«Мисс Магадан»

Мисс Магадан (fb2) - Мисс Магадан 1007K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Масягина

Анастасия Масягина Мисс Магадан

© Анастасия Масягина, текст

© ООО «Издательство АСТ»

Пролог

КАТЯ

2016, Канны

Лазурный берег. Собственный дворец. Четырехпалубная яхта, которую Катя Снегирева, женщина, чье имя давно превратилось в бренд, упорно называет «семейной лодкой». Кстати, на этой «лодке» она вместе с мужем, дочерьми, шкипером и прислугой в прошлом году обошла весь Карибский бассейн. В гараже красный «Порше кабриолет» на каждый день и черный «Роллс-ройс Фантом» на случай непогоды. Роскошь, от которой у обычного человека кружится голова.

Вова Пилягин, корреспондент Четвертого канала, едва не споткнулся, когда, наконец, увидел хозяйку перед собой. Катя оказалась совсем не такой, какой он себе ее представлял. Белое хлопковое платье, босоножки без каблука и минимум косметики. Вова пытался угадать, красит ли она волосы, или этот чудесный светло-золотистый цвет и впрямь царский подарок природы. Из украшений – только жемчужные серьги. В ней не было ничего чересчур броского, и в то же время чувствовался класс. Пожалуй, топ-модели действительно не бывают бывшими.

Он, матерый московский папарацци, просто стоял и разглядывал хозяйку виллы, пока оператор, стокилограммовый Женька, менее чувствительный к женской красоте, настраивал камеру и устанавливал остальное оборудование.

– Куда мне лучше сесть? – живо спросила Катя.

– Начнем, пожалуй, здесь, – выдохнул Вова. – На веранде, за столиком.

Женька тем временем яростно вращал глазами (хорошо хоть пальцем у виска не крутил), и Вова вспомнил, наконец, что пора вешать «петли» – миниатюрные микрофоны и себе, и героине документального фильма.

– Вы позволите?

Катя кивнула, и Вова прицепил микрофон к лифу ее платья у самого выреза. Нет, это все-таки самая шикарная работа на свете! Такие моменты стоят того, чтобы пять лет учиться на журфаке.

– Если все готовы, можем начинать, – подал голос из-за камеры Женька, явно стараясь скрыть усмешку.

– Мотор! – скомандовал Вова и глубоко вздохнул. Все, теперь он «включился». Работа всегда успокаивает. И уже не важно, кто перед ним – президент или топ-модель. Или даже все сразу.

Пауза десять секунд. Пошла запись:

– Это сейчас у Екатерины Снегиревой, создательницы собственного бренда, президента компании «Снегирь», которая, как известно, занимается дистрибуцией фэшн-продуктов, всего много. А когда-то, в далекие девяностые этой красивой женщине пришлось расстаться на долгое время с дочерью от первого «русского» брака и отправить ее к родным в Москву, потому как в чужой тогда еще Италии зарплаты портье еле-еле хватало на аренду жилья. На завтрак, обед и ужин ежедневно были рис и вода. Эффектная девушка, модель, молодая Снегирева пошла по пути наибольшего сопротивления – она решила «сделать себя» сама. Желание быть свободной, расти и развиваться толкнуло Екатерину на дорожку сурового бизнеса…

Катя слушала и не могла поверить, что это происходит с ней. Продюсеры Четвертого канала несколько месяцев уговаривали на это интервью. Она долго отказывалась – хвастаться своими успехами казалось таким глупым. Настоял Франсуа – убедил, что съемка необходима для бизнеса. Муж собирался открывать филиал в России.

И вот теперь Катя сидела на террасе с видом на море, пила кофе из изящной фарфоровой чашки и слушала, как Вова Пилягин, лицо канала, человек, которого узнают даже здесь, во Франции, говорит о самых трудных для нее временах.

Мысли сами собой неслись в прошлое. Она вспоминала ту маленькую гостиницу, где останавливались русские челноки. Понимала ли она, что стоит у истоков грандиозного бизнеса? Нет, просто делала что могла. Знала ли, что сколотит состояние? Конечно, нет, просто пыталась заработать на хлеб для себя и дочери.

– «Хождение по углям» – так Екатерина Снегирева называет первые пять лет своей бизнес-карьеры, – вещал тем временем Вова. У него на любой случай было готово меткое словцо.

Да уж, по углям – это точно. «Или посадят, или как-то прорвемся», – говорила она тогда.

Прорвалась. Да так, что в конце девяносто девятого года Катя Снегирева положила на счет в банке свой первый миллион долларов и тут… она встретила Франсуа.

ЛИЗА

2016, Москва

Лиза оглядела голые стены квартиры на Шаболовке. Квартиры, где ей предстояло начать новую жизнь. Одной, без мужа и детей.

Она уже даже забыла, как это – жить в обычной многоэтажке, убираться, самой готовить еду.

…Проснулась с утра, помогла няням собрать детей в школу, съездила по бутикам, выпила шампанского с подружками. После обеда к тебе приезжает собственный стилист, косметолог, мастер по маникюру. Вечером ты элегантная и безупречная едешь с мужем на очередную презентацию. Там, конечно, снова шампанское и коктейли. Возвращаешься часа в три ночи. И так по кругу…

А что теперь? Стоять в очереди в супермаркете, потом горбатиться над мясорубкой (кстати, мясорубку еще надо на что-то купить), потом часами прыгать у плиты. И все это, чтобы всего-то приготовить котлеты.

Впрочем, есть-то и не хочется. Хочется удавиться.

А ведь когда-то Шумилов влюбился в нее с первого взгляда. Тогда многие бизнесмены женились на победительницах конкурсов красоты. Правда, Аркадий говорит, что все решил сразу. Еще до того, как узнал про титул и корону.

И еще – он вовсе не мнил себя олигархом (в отличие от большинства мало-мальски известных бизнесменов того времени). Всегда говорил: «Я – простой банкир».

Черный «Линкольн», желтый «Мазератти», вечеринки в закрытых клубах – «простой банкир» Шумилов умел жить красиво. И жена ему нужна была самая лучшая.

Лиза Каменовская блистала на раутах, о ней писали в светской хронике. Она даже выпустила музыкальный диск, но скорее для того, чтобы порадовать друзей. Сделать карьеру Лиза никогда не пыталась. Впрочем, ее вполне устраивала роль жены и мамы троих сыновей. К тому же обязанности хозяйки дома на Рублевке тоже никто не отменял. В приемах и банкетах Лиза знала толк. Все Шумилову завидовали. Это сейчас вдруг выяснилось, что никакая она не хозяйка. До ЗАГСа они с Аркадием так и не дошли.

Почему? В интервью вечно приходилось оправдываться: мол, мы-то с Аркашей очень хотим пожениться. И уже однажды пытались, но помешала бумажная волокита. Странное оправдание, не находите? Девицы из журналов деловито кивали и делали вид, что верят. Ссориться с Лизой Каменовской, королевой светских раутов, никто не хотел. Мигом вылетишь из тусовки!

Да, хозяйка одного из самых шикарных рублевских домов, мать троих детей банкира Шумилова, официально замужем никогда не была.

А вот теперь лишилась и гражданского мужа.

В дверь позвонили. А она просто сидела на голом полу, прислонившись спиной к холодной стене с дешевыми обоями. Пусть уходят. Лиза никого не звала. Никто и не знает, что она здесь.

Она понятия не имела, сколько прошло времени, – звонок продолжал разрываться. Лиза все-таки заставила себя пошевелиться и открыть дверь.

Ее сразу ударили ногой в живот. Без слов, без объяснения причин. После второго удара Лиза упала на пол: они били ее со всей силы, зажимали рот, не давая кричать. Она даже не знала, кто они, не понимала, за что. Только одна мысль стучала рефреном: «Зачем? Зачем так жестоко? Можно быстро зарезать или застрелить». Казалось, они хотят сломать каждую косточку отдельно.

Она уже почти ничего не видела. И вдруг удары прекратились.

А потом хлопнула входная дверь.

Из последних сил, почти инстинктивно, Лиза заползла под кровать. В ушах звенело. Она боялась только одного – что они вернутся, но, похоже, эти изверги ушли насовсем.

Они бросили ее умирать.

Часть 1

Глава 1

1991, Магадан

Катя всегда была везучей. Шутка ли попасть в Париж прямо из булочной? «Магаданская Золушка», «Будущая топ-модель торговала булочками», – писали потом городские газеты. «Всего за несколько месяцев обычная школьница сумела стать звездой подиума». Газеты, конечно же, любят приврать, приукрасить, так сказать, действительность ради броской обложки. Во-первых, никакая она пока еще не звезда, а просто подающая надежды юная русская модель.

Во-вторых, Катя вовсе не была продавщицей. На самом деле, в хлебном работала мама, а Катя просто однажды вышла на смену вместо нее, чтобы та не вылетела с работы из-за болезни. Школу, конечно, пришлось прогулять, но в данном случае мамина работа была важнее. Скромная зарплата продавщицы – их единственный источник дохода.

Мама растила их одна. У Кати было две младшие сестры – Алена и Рита. Отец появлялся в доме периодически, между отсидками, а потом пропал совсем. В целом все было хорошо, и Любовь Сергеевна кое-как сводила концы с концами, хоть и выбивалась из сил, чтобы прокормить трех дочерей. Но потом рухнула советская система, и в их доме поселилась нищета.

Мать-одиночка отчаянно пыталась устроить свою женскую судьбу, и Катя ее за это не осуждала. Но всякий раз вместо кормильца и надежной опоры в доме появлялся очередной алкоголик и нахлебник, от которого с большим трудом потом удавалось избавиться. В конце концов, мама перестала питать иллюзии в отношении мужчин, и дочери были ей за это признательны. Так и жили вчетвером.

В последнее время Любовь Сергеевна часто болела. Сначала были сердечные приступы и высокое давление. Потом начались проблемы с легкими. Врачи говорили, что надо уезжать в другой регион и что местный климат для пациентки губителен. Но об этом не могло быть и речи. Переезд им было не осилить.

И это было по-настоящему страшно, значительно страшнее всего, что доводилось испытывать в жизни – видеть, как мама умирает, слабеет на глазах, сдает с каждым днем и быть не в силах не то что даже вылечить, а хотя бы просто облегчить ее состояние. На все нужны были деньги. Даже врачи районной поликлиники через раз намекали на взятки. Мама не злилась, не устраивала скандалов, не плакала, она просто смотрела на своих девочек грустным и полным жалости взглядом. Казалось, она гораздо больше жалеет их, чем себя. Катя с ужасом думала, как сумеет выжить и вытянуть сестер, если мамы вдруг не станет. Она помогала ей, замещала на работе, таскала тяжелые ящики (грузчиков в хлебном уволили сразу, едва в стране начался финансовый кризис).

В тот раз все началось с банального гриппа. Ослабленный организм матери не сумел справиться с болезнью без последствий, так что Любовь Сергеевна лежала в постели с бронхитом, а Катя стояла вместо нее за прилавком.

Она заметила эту красивую, элегантную даму не сразу. Женщина в шубе из светлой норки ходила вдоль полок вот уже минут двадцать, время от времени бросая быстрый взгляд на девушку и будто бы изучая ассортимент. Хотя, что тут изучать? Белый, черный и выпечка.

Наконец незнакомка решилась. Катя ободряюще улыбнулась ей, подумав, что бывают же такие люди, которые даже по поводу хлеба сомневаются. Ну что ей – батон или половинку черного?

Женщина улыбнулась красиво накрашенными губами и сказала совсем не то, что Катя ожидала услышать.

– Добрый день, меня зовут Анна Егорова, и я – директор модельного агентства «Подиум старз». Хочу пригласить вас к нам, – и еще раз зорко взглянув на нее, добавила: – у вас исключительные данные.

Анна облокотилась на прилавок обеими руками, как бы невзначай блеснув свежим маникюром. Шуба распахнулась, продемонстрировав темно-синий деловой костюм. Егорова чем-то напоминала завуча из их школы в тот момент, когда та ловит на черной лестнице курильщиков. Было ясно, что сбежать не получится.

Катя стояла перед ней – тощая, долговязая, неуклюжая девочка-подросток. Мамин рабочий фартук слишком короткий для ее метра восьмидесяти, светлые волосы заплетены в простую косу, на лице ни грамма косметики.

Ее приглашают в модельное агентство? Похоже, это просто нелепая шутка богатой дамы.

Но очень скоро выяснилось, что Анна не шутила.

Здесь, в магаданской булочной, среди всех этих батонов и плюшек она нашла роскошный, необработанный драгоценный камень, который в конечном итоге принес ее маленькому провинциальному агентству мировую известность.

Дальнейшие события развивались стремительно. Уже на следующий день в агентстве «Подиум старз» Кате сделали профессиональное портфолио, научили позировать перед камерой и ходить по подиуму. Это был самый настоящий экспресс-курс! Анна считала, что с обучением стоит поторопиться, потому что знала – стоит ей отправить фотографии девушки европейским агентствам, и они ухватятся за нее. Катя приползала домой изможденная, а школу пришлось бросить совсем. Анна Егорова поговорила с Катиной мамой и сумела убедить ее, что это – шанс для семьи выбраться из нищеты и, быть может, из магаданской глуши. Увидев, в каких условиях живет семья новой подопечной, Егорова пошла против своих правил и взяла на себя смелость пообещать это. Обычно она никому и ничего не гарантировала заранее, но сейчас была убеждена, что интуиция не подведет, и что карьера модели у Кати сложится, хотя еще и не подозревала, насколько успешно.

Анна настойчиво предлагала кандидатуру Кати самым известным мировым модельным агентствам. И приглашения не заставили себя ждать.

Спустя несколько недель Катя оказалась в Париже – городе, где чьи-то мечты сбываются, а чьи-то умирают в толпе, и ветер несет их пепел по Елисейским Полям.

Метр восемьдесят, невероятно длинные ноги, роскошные пшеничные волосы, детское личико и пронзительный взрослый взгляд – она была обречена на успех. Специалистам это стало ясно сразу, едва Катя перешагнула порог французского агентства. И, хотя жизнь модели в Париже сперва оказалась не такой шикарной, как ей представлялось, Катю это не смутило. Не испугала ни крохотная квартирка на окраине, которую пришлось делить с тремя другими моделями, ни скудные гонорары, ни полное непонимание того, что будет завтра.

Первым парижским успехом была съемка для журнала «Харперс Базар». А потом… потом ее пригласили на Парижскую неделю моды, где она представляла одежду от лучших мировых дизайнеров.

Кате было пятнадцать. Париж принял ее и закружил в вихре успеха, высокой моды, гламурных вечеринок. Шанель, Диор, Орсе, Прада, Валентино… И босоногая магаданская девчонка, которой было нечего терять и некуда возвращаться. Там, дома в Магадане, остались нищета, рабочие окраины, криминальные разборки. Еще чуть-чуть, и она заберет оттуда маму и сестренок и непременно купит им красивый домик где-нибудь на морском берегу.

Гуччи, Ив Сен-Лоран, Луи Виттон… Предложения сыпались одно за другим. Все хотели видеть Катю лицом своего бренда.

Анна успешно контролировала все ее контракты (в модельном бизнесе это называлось «материнское агентство»). С кем бы теперь ни работала Катя, отчисления шли людям, которые отыскали новую звезду подиума в магаданской булочной. Сама Катя считала, что это справедливо – ведь где она была бы сейчас, если б не Анна?

Егорова уверяла: еще несколько лет, и девушка станет топ-моделью.

Катя чувствовала себя так, будто вдруг обрела крылья. Будто гадкий утенок, презираемый сородичами, наконец, понял, что он просто из другой стаи. Ведь она и не мечтала когда-нибудь увидеть Париж. А впереди ее ждет Нью-Йорк! Тот самый, из фильмов с Одри Хепберн. В будущем году она будет гулять по Манхэттену с огромной сумкой через плечо также запросто, как сейчас шагает по Елисейским Полям. Американцы перекупили ее контракт.

Сейчас – на короткие каникулы домой, в Магадан, увидеть маму, сестер и лучшую подругу Лизу. А после нового года – добро пожаловать в Соединенные Штаты!

Наступало католическое Рождество. Катя шла по заснеженным улицам и обещала Парижу, что она к нему еще вернется.

Подарков было куплено столько, что, казалось, самолет просто не сможет взлететь. Платья известных брендов для сестер и Лизы, рубиновое ожерелье и такие же сережки для мамы и еще множество всяких мелочей. Собственно, Катя истратила на подарки почти все, что успела скопить, но совершенно об этом не жалела. Ей было немного стыдно, что она здесь, в столице моды, ходит по дорогим ресторанам и не экономит на повседневных мелочах. А они там прозябают в нищете. Хотелось хоть чем-то порадовать близких.

Когда мама увидела рубиновый комплект, она побледнела и едва не упала в обморок. Всю свою жизнь она носила темно-красные стекляшки в ушах и на шее – дешевую бижутерию, отдаленно напоминавшую этот благородный камень. Псевдорубины ей очень шли. А грузчики, составлявшие большую часть ее поклонников, не могли разглядеть разницу.

– Ты хочешь сказать…

– Эти – настоящие, мамочка…

Мать посмотрела на Катю долгим, внимательным взглядом. Неужели небеса разверзлись и Господь сжалился над одной из ее дочек? Неужели у Кати будет другая, благополучная и обеспеченная жизнь? По изможденному лицу текли слезы. Она схватила дочь в охапку, с силой прижала к себе и долго стояла так, готовая отдать Кате остатки своей жизни, которая едва теплилась в ней, лишь бы дочь была счастлива. За них за всех.

Катя провела вечер дома, с мамой, Аленой и Ритой. Они испекли любимый пирог с яйцом и зеленым луком, а потом долго пили чай на крошечной кухне. Все здесь было родным и уютным, совсем как раньше. Но после Парижа нищета и убогость родных стен била в глаза. Разруха казалась какой-то нереальной, киношной. Как она могла не замечать этого прежде?

Катя рассказывала про Париж, Алена и Рита слушали, глядя на нее огромными, полными восхищения глазами. А мама все никак не могла перестать плакать.

– Мамочка, я скоро заберу вас отсюда. Ты только девочкам пока ничего не говори, ладно, моя хорошая? Через год все изменится, обещаю.

Так и вышло. Правда, Катя и предположить не могла, какими будут эти перемены.

Глава 2

Утром Катя отправилась в родное агентство. Начинающие модели смотрели на нее как на настоящую звезду и наперебой расспрашивали о работе во Франции. Каждая из них мечтала выйти на лучшие мировые подиумы и появиться на обложках всемирно известных модных журналов, но далеко не каждой это удастся. Большинство этих девушек ждет, увы, обычная жизнь. Кто-то, наплевав на девичьи мечты, поступит в институт и приобретет, на радость родителям, «нормальную» профессию; кто-то выйдет замуж и будет с гордостью рассказывать детям, что «в молодости работала моделью и могла бы жить сейчас в Париже, если б не ваш отец»; а кто-то так и будет до последнего обретаться на задворках модельного бизнеса, пока возраст (или вес – у кого как) не достигнет критической отметки. Но Катин пример вселял в их души надежду. Три года в Париже – шутка ли! Теперь они знали, что возможно все. И даже простая девчонка из самой бедной магаданской семьи может однажды очутиться на Елисейских Полях. Они хотели выяснить все: с какими дизайнерами она работала, каких знаменитостей встречала, в какие магазины ходила… В конце концов, директор агентства просто взяла Катю за плечи и увела в свой кабинет.

Анна попросила ее поучаствовать в местном конкурсе красоты. Появление парижской модели должно было поднять престиж мероприятия.

– Понимаешь, мы впервые это делаем официально. И важно сейчас показать уровень. Тогда мы станем постоянным партнером конкурса и каждый год будем проводить местный тур… Нас ведь атакуют конкуренты, ты уже слышала, наверное. Агентство «Магадан-студио». Наглым образом переманивают наших моделей. Мы находим девочек, разрабатываем имидж, оттачиваем технику дефиле, а они просто берут готовое, – при упоминании конкурентов Егорова так разнервничалась, что даже закурила длинную тонкую сигарету. – В основном перекупают, конечно. Стать официальным партнером конкурса для «Подиум старз» жизненно важно. А ты работала в Париже. С лучшими модными домами. Теперь Нью-Йорк тебя купил! И при этом ты – наша находка. Мы – твое материнское агентство, понимаешь? В общем, мне нужно, чтобы ты участвовала.

– Да без проблем. Достаточно того, что это нужно тебе, – улыбнулась Катя.

И вдруг подумала, что стать официальной королевой красоты родного города, пожалуй, не менее престижно, чем сняться для известного бренда. Хотя в детстве она даже не считала себя красивой, наоборот, стеснялась своей внешности. А уж как над ней одноклассники издевались… Звали «лыжной палкой», «доской», «страшилой», спасибо, Лиза всегда защищала.

А теперь вот Катя так спокойно планирует победу в конкурсе красоты. Не мечтает, а планирует. Моделей ее уровня в Магадане просто нет. Это факт.

– Я должна буду ходить на репетиции? – уточнила Катя.

– Пожалуй, да. Зачем нам лишние кривотолки. Если можно избежать ссор, лучше это сделать. А если ты начнешь вести себя как приглашенная звезда, девочки тут же придут в бешенство. Уж поверь мне.

– Мне не сложно ходить, – покладисто согласилась Катя.

– Вот и отлично. Да, тебе еще нужно будет сфотографироваться для каталога. Все участницы уже сделали это, – Анна потянулась к стопке с фотографиями. – Вот. Хочешь, кстати, взглянуть на соперниц?

Катя кивнула и принялась листать снимки. Все девушки обладали интересной внешностью, типажи были разнообразными, но в то же время при отборе учли мировые тенденции, «моду на лица». Словом, организаторы постарались на славу.

– Это что, Лизка что ли?! – Катя вскрикнула от неожиданности.

Анна бегло взглянула на фото.

– Да, Елизавета Каменовская. Пришла на кастинг и подошла нам по параметрам. Лицо интересное. Правда, рост несколько маловат для подиума… Ты ее знаешь, что ли?

В этом не было ровным счетом ничего особенного. Магадан – небольшой провинциальный город, здесь все друг друга знают.

Катя кивнула.

– Это моя лучшая подруга. Но она же должна быть в Москве. Она там учится. В юридической академии.

– Ну, ради конкурса красоты учеба может и подождать, – резонно заметила Анна.

Глава 3

В отличие от Кати, Лиза Каменовская всегда твердо знала, что очень красива. Огненно-рыжие волосы, картинными кудрями спадающие на плечи, даже не требовали особого ухода: провела расческой – и прическа готова. Большие миндалевидные глаза, высокие скулы и аккуратный носик, пожалуй, Лиза не могла припомнить парня, который остался бы равнодушен к ее внешности.

При этом девушка отлично училась, не раз побеждала в школьных олимпиадах и даже становилась призером городских соревнований. Острый ум и красоту Лиза унаследовала от матери.

Мама, хоть и была потрясающей женщиной, всю жизнь проходила в любовницах большого московского начальника. Одно хорошо – хоть карьеру сделала: заместитель прокурора областного города – это вам не шутки.

Кристина Валерьевна настояла на поступлении в Московскую государственную юридическую академию. Если честно, Лиза вовсе не мечтала о том, чтобы повторить мамин подвиг и принести себя в жертву слепой Фемиде. Ну, уж нет, дудки. Она хочет много детей и богатого мужа. И найдет такого.

Другой вопрос, что диплом престижного вуза в этом деле неплохое подспорье. Так сказать, приятный довесок к ослепительной красоте. Учеба ей все равно легко дается, да и искать будущего супруга лучше в столице. Поэтому Лиза спорить не стала. Пусть будет юридическая академия.

Москва немного поумерила пыл девушки – она быстро поняла, что охотиться на принца придется в условиях жесткой конкуренции. Столица – место для самых красивых и самоуверенных. Ну, а олигархи… Олигархи выбирают лучших.

Лиза решила: чтобы победить в этой битве и получить достойный приз, ей нужна корона. Самая настоящая. Корона королевы красоты. Нужно, чтобы ее официально признали самой красивой, пускай для начала и в родном городе.

Пройти кастинг оказалось несложно, и вот уже она – одна из участниц конкурса. Изматывающие репетиции, тщательная подготовка, адреналин от предвкушения скорого триумфа. А в том, что она победит, Лиза не сомневалась. Она умела побеждать.

Звонок в дверь отвлек Лизу от честолюбивых мыслей. Кто там еще…

– Катя! Катюха, звезда моя! Как ты здесь оказалась? Откуда взялась? Неужели прямо из Парижа?

Катя была единственным человеком кроме мамы, с кем Лиза разговаривала на равных. На всех прочих она смотрела свысока. На женщин – потому что в большинстве своем они были далеко не так красивы, как Лиза, на мужчин – потому, что они, как правило, были Лизы недостойны.

– Ага, из Парижа, – улыбнулась Катя. – Правда, мне недолго осталось там работать – еду по контракту в Нью-Йорк. А ты-то чего из Москвы сбежала?

– Я не сбежала. Это часть моего плана. Да что ты в дверях-то стоишь? Проходи на кухню. Мамы еще нет, успеем все обсудить.

Квартира была просторной и светлой. Она ничем не напоминала тот барак, в котором выросла Катя. Кухня щеголяла новенькими фотообоями, изображавшими неведомые тропические острова. На потолке – хрустальная люстра, в серванте – сервиз «Мадонна», словом, все точно так, как и должно быть у приличных людей.

– Эх, Катька, через несколько лет будем сидеть с тобой не в Магадане на кухне, а на Мальдивах под пальмами. Ты – топ-модель, я – жена миллиардера. Будем пить коктейли через трубочку и смотреть на океан, – Лиза сверкала удивительными глазами, смеялась и разливала чай по перламутровым чашкам.

– Я так далеко не загадываю, – хмыкнула Катюша. – Мне бы маму с сестрами отсюда забрать. Ты же знаешь, у нее со здоровьем не очень.

– Это да. И что, когда планируешь?

– Вот приеду в Нью-Йорк, осмотрюсь, сниму подходящую квартиру и займусь этим вопросом.

– Ох, непросто это будет, – вздохнула подруга.

– Да я понимаю. Но ведь у них вся надежда только на меня. Ты знаешь, какими глазами они смотрят?

– Понимаю, Катюха. Только тебе бы сначала самой как следует на ноги встать, а уж потом ярмо на шею вешать.

– Ну… вот нет у моей мамы этого времени. Потом поздно может быть. Придется как-то выкручиваться.

– Может, тебе замуж удачно выйти?

– Ага. Мама моя трижды выходила. Это только если официальных супругов считать. Помнишь Сулеймана, который за нами с ножом гонялся? А как Виктора прямо из душа милиция забрала? Весь подъезд сбежался, до сих пор вспоминают. И главное, каждый раз – надежды, слезы… И что в итоге? Нет уж. Я постараюсь сама пробиться, а вот потом, может быть…

Катя покрутила изящной ручкой, давая понять, что замужество не только в данный момент не актуально, но и в принципе под большим вопросом.

– А я вот наоборот, хочу начать с замужества, – призналась Лиза. – Ты пирог будешь? Вишневый!

– Да мне ж нельзя.

– Ну, мне-то, вообще-то, тоже. А мы чуть-чуть!

– Тогда один кусок на двоих!

Они дружили с первого класса, правда, это вышло не сразу. В детстве Катя была не просто скромной, а болезненно-застенчивой. Ей столько раз приходилось прятаться от маминых ухажеров, притворяться тихой и незаметной, чтобы не вызвать гнев очередного озверевшего алкоголика, что она привыкла молчать и сторониться людей. Живая, избалованная Лизочка была полной противоположностью. И надо ж было учительнице посадить их вместе!

– У тебя стерка есть? – спросила Лиза на первом же уроке.

Катя молчала.

– Ты меня слышишь?! Стерка у тебя есть, спрашиваю?!

Соседка по парте продолжала сидеть с отрешенным видом.

– Ты глухая?! – вышла из себя Лиза. Эта белобрысая тихоня начинала ее раздражать. – Стерка есть?!

Катя молча покачала головой.

На следующий день история повторилась. Катя Снегирева оказалась невероятной тихоней – она все время молчала, говорила лишь иногда, да и то, отвечая на вопросы учителя. На переменах оставалась сидеть за партой, вместо того чтобы носиться по коридору с другими детьми.

Лиза злилась все больше и больше. Она не собиралась терпеть того, что эта зазнайка ее игнорирует.

– Ты разговаривать вообще умеешь?! – предприняла она очередную попытку. – Ты знаешь, что нужно отвечать, когда тебя спрашивают?!

Катя невозмутимо продолжала жевать яблоко. Лиза в сердцах схватила стопку учебников с парты и огрела зазнайку Снегиреву по голове.

На следующий день в школу явилась Любовь Сергеевна. Потрепанное пальто, старомодная прическа, какие-то красные стекляшки в ушах. Лиза поежилась. Одно дело Катька, и совсем другое – ее мамаша из трущоб.

– Лизонька, – вдруг сказала женщина ласково. – Не бей, пожалуйста, больше Катюшу по голове, ладно? У нее в детстве косоглазие было, могут начаться проблемы с глазками.

И все. Больше ничего не сказала. И учительнице жаловаться не стала.

Лиза ошарашенно кивнула и больше Катю действительно не трогала. А в третьей четверти даже врезала портфелем Ваське Симакину, который вздумал дергать ее соседку по парте за длинную косу.

И Катя понемногу привыкла к ней. К концу учебного года девочки, наконец, стали подругами. Причем всех остальных Катя по-прежнему сторонилась, мальчиков и вовсе стеснялась, а вот с Лизой могла болтать без умолку.

Они часто смеялись, вспоминая «романтическое» начало своих отношений. «Мало я тебя учебниками била!» – фыркала иногда Лиза. Они были будто с разных планет, но в детстве это не имеет большого значения. Лиза прятала Катю с сестрами у себя дома, когда начинал бушевать очередной отчим и Кристина Валерьевна ничего не имела против. Более того, в том, что касается ареста Виктора, не обошлось без участия зампрокурора. А Любовь Сергеевна, в свою очередь, всегда старалась вкусно накормить Лизу (Каменовская-старшая вечно пропадала на работе, и питались они в основном полуфабрикатами).

Лиза мечтала стать ветеринаром. Как-то раз зимой они с Катей нашли на чердаке Лизиного дома крошечных, слепых еще котят. Весь вечер кормили малышей молоком из пипетки и те ели, а значит, шанс на выживание был. Вот только где их держать? Кристина Валерьевна настрого запретила тащить их домой, а у Катиной мамы на кошек была страшная аллергия. На улице – тридцатиградусный мороз, это верная смерть. Да и на чердаке оставлять опасно – если уборщица баба Маша пронюхает, на мороз выставит, прямо с коробкой. Эта не пожалеет, баба суровая.

Выход неожиданно нашла Катя. В их дворе жил мальчик Миша, сын автомеханика. Вот он-то и убедил отца выделить каморку для котят. Евгений Петрович был добрым, хоть и пьющим. Он просто перенес все инструменты, освободив самую маленькую подсобку. Вот там юные ветеринары и устроили свой штаб. Котят они вырастили и всех до единого раздали в добрые руки. Но потом под машину попала молодая овчарка. Словом, подсобка в автомастерской надолго превратилась в живой уголок. Собак крупных пород, метисов, а иногда и вовсе беспородных удавалось устраивать на охрану объектов и на зоны, котят раздавали по знакомым. Про этот маленький приют быстро узнали в городе, люди умилялись и шли к ним за животными. Как-то раз приехал сам начальник колонии на служебной машине и забрал всех имевшихся на тот момент собак.

Мальчишек подруги никогда не делили. Катя их всех безоговорочно уступала подруге. В конце концов, рядом со Снегиревой остался один только Миша, который Лизе попросту был не нужен.

Катя всегда искренне считала, что Лиза потрясающая, и не уставала ей это повторять. Конечно, если она хочет олигарха – значит, она его достойна.

– Так что, есть там кто-то на примете в Москве?

– Ну, пока я только осмотрелась. И поняла, что к этой войне надо подготовиться более тщательно. Знаешь, что я придумала?

– Гм… На этом месте я, наверное, должна была сделать круглые глаза и упасть в обморок, но не стану. Да, Лиза, я знаю, что ты придумала.

– Про конкурс?!

Катя кивнула.

– В нашем городке не спрятаться, не скрыться… – скривилась Лиза. – Все разболтают, переврут, придумают то, чего никогда не было…

– Ну, в данном случае никто не сплетничал. Я узнала по долгу службы, можно так сказать.

– Это как?

– Ну, я тоже буду участвовать в этом конкурсе. Меня отправляет агентство.

Лиза замерла и несколько секунд не моргая смотрела на подругу своими прекрасными зелеными глазами.

– Но это же не честно, – в конце концов выдохнула она. – Мне же этот титул для дела нужен, а ты и так профессиональная модель. У тебя все хорошо. Зачем тебе нужен какой-то провинциальный конкурс?

– Анна попросила. Для поднятия престижа этого самого конкурса.

– Ага, прекрасно! То есть уже заранее известно, кто победит! Она ведь тебе обещала?! Да, обещала? Ну конечно, это ведь Егоровой и самой выгодно! Так я и знала! Ты не можешь так поступить! Ты слышишь меня, Катя?! Не можешь!

– Но я же не сама это придумала… – Катя была в полной растерянности. Она никак не ожидала подобной реакции и не знала что сказать, чтобы успокоить подругу. – Да это ведь всего лишь конкурс. Я, наоборот, знаешь как обрадовалась, когда узнала, что ты тоже участвуешь. На репетиции можно вместе ходить…

– Мне не участие нужно, а победа. В одном этом дурацком конкурсе. Мне просто надо стать «мисс», понимаешь? И все. Потом я просто выйду замуж. Быстро и удачно. А ты будешь ходить по подиуму в Нью-Йорке столько, сколько захочешь. Заберешь маму. Девчонок. Все будут счастливы. Просто позвони Анне и скажи, что не будешь участвовать. В конце концов, ты что, не можешь просто заболеть?

– Но она столько всего для меня сделала…

– А я? Мы с мамой мало для тебя сделали? Прятали, когда пьяный отчим за тобой с ножами гонялся, операцию твоей матери оплатили, лекарства доставали.

Это был удар ниже пояса. Катя глубоко вздохнула.

– Это все так… И я всю жизнь буду за это вам благодарна. Поверь, мне даром не нужен этот конкурс. Если бы не Анна…

– Поговори с ней!

Катя, как всегда, отступила под напором рыжеволосой бестии.

– Я поговорю.

Вечером, возвращаясь от Лизы, Катя с ужасом думала, что же ей теперь делать. Поговорить-то она, конечно, поговорит, вот только Егорова ни за что не согласится. За несколько месяцев работы моделью Катя успела понять, что это жестокий бизнес. Бизнес, где нет места эмоциям.

– Привет, красавица! – у дверей автомастерской стоял высокий, красивый парень, широко улыбался и махал ей рукой.

– Мишаня!

Она бросилась ему на шею. Вот кто ей сейчас нужен. Лучший друг. С Мишей они выросли в одном бараке и были как брат и сестра.

Они забрались с ногами на большой старый ящик с инструментами, и Катя выложила все.

– И ты боишься, что Лизка никогда тебя не простит? – уточнил Миша.

– А думаешь, простит? – совсем по-детски спросила Катя.

– Простит, конечно. Ну, станет не королевой, а вице-мисс. Думаешь, олигарху не все равно? Есть корона и ладно.

– Так-так. И с каких пор ты начал в олигархах разбираться, Мишаня? – хмыкнула Катя, окинув теплым взглядом промасленный рабочий комбинезон друга.

– С тех пор, как один такой перец прибрал к рукам наш сервис.

– Что, прям настоящий олигарх? Лизка говорит, что в Магадане они не водятся.

– Местный воротила. Все как надо: «мерин», охрана, красный пиджак, златая цепь на дубе том. Кликуха, кстати, под стать. Черепом зовут.

– Страшный, наверное? – поежилась Катюша.

– Да не особо. Фамилия просто Черепов у него.

– И что, он вас притесняет?

– Да нет, ты знаешь, наоборот. Даже зарплату подняли. Скоро мой Данька мелкий подрастет, и я тоже его сюда пристрою. Заживем! А как твои сестренки? Часто вижу их, но поговорить как-то не удается.

– Тоже растут. Мечтаю забрать их в Нью-Йорк.

– В Нью-Йорк? Ты же в Париж укатила.

– А теперь качу в Нью-Йорк!

– Вот это жизнь, Катюха! Ты даже не представляешь, как я за тебя рад.

Глава 4

Как и следовало ожидать, Анна Егорова не позволила Кате отказаться от участия в конкурсе. Теперь она ежедневно ходила на репетиции, которые превратились в настоящую пытку – Лиза с ней не разговаривала. Более того, стоило подруге подойти ближе, чем на три метра, Каменовская демонстративно отворачивалась.

Миша во всем поддерживал Катю, уверял, что Лиза скоро отмякнет и все станет как прежде. Он даже пытался поговорить с ней, но девушка едва не выцарапала Мише глаза. Какими словами она его только не называла!

– Кать, я не понимаю, как вообще вышло, что вы подружились. Ты такая добрая, а эта рыжая… просто стерва! К тому же расчетливая дрянь.

– Не говори так. На самом деле Лиза хорошая. Просто амбиций у нее через край. Да, ищет она олигарха. Ну а что плохого? Так везде. Думаешь, в Париже по-другому? То же самое. Многие красивые девушки ищут богатого мужа, только не говорят об этом так открыто. Вот и вся разница. Ну, хочет человек выбиться в люди! Силы воли ей, кстати, не занимать.

– Да пусть выбивается! Но только не за чужой счет!

– Не пойму, с чего вы все решили, что я стану «мисс». Там, между прочим, будет жюри. И вполне возможно, что победу присудят Лизе или вообще какой-нибудь другой участнице.

– Кать, ты сама-то в это веришь? Ты – перспективная модель международного класса. А они кто? Обычные девчонки!

– Ты знаешь, Миш, а я ведь тоже обычная девчонка. То, что мне удалось попасть на подиум, – удача, фарт. По сути, это фантик, который в любой момент сорвут и выкинут. И что останется?

– Не выдумывай. Останется роскошная супермодель, как ни крути.

Но Катя так вовсе не думала.

Однажды Миша пришел встретить подругу с репетиции. Анна, едва увидев его, присвистнула.

– Молодой человек, а вы никогда себя в модельном бизнесе не пробовали? – с ходу поинтересовалась она.

– Н-нет, – опешил Михаил. Он заикался в детстве и теперь иногда, если волновался сильно. – Эт-то все для девчонок. Я вообще автомеханик. Вы эт… Если что с машиной н-не так, обращайтесь.

– И зубы ровные, – пробормотала себе под нос Анна.

– Чего-чего?

– Вы в курсе, что могли бы сделать неплохую карьеру в той же сфере, что и ваша подруга?

– Эт-то по подиуму что ли ходить? – усмехнулся Миша. – У меня, вы знаете, с ориентацией все нормально.

– Не сомневаюсь. Но это тут ни при чем. У вас отличные данные, вы могли бы уехать з границу и зарабатывать, как минимум, в десятки раз больше, чем сейчас.

– Да л-ладно вам эт… ерунду говорить! – отмахнулся Миша от назойливой дамы. – Катя, собирайся, пойдем.

Но Анна уже знала, что нашла еще один бриллиант, причем на той же самой улице.

«Нормальные герои всегда идут в обход», – любила повторять мама Лизы. В первый момент девушка почти отчаялась и даже хотела отказаться от участия в конкурсе. Зачем вступать в соревнование, которое заведомо проиграно? Но потом… Она успокоилась, взглянула на ситуацию со стороны и увидела другой путь. Объездную дорогу, которая приведет ее к победе.

Спонсором конкурса красоты должен был выступить не кто иной, как Андрей Павлович Черепов, больше известный в городе как Череп, официально – крупный магаданский бизнесмен, неофициально – глава преступной группировки. Он же будет председателем жюри. А ведь кто платит, тот, как известно, и выбирает королеву.

Узнать, где бывает Череп, для дочери прокурорского работника не составило труда. Авторитет ежедневно обедал в ресторане «Бельведер», который, собственно, ему и принадлежал.

В тот день она собиралась долго и тщательно, ведь это должен был быть выстрел на поражение. Зеленое платье подчеркивало редкий цвет огромных глаз и очень шло к волосам. Широкий пояс обнимал осиную, в пятьдесят пять сантиметров, талию. И да, сюда нужен мамин бобровый полушубок. Он ни в коем случае не должен решить, что Лиза нуждается в деньгах.

В половине второго (Череп обычно приезжал в «Бельведер» около двух) Лиза устроилась за столиком «Бельведера». Выбрав в меню самые дорогие и сложные в приготовлении блюда, она открыла томик, прихваченный из домашней библиотеки. «Три возраста Окини-сан» Пикуля. Андрей Павлович, к слову, происходил из интеллигентской семьи: его покойный отец был в городе крупной партийной шишкой, так что на простушку такой мужчина может и не клюнуть.

Он приехал в пять минут третьего. В окружении охранников и под руку с какой-то блондинкой. Девица выглядела вульгарно, но эффектно: метр восемьдесят (то есть на две головы выше самого Черепа), невероятно худая, даже костлявая, короткие желтоватые волосы, будто только вчера вытравленные перекисью и собранные в куцый хвостик. Лет на пятнадцать моложе Андрея Павловича, но при этом лет на семь старше Лизы, узкое личико не обезображено интеллектом. Лиза осталась довольна осмотром и решила, что верно выбрала тактику.

Череп заметил Лизу почти сразу. Любой бы заметил. Быстрый взгляд темных глаз скользнул по ее лицу и груди. Секунда. Стоило ей чуть повернуть голову, как он уткнулся в меню.

Ну что ж, рыбка заглотила наживку. Впрочем, из рыб Черепа можно было сравнить разве что с пираньей. Он был хищником до мозга костей, и это моментально бросалось в глаза: сильные руки, резкие движения, цепкий, внимательный взгляд – пожалуй, Андрея Павловича можно было бы назвать даже красивым, если бы он не внушал страх каждому, с кем говорил. Причем делал он это как-то походя, будто случайно. Не сыпал угрозами и не повышал голоса, более того, всегда был предельно вежлив с окружающими.

На секунду даже отчаянная Лиза усомнилась в том, что правильно поступает. Как бы рыбка не съела рыбака. Но отступать было не в ее правилах.

Она продолжала делать вид, что читает, время от времени отвлекаясь на филе в каком-то необычном, но не слишком вкусном соусе. Лиза наблюдала за ним из-под ресниц. И он не раз бросал на нее быстрый взгляд.

Наконец блондинка отправилась в дамскую комнату. Череп тут же встал и подошел к Лизиному столику.

Она взглянула на него прямо и вопросительно.

– Интересно? – спросил Андрей Павлович, кивнув на книгу.

– Да, люблю Пикуля. Говорят, это один из лучших его романов.

– Я тоже его сейчас читаю, – неожиданно ляпнул Череп.

– Серьезно?!

– Ага, – вдруг улыбнулся он.

Врет, конечно. Наверняка читал давно, но подкат, надо сказать, интересный.

– Как вам этот ресторан?

– Я тут впервые, но место довольно милое.

– Приятно слышать, как владельцу заведения. Андрей Павлович Черепов к вашим услугам.

– Как? Тот самый? – Лиза не упустила возможности польстить. – А я Лиза.

– Заходите чаще, Лизонька, рады будем видеть у нас такую красавицу. Приятного отдыха!

И все. Он вернулся размеренным шагом к своему столику. А спустя несколько минут к нему присоединилась блондинка.

Но начало было положено, по крайней мере, теперь они знакомы.

Лиза обедала в «Бельведере» каждый день, отчаянно спуская деньги, накопленные за несколько лет. Но время поджимало, и игра стоила свеч.

Сначала Череп просто кивал ей при встрече. Потом прислал за ее столик бутылку шампанского «Кристалл», и наконец, настал день, когда он приехал обедать один. Без блондинки.

В тот раз Андрей Павлович обедал с Лизой.

Так за две недели она добилась своего. Нельзя сказать, чтобы ей льстила роль любовницы Черепова, но ведь это не навсегда. Это шаг необходимый на пути к цели. И надо признать, не слишком высокая цена за успех.

Лиза искренне считала его привлекательным. От него будто пахло властью и большими деньгами, и этот запах возбуждал девушку. За время их короткого романа он успел подарить ей несколько дорогих украшений, кроме того, Черепов не требовал к себе повышенного внимания – он оказался самым настоящим трудоголиком, который увлеченно строил свою бизнес-империю. Он был невероятно умен и в будущем видел себя легальным бизнесменом.

Разумеется, Черепов был уже в курсе, что Лиза участвует в конкурсе. И корона была у нее почти в кармане.

А Катя… Катя ничего об этом не знала. Подруги по-прежнему не разговаривали.

Глава 5

Это была последняя репетиция. Вернее не репетиция даже, а рекламная съемка для автосалона господина Черепова, генерального спонсора мероприятия. Сам босс приехать не смог, за что заочно извинился и прислал доверенное лицо, которое отчаянно напоминало мордоворота-телохранителя, но весь положенный в таких случаях почет парню был оказан. Он сидел в дальнем углу студии и наслаждался потрясающим зрелищем: красотки в сексуальных нарядах позировали на фоне шикарных автомобилей.

Лиза чувствовала себя как рыба в воде. Ведь это автосалон ее мужчины. Ха! Да если бы она захотела, легко могла бы стать мадам Череповой, только ей это на фиг не нужно! Осточертел этот серый город, продуваемый всеми ветрами. Не зря сюда свозят преступников со всей страны, а когда-то ссылали людей на каторгу. И вот теперь потомки этих людей отчаянно мечтают вернуться в большую Россию. Пожалуй, как раз у моделей шанс есть. И Лиза не такая дура, чтоб его упустить!

Она вложила всю страсть в эту съемку. В конце концов, они украсят улицы города. В отличие от большинства конкурсанток, она точно знала, чьи фотографии выберет генеральный спонсор для рекламы своего автосалона.

После Лизы настал черед еще одной конкурсантки, жгучей брюнетки. А потом позировала Катя. Она отработала быстрее всех, и как-то менее театрально, но фотограф все равно отчего-то довольно хмыкнул.

Роман с Череповым каким-то чудом пока удавалось сохранить в тайне. Конкурс через три дня, репетиций больше не будет, значит, никто ничего так и не узнает. Она победила. Все-таки неплохо к потрясающей внешности иметь еще и потрясающие мозги.

Анна присутствовала на всех репетициях на правах организатора конкурса. В конце концов, это было первое мероприятие подобного уровня в их городе и его просто необходимо было провести достойно. Некоторым из девушек она планировала предложить контракты со своим агентством, но главной (и, надо заметить, совершенно случайной) находкой был Михаил, друг Катюши. Этот парень имел все шансы стать настоящей звездой подиумов, но даже не помышлял об этом.

После съемки Анна предложила Кате выпить по чашечке капучино в ближайшем кафе, и девушка с радостью согласилась.

– Расскажи мне о Мише, – без обиняков попросила она.

– Ну, ему девятнадцать лет. Живет в соседнем со мной доме. Мы с ним с раннего детства дружим, с песочницы. По большому счету я и не помню себя без Миши. У него был чудесный папа, механик. Он и Мишку с детства своему делу обучал. Потом папа умер, а Мишка так и остался в мастерской работать. Теперь вот братишку младшего, Даню, собирается туда пристроить. А мама у них дворником работает. В общем, живут они хорошо, только очень бедно.

– Тогда ты тем более должна его убедить. Нельзя упускать свой шанс, уж ты-то должна это знать.

– А вы действительно думаете, что у него большое будущее?

Анна энергично закивала и от волнения сделала слишком большой глоток обжигающего напитка.

– А я тебя когда-нибудь обманывала? – Анна смачно затянулась сигаретой и выпустила дым. – Если честно, он может оказаться даже успешнее, чем ты. Уговори его прийти к нам и сделать снимки для портфолио, и я добуду для Миши контракт.

– Если все так серьезно, я, конечно, поговорю с ним, – кивнула Катя. – Деньги им не помешают.

– Сделай это, и через пару лет у твоего друга будет собственный автосервис.

Вечером Лиза пила текилу на даче у Черепа. Они собирались на вечеринку к одному из партнеров Андрея, но выезжать раньше, чем через час, не имело смысла. Поэтому она устроилась с бутылкой в белом кожаном кресле, а он тем временем рассматривал фотографии.

– Ну кааак? – кокетливо протянула девушка.

– Я горжусь тобой, моя красота, – вполне искренне отозвался Череп. – Думаю, для наружной рекламы возьмем троих – тебя, Виолетту Шевцову и эту блондинку, приглашенную звезду… Как ее?

– Катя… Слушай, а можно ее не брать? Разве недостаточно одной модели для билбордов? Там и одежда разная и позы…

– Ну, ты же понимаешь, малышка, что три красотки шикарнее…

– Не понимаю! Давай хотя бы без Кати!

– Рекламщики хотят блондинку, брюнетку, и рыжую.

– Какая разница, что они хотят! Решаешь ведь ты!

– Конечно, но ведь это разумно. Я вкладываю столько денег, логично использовать все возможности.

– Хотя бы замени Катю!

– Но она международная модель! Я не хочу сказать, малыш, что она красивей тебя, но эта девушка – профессионал…

– Ради меня. Возьми любую другую блондинку.

Она подошла к Черепу сзади и слегка прикусила мочку его уха так, как он любил.

– Пора собираться, – бросил Черепов и встал из-за стола.

Андрей Павлович терпеть не мог ездить с водителем. Он правил своим «шестисотым» всегда сам и получал от этого процесса истинное наслаждение. «Мерседес» несся по шоссе, длинные пальцы Черепова уверенно сжимали руль. Шел сильный снег, и дворники работали не прекращая. Казалось, стоит им остановиться на доли секунды, и лобовое стекло превратится в сугроб. Андрей был спокоен и вместе с тем сосредоточен.

Лиза давно уже заметила, что стоит понаблюдать, как мужчина ведет машину, то поймешь, каков он в постели. Ей нравился этот роман. Можно сказать, Лиза совмещала приятное с полезным.

Разумеется, главная цель – победа в конкурсе красоты, и тут Черепов никуда не денется – в назначенный день наденет ей на голову корону. Но если мужчина к тому же богат и так хорош в сексе, может, стоит продолжить отношения? Лиза этого еще не решила.

Андрей Павлович был для нее чем-то вроде синицы в руках. В глубине души она все еще мечтала стать хозяйкой одного из рублевских особняков. Дом в пригороде Магадана – это все-таки совсем другое. Пусть даже речь идет о замке самого господина Черепова.

Да и не был он олигархом. Так, воротила местного масштаба, по уши увязший в криминале. Не факт еще, что его в итоге не посадят. К тому же возвращаться в родной город не хотелось. Совсем.

Андрей нужен, чтобы обеспечить победу, выход на новый уровень. И уж она-то знает, как его заставить. Лиза едва заметно улыбнулась своим мыслям и придвинулась поближе к Черепову.

– Насчет того билборда… Я думаю, ты должен подумать еще, – она провела ладонью по его ноге, Андрей вздрогнул, и на мгновение показалось, что автомобиль потеряет управление, но уже в следующую секунду водитель вновь поймал руль.

– Перестань! Сейчас не подходящий момент.

Как бы не так. Если Лиза что-то задумала – сопротивление бесполезно.

– А мне кажется, тебе это нравится.

Андрей еще пытался прикинуться безразличным, но она видела, как пульсирует жилка у него на виске и как плотно сжаты челюсти. Он боролся сам с собой, но Лиза знала, что в этой битве ему ни за что не победить. Черепов не мог, не хотел признать, что какая-то девчонка имеет над ним власть. А может быть, и сам не сознавал, насколько эта власть велика.

– Я же тебе уже все объяснил, – Андрей Павлович сглотнул и продолжал говорить серьезно, хотя часть его, вопреки воле, уже поддавалась напору рыжеволосой красотки. – Это бизнес. Дело вовсе не в том, что эта… Катя красивее. Просто ее имя уже становится брендом, и… Ээээ… Лиза, ты хоть слышишь, что я тебе говорю?

– Я все слышу, и, по-моему, это полнейший бред! – Она поцеловала его, и Черепов еще острее ощутил нарастающее возбуждение.

Он понял, что, если сейчас не остановится, они совершенно точно разобьются. Андрей Павлович припарковал машину у обочины и повернулся к Лизе. В глазах у него уже не было и тени былой безмятежности. Лиза тут же потянулась к его ширинке, рванула молнию и сжала в руках его отвердевший член.

– Мы опоздаем… Не надо, – все еще пробовал сопротивляться Андрей.

Но через мгновение звериный инстинкт в нем окончательно победил здравый рассудок. Черепов бросился на Лизу, поспешно расстегивая шубу, срывая платье и белье.

Все происходило очень быстро. Он просто схватил Лизу, развернул к себе спиной, не тратя времени на ласки и поцелуи, с силой вошел в нее. Она изогнулась как кошка, выставив голые ягодицы. С каждым новым рывком Черепов погружался все глубже, будто стремясь пронзить ее насквозь, Лиза стонала и извивалась, выгибаясь ему навстречу. У нее была отличная упругая попа при тонкой талии – волшебное сочетание. Андрей уцепился за рыжие волосы и, намотав на руку, потянул на себя, а она лишь сильнее застонала от боли.

– М-м-м… Я люблю, когда жестко, ты же знаешь, – прошипела Лиза.

Она будила в нем первобытные, звериные инстинкты. Ни с одной из предыдущих партнерш Андрей Павлович не был груб. Он стал двигаться быстрее и с силой сжал ее пышную грудь, сдавливая соски так, как Лиза любила. В последний раз дернулся и издал рык, извергаясь в нее.

«Выжимать все соки» – он впервые понял, что это значит. Лиза и впрямь скручивала его и выжимала до последней капли, пока он не падал рядом с ней без сил, усталый и удовлетворенный. Эта девчонка действовала на него как наркотик, и, чтоб получить желанное наслаждение, требовалось постоянно увеличивать дозу.

Он не знал, сколько может выдержать в подобном темпе. Но менять пока ничего не хотел. Тем более что их отношения эээ… и так скорее всего скоро закончатся. По объективным причинам. Просто Лиза еще об этом не знает. А пока Андрей Павлович наслаждался моментом и не видел никаких оснований отказывать себе в этом удовольствии. Он играл с ней как матерый кот с зарвавшейся мышкой, то лениво цепляя за хвост, то давая вновь ощутить иллюзию свободы. Хотя Лиза вовсе не ощущала себя этой мышкой. Дурочке казалось, что это она – зеленоглазая кошка-охотница, ловкая и проницательная. Ну что ж – Черепова забавляла эта игра, а секс и правда был потрясающим.

– Ну что, ты обещаешь? – спросила Лиза, поглаживая его волосатую грудь, когда он, утомленный, курил, развалившись на ее шубе, небрежно сброшенной на кожаное сиденье.

– Обещаю…

Андрей Павлович Черепов дал себя уговорить. Лиза плавно сползла с сиденья к его ногам и принялась ласкать внутреннюю поверхность его бедер. У него мурашки шли по всему телу от этих ее поцелуев. Наконец Андрей ощутил прострел внизу и почувствовал, как его агрегат начал понемногу оживать, наливаясь новой силой. Да эта рыжая с ума его сведет.

– Дай хоть немного передохнуть… – хрипло взмолился Черепов.

После вечеринки он вдруг предложил прогуляться, и Лиза не нашла повода отказать. Вечер был чудесным. Они выпили еще по коктейлю в его ресторане, а потом просто бродили по городу, взявшись за руки. Джип с охраной следовал за ними на некотором отдалении, но оба выпили уже достаточно, чтобы не обращать на этот факт никакого внимания.

Лиза сама не поняла, как они оказались на Катиной улице. Подруга выходила из автосервиса вместе с Мишей. Сматываться было поздно. Да и как объяснить бегство Черепову? Вот надо же… В последний день, накануне…

– Привет! – расплылась в улыбке Катя.

– Здравствуйте, – поздоровался Андрей Павлович. – А вы случайно не…?

Он вопросительно уставился на Лизу.

– Да, познакомься, это и есть та самая знаменитая Катя Снегирева, – съехидничала Лиза. – А это… Это Миша.

Лиза пренебрежительно махнула рукой, давая понять, что Катин спутник не стоит внимания.

– С Мишей мы знакомы, он отличный механик, – кивнул Черепов и неожиданно для Лизы пожал парню руку.

Глава 6

Гримерка Лизе и Кате досталась одна на двоих. Их распределяли в самом начале – все знали, что они лучшие подруги. А потом, когда девчонки поссорились, забыли поменять. Зря, между прочим. Обстановка была настолько взрывоопасной, что для пожара было достаточно крошечной искорки.

«Пожалуй, худшее, что может случиться с человеком, – это бывшие друзья», – думала Лиза.

Пламя ярости пожирало ее изнутри, грозясь накрыть с головой. Нет, ну как она могла? Катюха, ее Катюха, которую все вокруг считают сущим ангелом. После всего, что они с мамой для нее сделали. После того, как Лиза защищала ее от издевательств мальчишек, смеявшихся над Катиным нестандартным ростом, болезненной худобой, выпирающими ключицами, и от девчонок, которые плевались в нее, изгоя класса, бумажными шариками. Лиза, между прочим, рисковала собственным авторитетом, выступая против коллектива. После всех тех джинсов и платьев, которые Лизина мама покупала для нищей подруги дочери, используя любой ничтожный повод, самый незначительный праздник, чтобы ни в коем случае не унизить Снегиреву. Мало Катьке, видите ли, международной славы. Нет, она и здесь, в Магадане, хочет быть первой и единственной.

Да, человек, распределивший их в одну гримерку, сильно рисковал.

Кстати, на самих гримерах организаторы, как водится, сэкономили. Поэтому красились девчонки самостоятельно. В полной тишине. Они не то что не разговаривали, но даже не смотрели друг на друга.

Лиза закончила первая, бросила последний придирчивый взгляд и, убедившись, что макияж безупречен, вернулась к укладке, в очередной раз взбивая рукой природные рыжие кудри. Во время подготовки к конкурсу она пробовала множество самых разных вариантов, но Анна посоветовала остановиться на самом естественном.

– Если у вас есть чем похвастаться, вы должны это подчеркивать. Если, например, грудь как у меня, выбирайте декольте, – томным голосом учила директор модельного агентства и демонстрировала им явно силиконовую грудь четвертого размера. – Если губы сексуальные, они должны быть яркими. Ни в коем случае не делайте яркими тонкие губы! Вы меня поняли? Боже упаси!

Главным достоинством Лизы Каменовской безоговорочно были признаны рыжие волосы. Потому что зеленые глаза, пусть и более мутных оттенков, были еще у трех участниц. А вот огненные кудри – только у Лизы.

Впрочем, главным основанием для ее уверенности в победе были, конечно, вовсе не роскошные волосы, а покровительство Андрея Павловича Черепова.

Вдруг что-то заметив в зеркале, Лиза схватила уже отложенную кисточку, слегка коснулась ею румян и вновь провела по скулам.

Теперь, наконец, она была вполне довольна своим отражением. Катька все еще копалась. Вытягивала свои длиннющие, прямые как палки волосы. И Лиза все-таки не выдержала:

– Ну, я думаю, ты понимаешь, что в данной ситуации шансов у тебя нет, – вся накопившаяся злость хлынула из нее яростным потоком. – Еще не поздно отказаться, кстати. Скажи, что тебя агентство срочно в Нью-Йорк вызывает. На съемки. Это лучше, чем проиграть.

Теперь Лизе мало было одной победы. Она жаждала отмщения. Хотела морально уничтожить соперницу, бывшую еще совсем недавно лучшей подругой.

Но Катя не сдалась. Не растерялась как прежде, во время их редких ссор. Три года в Париже изменили Снегиреву. От прежней скромницы осталась одна только ангельская внешность. За этой оболочкой теперь чувствовались характер и выдержка. Катя больше не пасовала. Что ж, если Лиза жаждет драки, она готова.

– Да с чего ты взяла, что я непременно проиграю? – повела пшеничной бровью Снегирева. В искусственном освещении она казалось невероятно худой. – Я профессиональная модель международного класса. У меня есть имя в этом бизнесе. Я останусь звездой вне зависимости от результатов конкурса. Если хочешь знать, Егорова уго-ва-ри-ва-ла меня участвовать, чтобы поднять уровень регионального мероприятия. Им просто повезло, что я семью повидать приехала. А ты… ты всего-навсего любовница генерального спонсора.

– Всего-навсего, ага, – усмехнулась Лиза, сверкнув зубами. – К тому же это конкурс красоты. А ты просто тощая вешалка для платьев. Ни груди, ни попы. Рост и худоба. Что в этом красивого?

– Зато у тебя с ростом проблемы, – парировала Катя. – Признайся, небось прибавила сантиметров пять. Иначе бы тебя не взяли! Да и формы твои – сомнительное преимущество. Думаю, через пару лет ты вообще расплывешься, если будешь столько жрать.

– Да наплевать, что будет через пару лет. Я тогда уже буду замужем. А прямо сейчас стану «Мисс». Ну, хочешь, поспорим? Любые ставки!

Катя вздрогнула и изменилась в лице.

– Что, боишься? – продолжала дожимать ее Лиза. Она уже просто не в силах была остановиться. Если Каменовская впадала в ярость, она не успокаивалась, пока не изольет злобу до конца и не выскажет собеседнику все, что о нем думает. И вот, судя по Катиным растерянным глазам, победа была близка. Но вдруг Лиза заметила, что Снегирева смотрит куда-то в сторону.

– Тебе не кажется…

В следующее мгновение они обе услышали, как в замке повернулся ключ. Кто-то запер дверь!

Девушки бросились к двери и стали колотить в нее, но все, что они услышали, – быстрые шаги по коридору.

– Семь минут до выхода! – завопила Лиза.

– Да, похоже, ты здесь не самая наглая претендентка на корону, – хмыкнула Катя, но по дрожащему голосу ясно было, что она тоже в ужасе. – Вообще-то у меня есть идея, как отсюда по-быстрому выбраться, но тебе не скажу.

– С ума сошла, что ли? Рассказывай скорее!

– И не подумаю, – вдруг заявила Снегирева, пожав плечами. Она взяла себя в руки.

– Как это?! Мы же опоздаем.

– Опоздаем.

– Нас будут искать, и если не найдут, начнут без нас, – пыталась достучаться до Кати Лиза.

– Вполне возможно.

– Но тогда…

– Тогда корона достанется кому-то другому. Так тебе и надо.

– А тебе что, все равно?! – недоумевала Каменовская.

– Я же сказала – да, на моей карьере это никак не отразится.

Своим спокойствием Катя привела Лизу в еще большее бешенство, хотя казалось, что это просто невозможно. От злости стучали зубы и дрожали руки. Совсем как тогда, в первом классе. Эх, жаль, стопки учебников под рукой не было. Она начала закипать.

– А мне не все равно! Ты можешь мне хотя бы помочь?!

– С какой стати? Ты все время подготовки от меня нос воротила: стоило в раздевалку зайти, тут же задницей поворачивалась, хотя прекрасно знала, что от меня ничего не зависит! И сейчас мне полчаса хамила, пока мы гримировались. Враги так себя не ведут. А ты не враг мне и не чужой человек. Ты подруга. И поэтому знаешь, это предательство. Самое настоящее. Нет уж, дорогая. Корона тю-тю.

Лиза стянула с ноги туфлю-лодочку и со всей силы зашвырнула в Катю, но та ловко увернулась. Туфля разбила зеркало за спиной блондинки, и осколки со звоном посыпались на пол.

– Не напугаешь. Я и не с таким сталкивалась. Правда, чем выше уровень, тем меньше хабалок.

Лиза зарыдала в бессильной злобе.

– Но Катя… я же… Я же просто обиделась на тебя… Почему все тебе… Это слишком жестоко! У меня судьба сейчас решается, понимаешь? Ну… Катюха… Будь человеком, а? Скажи, что мне сделать? – наконец проговорила она совершенно другим тоном.

– Ну, для начала можно извиниться, – предложила Катя.

– Извини. Довольна?

– Вполне, – кивнула невредная Катя и потянулась к занавеске, отдернула ее жестом фокусника, и Лиза увидела допотопный телефонный аппарат.

– Уф-фф… Слава богу! Не могла сразу сказать! Звони скорее, пусть нас вытаскивают.

– Ой… слушай, он что-то не работает. Там гудков нет. Ой…

– Да он и в розетку не включен, – вздохнула Лиза, подобрав с пола шнур. – Его, видно, так просто за штору поставили, потому что выбросить лень. А потом просто забыли.

– Прямо как нас…

Теперь уже и Катя забеспокоилась. Конкурс и впрямь мало что значил в ее карьере, но подводить организаторов нельзя – это плохо скажется на профессиональной репутации. Да и чисто по-человечески перед Анной неудобно…

– Две минуты до начала, – взвыла Лиза. – Ты понимаешь, коза, что мы опоздали?!

– Еще нет. Давай шпильку, невидимку… хоть что-нибудь… Быстро!

Следующие пять минут Катя сосредоточенно ковырялась в замке. Вскрывать замки ее учил один из криминальных отчимов. Надо сказать, это умение в жизни пригодилось даже больше чем, например, синусы, косинусы и тангенсы. Вскрыть замок подручными средствами удавалось почти всегда, но этот был очень старым проржавевшим, и не поддавался.

– Нет. Так его не открыть, – наконец констатировала она.

Лиза плакала. И была в этот момент похожа на маленькую девочку. Очень красивую маленькую девочку. И Катя вдруг вспомнила их детство. Будто кто-то взял и включил старый позабытый фильм.

Поддавшись внезапному порыву, она обняла подругу и погладила по голове.

– Слушай, ну зачем тебе эта корона? Не в ней счастье, поверь… Ты только год в Москве. Тебя еще заметят! Там так много богатых людей…

– Титул нужен… Чтобы замуж выйти…. Удачно… – ныла Каменовская.

– Да рано тебе замуж! Давай я тебя лучше в наше агентство пристрою.

Лиза на мгновение перестала плакать и недоверчиво посмотрела на Катю.

– Правда? Ты же говоришь, я не подхожу? Роста не хватает и формы…

– Это я специально, чтоб тебя осадить. Конечно, для работы на подиуме рост маловат, но для фотомодели данные отличные. Я уже думала об этом, если честно, но решила, что ты вся в учебе и тебе не до этого. Да и тетя Кристина не в восторге будет. Но раз для тебя это так важно… Давай…

В этот момент в замке заскрежетало.

– Эй, вы чегой-то тут, миски? – послышался дребезжащий голос уборщицы. – Вам в десятую гримерку надо было, а не в двести десятую. На другой этаж! Вот дурехи-то. Одни ноги, мозгов нет. Шлепайте скорее на сцену. Там из-за вас начало задержали.

Девчонок дважды уговаривать не пришлось.

Анна Егорова лично перевернула уже, кажется, весь Дом культуры. Ключевая участница как в воду канула. Лиза Каменовская тоже куда-то запропастилась, но это Анну не так волновало. Хотя… уж не подрались ли? На репетициях-то они и слова друг другу не сказали. За время работы в модельном бизнесе Анна не раз видела, как из-за конкуренции рушится даже самая крепкая дружба.

– Что нам делать? – растерянно спрашивала ее помощница, маленькая быстроглазая Эля.

– Мы ждем еще пять минут и начинаем с тем составом, который есть, – сказала Егорова, бросив нервный взгляд на часы. – Еще пять минут, больше мы себе позволить не можем. Для нас это провал теперь в любом случае, но если все вообще угробить…

В этот момент запыхавшиеся подруги предстали перед ней.

– Да вы… Да… Меня сейчас инфаркт хватит, вы это хоть понимаете?! – Анна задыхалась от переполнявших ее эмоций, благо верная Эля уже подсунула начальнице стакан воды. – Катя, ты-то как могла! Ладно, сейчас не время. Живо на сцену! Лиза, бретельку поправь! Ладно, давай я сама… Все! Работаем!

Самые красивые девушки Магадана, выстроившись согласно порядковым номерам, предстали перед публикой и телекамерами. Телекамер, правда, было немного – всего две. Одна государственного канала, другая недавно созданного коммерческого.

– Жюри предстоит определить не просто самую красивую девушку, но и самую талантливую, образованную, хозяйственную, – невозмутимо вещал ведущий и по совместительству ди-джей самой популярной в городе радиостанции.

Потом, как водится, слово предоставили мэру. Так в Доме культуры начиналось любое мало-мальски значимое мероприятие.

– Я уверен, девушки сегодня продемонстрируют весь свой талант быть настоящей хозяюшкой, хранительницей домашнего очага, помогут всем присутствующим в зале ощутить красоту этноса, языка, народного творчества и традиций коренных народов Севера. Проигравших в конкурсе не будет! – радостно заявил городской глава.

«Ага, не будет, как же, – вздохнула про себя Катя. – Только Лизка вцепится мне в волосы, а потом два года будет обвинять во всех смертных грехах. И главным образом, естественно, в неудавшейся охоте на олигархов».

Катя прекрасно понимала, что перемирие временное, ведь Лиза пошла на него только от страха все потерять. Но теперь она стоит на сцене гордая и красивая и не сомневается в своей победе. Зря, между прочим, не сомневается…

Катя была искренне благодарна и ведущему, и мэру за то, что они своими пространными речами дали им возможность немного отдышаться.

Она постаралась переключиться, перестать хотя бы на время выступления думать о Лизе, с которой они только что в гримерке вроде бы помирились, но которая совсем скоро может вновь обвинить подругу в предательстве.

Андрей Павлович Черепов сам не мог объяснить, что произошло. Все, что приходило на ум, – модное молодежное словечко «фэнтази». И в рифму ему «экстази». Как в юности хотелось сочинять стихи. Это было за гранью реального и разумного, за пределами того рационального мира, к которому он так привык и в котором так комфортно себя чувствовал.

Он скучал в жюри очередного конкурса красоты, в котором в очередной раз участвовала его любовница. Тоже, разумеется, очередная.

Он боролся с зевотой. И девицы казались на одно лицо. И вообще хотелось все бросить и уехать на объект. А девочек потом и на дачу заказать можно. Любых.

А потом вдруг это произошло.

Во время какого-то нудного конкурса (он прослушал, какого именно) на сцену вышла лесная нимфа. По крайней мере, он именно так представлял себе лесную нимфу. В ней не было ничего искусственного. Совсем ничего. Длинные локоны цвета расплавленного золота, огромные, как блюдца, голубые глаза. Бледное лицо. Но эта бледность нисколько не портила девушку, а лишь придавала ей аристократизма. А вот аристократизм делал ее принцессой лесных нимф. Но, самое главное, за этой внешностью был человек. Черепов чуял это, а чутье никогда его не подводило.

Ради нимфы он даже заглянул в буклет. Номер шесть. Та самая Екатерина. И впрямь удивительно хороша. Странно, вчера в пуховике она выглядела совершенно иначе – тоже красиво, но по-другому.

С этой девушкой хотелось говорить. Ее хотелось разгадывать. И Андрей Павлович очень надеялся, что прекрасная Екатерина не обманет его ожиданий.

Итог конкурса был предрешен, и он знал, что кое-кто будет от этого в бешенстве. Ну, она сама виновата, что позволила себе думать, будто сможет обвести вокруг пальца самого Черепова. Неплохой урок для зарвавшейся избалованной девчонки, быть может, через много лет она еще спасибо скажет.

Все это он придумал сразу. Еще тогда, когда позволил уговорить себя в ресторане. Если такая куколка решила поиграть с ним – почему бы и нет. Вот только наивно было с ее стороны надеяться выиграть. Впрочем, эта история немного развлекла его, но теперь игра подошла к концу. Вот почему Черепов откровенно скучал в жюри. До того самого момента, когда видел Катю.

Этот конкурс красоты был в истории города первым, поэтому право короновать победительницу предоставили генеральному спонсору. То есть сначала предлагали мэру, но городской глава по непонятным причинам отказался исполнять эту почетную миссию. Андрей Павлович вышел на сцену на ватных ногах. Он не помнил себя от волнения и будто в одно мгновение помолодел на много лет. Это было невероятно, но рядом с этой девушкой он смущался и робел.

Вблизи Катя оказалась еще красивее. А когда она улыбнулась, Андрей Павлович понял, что пропал окончательно. Ему вовсе не надо было что-то там о ней узнавать, интервьюировать, изучать родословную. Он все решил сразу.

«Я женюсь на ней». И никак иначе. И сразу все встало на свои места.

А Лиза… Лиза в тот день стала вице-мисс.

Черепов не появился на банкете после конкурса, хоть это и было предусмотрено протоколом мероприятия. Сказать, что Лиза была в бешенстве, это ничего не сказать. Она готова была растерзать любовника немедленно, но Анна просто не выпустила ее из зала.

Тогда она решила напиться, и это удалось ей довольно быстро, благо текила на банкете лилась рекой. Пока другие конкурсантки элегантно потягивали шампанское, Лиза опрокидывала стопку за стопкой, пока, наконец, не поняла, что готова. В тот момент на сцене пела местная рок-группа, к которой девушка и ринулась, расталкивая музыкантов. Они сперва оробели, а потом пришли в себя и даже попытались сделать появление пьяной красавицы фишкой своего номера. Но не тут-то было! Лиза прорвалась к микрофону.

– Этот конкурс – просто позор города, – с ходу заявила она. Первые лица, спокойно жевавшие салаты в окружении длинноногих моделей, вздрогнув уставились на сцену. – Вы только посмотрите на эту мисс! Она же страшная! На нее за всю жизнь ни один мужик не клюнул. Уж поверьте, я эту дылду знаю с детства. Она в Магадане-то не живет. Уедет на свой Манхэттен, а мы тут с вами останемся…

Охрана ринулась было на сцену, но Анна сделала им знак, что справится сама.

Организатор конкурса, нацепив на лицо лучезарную улыбку, вышла на сцену и, приобняв пьяную Лизу за талию и шепнув: «Не выставляй себя на посмешище», принялась объяснять собравшимся, что все дело в конкурентной борьбе и что каждая из участниц по-своему прекрасна.

Потом Лизу по-тихому усадили в такси и велели ехать домой, но она, конечно, отправилась прямиком к любовнику.

А Кате ничто в этот день не могло испортить настроения. Миша тоже был здесь, на банкете в ее честь. Друг все-таки ее послушался – сделал портфолио, больше для того, чтобы доставить Кате удовольствие. Но, похоже, Анне, с ее даром убеждения, все же удалось что-то ему втолковать, потому что парень стал относиться к модельному бизнесу гораздо серьезнее.

– Я слышала, у кого-то скоро первый показ в Магадане, – шепнула Катя, когда друг пригласил ее на танец.

– Это просто эксперимент, – смущенно ответил Михаил. – Моя настоящая работа в автомастерской. Так хотел папа.

– Уверена, твой папа хотел, чтобы вы были счастливы. Он был хорошим человеком.

Играл вальс, горели софиты, и автомеханик с внешностью голливудского красавца кружил в танце «Мисс Магадан».

Лиза кричала и что было мочи колотила в ворота особняка Черепова, но секьюрити долго не хотели ее пускать. До тех пор, пока Череп не дал, наконец, добро.

Дом был выстроен в форме замка, и в башне, где находилась спальня хозяина, горел свет. Домработница встретила ее и не отставала ни на шаг. По винтовой лестнице пришлось идти как под конвоем.

– Только быстро и без истерик, – ледяным тоном предупредил он. – Я устал и хочу побыть сегодня один.

– Ты унизил меня, – в тон ему сказала Лиза.

– А в чем унижение-то?! Ты получила титул вице-мисс, стала второй после известной модели. Поверь, это больше чем то, на что ты могла бы рассчитывать со своими параметрами. Чем ты недовольна-то, красота моя?

– Я твоя девушка! Я должна была быть первой!

– Кто сказал? Это, знаешь ли, было бы совсем наглостью с моей стороны. Ну, между нами, ты же понимаешь, что без меня не попала бы и в тройку? Ты красива, но тут играют роль общепринятые параметры…

– Я не ослышалась?! Ты хочешь сказать, что я не соответствую параметрам?

– Естественно. Рост всего метр семьдесят.

– Метр семьдесят пять…

– Мне-то не ври. Слишком широкие бедра…

– В сочетании с моей талией…

– Согласен, это бомба, мне как мужчине нравится, но тут другие каноны.

– Что ты несешь?! Как ты мог вообще! Это в голове не укладывается. Я…

– И потом, моя дорогая, я ничего тебе не обещал. Не сулил победу в конкурсе за сексуальные услуги. Мне кажется, я еще вполне привлекательный мужчина, чтобы не платить за секс. Это ты придумала охмурить меня, чтобы стать королевой. Милая девочка, чем скорее ты перестанешь считать себя самой умной и хитрой, тем быстрее добьешься успеха.

– Так ты знал?..

– Ну, конечно. С самого начала. Вчерашняя школьница, дочь зампрокурора, участница конкурса красоты, который мне предстоит судить, вдруг полюбила обедать в моем ресторане. Ну, это же чушь. Если честно, еще две конкурсантки пытались меня соблазнить. Одна вдоль ворот прогуливалась, другая повадилась отцовскую машину ремонтировать, причем имено в те дни, когда я сервис инспектирую. Но подыграть я решил именно тебе. Ты хорошенькая, темпераментная, почему же нет? Было любопытно посмотреть, как ты поведешь себя, когда победа достанется не тебе. И я не ошибся в своих предположениях. Ты злишься.

Он рассмеялся, и это был очень холодный и неприятный смех.

– И теперь ты меня бросаешь?

– Почему, мы можем время от времени встречаться. Нам было хорошо в постели. Теперь все карты вскрыты, так что…

– Я ненавижу тебя! – Лиза все же сорвалась на крик и бросилась к нему.

Череп молча сгреб девушку в охапку и вытолкал за дверь.

– Вице-мисс нашего прекрасного города уже уходит, – сказал он своей домработнице, и та проводила девушку до самых ворот, чтобы у нее не возникло соблазна повернуть назад.

Катя обожала родной город со всеми его ветрами и вьюгами. Она даже не мечтала однажды стать «Мисс Магадан», но судьба была настолько щедра к ней, что решила сделать и этот подарок. Алена и Рита визжали от восторга. Мать гордилась старшей дочерью.

Дома она упала на кровать и тут же заснула в обнимку с младшей сестрой.

Глава 7

Морозное утро было точно таким, каким должно быть зимнее утро дома: с узорчатыми от томных вздохов января стеклами, разношенными домашними тапочками и ароматным кофе, сваренным по традиции на старой плите общей кухни. Катя проснулась первой. И, как в детстве, пока другие обитатели барака спали, выскользнула за дверь, чтобы побродить по хрустящему нетронутому снегу.

Чудеса продолжались. Там, посреди пустынного заснеженного двора, стояла большая плетеная корзина, полная подснежников. Среди цветов был конверт, а на нем – ее имя.

«Прекраснейшей из лесных нимф» – и все. Имени дарителя не было.

Первым, о ком подумала Катя, был Миша. Но она тут же отмела эту идею. Подснежники… В Магадане… В январе… Это баснословно дорого. Да и не в Мишином это стиле. Если бы друг захотел подарить ей цветы, он подошел бы и подарил.

Но если это не Миша, кто тогда? Катя вздохнула. Да кто угодно. В Париже после показов мужчины частенько присылали ей цветы. Самые смелые подходили знакомиться во время фуршетов. Катя была с ними мила и улыбчива, но на все предложения неизменно отвечала вежливым отказом. Хотя многие модели соглашались. Это был реальный шанс обрести влиятельного покровителя, а то и богатого мужа. Катя не искала ни того, ни другого. Показ заканчивался, она смывала с лица косметику, заплетала волосы в косу, надевала туфли без каблука, заворачивалась в серое пальто и шла по улицам Парижа, не стремясь привлечь к себе внимание.

Она побаивалась мужчин, как в детстве одноклассников. Стоило кому-то из них переступить черту, попытаться поцеловать в губы или даже просто приобнять за талию, она терялась, смущалась и находила повод сбежать. Причем даже в том случае, если мужчина был ей симпатичен. В свои восемнадцать она ни разу не целовалась. Конечно, люди, которые не были близко знакомы с ней, ни за что не поверили бы в это. Вокруг ослепительной блондинки всегда роились поклонники.

Вчера она впервые вышла на подиум в родном городе. И к тому же получила корону. Конечно, найдутся те, кто захочет поухаживать. Это, как известно, издержки профессии.

Вот только Кате сейчас не до романов. Нужно как можно скорее обжиться в Нью-Йорке, обрасти связями, сделать все возможное, чтобы мама с сестрами смогли жить с ней. Возможно, гудящий, пропахший бензином мегаполис не лучшее место для больной женщины, но там качественная, хоть и дорогая, медицина и климат благоприятнее, чем здесь. А потом, глядишь, удастся заработать денег и купить для мамы маленький домик на берегу моря в какой-нибудь тихой стране.

Размечтавшись, Катя зарылась носом в цветы. И все же эти подснежники прекрасны.

Миша был в мастерской – сегодня его смена. Пригнали довольно интересную машину – старенький японский кабриолет. Требовалось довести его до ума, по крайней мере, владелец просил, чтобы автомобиль «летал, а не ездил». Миша обещал сделать. И сделает. Все знают, что руки у него растут откуда надо. Не ясно правда, зачем тому мужику кабриолет в Магадане, ну да это, как говорится, уже не наше дело. Мы что? Мы машины чиним.

Он подошел к окну и увидел Катю. Она стояла совсем одна посреди двора, в пуховике, с разметавшимися по плечам светлыми волосами. Миша подумал, что сейчас она даже красивее, чем вчера, на конкурсе. А он… Он так ее любит.

Катя держала в руках большую корзину с какими-то мелкими цветами. Отсюда было не разглядеть, с какими именно.

Уведут. Того и гляди, уведут.

Надо срочно что-то предпринимать.

Лизе казалось, что мир рухнул.

– Не понимаю, чем ты недовольна, – сказала за завтраком мама, слово в слово повторяя речь Черепа. Зампрокурора, сама того не зная, цитирует криминального авторитета. Смешно. – Я миллион раз говорила тебе, что ставку надо делать на мозги и связи. Красавиц на свете много, а хороших юристов поискать.

– Ты сделала ставку, – огрызнулась Лиза. – Теперь тебе сорок пять и ты одна.

– А я ни о чем не жалею, – ничуть не смутилась мать. – У меня есть ты, карьера, уважение людей и, что не менее важно, самоуважение. Поверь, это не так уж мало. А вот куда катишься ты? Неужели тебе хочется быть бандитской подстилкой?

Лиза только поморщилась и намазала себе бутерброд.

– Ой, не гуди. Между нами все кончено. Я ему этого не прощу.

– До чего ж ты амбициозна, моя милая. Ты стала вице-мисс. Это настоящий успех. Мне вчера звонили с поздравлениями, пока телефон из розетки не выдернула. Ну, неужели тебе мало – получить корону в довесок к будущему диплому престижной академии. Почему ты опять недовольна?

– Потому что я достойна первого места! Это был конкурс красоты, а не смотр моделей! Да тебе любой парень скажет из нашей школы, любой прохожий на улице, что я в миллион раз красивее Катьки! Скажешь, нет?

– Ты ярче. И наглее. У Кати красота более нежная, изысканная. Но дело вовсе не в этом. Ты о другом подумай. Пойми, ей деваться просто некуда. Катю некому кормить, пока она пять лет в вузе прохлаждается. Ей самой скоро придется обеспечивать всю семью. Любовь Сергеевна совсем слабенькая, того и гляди сляжет окончательно. А сестры еще маленькие. Пойми, у Кати совершенно другая ситуация. Это ее шанс, ее соломинка. И хорошо, что она выиграла! Я очень рада, например. Вспомни, сколько хорошего она для тебя сделала…

– Да при чем тут это! Важно, что я красивее, – упрямо твердила Лиза, словно маленькая обиженная девочка. – Уж ты-то это признай!

Мама пожала плечами.

– Вы разные. Тут сколько людей, столько и мнений. Красота, знаешь ли, вообще явление относительное. А вот образование…

– Да что ты пристала со своим образованием! Я ведь не отказываюсь учиться.

– Это очень хорошо, потому что я уже взяла тебе билет. Завтра летишь.

– Но я вполне могла бы…

– Нет. Ты и так достаточно пропустила. И пора тебе ехать, а то ты тут еще чего-нибудь натворишь.

– Боишься, что я испорчу твою безупречную репутацию?

– Скорее боюсь за тебя. То, что ты творишь просто опасно. Перестань использовать мужчин. Особенно таких, как Черепов. Тебе это когда-нибудь боком выйдет.

– Не гуди!

Лиза снова нахмурилась, но на этот раз притворно – запал уже прошел. Она молча доела тосты с медом, вытерла губы салфеткой, а потом чмокнула Кристину Валерьевну в щеку. Несмотря на все разногласия, маму она обожала.

Сестры приготовили для Кати праздничный завтрак. Омлет с ветчиной и грибами по фирменному рецепту.

– А корону тебе совсем подарили? – спросила Рита.

– Скорее всего, я должна буду в следующем году передать ее новой победительнице, – ответила Катя. – По крайней мере, в других странах так делают.

– А от кого цветы-то такие красивые, дочка? – хрипло спросила мать. Несмотря на приподнятое настроение по случаю Катиной победы, лучше ей не становилось.

– Если честно, я понятия не имею, – призналась девушка. – Но спасибо этому человеку. Они стояли утром посреди заснеженного двора. Наверное, я навсегда это запомню – подснежники в январе в нашем дворе. Даже когда буду умирать…

– Эй, погоди умирать! Мы еще хотим пожить с тобой в Нью-Йорке! – перебила Алена.

– Неужели это и вправду будет? – с надеждой вздохнула мама.

– Будет, – уверенно сказала Катя. Она теперь в этой семье за старшую. Она в ответе за них. – И я приложу все усилия, чтобы это случилось как можно скорее.

Катя верила в то, что обещала. Но этим планам не суждено было сбыться.

Андрей Черепов привык добиваться всего, чего хотел. Он готов был не есть, не спать, подвергать себя и своих соратников смертельной опасности, но в итоге непременно достигал поставленной цели. Всегда. С некоторых пор его целью стала Катя.

Он понимал, что победа будет не быстрой. Эта девушка, в отличие от большинства его дам, не нуждалась ни в его деньгах, ни в протекции, ни в покровительстве. Она – успешная модель с большим будущим. Сегодня здесь, а завтра, если он не сможет ее завоевать, будет уже в Нью-Йорке. А там – пиши пропало. Найдется какой-нибудь молодой миллионер с фамильным состоянием и фальшивой улыбкой. Какой-нибудь Джонс-младший. И все. С таким не потягаешься.

Андрей Павлович вовсе не был настолько наивен, чтобы думать, что Катя клюнет на его деньги и статус. Не больно-то большие деньги. Не больно высокий статус. В мировом-то масштабе.

Да еще эти связи с криминалом. Черепов вовсе не гордился ими, но здесь и сейчас это был единственный способ поднять бизнес.

Он боялся, что она и вовсе не даст ему шанса. Но Катя неожиданно легко согласилась на ужин. Быть может, потому, что их знакомство носило деловой характер.

Он повел ее в свой ресторан. Катя держалась с достоинством. От спиртного отказалась.

Теперь он боялся, что этот первый их ужин станет и последним.

Но они, будучи почти незнакомы, проговорили почти до утра. Неожиданно выяснилось, что они читали одни и те же книги и любили одни и те же фильмы. Невероятно, как два таких разных на первый взгляд человека могли оказаться такими похожими. Через час он забыл, как Катя хороша собой. Черепов уже очень давно ни с кем так не говорил.

Он проводил ее домой, не сделав даже попытки поцеловать. Андрей Павлович отчаянно боялся все испортить сейчас и лишь надеялся, что Катюша не откажет ему в следующей встрече.

Черепов ухаживал красиво. Так красиво, как только мог. И быстро понял, что не ошибся в Кате. Она была глубокой натурой, умной и чуткой женщиной, но при этом порой вела себя как ребенок. Будто ей не восемнадцать, а десять. И это тоже казалось Черепову очаровательным. А порой напротив – Катя поражала его зрелостью суждений.

Их отношения скорее напоминали первую невинную любовь двух школьников, чем отношения королевы красоты и криминального авторитета.

Черепов познакомил ее с друзьями, и она обворожила всех красотой, юностью, естественностью. Гоша Кротов, лучший друг и ближайший соратник Черепова, не переставал повторять, как Андрею повезло и как он ему завидует. Кротов учил Катю разбираться в винах и играть в карты. Ей неожиданно понравился покер, и они частенько теперь коротали зимние вечера за игрой.

В один из таких вечеров Черепов провожал Катю домой после дружеского турнира. Падал снег. Сапоги проваливались в него, хотелось сбежать вместе с этой красивой девочкой, оторваться от охраны, играть в снежки и обо всем забыть. Но вместо этого он просто медленно шел рядом с Катей, чеканя шаг. Он даже боялся взять ее за руку.

– А вы когда-нибудь бывали в Нью-Йорке? – спросила девушка.

– Умоляю, прекрати. Когда ты говоришь мне «вы», я чувствую себя древним стариком.

– Прости, я больше не буду. Так был ты в Нью-Йорке, Андрей?

– Однажды. Город хорош, но мне там было неуютно.

– Почему?

Черепов на секунду задумался.

– Потому что это не мой город. Нью-Йорк – ярмарка тщеславия. А я – простой магаданский парень.

Катя заливисто и громко рассмеялась. Так искренне он это сказал.

– Когда тебе лететь?

– Через неделю я должна буду подписать контракт. В принципе, все уже готово…

– Значит, у нас осталась всего неделя?

Катя вздрогнула. Она одновременно желала и боялась того, что произойдет дальше.

– Думаю, не только неделя. Мне кажется, что бы теперь ни случилось, мы всегда… будем друзьями.

Она отчаянно боялась его и вместе с тем надеялась, он все же решится. Это было странное, ни на что не похожее чувство.

– Я сейчас кое-что скажу, – начал Черепов. – И хоть это будет совершенно не то предложение, которого ты достойна. Оно даже не сравнится с нью-йоркским контрактом, но я никогда не прощу себе, если этого не скажу. Если хотя бы не попытаюсь. Выходи за меня. И я буду для тебя жить. Но модельный бизнес придется оставить. У меня есть один существенный недостаток: я очень ревнив. Впрочем, если захочешь, я куплю тебе собственное модельное агентство. Будешь устраивать конкурсы, искать интересные лица, или чем там еще они занимаются…

Кате не хватало воздуха. Ей отчаянно хотелось крикнуть «Да!». Крикнуть громко, чтобы было слышно в соседних дворах, в автомастерской, во всех бараках. Она чувствовала, что Черепов – тот самый. Но это противоречило всему, что она так долго планировала, чего добивалась, к чему шла. Согласиться значило бы выпустить из рук ту хрупкую соломинку, которая должна была помочь спастись не только ей самой, но и ее маме и сестрам.

Если она согласится, а потом вдруг что-то пойдет не так, они все лишатся этого шанса. Мама, возможно, умрет. Страшно даже представить, что она может умереть здесь, в бараке.

Согласиться – значит, отдавшись водовороту, во всем положиться на волю судьбы.

И в то же время так отчаянно хотелось верить Андрею. Верить, что впереди их ждет только хорошее.

Она плакала от растерянности, и он вдруг обнял ее. И впервые поцеловал. Уже после того, как сделал предложение. Катя и поверить не могла, что такое возможно. Она страстно, хоть и не слишком умело, ответила на его поцелуй. Они целовались, падал снег, по ее щекам струились слезы, а перед глазами стояла целая корзина подснежников.

Миша стал невольным свидетелем этой сцены. Он бы многое отдал, чтобы только не видеть этого. Если бы только курить захотелось чуть раньше или чуть позже, а теперь вот стой и смотри, как этот новый русский целует твою любимую девушку. И охранник поодаль трется. Ну, только что зонтик над ними не держит.

Ее увели даже раньше, чем он успел опомнится. Он даже признаться не успел. Даже не начал ухаживать. Занимался в последнее время какой-то ерундой – для портфолио фотографировался, в показах одежды участвовал, а Катьку проворонил. Впрочем, что он мог противопоставить Черепу? Зарплату автомеханика и долгую жизнь в бараке? А у Кати мама больная. И сестры маленькие. Кате надо… выживать. И родных вытягивать. Это Миша понимал как никто.

– Мама! Мамочка! Он сделал мне предложение!

Катя, запыхавшаяся, с румяными от мороза щеками, стояла посреди коридора. Глаза ее сияли так, будто в каждом зажегся бенгальский огонь.

Очень скоро на ее крик собрались все обитатели барака. Двери здесь запирать было не принято.

– А что тут думать, – сказал дядя Слава. – Выходи, коли зовет. Я, кстати, помню его отца. Приличным человеком был. Даст Бог, и парень не хуже.

– Да уж, парень, – встряла тетя Клава. – Сорок лет, ума нет. Жены тоже. Была когда-то, да недолго продержалась. Зато девок полгорода перепробовал.

– Да они сами на него пачками вешаются, – хмыкнула Вика, которая, как утверждали соседи, работала самой настоящей проституткой. – Нет, ну а кто бы отказался с таким замутить? Соглашайся, Катька, даже не думай.

Мать молча взяла ошалевшую от счастья Катю под руку и увела в свою комнату.

– Так что мне делать, мамочка? Соглашаться?

– Любишь его? – еле слышно спросила мать.

Катя кивнула и заплакала.

– Тогда соглашайся. И будь что будет. Иначе жалеть потом станешь.

– Катя! Катя! Ты выходишь замуж? За самого Черепа? – заголосили сестры.

– Значит, мы не едем в Нью-Йорк? – уточнила Рита.

– Похоже, что нет, – потрясенно вымолвила Катя.

Ну что ж, решено. Значит, не зря она стала «Мисс Магадан». Судьба ей остаться в родном городе.

Глава 8

Катя сказала Черепову на следующий день. Он едва не задохнулся от счастья. Он знал, что надо быть готовым к отказу, и все же чувствовал, что отказа не вынесет.

Они вновь провели весь вечер вместе, а потом долго прощались в ее дворе. Было ясно, что ни один из них не хочет уходить.

Андрей Павлович отчаянно хотел позвать Катю к себе домой и… не мог. Не решался, боялся спугнуть. Поэтому нес какую-то чушь.

– Послушай, ты уверена в том, что действительно хочешь за меня замуж? Ведь, знаешь, у тебя впереди вся жизнь и ты… ты встретишь своего короля, которого ты заслуживаешь. Нет, лучше… лучше все же принца.

Черепов как будто хотел ее спасти. Спасти от себя самого.

Внезапно Катя решительно поцеловала его, велев тем самым замолчать, потом схватила за руку и повела за собой в барак.

Стоило пальцам сплестись, и по телу, точно электрический разряд, пробежала резкая дрожь. Казалось, стоит поднести к ним сейчас спичку, и она точно вспыхнет от этих искр.

Черепов не стал спрашивать, куда они идут и зачем. Где-то внутри он уже знал ответ. В прихожей Катя знаком попросила Андрея снять дубленку, а после того, как они оба остались без верхней одежды, потащила вдоль по длинному обшарпанному коридору с бесконечным количеством дверей. Он честно старался ступать неслышно, чтобы не разбудить никого из здешних обитателей.

Андрей Павлович Черепов, гроза бандитов сурового северного города, чувствовал себя совсем мальчишкой. Он, казалось, никогда еще не был так счастлив, как в эту самую минуту, когда крался по бараку, никем не замеченный, попутно любуясь спадающими с плеч золотыми волосами, изяществом и хрупкостью Кати. Он хотел сказать ей об этом, но так страшно было нарушить эту хрупкую звенящую тишину и упустить момент. Он все еще не мог поверить в происходящее.

Конечно, Андрей Павлович не раз представлял себе их первую ночь в мельчайших деталях, но в этих фантазиях местом действия всегда была его стильная спальня с роскошной кроватью их массива. Спальня, в которой она совсем скоро станет полновластной хозяйкой.

Наконец Катя остановилась у одной из дверей и ловко выудила из-под потертого вязаного коврика ключ.

– Заходи, – шепнула она Андрею. – Серафима Егоровна умерла полтора года назад, а дочка здесь почти не бывает. Мама за комнатой приглядывает.

Она скинула сапоги, и Черепов, последовав ее примеру, тоже разулся.

Из мебели в каморке были лишь односпальная кровать, допотопный сервант и маленький колченогий столик, застеленный самодельной скатертью.

Катя не выпила в тот вечер и капли вина, но все равно чувствовала себя пьяной. Голова кружилась, ноги и руки были будто чужие. Происходящее казалось ей каким-то нереальным, хотя все было задумано и спланировано заранее. Еще утром Катя постелила на эту узкую и скромную, не раз сколоченную заново кровать свежие простыни.

Если не проявить инициативу, Андрей не решится до самой свадьбы, и с его стороны это, разумеется, очень благородно, но… она сама просто не может столько ждать.

Стоит Черепову лишь коснуться ее – все тело дрожит, а перед глазами вдруг возникают такие сцены, что думать ни о чем другом просто невозможно. И с каждой новой встречей эти чувства лишь усиливается. Они любят друг друга и хотят быть вместе до конца своих дней. Так чего же еще ждать? Пока тетенька с растрепанными волосами и скучным лицом объявит их мужем и женой? Глупо. Ну что это изменит? Ей не нужны были гарантии и обещания.

Катя никогда не мечтала об обручальном кольце и белоснежном платье. Она насмотрелась в детстве на личную жизнь матери и хорошо понимала, что брак – далеко не всегда счастье.

Все, о чем она мечтала, – любить и быть любимой. А это уже случилось. Они встретились. Корзина подснежников, разговоры до утра, электрические искры от прикосновений.

И Катя просто не могла теперь взять и вернуться в свою прежнюю жизнь – улететь в Нью-Йорк, ходить по кастингам, блистать на подиуме, позировать на фотосессиях. Этот мужчина с пронзительными черными глазами все изменил раз и навсегда. Катя уже не была прежней и никогда не будет.

Осталось сделать последний шаг навстречу друг другу.

И она решилась. В самом деле решилась. Да, соседи могли застукать их в любой момент – и сейчас, и потом, утром. Кате было все равно. Какая разница, что скажут люди? И что подумают мама и сестры… Она хотела быть сейчас с Андреем, и это касалось только их двоих.

Она пыталась представить, что произойдет в этой комнате дальше. Что он сейчас сделает? Как именно все это случится? От одной мысли мышцы сжимались внутри живота. Все ее естество трепетало в предвкушении.

Она выглядела совсем ребенком и, по сути, была им. Восемнадцать лет. Всего восемнадцать. И в то же время решимость, с которой она привела его сюда, завораживала Черепова. Ничто в ней не выражало сомнений.

Андрей сел возле Кати на кровать и стал гладить по волосам. Она вдруг повернулась и сама поцеловала его, и в этом поцелуе было столько страсти и нежности, что у Черепова защемило сердце.

Он осторожно коснулся ее груди, и Катя вдруг вздрогнула, но в следующее мгновение прижалась к нему еще сильнее.

– Ты… У тебя когда-нибудь был мужчина?

Катя покачала головой. И он почувствовал, как нарастает внутри волна желания. Она его девочка. Только его.

– Ты уверена, что не будешь жалеть?

– Я люблю тебя, – просто сказала она. – И скоро выйду за тебя замуж, если ты, конечно, сам не передумаешь.

Длинные золотые волосы, огромные изумительные голубые глаза, гибкий стан. Катя манила его к себе, точно сирена. Сопротивляться такому искушению было просто невозможно.

Андрей стал медленно расстегивать пуговицы. Катя будто нарочно надела сегодня платье с немыслимым количеством застежек, но он был терпелив, хотя и мечтал овладеть ей немедленно.

– Ничего не бойся, – бормотал он. – Я так хочу тебя… С той самой минуты как увидел тогда, на сцене…

Когда с платьем было наконец покончено, Черепов стал раздеваться сам, и Катя смотрела как завороженная – вот он снимает пиджак, белую льняную рубашку, расстегивает брюки… Сейчас это случится. В самый первый раз. С ним. Ей хотелось запомнить этот момент в мельчайших подробностях. Вот он снимает носки, аккуратно вешает их на спинку старенького стула и… да, идет к ней. Сексуальный. Совершенно неотразимый. Сердце бешено колотится где-то в горле, низ живота ноет от вожделения. Вот сейчас, сейчас. Его обычно блестящие темные глаза вдруг становятся матовыми от желания. Видно, что Андрей едва сдерживается. Катя протягивает к нему руки.

Черепов легко подхватывает ее и прижимает к себе. Его губы прижимаются к ее лицу. Запах. Его запах. Запах кожи, пота, парфюма. Лучший запах на свете.

– Я очень тебя люблю, – вдруг охрипнув от наплыва эмоций, говорит он. – И я сделаю для тебя все, что в моих силах. Пока я жив, я тебя не оставлю.

В окно светит полная луна. Андрей кладет Катю на кровать и плотно задергивает шторы. Потом сам ложится рядом с ней. Она в белом кружевном белье, том самом, которое так тщательно выбирала для этой самой первой ночи. Несколько коротких мгновений Андрей просто любуется ей, будто застыв в нерешительности. Внизу живота все сжимается от одного этого взгляда. И вот наконец он освобождает Катю от оставшейся одежды – расстегивает лифчик и медленно снимает трусики. Катя гладит его по волосам и груди, и он нежится, наслаждаясь этими прикосновениями, точно большой домашний кот.

Черепов начинает целовать один сосок и в этот момент ласкает пальцами другой, потом опускается ниже, к пупку и дальше, и в конце концов прикасается губами к ее лону, и вот Катя уже не в силах сдерживать стоны.

– Какая ты сладкая, – шепчет Андрей.

В истоме она гладит его руками по волосам.

Он отчаянно хочет, чтобы ей было хорошо с ним. Он ласкает ее до тех пор, пока Катя наконец не попросит:

– Иди ко мне…

Он прижимается к ней сильно, так, чтобы она почувствовала вес его тела, и тут же спрашивает:

– Тебе не тяжело?

– Мне просто отлично, – выдыхает Катя, чувствуя животом его эрекцию. Его рука медленно скользит между ее ног, заставляя все тело гореть от желания, наконец один из пальцев осторожно проникает внутрь.

– Как же я тебя хочу… – говорит он и, убрав руку, входит в нее по-настоящему. – Какая ты узенькая. Тебе не больно?

– Совсем чуть-чуть.

Он начинает двигаться. Медленно и очень осторожно. И Катя инстинктивно подается ему навстречу. Она постепенно привыкает, и Андрей двигается все быстрее и быстрее. Новые ощущения полностью захватывают Катю. Она уже не чувствует боли, лишь единение с любимым мужчиной. Восторг и трепет. По нарастающей. И вдруг он с силой прижимает Катю к себе, и весь мир, вся их реальность сходится в одной пульсирующей точке. Мир меркнет на несколько долгих мгновений. А потом все вокруг взрывается фейерверком и распадается на миллиарды мерцающих огоньков. Так вот о чем столько разговоров. Секс… что ж, пожалуй, он даже лучше, чем о нем рассказывают.

Андрей замирает со стоном.

– Это… было… просто невероятно, – говорит Катя для того, чтобы просто заглушить бешеный стук своего сердца. – Я… ты знаешь, я даже подумать не могла, что это будет так здорово.

Андрей облегченно вздыхает.

– Я боялся сделать тебе больно.

– Как думаешь, – задумчиво говорит Катя. – А еще раз у нас сегодня получится?

Она шепчет, но в полупустой комнате слова звучат неожиданно громко, будто отталкиваясь от голых стен. В бараке сегодня тихо. Никто из соседей не буянит, напившись, ни в одной из семей не скандалят, бурно выясняя отношения. Тихая лунная ночь. Будто нарочно.

– Мне кажется, я уже готов, – смущенно признается Андрей.

– А разве так бывает? Прямо подряд? – по-детски удивляется Катя.

– Бывает. Если очень любишь человека.

Когда их тела наконец слились, Черепову показалось, что это мгновение длилось бесконечно. Он продолжал шептать ей, как сильно любит, а когда все наконец закончилось, облокотился на локоть и стал гладить ее по лицу.

– Какая же ты красивая… девочка моя… только моя… Все будет хорошо, и мы поженимся. Очень скоро. Боже, за что мне, грешному, столько счастья?

Анна только громко вздохнула, когда услышала о Катиных планах.

– Вы не удивлены?

– Не слишком. Не секрет, что в нашей стране большинство девушек выходят на подиум, чтобы найти богатого мужа. Оно, наверное, правильно – век модели недолог, в топ выходят единицы. Но у тебя и впрямь могло быть большое будущее. Смотри, может, будешь еще локти кусать, когда Мишу своего увидишь на обложках.

– Он говорит, особо пока нет крутых предложений…

Анна загадочно улыбнулась.

– Предложение есть, и какое! Но ему пока не говори, мне еще только предстоит обсудить с агентством все детали. Так ты-то что, теперь совсем работать не будешь?

– Мы с Андреем, – как же приятно говорить «мы с Андреем», мысленно отметила Катя, – договорились, что я выполню все свои обязательства в качестве «Мисс Магадан», представлю город на Всероссийском конкурсе и буду принимать участие в съемках и показах, которые проходят в нашем регионе. Может, позже удастся уговорить его на Москву. Но за границу точно не отпустит.

– Скорее всего, через несколько месяцев ты уже будешь беременна, – заметила Анна с легким сожалением. Ей не в первый раз приходилось терять перспективную модель по причине замужества. Егорова относилась к этому философски. Главное, чтобы девочка не пожалела потом о своем выборе.

– Знаете, я буду только рада, если забеременею.

– Когда хоть свадьба?

– Через год, как только контракт с организаторами конкурса закончится. Будете самым дорогим гостем. В конце концов, если бы вы меня тогда не заметили, мы бы, скорее всего, не встретились. Скоро пришлем официальное приглашение!

Но к маю Катя уже ждала от Андрея ребенка.

– Значит, на конкурс в Москву поедет Лиза, – железным тоном заявила Анна. – Ты знаешь правила.

– Конечно, пусть едет! Она же так этого хотела. Так что все к лучшему, – махнула рукой Катя. Свой приз она уже получила.

Будущая теща Черепова прошла лечение в Швейцарии. Женщина прекрасно перенесла операцию на сердце, а во время реабилитации совсем воспряла духом. В таких прекрасных условиях она не жила никогда прежде.

– Катя, ты знаешь, мне вот иногда кажется, что я все-таки умерла и теперь в раю. Это не санаторий, это чудо какое-то. Медсестры и доктора такие добренькие, миленькие, и при этом никому на лапу давать не надо. Просто чудо!

Катя не стала говорить маме, что Черепов уже отвалил клинике официально, через кассу, столько денег, сколько советские эскулапы в жизни не видели.

А когда отдохнувшая мама вернулась в Магадан, стали готовиться к свадьбе. Катя хотела пригласить всех своих соседей. Она мечтала, чтобы люди, среди которых прошло детство, были рядом в этот замечательный день. Черепов сперва немного ошалел, когда представил, что на их свадьбе будут гулять проститутки и алкоголики, но потом взял себя в руки и выдвинул встречное предложение – устроить отдельный фуршет для обитателей барака. После этого – загс, а дальше официальный свадебный банкет в «Бельведере» для первых лиц города.

Потом молодые отправились на медовый месяц в Италию, прихватив с собой всю Катину семью. Андрей Павлович снял симпатичную виллу, а в скором будущем планировал приобрести жилье. У него были там деловые контакты, а теперь вот назрела необходимость перевезти к теплому морю семью будущей жены, которая теперь станет и его семьей. Так что все к лучшему.

Сам Черепов пока останется жить в Магадане, вместе с Катей и будущим ребенком. Он был счастлив, что у них будет ребенок. И мечтал, что у этого ребенка будет совсем другая жизнь. Не такая, как у его папы.

Свадебное платье было ослепительно белым. Фата и расклешенные рукава – из кружев ручной работы. Наряд смотрелся просто и изысканно, как раз под стать королеве красоты и будущей жене самого желанного холостяка в городе.

Но главное – она его любила. Катя бросила все: Нью-Йорк, Париж, самые модные глянцевые журналы и самые престижные мировые подиумы. Она хотела лишь одного – быть женой Андрея и матерью его ребенка.

И вот сегодня эта мечта должна была сбыться.

Сестры были в одинаковых небесно-голубых платьях. Мама в синем костюме сияла от счастья и гордости. Мишин братишка Даня нарядился в костюм, в котором с непривычки чувствовал себя неловко.

Сам Миша был в джинсах и парадной рубашке. Через неделю лучший друг улетал в Париж по приглашению того самого модельного агентства, с которым до недавнего времени сотрудничала сама Катя.

Невеста наотрез отказалась ночевать накануне свадьбы в отеле. Она родилась здесь, в этом бараке, и вовсе его не стыдилась. Да, Катя выросла среди этих людей, значит, отсюда и забирать ее жениху. Черепов не возражал. Он вообще как-то размяк и почти во всем соглашался со своей любимой женщиной.

Соседи высыпали на улицу. Здесь для них были накрыты столы с угощением, а официанты во фраках наливали всем желающим вина, шампанского или водки. Черепов строго велел им обслуживать соседей невесты как самых дорогих гостей ресторана.

Жители барака были в восторге. Для них Катя была Золушкой, вдруг ставшей принцессой. Ее история давала надежду, заставляла поверить в то, что когда-нибудь и они смогут отсюда выбраться – вдруг, в один прекрасный день, переселиться на итальянскую виллу. Глядя на прекрасную невесту, каждый думал, что, быть может, и ему в жизни выпадет счастливый шанс.

Во двор въехал шестисотый «Мерседес» Черепова, который накануне Катины сестры украсили цветами и лентами.

Но прежде чем распахнулась дверь, перед Катей возникла Лиза. Она была очень бледная, с растрепанными волосами и как будто даже пьяная.

– Что… Что с тобой?

– Что со мной? Ты спрашиваешь, что со мной? Ты, тварь, украла мою свадьбу и моего жениха. Мало тебе титула. Тебя ж в Нью-Йорк приглашали! Что ж ты не поехала? Что ж ты все на чужое-то заришься?

– Ты ведь знаешь, что это не так, – Катя сделала попытку обнять подругу, но та с силой оттолкнула ее.

– Иди к черту!

– Девочки, не ссорьтесь, не время сейчас, – подошла Любовь Сергеевна.

– Идите вы все к черту! Будьте вы все прокляты!

Ненависть, исходящая от Лизы, была настолько ощутимой, что на глазах у Кати выступили слезы.

– Господи… за что? Что я тебе сделала? Я не виновата, что…

Лиза подскочила к невесте вплотную. Соседи наконец опомнились и кинулись оттаскивать обезумевшую девушку. Лиза отчаянно вырывалась и кричала на весь двор:

– Ты виновата! Ты ответишь! Вот увидишь! Ты ответишь за все!

Через секунду подскочили охранники Черепова и увели ее. Андрей Павлович прижал к груди рыдающую Катю.

– Не плачь. Подумай о малыше. Не позволяй этой стерве заставить страдать нашего ребенка.

– Куда ее увели? Ей не сделают ничего плохого? Она же все-таки моя подруга! Просто она привыкла быть лучшей, первой…

Череп поморщился.

– Не дай бог никому таких друзей. Ничего твоей Лизе не сделают. Если умоется, придет в себя и не станет больше на людей кидаться, может даже на нашей свадьбе поприсутствовать, я не против. Я сейчас так счастлив, что готов простить все и всем.

– Я люблю тебя, – она прижалась к нему щекой и, кажется, почти успокоилась.

– И я люблю тебя. Тебя и нашего малыша. Я больше жизни люблю вас обоих. Ты знаешь, какой я привез тебе свадебный букет? Можешь, кстати, в конце свадьбы подарить его своей сумасшедшей подружке. Вроде есть такая традиция. Пусть уже найдет себе нормального мужика и перестанет людям нервы мотать.

– А может, мы ее с кем-нибудь познакомим, Андрей? У тебя же есть холостые друзья? Только Лизе надо очень богатого!

Черепов хмыкнул.

– Я в этом не сомневался. Ладно, подумаем после Италии, что тут можно сделать. Никуда не уходи! Я сгоняю за букетом в машину и вернусь.

То, что напрямую касалось Кати, он никогда не перепоручал охранникам.

Катя полной грудью вдохнула весенний воздух и улыбнулась. Ей больше совсем не хотелось плакать.

Она наблюдала, как Черепов полез в «Мерседес» за букетом. На стеклах не было тонировки, Андрей не любил темных стекол, и невеста увидела в окне, как он копошится в салоне.

Потом вдруг раздался оглушительный хлопок, страшная сила швырнула ее на землю, и стало темно.

Сердце Миши подскочило и, выполнив сальто-мортале, приземлилось куда-то в желудок. На месте хорошо знакомой иномарки хозяина сервиса, на которой он только недавно менял масло, теперь был огонь и дым. На секунду его озарила страшная догадка, но в следующее мгновение он уже несся туда, где на земле неподвижно лежала беременная невеста в белом платье.

Она очнулась в больнице. Больше всего на свете Катя хотела бы ничего не помнить, но, к сожалению, помнила в деталях. Белое платье с кружевными рукавами, как у царевны-лебедь, черный мерседес без тонировки и взрыв.

Бинты были только на голове. Тело совсем не болело, и Катя тут же соскочила с кровати. Надо немедленно узнать, что с ребенком и с Андреем.

– Лучше лежи, – посоветовала ей девушка с соседней койки с огромным животом. – После такого ребенка надо пожалеть.

– Он в порядке? Я беременна?

Соседка уверенно кивнула и продолжила жевать грушу.

– Ты точно знаешь?

– Конечно. Ты на сохранении в гинекологии. Психуй поменьше и выносишь.

– Слава Богу… Я бы не пережила, если… И муж… Он так его хочет…

Девчонка отвела глаза.

– Ты знаешь, что с Андреем?

– Дык весь город знает. Но ты это, не нервничай, раз так родить хочешь. Давай я врача позову.

И соседка унеслась в коридор с завидным для женщины на сносях проворством, избегая смотреть Кате в глаза.

Через пару минут в палату вошел молодой ординатор.

– Доктор, скажите мне всю правду, не жалейте меня. Что с Андреем?

– Это не в моей компетенции. С вашим ребенком все хорошо. С вами тоже. Если не считать ожога на правой щеке. Но это не смертельно.

– А мой муж?

– Про мужа узнавайте у родственников, сегодня они смогут вас навестить.

– Но я же чувствую, что вы знаете! Ну не молчите! Он ранен? Насколько серьезно? Он в этой больнице? Я должна его видеть!

– Вы должны думать о ребенке!

– Но я все равно не смогу успокоиться, пока не узнаю…

Ординатор был молод и дежурил третьи сутки подряд. И все за мизерную зарплату. Кроме того, он начал подозревать, что любимая девушка вот-вот от него уйдет. Словом, он не имел ни малейшего желания нянчиться с этой зажравшейся королевой красоты. Сохранить в такой ситуации ребенка – уже большая удача. И как эта дура не понимает?!

– Хорошо, раз вы настаиваете, я скажу как есть. Вашего несостоявшегося мужа, криминального авторитета Черепа, разорвало на куски взрывом бомбы, заложенной в его машине. Куски, к слову, по всему двору собирали. А могло разорвать вместе с вами и с ребенком. Так что радуйтесь, что остались живы. Надо меньше с бандитами связываться и на бабки вестись.

Высказавшись, парень вышел из палаты и захлопнул за собой дверь. Он отправился звонить своей девушке и умолять ее остаться.

А Катя уткнулась головой в подушку и зарыдала.

Потом приходил следователь. Он задавал ей какие-то странные ненужные вопросы. К чему что-то выяснять, если ничего уже не вернешь? Он долго что-то писал в своем блокноте, сказал, что вынужден навестить ее снова – после выписки.

Кате было решительно все равно, кто преступник, поймают его или нет. И как именно накажут. Жажды возмездия, по крайней мере, такой, как в кино, почему-то не было совсем. Андрея невозможно оживить. Его нельзя даже собрать воедино. Все, что осталось от любимого мужа, похоронят в закрытом гробу. Он погиб в день их свадьбы, так и не успев побывать в загсе, но для Кати он останется мужем. Единственным и очень любимым. Отцом ребенка, которого она носит под сердцем.

Вечером пришли мама и сестры. Они сидели рядом, гладили ее по голове, утешали, как могли. Родные принесли домашнюю еду и чистую одежду.

Утром Катю выписали. Тело, по словам врачей, практически не пострадало, а вот лицо было изуродовано навсегда.

Похороны организовали соратники Черепа. Они прошли по всем законам жанра: роскошный гроб из красного дерева с золотыми ручками, разумеется, закрытый. Гоша Кротов на правах лучшего друга предлагал вместо гроба купить Черепову новый «Мерседес» и похоронить в нем, но Катя наотрез отказалась.

Пришли все теневые бизнесмены города со скорбными лицами и в безупречных костюмах. Было море цветов, монумент на кладбище в полный рост и газовая горелка рядом.

Все говорили речи и пили за упокой души Черепова. За Катиной спиной перешептывались. На ее забинтованную голову показывали пальцами, но открыто выразить соболезнования подходили немногие. Ее не мучили физические боли, но внутри была такая пустота, что казалось, будто и она умерла вместе с Андреем, а здесь, на кладбище ее дух, который решил одним глазком взглянуть на собственные похороны.

Миша пришел на прощание с Андреем Павловичем Череповым, чтобы поддержать Катю. Ну не мог он оставить ее одну в такой момент.

Невероятно, но тот человек тоже был здесь. Он даже поднялся на трибуну и произнес самую проникновенную речь.

Когда он смахивал скупую мужскую слезу, Миша уже было собрался рассказать обо всем Кате. А может, не только ей, а всем сразу? Вот просто подняться сейчас на трибуну и обо всем рассказать?

Но в последний момент он вспомнил о маме и Дане. И передумал.

В назначенный срок Миша улетел в Париж, чтобы начать в столице моды новую жизнь. Катя провожала его и плакала.

Всю правду о своем физическом состоянии Катя узнала только спустя две недели, когда сняли бинты. Правая щека была обезображена ожогом. Врач сказал, что со временем состояние немного улучшится, и прописал какие-то мази, но о полном восстановлении речь не шла.

– Вам еще повезло, что не пострадал глаз.

Девушку передернуло. «Вам повезло». Все последнее время твердят о каком-то фантастическом везении. Неужели люди и впрямь считают, что она должна прыгать от счастья и радоваться, что жених погиб, а она осталась? Радоваться, что из королевы красоты превратилась в урода, но зато целы глаза.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? Я профессиональная модель, я больше ничего не умею, даже школу не закончила. Я этим семью кормлю, поймите. У меня мама больная.

Врач вздохнул.

– Потребуется дорогостоящая операция. Может, и не одна. Лучше всего за границей, и то нет гарантий, что удастся полностью избавиться от шрама. Мне искренне жаль, поверьте. У меня дочь вашего возраста. Но видимо, вам придется искать другую работу.

Несколько раз приходил следователь. Поиски убийцы Андрея Черепова продолжались, но Кате показалось, что дело только еще больше запуталось. Она чувствовала себя очень слабой. Все, что она могла сделать теперь для Андрея, – родить и воспитать его ребенка.

А потом на пороге барака возник незнакомый молодой человек, по виду немногим ее старше.

– Меня зовут Кирилл Черепов. Я сын Андрея Павловича.

– От первого брака? Он говорил…

– От единственного. Вы не успели пожениться. Надеюсь, вы понимаете, что по закону я единственный наследник.

Кате было так плохо, что она не могла даже сконцентрироваться, вникнуть в то, о чем говорит этот парень. Андрей рассказывал, что давным-давно уже был женат и что у него есть сын в другом городе, который знать его не желает. Так вот он какой? Зачем он пришел теперь в ее дом? Быть может, ему тоже больно из-за смерти отца. Несмотря на жару, Катю бил озноб, она куталась в старую мамину шаль.

Кирилл был похож на Андрея внешне – те же резкие движения, жесткий взгляд. И все же за всем этим угадывался совсем другой характер. Но Кате не хотелось об этом думать, она с трудом держала себя в руках.

– Я… что… хотите чаю?

– Лучше кофе, если есть.

– Есть, но только растворимый.

– А, сойдет, – поморщился Кирилл. – Не подумайте, что я чудовище, но во всем должна быть справедливость. Мы с матерью всю жизнь по коммуналкам мыкались, а он жил тут в роскоши.

– Что вы хотите от меня? – прямо спросила Катя.

– Хочу, чтобы вы поняли, что претендовать на какое-либо имущество вы не имеете права.

– Но мы должны были пожениться…

– Но не поженились, – резонно заметил молодой человек. – Вот если бы машина взорвалась на час позже, после ЗАГСа, мы делили бы с вами наследство. А так все теперь мое.

– У нас ребенок будет. Ваш брат или сестра…

– Я слышал об этом. Поэтому вот, – он швырнул на стол незапечатанный конверт с деньгами.

– Я могу взять что-нибудь на память об Андрее?

Кирилл покачал головой.

– Вы ему никто. А я ему сын. Насчет ребенка – еще неизвестно, родится он или нет. И будет ли нормальным. Я бы на вашем месте эти деньги потратил на аборт, если еще не поздно.

– Но вы же даже не общались…

– Сейчас это не имеет значения. Прощайте.

Он встал и вышел, не допив кофе. А Катя вдруг осознала, что она больше никогда не попадет в дом, хозяйкой которого должна была стать. Не вдохнет запах рубашек Андрея, не заплачет на его подушке.

Все, что осталось, – его ребенок под сердцем. И Катя сохранит этого малыша, во что бы то ни стало. Она заставила себя лечь в постель, накрылась одеялом и постаралась забыть о Кирилле.

С тех пор как погиб Андрей, Катя еще ни разу не видела снов. Будто проваливалась ночью в зияющую дыру беспамятства. А тут вдруг в своем дворе, зимой, и посреди двора стояла корзина с подснежниками. Катя удивилась. Откуда цветы? Даже во сне она помнила, что ее любимый умер и это произошло на самом деле.

Потом вдруг двор исчез, а Катя непонятно как оказалась в лабиринте, стены которого были изо льда, она шла вперед, но за каждым поворотом оказывался новый поворот. От отчаяния она закричала, и стены разбились, они вдруг посыпались на нее, осколки ранили острыми краями, причиняя нестерпимую боль.

Катя проснулась уставшей, будто и не спала совсем. Пошла на кухню и стала печь яблочную шарлотку, используя простой рецепт, которому мама научила ее еще в шесть лет. Когда пирог был почти готов, в подъезде раздались крики.

– Облава! – голосил рыжий Колька, местный дурачок, стучась во все двери.

Это значит, за кем-то из жильцов барака вновь приехала милиция. Раз в пару месяцев такое непременно случалось. Они еще в детстве научились не бояться. Это было частью быта такой же, как отсутствие горячей воды, как необходимость греть холодную в эмалированном тазу на плите для того, чтобы просто помыться.

Катя выглянула в окно. Так и есть. Серый милицейский «газик». Через минуту кто-то вновь забарабанил в дверь. Настойчиво. Пришлось идти открывать.

– Екатерина Снегирева?

Ноги подкосились, и Катя будто бы услышала треск льда из ночного сна.

Ту ночь она провела в СИЗО. На следующий день мама передала ей спортивный костюм, туфли без шнурков, зубную пасту и щетку, пластиковую расческу и постельное белье – не новое, но крепкое, в мелкий цветочек. Катя помнила этот комплект еще с подростковых времен. Он так нелепо смотрелся теперь в камере.

Серые стены, стальные двери, тусклый свет ламп… и это не страшный сон. Это новая жизнь, к которой, хочешь не хочешь, придется привыкать. Еще вчера казалось, что хуже, чем жизнь без Андрея, ничего и быть не может. Может, как выяснилось…

Надзиратели разговаривали только криком:

– Ко мне спиной! Живо! Руки в стороны! Заснула, что ли, красотка хренова?

Как и в любом женском коллективе, новости здесь распространялись быстро. Все они уже знали, что местная королева красоты у них здесь, под следствием. И обвиняется не в чем-нибудь, а в убийстве своего жениха, крупного криминального авторитета по кличке Череп.

В первый день все они под разными предлогами приходили посмотреть на Катю, будто она была дрессированной обезьянкой. Некоторые глупо хихикали.

Но Кате было не до их насмешек. Ее постоянно рвало. То ли от тюремной еды, то ли от токсикоза.

Наконец ее вызвали на допрос.

Следователь расспрашивал об отношениях с Череповым, о том, как часто она бывала у него, каких людей там встречала и какие разговоры слышала.

Ответить на эти вопросы не составило труда.

Ей тоже в свою очередь хотелось спросить этого грузного мужчину с ранними залысинами – зачем? Зачем бы ей убивать того, кого любила всем сердцем? Но Катя так и не решилась.

Она так растерялась, что не могла и слова сказать в свою защиту. Совсем как тогда, в первом классе, когда на Катю нападала нахальная Лизка.

– Черепов показывал вам, где хранил деньги? Вы знали код от сейфа?

О чем он… Какие деньги…

– Вы знаете, что весь черный нал пропал из его дома в день убийства. Мы предполагаем, что там было около миллиона долларов…

У этого мужчины в мятом пиджаке, похоже, не было к ней ни капли сочувствия. За час, проведенный в кабинете следователя, Катя уверилась в том, что он считает ее преступницей, виновной во всех грехах. Похоже, он и впрямь верил, что она организовала убийство Андрея и кражу денег.

Она отвечала на все вопросы спокойно и тихо. Кате нечего было скрывать. Где-то в душе теплилась надежда, что они смогут разобраться и кошмар в конце концов закончится. Но, казалось, ее простые, прямые ответы только раздражают следователя.

После допроса ее вновь повели в камеру. Почему-то через улицу. Через двор проходила сотрудница со служебной собакой, и вдруг здоровенный немец повел носом, потом дернулся, вырвался и бросился к Кате. Она подняла руки, защищая шею, но огромный пес вдруг лизнул ее в лицо и радостно залаял.

И только в этот момент Катя заметила у него белое пятно на правой губе – нетипичное для немецких овчарок.

– Снежок! Ох ты, какой большой вырос.

Сотрудницы на мгновение опешили, а потом бросились на собаку с палками.

– Не бейте его! Это Снежок… Мы с друзьями его с больной лапой подобрали, совсем маленьким. Вылечили, а потом его к вам забрали. Он хороший, охранник, правда. Это только ко мне он так….

Как ни странно, ее объяснения подействовали. Суровые тетки заинтересовались трогательной историей, и Кате пришлось в тот день несколько раз в подробностях повторять ее сотрудницам СИЗО.

– Ну просто сериал! – восхищались они.

Вечером Катя все думала о разговоре со следователем. Голова шла кругом, и заснуть удалось только под утро.

Сон был похож на прошлый. Нескончаемый ледяной тоннель с тусклым, точно в СИЗО, освещением. Катя все пыталась найти из него выход и никак не могла. Вдруг что-то мелькнуло за очередным поворотом. И Катя побежала. Кукла. Большая кукла со смоляными кудрями, в летнем платье. Катя склонилась над ней и вдруг поняла, что это маленькая девочка, невесть как очутившаяся в этом ледяном лабиринте без теплой одежды. Сердце сжалось от жалости. Катя схватила ребенка на руки, молясь, чтобы малышка была еще жива. Она стала дышать на нее, пытаясь отогреть, тереть маленькие ладошки, и вдруг девчушка распахнула глаза. Они были огромными. И темно-карими с крапинкой. Как у Андрея.

Проснувшись, она взглянула в зарешеченное окно на восходящее солнце. Кате не верилось, что когда-нибудь она вновь будет свободна, увидит родных, родит ребенка. Она по-прежнему не могла понять, как очутилась здесь и куда попадет отсюда. И все же этот сон что-то изменил в ней. Катя впервые всерьез осознала, что сидит в СИЗО не одна. Вместе с ней их с Андреем малыш. И ему, должно быть, еще страшнее.

– А чей-то тебе ночью снилось? – полюбопытствовала соседка по камере, толстая Люська, у которой из передних зубов сохранился всего один. – Все бормотала чегой-то.

Катю бил озноб. Она сидела укутавшись в одеяло, хотя в камере было жарко.

– Люсь, а… на зоне рожают?

– Рожают, а как же, – ничуть не удивившись вопросу, кивнула бывалая Люська. – Некоторые даже специально с вертухаями путаются, чтоб условия получше и УДО пораньше. Ты беременная чтоль?

– Беременная, – вздохнула Катя и впервые за эти дни разрыдалась.

С тех пор Люська взяла ее под свое крыло. Она не давала ее в обиду, следила, чтобы Катя хорошо питалась, и вела с ней долгие задушевные беседы. Суть этих бесед сводилась к одному: на зоне тоже можно жить. Мол, если и отправят Катю в колонию, так там тоже люди.

Периодически, когда у Люськи было хорошее настроение, она даже развлекала Катю тюремными песнями. Самой проникновенной была та, где пелось, что «тюрьма не должна быть с женским лицом».

От этой странной дружбы стало немного легче. Катя даже перестала замечать вонь и духоту камеры. Ее больше не мутило от тюремного запаха. Привыкла.

Следствие длилось три месяца. А потом Катю выпустили. Просто выпустили, не собрав доказательств. Она подозревала, конечно, что без вмешательства Кристины Валерьевны здесь не обошлось. Мать подтвердила это – когда Катю забрали, она пошла на поклон к старой знакомой, все-таки столько лет их дочери были подругами, и та сказала, что постарается помочь.

Дверь изолятора захлопнулась за ней с лязгом. На дворе было лето. Деревья шелестели ярко-зелеными кронами. Сперва даже в глазах зарябило от этой яркости после серых тюремных стен и тусклых ламп. Видимо, малыш тоже почувствовал свободу и впервые пнул маму. В этот момент Катя почувствовала себя счастливой. Она вдруг закружилсь, широко распахнув руки, будто собиралась обнять весь мир, летний и звенящий. И она знала, что, если Андрей сейчас видит ее, он поймет.

Глава 9

В Магадане шептались теперь на каждом углу. Оставаться в городе их семье было просто нельзя. На помощь пришла Анна Егорова. Подключив все свои связи, она сумела устроить Катю администратором в одно из московских модельных агентств. Зарплата не слишком большая, но этих денег хватило на то, чтобы снять однокомнатную квартиру в области. К тому же там согласились закрыть глаза на ее беременность и скорые роды при условии, что со всеми «материнскими делами» Катя управится за время стандартного месячного отпуска. О большем теперь мечтать не приходилось.

Она любила родной город, но сейчас была счастлива его покинуть. Здесь каждая улица, каждый дом напоминали о трагедии.

В сентябре, на месяц раньше срока, в подмосковном роддоме на свет появилась Ульяна Андреевна. Несмотря на то что девочка провела внутри мамы времени меньше положенного, она была вполне здорова, и врачи скоро выписали их обеих домой.

Однокомнатная хрущевка, скрипящие половицы, ободранные обои. В этой квартире дочери известного магаданского бизнесмена и внучке не менее известного партийного функционера предстояло начинать свой жизненный путь.

Скромному жилищу предстояло стать тихой гаванью. Их отправной точкой. Перешагнув порог нового дома, Катя вздохнула с облегчением. Она сделала это. Несмотря ни на что, она родила дочку. Девочка жива и здорова, а у мамы снова есть смысл жизни – вырастить ее достойным человеком.

– Знаешь, Катюха, с такими генами она тебе лет через тридцать особняк построит не хуже того, что у Черепова был, – сказала Алена.

– Жаль только, что я до этого не доживу, – вздохнула новоиспеченная бабушка.

– Нет, мама, жить надо. Это я сейчас очень хорошо понимаю, после случившегося. Пока есть возможность, надо цепляться и бороться изо всех сил. Мы должны жить друг для друга, для своей семьи. Ведь мы, правда, очень друг другу нужны.

– И мы обязательно будем счастливы. Вот увидите, – неожиданно серьезно сказала маленькая Рита.

В честь нового члена семьи на кухне было организовано праздничное чаепитие. Испекли пироги с картошкой – любимое блюдо молодой мамы. Впервые за долгое время на душе у Кати было спокойно.

Заботу о малышке сразу взяла на себя бабушка. Катя целыми днями пропадала на работе, а вечером училась на бухгалтерских курсах. До тех пор, пока не подрастут сестры, она – единственный кормилец. Ей хотелось не просто помочь маме вырастить Алену и Риту, но и дать им обеим образование, ведь будь сейчас у Кати диплом, все было бы намного проще.

Работа в агентстве была совсем несложной. Она знала бизнес изнутри и теперь легко справлялась с обязанностями. Начальница, давняя подруга Анны, была к ней добра, девчонки-модели относились к Кате по-дружески и с некоторой долей сочувствия. Но она ни с кем не сходилась близко – внутренняя боль не позволяла ей это сделать.

Иногда глядя, как они беззаботно щебечут, Катя сама себе казалась сломанной куклой. Сломанной и выброшенной на обочину жизни. Но раскисать было нельзя. И она старалась.

Один раз ей даже повезло сняться в рекламе шампуня – роскошные белокурые волосы Кати и безупречное, не испорченное ожогом лицо одной из моделей. На гонорар удалось купить для Ульяны все необходимое. Быт понемногу налаживался, жизнь шла своим чередом, но именно это и казалось самым странным.

Катя думала, что со смертью Черепова мир должен был рухнуть. Но он не рухнул. Солнце по-прежнему вставало по утрам, смеялись дети, и даже снова пришел новый год. Праздник отметили тихо. Никто из домашних не хотел напоминать Кате, что всего год назад она была восходящей звездой модельного бизнеса, а теперь – мать-одиночка, рядовой администратор со шрамом во всю щеку. Сама Катя уже стала забывать, что когда-то все было иначе.

Сестры ходили в местную школу. Они легко адаптировались и через пару недель уже обзавелись новыми друзьями. Катя никому об этом не говорила, никогда не делала замечаний, но порой ей тяжело было видеть их счастливые лица. Как-будто ничего не произошло. Тогда она садилась на маршрутку, потом на метро, ехала до какой-нибудь незнакомой станции и отправлялась бродить. Если погода была сносной – гуляла по улицам, если было холодно или лил дождь – заходила в торговый центр, коих в Москве множество. Среди незнакомых, погруженных в свои заботы людей ей становилось немного легче.

В тот день она долго бродила по торговому центру на Щукинской. А когда устала, выгребла из кошелька всю мелочь и двинулась к кассе ресторанного дворика. Этих сокровищ как раз хватило на маленькую чашечку кофе. Она горько улыбнулась, вспомнив, как они с девчонками-моделями ходили в «Максим» и «Мулен Руж». До чего непредсказуема жизнь!

– Господи! Как же я рада, что встретила тебя! Зашла за платьем, смотрю – ты.

Это была Лиза. Как всегда безупречно красивая и наряженная, точно кукла. Они не виделись с того самого дня, и, положа руку на сердце, Катя предпочла бы никогда больше не видеть свою бывшую лучшую подругу.

– Чего ты хочешь? Чего ты еще от меня хочешь?

– Мне необходимо с тобой поговорить. Просто выслушай, что я скажу, ладно? И я тут же уйду.

Катя кивнула. Выбора явно не было.

– Это не я, понимаешь? В тот день я просто хотела облить твое свадебное платье краской. Я хотела испортить тебе настроение, и то не успела – охранники оттащили. Но мне обидно так было, Кать. Тебе и модельный бизнес, и корона, и принц на черном «Мерседесе». Все опять тебе! Но я никого не убивала, понимаешь? Это кто-то из конкурентов Черепа заказал или даже сынок этот занудный. А многие думают, что это я.

Катя поморщилась.

– Кто думает?

– Да весь город об этом гудит. Говорят, что только благодаря маминым связям мне тюрьмы удалось избежать. Мама, сама понимаешь, в бешенстве. Запретила в отчем доме появляться, пока все не уляжется. Даже на каникулы не езжу. Ты же знаешь, ей так важно, кто что скажет.

– Это называется репутация. Ты устроила скандал на конкурсе, потом на свадьбе. Вот и пошли слухи.

– Но ты-то не думаешь, что это я?

– Я – нет. Ты стерва, Лизка, но не убийца. Но что я думаю, никому не интересно. Мне ясно дали понять, что я никто, – она вздохнула, вспомнив визит Кирилла. – Женой стать не успела.

– А как ребенок? Все хорошо? Кто родился-то?

– Девочка. Назвали Ульяной. Хорошо, что ты не облила меня краской – беременным это не на пользу.

– Я тогда сама не своя от злости была. Сейчас так стыдно. Ты знаешь, а я ведь на «Мисс России» скоро буду, от Магадана. Вместо тебя…

– Ну, вот ты и получила корону, поздравляю, теперь ты – «Мисс Магадан», – глухим, каким-то бесцветным голосом проговорила Катя. – Ты ведь этого хотела, да? Удачи на конкурсе!

– Ты что, серьезно так считаешь? Я никогда не желала тебе зла, Катюха. Может, завидовала немного, но зла не желала. Прости меня, ладно? – смущенно проговорила Лиза. Она уже почти жалела, что подошла. Не понятно, что и как говорить, ведь словами ничего уже не исправишь. – Прости меня…

– Я постараюсь.

– Мне очень жаль, что так вышло. Правда. Хочешь, как-нибудь встретимся, поболтаем, кофе попьем?

Катя отрицательно покачала головой.

– Я виновата, знаю. Но когда-нибудь ты меня простишь, – она быстро чмокнула Катю в щеку и унеслась, стуча каблучками.

Катя еще долго сидела в прострации, автоматически сжимая в руке чашку с остывшим кофе. Потом пришла в себя и заторопилась домой, ведь дочка никогда не ложилась спать без мамы.

Малышка проводила весь день с бабушкой, и чтобы хоть как-то восполнить недостаток общения, Катя клала ее спать с собой. И там, под одеялом, вдыхая аромат кожи и волос маленькой Ульянки, она чувствовала себя счастливой. Там, между сном и явью, ей казалось, что Черепов рядом. Что он обнимает их и желает спокойной ночи.

Глава 10

Марко приехал в конце января, свалившись как снег на голову. Партнер Черепова по итальянскому проекту, он узнал, что с ним произошло, и каким-то чудом отыскал Катю в Москве.

– Надо было мне звонить! Почему ты ничего не сказать! Как же ты сам справляться! Бедный маленький девочка, – причитал он на ломаном русском со свойственной итальянцам эмоциональностью.

Он был простым, искренним и как-то сразу вызывал ассоциации с солнечной Италией, в которой Кате так и не пришлось побывать. А еще он действительно считал Черепова своим другом и скучал по нему, поэтому Катя с Марко быстро нашли общий язык. В выходные они могли часами говорить об Андрее, прогуливаясь с коляской в парке. Иногда их даже принимали за семейную пару. Смуглый черноволосый итальянец и хрупкая натуральная блондинка смотрелись вместе очень эффектно.

Катя не смогла бы ответить, как именно начался их роман. Это действительно случилось само собой. Марко умел утешать, а она нуждалась в утешении. Он был нежным и чутким. Он не требовал, чтобы Катя забыла Андрея и любила теперь его. Он просто предлагал ей свою поддержку, ни к чему не принуждая и как будто ничего не ожидая взамен.

Он часто уезжал в командировки, а она ждала его возвращения. Катя почему-то совсем не чувствовала вины перед Череповым. Ей казалось, что Андрей одобрил бы этот союз.

Катя даже не считала Марко своим любовником. Скорее они были друзьями, которые иногда занимаются сексом. Ей хотелось дать Марко хотя бы это, потому что больше ей нечего было ему дать. Ее чувства умерли вместе с любимым мужчиной.

Они вместе отметили годовщину смерти Катиного жениха. В тот день отправились гулять по Москве вдвоем, а маленькую Ульяну оставили с бабушкой.

Май был удивительно холодным. Катя и Марко сидели рядом на скамейке, смотрели на останкинский пруд и пили горькую водку из пластиковых стаканчиков. Разговаривать не хотелось. Оттого вдвойне странно в этой тишине прозвучал вопрос Марко.

– Ты поедешь со мной в Италию?

Как гром среди ясного неба: «Ты поедешь со мной?» Она вовсе не собиралась связывать свою жизнь с ним.

Это было так комично не похоже на романтичное предложение Черепова посреди заснеженного двора. Кате казалось, что это было в другой жизни, а на самом деле прошло чуть больше года. Тогда она была наивной, чистой девочкой, которая вздрагивала от прикосновения любимого мужчины. А теперь спит с итальянцем, которого и не любит-то по-настоящему. Тогда была королевой красоты, а теперь больше похожа на чудовище. Прежде она не прикасалась к спиртному, а теперь вот пьет водку стаканами. Раньше у нее были мечты, а теперь все надежды связаны с будущим Ульяны, для себя она уже ничего не хочет.

– Мой проект окончен, я возвращаюсь домой. Ты поедешь со мной в Рим? Это надо решать сейчас, чтобы я мог подготовить документы.

Но и представить свою жизнь без него тоже не могла. Марко – костыль, без которого она просто не выстоит.

– Ты хочешь забрать нас всех? – уточнила она.

– Я думать, что нам лучше поехать сначала вдвоем, – она не отвечала, и он стал волноваться, делая ошибки в русских фразах, как и всегда в таких случаях. Если Марко был совсем взвинчен, он мог изъясняться только на итальянском. – Мы обустроимся и заберем твою семью. Мы будем посылать им деньги. Девочки ходить школа. Все не есть просто. Они не знать нашего языка. Мы будем посылать им деньги.

– Без Ульяши я никуда не поеду, – отрезала Катя.

Марко тут же дал задний ход.

– Дочку можно брать. Конечно.

Катя задумалась. В конце концов, что она теряет? Раны никогда до конца не заживут, это ясно, но надо двигаться дальше. Ради дочки, ради мамы и сестер. Ради памяти Андрея, в конце концов. Она должна сделать карьеру, купить достойное жилье. Если понадобится, надо быть способной оплатить образование Ульяны. Теперь она живет исключительно для нее.

– А что я буду делать в Италии? – она улыбнулась, и Марко понял, что Катя почти согласна.

– Ты будешь любить меня и воспитывать дочку. И если хочешь – работать. Но сначала надо учить язык.

– Прямо завтра начну, – кивнула Катя. И Марко понял, что она не шутит.

По дороге к дому они забрели в книжный и для начала купили итальянский разговорник.

– Поезжай! Даже и думать нечего! – заявила мама, как только услышала новость. – Он хороший человек, это сразу видно. Ульяше отец нужен.

– А можно мы к тебе на каникулы приедем?! – закричали сестры.

– В дальнейшем я планирую забрать вас совсем.

– Ур-р-ра!

Катя даже не ожидала, что домашние настолько обрадуются. Они снова, в который раз провожали ее в новую, лучшую жизнь. На этот раз уже не одну, а с маленькой дочерью. И снова надеялись, что на сей раз все сложится удачно и что в новой Катиной жизни для них тоже найдется уголок.

В Риме Кате очень понравилось. Марко жил в небольшой уютной квартирке, и Катя сразу поняла, почему нельзя было ехать всем вместе. С мамой и сестрами здесь было бы совсем тесно.

Марко, как и прежде, пропадал в командировках. Катя каждый день гуляла с дочерью, стараясь как можно больше общаться с итальянцами, чтобы совершенствовать разговорный язык.

Эта новая жизнь определенно нравилась девушке.

Ульяне исполнился год. Катя часто задумывалась о будущем дочери и до сих пор не могла поверить, что малышка вырастет среди итальянцев, но радовалась за Ульяну и готова была на все, чтобы удержать удачу. Крошечная квартирка в мансарде казалась ей раем по сравнению с теми жуткими условиями, в которых выросла она сама. Катя знала, что, если Марко предложит ей выйти за него, она согласится, хоть и не испытывает к нему любви. Она будет верной женой и, если он попросит, родит ему детей. Она будет благодарна за эту новую жизнь, которую он ей дал. К счастью, Марко пока об этом не заговаривал, да и сама Катя не хотела торопить события.

Остался в прошлом ее собственный блистательный шанс: мировые подиумы и съемки для модных журналов, мир, где за один год можно заработать себе на достойную старость. Иногда Катя все еще слышала злые слова молодого доктора магаданской городской больницы: «Не надо связываться с бандитами». Быть может, не свяжись она с Череповым, благополучно улетела бы в Нью-Йорк и была бы сейчас топ-моделью, а мама с сестрами жили бы в роскоши где-нибудь в Хэмптоне или даже в Бэверли Хиллс. Но тогда не было бы в ее жизни этой безумной, всепоглощающей любви к мужчине. Той самой, за которую не жалко все отдать. И главное, не было бы дочки – маленькой Ульяны, последнего подарка Андрея, а ведь она и есть смысл жизни.

Высоко взлетев, Катя вновь оказалась на самом дне, но если б даже повернуть время вспять, она бы вновь сделала тот же самый выбор. Быть может, за это Господь послал ей Марко, который помог подняться с колен?

Несколько необычайно счастливых месяцев Катя благодарила судьбу за бесценный дар в лице Марко, пока однажды не взялась починить оторванную ручку его шикарного кожаного портфеля. Не в силах противостоять внезапному порыву, заглянула внутрь. Она лежала там. Среди бумаг. Первая в пачке фотографий. Видно, по дороге с работы он заходил получить снимки из печати. Он даже ее не прятал. Фотографию, способную одним махом перечеркнуть все Катины надежды.

Роскошная вилла, смеющийся Марко в обнимку с красивой итальянкой и четыре смуглых и кудрявых мальчика рядом, разного роста, но одинаково похожие на своего отца.

Часть 2

Глава 11

Конкурс красоты. Москва. Новые знакомства. Подготовка шоу-номера, шопинг, сборы.

Этот мир манил и будоражил. Лиза Каменовская изо всех сил старалась забыть о том, какой ценой она оказалась в числе шестидесяти самых красивых девушек России. Чемодан едва не лопался от вечерних и коктейльных платьев. Лизе казалось, что она одна взяла с собой столько одежды, но вскоре выяснилось, что по объему багажа она не попадает даже в первую десятку.

Участниц поселили в подмосковном пансионате. Лиза никогда не видела столько красивых и ухоженных девушек в одном месте. Никогда.

Ей предстояло жить с девушкой по имени Яна из Сочи. Яна оказалась брюнеткой с шармом и низким сексуальным голосом. Разговаривали мало – ни у одной из них не было желания заводить дружбу с соперницей.

Вечером перед ужином состоялось первое собрание участниц.

– Вам предстоит пахать что есть сил и всегда выглядеть на двести процентов, – заявила Альбина, высокая тетка с лицом стервы, одетая в безупречный темно-синий костюм. Она вообще вся была безупречная – ни морщинки, ни складки на бедрах. Но, странное дело, при этом сразу становилось понятно, что организаторше никак не меньше тридцати пяти. Должно быть, глаза выдавали возраст. – Увижу с сигаретой – дисквалификация. С выпивкой – дисквалификация.

График и впрямь оказался напряженным. Уже на следующий день состоялась фотосессия и съемка рекламного ролика для конкурса, правда, потом девушкам позволили немного отдохнуть. Одни потели в спортзале, другие в сауне, третьи проводили время в бассейне.

Утром пришел хореограф, милая женщина по имени Серафима Андреевна. Она разделила участниц на группы, причем основным критерием был рост. Лиза оказалась среди самых невысоких, но в данном случае это было скорее преимуществом – самым маленьким красавицам предстояло танцевать на первом плане. Началась постановка шоу. Репетиции длились по шесть, а то и восемь часов, и к вечеру у Лизы даже не оставалось сил, чтобы переброситься парой фраз с соседкой по комнате.

Так прошла неделя. Лиза от души жалела, что никогда прежде не занималась всерьез ни спортом, ни танцами. Постановка шоу давалась ей очень тяжело, в то время как для некоторых, более тренированных девушек разучить сложнейшие движения не составляло труда.

Лиза неплохо пела, в школе не раз выступала на праздниках, но тут это оказалось ни к чему. Еще она рисовала отличные шаржи – но и этот талант не давал ей никакого преимущества. А танцы явно были не ее стихией.

В воскресенье вечером участниц предупредили, что следующий день будет особенно ответственным. Красавицам предстоит встреча с членами жюри конкурса.

Девушки по одной заходили в комнату, рассказывали о себе и ожидали провокационных вопросов. И тут Лиза, убежденная в своей красоте, внезапно поняла, что на нее смотрят весьма скептически.

Она даже слышала, как один из мужчин, сидевших за длинным столом, шепнул другому:

– Слышь, Магадан – это ж сплошные тюрьмы. И у них что, ни одной худенькой не нашлось?

– Значит, у вас даже нет опыта работы моделью? – уточнила Альбина.

– Нет, но… ведь для участия в конкурсе это не обязательно.

– Это так, – кивнула дама. – И все же у большинства ваших соперниц он есть. Не смущает?

– Я умею не меньше, чем они.

При этих словах невысокий лысый мужчина, тот самый, что отпустил замечание по поводу Магадана, как-то подозрительно хмыкнул.

– Ну, а бедра? – вставил другой, с пышной серебристой шевелюрой. – Вы понимаете, что они не укладываются в параметры?

– Послушайте, ну я же не по своей инициативе к вам приехала! – пошла в контратаку Лиза. – Меня отправили от города. Я выиграла конкурс.

– Положим, выиграли его не вы, – обличительным тоном заявила Альбина, бросив взгляд в документы. – Не вы, а Екатерина Снегирева, которая по состоянию здоровья присутствовать здесь не может.

– А, ну это все объясняет, – поддакнул седой.

– Надеюсь, вы понимаете, как вам повезло быть здесь? – продолжала вредная тетка.

– То есть на победу можно не рассчитывать, я правильно понимаю? – прямо спросила Лиза, и голос предательски дрогнул.

Альбина пожала плечами и выдавила из себя лишь одно слово:

– Участвуйте!

Лиза не помнила, как вышла из кабинета и доползла до кресел. Ноги подкашивались.

– Ну что там? О чем они спрашивали? – кинулись к ней девочки из тех, кто еще не успел побывать за заветной дверью.

Лиза только качала головой и плакала.

И тут дверь кабинета хлопнула, вышел тот самый лысый шутник, который возмущался, что из Магадана прислали девушку с полными бедрами.

– Боря… – зашептались девушки.

– А ну-ка, пойдем со мной, – сказал он, бесцеремонно схватив Лизу за руку, которой в этот момент было все равно, куда и с кем идти. Он потащил ее на лестницу. Здесь, оказывается, была курилка. Курить участницам запрещалось категорически.

– Куришь? Не бойся, никому не скажу, – Боря протянул ей открытую пачку.

Лиза послушно вытащила сигарету и через мгновение с удовольствием затянулась.

– Ну что, легче, рыба моя? Держись дяди Бори, он тебя не обидит. Выпить захочешь, скажи мне, – он подмигнул. – Слушай сюда. Предлагаю один раз. Деваха ты красивая, но тут тебе ничего не светит. Ты мужа богатого хочешь?

Лиза вздрогнула от неожиданности и кивнула.

– Правильно, все хотят. Так вот, это мой бизнес. Я олигархам рыбок, они мне денежки. В общем, будем считать, что мы договорились. Тебе в Москве есть где жить?

– Я в Академии учусь, мама квартиру снимает.

– Ну и отлично. Значит, после конкурса позвоню тебе. Ты там особенно-то не плачь! Нервы еще понадобятся. На прислугу там орать. Поняла, рыба моя?

Он затушил сигарету и исчез, оставив Лизу в полном недоумении.

Три подготовительные недели в пансионате тянулись невообразимо долго. Порой казалось, что конкурсный день никогда не наступит. Лиза знала, что он будет самым длинным и тяжелым – морально и физически. Тяжело выкладываться на двести пятьдесят процентов и заранее знать, что у тебя нет ни единого шанса.

Но Лизе не хотелось разочаровать Борю Бергмана. Она очень боялась, что знаменитый сводник передумает брать ее под свою опеку, а потому знала, что будет стараться.

Рано утром их привезли в концертный зал, где участницами тут же занялись парикмахеры. Они быстро разбили девушек по группам – кто, к кому и за кем. В основном все попали к тем же мастерам, которые готовили их к фотосессии. В ожидании своей очереди к стилистам девушки убивали время за кофе и разговорами. В основном обсуждали модную одежду и кто куда съездил отдохнуть с молодым человеком. Никто никому не подпиливал каблуки, не насыпал в туфли толченого стекла. Ничего такого, что обычно рассказывают про конкурсы красоты, не было.

Стоило Лизе сесть в кресло, а стилисту, смешливой Галочке, начать над ней колдовать, как ворвалась Альбина, та самая железная леди в строгом костюме и начала орать:

– Все на сцену! Бегом! Приехал хореограф! Надо успеть прогнать номер!

Девушки спустились, но толком не смогли ничего отрепетировать, потому что звукорежиссеру вовремя не скинули музыку и он в принципе не был готов – все настраивал свою сложную аппаратуру.

Пришлось прогнать номер без музыки. И Лиза, разумеется, схлопотала пару замечаний. «Но ведь это, в конце концов, конкурс красоты. Красоты, а не танцев», – убеждала она себя.

Смотрелись они сейчас довольно смешно: у Нади волосы в зажимах, у Алеси из Челябинска завита лишь часть волос, а у Светы из Норильска на макушке – огромные бигуди.

После этой странной репетиции Лиза, наконец, вернулась в руки Гали, и та бойко принялась сооружать из ее огненной гривы роскошную прическу. И Лиза внезапно успокоилась.

Результат ясен, не правда ли? Короны ей не видать, но ведь и титул «Мисс Магадан» тоже никто не отберет.

И, в конце концов, зачем ей все это было надо? Чтобы найти олигарха. Повысить, так сказать, свои шансы в конкурентной борьбе. Региональный титул – уже знак качества. Бергман берется помочь. Так что теперь успех – вопрос времени.

А сейчас… нужно просто выйти на сцену и подать себя достойно.

Конкурс прошел как во сне. Лиза все делала механически – механически танцевала, механически улыбалась, механически дефилировала. Где та буря эмоций, бушевавших в ее душе во время конкурса в Магадане? Сейчас на сцене будто стоял другой человек, спокойный и безразличный ко всему.

И лишь в самый последний момент, перед объявлением победительницы, Лиза на секунду подумала: а как было бы, если бы здесь стояла Катя? А вдруг бы она победила? Победила бы и отправилась на мировой финал…

Впрочем, стоит ли думать об этом. Ничего уже не изменить.

Победительницей стала Яна из Сочи. Ее неразговорчивая соседка по комнате.

Боря позвонил через неделю после конкурса, как раз тогда, когда Лиза успела выспаться и отдохнуть.

И вот, наконец – первое предложение. Правда, энтузиазма поубавилось сразу, как стали известны подробности. Заказчик был женат, и Лиза попробовала было отказаться, но Боря быстро поставил ее на место, прямо заявив, что второго шанса просто не будет.

С девочками Бергман общался жестко и цинично. Мог себе позволить не церемониться – к нему очередь из моделей стояла. Лиза рассчитывала, что титул «мисс Магадан» даст ей некоторое преимущество, но Боря орал на Каменовскую наравне со всеми. Кстати, среди его подопечных встречались и другие обладательницы региональных титулов.

– Это твой единственный реальный шанс! – внушал Боря, отправляя ее на первое свидание с олигархом. – Он не просто любовницу хочет, а наследника. Бинго! Его жена бесплодна. Зато она дочь министра, поэтому надежду, что он разведется, можешь оставить сразу. Сумеешь понравиться и забеременеть – считай, сорвала джекпот. На ближайшие восемнадцать лет ты в шоколаде. Дом, прислуга, Рублевская школа. Чуешь? Шанс!

Ну, если взглянуть на это под таким углом… Да разве станешь спорить с Бергманом? Ведь он прямой поставщик красоток на Рублевку. Все знают – если олигарху нужна машина, он идет в салон. «Бентли» там. Или «Мазератти». А если нужна девушка – звонит Бергману. Боря приезжает со своим неизменным ноутбуком и демонстрирует клиенту каталог. Его имя – раскрученный бренд в мире богатых и знаменитых.

Лиза очень надеялась, что Боря станет ее проводником в мир роскоши и, в конце концов, познакомит с будущим мужем, который днем строит свой суперприбыльный бизнес, а ночью купается в золоте и купюрах, как Скрудж Макдак из мультика. Поэтому он слишком занят, чтобы самостоятельно искать жену. И непременно позвонит Бергману, а Боря устроит их встречу. Ну, как-то так. Или примерно так.

Слухи о Боре ходили разные и весьма противоречивые. Поток желающих попасть в его каталог при этом не иссякал. Среди охотниц на миллионеров конкуренция бешеная. Самые красивые девушки страны съезжались в Москву, устав от нищеты и надеясь найти богатого мужа. Искали в ресторанах, клубах, через конкурсы красоты и модельные агентства, самые настырные одолевали Борю. Он сам отбирал лучших и за бешеные деньги предлагал олигархам. Да, это был прямой путь на Рублевку.

Боря был удивительно обаятелен в своем цинизме. Он никому не обещал любви, напротив, честно предупреждал, что за большой и чистой любовью – не к нему. Он брался осчастливить лишь самых алчных красавиц. Ничего личного. Только бизнес. Красота в обмен на деньги. И желающих было хоть отбавляй.

Лиза была уверена, что попала туда, куда нужно. И прямо дрожала в предвкушении. Ее охота на сказочного зверя – миллионера, наконец, началась! Да здравствует мир белопенных яхт, частных самолетов и машин эксклюзивной сборки!

Мама, конечно, будет в шоке. Но мама в Магадане, а Магадан далеко.

Встретиться с мечтающим о наследнике олигархом Лизе предстояло не где-нибудь, а на скачках. Она никогда прежде не бывала на подобных мероприятиях. Боря предупредил, что ей нужен строгий, но при этом сексуальный наряд и обязательно шляпа. Без шляпы просто никак.

Бергман требовал от своих подопечных выглядеть дорого. Не в смысле «дорого и богато», а в смысле «дорого и элегантно», а это, как известно, гораздо сложнее, требует определенного вкуса и опыта.

– Поймите, олигарху нужен эксклюзив. Женщина, рядом с которой он чувствует себя победителем и завоевателем. Ну, хотя бы года три. Больше вам и не надо. Успеете родить и развестись. «Шанель», понимаете? А не китайский рынок. За проститутками – не ко мне.

Для скачек Лиза выбрала белую блузку и юбку-карандаш классического кроя, но при этом ярко-желтую. А шляпку предпочла скромную, в форме таблетки. Никаких цветов и перьев! Вот так – и стильно, и оригинально.

Трибуны Бурцевского ипподрома были полны зрителей. Лиза и не предполагала, что в столице отыщется столько фанатов конного спорта. Зрителей не пугало ни палящее солнце, ни теснота. Внизу, под трибунами, располагались шатры, по три с каждой стороны площадки. Лиза уверенным шагом направилась к ним.

Бритоголовый охранник взглянул было на нее скептически, но она гордо задрала голову и протянула секьюрити приглашение в вип-зону. Пришлось ему посторониться.

Она пришла первой. На столе, покрытом белоснежной скатертью, блюдо с фруктами и столовые приборы. Стоило ей присесть, как подскочил официант.

– Что будете пить?

– Белое вино.

Он тут же наполнил бокал и испарился. Конные состязания начинали Лизе нравиться.

Соседние шатры заполнили дамы в изысканных одеждах и шляпках всех мастей и мужчины в костюмах, преимущественно светлых и хлопковых. И только Лиза сидела одна в своем шатре.

Быть может, он вообще не придет. Она знала, что с другими девочками случалось подобное. Можно было всю ночь зря прождать в ресторане. Олигархи – люди занятые. И чаще всего рандеву с барышней из Бориного агентства не на первом месте в списке их дел.

Соревнования начались. Лиза заказала еще вина. Она знала, что на таких мероприятиях обслуживание включено в стоимость билетов.

Ей нравились лошади, но она решительно ничего не понимала в этих соревнованиях и все больше разглядывала мужчин в соседних шатрах. Увы, все они были с женами или с подругами. Тем не менее Лиза продолжала зорко следить за гостями вип-зоны. Вдруг какой-нибудь подвыпивший магнат отобьется от стаи или отправится покурить?

Но спутницы миллионеров сегодня были невероятно бдительны. Своих благоверных не отпускали одних даже в уборную.

Официант и секьюрити смотрели на нее сочувственно.

И вот, когда Лиза уже совсем потеряла надежду…

В ее шатре появилась целая компания. Пожилая пара, которая бодро что-то обсуждала по-немецки, и молодой парень. Ничего себе! Она-то думала, олигарх толстый и неприятный. И лет на десять старше, как минимум. Интересно, почему этот вполне симпатичный мужчина не может самостоятельно найти любовницу, которая родит ему целый выводок наследников? Слишком скромный? Или боится огласки?

– Добрый день, – поздоровался он.

– Здравствуйте, – Лиза предъявила лучшую из своих улыбок.

Официант налил всем вина. Молодой миллионер продолжил болтать на чистом немецком со своими пожилыми спутниками, изредка бросая на Лизу многозначительные взгляды. Она всякий раз призывно улыбалась, поощряя скромнягу перейти к более решительным действиям.

Надо же, постеснялся с ней один на один встретиться, привел знакомых. Да уж, у парня явные проблемы, ну, ничего, скромность – не худший из пороков. Интересно, кто эти старички-иностранцы? Партнеры по бизнесу? Друзья его родителей? А может быть, сами родители? Но почему тогда говорят по-немецки? Да и странно как-то брать маму с папой на такую встречу.

Зато Лиза успела хорошо рассмотреть потенциального отца своего ребенка и осталась довольна. Точно не старше тридцати пяти, неплохие физические данные, густая шевелюра. Нос немножко подкачал, великоват – но если малыш получит дом и щедрое содержание, не все ли равно, какой у него будет нос? А потом мы родим нашему папе-скромняге еще парочку, и куда он от нас на фиг денется? Разведется со своей министерской дочкой!

Лиза решила, что упускать такую замечательную возможность ни в коем случае не стоит, а застенчивые мужчины, как известно, любят решительных женщин.

Для начала она дотронулась до него ногой под столом. Лицо парня приняло растерянное выражение, быть может, он даже решил, что это произошло случайно. Тогда Лиза повторила свою диверсию, глядя ему прямо в глаза.

Когда бабушка отошла в туалет, а дедушка увлеченно наблюдал за скачками, миллионер подвинулся к ней еще ближе, и Лиза погладила его рукой по бедру.

Он выглядел смущенным и обескураженным.

– Не хотите ли посидеть где-нибудь после соревнований? – наконец выдавил из себя парень.

Лиза многозначительно кивнула.

После скачек он усадил в машину с водителем немецких старичков, пока Лиза скромно ждала поодаль. Наконец он вернулся и пригласил следовать за ним к машине.

Молодой человек был безупречно воспитан и все больше нравился Лизе. Она думала, что, быть может, однажды действительно влюбится в него.

– Прошу! – мужчина мечты распахнул перед ней дверь потрепанной дешевой легковушки.

Лиза рассмеялась.

– Ты будешь садиться или нет? – насупился парень.

– Это что, действительно твоя машина?

– Да. А тебя это смущает? Думала, раз я в вип-ложе сижу, значит, богатенький буратино? Да нет, я обычный переводчик, сопровождал немецкого промышленника и его жену.

– Значит, ты не Егор?

Теперь уже парень заржал.

– Егор Валерьевич? Нет, конечно, он там остался.

– Как это? Он там был? Но где?

– Где-где. В шатре.

– Немецкий старичок?

– Нет, это гер Шлесенберг.

– Тогда где?

– Ну, беги назад, может, застанешь еще, – без всякой злости посоветовал парень. – Но предупреждаю, он видел, чем мы занимались.

Лиза вздохнула. Это ж надо! Так промахнуться!

Вечером Боря тыкал ее носом в монитор с фотографией того самого злобного секьюрити.

– Да это же твое упущение! – отчаянно отбивалась Лиза. – Ты должен был сразу показать мне его фотографию и предупредить, что в ложе может быть кто-то еще. И вообще, какого черта он с такими деньгами одевается как охранник?!

– Не твоего ума дело, как он одевается. Ты ему не имидж-консультант, не жена и, увы, не любовница. И теперь уж точно ей не станешь. Сдохнешь в своей съемной хате, поняла?! Кроме красоты не плохо бы мозг иметь, коза рыжая. Ты не только себя, ты и меня подставила!

– Ну не узнала, что тут такого. Он мне, между прочим, тоже не представился.

– А в штаны переводчику ты зачем лезла?

– Ты и это знаешь? – вспыхнула Лиза. – Я… думала, что это и есть Егор.

– Думала она. Скройся с глаз моих. Я сегодня очень злой.

Глава 12

В июле Боря повез своих подопечных, «лохматые доллары», как он их называл, на большую охоту в Канны. Лиза все-таки получила новый шанс.

Она почувствовала запах больших денег сразу, едва сойдя с самолета. От этого пейзажа захватывало дух: соленый бриз, рыжие крыши, полоска пляжа и море, по которому рассекали яхты. Владелец каждой такой «лодки» – как минимум миллионер, а значит – потенциальная дичь. Яхт было невероятно много.

Но чего в Каннах оказалось еще больше, так это девушек, мечтавших как можно дороже продать свою красоту. Самыми красивыми были русские.

Лиза с трудом сдала сессию. Хорошо хоть мама немного оттаяла и даже подкинула деньжат. Пришлось, правда, слегка смухлевать – сказать, что хозяин поднимает арендную плату за квартиру и что очень хочется хоть одним глазком взглянуть на море. На самом деле Лиза потратила все до копейки на наряды для летней охоты, а к морю отправилась за счет агентства Бори Бергмана.

Своих подопечных знаменитый сводник разместил в скромном трехзвездочном отеле. Довольно далеко от набережной, бульвара Круазетт и Дворца фестивалей, зато завтраки здесь были отличными – свежий кофе и превосходная выпечка. Лазурный берег вполне можно было полюбить уже за это.

Номер был тесным. Кроме того, его приходилось делить с шестнадцатилетней моделью из Новосибирска Мариной – новым Бориным приобретением.

– Лиза, а правда, что ты один раз олигарха за охранника приняла? – спросила эта малявка в первый же вечер.

– Много будешь знать, скоро состаришься. Я же не спрашиваю, как ты за границу попала без маминого разрешения.

– Да можешь спрашивать, – пожала плечами девчушка. – Мама доверенность написала, она сама меня к Боре отправила. Через знакомых добыла телефон.

Лиза опешила.

– Ты вот сейчас серьезно говоришь? Она хоть в курсе, чем он занимается?

– Продает девушек олигархам. И что тут такого? Ты знаешь, в каких условиях мы в Новосибе жили? Комната в коммуналке, мама – уборщица в поликлинике. Надеялась на модельный бизнес, но в агентстве мне сразу сказали, что Клаудии Шиффер из меня не выйдет. Типаж мой не в моде, бедра широковаты, только для местных показов и гожусь. Мать в колледж пристроила на парикмахера учиться, но я как представила, что все жизнь чужие башки стричь буду… Решила – надо в Москву ехать, там пробиваться. Сказала мамке, а она молодец, не стала мне поперек дороги становиться, наоборот – обняла и говорит, правильно, мол, доча, не хочу, чтоб ты мою судьбу повторила. А потом через каких-то дальних знакомых телефон Бори достала. Мы его сначала по телевизору увидели, в одной передаче. А ты как к нему попала?

– Я у себя дома конкурс красоты выиграла. Второе место, – не упустила возможности похвастаться Лиза. Сейчас, успокоившись, она понимала, что даже «серебро» на конкурсе красоты в глазах многих людей делает ее просто богиней. По большому счету она вполне могла бы заявлять, что носит титул «Мисс Магадан», ведь фактически это так и было, но почему-то сразу вспоминалась Катюха и становилось паршиво на душе. Поэтому Лиза Каменовская именовала себя «мисс» лишь в крайних случаях, когда от этого действительно что-то зависело.

– Серьезно? Ты вице-мисс? – выпучила глаза Марина.

– Да, вице-мисс Магадан прошлого года.

– Ого! Тогда Боря для тебя, наверное, настоящего принца найдет. Ты очень красивая.

– Спасибо. Ты тоже ничего, – снизошла Лиза. – Не дрейфь, раз он взял тебя к себе, значит, точно пристроит. Веди себя хорошо и забудешь про свою коммуналку и парикмахерскую.

Марина благодарно улыбнулась. Ей явно недоставало уверенности в себе.

– А хочешь, я тебе прическу красивую сделаю? Будешь сегодня в клубе самая-самая!

– А хочу!

Так Лиза приобрела личного стилиста, а Марина – личного психолога. Это трудно было назвать классической дружбой, по крайней мере, если понимать под дружбой то, что некогда связывало Лизу и Катю. Но это было взаимовыгодное партнерство, союз двух охотниц, приближавший обеих к заветной цели.

Целью Бори были элитные вечеринки. Именно там он планировал демонстрировать свой эксклюзивный товар потенциальным покупателям. От девушек требовалась пунктуальность и безупречный внешний вид. Чем они занимаются днем, Борю не интересовало.

Но все поступали одинаково. Они вовсе не собирались упускать свой шанс, а потому, облачившись в лучшие наряды, отправлялись прогуливаться по набережной, где покачивались на волнах сотни яхт. Их привилегированные обитатели спокойно завтракали за столиками на палубе, пили кофе, читали газеты и совсем не обращали внимания на охотниц. Боря над такой самодеятельностью только посмеивался.

– Думаешь, таким способом вообще реально познакомиться? – спросила Марина, когда они в очередной, сто двадцать седьмой раз дефилировали по бульвару на высоченных каблуках.

– Думаю, бывает все. Может, именно сейчас твой принц смотрит на тебя из окна своего «Мазератти». Через минуту он подойдет к тебе и бац…

– Вот именно, что бац. Если только он окажется русским… А если иностранец? Я ведь, Лиза, ни одного языка не знаю. Англичанка вечно болела. Я, кроме «Вот из е нэйм», ничегошеньки по-английски не помню. Да и про это фразу долго думала, что это одно слово.

– Не бойся, я буду тебе переводить.

– А ты что, знаешь английский?

– И даже французский! – гордо объявила Лиза. – И по-немецки сносно объясниться смогу. Знаю несколько фраз по-испански и по-итальянски. Моя маман не жалела денег на репетиторов.

– Ну, ты даешь! И как с такими талантами ты еще не замужем?

– Просто мне нужен лучший.

Вообще, здесь, в Каннах, можно было только смотреть и восхищаться, как в музее. Все вокруг было баснословно дорогим и каким-то нереальным – отели и рестораны, кофейни и бутики. Даже пляжи у богатых здесь свои, закрытые – а на бесплатном пляже разве поймаешь миллионера? Причем на самые шикарные пляжи не попасть даже за деньги – билеты на них не продаются, потому что пляжи эти принадлежат роскошным пятизвездочным отелям. Самый шикарный отель в Каннах – это, конечно, «Карлтон». Вот где жизнь – это сказка! Эх, если бы Боря оплатил им проживание там…

Все это совместное житье-бытье в дешевой «трешке» очень напоминало Лизе конкурс красоты. Вот только там условия были лучше. И ставка… Ставка не так высока, в конечном счете, что такое корона? Не больше чем шанс. Сколько их, королев красоты, о которых никто не помнит? А вот жен олигархов и политиков знают все. Благо, они регулярно блистают в светской хронике, поражая воображение провинциальных мечтательниц роскошью нарядов и украшений.

Когда ноги начинали ныть от усталости, девушки отправлялись, наконец, на бесплатный пляж – загорать и купаться. Здесь к ним часто подходили знакомиться, но красавицы всякий раз отсылали назойливых ухажеров. Потому что зачем же им французские грузчики? Грузчиков и дома хватает.

Они и не сомневались, что богачи загорают исключительно на закрытом пляже «Карлтона» или других «пятерок». Или на палубах своих яхт…

Однажды Марина поранила ногу во время купания. Порез был несколько сантиметров в длину и очень глубокий. Лиза, как могла, пыталась остановить кровь, но получалось плохо, потому что ничего, кроме сарафанов, под рукой не было.

– Разрешите, я посмотрю, я врач, – сказал кто-то по-русски.

Лиза обернулась – над ними нависал интеллигентный мужчина лет сорока.

Откуда ни возьмись в его руках появился бинт и какие-то небольшие бутылочки. Быстро и аккуратно он обработал и замотал рану, а потом вызвался доставить девушек в отель. Они не стали отказываться, потому что Марина явно не могла идти на неустойчивых каблуках, а такси здесь стоило нереальных денег.

Увидев машину спасителя, Лиза с трудом сдержалась, чтобы не присвистнуть, потому что приличные девушки не свистят. По крайней мере, так уверяет Боря. Но при виде «Майбаха», честное слово, не грех и присвистнуть.

За рулем был водитель в униформе. Прямо как в кино!

Доктор доставил их до дверей отеля и на прощание дал свою визитку, предложив устроить экскурсию по побережью. Причем было видно, что запал он на Марину, а Лизу приглашает из вежливости.

– Его зовут Олег! – доложила Марина. – Он владелец сети клиник пластической хирургии.

– А, ну теперь понятно, откуда «Майбах», – кивнула Лиза. – Лица, небось, бандитам переделывает.

– Он тебе не понравился, да?

– Главное, чтоб он понравился тебе. Он на тебя запал.

– Ты, правда, так думаешь? – Марина с такой надеждой заглядывала ей в глаза, будто все от Лизы зависело. Порой хотелось убить дурочку за этот щенячий взгляд. Ну, в самом деле – если ты такая наивная, то сиди дома с мамой. А если хочешь на миллионеров охотиться, то веди себя как нормальный взрослый человек.

– Да запал он на тебя, запал. Поверь моему опыту! Всегда замечаю тех, кто на меня не смотрит! И знаешь, я не поеду с вами кататься по побережью. Поезжай с ним вдвоем и постарайся его соблазнить.

– Но я ведь еще…

– Я знаю. Догадалась. Будем надеяться, что это сыграет тебе на руку.

– Боря меня убьет.

– Если повезет, обойдешься без Бори. Еще неизвестно, что за сокровище для тебя Бергман откопает. А этот, похоже, нормальный дядька. На изверга вроде не похож. А я вот, Марин, лохушка…

– Что ты говоришь! Ты самая умная! Я бы без твоих советов…

– Да уж. Один раз миллионера за охранника приняла, второй раз за врача из поликлиники. Ну как можно быть такой идиоткой?

– А может они просто… обычные люди? Только с деньгами? – высказала предположение Марина. – Вот и не удается сразу распознать. Вот Олег, например, очень на моего папу похож…

– Расскажи ему об этом завтра! А пока ты еще не жена миллионера, сделай мне прическу. Нам пора уже собираться.

По вечерам их ждали клубы. Лучшими считались дискотеки во Дворце фестивалей. Девочки Бори Бергмана просто проводили время в вип-зоне в обществе золотой молодежи и лениво развалившихся на диванах мужчин с золотыми «роллексами». Боря категорически запрещал заниматься с ними сексом при первой встрече, за это можно было вылететь из его базы навсегда. После смотрин, на другой день Боря вел переговоры с заказчиками. В результате две девушки уже переехали из отеля на яхты, а сам Боря стал чуточку богаче.

Глава 13

Роман Марины с пластическим хирургом Олегом развивался полным ходом. Мужчина дарил ей охапки цветов, водил обедать в лучшие рестораны и полностью обновил гардероб. На шестом свидании она разрыдалась и, вопреки всем Лизиным советам, выложила мужику все – про Новосибирск, коммуналку, маму-уборщицу и Борю Бергмана.

Больше Марина в отель не вернулась. Зато вечером приехал Олег на своем «Майбахе». Нет, не бить Боре морду, а отдать ему положенный гонорар. В их кругу не принято было кидать друг друга.

– Вот, Каменовская, бери пример с подруги, – жужжал Боря, пересчитывая баксы. – Такая малышка и так быстро сориентировалась. Боре нужно было помочь ей попасть в нужное место и в нужное время.

Теперь Лиза жила в номере одна. И хотя она рада была за Марину: и места стало значительно больше, и старую одежду подруги ей разрешили забрать, одиночество все же тяготило.

Казалось, ей просто отчаянно не везет. Казалось, Всевышний наказывает ее за Катю.

Как-то вечером Лиза сидела на кожаном диване в вип-зоне ночного клуба и потягивала через трубочку безалкогольный коктейль, когда к ней подошел он – классический киношный миллионер в белом костюме, который на дискотеке, разумеется, еще и светился. Морской загар, безупречные зубные коронки, явно сделанные дорогим дантистом, и толстая золотая цепь на шее.

Он представился Люком и предложил ей выпить.

«Спасибо, мама, что учила меня языкам!»

После фразы «Наша яхта только сегодня утром пришвартовалась здесь…» Лиза была согласна на что угодно.

Его звали Люк, и он явно уже давно отмечал возвращение своей «лодки» в родной порт, но девушку это нисколько не смутило. Она с радостью присоединилась, приняв из рук нового знакомого изящный бокал.

Ну, уж тут-то ошибки быть не может. Вот он, тот самый шанс. Как там Боря говорит? Оказаться в нужное время в нужном месте? Лазурный берег – правильное место для охоты, здесь действительно полно непуганых миллионеров! Молодец, Боря! Марина уже встретила своего принца на пляже, теперь пришел Лизин черед.

Да, собственная яхта – это нам подходит! На абордаж!

Допив очередную бутылку шампанского, Лиза получила долгожданное приглашение продолжить возлияния на яхте. Похоже, она все-таки ухватила свою жар-птицу за хвост! Точнее, конечно, общипанного Феникса, но это уже детали.

Влажный ночной воздух пьянил не меньше шампанского. Глаза француза сияли, он без остановки шептал ей комплименты. Яхта оказалась большой, гораздо больше, чем Лиза рассчитывала. Похоже, сегодня ночью она выловила крупную рыбу.

Люк схватил Лизу за руку и увлек за собой на палубу. В душе она ликовала. Вот оно! Яхта… Влюбленный миллионер…

Казалось, кроме них двоих, на борту никого не было. А быть может, обитатели судна спали или просто не желали показываться на глаза хозяину в столь интимный момент. Как бы то ни было, Лизу это сейчас не слишком волновало. Она оглядывалась по сторонам и пыталась сохранить остатки рассудка, но не потерять голову при виде такой роскоши было трудно. Красное дерево, зеркала, позолота. Просто дворец! Много лет назад они были с мамой в Ленинграде и ходили в Эрмитаж, и, пожалуй, только там все было столь же красиво. Только представить… Закрыть глаза и представить, что когда-нибудь это все будет принадлежать ей.

Впрочем, от приглашения на яхту до замужества долгий путь. И на этом пути ни разу нельзя оступиться.

Люк включил музыку и пригласил Лизу танцевать. Она не могла бы сейчас сказать, что это за композиция, кто поет и на каком языке. Казалось, что это вовсе какой-то вымышленный язык. И все вокруг тоже выглядело каким-то нереальным. Мысли смешались с пузырьками шампанского и никак не хотели укладываться по местам. В конце концов, Лиза решила пустить все на самотек и просто от души повеселиться. Похоже, Люк тоже, как она – пьян, счастлив и влюблен.

Потом они ныряли в море прямо в одежде, плавали под ясными звездами и безудержно целовались.

– Как насчет того, чтобы сделать это здесь? – прямо спросил своим потрясающим бархатным голосом Люк. И, не дожидаясь ответа, расстегнул молнию на мокром Лизином платье, а через секунду оно уже сползло к ногам. Под платьем оказалось черное белье тончайшего кружева.

На яхте при свете полной луны можно рассмотреть все в мельчайших подробностях. Но Лиза была готова. Здесь, в Каннах, она ждала судьбоносной встречи в любой момент. Каждый день безупречна. Шикарное белье, сексуальное платье, безупречный макияж. И вот сработало. Она тряхнула головой, взбив влажные волосы, и с вызовом посмотрела на Люка. Он на секунду замер под прицелом огромных изумрудных глаз. Остолбенел, залюбовавшись ей. Потом шагнул вперед, впился в губы поцелуем, его руки молниеносно отыскали застежку на ее лифчике, и Лиза сбросила его одним движением.

Люк опустился на колени, и ее грудь оказалась на уровне его губ. Он втянул в рот один сосок и слегка прикусил его так, что она застонала от наслаждения и предвкушения. Волна желания захлестнула ее всю. Лиза потянулась к рубашке Люка, но с ней пришлось повозиться – пуговицы никак не хотели выскальзывать из мокрой ткани. Она прижалась носом к его груди и вдохнула запах дорогого парфюма. Пьянящий запах роскоши и богатства. Пуговицы на мокрой рубашке никак не хотели расстегиваться, руки слегка тряслись от волнения, и казалось, что яхта немного покачивается на волнах, не давая держать равновесие. Впрочем, может быть, это бурлила в крови адская смесь алкоголя и взбесившихся гормонов. Люк не торопил – он пожирал Лизу глазами, полными желания, и терпеливо ждал, когда она наконец его разденет. И вот она взялась за ремень, расстегнула ширинку, освобождая его твердую плоть.

Теперь они были равны. Обнаженные мужчина и женщина. Лето. Ночь. Яхта. Канны. Вот она, та самая сказка. Все-таки дождалась.

Лиза уже решила, что, как только Люк сделает ей предложение, подарив кольцо с огромным бриллиантом (а ведь известно, что европейцы не скупятся на бриллианты для помолвки), она попросит его устроить свадьбу здесь. Прямо на этой шикарной яхте, на палубе которой они впервые стали близки.

– Ты хочешь меня? – Люк улыбнулся, блеснув безупречными зубами.

– Очень, очень хочу, – с готовностью откликнулась Лиза.

Тело Люка было влажным после купания, как и ее собственное. Струи стекали с густых волос на лицо, но это лишь добавляло романтики.

Он привлек Лизу к себе и стал целовать в губы – сильно, властно, будто вкладывая в эти поцелуи всю страсть и желание. Наконец Люк ворвался в нее. Один яростный удар следовал за другим, все вокруг казалось чарующим и волшебным. Звезды будто вспыхнули ярче, и Лиза отчетливо слышала сквозь его прерывистое дыхание, как плещутся волны о борт яхты.

Пожалуй, именно так она хотела бы проводить вечера. Хотя завтракать здесь, на палубе, запивая свежие круасаны обжигающим кофе и снисходительно поглядывая на разодетых русских моделек – охотниц за мужьями, должно быть, тоже волшебно.

Ну что ж, Лиза справилась сама. Боре нужно было лишь привести ее в Канны.

Люк ни на мгновение не позволил девушке перехватить инициативу. Чувствовалось, что он привык быть жестким и властным. И, видимо, не только с подчиненными. Она билась и трепетала в его объятиях точно пойманная птица. Ноги Лизы были согнуты в коленях, она тихонько постанывала, когда красавец-миллионер, обхватив ее спину руками, прижимал ее к себе все сильнее. Она пыталась выгнуться, перевернуться, вновь овладеть своим телом, но Люк не давал ей ни малейшего шанса на сопротивление.

– Даже не пытайся, – хмыкнул он после очередной робкой попытки.

И Лиза больше не пробовала. Ее тело стремилось навстречу стальному жезлу, стремясь принять его в себя как можно глубже.

– Не останавливайся, – забывшись, просила она по-русски. Но Люк отлично понял ее и не подвел.

Последний удар. Лиза вздрогнула и закричала в его руках в полном смятении чувств. Они долго лежали вместе на палубе, еще сплетенные воедино. Она все никак не могла поверить собственному счастью. Молод, богат, красив, да еще хорош в постели… Неужели такое возможно?

– Поехали в казино? – предложил Люк, как только все закончилось.

Лиза, смеясь, согласилась. Она подумала, что и так в эту ночь сорвала джекпот. Люк сам сел за руль, несмотря на то, что они, похоже, выпили уже целое море шампанского. Но ей не было страшно, теперь она ничего не боялась.

Кабриолет мчал их в Ниццу, и всю дорогу Лиза представляла, как теперь изменится ее жизнь. Что она переедет во Францию, сможет заказывать платья у лучших кутюрье и совсем не смотреть на ценники, гуляя по магазинам. И будет ездить по выходным в Канны. И водить маленький кабриолет. Быть может, даже продолжит образование в Сорбонне, чтобы сделать маме приятное. Мама… Неужели мама когда-нибудь станет ей гордиться?

Казино оказалось по-настоящему шикарным местом. Золото, огромные зеркала и лепнина присутствовали здесь даже в большем количестве, чем на яхте Люка.

Регистраторы и крупье были одеты в темно-бордовую униформу. Все вокруг сияло огнями так, что голова кружилась, впрочем, вполне может быть, что дело было в шампанском.

В ту ночь им везло. Люк, смеясь, сгребал фишки в горы. Он не ставил много, и Лиза решила, что это неплохо – значит, нет игровой зависимости. Просто способ поднять настроение. Рулетка беспрестанно крутилась, усиливая чувство восторга, которое и без того переполняло девушку. Потом Люк поил Лизу в баре бешено дорогим шампанским «Кристалл». Потом они снова занимались сексом, на сей раз на пляже. Под утро новый знакомый отвез ее в отель – маленький кабриолет, влажный морской воздух. Полное ощущение, что жизнь удалась.

За завтраком Боря устроил ей грандиозный разнос.

– Еще одна подобная выходка, и отправишься в Москву первым же рейсом!

Нормально. Значит, то, что Марина бегала на свидание почти в открытую, – это ничего страшного. А Лизе, выходит, даже одного раза нельзя. Вот козел! Но надо быть дипломатичной. Это еще не победа. Победа – это штамп в паспорте и увесистый бриллиант на безымянном пальце. И никак иначе.

– Но, Борь, ты зря злишься. Я поговорю с Люком, и заплатит он тебе комиссию, успокойся. Олег же заплатил – и все довольны. И тут такая же история. Считай, что я помогла тебе – самостоятельно нашла олигарха. Ты получишь гонорар просто так! Еще и его друзьям из французского высшего общества тебя рекомендовать буду. Правда-правда.

– Это вряд ли, – сказал Боря тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

Несколько девушек захихикали.

– Почему? Он очень щедрый!

– Очень щедрый капитан большой яхты! – театрально возвестил Борис.

– Как? Почему капитан?

– Тебя опять надули, девочка! Почему меня это уже даже не удивляет? Типичный для Лазурного берега развод. Думала миллионер, оказалось – обслуга. Кстати, он и впрямь неплохо получает, но тебя ведь это не устроит, да, киса моя? Мелковата рыбешка. Впредь веди себя хорошо и слушайся Борю, оʼкей?

Лиза потрясенно кивнула. Она готова была сквозь землю провалиться от стыда. Это ж надо так промахнуться! Уже в третий раз! Сначала олигарх-секьюрити на скачках, потом тот пластический хирург на пляже, который достался наивной Марине, и теперь это… Капитан! Капитан яхты!!! Уму непостижимо….

– Боря, а ты ее в следующий раз прямо в постель миллионеру подкладывай, чтоб больше не промахнулась, – хмыкнула одна из девиц.

Алиса, Борина помощница, потом объяснила Лизе, что капитанов и других членов команды неопытные девушки довольно часто принимают за миллионеров. Они хорошо зарабатывают, могут позволить себе посещать дорогие клубы, заказывать изысканные блюда и эксклюзивные вина. Хозяева яхты могут уехать на несколько дней, вот тогда псевдомиллионеры вроде Люка могут вдоволь повеселиться. Кот из дома – мыши в пляс.

Глава 14

Лето выдалось удачным для Бори – из двенадцати девчонок, которых он привез с собой, осталось всего три. В том числе и Лиза.

Она была на грани отчаяния. Разобрали почти всех. Правда, в основном в качестве временных любовниц, но даже месяц пожить на яхте с богачом – шанс остаться, зацепиться.

Считать себя товаром было не обидно, Лиза уже успела к этому привыкнуть. Обидно было бы стать залежалой, уцененной вещью, которую даже со скидкой никто не берет. Значит, нет на нее спроса среди миллионеров, потому что, если бы была малейшая возможность продать, Боря давно бы продал. Лиза это хорошо знала.

Олег сделал Марине предложение, и они улетели в Москву готовиться к свадьбе. Перед отъездом Марина позвала Лизу на яхту к своему жениху и долго рассказывала, как она счастлива, хвасталась одеждой и драгоценностями и клятвенно обещала и Лизу тоже пристроить – за кого-нибудь из друзей Олега. Лиза делано улыбалась и отчаянно пыталась не завидовать.

Не завидовать. Не завидовать. Не завидовать и хоть как-то смириться с мыслью, что ее никто не выбрал. Значит, она – неликвидный товар? Как же так? Ведь на улице все шеи сворачивают. Ведь и титул есть, для придирчивых. Ведь многие пристроенные девочки и рядом не стояли.

Что теперь? Теперь по приезде в Москву Бергман добавит ее в черный список и забудет, как зовут.

– Да ладно, не парься, – сказал Боря за завтраком, явно наслаждаясь ее отчаянием. В нем доброта странным образом смешивалась с изощренным садизмом. Такой это был человек. – Я тебя и не предлагал никому пока. Так, если б кто сильно заинтересовался из миллиардеров и тройную цену отвалили – отдал бы, конечно. Но специально – никому. У меня на твой счет другая идея. Ты поможешь Боре выйти на новый уровень. Доказать, что я продаю не проституток, а принцесс.

– Спасибо конечно, но я что-то ничего не понимаю. Какой такой особый план? Зачем ты тогда меня по клубам столько времени таскал?

– Клубы – это не твое, – замахал руками Боря. – В клубе что надо? Ноги подлиннее, грудь повнушительнее. Даже лицо особо не принципиально. Я не говорю уж там кожа, руки – это мелочи. Зато этот тип девчонок здесь нарасхват. Видишь, разобрали как быстро? Тебя я для другого мероприятия брал. А по клубам таскал за компанию. Не гнить же тебе в отеле.

– Спасибо за заботу! А предупредить не мог? А то так и комплекс неполноценности нажить недолго.

– Не смеши! Тебе до комплекса неполноценности как до луны. А спесь сбить не помешает. Олигархи страсть как заносчивых не любят. Так вот, рыба моя, на тебя надо при свете дня смотреть. Мужики должны понимать, что тебя хоть сейчас бери и выводи в свет, под прицелы камер и фотоаппаратов. Ты красивая, воспитанная, образованная, а это дорого стоит! Гораздо дороже, чем рабочая клубная кобылка. Сегодня поедите с Алисой за платьем. Завтра бал.

После завтрака Алиса с деловым видом усадила ее в арендованный джип и повезла за покупками. Начали, конечно, с платья. Уже потом под него подберут туфли и аксессуары.

Лиза представляла себе что-то снежно-белое, в стиле американских балов дебютанток. И попыталась убедить в этом Алису. Но помощница сводника не поддалась.

– Белое себе купишь, когда замуж будешь выходить. А тут надо выделиться, подчеркнуть твою индивидуальность. Боря сказал – зеленое.

В итоге они сторговались на темно-изумрудном платье с длинным шлейфом. Лизе казалось, что оно даже немного похоже на тот наряд, который ее любимая Скарлетт ОʼХара сшила из портьеры, когда отправилась просить денег у Рэтта Батлера. Отчаянный характер и зеленые глаза дополняли сходство. Вот только волосы у Лизы были огненно-рыжими.

На следующий день Алиса отвела ее в СПА. На балу нужно было выглядеть на все сто. На то, чтобы придать своим подопечным товарный вид, Боря Бергман никогда не жалел денег, сводник предпочитал экономить на жилье и такси.

Обертывания с шоколадом и морскими водорослями, массаж, хаммам и ледяной бассейн. Кажется, даже Баба Яга помолодела бы здесь лет на двести и превратилась в прекрасную царевну, что уж говорить о девятнадцатилетней мисс Магадан.

– Мне кажется, я не хожу, а летаю, – заявила она после всех процедур.

Алиса удовлетворенно кивнула.

– Теперь легкий ужин и как следует выспаться. Как следует, поняла? Это приказ.

Лиза кивнула. Такой шанс дается только раз в жизни, и уж конечно, ее не нужно уговаривать.

Она заснула сразу, едва голова коснулась подушки. К этому не пришлось прилагать никаких усилий.

Утром был легкий завтрак. И кофе. И пенная ванна.

А потом все собрались, чтобы помочь ей одеться. Бывали в жизни Бориного агентства вот такие трогательные моменты, когда люди сплачивались, и на мгновение можно было решить, что они объединены каким-то невероятно важным делом. Что они коллеги. Команда. Семья.

Но уже в следующее мгновение Лиза вспоминала, что Боря готов продать здесь каждую. И каждая, в общем-то, не против.

Парикмахера и визажиста по такому поводу пригласили прямо в гостиницу. В качестве прически выбрали свободную косу, это позволяло подчеркнуть красоту и естественность длинных, натуральных, не тронутых краской волос. И, кроме того, позволяло сделать акцент на юном возрасте девушки. Макияж был идеальным – он сделал огромные зеленые глаза еще больше и еще зеленее, пухлые губы еще пухлее, румянец чуть более выраженным, и при этом остался незаметным.

– Ого! Нас так даже к всероссийскому конкурсу не готовили!

– Ну, ты сравнила, – хмыкнул Боря. Но явно был польщен.

Лиза в последний раз критически осмотрела свое отражение в зеркале. Конечно, глобально Боря ничего менять не позволит, но вдруг забыли какую-то мелочь. Она взглянула и впервые в жизни пришла от себя в полный, абсолютный восторг. Приходилось признать, что еще никогда в жизни Лиза не была столь прекрасна. Да если бы она в таком виде появилась на «Мисс Магадан», у Катьки вообще не было бы шансов! Череп бы даже не заметил Снегиреву!

Боря довольно взглянул на нее, а потом повернулся к Алисе:

– Лимузин готов уже?

Помощница кивнула.

– Ну что ж, карета подана, прошу всех вниз!

– Зачем нам лимузин, тут и так дойти можно, – выпалила Лиза.

– Эх, ребенок ты, ребенок. Еще над Мариной посмеивалась. Красоваться во Дворце фестивалей будешь, к красной ковровой дорожке на лимузине подкатывать принято, усекла? Ты лучше, пока есть время, потренируйся из него вылезать, ясно?

Посмотреть на это собрались все сотрудники маленького отеля. Лиза подумала, что даже для них, ко всему привыкших за время службы на Лазурном берегу, зрелище, должно быть, занятное.

Минут пятнадцать у подъезда их скромной «трешки» дама в элегантном костюме учила безумно красивую, похожую на диснеевскую принцессу девушку правильно выходить из лимузина. Три длинноногие русские модели наперебой давали советы, а забавный коренастый мужичок в клетчатой кепке что-то бурчал под нос.

Наконец, Лизу усадили на заднее сиденье, и лимузин тронулся, плавно, как большая парусная яхта при попутном ветре. Лиза смотрела в окно, на роскошные машины и загорелых людей и чувствовала себя принцессой Дианой и герцогиней Кембриджской одновременно.

Ехать совсем недалеко. Вот он уже, знаменитый Дворец фестивалей. И красная дорожка, по которой шагали, должно быть, все мировые кинозвезды. Вот толпы репортеров с камерами и фотоаппаратами, под прицелом которых Лиза окажется через секунду.

Так… теперь вздохнуть глубоко и шагнуть на красную дорожку.

Здесь, в свете софитов, она могла блеснуть, наконец, своей красотой в полной мере. Сверкающие, точно огненные, волосы, зеленые глаза. Она привлекла к себе всеобщее внимание сразу, как только вышла из лимузина.

Вокруг было множество красивых женщин, они все буквально выглядели так, будто только что сошли с подиума. Но остальные модели на сей раз меркли рядом с прекрасной Елизаветой.

Да, это вам не ночной клуб.

Лиза прошла по дорожке точно как учили – выдержав вспышки и даже не моргнув. Что-то соврала корреспонденткам про свой наряд и, наконец, оказалась в банкетном зале.

На первый взгляд все здесь соответствовало законам жанра: длинноногие модели пачками вешались на отдельных мужчин, очевидно, самых богатых. К счастью, у Бори был другой подход к бизнесу, поэтому Лизе ни на кого вешаться было не надо. Она, с достоинством английской королевы, заняла свое место за столиком.

Ну что ж, Лиза без Бергмана теперь ни на кого даже не посмотрит. Нет уж, хватит с нее самодеятельности! Белозубые капитаны чужих яхт пускай проплывают мимо. Сегодня ей предстоит встреча с миллиардером и Лиза к ней полностью готова!

На сей раз Боря и фотографию показал ей заранее и досье клиента выдал. Лиза была во всеоружии.

Граф был похож на хищную птицу, причем в жизни гораздо больше, чем на фото. Высокий, орлиный профиль, цепкий взгляд, чуть сгорбленные плечи – так вот ты какой, неведомый зверь, дворянин и миллиардер.

Сперва он ничего не говорил. Только смотрел на Лизу. Смотрел долго, внимательно, оценивающе. Смотрел так, что от одного его взгляда по спине бежали мурашки.

Он будто прикидывал, подсчитывал в уме – стоит она тех денег, которые просит Боря, или все же не стоит? Может, и не стоит пока покупать, а лучше подождать, посмотреть еще, вдруг появится экземпляр интереснее.

Лиза чувствовала себя породистой лошадью. Но она вовсе не стыдилась этого нелепого аукциона, напротив, под этим пристальным взглядом она лишь старалась занять как можно более выгодный ракурс.

Потом он задал ей несколько вопросов на французском. Голос звучал спокойно и бесстрастно.

Он поинтересовался, где она учится и какие изучает дисциплины. Поинтересовался, кем работают ее родители, и было непонятно, действительно ли это было для него важно или просто знание языка проверял.

Боря ничего не сказал ей о намерениях графа, хотя, как правило, он часто предупреждал девчонок – ищет клиент жену или любовницу.

Лиза искренне надеялась, что даже очень богатый человек не станет выкидывать кучу денег за развлечение на время отпуска на Лазурном берегу. А то, что Бергман запросил дорого, много больше обычного, было очевидно по тщательной подготовке. Боря и сам не скрывал, что надеется с помощью графа войти в еще более высокие круги, где он сможет поставлять жен и любовниц уже не миллионерам, а миллиардерам, и даже, может быть, президентам – самым богатым и влиятельным людям мира.

Граф пригласил Лизу танцевать. Они кружились в волшебном вальсе среди длинноногих моделей и пьяных русских бизнесменов с красными лицами. Николя был твердым, как скала, и Лиза не позволяла себе расслабиться. Каждый жест, каждое ее движение были тщательно продуманы. Все в строгом соответствии с рекомендациями Бори и Алисы. Она знала, что сейчас, во время этого вальса решается ее судьба. Сейчас, а вовсе не на вступительных экзаменах в академию, как думала мама, и даже не на конкурсе «Мисс Магадан». Сейчас ставки высоки как никогда. Либо графиня, либо заурядная московская студентка. Лиза просто хотела сделать все от нее зависящее.

Одна мелодия сменяла другую, а они все танцевали. Сердце бешено колотилось. Наконец все с тем же бесстрастным выражением лица граф взял ее за руку и увлек за собой, прочь из зала.

Он целовал ее на балконе, под ночным небом Канн, в котором то и дело вспыхивали фейерверки. Там, внизу, были яхты. Их хозяева пили на палубе вино, но сейчас для Лизы это не имело значения. Она была в объятиях графа. Самого что ни на есть настоящего. С замком и родовым поместьем.

Краем глаза она заметила в дверях балкона Борю. Но на сей раз он не злился. Бергман улыбался и показывал ей большой палец – он впервые был Лизой доволен.

Глава 15

Роскошный отель на вершине скалы. Обтянутый шелком огромный номер с видом на Монте-Карло, где в саду спокойно разгуливают павлины. Аромат роскоши. Предвкушение триумфа.

Они пили золотое шампанское из изящных бокалов и лениво любовались видом. Николя говорил о своем успешном бизнесе, рассказывал, как идет реставрация его родового гнезда.

Николя и сам был похож на павлина – распускал перед ней хвост.

– Вы устали? Может, сделать массаж?

Его голос был низким и терпким, проникающим и пьянящим, будто дорогое вино. Лиза вдруг залилась краской, дрожа всем телом и в деталях представляя все то, что сейчас произойдет. Граф смущал ее и знал это. Ну и дела. Лизе редко доводилось испытывать подобные чувства, она давно считала себя опытной и прожженной, но в темных глазах Николя была просто невероятная концентрация порока. Он выглядел пугающе искушенным. А еще был потрясающе красив.

Лизе было нечем дышать. Адреналин в крови вызывал неконтролируемую дрожь. Можно подумать, она наивная тринадцатилетняя девочка, которую собрался лишить невинности взрослый мужчина. О нет… Что угодно, только не этот мучительный, выжигающий душу взгляд. Граф замер в ожидании, будто хищная птица, парящая над обессилевшей жертвой в пустыне. Его чувственные губы изогнулись в едва заметной ухмылке.

«Приди в себя. Это сделка. Лучшая сделка в твоей жизни. Немедленно возьми себя в руки, или все потеряешь, идиотка», – твердила она себе.

– Трепещешь? – еле слышно спросил граф. – Может, приступим уже?

И Лиза покорно кивнула. Николя коснулся ее, и она дернулась, ощущая, как огненная лава разлилась по ее телу, исчезая где-то внизу живота.

Он аккуратно расшнуровал корсет и сбросил с нее платье. Трясущимися руками Лиза распустила волосы и дернула головой, намеренно спрятав лицо в буйстве рыжих прядей, чтобы хоть как-то скрыть смущение. Она знала, что старания тщетны, что просто не в силах унять эту крупную дрожь.

Николя легко коснулся ее груди, и Лиза судорожно вздохнула, не в силах поднять глаза. Граф потянул ее набухшие соски, и дрожь вдруг отступила, погребенная под волной неистового возбуждения. Он запустил руку под трусики, между ног Лизы, будто заявляя свои законные права, стремясь сразу ощупать ее всю, что с каждым новым прикосновением Лиза возбуждалась все больше и больше. Пальцы Николя проникали глубоко внутрь нее, и девушка стонала от наслаждения, буквально умоляя взять ее по-настоящему.

Вместо этого он бросил ее на огромную кровать под плоским балдахином и… в самом деле принялся делать массаж. Мышцы понемногу расслаблялись под сильными руками Николя. Но что-то внутри, в самом центре ее естества, продолжало содрогаться от ужаса.

Граф все чувствовал, и это его злило.

– Я думаю, теперь вам стоит сходить в душ. Был такой тяжелый вечер. Надо немного прийти в себя. А потом мы сможем узнать друг друга получше, – сказал он таким светским тоном, будто приглашал прогуляться по своему древнему замку.

Лиза обрадовалась внезапной передышке. Ей не нужно было повторять дважды. Она бросилась в ванную с такой прытью, будто спасалась от преследования.

Мрамор, сверкающая белизной сантехника. Джакузи и душ. Лиза выбрала душ, и уже в следующее мгновение ледяные струи побежали по лицу и дрожащему телу.

– Успокойся, идиотка, – шептала она себе. – Немедленно успокойся. Ты по доброй воле оказалась здесь. И это потрясающий шанс. Один на миллион. Не доходяга-переводчик, не капитан, притворившийся хозяином яхты, а самый настоящий английский граф. С замком и поместьем. И если не считать танцев, массажа и нескольких поцелуев, он тебя еще даже не трогал. Возьми себя в руки. Иначе все испортишь.

Ледяная вода потихоньку отрезвляла Лизу. Ну что ж, Бергман сделал свое дело. Теперь ее черед. И если есть шанс стать графиней…

– Вы не забыли, что я вас жду? – довольно бесцеременно крикнул Николя. Видимо, даже английская выдержка имеет предел.

– Я сейчас, – собрав волю в кулак, громко сказала Лиза и потянулась за полотенцем.

Она промокнула волосы и посмотрела в монументальное, от пола до потолка зеркало. Ну что ж, вид вполне товарный.

«Интересно, сколько таких «покупок» было у графа? – вдруг пришло в голову. – Что если она далеко не первая? Тогда задача серьезно усложнится. Неужели за каждую новую любовницу Николя платит такие деньги? Как-то не верится».

Глубоко вздохнув, Лиза решительно распахнула дверь и шагнула в номер.

Его глаза… Они возбуждали и пугали одновременно. Должно быть, так смотрели инквизиторы на своих жертв. Взгляд скользил по ее лицу и обнаженной груди и на мгновение замер где-то в районе темно-рыжего треугольника волос.

– А теперь, мне кажется, вам стоит еще немного выпить, – граф протянул ей очередной фужер с шампанским.

Николя глубоко дышал и смотрел так жадно, что инстинктивно хотелось прикрыться руками.

Лиза сделала жадный глоток. Потом еще. На сей раз алкоголь подействовал. По телу разлилось приятное тепло, и реальность вдруг предстала перед ней в другом свете.

Лазурный берег. Пятизвездочный отель. Номер люкс. Холостяк, которого вожделеют тысячи женщин. Дорогое шампанское и атласные простыни. Сладкий плен. О таком можно только мечтать.

Внезапно Николя впился ей в шею. Так сильно, будто хотел причинить боль этим поцелуем. Вот он, первый прыжок хищника.

Граф продолжал свою сладкую пытку, ни на секунду не ослабевая натиск. Его губы скользили по ее телу, и от этого кожа горела так, будто Николя касался ее пылающим факелом. Терпкое, тупое вожделение захватило ее, подобно смерчу. Все страхи испарились, эту огненную бурю эмоций просто невозможно было сдерживать в себе, и Лиза тихонько застонала. Еще секунда, и она сама набросится на графа. Не он, а она станет хищником.

Николя будто прочел этот порыв в ее глазах, едва заметно ухмыльнулся и лег на спину, а Лиза покачивалась на нем, а граф ласкал ее грудь, затем одним прыжком он вновь оказался сверху и давил на нее изнутри, то ускоряясь, то замедляя темп и давая отдышаться. Граф резко дернулся, прижав ее к себе и входя так глубоко, как только мог. Все ее ощущения сконцентрировались там, в одной горячей точке, и в этот момент Лиза ощутила блаженную пульсацию, волнами расходившуюся по всему телу.

На несколько кратких мгновений ей удалось было расслабиться, но затем страх снова парализовал ее. И на сей раз это был страх неудачи.

Секс был на высоте, каждая клетка ее тела продолжала вибрировать в сладкой истоме, и Лиза хотела бы испытать все эти эмоции снова.

Но она все еще не позволяла себе надеяться и продолжала контролировать каждое свое движение. Лиза будто сдавала экзамен, на котором даже пятерка с минусом – провал.

«Все получится, все получится», – твердила она себе.

Он может вот прямо сейчас выставить ее за дверь, ничего не объясняя. Или просто никогда больше не позвонить. И тогда она не получит ничего ровным счетом. И, что самое ужасное, в провале будет некого винить, кроме самой себя. Боря сделал все, что мог, остальное – ее работа. И успех тоже ее, если сделает все как надо. Или поражение – если она не сможет завладеть всем вниманием графа безраздельно, не сумеет удовлетворить все потребности. Это жестокий мир. И когда женщина перестает быть первой и единственной, она нередко оказывается за бортом. Если, конечно, не успеет подстраховаться детьми или секретами, словом тем, чем можно потом шантажировать неверного мужа или остывшего любовника. Но на это нужно время, а его очень не просто выиграть.

Лиза красиво сложила длинные ноги на мягкой кушетке. В лучах заходящего солнца красиво поблескивал свежий педикюр. Боря всегда говорил, что самый выигрышный цвет для маникюра и педикюра – темно-красный. Вот интересно, почему? Может потому, что это цвет хищниц? Цвет запекшейся крови…

Николя не дал ей додумать. На Лизе не было ничего, кроме белого махрового халата, а через мгновение и он скользнул к ногам.

– За мою успешную сделку! – поднял тост Николя.

– Ты успел вчера поработать? – восхитилась Лиза.

– Вообще-то нет. Но сделку совершил.

– Как это?

– Не прикидывайся дурой. Голодные русские женщины продают себя. Боря – самый лучший продавец. Я всегда беру товар у него.

Граф был уверен, что русские девушки приезжают на Лазурный берег продавать себя. В ее случае это было правдой, жесткой, но стопроцентной. Лиза как раз не любила полумер и полна была стремления продать себя как можно дороже, но даже она ощутила холод этих слов. Умом она знала, что Николя совершенно прав и что она сама согласилась на это еще в Москве, связавшись с Бергманом. Порой она даже втайне гордилась этим (а что – быть девушкой на миллион не так уж плохо), однако из его уст это звучало пренебрежительно. Боря всегда повторял, что его девочки – не проститутки, что он ищет жен и постоянных подруг, но Николя разговаривал с ней сейчас именно как со шлюхой. Он явно неспроста затеял этот разговор. Граф унижал ее и получал от этого удовольствие, а ей даже нечего было возразить – ведь он во всем был прав. Лиза оказалась совершенно не готова к такому повороту событий. Да, она хотела выйти замуж за миллионера, но вовсе не собиралась превращаться в проститутку, пусть даже эксклюзивную.

Почему-то сразу вспомнился Магадан. И Череп. И Катька. Хотя Лиза не любила о них вспоминать.

В ту ночь Лиза долго ворочалась, но так и не смогла уснуть. Она отдавала себе отчет, что эта охота на миллионеров сделала ее другим человеком. Где та девочка, которая дружила с Катей и которая защищала ее, оборванку, от нападок одноклассников из благополучных семей? Что дальше? В собственный замок или в психушку? Лиза не знала, но сворачивать не собиралась.

Да и куда сворачивать? Бросить все и сбежать? Вернуться в Магадан, выйти замуж за «нормального парня» и жить от зарплаты до зарплаты? Ну, уж нет. Лиза Каменовская достойна особняка и «Бентли» и непременно получит их.

Потом они снова занимались сексом. На сей раз граф использовал наручники и хлыст, но Лиза готова была и на это. Она знала, что богатые мужчины порой имеют самые изощренные пристрастия.

Наутро Николя наконец рассчитался с Бергманом. Ему понадобилось два дня и две ночи, чтобы «проверить товар». Лиза была совершенно вымотана – и физически, и морально, и теперь она могла, наконец, перевести дух.

Он перевез ее в свою квартиру в Париже. В замке был ремонт, Николя объяснил, что жить там сейчас нельзя. Он часто отлучался – то на встречу с прорабом, то с дизайнерами, Лизе выдал пластиковую карту – деньги на покупки и разрешил пользоваться машиной с водителем днем, когда его нет.

Она гуляла по Парижу, обошла сначала все магазины, потом все музеи и, наконец, заскучала.

Лиза ждала, что Николя познакомит ее с родителями, родственниками и друзьями, но этого не происходило. Они никуда не ходили вдвоем, встречаясь лишь поздно вечером за плотно-закрытыми дверями его роскошных апартаментов. Потом он стал исчезать и вечерами тоже, а через две недели впервые не пришел ночевать. Вот тут в душу ужом заползло первое мрачное подозрение.

Прошло два месяца. Худшие Лизины опасения подтвердились. Николя и не думал рассматривать ее как будущую жену или хотя бы официальную подругу, а над любыми попытками хоть как-то определить статус их отношений, граф посмеивался.

Лиза смогла понять одно: Николя не уважал ее именно потому, что купил у Бори. Этот факт в его глазах затмевал все остальное – и ум, и красоту.

Граф заплатил немалые деньги и теперь хотел развлечься на полную катушку. Сначала их связь была почти традиционной, лишь время от времени он использовал наручники и плетку. Как правило, это происходило после неудачных сделок или в те дни, когда он был особенно пьян. Но постепенно Николя стал требовать экспериментов в постели все более и более смелых. Лиза терпела и все еще надеялась, что в один прекрасный момент сможет переломить ситуацию в свою пользу.

Однажды он вернулся пьяный. И привел с собой двоих таких же друзей. Он велел обслужить их, а когда Лиза отказалась, они изнасиловали ее.

Один, самый здоровый, бросил ее лицом на кровать и прижал с такой силой, что Лизе едва удавалось дышать. Другой навалился сзади, сжав руками ягодицы, и грубо проник в нее. Это длилось долго, отвратительно долго. Наконец парень ускорился до изнеможения и обмяк. Потом место насильника занял амбал. Причем его достоинство оказалось пропорционально росту. А еще он смеялся – гадко и отвратительно. Лиза знала, что все пройдет, но вот этот смех она долго потом не забудет.

Николя молча наблюдал за этой сценой, сидя в кресле и закинув ногу на ногу. Когда парни менялись, Лиза краем глаза видела, как граф невозмутимо подливает себе виски.

Лиза плакала от боли, обиды и бессилия. Но не звала на помощь. Потому что звать было некого.

«Не верь. Не бойся. Не проси» – эти истины стучали в висках. Она оказалась здесь по собственной воле. Борины девочки предупреждали, что такое иногда случается с его подопечными. Подвыпившие олигархи порой путают их с проститутками. Лиза совершенно одна в чужой стране. И все, что ей остается, – сжать зубы и терпеть. Она лишь молилась, чтоб эти ублюдки не убили и не покалечили ее. О подобном она не слышала от девчонок, но сейчас понимала, что грань между жизнью и смертью тонка как никогда.

«Главное – не злить их», – твердила Лиза себе.

Друзья Николя наслаждались своей властью над ее телом. Казалось, они ловят кайф не столько от секса, сколько от страданий беспомощной обнаженной девушки, которая, точно рабыня, исполняет все их прихоти, удовлетворяя чудовищную, животную похоть.

Один из них вынул ремень из брюк и принялся стегать ее, и Лиза молча сносила и это, кусая до крови губы. Бежать? Но как и куда? Ей не дадут добраться даже до двери. Потом удары стали настолько сильными, что она не могла больше сдерживать крики. Ремень оставлял на нежной коже глубокие красные полосы. Приятели графа смялись и отпускали шутки. Лиза не задумывалась сейчас, будут ли шрамы. Дикая боль заполняла все ее существо, и невозможно было сконцентрироваться еще на чем-то другом. Но крики и стоны, казалось, только заводят мучителей. Лиза видела, как один из них чуть посторонился, заметив, что закрывает обзор графу. Теперь она твердо знала, кто режиссер этого жуткого шоу.

Просто захотелось разнообразия, и одурманенный Николя решил всласть оторваться на своей живой игрушке. И приятелей заодно поразвлечь. Зря, что ли, платил Бергману такие огромные деньги? Огромные деньги за русскую дешевку. Ну что ж, пусть теперь отрабатывает.

Сам он предпочитал молча наблюдать. И пить холодный виски, да.

Он даст им знак остановиться, когда придет время. Но сейчас еще рано. Слишком рано. В ее глазах – тупое и странное смирение. А он хочет видеть ужас. Хочет слышать мольбы о пощаде. Иначе просто неинтересно.

А Лиза в разгар жуткой порки вдруг вспомнила ту свою первую встречу с Николя на балу. Мировые знаменитости, красная ковровая дорожка, шикарное платье. Она воображала себя тогда почти графиней. А Борю воображала купидоном. А графа – принцем на серебряном коне. Дура, какая дура… Разве станет уважающий себя аристократ искать невесту в каталоге Бергмана? Но Лиза слишком мечтала о роскошной жизни в английском замке, чтобы хоть на минуту задуматься об этом.

Новая вспышка боли и ледяной взгляд Николя. Он будто хочет вобрать в себя, запомнить каждую секунду ее жутких мучений. Что она ему сделала? Понадеялась стать официальной подругой, женой, матерью детей? Неужели этот грех требует столь жестокого, бесчеловечного наказания?

Руки одеревенели, Лиза почти перестала их чувствовать. Это был кошмар на яву. И просить пощады не имело смысла.

И тут граф наконец увидел то, что хотел. Ужас. Неподдельный ужас в необыкновенных изумрудных глазах. Николя хлопнул в ладоши, и мучители оставили Лизу в покое. Граф молча подошел к истерзанной любовнице и влил ей в горло целый стакан виски. Это выглядело как акт милосердия с его стороны. Анестезия сработала. Через несколько минут боль немного отступила.

Наутро Николя подарил ей жемчужное колье и пообещал, что ситуация не повторится. Уверял, что все дело в легких наркотиках, которыми угостил их в клубе старый приятель.

Но спустя пару дней спросил за завтраком, как она отнесется, если на ночь они закажут негритянку для секса втроем, чтобы внести некоторое разнообразие.

Она вынесла и это. Она все еще надеялась, что все наладится, придумывала любовнику всевозможные оправдания, верила в то, что со временем сможет перевоспитать избалованного и пресыщенного Николя. Лишь бы оно было, это время. Лишь бы задержаться здесь.

Секс с графом зачастую был спонтанным, а про таблетки она сообразила слишком поздно, поэтому, когда месячные не пришли в срок, у Лизы не было сомнений. Тест подтвердил беременность.

В душе снова поселилась робкая надежда.

Она долго думала, как сказать ему. В конце концов, надела его любимый, небесно-голубой пеньюар, зачесала волосы в конский хвост и вошла к нему в кабинет, угадав момент, когда он был еще не слишком одурманен, но наркотик уже сделал его почти добрым. Она любила это его состояние, потому что оно давало ей небольшую передышку, но знала, что оно не будет длиться долго. Стоит графу принять еще дозу, и он вновь превратится в зверя.

– Николя, мне надо с тобой поговорить.

– Я тебя слушаю, – сказал он, продолжая аккуратно делить горку кокаина на несколько дорожек пластиковой картой.

К этому моменту Лиза уже успела понять, что наркотики далеко не случайны в жизни графа. Их употребление давно вошло в систему. Николя плотно сидел на кокаине.

Нужно было говорить быстрее, пока он еще не под кайфом.

– Я беременна. У нас будет малыш.

Граф рассмеялся. Злым, колким смехом.

– Одно из другого не следует. Проблему беременности решим завтра. Возьмешь у экономки адрес и фамилию врача. К выходным будешь как новенькая.

Невероятно. Она, конечно, могла предположить, что граф не придет в восторг, но такого цинизма не ожидала. Ей было почти физически больно от его слов.

– Но он же живой. Это уже человек…

Николя нахмурился.

– Не заставляй меня применять силу. Я не знаю и не хочу знать, от кого ты беременна. Это вполне могло случиться в ту ночь, когда нас было четверо. Чтобы впредь не возникало подобных недоразумений, давай договоримся: предохранение полностью на тебе, а сейчас повторяю: адрес врача у экономки. Деньги на карточке. Что непонятно? А теперь выйди отсюда и не порти мне настроение.

Он кивнул в сторону столика с кокаином, явно давая понять, что слишком занят, чтобы обсуждать Лизино интересное положение.

Проплакав всю ночь, утром Лиза отправилась в клинику – делать аборт. Отношения с Николя становились все более ясными, первоначальный восторг давно улегся, как взвесь в стакане, и Лиза могла, наконец, рассмотреть реальные очертания их связи. Она была забавной домашней зверюшкой, которую вкусно кормили, отпускали погулять и пока еще разрешали спать в постели хозяина.

Теперь она твердо оценивала ситуацию, но, несмотря на это, надеялась, что рано или поздно сможет перевоспитать графа. Он устанет от такой жизни. Когда-нибудь непременно устанет. И вот в этот момент Лиза окажется рядом, чтобы спасти Николя. Как говорил Боря, главное оказаться в нужное время в нужном месте.

Однажды Лиза решила немного пройтись пешком и у входа в кофейню наткнулась на стойку с журналами. Она бы прошла мимо, не обратив на них ровным счетом никакого внимания, если бы не фотография Николя на обложке.

«Наследник миллиардного состояния и кинозвезда объявили о помолвке», – прочла Лиза и не поверила своим глазам. Она впервые пожалела, что умеет читать на языке Дюма и Гюго, впрочем, фотография была даже красноречивей заголовка.

Лиза заставила себя успокоиться, сесть за столик и заказать кофе со свежими рогаликами. Теперь она позволила себе снова взглянуть на этот проклятый журнал. Нет, такого просто не может быть! Этой Элен Камю лет пятьдесят, не меньше, у нее же уже климакс наверняка. Да и зачем тратить миллион, покупая жену со знанием четырех языков, если собираешься жениться на стареющей актрисе. Бред какой-то. Наверняка она что-то неправильно прочитала, это какой-нибудь литературный прием, неизвестный ей, как иностранке. Идиома какая-нибудь.

Она обратилась к пожилому мужчине в очках за соседним столиком:

– Месье, вы не могли бы объяснить мне, что значит этот заголовок?

Старик отложил газету, которую только что читал, и внимательно взглянул сквозь стекла очков на прекрасную девушку, судя по акценту – иностранку.

– С удовольствием помогу. Здесь сказано, что граф Николя женится на нашей любимой актрисе Элен Камю. Честно говоря, давно пора! Сколько можно в холостяках-то ходить!

– Но ведь ей много лет… – потрясенно выдохнула Лиза. – Наверное, сорок пять или даже пятьдесят.

– Вообще-то ей сорок три и она ждет ребенка от графа. Вот тут написано, видите? Мелким шрифтом. Кстати, она на три года моложе самого графа…

У Лизы все поплыло перед глазами…

Вечером она показала журнал своему любовнику.

Он отнесся к этому на удивление благосклонно, хотя обычно не поощрял ее любопытства и чаще всего не разрешал задавать лишних вопросов.

Но сейчас граф даже потрепал ее по щеке.

– Да, малышка. Женюсь! У меня будет сын, маленький граф.

– А я…

– Для тебя ничего не изменится. Будешь продолжать жить здесь, я буду приезжать.

Их отношения продолжились и после свадьбы графа. Лиза думала теперь о том, чтобы использовать эту возможность для получения образования в Париже. В Москве она взяла академический отпуск в юридической академии, и вот теперь думала перевестись в университет во Франции. Граф даже поддержал эту идею. Сама она не столько хотела учиться, сколько думала найти в университете более подходящего любовника, кого-нибудь из местной золотой молодежи. Парня, которого удастся на себе женить. Положение любовницы ее решительно не устраивало.

Но граф становился все более жестоким и развращенным. Он без конца жаловался теперь на жену и даже на маленького сына, который без устали плачет.

После очередного семейного скандала в наркотическом угаре Николя туго скрутил ее руки за спиной какой-то грубой, больно врезавшейся в тело бечевкой (она уже знала, что ничего хорошего это не сулит) и принялся измываться над Лизой.

– Что ты… Послушай, ты ведь обещал! Ты клялся, что такое больше не повторится.

Граф отвесил ей звонкую пощечину, такую мощную, что едва не выбил зубы.

– Заткнись, – приказал Николя. – Заткнись, или я убью тебя. Молчи, если хочешь жить.

Она отчаянно боялась, что снова придут те два ублюдка, друзья Николя, но на сей раз он был один. Он рванул на ней ночную рубашку, наслаждаясь звуком рвущейся ткани, и уставился на обнаженную грудь так, будто видел впервые. Пустой, стеклянный взгляд. Совершенно другой человек. Зомби, ничем не напоминающий красавца-аристократа, которому Боря продал ее на балу во Дворце фестивалей.

Граф схватил бутылку виски со стола и двинулся к ней. Зачем? Хочет напоить? Было бы неплохо. Чем больше в крови алкоголя, тем проще терпеть мучения. Но Николя издал какой-то дикий смешок и вставил внутрь Лизы горлышко бутылки, а потом эту самую бутылку разбил, давясь от хохота. Вот тут Лиза попыталась было дернуться, но граф накрыл ей лицо своей огромной ладонью, впился в кожу ухоженными ногтями, зажимая рот и нос, перекрывая доступ к кислороду. Другой рукой он стал поворачивать осколок в промежности, будто это была ручка от патефона. А вдруг убьет? Тогда, пожалуй, задохнуться лучше, чем быть растерзанной. Это куда более легкая смерть.

Лиза знала, что попала в большую беду. И поклялась себе, что, если выживет, немедленно уйдет от графа. Только бы это закончилось…

Но он вдруг разжал руки. Будто в затуманенном сознании кто-то щелкнул выключателем и зажегся свет.

Граф Николя был неверным мужем, садистом и наркоманом. Но до дрожи боялся стать убийцей. Любую игру важно закончить вовремя.

Лиза глубоко вздохнула и на мгновения задержала дыхание. От ее спокойствия сейчас зависело здоровье, красота и даже жизнь. Надо ухватиться за этот проблеск. Каким-то образом принудить Николя оставаться в сознании хотя бы до тех пор, пока он ее не отпустит.

Кровь стучала в висках, руки дрожали, но страх, который не удалось спрятать, мог означать смерть.

– Вынь бутылку и развяжи меня, – тихо и буднично сказала Лиза.

И граф повиновался.

К счастью, обошлось без серьезных ран, но ее самолюбие было раздавлено окончательно.

Она объявила, что уезжает в Москву, потому что решила продолжить образование и вернуться в академию. Николя не стал препятствовать.

На прощание он подарил Лизе бриллиантовый браслет.

– За то, что ты терпела меня так долго.

Очевидно, случались в жизни графа и менее долговечные приобретения.

Глава 16

Даже после всего произошедшего Лиза была уверена, что ей просто не повезло. Просто Боря подсунул ее прожигающему состояние предков развращенному наркоману. Не чтобы навредить, разумеется, а чтобы заработать. Ничего личного, только бизнес. Лиза не держала на него зла, но впредь решила действовать самостоятельно, тем более основные принципы охоты она уже усвоила.

Она отлично представляла, чего хочет, и была уверена, что единственное, чего ей действительно не хватает, – это немного удачи.

Марина так и не пригласила ее на свадьбу. Может быть, это была ее собственная идея – порвать с прошлой жизнью, а может быть, муж настоял. Как бы то ни было, надеяться на ее помощь не приходилось. Спасение утопающих, как говорится, дело рук самих утопающих.

Лиза очень скучала по Кате Снегиревой. Мама узнала от общих знакомых, что подруга уехала в Италию с другом Черепова, а мама Кати и Алена с Ритой жили теперь где-то в Подмосковье. Точного адреса никто не знал. Лиза не могла связаться с подругой и не знала, что предпринять, чтобы найти Катю. Единственной, кто мог знать их адрес, была Анна, директор модельного агентства, но после того скандала на конкурсе Лиза не решалась к ней обратиться. Кроме того, она была почти уверена, что лучшая подруга не захочет иметь с ней ничего общего. От этого на душе порой было тоскливо. Вместе с Катей будто бы потерялась и часть самой Лизы. Какая-то очень важная часть, быть может, даже лучшая.

Она восстановилась в академии. Учеба давалась легко и не отнимала много сил, но перспектива стать после окончания вуза помощником юриста навевала тоску. Но пока она учится, мама исправно присылает деньги, которых, если бы Лиза вздумала жить только на них, хватило бы разве что на хлеб и воду. Лизе хотелось питаться более разнообразно, да и жизнь в съемной квартире ее не прельщала.

Она подрабатывала эскорт-моделью – сопровождала бизнесменов на встречи за определенную сумму. Секс был возможен, но происходил лишь в случае взаимной симпатии, клиентов ей подгоняли подруги.

Она продолжала общаться с Бориными подопечными – многие девочки вернулись после отдыха на яхтах богачей с солидными гонорарами. Но деньги, как известно, имеют свойство заканчиваться.

Впрочем, они завели уже необходимые связи. Мужчины звонили им напрямую, когда нужно было украсить очередную вечеринку магнатов.

Мир роскоши и гламура манил. Порой наступало что-то вроде прозрения и становилось противно от этой жизни. Хотелось все бросить и уехать к маме, в Магадан, но это было сродни наркотику. Еще недавно она презирала Николя за его пристрастие к кокаину, а теперь поняла, что и сама стала зависима. Жизнь без дорогих ресторанов, сверкающих драгоценностей, роскошных автомобилей, разговоров об особняках и яхтах казалась пресной и никчемной. Мужчины со средним достатком не воспринимались в принципе, а возвращение в родной город казалось безнадежным падением. Ну, вернется она, пусть даже с дипломом. А что дальше? Вкалывать всю жизнь за мизерную зарплату как мать, получая взамен лишь «почет и уважение»? Выйти замуж за соседского мальчика? Постепенно толстеть и покрываться морщинами, не имея денег даже на ботокс и липосакцию? Сомнительная перспектива. Лучше уж сразу сдохнуть.

Еще ни одна из ее новых подруг не вернулась домой, в провинцию. Некоторые отчаялись, забросили охоту, ушли в профессиональный стриптиз или стали девушками по вызову, но ни одна не отправилась к маме, в тот город, где родилась. Хотя, выпив лишнего, многие порывались это сделать, но утром, едва протрезвев, отказывались от своих слов. Москва не отпускала, да и они не могли уже без нее. И все казалось, еще чуть-чуть, затормозит белый «Мерседес», распахнется дверь, и выйдет Он. И заберет к себе на Рублево-Успенское. Рожать детей и строить домработницу. А там – хоть трава не расти.

Везло единицам – они выходили замуж или находили постоянных любовников. Для остальных грань между эскортом и элитной проституцией понемногу стиралась.

Глава 17

Лиза понимала, что опускается все ниже и ниже. Она проработала в «сопровождении» без малого пять лет. Закрытые вечеринки, яхты, куда девушек приглашали в качестве дорогого украшения, – все это позволяло удержаться на плаву. Но крупная рыба все не шла в ее сети, и это был замкнутый круг. Внешне все было почти так же, как и в самом начале, только все меньше иллюзий. Порой наступало прозрение, подобное похмелью после бурной ночи, и она приходила в ужас от того, во что превратилась ее жизнь, но наступал вечер – мир роскоши и гламура, дорогих ресторанов и больших денег манил и затягивал. Она все еще верила, что вот еще чуть-чуть, и повезет.

Диплом она все-таки получила. Мама говорила, что надо идти работать помощником адвоката, но Лиза даже не представляла, как будет существовать на зарплату этого самого помощника. И не хотела представлять.

Два года назад ей удалось стать постоянной любовницей депутата. Он был стар, знаменит, и сед, но и Лиза по меркам модельного бизнеса уже старушка. Двадцать пять, как-никак, так что хорошо, что есть Александр Юрьевич.

Они познакомились на яхте у его друга. Лиза танцевала на той вечеринке стриптиз – проиграла в карты. Он так впечатлился, что предложил девушке содержание. Лиза к тому моменту так устала от бесплодных поисков богатого мужа, что согласилась, хотя Александр Юрьевич годился ей даже не в отцы, а в дедушки.

Депутат купил ей небольшой джип и снимал квартиру в самом центре, но рамки их отношений были строго определены. У него была жена, первая и единственная, дети и внуки, а к Лизе он приезжал раза два-три в неделю.

Порой они вместе летали за границу, а иногда покровитель даже отправлял Лизу одну – немного поразвлечься. И там, в дорогих отелях, она все еще надеялась встретить своего принца.

Александр Юрьевич был интеллигентен, обходителен, порой даже старомодно учтив, за глаза девушка звала любовника «дедом». Он никогда нарочно не попрекал ее деньгами, хотя и не позволял забываться. Он мог даже выслушать и утешить, словом, ничем не напоминал графа Николя.

А еще теперь у Лизы был Степа. Маленький лохматый белый пес неизвестной породы. Она обожала его, хотя Александр Юрьевич злился, что Лиза завела собаку. На самом деле, Степа завелся сам собой.

Зимой супруга любовника отправилась отдыхать на Маврикий, а депутат взял Лизу и вместе с парой друзей (те тоже с любовницами) закатился в тихий лесной отель в Калужской области – париться в бане, играть в карты и наслаждаться свободой. Они уже бывали здесь несколько раз – уютные деревянные домики прямо в лесу, удобная мебель, лошади и потрясающая баня внутри стеклянной сферы прямо под соснами.

Алкоголь решили купить заранее. Водитель притормозил у проверенного магазина в районном центре и вместе с шефом отправился за спиртным. Лиза от нечего делать слонялась вокруг машины. И вдруг услышала нечто напоминающее слабый писк. Через пару секунд звук повторился. В следующее мгновение Лиза поняла, что доносится он из соседнего сугроба. И только потом разглядела там наполовину запорошенного маленького щенка одного цвета со снегом. Кто знает, сколько он там пролежал?

Не долго думая, Лиза прижала его к груди и укутала новой норковой шубой. Малыш не мог даже пошевелиться, изо рта сочилась тоненькая струйка горячей крови. Должно быть, щенка сбила машина.

– Поехали! Немедленно! В ветеринарку! – закричала она, ворвавшись в магазин.

Александр Юрьевич смерил ее недоуменным взглядом. Тогда Лиза объяснила ему, в чем дело, и показала щенка.

– Скорее всего он умрет, – бесстрастно заключил Дед, бросив беглый взгляд.

– Но пока он жив! И мы должны что-то сделать!

– Делай, если хочешь, – пожал плечами спонсор. – Кто тебе запрещает, дорогуша. Но это без меня. Я человек старый, больной, я с ребятами встречусь, в баню схожу, да спать лягу. А ты… Бери моего Леньку и езжай если хочешь.

Водитель кивнул, готовый выполнить приказание. Он был незлым парнем и сочувствовал пострадавшему псу.

Они забросили Деда в отель и рванули в Москву так быстро, как только могли. Лиза держала песика на руках, целовала в горячий нос и уговаривала не умирать.

Дорога заняла пять часов. В ветеринарной клинике щенка, как тяжелого пациента, приняли вне очереди. Но вердикт врачей был суров – позвоночник сломан, ходить никогда не будет. Предложили усыпить собаку, чтоб не мучилась. Лиза отказалась. Ленька безропотно отвез ее в другую ветеринарную клинику. Там сделали новые качественные снимки и сразу стало видно, что разбит шестой поясничный позвонок. Молодой усталый ветеринар сказал Лизе так:

– Знаете, если бы перелом был чуть выше, шансов на восстановление не было бы однозначно. Но в месте перелома спинной мозг уже заканчивается, дальше идет пучок нервных корешков…. И вот это позволяет надеяться, что хотя бы часть этих самых корешков уцелела… Нужно снять компрессию и зафиксировать место перелома и тогда, возможно, часть функций восстановится. Ваш парень будет контролировать испражнения, а может быть, даже встанет на лапы. Вы должны понимать, что шансы очень небольшие. Но они есть.

На груди ветеринара болтался бэйджик – «Степан Иванович Корнев». В этот момент Лиза решила, что назовет щенка Степой.

В Калужскую область за Дедом Ленька отправился один. Лиза осталась в Москве, потому что на следующий день была назначена Степина операция. Ее смысл был в том, чтобы снизить давление, освободить зажатые нервные корешки. И выяснилось, что среди этих корешков некоторые уцелели и вполне еще могут послужить псу.

– Многое зависит от вас, – сказал Лизе на прощание Степан Иванович. – Я видел совсем безнадежных собак, которые выживали вопреки всему благодаря любви хозяев. И видел псов с ерундовыми переломами лап, которых хозяева бросали из-за храмоты, – бедняги хирели на глазах.

Дома Степа быстро отправился от наркоза и через пару часов уже требовал еду.

Лиза забросила все свои дела и каждый день возила Степу на процедуры. Ему требовались массаж, гимнастика, физиотерапия… Прежде она и представить себе не могла, что все это доступно для собак, пусть и за немалые деньги. В реабилитационном центре, который они посещали, был даже бассейн для четвероногих.

Александр Юрьевич никак ситуацию не комментировал, но судя по всему считал, что Лиза спятила.

Потом Дед как-то привык к Степе и просто игнорировал его присутствие. Ему в голову не приходило приласкать пса или поинтересоваться его здоровьем. Впрочем, и самой Лизой он интересовался все меньше и меньше.

Всерьез она испугалась, когда Дед впервые пропал на две недели.

Все закончилось очень буднично. Во время домашнего ужина у нее на кухне. После секса, как выяснилось, прощального.

– Ну, вот что, Лизонька, нам было хорошо вместе, но наши гм… отношения подошли к концу.

– Ты завел другую?

Он не стал отрицать. Наверное, не видел смысла.

– Ну да, завел.

Лиза вздохнула. Могла бы и не спрашивать. Плановая замена аксессуара под названием «любовница депутата».

– Просто ради интереса, сколько ей лет?

– Семнадцать.

Ну что ж, похоже, это начало старости. Вот ее и списали по возрасту.

Лизе не было больно – ведь она никогда не любила Деда. Уважала, обхаживала, но не любила ведь. Она предоставляла ему свое роскошное тело во временное пользование в обмен на достойное содержание. Ничего личного, только бизнес. Девушка давно научилась не путать эти товарно-денежные отношения с чувствами. От той Лизы, которая надеялась растрогать графа Николя своей беременностью, уже ничего не осталось.

Было немного грустно – любовник ушел внезапно, и хоть она скопила немного «на черный день», надолго этих денег не хватит. Квартира оплачена до конца месяца, а потом все. Так что предстоит подумать, на что теперь жить. Скорее всего, придется вернуться в эскорт, а для этого понадобится восстановить старые связи, позвонить девчонкам… Но – стоп. Это все завтра. Сегодня она имеет полное право как следует поразвлечься, напиться и отметить начало новой жизни, ну, или новой старой жизни. Но все равно это повод!

Она решила отправиться в любимый клуб. Благо в четверг там не слишком многолюдно.

Лиза привычно перерыла шкаф в поисках дизайнерских шмоток, а потом плюнула на все и влезла в любимые джинсы. Она решила, что объявляет этот вечер свободным от охоты. Вот так.

Клуб, расположенный прямо на набережной, считался одним из лучших в Москве. Жесткий фэйс-контроль, повсюду зеркала и натуральная кожа.

Лиза сразу направилась к бару. Начала с текилы и тут же повторила. Приятное тепло разлилось по телу, а тревога за будущее немного отступила.

– Девушка, вы очень заняты? – услышала она за спиной.

Над ней навис какой-то бугай в полосатом свитере. Как его вообще сюда пустили?

– Я не знакомлюсь! – рявкнула Лиза.

– Да и не собирался, не льстите себе, – хмыкнул этот мерзкий тип. – Просто хотел полюбопытствовать, что вы так рьяно празднуете.

Он кивнул на стопку текилы. Третью по счету.

– Начало своей старости!!! – заявила девушка с такой страстью, что трудно было ей не поверить.

– А не рановато ли? Дайте мне тогда тоже текилы, – серьезно обратился он к бармену. – Ведь я минимум на пятнадцать лет старше этой леди и далеко не так красив.

Пробуждение было просто ужасным. Голова болела нещадно, и оторвать ее от подушки просто не было никакой возможности. Не сразу, но Лиза все же сумела приоткрыть глаза. О, нет! Она еще и не дома.

Комната была снежно-белой: на полу – какая-то шкура, тоже белая, на стене – плазма. Массивная кованая кровать с узорами в виде виноградной лозы. Белье шелковое.

«Не знаю, где я, но уходить отсюда не хочется», – мелькнуло в голове.

И она решила, пока не выгонят, из постели не вылезать. Притвориться мертвой.

Через некоторое время дверь тихонько приоткрылась, и появилась женщина средних лет в форме горничной.

– Вы проснулись? Как славно! Будете завтракать?

Боясь спугнуть удачу, Лиза кивнула и спустя пять минут получила невероятно вкусный кофе с тостами и омлетом. Причем всю эту вкуснотищу принесли на подносе прямо в постель, точь-в-точь как в бразильских сериалах.

– Вот спасибо! – поблагодарила она милую женщину.

Знать бы еще, где она. Но не спрашивать же об этом у горничной?

– А что вы на обед будете есть?

– Ээээ… а я наверно, сейчас поем и домой поеду. Жалко, конечно, вас покидать.

Лиза смущенно улыбнулась. Совершенно идиотская ситуация.

– Аркадий Львович просит вас дождаться его возвращения.

Аркадий Львович… Лиза основательно покопалась в памяти, но так и не вспомнила никого с этим именем. При этом сочетание отчего-то казалось знакомым.

Так, значит, вчера ночью она переспала с кем-то, кого даже не запомнила.

– Глупый вопрос, но не подскажете, где моя одежда?

Горничная закивала как китайский болванчик и попятилась.

– Сейчас принесу. Ее должны были уже погладить.

Должны. Были. Уже. Погладить. У него что, не одна горничная, а целый штат?!

– Так что, вы на обед не останетесь? – участливо поинтересовалась фея в накрахмаленном переднике.

Почему бы и нет? Интересно хотя бы на него посмотреть! Тем более если сам просит.

– Омлет был таким вкусным, что я не в силах отказаться. Вы умеете готовить бульон с профитролями? А блинчатый пирог?

– Может, хотите освежиться? Я могу принести вам купальник и проводить в бассейн.

Действительно, надо же чем-то заниматься в ожидании хозяина, так почему бы не поплавать.

Частным бассейном Лизу было не удивить – они имелись в домах почти всех ее клиентов. Но этот имел почти олимпийские размеры! Был тут и собственный водопад, и отдельно – джакузи с горячей водой, и сауна. Прямо домашний аквапарк!

Она решила начать с сауны, а потом немного поплавать.

После того как тело погрузилось в холодную воду бассейна, в голове окончательно прояснилось. Последнее, что она помнила, – текила на брудершафт с отвратным типом в полосатом свитере.

Так это она что, с ним переспала? И этот замок его? Ну, нет. Не может быть. Чтобы такой замок и такой свитер.

Но что же тогда случилось? Свалилась без чувств на пол в клубе, а добрый и заботливый олигарх (а хозяин дома олигарх, в этом нет сомнений), проходя мимо, подобрал и увез к себе домой?

Этот вариант казался еще менее правдоподобным.

После обеда все та же заботливая горничная, представившись Галиной, предложила ей поиграть в теннис. На отдельном корте, ага. Правда, партнера не было, и приходилось стучать мячиком об стенку, потом ее развлекали компьютерной приставкой и поили коктейлями.

Потом она снова отправилась поплавать. Вот тут-то он и вернулся. И прыгнул в бассейн бомбочкой. А что, имеет право, ведь это его бассейн.

Ну да, конечно. Мужик из бара, тот самый, в полосатом свитере. Без свитера, правда, он меньше походил на идиота.

И больше – на миллиардера с последней обложки российского «Форбс». Ну конечно. Банкир Аркадий Львович Шумилов, вот кто это, опять обозналась, дуреха.

Глава 18

Потом они пили коктейли в гостиной, за барной стойкой, и обсуждали все на свете – от политики до дворников-таджиков.

Лизе совершенно не хотелось с ним спать. Ну, вот ни капельки. Как мужчина он нравился ей не больше, чем накануне вечером, – огромный, неуклюжий, толстый и высокий одновременно, с нелепыми залысинами. Она попыталась что-то вспомнить о совместной ночи, но память, к счастью, ее щадила.

Но вот разговаривать с ним было интересно, и Лиза, как могла, оттягивала неизбежный переход их общения в горизонтальную плоскость.

Кажется, она выпила весь мартини в этом огромном доме и уже даже успела протрезветь.

Он рассказывал о своем детстве, о том, как его дразнили в школе.

– Я был, ты знаешь, к десятому такой здоровый лоб. А надо было носить эту школьную форму, детские штанишки, курточки. И относились к нам как к детям. Помню, классная визжала: «Шумилов, к доске!» И тут встает такой дядя…

Лиза смеялась от души. За высокими французскими окнами гостиной забрезжил рассвет. Они проговорили всю ночь, даже не заметив этого, а Аркадий так и не сделал попытки к ней прикоснуться. Видимо, он интуитивно чувствовал, что ей этого не хочется.

Инстинкт охотницы говорил, что надо воспользоваться ситуацией, пока не поздно. Что миллиардер не станет бегать на свидания и ждать, когда она соизволит заняться с ним сексом, у него очередь из моделей стоит – от Рублевки до Кремля.

Но она так устала, что на секс просто не было сил.

– Давай я отнесу тебя в ванную! – заботливо предложил Аркадий, правильно оценив ее состояние. – Да не бойся, просто отнесу, а помоешься сама. А потом попьем кофе. Мне скоро в аэропорт ехать уже. В Гонконг лечу, на переговоры.

Он легко подхватил сонную Лизу на руки и понес по коридору.

В пятнадцатиметровой ванной на кафельном постаменте стояла квадратная ванна с гидромассажем. По площади как маленький бассейн.

– Вот здесь чистые полотенца и халаты. Я пока кофе сварю.

Он вел себя странно. Совсем не так, как другие богатые мужчины. Совсем не так, как она привыкла.

Следующие полчаса Лиза провела в полном блаженстве, наслаждаясь то мощными струями, то бульканьем крошечных пузырьков. Вылезать не хотелось. Хотелось в этой ванной жить.

У них с Аркадием были схожие вкусы. По крайней мере, если бы Лиза была миллиардером и решила построить роскошный дом, он был бы именно таким.

Вспомнив, что хозяин дома торопится на рейс, и невежливо будет не попрощаться, она все же покинула джакузи и, завернувшись в махровый халат, отправилась назад в гостиную.

В первый момент, выйдя из ванной, она было запаниковала, решив, что не найдет обратную дорогу. Но тут уловила запах превосходной арабики и просто пошла на него.

– Тебе сколько сахара? – поинтересовался Аркадий.

– Три.

– О как. Я себе тоже три кладу. А девушки обычно боятся поправиться.

– А я не поправляюсь. Конституция такая.

– А у меня в субботу день рождения, – вдруг без всякого перехода заявил Шумилов. – Придешь?

Лиза кивнула.

– Конечно, раз ты приглашаешь. А где это будет? Какой дресс-код?

– Да прямо здесь. Ничего особенного. Скромный домашний праздник. Сорок лет отмечать не принято, поэтому я решил по-тихому, только близкие.

Лиза кивнула.

Если бы три дня назад ей сказали, что она вот так вот запросто будет пить кофе в компании миллиардера в одном халате, без косметики, даже не стараясь произвести впечатление, она бы не поверила.

– Ты сейчас очень торопишься?

– Вообще-то нет. А что?

– Может, проводишь меня в аэропорт? По дороге еще поболтаем, а потом мой водитель тебя отвезет.

Лиза поехала. Перед регистрацией они снова пили кофе, правда, не такой хороший, как тот, что готовил Аркадий.

– Значит, в субботу в семь я тебя жду.

Он поцеловал ее в щеку и вошел в вип-зал.

У Лизы было чувство, что она провожает старого друга.

Приближалась суббота, а она так и не придумала, ни что надеть, ни что дарить. Она была совершенно не готова ко дню рождения миллиардера. Непростительное разгильдяйство.

Во-первых, что подарить человеку, у которого все есть? Все, что приходило на ум, решительно не годилось, было как-то мелко и нелепо.

Идея пришла среди ночи. Она практически приснилась Лизе, как Менделееву его таблица. Она так давно этого не делала… Со школы… С тех времен, когда они с Катькой Снегиревой были неразлучны… Может быть, вообще ничего не получится…

Весь следующий день она ничего не ела и никуда не ходила. Лиза увлеченно трудилась, зато к вечеру он был готов. Забавный шарж: огромный Шумилов в тесной школьной форме стоит у доски.

Достойно. Похоже. Смешно.

Она почему-то была уверена, что Аркадий оценит.

Оставалось решить, что надеть. Вот где пригодилась и школа Бори Бергмана, и многолетняя работа в эскорте. Сейчас она точно знала, чего ожидать от этой домашней вечеринки, потому что за эти годы перевидала множество таких вечеринок.

Опыт не пропьешь, как говорится.

Например, Лиза знала, что на этот «скромный Рублевский праздник» холостого миллиардера непременно явятся все бывшие жены и любовницы. А еще нынешние любовницы. И, наконец, любовницы потенциальные (к коим именинник, по всей видимости, причислял и ее). Она не питала ложных надежд, понимала, что это, скорее всего, будут модели. Возможно – актрисы или телеведущие. И совершенно точно – очень красивые женщины при полном параде. А, как известно, самое страшное на войне – недооценить противника.

Чтобы победить в этом негласном смотре, требовалось нечто большее, чем просто красота. Нужно было быть оригинальной. Как-то выделиться из общей массы разряженных красоток.

Лиза открыла шкаф и в очередной раз задумчиво осмотрела его содержимое. Нет, манекенщиц, облаченных в наряды из последних коллекций самых известных мировых кутюрье, ей, пожалуй, не перещеголять. А что, если…

Вместо сексуального вечернего платья она натянула джинсы. Те самые, в которых была в день знакомства с Аркадием. И рубашку-поло, нежно-голубую, потому что это любимый цвет именинника. И, конечно, никаких каблуков!

Решила ехать на своем джипе, за рулем. Конечно, выпить не удастся, но зато можно в любой момент собраться и уехать, не дожидаясь такси. Перед выходом поцеловала Степу во влажный нос. Казалось, пес желает ей удачи. Он мог передвигаться на специальной коляске. Кроме того, малыш подрос, окреп, и настроение у него было просто отличное. Лиза продолжала возить его на процедуры – теперь это была рефлексотерапия.

Столы были накрыты в саду – двенадцать маленьких круглых столиков, за которыми можно было присесть, и один длинный фуршетный.

Гостей к моменту Лизиного приезда собралось уже человек сорок. Маленький праздник. Ага. У двоюродной сестры Риммы в Магадане свадьба была скромнее.

Как она и ожидала – все лучшее из последних коллекций: обнаженные плечи и спины, полупрозрачные платья, стразы в большом количестве. Ну и, разумеется, головокружительные каблуки, делавшие длинные ноги соперниц еще длиннее.

И сам хозяин… в синих джинсах и голубой рубашке-поло под цвет глаз. Бинго!

– Мы с тобой прямо как близнецы, – смеялся Аркадий, целуя Лизу в щеку. – Похоже, ты единственная слушала, когда я говорил про скромный домашний праздник. Почему ты ничего не пьешь?

– Нестерпимо захотелось сесть сегодня за руль, – созналась Лиза.

Он тепло улыбнулся и протянул девушке бокал.

– Ты что! Как я назад поеду?

– А ты завтра поедешь! Сегодня переночуешь у меня.

Потом Аркадий извинился и ушел к другим гостям.

В помощь гостям на столах были разложены карточки с именами. Лиза оказалась за одним столом с молодой парой и каким-то нелепым пенсионером, наряженным в смокинг с бабочкой. Она села и огляделась по сторонам, и тут же увидела Александра Юрьевича. Дед пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал. Уже в следующее мгновение он демонстративно отвернулся, тем более что рядом с ним сидела официальная супруга.

Вечеринка началась традиционно – со звона бокалов и тостов «за именинника».

– Господа! Спасибо вам, что пришли поздравить! Сегодня здесь только самые близкие, самые дорогие мне люди! Спасибо вам за подарки – мне их несколько дней разворачивать придется, наверное. Есть один вопрос… Подождите. Дайте-ка мне, ага… Вот. Кто автор этой прелести?

Лиза замерла. Он держал в руках шарж. Ее шарж. И обводил гостей внимательным взглядом. Потом все присутствующие стали озираться по сторонам.

– Почему никто не признается?! – с шуточной угрозой вопрошал именинник. – Ведь знаете, выясню все равно!

Выхода не было. Лиза встала. В джинсах и футболке посреди этой разряженной публики.

Шумилов удовлетворенно кивнул. Подозревал, видимо. Вспомнил их разговор той ночью.

– Спасибо, дорогой друг.

Он вышел из-за стола, пожал Лизе руку и поцеловал в щеку.

– Все было именно так, – шепнул на ухо.

На мгновение, на долю секунды, Лиза перехватила его взгляд. И этот взгляд дорогого стоил.

– В другой раз подписывай свои работы, художник, – посоветовал сосед по столику, седовласый мужчина в смокинге. – Такими темпами сможешь сколотить состояние на портретах известных людей.

– Куда мне, – улыбнулась Лиза.

– Этого никто не знает, – задумчиво сказал старик. – А почему у тебя футболка как у именинника? Вы что, созванивались?

– Просто оба любим эту марку, – пожала плечами Лиза.

И отправилась в уборную.

Возле зеркала уже прихорашивалась какая-то модель.

– Я Милана, – многозначительно сообщила она.

По тону было ясно, что это одна из пассий, а может статься, и бывшая жена. Лиза так и не удосужилась прочитать биографию миллиардера Шумилова – боялась испортить впечатление, и сейчас вот жалела об этом.

– Я Лиза, – просто сказала она и зашла в кабинку.

Видимо, это был гостевой туалет, рассчитанный на те дни, когда в доме много гостей. Возможно, им пользуется прислуга, но здесь, как и в других уборных, сантехника оказалась самая лучшая.

Правда, покинуть кабинку оказалось не так просто.

– Не очень-то торопись, – Милана, хищная брюнетка, преградила ей выход из туалета. – Ты хоть понимаешь, куда лезешь, девочка? Предлагаю договориться по-хорошему: скажешь сейчас, что стало плохо, и больше к Аркадию не лезь, поняла? Иначе тебе действительно плохо будет!

– Отойди, ты мне дверь загораживаешь, – невозмутимо сказала Лиза.

И вдруг эта элегантно одетая, пахнущая элитным парфюмом барышня со всей силы врезала ей ногой в живот. На секунду дыхание перехватило, но уже в следующий момент Лиза разогнулась и нанесла ответный удар. В джинсах и футболке драться было куда удобнее. Через минуту она уже сидела верхом на сопернице, очевидно не ожидавшей от нее такой прыти.

– Это ты меня послушай, – переводя дыхание, сказала она Милане. – Больше никогда не смей разговаривать со мной в подобном тоне, потому что ты понятия не имеешь, с кем связалась.

Поверженная модель представляла собой жалкое зрелище: колготки разорваны, косметика размазана по лицу.

– На вот, приведи себя в порядок! – Лиза швырнула ей свою косметичку с тем победоносным видом, с которым загнанному врагу великодушно предлагают вместо долгой мучительной смерти пистолет с одним патроном – чтобы он застрелился самостоятельно.

Глава 19

Как ни странно, Милана действительно уехала. Очевидно, не хотела показываться на глаза Аркадию такой потрепанной. Сама Лиза за годы эскорт-карьеры не раз бывала в подобных ситуациях и знала, что уж колготки-то запасные на тусовки надо брать обязательно и по возможности запасное платье – маленькое и не мнущееся, чтобы много места не занимало и не надо было гладить. Модели частенько дрались из-за спонсоров. В этом не было ровным счетом ничего удивительного. Милана начала схватку, хотя не была к ней готова, за что и поплатилась. Но Лиза понимала, что, если она продолжит общаться с Шумиловым, стоит ждать нового раунда. Такие мужчины легко не достаются. Их окружает целая армия отборных хищниц.

Лиза в тот вечер осталась у Аркадия. Впрочем, не она одна, был еще чрезвычайно пьяный школьный приятель Шумилова по фамилии Константинов, который напился до поросячьего визга и разбил одно из окон. Но именинник только рукой махнул – мол, ничего, починят.

Григорий Константинов лез к Лизе с дружескими объятиями и восхищался шаржем, пока Аркадий не отобрал у него рисунок и не увел спать.

Лиза ждала в гостиной. В разбитое окно задувал легкий ветерок. Именно в этот момент она все для себя решила, сложно даже сказать, почему вдруг. Быть может, та забота, с которой Шумилов сгреб в охапку пьяного друга детства, напомнила ей прежние отношения с Катей.

Он вернулся усталый, но счастливый.

– Уфф, уложил малыша.

– А меня?

Он ничего не сказал, лишь вопросительно поднял брови и взглянул с надеждой. Лиза вдруг ощутила себя героиней сказки «Аленький цветочек», которую влюбленное чудище боялось испугать своим видом.

– Меня уложишь спать? – глядя прямо в глаза Аркадию, повторила она.

И тут он снова удивил Лизу.

– А пойдем купаться в бассейне! Только чур голышом! Никаких купальников!

– Ничего себе заявочки!

– Ну, я же все-таки именинник! Могу себе позволить! У меня там, кстати, шампанское спрятано.

От неожиданности она рассмеялась:

– Ты знаешь, чем меня заманить!

Они проскользнули в бассейн никем не замеченные. Бра в виде факелов озаряли пространство тусклым рассеянным светом. Верхнее освещение Аркадий нарочно включать не стал. В доме было тихо – горничные мирно спали в своих комнатах.

Шумилов первым стянул одежду. Быстро, будто по свистку. Лиза едва сдержалась, чтобы не зажмуриться. Прямо перед ней был огромный волосатый живот и его обладатель продолжал раздеваться. Конечно, Дед тоже не был красавцем. Но он ходил в спортзал и бегал, видимо от вероятного инфаркта, а потому мог похвастаться торсом молодого мужчины.

Но Аркадий, похоже, испытывал ее. Он даже не подумал накинуть полотенце. Глаза Лизы против воли скользнули вниз. Ого, какой агрегат. Шумилову определенно есть чем гордиться.

«Не смотри туда, – шептало ее подсознание. – Делай вид, что ничего не происходит».

Она укусила себя за губу и только тогда смогла отвести взгляд от его обнаженной плоти.

– Люблю плавать голым, – признался Шумилов. – Давняя привычка. Теперь твоя очередь. Кстати, вообще-то я уже однажды видел тебя без одежды. Поверь, ты точно красивее меня.

Лиза вспыхнула и послушно разделась. Ей было хорошо и легко с ним. А Шумилов, казалось, никуда не торопился. Аркадий не делал никаких попыток поцеловать ее или просто дотронуться. Казалось, он будто не замечал того факта, что оба они абсолютно голые.

На самом же деле у Аркадия Шумилова каждый мускул сводило от желания немедленно наброситься на Лизу. Впечатать своим телом в бортик бассейна и не отпускать до тех пор, пока они оба не рухнут в изнеможении. Он хотел любить ее долго, страстно, неистово. Жаждал заставить стонать от удовольствия под его руками и губами. Но он не мог этого сделать. Пока не мог. Шумилову надо было, чтобы Лиза сама желала его прикосновений, сама просила войти в нее. Иначе все теряло смысл.

Шумилов спустился в бассейн первым и жестом пригласил ее следовать за собой. Лиза прыгнула прямо с бортика, но едва Аркадий двинулся к ней, вдруг, подтянувшись, вылезла из бассейна и уселась в плетеный шезлонг. Шумилов нахмурился и вышел тоже.

Он шагнул к небольшому бару и спросил:

– Хочешь шампанского?

– Кто ж откажется! – она изо всех сил старалась продолжать вести себя непринужденно, но в этот момент отчаянной и искушенной Лизе вдруг стало немного страшно. Отвращения к Аркадию она уже не испытывала, но все еще не могла представить себя с ним. Шампанское, пожалуй, было как раз кстати.

Он наполнил бокал и протянул ей.

– Итак, просто для сведения: я вовсе не собираюсь тебя насиловать.

Лиза все выпила залпом и, нырнув в бассейн, стала уплывать от него к дальнему бортику. Аркадий допил свой и нырнул следом за ней, правда подняв куда больше брызг. Несмотря на свою полноту, плавал он хорошо и догнал беглянку в два счета. Некоторое время он просто плыл рядом, а потом решительно сгреб ее в охапку и поцеловал, исследуя языком ее рот, а пальцем осторожно провел по соску. И вдруг от этого все скрутило внизу живота. И да, Лиза уже хотела его. Как? Почему? Думать она была сейчас неспособна. Теперь Аркадий казался загадочным и таинственным. Странно притягательным в своем уродстве. Ну неужели это шампанское так действует? От него пахло дорогим дезодорантом, большими деньгами и властью. А запах власти всегда сводил Лизу с ума.

Шумилов понял все мгновенно и тут же продолжил, умело действуя губами и языком, стремясь во что бы то ни стало закрепить успех. Лиза исподтишка наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы. Страшный, невероятно толстый, как борец суммо. И вместе с тем он нравился ей, и больше не имело смысла это скрывать. Вот как… как он это делает? Все-таки в этой сказке про красавицу и чудовище определенно что-то есть…

У Аркадия были удивительно нежные пальцы, Лиза извивалась и дергалась, постанывая от удовольствия в его руках. И вот он оказался сверху, прижимая ее мягким животом к бортику бассейна, и Лиза ощутила всю силу его желания. О… Вот этого момента она и боялась, мысленно представляя себе близость с Аркадием, – казалось, что огромный Шумилов просто раздавит ее. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, его движения были легки и непринужденны, он владел своим телом полностью.

Аркадий и не подумал потушить свет – он хотел, чтобы Лиза видела и принимала его таким, каков он есть. И в свою очередь изучал языком и губами каждый миллиметр ее тела.

– А это что? – вдруг спросил Шумилов, заметив шрам у нее на лобке, под треугольником темно-рыжих кудрявых причин. Шрам. Шрам, оставшийся с той ночи, когда граф Николя вставил внутрь нее бутылку и разбил. Большинство царапин прошли, а одна оказалась слишком глубокой, чтобы зажить без следа.

– Я не хочу сейчас об этом говорить. Был один человек, он… любил жесткий секс.

– Но… я надеюсь, это было по взаимному согласию?

У Аркадия был такой вид, будто, скажи она правду, он немедленно бросится во Францию наказывать обидчика. Вот только… виноватых тут нет. Она заключила тогда с графом сделку – осознанно и добровольно. Наказывать Николя просто не за что – можно сказать, он купил себе спортивную машину. Ну да, обращался с ней не слишком хорошо, сразу побил и помял. Ну, так на то он и хозяин. А потом просто продал и забыл. Ну так и в чем он виноват?

Лиза могла винить только себя – в то время она плохо представляла оборотную сторону эскорта, была полна иллюзий, что красивый и богатый английский аристократ как рыцарь в сияющих доспехах вдруг влюбится в нее и увезет в счастливое будущее. Граф же ни о чем таком не помышлял изначально. Ему нужен был только секс. Жесткий секс и ничего больше.

Она вдруг представила себе Николя – обнаженного, в белом кожаном кресле, с бокалом виски в холеной аристократической руке, возбужденного, наблюдающего, как Лизу насилуют двое его приятелей.

Она зажмурилась, стремясь прогнать этот образ. Лиза не любила вспоминать о графе. И тем более – говорить о нем.

– Да, конечно, конечно добровольно. Мы… давно мирно расстались. Не стоит это ворошить.

– Похоже, у тебя немало секретов, моя малышка… – задумчиво проговорил Шумилов и вновь поцеловал Лизу, проникая языком сквозь ее зубы, давая понять, что разговоры окончены.

Экстаз, будто электрический ток, пронзил его тело, отдаваясь в паху и пробуждая жгучее желание.

Потом она снова пила шампанское, сидя у бассейна. Лиза чувствовала, что между ними возникла какая-то странная сила притяжения. Аркадий старательно вытирал ее белым махровым полотенцем. Так бережно и нежно, будто она была новорожденным ребенком.

– Ты думаешь, что из-за моей комплекции нам придется все время заниматься этим в воде? – он провел пальцем по ее скуле, взял за подбородок и приподнял его вверх, чтобы заглянуть в глаза. Лиза поняла, что этот вопрос куда глубже и значительней, чем кажется. Ему было действительно важно, что она испытывает. Прежних ее любовников это не особенно волновало.

Точно вдруг испугавшись ответа, он впился ей в губы, и от этого поцелуя свело все внутри.

– Я думаю, что у меня давно уже не было такого хорошего секса, – сказала Лиза и ничуть не лукавила.

Он подхватил ее на руки и понес по коридору в ту самую белоснежную комнату, в которой она проснулась неделю назад.

Утром они пили кофе втроем и много смеялись. Выяснилось, что трезвый Константинов мало чем отличается от пьяного. Он был чудаком, совершенно непредсказуемым в общении, рассказывал, что много жил в Тибете и учился у местных монахов. И что сейчас встречается с пожилой балериной, которая на тридцать лет его старше, да к тому же замужем. Что из этого правда, а что – плод его воображения, разобраться сразу было невозможно.

Лиза слушала вполуха. Она во все глаза смотрела на Аркадия. Смотрела так, будто видела впервые. Его чуть всклокоченные волосы, покрывшееся легкой щетиной лицо, большие сильные руки. Странно, но сейчас Шумилов казался ей почти красивым. И все, чего она хотела в этот момент, – чтобы Аркадий сгреб ее в охапку и унес за закрытые двери своей спальни, где она снова оказалась бы в его власти, чувствуя прерывистое дыхание и изнывая от желания от прикосновения его обнаженного тела к своему.

– Я вижу ваше будущее, – внезапно заявил Григорий, и на фоне всего рассказанного им ранее, это Лизу уже не удивило.

– Интересно! – хмыкнул Аркадий. – Мое или Лизы?

– Ваше будущее, – повторил Константинов. – Вижу полноценную семью. У вас трое детей будет.

И хоть это заявление вряд ли можно было считать серьезным пророчеством, Лиза отметила, что Аркадий не рассмеялся, а стал слегка задумчивым.

Неужели ей, наконец, повезло?

– Аркадий Львович, водитель интересуется, во сколько вы будете выезжать, – сообщила Галина.

– Передай, что ему сказочно повезло, – заговорщицки улыбнулся Шумилов. – У него сегодня выходной. Нас Лиза в Москву отвезет.

Горничная кивнула и удалилась.

В машине он сел рядом, а Григорий продолжал балагурить на заднем сиденье. Несмотря на очевидную сумасшедшинку, с ним было весело.

По просьбе Аркадия она сначала завезла Константинова. Он жил на Ленинском проспекте, в старом сталинском доме. Шумилов сказал, что квартира его родителей была в соседнем подъезде.

Как только они остались в машине вдвоем, Аркадий поцеловал ее. Потом Лиза довезла его до офиса.

– Слушай, а если ты отпустил водителя, как вернешься домой? На такси, что ли поедешь?

– Ты меня заберешь. В шесть тридцать, ладно? И купи по дороге баночку икры. Очень хочется.

Прежде чем Лиза успела опомниться, он выпрыгнул из машины и скрылся за стеклянными дверями одного из небоскребов «Москва-сити».

Несколько минут она сидела неподвижно и смотрела на руль.

В голове крутился один и тот же вопрос: «Если у него отдельная горничная занимается глажкой белья, неужели некому съездить в магазин за икрой?»

Но, конечно, Лиза прекрасно все поняла.

Глава 20

С тех пор они проводили вместе каждую ночь. Лиза продолжала снимать квартиру, но заезжала туда только для того, чтобы взять необходимые вещи, покормить Степу, убрать за ним и немного поболтать. Пес, конечно же, страшно скучал.

Однажды Шумилов увидел, как она пьет противозачаточные таблетки.

– Это что еще такое! Немедленно их выброси!

– Но если я забеременею…

– Если забеременеешь, значит, у нас будет ребенок, Лиза. Неужели ты не хочешь ребенка? Маленького мальчика или девочку – все равно кого.

У Лизы на глазах выступили слезы. Она вспомнила, как Николя отправил ее на аборт. Это был самый ужасный день в жизни, который теперь было страшно и стыдно вспоминать. В горле стоял ком. Она так опешила, что не могла говорить, давно с ней такого не случалось, точнее, она не помнила, случалось ли вообще с ней подобное когда-нибудь прежде.

– Я… Очень хочу ребенка.

– Ну так переезжай уже и займемся этим всерьез. Перевози вещи. Только не обижайся, но… этот твой пес… м-м-м… Ты можешь его куда-нибудь деть?

– В смысле? – насторожилась Лиза. – Отдать?!

– Ну да… Какой-нибудь элитный приют. Я сразу оплачу пожизненное содержание и еще сверху дам.

Шумилов смеялся. Он не видел в этой ситуации ничего трагического.

– Ты хочешь сказать, что мой Степа недостаточно для тебя хорош? Потому что он дворняга? Или потому что инвалид? – она не хотела реветь, но ревела. И вдруг, неожиданно для самой себя осознала, что без Степы не переедет. Со стороны Аркадия это было даже большей подлостью, чем попросить ампутировать руку или ногу, дабы вписаться в роскошный интерьер.

– Ну успокойся, ну… Ты из-за собаки плачешь? Правда, из-за этого? Или из-за того, что на самом деле переезжать не хочешь?

– Из-за Сте-пы… – прорыдала Лиза. – Если хочешь знать, он мой единственный друг. С тех пор как Катя… как мы… в общем, не важно. У меня только Степа и есть. А у него только я… И я его не брошу.

– Не реви, – примирительным тоном сказал Аркадий и притянул Лизу к себе. – Я понял, что он для тебя. Пусть переезжает. Просто не держал я собак никогда. Ну, буду привыкать к твоему дворняге. Ну все, успокойся. А глаза у тебя ведьмины. Особенно когда плачешь. Ты это знаешь, реветь завязывай. А то так меня на что угодно уговоришь…

Аркадий привыкал к Степе медленно. В первые недели Шумилов наблюдал. Он отнесся к псу серьезно, будто тот был взрослым мужчиной, его сотрудником, а не маленьким искалеченным щенком. Он оценил его стойкость и выдержку. То, как пес активно ползал без коляски, как пытался вставать на слабые лапы, как падал и снова вставал, просто не могло не вдохновлять. Степа был ненавязчив – он не попадался на глаза хозяину, когда тот приезжал из банка уставший и злой, но всегда моментально являлся на зов.

Через месяц после начала совместной жизни Лиза впервые застала Степу и Шумилова за душевной беседой в гостиной.

– Ты знаешь, он очень не глупый пес, – сказал ей вечером Аркадий.

Лиза забеременела спустя всего пару месяцев после переезда. Шумилов был на седьмом небе. Для него, так же как и для Лизы, это был первый ребенок, и будущий папа скупил целый магазин игрушек, даже не дождавшись первого УЗИ.

– Мы же даже не знаем, мальчик это или девочка. Еще рано покупать! И примета плохая…

– У нас все будет хорошо, я чувствую. Мы оба это заслужили. Просто поверь мне, малыш…

– Но зачем велосипед? – смеялась Лиза. – Ребенок до него только года через три дорастет.

– Не знаю, – растерянно сказал он и обезоруживающе улыбнулся. – Мне просто так нравится покупать все эти подарки. Знаешь, есть такая присказка: «Если у тебя в детстве не было велосипеда, а теперь есть «Хаммер», то в детстве у тебя все равно не было велосипеда».

Несмотря на все уговоры Аркадия, Лиза продолжала сама ездить за рулем. Правда, в Москву теперь выбиралась крайне редко, в основном ездила в клинический госпиталь на прием к врачу, который вел беременность. Госпиталь был тут же, на Рублевке, врач был опытным и знаменитым. Кажется, он принимал роды у всех звезд эстрады, решивших рожать в России.

Однажды утром она, как обычно, собралась на консультацию. Срок был еще совсем маленьким, и никто из знакомых еще даже не догадывался, что она вообще беременна, но доктор сказал, что сегодня на УЗИ почти наверняка сможет определить пол ребенка. Это было невероятно – знать, что уже через пару часов можно будет придумывать имя.

Лиза так замечталась, что увидела все в последний момент. Только тогда, когда привычно нажала кнопку пульта и ворота гаража поползли вверх. На них, на темно-красных воротах белой краской кто-то написал: «Выходи за меня». То есть написать это, конечно, мог только один человек.

УЗИ показало мальчика.

Вечером Лиза с Аркадием улетели на Мальдивы. Шумилов снял целый остров, чтобы они вдвоем могли отпраздновать помолвку. Днем они бродили по белоснежной коралловой крошке, ели лобстеров и наслаждались обществом друг друга, а ночью занимались любовью на пляже и смотрели на звезды, которые здесь, неподалеку от экватора, были близки, как никогда…

Сразу по возвращении Лиза начала готовиться к свадьбе, которая обещала стать главным светским событием года. Аркадий никак не ограничивал ни фантазию невесты, ни бюджет мероприятия.

Платье шил известный дизайнер. Сначала Лизе хотелось, чтобы оно все было расшито жемчугом и бриллиантами, но потом пришлось отказаться от этой идеи, не в целях экономии, а потому, что в этом случае наряд получился бы слишком тяжелым для беременной женщины.

Кристине Агилере уже выплатили аванс за выступление, а списку отечественных артистов позавидовал бы любой сборный концерт.

Как-то вечером Аркадий приехал из банка не в настроении.

– У тебя проблемы? – участливо спросила Лиза, помогая ему снять пиджак. – Серьезные?

Шумилов задумчиво посмотрел на нее и вздохнул.

– Я бы сказал… у нас проблемы. Малыш, я должен тебе кое-что показать. Не хочу, но должен. Потому что это многое меняет, к сожалению. Не все, но многое из того, что важно для тебя.

– Перестань говорить загадками! – потребовала Лиза. После последних событий она готова была стойко вынести все, что угодно.

– Я виделся сегодня с Александром Юрьевичем, знаешь такого?

Лиза замерла.

– Да… Мы знакомы. И у тебя на дне рождения виделись, но он и слова мне не сказал. Кстати, а ты-то его откуда знаешь? – спросила она, наконец.

– Он был другом моих родителей. В детстве мне сказки читал. А сегодня вот заехал ко мне в офис – выпить по стопке коньяку. Сказал, будто слышал, что я собираюсь жениться, и что, к сожалению, не может меня с этим поздравить. А потом показал вот это. Лиза, мне очень неприятно, но я покажу тебе.

И он включил видео.

Она танцевала стриптиз на яхте и садилась на колени к Александру Юрьевичу. В ту ночь они и начали встречаться.

По щекам катились слезы. Все кончено.

– Не плачь, слышишь? Сына береги. Я люблю тебя не меньше, чем раньше. Если честно, догадывался про эскорт, но нарочно не выяснял. Это было до меня. Каждый имеет право на свои тайны. Моя биография тоже, знаешь ли, не безупречна.

– Значит, все хорошо? – она подняла на него полные надежды, изумрудно-зеленые от слез глаза.

– Между нами все по-прежнему. Вот только пожениться мы не можем. Пока не можем.

– Но почему?!

– Он обещал выложить видео в Интернет, если свадьба состоится. Как ты понимаешь, мне бы этого не хотелось.

– Давай я поговорю с ним.

– Не стоит… Будет только хуже. Он человек старых правил и упрямый, как черт. Слушай, да далась тебе эта свадьба. Это вообще какие-то советские пережитки. Я тебя люблю. Ребенка признаю официально. Будут еще дети. Старик через пару лет помрет, и поженимся.

– Но я так мечтала… И платье.

– Платье оплатим. И кольцо я тебе куплю, во-оот с таким бриллиантом. Ну что, договорились?

– Договорились, – сказала Лиза и крепко обняла Аркадия.

Все ведь могло кончиться совсем по-другому.

Свадьбу отменили. Знакомым Шумилов говорил что-то вроде: «Мы обязательно поженимся, но не прямо сейчас. Лиза беременна, и ей не до приемов. А хочется погулять, как следует». Люди вежливо кивали и шептались за спиной, но Аркадий все равно считал, что это меньшее из зол.

А Лиза упорно старалась не думать об этом. Свадебное платье, как только пришло, тут же было отправлено на чердак. Она даже не стала смотреть и примерять. Зачем расстраиваться?

Ведь фактически она получила мужа, причем именно такого, о каком мечтала, – богатого, щедрого и любящего. А это – редкая удача, так стоит ли переживать из-за банального штампа в паспорте? Тем более с малышом все отлично и Лиза скоро станет матерью наследника. Это ли не счастье?

Сына назвали Павлом. Он родился большим, весил четыре килограмма пятьдесят граммов и сразу закричал басом.

Лиза почти сразу забеременела снова. Следующий Шумилов получил имя Егор. Так решил счастливый Аркадий.

А еще через пять лет родился маленький Димка.

Часть 3

Глава 21

Катя не ушла от Марко. Она долго думала, как поступить, и, в конце концов, решила все же не рубить с плеча. Ради Ульяны, ради родных, которые остались в Москве, ей пришлось согласиться на унизительную роль любовницы богатого итальянца. Ежедневно терпеть ложь и делать вид, что верит каждому слову.

Но с того дня, как она узнала, что Марко женат, Катя стала копить на побег. Она откладывала все деньги, которые любовник давал ей на карманные расходы. Порой удавалось даже сэкономить кое-что при покупке продуктов. Ей надо было как можно быстрее встать на ноги – как следует выучить язык и устроиться на хорошую работу.

А Марко, казалось, не заметил никаких перемен. Его по-прежнему вкусно кормили, он говорил, что итальянки, конечно, готовят хорошо, но русским женщинам на кухне нет равных. После ужина он любил развалиться в кресле, и пока он поносил актеров очередного фильма, Катя делала ему массаж ног. Потом укладывала малышку, и они отправлялись в постель.

Марко мог позвонить среди ночи и распорядиться, какое платье и белье Кате следует надеть, потому что он скоро заедет к ней. Но если раньше это казалось ей забавным, то теперь пелена с глаз упала.

Только когда Марко засыпал, Катя могла позволить себе вспомнить о том, что совсем скоро все изменится. Должно измениться.

Вскоре их навестила секретная полиция – Катя была одной из первых русских эмигранток в Риме. Офицер сказал, что кроме нее и посольских семей в городе всего две русские девушки – жены богатых итальянцев, чудом вывезенные из Советского Союза.

– Вам очень повезло, – сказал офицер Марко. – Берегите это сокровище.

Они смотрели на светловолосую голубоглазую Катю как на восьмое чудо света, но вели себя при этом довольно мило.

Катя с Марко часто гуляли по городу. Пожалуй, это были самые светлые моменты во всей ее нынешней жизни. Прогулки напоминали оживший урок истории. Кате непременно хотелось увидеть все дворцы, площадки, памятники, дошедшие до наших дней. Некоторые давно превратились в руины, в других теперь были музеи. Ей казалось, что эти камни еще помнят голоса Цезаря, Нерона и других императоров.

Собор Святого Петра, Пантеон и замок Святого Ангела. Катя все еще не верила, что все это происходит с ней наяву, что она и впрямь в Италии.

Когда дочь спала, а Марко был в отъезде, она проводила за книгами долгие часы. Она подружилась с Паолой – соседкой по подъезду, мамой очаровательного смуглого мальчугана. Теперь они вместе гуляли с детьми, вместе пили кофе в маленьких придорожных кафе и ходили по магазинам. Постепенно Катя освоила разговорный язык, она уже легко могла подобрать слова, чтобы выразить любую мысль. Чтение давалось несколько сложнее, но и на этом поприще был прогресс, пусть и не столь явный.

Постепенно прогулки вдвоем с Ульяной становились все более длительными. Дочка обожала смотреть по сторонам, сидя в коляске. Прохожие улыбались хорошенькой малышке, а некоторые останавливались поговорить с ее очаровательной мамой – натуральной блондинкой с небесно-голубыми глазами, что для этих мест большая редкость.

Марко приходил в бешенство, если узнавал, что она опять куда-то надолго уходила с коляской. Однажды, увидев, как она разговаривает с пожилым мужчиной у дома, он схватил ее за руку, затащил в подъезд и со всей силы ударил по лицу. Катя вжалась в стену, а Ульяна закричала от ужаса. Он тут же опомнился.

– Простить… Простить меня, Катя… Я просто не любить, когда ты с другим…

– Это был продавец овощей из магазина на углу. Ему хорошо за семьдесят. Сеньор Барио всего лишь интересовался здоровьем Ульяны – он знал, что она недавно болела. У него самого восемь внуков, представь себе.

– Ты простить меня, Катя… Я дурак, – твердил Марко.

Он все чаще бывал излишне резок с ей. Порой Кате мерещилось, что она слышит, как закипает и бурлит кровь в жилах Марко. Итальянские мужчины безумно красивы, очень хороши в постели, но при этом невероятно ревнивы.

Паола работала кастинг-директором небольшой киностудии и как-то раз показала знаменитому режиссеру Катины фотографии, не умолчав о трагической судьбе новой подруги. Мэтр так впечатлился необычным типажом, что готов был сразу предложить Снегиревой роль второго плана. Эта работа не только открыла бы перед ней дверь в мир кино, но еще и предполагала внушительный гонорар.

Катя пришла на пробы, прихватив с собой маленькую Ульяну. Если она получит роль – удастся нанять девочке няню.

Играть предстояло иностранку, девушку, чудом выжившую в автокатастрофе, которую семья и жених считали погибшей.

Режиссер был в восторге. Он радовался и кричал, что камера любит Катю, ее лицо невероятно кинематографично и фильм ждет большой успех.

Он пригласил ее прийти завтра – обсудить с юристом подробности, подписать контракт и получить аванс.

Но Марко, едва услышав об этом предложении, пришел в бешенство.

– Актрис в моем доме не будет! – решительно заявил он. – С меня хватит моделей.

Режиссер пришел к ним домой – поговорить с упрямым мужем русской красавицы. И тогда Марко избил мэтра. На этом Катина киношная карьера закончилась, так и не начавшись, а Марко с большим трудом удалось избежать тюремного срока и замять скандал.

Ей было горько и обидно – ведь съемки могли дать ей желанную независимость, возможность сделать карьеру и заработать денег. Но она слишком многим была обязана Марко, чтобы сейчас идти против его воли. Можно, конечно, рискнуть – бросить любовника, снять на аванс квартиру и надеяться, что карьера актрисы сложится успешно. А если нет? Если после этой роли больше ничего не предложат? Ведь Катя говорит с акцентом, да к тому же имеет на лице уродливый шрам во всю щеку. Должно быть, роли для таких девушек не слишком часто встречаются в сценариях. На что жить, если предложений больше не будет? Если бы Марко подстраховал, можно было бы попробовать, но раз он против… Значит, придется действовать по старому плану – копить деньги и искать более стабильную, хоть и менее интересную работу.

Однажды, когда Марко был в очередной командировке, в дверь позвонили. Катя открыла и сразу узнала эту женщину. Жена ее любовника.

Черные, как смоль, волосы, ладно сбитая фигура, точеное лицо и огромные, сияющие ненавистью черные глаза. Такова была Фелиция.

Она плакала. Она просила и требовала одновременно. Она размахивала у Кати перед носом фотографиями сыновей.

– У нас семья! – кричала Фелиция по-итальянски, и Катя впервые пожалела, что уже стала понимать язык. – У нас дети!

Катя робко попыталась ей рассказать про маленькую дочку и погибшего жениха. Про то, что она понятия не имела, что Марко – счастливый муж и многодетный отец.

Потом женщина швырнула на стол пачку денег и «по-хорошему» попросила Катю оставить в покое ее семью.

После ее ухода Катя долго плакала. Вот уже второй раз ей предлагают деньги за то, чтобы она исчезла. Первый раз – сын Андрея Кирилл, теперь вот жена Марко.

Господи, куда же податься, чтобы больше никому не мешать?

В тот же день Катя собрала свои вещи, а для Марко оставила на столе прощальное письмо. Она за все благодарила его, но сообщала, что им лучше расстаться и что она искренне надеется – он вернется в семью и будет счастлив со своими близкими, как прежде.

Может, конечно, и не будет. Может, после разрыва с Катей он заведет новую любовницу, но это уже его дело. Катя не станет разлучницей. Она пойдет дальше.

Ничего не поделаешь – Ульяну придется временно отправить к бабушке в Подмосковье, а самой работать день и ночь. Конечно, при первой возможности она заберет дочку.

Первое время Паола предложила пожить у нее. Чтобы случайно не столкнуться на лестнице с бывшим любовником, Катя почти не выходила. С дочерью приходилось гулять на балконе, а чтобы посетить очередное собеседование, она была вынуждена надевать парик и очки, как в шпионском боевике.

Но игра стоила свеч. Пытаясь найти достойное место, Катя разослала ровно триста писем со своим резюме на итальянском. Хоть одно, да принесет удачу по теории вероятности. Ответов пришло около десятка, в основном – вежливые отказы. И все же работа нашлась, причем на удивление быстро – Катю взяли администратором в небольшой отель. Помогло знание языков и привлекательная внешность. Работать предстояло не в Риме, а в Милане, но переезд ее не смущал – ведь ни в том, ни в другом городе дома у них с дочкой не было.

Большую часть денег, полученных от жены Марко, Катя потратила на билеты в Москву. Расставание с Ульяной было невыносимым, но это – необходимая мера. Ей придется работать сменами, и, если получится, на время выходных она будет брать какую-то еще работу. Чем быстрее удастся встать на ноги, тем быстрее они снова будут вместе.

Москва встретила ее проливным дождем. Здесь за время их отсутствия ничего не изменилось – те же серые блочные дома, ларьки, в которых торгуют всем на свете, и гудящие пробки.

Катя сразу решила, что останется всего на одну ночь – иначе ей просто не хватит сил уехать от Ульяны, пожилой матери и любимых сестер.

Малышка, конечно, не помнила ни бабушку, ни теток, но отнеслась к ним вполне благосклонно.

Слезы текли по щекам, когда Катя одна садилась на рейс «Москва – Рим». Слабым утешением служило только то, что она возвращается в Италию ради дочери, матери и сестер.

Теперь Катя осталась одна в чужой стране. Без мужа, без Ульяны, без поддержки родных и друзей, но вместе с тем она знала, что это шанс. Шанс начать с нуля и выстроить по кирпичику новую, благополучную жизнь. Когда становилось особенно тяжело, Катя представляла, что строит замок для своей маленькой дочери. Она понимала, что делать это в одиночку – долго и сложно, зато, когда замок, собственноручно выстроенный любящей матерью, будет готов, его уже не разрушат никакие житейские ветра. Она представляла Ульяну принцессой в этом замке. Что ж, такое будущее стоило того, чтобы за него бороться.

В отеле ей выдали красивый темно-синий форменный костюм, который так шел к голубым глазам. Шрам на щеке несколько побледнел со временем, хотя все еще был хорошо виден, но Катя уже сумела к нему привыкнуть. Шрам был напоминанием о том, что с ними случилось. Об Андрее, которого уже не вернешь, о том, что она обязана выжить и вырастить его дочь.

Через неделю Марко разыскал ее. Он плакал и стоял на коленях, умоляя вернуться. Клялся, что Катя – любовь всей его жизни, которую он, увы, повстречал слишком поздно. Он даже обещал развестись с Фелицией, но Катя была непреклонна. Она все уже решила и жалела сейчас только об одном – о том, что не ушла от Марко сразу, как только узнала, что у него есть семья. Теперь этот человек казался ей совершенно чужим. Чужим неверным мужем.

В итоге он смирился и предложил остаться друзьями. Просил звонить, если понадобится любая помощь, например, в оформлении документов для проживания в Италии. Он знал, как важно для Кати остаться в его стране.

Она пообещала сообщить, если что-то понадобится, поцеловала Марко в щеку и больше не видела его никогда в жизни.

Перед ней открывался новый путь. Она знала, что путь это нелегкий, но Катя выбрала эту дорогу осознанно и молилась только об одном – чтобы ей хватило сил. К вечеру она просто падала от изнеможения.

Но в том, что Катя так уставала, был один очевидный плюс – изнемогая от усталости, она засыпала сразу и, как правило, не видела снов. Стоило чуть расслабиться, дать себе немного отдохнуть, и ее тут же настигал старый кошмар. Она вновь оказывалась в ледяном лабиринте, становясь беспомощной, слабой, потерявшейся девчонкой. Она бежала, бежала, бежала и вновь упиралась в ледяную стену. Потом бежала назад, но и вернувшись находила то же самое. Ледяной коридор из которого, казалось, нет выхода.

Она считала свой кошмар странным и нелогичным. Ведь ее лишил всего взрыв, и если бы снилась, например, огненная стена, было бы по крайней мере, понятно. Но откуда лед? Быть может, это напоминание о родном холодном городе?

Главной статьей расхода стали телефонные звонки. Катя старалась звонить родным по меньшей мере пару раз в неделю, чтобы услышать голос дочери, поговорить с мамой и сестрами.

Девушка экономила буквально на всем. Она не позволяла себе даже кофе с коврижкой по утрам. В буквальном смысле питалась рисом на воде.

Но теперь она твердо знала, как собирается жить и добиваться успеха. Быть любовницей богатого человека – не ее выбор, Катя решила, во что бы то ни стало, сделать все сама, чтобы в будущем никому не подчиняться и ни от кого не зависеть. Она сумеет заработать деньги сама, как бы это ни было сложно. За счастье придется биться, зато когда она победит, то станет, наконец, свободной.

Управляющий, пожалев ее, разрешил пожить первое время в одном из хозяйственных помещений отеля. Катя спала прямо на мешках с грязным постельным бельем, зато уже с первой зарплаты девушка смогла снять скромную квартиру.

Здесь было старое потертое кресло, маленький письменный стол и несколько полок. Даже шкафа не было. Зато и стоило такое жилье копейки.

Теперь она копила деньги на ясли. От разлуки с малышкой было почти физически больно, а каждая отложенная купюра приближала их встречу. Катя старалась ни на что, кроме аренды, не тратить. Униформу предоставлял отель, кормили на работе, причем иногда удавалось прихватить что-то из еды с собой. А чтобы сэкономить на общественном транспорте, Катя ходила на работу пешком.

Среди портье она была самой молодой. Коллеги относились к ней с уважением, и это придавало уверенности в себе.

Глава 22

Если женщина перестает искать принца на белом коне, который решит все ее проблемы, если прекращает прислушиваться к цокоту копыт за окном, если вместо этого берет уроки верховой езды и копит на собственную лошадь, тут-то и начинается самое интересное.

Катя занималась саморазвитием, и ей это безумно нравилось. Она изучала отельный бизнес – ее захватывало то, что она делала, пусть даже должность портье была одной из нижних ступеней в иерархии гостиничного бизнеса. Зато она совершенствовала язык, общаясь с постояльцами и сотрудниками, читала книги по экономике и менеджменту, задумалась о поступлении в университет.

Как знать, может, она когда-нибудь сможет стать управляющей отелем? А там, глядишь, удастся скопить денег и начать собственный бизнес.

Впрочем, Катя понимала, что до всего этого долгие годы упорного труда. Пока ее рабочим местом была стойка в холле маленького отеля. Она знала, что способна на большее, но вместе с тем гордилась нынешней работой. Это был честный кусок хлеба. Полуголодная, но свободная жизнь.

Во время ночных смен, когда постояльцы укладывались спать, она мечтала о будущем. И мечты эти неизменно были связаны с Ульяной. Катя хотела непременно дать дочери хорошее образование и какое-нибудь, пусть скромное, жилье. Чтобы у нее был хороший старт в этой жизни.

Тот вечер начинался совсем обычно. До того, как в холле отеля все стихнет, оставалась примерно пара часов, и Катя уже предвкушала свое любимое «время надежд и грез», как она его называла.

Тут она увидела красивого мужчину, который стоял к ней вполоборота. Это было как гром среди ясного неба. Ей нельзя было первой заговаривать с гостями, и чтобы привлечь к себе его внимание, Кате пришлось столкнуть со стойки книги регистрации. Они посыпались на пол с грохотом, и все, кто был в холле, обернулись на шум. Красавчик моментально бросился помогать. Впрочем, Катя знала, что он именно так и поступит.

Они едва не столкнулись лбами над книгами.

– Катююююха! – Миша застыл на месте от изумления. – Ты как здесь оказалась?

Она сделала едва заметный знак, чтобы он помалкивал, и чуть слышно прошептала:

– Долгая история. В шесть утра я заканчиваю. Сможешь подойти к черному входу?

– Заметано.

В тот день они долго гуляли по городу, а вечером снова встретились в ресторане и проговорили до утра. Он рассказывал ей, как впервые оказался за границей, как жил в Париже на съемной квартире с другими манекенщиками, о том, как просиживал долгие часы в очередях во время кастингов. Не забыл упомянуть, что на одной из авеню до сих пор висит реклама с Катиным портретом. Все это казалось таким знакомым, таким родным и… забытым. Они будто существовали в разных мирах. Миша – в мире гламура и высокой моды, Катя – в мире скромных отельных служащих. Но общее детство роднило их и делало любые различия незначительными. «Наше общее детство прошло на одних букварях. От того никому ничего объяснять и не надо», – пел Андрей Макаревич в одной из своих баллад. Это было про них.

Катя честно рассказала Мише все о Марко и о том, как больно было расставаться с Ульяной. Старый друг тут же предложил помочь деньгами, но Катя отказалась наотрез. Ночь кончилась до обидного скоро. Утром Миша уезжал в Париж.

– Главное, что мы теперь нашли друг друга. Теперь часто будем видеться, Катюха. Ты теперь не одна. И я не один. Так что не вешай нос! Бывали времена похуже!

Катя скучала по нему. Она знала, что теперь они будут видеться. Здесь, в Италии, он казался ей единственной ниточкой, связывающей ее с той, прежней, жизнью.

Миша вернулся только через месяц – на очередной показ.

Катя снова обрела лучшего друга. Человека, которому доверяла все свои секреты с тех пор, как научилась говорить.

Его модельная карьера складывалась довольно успешно, хотя и не так головокружительно, как предсказывала Анна.

Заработанные деньги Миша, как и Катя, тщательно экономил. Он планировал открыть свой бизнес сразу, как только закончит ходить по подиуму.

По иронии судьбы, Миша почти повторил Катин путь в модельном бизнесе. Теперь ему предлагали контракт с тем самым агентством в Нью-Йорке, до которого Катя тогда так и не доехала, согласившись стать женой Черепова.

– Даже не думай! Это невероятно круто! Потом где захочешь работать сможешь. К тому же такие деньги на дороге не валяются! – убеждала она друга.

– Если честно, не охота уезжать из Парижа… Я как-то к нему привык, завел знакомых. И главное, ты тут гораздо ближе.

– Я никуда от тебя не денусь. А такой шанс раз в жизни бывает. Я от своего отказалась. А ты… не смей отказываться, слышишь?

Он уехал в Нью-Йорк, а в следующий раз вернулся только через полгода.

И снова расставания будто и не было. Свободные вечера они проводили в маленьких ресторанчиках за бокалами вина и душевными разговорами.

В тот день они танцевали. И Миша вдруг поцеловал ее. А потом еще раз.

– Я люблю тебя с детства, Катя… С тех пор, как я тебя помню… Всю свою жизнь.

Конечно, она об этом знала. Знала всегда. Он любил ее, она – Черепова. Андрей погиб, и в тот самый день окаменело Катино сердце, но так невыносимо быть одной. И так хочется ощутить, пусть ненадолго, дыхание другого человека. Его тепло и поддержку.

Она обожглась уже однажды, став любовницей Марко. Но Миша… Он совсем другое дело. Он будто часть самой Кати… С Марко она сошлась от отчаяния и безысходности, а Мишу и вправду любит. Пускай совсем иначе, чем Андрея, но любит ведь.

Выходит – то, что происходит между ними, правильно? А может, это хмельное итальянское вино кружило им обоим головы?

Все эти годы Миша любил Катю и ничего не требовал взамен. Лучший друг ни разу не нарушил установленных ею границ. Но теперь на мерцающем танцполе он целовал ее, и его руки осторожно скользили по телу, и самое время было что-то ему возразить… Вот только она никак не могла придумать, что именно. Ведь она была одна, как ни крути. Одна давно и безнадежно.

– Не говори ничего, – тихо сказал Миша. – пожалуйста…

В его голосе было столько мольбы, что Катя кивнула и позволила ему и дальше целовать себя.

Посетители кафе оглядывались на них, и Миша, наконец, это заметил.

– К тебе или ко мне? – просто спросил он.

– Наверное, ко мне…

Отступать было некуда.

Здесь, в Италии, он был ее единственным родным человеком. И в то же время она будто открывала его с другой стороны. Она вдруг впервые всерьез заметила, какой он сильный и красивый. Потрясающе красивый мужчина. И в конце концов, у нее ведь никого не было с тех пор, как ушла от Марко.

В такси они продолжали целоваться. Она позволила ему залезть к себе под платье, хотя прежде не допускала подобных вольностей в общественных местах. Мишина рука бесцеремонно проникла под трусики, чуткие горячие пальцы принялись умело ласкать ее там, и Катя испытала оргазм прежде, чем водитель затормозил у ее дома.

Не снимая обуви, Миша бросил ее на кровать и принялся срывать одежду. Да, пожалуй, этого парня она совершенно не знает, хотя он ей определенно нравится.

Вроде бы все было знакомым: и этот низкий голос с легкой хрипотцой – голос уверенного в себе человека, и растрепанные темные волосы, щекочущие ее лицо, высокие скулы, глянцевые черные глаза и безупречный нос. Им невозможно не любоваться. И… как она прежде не замечала? Но разве замечаешь, как красив родной брат? Этот потрясающе сексуальный мужчина всю юность был рядом с ней и ни разу не вызвал ни одной развратной мысли. И даже сейчас в этом было что-то от инцеста.

Но от Мишиных поцелуев внизу живота разгорался такой пожар, что Катя просто не могла больше ни о чем думать. К черту, к черту сомнения. Единственное, чего ей сейчас хочется, – чувствовать на себе тяжесть его тела, ощущать каждым миллиметром кожи его поцелуи и выгибаться навстречу, впуская его в себя.

– Это лучший день в моей жизни, – выдохнул Миша в экстазе.

Он впервые занимался любовью с действительно желанной женщиной.

Когда все закончилось, Катя вовсе не чувствовала сожаления. Пожалуй, время безумной любви в ее жизни уже прошло. А Миша… Миша тот человек, которому действительно можно доверять. Он не подставит, как Марко. Он всей своей жизнью доказал преданность. И Кате с ним хорошо.

За окном был малиново-желтый миланский закат. Нет, она не жалела. Катя точно знала, что делает и зачем.

А когда она проснулась утром, Миша стоял у дверей. Голый, прижимая к себе одежду и ботинки. Он крался на цыпочках, надеясь уйти, пока она не проснется.

– Ты… что, убегаешь?

На Мишином лице отразилась досада. Катя решительно ничего не понимала. Неужели все эти годы он молча и преданно любил ее, чтобы теперь сбежать?

– Немедленно вернись и оденься. А я сварю нам кофе.

Он, молча, повиновался.

Кофе у Кати получился отличный. Они в полной тишине наслаждались им, глядя, как по тихой итальянской улочке за окном бредут первые прохожие.

– Так почему ты хотел убежать?

– Я не должен был этого делать…

– Так бы и сказал, – бесстрастно пожала плечами Катя. Казалось, после всего, что было, ей ничто уже не причинит боли. – Мы взрослые люди и, прежде всего, мы друзья.

– Ты не поняла. Я не жалею. И эта ночь – лучшее, что было в моей жизни. Но… так нельзя, я этого не заслуживаю.

– Объясни немедленно, в чем дело, – Катя не могла понять. Он не жалеет? Что тогда?

– Еще не время. Я не готов пока объяснить.

– Есть что-то, о чем ты не можешь мне сказать, так? Ты что, тоже женат?

– Если б даже это было так, ради тебя я бы, не раздумывая, развелся. – Услышав это, Катя поморщилась. – Дело совсем в другом. Я не могу остаться, потому что очень виноват перед тобой. Если узнаешь – не простишь, но когда-нибудь я тебе расскажу. Когда сам окончательно во всем разберусь. И когда у меня будут доказательства.

Он собрал свои вещи и вышел из комнаты. И Катя не нашла слов, чтобы его остановить. Она решительно не понимала, что происходит, знала только, что снова теряет близкого человека. Последнего из своих друзей.

Глава 23

Шел девяносто третий год. Русские начали стихийно выезжать за рубеж. Назад они везли сумки, до отказа забитые модной брендовой одеждой, которая на постсоветском пространстве была в диковинку. Этих торговцев называли челноками. За несколько поездок челноки могли сколотить небольшой капитал.

Эти люди, как правило, не знали ни языка, ни реалий страны, куда ехали за товаром. Ими двигало то же, что и Катей, – необходимость выживать и кормить свои семьи.

Отель «Антония» был сравнительно дешевым – многие русские челноки останавливались здесь, и Катя могла перекинуться парой фраз с соотечественниками. Если ей везло и рядом не было никого из начальства, могла случиться даже задушевная беседа. Они рассказывали о том, как теперь все изменилось на родине, и о том, как непросто бывшим советским гражданам приспособиться к новой жизни. Некоторые были полны оптимизма – мечтали разбогатеть, построив успешный бизнес, другие просто не видели иного способа заработать на хлеб с маслом. Катя радовалась за одних и сочувствовала другим. Ей доставляло удовольствие просто слышать родную речь.

Однажды, разговорившись с одной из русских торговок, остановившихся в отеле, Катя неожиданно для самой себя предложила ей сотрудничество. Дама выбирает товар, а Катя в свой выходной отвозит его в Рим и грузовым рейсом отправляет в Москву.

Конечно, Катя рисковала – она никогда прежде не занималась ничем подобным. Но в отличие от этой немолодой уже женщины из российской глубинки она неплохо выучила язык. Да и навык административной работы пригодился. Она прикинула и решила, что вполне справится, а лишняя копейка не помешает.

Некоторые опасения все же были, но они оказались напрасны – никаких проблем с оформлением груза не возникло.

Для челночницы, не знавшей итальянского, девушка стала настоящей находкой.

Ирина из Брянска была первой клиенткой. Неожиданно Катя поняла, что ей нравится оформлять товар, беседуя с безупречно вежливыми сотрудниками аэропорта. Она уже прекрасно говорила по-итальянски, и заполнение нужных бумаг не составляло никакого труда. По большому счету, девушка помогла бы Ирине и бесплатно, если бы так отчаянно не нуждалась в средствах.

Челночница щедро расплатилась с ней. Гонорар составил половину месячного заработка портье, кроме того, Ирина очень просила помочь ей и в следующий раз.

А потом приехала не одна, а с какой-то толстой теткой.

– Это Ленка, подруга моя. Трое деток у ней, а муж спился. Надо ей тоже бизнес развивать, – пояснила Ирина. – Очень просит, чтоб ты ей тоже помогла, на тех же условиях. Поможешь?

Катя потрясенно кивнула.

А Лена от радости расплакалась.

Потом по Ириной рекомендации к Кате обратились еще три женщины. Следом приехал за товаром двоюродный брат Лены вместе с лучшим другом. Всем им требовалось оформить документы, и все были готовы за это платить.

Так возник первый Катин бизнес. Через год она обслуживала уже целые шопинг-туры. Она ездила с перекупщиками на фабрики и полностью брала на себя все переговоры с итальянцами, аэропортом и таможенными службами. Клиентам нужно было просто выбрать товар и оплатить его. Комиссионные, которые просила Катя за свои услуги, были совсем небольшими, сама девушка – вежливой и предупредительной, а поездка за вещами в Италию для каждого клиента оборачивалась серией выгодных сделок. Вот почему торговки были просто в восторге от Снегиревой и с радостью рекомендовали ее своим друзьям и знакомым.

Среди челноков Катя Снегирева очень скоро стала легендой.

Она же готова была трудиться днем и ночью – ведь каждая новая сделка, новые комиссионные приближали долгожданную встречу с дочкой.

Потом директора фабрик сообразили, в чем дело, и тоже стали платить Кате небольшой процент от сделок – они были кровно заинтересованы в том, чтобы неугомонная Снегирева везла своих клиентов именно к ним.

Русским удавалось сбыть неликвидный товар со значительными скидками. Они с удовольствием покупали вещи из прошлых коллекций, а потом продавали у себя на родине втридорога. Этот трюк всегда срабатывал, ведь жители постсоветского пространства совсем не разбирались в итальянской моде.

Но главное, что восхищало в Кате итальянских фабрикантов, – умение договариваться с сумасшедшими русскими челноками.

За это они готовы были платить.

Она стала посредником, связавшим два полярно разных мира.

Глава 24

Модным этот бизнес было назвать трудно, потому что в Россию тогда уплывало все, что в Милане продавалось по низкой цене.

Катя проводила целый день среди дорогих платьев и сумок, туфель и пальто. Пыталась найти для своих подопечных что-то поприличнее и подешевле.

Иногда она ностальгировала по модельному прошлому – ведь когда-то, не так уж давно, Катя представляла большинство этих брендов на подиуме. Она была молода, хороша, успешна и очень счастлива. Как все изменилось теперь! И все же работать с красивыми вещами было приятно.

Но ни разу она не позволила себе задуматься о том, чтобы купить хоть что-то для себя. Все заработанные деньги, исключая ежемесячный перевод для мамы, она откладывала на воссоединение с дочерью. Еще чуть-чуть – снять приличную квартиру и нанять няню. Настоящую итальянскую няню, которая быстро обучит дочку языку.

Катя справится. Совсем скоро Ульяна снова будет здесь.

Иногда она задумывалась о том, что однажды, заработав много денег, сможет, наконец, сделать пластическую операцию и уменьшить ненавистный шрам. И как знать, может, к тому моменту технологии разовьются до такой степени, что врачам удастся полностью убрать с Катиного лица след того страшного взрыва.

Красоту не ценишь, когда она есть. Прежде Катя принимала ее как данность, а в юности даже немного стыдилась, смущаясь от похотливых взглядов мужчин. Теперь она тосковала по своему прежнему облику, который сам по себе, оказывается, был капиталом, способным обеспечить стабильность. С другой стороны, карьера модели в любом случае закончилась бы быстро, лишь единицы умудряются остаться в профессии после тридцати, и это, как правило, суперзвезды. Бизнес представлялся более надежной платформой для новой жизни.

Миша больше не звонил и не появлялся. Она несколько раз пыталась связаться с ним – звонила по всем известным телефонам и даже отправила несколько писем по старому магаданскому адресу. Она звонила Анне, но та прямо сказала, что вмешиваться в их отношения не станет. Почему он исчез? И какая тайна так его мучает? Катя не могла отделаться от мысли, что это может быть как-то связано с убийством Андрея. Но подтвердить или опровергнуть страшные подозрения было ей не под силу. Оставалось лишь терзаться догадками.

Снегирева работала по восемнадцать часов в день и еще через полгода поняла, что может оставить работу в гостинице и жить только на средства от сопровождения челночных групп.

Она сняла квартиру просторнее и купила новую мебель. Из техники первым делом приобрела факс, который после установки не замолкал, казалось, ни на минуту. С Родины косяками шли запросы с просьбами обеспечить сопровождение шопинг-туров. В то же время мама по телефону рассказывала, что друзья и знакомые живут впроголодь. Откуда в полуголодной стране такая страсть к итальянской одежде, понять было невозможно.

Но, самое главное, удалось, наконец, забрать Ульяну. Катя готова была перевезти всю свою семью целиком, но мама была совсем плоха и наотрез отказалась ехать в Италию.

– Я русская и умереть хочу в России.

Обе сестры приняли решение остаться с ней. Катя продолжала каждый месяц отправлять им деньги.

Ульяна быстро освоилась в Италии. У девочки появилась собственная комната в бледно-розовых тонах и няня, молоденькая итальянка, правда потому что мама работала по двадцать часов в сутки.

Глава 25

Соседи написали на Катю заявление в полицию – мол, непонятно чем занимается девушка, всю ночь у нее звонит телефон, жужжит факс. В полиции Катя пояснила, что ночью ведет переговоры с Дальним Востоком. Потому что Россия – страна большая, клиенты из разных городов, потому и часовые пояса тоже разные.

– А вы платите налоги, сеньорита Снегирева? Как оформлена ваша компания? – спросил симпатичный полицейский.

Только тут она всерьез задумалась, что ведет бизнес нелегально и об этом, как минимум, стоило помалкивать. Пришлось оправдываться. В конце концов, удалось решить дело миром.

Вторым после факса по степени важности предметом обстановки была большая географическая карта, утыканная флажками, обозначавшими места, откуда приезжали клиенты. Через несколько месяцев стало ясно, что с такими оборотами одной не справиться, и Катя готова уже была нанять помощницу.

Но тут случилось неизбежное – в Москве умерла мама.

Катя полетела на похороны и вернулась в Милан с Аленой. Рита пока осталась в Москве – в будущем году она собиралась поступать на филологический факультет МГУ.

Алена закончила в Москве бухгалтерские курсы при Плехановском институте и теперь с легкостью вела бухгалтерию на коленке. А Катя садилась за руль, ей приходилось проезжать в день по семьсот километров. Одежда, обувь, аксессуары – они продавали все. Если клиенты просили, к примеру, коляски – ехали на фабрику колясок.

В багажнике Катиной машины лежали унитазы и биде, на сиденье – гора сумок от Фенди, где-то сзади сидели клиенты… Все это больше напоминало сумасшедший дом, балаган, а не бизнес, но приносило хорошие деньги.

Потом они арендовали грузовики, в которые тоже грузили все: клиентов, одежду, мебель, сантехнику. Это был хаотичный бизнес конца девяностых. Самое настоящее сумасшествие, но Катя поймала кураж, ожила и теперь наконец-то снова была счастлива. Она чувствовала себя такой свободной и сильной, как никогда прежде.

Глава 26

Потом был кризис девяносто восьмого года. Клиентам стало нечем платить, и в результате Катя осталась с товаром на руках. Ей пришлось снять маленькую виллу с большим ангаром, который можно было использовать под склад.

Как-то днем Алена, как обычно, сидела на телефоне, который теперь, в связи с экономической обстановкой, оживал гораздо реже. Раздался звонок, она сказала «алло» и потом стала слушать собеседника. Он что-то говорил, а Алена то и дело морщила лоб.

– Что там? – наконец не выдержала Катя.

– Я ничего не понимаю. Он говорит по-английски… кажется… и как-то очень быстро…

Катя схватила трубку и как раз вовремя. Ее английский тоже оставлял желать много лучшего, но за годы работы в Европе ее словарный запас дорос до нескольких десятков фраз. Конечно, понять каждое слово, как по-итальянски, ей было не под силу, но ключевые слова и общий смысл – запросто. Тем более что собеседник говорил четко и медленно.

К концу разговора Катя не могла понять, стоит на земле или парит над полом. Невероятное чувство.

– Ну, кто это был? Что он сказал?

– Богатый араб, владелец большого торгового комплекса в Дубаи. Хочет с нами встретиться и обсудить возможность того, чтобы мы занимались закупками итальянских брендов для них. Ты хоть понимаешь, что это значит?!

– Это невероятно круто, Катюха! А где мы с ним встретимся?

– Сказал, чтобы мы не беспокоились, он приедет прямо к нам в офис, – ответила Катя. Она все еще не пришла в себя.

– Так это-то как раз и беспокоит… – задумчиво протянула Алена и огляделась по сторонам. – Знал бы он, что представляет собой наш офис. Немедленно перезвони ему и перенеси встречу в какой-нибудь ресторан!

– Почему?

– Как почему? – вздохнула практичная Алена. – Где мы его принимать будем? В этом ангаре среди унитазов? Или в пустом доме?

– Ой, точно…

Катя в последние годы не слишком жаловала рестораны и развлечения. На первом месте для нее был бизнес. Она привыкла иметь дело с людьми, которые были одержимы выгодными покупками и которым все равно было, где заключать сделки – на грязном складе, в машине среди горы сумок или в туалете. Имел значение только результат. Но арабский бизнесмен – птица другого полета, здесь уже становится важным имидж.

Катя перезвонила будущему партнеру, попыталась перенести встречу в ресторан, но он продолжал настаивать на переговорах в офисе.

– Что делать? Он завтра уже будет здесь!

Всю ночь сестры Снегиревы шили занавески и чехлы на древнюю мебель. К утру гостиная заброшенного дома, который они получили в довесок к ангару, стала напоминать скромный офис. Можно было даже сказать, что импровизированный кабинет выглядит стильно и уютно.

– Кто бы мог подумать, – хмыкнула Катя, оглядев кабинет.

– Главное, чтобы он в другие комнаты не ходил, а то на него стены рухнут, – улыбнулась Алена.

Араб Мехмед оказался молодым и обаятельным. Алена изо всех сил строила ему глазки, но он вел себя довольно сухо и по-деловому, но самое главное – они нашли общий язык.

Через два месяца поставки начались. И это был совершенно новый уровень.

Сестры Снегиревы расширили клиентскую базу и продавали теперь на весь мир, хотя делать это приходилось круглосуточно. У Кати были клиенты с Берега Слоновой Кости, из Израиля, с юга Африки, из Смоленска и Лос-Анджелеса. Ей внезапно открылся мир, в котором ее ждали. Казалось, не было страны, с которой бы они не работали. Это был экстремальный курс выживания, курс хождения по горящим углям в знаменитом университете под названием Жизнь. Вместо диплома об окончании Катя получила капитал, свои первые Большие Деньги.

И, наконец, задумалась о легализации бизнеса.

У Кати был русский паспорт, она не была замужем за итальянцем, а потому не могла оформить все официально.

Но после кризиса Снегирева решила: пора выходить из тени. Взяла в руки справочник и набрала номер финансового консультанта. Первый специалист едва не упал в обморок от того, что услышал. Второй тоже был близок к тому, что придется его откачивать, но взглянув на красивую решительную русскую девушку со шрамом на щеке, махнул рукой:

– Хорошо, я вам помогу.

Петро, так его звали, видел, как сестры привозили доллары в мешках, а потом расправляли и гладили утюгом купюры.

Пятьсот килограммов Гуччи, двести килограммов Прада, налоговые инспекции, таможенный контроль.

– В России говорят, или пан – или пропал, – пояснила она изумленному Петро.

– Что это значит? – не понял итальянец.

– Или посадят, или прорвемся.

У Алены начался головокружительный роман с арабским коммерсантом, который, как в сказке, оказался самым настоящим восточным принцем, сыном шейха. Мехмед все-таки не устоял перед ее напором, но не скрывал: он никогда не сможет жениться на Алене, проводя с ней время, он всего-навсего совмещает приятное с полезным – страсть и бизнес в одном флаконе. Алену такое положение вещей вполне устраивало. Ей нравилось строить империю вместе со старшей сестрой, быть свободной и независимой, как Катя. Она вовсе не собиралась менять все это на чадру и замужество. Ну, уж нет. Не в принцах счастье!

Глава 27

У челноков с постсоветского пространства зачастую не было того понимания тонкостей стиля, которое присутствует у избалованных высокой модой европейцев. А как могло быть иначе в стране, где даже джинсы, рабочая одежда американских пастухов, долгое время считались роскошью? И, оказавшись среди многообразия моделей и расцветок, многие из них попросту терялись.

Коммерсанты из новой России мало что понимали тогда в дизайнерской одежде. Значение имел бренд, и то, чтобы вещь выглядела «дорого и богато», то есть так, чтобы тебя было видно за три километра.

Впрочем, встречались и исключения. Была среди Катиных клиенток старая петербуржская фарцовщица. Семидесятилетняя дама с фигурой молодой девушки и густыми каштановыми волосами ниже талии. Элеонора Львовна уже давно одевала элиту северной столицы, балерин и профессорских жен, мешками возила товар. Как-то она сказала Кате:

– Ты мне нравишься. Я научу тебя одеваться, как настоящая леди.

Она научила Катю находить среди вороха уцененных вещей те, которые любую провинциальную простушку способны превратить в королеву. Научила быстро и правильно подбирать сочетания. Объяснила, что и почему хорошо будет продаваться в России. Теперь Катя не просто организовывала связь челноков с производителями и оформляла бумаги. Теперь она подбирала товар индивидуально под каждого клиента, и люди готовы были за это доплачивать.

Именно Элеонора Львовна помогла Кате организовать первую выставку итальянских производителей в Петербурге. Потом были дефиле в Париже и Москве. Катина компания взяла новую высоту.

Когда дело дошло до презентации в Москве, Катя, которая теперь имела официальный статус президента компании, сделала все, чтобы мероприятие прошло на высшем уровне. Снегирева превзошла саму себя. И да, Катя с самого начала знала, что это произойдет. Она боялась и вместе с тем очень ждала встречи, ведь чем старше мы становимся, тем, пожалуй, сентиментальнее. Тем дороже нам детские воспоминания, старые куклы и друзья юности. С высоты прожитых лет прежние обиды кажутся мелкими и, в конце концов, ты прощаешь даже то, что клялась никогда не простить. Жизнь слишком коротка, чтобы ненавидеть и бесконечно наказывать тех, кто тебе на самом деле дорог.

В первом ряду во время дефиле сидела, сверкая бриллиантами, знаменитая светская львица, жена банкира Шумилова и мать его детей. Лиза Каменовская. Она все еще была Каменовской, и все в московской тусовке знали, что олигарх Шумилов официально на ней не женат. Но это не имело ровным счетом никакого значения, потому что каждой досужей сплетнице было известно, что Аркадий обожает гражданскую жену. Далеко не все спутницы богачей могли похвастаться такими бриллиантами, какие носила Лиза. Ей завидовали, ею восхищались, она была хороша как никогда.

Катя была готова. Она заранее знала, как поступит, вот только не думала, что в горле застынет комок, а из глаз предательски хлынут слезы. Она сделала именно то, что собиралась: подошла первой и просто обняла подругу детства. Лиза тоже плакала.

Конечно, на следующий день две рыдающие красавицы появились во всех желтых газетах. Неудивительно, что к утру в светской хронике были довольно пикантные подробности их магаданского детства, школьные фотографии, интервью с первой учительницей. Журналисты раскопали даже тот факт, что когда-то они обе победили в одном конкурсе красоты.

Все время, что Катя провела в Москве, подруги были вместе. Лиза настояла, чтобы Катя жила у них. Они вместе ездили на встречи, ходили по магазинам, обедали в ресторанах и просто бродили по тихим московским переулкам.

– Катька… Почему же мы потеряли столько времени? Как же хорошо вместе! Не то что эти рублевские подружки – сегодня в любви клянутся, но вот если завтра Шумилов разорится, никто ведь руки не подаст, даже не поздоровается.

– Ну… не все одинаковы. Наверняка среди них есть хорошие люди. И потом, маловероятно, что Аркадий внезапно станет нищим.

– Да это я так, к примеру. Я думала, ты никогда меня не простишь!

– Знаешь, я тоже раньше так думала. Но… кроме дочки и сестер у меня есть только ты. Ты мне дорога. Я люблю тебя и хочу быть рядом.

– А Миша?

– Что – Миша?

– Ну, он же тоже твой друг! Где он сейчас? Вы общаетесь?

– С Мишей какая-то непонятная история, – вздохнула Катя. – Если честно, я не знаю, что и думать.

И как в старые времена, она выложила все Лизе. Причем во всех подробностях.

Через три недели Лиза без всякого предупреждения появилась на пороге ее миланского офиса. С горящими зелеными глазами.

«Что-то будет», – подумала Катя. Она даже не предполагала, за столько лет дружбы с Лизой Каменовской она знала это совершенно точно. Горящие зеленым огнем глаза – верная примета.

– Бросай все, пошли пить кофе! – потребовала подруга.

Катя повиновалась. Проще отдаться.

– Говори сразу. Не томи.

– Куда уж. Мне самой не терпится рассказать! Я, как узнала, прилетела первым же рейсом. Представь себе, в экономе. Какие были билеты, такие и схватила. Не могла в Москве усидеть. Это касается… Черепова. Я все узнала. Вернее, это Аркадий….

– Лиза!

– Я знала, Катечка, что ты будешь против, потому и не поставила тебя в известность о нашем частном расследовании. Но ты только послушай… – затараторила подруга. – Вообще, сразу скажу, что ребятам Аркадия сильно копать не пришлось. Всю работу за них сделал другой человек. Еще чуть-чуть, и он бы сам тебе обо всем рассказал. И он, конечно, расскажет. Но я решила тебя немного подготовить, да и не смогу я это все скрывать от тебя.

– Лиза, если ты сейчас же не расскажешь, в чем дело, я оболью тебя чем-нибудь, не посмотрю, что ты в положении!

– Я знаю, кто убил Черепова… – выдохнула Лиза и залпом выпила стакан воды.

– Кто?!

– Помнишь его зама, Гошу Кротова? Конечно, помнишь… Серый кардинал, все за спиной у него маячил. Вот он. А Миша видел, понимаешь? Этот тип накануне в сервис приехал и погнал его в магазин якобы за сигаретами, редкой марки. Причем Миша знал, что он другие курит. А утром этот взрыв… Миша сразу все понял, но боялся за себя, за родных, за тебя… Время-то какое было страшное. А потом ему было стыдно, нашему Мише, он решил, что предал тебя. И доказательств не было. И возможностей… Ты вот думаешь, он на автосервис собирал? А Мишка, как в Магадан вернулся, все там перевернул, но до правды докопался. Сынок Черепа был в сговоре с Гошей. И знаешь, что еще интересно? Сейчас упадешь… Готова?

Катя кивнула. Говорить она просто не могла.

– Андрей Павлович оставил завещание. Он все тебе завещал, Катька! А эти гады составили поддельное, более позднее, где все на сына. Нотариуса купили, наверное. И ведь никто не усомнился тогда! Можешь себе представить?! Ты столько лет мыкалась, а должна была в роскоши купаться. Андрей все предвидел! Кроме того, что его предадут самые близкие. Через месяц суд над этими мерзавцами. Ну, тут уж они никуда от нас не денутся, это по маминой части, сама понимаешь.

Катя старалась дышать как можно глубже, чтобы хоть как-то справиться с нахлынувшими эмоциями. Ну вот, теперь она знает. Легче ли ей от этого? Если честно, нет… Андрея не вернуть, но ради его памяти и ради Ульяны надо довести дело до конца.

Суд над убийцами состоялся в сентябре.

Родной город встретил дождем и пронизывающим ветром. Катя скучала по Магадану и сейчас, шагая по улочкам своего детства, невольно представляла, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы Андрей остался жив. В этом сквере она гуляла бы с коляской. А сюда приходила бы за обновками для Ульяны. Потом дочь пошла бы в детский сад и во-он в ту школу с черепичной крышей, в которую когда-то ходили и они с Лизой. Это была бы совсем другая жизнь… и совсем другая Катя. Спокойная, уверенная, любимая и счастливая, которая никогда не знала бы ни горечи утрат, ни щемящего одиночества, ни изматывающей работы. Загорелая, после очередного лета на итальянской даче. И конечно, у Ульяны были бы братья и сестрички. И, возможно, мама все еще была бы жива.

С другой стороны, Катя не могла не сознаться себе, что любит свою нынешнюю жизнь. Ей нравится руководить компанией, нравится та свобода и независимость, которую дают большие деньги, если они заработаны самостоятельно. Да, жизнь сложилась так, что Катя замужем за своим бизнесом. Но это, надо сказать, вполне удачный брак.

На судебном процессе все прошло гладко. На сей раз следователи сработали отлично и все новые обстоятельства были подтверждены доказательствами. Миша выступил свидетелем и рассказал обо всем, что происходило вечером накануне взрыва. В конце концов, посоветовавшись с адвокатами, обвиняемые дали признательные показания.

Катя сидела в зале, смотрела на постаревшего Гошу, на холеного Кирилла, слушала, как они в деталях описывают свое преступление, но ей все время казалось, что это не с ней. Что это какой-то фильм, случайно увиденный по телевизору. Не мог же, в самом деле, человек, с которым они играли в карты и пили вино, организовать убийство своего друга и шефа? Не мог же сын предать отца ради денег?

После суда ей предстояло задержаться в городе – ее адвокат собирался добиться для Кати того, что осталось от денег и имущества Андрея. Если, конечно, от них что-то осталось.

Катя встретилась с одноклассниками и учителями – для них она была настоящей звездой. Однажды вечером она решилась и отправилась по старому Мишиному адресу. Оказалось, он больше не жил там. В старой квартире был отличный ремонт и ее полностью занимал Даня с женой, они-то и подсказали, где его искать. В суде им так и не удалось поговорить – друг как-то быстро исчез после заседания, будто нарочно ее избегал.

У Миши был теперь собственный автосервис, почти в центре. Брат уверял, что он там днюет и ночует. Так и вышло – поздним вечером Катя застала его на работе. Он был в комбинезоне, руки его были в масле, и кудрявая прядь налипла на лоб. Миша что-то сосредоточенно разглядывал в моторе машины, и если бы не крошечные морщинки в уголках глаз, можно было бы решить, что за эти годы ровным счетом ничего не изменилось. И уж конечно, никто не смог бы предположить, что этот мускулистый механик сделал неплохую карьеру в качестве модели. Что он ходил по лучшим подиумам Парижа и Милана, участвовал в фотосессиях и что больше всего денег в своей жизни он, обладатель великолепного тела, заработал на рекламе мужского нижнего белья.

– Привет, – просто сказала Катя, и он поднял на нее глаза.

– Ты… Привет, проходи. Ты очень меня ненавидишь?

– Вообще не ненавижу. С чего ты это взял? Наоборот, я благодарна тебе. Ведь это именно ты сумел разобраться в этой истории.

– Слишком поздно, к сожалению. А когда узнал про завещание… Кать, да ведь если б я тогда не струсил, тебе не пришлось бы столько пахать ради денег!

– Если бы тогда не струсил, как ты говоришь, тебя бы тоже убили. А может, и не только тебя. Ты не струсил, ты проявил осторожность. Ты защитил нас. Уверена, Андрей пожал бы тебе за это руку. И почему ты думал, что это предательство по отношению ко мне?

– Мне так казалось…

– Неправильно казалось. Знаешь, мне тогда было все равно, кто его убил. Мир рухнул от того, что Андрея не стало, и возмездием этого не изменить. А что касается работы… Я обожаю свою работу! Не меньше, чем ты – свою! Я замужем за своим бизнесом, как же ты не понимаешь!

– Я… понимаю.

Он явно не знал, как себя вести. Тогда Катя сама бросилась ему на шею и поцеловала в губы. Он ответил на поцелуй все так же робко. Да что с ним такое случилось!

И тут дверь в мастерскую распахнулась, и на пороге возник мальчик лет пяти. Миша моментально отпрянул.

– Пап, я все болтики разобрал! Поедем уже домой? Мы же маме обещали, что сегодня не очень поздно приедем.

Катя мгновенно все поняла. Слишком поздно. Как наивно было думать, что все можно исправить в любой момент. Просто взять и вернуться к исходной точке. Пока она там, в Милане, строила бизнес, он вернулся в Магадан (как и мечтал), открыл автосервис (как и мечтал), завел семью (как и мечтал) и вот теперь растит сына. Он счастлив. И нет – он о ней не забыл. Он помог разобраться с той давней историей, сломавшей Кате жизнь, но выбор был сделан давным-давно: она выбрала Черепова, хотя прекрасно знала о Мишиных чувствах. И если бы Андрей не погиб, Катя и сейчас была бы с ним. Так стоит ли обижаться?

– Еще раз спасибо тебе за все, – тихо сказала она и вышла из мастерской.

Но возвращаться было пока рано. В России у Кати осталось еще одно дело. Теперь предстояло лететь в Смоленск. Там, по словам юристов Аркадия Шумилова, жила после освобождения Люська. Та самая, что помогла ей когда-то выжить в СИЗО.

Бывшая сокамерница была теперь прописана в коммуналке. Дома ее не оказалось, но словоохотливые соседи за пару хрустящих купюр подсказали богатой даме, где ее найти. Люська работала в ларьке. Торговала дешевым алкоголем и жвачкой.

Дождавшись своей очереди, Катя заглянула в окошко.

– Ну, что молчим, красивая? Чего тебе надо? – рявкнула ничуть не изменившаяся беззубая Люська.

Катя вдруг вспомнила, как сама стояла з прилавком, торговала свежим хлебом и булочками, замещая больную маму.

– Мне бы Людмилу Сергеевну Соломахину, – улыбнулась Катя.

– Мы знакомы? – Люська прищурилась и ошарашенно забормотала: – Но этого ж быть не может. Та за границу уехала…

– Как уехала, так и приехала!

– Так это что, на самом деле ты? А шрам где? – проявила бдительность старая знакомая.

– А нету больше шрама! Сейчас медицина еще и не такие чудеса творит! Давай, собирайся, пойдем посидим где-нибудь.

Люська нахмурилась.

– Так что ты уж не обижайся. Вот если сможешь до конца моей смены подождать, буду рада. А пока заходь ко мне сюда, в ларьке посидим. Или западло тебе, крале, в таком плаще фирменном в грязный ларек лезть? Так я б с удовольствием пошла б с тобой в кабак вот прямо сейчас, честное слово, Кать. Да хозяйка, как узнает, вмиг уволит. А кому я с двумя судимостями нужна?

– Мне нужна! Можешь прямо сейчас звонить своей хозяйке и говорить, что увольняешься. Будешь работать у меня. Согласна? Поедешь в Италию?

– Ты серьезно? Так у меня ж эт… визы нет. И языков никаких, кроме русского и матерного, не знаю.

– Зато ты умеешь договариваться с людьми, никогда не сдаешься, не даешь в обиду своих и, главное, я тебе доверяю. Ты даже представить себе не можешь, какие это ценные качества. Что касается языков, то будешь работать с клиентами из Восточной Европы, ну то есть с русскими, украинцами, белорусами. Для этого как раз нужен русскоязычный сотрудник. Со временем выучишь итальянский, не такой он сложный. Я же выучила. А уж ты с твоей коммуникабельностью! А визу мы тебе сделаем. Так что, едешь?

– Спрашиваешь! Можешь прямо сейчас отчаливать, вещи здесь оставлю, – рассмеялась отважная Люська. Вот именно такой Катя ее и помнила.

Через месяц Люся поселилась в Милане в квартире, которую сняла для нее компания. Продажи отдела возросли сразу, общаться с клиентами так, как это делала Люся, не мог больше никто. Бывалые коммерсанты пасовали перед ее напором. Поэтому никто из сотрудников не удивился, когда еще через два месяца Катя назначила Людмилу Сергеевну Соломахину начальником отдела по работе со странами Восточной Европы.

Глава 28

Элеонора Львовна сформировала вкус Кати. Благодаря безупречному стилю и утонченной красоте само имя Снегиревой скоро превратилось в бренд.

Итальянские модные журналы часто цитировали ее, как эксперта.

Катя сделала серию пластических операций, и шрам почти полностью исчез. Причем косметологи обещали, что еще через год, после двух лазерных шлифовок, она забудет об этом дефекте навсегда.

«Забыть навсегда». Так может говорить лишь тот, кто ничего подобного не пережил. Разве можно забыть, как у тебя на глазах в день свадьбы любимого мужчину разорвало на куски? Разве можно забыть, что в одно мгновение рухнули все мечты и надежды? Разве можно забыть эту гнетущую и пугающую ответственность за больную маму, малолетних сестер и новорожденную дочку? Как забыть, что в чужой стране пришлось быть любовницей женатого мужчины, а потом снова отправиться в никуда… Строить жизнь заново, по кирпичику, попутно изучая новый язык и новые правила игры. Забыть то, что мама умерла, так и не дождавшись, когда Катя, наконец, разбогатеет и спасет ее. Забыть годы каторжного труда… Забыть одиночество… Искалеченную женскую судьбу…

Забыть невозможно. Можно снова сделать лицо прекрасным за большие, очень большие деньги. Но никакие деньги не смогут вылечить истерзанную душу.

Теперь ей вновь оборачивались вслед. Но возвращаться в модельный бизнес в качестве манекенщицы было уже слишком поздно, да и незачем. Карьера бизнес-вумен Снегиреву вполне устраивала.

Теперь она старалась как можно больше времени проводить с Ульяной, чтобы компенсировать те годы, когда дочка почти не видела маму. Совместить успешный бизнес и счастливую семью действительно не просто. Ты будто крадешь время. То у ребенка, когда нужно заниматься делом, а то у бизнеса, когда, наплевав на деловые переговоры, остаешься дома с больной дочерью.

Двадцать третьего декабря девяносто восьмого года Катя положила на счет в банке свой первый миллион долларов, заработанный потом и кровью.

Вскоре после этого она получила долгожданное наследство. Она долго думала, что сделать с деньгами Андрея: вложить в дело, создать трастовый фонд для Ульяны, купить дом… Ни одно из решений не казалось ей правильным.

А потом они с Ульяной и Аленой полетели в Москву – встречать новый год с Лизой и ее семьей. Туда же, на Рублевку позвали и Риту. Катя звала младшую сестру перебраться в Милан, но та уже успела влюбиться в однокурсника.

В фоновом режиме в гостиной особняка работал огромный телевизор. Шли обычные новости. Лизу привлек тот факт, что речь шла о родном Магадане, показывали местную детскую больницу. И в этот момент она поняла, что сделает с деньгами. Откроет благотворительный фонд.

Глава 29

Она и не думала, что благотворительность принесет ей такое глубокое удовлетворение. Катя даже жалела, что не открыла фонд раньше. Менять жизни людей к лучшему, выступая ангелом-хранителем брошенных на произвол судьбы детей и обездоленных стариков, было просто волшебно.

Катя ничего не забыла: ни свое голодное детство, ни барачную нищету, ни тем паче тупое бессилие, когда твоя мать умирает и, чтобы спасти ее, нужны средства, совсем небольшая сумма, которая для тебя – все равно что состояние. Потому что этих денег у тебя нет.

Поэтому теперь, когда они, наконец, появились, Екатерина Снегирева значительную их часть направляла в собственный благотворительный фонд и лично следила за распределением средств.

Ничто так не сопутствует успеху, как успех. С миллионом в руках жизнь стала налаживаться. Как известно, деньги делают деньги.

Российский рынок одежды эволюционировал. Больше не было челноков, хаотично сгребающих что подешевле. В крупных городах стали появляться магазины и бутики, торговые сети.

Их хозяева наперебой предлагали Кате сотрудничество. Русская бизнес-леди, бывшая модель, давно живущая в Италии, стоявшая у истоков бизнеса, имела безупречную репутацию и была желанным партнером для многих.

Люди стали разбираться в моде. Катя получила разрешение официально оформить свою компанию в Италии и сняла первый приличный офис. Это был великий день – больше не нужно работать из дома и пугать соседей треском факса по ночам.

Теперь она твердо знала, что сможет обеспечить достойное будущее дочери и спокойную старость себе.

Но Снегирева вовсе не собиралась почивать на лаврах. Построить бизнес мало. Надо еще суметь его удержать. Еще очень многое предстояло сделать.

Карточки клиентов все еще хранились в коробках из-под брендовой обуви, а мебель в офисе была самодельной. Зато у компании наконец-то появился свой, не арендованный транспорт – Катя выгодно купила три старых пассажирских автобуса.

Но, разумеется, главной задачей по-прежнему были переговоры с фабриками, производившими одежду. Когда один из партнеров решил, что десять процентов комиссионных – это слишком много, и предложил платить пять, Катя всерьез разозлилась.

– Немедленно звони этому козлу и назначай с ним встречу! – велела она Алене.

Снегирева явилась в офис фабриканта с твердым намерением показать ему, где раки зимуют.

Компания располагалась в симпатичном особняке, обстановка которого состояла в основном из антикварной мебели. Сильвио Помпео руководил этим бизнесом без малого двадцать лет. Его правой рукой был брат Сержио. Совсем как Алена у Кати.

– О, сеньорита Снегирева, вы просто великолепно выглядите!

– Оставим эти реверансы.

– Что вы, это вовсе не…

– Перейдем к делу. Наш менеджер сообщил мне, что вы решили изменить условия сотрудничества и утром вручили ему новый договор, не потрудившись даже позвонить мне.

– Я не хотел вас беспокоить из-за такой ерунды.

– Но это не ерунда! – вскипела Катя. – Вы уменьшили комиссионные вдвое!

– По-моему, пять процентов – это более чем…

– Я пришла вам сказать, что мы не станем сотрудничать с вашей фабрикой на таких условиях. Если вы настаиваете на них, я не стану продлевать контракт.

– О, вы этого не сделаете! – с деланым спокойствием произнес Сильвио, но по глазам было видно, что он забеспокоился. – Хотите чаю?

– К черту чай!

– Сеньорита, успокойтесь и послушайте. Мы производим одежду. Высококлассный товар, который успешно продается во всем мире. А что делаете вы?

– А я делаю так, чтобы ваш товар продавался! – рявкнула Катя.

– Но признайтесь, вы всего лишь посредник. Не в ваших интересах отказываться…

Она схватила то, что первым подвернулось под руку. Подвернулась ваза муранского стекла, которая через мгновение уже раскололась о стену.

– О… не надо, прошу вас… Ну… если вы так серьезно настроены… я же не знал… Что ж… Садитесь, давайте будем искать компромисс.

По итогам встречи процент комиссионных остался прежним, а дома Катю ждал огромный букет белых роз.

Катя испытала прилив адреналина, гордость и некий охотничий азарт. Ведь она не просто добилась своего, но и покорила сурового Сильвио.

У них случился бурный роман. Сильвио был похож на молодого Траволту. Он возил ее на своем «Харлее» по ночному городу и был неутомим в постели.

Но стоило ему завести разговор о свадьбе, Катя тут же предложила остаться друзьями. Мужчина преподнес ей тогда невероятное кольцо – огромный рубин в двадцать три карата и россыпь бриллиантов вокруг.

– Мне кажется, у нас с тобой кровная связь. Мы должны пожениться.

И Катя дрогнула. Она не дала пока согласия, но и не стала рвать отношения.

Желтая пресса, как водится, уже давным-давно объявила об их свадьбе. Они ходили вместе на приемы, где общались с Клодом Монтана, Джанни Версаче, Карлом Лагерфельдом, а потом издания наперебой печатали фотографии папарацци и заголовки «Русская модель выходит замуж за итальянского магната». Кате это ужасно не нравилось. Она положила столько лет на то, чтобы поднять с нуля бизнес, и теперь не хотела, чтобы ее воспринимали как красивую жену при богатом муже.

Безусловно, Сильвио помог ей, дал немало ценных советов. Но ведь это вовсе не повод для свадьбы.

Через пару месяцев он повторил предложение.

Катя опять не взяла кольцо. Она, молча, показала ему другое, которое, слегка увеличив при помощи ювелира, носила теперь на указательном пальце. Это был тот самый бриллиант, подаренный Андреем Череповым много лет назад, в Магадане, перед входом в барак, в тот вечер, когда Катя согласилась оставить модельную карьеру и стать его женой.

Но истинная причина была даже не в погибшем женихе, а в том, что она вовсе не собиралась теперь, добившись, наконец, свободы и финансового благополучия, попадать в зависимость от мужчины.

К тому моменту Сильвио уже почти переехал к Кате жить. Он не перевез вещи, но почти ежедневно оставался на ночь.

– Сегодня ты должен уйти.

– Но почему? Понимаю, ты не хочешь за меня замуж, но нам хорошо вместе. Мы можем все пока оставить, так как есть.

– Потому что мы больше вместе не будем.

Теперь хватало и на кофе, и на коврижки, но проглатывать все это по утрам приходилось в быстром темпе. Катя по-прежнему экономила на всем, включая персонал. Клиенты платили даже за скотч, которым заматывали коробки.

По настоянию Ульяны Катя стала наконец посещать психотерапевта. Это был модный специалист с заоблачным гонораром. Катя рассказала ему о кошмарах, которые преследовали ее уже много лет.

Сначала доктор Маретти долго копался в ее трудном детстве (благо покопаться было в чем), подробно расспрашивая о каждом из многочисленных отчимов. Спрашивал, не насиловали ли они ее. Но такого никогда не было. Вот с ножами гонялись – это да.

Потом он пробовал технику гипноза и выписывал суперсовременные антидепрессанты.

Кошмары не проходили. Зато от таблеток стала барахлить печень.

И Катя приняла решение прекратить лечение. В конце концов, за столько лет она уже привыкла к своим кошмарам. Она верила, что лучшее средство от любого наваждения – работа.

Катя вела бизнес жестко, но при этом ее сердце оставалось добрым. У «Благотворительного фонда Екатерины Снегиревой» появился филиал в России, и часто она сама летала на Родину, принимая личное участие в судьбах многих нуждающихся.

Как-то в Тульской области из-за халатности воспитателей сгорел детский дом. На выживших детей страшно было смотреть. Катя взяла эту историю под личный контроль и даже прилетела в Россию. Трагедия не шла у нее из головы, ради душевного равновесия надо было убедиться, что деток лечат как положено.

Женщина вошла в палату и вздрогнула. У этого крошечного существа не было ничего: ни волос, ни ушей, а вместо носа – две маленькие дырочки. Невозможно было даже сказать с уверенностью, девочка или мальчик. Но эти глаза… Глаза, уцелевшие каким-то чудом, будто знали о ней все. От магаданского детства до нынешней жизни. Катя никогда бы не поверила, что у ребенка могут быть такие глаза. Глаза взрослого, измученного жизнью человека. Но и детей без лиц она никогда прежде не видела.

Крошечная девочка лежала совершенно одна, в горле стояли трубки, позволяющие есть и дышать. Малышка была привязана к кровати (Кате объяснили, что это нужно для того, чтобы девочка сама себе не навредила и не выдернула трубки и капельницы).

– Это Марьяна, – пояснила врач. – Год и два месяца. Ожог девяноста процентов кожи. По идее, девочка должна была умереть, но вопреки всему выжила. Правда, как будет девочка жить таким уродом…

– Не смейте так говорить, перед вами ребенок…

– Что ж, это жестокая правда, – не сдалась доктор. – Сирота, и так никому не нужна, а еще и без носа…

Повинуясь внезапному порыву, она бросилась к малышке, и девочка крепко прижалась к ней. Катя совсем не сомневалась в своем решении. Ни секунды.

Бумаги на усыновление подготовили очень быстро. Так Катя Снегирева стала мамой второй раз в жизни.

Перед самым отъездом вдруг раздался звонок с незнакомого номера.

– Екатерина Снегирева? Меня зовут Иван Морозов, я пластический хирург, планировал бесплатно оперировать девочку, которую вы, как оказывается, усыновили. Мы могли бы встретиться?

– Сможете приехать в «Риц» через час? Вечером мы улетаем.

– Не вопрос.

Иван Морозов оказался симпатичным смуглолицым мужчиной лет сорока, увлеченным своим делом.

– У меня своя клиника в Туле и время от времени мы проводим бесплатные операции для тех, кому нечем платить, – пояснил он. – Конечно, это не сравнить с той благотворительностью, которой занимаетесь вы, Катя. Это капля в море, я знаю. Но большего пока позволить себе не могу, иначе клинике не выплыть.

– Вы делаете что можете, а это уже очень много, – мягко сказала Катя. – Вот если бы все люди поступали так.

– Я был просто в шоке, когда узнал историю девочки. Я несколько месяцев готовил план операции и материалы, которые предстоит имплантировать. Вот тут расчеты. Если надо, я объясню подробнее… Вы позволите мне все же провести операцию? Знаю, теперь вы можете привлечь лучших мировых специалистов, но поверьте, мы способны справиться. Мои ребята так болели за девочку, так старались.

– Раз так, конечно будем оперироваться в России, – кивнула Катя. – И, конечно, я оплачу операцию.

– Не стоит, мы с самого начала планировали оперировать сироту бесплатно.

– Но теперь она не сирота. Теперь Марьяна моя дочка.

Операция прошла очень успешно, и вскоре девочка даже стала улыбаться. Конечно, впереди была еще огромная работа, но первый успех окрылил Катю.

Внешне Екатерина Снегирева, как всегда, излучала спокойствие и уверенность, но что творилось внутри у новоиспеченной мамы, знала только она сама. Справится ли? Сможет ли сделать жизнь девочки если не счастливой, то хотя бы сносной? Сумеет ли дать ей ту любовь, которую так невосполнимо задолжала Ульяне?

Этот страх заставлял Катю спешить. Первую операцию сделали в Израиле. Она навсегда избавила Марьяну от трубок. Казалось, стоит снять все угрозы для здоровья, и жизнь наладится. Ее Марьяша станет как все дети. Но очень скоро стало понятно, что быстро и легко ничего не будет.

Когда Катя привезла дочку домой, малышка, слишком маленькая для своего годика, могла только лежать, причем в основном на спине, на животе пока получалось плохо. Она следила за игрушками над кроваткой, могла перекладывать погремушки из одной руки в другую, но почти не реагировала на изменения освещения и громкие звуки. После курса интенсивного массажа Марьяна стала сначала приподниматься на руках, потом сидеть, ползать на четвереньках и в конце концов пошла. И только тогда Катя немного перевела дух. Это была первая маленькая победа. Ведь врачи всерьез опасались, что ходить девочка не сможет.

Одним из диагнозов малышки была тугоухость, приходилось носить слуховой аппарат на мягком бандаже. И спустя несколько месяцев Марьяна стала произносить свои первые звуки и, главное, слышать сама себя.

Лицо прооперировали, и, конечно, ее пока нельзя было назвать красавицей, но теперь прохожие смотрели на малышку без содрогания. А сама Марьяна в хорошем настроении обожала крутиться перед зеркалом, напевая на своем языке.

Каждый шаг, каждая новая ступень, которая здоровым детям дается сама собой, Марьяне доставалась кровью и потом. Реабилитация обожженной девочки стала для Кати испытанием, отнимавшим не меньше сил, чем в свое время бизнес.

Катя проводила с малышкой все вечера и выходные, а днем с Марьяной была няня. Катя нашла эту пожилую итальянку по имени Клаудиа с большим трудом, проведя почти сотню собеседований. Она не могла похвастаться ни медицинским, ни педагогическим дипломом и была родом из глухой провинции, зато обладала добрым сердцем, а Марьяне это было сейчас гораздо нужнее.

У младшей дочки была уютная спаленка, которая вечно пустовала, потому что спать маленькая Марьяна предпочитала вместе с мамой, видимо стремясь компенсировать весь тот страшный год, который провела преданная родившей ее женщиной, обожженная и привязанная к кровати. Катя ничего не имела против совместного сна. Она стремилась дать дочери все, что в ее силах.

Но этого ей было мало. Хотелось во что бы то ни стало обратить внимание общества на детей-инвалидов, чтобы еще чье-нибудь сердце дрогнуло и кто-то из брошенных, покалеченных малышей нашел семью. Для этого она создала группу в социальной сети, где выкладывала фотографии младшей дочери и рассказывала о ее успехах. За первый месяц количество участников достигло десяти тысяч и продолжало расти. И это были люди, в самом деле не равнодушные к судьбе маленькой русской девочки, а вовсе не те, кто зашел по просьбе «Вступить» или «поставить лайк». Неожиданно группа стала мощным источником энергии для самой Кати. Она поражалась и радовалась до слез, получая семьсот откликов на самые обычные, казалось бы, фотографии девочки, например те, где она купается в бассейне, или лежит на заднем дворе в обнимку с собакой, или ездит верхом на пони. Доброта и поддержка подписчиков питали Катю, когда собственных сил уже не хватало. Среди участников группы были и мамы детей со схожими проблемами, они временами давали бесценные советы, подсказывали решения, дозреть до которых самой было бы непросто.

Ульяна втайне от матери отправила фотографии в модельное агентство и рассказала обо всем, только когда дело дошло до контракта. Теперь старшая дочь работала по всему миру – Париж и Берлин, Рио и Токио. На очереди был Нью-Йорк, до которого когда-то так и не добралась ее мама.

В конце октября Ульяна наконец смогла позволить себе долгожданные каникулы, а Марьяне сделали очередную успешную операцию.

Когда тревоги были позади, вместе с дочерьми она отправилась на отдых в Канны и просто влюбилась в это место. Решила, что непременно будет жить здесь, да и малышке морской воздух полезен. Теперь, когда положение в бизнесе стало устойчивым, она могла себе это позволить.

Уже на следующий день Снегирева встретилась с архитектором, чтобы обсудить проект будущего дома.

Глава 30

Первым предметом роскоши, который Катя купила лично для себя, был старый красный «Порше» шестьдесят второго года выпуска. Она любила в одиночестве ездить на нем к морю и долго гулять вдоль берега, мечтая о будущем и вспоминая прошлое. А потом она снова садилась в машину и ехала смотреть, как их с Андреем дочь делала свои первые шаги по миланскому подиуму.

В один из таких дней она встретила Франсуа. Они были знакомы сто лет – еще с тех пор, как Катя работала моделью в Париже. Франсуа был, как говорят, «бриллиантовым мальчиком». Его отец, миллиардер, входил в мировую сотню богачей по версии «Форбс», владел одним из самых известных модных брендов. Катя помнила Франсуа еще по Парижу, и в ее воспоминаниях он был мажором, прожигателем жизни. Когда-то давно, в той прошлой жизни, после одного из показов он приглашал ее, шестнадцатилетнюю, в ресторан. Катя отказалась и поспешила сбежать. Франсуа не был навязчив и больше не подходил к ней близко, найдя утешение в объятиях других, более сговорчивых моделей.

Но с тех пор мальчик повзрослел и превратился в статного мужчину, который теперь возглавлял пиар-службу в компании отца.

Теперь, спустя много лет, Франсуа снова пригласил ее поужинать, и на сей раз Катя легко согласилась. Она больше не боялась мужчин. Им было легко и интересно вместе.

Сын одного из богатейших людей планеты впервые влюбился по-настоящему. В течение многих лет Франсуа считался классическим плейбоем из высшего общества. Он безупречно говорил по-английски, потому что в детстве, когда у отца не сложились отношения с очередным президентом Франции, семья четыре года прожила в Соединенных Штатах. Франсуа был настоящей звездой школы, занимался футболом и плаванием, завел немало друзей среди мальчишек из обеспеченных американских семей. Они общались и сейчас. Многие давно обзавелись семьями, а вот Франсуа с этим не спешил.

Он проводил лето в Сен-Тропе, летал в Лас-Вегас ради партии в покер и встречался с самыми красивыми актрисами и моделями. Поговаривали даже, что свой пост в компании отца он занимает номинально. Но в действительности это было не так. Франсуа с детства был увлечен рекламой и имел к ней явный талант. В университете ему удалось даже основать небольшую успешную компанию на пару с другом, и только после продажи той фирмы отец пригласил их обоих к себе на работу.

Другое дело, что в последнее время интерес Франсуа к работе несколько поугас. Как и в целом поутихла его неуемная жажда жизни. Он будто внезапно очутился в вакууме: вроде бы все хорошо, стабильно и безопасно, но скучно. Чудовищно скучно. Ни новых желаний, ни стремлений. А ведь жизнь еще только начинается….

Они столкнулись на показе, где Франсуа откровенно скучал. Конечно, он множество раз видел фотографии Снегиревой в журналах, но как-то позабыл, что в жизни она выглядит еще лучше. И уж совсем невероятным казалось то, что у этой красотки уже взрослая дочь-модель. Ведь они с Катей ровесники, а он еще даже жениться не собрался.

Они несколько раз поужинали вместе, а после четвертой встречи сами не поняли, как оказались в постели. Им было хорошо вдвоем. И отношения казались обоим очень естественными.

Франсуа впервые в жизни вообще не задумывался над своими чувствами к женщине. Они просто были, эти чувства. И были очень серьезными.

Встреча с Катей изменила все. Франсуа по ее примеру с головой погрузился в работу. Взялся самостоятельно за раскрутку небольшого бренда, принадлежащего компании, и сделал из него настоящий бриллиант. Продажи возросли втрое, и вскоре он положил отцу на стол проект по открытию новых магазинов – в Гонконге, Пекине, Шанхае, Сан-Паоло и Буэнос-Айресе. Восемьдесят три магазина по всему миру!

И если поначалу папа-миллиардер с недоверием смотрел на русскую мать-одиночку, то теперь проникся к ней заслуженным уважением. Похоже, Кате Снегиревой удалось невозможное – заставить его единственного сына повзрослеть.

Он расстался со своей девушкой, известной французской телеведущей, а Катя, наконец, призналась в очередном интервью, что ее сердце не свободно.

Франсуа с легкостью нашел общий язык с ее детьми, хотя у него никогда не было собственных. Он всей душой сопереживал Марьяне, был тронут ее историей и буквально не спускал малышку с рук. Девочка быстро к нему привыкла. Что касается Ульяны, то она утверждала, что новый ухажер матери «просто невероятно классный» и что Катя «будет дурой, если его упустит».

Глядя на них, Франсуа впервые в жизни задумался о собственных детях. Просто проснулся однажды утром и понял, что хочет иметь ребенка. Не важно – мальчика или девочку. Но непременно от Кати.

– Но это же не только от нас зависит! Тут как Бог даст! Давай будем стараться!

– Но сначала мы должны пожениться, – твердо заявил Франсуа.

– Только давай обойдемся без свадьбы, – попросила Катя.

Она уже давно рассказала Франсуа, что случилось в Магадане в тот день, когда она должна была стать женой Черепова.

– Когда я вижу белое платье, у меня начинается нервная дрожь, – призналась Катя.

– Тогда не покупай белое платье, – сказал Франсуа. – Пусть это вообще будет не платье, а костюм.

– Со шляпой!

– Отлично. Тебе идут шляпы. Поженимся и сразу улетим. Ты куда хочешь?

Катя пожала плечами.

– Ты знаешь, в последние годы я мало отдыхала и почти нигде не была. Но в детстве мечтала увидеть Бразилию.

– Отлично! Значит, туда мы и отправимся.

За долгие годы одиночества Катя привыкла спать одна, но теперь по ночам Франсуа крепко прижимал ее к себе и она с удивлением отметила, что уже не так боится кошмаров. Лабиринт снился все реже, и после пробуждения гораздо быстрее удавалось прийти в себя. Она верила, что этот сильный мужчина с большими руками сумеет защитить ее от чего угодно. В последний раз она ощущала себя в безопасности, когда жив был Черепов, прошло больше двадцати лет, Катя уже почти забыла, как это – просто знать, что рядом есть кто-то, готовый постоять за тебя. Кто-то преданный и бесконечно любящий.

И вот однажды, заснув в его объятиях после долгой прогулки по ночному Рио-де-Жанейро, Катя вновь увидела во сне тот самый лабиринт. И она снова пошла по нему, внимательно разглядывая ледяные стены, силясь увидеть проход, который не замечала прежде. Но стены были такими же гладкими и высокими, как всегда, и лабиринт, как и прежде, бесконечно петлял. Катя побежала. Она всякий раз в конце концов срывалась и переходила на бег. Она бежала, задыхалась, судорожно ловила воздух ртом и вдруг ощутила что-то, похожее на теплый ветерок. Кто-то дышал ей в спину, и страшно было обернуться. А потом ее схватили за руку, и уже в следующее мгновение Катя поняла, что это Франсуа. Он не бежал, шел спокойным уверенным шагом, и ей тоже пришлось замедлить ход. Муж молчал, просто крепко сжимал ее руку и вел вперед. Зачем он сюда пришел? Теперь они погибнут здесь оба. Она ведь знает каждый поворот. Это безнадежное, бесконечное путешествие. Они шли долго, очень долго, в глазах уже рябило от одинаковых стен. Она даже не сразу поняла, когда это кончилось. Стен больше не было, был только песок и океан. И знаменитый бразильский пляж Копакабана. Франсуа вывел ее из лабиринта. С тех пор она больше ни разу не видела во сне ледяных стен.

Перед свадьбой Катя поставила только одно условие: она сама купит дом, в котором они будут жить. Франсуа был готов потакать любым капризам любимой женщины.

Еще они купили небольшую яхту на пять кают и много путешествовали по миру в компании своих друзей. Эту яхту Катя увидела в Бразилии, во время свадебного путешествия. Для Снегиревой ее специально доставили в Канны.

– Ты сделала меня богатым человеком, – однажды признался Франсуа, стоя рядом с женой на палубе.

– Ты родился богатым, – возразила Катя.

– Я родился в семье с большим банковским счетом. А духовно богатым меня сделала ты.

Только теперь, в собственном дворце на Лазурном берегу, в объятиях любимого мужа Катя позволила себе перевести дух. И началась счастливая семейная жизнь. С коврижками, отдыхом и всем прочим.

Часть 4

Глава 31

Раньше, в голодные студенческие годы охоты на олигархов, Лизе казалось, что счастье рядом, только руку протяни. Капелька везения, и поймаешь его за хвост. И вот сбылось: огромный дом на Рублевке, бассейн со светоотражающей золотой плиткой и галерея из атлантов. Гардеробная, под завязку набитая нарядами «от кутюр», нежно-изумрудный, под цвет глаз, «Бентли» и муж, который по любому мало-мальски значимому поводу скупает для нее лучшие бриллианты мира. Кстати, Аркадий делает кассу известнейшему ювелирному дому, только чтобы доставить Лизе удовольствие. Все так… Все именно так со стороны.

В реальности этот дворец, этот сверкающий чисто вымытыми французскими окнами рублевский особняк, влюбленный олигарх – что может быть более зыбким? Замок из песка, вот что это. И Лиза – королева песочного замка. Жизнь, которую она с таким трудом, по песчинке, строила все эти долгие годы, можно сломать в одно мгновение.

Стоит Аркадию влюбиться в другую женщину – и замок рухнет, сбитый ударом волны. Можно сколько угодно укреплять стены, но то, что построено из песка на линии прибоя никогда не станет незыблемым. Стоит Шумилову даже просто разлюбить Лизу, и замок рухнет, как под ногами разбушевавшегося малыша. Она ведь даже не жена. Она – любимая женщина. А любовь куда капризнее любого ребенка.

А что, если глава семьи просто умрет? Инфаркт или инсульт, он ведь уже далеко не мальчик, постоянные стрессы, лишний вес, рано ушедшие родители, а значит, плохая наследственность. Да просто автомобильная авария. Просто умрет и все. Пусть даже с именем Лизы на устах. Кто знает, что написано у него в завещании? Она об этом понятия не имеет. И где она с детьми в этом случае окажется – тоже.

Стабильности нет. И счастья нет. А может, так и должно быть? Может, счастье, в традиционном его понимании, – не более чем мираж? Как изнуренный жаждой путник видит в пустыне зеленый оазис, но стоит дойти до того места – ни воды, ни деревьев. Все тот же желтый песок и испепеляющее солнце, от которого негде укрыться. Может быть, счастье – всегда иллюзия?

Единственное, что продолжало радовать, – дети.

Павлику было семнадцать. Почти столько же, сколько им со Снегиревой, когда они боролись за корону в конкурсе «Мисс Магадан». Он уже ездил тайком на отцовском «Феррари». Ему достались рыжие волосы, зеленые глаза и своевольный характер матери. Через несколько месяцев он окончит престижную школу, а потом… Шумилов спит и видит наследника студентом экономического факультета МГИМО.

А Пашка… Пашка задумал побег в Питер, в институт инженеров гражданской авиации. Лиза знала об этом и предвидела грандиозный скандал.

Егор обожал математику. Она давалась ему легко. Средний сын часами мог решать задачи и не раз побеждал в областных олимпиадах. Он, в отличие от старшего брата, живо интересовался делами отца. Не ложился спать, пока не дождется Аркадия и не поговорит с ним. Словом, Шумилов мог быть спокоен – ему будет кому передать дело.

Одиннадцатилетний Димка был всеобщим любимцем. Он не слишком усердно учился, но был добрым, очаровательным и, пожалуй, слишком застенчивым для своих лет. Он ладил с братьями, всегда был готов участвовать в авантюрах матери и старшего брата, уважал и немного побаивался отца.

Сам Шумилов с годами стал еще более грузным и к тому же облысел окончательно. Впрочем, Лиза научилась даже в этом видеть плюсы: рядом с непривлекательным мужем она еще ярче блистала красотой. Аркадий по-прежнему ее любил. Но все чаще она замечала, что восторг и восхищение мужа как-то улеглись, поутихли. С годами он становился все богаче, а значит, все больше молодых и прекрасных длинноногих красоток вились вокруг официально неженатого олигарха.

Лиза понимала, что сама она моложе, увы, не становится, хотя все еще потрясающе красива. Кроме того, ее главным козырем оставались дети. Она не жалела сил на их воспитание, и уже можно было сказать с уверенностью, что мальчишки получились замечательные.

И да, есть еще пластическая хирургия. В отличие от многих соседок по Рублевке, Лиза в свои сорок два пока прибегала лишь к косметическим процедурам, но твердо знала, что, если ради того, чтобы удержать супруга придется лечь под нож, она непременно это сделает.

В прошлом году Шумилов впервые отправил ее отдыхать одну с детьми. На Бали, на все лето. Отправил, а сам не приехал. В их кругу многие мужчины поступали подобным образом. Это была своего рода элитная ссылка. Пока жена нежится на райских островах, глава семейства, оставшийся под предлогом неотложных дел в Москве, развлекается по своему усмотрению и, конечно же, не один.

Жены знали, хоть и делали вид, будто не в курсе, справедливо полагая, что лучше уж интеллигентная ссылка в тропики, чем развод с миллионером. Терпели. Все, но только не Лиза Каменовская. Она сразу решила, что Шумилову это с рук не сойдет. И задумала месть.

Возможность поквитаться с неверным мужем представилась уже в сентябре, когда в их спортклубе сменился тренер. Седая легенда советского спорта, Олег Евгеньевич, наконец, отправился на пенсию и уступил место двадцатипятилетнему Виктору. У парня были черные как смоль волосы, безупречная фигура и наполеоновские амбиции. Затащить его в постель не составило для Лизы труда.

Надо сказать, роман, который начался ради мести мужу, приносил ей немало удовольствия. Виктор был прекрасным любовником – нежным и неутомимым. Пожалуй, такого яркого и разнообразного секса у Лизы не было никогда и ни с кем. Кроме того, между ними возникло некое подобие дружбы – лежа в постели, они часами разговаривали, обсуждая самые разные темы.

Шумилов, как всегда, не заметил отсутствия Лизы в дневные часы, потому что всегда в это время был в банке, а еще потому что был поглощен собой и своим бизнесом, чтобы отвлекаться на что-то другое.

И все же Лиза чувствовала себя вполне отомщенной.

Катя, правда, ее поведение не одобрила. Подруга считала, что Лиза сильно рискует и это совершенно неоправданный риск. Катя прилетела в Москву на несколько дней по делам бизнеса. Она выглядела посвежевшей и очень молодой. Замужество явно пошло Снегиревой на пользу. Они сидели в центре, в ресторане на крыше и потягивали коктейли.

– Я знаю, как тебя вылечить, – вдруг сказала Катя. – Тебе просто надо один раз съездить в детский дом, и вся депрессия мигом пройдет.

– Маловероятно…

– Поверь. Во-первых, ты поймешь, насколько на самом деле счастлива. А во-вторых, когда делаешь что-то для других, свои беды забываются. Помнишь наш самодельный приют в мастерской? Вот скажи, ты была тогда счастлива?

– Пожалуй, да. Но в детстве как-то об этом не задумываешься…

– А когда Степа стал ходить без коляски?

– Один из самых счастливых дней в моей жизни.

– Вот видишь!

– Поэтому не спорь и просто сделай то, что я скажу, хорошо? Кстати, помимо всего прочего, ты меня очень выручишь.

– Могла бы с этого начать. Я на все уже согласна.

– У нас есть подшефный детский дом в Южноуральске…

Через неделю Катя отправилась в Челябинскую область. Задача была довольно простой – нужно было отвезти подарки: игрушки, книги, телевизоры и даже средства гигиены – и выяснить, какие еще есть нужды. Первым делом ее повели в кабинет директора – пить чай с лимоном и конфетами. Собственно, по итогам этого чаепития миссию можно было считать выполненной. Но директор предложила устроить небольшую экскурсию по учреждению. Отказаться было неудобно.

Там, вопреки стереотипным Лизиным представлениям, было просторно и чисто. Обстановка была максимально приближена к домашней.

– Я не буду надевать это платье, оно не красивое, – рыдала девочка.

– Это что еще за капризы? – сдвинула широкие брови женщина средних лет, по всей видимости воспитательница. – Можно подумать, большой у тебя выбор. Надевай, оно теплое, по погоде…

Она вздрогнула, заметив вошедшего директора.

– Это Елизавета Каменовская, представитель благотворительного фонда «Снегирь», – представил он спутницу.

Лиза опустилась на колени перед девочкой. Она была худенькой и веснушчатой, с морковно-рыжими волосами.

– А какое платье ты хочешь?

– Пышное, – не задумываясь сказала девчушка сквозь слезы. – Зеленое и с воланами.

– У меня когда-то было такое, – подмигнула Лиза. – Я ходила в нем на бал.

– И ты танцевала с принцем? – серьезно спросила малышка.

– Почти. Только не с принцем, а с графом.

– А я тоже хочу на бал, – призналась девчонка.

Воспитательница не сдержала усмешки, но Лиза сделала вид, что не заметила этого.

– Когда-нибудь обязательно попадешь. Как тебя зовут?

– Вера.

– Вот что, Верочка, я вернусь завтра и мы поговорим о балах подробнее. Идет?

– Идет. Я буду ждать тебя, тетя. Ты очень красивая, – заявила она с детской непосредственностью.

У Лизы был взят обратный билет, но она поменяла его и вместо аэропорта отправилась в ближайший торговый центр за зеленым детским платьем с воланами. В сердцах она купила пять платьев, три пары джинсов и два свитера.

Завидев ее с пакетами, воспитательница нахмурилась. Интересно, это женщина когда-нибудь вообще улыбается?

– Что это?

– Здесь немного одежды.

Дама посмотрела неодобрительно, но спорить с представителем благотворительного фонда не решилась.

Прибежала Вера. Лиза сама не заметила, как провела с девчушкой три часа. О чем они говорили? Да обо всем на свете! Она рисовала, впервые за долгое время. В основном, конечно, сказочных принцесс. И это было приятно. Сыновья, когда были маленькими, все больше заказывали машинки, паровозики, иногда животных.

– Слушай, – серьезно сказала Вера, когда настало время прощаться. – Забери меня к себе, пожалуйста. Я буду хорошей дочкой. Буду слушаться тебя и мыть посуду.

Лиза ощутила комок в горле. Уж конечно, в их особняке было кому мыть посуду. Просто… ей и в самом деле хотелось, чтобы Вера была ее дочкой. Причем это желание возникло с первого взгляда, но только сейчас она решилась себе в этом признаться. Непробиваемая Лиза Каменовская, которая ни разу не позволила себе влюбиться в мужчину, Лиза, чьи чувства всегда подчинялись разуму, вдруг ощутила внутри такую волну нежности, что она вот-вот готова была хлынуть потоком по щекам. Ну нет, плакать нельзя. И обещать нельзя, пока все не будет готово. Хоть и хочется.

– Я буду тебе звонить. И мы еще обязательно увидимся.

Она обняла малышку.

– Как бы я хотела, чтобы ты была моей мамой. Может, подумаешь?

Лиза выбежала из комнаты, чтобы не разрыдаться при ней.

Шумилов и слышать ничего не хотел об усыновлении.

– У нас трое своих детей! Если тебе мало, можем родить четвертого.

– Да зачем? Может, лучше позаботиться о человеке, который уже родился и теперь брошен на произвол судьбы.

– О нем заботиться государство. И всякие… благотворители. Нет и точка. Могу себе представить, какая там генетика.

– Ооо… неужели ты в это веришь? Почему же тогда наши дети так друг на друга не похожи? Если хочешь знать, она даже рыжая, как я. Конечно, все будут знать, что не родная, но в глаза бросаться не будет, раз уж для тебя это так важно. Ты же все печешься о своем имидже, о престиже? По-моему, усыновление – отличный пиар-ход.

Ну, уж если это не подействует. Но Шумилов только отмахнулся.

– Да не хочу никого усыновлять. Я уже усыновил твоего хромого пса, неужели этого недостаточно? Я не могу усыновлять всех, кого тебе жалко. Ну не мое это.

– Не могу понять, почему ты так против. Денег у нас больше чем достаточно, а дом такой огромный, что ты Верочку даже не заметишь. Если боишься за наследство, то можем опекунство оформить, и тогда она не будет иметь равных прав с мальчишками. Или я могу усыновить одна. Я узнавала, так можно…

– Я сказал нет. И закроем эту тему.

Лиза разозлилась.

– Что значит закроем? Мы же не банкетное меню обсуждаем! Предположим, ты не хочешь усыновлять, но я-то хочу! Это что, ничего не значит?

– Ой, да пожалуйста, – прошипел Арадий. – Усыновляй. Только не в этом доме. Вот Бог, вот порог.

Лиза звонила Вере раз в неделю. Та радовалась ее звонкам и подробно рассказывала о своих делах. О том, какую книгу читает, какие оценки в школе, какой спектакль они ставят в театральном кружке. Больше в семью она не просилась. Но у Лизы сердце сжималось от того, что, живя в роскоши, она не может приютить малышку, в которой нуждается, может быть, даже сильнее, чем девочка в любящей маме.

Она представляла, как познакомила бы Верочку с братьями (как же это здорово – иметь трех старших братьев), как наряжала бы ее на балы, расчесывала морковно-рыжие волосы и, пожалуй, записала бы на художественную гимнастику…

Лиза связалась с тремя психологами, и все они в один голос советовали не давить на мужа, потому что в противном случае, даже если он пойдет на поводу у жены, не имея твердого намерения, жизнь девочки в семье может стать невыносимой.

Она пробовала окольные пути – выбирала для совместных просмотров фильмы, по сюжету которых герои усыновляли детей, подсовывала журналы со статьями по теме. В конце концов муж просто интеллигентно попросил:

– Пожалуйста, не делай из меня дурака. Я сказал нет.

Лиза продолжала звонить в Южноуральск и отправлять подарки. И верила, что когда-нибудь все изменится. Хотя порой и сама не понимала, на какое чудо надеется.

Глава 32

Журналисты часто спрашивали Лизу, почему они с Аркадием все никак не поженятся официально. И каждый раз приходилось выдумывать новые объяснения. Иногда она говорила, что это попросту не имеет значения – после восемнадцати лет, прожитых вместе, и рождения троих детей они и так семья. Порой объясняла нежелание вступать в законный брак бумажной волокитой. А бывало, просто искусно меняла тему. Не то, чтобы это всерьез ее беспокоило, но слегка раздражало.

Аркадий разговоров о браке больше не заводил и на ее намеки не реагировал. Александр Юрьевич был все еще жив, старику шел восемьдесят девятый год. Дед уже не мог ходить по лестницам своего большого дома на Рублево-Успенском, так что родственникам пришлось заказать для него небольшой лифт. Но старик находился в здравом уме, и устроить грандиозный скандал, объявив Лизу проституткой, ему ничего не стоило. А Лизе все чаще казалось, что это все ерунда и они с Аркадием вполне выдержали бы травлю средств массовой информации и тогда, и сейчас. Ну, пошумели бы немного журналисты и успокоились. Если уж на то пошло, едва ли половина рублевских жен может похвастаться безупречной биографией. У остальных скелетов в шкафу намного больше, чем у Лизы. Есть среди них и стриптизерши, и порномодели. Так что копаться в прошлом этих женщин – все равно что выяснять происхождение капиталов их мужей: компромат гарантирован. И ведь живут же как-то люди. И ничего, женятся. Лиза очень жалела, что не настояла на свадьбе во время первой беременности, когда Шумилов был страстно влюблен и сдувал с нее пылинки. Теперь, когда детей было трое, жениться было вроде и незачем. И все же она втайне мечтала, что однажды случится этот особенный день – день их свадьбы. Может, хоть на двадцатилетие совместной жизни? Она все представляла, что однажды, подарив очередной эксклюзивный бриллиант, он снова скажет: «Выходи за меня».

И ей вроде бы удалось загнать эту чисто женскую мечту в дальний угол души и, в конце концов, убедить и себя, и окружающих, что штамп в паспорте – далеко не главное.

Ведь никто, даже самые желтые издания и злые языки, не смел утверждать, что Аркадий ее не любит. О том, что муж Лизу обожает, знали все. Никто не мог это оспорить. Соседи по Рублевке, партнеры Аркадия по бизнесу, за это время сменили жен, некоторые даже дважды, но их союз оставался нерушим.

Да, в последний год он изменял ей. Вполне вероятно, завел постоянную любовницу. Но Лиза даже не стала выяснять, кто она такая. В конце концов, и у нее теперь был Виктор, так что они квиты. Но одно дело – постель, и уж совсем другое – семья, союз, проверенный временем.

Аркадий нанял для Лизы охранника. Он же исполнял функции водителя и, как подозревала женщина, еще и шпиона. Муж ревновал ее и хотел убедиться в верности подруги жизни, что скорее льстило, чем раздражало.

Но этот самый охранник мирно спал или читал газету, сидя в машине перед спортивным центром, пока Лиза проводила время со своим личным тренером. А если обман раскроется… Что ж, вот тогда они поговорят в открытую. Хочет изменять? Пресытился супружеским сексом? Не вопрос. Но пусть имеет в виду, что и она тоже имеет право на связь на стороне. Не согласен? Пусть хранит верность.

Мама вышла на пенсию и переехала в Москву. Кристина Валерьевна купила трешку на окраине и жила там одна. К Лизе приезжала, только чтобы повидаться с внуками, зятя недолюбливала. Лизе порой казалось, что мама даже стыдится Аркадия. Могла, например, сказать ему в лоб, что он нажил капитал нечестным путем. Ну, нажил. Да что здесь такого? Как говорил Генри Форд: «Я готов отчитаться за каждый цент, кроме первого миллиона долларов». Сам Аркадий относился к теще подчеркнуто уважительно и считал, что общение с бабушкой пойдет на пользу сыновьям.

Глава 33

Лиза всегда была эталоном рублевской жены. Бергман, с которым они периодически сталкивались на тусовках, как-то признался, что теперь многие олигархи просят девушек, похожих на Каменовскую. Одной красоты уже давно не достаточно. Это лишь на первый взгляд кажется, что жена миллионера – всего лишь богатая бездельница. На самом деле это серьезная работа, которая под силу далеко не каждой.

Большой дом успешного мужчины – уже само по себе маленькое предприятие. У Лизы было три горничные, повар, два водителя, пять охранников, которые работали посменно, а когда дети были маленькими – еще и три гувернантки. Сейчас гувернантка осталась одна – у Димы. Все сотрудники понимали хозяйку с полувзгляда и слушались беспрекословно. Аркадий подчас даже не знал, как зовут прислугу, которая просто появлялась в нужный момент и все. Шумилов не думал, что заказать на обед, – ему просто подавали в привычное время его любимые блюда. Он понятия не имел о том, что эти люди болеют, увольняются, страдают от депрессии, уходят в отпуск, – всеми этими вопросами занималась Лиза.

Дом миллионера – это витрина успеха и благополучия. Устраивать приемы для богатых и знаменитых – самое настоящее искусство. Все должно быть продумано до мелочей – от цвета салфеток до униформы приглашенных официантов. Новый русский свет уже приобрел лоск и вкус, а ошибок эта публика не прощает.

Лиза обожала тусовки и умела их устраивать. Каждое мероприятие, будь то: вечерний фуршет, званый обед или коктейль – она проводила на уровне, которому позавидовал бы Букингемский дворец. Сама хозяйка была главным украшением праздников – Лиза скользила между гостей в струящихся шелковых платьях, которые так шли ей, с огненными волосами, уложенными в затейливую высокую прическу, с бокалом шампанского в руках. Она успевала подойти к каждому гостю, даже если их было больше сотни.

Иногда, если формат банкета позволял это, Лиза пела для гостей. Голос у нее был низким и камерным, пробирал до костей. Многие не могли сдержать слез. В такие моменты Шумилов знал, что ему все завидуют, как никогда. Он и сам себе завидовал.

Наверное, поэтому Лиза и продержалась на Рублевке так долго. Целых восемнадцать лет.

Глава 34

Лиза поняла, что это началось, когда Аркадий снова отправил ее с детьми на Бали на все лето. Он даже невзначай предложил купить там дом. Не спросил, хочет ли Лиза жить там месяцами вдали от него, а просто поставил перед фактом. Как когда-то мама отправляла ее в летний лагерь, не спрашивая пожеланий, чтобы провести отпуск с любовником. Отправил, а сам опять ни разу не приехал. Даже на выходные. Конечно, оправданием и в этот раз служила работа, но Лиза слишком хорошо знала, как это бывает. Сплошь и рядом, год за годом это происходило с ее подругами и соседками. Рано или поздно их всех отправляли в ссылку – с детьми и няньками. С этого момента жена перестает быть любимой женщиной. Она становится досадной помехой.

Став женой миллионера, ты будто оказываешься на вершине. Ты – удачливый альпинист. Можешь воткнуть свой флаг, украсить стоянку по своему вкусу, перевести дух и даже родить детей. Но однажды появляется она. И ты понимаешь, что дело твое труба, потому что она – это ты, но только ты десятилетней давности. Юная, свежая, амбициозная, невероятно красивая, но главное – неизведанная. А потому манящая. И ты знаешь, что он выберет ее. Потому что таковы законы жанра, правила игры, которые ты приняла когда-то, решив покорить эту гору.

Впрочем, у тебя тоже есть выбор. Можно цепляться за свою вершину до последнего, лелея призрачную надежду на победу. Что ж, быть может, ты сможешь ее одолеть, но если победит она, а на такой высоте это весьма вероятно, ты рухнешь вниз и разобьешься. А можно оставить свою вершину без боя. Тогда ты сохранишь жизнь и, может даже, кое-какое снаряжение. Но навсегда потеряешь самоуважение.

Лиза не была дурой и знала все это наперед. Ведь есть и на Рублевке олигархи, у которых одна жена на всю жизнь. Да, это самое редкое исключение, лишь подтверждающее правило, но в последние годы она уже было уверилась, что и их с Аркадием союз попадет в этот самый ничтожный счастливый процент.

Но вот и с ней происходит то, что она уже не раз наблюдала в жизни подруг. Муж отправляет надоевшую жену в ссылку уже во второй раз, так что это отнюдь не случайность. Аркадий выбрасывает ее с детьми из своей жизни, потому что ему вдруг понадобилась свобода. Ясное дело, зачем понадобилась. Супруг уверен, что имеет полное право делать все что пожелает. Ведь он за все платит. Он – хозяин жизни. Без него жена и дети – никто, да и что ему стоит завести новую семью?

Итог один – раздельное проживание. В лучшем случае – с сохранением дома и алиментами.

Все это происходило с другими, но только не с ней. Лиза не собиралась так просто сдаваться.

Первое, что она сделала, вернувшись в Москву, – наняла частного детектива, чтобы навести справки о сопернице. Ругала себя, что не сделала этого сразу. Размякла от красивой жизни и потеряла бдительность, недооценив угрозу. В том, что соперница существует, сомневаться, увы, не приходилось. Результат оказался неожиданным.

Во-первых, любовница Аркадия замужем. И супруг ее не кто-нибудь, а известный хоккеист Белоусов, совсем не бедный парень, разумеется. Во-вторых, эта девица тоже мать троих детей.

Алина Белоусова оказалась настоящей красавицей, чем-то похожей на Лизу. Но да – она была моложе на целых десять лет.

Глава 35

Лиза немного успокоилась. Далеко не факт, что эта Алина пожелает отбить у нее Аркадия. Да, Шумилов, конечно, намного богаче хоккеиста Белоусова, но ведь и тот тоже не рабочий с завода, а долларовый миллионер. К тому же знаменитость. А еще муж Алины молод и хорош собой, как античный бог. И он отец ее детей, так что далеко не факт, что это серьезный роман.

Лизу больше беспокоило другое. А именно – задержка и утренняя тошнота. Точно так начинались все ее предыдущие беременности.

Спустя неделю гинеколог подтвердил то, что она знала и без УЗИ, – Лиза снова беременна.

Не то чтобы она не хотела стать мамой в четвертый раз. Лиза искренне любила детей и не жалела для них ни сил, ни здоровья. Самым черным днем в ее жизни был тот промозглый четверг в Париже, когда граф Николя заставил ее сделать аборт. Если бы Лиза могла вернуться в прошлое, она бы все изменила, но она не могла, а потому старалась любить своих сыновей так сильно, как только могла. В том числе за того, не рожденного ребенка.

Она поклялась, что родит столько детей, сколько пошлет Господь. Но… на сей раз было совершенно непонятно, кто отец.

Конечно, Аркадий пока не знает ничего про Виктора, а значит, не станет делать тест на отцовство. Но если когда-нибудь правда случайно всплывет, ей не сносить головы. Шумилов не просто ее вышвырнет. Он ее убьет. Значит, с романом пора завязывать. Порезвилась и хватит.

В пятницу утром Виктор как обычно приехал к ней домой проводить тренировку. Шумилова нисколько не смущало, что его жена так увлеклась теннисом, что даже берет дополнительные уроки на дому. В конце концов, зачем им дома корт, если никто из членов семьи не будет им пользоваться?

На Лизе не было ничего, кроме маленькой теннисной юбочки и топика, под которым просвечивали соски. Тренер не стал мешкать. Прижал ее к стене здесь же, в маленькой раздевалке.

– Это наше последнее свидание, – шепнула Лиза.

– Ну, нет, моя кошечка, ты же не хочешь меня бросить?

Виктор стянул с себя футболку и, быстро щелкнув заколкой, распустил ей волосы. Золотые кудри рассыпались по плечам. Он прижал ее к стене еще крепче и поднял высоко руки, перехватив запястья, чтобы Лиза не могла двигаться. Ему нравилась ее беззащитность.

Потом Виктор вдруг остановился и нежно провел рукой по волосам Лизы. Это так отличалось от его привычных резких и властных порывов, что она вздрогнула.

– Я люблю тебя… Лиза, ты даже представить себе не можешь, как много значишь для меня. Ну, конечно, я нищий…

– Ой, вот только этого не надо, – прошептала Лиза, отстраняясь. – Какие твои годы. И ты прекрасно знаешь, что дело вовсе не в этом. Ты тоже стал дорог мне, и ради твоей и моей безопасности…

Лиза плакала. Она долго готовилась к этому решающему разговору, и вот час икс настал, только все летит к чертям, потому что она просто не может противостоять Виктору. Да и не представляет, как будет жить без него.

Он коснулся подушечками пальцев ее влажной щеки и поцеловал Лизу так нежно, как только мог, едва касаясь соленых от слез губ.

Она стояла прижавшись к стене, маленький спортивный топик подчеркивал изящную лебединую шею, красоту ее высокой груди и тонкую талию. Лиза глухим стоном отозвалась на этот невыносимо нежный поцелуй. Тогда он рывком притянул ее к себе и на этот раз впился в губы привычным дерзким и чувственным поцелуем, она и выгнулась ему навстречу, давая понять, что сопротивление окончательно сломлено.

– Уходи… – шептала она сквозь слезы и поцелуи. – Уходи, уезжай в другую страну, пока не поздно. Дурачок, как же ты не понимаешь…

– И ты так спокойно отпустишь меня? – усмехнулся Виктор. – Просто купишь билет за океан и помашешь ручкой?

Виктор запустил руку ей в трусики, нащупал набухший бугорок и умело надавил на него пальцем. Лиза тут же забыла обо всем. О том, что собралась порвать с ним. О том, что долгие проводы в данном случае ни к чему. О том, что здесь в любой момент может появиться кто-то из прислуги. Стоит ли лгать себе? Ведь если признаться честно, Лиза сама хочет этого до дрожи, до боли внутри.

– Как же я люблю, когда ты такая, – шептал Виктор. – Перестань так много думать о неприятностях. Ничего такого с нами не случится.

Как бы она хотела ему верить.

Виктор стянул с себя шорты и спустя несколько мгновений уже погрузился в нее. Лиза хотела в последний раз насладиться близостью молодого и сильного мужского тела. Да, Виктор определенно знал, как довести ее до экстаза. Она изо всех сил старалась сдерживаться, но короткие глухие стоны вопреки воле вырывались из груди.

В этот момент кто-то с силой рванул дверь, и на пороге раздевалки возник Шумилов.

– Лиза! Ты в курсе, что Пашка… Что, черт возьми, здесь происходит?! Прощайся с жизнью…

Все точно так, как она и предполагала. Зачем вообще затеяла это прощание?

Виктор среагировал мгновенно. Он ужом скользнул мимо Шумилова и со всех ног бросился в сад. Аркадий несся следом, сыпал угрозами и на ходу требовал от прислуги заблокировать все двери и спустить собак.

Виктор, проявив от ужаса чудеса прыткости, сумел как-то перескочить через их высоченный забор и дать деру.

Лизе бежать было некуда.

Когда Аркадий вернулся к ней, его лицо было искажено злобой. Он впервые бил ее – жестоко, со всей силы. Он даже не пытался разговаривать с Лизой и выяснять отношения.

– Давай уж тогда начистоту… – шипела жена. – У самого рыльце в пушку! Все знаю про Алину Белоусову!

Шумилов, казалось, не слышит ее.

– В моем собственном доме! В моем. Доме. С-сука!

Его глаза были красными от ярости.

– Слушай, я вообще-то беременна.

– Хватит заливать! Я больше не поверю тебе! Ни одному слову!

– Убьешь своего ребенка, идиот!

– А своего?!

В какой-то момент Лиза упала в обморок от боли.

Она потеряла ребенка и едва не потеряла правый глаз. Врачам пришлось провести сложнейшую операцию, чтобы сохранить его.

Когда Лиза очнулась после операции, Аркадий стоял на коленях возле ее кровати. Стоило ей открыть глаза, как на пальце оказался пятикаратный бриллиант.

Глава 36

Все понемногу наладилось. Шумилов даже поклялся, что Алина Белоусова в прошлом. А Белоусова так кстати пригласили играть в Штаты.

Синяки и ссадины потихоньку заживали. И едва придя в себя, Лиза закатила грандиозную вечеринку в честь поглощения компанией Шумилова одного маленького, но довольно известного банка.

Пашка бежал в Питер под предлогом прогулки на машинах и даже успел поступить в вожделенный авиационный. Аркадий, узнав обо всем, вернул сына домой и посадил под домашний арест. Осенью парня ждал ненавистный экономический факультет. Лиза умоляла позволить сыну заниматься тем, чем он хочет, но муж был непреклонен.

– Был бы он девочкой, я бы и слова не сказал. Но он мой наследник. Прости, но в этом деле мне решать.

– А может, не тебе, а ему? – жестокое избиение не сделало Лизу ни тише, ни сговорчивее, но именно такой муж ее и любил.

– Увы, мозгов у него пока нет. Решать нечем. Когда опомнится, поздно будет. Ну, хочешь, на окончание вуза свой самолет ему пообещаем? Пусть развлекается сколько хочет в свободное от работы время. Так пойдет?

– Это другое…

– Почему другое? Ты вот петь любишь. Поешь, может быть, даже лучше, чем многие девицы в трусах с блестками. Но ты в первую очередь моя жена. Поэтому сидишь дома, заботишься обо мне и детях, а не колесишь с гастролями по стране. Или вот еще карикатурист из тебя мог бы выйти. Помнишь, какой ты мне шарж подарила, когда мы только познакомились? Но ты ведь понимаешь, что это несерьезно…

– Я раньше так думала, – задумчиво сказала Лиза. – Но, может быть, была не права.

– О-о-о… Опомнилась, красота моя, на пятом десятке. Не жалей. Работающей жены я бы, ты знаешь, не потерпел, а самой бы тебе на такую жизнь ни за что не заработать.

– Но Пашка…

– Он мое продолжение. Однажды сын встанет на мое место. Иначе все было бессмысленно.

– Твое продолжение – это Егор. Неужели не видишь? Он только и мечтает, чтоб ты его заметил и взял к себе в подмастерья. Портфель с бумагами за тобой таскать готов. И такая голова одна на десять тысяч. Если не на сто. А у Пашки другие достоинства…

– Ну да, ну да… Дерзить и своевольничать, как мамаша. Вот его достоинства. Бить за такое надо, пока еще не слишком поздно.

Аркадий сказал это просто так, он вовсе не собирался применять физическое воздействие к Пашке, но при слове «бить» у Лизы на глазах выступили слезы. Муж понял это и быстро свернул разговор.

Лиза была уверена, что никогда больше не услышит о Викторе – Аркадий слишком его напугал. Шумилову ничего не стоило раздавить любовника жены. Ясное дело, в такой ситуации любой здравомыслящий человек заляжет на дно, не станет нарываться на неприятности.

Но тренер позвонил спустя два месяца после случившегося.

– Я узнал, что с тобой случилось… Мне очень жаль, правда… Не думал, что так повернется. Не надо было мне бежать. Тогда бы он всю злость на мне сорвал.

– Ты все сделал правильно. Тебя бы Аркадий просто убил. И разбираться бы не стал.

– Лиза, мне необходимо тебя увидеть.

– Незачем.

– Просто увидеть и все. Разве о многом прошу?

Лиза бросила трубку.

Виктор звонил снова и снова – она не отвечала. Он присылал смс с признаниями в любви. Конечно, это тешило ее самолюбие, но она вовсе не собиралась повторять свои ошибки, да и подставлять этого молоденького дурачка тоже не хотелось.

Во вторник Лиза отправилась по магазинам. Шопинг всегда успокаивал: она покупала все, что нравилось, особенно даже не задумываясь, наденет ли эти вещи хотя бы раз. Они столкнулись на выходе из бутика «Шанель». Виктор с силой схватил ее за руку.

– Нам надо поговорить.

– Пусти и не делай глупостей, – Лиза с силой вырвалась и теперь стояла в двух метрах от него, потирая запястье. – Если тебя заметит водитель, мы пропали. Да и говорить нам, к слову, не о чем.

– Ошибаешься. Мне тут одна птичка на ухо напела, что ты потеряла ребенка.

– И что из этого?

– Моего?

– Не знаю, – честно призналась Лиза. – Вполне возможно.

– У нас мог бы быть малыш. Только подумать, – у него в горле стоял ком, а в глазах слезы. Самые настоящие слезы. Шумилов никогда не плакал, что бы ни случалось с их детьми. Даже когда два года назад Пашка получил двойной перелом, упав со снегохода, муж спокойно продолжил давать интервью бизнес-изданию.

– Не звони мне больше, – повторила Лиза, но уже гораздо мягче. – Я сама тебе наберу, когда будет можно.

В тот вечер все шло наперекосяк. Сначала нескончаемая пробка, потом еще Рублевку перекрыли из-за очередной правительственной шишки, а это еще почти час. Лиза добралась домой к ночи. Аркадий ждал ее, и это было очень странно. Муж всегда ложился вовремя, что бы ни случилось.

– А что так поздно? – он явно был пьян.

– Такой трафик сегодня. Думала, вообще не вернусь, – вяло отшутилась Лиза.

Она стала расстегивать платье, и тут Шумилов шагнул к ближе. Так и есть. Стойкий запах виски.

Аркадий схватил ее за волосы и с силой потянул.

– Когда я спрашиваю, где ты была и что делала, надо говорить правду. Пока что ты живешь в моем доме. Я прекрасно знаю, что ты встречалась с этим кобелем!

– Он просто… просто переживал обо мне… по-человечески… Умоляю, не бей…

Но муж ударил так, что Лиза отлетела на середину комнаты.

Он разорвал на ней одежду и в ярости принялся сдирать белье, не заботясь, что делает жене больно.

– Ты не можешь делать то, что тебе вздумается. Понимаешь, не можешь! Ты принадлежишь мне, а я не желаю, чтобы люди говорили, что мать моих детей – шлюха. Хотя, собственно, это так и есть. Наверное, пора уже рассказать мальчикам, что я взял их мать с панели.

– Но я ведь…

– Молчать! Я говорю! – он со всей силы ударил ее по лицу. – Если узнаю, что ты хотя бы по телефону с ним разговаривала… Я убью тебя, сука, ясно?

Лиза кивнула, дрожа всем телом. Она стояла прямо перед кондиционером абсолютно голая. Разорванная одежда валялась на полу спальни. Дежавю. Все это уже было с ней. Много лет назад. В спальне графа Николя. Тот тоже, кстати, считал Лизу своей собственностью.

Аркадий снова ударил, и она вскрикнула от боли.

– Заткнись! – скомандовал муж, и его массивные руки, будто тиски, сжали хрупкое тело Лизы мертвой хваткой. Горячими губами он впивался в нее, языком заставляя открыть рот.

В этот момент он ненавидел ее настолько же сильно, насколько любил. Он как мощный танк шел в лобовую атаку, и сопротивляться этому натиску не представлялось возможным. Аркадий целовал, кусая ей губы до крови. Каждым своим прикосновением он стремился сделать ей больно и преуспел в этом. Шумилов хотел наказать ее, отомстить за утраченные иллюзии и при этом желал так сильно, как в первый раз, у бортика бассейна. Надо отдать должное жене и ее косметологам – за эти годы она почти не изменилась внешне. Вот только с теннисом перестаралась. Нет, такого он в своей семье не потерпит. Что позволено Юпитеру, не позволено быку.

Лизу пугало происходящее, но в этом страхе было скрыто желание. В конце концов, не этого ли она добивалась? Привлечь внимание мужа, заставить страдать от измены, как страдала она. Почувствовать боль предательства и ужас от того, что рушится такой привычный и уютный мир. Она жаждала схватки на равных, но не учла того, что Шумилов был сильнее ее. Гораздо сильнее во всех смыслах.

Муж без всяких церемоний повалил ее на кровать и грубо вошел в нее. Будто стараясь сделать ей как можно больнее. Она кричала и корчилась, но не от страсти, а от мучений, которые причинял ей Аркадий. Потом он подхватил Лизу и швырнул на пол, будто она тоже была испорченной вещью.

Она всхлипывала, скрючившись от боли и унижения в углу у камина, и тогда Шумилов прошипел:

– Заткнись. Отдыхать мешаешь. Если, сука, не заткнешься, я тебе еще врежу.

И Лиза старалась плакать беззвучно, с ужасом думая о том, что ждет ее дальше.

Через неделю она улетела к Кате в Канны. Шумилов отпустил без лишних вопросов – он уважал подругу жены и доверял ей, хотя не раз повторял, что сам бы никогда не женился на такой самостоятельной особе. Виктор прилетел следующим рейсом. Они проговорили весь вечер: он твердил, что жить не может без Лизы и что скорбит о потере ребенка, уверял, будто чувствует, что малыш был от него, и рассказывал, будто видел его во сне. Лизе пришлось утешать его, хоть и самой было несладко. Но общее горе сближает. Она познакомила Виктора со своими друзьями – Катей и Франсуа. Встреча с сыном одного из богатейших людей мира произвела на парня сильное впечатление. В нем чувствовалась та самая болезненная тяга к богатству, которая в свое время привела Лизу на Рублевку. Она понимала и не осуждала.

В Москве их встречи продолжились. Лиза изо всех сил старалась соблюдать осторожность. Она чувствовала, что начинает влюбляться в Виктора, и не помнила, когда в принципе испытывала нечто подобное. К Аркадию она с самого начала относилась по-дружески, стараясь быть ему в жизни достойным партнером. Секс с мужем был обязанностью, одним из условий, которые она приняла, согласившись жить с ним. А каждая встреча с любовником была подобна глотку свежей родниковой воды в пустыне. Не будь детей, эти встречи вполне могли бы стать единственным смыслом ее жизни. Ради них Лиза готова была пойти на риск.

В последнее время Лиза по доброте душевной стала шить платья у одной из соседок, Агнии Верховцевой, жены олигарха, внезапно объявившей себя модным дизайнером. Одевать саму Каменовскую было престижно, и Лиза ничего не имела против. Платья и впрямь были хороши, да и доставались ей бесплатно.

Агния даже приезжала на примерки сама, чтобы самозабвенно втыкать иголки в подол и сплетничать об общих знакомых. В этот раз платье было кремовым, на тонких бретелях. Лиза собиралась в нем на открытие очередного филиала шумиловского банка.

Телефонный звонок. Муж.

– Я все знаю… – хриплым голосом сказал муж. – Я еду домой.

Потом она много раз спрашивала себя, почему Аркадий предупредил ее тогда. Чувствовал, что не сможет держать себя в руках, и давал последнюю возможность спастись?

Сама не помня как, она выпроводила Агнию, позвонила Виктору и бросилась собирать вещи.

Это напоминало плохой фильм. Лизе надо было бежать из собственного дома. Дома, где живут ее дети, где каждая мелочь подобрана с такой любовью…

Аркадий вбил в замок сейфа карандаш. Как будто знал, что она попытается это сделать. Лиза чуть не расхохоталась. В одном из самых богатых домов Подмосковья бриллианты, которые стоят состояние, закрыты на карандаш. Лизе понадобилось около часа, чтобы все же вскрыть замок.

Она забрала все и не испытывала никаких угрызений совести – ведь это были ее личные вещи, подаренные мужем. Это единственное, что она уносила с собой из их дома. Дома, которому было отдано столько времени и душевных сил, но который на самом деле никогда ей не принадлежал.

Глава 37

Лизе было по-настоящему страшно. Один звонок Аркадия охране, и все – ее не выпустят, так и похоронят на этих гектарах и никто никогда ничего не докажет. Она старалась действовать как можно быстрее – схватила Степу, прыгнула в «Бентли», бросила на сиденье сумочку с драгоценностями. Она действовала механически, как робот, четко сознавая, что от скорости может зависеть жизнь. Щелкнула пультом ворот. А ведь именно на них Шумилов написал когда-то краской «Выходи за меня». Сейчас в это невозможно поверить. Будто они оба были тогда другими людьми.

Она доехала до пункта охраны. Сердце колотилось бешено. Охранник привычно улыбнулся хозяйке и не сделал попытки задержать, вместо этого он снова уткнулся в газету.

Лиза снова щелкнула пультом, ворота отъехали, и она рванула с места так быстро, что машина, казалось, вот-вот взлетит. Хозяйка, навсегда попрощавшись со своим домом, который она любила так, будто он и в самом деле имел душу, и в котором оставались ее дети.

На секунду мелькнула мысль – взять их с собой. Хотя бы Димку. Но Лиза тут же запретила себе даже думать об этом. Увезти детей из дома? Куда? Нет уж, они вовсе не должны расплачиваться за ошибки матери. Сейчас она их увезет, обозленный отец откажет им от дома, вычеркнет из завещания, и, в конце концов, сыновья возненавидят за это мать. Лиза отлично помнила, как в восемнадцать лет мечтала о красивой жизни, с какой завистью заглядывалась на дорогие машины и чужие яхты.

Она гнала по шоссе, даже не задумываясь о том, куда едет. Первой мыслью было сбежать подальше. Так далеко, чтобы Шумилов не нашел. И вдруг позвонил Виктор.

– Помнишь санаторий «Сосны»? Мы как-то там останавливались с тобой. Гони туда. Я буду уже через полчаса. Дождусь тебя, и вместе решим, куда дальше.

Лизе сразу стало легче. По крайней мере, она не одна. Рядом ее мужчина. Любимый.

– Позвони своей подруге, скажи, что мы летим к ним. Это лучший вариант. И от мужа твоего подальше, и к тому же Европа. Там начнем новую жизнь.

– Каким образом? На что? Ты в своем уме? После всего, что я сделала, Катька вовсе не обязана мне помогать.

– Ты же сказала побрякушки с тобой. Продадим, откроем свой фитнес-центр.

– Но это на крайней случай. Мне бы не хотелось их продавать. И во Франции жить я не смогу.

– Это еще почему?

– Потому что у меня дети! То, что Аркадий мне их не отдаст, это ясно. Но так я смогу хотя бы видеть мальчишек!

– Все понятно, – насупился парень. – Обо мне ты вообще не думаешь. А я из-за тебя должен головой рисковать!

Виктор хлопнул дверью и вышел из номера. Лиза провела в рыданиях ночь. Он вернулся только к вечеру следующего дня и забрал ее домой, в свою квартиру. Это была крошечная хрущевка в районе Измайлово. Лиза очень давно не бывала в подобных домах, а вот теперь ей предстояло тут жить. Впрочем, главное – Виктор рядом.

Еще через пару дней позвонил Шумилов. В первый момент она даже испугалась брать трубку, но потом сообразила, что по телефону он ее не убьет.

– Нам необходимо встретиться и обсудить все аспекты нашего расставания, – спокойно сказал Аркадий. Было ясно, что мужу удалось вернуть трезвый рассудок.

– Конечно, говори, куда подъехать, – в тон ему ответила Лиза. Неужели они и в самом деле смогут расстаться как цивилизованные люди?

Он выбрал их любимый ресторан в центре Москвы. Здесь подавали изумительных лобстеров.

– Если ты решила жить с другим мужчиной – что ж, твое право. Но, надеюсь, ты понимаешь, что с этого момента я тебе ничего не должен. Но поскольку мы прожили вместе восемнадцать лет…. Вот тебе мой прощальный подарок.

Он положил на столик ключи и документы.

– Что это?

– Дарственная. На двухкомнатную квартиру на Шаболовке. Сможешь там жить, когда твой пионер тебя бросит.

Шумилов смотрел на нее с какой-то отстраненной жалостью и легким презрением. Они будто вдруг стали чужими людьми. Восемнадцать лет она целовала его по утрам и делала массаж перед сном, и вдруг он – чужой человек. А может, это все же случилось раньше? Может, она просто не заметила, слишком привыкла принимать его любовь и восхищение как должное? Может, уверилась, что три их сына плюс красота плюс ухоженный дом равняются вечной любви и преданности Аркадия? Выходит, эта формула не работает. Может, муж давно уже ее разлюбил? И дело вовсе не в Викторе?

Лиза заглянула в документы. Всего сорок семь квадратных метров. А у него – две тысячи квадратов на Рублевке.

– Но ведь она очень маленькая… Сам подумай, когда будут приезжать дети…

– Дети приезжать не будут! – отрезал Шумилов. – Ты свой выбор сделала. Если хочешь, можешь еще родить от своего спортсмена.

– Но как… – Лиза опешила. – Ты не можешь. Старшие уже взрослые, ты не можешь меня с ними разлучить. Они… они же просто… не простят тебя!

– Да? За что? Ведь это не я их бросил.

Аркадий просто встал и вышел из ресторана.

Тоска по детям была невыносимой, но Лиза знала, что поступила правильно. Мальчишки с отцом, который безумно их любит. Он даст им статус, образование, наследство, а она слишком любила своих детей, чтобы лишить их привилегий, положенных по праву рождения.

Несколько раз она разговаривала с сыновьями по телефону, но Шумилов, узнав об этом, отобрал у них мобильники. Пашку это, конечно, не остановило, и со старшим сыном удавалось разговаривать почти каждый день. Он был зол на отца за то, что тот заставляет учиться на ненавистном факультете, мечтал сбежать из дома, но Лиза отговаривала. Егор и Димка изредка звонили ей с телефонов одноклассников, спрятавшись в туалете. Во время одного из звонков Димка сказал ей о том, о чем промолчал уже взрослый Пашка, – о том, что папа привел в дом Алину Белоусову с тремя ее детьми. Дочке было десять, а мальчикам семь и пять. Любовница Аркадия все-таки развелась ради олигарха со своим хоккеистом.

В этот момент Лиза поняла, что все кончено. Пути назад больше нет.

Караоке, клубы, бани. Она отчаянно пыталась заполнить чем-то душевную пустоту. Лиза спала с медведем – первой игрушкой Димы, которую выкрала для нее мама, заехав навестить внуков. Бывшую тещу Аркадий продолжал пускать в дом.

Чтобы хоть как-то заглушить боль, Лиза пила. Алкоголь был привычным, испытанным способом пережить горе. Если случалась большая неприятность, Лиза Каменовская уходила в отрыв. Именно в такую ночь она когда-то познакомилась с Шумиловым.

Но теперь все было иначе. Теперь было совершенно ясно, что этот кошмар никогда не кончится. Разрыв с Аркадием имел непомерную цену – разлуку с детьми – единственным, что было ей по-настоящему дорого. В полной мере Лиза осознала это только сейчас. До последнего времени она была убеждена, что сможет сражаться с мужем на равных. Раз он смеет ей изменять, то и она будет. Она не учла лишь того, что на самом деле их равенство – не более чем иллюзия.

Она любила Виктора, но и предположить не могла, что все так обернется.

Лиза пыталась помириться с Аркадием, названивала ему днем и ночью, на работу и в офис. Она готова была ползать перед бывшим мужем на коленях, лишь бы он позволил хоть изредка видеть сыновей. В конце концов, он дрогнул. Он позволил мальчикам приезжать к маме раз в неделю.

Но теперь начались проблемы с Виктором, он стал намекать, что ему тяжело содержать их обоих и что неплохо бы продать драгоценности, а заодно и квартиру, полученную от Шумилова, и, наконец, пустить эти деньги в дело. А как-то раз намекнул, что стоит снова побеспокоить Аркадия.

– Наверняка он уже успокоился, поговори с ним. Вполне возможно, он согласится выплачивать тебе алименты. Это было бы только справедливо…

Лиза звонить не решилась, боясь, что Шумилов снова запретит видеться с мальчиками. Но зато она нанесла визит знаменитому адвокату, специалисту по бракоразводным процессам, чтобы узнать, на что она имеет право. Его вердикт был однозначным:

– Ни на что. Ваш брак не был зарегистрирован. Значит, ваше только то, что гражданский супруг отдал добровольно, – квартира и автомобиль. Более того, если он захочет, может и драгоценности отобрать. Он их покупал, и документы у него.

– Он никогда этого не сделает, – покачала головой Лиза. Несмотря ни на что, Шумилов не был подонком.

Придя домой, она сказала, что готова продать машину. Но квартиру и драгоценности трогать не станет, потому что это все, что у нее осталось.

Виктор устроил грандиозный скандал. Он требовал занять денег у Снегиревой, но Лиза отказалась наотрез. Необходимо было самой придумать какой-то выход, какой-то способ заработка. Но какой?

Она была надломлена. Впервые, за долгие годы. Лиза даже не представляла, как будет жить вне роскоши и гламура. Как и на что? Где брать деньги? Вспомнить профессию? Но какой она теперь юрист, после стольких лет. Оставался единственный доступный выход – заложить драгоценности и на эти деньги попытаться поднять бизнес. Какой? Лучше всего магазин одежды. Уж в чем, в чем, а в шмотках она знает толк.

Глава 38

Виктор, скрипя зубами, согласился. Конечно, магазин одежды – это не фитнес-центр, о котором он мечтал, но все же лучше, чем ничего.

Она продала «Бентли» и кое-что из драгоценностей. Они сняли павильон и закупили дешевой китайской одежды. Лиза представить себе не могла, что опустится до подобного, но на большее денег просто не хватало.

Виктор обнаглел настолько, что предложил ей самой встать за прилавок. Ну, тут уже Лиза не смолчала. Торговать этим барахлом? В своем ли он уме?

Они наняли продавца, и Лиза снова вернулась к привычному образу жизни.

Она рассказала Виктору, что мечтает забрать маленькую Верочку из южноуральского детского дома.

– Обязательно заберем, – пообещал парень. – Вот встанем на ноги и съездим за девчонкой. Ты же хочешь в нормальные условия ребенка привезти?

Хоть и нехотя, Лиза согласилась с его доводами. Ладно уж – столько ждала и еще пару месяцев подождет, а там уже и прибыль будет. Тем временем она продолжала ходить по клубам с теми из своих подруг, кто не перестал с ней общаться после расставания с Шумиловым.

Виктор на некоторое время затих, успокоился. Но когда выяснилось, что их маленький бизнес не приносит дохода, любовник снова встал на дыбы.

– Зря я тебя послушал! Где теперь деньги брать на аренду?

– Ну… Давай попробуем занять у кого-нибудь.

На следующий день Виктор пришел домой с ростовщиком. И Лиза заложила квартиру.

Их отношения становились все хуже, но Лиза упорно не хотела этого признавать. Виктор злился на то, что бизнес не идет, что они влезли в долги, что Лиза не хочет работать, а целыми днями развлекается.

– Тебе пора умерить траты. Я не миллионер, как твой Шумилов, если ты не заметила.

– Но я почти ничего не трачу…

– Ага, только на шмотки, салоны и клубы…

– Но что мне тогда делать? Дома сидеть?

– Дома сидеть не надо. Займись магазином сама, пока еще не поздно.

– Я не буду стоять за прилавком, – твердо сказала она.

В тот вечер Лиза уехала в караоке-клуб. А когда вернулась, Виктора дома не было. Как не было ни его одежды, ни ее драгоценностей. А спустя пару часов позвонила продавщица из их магазина – оказалось, ночью кто-то забрал всю выручку из кассы. Девица рыдала в трубку и уверяла Лизу, что она тут ни при чем. Но Лиза и без нее уже знала, кто взял деньги.

Любовник просто сбежал.

Лиза пила теперь целыми днями. Она отказывалась выходить из дома и почти перестала есть. Когда водитель Шумилова в очередной раз привез к ней детей, он увидел хозяйку в сильном подпитии, с размазанной по щекам косметикой. Вечером он доложил обо всем шефу.

Аркадий приехал к ней и, увидев колоннады бутылок, резко заявил:

– Больше детей не получишь, пока не прекратишь. Незачем им на это смотреть.

В конце месяца в дверь позвонил незнакомый пожилой мужчина и поинтересовался, где Виктор. Оказалось, квартира, где они жили, съемная, и уже задолженность за месяц. Пришлось Лизе отправляться на Шаболовку – в квартиру, подаренную бывшим мужем. Туда, где не было ни ремонта, ни мебели.

Катя звонила ей часто, раз в несколько дней. Она знала, что Лиза ушла от Шумилова к Виктору, но о финансовых проблемах подруга не сказала ей ни слова. Лиза все еще верила, что все каким-то образом наладится, хотя в глубине души начинала понимать – это тупик. Оттого и пила так отчаянно.

По пьяни ее иногда тянуло позвонить Катьке, поплакаться, рассказать обо всем, но даже в такие моменты гордость брала верх. Нет уж. Она сама втоптала себя в это дерьмо, а значит, и выбираться надо самой.

Лиза изредка созванивалась с мамой, но сочувствия у нее не нашла. Кристина Валерьевна явно считала, что дочь, не вняв ее советам, выбрала свой путь, а теперь получила по заслугам. Правда, она всегда подробно рассказывала о мальчиках, а порой даже передавала для них маленькие посылки.

Старые знакомые куда-то пропали. Лишь некоторые, в основном те, кому Лиза помогла подняться, закрепиться в тусовке, вроде Агнии Верховцевой, сдержанно отвечали на звонки. Выказывали сочувствие, но вот от встреч все чаще отказывались под разными предлогами.

Сначала Лиза пила одна, потом стала приводить домой мужчин и женщин, с которыми знакомилась в клубах. Клубы, кстати, тоже становились все ниже уровнем. Денег уже не хватало. В одну из загульных ночей она познакомилась с Лейлой Гарибян, торговкой овощами.

– Я тоже разведена, – заявила Лейла с порога. Лиза пригласила ее после клуба к себе, продолжить банкет. До утра они разговаривали о мужиках, приговорив две бутылки виски, а потом заснули вдвоем на диване.

Утром, похмеляясь, продолжили общение.

– Да у тебя же крутые шмотки! – восхищалась Лейла. – Кутюр! Если их продать, год безбедно жить можно.

Вещи Шумилов прислал ей с водителем еще до того, как Лиза начала пить. Лейла попросила показать и вот теперь ахала и охала, прикладывая Лизины платья и костюмы к своей мощной фигуре. Лиза подумала, что давно не видела таких толстых женщин. Долгие годы круг ее общения составляли жены очень состоятельных людей, готовые на все, чтобы держать себя в форме. А вот Лейла была толстой и пухлощекой и, похоже, совершенно не стеснялась этого. Иначе как объяснить тот факт, что новая знакомая запихнула свою необъятную задницу в обтягивающие розовые брюки?

– Ну, так что, я нашим девкам на рынке предлагаю? Тебе ж деньги срочно нужны?

– Давай, – кивнула Лиза. В последнее время ее мало беспокоило, во что она одета. – Только ты хоть расписку напиши.

– Не боись, не кину. Я не твой теннисист. У нас за такое знаешь, что бывает? Неси ручку, сейчас паспорт достану.

Лейла и впрямь не обманула. Через несколько дней она вернулась с довольно крупной суммой. Сердобольная Гарибян даже предложила ей работу на рынке, но Лиза отказалась. Она по-прежнему не готова была встать за прилавок, а юрист без опыта работы, разменявший пятый десяток, конечно же никому не нужен.

Получив деньги, Лиза отправилась в бани. Она обожала приезжать сюда когда-то. В парилке разговорилась с женщиной. Теперь, выпав из привычного круга, она будто попала в другое измерение, где знакомства заводились на удивление легко. Голубоглазую, чуть полноватую блондинку звали Оксаной, у нее, как у Лизы, было три сына. И она всей душой восприняла боль матери, разлученной с детьми.

– Ты крещеная? – спросила Оксана.

– Крещеная. Но в церковь, честно говоря, редко хожу.

– Тебе надо съездить со мной в Дивеево и помолиться. Бог все видит и поможет. Виданное ли дело – дети без матери растут.

На выходных они и впрямь отправились в монастырь. И эта поездка будто что-то перевернула в Лизиной душе. Она кожей чувствовала святость этого места и то, что есть сила, способная помочь ей.

После возвращения в Москву она не взяла в рот ни капли спиртного. Утром в понедельник встала, вымыла голову, накрасилась и достала из шкафа единственный не проданный костюм от Шанель. Теперь она выглядела вполне достойно. Только, по сравнению с прежней Лизой Каменовской, была очень худой, фигурой напоминала анорексичную девочку-подростка, а не роскошную женщину. Но она все еще была красива. Даже сейчас.

Деньги следовало экономить, но она все же вызвала такси. Она ехала в школу, где учились младшие дети. Они слишком давно не виделись. В последние месяцы она осознанно не искала окольных путей, чтобы встретиться с детьми, в глубине души понимая: Шумилов прав. Они не должны видеть мать такой.

Школа располагалась на Рублево-Успенском в доме, похожем на английский замок. Лиза подошла к знакомому охраннику и протянула паспорт.

– Позовите, пожалуйста, Егора и Диму Шумиловых, – сказала она с привычной обезоруживающей улыбкой.

Парень вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

– А вы кто?

– В каком смысле? Я их мать, вы меня не узнали? Так сильно изменилась?

– Я не могу вас впустить, лучше уходите, – тихо сказал парень.

– Да с какой стати?! Немедленно позовите детей! Это ваша прямая обязанность. Паспорт я вам предоставила. Что еще?

– У меня здесь записано, – со вздохом сказал парень, кивнув на журнал, – что их мать Алина Шумилова. А вы – Елизавета Каменовская.

Так. Значит, Шумилов впервые в жизни официально женился. А она ничего об этом не знала. Но сейчас ее это не слишком волновало.

– Послушайте, Алина их мачеха. Их мама – я! И вам это великолепно известно!

– Простите, но господин Шумилов просил никому, кроме Алины Викторовны, детей не давать, она всегда сама за ними приезжает. Мне очень жаль.

Охранник явно опасался, что Лиза устроит скандал в его смену.

В сердцах она позвонила Аркадию.

– Меня не пускают к детям! Ты совсем сдурел, свою Алину их матерью записал.

– Прости, но она фактически выполняет обязанности их матери. И кстати, неплохо справляется. У нас всего одна няня на шестерых, а не три, как было раньше…

– Конечно, ведь Пашка с Егором уже взрослые, им няня не нужна. Да и Димка почти подросток. Что это за цирк? Их мать – я! И они меня любят…

– Конечно. Но пока ты не бросишь пить, ты их не увидишь.

– Я бросила…

– Давно ли?! Вот когда завяжешь окончательно, тогда и поговорим.

Из трубки понеслись короткие гудки.

Лиза ехала назад на общественном транспорте, от слез, застилавших глаза, едва разбирала дорогу. Приближался новый год, тот праздник, который она всегда обожала. Они наряжали елку в гостиной и часами сидели с детьми у камина, читая книжки.

Лиза впервые за долгие годы встречала новый год одна. Но теперь она твердо знала, что справится. С собой, с Шумиловым, с его Алиной, с кем угодно. Сделает все, чтобы снова быть рядом со своими мальчиками.

Когда били куранты, Лиза, как в детстве, написала на листочке желание, сожгла его и бросила пепел в бокал с минералкой. Когда-то это работало.

Она мечтала об одном – поскорее вернуться в монастырь и молиться о встрече с детьми.

Ехать в Дивеево решено было в конце января. Оксана с радостью согласилась составить компанию. Женщины решили пожить пару недель в монастыре в качестве послушниц.

Встреч с Лейлой Гарибян Лиза теперь избегала. После того как закончились деньги от продажи платьев, Лиза взяла в долг у торговки приличную сумму, а отдавать было нечем. Лейла периодически названивала ей, требуя деньги назад. Кроме того, дали о себе знать ростовщики, которым она заложила квартиру по настоянию Виктора. Там речь вообще шла о сумме, которая в данный момент жизни казалась Лизе фантастической.

В последнее время ростовщики стали ей угрожать. Ясное дело – искать деньги придется. Где – вот вопрос. Наверное, придется все-таки оставить гордость и идти на поклон к кому-то из старых рублевских подружек. Лиза решила подумать об этом после поездки в Дивеево.

Они договорились, что Оксана заедет за ней, ведь своей машины у Лизы теперь не было.

Звонок раздался в восемь утра. Намного раньше назначенного часа. Лиза пошла открывать, недоумевая, кто бы это мог быть. Если не Оксана, то кто? Только бы не Лейла.

Она открыла дверь и тут же получила удар ногой в живот.

В последний месяц Катя очень волновалась за Лизу. После ухода от Шумилова та клялась, что безумно счастлива с Виктором, но Катя слишком хорошо знала подругу. Что-то в этой истории было не так. Но Лизка гордая, она жаловаться не станет. И тогда Снегирева решила прилететь без предупреждения, чтобы застать лучшую подругу врасплох. Адрес взяла у Лизиной мамы.

Она позвонила в дверь, но никто не спешил открывать. Дрыхнет, наверное. Вот ведь человек – работать не привыкла, зато отдыхает, можно сказать, профессионально. Раньше двенадцати не встает.

Катя надавила на звонок посильнее и в этот момент поняла, что дверь не заперта. Она не колебалась.

Лиза лежала на диване, и на ее теле, похоже, не было живого места. Кроме того, подруга была без сознания. Над ней суетилась толстая армянка.

– Это не я, честно… Я за долгом пришла, а тут… такое… Кто-то так ее отделал.

За долгом. Похоже, все было гораздо хуже, чем Катя предполагала.

– Нужно немедленно вызвать «Скорую», – сказала Снегирева, все еще не в силах поверить, все это происходит наяву.

– Уже едет, – вздохнула Лейла Гарибян. – Только бы не померла до врачей.

Глава 39

Неделю Лиза была между жизнью и смертью. В воскресенье, в половине десятого утра бизнес-леди Оксана Кутепова сообщила на своей странице в социальной сети, что подруга скончалась. Новость подхватили другие пользователи, и вот уже появились сообщения, написанные с показной скорбью на страницах московских знаменитостей и жен олигархов. Всех тех, кто прежде хорошо знал светскую львицу Елизавету Каменовскую, а в последний год делал вид, что они незнакомы.

Аркадий Шумилов лично съездил в Южное Бутово, к матери Лизы и вручил ей двести тысяч наличными. По его мнению, этого с лихвой должно было хватить на похороны. Вот и все. Больше участвовать в жизни и смерти бывшей жены банкир не желал. Он считал, что Лиза предала его и детей. А предательства Аркадий Шумилов не прощал. Правда, он попытался выяснить, куда делся Степа. Он хотел забрать его назад домой, но так и не нашел. Пес просто испарился.

Дети устроили бунт. Его такие разные сыновья на сей раз были единодушны. Пашка ненавидел папу. Еще с тех пор, как он не пустил сына учиться в Питер. Все случилось точно так, как предрекала Лиза.

– Папа, мы все пойдем на похороны. Без вариантов, – рычал старший сын, сверкая зелеными глазами матери.

– Ты не будешь ставить мне условия.

– Она наша мама! – смело выступил вперед очкарик Егор. Он встал рядом с братом, готовый ко всему. Будто им сейчас вместе предстояло оборонять Брестскую крепость и погибнуть. Не меньше.

– Я хочу к маме! – по-детски рыдал, вторя им, Димка.

– Да поймите вы. Там будет толпа журналистов. Я не желаю видеть ваши скорбные мордахи по всем каналам. Она не перестает быть вашей мамой, если вы останетесь дома. А вы останетесь.

Пашка легко подхватил кресло и швырнул во французское окно гостиной. Осколки посыпались на пол, и тут же подул пронизывающий ветер.

Аркадий вдруг вспомнил ту ночь, когда они с Лизой впервые стали близки. Тогда это самое окно разбил уже тоже покойный Гриша Константинов. Они с Лизой все собирались вставить бронированные стекла. Да так и не собрались.

Но Аркадий Шумилов никогда не стал бы тем, кем он стал, если бы его так просто можно было пронять. Он посадил всех троих своих детей, включая маленького Димку, под домашний арест. И все трое колотились в двери и кричали страшные проклятия, пока где-то далеко немногочисленные друзья прощались с их матерью.

Лизу хоронили в закрытом гробу. Катя и Кристина Валерьевна объяснили собравшимся, что тело слишком изуродовано. Как и ожидалось, народа на похоронах было немного. Репортеров желтых изданий было здесь больше, чем подруг. Из старых рублевских подружек – только Агния Верховцева. Она появилась в церкви во всем блеске – на тончайших шпильках, в шляпке с сетчатой вуалью и норковой шубе в пол.

– Если бы Лиза могла видеть свои похороны, она бы не умерла, – грустно заметила Агния.

Зато на следующий день в студии скандального ток-шоу «Голая правда» были все, кто хоть немного был знаком со зверски убитой Лизой Каменовской.

– Столица в ужасе. От побоев умерла жена олигарха Елизавета Каменовская! У нее было все, о чем можно мечтать: эксклюзивная коллекция бриллиантов, дома за границей и даже яхта, названная ее именем. Кроме того, Елизавета была безумно красива. В юности она даже победила в конкурсе красоты, завоевав титул «Мисс Магадан», – вещал ведущий шоу, популярный журналист Сергей Мерцалов.

Когда ведущий спросил, что думают подруги о причастности к убийству бывшего мужа банкира Шумилова и о том, что Аркадий Львович якобы избивал гражданскую супругу, все, как по команде поджали подкачанные филлером губы и заявили, что Шумилов Лизу любил, на руках носил, пылинки сдувал и даже пальцем никогда ни-ни. Что вы, что вы. Вот любовник, тот да, был козел. Бросил Лизу и свалил в Штаты, где открыл свой фитнес-центр. На какие шиши, спрашивается? Явно ведь на Лизины деньги.

Пришел знаменитый адвокат по разводам и сообщил, что Лиза приходила к нему и спрашивала, на что имеет право после разрыва с олигархом, а он ей честно сказал, что ни на что.

Пришла Лейла Гарибян и рассказала, как пришла к Лизе требовать долг, а та избитая и без сознания – видать, еще кому-то задолжала.

Пришла Агния Верховцева и горько вздыхала, что Лизочку, как простую смертную, отпевали с тремя другими покойниками, а ведь она была идеалом красоты, настоящей королевой. А потом, когда Мерцалов начал расспрашивать Агнию про бриллианты и гламурный образ жизни подруги, она вдруг разозлилась, вырвала микрофон из рук Мерцалова, явно не ожидавшего такой прыти от хрупкой дизайнерши, и заявила:

– Лиза была добрая. И очень красивая. И замечательная мама. Она жила своими детьми. И она всем помогала. А сама, как без денег осталась, никого из вас о помощи не просила, потому что знала, кто вы есть. И все вот эти люди, которые говорят, что с ней не общались… Да если они и не общались, то только несколько последних месяцев. А бриллианты… вот знаете, сколько было у нее бриллиантов, всех она была достойна.

Зал на мгновение замер в изумлении, а потом вдруг зааплодировал Агнии.

Шумилов смотрел шоу в прямом эфире дома, в своем кабинете. Смотрел и пил кубинский ром большими глотками. Для его друзей и партнеров это – настоящий скандал. Им невдомек, что было бы, если бы всплыла правда о прошлом Лизы – эскорте и Бергмане. Подключив все связи, Аркадий смог замять скандал. А это… ну, поболтают гламурные кумушки и все забудут через неделю. Это финал. Вот теперь действительно все кончилось…

В завершение программы в студии поставили одну из песен в исполнении Лизы, и вдруг низкий голос бывшей жены заполнил собой кабинет с отличной акустикой. На экране шло слайд-шоу: вот она в шортах и полосатой футболке на яхте, и рыжие волосы развеваются по ветру; вот в гостиной их дома в вечернем платье вместе с ним и детьми, еще совсем маленькими; вот целует его в щеку на какой-то вечеринке; а вот эта из последних – на Бали. Уже покинутая им, но все еще красивая.

Аркадий сделал огромный глоток рома и зажмурился, силясь не дать себе заплакать. Зачем она разозлила его? Почему не стерпела интрижку, как другие жены? Он ведь и не собирался уходить… Ведьма. Упрямая ведьма. Знаешь, без тебя жизнь уже никогда не будет прежней.

Глава 40

– У тебя есть редкая возможность – послушать, что люди говорят о тебе после смерти. Это, знаешь ли, мало кому удается. Но предупреждаю – шоу не для слабонервных. Ну что, будешь смотреть?

– Спрашиваешь!

Лиза лежала в больничной палате частной клиники в Каннах. Ее лицо покрывали бинты, а когда их снимут, на свет явится совсем другая женщина с другими чертами. Лиза долго думала и, в конце концов, приняла решение измениться до неузнаваемости. Когда она вернется в Россию, у нее будет новое лицо и паспорт на другую фамилию. Лиза Каменовская умерла. На свет явится совсем другая женщина, которой предстоит жить заново.

Катя пригласила Ивана Морозова – хирурга, который сделал чудесное новое лицо для Марьяны. Доктор с радостью откликнулся.

Он был по-настоящему добрым человеком и, услышав историю Лизы, рассказанную без утайки, проникся подлинным сочувствием.

Лизе требовалось четыре операции, которые к тому же нельзя было делать подряд. Доктор настаивал, что многое зависит от самой пациентки, от ее настроя и душевного равновесия. Они часами беседовали и, можно сказать, подружились.

Иван Николаевич не раз спрашивал, почему Лиза не ушла от мужа раньше, сразу после жестокого избиения, последствия которого давали о себе знать до сих пор.

– Я простила его. Он столько всего сделал для меня. А тут… вышел из себя, застав меня с другим. Я его спровоцировала. Разве вы никогда не совершали глупостей в состоянии агрессии?

Доктор ответил не сразу. Поразмыслив, сказал:

– Не знаю. Пожалуй, я никогда не был в состоянии агрессии, потому и не совершал. То есть глупости в жизни, конечно же, делал, но женщин не бил никогда.

Во время командировок в Канны Иван Николаевич, по настоянию Кати Снегиревой, всегда останавливался в ее доме, и потому от Кати не укрылось, что доктор по уши влюблен в свою пациентку. Хирург Иван Морозов в свои сорок два напоминал большого мальчишку. Он так рано увлекся медициной и был ей так предан, что ни на что другое времени у него просто не было. Семьей он пока не обзавелся, но был очарован семейным уютом дома Кати и Франсуа. С последним они нашли общий язык в первый же день знакомства. Оба отлично говорили по-английски, так что никаких проблем с общением не возникало. Когда у Ивана Николаевича выдавались несколько свободных часов, он с радостью отправлялся с Франсуа порыбачить на яхте.

Но больше всего Кате нравилось то, что он порядочный человек. Она чувствовала это. А чутье, развившееся за долгие годы одиночного плавания в бизнесе, никогда ее не подводило.

Франсуа тем временем нанял детектива, чтобы выяснить, кто и за что едва не убил Лизу. Они с Катей опасались, что с женой расправился Шумилов, потому и решили ее спрятать, но, к счастью, ошиблись. Клубок распутался довольно легко и привел не к олигарху, а к ростовщикам, тем самым, что угрожали ей. Мать Лизы позаботилась, чтобы все доказательства попали куда нужно.

Когда выяснилось, что Аркадий чист, Франсуа договорился о встрече с ним.

– Я знаю, вы сейчас гадаете, почему я решил с вами встретиться, – сказал француз, блеснув отличным русским. – Не буду вас мучить. Лиза жива. И вы должны… Вы просто обязаны позволить ей видеться с детьми.

– Или что? – хриплым голосом уточнил Шумилов.

– Или я объявлю вам войну, – серьезно сказал француз. – И поверьте, вы проиграете.

С Аркадием Шумиловым случился сердечный приступ. К счастью, обошлось без инфаркта.

Эпилог

По набережной Круазет ковылял старый лохматый пес. Он вел с собой хозяйку – очень красивую элегантную брюнетку с короткой стрижкой. На погибшую несколько месяцев назад в Москве светскую львицу Елизавету Каменовскую дама походила разве что глазами необычного оттенка, да и те скрыты под черными очками. Конечно, если бы кто-то обратил внимание на Степу, он бы мигом заподозрил подвох – но многие ли смотрят на хромых дворняг?

Женщину с собакой сопровождал мужчина средних лет с приятным интеллигентным лицом, одетый просто, даже небрежно. На него тоже, конечно, никто не смотрел – таких мужчин тысячи и во Франции, и в России. Они одеваются в сетевых магазинах, ездят на бюджетных машинах, проводят отпуск на даче и честно работают врачами, инженерами, преподавателями. Их, как и дворняг, не замечают. Сногсшибательные красотки не для того слетаются в Канны. Йорки и колли наматывают километры в поисках чистокровных доберманов, бультерьеров, а то и мастино неаполитано.

…В начале декабря Иван Николаевич, наконец, разрешил Лизе перебраться из надоевшей за эти месяцы больничной палаты домой к Кате, где ее ждал, изнывая от тоски и поедая лобстеров, верный Степа.

Когда Лиза немного окрепла после операции, Франсуа устроил ей встречу с Аркадием. Бывший муж прилетел в Канны, и был долгий разговор на открытой террасе. Их отношения не подлежали восстановлению, но он хранил в душе воспоминания о той любви, которая, скорее всего, так и останется главной в его жизни. Злость на бывшую супругу прошла, и он готов был поддержать ее в стремлении начать новую жизнь. Теперь, во имя сыновей, им предстояло стать друзьями.

Теперь мальчики часто гостили на Лазурном берегу, и для отвода глаз Аркадий решил даже купить здесь дом. Он был вполне счастлив со своей Алиной и ждал появления на свет очередного ребенка.

Пашку отец все же отпустил в Питер, и сын, потеряв год, поступил в вожделенный вуз.

Егор после школы собирался приехать в Париж, чтобы учиться в Сорбонне. А Димка был в полном восторге от Парижского Диснейленда.

На новый год в доме Кати и Франсуа собралась большая разношерстная компания. Этот праздник был особенным – в семье ждали больших перемен. Франсуа предстояло открывать филиалы компании в Восточной Европе с главным офисом в Москве, и он принял решение на несколько лет переехать туда с Катей. Она была в восторге. После стольких лет снова вернуться в Россию! Лизе она предложила оставаться в ее доме столько, сколько она пожелает, а потом, если захочет, Катя возьмет ее к себе на работу.

Тридцать первого декабря подруги вместе встречали гостей. Приехали Лизины дети и мама, Катины сестры. Ульяна впервые привела в дом парня, с которым встречалась вот уже несколько месяцев. Совершенно неожиданно принял приглашение (уже далеко не первое) Миша и прилетел из Магадана со своей семьей. Приехал проведать пациентку Иван Николаевич Морозов.

Днем доктор предложил Лизе и Степе немного прогуляться по городу. Они болтали, забредали в симпатичные магазинчики и, в конце концов, устав, устроились за столиком на террасе ее любимого ресторана. Здесь ничего не имели против посетителей с животными. Четвероногим даже приносили миску с лакомствами.

Было немного грустно – ведь совсем скоро у них уже не будет легального повода для общения. Лиза ни за что не хотела терять Морозова, но не знала, что предпринять. Может, все-таки грудь увеличить? Но это лишь немного отдалит неизбежное расставание.

– А ты знаешь пластического хирурга Олега Киреева? Он когда-то владел сетью клиник, – вдруг спросила Лиза.

– И сейчас владеет. Один из лучших в нашем бизнесе. Такие чудеса творит! Пять лет назад я был у них на стажировке.

– Не знаешь, как зовут его жену?

– Знаю, конечно, Мариной. Много лет вместе. А почему ты спросила?

– Потому что они познакомились во-он на том пляже, – махнула Лиза рукой. – И я при этом присутствовала. Мы тогда с Мариной в одном номере жили.

Морозов удивленно вскинул брови – видимо, образ Марины Киреевой никак не вязался в сознании доктора с эскорт-услугами. Впрочем, вслух он этого не сказал.

После роскошного обеда с морепродуктами Иван Николаевич вдруг достал из внутреннего кармана маленькую бархатную коробочку.

– Я надеюсь… Это не… Ты же не собираешься… Ты… ты хорошо подумал?..

– Да, это обручальное кольцо. Конечно, совсем не такое дорогое, как те, что дарил тебе бывший муж…

У Лизы в горле стоял комок. Она хотела сказать очень многое, но не могла произнести ни слова.

– Иван Николаевич… Ваня, я ведь никогда не была официально замужем. Аркадий дарил мне подарки, один раз предложение даже сделал, но потом, когда узнал про эскорт, отменил свадьбу. Я всегда была его подругой, спутницей, а женой… никогда. И, наверное, я это заслужила. Мало кто готов жениться на женщине с таким прошлым. Я даже не знаю, что сказать. Ты уверен, что тебе нужна такая испорченная девчонка?

– Ты, кажется, хотела начать новую жизнь? Так давай начнем ее вместе. А насчет девчонки… Ты знаешь, назвать девчонкой мать четверых детей как-то язык не поворачивается.

– Почему четверых?

– Мне кажется, твоей команде срочно требуется пополнение. Маленький братик. Или сестренка.

– Ну, ты даешь! А если я не смогу родить? После всего, что со мной было. Да и возраст уже. Найди себе кого-нибудь помоложе. Детей тебе надо, дети – это, знаешь, счастье в чистом виде, ничем не разбавленное.

– Помоложе – это у твоих знакомых олигархов! Мне нужна женщина взрослая и опытная. Мне нужна ты. Такая, как сейчас. Ведь двадцать пять лет назад ты бы даже не посмотрела в мою сторону.

Лиза бросила взгляд в окно, на бульвар, по которому часами бродила когда-то на высоченных шпильках вместе с другими подопечными Бергмана в надежде, что рядом притормозит красный «Мазератти» с откидным верхом. Если у тебя достаточно упорства, мечты сбываются, даже самые сумасшедшие. Но всегда ли это хорошо?

– Если не сможем родить, тогда, если захочешь, мы усыновим ребенка, – продолжал Иван. – Смотрю на Катю, как она возится с Марьяной, и иногда думаю, что та любовь, которая их связывает, может, даже сильнее той, что бывает между родителями и родным ребенком. Но если не захочешь…

– Я бы очень хотела! – в последнее время Лиза и впрямь часто об этом думала. Она уже решила, что, как только поправится окончательно, заберет Верочку. – Давай лучше сначала усыновим, а потом еще одного родим, если получится. Ты знаешь, есть одна девочка, в Южноуральске. Ее зовут Вера и у нее рыжие волосы…

Лиза плакала и впервые в жизни этого не стеснялась.

– Так ты согласна?

– Если ты уверен, то… да. Конечно, да.

– Тогда за вас, Елизавета Морозова! – провозгласил Иван Николаевич, поднимая бокал с шампанским.

Если бы кто-то сейчас взглянул на Степу, он бы увидел, что пес улыбается, положив голову на лапы. Впервые за свою долгую собачью жизнь он был спокоен за хозяйку.

Оглавление

Пролог

Часть 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 10

Часть 2

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

Часть 3

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

Часть 4

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg