс вернуться к нормальной жизни и быть простым смертным. Ты делала это для меня, когда сама уже знала, что дальше можешь не выжить. Чёртова женщина, ты безумна! – Ругаясь, расхаживаю по комнате.

– Что ты задумала, Бланш? Зачем ты затаилась, и что сегодня произошло до моего пробуждения, раз ты так резко изменила ход своих мыслей? Кто тебе прислал информацию о месте расположения группировки? О, не обманывай меня, что это не так. Именно так, вчера ты упоминала об этом, и оно никак не может оставить тебя равнодушной. Но ты не могла знать, что когда появлюсь я, то случится всё это. Или могла? Как я связан с предстоящими терактами? При чём здесь я, ядовитая гидра? Тебя отправляют на задание, чтобы снова спасти меня? Идиотка! Ну, Бланш, я сейчас зол так сильно, что, когда поймаю тебя, на твоём теле не останется ни единого непомеченного кусочка, – подхожу к телефону и набираю номер Нейсона.

После долгих гудков, он отвечает мне:

– Да, Эйс, что-то ещё случилось?

– Нет, сэр. Я хотел бы вас попросить, чтобы люди, которые будут следить за Бланш в Мюнхене, сделали несколько фотографий. Они должны поймать в кадр человека, с которым она встречается, – произношу я.

– Конечно, они будут.

– Спасибо, сэр. Я предполагаю, что этот человек может привести нас к её заказчику. Он прячется от нас, но это был срочный вызов, который не входил в её планы.

– Прекрасно, от тебя ничего не ускользнёт. Я буду пересылать тебе фотографии, как только они появятся.

– Благодарю, сэр.

Сбрасываю звонок и сжимаю в руке телефон.

– Лучше дай мне ошибиться, гадюка. Лучше сделай это и спаси себя от моего гнева, иначе тебе будет так плохо, как никогда, в жизни, – зло шиплю я и бросаю взгляд на письмо.

Она могла бы довериться мне. Хотя это глупость. Она права, доверия нет, никто из нас не может открыто признаться в своих чувствах и в том, что порой мы, люди, бываем так глупы, подвергая себя опасности ради других. Бланш Фокс на той стороне, которую мне запрещено было видеть. И она так извращённо красиво вернула мне желание жить. Но, чтобы жить, мне необходим соперник. А лучшего соперника, чем моя гадюка, я ещё не встречал. Значит, мне придётся найти её и отправиться на задание вместе. Что ж, она была права, мне есть чем заняться в её отсутствие. Она сама подарила мне шанс вновь продемонстрировать, что последнее слово останется за мной.

Глава 31

За последние три дня я абсолютно точно убедился в том, что Бланш Фокс находится в Лондоне. Фотографии, отправленные Нейсоном, с якобы этой гадюкой, наслаждающейся компанией незнакомого мужчины, точно говорили о моей правоте. Другие же были уверены, что эта женщина сейчас в Мюнхене и вернётся только завтра утром, когда завершится контракт. Но никто из них не знал, что тело Бланш я изучил с особой тщательностью, как и оставил на нём метки. При последней встрече они были. На шее несколько также на грудной клетке, а на одной из фотографий, где на женщине в распахнутом пальто, выходящей из отеля, и очень похожей на Бланш, в глубоком вырезе платья обнажающем, шею и грудь без моих «подарков». Такого рода кровоподтёки проходят за четыре-пять дней, у меня до сих пор не исчезли, лишь немного посветлели. Тональная основа, которую я приобрёл, тоже позволила мне узнать многое. Можно спрятать эти синяки, но кожа будет отличаться, многие не заметят, а я увижу.

– Надеюсь, теперь вы понимаете, насколько серьёзна опасность, – голос Нейсона, доносящийся с трибуны, выводит меня из раздумий, и я, моргнув несколько раз, концентрирую взгляд на собравшихся людях.

– То есть вы, мистер Рассел, просто пришли, чтобы рассказать нам о грозящих нападениях, и считаете, что мы теперь защищены? Тогда для чего существует ваш отдел? – Возмущения начинают сыпаться на мужчину, с недовольно бегающим взглядом перед собой. Сейчас доведут, и он им красноречиво ответит.

Усмехаюсь от своих мыслей и взглядом нахожу среди присутствующих Уилсона. Он необычайно тих и после каждой фразы Нейсона пишет что-то в телефоне. Ему явно скучно, и он даже не удивлён новостям. Я сразу подумал про него, когда убедился в том, что Бланш не находится в своём доме. Куб служит Кьяре, и они выходили пару раз в супермаркет за слишком обширным для двоих набором продуктов. Значит, она готовит для Бланш и передаёт ей свежие блюда. Эта женщина предпочитает только самое лучшее и не доверяет никому, кроме тех, кто прошёл проверку временем. И, конечно, запрещено брать на работу того, кто мог бы узнать и нечаянно проговориться о её присутствии в городе и обмане. Также всё это делается не только для её безопасности, но и для сокрытия помощника. Единственный человек, который мне приходит на ум, – Джон Уилсон. Два дня он отсутствовал, но это собрание принудительно, и Уилсон не мог пропустить его. Если он помогает Бланш прятаться, выходит, она, действительно, задумала что-то очень опасное и глупое.

Вопросы заканчиваются после разумных доводов, а точнее, угрожающего тона Нейсона. Все члены парламента расслабляются, когда он покидает зал заседаний, и начинают активно обсуждать ситуацию, продолжая тихо, но едко высказываться в его сторону. Краем глаза замечаю, что Уилсон спускается с трибуны и направляется к выходу. Наши взгляды встречаются, и он кивает мне, предлагая начать диалог. Обычно я бы фыркнул и развернулся, чтобы исчезнуть, но не сегодня.

– Джон, прекрасно выглядишь, – произношу, когда он доходит до двери, рядом с которой я и стою.

– Эйс, так неожиданно слышать от тебя комплимент, а не завуалированное оскорбление, – отправив последнее сообщение, он прячет в карман брюк мобильный.

– Настроение хорошее, – усмехаясь, выхожу из зала, мужчина не отстаёт.

– Уже домой? – Интересуюсь я.

– Да. Вряд ли моя помощь здесь понадобится, это ваша работа ловить опасные заболевания и пули, а мы лишь мозговая активность.

Останавливаясь, поворачиваюсь к нему и быстро оцениваю его вид. Чёртова гадюка.

– Ты слишком высокого мнения о своих умственных способностях, Джонни. Как поживает мисс Фокс? – Делаю меткий выстрел, отчего его дыхание сбивается, и он, пытаясь побороть чувство страха, нервно улыбается.

– Насколько я слышал, она сейчас развлекается в Мюнхене.

– Да-да, но вот это, – подхватываю с его пиджака чёрный волос и приподнимаю перед его глазами, – говорит совершенно о другом. Твоя жена блондинка, а это не парик, а натуральный волос. Они имеют свойство выпадать при обновлении, и это говорит о частом общении с женщиной, имеющей такой оттенок. Единственная обладательница, которая могла бы иметь его, как и тонкий, но запоминающийся аромат орхидей, – Бланш Фокс. Слишком длительное пребывание с этой женщиной оставило на тебе отпечаток её прикосновений и тот самый аромат. Точнее, ночь и всё утро. Помимо этого, ты не появлялся дома уже пару дней, не так ли? Твоя жена довольно разговорчивая дама, как и прислуга, не воротящая носа от нескольких купюр. При этом у тебя чистая рубашка и свежий костюм, значит, ты переодевался утром, но и здесь, по данным с камер видеонаблюдения, ты тоже отсутствовал. Так вот к чему я это всё говорю? А потому что мне безумно скучно, и поэтому я провёл небольшое расследование, и теперь Бланш Фокс становится подозреваемой участницей событий, о которых сообщил Нейсон. Осторожно, Джонни, твоя любовь к извращениям не доведёт до добра. Передай мисс Фокс, что её письмо тронуло меня до глубины души, коей у меня нет, но всё же оно помогло мне решиться на одно безумие. Хотя это моё нормальное состояние. Хорошего вечера с этой женщиной.

Хлопаю его по плечу и, разворачиваясь, довольный провёрнутой аферой, направляюсь к выходу. Нет, конечно, я не ездил к его жене и никого не подкупал, мне было лень. А вот данные с камер видеонаблюдения я всё же просмотрел, и теперь абсолютно точно уверен, что Бланш с ним. Об этом мне сказали и его дыхание, и взгляд, и пульс. В общем, я проверил информацию и дал ему повод, чтобы немедленно направиться к Бланш и сообщить ей о моих словах. К тому же мне очень интересно узнать, насколько хороша моя новая машина. Ключи и соглашение мне прислали на адрес номера в отеле, снятого несуществующим человеком через интернет. У нас достаточно подставных документов и карточек, чтобы пользоваться таким видом конфиденциальности. Вряд ли меня вычислят быстро, ведь это доступно для всех членов парламента, а у меня остался доступ к закрытым файлам, не требующим официального заявления. Да и искать никто не будет, ведь этой ночью я уже верну всё на место.

Уилсон направляется в дом, который снимает для себя уже пару лет, потому что с момента появления Бланш Фокс, он не живёт вместе с женой. Но там точно её нет, слишком богато, слишком отрыто и доступно. Как и прислуга у него не самая молчаливая, я в этом уверен. Значит, он поедет к ней позже. Но у меня в планах ещё один приём, который сработает абсолютно точно.

Направляюсь к дому Бланш и кладу конверт во внутренний карман. Да, Кьяра не сможет устоять перед соблазном и сообщит ей о том, что я предполагаю совершить. На мой звонок мне тут же открывают, и я, толкая дверь, вхожу в тихий дом.

– Мистер Рассел, Хозяйки сейчас нет, поэтому прошу вас уйти, – требовательно произносит она.

– Обычно люди здороваются, а потом уже шлют к чёрту, – замечаю я.

– Но опустим все традиционные методы, чтобы оттянуть время. Да, я знаю, что Бланш в данный момент находится в Мюнхене с очередным клиентом-извращенцем. На самом деле это должно меня обидеть, но всё получилось наоборот.

Делаю паузу, убеждаясь, что Кьяра слушает меня внимательно.

– Я хотел бы сообщить тебе очень необычную для меня вещь. Друзей у меня нет, Бланш недоступна, поэтому я не в силах справиться с переизбытком эмоций в своём разуме, так что тебе придётся выслушать меня. Я собираюсь на свидание.

– Что? – Недоуменно переспрашивает она.

– Свидание – это заранее условленная встреча двух людей, чтобы провести время вместе.

– Я знаю определение, но не думала, что в вашем словаре есть такое понятие, – усмехается она.

– Как выяснилось, оно теперь мне доступно.

– Для меня, конечно, эта информация очень ценна, сэр. Надеюсь, это всё?

– Нет. Я бы хотел ещё поделиться тем, как отношусь к данной ситуации. Дело в том, что после ночи, проведённой с мисс Фокс, я многое увидел в другом ракурсе. К примеру, то, что вызывает во мне невероятный и ненормальный восторг. Подчинение. И я познакомился с женщиной, называющей себя рабыней, чтобы сегодня начать изучать эту тему.

– Эм… вы понимаете, что я не тот человек, которому вы должны это говорить? Мисс Фокс…

– Да-да, она может быть довольно интересным собеседником, но это лишнее. Я упомянул, что мне не с кем это обсудить, хотя этого требует мой разум, посему я докучаю тебе. Так вот, вернёмся к животрепещущему событию, я собираюсь стать Господином. Полноценно и глубоко изучить эту тему, чтобы впоследствии понять, как сильно настоящее зависит от прошлого. Также я нашёл довольно много клубов, где собираются люди с подобными отклонениями, что и у меня. Я записался во все. И ещё минуту твоего внимания, я уже подхожу к концу. Так как я буду очень занят в ближайшие дни, и мой интерес к мисс Фокс быстро угас, то хотел бы поблагодарить за столь интересное будущее, – достаю конверт из внутреннего кармана пальто и протягиваю Кьяре.

– Что это? – Напряжённо спрашивая, она берёт его из моих рук.

– Моя благодарность. Те деньги, что были уплачены за услуги мисс Фокс, не принадлежали мне. Эти же мои, и я желал бы отплатить ей за предоставление её тела в мою власть на одну ночь. Мне понравилось, я из тех людей, которые предпочитают завершать дела на такой ноте. Я надеюсь, что моё появление здесь и небольшие эксцессы покроются этой суммой, также это должно означать прощание. Благодарю за терпение к моей персоне и желаю всего наилучшего мисс Фокс, тебе и Кубу, – кивая, открываю дверь и выхожу из дома.

А вот с этого момента события начнут развиваться быстрее, чего я и добивался. Мне же, действительно, скучно.

Кьяра выбежит из дома, но когда до её недалёкого ума дойдут мои слова, означающие явный конец всем отношениям с Бланш, то я уже скроюсь за другим домом и не позволю ей узнать, что конкретно имел в виду, и что так повлияло на моё решение. Она должна будет испугаться власти Нейсона над моим сознанием и начнёт метаться, обдумывая варианты, как предупредить Бланш о том, что рыба сорвалась с крючка. Я уверен, что ей запрещено обсуждать важные вопросы по телефону, и поэтому сейчас Кьяра помышляет об очень опрометчивом шаге. Обычно женщины сразу же направляются к месту встречи, подталкиваемые адреналином и страхом. Но Кьяра не просто так была выбрана для Бланш, она взвешивает все «за» и «против», и не поедет к ней, пока не наступят сумерки.

Удивительно, как сильно разум человека может зависеть от другого, такого же скрытного, странного и больного психически. Ни одно сознание не обладает стопроцентной работоспособностью, но в моменты особенного возбуждения умеет раскрываться настолько широко, что вызывает регрессию от действий одной женщины. Мне, действительно, скучно без неё, даже работа над делом Нейсона не увлекает. Признаться, что я меняюсь, довольно легко, потому что я не испытываю сожаления или же унижения в данной ситуации. Это дань уважения к человеку, способному научиться действовать так, чтобы найти самые слабые точки даже во мне и надавить на них, чтобы впоследствии заглушить наиболее приятными вещами, как ожидание чего-то очень опасного. Но в то же время, как бы я ни пытался убедить себя в том, что слежу за Кьярой лишь из интереса, но не могу обмануть самого себя. Чувствую, что моя интуиция обострилась, и с полной уверенностью могу утверждать – без моего вмешательства эта ночь для Бланш грозит смертельным завершением. Эта женщина не делает что-то просто так, резко изменив своё мнение и поддавшись каким-то эмоциям. Нет, она всё продумывает, даже в момент близости со мной она взвешивала каждое слово, каждое движение и каждый вздох. Бланш действовала так, чтобы оставить многоточие, не дав мне возможности поставить точку. Вероятно, мы оба боимся это сделать, ведь тогда смысл, всего произошедшего, станет пустым, никчёмным и докажет, что мы бесполезный ресурс. Но никто из нас не позволит этому случиться, ведь именно такая схожесть сделала Бланш Фокс моим афродизиаком.

Как я и предполагал, Кьяра принимает верное для меня решение, и чашу весов между здравым смыслом и страхом упустить меня из рук Бланш перевешивает последнее. Девушка ловит такси и выезжает около десяти часов вечера. Конечно, она должна, по моим предположениям и надеждам, сменить ещё две машины, но женщина меня разочаровывает. Это явное доказательство того, как сильно я нужен Бланш для её задания, раз Кьяра не в силах обдумать всё досконально и обезопасить свою Хозяйку от наблюдения. Она направляется в Хакни, прекрасный выбор той, кто хотела бы спрятаться и в то же время не допустить ни у кого и мысли о том, что такая женщина, как Бланш Фокс, выберет ранее опасный, а сейчас приобретающий популярность район Лондона. К тому же здесь имеются скрытые преступные группировки, владеющие независимыми кафе и рынками, что может легко помочь в сокрытии любого преступления, как это было ещё пятьдесят лет назад. Кьяра выходит у двухэтажного дома, рядом с которым припаркована незнакомая мне машина. Проезжая мимо двери, за которой скрылась помощница Бланш, осматриваю молчаливый и уже спящий район, и недалеко, всего в квартале отсюда, замечаю автомобиль Уилсона. Бинго. Она точно здесь, и сейчас Кьяре предстоит животрепещущая взбучка за её опрометчивый шаг.

Припарковавшись недалеко от дома Бланш, ожидаю, когда действие приобретёт более яркий оборот. Эта женщина точно поймёт, что я слежу за ней, и постарается как можно быстрее освободить дом, чтобы направиться в другое место, где её уже ожидают. Если, по данным Нейсона, Бланш должна прилететь завтра, то сегодня именно тот день, когда она сотворит нечто очень плохое. А плохое, как известно, интересует меня сильнее всего. Особенно когда это делает очень плохая гадюка. Как я и думал, Бланш выходит из дома вся в чёрном, отчитывая Кьяру. Она осматривается по сторонам, и за ней появляется Уилсон. Он что-то пытается ей доказать, но она лишь бросает на него злой взгляд, и тот, молча, передаёт ей ключи. Её волосы собраны в косу, и в эту минуту она выглядит как человек, собирающийся совершить преступление. Чёрный комбинезон, удобные ботинки и несколько ремней, к которым, по моему мнению и знаниям, крепятся ножи и пистолеты.

Бланш садится в машину и отъезжает от дома, оставляя Уилсона, явно сильно нервничающего, и Кьяру, всхлипывающую от грозного предостережения Хозяйки. Путь с этой улицы только один, одностороннее движение, что позволяет мне сдать назад и выехать на параллельную улицу, поддав газу. Старенький «Форд», который ведёт Бланш, не может развить нужную скорость, чтобы исчезнуть из поля моего зрения. Отстаю от неё на две машины и направляюсь следом. Мы едем довольно долго и через некоторое время оказываемся в Энфилде, где Бланш бросает машину и, подхватывая сумку из багажника, перебегает тёмную улицу. На ней чёрная кепка и уже светлый парик, в котором её будет довольно сложно узнать на записях камер наблюдения. Натягиваю шарф на лицо и, выбираясь из машины, следую за ней. Бланш останавливается и оглядывается, не замечая моей фигуры между домами. Она, уверена, что всё идёт по её плану, юркает в ярко освещённый дом, откуда доносится музыка. Подхожу к нему и вижу, что после прихода Бланш, выходят двое мужчин – охрана этого места. Светиться мне ни к чему, поэтому притворяюсь пьяным и, шатаясь, прохожу мимо них, отмечая, что они вооружены и готовы легко убить любого, кто захочет пройти внутрь. Сворачиваю в переулок и подхожу к окнам, пытаясь разглядеть, что происходит в доме. Слышны женские голоса, их довольно много, внутри человек восемь-десять точно. Среди них не слышно знакомого голоса, и это говорит мне о том, что Бланш провели в другую комнату, чтобы она подготовилась. К чему? Что она собирается там делать? По моим ощущениям, это притон для мужчин низшей категории, беженцев и разнорабочих, тоже желающих расслабиться и получить женскую ласку. Никогда не поверю, что Бланш приехала за тем, чтобы кого-то ублажать, скорее всего, она здесь встретится с заказчиком или с кем-то очень опасным, который передаст ей какую-то важную информацию. Иначе для чего такая конспирация и подставная женщина в Мюнхене?

Пока я обхожу здание и нахожу два выхода: парадный и задний, то именно к последнему подъезжает обшарпанный фургон. Прячась за стеной, вижу, как задние двери открываются, и оттуда выводят десять человек одетых в парадную одежду мусульман. Да и язык, на котором им объясняют что-то, является арабским, он был одним из первых требуемых знаний, чтобы начать подготовку к работе в моём отделе.

– Вы можете делать с ними всё, что захотите. Когда ваши потребности будут удовлетворены, то очистите их души, – наставляет их, как я понимаю, главный, пока четверо подходят к задней двери и двое из них скрываются в помещении. Охрана.

Мужчин заводят внутрь, а главный подходит к одному из вооружённых, оставшихся у задней двери, и сообщает ему:

– Как только машина уедет, уничтожить всех, кто там находится. А затем, как мы и планировали, взорвать, чтобы трупы сгорели, да и план, наконец-то, ожил.

Закрываю глаза, качая головой и понимая, в какую аферу влезла Бланш. Идиотка. Даже если она умеет защищаться, то четырнадцать мужчин, до зубов вооружённых и собирающихся оставить от этого места только пепел, для неё смертельно опасны.

Задания, подобные этому, всегда уносят жизни, хочешь ты этого или нет. Здесь очень сложно предугадать последствия, потому что разум людей, вроде тех, что сейчас в доме, нелогичен и завербован. Им предоставили возможность воспользоваться услугами проституток, чтобы ослабить волю и полноценно подчинить себе. И это свидетельствует о том, что в ближайшие два-три дня в Лондоне будет нападение на мирных жителей, сотни погибших и столько же раненых. Город захлестнёт новая волна паники и страха, что скажется на премьер-министре и на всех нас в целом. Бланш вряд ли смогла бы пройти мимо таких знаний и поэтому решилась на безумный ход. Но одной ей не выжить. И у меня остаётся единственный выход – спасти её и вытащить оттуда, подвергнув тотальной ликвидации всех, кто сейчас приехал. Помощь звать бесполезно, они не успеют. У меня есть один вид оружия, и меня не пропустят внутрь просто так, если я не обдумаю чёткие ходы. Итак, по периметру установлены решётки, из дома не выбраться никак, кроме как через двери. Одиннадцать человек вместе с главным в данный момент выбирают себе жертв и расходятся по комнатам. Если обычные смертники получат одну на двоих, то он захочет самую лучшую. А это Бланш Фокс. Мне будет в радость прикончить это животное, я даже буду наслаждаться его кровью на своих руках.

Фургон отъезжает от двери и паркуется недалеко от дома, оттуда выскакивает человек в такой же одежде, как и у других, скрывающий лицо и тело под чёрными тряпками. У меня есть пара мгновений, чтобы сбросить пальто и приготовиться к нападению. Двое охранников что-то обсуждают на пониженных тонах и вряд ли заметят исчезновение водителя, который тоже хочет получить свой кусочек удовольствия. Задерживаю дыхание, и как только мужчина появляется слева от меня, хватаю его за шею и тащу за собой. Всё должно быть выполнено крайне тихо, поэтому мне приходится перехватить его руки, потянувшиеся к автомату, висящему спереди, и применить ещё больше силы, чтобы удушить его. Дыхание становится хриплым, сопротивление сбавляет обороты, и теперь пришло время для последнего смертельного трюка. Отпускаю его на секунду, чтобы руками обхватить его голову и сосредоточиться на собственной мощи. Один резкий толчок, чтобы сместить позвонки, и второй, чтобы надавить на них, повернув голову под углом, и раздаётся характерный треск. Тяну назад к мусорным бакам мёртвое тело и снимаю с него одежду. Она у них безразмерна, но мой рост должен будет смущать их, ведь они не такие высокие, как я. Но сейчас, а особенно в полутьме, которая обязательно будет присутствовать внутри дома, на это никто не обратит внимания. Пока я переодеваюсь и закрываю лицо, слышу, как у парадной двери раздаётся хриплое бульканье и тяжёлый глухой звук. Они убили тех, кто охранял другой вход, значит, мы окружены, и придётся добровольно идти в логово, чтобы вытащить оттуда эту безумную, потенциально опасную для себя же идиотку.

Выхожу из закутка и, поправляя оружие, направляюсь к задней двери. Меня рукой останавливают, и я замираю, моментально рассчитывая варианты нападения и проверяя наличие автомата и оружия, спрятанного за спиной под поясом брюк.

– У тебя не больше десяти минут. Машина должна быть готова, – предупреждают меня, на что я только киваю.

Меня пропускают в дом, и я втягиваю носом отвратительную вонь. Свет выключен, и только слабое свечение исходит из главной комнаты, в которой сейчас никого нет. Спальни на первом этаже, и я проверяю каждую, убеждаясь, что там занимаются сексом. Три комнаты, там по моим подсчётам и находятся смертники. Второй этаж предназначен для более изысканных клиентов, и там же должна находиться Бланш. Поднимаюсь туда и, прячась за выступом в стене, выглядываю. Одна из спален охраняется, значит, именно там и находится главный.

– Эй, что ты здесь делаешь? – Ко мне обращаются на английском. Поворачиваю голову, наставляя на женщину в одном дешёвом нижнем белье автомат.

– Милый, я же пришла за тобой. Пойдём, – она испуганно смотрит на дуло, затем переводит взгляд на меня, в этот самый момент охранник отвлекается, решая узнать, что за шум. Шлюха, а это без каких-либо сомнений она, делает шаг назад, бросая взгляд на коридор. Секунда, и я ударяю локтем мужчину, попадая ему по носу. Он отшатывается назад, готовясь напасть на меня. В это же время вся операция подходит к крайне возбуждающей точке, стрельба запрещена, а испуг женщины катастрофичен. Хватаю мужчину за шею и, прижимая к стене, душу его что есть силы. Он ударяет руками по всему, до чего может добраться. На меня нападают сзади. Дура. Чёртова безмозглая идиотка. Это даёт мужчине возможность упасть и откашляться, пока я отталкиваю от себя шлюху. Два выстрела приводят в работу весь механизм. Пока у меня происходит заминка, смертник поднимается и направляет на меня автомат, а я отшвыриваю женщину, перелетающую через перила. Умрёт или сломает себе что-то, это меня не волнует. Взгляд вырывает то, что дверь в спальню, которую ранее охраняли, распахнута. Лезвие поднимается в воздух, и прежде, чем пуля вылетает из дула, проходит по шее мужчины, умерщвляя его моментально. Шум из-за стрельбы внизу отвлекает мужчин от секса, раздаются крики, пока я смотрю в синие глаза, сверкающие яростью в прорезях чёрной паранджи. Слышен топот ног, и у меня есть лишь немного времени, чтобы обхватить талию Бланш и упасть с ней на пол, когда над головой проносятся пули.

– Психопат, – шипит она и, отталкивая меня, поднимается на ноги.

– Гадюка, ты хоть понимаешь, куда влезла? – Так же отвечаю ей, прячась с ней за стеной.

– Прекрасно понимаю, а ты вот полный идиот, которого я с удовольствием бы прикончила, – фыркая, она отталкивается от стены и, подхватывая кинжал, быстрым шагом направляется к спальне.

Топот и крики приближаются, и я остаюсь на месте, выглядывая и прицеливаясь. Один есть, второй тоже мёртв. Они начинают стрелять в стену.

– Уходим! – Кричу ей, не позволяя им подняться на второй этаж.

– Можно было и не орать, – усмешка в её голосе сопровождается взмахом руки с пистолетом. Она стреляет, и весь дом поглощает тьма.

Визг женщин, разряд пуль освещает внизу пространство, охрана покидает свой пост у главного входа.

– Надеюсь, ты его убила? – Шёпотом спрашиваю Бланш.

– Да.

– Хорошая гадюка, жестокая. Значит, осталось семеро, ещё двое у заднего входа. Пойдём, – хватаю её за руку и, пригибаясь, тащу вниз, пока происходит убийство тех, кто ещё некоторое время назад готов был ублажать заведомо отвратительную падаль. Наталкиваюсь ногами на мёртвые тела внизу лестницы и, прищуриваясь, всматриваюсь в темноту. Красный огонёк проходит по моему телу, и в следующий момент Бланш толкает меня назад, уберегая от пули.

– Они здесь!

Кто-то включает слабое освещение в коридоре. Лёжа на спине, подхватываю автомат и прохожусь грохочущей очередью по мужчинам, стоящим в проходе. Бланш подскакивает с меня, выпрямляясь, и бегом направляется к заднему входу. Ну что за идиотка-то? Я же только ей сказал о том, что там охрана!

Осталось трое, они окружают меня, держа на мушке. Эта стерва бросила меня!

– Поднимайся! – Приказывает один из них, как подозреваю охранник. Английский ужасный, и мне ничего не остаётся, как только выполнить приказ. Мужчина выхватывает у меня автомат и отбрасывает его.

– Проверь, – указывает взглядом на второй этаж, и один из них направляется наверх. Не более минуты у меня есть, чтобы понять, как избежать пули. Пистолет за спиной. Боковой выстрел и лицевой, даже если упаду назад, то ранения не избежать.

– Кто ты такой? – Спрашивает он у меня.

– Твой ад, – раздаётся из темноты голос Бланш, и в этот же момент она стреляет в того, кто стоял ко мне боком. Второй тоже нажимает на курок, но я успеваю упасть на спину, на мёртвые тела. Достаю пистолет, но не успеваю выстрелить, как Бланш оказывается сзади мужчины, и я наблюдаю, как её рука в чёрной перчатке поднимается и резким движением перерезает ему глотку. Чёрт возьми, эта женщина так уникально красива, хватающая его за волосы и ещё раз проводящая «бабочкой» по горлу.

Слышен топот сверху, и я, поворачиваясь, стреляю в последнего выбегающего мужчину. И вроде бы всё закончилось, но в этот момент новый залп автоматной музыки раздаётся около заднего входа.

– Не двигайся, – мужчины входят в центральную комнату, один наставляет автомат на Бланш, а второй на меня.

– Накажи нас, – спокойно предлагает она.

– Непременно. Для начала на колени оба, – приказывает охранник. Его акцент не такой сильный, как у других. Он не удивлён тем, что произошло, наоборот, он даже наслаждается смертью своих «друзей». Осматривает кровь и тела, указывая мне и Бланш на пустое место на полу перед ним. Он главный и заведомо ожидал, когда всё завершится, чтобы узнать, кто их предал. Поэтому он остался внутри и меня он точно вычислил. Чёрт.

Поднимаясь, опускаюсь на колени рядом с Бланш, которая, кажется, тоже абсолютна спокойна. У неё из руки выхватывают «бабочку» и отбрасывают в сторону.

– Надо же, женщина, убившая моих людей. Это мне нравится, думаю, ты станешь прекрасным подарком для остальных. А кто второй? Твой любовник или напарник, решивший, что спасёт тебя? – Главный поднимает лицо Бланш к себе, обхватывая подбородок под паранджой.

– Но какая разница, правда? Убить его, – отпуская её, он отходит и бросает взгляд на меня.

– Могу это сделать я? Ведь я понятия не имею, кто этот человек, мне пришлось защищаться. Моя работа заключалась лишь в наслаждении, я шлюха, и моё имя Бланш Фокс. Я ждала тебя, – томно просит Бланш, а я распахиваю глаза, не имея понятия, какого чёрта она выдала себя.

– Бланш Фокс? Неужели? Я слышал о тебе и о том, что ты умеешь. Сегодня просто праздник, но с чего бы я стал тебе доверять? Ты знатная стерва даже среди наших, – хмыкает он. Замечаю, как Бланш что-то делает руками под паранджой, когда мои подняты над головой. Она склоняет голову вбок, а затем наигранно чихает. Это знак, что мне следует упасть в ту сторону, в которую она показала. Невероятно, она пытается спасти меня, когда это обязан сделать я.

– А ты и не должен мне доверять. Ведь я в любом случае передам ваше местоположение, и меня даже не волнует, как я это сделаю, живой или мёртвой, – выстрел, вырвавшийся из-под ткани, попадает прямо в ногу её собеседнику. Он выпускает из рук оружие, с громким стоном хватаясь за рану. Наблюдающий, не теряя времени, выпускает пули, но я уклоняюсь от них вбок и ударяю его по ступням. Успеваю выхватить пистолет из-за спины и целюсь в лежащего, как и он в меня. Второй же пытается схватить оружие, но Бланш наступает на его кисть, вырывая ещё один хриплый стон из его груди.

– Убей его, – бросает она мне.

– Тогда и твой человек будет мёртв, Бланш. Лучше решить всё полюбовно, – предлагает главный.

– Ты прав, я согласна, – весело соглашаясь, она наклоняется и, подхватывая автомат, отбрасывает его в сторону. Заминка, в которой человек, целящийся за меня, поворачивает голову, позволяет мне выстрелить в упор. Но не успеваю я подняться, как меня ударяют по руке, выбивая пистолет из ладони. Тот, самый главный, стараясь придушить меня, вжимает моё тело в пол, подавляя сопротивление. Дёргаю головой вперёд и с силой ударяю его по лбу, отчего она трещит, но это даёт мне время, чтобы освободиться и оттолкнуть нападавшего.

Я свободен, чтобы убить его, но в эту же секунду мужчину толкают на спину, и Бланш, стоящая над ним, стреляет прямо в его лицо три раза.

– Пошли. Времени нет…

– Бланш, помоги мне… Бланш, – тихий плачущий голос доносится где-то рядом. Видимо, это та женщина, которую я сбросил вниз со второго этажа. Бланш поворачивается на мольбу и направляется туда. Осматриваю тело главного и нахожу пульт, нажатием на который должен быть взорван заминированный дом. Откуда-то появляется звук сирен, приближающийся к нам.

– Бланш, – мой голос тонет в хлопке выстрела, и затем эта гадюка появляется рядом со мной. Она хватает меня за руку, и мы срываемся на бег. Полиция, её уже вызвали соседи, и если нас обнаружат, то будет плохо. Всем. А особенно Бланш. Мне найдут оправдания, но не ей. Мы оказываемся на улице, и я, отпуская её, забегаю в подворотню, хватаю свою одежду и вижу, что Бланш бежит к противоположной улице. Она взбегает по лестнице в дом и опускается на колени, ковыряясь в замке. Свет и звук сирен уже близко. Отталкиваясь, настигаю Бланш, так и сидящую около замочной скважины. Поднимая её на ноги, обнимаю за талию, закрывая собой, и нажимаю на кнопку. Сейчас самое время, у нас нет лишних минут, чтобы скрыться, а эта заминка для полиции.

Громкий взрыв сильнейшей волной ударяет по моему телу, причиняя болезненные отголоски атомного воздуха. Снесён не один дом, а несколько. Три, их тоже заминировали, и это всё разлетается на острые куски металла и обломков, достигая моего тела. Хотя бы она в безопасности. Хотя бы она.

Глава 32

Меня тащат по полу, пока я пытаюсь успокоить звон в ушах и перебороть боль в спине. Нет, я крепкий малый и произошедшее повлияло на меня не так сильно и глубоко, но что-то во мне решило позволить этой женщине проявить немного чувственной заботы. Возможно, это моя игра, в которой уже не знаю, на какой я стороне. А, возможно, мне просто необходимо самому ощутить, какие последствия бывают, когда кто-то волнуется обо мне.

Бланш прислоняет меня к стене и исчезает, позволяя отдышаться и понять, что она всё же успела открыть замок, а последствия взрыва сейчас представляет собой жуткое пламя, сжигающее всё вокруг себя. К дому, где мы спрятались, не подберутся, пока огонь не потушат, а значит, у нас есть ещё минут десять в запасе.

– Ты как? – Тихо спрашивая, Бланш опускается рядом и снимает с лица мокрую ткань, пропитанную чьей-то кровью.

– Убить тебя хочу, – честно признаюсь я.

– Зря ты полез, если бы не ты, то всего этого можно было избежать, – недовольно отвечая, она проводит по моему лицу влажной тряпкой и стирает грязь.

– Если бы не я, то ты была бы мертва, – замечаю я.

– Ты на машине? – Меняя тему, она поднимается с пола и сбрасывает с себя паранджу, оставаясь в чёрном комбинезоне. Да у неё там целый арсенал. Ещё три ножа и один пистолет.

– Да, она на параллельной улице.

– Отлично, тогда пойдём. Нас не должны отследить по записям с камер, так что тебе следует идти в таком виде, пока мы не доедем до заправки. Там бросим машину, переоденемся и сядем в другую. Следует…

– Ты мне рассказываешь о том, как заметают следы, гадюка? Совсем рехнулась? Я это делаю всю свою жизнь, как и убиваю, – фыркая, снова закрываю лицо и поднимаюсь на ноги.

– Ну, ты сейчас не в том состоянии, чтобы думать разумно, – пожимая плечами, она натягивает спортивную куртку на два размера больше своего и набрасывает на голову капюшон. Ох, она меня в данный момент так злит, что я не собираюсь оставлять её слова, её насмешки, её глупость безнаказанными. С рычанием преодолеваю расстояние между нами и хватаю её за горло. Молниеносно толкаю Бланш к окну, сбивая на своём пути лампу, прижимаю и приближаю к её лицу своё.

– Хорошо, ты в том состоянии, чтобы вести себя очень неразумно. Предлагаю придушить меня, когда мы окажемся подальше от этого места, – она обхватывает прохладными и дрожащими пальцами мою руку, мягко понижая голос. Чёртова женщина пытается влиять на мой разум, и ей это прекрасно удаётся. Нет, не интонацией, а глазами, в которых я читаю смертельную усталость и пережитый страх. Она испугалась так сильно, что до сих пор не может побороть своего состояния и свести нервозность к минимуму. Она просто расслабилась, когда мы оказались здесь.

– Пойдём, – убирая ладонь с её шеи, беру за руку и веду за собой. Она подчиняется мне, следуя по пятам.

– Ты знаешь тех, кто проживает здесь? – Спрашивая, оглядываю окна на кухне, выходящие на соседнюю улицу.

– Нет, но я знаю, что они работают в кафе неподалёку в одной смене. Им уже должны были сообщить о случившемся, и они скоро приедут сюда. Но их не подпустят к дому, пока не потушат пожар и не осмотрят всё, что могло бы помочь властям в поиске зачинщиков. Также привлекут сотрудников вашей службы, а они найдут фургон и расскажут сказку о двух бандах, которые не поделили что-то в притоне. Жестокая потасовка привела к гибели всех, кто там находился. На этом дело закроют, но твои будут искать по записям с камер тех, кто сбежал. Хотя я обезвредила все камеры на этой улице, точнее, это сделал Куб, но осторожность не повредит, – она замолкает, вызывая у меня восхищение. Всё продумала, кроме одного – своего конца. Дура.

Прыгая на землю, протягиваю руки Бланш и, подхватывая её, ставлю рядом с собой.

– Ключи.

– Ты думаешь, я отдам тебе их? – Удивляюсь такой невообразимой наглости.

– Спорить будем потом. Я знаю, куда нам ехать, и где меня уже ожидают машины. Ключи.

Закатывая глаза, но признавая, что она права, достаю из кармана пальто и передаю ей ключ. За спиной слышатся крики и вой сирены пожарной машины, беру её за руку, и мы бежим к месту, где я оставил машину.

– Конечно, ты же мужчина. Не мог выбрать что-то менее дорогое и пафосное? – Недовольно бубня, Бланш обходит «Бентли» и отрывает водительскую дверь.

– Она намного быстрее, чем твой «Форд». Надеюсь, ты была умна, и он уже исчез из видимости? – Спрашивая её, сажусь на пассажирское сиденье и пристёгиваюсь.

– Надейся, – усмехаясь, Бланш заводит машину и даёт по газам.

– Гадюка, сбавь скорость, иначе поведу я, – предупреждаю её.

– Психопат, если ты хоть пальцем меня сейчас тронешь, то я, к чёртовой матери, взорвусь. Я так зла на тебя, что лучше не нервируй меня. Мне нужно куда-то деть адреналин. Немедленно, – она крепче сжимает руками руль и увеличивает скорость.

Каждый болен по-своему, и мне ничего не остаётся, как позволить этой неугомонной, безобразно глупой и такой хитрой женщине делать то, что она хочет. Меня не пугает высокая скорость, больше пугает, откуда главный и та шлюха из борделя знали Бланш. Если первый мог слышать о ней из жёлтой прессы, то я смирюсь с этим, но он упомянул среди наших. Значит, они не первый раз встречают её, и для Бланш подобные вылазки тоже не в новинку. Выходит, она охотится за ними и ищет то же самое, что и я. Зачем? Как связаны её заказчик, предстоящие нападения и я? Со шлюхой всё понятно. Это тот самый бизнес, в котором Бланш является акулой. Все женщины профессии такого рода связаны и легко могут обратиться друг к другу за помощью. Что-то вроде братства. Но и там бывают предатели. Бланш доверяла им, хотя это не вписывается в её портрет. И всё же она связалась с ними, эта информация пришла ей утром, вынудив послать письмо мне и отправить подставную женщину в Мюнхен. Алиби. Даже если её заподозрят, то найдётся несколько людей, готовых подтвердить, что Бланш не было в Лондоне. Себя она чертовски хорошо обезопасила.

– Ты проверил машину? Нет жучков или устройства слежения? – Нарушает тишину Бланш, когда мы выезжаем на более или менее живую трассу.

– Я похож на идиота?

– Ты хочешь, чтобы я чистосердечно ответила или обманула?

– Ты меня жутко раздражаешь, поэтому тоже не трогай меня, иначе я взорвусь похлеще тебя.

– Через три мили мы подъедем к заправке, там припаркуем машину и пройдём вперёд, чтобы поймать такси. Точнее, оно будет ждать нас. Сними головной убор и выброси его сейчас же, – Бланш нажимает на кнопку, и я делаю то, что она попросила. Я так устал, вымотан и морально и физически, ещё и спина болит. Причём очень неприятно, как и голова.

– Что ещё прикажете, Госпожа? Ноги не помассировать? – Ехидно улыбаясь, поворачиваю голову к ней.

Бланш бросает на меня беглый заинтересованный взгляд и широко улыбается.

– Это был сарказм.

– Или у тебя появилось желание так меня назвать. Это лесть, психопат, самая примитивная и жалкая.

Поджимая губы, чтобы не сказать ещё что-то более красноречивое, отворачиваюсь к окну. Остальной путь мы проводим в молчании. Бланш паркуется в «кармашке» недалеко от заправки и заглушает мотор.

– Тебя сильно задело?

– Да отвали ты, – фыркая, выхожу из машины и надеваю пальто. Заматываю вокруг шеи шарф, скрывая часть лица.

– Нам немного пройти, если что, то…

– Я же сказал, закрой свой рот! – Повышая голос, теряющий всю свою силу из-за толстой материи шарфа, направляюсь по дороге. Бланш догоняет меня, и мы снова замолкаем. Да, мне больно. Но не телу. К ранам я привык, а вот к страху за жизнь этой женщины – нет. Там, в доме, я ничего не чувствовал, только работал, как меня учили. Я не осмысливал ни своих внутренних переживаний, ни действительно опасного завершения, а только шёл к цели. Я не раз оказывался в подобных ситуациях и знаю, как из них выбираться, но Бланш мне мешала. Не физически, а морально. Я думал о ней, и от этого было так больно.

В такси мы едем тоже в тишине, пока не добираемся до Сити. Там пересаживаемся в другое, а затем в третье, пока не доезжаем до знакомого района. За всё это время моя злость лишь накапливается, и мне приходится приложить все свои силы, чтобы не разораться прямо посреди тихой и спокойной улицы.

– Ну вот и всё, ты можешь ехать…

– О, я сейчас так поеду, что у тебя мозги на земле останутся. За мной, – не позволяя ей снова поступить со мной, как с самым безродным идиотом, хватаю её за локоть и тащу за собой к тайному входу в дом.

– Немедленно отпусти меня. Ты не имеешь права. Это всё твоя вина, если тебе станет легче, – она дёргается в моих руках, даже не понимая, как сильно драконит меня.

– Ты оглох? – Ударяет по плечу, отчего я сцепляю зубы от слабого отголоска ожога.

Сбрасываю всё со скрытой двери и открываю её, толкая Бланш внутрь.

– А вот сейчас мы поговорим, – не даю ей ни минуты, чтобы не успела перебежать к другой двери и, обхватывая за талию, несу по лестнице.

– Эйс, живо отпусти меня! Иначе я воспользуюсь ножом! – Кричит и колотит по моим рукам, так глупо угрожая.

– Только рискни, психопатка, я тебе глотку перегрызу и, наконец-то, отыщу то, о чём так долго мечтал. Умоюсь к чертям в твоей крови и захлебнусь ей, – рычу и вижу, как на шум и повышенный тон разговора дверь распахивается, впуская лучик света и испуганную Кьяру, отскакивающую, когда я вхожу в дом.

– Вызови Куба, живо! Чтобы этого не было в моём доме! – Ставлю возмущённую Бланш на ноги, и она отскакивает на меня, тяжело дыша.

– Ты обвинила меня в том, что из-за меня погибло столько людей. Так вот, это ты, неподготовленная и незнающая подобных людей, пошла в логово смертников! Это ты психопатка, решившая, что в одиночку справишься с вооружёнными до зубов мужчинами, готовыми сделать из тебя дуршлаг! – Разматывая шарф, отбрасываю его от себя.

– Я? Тебя никто не приглашал туда! Но ты же не можешь спокойно сидеть на своей заднице, тебе нужно влезть в дело, которое к тебе никак не относится! У меня всё было спланировано! Всё, до мельчайших нюансов! Я бы исчезла оттуда, после завершения всего, и отследила бы их местоположение! Но появился ты, чёртов психопат! – Бланш яростно сверкает глазами, обвинительно указывая на меня пальцем.

– До мельчайших говоришь? Ты предполагала, что главный останется за пределами притона? Нет. Даже я решил, что он вошёл внутрь. Ты думала о том, что они планировали взорвать всё и убить тех, кем воспользовались? Нет! Ты хоть немного представляешь, что это – не люди, а завербованные куклы, убивающие без заминок? Нет. Ты ни черта не подготовилась и ничего не просчитала! Ты просто решила найти смерть!

– У меня было уйма вариантов, я рассмотрела каждый без твоего аристократического, жаждущего крови и мяса ума! Решётка на одном из окон была подпилена…

– Ложь! Я осмотрел каждое окно! Каждое! Все решётки на них были припаяны. Тех амбалов, которые по плану должны были помочь тебе в случае чего, обезвредили на пятой минуте их пребывания в притоне.

Бланш на секунду бледнеет, но затем упрямо поджимает губы.

– Да, ты прекрасно работаешь с оружием, но этого мало, слышишь? Ты не выстояла бы одна против всех! Силы были неравны, даже с твоим умением махать кинжалами! И что ты делала в особенной комнате? Неужели, грязь этих ублюдков тебя так сильно возбуждала? – Шиплю я, делая шаг к ней.

– Мистер Рассел…

– Твоя ревность довольно примитивна, Эйс. Нет, я работала. Да, я ошиблась, посчитав, что тот человек был главным, но, когда я приставила лезвие к горлу, он тут же сказал мне, где находится нужный мне мужчина! Но влез ты, вызвав шум и спровоцировав смерть девочек! – Она демонстративно поднимает подбородок.

– А, той самой девочки, которая напала на меня и попыталась спасти террориста? Об этой девочке ты говоришь? Или о той, кого ты убила без сожаления? Какая из них? Ах да, погоди, это одна и та же. Так почему ты её убила, а не спасла, не вытащила вместе с нами, когда она напала на меня и попыталась помешать тихо убрать препятствие?

– По этой самой причине! Ты считаешь, что я такая дура, если сразу не поняла, как повернулись обстоятельства? Она предала меня. Всё равно в мои планы входило уничтожение всех, кто видел меня там. Рабочий процесс, ничего личного. И твоё появление спровоцировало такую погоню, что нас чуть не прибили из-за тебя! – Бланш толкает меня в грудь, отчего я отшатываюсь и сжимаю руки в кулаки.

– Мисс Фокс! Мистер Рассел! – Повышая голос, Кьяра привлекает наше внимание, и мы оба поворачиваем головы к ней.

– Что?

– Что?

– Может быть, чаю? – Натянуто улыбаясь, предлагает она.

– И ты тоже хороша, – гнев Бланш переходит на женщину, – если бы ты глупо не попалась на самую прозаичную удочку, то его бы здесь не было. Он не влез бы в моё дело и не заставил бы меня думать о том, что этот психопат может быть ранен. Оба идиоты. Оба! Не хочу никого из вас видеть!

Бланш, разворачиваясь, быстро поднимается на второй этаж.

– Я рада, что вы живы, – тихо говорит Кьяра.

– Я на тебя тоже зол. Ты хотя бы могла её переубедить? Ты же понимала, что она может не выжить сегодня, но спокойно наблюдала за происходящим? Так где твоя преданность? Нет её. Ты молчала, а я бы мог помочь ей раньше, не позволив влезть в дело, которое ей точно принесёт боль, – зло отвечаю я, направляясь к лестнице.

– Психопаты. Два больных и извращённых психопата. Вы нашли друг друга, – летит в спину обиженный шёпот.

Врываюсь в спальню Бланш, где она яростно сбрасывает с себя оружие.

– Я сказала, что не хочу тебя видеть, – шипит она, угрожающе указывая на меня ножом.

– А мне плевать, чего ты хочешь. Ты даже не понимаешь, в какую опасную игру себя затянула, Бланш, – уже спокойнее произношу я, сбрасывая с себя пальто.

– Я прекрасно это понимаю. Хватит из меня делать дуру, Эйс. Хватит видеть во мне слабую женщину! Я училась сражаться, убивать, стрелять, обороняться. В моём арсенале много трюков и приёмов. Несколько видов боевых искусств. И ты всё равно не переубедишь меня, что не был лишним.

Чёрт, сколько же упрямства в ней?

– Что ж, тогда всего хорошего. Раз ты так умна и можешь защитить себя, хотя я этого не заметил, как и того, что твоя пособница предала тебя. Они были в курсе, что ты находишься в доме, поэтому главный не был удивлён твоему появлению. Конечно, я был лишним, и ты справишься со всем, что за собой повлечёт эта ночь, – разворачиваясь, делаю самый опрометчивый шаг. Я подставляю свою спину, чтобы проверить её, чтобы узнать, как сильно она боялась за меня. Отчего-то это становится сейчас самым важным из того, что я хотел бы понять.

– Тебе нужно обработать раны. Там порезы, и ты не можешь в таком виде никуда ехать, – быстро произносит она. Замираю и отпускаю ручку двери, пытаюсь подавить улыбку, когда поворачиваюсь к ней.

– Господи, как я тебя ненавижу! Это очередная уловка? – Зло всплёскивает она руками, теперь позволяя мне шире улыбнуться и начать стягивать с себя одежду, которую я стащил с мёртвого тела.

– Но это того стоило, – довольно замечаю я.

– Можно было и просто спросить, а не напоминать мне о том, что люди в основном это грязный кусок дерьма!

– Ладно. Что ты почувствовала, когда увидела меня там? – Интересуюсь я, сбрасывая с себя тряпьё.

– Страх. Да, именно его, потому что я поняла, что меня предали. Та женщина, набросившаяся на тебя, давно поддерживает со мной связь. Точнее, я помогла ей перебраться в Лондон и дала денег на покупку того здания. За это она держала меня в курсе всех крупных заказов. И она же сообщила мне, что к ней пришёл человек, мусульманин, хорошо говорящий на английском. Он попросил её устроить своим друзьям интересный вечер и не впускать других клиентов. Она согласилась и написала мне. Такого рода мероприятия ты знаешь и также знаешь, что они означают. Но хотя бы одна удачная новость за этот день – они обезврежены, и им будут требоваться ещё завербованные, значит, в ближайшее время люди защищены, – Бланш подходит ко мне и останавливает мои руки.

– Но ты их только что назвала куском дерьма. Где логика?

– Логики мало в поступках людей, напуганных и слабых, но они всё равно хотят жить. Да и нельзя судить обо всех по нескольким ублюдкам, спасающим свою задницу. Все мы желаем остаться целыми и невредимыми, позволяя себе предать другого, потому что именно логики там и нет.

– Кровь засохла, тебе будет больно, и такого рода развлечения давай оставим на потом. Под водой ткань отойдёт наиболее безопасно, – тихо добавляет она.

– Как ты связана со всем этим? – Спрашиваю её, поднимая ладонь, и провожу по грязной щеке.

– Никак.

– Ложь.

– Нет, это моё решение. Я не хочу, чтобы люди пострадали, понимаешь? Мир и без того представляет собой тропу выживания с огромным количеством препятствий, так они-то при чём? Почему из-за политики они должны страдать? Не могу этого допустить, и я решила, что в моих силах раскрыть местоположение и обезвредить их.

– Это догма, гадюка, причём очень слабая, – моя ладонь ложится ей на плечо, отчего Бланш тяжело вздыхает.

– Знаю, я всё это понимаю, Эйс, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу уберечь хотя бы кого-то, кто имеет возможный шанс на нечто лучшее, чем быть рабочим материалом для политических уловок, – она передёргивает плечами, сбрасывая мою руку.

– Для начала убереги себя, Бланш. Ты намного важнее для этого мира, чем они.

– Это выглядит как признание в любви, – прищуриваясь, поддевает меня.

– Видимо, адреналин помутил твой рассудок, гадюка, – усмехаясь, стягиваю с себя перчатки и расстёгиваю ремень брюк.

– Или же твой.

– Мы можем пререкаться довольно долго, но я устал, мне нужен душ и, наверное, чай. Да, чай был бы кстати в этой ситуации, – снимаю обувь и затем брюки.

– Переговорю с Кьярой, – Бланш, кивая, проходит мимо меня и оставляет одного. Убегает. Снова. И это потому что она слаба сейчас, как и я. Не физически, внутри. Мы оба представляем собой оголённые провода, которые могут заискриться от одного соприкосновения. Самое интересное, что меня это не пугает. Наоборот, я чувствую себя довольно комфортно в её доме и в её спальне, в её душе и в её аромате. Возможно, я очень дотошный в любых отношениях, но должен докопаться до правды и вынудить её признаться в чём-то очень важном.

Подставляю спину под тёплые капли душа и закрываю глаза, позволяя ткани на моей спине намокнуть, а царапинам возмутиться жжением. Пламя взрывной волны сожгло одежду до кожи, помимо этого, расстояние между домами очень маленькое, что и заставило меня закрыть Бланш собой. Я даже не думал об этом, а интуитивно совершил такую глупость. Раньше я забежал бы за дом или взорвал бы всё, оказавшись на безопасном расстоянии. Но она была слишком близко к месту взрыва, чтобы я поступил так эгоистично. Мне пришлось нажать на кнопку именно в ту минуту, потому что я хотел спасти её и уберечь от последствий. Да, я кого-то захотел спасти, и это довольно смешно, если считать, что Бланш мне никто. Даже любовницей не могу её назвать, так, просто женщина, сводящая меня с ума до идиотизма.

Мягкие прикосновения заставляют распахнуть глаза и увидеть ту, о ком только что думал. Она обнажена и руками поворачивает меня к себе спиной. Никто раньше так обо мне не волновался, даже родители. Они даже не представляли, в каких передрягах я побывал, как часто подвергался смертельной опасности и сколько раз был ранен, а вот Бланш всё понимает без слов. Она аккуратно снимает с меня рубашку и перебрасывает её через стеклянную кабинку душа.

– Пару дней, и будешь, как новенький, – шепчет она, лаская мою саднящую кожу ладонями.

– Тебя не задело? – Спрашивая, разворачиваюсь к ней.

– Нет, всё хорошо, – заверяет она меня, но я замечаю, как тёмно-бордовая струйка, идущая от её ног, смешивается с водой.

– Тебя задело, Бланш. Где рана? – Хватаю её за талию и прижимаю к стене. Отодвигаясь, осматриваю её тело и, действительно, не вижу порезов. Но я отчётливо заметил кровь. Самую настоящую кровь. Не мою. Её.

– Я же сказала, со мной всё нормально, – она слабо надавливает на мою грудь, желая оттолкнуть, но я бегаю взглядом по её ногам, и вот оно.

– А это? Кровь, Бланш. У тебя идёт кровь, – зло опускаюсь на корточки, дотрагиваясь пальцами до красных разводов на её правой ноге.

– Эйс, это не ранение, – медленно отвечает она.

– Ох, это… ну… это, – понимая причину появления крови, поднимаю на неё голову, и Бланш кивает.

– Физиология. К сожалению, от этого тоже нет лекарств.

Мой взгляд возвращается к её бёдрам, и они уже быстрее окрашиваются в яркий и такой манящий оттенок возбуждения. Веду рукой вверх, касаясь большим пальцем разгорячённой плоти, но Бланш перехватывает её, отстраняя от себя.

– Эйс, не сейчас.

– Это мне решать, – замечаю, поднимая на неё голову.

– Но…

– Я хочу попробовать это. Сейчас же. Без каких-либо возмущений, понятно? Я хочу, – требовательно произношу.

– Эйс, конечно, данный способ входит в категорию извращений, которые…

Не позволяя ей пуститься в бессмысленную лекцию, придвигаю лицо ближе и кончиком языка дотрагиваюсь до её клитора.

– Боже… Эйс, – она шумно вздыхает, отпуская мою руку.

Улыбаясь, заставляю её шире расставить ноги и втягиваю в себя пряный аромат крови. Мой язык проходит дальше, углубляясь в её влагалище, и я сглатываю металлический вкус, с оттенком возбуждающей смазки.

– Это безумно, – шепчу, раскрывая её половые губы пальцами, и проникаю внутрь.

– У тебя такая сильная фантазия по поводу меня в крови? – Сдавленно шепчет она, пока я шевелю пальцами внутри неё.

– Невероятно сильная, – вынимая пальцы, полностью красные, облизываю их, и это вызывает во мне такую мощную ответную реакцию, что я не могу противиться желанию выпить всё это. Смешать этот вкус порока со своей кровью и насладиться абсолютным извращением. Мне нравится.

Мои губы смыкаются на её клиторе, и я всасываю его в себя, пальцами вновь вхожу во влагалище, скользя в нём. Бланш хватается за мои волосы, прижимая моё лицо ближе. Чёрт возьми, мне мало. Я хочу видеть кровь везде. На её теле. На её лице. На её бёдрах. На себе. Я хочу лизать и лизать её взбухший клитор, пока она не закричит, а выделения не польются потоком из неё и не наполнят мой рот. Психопат.

Языком вожу по её половым губам, наслаждаясь этим странным и терпким привкусом, вырывая из груди Бланш бурные стоны и шумное дыхание.

– Подожди… Эйс, остановись, – всхлипывая, она пытается оторвать меня от себя, но я крепче хватаю её за ягодицы, буравя языком пульсирующую дырочку влагалища.

– Эйс, чёрт… остановись, у меня кое-что есть для тебя, – пальцами сжимает до боли мои волосы.

Невольно отрываюсь от её кровавой плоти и поднимаюсь на ноги. Облизываю губы, зло сверля взглядом тяжело дышащую Бланш. Она отталкивается от стены и, обнимая меня за шею руками, впивается в мои губы жарким поцелуем. Такой голод, всплеск адреналина, её возбуждение от языка и дрожащего себя, могу назвать полностью безумным притуплением моего сознания. Прижимая женщину к себе под потоком воды, ощущаю, как мой твёрдый воспалённый желанием член скользит по её телу.

– Пойдём, – Бланш отрывается от меня и, выключая воду, открывает створку душа.

– Не хочу. Здесь хочу, – возмущаюсь я, пока она пытается вытащить меня оттуда.

– Эйс, чёрт возьми, не заставляй меня умолять, – Бланш отпускает мою руку, и её глаза уже это делают со мной. Они манят к себе, но я упрямо стою в душе. Хочу снова крови. Её крови в моём рту, и точка!

– Ладно, тогда мне придётся выманить тебя другим способом, – тяжело вздыхая, она направляется к белоснежному шкафчику и, распахивая его, выбрасывает дрожащими руками полотенца и всё, что в нём есть. Да она сама едва терпит, чтобы не наброситься на меня, и всё же упрямится. Я ждать больше не могу и не желаю. Я хочу лизать! Только делаю шаг, как Бланш поворачивается ко мне, и в её руках вижу пакет.

– Знаешь, когда-то я видела, как мужчина насиловал девушку. Она была вся в крови, он бил её, резал и снова трахал. Она просила его остановиться, но он не мог, потому что вид крови его так сильно возбуждал, как и уже практически мёртвое тело. Признаюсь, в моей памяти это глубоко засело, и я не могла справиться с наваждением от желания быть на месте той самой девушки. Чувствовать, как тело не может подчиниться разуму и здравому смыслу, как ты ощущаешь приближающуюся смерть на грани оргазма, как красные мазки остаются всюду. Они остаются в тебе отпечатком самого чувственного и личного отклонения и преданности жестокой страсти. И я нашла сейчас мужчину, с которым могу пережить это сама, – она быстро шепчет и разрывает пакет, демонстрируя мне пакеты с кровью. Такие используют для переливания в больницах, а сейчас их три в её руках.

– Знать, что кровь может быть изощрённой пыткой и слабостью, это так прекрасно. Сделай это со мной, потому что наша фантазия похожа. Я хочу быть жертвой, – она медленно идёт ко мне, а я выхожу из душа, направляясь к ней.

– Я хочу быть разодранной твоими руками. Я хочу почувствовать аромат мёртвой крови на своём теле и получить то, что меня всегда пугало. Мои мечты. Исполни их, прошу тебя, Эйс. Дай мне то, что не мог никто, – Бланш протягивает мне два пакета, и её руки дрожат от сильнейшего возбуждения.

– Это болезнь, – замечая, подношу один из них к зубам и разрываю.

– Да, но пусть она будет только нашей, – улыбаясь, эта безумная и удивительно уникальная женщина открывает верхнюю часть.

Подношу руку с пакетом к её груди и, переворачивая его, наблюдаю, как кровь попадает на кожу, медленной и густой суспензией стекая по ней. Меня завораживает зрелище, и я наблюдаю, как кровь задерживается на её сосках, рисуя невообразимый узор на манящей плоти. Содержимое пакета заканчивается, и я, открывая второй, поднимаю его выше над её головой. Бланш закрывает глаза и, шумно вздыхая, поднимает лицо к красному потоку, позволяя ему окрасить её полностью. Моё сердце ещё быстрее стучит в груди, насыщаясь, действительно, только нашим безумным изучением близости. Только с ней я смог увидеть, как мощно и тонко можно изучать самого себя. Кровь в пакете заканчивается, и Бланш, открывая глаза, подносит пакет к моей груди. Она делает всё очень быстро, нетерпеливо, желая поскорее почувствовать, какие ощущения возникнут при трении наших тел.

– Ты прекрасна, – шепчу, касаясь пальцами её покрытой кровью щеки. Она, словно приручённая гадюка, довольно урчит и поддаётся этой ласке.

– Возьми меня. Трахни меня, Эйс, – её просьба выливается в долгое шипение, притягивающее меня к ней.

Наши губы встречаются, терпкий аромат металла с нотами сладкого извращения проникает в моё сознание. Всё мешается внутри меня. Её рот, тело, руки размазывающие по мне кровь, сводят с ума от желания стать зверем. Мои поцелуи опускаются ниже, по её шее, всасывая в себя кожу, вынуждая Бланш непрерывно издавать протяжные и томные стоны. Сжимаю руками её грудь. Зубами кусаю сосок и вылизываю его, наслаждаясь тем, как она сходит с ума от моих ласк. Как сильно трясётся в моих руках, умоляя продолжать причинять ей боль. Самую сладкую. Самую прекрасную. Самую психотропную. Нашу.

– Я не могу больше… Эйс, трахни меня, – молит она, и её ладонь накрывает мой член, двигаясь вверх и вниз.

– Лжёшь. Терпи, – отпуская её грудь, хватаюсь за ягодицы и стискиваю в своих руках, вдыхая в себя аромат порочных убийств из прошлого. Она выгибается, заставляя меня скорее опустить её на пол и опрокинуть на спину. Ударяю по её руке, отбрасывая с моего члена, и так готового взорваться от притока крови и распирания.

Мои ладони скользят по её телу, начиная от раскинутых ног, оставляя красные следы и растирая по коже кровь. Между бёдер всё блестит от вожделения, она не хочет больше контролировать себя, просто запретила себе это делать, поэтому так податлива, так нежна и горяча в моих руках. Она дарит мне себя. Только мне и никому другому. Позволяет ласкать и наслаждаться видом красных потёков на её теле, лежащем на белом полу, теперь тоже измазанном кровью. Я добираюсь до её рук и переплетаю наши пальцы. И это самое яркое, что я видел в своей жизни. Она. Кровь. Моя фантазия.

Резким толчком вхожу в её тело, отчего Бланш выгибается и издаёт шипение. Я двигаюсь медленно, размеренно, ощущая, как она горит внутри, и сколько смазки, смешанной только с её кровью, вытекает из неё. От этих мыслей схожу с ума. Впиваюсь в губы, жёстче и мощнее врываясь в её тело, обхватывающее мой член в тиски приближающейся смерти. Она царапает ногтями мою кожу, втягивая в себя мой язык. Горячо. Опасно. Больно. Слишком сладко.

– Я хочу видеть… хочу видеть, как ты трахаешь меня, – шепчет она между поцелуями.

Кивая, выхожу из неё, и Бланш переворачивается лицом к зеркалу, придвигаясь ближе к нему. Ложусь позади неё, подкладывая ей под голову свою руку, и она сама вводит в себя мой член. Стонет, поднимая одну ногу. И я тоже могу видеть, как блестящий от смазки член глубоко и грубо проникает в кровавую плоть, гоняя туда-сюда бурые выделения. Безумие. Сознание отключается, только стоны и крики. Её крики и мольбы о большем. Разодрать. Чувствовать, как стенки влагалища пульсируют. Ощущать внутри и снаружи насколько соитие может быть прекрасно убийственным.

Вбиваюсь в Бланш, уже не контролируя своих фрикций. Хочу только наслаждения. Хочу кончить. Прямо в неё. Увидеть, как моя сперма смешается с кровью и станет одним из лучших воспоминаний в моей жизни. Кусать её кожу. Причинять боль, сжимая её грудь. Хриплые и нескончаемые стоны Бланш – музыка для моих ушей. Находить и терять её губы, подходя к пику. Знать, что она на грани, и я могу дать ей это или же забрать. Дать. Давать постоянно. Вырываю взглядом отпечаток её ладони на зеркале, и мне хочется лизать это место, скользить губами по нему и по горячему телу Бланш. Я хочу всё одновременно, но сейчас могу лишь ощутить, что она готова кричать, и заглушаю её крик от оргазма, втягивая в себя всю мощь и силу. Порочность и слабость. Конвульсии, в которых бьётся Бланш, передаются мне, словно разрешая самому дойти до пика. Огненная волна прокатывается по мошонке и достигает головки моего члена, трущегося о сжатые стенки влагалища, постоянно сжимающиеся в такт сбившемуся дыханию Бланш. И я изливаюсь в неё, отпуская из голодного плена губы, и издаю стон, наблюдая в отражении, как красиво мы смотримся вместе. Ещё пару движений, и упираюсь лбом в висок Бланш, задыхаясь от наслаждения и расслабления.

Она опускает ногу и я, обнимая её рукой, на которой она лежала, переворачиваюсь на спину, выскальзывая из её ещё дрожащего тела.

Мы лежим в тишине, только стук уставшего, но всё ещё опасно быстро бьющего сердца нарушает безмолвное время отдыха. И мне так хорошо. Я смотрю на белый потолок, лёжа полностью в крови, точнее, в кровавой луже, и улыбаюсь. Наверное, я всё же безумен и должен быть подальше от людей, но меня радует, что не я один схожу с ума в невероятных мечтах.

– Я психопат, признаю, – тихо произношу я. Бланш поднимается с моей руки и, улыбается. Её лицо всё в потёках засохшей крови, волосы слиплись, а глаза блестят наслаждением и весельем. Чёрт возьми, никто ещё не заставлял меня наслаждаться женщиной так, как она. Вбирать в себя каждую чёрточку её мимики и различать, насколько красочен бывает синий цвет. Она так прекрасна для меня. Она словно часть моего сознания, которое я даже и не думал искать. И это меня жутко пугает, ведь лишь один её взгляд вынуждает меня стать слабым, желающим защитить Бланш ото всех, забрать себе и стать нормальным. Я никогда в жизни не хотел быть обычным, как сейчас. Без прошлого. Без того, что скрывает моё сознание. Без моих навыков. Без всего, что сделало меня марионеткой. Просто быть её психопатом. Любым, только бы не прекращалось это сладкое давление в груди.

– Нет, ты глубоко активный извращённо доминирующий садист, – чётко отвечает она.

– Таких комплиментов я ещё не слышал, – хмыкая, усаживаюсь на пол, и Бланш делает то же самое. Оглядывая бывшую когда-то белоснежной ванну, довольно отмечаю, что здесь всё может говорить о самом жестоком и бесчеловечном убийстве.

– Мне понравилось, – тихое признание, слетающее с губ Бланш, возвращает моё внимание к ней. – Очень.

– И тебя это пугает, – делаю вывод.

– Нет, это доказывает, что странные совпадения тоже имеют силу. Твоя жажда крови, и мои фантазии непонятным образом доставляют мне удовольствие, – пожимая плечами, она поднимается на ноги и осматривает место «побоища».

– Самым понятным, Бланш. Твоё прошлое чётко прослеживается в настоящем, как и моё. Ты сама захотела увидеть жестокость, я же её пережил. Причины, почему человек желает испытывать боль и наслаждаться ею, идут прямиком с детства. Это факт, – замечаю я, наблюдая, как обнажённая женщина открывает нижний шкаф и достаёт две пары тапочек в заводских упаковках. Оттуда же она достаёт четыре новых полотенца и два белоснежных халата.

– Но я предпочитаю называть всё это настоящей составляющей психически нездоровых любовников, – улыбаясь, она доносит всё до душа и кладёт на пол.

– Ты сейчас дала определение нашим отношениям, а это привязанность, которую ты отвергаешь, – журю её, поднимаясь с пола.

– Я никогда не отрицала, что ты меня интересуешь, Эйс. Так что тебе не удастся меня поймать на несуществующих чувствах и вынудить в чём-то признаться. Я не собираюсь тешить твоё эго, – прищуриваясь, она входит в душ и ожидает, пока я последую за ней, чтобы закрыть дверь.

– Ты уже призналась, – усмехаясь, напоминаю ей.

– Или же тебе так хочется думать. Я не против, только не беру на себя ответственности за твою богатую фантазию, сдерживаемую подчинением, – да её злит то, что я улыбаюсь, когда она раздражена. И вызвано это чётким и точным попаданием в её настоящее и скрытое даже от себя самой отношение ко мне. Она, действительно, поставила меня выше других мужчин, и мне это нравится. Это вроде самого лучшего задания в моей жизни, вызывающего у меня жутко довольный вид и тепло в груди. Я для неё что-то значу. Она видит во мне человека, а не только ходячую энциклопедию расширенных познаний. Я для неё простой смертный, и это самый красивый комплимент, который она могла мне подарить.

Принимая душ, Бланш уже не так нежна и ласкова ко мне, как это было ранее. Наоборот, она явно демонстрирует мне самостоятельность и то, что не будет помогать мне, смывать с себя кровь и очищать раны на спине. Сейчас она пытается снова выстроить стены, но, увы, их никогда и не существовало между нами, а времени у неё нет, ведь эта женщина открыта и устала после изнурительной ночи и секса. Это мне на руку. Она даже не передаёт мне полотенца, только для себя открывает их, вытирается, на что я смотрю с едва сдерживаемым хохотом, что злит её ещё больше. Швыряя на пол полотенца, облачается в халат и новые тапочки и грациозно сбегает от меня. Чертовски странная женщина.

Когда я появляюсь в спальне, то замечаю, что на столике стоят чайник, две чашки и сэндвичи, а сама Бланш переоделась в шёлковый красный халатик, не скрывающий всех изгибов её тела.

– Кьяра принесла мазь, – сухо произносит она. – Садись на стул и обнажи верх своего тела. Я обработаю раны, ты подождёшь, пока всё впитается, и оставишь мой дом немедленно.

О, да она кипит от ярости, чем ещё больше радует меня. Стараясь не сорваться на безудержный смех, которого я, вообще, не помню в своей жизни, делаю так, как она мне говорит. Встав позади меня, Бланш не заботится о том, что может причинить мне боль, наоборот, она с силой вдавливает в мою кожу мазь, заставляя меня издавать булькающие звуки от жажды прекратить её сопротивление. Она пыхтит, явно представляя в своей больной голове, как сносит мне череп. Когда она, наконец-то, прекращает издеваться над моей кожей и делает шаг в сторону, то я хватаю её за руку и дёргаю вниз, чтобы её лицо оказалось напротив моего.

– Ты так глубоко оскорблена тем, что я поймал тебя. Но успокойся, гадюка, мне нравится быть твоим любовником. Бесплатно получать самые яркие услуги и видеть, что наши чувства взаимны. Ты мне нравишься. Мне нравится всё, что ты скрываешь в себе. Нравятся твои отклонения, твоя психика и твоя страсть. Я наслаждаюсь каждой минутой, в которой существуешь ты. И мне будет смертельно скучно, если ты исчезнешь, – чётко признаюсь я, замечая, как её взгляд смягчается, но она, следуя своей роли, упрямо поджимает губы.

– Поэтому не заставляй меня скучать, иначе я достану тебя даже из-под земли. Я найду тебя, где бы ты ни была, чтобы вернуть себе. Я буду защищать тебя, чем бы это ни обернулось для меня. Хочешь ты или не хочешь, я твоя тень, которая не устанет следовать за тобой и в самый нужный момент появится, чтобы закрыть собой. Теперь ты успокоишься и прекратишь обижаться на меня, ведь я тоже имею право отчитать тебя за то, что ты спряталась от меня. И мне необходимо знать, почему ты так поступила, – отпускаю её руку, позволяя ей выпрямиться и уйти к столику. Терпеливо ожидаю, пока она протрёт пальцы, закроет тюбик с мазью, и разливаю чай в две кружки.

– Мне не нужны твои признания, психопат, – нервно отвечает она. Лжёт. Нужны. Они нужны каждой женщине, а Бланш не исключение. Ей требуется подтверждение того, что я умею чувствовать. Чувствовать для неё. И я в этом сознался, теперь же её очередь быть честной.

Я молчу, ожидая, пока она сядет напротив меня и сделает глоток чая. Закроет глаза на секунду, чтобы собраться с мыслями и показать мне, как сильно устала бороться с собой и своими ощущениями. Как сложно ей признаваться в том, что она предпочитает скрывать даже от себя. И я её прекрасно понимаю. Всё это опасно. Мы опасны друг для друга.

– Мне тоже порой необходимо подумать. Взвесить всё, поразмышлять и просчитать будущее. Я всего лишь человек, который иногда путается в своих мыслях, а это недопустимо в данной ситуации. Мне нужно было время вдали от тебя, – тихо произносит она. Уже лучше. Это правда.

– Теперь я хочу знать, для чего твой заказчик заставил тебя пойти на верную смерть. Ты могла бы сообщить мне о своих планах, и мы разработали бы наиболее подходящее решение. Вместе.

– Я уже говорила тебе, что мой заказчик здесь ни при чём. Скажу даже больше – он будет вне себя от ярости, когда узнает об этом. Так что это лишь моё решение, и не более. К тому же моё задание – защищать тебя, а не приглашать на побоище, – спокойно замечает она.

– Почему меня требуется защищать? Я могу сам о себе позаботиться, а вот ты нет. Ты удивительная женщина, и это вызывает во мне восхищение. Твоё хладнокровие. Твоя жестокость. Отсутствие у тебя чувства вины. Я наблюдал за всем этим сегодня, но твоя сила померкнет перед дюжиной мужчин, как бы ты ни отрицала этого, я прав. И если бы ты погибла, то не завершила бы задание. Ты не смогла бы больше, как бы это ни было смешно, защищать меня от непонятно чего. Я хочу узнать, почему я стал его целью? Почему он так сильно желает твоего участия в моей жизни и нелогичном спасении? – Интересуюсь я, делая глоток чая. Травы. Там высокая и мощная доза успокоительного.

– Это приказ, Эйс. Я не хочу развивать эту тему, – отрицательно качая головой, Бланш отставляет чашу с чаем.

– Он здесь. Он в этом городе. Он наблюдает за тем, что происходит. Как ты себя убережёшь от наказания, которое он для тебя придумает за ослушание? А это будет, – допытываюсь я.

– Найду способ, у меня много…

– Да-да, я слышал, насколько ты подготовлена. Но вот тебе урок этого дня – нельзя всё просчитать, нельзя доверять тем, кто продажен и не проверен годами, и даже в последнем случае предательство, вероятно, произойдёт с вероятностью девяносто девять процентов. Кто защитит тебя, Бланш? Кто закроет тебя собой?

– Не ты, это точно. Я не просила тебя ни о чём. Эйс, я не желаю ругаться с тобой, я слишком устала сегодня, – она подскакивает со стула и подходит к столику, обнимая себя руками.

– Тебя тоже никто не можешь защитить, а ты порой не видишь элементарных вещей. Так что не учи меня жизни, Эйс, я в ней давно прогнила, – добавляет она. Набрасываю на плечи халат и затягиваю его на талии, поднимаясь с места.

– Зато я вижу, как ты одинока. Я вижу, как ты радуешься, когда появляюсь я. Мы эмоционально и порочно зависимы друг от друга. Мы можем создать одно целое. Уникальное. Нерушимое. Бессмертное, – отвечая, подхожу к ней и кладу руки на её плечи.

– Тогда это смертельно для обоих. Ты знаешь об этом, так что не нужно уверять меня в том, что сказки существуют. Нет их, и не будет никогда в нашей судьбе. Ты вынуждаешь меня признаться, что я в долгу у тебя за спасение? Ты это желаешь услышать? – Она, сбрасывая мои руки, поворачивается.

– Нет. Я всего лишь хочу, чтобы ты была в безопасности, понимаешь? Там, в том доме, у меня была одна цель – вывести тебя невредимой, чего бы мне это ни стоило. О другом я не думал, и это позволило мне увидеть, что странным образом, я нашёл то, чего мне не хватало – жизнь. Я не требую благодарности, потому что и я бы не спасся, если бы не ты. Мы действовали, как команда, на интуитивном уровне, и это можно назвать самыми ненормальными отношениями. Связью, в которой каждый из нас будет бояться потерять другого. Ты права, это смертельно. А меня больше это не пугает, ведь женщина, делающая себе переливание крови, чтобы избавиться от наркотического эффекта, умеющая заставить меня чувствовать, принадлежит мне. И я благодарен тебе за эту возможность видеть всё иначе. Только не дай мне потерять тебя. Пусть у нас будет полгода, месяц, два дня, минута. Но это сделает меня ещё более сильным, чтобы в один момент помочь тебе выжить. Смерть – это шутка, но не нужно смеяться над ней, иначе она накажет тебя и меня одновременно, – провожу ладонью по щеке Бланш, прикрывающей на секунду глаза.

– Я не должна привязываться, Эйс. Запрещено, потому что однажды ты испытаешь самую страшную боль, а я не могу допустить этого. Твоя боль для меня – ад, и осознавать, что ты поплатишься за мою ошибку – страшно. Да, мне страшно было там, потому что ты был рядом. Думать быстро, реагировать на интонацию, включить все свои умения и выбрать нужное оказалось так сложно. Я первый раз пребывала в отчаянии, когда поняла, что от моих действий зависит твоя жизнь. Поэтому лучше не продолжать. Мне нравится то, что ты говоришь. Это утягивает меня в мои мечты и фантазии. Это сильно воздействует на моё сознание и возбуждает так мощно, что вызывает желание схватиться за тебя и не выпускать. Я слаба в твоих руках, и не могу позволить этому случиться.

– Тогда мне придётся научить тебя бороться со страхом и уметь выбираться из ситуации, имея напарника. Любовника. Мужчину, готового закрыть собой. Твой чай сейчас действует на меня, и я желаю только лечь спать. В эту постель. Рядом с тобой, чтобы проснуться и увидеть, кто ты такая на самом деле. Я скучаю по той женщине, которая непроизвольно плакала в моих руках и подарила мне силу защищать её. Мне её не хватает, а она живёт в тебе, безумная, извращённая и страшно опасная любовница. Все эти персонажи созданы для меня, и я хочу ими наслаждаться, пока не придёт время проститься. Я не спрашиваю тебя о разрешении это делать. Я даю тебе время подумать и согласиться на мои условия, иначе я возьму сам. А сейчас мне пора идти, – оставляю лёгкий поцелуй на её губах и отстраняюсь от неё.

– Я принесу тебе одежду. Куб довезёт тебя до твоей машины или до стоянки такси, проследит, чтобы ты не заснул раньше, чем требуется, – сдавленно произносит Бланш.

– Спасибо, гадюка, ты очень любезна и невероятно красива, когда заботишься обо мне, – от моего комплимента её щёки краснеют, и это лучший ответ, который я мог бы получить от этой женщины. Это чистосердечное признание в том, что она придёт добровольно.

Главное, что я понял – нельзя заставлять её делать что-то, а помогая понять и позволяя дойти самой до верных для нас обоих суждений, можно. Она сама должна решить и увидеть, что она не слаба, а сильна в своей страсти. Моей страсти. Нашей.

Добравшись до дома благодаря Кубу, я падаю на кровать и моментально засыпаю, переживая снова и снова минуты в объятиях единственной покорившей меня женщины. Резкий и неприятный звук телефона вырывает меня из красочного сна. Шаря рукой по полу, понимаю, что мобильный где-то в кармане пальто. Это вынуждает меня в темноте натыкаться на предметы, так ещё и не избавившись от власти травяного напитка. Наконец-то, нахожу телефон и нажимаю с закрытыми глазами на кнопку «ответить».

– Да.

– Эйс. Бланш Фокс погибла пятнадцать минут назад.

Сердце ухает куда-то вниз, и я в ту же секунду просыпаюсь, распахивая глаза. Страх, липкими объятиями обхватывает моё сознание. Падаю в кресло, не желая верить его словам.

Нет… только не она. Нет. Я не должен был оставлять её. Нет.

Боль, слабая и пока ещё безымянная, образует мощный отпечаток мучительного и тягучего послевкусия горя в моей груди, заставляя всё внутри сжаться от опасного разрушения.

Глава 33

Просматриваю фотографии с места крушения самолёта и поднимаю голову на Нейсона крутящего в руках сигарету.

– Это не я, – произносит он.

– Я знаю, сэр. В ваши планы не входила ликвидация мисс Фокс, как и ещё трёх жертв. Но кто-то ещё точит на неё зуб, и теперь…

– Теперь всё. Она умерла, нашли лишь разбросанные ошмётки тела, и всё. И мы должны быть готовы к информации, которая посыплется на нас буквально с минуты на минуту. Я сообщил всем, кто был замешан в этом деле, и адвокаты готовы обороняться. Мы можем пока держать втайне имена погибших, но заказчик Бланш поймёт, что она не прилетела. Он знает номер её рейса, как и сам планер. Он задействует всё, – мужчина даже не скрывает страха и нервов, резко и быстро втягивая в себя дым и выпуская его. Если честно, то я бы дал ему ещё немного почувствовать то, что пережил я пару часов назад, когда Нейсон позвонил мне с этим ужасающим сообщением. Я приехал в парламент, здесь все уже были «на ушах». Довольно интересно, но как только я узнал, что выводы были сделаны из-за взрыва самолёта в воздухе, на котором якобы вылетела Бланш, то внутри появилось желание расстрелять всех к чертям. Такой шум подняли, когда она жива. Я точно уверен, что эта женщина сейчас находится в своей постели, чем я бы занялся с таким же удовольствием, а не терпеливо и вынужденно наблюдал, как Нейсон боится огласки.

– Сэр, прошу меня извинить, но всё это фальсификация, – спокойно произношу и кладу на стол фотографии.

– С чего ты это решил? – Надежда, появляющаяся в его глазах, меня раздражает, но моя работа теперь – обезопасить Бланш, даже от её же глупостей, поэтому мне придётся осчастливить его.

– Интуиция. Вы можете не доверять ей, но я чётко и без видимых причин вижу, что мисс Фокс жива и здорова. Её заказчик наблюдает за всем происходящим, и от него бы не ускользнуло сообщение о взрыве в Мюнхене. К тому же все те, кто были её клиентами и находятся в том самом списке, что вы мне передали, напуганы и опасаются больше потерять место, чем услышать осуждение своих семей о выборе предпочтений. И один из них, а точнее, их множество, могли донести до этого человека новость о теракте в воздухе. А это было именно так. Бомба взорвалась внутри самолёта, через десять минут после того, как он взлетел. Вы сами знаете, как провернуть такое мероприятие, сэр. Но к чему я веду? А к тому, что заказчик уже знает о случившемся и ему ничего не стоит ответить обличающей информацией или продать её нашим врагам. Но ни Ми-6, ни подобные организации не предупреждают нас о грозящей утечке информации, шпионов у нас достаточно по всему миру, посему я могу точно сделать вывод – Бланш Фокс жива. В самолёте кто-то другой, а она была предупреждена о грозящей опасности и улетела ранним рейсом в числе обычных пассажиров.

– Я даже не думал об этом. Как только мне сообщили, я пришёл в такой ужас. Старею, Эйс, всё ускользает от меня. Но я должен быть уверен, чтобы отменить красный уровень опасности, – вздыхая, Нейсон тушит сигарету и отталкивается от стола. Он недоволен тем, что я так легко преподнёс ему несуществующие факты, которые выдумал. Хотя отчасти они правдивы, но всё равно не дадут ему того, чего он хочет. Предполагаю, что Нейсон даже обрадовался этой новости и нервничает именно из-за нечаянной живучести Бланш, что даже не обратил внимания на взрыв ночью.

– И я могу проверить это, сэр. На правах любовника мисс Фокс я имею возможность поехать к ней и удостовериться, что она жива и невредима. Если верить источникам в интернете, обучающим мужчин демонстрировать свои чувства, то именно таким образом мне и следует поступить, – предлагаю ему.

– Да, это самое разумное решение в сложившейся ситуации. Поезжай к ней, а затем вернёшься сюда, чтобы мы обдумали всё более спокойно. Но если она там, то напиши мне об этом сразу же.

– Конечно, сэр, – кивая, выхожу из кабинета, когда мимо меня проносится один из солдат с какими-то документами. Мнимая смерть одной женщины устроила поистине грандиозный переполох. Это так смешно.

Сейчас могу улыбнуться, спрятавшись за окнами машины, но ещё несколько часов назад я испытал страх. Чувство потери. Я понял, что не готов с ней попрощаться ни сейчас, ни через год. Я знаю много определений моего состояния, и они постоянно появляются в голове, издеваясь надо мной, но контролировать это не могу. Точнее, не хочу. Мне нравится то, что у меня, действительно, появился смысл жизни – быть нужным кому-то. Но опасность нарастает, ведь тот, кто взорвал самолёт, думал, что Бланш находится в нём. Значит, появился на горизонте ещё один недовольный клиент, желающий её смерти. Это плохо, потому что он имеет связь с той же организацией, членов которой мы уничтожили вчера. Нейсон не мог, он слишком труслив, чтобы пойти против неизвестного и направить его против тех, кому он, видимо, должен. К тому же у Бланш имеется информация и на него самого, что ему явно не на руку. Но могу ли я верить этой женщине полноценно, считая, что ей, действительно, не нужно влезать в политику, а только необходимо припугнуть всех, чтобы обрести защиту своей работы и жизни? Это намного вероятнее, чем шантаж. Гадюка, вроде Бланш, не опустилась бы так низко.

Припарковавшись напротив её дома, замечаю чёрный флаг рядом с британским. Зачастую люди вывешивают такого рода указатели, что в этом доме случилось горе, а вернее, смерть, и сейчас они находятся в трауре. Зачем это делать, если Бланш жива?

Нажимаю на кнопку звонка, и динамик отвечает:

– Добрый день, в данный момент мы никого не впускаем. Вы, мистер Рассел, не входите в число тех посетителей, кои у нас сегодня запланированы. Поэтому прошу вас уйти.

– Если ты не откроешь мне, то вынудишь выломать дверь и привлечь полицию, обвинив Бланш в фальсификации смерти. А за это её депортируют обратно в Америку, и начнётся следствие. Лучше по-хорошему, Кьяра. Поверь, сейчас я не готов быть терпеливым.

Слышу тяжёлый вздох, и замок щёлкает, пропуская меня внутрь. Закрываю за собой дверь и прислушиваюсь к гнетущей тишине.

– Где она?

– Мистер Рассел, я прошу вас не тревожить мисс Фокс. Она отдыхает.

– В последний раз, когда ты мне говорила это, её чуть не убили. Так что позволь мне больше не верить твоим словам, – фыркая, направляюсь к лестнице. И вряд ли мне перегородят дорогу. Поднимаюсь на второй этаж и, нажимая на ручку двери, вхожу в спальню Бланш.

Шторы закрыты, и в воздухе витает аромат не только её приятного запаха, но и трав. Сильных успокаивающих трав. Не поверю в истерику Бланш, но в глубокое и сильное сожаление, да. Она спит, когда я подхожу к постели и включаю торшер.

– Бланш. Я готов тебя сейчас же искупать в ледяной Темзе, если ты не проснёшься. Я должен с тобой поговорить, – произношу, нет, шепчу, не желая её будить. Она такая уязвимая сейчас, что я ненавижу себя за все свои порочные мысли, появившиеся в моей голове.

Моя просьба никак не повлияла на неё. Снимая пальто, бросаю его на кровать. Подхватив одеяло, стягиваю его с обнажённого тела, на котором уже практически исчезли пятна, но есть новые, оставленные мной этой ночью. Моя ладонь скользит по её ноге и достигает ягодицы. Поджимая губы, чтобы не улыбнуться и не испортить сюрприз, размахиваюсь и с громким шлепком ударяю по нежной коже. Это моментально выводит Бланш из сна, и она подскакивает на постели, держа в руке нож, направленный на меня.

– Эйс? У тебя совсем рассудок помутился? – Хрипло спрашивает она, часто дыша и убирая оружие.

– Ты знаешь о том, что тебя считают мёртвой? – Улыбаясь, сажусь на постель, пока Бланш пытается полностью проснуться.

– Да, мне сообщили, – кивает она и, запуская пальцы в волосы, приглаживает их. – Только не говори мне, что ты настолько испугался, раз приехал ко мне и ударил. Кстати, за что?

– Захотелось. Я бы ещё и укусил, но на это времени нет. И я понял ещё раньше, что ты жива. Так что мировой скорби не дождёшься. Меня волнует другое, кто хотел тебя убить? – Наблюдаю, как она натягивает одеяло и зажимает его подмышками, скрывая своё тело.

– Не имею понятия. Но я испытываю жалость, ведь столько лет и столько денег потрачено на пластические операции, и это вызывает у меня скорбь, – Бланш поднимает подушку и облокачивается на неё.

– Теперь давай без твоих игр, идёт? Смертник был в самолёте, он вошёл туда и взорвал себя. Ты должна была умереть, и твоё алиби на эту ночь, если ты появишься в Лондоне и объявишь о том, что жива, исчезнет, – произношу я.

– Да, алиби, оно у меня имеется. Я вылетела раньше, потому что внезапно начавшая менструация не позволила мне продолжать развлекать клиента. И это…

– Это ты? Ты взорвала самолёт? – Перебивая и замечая равнодушный, спокойный тон, спрашиваю её.

– Хм, предположим, что я, – кивает она.

– Ты издеваешься?

– Возможно, да. Но ты такой милый, что меня подташнивает, – хихикает она.

– Когда ты начнёшь ставить меня в известность? Когда ты прекратишь эти игры, которые у меня вызывают неконтролируемую злость? Когда ты поймёшь, что мне это важно? Когда, Бланш? Видимо, никогда. Ещё вчера я думал, что мы с тобой понимаем друг друга. Я решил, что ты услышала меня и оценила мою честность. Но я ошибся в тебе. И мне так противно от этого. Мне противно, и я жутко разочарован в нас обоих, – горько бросаю на неё взгляд и поднимаюсь с кровати.

– Но раз ты хочешь этого, то пусть будет так. Знаешь, я тоже человек и тоже хочу немного уверенности в том, что ты можешь быть другой, – беру пальто, собираясь уйти. Но Бланш обхватывает мою руку, и я поворачиваюсь к ней.

Вот это действует на неё безотказно. Момент, в котором я могу быть слабым, ей нравится и в то же время пугает её, как и моё признание в том, что она не представляется больше такой уникальной, как и то, что я ставлю её теперь на один уровень с другими женщинами.

– Её убили, – тихо говорит Бланш.

– То есть без драматического выступления с моей стороны ты не хочешь жить? – Усмехаясь, вновь опускаюсь рядом с ней на постель. Она слабо улыбается и качает головой.

– Мне нужно хотя бы пять минут, чтобы заставить себя держать глаза открытыми. Я устала, и мне требуется отдых, – объясняет она.

– Ты специально переборщила с травами, чтобы твой вид говорил другим о глубоком сопереживании о судьбе той несчастной, которой ты предоставила свой самолёт. Все те, кто увидят тебя сегодня, а скоро начнётся поток твоих клиентов, желающих убедиться, что с тобой всё хорошо, поймут, как ты удручена и напугана происходящим. Поэтому можешь мне не рассказывать о том, насколько ты устала. Насильственное причинение вреда здоровью не является причиной, чтобы оставить тебя в покое и не попытаться узнать всё немедленно. Хотя, возможно, позже я покажу, как ты меня раздражаешь.

Она потирает пальцами кожу на моём запястье, считая пульс, дабы узнать, как, действительно, моё волнение сможет обрадовать её в будущем, когда этот дурман сойдёт. Пусть потешит самолюбие девяносто семью ударами.

– Ты сказала о том, что ту женщину убили, – напоминая, снимаю её пальцы с себя, и Бланш кивает.

– Мне сообщили об этом через пару часов после твоего ухода. Её ударили в висок острым предметом, чем-то вроде лома. Это повредило её череп и повлекло ужасную смерть. Мне прислали фотографии. Я пришла к выводу, что она сама впустила этого человека, значит, знала его, или же это сделал кто-то из прислуги. Далее, мои люди, что были там с ней, проверили записи с камер видеонаблюдения и не увидели никого входящего или выходящего из спальни в момент убийства. Но даты, стоящие на этих кадрах, не совпадают. Их заменили, потому что там время не меняется, а повторяется каждые пять минут. Кто-то запланировал это заранее, у него было достаточно возможностей убить меня, и он выбрал самый тихий способ. Клиент, с которым она была, уже улетел. Можно было подумать на него, но вряд ли. Я знаю этого мужчину, и у него нет причин убивать меня. В общем, мне необходимо было как-то избавиться от трупа, не придавая огласке то, что я не всегда сама выполняла грязную работу, и самолёт, подаренный мне, пришлось взорвать. Другого выхода я не видела, к тому же временные рамки не дали мне всё сделать иначе. Пояс был на одном из пилотов-мертвецов. Там не было живых, этот трюк используется слишком часто у вас, так что, вряд ли скорбь здесь верное чувство, – Бланш вздыхает и, хмурясь, опускает глаза.

– На кого ты думаешь? – Интересуюсь я.

Бланш поднимает голову и на секунду замирает, а затем вновь пожимает плечами.

– Не знаю, но уверена, что он находится здесь, а там работал наёмник. Можно было бы снять отпечатки, но это всё лишнее. Бессмысленно, ведь её больше нет, эту авиакатастрофу замнут, и репортёрам представят факты проводившихся учений, и людям скажут то же самое. Так что искать никого не будут ни в Германии, ни здесь.

– Кто ещё разгадал то, что у тебя есть замена?

– Никто не признавался в этом, кроме тебя. Ты считаешь, что убийца точно знал о ней и о моём местонахождении? – Шёпотом спрашивает Бланш.

– Да.

– Почему? Она же была лишь шлюхой, в темноте раздвигала ноги, трахалась за меня, и никто до этого не усомнился в подмене.

– Предположим, что ты полетела в Германию и занялась проституцией. У тебя достаточно врагов, точнее, мужчин, передавших тебе секретную информацию. Никто из них не представляет, как ты поступишь в последний момент…

– Эйс, большинство из них даже не помнят, что с ними происходило рядом со мной. Когда мне нужны данные или факты, то я применяю такие методики, при которых мужчина впадает в транс, желая только кончить и получить наслаждение. Так что напуган только Нейсон, а он не смог бы понять: я это или нет. Другие же, кого он заведомо напугал, не посмеют даже поднять руку на меня. Длительные тренировки их сознания, где они видят меня, как Госпожу. Они подчиняются мне, и я это проверяла не раз даже в общественных местах. Так что я исключаю наточенный на меня зуб, как и считаю бессмысленным убийство этой женщины, – перебивая меня, Бланш доказывает свою правоту, но медленно, постоянно стараясь не потерять мысль.

– И всё же, гадюка, кто-то знал, что у тебя есть двойник. Он хотел вывести тебя на чистую воду. Если бы ты не подстраховалась, и обслуживающий персонал нашёл труп в номере, то это убийство стало бы крупным делом, а тебе пришлось бы спрятаться на долгое время. Сравнив ДНК трупа с твоим, они бы поняли, что это не ты, но тогда встал бы вопрос опознания. Мужчины сказали бы, что занимались сексом с ней, а другие усомнились бы, потому что вы всё же имеете отличия. Пластика не может скопировать внешние данные на сто процентов, затем начались бы возмущения и уличения тебя в обмане. Ты даже попала бы под следствие, как мошенница. Тебя бы убрали не убивая. Я тоже считал, что Нейсон не замешан из-за своей трусости, значит, есть кто-то другой, кто не имеет представления о последствиях, которые потянут за собой арест и обвинения против тебя. То есть он не был в курсе о твоём заказчике и о той информации, которой держишь на мушке парламент. Или есть ещё вариант – тебя хотел подставить именно он, наказав за то, что ты его ослушалась, – замолкая, вижу, как с лица Бланш исчезают все краски, и она нервно облизывает пересохшие губы.

– Ты заигралась, вот и результат. Я предупреждал тебя, что не следует лезть в дело с контрабандой, верно? Ты полезла, я склоняюсь к последнему, объясняющему происходящее. Он показал тебе, что теперь ты будешь послушной девочкой, иначе это же произойдёт и с тобой. Бланш, скажи мне, кто он, и я обдумаю варианты его ликвидации? – Дотрагиваюсь до её прохладных рук и сжимаю в своих.

– Это не он, Эйс. Я знаю его настолько хорошо, что могу уверенно заявить – он никогда не причинит мне зла. Наоборот, он будет спасать меня до последнего, пока жив сам. Так что это не он, – она аккуратно освобождает свои руки из моих и складывает их на груди.

Бланш закрылась. Этот жест сказал больше, чем ей хотелось бы. Она в курсе того, кто напал на её коллегу, и сейчас чётко поняла, для чего всё это было устроено, и этим движением запретила себе делиться со мной информацией. Это было бы обидно, если бы не теплота в голосе, с которой она говорила о заказчике. Она предана ему, а он, выходит, влюблён в неё. И вот это меня оскорбляет ещё больше. Я лишний. Между ними особая связь. Между ними доверие, которого она лишает меня. Бланш умеет имитировать любую эмоцию, вводить в заблуждение и лживо доказывать, что тот мужчина, которого она обрабатывает, самый лучший. Я попался. Я сам поверил в невозможное и вынудил себя чувствовать, чтобы заставить это сделать и её. Нет, она всегда будет чужой.

– Ты не скажешь мне, хотя именно я подарил тебе шанс выпутаться из этой истории и не попасть под следствие. Предоставил Нейсону свои выводы о том, что ты улетела раньше, и поэтому нахожусь здесь. А теперь мне следует уйти без каких-либо уловок, ведь ты так глубоко застряла в своём заказчике, что отвергаешь любую мою помощь. Она тебе не нужна, как и я. Ты развлекаешься, но не со мной. Больше я в твои планы не лезу, и ты не попадайся у меня на пути, – поднимаюсь с кровати и не позволяю ей снова сломить меня взглядом огромных глаз, полных блефа. Хватит с меня этой лжи. Хватит, я не заслужил. Да, я ужасный человек, убийца, наёмник, агент британской разведки и не имел права заинтересоваться женщиной, чьи воля и разум отданы другому.

– Эйс…

– Прекрати, всё закончилось. Ты жива и можешь продолжать водить за нос Нейсона, я этому даже мешать не буду. Но меня ты оставишь в покое, в следующий раз я буду целиться в тебя и, поверь, не промахнусь, – перебивая её шёпот, натягиваю на себя пальто и смеряю её взглядом, вкладывая в него всё своё отвращение.

– Это не мне следовало выбирать сторону, а тебе, Бланш. Ты же приняла решение давно, так не предавай его, подари мне шанс избавиться от тебя. Дай мне эту возможность, и я воспользуюсь ей, – разворачиваюсь и делаю шаг в сторону двери.

– Что тебе нужно, чтобы сделать это? Что заставит тебя ликвидировать меня в ближайшее время? – Тихий, полный отчаяния и боли голос Бланш вызывает во мне ответную реакцию в груди. Давление. Жуткое. Страшное. Чёрное.

– Не играй со мной, – шиплю я.

– Я и не играю. Да, я накачала себя успокоительным и не могу соображать быстро. Ты прав, мой заказчик для меня всё. Он помог понять, что мне делать дальше. Он дал мне смысл двигаться дальше, пустить в нужное русло мою жажду познаний. Он показал мне, какой я должна быть, чтобы выжить в твоём мире, Эйс.

Неужели она считает, что этим заявлением делает мне легче? Или она специально отворачивает от себя, чтобы снова защищать, как ей и было приказано? Последнее меня безумно злит. Я не мальчик, не беспомощный щенок, которому требуется нянька, вроде этой лживой гадюки. Это оскорбление. Я прошёл через ад и выжил.

– Значит, это мужчина? – Цежу я.

– И да, и нет. Первый мой заказчик – женщина, второй же, продолжающий её дело и давший мне стимул жить – мужчина. Эйс, твоя ревность мне безумно нравится. Она такая сладкая, только ты должен знать, что стимул жить – это ты и твоё будущее, – Бланш замолкает, а я поворачиваю голову к ней. Я хочу верить. Хочу, но не могу. Не знаю, как мне принять такую информацию. В данный момент у меня в памяти пробегают имена, даты и цифры, чтобы вычислить тех, на кого эта гидра работает. Но не вижу, больше ничего не вижу, кроме опущенной головы и того, как красивые женские пальцы теребят кольцо на правой руке.

– Я сказала уже достаточно, чтобы выдать себя и дать тебе возможность понять все мотивы моих действий. Но другого не будет, как бы я не хотела этого. У меня нет будущего, а твоё я обязана найти. Прости меня за то, что обманула тебя. Своего двойника убила я. Точнее, её убили по моему приказу. Так было нужно, и я не испытываю угрызений совести. Я выбирала такую женщину, у которой нет никого на свете, слишком похожую на меня. Я не могу сказать тебе больше, возможно, когда-нибудь это случится, но не сегодня. Таков план, и я не имею права отойти от него. А что касается информации, так я разрешаю тебе сказать Нейсону, что её уничтожил ты. Я не собираюсь опровергать твоих слов и заверю всех, что это правда. Тогда у тебя будет то, о чём ты просишь, – она тяжело вздыхает и поднимает голову на меня, убеждая одним взглядом, что честна.

– Я ни черта не понимаю, Бланш. Ты путаешь меня своими словами, признаниями и событиями. Ты отдаляешь меня от всего, что я знал. Зачем? Почему выбрали меня? Почему целью твоего заказчика стал я? – Горько спрашиваю её. Чёрт, теперь всё встаёт на свои места. Бланш спокойна и не волнуется о своих врагах, ведь самый опасный враг – это она сама.

– Случай. Я говорила тебе, что логике многое не поддаётся. Ты можешь уйти и сделать то, что должен. Я не буду противиться ни приказу пойти за тобой в чёрную комнату, ни твоему желанию просто пристрелить меня, ни возможности инсценировать самоубийство. Решение в твоих руках, потому что я так устала от войны, которую веду против себя. Устала, так избавь меня от мучений и прикончи, как предателя всего, что для тебя истина. Убей, и это будет для меня самым лучшим окончанием, – отвечает она.

– Но тогда твоё задание передадут другому, верно?

– Нет. Только я была ограничена тобой. Я изучала тебя, готовилась, чтобы встретиться с тобой. Если я умру, то задание будет завершено, и тебе не придётся снова сближаться с кем-то другим.

– Да ты издеваешься! – Зло повышаю голос.

– Прости, но нет. Мне не жаль своих жертв и того, что я сделала. Ты стал для меня самым ценным, что я знала. Ты был моим невербальным учителем. По твоим решениям я отслеживала, как меняется твоё сознание, и желала сделать это с собой. Мне предоставлялись все данные по твоим делам в разных странах, по участию в заговорах и победах. Но иногда поражение намного вкуснее победы, и я бы желала испытать именно это, чтобы в моём сознании остался ты, как самый сильный мужчина, отличающийся от других. С чувством долга и сердцем психопата, – она слабо улыбается мне, создавая ещё больший ком из сомнений.

Разворачиваясь, вылетаю из её спальни и несусь вниз по лестнице, оказываясь на первом этаже. Зачем она это сказала? Зачем призналась в своих чувствах сейчас, когда я уже убедил себя в том, что она чужая? Почему так резко и точно подвергает мои доводы разрушению? Она разрушает меня, и я извожу себя внутри от сильного желания орать и крушить всё вокруг.

– Мистер Рассел? – В холле появляется Кьяра, и я, подлетая к ней, хватаю девушку за локоть и тащу за собой в гостиную.

– Я хочу знать – это она убила ту женщину, которая работала на неё? Это правда то, что Бланш сказала? Это был её приказ? – Шиплю я, отталкивая от себя помощницу гадюки.

– Я…

– Правду. Прошу тебя, скажи мне правду обо всём. Заказчик был её любовником? Что он значит для неё? По какой причине произошло это? И зачем я здесь? Почему я не могу уйти и мне так больно? – Перебивая её, расхаживаю по гостиной.

– Хорошо. Да, это был приказ мисс Фокс. Мы не планировали убийства сейчас, но того требовали обстоятельства. Кто-то подбирается к ней, вчера её предала та, кто была ей обязана жизнью. Она напала на вас, и мисс Фокс не может понять, кто завербовал её и заплатил, чтобы бы она сдала Хозяйку. Она думает на всех, окружающих нас. И первый человек, который должен был выйти из игры, – Пенни. Её убили ночью, и произошёл взрыв самолёта. Что до заказчика… Я никогда не видела его и не знаю, кто это. Но он существует, единственный, кому она верит. Заказчик был с ней ещё в Америке, он оберегает её, а теперь вас тоже, сэр, – шепчет быстро Кьяра.

– Если вы волнуетесь за то, что мисс Фокс испытывает к заказчику нежные чувства, то этого нет. Она, вообще, не умеет никого любить, понимаете? Она видит только цель и идёт к ней. Так работает её сознание. Бланш схватывает всё на лету, подстраивается под любые обстоятельства. Я видела её в деле. Она может заставить поверить любого, что её сердце отдано ему. Но это всё ложь. Её сердце давно потухло, ещё до знакомства со мной, но Бланш уникальная личность, как и вы. Она многим помогает в жизни, оберегает их, оставаясь в тени. Почему вы здесь? Может быть, потому, что вам так же одиноко, как и ей. Быть другой в этом мире сложно и опасно, а двое это уже мощь. Почему вы не можете уйти? Потому что желаете вернуться и прекратить мучить себя. Почему больно? Не знаю, мистер Рассел, вы невосприимчивы к этому ощущению, как и мисс Фокс. К физическому, я имею в виду. А вот душевная боль означает, что вы живёте. И это лучшее, что могло с вами произойти. Сейчас простите меня, телефон разрывается от вопросов клиентов и их желания записаться к мисс Фокс на приём, только она приказала больше никого не принимать. Надеюсь, вам это скажет о ней и её чувствах больше, чем просьба убить её. Если она просит это сделать вас, то для неё честью будет когда-нибудь опуститься перед вами на колени. Главное, не потеряйте то, что обрели, сэр, – Кьяра кивает мне и направляется к телефону, издающему непрекращающееся ужасное трезвучие.

Запускаю руку в волосы и тяжело вздыхаю. Да, мне тоже нужно время, чтобы всё понять и рассудить здраво, а не сейчас, когда меня рвёт на части от желания вернуться к ней. Да к чёрту всё!

Вылетаю обратно в холл и, поднимаясь по лестнице, захожу в спальню Бланш. Она так и сидит на кровати, явно о чём-то размышляя и волнуясь.

– Эйс? – Недоумённо подаёт голос. Но я быстрым шагом подхожу к ней и, наклоняясь, впиваюсь в её губы, подавляя любое сопротивление. Целую её жадно, вливая в этот раз все свои переживания и страхи. Я не могу потерять её. Эту женщину не могу отпустить, пока не узнаю, кто ею руководит, и почему она так уверена в том, что погибнет. Я не отдам её никому.

– Никогда больше не смей просить меня о том, чтобы я тебя убил, поняла? Никогда. Это приказ, гадюка. Не умоляй меня об убийстве, ведь тогда я не смогу жить, – обхватывая её за щёки, быстро шепчу.

– Ты… Эйс, я же хотела, чтобы ты…

– Да, хотела, чтобы я тебя предал, верно? Не дождёшься. Я не предаю себя. А ты часть меня. Ты огромное и необходимое воздействие на моё сознание.

– Это губительно, – она прикрывает глаза и накрывает ладонями мои руки.

– Знаю, но без опасной гадюки, впрыскивающей смертельный яд, мне будет слишком скучно, чтобы позволить ей исчезнуть, – улыбаясь, смотрю в её глаза, и, кажется, там целый мир, полный невероятных тайн и движений.

– А сейчас ложись спать. Отдохни, потому что дальше, как подсказывает мне интуиция, будет крайне интересно, – отпускаю её и выпрямляюсь.

– Психопат, – и теперь это становится комплиментом для меня. Взгляд Бланш озаряется надеждой и интригой, а я считаю, что сделал самый верный выбор. Я выбрал себя и то, что доставляет мне наслаждение. И дело не в женщине, а в том, что она смогла показать мне и сколько усилий приложила, чтобы достичь моего уровня развития. Она уникальная психопатка, идеально подходящая социопату, вроде меня.

Убеждаясь, что в доме, где главенствую я, всё спокойно, и больше не будет никаких клиентов, выхожу на улицу, достаю телефон и вижу три пропущенных вызова от Нейсона. Чёрт. Набирая ему, направляюсь к машине.

– Сэр, она жива. Остальное расскажу у вас. Это личное, – меняю тембр голоса на резкий и чёткий.

– Уже знаю, Эйс. Новости. Дело просочилось на телевидение, и скоро мисс Фокс станет новостью номер один. У меня есть для тебя новое задание. Жду.

Отключаю звонок и, закрывая глаза, ищу верный вариант. Какую игру предложить моему биологическому отцу?

Глава 34

Нахожу Нейсона в одной из комнат для просмотра, где расположен телевизор. Там только он и охрана, не позволяющая никому, кроме меня, войти туда. Когда я оказываюсь в небольшом и тёмном помещении, Нейсон поворачивается ко мне и выключает звук.

– По официальным заявлениям немецкой полиции – взрыв исключён из версий крушения и взрыва самолёта. Получены заключения по результатам проведённых трехсот пятидесяти пяти судебно-медицинских, двадцати четырёх молекулярно-генетических, трёх взрывотехнических и одной фоноскопической экспертиз. А также завершено судебное химическое исследование горюче-смазочных материалов и изучение данных чёрного ящика. Теперь то, что говорят людям: когда авиалайнер выруливал на взлёт, пилоты заметили, что самолёт перегружен, о чём доложили диспетчеру, который это проигнорировал. Перегруженный «Джетто Аэро» ведёт себя довольно опасно. Кроме того, самолёт взлетел в пять часов и тринадцать минут утра, воздух был разряжённым, и для того, чтобы благополучно взлететь, лайнеру нужно было разогнаться до большей скорости. В итоге он взлетел с недостаточной скоростью, поэтому не смог стабильно набирать высоту. Об этом пилоты так же доложили диспетчеру, но начались помехи, и связь оборвалась. После взлёта, на границе перехода от земной поверхности к воздушной подъёмная сила крыла самолёта снизилась. Для того чтобы продолжать полёт, нужно было набрать ещё большую скорость, а лётчики, не получив нужных инструкций, взлетали в обычном режиме, точнее, на автопилоте. К тому же экипаж, скорее всего, был уставшим, хотя причин для этого нет, ведь самолёт ожидал мисс Фокс на стоянке. Совокупность всех этих факторов послужила причиной катастрофы.

– Это слишком слабое основание для крушения, – замечаю я.

– Верно. Также по данным чёрного ящика, которые мы получили, никто не связывался с диспетчерами. На борту было тихо, подозрительно тихо, словно там находились исключительно мёртвые люди. Взрыв был спровоцирован не воздухом и неумением пилотировать, а тротилом. По данным той же самой экспертизы, выявили достаточное количество этого вещества, чтобы разнести и сам лайнер и находящихся внутри в щепки, не оставив даже тел, а лишь куски, по которым пока не удаётся опознать погибших. Далее, в новостях цитируют мисс Фокс. Она приехала в аэропорт раньше планируемого времени из-за недомогания и заметила женщину, у которой не хватало денег на билет. Ей необходимо было лететь в Лондон к больному ребёнку, попавшему в больницу. Женщина была на грани истерики и впопыхах забыла кредитную карточку. Бланш Фокс услужливо предоставила ей свой личный самолёт, а сама купила билет в обычный пассажирский. Она даже назвала номер билета, и он существовал. Мы это уже проверили, она, действительно, его приобрела и села в самолёт. Лайнеры вылетали один за другим. И когда мисс Фокс приземлилась в Хитроу, то была шокирована новостью о том, что её личный самолёт взорвался. Она глубоко сожалеет об этом и находится на грани истерики. В данный момент ищет родных погибшей женщины, чтобы финансово помочь им справиться с горем, как и сама скорбит о своём экипаже и невинных жертвах чудовищного события. Сообщение было передано по телефону, её голос надрывался, и она постоянно плакала, что совершенно непохоже на неё, – Нейсон замолкает, опускаясь на стул, и достаёт пачку сигарет.

Снова? Меня сейчас уже стошнит от этой вони? Сколько можно?

– И это всё ложь, – цежу я, с отвращением наблюдая, как он зажигает сигарету.

– Да. А теперь, что ты узнал?

Отхожу от мужчины на три шага назад, чтобы больше не отравлять себя едким дымом.

– Мисс Фокс, действительно, выглядит ужасно. Тёмные круги под глазами, её трясёт, и она пьёт успокоительные, чтобы немного поспать. Моё появление немного ослабило её панический страх. Она сказала, что была предупреждена о грозящей смерти. Но не видела человека, приславшего записку вместе с завтраком перед её выездом из отеля. В ней было написано, что ей запрещено садиться в свой самолёт, а воспользоваться обычным авиалайнером для её же безопасности. По словам мисс Фокс, она не поверила в это и посчитала шуткой, но в аэропорту сообщили, что с её самолётом какие-то неполадки, и он сможет вылететь только на следующий день. Это мисс Фокс не понравилось и она, будучи в плохом состоянии и самочувствии, как я узнал, из-за менструальных болей, согласилась на место в эконом-классе. Когда она приземлилась в аэропорту, то узнала от своей помощницы, что её личный самолёт взорвался. Тогда Мисс Фокс пришла в ужас и теперь убеждена в том, что её хотят убить, но не понимает, по какой причине и кому это нужно. Также она упомянула о том, что даже не планировала никого шантажировать, а информация, которую она хранит, это её безопасность и поддержка в будущем. Даже если она погибнет, то все данные автоматически обнародуются, как месть сразу всем, – медленно и чётко выговариваю каждое слово.

Да Нейсон уже и сам готов впасть в панику, судя по его частым вдохам никотина.

– Когда я уходил, то убедился, что она заснула. Наш отдел не участвовал в этом, нам это было невыгодно, как, предполагаю, и другим. Мы бы сделали всё тихо, но прежде ликвидировали бы информацию, которую хранит мисс Фокс. Она подтвердила, что такая существует, и кто-то, думаю её заказчик, ответит громким возмущением. Так что у этой женщины есть ещё враги, ведь люди погибли, – добавляю я.

– Чёрт, – Нейсон тушит сигарету и встаёт. – Выходит, мы теперь обязаны защитить Бланш Фокс от нападения и предоставить ей безопасное место, пока сами не узнаем, кто стоит за всем этим.

– Защищать шпиона, сэр? Это же недопустимо! – Возмущаюсь я.

– Да, ты прав, Эйс, но я не вижу другого выхода. У нас переполох, мужчины напуганы, и те, кто питает к ней нежные чувства, к примеру, Уилсон, настояли на том, чтобы мы предоставили ей защиту. Даже те, кто не желает этого, требуют скрыть их тайны и помочь этой женщине. Все понимают, что если она погибнет, то большинство из них будет прилюдно опозорено и снято с должностей, как и тюремный срок им будет обеспечен. У меня нет выбора, Эйс. Как бы я ни хотел предоставлять ей охрану, но мне придётся это сделать, – наоборот, именно Нейсон желает так сильно обезопасить Бланш, что это теперь меняет весь ход моих мыслей. Здесь дело не только в информации, которая не имеет никакого значения, здесь замешано что-то ещё. И Нейсон подводит меня к самому выгодному для него варианту.

– И что вы предлагаете, сэр? – Сухо интересуюсь я.

– Заставь её предоставить тебе контракт на сорок восемь часов, – быстро отвечает он. Вот об этом я и думал. Он сам так жаждет держать под контролем безопасность Бланш, что лучшей охраны, чем я, у него нет.

– Сэр, я не в силах вытерпеть с этой женщиной сорок восемь часов в её доме, – отрицательно качаю головой.

– А кто говорит про её дом? Нет, ты привезёшь её к себе. Только там имеются все средства защиты, чтобы окружить Бланш Фокс высокими стенами и дать нам время.

– Нет, простите меня, сэр, но нет. Мой дом – это мой дом, а не притон для извращенцев. Это мой дом, сэр! Я никого в него не приглашаю и не селю в нём даже Молли. Из-за какого-то больного и уязвлённого мужского самолюбия я должен подвергать опасности место своего проживания?

– Это приказ, солдат. Я не прошу тебя ни о чём. Я требую, чтобы ты убедил мисс Фокс любым способом, в своём желании уберечь её в своём доме и, конечно, твои чувства сильны и глубоки по отношению к ней. Можешь даже употребить слово «любовь», если будет необходимо. В данный момент она отказывает всем без причин, точнее, её помощница. Мы должны знать, какие предположения имеет сама Бланш Фокс, и твоё участие – самый верный способ это узнать.

Закрываю на секунду глаза, противясь такому повороту событий. Это мой дом. То место, где я прячу самого себя от глаз окружающих. Это личное. И даже Бланш я не готов знакомить с этим местом. Я не хочу так сильно сближаться с ней, ведь это, действительно, может повлечь губительные последствия для меня. Только для меня и моего сознания, и так полностью сосредоточенного на этой женщине. Это сродни серьёзному шагу, который я не желаю делать.

– Есть у меня шанс снять на пару дней другой дом? – Цежу я.

– Нет, Эйс. Только твой, и никак иначе, – отрезает Нейсон.

Не хочу. Я не могу так поступить с собой. Это моё. Я не в силах объяснить такое нежелание впускать в мою обитель посторонних, меня это раздражает. Я не терплю, когда там что-то трогают без разрешения. И даже то, что Бланш была уже в моей спальне, не уменьшает силы противостояния, грозящей моему будущему.

– Эйс, ты уже прошёл большую часть пути, и эта женщина у тебя в руках. Такой шаг докажет ей твои чувства, а сорок восемь часов непрерывного пребывания с ней помогут вытащить из неё всю информацию. А также постоянный контроль над её мыслями. Ты не обязан ложиться с ней в постель, но тебе приказано добиться от неё согласия на это задание. Ты меня понял? – Разрушает напряжённую тишину Нейсон.

– Да, сэр, – сквозь зубы отвечаю ему.

– Мальчик мой, мы не можем сейчас кому-то другому передать это дело, ты его ведёшь. У нас мало времени и нет иных способов добиться ликвидации предателя и его шлюхи. Мы работаем на страну и обязаны думать о её благополучии и процветании. Политическая ситуация расшатана, у нас натянутые отношения со многими государствами, и они желают видеть нас покорёнными. На то мы и работаем в этом отделе, чтобы не позволить никому разрушить нас. Иногда приходится поступать против своих желаний, и мы с тобой знаем это на собственной шкуре, другого нам не дано и не будет дано, пока мы живы. Мы принесли клятву, и она наша истина, которой мы поклоняемся, – уже мягче произносит Нейсон.

– Я знаю, сэр. Я жизнь отдам за страну и за вас, но мне претит сама мысль о том, что эта женщина оставит грязные отпечатки на моей мебели. У меня это вызывает жуткое и неконтролируемое отторжение, как и отвращение, – кривлюсь я.

– Когда мисс Фокс будет ликвидирована, и всё это завершится, то я обещаю тебе, что проконтролирую замену всего, до чего она дотрагивалась, а ты возьмёшь отпуск на это время, как и мы все сможем вздохнуть спокойно без грозящей опасности из-за утечки данных.

– Хорошо, сэр. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь в этом деле и избавиться от Бланш Фокс. Иначе я не выдержу и сам пристрелю её.

– Не горячись, мне тоже не нравится такой ход событий, но надо, солдат. Это тайное дело, которое ведёшь ты, и ты же уничтожишь её, получив продвижение по службе.

– Что? Но куда двигаться? Я на том месте, которое желал получить! – Удивляюсь я.

– Эйс, я уже не имею той хватки, которая была у меня раньше. Я старею и планирую перейти в отдел «Ми-6», как куратор. А ты же займёшь моё место здесь, – от его слов меня бросает в ледяной пот. Я не желаю этого. Я не желаю быть им. Я изменился и увидел многое. Этот пост не создан для меня. Не был создан и никогда моим не будет. Я другой. Я живой.

– Сэр, вы ещё можете послужить стране, – делаю попытку убедить его.

– Нет, мне об этом напомнили на днях и предложили место куратора. Это намёк на то, чтобы я готовил тебя. Так что уже сейчас привыкай к тому, что станешь ещё более важным для страны.

– И когда вы планируете уйти?

– После дня Гая Фокса. Шестого ноября я передам тебе все свои дела и буду награждён новым орденом, как и ты.

– Но ведь осталось совсем немного времени? И вы говорите об этом только сейчас? – Изумляюсь я.

– Да, я совершил ошибку, и это моя ссылка, Эйс. Я так и не смог найти место дислокации контрабандистов, на что мне любезно и указали. Ладно, мы потом обсудим всё это, сейчас не время. Мисс Фокс будет отдыхать после случившегося, и завтра ты должен как-то убедить её и заключить двухдневный контракт. Ступай, мне нужно остаться одному, чтобы подумать и ещё раз попытаться найти зацепки по делу о контрабанде, – он отмахивается от меня и снова закуривает сигарету.

Выскакиваю из смотровой и направляюсь на свежий воздух. Такого я не ожидал. Но, значит, что Нейсон тоже кому-то подчиняется. Конечно, вариантов много, и я не найду их в таком состоянии. Мало того, мой дом станет доступным для Бланш, словно мы пара. Я вижу это именно так. Да, не отрицаю, что между нами есть связь и зависимость от секса, но это уже существенное заявление. Если другие мужчины могут спокойно приглашать женщин к себе, как поступил Таддеус, то я нет. Это моя тайная берлога, в которой я становлюсь тем самым, не контролирующим себя психопатом. Там огромное количество информации и доказательств того, что я освободился от многолетнего дурмана наказаний и больше не подчиняюсь никому. Готов ли я позволить себе довериться Бланш и добровольно открыть перед ней двери своего дома? Нет, не могу. Она слишком многое скрывает, и такой поступок ещё больше утянет меня на её сторону.

Доезжаю до своего дома и осматриваю его. В нём нет ничего отличного от других, похожих по дизайну, строению, но он мой. В этом и причина моих колебаний, и сопротивление сознания. А если в этом доме поселится женщина, то он уже не будет таким тихим и безопасным для меня. Словно эти стены ограничивают внедрение внешнего мира и защищают от воздействия на мой разум. Я такими вижу эти камни. Всего лишь камни, но значащие для меня многое. И ведь вариант с арендой другого дома наиболее безопасен, так никто не поймёт, с кем Бланш проводит время, но Нейсон настаивает на моём доме. Он здесь даже не был, как и другие, только Декланд появлялся, и Молли, желающая что-то украсить, расставить ненужные статуэтки и другую чепуху. Я никогда не думал, что могу быть так сильно привязан к тому, что принадлежит только мне. Я эгоист в обширном понимании этого слова. Если я чем-то обладаю, то оно всегда будет моим. Всегда. И встаёт следующий вопрос, на который я боюсь ответить: смогу ли я, действительно, быть Господином, готовым закрепить за собой власть над одной единственной женщиной? Смогу ли я до конца верить ей, если сейчас сомневаюсь практически во всём? Это обязанность, которая мне не нужна, которую я отвергаю и не желаю себя сковывать цепями. Это, действительно, довольно серьёзно для моего психологического состояния, и я боюсь. Да, я безумно опасаюсь испытать боль и быть преданным снова.

Не знаю, что мне делать и как подготовить себя к предстоящему, и это угнетает моё сознание сильнее, чем всё моё прошлое, вместе взятое.

                                               ***

– Эйс, но как я это сделаю? Бланш даже к телефону не подходит? – Изумляется Молли, всплёскивая руками в моей гостиной, подготовленной для посещения. Это проверка, на которую я решался всю ночь, и даже попросил Гамильтона подготовить всё к приезду гостьи. И для начала я должен испробовать свои ощущения на Молли. Самые ценные вещи спрятаны по тайникам, Бланш будет сложно отыскать их, если она вдруг решится на предательство. Не могу понять откуда, но у меня закрадываются мысли, что Бланш и Нейсона что-то связывает. Что? По всем уверениям этой женщины, он ей неприятен, и она с лёгкостью может перерезать ему глотку. А вот «но», появляющееся каждый раз, когда я думаю об этом, мне и не даёт покоя.

– Тогда навести её, – спокойно предлагаю я, наблюдая, как Гамильтон с надменным видом вносит поднос с чаем. Ему тоже всё это не нравится. Мы одиночки, и это человек недоволен тем, что скоро наш мир разрушится.

– Это неприлично. Если она не хочет даже говорить, то я не могу ворваться в её дом. Я не ты, Эйс, – с улыбкой замечает сестра, кивком благодаря Гамильтона.

– Она пережила сильное эмоциональное потрясение, и ей следует выйти из дома, иначе её состояние грозит обострением, которое превратит её в отшельницу. Я бы этого не желал, поэтому сегодня вечером вы с ней направитесь в ресторан. Столик уже заказан на твоё имя.

Молли задумчиво разливает чай, а я хочу крикнуть ей, чтобы она даже не смела притрагиваться к моему сервизу. Да, я больной, и вряд ли что-то это изменит. А когда здесь будет сама Бланш, то, наверное, сойду с ума или привяжу её к креслу, не позволив более двигаться.

– Ужасно. Бедная Бланш, невидимые силы уберегли её от катастрофы. Отец просто был в шоке, он порывался ей позвонить и заставил это сделать Декланда. Ох, ты бы его видел: метался, как безумный, кричал на Нейсона, а потом замолк и ждал, когда что-то будет известно от других. Насколько я поняла, ты ему запретил даже приближаться к Бланш, и он сейчас напоминает тебя, нежели себя. Пристрастился к бутылке, – печально сообщает Молли.

– Мне это неинтересно. Меня, вообще, не интересует состояние твоего отца, – фыркаю я.

– Он и твой отец, – напоминает Молли.

С этим я могу поспорить, но не собираюсь вдаваться в подробности и пугать ими сестру.

– Опустим то, как повлияло это событие на других, я хочу, чтобы ты сделала то, что я прошу.

– Как, Эйс? Ну как я вытащу её в ресторан, чтобы поужинать, когда ей страшно? Как? И я считаю, что сейчас это не лучший вариант для неё. Бланш подавлена, ведь жертвы так и не опознаны, она в панике, братик. Да и, вообще, почему ты так настаиваешь на сегодняшнем вечере? – Хитро прищуривается сестра.

– Не думай, Молли, деньги на инъекции ты не получишь, а вот морщины не добавят тебе уверенности в себе.

– Это было грубо, – бурчит она, принимаясь за чай.

– Прости, но тебе, действительно, лучше не задумываться над причиной моей просьбы, – бубню я, когда сестра предлагает мне чай. Отрицательно качаю головой. А почему? Потому что она трогала кружку. Мою кружку. Она сидит на моём диване и мешает чай моей ложечкой. Странно, в доме Бланш у меня не было таких фобий.

– Хорошо, тогда придумай для меня вескую причину, по которой Бланш должна выйти сегодня из дома, – предлагает Молли.

– А я всё думал, когда ты дойдёшь до этого и сократишь минуты вынужденного приглашения тебя в мой дом, – усмехаюсь я.

– Это тоже довольно грубо, – отмечает Молли.

– Ты привыкла. Итак, из-за того, что тебе пришлось пережить в прошлом, твои страхи относительно мужчин стали неконтролируемыми. Но ты испытываешь сильное желание быть нормальной и начать встречаться с кем-то. Ты попросишь её помочь тебе, потому что тебе страшно находиться одной в ресторане и довольно глупо сидеть одной за столиком, словно продавая себя. Бланш поинтересуется, о возможности перенести встречу. Ты вздохнёшь, сделаешь минутную паузу, а затем скажешь, что тебе так одиноко без её поддержки и ваших разговоров. Но если она не хочет, то ты смиренно согласишься на её условия.

– Ты понимаешь, что это абсолютно противоположно тому, чего я должна добиться? – Хмурится сестра.

– Наоборот. Напоминание о том, что она в ответе за тебя, и восприятие тобой мужского внимания, вынудит Бланш согласиться и принять приглашение. Твоё подавленное и нестабильное состояние станет прекрасной причиной того, чтобы она решилась на выход в свет, и ответом на сочувствующие речи знакомых. А они будут. Бланш не любит мусолить темы, касающиеся непосредственно её переживаний, это и есть ответ на вопрос: почему она отказывает всем своим клиентам, – произношу я.

– Ты изучил её достаточно хорошо. Она тоже тебя знает, и всё это мне подсказывает, что между вами нечто большее, чем ты говоришь, – улыбается радостно сестра, от чего я закатываю глаза.

– К тому же ходят слухи, что ты был клиентом Бланш и провёл с ней ночь. Это правда?

– Да, абсолютная правда, – киваю ей.

– Ох, боже… ты и она? Господи, это же… и что? Тебе понравилось? Я имею в виду ты же противник всего этого? Ты…

– Прекрати, это меня раздражает. Ты меня раздражаешь, когда превращаешься в безмозглую идиотку, Молли. И я уже не желаю терпеть тебя в своём доме, поэтому уходи. Чаепитие завершено, у тебя есть задание от меня, и я жду положительного ответа не позднее пяти часов. Всего доброго, – поднимаясь из кресла, широким шагом выхожу из гостиной и поднимаюсь к себе.

Я был настолько омерзителен, что мне даже немного жаль Молли из-за её родства со мной. Но я на взводе, это всё для меня противоестественно. Я не часть общества и не собираюсь ей быть. Мне хорошо одному. Мне прекрасно быть одному и не заботиться ни о ком. А вот самое интересное то, что когда я увижу Бланш, то все эти мысли как рукой снимет. Я буду ощущать лишь потребность организма, как и недовольство тем, насколько быстро он привык к наслаждению и эрекции. Даже один образ этой женщины, особенно в крови, возбуждает меня. Эти кровавые мазки и отпечатки на белоснежном полу до сих пор ярко представляются в моих фантазиях, её стоны, удовольствие и податливость. Чёрт, я не должен больше думать об этом. Необходимо сконцентрироваться на деле и никак иначе.

Сажусь в кресло и, открывая ноутбук, перечитываю то, что нашёл на днях. Информация о фонде, упомянутом Бланш, подтвердилась. Было такое раньше, пока не закрыли государственную помощь из-за некачественного исполнения и финансовых хищений. Также я узнал, что её приёмный отец, действительно, испытывал трудности, он разорился, как и то, что эта семья потеряла дочь. Хорошо, это оказалось правдой. Но где-то спрятана ложь. В то время, а это приблизительно пять-шесть лет назад, обо мне даже не слышали. Я не числился в штате, а тайно работал на Нейсона, пока мне не исполнилось двадцать восемь. А всё то, о чём рассказывала Бланш, должно было происходить ранее. Прозвище «психопат» мне было подарено после жестокой и кровавой расправы над одной из группировок. Тогда мои «коллеги» ужаснулись тому, насколько хладнокровным я могу быть и способен убить всех, даже не причастных к этой истории, а лишь потому, что они находились рядом. Значит, её клиенты не могли меня причислить к своим страхам. И задание ей поступило практически перед самым отъездом в Англию. Но обучение искусству убивать, да, я предпочитаю называть это искусством, потому что ничего красивее я себе представить не могу, это длительный процесс. Там задействована не только меткость, но и реакция. Я не отрицаю, что мышление и развитие Бланш Фокс превосходит многих женщин, точнее, всех, потому что других я даже не знаю, но её готовили с самого начала к этому заданию, пока его не огласили. Заказчик приехал с ней, а Уилсон лишь исполнитель. Подобный человек, обладающий властью и силой, не будет таким примитивно простым, как он. И им никто не сможет вертеть, а Бланш легко управляется с Уилсоном. Значит, последний знает о задании Бланш и помогает ей, быстро передавая информацию, как и имеет доступ к происходящему в нашем отделе. Но со мной работают вышколенные годами люди, умеющие держать язык за зубами и понимающие, чем грозит слив информации. Тогда как Уилсон мог узнать о происходящем со мной в ту ночь? Мы не принимали новых солдат, а тех, кого я знаю, не могу даже представить в качестве информаторов. Тогда кто это был?

Потираю переносицу, закрывая глаза, и откидываюсь на спинку кресла. В этом деле слишком много оборванных концов, не ведущих к пониманию причин совершённого. Нейсон упомянул, что ошибся, и его переводят, вынуждая отказаться от места. Человек, которому он доверяет, это я, и я же смогу ему докладывать обо всём, что у нас происходит. Хотя наше сотрудничество с «Ми-6» очень тесное. Они внешняя разведка, мы же внутренняя, но меня отправляли на международные задания, что нарушает политику ведения работы. Меня использовали и те и другие, когда это было нужно. Я не против, мне было интересно. Но сейчас кто-то желает, чтобы я встал во главе нашего отдела, для этого ликвидирует Нейсона, что ему явно не нравится. Он мог бы возмутиться, но умён, и чтобы этого не делать, желает поставить меня на своё место, и продолжать контролировать незаконные действия. Предполагаю, что он введёт меня в курс, когда будет передавать дела, и убедится в моём полном подчинении, коего больше не существует. Он проиграет и сделает всё, чтобы подставить меня. Кому это нужно? Ещё одна разорванная цепочка.

Последнее, Бланш Фокс призналась, что именно она заказала убийство своего двойника, Кьяра это подтвердила. Они были честны. Зачем Бланш убрала её, ведь это облегчает ей жизнь и задачи? Зачем она сузила круг и обратила все опасные действия врагов только на себя? Это бессмысленно и глупо с её стороны, но она неглупа даже в наркотическом состоянии. Бланш чётко представляет себе дальнейшие ходы противников, и её действия были вызваны кем-то или же приказ отдан мужчиной, которому она подчиняется. Она также упоминала о женщине. Предполагаю, что именно та женщина взялась за обучение Бланш, разглядев в ней огромный и неразвитый потенциал, и направила её туда, где она смогла обрести власть над сознанием людей и стать прекрасным шпионом для своей страны. Но не этого добивались от неё. Она должна была влезть сюда, в Лондон и добраться до меня. И последнее, чего до сих пор не понимаю – зачем ей я? Да, мои умения довольно мощные, как и физическая сила. Но я не так важен для парламента, как они думают. Меня когда-нибудь ликвидируют, если узнают о том, что я вышел из-под контроля. Возможно, этого её заказчик и добивается. Кукловод, желающий увидеть борьбу за право власти и разворошить клубок змей, с лёгкостью умеющих истреблять себе подобных. Это всё приведёт к серьёзным и катастрофичным последствиям в парламенте и вызовет панику.

Не могу. Мои мысли путаются, постоянно возвращаясь к политическому заговору. Я не в силах от него отойти, потому что меня тянет туда. И такое бывает только в тех редких, единичных случаях, когда я прав. Меня это пугает, потому что ложь Бланш может быть катастрофичной для меня. Я бы хотел ей верить, полноценно видеть в этой женщине союзника против того, кто, возможно, планирует переворот. И что мне предпринять, чтобы защитить от неразумных действий свою гадюку, я даже не имею понятия.

На телефон приходит сообщение, и я читаю его.

«Ты был прав, всё сработало. В восемь вечера мы с Бланш направляемся в ресторан, где она готова помочь мне познакомиться с мужчиной. Эйс, даже не думай о том, чтобы влезть в её дом и устроить ей ещё больше проблем. Всё это ты устроил для отвода глаз, а твои мотивы всегда безумны, я даже знать о них не хочу. Просто не причиняй ей боли».

Мило и противно. Молли слишком увлечена миром отношений, ведь именно это создаёт опасные точки внутри её. Но то, что она сделала всё так, как я и сказал, доставляет мне удовольствие. Было бы довольно глупо вломиться в дом Бланш, когда я там всё знаю, как и местоположение её псевдосейфа. К тому же Нейсон уже осмотрел его и ничего не нашёл. Мне нужно показаться на людях, и нечаянно встретиться с Бланш. Это выманивание её из норы станет лучшим приключением за этот день. Но к сожалению, я до сих пор не желаю видеть её в своём доме, как бы это ни было необходимо для понимания мыслей этой женщины. Не могу и точка. А то, что она была здесь ранее, ничего не меняет. Я не приглашал её. Не я впустил её, а она проникла тайно не только в мою обитель, но и в моё сознание. Чёртова гидра.

Неторопливо собираюсь на место встречи Бланш и Молли, оттягивая время новой борьбы с ней. А она точно будет, когда я сообщу о том, что хочу получить. И вряд ли Бланш не заподозрила ничего, она всегда готова к этому. Она знает, что ей не избежать моего появления, и это делает её довольно умным противником. Хотя я бы предпочёл всё обсудить без военных действий и абсолютного изнурения, какое я испытываю после каждой встречи с этой женщиной.

Модный и наполненный гостями ресторан в центре Лондона кишит людьми. Как же я их не терплю. Эту вонь. Эту смесь запахов духов и еды. Отвратительно. Но по моим подсчётам, Молли и Бланш должны уже перейти к десерту, а значит, медлить нельзя. Вхожу в зал и направляюсь к столику, который забронировал для них. Я изучил расположение ресторана и в курсе расположения всех входов и выходов, на случай побега или обманных действий Бланш. Но вряд ли она убежит, я не позволю ей. Сестра первой замечает меня и замолкает, удивлённо моргая и даже приоткрывая рот из-за моего появления. Моё внимание приковано к чёрным распущенным волосам и свитеру с высоким воротником под горло. Изящная рука с тёмными ногтями поднимает бокал с шампанским, женщина делает глоток, пока я останавливаюсь у столика.

– Эйс, что ты здесь делаешь? – Изумляется Молли.

– Добрый вечер, дамы. Да вот решил немного развеяться. Надеюсь, вы не против, если я присоединюсь к вам, – это не вопрос, а констатация факта, позволяющая мне расположиться на стуле между Бланш и Молли.

– Мисс Фокс, как себя чувствуете? – Обращаясь к ней, поворачиваю голову и встречаюсь со смеющими синими глазами.

– До сих пор отхожу от событий, мистер Рассел. А что приключилось с вами, раз вам потребовались люди?

– Скука. Мне неимоверно скучно.

– Скука порой может ответить вам, сэр, довольно изощрённым способом, – замечает Бланш.

– Я этого хочу больше всего.

Бланш закатывает глаза и переводит взгляд на наблюдающую за нами сестру.

– Молли, милая, помнишь, о чём мы с тобой говорили? – Интересуется Бланш.

– О том, что не всегда первый шаг делает мужчина, а женщина должна тайно подтолкнуть его к решению? – Уточняет сестра.

– Верно. Так вот, мужчина у барной стойки постоянно оборачивался в твою сторону, и сейчас присутствие твоего брата не способствует выполнению первого ознакомительного задания. Он расстроился и отошёл, чтобы остаться одному. Если тебе несложно, выбери для мистера Рассела какой-нибудь напиток именно там, где стоит наш объект.

Умная гадюка. Мне нравится, как Бланш отсылает сестру, и она это понимает. Все за этим столиком в курсе, что этот вечер создан только для меня и Бланш.

– Да, конечно. Попробую угадать, что ты любишь, Эйс, – весело соглашается сестра и поднимается со стула, освобождая для меня место напротив Бланш. Пересаживаюсь туда и расстёгиваю пиджак лёгким движением руки, за которым пристально следит эта женщина.

– Итак, мистер Рассел, чего вы хотите? – Бланш переходит сразу к делу, оставаясь невозмутимо спокойной.

– Контракт. На два дня. Завтра и послезавтра, – чётко отвечаю ей.

– Этого хотите вы или ваш заказчик?

– Есть разница?

– Огромная.

– Тогда, это не моё желание.

– Предполагаю, что два дня должны проходить в вашем доме. И именно это стало для вас причиной отвергать любое появление там женской особи, точнее, меня. Вы признаётесь, что не хотите меня видеть в нём, а против истинных желаний моего клиента я идти не собираюсь. Я отказываю вам, сэр, – Бланш делает глоток шампанского, встречаясь со мной взглядом.

Как же неприятно получать отказ, а ещё неприятнее, что на меня все смотрят. Они заметили меня и сейчас обсуждают моё появление здесь. Далее, это дойдёт и до Таддеуса, и до Нейсона. Если последний будет рад моему трюку, то первый явно усугубит своё состояние осознанием окончательной потери любовницы и появления соперника в моём лице. Опасно? Да. Мне нравится.

– Я как-нибудь смирюсь с этим, Бланш. Но всё же, смею настаивать на твоём присутствии рядом со мной двое суток. Я получу контракт любым способом, гадюка, проще согласиться и решить всё мирно, – отвечая, откидываюсь на спинку стула.

– Тогда это та самая скука, которую вы презираете, мистер Рассел.

– Меня чертовски возбуждает, когда ты называешь меня так. Обращаешься ко мне не как к незнакомцу, а как к мужчине, во власти которого находится твоя воля, – замечаю я, вызывая на её лице игривую улыбку.

Я скучал по всему этому. Скучал по тому напряжению, которое каждый раз появляется между нами. И сейчас затея с совместным двухдневным проживанием мне уже не кажется такой плохой. Вот, этого я и опасался. Как вижу эту женщину, так всё во мне оживает и заставляет забыть о страхах. Удивительное умение насылать спокойное волнение.

– Вы, мистер Рассел, действительно, испытываете крайнюю необходимость в приключениях. Что ж, хорошо. В этом ресторане есть пара, девушка и парень. Они оба официанты, один из них обслуживает наш столик, – Бланш замолкает, поднимая руку вверх.

– Это ужасно бесполезная информация, – замечаю я.

– Отнюдь, – Бланш качает головой и поворачивается к девушке в форме, подошедшей к нашему столику.

– Мисс Фокс, вы что-то желаете? – Интересуется она, бросая беглый и полный восхищённой зависти взгляд на меня.

– Да, «молочный улун», – мягко отвечает Бланш.

– Конечно. А вам, сэр? Принести меню?

– Нет, благодарю. Мисс Фокс сделала заказ для меня, – даже не смотря на эту девушку, о которой я за одну минуту всё понял, отзываюсь я.

– Хорошо, – она удаляется, и Бланш улыбается мне.

– Это объект, о котором ты говорила, – произношу я. – Бросила курить около недели назад, никотиновый пластырь выглядывает из-под рукава. Это у неё получается крайне плохо. Её внешний вид и зависимость сделали из неё параноика, уверяющего себя, что это правильно. Видимо, после замечания гостей о запахе, въевшегося в её кожу. Проживает с подругой, работающей здесь же. Футболка на размер больше и женская, помимо этого её подруга тоже блондинка, но оттенок другой. Значит, эта девушка испортила свою и взяла из дома чужую. Возраст двадцать два, двадцать три года. Никакого образования, приезжая, и не отличается умом. Ты это хотела знать?

В глазах Бланш вспыхивает наслаждение от моей речи, и она закусывает нижнюю губу, вызывая во мне совершенно неблагопристойные желания. Интересно, а если я сейчас же выволоку эту женщину за волосы, слыша крики окружающих и чувствуя, как она возбуждается от моей силы и животных позывов, а затем займусь с ней сексом в машине, это будет грубо?

– Нет. Это я знаю, но вы правы. Я показала вам её, мистер Рассел, и дала возможность оценить новое развлечение. Эта девушка не отвергает предложений мужчин и может равнодушно превратиться в используемый кусок мяса, – отвечает Бланш.

– А наличие парня её не останавливает?

– Верность. Никакой верности, мистер Рассел. В этом мире верность ещё один миф, выдуманный, чтобы заставлять мужчин ломать себя изнутри и ограничивать себя во всём. Сексуальные диеты жутким образом сказываются как на разуме, так и на длительности жизни. Но оставим философию и вернёмся к заданию, которое я хочу вам дать.

– Задание? Мне? Бланш, ты переходишь границы, – усмехаюсь от её наглости.

– Наоборот, я ещё до них не дошла, у меня нет границ, сэр. Это игра, и я вам предлагаю принять в ней участие. Эта девушка имеет партнёра, постоянного партнёра уже более полутора лет. Я в это место наведываюсь раз в три дня, так что давно заметила их близость, они не афишируют её, точнее, она, а вот парень безумно влюблён и пропал для общества. Итак, суть состоит в том, что вам, мистер Рассел, необходимо найти среди обслуживающего персонала её кавалера и понять его фантазии. Если вы точно угадаете и немного повеселите меня, так уж и быть – контракт ваш.

Бланш довольно улыбается и отпивает шампанское.

– Это примитивно и даже обидно, – кривлюсь я.

– Ну так доставьте мне удовольствие, мистер Рассел. Покажите в действии ваше умение мыслить логически, – предлагает она, теперь играя ножкой бокала.

– Тогда начинаем. В данный момент наш объект находится у бара, ожидая, пока ей подготовят чай. Девушка осматривает зал в поиске нового кандидата для заработка, её взгляд останавливается на мне, и она уже мечтает о том, как я одарю её купюрами. Но здесь находишься ты, а как известно, клиенты мисс Фокс – это нечто вроде недоступного материала для использования. Не придирайся к словам, себя таковым я не считаю, и ты в курсе причин, – останавливаю уже готовые сорваться с губ возмущения Бланш о моём некрасивом выпаде в сторону её мужчин и поворачиваю голову немного в сторону, чтобы лучше увидеть девушку.

– Она отводит взгляд. Недовольство на одиннадцать. Она ловит обожающий взгляд рыжего парня, который даже не слушает гостей, а влюблённо смотрит на неё. Никаких чувств, ей это выгодно. Но мы убедимся, что это именно он. Его движения рваные и неуклюжие, он нервничает. Одолжи бокал, – протягиваю руку и выхватываю стеклянный фужер из рук Бланш.

– Он настолько поглощён этой девушкой, что не заботится о себе. У неё же сделан свежий маникюр, окраска волос и дорогая косметика, которую она себе позволить не может. Также духи, не настоящие, а подделка. «Диор». Это он ей подарил, ведь денег у него очень мало, да и работник из него не ахти какой. Ох, я такой неуклюжий, – выливаю оставшееся шампанское на пол, когда замечаю, что девушка уже направляется к нам.

– Он отдаёт ей деньги, считая, что должен это делать, ведь они пара. Она же не считает это верным. Ещё пару секунд твоего времени, Бланш, и тебе будет очень весело, – девушка приближается к нашему столику и обходит его так, чтобы встать поближе ко мне. Нога её попадает прямо в липкую лужу. Её туфли имеют скользкую подошву, обычно на неё клеят специальные полоски, чтобы не упасть. У неё их нет, девушка передвигается чересчур осторожно, но приближаясь ко мне, решила, что не упустит возможность продемонстрировать линию бёдер, скрытых под юбкой и тёмно-бордовым фартуком. От этой резкой смены движений её нога попадает на разлитую жидкость, и она с громким криком падает на пол, разбивая посуду и ещё больше обливая пол, на этот раз кипятком. Но у неё обувь новая, выходит, ей кто-то выдал туфли раньше, чем остальным. Тот, кто стоит выше, чем обычный официант.

– Боже! Ты в порядке? – Бланш озабоченно склоняется к девушке, со стоном и покрасневшими щеками поднимающейся с пола.

– Китни! – Крик того самого рыжего парня доказывает моё попадание в цель. Он, бросая все дела и своих гостей, подлетает к девушке и помогает ей подняться.

– Простите меня… я… простите меня, – лепечет блондинка, стараясь побороть стыд и свою оплошность.

– Ты не поранилась? – Парень осматривает её и замечает порез на руке.

Тёмные брюки топорщатся с левой стороны. Конечно, я бы польстил ему, если бы задумался о размерах, но, увы, это небольшая коробочка, которую он носит в кармане довольно долго, судя по вытянутой ткани. Его нервозность. Плохой внешний вид. Обгрызенные ногти. Дешёвый парфюм. Плохой цвет лица и нездоровая кожа. Всё это говорит о жуткой экономии, и не только потому, что он оплачивает содержание своей подружки. Он копил на кольцо, которое и лежит в его кармане. Он хочет сделать ей предложение, поэтому работа его отвратительна.

У нашего столика уже оказывается менеджер и пытается сгладить ситуацию. Но моё задание ещё не выполнено, не буду разочаровать Бланш, наблюдающую за мной с живым интересом и озорством в глазах.

– Кольцо, – произношу я довольно громко, чтобы весь шум исчез.

– Кольцо? – Переспрашивает Бланш.

– Да. Его фантазия – свадьба, которую он уже представил в своём больном разуме, зациклившись на одной девушке. У него карман выпирает, – взглядом показываю на парня, и все переводят недоуменный взгляд на него.

– То есть, он хочет ей сделать предложение? – Уточняет Бланш. И она об этом тоже знала, она играет сейчас, чтобы получить нечто большее. Что? Конечно, заставить на её глазах сбыться мечтам этого идиота.

– Верно. И сейчас та самая минута, когда у него есть шанс совершить самый бредовый поступок, который люди называют романтикой. Что может быть лучше, чем внимание окружающих? Так что давай говори ей о своих чувствах. Встань на одно колено или на два, меня это не особо волнует. И достань, наконец-то, коробочку, иначе она превратится в ужасное и отвратительное месиво, воняющее твоим потом и выделениями из члена, – от моих слов где-то раздаётся хихиканье, кто-то охает, официант бледнеет, но я ожидаю реакции от Бланш. Ей это нравится. Она получает извращённое удовольствие от унизительного спектакля. Признаюсь, я тоже.

– Что? Ты купил кольцо? – Взвизгивает девушка.

– Я… да… я…

– Не волнуйся, ты всё делаешь правильно. Только так ты поймёшь смысл этой жизни и решишься на что-то кардинально верное, – голос Бланш льётся, словно мантра, создавая эффект спокойствия и точного подчинения её желаниям.

– Нет, не…

– Вы считаете, я должен? – Парень обращается к Бланш.

– Конечно, если твои чувства перешли грань и не оборвались, то ты обязан воплотить в жизнь всё, о чём грезил, – кивает ему Бланш. Да она окручивает его, вызывая во мне неприятное чувство жжения в груди, и ладонь зачесалась. Чутко.

– Тогда, – официант, решается на самое идиотское действие, которое могло стать сенсацией, если бы не ядовитый и выжидающий взгляд Бланш, направленный на пару, и обещающий, что самое интересное только начинается.

Он опускается на одно колено, и люди замирают, наблюдая за спектаклем, разворачивающимся перед нашим столиком. Рядом со мной садится Молли, восхищённая тем, что происходит, а мне уже надоело.

– Любимая моя, ты выйдешь за меня? – Наконец-то, он это произносит, открывая коробочку с кольцом с фальшивым бриллиантом, но зато из настоящего белого золота. Бедняга. Мне бы его пожалеть, но такой глупости я ещё не видел. И дело даже не в том, что это дёшево. Нет, я отдаю дань уважения его стремлениям, и ограничению себя во всех благах. Дело в том, что он не заметил ужаса и паники в глазах его возлюбленной.

– Я… Шорел, я…я…

– Довольно. Простите, мисс Фокс, мистер Рассел, мисс Рассел, за такое неподобающее поведение в нашем заведении, – вступает менеджер. Стерва. Какая Бланш всё же стерва.

– Вам не за что извиняться, ведь все мы ожидаем ответа и хотели бы услышать его, – мягко отзывается Бланш. – К тому же столько усилий, столько времени. Год и семь месяцев, верно?

– Откуда вы знаете? – Удивляется девушка.

– Люблю подсматривать, – пожимает плечами Бланш. – Но ты не ответила ему, посмотри, все гости ждут, как и этот милый юный глупец. Какая страсть. Сколько потрачено нервов и умений, чтобы он смог опуститься на колено и предложить тебе одну жизнь на двоих. Ну же, мы хотим услышать ответ. Правда?

Гадкая улыбка растягивается на губах Бланш, а меня она сейчас так сильно возбуждает, что я, действительно, готов поступить довольно грубо. Её тактика. Её принуждение. Её желание вывести всех на чистую воду. Великолепно.

– Ну, ты выйдешь за меня? – Повторяет свой вопрос парень.

– Я… не здесь, я смущаюсь и не могу ответить. Я…

– Но это станет самым запоминающимся моментом в вашей жизни. Я готова даже организовать вам торжество, не могу пройти мимо такой глубокой и сильной любви. Это такое везение, выпавшее случайным образом вам двоим. Если бы не это место, не эта работа, то вы бы никогда не встретились. Невероятно романтично, и это первое, что вы будете рассказывать своим детям. К тому же они уже скоро появятся, – вмешивается Бланш, заставляя побледнеть и пошатнуться девушку.

– Что? Нет, я…

– Отвечай уже! – Кто-то кричит из зала, крик подхватывают свисты и аплодисменты.

Ещё немного, и она упадёт в обморок. Пот собирается над её верхней губой, её тошнит. Ту вонь, которую я учуял сначала, создали не только сигареты, но и рвота. Испачканная футболка, руки, небольшая дрожь, которую я принял за интерес, всё указывает на её положение. Маленький срок и токсикоз.

– Я…я…

– Это безобразие какое-то, – бурчит менеджер.

– Китни, ты станешь моей женой?

– Я…

– Я буду любить тебя и почитать, заботиться о тебе, – продолжает парень, что заставляет девушку зажмуриться.

– Нет. Нет, я не могу, – выпаливает она. Зал охает, а вот Бланш очень весело.

– Какая неприятность, – замечает она, сдерживая хохот.

– Но я дал тебе всё. Почему? Мы же обсуждали это, мы же…

– Я беременна… прости меня… я беременна и хотела лучшей жизни. И я беременна от тебя, – она поворачивается к менеджеру. О, это уже очень интересно.

– Что? Ты с ума сошла? Что за глупости ты несёшь? – Возмущённо обороняется мужчина.

– Глупости? Мы с тобой спали полгода, и я нечаянно забеременела. Презерватив порвался, я…

– Ничего не порвалось, – обрывая всё это, подаю я голос. – Запланированная беременность, которая вынудит более состоятельного мужчину жениться. Только вот у вас огромный минус в познаниях, мисс. Дело в том, что любовник женат. След от кольца явно виден, как и кожа на том месте стянулась. Он снимает кольцо, чтобы обманывать девушек и наслаждаться своей похотью. Так что вы все заведомо проиграли, но, благодарю, это было довольно сносно.

– Что? Ты женат?

– Ты изменяла мне с ним?

– А ну стой! – Девушка бежит за тем, кого уже видела в своих фантазиях, а парень, обуреваемый обидой, за ними.

– Ничего себе, вот это драма, – смеётся Молли, а Бланш показывает руками окружающим – и такое бывает.

– Милая, теперь тебе есть, что обсудить с кавалером, – напоминает ей Бланш.

– Поняла, вы ещё не закончили, – кивая, сестра моментально исчезает, а я качаю головой.

– Ты гадюка.

– Но признайся, это было так весело.

– Ты была в курсе всего с самого начала.

– Да, я за этим давно наблюдаю и решила подарить тебе небольшое приключение.

– Я справился с ним, – замечаю я. Пока люди вокруг нас бурно реагируют на произошедшее, а администратор пытается сгладить ситуацию.

– Не совсем.

– Ты играешь нечестно.

– Ещё одно задание, и контракт твой.

– Хорошо.

– Сделай то, что меня убедит в твоём желании находиться со мной сорок восемь часов. Заставь меня поверить, что ты этого хочешь. Не другие, а именно ты, – она чётко выговаривает каждое слово, и её взгляд становится серьёзным.

– Бланш, здесь люди, – взглядом показываю на присутствующих.

– Да, верно. Я не верю в то, что ты готов впустить меня в свой дом. Я не верю в то, что мы с тобой имеем связь. Я не верю в то, что могу согласиться на это. Убеди меня, психопат, что это нужно нам обоим. Заставь меня поверить твоим словам, застрявшим во мне, как заевшая пластинка. Ты мог приехать ко мне, но выбрал открытое место сражения. Ты не опасаешься того, что тебя заметят. Ты вышел в люди, чтобы все они поняли, что ты закрыл клетку и запер замок, оставив ключ только для себя. Так убеди меня, что мои выводы верны, – она замолкает, ставя меня в очень жёсткие рамки.

Решение, которого она требует, слишком важно для меня. И я к нему шёл со вчерашнего дня, но так и не понял, чего хочу на самом деле. Готов ли я к решающему выстрелу прежде, чем не будет пути назад. Взгляд Бланш прикован ко мне, а я не знаю, что мне делать. Сейчас я выбираю сторону. И нет моей стороны, только её или Нейсона. Никто из них не дал мне возможности обдумать всё, они заставляют меня принять тот факт, что война перерастёт в очень плохое и гадкое месиво крови и жертв. Так кого я хочу спасти: страну или Бланш? Но что делать, если моя страна и есть эта женщина. Если мой необитаемый остров полноценно принадлежит ей, и никакого долга не осталось, кроме долга к собственной личности?

– Было приятно встретиться, мистер Рассел, – Бланш, разочарованно вздыхая, поднимается со стула.

– А ты сама сможешь признаться в собственных желаниях? – Спрашиваю её, тоже поднимаясь.

– Ты их уже знаешь, – бросает она, вешая сумочку на плечо.

– Тогда я бы хотел изучить их досконально, – успевая обхватить её за талию, притягиваю к себе, вызывая резкую смену её дыхания и сердцебиения.

– Эйс…

Впиваюсь в губы, показывая всю силу моего желания подчинить её себе. Демонстрируя свою власть над этой женщиной, и оставляя воспоминания моего грубого признания, подминаю под себя всё, что раньше казалось для меня недоступным. Открыто признаться в том, что эта женщина принадлежит мне – опасное решение. Но, выбирая между «отпустить навсегда» и «встретиться со страхами», я предпочту последнее, чтобы освободиться от зависимости быть средством уничтожения.

Отрываясь от её губ и встречаясь с удивлённо распахнутыми синими глазами, наполненными восхищением и добровольным согласием, говорю то, что теперь неизбежно для обоих:

– Жду контракт не позднее полуночи, гадюка.

Отпуская её, под абсолютную тишину в зале, достаю из кармана несколько купюр и, бросая на стол, направляюсь к выходу. Вот теперь о скуке можно забыть надолго.

Глава 35

– Сэр, ваша гостья будет в доме через пару минут. Её машина миновала ворота только что, – сообщает мне Гамильтон.

– Спасибо. Я сам её встречу, – кивая ему, убираю распечатки, присланные с контрактом, где была указана неимоверная, по моим суждениям сумма, в миллион фунтов. Но Нейсон легко согласился на неё, и к тому же отсутствовали требования о моём повторном медицинском осмотре. Деньги были перечислены пару часов назад. После поступления платежа со мной связалась Кьяра и подтвердила приезд Бланш к десяти утра.

Нет, я до сих пор не знаю, как вести себя. У меня не бывало гостей, и это вынуждает меня примириться с тем фактом, что всё это в прошлом, которому не должно быть места в моей жизни. Но помимо документов Бланш прислала мне ознакомительную информацию с наглядными фотографиями и советами, как правильно использовать стек. Это меня очень сильно заинтересовало, отчего на сон удалось выделить всего три часа, чтобы скорее вернуться к доскональному изучению такого предмета, как наказание. Предстоящие два дня мне представляются самыми настоящими из того, что могло произойти со мной.

– Мистер Рассел, доброе утро. Рада видеть вас вновь в числе моих клиентов, – мягко улыбаясь, Бланш, оставляя чемодан на подъездной дорожке, медленно приближается ко мне.

Широкополая бежевая шляпа, небрежно, на первый взгляд, распахнутое пальто и облегающее платье светлых тонов придают ей вид особы не менее титулованной, чем другие. В тон платью изящные туфли на высоких каблуках и маленькая брендовая сумочка. Никто не сможет угадать, если увидит эту женщину, чем она зарабатывает. Она слишком элегантна для своей профессии и так же сексуальна, как и раньше.

– Гадюка, умеешь испортить настроение с первой фразы, – усмехаюсь я.

– Я тренировалась, чтобы достичь максимального успеха на этом поприще.

– Добро пожаловать в мой дом, – отхожу от двери, пропуская её внутрь, но Бланш продолжает стоять на том же месте.

– Что-то не так? – Хмуро интересуюсь я.

– Любуюсь, психопат, тем местом, которым ты так дорожишь. В ту ночь у меня не было желания осмотреть твоё поместье, как следует, сегодня же дай мне возможность полностью осознать, что ты распахнул для меня двери и впускаешь в свой мир, – спокойно отзывается она.

– Ещё раз спрошу, что не так? – Мрачно повторяю я.

– Мой чемодан. Он же не будет стоять на улице, Эйс. Первое правило гостеприимства – сделай так, чтобы я почувствовала себя желанной гостьей, а не вынужденной, – она указывает головой на багаж, вызывая во мне раздражение.

– Первое правило моего дома – не указывай мне, что делать, и я не укажу тебе на твоё место на коленях передо мной. Гамильтон! – Кричу я, отчего Бланш кривится, а затем подавляет довольный хохот, поджимая губы, когда мужчина с испуганным видом появляется рядом со мной.

– Да, сэр. Что случилось?

– Познакомься лично с чемоданом, стоящим за спиной этой гадюки, и проводи его в условленную спальню, – произношу я.

– Хм, я… да, конечно, – сухо кивая, Гамильтон выходит на улицу.

– Очень рада познакомиться, – улыбаясь, говорит Бланш.

– Не знал, что гадюки знают человеческую речь, как и то, что неодушевлённые предметы разговаривают, – фыркает мужчина, огибая гостью, и теперь настаёт моя очередь улыбаться.

– К вашему сведению, сэр, они не только знают человеческую речь, но ещё и кусаются. Больно. Ядовито. Смертельно. Будьте осторожны в обращении с ними, не думаю, что мистер Рассел захочет потерять такого интересного работника, как вы, – парирует Бланш. Гамильтон недовольно поджимает губы и резко поднимает её чемодан.

– В спальню мистера Рассела, пожалуйста. Другого я не желаю. Это приказ, – чётко произносит Бланш и входит в дом.

– Но я…

– Не перечьте мне, сэр, я взяла с собой несколько видов девайсов для порки. Не вызывайте во мне желания вас наказать, – перебивая его, Бланш снимает шляпу, и, счастливо улыбаясь, поворачивается ко мне.

Чёрт, это было самое удивительное общение с мужчиной, желающим оскорбить её. И она выиграла, потому что Гамильтон буквально на глазах превращается в потерянного ребёнка, осознающего, чем ему пригрозили так чётко.

– Мне нравится, психопат. Я воодушевлена таким приёмом, – произносит она, сверкая, действительно, радостью в глазах.

– Значит, тебе понравится всё, что я приготовил. Тебе показать дом? – Предлагаю я.

– Ох, нет. Не хочу, к тому же я не собираюсь привыкать к этому месту, так что перейдём к самому интересному. Хочу опасности, Эйс, хотя, признаюсь, вчера ты меня так глубоко шокировал, что я до сих пор не решаюсь в это поверить.

– Тогда мы оба были в шоке и, видимо, то, что ты находишься здесь против моего желания, говорит о том, что я тоже ещё не отошёл.

– Это так возбуждает. И я выполнила твою просьбу, а меня уже с ума сводит воздержание. Поэтому где ты хочешь оказаться сейчас? – Она подходит ко мне и кладёт руку в перчатке мне на щёку, поглаживая её.

– Хорошая гадюка, ты становишься послушной, и это тоже меня довольно сильно радует. Но, для начала, я должен поинтересоваться, голодна ты или нет. Ты откажешься, затем мы будем тянуть время, и в итоге будем выглядеть полными идиотами. Так что давай выберем самих себя, хорошо? Ты и я, – перехватываю её руку и медленно стягиваю перчатку.

– Прекрасное предложение, Эйс. Тогда я бы хотела заняться сексом, а затем вступить с тобой в какую-нибудь опасную игру. Затем снова секс и немного тишины. Твои фантазии?

– Не имею понятия, я слишком долго боролся с собой, чтобы добровольно решиться на твоё пребывание здесь, что не обдумал этого. Да и ты прислала мне достаточно информации для бессонной ночи, – честно признаюсь я.

– Тогда тебе нужно время, чтобы немного привыкнуть к мысли, что я здесь. Проводишь меня в спальню, я переоденусь? – Предлагает Бланш, и я киваю, считая её вывод самым верным. Я нервничаю. Безумно нервничаю, когда она кладёт свою руку на мою и оглядывает пространство. Бланш со скучающим интересом разглядывает лестницу, по которой мы поднимаемся, а затем просто улыбается, когда доходим до спальни, в которой находится Гамильтон.

Вообще, я планировал поселить её в другом конце коридора, но отчего-то присутствие Бланш в моей комнате сейчас выглядело правильным. Она как будто вернулась домой, на своё место и совершенно не переживала о том, насколько мне сложно принимать всё это.

– Сэр, будут ещё распоряжения? – Обращается ко мне Гамильтон, демонстративно игнорируя гостью. Пока она снимает пальто и аккуратно складывает вещи на кресле, я даже забываю о том, что меня о чём-то спросили.

– Сэр? – Гамильтон делает шаг, перекрывая мне обзор на Бланш и я, моргая, отрицательно качаю головой.

– Тогда обед будет подан к часу дня, – сообщает он и, огибая меня, выходит из спальни.

– Я ему нравлюсь, – замечает Бланш, вызывая во мне совершенно противоположные ощущения.

– Обычно мужчины предпочитают расставлять рамки, вознося себя выше, чем на самом деле они есть. А этот, бывший военный, не доверяющий никому, а только своему Хозяину, очень недоволен новой знакомой, коей являюсь я. Но он уже понимает, что я довольно сильный противник, и лучше не нервировать мою неустойчивую психику во избежание неприятных эмоций и проигрыша, – добавляя, она подходит к чемодану и кладёт его на пол.

– Итак, я взяла с собой несколько вариантов костюмов, но, думаю, они мне не понадобятся. Я чувствую себя некомфортно сейчас. Эйс, прекрати молчать и хотя бы постреляй, чтобы очнуться, – она бросает на меня беглый взгляд и расстёгивает замок.

– Прости, я, действительно, в данный момент привыкаю, – подаю голос, складывая руки за спиной.

– Это приказ, который ты вынужден выполнить. Безопасность, не так ли? Нейсон опасается, что меня прикончат раньше, чем вы узнаете имя моего заказчика, поэтому он вынудил тебя закрыть меня на семь замков и спрятать за грозными, но очень легкодоступными стенами, – она поднимается на ноги и поворачивается ко мне.

– Как ты попала сюда в ту ночь? – Интересуюсь я.

– Ворота были открыты, напомню тебе. Гамильтон находился в панике и не знал, как помочь тебе. Когда я приехала, то оставила машину недалеко отсюда. Добралась пешком и разбудила охрану. Переполох, который последовал, увёл из дома твоего слугу, и я спокойно прошла в твою спальню. Ничего сложного, человеческий фактор, да и только. Затем, дождавшись, пока все улягутся, вошла с другой стороны дома, и Куб помог мне перелезть через ограждение. Ах да, камеры, ты спросишь и о них, так вот один из моих бывших клиентов рассказал, как повредить ту, что направлена в сторону места моего побега. Тебе не доложили о поломке из-за твоего самочувствия, думаю, Гамильтон сам приказал заменить камеру и начал следить за вторжениями. Вот и всё, – Бланш пожимает плечами и улыбается мне.

– То есть ты доказываешь мне, что любой может незаметно войти и выйти отсюда, – делаю вывод я.

– Не любой, но мне это удалось. На самом деле я не особо-то и пряталась. Запах медицинской мази и средств, которыми я обрабатывала твою спину, руки и все раны, должен был задержаться надолго, что не осталось бы незамеченным Гамильтоном. Но он заботится о тебе или пытается это делать, посему решил оставить всё так, как есть и не упоминать об этом. Он скрытный, но делает всё для твоего блага. Это достойно похвалы.

– Я должен уволить его за такое предательство, – замечаю я.

– Порой люди, окружающие нас, совершают тайные преступления во благо, не считая, что это как-то повредит нам. Нет, ты не должен лишать его места, потому что лучшего слуги и охранника тебе не найти, особенно сейчас. Поверь, Кьяра и Куб тоже самовольничают, но я всегда уверена, что ничего плохого не произойдёт.

– Даже то, что Кьяра выдала твоё местонахождение?

– Даже это. Удивительным образом её действия сказались на мне лучше, чем я могла бы представить себе.

– Я спас тебя.

– Не начинай, – закатывает Бланш глаза, – если на то пошло, то мы спасли друг друга. А дальше всё получилось так, как я и мечтала. Кровь. Ты. Оргазмы. Признания. Довольно отвратительно, но в то же время это делает нас теми, кто мы есть.

– Ты не хотела бы заняться кое-чем безумным? – Спрашиваю её о том, что так быстро и резко появилось в моём сознании. Раз Бланш здесь, то в моей власти понять, насколько она умеет защищать себя.

– Очень, – довольно кивает она.

– Тогда переоденься во что-то очень удобное. У меня тоже есть игровая, и я бы хотел тебе её показать, – произношу я. – И без туфель. Плоская подошва.

– Хорошо. Надеюсь, твоя игровая не разочарует меня, – Бланш, улыбаясь, вновь подходит к чемодану.

– И можешь повесить свои вещи в шкаф. Найди место сама, я… в общем, располагайся, я буду ожидать тебя внизу, – ретируюсь из спальни и закрываю за собой дверь.

Всё как-то скомкано и, действительно, некомфортно. Мой дом больше не представляет собой убежища, теперь в нём находится Бланш, и смириться с этим до сих пор сложно.

– Сэр, я могу с вами поговорить? – Меня внизу ловит Гамильтон.

Киваю ему, и мы проходим в гостиную.

– Я хотел бы предложить вам усыпить эту гадюку или отравить, – выпаливает он, вызывая у меня улыбку.

– Ты хочешь это сделать, потому что она тебя поставила на место, или потому что ты ей заинтересовался? – Усмехаюсь я.

– Нет, сэр, мне не нравится то, что она будет рядом с вами так долго. Она неприятная, очень странная и даже безумная. Эта женщина может навлечь сюда беду, и я бы хотел избавиться от неё, – хмуро отвечает он.

– Она ещё хуже, чем ты думаешь. Но нам обоим она всё же нравится, как бы мы ни пытались отрицать это. Эта женщина станет самым опасным приключением в нашей жизни, и, возможно, именно её нам и не хватало в мужской компании.

– Сэр, могу ли я предположить, что вы увлечены ей?

– Можешь.

Он цокает и поджимает губы, недовольный моим признанием, но его реакция и активность в данный момент, обращённые мысленно к Бланш, доказывают, что она ему нравится или понравится, потому что, отвергая происходящее и демонстрируя такого рода поведение, мужчина обдумывает свои ощущения, которые ему крайне неприятны. А то, что для нас с ним неприятно означает только одно – симпатию.

– Вы считаете, что вам нужна женщина, сэр? – После минутной паузы спрашивает он.

– Нет, мне она не нужна. Мне нужна Бланш, а она не просто женщина, она психопатка с извращённым восприятием этого мира, и её сознание меня возбуждает больше всего.

– Тогда я должен принять этот факт и смириться с ним. Простите меня за то, что влез в ваши дела, но я не вижу в этом доме кого-то ещё, кроме вас, – отрезает он.

– Мне приятно твоё волнение, хотя оно лишнее. После появления здесь мисс Фокс ничего не изменится, – заверяю его.

– К сожалению, сэр, уже многое изменилось. Вы стали другим и, наверное, хотя я этого не желаю, вы превратились в мужчину, готового задуматься над будущим. Точнее, у которого уже есть будущее, но не в этом доме, – внимательнее смотрю на Гамильтона, увлечённого своими мыслями, и улыбаюсь.

– Дом – это лишь причина, вынуждающая нас вернуться. Не для меня. Я не имею постоянного места жительства, но как бы это ни было прозаично и глупо, но возвращаться к человеку для меня стало лучшей зависимостью. А сейчас я планирую показать мисс Фокс нижний этаж и прошу тебя не поддаваться ни на крики, ни на грохот, ни на что-то ещё.

– Хорошо, сэр. Тогда я отправляюсь на кухню и буду готовить обед. Ваша гостья предпочитает мясо или рыбу?

– Ей всё равно, главное, чтобы было острым, – усмехаясь, разворачиваюсь, чтобы выйти из гостиной и переодеться в более подходящий наряд.

– Как и она сама, – тихо летит в спину. Чёрт, Бланш права, она ему нравится.

Наверное, таким, как мы, невозможно никогда привыкнуть к новому, но необходимому, человеку в нашей жизни. Нас учили, что одиночество – верный способ не чувствовать никаких эмоций. Всё это мешает работе, очеловечивает тебя и становится губительным, порой даже смертельным. Это противоречит уставу и правилам, ты превращаешься в мишень, которую непременно ликвидируют. Знать это крайне неприятно, но есть ли вероятность измениться в обратную сторону? Что должно произойти, чтобы навсегда вычеркнуть из понимания все чувства? Боль. Именно она не позволит больше ощутить яркую палитру окружающего мира и увидеть вновь нечто живое в себе. Это страшный конец.

Переодевшись в спортивные штаны, майку и кроссовки, ожидаю Бланш у лестницы. Она появляется через несколько минут и с довольным видом сбегает по ступенькам ко мне. Надо же, эта женщина из строгой Госпожи превратилась в представшую передо мной девочку, ожидающую приключения. Она в обтягивающих лосинах, в моей, к слову, футболке и в ботинках.

– Я вроде не разрешал тебе брать мою одежду, – приподнимая бровь, произношу я.

– Это должно было меня остановить? Ты носил мой халат. Ты ночевал в моём доме. Ты стрелял в меня. Ты улыбаешься со мной. Ты трахаешь меня. Так что я считаю всё равноценно. А на самом деле у меня нет ничего простого, чтобы исполнить твою фантазию. Мне жалко рвать шёлк. Но я позволяю тебе меня наказать за такую наглость. Даже больше, я жду этого и буду делать всё, чтобы заставить тебя разозлиться, – Бланш игриво проводит пальцем по моей груди, и я хватаю её за запястье. Сильно сжимаю нежную кожу, причиняя боль этой женщине, но её глаза загораются похотью и наслаждением.

– В игровую. Быстро, – отдаю приказ и, не отпуская её, тащу за собой. Во мне бурлит такой адреналин от скорейшего желания увидеть её в действии. Меня буквально знобит от жуткого возбуждения и предвкушения предстоящего. А потом, возможно, я заставлю её кричать от наслаждения, стонать и царапать мою кожу, лёжа на грязном полу абсолютно потную, мокрую и безумную. На самом деле мой разум подсказывает плюнуть на все планы и взять её прямо сейчас. Разорвать лосины вместе с бельём и впечатать её в стену. Нет, для этого у меня есть время, а вот такого шанса узнать о Бланш больше может уже и не быть.

Дёргая головой, сбрасываю наваждение, вызванное точными и пошлыми словами этой женщины, и открываю двери, пропуская Бланш в тёмное помещение.

Закрываю замок на ключ и щёлкаю выключателем. Комната наполняется скудным светом, но достаточным, чтобы она могла оценить мои желания.

– Ты хочешь драться? – Интересуется Бланш, оглядывая мой личный спортивный зал. Здесь имеется не только множество тренажёров, но и ринг, груши, место для стрельбы и даже огромный арсенал оружия.

– Да. Я приглашаю тебя изучить друг друга, – кивая, указываю на ринг.

– То есть ты хочешь понять, с чем тебе придётся бороться в будущем, и иметь шанс предугадать все мои действия. Что ж, я согласна, – Бланш забирается на ринг и ожидает, когда я достану из шкафа палки.

– И так просто? Нет опасений, что это может сыграть не в твою пользу? – На самом деле меня удивляет такая покорность, ведь она должна понимать, насколько уязвимой делает себя в бою.

– Ты сказал, что мы будем изучать друг друга, верно? – Спрашивает она и я, оборачиваясь, киваю ей.

– Тогда у меня нет возражений. Твоё изучение против моего. А если честно, Эйс, чего ты хочешь этим добиться?

– Ничего, – усмехаясь, передаю ей палку, которую она крутит в руках и проверяет вес, находя лучшее положение для руки, и делает пару ударов по воздуху.

– Смею не поверить. Ты желаешь не только понять, что я умею, но и научить меня чему-то новому. Ты волнуешься за мою безопасность, – её слова точно попадают в сокрытые мысли, и я делаю шаг к ней, замахиваясь, она отражает удар и отскакивает.

– Враги нападают без предупреждения, – замечает она улыбаясь.

– Точно. Они не будут ждать, когда ты наговоришься, – делаю ещё одно наступление, которое она тоже отражает, да так изысканно, словно для неё это ничего не стоит.

– Ошибаешься, одно из моих умений – играть интонацией. Ты уже видел, как я могу использовать её против врагов, – теперь её очередь нападать на меня. Палки бьются друг о друга, пока мы движемся по рингу. Я не применяю всей своей силы, чтобы у Бланш была возможность остаться живой. Но вот то, как блестит её взгляд, предвкушающий победу, вынуждает меня вложить в мышцы всю свою мощь.

Делаю удар, выбивая палку из её рук.

– Я никогда не была рада, что не мужчина, – задыхаясь, кривится она, крутя запястьем.

– Значит, ты проиграла, – замечаю я.

– Не дождёшься, – шипя, она двигается на уголок ринга и, отталкиваясь ногой, с криком прыгает прямо на меня. Её колено попадает прямо в мою грудь, вызывая сбой дыхания и заставляя сжаться диафрагму. От этого я теряю равновесие, и мы оба с жутким грохотом оказываемся на полу, где Бланш подхватывает палку, пока я справляюсь со вспышками боли в спине, ещё саднящей после той ночи.

– Вот видишь, не стоит недооценивать противника, – она прижимает палку к моему горлу.

– Или его переоценивать, – поднимая ногу, ударяю её по ягодицам, и она подаётся вперёд, сильнее надавливая на моё горло. Бланш издаёт стон, но не боли, а наслаждения, её ладони от этого ослабевают на одну секунду, что позволяет мне отбросить палку и перевернуть её на спину, прижимая своим телом.

– Боже, я же забыла об этом, – тяжело дыша, шепчет она.

– О чём? О том, что моя сила не сравнима с твоей? – Поднимаясь с неё, предлагаю руку.

– Ох, нет. Если хочешь, я покажу тебе, – предлагает она, сдувая выбившуюся из косы прядь.

– Покажи, – киваю я. – Почему ты возбудилась?

– Сейчас узнаешь, – хитро улыбаясь, она поворачивается ко мне спиной и, подхватывая лосины, стягивает их вместе с трусиками.

Сглатываю от вида её обнажённых ягодиц и плоти. Бланш наклоняется вперёд, и я замечаю сверкающий в неярком свете камень, точно расположенный в её анальном отверстии.

– Это…

– Да, эксклюзивная анальная пробка с аметистом. Я вставила её вчера вечером, сменила перед приездом сюда, чтобы постоянно быть в возбуждённом состоянии. Это пикантно, и мне нравится, – оказываясь рядом с ней, опускаюсь на корточки, рассматривая влагу на её половых губах, и мне хочется смеяться от извращённой любви к сюрпризам этой женщины.

– Твой удар вызвал более глубокое проникновение, и я не могу сейчас думать ни о чём другом, как только поиметь тебя прямо на этом полу, пока ты не взмолишься о пощаде. Иметь так долго, ощущать, как твой член таранит мою задницу и разрывает её. Тебя это завело? – Бланш выпрямляется и поворачивает голову ко мне.

– Чертовски, – сдавленно признаюсь я.

– Жаль, – она натягивает лосины и скрывает от меня такой подарок.

– У меня уже другие планы, – удар её руки приходится мне по шее, вызывая во мне шипение и отклонение вбок. Хватаю её за ногу, но она дёргает ей, сбрасывая мою ладонь. Моё помутнённое зрение вырывает её руки и тело, лежащее на упругих канатах, окружающих ринг, когда её бёдра смыкаются на моей шее. Сила её мышц невообразима мощная, удушающая.

Все её усилия вынуждают меня упасть под этим воздействием и втянуть в себя сочный аромат её промежности, которая прямо у меня под носом.

– Видишь, как разговоры и отвлечение внимания могут помочь, психопат. Хотя всё это детские забавы, – усмехаясь, Бланш расслабляет мышцы бёдер и скользит по моему телу так, что теперь её лицо оказывается напротив моего.

– Ты прекрасен, – она, мягко улыбаясь, целует меня в губы и приподнимается.

– Когда противишься самому себе, это не даёт тебе никакого понимания того, что я умею и что могу предпринять в случае опасности, которой сейчас нет между нами. Так что ни ты, ни я не сможем искусственно создать её, поэтому у меня есть более интересное предложение.

– Секс? – Интересуюсь я, хватаясь за её ягодицы и сжимая их. Она прикрывает на секунду глаза, шумно и чувственно вздыхая.

– Он будет позже. Вряд ли мы не сможем поддаться неверному и катастрофическому притяжению, и ты меня безумно заводишь. Если ты хочешь, я могу показать тебе, как метко стреляю, как обращаюсь с ножами, но это пустое. Ты не знаешь, как вести себя со мной в своём доме, и это место, как убежище для тебя, чтобы потянуть время. Верно?

– Предположим, – кивая, двигаю бёдрами, возбуждая нас обоих. Мой член уже накалён и готов ворваться в её, сочащуюся влагой плоть, чтобы показать, кто здесь главный. Но сейчас, в этот самый момент, мне хорошо от осознания, что пора прекратить притворяться кем-то другим, а стать обычным идиотом, желающим банального общения с этой женщиной.

– Нам обоим необходим кислород. Поэтому позволь мне строить планы, и один из них пришёл мне на ум буквально минуту назад. Нам нужна будет твоя машина, – Бланш подскакивая с меня, выскальзывает из объятий.

– Нам небезопасно выходить, – напоминая, поднимаюсь на ноги.

– Небезопасно нам продолжать, иначе мы угробим это увлекательное место, – хмыкает она, спрыгивая с ринга.

– Бланш!

– Эйс, хватит, дай мне шанс узнать тебя ещё лучше. Я хочу сблизиться настолько сильно, чтобы понять одну важную для меня вещь. Пожалуйста, – она поворачивается ко мне, и даже при таком освещении её взгляд полон серьёзной просьбы.

– Хорошо, твоя взяла.

Вздыхая, спускаюсь с ринга и догоняю её. Мы выходим из моего личного тренажерного зала и направляемся наверх. В молчании входим в спальню, Бланш достаёт из чемодана куртку, а я натягиваю на себя толстовку.

– Довольна? – Раскрываю руки, позволяя ей любоваться мной.

– Очень. Мне ты больше нравишься в более непринуждённой одежде, чем в костюмах. Сейчас ты такой уютный, – улыбается она.

– А ты очень противна, – кривлюсь от её комплимента.

– Знаю, сама от себя не в восторге, – смеясь, она подходит к моему столу и подхватывает ключи. Удивляюсь ли я тому, что она знает, где они лежат? Нет. Я уже убедился, что она умеет замечать все нюансы и чётко представлять себе положение вещей, так что позволяю ей увести меня на улицу.

– Ты за рулём, – она бросает мне ключи, а сама садится на пассажирское сиденье.

Меня немного раздражает, что она ведёт мной, но в то же время это новое состояние между нами. Мы не говорим о том, что было и что будет, словно ничего странного не происходит, а просто два человека решили прокатиться. Хотя это ещё более странно, чем всё, что я знал.

– И куда мы едем? – Интересуюсь я, выезжая из ворот.

– Куда глаза глядят. Поддай газу до ста, – пожимает Бланш плечами.

– Пристегнись.

– Это лишнее, – она придвигается ко мне ближе, проводя ладонью по груди.

– Бланш, это совершенно безумно, – замечаю я, наблюдая, как стрелка на спидометре отклоняется к ста.

– Нет, это задание, Эйс. Итак, в данный момент мы едем на высокой скорости. Я твой раздражитель извне. Покажи мне, что ты умеешь справляться с возбуждением, когда оно находится на высоком пике сумасшествия. Представь, что рядом с тобой Молли. Видишь машину, следующую за нами? – Она делает паузу, когда её рука забирается в мои спортивные штаны и обнажает член.

– Да, – за нами никого нет, но это её правила, которые я принимаю сейчас слишком быстро.

– Прекрасно, – шепчет она, лаская меня и одновременно целуя в шею. Мой пульс подскакивает, а руки крепче сжимают руль.

– Тебе потребуется всё твоё умение концентрироваться на спасении, – её шёпот глубже проникает в меня, когда она играет языком с мочкой моего уха. Издаю шипение, желая к чёрту всё прекратить и остановиться. Оттрахать её так быстро и жёстко, чтобы в этой безумной голове больше не возникало идей о подобных попытках проверки.

– Как бы я ни воздействовала на твою страсть, как бы ни умоляла о прекращении движения, как бы сильно ты ни желал бросить всё, насколько бы ни была глубока твоя зависимость от желания кончить, ты должен удерживать скорость и не позволить нам разбиться. За нами слежка, не забывай, в машине Молли. Я та самая опасность, которая может подвергнуть смерти вас обоих. В тебя начнут стрелять и желать твоей смерти.

– Зачем? Зачем ты это делаешь? – Сдавленно спрашиваю её.

– Убеди меня в том, что ты выживешь в любом случае. Дай мне увидеть, каким ты бываешь, когда опасность стучится в дверь, и ты её впускаешь добровольно, чтобы уничтожить. Заставь меня не бояться за тебя, – с этими словами она опускает голову, и её губы обхватывают мой член.

Сцепляя зубы, подаюсь бёдрами вверх, наслаждаясь и сходя с ума от мягкого, горячего обруча её рта.

– Мне так нравится ощущать его у себя во рту, – шепчет она, обхватывая ладонью основание. Медленно скользит по нему, вырывая из моей груди стон.

Концентрироваться. Я должен сконцентрироваться на дороге. Но, чёрт возьми, это, оказывается, неимоверно сложно. Ласки Бланш насильственно принуждают меня раздвоиться. Моё сознание превращается в загруженную программу, а другая часть насыщается возбуждением. Это ново. Это странно. Это удивительно. Мои способности в данный момент расширяются, позволяя мне ощущать, как её губы обволакивают головку накалённого члена, она легко водит ими вверх-вниз, покрывая слюной. Каждое её прикосновение делает зрение чётким, а нога, давящая на педаль газа, дрожит.

Она замирает, вынуждая меня посмотреть, почему остановилась. И в этот самый момент берёт мой член до основания. Издаю громкий стон, и машину ведёт вбок, но я выравниваю движение, дыша тяжело и хрипло, пока её язык ласкает каждое нервное окончание. Головка члена скользит между нёбом и языком, всё глубже, дальше. Бланш тихо всхлипывает, когда выпускает изо рта мой член.

– Ещё, – грубо хватаю её за волосы, возвращая горячий рот к болезненно пульсирующей головке, и мне удаётся вести машину одной рукой.

Она облизывает его, позволяя языку совершать безумные вращения. Гладит, играет с тонкой стрункой уздечки, пробегает по головке и краям. Воздух накаляется от пошлых и сладостных звуков. Бланш сама сходит с ума и невероятно сильно передаёт мне своё ощущение наслаждения. Хватаюсь за руль двумя руками, облизывая губы и сглатывая вязкую слюну от желания иметь её прямо сейчас.

Она наращивает темп, её язык летает по моему члену, словно бабочка, быстро двигаясь из стороны в сторону. Её руки обхватывают мошонку, и она сжимает её массируя. Мне хочется закрыть глаза и выгнуться навстречу её рту, ожидая яркого и полного взрыва адреналина. Тишина вокруг нас становится опасной, скорость угрожающей, а её губы взбухшими и упругими. Мои пальцы со всей силой впиваются в руль, желая сломать его к чертям. Картинка становится размытой, а сознание туманится от кольца её рта, двигающегося вверх-вниз. Я подаюсь бёдрами ей навстречу, усиливая трение. Дорога исчезает на секунду из поля моего зрения, когда струя спермы бьёт ей в рот, и я издаю громкий стон, сжимаясь от внутреннего выплеска страсти.

Причмокивания выводят меня из транса, и я выкручиваю руль за мгновение до съезда на обочину и неминуемой катастрофы. От этого движения Бланш хватается за мои ноги и удерживает равновесие. Я дышу быстро, и мне не хватает кислорода. Поверить не могу, что она это сделала со мной. Это такая радость. А самое главное, я смог. Я всё видел. Я чувствовал и выжил. Хотя слабость и расстройство равновесия, накатываемые следом, не подтверждают моих мыслей.

Бланш подтягивает вверх мои штаны и прячет член обратно. Поднимаясь, она облизывает губы.

– Эйс, ты сегодня снова поразил меня… так вкусно, – она мурлычет, как довольная кошка, вызывая во мне улыбку.

– Ты психопатка. Мы могли разбиться, – хрипло отвечаю ей.

– Зато это была бы самая вульгарная смерть за всю историю человечества.

– И глупая, – она смеётся, от этого я улыбаюсь, качая головой.

– Предлагаю поехать вперёд, и я покажу тебе, как мне понравилось. Продемонстрирую тебе, как сильно возбуждает меня твоя сперма, – шепчет она.

– Тогда лучше, чтобы этого никто не видел. И… – замолкаю, когда перевожу ногу на педаль тормоза, желая остановиться.

– И? – Спрашивает Бланш.

Всё внутри леденеет, когда осознаю, что тормоза не работают. Я давлю на педаль, но скорость не снижается. Бросаю взгляд на улыбку сидящей рядом женщины, и её насыщенного желанием взгляда, и чувствую, как ужасающий страх проникает в мою грудь, вызывая паническую атаку.

Глава 36

Две минуты. Тормоза не работают. Их повредили. Скорость сто двадцать километров в час. Мои мысли начинают бегать в экстренном режиме. До жилой зоны всего пять миль. Этого расстояния не хватит даже на небольшое снижение скорости, хотя я уже отпустил педаль газа, скорость неизменна. Чтобы её сбросить таким способом, нужно ехать как минимум полчаса, у нас же этого времени нет. Частые нажатия на педаль тормоза тоже не помогают. Выпрыгнуть из машины невозможно. Неизбежны переломы и предсказуемая смерть.

– Пристегнись, – низко произношу я.

– Зачем? Это же…

– Бланш, пристегнись немедленно. У нас критическая ситуация, – указываю взглядом на свою ногу, давящую на педаль тормоза. Она бледнеет и моментально исполняет приказ, не вынуждая меня признаваться, что эта игра может быть последней для нас обоих.

– Тормоза повреждены, – заключает она.

– Да. Я отключу подушки безопасности во избежание ушибов. Нажму на ручной тормоз и разверну машину боком.

– Она перевернётся два-три раза в сторону обочины, – добавляет Бланш.

– Точно. Скорость слишком высокая для мягкого торможения. Впереди, – замолкаю, осознавая, что это не проделки Бланш. Она бы ни за что не подвергла нас обоих такой опасности, как смерть. Это кто-то другой. Это покушение на нас обоих.

– Люди. Если мы ворвёмся на этой скорости в город, то потянем за собой дорожку из смертей. Тогда делай то, что ты чувствуешь, Эйс, – произносит она.

У меня всё внутри сконцентрировано на шанс выжить и спасти её. Все мои чувства и интуиция сейчас направлены на безопасность этой женщины. Я не позволю кому-то заставить меня потерять её. Не так. Не сегодня. Я лишаю себя минут, за которые бы мог найти наиболее верный способ избежать катастрофы, но думаю только о ней. О том, что мне страшно. О том, как глубоко Бланш проникла в мою сущность, и я не имею права лишиться моих живых и необходимых желаний.

Делаю глубокий вдох, напряжение искрится в воздухе. Нажимаю на кнопку блокировки подушек безопасности и поворачиваю на секунду голову в сторону Бланш.

– Держись, поняла?

– Да, – быстро кивает она.

– До встречи, психопат, – натягивая улыбку, она пытается меня приободрить и заверить в том, что не испытывает сейчас отвратительного предчувствия и страха. Ложь. Она боится, а я за неё. Но в данной ситуации, где на кону стоит её жизнь, я не могу быть спокоен. За свою жизнь я даже не переживаю, мне всё равно. Я понимаю – вот то, о чём она говорила ранее. Вот почему так боролась с собой и заставляла меня испытывать отчуждение и желание уйти. Вот она зависимость от неё. Страх. В моей жизни это становится нормой, потому что теперь мне есть что терять.

Чёткая работа в ситуациях такого рода – это то, чему я был обучен даже при езде с пассажирами. Но в то время они для меня ничего не значили. Сейчас же я отвечаю за жизнь Бланш и должен абсолютно обстрагиваться от своих чувств. Но это невозможно.

Отпуская педаль, и удерживая одной рукой управление, нахожу кнопку ручного тормоза. Лёгкое прикосновение к нему буквально дёргает машину. Сцепление шин с землёй порождает свист и дым, задыхаясь в котором, я выворачиваю руль вправо. Мощь разворота пересиливает вес автомобиля, и он переворачивается сначала с моей стороны, пытаясь вырвать меня из сиденья, затем ещё раз. Скрежет металла, мой повышенный пульс, страх и желание посмотреть, как там Бланш, застревают в голове жутким криком отчаяния, хотя его не слышно снаружи. Это мой крик. Моя боль от нежелания найти её покалеченной. В момент аварии нельзя паниковать, но теперь я могу объяснить неразумные действия всех, кто погибает рядом со значимыми для них людьми. Я не чувствую ничего, что происходит с моим телом, как ремни до хруста стягивают мои кости, как вонь наполняет салон машины, отравляя дыхание, как мышцы напрягаются и лопаются под силой воздействия металла.

Всё затихает, когда последний раз меня качает в сторону, и окно разбивается о ветви кустов, которые, наконец-то, остановили автомобиль.

– Бланш, – поворачиваюсь к ней, настолько бледной, что мои руки дрожат, пытаясь найти замок ремня безопасности. Мы висим вниз головой. Дым, запах масла и бензина не дают мне времени на лишние движения. Взрыв должен произойти буквально в считаные минуты. Невероятно, но я не отрицаю такого результата.

Отстёгиваясь, падаю и ударяюсь макушкой. Ногой выбиваю стекло и выбираюсь на землю. Оббегая машину, я не могу удержаться на ноющих ногах и опускаюсь на колени перед окном, за которым вижу Бланш. Она жива. Она пытается отстегнуться, но ей это не удаётся. Заел замок.

– Отвернись! – Кричу, ложась на землю, и выбиваю стекло с её стороны.

– Он заел, Эйс. Он… заел, – шепчет она, дёргая ремень и безуспешно щёлкая на кнопку.

– Сейчас, – копошусь руками и ищу бардачок. Открываю его, вещи падают, пролетая мимо лица Бланш. Вонь от бензина становится ещё сильнее. Чёрт. Не больше минуты. Нахожу нож и, пролезая в машину, режу прочную ткань.

– Ты молодец, – тяжело дыша, произносит Бланш.

– Даже не думай об этом. Не смей. Не прощайся со мной сейчас, иначе я тебя накажу так сильно, что ты запомнишь этот день до конца своей жизни, – угрожая, встречаюсь с её спокойным взглядом и мягкой улыбкой. Она всё знает. Бланш понимает, что если я не успею, то она погибнет прямо во взорвавшейся машине. Ни черта. Нет! Я сказал нет!

Времени на полное разрезание ткани у меня нет, хватаюсь за неё руками и, прикладывая всю силу, а её сейчас, благодаря выплеску адреналина, много, разрываю ремень и ловлю Бланш.

Хватаю её и вытаскиваю на землю. Дым от машины становится тёмным и я, поднимая Бланш на руки, срываюсь на бег. Громкий взрыв моей машины сопровождается сильной ударной волной, и я, чтобы не поранить Бланш в момент падения, переворачиваюсь в воздухе и падаю на спину. Боль от удара сопровождается металлическим привкусом на языке. Но это первый залп, скоро последует второй.

– Эйс, терпи, – шёпот Бланш проникает в мою шумящую голову, и я чувствую, как она тащит меня по земле. Вот и второй. Он звонким отзвуком наполняет уши. Бланш падает на меня. Земля, щепки от деревьев и жуткая, смертельная и удушливая вонь от пожара вызывают тошноту. Открывая глаза, встречаюсь с её напряжённым взглядом и, подаваясь вперёд, целую в губы. Я не знаю, почему делаю это сейчас. Почему вместо того, чтобы встать и уйти на безопасное расстояние, я целую её, а она, обхватив моё лицо, отвечает, улыбаясь и даже смеясь. Больная женщина. Психопатка.

– Всё хорошо, – шепчет она, приподнимаясь с меня.

– Ничего хорошего я не вижу, – выпуская её из рук, сажусь и отряхиваюсь.

– Ты не ранена? – Спрашиваю её, но всё же сам осматриваю, отчего Бланш закатывает глаза и качает головой.

– Нет. Тело болит, но это нормально. Пройдёт минут через десять. А самое смешное, знаешь что?

– Ты нашла в этой ситуации что-то смешное? – Изумляюсь я, поднимаясь на ноги и помогая ей встать.

– Я кончила. Я получила самый идиотский оргазм в своей жизни, – она хихикает. Распахиваю глаза, ощущая прилив злости из-за её лёгкого восприятия покушения на наши жизни, и мне хочется ей врезать. Вот взять и врезать.

– Дура, – цежу я, разворачиваясь и направляясь к дороге. Меня не волнует то, что моя машина горит, и это может повлечь пожар в лесной зоне. Меня, вообще, сейчас ничего не волнует, кроме безумия этой женщины. Насколько надо быть ненормальной, чтобы в такую минуту обсуждать оргазм?!

– Нет, ты можешь себе представить? – Бланш догоняет меня и продолжает хохотать.

– Нет, не могу! Ты хоть понимаешь, что мы могли погибнуть? Ты могла погибнуть! А ведёшь себя, словно тебе ничего не угрожало! Я так зол! Я так зол на тебя! – Сжимая руки в кулаки, повышаю голос, но она продолжает улыбаться.

– Я всё понимаю, но ты умеешь управлять ситуацией, Эйс. К тому же ты взял весь удар на себя, так что я в порядке, – заверяет она. Издаю шипение и иду в направлении Роерстока, того самого города, в который я опасался въезжать, а теперь до него рукой подать.

– Ну так вот, – Бланш догоняет меня, подстраиваясь под мой шаг, – когда машину начало переворачивать, моя пробка пришла в движение, а я ещё не остыла от возбуждения, которое наступило, пока делала тебе минет, и всё это вызвало во мне такую бурю наслаждения. Это просто…

– Закрой рот! – Кричу и, хватая её за плечи, встряхиваю. – Закрой свой рот! Ты прощалась со мной! Ты, чёрт возьми, прощалась со мной! Не рассказывай и не убеждай меня, что не испугалась!

– Я решила, что немного драматизма не помешает! И прекрати меня трясти, Эйс! Всё хорошо! – Она тоже повышает голос, упираясь в мою грудь и желая оттолкнуть, но я бегаю глазами по её до сих пор белому лицу и вижу то, чего раньше не мог разглядеть. Шок. Она находится в шоке. Причём в довольно глубоком и сильном. А такая женщина, как Бланш, будет крайне эмоционально выходить из этого состояния. Она не понимает, что говорит, пытаясь, таким образом, скрыть от меня свой страх.

– Ничего хорошего, гадюка, – уже тише говорю я. – Ничего хорошего, но тебе не стоит прятать от меня то, что ты чувствуешь. Я тоже испугался за тебя. Я боялся потерять тебя. Я поддался панике, которая ещё ни разу не владела моим сознанием. Ты права, прощаться будет больно.

– Это всё чушь, и сейчас нам следует дойти до города и вызвать машину, предполагаю, что Гамильтон в силах нас забрать, иначе Куба мы будем дожидаться пару часов. Поэтому заканчивай говорить глупости, – Бланш зло вырывается из моих рук.

В данный момент бесполезно взывать к ней. Она закрылась, переживая глубокое потрясение и страх. И до тех пор, пока она не справится с ними сама, я ничего не добьюсь от неё, кроме жестоких и бессмысленных уверений.

Молча направляюсь к городу, и Бланш делает то же самое. Как только мы доходим до ближайшего магазина, то я объясняю случившееся и прошу предоставить мне телефон. Вызываю Гамильтона, точнее, кипя от возмущения из-за поведения Бланш, рычу в трубку и называю адрес. А она равнодушно рассматривает побрякушки на прилавке, расспрашивая продавщицу о каждой из них. Ну да, конечно, никто не заметит ни её измазанного пылью и гарью лица, никто, вообще, не увидит, того, что мы оба выглядим, как после автомобильной аварии. Даже жалкие попытки Бланш уйти от интереса и вопросов присутствующих, не остужают моего желания врезать ей.

– Я поведу, – выхожу из магазина, когда слышу звук подъехавшей машины и, отталкивая Гамильтона, сажусь за руль.

Он видит Бланш, улыбающуюся ему, и приходит в ещё большее недоумение.

– Сэр, я заметил огонь, – вкрадчиво подаёт он голос. Мы выезжаем вновь на трассу и минуем место катастрофы.

– Ты об этом? Да это так, мисс Фокс решила развлечься. Да, гадюка? Тебе понравилось приключение? Или это твой способ проверки? – Едко отвечаю я, бросая взгляд на зеркало дальнего вида, в отражении которого женщина на заднем сиденье только цокает.

– Мистер Рассел, но…

– Не трогай меня. Не. Трогай. Меня, – ударяю по рулю кулаками, отчего машину ведёт в сторону, но мне сейчас легко поймать управление и выровнять его. Меня так бесит то, что Бланш до сих пор старается в одиночку победить своё состояние. Я же, наоборот, желаю это обсудить. И мы словно меняемся местами. Она это я. А я больной идиот, жаждущий придушить её и причинить боль.

В гнетущей и очень опасной тишине мы въезжаем в дом и я, выскакивая из машины, иду внутрь. Влетаю в спальню и снимаю с себя толстовку. Следом здесь оказывается и Бланш.

– Меня кто-то хотел убить за то, что ты находишься в моём доме, – словно топором, резко разрубаю, напряжённое молчание.

– Ошибаешься, – спокойно отвечая, Бланш снимает куртку и кладёт её на чемодан.

– Ах, теперь я ошибаюсь. Интересно послушать, что ты, психопатка, боящаяся признаться в том, что напугана, думаешь, – язвительно шиплю я и подхожу к бару в форме земного шара, стоящему недалеко от стола.

– Хорошо. Не ты был их целью, а я, – бросаю насмешливый взгляд на Бланш, располагающуюся на софе, пока я наливаю щедрую порцию бренди в стакан.

– С каких пор ты стала мишенью для всех? Эго не лопнет? – Фыркая, подхожу к ней и протягиваю бокал.

– Пей или я сделаю это силой. Не вынуждай меня. Я на взводе. Пей, – вкладываю в её руки стакан с алкоголем и наблюдаю, как она вынужденно опрокидывает в себя бренди. Кривится и отставляет стакан на столик.

– Меня хотели убить, – откашливаясь, говорит Бланш.

– Я хочу услышать, каким же образом покушение на тебя связано с моей машиной, – скептически спрашивая, сажусь в кресло и обдумываю, как бы вывести её из жёстких рамок самоконтроля.

– Хорошо. Я солгала.

– Даже не удивлён.

– Не я убила свою напарницу. Её кто-то убил, а я подстроила всё так, чтобы замести следы и не дать возможности показать, что это меня сильно тронуло. Да и наличие трупа в номере, который, по идее, занимала я, вызвало бы множество подозрений, и всего того, что ты описывал в тот день. Тормоза в твоей машине были повреждены, потому что я намеревалась воспользоваться ей, – Бланш тяжело вздыхает и опускает взгляд.

– Что? Ты хотела угнать мою машину?

– Нет. Взять её и затем вернуть, пока ты спишь. Завтра. Дело в том, что на днях я заказала одну вещицу для наших встреч. Очень извращённую и тематическую. Её должны были подогнать под размер твоей ладони, и я хотела преподнести тебе сюрприз. Сегодня мне позвонили и сказали, что она ещё не готова, и перенесли на завтрашний день в семь утра. Чтобы меня пропустили внутрь, в этот закрытый салон, я назвала номер твоей машины, тем самым поставив тебя под угрозу, – Бланш замолкает и, видимо, алкоголь начинает действовать, заставляя её подняться, чтобы куда-то выплеснуть адреналин.

– То есть, кто-то проник в мой дом и повредил тормоза, считая, что завтра ты воспользуешься моей машиной, а следом произойдёт автокатастрофа, которая повлечёт за собой твою смерть? – Уточняю я.

– Верно, – кивает Бланш.

– Вчера я был в ресторане, а уже сегодня тормоза в нерабочем состоянии. Но именно ты предложила прокатиться, не так ли? Именно ты вытащила меня и посадила за руль, – напоминаю ей.

– Поверишь мне, если я скажу, что понятия не имею, почему это пришло мне в голову? Поверишь, если я признаюсь, что эта мысль на интуитивном уровне спасла меня? Поверишь этой глупости, в которую даже я не желаю верить? – Вот и паника, которую я хотел услышать ранее. Честность. Открытие причин её внезапного заточения в собственных мыслях. Она уже предугадала все события, поэтому так и вела себя. Меня сейчас это заботит так же сильно, как и то, что в моём доме завелась крыса.

– За рулём должна была быть я, а не ты. А я бы въехала в город, и когда пришло бы время сбавить скорость, то поняла бы, что тормоза не работают. Я не отличаюсь спокойной манерой вождения, предпочитая напряжение и опасную игру со смертью. Поэтому, чтобы уберечь людей от катастрофы, пожертвовала бы собой, оставив тебя без защиты, – уже спокойно продолжает она, зачем-то кружа по спальне. Я знаю зачем, но это выглядит несколько смешно и умилительно.

– Тогда ты должна благодарить свою интуицию, которая уберегла тебя от такого конца, – делая вывод, поднимаюсь из кресла и выхожу в коридор.

– Гамильтон! – Кричу я, и через несколько минут внизу показывается мужчина.

– Приведи ко мне охрану, а сам займи их пост, – требую я.

– Да, сэр.

– Сейчас мы и узнаем, верю я тебе или нет, – возвращаясь в спальню, отмечаю, что Бланш уже сидит за моим столом и напряжённо следит за мной.

– Ты сказала, что ту женщину убила не ты, я так и думал. Но зачем кому-то ликвидировать тебя раньше времени, если ты хранишь в себе так много информации? – Добавляю я.

– У меня есть множество вариантов, но ни одного разумного.

– Зачем ты обманула меня, когда я чётко угадал все события? Для чего продолжать вести игру, когда всё становится крайне опасным для тебя?

– Я не могу, – качая головой, Бланш откидывается на спинку кресла, а я подхожу к столу.

– Что ты не можешь? Сейчас уже глупо преподносить всё произошедшее, как несчастные случаи, или что ты там ещё придумаешь. Ты должна понимать, что твоя смерть многим на руку, но я не позволю этого. Никакой информации нет, чувствовать себя свободно обеспечивает твоё прикрытие. Но здесь, в моём доме я требую от тебя честности. Я не враг. Вот когда до тебя дойдёт это, тогда я буду с тобой говорить, – ударяю ладонями по столу и оборачиваюсь, чтобы встретить тех, кто предал меня.

Двое мужчин входят в спальню и оба выглядят напуганными и не понимающими, что произошло.

– Итак, камеры наблюдения были повреждены, но вы умолчали об этом? – Спрашиваю я, чувствуя, как Бланш поднимается из кресла.

– Нет, сэр. Они в рабочем состоянии, – отвечает один из мужчин. Он бледнее другого, на его лице выступает пот, и это явное доказательство того, что он чувствует вину.

– Кто-то проникал через ворота?

Что делает эта женщина? Она, улыбаясь им и отвлекая от моих вопросов, покачивая бёдрами, медленно обходит охранников. Прибью к чёрту.

– Нет, сэр, – сглатывает второй, наблюдая за Бланш.

– Интересно выходит, кто-то приблизился к моей машине и повредил тормоза… Бланш, а ну отойди от него! – Повышая голос, сжимаю руки в кулаки, когда она проводит пальцем по лицу самого податливого.

– Я сказал, вернись на место, – рычу я. Она пожимает плечами, показывая, что ничего не может сделать против моего приказа и вновь садится в кресло позади меня.

– Итак, далее следующий вопрос. Кто повредил мою машину?

– Сэр, никто к ней не подходил. Можно посмотреть записи, да и мы были на посту, – тот, что мне кажется виновным, нервно отвечает. Хватит. Всё ясно.

– Понятно, тогда вы знаете оба, какое наказание я обещаю за предательство, верно? – Обхожу стол и открываю шкафчик, не сводя с них глаз.

– Сэр! Но никто не подходил! Мы же у вас служим больше трёх лет, даже когда вас не было, мы работали! – Паника и страх в голосе последнего говорящего уже вызывают во мне жуткое раздражение. Опускаю взгляд вниз, чтобы найти пистолет, и замечаю, как Бланш поднимается, и в следующий момент раздаётся выстрел.

– Бланш, чёрт возьми! – Кричу я. Второй охранник, который был у меня вне подозрений, замертво падает, получив пулю в лоб.

Второй же отшатывается и прижимается спиной к двери.

– Это он, – спокойно произносит Бланш, передавая мне пистолет.

– Но второй нервничал и явно демонстрировал опасение разоблачения, – возмущаюсь я.

– Нет. У него диарея. От него воняет дерьмом, и даже сейчас он обделался. Прости, милый, но это прекрасное алиби, которое помогло тебе остаться в живых. Ты сегодня завтракал здесь, как обычно, со своим напарником. Тебе в пищу подсыпали слабительное, и поэтому ты упустил тот момент, когда твой друг испортил машину. Ты вернулся и не заметил ничего странного, а когда мы выехали, то, уверена, он, – Бланш указывает равнодушным и даже стеклянным взглядом на мёртвого, – отлучился, чтобы поговорить по телефону и доложить, что Эйс за рулём. Далее, он вёл себя странно и постоянно с кем-то переписывался. Когда мы вернулись, он вновь доложил о нас заказчику. А этот всего лишь мучается от поноса. Эйс, прости, я испортила тебе пол. Надеюсь, Гамильтон не воротит нос от чистки. Да, и даже если я не права, то не испытываю угрызений совести. Мне плевать.

– Ты нормальная? – Изумляюсь я, прослеживая все события.

– Это вопрос или констатация факта? Если вопрос, то нет. Ты слишком эмоционален, а меня слишком раздражает анальная пробка, и я желаю поскорее её вытащить, поэтому лишила тебя удовольствия убить предателя.

– Сэр, эта женщина права, – подаёт голос охранник. – Я с утра чувствовал себя странно, живот крутило, а руки тряслись. Думал, что из-за большого количества корицы в каше, но потом мне стало уже настолько плохо, что я часто отлучался в туалет и находился там более десяти минут. Простите, мистер Рассел, я же с ним работаю столько лет, я подумать не мог, я…

– Хватит. Уйди отсюда и скажи Гамильтону, чтобы убрал здесь всё, пока мы изучим содержимое его мобильного, – вздыхая, обрываю его жалкую речь и указываю на дверь.

Как только он выходит, подхожу к мёртвому и копаюсь в его карманах, в поисках телефона. Когда он оказывается у меня, то бросаю его на софу и возвращаю свой взгляд на Бланш. Она так и стоит, со скучающим видом наблюдая за мной. Подхожу к ней и приподнимаю её лицо за подбородок ближе к себе.

– Что мне с тобой делать? – Качая головой, спрашиваю её.

– Покормить. Надеюсь, эти услуги предоставляются? Я проголодалась, – её спокойствие меня пугает. Да, именно пугает, она только что застрелила человека, хотя меня это не особо напрягает, и продемонстрировала мне, как точно и чётко она целится. Но всё же она равнодушна к происходящему, словно смирилась с покушениями и готова направиться в логово врага.

– Бланш, шоковое состояние пройдёт, и тогда будет хуже, если сейчас ты не выплеснешь эмоции, – предупреждаю её, теперь осознавая, что сначала она была на грани истерики, догадавшись, что за ней следят, а вот теперь всё это и есть шок.

– Я знаю, Эйс. А вот ты должен был доверять своей интуиции и придумать вариант не впускать меня сюда, – Бланш хочет обойти меня, но я хватаю её за руку, требуя объясниться.

– За мной следят. Со вчерашнего дня кто-то новый. Ваших людей я знаю поимённо и в лицо, а этого нет. Вчера ты сотворил самую приятную и красивую глупость, показав людям, что все слухи о нас – правда. Ты попал под мои чары и теперь спишь со мной за деньги. И то, что произошло сегодня, доказывает – кому-то очень не нравится, что ты так близок мне. Или проверяют, как ты будешь действовать дальше, если меня не будет. Я не могу тебе ответить точно, почему это делается, но в этом замешан ты. А сейчас оставь меня, дай мне подумать в одиночестве и понять, какая из моих версий верна. Пожалуйста, не сопротивляйся моему желанию защитить тебя так же, как ты сделал это сегодня для меня.

– Нет, если влипли вдвоём, то и переживать, обдумывать, осмысливать и строить догадки будем вместе. Ты многое скрываешь от меня, считая, что таким образом это как-то поможет. Ложь. Ты убегаешь, чтобы вновь скрыть от меня, насколько можешь быть уязвимой в своём сознании. И если ты опасаешься, что я отвергну тебя, высмею или же разочаруюсь в твоих способностях, то вот это и есть глупость. Если тебе нужна моя сила, то я поделюсь. Если хочешь покопаться в моём разуме, то я теряю его, когда ты превращаешься в куклу. Ты тоже живая, Бланш, и тебе придётся с этим смириться, – отвечаю и вижу муку в её глазах. Нечеловеческую муку, которой она насильственно подвергает себя, чтобы поверить. Именно доверие и есть камень преткновения между нами. Мы боимся. Всё, что сейчас грозит нашему миру, шатко. Но если уйдёт один, то и второго больше не будет существовать. Вот это и есть зависимость.

– Сэр? Хм, простите, мне передали… уже понял, – Гамильтон врывается в мою спальню и, увидев труп, лежащий на полу, до него сразу всё доходит.

Продолжая удерживать Бланш, поворачиваю к нему голову.

– Для начала накрой нам обед, а затем займись этим, – прошу я. Он кивает, отмечая себя лишним в этой ситуации, выходит из комнаты.

– Итак, твой ответ? – Обращаюсь к Бланш. Она тяжело вздыхает и пожимает плечами.

– Пусто. Тихо. Мне нужно время. Дай мне время, чтобы мой организм, будь он неладен, пережил то, что в сознании давно уложилось, – произносит она.

– Хорошо. Меня это устраивает. Тогда узнаем, чем сегодня нас решил отравить Гамильтон, и немного помолчим.

На моё предложение она безмолвно соглашается, и я вывожу её из-за стола. Сейчас бы принять душ, мы оба грязные, но это уходит на второй план. В данный момент нам обоим предстоит принять тот факт, что покушения не прекратятся, потому что она забрала меня себе. И кто-то сильно зол на Бланш, а ведь вина во всём полностью моя. Если бы я был тем самым солдатом, что и прежде, но никогда бы не почувствовал себя обезоруженным в такой ситуации. Но моё прошлое, на то и прошлое, чтобы я имел достаточно много причин и желания забыть его и очутиться в не менее безрадостном настоящем.

Мы садимся за стол, и перед нами ставят суп, мясо, картошку, несколько видов салатов и пудинг. Гамильтон решил продемонстрировать свои кулинарные способности перед Бланш, которая впервые в моей жизни наполняет мир собой. Эта столовая, никогда ранее не использовавшаяся по назначению, обретает краски. И даже то, что Бланш скована и полностью погружена в свои мысли, не умаляет силы её присутствия здесь. У меня нет аппетита, и я позволяю себе просто смотреть на неё, на то, как утончённо и элегантно она держится, как подносит ложку к губам и ест. Каждое её движение – это музыка, порой медленная и успокаивающая, а порой возбуждающая до желания убивать. Столько образов в ней одной, и поэтому мне никогда не было бы скучно с такой женщиной в будущем. Не угадать о том, что ей придёт на ум, как она поступит, и какие фантазии витают в её сознании, как резко и точно Бланш доверяет интуиции и меняет свои решения. Всё это и есть жажда жизни.

– Помнишь, ты задала мне вопрос? – Разрушаю я тишину, когда замечаю, что Бланш уже не притрагивается к мясу, а только крутит в руках бокал с соком.

– Я их задавала множество, – отзываясь, она не отрывает взгляда от игры света ламп на хрустале.

– Индукция страсти, – напоминаю я, чем привлекаю её внимание.

– И?

– Я до сих пор не могу ответить на него, хотя чувствую суть. Я не понимаю связи между этими понятиями, но они напоминают тебя и меня. Ты страсть, я же индукция. Но даже если я этого не могу полноценно разгадать, то это не означает, что связи не существует. Когда мы меняемся местами, то слова всё равно не двигаются. Моё сознание подпитывается твоей страстью к тайнам, ко всему, чего я не знал. А иногда твоя жизнь меняется, когда встречается с тем, что я открываю тебе. Это довольно интересное понятие. И я хотел бы спросить, откуда ты его взяла?

Конечно, я стараюсь не потревожить её эмоционально, потому что подходит время ослабления шока, и она может быть очень слабой сейчас, воспринимая все мои действия и слова в штыки, что может вызвать недовольство с обеих сторон. Но считаю, что панических атак и приключений на сегодня достаточно.

– Оно само появилось, имеет определённое значение, но уже никому не нужно. Ты не мой клиент, Эйс, – она зачем-то вновь подводит нас к довольно опасной теме.

– Да, эти деньги не принадлежат мне. А ты хочешь, чтобы я тебе заплатил за то, что произошло в машине?

– Ты так боишься того, что я потребую с тебя плату, и это неприятно. То, что я делаю с тобой и с собой, не поддаётся никаким правилам и не вписывается ни в какие рамки. Возможно, необходимо было их установить прежде, чем твоя жизнь подверглась опасности ещё и с моей стороны. Я…

– Хватит выставлять всё так, словно я ребёнок. Нет. Я умею избегать смерть, мне не страшно встречаться с ней лицом к лицу. И мне тоже неприятно, что ты постоянно твердишь о том, что я могу погибнуть. А ты, извращённая, слабая и никчёмная женщина, появившаяся, чтобы меня защищать. У тебя нет способностей, чтобы противостоять мужчинам. Нет, уверяй себя в том, что задание для тебя выполнимо. Ложь. Я устал от этого. Устал от тебя и от того, что ты собой представляешь. Я пытаюсь изменить себя, даже подстраиваюсь под твоё состояние, хотя всё это мне претит до тошноты, но делаю это, потому что хочу показать, что тебе тоже разрешается быть слабой. Знаешь, Бланш, прежде чем учить кого-то жить, сама вспомни, каково это – быть живой, – я взрываюсь, видимо, у меня тоже достигнут предел терпения и переживаний за неё. Я больше не в силах справляться с эмоциями и с туманом, поглощающими мой разум. Я даже не желаю себя контролировать. Достало.

Встаю из-за стола так резко, что стул сзади падает. Всё. Моя злость и, вообще, всё, что произошло и продолжает подвергать моё сознание жестокому насилию, превращает меня в человека, желающего выставить вон эту женщину. Я делаю всё, что в моих силах. Я спасаю её, а она продолжает прятаться от меня. Я готов провести черту и передать её Нейсону. Пусть допрашивают её любым способом, меня это больше не должно касаться. И я до сих пор не доложил ему о проблеме с тормозами. Плевать. Моя жизнь мне дороже, чем её. Да, именно так, я верну эгоизм, присущий мне с рождения. Мне не нужно всё это. Я не хотел, а меня вынудили увидеть нечто новое и смертельное. Не могу. Не желаю.

Отмечаю, что в моей спальне ничего больше не напоминает, о недавно лежащем трупе, и луже крови. Не волнует. И этот чемодан я выброшу вместе с его обладательницей после принятия душа. Да, сначала свой комфорт, а о комфорте Бланш я должен забыть.

Захожу в ванную и, сбрасывая с себя одежду, забираюсь под душ. Я больше ни черта не понимаю. Я же был терпимым, не давящим на её болезненные точки, наоборот, позволил ей без предупреждения выстрелить, не придав значения тому, что ошибся. Я совершил громадную ошибку, полностью переваривая признания Бланш. Чёртова женщина свела меня с ума, и я бы всё отдал, чтобы в тот день, когда встретил её, оказаться в другом месте.

Поглощённый собственными переживаниями, я не расслышал, когда за моей спиной оказался враг, когда эти самые нежные ладони коснулись моей спины, а губы обрушились на мою кожу. От этого я лишь могу закрыть глаза и простонать глубоко внутри, умоляя прекратить изводить меня.

– Я не хочу тебя видеть, – рычу, отталкивая обнажённую Бланш от себя к стене.

– Я тебе всё ясно сказал, и не нужно на меня воздействовать своими этими штучками. Я зол на тебя. Я слишком сильно раздражён и не собираюсь поддаваться ничему больше. Хочешь получить мой член? Так вот сначала заслужи прощение, – делая шаг к ней, ставлю условие, и она, смиренно вздыхая, закрывает глаза.

– Я испугалась, ты это желал услышать? – Шепчет она.

– Я переживаю всё в себе, опасаясь показать тебе, как сильно мной овладел страх в тот момент, когда поняла, что стала возможной причиной твоей гибели. И дело не в задании, не в том, что я обязана делать. Нет, всё это уже давно для меня не важно. Дело в тебе и во мне. В том, что круг сужается, и я не предусмотрела такого положения вещей. Мне необходим план действий, но единственное, о чём я могу думать, так это ты. Я думала, что не боюсь ничего. Я пробовала многое, но не тебя. И готова получить наказание за то, какая я на самом деле. Если ты считаешь, что случившееся, действительно, моя ошибка, то накажи меня, – её ладони скользят по моей груди и останавливаются на шее.

Я должен противостоять этим молящим глазам, этому тихому и ядовитому голосу. Но всё внутри меняется буквально за мгновение, в котором я теряю уверенность.

– Я подхожу к черте эмоционального всплеска и хотела попросить тебя помочь мне справиться с ним. Скажи хоть что-то. Знаю, что мои действия не логичны, но для меня они верные. Я не смогу быть другой, всегда буду на твоей стороне, что бы меня не вынудили делать. Иногда я так желаю, чтобы тебя не существовало вовсе, и моя жизнь превратилась в монотонную пластинку, что это меня пугает. Но ты есть. Вот он ты, Эйс, а я не в силах отказать своему сознанию в желании увидеть тебя своим Хозяином. Сделать тебя им только для себя.

– Да ты издеваешься? – Ударяю ладонями по стене около её головы, но она даже не вздрагивает. Продолжает пристально смотреть на меня, будто читает все мои мысли, словно она это я, и так до бесконечности. Словно у нас есть будущее, которое никто не разрушит. Но мы сами это сделаем. Я это сделаю сейчас же, ведь не имею права даже думать об этом. Не должен…

– Тогда прикажи мне уйти. Прикажи исчезнуть из твоей жизни, и я это сделаю. Дай мне задание самоликвидироваться, и ты никогда больше не услышишь обо мне. Сделай хоть что-то, чтобы заставить меня отпустить тебя, – шепчет Бланш, отталкиваясь от стены, и её губы касаются моей шеи.

Это пытка отказать ей. Пытка отказать себе в ещё нескольких минутах тепла и ласки. Это самая изощрённая пытка чувствами. И я сдаюсь. Она нужна мне так же сильно, как и я ей. Возможно, именно от меня и зависит её будущее, а, возможно, всё взаимосвязано. Я не знаю. Не знаю, как правильно поступить в такой ситуации. Как взять и своими руками разрушить то, что существует между нами. Настолько ли я хочу быть прежним? Настолько ли моё сознание предано негласному контракту с этой женщиной, который невозможно расторгнуть? Не знаю.

– Прошу тебя, Эйс, – она обхватывает ладонями моё лицо и вглядывается в глаза, – отвернись от меня, примени силу или то, что вызовет во мне возмущение и вынудит уйти. Прошу, не заставляй меня умолять тебя о том, что станет для нас губительным. Эйс.

– Я желаю, чтобы ты умоляла меня, чтобы стала той, кто поступила неверно, так и не услышав моих слов, так и не увидев, что я стараюсь изо всех сил для тебя. Умоляй, чёрт возьми, о наказании. Умоляй о боли, которую ты хочешь ощутить. Умоляй. Унижайся. Встань на колени. Сойди с ума, гадюка. Только не уходи, – решающий выстрел, сделанный самим собой прямо в свою же грудную клетку. Слова, сказанные сквозь зубы и наполненные горечью проигранной войны. Я пал, да так красиво для неё, что не желаю больше думать о том, чтобы разрубить узел. Моя.

– Накажи меня, Эйс, умоляю тебя, не дари мне той самой яркой вспышки в глазах, пока я не сойду с ума, – быстро произносит Бланш, обнимая меня за шею и целуя в губы.

– Причини мне такую боль, которая вызовет во мне страх хоть когда-нибудь ощутить её. Стань моим Господином на одну ночь и покажи мне то, что живёт в тебе с первого дыхания страсти. Научи меня, как правильно чувствовать себя рядом с тобой. Возьми меня, но не убивай изнутри, – её жаркие слова гипнотически действуют на моё сознание. Это то, чего я так боялся услышать и в то же время желал. Она именно та, кто сделала меня сильным и слабым в своих руках. Эта женщина и есть моё отклонение.

Мои руки скользят по её обнажённой спине, прижимая к своему телу, пока губы яростно и грубо демонстрируют ей, как я обижен на неё и зол, как долго Бланш боролась с собой, зацепив меня. И мне удаётся подчинить себе её страсть, услышать долгий и протяжный стон, опускаясь губами ниже по её шее. Обхватываю её грудь и с горящими от желания глазами, впиваюсь зубами в возбуждённый сосок, катая его между языком и нёбом. Втягиваю в себя одну грудь, а затем другую, заставляя женщину выгибаться, и заглушаю стоны пальцами, которые она кусает.

– У меня есть кое-что… Эйс, накажи меня, – шепчет она, когда я поднимаюсь и встречаюсь с её воспалённым от похоти взглядом.

– Ты изучил материалы? – Быстро спрашивает Бланш, выключая воду.

– Да.

– Отлично, идём. Я не могу больше ждать. Прости меня, но это не в моей власти, – она как безумная хватает меня за руку, и мы несёмся в спальню. Отпуская меня, открывает чемодан и копается в нём, пока не находит ту самую длинную коробочку, которую я видел в её гардеробном шкафу.

Она подползает, протягивая её мне.

– Вот. Возьми. Рукоятка немного не подходит твоей ладони, но сойдёт. Накажи меня, – просит Бланш, пока я открываю коробочку и достаю оттуда стек.

Я бы сказал ей, что это лишнее. Все мои слова были продиктованы яростью и борьбой с собой. Но лишь один взгляд на эту женщину, находящуюся на грани сумасшествия, и я готов сделать всё, чтобы увидеть алые отпечатки на её коже и отметить следами своей власти Бланш.

Хватаю её за волосы и заставляю приблизиться ко мне. Как мне нравится этот просящий взгляд, и в то же время она остаётся собой, сильной и нерушимой изнутри. Такая дрожащая, с приоткрытыми губами и горящими от желания глазами. Уникальное создание.

– Нет, – одно слово, сорвавшееся с моих губ, моментально ударяет её невидимым хлыстом, отчего она дёргается и прикрывает глаза, полные разочарования и проигрыша.

– Я отымею тебя так как захочу, – произношу, и её взгляд насыщается радостью.

– Хорошо. Тогда приказывай, – тихо произносит она.

Откладываю стек, решая, что если воспользуюсь им сейчас, не зная, как он, вообще, бьёт, то могу сделать ей слишком больно. Меня не устраивают среднестатистические данные, я хочу этот вид близости изучать в нормальном для меня состоянии, а не тогда, когда хочу увидеть кровь.

– На кровать. Спиной ко мне. Обопрись руками и заставь меня увидеть, что ты, действительно, хочешь меня с той самой силой, в которой пытаешься убедить, – чётко отдаю я распоряжения.

– Поверь, тебе понравится то, что ты увидишь, – её шёпот вызывает во мне улыбку, но я подавляю её и наблюдаю, как Бланш забирается на постель и выставляет вверх попку.

– Если не увижу этого, и аромат твоего желания не достигнет меня, то ты пойдёшь вон отсюда, и я поставлю точку во всём, что могло бы быть завтра, – предостерегаю Бланш. Мне нравится это говорить. Нравится ощущать силу своего голоса, действующую на неё, словно сильнейший афродизиак.

– Но я даю тебе возможность сознаться в своей лжи, – медленно подхожу к женскому телу. Мои пальцы пробегаются по позвоночнику, играющему под ними.

– Ты молчишь, значит, действительно, готова находиться в моём доме и быть честна со мной. Я верно понимаю тебя? – Когда дохожу до сверкающего камня в её анальной дырочке и, якобы нечаянно, задеваю его, то Бланш шумно выдыхает и сжимает пальцами покрывало на кровати.

– Верно. Я готова быть честной в своих переживаниях, – быстро шепчет она.

– И ты признаёшься в том, что вела себя необдуманно, посчитав, что сможешь сама решить всё? – Мой палец утопает в густой смазке, массируя её вход.

– Да. Я не умею делиться своей болью. Я боюсь делиться тем, что внутри меня, – её тихий, полный горечи и муки голос заставляет меня вынуть из неё пальцы и оценить то, что мне показалось на секунду. Её плечи втянуты, она напряжена, но не из-за возбуждения, а от страха рассказать всё, что держит и что заставляет держать в себе, чтобы не привыкнуть к этой зависимости от собственного притяжения ко мне. И это позволяет понять многое. Я не видел в ней просто человека, который втянут в невероятно жестокий и безнравственный мир, заставивший её никогда не позволять себе испытывать симпатию. Я видел в ней лишь соперника, умного, хитрого, извращённого, и всегда умеющего держать всё под контролем, похожего на меня, идентичного мне. Но программа дала сбой, и теперь мы оба в наручниках, прикованные друг к другу вопреки нашему первоначальному желанию. Как оказалось, мы оба живые и умеем чувствовать.

– Посмотри на меня. Живо. Посмотри на меня, – требую я, чтобы полностью убедиться в своих доводах. На секунду она задумывается, стоит ли продолжать, но в ней что-то ломается, и Бланш резко поворачивает ко мне голову. Её взгляд, блестящий от панического страха, обнажившего душу одинокой и ранимой женщины, ударяет мощнейшим невидимым молотом по моей грудной клетке, дробя кости и добираясь до ускоряющего ритм сердца, чтобы зацепить его и раздавить весом собственного признания, что я хочу будущего. Свой личный мир, где я больше никогда не вспомню, что значит не чувствовать ничего. И я вижу там её. Бланш Фокс.

– Этот урок ты выучила вместе со мной, а теперь я сделаю то, что ты заслужила, – с размахом ударяю её по ягодице, отчего она выгибает спину и издаёт томный стон. Её голова опускается ниже, демонстрируя мне, как она течёт.

Опускаюсь на корточки и раздвигаю её ягодицы, наслаждаясь видом опухших от вожделения губок и сжимающейся дырочки. Приближаюсь к её плоти и вдыхаю сладкий, дурманящий аромат. Языком проникаю в неё, вызывая сильнейшую дрожь в теле девушки. Едва только делаю круговое движение, как Бланш сотрясается в конвульсиях оргазма. Да так быстро, что не успеваю даже отодвинуться, как терпкая и густая смазка попадает мне в рот, посылая сильнейшую встряску всему, что я видел и вкушал до этого. Она кончила только от одного прикосновения моих губ. И это сводит с ума, пока я вылизываю всё, обмазывая свой подбородок, нос и испытывая жуткое желание сожрать её, Бланш тихо всхлипывает, заглушая стоны рукой. Мои ладони проходятся по её ягодицам, и я нахожу пробку. Обхватывая её пальцами, прокручиваю и обхватываю губами выпуклый и дрожащий клитор, вырывая из Бланш крик наслаждения. Я сам на взводе, едва могу держаться, но сейчас хотел бы доставить ей неземное блаженство. Её удовольствие принесёт мне не меньше, а то и намного больше. Верчу пробку в её дырочке, а языком играю с клитором, всё сильнее выпирающим, и всасываю его в себя. Вынимая пробку, отшвыриваю в сторону, и она со звоном катится по полу. Поднимаясь на ноги, провожу возбуждённой головкой члена по её складкам, замечая, как женское тело сотрясается от желания быть полностью измождённой. Мой член блестит, и я приставляю его к входу в расширенное анальное отверстие.

– Хочешь этого? Хочешь, чтобы я тебя трахнул именно так? – Хрипло интересуюсь, немного входя в неё и наслаждаясь ещё более тугим кольцом.

– Да… да, – шепчет она, выгибая спину сильнее.

– Чёрт возьми, как часто тебя так имели? – Держа член, выхожу из неё и наблюдаю, как два колечка сжимаются от частого дыхания и вожделения.

– Эйс, не нужно, – взмаливается Бланш, но я хотел бы знать, кто ещё мог видеть её такой податливой, кто знает, какой она бывает, когда сходит с ума от страсти.

– Что ты чувствуешь? – Спрашивая и издеваясь над нами обоими, снова медленно вставляю головку, проскальзывающую внутрь её.

– Желание… тебя, я чувствую тебя… дай мне больше… подари мне частую и длительную смерть… боже, – она дёргается, чтобы полностью заполнить мной себя, но я хватаю её за талию одной рукой и удерживаю.

– Никто, – отпуская основание члена, ударяю её касательно по ягодице, отчего она скулит и вздрагивает.

– Никогда, – её кожа краснеет, когда я выхожу из неё и ударяю по другой ягодице.

– Запомнила? – Шиплю я и, цепляя её за волосы, поднимаю ближе к себе.

– Ты меня поняла? – Пальцами грубо сжимаю её подбородок и поворачиваю к себе голову с затуманенными от похоти глазами.

– Да, – выдыхает она, получая от меня глубокий и жёсткий поцелуй, как и резкое вторжение на всю длину в её дырочку.

Как же чертовски хорошо. Горячо, и её крик, подавленный моими губами, проникает под мою кожу тонкими и извращёнными нитями порока. Медленно двигаюсь в ней, насыщаясь тугими стенками прямой кишки, и чувствуя, как другое отверстие сжимается внутри, увеличивая силу и мощь крепких узлов во мне. Мой язык скользит по её нёбу, касаясь языка, а движения нарастают, вырывая при каждом глубоком проникновении стоны, которые Бланш больше не сдерживает. Её грудь колышется от моих фрикций, тело извивается, делая круговые движения. Её колечко сжимается так сладко и крепко, что в один момент я застреваю в ней, пока Бланш корчится в очередном сильнейшем оргазме. Замираю и, опуская руку к её клитору, массирую его, наблюдая, как она сбрасывает с себя все ограничения, показывая мне свою настоящую сущность – безумной и только моей ядовитой гадюки.

– Я хочу ещё… ещё, – как в бреду шепчет она, выскальзывая из моих рук, и тянет меня на кровать. Я падаю на неё, и Бланш опускается к моему члену, поглощая его ртом. Она двигается вверх-вниз, лаская мои бёдра. Её руки везде, а я, закрывая глаза, наслаждаюсь её влажным и жадным языком.

Но нет, я хочу кончить в неё. Хочу, чтобы моя сперма слилась с её смазкой и вытекала бесконечным потоком. Хватаю её за волосы, вызывая вскрик, и переворачиваю на спину. Не позволяю сделать и вдоха, как впиваюсь поцелуем в её губы. Приставляю свой член, мокрый от её слюны к не менее сочной дырочке и грубо врываюсь в её тело. Она кричит от наслаждения и цепляется за мои плечи, обхватывая мою талию ногами. Мой член скользит в ней, потирая все чувствительные точки внутри. Жар, идущий от её тела, сводит с ума. Отпуская из плена её губы, приподнимаюсь и раздвигаю ей ноги, насыщаясь видом блестящих губ, между которых двигается мой член. Обхватывая её ягодицы, резко, быстро и точно трахаю её. Она сжимает свою грудь руками, до красных следов, вызывая во мне бурное наслаждение этим видом.

Мне кажется, что больше, действительно, ничего не существует, кроме её громких и зазывных стонов, моего возбуждения и долгого насилия сознания. Мне нравится чувствовать, как она полыхает изнутри и кончает раз за разом ещё более бурно, чем в предыдущий. И желание в ней нарастает с такой же силой, как и во мне. Дохожу до критической точки, в этот момент нахожу её губы, и с хриплым стоном изливаюсь в неё. Моё тело дрожит в её руках, и она выгибается, сжимая меня крепче и внутри, и снаружи. Всхлипы и рваное дыхание сливаются, пока я перевожу дух. Приподнимаясь с неё, убираю пряди с потного лица и вижу, как слеза скатывается из её закрытых глаз. Она плачет, улыбаясь, это так странно и так прекрасно, что я не могу подавить в себе желание поймать губами солёную влагу и встретиться со спокойным и счастливым взглядом.

– Я прощаю тебя, но предательство никогда, – шепчу ей.

И она понимает меня без слов, даже то, что я не посмею произнести. Я тоже не сломаю себя, как и она. Это всё другое. Ты словно перерождаешься, когда держишь в руках самое хрупкое и в то же время несокрушимое, предназначенное только для твоих глаз и ни для чьих более. Только для меня одного во всём мире. Я такой для неё неповторимый. И именно это читается в открытом и нежном взгляде.

– Как ты смотришь на наручники? – Приподнимаясь, она целует меня в губы.

– Довольно сносно, если они оставят на твоей коже след, – отвечая ей, улыбаюсь.

– Тогда арестуйте меня, сэр, я провинилась. Я до сих пор не удовлетворена, – выдыхает она, вызывая у меня громкий хохот.

– Голодная. Жадная и вся моя, – сквозь смех, произношу я, скатываясь с неё.

– Вся твоя, – повторяет она, укладываясь на мою руку, и наши взгляды встречаются.

Наверное, это и есть самое безумное и необъяснимое, что может существовать для логики. Чувства. Обострённые. Оголённые. Психически ненормальные. Наши.

Глава 37

Просыпаясь, приподнимаюсь на локтях и вновь вижу пустое место рядом с собой. Наверное, я должен быть рад, что Бланш понимает, насколько мне пока сложно привыкнуть к тому, что утром я могу увидеть рядом с собой, в своей постели женщину. Но сейчас я был бы больше рад, если бы она была здесь. Это такое странное явление, подчинившее моё сознание. Когда я вижу Бланш и точно уверен в её местонахождении, желательно в поле моего зрения, то мне спокойно. А вот когда её нет, и я понятия не имею, что ещё взбрело ей в голову, то желудок сжимается от нехорошего предчувствия. Хотя последнее, вероятно, оттого, что я безумно голоден. Ночь с этой женщиной это какая-то гонка в желании получить максимум удовольствия и воспоминаний, чтобы в будущем знать – там был я. Тот самый мужчина, не желающий принимать обычное сношение за нечто большее. Тот самый психопат, ненавидящий людей и избегающий встреч и разговоров с ними. Тот самый солдат, которого держали столько лет под контролем жестокими наказаниями и, возможно, наркотиками. И появление только одной женщины удивительным образом всё изменило. Весь мир перевернулся и теперь представляет собой угрозу для неё. Мой мир, притянувший её по ещё мне неизвестным причинам.

Приняв быстро душ, одеваюсь в свою обычную одежду и замечаю, как тихо вокруг. Тишина – это плохо. Тишина – это смертельно. Тишина в моей работе влечёт за собой отвратительные последствия. Тишина всегда наступает в период, когда враги готовят кровавое и ужасное наступление, и именно тишина становится опасной иллюзией расслабления. Я это проходил не раз, поэтому сейчас меня всё напрягает.

– Сэр, доброго дня. Вы предпочитаете кашу с тостами или сразу же обед? – Внизу меня встречает Гамильтон, и он тоже спокоен.

– Где она? – Сухо спрашиваю его, осматривая безмолвный холл и комнаты на первом этаже.

– Мисс Фокс? Она уехала примерно полчаса назад, перекусила и сообщила, что вы знаете причину её отъезда, ещё что-то про сюрприз, но я не вдавался в подробности. За ней заехало такси, также она упомянула о том, что ей необходимо взять кое-какие вещи из дома, чтобы показать их вам. И ещё о том, что, конечно же, время её отсутствия не будет засчитано, и завтра она останется до вечера, – сообщает мне он.

– То есть у тебя с ней состоялся длительный диалог, и эта женщина больше не вызывает у тебя желания её отравить? – Усмехаясь, интересуюсь я, направляясь на кухню, где обычно и принимаю пищу.

– Нет, конечно, она ужасно прямолинейна, отвратительна и абсолютно мне неприятна, – быстро отвечает он, вызывая у меня улыбку.

– Лгать ты так и не научился, – замечаю я. – Обед. Плотный обед.

Гамильтон, отворачиваясь от меня, скрывает яркий румянец, появляющийся на щеках, когда я его уличаю в настоящих ощущениях, и занимает себя кастрюлями и разогревом пищи.

– Надо же уже начало второго. Не помню, чтобы когда-нибудь я спал так долго, – бросая взгляд на часы, произношу вслух свои мысли.

– Конечно, если бы вы легли, как обычно, но вы были слишком заняты до утра, – тихо бормочет себе под нос Гамильтон.

– А ты слушал?

– Хм, нет, сэр, но это было невозможно не услышать.

– Когда ты сам в последний раз занимался сексом? – Спрашиваю его, вгоняя в ещё большую краску и нервозность.

– Сэр, я бы не хотел отвечать на этот вопрос, – сухо произносит он и ставит передо мной кружку с кофе.

– Это вам сейчас нужнее, – объясняет свой выбор, – особенно после потраченных сил.

– И всё же ты не упускаешь возможности напомнить мне о том, что у меня был секс. Несколько раз. Хороший секс. Жёсткий секс. Грубый секс. Безумный секс. Громкий секс. Извращённый…

– Я понял, мистер Рассел, вы довольны, – обрывая мою речь и вызывая у меня смех, Гамильтон поджимает губы, но затем изумлённо поднимает на меня взгляд.

– Вы… вы…

– Что я? – Улыбаясь, делаю глоток обжигающего кофе.

– Вы сейчас… это она сделала? Вы никогда не ведёте себя так, как… в общем, как нормальный человек. Вы не радуетесь. Вы не хохочете словно проказник, и не выглядите так неряшливо, хотя в костюме. Но ваша сорочка хранит аромат этой женщины, как будто она в ней ходила. И вы не в чёрном, а в тёмно-синем. Вы рады, сэр, вы первый раз радуетесь жизни. Простите меня, но я… признаю, мне нравится мисс Фокс, – понимая, что уже сказал лишнее, Гамильтон замолкает и виновато смотрит на меня. И он угадал то, что именно Бланш вчера носила мою рубашку, накинув на себя после душа, чтобы немного помассировать мои плечи, а затем в который раз помогла мне сойти с ума от её змеиного языка и его умений.

– Да, ты прав. Ты абсолютно прав, я ещё ни разу не испытывал таких эмоций, и они мне комфортны. Я привыкаю быть собой, и это странно, даже страшно. Но, вероятно, мне они необходимы, чтобы хотя бы немного не думать о том, что Бланш угрожает опасность. А она сейчас находится в городе, где за ней ведётся слежка не только моей организацией, но и человеком, желающим её убить. Возможно, сейчас я выгляжу и веду себя, как самый примитивный примат, волнующийся и плохо справляющийся с неприятным предчувствием, – серьёзно отвечаю ему.

– Тогда должен сказать вам, сэр, что вам идёт это состояние. К тому же я не вижу причин, чтобы вы чувствовали себя взволнованным. Мисс Фокс умная женщина и не подвергнет себя риску, и она уехала без чемодана, хотя выглядела не менее неряшливо, чем вы. Но судя по тому, как прошла ночь, это простительная оплошность для вас обоих, – Гамильтон расставляет передо мной приборы и ставит суп с гренками.

– Неряшливо? Что ты имеешь в виду? – Хмуро спрашиваю его.

– Я не так выразился, сэр. Нет, её наряд в виде чёрного платья и туфель был очень красив, но вот макияж, его было слишком много. Вчера она была менее вульгарной и сосредоточенной. Она практически не притронулась к завтраку, только выпила чай и съела пару кусочков яблока, при этом постоянно смотрела на экран своего телефона. Но думаю, это из-за того сюрприза, о котором она упоминала.

– А что с новой охраной? – Перевожу тему, хотя слова Гамильтона не позволяют мне отрицать мысль о том, что эта безумная женщина решилась на то, что вряд ли мне понравится. Если учесть, что вчера произошло, то она уже смекнула, как зависит её заказ в особенном салоне от неисправных тормозов в моей машине.

– Я выбрал одного, это мой знакомый. Он был ранен, и его вернули домой, но это не умаляет его качеств и умения защищать. Гонорар, который вы платите, для него необходим, и я ему доверяю. Второй чувствует себя лучше. Врач, которого мы вызвали, чтобы подтвердить ваши мысли те что, вы написали ночью для меня и оставили, как обычно, здесь, сказал, что, его плохое самочувствие, действительно, могло быть спровоцировано. Также я выбрал для вас несколько вариантов машин, чтобы приобрести их. Все данные отправил вам на почту, а пока вы можете воспользоваться моим автомобилем. Ключи и документы лежат на столе в гостиной. Я проверил её, она в рабочем состоянии, и в ней нет ни одного отслеживающего устройства, – чётко отвечает он о проделанной работе.

– Хорошо. Я полагаюсь на твоего знакомого и на твои умозаключения. Значит, мне предстоит рассказать всё Нейсону и всё же сменить дом, чтобы отвезти в него Бланш на время, пока мы не поймём, кто пытается её убить. Мне ещё необходимо проверить телефон на наличие зацепок. Спасибо тебе, я не голоден, – поднимаюсь из-за стола, допивая кофе.

– Но, сэр, вы же ничего не съели, – возмущается Гамильтон.

– Не хочу. Не сейчас, – качая головой, разворачиваюсь и направляюсь к выходу из кухни.

– Мистер Рассел, возможно, мои слова заставили вас задуматься о мисс Фокс глубже, чем следовало. Простите меня, я не должен был…

– Нет, ты всё сделал верно. Ты мой человек, и обязан докладывать обо всём, что у тебя вызывает сомнение. Я буду наверху, – обрывая его, заверяю, что никакой вины за ним нет, и то, о чём он сообщил мне, крайне важно.

Возвращаясь в спальню, нахожу на софе так и лежащий телефон убитого. Он даже не заблокирован, что позволяет увидеть его последние звонки и проверить, ответит ли мне кто-то. Нет, абонент не обслуживается. Одноразовый. Выходит, тот, кто подкупил моего охранника, имеет тесную связь с моим миром. Именно мы пользуемся таким способом доклада, что впоследствии не позволяет отследить заказчика или же поймать преступника. А сообщения свидетельствовали о том, что именно я сел за руль, как долго мы отсутствуем и о том, что вернулись обратно. Как и говорила, точнее, угадала Бланш. Он собирался уехать, но не успел, Бланш его пристрелила. Гамильтон имеет все навыки по ликвидации трупов, так что об этом я могу не волноваться, а вот о том, что сказала вчера Бланш, не могу. Почему она считает, что заказчик активизировался только тогда, когда я получил контракт, и что именно я стал причиной его желания убрать эту женщину? У меня нет знакомых, которые были бы недовольны тем, что я занимаюсь сексом. У меня, вообще, нет знакомых. Ларк в больнице. Стэнли не имею понятия где, но если он был в сговоре с кузеном, и если учесть то, что рассказал его уже мёртвый приятель, то есть вероятность недовольства моей близостью с Бланш. Почему? Почему мой брат так не хочет, чтобы я общался с Бланш? Какая ему от этого выгода? Я не вижу её. Я не представляю это в своей голове, хотя уже перебрал несколько вариантов участия Стэнли. Это не он. Тогда кто? У кого ещё есть доступ к такому виду связи и информации о том, что Бланш находится в моём доме? Вряд ли об этом напишут газеты, а моё задание тщательно скрывается.

Набираю номер Нейсона и поднимаюсь с софы, оглядывая бардак в спальне.

– Эйс, – отвечает он слишком быстро, словно ожидал, что я позвоню. Ему невыгодна смерть Бланш, но он мог сказать кому-то об этом или же, просочилась какая-то информация, поэтому он так резко поднял трубку.

– Сэр, вчера случилась неприятность. Мы выехали с мисс Фокс в ближайший городок, ей было необходимо купить что-то в аптеке. Но моя машина была повреждена, тормоза не работали, что спровоцировало аварию. Мисс Фокс в порядке, никаких ранений, но она напугана. Об этом Гамильтон позаботился. Также я узнал, что в этом был замешан один из моих охранников. Он пропал, когда догадался, какой приговор его ожидает. При всём моём уважении, сэр, я хотел бы предложить вам прекратить контракт с мисс Фокс или же перевезти её в другое место, – произношу, замечая, что вчера одежда Бланш в чемодане не была так скомкана. А сейчас ощущение, словно она впопыхах перебирала её и одевалась так же быстро, опасаясь моего раннего пробуждения.

– Да, я…я уже слышал об этом и хотел сам тебе позвонить, чтобы ты не предпринимал никаких действий.

– Но, сэр, выходит, что мой дом больше небезопасен. И это подтверждает то, что кто-то желает убить её, а это нам пока не нужно, – на автомате немного меняю тембр голоса, изображая возмущение, пока хмуро рассматриваю пол. Она торопилась. Очень торопилась уйти отсюда. Сюрприз – предлог, чтобы я не волновался о её решении. Мисс Фокс оставила чемодан, потому что вещи – это глупость, и они не заставят меня думать о том, что она не собирается возвращаться.

– Нет, Эйс. Бланш Фокс должна находиться в твоём доме. Это приказ. Я не позволяю тебе нарушать его и перечить. Да, кто-то проник к тебе, но ты уже можешь подготовиться, зная, что в этом деле есть третий.

– Вы хотите поймать его, а приманкой будет мисс Фокс рядом со мной? – Уточняя, бегаю глазами по пространству в поисках кое-чего очень важного для Бланш. Если она уехала и не вернётся, то единственное, что она не оставит здесь – стек. Именно его я и хочу увидеть, чтобы заглушить интуицию, разрывающую моё сознание.

– Верно. Ты быстро почувствуешь грозящую опасность и устранишь её, только оставь его в живых. Мы допросим его. Я думал об этом деле и решил, что Бланш Фокс скрывает не только важную информацию, которую получила самым отвратительным способом, но и перешла дорогу очень значимым персонам. Не секрет, что наши коллеги не всегда проворачивают сделки честным способом. Так, один из её клиентов мог доложить о своей оплошности, и теперь они хотят ликвидировать мисс Фокс, опасаясь огласки. Этот человек имеет довольно значимую власть, раз ему удалось остаться до сих пор незамеченным. Но в то же время он не находится в парламенте, где большинство служащих в курсе происходящего, и практически все они были клиентами мисс Фокс.

Вытряхиваю содержимое чемодана Бланш в поиске стека, копаюсь в нижнем белье, латексе, в обычной одежде – и ничего.

– Эйс, ты слышал меня? – Недовольно повышает голос Нейсон.

– Да-да, сэр, я обдумывал ваши слова. Если вы так считаете, то будет глупо и неуважительно не последовать вашему приказу. Вы всегда видите людей глубже и понимаете их мотивы. Мне до вас далеко, – бормочу я, запихивая одежду Бланш обратно в чемодан.

– У тебя ещё достаточно времени, чтобы научиться, Эйс. Тогда созвонимся завтра?

– Да, сэр, конечно, – сбрасываю полотенца с кресла, опускаюсь снова на пол, чтобы найти эту чёртову коробку.

– Где в данный момент мисс Фокс? – Интересуется он.

– Она уехала, сэр. Пожелала забрать из дома какую-то ерунду, сообщив об этом Гамильтону. Если честно, сэр, то меня это не волнует. Чем реже я её вижу, тем меньше хочу прибить, – вот последнее признание чистосердечное. Нет коробки. Нет стека. Это значит, что она снова решила действовать одна. Чёртова дура!

Нейсон смеётся, а затем произносит:

– Наши люди следят за ней, поэтому опасности пока нет. Я должен идти, у меня важная встреча с коллегами из «Ми-6», буду занят до завтра. Мой телефон будет недоступен, поэтому делай всё так, как я тебя просил. Когда у меня будет время, я позвоню и сообщу о результатах слежки, вдруг мы заметим того, кто тоже охотится на эту женщину.

– Да, сэр. Конечно, сэр.

Отключаю звонок и набираю номер мисс Фокс, чтобы убедиться в том, что, конечно же, её телефон выключен, и мне предлагают оставить послание. Гадюка.

Выскакивая в коридор, хватаюсь за перила и кричу:

– Гамильтон!

Ожидаю, пока он появится внизу.

– Что случилось, мистер Рассел?

– Скажи, в руках у Бланш была коробка. Длинная, из тёмной кожи?

– Нет, сэр. Только сумочка.

– Она выходила раньше из дома?

– Нет, сэр. Она спустилась вниз уже одетая.

– Ты сказал, что она постоянно смотрела на телефон. Она ждала такси, но сообщение от кого-то пришло раньше, а затем она начала разговор с тобой? – Спрашивая, я спускаюсь по лестнице.

– Да. Я не видел, как она заказала его, но оно приехало. Думаю, если бы она разговаривала по телефону, то вы бы услышали, возможно, воспользовалась онлайн-заявкой. Мистер Рассел, почему это вас так волнует? – Изумляется ещё больше Гамильтон.

– Она забрала стек. Никто не мог войти в мою спальню. Или она могла его спрятать, но это глупо. Бессмысленно прятать одну вещь и уезжать на встречу с тем, кто мог ей рассказать о вчерашнем покушении, – замечаю, что в глазах мужчины появляется совершенно непонимающее выражение, и тяжело вздыхаю.

– Стек – это девайс для тематических игр. Но вчера мы его не использовали, эта вещь, как бы странно не звучало, важна для неё. И она бы ни за что не забрала её, если бы планировала вернуться. А его нет, на том месте, куда я его бросил, его нет. Анальная пробка так и валяется в углу, а его нет, понимаешь? Она забрала его с собой, потому что уехала и не собирается возвращаться. Она обманула меня и тебя! Она, чёрт возьми, бросила здесь меня одного! – От возмущения повышаю голос и зло сжимаю в руке телефон.

– Простите, сэр, но разве этот стек имеет такое важное значение, вообще, к приезду и отъезду мисс Фокс? Возможно, она его спрятала в доме, если так заботится об этой вещи, а вы поддались своему страху и…

– Я что, похож на ненормального? – Перебивая его, ору я.

– Хм, нет, абсолютно нет.

– Вот поэтому я знаю, что она забрала его. Бланш спешила уехать отсюда, поэтому ожидала сообщения от кого-то. И она взяла стек с собой, чтобы кого-то наказать. Наказать так, как принято в её извращённом мире. Этот стек является её вещью, и когда она найдёт предателя, то накажет его самым изощрённым и ужасающим способом. Стек – это её отличительный знак. Это её власть. Стерва! Она поехала на дело без меня! И машина для неё была заказана кем-то другим. Время поездки из города не совпадает со временем её завтрака. Полчаса плюс примерно пятнадцать минут на сборы слишком мало, чтобы машина доехала сюда. Тем более навигатор не может привести машину именно сюда без задержек, водители всегда спрашивают дорогу, потому что мой дом расположен в тихой зоне, в тихой для всех нормальных. Его нет на карте, на нём нет номера, нет ничего, что дало бы чёткие ориентиры для водителя машины. Значит, он уже здесь был. Да… да, вчера её привёз сюда незнакомый водитель. Бланш не воспользовалась услугами Куба, а того парня, которого я уже видел. В ту ночь, когда она уезжала от Таддеуса, он привёз её. Такси – это прикрытие, а не служба. Он знал, во сколько сюда нужно приехать, как и о том, что она планирует отсюда уехать. Эта женщина договорилась вчера о встрече с кем-то и сегодня нервничала, потому что не получила подтверждения. А когда сообщение пришло, она смогла расслабиться и поддержать с тобой беседу. Куда эта гидра снова влипла? – Замолкаю, переводя сбившееся от быстрой речи дыхание.

– Ничего не понял, – тихо говорит Гамильтон.

– Я тоже, но стек она взяла с собой. Стек, вот что выдало её. Не просто так Бланш прихватила его с собой. Два варианта: прощание и желание наказать. Её разум работает вразнобой. Он заранее строит план, а выполнение она оставляет на потом, чтобы интуитивно играть с жертвой. Но кто жертва сегодня? Те, кто работают в том салоне, не могли её подставить. Она клиент, очень важный, богатый и значимый для них. Если только Бланш не солгала. А если она предала меня? Если её заказчик не хочет защитить меня, а, наоборот, оставит в живых, чтобы я мучился, чтобы ответил за все свои прошлые поступки. Если это было подстроено? Она уже была здесь, в моём доме, и легко умеет овладевать сознанием мужчины. Вчера он смотрел на неё обожающим взглядом, но так при первой встрече не выглядят, и Бланш подошла к нему не для того, чтобы учуять вонь дерьма у другого, а чтобы не дать ему проколоться, убедив своим действием, что она защитит его, но оставила решающий выстрел для себя. Если бы я продолжал говорить, а затем сам бы подошёл ближе к ним, то всё понял бы. Она убила его, потому что знала – лучший способ не подставить себя это – немедленно обнаружить исполнителя и убить его, продемонстрировав свои несуществующие способности логики. Но для чего? – Смотрю в глаза Гамильтона, уже давно потерявшего нить происходящего и, разворачиваясь, поднимаюсь по лестнице.

– И, выходит, все слова Бланш, её поведение и якобы шоковое состояние – игра только для меня. Поэтому я путался, посчитав, что сначала у неё был шок, а затем понимание происходящего. Но она злилась, её раздражало то, как я вёл себя, чем и были вызваны перепады настроения. А вот когда Бланш убила мужчину, исполняющего её приказы, то продолжила создавать видимость переживаний внутри себя. Одноразовый телефон мог легко достать её заказчик, чтобы быть в курсе происходящего и следить за тем, как я поведу себя. Далее, она доложила ему, что всё идёт по плану. А я попался на удочку и признался во многом. Признался в своей слабости, позволив ей добиться своего, сломать меня тем самым способом, который она так долго готовила для меня. Бланш знала, что я всё пойму и начну спрашивать о том, кто за ней следил и хочет ей навредить. Только никого нет, это она сама создала ситуацию, в которой вынудила врагов защищать себя и стать жертвой, – запускаю руку в волосы, прижимаясь спиной к закрытой двери.

Я не могу поверить своим словам и тому, куда привели меня размышления. Я не в силах причинить сам себе боль, поверив в то, что только произнёс. А если я ошибаюсь? Если из-за неведения и внезапного исчезновения Бланш я начал вести себя, как подопытная мышь, привыкшая ко второму существу рядом, и сейчас испытываю панический страх потерять это. Если всё случившееся теперь обращается против меня? Если эти чувства, которые заставила меня пережить Бланш, делают меня глупым и обычным? Если я больше не смогу быть тем, кем был раньше? Если это и есть задание Бланш – сделать из меня абсолютно никчёмного идиота?

– Нет. Нет, это ложь. Я просто выдумал всё это, – мотая головой, расхаживаю по комнате.

Но моё сознание говорит совершенно противоположные вещи. Оно напоминает мне действия Бланш с момента, как мы сели в машину. Она была спокойна. Абсолютно спокойна, даже когда я показал ей, что мы можем умереть. Она знала, как я поступлю и дважды приму удар на себя, развернув машину в свою сторону. Она была уверена, что ей ничего не угрожает. Но у неё заел ремень безопасности. Как можно подстроить это? Какой смысл оставаться в машине, чтобы взорваться вместе с ней? Никакого. Бланш дёргает ремень и нажимает на кнопку, желая попрощаться со мной. Я отвлекаюсь на это и не проверяю, на самом ли деле заело или же она держит пальцем замок, чтобы не выскочил ремень. Я достаю нож и разрезаю ткань, а затем вытаскиваю её. Нет, это безумие оставаться в машине, чтобы умереть. Любая экспертиза докажет, что тормоза были неисправны, и моей вины в этом нет. Не знаю. Не понимаю.

Дальше её поведение. Бланш легко угадывает того, кто залез в машину и убивает его. Заметает следы, и лучший способ избавиться от человека, готового выдать её, переложив этим вину на несуществующего врага. Но зачем? К чему вести всё именно так, чтобы в итоге оказаться в моей постели? Отвлечь меня, вынудив обессилить и заснуть, чтобы затем уехать для… я не могу закончить свою мысль, и это меня сводит с ума. Огромное количество моментов не сходится. Мои выводы безумны, но моё сознание не обрывается, оно продолжает настойчиво показывать мне картинку, где Бланш передаёт мне стек. Отпечатки. Я оставляю на нём свои отпечатки, и они тоже что-то значат. Если она забрала его с моими отпечатками, то в будущем использует их против меня.

Мне душно. Дышать нечем, и, кажется, что меня изнутри рвёт на части, пока я ищу верные причины происходящего. И это всё собирается в такой ком, что я до боли сжимаю голову руками и кричу, чтобы отогнать свои выводы, которые с каждым разом становятся более ужасающие. Падаю на пол и безумным взглядом смотрю впереди себя. Чего она хочет добиться этим всем? На самом ли деле я для неё ничего не значу, и всё это лишь моя больная фантазия, как и тогда… давно, где я видел угрозу даже со стороны родственников? Я помню её, я боялся их, я желал им смерти, я…

– Мистер Рассел, у нас проблема, – в мою спальню врывается Гамильтон, а я не двигаюсь.

– К воротам подъехала машина, сэр. Мне только что доложили и спрашивают: пропускать или нет? – Добавляет он.

– Кто?

– Ваша мать. Она передала, что это срочно и касается Бланш Фокс.

– Пропустить. Проведи её в гостиную, – безэмоционально отвечаю я.

Ну вот, этого мне ещё не хватало. Но зная, что может сотворить эта идиотка, проще спокойно выставить её за дверь или же для начала выплеснуть на неё то раздражение, которое накопилось во мне, потому что я так и не понял, в чём заключается план Бланш. Но он есть и создан против меня. Против того, что я начал чувствовать.

Стараясь казаться равнодушным, спускаюсь вниз и поворачиваю к гостиной.

– Мадам, с каких пор вы приезжаете в мой дом без приглашения? – Сухо спрашиваю, находя мать стоящей возле дивана. Она на взводе. Её трясёт. Недавно пережила истерику и до сих пор не отошла. Что-то сильно потрясло её, обидело, и она приехала для того, чтобы высказать мне какие-то глупости.

– Эйс, я не намерена с тобой ругаться. Я возмущена тем, как ты себя ведёшь! Я была права! С самого начала я была права, предупреждая, что эта стерва взялась за тебя. Ты такой же придурок, как и твой отец? – Криком встречает меня мать.

– Какой из них, мадам? Нейсон или Таддеус? Насколько мне известно, то мой биологический отец – Нейсон, – от моего ответа, мать бледнеет, и её губы трясутся от паники. А мне всё равно. Мне сейчас настолько наплевать на чувства женщины стоящей напротив, что усилием воли заставляю себя не сорваться. Нет. Не должен. Я имею ещё контроль над собой и никому не доставлю удовольствия наслаждаться моим падением. Нет!

– Я… откуда…

– Не важно. Поэтому идите к чёрту, мадам. Убирайтесь из моего дома, потому что я отказываюсь быть вашим родственником. Меня не интересует ничего из того, что вы решили мне здесь представить. Я устал от ваших игр. Вон, – шиплю я, сжимая за спиной руки в кулаки, чтобы не поддаться желанию насильно вышвырнуть отсюда мать.

– Что? Да как ты можешь? Я же любила тебя, считала уникальным, особенным мальчиком, а ты предаёшь меня? Да, я скрывала от тебя то, что Нейсон твой отец! Да, потому что мне было больно! Я страдала и не хотела, чтобы ты тоже ощущал это! Я защищала тебя всю свою жизнь! – Из глаз матери капают слёзы, размывая тушь. А в моей груди ничто не отзывается на это. Я словно возвращаюсь обратно, где уже слышал эти слова миллион раз и видел подобное поведение. И всё это не вызывает у меня никаких чувств, даже жалости.

– Довольно. Меня это не волнует, и мне неинтересно, кто мой отец. Я работаю на Нейсона и выполняю его задание, поэтому исчезните отсюда.

– Ты целовал её… ты спал с ней, – жалостливо стонет мать.

– С Бланш? Да. Я трахаю её. Я целую её. Она живёт здесь. Она…

– Хватит! Не говори этого! Хватит! Ты не можешь унижать себя больше, Эйс! Сынок, мальчик мой, не унижайся больше! Ты достоин лучшего! – Мать подскакивает ко мне, сотрясаясь в рыданиях, и пытается схватить меня за руку, но я отступаю.

– Ты привёз её сюда? Как ты мог? Ты же умён, так отчего не разгадал её плана? – Сокрушается она.

– Какой план? Это мой план и моё задание. Бланш Фокс лишь пешка в моей игре. Остановите поток слёз, мадам, иначе будете отчищать капли с дорогого ковра, – насмешливо отвечаю ей. Моя интонация, мой вид, моё нежелание принимать за честность этот спектакль делают смертельный выстрел в эту женщину. Она отшатывается, и её глаза насыщаются яростью, обидой и желанием причинить боль.

– Я считала, что ты никогда не предашь себя. Я считала, что ни одна женщина не сможет завладеть твоим сознанием. Я считала, что никто не в силах будет использовать тебя. А ты глуп настолько, что я, как только узнала о том случае и твоём вульгарном поцелуе в ресторане, пришла в ужас от осознания того, насколько же ты сын своего отца. Отвратительный, – она кривится и смиряет меня неприятным взглядом.

– Так, ваше шоу устроено именно по этой причине? Что ж, да, целовал. Более того, вещи Бланш здесь, и моя постель ещё не остыла от того, что вытворяли на ней мы оба, – с наслаждением добиваю её. Вот что мне было нужно, сделать кому-то больно, кому-то ответить и насолить, потому что я в данный момент весь сосредоточен на опасениях. Мой пульс повышен без видимой причины. Появление матери не могло так сказаться на мне, подобное случается со мной только в самых тонких играх разума, когда интуиция сообщает важную вещь – бежать.

– И ты гордишься собой, Эйс? Ты увлёкся этой шлюхой и теперь выставляешь это напоказ, уподобившись Таддеусу и другим идиотам? Ты хоть представляешь, что вы для неё заработок, и не более? Ты ей не нужен, но привёз в свой дом. В то место, где я была лишь раз, и то меня не пропустили внутрь. А её ты привёз. Где твоя гордость? Где хотя бы немного стыда за то, что ты творишь?! Я этого терпеть больше не могу! – Кричит она.

– Так не терпите, мадам, идите к чёрту отсюда, – ухмыляясь, разворачиваюсь, чтобы уйти и подумать над более важными вещами.

– Ты думаешь, что ты ей нужен, да? Ты думаешь, что она верна тебе? Ложь. Она спит с ним… она трахается с Нейсоном, – от её слов я замираю.

– Он был у меня сегодня, использовал меня, как и раньше, а я тоже дура, Эйс. Я ведь, как и ты считала, что он любит меня, что я для него нечто большее. Нет. Он использует меня и тебя. Я совершила множество ошибок, но этой женщине не позволю превратить тебя в жалкое существо. Не отдам тебя ей, потому что ты мой сын, моя плоть и кровь, и я устала наблюдать, как тебя все обманывают, – добавляет она.

– Сейчас вы решили найти у меня слабые точки, верно? Нет их. Это вы лжёте, мадам, чтобы выплеснуть на меня обиду за то, что стали не нужны своему любовнику, ради которого разрушили брак. Вы теряете деньги, власть и возможности, и последний вариант это я. Но от меня вы ничего не получите. Лучше не лезьте в мои отношения и работу, останетесь живы, – бросаю, делая ещё один шаг, как мне летит в спину самая ужасающая вещь, которую даже я не мог себе предположить.

– Она с ним! Она встречается с Нейсоном в пять часов! Я видела сообщение, которое он ей отправил, и я сфотографировала его!

Всё внутри опускается, и я резко поворачиваюсь к матери.

– Да, это я хотела тебе сказать, чтобы предупредить тебя – Бланш Фокс не та, за кого себя выдаёт. Она работает на Нейсона. Вот, сейчас я покажу тебе, – мать копается в сумочке и достаёт телефон. Её рука дрожит, когда она открывает фотографии и протягивает мне.

Медленно подхожу к ней, а внутри меня тишина. Я ненавижу эту тишину. Я не хочу её. Я знаю, что фальсификация возможна, но не в этом случае.

«Твоё задание завершилось. С меня хватит. Ты принадлежишь мне. Я твой заказчик, и я приказываю тебе быть завтра в моём кабинете в 17:00. Пора заканчивать с ним».

– Вот, я увидела это в его телефоне, потому что ответ пришёл, когда Нейсон был в душе. Она ему ответила: «Как прикажете, сэр. Я буду там, где и вы. Я уже устала от вашего сына», – быстро шепчет мать.

– Теперь ты понимаешь, что она водила тебя за нос? Она докладывала обо всём, что с тобой происходит. И Молли сказала, что ты изменился, Бланш тебя изменила, и ты влюблён в неё. Боже, это чудовищно. Я не позволю, чтобы они тебя убили. Я не дам им этого сделать. Ты мой сын. Ты мой…

– Закройте рот! – Кричу я, сжимая кулаки от удара острой и меткой пули, медленно рвущей мою грудную клетку. Все события прокручиваются в голове. Её улыбка. Её смех. Её страсть. Её предательство. Её ласка. Её лживые глаза, блестящие от счастья. Её змеиная натура, о которой я знал.

Мне больно. Наверное, это и есть та самая боль, когда весь мир раскалывается от глупости мужчины, поддавшегося физиологии, превратившегося в глупого щенка, позволяющего пинать себя из угла в угол. И всё встаёт на свои места. Безмолвно. Жестоко. Извращённо возвращая меня в комнату, где я узнал, что никакой я неуникальный, неособенный и не живой. Я просто мужчина, переживающий предательство той, кому хотел бы верить.

– Что ж, раз всё настолько увлекательно, то считаю своим долгом поаплодировать лично тем, кто посчитал меня опущенным на колени, – шиплю я, разрешая себе стать психически нездоровым существом, умеющим безжалостно убивать.

Глава 38

– Эйс! Сынок, умоляю тебя, не ходи туда… я же хотела, чтобы ты лишь знал о том, кто такая на самом деле Бланш Фокс! – Кричит мать, пытаясь ухватить меня за руку, в которой прячу за спину пистолет.

– Не прикасайтесь ко мне, мадам. Вы желали именно этого. Вы пришли сюда, чтобы увидеть, что я могу сделать. Наслаждайтесь психопатом, мадам, потому что он никогда больше не исчезнет, – рычу и, хватая пальто, толкаю её, отчего она ударяется спиной о стену, освобождая мне выход.

Нет, разумно мыслить в данной ситуации невозможно. Не Уилсон передавал информацию обо мне Бланш, а Нейсон. Она не могла знать обо мне так много, только он видел меня, наблюдал за мной и дал ей шанс прилететь в Лондон, чтобы использовать меня в своих целях. Она работает на него, чёрт возьми! На него! На этого ублюдка, хотя уверяла меня в обратном! Сколько раз я обещал себе, что буду полагаться только на свою интуицию, которая меня ни разу не обманула? Ведь я жил этим, пока не появилась она. И я же угадал, я всё видел, но не желал понимать. У меня всё было под носом. Эти слова, сказанные ночью о том, чтобы я остерегался волков, а она гадюка! Стерва! Но с меня довольно лжи. Я не позволю делать из меня раба. Никогда! Меня не возьмут живым, а мои навыки станут для них адом, это я обещаю.

– Эйс! Прошу вас, сделайте что-то, он убьёт его… убьёт, – за спиной раздаётся крик матери, обращённый к испуганно вбежавшему Гамильтону.

– Сэр, мне принять меры? – Он напряжённо следит за тем, как я вхожу в гостиную и беру ключи от машины.

– Да. Прими. Если чужой появится здесь, стреляй на поражение. С этого момента ни одна душа, без моего ведома и желания, не войдёт в мой дом. Вызови всех, кто готов убивать. Расставь их по периметру. Мы начинаем военные действия, – от тембра моего голоса мужчина бледнеет, но кивает. В нём я уверен. Только в нём и уверен. Чёрт, я становлюсь безумнее с каждым едким вдохом, втягивая в себя застрявшую в воздухе вонь этой гидры! А она обещала! Обещала мне! И я предан. Так неосторожно позволил ей узнать, кто я такой, но она даже не представляет, что за чудовище скрывается у меня внутри. И пришло время его окончательно разбудить, чтобы, наконец-то, увидеть её мёртвой!

– Сынок, не надо, тебя заберут у меня! Эйс! Я не могу потерять тебя! Эйс, мальчик мой, маленький мой! – Последнее слово пробивает броню в моём сознании. Она никогда меня так не звала. Никогда за всю чёртову жизнь. А сейчас испугалась, что больше не будет ублюдка, выбирающего из всего возможного насилие. Я вспомню все его действия против меня, против моей сестры. Я покажу ему, какой вкус у чёрной комнаты. Я она и есть. Он сделал это со мной, так теперь пришло время узнать, какие плоды всё это дало.

– И по этой причине вы, мадам, наблюдали за тем, как меня подвешивали на цепи и били? Это и есть ваша любовь? То, что вы, люди, называете чувствами? Тогда они незнакомы и не нужны мне, как и вы. Больше никого из вас для меня не существует. И я убью каждого, кто хоть попытается встать на моём пути. А вас в первую очередь за то, что наслаждались насилием и позволили это сделать с сестрой. Даже не удивлюсь, если вы сами дали разрешение на это. Вы жалкая, и с этой минуты вы для меня пустое место. Мясо, которое я с удовольствием расстреляю. Исчезните отсюда, мой приказ вступил в действие, – резко отвечаю ей, продолжая стоять спиной.

– Я же помочь тебе хотела! Я ничего не знала… ничего…

– Ложь. Я больше не потерплю такого отношения ко мне, мадам, – перебивая её, медленно поворачиваю голову, от моего взгляда мать отшатывается и прикладывает руку к груди, якобы испытывая боль. Но она ни черта не знает, что это такое на самом деле.

– Я…я…

– Если желаете сохранить жизнь, то говорите правду. Я требую сейчас же правду о том, по какой причине вы так легко отказались от меня и отдали на растерзание тому, рядом с которым потеряли уважение к себе.

– Я не отказывалась, Эйс, я… мы посчитали, что так будет лучше для тебя. Нейсон убедил нас, насколько опасна твоя болезнь, и что твоё состояние нужно контролировать. Что мать не сделает для ребёнка, чтобы облегчить его страдания? А ты страдал! Ты был безумным, мы боялись, что ты можешь убить нас, причинить вред себе! Ты радовался, когда наблюдал за жестокостью! Ты наслаждался ей и создавал такие ситуации, где подвергал опасности нас! У меня не было выбора, но ты всегда был и будешь моим сыном, что бы ты ни сделал, Эйс. Но не с этой женщиной! Никогда шлюха не станет тебе парой, потому что у неё внутри одна гниль, и она продажна…

– Как и вы, – заключаю я. Меня не трогают заверения о том, что всё это было сделано для моего блага. Нет, я больше не верю никому. Даже себе. Я не имею права полагаться ни на свои чувства, ни на свои воспоминания, ни на что, ведь всё это было гнусной ложью, обратившейся против меня.

– Вы противны, мадам, и мне даже не жаль вас. Как и раньше, я буду с удовольствием наблюдать, как вы пытаетесь выбраться из этого дерьма. И теперь же я буду смеяться, ведь ничего нет веселее того, как наблюдать за тем как дохнут предатели. Гамильтон, выведи вон эту женщину. Если она не поддастся убеждениям в первые две минуты, то разрешаю стрелять в неё и даже отдать мужчинам, чтобы она насладилась, наконец-то, тем, что выбрала для себя с самого начала. Любите извращения, мадам? Предпочитаете насилие и грубость? Я не против того, чтобы вас растерзали на куски. Гамильтон, жди моих дальнейших указаний.

Дохожу до машины и забираюсь в неё. Сейчас, в эти минуты, когда желание убивать превышает здравый смысл, я ничего не чувствую. Ни боли. Ни разочарования. Ни того человека, кем был ещё вчера. Всё распадается на мелкие молекулы тротилового вещества и острые щепки, собираясь у моих ног, которые вскоре взорвутся к чёртовой матери и не оставят от меня ничего живого. В моём сознании творится бардак, не позволяющий мне хладнокровно сконцентрироваться. Я вижу там её, эту гадюку, так ловко манипулирующую даже мной. И это отвратительно. Мне гадко настолько глубоко от своих слабостей, что остаётся лишь жажда крови. Яркая и ядовитая. Её. Я мог бы предположить, что все данные, которые мне передала мать, могли быть подстроены, но знаю – нет. Я уверен в своих выводах, и как бы ни было страшно самому себе признаваться в проигрыше прошедшего раунда, пытаюсь оттолкнуть эти мысли, чтобы не причинить себе безумную и разрушающую меня муку.

Предательство бывает разным. В работе это означает лишь ликвидацию без сожаления. А что делают мужчины в подобных ситуациях? Не имею понятия. Я ни разу не попадал в такую яму и не знаю, как выбраться из неё живым. Но самое чудовищное это то, что я не желаю больше дышать.

Меня не волнует больше, что меня могут заметить. Наоборот, я демонстрирую всем своё появление в парламенте и прохожу на нижний этаж. Мне знакомы все тайные коридоры, для совершения побега, в крайнем случае. Теперь я воспользуюсь ими, чтобы пробраться к кабинету Нейсона и, отодвинув заслонку, увидеть место, где закончится период, когда я был живым. Именно это я предчувствовал. Эти ощущения не позволяли мне полностью убедиться в честности Бланш, и я не ошибся. Я никогда не ошибаюсь. Раньше всё было именно так.

Наблюдаю, как Нейсон сидит за столом, рассматривая нудные отчёты в ожидании гостя. Он не курит, в воздухе стоит вонь от его одеколона, и приоделся. Нейсон ждёт её.

– Да. Отлично. Очистить проход. Никто не должен об этом знать, – отвечает он на звонок, а я сжимаю кулаки, подавляя в себе желание выбить чёртову стену и наброситься на него. Уличить обоих в предательстве и отдать под суд немедленно.

Он набирает другой номер.

– Как только всё завершится, ликвидировать тех, кто был в курсе, – отдаёт приказ, и это снова и снова подтверждает мои мысли о предстоящих губительных событиях. Конечно, чтобы никто не смог предать и завершить раньше времени его планы, Нейсон приказал убить солдат, считающих, что помогают ему. Ложь. Я сам был на месте тех, кто выполняет приказы по устранению свидетелей. А теперь же стал никчёмным и примитивным. Обидно. За себя.

Дверь открывается, а я смотреть не могу. Отвожу взгляд, когда слышу, как поднимается из кресла Нейсон, и даже воздух накаляется в помещении. Меня бросает в ледяной пот, но при этом невозможно горит грудь истязающим пламенем разочарования, когда все слова матери подтверждаются.

– Бланш, наконец-то.

– Дорогой мой, ты так нетерпелив, – её сладкий до тошноты голос ударяет меня по затылку, и я заставляю себя смотреть. Смотреть до конца, чтобы больше никогда не считать себя достойным быть живым.

Она в том же чёрном платье, о котором упоминал Гамильтон. С алыми похотливыми губами, растянутыми в самую противную улыбку, что я видел. Нейсон целует сначала одну её руку, а затем вторую, явно демонстрируя нежные, глубокие чувства к этой женщине.

– Он не догадался? – Интересуется Нейсон, обнимая её за талию и прижимая к себе.

– Нет, конечно. Я всё сделала так, как и договаривались. Он поверил в мои сказки и теперь ожидает возвращения с очередным сюрпризом, чего, конечно же, не дождётся, – усмехается Бланш.

– Прекрасно. Значит, всё идёт по плану. Он звонил мне, доложил о катастрофе и высказал предпочтение увезти тебя. Он волнуется за тебя. Он заботится. Он предал меня.

– Предал? Я бы сказала, что он стал податливым как воск. Вчера он был слишком сильно напуган моим спектаклем. Удивительно, сколько глупости мужчина может совершить, когда считает, что умеет чувствовать. И всё же я разочарована, ты обещал мне, что мой враг будет интересным, а он лишь жалкое подобие мокрицы, которого ты обучил драться, – Бланш освобождается от рук Нейсона и подходит к сумке, которую оставила у дверей.

– К сожалению, ты права. Я ожидал долгой борьбы, но, увы, Эйс мужчина, не знающий, какой опасной может быть женщина, если она ещё умнее и чудовищнее, чем он.

– Вы похожи, но ты намного лучше его, – от комплимента Бланш Нейсон широко и гордо улыбается.

– Ты всё собрала?

– Да. Его отпечатки на стеке. Сведения о расположении дома. Входы и выходы. Слабые места для проникновения. Подсчитала количество оружия. Полный перечень расписала. К тому же нашла его тайники. Письма Ларка, данные по контрабанде и, боюсь, что его ноутбук немного повреждён, – она выкладывает на столе вещи, а я сглатываю неприятный сгусток горечи в горле. Какой же я идиот.

– Последнее, конечно, лишнее, но ты никогда не могла удержаться от пакостей. Итак, нападение я распланирую, а ты на это время спрячешься. Пришло время преподнести небольшой подарок этой стране, – довольно смеясь, Нейсон разглядывает чертежи, а я удивляюсь, когда она это всё успела.

– Дорогой, я не желаю прятаться, и хочу быть в числе первых, кто будет наблюдать за падением Англии. Это будет довольно весело, а то твой сын такой скучный, у меня аж зубы сводит от недовольства, – кривится Бланш, подхватывая стек. Рукой обтянутой перчаткой, она крутит девайс, игриво смотря на Нейсона.

– Но только тебе удалось его подготовить. Столько лет изучения, и это дало свои плоды. Хотя знать, что он трогал тебя, прикасался к тебе, противно. Я не умею делиться и никогда не умел. Особенно тобой.

– Это мило, но не трогает моё сердце.

– Конечно, ты его лишена, вот почему ты рядом со мной, и ты выживешь. Ты убрала следы?

– Как обычно. Убила этого придурка, пока он не выдал себя. Хотя Эйс находился не в том состоянии, чтобы заметить обман, но он отличается дотошным вниманием к нюансам после анализа ситуации, а я не доставлю ему такой радости, чтобы разрушить многолетний план. Катастрофа прошла именно так, как мы и планировали. Эйс принял удар на себя, небольшая драматичная пауза, чтобы заставить его испытать страх за мою жизнь и убедиться, что он у меня в руках, – Бланш подходит к креслу Нейсона и опускается в него.

– Отлично. Все эти чувства отвлекут его от событий. Ты исчезнешь, и он захочет найти тебя, ведь до этого на тебя покушались дважды. Он не подумает на меня, что именно я и есть тот, кто хотел тебя убить. Хотя это блеф, важнее тебя для меня никого нет. Эйс не успеет предотвратить взрывы, а мы с тобой в это время уже будем мертвы для всего мира. Я подготовил для нас документы и самолёт, который будет ожидать нас в приближающуюся ночь падения нескольких стран. А затем он нечаянно исчезнет на дне океана. Громкое дело, самое изощрённое разрушение любимой страны Эйса и смерть твоего любовника. Испытываешь сожаление? – Усмехаясь, интересуется Нейсон.

– Ни капли. Каким бы, по твоим словам, не был уникальным Эйс, но он всё же мужчина, не умеющий контролировать себя в своих слабостях. Они повелевают им, его сознание работает против него, это я отчётливо увидела вчера. Ещё немного давления на него, и он начнёт убивать всех без разбора. Сначала свою семью, затем окружающих. Столько крови, столько трупов, столько наслаждения. К тому же я уже дала ход ревности Тедди, он пристрастился к бутылке, а мои слова его добили. Он первый придёт к нему, – охотно делится с ним Бланш.

– Ты снова своевольничаешь? – Недовольно шипит Нейсон.

– Я всегда делаю то, что хочу, дорогой. И ты знаешь, что убить меня никогда не будет тебе позволено. Ты мой раб. Ты мой милый зверёк, подаривший мне стимул стать ещё безжалостней, – заливаясь отвратительным смехом, Бланш откладывает стек и берёт в руки пачку сигарет.

– Но ты должна понимать, что Эйс ключевая часть плана. Именно он встанет во главе.

– Если доживёт, – пожимая плечами, она достаёт сигарету и сжимает её губами.

– В ту ночь он должен ещё дышать, а потом его четвертуют за то, что он устроил. Сотни невинных жизней, в том числе и наши. А если…

– Да-да, – закуривая и выпуская дым изо рта, Бланш закатывает глаза и поднимается из кресла.

– Ты это планировал с того самого дня, когда встретил меня. Ты ненавидишь его так сильно, как и Алисию. Хорошо тебе было сегодня? Насладился ею? – Зло обращаясь к нему, она подходит и хватает его за подбородок, заставляя опуститься немного ниже.

– Нет, Бланш. Это повод держать её в том состоянии, чтобы вызвать нужные эмоции на сына. Только план, ничего личного. Я позволил ей увидеть нашу переписку, она придёт к нему и разозлит его. Вряд ли он поверит ей, ведь слишком поглощён тобой, влюблён в тебя и будет ожидать твоего возвращения с ещё большей силой, – быстро уверяет её.

Бланш затягивается сигаретой и, приближая своё лицо к нему, выдыхает в приоткрытые губы Нейсона дым, а он с удовольствием втягивает его в себя.

Меня парализует от того, что я вижу и слышу. Это игра, в которой они оба ужасно похожи. Их планы по уничтожению страны. Их чувства, не скрытые ничем. Чёрт, мне больно. Мне невыносимо больно, когда воспоминания, в которых я был на месте Нейсона, появляются в разуме. Бланш словно жалит меня ядом на расстоянии. Вот она настоящая гадюка, живущая по своим правилам. Я знал. Я же всё это знал.

– Ладонь. Живо, – требует она. Нейсон немедленно вытягивает руку, и она тушит сигарету о его кожу, вызывая в нём стон возбуждения.

– А если он приедет сюда? – Шипит она.

– Нет. Мне докладывают обо всём. У него нет машины, и если он и поедет, то к тебе в дом, чтобы убедиться в отсутствии. Я…

– Ты прекратил за ним слежку. А вот Алисия может натворить глупостей.

– Я не идиот, Бланш. Я всё предусмотрел. Он не найдёт тебя здесь, когда он появится на этаже, его отвлекут. Не волнуйся. Ты в безопасности, обещаю.

– Ладно. Чего мне ожидать? – Хватая за волосы, она прижимает его к своей груди и отбрасывает сигарету.

– Теракты должны произойти в одно и то же время. Эйс будет находиться в другом месте…

– Мне неинтересно, что с ним станет и где он будет. Меня этот ублюдок не волнует, сейчас меня больше волнуешь ты. Я оставила своё задание, завершила его, и теперь твой сын в твоих руках. Ты знаешь обо всём, что происходит с ним, но мне этого мало. Я хочу подарок. Ты обещал мне его, иначе бы я здесь не появилась. Я требую поощрения за то, что терпела Эйса в своём теле и глотала его сперму. Я заслужила, – Бланш отталкивает от себя Нейсона и отходит на несколько шагов.

– Конечно, Бланш, конечно, – быстро кивая, Нейсон подходит к столу и поднимает трубку.

– Приведи его, – отдаёт приказ и поворачивается к Бланш.

– Ты обещал мне чёрную комнату. В тот раз мне пришлось улететь и лишить себя удовольствия наблюдать за тем, как ты издеваешься над сыном. Твоя ревность не знает границ, дорогой, – произносит она несколько обиженно.

– Я прислал тебе видео, да и позволил помочь ему восстановиться, – напоминает Нейсон.

– Позволил? Ты? Не смеши меня. Ты даже не ограничил силу воздействия на него. А твой наркотик не подавил его сознания, как раньше. Это могло быть опасным для тебя, если бы я не появилась и не проконтролировала его мысли. Он понял всё моментально. Я же была там, сидела рядом с ним и утешала, создав иллюзию для его никчёмного сознания, чтобы помочь тебе оставить его в живых ещё на некоторое время и не дать ему вспомнить того, что ты стираешь в нём. Без меня ты давно уже упустил бы его. Это вещество вызвало у него привыкание, и тебе придётся придумать что-то более мощное, чтобы он подчинялся тебе. Хотя я могу помочь, и в этот раз, кнут его привлечёт больше, – едко замечает Бланш.

– Кнут? Ты хочешь использовать на нём то, что принадлежит мне? – Яростно рычит Нейсон.

– Оборви эту жалкую ревность. Она здесь не играет никакой роли. Я уже давно сказала, что ты должен контролировать себя. То видео, что ты подарил мне, не порадовало, даже не возбудило меня. Слабость. Безволие. Я ожидала чего-то более яркого, и сама получила это в ту ночь. Ты ограничен и не можешь предвидеть того, что может произойти за твоей спиной.

– Но для этого у меня есть ты. Его логика не поддаётся изучению, но зато мы знаем, на какие точки теперь давить. Да, признаю, что слишком глубоко ненавижу его. Ненавижу всех, кто окружает меня, ведь моё сердце давно не билось так быстро, как с тобой. Он нужен мне для исполнения грязной работы, и только. Его отпечатки должны остаться всюду, чтобы уличить в предательстве, нагнать страх на всех. Лондон. Париж. Мюнхен. Одновременный удар по нескольким странам, и за всем должен стоять он. Но меня уже утомило то, что своё время я трачу на Эйса. Жаль, что вчера он даже не пострадал, как и в ночь нападения. Ты не даёшь ему испытывать боль, и это меня бесит, – он приближается к Бланш, замахиваясь, чтобы ударить её. Но она лишь улыбается, притупляя ярость его чувств.

– Конечно, Нейсон, прострели ему ногу или руку, или пусть он получит ранение в грудь, и тогда у него будет прекрасный повод избежать подозрений. Продолжай думать неразумно и потеряешь власть. Опусти руку или я сейчас же покину эту комнату, и ты больше никогда обо мне не услышишь, – Бланш приподнимает подбородок, вырывая из Нейсона шипение.

– Видишь, что делает Эйс с тобой. Видишь, как он мешает тебе жить. Так не ставь на своём пути препятствия, не рождай их сам, это станет для тебя смертельным, – уже мягче добавляет она.

– Да… да, ты права. Не могу думать нормально, когда он стоит между нами, когда снова и снова вижу в своей голове, как он трахает тебя, и ты его ломаешь. Но хватит о нём, ты сейчас со мной, и его нет для нас, а скоро не будет ни для кого, – Нейсон дотрагивается до её щеки и нежно проводит по ней. Бланш закрывает глаза от наслаждения и отдаётся этой ласке.

– Завтра вызову его сюда и скажу, что ему запрещено к тебе подходить. Задание завершено, ты теперь принадлежишь только мне, – добавляет он.

Раздаётся шум, в кабинет входят двое солдат и бросают на пол человека. Они моментально исчезают, а я сжимаю губы, различая в мужчине, поднимающем голову, Стэнли.

– Какая гадость, Нейсон, – кривится Бланш.

– Не спеши, дорогая, не спеши. Посмотри, какой он стал податливый, – смеясь, Нейсон подходит к моему брату и хватает его за шкирку.

– Дядя… я…я же всё сделал, я…

– Забудь, твой дружок плавает на дне Темзы, и я об этом знаю, как и обо всём, что ты планировал. Это я планировал, идиот, хотя помощь Бланш была безоговорочно важной. Но сейчас я желаю продемонстрировать ей то, чего ты так желаешь, – он поднимает его и ставит на колени.

– Ты ему вколол наркотик? – Изумляется Бланш.

– Да. Я уже подумал о том, что на Эйса действие вещества придётся усилить, но если увеличить дозу одного элемента, то смотри, какое чудо происходит, – он медленно расстёгивает брюки, спускает их, вызывая во мне тошноту.

– Эйс намного сильнее, чем он, – замечает Бланш.

– Верно. Это лишь подопытный. В первый раз, когда он это делал, то был под лёгким воздействием, а сегодня три часа непрерывного видеоматериала, а затем укол. И вот что вышло.

Стэнли, словно больной, подползает к Нейсону и утыкается носом в его нижнее бельё. Он трётся об него и скулит, сжимая пальцами мужские ноги.

– Располагайся, дорогая, и наслаждайся, – улыбаясь, Нейсон спускает трусы, освобождая свой член, который тут же поглощает ртом Стэнли.

– Какой голод. Чёрт возьми, Нейсон, я в восторге, – шепчет Бланш, осматривая мужчину, лижущего головку члена.

Нейсон может только запрокинуть голову и направлять движения Стэнли. Это настолько противно, настолько ужасающе, что мне приходится закрыть рот рукой, дабы не выдать себя.

– Но мне этого мало, дорогой. Я хочу в чёрную комнату, – напоминает о себе Бланш, и Нейсон тяжело дыша, открывает глаза.

– Как обычно. В полночь… сама выберешь жертву, – быстро отвечает он, хватая за волосы Стэнли.

– Тогда я разрешаю тебе трахнуть его. Поимей его на моих глазах. Возбуди меня и кончи прямо на его лицо. Нейсон, немедленно! – Восторженно взвизгивает Бланш и отступает, чтобы продолжать наслаждаться насилием.

С меня достаточно. Я не в силах больше смотреть и слышать это. Мне сейчас не больно, а просто отвратительно. И даже после всего, что узнал, желаю очистить имя этой женщины, выдумать для неё оправдания, но их нет. Ничего больше нет. Мной играли, и я сам это позволил.

Словно в тумане, как запрограммированный, я иду к машине и сажусь в неё.

– Чёрт, – скулю я, позволяя себе зажмуриться и против своей воли слышать её голос в голове. Они хотят подставить меня. Всё это было организовано только для меня и моего безумия. Эту женщину приставили ко мне, чтобы вывернуть наизнанку всё, что во мне скрыто. И ей удалось. Она добилась того болезненного состояния, словно остриё ножа медленно проникает в мою грудь. Оно цепляет кожу и забирается глубже, пока не достигает рвущегося от желания жить сердца. А затем всё затихает, оставляя внутри меня огромную кровавую дыру, покрывающуюся плесенью.

И я мог бы сейчас в таком состоянии ворваться в кабинет Нейсона, чтобы убить их. Но именно это они и желают получить. Не дам. Больше ничего не дам им. Я больше не позволю ни одному из них играть на моих воспоминаниях и моём разуме. Они получили врага в моём лице. И так просто я не прощу никого. Я доберусь до них, но прежде подготовлюсь. Пришло время самому узнать, как боль от предательства обратится силой против чудовищных планов.

Доезжая до дома, замечаю, что людей стало больше. Хорошо. Придётся обратиться за помощью к «Ми-6» и другим тайным организациям, чтобы предугадать места взрывов и обезопасить страны. Не только нашу, но и Германию, и Францию. Я не дам им исчезнуть, пока самолично не увижу мёртвые тела моих врагов. Кровь Бланш, которая навсегда останется внутри меня. Она отравила всё моё будущее, которого, впрочем, никогда и не существовало. Ложь. Какая ужасная ложь. И мне так больно.

– Сэр, всё исполнено, как вы и просили. Я связался со всеми, кто мог бы нам помочь. Мы проверили весь периметр и, помимо этого, я расставил людей за пределами нашего дома, – чётко произносит Гамильтон.

Перевожу на него взгляд. И его она тоже обманула. Эта гадюка обманула всех, но обиднее всего за себя. Ведь я был другим, а Нейсон готовил её, чтобы поставить меня на колени. Нет. Я так и не пал. Не паду.

– Сэр, с вами всё хорошо? – Вкрадчиво и осторожно спрашивает Гамильтон.

– Нет. Я узнал, какой вкус у предательства. Я узнал, что работал всё это время не для страны, а против неё. Я узнал слишком много, чтобы назвать это состояние хорошим, – безжизненно отвечаю ему.

– Мистер Рассел, я не могу подобрать слов, чтобы сказать, как мне жаль. Это она, да? Бланш? С ней связаны ваши переживания? Она мертва?

– Нет, не мертва. Но будет. Обещаю, что будет. Но сначала дай мне время, чтобы переварить это. Мне нужно время. Подготовь спальню и запасись продуктами, медикаментами и кровью. Возможны ранения, поэтому у нас должно быть всё здесь в случае чего, – направляюсь к лестнице.

– У нас снова будет гостья? – Удивлённо произносит он.

– Да. Завтра она приедет, точнее, я привезу её. Больше у меня никого не осталось, кроме тебя и её. У меня появилась цель, и я должен расписать все свои действия и обдумать их. А дальше вы исчезнете, когда положение станет критическим. Я не верю никому, и в данный момент мне больно, – оставляю свои полные горечи слова в воздухе тёмным сгустком.

Когда я оказываюсь в спальне, где до сих пор витает тонкий и едва уловимый аромат орхидеи, то хриплю и достаю пистолет. Выстрелы разрывают кожаную обивку чемодана, уничтожая её одежду. Следы её присутствия здесь. И мне невыносимо понимать, что она слышала меня. В ту ночь она сидела и обнимала меня, когда я был слабым. Она играла по правилам Нейсона и всё, что показывала мне – фальшь. Чёрт возьми, мне больно! Я хочу нанести себе увечья, только бы не ощущать, как моя грудь сипло сжимается, вырывая из меня предательский стон. Я не умею переживать такое, потому что незнаком с чувствами, подобно бомбе, разрывающими меня изнутри. Мне так больно видеть её здесь. Именно сейчас видеть, как она улыбается мне и заверяет в своей лжи. Мысленно переноситься в другую спальню и слышать о том, насколько она влюблена в меня. Ложь! Ложь! Ложь! А я? Что со мной, раз я испытываю адские муки в груди? Почему это так сильно подкосило меня сейчас? Неужели, я, действительно, поддался самой глупой болезни человечества? Примитивный. Жалкий. Брошенный. Преданный. Первый раз, и так глубоко. Я же, как бы ни хотел сейчас признавать, верил ей. Я считал, что она другая, отличается от всего этого мира и создана для меня. Но это фальсификация данных. Это моя ошибка, что так бездумно позволил проникнуть в моё сознание. Я подарил ей возможность узнать меня теперь ещё лучше, чтобы выиграть. Это война не только из-за моих чувств. Это война международного уровня. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы наказать обоих. Чёрная комната, которую она так любит, станет для неё, действительно, последней дорогой к моим фантазиям. Я испробую на ней всё, что мне будет доступно, пока она будет умолять меня и снова лгать. Но больше на это я не попадусь.

И эта ночь официально станет смертью человека внутри меня, а завтра очнётся чудовище, лишившееся пути обратно. Женщина может не только поднимать на небеса, но и опускать в ад. Женщина – самое ужасное оружие человечества. Женщина, ставшая для меня близкой, в одну минуту превращается в мишень. Она воскресила меня и убила. Удивительно, что может сделать только одна женщина с таким, как я.

Глава 39

Опасаться пустоты глупо. Она внутри нас. Она полноценная часть нашей жизни. Пустота, в которой всё происходящее становится отчуждённым фильмом, незначащим ничего. Именно благодаря пустоте в сознании и в сердце можно не чувствовать больше ни капли потенциально опасных веществ, созданных, чтобы уничтожить способность человека защищаться. В пустоте рождается понимание изощрённых узлов и протяжённых проводов, сводящих все события в одну длинную и смертельную полоску. Нет больше ни прошлого, ни будущего, а только настоящее, где мне предстоит объявить войну самым жестоким и властным людям страны.

Коридор, словно длинная и тёмная пещера, где за каждым поворотом ты можешь встретиться с насилием, смертью и беззастенчивым признанием в том, что человеческая жизнь ничего не стоит. Для тех, кто находится здесь, обычные люди – это ресурс, а вот те, кто заставляет обычный и ничего не подразумевающий народ опасаться за свою безопасность, ставят себе неимоверно высокую ценовую категорию. Но это всё ложь.

– Мистер Рассел, вас уже ожидают.

Так глупо впускать врага в место, которое до сих пор воняет похотью и предательством. Этот смрад ещё глубже проникает в моё очищенное от внешнего влияния сознание, даруя мне силы и уверенность в выигрыше.

– Эйс, присаживайся, – Нейсон, сидящий за столом, спокоен и уравновешен. Он раб. Её раб, а я сделаю его своим. Пришло время показать, кого он вырастил. Наступил час расплаты. У моей боли тоже есть цена. Смертельная.

– Благодарю, сэр, я постою, – сухо отвечаю я.

– Что ж, как знаешь. Итак, мисс Фокс, по моим данным, вчера уехала из твоего дома и не вернулась.

– Верно.

– Ты не доложил мне об этом, – укоряет меня, отчего я лишь усмехаюсь.

– Верно.

– Есть для этого причины?

– Нет.

– Тогда объяснись, что заставило тебя не рассказать мне о том, что Бланш Фокс теперь находится в опасности? – Хоть немного разозлился бы, чтобы посмешить меня. Ну хоть чуть-чуть доставить радости. Нет, он равнодушен, ведь ещё несколько часов назад находился с ней. От него воняет ей. От него несёт зловонием разврата.

– Эйс, я требую объяснений, – ударяет по стулу, накаляя воздух в моих лёгких. Давай приблизься ко мне. Ну же, трусливая скотина, подойди ко мне. Осчастливь меня, иначе я не смогу остановиться. Не зли меня.

– Солдат, что происходит с тобой? – Нейсон встаёт из-за стола, а я продолжаю улыбаться.

– Эйс, ты в порядке? Ты понимаешь то, что натворил? Теперь это задание для тебя закончено. Раз ты…

Предел достигнут. Он вернул меня во вчерашний день, и ярость, проникшая удушливым уколом в мою грудь, доставляет мне удовольствие замахнуться и врезать ему по лицу со всей одури от той боли, что она причинила мне. Он падает на пол, выплёвывая кровь, и поднимает на меня злой взгляд.

– Ты рехнулся? Ты в своём уме? Захотел спуститься в чёрную комнату? Или…

Ногой ударяю его в живот, а затем ещё раз. Хватаю за шкирку стонущего раба и теперь понимаю, что такое власть над слабыми.

– А теперь слушай меня, папа. Чёрной комнатой тебе меня не напугать. Я выживу. Именно ты научил меня не поддаваться физической боли. Только вот ты не предупредил, что если начинаешь что-то чувствовать, то это понятие расширяет границы наслаждения кровью, – поднимая его с пола, толкаю в грудь, отчего Нейсон летит в стену и ударяется об неё затылком.

– Сейчас придут… они услышат…

– Пусть. Я убью. Я буду стрелять в каждого, кто войдёт сюда, без разбора. А, ты решил проверить, не так ли? Решил, что, вызвав сюда, закуёшь в кандалы до того момента, пока не наступит время использовать меня в своих целях? Тогда смотри, – распахивая пальто, демонстрирую ему несколько пистолетов и беру по одному в каждую руку.

– Эйс, остановись. Лучше остановись, и мы обсудим всё спокойно, – он поднимает руки, пытаясь обезопасить себя. Нет больше ни одного отголоска внутри. Слышу тихие и осторожные шаги четырёх человек, подбирающихся к кабинету. Они вооружены, и одеты в бронежилеты. Им ранее отдан приказ: «на поражение».

Дверь распахивается, и я, разворачиваясь, стреляю. В лоб. Первый. Второй. Третий. Четвёртый. Они падают один за другим, даже не защищаясь. Крик секретаря, и я направляю пистолет на него. Женщина визжит от ужаса.

– Молчать. А ты только рискни вызвать ещё кого-нибудь, и тоже будешь мертва, – предупреждая, хватаю женщину за руку и тащу за собой. Она упирается. Во мне нет больше жалости. Моё сердце молчаливо. Мертво. Наступаю прямо на тела погибших и толкаю секретаря в кабинет. Она падает на колени и плачет, умоляя не трогать её.

– Эйс. Тебя схватят сейчас же, – спокойно сообщает мне Нейсон.

– Вряд ли, – хмыкая, направляю пистолет на неё.

– Нам не нужны свидетели, верно? Ты меня учил поступать именно так, а сам оплошал, – делаю меткий выстрел и убиваю её. Мне плевать, что у неё есть муж. Мне плевать, что у неё могло быть будущее. У меня его забрали. У меня украли его. И каждый виновен. Я приговариваю каждого к смерти с этой минуты.

– Ты оставил самого важного свидетеля – Бланш Фокс, а сейчас на колени, папочка. Немедленно, иначе ты не узнаешь причин, побудивших меня стать таким, – указываю пистолетом на место напротив себя.

– Бланш Фокс никто для нас, Эйс. Она враг, та, кого мы должны убить. Она…

– Твоя любовница. Знаю, не удивляйся. А вот откуда не скажу, пока ты не опустишься на колени, – перебивая его, ожидаю, пока страх завладеет им и вынудит схватить револьвер из шкафчика. Нейсон стреляет настолько небрежно, что позволяет мне уклониться и забраться на стол. Ногой ударяю его по лицу и подхватываю в воздухе оружие, которое он выпустил от боли.

– Нравится, да? Нравится насилие? Пожалуйста, папа, сколько угодно, у меня огромное количество вариантов преподнести его тебе в качестве моей благодарности, – спрыгивая со стола, подхожу к нему и с гадкой улыбкой наблюдаю, как сплёвывает кровь, как его кожа становится тёмной от силы моего удара.

– Ты же делаешь себе хуже, – хрипит он.

– Сомнительный вывод. На колени, я ещё не получил желаемого, – толкаю его ногой.

– Они окружат кабинет, я нажал тревожную кнопку, – пытается напугать, пока медленно поднимается, вызывая во мне смех.

– Остроумно, но глупо. Снаружи от меня ожидают разрешения подорвать весь парламент к чертям. Не заставляй тех, кто сейчас находится здесь, умереть, так и не испытав того, что ты запланировал. Подарим им ещё немного времени. Согласен? Какой хороший раб, противный, – довольно замечаю я его смиренную позу.

– Удивительно, правда, как ненависть и боль могут стать самыми важными аспектами сознания. Они уже близко, строят планы, как бы обезвредить меня. А сами даже не догадываются, какой подарок ты им решил преподнести. Но я обещал всё рассказать, верно? И я это сделаю, – удерживая взглядом Нейсона, стоящего на коленях, прячу один пистолет, и рукой тянусь к пачке сигарет и зажигалке.

– Женщина. От неё все беды, это твоя догма, и я её подтверждаю, – усмехаясь, достаю зубами сигарету и удерживаю во рту.

– Чего ты хочешь этим добиться? Мы на одной стороне, Эйс, мы же работаем вместе, я всю жизнь тебя растил, помогая стать тем, кто ты есть.

– Жалкая попытка, – зажигаю сигарету и втягиваю в себя ядовитый дым, прожигающий каждую клеточку моего разума. Пусть. Мне это не помешает.

– Растил? Да, насильно привязывал и лупил. На одной стороне? Смешно. Ты и я никогда не стояли на одной стороне, только могилы нас связывают. Но всему приходит конец, – выпускаю дым и кручу в руках сигарету, наблюдая, как она искрится изнутри.

– Почему ты это делаешь? Кто тебе сказал, что я хочу тебе плохого?

– Бланш, – улыбаясь, легко отвечаю ему, отчего он бледнеет, и кровь на его лице выглядит ярче.

– Эта женщина уникальна, правда? Эта безумная психопатка, которая якобы работала на тебя. Её нет. Сегодня она будет мертва. Страшно? Да, боишься, но не нужно, всё интересное впереди. Она вернулась ко мне ранним утром, чтобы наброситься на меня, как чёртова возбуждённая сука. И я трахал её, трахал во все разработанные дырочки, когда ты этого был лишён. Теперь понимаешь, кто её Хозяин?

– Какая глупость, Эйс. При чём здесь она? Я бы никогда не дотронулся до неё, это же противно, это настолько гадко, что меня тошнит от твоих выводов. Ты сорвался, и это твоя фантазия, как и раньше. С той собакой, от которой ты якобы защищал Молли. Но это ложь, не было ничего, и у меня есть множество подобных фактов. Ты болен, сынок, ты болен. Дай мне помочь тебе, позволь…

Размахиваюсь и ударяю рукояткой пистолета по челюсти. Слышен характерный хруст, и Нейсон снова падает на пол, откашливаясь и скуля. Два зуба выбито. Красиво-то как.

– Так вот, Бланш моя рабыня, а ты её раб. Я всё знаю. Я был в курсе происходящего с той самой ночи, как только она появилась у меня в доме. Когда обрабатывала мои раны, и с той поры мы работали вместе, – шиплю я, толкая его ногой и переворачивая на спину.

– Она передала мне всю информацию, которая тебе до сих пор недоступна. Сколько же там интересного, ты и не представляешь. Сколько голов полетит, если я это сейчас обнародую. И ты не позволишь никому меня тронуть, потому что там есть многое и о тебе. Там международный план по перевороту, который готовил именно ты. Видео, как ты трахаешь Стэнли, признания Молли о насилии над ней, и таких свидетельств больше дюжины. Помимо этого, факты и данные множества смертей и терактов, и за всем этим стоишь не только ты, – присаживаюсь на корточки, улыбаясь тому, как Нейсон трясётся от страха. Прекрасно. Теперь я натравлю его ещё сильнее на эту гадюку. Они истребят друг друга, ведь защиту я у неё украл, как и она изуродовала моё доверие.

– Бланш предала тебя, Нейсон. Она так глубоко влюблена в меня, что я считаю своё задание, действительно, завершённым. Но я желаю дать себе ещё одно – наблюдать за тем, как тебя осудят. Я буду добр за твою «заботу» и разрешаю тебе подумать, как загладить свою вину. Жаль терять такого союзника, как мисс Фокс, ведь с этого момента она станет первым и самым необходимым свидетелем. Ты не знал, что вчера здесь были установлены камеры? Нет, конечно. Ты же не так умён, как она. А вот эта женщина подготовилась, и все твои слова запечатлены, как чистосердечное признание. И я сам решу, когда его обнародовать. А до тех пор ты даже не сделаешь ни одной жалкой попытки вызвать во мне раздражение, ведь тогда это будет концом для всех. Для каждого из вас. Ты меня понял? Теперь ты ничто, кусок дерьма и не существуешь для меня. В ближайшее время меня объявят в розыск, как самого опасного преступника, верно? Это будет лишним, теперь я обладаю всей информацией, посему будь хорошим рабом и не нервируй мою и так неустойчивую психику. А чтобы ты навсегда запомнил, что я бесчувственен, и ни одной женщине не удастся забраться в моё сознание, покажу тебе наглядно то, во что ты меня превратил, – хватаю его рукой с пистолетом за подбородок и подношу тлеющую сигарету к глазу.

– Нет, Эйс, нет…

Он кричит от боли, когда сетчатка глаза разрывается от соприкосновения с тем, что он любил. Вонь наполняет мою грудь адреналином, а его боль вызывает во мне смех. Не позволяю ему мотать головой и убираю сигарету, чтобы он не отключился раньше времени. Кровь в глазнице, рвотные позывы и трясущееся тело у моих ног. Это меньшее, что я приготовил для него. Не время. Я должен узнать, где и когда произойдут взрывы. Он не один, по моим заключениям, их несколько. И я узнаю о каждом, вот тогда и вступлю в бой.

– А сейчас ты сам решишь, какую судьбу выбираешь. Или мы умираем здесь, или ты остаёшься в живых, чтобы предупредить сообщников и вывести меня на них. Не волнуйся, этого не избежать, и мы снова встретимся. Один на один. Обещаю. Здание будет заминировано до тех пор, пока я этого хочу. Можешь даже не пытаться найти взрывчатку, это глупо, ведь именно ты учил меня никогда не показывать своих намерений. Так вот я выучил это досконально точно. Твои умения вместе с моей силой приумножены в сотни раз. Это предупреждение, вызванное нашей родственной кровью, – отпускаю его лицо и поднимаюсь в тот момент, когда в кабинет врывается охрана. Красные точки нацелены на меня для расстрела. Моего расстрела. Поднимаю руку и отбрасываю пистолет. Нет, там будут отпечатки не мои, а Бланш. Я снял их, она оставила их достаточно в моей спальне, чтобы создать перчатку с рисунком кожи её руки.

– Сэр, вы живы? – Спрашивает один из мужчин, целясь в меня.

– Да… да, – перевожу взгляд на Нейсона с окровавленным глазом и разбитым лицом, едва сдерживающего себя от желания прикончить меня сейчас же, и мне это нравится. Что в сексе хорошего? Ничего. Вот где страсть. Вот где индукция. Вот он я.

– На поражение?

– Нет. Нет… пусть идёт… не трогать его, – хрипит Нейсон.

– Но, сэр!

– Вы слышали приказ, верно? А это лишь небольшая ссора родственников. Отца с сыном. Ой, вы не знали, что я его внебрачный сын, да? Какая оплошность с моей стороны, но не буду вам мешать обсудить это и помочь моему рабу. До встречи, – свободно прохожу мимо удивлённых и совершенно ошарашенных мужчин. Да, меня бы превратили в решето, но обман – это более утончённая игра, нежели соблазнение. В ней требуется умение держаться и верить в то, что ты произносишь. Контролировать свои эмоции и знать некоторые факты, а остальное жертва додумает сама.

Присвистывая и улыбаясь, шарахающимся от меня людям, выхожу из здания парламента и сажусь в свою новую машину. Прекрасно начался день. Следующий пункт моего назначения – поместье Таддеуса. Времени, которое я затрачу на поездку, достаточно, чтобы его уже предупредили. Меня должны будут встретить выстрелами, но нет, Нейсон сделает всё так, как я приказал. Он и понятия не имеет, что могла Бланш собрать на него, а судя по их долгой связи, достаточно, чтобы открыть все его планы. Нет, те, кто работают с ним и замешаны в этом, не допустят огласки и пожелают довести дело до конца. Я знаю это наверняка. Теракты создаются не только для того, чтобы напугать людей, превращая их в жалких рабов системы, но и чтобы вызвать революцию и переворот. Они не могут отказаться от этого, слишком долго готовились. Выучив все особенности таких людей, скажу уверенно, – они будут продолжать. Теперь у них есть повод подставить меня, но я не позволю этому случиться. На мне лежит ответственность – защита страны. И я во что бы то ни стало не брошу её в это время. Они все ответят за то, что хотели сделать со мной. Бланш тем более. Её ликвидируют в ближайшее время.

Эти мысли, как бы я ни желал противиться им, претят мне. Хоть я и стал снова бездушным, но до сих пор вижу гадюку в своём сознании. И я запрещаю себе мыслить о ней, это её выбор. Я предупреждал, чтобы не лезла. Я защищал её, а она меня обманула. Нет, не думать о ней. Это было в прошлом. Это было в тишине. Это присуще мёртвому человеку. Не мне.

Как я и предполагал, мне открывают ворота и просто пропускают к дому. Глушу мотор и вхожу внутрь, где меня встречают уже двое.

– Эйс, не надо. Не делай этого, – умоляюще произносит Декланд, целясь в меня.

– Надо же, ты просишь меня не убивать, когда сам держишь меня на мушке? – Усмехаясь, перевожу взгляд на едва соображающего из-за превышенной дозы Таддеуса.

– Нам сообщили, что ты сорвался. Только что позвонили и сказали, что ты чуть не убил Нейсона. И теперь ты здесь. Эйс, прошу тебя, объясни нам, что случилось? – Вот слёз в глазах этого престарелого маразматика мне не хватало.

– Молли! – Кричу я.

– Эйс, не вынуждай меня стрелять! – Повышает голос Декланд.

– А ты не вынуждай меня ненавидеть тебя. Я приехал за своим. Заберу и даже не причиню вам боли, хотя вы все заслуживаете её, – спокойно отвечаю ему.

– Сынок…

– Я не твой сын, – обрывая его, слышу, как хлопает дверь и наверху лестницы появляется перепуганная и плачущая сестра. Уже настроили. Ничего.

– Эйс?

– Собери только необходимое. У тебя не больше пяти минут. Мы уезжаем, – приказываю я.

– Ты не заберёшь её… не заберёшь мою дочь, – мямлит Таддеус.

– Молли, ты же веришь мне? Ты поедешь со мной? – Обращаюсь к сестре, испытывая слабое волнение из-за того, что с ней могли сделать, и как она отреагировала на слова о моём безумии. Но я хочу верить хотя бы ей. Хотя бы сестре.

– Да, конечно, я поеду, Эйс. Я с тобой, – заверяя, она быстро кивает и убегает к себе.

– Я запрещаю…

– Опусти пистолет, Декланд. Это лишнее. В этом доме её никто не защитит так, как я. А вы сами будьте готовы, за вами придут, – перебивая новую попытку этого жалкого мерзавца, претворяющегося моим отцом, стать мужчиной, я поворачиваюсь к Декланду.

– Эйс, так нельзя, понимаешь? За что ты так с Нейсоном? За что? Ты можешь не верить мне, но я тоже на твоей стороне. Я желаю тебе добра, всегда поддерживал тебя и хотел быть другом. Прости, если я сделал что-то не так, но не причиняй ей боль. Не надо, – по лицу старика скатывается слеза, но он убирает пистолет.

– Не позволяй ему забрать её. Не позволяй. Он же болен, неужели, ты не убедился? – Отталкиваясь от косяка, Таддеус хватается за плечо Декланда, пытаясь доказать ему моё сумасшествие.

– А я и не отрицаю, что болен. Я заражён с рождения неверным набором генов, и в этом только твоя вина, – усмехаюсь.

– Что ты с ней будешь делать? То же, что и Нейсоном? Сын! Ты должен признать, что тебе необходима помощь! – Возмущается он.

– Сын, – выплёвываю это слово.

– Я никогда не был твоим сыном. Мою мать изнасиловал Нейсон, а ты из-за своей слабости согласился на ней жениться. Ты позволил ему оставить это безнаказанным, и он посчитал, что может продолжать издеваться над своими жертвами. Так я тебе добавлю ещё раскаяния и боли, надеюсь, ты это испытаешь. Твою дочь он тоже изнасиловал, как и сына, как и племянника, только меня не тронул, и это нормально. А защищать то, что мне дорого, нет? У тебя неверные стандарты, дядя. Этот мир болен желанием иметь власть, а она для меня обесценилась. Никто не стоит страданий Молли. Ни один из вас.

– Что?

– Эйс, это же выдумка, да? Это же ложь?

Оба мужчины бледнеют и в один голос обращаются ко мне.

– Нет, Декланд, не ложь. И ты знал о том, что я не его сын. Ты всё знал и молчал, в то время когда я был потерян и одинок. Я до сих пор одинок, а другого не желаю. И то, что я сказал, правда. Молли сама мне всё рассказала, а Бланш Фокс была проинформирована из первых уст, насильником. Она…

– Ты трахал её! Ты забрал её у меня! Ты всё у меня забрал! – Воскликнул зло Таддеус.

– Ах да, за мной водится такой опрометчивый поступок. Но не волнуйся, дядя, мне она больше не нужна. Я завершил своё задание, и все данные теперь в моих руках. Я могу уничтожить всех вас. Поэтому не стоит мне предъявлять претензий, что я воспользовался шлюхой по назначению. И ты был прав, Декланд, секс иногда бывает необходим, чтобы добиться цели. У меня это получилось, – улыбаясь, сообщаю им.

– И что ты будешь делать дальше, Эйс? Ты же понимаешь, что напал на главу службы безопасности, убил людей и невинную женщину? Ты считаешь, тебе позволят исчезнуть? – Спрашивает меня Декланд, пока Таддеус приходит в себя. Возможно, он тоже замешан в этом. Не удивлюсь. Я уже всех вижу предателями.

– Я и не собираюсь исчезать. Я буду у себя в доме. Но не следует злить меня, информация уже спрятана, и если хоть кто-то решится на нападение, то я обнародую всё, что мне передала Бланш. А что до этой стервы, то её убьют. В ближайшее время. Дядя, можешь уже рыдать над трупом своей бывшей любовницы, которую мне тоже купили для использования. И я это сделал, трахал её постоянно, чего раньше никому не было дозволено. Чувства, они такие непостоянные, правда? – Заканчивая речь, с наслаждением смотрю в напуганные глаза Таддеуса и не менее Декланда.

– Я готова. Всё! – Молли сбегает по ступенькам с дорожной сумкой и подходит ко мне.

– Я предупредил. Она моя. И если решите забрать моё, то я покажу вам, насколько я безумен, – кивая им, с улыбкой беру сестру за руку и вывожу из дома.

Она боится меня, как бы ни пыталась сейчас показывать иное. Её напугали. Молли старается не делать резких движений, когда садится на сиденье и пристёгивается.

– Спрашивай, тебе же не терпится, – нарушаю тишину, выезжая из ворот.

– Скажи мне, ты, правда, убил Нейсона?

– Нет. Я его покалечил.

– Из-за меня?

– Нет. Из-за себя.

– Он что, тебя тоже… насиловал? – Сдавленно шепчет Молли.

– Нет. Он работает вместе с Бланш Фокс. Она предала меня. Она наш враг. И её убьют, – чётко отвечаю я.

– Что? Боже, Эйс, но это ложь! Бланш никогда…

– Она тебя заставила верить в то, чего никогда не существовало. Меня тоже. Мы оба попались, Молли. Ты и я. Вчера я всё слышал. У меня много доказательств её причастности к убийствам, и не вынуждай меня показывать тебе то, к каким выводам я пришёл. С этих пор нас окружают предатели. Остались только мы с тобой, – перебивая её, быстро бросаю взгляд на подавленную сестру.

– Что она сделала, Эйс? Что заставило тебя так думать? Ты можешь меня сейчас же высадить, но я не верю в это, – тихо произносит она.

– Что? Хорошо. Вчера Бланш сама призналась в том, что все наши якобы тайные разговоры и действия, были спланированы Нейсоном, чтобы подставить меня. Они хотят повесить на меня более сотни смертей из-за терактов, которые произойдут в ближайшее время в Лондоне, Мюнхене и Париже. Она ездила в Париж по этому заданию, в Мюнхене находилась похожая на неё женщина и тоже договорилась обо всём. Её убили. Нет, я скажу тебе иначе – её заказала Бланш, как и взрыв самолёта был спровоцирован ей же. Всё, что преподнесено публике, ложь. Меня она тоже обманула. Она передала мои отпечатки Нейсону, чтобы скопировать их и оставить на местах преступлений. Бланш появилась здесь, чтобы отвлечь меня от понимания трагичного будущего. Она использовала тебя, дабы сблизится со мной. Той женщины, что ты знала, никогда не существовало. Это была игра, в которой ты тоже не осталась бы жива, – замолкаю, считая, что достаточно сказал ей. Теперь сестра должна понять, как опасна ситуация, и то, что я спасаю её. Я единственный, кто способен это сделать.

– Боже, но почему ты, Эйс? Почему они хотят сделать крайним тебя? – Спрашивает она.

– Потому что всегда есть крайний, Молли. И выгодно им сделать того, кто знает тайны других. Кто может однажды выйти из-под контроля и предать огласке все свои преступления, выдать заказчиков, и это повлечёт смерть, которую они боятся. Я идеальный кандидат для того, чтобы устроить волну возмущения, и даже доказательства долго собирать не нужно. Я болен, признаю. Я убил сегодня ни в чём не повинную, по мнению других, женщину. Но разве это правда? Нет, никто из тех, кто работает со мной не безгрешен. Все мы убиваем. Мы все солдаты, и не важно какого пола. Мы забираем жизни, чтобы дать возможность своим заказчикам быть наверху. Но вчера меня тоже убили.

– Но если Бланш была замешана в этом и тоже хотела подставить тебя, то почему она влюблена в тебя, Эйс? Как можно наблюдать за смертью любимого человека? Как…

– Закрой рот! – Повышая голос, ударяю по рулю.

Молли вжимается в дверцу и снова начинает плакать.

– Не надо этого говорить, поняла? Больше никогда не поддавайся иллюзиям, созданным этой гадюкой. Любви не существует. Люди чувствуют лишь реакцию патологически примитивного смешивания молекул, и только. Это рецепторы, заведомо опускающие на колени, чтобы позволить снести голову без сожаления. Бланш Фокс спала с Нейсоном. Так о каких наблюдениях ты ещё хочешь поговорить? Я видел. Вчера я видел это, – уже тише произношу я.

– Она спала с ним? На твоих глазах? – Ужасается Молли.

– Нет. Он трахал нашего брата. Стэнли. Он принудил его, благодаря наркотику. Но Бланш знакома с Нейсоном более трёх лет, и он её раб.

– Раб? Тогда это не состыковка, Эйс.

– В чём? – Усмехаюсь я.

– Бланш рассказывала, что рабы не имеют возможности заниматься сексом с Госпожой. Она говорила мне, что по их понятиям, такого рода отношения должны завершаться удовольствием клиента, но это необязательно должен быть секс. Не кричи на меня, пожалуйста, мне страшно, братик, когда ты это делаешь. Но подумай сам, если Нейсон её раб, то вряд ли она спала с ним, – мягко говорит сестра, вытирая слёзы и всхлипывая.

– Есть или нет, какая разница? Нет. И меня это не волнует. Ты, наверное, решила, что я наказал его за то, что он имел её? Какая глупость. Она предала меня, ты не услышала? Бланш Фокс передавала все мои рассуждения, все мои домыслы, и она видела меня в момент слабости. Она предатель, как и он. Они готовят смертельную угрозу для населения. В страну было ввезено огромное количество взрывчатых веществ, и это намного важнее, чем понятия этой гидры, – фыркаю я.

– Господи, какой ужас. И им не жалко людей? – Качая головой, шепчет Молли.

– Жалко? Ты видела во мне хоть каплю жалости? Нас учат этому. Нам запрещено чувствовать, только исполнять приказы.

– Но теперь они тебя убьют, да? Нейсон тебя убьёт?

– Не в ближайшие дни. Я обезопасил себя, но не знаю, как долго они будут в это верить. О том, что произошло, уже должны были доложить Бланш. И если она, действительно, умна, то в данный момент уже находится в самолёте. Но для начала я займусь ими, а потом найду её. Я не успокоюсь, пока все не будут наказаны и не ответят за предательство, – обещаю я, рыча каждое слово.

– Нет, Эйс, братик, не делай этого. Оставь её, прошу тебя… умоляю тебя, не трогай её. Ради меня, Эйс, не убивай её, – Молли хватается за мою руку, и это так неприятно, что после всего сказанного, она продолжает защищать её. Как глубоко яд этой змеи проник в разум Молли? Как долго мне придётся очищать его?

– Ради тебя я и найду её. Последнее, что я желаю, это увидеть, как Бланш убивает тебя. А она может. На моих глазах она хладнокровно и без сожаления резала глотки. Бланш не имеет сердца, следует только приказам наших врагов. И если она останется жива, то в один день вернётся для того, чтобы отомстить за всё. Теперь сама подумай, могу ли я позволить ей забрать твою жизнь? Ты сама готова пожертвовать будущим из-за неё? – Дёргая плечом, сбрасываю руки сестры.

Она молчит, кусает губы и вытирает нос рукавом куртки.

– Нет. И это не стыдно признать, Молли, потому что только завербованные солдаты, отдавшие свой разум под воздействием наркотической силы, готовы ответить положительно на этот вопрос. Я не осуждаю тебя, ведь сейчас твоя жизнь для меня важнее всего этого проклятого мира. У меня есть шанс спасти тебя, так не мешай мне, ради себя. Возможно, я и не доберусь до Бланш Фокс, а её убьют заказчики за предательство, в котором она, в принципе, невиновна. Но я не мог упустить шанс причинить ей боль.

– То есть ты подставил Бланш? – Шепчет Молли.

– Да. Я дал понять Нейсону, что она выдала их и вела двойную игру с самого начала. Теперь у неё много врагов, слишком много даже для такого, как я. И никто не поможет ей. Больше не к кому бежать и нечем угрожать.

– И ты улыбаешься? Ты хочешь смеяться, когда сам подставил её? Когда обманул их, указав на невиновную? Это, по-твоему, честно? – Молли срывается на крик и ударяет меня по плечу. Такое действие сразу же даёт приказ головному мозгу обороняться. И я, не глядя на сестру, резко достаю пистолет и направляю на неё.

– Не пытайся больше применять ко мне силу, понятно? Я сейчас не могу отвечать за свою реакцию, потому что нацелен на уничтожение. И ты можешь попасть в очень неприятную ситуацию, чего я бы не желал, – предупреждаю её, ощущая, как испуганно трясётся. Не могу контролировать себя, я открыл все замки, удерживающие зверя внутри, и он больше не хочет быть покорным.

– Эйс, в кого ты себя превратил? – С горечью спрашивает Молли, когда я прячу пистолет.

– В машину для истребления предателей. А честность, её никогда не было в моём словаре, как и других понятий. Таких, как чувства, жалость, любовь, близость, прощение, будущее. На этом мы закончим разговор, иначе он может привести к катастрофе. Тебе необходимо время, чтобы смириться с тем, что Бланш Фокс тебя обманывала.

– Нас обоих обманывала, – уже напоминаю сам себе, нажимая на педаль газа.

Хочу ли я, чтобы она была жива? Нет. Хочу ли я, чтобы её сейчас же ликвидировали? Нет. Хочу ли я сам это сделать? Да. Мне требуется увидеть её умоляющие глаза в последний раз и отпустить без прощения на тот свет. Только я имею право это сделать, и никто иной.

Мы доезжаем до моего дома в безопасной тишине. Выхожу из машины и жду, пока Молли выберется из неё. Нас встречает Гамильтон, напряжённо смотря на меня.

– Есть результаты? – Спрашиваю его.

– Пока никаких, сэр. Нейсон отправлен в военный госпиталь. По заключениям врача он потерял зрение на один глаз…

– Господи, можно это обсуждать без меня? – Кривится от отвращения Молли.

– Привыкай, вот он твой честный мир, – усмехаюсь я.

– Продолжай, – киваю Гамильтону, но ему явно не нравится женщина в нашем доме. Новая женщина, которой я хотел бы доверять. Понимаю его опасения, и полностью разделяю их, но в моём разуме всегда существовала необходимость защиты сестры, что бы ни произошло.

– Они в панике, и дали ориентировку на вас. За вами будут следить, сэр.

– Хорошо. Я готов.

– Но есть ещё кое-что. Я нашёл это внизу, когда проверял все комнаты на наличие прослушки и жучков, – Гамильтон протягивает мне длинную кожаную коробку, которую до этого прятал за спиной.

– Нет, – делаю шаг назад, когда понимание того, что это, доходит до меня.

– Нет, – повторяя, мотаю головой, не желая вновь подвергать сомнениям мои решения.

– А что это? – Интересуется Молли.

– Не имею понятия, мисс Рассел. Это оставлено той женщиной, и она…

– Закрой рот, – вырывая из его рук коробку, шиплю я.

Направляюсь по лестнице наверх, ощущая, как пальцы горят от прохлады кожи обтягивающей футляр из-под стека. Зачем? Даже знать не хочу. Больше не хочу. Бланш Фокс исчезла из моей жизни. Она вычеркнута.

– Эйс, что в этой коробке? – Поворачиваюсь, когда Молли входит следом в мою спальню и охает, когда видит бардак и дырки от выстрелов везде, где только можно.

– Господи, это её одежда? Ты изуродовал её одежду? – Сестра подходит к разорванному от силы пуль чемодану.

– Да, чтобы навсегда запомнить, что внутри она так же уродлива, – цежу я, бросая коробку в кучу испорченных вещей.

– Это уже ненормально, Эйс. Ты обижен на неё, потому что считаешь предателем. Не буду переубеждать, ты лучше знаешь. Свои мысли я оставлю при себе. Только прости меня, ведь я не верю твоим словам о том, как сильно ты желаешь ей смерти. Да, сейчас, возможно, из-за всего случившегося. Но ты другой и умеешь любить, меня же ты любишь. Отрицай и убеждай меня в обратном, а моё мнение не изменится. И ты боишься встретиться с ней лицом к лицу, потому что страх из-за ошибки, вероятно, сломает тебя. Ты опасаешься боли, но без неё ни один человек не может быть живым. Прости, – Молли поджимает губы, вызывая во мне жуткую ярость на неё. Как можно быть такой дурой? Что должно произойти, чтобы она возненавидела эту женщину так же, как и я?

– Чёрт возьми, а это откуда здесь? – Полный удивления возглас сестры привлекает моё внимание, и я поворачиваю голову в её сторону. Она сидит на полу и всё же открыла чёртову коробку, а там деньги.

– Здесь сотни тысяч фунтов, Эйс. Зачем Бланш тебе оставила их? Для чего? – Молли поднимает пачки денег, я хмурюсь и подхожу к сестре.

Присаживаюсь на корточки и, поднимая с её коленей футляр, переворачиваю его. На пол падают не только купюры, но и контракт, на котором стоит моя подпись. Надо сжечь всё. Надо. Должен. Но моя рука тянется к листам, и я перелистываю их, пока не дохожу до подчёркнутого красным текста: «В случае невозможного выполнения желаний Клиента, Исполнитель возвращает полную сумму оплаченных услуг».

– На обратной стороне ещё что-то написано, – тихо произносит Молли, и я переворачиваю контракт.

«Я должен признать себя повинным в том же чувстве, какое преследовало и Вас, когда Вы писали мне», – слова Джека Лондона, как и в первый раз.

Нет. Нет. Я не могу поверить ей. Нет! Она не говорит этим самым о том, что, как и я, ожидая смерти, попытался спасти её. Нет! Она не желает донести до меня всем этим, что она на моей стороне! Нет! Это всё ложь! Я не дам себя запутать снова! Это игра со мной, как и раньше, чтобы я думал, что она всё знает. Она не могла угадать моего присутствия в парламенте в тот день, не могла. Она исполнитель, а не моя женщина. Она не моя! Нет! Она предатель!

– Эйс, с тобой всё в порядке? – Из хаоса панически бегающих мыслей меня выводит обеспокоенный голос Молли, и я сжимаю в руках контракт.

– Нет, я никогда не был в порядке. Оставь меня. Уйди отсюда и без моего разрешения не делай попыток сбежать. Подумай о себе. Уходи, – низко говорю я и поднимаюсь на ноги, ожидая, когда сестра покинет мою комнату.

Как только за ней захлопывается дверь, я снова открываю послание и стараюсь перебороть то чувство, то чёртово чувство раскаяния, которое пытается захлестнуть меня. Нет, я буду бороться. С самим собой. Я не могу ей верить. Я всё видел своими глазами. Нет. Это ничего больше для меня не значит. Я никогда не владел этой женщиной, поэтому у меня нет причин думать о том, что она может быть другой.

Глава 40

– Сэр, у нас кое-что случилось, – врываясь в мою спальню, сообщает Гамильтон.

Поднимаю голову от моих чертежей по предполагаемым местам взрывов, которые больше напоминают бесполезное чирканье по бумаге. Потому что за несколько часов я даже не смог предположить, когда это планируется, и кто должен стать главной мишенью, точнее, какое место. Понятно, что большое скопление людей – важный аспект. А количество забав в ближайшее время увеличится в канун дня Всех Святых и в день Гая Фокса. Две даты, подходящие под план. И предположить это сложно, ведь даже зацепок нет.

– Молли, – спокойно угадываю я, на что он кивает.

– Думаю, она всё же решилась на побег. Взяла мою машину, Молли заходила ко мне пару часов назад, чтобы принести ужин, но крутилась возле моего пальто, достав оттуда ключи от автомобиля. И теперь её удерживают лишь ворота, верно? – Добавляю я и снова получаю кивок.

– Что ж, позволим ей совершить глупость.

– Но, мистер Рассел, это ведь опасно. Они знают, что ваше слабое место – сестра, и вы сделаете всё, чтобы спасти её, даже передать информацию и свою жизнь в их руки! – Возмущается он.

– Конечно, поэтому ты поедешь с Молли, и не будешь препятствовать её встрече с Бланш. Именно к ней она решила направиться.

– Но… я…я не нянька, сэр!

– Знаю. Это просьба с моей стороны: не позволить Молли попасть в неприятности. Сейчас очень напряжённая обстановка, паника продолжается, и они ищут способ достать меня и узнать то, что известно мне. К тому же мне бы хотелось знать, где сейчас находится эта женщина.

– Простите, мистер Рассел, но подозреваю, что вы волнуетесь о враге, – недовольно говорит он.

– Нет, это не волнение, это называется – находиться в курсе всего, что происходит, ведь я отрезан от правительственных решений и докладов. Хотя, думаю, мне сможет помочь один человек. И поездка до дома этой женщины выведет тебя на мужчину, его имя Куб. Скажи ему, убеди его, что я хочу до сих пор помочь ей, и мне нужны кое-какие данные о местонахождении Уилсона. Далее, я сам всё решу, и у нас будет отличный союзник. К сожалению, он умрёт, поэтому не привыкай к нему, – быстро улыбаюсь и тут же принимаю обычное выражение лица.

– Хорошо, сэр, я вас понял, – кивая, он закрывает дверь.

Я ждал этого момента. Молли не смогла так просто примириться с моей правдой, значит, ей придётся узнать всё самой и вновь пережить неприятное разочарование. Я не могу уберечь сестру от всех ошибок, поэтому в этой ситуации мне даже на руку её своеволие. Она поможет мне завербовать Куба, уж он-то многое знает, практически всё. Я не могу думать о том, чтобы связаться самому с Бланш. Да, я признаю, что в голове этой женщины спрятано то, что мне необходимо. Нет, я не простил её и не собираюсь. Она предала меня, но я желаю знать, почему предоставила Нейсону ложные факты. К примеру, с моим ноутбуком всё в порядке. Даже больше, к нему не притрагивались. Пыль не вытиралась с него два-три дня, и отпечатков пальчиков не осталось. Если бы Бланш действовала в перчатках, то всё равно следы от её действий были бы замечены тем же самым отсутствием пыли. Но нет ничего, как и лэптоп в порядке. Нет вирусов, нет поломок, нет следов взлома системы и пароля. Только один тайник был открыт Нейсону, тот, в котором лежали письма Ларка и первоначальные записи по поводу контрабанды. Два других, находящихся в этой же комнате, тоже были взломаны, но оттуда ничего не пропало. Конечно, Бланш могла сделать фотографии, но их она не передала и даже не упомянула о том, что я прячу. Также, если на первом тайнике были видны явные и видимые порезы от взлома, то на других нет. Выходит, Бланш хотела, чтобы я понял, откуда именно она взяла вещи. И эти слова, написанные на контракте, не дают мне покоя. Я не позволяю себе размышлять о том, что она не та, кем была в кабинете, поэтому предпочитаю считать – Бланш просто хорошо умеет работать и убирать за собой. А если она знала, что я там? Если поняла, что угодила в ловушку, то о чём она думала в тот момент? Ведь получается, я поймал её с поличным, а деньги, записка и отказ от услуг, были спрятаны раньше в тренажерном зале. Я нашёл бы силы мечтать о том, что это говорит о её чёткой демонстрации завершения задания и об отрицании связи с Нейсоном, но не могу. Вот не могу и всё, я не верю в это. Она глубоко закопала себя, слишком много знает, и у неё огромное количество информации. Если Бланш в курсе происходящего и грозящего людям, а сама высказывалась негативно о случайностях, то… она лжива. Вероятно, этим самым она сделала зацепку на будущее, чтобы очистить свою репутацию. Но если я допускаю тот факт, что её заказчик не Нейсон, а кто-то другой, наоборот, желающий защитить меня, как бы глупо это ни звучало, то она могла вернуться сюда, и рассказать мне всё честно. Мы нашли бы выход вместе, и я не совершил бы всё это.

«Бы» – та частица, что не даёт никаких шансов на возможность сделать верные выводы. Это грязное слово, оно лишнее в логике и, вообще, в моей лексике. «Бы» – надежда, которой у меня больше нет.

Насколько Бланш подвластна страху в принципе? Можно ли, действительно, напугать её или же у неё абсолютно отсутствует это чувство? Мне не помогут её вещи, в которых я копаюсь. Мне не поможет ничего, что когда-то принадлежало ей. Только то, что глубоко внутри её. А я не имею доступа к подобным файлам, значит, верить запрещено.

Мой мобильный звонит, и я отбрасываю тряпку, бывшую когда-то латексным комбинезоном. Подхожу к столу и, тяжело вздыхая, отвечаю:

– Нет, даже не думай просить у меня прощения за то, что ты не послушала меня. Нет, Молли, я не собираюсь утешать тебя…

– Эйс! Здесь что-то случилось! – Перебивая меня, кричит сестра.

– Ну да, это давно уже случилось, поэтому возвращайся. Гамильтон пусть отвезёт тебя обратно. Ты убедилась, что Бланш Фокс не та, за кого ты её принимала, верно? Хватит насиловать себя изнутри. Прекрати, – устало закрываю глаза, убеждая её, что всё это пустое.

– Нет… нет, никого внутри нет, но есть кровь, Эйс! Здесь кровь прямо у двери. Гамильтон пошёл расспросить соседей о том, что произошло, но он сказал эти капли точно кровь! Её убили, Эйс! Из-за тебя убили! – Рыдая в трубку, истерит Молли.

– Что я могу сделать, Бланш сама виновата, – я стараюсь, чтобы мой голос звучал безэмоционально, бесчувственно, хотя сердце отчего-то болезненно сжимается, а меня бросает в холодный пот.

– Как ты можешь быть таким, Эйс? Как ты можешь радоваться тому, что теперь негде узнать правду? Я чувствовала… я… она мне написала.

– Что? Почему ты мне не сообщила об этом? – Повышая голос, я ударяю кулаком по столу.

– Что она написала? Когда это было? – Рычу я.

– Она написала мне сегодня около пяти утра, точнее, я не помню, когда пришло сообщение, я ещё спала. Я удалила его, как мы всегда и договаривались. Бланш сказала, что если бы могла изменить всё, то никогда бы не поступила иначе. Она написала, что я дорога ей и попросила позаботиться о тебе. И ещё, что её люди готовы помочь нам. Они придут к тебе сами, – от слов Молли мне становится плохо. Прощание. Бланш попрощалась навсегда. Она не написала бы этого, если бы ситуация не была смертельной. Кровь.

– Она была другой, Эйс. Ты можешь продолжать убеждать меня в обратном, но я не верю. Бланш была моей подругой, понимала меня. Мне было хорошо с ней! Я…я…

– Сэр, – в трубке появляется голос Гамильтона.

– Что там происходит?

– По словам соседей, прошлой ночью, примерно с двух до трёх, к дому подъезжала машина «Скорой помощи». По слухам, произошла попытка ограбления и была ранена женщина. Мне сказали, что это была Кьяра. Я могу обзвонить ближайшие госпитали, чтобы узнать, куда её поместили, и жива ли она. Но соседи, живущие рядом, говорят, что не слышали звуков выстрелов. Но кто-то услышал и вызвал карету «Скорой помощи», которая и нашла раненую женщину, а дверь была открыта. Я не увидел следов взлома, что не опровергает слов соседей, – быстро сообщает Гамильтон.

Чёрт. Мне должно быть плевать на это. Бланш сама виновата. Она знала обо всём. Она обязана была довериться мне, если не пыталась предать. Мои мысли бегают, пока в трубке на заднем фоне раздаются причитания Молли.

– Я еду. Уведи сестру на безопасное расстояние. Они следят за нами, поэтому зайдите в какое-нибудь людное место. Машину могут обстрелять. Затем возьми такси, и возвращайтесь домой. Если найдёшь Кьяру, то позвони мне, – решение не в мою пользу. И это так гадко. Я всё же думаю о том, что есть вероятность, в один процент, что эта гадюка не успела доехать до меня.

– Да, сэр.

Отключаю звонок и достаю пистолет, пряча его за пояс джинсов, нож за ремень на щиколотке и ещё один в карман пальто. Необходимые для взлома вещи, вроде отмычки. Это не ограбление, а покушение. События происходили раньше, чем я выдал себя. Значит, Нейсон ещё не был в курсе предательства Бланш. В полночь они должны были встретиться в чёрной комнате, чтобы развлечься. Потом она вернулась домой. Зачем? Если она поняла, что я всё слышал и находился там, то по идее, должна была ехать прямиком ко мне. Но у неё были другие планы, она хотела что-то взять из дома. Что? Произошло нападение, и Кьяра или впустила этого человека, или он был раньше клиентом Бланш, что позволило ему войти с другой стороны дома. Но дверь оказалась открытой.

Приближаюсь к дому Бланш, когда мне вновь звонит Молли, а точнее, Гамильтон.

– Да. Что ты узнал? – Спрашиваю его через громкоговоритель.

– Ранним утром в больницу поступила женщина с именем, которое назвали соседи. У неё огнестрельное ранение в живот. Задета печень. Ей сделали операцию, она была в критическом состоянии, но врачи обещают, что она выживет. Я перешлю вам адрес в сообщении. Это в паре кварталов от места стрельбы.

– Хорошо. Я уже скоро буду. Вы выехали домой?

– Нет, сэр, ваша сестра наотрез отказывается уезжать. Я не готов слушать женские истерики, поэтому согласился. В данный момент она пьёт чай в кафе и ждёт вас.

– Понятно. Я даже не удивлён. Тогда через десять минут встретимся сзади дома Бланш.

– До встречи.

Меня начинает мутить. Если она сама выстрелила в Кьяру, чтобы убить её и замести следы? Но я видел, насколько она меткая. А к помощнице можно было подойти близко и наверняка пристрелить её в висок или в сердце, а не оставлять в живых, чтобы иметь свидетеля преступления. Это не Бланш. Кто-то ещё был там и требовал от Кьяры данные или информацию, но она отказала в этом, за что получила пулю. Пистолеты исполнители в основном приобретают вместе с глушителем. Конечно, выстрел слышно, но не так далеко. А раз те, кто живут рядом, не знали, что в доме стреляют, то и в следующих по улице домах не могли услышать. Выходит, кто-то нашёл Кьяру и вызвал скорую, а затем ушёл. Но какой нормальный убийца позволит выжить своей жертве? Это глупо. Значит, её увидел кто-то из своих. Куб? Сообщение Молли от Бланш пришло уже после этих событий. Так что мне необходимо всё осмотреть, чтобы понять: была ли она дома в это время, как проникли в него, и что на самом деле произошло. Но я не мог ошибиться, Бланш меня предала. У неё было множество шансов рассказать мне всё, а она выбрала обман.

Бросаю машину ниже по улице и под покровом ночи дохожу до дома Бланш.

– Эйс, я рада, что ты здесь, – натянуто улыбаясь, ко мне подскакивает Молли.

– Чтобы доказать тебе – всё это ложь, – фыркая, поворачиваюсь к Гамильтону.

– Отправляйся домой. Я взял твою машину. Если что-то произойдёт, то позвони мне. Осмотрю это место, а затем съезжу в больницу и всё узнаю. Возможно, Кьяра пришла в себя, – шёпотом произношу я.

– Да, сэр. Будьте осторожны, – кивая, он разворачивается и оставляет нас одних.

– Так, а теперь слушай, Молли. Идёшь за мной, если я говорю не дышать – не дышишь. Говорю не двигаться – не двигаешься. Там есть улики, и я должен их найти, не включая освещения, тебе ясно? – Обращаясь к ней, подхожу ко второй двери и снимаю искусственную траву.

– Да. Но я боюсь, что Бланш могла пострадать или её убили. Из-за тебя, – шипит Молли, толкая меня в спину и вызывая жуткое раздражение. Тем более что я против своих желаний и логики нахожусь здесь.

Проверяю замок, им не пользовались. Достаю отмычку и подсвечиваю себе светом от мобильного. Открыв дверь, заглядываю туда и прислушиваюсь. Тишина.

– Спускайся, – подталкиваю сестру внутрь, а сам оглядываюсь. Убедившись, что за нами не следят, забираюсь в дом и закрываю дверь изнутри. Включаю телефонный фонарик и стараюсь не издавать много шума. Здесь уже не прибирались больше трёх дней, вероятно, даже с того момента, когда я разгромил зеркала. Следы моих ботинок, как и Молли единственные. Значит, нападавший вошёл в главную дверь, не опасаясь огласки. Его пропустили без сопротивления. Бывший клиент. Их много, но он не мог знать, что я планирую сделать сегодня. Выходит, он появился здесь из-за собственного страха, чтобы дождаться Бланш.

Мы проходим дальше, и я останавливаю Молли рукой.

– Стой на месте.

Принюхиваюсь и различаю в воздухе аромат Бланш. Она была здесь. В гостиной. Хотя её запах должен быть повсюду, но именно в этой комнате его больше. Двигаясь вдоль стены, направляя свет на пол, отслеживая капли крови, которые ведут меня к большой и запёкшейся луже. Опускаясь на корточки, рассматриваю место, где лежала Кьяра. Она или пыталась бежать, или ожидала здесь. От полученного ранения, она не смогла бы двигаться, а тем более идти. Значит, капли крови принадлежат не ей, а кому-то другому. Поднимаясь, подхожу к небольшому столику и перелистываю блокнот. Он пуст. Там нет ни записей, ни заметок, ни имён клиентов. Ничего. Поднимаю трубку телефона. Не работает. Но Кьяра всегда отвечает на звонки, и он должен быть в рабочем состоянии. Его отключили заранее, перерезав провод на улице.

– Эйс, ну что? – За спиной раздаётся шёпот, отчего я вздрагиваю и зло поворачиваюсь к Молли, с ужасом рассматривающей кровь на полу.

– Я тебе, где сказал быть? – Шиплю я.

– Мне страшно… прости, – она вымучено улыбается мне.

– Всё было спланировано. Убийца вошёл через главную дверь, его пропустили без вопросов. Телефон отключён, что не позволило никому вызвать полицию или скорую раньше, чем он совершил бы преступление. Следы крови Кьяры свидетельствуют о том, что её застрелили здесь, и она не двигалась. Но есть ещё капли, они, – замолкая, вновь присаживаюсь на корточки и дотрагиваюсь пальцами в перчатке до мазков.

– Слишком светлые. Оттенок отличается, как будто здесь была вода, но высохла за это время. Видишь, они едва видны, словно кто-то пытался помыть здесь пол, но кое-где оставил пятна. Кому нужно оставаться, чтобы почистить пол, когда в доме умирающий человек? Это глупо.

Выпрямляясь, иду по кровавому следу, который ведёт к лестнице. Сглатывая, поднимаю голову наверх и даже боюсь представить, что увижу там. Полиция здесь ещё не была, иначе бы дом опечатали. Значит, кто-то скрыл это ото всех или ему помогли это сделать. Кто-то из наших.

Поднявшись на второй этаж, замечаю, что раненый ухватился за дверь и остановился, видимо, чтобы перевести дух. Толкаю дверь и отворачиваюсь.

– Что там, Эйс? – Испуганно шепчет Молли.

Прохожу в спальню и вижу полный бардак. Здесь боролись. Ожесточённо. Кровь везде. И ещё разводы от воды. Выстрелов было несколько, один попал в постель, следующий в дверь шкафа. Затем, предполагаю, Бланш выбила из рук нападавшего пистолет и добежала до столика, чтобы плеснуть ему в лицо ароматизированное масло, которым она пользуется. Зеркало не разбито, значит, она успела убежать и выстрелила в нападавшего. Но следы крови идут от ванной комнаты, и ковёр смят. Человека тащили по нему. К тому же здесь два вида следов. Один туда, а другой оттуда.

– Господи, её убили, да? Бланш убили, Эйс?

– Закрой рот, – шикая на сестру, заглядываю в последнее помещение и вижу ванную, полную воды. Так вот откуда размытая кровь. Она топила убийцу, пули закончились, но это не может быть правдой. В пистолете двенадцать патронов. Но такой способ был необходим, чтобы… не знаю для чего. Только для наслаждения Бланш и её желания наказать нападавшего, и только. Она утопила его, но трупа нет. Следы ведут от ванны, вероятно, Куб ей мог помочь вынести тело, но кровь капала с него, отсюда и следы. Если Молли видела их у двери, значит, его вынесли за пределы дома. Затем Бланш вызвала скорую, чтобы помочь Кьяре. И получается, убийца вошёл и сразу выстрелил в неё. Бланш находилась на втором этаже, и пропустила гостя. В зеркало напротив ванной встроен телевизор, и можно посмотреть, кто пришёл. Она могла выйти из спальни и увидеть, что в её помощницу выстрелили. Но всё слишком грязно для Бланш. Она торопилась. Очень торопилась, поэтому не думала о последствиях. Схватилась за дверь грязной рукой, чтобы помочь Кубу выйти, и пошла за ним следом. Зачем она сюда приехала? Что вынудило её находиться дома в момент нападения? Она не дура, и за ней явно следили.

– Это её кровь? – Меня хватает за руку Молли, заставляя повернуться.

– Нет. Того, кто стрелял. Бланш жива, но спряталась.

– И где она? Почему в неё стреляли? Это из-за тебя, да? Из-за того, что ты сказал?

– Нет. Всё произошло раньше моего открытого выступления и лжи. Нейсон не мог этого сделать. Они были в чёрной комнате, но жертвы там находятся долго. От пяти часов до трёх суток в зависимости от ситуации. Бланш уехала раньше и направилась домой, чтобы что-то взять. Что? – Выхожу в спальню и оглядываюсь. Снимаю картину и вижу пустое место. Сейфа нет. Подхожу к тумбочкам и вытряхиваю каждую, перебирая те же самые журналы, и ничего нового, или того, из-за чего следовало бы появиться здесь. Со второй тумбочкой то же самое. Следом я осматриваю зеркальный столик и тоже не нахожу ничего… пятно. Включаю фонарик и дотрагиваюсь пальцами до гладкого отполированного дерева. Место в глубине на ощупь отличается от остального. Оно шершавое, его мыли очень часто, а вот там, где что-то стояло, не трогали, поэтому осталась заводская полировка. Небольшое. Прямоугольное. Футляр с чем-то таким важным, что она приехала сюда за ним.

Она забрала его с собой, как и пистолет. Я не вижу его. Я не чувствую его. Я не мог ошибиться в своих доводах. Не мог! Я не имею права думать, что подставил её, когда она желала вернуться ко мне и рассказать всё! Нет! Я не поверю в это больше.

– И что теперь, Эйс? Где она? – Шепчет Молли, когда я выпрямляюсь.

– Это нам расскажет Кьяра. Только она видела нападавшего. Он сейчас мёртв и больше не угрожает ей, поэтому мы едем в больницу. И она в курсе обо всех убежищах Бланш, – беру сестру за руку и веду за собой, огибая дорожку из крови.

Но что-то внутри меня такое холодное, словно кусок льда засунули в грудь. Опять это чувство. Оно было вчера, теперь сейчас. Оно преследует меня в последнее время. Интуиция. Я что-то упустил, но долго нам здесь быть нельзя. Если за нами, действительно, следят, то придут сюда и увидят всё это, а, возможно, им уже доложили, и нас могут поймать на месте преступления.

Вывожу Молли на улицу и направляюсь к машине Гамильтона. Открываю сообщения и завожу мотор.

– Ты думаешь, с ней всё в порядке, Эйс? – Тихо спрашивает сестра.

– Я даже думать об этом не хочу, – сухо отвечаю ей.

– Врёшь, ты переживаешь, как и я. Ты умеешь скрывать эмоции, но разве внутри тебе не страшно от мысли, что ты потеряешь её навсегда?

– Терять можно лишь то, что было твоим. А Бланш Фокс никогда не принадлежала мне. Ни разу она не была честна со мной. Она лгала мне и утаивала страшное, и, нет, ничего внутри меня не отзывается на возможность избавиться навечно от этой женщины. Я проверяю улики, чтобы быть в курсе того, что происходит, и только. Не приписывай мне чувств к этой женщине. И я ещё зол на тебя за то, что ты скрыла от меня её послание.

– Но ты бы даже не дал мне сказать об этом. Ты бы кричал и снова угрожал мне пистолетом, приказывая заткнуться. Эйс, я хоть и не имею твоих способностей, но верю ей. Не может человек так резко измениться. Ведь Бланш написала, что я дорога ей. И я это чувствовала всё время, как будто она знает меня с рождения и пытается принести в мою жизнь что-то хорошее. И, напомню, Эйс, она просила позаботиться о тебе, – дёргаю головой, чтобы сорвать с себя воспоминания о тех же словах, которые я послал когда-то Бланш.

– Она утверждала, что это и есть её задание. Позаботиться обо мне. Защитить меня. Но всё это жалкая и гнусная ложь, я видел всё своими глазами. И доверяю только им и фактам. А они говорят не в пользу твоей ядовитой подруги, Молли. Они, наоборот, присыпают её могилу землёй, – сквозь зубы говорю я.

– Благодаря тебе. Я не понимаю, как ты мог так поступить, как мог натравить на неё этих ублюдков?

– Как? – Повышаю голос я. – Как? А чтобы не дать им убить меня и тебя! Как? Потому что она могла сказать мне, когда находилась со мной, в моих руках, обо всём! Как? Просто! Я это сделал, и это лучшее доказательство того, что Бланш Фокс для меня никто! Она ничего для меня не значит, и не значила! Она не дорога мне! Я не корю себя за ошибку, которую мог совершить! Нет! У неё был шанс! Бланш подстроила аварию! Заставила меня признаться в том, что она нужна мне! Она меня предала! Она принесла мне боль!

Замолкая, ощущаю, как горечь и неприятное чувство одиночества снова превращаются в кровавый поток сожаления.

– Надеюсь, теперь тебе ясно, что у меня нет совести. Я солдат, и умру им за страну, которую обещал защищать. И ни одна женщина не помешает мне, – сдавленно добавляю я.

– Но ещё ты мужчина, Эйс. Не всегда всё складывается так, как мы планируем. Иногда, чтобы спасти того, кого любишь, ты сделаешь всё, даже пойдёшь на жертву. Я это проходила в ту ночь, когда мне угрожали твоей смертью. И я отдала всё за возможность знать, что ты в порядке. Так почему другая женщина, с которой тебе было хорошо, с которой ты улыбался и стал обычным, не может полюбить тебя с такой же силой, как и я? Ты не задумывался о том, что Бланш боялась признаться тебе во всём и вызвать отвращение к себе? Ты не думал, что хоть она и умеет многое, но ты её слабость? А знать, что человек, который заставляет тебя оживать, отвернётся – худшее, что может произойти с женщиной. Если на неё напали, то она скрылась, чтобы самой справиться со всем, и чем больше проходит времени после ссоры и недомолвок, тем страшнее возвращаться.

– Закончила? – Сухо спрашиваю Молли, останавливаясь на парковке у больницы, адрес которой мне прислал Гамильтон.

– Да. И если я не права, то не стою того, чтобы ты за меня боролся, Эйс. А я чувствую, что права.

– Хорошо, но ты просто глупая дурра, не знающая таких людей, как она. Поэтому тебе прощается быть идиоткой, ведь их полно вокруг нас. Пошли, – заглушая мотор, выхожу из машины и ожидаю, когда Молли обиженно выскочит и хлопнет дверью.

Её слова тоже продиктованы внедрением в разум. Бланш обработала её, и это полная чушь. Ведь всегда лучше признаться, я это делал не один раз и был предан. А эта женщина слишком изворотлива и умна, чтобы позволить себе хоть что-то чувствовать. Я тоже идиот, не отличающийся особыми способностями, раз моё сознание вырывается из-под контроля и показывает мне её глаза, наполненные нежностью.

– Доброй ночи. Меня интересует пациентка с огнестрельным ранением в живот, которую привезли ранним утром. Кьяра Гордридж, – произношу я у стойки.

– Доброй ночи, сэр. Минуту, я проверю, – женщина опускает голову к экрану компьютера и щёлкает мышкой.

– Да, у нас есть такая пациентка. Пройдите на третий этаж, там вам всё расскажут, – с улыбкой отвечает она.

– Спасибо.

Мы поднимаемся на нужный этаж. Послеоперационное отделение. Дело плохо. Она, возможно, не выживет.

– Здравствуйте, мне нужна пациентка Кьяра Гордридж, – повторяю я медсестре.

– А вы кто?

– Друг.

– Хорошо, я проведу вас, – она указывает рукой на коридор. Перед тем как войти в палату, нас просят надеть халаты, а затем открывают дверь.

Вонь медикаментов вызывает у меня неприятную тошноту. Подхожу к койке и, резко достав пистолет, наставляю на девушку.

– Эйс!

– Сэр!

– Это не Кьяра. Где она? – Рычу я.

– Сэр, это и есть… это она, – дрожащим голосом, уверяют меня.

– Даже не думай двигаться. Убийство для меня норма. Неужели, ты хочешь оказаться на её месте? Нет. Так что я хочу знать, где Кьяра? Эта женщина ни капли не похожа на ту, что я ищу. И не нужно убеждать меня в том, что я не в своём уме, – пока я говорю, Молли бросает взгляд на пациентку и делает шаг ко мне.

– Я…я…

В этот момент дверь палаты распахивается, и в неё влетает другая медсестра.

– Ой, я разберусь. Иди. Всё хорошо, это безопасность… не волнуйся, – напряжённо произносит вторая.

– Но он… он может убить!

– Нет, я его знаю. Он никого не убивает, только пугает, – заверяет девушка другую.

– Хорошо.

Мы остаёмся, и я перевожу дуло пистолета на новую знакомую.

– Вы можете опустить оружие, сэр. Меня предупредили, что вы появитесь, как и о том, что я могу вам всё рассказать. Отлучилась в туалет, и как обычно, в самый неподходящий момент, – темноволосая девушка кривится от своих слов.

– Ладно. Вы не доверяете мне, об этом мне тоже сказали.

– Кто?

– Мужчина. Высокий. Темноволосый. Он общается на бумаге. Немой. Он передал мне вашу фотографию и сообщил, что когда вы приедете, то рассказать вам всё. Мисс Гордридж здесь нет. Её забрали.

– Кто? – Устал уже повторять. Почему нельзя сразу всё сказать?

Прячу пистолет обратно.

– Женщина. Она приехала около двух часов дня и забрала её. Она общалась с одним из хирургов, который оперировал мисс Гордридж. Он тоже внезапно взял отгул.

– Темноволосая? С синими глазами? Красивая? – Быстро спрашивает Молли.

– Да, очень красивая. Она была в кепке, но цвет волос был другим. Светлым. А глаза, да, синие. Она заплатила за молчание огромные деньги, и пациентку после операции транспортировали на вертолёте вместе с хирургом. Куда я не знаю, а это наш «овощ», который мы положили вместо неё. Нас предупредили, что есть вероятность нападения. И сегодня к ней уже пытались пройти, но как только мы просим предъявить документы, люди уходят. Было трое мужчин.

– Она могла надеть парик, да? Если так, то она жива. Слава богу, – радостно улыбается Молли.

– Пошли, – хватаю сестру за руку и тащу за собой.

– Сэр, подождите, – летит нам в спину, и я оборачиваюсь.

– Эта женщина, она была не одна. С мужчиной, годящимся ей в отцы, он был в хирургической маске, но не наш доктор. Он и договорился обо всём, пока она находилась с мисс Гордридж. Ему никто не желал перечить, он явно какая-то шишка в нашей стране. С этажа всех убрали, а мне приказано после разговора с вами исчезнуть. Надеюсь, это вам поможет.

– Спасибо, – кивая, выхожу из палаты и, продолжая держать сестру за руку, веду её вниз.

Уилсон. Другого человека, готового ринуться на помощь Бланш, я не могу себе представить. Она пошла к нему вместо того, чтобы прийти ко мне. Но в это время я уже подставил её, и вряд ли она желала быть убитой от моей руки. Почему она тянула так долго, чтобы появиться здесь? Да, для перевозки пациента необходимо приготовить многое, но не настолько. Всё случилось в три утра, Бланш приехала в два часа дня. Чем она могла заниматься ещё? И что за вещь она забрала с собой из дома?

Мы садимся в машину и я, ведомый чувством опасности, достаю пистолет и, нагибая сестру головой вниз, поворачиваюсь лицом к заднему сиденью и встречаюсь с наставленным на меня оружием.

– Эйс! – Взвизгивает Молли, пытаясь вырваться из моей хватки.

– Что ты здесь делаешь? Где она? – Шиплю я, различая в темноте салона Куба.

Он опускает пистолет и кладёт его рядом. Затем поднимает руки, говоря мне о том, что переживать мне не о чем. Конечно, совершенно всё нормально, чёрт возьми!

– С кем ты говоришь? – Удивляется сестра, когда я её отпускаю и прячу оружие.

– Ой, Куб, здравствуйте. С Бланш всё хорошо? – Повернувшись в ту же сторону, что и я, тараторит она.

Он отрицательно качает головой и затем пожимает плечами.

– Бланш мертва? – Спрашиваю его.

Снова пожимает плечами.

– Ты знаешь, где она?

Отрицательный ответ.

– Чёрт. Тогда зачем ты здесь?

Он выставляет руку вперёд и, копаясь в карманах, достаёт бумажки и передаёт мне. Он всё написал.

«Я привёз мисс Фокс в дом к началу второго. Затем, отправился на задание — проследить за одной подозрительной группировкой. Вернулся в четыре утра обратно. Узнав, что Кьяра в больнице, сразу же направился сюда. Показал одной из медсестёр ваше фото и попросил всё рассказать. Затем вы поехали к Нейсону и сделали самую страшную ошибку. Я следил за тем, что происходило после. Его отправили в военный госпиталь. В парламенте паника, и оттуда всех эвакуировали. Далее я решил действовать по своему усмотрению, телефон мисс Фокс уничтожен. Ранее я отследил местоположение части взрывчатки, о чём и должен был доложить мисс Фокс. Взрывчатку готовили для нападения. Всё ликвидировал, как и людей. Вернулся к себе и заснул. Мисс Фокс на связь не выходила, но появлялась в больнице с Уилсоном. Мы всегда знали, что кто-то может пострадать, и места для того, чтобы спрятать пациента тоже имеются. Предполагаю, что мисс Фокс перевезла Кьяру туда. Мне запрещено звонить, чтобы не выдать их. Вернулся сюда и дождался вас».

Беру другую записку и читаю.

«Простите, что влез в вашу машину. У меня имеется заводской дубликат ключей, который взяла мисс Фокс на всякий случай у вашего человека».

– Что там? – Спрашивает Молли, когда я передаю ему обратно скомканные листы бумаги.

– Она предала меня, – настаивая на своём, напоминаю ему.

Куб отрицательно качает головой.

– Бланш была с ним, и она участвует в заговоре. Тебе меня не переубедить. Она работала на Нейсона.

Мужчина достаёт из кармана небольшой блокнот и быстро там что-то пишет. Он отрывает листок и передаёт мне.

«Вы ошибаетесь, мистер Рассел. Вряд ли бы человек, участвующий в заговоре, искал все места хранения и закладки взрывчатки и приказал мне, в любом случае уничтожить её. Мисс Фокс никогда бы не изменила своему первоначальному заданию – защитить вас», – усмехаясь, бросаю записку обратно в мужчину.

– Тогда где она? Почему не пришла ко мне, раз она ангел мщения? Почему не сказала всё? – Цежу я.

Куб отвечает мне письменно.

«Я не знаю, где она сейчас. Я был у Уилсона. Его нет ни дома, ни в другом месте. Я объехал все наши тайные квартиры и дома. Там мисс Фокс не появлялась. Но она взяла с нас клятву в любом случае продолжать работу и, если она исчезнет, значит, её убили, и мы должны теперь работать на вас».

– Ты считаешь, что её, действительно, ликвидировали? Добрались до неё? А ты не думаешь, что она попросту сбежала? – Едко произношу я.

Куб быстро пишет и передаёт мне лист.

«Вы так и не поняли, кто такая на самом деле мисс Фокс. Мне очень жаль, но я знаю, что она жива и скоро появится. Что-то пошло не по плану. Это задание её жизнь, её смысл и причина, чтобы не дать себя убить. Я буду следить дальше за тем, что происходит. Когда узнаю что-то важное или вам будет угрожать опасность, то приеду к вам. Предупредите охрану. Всего доброго, сэр».

Пока я дочитываю последнее слово, Куб уже выходит из машины и исчезает из поля зрения. Прикрываю на секунду глаза, опасаясь верить словам этого мужчины. Бланш пропала, и сейчас я даже не представляю, что мне думать.

– Эйс, скажи мне, что происходит? – Тихо подаёт голос Молли.

– Не имею понятия. Вы все пытаетесь убедить меня, что эта гадюка меня не предавала. Но она лгала мне. Делала за моей спиной чудовищные вещи, и я… мне нужно немного времени, чтобы всё обдумать, – завожу машину и направляюсь домой.

– Но она жива? – Уточняет Молли.

– Никто не знает. Но Куб уверен, что да. Уилсон ей помогает, но это может грозить ему смертью. Все в курсе их отношений, и первый, кто попадёт под подозрение и обвинение в предательстве, он. Значит, Уилсон спрятался.

– А она могла вернуться обратно домой? Может быть, поехать туда и там её подождать?

– Нет. Бланш не дура. Она взяла оттуда что-то, за чем и приезжала. Далее, если её не поймали, то будет искать вариант связаться со мной.

– Но она же не дура, ты сам сказал. Зачем теперь ей ты, когда предал её, подставил и натравил всю страну на неё? Она будет зла и обижена, как и любая другая женщина, – ядовито тянет Молли, считая, что заденет что-то во мне.

– В этом и проблема, Бланш не любая женщина. Она гадюка, – отвечаю ей и поджимаю губы, показывая, что больше не желаю говорить на эту тему.

Мы доезжаем до дома в молчании и только когда оказываемся в безопасности, Молли уже не может сдерживать своих мыслей.

– Ты должен найти Бланш и извиниться, – произносит она, когда мы подходим к двери.

– Я не собираюсь извиняться, – кривлюсь, пропуская сестру внутрь.

– Значит, искать будешь? – С надеждой спрашивает она.

– Сэр…

– Не сейчас, Гамильтон, я устал, – отмахиваясь от него, направляюсь к лестнице.

– Эйс, ты не ответил. Ты будешь искать Бланш? Только она знает всё и сможет помочь тебе выпутаться из того, что ты устроил.

– Это она устроила. До её появления мне ничего не угрожало, как и тебе. А как только Бланш прилетела в Лондон, так начался бардак из-за одной расчётливой, развратной, вульгарной, отвратительной женщины. Это не моя вина, что сейчас я на стороне тех, кого обещал защищать. Я дал клятву, и даже если придётся для её исполнения вытащить из-под земли Бланш, то мне придётся это сделать. Но я не хочу этого, – ставлю точку в разговоре и распахиваю дверь своей спальни.

– Хочешь. И что мы теперь будем делать? Куда поедем? – Молли проскакивает первой и не позволяет мне войти в комнату.

– Ты отправляешься к себе отдыхать, а я подумаю, где может быть Бланш. Я просчитаю все возможные варианты для такой, как она. Да, я буду искать её, – сдаваясь, тихо признаюсь.

– Отлично, тогда я тебе помогу, – радостно хлопая в ладоши, Молли входит в спальню, а мне бы тишины. Сестра слишком неугомонна и, видимо, не осознаёт всей опасности. Для неё это игра, но для меня смертельная схватка.

– Хм, Эйс, тебе не придётся долго искать, – произносит Молли и я, хмурясь, захожу в спальню.

Сестра смотрит на кровать, и я поворачиваю голову туда же. Всё внутри меня переворачивается, когда я узнаю в человеке, спящем в моей постели, Бланш Фокс.

Глава 41

Вытолкнув Молли из спальни, резко закрываю дверь и замираю. Нет, мне, возможно, показалось, как в тот раз. Есть ли вероятность того, что сестра была под каким-то наркотическим эффектом, как и я?

Снова открываю дверь и заглядываю в свою комнату. Чёртова женщина развалилась на моей обстрелянной кровати и спит! Спит! Не боится, не прячется, а спит!

Поворачиваюсь к широко улыбающейся Молли.

– Она жива. Она здесь. Бланш жива и пришла к нам, – распевает сестра.

Нет, я не могу позволить этому случиться. Не ещё раз. Какого чёрта-то?

Совершенно не разделяю радости Молли, как и то, что сейчас враг беспрепятственно отдыхает в моём доме, после всего, что натворил. Да я готов рвать и метать за такое предательство. И первый, кто получит – Гамильтон.

Разворачиваясь, быстро спускаюсь по лестнице и встречаюсь с мужчиной, знающим, почему я так зол и раздосадован. Откуда в моём взгляде так глубоко застряла боль от его проступка.

– Как? – Цежу я сквозь зубы.

– Я об этом и хотел вам сказать, сэр, но вы…

– Как эта женщина оказалась в моём доме? Почему она лежит на моей постели и в моей футболке? Кто разрешил? На кого ты работаешь? – Наступая на мужчину, шиплю я.

– Эйс, не надо, – Молли пытается удержать меня за руку, но я яростно отбрасываю её и кидаю на неё взгляд, предупреждая не трогать меня.

– Я работаю на вас, мистер Рассел, и помню о ваших словах. Но всё это произошло, пока меня не было. Мисс Фокс пропустил тот самый охранник, которого она не застрелила тогда. Он не думал, что вы будете против, и пропустил её. А дальше, когда я вернулся, то мне доложили о постороннем. Я поднялся в вашу комнату, она только туда могла направиться, а эта женщина уже спала. Я оставил там одного человека, а сам отправился проверить, чем ещё она могла заняться здесь, но всё указывало на то, что мисс Фокс просто прошла к вам в комнату и легла спать. Следы от её ботинок вели именно туда. На них была грязь, словно она долго шла пешком, – он замокает, делая глубокий вдох.

– Она что-то кому-то сказала хотя бы слово?

– Да, тому мужчине, который её пропустил. Мисс Фокс подошла к воротам и напомнила ему, что он ей обязан за его спасение. Ещё мне сказали, что она немного шаталась, словно была пьяна, но запаха алкоголя от неё не исходит. Я это проверил. Больше ничего.

– Но, Эйс, это ведь хорошо, что Бланш пришла сюда, правда? Теперь у тебя есть шанс узнать всё у неё, а не строить догадки, – произносит Молли, и я поворачиваю к ней голову.

– Хорошо? Ты считаешь, что военное положение, наводки на меня и приближающаяся смерть из-за этой гадюки, хорошо? – Рычу я.

– Не переворачивай всё так, как тебе приятнее думать. У тебя есть время, чтобы подготовиться к разговору с Бланш, а я пойду спать. Теперь я спокойна, раз она жива и под твоей защитой, – улыбаясь, как больная идиотка, сестра направляется к лестнице.

– Я не собираюсь её защищать, – говорю вслед Молли, заставляя остановиться и обернуться.

– Но и не отрицаешь этого, как и того, что не выгнал её. А это говорит о твоём замешательстве, и Бланш, скорее всего, останется здесь до моего пробуждения. Если бы ты, действительно, желал её выбросить или убить, то она была бы уже мертва и покоилась в земле. Так что соберись с духом и смирись со своими страхами, братик, один из них это Бланш, – подмигивая мне, Молли поднимается наверх, что-то напевая себе под нос. Эта гадюка её обучила довольно сносно замечать нюансы и сравнивать их. Я же, ко всему прочему, желаю теперь придушить ещё сестру.

– Какие приказы дальше, сэр? Мы можем выставить её вон или убить.

Смотрю на Гамильтона и тяжело вздыхаю. Бросаю взгляд на второй этаж, а затем иду к гостиной. Падаю на диван и запускаю пальцы в волосы.

– Сэр, что мне делать? – Передо мной снова появляется Гамильтон. Поднимаю на него голову и пожимаю плечами.

– Не знаю. Я не знаю, как, вообще, относиться сейчас ко всему. Молли права, я запутался. Не имею понятия, что думать, мои мысли хаотичны. Все вокруг твердят мне о том, что я, возможно, ошибся. А если это так, то я натравил на эту женщину всё британское правительство и лучших киллеров, – потираю лоб, удручённо удерживая взгляд мужчины.

– Вам тоже нужен отдых, сэр. Сегодня многое произошло, и хоть вы очень сильный и выносливый, но сон самый лучший помощник в сложившейся ситуации. За мисс Фокс будут наблюдать, я лично буду сидеть у вашей спальни, чтобы обезвредить её в случае чего, – заверяет он.

– Вряд ли я смогу уснуть, когда она здесь. Меня словно магнитом тянет туда, ещё раз убедиться, что она там. Она рядом. А самое смешное то, что я боюсь услышать слова, подтверждающие предательство. Они все говорят – она невиновна. Но она лгала мне в любом случае довела всё до такой точки невозврата, что я не нахожу в себе сил справиться с этим. Я один против них. Я позволил себе поступать так, как меня учили. Не разбираться в фактах, а убивать. И что вышло? Ничего достойного. Его никогда и не существовало, достоинство – то свойство, которого такие, как я, лишены. А она, чёрт возьми, пришла сюда, зная о том, насколько я ненавижу её сейчас. Она пришла на верную смерть от моей руки. Дура, – стягиваю с себя пальто и бросаю рядом.

– Не такая уж и дура, мистер Рассел, раз пришла сюда. Туда, где безопасно. Если мисс Фокс оказалась здесь, после всего, что совершила, то, значит, уверена в вашей силе и в вашей победе, – отвечает он.

– В победе над чем, Гамильтон? – Горько усмехаюсь я.

– Возможно, над самим собой. Я не поощряю её появления здесь. Я с самого начала знал, что эта женщина ходячая катастрофа, ищущая опасность и наслаждающаяся тем, как легко выпутывается из неё. Но это всё может стать летальным для многих. Дайте себе время, чтобы принять все факты и спокойно обдумать их. Не торопитесь, сэр, в таком деле спешка может только усугубить наше положение. Пока всё спокойно, и до вас не доберутся, хотя им уже доложили, что мисс Фокс здесь. А это подтверждает ваш обман, и это вам на руку. Они будут опасаться ваших знаний, которые вкупе с логическим мышлением, делают вас грозным оружием против них. Они не так умны, как вы и эта женщина, значит, им тоже необходима отсрочка в нападении на вас. Но именно этого времени вам достаточно, чтобы всё понять и обдумать следующий ход. Я принесу вам перекусить, и вы отдохните в одной из спален. Я об этом позаботился, решив, что вы не пожелаете немедленно будить эту женщину.

– Просто оставь меня. Хочу побыть один и в тишине, – откидываясь на спинку дивана, кладу ноги на столик.

– Хорошо. Я буду наверху следить за мисс Фокс в ожидании следующего приказа, – кивая, Гамильтон покидает тёмную комнату, оставляя меня одного.

Она здесь. Эта женщина так близко.

Закрывая глаза, борюсь с желанием немедленно подняться наверх и ударить её. Лупить до тех пор, пока не станет легче внутри. Слышать её и не останавливаться. Выплеснуть на её кожу, на её сознание всё то дерьмо, что творится во мне. Именно дерьмо, не волнения, не переживания, не страх, а дерьмо. Потому что только оно так жутко воняет и вызывает гадкую тошноту. Я ни разу не был знаком с таким состоянием. И я же вернул себе облик бессердечного убийцы, не думающего о том, что он может сделать. Тогда как объяснить себе то, что я продолжаю сидеть на одном месте, ничего не предпринимая? Невозможно принять две стороны медали одним разумом. Или одно, или другое. А они вместе. И это всё вымотало меня. Я, действительно, морально устал от раздумий и выводов, которые, опасаюсь, могут быть неверными. Но такого не должно было произойти со мной. Это неправильно. Я всегда вижу больше чем другие. Я всегда оставляю за собой последнее слово, а в этот раз всё не так. Эта женщина, даже не издав ни единого звука, вырывается вперёд в безумной гонке за право выжить. Почему сейчас? Почему она пришла сейчас, когда должна понимать то, что я чувствую? Неужели, ничего не боится? Неужели, она, действительно, психопатка, не умеющая обезопасить себя? У меня нет ответов ни на один из вопросов, которые я себе задаю час за часом.

Странно, ведь в груди я даже чувствую облегчение от осознания того, что она здесь. Это отвратительно. Это предательство самого себя, и я не могу объяснить логически, как такое возможно. Она превратила меня во врага страны, которую я всю жизнь защищал. Она сделала меня невменяемым безумцем, страдающим внутри и желающим получить хоть каплю понимания от окружающих и шанс докопаться до истины. А истина в ней, в этой женщине. Куб верно заметил, что человек, строящий планы по уничтожению людей, не будет искать место. Но, что, если она специально путает? Нет… с этого момента «если» тоже становится вредной привычкой, как и эта женщина. Она и есть моя губительная и смертоносная ошибка выбора. Сколько же теперь в моём лексиконе слов-паразитов. Чувства. Страх. Боль. Страсть. Вера. Почему эти понятия имеют такую власть над разумом, когда ни одно я не могу описать? И это всё существует в ней. Она скрывает в своём сознании огромный эквивалент мощи, преобладающий над другими. И это делает Бланш Фокс непобедимой гадюкой. Её яд уже давно проник в мою кожу с кровью, которая стала наркотиком. Все те жалкие и порочные встречи, бессмысленные разговоры, лживые признания, нежные прикосновения, – превращаются в вереницу раскаяния. Состояние аффекта. Чувства – война сознания, в которой проигрывает только сердце.

– Эйс? – Меня толкают в плечо и я, распахивая глаза, оказываюсь в ярко освещённой комнате. Привстав с дивана, моргаю и дёргаю головой, чтобы прогнать от себя дремоту.

– Что? Что случилось? – Хрипло спрашиваю Молли, сидящую рядом со мной.

– Это я у тебя хотела спросить. Гамильтон не пускает меня к Бланш, утверждая, что прежде я должна поговорить с тобой. Что она сказала?

Я не понимаю, о чём, вообще, здесь тараторит Молли. Протираю глаза и, разминая плечи, вспоминаю, что произошло ранее.

– Эйс, отвечай, что ты с ней сделал? – Возмущается сестра, толкая меня в плечо.

– Ничего. Я не виделся с ней. Она… хм, мне нужно было время, чтобы подумать. Который час? – Спрашивая, отмечаю, что до сих пор темно, но Молли выглядит отдохнувшей. Она переоделась, и от неё пахнет кофе.

– Начало десятого.

– Но мы вернулись около двух, сейчас не может быть начало десятого. О, чёрт, я проспал целый день. Она там же? – Подскакиваю с дивана под настороженным взглядом Молли.

– Вероятно, да, потому что этот неприятный тип стоит возле двери. Подожди, то есть ты, вместо того, чтобы пойти к Бланш, взял и заснул? Ты в своём уме, Эйс? Прошли практически сутки, а за это время могло многое произойти!

– Ты учишь меня, как мне поступать? Забылась? – Шиплю я возмущённой сестре.

– Если ты так боишься встретиться с Бланш, то я могу с ней поговорить. Но ведёшь себя, как трус. Спрятался здесь и сидишь. С каких пор тебе необходимо так много минут, чтобы решиться на обычный диалог? Эйс, нельзя так! – Вскрикивает Молли, поднимаясь с дивана.

– Спрятался? Ты называешь меня трусом? Я человек, к твоему сведению, и мне тоже необходим сон, чтобы с разумной головой идти туда. Ты меня крайне разозлила, а пожинать плоды будет эта гадюка, – указав на неё пальцем, пугая, разворачиваюсь и направляюсь к лестнице.

– Конечно, теперь я виновата в том, что волнуюсь за вас с ней! И ты ведёшь себя, как полнейший урод! Ты сильнее её и применишь силу, как насильник?! Эйс, немедленно остановись! – Кричит Молли, следуя за мной.

Её слова действуют на моё, ещё не очнувшееся, сознание самым ужасным образом. Ощущаю, как ярость прорывает тонкую грань разумных действий, и я желаю отомстить той, кто заставила мою сестру сравнить меня с ублюдком, который причинил ей боль.

Отталкивая Гамильтона, распахиваю дверь и низким голосом приказываю:

– Не впускать сюда никого. Я буду стрелять. На поражение. Даже в Молли.

Хлопаю дверью и поворачиваю ключ, запирая себя в клетке с гадюкой.

Она всё так же лежит на спине, тяжело дыша, как я видел её в последний раз здесь. И меня не волнует то, что её кожа странного бледного, даже серого цвета. Меня совершенно не заботит её самочувствие и силы, затраченные на предательство. Она враг! Она обманула не только меня, но и то, во что я не должен был верить.

– Вставай, – грубо толкая Бланш в плечо, цежу я.

Она никак не реагирует, заставляя меня ещё больше разозлиться. Отбрасывая одеяло, хватаю её за руку и дёргаю.

– Вставай я сказал!

От звука моего громкого голоса Бланш дёргается и приоткрывает глаза.

– Эйс…

– Да, Эйс, тот самый Эйс, которого ты, гидра, обманула! Тот самый Эйс, у которого решила спрятаться? Ни черта, поняла? Выметайся из моего дома после того, как всё расскажешь. А если нет, то я не ручаюсь за себя. Я придумаю для тебя самые изощрённые пытки, чтобы узнать правду. Я устрою тебе чёрную комнату твоего сознания, – хватаю её за руку и рывком поднимаю с постели. Бланш издаёт тихий и слабый стон, хватаясь за мои плечи. Её трясёт, но я не собираюсь вновь поддаваться на эти все уловки. Нет.

– А теперь говори мне, на кого ты работаешь? Кто твой заказчик? Лучше признаться сразу, Бланш. Дай себе несколько минут, чтобы перевести дух перед смертью, – рычу я в её распахнутые синие глаза, полные раскаяния.

– Что ты молчишь? Говори по-хорошему. Я сказал – отвечай! – Кричу я и ударяю её в живот, отчего женщина падает спиной на постель и скулит. От боли. Но я не так много применил силы, чтобы она издала этот ужасающий звук.

– Стреляли? Здесь стреляли? Они напали… на тебя? – Облизывая губы, она медленно поворачивает голову ко мне, а её рука сжимает простынь.

– Не переводи тему, Бланш. Я не в том состоянии, чтобы поддерживать светские беседы. Нет, это сделал я и это же проделаю с тобой, если не начнёшь говорить, – хватая её за руку, поднимаю с кровати, и она падает прямо к моим ногам. Её волосы скрывают выражение лица, и она не может подняться. Сидит и пытается дышать.

Отпуская её, присаживаюсь на корточки, и приподнимаю бледное лицо к себе. Кровь. Я чувствую кровь и слабый запах медикаментов.

– Что с тобой? Ломка? – Спрашивая, вглядываюсь в тёмные болота её глаз, полных отчаяния и нежелания признаваться.

– Не заставляй меня ударить тебя по лицу, Бланш. Этого я сейчас желаю больше всего, – рычу я, причиняя ей боль своими пальцами.

– В меня стреляли, – шепчет она.

– Я знаю. Ты убила нападавшего, я был в твоём доме и в курсе, что с тобой всё хорошо, раз ты смогла перевезти Кьяру, – отпускаю её лицо, когда она поднимает футболку. Перевожу взгляд ниже и вижу большой пластырь, с тёмными пятнами крови.

– Тебя ранили? – Тянусь рукой к повязке, но Бланш дёргается назад.

– Да, зацепило. Наложили швы. А вот Кьяре досталось по полной, – опуская футболку, отвечает она.

Наши взгляды встречаются, и я первый раз вижу, чтобы там было так темно и безжизненно. Вот откуда бледность. Она потеряла много крови, пока бежала из дома.

– Ты убила его, там было много следов, смешанных с водой. Тебя…

– Нет. Я не убила. Я притворилась мёртвой, – перебивая меня, Бланш качает головой.

– Тогда кто это сделал? Кто напал тебя? – Поднимаясь на ноги, слежу за тем, как она сглатывает и решается сказать.

– Алисия. Она стреляла в меня и чуть не убила Кьяру, – её голос хриплый, низкий и болезненно-слабый.

– Что? – Недоумённо переспрашиваю я.

– Давай я сама, хорошо? Я сама тебе расскажу всё, – Бланш облизывает губы и, поднимаясь на дрожащих ногах, садится на край постели.

– Я слушаю, – кивая, отхожу от неё на шаг, чтобы не позволить себе жалеть её. Не разрешить себе то чувство, поддавшись которому я стану снова примитивным идиотом, желающим обнять её.

– Я в курсе того, что ты был там. Сначала я чувствовала, словно за мной наблюдают. Но камер не было. Сначала, я успокаивала себя тем, что мне всё кажется, и я просто нервничаю, потому что впереди мне предстояло сделать невозможное. Вернуться к тебе. А после слов Нейсона о том, что он позволил увидеть нашу переписку Алисии, всё стало понятно. Ты был там. Смотрел, и у меня больше не осталось выбора, как только продолжать то, что я должна была сделать, чтобы не выдать себя. Затем я тянула время, чтобы перейти в чёрную комнату, но уехала оттуда раньше, чтобы взять всё самое необходимое из дома и сообщить Кьяре о грозящей опасности…

– Что ты взяла? Да, я тоже знаю о многом, как и том, что ты забрала что-то небольшого размера из шкафчика, – перебиваю её, и Бланш кивает, облизывая пересохшие губы.

– Документы. Они хранились в футляре с украшениями. Там двойное дно. Это документы для Кьяры. Но я услышала выстрел. У меня не было при себе пистолета, поэтому пришлось, ожидая нападавшего, найти что-то очень тяжёлое. Но в моей спальне этого не было, пришлось полагаться только на нюансы и логику. В спальню вошла Алисия. Она обвинила меня в том, что я забрала тебя. Забрала у неё всех: Таддеуса, Нейсона, тебя и даже Молли. Предполагаю, она была под действием чего-то наркотического, её зрачки были расширены, а адреналин буквально изъедал изнутри. Она выстрелила раз, но я уклонилась от пули. Хоть она не метко стреляла, но делала это не в первый раз. От второго выстрела я тоже спаслась, ударив её по ногам, тем самым заставила выпустить пистолет и подхватила его. Мы боролись, я угрожала ей и пыталась успокоить, убедить, что мне никто не нужен. Она была невменяемой, бросилась прямо на меня, а я проявила слабину. Алисия достала нож и ранила меня. Глубоко. Слишком глубоко, чтобы не оставить мне возможности убить её. Я выстрелила в момент падения, но не достигла цели из-за боли. Она выдернула нож и повредила кожу и мышцы. У меня был болевой шок, в тот момент она дотащила меня до ванны, набрала воду и бросила туда. Она держала меня, желая, чтобы я захлебнулась. Но я вспомнила о дыхательных уроках, и мои тренировки по остановке сердца на несколько секунд, сработали. Она решила, что я мертва. Когда она ушла… – Бланш замолкает и делает пару вздохов.

– Я выбралась из ванны, но не в моих силах было помочь Кьяре. Я добралась до первого этажа, проверила, жива ли она, а затем вызвала скорую. Сбежала оттуда, оставив дверь открытой. Направилась к Уилсону, и он помог мне, но рана была рваной, нож едва не задел органы. Мне повезло, что ножами Алисия пользоваться не умеет.

– Ты считаешь, что я поверю в это? – Усмехаясь, едко спрашиваю её.

– Нет. Но ты можешь поехать к ней и тогда почувствуешь сильный запах моего масла. Я бросила в неё им, когда держала пистолет. Там высокая концентрация, поэтому вымыть его с кожи за сутки невозможно. Он въедается в эпидермис, – тихо отвечает Бланш.

Она подтверждает мои мысли, когда я был в доме, но я считал, что Бланш выжила. И она это сделала, будучи раненой. Моя мать левша, и место ранения подтверждает то, что это могла быть моя мать. Я разозлил её. Она несколько раз упомянула о том, что не отдаст меня Бланш. Она была ведома только этой мыслью, не понимая больше ничего другого. И причины напасть у неё были. Я не заметил её зацикленности на этом, а больше думал о предательстве Бланш и желании узнать правду. Я был невнимателен.

– Ты обманула меня. Каждое твоё слово было ложью, а теперь ты пришла ко мне в поисках понимания? – Рычу я, хотя следовало бы задать ей нужные вопросы, но их, словно вышибло из моего разума, оставляя лишь след от того, что я чувствую внутри.

– Не каждое, Эйс, я…

– Через слово, – усмехаюсь я. – Ты была там с ним. Ты находилась в курсе всего, что происходит, и подставила меня. Ты могла мне сказать об этом раньше!

– Раньше? Когда? – Повышает она голос. – Когда ты не был готов принять причины моего появления? Когда ты метался из стороны в сторону? Или тогда, когда ты обезумел и сам сделал себя мишенью? Или когда сказал им, что я передала тебе информацию?

– То есть это моя вина, что из-за тебя мне пришлось это сделать? Ты совсем не понимаешь, что находишься не в том положении, чтобы указывать мне? – Наступаю на неё и, упираясь ладонями в матрас, надвигаюсь на Бланш. Она немного отклоняется назад, сглатывая и быстро дыша.

– Я не успела… не успела, слышишь? Я не успела рассказать тебе всё, потому что Алисия появилась. Я считала, что выберусь оттуда. Да… да, ты прав, это моя вина. Моя вина, что я хотела тебя уберечь от всего и дать время привыкнуть, – сдавленно шепчет она.

– Хватит прикрываться моим спасением! Себя спаси для начала, гадюка! А ты спасла себя? Вот это, – толкая её в грудь, отчего она падает на спину и охает, поднимаю футболку и указываю на повязку, – вот так ты себя защищаешь? Вот это называется – «предусмотреть всё»? Нет! Ни черта! Это называется – «плата за предательство»!

– Я не предавала тебя! – Кричит она, слабо ударяя меня по плечам.

– Там ты не предавала меня? Да моя постель ещё не остыла, как ты убежала к нему! Ты пошла к Нейсону, чтобы рассказать всё! Ты отдала ему мои отпечатки, планировку дома! Ты сдала меня! Это и есть предательство!

– А как я должна была поступить? Как, скажи мне, чтобы быть в курсе всего?

– Сказать мне. Ты должна была довериться мне, а не себе. Ты в одиночку ничего не можешь, лишь усугубляешь своё положение. Ты обманула меня даже тогда, когда я спросил у тебя напрямую, с какого момента ты прекратила быть иллюзией. И снова я получил в ответ ложь.

– Ты бы не справился. Думаешь, я не знаю тебя? Знаю! И я пыталась предупредить, но в том состоянии не смогла. Никто бы не смог, кроме меня. Если бы ты, действительно, хотя бы немного подумал, то увидел бы…

– Я достаточно видел, и нет, ты ничего не знаешь обо мне. Ты не представляешь, как мне было отвратительно наблюдать за тем, как он трахает Стэнли. Ты использовала всех, кто меня окружает, – отталкиваюсь руками от постели и выпрямляюсь, смерив Бланш пренебрежительным взглядом.

– Стэнли ему был должен. Он давно ему должен, и не я толкнула твоего брата в спину стать зависимым от Нейсона. Это его решение. Он жил за счёт него, потому что Таддеус отказал ему в деньгах уже давно. А потом и Нейсон, чем вынудил обдумать план по выманиваю денег у тебя, похитив Молли. Так кого я использовала? Я должна была из-за твоей матери-идиотки сорвать своё задание? Никогда! Я не для этого столько лет пахала и работала над собой, чтобы эта стерва всё перечеркнула! – Бланш яростно кричит, немного приподнимаясь с кровати, и жмурится от боли в боку.

– Меня. Ты использовала меня. Мне плевать на всех остальных. Ты предала меня! Ты написала Молли, но не мне!

– Я оставила тебе записку! – Возмущается она.

– Записку? Она ни черта мне не объяснила. У тебя было достаточно времени в ту ночь признаться мне и подготовить меня к предстоящему. Но ты решила иначе. Так что не перекладывай цену своей ошибки на меня. Ты подстроила аварию, всё, что было между нами – фальшь. Ничего не было настоящего, хотя ты прекрасно играла свою роль. Я тебе поверил, но с этого момента больше не собираюсь этого делать. Ты в моём доме. Ты моя заложница, и я буду пытать тебя, – зло выхватываю нож из-под ремня на ноге и угрожающе приближаюсь к ней.

– Ты пришла сюда в надежде на понимание, да? Нет. Я не желаю понимать тебя больше. Ты мой враг. Ты виновна в грозящей людям и моей сестре гибели. Только ты виновна! И я приговорю тебя. От моей руки ты и умрёшь, – накрываю Бланш своей тенью, приставляя нож к горлу.

– Это глупо, Эйс. Я слаба и готова тебе всё рассказать и так. Да, я работала на Нейсона, он так думал, но лишь для того, чтобы быть в курсе его планов. Мне нужны были факты, а не домыслы. Ты не мог мне их дать, а он мог. Если ты убьёшь меня, то окажешься рабом этой проклятой системы. Я была честна с тобой… я…

– Закрой рот. Не убеждай меня в том, что ты умеешь чувствовать! – Криком перебиваю её и, замахиваясь, разрезаю кожу на руке. Бланш жмурится от обжигающей огнём раны, а я держусь, чтобы не ворваться остриём боли в её сердце. Сделать с ней то, что она сделала со мной.

– Ты всё знала и играла со мной, – Отбрасывая нож, чтобы не прикончить эту стерву раньше времени, хватаю её за подбородок и с силой сжимаю его, встречаясь с затянутыми слезами глазами.

– Нет… я… не могла бы себе этого позволить. Я не предавала тебя, – шепчет она.

– У меня нет причин верить тебе! Ты не оставила мне выбора! Это ты сотворила со мной! Ты хотела видеть психопата, так вот он! Нравится тебе? Возбуждает тебя это? – Отпуская её лицо, собираю пальцами кровь с её раны и обмазываю её приоткрытые сухие губы.

– Я жила тобой…

– Ложь! – Пальцами приподнимаю футболку больше не в силах терпеть той невозможно острой боли, раздирающей мою грудь.

– Я пыталась спасти тебя… Эйс, я… не надо… – она выгибается, пытаясь оттолкнуть меня, когда я надавливаю пальцами на рану под повязкой.

– Ты не убиваешь меня с каждым своим появлением?! Ты вынуждаешь меня чувствовать! Я не хочу! Мне не жаль тебя! Мне нравится видеть, как ты плачешь сейчас от боли! Мне нравится это делать с тобой, ведь ты это сделала со мной! Ты ушла! Ты не вернулась ко мне! Ты лживая сука! – Применяя ещё больше силы, давлю на повязку, ощущая на пальцах влагу, я не могу остановиться. Её крик, непрерывно катящиеся слёзы, и глаза, горящие мольбой, не в силах остановить меня.

– Я считал, что ты моя… моя. Ты обманула меня. И если ты хочешь жить, и по твоим заверениям, спасти меня, то докажи, – немного ослабеваю захват, а Бланш задыхается от боли.

– Кто твой заказчик? Скажи мне имя, – я даю ей такой шанс спасти себя, вернуться ко мне, а она жмурится и мотает головой.

– Говори! – Рычу и, срывая с её кожи повязку, ощущаю швы и огромное количество крови. Её крови, проникающей в мои вены кощунственным состраданием к нашей общей агонии от страха быть преданными.

– Эйс…

– Говори имя! Кто твой заказчик? – Мои пальцы разрывают швы, причиняя ей невыносимую, даже по меркам её любимой темы, муку. Скулит, дёргается подо мной, сотрясается в конвульсиях и плачет.

– Эйс…

– Кто он? Я же убью тебя сейчас, Бланш! Я убью тебя! Скажи мне! Я прошу тебя, скажи мне, кто он такой! – Мои пальцы проваливаются в глубокий порез, ощущая, как пульсируют её мышцы, как кровь бежит по ним и отравляет болью меня.

– Ты…

– Что? – Переспрашивая, немного подаюсь назад, позволяя ей приоткрыть глаза.

– Ты… мой заказчик ты… – выдыхает она, вызывая во мне злость. Она подавляет весь здравый смысл, и я делаю последний и решающий рывок вперёд, разрывая её рану сильнее. Её слабый практически безжизненный стон, покрывает моё сознание алой, животной пеленой, вырубающей все ограничения.

– Ты… я подчиняюсь тебе… ты и есть он… ты… – шёпот Бланш с каждой долей секунды тает, и она закрывает глаза, проваливаясь в предсмертный обморок.

А я смотрю на неё во все глаза и вижу только кровь. Её так много, столько же, сколько непонимания. Это невозможно. Она могла бы солгать, но такую муку вынести не может ни один солдат. Как?

Отрывая руку от её раны, перевожу туда взгляд и вижу, что я наделал.

Из моего горла вырывается нечеловеческий крик страха из-за того, что я могу потерять Бланш, так и не узнав, когда я заставил эту женщину вернуться в мои лапы, чтобы признаться в самой ужасной вещи, которую я когда-либо мог себе представить.

Глава 42

– Бланш, – шепчу, прикладывая пальцы к вене на её шее, прощупывая слабый пульс.

– Бланш, я…я…ты не могла солгать мне… но снова пожелала это сделать. Ты умираешь, понимаешь? Ты умираешь… – мой голос срывается, когда я провожу окровавленными руками по её белому лицу и опускаюсь ниже.

Мои глаза насыщаются кровью, сочащейся из пореза на боку. Мои губы прижимаются к нему, и я ору, как полоумный. Мне больно! Мне так больно за неё! За нас! Я не хотел быть таким, но я не могу поверить в то, что она мне сказала. Я не встречался с ней ни разу в жизни до того момента в доме Таддеуса. Я не видел её. Я не знал её. И мне так больно, ведь она призналась раньше. Сразу же, только я не понял. Почему? Как? Не знаю, но мои руки обхватывают её за талию, и я целую разорванные участки кожи. А самое ужасное, что я не в силах остановиться. Её аромат, её тепло, она… она нужна мне. Она дорога мне, а я убиваю её. Я, то самое чудовище, которое больше ничего не может понять. У него нет ни грамма человечности для других, потому что оно всё отдало ей. Оно ждало её. Оно волновалось за неё, и теперь скулит, как разорванный жестокостью своих страхов зверь.

У меня что-то ломается внутри, проклинаю всё, что я узнал. Я ненавижу обстоятельства, заставившие Бланш считать меня заказчиком. Я ненавижу те чувства, рвущие моё сердце на ошмётки. Я ненавижу себя за то, что не услышал её раньше. Я так боюсь потерять Бланш, не позволив понять, что её обманули. Да хватит уже! Хватит убеждать себя в том, что я был прав. Нет, не был! Я ошибся, и моя ошибка стала ценой жизни этой женщины, заставившей меня увидеть другой мир и пожелать быть человеком. Мужчиной. Её мужчиной, испытывающим невыносимо удушающую боль за всё.

Поднимаюсь взглядом по телу Бланш и достигаю её лица.

– Прости меня за то, что так долго познавал самого себя. И тебя тоже обманули, гадюка. Я никогда бы не позволил тебе жертвовать собой ради меня. Никогда, – меня трясёт от адреналина и опасной близости смерти. Я чувствую её. Я чую её.

Поднимаясь с постели, подхватываю Бланш на руки и, прижимая к себе, как самое хрупкое, самое ценное в моей жестокой жизни, подхожу к двери. Открываю замок и, вылетая в коридор, вижу Молли, слышащую всё, что происходило, и смотрящего на меня отрешённым взглядом Гамильтона.

– Мне нужна кровь. Первая отрицательная. Капельницы. Противовирусное, если у нас есть, и растворы. Обезболивающее. Нитки для того, чтобы зашить рану. Также всё, что может понадобиться мне для срочной операции. Она… живо, Гамильтон, неси всё на кухню, – отдавая приказы, спускаюсь по лестнице.

Направляясь к столу, он единственный, которым я сейчас располагаю, где достаточно света, сбрасывая телом Бланш всё, что там стоит. Укладываю её и снова проверяю пульс. Ещё жива.

– Эйс, что ты сделал с ней, – сдавленно произносит Молли за моей спиной.

– Не я, а тот, кто ведёт нашим сознанием. Я…

– Ты так кричал, я думала, что ты убил её. Столько крови… господи, – причитает сестра, пока я настраиваюсь на предстоящее. Я умею зашивать раны. Нас учат этому, чтобы в крайнем случае помочь себе или раненным в бою. Я не врач, но сейчас должен вспомнить всё, что таится внутри моего разума. Я читал. Много читал, и я справлюсь.

– Молли, отвали. Сейчас не до твоих размышлений, и лучше уходи, – зло бросаю ей, стягивая пиджак, закатываю рукава и открываю кран над раковиной, чтобы помыть руки. Так, обеззараживающие средства… Что я наделал?

Подхожу к Бланш и поднимаю футболку, заставляя себя смотреть, как пульсируют рваные края пореза. А он даже не успел затянуться.

– Это ты? Это ты?! – Кричит сестра, сотрясаясь в рыданиях. Она ударяет меня по спине, а я на секунду закрываю глаза, не позволяя себе сорваться. Терпеть. Держаться. От меня сейчас зависит жизнь Бланш.

– Нет. Наша мать. Я… уйди, Молли, прошу тебя, не смотри на неё. На меня не смотри. Я чудовище, понимаешь? Я, действительно, ничего не знаю о том, как это быть нормальным. Я сейчас боюсь, поэтому уйди отсюда. Не дави на меня. Я слышу ход твоих мыслей, слышу твои слёзы и обвинения. Твой повышенный пульс мешает мне сосредоточиться. Мне и так больно. Я весь в крови той, кого ценю больше всех моих выводов. Не отвлекай меня, ведь я не могу потерять её, так и не сказав, в каком чудовищном обмане её использовали, – мне стыдно посмотреть в глаза сестры. Мне стыдно за то, что я сделал. Так стыдно мне в жизни не было. Стыдно, что я позволил себе опуститься до уровня Нейсона. Стыдно, что меня ограничили в фактах и во времени, не позволив разобраться во всём. Стыдно, что собственные переживания для меня стали намного важнее, чем разумное решение проблемы. Мне стыдно за того ублюдка, в которого я сам себя превратил, чтобы уберечь незащищённое аморфное чувство во мне. Мне стыдно за этот мир, мой кровавый мир, ставший последним убежищем для Бланш. Мне стыдно.

– Эйс… чем я могу помочь? – Ладонь сестры ложится на мою спину, и я жмурюсь от нежности, которую отвергал с детства. И сейчас я её не заслужил. Я боялся её и не знаю почему. Не позволял никому трогать, утешать, любить меня, ведь тогда начинался внутри бунт, и я сходил с ума, опасаясь заглянуть глубже в причины такого поведения. Это трусость. И сейчас она обнажена так же, как и весь я.

– Ей будет нужна спальня. Комната, желательно подальше от моей, – едва слышно отвечаю я.

– Хорошо, братик, я подготовлю её. Только не лишай себя шанса сказать ей о том, что ты на самом деле чувствуешь. Дай себе возможность выиграть не только в войне против всех, но и против самого себя. Я люблю тебя, – Молли выходит из кухни и чуть ли не сталкивается с Гамильтоном, влетающим с коробкой в руках.

– Сэр, я здесь, – сообщает он, пододвигая стул ногой, и ставит на него коробку.

– Перчатки. Обезболивающее, спиртовой раствор. Займись порезом на другой руке. Нет, не предлагай провести операцию. Это моя вина. Это должен понять я сам, когда буду зашивать её плоть и насыщаться кровью, о которой когда-то грезил. Сегодня я обязан пройти этот путь один, – быстро бросаю взгляд на мужчину, опустившего голову и явно нежелающего такого исхода. Но он не нарушит приказ.

– Как закончишь с рукой, проверяй её пульс. Если он изменится, то скажи мне. Если хоть на один удар ослабеет, я хочу об этом знать, – добавляю, доставая из коробки перчатки, иглу, нити, шприц и растворы. В моём доме имеется достаточно медикаментов и материалов, особенно в такое время, а Гамильтон привёз ещё больше. И это, надеюсь, поможет.

В молчании он обрабатывает порез, нанесённый мной, а я обкалываю место разрывов тканей обезболивающим, замораживая кровь. Чувства. Яркость. Я замораживаю себя вместе с ней, чтобы застыть на этом моменте и навсегда запомнить урок.

Мне не впервой зашивать раны, но первый раз я это делаю это с той, чью боль ощущаю на себе. Страшно. В такие моменты я переживаю всё в другой обстановке. Моё сознание перемещает нас в хирургическую палату, где остаёмся только я и она. Когда игла пронзает кожу Бланш, она с такой же силой проникает и в моё сердце. И я чувствую, как шов за швом она вызывает внутри меня жестокое и глубокое раскаяние. Люди, которых я убил, даже не задумываясь над тем, имею ли я право забирать их будущее, сейчас окружают меня и наслаждаются моими страданиями. Они смеются надо мной и вновь указывают на меня пальцем, проклиная каждый мой вздох. И я заслужил. Да, я всё это заслужил. Меня ломает на несколько частей, хруст костей и желание ещё больше ощутить пепел смертельной агонии разочарования в себе. Мне бы хотелось быть другим. Я не имею понятия, откуда во мне столько жестокости. Почему я такой? Что сделало меня таким чудовищем? Многолетние задания, опыт и постоянное насилие лишь усугубили моё невменяемое состояние. Вероятно, я всё же психопат. Убийца всего живого, которому в наказание позволили иметь сердце. И это извращённая шутка генетического сбоя.

Отмываю руки от крови и смачиваю чистое полотенце. Возвращаюсь к Бланш и вытираю её кожу, не оставляя ни единого напоминания о том, что когда-то я мечтал об этом. Нет. Я не хочу больше ощущать металлический привкус, её крови на своих губах. Нет. Это слишком больно, ведь в таком случае я потеряю её. А когда на весах сознания стоит жизнь Бланш, то я проигрываю моментально.

Какая же она красивая. Невероятно красивая женщина для меня. И дело не в её скулах, не в её глазах, не в её губах, не в её параметрах. Для моего разума это самое идеальное создание, которое я когда-либо изучал. Она уникальна изнутри.

– Сэр, пульс повысился на два удара, – тихо произносит Гамильтон, а я продолжаю стирать кровь с её лица.

– Я понимаю, почему ей понадобилось так много времени, чтобы приехать в больницу к Кьяре и перевезти её. Она попрощалась с Молли, потому что не имела понятия, выживет ли, когда вернётся сюда. Предполагаю, Бланш написала ей, будучи под действием морфия. Уилсон отвёз её туда, где ей помогли, но она не смогла справиться со слабостью своего организма. Никто бы не смог, – мой голос севший, полный боли и горечи проносится в тихой комнате.

– Вы думаете, она уснула? – Спрашивает Гамильтон.

– Да. Эмоциональная сторона этой женщины развита намного выше, чем у кого-то другого. Её сознание ярко и красочно показывает ей последствия, и она переживает их несколько раз. Сначала внутри, а затем в реальности. Никто не заметил её ранения из-за всплеска адреналина. Её вена проколота в двух местах. Она вколола себе вспомогательное средство защиты, чтобы выполнить обещание, данное Кьяре, которая была права – Бланш никогда не бросит тех, к кому испытывает симпатию, она будет бороться до конца. Она это и делала. Затем попросила Уилсона спрятаться, а сама, убедившись, что Кьяра в безопасности, поехала сюда. Она шла пешком, чтобы запутать следы. Действие адреналина закончилось, боль стала сильнее, слабость от потери крови отдавалась невыносимой тональностью в теле, а разум имел цель, и она добралась до неё. Отсюда обморок и долгий сон, – бросаю окровавленное полотенце в раковину и стягиваю перчатки.

– Она сказала вам, кто заказчик?

Слабо улыбаясь, киваю и дотрагиваюсь до её бледной щеки внешней стороной пальцев.

– И кто?

– Я.

– Но… сэр, это же… простите, но это невозможно. Это ложь, – тихо возмущается Гамильтон.

– Нет. Я видел правду в её глазах и в каждой слезе, скатывающейся по лицу. Я слышал правду в каждом слабом стоне и безмолвной мольбе остановиться. Я чувствовал правду. Она не лгала, – качая головой, медленно поглаживаю лицо Бланш.

– Как такое может быть? Вы же не могли забыть о том, что сделали такое?

– Нет, не мог. Встретив эту женщину хоть раз, я навсегда бы сохранил её в своём сознании. Её обманули. Возможно, она считала, что работает на меня. Кто-то прикинулся мной, вёл её по неверному пути и преподнёс всё так, словно я когда-то отдал такой приказ, находясь в неадекватном состоянии. Но она запомнила всё и начала работать над собой. Она развивалась, стремилась, наконец-то, познакомиться со своим заказчиком лично и боялась сказать правду. Опасалась за то, как я отреагирую на это. И я подтвердил все её мысли, вынудив испытать ещё больше той ужасной боли, которая никогда не превратится во что-то прекрасное. Я не умею её дарить. Я могу лишь наказывать ею до последнего вздоха моей жертвы. К сожалению, Бланш и стала этой жертвой, – вздыхая, убираю руку и достаю большой пластырь, чтобы заклеить рану.

– Но кому это нужно? Нейсон? Или кто-то ещё, сэр? Это же столкновение лбами на ринге и настоящий бой насмерть между вами, – шокировано шепчет Гамильтон.

– Это и предстоит узнать, почему она так уверена в том, что я её заказчик. И Бланш говорила. Она упоминала так часто, что живёт для меня, дышит для меня и совершила невозможное, чтобы быть достойным противником. Единственным противником, которого я буду бояться. Я был глух и слеп к её словам, ведь даже не представлял, насколько она больна несуществующим заданием, – аккуратно заклеиваю последний уголок и выпрямляюсь.

– Но, мистер Рассел, если бы не её задание, то вы бы не смогли узнать о том, что угрожает нескольким странам, – замечает он.

– Ищешь что-то хорошее в этой ситуации? А если я признаюсь, что меня не волнуют другие жизни, кроме её. Я настолько чёрств ко всем и зациклен на её пульсе, что готов навсегда отказаться от своей клятвы. Думаю о побеге, чтобы спасти Бланш и сестру. Для меня сейчас нет ничего важнее этого. Я собираюсь всё бросить, только бы она была жива. Проверь, как там дела у Молли и принеси мой халат из спальни. Я переодену её, здесь всё в крови. Всё в крови, – бросаю на него быстрый взгляд, и когда получаю кивок о согласии, снова поворачиваюсь к Бланш.

Когда убеждаюсь, что мы остались одни, пододвигаю стул и просто сажусь на него. То, что я сделал, непростительно. У людей, подобных мне, никогда не появляются мысли о том, чтобы покаяться, сходить в церковь или же поверить в Бога. Для нас этого не существует, ведь мы убиваем, порой даже не спрашивая, для чего всё это. Почему мы должны насыщать своё сознание насилием, а не чем-то другим, к примеру, чувствами? Я никогда не задумывался об этом. Моё прошлое имеет смутные и уже вычеркнутые из сознания картинки воспоминаний, которых я сам себя лишил, освободив место для работы. Но, выходит, и работать я уже не могу. Я потерял всё, за что мог ухватиться и найти разумное объяснение причин, по которым стал таким. Жалким. И мне не стыдно за это. Мне не стыдно больше принимать тот факт, что я могу ошибаться, посылая смертельные невидимые пули в грудь другого человека. А они, так и не достигнув сердца, рикошетом ударяют по моему, разваливая его на части. Я рассыпаюсь на мелкие атомы от разочарования во всём, что существует в этом мире. Секс не так важен в жизни. Моё мнение не изменилось, но я совершенно точно увидел, как сильно может женщина влиять на восприятие, заставляя мечтать. У меня нет будущего даже с Бланш, потому что никогда не стану нормальным человеком. Я уже психически сломлен. У меня нет границ. Нет чувства, что я должен остановиться. Нет минимума и максимума. Нет ничего, что я мог бы пообещать ей. Только кровавую дорожку из убийств до моей могилы.

Я бы мог сказать, что оживаю, когда она рядом, но в то же время умираю. Мой лексикон не обогатился словами и эпитетами, многие я хотел бы забыть. Я хотел бы навсегда прекратить замечать нюансы и стать примитивным. Это лишь фантазии. Они бессмысленны. Они мертвы. Они мои. От этого ещё больнее, ведь я не понимаю, за что меня можно любить, вообще. Молли говорит об этом и стремится заставить меня признаться, что вся эта боль, мука, злость, желание спрятать её и запечатлеть в своём разуме, как единственную женщину, о которой я мог бы заботиться – любовь. А как часто люди используют это слово, чтобы обмануть? Как часто они прикрывают свои преступления, считая, что, манипулируя им, можно получить амнистию? Нет. О любви не говорят. Ей дышат. Это не одно слово, и я не чувствую его. Но я мечтаю о будущем, о самом тихом и простом, хотя это невозможно. Ни я, ни Бланш не сможем жить дальше именно так. Мы изначально неверное строение природного выброса. Мы тот опасный вид животных, которых необходимо истреблять. Никогда мы не будем иметь сил подавить в себе жажду повышения адреналина. Мы больны. И зараза эта никогда не исчезнет из нашего сознания. Мы всегда будем помнить о том, что привело нас к разрушению. А прощение – пыль, из-за которой мы не сможем быть честны даже в случае опасности. Но я дышу терпким ароматом пристрастия к её болезни и готов сказать всё что угодно, только бы помочь ей понять – мы обмануты и находимся в одной клетке, а из неё выберется только один. И я буду настаивать на том, чтобы это была она.

– Сэр, спальня готова. Ваш халат, – Гамильтон возвращается и вешает одежду на стул.

– Я подготовлю капельницы для мисс Фокс, пока вы её переоденете, – добавляет он и, подхватывая коробку, выходит из кухни.

Поднимаюсь со стула и аккуратно снимаю с Бланш футболку. Вероятно, её старая одежда пропиталась кровью, а сил, чтобы найти что-то ещё, не хватило. Неужели она, действительно, чувствует себя защищённой рядом со мной? По выводам, которые я хотел бы сделать, это правда. Она пришла ко мне, хотя уже знала о том, что я подставил её. Чёрт. Теперь на неё будут охотиться, пытаясь выманить отсюда, чтобы понять – какую информацию она передала мне. Она стала мишенью из-за меня, и я не желаю себя оправдывать. Пришло время думать в пользу жизни.

Обтерев все кровавые мазки на теле Бланш, осторожно запахиваю халат и поднимаю её на руки. Надо же, я ещё не носил никого так. У меня и женщин-то не было, чтобы сделать это. И действительно, таким способом проще передвигаться. Так я буду уверен, что она добралась до места назначения. Мне проще представлять, что Бланш лишь утомилась, а причина её бледности – долгие ночи рядом со мной, безустанные дни, наполненные шёпотом и стонами, но никак не потому, что я заставил её испытать физическую боль, переживая свой собственный ад.

Положив Бланш на кровать, отхожу, чтобы Гамильтон поставил ей две системы. Я ожидаю, что тут же отойдёт от неё, а он смотрит. И это меня злит даже сейчас. Я хотел бы насытиться тишиной рядом с ней, подготовиться и остудить все свои чувства, которых до сих пор боюсь, но это невозможно. Если кто-то долго находится рядом с ней, то я превращаюсь в безумца, готового разорвать руками того, кто не позволяет мне дотронуться до её кожи и услышать её дыхание.

Гамильтон, наконец-то, поднимается с кровати, освобождая мне место. Но я, будучи до сих пор потерянным в том, что на самом деле ощущаю и не имеющим представления, как это назвать, пододвигаю стул и сажусь на него.

– Сэр, я могу у вас кое-что спросить? – Интересуется он.

– Можешь.

– Каково это – любить такую женщину? – От его слов резко поворачиваюсь и хочу заорать, чтобы пошёл вон отсюда. Всё меркнет, когда вижу в его глазах не издёвку, а мягкое желание помочь мне разобраться в себе.

– Ты считаешь, я влюблён в неё? – Сухо спрашиваю, возвращая свой взгляд к Бланш.

– По вам трудно сказать, мистер Рассел. Но ваши поступки говорят именно об этом. Раньше вы бы её уничтожили, не позволив даже и слова сказать. Раньше бы вы настояли на своём, и этой женщины никогда не было бы в доме. Раньше вы бы не смеялись и не вели себя, как ревнивый мужчина, считающий, что вам принадлежит чьё-то сердце. Всё изменилось, когда вы углубились в попытки изучить мисс Фокс. Наверное, если бы это был мужчина, то он бы давно уже рассказал всё вам. Но женщины, они могут быть неподвластны даже самой природе. Их интуиция развита намного острее, чем у нас. Женщины живут и насыщаются чувствами. Ради них они могут умереть. К тому же тот крик из вашей спальни убедил меня в том, что мисс Фокс не просто женщина. Она ваша. Простите меня за то, что вновь влез в вашу жизнь, сэр. Я узнаю, изменилось ли что-то за пределами дома, а затем до семи утра буду отдыхать. Если что-то будет нужно…

– Опасно, – перебивая его извинения, отвечаю я. – Любить её опасно для сознания. Я не имею ничего, что могло бы меня заставить сознаться в этом. Но моё сознание абсолютно точно принадлежит ей. Что бы она ни сделала, я буду находить причины для её оправдания. Что бы она ни сотворила, я найду возможность повернуть это в свою пользу. Меня не волнует, кем является мисс Фокс за пределами моего разума. Для меня она просто гадюка, которую я буду греть на своей груди так долго, пока она меня не обнимет смертельным удушьем.

Гамильтон выходит из спальни, так и не произнеся ни слова больше. Он оставляет мне время принять мои чувства такими, какие они есть. Боюсь ли я их? Нет. Это уже глупо и может повлечь за собой худшие последствия. Изменюсь ли я? Нет. Я психопат, но теперь у меня есть причина, чтобы попытаться примирить между собой несколько сторон моего я.

                                               ***

– Она до сих пор спит, но хотя бы её больше не знобит, – рядом со мной садится Молли, и я отрываю свой взгляд от изучения карты Лондона.

– Ты будешь постоянно там сидеть? – Фыркая, вновь пытаюсь вернуться к своим мыслям, но тщетно. Мало того, что меня выгнали из той спальни шесть часов назад, так теперь не впускают туда вообще. Сестра, как наседка, хлопочет над Бланш, находящейся до сих пор без сознания. А я теперь виновен во всех бедах.

– Да, если понадобится. Это ты усугубил положение, не я. И, в свою очередь, я больше не допущу такого, точнее, не дам тебе причинить ей боль и умереть из-за ревности, обиды и твоей неполноценности, – едко отвечает она.

– С чего такие выводы? С каких пор я стал неполноценным? – Хмыкаю от такой глупости.

– Скорее, ты будешь таким до тех пор, пока не убедишься, что твои чувства взаимны. Моим доводам ты не веришь, а Бланш может утаить это от тебя, и снова ты закроешься в себе. Так что лучше вспомни, как ощущал себя, когда был там один с ней, и пойми, что ничего не изменится, если ты не услышишь слова. Они иногда лишние, а вот поступки скажут тебе больше.

– Твоя философия утопична изначально, – замечаю я.

– А у тебя её, вообще, нет. Так что тебе нечего поставить против моих выводов, – парирует сестра. Удивлённо поднимаю на неё голову и изумляюсь, что случилось с забитой, закомплексованной девочкой, боящейся сделать что-то не так и убегающей от воспоминаний о насилии. Передо мной сидит молодая женщина, готовая спорить, пока не получит желаемого. И это вызывая слабую улыбку, так напоминает мне другую.

– Твоё самое любимое место в городе? – Мой неожиданный вопрос ставит Молли в тупик.

– Что?

– Скажи мне, в какое место ты бы отправилась на предстоящий праздник? – Уточняю я.

– Ах, ты о кануне дня Всех Святых? – Киваю на это.

– Не знаю, не думала об этом. Я давно уже выросла и даже не переодеваюсь. Просто собираемся с малознакомыми людьми и развлекаемся. А почему ты об этом спросил?

– Да так, я пытаюсь думать, – пожимая плечами, укладываю удобнее карту Лондона на коленях.

– Ты не найдёшь ни единой зацепки, Эйс, пока Бланш не очнётся. И, знаю, что я нудная, но если бы ты не разорвал швы на её ране, то был бы ближе к разгадке.

– Демонстрация обманчивого восприятия веры в людей. Благодарю, Молли, ты как раз кстати, – кривлюсь я.

– Оскорбления не делают тебя лучше, Эйс, – возмущается она, поднимаясь с дивана.

– Зато делают тебя тише и дарят мне необходимый покой от женщин. Я, в который раз, убеждаюсь, что от вас одни проблемы. Вы не умеете следовать плану, потому что считаете своим долгом научить всех вокруг чувствовать себя последними подонками на земле.

– Если мне это удалось, и ты, действительно, чувствуешь себя полным придурком, то мои уроки с Бланш не прошли даром. Она будет рада, – смеясь, Молли выходит из гостиной, как её чуть не сбивает с ног ворвавшийся Гамильтон.

– Сэр. Там мужчина. Он до зубов вооружён и молчит. Стоит около ворот, мы держим его на мушке, – быстро произносит он.

– Пропустить. Это Куб, – отбрасывая от себя карту, подскакиваю с места и направляюсь к двери, пока Гамильтон передаёт по рации мой приказ.

– Готовься немедленно уезжать отсюда, – обращаюсь к напуганной сестре.

– А она? Как же Бланш? – Шепчет Молли.

– Её опасно транспортировать. Мне придётся просить помощи или у врагов, или у бывших союзников, обещая им продать информацию обо всём.

– Ты думаешь…

– Молли, не спорь. Ты должна выжить, чтобы помочь это сделать Бланш, поняла? Обо мне не волнуйся, я справлюсь со всем. А вот вы сейчас под угрозой. И я обязан вытащить вас обеих из эпицентра нападения, – перебивая её, ставлю точку в дальнейших обсуждениях.

Куб входит в дом и кивает мне.

– Добрый вечер. Что узнал? – Спрашиваю, и он передаёт мне подготовленный заранее лист.

– Эйс, читай вслух. Мы все должны быть в курсе происходящего, – просит Молли.

– Хорошо. Сегодня утром Нейсона перевезли в его дом, и к нему приехали несколько людей, чтобы продолжить разрабатывать план. Они все работали с вами, мистер Рассел. Я нашёл ещё несколько скрытых мест, где подготавливаются пояса смертников. Уилсон пропал. Дом, в котором он должен был скрываться, пуст. Его семья тоже в данный момент отсутствует. Предполагаю, что его вынудили сдаться, манипулируя близкими. Он у них. Ларк сбежал из больницы, ему помогли уехать и привезли к Нейсону, – читаю я и поднимаю взгляд на Куба.

– Они планируют нападение? – Спрашиваю его и получаю в ответ отрицательный поворот головы.

– Но я их напугал, и они должны напасть на меня, чтобы заставить говорить и подчиниться им, – настаиваю на своём.

Он достаёт блокнот и что-то быстро пишет в нём, а затем передаёт мне.

– Нет, они не тронут вас. Вы им нужны живым.

– Конечно, живым, чтобы добиться от меня информации. Ты знаешь день, когда будет всё это происходить? Кто ещё на них работает и сколько людей в этой организованной группе? – Спрашиваю Куба.

Он отрицательно качает головой, но всё же что-то пишет, держа блокнот на весу, и протягивает мне.

– Я лишь знаю, что Ларк тоже им нужен. Настолько же сильно, как и вы. Остальное вам может рассказать только мисс Фокс.

Встречаюсь с нахмуренным взглядом Гамильтона и тяжело вздыхаю.

– Заказчик Бланш – я? – Выпаливаю вопрос, от которого Молли возмущённо охает.

Куб кивает мне, и это приводит к ещё большему непониманию. Зачем кому-то выдавать себя за меня и заставлять Бланш влезать в политические дела? Но интереснее другое, почему она вынудила меня чувствовать? Это ведь делает слабым любого солдата, особенно меня. Тогда зачем заведомо забирать силы, считая, что я смогу защищаться? Я не ощутил пока того мощного прилива энергии, только путаницу и панику, потому что не могу предугадать ничего из предстоящего.

– Но это невозможно, ты же понимаешь, верно? – Обращаясь к мужчине, произношу я.

– Я не тот человек, который дал ей задание. Я её ни разу не видел. Не знал и такой исход означает, что есть наш общий враг, желающий отвлечь меня от государственных тайн и в то же время считающий, что Бланш сможет показать мне, кому я служу на самом деле. Я в курсе, что мы убийцы всех негодных для нас людей. Мы истребляем даже мирное население, чтобы всегда иметь возможность воздействовать на разум людей. Но я никогда в жизни не встречал Бланш Фокс до того момента в доме Таддеуса.

Едва я замолкаю, как за спиной раздаётся осипший от крика, слёз, долго молчания и тяжести пережитого, такой желанный и опасный голос:

– Ошибаешься.

Я резко оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с женщиной, держащейся дрожащей рукой за перила. Она тяжело дышит, но стоит, смотря только на меня, как на жертву её порочной страсти, которую я теперь готов принять мантрой для исполнения своих фантазий.

Глава 43

Говорят: «Бойтесь своих желаний». Нет, бойтесь женщину, умеющую заставлять забыть обо всех страхах и родить в сознании ещё более ужасающие фантазии. Бойтесь безумия в её глазах и убеждений – они и есть ваша сила. Не надо искать женщину, чтобы справиться со скукой. Она сама вас найдёт, и тогда вы больше не позволите себе жаловаться на этот недуг, вспомнив все последствия своего желания.

Меня толкают в плечо, отчего я немного оступаюсь, когда мимо меня пролетает Куб и, взбегая вверх по лестнице, успеваю подхватить Бланш и медленно опустить её на ступеньку. Она охает от боли, ведь он, чтобы помочь, ухватился именно за место ранения. Куб чует запах спирта и заметил, как бледна кожа Бланш. И, конечно, сделал неверные выводы.

Он достаёт пистолет и направляет на меня. Гамильтон, не теряя ни секунды, делает то же самое, а Молли вскрикивает.

– Нет. Всё хорошо. Я в порядке. Эйс меня спас, – ладонь Бланш ложится на твёрдую мужскую руку и Куб, поворачиваясь к ней, видит слабую улыбку и кивок, и только потом прячет оружие.

Спас? Скорее, усугубил положение, и сейчас мне хочется сделать что-то ещё хлеще. Наблюдать за тем, с каким трепетом и заботой Куб осматривает рану, как она ему что-то шепчет, превращая тем самым этого мужчину в домашнего пушистого котёнка, отвратительно. Меня это возмущает и раздражает. Я даже посмею использовать слово «бесит».

– Бланш, я так рада, что ты очнулась! – Молли тоже оказывается рядом с ней. Бланш кладёт ладонь на щёку сестры, ласково поглаживая её. Закатываю глаза, подбирая в своём разуме столько нелицеприятных эпитетов для этого спектакля, что еле держусь, чтобы не высказать всё.

– Как ты себя чувствуешь? Хочешь кушать? Может быть, что-то…

– Да, вот «что-то» меня заботит больше всего. Вероятно, «что-то» будет объяснением твоим словам и потребует немедленного разговора, – обрывая сестру, подхожу к лестнице, и наши взгляды с Бланш встречаются. Она так спокойна, слаба и нежна в эту минуту, что я проклинаю чувства, просыпающиеся во мне. Мне хочется подойти к ней, самому убедиться, что рана не загноилась, что Бланш никто и ничто не угрожает, кроме меня. Но складываю руки за спиной, сцепляя их в замок, чтобы не казаться ещё глупее, чем уже есть.

– Да… да, ты прав, – кивает она и протягивает руку Кубу, словно королева, а мужчина сразу же понимает её безмолвную просьбу и осторожно поднимает Бланш на ноги.

– Продолжай следить за ними. Если Нейсон или кто-то другой из списка снимет дом… в общем, ты знаешь, что делать. Пиши мне на телефон Молли, и я отвечу. Приезжай только в крайнем случае. Также убедись, что Кьяра очнулась, – тихо наставляет она его.

Мужчина кивает и оглядывается на меня. Молли тоже смотрит на меня, а я удивлённо приподнимаю брови.

– Что? – Изумлённо бегаю взглядом, то по лицу сестры, уже поджавшей губы от возмущения, то по ожидающему непонятно чего Кубу.

– Помоги ей! Бланш едва может ходить. Так что прояви немного галантности, Эйс. Помоги ей дойти, – да это приказ, сорвавшийся с губ Молли.

– Почему я? Что, никто другой не может…

– В этом нет необходимости. Мне не требуется помощь, благодарю, милая. Куб, поезжай и береги себя. И ещё одно. Джонни. Постарайся найти его и помочь. Пожалуйста. Он взял с меня обещание, что я не выдам своего местоположения и не отдам себя добровольно в их руки, пока не придёт время. Но о тебе он не упоминал. Я понимаю, что просить тебя о таком довольно жестоко с моей стороны, хотя бы убедись, что он выжил, – тихо перебивая меня, Бланш отпускает Куба.

Всё, меня это уже, действительно, бесит. Как будто я здесь ничего не решаю, а только являюсь средством защиты и безопасности. Чёрт возьми, мне неприятно такое отношение, поэтому я поднимаюсь по лестнице и, отталкивая Молли, подхватываю Бланш на руки. Она цепляется прохладной рукой за мою шею, пряча улыбку.

– Даже не думай, – шиплю я, неся её к себе в спальню. – Я это делаю, чтобы поскорее узнать всю правду.

– Спасибо за то, что готов её услышать, – она оставляет нежный поцелуй на моей щеке, а я делаю вид, что меня это не тронуло. Тронуло! Чёрт бы её побрал! Ещё как тронуло! И мне этого не хватало. Мне страшно встречаться с ней после пробуждения. Страшно признаваться в своей жестокости и произносить слова извинения. Но она всё понимает, читая меня, и без лишних ухищрений заверяет, что не собирается обвинять меня ни в чём.

Доношу Бланш до софы и укладываю на неё. Она кривится от боли в боку и откидывается на спинку. Следом за мной входит Молли, а затем Гамильтон с подносом. Он ставит его на столик и наливает Бланш воду.

– Вам следует пить больше жидкости, мисс Фокс. А чуть позже я принесу вам суп с гренками.

Он издевается? Откуда в нём столько тепла и заботы? В этом огромном солдате, прошедшем через войну и смерти? Нет, он тоже попал под чары гадюки и теперь готов прыгать, как зайчик, вокруг неё.

– Благодарю вас, Гамильтон, вы мне тоже очень нравитесь, – Бланш улыбается ему, и он расцветает, словно подсолнух под лучами солнца. Идиот.

– Ты ещё упади к её ногам и начни вылизывать ступни, – едко поддеваю его.

– Эйс! Это грубо! – Возмущается сестра, а Гамильтон, покрываясь румянцем, ретируется из спальни.

– У него есть право быть грубым, Молли, – делая глоток воды, мягко отзывается Бланш.

– Спасибо за разрешение, – фыркаю я, складывая руки на груди.

– Не надо прятать от меня свои желания, Эйс. Твоя поза говорит именно об этом. Но ты можешь присесть, у нас достаточно времени, чтобы обсудить всё спокойно, – меня жутко нервируют её тон и все эти попытки заставить меня не кипеть от злости.

– У нас нет времени ни на что. Я хочу знать, где именно произойдут взрывы? Это случится завтра? – Цежу я, желая взглядом испепелить эту, равнодушно смотрящую на меня женщину.

– Нет, не завтра, поэтому присядь, Эйс. Стоять долго ты не сможешь. И не дави на меня, твоё настроение передаётся мне, вызывая возбуждение. Так что не причиняй дискомфорта, мне необходимо сосредоточиться, – она указывает рукой на кресло слева от себя, а Молли уже заняла место рядом с ней.

Фыркая, располагаюсь и недовольно сверлю её взглядом.

– Итак, я слушаю. Кто тебя надоумил на то, что я и есть твой заказчик. Это неверное суждение, и тебя, предполагаю, просто обманули, – начинаю я.

– Нет, меня никто не обманывал, – Бланш отрицательно качает головой.

– Возможно, кто-то притворился мной, чтобы дать тебе это задание. Нейсон…

– Нет. Никто. Я не получала никаких тайных писем, не обсуждала это с незнакомцем, желающим выдать себя за тебя. Я не контактировала ни с кем. В общем, все твои предположения в корне неверны. Ты пытаешься объяснить мои слова, не причинив себе боль, но, к сожалению, это невозможно.

– То есть ты утверждаешь, что твой заказчик я? Ты в своём уме, гадюка? Я бы никогда не попросил о такой глупости! Я бы…

– Ты прав, ты бы не позволил себе этого, но, да, я утверждаю, что ты и есть мой заказчик. И свою просьбу ты выразил в двенадцать лет, – от её слов я хмурюсь и перевожу взгляд на Молли, удивлённо хлопающую ресницами.

– Как такое могло быть, Бланш? Он же… это даже… я не знаю, что сказать, – мямлит сестра.

– Я обязана тебе жизнью, Эйс. Ты спас меня и продолжаешь это делать снова и снова. Ты считаешь, что мы никогда не встречались. Но это ложь. Я видела тебя, мне этого достаточно, чтобы дать себе задание защитить того, кто подарил мне шанс это сделать. Ты же помнишь, как рассказывал всем о том, что собака пыталась напасть на Молли, верно? – Она делает паузу, и я киваю.

– Но такого не было. Когда это произошло, мне был всего годик, и я только начинала ходить. Папа сказал, что Эйс всё выдумал из-за своих отклонений. И он ходил к психотерапевту, чтобы побороть в себе любовь к жестокости, – произносит сестра.

– Да, это очень выгодное объяснение для них, чтобы скрыть правду. Эйс, действительно, хотел спасти от нападения собаки, но не тебя, Молли, а меня. Именно я была в саду и хотела сорвать цветок, когда всё это случилось. Я не знаю, что заставило его выйти в тот момент в сад, но он не дал собаке разорвать меня.

Это словно взрыв всех моих воспоминаний. Я моментально переношусь в то время и проживаю забытые события вновь. Мне было некомфортно в доме Нейсона, в который мы приехали с Таддеусом. Мне велели погулять в саду, и я вышел на душный летний воздух, чтобы немного успокоиться. Заметив что-то светлое в кустах, а затем услышав громкий и злой лай, я, не раздумывая, бросился наперерез собаке. Но я видел там Молли.

– Что? То есть это всё происходило? Эйс не был болен, и его лечили без причины? – С ужасом шепчет сестра.

– Эйс никогда не был болен. Но, признаюсь, что я была смертельно напугана, увидев, как он схватился пальцами за пасть собаки и с криком разодрал её. Он упал рядом с мёртвой тушей, а я понимала, как мне понравилось это зрелище. Услышав приближающие шаги, я сбежала. Поэтому все и считали, что Эйс выдумал опасность и убил собаку лишь из прихоти, – Бланш замолкает, делая ещё один глоток воды.

– Он спас меня. Что могла сделать шестилетняя девочка, без разрешения забравшаяся в чужой сад, правда? – Слабо улыбаясь, добавляет она.

– Я видел Молли… я видел свою сестру, – произношу я.

– Нет, ты был привязан к ней интуитивно и не мог различить человека, прячущегося в кустах. Тем более Молли в тот день не было в доме Нейсона. Она находилась вместе с няней в нескольких десятках миль от вас. Думаю, мне следует начать рассказ с самого первого дня, когда я нечаянно проникла в вашу жизнь. Но, Молли, я бы хотела поговорить с Эйсом наедине, – Бланш поворачивается к обескураженной сестре.

– Но…

– Уйди, – обрывая её, указываю взглядом на дверь.

– Поверь мне, милая, тебе следует только знать, что я всегда буду защищать тебя и твоего брата, а остальное хочу отдать на суд Эйса. Пришло время рассказать твоему брату, почему моя жизнь всегда была предназначена только для него, – просьба Бланш срабатывает намного быстрее моего приказа, и Молли, бросив на нас напряжённый взгляд, лишь кивает, выходя из спальни.

– Это была ложь, да? Ты специально сейчас убедила её в этом? – Рычу я.

– Нет, Эйс. Не ложь. Я в шесть лет впервые увидела тебя, и ты спас меня.

– Ты жила в Америке, Бланш. Я нахожусь в Англии всю свою жизнь, и то, что ты рассказала, невероятно. Как ты попала в дом Нейсона и пробралась в сад?

– Тогда начнём. Я как-то поделилась с тобой тем, что меня бросили в роддоме и передали в приют. Как и тем, что я была особенной девочкой, тоже имела склонность к резким перепадам настроения, и если за что-то бралась, то доводила дело до конца. Однажды я так сильно ударила одного мальчика, что это привело к кровоизлиянию в мозг. А он лишь пытался пощупать меня. Он был взрослым, но это не остановило меня в три года. И я должна была понести наказание, но меня защитили. В нашем приюте работала девушка, ей было двадцать пять лет, и звали её Донна. Она заботилась обо мне, не знаю, почему-то выбрав меня. Донна всегда приносила мне еды больше чем другим, выделяя меня. А когда начала работать программа по усыновлению, то убедила всех, что я должна участвовать в ней, якобы из-за нестабильного психологического состояния. Меня удочерили, но наша дружба не закончилась. Она продолжала навещать меня, а я бегала к ней домой. Я любила её, видела в ней свою маму.

– И как это должно быть связано с тем, что ты оказалась в Лондоне? – Сухо спрашиваю Бланш.

– Напрямую. Донна была добрым и искренним человеком, она ругала меня за мои увлечения. Я, действительно, тайком пробиралась в бордель и смотрела на всё происходящее, пока она мыла там полы. Денег, которые Донна получала в приюте, не хватало, она бралась за любую работу, а я хотела быть рядом с ней всегда. Однажды она сообщила мне, что поедет в Нью-Йорк, чтобы попытать счастья. Я кричала, плакала и обещала ей, что убью всех, если она уедет. Донна заверила меня в своём возвращении и в том, что будет мне звонить. Она это и делала. Два раза в неделю я говорила с ней по телефону, пока мои приёмные родители считали, что я выдумаю это, и просто закрывали глаза. Она рассказывала, что встретила мужчину, очень богатого англичанина в одном из публичных домов. Донна нигде не смогла найти место, образования у неё не было, и только там ей позволили работать. Она поделилась со мной тем, что он красив и ухаживает за ней. Его жена несколько месяцев назад умерла, и ему очень одиноко. Донна влюбилась в него, готова была делать всё, что он скажет. А мне это не нравилось. И чтобы немного утешить меня, Донна вернулась и через каких-то посторонних людей предложила моим родителям отправить меня в Англию. Они с радостью согласились, ведь я устраивала им адскую жизнь. Они отпустили меня, и в самолёте я увидела Донну. Я была так счастлива, что больше ни о чём не думала. Группа остановилась в недорогой гостинице, нас водили по музеям. В общем, всё было так, как и в любой поездке. Но однажды я сбежала, чтобы найти Донну. Она оставила мне адрес, и я помню, как спрашивала людей, как мне дойти туда. Меня пытались сдать в полицию, но я убегала. Я нашла то место, где Донна остановилась, и увидела, как она открывает дверь, и мужчина заходит в дом. Он приехал на машине, и я счастливо побежала туда. Но услышав, что она должна уехать с ним, я забралась в багажник его машины и спряталась. Так я и оказалась в доме Нейсона, – Бланш делает паузу, смачивая горло.

– Тогда ты выбралась из багажника, чтобы погулять и размяться, и зашла в сад. Нейсон любил дрессировать собак, и одна из них выбежала, чтобы напасть на чужака, – делаю я вывод.

– Верно. Тогда начался переполох. Крики, возня, тебя схватили и потащили куда-то, угрожая наказанием. Я выбралась, чтобы сказать им, что ты не виноват, но Донна заметила меня и спрятала. Мы уехали, и она была так зла, что я возненавидела этого мужчину, считая, что он настроил её против меня. Донна запретила мне подходить к себе, сказав, что теперь у неё другая жизнь, и о том, что я не имела права следить за ней и убегать. А потом она расплакалась из-за страха потерять меня. Я не понимала, почему она хочет остаться в этом ужасном городе. Она попросила меня рассказать ей о том, что случилось в саду, и я созналась во всём. Донна ругала меня снова и снова, а я думала о том мальчике, которому теперь будет больно. Я не хотела, чтобы он чувствовал это. Тогда я узнала твоё имя. Эйс. Больше она ничего мне не сообщила и тайно отправила обратно в отель. Мы виделись с ней в последний раз перед моим вылетом в Америку, поцеловав меня, она пообещала, что вернётся за мной, и мне понравится этот город. Донна сказала, что делает это только для меня, для моего будущего, чтобы я никогда больше не знала, каково это – быть одинокой. Она клялась, что когда всё закончится, то мы с ней исчезнем и начнём, наконец-то, жить, – в глазах Бланш собираются слёзы, и она быстро их смаргивает.

– Она не вернулась, да? Что он с ней сделал? – Спрашиваю я.

– Убил. Он её убил, – Бланш делает глубокий вдох, и я вижу, как сложно ей говорить. Она вновь переживает прошлое, я уже понял, что она эмоционально переносится туда и проходит свой путь с самого начала.

– За что? Или просто для развлечения?

– Ты что-то слышал об Ордене «Чистая кровь»?

– Нет, никогда.

– Этот Орден создан более двухсот лет назад, и взял на себя право распоряжаться жизнями людей, – с отвращением отвечает она.

– Меня он не волнует. Я хочу понять, с чего ты взяла, что я твой заказчик. Кто надоумил тебя на эту глупость? – Всматриваюсь в лицо Бланш, пытаясь хоть немного приблизиться к разгадке тайны, которую она хранит. Да, её рассказ был очень милым, но он не дал мне возможности чётко представить причины её мыслей.

– Ты спас меня, – замечает она.

– Но это не позволяет тебе утверждать, что я заказал тебе собственную защиту! – Возмущаюсь я.

– Позволяет. Если бы не ты в тот день, то я бы никогда не смогла узнать, почему Донну убили, и кто будет следующим карателем. Ты родился на пару месяцев позже срока, да? – Снова меняет тему, вызывая во мне желание встряхнуть её.

– Да. Пятого ноября, – цежу я.

– В день Гая Фокса, это очень символично и смертельно для тебя. Именно в эту ночь, согласно традициям, вы празднуете, даже не понимая, что, сжигая чучело, порой там горят люди, – зло делает ударение на последнем слове.

– Люди? Ты имеешь в виду группировки, которые что-то не поделили или…

– Нет, это развлечение, ты прав. Гай Фокс был предателем и именно его представляет ваш народ, когда готовится к сожжению. Вот и для Ордена «Чистая кровь» женщины тоже враги, особенно глупые дурочки, считающие, что такие, как вы, могут хоть что-то чувствовать, – она пытается оскорбить меня. Её тон, полон ярости и обвинения, направлен на меня. Но я даже не думал о подобном.

– Объяснись, сначала ты рассказываешь о своём детстве и как оказалась здесь. Затем о смерти Донны. Теперь же ненавидишь меня за то, чего я не совершал. Твоя логика не поддаётся здравому смыслу, – прищуриваясь, обороняюсь я.

– Прости, я не могу думать спокойно, когда вспоминаю об этом. Что ж, вернёмся к тому моменту, когда Донна перестала мне звонить. Последний раз я говорила с ней в октябре, спустя полгода после моей поездки в Лондон. Она старалась быть весёлой, но я чувствовала нечто большее. Я слышала в её голосе боль, страх и словно видела клетку, в которую её посадили. Потом всё оборвалось, а через месяц произошло нападение на её семью. Неизвестные якобы обокрали их, но у них и брать-то нечего было, но зато убили всех. Её младшего брата, с которым она говорила в последний раз, его жену, двоих детей, мать и отца. Всех нашли мёртвыми. Наш город захлестнул страх и ужас от случившегося, и в тот момент я поняла – Донна никогда больше не вернётся. Я жила с этой мыслью много лет, желая узнать, кто забрал её у меня. Почему её, а не других? Почему не плохого человека, а доброго и наивного? У меня не было ответов, и это меня рассердило. Я сбежала из дома и автостопом добралась до Нью-Йорка. Как ещё влезть в притон, если не притвориться такой же? Мне это удалось, и я узнала имя человека, с которым улетела Донна. Нейсон Рассел. Конечно, я убила стерву, которая продала Донну ему. Она не работала шлюхой, её заставили ею быть, чтобы иметь причину для истребления. А тот факт, что Донна не была англичанкой, подарил им острую приправу. Орден, считающий женщину низменным созданием и убеждённый в своей власти над её жизнью, забрал у меня любимого человека. И единственным способом узнать больше была возможность стать той, кого они ищут. Шлюхой. Продажной тварью, но имеющей склонность к более изощрённому методу наказания. К тому же я, действительно, наслаждаюсь подчинением и болью, – Бланш гадко улыбается и допивает воду. Она отставляет бокал, и её блестящий сумасшествием взгляд встречается с моим.

– Хорошо, допустим, что всё так и случилось. Но при чём здесь я? Скажи мне, что заставило тебя думать, что мне нужна помощь, и я о ней прошу?

– Ты следующий, Эйс. Тебе на днях исполнится тридцать пять, а Ларку уже исполнилось. Ты следующий, кого они завербуют и заставят навсегда стать убийцей, верящим в то, что человеческая кровь на этой земле должна быть очищена от таких, как я. Ты тот, кто вступит в эту секту, и навсегда потеряет шанс на жизнь, обрекая себя только на существование в рамках чужих мыслей и приказов. В том списке, что дал тебе Нейсон, перечислены все члены Ордена, также как и он сам, Таддеус и Уилсон. Невозможно оттуда уйти живым. Никогда. И я сама себе дала задание спасти того, кто когда-то позволил мне отомстить, – от её слов меня словно подхватывает и поднимает на ноги мощный поток. Я в ужасе от её рассуждений, от всего, что сейчас услышал. Я ни разу не замечал даже намёка на эту группировку, а люди, которых она перечислила, были всегда у меня на виду.

– Почему я должен тебе верить? Это больше похоже на какой-то шпионский заговор против Британии или твоё безумие, требующее срочного лечения! – Повышая голос, обхожу кресло и сжимаю пальцами обивку.

– Хорошо. Я продолжу, – вздыхая, Бланш отводит взгляд. – Когда я начала изучать секреты сексуального удовольствия, то ничего не знала об этом Ордене. Я пыталась понять причины, из-за которых убили Донну и её семью. Убийство последних было понятно, кто-то опасался, что она назвала им какие-то имена и сдала их. Они подстраховались, не имея представления, что была ещё и я. Именно со мной она делилась происходящим. Я составила список всех, кто был приближён к Нейсону. Они часто появлялись в Нью-Йорке. Нет, они не искали моих услуг, я находила их сама. А когда всё начиналось, то легко выводила их на нужное направление. Под воздействием силы и осознания того, что творится в их головах, мне удалось заставить одного раскаяться за совершённые поступки. Он, будучи связанным и возбуждённым до невероятного состояния, сказал, что устал быть среди них, больше не хочет убивать, и не может так жить дальше. Это был Уилсон. Когда он очнулся, то испугался тех слов, что вырвались у него в момент наслаждения. Он пытался угрожать мне, но сразу понял – со мной это не пройдёт. И тогда я пообещала ему помочь выбраться из Ордена, но взамен потребовала стать моим рабом, готовым работать со мной. Он улетел, не доверяя даже самому себе, а вот вернулся после новой ночи очищения крови, разбитым и долго рассказывал мне о том, что он делал. Он был на грани, он сломался внутри, больше не видя причин жить. Но я дала ему эту возможность и тогда же услышала знакомое имя. Эйс. В моей голове моментально всё прояснилось, задание чётко пропечаталось в моём сознании, словно нестираемая татуировка. Я должна была спасти тебя из их лап, не позволив им больше вербовать людей, причиняя боль. Я не желала, чтобы ты стал одним из них. Я верила, что тот мальчик, который набросился на собаку, не давший ей меня разорвать, сможет сделать невероятное. Он уничтожит их и найдёт главного, кто владеет их разумами. Сначала я думала о Нейсоне, я перебирала всех, но так и не вычислила его.

– То есть ты выдумала для себя заказчика и посчитала это верным? – Изумляюсь я.

– Нет, я обязана тебе жизнью, Эйс. А то, что с тобой делали, я не могла терпеть. Ты не вербально требовал от меня помощи. И я знала об этом, хотя ты даже не представлял, что тебя ожидает в будущем. Они наказывали тебя, подчиняя себе твой разум. И в том состоянии, в котором находился до моего появления, ты бы стал главным, сменив человека, который в данный момент планирует несколько терактов, как доказательство их недовольства и жажды власти. Они не желают следовать указке женщины, а именно она сейчас руководит вами и всем парламентом. Дата вербовки перенесена в ночь на четвёртое ноября, тогда тебя заберут, а до тех пор даже не тронут. Ты им нужен с такой же силой, с которой я жила в желании уберечь тебя, – Бланш поворачивается ко мне и встречается с моим взглядом. Правда. Она искренне верит своим доводам, хотя они лишь плод её воображения.

От сказанного ей и от меняющихся картинок в голове, ноги подгибаются, и я падаю в кресло. Меня всегда держали подальше от других, наставляли и учили, словно я, действительно, должен стать продолжением какого-то ужасающего действия.

– Её сожгли, – подаёт голос Бланш. – Донну сожгли, как это делают и с другими шлюхами. Они находят девушек, издеваются над ними, заставляя ублажать их, чтобы иметь причину для наказания. Они сжигают их живьём. Вкалывают препарат, который не позволяет им кричать, но сохраняет возможность чувствовать. В Ордене главными являются тридцать пять человек, на них работают сотни других, даже не понимающих, зачем они это делают. Сейчас главных тридцать два. Нейсон, когда познакомился со мной, и поняв, что я могу, приказал убить двоих, подведя их к суициду. Я с удовольствием это выполнила, чтобы освободить место для новых членов Ордена. Для тебя и Ларка. Ему тридцать пять, тебе столько же исполнится в ту ночь. Один из вас должен стать главным, и им точно будешь ты. В тебе заключено много силы, и ты уникален для них. Члены Ордена боятся тебя, и то, что ты сделал с Нейсоном, их лишь порадовало. Они убеждены, что ты будешь тем, кто совершит переворот, о котором они мечтают. Так скажи, разве я могла позволить им забрать тебя? – Моих рук касаются прохладные пальцы, и я поднимаю голову. Бланш стоит рядом со мной на коленях, и её глаза блестят от слёз.

– Ты другой, Эйс, тебе не позволяли жить, с детства готовя вступить в их ряды. Но твоя жестокость не имеет никакого отношения к Ордену, ты умеешь защищать невиновных, и сделал это для меня. Ты спас меня, а я хочу ответить тем же. Ты мой заказчик, Эйс. Я работаю на тебя и для твоей безопасности. Несколько лет я готовилась к этому, и мне не страшно было возвращаться к тебе. Ведь внутри тебя до сих пор прячется тот мальчик, не понимающий, почему из него создали машину без чувств, – шепчет она.

– И ты стала шлюхой, чтобы тебя заметили. Но не обычным мясом, а изощрённой психопаткой, решившей, что я отличаюсь от них, – с горечью делаю вывод.

– В день посвящения, как они его называют, каждый новый член Ордена приводит жертву, грязную и порочную, заслуживающую наказания. Жертвой Ларка станет Молли, я это знаю наверняка, а твоей жертвой…

– Ты. Ей станешь ты, как враг для всех них, как женщина, сумевшая каждого из них поставить на колени перед собой. Ты чёртова жертва, которую я должен принести им. Ей должна быть ты, стремившаяся именно к этому, – заканчиваю за неё, и все слова становятся понятными. Упоминание Уорелла о том, что я буду наблюдать, как она горит, и он сожжёт её на моих глазах. Это настолько невыносимо, что я опускаю голову, жмурясь от того, что позволил Ордену завербовать меня с детства. Я дал им шанс это сделать, тогда как она, эта психопатка, готова отдать жизнь за такого, как я, только бы спасти.

– Дура, – выдыхаю я и стираю слезу, скатившуюся из её глаз, – какая же ты больная дура. Это верная смерть.

– Да, но за то, чтобы ты не позволил им больше существовать, я готова.

– Готова так просто оставить меня? Готова бросить меня одного? – Горестно шепчу я.

– Не одного, а с мыслью, что всегда был человек, думающий о тебе. Человек, знающий, что ты умеешь чувствовать и, действительно, являешься уникальным мужчиной, у которого есть будущее. Я верила в тебя и продолжаю это делать. Я буду всегда видеть в тебе того, кто спасёт людей и оборвёт цепочку убийств ради достижения власти. Я никогда не позволю себе предать тебя, потому что ты и есть смысл моего существования, – её губы, сухие и немного подрагивающие, касаются моей ладони, и она оставляет на коже поцелуй, словно вкладывая в него все свои чувства, подаренные только мне.

Глава 44

Я наблюдал за всей своей жизнью словно со стороны и не понимал причин, почему все так злились на меня, когда я делал какие-то точные замечания. Даже в девять, десять, одиннадцать лет я видел больше чем другие. Я видел кровь. И каждый раз такие воспоминания сменялись болью и страхом, а затем просто стирались из моего сознания вместе с темнотой, внутри которой я переживал каждую рану и каждый удар. Если меня били, то сознание посылало импульсы в мозг и говорило мне забыть об этом навсегда, иначе я перестану дышать вовсе. Инстинкт самосохранения точно срабатывал, и я, открывая глаза, не мог найти внутри себя ни одного напоминания, предшествующего наказанию.

Запрещено чувствовать. Запрещено отвлекаться. Запрещено думать о других. Запрещено защищать кого-то другого, кроме страны. Запрещено мыслить о низменных наслаждениях. Запрещено прислушиваться к стуку своего сердца. Запрещено жить.

Разрешено убивать. Разрешено слышать только приказы. Разрешено следовать клятве, означающей чёткий ответ на слова Нейсона. Разрешено одиночество. Разрешено видеть только задания. Разрешено превращаться в раба системы. Разрешено истреблять народ.

Случайные смерти. Случайные исчезновения. Всё это случайно и не стоит моего внимания. Я случаен. Не то место и не в то время. Наказание последует незамедлительно. Обучение всему, что я должен знать, точнее, как убить наверняка. Не проявлять инициативу, только предлагать свои выводы. Закрывать глаза на незаконные действия, считая, что это совершается на благо страны. Забывать лица тех, кто когда-то любил меня. Влачить жалкое существование, чтобы стать ещё хуже. Стать тем, кто приговаривает.

Чтобы увидеть всё, что было там, перед тем днём, пока не появилась Бланш, принять это, и осознать, как силён страх потери, мне требуется время. Молчание. Тишина. Только звуки в моём сознании, краткие обрывки воспоминаний, так и не ставших единым целым. Я подавлен. Я буквально очнулся в незнакомом мне мире, не понимая, как с этим смириться. Сутки. Мне понадобились сутки подальше от дома, чтобы проверить правдивость её слов. Я специально остался один, чтобы позволить им забрать меня, но ничего не произошло. Я чувствую слежку, несколько пар глаз, но никто не приближается ко мне. А мне так больно. Оказывается, я нужен им только как средство реализации планов, как исполнитель того, чему они меня научили. Но мне мало этого сейчас. Я хочу жить. Я хочу ощущать холодные капли дождя и горячие лучи солнца. Я хочу быть настоящим. Я хочу любить. Я хочу знать, что кому-то нужен не потому, что имею особенную жажду убивать и делаю это хорошо, а потому что имею слабости. Я хочу, чтобы и в них была необходимость. Я хочу быть человеком с надеждой на будущее.

– Сэр, наконец-то, вы вернулись. Ваш запрет – не следовать за вами, просто глуп. Но мисс Фокс сказала: выполнить его, вам это нужно, – с порога встречает меня Гамильтон.

– Где она? – Безэмоционально спрашиваю его.

– В вашей спальне. С Молли.

Кивая, поднимаюсь наверх и открываю дверь комнаты. Бланш сидит на софе, читая какие-то бумаги, а сестра лежит у неё на ногах, наслаждаясь механическими поглаживаниями волос. И это всё действительно живое, но мне там места нет. Это резкое понимание происходящего, где я так и не обрёл маленький кусочек только для себя, вызывает удушающую злость на обстоятельства.

– К себе. Оставь нас, – рык срывается с моих губ, отчего Молли подскакивает, а Бланш откладывает листы.

– Ты вернулся! Мы тебя ждали и…

– Милая, иди. В данный момент твой брат не в духе, – мягко перебивает её Бланш, раздражая меня ещё сильнее. Ну почему они все подчиняются ей? Почему я хочу подчиниться и сломать стену, которую сам же воздвиг между нами за этот день?

Молли, кривя губы и показывая мне язык, выскакивает из комнаты.

– Жертвой Нейсона была его жена. Мой дед тоже состоял в этом Ордене, но его убили. Почему? – Спрашивая, снимаю пальто и стряхиваю с волос капли дождя.

– Потому что он был против насилия над тобой. Он считал, что тебе должны сначала всё объяснить, а потом уже настраивать на будущее. Я точно не могу ответить на твой вопрос, это лишь догадка, или же мне просто требуется найти хоть кого-то, похожего на тебя, – Бланш слабо пожимает плечами.

– Она умерла на следующий день после моего дня рождения, исчезла, а только через некоторое время мне рассказали, что её сжёг любовник. Моя мать не прекращала отношений с Нейсоном, наоборот, она хотела, чтобы это кто-то заметил. И я заметил. Потом меня увезли, и я вернулся только через пару недель, не помня ничего, решив, что мне исполнилось пятнадцать, – произношу я, опускаясь в кресло.

– Кто был жертвой Таддеуса? – Следом спрашиваю её.

– Хм, девушка, – уклончиво отвечает Бланш.

– Кто? Кем она была? – Требовательно повышаю голос.

Бланш поджимает губы, не желая говорить, и я знаю, что мне будет больно. Знаю! Но хочу вернуться прошлое и всё увидеть сам.

– Кем она была для меня? Она точно была связана со мной, – догадываясь, цежу я сквозь зубы.

– Скорее всего, твоей первой любовью, а точнее, первой женщиной, с которой ты занимался сексом. Тебе было восемнадцать, – нехотя отвечает она.

– То есть она, действительно, была шлюхой, о чём и упоминал Таддеус, – мой голос садится, когда я, напрягая своё сознание, пытаюсь вспомнить внешность или минимальную зацепку.

– Ты звал её «моя змея», – неприятно, словно выплёвывая слова, произносит Бланш и поднимается с дивана. От резкого движения она кривится и прикладывает руку к ране на боку.

– Ты был увлечён ей, проводил с ней всё время, а она работала в вашем доме прислугой. Но тебе она понравилась. Она хотела тебе понравиться, чтобы ты заметил её и, возможно, сделал следующей миссис Рассел, – в её тоне сквозит недовольство, что меня немного радует в этой ситуации.

– Я помогу успокоиться тебе, гадюка, она уже мертва. Тебе переживать не о чем. Я не тот человек, который дрессирует сразу двоих. Мне хватает одной. До боли ядовитой, – ехидно замечаю я. Бланш фыркает на это, приподнимая подбородок. Но от осознания того что вижу, её негативное отношение к тому, что у меня была женщина, а у неё, к слову, вереница мужчин, мне хочется сделать ей ещё немного неприятно. Для равновесия грехов.

– Я помню, как она ночевала со мной. Помню именно образ змеи, а не человека. Меня заставили поверить, что это было пресмыкающееся, не имеющее оболочки. Мне она нравилась, возможно, я даже любил её, нарёк Джульеттой. Ведь была девушка с таким именем. И меня все убеждали, что это змея, которую я нашёл и притащил домой, а потом нечаянно убил. Мне было горько потерять её, но потом наступила темнота, и больше она не появлялась в моём разуме. А сейчас я вновь вижу её облик, но смутно, и то, как она убегает от меня ночью, чтобы встретиться с Таддеусом. Проснулся, мне стало холодно, и я пошёл искать её, нашёл и понял причины хорошего отношения Таддеуса. Отсюда объяснение тому, откуда у неё были деньги на хорошую одежду, на дорогую косметику и обвинение в порочности. Это и вынудило Таддеуса принести её в жертву, чтобы я забыл, что такое женская ласка. Меня увезли, пока всё это происходило, и наказывали за нечаянно увиденную интимную близость и обличительную ссору, которую я устроил. Твоя ревность удовлетворена, гадюка? Ты довольна тем, что с того момента и до встречи с тобой я больше никогда не прикасался к женщинам, изначально понимая, какой итог их ждёт. И ты подтверждаешь всё. Буквально всё и стоишь здесь обиженная, словно я тебя оскорбляю. Но увы, в мире ещё нет таких слов, чтобы ранить тебя, а мне бы этого так хотелось сейчас, – заявляя, встаю из кресла, и теперь нас разделяет только столик. Это видимая вещь, а вот незримых множество.

– Ты уже это сделал. Можешь ещё предаться воспоминаниям, время есть. Так что не стесняйся, психопат, расскажи мне, как продажны все женщины, а я посмеюсь, – зло шипит Бланш.

– А разве нет? Посмотри на себя, ты работаешь в этой сфере. У тебя огромный список клиентов и очень мутное прошлое. Так что не тебе указывать, чей образ мне лелеять в своём сознании, – улыбаясь, отмечаю, как её трясёт от ярости.

– Не всем судьба благоволит, позволяя родиться в такой семье, как у тебя. Хотя, боже упаси, от таких родителей, убийц, сотворивших себе такой же выводок.

– А ты спала с ними, напомню тебе. Ты трахалась с теми, кто издевался над твоей Донной! Ты предала все идеалы, позволив себе наслаждаться близостью с убийцами, – ядовито поддеваю её.

– Подонок! – Взвизгивает Бланш. – Самый настоящий отпрыск этих ублюдков! И, к твоему сведению, я не позволяла никому большего, только психопату, которому сейчас желаю захлебнуться от желчи! И, вообще, если бы не ты, со своим нежеланием контролировать ревность в себе, то мне не требовалось бы столько спать. Если бы ты не влез и не поддался на глупую провокацию Алисии, то она не напала бы на меня, – Бланш обвинительно указывает на меня пальцем.

– А, то есть это всё я наделал? Я создал секту, которая убила ту, кого ты любила? Я выдумал за тебя несуществующее задание? Я заставил тебя считать, что ты мне чем-то обязана, и рисковать жизнью? Это всё я, да? Я притащил тебя за волосы в Лондон и подкладывал под всех этих извращенцев?! Я не позволял тебе говорить правду мне с самого начала? Это был я, а, гидра? Это всё мои ошибки? – Кричу на неё, сжимая кулаки.

– Начинается. А по-твоему, это я виновата в том, что ты был завербован ими с рождения и даже не замечал очевидного? Это я не позволяла себе копнуть глубже и пересилить свой страх? Я родилась в этой семье и жила в ней, не считая нужным бороться за себя до конца? Если ты хочешь посоревноваться, чтобы определить у кого претензий больше, то даже не рискуй, психопат. Всё, данное природой, ты решил пустить во благо убийств и даже не остановился, чтобы на секунду задуматься об этом! Ты следовал словам своего отца, ты даже похож на всех них! Так что не волнуйся, Эйс, скоро принесёшь меня в жертву добровольно, ведь ты решишь в их пользу. Только запомни, я так легко не сдамся. Я уничтожу там каждого, чтобы больше ни одна девушка не горела заживо из-за их больного мышления! Чтобы Молли не горела! – Бланш, задыхаясь от крика, жмурится и опускает голову, испытывая боль от натянутых швов. Вот же стерва, то есть я этого хочу? Она считает, что я сейчас же ринусь помогать им?!

– Ты могла мне сказать всё ещё при первой встрече! У меня было бы больше времени, чем сейчас! Но ты тянула его, ты играла, и в итоге проиграешь! Ты видела всех, кто туда входит? Ты их наизусть, гадюка, выучила, и думаешь, что тебя отпустят или позволят причинить им вред? Если до сих пор никто даже не догадывался о существовании Ордена, то он в действительности мощнее, чем ты думаешь! И что ты в одиночку можешь сделать? Напугаешь их раскрытыми тайнами или начнёшь размахивать кинжалами, в окружении сотен людей? Ты будешь мертва! Я разумно смотрю на вещи, и единственный способ избежать всего – тебе и Молли уехать так далеко, чтобы никто не смог найти! – Подскакиваю к ней и хватаю за плечи, встряхивая её.

– Сказать при первой встрече? – Хрипло переспрашивает она.

– Да. Сразу же признаться во всём, а не доводить до такого. Я же мог услышать тебя, я мог…

– Ничего ты не мог, – шипит она, дёргаясь в моих руках. Отпускаю её, опасаясь причинить боль, и позволяю отойти от себя на шаг.

– Думаешь, я не наблюдала за тобой? Думаешь, я не видела, как ты чётко следуешь своему заданию? Сказать всё сразу, конечно, Эйс, вот так прийти и сказать. Ты бы моментально сдал меня! Разве ты поверил бы мне? Разве ты прислушался бы к моим словам и предостережениям, если бы я не заставила тебя чувствовать? Нет. Я уверяю тебя, нет. Только в таком состоянии, в котором пребываешь сейчас, ты способен поверить и не искать в моих словах ложь, потому что её нет. Я пыталась… каждую минуту я пыталась поделиться всем, но ты был не готов принять меня вот такой. Не желал ничего видеть и возвращаться мыслями в прошлое. Для этого я и играла с тобой по тем правилам, которые тебя заинтересуют. И если ты считаешь, что всё случившееся между нами фальшь, то я не буду переубеждать тебя в обратном. Не буду, я устала бороться с тобой и просить хотя бы немного пожалеть тех, кто может погибнуть по твоей вине. Эти теракты, планируемые Орденом, направлены не только на политическое переустройство мира, но и на тебя лично. Именно ты дашь им старт, и до последнего никто не будет знать, где они произойдут. Приближающаяся ночь будет чем-то большим для них, чем просто посвящение. Она станет началом их власти, как это когда-то планировал Гай Фокс, – Бланш замолкает и едва стоит на ногах, но продолжает воевать со мной, считая, что я ни черта не понимаю. Да я уже увидел всю эту связь с прошлым. Фанатики. Они были всегда, но их убивали, истребляли, и я сам родился в такой семье.

– И я должен пожертвовать тобой, чтобы сказать им – нет? Я должен отдать им тебя добровольно, чтобы не позволить другим погибнуть? Это ты планировала с самого начала? Обмен? – Тихо спрашиваю её и вижу в глубине глаз, что я прав. Да, она именно так хотела сделать. Она пойдёт туда сама и по собственной воле. Она позволит им сделать с собой чудовищную вещь – наказать её, пока не придёт время, и я, сойдя с ума от боли, ринусь отражать их жестокость, спасая других.

– Ты требуешь меня отказаться от всего, что было между нами? Ты хочешь этого, да? Ты так легко принимаешь свою смерть ради других? – Горько шепчу я, качая головой.

– Ради Молли. Есть ещё и она, Эйс. Нейсон изнасиловал её, сознание Ларка повёрнуто на сексе, и думаешь, он ни разу не намекал ей на это, ни разу не делал попыток? Делал. Множество раз. Туда ведут тех, кто изначально имеет сердце шлюхи. Если я сделала из себя её, то Молли они видят прирождённой шлюхой, родившейся от Алисии, которая спит не только с Нейсоном, но и со многими другими. Они оставляют одну женщину, чтобы она рожала им. Она родила и для Нейсона, и для Таддеуса. В других семьях то же самое, если они не успевают где-то спрятать девочек. Она как матка, и её заменят со сменой главного. Ты и есть будущий наследник Ордена. Ты будешь выбирать ту, что станет такой же, как Алисия. Это длится столетиями, и никому ещё не удавалось оборвать эту чудовищную традицию, – тихо произносит Бланш и подходит к дивану, падая на него от бессилия.

– И тем, кто всё завершит, буду я? А смысл? Есть ли смысл мне это делать?

– О сестре не хочешь позаботиться? – Зло напоминает Бланш.

– Я её спрячу сегодня же.

– Её найдут. Ты сам покажешь им дорогу. Ты же видел, что было со Стэнли, верно? Так с тобой сделают то же самое, они превысят дозу наркотика до такой степени, что ты против воли будешь делать то, что они хотят, пока зависимость не станет смыслом твоей жизни.

– Ты предлагаешь оставить всё как есть? Позволить им добраться до Молли? – Непонимающе спрашиваю её.

– Да. Они приведут её на посвящение, Эйс. Место его проведения постоянно меняется, и не угадать, где будет происходить церемония в этот раз. А им предстоит взять к себе двоих. Для них это праздник, в котором нет жалости. Уилсон у них, они могут убить его, и тогда освободится ещё одно место.

– Но Стэнли не подходит под их критерии, – замечаю я.

– Верно. Только вот я уже не полагаюсь в этом деле на логику. Они жаждут совершить переворот и сместить премьер-министра. Она женщина, а члены Ордена никогда не позволят управлять собой женщине. Они недовольны происходящим, и вот их ответ. Они ждали тебя и новых членов Ордена, чтобы, наконец-то, выйти из тени столетних тайных собраний. Они хотят обладать всем миром, доказывая ему, что чистая кровь – самая настоящая мощь.

– Почему им никто не помешал? Вряд ли ты первая, кто узнал об этом, – присаживаюсь на столик напротив Бланш.

– Конечно, не первая. Узнавшим предлагают выбор: или они с Орденом, или будут мертвы. Люди выбирают первое, ведь им показывают, как легко могут убить. Они нападают со спины, когда ты этого не ждёшь, и ты сам приходишь к ним. Так было с Джонни, у него не осталось выбора, его сыну тоже предстоит вступить в Орден, когда освободится место. И он просил меня спасти его от такой участи. Джонни уверен, что ты намного сильнее, чем они думают, – Бланш глубоко дыша, прикрывает глаза, а я не знаю, как смириться с предстоящей потерей.

– Дай мне шанс спасти тебя, гадюка. Я обращусь к другим организациям, если потребуется, поделюсь всеми своими знаниями о политике страны и буду служить им, лишь бы они увезли тебя и Молли. Я не вижу смысла доводить всё до той точки невозврата, где жизнь может оборваться. Твоя жизнь, – дотрагиваюсь до её руки, и Бланш распахивает глаза, яростно сверкая синевой. Кривлюсь и всё понимаю.

– Нет, ты сама хочешь посмотреть в лицо тем, кто убил Донну. Ты хочешь находиться там, чтобы истребить их, совершив безумие, – за неё отвечаю я.

– Я это заслужила, Эйс. Хотя бы перед смертью я хочу убедиться, что они наказаны, и никто больше не пострадает. Я хочу быть уверена, что моё задание было верным. Оно было самым правильным решением в моей жизни – стать зависимой от психопата. Молли приведут туда, чтобы надавить на твои болезненные точки. Я не утверждаю, что её убьют, но могут превратить в матку, как Алисию. А могут и прикончить без сожаления. Им родят ещё, пока они не соберут нужную структуру ордена. Я же для них словно красная тряпка и специально играла с ними, чтобы понять – кто за всем этим сейчас стоит. Даже Джон не знает. Им завязывают глаза, и они слышат только искажённый голос, пока проходит посвящение. А в этот раз, я уверена, все узнают, кому поклоняются, ведь туда вступишь ты, чтобы собрать ещё более мощную власть.

– Это заведомо проигрышное дело, Бланш, – вряд ли мне удастся переубедить её, да и не в силах это сделать сейчас, поэтому проще доказать ей, что ничего я не смогу.

– Нет, ты ошибаешься. Список, в котором указано, где должны находиться смертники, будет у главного. Я долго думала, как это будет проходить с тобой. Тебя свяжут и привезут туда, ты не будешь знать, где находишься. Тебя будут держать и сначала заведут Молли, проверяя, как ты отреагируешь на неё. Ты должен согласиться, а затем тебя посвятят, как и Ларка. Но ты останешься стоять там, когда появлюсь я. Ты вынесешь мне приговор, я доставлю им удовольствие и даже заплачу, умоляя не делать со мной этого. Я потяну время, чтобы ты смог ударить меня. Нет, Эйс, ты сделаешь это, они обязаны поверить в то, что ты принадлежишь им. Я буду гореть на улице, а они будут смотреть на костёр, как и ты. Никаких попыток спасти меня, не единой. Ты позволишь мне умереть, и тогда получишь неопровержимое доказательство их причастности к терактам. А дальше защити тех, кто не имеет понятия об угрозе. Не дай им погибнуть в гонке сектантов за власть. Ты сумеешь увести людей и тогда накажешь зачинщиков. Вот там ты и вспомнишь о том, чему тебя учили.

– Прекрасный план, Бланш, только вот ты забыла о моих желаниях. Ты забыла о том, что я не позволю себе смотреть, как тебя сжигают, словно ведьму. Хотя ты и есть ведьма, но ты моя. Твои суждения и мысли могут быть неверны, ты строишь будущее на догадках, а они необоснованны. Ты не можешь угадать, что взбредёт им в голову. Они фанатики, и я был таким же. Я не согласен с этим, – возмущённо поднимаюсь на ноги, считая, что можно разработать план намного лучший, чем её, воплощая который не придётся потерять ту часть меня, которая навсегда принадлежит этой женщине.

– Скажи, ты так легко готова пойти туда? Ты готова сказать мне прощай так же просто, как представляешь сейчас свою смерть? – Зло шиплю я, бросая на Бланш быстрый взгляд.

– Это не важно…

– Для меня важно. Для меня, понимаешь? Возможно, доверие не такая уж и глупая вещь, гадюка? Может быть, именно всё это заставит нас с тобой понять, что оно существует?

– Иногда страх слишком глубок, чтобы решиться на такое, – сдавленно отвечает она, и я замечаю, как её губы подрагивают, опасаясь сообщить мне страшный приговор.

– Но если я хочу спасти тебя и Молли, то мне придётся научиться доверять тебе, а тебе мне. Я другого не потерплю. Если я им нужен, то буду полагаться на доверие твоим словам, а ты будешь без самовольства следовать моим, – жёстко произношу я.

– Ты считаешь, что можешь меня заставить это испытывать? Ты считаешь, что в твоих силах вынудить меня изменить свои решения? – Насмешливо приподнимает уголок губ. Её руки теребят шёлковый пояс от халата. Она нервничает, находясь в состоянии, в котором не может больше скрываться.

– Я считаю, что ты изначально доверяла мне, точнее, тому парню, которого увидела так давно. Ты выбрала меня. Ты жила мной. Ты добилась того, чтобы я обратил на тебя внимание, как и на твоё нездоровое желание защитить меня, говорящее само за себя. Ты чувствуешь ко мне намного больше, чем просто похоть и долг. Ты влюблена в меня, раз согласна принять смерть только от моих рук. Это особый уровень доверия, гадюка, – метко попадаю в цель, отчего она закрывает рот рукой, стараясь справиться с волнением. Она боится, что сейчас может сорваться с её губ, отсюда и движения.

– Громкое заявление, психопат.

– Не такое громкое, как твой пульс.

– Ты решил, что узнал мою слабость? Ты так надеешься, что я влюблена в тебя, это вызывает смех, – Бланш от напряжения поднимается с софы и пытается совершить побег из спальни. Не так быстро.

– Да, обычно люди, начинающие нервничать, когда их поймали с поличным, не могут контролировать эмоции. Особенно когда у них упадок сил и недостаток крови. У многих смерть или падение, что-то очень сильно эмоциональное вызывает смех. Защитная реакция. Так вот, смейся сколько угодно, потому что мой пульс тоже участился, когда я посчитал, что ты меня предала. Мне было больно терять тебя. И я не желаю переживать это вновь, – перекрываю ей путь, отчего Бланш недовольно цокает и поднимает лицо ко мне.

– Эйс, мы бы никогда не смогли быть парой. Мы не те люди, что готовы жертвовать своими интересами ради семьи. Нам не нужны дети, свадьба, любовь до гроба и другая чушь. Мы лишь призраки, а они не имеют права чувствовать, ведь придёт время прощаться навсегда, и тогда это будет больнее, ведь человек уйдёт по своей воле, а не из-за смерти. Знать о том, что он живёт с кем-то другим – укус намного ядовитей, чем удар любой плетью. Понимать, что время, которое ты отдала ему, ни к чему не привело, ужасно. Но одиночки вроде нас с тобой, не имеют никакого права думать о совместном будущем. Мы слишком подвержены скуке, а она непременно настигнет одного из нас. Лучше смерть, чем всё это.

– То есть ты выбираешь смерть, а не меня? Тебе проще принять тот факт, что ты умрёшь, чем признаться, насколько я глубоко проник в твоё сознание? Ты кричала мне, обвиняя в трусости, а сама так напугана своими чувствами, что решила обмануть их. Ты выдумала для себя задание. Ты практически выполнила его и убегаешь, потому что трусливо желаешь зализывать свои раны в одиночку, уверенная в том, что я ни черта не пойму? Так вот, ты не только влюблена в меня, но и испытываешь самое отвратительное и извращённое чувство. Ты любишь меня слишком давно, когда я лишь учусь этому. Ты не даёшь мне и шанса проверить, а что будет дальше. Ты категорично настроена на смерть. Только запомни, в твоей жизни главный я. Ты находишься в моём доме, и от меня зависит жизнь многих людей. Если ты не признаешься в этом, то я, к чёртовой матери, палец о палец не ударю, чтобы помочь тебе в твоих планах. Тебе всё понятно? – Рычу я.

– Ты осознаёшь то, что шантажируешь меня? Это уму непостижимо, Эйс! Это…

– Говори. Я хочу знать правду до конца. Мне нужна причина, чтобы думать о спасении и иметь хоть что-то, что я не готов буду отпустить. Чёрт… я же заставляю тебя, да? Я же превращаюсь в того самого ублюдка, который насильственно принуждает женщину любить его! – Отшатываюсь от Бланш, хватаясь за голову, когда до меня доходит смысл моих слов, а они продиктованы нежеланием больше оставаться в одиночестве. Мне больно от этого, так больно, что я желаю ощутить перед душевной смертью немного тепла. И это катастрофично. Меня ломает на части, ведь, оказывается, я ошибся и в этом. Никогда я не увижу простой любви от женщины, я не заслужил.

– Эйс…

– Не прикасайся ко мне, – низко предупреждаю её. – Не смей этого больше делать. Я услышал тебя и приму меры. А теперь уходи. Уходи отсюда! Пошла вон!

От моего крика Бланш дёргается и движется спиной к двери.

– Эйс, я предлагаю…

– Нет! Больше никаких предложений и обсуждений! Наше отличие в том, что у меня, к сожалению, есть сердце, а ты лишила себя его, чтобы спасти других, а не меня! Всё это не ради меня! Снова! Ты хочешь мести, и я дам тебе её! Ты хочешь видеть их покорёнными, я сделаю это! Но большего от меня ты не получишь! Вон! Убирайся с моих глаз! В моей жизни нет места для змей! Я сыт ими по горло! – Подскакиваю к ней, пугая своим видом и отчаянием, на что Бланш моментально реагирует и исчезает за дверью.

А мне так больно понимать, что моё одиночество – это, действительно, спасение от мучений боязни быть брошенным. Нельзя ни к кому привязываться, нельзя никого любить, тогда они всё равно умрут. От моих рук. Из-за меня. Я должен был это запомнить навечно, но что-то пошло не так, и снова я один в своей темноте.

Глава 45

– Сэр, но так нельзя. Вы останетесь без какой-либо охраны, если я отпущу последних двух человек. Я бы абсолютно не доверял словам этой женщины. Она спокойна, даже смеётся вместе с вашей сестрой, а вы заперлись здесь и распускаете людей, – возмущается Гамильтон.

– Всё верно, я распускаю людей, потому что не желаю, чтобы они погибли зря. Я долго думал и взвешивал свои решения, и теперь они превращаются в приказ. Тебе также следует уехать отсюда, они прибудут за мной четвёртого числа, – равнодушно отзываясь, продолжаю смотреть в окно.

– Я не оставлю вас, мистер Рассел. Если они придут, то я буду защищать вас до последнего. Но почему вы ничего не делаете? Почему не пытаетесь связаться с кем-то и предотвратить будущее?

– Это бессмысленно. Они имеют связи везде, я уверен, что Орден существует не только в Англии, но и в других странах. Если я позвоню и выложу всю информацию, то мне не поверят без конкретных доказательств. Наоборот, меня осудят. И поэтому самый простой способ дать им то, чего они хотят – ждать. Вероятно, я сам уйду отсюда, чтобы не позволить им убить тебя. Я вспомнил всё, что так долго прятал от самого себя. Теперь я точно знаю, что может Орден, и насколько души его последователей порабощены идеей – поставить своих людей править миром. Я видел, как они готовят чучела, как они сначала наслаждаются мучениями главной жертвы, а затем уже других, пока обычное население страны даже не представляет, что на их глазах творится мнимое правосудие. Там только мужчины, и я жил среди них слишком долго, чтобы усомниться, в твёрдости их решения заполучить меня. Психологи, лечение, якобы витамины и уколы, наказания, – всё это было создано для таких, как я, для будущего поколения. И если я захочу оборвать цепочку, то она нарушится, если только мне удастся убедить их в своём желании стать рабом системы и продолжать их дело. Другого выхода я не нашёл.

– А ваша сестра, сэр? Они же и за ней придут, как и за мисс Фокс?

– Верно, придут. Но, только увидев их лица, я смогу что-то придумать. А сейчас у меня нет возможности планировать. Я должен полностью довериться интуиции и своему умению замечать нюансы, не позволив страху завладеть мной, когда я увижу там Молли и Бланш. Я готовлюсь, Гамильтон, сейчас пытаюсь справиться с паникой и страхом потерять их. Для сестры у меня есть варианты обмена, а вот для Бланш… ни одного. И она всё знает, она уже мертва внутри, поэтому всем видом старается не показать Молли, что ей грозит. Они почувствуют нелепую игру, так что сестра переживёт это по-настоящему, – тяжело вздыхая, наблюдаю, как капли дождя, сливаясь, катятся по стеклу. Это связь, всё в этом мире связано, даже капли. Они стремятся друг к другу, чтобы найти хоть маленькую долю тепла, но, ничего не получив, смываются следующим потоком жертв.

– Вы обдумывали вариант, в котором её не оставят в живых. Продемонстрируют вам наглядно, насколько хладнокровно они могут убивать, и ведь в Ордене состоит Таддеус, а она его дочь, – разумно замечает Гамильтон.

– В том-то и дело, что там чтутся не кровные узы, а только идея. Такие люди, как они, те же самые террористические группировки считающие, что делают всё верно. Ни разговоры, ни мольбы, ни опасения, ни угрозы не повлияют на их разумы. Они уже рождены такими и несут свои мысли в массы. Единственный выход прекратить безумство – ликвидировать всех.

– Даже Уилсона? Ведь по заверениям мисс Фокс, он уже давно настроен против них.

– К сожалению, влияние Ордена не исчезнет бесследно. Когда-нибудь эта идея снова возродится на генетическом уровне. Но убить всех сразу я смогу только один, когда стану главным среди них. А я уверен, что они только этого и ждут. По моим подсчётам, там все мужчины от сорока восьми до шестидесяти трёх лет. Старая закалка, никаких новых идей и мыслей, они не меняли состав более десяти лет, поэтому Нейсон и приказал убить двоих, чтобы освободить место для следующих. Оттуда нет пути назад, если только «назад» не означает «смерть». Тридцать пять человек во главе и ещё сотни марионеток в одном городе могут навсегда уничтожить историю, изменив её на безумную кровавую бойню за власть. В мире и так полно военных конфликтов, а они начнут ещё более жестокую расправу над другими. Ты свободен, Гамильтон, я бы не желал тебя видеть здесь. Если у меня ничего не получится, и я не смогу выбраться из того, что они со мной сделают, то приказываю тебе убить меня, чтобы мой род навсегда на мне же и закончился. Обещай мне, что сделаешь это.

– Но, сэр…

– Обещай, Гамильтон, я не хочу быть тем, кто творит страшное в и без того чудовищно жестоком мире. Не желаю быть рабом, я родился свободным, и таким же хочу умереть. Я могу отдать им всё, если потеряю её. Она готова идти на жертвы ради правосудия и ликвидации тайной секты, на которую я работаю всю свою жизнь. Боюсь, что я уже потерял её, а точнее, она никогда не была моей. Как оказалось, чтобы желать за что-то бороться, необходима существенная цель. Молли, как я того ни хотел, не является ей. И я понимаю, насколько это отвратительно, но сестру у меня будет шанс спасти, а вот эту женщину… она не даст мне этого сделать, потому что я ошибся в её чувствах. Она все их растратила на возможность добраться до меня и вернуть мне то, что я однажды ей показал. Самого себя. Я хочу сейчас услышать обещание, Гамильтон. Ты можешь обмануть меня в эту минуту, но пусть твоя рука не дрогнет, когда я буду на той стороне. Прошу тебя, сделай мне одолжение, – поворачиваюсь к мужчине и вижу в нём сейчас того самого солдата, готового исполнить приказ.

Он кивает мне и, хотя не в силах произнести вслух согласие, понимая, во что я превращу страну, если буду руководствоваться чужими идеями.

– Благодарю тебя за время, которое мы провели бок о бок. Оставь меня, – опускаюсь в кресло, стоящее за столом, и смотрю снова на план города.

– Я буду здесь, сэр. Если вам что-то понадобится, то я буду охранять дом, – он выходит из моей спальни, и я могу погрузиться в свои воспоминания.

Два дня никто не решается войти сюда, кроме Гамильтона. Бланш избегает меня, и это к лучшему, держит Молли подальше, это тоже хорошо, потому что в момент глубокого погружения в себя я могу причинить боль, не разбираясь, кто рядом со мной. Мне необходима была эта отсрочка, чтобы ясно и чётко осознать, что все слова этой женщины – правда. Я слышал их, когда висел на цепях в день своего девятнадцатилетия. После случившегося они ярко обсуждали это, пока моё тело терзали наказанием за желание узнать, почему она так со мной поступила. Я был там, проследив за ними, но меня поймали, заставив наблюдать, как ту девушку, ещё неделю назад, спящую рядом со мной, насиловало множество мужчин в масках. Чучело, в которое её поместили, я тоже видел. Как просил их не делать этого, а отпустить. Но меня держали подальше, чтобы потом проверить силу их воздействия на меня. Им удалось подавить моё сознание, объяснив это автокатастрофой, в которую я нечаянно угодил после разгульной вечеринки. А затем меня отвели к психологу, рассказав о том, что одну из ночей я провёл с женщиной и затем впал в депрессию. Ничего этого не было, как и я никогда не проводил много времени в загулах с кузеном и братом. Меня в это заставили поверить, как и их. Но воспоминания иногда пытались прорваться, и тогда мне позволяли иметь иллюзию, впоследствии утонувшую в более интересных моментах моей жизни. Со мной соглашались, чтобы не позволить вникнуть в суть дела, и это сработало до момента появления Бланш Фокс. Она была права, я предпочёл видеть в ней врага с самого начала, и все её слова бы передал Нейсону, подписав и ей, и сестре, и себе смертный приговор. Бланш верно поступила, внедрившись сначала в моё сознание, а затем удерживая в возбуждённом напряжении и в ожидании новой встречи. Она спланировала всё до мельчайших нюансов, убедив меня окончательно – её сердце уже давно мертво. Гадюка выполнила своё задание. Ей это удалось. Такие мысли вызывают во мне гордость за эту женщину. Но увы, прощание с ней для меня пытка.

– Сэр, снова приехал тот мужчина. Куб, – открывая дверь, сообщает мне Гамильтон.

– Сейчас спущусь, – кивая, поднимаюсь из кресла и направляюсь к лестнице, замечая, что Куб уже входит в дом, и его встречают Бланш с Молли.

Он немедленно начинает жестикулировать руками. Я этот язык не знаю, но вот Бланш легко понимает его, хмуро кивая.

– Вслух, – подаю я голос, и все поворачиваются ко мне.

Видеть сейчас Бланш просто невозможное издевательство надо мной. Ей лучше. Кожа приобрела нормальный цвет, и она уже движется свободнее, но продолжает облачаться в мой халат, что в данный момент меня жутко раздражает. Возможно, это реакция на всё случившееся, а, возможно, я скучал по Бланш, ожидая, что она придёт ко мне и хотя бы что-то скажет. Но нет, наша молчаливая война продолжается, и никто из нас не собирается сдавать позиций. Общее дело требует обсуждения, поэтому она вынуждена нехотя выдавливать из себя слова.

– Джон Уилсон в военном госпитале. Куб узнал, что он избит и находится без сознания. Его жена рассказала обо всём. Она считает, что Джон пострадал из-за какого-то невыплаченного займа, она ничего не знает, только очень напугана. Алисия приехала к Таддеусу и находится там. Согласно выводам Куба, они ругаются. Нейсон у себя, как и Ларк. Больше передвижений, которые нас бы заинтересовали, не было. Куб считает, что они затихли, после его последней находки и ликвидации взрывчатого вещества, – монотонно сообщает она.

Куб зло фыркает и делает шаг к Бланш, что-то требуя. Он быстро указывает на меня, а она ему что-то отвечает. Они спорят, причём довольно ожесточённо, отчего воздух накаляется, хотя это происходит в тишине и отчего-то вызывает у меня желание рассмеяться.

– У вас сейчас пар из ушей пойдёт, – замечает Молли, прерывая их жаркий диалог.

– А это потому что она что-то скрывает снова. Ей же мало ранения, ледяного и каменного сердца, ей скучно, видимо, – едко отвечаю я, ведь если бы Бланш хотела, то говорила вслух. Куб не глухой, у него отрезан язык.

Мужчину явно раздражает ситуация, и он достаёт блокнот.

– Не смей. Ты работаешь на меня, – цедит Бланш, делая шаг к нему. Он снова показывает на меня, видимо, угрожая ей.

– Хорошо, но это лишняя для него информация. Он и так не осознаёт, что делает, – нехотя соглашается Бланш и поворачивает голову ко мне, но при этом так демонстрирует острую злость и надменность, словно я желаю что-то знать. Мне, вообще, было бы проще никогда её не встречать. Никогда, даже если это означало бы порабощение.

– Они знают, что я здесь с тобой. Уилсон был приманкой для меня. Они оставили мне записку с требованием обмена, – Бланш замолкает, указывая взглядом на Молли. Бланш угрожают сестрой, хотя по идее эта женщина никак не связана с ней, но они считают иначе. Они считают верно.

– Куб увидел записку только сегодня, когда вернулся в дом. Она лежала на кровавом следе, оставленном раненой Кьярой. Но время переговоров вышло, – добавляет она.

– Насколько ты доверяешь Уилсону? – Прищуриваясь, интересуюсь я.

– Ты вынуждаешь меня признать, что ему я доверяю, а тебе нет, да? Хочешь подловить меня на моём же ответе? Не получишь! Понял, психопат? Ты ни черта не вынудишь меня сказать это. Поэтому я не имею понятия, насколько Джон силён внутри, и, возможно, он им сказал всё, что я знаю, – шипит она.

– Даже так? Что ж, тогда у меня нет вариантов. Зачем же ждать, правда? Зачем строить домыслы и разгадывать загадки, если можно пойти и спросить? Так я и сделаю, чего мне терять? – Пожимая плечами, делаю шаг, но Бланш толкает Куба в живот и выхватывает пистолет.

– Не смей, – цедит она, наставляя на меня оружие.

– Бланш, что происходит? – Испуганно кричит сестра.

– Напугала, думаешь? А стреляй, это будет лучшим выходом из ситуации, ведь я тоже не доверяю себе и тебе. Ну, чего ждёшь, стреляй, – издевательски улыбаюсь я, делая шаг, когда она нажимает на курок. Чёрт, я не думал, что она всерьёз! Но пуля пролетает прямо рядом с моим ухом, отчего я слышу свист и звук того, как она попадает позади меня в лестницу.

– Гамильтон, уведи Молли. Немедленно, – бросаю я, когда мужчина пытается схватить визжащую сестру.

– Хочешь проверить, хватит ли у меня решимости сделать это снова? Куб, только рискни меня тронуть, будет плохо. Я обещаю, что навсегда обо всём забуду, – не поворачиваясь, обращается она к своему помощнику, готовому обезвредить её.

– Ты же убеждала меня в моей уникальности. Говорила, что только я смогу остановить их, или это ложь? Так чего ждать? Давай, сделаем это сейчас, потому что сестру я им не отдам, – рычу, делая ещё шаг. Раздаётся новый выстрел, и пуля пролетает уже над моей головой.

– Если сейчас направишься к ним и признаешь, что владеешь информацией, то они завербуют тебя ещё раньше. Этим своим поступком лишь докажешь, что ты ничто, раб в их руках, и только. Хочешь этого? Да? Потом тебе будет всё равно, сестра ли под тобой или мать, ты будешь иметь их, выполняя приказ! Жалкий слабак! – Кричит Бланш, стреляя несколько раз и огибая следами от пуль мою фигуру. Я вижу, как её глаза наполняются слезами отчаяния и боли. Её рука дрожит, она слабеет, а мне всё это нравится. Мне доставляет удовольствие наблюдать, как Бланш выходит из своей раковины. Я хочу этого сейчас. Я требую этого!

– Ты права, мне плевать, кого трахать. Вокруг меня всегда были одни шлюхи, одну я отдал им, так почему не отдать остальных и избавиться от чувства сострадания к ним? Почему я должен бороться за то, что не имеет для меня смысла? Почему…

– Потому что я потеряю тебя! – Перебивая меня громким криком, она с силой швыряет пистолет в мою грудь.

– Ты не помнишь, что такое терять дорогих людей! У тебя их не было! Ты не знаешь, что это такое! Раз я уже это пережила, второй не собираюсь переживать! Нет! Ты не представляешь, каково это – держать в руках хрупкую надежду на спасение! Твоё спасение, чёртов проклятый психопат! Ненавижу тебя за то, что ты предпочитаешь сдаться, вместо того, чтобы увидеть большее! Когда ты начнёшь это делать? Когда осознаешь, что люди совершают что-то для тебя? Молли готова отдать всё ради тебя! Всё! А ты эгоист! Хочешь, иди и сдайся им, но тогда ты признаешь себя прирождённым рабом! – Бланш пролетает мимо меня, стараясь продемонстрировать, что больше её не волнует рана в боку, хотя каждое движение даётся с трудом. И она плачет. Эта сильная женщина плачет от отчаяния из-за меня.

– У меня есть ты, – отвечая ей, поворачиваюсь и вижу, что она застывает на лестнице.

– Молли моя сестра, это родная кровь, а вот ты чужая. Ты предпочитаешь одиночество, потому что боишься зависимости от кого-то другого. От меня. Но ты уже зависима столько лет, и потери неизбежны, но я предпочёл бы знать, что у меня тоже есть смысл бороться за будущее. Я спасу сестру, а вот тебя кто спасёт? – Добавляю я.

– Я и не прошу о спасении собственного чёрствого и продажного сердца. Делай что хочешь, Эйс, теперь мы, действительно, враги, – тихо произносит Бланш и поднимается по лестнице.

А я стою, не имея понятия, как ещё можно пробить броню. А, возможно, её и не было.

Меня неожиданно толкают в спину, и я зло оборачиваюсь. Куб указывает рукой на второй этаж.

– Есть ли смысл? – Спрашиваю у него.

Он быстро кивает и пихает меня в плечо. Унизить себя, чтобы снова услышать, что сознание Бланш поглощено мыслями о предстоящей войне за судьбы других людей? Узнать вновь, что я лишь средство в достижении цели? Могу ли я позволить себе это сейчас? Я и так балансирую, желая упасть и разбиться. Но страшнее всего услышать отказ. Его я отчего-то боюсь больше всего. А как же сила? Раньше я считал, что наша связь с ней даёт мне мощное желание дойти до конца вместе. Почему всё так изменилось? Почему мне настолько важно слышать её голос, обещающий мне бороться за нас? Не за себя, не за меня. За наше будущее. Я новичок во всех отношениях с женщинами. Кто-то постигает эту науку за несколько лет, кто-то никогда, а у меня есть несколько секунд на решение. Да или нет? Да или нет? Рискнуть или отпустить её?

Под давлением обстоятельств и изнурённого состояния, я делаю, скорее всего, неверный вывод. Я взбегаю по лестнице и направляюсь в сторону своей спальни, в которую она направилась. Распахивая дверь, улавливаю, как Бланш быстро стирает слёзы и продолжает перебирать искромсанную одежду.

– Я освобожу твой дом, как только найду что-то. Моя одежда непригодна, с Молли встречаться сейчас опасно, Гамильтон запер её в комнате. И я…

– Ты говорила, что готова пройти обнажённой перед людьми. Это были только слова? – Перебивая её, заставляю обиженно поджать губы и подняться на ноги.

– Нет. Ты прав. Я шлюха, так зачем скрывать себя настоящую, – зло шипя, Бланш развязывает пояс халата и яростно бросает его в меня. А я не могу отвести взгляда от её тела, от двух повязок, от красоты часто вздымающейся груди. Соски реагируют на прохладу, выпирая и маня к себе. Когда в последний раз я целовал её? Не помню.

– Прошу, – отскакиваю в сторону, наблюдая, сколько же в ней решимости доказать мне, что она та, за кого себя выдаёт. Сколько решимости противостояния во взгляде, когда она идёт к двери и даже не останавливается. Но я успеваю её схватить за руку и втащить обратно. Хлопаю дверью и толкаю, не заботясь о резких движениях в сторону кровати.

– Именно вот под обликом шлюхи ты и скрываешь себя настоящую, – произношу я, когда она сдувает прядь волос с лица и пытается устоять от боли в тянущих швах.

– Нет, ты ошибаешься. Как и каждый раз это делал. Ты для меня лишь задание…

– А ты для меня женщина, которую я боюсь отпустить. Ты для меня больше, чем просто удовольствие. Ты для меня единственная женщина, для которой я готов стать лучше. Ты…

– Хватит, – шипит она, мотая головой.

– Я помню всё, что чувствовал с той, первой. Я считал, что ничего ярче не переживал за всю свою жизнь. Ложь. Тогда я и не знал, насколько сознание возбуждает. Ты возбуждаешь…

– Прекрати! Немедленно закрой рот! – Повышая голос, Бланш отходит от меня, а я наступаю на неё.

– Нет, я не подчиняюсь тебе. Это ты подчиняешься мне, как и раньше. Ты делаешь то, что заставляет меня жить. Ты вернула мне это желание и должна ответить за него. То, что видишь перед собой – твоя вина, – довольно тяну, наблюдая, за борьбой в глубине её глаз.

– Не надо… пожалуйста, Эйс. Не надо, – шепчет она, пытаясь ускользнуть из моих рук, но позади неё кровать, а она сейчас не в том состоянии, чтобы прыгать по ней.

– Надо, гадюка, надо. Мы оба нуждаемся в напоминании о том, что один ничего не в силах сделать, потому что у него нет на это причин. Обстоятельства против нас, но я не собираюсь держать тебя в заложниках. Ты можешь сейчас взять из моего шкафа подходящую одежду и уйти. Это должна решить ты, как бы я ни желал другого. Но угрожать тебе, заставляя делать что-то против воли, я не собираюсь. Я не имею понятия, как поведу себя там, но я буду стараться оправдать твою веру в меня, – отхожу обратно к двери и, поднимая халат, возвращаюсь к ней.

– Мне нужно твоё тело. Мне не требуется знать, что страсть не утихла между нами. Я это вижу, – накидываю ей на плечи тонкую материю и, мягко улыбаясь, смотрю на Бланш, переживающую внутри себя бурю из-за моих слов, – но, к сожалению, мне этого мало. Мне всегда будет мало одной страсти, я теперь хочу большего.

– А если я боюсь думать о большем, потому что не имею понятия, имею ли право на это, вообще? – Шепчет она.

– Рискни, ведь скука никогда не будет для тебя правильной. А бояться это нормально, когда ты чувствуешь. Этому ты меня и учила. Стуку сердца, которое сходит с ума от страха. Туману в голове, который позволяет наслаждаться каждой минутой. Спокойствию, хотя это может быть губительным. Чувствовать момент безмолвного мира, где ты больше не один, – провожу пальцами по её лицу, отчего она шумно втягивает в себя воздух.

– Ты используешь мои приёмы против меня.

– Верно. Я быстро учусь, но даже этого мне мало, – мой палец сминает её нижнюю губу, и в этот момент я многое понимаю. Насколько, действительно, страшно быть зависимым от другого человека. Это один из опаснейших недугов для сознания, ведь в момент паники буду спасать её, эту женщину, сумевшую добиться от меня того, что никому ещё не удавалось. И я уверен, ни один наркотик, ни одно наказание, ни одно воздействие на меня никогда не сотрёт воспоминаний, в которых была она. Потому что помнить будет не разум, а сердце. Отметина на нём, в виде глубоко пореза, покрытого поцелуями, не имеет срока годности. Она всегда будет во мне, даже после смерти.

– Барбара Бланш Фокстер, – быстро шепчет она, а я, моргая, непонимающе отрываю руку от её лица.

– Моё первое имя Барбара, Донна не желала, чтобы меня звали как алкогольный напиток. Поэтому нарекла Барбарой, но когда она исчезла, то я больше не хотела быть куклой, которую она причёсывала и наряжала в яркие платья. Я стала той, кем была рождена, – поясняет она, вызывая на моём лице улыбку.

– Думаю, моё второе имя ты знаешь.

– Эйс Ориан Рассел, да, знаю. Я знаю всё, что было в твоём деле. Дату рождения. Вес. Рост. Цвет глаз. Но я не думала, что ты для меня станешь кем-то намного большим, чем просто слова, написанные на листе бумаги. Ты живой, и я тебе доверяю, хотя это больно признавать, ведь времени не осталось, чтобы это проверить ещё раз. А я бы хотела иметь будущее, только бы узнать, выиграешь ли ты у меня в следующий раз или мне захочется всегда проигрывать тебе, дабы услышать твой смех. Я никогда не чувствовала себя обычной, всегда чётко следуя плану и выполнению задания. А ты заставил меня хотеть стать той, кто будет просто ждать тебя, чтобы поужинать и обсудить какую-нибудь глупость, словно опасности никогда не существовало. Мне так жаль… мне так жаль, Эйс, – она опускает голову, пытаясь спрятать катящиеся слёзы.

Обнимаю её за талию и притягиваю к себе. Бланш обнимает меня за шею и плачет, выплёскивая из себя всё то, что копилось столько лет. И это самое нежное и яркое проявление её чувств ко мне, убеждающее меня абсолютно точно в её доверии. Показать слёзы и слабость можно только тому, кому уже давно отданы все мысли и дыхание.

– Мне не жаль, – шепчу я, качая в своих руках Бланш и целуя её в волосы. – Мне не жаль, гадюка, что я встретил тебя. Я безмерно счастлив сейчас быть здесь с тобой. Ты подарила мне то, о чём говоришь. Ты ждала меня и я, наконец-то, вернулся. И так будет всегда. Обещаю, Бланш, я клянусь тебе, что если придётся искать тебя, то я буду это делать, пока не умру. И я никогда не позволю тебе выиграть у меня, потому что мне с тобой ещё ни разу не было скучно. С тобой это невозможно. Я счастлив, благодаря тебе.

Наступает тот самый переломный момент, когда каждый из нас безмолвно мечтает. И я разрешаю себе эту ересь, потому что иначе не смогу подарить этой женщине то, чего она достойна. Будущее.

Глава 46

– Ты меня нервируешь, – хотя мой голос спокоен, но я чувствую, как сильно напряжена Бланш. Она уже час сидит за моим столом и смотрит на карту, то чертыхаясь, то отмечая какие-то точки, но затем снова ругается себе под нос.

– Я не в силах отследить место, где сегодня будет проходить жертвоприношение. Не слышала, чтобы Нейсон об этом говорил, чтобы кто-то хоть словом обмолвился. Я перебирала его бумаги и следила за ним, как и за остальными, но ничего. Куб продолжает вести наблюдение за домом Нейсона. Вероятно, там оно и случится. Других вариантов нет, или же…

– Хватит, Бланш. Лучше возвращайся в постель, – зевая, привстаю на локтях и встречаюсь с её злобным взглядом.

– Не начинай, – предупреждаю её, – я отчётливо понимаю твоё состояние. Ты уже рассказала мне всё, что знала, как и о своих догадках. Мы это обсуждаем два дня, и я уверен, что они давно уже спланировали всё, сейчас же только ждут, как и мы. Такого рода вещи не решаются за несколько дней. Месяц назад была ввезена партия оружия, но там взрывчатых веществ не хватит, чтобы устроить несколько мощных терактов в Лондоне. От силы два, а ты уверяешь, что минимум пять. К тому же в Париже всё было подготовлено ещё полгода назад, в Мюнхене – три месяца назад. А само место было определено, боюсь, уже около года назад. Я считаю, что они передают право проведения посвящения из семьи в семью. И это будет там, где я жил. В доме Таддеуса или Нейсона. Я готов.

Она, тяжело вздыхая, поднимается из кресла и подходит к кровати.

– Я была и там, и там, ничего особенно не увидела. В доме Тедди…

– Не зови его так, – шиплю я, когда она располагается на постели.

– Хорошо, – закатывая глаза, Бланш цокает, – в доме Таддеуса нет ничего, что свидетельствовало бы о проведении сегодняшнего ритуала. По словам Джонни… ладно, поняла, Уилсона, во время посвящения он всегда ощущал огонь, точнее, горящий воск, который был ароматизированным. Последний раз они встречались на подобном мероприятии восемь лет назад, когда принимали нового члена Ордена. В годы вступления в него Таддеуса и Нейсона, происходили страшные взрывы. Твоё появление в Ордене будет встречено сотнями смертей в трёх городах. Именно это и заставило меня думать – ты их будущее. Я знаю, что морально ты настроен на предстоящее, но у меня есть сомнения в том, что твоё тело подчиняется тебе, Эйс. Уилсон рассказывал о своих ощущениях, и он упоминал, как сложно было не делать того, что приказывают. Невозможно из-за специфичного запаха и тумана в голове. Он говорил, что умом понимаешь, насколько плохо поступаешь, пытаешься сопротивляться, и в то же время не можешь ничего сделать, а только подчиниться. Предполагаю, что они сжигают ароматические палочки, добавляя в них наркотическое вещество. Не напоминай мне о своей силе, я это видела и изучала, только вот борьба с собой тебя погубит.

– Ты настаиваешь на том, чтобы я не противился воздействию на моё сознание, но ты не учла одного, – делаю паузу, замечая печаль в её глазах, – у меня есть собственные установки. Я принимаю то, что сила их влияния огромная, и готов противостоять ей. Если этого не сделаю я, то не сделает никто. Я разработал несколько вариантов спасения Молли, и уверен, что один из них точно сработает. Буду смотреть по ходу событий, для начала вытяну информацию, а затем начну операцию. Сестра будет в ужасе от происходящего, это сильно ударит по её психике, но и с этим я справлюсь. Единственное, что меня волнует – ты. Если ты сдашься, то и у меня не будет причин, чтобы оборвать всё.

– Не будет? А как же люди, Эйс? Как же будущее страны? Я не поверю, что ты позволишь умереть невинным из-за отчаяния и собственной потери. Я уже прожила несколько вариантов смерти, чувствовала вонь горящей кожи, вызывающую тошноту и невыносимую боль. Знаю, как вести себя, если в меня выстрелят или ранят ножом. Я умирала не менее десяти раз в своём сознании и чётко видела все со стороны, как и переносила на себя ментальные отголоски агонии, чтобы суметь вытерпеть и не подарить им ни единого крика или мольбы о прекращении мучений. Я вынесла насилие всех участников Ордена и даже наркотик в моей крови, который не позволит мне закрыть глаза, и я запомню каждое лицо и каждое дыхание, загрязняющее мою душу ещё сильнее. Я приняла то, что со мной могут сделать, и ради этого упала на дно, чтобы заставить их выбрать именно меня. Я демонстрировала им свою порочную натуру и злила их, специально обмолвившись, сколько всего мужчины могут выболтать, ожидая оргазма. У меня была и остаётся до сих пор цель – не позволить тебе отдать себя им. Это худшее наказание для меня. Это проигрыш, а ты его не посмеешь допустить. Ты обязан победить со мной или же один. Другого шанса не будет.

Я не могу в эту секунду найти ответа на её жаркую речь, убеждающую в который раз, – мне придётся забыть обо всём, что нас связывает с этой женщиной. Забыть эти дни и ночи, в которых я узнал Бланш с другой стороны. Я даже позволил себе смех, вызванный рассказами о её первых шагах в профессии, потому что увидел, насколько отважно пожертвовала собой Бланш ради желания добиться правосудия и добраться до меня. Она работала без устали для достижения своих целей, выдумала себе задание, в которое поверила глубоко и страстно, вызвав во мне чувство гордости.

– Знаешь, когда я, наконец-то, поняла, почему пропала Донна, и за что безжалостно убили всю её семью, то была настроена отомстить за неё, – нарушает тишину Бланш, а я концентрирую на ней взгляд, выныривая из воспоминаний прошедших дней.

– Сейчас ничего не изменилось, ты это хочешь сказать? Конечно, их поступки нельзя оправдать, но мы тоже не безгрешны. Нет, я не защищаю их, если ты об этом подумала, – произношу я.

– Да, мы не безгрешны, но грехи созданы, чтобы мы были ведомы системой. Нельзя убивать, воровать и изменять. Много что запрещено по библейским законам и постулатам общества, и я не отрицаю того, что и мой способ защиты людей и тебя будет причислен к разряду самых жестоких вещей. Но я хотела тебе сказать, что, наоборот, всё изменилось. Я не рассчитывала так сильно сближаться с тобой, считала, что мои навыки и многолетний опыт в продажном бизнесе помогут мне ничего не чувствовать. Но в том доме, где для меня была подстроена ловушка, я испугалась, интуитивно ощутив твоё дыхание рядом. Я знала, что ты там, моё тело предало меня. Оно подсказало, дыхание сбилось, и по телу прокатилась ледяная волна страха. В тот самый момент я поняла для себя следующее – Донна уже перестала быть причиной, из-за которой я влезла в этот мир, теперь ей стал ты, Эйс. Раньше я жила, ведомая яростью, обидой и ненавистью, а сейчас же всё исчезло. Остался ты, и я не могу думать ни о чём другом, кроме как о желании убежать. Это плохо, правда? Мне стыдно за эти желания, но если была бы возможность это совершить, и чтобы никто нас никогда не нашёл, я бы ей непременно воспользовалась. Жаль, что как бы я ни пыталась отвергать свою женскую натуру, я всё же сентиментальна, – она приподнимает уголок губ и осторожно дотрагивается до моих пальцев.

– Тогда я рад узнать, что не один сошёл с ума от близости. Но мы справимся, ты тяни время, пока я не привыкну к тому, что со мной происходит, и не пойму, как буду использовать своё состояние против них. Если ты сама не захочешь сопротивляться, то вынудишь меня выместить на каждом из них свою боль. Этого я так не оставлю, потому что не смогу лишить себя шанса наказать каждого, кто забрал у меня насильно и без разрешения мою мечту, – обхватываю её руку своей и слабо тяну на себя, заставляя придвинуться ко мне.

– Я и так их убью, но лишь тогда, когда буду уверен, что ты в безопасности, – добавляю я.

– Их нельзя убивать, Эйс. Не все, кто состоит в Ордене, пришли туда по собственной воле…

– Это не обсуждается, – обрываю Бланш и крепче сжимаю её пальцы, злясь на то, что она считает своим долгом снова затеять ссору, как и вчера. Она желает спасти Джонни! Даже в сознании я коверкаю имя Уилсона в самой отвратительной и едкой манере! Она знает, что меня это задевает. Меня задевают все мужчины, которые были у неё. Возможно, я ещё не примирился с тем, каким путём она пришла ко мне. Остались считаные часы до самой опасной ночи в нашей жизни, а Бланш, вместо того, чтобы быть моей, нашла худший вариант утихомирить мои новые и непонятные чувства!

– Ревность тебя до добра не доведёт, – усмехаясь, эта коварная гадюка пробегается пальцами по моей груди и, подхватывая одеяло, медленно стягивает его с меня.

– Зато тебе закроет рот. И ты снова применяешь против моей ярости то, что заведомо заставит меня проиграть, – перехватываю её вторую руку под одеялом, пока она, действительно, не сменила тему. Мне требуется обсуждать её снова и снова до тех пор, когда она не согласится с моим мнением.

– Ты спасаешь своих любовников, – шиплю я.

– Ошибаешься, я хочу подарить тот же шанс некоторым из них, чья сила и воля намного слабее, чем твоя. Не все имеют возможность хранить в подвале своей памяти всю свою жизнь и лавировать между опасными и заминированными участками, чтобы не взорваться от вины и боли. И даже когда это произойдёт, как с тобой, то ты выстоишь, а они же придут к самоликвидации. Я это видела, и заставила двоих совершить всё это, ради освобождения мест. Хотя эти мужчины были совершенно разбитыми и раскаивались из-за влияния Ордена, годами отравлявшего их кровь и разум. Большинство сойдёт с ума без этого влияния, они и так уже почти трупы. Так почему я должна предать и не помочь тем, кто когда-то решил помочь мне? Дело не в моей связи с этими людьми. Я не занималась с ними сексом, если тебя это так волнует. Я тоже поступала нечестно, убедив всех, что они извращены. Каждого можно научить любить боль, но вот со временем обман раскроется.

– И ты хочешь им подарить шанс, чтобы снять со своих плеч вину? Независимо от того, какими бы эти люди ни были внутри, они же порабощены, понимаешь это? Они никогда не смогут жить нормально и работать на благо страны. Они уже зависимы от порочного адреналина и того самого раскаяния, из-за которого ты печёшься. Они мертвы внутри, и лучший подарок – настоящая смерть, – отбрасываю её руки и сажусь на кровати.

– Тогда и тебя следует убить вместе со мной, – цедит Бланш.

– Верно, мы никогда не успокоимся. Ни ты. Ни я. Мы убийцы, и я не испытываю никакого сожаления по этому поводу. Ни грамма, – прищуриваясь, отвечаю ей.

– Конечно, тебе же всегда скучно. Для такого, как ты, обычная жизнь – это самое ужасное времяпрепровождение, верно? Я не буду переубеждать тебя, но наступит момент, и ты поймёшь, что лучше скучной и примитивной жизни ничего не существует. Скука, в твоём понимании, это отсутствие убийств. К сожалению, я не разделяю твоих мыслей, Эйс. Никогда они не станут похожими, потому что мне есть с чем сравнить, и я не отрицаю того, что извратила саму себя, но обратной дороги нет. И я не буду поддерживать тебя в нежелании понять, какую силу имеет вера в другого человека. Я верила в тебя, и вот он ты, чувствующий каждый удар своего сердца, проникшийся болью и сопереживанием, умеющий раскаиваться. И всё это ложь, что ты не испытываешь сожаления. Для тебя сейчас выгодно думать иначе. Думай, но один, – Бланш демонстративно поднимается с кровати, туже затягивая пояс халата.

– Думать я мог до тех пор, пока не наступил последний день перед встречей с ними, – спокойно замечаю я.

– Вместо этого, ты практиковался в работе языком, – фыркает она.

– И получил краткий курс повышения квалификации, а твои стоны – доказательство того, что степень я получил. Брось, гадюка, поругаемся потом, обсудим эти судьбы и что с ними делать. Я понимаю, что главного мы должны оставить в живых, чтобы получить от него список мест взрывов, а других, твоих подопечных, для чёткого доказательства всех преступлений. А потом… я не собираюсь сдаваться под твоим взглядом, Бланш, на меня он не действует, поэтому прекрати. Ты нервничаешь, пытаешься выбрать, как вести себя. И ненавидишь себя за то, что твой план рухнул. Ты не желаешь умирать с такой же силой, с которой я не желаю тебя отпускать, так что мы просто договоримся выбраться оттуда втроём. Ты. Я. Молли. Дальше останется лишь шлифовка. Согласна? – Выжидающе приподнимаю брови.

– Ты обманешь, – недовольно цокает она.

– Возможно, да, но тебе этого никогда не узнать, если ты решишься следовать своим планам. Но сейчас я делаю решающий удар, и ты уже думаешь о том, что готова вернуться после грядущей ночи и устроить эпичную, жестокую и возбуждающую ссору. Иди сюда, – похлопываю по месту рядом с собой. Проходит несколько секунд, пока она недовольно смотрит на меня и всё же сдаётся.

Бланш забирается под одеяло, и я, обнимая её одной рукой, прижимаю к себе.

– Было не так сложно, правда? – Поддеваю её, за что получаю удар в рёбра локтем.

– Мои швы вроде бы перестали ныть, и у меня зародилась самая коварная месть для тебя, психопат, – шипит она, перекатываясь на меня, и садится сверху.

– Тогда я не буду тебе мешать. Сейчас лишь полдень, и у нас ещё есть время на это, – обхватывая ягодицы Бланш под шёлковым халатом, сжимаю их пальцами, вызывая в её глазах изумительный в своём безумии блеск.

Едва наши губы встречаются, как во мне что-то щёлкает. Нет, это не эрекция, моё сознание резко вырывается из дурмана и сообщает об опасности. Моё состояние не остаётся незамеченным для Бланш, и она, отклоняясь назад, хмуро смотрит на меня.

– Что с тобой?

– Интуиция. Я чувствую что-то… дышать трудно даже. Какой-то грохот или нечто похожее на него, – медленно отвечая, снимаю с себя Бланш.

– Я ничего не слышала. Может быть, тебе показалось?

– Когда мне показалось в последний раз, то я чуть тебя не убил. Поэтому лучше проверить, – отбрасывая одеяло, нахожу на полу валяющиеся ещё с вечера спортивные брюки и натягиваю их, пока Бланш открывает шкаф и достаёт два пистолета. Когда я подхожу к ней, она передаёт один мне.

– Тебе бы остаться здесь, чтобы рана не разошлась. Но ты же сделаешь всё по-своему, поэтому пойдём, – усмехаясь, снимаю пистолет с предохранителя.

– Видишь, всего пара дней, и ты уже понимаешь меня без слов, – усмехается она, следуя за мной.

– Сначала я, потом ты, – бросаю ей и тихо нажимаю на ручку двери. Открывая её, я прислушиваюсь к тишине, и это мне не нравится. Молли обычно шумит, смотрит телевизор или надоедает Гамильтону, но сейчас ничего не слышно.

Мы проходим к лестнице и спускаемся, наши шаги не слышны, мы оба босиком, но я чувствую. Да, холод. Он идёт по полу.

– Входная дверь, – одними губами сообщаю Бланш и указываю на то, что она приоткрыта. Едва заметно, но погода на улице отлично выдаёт входящего или сбегающего отсюда.

Показываю ей головой, что мы направляемся налево, но она кивает в противоположную сторону. Разделяться сейчас может быть опасным для неё, один удар по шву, и Бланш будет обезврежена. Но она, конечно же, не послушает меня и не оставит мне выбора. Мы подходим к гостиной, и я ощущаю слабый аромат шампуня сестры. Я отмечаю, что шаги были сделаны по направлению к входной двери, а не от неё, оставив следы от ботинок. И здесь больше нет других запахов, кроме тех, что я знаю. Бланш выходит из-за моей спины, наставляя пистолет на пустоту. Это происходит за пару секунд, и я не успею её схватить, чтобы не позволить стать мишенью. Но резко распахнувшиеся глаза Бланш и слабый вздох говорят мне о страхе.

– Гамильтон! – Кричит она и срывается с места. Поворачиваясь, влетаю за ней в гостиную и вижу мужчину. Его ударили вазой по голове. Осколки порезы и ещё что-то. Подхожу к столику, на котором расставлены две чашки чая и шахматы, сбитые вследствие какой-то потасовки. Пока Бланш осматривает голову Гамильтона и пытается привести его в чувство, я беру одну чашку и подношу к носу. Снотворное. В его порции чая было снотворное, а вот в чашке Молли, которую она выпила досуха, нет этого вещества.

– Его усыпили, – произношу я, и Бланш поворачивается ко мне.

– Кто?

– Предполагаю, что Молли.

– Глупость, Эйс, для чего ей это необходимо было делать? – Возмущаясь, она оставляет в покое Гамильтона и выпрямляется.

– Сейчас об этом и узнаем. Она кого-то впустила или выпустила, а сама прячется где-то здесь. Я проверю на улице, вдруг подъезжала машина, но я бы услышал. Через ворота не пройти, сработала бы сигнализация, если у тебя нет ключа. Она сбежала, – делая вывод, разворачиваюсь и несусь на второй этаж, а Бланш за мной.

– Но зачем ей это? Зачем убегать, когда она даже не подозревала… ты думаешь, что она слышала нас или ей что-то сказал Гамильтон? – Догадывается Бланш, на что я только киваю.

– Она не так глупа, как кажется и не так милосердна. Возможно, она выпытала у него какую-то информацию. Нас услышать она не могла, испугалась или решила поговорить с родителями по этому поводу, чтобы уберечь меня. Я слышал звук разбивающейся вазы, но прошло не так много времени с этого момента, и Молли не могла уйти далеко. Я попытаюсь догнать её, а ты посмотри в спальне, что она взяла с собой, – натягиваю на себя футболку, затем носки и ботинки.

– Я не поверю, что она сбежала к родителям именно потому, что Молли не так глупа. Вчера мы с ней играли в карты и обсуждали предстоящие светские события, размышляя, на какое отправиться. Утром я спускалась вниз и видела её с Гамильтоном. Я бы различила в ней страх или же то, что заставило бы меня ощутить грозящую беду, – отвечает она.

– Вот именно это, гадюка, и говорит о том, что человек внутри переживает сильнейшее моральное давление. Она же моя сестра, и учится так же быстро, как и я. А ты для неё авторитет, от тебя она взяла многое и смогла тебя обмануть. Но не ты виновата, если Молли это сделала, а я, что слишком глубоко увлёкся оставшимися днями, – с горечью бросаю взгляд на Бланш.

– Нет ничьей вины в том, что решает сам человек. Она берёт ответственность за это, каким бы сложным ни было понимание окружающими сделанных ею выводов, – Бланш выходит из спальни, оставляя во мне нарастающий металлический привкус приближения конца.

Вот чего нужно было опасаться – реакции сестры на всё происходящее. Если наши сознания с Бланш настроены на предстоящее, то её, подвергнутое многолетнему страху нового насилия, дало сбой и решило, что сейчас самое время показать всем, насколько она сильна внутри. Это катастрофично для всех нас, ведь если Молли, действительно, вышла, то всё начнётся раньше, чем предполагалось. Они не пришли сюда сами, даже палец о палец не стукнули, чтобы хоть как-то проявить свои желания, а легко поймают в свои сети сестру, а потом меня. Ведь я не позволю ей быть там одной, и она должна была об этом знать!

– Эйс! – Крик Бланш останавливает меня у входной двери, и я оборачиваюсь.

Её бледное лицо и глаза, наполненные безмолвной просьбой вернуться, заставляют меня сглотнуть и не позволить своему разуму придумать причину реакции Бланш. Она не из тех людей, которые будут выглядеть так, словно увидели приведение, ведь она убивала и знает, что такое кровь жертв на руках.

– Мертва? – Напряжённо спрашиваю её, поднимаясь по лестнице.

– Нет… она… вот. Она ушла сама, – тихо отвечая, Бланш передаёт мне лист бумаги, вырванный из записной книжки.

«Они сказали, что если я вернусь, то ты не пострадаешь. Не ходи за мной, Эйс, пожалуйста. Возьми Бланш, и улетайте из страны как можно быстрее. Я понятия не имею, что они хотят от меня, но я чувствую боль от мыслей, что никогда вас больше не увижу. Но вы должны сохранить то неправильное притяжение, которое так красиво искрится между вами. Я люблю тебя, братик, и безумно люблю Бланш. Они пообещали, что никто не причинит мне вреда, а тебе могут. Они заявят о похищении, но я не верю, что родители так поступят. Я поговорю с ними и, надеюсь, всё затихнет. Они помогут тебе, Эйс, я сделаю всё, чтобы это случилось.

Молли»

Мну записку от такого глубокого и жестокого разочарования в сестре. Я считал её умнее. Считал, что она различит обман и сможет довериться мне. И если от Бланш я добился этого, то не ожидал от Молли удара ножом в спину.

– Сообщения. В телефоне остались. Они начинаются с шести утра сегодняшнего дня. Алисия, – чётко произносит Бланш и показывает в руке телефон.

– Сука! Какая же сука! Что она за мать, раз спокойно наблюдала за насилием над своей дочерью? Что, чёрт возьми, она за человек, равнодушно отдающий своих детей на растерзание и вербовку? – Ору я, выхватывая из руки Бланш мобильный, и швыряю его в стену.

– Я думаю, Молли должна заменить её. Я считаю…

– Хватит с меня этих догадок, Бланш. Хватит размышлять о том, кто есть кто, лучше всё увидеть собственными глазами. Они забрали её без каких-либо серьёзных ухищрений, и она пошла, понимаешь? Она предала и тебя, и меня! – Возмущаясь, наступаю на Бланш.

– Она испугалась, Эйс. Любой бы на её месте испугался за любимого брата. Ты не можешь её винить в этом, мы знали, что Молли заберут первой, а тебя приведут туда. Ты сказал, что готов! – Повышая голос, она толкает меня в грудь и направляется в спальню.

– То есть я должен спокойно принимать это? – Кричу, следуя за ней.

– Нет, неспокойно, но ты уже в курсе всего, и твоя реакция сейчас лишнее. Если ты поддашься своей злости и желанию спасти её немедленно, то нарушишь ход событий, и тогда всё рухнет! Ты…

– Да, ты права, я не буду ожидать, когда мне бросят кость, как голодному псу! Я не позволю им играть со мной! Я даже не дождусь ответа от знакомого, которого просил посодействовать и помочь нам! Хватит!

– Ты что сделал? Ты кому-то рассказал про Орден? – Шепчет Бланш бледнея.

– Верно, рассказал про то, что одна группировка собирается устроить сегодня ночью, и есть отдел, в котором мне ещё верят. Я надеюсь на это, потому что не раз помогал им. Мы когда-то работали вместе, и там хорошие парни. Я не сообщил им об Ордене, но сказал, если они не доверятся мне, то сотни людей погибнут, и парламент падёт. Ты должна понимать, что, несмотря на наши с тобой навыки, вдвоём мы не справимся. И я обещал спасти тебя, что и пытаюсь сделать. Я написал им все инструкции, и если они поняли меня, то проследят за мной и штурмом возьмут место, где всё это будет происходить, – медленно делюсь с ней тем, что совершил. А как я мог полагаться на одну интуицию в этом деле? Это глупо. И хоть я не общителен, но работа во благо страны и людей это общая задача. Да, надежды мало, хотя она ещё не превратилась в призрачный дым.

– Молодец, Эйс, ты сам себе подписал смертный приговор. Ты не должен был этого делать, ведь теперь, если они решатся помочь, то мы никогда не докажем того, что Орден существует. Они всё будут отрицать, и твои отпечатки пальцев будут на каждом месте преступления. Они получат всё так же легко, как получили Молли. Идиот, – с отвращением шипит Бланш.

– Идиот, раз хочу видеть тебя и сестру живыми? Идиот, раз хотя бы что-то предпринял для вашей безопасности? Идиот? – Обиженно рычу я, наступая на неё.

– Да, ты абсолютный идиот, Эйс. Ты даже не представляешь, что вынуждаешь меня сделать. Ты тоже предал меня, не рассказав об этом. Ты желаешь бежать отсюда, когда я не позволю им творить такое с людьми. Ты эгоист, думающий только о собственных желаниях, – желчно заявляет Бланш и бредёт к кровати.

– Что ж, раз я так противен тебе, то ты не будешь проливать горькие слёзы, если стану одним из них. Но так я буду уверен, что ты не сгорела, и тебя не ранили. Пусть, я останусь для тебя таким вот идиотом, который слишком сильно боится узнать, что ты не дышишь. Мне плевать на твои слова, я иду за сестрой, – решительно подхожу к шкафу и достаю коробку с оружием. Мне неприятно, что она сказала такое, когда я стараюсь выйти из этой ситуации хотя бы не мёртвым. Мне до ноющего сердца неприятно знать, что Бланш даже не допускает ни единой возможности привлечь кого-то извне. Мне противно знать, что параноидальная жажда наказать их намного сильнее, чем чувства ко мне.

– Эйс, они же тебя сделают виновным. Они тебя выставят зачинщиком всего. Наводка на тебя уже висит у них, и всем приказано: не верить тебе. Ты же загоняешь себя в ловушку, – шёпот Бланш и её рука, дотрагивающаяся до моей спины, вызывают отчаянное желание оттолкнуть её.

– Я знаю. Меня это не волнует. Я идиот, – шиплю я, дёргаясь, чтобы сбросить её руку, пока наполняю второй пистолет патронами.

– Прости меня, но я не могу допустить этого. Не могу, – что-то острое проникает в мою шею, прямо под кожу. Удар. Слабый. Исподтишка.

– Что ты сделала со мной? – Шепчу, хватая её за запястье, и вижу в сжатой ладони пустой шприц.

– Как ты могла? – Холод пронзает мою кровь, разнося по опасно пульсирующим венам лютую обиду и чувство жестокого предательства. Мой взгляд мутнеет, когда я отпускаю её руку. Всё вокруг начинает кружиться, и я хриплю, желая сказать ей, как глубоко она меня ранила сейчас. Но ничего не могу. Тело не слушается меня больше, хотя внутри я кричу так громко, что голос пропадает. Меня заваливает вбок, и сквозь мутную пелену я встречаюсь с её глазами, полными раскаяния и печали. Слеза капает на мою щёку, разрывая сердце от боли. Её ладони ласкают моё лицо, и она прижимается к моим губам, быстро покрывая их поцелуями, а я ответить ей не могу. Нет возможности даже пошевелиться, меня обезвредила та, кому я верил, ради которой я был готов на всё.

– Прости меня… прости меня, Эйс. Я не могу позволить им забрать у меня того, кто ценен для моего сознания. Тебя. Я не могу… не могу отдать им тебя, моего единственного и уникального психопата, который заставил меня вернуться к нему, чтобы подарить будущее. И только он имеет право забрать мою жизнь, потому что она ему и принадлежит. Он подарил мне её снова, и он же может забрать. Лишь ты, Эйс, лишь ты убьёшь меня, но не кто-то другой. Прости меня… прошу тебя, прости меня за то, что я не могу поставить себя на первое место, там… в моём сердце, холодном и чёрством к другим, есть маленький горячий уголок, в котором существуешь лишь ты. Всегда существовал. Ты укорял меня в том, что я ничего не делаю для тебя. Но вся моя жизнь, всё, что есть во мне, отдано тебе. Прости меня… не вини меня за это решение, ведь я никогда не дам тебе возможности украсть у меня невероятного мужчину, заставившего меня понять, что я люблю его… прости… за это чувство… прости меня… прости…

Реакция на то вещество, что Бланш вколола мне, не позволяет мне услышать больше, но то, что я уже слышал, причиняет мне колотую рану в груди, растекаясь безумным страхом от невозможности ответить ей. Любит его… невероятного… психопата любит. Меня любит. Меня… и это так больно. И я хотел бы ей сказать, что все мои действия рождены тем же пониманием, что и её, но темнота, проклятая темнота, которую я ненавижу, забирает её поцелуи у меня. Она поглощает их, так и не подарив мне последнего слова, только молчание и осознанная тишина, где я не могу узнать, есть ли у нас будущее.

Глава 47

Сильнейший звон в ушах. Попытка открыть глаза. Ещё одна и ещё. Гул набирает обороты. Я слышу голос Гамильтона на низких частотах. Он что-то кричит мне. Мне удаётся немного приоткрыть глаза, не различаю мутные картинки, лишь тёмные пятна. Меня трясут, пытаются привести в чувство, но я не могу ответить ничего. Темно. Я знаю, что пролежал на полу больше шести часов. Вокруг меня нет света, только где-то за спиной Гамильтона, хлопающего меня по щекам, виднеются плывущие яркие точки. Тени. Их много. Слишком много. Они сгущаются вокруг нас. Я хочу его предупредить. Не успеваю. Падаю на спину и ударяюсь затылком, закрывая глаза. Топот. Какие-то крики. Грохот чего-то тяжёлого рядом со мной. Гамильтон. Мне жаль. Мне так жаль, что я не могу ничего сделать сейчас, чтобы помочь ему выжить. За мной пришли. Так больно внутри. В груди всё стянуто узлом, пока воспоминания, точнее, одно единственное, остаётся продолжением моих страданий. Предательство. Снова и снова оно повторяется. Укол и слёзы. Признание, такое желанное и гнусное одновременно, становится тем, что я хотел бы изменить. Поздно. Слишком поздно менять что-то. Время пришло, и я чувствую, как меня тащат по полу несколько пар рук. Я знаю этот голос. Знаю его и ненавижу. Нейсон. Ублюдок. Она бросила меня здесь… бросила, чтобы дать им шанс схватить меня и привести в Орден. Я помню… так много помню, не хочу… не могу больше бороться за что-то важное, оно не задерживается в моём сознании. Всё проносится бурлящим потоком сквозь моё тело. Побег Молли. Злость. Ярость. Желание всё завершить немедленно. Никаких вариантов, чтобы физически справиться с обездвиживанием, хотя мозговые рецепторы уже работают в полную силу, сопровождаясь вибрацией натянутых оголённых проводов боли, захлестнувшей меня от поступка Бланш.

Меня бросают на пол какого-то фургона и натягивают на голову тёмный мешок. Нейсон отдаёт приказ немедленно уезжать и наблюдать за слежкой. Он возмущён тем, что я сделал при последней встрече с ним. Удар прямо в живот сопровождается бранью и внутренней болью, не позволяющей мне издать ни звука. Затем он делает это ещё раз и ещё, с моих губ вытекают слюни от физического насилия над недвижимым телом. Я всё чувствую! Чувствую, как его ботинок с металлическим носом, переворачивает меня на спину после последнего мощного удара, а я дышать не могу. Диафрагма горит от боли. Внутри я ору, желая бороться. Подняться бы на ноги, но меня обезвредили. Меня предали. Я вижу самого себя в сознании, как падаю на колени, хватаясь за живот и напрочь забывая обо всех своих навыках, словно маленький мальчик, который каждый раз переживал наказание за домыслы и догадки о том, кто его окружает. Расплата. Ненависть. Сильнейшая боль, но не от насильственного, а от морального воздействия. Я же пытался… я стал мягким… я хотел быть её психопатом. Бланш бросила меня! Она меня оставила, не дав мне возможности избежать упадка сил, чтобы ответить нападающим с той же яростью. Лежачих не бьют? Бьют, ещё как. В моём мире требуется добивать до конца, наслаждаясь тем, что в данный момент жертва не может отразить ни единого удара. Подлость – норма в этом мире. Это первое правило, с которым приходится жить, не ощущая, что совесть существует.

Машина останавливается, и меня выволакивают из фургона. Это именно он. Газы. Вонь. Большое пространство для перевозки пятерых мужчин и меня, лежащего на полу.

Коробочка. Сознание возвращает меня в спальню Бланш, и я ощущаю, как дотрагиваюсь пальцами до гладкой поверхности белоснежного зеркального столика. Она забрала оттуда не документы, спрятанные на дне футляра для украшений. Она вернулась, чтобы забрать шприц, спрятанный для последнего решающего хода в её игре. Это было жизненно важно для неё, и вновь обман. Не будет такая женщина, как Бланш Фокс, рисковать всем, ради каких-то документов. Она не могла предположить, что на неё нападут и ранят Кьяру. Но вот шприц она должна была забрать с собой, спрятав его в моей спальне, чтобы не позволить случиться осечке. Она, действительно, изучила меня и все варианты, которые я пытался тщательно скрыть от неё. Она помогла им, не оставив нам ни единого шанса на спасение, считая, что сделала всё верно. И так больно оправдывать её сейчас, выбирая хоть какой-то слабый и глупый шанс отыскать во всём этом смысл. Парадокс, но я это буду делать, потому что верю её словам. Верю в то, что чувства оказывают давление на сознание намного сильнее, чем любой наркотик. Они самое мощное оружие и в то же время самое напрасное. Чувства могут испытывать те, кто умеет мечтать, а это уже психологическое отклонение. Большинство из нас подвержено этому, и мне не жаль, что я оказался в их числе. Я получил невероятное наслаждение от возможности побыть хоть немного человеком. И я безумно завидую тем, кто может быть таким постоянно. Обладать даром, потерянным в мире жестокости и насилия, власти и стремления к первенству. Деградация, заслуживающая полного и масштабного истребления, чтобы навсегда стереть с земли таких животных, как мы.

Удар по лицу вырывает меня из губительных воспоминаний, и я пытаюсь дёрнуться от боли в ноющей скуле и металлического привкуса во рту. Язык прикусил. Но могу лишь приоткрыть глаза, перед которыми плывут мутные круги желтоватого цвета. Тяну носом и ощущаю вонь едкой травы с примесью воска и сандаловых нот. Жмурюсь, чтобы зрение было лучше, и снова осматриваюсь. То вещество, что мне вколола Бланш, имеет довольно мощный эффект, но моя кровь приняла слишком много яда, чтобы позволить туману держать меня в своих лапах столько, сколько бывает у обычных людей. Хоть она это и сделала, но я уверен, Бланш подобрала дозу с расчётом на то, чтобы я смог двигаться к началу посвящения.

Перед моими глазами опускается лицо Нейсона. На одном глазу, который я прожёг сигаретой, повязка, и теперь он выглядит ещё более отвратительным, чем раньше.

– Неприятно, да, Эйс, знать, что тебя снова обманули? – Довольный своей колкой фразой и считающий, что ударил меня по болевой точке, он улыбается.

– Надо было… язык тебе поджечь… хотя… Бланш уже делала это… неприятно, да, знать, что ты не такой умный? – Сипло отвечая ему, шумно дышу.

– Я это переживу, а вот что будет с тобой, никто не угадает, – выпрямляясь, он замахивается и ударяет меня кулаком по скуле, отчего голова дёргается в сторону, и я сплёвываю кровь.

– Привыкай, Эйс, к тому, что с этой ночи ты больше ничего не почувствуешь, – бросает он, пока я отмечаю, что сижу на металлическом стуле. Мои руки сзади закованы в кандалы. Широкие. Железные. Тяжёлые. От них идут две цепи, прикреплённые по бокам к полу. Из наручников я мог бы выбраться, а здесь даже пытаться не собираюсь, это бессмысленно. Ноги ничем не связаны, но я сейчас не буду двигать ими. Чувствую подошву своих ботинок и медленно поджимаю пальцы, чтобы проверить – как долго ещё будет действовать укол Бланш. Придётся тянуть время, если я поднимусь сейчас, то тут же рухну.

Я нахожусь один в большой комнате, скорее всего, это подвал. Без окон. Без какого-то, проникающего снаружи уличного освещения. Вокруг только свечи. Их огромное количество. Разных размеров и форм. Они жутко воняют, отравляя мои лёгкие с каждой секундой. Передо мной мраморный камень, по форме и высоте похожий на место для жертвоприношения. Но он новый, точнее, на нём ещё никого не убивали. За ним следуют три ступени и ещё одно возвышение, предполагаю, для главного, чтобы он мог всё видеть. И сейчас он смотрит на меня, желая найти хоть одно непроизвольное движение моего тела, которое ему подскажет о том, что я больше не обездвижен. Нет. Не покажу. Я даже в таком состоянии легко могу не шевелиться.

Мы ехали долго, хотя я не полагаюсь больше на способность отслеживания времени, ведь могу ошибиться из-за состояния, в котором пребывал. И если меня довезли сюда, в место, где будет проходить ритуал, то они уверены в отсутствии слежки. Выходит, мне придётся как-то самому действовать, именно этого и добилась Бланш. Она придёт сюда, я чувствую это. И она близко. Очень близко ко мне, но не в плену, как Молли. Она сама принесёт себя в жертву, только так и никак иначе. Это её война, сделавшая меня средством помощи ей. Я это сделаю, а потом придушу Бланш. Буду душить до тех пор, пока не останется нескольких минут до смерти, и отпущу, затем снова и снова, чтобы выплеснуть на неё всё своё негодование и держать её рядом с собой до тех пор, пока она не поймёт – никогда больше такого не повторять. Она моя, вне зависимости от проступков, и только я имею право приказывать ей.

За моей спиной раздаётся гул голосов. Он приближается, и я могу различить в низком и монотонном бормотании слоган лозунга, открывающего ночь правосудия. Начало конца обычной жизни и наступление нового мира, в котором будет править Орден «Чистой Крови». Люди, облачённые в красные накидки и разделённые на две группы, обходят вокруг меня. Их тридцать два человека. И я всех их знаю. Я работал с ними столько лет. Мужчины. С правой стороны находится Нейсон, шевелящий губами и произносящий вместе со всеми что-то похожее на сектантскую мантру, гипнотическую речь, в которую они все верят. Таддеус слева от меня во втором ряду. Но никто даже не обращает внимания на то, что я сижу здесь. Их взгляды обращены к лестнице и возвышению, они клянутся оберегать и защищать свой род, ставший для них единственно правильным. Члены Ордена молятся по своим безумным канонам, обещая убивать всех, кто попытается разрушить их семью. Они поклоняются законам, согласно которым имеют право вершить правосудие, ставшее за сотни лет истинным способом выживания. Мне сообщают о том, что сегодня для них важная ночь, когда они пригласят к себе новых участников Ордена и сделают их такими же безумными.

Я смотрю на это, и меня переполняет отвращение. Они все под действием наркотиков, это точно. Не реагируют ни на что, кроме приказов главного, и готовы уничтожить целые семьи ради своей идеи. Они фанатики, и я не позволю им превратить меня в такого же. Нет. На поясе каждого висит нож, и одеты все одинаково. Накидка с капюшоном, под ней чёрный балахон, подпоясанный ремнём, на котором висит не только холодное оружие, но и пистолет. Я не думаю, что это их обычный наряд. Они в курсе того, что здесь может произойти нападение, и готовы защищать свой Орден. Эти безумцы убьют Бланш, если она сунется сюда. Убьют, даже не задумываясь ни о чём. Им дали установку.

Тридцать два. Я не вижу Уилсона, видимо, он до сих пор в госпитале или они его убили. Если последнее, то свободных мест – три. Если нет, то два. Но что-то мне подсказывает, его уже не в живых. Значит, Стэнли тоже будет участвовать в этом.

Гул голосов прекращается, все поднимают руки к небу и, опускаясь на одно колено, склоняют голову вниз. Сейчас я увижу того, кто всё это устроил. Он должен выйти и встать прямо передо мной, приветствуя их, как, наверное, это и должно происходить. Но никого нет. Тишина, в которой я прислушиваюсь к равномерному дыханию мужчин, и ничего более.

За спиной. Мягкие шаги. Женские. Она босая, но из-за чёртовой вони, идущей от свеч, я не могу уловить другой аромат, чтобы опознать её. Она не спешит, наоборот, наслаждается своим появлением здесь. Её ладони ложатся на мои плечи, и она склоняется рядом с моим ухом. Да чёрт бы её побрал! Сука!

– Сынок, я рада видеть тебя здесь, но будь послушным мальчиком, чтобы выбраться из кандалов, – раздаётся насмешливый шёпот, вызывающий у меня тошнотворные позывы.

– Что ты здесь делаешь? Что происходит? Почему меня привезли сюда? – Озадаченно шепчу я, поворачивая к матери голову. Нет, я даже сейчас не покажу им, что мои мышцы, хоть и затекли, но ожили. Я не выдам себя и своих знаний, чтобы иметь возможность обмануть их и не стать мишенью. Я позволяю себе смерить её взглядом, полным отторжения всей кровной связи. На ней полупрозрачное платье с длинными рукавами, все её тело можно разглядеть под ним, и мне стоит большого труда удержать внутри себя едкие слова по поводу её вида. Бланш была права, она и есть та, кем они пользуются, как шлюхой. Она их матка.

– Ах, это всего лишь праздник. Не волнуйся, сынок, тебе всё расскажут чуть позже, когда я поприветствую каждого своего бывшего, а возможно, и настоящего любовника. Жаль, правда, но мы лишились ещё одного члена нашей семьи, к сожалению, сегодня он погиб. Ты его должен помнить. Джон Уилсон. Увы, он не увидит того, к чему мы готовились так долго. А сейчас помолчи и не нарушай торжественности моего появления, потерпи, милый, и всё узнаешь, – она похлопывает меня по щеке, но я отклоняю голову вбок и кривлюсь. Но мои слова чётко попали в цель, она убедилась, что я не имею понятия о том, почему в этом месте собрались одни из самых властных и важных мужчин, и все они входят в состав парламента. Каждый из них имеет звание и множество заслуг, к их мнению прислушиваются, а также в этом месте присутствуют те люди, которые находились в списке Нейсона. Но, теперь я понимаю, почему именно о них так заботился он, остальным просто не оставили выбора. Ведь, по словам Бланш, Уилсон пришёл сюда в принудительном порядке, и его не было в том перечне имён её клиентов. А теперь же его убили, представив это как показательное выступление, поясняющее, что они сделают с теми, кто попытается уйти из-под власти Ордена. Но во всём этом есть плюс – он не выдал Бланш и не признался им, что она всё знает. И первый раз за всю жизнь я испытываю сожаление о том, как резко отверг мысль о спасении завербованных Орденом мужчин. Выходит, некоторые из них могут быть мне полезны в этой борьбе, и они ждут помощи.

Пока я осознаю такие примитивные истины человеческого сознания, мать поднимается на первую ступеньку и кого-то зовёт. Из темноты выходит молодой парень со стеклянным взглядом, подносящий ей большую чашу и плоский поднос. Конечно, ведь это действо можно тоже назвать религией, и каждый из присутствующих сейчас будет благословлён шлюхой, чтобы впоследствии истребить её конкуренток. Да, здесь не только мы, высший слой Ордена, но есть и представители низшего. Я не заметил ранее, стоящих по всему периметру, вооружённых до зубов людей, чтобы не позволить никому нарушить ход ритуала. Чёрт, я не справлюсь с ними, каким бы умным и развитым ни был. Я не супергерой, умеющий летать или имеющий дар бессмертия. И это всё не фильм, а моя жизнь, в которой я понимаю, что мы попали в ловушку, и нам никто не поможет. Все мои планы, которые я строил ранее, не могут быть исполнены, потому что там мне приходилось драться и защищаться. Но я не выстою в одиночестве, как бы мне не было стыдно это признавать. Я не смогу отражать удары пятидесяти человек, а их даже больше. Тридцать два члена Ордена, Ларк и Стэнли на их стороне. Плюс, по моим догадкам, ещё пятнадцать человек по периметру. И это только подвал. Сколько их наверху я понятия не имею. Вспоминая слова Бланш, я в силах только горько усмехнуться тому, как были наивны мои планы. А она всё знала. Она подготовилась, и не позволила мне прийти сюда раньше, потому что тогда поплатился бы за это. Да-да, я буду оправдывать её! Буду!

Когда последний мужчина открывает рот, чтобы на его язык положили гостию, запивает всё вином, уверен, смешанным с новой дозой наркотика, чтобы быть подчинённым идее, мать кивает и позволяет всё унести. Она опускается на колени, склоняя голову, а мужчины, наоборот, встают на ноги.

– Что здесь, чёрт возьми, происходит? – Повышаю я голос, но мне никто не отвечает. Они просто не двигаются.

– Зачем меня притащили сюда? У меня есть информация на каждого из вас, которую обнародуют с моей смертью. Так что можете делать всё, что хотите со мной. Снова пытать? Пожалуйста, но ничто не убережёт ни одного из вас от публичных насмешек и увольнения, – делаю ещё одну попытку, пробегая взглядом по мужчинам, и останавливаю его на матери.

– Что за шоу вы здесь устроили? Вы в своём уме? Хорошо, мне нужен главный, предполагаю, что в этом месте есть наиболее адекватный человек, готовый сказать мне, по какой причине меня заковали в кандалы и заставляют смотреть на это смехотворное действо. Возможно, он не такой идиот, как вы все. Я могу передать ему информацию на каждого из вас, и не только. Я готов начать переговоры с ним, но у меня есть условия. Мне нужна моя сестра, Молли, и свободный выход отсюда. Я отдам всё, что у меня есть, а вы дадите нам улететь из страны навсегда, – бросаю взгляд на Нейсона, даже не шелохнувшегося от моих слов. Среди них нет Декланда, но я не могу быть уверенным, что он не заодно с ними. Марионетка, ведь только мужчины, имеющие власть в Англии, являются членами Ордена.

– Нам не нужна твоя глупая информация, собранная шлюхой, которую ты покрывал, Эйс, – всё внутри леденеет от голоса, раздавшегося в тихом пространстве.

От левой группы адептов отделяется мужчина и медленно поднимается на пьедестал. Он разворачивается и, усмехаясь, кладёт ладонь на голову матери.

– Таддеус.

Он слабо кивает, а я не могу поверить, что он и есть главный. В нём нет ничего, что отличало бы его от других. Я не замечал, чтобы его действия были полны логики, да и, вообще, этот мужчина не представляет особой ценности для человечества. Совершенно никакой, так что, вероятно, он лишь исполнитель. Я знаю, что пытаюсь найти для него множество оправданий, и моя жизнь с самого первого сознательного воспоминания проносится в сознании. Его разговоры со мной, где он подкладывал мне задачки и давал ознакомиться с разными кровавыми делами, а я был мальчиком, боящимся читать это. Мне было всего семь лет, когда я первый раз нашёл у него в столе описания каких-то ритуалов и фотографии. Он мне всё рассказывал и с радостью делился тем, что это наше будущее. А потом темнота. Всегда наступала темнота. Меня отдали Нейсону, но в моменты прострации из-за сильнейшей физической боли я помню его голос, требующий от брата чётких данных о том, как всё прошло. Его отставка, и то, как умело он ушёл в тень, чтобы владеть большим. Всё это было ложью, причём очень тщательно разработанной, что даже я не усомнился в его пьянстве, чувствах к Бланш и во всём остальном. Но я всегда знал – такой человек, как он, не лишится возможности иметь власть, поэтому требовал объяснения его отставки. Я чувствовал подвох, и меня переключили на собственные переживания, на встречи с Бланш и на поиски контрабанды, лишь бы я не вернулся мысленно к созданному им блефу и не распознал его. Да, всё указывало на то, что он и есть главный. И почему он так хотел, чтобы я стал следующим? Его родственник и племянник, имеющий ту же особенность, что и он с братом.

– Зачем я вам? И какого чёрта ты так вырядился? – Шиплю я, когда до меня доходит истинное положение вещей. Бланш неглупа, но и она не угадала той сущности, которую Таддеус скрывал всё это время. Развод тоже был отвлекающим манёвром.

– Ах да, я же не успел поприветствовать всех. Прошу прощения за это, – его губы растягиваются в насмешливой улыбке, и он, словно собачонку, поглаживает бывшую супругу по голове.

– Братья мои, вот и пришло время, когда мы принимаем в наши ряды новых членов Ордена «Чистой крови». Мы столько лет ждали этой ночи, чтобы вновь собраться и провести ритуал причащения. Сколько грехов сегодня нам прощено руками нашей прекрасной Алисии. Сколько собратьев мы потеряли из-за неверных женщин и грязного сознания, извращённого похотью. Сколько среди нас было обманутых и приниженных. С нами не считались и не думали о том, что, только благодаря нам, страна процветает, но и здесь нам мешают. Политическая ситуация в нашей родной стране превращает нас в шваль, которую ликвидируют. Разве мы позволим такому случиться? Мы позволим, чтобы женщина вела нашим сознанием? Нет. Никогда. Никто больше не будет указывать нам, что мы должны делать. Мы им ничего не должны. Мы старались особо не вмешиваться в ход событий, но теперь это стало невозможным. Мы должны истребить тех, кто не поклонится нам и не примет нашу веру. Гай Фокс был самым удивительным мужчиной, как и все его последователи, которых предали. Он хотел бороться за справедливость и богатство нашей страны, когда другие её лишь использовали. Его подставили те самые люди, которым он доверял. Тот страх, созданный им, был лишь способом власти монарха. Но с нас довольно, мы давно уже возмущены взглядами тех, кто называет себя властью. Мы этого не потерпим, и эта ночь станет самым ярким напоминанием о том, у кого действительно есть сила, чтобы повести за собой народ и подчинить себе весь мир. Нас будут бояться, ведь сегодня мы принимаем в члены нашего Ордена моих сыновей. Эйс, я рад видеть тебя среди нас. Ты избранный. Ты уникальный. Ты моя плоть и кровь. Сегодня мы подарим тебе невероятную возможность доказать, кому ты служишь. Стране или же женщине, которая ведёт нас к упадку. Мы и есть Англия. Мы и есть «Чистая Кровь», имеющая непоколебимое право власти!

Когда он завершает речь, наполненную ораторской игрой интонаций, то все мужчины поддерживают его, опускаясь на колени.

– Что за бред ты несёшь, дядя? Напомню, что я не твой сын. Мой отец Нейсон. Он изнасиловал мать, и тебя заставили на ней жениться, когда она была беременна, чтобы скрыть то, что он сделал. Его спасли от тюрьмы, ведь она была несовершеннолетней, а брак скрыл это ото всех. Какая чистая кровь? Вы рехнулись? – Возмущаюсь я.

– Верно, Эйс, ты говоришь правду. Только вот я и есть Нейсон, а он, – мужчина указывает на поднявшегося из толпы, – Таддеус.

– Что за ерунда? – Хмурясь, спрашиваю его.

– Нет, всего лишь способ защиты. Я посвящу тебя во все наши тайны, сынок. Ты тоже был обманут, как и я. После рождения я был наречён именем Нейсон. Меня считали таким же больным и психически неуравновешенным, как и тебя. Меня лечили. Меня запирали, а когда появился он, то родители решили, что будет удобнее, если наследником станет брат с моим именем, а мне подарят другое. Жалкое. Противное. С душком. Но я не смог противиться им, ведь брат был таким же, как я, только намного слабее волей, хотя физически развит лучше. Закрытые двери. Операции, чтобы никто не понял, сколько мне лет на самом деле. Обучение и взросление в ограниченном пространстве, пока мир не увидел двух братьев с разницей в шесть лет. Его разумом было очень легко повелевать, он выполнял всё, что я от него требовал. Он прикрывал меня от гнева родителей, и я выработал схему поведения. Она сработала, никто так и не понял, что я запер здесь ту, с которой играл. Она была моим питомцем, пока я не разрешил брату тоже поиграть с ней, а он выложил всё родителям. Я обвинил его в насилии, а эта дура, – смеясь, этот человек ударяет по затылку мать, – сказала им, что беременна. Она специально это сделала, и меня заставили ввести в дом шлюху, умоляющую, чтобы её имели. Мне было удобно быть Таддеусом, примитивным и жалким, но признаю, что одна женщина свела меня с ума. Бланш Фокс. Непревзойдённая лгунья, опытная и жалящая змея. Ты ведь так её зовёшь, да? Гадюка. Да, она именно такая. Но увы, она разрушила столько браков, убила множество людей, и опасна для нас, как и для тебя. Так что, сынок, я желаю видеть тебя не в кандалах, заставляя быть среди нас, а добровольно. Ты мой последователь. Ты моя надежда на то, что Англия станет вновь величайшей страной. И конечно же, я хотел тебе представить тех, кто уже вступил в наши ряды, сегодня они официально будут представлены своим братьям.

Дом. Поместье, в котором мы жили, передаётся первенцу. И я никогда не спрашивал, почему мы там находимся, хотя оно должно было принадлежать Нейсону. Выходит, что мои предки решили скрыть ото всех факт безумия, передающийся по наследству. И я, действительно, сын этого подонка. Мне плевать, что я его плоть и кровь. Мне гадко осознавать, что я один из них. Я скорее умру, чем признаю себя их сыном.

– Наверное, ты ещё не понял, что это твоё будущее. Мы тебе не предлагаем уйти из жизни, думаю, ты об этом сейчас размышляешь, считая нас фанатиками. Да, так оно и есть. Проще называть людей, желающих очистить семьи от грязи и ликвидировать неверных, чуждых нам, психически больными. Но если, кто и болен, так это те, кто поддерживают отвратительно воняющие союзы. Англичане всегда были особой расой, но многие из них забыли, что чистота крови – это залог успеха и нашего будущего. Они изменяют, плодят ублюдков и ещё приводят их в наш дом. Шлюхи, такие как наше правительство. Шлюхи, ложащиеся под богатых клиентов, считают, что имеют власть. Нет. Никогда. И сегодня каждый новый член Ордена принесёт в жертву ту, что стала для всех нас катастрофой. Ту, кто может помешать нам. Не волнуйся, у нас для них припасено наказание за грехи против мужчин, против нашей крови. Ведь нас несколько столетий назад предала женщина, передавшая всю информацию о тайном заговоре врагам. Она наблюдала, как горят люди. А теперь же мы наблюдаем за этим.

– Подожди. Я ни черта не понимаю, то есть вы, вот все вы, те, кого я каждый день мог видеть на собраниях, дебатах и в палатах, пэры Англии, блюстители закона, состоите в секте, считающей, что необходимо мстить за прошлое? За то, что давно уже стало бессмысленным и никому не нужным? Вы убиваете женщин, точнее, сжигаете их, как Гая Фокса? – Имитируя недоумение, спрашиваю его.

– Я тоже когда-то не мог понять смысла службы Ордену, как и поверить в это, называя таких людей фанатиками, прячущимися в подвалах. Но с годами наши появления и ритуалы обрели наиболее масштабный характер. Я первым был приглашён сюда, и моё появление отразилось на жизни страны громкими взрывами. Когда сюда пришёл Таддеус, то всё было намного мягче, ведь я должен был стать следующим монархом для них. Мы не только сжигаем неверных, чтобы очистить кровь и будущее наших братьев, но мы ещё и противостоим выбранному стилю политики. А на сегодняшний день мы совершенно не в силах терпеть женщину, ставшую премьер-министром. С каких пор шлюхи имеют право на это? Мы подготовились, думаю, твоя нынешняя и моя бывшая любовница, Бланш уже поделилась с тобой, что кто-то хочет спровоцировать массовую панику и возмущения в политических дебатах. Но потом мы ответим в Мюнхене и следом в Париже, тем самым заставив всех понять, что никогда не простим им нападения на нашу страну. Начнётся Гражданская война, и мы выиграем, ты, её выиграешь для нас. Но для начала, Эйс, ты, как и остальные, должен пройти обряд посвящения. Для этого ты обязан привести сюда жертву, продажную стерву, достойную смерти. А вот и наш первый кандидат.

Замолкая, Таддеус, а теперь уже Нейсон, указывает направо, и мужчины расступаются, когда я вижу Ларка с незнакомой женщиной, плачущей и умоляющей её освободить. Но никто даже не делает попыток принять её слова и пожалеть, она понимает, что это конец. На удивление, кузен лишь хромает, а я бы предпочёл его убить. Немедленно. И он довольно хорошо держится для наркомана со стажем.

– Папа, – улыбаясь, он кланяется ему, а я удивлённо приподнимаю брови.

– Папа? – Подаю я голос.

– Ах да, познакомься, это твой брат, правда, рождён он был от другой. Мне всегда было мало. Я же говорил, что Таддеус отлично справлялся с ролью и терпел свою жену до тех пор, пока я не избавил его от этой ноши. А затем он избавил от такой же участи и тебя. Помнишь Джулию? Нет, скорее всего, она исчезла из твоей памяти, как и многое, что мы тебе показывали. Глупая шлюха, считавшая, что тебя можно обманывать. Они все похожи, Эйс, поверь мне. Сначала твоя, а потом моя. И наоборот, как это было с Бланш. Но вот и на неё я зол, даже обижен за то, что меня она заставила опуститься на колени, когда ты так этого и не сделал. Это мы обсудим через пару месяцев, если ты захочешь. Мне даже пришлось подстроить автокатастрофу для родителей, чтобы больше никто не указывал мне, что делать со своими детьми. Ну и, конечно же, освободил для себя место. Но никто не возмутился. Благодаря мне, все эти люди обрели власть, и мы вместе следим за тем, чтобы грязные полукровки не имели шанса испортить нашу страну. Им когда-то это удалось, и больше мы не потерпим такого. Но вернёмся к нашему первому кандидату, он родился раньше тебя, к сожалению, и должен стать моим преемником. А вот здесь произошла небольшая ошибка, и это не входит в мои планы, – Нейсон снимает пистолет и, удерживая мой взгляд, стреляет прямо в лицо Ларку. Мужчина падает, но грохот заглушается женским визгом, который прекращается через секунду. Нагло улыбаясь, он убивает и её. Нет, я не против, но мне отвратительны его мотивы.

– Вот видишь, как легко прощаться с детьми. Но слабые никогда не будут в наших рядах. Нам нужны лишь сильные, и пришло время изменить порядки. Мы наберём не тридцать пять человек, а сотни не менее уникальных, чем мы. Чистая кровь будет править в будущем. А теперь твоя очередь, сын. Ты узнал всё, что поможет тебе принять решение. Ты готов добровольно пройти посвящение или же нам придётся потерять немного времени и всё же услышать твою клятву? – Он прячет пистолет на поясе под накидкой, ожидая от меня ответа.

– Нет. Я не собираюсь уподобляться таким, как ты. Мне до тошноты противно знать, что в нас течёт одна кровь. Она и есть грязь, которую нужно истреблять. Мы несём с собой только смерть, считая, что власть – это лучшее, чем мы можем обладать. Нет, я добровольно не собираюсь вступать к вам. Это всё идиотизм, и даже не секта. Это больное восприятие своего величия, что мне претит. Делай что хочешь, но ты не получишь меня, – цежу я.

– Ох, какая досада, – усмехается он. – Но я это предполагал. Ты же поддался страсти с моей шлюхой, которую я заставил тебя соблазнить. Теперь ты желаешь быть другим, только вот уже слишком поздно. Стэнли!

Поворачиваю голову и наблюдаю, как младший брат тащит за собой избитую до крови Молли. Наши глаза встречаются, и в её вижу такую боль и мольбы о прощении, и я совсем не зол на неё. Мне страшно за ту, кого я всю жизнь пытался уберечь. Мне страшно осознавать, что они могли с ней сделать. Мне жутко от мыслей, насколько в их мире стёрта грань родства. Насилие. Я знаю, что она увидела этот ужас вновь.

– Отпусти её, – рычу я, дёргаясь, отчего цепи звенят.

– Прекрасная жертва, ты так не считаешь? – Ехидно произносит Нейсон.

– Отпусти! Откуда в вас столько ненависти к своим детям? Откуда столько желания наблюдать за изнасилованием? Эта сука, которая сейчас стоит на коленях, заслуживает гореть в вашем праведном огне, а не Молли! Твой брат её насиловал, а вы все это поощряли! Сволочи! Отпусти! – Кричу я, пытаясь выбраться из оков, пока Стэнли с улыбкой толкает на пол сестру. Её рот заклеен скотчем, один глаз заплыл, а вся одежда разорвана. Ненавижу!

– Ошибочка, сынок. Это я её насиловал, понимаешь? Это заслуга не моего идиота брата, он лишь подготовил её для меня, а потом я насиловал ту, что нагуляла моя супруга! Это я сделал! Я! – Он смеётся как безумный, разрушая все мои понятия о нормальной жестокости, превращая это понятие в нечто жуткое и невероятно безобразное. И в глазах Молли я вижу подтверждение, это было недавно. Сегодня. Я не смог её уберечь! Чёрт!

– Ну так что, Эйс, ты уже изменил своё решение? Готов вступить в Орден? Не смотри на неё, поверь мне, скоро ты не будешь помнить ни о чём, даже о жалости и нежности. У тебя будет одно желание – власть. Начинайте, – он кивает кому-то, и несколько мужчин отделяются от толпы. Тот, кого я считал Нейсоном, а на самом деле Таддеус, достаёт из футляра шприц, как и ещё один мужчина делает то же самое.

– Я убью вас! Только посмейте! Ты считаешь, что сможешь затмить мой разум? Нет! У меня есть причины, чтобы не дать тебе того, чего ты так хочешь! Но зато ни одной, чтобы проявить сочувствие ко всем вам! Что вы стоите? Вы же были против этого! Трусы! Чёрт… вы трусы, – жмурюсь, когда иглы проникают в вены на моих руках. Меня удерживают несколько человек, а другие вливают в меня наркотик. Я применяю всю свою силу, чтобы не позволить им сделать это со мной. Но я был прав, один я ничего не изменю. Ничего… и это отчаяние, которое я проживаю сейчас, причиняет мне невыносимую муку.

Меня отпускают, и я вижу, как сестра плачет, умоляя меня не сопротивляться. А я буду! Буду бороться во что бы то ни стало! Буду… чёрт… что-то не так, это дерьмо, действительно, сильное. Слишком сильное и оно делает слабыми мои мышцы.

– Где твоя жертва, Эйс? Где Бланш Фокс? – Меня хватают за подбородок, а ядрёный залп убойного вещества смешивается с моей кровью, лишая меня возможности здраво мыслить. Я не желаю отвечать, но… хочу этого. Я так устал от войны с собственным сознанием. Я так устал ошибаться и быть ведомым. Я так устал жить…

– Не знаю… она ушла… она ушла, – шепчу, моргая и чувствуя, как моя голова становится тяжёлой, и в то же время я не отключаюсь. Я нахожусь в какой-то странной прострации, где вокруг меня оказывается слишком много лиц.

– Эйс, скажи им, прошу тебя, скажи им, – голос Молли присоединяется к множеству других в моей голове.

Запрещено чувствовать.

– Слышишь, о чём тебя молит эта бедная девочка, – отец… я должен верить ему. Он обещал мне помочь. Мне было восемь, когда он давал свои обещания.

– Не знаю, – мотаю головой, но меня держат крепко.

Запрещено испытывать сожаление за отобранные жизни. Запрещено любить.

– Она была в доме… я скажу за него. Они были вместе, она обещала…

Не делай этого, Молли, не предавай её…

Запрещено думать о других, только о благополучии страны. Запрещено видеть в населении людей, только врагов, требующих немедленной ликвидации. Запрещено во что-то верить, кроме власти. Запрещено мечтать о том, чтобы ощущать нежность. Недостоин никто её. Запрещено быть мужчиной. Запрещено испытывать боль сожаления.

– Где Бланш? Кто её заказчик? – Мой подбородок требовательно сжимают и ударяют в живот, отчего я подаюсь вперёд, закрывая глаза, пока в моём сознании всё мешается.

– Я…я…

– Если скажешь «не знаю», то я сейчас же сожгу Молли. Не теряя времени, я заставлю тебя наблюдать за этим. А кто виноват, Эйс? Бланш. Если бы не она, то ты никогда бы не стал противиться себе. Она заставила тебя подчиниться ей. Ты стал её рабом. Она обманывала тебя, как и всех нас. Во всём виновата эта женщина, и из-за неё пострадает Молли, твоя сестра. Она…

– Мальчики, неужели, вы начали без меня? Надеюсь, я не пропустила ничего интересного? – Звонкий и насмешливый голос обрывает речь, шипящую и отравляющую мой разум.

Поздно… я уже теряю себя.

Глава 48

Женскую фигуру бросают на пол, тёмные распущенные волосы взметаются вверх и Бланш выпрямляется на руках, поднимая голову. Её губа разбита, а на скуле уже заметен проступивший синяк.

– Нам пришлось её немного утихомирить. Эта сука завалила двоих из наших, – слабо пиная её по ноге, объясняет мужчина в чёрной маске с прорезями для глаз, носа и губ.

– Где её нашли? – Усмехаясь, отец присаживается на корточки перед Бланш.

– При попытке обратиться в американское посольство. Решила просить у них убежища и вернуться домой, якобы потеряв документы. Но нам позвонили, а её отвели в комнату ожидания ответа, где мы с ней и встретились. Все записи с камер видеонаблюдения стёрты, и на них нет ничего необычного, что могло бы вызвать подозрение у американского посла.

– Значит, сбежать хотела да, милая моя? Видишь, Эйс, никому из них нельзя доверять. Они предают, убивают и разрушают нас, а потом всё им сходит с рук. Она усыпила тебя, чтобы у неё было время скрыться и спрятаться, когда тебя оставила одного. Она даже не боролась за тебя. Жестокая. Бессердечная. Гадюка, – мужчина хватает ухмыляющуюся женщину за волосы, заставляя подняться.

Моё сознание уже давно поплыло, все события перемешались, и теперь я только пытаюсь сказать что-то, но лишь мычу. Внутри меня становится пусто, действительно пусто, словно у меня не было прошлого, а только эти минуты в тёмном подвале, где я вижу красивую женщину, вызывающую у меня отвращение. И та, что стоит на коленях на возвышении, тоже мне неприятна. Все отвернулись от меня. Они всегда играли мной в своих целях, а я был таким глупым, таким доверчивым, считал, что чувствовать это прекрасно. Нет, это настолько больно, что лучше вытерпеть многочасовую пытку у врагов, чем поддаться эмоциям. Злость, появляющаяся в моей груди, заставляет распахнуть глаза и выпрямиться.

– Она всё знала. Об Ордене всё знала и предупредила меня. Она думала, что я помогу ей. Бланш убеждала меня в том, что это всё жестоко и чудовищно по отношению к ним. Она сказала, что любит меня. Ложь. Всё здесь соткано изо лжи, и она тоже. Она манипулировала мной, находя слабые точки, втёрлась в доверие к Молли. А я же защищать пытался, понимаете? Я же, действительно, хотел защитить обеих. Кто меня защитит? Кто подумает обо мне и о моих чувствах? Им всем было плевать на меня, они карабкались по мне, чтобы достичь большего. Меня им было мало… так мало меня. А та, змея Джульетта? Она же тоже говорила, что любит меня, что я единственный для неё, а потом спала с тобой, папа. Она пошла к тебе, потому что ты был богаче меня. Ты был для неё дорогой к роскоши, а я нет. Они обманывали… они вели моим сознанием… они… ненавижу их, – мотая головой, рычу и хватаюсь за цепи. Когда я произнёс всё вслух, то понял, каким был идиотом. Я никому не нужен. Никому из них. Но вот я могу сделать то, что никто не забудет, никто не перепутает меня с другими, никто не позволит себе меня предать из-за страха смерти.

– Как удивительно действует инстинкт самосохранения, правда, Бланш? Наркотики довольно интересная вещь, а вот стимуляторы намного сильнее. Стоит лишь увеличить вдвое дозу этого активатора реакции мозговой активности, как настоящие желания и поведение заставят действовать определённым образом, ведь сейчас его сознание притупилось, а вот подсознательное состояние направлено на одну цель – выжить. Чаша весов между решением продолжения рода и обеспечением безопасности склонилась ко второму инстинкту, и мой сын выбрал власть. Эти опыты я ставил над ним так долго, что изучил полностью вероятность исхода событий, – довольно произносит мужчина, отпуская Бланш Фокс.

– Он не твой сын, и ты совершенно не представляешь, что в нём скрыто. Твои опыты, Тедди, могут…

– Нейсон, милая, моё настоящее имя Нейсон, я и есть наследник. Я главный. Я старший, но всех так легко удалось провести. Не ожидала, да? Но ничего, скоро тебе уже будет всё равно. Снимите кандалы с моего сына, он абсолютно готов принести клятву, – бросая на меня взгляд, отец перебивает эту противную и мерзкую женщину.

– Я бы оставил тебя в живых, какое потомство ты можешь принести нам. Твоя сила, твоё сознание и твои навыки пригодились бы нам, но я не имею права предавать нашу кровь грязной примесью. Жаль, Алисия уже не та, что раньше. И моему сыну нужна женщина, нужна шлюха, которую он мог бы делить со всеми своими братьями и семьёй. К тому же я зол на тебя, Бланш, я так зол на тебя, – пока меня освобождают, Нейсон замахивается и одним мощным ударом попадает по лицу мисс Фокс, отчего она падает на пол, кривясь от боли.

– Ты могла бы убедить меня не приносить тебя в жертву, но позарилась на другого. Если бы ты принадлежала только мне, я бы подумал об этом. Уже поздно молить меня о прощении, для тебя слишком поздно, шлюха, – шипит он.

– Тебе? Да ты в своём уме, придурок? Ты болен, раз заставляешь людей умирать только потому, что тебя никто никогда не любил, – хрипло смеясь, Бланш поднимает на него взгляд, и ни капли страха нет в её глазах.

– Ты освободил себе место нечестным путём, ведь твой отец хотел всё прекратить, направить Орден на более возвышенные цели, он…

Я приближаюсь к ней и с размаха бью по животу, наслаждаясь слабым стоном и кашлем, сбитым дыханием и болью, которую она переживает.

– Она меня утомила, – встречаясь с удивлённым взглядом отца, объясняю я.

– Эйс, ты же обещал бороться… ты обещал, – шепчет женщина, лежащая у моих ног. Издаю смешок и опускаюсь на корточки, она смотрит на меня, умоляя оборвать то, что сейчас заполонило моё сознание. Но причин нет. Никаких причин, чтобы думать иначе. Мне нужна власть. Я должен держать её в своих руках, не позволяя больше никому считать меня идиотом.

– Ох, да, обещал, ты права. Я ведь столько планов подготовил, как и ты. Только вот ты не стоишь ничего. Ты лишь средство, для достижения моих целей. Я тоже был для тебя вещью, а ты обманывала меня, заставляла поверить в эту ложь про любовь. И я верил, признаюсь, я так верил, а, оказывается, тебе было важно отомстить. Ты предала меня. Снова, – моя ладонь с громким шлепком встречается с её щекой, отталкивая Бланш, и я слышу, как хрипит, вижу, как сплёвывает кровь и аромат её страха, доставляет мне наслаждение.

– Эйс… не делай этого, это вещество, оно даёт тебе неверные установки…

– Да, я и рад, что мне вкололи его, – смеясь, поднимаюсь на ноги. – Ты звала меня психопатом! Каждый меня так звал, но здесь я, действительно, могу им быть, не скрывая самого себя и своих желаний! Я могу позволить себе всё, что захочу! Убивать столько, сколько захочу! Тебя же возбуждало это во мне, так я тебе напоследок дарю свои отклонения! Я могу быть свободным от всех предрассудков и иметь то, чего ты никогда не увидишь! Власть! – Она позволит мне истреблять тех, кто для меня ничего не значит.

– Ты прав, сынок, здесь тебя никто не осудит. Я помогу тебе принять самого себя и научу, как направить всю свою силу на очищение нашей страны. Мы сможем всё, но только вместе. У нас будет армия, мы станем самой опасной угрозой для каждого человека, – кивает мне отец.

– Я хочу принести клятву, только вот у меня имеется условие, – делаю шаг в сторону и осматриваю всех, слушающих нас с интересом, подпитанным чудовищным страхом. Мне нравится это. Мне доставляет невероятное удовольствие чувствовать, как все они готовы опуститься на колени передо мной, потому что боятся моего сумасшествия. Это особый наркотик. Особый вид адреналина, заполняющий мою кровь.

– И что ты хочешь? – Интересуется отец.

– Заменить её, – указываю пальцем на Алисию. – Она мне не мать. Она противна, и была в сговоре с этой шлюхой. Эта женщина недостойна, чтобы увидеть продолжение. Я хочу что-то новое, что-то необычное и пугающее. Я хочу владеть чистым сознанием. К примеру, Молли.

Перевожу взгляд на дрожащую сестру, сидящую на полу. Хватаю её за руку и поднимаю на ноги. Вглядываюсь в глаза, наполненные слезами, и мне всё равно.

– Она тоже шлюха, и желала быть похожей на Бланш, но имеет нашу кровь. Она англичанка. Она меня предала и должна нести наказание всю свою жизнь, пока я не устану. Я…

– Нет, Эйс, это же Молли, твоя сестра. Её насиловали достаточно, чтобы она желала смерти прямо сейчас. Эйс, прошу тебя, вспомни, как ты боялся за неё. Вспомни, – меня перебивает тихий голос той, кому я когда-то верил. Я хочу разорвать эту стерву одним взглядом, причинив такую же боль, которую она заставила испытать меня.

– Тебе страшно, да? – Поворачиваюсь к Молли, и она быстро кивает.

– Это хорошо. Тебе понравится быть со мной. Я научился многому у твоей жалкой и продажной подруги, и буду пробовать всё на тебе. Мы переедем в её дом, чтобы ты всегда знала, какая участь тебя ожидает, если нарушишь мои правила. Это будет чертовски интересно. И я должен делиться, да, папа? – Мои пальцы с силой проходятся по грязному и избитому лицу.

– Да, иногда. Когда нам будет необходимо потомство. Она родит тем, кто захочет продолжить свой род. И, боюсь, что сегодня я не предохранялся, поэтому есть вероятность, что она уже беременна. Новое поколение станет самым сильным, а ты, – Нейсон приподнимает с пола Бланш и тащит к нам с Молли. Он заставляет её смотреть, с какой радостью я растираю кровь по губам сестры.

– Ты вся дрожишь, милая, тебя это тоже возбуждает? Конечно, ты же и женщин любишь. Хотела бы трахнуть её? – Спрашивает он Бланш.

– Больной ублюдок. Я хочу только видеть, как ты подохнешь, – шипит она.

– Красиво. Я всегда любил кровь, но теперь же мне мало. Я хочу купаться в ней, хочу ощущать её аромат и вкус. Это бесподобно, – облизываю быстрым мазком губы Молли, отчего она дёргается и скулит от отвращения.

Улыбаясь, провожу ладонью по её щеке. И я бы продолжил наслаждаться своей властью сейчас, если бы не эта стерва, выхватившая пистолет из-за пояса Нейсона. Бланш наставляет оружие на него, затем на меня, поворачивающего Молли лицом к ней, но в этот же момент все мужчины достают пистолеты, и она под прицелом. Она проиграла.

– И что ты будешь делать, милая? Убьёшь меня? Ничего, я оставляю после себя продолжение Ордена. Теперь я уверен, что Эйс сможет завершить начатое. Ну же, чего ты хочешь? Это твоя последняя надежда, да? Ты считаешь, что напугаешь вооружённых людей одним пистолетом? – Насмехаясь, произносит Нейсон.

– Я могу её спасти. Спасти ту, что заслуживает намного лучшей жизни, чем вы все, – шепчет Бланш и направляет дуло на грудь Молли.

– Это глупо, и ты не сможешь убить её. Твоя рука дрожит, и ты сейчас осознаёшь, что такое отчаяние и предательство. Снова. Неприятно, правда, гадюка? Неприятно понимать, как легко я могу быть другим? – Спокойно спрашиваю её.

Наши взгляды встречаются, и в глубине её синих глаз, наполняющихся предательской влагой, я вижу себя. Гадкую ухмылку, искривляющую мои губы, блестящий безумием взгляд, сильные мускулы и руки, удерживающие хрупкое и истерзанное тело сестры. И там же я вижу отвращение Бланш ко мне. Обиду и крушение всех надежд. Я наблюдаю, как её глаза меркнут, душевно умирая за считаные секунды.

Инстинкт самосохранения. Насколько он, вообще, силён в нашем сознании? От него нельзя скрыться. Его невозможно подавить. Природа так устроена, что оберегает жизнь и её продолжение в нашем мире.

– Ты ошибаешься, психопат, – Бланш улыбается сквозь слёзы, но не мне, а девушке, которую я удерживаю.

– Убей меня, пожалуйста, – шепчет ей Молли.

– Смысл нашего существования не в мести, как я раньше думала. Не в чистой крови, как думаете все вы, и как тебя приучали думать с рождения.

– Прошу тебя… убей меня, Бланш.

– Ты твердишь о предательстве, но ты уже предан своим страхом, – не слушая сестру, эта женщина поднимает взгляд, и по её щеке скатывается одинокая слеза.

– Ты сама хотела, чтобы я пришёл сюда в назначенный час. Ты усыпила меня и обездвижила, но я не испытываю страха, а вот тебе стоит бояться, – равнодушно замечаю я.

– Да, я это сделала.

– Так, почему я должен выбрать что-то другое? – Ухмыляюсь.

– Не должен, Эйс. Ты ничего никому не должен, кроме себя. Вот себя ты и предал. Мне жаль, но я не уподоблюсь тебе, не изменю своих чувств и желаний, ради безопасности. Она ничто, в сравнении с мечтой о будущем. Ты тоже научил меня многому, и мне не страшно понимать, что я проиграла твоему страху. Значит, твой выбор – это именно то, из чего ты состоишь на самом деле. Страх одиночества. Ты настолько был зациклен на решении остаться одиноким, что решился на предательство. Мне не жаль ни единой минуты, которую я потратила на изучение твоего дела и тебя. Мне ни капли не жаль, что я насладилась временем, в котором узнала, каков вкус счастья, хоть и недолгого. Прости меня, но мне не жаль сказанных тебе слов и подаренных признаний. Я не отрекаюсь от них. Наоборот, я заверяю, что ничего не изменилось во мне с нашей последней встречи. И хотя бы одну мечту я исполню, – Бланш переводит пистолет и, продолжая смотреть в мои глаза, делает выстрел, попадающий прямо в сердце Алисии.

– Какая ты всё же сука, – шипение и разочарование, просквозившее в голосе Нейсона, сопровождается ударом в живот, отчего Бланш падает на колени и выпускает пистолет. Крик и плач Молли смешиваются с паникой. Несколько мужчин подбегают к убитой женщине, бывшей когда-то моей матерью, и проверяют пульс.

Инстинкт самосохранения. Меня учили, что он должен быть всегда направлен на поиск безопасного места, в котором можно будет укрыться. Именно туда необходимо направлять его действие, и это получается подсознательно после многолетнего опыта. Но что-то происходит со мной. Горячий поток воспоминаний, слов и признаний в любви подавляет желание обрести власть любым способом и заменяет его на другое. Нежность. Страсть. Тихие поцелуи. Ласковые прикосновения. Шёпот. Мой ребёнок, которого держит она на руках. Её сопротивление. Моя смекалка. И наше будущее. Смех. Радость. Продление рода. Мне запрещено думать об этом. Запрещено желать этого. Но я не могу остановить нарастающее сердцебиение и раскаяние. Я хочу быть любимым. Я должен сопротивляться этой ереси. Власть. – Она поможет мне выжить. Любовь. – Она убьёт меня. Власть. – Она заберёт у меня любой шанс на изменения. Любовь. – Она подарит мне другой мир.

Моргая, с шумом втягиваю в себя воздух, продолжая ощущать во рту солоноватый привкус крови Молли.

– И что дальше, Нейсон? Я готова к сожжению за свой выбор, от которого не отрекусь. Я готова признать в себе шлюху, чтобы вы насладились моей смертью. Но вы не услышите от меня слов извинений и мольбы. Никто из вас не получит удовлетворения, особенно ты, ублюдок, страдающий от сумасшествия. Ну же, я готова, – Бланш поднимается на ноги, уверенно улыбаясь и гордо демонстрируя отсутствие страха.

Любовь, она прекрасна и настолько несчастна. Любовь не может существовать без двоих. Будущего нет, если выбор падёт на бегство.

– Я хочу вступить в ваши ряды, – подаю голос, обращая всё внимание на себя. – Немедленно. Я не желаю больше слышать эту женщину и хочу покарать тех, кто не склонится перед нами. Я хочу пройти обряд посвящения.

– Сынок, я рад это слышать, но ты уже прошёл испытание, признав в себе чистую кровь, бурлящую сейчас в твоих венах. Ты не поддался на эти жалкие слова, произнесённые шлюхой. Ты выбрал свой путь, и мы не будем больше медлить, – кивая мне, он приказывает людям забрать из моих рук Молли.

– Нет! Эйс, не надо… ты же не можешь так с нами поступить! Они убьют нас! – Кричит она, пока её оттаскивают от меня.

– Ошибаешься, змеюка, мы с тобой станем следующими, кто продолжит род. Ты родишь ребёнка от моего отца, а потом от меня. Затем от других. Мы расплодимся и обратим всех в нашу веру. Что мне делать дальше, папа? Какой у нас план? Костёр в центре города, чтобы люди, даже не догадывающиеся о том, что радуются сожжению этой женщины, подохли рядом с ней? Я бы посмотрел на это. Я был бы счастлив наблюдать, как она сгорит, к чёртовой матери, заживо. И моя месть за всё, что она мне причинила, тоже свершится. За всю мою боль и неверные желания. Бланш заставила меня предать вас, вынудив перейти на другую дорогу, но я вернулся. Теперь я тот, кем был рождён, – подхожу к Нейсону.

– Твои мотивы мне понятны, но у меня припасён сюрприз для этой шлюхи. Таддеус, принеси наш подарок, – отдавая команду, Нейсон бросает быстрый взгляд на брата и тут же возвращает его ко мне.

– Огонь не очистит ни её души, ни её крови. Эта стерва, – он делает шаг к Бланш и хватает её за руку, толкая ко мне ближе. Избегаю смотреть ей в глаза, полные уверенности и спокойствия.

– Она стремилась спасать других. Она знала, что мы существуем, Уилсон проговорился, слабый и ненужный нам предатель. Представители его рода были изначально среди нас, не оставив нам выбора. Но с этого дня больше никто не предаст нас, как он.

– Да, именно он сдался раньше других, – подтверждаю я.

– Потому что он лучше вас, и у него есть совесть, – подаёт голос Бланш.

– Совесть – изъян, милая моя, тебе ли не знать, поэтому именно на него я и сделаю упор. У тебя она, к сожалению, тоже есть, как бы ты этого ни отрицала. А вот и мой подарок, – Нейсон открывает обзор на дядю, несущего и укладывающего на мраморный выступ пояс смертника.

– Намного интереснее и увлекательнее наблюдать за тем, как та, что старалась спасти, сама же убьёт людей. Правда же, этого ты не ожидала, Бланш? Тебя привезут на площадь и заставят ждать, когда кнопка активируется, и твоя смерть станет хотя бы полезной, ведь ты шлюха высшего разряда. Дарить тебе очищающее сожжение я не хочу. Ты его не заслужила, а вот это только для тебя. Ты рада? – Весело произносит он.

– Как же больно тебе будет в этот момент понимать, что ты не можешь предотвратить грядущего. Наоборот, ты поможешь нам в осуществлении плана…

– Ты не посмеешь. Если ты думаешь, что я буду стоять и ждать, то ошибаешься, – шипит Бланш, дёргаясь в его руках.

– А тебя, глупая, никто не спросит. Ты сделаешь это, так как будешь обездвижена и не сумеешь никого предупредить. К тому же твоя рана, нанесённая Алисией, будет изводить тебя, стимулируемая наркотическим воздействием. Ты просто испытаешь невероятную боль, раз не желаешь раскаяться. Ты…

– Никогда! – С криком Бланш делает движение назад и ударяет ногой Нейсона, отчего он кривится и в следующий момент ударяет её кулаком в живот, прямо по ране. Затем по лицу, вынуждая женщину упасть на каменную плиту. Из её рта течёт кровь. Ещё один удар, на который я вынужден смотреть, сбивает её с ног, и она падает на пол, корчась от боли.

– Ничего, у нас есть ещё время, чтобы привести тебя в чувство. А сейчас мы должны очистить это место и перейти в более подходящее, чтобы подготовиться к нападению. Всё уже готово, осталось только людей расставить и дать разрешение на взрыв, – мужчина поворачивается ко мне, и я киваю ему.

– Братья мои, вот и пришло время, когда весь мир узнает о нас. Мы выйдем из тени, в которую нас запрятали наши предки, опасаясь огласки. Но с этой минуты все увидят наши лица, они будут… – он замолкает, когда над нами раздаётся грохот и слышится череда выстрелов.

– Эта сука привела людей, – шипит Нейсон.

– Я разберусь, – заверяю его.

– Нет. Один ты не выстоишь. Мы не будем больше бежать от них, мы победим. Всем защищать наш Орден! Защищать нашу кровь! – С этим лозунгом Нейсон ловит пистолет, который ему бросает брат, и начинается безумие. Мужчины разбегаются, слышен визг сестры и звуки новых выстрелов, приближающихся к нам.

– Таддеус, не дай ей уйти, одень на неё пояс и жди, – отдаёт он приказ. Меня отталкивают, и я отхожу назад, позволяя мужчинам поднять с пола Бланш, которая дёргается в крепких руках троих человек. Её снова бьют, не оставляя даже шанса на спасение, а я двигаюсь спиной назад. Двери распахиваются, и в помещение врывается группа захвата. Это не те, с кем я связывался. Те были из нелегальной группировки, а сейчас сюда пришли солдаты, работающие вместе с нами, но в то же время против нас. Их множество. Пули пролетают над головой, попадая в чьи-то тела. Никто уже не разбирает в кого целиться, когда я нахожу мужчину, удерживающего сестру.

Поднимая руку, стреляю прямо в упор, отчего он, не ожидая от меня такого предательства, падает назад, а я ловлю Молли.

– Эйс, что ты наделал… Бланш… ты… ненавижу тебя… – плачет она.

– Тише. Убегай. Давай беги отсюда, – отталкиваю её от себя, а сестра ничего не понимает.

– Убегай, ну же… Молли, пожалуйста, убирайся отсюда, – шепчу я, указывая ей направление пистолетом. Она быстро кивает и, разворачиваясь, несётся к ступенькам, попадая прямо в руки наших спасителей. Её закрывают собой, и Молли им что-то говорит. Но меня это уже не волнует.

Я опускаюсь на пол и ползу, чтобы меня не зацепили. Моё зрение сейчас на максимуме, слышатся выстрелы и крики, мои руки все крови жертв, павших сегодня. Взглядом нахожу Нейсона и, поднимаясь на ноги, подбегаю к нему. Хватаюсь за его плечи и падаю вместе с ним. Мы перекатываемся в безопасное место.

– Я спасу тебя, папа, – быстро шепчу, и он убирает пистолет от моей головы.

– Нас предали…

– Это Бланш, она следила за нами. Я отдам тебя им, а потом вернусь за тобой и вытащу. Понял? Они не должны знать, что я такой же, как вы. Они поверят мне, если я сдам тебя и других. Но пока ты будешь в заточении, они посадят тебя до суда, то я хочу исполнить своё предназначение. Я хочу показать им, что ничто не удержит нас от очищения этой земли, – уверенно произношу я.

– Молодец, сынок. Молодец, – улыбаясь, он кивает мне.

– Мне нужны координаты мест, где находятся подготовленные люди, чтобы завершить задание.

– В нашем доме. В моём кабинете лежит шифр, ты его разгадаешь. Там то, что я показывал тебе в детстве. Пять точек. Они все указаны там.

– Отлично. Тогда жди меня, и я приду за тобой, когда паника накроет всех. Их охрана ослабеет, и я убью их, – наставляю на него пистолет и взглядом показываю подняться.

– Он у меня! Не стрелять! Он у меня на мушке! – Кричу я, заставляя его выйти в центр. Всё затихает, на меня наставлены автоматы, но они опускаются, когда я демонстрирую им Нейсона.

– Эйс, наконец-то, – человек со знакомым голосом приближается ко мне, и мужчина срывает маску.

– Декланд, уведи его. Ожидайте меня наверху, – улыбаясь, передаю ему Нейсона.

– Я не знал…

– Меня это не волнует. Выведи его на улицу и не дай сбежать. Живо, – обрывая его, пробегаюсь взглядом по помещению и нахожу дядю, которого скручивают и тащат за собой.

Декланд кивает мне и ведёт за собой Нейсона, пока я ищу Бланш. Чёрт, она должна быть где-то здесь. Снова начинается пальба, приходит подмога Ордена, это безумие никогда не прекратится. Падаю на пол и ползу, отбрасывая от себя недвижимые тела. Мой взгляд привлекает прядь чёрных волос за камнем, и я достигаю её.

– Бланш, – шепчу я, и она поднимает ко мне голову, а её дрожащие руки замирают, пытаясь расстегнуть пояс и избавиться от него.

– Прости меня, я боролся с собой, пока не понял, что мне необходимо, – тянусь к её щеке рукой.

– Я знаю, Эйс, знаю. Всё хорошо, – тихо отвечая, она выпрямляется и садится. Чёрт, она вся в крови, ей разбили нос, губы, предполагаю, что ещё недавно затянувшаяся рана снова кровоточит.

– Она дали мне сыворотку, я слышал о ней, опыты проводились лет десять назад на солдатах в Ираке и Афганистане. И я сначала выбрал не то, что должен был. Я поддался многолетнему давлению… но я… ты нужна мне. Ты моё будущее, – быстро избавляю её от пояса и отбрасываю его подальше от себя.

– Я верила, что ты поймёшь. Но ты напугал меня, убедив в том, что чувства для тебя ничто. Господи, Эйс, тебе удалось меня обмануть. Ненавижу тебя за это, – она падает мне на грудь, разрывая свои слова слезами.

– Всё прошло, теперь нужно спасти людей. Нейсон сказал мне, где спрятаны координаты. И я… – меня неожиданно отталкивают в сторону, и в этот же момент раздаётся выстрел, попадающий прямо в бок Бланш.

Она падает на меня, хрипя, из её рта стекает кровь.

– Нет! – Кричу, подхватывая её, выпрямляюсь и ищу глазами того, кто позволил себе это. Стэнли. Трус. Он прятался за телом убитого. Хватаю пистолет, а внутри меня разрывается сердце от страха потерять её. Мою Бланш! Мою любимую гадюку! Выстрелы гремят, попадая в брата, но я не в силах остановиться до тех пор, пока магазин не оказывается пустым.

– Бланш… ты слышишь меня? Сейчас, я вынесу тебя отсюда, – шепчу и, переворачивая её на спину, осматриваю рану. Попали туда же, что и Алисия, но глубже. Пуля застряла в ней и могла задеть печень. Он целился в меня! В меня! Стэнли увидел, что я никогда не стану одним из них! Он понял, что моё сердце не предаст себя! Она закрыла меня собой! Бланш спасла меня, как и делала это постоянно! Она моё уникальное средство, чтобы жить и оставаться в сознании! Она и есть моё сознание!

Бланш приоткрывает глаза и облизывает кровавые губы.

– Иди… прошу тебя, иди…

– Нет, я не оставлю тебя. Мы уйдём вместе, – качая головой, пытаюсь подхватить её на руки, но Бланш слабо упирается в мою грудь. Она умирает.

– Нет… мой самый необыкновенный психопат, я готова сейчас умолять тебя. Не теряй времени со мной, мне помогут. Здесь достаточно людей, а вот ты один. Только в твоих руках спасение невинных и возможность доказать всем, что Орден существовал. Ты должен наказать этого ублюдка… прошу тебя… Эйс… прошу, оставь меня. Мы встретимся позже, когда ты проследишь за всем. Лишь ты можешь это сделать. Не доверяй никому, этот подонок умён и болен одинаково сильно, – шепчет она.

– Сюда! Мне нужна помощь! – Кричу я, выглядывая из-за камня. Бланш дотрагивается до моей щеки и поворачивает к себе лицо. Чёрт, я не могу её потерять. Мне плевать на всё, только не она… не она…

– Запомни… я и есть сейф… информация во мне. Она поможет тебе доказать и… – с кашлем из её рта вытекает кровь.

– Иди, ну же иди.

– Не смей умирать, поняла? Я достану тебя, где бы ты ни была. Не смей забирать у меня будущее. Не оставляй меня одного. Борись. Я приеду к тебе в больницу, когда всё закончится. Я…

– Иди, прошу, Эйс, уходи отсюда и не дай ему сбежать. Не позволяй спастись в лёгкой смерти, – обрывая меня, она улыбается.

– Сэр…

Рядом с нами появляются люди и я, быстро наклоняясь, целую её окровавленные губы, а внутри всё воет от отчаяния.

– Немедленно отвезти её в больницу. Она ранена. Вызовите вертолёт… спасите её, это приказ, – рычу, поднимаясь на ноги.

– Да, сэр. Нам срочно нужны врачи из военного госпиталя, у нас критическая ситуация…

Уже не слушаю, что передают по рации и, бросая последний взгляд на Бланш, прижимающую руку к ране, заставляю себя сорваться на бег и последовать за людьми к выходу.

Мне понадобилось слишком много времени, чтобы моё сознание, наконец-то, нашло своё место в этом мире. Я признаю, что не был тем, кем обещал ей, но выбрался оттуда, чтобы уберечь своё. И сейчас, выбегаю на улицу и достигаю машин, стоящих вокруг дома. Он оцеплен. Я вижу знакомое лицо. Куб помогает тем, кто желал спасения и даже не сражался. Наши взгляды встречаются, и я киваю ему.

– Эйс, давно не виделись, – меня хлопают по плечу, и я оборачиваюсь.

– Уилсон.

– Прости, что пришлось долго объяснять, что грозит миру и нашей стране, но, Слава Всевышнему, мне поверили, – он чертовски плохо выглядит, стоя на костылях и весь в синяках. Но он жив.

– Как?

– Бланш. Она пришла за мной. Вытащила меня оттуда, а затем машину, в которой меня должны были перевозить, взорвали, но она вычислила их и спасла меня. Где она? – Быстро объясняя и понимая меня без лишних слов, он крутит головой.

– Ранена. Возможно, задета печень, – я пробегаюсь взглядом за его спиной и замечаю Нейсона, он смотрит на меня и всё понимает. Я никогда не буду таким, как он, именно по этой причине. Я лучше, и у меня есть сердце, которого у него никогда не было. И я горд тем, что выбрал женщину и своё будущее, чтобы жить и меняться постепенно, не позволяя себе превратиться в такое чудовище, коим он был.

– Она сильная. Сейчас её перевезут в наш госпиталь, и я отправлюсь туда…

– Нет! – Толкая Уилсона, пытаюсь предотвратить самый ужасающий конец, который не предвидел. Я не думал об этом. Но Нейсон уже передаёт телефон, кнопочный, самый обычный, одному из солдат.

– Это детонатор! – Мой голос тонет в громком взрыве за спиной. Машины сигналят. Паника снова захлёстывает всех, ведь там… там осталась она.

Я добегаю до Нейсона и с размаха бью его в лицо, мы падаем на землю. Никто не осознаёт, что сейчас произошло. Пояс. Он взорвался, и это сделал враг.

– Ублюдок! – Луплю Нейсона по лицу, пока меня не оттаскивают от него.

Его сиплый и сумасшедший смех разрывает меня изнутри, вынуждая дёрнуться к горящему дому.

– Теперь ты узнаешь вкус платы за предательство, – это последнее, что он говорит мне прежде, чем его бросают в машину.

Горечь и страх врываются в моё сознание, и я, отпихивая от себя людей, бегу к дому. Меня пытаются схватить, но только одному это удаётся. Он прыгает на меня, борясь со мной.

– Бланш… – скулю я, утыкаясь лицом в мокрую землю.

– Эйс, успокойся. Её вытащили оттуда ещё до взрыва. Она выжила, я прослежу за её передвижением в госпиталь и буду там. Я проверю всё… Эйс! Ты слышишь меня? Бланш не могла погибнуть! – Меня пытаются убедить в том, что не всё потеряно. Так отчего моё сердце замолкает, словно засыпает навечно в этот момент?

Глава 49

– Да. Я всё понял. Буду, – отключая звонок, в котором Уилсон сообщил мне о том, что координаты были вычислены верно, и все угрозы предотвращены, я вздыхаю и вхожу в закрытый военный госпиталь, куда доставили раненных.

Теперь я главный свидетель в деле предательства страны и покушении. Обвинений Ордену выставят множество и вынесут смертельный вердикт. Но я буду настаивать на ином. Я не позволю им так легко умереть. Нет. Я заставлю каждого из них испытать то, на что они обрекали людей.

Сыворотка, которая продолжает жить во мне, посылает сейчас активные импульсы в головной мозг. Она активирует рецепторы страха от невозможности продолжить свой род. И я поддаюсь им. Декланд заверил меня, что Бланш выжила, и ей делают операцию. Но это было ложью, в которую меня заставили поверить, чтобы я исполнил свой долг перед страной и полностью смог разгадать шифр, на что у меня было всего пять часов. Я это сделал. Я полностью выплатил все долги этому миру, а мой собственный сейчас разрушается.

– Эйс.

– Гамильтон, я рад, что ты жив, – киваю ему, ожидающему меня в приёмной вместе с Декландом. Хоть он и сильно помят, но всё же имеет шанс на продолжение истории, под названием «будущее», когда я его теряю. Я не могу объяснить, почему мои чувства так обострены, не только действием веществ, отравивших кровь. Но моё сердце… оно так боится услышать смертельные слова.

– Молли? – Набрасывая на плечи медицинский халат, спрашиваю их.

– Спит. Ей обработали раны и вкололи снотворное. Я и подумать не мог, что он сделает такое с ней. Бедная девочка, господи, я столько лет работаю в этой семье, но ничего не заметил. Это и моя вина тоже, я должен был увидеть…

– Сейчас нет смысла винить себя в чём-то. Это произошло, и случившееся нужно пережить. Люди спасены. Никакой угрозы для них пока нет, но предстоит суд, вот там-то всё и решится. Где она? Где Бланш? – Обрываю Декланда, а он отводит взгляд, как и Гамильтон потупляет свой в пол.

– Среди раненных нет. А внизу… там опознали многих, но из-за взрыва, большинство тел изуродовано…

Больше не слушая его, разворачиваясь, иду к лифту. Внутри так тихо, как бывает после войны. Дым от сражения и множество мёртвых тел, валяющихся под ногами. Я не ранен, но моё сердце кровоточит. Меня не отпускают туда одного, а я иду. Холодный и безмолвный коридор, где витает смерть, распахивает передо мной свои двери, пропуская в обитель потерь.

– Простите, но это…

Достаю свои документы и показываю двум мужчинам, изучающим тела. Несколько столов с жертвами взрыва накрытыми простынями. Надписи на металлических ящиках о тех, кто лежит в них.

– Сэр, – мне кивают, и я прячу всё в задний карман.

– Доложить обстановку, – сухо отдаю приказ.

– Нам привезли двадцать три тела. Мы идентифицировали всех, многих только по ДНК. Но есть одно тело, и мы не можем определить, кому оно принадлежало. Это женщина.

Закрываю глаза. Всё рвётся внутри.

– Примерно двадцать пять – двадцать семь лет.

Чёрт. Нет.

– Её нашли под обломками, недалеко от места взрыва. Практически ничего не осталось, кроме сильно повреждённых мышечных тканей. Кожа была сожжена огнём от пожара, который начался моментально. Но у неё было огнестрельное ранение. Поражена печень, а пуля застряла в диафрагме. Это и стало причиной смерти. Она погибла раньше, чем произошёл взрыв. Также есть следы ещё от одного пореза. Ножевого и…

– Покажи мне её, – сдавленно произношу я.

– Эйс, не надо, – меня пытается остановить Декланд, но я сбрасываю его руку с себя и иду к столу, где под покрывалом лежит мёртвый человек. Я не буду верить в то, что она не спаслась. Даже если всё будет указывать на это. Я не могу… не могу…

Мне открывают обезображенное тело, и мои пальцы касаются пряди чёрных волос. Коротких. Практически сгоревших. Девяносто шесть. Пятьдесят три. Восемьдесят девять. Параметры Бланш.

– Чёрт, – жмурюсь, понимая, что они идеально подходят этому телу.

– Сэр, у нас нет в базе её ДНК. Отпечатки сделать невозможно, мы подали…

– Сейф. Информация во мне, – шепчу я, вспоминая её слова.

Поднимаю голову и встречаюсь с несколькими парами удивлённых глаз.

– Перчатки. Дайте мне перчатки и разрежьте живот, чтобы добраться до кишечника. Проверьте его немедленно, – протягиваю руку, ожидая, когда в неё вложат необходимое мне.

– Но, сэр, мы не имеем права делать вскрытие без разрешения, – возмущается тихо тот, кто моложе.

– Я ваше разрешение. Это приказ. Немедленно произвести вскрытие и тщательно проверить кишечный тракт, – натягиваю перчатки.

– Хорошо. Тогда приступаем. Это займёт немного времени, – кивает мне старший, и я отхожу от стола.

Декланд и Гамильтон отходят к стене, когда я подхожу к холодильным камерам и нахожу одно единственное имя, с кем хотел бы проститься. Выдвигаю поддон с трупом и сглатываю горечь.

– Ларк. Прости меня, что я не помог тебе выбраться. Ты бы мог, но они не дали тебе и шанса. Мне жаль. Мне жаль, – шепчу я, касаясь отметины от выстрела.

Он был моим братом, и я испытываю сочувствие только к нему. Не могу найти причин этому явлению, но я хотел бы узнать его лучше. Я считаю, случись всё иначе, то он был бы хорошим человеком. Ларк бы смог измениться, и у него, вероятно, было бы прекрасное будущее. Но его нет. Я потерял в этой войне всех, кого мог бы любить. Я лишился семьи так рано, что в эту минуту скорбь не вызывает во мне боли. У меня и не было семьи, только идея, ради которой мы существовали.

– Сэр, – оборачиваясь к патологоанатомам, я закрываю камеру и подхожу к ним.

Моё сердце опускается вниз, когда на ладони, затянутой в перчатку, мне протягивают маленькую карту памяти. «Информация во мне». Отшатываюсь от мужчины и перевожу взгляд на неё.

– Бланш… чёрт, Бланш, – издаю стон, и всё рушится.

– Вон. Пошли все отсюда вон, – рычу я, направляя пистолет на патологоанатомов.

– Положи это и вон. Немедленно, – указываю им на дверь и они, опасаясь моего состояния, да я и сам его боюсь, быстро покидают помещение.

Оружие падает из моих рук, и я жмурюсь, воя от боли. Она вбивает в моё сердце острый гвоздь, прокручивая его внутри, отчего мои ноги подкашиваются.

Из моего горла вырывается крик одинокого мужчины, потерявшего свою женщину. Я кричу, хватаясь за волосы, и ощущаю, как горячие капли мучений и агонии адской смеси горя наполняют мои глаза, скатываясь по лицу. Я кричу, пытаясь этим облегчить свою боль. Кричу, чтобы все слышали, как страшно осознавать то, что я не спас её. Я кричу, падая на колени и ударяя кулаками по полу, стараясь как-то пережить осознание – моя гадюка погибла. Её больше нет. Она никогда больше не дотронется до меня. Я никогда не смогу ей сказать, как глубоко она завладела моим сознанием. Все слова теперь пустые, и я трус, так и не решившийся признаться, что люблю её. Поздно. Ей уже не узнать, как глубоко раскаиваюсь и как сильно я разочарован в себе. Время, его иногда бывает так мало и не хватает, чтобы бороться с собой. Но я старался. Я не терял шанса позволить её словам проникнуть в меня. Она спасла меня, а я вот не смог. Я обещал ей и не сдержал своих обещаний.

Последний хриплый крик срывается с моих губ, и всё затихает. Поднимаюсь на ноги и мне плевать, что в моих руках, которыми я обнимаю её, труп. Мне всё равно, что кровь пачкает меня. Мне больно. Горло дерёт, а я вою, качая её в своих объятиях.

– Прости меня… не оставляй меня одного. Не забирай у меня причину, чтобы жить. Бланш… гадюка… ты стала единственной женщиной, единственным человеком, перед которым я упал на колени, – шепчу, а слёзы катятся из моих глаз. Я не помню, чтобы когда-то плакал так горько, как сейчас. Ещё мальчиком. Маленьким и не имеющим кровавого следа из жертв, я тоже плакал, потому что не понимал: почему я переживаю это? Почему меня заставляют выбирать одиночество, когда мне очень скучно? Почему я так жестоко расплачиваюсь за чужие грехи? Почему это случилось со мной?

Я знаю, что мои слова бесполезны. Они не приносят облегчения. Они ничто, но я не в силах остановиться. Я не в силах отпустить её. Я не в силах простить Бланш за то, что она всё же меня любила и закрыла собой. Я зол на выдуманное задание, которое обернулось невообразимой потерей для меня. С ней ушла и часть моего сознания. Оно угасло в том месте, где жила она.

– Я накажу их. Они ответят за то, что забрали у меня. Найду и уничтожу всех, кто продолжает их идею. Бланш… я не готов проститься с тобой. Я найду тебя где-то ещё… я обещаю, что найду тебя там, где у нас будет будущее. Я не устану искать это место и доберусь до тебя. Благодарю тебя за то, что ты оставила во мне часть себя. Я благодарю тебя за храбрость и веру в меня. Я благодарю тебя за то, что ты стала моей. Я клянусь, что никогда тебя не забуду. Моя война ещё не завершилась. Я вернусь к тебе, чтобы больше не позволить жертвовать собой. Я сделаю всё, чтобы ты слышала мой смех. Ты жди меня, потому что когда я приду за тобой, то буду очень голоден. А ты встретишь меня, как всегда, колкой фразой, заставляя верить, что я могу быть лучше. Я заслуживаю счастья рядом с тобой. Я имею право любить и быть любимым. Ты только жди меня… жди меня… я найду тебя, – мой голос хрипит, отталкиваясь от мёртвых стен и отдаваясь холодом в моей груди. Я замерзаю изнутри, чтобы оставить все слова для того момента, когда увижу её снова.

Опускаю тело Бланш обратно и, накрывая простыней, закрываю глаза, целуя её в челюсть. Губ больше нет, только её идеально ровные зубы, и всё. Это всё, что мне оставлено для прощания. И я так хотел бы оставить ей тоже что-то, оторвать кусок от себя и в ближайшие дни положить в гроб. Я бы желал вырвать своё сердце и передать ей, но это невозможно. Она подарила мне верное решение и право выбора, а мне нечего ей подарить. Только пустые и никчёмные слёзы скорби. Я их не чувствую, и мне не стыдно. Это реакция моего сознания в эту минуту. Только сейчас я могу позволить себе быть слабым от разорвавшей моё сердце кровавой раны. Она никогда не затянется, но её края подсохнут, а вот боль будет со мной вечно.

Для меня, мужчины, не знающего, что такое на самом деле любовь, и сумевшего ощутить это с самой неподходящей женщиной, чувства смертельны. Я не решусь больше пережить такое, как и никогда не буду готов увидеть в ком-то другом такого же близкого мне человека. Такая потеря, как смерть Бланш Фокс, станет для меня самой высокой защитной стеной, за которой я спрячу все свои чувства. Я буду хранить их под стеклянным куполом и лелеять воспоминания, чтобы хотя бы существовать. Странно так, когда-то я считал, что не только женщина может подарить наслаждение. Нет, моё мнение не изменилось. Наслаждение понятие растяжимое, а вот только эта женщина сумела мне доказать, что сердце не поддаётся логике. И лишь она имела возможность научить меня дарить его, радуясь тому, как бывает хорошо, когда это выходит. Связь между нами не оборвётся никогда. Я не допущу этого.

Слёзы высыхают, пока я стою среди мёртвых тел, больше не испытывая сожаления ни к кому из тех, кто заставил меня увидеть своими глазами, что такое боль. Месть – это не только причина, чтобы жить, но и сила, мышление и способ ответить ещё изощрённее.

Выхожу в коридор, забирая с собой карту памяти, которую нашли в её кишечнике.

– Барбара Бланш Фокстер. Сообщите о трагической смерти их соотечественницы в американское посольство, её родителям я позвоню сам. Держать всё втайне. Никакой огласки. Это политическое дело. Подготовьте тело к похоронам, чуть позже сообщу, когда они состоятся, – безжизненным голосом сообщаю я, ожидающим меня мужчинам. Каждое слово даётся мне с трудом. Через силу. Через невероятную муку, снова и снова заставляющую поверить в эту потерю.

Врачи кивают мне и заходят обратно.

– Эйс…

– Я поеду в парламент, там меня будет ждать Уилсон и остальные. Их уже допросили. В полдень состоится закрытый суд, премьер-министр уже оповещена о случившемся, как и королевская семья. Я буду главным свидетелем, и мне необходимо сдать кровь, чтобы иметь доказательства существования этой сыворотки. Декланд, останься с Молли и пока не говори ей ни о чём. Я сам. Возможно, завтра. Гамильтон, постарайся организовать похороны только для близких, точнее, только для меня, Куба и Молли, вероятно, Джон Уилсон тоже будет. Я хочу предать её земле подальше от нашего склепа, чтобы не осквернять её память. И пусть на надгробье вырежут самую прекрасную орхидею, какую только возможно. До встречи, – разворачиваясь, иду по коридору, не желая слышать о том, как они соболезнуют мне. Я не в силах смотреть, как мужчины плачут, потому что это убедит меня, что лучшей женщины для меня ещё не рождалось. А я бы желал думать – она и не уходила.

Приезжаю в парламент, буквально стоящий на ушах, как гнездо с ядовитыми тарантулами. Но я не желаю ни с кем говорить, направляясь в свой кабинет. Сажусь за стол и нахожу в одной из тумбочек переходник для крохотной карты памяти.

Мне страшно загружать её. Нет, не потому, что я узнаю то, над чем работала Бланш. Таким образом, я снова прикоснусь к ней, это больно, я изранен внутри. Меня подобрали на самой страшной и разорвавшейся бомбе, которая не даёт умереть, а только заставляет чувствовать пустоту внутри. Мне уже её не хватает. Мне ужасно осознавать, что её аромат теперь будет жить только в воспоминаниях, а не на моей коже. Что она никогда не закричит на меня, не ударит, не расплачется от счастья. Чёрт, я потерял её и снова оказался в темноте один, дрожащий от ледяного холода и ран мальчик.

Щёлкаю по папке на экране монитора, и мне открываются несколько файлов, скрытых паролем. У каждого есть имя. У каждого, кто состоял в Ордене. Я знаю, как открыть эти документы. Тот же шифр, что и на её сейфе. Дата моего рождения. Замечаю папку со своим именем и щёлкаю по ней. В ней видео. Эта женщина могла сделать мне больнее? Да. Только она и могла.

Видео загружается и показывает мне спальню Бланш, где она улыбается и так же прекрасна, как и раньше. Она записала его после убийства той женщины, которую Бланш подогнала под свой формат. Как давно это было. Она была жива.

– Гадюка, – шепчу я, дотрагиваясь пальцами до её изображения.

– Эйс, – она отвечает, словно слышит меня. Откидываюсь на спинку стула и закрываю рот рукой, чтобы снова не заорать от собственного, личного горя.

– Да, я знаю, что такого рода видео начинаются банально, – усмехается она. – Но всегда считала тебя удивительным мужчиной, поэтому я так счастлива, что встретилась с тобой. Сегодня я снова тебя обманула. Я часто это делала, но мне не стыдно. Так я пыталась защитить тебя. Знаешь, когда я планировала всё, то не считала, что смогу что-то почувствовать к тебе, кроме желания уберечь от той участи, которую тебе готовит Орден. А вышло всё иначе. Меня сама жизнь наказала, но мне понравился этот вкус. Твой вкус страсти. В каждой папке ты найдёшь данные о большинстве событий, к которым были причастны члены этой ужасной секты. Помимо этого, я откопала информацию, доказывающую их вину, и там же содержатся данные о совершённых ими преступлениях, хищениях и выводе денег. Там всего достаточно, чтобы засадить их пожизненно. Думаю, ты разберёшься. И я отдаю тебе всё, что копилось столько времени, потому что только ты имеешь право решать, как со всем этим поступить. Но не забывай, что ты умеешь чувствовать, ты живой человек, и у тебя есть разрешение иногда быть слабым. Этого никто не осудит, ведь ты не зависишь от мнения окружающих. Будь тем, кто улыбается настолько ярко, что ослепляет меня. Я с каждым разом сильнее влюбляюсь в твою улыбку. Это так страшно и настолько же прекрасно. У тебя есть всё, чтобы быть счастливым. Не потеряй это, себя не потеряй в горе, которое ты чувствуешь сейчас. Боль пройдёт со временем, и ты станешь ещё сильнее. Страна нуждается в таком человеке, как и Молли. Передай ей, что для меня было честью стать ей подругой. Помоги ей выбраться из того ада, который вы будете переживать вместе. Только ты и в силах понять её мучения. Теперь твоя очередь заботиться о ней. До скорого, мой любимый психопат, моё сердце порабощено твоим. Я с наслаждением назову тебя Хозяином моей жизни, и проиграю любой раунд, в котором соперником будешь ты. Наша встреча была для меня самым невероятным приключением, но оно подошло к концу. Я на другом берегу, но это не означает, что я исчезла. Часть меня всегда будет в тебе. Не дай ей умереть. Твоя гадюка, всё же мне это нравится больше, чем гидра. Хотя, я ещё подумаю над этим.

Она смеётся, посылая мне воздушный поцелуй. Экран становится тёмным, я закрываю глаза, и из моей груди вырывается смех, полный горечи.

– Гадюка. Моя гадюка, – шепчу я, позволяя себе прожить лучшие мгновения прежде, чем займусь последним делом в этом месте.

                                               ***

– Мистер Рассел, присяжные решили предоставить вам право самому вынести вердикт. В связи с тем, что это дело касается не только национальной безопасности, но и тайного сообщества, которое раскрыли вы…

– Прошу прощения, ваша честь, – перебивая его, слабо качаю головой. – Это не моя заслуга, я уже упоминал об этом. Это дело раскрыла мне женщина – Бланш Фокс, именно она работала под прикрытием и втёрлась в доверие к большинству служащих в парламенте. Она выдавала себя за продажную женщину, но не была таковой. Это полностью её победа.

– Я помню об этом, сэр, но мисс Фокс, к сожалению, здесь нет. И вы представляете её интересы тоже. Поэтому вам предлагается вынести вердикт, который не будет подвержен апелляции.

– Благодарю за доверие, ваша честь. Этих людей, что сегодня полностью признали виновными, в числе которых есть мои кровные родственники, я осуждаю на пребывание в чёрной комнате. Это то место, куда часто заводили невиновных, чтобы пытать их, и меня в том числе. Сегодня же я бы хотел сам показать и продемонстрировать им, какие интересные вещи она хранит. Я лично проведу наказание для каждого из этой дюжины человек, – произношу я, уверенно смотря в глаза судье. Я не сказал им, что Бланш Фокс погибла. Нет, они не возрадуются моей потере, пусть думают, что она выжила, и я буду счастлив от этого. Пусть эта фантазия ещё немного будет со мной.

Три часа разбирательств. Новые данные, которые нам предоставил Уилсон и остальные оставшиеся в живых мужчины, завербованные под страхом истребления их семей. Как оказалось, не всегда они сжигали людей. Это развлечение пришло к ним с моим прадедом, от которого забеременела моя бабушка, изнасилованная им, и подарившая жизнь Нейсону. Он передал ему любовь к жестокости и страданиям, безумную идею, которую исковеркали. А деда убили, чтобы он не мешал никому. Знать эти подробности отвратительно, но все они были записаны в книгах, которые они передавали из поколения в поколение. После суда они будут принадлежать мне, чтобы я понял, существуют ли подобные организации в других странах. И я займусь этим вопросом, чтобы исполнить хотя бы одно обещание, данное Бланш.

– Судебное заседание объявляю закрытым. Вердикт разрешаю исполнить немедленно, – молоток ударяет, и теперь я могу повернуться к тем, кто сидит на скамье виновных.

Страшно, да? Нет, вы ещё даже не представляете, что такое страх. Но я покажу вам, как причинять мне боль. Я накажу каждого из вас, чтобы стать ещё большим психопатом для других. Превратиться для них в призрак кары, которая настигнет всех, кто решится на подобное. Я вложу в каждый удар, в каждую пытку всю свою любовь и жажду отомстить за своё горе. Мучения, я преподнесу вам их с вонючим душком тихой и безмолвной потери моей женщины и буду наслаждаться мольбой о прекращении наказания. Нет. Никогда. Я изведу вас до потери сознания, а затем вновь начну всё, как в первый раз. Вы исчезнете с этой земли, обескровленные и узнавшие, какой вкус у боли на самом деле, как и у страха.

Это моё личное правосудие за неё. За эту женщину, подарившую мне целый мир. За эту женщину, которую я с гордостью зову своей. За эту женщину, которую я люблю раз и навсегда. За ту, кто покинула меня раньше, чем я смог начать жить по-настоящему. За наше невозможное больше будущее! За Бланш Фокс! За мою невероятно страстную гадюку!

На этом я не закончу. Я буду продолжать. Снова и снова. Пока не найду путь к ней.

~~13090~~

Эпилог

Год и полтора месяца спустя…

Лондон. Что может привлекать в этом городе? Боль. Отчаяние. Потери. Он такой же, как и все другие, только ещё хуже. Я возвращаюсь в место, куда желал бы быть доставлен в металлическом ящике. Но нет, я всего лишь ранен. Никаких чувств, кроме сожаления, что выстрел не оказался смертельным. А я так хотел этого… больше у меня нет причин, чтобы существовать на этой земле.

Дело Ордена официально закрыто. Все, кого я посчитал виновными, висели на цепях пять суток, постоянно пребывая в сознании, пока у последнего, бывшего моим отцом, не отказало сердце. Я узнал многое, вычислив тех, кто помогал им в Германии, Франции, Испании, России и других странах. Они мертвы, но будут другие. Ждать я не имел права, ведь тогда воспоминания похорон моей женщины вернулись бы, не позволив мне подняться с постели. Горячие точки. Они стали моей целью. Но сейчас меня везут в инвалидном кресле, хотя я ранен только в плечо и повредил сустав. Жаль. Видимо, пришло время вернуться в мой личный ад, где всегда темно и сыро.

– Эйс, мальчик мой, рад видеть тебя живым, – улыбаясь, ко мне подходит Декланд, а я лишь фыркаю.

– Сэр, к вашему возвращению всю подготовлено, – помогая мне подняться, сообщает Гамильтон.

– Хватит вести себя, как полные идиоты. Я не ребёнок и сел в эту чёртову каталку, чтобы не утруждать себя ходьбой, – недовольно бубню, дёргаясь в руках помощника.

– С каждым годом только хуже. Молли ждёт тебя дома…

– Нет. В мои планы это не входит, – обрывая Декланда, подхожу к своей машине и указываю взглядом, чтобы Гамильтон открыл мне дверь.

– Но, Эйс, она же ждала тебя. Она прошла долгий срок реабилитации, как жертва насилия. Её выписали из клиники, и ты ей нужен. Тем более она планирует начать новую жизнь, хочет обсудить с тобой всё и спросить о том, чтобы переехать в дом… – он замолкает, сглатывая слова, так и не решаясь произнести их вслух.

– Нет, – рычу я, наступая на него. – Нет. Этот дом закрыт для всех. Особенно для Молли. Нет, я сказал нет. Она богата теперь. Наследство я ей отдал, пусть делает с ним, что хочет, но её дом она не получит. Он мой. Я его купил. Нет.

– Отстань от него, дай прийти в себя, – Гамильтон за другую руку оттаскивает меня от побледневшего и осунувшегося мужчины.

– Но Эйс должен знать, что не он один страдает. Молли тоже плохо. Мы весь год за ней присматриваем, и будем делать это постоянно. Но он ей брат. Ты сам говорил, что задания его убьют. Он их выдумал себе! Я не хочу потерять тебя, Эйс, ты мне как сын… ты мне родной человек, – возмущается Декланд.

Шумно вздыхая, заставляю себя успокоиться, иначе ударю его. Не сейчас. Не сегодня. Не в тот день, когда я вернулся в этот проклятый город, забравший у меня будущее.

– К тому же Сочельник, и она ждёт тебя. Молли подготовилась, поставила ёлку в доме и завтра хотела пригласить тебя на ужин, – тише добавляет он.

– Мне больше ничего этого не нужно, понимаешь? Я не готов находиться здесь. Я встречусь с сестрой после праздников. Скажи ей, что я позвоню. Два дня. Дайте мне хотя бы пару дней, чтобы смириться с положением вещей, – отвечаю я.

– Хорошо. Не забывай, мы хотим помочь тебе, если…

– Мне не нужны психологи. Мне просто нужна она. Она, – с горечью бросаю самые опасные слова и прячусь в салоне машины.

Боль не стала слабее за прошедшее время, наоборот, она превратилась в отчаянный поиск причин. Я хватался за одну, потом за другую, а сейчас их нет. Ничего больше нет.

– Сэр, как вы и просили, я снёс ограждение. Ворот больше нет. Вам пришло письмо из парламента, – говорит Гамильтон, заводя мотор.

– Мне неинтересно, – отворачиваюсь к окну, смотря в ночь, ставшую продолжением меня.

– Но всё же, я с вашего разрешения открыл письмо. Они предлагают вам место куратора…

– Я не желаю знать, что ты не услышал с первого раза? Я не хочу больше иметь никаких дел с ними. Они заставили меня вернуться сюда. Меня, чёрт возьми, депортировали из Ирака, потому что опасались моей гибели и потери ценного, по их убеждениям, сотрудника. Нет. Не желаю обсуждать это. Нет. Останови у цветочного салона.

– Как прикажете, сэр.

Есть ли, вообще, смысл во всём этом мире? Я бы сказал, что никакого. Мой выбор пал на инстинкт самосохранения, вызванный страхом не увидеть своего будущего. И только оценив потерю, я понял, что будущее для меня это то, чего я никогда не имел. Я хотел бы изучить и понять, что такое любовь, семья и отсутствие опасности. Но теперь я лишён всего и не представляю никакой ценности для этого мира.

Когда машина останавливается у круглосуточного цветочного бутика, я захожу туда и прошу упаковать мне синюю орхидею. Это единственное, чего я сейчас хочу. Встретиться с ней там, где прощался. Там, где видел горе на лицах Джона, Куба, Гамильтона, Декланда, и слышал рыдания Молли. Даже Кьяра прилетела, едва передвигаясь. Помимо них, пришли ещё мужчины, которые когда-то были её клиентами. Я не ожидал, что на тайные похороны соберётся столько людей. Многие были мне незнакомы, но знали её. В тот день я лёг рядом с ней там, в сырую и промёрзлую землю.

Кладбище всегда молчаливо встречает своих посетителей. Бреду по ухоженному тротуару, и ноги сами ведут меня к небольшому участку земли. Опускаясь на колени, кладу рядом с надгробьем цветок и улыбаюсь. Я не делал этого с того дня, когда смотрел видео. Это была её заслуга. Женщины, опустившей на колени весь мир. Женщины, которую я до сих пор ищу.

– Я вернулся, – мой хриплый и болезненный от нахлынувших воспоминаний голос разрывает тишину. – Мне плохо, Бланш. Мне так плохо без тебя. Говорят, что время лечит, но ни черта. Мне оно не помогло. Я лишь осознал, как мне больно быть одному. Мне холодно без тебя. И мне ужасно скучно. Я истребил их всех и потом направился туда, где искал смерти, чтобы встретиться с тобой. Мне хочется верить, что для нас существует другой мир. Только наш. Я скучаю. Мне так одиноко. Я не могу видеть Молли, потому что боюсь сорваться и признаться, что выздоровления не будет. Она никогда не забудет о том, что с ней сделали. Никогда не забудет, как пошла на аборт из-за этого ублюдка. Никогда. Только ты смогла бы помочь ей, а я нет. Прости меня, но я разрушен изнутри. Ты нужна мне, слышишь? И я найду тебя. Это лишь заминка в моей судьбе, а потом я снова отправлюсь под пули, чтобы найти смерть. Встретиться с ней и завершить всё это. Мне до сих пор так больно оттого, что я не смог спасти тебя. Мне страшно от моих мыслей. Я достану тебя, где бы ты ни была, и чего бы мне это ни стоило. А когда поймаю, то больше не отпущу. Этот мир слишком скучен без тебя, гадюка. До встречи.

Дотрагиваюсь до надписи на могильном камне и улыбаюсь ему, словно Бланш слышит меня сейчас, обвиняя в моих желаниях. Да, я буду искать смерть, буду идти под пули, чтобы меня убили. Я сделаю что-то страшное в этом городе и получу приговор. Схожу с ума от одиночества. Я психопат, который свихнулся от горечи утраты. Я обезумел от жажды ощущения, как ухожу отсюда навсегда. Мне не нужна эта жизнь, если в ней нет безумной гадюки, отравляющей сладким ядом мою кровь. Мне ничего не требуется больше, кроме этого наркотика.

Поднимаясь на ноги, я чувствую, как меня обволакивает сладким ароматом ванили и орхидей. Я наслаждаюсь мягкими прикосновениями невидимых рук и хочу потянуться, чтобы обнять её, но никого нет рядом. Только я среди тишины могил.

– Я понял, что такое индукция страсти, Бланш. Это чушь. Страсть нельзя отследить или просчитать. Она есть или же её нет. Это реакция рецепторов головного мозга на выбор той, кто могла бы подарить мне продолжение. Будущее. Страсть не поддаётся логике, и это самое интересное из того, что я узнал за всю свою жизнь. Ты самое нескучное, что мне встречалось. С отсутствием этого я не собираюсь мириться. Или всё, или ничего.

Разворачиваясь, возвращаюсь в машину, и мы направляемся в дом, в котором до сих пор я слышу её голос. Я вижу картинки, которые прятал внутри себя так долго. Я улыбаюсь, следуя за ней в спальню, где она притягивает меня к себе и целует. Она смеётся, а мне так больно, когда я осознаю, что в моих руках воздух, а не Бланш.

Сходить с ума уже становится привычкой. Сидеть с перевязанной рукой и не двигаться, не чувствуя физической боли. Только внутри. Она во мне. Она и есть я. Хочется закрыть глаза и представить, что всё исчезло. Просто завершилось, подарив мне то, к чему я стремлюсь.

– Сэр, вам нужно сделать перевязку и поесть. Я приготовил для вас суп. Уже сутки прошли, как вы сидите здесь и делаете вид, что не слышите меня, – в мою голову врывается недовольное бурчание Гамильтона, и я распахиваю глаза.

Ничего не отвечая, только позволяю ему омыть аккуратно швы и снова забинтовать руку, подвязав её. Отворачиваюсь от еды, не испытывая больше голода.

– Меня пригласила ваша сестра… простите, что говорю вам об этом, но я не смог ей отказать. Рождество ведь, хотя бы сегодня навестите Молли. Её выздоровление зависит и от вас, мистер Рассел, – осторожно сообщает он.

– Ты увлечён ей? Ты увлечён Молли? – Сухо спрашиваю его.

– Эм, сэр, я…

– Да, тебе она нравится. Предполагаю, я уверен в своих выводах, ты навещал её каждый день и говорил с ней. Но тебя пугает моя реакция, если ты продолжишь убеждать её, что она кому-то нужна в этом мире. Я уже не тот человек, который может переступить через прошлое и жить дальше, а у тебя есть шанс. Так что не отвергай его. Я доверяю тебе, и ты выбрал верное решение. Поезжай к ней, а я сегодня побуду один. Завтра, возможно, я поговорю с ней, – вздыхая, снова возвращаюсь в кресло и отворачиваюсь к окну.

– Ваша боль общая, сэр. Молли тоже до сих пор не смирилась с потерей мисс Фокс, как и вы. Но она вспоминает о ней с улыбкой и выбирается, не благодаря мне, а благодаря этой женщине. Не я один её навещал, ещё Кьяра. Неделю назад мы ходили на свадьбу… хм, Куб женился на ней. И…

– С меня достаточно. Я не хочу знать, как живут другие без неё. Но я рад слышать, что есть люди, готовые поддержать вас. Я же лишён этого, не потому, что вы мне не близки. Нет, а потому что у меня нет человека, который бы заставил меня не скучать, – обрываю его, испытывая зависть. Не злость за то, что они все радуются каждому дню, а зависть, что у них есть следующий день, когда я хочу лишить себя этого.

Ночь уже давно завладела городом, и вокруг меня темнота, в объятиях которой я дремлю. Сон – это единственный способ для меня не вспоминать. Это шанс дожить до утра. Только вот мой организм не желает мне подарить эту возможность, наоборот, моё сердце дерёт своими ударами грудную клетку. Я не хочу больше испытывать предчувствие. Моя интуиция до сих пор работает, сообщая мне о проникновении кого-то в дом. Возможно, смерть, наконец-то, пришла за мной? Нет, она решила оставить меня дальше страдать.

Поднимаюсь из кресла и, накидывая на себя плед, выхожу из спальни. Спускаюсь босиком по лестнице и останавливаюсь, втягивая в себя тонкий аромат. Знакомый аромат. Он ведёт меня в гостиную, где Гамильтон оставил включённым камин. Мой взгляд падает на длинный фуляр красного цвета. Подарок, только он мог это сделать. Глупо.

Дотрагиваюсь пальцами до коробки и решаюсь выбросить. Но как только я двигаю её, чтобы взять левой рукой, как на пол падает карточка. Всё внутри леденеет, когда я поднимаю её и вижу отпечаток тёмно-вишнёвого поцелуя на белом фоне и имя. Её имя с номером телефона и адресом. Что это за шутка, чёрт возьми? Отбрасывая визитку Бланш Фокс, открываю коробку и падаю на диван, с ужасом смотря на то, что скрывала она внутри. Изысканная и тонкая бордовая кожа стека, переходит в матовый игривый наконечник, выполненный в форме сердца. И на ручке мои инициалы. «Э.Р».

– Что за чёрт? Гамильтон, ты считаешь, это весело? – Рычу я, обращаясь к тишине. Это ни черта не смешно. Это больно. Это ядовитое напоминание о том, что никогда не станет моим.

Подскакиваю с дивана и направляюсь в сторону комнаты на первом этаже, которую я ему выделил ещё в первый день работы. Другого человека, бросившего мне в лицо такое жестокое напоминание о моём горе, я не могу представить. Только он, считающий, что я слишком глубоко и долго скорблю, мог бы решиться на такое издевательство, чтобы привести меня в чувство. Его последние слова это особенно идеально подтверждают.

Зло открываю дверь в его спальню и оказываюсь в тишине.

– Прекрати прятаться, я знаю, что ты ещё в доме, Гамильтон. Лучше по-хорошему выйди, – шиплю я, осматривая тёмную комнату, в которой ещё витает аромат его одеколона. Я не почувствовал его в гостиной, значит, он уже выветрился. Я продремал около трёх часов и… вот чёрт. В доме чужак. Один из Ордена? Но это невозможно, я истребил тех, кого посчитал виновным. Я сделал всё так, как хотела Бланш. Выходит, остался кто-то ещё, знающий о том, чем занималась она. Тихо вхожу в спальню Гамильтона и подхожу к тумбочке. Там у него должно быть оружие. Открываю дверцу, нащупывая рукой пистолет, и снимаю его с предохранителя.

Если это нападение и желание мщения, то они выбрали подходящее время. Правая рука недееспособна, обезвоживание организма, слабость, тошнота и головокружение. Операция была сделана только четыре дня назад. Здесь никого нет, кроме меня, а я не смогу отразить атаку нескольких человек. Телефон остался на втором этаже, не успею позвонить никому. Значит, мне придётся стрелять на поражение.

Двигаясь бесшумно, оглядываю гостиную, где до сих пор лежит издевательский подарок, и выглядываю в холл. Темно, я не слышу звуков движения. Следы. Ботинки. Тридцать восьмого размера. Молли. Опуская пистолет, медленно поднимаюсь по лестнице и ощущаю знакомый аромат. Или он давно уже впитался в меня, или моя сестра решила сама приехать сюда для разговора и облилась маслом для тела, которое использовала другая. Злость от такого появления, вынуждает меня напугать эту дуру, решившую, что всё это довольно смешно и весело.

Вхожу в спальню, держа пистолет перед собой. Шорох слева, поворачиваюсь туда. Слишком темно, чтобы разглядеть сестру. Но она подходит к торшеру возле софы и дёргает за шнурок, освещая комнату тусклым мягким светом.

Мои губы раскрываются в рваном выдохе, а оружие падает из руки. Дышать становится тяжело, и я хватаю ртом спёртый и отравленный воздух. Двигаюсь назад и падаю на кровать, ошеломленно смотря на женскую фигуру. Моя грудь разрывается от боли, когда взгляд проходит по стройным ногам в чёрных джинсах, по свитеру молочного цвета с высоким воротником и по коротко подстриженному каре смоляного цвета. А когда встречаюсь с тусклыми синими глазами, то, кажется, готов потерять разум, сойти с ума от отчаяния этой галлюцинации.

– Здравствуй, Эйс, – шепчет видение до безумия похожее на неё.

– Бланш… нет… мне что-то подсыпали в чай… нет… нет… – бормочу я, трясущейся от ужаса рукой сжимая волосы.

– Эйс, – женщина, чертовски похожая на Бланш Фокс, только с другой причёской, с фарфоровым цветом кожи, делает шаг, а я дёргаюсь от этого.

– Нет… я похоронил её, я… уходи… прошу, уходи. Что ты хочешь? Денег? Я дам тебе денег, только не выдавай себя за неё! Она умерла! Она умерла! – Кричу я, замечая, как синие глаза наполняются слезами.

– Эйс, это я. Бланш. Мне не нужны твои деньги, я… боже, Эйс, я не должна была появляться, но не смогла… я не смогла, – она опускает голову, борясь с горячими каплями, скатывающимися по лицу.

– Я видел её тело, внутри его была карта памяти. Раны… они были идентичными, они… ты… как? – Шепчу я, мотая головой, а внутри меня творится такой ужас от происходящего. Я не могу принять эту реальность. Нет! Я стоял там, на кладбище, и бросал землю на её гроб! Я устроил похороны! Я прощался с ней! Я…я же искал дорогу к ней.

– Эйс, – она делает ещё один шаг ко мне, но я выставляю руку вперёд.

– Не приближайся. Не смей! Ты была мертва! Ты, чёрт возьми, была мертва! А я любил тебя! Я так любил тебя! Почему ты это сделала со мной? За что заставила пройти через всё это? Год! Ты была мертва даже больше года! Я был на твоей могиле! – Кричу я, а затем издаю болезненный стон, и меня словно разрывает надвое от понимания, как жестоко со мной играли. Она жива… это она. Как же мне больно. Я считал, что невозможно сильнее разрушить своё сердце. Как оказалось, только эта женщина способна сотворить со мной страшное.

– Я знаю, – хлюпая носом, быстро кивает она. – Я тоже была там вместе с тобой. Я приехала, чтобы поздравить Кьяру и Куба с бракосочетанием, и… она обмолвилась, что тебя ранили и возвращают сюда. Я должна была улететь и не встречаться с тобой. Господи, я не смогла! Я не смогла не позволить себе посмотреть на тебя хотя бы раз! Я не смогла!

Она быстро подходит ко мне и падает на колени. Она плачет, а я против своей воли, тянусь к ней здоровой рукой и ощущаю прохладную кожу, чувствую, как быстро бьётся её сердце. Меня обжигает этот лёд, причиняя невероятно мучительные страдания и ярость от того, как она поступила со мной.

– Мне тоже плохо… я так скучала по тебе и…

– Нет, ты не знаешь, на что обрекла меня. Пошла отсюда, убирайся… я стоял там, я был один! Ненавижу тебя так глубоко! Ненавижу! – Пытаюсь оттолкнуть Бланш здоровой рукой, но она хватается за неё и из её груди раздаются глухие рыдания. Меня мотает из стороны в сторону от отчаяния и сильнейшей обиды, как и от желания обнять, вдохнуть её аромат и поверить хотя бы во что-то снова.

– Прости меня, прошу тебя, Эйс, прости меня…

– Мне не нужны твои извинения за фальсификацию смерти, забравшей всё у меня. А я выбрал тебя. Там, в ту ночь, я выбрал тебя, а не власть. Мой инстинкт потянулся к тебе, когда ты сбежала от меня, заставив орать, как безумного. Уходи… не трогай меня… не трогай меня, – последнее слово уже я уже шепчу, и всё затихает. Мутным взглядом смотрю, как она плачет. Навзрыд. Как задыхается и целует мою руку. Как прижимается к моим ногам, цепляясь за них пальцами.

– Дай мне всё объяснить, я не могла вернуться. Я не могла этого сделать, – быстро шепчет она, выпрямляясь и сжимая мои пальцы.

– Я была на грани смерти… когда заметила, что Стэнли жив и целится, то оттолкнула тебя, и пуля попала в меня. Печень была задета, я должна была умереть там. Но меня пытались вытащить, когда прогремел взрыв. Они не удержали меня, и я упала с лестницы, ударилась спиной. Дальше я ничего не помню. Очнулась в больнице в Тель-Авиве. У меня был повреждён позвоночник, мне провели операцию на головном мозге. Я находилась в коме, и не было почти никаких шансов выжить. Но я очнулась, а потом кто-то подписал моей рукой бумагу, и я снова вернулась в темноту. Меня вновь прооперировали, установив металлоконструкции на кости позвоночника, но предупредили, что я, вероятно, останусь инвалидом. Ноги отказали, я их не чувствовала. Я ничего не понимала, только просила позвонить тебе… я просила, и меня заверили, что ты уже летишь в Израиль, – Бланш замокает, облизывая губы.

– Мне никто не звонил, – шепчу я.

– Да… потом я это поняла, когда увидела Декланда. Он приехал ко мне и сообщил, что в данный момент ты находишься в России.

– Это было в марте.

– Он рассказал мне, что сначала меня привезли в военный госпиталь, вытащили пулю, остановили кровотечение. Но печень была повреждена, и они были уверены, что я не выживу. Я долго не приходила в себя, поэтому Декланд приступил к выполнению запасного плана. Я встретилась с ним, когда ввела в твой организм снотворное с обездвиживающим эффектом. Сначала мы с Кубом вытащили Уилсона, чтобы он отправился к премьер-министру, рассказал обо всём и попросил помощи. На это ушло много времени, а я боялась, что не успеет. И тогда я решилась встретиться с Декландом. Я выманила его из дома и поговорила с ним. Убедившись в том, что он ничего не знал об Ордене и о том, что должно произойти. Ты сказал… помнишь? Ты сказал, как мечтаешь о будущем? И я хотела его тоже. Та женщина, которая погибла в отеле, не взорвалась в самолёте. Её убили позже, всё это было задумано с целью напугать меня. Женщина умерла в кабинете Таддеуса, когда-то Нейсона, когда ты сообщил им о своём нежелании принимать их сторону. Вот тогда они сначала убили её, а потом взялись за Уилсона. Декланд знал, где могло храниться тело, и договорился, чтобы его подготовили к транспортировке. Я сказала ему, что проглотила карту памяти и дала ему копию. Он внедрил её в тело убитой, как и сделал порез в том же месте, что и у меня. Декланд сымитировал на трупе рану схожую с полученной мной в подвале, а затем поджёг тело. Его он и предоставил с остальными, пока я была в операционной. Он посчитал, что лучше тебе понять – меня нет, ведь шансов выжить мне никто не давал. Декланд хотел позаботиться о тебе, а ты, если бы узнал, что я в коме, ещё больше бы сошёл с ума. Видеть, как умирает человек, намного больнее, чем просто знать об этом. Он заботился о тебе, поэтому не вини его в решении оберегать тебя до конца.

– Ты была там? Ты была в госпитале, когда я приехал? И он обманул меня? – Сдавленно говорю я.

– Да, была, но в коме. Единственным вариантом на спасение был только Израиль с их медициной и климатом. Меня отправили туда в тот же день, когда шёл суд. Я пробыла в общей сложности «на грани» около месяца. Я, то просыпалась, то снова впадала в забытье. Но в один день я открыла глаза и попросила позвонить тебе. Декланд приехал и рассказал, что со мной было, чем всё закончилось, и где ты сейчас. Моё состояние оставляло желать лучшего. Врачи не могли уверенно заверить меня в шансе на продолжение моей жизни. Декланд уверил меня, что ты в порядке и работаешь, а я должна думать о том, как встать на ноги. Я как-то выкарабкалась, не знаю как, наверное, благодаря мыслям о тебе. Мне пришлось заново учиться ходить. Меня ждали массажи, ультразвуковые сеансы, множество уколов и клиника для реабилитации. Я смогла уверенно стоять на ногах только через полгода, но это было лишь началом пути. Каждое движение причиняло боль, но… когда мне удалось научиться сносно передвигаться, то я решилась позвонить Кьяре. Это было месяц назад. Я… мне было страшно возвращаться, Эйс… мне и сейчас страшно, потому что ты не простишь меня. Но я не могла улететь, не увидев тебя, а затем услышала твой голос. Ты сказал, что не успокоишься, если не достанешь меня. Ты ранен… ты ищешь смерти, и я… прости меня, Эйс, – Бланш замолкает, прижимаясь к моей груди, а я сижу, словно меня ударили по затылку, и всё внутри звенит от правды.

– Меня все обманули. Вы смеялись надо мной, наблюдая, как я отчаянно пытался смириться с твоей смертью. И даже этот подарок. Как ты могла со мной так поступить? Ты выбрала безопасность, а не будущее, Бланш. Ты выбрала не меня, – низким голосом отвечаю ей.

– Нет… нет… Эйс, нет, я всегда думала о тебе, но понимала, как это скажется на твоём состоянии. Я хотела позвонить, найти тебя и встретиться, но в том виде, в котором была я, это просто… мне было стыдно за всё. Я не могла найти слов, чтобы оправдаться за долгое отсутствие. А потом испугалась, как ты воспримешь моё появление. Но я никогда не смеялась над тобой… никогда, слышишь? Я так скучала по тебе… я люблю тебя… я…

– Закрой рот! – Рычу, толкая женщину в грудь, отчего она падает и кривится от боли. Да, такого рода операции долго не позволяют вести нормальный образ жизни. Но сейчас мне на это плевать, ведь то, что я пережил за год. То, как мне было плохо без неё. То, как мои чувства не угасали, а, наоборот, крепли, пока разум умирал. То, как он, Декланд, наблюдал за мной и ничего не сказал. Вот это для меня важно.

– Ты не знаешь, что такое любить мёртвого человека. Ты и понятия не имеешь, в кого меня превратила. Нет. Хватит. Я бы не требовал ничего от тебя, мне необходимо было только убедиться, что ты дышишь, другого мне и не нужно. Я мечтал, как ты вернёшься ко мне, и всё случившееся окажется просто страшным кошмаром, в котором я целовал труп другой женщины, считая, что это ты. Нет. Уходи убирайся из моего дома и моей жизни. Убирайся… ты разрушила всё, что я считал верным. Ты жива, – хриплю я, поднимаясь с кровати.

– Пожалуйста, Эйс, я хочу вернуться к тебе, – молит она, поднимаясь на ноги.

– Вернуться? Ты могла это сделать с того момента, как очнулась. Ты могла потребовать от Декланда сообщить мне обо всём. Но ты решила за меня, как делала это постоянно. Ты оскорбила меня намного глубже, чем обманула. Ты снова предала меня. Так почему я должен тебе верить? Почему я должен принять всё, позволив себе забыть, через какую боль я прошёл, потеряв тебя?

– Я тоже не верила тебе! Не верила в то, что ты способен полюбить меня! Не верила! Я не считала, что это всё существует на самом деле! А ты… я… боялась. Я просто испугалась того, как ты воспримешь всё. И сейчас я могу сказать точно, я правильно думала. Именно это и есть мой ад. Знать, что ты ищешь смерти! Смерти из-за меня! Ты отталкиваешь меня, когда я, набравшись мужества, вернулась сюда. Это было сложно, много времени прошло, и твои чувства… боже, я думала их уже нет, понимаешь? Ведь ты прекрасный, богатый, красивый мужчина, умеющий быть необычным. А кто я? Шлюха. Мёртвая шлюха, воскресшая из преисподней, чтобы хотя бы недолго посмотреть на того, о ком всегда помнила. Но я устала от всего и решилась на этот шаг, чтобы ты хотя бы прекратил изводить себя, стремясь на верную гибель. Теперь у тебя нет причин, из-за которых ты можешь умереть. Я недостойна этого. Я недостойна тебя. Прости, что страх быть отвергнутой тобой, стал намного сильнее, чем раньше. Я проиграла самой себе, – стирая слёзы с покрасневших глаз, Бланш, немного хромая, подходит к пальто, лежащему на софе.

А я смотрю на неё и не понимаю, почему я такой идиот. Нет, действительно, почему я позволяю ей уйти снова, когда страдал и умирал в одиночестве больше года. Конечно, много вопросов осталось, я ещё обижен, и пока не могу свыкнуться с мыслью о том, что она жива. Да какое значение имеет, как и кто помог ей? Никакого. Ведь она, чёрт возьми, жива и боится будущего, когда я вижу его только с такой женщиной, как Бланш.

– Я верно ответил на вопрос? – Подаю я голос, заставляя её замереть у двери и обернуться.

– Что?

– Там, на кладбище, я сказал, что индукция страсти – это чушь. Ты должна была слышать мои слова, – уточняю я.

– Какая разница? – Безжизненно спрашивает она.

– Отвечай.

– Да, ты был прав. Ты сделал верный вывод, – быстро кивает Бланш.

– Что ж, тогда, насколько я помню уговор, ты должна заключить со мной контракт, – медленно подхожу к женщине с распахнувшимися синими глазами, пережившую, скорее всего, и клиническую смерть, и кому, но имеющую храбрость признаться во всём, пока не стало слишком поздно.

– Ты с ума сошёл? – Шепчет она.

– Я всегда был психопатом. Мне не нужны люди вокруг, мне не требуется постоянное общение, но вот я полагаюсь на твою честность. Я ответил на твой вопрос и требую контракта, в котором сам пропишу все условия. Ты будешь наказана за каждый день, в котором я горевал по тебе. Ты будешь наказана в двойном, нет в тройном размере за каждую минуту, в которой я скучал по тебе. Я буду наказывать тебя так долго и упорно, пока не поймёшь, что мне нужна только ты. И плевал я на то, чем ты занималась раньше. Этот контракт будет первым и последним в новой жизни. Я…

– Эйс, – она падает на мою грудь, обнимая меня, а я кривлюсь от горящей боли в плече, но в то же время моё сердце просыпается и яростно бьётся в груди, насыщаясь возможностью исполнить своё предназначение.

– Я согласна… на всё что угодно… на всё… господи, Эйс, прости меня… – плачет и ладонями ласкает моё лицо, а я оживаю. С каждым звуком. С каждым ударом пульса. С каждым вздохом я вновь различаю краски этого мира, насыщаясь синевой, в которой плещутся радость и облегчение.

– На всё говоришь? – Обхватывая за талию, притягиваю к себе, и Бланш кивает.

– Тогда я хочу будущего. Не знаю, чем это всё закончится. Я не собираюсь думать об окончании сейчас. Мне нужно время, чтобы всё разложить и понять, что я с тобой сделаю. Я даю тебе два года, чтобы ты выбрала час, когда станешь моей навсегда. Я требую от тебя признания в своих чувствах и точного описания событий. Я настоятельно советую тебе оценить силу моей ярости и злости на тебя за всё это время. И я хочу видеть тебя в своём доме постоянно, ты будешь всегда на моих глазах и станешь моей напарницей в любом безумстве, которое взбредёт мне в голову. Ты завтра же поедешь к Молли и всё ей расскажешь. Она приедет сюда, и ты вытащишь её из того болота, в котором она задыхается. Ты сведёшь её и Гамильтона, а затем я придумаю тебе ещё более изощрённое наказание. Потомство. Я выбрал его. Это и есть моё будущее, а его без тебя никогда не будет. Тебе всё ясно? – Чётко проговаривая каждое слово, говорю я.

– Да, абсолютно всё. Но увы, я никогда не смогу стать примерной. К сожалению, я не позволю тебе скучать, потому что моя любовь опасна, а твоя для меня – смысл жизни. И я готова на всё, лишь бы ты, начиная с этой минуты, больше не упоминал о скуке. Эйс, накажи меня самым прекрасным ударом по моему сердцу. Скажи мне, что я твоя гадюка, – сквозь слёзы она выжидающе смотрит в мои глаза.

– Моя гадюка, – выдыхаю я, и смех наполняет комнату. Её губы, дрожащие и мягкие, прижимаются к моим, срывая пелену глубокого сна. Я вдыхаю ставший родным и необходимым аромат и сливаюсь с ним, чтобы стать, наконец-то, одним целым.

Сколько можно вытерпеть боли ради спасения? Это невозможно сосчитать. Но два безумных и психологически неуравновешенных человека, составляющих одно целое, созданы для изучения новых понятий. И мы будем это делать постепенно. Но единственное, что я знаю наверняка – эта женщина рождена, чтобы не позволить мне умереть в одиночестве. Эта женщина стала для меня всем миром, в котором я не позволю себе употребить слово «скука».

Вот теперь я могу заявить уверенно и точно – индукция страсти помогает достичь понимания, что всё вложено в нас природой, чтобы быть счастливыми в любом состоянии. Мы, мужчины – удивительные идиоты, ищущие в жизни опасные приключения, когда требуется лишь одна женщина, способная перевернуть мир. Женщины – эксклюзивное приобретение, на их приручение необходимы столетия, но борьба за первенство – самая красивая война на планете. Борьба за любовь и выживание для меня стала главной целью, а вот эта женщина – абсолютно верным выбором, сделанным мной в ночь страшной потери той особенности, о которой я не буду горевать. Я обрёл себя и новые грани моих возможностей проявляются только благодаря ей. Моей гадюке. Моей Бланш. Опьяняющее имя.

И я верю в то, что теперь темнота рассеется, потому что только в её руках таится возможность подарить и мне, и Молли необходимые эмоции и уверенность в будущем. У нас не всё будет гладко, но от этого ещё интереснее идти по новой дороге вперёд. Неожиданные повороты, крики, страсти, ссоры, недопонимание, – всё это забудется, когда останутся только двое психопатов, влюблённых в отклонения друг друга. Именно это и делает союз крепким. Необходимо сначала изучить минусы, чтобы стать зависимым от них, а плюсы – бонус для расслабления. Схватка всегда будет продолжаться, но в этот раз я не желаю оставлять слово за собой. Пусть это сделает за меня будущее.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Эпилог

  Год и полтора месяца спустя… Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg