«Случайная девушка по вызову»

Случайная девушка по вызову (fb2) - Случайная девушка по вызову (пер. Татьяна Алексеевна Перцева) 950K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Портиа да Коста

Портиа да Коста Случайная девушка по вызову

Portia Da Costa: The Accidental Call Girl

Copyright © Portia Da Costa, 2013.

First published by Virgin's Black Lace, an imprint of Ebury Publishing, a Random House Group Company

Перевод с английского Т. Перцевой

© Перцева Т., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

1. Встреча с мистером Смитом

Он выглядел как бог, этот мужик, сидевший в конце барной стойки. Чесслово. Тусклое свечение встроенного светильника над его головой делало похожим его светлые волосы на нимб, и от общего эффекта просто дух захватывало! Лиззи уставилась на него, даже не пытаясь отвести глаза.

Упс… о, нет, он вдруг перевел взгляд в ее сторону. Не вынеся его пристального внимания, она стала рассматривать содержимое стакана. Тоник…. толку от него не то чтобы, зато вполне безопасно. Да, в свое время она вытворяла немало глупостей, навеселе и на трезвую голову, но сейчас оказалась одна и в центре «зоны безумия», когда едет крыша и море по колено. Вот и чувствовала себя не в своей тарелке. Хотя, по идее, должна была сейчас находиться на вечеринке вместе с соседями по квартире Брентом и Шелли и еще кое-какими подругами в банкетном зале «Уэйверли Грейндж-отель», по случаю дня рождения одной гламурной девицы, или только претендующей на это звание, которой по правде говоря, Лиззи почти и не знала. Вроде бы учились вместе в универе, но особо не дружили. Окруженная женщинами, которые, как казалось, глазели на нее, гадая, откуда она здесь взялась, и мужчинами, явно прикидывавшими, можно ли ее уболтать, Лиззи в конце концов не выдержала, смылась с вечеринки и забрела в бар, привлеченная странно волнующей и пронизанной «чем-то особым» атмосферой.

Смотреть иль не смотреть – вот в чем вопрос.

Ей ужасно хотелось посмотреть. Крутой мужик, хотя он был и не ее типаж. Лиззи медленно, очень медленно повернула голову на несколько сантиметров и, напрягая глаза, чтобы хотя бы мельком увидеть этого бога, перевела взгляд в его сторону.

Мать твою! Черт! Он давно отвернулся и треплется с барменом, к тому же одаряет его сногсшибательной улыбкой, словно положил глаз на НЕГО, а не на какую-то женщину в баре. Может, он «голубой»? Впрочем, какая разница. Она всего лишь хочет наслаждаться его образом, а он и вправду услада для больных глаз.

Воспользовавшись тем, что он на время отвлекся, она без стеснения разглядывала его.

Определенно немолод, возможно, лет сорок или чуть больше. Блондин с темно-золотистыми кудрями. Волосы густые и чуть длиннее, чем можно ожидать от мужчины его возраста, но не торчат в разные стороны.

Черты лица при ближайшем рассмотрении могут показаться довольно обычными, но все вместе производят впечатление, неопределенное, но вызывающее невольное «вау»!

Возможно, все дело в глазах? Очень яркие, очень пронзительные. Да, вероятнее всего, глаза. Даже на расстоянии Лиззи могла точно сказать, что они ясные, красивые и блестящие, как сапфиры.

А может, и рот тоже? Губы подвижные, пухлые, четко очерченные, чувственные, из тех, что выглядели бы весьма двусмысленно на любом другом мужчине. Улыбка, относящаяся к счастливчику-бармену, казалась почти солнечной, и когда он внезапно закусил нижнюю губу, в животе Лиззи что-то екнуло, в потом еще раз – пониже.

«Какое у него тело»?

Трудно сказать, из-за изгиба стойки и сидевших между ними людей. Но если судить по манере держаться и изящной форме руки, подносившей стакан к губам, он был стройным и в хорошей форме. Но все это мечты и фантазии. На деле он вполне может оказаться брюхастым папиком, которому повезло иметь лицо падшего ангела и очень хорошо сшитый костюм.

«Наслаждайся тем малым, что видишь, дурында ты этакая! Это все счастье, что тебе выпало! Ты здесь не клиента ищешь!»

И тут Падший Ангел, словно услышав ее мысли, резко повернул голову и посмотрел на Лиззи в упор. Ни притворства, ни колебаний: он мерил ее взглядом, откровенным и пристальным, а темно-алые губы сложились в обманчивую, легкую, смахивавшую на улыбку гримасу. И словно решив выставить себя напоказ, он слегка подвинулся, и она сумела увидеть немного больше.

Оказалось, что она права: он действительно был в хорошей форме. И судя по облегающей одеждой фигуре, нетрудно представить, как он выглядит, когда эта самая одежда хаотично разбросана по полу.

Желание отвернуться было почти ощутимой силой, словно она смотрела на солнце, сияние которого сулило верную гибель. Но Лиззи противилась трусливому порыву и удерживала его взгляд, не решаясь улыбнуться. Только старалась смотреть так же вызывающе, за что была награждена улыбкой и легким кивком.

– Для вас, мисс.

Голос раздался так близко, что она едва не упала с табурета, и даже покачнулась, выругавшись про себя. Пришлось отвернуться от голубоглазого дьявола-ангела в конце стойки к довольно симпатичному молодому бармену, стоявшему прямо перед ней.

– Э… д… спасибо. Но я ничего не заказывала.

Не было нужды спрашивать, кто послал выпивку, стоявшую на стойке в простом низком стакане, под который была подстелена белая салфетка. В бокале плескалось примерно дюйма на полтора прозрачной жидкости: ни льда, ни лимона, вообще ничего. Только то, что, как она поняла, пил он.

Лиззи, улыбаясь про себя, смотрела, как уходит бармен. Должно быть, он проделывал этот танец миллион раз, каждый вечер, в людном, мягко освещенном баре. Изысканная обстановка… идеальная среда для наступлений и отступлений, игр типа «Посмеешь ли» над стаканами с разноцветными жидкостями.

Какого дьявола он ей прислал? Бензин для зажигалок? Жидкость для очистки стоков? Отравленную чашу?

Она поднесла стакан к губам, глотнула и задохнулась. Это была не водка, как она почти ожидала, а чистый джин. Довольно странный напиток для мужчины, но может, он сам со странностями?

Осторожно пригубив джин еще раз, она отставила стакан и повернулась к незнакомцу.

Ну, разумеется, он следил за ней и подмигнул ей рыжеватыми бровями, словно спрашивая, понравился ли ей подарок. Лиззи, не будучи уверенной в том, что поступает правильно, кивнула ему и отсалютовала стаканом.

В ослепительной улыбке прибавилось электрической мощности. Он повторил ее жест и изящным языком тела, наклоном головы и поднятием плеч пригласил ее подсесть к нему. Более того, поставил рядом свободный табурет.

«Сюда, Ровер!»

Подобно настоящему альфа-кобелю, он подзывает к себе суку.

«Отвали!»

Не успев сдержаться или хотя бы понять, что делает, Лиззи воспроизвела его небольшую пантомиму:

«Сюда, Фидо! Ко мне!»

Последовала едва уловимая пауза.

В широко раскрывшихся глазах мужчины она увидела удивление и восхищение. Он грациозно соскользнул с табурета, подхватил выпивку и направился к ней.

«О, господи, что я наделала?»

Удрала с вечеринки, не желая, чтобы ее снимали, явилась сюда – и что теперь? Пригласила мужчину, которого раньше в глаза не видела и который явно на нее повелся. Как ей себя вести? Да или нет? Бежать или остаться? Поощрять или оттолкнуть?

Все эти вопросы толпились в голове куда дольше, чем потребовалось мужчине дойти до нее размашистой, ровной, уверенной походкой.

В конце концов она улыбнулась. Да и какая женщина на ее месте осталась бы серьезной? Вблизи он оказался тем, которого она могла приблизительно описать, как офигенного кадра. Все эмоции, что он вызывал у нее на расстоянии, вблизи усилились градусов на тысячу.

– Привет… я присоединюсь к вам, не возражаете?

Он легко взобрался на соседний табурет. Хорошо длинноногим: все у них получается элегантно и без усилий.

– Привет, – ответила она, пытаясь дышать глубоко, но так, чтобы он не заметил.

«Господи, не дай ему увидеть, что он уже свел меня с ума. Сделаю вид, что мне все пофигу. Лиззи, ради всего святого».

Она ожидала от него первого хода, но он молча улыбался ей, его глаза были полны блеска. Он уже развлекается на всю катушку… как… кажется, и она. Каким бы опасным он не выглядел.

Он не из тех, с кем можно обращаться так, как обычно обращалась она с мужчинами.

– Спасибо за джин, – выпалила она, разве что не корчась под одновременным напором его улыбки и некоего подобия издевки во взгляде. – Честно говоря, я не этого ожидала.

Она кивком показала на его стакан.

– Чистый джин…. не совсем мужской напиток… как я полагаю.

Мужчина молча потянулся к стакану и кивком велел ей взять свой. Они чокнулись, и он сделал большой глоток. Лиззи наблюдала, как шевелится его горло.

На нем был очень дорогой костюм-тройка, модного приглушенного серо-голубого оттенка. Ворот светло-голубой рубашки был распахнут, и небольшой треугольник голой плоти у шеи так и напрашивался на прикосновение языка. Какова на вкус его кожа? Не такая обжигающая, как джин, но столь же заманчивая и в десять раз более пьянящая.

– Ну… я мужчина, как видите.

Он снова отставил стакан и повернулся лицом к ней, демонстрируя свои достоинства и призывая ими полюбоваться.

– Но, если хотите, готов дать вам более веские доказательства.

Лиззи наскоро глотнула джина, чтобы прийти в себя. Серебристый бальзамический вкус немного ее подкрепил.

– Это совершенно необязательно.

Она помедлила, ощущая, как джин растекается по телу.

– По крайней мере, не прямо здесь.

Он покачал головой и тихо рассмеялся. Отблески света плясали на его завитках, превращая светло-русый в расплавленное золото.

– Вот это мне нравится. Прямо к делу. Теперь мы поговорим.

Сунув руку в карман пиджака, он вынул черный кожаный бумажник, вытащил банкноту, судя по виду, пятидесятку, и, бросив рядом со стаканом, снова соскользнул с табурета и протянул ей руку.

– Поднимемся в мой номер. Терпеть не могу зря тратить время.

«О черт бы все побрал. О, черт, черт, черт! Либо он человек прямой, как палка, либо не терпится перепихнуться по-быстрому либо…

Господи Боже, неужели он принял меня за службу эскорта?!»

Мысль прилетела и плюхнулась в пространство между ними, как гигантская наковальня фирмы «Акме». Пожалуй, это возможно. Определенно возможно. И объясняет все ритуальные танцы: взгляды с другой стороны стойки, кивки и покупку выпивки. Лиззи уже просекла, что бар «Лонс» – то место, где творится еще и не такое… и не то, чтобы она впервые слышала о службе эскорта. Одна из ее ближайших подруг там работала, правда, не каждый день и не в последнее время, и Брент будет крайне встревожен, если она так наивно сунет голову в эту авантюру.

Лиззи представила, как рассказывает ему об этом потом, скорее всего представив свой почти побег в комическом ключе, и этим, возможно, хотя бы отчасти вернет Бренту прежний, странноватый юмор, которого он начисто лишился из-за всех его потерь.

Пытаясь что-то наскоро сообразить, Лиззи медлила и не сползала с табурета. Эскорт или обычный съем… ей следует отдышаться и тянуть время достаточно долго, чтобы решиться или не решиться на нечто, абсолютно безумное.

– Пожалуй, сначала допью. Жаль оставлять такой хороший джин.

Если собеседник был задет или нетерпелив, то ничем этого не показал. Грациозно пожав плечами, он снова сел.

– Совершенно верно. Это действительно хороший джин. Ваше здоровье!

Он поднял бокал.

«И что мне теперь делать? Какого черта мне делать? Это опасно!»

Очень. Очень опасно. Но слепящая вспышка честности не дала закрыть глаза на то, что джин – не единственное, что жаль тратить зря. Вопрос вот в чем: если он считает ее девушкой по вызову, стоит ли сказать правду сейчас или вести игру дальше?

Она впервые решилась на что-то подобное, но почему-то очень захотелось сделать это. Действительно захотелось. Возможно, потому, что единственным знакомым мужчиной на злосчастной, покинутой ей вечеринке, если не считать Брента и кое-каких приятелей из паба, был парень, с которым Лиззи когда-то встречалась и который назвал ее зажатой фригидной недотрогой, когда она не позволила лапать себя едва ли не на первом свидании.

– Совершенно незачем выглядеть девушкой с постера и вести себя, как высохшая монахиня, – злобно процедил он, когда она велела ему убрать руки.

Но этот… в ее теле не оказалось ни единого атома, возжелавшего дать отпор ЕМУ.

Каково это – танцевать на лезвии бритвы? Вести опасную игру? Пуститься в приключение, невероятно, немыслимо далекое от ее повседневной унылой офисной рутины?

Каково это – получить такого офигенно неотразимого мужика, совершенно не похожего на тех, с кем имела дело Лиззи? Обычно ей нравились сверстники, а Падший Ангел куда старше ее обычных партнеров. Лиззи было двадцать четыре, и теперь, с близкого расстояния она видела, что верно оценила его возраст: лет сорок пять, не меньше. Идеально ухоженный, в прекрасной форме, первоклассный образец сорокапятилетнего мужчины, но все же проживший не менее лет на двадцать больше, чем Лиззи.

И если она объяснит его ошибку, он вполне может улыбнуться своей фирменной улыбкой, пожать ей руку и уйти.

И на этом все.

– Ваше здоровье, – ответила она.

Он молча блеснул глазами.

«Бьюсь об заклад, ты знаешь, что делать с женщиной, дьявол этакий, все равно, продажной или нет».

Да, она готова держать пари на любые деньги, заработанные на спине или иными средствами, что, когда Падший Ангел спит с колл-герл, последняя не испытывает ни малейших тягот.

И почему она мысленно зовет его Падшим Ангелом?

Решение было принято в один момент. Это игра, и ей нужен псевдоним. Имя, аватар, за которым она могла спрятаться. От которого могла отделаться в любую минуту.

Глядя собеседнику прямо в глаза и пытаясь не растаять, она поставила стакан, протянула руку и объявила:

– Я Бетти. Не Бет. Бетти. А как зовут вас, Мужчина-который-пьет-джин?

Намеренно игнорируя протянутую руку, он рассмеялся, безудержно, весело, задорно.

– Да, вы вылитая Бетти!

Эти лазерно-голубые глаза оглядывали ее, словно составляя каталог каждого плюса и минуса: густая бахрома черных волос, светлая кожа, губы, обведенные ярко-красной сногсшибательной помадой, довольно приличная, но немодная фигура в облегающем платье, с накинутым поверх кардиганом из ангоры.

Каждый раз, выходя развлекаться, особенно на вечеринки, она любила подчеркивать легкое сходство с Бетти Пейдж[1], печально известной гламурной моделью пятидесятых. Лишний повод взять именно это имя.

Наконец, закончив инвентаризацию, он сжал ее руку обеими ладонями и резко встряхнул.

– Рад познакомиться, Бетти. Я Джон Смит.

Настала очередь Лиззи громко рассмеяться. Джон расплылся в улыбке.

– Ну, разумеется, Джон, как же еще?

Классический псевдоним мужчины, снимающего проституток. Даже она это знала.

Он покачнулся на табурете и, все еще держа ее руку, слегка тряхнул головой.

– Но это мое настоящее имя, Бетти, вот вам крест! Честно.

Он крепко держал ее руку, и никаких заигрываний, и все же было нечто такое… многозначительное, в том, как кончик его пальца лежал на ее запястье, в том месте, где бился пульс. Она почему-то представила, что он каким-то образом мониторит ее, но стоило об этом подумать, как он выпустил ее руку.

– ОК, я верю вам, мистер Джон Смит. А теперь, можно я допью джин?

– Разумеется.

Опять эта ослепительная улыбка, сдобренная намеком на страсть.

– Простите, я неотесанный болван. Ни одну женщину нельзя торопить…

Последовала пауза, по-видимому долженствующая означать «…даже проститутку».

– Но когда я знаю, что могу получить удовольствие, становлюсь настоящим ребенком, Бетти. Когда хочу чего-то, должен получить это прямо сейчас.

«Я тоже…»

Лиззи допила джин, удивленная тем, что глотка не восстала против его прозрачной свирепости. Но она даже не кашлянула; со стуком поставила стакан на стойку и соскользнула с табурета.

– Вот, закончила. Пойдем?

Джон в ответ просиял, легко вскочил, сжал ее локоть и повел из людного бара в вестибюль, быстро, но не настолько, чтобы все подумали, будто они спешат.

Кабина лифта была маленькой, а в присутствии ее нового друга казалась еще меньше. Оказалось, что рост у него довольно высокий, но не настолько, чтобы нависать над ней или каким-то образом подавлять. Нет, его фигура была так же абсолютно неотразима, как на первый взгляд. И костюм тоже казался потрясающе шикарным… интересно, почему, если он хотел снять шлюху, попросту не позвонил в эксклюзивное агентство и не попросил прислать шикарную женщину высочайшего класса, вместо того чтобы снять непонятную девицу непонятного качества в баре отеля?

Прислонившись к стенке кабины, он тоже оглядывал Лиззи, очевидно вполне удовлетворенный не совсем обдуманным выбором. Пытается определить ее цену?

– Ну как, разыграем «сцену в лифте»? – предложил он, не пытаясь подойти к ней. Только пронизывал взглядом ярко-синих глаз.

О, да, все эти сцены в фильмах и эротических романах. Непременная принадлежность. Пылкая парочка набрасывается друг на друга в лифте, как оголодавшие псы, и исступленно целуется.

– Не знаю. Здесь вы главный. Командуйте.

– Я главный, – кивнул он, – но давайте притворимся, что наслаждаемся предвкушением. Неопределенностью. Хотя я знаю, что на вас точно можно положиться.

«Бинго! Он действительно считает меня проституткой».

Слова, полностью подтверждающие ее подозрения, должны были прозвучать грубо и цинично, но вместо этого показались дерзкими и возбуждающими. Особенно уверенность в том, что он – хозяин и господин. Брент всегда твердил, что на самом деле именно шлюха – главная в этой временной сделке, потому что он или она всегда может швырнуть деньги, сказать «катись к черту» и уйти. Но Лиззи почему-то не думала, что подобная штука пройдет с мистером Джоном Смитом, невзирая на то, считает он ее колл-герл или нет.

«Это так опасно»…

Но она не могла отступить сейчас… как не могла перестать дышать.

– Ну вот, мы на месте.

Едва дверь раздвинулась, он слегка подтолкнул ее в спину. Но даже это едва заметное прикосновение возымело мощнейшее воздействие: Лиззи почти бежала по короткому коридору, к номеру Джона.

Он пропустил ее вперед, и Лиззи улыбнулась. До сих пор она не слишком обращала внимание на окружающую обстановку, но сам по себе номер был достоин внимания. Просторный, но странно-старомодный и во многом почти китч. Обивка из мебельного ситца, в теплых красных тонах, и ковер цвета красного вина. Непривычный вид по сравнению со строгими линиями и нейтральными тонами большинства современных отелей, но «Уэйверли Грейндж отель» – действительно был странным местом, одновременно эксклюзивным и имевшим весьма определенную репутацию, о которой было принято говорить шепотком. Иногда Лиззи бывала здесь на вечеринках, но никогда не заходила в номера. Хотя слышала от Брента о легендарных, обитых ситцем любовных гнездышках «Уэйверли».

– Это что-то, не находите? – ухмыльнулся Джон, обводя рукой весь восхитительно развратный декор.

– Ну… мне нравится.

Пусть уж лучше думает, что она уже бывала в подобных номерах и трахалась с клиентами на или под мягкими покрывалами в ситцевых чехлах.

– Мне тоже. Такое освежающее ретро! Люблю старомодные вещи.

Он снова оглядел ее прическу «Бетти», узкую юбку и кардиган из ангоры.

Только сейчас Лиззи сообразила, что едва переступила порог и по-прежнему стоит в дверях. Явный признак неуверенности: следует немедленно это исправить.

Лиззи, покачивая бедрами, подошла к кровати, села и попыталась изобразить полнейшее хладнокровие.

– Приятно это знать.

Собственный голос звучал странно, даже на собственный слух. Кроме того, она едва слышала себя за гулкими ударами сердца и шумом крови в ушах.

Джон остановился у гардероба, снял и повесил пиджак. Так привычно, так обыденно.

– Не собираетесь позвонить в свое агентство, как делают все нынешние девушки? Вечно стремятся улизнуть в ванную, откуда я слышу их бормотанье.

Упс, кажется, она себя выдала. Сейчас он ее заподозрит, если уже не заподозрил!

– Я…. я сама по себе…

Она порылась в памяти, пытаясь вспомнить, что рассказывал Брент, а также содержание телефильма «Тайный дневник девушки по вызову».

– Но я все же позвоню кое-кому, если не возражаете.

Снова вскочив, она направилась к другой двери, по идее, ведущей в ванную.

– Разумеется, но вы ничего не забыли?

О, Господи, да, деньги!!!

– Три сотни, – бросила она наугад. Довольно приличная, по ее мнению, сумма.

Рыжеватые брови дернулись.

– Очень разумно. Я был бы счастлив заплатить по крайней мере пять.

– Это начальная цена, – пробормотала она, все еще соображая, соображая… – Если окажется, что вам нужно что-то позатейливее, мы можем договориться.

Какого черта она это ляпнула? Почему? Почему? Почему? Что если он извращенец? И захочет чего-то совсем уж мерзкого? Правда, он не похож на такого, но кто знает?

– Затейливее, вот как? Я подумаю. Ну а пока начнем с названной цены.

Он снова достал черный бумажник, отсчитал требуемую сумму и положил ее на буфет.

Проходя в ванную, Лиззи сгребла банкноты, но Джон властно положил руку ей на плечо.

– Ты целуешься? Я знаю, что некоторые девушки отказываются это делать.

Она смотрела на его губы, особенно на нижнюю, бархатистую, и четко очерченную.

– Целуюсь.

– В таком случае, я поцелую тебя, когда вернешься. А сейчас иди, звони.

2. Что-то позатейливее

«Так-так-так, ”Бетти Пейдж”, чем я заслужил такой подарок, как ты? Прекрасная, вздорная ретро-девушка, которая неожиданно явилась мне словно ангел с небес пятидесятых прошлого века!!

Джон Смит хотел было достать выпивку из мини-бара, но неожиданно решил, что это ему ни к чему. Он и без того опьянен, хотя выпил не более хорошего глотка джина. И давно его так не возбуждала женщина, тем более проститутка. Не то, чтобы он часто встречался с профессионалками. Не то, чтобы он многих видел в жизни.

Однако было интересно делать вид, что он человек опытный.

Утонув в одном из больших, обитых ситцем кресел, он глубоко вздохнул и постарался сосредоточиться, привести в порядок мысли. Да, ситуация просто бредовая, зато он развлекается, так зачем отказываться. Да и она согласна, эта необычная молодая женщина с ее винтажным стилем, у которой все написано на лице. И ее зазывная улыбка….

– Бетти, вот как?

Это не ее имя, он просто уверен, но возможно, что-то весьма похожее на настоящее.

Но она удачно играла роль Бетти Пейдж. Такое же сочетание невинности и бьющей через край чувственности. Порочности. Да, идеальное определение. Но НАСКОЛЬКО она порочна? В обязанности проститутки входит многое. Вряд ли она откажется участвовать в его любимых играх.

И все же, несмотря на профессию, было в ней нечто странно недоступное, совсем как в легендарной Бетти. Сладостная свежесть. Цельность, как бы идиотски это ни звучало.

Интересно, сколько она пробыла в игре? Что, если она новичок? Она, несомненно, куда моложе, чем его обычные предпочтения. Он, как правило, выбирал изящных, ухоженных, опытных женщин лет за тридцать, скорее, куртизанок, чем девушек по вызову, светских дам. Но возможно, он получит немалое наслаждение, дав ей что-то в обмен на услуги, что-то большее, чем деньги. Удовлетворение, нечто новенькое….. небольшое приключение, больше, чем просто работа.

А вот это уже нужно умудриться. И игра пойдет куда серьезнее! А если повезет, шлюшка, работающая под «Бетти» и готовая снять клиента в баре после пятиминутного разговора, окажется достаточно смелой, чтобы в нее сыграть.

И внезапно он обнаружил, что жизнь и бизнес не так невыносимо осточертели, как казалось полчаса назад. Смутное недовольство по поводу выбранного пути, вероломные призраки потери и вины и ужасное, постоянно повторяющееся ощущение пустоты жизни куда-то подевались. Внезапно он снова почувствовал себя молодым человеком, к которому вернулись мечты. Игрок; возбужденный, полный надежд, энергичный.

Он коснулся своего «петушка», и тот с готовностью поднялся и отвердел, как камень.

– Давай, Бетти, – прошептал он себе, улыбаясь предвкушению, захлестнувшему сердце. – Поспеши, иначе я сам пойду туда и приведу тебя.

Первое, что увидела Лиззи, выйдя из ванной, – небольшую стопку банкнот на комоде.

– На случай, если мне придет в голову потребовать что-то позатейливее, – дружелюбно пояснил Джон. Он лежал на постели, не позаботившись раздеться. Только туфли валялись на ковре.

– О… ладно… ОК…

Позатейливее? И что это означает? Наручники и хлыст? Порка?

Остается надеяться, что ничего такого сверхъестественного. Но это может означать, что им понадобятся «аксессуары», которых у нее нет. Нельзя же брать на гламурную вечеринку, куда ее сегодня пригласили, хлысты и наручники с мягкой подкладкой!

– У меня с собой нет игрушек. Только это, – вырвалось у нее громче, чем следовало бы. Но это потому, что, как оказалось, она до сих пор задерживала дыхание.

Лиззи разжала кулак. На ладони была пара презервативов, спрятанных до этого на дне сумки.

– Я не собиралась сегодня работать, но мероприятие, на которое попала, оказалось немного скучным, вот я и подумала попытать счастья в баре… сами знаете, мотовство до нужды доведет.

«Какого дьявола я несу?»

Джон, вальяжно развалившийся на постели, улыбнулся. Коварная улыбка, такая же солнечная, как прежде, но с едва уловимым оттенком сарказма. Он здесь хозяин, и знает это. Может, в этом и заключается то самое «затейливое»?

Что-то медленно, крадучись, медовой тяжестью повернулось в животе. Восхитительное ощущение: пугающее, но заставляющее кипеть кровь.

Синие глаза сощурились, словно он даже на расстоянии контролировал ее физические реакции, и всплеск желания снова вспыхнул и разгорелся.

Она и раньше участвовала в шутливых играх БДСМ.

Почему бы не поразвлечься с парнями, не обострить ощущения… самую чуточку. Но ее ожидания никогда не оправдывались. Никогда не давали желаемого. В основном потому, что они всегда отводили ей роль госпожи. Требовали надевать дешевый черный виниловый костюм и называть их «дрянными мальчишками».

Конечно, все это довольно смешно, но ее не заводило, а когда один намекнул на перемену ролей, она распрощалась и с ним, и с отношениями подобного рода. Он был неплохим парнем, но, непонятно по какой причине, не казался достаточно хорошим, чтобы стать ее хозяином и заставить склониться перед ним.

Но Джон Смит, мужчина чуть за сорок, пьющий джин, со смешливыми морщинками у глаз и заманчиво-пресыщенным видом…. да, он достаточно «хорош».

Внизу живота что-то дрогнуло, и между ногами взмокло, мгновенно и быстро.

Наверное, пора перестать притворяться… только как? Может, объясниться начистоту, а потом начать новую игру? И все же она едва могла говорить. Он тоже молчал, только смотрел на нее глазами, которые, казалось, видели все.

Легким наклоном головы он велел ей не объяснять, не спрашивать, не нарушать очарования.

Но как раз в тот момент, когда она, казалось, не выдержит напряжения и закричит, он, наконец, заговорил.

– Игрушки не всегда необходимы, Бетти. Кому это лучше знать, как не тебе?

Она все испортила? Может быть… а может, и нет.

Приказав себе не спотыкаться, она пожала плечами и шагнула к нему. Добралась до кровати, уронила на прикроватный столик жалкий запас резинок и пробормотала:

– Конечно… вы так правы. Обожаю импровизировать!

Он медленно сел и спустил ноги на пол.

– Молодец. Хорошая девочка… – приговаривал он, кладя ладонь на ее бедро, так что пальцы едва касались ягодицы. Но это первую секунду. Потом они сжались. Сильно. Кончики впивались в ее плоть, не больно, но словно утверждая господство мужчины над женщиной.

Свободной рукой он привлек ее ближе, поставив между раздвинутых ног. Она смотрела на него сверху вниз, но ощущение было такое, будто это он навис над ней, глядя с невозможной высоты. Ее сердце снова пропустило удар. Да. Он даст ей все, чего она хочет.

Но какова ЕГО цена? По карману ли ей плата?

Он сжал ее попку еще сильнее, словно проверяя упругость плоти. На этот раз пальцы подбирались к ее «киске», откинули подол юбки к краю развилки между бедрами.

Ее тело, словно обладая собственной волей, стало двигаться, раскачиваться, нажимая на его ладонь. «Киска» отяжелела, возбудилась, требуя особого внимания, и все же пока еще ничего такого не произошло. Она с трудом подняла руки, положила на его плечи и притянула к себе.

«Не-а»….

Легчайший наклон головы и прищур глаз оказались именно тем приказом, который был ей нужен. Она тут же уронила руки. Он поднял свою, к ее груди. Пальцы задели сосок. Лифчик Лиззи был на косточках, но без подкладок, и ничего не притупляло ощущений. Он взял ее сосок большим и указательным пальцами и ущипнул сквозь одежду, улыбнувшись, когда она охнула: словно молния пронзила ее до набухших складок клитора.

Сжатие. Щипок. Сжатие. Щипок.

Непривычно, ново, но замечательно. Странно. Бесконечно возбуждающе.

Скользкая, липкая влага между ног уже промочила тонкую полоску ткани.

– Хочу, чтобы ты кончила, – сказал Джон абсолютно спокойным голосом, – кончила по-настоящему, и никаких спектаклей. Думаю, ты сможешь сделать это для меня. Ты кажешься честной девушкой, и по-моему, тебе нравятся мои прикосновения… даже если это бизнес.

Лиззи громко сглотнула. На секунду она забыла, что представилась профессионалкой. Повезло ей заполучить классного мужика, которому не придется слишком стараться, чтобы она зашлась в оргазме.

– Ты будешь честной со мной?

В его синих глазах плескался целый мир, от которого невозможно оторваться.

– Дашь мне то, что я хочу? За то, что заплатил?

– Думаю, что да. Не слишком это сложно.

Указательный и большой пальцы снова сомкнулись на соске. Резко. И очень больно. На этот раз она стонала и от боли, и других ощущений.

– Честность, помнишь?

Его язык, розовый, мягкий, скользнул по нижней губе, и она едва сдержала очередной стон. И кивнула, потеряв дар речи. Жестокая ласка поглощала ее целиком. Как такое может быть? И даже боль не имеет особого значения.

Но он вдруг отпустил ее.

– Сними кардиган и платье. Ничего больше.

Дрожа, но надеясь, что он ничего не заметит, Лиззи сбросила кардиган и уронила на пол, после чего завела руки за спину и потянулась к молнии.

– Позволь мне.

Джон повернул ее, как большую куклу, опустил язычок молнии и снова повернул лицом к себе, предоставляя снять платье. Но когда она выступила из него, протянул руку, чтобы удержать на месте.

Она не собиралась никого сегодня соблазнять, поэтому не надела самого шикарного белья, только славный, но ничем не примечательный комплект: простой белый лифчик и трусики с узенькой розовой кружевной отделкой.

– Мило. Скромно. Мне нравится, – кивнул Джон с довольной улыбкой. Лиззи едва в обморок не упала, когда он чуть подвинулся, сунул руку в брюки и поправил то, что ему мешало. Когда он отнял руку, она увидела безумно огромную восставшую плоть.

«Ням-ням!!!»

Джон громко рассмеялся, потому что все видел.

– Не слишком плохо, правда?

Он пожал плечами, все с той же, широкой, волнующей улыбкой.

– Полагаю, ты видела все формы и размеры.

– Верно, – ответила она, втайне мечтая протянуть руку и прикоснуться к предмету разговора, но инстинктивно понимая, что пока это запрещено.

– У большинства довольно маленькие, но у вас все в порядке, если смотреть с того места, где я стою.

– Дерзкая плутовка! Мне бы следовало наказать тебя за это.

Он снова положил руку на ее бедро, как раз над краем ее чулка на широкой резинке. Но не шлепнул, чего ей очень хотелось. Только, чтобы проверить, что она почувствует.

– Может, и накажу… чуть погодя.

Он погладил ее ногу, в том месте, где заканчивались трусики, но тут же отстранился.

– Знаешь, ты очень красивая, – продолжал он, опираясь на локти. – Должно быть, у тебя много клиентов, правда? Дела идут хорошо?

– Неплохо.

Достаточно откровенный ответ и к тому же не явная ложь. Время от времени у нее бывали любовники, но ничего серьезного. Развратной ее не назовешь, но иногда переспать с кем-то – не грех.

Джон кивнул. Она не совсем поняла, что он имел в виду, но не стала волноваться по этому поводу. К тому же он лежал в позе, позволившей выставить напоказ великолепную эрекцию.

– Значит, тебе действительно нравится твоя работа?

Он бесстыдно уставился на то место, куда смотрела она.

– Да. И я часто кончаю. Все, что мы видим по телеку… документальные фильмы и не только… В них пытаются объяснить людям, что мы не способны на оргазм. Но это не так. Некоторые вполне способны.

Так безопаснее… и правдоподобнее. Но если она немедленно не получит настоящий оргазм, может сойти с ума. Он едва коснулся ее, но клитор ныл, ныл, ныл…

– Тогда покажи мне. Стяни лифчик вниз. Дай взглянуть на твои груди. Выглядят очень славно, но я бы хотел увидеть немного больше.

Лиззи сбросила с плеч бретельки и стянула чашечки вниз, выпустив груди на свободу и позволив лечь на смятой ткани лифчика. Выглядело это грубо и вызывающе, словно она подставляла ему два спелых фрукта на подносе, отчего ее упругие, но ничем не выдающиеся груди выглядели больше, роскошнее.

– Прелестно. Теперь поиграй с сосками. Заставь их подняться… для меня.

Лиззи нерешительно сжала сначала одну, потом вторую грудь.

– Я думала, ты хочешь, чтобы я кончила? А мне все приходится делать самой.

По ее спине пробежал озноб. Соски уже были невозможно чувствительными: темными, вытянутыми, затвердевшими.

– Ш-ш-ш… Слишком много болтаешь. Делай, как велено.

Тон был мягким. Почти дружеским, но она постоянно искала подтекст, даже если его не было.

Она закрыла глаза и стала возбуждать себя, гадая, о чем он думает. Прикасаясь к грудям, она невольно захотела коснуться себя и в другом месте. Как всегда. Вся нервная система была пронизана электричеством, скапливавшимся в другом месте. Клитор словно распух, казался огромным, мучительно жаждущим.

Едва не задыхаясь от возбуждения, она пробежала большими пальцами по соскам.

И все потому, что на нее смотрел незнакомый мужчина. Она чувствовала тяжесть синих глаз. Хоть и не видела его самого. Его губы так же полуоткрыты, как у нее? Его одолевает такой же голод? Он хочет попробовать ее на вкус?

Лиззи качнула бедрами, убрала руку с груди и положила на живот, на резинку трусиков, готовая нырнуть внутрь.

– Нет, не туда. С этим я сам разберусь.

Глаза Лиззи распахнулись. Как она и ожидала, Джон, полуопустив веки, пристально за ней наблюдал. Боже, какие длинные ресницы…

Она внезапно заметила, как они темны, по сравнению с пшенично-золотистыми волосами.

Она не успела опомниться, как он снова сел, схватил ее руки и завел за спину. Тонкие запястья Лиззи легко уместились в его ладони. Теперь он стоял перед ней, обдавая груди горячим дыханием.

Рабство. Одна из затейливых штучек?

Сердце Лиззи подпрыгнуло от восторга. «Киска» затрепетала. Да. Да. Да. Он держал ее крепко, обхватив одной рукой. Она старалась не дрожать, но это было так трудно. Трудно не прижиматься к нему, и она, стараясь кончить, терлась лоном о ту часть его тела, до которой могла дотянуться.

– Стой смирно. Очень смирно. Никаких движений, пока я не разрешу.

Подавшись вперед, он лизнул ее сосок медленно, проводя по всей ареоле… раз, другой, третий.

– Боже, о, Боже!

Его рот был горячим, а язык – ловким и быстрым. Он продолжал лизать кончик соска. Лиззи представила, что плавает на облаке, удерживаемая на поверхности простым, сосредоточившимся в груди наслаждением и все же прикованная к месту тяжестью похоти между бедер.

– Тише… молчи.

Слова овеяли кожу ее груди.

– Постарайся не шуметь. Держи все в себе.

Это было трудно, так трудно… совершенно невозможно, особенно когда он сжал сосок зубами и сильно потянул, одновременно работая языком, ласкавшим самый кончик.

Изо рта Лиззи вырывались запретные звуки. Бедра вращались в запретном танце. Уголок глаза налился слезой. Он лизал и лизал ее попавший в плен сосок. А когда она глянула на него, встретила ответный взгляд демона, в глазах которого разгоралась мрачная веселость.

«Он думает, что творит со мной чудеса. Думает, что доводит до оргазма женщину, которая, скорее всего, нечувствительна к наслаждению, потому что сумел ее возбудить».

Он сосал все сильнее, и ее бедра извивались в чувственном танце.

«Не знаю, кто он такой, но ублюдок сводит меня с ума».

Лиззи никогда бы не поверила, что женщина может кончить только оттого, что мужчина играет с ее грудями. И возможно, не верила и сейчас. Но Джон не думал отстраняться, и она была на волоске от оргазма. Может, если посильнее двинуть бедрами, это произойдет. Может, она кончит просто по инерции.

– Прекрати, – тихо скомандовал он, но она не послушалась. И тогда он сильно шлепнул ее по попке..

– Ой!

Боль была резкой и неожиданной, но имевшей странное воздействие. Кожа горела, но клитор пульсировал и подрагивал. Неужели она кончила?

Лиззи не могла понять. В голове все смешалось.

– В чем дело, маленькая эскорт-девица? Кончаешь?

Он снова припал к ее соску, продолжая лизать и сосать попеременно. Ее клитор снова дернулся и напрягся.

– Возможно, – выдохнула она, удивляясь собственной дерзости при отчаянном смятении чувств. – Не уверена.

– Значит, нужно увериться, так ведь?

Он слегка повернул ее между своими бедрами.

– Обними меня за плечи и держись крепче.

– Но…

– Это то, за что я тебе заплатил, Бетти.

Глаза сверкнули синевой.

– Твоя покорность – мое наслаждение. Такова игра.

Она молча повиновалась. Мышцы его шеи и плеч казались сильными и неподатливыми. Даже сквозь тонкое полотно его сорочки и шелковой подкладки жилета. Аромат его одеколона волнами поднимался от разгоряченного тела, опьяняя ее, как экзотическое зелье: лайм и пряности, к которым примешивался едва уловимый острый запах свежего пота.

Он был возбужден не меньше Лиззи, несмотря на очевидное спокойствие, и от этого ее голова кружилась еще сильнее. Все это полное безумие, такого секса у нее раньше никогда не было, хотя прямо здесь и прямо сейчас ей хотелось вспомнить все, что она делала с другими мужчинами.

– О, Бетти, Бетти, ты восхитительна, – проворковал он, сунув руку в ее трусики. Она покачнулась и спрятала лицо у него на груди.

Его волосы тоже хорошо пахли, но слабее и с ноткой зелени. Он был настоящим саше чудесных мужских запахов!

– О-о-о, Господи!

Его упорные пальцы наконец нашли ее клитор и ущипнули. Она задохнулась. Жар, скопившийся в животе, не находил выхода. Но она была готова, о, как готова! Он об этом позаботился.

– Если кончишь прежде, чем я разрешу, придется тебя отшлепать, – выдохнул он едва слышно. – И если снова кончишь, я снова тебя отшлепаю.

– Но зачем меня наказывать? Ты же сам хотел, чтобы я кончила!

Она едва могла говорить, но что-то словно подталкивало ее. Может, потому, что сам процесс произнесения слов давал ей некий контроль. По крайней мере, над собой.

– Потому что я так желаю. Потому что я хочу, чтобы ты кончила, и у меня встает, когда я тебя шлепаю.

Он изогнул шею и запечатлел поцелуй на ее горле. Долгий, непристойный, животный, неопрятный поцелуй. Он целовал и одновременно лизал ее, лизал бесконечно.

– Надеюсь, ты понимаешь, каковы иногда бываем мы, мужчины.

– Да… да, конечно. Мужчины все извращенцы, – пропыхтела она, надавливая на неутомимый кончик пальца. – По крайней мере, по моему опыту, большинство из них.

– О, браво! Брависсимо! Молодец, девочка!

Он больно укусил ее за мочку уха, одновременно обводя, лаская и надавливая на клитор.

Когда его зубы на секунду сжались, она не выдержала. Выкрикнула что-то неразборчивое и кончила резкими, частыми конвульсиями, извиваясь и вращая бедрами.

Волны все еще накатывали на нее, когда он шлепнул ее снова. С размаха. Ладонью.

– Ой! О, Господи!

Джон целовал ее шею, по-прежнему творя волшебство пальцем и изводя ее шлепками.

Ее словно подхватило водоворотом. Она не сознавала, что происходит. Боль и наслаждение смешались и стали неотделимы друг от друга. Она вцепилась в него, смутно сознавая, что тоже причиняет боль впившимися в кожу ногтями.

– О, пожалуйста, я не могу больше, – взмолилась она, спустя несколько мгновений, а может, и целую вечность.

Шлепки прекратились. Вместо этого он сжал пухлый треугольник внизу живота, жестом защитника… или хозяина?

– Не привыкла кончать «на посту»? – спросил он вкрадчиво, но добродушно. – Приятно сознавать, что мне удалось тебя завести. Похоже, я еще не потерял навыка!

Он снова поцеловал ее в шею и обнял за талию.

Лиззи моргнула, чувствуя себя как-то странно. Не в своей тарелке. Она не ожидала, что испытает с ним такое. Все началось как розыгрыш, шутка. Она просто решила проверить, удастся ли ей роль проститутки. И по-прежнему не знала, удалась ли. Если она сумеет найти способ спросить Джона, тот вряд ли ответит откровенно.

Так или иначе, он тронул ее не только физически. От его шлепков горела попка. От его ласк в душе поселилось смятение.

Несколько секунд она просто позволяла себя держать и пыталась не думать. Она почти повисла на человеке, которого едва знала. Который заплатил ей несколько сотен фунтов, лежавших в ее сумочке и на комоде.

Джон так и не вынул руку из ее трусиков, сжимая истекающую шелком «киску».

– Ты очень мокрая, милая, – сказал он, словно прочитав ее мысли. Судя по голосу, он был доволен собой. Так и должно быть, если он действительно верит, что она проститутка, но его усилиями теперь истекает влагой.

– Настоящая смазка. Не из тюбика, – добавил он, окуная пальцы в ее озерцо.

– Вполне естественно, Джон. – Я говорила тебе… некоторые из нас искренне наслаждаются особенностями нашей профессии. И чаще всего мы кончаем с самыми привлекательными клиентами.

– Льстишь? – фыркнул он, но она снова услышала довольные нотки в его голосе.

Что же, он всего лишь человек, и к тому же мужчина. Они обожают похвалы своим мужским достоинствам.

Его рука крепче сжала ее «киску».

– Как по-твоему, можешь услужить привлекательному клиенту? Позволишь себя отодрать? Ничего затейливого на этот раз. Нечто в собачьем стиле, если не возражаешь?

Несмотря на ситуацию, Лиззи не выдержала и рассмеялась.

Сексуальный, возможно, коварный тип, но умеющий вовремя сдержаться. Мужчина, с которым можно повеселиться на всю катушку, даже без фактического секса.

– Буду рада угодить, – слегка поклонилась она и дерзко поцеловала его в щеку, гадая, поступают ли так настоящие профессионалки.

Выпрямившись, она шагнула к кровати и почувствовала, как его рука выскользнула из ее трусиков.

– Вот так?

Лиззи встала на четвереньки, ближе к краю кровати и приспустила трусики.

– Восхитительно. Так и стой. Я сейчас.

Лиззи, не скрываясь, повернула голову, спеша увидеть, так же хорош его «петушок», как ощущался через одежду.

Джон поспешно расстегнул серо-голубой жилет, а потом и брюки. Но не снял их. Вместо этого откинул подол сорочки, не раздеваясь, высвободил свой конец.

Неплохо… неплохо… размер подходящий, твердый и уже вставший. Красноватый с набухшими венами.

Несколько раз он «погонял шкурку», словно сомневался в своей эрекции, но у Лиззи таких сомнений не было. Он выглядел таким массивным… будто выточен из тропического дерева.

– Ну как?

Продолжая мастурбировать, он вопросительно вскинул брови.

– Красив. Очень красив.

Она приглашающе вильнула попкой.

– Гораздо лучше, чем мне обычно достается.

– Рад это слышать.

Он потянулся к презервативу и умело его натянул. Даже латексное покрытие не затмило совершенства его плоти.

Сжав ее бедра, он деловито, почти равнодушно подвинул ее еще ближе к краю кровати. Стащил с нее трусики, так и не сняв туфель, и отбросил куда-то в сторону.

– Красив. Очень красив, – поддразнил он, жадно водя руками по ее ягодицам, все еще горевшим после его шлепков.

– Я бы хотел еще раз задать тебе трепку, но не сегодня ночью.

Он протянул руку и стал играть со складками ее киски и теребить клитор, вновь пробуждая только что пережитые ощущения.

– Сейчас я только хочу быть в тебе, но в другой раз выдумаю что-нибудь позатейливее, если согласна.

– Думаю… думаю это можно устроить, – выдохнула она. Он касался ее именно там и так, как ей нравилось. Неужели это возможно? И если он будет продолжать в том же духе, она согласится на любое безумие.

Ей хотелось так и сказать, но она лишь застонала и шевельнула бедрами, чтобы еще больше завлечь его.

– Прекрасно. Прекрасно.

Каким-то магическим поворотом запястья он просунул в нее палец, словно проверяя, готова ли она.

– Я заплачу сверхурочные, разумеется. Терпеть не могу оставлять следы на женской коже. Но все может быть. Не волнуйся, я возмещу все убытки.

О чем это он?

Она почти не способна думать связно.

Он трахал ее сейчас. Не касаясь клитора. Просто работал пальцем, входя и выходя в неустанном ритме. И когда ее чувствительная плоть уже почти взорвалась в ослепительном оргазме, он проник внутрь вторым пальцем. Пока она извивалась, стараясь сжать пальцы плотнее, его «петушок» задел ее бедро.

– Готова для меня?

Запоздалый вопрос показался свежим ветерком, вздыхавшим в ее ушах, таким нежным, когда он нагнулся над ней, и одежда и затянутая в резину плоть прижались к ней.

– А ты как думаешь? – охнула она, почти кончив. Все ее тело звенело ощущениями.

– Готова, усердна, способна, насколько я вижу.

Он зарылся лицом в ее волосы и поцеловал, почти нежно.

– Ты необыкновенная женщина, Бетти.

И тут она осталась пустой, дрожащей, в ожидании… но ненадолго. Его пенис, жаркий и настойчивый, нашел вход. Подталкивая, втискиваясь, врезаясь, он резко подался вперед и сильно сжал ее бедра.

Лиззи на миг задохнулась от неожиданности. Толчок швырнул ее вперед, щека ударилась о матрац, сердце ликовало от его откровенно-примитивной силы.

Она не столько увидела, столько поняла, что он оперся о кровать одной рукой, тогда как пальцы другой впились в ее тело, удерживая Лиззи на месте. Его выпады были такими мощными, что ей пришлось схватиться за простыню, чтобы не соскользнуть.

– Черт… да!

На этот раз его голос был свирепым, яростным, непохожим на обычный. Куда подевался игривый, веселый тон? Сейчас он рычал, как дикий зверь, хищный альфа-самец. И трахался, как животное, не щадя ее.

– Боже, ты такая тесная… такая тесная! – удивленно повторял он.

Продолжая выгибаться и вилять бедрами, словно объезжая матрац, как объезжал Джон ее саму, Лиззи кое-что поняла. Конечно, он понятия не имел, что выбрал дорогу, которой до него шли немногие. Да, у нее был секс и любовники тоже. И она безмерно наслаждалась постельными играми. Но любовников за все эти годы было не так уж много.

Меньше, чем у многих ее подруг, и в сотни раз меньше, чем у опытной проститутки.

Но и эти мысли вылетели из головы. Кто бы подумал, что ее возьмут так властно? Как мог мужчина немалых, но вполне обычных пропорций войти в нее подобно гигантскому природному катаклизму, задевая нервные окончания, о существовании которых она раньше не подозревала, гладить невероятно чувствительные места и заставлять ее охать и выть, да, именно выть!

Наслаждение распускалось, расцветало в ней красным и раскаленно-белым жаром, охватывая ее «киску», живот, заставляя клитор петь от восторга. Голова упиралась в покрывало, рот был широко раскрыт. Господи милостивый, да она истекает слюной! Бедра дергались, словно в попытке врезаться в Джона Смита, точно так же, как он вбивался в нее.

– Да… хорошо… оооо!

Его голос снова сорвался. С прекрасных губ полились грязные бессмысленные ругательства. Он продолжал драть ее, грубо, безжалостно, и мерзкие, пачкающие слова звучали священной молитвой.

– Да, о, боже, теперь ласкай себя, роскошная шлюха! Потри свой клитор, пока я тебя трахаю. Я хочу, чтобы ты кончила одновременно со мной, хочу, чувствовать, как твоя «киска», стискивает моего молодчика!

Но она почти не нуждалась в понуканиях: слова были лишь отзвуком реальности. Ее плоть, сжимавшая его, превратилась в цепкие, яростные клещи. Пик наслаждения был таким высоким и острым, что перед глазами Лиззи замелькали белые вспышки, словно она теряла сознание прямо под ним, хоть при этом и ласкала себя.

Почти без чувств Лиззи обмякла, но тут комнату почти расколол вопль, пронзительный, прерывистый, закончившийся чем-то вроде всхлипа, когда бедра Джона дернулись, подобно древнему пневматическому устройству из металла и плоти, изливая сперму в тонкий латексный чехол.

Он упал на нее, но она уже почти ничего не ощущала. Ураган, пронесшийся по комнате, неожиданно стих. Ее любовник Джон и его «джон» лежали на ней и в ней. Оба не казались ей тяжелыми. Правда, его вес казался реальным в этом состоянии полусна. Минуты через две-три он выпрямился и встал. Кончики пальцев нежно скользнули по ее боку.

– Прости, что назвал тебя шлюхой, и за все остальное. Наверное, при такой работе ты слышала вещи и похуже, но все же… ты же знаешь мужчин, мы мелем всякий грязный вздор, когда кончаем. Ты ведь не сердишься?

– Нет, совсем нет. Мне даже нравится.

Она перекатилась на бок, потом на спину и увидела, как он завязывает презерватив и швыряет в корзинку для мусора. Его «петушок», естественно, опустился, но все же сохранял некое величие, даже когда он заправил его в трусы и застегнул ширинку.

– Боже, ты такая роскошная!

Глаза его сверкнули, словно его дух, в отличие от плоти, еще не насытился.

– Я бы хотел снова поиметь тебя, но думаю, что был порядочной свиньей, hors de combat[2].

«Ты так непонятно выражаешься, Джон Смит, но мне нравится. И ты нравишься».

– Возможно, мы сделаем это еще раз? Когда ты отдохнешь?

Она глянула на вторую стопку банкнот. Похоже, там немалая сумма.

– Не уверена, что отработала все деньги.

Джон весело прищурился и ответил мальчишеской улыбкой.

– Думаю, что с меня хватит. Ты… ты была очень хороша, прелестная Бетти. Как раз то, в чем я нуждался.

Он сел рядом, наклонился, поднял ее трусики и сунул ей в руки маленький мягкий комочек.

– Последнее время я плохо спал, лапка. Но сегодня наверняка усну. Спасибо.

В горле Лиззи встал колючий ком. Это не сексуальные игры. Просто честные слова. Честная благодарность. Неожиданно он словно стал моложе и, возможно, чуть беззащитнее. Она хотела остаться. Не ради секса. Только, чтобы обнять его. Прижать к себе.

– Ты в порядке.

– Да, в полном, – кивнул он, коснувшись ее руки. – Но тебе пора. Я получил то, за что заплатил, и даже больше, солнышко. Сейчас я бы поспал, да и тебе следует быть дома и в своей постели. Сегодня у тебя больше нет клиентов?

– Нет. Никого.

Внутри что-то перевернулось. Да, ей пора. Пока она не скажет и не сделает какую-то огромную глупость.

– На сегодня все закончено.

Она поднялась, изящно ввинтилась в трусики, как и полагалось девушке ее профессии, после чего приняла из рук Джона остальные вещи. Он сам поднял их с пола.

– Я на секунду займу твою ванную, а потом оставлю тебя отдыхать.

С этими словами она упорхнула, хотя он потянулся к ней. Не была уверена, что снова сможет выдержать его прикосновение, по крайней мере, нежное.

Джон смотрел на закрывшуюся дверь ванной, озадаченно улыбаясь.

«Ты работаешь не очень давно, не так ли, прелестная Бетти?»

Интересно, действительно ли она новичок в игре? У нее не было того лоска, того слегка авторитарного вида, которым неизменно отличается опытная профессионалка эскорт-сервиса. Да, она чувственная, лишенная застенчивости, не боящаяся экспериментировать прелестная женщина, но ее поведение было искренним, нерасчетливым, будто она еще не научилась носить маску и не готова открыться до конца.

Девушки, с которыми он побывал в постели, всегда были искусны, податливы и умели польстить его эго. Но при этом он всегда отчетливо ощущал те, почти неуловимые мелочи и детали, которые безошибочно подсказывали, что он для них всего лишь работа, даже если они вроде бы искренне наслаждались.

Но Бетти казалась совершенно не стесненной условностями. И абсолютно не умела притворяться. Она никак не могла бы изобразить наслаждение сексом, никоим образом не могла бы сфабриковать неподдельное возбуждение, в которое привел ее он, отшлепав по упругой попке.

Ей понравилось, и может, в этом и кроется объяснение. Клиенты большинства проституток, как правило, хотели не наказывать, а быть наказанными. Может, это не все, что она испытала, в садомазоиграх? Но она была естественна, а ему была так необходима естественность! Нечто свежее, энергичное, полное энтузиазма, неопытное, но с глубоким внутренним пониманием тайн.

Он ДОЛЖЕН видеть ее снова. И как можно скорее.

3. Красавец

– Ты совершенно спятила, идиотка? Выражение «быть в игре» еще не означает, что ЭТО игра! Нельзя играть в нее с кем попало, Лиззи!

Брент был в бешенстве, и Лиззи прекрасно это понимала. Сосед по квартире время от времени сам принимал клиентов, и ее безумная эскапада с Джоном Смитом, скорее всего, показалась чем-то вроде оскорбления ему и другим мужчинам и женщинам, жившим такой жизнью и воспринимавшим ее всерьез.

Она переводила взгляд с соседа на соседку, ожидая хоть какой-то поддержки от Шелли. Но та лишь таращилась на нее, как на космического пришельца, вселившегося в тело ее довольно благоразумной подруги.

– Я хотела сказать ему, честно, хотела. Но ситуация вышла из-под контроля… страсть… сами понимаете, и подходящего момента так и не нашлось.

Их черный бесхвостый кот Малдер прыгнул Лиззи на колени, и она стала механически его гладить. Ритмичные поглаживания и довольное урчанье маленького кота успокоили и вернули самообладание.

– Кроме того, было совершенно очевидно, что он ХОТЕЛ проститутку. Не одноразовый секс. Никаких сложностей, понимаете, о чем я? Скажи я ему, что он ошибается, все кончилось бы в два счета: «Упс, я ошибся, прошу прощения, спасибо и доброй ночи»… а он такой роскошный…

Роскошный – не то слово. Слишком простое. Как имя Джона Смита. Но инстинкты подсказывали, что он человек сложный. Очень сложный.

Шелли, наконец, обрела дар речи:

– Оооо, как жаль, что это не я забрела в бар и увидела его! Вечеринка вроде ничего… но там почти не имелось стоящих мужиков, а тех, что были, почти сразу разобрали. Каждый раз все та же история.

Совесть и без того мучила Лиззи. Не из-за Джона. Из-за того, что бросила друзей. Останься она с ними, нашли бы способ повеселиться и без подходящих мужиков. Уж они с Шелли сумели бы выманить из берлоги прежнего Брента. Того, который вечно смешил их до упаду ехидными репликами и удивительно точными наблюдениями.

Но Брент по-прежнему хмурил черные брови. Наутро после вчерашней вечеринки все трое сидели на кухне. Накануне у них не было возможности поговорить, потому что таксист попался шумный и скандальный и постоянно лез с гнусными вопросами и намеками насчет вечерних развлечений. Лиззи притворилась, что устала, хотя это было лишь отчасти неправдой. И как только добрались до дома на тихой пригородной дороге, который они снимали на троих, Лиззи, зевая, извинилась перед Брентом и Шелли и ушла якобы спать. Сейчас она не желала думать ни о ком, кроме Джона Смита.

И она не думала ни о ком, кроме него. Всю ночь напролет. Несмотря на усталость, не могла заснуть. Представляла, как лежит под ним, как он неустанно продолжает долбить ее. Она и сейчас чувствовала Джона, словно его плоть оставила на ней свой отпечаток, а «петушок» по-прежнему остается в ней. Словно его сильный ловкий палец все еще теребит ее клитор, пока ладонь мерно и жестко опускается на ягодицы.

«Лиззи! Приди в себя! Ты же не сексуальная маньячка!!»

Но, черт, да, эти шлепки… она постоянно возвращалась к ним. Снова и снова.

Вот, опять: Шелли и Брент уставились на нее. Честно говоря, Шелли смотрела с некоторым восхищением, но их симпатичный сосед был зол. Лиззи знала почему. Он волновался за нее, за ее безопасность, и зная то, что знал он о жизни профессионального работника службы эскорта, она вполне понимала, почему он встревожен.

– Думаю, тебе бы он понравился. Ты разбираешься в людях. И если бы увидел его, сразу бы понял, что он – высший класс.

Лицо Брента смягчилось.

– Я вовсе не так хорошо разбираюсь в людях… не всегда.

Он пожал худыми плечами и откинул со лба прядь темных волос. Глаза, некогда сверкавшие лукавым юмором, теперь были затуманены грустью.

– Но этот твой Джон Смит… что это, черт возьми, за имя? Выбрал бы, по крайней мере, что-то поизобретательней!

Из кармана халата Лиззи вытащила визитную карточку. Простую, белую карточку, с именем и номером мобильника: самый простой шрифт и крохотный логотип в углу. «J&S”.

– В самом деле его имя.

Шелли вытянула шею, стараясь рассмотреть карточку. Лиззи протянула карточку Бренту, вспоминая свой удивленный смех.

– Это действительно мое имя, – подтвердил он с улыбкой, когда она, приведя в порядок одежду, но не мысли, вышла из ванной. Он переоделся в длинный, темно-синий шелковый халат, и представив его обнаженное тело под тонкой, легкой тканью, она едва не стала умолять его позволить ей остаться.

Но Лиззи промолчала. Он все равно этого не хотел. Спокойно и сдержанно объяснил, что приехал по делам: осматривать и приобретать новую собственность, и все, что ему нужно, – красивая и опытная женщина, с которой можно переспать, что он предпочитает именно таких, поскольку они не возражают против чего-нибудь «позатейливее». Он готов платить, и платить хорошо, особенно, если она все это время будет исключительно в его распоряжении. Он гарантирует возмещение всех убытков, которые она понесет, не встречаясь с другими клиентами.

Пока Лиззи рассказывала все это, Брент вертел карточку в пальцах, а Шелли слушала, приоткрыв рот.

– Ой, совсем, как в «Красотке»! Повезло же тебе, стервочка! – ухмыльнулась она, и хотя Лиззи различила нечто, вроде искренней зависти, все же зависть, что называется, была «белой». – Подцепить настоящего чертова миллионера, хитрюга ты этакая!

– Ну… с первого взгляда это кажется идеальным ходом. Прямо в лузу! – заметил Брент. – Крутой мужик, временная связь без всяких условий и оговорок, и будем надеяться, не слишком большой извращенец. Значит, герлфренд ему не нужна? Никаких ночей напролет?

– Нет, только вечера. Днем он занят тем, чем обычно заняты всемогущие магнаты, а по ночам предпочитает спать один.

Непроизнесенное слово «странный» повисло в воздухе. Лиззи почувствовала укол сожаления. Глупо хотеть этого, но мысль о том, чтобы свернуться в клубочек рядом с Джоном, показалась невероятно привлекательной. Почти такой же, как трахаться с ним или извиваться под резкими ударами его плоти. Она все еще ощущала его чистый запах и воображала, как прижимается к его теплому телу и засыпает.

«Нет, нет, нет… не заходи слишком далеко. Довольствуйся тем, что есть».

Что у нее есть? Безумная выходка и шанс расширить сексуальные горизонты с интересным и очень желанным мужчиной. Шанс быть кем-то иным. Не просто Лиззи Эйтчисон, обычной девушкой, которой до смерти надоела офисная работа на подхвате и жизнь в своеобразном чистилище, где неясно, что делать дальше и какую дорогу выбрать. А ведь ей уже двадцать четыре…

– Возможно, это к лучшему. Ты играешь с огнем, девочка моя, и чем меньше спичек попадет тебе в руки, тем спокойнее, – пожал плечами Брент.

Малдер вырвался из рук Лиззи, словно почувствовав, что ей не по себе, и выбежал из комнаты. За спиной Брента Шелли корчила гримасы, означавшие «не слушай его, расскажи, как было». Но Лиззи следила за Брентом, который потянулся к чайнику и наполнил кружки. О некоторых вещах куда легче говорить, обращаясь к его узким плечам.

– Э… что ты знаешь о БДСМ? Джон, по-моему, увлекается такими вещами. Знаешь… рабыня и господин. Сказал, что в следующий раз хотел поэкспериментировать.

– БДСМ?! Вот это да!

Шелли подалась вперед. Сейчас она выглядела широкоглазым, любопытным эльфом, с размытой косметикой по щекам и шапкой пепельных волос, с утра стоявших дыбом.

Брент закатил глаза и поставил чайник на середину стола.

– Только не говори, что он требует, чтобы ты его высекла? Это куда труднее, чем выглядит в фильмах и по телевизору, – это искусство. И ты можешь покалечить кого-то, если не умеешь орудовать хлыстом. Может, ты не все рассказала о своих вчерашних похождениях, но насколько я понимаю, хлыстом ты до сих пор не орудовала.

Прищурившись, он налил чай и стал ждать. Шелли от возбуждения была вне себя.

– Нет, на самом деле, все наоборот. Он хочет высечь меня. То есть… снова отшлепать.

– О, господи, мы уже увязли в этом по самые уши, не так ли?

Брент встревоженно смотрел на нее поверх края кружки. Но и он, похоже, испытывал нечто вроде восхищения, словно она каким-то образом его впечатлила. Все обитатели дома были близкими друзьями и не имели друг от друга секретов, но Лиззи и Брент были особенно близки эмоционально и честно рассказывали друг другу о своих сексуальных опытах. Лиззи надеялась, что так оно и останется. Невозможно вынести мысль о том, что между ними только сейчас вырос барьер, именно в тот момент, когда он так нуждался в ней и Шелли.

– Глубоко… хотя не думаю, что он жестокий садист или что-то в этом роде. Просто практикует в сексе боль и наслаждение.

Она уставилась в кружку, представляя, что это стакан с джином, прозрачным джином, с плавающими в нем ответами.

– Ты хотя бы знаешь, что это такое садист? Или доминант в сексе? Они немного различаются, знаешь ли? – резко бросил Брент.

– Да… примерно… но скорее, теоретически, из книг и фильмов. Практики, сам знаешь, у меня никогда не было, если не считать всяких дурачеств, которые закончились самым постыдным образом.

– Э… о каких дурачествах идет речь? Ты мне никогда не говорила! – встрепенулась Шелли.

Лиззи вдруг стало жарко. Конечно, вполне можно болтать о личных делах с глазу на глаз с одним из друзей. Но сейчас возникло чувство, будто ее допрашивают.

– Слушай… разве у тебя сегодня утром нет собеседований? – спросила она, хватаясь за спасительную соломинку. Обе девушки работали в агентстве по найму секретарей, и несмотря на то, что была суббота, у Шелли наметились посетители. Сверхурочные еще никому не помешали.

– Дерьмо! Мать твою! Именно что есть, и я опоздаю ко всем чертям!

Шелли вскочила, пролив чай, и, забыв о кружке, схватила банан из вазы с фруктами, чтобы съесть в дороге, и ринулась к двери.

– Но позже я хочу услышать все кошмарные подробности. Я серьезно! Обещаешь? – крикнула она на ходу, прежде чем выскочить за дверь и с грохотом помчаться по лестнице в свою комнату.

– Обещаю, – крикнула вслед Лиззи, оборачиваясь к Бренту.

– Тебе нужно быть осторожнее, дорогая.

Борьба между тревогой и восхищением в его взгляде, кажется, заканчивалась в пользу тревоги.

– Прежде всего нужно установить твердые границы. И сделать это заранее. Это главное. Особенно, если тебя приняли за проститутку. Большинство не желают играть роль рабыни, потому что не могут рисковать предстать перед новым клиентом разукрашенной синяками. Но мои клиенты часто просят наказывать их. Сама знаешь, женщины, да и мужчины, прочитав очередную модную книгу, хотят знать, каково это на самом деле.

Лиззи объяснила суть предложения Джона и упомянула о его обещании все ей компенсировать.

– В таком случае, если дашь слово быть осторожной и держать под рукой телефон с моим номером… Может, тебе стоит попробовать… хотя бы еще одно свидание! Значит, собираешься увидеться сегодня вечером со своим роскошным любителем джина? Как ты с ним общаешься? Надеюсь, ты не дала ему номер личного телефона?

Он глянул на двойную розетку в углу, где заряжались его личный и рабочий айфоны. Он уже давно не брал клиентов, но по привычке заряжал телефон.

– У профессионалов всегда два телефона. Один – исключительно для бизнеса.

Лиззи потянулась к печенью. Взяла две штуки. Потом еще одно. Прошлой ночью она потратила кучу калорий, пока извивалась и выгибалась от наслаждения.

– А вот об этом я подумала. Сказала, что телефон украли и что прошлой ночью я не работала. Дала е-мейл «Бетти», чтобы он мог связаться со мной. Сегодня забегу в магазин и куплю второй телефон подешевле.

Восхищение снова взяло верх над тревогой.

– Что же, значит, похоть не окончательно размягчила твой мозг. Как насчет провести день вместе? Я работаю с четырех до восьми. Можем пойти на ланч, потом заглянуть в «О2»[3]. Потратим твои деньги, приобретенные неправедным путем?

Бренд работал в садовом центре и иногда трудился по субботам. Раньше он считал эту работу ниже своего достоинства и утешался лишь мыслью о том, что это временная остановка на пути к новой жизни. Но остался, привык и полюбил свое дело.

– Согласна! В отличие от вас обоих, у меня сегодня никакой работы. И я хочу пойти на ланч.

На душе стало легче при виде повеселевшего Брента.

– Кроме того, мне нужно белье, что-нибудь пороскошнее…

Она осеклась и почувствовала, как кровь бросилась в лицо.

– И, может быть, небольшое путешествие в магазин «Энн Саммерс»… за кое-какими… э… аксессуарами. И побольше резинок, конечно.

– Конечно, – торжественно повторил Брент, хотя едва сдерживал смех. – Нужно быть готовым ко всему. Если уж ты собираешься вытворять все эти чокнутые штучки, следует, по крайней мере, все делать по правилам… и наслаждаться при этом. Особенно, если он такой красавчик, как ты утверждала.

– О, он… он такой…

– Я приготовлю завтрак, а потом будем строить планы на день.

Брент поднялся, гибкий и изящный, и пока пересекал комнату, Лиззи думала о том, что он привлекателен, но какой-то отчужденной красотой. Года два назад у них была короткая связь, но вскоре оба поняли, что быть друзьями им нравится больше, отчасти потому, что Брент предпочитал мужчин.

– Кстати, сколько ты с него запросила? – поинтересовался он, роясь в холодильнике.

Лиззи назвала свою цену и бонус, назначенный Джоном.

– Господи боже, женщина. Должно быть, ты и вправду хороша! Столько мне давали за всю ночь. Поверить не могу, что ты стянула с него такую кучу зеленых за то, что все равно сделала бы даром. Нет, справедливости в этом мире, жадная ты сучка! – дружелюбно закончил он.

– Но я же не спрячу их в чулок. Как раз хватит на белье и все остальное. Часть пойдет за квартирную плату и в копилку.

Она вспомнила, как мучилась чувством вины из-за этих денег.

– Остальное спрячу в конверт и пошлю в Организацию защиты кошек. Либо это, либо сохраню все и отдам, когда он будет уезжать.

Брент покачал головой.

– Если собираешься проделать такое, делай все по правилам. Он, очевидно, богат, и деньги для него ничего не значат. Поэтому трать деньги на себя и на везучих кисок.

«Может, я так и сделаю…. может быть».

Но почему Лиззи иногда чувствует, что это она должна платить Джону Смиту за наслаждение, а не наоборот?

«Не смотри никуда, только вперед, на дорогу», – сказала Белль в «Тайном дневнике девушки по вызову»[4].

Иди прямо туда, словно там тебе самое место. Подбородок выше, взгляд перед собой, вид неотразимый.

Да, все это, возможно, прекрасно срабатывало в огромном, дорогом отеле большого города, но «Уэйверли Грейндж» был провинциальным отелем довольно скромных размеров, и портье, возможно, точно знали, кто их гости и кто должен и не должен быть в здании.

Сердце Лиззи глухо колотилось, и не только от головокружительной перспективы снова встретиться с Джоном. Нет, это был страх, что от нее потребует ответа человек, от вида которого голова кружится.

– Я бы на твоем месте не стал волноваться, дорогая, – заверил Брент. – «Уэйверли» – отель с твердыми правилами, и они глазом не моргнут, если постоялец вызовет проститутку. У них постоянно бывают тематические вечеринки, и бар известен как место, где можно снять как женщину, так и мужчину. Черт, да я и раньше встречался там с клиентами!

Но все же Лиззи ужасно нервничала, когда, забыв о своей решимости, глянула в сторону портье. За стойкой возвышался смуглый мужчина латиноамериканского типа с длинными черными волосами. На нем был прекрасный костюм, нечто вроде того, что носил Джон, только более экстравагантный.

Управляющий, решила она, и выглядит совсем неплохо. Темные глаза за очками в металлической оправе оценивающе оглядели ее. Едва заметно улыбнувшись, он легким кивком велел ей пройти к лифту.

Оказавшись в кабине, она постаралась дышать ровнее и даже посмотрелась в зеркало на задней стенке. Сегодня Лиззи предпочла надеть модный синий костюм, который когда-то надевала на собеседование и носила с белоснежной блузкой.

Тогда она не получила места, на которое претендовала сотня человек, но сегодня выглядела фантастически. Блестящие черные волосы легко укладывались в прическу «Бетти», туфли на высоченном каблуке делали ноги стройнее и длиннее, и она захватила самую большую сумку, которую все же нельзя было назвать хозяйственной. Не хотелось думать о том, что случилось бы, потребуй управляющий проверить содержимое сумки. Хотя, если то, что сказал Брент о «Уэйверли», – правда, почти все являлись сюда с сумками, полными презиков, сексуальных игрушек, запасного белья, смазок, и одному Богу известно, чего еще.

Через несколько секунд она оказалась на этаже, где был расположен номер Джона, набрала в грудь воздуха и вышла, вспоминая прошлую ночь. Тогда она была с ним, и он обнял ее за талию и повел в номер. Теперь приходилось идти самой, и альтернативой было только бегство.

Она нащупала в сумке новый телефон, где в списке контактов были Джон, Брент и Шелли. Так легко позвонить или послать смс с вежливым отказом! Брент, возможно, сумеет прислать девушку взамен Лиззи. Та будет счастлива заполучить богатого клиента.

Черта с два!

И Лиззи громко постучала в дверь, прежде чем успеет передумать.

– Бетти! Я так рад, что ты пришла!

Значит, ей это не приснилось. Джон Смит был так же красив, как она помнила. И так же реален. Казалось, с их первого свидания прошла неделя, долгая неделя, в течение которой она постоянно хотела его… а на деле они не виделись всего сутки.

Пока Джон вел Лиззи в номер, та гадала, догадывается ли он о ее сомнениях. Судя по насмешливому выражению лица, возможно, так и было. Он словно читал самые ее потаенные мысли… и возможно, знает о ее обмане?

– Приятно снова встретиться, Джон, – вежливо ответила она, стараясь выглядеть равнодушной, и даже небрежно чмокнула его щеку. Легкая поросль щетины едва царапнула губы. Он снова был одет как для деловой встречи, только пиджак снял. Может, он работал, когда она пришла, хотя был уже поздний вечер?

– Выглядишь восхитительно, женщина. Классный костюм. Ты всегда одеваешься по-деловому, когда идешь на дело? – лукаво подмигнул он.

– В таком бизнесе, как у меня, не стоит слишком выделяться.

– Лучше держать все вкусняшки в простом канцелярском конверте, если можно так выразиться.

Она подмигнула в ответ.

– Кстати о бизнесе…

Джон подошел к комоду и вернулся с толстым конвертом. Скорее всего, деньги, та сумма, о которой они договорились, когда она послала свой новый номер электронной почтой.

Сознавая, что неприлично и грубо считать деньги в его присутствии, она спросила:

– Можно я попудрю носик, перед тем… перед тем, как мы начнем?

– Разумеется!

Синие глаза блеснули. Неужели он ощутил ее колебания? Она по-прежнему не знала, подозревает ли он что-то. Его так и распирало от тайн и секретов, и солнечная улыбка скрывала черт знает какие тени и обманы.

В ванной она пересчитала деньги – все правильно, – и послала Бренту эсэмэску, что все ОК и волноваться не стоит.

Немного успокоившись, она сходила в туалет, вымыла руки и освежила блеск на губах.

«Полностью готова. Сейчас или никогда…»

Она открыла дверь.

Джон что-то пил. Вероятно, джин. Она ощутила слабый бальзамический запах, когда он подошел ближе.

– Выпьешь? – спросил он.

– Только воды, если не возражаешь.

– Сегодня ты ужасно деловая, верно? – загадочно улыбнулся он, открыв бутылку и налив ей воды.

– Что же, я работаю в сфере услуг. Поэтому нужно оставаться трезвой и постараться добросовестно отработать полученные деньги.

– Достойно восхищения… достойно восхищения… – пробормотал он, хищно наблюдая, как она пьет, как отставляет стакан, глубоко вздыхает.

– Итак, Джон… что на этот раз?

Его прекрасные губы дернулись. Джон на секунду прикусил нижнюю. И тут, без всяких видимых знаков, она ощутила, что он стал словно из стали. Мгновенно вырос на дюйм-другой и обрел излучавшую власть ауру. Она представила его настоящим демоном, законченным подонком, сидевшим за столом переговоров и почти без усилий получающим все, что пожелает.

– Ну… сначала угоди мне, прекрасная Бетти. Зови «господином».

Она словно опять очутилась в лифте, только с перерезанным кабелем. И отправилась в головокружительный полет, как на американских горках, где на каждом повороте подстерегает очередной ужас. Вот оно. Игра. Она сумеет сыграть или просто отдаст ему деньги и смоется.

НИКОГДА!!

– Да, господин, – прошептала она, потому что, кажется, потеряла голос.

Он сжал ее лицо нежными ладонями и заглянул в глаза, раздевая пристальным, напряженным взглядом. Все еще полностью одетая, она ощущала себя более чем голой, потому что все надежды и страхи были выставлены напоказ.

И тут он поцеловал ее сначала нежно, потом крепче. Восторгаясь ролью рабыни, она не отвечала на поцелуй. Губы оставались неподвижными, податливыми, пассивными, пока он насиловал ее своими губами и языком, пробуя на вкус мягкую внутренность рта, покоряя, наполняя поцелуем до краев.

– Прекрасно, – рассеянно сказал он, отстраняясь. – Очень хорошо.

Провел большим пальцем по ее лицу, сунул в рот, как соску.

– Соси.

Она повиновалась.

Свободной рукой он скользнул по ее телу: груди, талии и бедру, и грубо задрав юбку, стиснул ягодицу и стал мять, как тесто, впиваясь пальцами. Сунул пальцы в расщелину между ягодицами и стал растирать небольшую дырочку. Большой палец оказался в углу ее рта. Лиззи охнула, тяжело дыша.

– Такая аппетитная маленькая шлюшка, – прошептал он, прижимаясь к ней твердой плотью и продолжая массировать анус сквозь трусики. – Грязная плутовка. Тебе это нравится, верно?

Он продолжал ощупывать ее, втискивая палец глубже.

– Бьюсь об заклад, тебе бы понравился мой молодчик в попке, верно? Или затычка? Пробка! Большая толстая черная пробка?

Жар лучами расходился в каждую клеточку тела. Черт бы все побрал, она потеет, несмотря на дорогой дезодорант! Перед глазами, как в убыстренной съемке, мелькали кадры: вот она стоит на коленях, на пестром покрывале кровати, подняв густо смазанную попу, а Джон безжалостно вталкивается в ее задний проход. При одной этой мысли у нее ослабели коленки. Лиззи покачнулась.

– Отвечай!

Он вынул палец из ее рта.

– Да… да…. понравилось бы… очень…

– Молодчик или пробка?

– И то и другое, если пожелаете, господин.

Он рассмеялся, счастливо, почти мальчишеским смехом.

– Превосходный ответ, дорогая.

Он поцеловал ее снова, на этот раз более нежно.

– Мы это сделаем… поиграем во все игры. Может, не сегодня вечером. Но скоро.

Он снова стал терзать ее губы губами, жестоко и безжалостно, продолжая исследовать ее анус.

– Прелестная девочка, – заметил он, наконец, отпустив ее. Отстранил и снова стал оглядывать. Подол юбки опустился.

– И костюм прелестный.

Он мимолетно коснулся ее груди.

– Думаю, пока тебе не стоит раздеваться.

Она покорно ждала. Он взял стакан, сделал маленький глоток и снова отставил.

– Не поставишь этот стул на середину комнаты? – попросил он, кивнув на очень простой деревянный стул с жесткой спинкой, которого Лиззи раньше не замечала. Был ли он здесь прошлой ночью? Вряд ли. Скорее всего, Джон потребовал его специально, с каким-то коварным замыслом.

Она поставила стул посреди комнаты, в нескольких футах от кровати.

– А теперь сядь, пожалуйста.

Немного дрожа, Лиззи уселась и положила руки на бедра. Джон встал перед ней, глядя вниз. Она старалась держать глаза почтительно опущенными, но не могла не уставиться на его вздутую ширинку.

– Скверная, скверная девчонка… ты не должна смотреть туда. И пока что ничего не получишь, хотя я знаю, что ты уже вся промокла.

Так и было. И дело не только в том, что она вспотела. Новые, дорогие трусики уже промокли насквозь. Нет никакой необходимости изображать желание. И смазка совсем не нужна.

– Сиди смирно. Опусти глаза. Не подглядывай.

Он отошел к комоду и открыл ящик. Лиззи сгорала от любопытства. Что он вынимает оттуда?

Но ей удалось не поднять глаза. Зато она подсмотрела сквозь ресницы, как он раскладывает на постели несколько предметов. Что-то вроде шелковых шарфов, плотных, из тех, что носят мужчины, и, кажется, галстуки.

Значит, ее свяжут? Что же, она этого ожидала.

Небрежно волоча за собой шарф, он встал сзади, молча завел ее руки за спину стула и связал шарфом. Не слишком туго, не больно, но в этой позе ее грудь вздымалась, натягивая ткань блузки и жакета. Когда Джон отходил, она тяжело дышала. Оказалось, что он принес еще один шарф, которым завязал ей глаза. Шарф оказался черным и толстым. Теперь она ничего не видела. Джон поправил шарф, заодно пригладив ей волосы.

Что сейчас? Что сейчас?

Она услышала его шаги. И почти угадала мысли, вернее, направление мыслей. Он что-то замышлял. Строил планы.

Он совсем близко.

Сильные руки оперлись о ее бедра, и она вдруг поняла, что он стоит перед ней на коленях. Но ведь так не может быть! Он не должен стоять на коленях! Ведь он здесь господин!

Но тут она поняла, что он задумал. За мгновение до того, как он задрал ей юбку, коротко бросив «но»!

Она поняла и приподнялась с сиденья, чтобы он мог поднять подол и сзади. До самой талии. Далее он просунул пальцы в ее трусики и резко, едва не ободрав ей кожу, содрал их и, судя по тому, что перед ее лицом пронесся резкий поток воздуха, отбросил их в сторону.

– Грандиозно!

Он снова отошел за шарфами и привязал ее ноги к ножкам стула, так что промежность оказалась на виду, а попа и «киска» были прижаты к сиденью.

«О, Боже, о, Боже, о, Боже»…

Ощущение нереальности окутало ее, а вместе с ним – бессилие и невероятное возбуждение. Она словно вновь стала очень молодой, на пороге сексуальной инициации, впервые готовая идти до конца. Ее сердце оглушительно колотилось. Ей почти хотелось плакать. Но от счастья. Только от счастья.

– Хорошенькая, как картинка, – громко объявил Джон. Она чувствовала, что он по-прежнему очень близко, сидит перед ней на корточках и, наверное, пристально смотрит на кустик волос.

Несколько моментов в комнате царило абсолютное молчание, если не считать звуков их дыхания, быстрого и неровного.

Кончик пальца скользнул по завиткам промежности, разделил складки «киски» и легонько коснулся вершинки клитора. Ее бедра дернулись, подавшись вперед, но он внезапно отнял руку и, кажется, выпрямился.

– Думаю, теперь самое время принять душ, – объявил он, отходя. – Веди себя хорошо, пока меня не будет, ладно?

Дверь ванной открылась и захлопнулась. Лиззи осталась одна.

4. Дьявол в темноте

Лиззи попыталась освободиться, но шарфы держали крепко. Сколько еще женщин привязывал Джон к стулу? Вероятно, немало, поскольку он точно знал, что делает.

В комнате было очень тихо. Она едва слышала шум воды и жадно вздыхала аромат сухого цветочного букета, стоявший в комнате, призрак одеколона Джона и пряный мускусный запах собственной «киски».

Лиззи до сих пор ощущала прикосновение пальца к клитору и жаждала большего, словно он привел ее на грань оргазма и оставил неудовлетворенной. Этот крошечный бугорок плоти стал невероятно чувствительным. Она не переставала думать о нем, таившемся между складками лона. Казалось, в нем сосредоточено наслаждение.

Обнадеженный, но жестоко брошенный, он вопил о ласке. Умолял Джона вернуться и несколькими грубыми движениями довести ее до оргазма.

Пустота комнаты давила на нее. Она пыталась представить, где что находится. Дорогой костюм, висевший на дверце гардероба. Другие вещи Джона: ноутбук, телефон, кожаный кейс.

На время этот номер стал его пространством, и она представляла в нем Джона, выходившего голым из ванны. Сушившего пшенично-золотые волосы. Лежавшего на постели. Касавшегося себя. Очевидно, ему это нравилось, потому что он стал бешено мастурбировать. Делал ли он это со вчерашнего дня? Думал ли о ней, играя с отвердевшим «петушком»?

Потом к ней пришли другие видения. Она воображала, как занимается сексом с Джоном. И не только. Сколько есть способов использовать ее? Играть с ней?

В комнате стояло большое мягкое кресло. Он может перекинуть Лиззи через спинку и войти сзади, как намекал. О, черт, каково это будет? Так грубо, грязно, опасно и зловеще… ее задний проход заткнут вздыбленной эрекцией.

Ее клитор бешено пульсировал при одной мысли об этом: абсолютно спонтанная реакция.

Он может снова связать ее, заткнуть рот, смазать попку и взять ее, как мальчика, заставляя стонать и всхлипывать от запретного наслаждения.

Она хотела этого. Так хотела…

Она хотела все.

Под ней уже собралась небольшая лужица. И прозрачная липкая жидкость продолжала скапливаться.

Какое же она безвольное развратное создание, порабощенное собственными чувствами и готовое на все!

В ванной продолжала литься вода. Что случится, если кто-то постучит в дверь? Служащий отеля или уборщица? Не получив ответа, он или она может пустить в ход свой ключ и найти ее здесь связанной, выставленной на обозрение и доступной.

А вдруг появится официант, который не сможет устоять перед восхитительным блюдом: женщиной в такой позе? Он может стиснуть ее промежность, как раз в тот момент, когда она жаждала, чтобы вернулся Джон. Неизвестные пальцы будут шарить в ней, потирая клитор. И получится, что ее можно возбудить против воли. Войти в нее хотя бы пальцами. Трахнуть хотя бы таким образом.

Лиззи со стонами извивалась и раскачивалась на стуле, представляя, как незнакомый мужчина играет с ней. Пачкает своими прикосновениями, пока Джон, растянувшись на кровати, наблюдает весь спектакль. И, возможно, даже отдает приказы:

– Ущипни ее клитор. Заставь кончить.

– О, пожалуйста, – пробормотала она в пустоту, мечтая, чтобы ее использовали. Щупали.

Дверь открылась, и каждая мышца в ее теле напряглась. Это дверь ванной? Или та, что ведет в коридор… как она боялась…. или жаждала?

Шаги приближались. Кажется, кто-то шел из ванной. Босиком.

Джон?!

Знакомая рука сжала «киску», палец проник внутрь, заставляя ее хныкать и сопротивляться. Наслаждение было слепящим, но недостаточным. Он все дьявольски продумал, настолько, чтобы изводить ее, но не доводить до оргазма.

Он прижался к ней лицом в облаке знакомого аромата. Щека легла на волосы, а палец продолжал обводить внутренние губы лона, не входя дальше. Она почувствовала, как он взял немного ее сока и растер между пальцами.

– Похотливая маленькая потаскушка, – прошептал он. – Намочила все сиденье. Никакого самоконтроля! Сидишь здесь и распаляешься все больше. О чем только думала? О моем «петушке»?

Лиззи, не в силах говорить, кивнула, жалея, что руки несвободны. Что она не может дотянуться и сжать его промежность, как он сжал ее.

Он, словно услышав ее, встал, подошел сбоку, прижался промежностью к ее руке. Сквозь ткань жакета и его одежду она ощутила раскаленный железный стержень невероятных размеров.

– Ты думала о нем?

Он раскачивался, прижимаясь сильнее и держа ее за плечо. Черт бы его побрал, это он себя ублажает таким образом?

– Да, я думала о вашем «петушке», господин. Ничего не могла с собой поделать.

Она не видела его улыбку, но могла поклясться, что он улыбается. Она прижалась к нему, насколько позволяли узы, и гладила его плечо своим.

– Будь осторожна… очень осторожна.

Он коснулся ее губ. Провел пальцем по нижней. А когда она попыталась обвести ее языком, ощутила свой собственный звериный запах. Когда он повернул руку, она прижалась страстным поцелуем рабыни к костяшкам пальцев господина.

– Чего ты хочешь, Бетти?

Он говорил тихо, почти добродушно.

– Видеть вас, господин, – ответила она, не задумываясь. – Если это вам угодно.

– Ты заплатишь, милая. За это и свои скверные мысли. Придется сделать больно твоей прекрасной попке.

– Мне все равно… господин.

В эту же секунду черный шарф полетел на пол. Но она даже не посмотрела в ту сторону. Потому что видела только Джона. Он был дьяволом во тьме, но ангелом на свету.

Не зная, чего ожидать, она была застигнута врасплох его одеждой. Господин должен носить черное, не так ли? Беспросветно мрачную одежду. Иногда… вернее, часто… облегающую кожу.

Но на Джоне была очень светлая, кремовая рубашка из марлевки или какой-то легкой ткани, расстегнутая до пояса и открывавшая мускулистую грудь, немного загорелую, покрытую легкой россыпью рыжеватых волос. Старые, очень старые, добела выношенные на коленях джинсы льнули к бедрам и ляжкам. Сильные узкие стопы были босы. Он вытирал волосы полотенцем, а они сворачивались в колечки. Лицо выглядело свежим и чисто выбритым.

– Довольна? – спросил он, принимая картинную позу.

– Нет.

– Нет? Что же тогда?

Настоящий праздник для глаз!

Она не могла на него насмотреться.

Видеть его всего, коснуться его всего.

Попробовать на вкус…

– Не знаю… Наверное, убедиться, что вы реальны.

Рыжеватые брови взлетели вверх.

– Странные причуды. Конечно, я реален. Но если нуждаешься в убеждении… Да, ты можешь коснуться меня, но учти: я накажу тебя еще сильнее за твои капризы, прелестная рабыня. Поверь мне.

Он подвинулся ближе, обдавая ее запахом одеколона.

– Думаешь, я этого стою?

– Да!

Он нагнулся над ней, так, что мягкая ткань коснулась ее лица, и развязал ей руки. Освободившись, она тут же потянулась к нему. Что сначала? Коснуться или попробовать на вкус?

После мгновенного колебания она положила руку ему на грудь и расставила пальцы.

Какой он теплый! Какая гладкая кожа!

Она наслаждалась шелковистой текстурой волос на груди и, подавшись вперед, стала целовать его и лизать сосок.

– Ооо, как славно, – проворковал он. – Еще!

Она продолжала обводить сосок кончиком языка, искушая и дразня розовато-коричневую горошинку, пока она не стала твердой и не поднялась, как ее соски. Когда она стала сосать, он держал ее голову, безмолвно приказывая продолжать.

Дать ему наслаждение. Хотя бы такое маленькое. Одновременно она начала играть с другим соском, но он ударил ее по руке и сам стал сжимать и пощипывать набухший бугорок. Лиззи все видела краем глаза, и это ее воспламеняло. Ему плевать на все. Он делал, что хотел, ублажая себя прямо на ее глазах, хотя должен был играть роль сурового хозяина. Когда он, что-то бормоча, стал тереться об нее, она едва не кончила.

– Бьюсь об заклад, ты здорово можешь отсосать, – усмехнулся он, отстранив ее. – Не могу этого дождаться. Но сначала мне не терпится наказать тебя. Сильно. Согласна?

Она яростно закивала, потому что говорить не могла. Похоть душила ее.

Он с улыбкой нагнулся, освободил ее ноги, привлек Лиззи к себе и почти уничтожил свирепым поцелуем, стершим блеск с губ. Его язык владел ей, пока он удерживал ее голову мертвой хваткой, пожирая поцелуем ее рот. Когда ее руки сами собой поднялись, чтобы обнять его, он издал предостерегающий звук, и стал целовать ее еще яростней.

И вдруг поцелуй оборвался так же неожиданно, как начался. Слизав остатки блеска с губ, Джон взял Лиззи за руку и повел к кровати.

– Ляг лицом вниз, поближе к краю, и вытяни руки. Если понадобится, хватайся за одеяло.

Он сам придал ей нужную позу, словно предмету, словно кукле, раздвинув ее бедра так, чтобы она оказалась на виду. Тот факт, что она была полностью одета, если не считать голых попки и «киски», только заставлял еще сильнее чувствовать себя его вещью. В этот момент она словно была для него лишь сексуальным объектом, а все остальное представляло весьма малый интерес.

Он наклонился над ней, и полы рубашки снова коснулись ее обнаженной кожи.

– Тебе необязательно стоически молчать, Бетти, – предупредил он, проводя пальцем по канавке между ягодицами, отчего она стала извиваться. – Наоборот, мне доставит большее наслаждение, если заплачешь или закричишь.

Его палец пощекотал ее дырочку.

– Мне сказали, что номер почти звуконепроницаем. Так что ты не потревожишь никого, кроме меня.

Изнемогая от вожделения, Лиззи стала тереться промежностью об одеяло.

Как он может так ее возбуждать одними прикосновениями и тихими зловещими словами? Ее тело уже кричало, наливаясь болью предвкушения. Она хотела прикосновений к клитору и чувствовала, как под ней растет мокрая дорожка.

Боже, как она жаждала, чтобы Джон сунул палец в ее лоно, но хотя не сомневалась, что он каким-то таинственным образом знает это, все же и не подумал ее ублажить.

Наоборот, молча отошел и стал рыться в лежавших на комоде предметах, Выбирает, чем наказать ее? Она почти ожидала, что Джон ее отшлепает. Но теперь заподозрила, что ее ждет более суровое наказание. Но хотела, хотела его. Несмотря на то что боялась боли, как малый ребенок, но каким-то извращенным образом жаждала ее. Ради новых впечатлений. Чтобы проверить себя. Ей не нужны полумеры, и она знала, что Джон Смит ее не подведет. В конце концов, он заплатил ей по-королевски, чтобы сделать с ней все, что пожелает. И предложил щедрый бонус на случай, если на ней останутся следы после сегодняшнего вечера.

«О, да поскорее же. Дьявол ты этакий! Поскорее!»

Воздух разрезал тихий свист, и она краем глаза увидела источник звука. Линейка. Простая, голубая, пластиковая линейка, из тех, который хорошо гнутся. Такие были у них дома, для замеров выкроек.

– Тебе нужно кодовое слово? На случай, если потребуется меня остановить?

О чем это он?

И тут до нее дошло. Черт бы все побрал, она предположительно обязана знать все эти штучки. Ее вторая натура и тому подобное…

Он едва успел встать сзади, как она, оглядев покрывало, выдавила:

– Ситец.

– Хороший выбор, – кивнул он, садясь рядом, и поворачиваясь боком, так что она почти его не видела. Но его присутствие завораживало. Тяжесть, от которой просел матрац. Его запах.

– У тебя красивая попка, Бетти. Но будет еще красивее, когда покраснеет!

Не успела она опомниться, как он хлестко ударил линейкой, сразу по обеим ягодицам. Лиззи взвизгнула.

Больно, Господи, как больно!

Линейка вовсе не была тяжелой, но гибкость добавляла силы ударам.

Жар мгновенно охватил Лиззи, неумолимый и распространившийся от горящей красной полосы по всему телу.

– Лежи смирно! – велел он, придавив ее к кровати ладонью. И снова ударил, раз, другой, третий…

Лиззи вцепилась в покрывало, стараясь не шевелиться, но испытание оказалось слишком тяжелым. Она словно горела заживо, и жар все усиливался. Это было ничуть не похоже на жалкие, осторожные шлепки, игры, в которые она играла с парой бойфрендов. Но тут все было всерьез. Неумолимо и жестоко. Джон методично работал пластиковой линейкой, покрывая ее ягодицы причудливыми узорами, не оставляя в покое ни единого клочка кожи.

– Оооо… Ооооо… – стонала она, судорожно сминая ситец покрывала, напрягая каждую мышцу, чтобы оставаться спокойной. Но потерпела позорную неудачу. Промежность словно обрела собственную волю, и Лиззи извивалась и раскачивалась, раздвигая ноги все шире, и терлась о матрац, чтобы облегчить ноющую боль в пульсирующем клиторе.

Но Джон невозмутимо продолжал орудовать линейкой, не оставляя в покое ее ягодицы и бедра поверх края чулок. Держа линейку под углом, таким образом, чтобы задеть канавку между ягодицами, как можно ближе к анусу.

Она хотела, чтобы он остановился. Хотела, чтобы продолжал и продолжал. Попка словно раскалилась добела, и пламя сжигало ее мозг. Не выпуская покрывала, она чуть подалась вперед, чтобы опереться на колени, и стала вращать бедрами. Но тут же, под градом ударов, свалилась на матрац. Ее движения ничуть не отвлекли Джона от цели. Он бил ее, равнодушно и жестоко, нагромождая удар на удар. Кожа постепенно приобретала густо-багровый цвет.

– Встань на колени, Бетти. Будь умницей.

Он сам приподнял ее, и она всхлипнула, когда его большие пальцы впились в ее наболевшую плоть.

– Сейчас я обработаю твои бедра, – сообщил он почти нежно, словно предлагал намазать ее кремом от загара или сделать массаж. Двумя рывками он стащил с нее чулки и принялся за нежную плоть бедер, взмахивая, взмахивая, взмахивая линейкой, окрашивая еще нетронутые участки багровым цветом.

– О, боже, о, боже! – повторяла Лиззи, в такт боли, которая как разряд тока проходила по ее коже. И все же ее киска истекала соками, струившимися по ногам, и набухала все сильнее. Анус судорожно сжимался с каждым ударом. Она все еще двигалась, когда линейка легла на горящие ягодицы.

– С тебя довольно?

Джон, изогнувшись, наклонился над ней и с последним ударом отбросил орудие пытки.

– А вот с меня достаточно.

Его губы с бесконечной нежностью коснулись ее волос.

– Ты совершенно великолепна. Естественна. В жизни не поверил бы, что ты профессионалка.

Она тоже забыла. Совершенно забыла. Опять. Забыла, глубоко погрузившись в собственные ощущения. К ее ужасу, из уголка глаза выползла слеза и потекла по щеке.

Джон подхватил каплю кончиком пальца.

– Я бил слишком сильно? Тебе все это не по душе?

Он осушил губами влагу. Лиззи на секунду показалось, что она куда-то летит. Чувство было очень странным. Даже горящие болью ягодицы уже не так занимали ее мысли. Если бы она могла повернуться на спину и притянуть губы Джона к губам, наверное, и не вспомнила бы о порке.

– Нет… нет, ты не бил слишком сильно. Совсем нет, – заверила она, но когда повернулась на спину, зашипела от боли. Ха, она ощутила порку! Более чем… но все же ясная синева глаз Джона и странно сочувственное выражение взгляда перевесило дискомфорт.

– Мне понравилось. Очень. Поэтому можешь подать в суд на извращенную шлюху, которая получает наслаждение от своей работы.

Джон улыбнулся, и от уголков глаз протянулись лучики смешливых морщинок. Почему она раньше не обращала внимания на мужчин постарше? Те, кто в хорошей форме, были неотразимо привлекательны. Особенно искушенные блондины, роскошные мужики лет за сорок.

– Я не жалуюсь.

Он откинул назад черные пряди волос, лежавшие на ее щеках.

– Зачем жаловаться, если я получил лучший товар за свои деньги? Искренняя реакция стоит тысячи притворных. Считай, что ты – сплошной бонус.

– Мы рискуем потонуть во взаимных восхвалениях, но вы абсолютно исключительный клиент, мистер Смит.

И она не лгала. Он был классным мужчиной, пусть, в его представлении, и не единственным клиентом.

– Да, но разве кодекс профессионалок не гласит, что ты обязана говорить все это?

Наверное, это так, мужчинам всегда приятно слышать о своей исключительности, а если они платят женщинам, совсем не лишним будет польстить их эго.

– Да, что-то в этом роде. Но я стараюсь не попасть в ситуацию, когда обязана это говорить, если только мне самой не хочется.

Когда он нагнулся над ней, глядя в глаза, ей ужасно хотелось отвернуться: уж очень велика опасность выдать себя. Но Лиззи тут же поморщилась, когда ткань покрывала царапнула чувствительную кожу ягодиц.

– Тише.

Его рука погладила ее голый живот. Пальцы чуть касались кустиков волос.

– Полагаю, я никогда не вытяну из тебя искреннего ответа, верно?

Сейчас самое время сказать ему. Но она не смогла найти слов. Похоже, он прекрасно чувствует себя в обществе девушки по вызову. Сознание своей ошибки только усложнит дело. Особенно в смысле денег.

Она решила отныне откладывать большую часть, чтобы когда-нибудь вернуть ему, оставив себе лишь немного, на неотложные расходы. Если бы такой богатый человек, как он, ухаживал бы за Лиззи по всем правилам, возможно, потратил бы куда больше на подарки, рестораны и тому подобное.

– О чем ты думаешь, Бетти? И почему хмуришься? Не знай я тебя лучше, подумал бы, что ты подсчитываешь расходы.

– Нет! Ни за что! Прости, я немного отвлеклась. Мне ужасно жаль.

Она попыталась сесть, но его ладонь придавила ее, поэтому она обняла его, привлекла к себе и поцеловала. Его губы были твердыми, но великолепно упругими и отзывались на поцелуй. Он ласкал ее языком, его эрекция упиралась ей в бедро, все еще твердая как железо.

– Хочешь трахнуть меня, Джон?

Она потерлась об него, игнорируя взрывы боли в попке. Но, как ни странно, теперь они ослабели. Он настоящий мастер во всем, что касается порки. Может, знал, как наносить удары, не причиняя особых повреждений?

– Давай, я разденусь!

Его голая грудь выглядела так заманчиво… до чего же приятно прижаться к ней грудями, когда они обнимутся!

– Нет, не сейчас.

Он снова пригладил ее волосы и провел пальцем по темному лацкану ее костюма.

– Мне пришло в голову поиметь тебя, пока ты еще во всем этом. Обожаю женщин в сексуальных костюмах. Чем строже выглядишь, тем лучше. Контраст между прямыми, элегантными линиями и бесстыдной животной похотью реально меня заводит. Мысль о восхитительно горячей мокрой киске под фланелевой прямой юбкой… мммм… неотразимо.

– Моя не под…ой!

Она ахнула, когда он грубо сжал ее промежность и решительно положил палец на ее клитор.

– Почти, – шепнул он, прежде чем снова поцеловать ее и погладить «киску». Лиззи, извиваясь на постели, бессовестно терлась багровой от побоев попкой о покрывало. Упивалась болезненным жаром в этих местах и тем, который пробуждал Джон между ее бедрами. Жалобное хныканье, пытавшееся сорваться с губ, поглощалось его поцелуями. Палец настойчиво возбуждал ее клитор, пока она не кончила, вскрикнув в его рот.

– Не двигайся, – приказал он, пока она старалась отдышаться. Она едва не рассмеялась. Что еще остается делать?

Над ней словно ураган пронесся, и она лишь могла беспомощно наблюдать, как Джон сорвал с себя рубашку и потянулся к джинсам.

Голый. Он голый! Какое пиршество для глаз!

Джон Смит был стройным, спортивным, прекрасно сложенным. Конечно, он не обладал буграми мышц фаната-культуриста, но сразу было видно, что он следит за собой и занимается спортом. Интересно только, каким именно? И что делает, чтобы оставаться таким? Возможно, у него есть личный тренер или даже два.

Она тут же возревновала, представив, что он работает с женщиной. Может, занимается плаванием? Это очень помогает держать себя в форме!

– Ты снова хмуришься. Надеюсь, не из-за меня? Я тебе не нравлюсь?

Ухмыляясь, он сунул руку под гору подушек, где хранил презервативы.

– Нет, ты супер! Я просто гадала, что ты делаешь, чтобы оставаться в такой форме. Мне и самой следует пойти на фитнес или что-то в этом роде.

Джон, уже надорвавший обертку презерватива, поднял голову.

– Спасибо, мисс Бетти. Полагаю, ты должна говорить все, как прописано в руководстве для шлюх. Но я, в своем возрасте, польщен комплиментом.

Он разорвал обертку и с достойной восхищения ловкостью и быстротой натянул резинку, глядя при этом на ее бедра и живот.

– А я бы сказал, что тебе достаточно и постельных упражнений. Твое тело великолепно, милая. Истинное совершенство.

Бросившись вперед, он лег между ее бедрами и снова стал целовать и гладить Лиззи по волосам. А когда стал тереться бедрами о бедра, несчастная попка Лиззи взбунтовалась. Она тихо вскрикнула, но он уже входил в нее.

– Что значит «мой возраст»? Ты совсем не стар, глупый дурак!

«О, Господи, какого дьявола я это сказала! Ну и ну!»

Джон рассмеялся, но его веселость и ее бестактность не замедлили процесса. Потому что он вошел в нее легко и очень глубоко.

– Не такой реплики привык ожидать мужчина, когда сует в женщину «петушка», но поскольку это ты, пропущу мимо ушей. И, кстати, мне сорок шесть… и еще немного.

Устраиваясь поудобнее, он безжалостно стиснул ее попку, отчего Лиззи охнула.

– И пожалуйста, не говори, что я выгляжу моложе, – договорил он, входя до конца и зарываясь лицом в ее волосы.

– Не стану. Мне в голову такое не приходило. Так или иначе, сорок шесть – далеко не старость. Ты все еще молодой жеребец в самом расцвете сил! – пропыхтела она, прижимаясь к нему. Как она любила чувствовать его в себе, даже несмотря на саднящую задницу!

Ее лоно сжало его, готовое, готовое, готовое взорваться в оргазме. Она судорожно вцепилась ему в плечи.

– Прекрасно! Я рад, что ты так думаешь! – весело объявил он, поднимая ее горящие ляжки, кладя ее ноги себе на бедра. Она сомкнула щиколотки у него на спине, и это показалось ей самой естественной в мире вещью.

Она едва не рассмеялась, вспомнив, что так и не скинула туфли на высоких каблуках. Они вопьются в кожу, но ему, похоже, все равно. Может, ему это даже нравится? Нравится ощущать удовольствие-боль, так же, как причинять их?

Над этим стоит подумать…

Их тела ритмично извивались. Джон врывался в нее, Лиззи встречала каждый выпад, каждый удар, сталкиваясь с его телом своим, возбуждая себя силой собственных движений и азартом его обладания.

Он глубоко, так глубоко… наполнил ее собой и не только физически. Пустота, большая, чем пустота лона, была забита до края. Пустота ее жизни, разочарования и провалы, непройденные дороги… все стерто в этот момент завершения.

Едва оргазм окутал ее, она громко рассмеялась, полная чистого беспримесного счастья, которого не испытывала с самого детства.

– О Господи, Господи, Господи, – зачарованно промурлыкала она. И Джон эхом повторил ее слова, те же самые, врезаясь в нее все сильнее, дергая бедрами, словно некий адский механизм, стремящийся достичь разрядки.

Потом она несколько секунд почти не могла дышать. Почти не могла думать. Только чувствовать.

«Меня использовали… и это чудесно, чудесно, чудесно. Я…»

И она снова лежала, прижимаясь к его горячему телу, и снова наслаждалась его тяжестью, и снова одинокая слеза вытекла из уголка глаза. Вероятно, посткоитальная депрессия. Но нет смысла желать, чтобы все было по-другому.

Пусть идет, как идет…

5. Сказочной принцессой ей не быть

– Прости, я опять, верно?

Он отстранился от нее и лег рядом.

– Что «опять»?

– Вел себя, как похотливый зверь. Набросился на тебя, как животное.

Он сел и, мрачно улыбаясь, стащил презерватив.

– Не думай, что я считаю себя изысканным любовником. Но превращаюсь в Короля Джунглей в тот момент, как начинаю тебя трахать.

– Я не жалуюсь. Мне нравится твой энтузиазм, и потом мне платят.

Лиззи тоже села, правда, с некоторым трудом. Честно говоря, чувствовала она себя так, словно побывала в лапах льва, хотя и очень пылкого. Опустив закрутившуюся вокруг талии юбку, она поискала глазами неизвестно куда запропастившиеся трусики. Такие симпатичные, одни из ее лучших.

Под предлогом обслуживания высококлассного клиента она позволила себе немалые расходы.

Джон обхватил руками колени и, улыбаясь, сказал:

– Что же, тогда все в порядке. Но в следующий раз постараюсь вести себя приличнее. И держаться дольше. Обычно мне это удается, но я давно не был с женщиной. А ты очень красива. Трудно не потакать низшим инстинктам.

– Думаю… мне следует поблагодарить тебя.

Она улыбнулась в ответ, радуясь, что его взгляд смягчился. И его честная оценка своих сексуальных способностей ей нравилась. Он еще и скромничает!

В этот момент спокойствия было странным думать о том, как совсем недавно он легко покорил ее своей воле. Раз за разом он доказывал ей сложность собственной натуры.

Только несколько минут назад она просто наслаждалась игрой и перспективой нескольких еще более страстных встреч подобных этой, с самым волнующим и интригующим мужчиной, которого ей посчастливилось встретить в этой жизни. Но эти предательские мысли вновь вырвались на поверхность. Жажда того, чего она не могла получить.

Что случилось бы, если бы они встретились в баре? Разговорились и решили провести ночь вместе? Как обычная пара?

Может быть, сейчас они, голые, лежали бы в объятиях друг друга и мирно дремали? Его тело прекрасно, но она чувствовала, что лежать рядом с ним тепло и уютно. Когда она в последний раз проводила с мужчиной всю ночь? Господи, да когда она в последний раз вообще была с мужчиной?! После короткого и не слишком удовлетворительного романа с Брентом у нее была парочка непродолжительных связей и одноразовых встреч, но и только. Неудивительно, что она набросилась на Джона, как последняя дешевка, и готова ноги ему лизать!

Она открыла рот, еще не зная, что скажет, но он опередил ее. Протянул руку и провел большим пальцем по ее нижней губе.

– По-прежнему очень розовая… как тебе это удается? Другие девушки вечно умудрялись заляпать меня всякой дрянью, которую называли помадой.

Он потер свою губу свободной рукой.

– Но если не считать небольшой липкости, на мне ни единого пятнышка. В чем твой секрет?

– Лип-стайн.

Она едва удерживалась от желания вновь начать сосать его большой палец, имитируя оральный секс. Несмотря на все оргазмы, она опять хотела его.

– Его трудно снять. Нужно специальное средство для удаления. Наносим его, сверху блеск для губ, и получаем естественно-розовый цвет.

– Восхитительно, – тихо заметил Джон. Лиззи глянула вниз. У него снова стоит?

Кажется, если и не стоит, вот-вот встанет.

– Думаю, во время следующей встречи мне следует проверить, как работает твой чудесный ротик.

Он очень осторожно просунул палец между ее губ, но тут же вынул.

– Буду представлять, какое это наслаждение, когда «петушок» войдет в эти изящные, несмываемо-розовые губки!

Она снова украдкой посмотрела на его промежность. Да, определенное оживление, определенное утолщение.

– Я… э… могу остаться ненадолго, и если хочешь, проверишь прямо сейчас, каково это.

Он отнял палец. Синие глаза чуть сощурились.

– То есть… это не в счет. Даром. Заведение платит.

«О, боже, я совершенно ничего не могу скрыть. Ни одна проститутка в здравом уме не сделает такого, даже если мужчина ей в самом деле нравится. Особенно если он ей нравится.

Нет, не годится смешивать бизнес с наслаждением. Она видела это по выражению лица Джона. Настороженному. Отчужденному. Черт, она все испортила!»

Но, к ее облегчению, он улыбнулся.

– Давно я не слышал таких милых предложений! Я ценю это, Бетти.

Но подался вперед и легонько поцеловал ее в губы.

– Но я не провожу с женщинами ночи напролет. Прости.

Разочарование окатило ее холодным душем. И еще гнев на собственную глупость. Он «клиент», она – «шлюха». По крайней мере, он в этом уверен. И теперь явно хочет, чтобы она убралась. Поскольку является для него всего лишь приятным способом провести пару часов. Он не из тех, кто кого-то обманывает. Просто получил то, за что заплатил. Не более.

– Неважно. Мне не стоило упоминать об этом. Не слишком профессионально с моей стороны, так ведь?

– Не слишком, – безразлично согласился он, хотя ей почудилось в его голосе нечто, вроде вызова. Может, именно сейчас и стоит ему сказать?

Слова дрожали на губах, но прежде чем она успела их произнести, он легко скользнул с кровати и потянулся к синему халату.

– Полагаю, ты хочешь, чтобы я ушла.

С каким удовольствием она бы пнула себя за свой разочарованный тон! Почти капризный! Она похожа на избалованного ребенка, у которого отобрали леденец!

Если он и рассердился, то не подал вида.

– Нет, дорогая. Тебе ни к чему спешить. Если, конечно, у тебя нет других планов.

Пожав плечами, он завязал пояс.

– Я бы хотел воспользоваться твоими услугами чуть подольше, но увы, у меня много работы, за которой придется посидеть допоздна, пока материалы все еще свежи в памяти. Но можешь выпить перед уходом и немного расслабиться.

Он так любезен! Как странно. Еще с полчаса назад, он так жестко командовал ей, что она была готова проползти на четвереньках через всю комнату, истекая при этом соками возбуждения. Полчаса назад она была готова на все, более чем готова. Даже на самую жестокую порку. Еще одну…

Но теперь он желает увидеть ее удаляющуюся спину. Вполне понятно. Настала пора вежливо уйти. Как полагается настоящим профессионалкам.

– Ты очень добр, но мне пора. Не возражаешь, если я на секунду зайду в ванную?

Она сползла с кровати, пораженная тем, что ее натруженный зад почти не болит. Так где же эти трусики?!

– Конечно, и тебе понадобится вот это.

Джон вручил ей то, что она искала. Как, черт возьми, он сумел подобрать их незаметно для нее? Может, он не только сказочный любовник, но и маг-волшебник?

Оказавшись в ванной, она попыталась проанализировать выражение его лица. Он обрадовался ее уходу? Или расстроен тем, что должен ее отослать? Но даже когда Джон ангельски улыбается, трудно понять, о чем он думает.

– Мужчины, – сказала она, садясь на унитаз.

А когда вышла, он, к ее полнейшему удивлению, протянул еще один конверт.

– Тут еще немного. За то, что так тебя заездил.

– Но ты уже хорошо заплатил мне, Джон.

Она попыталась оттолкнуть конверт, но он вложил деньги ей в ладонь.

– Нет, возьми, – потребовал он, сжимая ее пальцы. Его губы дернулись. Сейчас он выглядел почти смущенным.

– У меня, правда, много работы… но…

Его вздох тонким туманом окутал ее сердце.

– У меня этот бзик. Насчет сна. Я не могу спать с женщиной. Вообще ни с какой. Проститутка она или нет. Я вообще не могу заснуть, когда кто-то находится в комнате. Необязательно женщина.

Лиззи молча уставилась на него. Что, интересно знать, случилось с Джоном Смитом?

На какое-то мгновение маска дружелюбия соскользнула, и лицо зловеще исказилось. На лице промелькнул ужас, и теперь она действительно хотела остаться, понять, более того, утешить, но было ясно, что ничего подобного ему не нужно.

– Пожалуй, нужно найти психотерапевта, чтобы избавил от этой причуды. Возможно, гипнотизер сумел бы помочь или какой-то другой шарлатан.

Он пожал плечами, словно отмахнулся от странного перепада настроения, и послал Лиззи улыбку, почти убедившую в том, что ей все привиделось.

– Но я успел к этому привыкнуть. Такая вот слабость. Особенность моей психики, и полагаю, я просто жду того дня, когда Сказочная Принцесса пробудит меня поцелуем.

Лиззи рванулась вперед, намереваясь поцеловать Джона в губы, но в последний момент поменяла направление и удовольствовалась щекой. Она не его Сказочная Принцесса, особенно в нынешней роли, которую так неосмотрительно решила сыграть.

Но несколько минут спустя, шагая в одиночестве по коридору «Уэйверли», она страстно жалела о том, что никогда не станет для Джона Сказочной Принцессой.

Ленивое воскресное утро самого лучшего для недели. Никакой работы, разве только что-то сшить для себя, а потом ланч и остается дождаться вечера, чтобы пойти в паб. Никаких забот, вернее, безмолвное соглашение между соседями: не думать о заботах. Поскольку по воскресеньям по телевизору только и показывали, что спорт и старые фильмы, Брент неизменно пребывал в прекрасном настроении, а Лиззи и Шелли из кожи вон лезли, чтобы это настроение поддерживать, по крайней мере, до ночи, когда больше не могли помочь ему отгонять демонов.

Но сейчас, прихлебывая чай и глядя на пачку брошенных на кровать денег, которые она собиралась пересчитать, и на сексуальное белье, висевшее на спинке стула, Лиззи мысленно перебирала одолевавшие заботы. Особенно беспокоила одна, принявшая форму красивого и, судя по всему, недоступного мужчины по имени Джон Смит.

– Мудак!

Он не назначил очередного свидания. Даже не пообещал позвонить. Выдержал ее поцелуй в щеку, поймал руку, потерся щекой о кончики пальцев и отпустил.

«Я для него всего лишь шлюха. Мы хорошо провели время, но меня вполне может заменить любая другая. Может, он хотел, чтобы я обслуживала его до отъезда, но передумал. Что же, это его право. Брент говорил, что клиенты все такие, как мужчины, так женщины. Все одно и то же».

Лиззи сделала глоток и рассеянно заметила, что на тумбочке стоят еще три чашки, кроме той, что она держала в руке.

Она нахмурилась. Вот еще одна задача, небольшая, но совершенно неотложная. Следует что-то сделать с помойкой, в которую превратилась ее комната. Это переходит все границы! Она почти маниакально аккуратна во всем, что касается ее самой, но ужасается собственной неряшливости, когда речь идет об уборке. Наступление по всем фронтам на разбросанные повсюду одежду, книги, журналы, недошитые вещи, горы выкроек отвлечет ее мысли от красавца-бизнесмена.

Да, как же, отвлечет… черта с два!

Да, они с Джоном прекрасно провели время. Этого никто у нее не отнимет. Никогда. До конца жизни она не забудет безумное приключение, полное обмана, извращенного секса, и всегда будет за это благодарна. Некоторые женщины… большинство женщин и этого не имеют.

Устроившись на подушках, в окружении разбросанных денег, она представила Джона. Да, она всегда будет вспоминать его светлые волосы, необычайно красивое лицо и прекрасное тело. Не говоря о его ловких, суженных кверху пальцах и массивном, неутомимом «петушке».

И все то, что он делал.

Изогнувшись, она сунула руку в пижамные штанишки и пощупала попку. Почему она не болит? А ведь должна бы… Но он в совершенстве владеет искусством порки и умеет причинить жестокую боль, не оставляя никаких следов. И боль скоро проходит.

Но она по-прежнему ощущала отпечаток того, что он сделал с ней. Невидимое, нестираемое вечное тату.

Она снова, снова и снова хотела ощущать удары, метко направленные, нанесенные умелой рукой. И даже сейчас между ногами стало влажно, словно она опять с ним и терпит пытку, даже если орудие – обычная гибкая голубая линейка.

– Джон, – вздохнула она, закрыв глаза, и стала щипать себя за ягодицу одной рукой. Вторая скользнула в штанишки. Дверь спальни была не заперта, но она слышала, как Шелли вышла за воскресными газетами, а Брент был глух и слеп к происходившему, поскольку спал без задних ног. Вчера он не ночевал дома, после вечерней смены в садовом центре. Но даже если бы он успел проснуться и заглянуть к ней в комнату, она не могла не ласкать себя… словно Джон Смит здесь, в комнате, стоит над ней и приказывает мастурбировать. Ради него.

За сомкнутыми веками возникали картины: он и она, не в ситцевом окружении гостиничного номера. В другом месте. Более темном. Более зловещем.

Подземная тюрьма?

Она никогда не была там. Может, в клубе, декорированном под тюрьму, но не в реальном подземелье.

В своей фантазии она очутилась в подземной камере, где тускло горела жаровня, а со стен свисали цепи и устрашающие орудия пытки. За происходившим наблюдали стоявшие вокруг безымянные, почти безликие люди.

Там же был Джон в темном костюме и темной сорочке, выглядевший одновременно золотистым ангелом и мрачным демоном. Сама Лиззи была в корсете и туфлях на высоких каблуках, как великая Бетти Пейдж в одном из журнальных разворотов с садомазосценами или даже в порнофильме «не для всех». Чулки в сеточку на подвязках и голая промежность. Никаких трусиков, защищавших и охранявших ее от посторонних глаз.

Тяжелая цепь опускалась из середины низкого потолка. На конце чернели кожаные наручники, надетые на ее запястья. Руки были безжалостно вытянуты над головой.

О, вау, откуда это взялось?

Сунув средний палец между складками нижних губ, она обнаружила, что там все мокро. И это всего лишь следствие фантазии!

Охнув, она нерешительно потеребила клитор.

– Ах, Бетти, бесстыдница этакая! – сказал бы господин так отчетливо, словно действительно был в комнате и не сводил с нее глаз. – Ты так легко возбуждаешься! Еще не почувствовала прикосновений, а из тебя уже течет. Ты должна быть наказана за свою похоть!

Она стала ласкать себя, но представляла Джона, который рукой гладил клитор грубыми, мощными движениями. Щипавший и теребивший бугорок плоти. Реальность и фантазия смешались. Она судорожно дергала бедрами, но не удовлетворившись ласками, повернулась набок, изогнулась и сзади сунула палец в «киску», продолжая терзать и щипать свой клитор, как делал Джон наяву.

Она застонала, и господин ее грез тихо, мелодично приказал:

– Молчать, или я заткну тебе рот!

Она снова застонала, и какой-то едва видимый человек подал Джону шарф… или просто полосу шелка. Он впился губами в ее губы, лаская языком, после чего завязал ей рот шелком и туго затянул на затылке.

– Теперь я смогу как следует наказать тебя, без всяких вмешательств, просьб и заклинаний!

Он уже наказывал ее, больно щипая клитор и поглаживая не закрытые коротким корсетом голые ягодицы.

– Я постараюсь, чтобы скоро они стали красными и дьявольски саднили, – пообещал он вкрадчиво, голосом мягким, как тот шелк, которым был завязан ее рот. Поцелуй, которым он прижался к ее шее, тоже казался шелковистым. Когда его зубы осторожно сомкнулись на мочке ее уха, она пронзительно взвыла, несмотря на кляп. Ее «киска» мелко содрогалась.

– Грязная девчонка! – прошептал он. – Ты, кажется, кончаешь?

Она еще не кончила, но до оргазма остался ровно удар сердца, в фантазиях и реальности.

– Нет, господин, честное слово, ничего подобного, – поклялась она, хотя скоро это станет ложью.

В фантазиях он отвернулся от нее, и слуга подал ему устрашающего вида стек для верховой езды, которым Джон со свистом рассек воздух.

– Итак, мы начинаем.

Боль была невообразимой. Фигурально говоря. Она понятия не имела, какую боль причиняют удары стека. Но она помнила линейку и жестокие поцелуи пластикового орудия наказания и возбуждалась от этих воспоминаний. Жарких. Интимных. Беспощадных. Его ладонь, опускавшаяся снова и снова, стала хлыст. Боль пронзала лоно, но она уже была мокрой и изнемогала от желания.

Продолжая раскачиваться, Лиззи яростно ласкала себя, теребя клитор под неотступным, непроницаемым взглядом прекрасных синих глаз Джона.

Почти вывернув запястье, она просунула палец еще глубже и, неудовлетворенная результатом, присоединила к первому пальцу второй, безжалостно растягивая узкий канал.

– Грязная, грязная девчонка, – укоризненно повторил призрак Джона Смита. – Мерзкая, мокрая, похотливая маленькая потаскушка. Никаких приличий, никакого самоконтроля! Ты просто грязная, алчная шлюха и заслуживаешь настоящей порки. Вопи, кричи. Мне все равно!

Все это она произносила вслух, но он был с ней, и его лицо пылало той же похотью, в которой она обвиняла себя. В фантазии именно он избивал ее до крови, в реальности эта мысль заставила ее кончить.

– О… о… Боже! – охнула она, зарываясь лицом в подушку, чтобы заглушить стоны и крики. Клитор пульсировал и подрагивал, а внутренние мышцы сжимали и сжимали ее пальцы.

О, если бы только Джон был здесь! Если бы лег с ней в постель, красивый, теплый и голый! Если бы это он сейчас прижимался грудью к ее спине и вынимал пальцы из ее «киски», а взамен вонзал в нее свой роскошный «петушок» глубже и глубже, пока его прекрасная рука ласкала ее клитор.

О, Джон… Джон…

Извиваясь, ловя волну за волной, она пыталась представить его, но резкий звон развеял иллюзию. Она почти заплакала, когда он растаял, словно умчавшись по темному тоннелю, оставив ее одну.

6. Грязный телефонный извращенец

– Мать твою, пропади ты пропадом, сволочь, мерзавец, мудак проклятый, – прорычала она, пытаясь отдышаться. Оставалось надеяться, что Брент не проснулся и не слышал ее.

Извернувшись, она схватила с тумбочки телефон и едва не швырнула его в стену. Но вовремя сообразила, что звонит мобильник «Бетти», а если не считать Брента, который спал в доме и Шелли, которая наверняка позвонила бы по обычному телефону, оставался только один человек, который мог звонить ей на этот номер.

– А-алло? – пропыхтела она. Грудь часто вздымалась. А «киска» все еще подрагивала восхитительными крошечными волнами запоздалого удовлетворения.

– Привет, Бетти. Чем ты занималась, что так задыхаешься? – тихо, весело спросил он, словно и в самом деле был в комнате и видел все, что она вытворяла. Она не была ничем прикрыта, и он вполне мог смотреть на нее.

Господи. Она так и не вынула руку из штанишек.

Она уже хотела выдернуть руку и привести себя в порядок, но поколебалась. Безумная, бесстыдная мысль заставила ее улыбнуться.

– О, ничего особенного, – оправдывалась она, поправляя штанишки. Но отдышаться так и не успела.

– Не верю. Ты что-то затеяла. По твоему голосу слышно. У нас договор на эксклюзивное обслуживание: ты, случайно, не с другим клиентом?

Она сразу поняла, что на самом деле он так не думает. Недаром в голосе звучат шутливые нотки.

Они уже играли, хотя находились в нескольких милях друг от друга.

– В воскресенье?! Как ты можешь говорить такое? Я не принимаю клиентов в день Господень!

Теперь он рассмеялся. Никакой претензии на серьезность.

– Очень жаль, Бетти, потому что я надеялся снова пригласить тебя сегодня. Может быть, ланч, ну а потом – полагающийся «десерт». Все будет оплачено, конечно.

Он помолчал. Лиззи напряженно прислушивалась. Кажется, он тоже затаил дыхание? Чем же занимается?

– Но, конечно, если ты так благочестива, мне в голову не придет тебя потревожить.

– Я уже закончила, – выпалила она. Он вел тонкую игру, и она не хотела завершать ее слишком скоро.

– Думаю да, и не так давно, судя по тому, как ты пыхтела, когда подняла трубку. Господи, хотел бы я быть рядом!

«О, я тоже! Я тоже!»

Представив его уютный, вычурно обставленный номер в «Уэйверли», она вообразила, что лежит не в своей, а в его постели. Он спит в пижаме или голым? Держит ли сейчас свой вздыбленный «петушок»? Близок ли к оргазму? Его светлые волосы взъерошены со сна, он еще не успел побриться и выглядит ужасно сексуально!

– О, сегодня утром ты вряд ли нашел бы меня красивой. Я неумытая и непричесанная. Без макияжа. Голову нужно вымыть, и на мне древняя и поношенная пижама.

На самом деле все было не так плохо, но она специально нарисовала для него не слишком лестную картинку.

– Увидел бы меня кто сейчас, ни за что не поверил, что я девушка из эскорта.

– Звучит прелестно! Значит, сейчас ты похожа на соседскую девчонку? Простенькая, но сильно заведенная? Бьюсь об заклад, тебе это идет.

– О, спасибо большое!

– Ты знаешь, о чем я, Бетти. И не умеешь быть кем-то еще, кроме шикарной красотки. Я держу свой «петушок», думая о тебе в старой пижамке и с растрепанными волосами.

Он неожиданно охнул. Насколько ОН близок к разрядке?

– Представляю твои губы, мягкие, розовые, нежные и упругие… о, господи, господи, как бы я хотел, чтобы они ласкали меня сейчас.

– Мистер Смит, вы, никак, дрочите? Мне следует представить вам счет. Секс по телефону – все равно секс, не находите?

Он снова рассмеялся, свободно, счастливо, как совсем молодой человек. Как мальчишка, онанирующий на фото своей первой девушки.

– Не волнуйся, в следующем конверте будет плата за лишний час. Оно того стоит.

– В таком случае, продолжай. Хочешь, чтобы я что-то сказала или сделала, если уж у нас сейчас очередной сеанс?

Легкий шум в трубке. Выдох? Вздох? Стон наслаждения?

– Говори, где сейчас твои руки? Что ты делаешь? Что делала?

«Правда? Или выдумка, чтобы ублажить его?»

Правда, решила она. По крайней мере, частичная.

Переложив телефон в другую руку, Лиззи улеглась поудобнее. Будь у нее хоть какое-то подобие мозга, она вскочила бы и заперла дверь. В любой момент ввалится Шелли с «Санди таймс», и ей в голову не придет постучать. Но голос Джона гипнотизировал ее, она просто не могла отвлечься.

– Сейчас я лежу на кровати, держа телефон в одной руке и лаская себя другой. Когда ты позвонил, я мастурбировала. И только-только кончила, но собиралась повторить. Я…

Она запнулась. Сказать ему? Он считал ее проституткой, дерзкой и наглой, хотя она была обычной женщиной, не ханжой, но и не сексуальной маньячкой.

– О, Бетти, Бетти, не замыкайся в себе. Не сдерживайся, ничего не скрывай. Я удвою плату. Продолжай, сделай счастливым старичка.

Послышался смешок, потом учащенное дыхание. Она не сомневалась, что он на волоске от разрядки.

– Сколько раз говорить, идиот, ты вовсе не стар!

Она тоже рассмеялась. Он чудесный, восхитительный, полный сил мужчина. Но даже он может быть идиотом и иметь комплексы.

– У тебя прекрасный возраст, Джон, и такого изобретательного мужчины я сто лет не видела!

«Никогда не видела», – прибавил внутренний голос.

– Ну-ну, прелестная Бетти, не стоит льстить. Не стоит обманывать. Скажи, где были твои руки, когда зазвонил телефон. Скажи точно.

Теперь в их беседу вкрались новые интонации. Он неожиданно превратился в прежнего, неистового, неумолимого, грозного господина. Мужчину, заставившего ее содрогаться самым восхитительным образом. Она только что не ползала перед ним на коленях и не задумалась бы это сделать наяву.

– Я… я ласкала себя одной рукой и сунула внутрь другой палец. То есть, два пальца… мне нравится это делать. Когда я себя ублажаю, приятно ощущать что-то внутри.

– Превосходно. И как часто ты ублажаешь себя, Бетти? Как часто гладишь себя и при этом работаешь двумя пальцами?

Это дало ей время подумать. В нормальных обстоятельствах она мастурбировала вовсе не так уж часто. Но теперь, когда в ее жизни появился Джон Смит, ей хотелось этого постоянно.

– Ты о чем? Когда я устраиваю шоу для клиентов или делаю это для себя?

Последовала пауза. Она почти ощущала, как он думает, взвешивает, а может, даже осуждает ее. Подонок! Кто он такой, чтобы ее судить? Мужчина, предпочитающий платить за секс, ничем не лучше женщины, предпочитающей этот секс продавать.

– Для себя, глупая девчонка, конечно, для себя. Насколько мне известно, у тебя нет других клиентов.

Вот это да! Неужели что-то заподозрил? Он не дурак…

– Я не девчонка. Мне двадцать четыре. Я женщина!

Он тихо засмеялся.

– Тут ты права. И кому, как не мне, это знать!

В наступившем молчании Лиззи показалось, что она услышала шелест. Неужели он до сих пор дрочит? Уже подошел к самой черте?

– Ты также своевольна и упряма и отходишь от темы. Как часто ты мастурбируешь?

– Довольно часто… несколько раз в неделю. Зависит от того, насколько я занята, понимаете?

Джон нетерпеливо вздохнул, словно директор школы, выслушавший непослушную, упертую ученицу.

– В чем дело? Или ожидал, что я вечно возбуждена только потому, что работаю в эскорт-службе? Надеюсь, ты понимаешь, что на деле все прямо противоположно? Секс для меня работа. Может, в свободное время я хочу заняться чем-то другим!

Джон продолжал молчать.

Черт, она испортила общий настрой. Он, возможно, гонял шкурку, постепенно приближаясь к оргазму, а она с таким же успехом могла опрокинуть на него ведро холодной воды.

– Я ценю твою честность, Бетти, но скажи, со мной ты действительно получаешь наслаждение? Ты действительно кончила?

Его голос был мягким. Искренним. Сочувственным.

– Я не обижусь, если узнаю, что ты притворялась. Но мне показалось, что ты кончила. Я на это надеялся. Но, полагаю, в таком бизнесе девушка должна быть хорошей актрисой.

– Честность? Да, Джон, с тобой я испытала наслаждение, и мне действительно понравились наши игры. У меня были оргазмы. Много.

Она набрала в грудь воздуха.

– Могу смело сказать, что никогда не испытывала ничего подобного с другими клиентами. Ты, конечно, не поверишь, но с тобой все было иначе.

Она сказала чистую правду. Потому что никогда не кончала под другим клиентом. Хотя бы потому, что у нее никогда не было клиентов, и в ее жизни, если не случится чего-то ужасного, никаких клиентов вообще не будет.

– Я верю тебе! – счастливо воскликнул он. Каким бы он ни был утонченным и умудренным жизнью человеком, все же оставался мужчиной, а мужчины обожают лесть и похвалу своей сексуальной доблести и мастерству. Кроме того, им очень приятно слышать о своей необычайности.

– И я действительно играла с собой, когда зазвонил телефон. И думала о тебе. Честное слово.

– Еще лучше. Хотя я наверняка расхолодил тебя.

– Вовсе нет, – возразила она, поняв, что и это правда. Разговаривая с ним, слыша бархатный голос, она вновь завелась. Недаром представляла его в подземелье, а потом в номере отеля. И он, даже невидимый, отдавал ей приказы. Хоть бы он и сейчас велел ей что-то сделать. Она с радостью повинуется.

– Твой палец все еще там, где был до этого?

– Если честно, то нет. Для этого мне пришлось принять такую неудобную позу. И я не смогла бы сосредоточиться на разговоре с тобой. А мне нравится слушать твой голос. У вас чудесный голос, мистер Смит. Бьюсь об заклад, все девушки вам это говорят.

– Верно. Меня восхваляют за нежные интонации, – признал он. Она так и видела, что он улыбается. – Но вовсе не девушки. Одна дама, которая обожает грязные словечки во время секса.

– Кто она?

Черт, опять дурацкие вопросы, эскортницы никогда этого не делают.

– Моя знакомая, не слишком молодая женщина. Когда-нибудь я расскажу тебе о ней. А теперь, может, возобновим секс по телефону? Я искренне наслаждаюсь. Где сейчас твои пальцы?

Лиззи повертелась, устраиваясь со всем комфортом, и сунула руку в штанишки. Она все еще возбуждена. Все еще мокрая. Все еще на грани оргазма. Несмотря ни на что.

– Одна рука, естественно, держит телефон, вторая – в трусиках. На обычном месте.

– Превосходно. С риском показаться самым банальным, грязным телефонным извращенцем в мире… что на тебе сейчас? Носишь трусики в постели? Ты сказала, что растрепана и в полном беспорядке. Что это означает?

Лиззи улыбнулась. Он действительно допрашивал ее, как телефонный извращенец. Но ее бросало в дрожь.

– На мне мягкие трикотажные шортики и простая белая майка. Ничего гламурного. Но спать удобно.

– Мммм… представляю эту сцену. Белая майка. И соски натягивают тонкий хлопок. Короткие тесные поношенные шортики, и твоя рука внутри теребит… кстати, ты вся промокла, я прав?

– Да. Под ней уже собралось озерцо. Еще немного – и она достигнет желаемого.

– О ком ты мечтала, когда мастурбировала раньше? Расскажи? Что заводит таких женщин, как ты? Выдай свои секреты. Что тебя возбуждает?

Женщину, вроде нее? О, как мало он знал. А может, не так уж мало? Может, он разгадал ее и теперь просто дурачит? Недаром он старше и гораздо умнее всех тех мужчин, с которыми она встречалась раньше. И его трудно понять.

– Женщина моей профессии? Я представляю, как сижу перед телевизором в велюровом красновато-коричневом спортивном костюме, ем чипсы и смотрю «Обратный отсчет»[5]. Вот это для меня поистине экзотическое развлечение.

– Бетти, – предостерегающе пробормотал он, и по ее телу прошла приятная дрожь. Совсем как в подземной тюрьме ее фантазий.

– Ладно-ладно, если уж так хочешь знать, я представляла, что нахожусь в подземной тюрьме и ты меня наказываешь. Должно быть, я повредилась в уме из-за тебя и твоих причуд.

Но она уже снова была в подземной камере. Висела на цепи, пока Джон обходил ее с хдыстом в руке, готовый ударить.

– Я больший извращенец, чем многие твои клиенты? А мне казалось, что ты навидалась всякого, и буквально напрашивалась на любые игры.

– Да, но как я уже говорила, что касается наказания, обычно именно мужчины просят задать им порку. Для меня в новинку оказаться на их месте.

И ничто так не завидит, как порка.

В шортах уже пролегла мокрая дорожка, и она нетерпеливо сорвала их, отбросила и широко развела ничем не стесненные бедра.

– Джон, я только что сняла шорты… ты не возражаешь?

– Но я не давал тебе разрешения.

Его голос казался ей синим бархатом. Дорогим и темным.

Она немедленно подыграла ему.

– Простите меня, господин. Надеть их снова?

– Нет… не стоит. Твои ноги широко расставлены?

Она могла поклясться, что он наблюдает за ней. Но каким образом? Он видит сквозь стены или просто кто-то, вроде волшебника?

– Да, господин.

– Положи свободную руку на бедра. Не касайся себя. Говори со мной. Если ослушаешься… если кончишь, я узнаю и накажу при следующей встрече еще сильнее.

О, нет! Ее беспокоило не наказание. Она неожиданно и страстно захотела этого. И клитор пульсировал ноющей болью, взывая о ласке. Она могла поклясться, что он стал вдвое больше: разбухший и невероятно чувствительный.

– Ты поняла меня, Бетти?

– Д-да, господин.

Свободная рука, прижатая к внутренней стороне бедра, казалась бесполезным предметом, но она не могла шевельнуться, обездвиженная его волей.

– Давай потолкуем о твоей тюремной фантазии. Что ты носила? Думаю, тебе неплохо надеть кожаное бикини с прорезями для сосков и трусики-танга.

Лиззи поперхнулась смехом. О, какой он чудак! Неужели хочет видеть ее в этом? Звучит, как порновариант костюма из сериала «Держись»!

– А, так ты считаешь мои желания смешными?

– Нет! Нет! Это я от удивления. Но ты, возможно, прав. Немного подумав, я сообразила, что на мне кожаное бикини. Очень открытый лифчик, ты можешь видеть все. Я чувствую себя более обнаженной, чем если бы была просто голой.

– Прекрасный костюм. А твои соски, наверное, нарумянены? Красные в тон твоей помаде и полосам, которыми я собираюсь разукрасить твою попку?

– Э… да… именно.

Она глянула на свои соски, очень темные и уже твердые, проступающие через тонкую ткань майки.

Ее рука так чесалась поиграть с ними, стиснуть, покатать между пальцами, но, скорее всего, ей запрещено и это.

– Превосходно. А теперь кожаные трусики. Надеюсь, очень узкие. Всего несколько полосок мягкой, как масло, кожи. Маленький треугольник спереди и шнурок между твоими аппетитными ягодицами, так что они остаются голыми и доступными моим ласкам. Возможно, все будет именно так?

Она так и видела себя в этом обличье. Корсет, который «был» на ней раньше, куда-то исчез, и его место заняла порнофантазия Джона. Она висела на цепи, из прорезей лифчика выглядывали нарумяненные соски, а зад был голым, если не считать врезавшегося между ягодицами шнурка.

О, Господи…

Она вонзила ногти в бедро, щипля себя, чтобы не наброситься на клитор. Не привести себя к оргазму. Если бы только Джон был здесь и поиграл с ней!

Подземная тюрьма была забыта. Он здесь, склонился над ней, стоя на коленях на кровати. Ласкает ее «киску».

– Бетти? Что ты делаешь?

– Ничего. Восхищаюсь твоим выбором элегантного белья.

Она услышала в трубке легкое дыхание. Не смех и не ворчание. Неужели опять дрочит? Вполне вероятно.

– А теперь назад, к твоим кожаным трусикам. Они такие узкие, что твой чудесный темный кустик выбивается из-под них. Почему, Бетти? Большинство моих знакомых профессионалок очень ухаживают за ним. А некоторые даже снимают волосы воском. Но у тебя такая роскошная растительность!

Он замолчал. Опять бросает ей вызов? Испытывает?

– Не то, чтобы я жаловался. Мне это очень нравится… у тебя. Но все же…

– Я… понимаешь, однажды мне пришлось взять клиента, не договорившись заранее. Можно сказать, в самую последнюю минуту. У меня не было времени обработать воском зону бикини, и он пришел в восторг. Просто обезумел.

Лиззи прикусила губу, пытаясь сообразить, что сказать дальше.

– Словом, я попробовала еще раз, с другим клиентом, и ему тоже понравилось. Поэтому с тех пор я не была так… аккуратна. Даже заимела пару парней, который платят сверх оговоренной суммы, если там… внизу… все становится по-настоящему лохматым.

– Ценители! – немедленно провозгласил Джон.

– Если ты так считаешь.

– Считаю и мое слово закон, – со смехом объявил он, но она расслышала оттенки приказа, отчего голова немного закружилась.

– Но расскажи немного о своем подземелье. Ты прикована.

– Да, к толстой цепи, свисающей с потолка, и руки вытянуты над головой. Я едва касаюсь пола носками пальцев.

– На тебе туфли с высокими каблуками?

– Откуда ты знаешь?

О ногах она не подумала, но если он потребовал «надеть» кожаное бикини, нетрудно представить, что за этим последуют и высоченные шпильки.

– Я обладаю силой… но давай к делу. Я хочу слышать новые детали.

– Здесь горят факелы, но все равно по углам темно и сыро. На стенах висят кнуты, цепи и другие орудия пытки. Вокруг зрители. Смотрят спектакль. Я не вижу их лиц. Они в тени, но все в полном восторге. Некоторые, кажется, онанируют.

– В восторге? Не удивлен. Похоже, там справляют мой день рождения.

Он тихо рассмеялся. Чувственно… совсем, как его деланно властный голос.

Он без всяких усилий превращался из одной личности в другую.

– А я? Как во всем этом участвую я? Что на мне?

– Темно… трудно разглядеть.

– Знаешь, на мне тоже может быть кожаная одежда.

Облегающие кожаные брюки, высокие сапоги, широкий ремень, и ничего больше… если не считать усаженного шипами воротника.

Лиззи снова взорвалась смехом. Джон Смит был самым удивительным мужчиной на свете, умевшим пробуждать благоговение и страх и одновременно быть очень забавным!

– Она опять смеется… Ты так и напрашиваешься на неприятности, верно, Бетти? Не представляешь меня в кожаных брюках?

Она чувствовала, что он улыбается прекрасной, солнечной улыбкой.

– Думаешь, я выгляжу как самодовольный идиот?

– Ну… я скажу банальность, но тебе пошла бы кожа. Мало того, ты в ней просто супер!

Так оно и было. В ее фантазии. Дорогой костюм растаял, и она увидела Джона в модной черной коже, оттеняющей его золотистую красоту. Штаны, облегающие бедра и зад, ворот-ошейник вокруг шеи. Как символ власти. Он не казался идиотом, наоборот, выглядел чудесно.

– Хороший ответ… думаю.

Он замолчал, и Лиззи показалось, что она слышит шуршание. Он расположился поудобнее и продолжает дрочить?

Итак, ты висишь на цепи, а я медленно обхожу тебя… что дальше?

– Ты бьешь меня хлыстом, и это очень больно.

– О, моя сладкая Бетти. Ты рассказываешь удивительные истории. Представляю… как ты крутишься на цепи, извиваясь и пытаясь вырваться, а твое роскошное тело беспомощно раскачивается, когда ты стараешься избежать ударов. Твое лицо залито слезами. Попка горит. Алые соски выглядывают из кожаного лифчика. Ты возбуждена и такая мокрая, что струйка течет по твоим бедрам, хотя ты молишь о пощаде. И, несмотря на боль, просишь меня трахнуть тебя.

Он задыхался. Должно быть, почти дошел до конца.

И Лиззи, забыв о приказе, яростно набросилась на клитор и терла, терла, терла… Другой рукой она так сильно сжимала телефон, что боялась, как бы он не разломился. Она инстинктивно приподняла попу и судорожно дергала бедрами, изо всех сил налегая на промежность, упираясь пятками в матрац.

– Я хочу тебя трахнуть… но сначала мне нужно слышать твои стоны и крики. Поэтому я продолжаю пороть тебя, кладя полосы крест-накрест, находя новые нежные местечки. Ляжки, внутреннюю поверхность бедер… канавка между ягодицами, сейчас я задел твою восхитительную дырочку и ты вопишь во весь голос.

Лиззи сильно прикусила губу, боясь, что в самом деле закричит, и сильно нажала на клитор. В глазах вспыхнуло белое свечение нестерпимого наслаждения, оргазма, такой силы, что она едва не лишилась сознания, пока ее «киска» пульсировала, подобно сердцу.

Она знала, что Джон знал. Знала, что он знает, что она знает. Но он продолжал фантазировать, создавая свой мир грез.

– И пока ты все еще вопишь, я спущу тебя вниз и отдеру на полу, сзади. Не отстегивая от цепи. Сначала поимею киску, быстро и жестко. Я врезаюсь в тебя, и твое лицо все в грязи, но тебе нравится, несмотря на боль в попке. А когда я вонзаю в нее ногти, ты кончаешь, кончаешь бесконечно, выдаивая из меня последние капли и рыча, как животное.

«Ах, если бы…»

Наслаждение снова захлестнуло ее. Лиззи готова была отшвырнуть телефон, выть и грязно ругаться. Потому что влагалище сжимало воздух в том месте, где должен быть Джон!

Молчание было куда более извращенной пыткой, чем исполосованный до крови зад.

– Пока ты все еще кончаешь, я выхожу и вонзаюсь в твою попку. Глубоко. С одного толчка. Боже, она роскошна. Жаркая и тесная. Я начинаю теребить твой клитор, и ты снова сжимаешься, обхватывая меня своей упругой жопой…

Продолжая извиваться, Лиззи наслаждалась последними сладкими судорогами. Кончик пальца выдавливал из клитора последние отзвуки наслаждения. Грудь вздымалась, тело было мокрым от пота. Она чувствовала себя так, словно ее пропустили сквозь пресс, полностью лишив ощущений. Очевидно, такова была сила грязных, но возбуждающих фантазий Джона.

Но сейчас он молчал. В трубке стояла мертвая тишина. Неужели и он кончает, и сперма фонтаном вылетает из него, заливая цветастое постельное белье «Уэйверли»?

Но если он кончил, до нее донеслось бы его тяжелое дыхание?

– Ты все еще здесь? – спросила она, отлично понимая, что ЕЕ тяжелое дыхание отдается в трубке.

– Разумеется. А где, по-твоему, я должен быть?

Его голос был ровным. Абсолютно спокойным и ужасно раздражающим. Сам он контролировал ее по телефону. Но собственные речи не производили на него ни малейшего впечатления.

– Ты… ты… что-то произошло?

– Хочешь спросить, кончил ли я?

– Да, что же еще я имела в виду?

Он так противоречив, но это увлекало ее еще сильнее. Жаль, что он не в ее постели, рядом, чтобы она могла наброситься на него кулаками, а потом оседлать и скакать на его прекрасном «петушке».

– Нет, Бетти, я не кончил. Целью разговора было заставить кончить тебя. А ты?

Она подскочила и стала шарить по кровати в поисках шортов. Довольно с нее этих игр в господина и рабыню!

Лиззи втиснулась в шорты и почти решила повесить трубку. Конечно, это глупо, все равно что, не довольствуясь своим лицом, отрезать себе нос!

Но ее мысли и эмоции пришли в смятения.

– Да, кончила. А ты – самый извращенный извращенец, которого я когда-либо знала! – прошипела она в трубку. – И не думай, что я заплачу тебе за все… Только потому, что ты любишь хитрые игры, еще не значит, что не отнимаешь мое дорогое… и ценное время!

– Не беспокойся, Бетти, я и не думал обсчитывать тебя!

Помедлив, он назвал сумму за оказанные услуги. Цифра заставила ее ахнуть.

– Но это абсурд! Ведь ты не кончил!

– Не откажи мне в этом удовольствии, милая. Иногда оргазм – это далеко не все.

– Вы очень странный человек, мистер Смит, – невольно улыбнулась она. Долго сердиться на него невозможно. Эта божественная улыбка легко может растопить сердце, даже когда наяву ты ее не видишь.

– Ты многого не знаешь обо мне, Бетти, но, будем надеяться, скоро узнаешь. Так ты пообедаешь со мной? Здесь, в «Уэйверли»?

Она хотела. Так приятно слышать приглашение… словно он назначил свидание.

Она представила, как сидит за столом, напротив него, наслаждаясь вкусной едой, хорошим вином и беседой. Он был так красив, что любая посетительница ресторана позавидует ей. И неважно, что он платит за ее общество. Никто, кроме них двоих, об этом не узнает. Все подумают, что ей удалось поймать самого завидного мужчину в округе. А может… даже в стране и за ее пределами.

Все хорошо, если не считать одного «но».

– Я бы с радостью, но обычно провожу воскресенья с соседями по квартире. Это нечто вроде традиции, и… особенно важно сейчас. Брент, один из соседей в такой депрессии, что нам за него страшно.

Иисусе Христе, почему она все это выкладывает? Какая профессионалка признается, что живет в одной квартире с мужчиной? А может, это вполне естественно? Откуда ей знать? И, кроме того, Брент, сам работавший иногда в службе эскорта, живет в обществе двух женщин!

– Почему бы не привести их с собой? – немедленно ответил Джон, не моргнув глазом. – Это не свидание, а просто приятный ланч. Хотя я заплачу тебе за потраченное время. Кстати, они знают, чем ты зарабатываешь на жизнь?

– Мммм-да. Шелли временно работает в офисе, а Брент – тоже эскорт. Во всяком случае, иногда. Но между нами ничего нет, по крайней мере, сейчас. Когда-то – да, но очень давно. Теперь мы просто друзья. Мы все просто друзья.

Почему, почему, почему она говорит ему все это?

– Тогда спроси их. Если тебе не будет неловко. И если им не будет неловко. А я сберегу свою немыслимую эрекцию до следующего раза.

Он опять посмеивается над ней!

– О, боже, у тебя все еще стоит? Я думала, что все… все опустилось, если ты не кончил.

– Ах, Бетти, иногда мне нравится длить предвкушение. Тогда полученное наслаждение будет слаще и сильнее.

– Но ты не возражаешь… я хочу сказать… как ты можешь так долго хотеть? Разве это не ужасно?

Ей не нужно было представлять всю степень его досады. Она хорошо знала, что это такое, хотя кончила всего несколько минут назад.

– Ни в малейшей степени. Я взрослый мужчина и вполне могу потерпеть, пока мне соизволят дать конфетку. Итак, я заказываю столик на четверых и твои друзья, если захотят, присоединятся к нам. Если же нет, мы будем вдвоем, договорились?

Лиззи нерешительно согласилась. Она серьезно сомневалась, что Брент захочет пойти на ланч при таких странных обстоятельствах. Но она все-таки спросит. Шелли, возможно, будет умирать от желания согласиться. Но она откажется. Потому что подруга – золотой человек и никогда не станет становиться на пути другой женщины.

Джон назвал время, очевидно ничуть не опасаясь, что ему не достанется столика, и попрощался:

– Чао, прекрасная Бетти, скоро увидимся.

Лиззи повертела телефон в руках и, чувствуя смутное замешательство, надула губы.

Джон Смит, конечно, классный мужчина, но очень странный. Временами Лиззи совершенно его не понимала.

Интересно, как бы обходилась с ним настоящая профессионалка?

7. Завтрак на двоих

Почему она так нервничает? Она и раньше ходила на ланч с мужчинами, и глупо так волноваться, даже если мужчина нравился ей, как ни один из ее знакомых.

Беда в том, что это не «свидание». Они не могли заняться сексом на столе. Разве что репутация отеля еще более неприлична, чем считала Лиззи. Ей придется провести время в разговорах с Джоном, и следовательно, ее обман каждую минуту могут разоблачить.

Придется действовать по обстоятельствам, и если подвернется подходящий момент, воспользоваться им. Предпочтительно, когда Джон выпьет пару бокалов вина и немного размякнет. Каким бы эгоистичным это ни казалось, Лиззи облегченно вздохнула, когда Брент и Шелли отказались от приглашения. Их присутствие создало бы еще больше сложностей. Брент, конечно, сделает все, чтобы не выдать ее, но Шелли может случайно проговориться.

И все же Лиззи отчаянно тревожилась за Брента.

Вопреки пословице, время не стало для него целителем. И когда она попыталась соблазнить его приглашением Джона, даже не вышел из комнаты. Хуже того, судя по тому, как звучал его голос, Лиззи поняла, что он плачет.

– Послушай, я тоже не пойду. Он не обидится! Мы отправимся в паб на наш обычный ланч, а с ним я увижусь в другое время.

– Нечего опекать меня, Лиззи! Я сам о себе позабочусь. И вам с Шелли пора перестать меня нянчить, – прорычал Брент. – Отвали к черту и иди на ланч со своим богатым жеребцом!

– Ладно, раз так, возьму и пойду! – рассердилась Лиззи.

Но сейчас она тихонько вздыхала, все еще встревоженная, несмотря на то, что Шелли была дома и делала все возможное, чтобы вернуть хорошее воскресное настроение.

Брент, если честно сказать, старался побороть свою депрессию, и обычно это ему удавалось, но Лиззи знала, что его душевные раны до сих пор не зажили, хотя прошел почти год, с тех пор, как он потерял Стивена, мужчину, которого любил. Это почти раздавило Брента, и хотя Лиззи и Шелли делали все возможное, особого успеха не добились. Но обе честно пытались, и как бы Лиззи ни хотела провести больше времени в компании своего великолепного клиента Джона, все же решила не оставаться слишком долго в «Уэйверли» сегодня. Каким бы сказочным ни был секс.

Но даже если Брент не выйдет из своей комнаты и не заговорит с Шелли, по крайней мере, с ним остается Малдер. Сквозь дверь она слышала, как Брент беседует с хвостатым любимцем, и мурлыканье маленького кота было прекрасным лекарством от самой глубокой скорби.

Едва такси остановилось перед живописным, увитым плющом фасадом «Уэйверли», Лиззи попыталась сориентироваться и вспомнить, в каком месте вестибюля видела вывеску ресторана, когда была здесь в последний раз. Прошло меньше суток, и все же ей казалось, что все это было вечность назад. Время, словно растягивалось и искажалось самым странным образом, и часы в разлуке с Джоном становились днями и неделями.

Да где же этот ресторан?

Нельзя же так глупо нервничать, в конце концов!

Поежившись, она обвела взглядом уютный вестибюль, но нигде не увидела ресторана. Лиззи была уверена, что здесь ее считают проституткой, по крайней мере, так было в последний раз, но все прошло гладко. Однако ситуация слишком щекотливая, и не стоит лишний раз привлекать к себе внимание.

Слишком поздно!

– Могу я помочь вам? – спросила улыбающаяся молодая женщина за стойкой портье, блондинка с веселыми глазами, чье лукавое выражение было одновременно приветливым и отталкивающим.

Черт возьми, она знает.

– Да, спасибо. Не могли бы вы показать мне, где ресторан? Я иду на ланч с другом.

– Разумеется, вам туда.

Блондинка показала на большую, ясно видимую табличку с надписью «Ресторан», и Лиззи едва подавила вздох.

– Вы гостья мистера Смита, не так ли? Он уже там, ждет вас за столиком. Приятного аппетита.

– Спасибо.

Порочный блеск в глазах портье, казалось, предполагал, что и она находит Джона Смита столь же привлекательным, как и меню ресторана, но к счастью, осуждает аппетит красивого гостя к девушкам-эскортницам.

Лиззи с глубоким вздохом направилась к ресторану. Наверное, придется сидеть среди многочисленных любителей традиционного воскресного ланча. У скольких хватит воображения разгадать их с Джоном секрет? Для всех она должна казаться женщиной, обедающей в обществе спутника, даже если половина служащих «Уэйверли» считает ее проституткой… пусть она таковой и не была.

Остановившись на пороге, она поспешно оглядела зал. Действительно ли он здесь? Или ей заранее готовиться к тому, что удар будет жестоким.

Но тут она увидела Джона, сидевшего за неприметным столиком в нише эркера. Самое уютное местечко в зале. Идеально для любовников: создается иллюзия уединения, а из окна открывается чудесный вид на ухоженный сад «Уэйверли».

Лучший столик в ресторане. Для нее, предположительно, проститутки. Благослови тебя Боже, Джон, даже будь я «трудящейся» девушкой, ты заставил меня почувствовать себя принцессой.

Когда он повернулся к ней, ослепив улыбкой, протянувшейся солнечным лучом через всю комнату, на сердце Лиззи сразу стало легко. Улыбнувшись в ответ, она стала пробираться между столиками.

«Настоящее видение. Каждый раз она другая. Так прекрасна…»

Джон не мог перестать улыбаться при виде идущей к нему Лиззи. Она выглядела воплощением весны в хорошеньком винтажном сарафане, с расклешенной голубой юбкой в горошек и жакете-фигаро, скромно закрывавшем сливочно-белые плечи. Странно, но она была сама невинность, изысканно-неприступная, несмотря на энтузиазм, пробуждавшийся в ней в тот момент, когда он касался ее. Блестящие черные волосы были стянуты в конский хвост по моде пятидесятых. И никакого макияжа, если не считать любимого блеска для губ. Он впервые в жизни сталкивался с проституткой, которая бы так выглядела! Впрочем, все понятно, недаром он готов биться об заклад, что платит ей столько, сколько она в жизни не получала. Интересно, что все еще оптимистически считала, будто это «всего лишь временно» и что она не позволит себе попасть в ловушку профессии, которая рано или поздно непременно наложит на нее характерный отпечаток.

Джон вдруг задался вопросом, насколько ей нужны деньги. Он почти не знал ее, но чувствовал в ней ум и сообразительность. Неужели она не может заняться чем-то еще? Выбрать другую карьеру?

Неожиданно его осенило. Возможно, ему следует спонсировать ее или что-то в этом роде? Помочь начать небольшой бизнес или найти дорогу в жизни? Поддержать ее в области, не зависящей от секса? И она будет не единственной.

Джон грустно усмехнулся, ощутив старый, знакомый озноб, именуемый угрызениями совести.

Но если он станет ее спонсором, будет ли она… останется ли его любовницей?

Джон нахмурился. Так или иначе, он все-таки станет платить ей за услуги… но будет ли она по-прежнему трахаться с ним и подчиняться его воле только по собственному желанию, если он и пенни ей не даст?

Деньги для него ничего не значили. Но их присутствие по-прежнему будет ощущаться. Деньги будут по-прежнему стоять между ними.

«О, возьми себя в руки. Не беги впереди поезда. Просто наслаждайся…»

И ему было чем наслаждаться, когда она словно скользила по полу, как кинозвезда прежних времен. Его «петушок» затвердел при мысли об играх, которые они вели до сих пор. Давно он не проводил время с женщиной так чудесно, и его сердце воспарило в предвкушении, одновременно с восставшей плотью.

– Бетти! Я так рад, что ты смогла прийти! – воскликнул он абсолютно искренне. Какой бы странной ни казалась ситуация, он был счастлив. И на сердце было легко.

Вскочив на ноги, прежде чем подоспел официант, он обошел столик и отодвинул для нее стул.

Нерешительно покусывая розовую губку, она уселась. Джон отметил, что она немного нервничает и волнуется.

Не успел Джон отступить, как «петушок» снова дернулся, и он едва поборол желание поправить брюки. Боже, он в людном ресторане, с безобразно бугрившейся ширинкой, а ведь она еще и слова не произнесла.

Но что-то, должно быть, встревожило ее. Черные ресницы затрепетали. Она глянула туда, куда глядеть не следовало, и залилась краской.

– Господи, Джон, ты рад меня видеть! Или у тебя в кармане пистолет, как говорится?

– Это ты во всем виновата, Бетти, нельзя выглядеть так аппетитно! Мне уже не хочется есть, в предвидении кое-чего иного.

– А вот я голодна! – задорно возразила Лиззи, когда он сел. Но судя по тому, как она посматривала на него, очевидно, испытывала те же проблемы…

– Рад это слышать. Надеюсь только, что в меню найдется много афродизиаков, чтобы привести тебя в то настроение, которое требуется для десерта.

Она смотрела ему в глаза, нервно теребя салфетку.

– Можешь заказывать все афродизияки, какие требуются, но вряд ли они понадобятся мне. Ты меня знаешь. Я люблю свою работу и ни в каких стимуляторах не нуждаюсь.

Джон был настолько настроен на одну волну с Лиззи, что уловил некие нерешительные интонации. Очевидно, она не была так сильно уверена в том, что делает, как пыталась показать. Видимо, она действительно новичок в выбранной профессии. Как бы потактичнее спросить, чтобы она не подумала, будто он ее осуждает? И это наверняка испортит настрой, и хотя филантроп в Джоне требовал, чтобы он все выяснил, похотливый эгоист с вздыбленным членом злобно прорычал: «Заткнись, мать твою!»

– Что же, пока ты не начнешь отказываться от моих денег, я бы хотел продолжать отношения на деловой основе. Справедливая оплата за честную работу и тому подобное.

Нужно было видеть ее лицо!

Она приоткрыла губы. Провела языком по нижней, да так, что у Джона зачесались пальцы расстегнуть брюки и бешено онанировать. Он видел, как во взгляде вели поединок куртизанка и неопытная девушка. Победила первая. Подбородок поднялся, и на его глазах милая девушка превратилась в чувственную соблазнительницу. Привычную Бетти, законченную профессионалку, хотя он был готов поставить все деньги, лежавшие в конверте, во внутреннем кармане пиджака, что это не ее настоящее имя.

Значит, вот оно как. Ему нужна только проститутка. Он хотел «Бетти», профессионалку, не какую-то обычную женщину, которая не стоила бы ему ни пенни. Но с которой, возможно, возникли бы трудности. Вряд ли стоит его осуждать. Возможно, такова его жизнь? Простая. Все разложено по коробочкам, включая извращенный секс. И никаких драм, ссор и стычек.

Значит, секс он и получит. Может, отослать ему деньги, когда все будет кончено, когда они больше никогда друг друга не увидят? Будет достаточно просто узнать его адрес на стойке портье… когда придет время. Возможно, вычесть из общей суммы кое-что на расходы и благотворительные пожертвования. Только, чтобы показать ему, что по чем.

– О, вы совершенно правы. Неважно, сколько бы творческого наслаждения человек получает от работы, всегда приятно, когда твои таланты оценивают в холодной твердой валюте.

Она оглядела его, отмечая дорогую одежду, ухоженное лицо и ауру богатства.

– Ты выглядишь неприлично успешным бизнесменом. И должен понимать это лучше остальных.

– О, я понимаю… понимаю… именно поэтому плачу за тебя самую высокую цену, дорогая.

Он похлопал себя по карману, где, очевидно, лежал «конверт».

– Ты мой подарок себе самому, пока я здесь. Иногда стоит потворствовать своим желаниям.

Он одарил ее самой сияющей улыбкой, и все ее раздражение куда-то подевалось. Вместе с тревогами. Его невозможно обмануть. На него невозможно сердиться.

Восхитительная улыбка делала все аргументы бесполезными.

– Подарок? Мне нравится. Это подводит итог всей моей философии. Я рада, что мы друг друга понимаем.

Сейчас она говорила, как уверенная в себе, умудренная жизнью женщина, хотя внутри что-то зашевелилось. Тревожные мысли. Неутоленные желания.

«Нет, не будь дурой. Ничего впереди не ждет. Наслаждайся скачкой, глупая кобыла, больше ничего не получишь».

– Превосходно. В таком случае, сначала поедим.

Все еще улыбавшийся и довольный собой Джон приподнял голову и едва пошевелил пальцами. Тут же, как в кино, возле столика возник официант с меню, словно все это время с нетерпением ждал и наблюдал, когда самый почетный гость отеля соизволит его подозвать.

– Шампанское, Бетти? Будем банальны до конца, – решил Джон, подмигивая ей с видом завзятого ловеласа.

– Прекрасно! Но я не должна пить слишком много, если мы потом идем на прогулку.

Перед свиданием он написал ей эсэмэску и попросил надеть более удобные туфли, чем высоченные шпильки проститутки, поскольку сады «Уэйверли» такие зеленые и цветущие, что он мечтает о послеобеденной прогулке.

– Очень мудро. Нельзя же допустить, чтобы ты споткнулась и упала в колючие заросли? А вдруг я случайно упаду на тебя, и потом кто знает, что может случиться?

Он прикусил губу, и желудок Лиззи перевернулся.

Ооо… так вот, что он имел в виду! Секс на свежем воздухе… она искренне надеялась, что так и будет!

– Видимо, вся идея заключается в том, что ты упадешь на меня. В этом и есть основная причина нашего пребывания здесь, не так ли?

Шампанское еще не принесли, а у нее уже кружится голова!

Она сбросила туфлю и провела пальцами по его ноге.

– Ну… кроме этой причины есть еще и другие.

Его улыбка стала мрачной, более зловещей. И теперь уже мысок его туфли гладил ее ногу, поднимаясь все выше, выше… едва не запутался среди сетчатых нижних юбок, придававших пышность верхней, прижался к мягкой коже на внутренней стороне колена. Несколько секунд оставался неподвижным. Потом он пожал плечами и отнял ногу.

Лиззи хотела что-то сказать, но помешал приход официанта, и начался обычный ритуальный танец с заказом еды и шампанского. Несмотря на свое заявление, она почти не ела. Потому что изголодалась по сидевшему напротив человеку, который выглядел таким спокойным и неотразимо привлекательным в голубом летнем костюме и рубашке в тон. Она не могла отвести глаз от его ангельского лица и взъерошенных светлых волос.

Если бы он уложил ее тут же, на стол, она, возможно, стала бы сопротивляться, но искушение было велико. И при одной мысли об этом ее захлестнули фантазии.

– О чем ты думаешь, Бетти? – осведомился он, когда разлили шампанское и они снова остались одни в своем маленьком интимном мирке, отделенные невидимым барьером от людного зала.

– Всего лишь представила себя лежащей на этом столе и тебя между моими расставленными бедрами. И как ты долбишь меня на глазах у всех.

– Что же, давай, выпьем за это! – просиял он, чокаясь с ней.

Шампанское было изумительным, одновременно резковатым и словно маслянистым. Лиззи с наслаждением пила холодный, бодрящий, покалывавший язык напиток и залпом осушила полбокала.

– Помни о колючей заросли, – остерег Джон.

– Все в порядке. Я не опьянею.

«Стол. Колючие заросли… где угодно. Лишь бы с тобой».

К ее удивлению, он стал болтать. Небрежный, беспечный разговор, который Лиззи было легко вести, хотя она по-прежнему куда сильнее желала съесть его, чем великолепный обед, который они заказали. За бараньими котлетами с розмариновым соусом она даже отважилась расспрашивать Джона о его жизни и почему он остановился в «Уэйверли». Она ничуть не удивилась тому, что он оказался очень состоятельным магнатом и приехал сюда, чтобы приобрести недвижимость: развлекательный комплекс, торговый центр, пару небольших предприятий. Судя по тому, с каким энтузиазмом он рассказывал обо всем, весело и без малейшего высокомерия, для него это был целый мир, о котором она не имела представления. Но он позволил Лиззи заглянуть в этот мир, побуждавший его к дальнейшим действиям и восхищавший ее. Все это время Джон изучал ее, на этот раз без всякого вожделения.

– А твоим друзьям не захотелось пообедать с нами? Уверяю, все было бы ОК. Только ланч, ничего больше.

Он подмигнул.

– Я спрашивала. Шелли очень хотелось, но она сама тактичность и не хотела… э… мешать.

Лиззи ступила на тонкий лед, но надеялась, что благополучно переберется на другую сторону.

– А Брент просто был не в настроении. Хотя, возможно, это его немного развеселило бы. Видишь ли, у него депрессия, и сегодня особенно плохой день. Он… в прошлом году потерял друга, в дорожной аварии, и скоро будет годовщина его гибели. Брент винит себя. Знаешь, как это бывает…

Язык Лиззи, казалось, примерз к небу при виде потрясенного лица Джона. Похоже, он опять переживает очередной мрачный момент своей жизни. Она мучительно пыталась сказать что-то, половчее изменить тему, но прежде чем успела попытаться, Джон с искренним интересом спросил:

– Что же на самом деле случилось?

Лицо его разгладилось, смягчилось, и Лиззи, сама не зная почему, рассказала историю Брента, его любовника Стивена и столкновения, в котором Брент, по его мнению, должен был погибнуть вместо Стивена. Судя по тому, что Лиззи узнала из других источников, Брент был ни в чем не виноват, но убедить его в этом оказалось невозможно. Он знал одно: любовь всей его жизни ушла навсегда.

Когда она замолчала, Джон протянул руку и легонько коснулся ее пальцев.

Господи боже, она должна развлекать его, а не рассказывать все это! Но когда она попыталась извиниться, он перебил:

– Похоже, ты стала ему хорошим другом и сделала для него все возможное.

Он выглядел серьезным. И не пытался вновь заговорить о них обоих.

– Полагаю, ему следует поискать помощи профессионала. Я знаю очень хорошего психотерапевта. Дорогого, правда, но среди его пациентов – члены группы «Нейшнл Хелс». Я мог бы замолвить словечко. Он живет в Лондоне, но если Брент пожелает, поездка того стоит.

Лиззи вдруг одолело любопытство. Была ли у Джона причина посещать этого прекрасного психолога? Как насчет его потребности спать в одиночестве… а может, есть и что-то другое?

Джон улыбнулся. Лиззи мысленно умоляла его открыться ей. «Давай, давай… скажи мне».

– Хочешь позвонить Бренту, проверить, все с ним в порядке?

Лиззи пожала плечами, почувствовав, что приоткрытая дверь с грохотом захлопнулась.

– Я и так и так должна ему позвонить. Он мой «охранник». Требует, чтобы я отчитывалась, не обидел ли кто меня.

– Я так и подумал. Позвони ему или своей подруге Шелли и успокой их. А потом мы сможем насладиться нашим ланчем.

Он привычным жестом дернул бровями и многозначительно подмигнул.

– И другими интересными вещами.

Он был прав. Лиззи кивнула, поднялась и вернулась в вестибюль, не желая, чтобы разговор слышали другие обедающие.

– Ты как? – довольно жизнерадостно спросил Брент. Лиззи была рада слышать на заднем фоне шум чего-то, вроде мотоциклетных моторов. Значит, он приободрился! Кроме того, она услышала и голос Шелли:

– Это она? Она?

– Все прекрасно. Я тревожилась за тебя.

– Не расстраивайся, любимая. Я в порядке. Утром было немного не по себе, но теперь полегчало. Прости, если сорвал на тебе злость. Мы все, даже Малдер, смотрим по телевизору повтор Мото Гран-при[6] с прошлой недели. Та штука, которую Шелли приготовила на ланч, была малосъедобная. Боюсь, я стащил из холодильника твой китайский обед.

В трубке послышался протестующий визг: очевидно, Шелли защищала свои кулинарные способности.

– Я его берегла на черный день.

– Куплю тебе другой. А теперь возвращайся к своему крутому парню. С ним все ОК? Не слишком извращается? Надеюсь, ты в безопасности?

– Конечно, мы обедаем. Он немного игрив, но думаю, что в целом – хороший парень. Так что не беспокойся.

– Ты ведешь рискованную игру, Лиззи. Нужно все ему сказать.

– Обязательно… обязательно… скоро. Дай трубку Шелли.

– Что происходит? Что происходит? – допытывалась Шелли. – Какие-то взрывы отчаянной страсти? И, ближе к делу: он тебя разоблачил?

– Ничего подобного. Нет, нет и нет. Мы заказали восхитительный ланч, а потом собирались погулять.

Лиззи почти чувствовала досаду Шелли.

– Не слишком похоже на «Дневную Красавицу»[7]. Скорее, звучит, как воскресный ланч с моей тетушкой Мэй. Я очень в тебе разочарована. Ты упускаешь время. А я-то воображала, что ты уже трахаешь его.

– Мы сидим в ресторане, где полно людей, гусыня ты этакая! Пусть Джон любит девушек по вызову, но на людях ведет себя как идеальный джентльмен.

Шелли стала возражать, но Лиззи, поручив ей поддерживать хорошее настроение Брента, а также заверив, что она в полной безопасности и все расскажет позже, отключила телефон. Дурное настроение Брента все еще беспокоило ее, но по крайней мере Шелли все держала под контролем, и, похоже, друзья искренне веселятся.

А значит, ей вполне можно заняться Джоном Смитом.

– Все в порядке? – спросил Джон, вставая.

– В полном. Они смотрят Мото Гран-при и поедают мои запасы. Ситуация вполне нормальная.

Пристально глядя на Джона, она села. Он все еще сочувствует им?

– А теперь я предлагаю прекратить светские беседы. Ты ведь здесь не за тем, чтобы обсуждать проблемы совершенно незнакомого человека? Не за это же ты платишь?

Джон улыбнулся и глотнул шампанского.

– Видите ли, я не такой уж помешанный на сексе монстр, чтобы не понимать трудности других людей. Но если дома все хорошо, я бы хотел вернуться к делу.

Он слизал каплю вина с нижней губы. Господи, неужели не сознает, как возбуждающе это выглядит?

– И, возможно, возобновить нашу утреннюю беседу?

– А, это… что ты хочешь знать? Я все тебе рассказала.

Она неохотно ковырялась в тарелке. Аппетит исчез совершенно.

– Но я удивлена тем, что ты… как бы это сказать… не завершил дела.

Она огляделась. Похоже, все были заняты ланчем и своими спутниками, но ведь никогда не узнаешь, какой хитрец подслушивает чужие разговоры.

– Это немного странно, Джон, и я слегка оскорблена тем, что ты не сделал этого для меня.

– Хочешь, сделаю это сейчас?

Он уставился на нее горящими глазами и, отложив вилку, сделал вид, что сует руку под стол.

– Нет!

Он неисправим. Она почти поверила, что он на такое способен.

– В чем дело? Испугалась, что кто-то поймет, что я делаю?

Его рука была по-прежнему спрятана под скатертью.

– Возможно, я плачу именно за это… как свидетелю… чтобы ты за мной наблюдала. Не все же тебе самой трудиться!

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. На его лицо. На руки и плечи. И тут он прикрыл глаза. Веера прекрасных ресниц опустились. Он тихо вздохнул.

Господи милостивый…

Но Джон тут же вынул руку, взял нож и вилку и спокойно стал есть.

– Тут я тебя провел, верно? Ты в самом деле подумала, что я собираюсь это сделать?

Лиззи перевела дух. Только сейчас она поняла, что все это время не дышала.

– Да, я гадала, решишься ли ты. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я сейчас скажу, но мне кажется, Джон Смит, что ты немного чокнутый.

– Я слышал о себе вещи и похуже, – дружелюбно заметил он, взяв стакан с водой. – И если бы ты в самом деле хотела, чтобы я это сделал, ни на секунду не задумался бы.

Лиззи аккуратно сложила столовый прибор на тарелку. Все очень вкусно, но она больше не может проглотить ни кусочка. Этот красивый, немного сумасшедший мужчина лишил ее аппетита. Только к нему она питала неутолимый голод.

– Возможно, нам было бы удобнее в более уединенной обстановке. Я бы предпочла видеть тебя именно там. У тебя такой великолепный придаток…

Он ухмыльнулся, бесстыдно блестя глазами.

– Что же. Если не хочешь наблюдать за мной, должна, по крайней мере, позволить понаблюдать за тобой. Девушкам с их юбками куда легче.

Лиззи обдало жаром. Это было совершенным безумием… так рискованно…

Но она хотела сделать это. Не просто ради игры. Она вдруг ужасно возбудилась. Желание змеей свернулось в животе, изводя ее медленной, упорной пульсацией клитора.

Сердце дико билось, и клитор бился вместе с ним в молчаливой песне сирены, взывая к ее пальцам.

Во рту неожиданно стало сухо, как в пустыне. Она поспешно глотнула воды. Глаза Джона впивались ей в душу.

– Ну, давай же! Никто не увидит!

Он подался к ней.

– У нас самый уединенный столик, и скатерть достаточно длинна, чтобы прикрыть множество грехов.

Он снова провел языком по губам, и у Лиззи потемнело в глазах.

– Держу пари, ты не первая сделаешь это здесь. Далеко не первая. Это место погрязло в пороке. Господи, видела бы ты домашнее порно по телевизору у них в номерах!

– В самом деле? – спросила Лиззи, на мгновение отвлекшись. Впрочем, если вспомнить все, что рассказывал Брент о «Уэйверли»…

– Честное слово… так ты сделаешь мне одолжение, роскошная женщина?

Лиззи, глубоко вздохнув, уронила руку на колени, как ей казалось, невинным жестом. Пошарила внизу, словно в поисках сумочки или вещи, уроненной на пол, и поправила край скатерти, расстелив его на бедрах.

Пока Джон лениво вертел вилку с насаженным на нее кусочком брокколи, не сводя глаз с Лиззи, наблюдая, безмолвно приказывая, она потихоньку поднимала юбки. Пробиралась сквозь множество слоев. Конечно, было бы намного легче, надень она простое летнее платье, без комбинации, но она оделась так, как оделась, и теперь придется справляться.

Скоро она нашла край чулка, подвязку и участок голой кожи. Работая пальцами и в то же время стараясь сохранить безмятежный вид, она просунула указательный и средний пальцы под эластичную ленту трусиков и коснулась себя.

– Все в порядке, дорогая? – лукаво осведомился Джон и повернулся к официанту, неожиданно появившемуся из ниоткуда, чтобы собрать тарелки.

На лбу Лиззи выступил пот. Она чувствовала, как теплые струйки стекают по ложбинке между грудями и собираются между ног, смешиваясь с другой жидкостью. Должно быть, и лицо, и шея покраснели. Заметит ли официант?

– Думаю, мы закончили с этим, – объявил Джон, развалившись на стуле и кивая на посуду. – Дайте нам минут десять, прежде чем принести меню десертов, договорились?

– Разумеется, – ответил молодой человек, ловко убирая со стола. Следил ли он за тем, что делает? Или гадал, почему лицо женщины густо порозовело и почему ее рука спрятана под столом? А если он хорошо представлял, что именно происходит? Или он такой же извращенец, как Джон, и мечтает о красивых женщинах, играющих с собой под длинными скатертями ресторана «Уэйверли»?

– Итак, насколько мы продвинулись? – протянул Джон, вертя бокал за ножку. – Добрались ли мы до сути дела?

– Не знаю, чем занимаешься ты, – язвительно прошипела Лиззи, – но я еще не добралась до сути дела. И не люблю спешить.

– Достойно восхищения. Но мне хотелось бы, чтобы ты достигла цели, прежде чем наш юный друг вернется с предложением миндального печенья, а также клубники со сливками.

Он снова подался вперед, и голос понизился до шепота.

– Коснись себя сейчас, Бетти. Сделай это для меня.

Она снова пошевелила пальцами, пробираясь сквозь лобковые волосы. Конечно, сделай она интимную прическу, не пришлось бы путаться в завитках, но Джон предпочитал более естественный вид, так что она ничего не стала делать.

Тихо охнув, она достигла своей цели и стала обводить пальцем клитор. Боже, с нее просто льет, скоро она не сможет встать со стула. Хорошо, что на ней пара нижних юбок, потому что под ними только трусики танга, иначе она сидела бы в луже.

– Ты когда-нибудь путешествовала по тропическому дождевому лесу?

Вопрос казался абсолютно нейтральным, но демонический изгиб губ Джона был достаточно красноречив. Он интересовался ее состоянием. И хотел ответа.

– Нет, но я легко могу представить, каково там. Жарко. Душно, сыро. Роскошная растительность, с которой стекают дождевые струи.

– Звучит великолепно! Я бы хотел оказаться там сейчас. Может, ты попробуешь описать немного подробнее?

Но Лиззи не хотела говорить об этом. Хотела просто касаться себя. Ласкать, под его лукавым взглядом. Синие глаза потемнели. Зрачки расширились. Он был возбужден не меньше, чем она, и наверняка под прикрытием скатерти отвердел, как железо.

– Придется пустить в ход воображение, Джон. Это довольно легко, если ты уже бывал в тех местах. Ты знаешь, как там темно тепло и… влажно. А в гроте скрывается невероятно чувствительное крошечное создание.

Он рассмеялся, покачивая головой, и Лиззи, несмотря ни на что, тоже усмехнулась. Все это ужасно глупо, но почему-то казалось правильным. Есть время для мрачных игр и ритуалов, но иногда также неплохо разыграть дурочку.

– Ах, да. Я встречался с этим зверьком. Очень нежный и требовательный. Способный на невероятные реакции.

– Да. Особенно во время ваших исследований, мистер Аттенборо[8]. Мне кажется, вы обладаете величайшим умением добиться этих самых реакций.

Джон с трудом пытался сохранить невозмутимый вид, но, похоже, едва удерживался от смеха.

– К сожалению, я не в том положении, чтобы производить исследования сейчас, так что, может, ты сумеешь сделать это вместо меня? Проверить реакцию на стимулирование?

– Постараюсь.

Синие глаза неодолимо притягивали ее, зазывая в них утонуть. Почти ослепленная, она чуть повернула запястье и прижала к клитору средний палец. Стало еще жарче. Клитор набух еще сильнее. Теперь она кусала губы, захваченная ощущениями: еще не оргазм, но почти. Наслаждение исходило из точки контакта, распространяясь по всему телу.

Поерзав на сиденье, так чтобы никто не заметил, она сильнее надавила на пальцы. Клитор затвердел и стал похож на взведенный курок. Еще одно легкое поглаживание, и сердце загрохотало сильнее.

– Тебе нужно покорить это маленькое создание, Бетти. Возьми его в руки, не позволяй своевольничать. Обращайся с ним деликатнее. Но не сдавайся на чрезмерные требования!

«Легко тебе говорить, мудак несчастный!»

Его руки лежали на столе, но она жаждала его прикосновения, его ласк. Несколько минут назад Лиззи не дала ему сделать то же самое. Сейчас жалела об этом.

– О, нет, у тебя был шанс. Ты велела мне остановиться.

Черт бы побрал его, и проклятое умение читать мысли. Откуда он знает, о чем она думает? Неужели лицо выдает ее возбуждение румянцем на щеках и блеском глаз?

– Сможешь понаблюдать за мной позже, Бетти, когда пойдем гулять. Я устрою шоу только для тебя. По крайней мере… если захочу.

Сверкающие глаза снова стали темнее, более грозными. До сих пор он был шаловлив и лукав, но за какие-то секунды вновь стал господином.

– Ласкай себя, – едва слышно велел он. – Сделай это. Я так хочу.

Она с бесконечной осторожностью стала гладить себя, стараясь не надавливать сильно и скользя по мокрой поверхности лона. Безумная энергия бушевала в ней. Она делала все, чтобы не сучить ногами, не ерзать задницей по сиденью, не откинуть голову… не стонать, не вопить. Ей хотелось сжать грудь сквозь платье и щипать соски в такт поглаживаниям. Хотела широко расставить ноги, напрячься и массировать промежность.

Но не могла. Могла лишь смотреть в глаза Джона Смита и ласкать свой клитор.

– Ты все делаешь, как я просил?

– Д-да…

– И уже близка?

– Очень-очень.

Она ловила губами воздух. Как бы ей ни хотелось надавить на пальцы, она словно взлетала вверх, став легче воздуха.

Палец двигался, двигался, а она старалась отвести взгляд от его лица, чувствуя, как жарко пылают щеки. Но он продолжал болтать и даже сжал ее свободную руку, держа кончик пальца на том месте, где бился пульс. Значит, чувствовал, как бешено колотится сердце. Уже по одному этому он понял ее состояние, не говоря уже о совершенно обезумевших глазах.

Вокруг было полно людей, но их словно окружала магическая стена. Никто не смотрел на них. Возможно, все занимались собственными играми? Возможно, они перестали существовать в том временном пространстве, в котором находились она и Джон?

– Обводи клитор пальцем, – выдохнул он. – Снова и снова. Но помни: не сдавайся!

Ощущения были невероятными. Но и пытка – жестокой. Все тело напряглось от усилий не давить на палец слишком сильно. Не дать себе волю. Не содрогнуться в оргазме. Все еще держа ее запястье, Джон поднял бокал с шампанским и немного отпил. Она увидела влагу на его губах. Увидела глотательное движение, и ее желание разгорелось еще сильнее.

– Прекрати. Не шевелись. Пусть палец по-прежнему касается клитора.

Он стал пить шампанское, лаская кончиками пальцев запястье, где бился пульс. Все было так, словно она стоит между его ног, пока он щиплет ее клитор, возбуждая сильнее, чем она себя.

– Теперь… сунь палец внутрь. Поглубже, как сегодня утром.

Она повиновалась ему, изнемогая от жара. Бедра мелко подрагивали. Она с тихим стоном провела большим пальцем по клитору.

– Жаль, что я сейчас не в тебе. Глубоко-глубоко….

Он взмахнул ресницами. Если мужчина способен выглядеть чувственно… то это Джон Смит.

Он снова прошептал, едва слышно, произнося слова одними губами:

– Я бы хотел быть в тебе по самые яйца. Там так тепло и тесно…. словно тебя сжимает горячий мокрый шелк.

Слова, прикосновение пальца к пульсу… все это окончательно свело ее с ума. Она чуть сильнее прижала к клитору палец… тело затрепетало и растаяло в оргазме. Спина дрожала, угрожая бессильно согнуться, но Джон крепко сжал ее руку, придавая сил и удерживая на стуле, пока волны невероятных ощущений захлестывали промежность.

Она не могла смотреть на него: глаза сами собой закрывались. Но она чувствовала себя ближе к Джону, чем к любому другому мужчине… к любому другому человеку.

– Да, мы посмотрим меню десертов. Сейчас, пожалуйста.

Лиззи поспешно открыла глаза и, к своему изумлению, увидела стоявшего в нескольких шагах официанта.

Сколько он пробыл здесь? Что видел или слышал? Как долго она была в некоем подобии обморока, сидела в блаженном тумане, так и не вынув руки из трусиков и оставив другую в ладони Джона?

Но красивый молодой человек казался совершенно невозмутимым. Он либо ничего не видел, либо привык к подобным проделкам в разгульном «Уэйверли». Глядя на его удалявшуюся фигуру, Лиззи выдернула ладонь из пальцев Джона, другую – из трусиков и стала яростно вытирать их салфеткой, сама не зная, почему это делает, если не считать стремления не выглядеть неряхой. По крайней мере, сейчас.

– Почему ты это сделала? А вдруг я захотел бы, чтобы ты облизала пальцы? Или сам бы их облизал.

При первых звуках тихого голоса она резко вскинула голову. Он глянул на ее руку. Она стерла свидетельство наслаждения, но почему-то могла поклясться, что оно все еще там. Невидимый отпечаток того, что она сделала по его требованию.

– Это негигиенично, особенно еще и потому, что мы сейчас будем есть.

Как чопорно это звучало, как старомодно! Она едва не залилась истеричным хохотом, представив, как старая бабушка отчитывает ее, твердя, что приличные молодые леди не касаются себя «там, внизу», особенно когда сидят за столом. С другой стороны, бабушка вряд ли признала бы вслух существование этого «там, внизу».

Лиззи сознавала, что, возможно, ведет себя не как настоящая профессионалка, которая сделала бы для клиента все и, возможно, вытворяла бы куда более шокирующие вещи, чем она только что сделала. Но факт остается фактом: как бы удачно она ни изображала профессионалку, на самом деле, никогда не была девушкой по вызову и не могла побороть того, что ей привили с детства.

– Все же для рабыни ты очень своевольна, – настаивал Джон, хитро улыбаясь. – Придется наказать тебя еще сильнее. Думаю, по телефону мы договорились, что ты нуждаешься в строжайшей дисциплине.

Почти угасшее возбуждение вспыхнуло с новой силой. Кожа горела, словно в предвкушении нового наказания. Она смотрела на его руки. Не на свои! Расслабленные, неподвижные… но она знала, какими жесткими и неумолимыми они могут быть. Ерзая на сиденье, она представила, как эта ладонь опускается на ее попку.

– Но я рабыня только, когда хочу быть таковой. Когда я на работе. А в свободное время я сама себе хозяйка. И делаю все, что хочу!

– Но сейчас я плачу тебе, Бетти! Если хочешь получить конверт, можно сделать это прямо здесь.

Он похлопал себя по груди. Очевидно, именно там был внутренний карман.

– Ты будешь делать все, что хочу я! А не то, что взбредет в голову тебе!

Искушение беспомощно болтаться в океане его воли было почти неодолимым. Куда легче сдаться, чем бороться! Она вообразила, как снова касается себя и представляет ему доказательство… почтительно склонив голову, протягивает мокрую руку.

«О, какая чушь иногда лезет тебе в голову, Лиззи Эйчисон!»

– Ну… это немного спорно. И, возможно, лучше, чтобы никто не видел, как вы платите мне в ресторане.

Она смело глянула ему в глаза, стараясь сохранить присутствие духа.

– Значит, ты мастурбируешь в ресторане, но не хочешь брать за это деньги. Неожиданное заявление для женщины твоей профессии.

Он подмигнул ей и кивнул официанту, принесшему меню.

«Нужно все ему рассказать! Так не годится».

Десерты, как выяснилось, содержали по миллиону калорий каждый, но сейчас были прекрасным способом отвлечься. Сладкое всегда помогало ей сохранить ясный ум. А в десертах было достаточно сахара, чтобы даже ее превратить в гения.

– Оооо, я возьму это, звучит божественно! – воскликнула она, показывая на безумное сочетание шоколада, бисквита, помадки и взбитых сливок.

– Шоколадный рай? Прекрасный выбор. Фирменный десерт нашего шефа, – пояснил официант с такой гордостью, словно сам сотворил это беззаконное чудо.

– Я тоже возьму его, – бросил Джон, даже не глядя в меню. – Мне нравятся путешествия в рай.

Он говорил обычным тоном, но Лиззи все еще различала лукавые, манящие нотки, обращенные прямо к ней.

Через несколько минут оба сидели перед огромными кусками шоколадного рая, снова оставшись одни в своем маленьком интимном мирке.

– Я рад, что ты не из тех женщин, кто отказывается от десерта.

Он с видимым наслаждением отправил в рот ложку шоколадного пудинга.

– Трудно устоять. Это еще одно чувственное наслаждение. Не так ли?

Лиззи прищурилась. Каким бы роскошным мужчиной он ни был, все же природу шовиниста не скроешь!

– Ты судишь всех женщин, потому что некоторые хотят питаться здоровой пищей и не толстеть, став, таким образом, постоянными пациентами врачей.

Его пальцы сжали ложку. Она оскорбила его? Может, он не ожидал подобных слов от женщины, которой платит?

– Я вовсе не это хотел сказать. Просто некоторые женщины, которых я знаю, не могут смотреть на десерт без содрогания. Я просто счастлив, что тебе нравится десерт… потому что он такой аппетитный.

– Я не одна из таких женщин, Джон.

Особенно если эти женщины – проститутки.

– Нет. Ты непохожа на других женщин. И на профессионалку тоже.

Он подался вперед, разглядывая ее, забыв о шоколадном пудинге.

«Нужно сказать ему. Сказать немедленно…»

Лиззи открыла рот. Слова «я должна кое в чем тебе признаться» трепетали на губах.

– Ешь же, – потребовал он, снова набрасываясь на пудинг. – Мне не терпелось прогуляться, но, погода, похоже, внезапно испортилась.

Она посмотрела в окно, на сад и парк за ним. Еще совсем недавно день был теплым и солнечным. Но сейчас набежали облака. Хотя пока что не совсем стемнело.

Но Джона, казалось, окружало солнечное сияние.

8. Ненастье

«Почему я не сказала ему?

Это свидание?

Мы сделаем это под открытым небом?

А если пойдет дождь»?

Вопросы теснились в голове Лиззи, пока она, выйдя из дамской комнаты, пересекала вестибюль. Джон обещал ждать ее за дверями, и она старалась не задерживаться, но увлеклась приведением себя в порядок, а потом трижды проверила содержимое сумочки, набитой презервативами, влажными салфетками, чистыми трусиками. Полный набор шлюхи.

Выйдя из вестибюля, она замедлила шаг и стала искать глазами Джона. Что, если он ушел? Его настроение постоянно меняется. В конце концов, он клиент…

«Что, если мне все это привиделось? Совершенное безумие…»

Но тут она увидела Джона, стоявшего на каменной террасе. Сунув руки в карманы голубого пиджака, он смотрел на длинную линию газонов. Она думала, что найдет его на скамейке, в расслабленной позе, но увидела на его лице выражение легкой тревоги. Похоже, он видит больше, чем траву, деревья и затянутое облаками небо.

Она хотела окликнуть его, но почти отпрянула, когда он повернулся к ней, словно излучая свет. Как само солнце в этот хмурый день.

Его улыбка была воплощением приветливости, и он, казалось, искренне рад видеть ее, словно тоже боялся, что его спутница передумает и сбежит.

Глянув на небо, он заметил:

– Думаю, что все обойдется, и кроме того, небольшой дождь еще никому не повредил. Пройдемся?

Он предложил ей руку: старомодная вежливость, и Лиззи с радостью ее приняла. Прикосновения, пусть и платонические, восстанавливали чувство равновесия, которого ей так не хватало в обычной жизни.

Они пошли рядом, к тому, что выглядело началом заросшей тропинки, вьющейся через густую рощицу. Лиззи гадала про себя, проходили ли здесь время от времени любовники, решившие на время уйти от уютного ситцевого интерьера «Уэйверли» или духоты номеров.

Когда они достигли рубикона между парком и лесом, Джон остановился, отнял руку, вынул из кармана толстый конверт и протянул ей.

– Боюсь, что потом увлекусь и забуду.

«Ну признайся же ему!»

– Джон, мне нужно кое-что тебе сказать.

Она нервно теребила конверт. Какой толстый! Сколько здесь, черт возьми?

– О, сейчас я не хочу слышать ничего серьезного.

Он нахмурился, между бровями пролегла морщина.

– Я жду не дождусь, как бы поскорее перепихнуться и, наконец, позабавиться немного.

Он подмигнул и бросил на нее взгляд завзятого волокиты.

– Понимаешь, о чем я? Горячо, горячо…

– Понимаю, но видишь ли…

Но он заставил ее замолчать, прижав палец к губам.

– Нет… не стоит. Ничего грустного. Я здесь главный, – вкрадчиво, но неумолимо промурлыкал он. Перед ней снова был господин. Никаких споров.

– Да… да… конечно… прости.

– Не стоит извиняться. По крайней мере, пока.

Прежде чем она успела возразить, он взял у нее сумочку, открыл и заглянул внутрь.

Лиззи покраснела. Сверху лежали трусики и презервативы. Джон ухмыльнулся, но ничего не сказав, взял у нее конверт, бросил в сумочку и снова защелкнул замочек.

– Возьми. Теперь все в порядке.

Он был явно доволен собой и, взяв ее за руку, повел по тропинке.

Они не могли идти рядом, потому что тропинка была узкой и неровной. Но он не выпускал ее руки, и она ощущала себя в безопасности, хотя едва знакомый человек вел ее в самую чащу, подальше от любопытных глаз. По обе стороны тропинки возвышались древесные стволы. Деревья были старые, высокие, и вскоре газоны и отель пропали из виду. Они словно отправились в экспедицию, в поход за неизведанным. Птицы пели, ветви деревьев шелестели под ветерком. Лиззи невольно сжала пальцы Джона, заставив того остановиться и обернуться.

– Надеюсь, ты не боишься? Вряд ли здесь водятся дикие звери.

– Если не считать вас, мистер Смит.

Он снова ухмыльнулся.

– Совершенно верно. Пройдем еще немного. Я нашел прекрасное уединенное местечко, когда бегал сегодня утром.

Бегал, вот как?

Она попыталась представить, как он бежит по дорожке, в кроссовках, шортах и жилете. Неудивительно, что он в такой хорошей форме!

Очень скоро они добрались до того самого местечка, открытой, но уединенной лесной поляны, где возле маленького пруда с берегами, поросшими сорной травой, лежало поваленное дерево. Наверное, в ясный день солнце отражалось бы от воды, освещая поляну, казавшуюся идеальной волшебной ареной – все равно, для плотских наслаждений или священных ритуалов.

Джон немедленно повернулся к Лиззи, снял с ее плеча и отшвырнул сумочку на поросшую мхом землю, схватил девушку за руку, крепко прижал к себе и стал целовать. Она обняла его, приоткрыла губы, чтобы впустить язык. Он стиснул ее попку и прижался к ее промежности своей.

Боже, какой он твердый! В самом деле твердый!

Он продолжал наслаждаться ее ртом, пробуя на вкус, врываясь внутрь языком, вдавливая свою окаменевшую плоть в ее живот.

– Вот чего я хотел с того момента, как ты появилась в ресторане, – пробормотал он, целуя ее шею. – Этого и в сто раз больше.

Его зубы чуть оцарапали кожу под ухом.

– Мне постоянно хотелось схватить тебя, бросить на стол и играть с тобой, пока не кончишь… потом сунуть в тебя своего молодчика и отодрать, пока не завопишь.

Бедра Лиззи дернулись, прижимая «киску» к его члену, который, несомненно, заставит ее кричать от наслаждения.

Но Джон Смит может заставить ее кричать от наслаждения и другими способами, более запретными. Захочет ли он секса здесь, в лесу, или просто задумал поиграть?

Когда он вновь завладел ее губами, она прильнула к нему, с одобрительным, но нечленораздельным восклицанием.

Несколько секунд они целовались, и он насиловал ее языком и губами, так что она, пьяная от похоти, едва стояла.

Он, задыхаясь, отстранился, глядя на нее безумными потемневшими глазами.

– Черт, так не пойдет! Я никак не могу сообразить, что хочу делать. Нужно снять напряжение.

Он взял ее за плечо и нажал.

– На колени… сейчас.

Лиззи, почти теряя сознание, повиновалась. Она почти не замечала влажность мха под коленями. Сейчас она думала только о Джоне. Его плоти. Быстрых ловких пальцах, расстегивавших брюки и выпускавших на волю почти неправдоподобную эрекцию.

Он был огромен, и с того места, где она стояла, выглядел еще больше. Без колебаний и вопросов он сжал ее затылок и прижал к ее губам набухшие яички. Его «петушок», негнущийся и властный, искал входа.

– Открой рот, шлюха, – тихо прошипел он, прежде чем сделать первый толчок и наполнить ее рот твердой плотью. Он не щадил ее, безжалостно врываясь. Глубоко, до самой глотки. Это должно было казаться унизительным и неудобным, но Лиззи хотелось петь, кричать от радостного торжества. Он использовал ее, но и это было счастьем.

Джон охал и рычал, придерживая ее голову, трахая в рот, грубо и требовательно. Она же вне себя от счастья, сжала его бедра, помогла проникнуть еще глубже, каким-то чудом не задохнувшись. Наслаждаясь каждым выпадом и каждым дюймом. И была на седьмом небе, когда он вскрикнул, выругался, зарычал, совсем не похожий на цивилизованного человека, которого она знала. Он вел себя как дикарь и всего лишь через несколько мгновений дернулся, раз, другой, третий, и, не спросив позволения, наполнил ее рот спермой. Так и не выпустив ее. Заставляя глотать.

Грудь его тяжело вздымалась. Джон покачнулся, но Лиззи поддержала его, крепко обнимая, ощущая вкус густого семени на языке. Член по-прежнему был у нее во рту, а когда обмяк, она осторожно, помня об особой чувствительности, вылизала его начисто.

Ее же плоть ныла от неудовлетворенного желания. Из «киски» капала прозрачная жидкость… но пройдет совсем немало времени, и он снова будет готов.

– Черт, да, это было хорошо, – все еще чуть задыхаясь, похвалил он, гладя ее по голове. Она скорее ощутила, чем увидела, как он потянулся к ленте, скреплявшей ее волосы, и поняла, что он в беспамятстве, растрепал густой черный конский хвост.

– Поразительно.

Он свернул ленту и спрятал в карман, словно желая сохранить на память. Волосы Лиззи упали на плечи темным, гладким занавесом.

Она не шевелилась. Он был ее господином и не давал разрешения встать. Оттрахав ее в рот, он четко обозначил их роли – рабыни и господина.

Все еще не отходя, он продолжал пропускать сквозь пальцы черные пряди. Проводил ими по временно обмякшему «петушку». Тот слегка дернулся, словно уже начинал оживать.

– Ты, дорогая, прости за прямоту, превосходно умеешь отсосать у мужчины.

Он приподнял ее голову, заставив взглянуть на него.

– Лучше тебя у меня еще не было.

– Не думаю, что заслужила такие похвалы. В этой неожиданной интерлюдии я отнюдь не была активной участницей. Скорее, подвернувшимся под руку сосудом, чем звездой шоу.

Он насмешливо глянул на нее и тут же прищурился:

– Иногда требуется немалое искусство, чтобы быть пассивной, принимать, не давая, а у тебя в высочайшей степени развито это качество.

Он снова погладил ее по голове, как ребенка, и стал приводить себя в порядок, заправляя «петушок» в брюки. Лиззи разочарованно вздохнула, жалея, что он не дал ей возможности показать, что она умеет делать губами и языком.

– Раздевайся, Бетти. Я хочу видеть твое роскошное тело.

Она почти ожидала этого, но все же сердце глухо забилось. Они были не так уж далеко от «Уэйверли», и если смогли найти эту тропинку, значит, и другой гость или гости вполне могут решить прогуляться.

Глянув наверх, она обнаружила, что небо сильно потемнело, а над головой нависли тяжелые черные тучи. Скоро начнется ливень.

– Но, посмотри, что творится! Вот-вот пойдет дождь.

– Но я желаю этого, Бетти. И мне не нужно солнце. ТЫ – мое солнце.

В его глазах промелькнуло странное, почти конфузливое выражение, но он тут же улыбнулся.

«Я чувствую то же самое. Ты мое солнце, Джон Смит. Мой золотой…»

Даже в неожиданно наступивших сумерках он, со своими сверкающими волосами и почти блаженной улыбкой, выглядел порочным, позолоченным ангелом. Это пугало ее, но ради него она сделает все. Все на свете.

И обнажиться под открытым небом, каждую секунду рискуя быть обнаруженной, – это такие пустяки!

«Кроме того, он заплатил тебе. Поэтому делай, как велено».

Она нахмурилась, вспомнив о своем обмане и невозможности открыться, но выжидающий блеск в глазах Джона быстро отогнал тревожные мысли.

Пытаясь выглядеть невозмутимой, умелой и грациозной, она стала раздеваться. Воздух по-прежнему был теплым, но Лиззи задрожала, сбрасывая туфли, за которыми последовали жакет и сарафан. Лиззи швыряла одежду, не глядя, куда она падает, не думая о часах, проведенных за швейной машинкой, о старании, с которым шила этот сарафан. Вскинув голову, она смело глянула Джону в глаза, словно подстрекая найти изъяны в ее светлом кружевном лифчике и таких же трусиках.

– Восхитительно, но прочь все это, пожалуйста. Я хочу видеть тебя голенькой, как дриаду[9].

Она сняла чулки и лифчик, выступила из трусиков, а затем положила их в протянутую руку Джона.

– Это я подержу у себя. Тебе все равно они не понадобятся на весь остаток дня, потому что большую часть времени я стану либо пороть тебя, либо драть, либо играть с твоей «киской». В те минуты, когда ты сама не будешь играть с ней, чтобы развлечь меня.

Он говорил так безжалостно, так бесстыдно, но в глазах таились игривые искорки. Соски Лиззи набухли болезненным желанием.

Подойдя ближе, он встал за ее спиной и прошептал:

– Ласкай свои сиськи, роскошная шлюха. Я хочу видеть, как встают твои соски.

Похоже, ему нравились непристойные словечки и вольные разговоры. В обычной обстановке он был человеком воспитанным и утонченным. Но ей так нравилось, когда он не выбирал выражений.

Облизав губы, она подняла правую руку, сжала сосок и стала медленно перекатывать между пальцами. Этот крохотный орган словно стал переключателем, поднявшим ее желание до невыносимого градуса. Промежность наливалась жаром, и пока она теребила сосок, становилось все труднее и труднее удерживать в неподвижности нижнюю часть тела. Желание вращать бедрами, извиваться и раскачиваться в непристойном танце стало почти пыткой.

– Хочешь двигаться? – прошептал он. – Вращать бедрами и быть грубой и наглой, как дешевая стриптизерша. Хочешь стать настоящей Бетти, выставлять напоказ тело и «киску», чтобы привлечь истекающую слюнями публику?

Она честно старалась стоять неподвижно, не ласкать свою грудь, но Джон не дал.

– О нет… нет, нет, никакого жульничества! Ущипни себя за сосок! Сильнее! Но если шевельнешь бедрами хоть на миллиметр, я тебя побью. Ты знаешь это, не так ли?

Лиззи кивнула. Боже, она только об этом и мечтает! Странно. Нелепо. Но она жаждет порки. Жаждет подставить ему голую попку и чувствовать, как она загорается огнем, когда он безжалостно полосует ее плоть. Вопреки всем разумным доводам, она хотела, чтобы он заставил ее стонать и всхлипывать от боли и экстаза. Хотела всего вместе, и так сильно, что почти не отличала одно от другого.

Сильно сжав сосок указательным и большим пальцами, она охнула и непроизвольно дернула бедрами.

– Бесстыдница! Ты за это заплатишь! – весело объявил он, так же сильно ущипнув ее за другой сосок, отчего она застонала и принялась вращать бедрами, изнемогая от похоти. Скользкая жидкость стекала по внутренней стороне бедер, клитор распух и сладко ныл.

Не выдержав, она отдалась ощущениям и почувствовала, как Джон прижал ее к себе спиной и попкой. Его член снова стал каменным и терся о промежность между ягодицами. Джон, продолжая терзать сосок, одновременно сжимал ее попку.

– Боже, ты такая восхитительная шлюха! – пробормотал он, уткнувшись ей в волосы. – Обожаю, когда ты такая мокрая. Словно и не думаешь притворяться. Ты кажешься настоящей.

О чем он? О, Боже, да… снова… она забыла. Но для нее все было реальным. Реальный секс. Реальное желание, такое извращенное и темное. Ей вдруг захотелось выпалить всю правду, но она тут же подавила порыв. Она просто не могла… не могла превратиться в другую личность, испортить настроение себе и Джону.

Не теперь, когда он нежно гладил ее клитор одной рукой и терзал Лиззи – другой. Но оба ощущения лишь подпитывали ее ненасытный аппетит.

Когда Джон стал сжимать клитор и сосок, она почувствовала сильнейший оргазм, после которого подгибались колени. Ее крик, высокий и чистый, поднялся к хмурому небу, а Лиззи откинулась на Джона.

– Ну… это было больше, чем миллиметр, – прошептал он, пока она старалась собраться с мыслями, все еще опираясь на его мускулистое бедро. – Это был оргазм, алчная ты негодница. И я не давал тебе на него разрешения. Придется задать тебе за это хорошую трепку.

Лиззи захныкала, почти всерьез. Ее «киска» все еще трепетала, но в ней рождался новый голод. Поэтому она вызывающе потерлась попкой о его член, чувствуя, как массивный стержень трется о ее анальную канавку.

– О, ты и это получишь, развратница! – пообещал он, почти вталкивая свою плоть внутрь промежности. – Но не сегодня днем. Подобные занятия требуют некоторой подготовки.

Он прав. Но она все-таки была разочарована.

– Не волнуйся… скоро.

Он опять читает ее мысли!

Она припала к нему, все еще не опомнившись от оргазма.

– С тобой все в порядке?

Теперь интонации были совсем другими, не принадлежавшими к их сексуальному мирку. Он беспокоится о ней, как настоящий любовник или друг.

– Да, спасибо. Все хорошо. Но если что-то пойдет не так, я всегда помню кодовое слово.

Он тихо рассмеялся и стал ласкать ее тело.

– У тебя такая мягкая кожа…

Она не успела опомниться, как он сжал ее плечи, повернул лицом к себе и заглянул в глаза. Неожиданно для нее сбросил пиджак и бросил на поваленное дерево подкладкой вниз.

– Садись.

Застигнутая врасплох Лиззи повиновалась, удивляясь такой странной учтивости. Они снова играли в рабыню и господина, и она была его покорным созданием. И все же он, подобно рыцарю прежних времен, позаботился о ее комфорте, предложив современный эквивалент плаща.

– Уверена, что все в порядке?

Его взгляд по-прежнему был обеспокоенным. Он сжал ее запястье, погладил по щеке.

– Ты покачнулась. Не хочу, чтобы ты потеряла сознание. То, что мы делаем, требует огромных нагрузок.

– Все хорошо. Честное слово.

Ей хотелось смеяться, но она видела, что он совершенно серьезен.

– А кто ты? Фельдшер?

Джон улыбнулся, похоже, поверив ей. Он сжал ее руку, но тут же отпустил.

– Хочу, чтобы ты знала: когда я был бойскаутом, всегда получал значки за оказание первой помощи. Так что я знаю, о чем говорю.

Она вдруг представила его подростком с гривой ангельски золотых волос. Наверное, он был неотразим. Да и сейчас просто божествен, и зрелость только прибавила ему привлекательности.

– Приятно это слышать. Честное слово! Звучит ободряюще! – добавила она, когда он вскинул брови. – И к таким ногам, как у тебя, очень подойдут шорты!

– Дерзкая кобылка!

Она нерешительно положила руку ему на бедро, наслаждаясь ощущением крепких мускулов. Скользнула внешней стороной ладони чуть повыше. Костяшки пальцев коснулись «петушка» сквозь ткань брюк, и она снова ощутила твердую плоть, которая дернулась как дикий зверь, когда она нажала сильнее.

– Что ты делаешь, Бетти? – спросил он тихо, прищурив лучившиеся теплом глаза. Он не коснулся ее. Не остановил. Руки лежали на древесном стволе. Похоже, он подстрекает ее или искушает выкинуть что-то неожиданное.

– Я… думала, что мы возобновим нашу обычную программу.

Не в силах устоять, она изогнула руку и положила ладонь на его член, наслаждаясь тяжестью, жаром, проникающим через легкую ткань брюк и трикотаж трусов.

– Хотела проверить, восстановился ли ты после минета, и… по-прежнему ли ты в настроении.

Она сжала его, пытаясь на ощупь определить форму массивного стержня.

– С тобой я всегда в настроении. Особенно когда ты такая же смелая, как сейчас. Вольничаешь со мной без позволения. Еще немного – и мне придется наказать тебя, надеюсь, ты это понимаешь?

«Ты вечно стараешься наказать меня».

Лиззи, не отвечая, расстегнула молнию его брюк, сунула руку внутрь и нашла его. Он был твердый, горячий и бархатистый. На кончике головки висела крошечная капля. У нее только что слюнки не потекли. Она хотела снова отсосать у него, на этот раз пустив в ход все свое искусство, а не становиться всего лишь сосудом для его семени. Она представила, как чуть сжимает зубами его головку, ласкает губами бороздку, играет с маленьким глазком любви, пытаясь просунуть туда язык, взвешивает на ладони яички.

Но когда она попыталась соскользнуть со ствола и встать перед ним на колени, он покачал головой.

– О, нет, теперь мне хочется чего-то другого. Может, повторим, когда вернемся в отель.

Она покорно склонила голову, ожидая приказаний, но не вынимая руки из его брюк. Пока он изучал ее с дьявольским блеском в глазах, первые огромные капли дождя обрушились на них с темнеющего неба.

Джон воспринял дождь как явление, происходившее с кем-то посторонним. Не с ним. Сейчас он был способен думать только о мягких пальцах Бетти, державших его «петушок». Она не сжимала его крепко. И в то же время ее прикосновение имело вес. Вес чувств, вес ощущений. Он так любил ее прикосновения. Какие-то очень правильные. Добрые. Чистые.

Ему так хотелось, чтобы она снова отсосала у него, но вид роскошного нагого тела возбудил иные желания. Изгиб ее бедра. Идеальная округлость попки.

Он представил ее на этом стволе, лицом вниз, с открытой его взгляду великолепной попкой, которая так и просилась отшлепать ее. Ладонью, а возможно, и розгой. Вокруг было полно подходящего материала – тонкие гибкие ветви могут стать идеальным орудием наказания.

Он мысленно представил красную полосу на белых ягодицах, представил, как горят ее ляжки, когда она борется с болью и наслаждением. Она так божественно реагирует на наказание. Она естественна, несмотря на отсутствие опыта, которое так старалась скрыть от него.

Но ему было все равно. Ее страсть к игре была очевидна. Она и не пыталась сделать вид, будто это не так. Он надеялся, что Бетти больше расскажет о себе, о своей жизни… когда настанет время. И возможно, они сумеют… он не совсем понимал, что именно, но, может, придут к какому-то соглашению.

Дождь становился все сильнее, и капли на коже Бетти были подобны драгоценным камням, бриллиантам на черных, разметавшихся по плечам волосах и таких же темных завитках треугольника внизу живота.

– Наверное, нам лучше уйти? – предложила она, глядя на мрачные облака, видимые в прогале между деревьями, и на секунду закрыла глаза, словно наслаждалась дождем. Но по-прежнему держала его, бережно, но твердо. Словно пронизывая электрическим током. Не ударом молнии, которая могла поразить их в любой момент, если погода еще ухудшится, но более мягким, пробуждающим энергию свечением, заставлявшим его чувствовать себя сильным, счастливым и молодым, как мальчишка, чуть старше того скаута, о котором он ей рассказывал.

Сейчас, рядом с Бетти, под проливным дождем, годы, обиды и раны, камни на тропе его жизни уносило потоком воды. Все казалось новым, свежим, ярким и полным возможностей.

– Нет, давай побудем еще. Ты ведь не боишься дождя? – поддел он, с некоторым трудом отрывая ее руку.

«Ты не боишься меня. Я это знаю».

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал, ощущая собственный запах возбужденного мужчины.

Выражение ее глаз, когда он положил ее руку ей же на колено, подтвердило его мысли. Она взволнована, готова на все. Очарована. Все кажется ей волшебным.

«Нет, боюсь именно я. Боюсь того, что могу почувствовать».

Но он не собирался прекращать игру или делить с кем-то это великолепное, короткое приключение, тем более что в его жизнь свалился прямо с небес прекрасный ангел…

– Нет, конечно, нет. В конце концов дождь все равно ничего не испортит, верно?

Лиззи оглядела свое обнаженное тело и рассмеялась. Господи, она сидит здесь, голая, в бурю, и чувствует себя великолепно! Влага на коже испарялась от жаркого взгляда Джона, образуя восхитительный мощный афродизиак. Она хотела его больше, чем раньше. Либо в себе, либо как жестокого повелителя, готового определить ей пока еще неизвестное, но безжалостное наказание.

– Ничто не сможет тебя испортить, – усмехнулся он, проведя ладонью по ее мокрому бедру. – И да, нам нужно вернуться к прежней программе. Меня просто пожирает безумное желание выпороть твою великолепную попку.

Он сжал упругую ягодицу.

– Но сначала давай уложим тебя на это удивительно подходящее бревно, пока я выберу орудие.

Орудие? Какое орудие?

Она уставилась на тонкий ремень его брюк. Этим можно сильно покалечить. Но больше нет ничего, если не считать его ладони. Может, он опять хочет ее отшлепать?

Он взял ее за руку, поднял с бревна и снова уложил так, что груди и живот прижимались к коре, жесткость которой почти не смягчал его расстеленный пиджак. Голова свисала с другой стороны, но, к счастью, там было углубление, иначе она мучилась бы мыслью о том, что в ее волосах ползают жуки и пауки. Может, попросить Джона снова их скрепить? Но, похоже, у него было другое назначение для ленты. Он связал ее руки за спиной.

– Превосходно! – провозгласил он, сжав ее ягодицу и тут же отпустив. – Теперь лежи смирно и не шевелись Я сейчас вернусь.

«О, нет, он меня бросил!»

Джон исчез среди деревьев в направлении, откуда они пришли, и Лиззи осталась одна, голая, в дождь и бурю…

9. Проливной дождь

Где ты? Где ты?

Минуты тянулись, как часы. Дождь продолжал лить. Лиззи, казалось, промокла до костей. Низ живота ныл от желания. Джон приказал ей не двигаться, и она удерживалась из последних сил.

Возможно, если немного изменить позу, она сможет тереться о кору «киской», особенно клитором?

Она шевельнула бедрами, раздвинула ноги и стала раскачиваться. Но результат был плачевен. Она еще больше возбудилась, желание все росло. Если бы он не связал ей руки, она бы уже мастурбировала.

Лиззи попробовала освободить руки, но лента держала крепко. Джон знал, что делает. Скольких женщин до нее он связывал? Скольких женщин наказывал?

«Уверена, что десятки. Кто мог устоять против него? Даже если бы я не интересовалась БДСМ до встречи с ним, наверняка увлеклась бы сейчас».

Она снова стала извиваться, пытаясь удовлетворить себя, зная, что не сможет. Разве что помочь себе усилием воли? Но даже Джона Смита и фантазий, которые он будил в ней, недостаточно для такого подвига.

Но она все же раскачивалась и терлась о бревно, воображая, что это он касается ее, шлепает, трахает…

Даже звук его шагов не остановил ее, и она все еще двигалась, когда увидела Джона краем глаза.

– Разве я разрешил тебе двигаться?

Она изогнула шею и увидела его снисходительную улыбку. Но не она привлекла внимание Лиззи, а тонкая, только что срезанная ветка, которой он рассекал воздух. Не слишком разбиравшаяся в растениях Лиззи понятия не имела, с какого дерева срезана ветка. Но она выглядела зловещим и жестоким орудием наказания.

Проигнорировав его вопрос, она поинтересовалась:

– Как тебе удалось это срезать? Снова вспомнил навыки бойскаутов?

Он быстро приближался, по-прежнему размахивая розгой и откидывая со лба влажные волосы. Он промок не меньше, чем она. Дорогая рубашка и брюки наверняка испорчены. Но это, похоже, ничуть его не волновало, а судя по тому, как мокрая ткань льнула к промежности, член снова был тверже камня.

– Я всегда ношу с собой швейцарский армейский нож. В жизни не угадаешь, когда он сможет пригодиться.

Он сунул руку в карман брюк и вытащил знаменитый нож. Небольшой, но от этого не менее острый.

– Должно быть, очень нужен для всех камешков в лошадиных копытах, которые тебе пришлось вынимать, – огрызнулась она.

– В свое время я часто использовал его с этой целью, – дружелюбно ответил он, пряча нож и снова рассекая воздух розгой.

Но Лиззи на мгновение отвлеклась. Неужели Джон скакал на лошадях? Что же за жизнь у него была, в том мире, где он пребывал? Она ничего не знала о нем и неожиданно взбунтовалась. Почему так случилось? Когда она встречалась с кем-то, обязательно искала его в Интернете: Гугле, Фейсбуке и Твиттере, и все же на этот раз не сделала этого, хотя сведения о Джоне были жизненно для нее важны.

«Вы сводите меня с ума, мистер Смит. Из-за вас я теряю разум».

Но когда он опустил розгу на ее ягодицы, она решила исправить ошибку. Она обязательно обнаружит, кто этот, околдовавший ее дьявол!

– Итак, сколько ударов ты выдержишь?

Он снова провел розгой по ягодицам Лиззи, словно рисуя дождевой водой на холсте ее тела.

– Не мне решать, – пробормотала она, содрогаясь. Несмотря на дождь, ей не было холодно, но все же она тряслась, и на коже выступили мурашки. Природное орудие наказания было куда более зловещим, чем ладонь или пластиковая линейка.

А Джон был мастером. В любом смысле. В глубине души она твердо знала, что он и в этом превзойдет всякого и прекрасно знает, что делает. Он причинит ей боль только в таком смысле, которого она хотела, которого жаждала. А во всех остальных смыслах позаботится о ней.

– Нет, тебе. Я просто шутил.

Его улыбка была похожа на восход солнца.

– Полдюжины, только полдюжины. Эта штука выглядит пугающе.

– Дерзко… дерзко… только за это я отвесил бы тебе в два раза больше.

«Ты этого не сделаешь».

Она почему-то понимала, что не получит больше шести.

– Готова?

Она кивнула, захлебнулась дурным предчувствием и… и предвкушением.

– Ты должна быть хорошей, послушной девочкой, лежать смирно и позволить мне гордиться тобой. Сумеешь?

Лиззи кивнула, искренне сомневаясь, что это ей удастся.

– Прекрасно. Тогда мы начинаем.

Не успела она собраться с мыслями, как услышала тонкий свист и на попке появилась первая полоса. И хотя у нее не было времени подготовиться, все было не так уж плохо. И особой боли она не ощущала.

Но тут ее сердце снова забилось, и огонь лесным пожаром побежал по багровой линии, пересекавшей вершинки ее ягодиц.

Это было поразительно! Она дышать свободно не могла. Выбросила из головы все мысли. Пронзительный крик слетел с губ и эхом пронесся по маленькой поляне.

К своему удивлению, она поняла, что катается по стволу, бешено суча ногами.

«О, Господи, это только первый»!

Второй она перенесла лучше… или хуже… трудно сказать. Еще одна огненная линия, пролегшая параллельно первой.

– О, боже, боже, боже, – повторяла она, пытаясь разорвать путы и ласкать себя.

– Не смей! – приказал Джон, и она немедленно обмякла.

Еще один удар, на этот раз по ногам под ягодицами. Лиззи взвизгнула и рванулась вперед, едва не ударившись головой о землю.

Тем временем Джон положил прохладную руку на ее горящую кожу.

– Лежи смирно, милая – прошептал он, и его прикосновение показалось ей благословением. Он сжал ее руку и сплелся с ней пальцами. Всего на секунду, но Лиззи сразу ощутила прилив сил и мужества. Она успокоилась, застыла, воодушевленная его благословением.

Но он снова стал орудовать розгой. Последние три удара были еще более жестокими и довели ее почти до предела, но она словно окаменела и не издала ни звука, хотя попку словно поджаривали в печи, и она не могла понять, где начинается одна полоса и где кончается другая.

Розга снова просвистела в воздухе, но на этот раз упала на другую часть ее нежной плоти.

Всего шесть ударов. В точности, как назначила она сама.

Лиззи едва не рассмеялась, от облегчения, от радости, что наказание закончилось.

«Боже. Значит, он меня послушался!»

– О Лиззи, ты просто неотразима!

Джон упал рядом с ней, не обращая внимания на грязь и мокрую траву, и зарылся лицом в ее волосы. Лиззи прижалась к нему, не обращая внимания на саднящую кожу. Но когда попка соприкоснулась с корой дерева, Лиззи зашипела сквозь зубы.

– Я хочу тебя, – выдохнула она, еще не опомнившись от внезапной боли.

Он страстно прижался пылающими губами к ее шее, одновременно развязывая ленту, стянувшую ее запястья. Освободившись, она встала на колени и обхватила его шею. Каждое движение вызывало новый прилив боли. Но ей было все равно. Лиззи приветствовала эту боль, потому что огненные метки стали еще одной ниточкой связи между ними.

– О, боже, давай, наконец, трахнемся! – прорычал Джон, принимаясь расстегивать рубашку. Нетерпеливо вздохнул, дернул – и пуговицы разлетелись по траве, папоротникам и кустам.

Вскочив, он сбросил туфли, с трудом стащил промокшие носки, сорвал брюки, трусы и небрежно швырнул их на бревно. Он был как бог огня и дождя, с великолепной, поднимавшейся из поросли волос плотью.

Лиззи, очарованная зрелищем, качнулась к нему, но Джон положил руку ей на плечо.

– Нет, я хочу, чтобы ты тоже получила наслаждение, милая Бетти.

Он опустился перед ней на колени, одновременно роясь в кармане сброшенных брюк.

– Я хочу, чтобы ты заездила меня до потери сознания, прекрасная богиня, – прошептал он, вынимая презерватив. – Хочу, когда буду кончать, видеть твое идеальное тело и прелестное лицо.

Он лег на спину, не обращая внимания на грязь, колючие ветки и ползающих насекомых, жестом подозвал Лиззи к себе и бросил ей презерватив.

Нервничая и постоянно помня о горящей попке, Лиззи разорвала пакетик и вынула тонкое колечко латекса. Может, Джон хочет, чтобы она надела презерватив губами?

Но она никогда этого не делала и подозревала, что только все испортит.

Поэтому она осторожно надела резинку на толстую головку «петушка» и постаралась сделать все как можно более ловко. Похоже, он близок к краю, потому что приподнялся на локтях. Лицо превратилось в грозовое небо, глаза закрылись.

Едва она надела презерватив, как он открыл рот, словно ловя губами капли дождя, поливавшего лицо.

Двигаться в ее состоянии было затруднительно, чтобы не сказать больше, но боль каким-то образом лишь добавляла великолепия всему происходящему.

Перебросив ногу через бедра Джона, Лиззи приняла нужную позу, схватила багровую головку и подвела к входу. Он казался огромным и очень теплым, даже сквозь латекс, но Лиззи была мокрой и отнюдь не по причине дождя, так что когда она надавила, а Джон призывно шевельнул бедрами, оказалось, что он легко вошел до конца.

– О, черт! – провозгласил он сквозь стиснутые зубы, сжимая ее бедра. Пальцы задели больное место, и она охнула, но он словно ничего не заметил, затерявшись в собственных ощущениях.

«Да, да», – мысленно твердила она, извиваясь в его руках, стараясь, чтобы он снова зажег огонь в красных полосах. Для нее они были почетными отметинами, и боль еще сильнее возбуждала желание. Боль и наслаждение были неразделимы, усиливая друг друга. Ей захотелось попросить Джона отшлепать ее, пока его член все еще находится в ней.

Синие глаза Джона распахнулись, и она крепче сжала его плоть.

– Что, Бетти? О чем ты думаешь? Скажи… скажи сейчас.

Она судорожно сжала его, и он прикусил губу, готовый кончить.

– Я думала, что ты можешь меня отшлепать. Сейчас…

– В самом деле?

– Да.

Прежде чем она успеет передумать, он отвесил сильный удар по ее левой ягодице, и Лиззи взвизгнула. Боль пронзила лоно и превратилась в сладчайший цветок экстаза между ног. Сжав плечо Джона, она нависла над ним, коснулась клитора и кончила. Кончила, кончила… вдавливаясь в него всем телом и, да, объезжая его. Беспощадно.

Откинув голову, в вихре развевавшихся волос, она летела на волне наслаждения. Джон издал хриплый, почти звериный рев. Его бедра работали так же неустанно, как ее собственные, поднимались снова и снова. Он кончил одновременно с ней, держа ее смертельной хваткой, причиняя нестерпимую боль. Она смутно сознавала, что ее ногти впиваются в мышцы его плеч. Но безумие продолжалось недолго. Она упала на него, и он прижал ее к себе, укачивая, как ребенка. Они не могли пошевелиться и лежали в объятиях друг друга, а дождь поливал их соединенные тела.

Наконец, Лиззи откинула волосы и вытерла с лица капли дождя. Руки Джона по-прежнему обнимали ее. Лицом он уткнулся в ее шею, и когда она посмотрела на его плечо, оказалось, что там алели оставленные ее ногтями ссадины, из которых медленно шла кровь.

– Я ранила тебя, Джон, – прошептала она, целуя его плечо и чувствуя медный вкус крови во рту.

Тело его затряслось, но оказалось, что он тихо засмеялся и сменил позу, выйдя из нее. Она ощутила такую нежность и близость к нему, что на этот раз смахнула не дождевую воду, а слезы.

– Драгоценные боевые шрамы, милая, – улыбнулся он, погладив ее по щеке.

– Да, но это настоящие раны. Не боль ради наслаждения.

Она слегка приподняла бедра, освободив его окончательно и ощущая, как скользят его пальцы по ее багровой попке.

– Не волнуйся, прекрасная дева, – сказал он, целуя ее в губы. – Это более, чем стоило того. Намного более.

– Но все же, – сказала она, садясь, но тут же встала на колени и поморщилась от боли.

– Спокойно.

Он надавил ей на плечо, заставив повернуться, обозрел вид сзади.

– Я слишком сильно порол тебя? Ты не этого хотела?

Он коснулся одной полоски, и она с шумом выдохнула воздух.

– Просто обычно я ничего подобного не допускаю.

Это было правдой. Раньше она никогда не допускала ничего подобного, потому что не играла в такие игры.

– Я все возмещу. – пообещал Джон, целуя ей руку. – Все компенсирую.

– Не глупи, Джон, ты и без того выложил целое состояние!

Она помедлила. Может, теперь, когда он размяк и пришел в благодушное настроение, стоит сказать правду?

– Послушай, мне нужно сказать тебе… я…

Джон повелительно прижал к ее губам кончики пальцев и поднял голову к небу, так что дождь поливал его лицо.

– Не сейчас, хорошо? Нам пора. Вернемся в отель, где есть горячий душ и нагретые полотенца, а может, и славный горячий грог.

Одним гибким движением он вскочил на ноги и без всякого смущения стащил презерватив.

– У тебя в сумочке есть бумажные платки, милая? Экология и все такое.

Подковыляв к тому месту под деревом, где лежала сумочка, защищенная древесной кроной и поэтому не слишком промокшая, она поискала бумажные платки.

Одежда, как ни странно, не слишком промокла, потому что тоже оказалась под густыми деревьями. Но долго сухими оставаться не удастся. Дождь становился все сильнее.

Лиззи с гримасой попыталась застегнуть лифчик.

– Нет, не сейчас. Туго сверни свои вещи. Мы подойдем к опушке, оденемся и как можно быстрее пробежим через парк. Тогда мы не так сильно промокнем.

Лиззи хотела запротестовать, но вместо этого рассмеялась. Каким бы безумным ни казался план Джона, все же в нем был смысл.

Он кивнул, довольный собой.

– Всесторонне развитый человек. Теперь видишь, как я умен?

«Вы всезнайка, мистер Смит, но я ничуть не возражаю».

Они собрали вещи и пошли по тропинке. Джон показывал, куда безопаснее всего ступать босыми ногами.

Это приключение было одним из самых причудливых в ее жизни, несмотря на БДСМ-игры, но она, как ни странно, была совершенно спокойна и покорно следовала за ним. И хотя должна была смотреть, куда идет, все же большую часть времени наблюдала, как сжимаются и разжимаются мышцы его великолепного зада.

– Ты смотришь на мою жопу! – воскликнул он, повернувшись и поймав ее на месте преступления. – Если бы я не боялся, что ты наступишь на камешки, ветки и бог знает, что еще, заставил бы тебя идти впереди и сам следил бы за твоей прелестной попкой и восхищался своей работой.

– Позже у тебя будет такая возможность, – бросила она, странно возбужденная. Несмотря ни на что, она хотела выставить себя перед ним напоказ. Она по-прежнему гордилась своими метками: свидетельством его обладания и ее храбрости.

На краю парка они остановились за густыми кустами и оделись, по крайней мере, частично. Лиззи сунула лифчик в сумку. Если она сможет сохранить его и запасные трусики сухими, когда они доберутся до убежища.

– Бежим, прекрасная Бетти! – весело воскликнул он, как игривый, лукавый эльф, и, взяв туфли, схватил ее за руку и потащил за собой.

Они с безумным смехом мчались по траве, босые, скользя и оступаясь. Это было так весело, что Лиззи едва чувствовала боль. Возможно, причиной были эндорфины или адреналин, или что там еще…

Она не знала, что именно, но была уверена, что пошла бы за ним повсюду. Побежала бы.

«Только не влюбись в него, Лиззи», – остерегла она себя, когда он повернулся и озарил ее улыбкой. Словно солнце выглянуло в этот дождливый день!

«Ты никогда его не получишь, и нужна ему только на время…»

Но было слишком поздно. Дело сделано. Пока они летели по газонам, она поняла, что влюбилась по уши.

10. Доверие

Полосы оставались красными, но не такими яркими, как ожидала Лиззи. Подняв подол пушистого банного халата, она еще раз осмотрела их, прежде чем вернуться к Джону в спальню. Каким наслаждением было стоять под горячим душем! Будь это все кино, они, возможно, искупались бы вместе, но ей хотелось немного побыть одной.

Хотя номер Джона был приспособлен для одного жильца, стоило позвонить на ресепшн, как горничная немедленно принесла гору полотенец, банных халатов и корзину женской косметики, кремов и туалетных принадлежностей. Она смогла побаловать себя куда более щедро, чем дома, и с удовольствием смывала грязь, веточки и листочки, прилипшие к ней во время дождя. Она осторожно коснулась попки. Все еще болит, но не так уж сильно. Черт возьми, этот человек знает, что делает! Даже сорвав в лесу гибкую ветку, он сумел не покалечить Лиззи, соразмерив силу своей руки. Каким-то образом он умел сдержаться в последнюю секунду, не повредив кожу. Она опустила подол халата и нажала на дверную ручку.

Закутанный в халат Джон сидел на кровати с ноутбуком на коленях. Он сосредоточенно смотрел на экран. На тумбочке стояли чашка и тарелка с недоеденной булочкой. Пока Лиззи принимала душ, в комнату вкатили сервировочный столик, на котором было все для послеобеденного чая.

– Тебе лучше? Хочешь чая?

Джон нажал несколько клавиш, отставил компьютер и, встав, направился к Лиззи.

«Жаль, что ей придется притворяться и дальше…»

Он обнял ее за талию, поцеловал в щеку и повел к кровати.

– Тебе нужна подушка? Я не слишком сильно отшлепал тебя?

«Как было бы здорово, будь этот классный мужчина моим бойфрендом? Красивый, умный, зрелый… и черт побери, даже богат!»

– Нет, спасибо, все в порядке. Ты так умен, Джон Смит. У меня почти ничего не болит. Ты очень умело орудуешь розгой.

– Да, мне говорили.

Он ухмыльнулся, но когда она попыталась сесть, покачал головой:

– Подожди. У меня есть бальзам, весьма полезный в таких обстоятельствах. Он на травах, и я иногда пользуюсь им, когда колено болит… старая травма. Когда-то я играл в регби. Действует прекрасно, даже на такой попке, как у тебя сейчас.

– Ты играл в регби?

Она позволила ему уложить себя на живот и поднять подол халата. Какая интересная деталь! Она никогда бы не угадала в нем игрока в регби. Впрочем, сложен он как нападающий. Недаром так легок на ногу.

– Да. И учился в интернате, за свои грехи.

Он действовал осторожно, как друг, с которым легко и просто. Никакого сексуального подтекста. С этим человеком нечего стесняться.

Интересно, что он учился в обычной школе. Все загадочнее и загадочнее.

– Тебе будет немного холодно. Бальзам хранится в мини-холодильнике, так лучше действует, – предупредил он, прежде чем зачерпнуть лечебной мази.

Ощущения были божественными. Его прикосновения были легкими, боль быстро утихала, но жар оставался, как сладостное напоминание о пережитом наслаждении.

Он тщательно покрывал бальзамом каждую полоску, и в конце концов в Лиззи снова проснулось желание. Но не голод. Если он займется с ней сексом сейчас, она не против. Но если нет – не станет настаивать.

– Ну, вот и все.

Он опустил подол халата. Значит, никакого секса? Ну и прекрасно.

Она повернулась на бок и наблюдала, как Джон вытирает руки бумажными салфетками. Бросил их в корзину для мусора и повернулся к сервировочному столику.

Хммм… да у него все стоит. А когда он понял, что она заметила, весело подмигнул.

– Неужели ты всерьез воображала, будто я способен коснуться твоей чудесной избитой попки и у меня ничего не поднимется?

– Не знаю… ты человек необычный, и мне никогда не понять, чего ожидать от тебя.

– Ну, конечно, я хочу тебя. Всегда хочу.

Улыбнувшись, он налил ей чая.

– Молоко? Сахар?

– Чуточку молока, пожалуйста.

Она смотрела, как он возится с молочником и намазывает ей маслом булочку. Как странно видеть такую заботу от этого властного мужчины с эрекцией!

– Должно быть, это крайне неудобно для твоих деловых встреч и тому подобного. Разве люди не заметят, что ты всегда меня хочешь?

Он подошел к ней с чашкой и тарелочкой.

– Ничего, есть методы обратной связи, которыми я могу держать этого зверя под контролем, но, к сожалению, эти методы не властны над разумом.

– Черт! Надеюсь, ты из-за меня не упустил стомиллиардную сделку!

– Не волнуйся, – ухмыльнулся он, – в критические моменты мне всегда удается вернуться к реальности.

Он поставил тарелку с булочкой на тумбочку и протянул Лиззи чашку с чаем.

– А теперь пей, ты это заслужила. Ну, а я пойду в душ. Как бы мне ни хотелось снова взять тебя, ты уже чистенькая, а я все еще грязный и чумазый.

– Я не возражаю.

Он покачал головой и пошел к двери. Но повернулся и кивнул в сторону ноутбука, все еще лежавшего на постели рядом с Лиззи.

– Можешь поискать меня в Сети. Я знаю, тебе хочется.

– Откуда тебе известно, что я уже не поискала тебя в Сети?

– Знаю, и все. Иначе уже упомянула бы кое-какие вещи. Но я очень удивлен. Большинство женщин твоей профессии давно бы проверили меня самым тщательным образом.

Большинство проституток так и поступили бы. Если они настоящие проститутки.

– Ты настолько мне доверяешь, что позволил шарить в ноутбуке, где полно секретных данных?

Его губы чуть заметно дернулись. Непохоже на улыбку. Или похоже?

– Да, – сказал он перед тем, как скрыться в ванной.

«Какого черта я это сделал»?

Почему он это сделал? Правда самые секретные данные были запаролены, и как бы ни была умна и талантлива Бетти, вряд ли она окажется еще и хакером. И все же там были достаточно важные документы, которые ей вполне по силам открыть.

Несмотря ни на что, он ей доверял. Сам не зная почему, чувствовал, что ему не грозит опасность. Возможно, потому, что Бетти безмерно доверяла ему? Она в этой профессии недолго, Джон готов в этом поклясться, и окажись он маньяком, ее некому было бы защитить. И все же она пришла к нему, позволила касаться себя, и даже пороть.

Бетти не глупа, но удивительно наивна в некоторых вопросах. И с ней он чувствовал себя совсем зеленым юнцом, которого не преследовали призраки прошлого и не давил груз сожалений и воспоминаний.

Улыбнувшись, он встал под душ и рассмеялся, когда горячая вода обрушилась на него. Черт, он такой же молокосос, как и Бетти! Он мог бы давно узнать о ней гораздо больше: где живет, какие обстоятельства побудили ее выбрать эту профессию, короче говоря – все, и на это ушло бы полчаса. Он даже не посмотрел, есть ли у нее сайт.

«Я всего лишь хочу здесь играть в нашу игру сейчас, Бетти. Это твое настоящее имя? Мне не нужны прошлое или будущее. Только немного настоящего. Вот и все. Хотя бы ненадолго».

Так почему же, когда он намыливался, гадая, ответить ли на требования восставшей плоти или сберечь для женщины, которая ждет за дверью, его обычный образ действий показался таким тоскливым?

Почему ему не по себе? Желание большего? Страсть?

Откуда начать поиски в Интернете человека по имени Джон Смит? Да таковых должны быть тысячи, сотни тысяч, и эта орда не включает тех, кто пользуется этим именем, как ником. Она закрыла Google Chrome, так и не написав в поисковике имя Джона Смита. Пытаться все равно бесполезно.

Экран словно подмигивал, издеваясь над ней. Ни заставки, ни обоев на рабочий стол. Экран пуст и темен. Она хотела кликнуть на иконку со списком программ, но покачала головой. Туда она не пойдет. Это личное. Джон ей доверился.

Она уже решила снова открыть поисковик, когда заметила иконку в левом верхнем углу – «JS Intranet». Его компания или что-то еще? Немного загадочно. Она открыла поисковик и вбила туда «бизнес Джона Смита». Пользователем она была весьма средним, поэтому выбрала сайт Википедии, самый первый в списке результатов.

Следующие несколько минут Лиззи то и дело ахала, аккомпанируя шуму воды в ванной. Статья в Вики была раздражающе скудной, но и этого было достаточно, чтобы у нее голова пошла кругом.

«Господь всемогущий. Неудивительно, что ему нипочем выбросить штуку за час с проституткой»! Джон Смит был очень богатым человеком. Джон Смит действительно был «Джоном Смитом». Тем самым. У него были и другие имена. Не говоря о титуле, которым он не пользовался, из-за какой-то ссоры с родным. Когда-то Джон Смит был женат. Но в настоящее время уже нет.

«О, боже, а если бы он до сих пор был женат?! А ведь она даже не подумала об этом».

Лиззи пробрал озноб. Конечно, настоящей проститутке было бы наплевать. Женатые мужчины постоянно снимают шлюх. Но она не шлюха и не считала возможным обманывать другую женщину, встречаясь с ее мужем. Она вспомнила, как страдала мать из-за мимолетной измены мужа. Теперь они помирились и, насколько она знала, живут еще счастливее, чем раньше. Но в памяти остались горькие слезы матери.

«Ты вскружил мне голову, Джон Смит. Заставил забыть то, что я поклялась никогда не забывать, черт бы тебя побрал!»

Отчитав себя, Лиззи немного успокоилась, но тут же открыла рот от удивления.

Приговор за нарушение правил езды на автомобиле? Нарушение настолько серьезное, что его посадили в тюрьму? Какое преступление он совершил? Неужели убил кого-то?

Подробностей не приводилось. Но хочет ли она знать больше? Как она могла осуждать его? Он не похож на бесчувственного зверя, способного покалечить кого-то? Скорее, наоборот… Он так трогательно о ней заботился. Трудно поверить, что он способен на что-то дурное. Но когда-то, в юности, больше двадцати лет назад, он вел машину так неосторожно, что попал в тюрьму.

Она неожиданно решила, что не хочет знать больше. Сегодняшний Джон – хороший человек. Она знала это сердцем и душой. Что бы он ни натворил, заплатил за это дорогую цену и, вне всякого сомнения, с тех пор раскаялся.

Теперь лихорадочные метания по компьютеру в поисках сплетен о знаменитостях и их любовных похождениях казались банальными и глупыми. Поэтому она отодвинула ноутбук и потянулась к чашке. К ее удивлению, оказалось, что чай почти не остыл.

Всего несколько минут потребовалось увидеть «клиента» в новом свете. С новой стороны.

Дверь ванной распахнулась, как раз, когда она доедала булочку. Вошел Джон, в полотенце, обернутом вокруг бедер. Полотенцем поменьше он вытирал волосы. Когда он отбросил полотенце, оказалось, что золотистые волосы свернулись ангельскими локонами, отчего он выглядел куда моложе своих сорока шести лет.

– Ого! – воскликнул он, увидев ее лицо.

– Я всего лишь поискала в Гугле. Твои документы я не смотрела.

– Я и не думал, что ты станешь шарить в моих документах, но вижу, твои поиски увенчались успехом.

Он подвинул стул к кровати и сел. Лицо его было серьезным.

– Итак, что ты хочешь узнать в первую очередь?

– Понятия не имею, откуда начать. Ты полон сюрпризов.

«И соблазнов тоже».

Когда она смотрела на него, еще не обсохшего и растрепанного, когда видела это безупречно красивое лицо, никакие откровения не имели хоть сколько-нибудь важного значения. И хотя они были вполне реальны, казалось, относились к другому человеку.

Все, обнаруженное в Интернете, касалось Джона, но другого. Того, кто существовал вне их магического круга. Все, что он делал до этого, кем бы ни был, ничуть не улучшало и не ухудшало ее отношения к нему. Он по-прежнему оставался человеком, вскружившим ей голову. Человеком, которым она увлеклась. Которого любила душой и телом. Громадное состояние, титул, бывшая жена и, черт возьми, даже тюремное заключение не играли никакой роли. Она хотела его. И это все.

Он продолжал смотреть на нее, и в сверкающих глазах по-прежнему таились тени и темный намек на дурное предчувствие. Поэтому она затронула наименее больную тему.

– Я, конечно, знала, что ты крут, но не подозревала, что у тебя миллионы миллиардов и почти сорок предприятий… но что ты делаешь в таком месте, как «Уэйверли»? Нет, тут прекрасно, и лучший отель, из тех, где когда-либо бывала, но всего в десяти милях у тебя свой, гораздо больший отель.

И тут ее осенило:

– Уж не покупаешь ли ты и «Уэйверли»?

Джон молча продолжал смотреть на нее, казалось, целую вечность, и Лиззи показалось, сейчас он узнал о ней больше, чем содержалось в любом поисковике. Потом он кивнул, словно соглашаясь с ее желанием не затрагивать некоторых вопросов…

– Мне бы хотелось купить «Уэйверли», – с сожалением пожал он плечами. – Я предложил, но владельцы не хотят продавать. Это семейный бизнес, и они стремятся, чтобы он таковым и оставался. Вряд ли стоит их осуждать.

– Я и не осуждаю. Рада, что они не продают. Не все же должно доставаться вам, плутократам! Вечно вы хотите настоять на своем!

Его настороженное выражение снова сменилось улыбкой, словно он благодарил ее за возврат к прежнему игривому настроению.

– Дорогая, – лукаво ответил он, – ты не всегда так считаешь. Иногда тебе нравится, когда я стремлюсь настоять на своем. Что-то не так? Считаешь, что должна была запросить с меня больше?

Опять он о своем. Ее обман… Нужно было сказать ему раньше. Если бы только они оба были честны друг с другом. Слова правды трепетали на ее губах, но она опять медлила. Он хотел ни к чему не обязывающих отношений, и если она попытается что-то изменить, будет выглядеть, как расчетливая тварь, которая охотится за его богатством и заодно пытается влюбить в себя.

– Нет. У меня, как у Шерлока Холмса, оплата фиксированная. Думаю, я довольно дорогая проститутка среднего ранга. Но просить больше, потому что у тебя оказалось больше денег – это уже обман.

– Что же, должен сказать, что ты относишься к этим вещам рационально и бескорыстно. Я впечатлен. Не уверен, что другие бы на твоем месте были бы такими бессребрениками.

– Да, но вряд ли кто-то попал бы в подобную ситуацию!

– Должна же я сохранять некоторое самоуважение.

– Верно.

Он помедлил и оценивающе оглядел ее – все равно что подвергаться безмолвному допросу третьей степени!

– И больше никаких вопросов?

Несмотря на решимость, в голове сразу возникли десятки вопросов, перебивавших друг друга и почти ее оглушивших.

Насколько серьезным был несчастный случай? Кто еще был замешан в аварии? Почему он развелся? И есть ли какая-то женщина в его жизни? Почему он, родившись в таком прекрасном величественном доме, как Монткалм, не остановился там? Всего в двадцати милях от «Уэйверли»… неужели он так сильно рассорился с родными, что никогда их не навещает?

В этом отношении у нее свои проблемы. Она разочаровала родителей, отказавшись оправдать их планы на жизнь, но все равно любила их.

«Прекрати, Лиззи, не твое это дело. Он тот корабль, который проходит мимо в ночи».

Она сжала губы, чтобы удержаться от дальнейших расспросов. Вряд ли он захочет отвечать. Оба знают, что скоро расстанутся, так зачем портить последние дни?

– Не сейчас. Ты такой, какой есть, и не более того. Ты прекрасный клиент, и этого ничто не изменит.

На какой-то момент его глаза подозрительно сузились, и Лиззи уже была готова выдать свою тайну, но тут он улыбнулся своей ослепительной солнечной улыбкой, и все мысли о лучшем способе объясниться растаяли. Как туман. Она хотела одного: касаться его. Быть с ним. Все вопросы подождут. И может, ждать придется вечно…

Они подвели черту под прошлым. И пошли дальше. Соглашение было безмолвным, но взаимным.

– А ты – великолепная партнерша, Бетти. Великолепная любовница! – кивнул Джон. Поднявшись со стула, он отставил чашку, подошел к кровати, закрыл ноутбук, отодвинул и сел рядом с Лиззи.

– Я думал, что насытился. Что погасил огонь в душе. Но почему-то обнаружил, что снова хочу тебя.

Все еще глядя в ее глаза, он развязал полотенце и показал свидетельство: восставший «петушок», твердый и готовый к бою.

Такой прекрасный. Такой знакомый. Хотя прошло всего два дня.

Она протянула руку и коснулась его. Взяла в кольцо, наслаждаясь жаром и шелковистой текстурой.

– О, да…

Его ресницы затрепетали, когда она стала гладить его большим пальцем.

– Ты играл с собой в душе?

Если это так, восстановился он на удивление быстро. Особенно после его выступления… выступлений в лесу.

Когда он кивнул, она облизала губы, вспоминая его вкус. Тогда он не позволил подарить ему наслаждения, сделал все сам.

Встав на колени, она попыталась исправить ситуацию, но Джон остановил ее, положив руку на бедро.

– О, нет, твоя очередь. Сделай мне одолжение.

Он мягко толкнул ее на спину и распахнул халат, обнажив тело. Неспешно выпил глоток воды.

– Хочу прополоскать горло, – подмигнул он.

Лиззи вздрогнула, наблюдая, как он проводит языком по губам. Чувствуя его между ногами.

Она хотела пошевелиться, предвкушая наслаждение. Черт с ней, с больной попкой! Жар в ягодицах только еще больше возбуждал ее. Она жаждала того, что произойдет сейчас.

Теперь уже Джон встал на колени и отшвырнул полотенце. Его тело было великолепным: гладким, прекрасно сложенным – не как у культуриста, но тренированным и мускулистым. Его «петушок» по-прежнему был в полной готовности.

– Но как насчет этого? – спросила она, кивком показав на его эрекцию.

– Не волнуйся, настанет и его очередь, а теперь разведи ноги шире. Я хочу видеть твою роскошную «киску».

Она молча послушалась, напрягая мышцы ног. В комнате было тепло, но прохлада воздуха, овеявшего внутренние стенки ее лона, заставила Лиззи вздрогнуть. Джон встал между ее бедрами и сунул ладони под ее ягодицы, лаская полосы, нарисованные розгой. Она снова вздрогнула, и он вопросительно взглянул ей в глаза. Неужели ей так больно?

Вместо ответа она стала извиваться, выпячивая промежность, открываясь еще больше, приглашая и ободряя, потираясь попкой о его ладонь и пальцы.

Джон раздвинул волосы свободной рукой, прижался к ее «киске». Язык нырнул в пространство между губ и лизнул клитор.

Лиззи застонала, потрясенная тем, что сразу очутилась на грани оргазма. Пока она говорила с ним, желание таилось где-то в глубине. Но одно прикосновение языка – и она снова закричала.

– Мммм… – промурлыкал он, и вибрация заставила ее поджать пальцы ног. Лиззи приподнялась на пятках и вжалась в его лицо, ахая с каждым прикосновением языка по ее пульсирующему клитору. Потом в беспамятстве вцепилась ему в волосы, зарывшись пальцами во влажное золото его локонов. Возможно, ему было больнее, чем ей от прикосновения его пальцев к ее попке, но трудно было остановить себя, когда ее одолевали столь острые ощущения.

Он продолжал работать языком, обводя ее клитор, облизывая складки губ, приостанавливаясь, чтобы их пососать, и даже игриво толкнул носом треугольник волос, прежде чем глубоко ввести язык в ее вход. Но снова и снова возвращался к клитору, дул на него, тыкался кончиком языка и, безжалостно сжав губами, сильно сосал.

– Черт… О, черт! – кричала Лиззи, кончив так сильно, что голова шла кругом от восхитительного удовольствия, пульсировавшего под неустанным языком Джона. Он застонал в ее «киску», пока она раскачивалась и поддавала попкой матрац, и терлась о его лицо, смутно сознавая, что продолжает дергать его за волосы и пинает ногами руки и плечи.

Но было невозможно не причинить ему боли, когда волны наслаждения накрывали ее с головой нескончаемые, как море.

– О… пожалуйста… достаточно… – простонала она, когда он вновь стал атаковать ее клитор. – О, Джон… Джон… Джон… мне нужна всего минута. Ты чертовски хорош… и сводишь меня с ума.

– В самом деле? – пробормотал он, и его мягкий смех ласкал ее плоть. Она снова перевалила через вершину и обмякла, смятая наслаждением, больше не имея сил держаться за него, но плыла… плыла… плыла…

В конце концов, она вернулась на землю, как в замедленной съемке. Улыбнулась, когда Джон нежно целовал ее живот и внутреннюю сторону каждого бедра, прежде чем сесть.

– Все еще в здравом уме? – прошептал он, наклонившись к ней. Она жадно вздохнула запах его одеколона.

– Почти.

Ей показалось, что собственный голос звучит странно, словно со стороны. Джон лишил ее сил, подарив мощнейшее наслаждение.

Открыв глаза, она любовалась его прекрасным лицом, беспорядочной гривой и потрясающим обнаженным телом, по-прежнему полным неудовлетворенного желания.

– Как по-твоему, можешь еще разок расставить ноги и впустить старика для быстрого перепиха? – При этом он весь лучился, именно лучился. Она так и не поняла, дело в его глазах, губах или всем существе, но эффект был поразительным.

– Ну… если такие старики начнут выстраиваться в очередь, чтобы меня отодрать, возможно, я и смогла бы. Но поскольку я вижу одного тебя, великолепного жеребца в расцвете сил, придется довольствоваться хотя бы этим.

Она широко развела бедра. Попка все еще болела, но далеко не так сильно, как вначале. Скоро она станет едва заметной, благодаря бальзаму и, возможно, целительной силе оргазмов.

– Только разбуди меня, когда кончишь, хорошо?

– Наглая кобылица!

Он слегка сжал ее грудь, скорее дружески, чем страстно, и полез под подушку, где всегда хранился запас резинок. Похоже, у Джона была привычка постоянно его обновлять.

Раскинувшись, как одалиска, и разведя руки в стороны, она наблюдала, как он надевает презерватив. Даже это он делал изящными, точными движениями. Но было в этом действии нечто домашнее. Старый любовник, обычные приготовления, и все так легко, так естественно!

В голове Лиззи теснились опасные мысли. А если бы сцена действительно была домашней? Каждодневное событие в совместной жизни?

Но этого быть не может. Джон – богатый бизнесмен, постоянно путешествующий по миру, всегда в движении. Да, условный дом у него имелся, поскольку он был отпрыском аристократической семьи, но судя во всему, его там не ждали с распростертыми объятиями, да и он не жаждал встреч с родными.

Но он абсолютно другой. За спиной у него нелегкое прошлое. Джон никогда не втиснется в привычные рамки работы с девяти до пяти. В привычные рамки секса «каждую ночь и только с женой». Такого мужчину Лиззи никогда не захотела бы. И сейчас не хочет… вот только тогда она могла бы видеть Джона каждый день. И он постоянно трахал и порол бы ее.

«Прекрати, Лиззи!»

Она решительно задавила все неуместные мысли и заметила, что Джон хмурится. Он так проницателен, обладает такой интуицией… и она покраснела, убежденная, что ее сумасшедшие желания стали ему известны.

– Что с тобой? – спросил он, ложась между ее бедер. Одной рукой он опирался о матрац, другой – нежно разделял волосы на лобке. Его палец коснулся все еще чувствительного клитора, и она вздрогнула. Палец вошел глубже, утонув в ее влаге.

– Ничего. Просто безумные мысли, проскакивающие через мою пустую голову. Ничего особенного, что заинтересовало бы тебя.

На какую-то безмерно малую часть секунды он поколебался, но вкрадчиво заметил:

– Значит, безумные мысли, вот как? Пока ждешь, чтобы я тебя оттрахал?

Он медленно подвел «петушка» к ее входу и, шевельнув бедрами, оказался в ней.

– Не очень лестно, Бетти, не находишь?

Ей не хватало слов. Все вытеснило знакомое ощущение полной подчиненности этому мужчине. Он обладает ей. Его огромная плоть, сжатая ее лоном. Жар. Ближе, чем любая близость.

– Ну… я же предупреждала тебя, что могу задремать. – Она приподняла бедра, еще шире раздвинула, впуская его глубже.

– Верно, – ответил он, устраиваясь поудобнее. – Придется доплатить, если сможешь не заснуть. Плачу вдвое, если удастся выжать из тебя еще один оргазм.

– По рукам, – согласилась она, закрыв глаза и сцепив ноги у него на пояснице.

Для него было совершенно естественным обсуждать деловые соглашения, одновременно входя в нее. Для него это была всего лишь сделка шлюхи и клиента. Легко и просто, и ничего дурного в этом нет. Это только у нее возникают идиотские мысли о чем-то большем.

Она зажмурилась еще сильнее, чтобы не заплакать, и отдалась восхитительному ощущению неторопливых движений Джона: вход-выход, вход-выход… Ритм и угол вхождения были абсолютно идеальными. И каждый раз он задевал чувствительный клитор, вновь пробуждая дремлющее наслаждение.

Трахая Лиззи, он одновременно гладил ее лицо и волосы и осыпал поцелуями лоб, ухо, щеку. Она сжимала его плечи, наслаждаясь теплом кожи и движениями мышц.

– Ты так прекрасна, Бетти, – шептал он, трудясь над ней. – Особенная женщина… необыкновенная любовница. Лучшая, из тех, что у меня были.

Он поцеловал ее глаза, уголок рта…

Конечно, все это чепуха, какую несут все мужчины во время секса, но то, что он сказал это так нежно, тронуло ее, так же сильно, как его ласка. Он был неотразимо красив, абсурдно богат, проницателен, умен и знаменит. Мог заполучить любую женщину, и скорее всего, получал. Ослепительные красавицы, образованные, известные, лучшие из самых высококлассных куртизанок, поднаторевшие в трюках, о которых она понятия не имела… и все же, среди всего этого блеска он нашел момент, чтобы заставить ее чувствовать себя особенной. Лиззи поддалась самому гибельному и опасному чувству. И все это сквозь божественные ощущения его ласк, которые вытолкнули ее за край и заставили кончать снова и снова.

11. Приглашение

– Хочешь сказать, ты уже проверил, кто он такой, и не сказал мне?

Вернувшись домой, Лиззи первым делом заглянула к Бренту. Он был еще бледнее обычного, и судя по красным глазам и хриплому голосу, все это время пил и сидел в Интернете, выясняя, с кем связалась Лиззи.

Шелли, стоявшая за его спиной, встревоженно пожала плечами.

– Кто-то должен был об этом позаботиться, – отрезал Брент. – Ты вляпалась во все это, ни о чем не думая. Первое, что должна сделать в этой ситуации любая проститутка или женщина, у которой хоть что-то есть в голове, – проверить, с кем она связалась. Но ты, похоже, безгранично ему доверяешь.

«Именно. Доверяю».

Сознавая, что знает Джона всего три дня и заявлять о своем доверии глупо и неразумно, она, тем не менее, чувствовала именно это, даже после собственных поисков в Гугле. С другой стороны, она понимала неприязнь Брента, если учесть его собственную тяжелую историю угрызений совести и бремени мнимой вины в аварии. Поэтому он не из тех, кто спустит Джону хоть малейшую провинность.

«Мне нужно быть терпимее. Джон через несколько дней уедет, и я останусь для него всего лишь мимолетным воспоминанием. Но Брент и Шелли, которым я небезразлична, будут рядом. Они для меня важнее».

Друзья были с ней в трудные времена. Особенно Брент, когда она ушла из университета, поссорилась с родителями и никак не могла понять, что делает с собственной жизнью. Поэтому она просто обязана прислушаться к друзьям. Когда-то она тоже любила Брента или думала, что любила. Может, любила и сейчас, как брата, которого у него никогда не было. Брент присматривал за ней, когда ее успешные сестры отнеслись к ней так же холодно, как и родители, так и не понявшие, почему у дочери полностью отсутствуют честолюбивые устремления.

– Да, было глупо не проверить, кто он. Я полностью это признаю. Но думала, что это будет всего один раз, может, два, не больше. Поэтому и не потрудилась проверить.

«И, вполне возможно, они больше не увидятся».

При этой мысли ее охватило отчаяние! Нет, больше, чем отчаяние! В этот момент ее сердце просто рвалось из груди.

Когда коридорный принес платье и жакет, сухие и выглаженные, они с Джоном простились с ощущением неловкости. Она чувствовала, что он хочет что-то сказать, и сама определенно хотела сказать больше, но их последний секс был таким напряженным… таким интимным… что отнял все душевные силы.

Она хотела большего, Джон – нет. Вернее не хотел желать большего. Словно под внешне гладкой поверхностью бурлили миллионы исповедей, протестов, просьб и признаний, но оба просто не могли ничего сказать вслух.

Джон меланхолично поцеловал ее и попрощался. Он не назначил свидания. Даже не упомянул о новой встрече, а она ничего не спросила.

И вот теперь Брент тоже расстроен.

Причинами были как история c Джоном, так и скорбная дата. Завтра годовщина аварии, в которой погиб Стивен, любовник Брента, оставив его терзаться сознанием собственной вины и тоской, хотя, как знали Шелли и Лиззи, он был ни в чем не виноват.

Лиззи коснулась руки друга, проигнорировала его гримасу и призналась:

– Возможно, мы больше не увидимся, и все хорошо, что хорошо кончается. Я не собираюсь часами торчать в Сети, выискивая все новые сведения о том, кто давно уехал…

Она попыталась улыбнуться.

– Но как это было здорово, пока продолжалось… вообрази, трахать настоящего миллиардера, да еще и аристократа! История просто просится на страницы дневника! Утешение и радость в старости!

– Всем бы нам так повезло, негодяйка ты этакая, – вставила Шелли.

Лиззи глянула на подругу, которая как раз заваривала чай. Не слышны ли нотки зависти в голосе Шелли? Вполне вероятно. Лиззи знала, что подруга разочаровалась в любви… вернее, недовольна полным отсутствием таковой. Что было бы, сбеги с вечеринки в бар ресторана не она, а Шелли? Она была так изящна и красива, натуральная блондинка с чертами лица феи, умная, славная девушка, и легко могла бы привлечь внимание Джона.

Пока Лиззи удивлялась капризам судьбы, Брент просветлел и даже улыбнулся.

– Да, только ты на такое способна, мисс Бетти Пейдж. Подумать только, ты даже не настоящая проститутка. И все же ухитрилась поймать клиента, за которого любая шлюха не задумалась бы отдать все шикарное белье от La Perla!

– Ну, я же говорю: негодяйка! – вставила Шелли, ставя чайник на стол. Настроение у нее, похоже, было на редкость хорошее, хотя она едва сдерживала любопытство, но Лиззи все еще задавалась вопросом…

– Знаю, знаю, но, возможно, наши отношения себя исчерпали, несмотря на то, что он обещал пробыть здесь еще некоторое время. По-моему, понял, что слишком мне понравился, а ему это не нужно. Полагаю, миллиардеры всегда страдают от навязчивого женского внимания.

Сердце Лиззи ушло в пятки. Он действительно слишком ей нравился, но не из-за денег. Мужчины, подобные Джону Смиту, могли быть бедны как церковные мыши и все же быть самыми неотразимыми, самыми желанными на свете.

– И все же он сам посоветовал тебе посмотреть, что есть о нем в Гугле, – заметил Брент с проницательным взглядом.

– Ну… возможно, именно поэтому. Хотел дать мне знать, что я всего лишь мимолетное увлечение.

– Я не так в этом уверена, – высказалась Шелли, наливая чай. – Возможно, он отчаянно влюбился в тебя и хотел увериться, что ты по-прежнему им увлечена, хотя и знаешь о его зловещем прошлом.

– Но если оно настолько зловещее, вряд ли он хотел, чтобы ты все узнала, – заметил Брент.

– Ну… не знаю, и мне все равно. Что было, то было. Секс потрясающий. И если даже я отошлю ему большую часть денег, все же оставлю немного себе на расходы. Мы сможем оплатить аренду за квартиру и все счета за свет и отопление.

Расправив плечи, она старалась проигнорировать боль в сердце, желавшее чего-то большего, не имевшего ничего общего с деньгами.

– Уверена, что он не станет возражать, если я немного пожертвую в Лигу защиты кошек.

Она глянула на Малдера, бессовестно свернувшегося на кухонном столе, среди чашек и блюдец, где ему совершенно не полагалось быть, о чем кот прекрасно знал.

– Пойдемте, купим рыбу с жареным картофелем, хорошо? Будем обжираться, как свиньи. Я успела поглотить изумительный ланч и чай с булочками, и все же почему-то есть хочется. И кот тоже не откажется.

Она почесала кота за ушами, на что тот дернул усиками.

Лиззи ожидала от Шелли жалоб относительно гигантского количества калорий, а от Брента – отказа и уверений, что он не голоден, но удивилась, когда друзья дружно согласились. Она немножко повеселела.

Какое облегчение – делать что-то абсолютно нормальное и наслаждаться любимой едой после странных дней и вечеров в обществе Джона Смита!

Прошло несколько дней. Лиззи оплатила кое-какие счета и пожертвовала немного денег на защиту кошек. Остальные деньги она положила в конверт и спрятала в маленьком картотечном шкафчике, где они хранили домашние документы. Если Джон так и не позвонит, она попытается узнать его адрес в «Уэйверли» и отослать деньги.

Правда, внутренний голос настаивал, что она честно их заработала, предоставив такие же сексуальные услуги, как сделала бы любая проститутка на ее месте, пусть это был ее единственный клиент. Так что ее чувства по-прежнему пребывали в смятении.

Если она оставит деньги и станет расходовать по своему усмотрению, глядя на вещи, всегда будет знать, что это Джон заплатил за них и за нее. А если она отошлет деньги, сможет делать вид, что это всего лишь был очень короткий роман.

Так что лучше сразу разорвать отношения. Никаких связей. Только воспоминания, свободные и чистые, которые можно хранить, как сокровище.

Жизнь вошла в нормальное русло. Шелли на неделю уехала к обожаемой тетушке Мэй, потому что старая леди была немного болезненной, но всегда приободрялась после визитов племянницы. Брент, как ни удивительно, немного повеселел, несмотря на годовщину аварии. По крайней мере, так казалось. Работа в садовом центре благотворно на него действовала.

Лиззи снова работала в агентстве по найму секретарей и в тысячный раз просматривала буклеты различных курсов: дизайна, модельеров и Открытого университета[10].

Ей нужно занять себя как можно больше делами, потому что иначе придется грустить о красивом блондине, который мог пороть ее и заставлять вопить от наслаждения.

Но не думать о нем было так трудно! Трудно лежать по ночам и не ласкать себя при воспоминании о сценах в номере Джона… словно перед глазами плыли картины из утонченного эротического фильма.

Стоял ясный день, а она снова пребывала на волоске от оргазма, рука находилась в трусиках, когда телефон зазвонил.

– Отвали, – пробормотала она, вновь представляя Джона, тяжесть его тела, когда он ее трахал, когда врывался сзади, терзая ее больную попку.

И тут ее прервали. В самый разгар соблазнительных мыслей.

Звонили на телефон «Бетти», не на обычный.

Осознав это, она села, схватила бумажный платок и стала яростно тереть пальцы. Поправила одежду и глубоко вздохнула. Телефон продолжал звонить.

Наконец, собравшись с духом, она взяла мобильник.

– Алло?

– Алло, Бетти, как поживаешь? Не хочешь провести выходные на побережье? Плата, как всегда, почасовая.

Значит… вот как? Полное молчание. День за днем полное молчание. И неожиданное приглашение. Она уже открыла рот, чтобы осыпать его упреками, но передумала. У нее нет причин сердиться. Он считает ее проституткой, а в этой службе клиент всегда прав. Он ничем ей не обязан и, уж конечно, не должен быть деликатным и щадить ее чувства.

Выходные на побережье… звучит соблазнительно. У нее сто лет не было отпуска, а с Джоном, вне всякого сомнения, отпуск будет роскошным. Не говоря уже о пятизвездочном… нет, шестизвездочном наслаждении в постели.

Единственной причиной ее колебаний был Брент, тем более что Шелли уехала. Но последнее время друг стал гораздо спокойнее. И даже оседлал свой мотоцикл и несколько раз ездил кататься. Очень хороший знак. Вероятно, Брент выздоравливает. Если она и Шелли станут почаще звонить ему, он не будет так остро чувствовать одиночество. И к тому же Малдер составит ему компанию.

Она мысленно отметила себе: нужно попросить других приятелей Брента, чтобы те чаще приглашали его в паб.

– Ты слушаешь, Бетти? Все в порядке?

– Все прекрасно. Да, звучит соблазнительно.

Слова слетели с губ, прежде чем она успела решить, что делать с Брентом.

– Прости, я немного резок, верно? – рассмеялся Джон. – И прости, что не звонил. Пришлось уехать по делам в Шотландию, где у меня были сплошные совещания. Я только и думал, как бы поскорее вернуться и умыкнуть тебя в чудесную поездку. Так ты согласна? Правда?

– Конечно. Я бы хотела поехать на побережье. На сколько дней мы едем? Много вещей брать? Роскошных или попроще?

– Ты всегда прекрасна, Бетти. Да, нарядная одежда не помешает. Но захвати и джинсы. Надеюсь, у нас будет время для нормальных туристских занятий: мороженое в прибрежном кафе или что-то в этом роде.

Он помолчал, а когда заговорил, интонации стали другими: тихими и чувственными.

– И возьми свое шикарное белье. Мне не терпится затрахать тебя до потери сознания, дорогая. Не говоря уже о том, чтобы выдрать твою роскошную попку. Последние несколько дней, заходя в ванную, я только об этом и думал. Клянусь, только это и помогло мне выжить. Без твоего прекрасного тела и перспективы окрасить твою милую попку в вишневый цвет я бы окончательно потерял голову и провалил очень выгодную сделку.

– Так теперь я еще и психотерапевт?

– Самое лучшее на свете лекарство, Бетти. Я скучал по тебе, – беспечно бросил он, но она напрягла слух, пытаясь уловить более глубокий смысл. Неподдельное чувство. Даже после того, как он попрощался, приказав напоследок быть готовой к завтрашнему утру, когда заедет за ней, она мысленно вспоминала каждое слово, пытаясь отыскать скрытое значение.

Наконец, она решила, что никакого скрытого значения нет. Обычное приглашение. Не объяснение в любви.

Он пригласил в поездку подвернувшуюся под руку, согласную на все и довольно симпатичную женщину и дорого платит за ее услуги.

Ничего больше.

– Я водитель мистера Смита, мэм, – представился красивый, но чрезмерно мускулистый мужчина в темном костюме, стоявший у нее на пороге. – Позвольте войти и забрать вещи?

«Водитель? У Джона водитель? Конечно, идиотка, у него есть водитель! Он чертов миллионер, или миллиардер… неважно».

Такой богач, как Джон, мечущийся между важными совещаниями, не станет сам вести машину и переругиваться с другими водителями. Он будет сидеть в уюте и прохладе, пока кто-то другой справляется с неприятностями и дорожными пробками. Возможно, у него есть личный самолет или вертолет, или то и другое. В конце концов, он с безграничными финансами. – Да, конечно, пожалуйста.

Она впустила мужчину. Ей вдруг пришло в голову, что Джон с его историей вряд ли вообще садится за руль. Может быть, у него отобрали права пожизненно… а может, у него развилась фобия, хотя прошло много лет. Но все мысли вылетели из головы, когда она подошла к открытой дверце того, что могло быть только лимузином. Остановившись, чтобы помахать Бренту, который, казалось, был почти так же взволнован ее поездкой, как она сама, и сейчас высовывался в окно второго этажа, чтобы своими глазами увидеть ярчайший образец гнусного капитализма, Лиззи заглянула в просторный салон машины и увидела ослепительную улыбку, а потом и самого Джона, ожидавшего ее.

– Доброе утро, Бетти, – приветствовал он, подавшись вперед и протягивая руку, чтобы помочь ей сесть. Очевидно, дожидаясь ее, он не считал ворон, а занимался делами: на маленьком выдвижном столике стоял ноутбук, вокруг валялись файлы, различные бумаги, портфель.

– Как обычно, чудесно выглядишь. Мечтаешь о поездке?

– Да. Очень.

Она пожирала его глазами. Он тоже выглядел чудесно. Настоящий магнат.

– А вы… вы смотритесь боссом, мистер Смит. Полагаю, так вас именует множество людей.

– Совершенно верно, – кивнул он, отодвигая документы, чтобы помочь ей застегнуть ремень безопасности. Дверь лимузина захлопнулась, тяжело, с солидным щелчком, присущим дорогим машинам, запечатав их в капсуле тонированного стекла и металла. Пока он пристегивал ее ремень, рука то и дело касалась груди через топ из хлопчатобумажного трикотажа.

Когда Лиззи ахнула, он сверкнул глазами и лукаво улыбнулся.

– Вот, значит, как?

Теперь он сжимал ее грудь, растирая сосок большим пальцем.

Ласка была легкой, почти неощутимой, и все же безошибочно на нее действовала. Именно так. Девять утра, они пробыли вместе не более полуминуты, а ее пронзило мгновенное желание. Одному Господу известно, что будет после часа-двух наедине с ним в этом уединенном и закрытом пространстве.

Особенно потому, что он так выглядит!

Когда она впервые его увидела, на нем был прекрасный костюм-тройка, но этот был просто сказочным! У него был талант выбирать цвета, которые ему подходили: серо-голубой оттенял синеву его глаз, отчего их цвет становился еще глубже, а белоснежная рубашка подчеркивала легкий загар. Галстук с неприметным рисунком был чуть темнее костюма, и Лиззи улыбнулась, вспомнив о недавно прочитанной книге.

– Именно так, – ответила она, стараясь говорить спокойно. – Ты купил мое время, Джон, и самое меньшее, что могу сделать, – быть готовой, послушной и приходить к тебе по первому требованию.

Лучше быть прямой и откровенной. Не стоит впадать в романтическое настроение, надеяться на то, что она для него нечто большее, чем платная спутница на одну поездку.

– Исключительно бизнес. Ничего больше. – Несмотря на то, что все ее существо пело от легчайшего прикосновения.

– Ты очень внимательна, Бетти.

Он снова сжал ее грудь, на этот раз чуть сильнее. Она увидела, как его глаза потемнели от желания. Такого же безумного, как ее собственное.

Не выпуская ее груди, он поцеловал ее, нежно и словно искушая. Его дыхание пахло мятой, как если бы он не так давно почистил зубы. Аромат одеколона, как всегда, пьянил. Лиззи затрепетала, хотя поцелуй был коротким.

Когда он отстранился и отпустил ее, лицо его сияло.

– Я все гадаю, не сделал ли ошибки, пригласив тебя. У меня есть кое-какая работа, а ты – такой соблазн!

«Упрямая свинья!»

– В таком случае я могу выйти из машины. Не хотелось бы мешать твоим стараниям сделать еще больше денег. У меня самой есть дела… и встречи с людьми… на которые следовало бы пойти.

Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить:

– Ну, не так уж много у меня работы. Побалуй меня еще немного, Бетти. Ты знаешь, оно того стоит.

О, это правда. Просто ехать с ним в машине, притаившись, как мышка, пока он шелестит бумагами или отсылает электронные письма и занят еще чем-то… уже волнует и возбуждает.

Ему достаточно сидеть рядом с ней… такому ослепительному, красивому и ухоженному… и это все равно, что заниматься с ним сексом. Хотя они даже друг друга не касаются.

Ее трясет от желания при виде него, грудь жаждет прикосновений, «киска» отяжелела и намокла. Да, он говорил, что она – его подарок самому себе, временная игрушка богатого человека. Но для нее он куда больше, чем просто подарок! Настоящая проститутка была бы на седьмом небе, если бы привлекла внимание миллиардера, да к тому же щедрого, но для нее самым большим приобретением был сам мужчина.

– Ловлю тебя на слове, – кивнула она с самой, что ни на есть, сговорчивой улыбкой.

Джон рассмеялся, словно видел ее насквозь, но она почему-то не возражала. Наоборот, подмигнула ему, а он покачал светловолосой головой. Знал ли он? А если знал, что она вовсе не девушка по вызову, что скажет ей, если уже разоблачил?

Неуверенность только добавляла новых ощущений чувственному восторгу, который заставлял ее «киску» ныть и томиться.

– Итак… полагаю, что у тебя ко мне вопросы, – заметил он, закрывая ноутбук и открывая файл. – В нашу последнюю встречу ты была на удивление нелюбопытна.

Лиззи ждала вопросов от Джона, но никак не готовилась их задавать сама. Он действительно непредсказуем!

– Ну… ты тот, кто ты есть, Джон, так же, как и я. Мне казалось, что мы можем наслаждаться друг другом, не принимая во внимания внешний мир. Только наш собственный.

Его пальцы застыли на клавиатуре. Очевидно, ее слова произвели впечатление, потому что он удивленно уставился на нее:

– Ты очень мудрая женщина, Бетти. Другая женщина наверняка бы пыталась разузнать мою подноготную, желая большего.

«О, я тоже хочу большего! Хочу все! Но не денег!»

Мысль шокировала ее. Вернее, правда, в ней содержавшаяся. Осознание того, что это и есть «он»! И всего после нескольких дней знакомства! Но ей нужно одуматься, уйти от опасной почвы.

– Нет. Я хочу только играть… ничего больше. Возможно, мы смогли бы придумать ролевую игру: безобразно богатый, неуемно-сексуальный магнат и его трепещущая жертва.

Джон напечатал две строчки, очевидно поглощенный своими делами.

– Мы МОГЛИ бы поиграть, но ты никакая не жертва. Лиззи, ты очень сильная и самодостаточная женщина, таких редко встретишь.

Он помедлил. Напечатал еще несколько слов.

– Если не считать, возможно, моей бывшей жены. А она старше тебя на несколько десятков лет, невероятно богата, много путешествует, свободна от предрассудков, поэтому, как понимаешь, человек сильный.

Джон повернулся к ней. Судя по лицу, он так и ожидал, что она начнет допрашивать его, но Лиззи решила не потакать ему, хотя любопытство буквально ее убивало.

– Ну… может, я не трепещущая жертва, но ты непристойно богат, так что тебе будет легко сыграть роль.

– Совершенно верно.

Он смешно дернул бровями, – настоящий покоритель сердец, хотя пальцем для этого не шевельнул.

– В таком случае, маленькая мисс Жертва, приказываю немедленно снять трусики и отдать мне. Я хочу, чтобы твоя «киска» ничем не была прикрыта и доступна, хотя сейчас у меня нет времени ей заняться.

Лиззи глянула сначала на матовое стекло, отделявшее их от водителя, а потом на проплывавший мимо пейзаж. Похоже, они уехали довольно далеко, хотя скорость, судя по всему, была невелика. Мощный лимузин был подобен волшебной колеснице, которая могла отшвыривать в сторону машины поменьше и беспрепятственно лететь вперед.

– Все в порядке. Стекло одностороннее. Никто нас не увидит и не услышит, если только мы не захотим. И Джеффри вряд ли стоит слышать что-то «погорячее».

Погорячее? Господи боже! Да она и так вся горит от слов Джона. От его присутствия.

– Так ты снимешь их, – медленно выговорил Джон, – или это придется сделать мне?

– Уже снимаю.

Пошарив под широкими юбками, Лиззи зацепила пальцами эластичную ленту, приподнялась и стянула бежевые кружевные трусики. Она пыталась не выказать нервозности, возбуждения, но когда стала неловко стягивать трусики, они запутались в каблуках. Джон, все еще державший ноутбук на коленях, помог ей и забрал трусики.

– Роскошно…

Он поднял трусики одним пальцем и глубоко вдохнул, втягивая носом запах ее возбуждения. Лиззи покраснела до корней волос.

– А теперь давай положим их в безопасное место.

Смяв трусики в комочек, он сунул их в карманчик портфеля из свиной кожи.

– Так-то лучше. А теперь вытащи юбки из-под себя и сядь на обивку. Так делают во всех эротических романах, верно? «История О»[11] и все такое.

Он одной рукой защелкнул портфель и отодвинул к перегородке.

– Надеюсь, ты читала «Историю О»?

Она читала. Давным-давно, еще в школе, когда начала встречаться с мальчиком. Тогда она не совсем понимала, о чем идет речь, хотя от некоторых фраз ее бросало в жар. Как может любящий мужчина спокойно отдать ее другому?

– Разумеется, читала, – ответила она вслух, вытаскивая юбки из-под себя. Он немного капризен сегодня, поэтому она пока что ничего ему не покажет. По крайней мере, сейчас.

Лиззи осторожно устроилась на сиденье. Кожа была тонкой и мягкой и сначала казалась немного прохладной. Но как все натуральные материалы, скоро нагрелась.

Какое счастье, что кожа темная! Лиззи была такой мокрой, что на светлой обивке непременно осталось бы пятно.

– Ну и как тебе?

– Очень сексуально! Тебе тоже следует попробовать.

Его глаза вспыхнули, а пальцы судорожно согнулись, словно готовые потянуться к ремню.

– Может, в другой раз, – бросил он и снова открыл ноутбук.

Что случилось? Он забыл о ней. Оставил сидеть, разгоряченную, на взводе, без трусиков, ерзать по кожаной обивке, а сам вернулся к работе!

Мужчины!

Она изнемогала от желания. Но одновременно в ней росла злость. Очень хотелось припасть к окну и смотреть на пролетающие мимо ландшафты, игнорируя Джона.

Но она не могла. Избежать прикосновения кожи было невозможно. Словно невидимая рука ласкала ее. «Киска» отяжелела и словно распухла. Будь он проклят! Она нуждается в его ласке!

– Полагаю, что тебе хочется поиграть с собой. Прямо сейчас.

Звуковой сигнал из ноутбука возвестил о полученном электронном письме, и Джон начал его сосредоточенно читать, словно не сказал ничего необычного. Возможно, для него это так и есть.

– Нет, не хочется. Я просто наслаждаюсь поездкой.

– Врушка! – дружелюбно заметил он, даже не глядя на нее. Кажется, он отвечал на только что полученное письмо.

Лиззи устроилась поудобнее, наблюдая за ним. Все, что угодно, лишь бы отвлечься. Похоже, он именно так и работал: писал, отвечал, кое-что стирал.

– Разве у тебя нет личного помощника, который бы делал все это за тебя? Такой человек, как ты, должен иметь тысячу прихлебателей, готовых сделать все, что угодно, стоит тебе щелкнуть пальцами. Немного странно, что ты сам занимаешься своей корреспонденцией.

Джон, помедлив, повернулся к ней.

– Да, у меня целая армия прихлебателей, – лукаво усмехнулся он. – И обычно я путешествую вместе с личным помощником, а иногда и с другими служащими. Но я дал Уиллису отпуск, чтобы тот немного побыл с семьей, потому что мечтал о поездке в одиночестве.

Он спокойно посмотрел ей в глаза.

– Собственно говоря, я мечтал не только о поездке, но о приключении… вместе с тобой.

Лиззи вздрогнула. Мысль о приключении волновала ее. Конечно, где-то, в самой глубине, ее глупое сердце хотело большего, чем просто приключение. Но здесь, в полуреальном мире, приключение – все, что отвела ей судьба.

Надавив попкой на сиденье, она блаженно вздохнула, воображая, что это рука Джона… или даже, о, да, его лицо.

Он хотел, чтобы она была его покорной рабыней, но Лиззи чувствовала, что будет время, когда он пожелает, чтобы их роли переменились.

Судя во всему, не сейчас.

Джон прищурился. Его взгляд словно пронизывал ее. Он видел, что она делает, и, кажется, собирается ее отчитать.

Поэтому она задала первый безумный вопрос, который пришел ей в голову.

– Значит, твой личный помощник – мужчина? Какой он? Так же красив, как его босс?

Джон явно оценил и одобрил ее тактику:

– Уиллис? Да, я сказал бы, он лакомый кусочек. Его жена, по крайней мере, так думает.

«Лакомый кусочек?»

Прижавшись «киской» к скользкой упругой коже, Лиззи закрыла глаза, одолеваемая безумными фантазиями. Джон назвал помощника «лакомым кусочком», словно сам положил на него глаз. Конечно, это вряд ли, но все может быть. Красавец, сидевший рядом, обожал эксперименты в сексе, и она чувствовала, что Джон, возможно, готов на любые игры и в свое время пробовал всяческие извращения.

«А вдруг он бисексуал?»

При мысли о Джоне слившемся в объятиях с неизвестным роскошным мужчиной ее передернуло. Что, если он и в этом случае играет роль господина? А, возможно… и нет.

О… Джон, перегнувшийся через сиденье стула, пока его трахают в зад… прекрасное лицо искажено наслаждением и болью, пока неизвестный жеребец вонзается в него…

Но тут реальный Джон рассмеялся и покачал головой.

Сегодня его волосы были гладко зачесаны, но от резкого движения на лоб упал локон. Лиззи так хотелось протянуть руку и коснуться его.

– Ты полна секретов и тайных мыслей, Бетти, но в этом случае я могу читать тебя, как книгу.

Он ухмыльнулся и прикусил губу.

– Гадаешь, трахались ли мы с Уиллисом?

Лиззи широко улыбнулась:

– Ну… ты такой классный, и если Уиллис – лакомый кусочек… Любой женщине это пришло бы в голову. Двое мужчин вместе, вдвое больше чувственности, вдвое больше мужской красоты. Вдвое больше мужской плоти.

– Это точно? Женщины фантазируют о мужчинах, трахающих мужчин?

– Может, не все женщины. Но я – точно.

Да, когда они с Брентом были любовниками, ей хотелось увидеть его с мужчиной. В реальности такого не произошло, но она все еще думала об этом. И даже теперь подобные мысли время от времени ее посещали. Конечно, немного нечестно представлять своего друга в такой непристойной ситуации. Но ничто не может помешать мысленно видеть нового друга, Джона Смита в объятиях красавчика и на все согласного помощника.

– Не хочется разочаровывать тебя, милая. Но Уиллис – воинствующий гетеросексуал. Он пришел бы в ужас, предложи я ему нечто подобное, и немедленно уволился бы. Что было бы для него катастрофой, потому что я очень хорошо плачу, и катастрофой для меня, потому что он исключительно хороший работник.

– Но если бы все было не так, ты бы… скажем, проявил к нему интерес?

Господи, почему она не оставит его в покое?

Синие глаза превратились в щелочки.

– Иными словами, ты хочешь знать, не бисексуал ли я.

Лиззи отметила странные, очень резкие нотки в голосе.

Но тут он перевел дыхание, словно решив держать ее в нетерпении.

– Но ответ будет дорого стоить тебе, прекрасная Бетти. Ты по-прежнему хочешь знать?

Она должна знать. И, возможно, умрет от любопытства, если он не скажет.

Лиззи кивнула, слишком взволнованная, чтобы говорить.

– Ладно, скажу. Сейчас я не бисексуален и не собираюсь ничего менять. Но не могу сказать, что никогда не экспериментировал.

Ноутбук тихо звякнул, возвещая о прибытии новых писем, но он закрыл программу.

– Бывали какие-то романы в интернате, но у кого их там не было? И не только романы, но и настоящая любовь.

Он на секунду отвел глаза, и лицо словно осунулось.

– Хотя нужно сказать, что мальчики, в основном, влюблялись в меня. Я был так же красив, как сейчас, – шутливо заметил он. Но глаза оставались встревоженными, а сам он хмурился, словно что-то вспомнив.

Настала очередь Лиззи развеять тьму, впустить свет.

– Да, и такой же скромный и застенчивый тоже.

– Но тогда я действительно был лакомым кусочком. Свеженький красавчик, да и волосы были гораздо светлее. Настоящий златовласый херувим. Таких, кто хотел получить меня, было немало.

– Ты и сейчас лакомый кусочек.

Ответная улыбка была ослепительной и странно благодарной.

Он закрыл ноутбук, отложил и потянулся за портфелем, откуда вынул файлы с бумагами и ручку. К удивлению Лиззи, ручка оказалась обыкновенной, шариковой, из тех, которыми она и сама писала, покупая в супермаркете или канцелярском магазине.

Разве магнат его статуса не должен пользоваться «Монбланом» из чистого золота или чем-то в этом роде?

– Льстец в юбке, – усмехнулся он, делая пометки на верхней странице. – Можно легко подумать, что ты хочешь услышать жуткую историю о моей пропащей юности. Но это будет стоить тебе куда дороже, чем несколько сладких слов.

– Назови цену, – дерзко бросила она.

От предложения невозможно отказаться. Какова бы ни была цена.

– Прежде всего, я хочу, чтобы ты ласкала себя, пока не кончишь. Здесь и сейчас, пока я рассказываю. Потом, когда мы приедем на место, я тебя выпорю. И наконец, я хочу поиметь тебя в зад во время нашего пребывания на побережье.

Джон, не мигая, уставился на нее.

– Соглашайся или отказывайся.

– Умеешь ты торговаться. Тебе следовало бы быть в моей профессии. Сколотил бы огромное состояние.

И снова это несчастное выражение лица. Лиззи была готова пнуть себя. Должно быть, это имело что-то общее с работой, которой он сейчас занимался. Но Лиззи так не думала.

– Что же можно сказать, однажды я продал себя за деньги… но это совершенно другая история. И будет рассказана в другое время.

Его ручка замерла над бумагой.

– Каков твой ответ?

Что он сделал? Когда? И с кем?

Вопросы все накаливались, но она знала, что бесполезно, а возможно, и болезненно настаивать на этой теме. А ей отчаянно хотелось узнать, что было в интернате.

– Договорились. Рассказывай. О своих гнусных похождениях в спальне или где там еще.

– О, ничего гнусного. Я увлекся, и он тоже. Почти три недели мы были уверены, что это любоффф.

– Кем был ОН?

– Помнишь об уговоре?

Он кивком показал на ее промежность.

Лиззи сунула руку под юбки, «киска» была горячей и мокрой. Когда она коснулась себя, то с трудом подавила стон. При такой скорости первый пункт сделки будет с легкостью выполнен.

– Надеюсь, ты уже промокла. Не хотелось бы думать, что ты сидишь, совершенно равнодушная к происходящему.

– Не волнуйся… с меня буквально капает. На твоем прекрасном сиденье уже настоящая лужа.

– Превосходно… Его звали Шервудом. Бенджамином Шервудом. Мы учились в одном классе. Я даже знал его еще до школы. Шервуды входили в круг общения моих родных.

На секунду у Джона сделался мечтательный вид, словно воспоминания были совсем свежи.

– Бен был высоким и довольно тощим, но неуклюжим его никто бы не назвал. Волосы цвета чернил и вьющиеся. Длиннее, чем мои, чего терпеть не мог директор школы.

– Вы были совсем мальчиками?

– Выпускной класс. Нам было по восемнадцать. Между мальчишками всех возрастов происходило черт знает что, но я не совался в эти дела, пока не стало почти слишком поздно. Хотя так было даже лучше. Оставалось меньше времени на то, что тебя застукают, начнется скандал и отец обозлится на меня еще больше обычного.

Лиззи захотелось подробнее расспросить его о семье, о давней ссоре с родными, но он продолжал, не давая ей возможности узнать больше.

– Как-то днем у нас оказалось свободное время. В здании было невыносимо жарко и душно. Я увидел, как Бен отправился в лес, и последовал за ним.

– Лес, вот как? Похоже, у тебя пристрастие к лесным прогулкам.

Джон улыбнулся и переменил позу. Его ширинка была прикрыта документами. Но она была готова поклясться, что у него уже стоит.

– Так оно и есть. И у него тоже. Мы вроде как обсуждали это раньше, в походе, но ни к чему не пришли. Почти ни к чему. Пара поцелуев и легкий петтинг.

Он бросил на нее лукавый взгляд искоса.

– Но я уже был готов ко всему, когда пошел за ним. Был влюблен так же сильно, как и он. По крайней мере, мне так казалось… и я хотел всего. И был готов ко всему.

– В каком смысле?

Джон снова кивнул в ее сторону.

– Но сначала давай посмотрим, что делается там.

Она медленно обвела пальцем клитор, то и дело скользя в собственных соках, и боялась нажать посильнее, потому что была на краю оргазма, представляя Джона в объятиях любовника. Конечно, она не знала, как выглядел Бенджамин, если не считать общего описания. Но представляла его в образе высокого, темноволосого, кудрявого героя телесериала, который ей нравился.

– У меня были резинки и тюбик какой-то смазки. Шагая по тропинке, я еще не знал, кто будет все это использовать. Но мне было все равно. Я хотел трахаться c Бенджамином и целовать его. Он сказочно целовался. Его язык был таким же ловким и умелым, как твой.

– Итак…

– Ты первая. Сначала кончи, и я тебе все расскажу.

Она стала теребить клитор, но неожиданно желаемый оргазм отдалился от нее, как медленно гаснущий свет. Расставив ноги шире, она стала раскачиваться, но ничего не выходило.

– Черт бы все это… я…

– Что случилось? – нахмурился Джон. Сейчас он казался искренне обеспокоенным.

– Иногда мне не удается сделать все правильно… понимаешь… кончить.

Лицо Джона осветилось невероятным изумлением. На секунду он стал похож на восемнадцатилетнего херувима, прекрасного, почти нетронутого, но любопытствующего.

– Ты могла бы изобразить оргазм. По-моему, так принято у девушек вашей профессии. Стандартный рабочий момент.

«Да, для настоящих эскортниц», – хотела она сказать, но промолчала.

– Но это не в моих правилах. Я не люблю обманывать клиентов. Никаких подделок и трюков.

Отложив бумаги, он скользнул ближе к ней.

– О, в этом я тебе помогу. Ты милая, честная шлюха, и мне это нравится.

– Ну… я ни то, и ни другое. Но кому какое дело?

Сунув руку ей под юбки, он осторожно отвел ее пальцы и стал ласкать. Его пальцы были такими же ловкими и чувствительными, как ее собственные. Средний лег на клитор и стал медленно гладить. Ускользнувшее желание медленно вернулось. Расслабившись, она полностью отдалась его воле.

– Бенджамин уже ждал в так называемом домике свиданий, маленькой лесной лачуге. Нечто, вроде летнего домика, уже полуразрушенного, но все же влюбленные вполне могли там уединиться.

Под его нежными пальцами возникали ощущения, и она мгновенно оказалась на краю. Он потеребил клитор, и Лиззи, застонав, вздрогнула.

– Он тут же подошел ко мне и стал целовать, пока его язык хозяйничал у меня во рту, Бенджамин расстегнул мою ширинку, грубо и неуклюже вынул член, поскольку, как и я, не знал, что делать. Но я и не возражал. Мало того, мне понравилось.

Он наклонился к ней и стал целовать.

– Видишь, я уже в таком возрасте был извращенцем.

Его палец продолжал обводить клитор, а язык сплетался с языком Лиззи. Представив себе, что точно так же целовались Бенджамин и Джон, она камнем полетела в экстаз. Неясные звуки наполнили салон машины, стоны наслаждения, прорывавшиеся даже сквозь его губы, закрывавшие ее рот.

Ее «киска» сильно сжималась, и она едва не прикусила язык, когда бедра сами по себе стали вскидываться, а ноги судорожно елозить по полу машины. Оргазм был бурным, слишком скорым, но все же божественным.

Лиззи сжала руку Джона, стараясь продлить наслаждение, и не выпустила, пока спазмы не стали утихать.

12. Пойдем в сад

– Хочешь дослушать историю?

Лиззи моргнула, приходя в себя после испытанного. И поняла, что оказалась в объятиях Джона. Ее голова лежала на его плече, но она не помнила, как это произошло. Неужели наслаждение было таким огромным, что она на несколько секунд отключилась?

– Черт, да.

Она выпрямилась, расправила юбку, ощущая неожиданный прилив энергии, словно заряд, полученный от волшебных рук Джона.

– Хорошо, расскажу тебе за кофе. Мы как раз недалеко от придорожного кафе.

Он показал на окно. Машина сворачивала с шоссе-А, по которому все время ехала, и свернула на стоянку перед старомодным, увитым плющом домиком. Лиззи удивленно покачала головой. Она была так поглощена собой и Джоном, тем, что он сказал и что они сделали, что даже не заметила, как они съехали с шоссе.

– Приятное местечко. Куда лучше, чем в номере.

– Очень приятное, – улыбнулся Джон, приглаживая волосы и щелчком сшибая воображаемую ниточку с брюк.

– Такого кофе нигде не найдешь, да и за лимонный кекс можно душу отдать, особенно, если ты голодна.

Лиззи заметила, что его эрекция пропала не до конца, но это, похоже, его ничуть не беспокоило. Может, ему нравится демонстрировать свое состояние на публике? Кто знает? Он очень странный и безмерно чувственный человек.

Проходя через сад кафе «Колокольчик» к одному из столиков, расставленных на свежем воздухе, она ощущала состояние Джона куда острее, чем он сам. В это утро здесь было всего несколько посетителей, но никто, казалось, ничего не замечал. Пара престарелых леди затрепетала и улыбнулась, когда он пожелал им доброго утра. Но разве можно их осуждать? Он, словно бог солнца, шел между столиками, одаряя присутствующих благодатным светом.

Лиззи улыбнулась про себя, гадая, что случится, если дамам придет в голову поглядеть в «южном направлении». Но те были целиком поглощены красивым лицом и сияющей улыбкой.

– Досказывай, – потребовала она, когда они уже сидели в самом дальнем уголке сада с видом, открывавшимся на тянувшиеся до реки поля. Кофе был таким же превосходным, как обещал Джон, а кекс – просто божественным!

Джон огляделся. Ближайшие посетители сидели в нескольких ярдах.

– Что же…

Он помедлил, чтобы съесть кусочек кекса, и слизал крошки с пальцев.

– По-моему, мы дошли до той части, когда Бенджамин схватил мой «петушок»?

– Да, ты сказал, что он был груб и тебе это нравилось.

– Верно. Я остро воспринимал происходящее, тем более что раньше управлялся с пенисом сам. Ощущать чужую руку было страшно и одновременно потрясающе! В то время…

Легкое изменение тона привлекло ее внимание. Лиззи присмотрелась к нему пристальнее. Несмотря на все его предыдущие клятвы, ей хотелось спросить: «а между нами тоже все потрясающе»?

Он утверждал, что больше не хочет быть бисексуалом, – но кто знает? А вдруг он лжет и все сочиняет, как лжет и сочиняет она?

– Он стал играть со мной, а я стонал и охал. Чудо, что не кончил прямо ему в руку, но каким-то образом сумел сдержаться. Я схватил его за жопу, и он стал тереться о мою ногу. Оказалось, что он твердый, как камень.

Он широко улыбнулся.

– Удивительно, что он тоже не кончил, но, очевидно, его выносливость была не меньше моей.

Лиззи глотнула кофе, с наслаждением втягивая его аромат. Чистый кофеин обострил ее чувства. Ей не хотелось пропустить ни слова из повествования Джона.

– Что было дальше?

– Мы снова стали целоваться. Потом он вынул свой «петушок», и мы стали тереться друг о друга. Боже. Он был чертовски огромным. Толстым, как дубина. Никогда бы не подумал, потому что он был тощим, как скелет, хотя и довольно высоким.

Лиззи попыталась представить высокого, темноволосого и, наверное, красивого парня, ласкавшего Джона. Золотистый ангел и мрачный дьявол. Какой восхитительный контраст!

Она представила себя в лесу вместе с ними. Они ласкают друг друга под ее взглядом… А она касается себя так, как они касаются друг друга.

Лиззи невольно заерзала на стуле, желая сделать это прямо сейчас. Но чтобы отвлечься от жара между бедрами, принялась за кекс.

– Вряд ли Бенджамин продумал все, что мы будем делать… но я знал. Видел его в ду́ше. И не только его. Наблюдал, что они там делают друг с другом. Я решил, что он должен взять меня.

– О!!

– Почему ты так удивлена? – спросил Джон, продолжая пить кофе.

И правда, почему? Если Джон остается для нее господином, еще не означает, что не может оказаться сексуально неразборчивым. И вполне готовым играть другие роли.

– Думаешь, если я разыгрываю с тобой хозяина, не могу наслаждаться прямо противоположной ролью? У каждой медали две стороны, как тебе известно.

Он играл с чайной ложкой с таким видом, словно вместо этого хотел поиграть с Лиззи или…. с давно исчезнувшим Бенджамином.

Лиззи посмотрела ему в глаза. По-прежнему спокойные. Но где-то в глубине таилась тьма. Что с ним случилось? Тут дело не в романе с Бенджамином.

В его истории были свет и тень, она могла в этом поклясться. Но, возможно, их знакомство продлится не настолько долго, чтобы она узнала его секреты.

– Нет, я не удивлена. Думаю, ты потому такой хороший господин, что прекрасно усвоил роль раба.

Лиззи прикусила губу. Посмеет ли она?

– Считаю, мистер Смит, что мы должны поменяться ролями. Это будет очень необычно… и сексуально… видеть вас на коленях передо мной. Готовьтесь отведать собственное лекарство!

Джон кивнул. Судя по всему, она произвела на него немалое впечатление.

– Ловлю тебя на слове, прекрасная Бетти. Покориться тебе совсем нетрудно. Ни в малейшей степени!

– Вот и прекрасно! Очень хорошо. Сейчас я приказываю тебе продолжать рассказ.

– Твое желание – закон, о роскошная! – ответил он куда более беспечно, чем следовало бы, реши он действительно подчиниться ее приказу. Но Лиззи было все равно. Она умирала от желания услышать конец истории Джона и его давнего любовника Бенджамина.

Джон помедлил, хлебнул кофе и уставился на нее горящими глазами.

– Я велел ему раздеться. Он вроде бы нервничал и стыдился, даже с выставленным напоказ «петушком», поэтому я разделся первым. По-моему, он так возбудился, что готов был кончить только при мысли об этом, но сумел сбросить одежду, не выплеснув сперму. Тогда он был великолепен, и я уверен, что и сейчас тоже, высокий и стройный, но с таким массивным концом!

Лиззи снова попыталась представить это воплощение всех достоинств, но видела только Джона, его прекрасное тело.

– Что было дальше?

– Я объяснил, чего хочу от него. Объяснил подробно. Наверное, он удивился, поскольку ожидал, что это я его трахну.

Голос Джона был тихим, вкрадчивым, но Лиззи все же огляделась. Похоже, до них никому не было дела. Даже восхищенные старушки уже ушли.

– Надевая на Бена презерватив, я велел ему думать о тригонометрии, а потом густо смазал его конец. Я всегда считал, что, если нужно отвлечься, следует думать о сложных вычислениях.

– Так ты, пока драл меня, думал о своих миллиардах?

– Теперь я гораздо старше, – рассмеялся он. – И лучше держу себя в руках. Кроме того, не забывай о моих великолепных БОС-процедурах[12] для самоконтроля! Они никогда не помогали заснуть, зато помогают не выплеснуться раньше времени.

– Расскажи мне о них.

Ей вдруг очень захотелось расспросить о его проблемах со сном, но сейчас не время.

– Так или иначе, я встал на четвереньки и велел ему смазать меня. Но он слишком трясся от возбуждения. Мне пришлось сделать это самому. Я заляпал весь пол.

О, боже! Искушение сунуть руку под скатерть и коснуться себя, как тогда в «Уэйверли», было почти невыносимым. Жалея, что не знает методов самоконтроля, она съела еще кусочек кекса и почти не почувствовала вкуса.

– Наконец, все было готово, и я велел ему войти в меня. Он колебался. Сказал, что не уверен, сможет ли это сделать. Пришлось повести себя решительно – приказать ему.

Почему она ничуть не удивлена? Джон любит быть главным. Даже в молодости, перед тем как его трахнули, именно он отдавал приказания.

– Собственно говоря, это ты трахал его в зад. Босс всегда босс, не так ли?

Он пожал плечами и улыбнулся.

– Полагаю, что так. И это сработало. Потому что он собрался и даже сумел втиснуться в меня.

Лиззи хотела спросить его об ощущениях, но прикусила язык. Опытная проститутка должна знать такие вещи. Но… у нее нет опыта. Особенно в таких вещах, и, скорее всего, для мужчины все по-другому.

– Вау! – воскликнула она вслух.

– Именно. Черт, как же это больно! Он был не слишком осторожен. Мы оба были девственниками-идиотами. Бен не знал, как входить гладко и напористо, а я был возбужден, как дьявол, и не мог правильно расслабиться. Громко стонал, и отнюдь не от наслаждения.

Он глубоко вздохнул, словно вернулся туда, когда был тесным и напряженным и не знал, тонуть ли в удовольствии или ненавидеть каждую минуту вторжения.

– Но немного погодя мы нашли ритм, и все стало хорошо… очень хорошо.

Я хотел, чтобы это длилось, длилось вечно, но ничего не вышло. Он стал кончать и кончал, как чертов отбойный молоток.

Мы повалились на землю. Я думал, что он кончил и забыл обо мне, что я был для него не более чем тугой дыркой в заднице, но как раз, когда я был готов кончить, Бен просунул под меня руку, сжал мой конец, и я выстрелил… кажется, это была истинная любовь. Потому что он думал обо мне и пытался что-то сделать для меня.

Теперь оба молчали. Глубокая задумчивость одной стороны и некоторое удивление другой…

Джон смотрел на сад так, словно видел сквозь время, а Лиззи уставилась на него, как пораженная громом. Вернее, теми тайнами, которыми он поделился с ней. Кроме того, она была безмерно возбуждена его рассказом.

– Ты что-то знаешь о нем сейчас? – спросила она, наконец, все еще разгоряченная, смущенная и тронутая его рассказом. Но они должны жить своей жизнью и вести себя так, словно ничего не произошло.

Джон повернулся к ней. Сейчас он выглядел безмятежным, словно ничуть не взволнованным путешествием по дороге памяти, но когда заговорил, в глазах плескалось нечто, вроде нежности.

– Каждый год я получаю от него рождественскую открытку. Иногда с припиской. Он живет в Шотландии. Женат. И спит только с женщинами, но судя по всему – блаженно счастлив. Я рад за него. Он хороший человек и был добр ко мне, когда я в этом нуждался.

– Значит, это было только юношеским увлечением?

– Более-менее. Как я сказал, мы встречались всего несколько недель, но в то время это было чудесно.

Неужели все его связи длятся недолго? Чудесно, но мимолетно? Как насчет таинственной женитьбы на женщине намного старше него, о которой Лиззи узнала из Интернета? И других романах? А ведь они были? Сколько? Много? Кто знает? Жаль, что она так мало искала о нем информации.

«Но его жизнь, Лиззи, тебя не касается. Через неделю или чуть больше он уедет. Забудь свою одержимость и не проси большего».

Джон глянул на плоские, неприлично дорогие часы.

– Думаю, нам пора, милая. Ты готова?

– Если не возражаешь, я забегу в дамскую комнату.

Ее терзали мысли о том, чего не могло быть. Желание так и не ослабело. Она снова хотела коснуться себя. Но без свидетелей. На случай, если слезы хлынут в тот момент, когда она больше не сможет себя дурачить.

Но в хорошенькой, розовой дамской комнате кафе тело и разум отказались действовать заодно. Она была возбуждена, но в голове вертелось множество мыслей, и она чувствовала себя неуютно: сбитой с толку и не знающей, на что решиться.

И хотела ласк не своих пальцев. Пальцев Джона. Его прикосновения.

Она поспешно бросила в прорезь пенни, вымыла руки и посмотрела в зеркало на свое взволнованное лицо. Блестящие глаза, безумный взгляд. Она выглядела, как инженю. Не как самодостаточная, много повидавшая женщина. Нет, она хотела одного: вернуться к своему мужчине. Хотя он принадлежал ей временно и весьма условно.

Он пошел на кухню, поболтать с владельцами кафе, пока водитель Джеффри, друг семьи, владевшей заведением, пил кофе с лимонным кексом.

Когда она причесывалась, дверь распахнулась. Комнатка была маленькой, и она сразу увидела вошедшего… тем более что это оказался сам Джон.

– Что ты здесь делаешь? Это дамская комната. ДАМСКАЯ комната!

– Знаю, – кивнул он, в два счета оказавшись рядом. Схватил и Лиззи и ее сумочку и потащил к одной из кабинок.

– Не уверен, что сейчас хочу именно даму.

Он втолкнул ее в кабинку и запер дверь. Как во всех старых зданиях, кабинки здесь были большими, с огромными старыми унитазами, похожими на сверкающие белые троны, увенчанные крепкими деревянными сиденьями.

– Я хочу женщину. Хочу тебя. Восхитительную похотливую шлюшку, которая всегда готова принять мой «петушок».

Бросив сумочку на пол, он сжал ладонями ее голову и прислонил к боковой стенке кабинки. И стал яростно целовать, одновременно поднимая юбки и сунув руку между ног.

Она не знала, чем вызван внезапный порыв похоти, побудившей его искать Лиззи в уединении женского царства. Но это было так же волнующе, как и неожиданно.

Она хотела его. Всегда хотела его.

Он одобрительно улыбнулся, когда нашел ее влажной и готовой.

Продолжая исследовать языком ее рот, он потерся ребром ладони о ее клитор. Грубо сжал. И Лиззи, охнув, вдавилась в его руку.

Он прижался к ней всем телом.

Сгорая от желания. Лиззи летела к оргазму, но в самый последний момент он отнял руку и отступил, тяжело дыша.

Лиззи заметила, что он оглядывает комнату, словно оценивая свои возможности.

– Тебе придется объездить меня, красавица, – объявил он, лукаво подмигнув. Опустил сиденье и уселся, расстегивая ширинку.

«Петушок» вырвался на волю: налившийся краской, толстый стержень. Он рассказал, что Бенджамин был огромным. Но Лиззи не могла представить, что конец его любовника больше, чем у Джона!

У нее буквально слюнки потекли. Не дожидаясь позволения, она опустилась на колени и стала лизать его горячую плоть, обводя головку языком.

– Грязная алчная девчонка! – прошипел он, запустив руки в ее волосы. – Пока мы сидели за столиком, я только и думал, как бы залезть к тебе в трусы. Я говорил о том, как Бенджамин меня трахал, а мечтал о том, как бы трахнуть тебя. Особенно когда ты вертелась на сиденье, не скрывая желания. Такая похотливая и готовая ко всему!

Что с ним? Он с таким сожалением, почти нежностью вспоминал о бывшем любовнике, но это оказалось одной из его многочисленных масок. Но влажная головка его «петушка» не лгала. Из глазка катились капельки смазки, а значит, он тоже изнывал от похоти и был готов взять ее.

Она слизнула капельки языком, и он охнул и схватил ее за волосы. Не дергал. Только держал. Осторожно. Угрожающе.

– О, нет! Я хочу быть в тебе. Мне бы больше хотелось побывать в твоей попке, но пока что удовлетворимся «киской».

«Киска» яростно пульсировала в ожидании его вторжения.

– Вот, натяни на меня, – приказал он, вынимая презерватив. – Скорее. Кто-то может кончить, а я не хочу, чтобы это был я. До того, как окажусь в твоей восхитительной горячей «киске».

Немного повозившись, она сумела довольно быстро надеть резинку и, не уверенная, что он так хочет ее, встала и взглянула ему в глаза в ожидании указаний.

– Повернись и подними юбку. Покажи мне свой великолепный зад.

Она подчинилась, чувствуя одновременно стыд и восторг.

– Теперь немного вильни попкой… раздвинь ноги… покажи, что у тебя есть.

Краснея и чувствуя, что лоб и кожа под грудями взмокли от пота, она повиновалась. Вращая попкой, согнула ноги в коленях, выпятила зад, непристойным, но бесконечно возбуждающим движением.

– Боже, какая ты гребаная прелесть, Бетти! Никто не может сравниться с тобой. Я должен быть в тебе. Садись на мой «петушок».

Она начала поворачиваться.

– Нет, спиной ко мне. Так, чтобы я смог одновременно играть с тобой.

Подняв до талии юбки, она стала опускаться вниз, и тут же почувствовала прикосновение пальцев Джона, разделивших влажные губы «киски», чтобы получить свободный доступ.

– Вот так. Садись на меня, грязная девчонка. Сейчас же.

Какой же он огромный и жаркий. Требовательный. Неукротимый.

Войдя на дюйм, он сжал ее талию и рывком насадил ее на себя. Лиззи могла бы поклясться, что у нее глаза сошлись на переносице, а голова куда-то отлетела.

Он наполнил ее, наполнил еще плотнее, чем раньше, а когда поудобнее усадил на колени, задел клитор. Лиззи застонала еще раньше, прежде чем он коснулся ее там.

Прижимавшийся к спине голый живот и лобковые волосы, щекотавшие ее попку, создавали ощущение невероятной близости, и она продолжала раскачиваться, исторгнув из его глотки невнятный звук, скорее рычание.

– Да, так будет хорошо. Садись поплотнее. Впусти меня в себя насколько сможешь.

Это казалось немыслимым, но она попыталась, чувствуя, как настойчивое давление смещает ее внутренние органы таким образом, что хотелось вобрать его еще глубже. Она уперлась ногами в пол и подалась вниз.

– Стисни меня. Я знаю, ты сумеешь. Стисни и ласкай изнутри. Сделай это! У тебя «киска», как у богини!

Она сжала внутренние мышцы, неистово обхватив его. И это усилие стоило ей дорого. Ляжки дрожали. Клитор пульсировал.

– Коснись меня, сволочь! Ты обещал!

Он уже протянул руку, но в этот момент входная дверь открылась.

Лиззи застыла, разрываясь между наслаждением и страхом. В этот момент она и Джон превратились во что-то вроде живой картины, хотя ее чувства были обострены донельзя. Аромат сухой цветочной смеси в чаше на подоконнике назойливо лез в ноздри, особенно в сочетании с одеколоном Джона и чистящего средства с сосновой отдушкой. Голова от этого коктейля кружилась еще сильнее. Она покачнулась, прислушиваясь к шагам за дверью кабинки. Вновь пришедшая, похоже, помедлила у зеркала, отчего страх быть обнаруженными еще усилился.

Но в этот момент Джон, подобно злому волшебнику, нашел ее клитор и стал медленно обводить пальцем.

Несмотря ни на что, его прикосновение было божественным. Возможно, более, чем из-за нараставшего напряжения, все усиливавшегося, усиливавшегося, усиливавшегося давления, когда он касался ее. Стоны кипели в горле, и словно почувствовав это, он закрыл ей рот ладонью. А когда стал безжалостно перекатывать клитор между пальцами, она сомкнула зубы на мясистом бугорке у основания его большого пальца.

Джон не издал ни звука, но мысленно Лиззи слышала, как он ругается и шипит от боли. Но только усилил натиск, продолжая растирать клитор, грубо и жестко, восхитительно неистово и неустанно.

Когда неизвестная постучала в дверь, Лиззи бурно кончила в приливе безмолвного, раскаленного добела экстаза. Она все еще летела на гребнях волн, когда Джон крикнул: «занято», более высоким, но совершенно не женским голосом.

Все еще погруженная в наслаждение Лиззи едва не рассмеялась, хотя это было так же трудно, как не вопить от восторга.

– Простите, – ответила незнакомка, и тут же послышался звук запираемой двери второй кабинки. Хорошо, что, как во всех старых зданиях, стены между кабинками были довольно толстыми.

Лиззи покачала головой, стряхнув руку Джона, и немного повернулась, чтобы краем глаза видеть его лицо. Он улыбался своей сияющей лукавой улыбкой, но глаза походили на черные звезды: зрачки были невероятно расширены от возбуждения.

Он снова потеребил ее клитор, и она яростно уставилась на него, но крепко сжала губы, чтобы не выпустить на волю стон.

Дьявол! Подонок!

Приготовившись, она резко уселась на него, одновременно яростно сжимая внутренними мышцами твердый «петушок». При этом она слегка раскачивалась, осторожно, чтобы не шуметь. Каким сладким было ее торжество, когда она снова оглянулась.

На этот раз в беде был Джон.

Сцепив зубы, с лицом, превратившимся в напряженную маску, он казался еще красивее, чем обычно, и когда она снова сжала «петушок», его глаза почти закатились, а длинные ресницы легли на щеки.

Туше!

С этой мыслью она тоже отдалась наслаждению.

13. Беспокойство улеглось

Лиззи уснула, убаюканная гладким скольжением машины или измучившим ее наслаждением. Джон не знал точно. Возможно, просто притворяется, чтобы отдохнуть от него? Так или иначе, она была бесподобна.

«Кстати, о притворстве: ты закончил просматривать деловую корреспонденцию десять минут назад, так в чем же разница?»

Отложив ноутбук, Джон соединил пальцы на животе и уставился на Бетти. Она дремала, положив рядом мобильник. Несколько прядей волос, обычно уложенных в прическу, сейчас лежали на щеке. Ему хотелось отвести их назад, но он почему-то не мог потревожить Бетти.

Что такого он нашел в этой женщине? Этой девушке? Она так молода, а он на добрых двадцать лет старше. Но в ней ощущались глубина, чувство юмора и милая серьезность, которые заставляли Джона испытывать почти то же, что тогда, с Бенджамином, когда жизнь была проще и не так отмечена временем.

Он хотел большего, но знал, что этого не может быть. Он просто проходил мимо. Дела здесь почти закончены, а она жила так, как жила, своей жизнью.

«Не глупи. Это всего лишь мимолетная связь. Очень приятная интерлюдия. С женщиной, сильно отличающейся от остальных. Но ты это ты. Твое существование вошло в привычную колею. И непредсказуемая, игривая молодая женщина, вдвое тебя моложе, позволяющая играть с собой в весьма рискованные игры, – не твое будущее.

Бетти – не проститутка. Во всяком случае, не профессиональная. Теперь он это знал. Его сыщики, получив ее адрес, легко узнали всю подноготную. Элизабет Эйтчисон. Двадцать четыре года. Работает в конторе по найму секретарей. Она, Шелли Мур и Брент Уэстхед жили на съемной квартире и, очевидно, были давними друзьями. В досье было не только это. Но почему-то ему не хотелось знать больше. Хотя она брала его деньги, все же продавала себя куда в меньшей степени, чем когда-то он. Но она, похоже, забавляясь, играя роль проститутки, и он не стал возражать. Это только добавляло остроты их совместному сексу.

Лиззи также увлекалась БДСМ, как истинный знаток подобных вещей, хотя он подозревал, что она совершенный новичок. Удивительно, чтобы такая неопытная девушка понимала суть тайны. Но она понимала.

Улыбаясь и чувствуя первый прилив желания, он вспомнил о приключении в туалетной комнате «Колокольчика». Как получилось, что поспешный трах в туалетной кабинке мог быть таким же волнующим, как и долгая, неспешная встреча на шелковых простынях в номере дорогого отеля? Какой восторг он пережил!

Он чувствовал себя похотливым самцом, но все же никак не мог понять, почему затеял все это. Может, потому что она затронула его слишком глубоко и неожиданно? Каким-то образом пробралась сквозь тщательно и накрепко возведенные барьеры и возбудила чувства, которых он не понимал и не хотел принять. И втянув ее в грубый, унизительный, быстрый секс на туалетном сиденье, он бессознательно хотел все вернуть в обычное состояние комфорта.

Где все, каким бы приятным оно ни было, сводилось к физическому и временному наслаждению.

«Так лучше. Намного лучше…»

Она не требовала дарить ей цветы, не ждала никаких романтических жестов. Прагматичная реалистка, несмотря на маскарад, она была готова к любой игре, возможно, еще более извращенной и бурной.

«Черт, да она больше думает о своем соседе, чем о тебе, идиот!»

Он попытался проигнорировать уколы ревности, когда она сидела рядом и писала эсэмэски Бренту: «Похоже, он в хорошем настроении, – сообщила она. – Я немного беспокоилась. Не хотела уезжать, потому что Шелли тоже нет в городе, но кажется, он прекрасно справляется и клянется, что ест. И взгляни. Он послал мне ММС с фото лежащего Малдера».

Не уверенный в том, что увидит, Джон уставился на фото маленького толстого черного кота, растянувшегося на спине с поднятыми лапами.

Да, у нее своя жизнь с друзьями и котом, которым она была предана. Особенно этому Бренту.

Ревность снова взбунтовалась, и он подавил ее. Когда-нибудь романтические отношения между Брентом и Бетти проснутся вновь, несмотря на сексуальную ориентацию ее дружка. Возможно, они поженятся, нарожают детей, которые станут играть со славным котиком?

В груди Джона копилась непривычная тяжесть.

Он глубоко, прерывисто вздохнул.

Когда-то он был таким глупцом, что хотел этого: детей и кота. Черт, он хотел этого дважды, с одной и той же женщиной, и во второй раз даже знал, что это иллюзия…

Но сейчас он поумнел.

Глядя в окно, на летевшие мимо деревья, он нахмурился. День вдруг показался серым и унылым, несмотря на то, что с неба ярко светило солнце.

Лиззи снова видела сон, обрывки которого остались с ней даже наяву.

Она в белой комнате, привязана к большой белой кровати и одета в широкое легкое белое платье. Над ней стоит Джон, орудуя хлыстом. И все же Лиззи почти не чувствует ударов и видит только его: лицо, сверкающие волосы, старинный костюм джентльмена викторианской эпохи. Улыбаясь, он отшвыривает кнут и ложится на нее. Во сне брюки и нижнее белье расстегиваются сами собой, и он вонзается в нее. Она не может понять, куда именно: в «киску» или зад, но значения это не имеет. Он наполняет ее собой от макушки до пят, и она всхлипывает от радости и облегчения.

Лиззи, вздрогнув, проснулась. Кричала ли она во сне? Она до сих пор не могла вернуться к реальности.

Повернув голову, она встретилась с взглядом Джона. Как ни странно, он тоже выглядел потрясенным и не вполне пришедшим в себя.

– Ты в порядке, Бетти?

И голос звучал не как обычно. Неуверенно.

– Ты стонала, – пояснил он, растирая челюсть ладонью. – Видела кошмар?

– Ээээ… да. Но не могу припомнить, что было, – солгала она, потому что он тоже казался расстроенным.

Повернувшись, Лиззи выглянула в окно и увидела, что они проезжают мост через знакомый глубокий овраг и направляются к центру прекрасного старого города. Они почти приехали. Это и есть морской курорт, где она часто бывала в свободные дни и праздники.

– Судя по всему, мы уже здесь.

Она снова повернулась к Джону, продолжавшему возиться с бумагами. Уложив их в портфель, он закрыл ноутбук и еще сильнее нахмурился.

– Ты уверен, что все в порядке?

Он резко вскинул голову и окинул Лиззи пронизывающим взглядом. Но лицо его тут же расслабилось.

– Почему ты спрашиваешь? – улыбнулся он.

– Просто кажешься немного раздраженным. Обычно ты не такой.

– Всего лишь бизнес. Думаю о предстоящей сделке. Я намерен купить этот отель, потому что не смог купить «Уэйверли». Собственно, я хочу купить всю сеть, но по своей цене.

Как странно быть вместе с Джоном-бизнесменом, потому что до этого он был Джоном-сенсуалистом, Джоном-любовником, Джоном-господином. Она не сомневалась, что и в зале заседаний совета он так же удивителен, как и в спальне.

– Ты настолько богат? – спросила она, любуясь в окно самой красивой частью курорта, где она бывала не так часто. С Брентом, Шелли и несколькими приятелями из паба они обычно бродили туристическими маршрутами. Рыба и жареный картофель в кафе на набережной, дешевые, снятые вскладчину квартиры, сувенирные, надетые набекрень шляпы.

Проведенные с родителями каникулы были более традиционными, очень старомодными. Тогда они жили в уютных пансионах, немного чопорных, но не без определенного очарования.

– Богат, – ответил Джон, когда лимузин свернул на полукруглую подъездную дорожку одного из пятизвездочных отелей. – Ушло немало лет на то, чтобы я поднялся до такого уровня, но да, я очень богат.

– Миллиардер, всего добившийся сам?

– Да, такие сейчас в моде, – рассмеявшись, подмигнул он. – Не уверен, что я настоящий миллиардер, но недалек от этого. У меня немало миллионов, и я вроде как всего добился сам.

– И что это означает?

Не отрывая от него глаз, Лиззи поискала сумочку и нашла под сиденьем. Неужели она металась в своем странном белом сне?

– Это означает, что большую часть состояния я заработал сам, но сначала меня, естественно, субсидировали.

Он улыбнулся ей своей лукавой, немного раздраженной, полной иронии улыбкой, но Лиззи так и не поняла, в чем дело.

– Эти деньги я тоже заработал, но другим способом.

– Каким именно? – вскинулась она, хватая жакет и сумочку, но Джеффри уже открыл дверь с ее стороны и помог выйти.

Следующие несколько минут они были заняты носильщиками и багажом.

– Каким именно? – повторила она, когда они шли через вестибюль. Их встречали, как прибывших на курорт короля или махараджу. Лиззи почти ожидала поклонов и почтительно снятых шляп. До этого не дошло, но встреча действительно была торжественной. Остальные гости оглядывались или отрывались от дел, словно притянутые некой невидимой волной обаяния, исходившего от Джона.

Сжав ее локоть и продолжая идти, он наклонился и прошептал:

– Расскажу обо всем позже… скажем только, что не тебе одной дорого платили за услуги эскорта.

Без поддержки теплых рук Джона Лиззи могла бы споткнуться, но он был рядом, и она не хотела испортить их эффектное появление. Поэтому она держалась с достоинством, спокойно выслушивала пространные приветствия портье и управляющего отеля.

С Джоном обращались как с богом, и это почтение распространялось и на нее тоже. Хотя трудно было не хихикнуть, когда он представил ее как свою спутницу мисс Пейдж.

Она вдруг сообразила, что он никогда не пытался узнать ее фамилию. А она сама и не говорила, оставаясь для него Бетти. Так что ее рассмешило, когда он, как ни в чем не бывало, назвал ее именем легендарной Бетти.

Младшие члены встречающей стороны, казалось, не увидели в этом ничего особенного, но джентльмен постарше, лощеный тип, в глазах которого роились смешливые искорки, слегка улыбнулся, присматриваясь к ее классической прическе с волосами до плеч и винтажному платью с жакетом.

Их торжественное шествие продолжалось. Управляющий проводил их до лифта, а потом – до номера-люкс. Любезности пролетали мимо ушей Лиззи: слишком она сосредоточилась на реплике Джона об эскорт-услугах. Когда-то он тоже продавал себя. Но неужели тоже был эскортником?

Но ведь он был женат!

В Википедии об этом говорилось довольно ясно. Она напомнила себе, что так и не узнала больше о его жене. Не желала думать о его женитьбе, хотя останется в жизни Джона всего на несколько дней. И все будет так, как всегда было в отношении к кинозвездам и другим знаменитостям, которые ей нравились. Если она не думала об их очередных романах, последние просто переставали существовать. И тогда «избранник» принадлежал ей.

Но теперь придется себя переломить. И либо спросить о жене, либо узнать самой. Даже если будет больно.

Их номер был роскошным, огромным, лучшим в отеле и совершенно не похожим на уютный китч «Уэйверли».

Просторные раздельные спальни с отдельными ванными комнатами, похожие на океанский лайнер в кремово– и светло-голубых тонах, и общая гостиная, в которую поместилась бы вся их квартира.

Но из двух отелей она выбрала бы «Уэйверли». Место, где впервые трахалась с человеком, которого полюбила.

«О, черт!»

Она пристально оглядела комнату. Нет, это абсурдно! Он не мог читать ее мысли, но почему-то смотрел, хмурясь так, словно видел насквозь.

– Какая роскошь! Ты определенно должен его купить. Но «Уэйверли» мне нравится больше, – выпалила она, отворачиваясь.

– Действительно роскошь. Я его куплю. Но согласен с тобой, – кивнул он и, подойдя ближе, сжал ее плечи и заглянул в лицо. – Ты в порядке?

– Да… просто новое место, вот и все. И путешествие было… мммм… интересным. Обычно я еду сюда в поезде… сандвич с беконом и журнал, чтобы почитать в пути. Не слишком интересное путешествие.

– Даже в компании Брента?

Настала ее очередь хмуриться. Что он хотел этим сказать, черт возьми?

– Конечно. Я же объясняла: мы просто друзья. Причем давние. Еще до нашего короткого романа. И, надеюсь, всегда останемся друзьями.

Он долго, испытующе смотрел на нее, прежде чем морщинки на лбу разгладились.

– Да, хорошо иметь друзей.

«А у тебя они есть»?

Он медленно поцеловал ее, словно наслаждаясь. Стараясь навсегда запомнить вкус губ.

А она в это время пыталась представить его жизнь. Деловые поездки. Заключение сделок. Совещания с ему подобными за полированными, заваленными бумагами столами. Женщины в гостиничных номерах, купленные на несколько часов. Одинок ли он?

– Помнишь, что ты обещала в обмен на мою историю? – спросил он, подняв голову.

– Да, конечно, но есть ли у тебя время? По-моему, тебя ожидают на бизнес-ланч.

Вопреки своим словам, она прижалась к нему всем телом. Он, конечно, был уже наготове. Поразительно. Для сорокашестилетнего мужчины потенция у него, как у человека вдвое младше.

– Время всегда найдется.

Он уже поднимал ее юбки. Собрав их в руке, другой он стал мять ее ягодицы.

Лиззи стала извиваться. Стоило ему коснуться ее, как она загоралась. Его эрекция была осью, на которой она вращалась.

Она уткнулась в его плечо, чтобы спрятать лицо. Боясь, что оно выдаст нечто большее, чем простое вожделение.

– Я люблю твое тело. Люблю каждое движение, – пробормотал он, почти до боли стискивая ее попку. – И мне нравится, что ты никогда не притворяешься.

– А если я просто очень хорошая актриса? – пробормотала она в тонкую ткань его костюма.

Разве пресса кричит о том, что проститутки – хорошие актрисы? Хотя желание было неподдельным. А маскировала она непонятно откуда взявшуюся глубину чувств к нему. Или пыталась…

– Твоя «киска» не лжет.

Его пальцы окунулись в нее сзади. Она, как всегда, была постыдно мокра, и пальцы Джона сразу же покрылись влагой.

Не в силах говорить, она раскачивалась, терлась животом о его «петушок», иногда стараясь надавить на проникавшие все глубже пальцы, но как ни трудилась, все было напрасно. Он никак не хотел ласкать ее клитор. Все еще обнимая его за талию, она другой рукой подняла юбки спереди, чтобы просунуть ладонь между их телами и коснуться себя.

Их пальцы столкнулись.

– Да-да, – выдохнул он, – поиграй с собой. Доведи дело до конца, а я пока тебя отшлепаю. Сделай это, Бетти, сделай!

Лиззи, тяжело дыша, стала ласкать себя. Прежде чем начнутся шлепки, нужно довести себя до готовности.

Он медлил, словно ожидая, пока она найдет ритм, и только потом отнял руку.

Пусть она ласкает себя, но когда он так близко… ощущение такое, будто это его рука! А его плоть все наливается, все твердеет…

Первый удар был жестким и неумолимым, как удар молнии.

Правда, ей было не так уж больно. Джон держал ее и поэтому не мог размахнуться, как следует. Но удар пришелся между ног. Следующий – по ягодицам. Все ощущения сосредоточились. На ее пальцах и клиторе.

Лиззи сама не понимала, что это было: наслаждение, боль, желание, ликование или отчаяние. Она давила на свою руку и одновременно прижималась к Джону, чувствуя его каменную твердость.

Он шлепал ее снова, снова и снова, и его усилия сливались с ее собственными. Она была почти на краю, но мысли все еще путались. И Джон, похоже, это ощутил.

– Кончай! – скомандовал он тихо, но неистово. Рука его снова опустилась, под таким углом, что ее палец вздрогнул, словно став проводником ЕГО ласки.

– Кончай, Бетти! Сейчас!

Это случилось! Ее влагалище сильно сжалось, нахлынули изысканные ощущения… колени мигом ослабели. Джон перестал ее шлепать и крепко сжал ягодицы, удерживая на месте. Прижавшись к нему спиной, она мелко вздрагивала. И наконец, обмякла, зная, что не упадет. Что Джон ее удержит. Он даже не позволил ей покачнуться, и сейчас она чувствовала себя в полной безопасности.

Но его «петушок» по-прежнему оставался твердым.

Вынырнув на поверхность, Лиззи ластилась к нему, как котенок. Попка горела, но Лиззи, немного придя в себя, поняла, что это даже не настоящая боль и скоро пройдет. Удары были сильными лишь в ее воображении. Не в реальности.

Но его возбужденная плоть, прижатая к ее животу, не была воображаемой, и с этим нужно было что-то делать, если он хочет идти на совещание… и председательствовать на нем.

Она улыбнулась, чувствуя себя на седьмом небе. Он был главным, как с ней, так и на совещаниях, и его сила вливалась в нее, словно посредством осмоса.

Лиззи выпрямилась, уперлась руками ему в грудь и отстранилась. Он удивленно взглянул на нее, но отпустил и тут же ахнул:

– Бетти!

Но она уже опустилась на колени и потянулась к его ремню.

– Бетти, тебе вовсе не обязательно это делать. Я ничего не ожидаю.

Она с улыбкой смотрела на него, пытаясь уговорить взглядом, как уговаривал ее он.

– Заткнись, Джон. Мне плевать на то, чего ты ожидаешь. Сейчас ты все получишь.

Все еще не позволяя ему отвести глаза, она расстегнула его ремень, брюки и стянула трусы.

В груди рос и бурлил смех, но она сдерживалась, хотя не знала, что смешнее: покрасневший и твердый «петушок», словно пружина, выскочивший ей в лицо, или выражение чистого, нескрываемого изумления на физиономии Джона. Он казался пораженным громом ангелом, с взбунтовавшейся плотью… восхитительно!

Взяв его в рот, она принялась сосать, подобно яростной фурии.

– О, господи, Бетти, пожалуйста.

Он вцепился в ее волосы, но она чувствовала некую двойственность: он вроде бы хотел оторвать ее от себя и одновременно удержать на месте.

– Бетти… это… не… оооо! – вскрикнул он, когда она обвела бороздку под головкой члена, заставив его бедра дернуться.

Она на секунду отпустила его и окатила яростным взглядом.

– Заткнись и наслаждайся!

Прежде чем он успел ответить, она снова поймала его и стала сосать еще сильнее, одновременно лаская языком. Наказывая его ртом, она тянула за одежду так, чтобы гладить зад и ласкать анус. Когда она сунула палец в дырочку, он грязно выругался, дернул бедрами и наполнил ее рот белой вязкой спермой.

14. Размышления

– Если хочешь, пойдем со мной на ланч. Ты здесь такой же почетный гость, как и я, – пригласил Джон, выходя из ванной и поправляя галстук. Он наскоро принял душ и сменил костюм на темно-синий, в тонкую белую полоску. Теперь он выглядел настоящим бизнесменом. Трудно представить его, выкрикивающим непристойности.

Может, перемены были не так велики. Но все же…

– Спасибо за приглашение, но как бы мне ни хотелось увидеть тебя в роли магната, все же боюсь отвлечь тебя и пустить сделку по ветру.

Он улыбнулся и подошел к ней. Лиззи, закутанная в халат, полулежала на огромном диване с кремовой обивкой, и он наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Думаю, если бы ты пришла на ланч в таком виде, оппозиция пошла бы на любую уступку, – прошептал он, лаская ее бедро.

– Там так скучно?

Она передернула плечиками, хотя, к собственному удивлению, возбудилась снова.

– Вполне может быть скучно. Немного…

Он пожал плечами.

– Боюсь, фильмы, телевидение и книги слишком приукрашивают бизнес и бизнесменов. Большинство магнатов ужасно стары. Я, возможно, один из немногих, которые могут считаться презентабельными. Из тех, кого женщина не выгонит из постели пинком!

– И к тому же такой скромный!

– Что я могу сказать?

Он снова пожал плечами, ухмыльнулся и выпрямился.

– Пожалуй, в таком случае я пропущу бизнес-ланч. Может, просто раскинусь на диване, как твоя одалиска, а может, поброжу немного. Куплю моллюсков и сахарной ваты на приморском бульваре или посмотрю, все ли еще здесь устраивают катания на осликах.

На какой-то момент лицо Джона смягчилось, а во взгляде мелькнуло сожаление.

– Звучит классно. Предпочел бы пойти с тобой, чем выторговывать миллион у этого сброда.

Он рассеянно обвел рукой комнату, словно обращаясь к руководству отеля, а, возможно… вероятно, и ко всей сети.

– Может быть, завтра? У меня будет свободное время.

– Жду не дождусь.

Она представила Джона в джинсах и майке. Они гуляют по набережной, взявшись за руки. Смеются… Ни забот, ни бизнеса, ни обманов.

– А теперь, красавица, увы, мне нужно идти. Нельзя заставлять ждать компанию обеспокоенных менеджеров и кучу адвокатов.

Он широко улыбнулся, словно был вполне доволен своим адвокатом, после чего сунул руку в карман и вынул бумажник.

– Если захочешь пройтись по магазинам, купить новое белье или что-то в этом роде, вот тебе карточка. Пин-код: четыре, семь, девять, три. Если возникнут проблемы, позвони по этому номеру.

Он отдал ей кредитку и одну из визитных карточек, с номером, написанным от руки на обратной стороне.

– Один из моих финансовых советников все сделает для тебя.

Лиззи вскочила. Кредитка была черной. Она никогда таких не видела, но много о них слышала. Нет, это уж слишком!

– Я не могу ее взять… то есть, спасибо и тому подобное. Ты очень добр. Невероятно добр. Но ты за все уже заплатил, и заплатил сверх всего мыслимого и немыслимого. Если я захочу что-то купить, у меня уже есть твои деньги.

Джон с притворным отчаянием закатил глаза.

– Ты самая странная в мире эскортница, Бетти, – объявил он, беря ее руку, в которой лежала карточка, и сгибая пальцы в кулачок.

– Пожалуйста, возьми. Исполни мой каприз. Мне не нравится мысль о том, что ты носишь с собой наличные. Не хочу, чтобы ты рисковала подвергнуться нападению уличных бандитов.

Он подался вперед, поцеловал ее в щеку. Слегка нахмурился, но тут же просветлел.

– Может, купишь себе что-то из одежды? Например, коктейльное платье. Вечером будет мероприятие, на которое мы пойдем, если захочешь. Не могу всего тебе рассказать, но обязательно объясню позже, когда куплю этот чертов отель.

Сжав ее пальцы в последний раз, он отошел, взял портфель, взглянул на часы и направился к двери.

– Надеюсь, это продлится недолго. Ненавижу каждую минуту, проведенную вдали от тебя! – воскликнул он, остановившись в двери. – Чао!

– Убей всех наповал! – прошептала Лиззи. Но он уже ушел.

Проплывая через вестибюль с грудой блестящих магазинных пакетов и менее гламурных, пластиковых, Лиззи посмеивалась над собой.

Она словно попала в фильм «Красотка»! Где тот, вначале надменный, а потом добрый управляющий отелем, который должен одобрительно ей улыбнуться? Но пришлось довольствоваться лишь улыбкой портье, пожелавшего ей доброго дня.

Вернувшись в номер, Лиззи уселась в кресло и на несколько минут подняла ноги на подлокотник. Слишком долго она бродила по магазинам.

Вопреки наставлениям Джона, она платила наличными, которые он дал ей. Несколько прекрасных комплектов белья, потому что он просил ее об этом. Немного косметики, книги, журналы, модные топы и сувенирная кружка для Шелли, игры и еще книги для Брента. Она даже купила для Малдера несколько дорогих кошачьих игрушек из отдела для животных в одном из универмагов.

Она не побывала на набережной, ей хотелось прийти туда с Джоном. Эта поездка не была романтической идиллией, скорее, сексуальным приключением. Но прогулка у моря немного смахивала на романтическую, пусть и продлится полчаса или около того.

Она еще не ела, но меню обслуживания номеров выглядело достаточно аппетитно. Закрыв глаза, она попыталась избавиться от всех мыслей. Прочувствовать простое удовольствие от нескольких дней пребывания в новом городе. В обществе красивого, чувственного, сексуально изобретательного мужчины.

После похода по магазинам она поняла, что немедленно должна сказать Джону правду. Она не проститутка. Сначала это было игрой, вызовом, брошенным самой себе, чем-то вроде розыгрыша. Но она не ожидала, что встретится с ним больше одного раза, в лучшем случае – двух. Теперь она попалась на собственную приманку. Она влюбилась в него, и поэтому хотела быть честной, особенно потому, что еще день-другой – и она больше никогда его не увидит.

Именно поэтому она истратила довольно скромную часть его денег, да и то наличными. И вынула кредитку только один раз. Чтобы купить то особенное платье. ЕЕ платье. Она поняла это, когда увидела его в витрине бутика, порог которого в обычных обстоятельствах ей в голову не пришло бы перешагнуть.

Еще один кадр из «Красотки». Хотя Лиззи была одета прилично, не в пример героине Джулии Робертс, все же, входя в бутик, чувствовала себя безнадежной провинциалкой. Это место из тех, которые посещают настоящие женщины Джона. Знаменитости, а возможно, и аристократки, но точно не его временная игрушка. Несмотря ни на что, она высоко подняла голову и сделала вид, что ей все нипочем.

Вспомнив об этом, Лиззи снова улыбнулась. Как же можно ошибиться! Дальше пошло совсем не по фильму. Продавщицы были очень милы, сверх-дружелюбны и рады помочь. Едва она справилась о золотом платье на витрине, обе дружно воскликнули:

– О, да, на вас оно будет сказочно выглядеть!

Когда-то такой фасон называли платьем-рубашкой. Прекрасно сшитое, оно обрисовывало тело, но не льнуло к коже, с одним лишь чувственным намеком на изгибы. Ничего подчеркнутого. Словно Лиззи действительно попала в фильм, где платье идеально сидит на героине: поэму из кремово-золотистой чесучи, поверх которой лежит слой тонкого кремового кружева.

Лиззи представила в нем не любимую Бетти Пейдж, а Одри Хепберн. Поэтому накупила шпилек, чтобы уложить волосы в элегантный узел. Создать более изящный, более элегантный образ.

– Тебе понравится, Джон, – сказала она себе, вынимая платье из кокона тонкой бумаги, чтобы оно успело отвисеться до вечеринки.

Платье блестело. Почти сверкало. Что там Вивьен из «Красотки»! В этом она будет выглядеть Золушкой, королевой ночного бала, куда собирался повести ее Джон. Возможно, это будет ее последняя грандиозная ночь с ним. Как только она разоблачит себя, волшебная сказка может навсегда закончиться. Капут и все такое.

Поэтому нужно как можно лучше использовать каждый бесценный час, прежде чем зазвонит колокол.

«Я хочу всего, Джон. Всего, что ты сможешь сделать с моим телом. Возможно, я больше никогда не встречу мужчину, который так хорошо знал бы, что делает».

Он давал обещания… заключил с ней шутливую сделку, когда рассказывал историю о своей короткой связи с Бенджамином. При мысли об этом она заерзала, воображая… представляя, каково на деле то, что называется анальным сексом… содомией. Она хотела попробовать. Всегда была слишком любопытна. Но никогда раньше не чувствовала, что может полностью довериться мужчине. Даже Бренту. Даже когда они были любовниками.

Но с Джоном она будет в безопасности. Лиззи точно это знала.

Совещание было на редкость утомительным. Сделка, которая казалась Джону почти завершенной, превратилась в абсурд. Обычно бесстрастный в подобных обстоятельствах, он едва удерживался, чтобы не вскочить, выругаться и приказать прекратить валять дурака и тратить его время. Потому что он не хотел оставаться с ними в одной комнате, торгуясь из-за жалких грошей, вместо того чтобы быть наверху, с Бетти.

Ее прекрасное тело, интеллект, остроумие, красота были восхитительным миражем, сиявшим перед ним, в знойной пустыне нудных переговоров.

Когда сделка была, наконец, завершена, он громко вздохнул, чем вызвал испытующие взгляды адвокатов, руководства отеля и остальных бездельников. Схватил ноутбук, портфель и, почти выбежав из комнаты, на ходу услышал предложение отпраздновать покупку. Но сейчас для него это был набор бессмысленных звуков.

Поднявшись наверх, он не ворвался в номер. Она не сделала ничего плохого. Нет смысла срывать на ней свое раздражение, искать утешения в ее объятиях, играть с ней – да. Но выплескивать гнев – ни за что.

Улыбнувшись, он поставил портфель и компьютер на прикроватный столик. Благослови ее Боже, она опять уснула. Он впервые встречал женщину, обладавшую способностью так легко засыпать. Он завидовал ей… но тогда в машине едва не задремал сам, пока она спала. Это по-прежнему поражало его до глубины души. Но может, это ему показалось и он не спал?

«Еще как спал. Еще как».

Это случилось впервые после тюрьмы: спонтанно, неожиданно, без кошмаров. Невозможно!

Он постарался выбросить из головы непрошеные воспоминания. Боль. Невероятная усталость. Ненависть к себе. Сознание того, что он заслужил все это.

Он нечасто возвращался к прошлому, потому что научился справляться с собой и вновь обретать цельность. Не без помощи и не без помех. Двойное предательство Клары… Дважды он верил, что небезразличен ей. Дважды она клялась, что любит его, но потом уходила.

Он сумел с этим справиться, но проблемы с бессонницей остались. До тех пор, пока он не обнаружил, что заснул в лимузине рядом с Бетти и спал. Пусть всего несколько моментов спал в присутствии другого человека и без сильных препаратов. Впервые за двадцать лет. Больше чем за двадцать лет.

А Бетти, его девушка по вызову, которая вовсе не была девушкой по вызову, снова спала. И выглядела такой умиротворенной… настоящим ангелочком. Темные ресницы лежали веерами на высоких скулах, мягкие нежные губы по-прежнему были розовыми, даже без блеска. Роскошное тело закутано в толстый, пушистый махровый халат. Соблазнительные изгибы скрыты, но он их помнит. Они навеки запечатлены в ее мозгу. При одной мысли о ее теле у него все встает.

Она подобрала ноги под себя, и он позволил руке на миг замереть над ее попкой, представляя упругость, твердость, когда он ее шлепал.

Аппетитный изгиб напомнил ему о заключенной сделке. О том, что он потребовал взамен истории о Бенджамине. Истории немного преувеличенной, но, в основном, правдивой. Согласится ли она дать в попку? Его руки так и чесались приласкать ее, но он сдержался, не желая беспокоить Лиззи, хотя «петушок» отвердел до боли, при мысли о том, как он станет драть ее в зад, медленно и властно.

«Пусть поспит пока. Не жадничай. Подожди немного».

Он отступил, стараясь игнорировать почти мучительную эрекцию.

На стульях и креслах были разбросаны магазинные пакеты. Очевидно, ее покупки. Его одолевало любопытство: неужели она преодолела нежелание воспользоваться данной им карточкой?

В пакетах лежало белье и аксессуары: пояса хорошенькая сумочка с кожаной аппликацией в виде котят, что заставило его улыбнуться. А еще несколько топов и маек, сувенирная кружка, косметика. И кошачьи игрушки? Довольно много книг: триллеры, любовные романы и два руководства по пошиву современной одежды. Диски с играми.

Джон нахмурился, заинтригованный таким выбором. Возможно, кое-что она покупала не себе. Подарки для соседей по квартире. Сама она вряд ли увлекается компьютерными играми, да еще военными и спортивными. Вероятно, это для Брента. Реального мужчины в ее жизни.

Джон снова попытался задушить внезапную ревность. Бетти предана другу, и Джон боялся, что, возможно, она любит молодого человека куда сильнее, чем сознает. Пока, но придет время… и он надеялся, что это будет скоро. Ради нее самой. Она заслуживает любви и спокойной жизни, которые он ей дать не может.

Джон снова вздохнул, куда тяжелее, чем в конференц-зале.

«Будь я порядочным человеком, немедленно отослал бы ее домой. К мужчине, которого она любит. Но я непорядочный человек и хочу ее. Безумно».

Они недолго будут вместе. Но он эгоистичен и хватает все, что может. И где может. Моменты счастья, чтобы помнить и бережно хранить.

Оставив любовницу, он вошел к себе и встал под душ. Чтобы очистить душу, не тело. Смыть прошлое и предчувствие будущей потери.

Проснувшись, Лиззи почувствовала какую-то неловкость. Словно кто-то наблюдал за ней. Она огляделась, почти ожидая увидеть Джона, сидевшего в кресле и изучавшего ее, возможно, со стаканом джина в руках. Предвкушавшего новую эротическую игру. Что же, она не против.

Лиззи хотела отвлечься. Несложный бездумный побег в секс, несмотря на игры, которые она вела. Восхитительное наслаждение с Джоном, чья потребность к ней была проста и откровенна.

И хорошо, что она знает, чего ожидать. Каковы их отношения. Не то, что с Брентом, который был раздражителен, отчужден и сварлив, когда она опять позвонила ему чуть раньше, узнать, как у него дела. Совершенно не тот, довольно жизнерадостный, спокойный друг, который ее провожал. Что стряслось?

– Перестань надо мной кудахтать, мать твою! Я уже вырос, Лиззи. И могу сам справиться. Вы с Шелли иногда обращаетесь со мной, как с младенцем! Я не собираюсь наделать глупостей.

Но несмотря на браваду, голос звучал глухо. Тускло. И это ее тревожило. Она хотела немедленно вернуться домой, но стоило только намекнуть на приезд, как он вновь взорвался.

– Послушай, оставь меня в покое! Наслаждайся своим секс-марафоном! И побеспокойся о себе! Не обо мне! Бьюсь об заклад, ты еще не сказала ему, верно?

Она оборвала разговор, но по-прежнему была расстроена и встревожена. Даже после стольких месяцев Брент не прекращал укорять себя, скорбя о потерянной любви.

«Я поеду домой завтра. Расскажу Джону правду и вернусь к реальной жизни».

Ну а пока, за последние, проведенные с ним часы, она окунется во все наслаждения, которые может с ним разделить. Отдаст все. Возьмет все. Испытает все новое, незнакомое и знакомое, те бурные ощущения, которые только он может ей подарить. Сладкий вкус его губ, ласки рук, тяжесть великолепного тела. Волшебная иллюзия, в которой она – единственная для него. Та самая. Потому что он стал для нее единственным. Тем самым.

Она вскочила и немного постояла, прислушиваясь к шуму воды. Звук исходил из открытой двери спальни Джона. Вернее, из ванной. Он вернулся, и вне всякого сомнения, стал новым хозяином отеля. Что же, она поможет ему отпраздновать успех, дав то, что он хочет.

15. Откровения

Джон встал под струю воды и попытался выбросить из головы все мысли и жить одними чувствами. Вода приятно массировала его кожу, а свежий аромат мыла дурманил.

Его «петушок» был твердым в предвкушении рук, губ и «киски» Бетти… а может, и тесных объятий ее попки.

«О, моя красавица! Я знаю, ты будешь божественной!»

Он представил, как она извивается, трется об него трепещущим телом, в ожидании темного, восхитительного наслаждения и запретной страсти. Того головокружительного момента, который всегда присутствовал, независимо от того, каким бы знакомым ни был секс.

Он сжал член и содрогнулся, неожиданно вернувшись к Бенджамину, к их последней встрече, к мучительной минуте опасного ужасного восторга, когда нервные окончания посылали панические сигналы, пронизывавшие тела. В тот раз он был испуган, не зная, выдержит ли все, после того, что случилось с тех пор, как они были вместе. Но друг сделал переживания прекрасными для него… в точности, как сам Джон сделает это для женщины, которая делит с ним номер.

– Бетти, – выдохнул он. Вода струилась по его лицу и груди. Безумная потребность почти одолела его, но он устоял, желая сберечь себя для нее.

«Бетти…»

Она тут же явилась, словно на зов. Изящная фигурка ясно виднелась сквозь запотевшее стекло кабинки: белоснежная кожа, грациозные изгибы, темные волосы, уложенные в свободный узел, треугольник завитков, такой же соблазнительный, как песня сирены, взывающая к его ноющему пенису.

Слегка отодвинув дверку, она спросила:

– Можно войти?

Джон рассмеялся.

– Здесь… я мечтал об этом.

Подавшись вперед, он открыл панель шире, чтобы впустить ее, и втянул за руку в кокон пара и влаги.

– Ну, вот, подумал…

Обняв ее за талию, он задвинул панель.

Их тела слились, словно они тысячу раз принимали душ вместе. Мокрая голая кожа к мокрой голой коже… кончики ее сосков затвердели так же, как его пенис. Лиззи терлась лобком о его ноющую плоть: ее нежность к его жесткости. Он сжал гладкие полушария ее ягодиц, наслаждаясь их упругостью, завлекаемый теплой дырочкой между ними, проникая в нее пальцами, чтобы пощекотать ее.

Она тихо застонала и стала тереться об него, соблазняя. Сейчас ему было все равно, механическая ли эта реакция или искренний зов, но это было чудесно. Он вдавил палец в маленькое отверстие, улыбаясь в ее наспех заколотые волосы, когда она стала тереться об него еще яростнее. Тяжело дыша и издавая мурлыкающие звуки.

– Господи, Бетти, ты прелестна!

Он поцеловал ее лоб. Щеки и горло.

– Готова дать то, что я хочу?

Он снова нажал на ее дырочку.

– Черт, да, – пропыхтела она, – я тоже этого хочу. Но сначала должна кое-что сказать тебе, Джон. Очень важное.

Она тряслась в его руках, и он не был уверен, имеет ли это отношение к возможному анальному сексу. Но понимал, что заставляет ее трястись. Момент истины или один из моментов, и он хотел сказать ей, что все это не имеет значения. Она для него – драгоценность, независимо от того, чем бы ни занималась. И ему плевать на деньги. Важна только она.

– Что случилось, Бетти? Скажи мне. Можешь сказать мне все.

Он стал грубо ее ласкать. Наверное, стоило бы вытащить девушку из душа, закутать в халат и усадить в гостиной, где они могут спокойно поговорить. Но просто не мог заставить себя не касаться ее.

– Тебе может не понравиться, – пробормотала она, касаясь губами его шеи.

– Позволь мне судить самому. Не представляю, что может в тебе не понравиться.

И это правда. Чистая правда.

Она подняла голову. Глаза были огромными, темными, горевшими вожделением, затуманенные опасением. Он наскоро поцеловал ее, пытаясь ободрить.

– Тогда все хорошо, – кивнула она, по-прежнему глядя ему в глаза, когда он отстранился. Ее отвага приводила его в такой же восторг, как ощущение ее теплого, мокрого тела.

– Прежде всего, меня зовут не Бетти.

Он не удивился. Имя было приложением к стилю одежды и прически. Вполне естественно, что оно так же придумано, как ее подражание блестящей звезде пятидесятых.

– Итак, таинственная, как тебя зовут?

Он продолжал гладить ее, и она коротко вздохнула.

– Вообще я Элизабет. Но обычно друзья зовут меня Лиззи. Бетти – это шутка, потому что я немного на нее похожа.

«Лиззи. Он произнес это имя. Сначала мысленно».

Лиззи. Мило, задорно, весело, совсем, как она сама. Он сразу решил, что ему нравится. И нравится реальная Лиззи еще больше, чем когда она была в образе Бетти.

– Тебе идет… Лиззи. Уверен, что скоро привыкну.

Ее волосы растрепались, и он пригладил непокорные пряди.

– Что еще ты хочешь мне сказать? Какие драматичные откровения у тебя на уме?

Теперь она отвела взгляд. Но только на минуту. Он почувствовал, как она сжалась. Как выпрямила спину. Значит, готова к любым последствиям.

– Я… э… в общем, я не девушка по вызову. Не эскортница и никогда ей не была. Никогда не брала у мужчин деньги. То есть ни у кого, кроме тебя.

Она поджала губы, и он ясно видел, как вихрятся мысли у нее в голове.

– И я отдам все, что ты мне платил… по крайней мере, большую часть. Я кое-что потратила. Но если дашь время, я и это верну.

Оставив шутливые ласки, он схватил ее в объятия прямо под водой:

– Бет… прости, Лиззи, я знаю, что ты не проститутка. Давно уже подозревал. Когда ты назвала мне адрес, попросил своих людей кое-что проверить. И продолжал игру только потому, что тебе это нравилось.

Она принялась вырываться, довольно сильно молотя его по спине.

– Ты, животное! Забавлялся со мной, как с дурочкой!

Она даже согнула ногу, словно намереваясь ударить его коленом в пах.

– Не дурочка! Умная, проницательная, сообразительная, смелая женщина, не боящаяся сделать что-то безумное, чтобы вырваться из ежедневной рутины.

Он обнял ее еще крепче.

– Моя прекрасная, чувственная, храбрая женщина, имеющая мужество принять такого извращенного подонка, как я, чтобы расширить свои сексуальные горизонты.

Он ощутил, как она застыла, словно готовясь к новому нападению, но тут же покорно обмякла в его объятиях и прижалась животом к его стоявшему члену.

И рассмеялась, продолжая раскачиваться, сотрясаясь от хохота.

– Ты действительно извращенец! И невероятно самоуверенный тип! Мне следовало бы немедленно уйти и забрать твои денежки, за то, что все это время водил меня за нос!

Он вдруг испугался, что она действительно уйдет. Стало холодно и одиноко. Неужели…

Но она тут же нежно сжала его, все еще твердый член, угрожающе усмехнулась, но тут же смягчившись, добавила:

– Но поскольку ты изумительный, невероятный трахальщик, я, пожалуй, прощу тебе все и останусь.

При этом она медленно, соблазнительно гладила бороздку под головкой.

– Но мне нужно отдать деньги, иначе я действительно буду шлюхой.

– Не могли бы мы обсудить финансовые проблемы попозже?

Он снова провел ладонью по ее попке. Эту отвлекающую игру могли вести двое. Кончики пальцев опять уперлись в ее анус.

– Вряд ли я смогу спокойно вести переговоры. Кровь, которая должна приливать к мозговым клеткам, отхлынула к совершенно другому месту.

Он тоже стал тереться об нее, надавливая на державшие «петушок» пальцы.

– Хорошо. Но я не сдамся.

Она продолжала раскачиваться, и он чувствовал, как ягодичные мышцы напрягаются и расслабляются, словно она пыталась вобрать его пальцы.

– Знаю, но сегодня вечером я предпочитаю сосредоточиться на другом договоре.

Он втиснул палец в крошечную дырочку, проверяя упругость мышечного кольца.

– Ты знаешь, на каком именно.

– У меня никогда раньше не было анального секса. Поэтому я должна была тебе сказать. Настоящая девушка по вызову, возможно, делала это сотни раз, но не я.

Он видел, что Лиззи нервничает, и, судя по тому, как тяжело дышит, понял, что она пытается расслабиться, чтобы впустить его палец.

– Там я еще девственна.

В нем шевельнулось нечто первобытное, дикарское. Он в жизни не ожидал, что женщина ее возраста может быть девственной, даже если бы они встретились при самых обычных обстоятельствах, но сердце почему-то часто забилось от восторга мужчины-обладателя! Он будет ее первым! По крайней мере, в этом!

– Прекрасно.

Он нажал чуть сильнее, но она была слишком напряжена. И здесь, под душем, не место для подобных вещей. Необходимо сделать все, чтобы она перестала нервничать.

И все же он воображал, как нависает над ней, готовый войти в розовую попку, которую только что отшлепал, и «петушок» сильно дернулся в ее пальцах. Извращенный подонок. Ничего не скажешь.

Прикусив губу и тяжело дыша, он сосредоточился. Она почувствовала, до какой степени он готов? Недаром держала его легко, как перышко.

– Давай выйдем из душа. Хорошо? – предложил он, закрывая кран. – Устроимся удобнее и займемся бесстыдной запретной забавой. Обещаю, тебе понравится. Поверь тому, кто все еще помнит, каково это – ощущать в заднице чей-то «петушок». С Бенджамином это было хорошо. Я получал наслаждение.

– Ты грязный дьявол, – проворчала она, но улыбнулась, когда они вышли из кабинки.

Лиззи улыбалась, но сердце грохотало в груди, так, что казалось, вот-вот разорвется. Она все рассказала Джону, и он ничуть не рассердился и по-прежнему хотел ее, по крайней мере, сейчас.

«Конечно, он хочет тебя, мать твою, дурочка такая! Ты готова позволить ему сунуть свой конец в твою попку! Вряд ли он выгонит тебя, приказав больше не появляться у него на пороге, когда на кону стоит секс!»

– Над чем смеетесь, мисс Лиззи? – допытывался он, притягивая ее к себе и крепко целуя. «Петушок» безжалостно вдавливался в ее тело.

– Ни над чем, – прошептала она, когда они снова разъединились. – Я думала, ты пошлешь меня ко всем чертям, когда узнаешь, что я не проститутка. Но потом поняла, что ни один мужчина в здравом уме не откажется от анального секса. А уж потом…

Он улыбнулся. Вода капала с черного, свисавшего на лоб завитка.

– Даже если бы ты не разрешила трахнуть себя в свою сочную попку, я бы не выгнал тебя. Мы прекрасно проводим время. Не так ли?

Его глаза сверкнули веселым юмором… но было в них что-то еще? Возможно, нет.

– Мы взрослые люди, наслаждаемся телами друг друга и, скажем так, любим несколько необычный секс.

Он откинул со лба волосы, потом сделал то же самое для нее, потому что темные пряди прилипли к ее лицу.

– И не волнуйся из-за денег. Я всегда дарю подарки людям, которые мне нравятся. Мне нравишься ты. Так что на этом конец всем разговорам.

Она провела ладонями по его груди, наслаждаясь прикосновением к разгоряченной коже.

– Так теперь мы временные сексуальные партнеры, а не клиент и проститутка?

Он слегка помедлил.

– Думаю, ты очень точно подметила… временные сексуальные партнеры. Прекрасно звучит. А ты как думаешь?

По ее мнению, звучало как нельзя более глупо, и она пожалела, что сказала это. Но вряд ли стоит признаваться, что она влюбилась в него после нескольких дней порок и секса, верно ведь? Это куда глупее. Пусть и правда.

– Да. Пойдем? Куда ты меня поведешь?

Джон огляделся. Глаза его загорелись при виде пушистого коврика для ванной и стопки чистых полотенец и махровых простыней.

– Сюда, – решил он, показав на мягкий толстый коврик и коварно улыбаясь. Сейчас он был похож на самого дьявола.

– Вставай на четвереньки, так, чтобы твоя прекрасная попка оказалась как можно выше, готовая к моему вторжению.

Он стиснул ее ягодицы, так, что кончики пальцев оказались в дырочке.

– Но сначала я хочу тебя отшлепать. Видеть, как порозовела твоя жопа, прежде чем я в нее войду.

В животе Лиззи разгорался огонь похоти. Похоти и восхитительного предвкушения, когда она представила себя в такой позе. Доступной, отмеченной его рукой. Теперь его глаза не улыбались. Нет, юмор все еще оставался, но теперь выражение было более неистовым, решительным и властным.

Она хотела его так, что едва не взлетала к потолку на волне желания. И для нее было самым естественным в мире стать его рабыней. Опустить глаза и повиноваться.

– Прекрасно, – повторил он, очевидно все поняв. Даже голый и мокрый, он оставался уверенным всемогущим богом.

– На пол!

Трепеща, Лиззи послушалась, чувствуя себя нескладной и неуклюжей. Когда она встала на четвереньки, он издал одобрительный звук.

– О, малышка, ты выглядишь такой аппетитной! И попка у тебя идеальная. Божественный шедевр! И она будет еще восхитительнее, когда покраснеет! Черт, да…

Он встал на колени, ловко стащил резинку, которой были стянуты ее волосы, собрал темные пряди и перекинул через ее плечо.

– Не шевелись! – приказал он и снова стал касаться ее. Пальцы скользили по ее спине и бокам, сжимали груди. Потом он стал сильно щипать ее соски большим и указательным пальцами, и только когда она стала извиваться и дергать бедрами, отстранился и сел у ее ног.

– Стой в этой позиции, прекрасная, – велел он и, обойдя ее, встал сзади.

– Прелестно, но я бы раздвинул твои бедра немного шире. Покажи мне больше.

Босой ногой он развел ее колени.

– Так лучше. Теперь не шевелись.

Она услышала тихие шаги в направлении его спальни.

Влага текла по внутренней стороне ее бедер… не имевшая никакого отношения к воде из душа…

16. Au fond[13]

Лиззи застыла на месте, потому что так было велено. Но как же это трудно!

«Киска» распухла и сладко ныла, прося о прикосновении его руки… ее… все равно чьей. Возбуждение росло и стекало между губ «киски», еще более обильное, чем прежде. Так легко повиноваться ему. Легко сделать все, что он хочет. Все легче, чем думать о сложностях.

Проще всего на свете стоять на четвереньках и закипать желанием, как скороварка, готовая взорваться. Напрягая мышцы ягодиц, она представляла, как его рука с силой опускается сначала на одну, потом на вторую, воспламеняя знакомый ожог боли. Боли, превращавшейся подобно алхимическому золоту, в жаркое, головокружительное наслаждение. И насколько жарче и сильнее будет это наслаждение, когда его пенис войдет в ее попку? Она была и готова и не готова… Когда он попытался войти в нее пальцем, она стала сопротивляться.

Но это ее Джон, который никогда не причинял ей настоящей боли. Поэтому она безгранично доверяла ему. Он сделает все, чтобы ей было хорошо.

Дверь снова открылась, и она услышала звон стекла.

Джон опустился на коврик рядом с ней и сложил свою ношу. Она увидела пару тюбиков смазки и коробку презервативов. Не тех, которые они использовали раньше. Гораздо толще. На коробке было написано «Au Fond», и на всякий случай, если у кого-то оставались сомнения, для чего они, то рядом красовалось изображение загорелой попки… трудно сказать, женской или мужской.

Оказалось, что звон стекла исходил от двух винных стаканов. Держа оба за край, Джон поставил их на коврик. Жидкость была прозрачной, а хвойный, почти медицинский запах было невозможно не распознать.

Джин.

– Немного спиртного поможет тебе расслабиться, – пояснил он, поднимая стакан. – Конечно, напиваться в таких ситуациях не слишком хорошо, но капля джина успокоит нервы.

«Он собирается поднести стакан к ее губам?»

Она повернула голову и вопросительно уставилась на него.

– О, нет, я бы так не поступил. Это унизительно. Ляг на бок, милая. Пригуби.

Лиззи улеглась на бок, поджав ноги под себя, и взяла стакан. До встречи с Джоном она не особенно любила джин, но теперь его серебристый огонь делал свое дело. Несколько глотков, и по жилам распространилось свечение, унесшее беспокойство и поднявшее настроение.

И к тому же ничуть не уменьшившее желания. Глядя на Джона, смотревшего на нее поверх края стакана, она понимала, что хочет его все сильнее. Неизведанная территория, ее темная девственность принадлежали ему по праву. Ему предстояло взять ее.

– Хорошо… – протянула она, допив и отдавая ему стакан.

Антракт окончен.

Он снова ее господин, и она, как можно более грациозно, снова опустилась на четвереньки, подставив ему попку.

– Хорошо, – согласился он, и стаканы звякнули снова, когда он отставил свой.

Ее голова опустилась. Волосы закрыли лицо, когда он сжал ее ягодицы, грубо и жестко, и стал мять, как тесто. Словно заводчик, оценивающий призовую лошадь. Она понимала, что он тоже испытывает нечто подобное, но потребность беспрекословно подчиняться, заставила ее тихо застонать. Желание все росло.

– Хорошо, – опять прошептал он, раздвигая полушария ее попки и открывая заветную дырочку. Ей захотелось плакать от вожделения и молить войти в нее прямо сейчас, без подготовки, без смазки, без колебаний.

Ее соки снова потекли, и она поняла, что блестящие ручейки будут заметны на внутренних сторонах бедер.

Призывно качнув бедрами, она еще шире развела ноги.

– Черт, похотливая ты кошечка. В самом деле этого хочешь, верно?

Он раздвинул ее ноги еще шире.

– Скажи, чего ты хочешь. Скажи все!

Она охнула. Легкий ветерок коснулся ее дырочки. Он дул на нее… предварительная ласка. Лицо Лиззи вспыхнуло при мысли о том, как близко лицо Джона к ее попке.

– Хочу, чтобы ты трахнул меня. Жестко. Хочу твой конец в своей попке. Мне все равно, даже если это больно или неловко. Хочу, чтобы ты поимел меня там. Будь первым.

– А еще?

Его губы на мгновение коснулись изгиба ее попки. Сначала одной половины. Потом другой. Словно метя территорию, о которой шла речь.

– Да. Я хочу, чтобы ты меня больно отшлепал. Так, чтобы мои ягодицы горели, ныли, когда будешь меня драть.

«Что я несу? Откуда эти безумные речи? Я выпила всего несколько глотков джина. Похоже, у меня крыша едет».

Но ощущение щекотало нервы. Чувство полного рабского подчинения. Поклонения этому красавцу, который так внезапно и случайно появился в ее жизни. И вскоре так же неожиданно исчезнет навсегда…

Она должна получить его сейчас. Получить все. Отдать все.

– О, пожалуйста, Джон, сделай это. Я больше не вынесу ожидания. Я жажду…

– Знаю, милая. Знаю. Вижу, как истекает соками твоя восхитительная «киска». Божественно.

Она издала пронзительный крик, когда он наклонился, окунул язык в ее киску и стал слизывать шелковистую жидкость.

Ему не следует это делать! Он господин! Это она должна унижаться перед ним! И все же он словно поклонялся ей.

– Тебе… тебе нельзя это делать.

Но он вместо ответа стиснул ее бедра и, удерживая на месте, стал лизать еще яростнее, глубоко проникая языком внутрь. Потом отстранился. Рассмеялся и поцеловал ее в вершинки ягодиц.

– По-моему, здесь я босс. И могу делать все, что пожелаю.

Он властно провел ладонью по ее бокам и бедрам.

– Я бы отнес тебя на кровать, связал и стал лизать, пока не взмолишься о пощаде. Потому что больше не сможешь кончить. Как тебе это понравится, нахальная плутовка?

– У тебя язык скрутит судорогой.

– Возможно.

Он снова наклонился и поцеловал ее в шею.

– Я бы сделал это, если бы мне так отчаянно не захотелось отодрать тебя в попку.

– В таком случае, продолжай.

Она выгнула спину и прижалась к нему, потираясь попкой и бедрами о твердый стержень его «петушка».

– Ты совершенно бесстыжая рабыня! И не думай, что я не заметил, как ты пытаешься вобрать в себя мой язык! Мне следовало бы как следует отодрать твою жопу!

Извернувшись, она оглянулась на него, умоляя взглядом продолжать. Он покачал головой, отчего его почти высохшие волосы распушились, как у ангела, и широко улыбнулся, прежде чем поцеловать ее в затылок и зарыться лицом в волосы.

Джон встал на колени и почти лениво ударил ее по правой, потом по левой ягодице. Лиззи взвыла от неожиданности.

– Ты восхитительная, скверная, прекрасная женщина, Лиззи… не знаю, как дальше.

Он шлепал ее сильно, словно только так мог выбить из нее фамилию.

– Эйтчисон. Моя фамилия Эйтчисон.

– Это… доказанный… факт? – произносил он, подкрепляя каждое слово шлепком.

Ее словно опалило пламенем. Жар проникал в «киску», почти заставив Лиззи кончить. Она подалась вперед, опершись на локти, прижавшись лбом к предплечью, пытаясь взять себя в руки.

– Но если твои ищейки что-то вынюхали обо мне, ты уже все знаешь, верно? – Бросила она обвиняющим тоном. – И почему ты не назвал мне СВОЕ настоящее имя? Она знала его имя, так же хорошо, как он знал ее… но почему-то вопрос казался очень важным.

– Ты его знаешь – Джон Смит.

Его рука опустилась на пылающую плоть, не нанеся удара. Словно она застала его врасплох.

– Нет, твое НАСТОЯЩЕЕ имя. Данное тебе при рождении.

– И ты знаешь, если позаботилась поискать в Сети.

– Позаботилась…

Тут же последовали два особенно яростных удара, направленных так умело, что оба пришлись по щели между ягодицами, задев дырочку и заставив ее вскрикнуть и задергать бедрами.

– Ну, тогда… Я Джонатан Ллиуэлин Уингард Смит, намеревающийся трахнуть твою роскошную, упругую, наглую красную задницу, мисс Эйтчисон. Стану драть тебя, пока не завоешь от блаженства, и лишишься рассудка. Ну, как тебе?

– Просто сказочно, ваша милость, – промямлила она сквозь зубы, потому что он снова нашел то самое нежное местечко.

– Полагаю, ты знаешь, что я не пользуюсь титулом. Вот уже двадцать лет. Он абсолютно никчемен и лишен смысла.

Она еще больше выгнула спину и задрала попку, призывая к большему. Требуя всего, что он может дать.

– Какая жалость! А я мечтала в старости рассказывать внукам, как меня трахал высокородный лорд!

– Тогда разрешаю именовать меня лордом. Но только в этом случае, – со смехом ответил Джон, снова сжимая ее ягодицы.

– Да, ваша милость. Спасибо, ваша милость.

Его пальцы впились в ноющую кожу, и Лиззи морщилась от боли, но все же засмеялась, поражаясь абсурдности происходящего.

– Скоро тебе будет не до смеха, наглая кобылка, – пригрозил он, но в голосе звучала… нежность?

Снова наклонившись, он стал целовать ее плечи и спину и по-прежнему мял ее ягодицы.

– Господи боже, я так хочу оказаться в тебе. Прямо в тебе. Больше не могу ждать.

– Тогда не стоит ждать, – прошептала она, вздрагивая. От страха или желания? Невозможно понять.

Стиснув ее попку в последний раз, Джон отстранился.

– Хочешь еще глоток джина? – выдавил он, словно с трудом пытаясь сдержать эмоции. Возможно, он так же смущен и сбит с толку, как она.

Сердце Лиззи перевернулось. Боже. Как ее тронуло, что даже в разгар сексуального безумия он подумал о ее нервозности. Ее неопытности.

– Глоток… да… это неплохо.

Она перекатилась на бок, зашипев от боли, когда попка прижалась к коврику, и взяла протянутый стакан. Спиртное обожгло горло, но заодно подбодрило, и она, отодвинув стакан, встала на колени.

Джон немедленно оказался рядом, и она повернулась, чтобы взглянуть ему в ослепительно-синие глаза. В этот момент они словно заключили безмолвное соглашение. Ее согласие и его признание этого согласия.

Заметив, что он потянулся к тюбику смазки, она опустила голову. Смазка показалась ей ужасно холодной и представлялась серебристой, как джин, пока он мазал ее горячую дырочку. Смазка была густой и маслянистой и льнула к коже, покрывая анальное отверстие и стекая вниз. Но Джон продолжал накладывать ее все более толстыми слоями. Мало того, проталкивал внутрь, большими порциями. Странное ощущение озноба стало прокатываться по Лиззи. Она опять задрожала.

– Расслабься… не бойся… просто расслабься, – тихо, словно гипнотизируя ее, уговаривал он, продолжая вгонять в нее новые порции смазки.

Лиззи охватила паника, но он нагнулся над ней, целуя спину.

Его слова успокоили ее, поцелуи на коже опьяняли куда сильнее джина. Она целиком отдалась его рукам и ощущению жара и наполненности, распространявшимся по телу и разжигавшим желание. Интересно, использовал ли он весь тюбик? Похоже, что так.

Она слегка переменила позу, и, кажется, внутри что-то хлюпнуло.

– Не шевелись, милая, – пробормотал он, прежде чем выпрямиться. Она представила, как он смотрит на нее, довольный своей работой и видом Лиззи, покорной, готовой ко всему: бедра раздвинуты, анальная дырочка блестит от смазки. Послышался звук разрываемой упаковки. Затем короткая пауза, в течение которой он надевал резинку. Она не оглядывалась. Боялась, что увиденное ошеломит ее и окончательно лишит воли. А так… она в безопасности за густыми занавесками свисавших на лицо волос.

«Дыши… Дыши…»

Опасения снова пробудились в ней, но она вынудила их отступить, считая вдохи и выдохи и не пытаясь отдаваться дурным предчувствиям. Лучше не стоит забегать вперед, не думать о том, что случится сейчас. О часах днях, неделях, годах, которые предстоит прожить после этого дня.

Она всего лишь тело, готовое к обладанию. К его обладанию.

– Откройся мне.

Она едва не застонала, но поспешно стиснула губы и прижалась лбом к горке полотенец.

Судя по звукам, он шлепал большие комки мази на затянутый в резину член. Сердце Лиззи билось так сильно, что все тело подрагивало. Она сама раздвинула ягодицы, почти не замечая боли.

Какой непристойный снимок мог бы получиться! Абсолютно порнографический! И все же она не чувствовала стыда. Наоборот, все было прекрасно, великолепно… еще немного, и она кончит.

«Киска» пульсировала, словно он в нее вошел.

– Черт, Лиззи… ты великолепна… самая лучшая… классная… – шептал он прерывающимся голосом. Джон явно старается держать себя в руках, но при мысли о том, что может не вынести напряжения, восторг охватил ее. Несмотря на свою неопытность, она хотела, чтобы он потерял контроль над собой. Раздвинув ягодицы еще шире, она вильнула попкой, чтобы окончательно его завести.

– Лиззи, – прорычал он, ища входа.

Скользкая головка нажала на дырочку. Лиззи. Она охнула. Но прежде чем сумела струсить, подалась назад, ободряя его. Он вводил «петушок» одной рукой, а другой ласкал ее «киску».

– О… о, боже, – простонала она, когда он нашел ее клитор.

– Расслабься, милая, – прошептал он снова. И хотя входил медленно, она чувствовала, как он преодолевает сопротивление ее мышечного кольца, сопротивление, которого она не желала, но тело словно обрело собственную волю.

– Знаю, любимая, сначала будет немного неприятно, но не сопротивляйся. Я не причиню тебе боли. Никогда. Доверься мне.

Он нажал сильнее. Толстая головка растягивала ее, растягивала, растягивала… Нет, это невозможно…

Она заливалась потом. Капельки собрались на проборе, между грудью и в складках промежности. Еще один толчок, и головка оказалась внутри. Странный, мяукающий звук вырвался у Лиззи.

Неприятные и одновременно чудесные ощущения распространялись по всему телу, и она отняла руки: ведь он уже внутри, сложила под головой и уткнулась в них лицом.

– Вот так… Вот так… спокойнее, милая девочка…

Его голос. Волшебный, тихий, любимый голос был бальзамом, пролившимся на ее страхи, растекшимся по телу, утихомирившим панику….

– Моя дорогая, милая девочка… великолепно… ты великолепна… вот так… расслабься… ты прекрасно держишься.

Тревоги рассеялись, как туман, унося с собой неприятные ощущения, страх, сменившиеся мощной, всепоглощающей чувственностью. Она полностью в его власти. Под его защитой.

Теперь горячий «петушок» Джона легко скользнул в нее. Все сопротивление куда-то подевалось. Он казался огромным и могущественным и сумел отыскать чувствительные местечки, о существовании которых она не подозревала. Он не в «киске», но кажется, что вошел и туда, и в душу и сердце тоже. Его пальцы играли с ее клитором, встречая волну давления, исходившую изнутри, усиливая божественные ощущения. Теперь он сжимал ее бедро, и большой палец впивался в ноющую плоть, добавляя лишнюю ноту в симфонию чувственности.

– О, боже… боже… – стонал он, пока ее тело сжималось и трепетало вокруг его плоти.

Лиззи потеряла дар речи и только ворковала и стонала, пока жаркое наслаждение гигантскими волнами окутывало ее лоно. Пустое влагалище стискивало воздух, призрак его члена, владевшего попкой. Клитор пульсировал и вздрагивал под его нежными, настойчивыми пальцами.

Слезы брызнули из глаз, вызванные эмоциями столь острыми, что в этот момент для них нельзя было найти названия. Радость. Экстаз. Как бы люди это ни называли, когда оказывались в том эфемерном месте, где их ждет наслаждение и которого могут больше не достичь никогда.

Она услышала, как Джон громко вскрикнул, перед тем как кончить. Его тело тряслось, сталкиваясь с ее телом. И поняла, что любит его безмерно и безгранично. И всегда будет любить.

Потом Джон завернул ее в махровую простыню, подхватил на руки, отнес в спальню, где она попросила оставить ее ненадолго. Пережитое так потрясло ее, что нужно было очистить душу… хотя она действительно желала того, что случилось сейчас. Но ей необходимо было некое эмоциональное пространство, чтобы прийти в себя.

Если они останутся вместе, Лиззи боялась, что он будет добр и чувствителен к ее переживаниям, и тогда она не выдержит и выложит ему все свои дурацкие чувства. Невозможные глупые чувства, на которые он не сможет ответить. Ведь это она назвала их «временными сексуальными партнерами». И Джон, не колеблясь, согласился. Это вполне подходило его нуждам. Она всего лишь мимолетное развлечение, независимо от того, платят ей, как проститутке, или нет.

Но это не означает, что он дурной человек. Хороший человек, который не желает ни привязанностей, ни долгих отношений.

И чем скорее она смирится с этим, тем лучше для них обоих.

17. Широко открытые глаза

– Итак, скажи, Лиззи, чем ты зарабатываешь на жизнь?

Вечером они ужинали в ресторане отеля. Лиззи воспользовалась возможностью уйти из номера, когда Джон предложил ей поесть. Атмосфера в люксе была слишком напряженной, слишком удушливой, несмотря на большие, просторные комнаты. Там она погружалась в абсурдные надежды и желания, словно в осязаемую среду. Джон, похоже, был рад избегать чувствительных тем, так что оба говорили исключительно о пустяках.

Как она и ожидала, он был заботлив и нежен. Насколько было бы легче, окажись он эгоистичным альфа-ублюдком!

– Ну, как ты знаешь, я посменно работаю в конторе по найму секретарей. Немного скучно, но платят мне хорошо, и я не привязана к одному офису и боссу, который может и не понравиться.

Она опустила глаза в тарелку. Обычный цыпленок был приготовлен так превосходно, что вкуснее она еще не ела. Но аппетита почти не было.

– Я еще немного шью. Мне нравится самой шить себе одежду, тем более что купить готовую в стиле Бетти Пейдж не так легко. Кроме того, я шью для друзей и друзей друзей. Это не бизнес. Они сами покупают ткани для себя и меня, это что-то вроде платы.

Окончательно сдавшись, она отложила нож и вилку.

– Не уверена, как на это посмотрят налоговики, но меньше знаешь – крепче спишь. Надеюсь, ты на меня не донесешь?

Джон улыбнулся. Сейчас лицо казалось почти любящим, но тут же стало серьезным.

– Конечно, нет, не волнуйся. Но если тебе понадобится стартовый капитал, чтобы открыть дом моделей, мои деньги к твоим услугам. Не задумываясь, обращайся ко мне.

Она могла представить, как это будет. Написать ему. Получить официальный ответ от его драгоценного помощника Уиллиса. Джон, вне всякого сомнения, будет осмотрительным, но щедрым спонсором. Но общаться им вряд ли придется. А это еще хуже, чем вообще не иметь с ним дела.

– Невероятно щедрое предложение, но какой из меня дизайнер? Я всего лишь пользуюсь готовыми выкройками, немного их изменяя.

– Но все равно, это искусство. И ты заработаешь больше, занимаясь чем-то творческим и используя свое дарование, вместо того чтобы скучать в офисе.

– Верно. И я не слишком хороший секретарь. Возможно, из меня выйдет прекрасная девушка по вызову.

Лицо Джона засветилось, и в глазах заплясали знакомые лукавые искорки. Лиззи неожиданно успокоилась. На душе стало легче. Секс и извращения оказались куда менее опасной территорией, чем разговор о жизненных целях и эмоциях.

– Да, у тебя и к этому определенный дар. Если действительно готова пойти по этой дороге, стала бы самой востребованной в стране куртизанкой.

Он выпил воды и многозначительно повел бровями.

– Я с радостью дал бы тебе наилучшие рекомендации.

«Да, эта почва куда безопаснее. Эротический флирт».

Она ответила зовущим чувственным взглядом.

– Счастлива это слышать. Я честно пыталась отработать деньги, которые ты мне дал.

Она погладила лежавшую на столе его руку. Теплую, с длинными красивыми пальцами. Лиззи сразу вспомнила, как они касались ее. Ласкали.

– Хотя, переменись ситуация, я оценила бы твои услуги в два раза дороже.

«Сердце на секунду сжалось. Он же говорил, что тоже продавался!»

Джон прищурился, словно прочитав ее мысли.

– Мне платили не только за тело. И куда больше.

Они снова оказались на опасной сомнительной территории, но ее уже распирало любопытство.

– О чем ты? Можешь рассказать? Если нет, я не обижусь. Я просто назойливая корова, сующая нос в чужие дела.

Джон выпростал руку, сжал ее пальцы и стал наливать вино себе и ей. Оба, в основном, пили воду, но сейчас, похоже, им понадобилось взбодриться.

– Я женился на деньгах, Лиззи. Все просто и одновременно сложно, – вдохнул он, припав губами к бокалу.

– Не знаю, что ты узнала обо мне в Интернете, но лет в двадцать с лишним у меня начались тяжелые времена. Я окончательно рассорился с отцом и родными. Навлек на них позор.

Его лицо словно осунулось. Рот превратился в тонкую линию. Она почти видела молодого Джона: рассерженного, сбитого с толку, стыдившегося себя… безмерно одинокого.

– Я бы в кошмарном состоянии. Знал, что могу стать блестящим бизнесменом, но не имел начального капитала. А потом ко мне пришла приятельница… я ее искренне любил, но никогда не видел в ней женщину.

Он выразительно пожал плечами.

– Возможно, это звучит глупо… но таковы были обстоятельства. Мы вдруг обнаружили, что способны беседовать часами. Она оказалась остроумной, доброй, умной, прелестной женщиной, которой я мог сказать все.

Он снова потянулся к бокалу, но передумал.

– Я объяснил, что у меня есть бизнес-план, с помощью которого можно составить огромное состояние, назло моему старику. Он считал, что занятия коммерцией ниже нашего достоинства, и это несмотря на то, что деньги так и текли сквозь его пальцы и нам грозила опасность потерять Монткалм.

– Но я думала, твоя семья богата. Монткалм – один из красивейших и величественных домов во всей стране. Все знают, какое это чудо.

– Теперь – да. Но тогда он буквально разваливался.

Он так красноречиво подмигнул Лиззи, что она поняла, кто втайне восстановил фамильное состояние. Она многого не знала о нем и, возможно, никогда не узнает.

– Эта женщина… Кэролайн… предложила сделку, – продолжал он, тихо и бесстрастно. – После смерти первого мужа она была одинока. Мало того, ей недоставало секса. Она сказала, что не видела мужчины красивее и что со мной обошлись несправедливо.

Он помолчал. Губы дернулись, словно от смеха, хотя вряд ли ему хотелось смеяться.

– Она добавила, что, если я женюсь на ней и буду хорош в постели, даст на развитие бизнеса любую сумму, которую я назову.

– Вот это да!

– Именно. После ее ухода я был в шоке, но потом решил… что предложение имеет смысл. Мы могли дать друг другу то, в чем нуждались. А я был молодым человеком в стесненных обстоятельствах, но черт… как же был польщен!

Джон пожал плечами.

«Но ты по-прежнему красив, – хотелось ей сказать. – Самый красивый мужчина из всех моих знакомых. Даже теперь, когда ты лет на двадцать старше…»

– Не то, чтобы она мне не нравилась. Она… она была невероятно привлекательна. Чувственная, умница, сексуальна, очень добра и прекрасная собеседница. Ситуация была самой странной, чтобы не сказать больше. Тебе и представить сложно. Но трахать ее не составляло труда. Мы искренне наслаждались в постели. Я пытался дать ей все возможное… лучший трах за ее деньги.

Лиззи рассмеялась:

– Боже, это действительно что-то. Я выкинула совершенно непристойную штуку, притворившись эскортом, но ты…

Она покачала головой.

– Так что же случилось? Очевидно, вы больше не вместе. Ты ей надоел?

– Не совсем. Но постепенно мы становились не столько любовниками, сколько хорошими друзьями. Могли бы прожить и дольше, но она встретила другого.

Лиззи не смогла скрыть удивления. Джон сухо улыбнулся, очевидно заметив это. Но все же она не понимала, как можно бросить его ради кого-то еще. Его жена рехнулась?

– Знаю… трудно поверить. Но этот человек был ее первой любовью, и она вдруг осознала, что чувства по-прежнему живы. Несмотря то, что она два раза побывала замужем. Он был ее истинной любовью, двадцать лет жил на Дальнем Востоке, там овдовел и вернулся на родину.

– И что случилось? Громкий скандал?

– Нет, – улыбнулся Джон, – скорее, наоборот.

Но Лиззи заметила, что лицо его стало задумчивым, а взгляд – отчужденным.

– Мы оба знали, что брак долго не продлится. И расстались дружелюбно… она была очень щедра. Мое вознаграждение, если так можно выразиться, и стало начальным капиталом для основания плутократической бизнес-империи зла, которой я ныне управляю.

Лиззи только что рта не раскрыла. Неудивительно, что ему ничего не стоит платить такие деньги за секс. Груды денег, которыми он ее осыпал.

– Вау… – только и смогла пробормотать она.

– Да, возможно, это кажется совершенно аморальным соглашением, но на деле все было не так. Она помогла мне, когда я сидел в глубокой финансовой яме. И мы были и остаемся друзьями, а когда-то – и страстными любовниками. Время от времени я ужинаю с ней и ее мужем. И за три года я вернул ей каждый пенни.

– У меня уйдет немного дольше времени на то, чтобы отдать тебе все, что я потратила…

– В этом нет необходимости. Понимаю, почему ты хочешь… – серьезно начал он. – Но пойми, Лиззи, я богат и люблю дарить друзьям подарки. Вот и считай это подарком. Если хочешь, пожертвуй деньги на благотворительность, но только не возвращай мне. Они мне не нужны.

Но Лиззи все-таки было не по себе.

– Послушай…

Он, казалось, перебирал в голове идеи, пытаясь отыскать лучший способ уговорить ее оставить деньги себе.

– Почему бы тебе не устроить друзьям сказочный отдых? Похоже, твой приятель Брент в этом нуждается, тем более после того, как его едва не размололи мельничные жернова. После свадьбы Кэролайн повезла меня на Карибы. Солнце и блаженное безделье помогли мне обрести душевное равновесие.

Лиззи прищурилась. Что у него на уме? Откуда эта одержимость Брентом? Пытается снова свести их, чтобы не беспокоиться о ней, когда уйдет навсегда?

И все же…

– Неплохая идея, – кивнула Лиззи, пытаясь по лицу определить его реакцию. Но недаром он слыл непревзойденным мастером переговоров. Потому что не выдавал своих эмоций. Лицо оставалось таким же благожелательным. Никакой ревности.

«Идиотка, не ожидаешь же ты, что ему есть какое-то дело до тебя»?

– Ну, вот видишь? Проблема решена, – деловито бросил Джон. – А теперь… мы идем на вечеринку или нет? Все зависит только от тебя, милая. Классно выглядишь в этом платье.

Он окинул ее горящим взглядом, словно наслаждаясь тем, что мог бы видеть и что сейчас было скрыто.

– Ты в нем такая же сексуальная, как Одри Хепберн. Как Бетти Пейдж, когда появляешься в ее образе. Мне позавидует каждый мужчина в зале.

Да, неплохо бы поразвлечься на вечеринке! Отдохнуть от постоянного напряжения, которое они испытывают в обществе друг друга. Хоть ненадолго избежать опасности обнажить свои чувства. Куда опаснее, чем показываться ему голой.

– Да, неплохо бы пойти… что это за вечеринка? Ты как-то таинственно о ней говоришь.

Джон не сразу ответил. Глаза ярко вспыхнули.

– Это секс-вечеринка. Только пары. Одинокие гости обычно приводят кого-то из службы эскорта, но «временный сексуальный партнер» тоже вполне подойдет.

Господи боже! Вот так, значит? Что же. Неплохой способ не дать ей совать нос в его дела и задавать вопросы.

В воображении промелькнули десятки извивавшихся тел, незнакомые трахающиеся пары. Его глаза, в которых горит желание присоединиться к ним. Неужели она готова на такое? Даже, чтобы угодить Джону?

– Э… не знаю… а что там будет?

Джон тихо рассмеялся, но взгляд не отрывался от ее лица, ловя каждую реакцию.

– Секс, конечно, хотя тебе, моя дорогая, остается только наблюдать. Ничего более. Там и без того будет достаточно эксгибиционистов. Ты видела фильм «С широко закрытыми глазами»[14]?

– Видела, конечно.

Она кивнула, вспомнив хаотическую, неприятно-натуралистичную сцену оргии, устроенной в огромном уединенном особняке. Да, это возбуждало, но как-то умозрительно. Она всегда считала, что это типично режиссерская придумка, а в реальности ничего подобного не бывает.

– Ну… что-то вроде этого, только не так театрально, без песнопений, идиотских ритуалов и убийств, – пояснил он, сжав ее руку. – Вообще никаких драм. Если не считать БДСМ, но это как раз в нашем стиле.

Хочет ли она идти? Идея смущала ее. С одной стороны, она в жизни не думала о возможности попасть на закрытую, гламурную оргию, и естественное любопытство подталкивало ее согласиться. Не быть трусливой обывательницей. Она уже осуществила фантазию, став псевдопроституткой и ничего лучшего в жизни не испытывала – так почему не же не согласиться на это?

И все же она была просто Лиззи, совершенно нормальной женщиной со скромным сексуальным опытом, которая никогда не пускалась в приключения, пока, несколько дней назад, не вошла в бар, где встретила самого роскошного мужчину на свете.

Она хотела одного: вернуться в номер и пробыть с Джоном столько времени, сколько им еще осталось. Совсем недолго…

– Тебе не хочется. Верно? – мягко спросил он. – Ничего страшного. Все в порядке. Мы не пойдем. Я не хочу, чтобы ты что-то делала против воли. Я не буду наслаждаться происходящим, зная, что тебе неприятно…

Она знала, что он говорит совершенно искренне. Похоже, он ничуть не разочарован и все понимает. И на первом месте для него именно ее предпочтения и желания.

Лиззи снова задумалась. Зачем бояться? Джон сказал, что никогда не причинит ей боли, а это означает, что на этом сексуальном сборище ее будет кому защитить. Присмотреть, чтобы никто ее не обидел. Как, черт возьми, она может в нем сомневаться? Он позаботится о ней. И, о господи, какую историю она сможет рассказать потом!!

– Нет! Мне хочется пойти. Как часто девушка в моем возрасте сможет попасть в нечто вроде фильма «С широко закрытыми глазами»? Особенно когда убийств и дурацких песнопений не предвидится. И если мы будем только наблюдать… я с удовольствием пойду.

Джон просиял. Она сделала верный выбор. И уверена в этом… не так ли?

– Поразительно! Ты смелая девушка, Лиззи, и обещаю: мы там исключительно в роли наблюдателей.

Он решительно смял салфетку и уронил на тарелку.

– Идем? Похоже, ты не слишком хочешь есть, – заметил он, кивком показал на почти нетронутого цыпленка. – Да и я не очень голоден. Кроме того, если проголодаемся, на таких вечеринках всегда бывает обильный шведский стол. Некоторые люди любят перекусить, пока наблюдают шоу. А те, кто участвует, тем более нагуливают прекрасный аппетит.

– Да, пойдем.

«Прежде чем я передумаю…»

Лиззи поднялась со стула.

Лимузин мчал их по длинной темной проселочной дороге, иногда едва протискиваясь между высокими колючими зарослями живой изгороди. Время от времени они вырывались на открытое пространство между полями, окруженными низкими оградами и кустиками. Пасторальный пейзаж освещался далекой полной луной.

Минут через двадцать лимузин подкатил к массивным воротам. Джеффри остановил машину, выпрыгнул и что-то сказал в домофон. Очевидно, имя Джона было чем-то вроде ВИП-пропуска, поскольку ворота почти немедленно разошлись в разные стороны.

Машина покатилась по длинной, вьющейся дорожке.

– Не так величественно, как в Монткалме, – заметил Джон, пока они скользили между рядами неизвестных Лиззи деревьев, – но все же, довольно впечатляюще.

– Ты так и не возвращался в Монткалм?

Глаза Джона сверкнули в темноте. Его пальцы непроизвольно сжали ее ладонь.

– Нет. Я не был там много лет. Разве что украдкой бывал в тех краях, чтобы повидаться с матерью, но все может измениться. Отец нездоров. Он ни за что не позовет меня, так что похоже, придется навестить его. Если он меня примет. Я никогда не прощу себе, если он умрет, так и не примирившись со мной.

– О, боже, мне так жаль.

Она прикусила губу, живо ощутив его тоску, смятение и печаль.

– Я тоже не зеница ока у своих родителей, потому что ушла из дома и отказалась получать образование, чего так хотелось отцу. Но постепенно мы стали понимать друг друга лучше, и иногда даже встречаемся. Я делаю все, чтобы обходилось без скандалов. В основном, на Рождество и дни рождения.

– Прекрасно. Я рад. Ты никогда бы не сожгла мосты. Я жалею, что это сделал.

– Уверена, что в глубине души он скучает по тебе, – прошептала она, сжимая его руку.

– Не знаю. Все, что я сказал… сделал… он человек гордый. Настоящий аристократ старых времен. По его мнению, я навлек на семью непоправимый позор. Полагаю, так оно и есть…. И, кроме того, подвел его во всем остальном. Он был взбешен, когда я сказал, что не хочу жить той жизнью, которая была для меня заранее им распланирована. Вступить в его полк, стать частью общества, играть заметную роль в графстве, жениться на плодовитой молодой дочери одного из его армейских друзей… Мало того, что я решительно отказался от такого будущего, так еще и в довершение всего женился на женщине, достаточно старой, чтобы быть моей матерью, и в прах разбил все надежды на передачу титула своему сыну.

Лиззи нахмурилась. У Джона ведь есть братья, не так ли?

Он наблюдал за ней в мерцающем свете факелов, горевших по всей подъездной дорожке.

– Жена моего старшего брата после рождения дочери больше не может иметь детей. Моя племянница – чудесная женщина, умница, но, конечно, не может унаследовать титул. А младший брат – гей, с чем старик не может смириться и не желает признать это вслух, хотя в глубине души знает правду.

– О, господи… неудивительно, что он рассержен.

Так много сложностей. Так много проблем. Все ничтожные взлеты и падения ее жизни казались в сравнении с его трудностями простыми и легко решаемыми.

С губ Лиззи готовы были сорваться сотни вопросов, и ей было бы сложно заткнуться и не лезть в чужие дела, как и полагалось, но в этот момент они выехали на открытую местность. Дорожка заканчивалась полукругом, перед домом, который действительно можно было бы назвать величественным. Светлый камень поблескивал в электрическом освещении. В крыше были прорезаны бойницы, как в замке. Огромные окна сверкали, как надменные глаза аристократов.

Теперь не время допрашивать Джона. И менее всего о его будущих матримониальных планах.

Ночь была теплой и напоенной цветочными ароматами. Но Джон заметил, что Лиззи вздрогнула, пристраивая на плече тонкую золотую цепочку вечерней сумочки.

«Ей холодно? Она нервничает? Хуже того, презирает его за возможную жестокость? В глазах отца он стал паршивой овцой, но Джон знал, что, если бы лучше старался, наверняка перекинул бы мост через эту пропасть. Если бы был добрее. Благороднее. Снисходительнее. И все же он не сдался, не уступил и не дал старику возможности к сближению с сыном.

Она, возможно, считает меня жестоким подонком. Может, именно так и есть? Почему она заставляет меня задаваться этими вопросами после стольких лет?»

Он всегда старался избегать мысли об этом черном пятне в прошлом и старался управлять своей империей честно и справедливо, а также втайне занимался благотворительностью. Но никакие пожертвованные, никакая тайная финансовая поддержка Монткалма не сделают упрямого старика счастливым, и может, со стороны Джона непростительно так долго ничего не предпринимать?

– Что это?

Он едва не подскочил от неожиданности и понял, что глубоко задумался.

– Ничего. Просто гадаю, правильно ли поступил, приведя тебя сюда?

И тут он не солгал. Его потрясло, что Лиззи – не та, кем казалась. Хотя именно этого следовало ожидать, судя по ее поведению. Она непрофессионалка, выполнявшая любые желания клиента, и ей нечего делать в подобном собрании.

На душе стало еще противнее. Теперь он испытывал угрызения совести еще и из-за Лиззи. Одно дело – подозревать что-то и совсем другое – знать, что твои подозрения подтвердились. Но она не эскортница. Молодая женщина, возможно, не слишком опытная, несмотря на заразительный энтузиазм и природную чувственность, потрясшие его и распалившие желание получить ее.

Но не только.

Собравшиеся здесь друзья были утонченными, прекрасными людьми, несмотря на извращенные аппетиты. Даже на этом празднестве БДСМ никто не собирался никого калечить. Всех ждало безумное ничем не сдерживаемое наслаждение. Но помимо всего, его одолевала потребность защитить Лиззи, увезти в безопасное место, лелеять и оберегать.

– Ты уверена, что хочешь идти? – спросил он, беря ее за руку, чувствуя себя идиотом, зеленым мальчишкой на первом свидании, боявшимся, что первая красавица в школе внезапно передумает и не придет. – Лиззи, тебе не нужно делать это в угоду мне. Хотя, думаю, ты прекрасно проведешь время. Но если у тебя есть сомнения, хоть самые слабые, нам ни к чему туда идти. Можем вернуться в отель.

«Черт, теперь она считает тебя законченным идиотом».

– Мы здесь, и ты обещал мне кинематографическое приключение. Давай попробуем, хорошо?

Она решительно потащила его вперед, озарив улыбкой стоявшего у двери охранника.

– Если мне не понравится, мы всегда можем сбежать!

Джон вполне сознавал свои способности вести переговоры. Он не достиг бы таких высот, не обладая умением убеждать. Но сейчас не находил слов. Потому что благоговел перед прекрасной молодой женщиной, намного его моложе. Вот это выдержка! Если она и опасалась чего-то, то ничем этого не выказала. Ее уверенный вид был таким же впечатляющим, как его собственный.

Невыразимая гордость наполняла его душу, пока они шли к дому. Охранник провожал взглядом Лиззи, и даже бесстрастный непроницаемый дворецкий, который приветствовал их и взял у Лиззи шаль, казалось, находился под большим впечатлением, когда протягивал серебряный поднос с масками.

Джон чувствовал себя так, словно вырос на десять футов. Бывало, что он приводил на подобные вечеринки женщин редкостной красоты, утонченных и изящных, но никогда раньше не испытывал столь первобытного восторга. Сознания того, что самая великолепная женщина в этом собрании выбрала спутником именно его.

«О, господи боже, что со мной происходит?»

Когда Лиззи повернулась к нему с красивой карнавальной маской в руках и мягкой улыбкой на губах, Джон не только смутился, но и потрясенно осознал, что сгорает от вожделения.

18. Королева бала

– Точно в тон моему платью! Как тебе это удалось?

Маска была сверкающей, обтянутой дамасским шелком золотисто-кремового цвета, с бахромкой из тонкого кружева. Чуть отличается по цвету от платья, но если не приглядываться… Откуда они знали, что требуется, если она только днем купила платье?

– Пока ты принимала душ, я послал хозяйке снимок твоего платья и попросил выбрать лучшую маску в тон.

Джон потянулся к своей маске, из черного шелка без отделки, которая смотрелась изумительно, подчеркивая золото волос.

– Позволь помочь тебе, – попросил он, взяв маску из ее рук, и осторожно завязал, чтобы не растрепать тщательно уложенные волосы. Удовлетворенный результатом, он подвел Лиззи к большому, висевшему на стене зеркалу, предназначавшемуся специально для гостей.

У Лиззи перехватило дух. Все сомнения и страхи исчезли. Какая прекрасная пара! Джон, элегантный и высокий в темном костюме, белоснежной рубашке и простом темном галстуке. Не смокинг, но все равно сидит идеально. Рядом с ним она должна была казаться обычной, ничем не выделявшейся девушкой… но это было не так. Принцесса рядом с принцем. Лиззи казалась выше, стройнее, элегантнее, чем выглядела раньше, хотя каблуки были не такими уж высокими.

Трудно было различить выражение его лица под маской, но Лиззи могла поклясться, что Джон потрясен не меньше, чем она. Он явно хотел что-то сказать, но закрыл рот и улыбнулся.

– Ваши телефоны, пожалуйста, – попросил появившийся рядом охранник. – И, конечно, камеры.

Он снова протянул поднос.

Ну, разумеется. Никто не желает рисковать тем, что завтра фотографии появятся в прессе, хотя все присутствующие были в масках. Лиззи вынула телефон из сумочки, но тут же ощутила укол тревоги. А вдруг что-то случится? Если Брент позвонит?

Несмотря на то, как сильно она была поглощена присутствием Джона, иногда мысли о друге ее беспокоили. Он сам велел ей ехать, повеселиться, угрожая, что иначе рассердится. Но она все-таки волновалась за него, тем более что настроение его резко ухудшилось.

Она повернулась к наблюдавшему за ней Джону, глаза которого таинственно сверкали в прорезях маски. Кажется, он все-таки читает ее мысли…

– Пойдем?

Он предложил ей руку, и она положила пальцы на сгиб его локтя, наслаждаясь твердостью мышц. Сейчас они словно во сне. Только Джон реален. Человек, который касался ее, ласкал, позволил увидеть столько нового… Она никогда не чувствовала, что стоит ниже его по положению, образованию, уму… у нее не было таких комплексов, но признавала, что знакомство с ним изменило и расширило ее горизонты.

Даже если он уйдет, она никогда не станет прежней.

Они вошли в просторный зал с высокими потолками и балконом, который поддерживался колоннами. Тихая классическая музыка играла где-то в глубине, но она не могла назвать произведения. В другом конце зала слышался оживленный гул голосов. Их приветствовали мимолетные улыбки. Иногда кто-то произносил:

– Привет, рад снова видеть тебя…

Маски, очевидно, были чистой формальностью. Очевидно, здесь все друг друга знали. Но Джон, казалось, излучал защитное поле, и Лиззи, чувствуя себя в полной безопасности, ничуть не смущалась.

Собрание было разношерстным. Многие надели вечерние платья, остальные были в коктейльных платьях. Большинство мужчин облачились в костюмы, которые с некоторых пор так возбуждали Лиззи.

Рядом появился официант с бокалами на подносе. Шампанское, виски и джин, прохладительные напитки, вроде сока и воды. Лиззи взяла бокал с шампанским, рассудив, что это немного успокоит нервы. Подняв глаза на официанта, она невольно улыбнулась. Замаскированный официант был голым до пояса и носил кожаные брюки. Она посчитала бы его неотразимым, если бы уже не была в компании самого красивого мужчины в этом зале.

Пригубив шампанского, она оглядела зал.

– Все в порядке? – спросил Джон, погладив ее по руке.

– Да, конечно. Здесь сплошной гламур. Верно?

Почему она вздрагивает, когда он касается ее?

– И… э… очень интересно, – добавила она, широко раскрыв глаза.

Некоторые из гостей отдали предпочтение фетиш-одежде: кожа, винил, корсеты, платья, состоящие из одних вырезов, ошейники, цепи. Маски куда более зловещие, чем их собственные. Жертвы и палачи. Господа и рабы.

– Рада видеть тебя, Джон, – раздался низкий грудной голос за их спинами.

Повернувшись, они увидели сногсшибательную, высокую, улыбавшуюся блондинку, с шапочкой платиновых локонов, в ретро-платье, из тех, что носили в восьмидесятых: огромные плечи и оборки. Руки затянуты в длинные черные атласные перчатки выше локтей, маска сверкала драгоценными камнями.

– И я тебя, Джоанна, – ответил Джон. Лиззи вглядывалась в него, пытаясь и боясь увидеть реакцию. Это его бывшая любовница? Она, несомненно, очень красива и умеет держаться.

– Познакомься. Это Бетти. Мой близкий друг.

Значит, он решил представить ее под вымышленным именем?

Лиззи ощутила прикосновение его руки, придавшее ей энергию, возродившее уверенность в себе. Он гордится своей спутницей. Его глаза говорили, что он испытывает глубокое волнение, когда представляет ее с благоговением, словно некую богиню, такую же изысканную, как гламурная Джоанна.

– Приятно познакомиться, Бетти, – кивнула та, удивительно тепло обнимая ее. – Часто бываете на таких вечеринках? Уверена, что мы раньше не встречались.

– Нет, я здесь впервые. Джон заманил меня сюда, обещая сцены из фильма «С широко закрытыми глазами», и я поддалась соблазну.

Джоанна широко улыбнулась, внезапно показавшись намного моложе и не столь неприступной.

– А… помню свой первый раз. Все равно, что быть Алисой, оказавшейся в извращенной Стране Чудес. Но к счастью, со мной был мужчина, такой же мудрый и великолепный, как ваш Джон. Он провел меня через все испытания. И я ни разу не оглянулась.

Лицо блондинки стало почти нежным, полным любви.

– Кстати, где он? – поинтересовался Джон.

– Порет в подвале какого-то раба или еще кого-то… а может, и трахает. Не знаю. Я понаблюдала и решила немного побродить по залу.

Лиззи наспех глотала шампанское, не чувствуя вкуса. Джоанна уж точно не из тех, кто ревнует партнера!

Блондинка испытующе уставилась на нее. Неужели заметила, как шокирована Лиззи? Какую глупость она сделала! На секс-вечеринке может твориться все, что угодно. И она не должна реагировать, как возмущенная девственница!

– Пожалуй, пойду взгляну, как он там, – жизнерадостно объявила Джоанна, подмигнув. – У Кевина вошло в привычку время от времени чересчур погружаться в собственные фантазии. Наверное, пора вернуть его обратно на землю. Может, дать ему попробовать собственного лекарства.

Она сжала руку Лиззи:

– Желаю насладиться этим классным мужиком, детка. Чао!

Они смотрели вслед Джоанне, элегантной, грациозной, уверенной.

– Она госпожа? – решилась спросить Лиззи. Джоанна прекрасна, но ведь и она то и дело ловила восхищенные взгляды!

Джон улыбнулся и обнял ее за талию, словно хотел приободрить.

– Иногда… да. Но как многие люди, наслаждающиеся играми в боль и наслаждение, то и дело меняет роли. И иногда становится восхитительно покорной рабыней.

Лиззи вполне ее понимала. И не осуждала тех, кто вел подобные игры. Можно быть сильной, даже если покоряешься кому-то и позволяешь выпороть себя. И люди не все время хотят одного и того же. Но она все равно должна спросить:

– Ты наказывал ее?

– Да, раза два, как часть импровизированного сценария.

Проницательные синие глаза сузились.

– И нет, на случай, если собираешься спросить. Я никогда ее не трахал. Хотя у них с Кевином совершенно свободный брак.

«Он думает, что я ревную? Но не все ли ему равно, даже если ревную?»

Они продолжали гулять по залу. Атмосфера была веселой, вполне дружеской, но сначала казалась вполне обыденной… до тех пор пока они не прошли в другую комнату, поменьше. Там собралась целая компания, за чем-то наблюдавшая. Однако люди охотно расступились и впустили вновь пришедших в свой круг.

Женщина, в роскошном вечернем платье цвета электрик, лежала на столе, вниз лицом. Платье было задрано на спину. Голая попа испещрена ярко-красными полосами. Совершенно обнаженный мужчина в полностью закрывавшем лицо черном капюшоне и ошейнике неистово трахал ее, хотя было непонятно, как он ухитрялся делать это со связанными за спиной руками. Его задница тоже была красной, и одна из женщин, сидевшая на столе рядом с парочкой, держала цепь, прикрепленную к ошейнику.

Сердце Лиззи глухо заколотилось при виде стонущей женщины, над которой трудился незнакомец. Она одновременно возбудилась и растерялась. Хотела бы она оказаться на месте этой женщины? Или той, что держала цепь?

Глаза госпожи сверкали, лицо раскраснелось. Легко было представить, как она требует услуг от любого мужчины, на которого положит глаз. Или от любой женщины. Неудивительно… в этом мире постоянно меняющихся сексуальных предпочтений все может быть. Она не чувствовала угрозы, но и не была готова присоединиться к общим забавам.

Повернув голову, она поймала взгляд Джона и осознала, что он наблюдает за ней. Не за шоу.

Их глаза встретились.

– Чего ты хочешь? Воображаешь меня на месте этой женщины?

Он не ответил. Лицо на мгновение стало настороженным. Но он тут же улыбнулся и поймал ее руку.

– Как насчет ужина? Мы почти ничего не ели за обедом, и я ужасно проголодался.

– Я тоже.

Она с удивлением поняла, что это так и есть, и на душе стало как-то легче. Словно с плеч упала тяжесть. Джон действительно ничего не ожидает от нее. Просто хочет, чтобы она весело проводила время. Не более того. Наблюдала за происходящим, не становясь частью очередного спектакля. И это прекрасно.

Они прошли в следующую комнату… оттуда еще в одну. Дом казался гигантским лабиринтом, обставленным роскошной мебелью и украшенным настоящими шедеврами. И все, находившиеся в нем, выглядели живыми картинами. Мужчины, наказывающие женщин. Мужчины, трахающие женщин. Женщины, сидящие подобно королевам в старинных креслах, пока мужчины ублажали их губами и языком. Мужчины, стоявшие на коленях. Лиззи отметила, что сегодня преобладали госпожи. Мужчины, в основном, оказывались в роли рабов. Но всегда ли это так?

Она не знала.

Лиззи спросила об этом Джона, когда они уселись в просторном салоне, где был накрыт шведский стол и стояли блюда с восхитительными закусками и стаканы с водой и льдом.

– Когда как. Иногда здесь больше рабынь. А иногда, как сегодня, женщины, в большинстве своем, – главные.

Забыв о божественной тарталетке с креветками, Лиззи замерла, словно пораженная громом. Что-то в его тоне насторожило ее. Он ей что-то предлагает? Намекает?

– А что предпочитаешь ты? – выпалила она и в ожидании ответа поспешно сосредоточилась на еде.

Джон выпил воды. Лиззи украдкой наблюдала за ним. Немного раньше он снял галстук, и Лиззи нравился этот повеса в маске и с расстегнутым воротом. Несмотря на его мускулистые руки и плечи, треугольник голой кожи выглядел странно беззащитным.

– Ты знаешь мои вкусы. Я люблю играть роль господина. Думаю, таковы мои природные склонности.

Он сделал еще глоток и поставил стакан.

– Но иногда я переключаюсь на другую роль… ради особенных женщин.

Вызов был так же очевиден, как если бы он вынул из кармана белую перчатку и швырнул ей в лицо.

В комнате, где беседовали люди, играла музыка, иногда слышался звон стекла или столовых приборов. Лиззи вдруг поняла, что сердце, кажется, остановилось.

Синие, как небо, глаза Джона были более красноречивы: «Возьми ее. Возьми власть. Она твоя».

– Это факт? – тихо сказала она, глядя в его глаза не мигая, не пытаясь отступить.

– Да.

Он на секунду опустил глаза, но с таким же успехом мог упасть на колени и поцеловать ее туфлю.

Лиззи кивнула, молча признавая, что все поняла. И отодвинула тарелку. Ей больше не нужна еда. Не нужны вода и вино. Она буквально искрилась энергией. И сейчас готова была сделать все.

– Довольно с меня. Пойдем.

Лиззи направилась к двери на противоположном конце комнаты, хотя понятия не имела, куда она ведет. Но она Королева Бала. Она здесь главная. И непременно найдет место, наиболее подходившее для того, что задумано.

Высоко подняв голову, она скользила по полу, как скользила Джоанна. Но на этот раз знала, что ее мужчина покорно идет за ней. Как прикованный.

Они оказались в широком коридоре, устланном прекрасной персидской ковровой дорожкой. И словно по ее желанию тут же нашлась комната, маленькое интимное пространство, нечто вроде личного кабинета, уставленного полками. Перед камином, в котором горел невысокий огонь, стояли два кожаных кресла. Очевидно, это мужское царство. Но пока что именно она будет им править.

Лиззи вошла и направилась к камину.

– Закрой дверь, – тихо приказала она.

Оставшись наедине с Джоном, она почувствовала, как уверенность мгновенно испарилась. Но оглядевшись и увидев письменный стол с обтянутой кожей столешницей, Лиззи мгновенно приободрилась. Словно обрела новую силу. Среди газет, книг, канцелярских принадлежностей она увидела простую деревянную линейку. Не гибкую, как та, которой ее наказывал Джон, но вполне подходившую для ее целей.

С самого прихода сюда она даже не взглянула на него, но знала, что он тоже видел линейку. И сейчас повернулась к Джону, надеясь, что лицо у нее именно суровое, а не попросту идиотское. Конечно, маска была очень кстати, но здесь она на чужой территории, в новом и незнакомом мире. Придется довериться своим инстинктам.

Джон стоял у стола с непроницаемым лицом. Она никогда не могла разгадать его мысли!

– На что ты смотришь? – тихо спросила Лиззи, надеясь на инстинкты, которые должны были вести ее по дорожке, показанной Джоном. Ни криков. Ни принуждения. Ни тщеславного торжества. Подобные методы прекрасно подходили для тех, кто командовал рабами на этой вечеринке, но не для нее.

Джон мгновенно опустил глаза и заложил руки за спину. На секунду она представила его в пансионе, перед учителем. Каким неотразимым он выглядел тогда! Золотистым Адонисом!

– Так-то лучше.

Она подошла к нему, но не слишком близко. Несмотря на ее каблуки, он был выше ее, и на расстоянии было лучше видно. Стараясь дышать ровнее, она поискала ключевые слова, на которых можно было бы построить сцену, и почти немедленно нашла.

– Ты с самого начала обманывал меня! Знал, что я не эскортница, но притворялся, будто верил моей истории.

Джон утвердительно кивнул, и она вдруг поняла, что он ждет разрешения заговорить. Поразительно, как легко он вошел в роль! Она знала, что это игра, чистое притворство, но разве не такова суть любого спектакля?

Она ощутила мгновенный укол в сердце, жалея, что во всей этой постановке нет ничего реального, но тут же гордо выпрямилась.

– Можешь говорить… но не раньше, чем встанешь на колени.

Он резко вскинул голову и посмотрел на нее потрясенным взглядом. Она слегка нахмурилась, и он тут же опустился на колени: грация и красота… Она невольно залюбовалась.

– Да, госпожа. Знал.

Словно хмель бурлил в ее венах. Пузырьки шампанского, которое они пили.

«Госпожа…»

Да, она вдруг стала госпожой!

– И долго?

– Довольно долго, госпожа, подозревал, что вы неопытны. И чувствовал, что вы притворяетесь.

В голосе ни нотки юмора. Тон спокойный и нейтральный. Пассивный.

– И все это время ты смеялся надо мной?

– Нет… вовсе нет, госпожа. Я благоговел перед вами. Поражался и изумлялся.

Он на мгновение поднял голову. Его глаза так блестели, что она поверила. И когда слегка подвинулся в сторону, пиджак распахнулся, и она увидела, что он в полной готовности. Восставшая, алчная, готовая к слиянию плоть.

Лиззи гневно уставилась на него, хотя в животе мгновенно зажглось вожделение. И еще почему-то хотелось смеяться. Господи, он прекрасный актер! И каким-то образом даже ухитрился покраснеть, заметив ее взгляд, устремленный на его «петушок».

– Я не давала разрешения восхищаться мной. И почему у тебя стоит? Кто позволил?

Теперь она оказалась прямо перед ним. Стоило чуть податься вперед, и он мог поцеловать ее промежность.

– Прошу прощения, госпожа, – прошептал он, и Лиззи, не в силах противиться, запустила руки в его шелковистые волосы, сжала ладонями лицо. Он ткнулся носом в ее руку, как щенок, молящий о ласке.

– Просто не знаю, что с тобой делать.

Она высказала чистую правду, но ухитрилась произнести слова тоном уставшей от выходок озорника учительницы. Похоже, это сработало, потому что он опустил голову немного ниже.

– Какие-то предложения?

Она накрутила прядь волос на палец, создавая еще большее напряжение.

– Можете выпороть меня, госпожа. Я вижу подходящее орудие на столе.

– Хочешь, чтобы я тебя выпорола?

Она еще чуть-чуть усилила напряжение.

– Я… не знаю. Только если такова ваша воля, госпожа.

Сладкий восторг прокатился по телу, захватив «киску», сердце и мозг. Это колебание…. было красноречивее тысячи слов. Она действительно смутила его. Поразила.

– Так и есть.

Она снова накрутила прядь волос на пальцы, но тут же отпустила.

– Сначала покажи, как поклоняешься мне!

Отступив, она приподняла подол и обнажила шелковистый треугольник трусов кофейного цвета из кружева и атласа.

– Целуй! – скомандовала она. – Но только поцелуй. Никаких выходок!

Подавшись вперед, он прижал губы к тонкому атласу. И глубоко вдохнул ее аромат. Запах духов и «киски».

– Раб молит о разрешении говорить, – прошептал он.

– Можешь, но это дорого тебе обойдется. И помни, моя рука не привыкла к орудию наказания. Я могу покалечить тебя.

Она никогда бы этого не сделала, разумеется, потому что ни за что не причинила бы зла Джону, но угроза, кажется, испугала его, потому что он охнул:

– Раб молит разрешения ублажить госпожу губами и языком.

Лиззи едва не пошатнулась, вспомнив, что способен делать Джон губами и языком. Мог молниеносно превратить ее в покорную, потерявшую голову марионетку. Нужно быть осторожной… но искушение оказалось слишком велико.

– Продолжай!

Она приняла удобную позу и развела бедра. Поклонившись, словно противнику в некоем неизвестном виде боевого искусства, он сунул пальцы за резинку трусиков, осторожно стянул вниз, до колен. И взглядом попросил разрешения продолжать. Глаза были влажными озерами полуночно-синего цвета.

Лиззи кивнула, и он спустил атласный лоскуток до щиколоток. Она оперлась о его плечи и выступила из трусиков.

19. Воля его госпожи

Стол был как раз за ее спиной, и Лиззи прислонилась к нему, заставив Джона подползти к ней на коленях. Она снова расставила ноги и зарылась руками в его волосы. В этом странном истерическом состоянии она вспомнила школьную пьесу, в которой играла восточную принцессу, и слова роли:

– Служи, раб!

Хорошо, что Джон был занят, иначе маска могущества наверняка слетела бы, заметь он ее усилия не захихикать.

Все мысли о давнем любительском спектакле рассеялись, когда он принялся за дело. Его ловкие нежные пальцы разделили губы «киски». Жарко дыша, он принялся лизать ее, медленно и методично. Лучше его никто не делал куннилингус. Она уже знала это, но, похоже, он стремился превзойти самого себя.

Он ласкал, дразнил, касался, сосал. Дышал, возбуждая ее теплым потоком воздуха, и, возвращался к более хитрой тактике. Наслаждение мерцающей плазмой собиралось в ее лоне, и если бы не стол, на котором полусидела Лиззи, и не волосы Джона, в которые она вцепилась, могла бы свалиться на ковер: таким сильным было напряжение.

И все же в нарастающую эйфорию внезапно ворвался бесстрастный голос: «Ты, дьявол… вместо того, чтобы быть покорным рабом, по-прежнему пытаешься взять надо мной верх».

Она рассмеялась, несмотря на надвигавшийся, грозивший вскружить голову оргазм, и вцепившись в белокурые локоны, силой оттянула его голову. Каким восхитительным было ее торжество, когда он вскрикнул от боли и поднял на нее затуманенные глаза!

– Рано еще, хитрый ты дьявол! – прошипела она, все еще держа его за волосы, так, что «киска» нависла над его губами, влажными от ее соков.

– Знаю, что ты делаешь…. пытаешься довести меня до края. Думаешь, меня так легко согнуть?

Он молча качнул головой, хотя это было нелегко из-за того, что она все еще держала его.

– Я кончу, когда захочу, мистер Смит, слышите? И ни секундой раньше. А теперь вставай и перестань пресмыкаться!

Она разжала пальцы, и он немедленно вскочил. Подол платья Лиззи опустился на бедра, закрыв голую «киску».

Джон стоял в нескольких футах, по-прежнему склонив голову. У Лиззи было такое чувство, что его тоже разбирает смех, но он прекрасно разыгрывал роль раба.

Что делать сейчас? Нужно держаться с достоинством.

Оглянувшись, она снова увидела линейку. Что же, самое время ее испытать. Оставалось надеяться, что Лиззи не причинит ему настоящей боли, потому что никогда не била человека.

– Ложись на стол! – рявкнула она, схватив линейку.

Джон уставился на нее. Если он обладает способностью читать ее мысли, неужели знает о сомнениях?

Спокойно глядя на него, она постаралась не выдать себя. Хорошо, что на ней маска! Не так заметно, что госпожа из нее никакая.

Джон снова уставился в пол, готовый выполнить любой приказ.

– Подожди. Сначала сними пиджак.

Он молча повиновался и бросил пиджак на стул. Как обычно, он был в костюме-тройке, и когда лег на стол, короткий жилет подчеркнул упругость его мускулистых ягодиц под идеально скроенными брюками.

Голым или в одежде? Как поступить?

Признавая собственную неопытность, Лиззи решила, что он будет лучше защищен парой слоев ткани. В конце концов, акт, скорее, символический. Она не хотела делать ему больно или бить долго. Слишком велико ее желание, чтобы тратить много времени на ритуалы. Слишком долго она мечтала о том, как он войдет в нее.

Даже в этой позиции покорного раба Джон выглядел сильным и грациозным. Он вытянул руки и лег щекой на столешницу, повернув лицо к Лиззи. На лице не тени страха. Воплощение спокойствия. Глаза закрыты. Длинные густые ресницы тенями лежат на щеках.

Она не должна была что-то говорить, потому что госпоже приличествует быть молчаливой, но все же спросила:

– Готов?

– Да, госпожа, – тихо отозвался он, и она задрожала от желания. Это было так же волнующе, словно он лежал с ней в постели готовый взять ее. Трахать до умопомрачения.

«Это я вся на нервах. Это я испугана!»

Лиззи улыбнулась абсурдности всей ситуации, но признавшись в этом себе, обрела уверенность. Ступив вперед, она положила линейку поперек ягодиц Джона. Всего на момент. Понятия не имея, с какой силой бить, она примерилась и ударила. Он не издал ни звука. Только мышцы рук напряглись под тонким полотном сорочки.

Начало неплохое.

Оказалось на удивление трудным НЕ бить сильно. Лиззи взмахивала линейкой снова и снова, на этот раз с большей силой, метя в одно место, в вершинки ягодиц. Так безопаснее. Легче сосредоточиться. Она не хотела наносить жестокие удары по более нежным местам. И сначала решила отвесить всего четыре-пять ударов, но процесс оказался странно гипнотическим. Она с каким-то мрачным восторгом наблюдала за его реакцией. И увидела, как он скрипнул зубами. Услышала, как он громко охнул. Бесстыдный дьявол плясал в ней, дьявол, питавшийся могуществом.

После десятого удара она больше не смогла сдерживать силу. Намерения изменились. Желание все настойчивее требовало удовлетворения. Она почти рычала, представляя, как сжимает ноющие ягодицы любовника, когда он вонзится в нее, выполняя волю госпожи.

– О, к черту! Я хочу тебя! Шевелись! – воскликнула она, отбрасывая линейку и вцепляясь в задницу Джона. Тот снова охнул. Когда он оттолкнулся от стола и встал, Лиззи уселась на столешницу и подняла юбку.

– А теперь раб, покажи, на что годен. Трахни меня! Трахни без жалости! – воскликнула она, широко раздвигая ноги.

– Как пожелаете, госпожа, – улыбнулся Джон, неистово сверкая глазами. На скулах выступили красные пятна. Интересно, его ягодицы такого же цвета? Лиззи искренне надеялась, что так и есть.

– О, пропади все пропадом! – прошипела она, дергая его за рукав. – Ты прекрасно знаешь, что все это время был господином, мерзкий подонок!

Широко улыбаясь, она наблюдала, как он вынимает презерватив из жилетного карманчика.

– Не совсем, – признался Джон, бросив упаковку на ее голый живот и расстегивая ремень и молнию. – Похоже это на господина?

Отвернувшись, он спустил брюки и трусы и поднял полы рубашки. Мускулистые полушария были покрыты вспухшими багровыми полосами.

– О, вы питомцы пансионов, обожаете подобные вещи!

Зрелище было впечатляющим, хотя еще больше усилило ее голод к нему.

– Я, во всяком случае, – обожаю.

Он повернулся к ней лицом. Мощная плоть стояла, чуть покачиваясь. Сигнал, который так нужен был обоим. Он отогнул свой прибор в ее сторону и грубо встряхнул, прежде чем поспешно натянуть презерватив.

– И он тоже.

Он снова показал свой тяжелый, затянутый в латекс прибор и встал между ее расставленными ногами.

– Кто теперь главный? – выдохнула Лиззи, притягивая его к себе и ерзая, чтобы ему было легче найти вход. И когда он оказался в ней, издала тихий счастливый крик, стараясь вобрать его глубже, впиваясь в его красную попу, чтобы насладиться стоном боли.

– Да плевать! – рассмеялся он, входя до конца. – Думаю, мы оба. Проигравших нет!

Когда он просунул руку между их телами, чтобы отыскать ее клитор, Лиззи, поняла, что победила она. Не успел он до нее дотронуться, как она кончила, выкрикивая его имя.

– Да!!!! – вторил Джон, словно наслаждение было его собственным, и она, почти потерявшая голову в разгар оргазма, вместо экстатических воплей стала смеяться. Дьявол, ублюдок, он добился своего, как она и предвидела!

Летя на восхитительных волнах, она сжала его крепче. Пальцы скользили по его избитой попе, словно вбирая каждый дюйм его плоти. Она не понимала, испытывает ли Джон боль, когда их тела сталкивались с размаха, но едва Лиззи взлетела на невероятную высоту, он вознаградил ее хриплым неразборчивым криком и знакомой дрожью бедер, бьющихся в оргазме. Старый массивный дубовый стол раскачивался и скрипел, пока они напрягались, подскакивали и извивались.

Под протестующие звуки рассохшегося дерева они снова шагнули в пропасть, целовались и, бормоча всякую чушь, кончили.

– Господи, неплохо бы выпить. Ты кактебя? – весело спросил Джон, приводя себя в порядок, перед тем как бросить использованный презерватив в корзинку для мусора. Лиззи стояла на четвереньках. Ей удалось найти и втиснуться в трусики, но линейка пропала. Должно быть, нечаянным пинком зашвырнули ее куда-то, когда бились в приливе страсти.

– Не знаю, где она, – вздохнула Лиззи, выпрямившись. – Как по-твоему, хозяева что-то заподозрят?

Джон в последний раз поправил жилет и, подойдя к ней, поцеловал в щеку, прежде чем отвести волосы с лица. Оба сняли маски, сбившиеся набок во время поцелуев, и Лиззи с сожалением коснулась бывшего еще недавно таким аккуратным пробора. Пришлось порыться в маленькой вечерней сумочке, которую она уронила, похоже, еще в прошлом веке, и вынуть расческу. Видимо, ей суждено до конца вечера остаться с распущенными волосами. Учитывая то, чем занимались гости, вряд ли кто-то обратит внимание на распустившийся узел.

– Думаю, хозяева будут поражены и немного разочарованы, если половина линеек и других подходящих для порки орудий не запропастится неведомо куда!

Он взял у нее расческу, зашел за спину и стал ловко расчесывать волосы, распутывая колтуны.

– Возможно, ее специально оставили на столе, чтобы подстроить подобную сцену.

Лиззи довольно вздохнула. Руки Джона были нежными и умелыми. Он причесывал ее, словно делал это сотни раз, а потом пригладил ладонями. Когда он отступил и протянул ей маленькую расческу, она посмотрелась в карманное зеркальце.

Лицо раскраснелось, губы порозовели от его поцелуев, но волосы выглядели так, словно она сама делала прическу.

– Если когда-нибудь разоришься, можешь сделать карьеру парикмахера.

Джон просиял, аккуратно пригладил свои локоны и кивнул.

– Приятно слышать. Никогда не помешает иметь несколько профессий.

Взгляд его смягчился, стал почти томным.

– А из тебя выйдет идеальная госпожа, если когда-нибудь вздумаешь этим заняться.

– Не уверена, что все делала правильно… и ты искренне наслаждался. Ты… э… часто это делаешь?

Она спрятала зеркальце, наблюдая, как Джон надевает пиджак и одергивает лацкан. Элегантный светский мужчина, облаченный в идеально сшитые доспехи. Все, как всегда….

– Нечасто. И впервые наслаждался так, как сегодня. Как я уже сказал, одно твое прикосновение творит чудеса. А теперь пойдем поищем, где выпить.

Он слегка нахмурился, словно вспомнив о внезапно возникшей проблеме.

Сердце Лиззи сжалось. Как же велика пропасть между ними! Она знала, что рано или поздно он тоже об этом вспомнит. Но все же это ранило.

– И еду тоже. Я опять голодна.

Ей действительно хотелось есть. Безумие, конечно. Но недаром еда обладает способностью успокаивать.

Она едва не рассмеялась, но вместо этого изобразила улыбку.

– Ты в порядке, Лиззи? – уже мягче спросил он.

– Да… просто все это…

Она обвела комнату.

– Такое напряжение… я действительно голодна.

– Я тоже. Пойдем. Надень маску, милая.

Он одним шагом одолел расстояние между ними – физическое расстояние – и помог ей завязать маску, а потом надел свою и повел Лиззи к двери.

Они вышли в коридор, и Джон взял ее за руку. Лиззи понятия не имела, в каком направлении находится фуршетный стол: слишком велик был дом, но Джон, улыбаясь, уверенно шагал по широкому коридору. Она стала узнавать ранее увиденные картины, услышала голоса, но когда они почти были у цели, их перехватил величественный дворецкий.

– Мисс Пейдж!! Вам нужно скорее пройти в столовую. Вам звонят… думаю, это весьма важно.

У Лиззи замерло сердце. Она споткнулась, и Джон поспешно обнял ее за талию, не дав упасть.

«Брент. Это Брент! О, малыш, что ты наделал?»

Опасаясь худшего, она поспешила за дворецким. Джон не отставал ни на шаг.

20. Реальный мир

Кофе из автомата был кошмарным, безвкусным и еле теплым, но Лиззи давилась им, пытаясь хоть чем-то себя занять. Зато Джон уже выбросил свою пластиковую чашку в корзинку.

«Это реальный мир».

Маленькая комната ожидания рядом с мужской палатой местной больницы была на редкость унылой. Старое здание не имело ничего общего с величественным домом, из которого она уехала час назад. Тем дворцом роскоши и наслаждений, где богатые утонченные люди все еще веселились на свой извращенный лад.

К двери быстрыми шагами приближалась медсестра, и Лиззи смотрела на ее, но та не подошла к ней. Им уже сообщили, что с Брентом можно будет повидаться, когда его перевезут в палату, но она все равно волновалась.

– Может, пойти узнать, как он там?

Джон крепко сжал ее руку. Его прекрасное лицо было мрачным, но она не могла понять, о чем он думает. Выглядел он обеспокоенным, но поскольку они с Брентом не знакомы, вряд ли он тревожится за него. Может, за нее? У нее не было иллюзий относительно того, что он питает к ней глубокие чувства. Она всего лишь временное увлечение, хотя все говорило о том, что человек он участливый, несмотря на сексуальные выверты и присущую бизнесменам безжалостность. Возможно, он искренне сочувствует ей и Бренту.

– Может, через минуту? – предложила она. Они не так давно ждут, но казалось, прошла целая вечность.

– Уверена?

Лиззи кивнула. Жаль, что она не может завести разговор. Просто не может. Это реальный мир, в котором случаются неприятности, а для нее – он пришелец из мира фантазий, золотой принц из безумных снов.

Он сжал ее руку и как-то странно улыбнулся. И тут же отвел взгляд, предоставив Лиззи ее тревожным мыслям. Заметив, что Джон хмурится, она снова поднесла к губам чашку с противным кофе.

Тогда в особняке звонок на ее телефон был одним из многих. Некоторые телефоны переключались на голосовую почту, но ее телефон продолжал звонить, и дворецкий, наконец, ответил. А потом побежал разыскивать Лиззи.

Голос Брента звучал едва слышно, слов почти невозможно было разобрать. Похоже, он был пьян, но тут было и еще что-то.

Услышав «я только хотел попрощаться», Лиззи похолодела. И одновременно принялась действовать. Позвонила хозяйке квартиры, которая жила поблизости, а заодно и спасателям, проклиная себя за то, что оставила Брента одного. Потом связалась с Шелли и как можно более спокойно сообщила новости, чтобы не расстроить подругу, но Шелли все равно расстроилась и сказала, что приедет следующим же поездом.

«Я должна была это предвидеть. Нельзя было оставлять его одного».

Но разве не сам Брент настоял на том, чтобы она поехала? Господи, может, именно поэтому и настоял? Хотел остаться в одиночестве, чтобы ему не мешали. Неужели так сильно скорбел об ушедшей любви? Почему она не догадалась, что Брент станет искать последнего утешения. Несмотря на то, что она сделала бы все, чтобы его поддержать?

Пока она звонила, Джон тоже не сидел сложа руки. Вызвал Джеффри, звонил кому-то… но она на все смотрела, словно со стороны. Когда Лиззи вскочила, готовая ехать, ноги подкосились. Он поймал ее, снова усадил и сунул в руку бокал с бренди.

– Выпей и посиди немного. Джеффри сейчас подгонит машину, а я посмотрю, возможно, смогу найти кое-кого. Тогда мы доберемся гораздо быстрее. Жди.

Он наспех поцеловал ее в лоб и почти выбежал из комнаты.

Через десять минут они уже сидели в великолепном вертолете.

– Это твой? – рассеянно спросила она, когда Джон помог ей пристегнуть ремень.

– Нет, увы… хотя неплохо бы иметь такой. Он принадлежит другу, который тоже был на вечеринке, и одолжил мне вертолет. Вот, возьми…

Он сунул ей наушники.

В других обстоятельствах впечатление было бы волнующим. Ее первый полет, и она отчаянно хотела расспросить о «друге». Но смогла только поблагодарить и сидеть в тревожных раздумьях, мысленно умоляя вертолет лететь как можно быстрее. Ей было все равно, каким образом они доберутся… лишь бы застать Брента в живых. Невнятные слова прощания по-прежнему звучали в голове, и больше она ни о чем не могла думать.

В какой-то момент Лиззи поняла, что шея и плечи закутаны в шаль, а сама она одета в пиджак Джона. Должно быть, ее так била дрожь, что он постарался согреть ее, но она не помнила, как это произошло.

Они сели в парке отеля «Уэйверли», задолго до рассвета, но окна были освещены, словно людям не терпелось увидеть причину суматохи. Джон немедленно повел ее к такси, которое уже ожидало у выхода из парка и отвезло их в больницу.

Все путешествие заняло около часа, и они сидели здесь уже двадцать минут.

Лиззи хотела поставить чашку на пол, рядом с собой, но Джон взял ее, бросил в корзинку и снова сжал руку девушки.

– Не волнуйся. Слава богу, они успели вовремя, благодаря твоим быстрым действиям, – прошептал он, растирая ее руку. На Лиззи вдруг напал истерический смех: подобные вещи уместны лишь в мелодрамах.

– С ним все будет хорошо, – тихо и сдержанно сказал он, не сводя с нее глаз. Господи милостивый, он гипнотизирует ее или что? Невозможно и абсурдно! Как может у Брента все быть хорошо, только потому, что так постановил Джон?

И все же каким-то образом в ней возродилась надежда.

Быстрые частые шаги заставили ее опомниться и обернуться.

– Мисс Эйтчисон? Хотите на несколько минут увидеть Брента? Он очень устал и измучен после промывания желудка, но уверена, что захочет повидаться с вами.

Медсестра с добрым лицом перевела взгляд на Джона.

– Но я пущу только одного. Он совсем сонный, и ему нужен покой.

– Я подожду здесь, – решил Джон и снова подхватил Лиззи, у которой сильно кружилась голова.

– Э… спасибо… но если не хочешь, тебе ни к чему здесь сидеть.

«Что я делаю? Прогоняю его»?

– Я подожду здесь, – повторил он, сильно сжав ее руку. Сейчас он как нельзя больше походил на старомодного, привыкшего к наставлениям дядюшку. Каким неестественным это казалось, после недавно пережитого порыва страсти! Но с их последнего объятия прошло не менее миллиона лет.

– ОК, спасибо.

Она изобразила улыбку, более похожую на гримасу, и поспешила вслед за медсестрой, в маленькую боковую палату, где лежал Брент.

Приблизившись к кровати, она пожалела, что лишена привычной опоры: крепкой руки Джона, но собралась с духом и взглянула на Брента. Он походил на разбитую куклу. В вене торчала игла капельницы. По монитору пробегали зеленые волны. Черные волосы Брента были взъерошены, лицо почти такое же белое, как наволочки. Спал ли он? Она не знала. Он не шевелился.

Но тут он открыл лихорадочно блестевшие глаза.

– Хорошо выглядишь, – прошептал он едва слышно. Лиззи облегченно вздохнула, когда друг попытался улыбнуться.

– А ты нет, – выпалила она, невольно оглядев себя. Она и забыла о новом замечательном коктейльном платье!

– Спасибо за комплимент.

Брент говорил с трудом, но все же удерживал на лице подобие улыбки.

– Ты знаешь, о чем я… как ты себя чувствуешь?

Она хотела сердиться на него, спросить, какого черта он это сотворил, но Брент был так слаб, что это казалось слишком жестоким.

– Как полное дерьмо… и не волнуйся, пали из обоих стволов. Я гребаный идиот. Знаю.

Лиззи покачнулась, не зная, что сказать. Сколько часов она уже на ногах?

– Иисусе, Лиззи, возьми стул. Садись.

Брент попытался приподняться, но тут же свалился на подушки.

Лиззи подвинула к кровати жесткий стул.

– Ты идиот, Брент, но я плохой друг. Мне не следовало отправляться на эту оргию, если Шелли уехала. Нужно было заметить, в каком ты состоянии. Во всем виновата я. Слишком большое было желание лишний день провести с Джоном.

– Не глупи.

Брент каким-то образом обрел некую энергию.

– Прежде всего… это… накатило внезапно. Спиртное… и колеса… И я получил длинное электронное письмо от парня, с которым давно не общался. Он ничего не знал обо мне и Стиве и засыпал расспросами о том, как мы живем и не рассорились ли. Все это просто обрушилось на меня, и я… потерял голову.

– Да. Но будь дома я или Шелли…

– Ничего бы не изменилось, поверь. Во всяком случае, принятая доза меня не прикончила. И поэтому тебе пришлось бежать и спасать меня… кстати, какое платье! Выглядишь супер… где ты была? На гребаном балу или что-то в этом роде?

– Что-то в этом роде.

Как ни удивительно, но усталые глаза Брента мгновенно прояснились. Он всегда чуял разврат и скандал и даже в этом состоянии что-то понял.

– Выкладывай! Я человек больной, мне все можно! И не смей спорить!

Лиззи оглянулась. Дверь по-прежнему открыта. Вторая кровать в палате пуста, но сестра может войти в любую минуту.

– Что-то… вроде оргии. Как в том фильме «С широко закрытыми глазами», но куда более мирной. Никаких убийств.

Брент рассмеялся, очень тихо, но с искренним весельем и изумлением. Лиззи была счастлива это слышать.

– Давай дальше, девочка! Детали! Детали!

Брент глянул поверх ее плеча на дверь.

– Кстати, где твой миллиардер-извращенец?

– Ждет там.

Ее снова охватило желание. Несмотря на угрызения совести. О, что бы она ни отдала за тепло руки Джона, обнимавшей ее. За сильное тело, к которому могла прильнуть. Сейчас она на такой опасной почве! Не знала, что делает и что полагается делать в подобных случаях. Брент пытался покончить с собой и все же старался выглядеть прежним, словно вымучивал радость и жизнелюбие. Притворялся, будто его интересуют его дела.

Она хотела попросить его остановиться. Открыть ей сердце, чтобы помочь его исцелить. Однако она боялась зайти слишком далеко. Джон знал бы, как себя вести, и как лучше всего помочь Бренту. На его стороне возраст и жизненный опыт. Он и сам не раз попадал в передряги. Одному Богу известно… а вдруг Брент скрывал ревность к мужчине, который ее увлек не только физически, но и эмоционально. Такое вполне возможно.

– Он очень злился, когда ты утащила его с секс-вечеринки?

Лиззи резко вскинула голову. Неужели она права? Трудно сказать. Он выглядел скорее усталым, чем ревнующим, но может, и дурачит ее. Он всегда был лучшим актером, чем Лиззи.

– Вовсе нет, – сказала она чистую правду. Как бы Лиззи ни была расстроена, все же сознавала, что Джон беспокоится за нее. Он словно убрал в дальний уголок памяти вечеринку, то наслаждение, которое они делили, игры, и полностью сосредоточился на том, чтобы помочь ей добраться сюда.

– Он был на высоте. Как упорядоченный смерч. Легко понять, почему он так успешен. Знает, как организовать все быстро и по возможности эффективно.

– Само совершенство.

– Ревнуешь?

Ну, вот, вопрос вырвался сам собой.

Брент вздохнул и закрыл глаза. Должно быть, силы на исходе.

– Может, немного, – признался он, наконец. – Но я не должен… не знаю…

И словно ощутив, что пациенту стало хуже, в палату ворвалась медсестра. Проверив основные показатели состояния, она объявила Лиззи:

– Пока достаточно, мисс Эйтчисон. Можете прийти позже. Судя по виду, вам бы тоже не мешало поспать. Пусть ваш друг отвезет вас домой. Мы позаботимся о Бренте. Теперь он нуждается в отдыхе.

Лиззи кивнула, хотя по-прежнему боялась уйти.

– Веди себя прилично, – велела она, погладив Брента по руке. – Будь паинькой. И не зли сестер.

– Не волнуйся. Все будет в порядке. Увидимся завтра… или сегодня… когда-нибудь.

Когда она уходила, его глаза были закрыты, а ее полны слез.

Когда машина остановилась у ее дома, Лиззи повернулась к Джону.

– Все хорошо. Тебе необязательно подниматься со мной. Я в порядке, просто нужно выспаться. Я знаю, у тебя полно дел… бизнес и все такое.

Лиззи глянула в окно. Уже рассвело. Она не знала, который час, но бледное солнце уже поднялось.

– Тебе нужно возвращаться. И Шелли скоро приедет, так что одна я не останусь.

Джон ответил одним из своих властных взглядов, Мистер Очень Взрослый Разумник.

– Не воображаешь же ты, что я брошу тебя здесь, как тюк с грязным бельем, а сам пойду дальше веселиться?

До этого он обнимал ее за талию, но тут вдруг сильно стиснул:

– Мы либо поедем в «Уэйверли», либо я останусь здесь, с тобой. Что выбираешь?

– Но…

– Никаких «но». Несмотря на некоторые мои склонности, я вовсе не привык давить авторитетом, но в этом случае не потерплю никаких возражений. Завтра можешь снова стать самодостаточной, умелой и способной. Когда отдохнешь. Но пока что приказываю я. Куда? К тебе или в отель?

21. Размышления

Она выбрала свою квартиру, чему Джон был рад. Она почти валилась с ног, а ближайшая постель – лучшая постель. И, как ни странно, он в ней лежал. Рядом с Лиззи. В комнате, где царил очаровательный беспорядок.

– Но ты всегда спишь один, – возразила она, хотя глаза сами собой закрывались, после того как он укутал ее в одеяло, а сам, раздевшись до плавок, лег рядом.

– Ты права. Я и сейчас спать не буду. Просто полежу и подумаю. Все-таки отдых.

– Подумаешь? О чем?

Он улыбнулся. Лиззи так упряма и любопытна, даже в этой стрессовой ситуации… но прежде, чем он успел найти подходящий ответ, понял, что она спит.

Кровать была довольно узкой для двоих, но он каким-то образом ухитрился расслабиться. Даже роскошное тело Лиззи, сейчас казавшееся трогательным и беззащитным в широкой футболке, пока что его не волновало. Хотя…. не потребуется много труда, чтобы он возбудился. Потому что в нем постоянно горел огонь потребности в этой девушке. Просто казалось важнее, куда важнее просто побыть с ней, вместо того, чтобы воображать, как будешь ее трахать.

Шторы на окнах были плотными. Но проникавшие в щели между ними солнечные лучи падали на кровать, освещая разбросанные вещи: одежду, книги, принадлежности для шитья. Джон потерял всякое чувство времени. Вечеринка началась после полуночи, и они пробыли там несколько часов. Потом полет, время, проведенное в больнице… уже утро. Впереди новый деловой день, а его расписание заполнено до отказа. Но куда важнее оставаться здесь, наблюдать за спящей Лиззи, а потом быть в ее распоряжении, если понадобится вернуться в больницу, навестить друга.

Ее друга? Наверняка, не только.

Джон уставился в потолок. Почему он так ревнует? Почему?

Оба знали, что их отношения не могут продолжаться долго. Ведь это ее фраза: «временные сексуальные партнеры», причем очень удачная!

«Так какого же черта ты хочешь от него большего? Ни с того, ни с сего… Ты же закаялся связываться с женщинами после Клары! И это работало… верно? К чему желать женщину, которая все равно привязана к другому, законченный идиот!»

Джон провел рукой по волосам и повернулся к ней, очень осторожно, чтобы не разбудить.

Без блеска для губ и карандаша для подводки глаз, с черными волосами, разметавшимися по подушке, она ничуть не походила на Бетти Пейдж или Одри Хепберн. И все же для него по-прежнему оставалась неотразимой. Лицо во сне казалось таким молодым. Да она и есть молодая, по сравнению с ним. Двадцать четыре против его сорока шести. Нельзя сказать, что это так уж много. Любящие пары иногда имеют и куда большую разницу в возрасте, но Лиззи это может испугать.

– Какого черта… – пробормотал Джон, садясь.

В голове вихрем кружились дурацкие, неоформленные до конца мысли.

Джон старался отделаться от них. Бессмысленно и глупо. Единственный род отношений, который он мог себе позволить, – те, что были у него с женой Кэролайн. Симпатия и взаимная привязанность. Ничего больше. Больше… ведет к несчастью и боли.

– Мать твою. Дерьмо!

«Ты полный кретин. Идиот. Ты не можешь получить того, что хочешь»!

Потрясенный Джон снова лег. Он сказал, что ляжет и подумает. И именно так и поступил. Только повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо на подушке. Закрытые глаза, мягкие сладкие губы. Но за этими изящными чертами крылись острый ум, чувство юмора, смелость, искренность и верность друзьям. Да, не без недостатков, но как ни парадоксально, от этого она еще больше его привлекает.

Если он не сможет получить ее, все равно станет о ней думать и втайне предаваться фантазиям. Это будет настоящей пыткой, но он бессилен перед своим бурным воображением.

Он, едва дыша, положил руку на ее талию, ожидая, что она пошевелится. Но Лиззи только вздохнула, покрепче прижалась щекой к подушке и продолжала спать. Тепло ее тела проникало через тонкую футболку и все больше возбуждало его. Прибор отвердел и поднялся. Он не мог выключить свое желание. Но было бы немыслимо его осуществить.

Мечты – все, что он мог себе позволить, и он погрузился в них. Мозг освобождался от пустоты, всего плохого, проблем и трудностей жизни, наполняясь прекрасными фантазиями.

Налитые свинцом веки постепенно опускались. Он отплывал в темный, блаженный мир, где, как ни странно, сиял яркий свет. Яркий свет, имя которому было Лиззи.

В окна заглядывало солнце.

Который час?

ДЖОН!

Лиззи непонимающе моргнула, все еще не придя в себя. Даже не совсем придя в себя, она почувствовала его близость. В голове лениво ворочались и другие мысли, но и в этом полусонном состоянии она нахмурилась и прогнала их. Главное – это его присутствие рядом. Прикосновение его тела.

Джон.

Реальность вот-вот навалится на нее, но она повернулась к нему, жадно впитывая чудо его присутствия до того, как в сознание ворвутся страхи и тревоги.

Свет, проникавший через щели в неплотно задвинутых шторах, озарял волшебное зрелище.

Джон, крепко спящий в компании кота Малдера, свернувшегося на его груди.

«Ты спишь. Как получилось, что ты спишь? Сам говорил, что можешь спать только в одиночестве. А ты, маленькая мохнатая обезьянка? Я думала, ты не любишь незнакомых людей».

Она не произнесла этих слов вслух, боясь разбудить очарованного принца и его компаньона. Джон спал на спине, положив руку под голову. Вторая рука на груди, вокруг маленького тельца Малдера. Легкая улыбка играла на лице Джона, а неестественно темные ресницы лежали на скулах. Во сне он казался на добрых десять лет моложе, если не больше, и она вспомнила свою первую реакцию на него, в баре ресторана.

Он просто ангел.

Она жадно вдыхала слабый аромат его одеколона, смешавшегося с потом. Их тела были совсем близко, и даже когда они не занимались сексом, от обоих исходил жар. Лиззи наморщила нос, зная, что ей тоже не мешает пойти под душ.

И тут реальность вихрем ворвалась в ее дремотное состояние.

Брент! О, бедняга Брент!

Она бросила его одного, и он пытался покончить с собой.

Лиззи села, тихо, глубоко вздохнула и собралась с мыслями. Нужно быть логичной и разумной. Только так можно справиться с проблемами. Только так она может удержать себя от воплей человека, которого разрывают надвое. Не слать проклятья судьбе, дающей одной рукой и почти немедленно отбирающей другой. Не терзаться, потому что связала жизнь с двумя мужчинами, которых глубоко, хотя и по-разному любила.

Ей так хотелось коснуться Джона, поцеловать, и не только… Хотелось узнать его лучше. Понять. Любить. Будь у них хоть немного больше времени, у нее мог появиться какой-то шанс, как бы неправдоподобно это ни звучало. В этой жизни волшебные сказки случаются редко, но случаются. Похоже, он неравнодушен к ней, и вполне возможно, это чувство могло бы стать еще сильнее… но теперь она никогда не узнает, так ли это.

А вот Брент нуждался в ней. Брент был рядом, когда она потеряла уверенность в себе и дорогу в жизни. Мало того, он постарался утешить ее, и немного утешил, когда они ненадолго стали любовниками. Брент заслужил ее преданность, помощь и поддержку. Шелли была хорошим другом для них обоих, но все же связь между ними была не так прочна, как между Брентом и Лиззи.

«И поэтому я должна во всем его поддержать. Вот всем».

Главное теперь – не ныть. Не дать Бренту понять, что она жаждет быть с другим мужчиной и в другом месте.

Спавший рядом Джон пошевелился, нахмурился, словно почувствовав ее решение. Легкое движение встревожило Малдера.

Кот развернулся, спрыгнул на пол, и сердце Лиззи словно сжалось.

«Что, если ее решение ранит также и Джона?»

О, черт, как жестока может быть жизнь! И иногда может ударить тебя копьем горчайшей иронии. Как она мечтает очутиться в объятиях Джона! Не ради секса, каким бы божественно соблазнительным он ни был. Ради близости и тепла. Ради возможности просто лежать с ним и разговаривать. Попытаться лучше его узнать.

«Прекрати! Опомнись, дура несчастная. Когда ты уже повзрослеешь? Сделай правильный выбор и живи с ним».

Безмолвно ругая себя, она продолжала лежать рядом с Джоном. И не пошевелилась, когда почувствовала, что он просыпается. Не стоит давать понять, что она видела его спящим. Что украла ту близость, которую он не желал отдавать никому, и меньше всего – ей.

Когда Джон сел рядом с ней, так же осторожно, как сидела она минуту назад, Лиззи надеялась только, что он не заметит одинокую слезу, скатившуюся по ее щеке.

22. Тем, кто ждет

– Не возражаешь, если я займусь шитьем?

Брент поднял глаза от ноутбука и улыбнулся.

– Нет, солнышко, вовсе нет. Валяй! Хотя… если у тебя найдется минутка… я оторвал карман от голубой рубашки и полагаюсь на твое волшебное прикосновение.

– Без проблем. Может, еще что-нибудь, пока я за машинкой?

Она повернулась к Шелли, увлеченно смотревшей по телевизору документальный фильм об авиакатастрофах.

– Может, подкоротишь мои новые джинсы? И на черном жакете оторвалась пуговица, – сообщила Шелли, осторожно снимая с колен Малдера и поднимаясь. – Сейчас принесу… если не возражаешь, конечно. Я заплачу, и, думаю, он тоже! – Она кивком показала на Брента.

Лиззи сухо рассмеялась и принялась за работу. После возвращения Брента и последовавшего за этим отъезда Джона она жила на снотворном, но бросила работу подменного секретаря и стала заниматься переделками и небольшими заказами от высококлассного агентства по пошиву одежды, а заодно продолжала шить платья для подруг и знакомых подруг.

Работа была довольно рутинной, да и доход – скромным, но было куда более приятнее работать с тканями и швейной машинкой, чем выполнять утомительные обязанности секретаря. Это означало также, что она чаще бывала дома и могла приглядеть за Брентом.

Единственной проблемой в ее новой жизни портнихи было свободное время, когда ничто не мешало думать о Джоне и о том, что могло быть между ними. Пока она была уверена, что прекрасно сумела скрыть переживания от Брента и Шелли. И это несмотря на то, что Брент при каждой возможности упоминал имя Джона и спрашивал о нем, словно был так же одержим им, как Лиззи. В этом было нечто странное, тем более что Лиззи казалось, именно Шелли должна больше интересоваться Джоном. Но Лиззи каждый раз улыбалась, вспомнив, как знакомила Шелли с Джоном. Рот девушки сам собой открылся, а вид был такой, словно в их доме появилась настоящая кинозвезда.

«Знаю, подруга. Он и на меня производил такой же эффект…»

Лиззи часто думала о своем сказочном приключении. Хотя было бы намного лучше, если бы расставание оказалось менее мучительным.

– Я останусь так долго, сколько тебе понадобится, – сказал он. – И если что-то будет нужно, только скажи мне. Все, что угодно.

О, какой соблазн! Почти непреодолимый! Тем более что его ясные синие глаза говорили об искренности предложения. Это не пустые, сказанные из вежливости любезности.

– Все в порядке. Ты и так столько для меня сделал. Бренту уже легче. И у тебя полно проблем… я хочу сказать, ведь ты уже закончил свои дела здесь?

– Закончил. Но могу остаться, если хочешь.

«О, черт! Еще бы не хотеть»!

Лиззи почти выкрикнула эти слова, но с трудом сдержалась и учтиво отвергла его предложение. Она едва смела смотреть ему в лицо. Не хотела видеть в его взгляде облегчение. И все же, к ее полному потрясению, она уловила некоторое разочарование, а возможно, и боль.

Но он справился и уехал тихо и без шума. Только один быстрый крепкий поцелуй и обещание не пропадать.

К ее полному изумлению, он сдержал слово. Электронные письма приходили часто. Не каждый день. Несколько раз в неделю. И без клятв в вечной любви. Легкая, ни к чему не обязывающая переписка была приятнее, чем полное молчание, но и куда более болезненная.

Он рассказывал о своем бизнесе, путешествиях, а однажды спросил ее мнения о своем разрыве с семьей. Подробностей он почти не рассказывал, и поскольку Лиззи решительно отказывалась шарить в Интернете в поисках пикантных подробностей, то и довольствовалась тем, что узнала от Джона месяц назад. Но все же высказала свое мнение: теперь ей нечего терять. Она решила, что отныне будет чаще общаться с родителями, и посоветовала Джону сделать то же самое. Да и Брент после попытки самоубийства потянулся к родным, и примирение состоялось.

Джон и подарки посылал. В другой жизни она отвергла бы их и отослала обратно. Но Джон был достаточно хитер, чтобы не осыпать ее дорогими дарами, как сделал бы любой миллиардер. Нет, это были маленькие приятные вещички: книги, DVD, билеты на выставку костюмов, о которой ему и знать не полагалось. Очень часто она делила его подарки с Брентом и Шелли. Компьютерные игры, коробки конфет, дорогой чай.

Именно этот чай они сейчас пили. Превосходная смесь и упаковка забавная: смешной чайничек в форме деревенского коттеджа. Еще один шутливый подарок от Джона.

Лиззи пристрочила карман к рубашке Брента, отрезала нитку и глотнула чая.

– Что ты затеял? Вот уже четверть часа барабанишь по клавиатуре. Печатаешь, а не играешь и не общаешься с друзьями.

Брент опустил руки и повернулся к ней. Теперь он выглядел гораздо лучше. На щеках появился румянец. Он даже вес набрал. Похоже, попытка самоубийства стала для него чем-то вроде отправной точки. Показала, что ему есть для чего жить. За все время их знакомства она впервые видела его таким спокойным. Он больше не пил таблеток, а сеансы у психотерапевта прекрасно помогали справиться с депрессией.

Но Брент вздохнул:

– Пишу письмо матери. Я еду домой, навестить их. Может, мы снова поссоримся, но я, по крайней мере, попытаюсь навести мосты. И я никогда не рассказывал им об… аварии, поэтому решил, что лучше объяснить с глазу на глаз.

Помедлив, он криво улыбнулся.

– Я чувствую себя виноватым из-за того, что сбегаю, хотя вы были такими классными. Обе.

Он махнул рукой Шелли, которая вернулась с джинсами и жакетом.

Лиззи подбежала к Бренту и обняла. Еще один чудесный признак. Он стал сильнее и не боится говорить о своих бедах. И она должна осознать самое главное: письма Джона рано или поздно иссякнут. Он останется прекрасным воспоминанием, золотым сном, но она справится.

– Чудесные новости! И тебе это пойдет на пользу! Не волнуйся о нас!

Она кивнула в сторону Шелли, которая ободряюще улыбалась.

– Оставайся у родных сколько захочешь и не волнуйся о квартирной плате. Я… у меня еще осталось немного денег, сам знаешь от кого, так что не беспокойся о счетах, – тараторила Лиззи, наскоро чмокнув его в щеку. – Собственно говоря, я сама подумывала заглянуть к родителям на выходные, тем более что мы почти помирились.

Она взъерошила его волосы и снова вернулась к машинке.

– Похоже, все воссоединяются со своими семьями. Даже Джон об этом подумывает.

– Знаю, – кивнул Брент.

Лиззи пристально взглянула на друга.

– Откуда? Откуда тебе известно?

Она перевела взгляд на Шелли.

– Не смотри на меня. Я тут ни при чем, – пожала плечами та, явно сгорая от любопытства.

– Он оставил свой адрес и телефон. На случай, если нам что-то понадобится… или что-то стрясется с тобой.

Всего лишь в знак дружбы, сказала она своему разбушевавшемуся сердцу. Теперь он только благотворитель, тот, кто всегда будет защищать ее интересы, даже после того, как дни сказочной страсти и затейливых игр, которые они делили, будут забыты навсегда.

Три дня спустя Лиззи стояла на платформе местного вокзала и махала рукой вслед поезду, увозившему Брента.

Шелли попрощалась с ним раньше, потому что нужно было идти на работу. И без ее жизнерадостного, уравновешивающего присутствия прощание вышло бурным.

И Брент, и Лиззи плакали, хотя он твердил, что его визит к родным не продлится так уж долго. Лиззи пришлось сделать усилие, чтобы встряхнуться и проводить его улыбкой и объятиями… но это было нелегко.

Все это по ощущениям напоминало о прощании с другим мужчиной. Но в том случае они расстались навсегда.

Да и писем вот уже несколько дней как не было, и молчание повисло на ней каменной тяжестью, сковывая руки, хотя она давно к этому готовилась.

«Так будет лучше. Чем дольше тянуть все это, тем труднее будет забыть. Он знает это. И как человек добрый, решил что пора закончить все отношения…»

Особых дел на сегодня не было, и Лиззи словно сковала летаргия. Своего рода онемение.

Глядя в сторону маленького муниципального парка на другой стороне, она решила перейти мостик и немного там посидеть. Потом купит в любимой кондитерской дюжину пирожных «корзиночка», вернется домой и будет шить и лакомиться пирожными.

Может, сидя в парке, а потом дома, ожидая возвращения Шелли, она все обдумает. Пора принимать решения и строить планы. Джон как-то предложил ей стать дизайнером модной одежды. Почему бы не осуществить мечту? Пусть ей не стать знаменитостью, но имея диплом, она может начать свой бизнес.

По крайней мере, это цель в жизни. Какая-то задача.

Едва волоча ноги, она подошла к краю платформы, откуда начинался мостик.

«….Или просто вернуться в пустой дом?»

Она вдруг решила не ходить в парк. Лучше посидеть в Интернете, узнать о курсах дизайнеров. По крайней мере, это занятие! И, кроме того, если переесть пирожных, ей станет дурно.

Выходя с вокзала, она заметила мужчину, сидевшего на скамейке по другую сторону автостоянки. Солнце играло в золотистых волосах, и колени Лиззи почти подогнулись.

«Это не Джон! Конечно, не Джон!»

Но когда он направился к ней, остановившись только, чтобы пропустить машину, Лиззи к собственному потрясению и радости поняла, что это он! Ноги девушки приросли к месту, пока он шел к ней. Она едва успела заметить выцветшие джинсы и голубой мягкий пуловер с треугольным вырезом. Дьявол! Она могла бы поклясться, что он всегда выбирал эти цвета, чтобы подчеркнуть золото волос.

– Я не знала, что ты снова здесь. Ты не говорил, что приедешь, – сердито выпалила она.

Очень трудно думать связно, когда снова видишь Джона наяву. Как это возможно, что он волнует ее даже больше чем раньше?

Она не могла на него наглядеться. Растрепанные светлые волосы, ставшие немного длиннее, и сияющая улыбка, от которой она сразу растаяла и неожиданно ощутила абсурдное желание, несмотря на то, что была зла, как сам черт, из-за его внезапного появления.

– И тебя я рад видеть, – ухмыльнулся он. Казалось, только вчера она смотрела ему вслед, час назад была с ним в постели или, сжав зубы, терпела безжалостные шлепки.

– Прости… немного потрясена. Счастлива, что ты здесь. Хотя не пойму причины твоего появления.

«Это несправедливо, Джон. Жестоко. Ты не имеешь права появляться и исчезать по своему желанию. Я не девушка по вызову, которой можно заплатить, а потом забыть до следующего раза!»

– Брент сказал, что мне нужно приехать. Мало того, настаивал. Сказал, что он и твоя подруга Шелли волнуются за тебя.

Волнуются? Они такие милые… но она была уверена, что скрывает от них свою печаль.

– Они, конечно, желают мне добра, но я понятия не имею, почему они волнуются. Я в полном порядке. Более чем. У меня все прекрасно!

Она прищурилась, пытаясь принять свирепый вид и скрыть желание броситься ему на шею.

– А как ты оказался здесь? Брент сообщил, когда уезжает, или как?

– Что-то в этом роде. Он подумал, что тебе неплохо бы пойти со мной на ланч, потому что ты сегодня совсем одна.

Без дальнейших слов Джон схватил ее за руку и стиснул почти до боли. Жест был странным. Мальчишеским. Красивое лицо вдруг превратилось в маску смущения. Почти застенчивости. Перемены были такими неожиданными, настолько не вязавшимися с уверенным в себе лощеным мужчиной, которого Лиззи привыкла видеть, что она громко охнула.

– Джон, почему ты здесь? – повторила она, пораженная его взглядом, в котором горели загадочный огонь, желание, надежда и страх.

Он сжимал ее руку. Но она почти ничего не чувствовала.

– Такой человек, как ты, не возникает ни с того ни с сего… у тебя и без того много дел. Во всяком случае, нет времени на то, чтобы вести на ланч случайную знакомую, только потому, что она в этот день совсем одна.

– Ты не случайная знакомая. И никогда ей не была… если не считать самого первого вечера.

Он был очень напряжен, но для нее по-прежнему оставался самым красивым на свете.

Лиззи попыталась вырвать руку. Теперь настала ее очередь смущаться. И бороться с дурацким ощущением счастья. Надежды и неверия…

– Мы были всего лишь временными сексуальными партнерами… не более того. Тебя это вполне устраивало.

Но он не отпускал ее, хотя хватка чуть ослабла. Стала почти нежной. Лиззи стало так хорошо на душе, что она перестала сопротивляться.

– Я воображал себя умницей, талантливым дельцом, знающим, что по чем, но иногда бываю абсолютно гребаным идиотом.

Он притянул Лиззи ближе, отпустил руку, обнял ее и прижал к себе.

– Как я мог воображать, что способен уйти от тебя? Должно быть, я спятил. Жалкий осел… Пусть я считал, что ты любишь Брента, все равно должен был бороться за тебя. Как готов бороться сейчас.

О, как же хорошо! Все, что было плохого за этот месяц, улетучилось. Безумие… но как же хорошо!

– О чем ты? – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. Ей вдруг ужасно захотелось, в подражание Малдеру, потереться лицом о его пуловер. Поставить метку обладания.

– Я много раз говорила… что Брент – всего лишь друг. Очень хороший друг, и он мне не безразличен, но не так как ты.

– Ага! Так я тебе не безразличен?!

Джон мгновенно изменился. Она остро чувствовала, как возрастает его уверенность в себе. И не только уверенность. Нечто вроде счастья…

– Ну, конечно, кретин. Конечно, ты мне не безразличен! И ты прав. Для предположительно талантливого бизнесмена и магната ты можешь быть немного недогадлив. Мне казалось, ты уже давно осознал, что я совершенно помешана на тебе, и именно поэтому ушел! Потому что не признаешь подобных отношений и тому подобное…

Очень трудно не обнимать его снова и снова. Не убеждать себя, что он реален. Что он здесь, и да…. что у него опять стоит, даже в разгар эмоциональной неразберихи. Боже, как ей это нравилось! Все просто, искренне и прекрасно!

Но она немного отстранилась, глянула в синие, полыхавшие жаром, полные радости глаза. Радости, на которую она не смела надеяться. Радости снова видеть ЕЕ!

– Я… я не знаю, что делать, Лиззи. Я столько раз портил отношения, бросал женщин, и они бросали меня… Но теперь я точно знаю, дорогая, что должен быть с тобой. Что ты должна быть в моей жизни.

Он подался вперед и прижался губами к ее губам в сладком поцелуе. Легком, как дыхание, предвестнике пылающих глубин. Похоже, он очень волновался. Боялся чего-то….

– Боже, я знал, что у тебя хватит храбрости помериться со мной силами, любимая. Знал с того момента, когда впервые тебя увидел. Но, возможно, я был к тебе несправедлив, и ты это сознаешь.

Она чувствовала его смятение, внутренний конфликт. И схватила его за руку, пытаясь успокоить.

– Я не могу заваливать тебя букетами и воздушными шарами, Лиззи, как ты того заслуживаешь. Я даже… не подхожу для «договорного» брака, какой у меня был раньше. Да и ты стоишь куда больше, чем ЭТО.

Он глубоко вздохнул, и мышцы рук напряглись под ее пальцами.

– Кроме того, в моем прошлом есть такое… дерьмо… под которым я должен подвести черту и больше никогда не вспоминать. А это означает, что я далеко не все могу рассказать о себе.

Лиззи открыла рот, чтобы заверить, что это не играет роли, но тут же передумала. А вдруг играет? Вдруг ей когда-то понадобится узнать эти тайны? Но она чувствовала, что тема слишком деликатна. Он старается быть как можно более честным, и сейчас не время обсуждать его проблемы.

Вместо ответа она крепче сжала его руку, старясь приободрить и быть ласковой.

– Черт, именно это заставляет чувствовать себя таким эгоистом!

Он на секунду озадаченно прикусил губу, без намека на игривость.

– И все же не могу не хотеть тебя. Мне нужно быть рядом… Иначе просто невозможно.

Он на секунду отвел глаза, а когда встретил ее взгляд, в глазах залегли тени. Тоска. Призраки тех тайн, которые так трудно открыть…

Лиззи коснулась его прикушенной губы, словно умоляя расслабиться и улыбнуться.

Сможет ли она принять его таким, какой он есть? Это нелегко: их жизни слишком разные. И Джон, во многих отношениях, не тот открытый, непосредственный человек, которого она представляла своим мужем. Но куда большей трусостью будет уйти, вечно оставаться жалкой тряпкой. Нет. Она должна перестать отступать, сдаваться, жить только наполовину.

Кроме того, она любила его, всем сердцем, несмотря ни на какие тайны. И невзирая на то, любит ли он ее и способен ли на такую любовь, которую испытывает она.

Лиззи улыбнулась той, соблазнительной, медленной, чувственной улыбкой, которой впервые наградила его в баре «Лонс».

– Слушайте, мистер Джон Смит, я согласна, ведь я не настолько глупа, чтобы не уважать определенные границы. Но следуя тем же стандартам, ты обязан принимать меня такой, какова я есть. Иногда я могу споткнуться об эти границы, и даже сильно удариться. Понимаете, о чем я?

Джон кивнул и поднес ее пальцы к губам. И поцеловал, словно принося клятву.

– По рукам? – уточнила Лиззи, всем существом желая, чтобы он подтвердил действия словами.

– Договорились. По рукам.

Солнечная улыбка вернулась.

Но прежде чем он успел опомниться, Лиззи запустила пальцы в густые золотистые локоны, притянула его голову к своей и прижалась губами к губам. Почувствовала, что его губы приподняты в улыбке. Но она обвела их языком, требуя входа, и Джон подчинился.

Крепко обнял ее. А она обняла его…. и они стали страстно целоваться, так словно были готовы проглотить друг друга. Лиззи смутно сознавала, что на них смотрят, но ей было все равно. Только когда они, тяжело дыша, оторвались друг от друга, она заметила женщину, начавшую было укладывать покупки в багажник, но застывшую на месте и беззастенчиво глазевшую на них. Лиззи весело ухмыльнулась и взяла Джона под руку.

– Куда идем, босс? – осведомилась она. Он смотрел на нее почти с таким же изумлением, как женщина с покупками, но его любящая улыбка была настоящим чудом.

– Ты бесценна, Лиззи. Никак не пойму, чем я заслужил такую, как ты, но рад, что ты со мной, – хрипло рассмеялся он. – Я остановился в «Уэйверли» и должен как можно скорее утащить тебя туда. На ланч… или еще что-то.

Он подмигнул и, сжав ее руку, повел за собой.

– А когда мы поедим и… что там еще… можем обсудить наши планы.

– Ах, да, планы. Переговоры. На этот раз не девушка по вызову и клиент, но те, как они отныне будут друг для друга.

Она совсем не боялась будущего.

И едва сдерживала желание попрыгать на одной ножке.

Каким бы ни было их новое путешествие, легких дорог ждать не приходилось, и Лиззи предвидела, что они еще не раз набьют синяков и шишек. Но какими болезненными и большими они ни будут, она со всем справится. ОНИ со всем справятся.

И все это время она будет рядом с человеком, которого любит.

КОНЕЦ

Примечания

1

Бетти Пейдж (англ. Bettie Page 1923–2008 гг.) – американская фотомодель, снимавшаяся в 1950–1947 годах в таких стилях, как эротика, фетиш и пин-ап. – Прим. ред.

(обратно)

2

На время, разумеется (фр.).

(обратно)

3

Сеть салонов мобильной связи в Великобритании.

(обратно)

4

Книга, в основе которой – нашумевший в Европе секс-блог Belle de Jour. Его автор – девушка по вызову, одна из самых дорогих и востребованных в Лондоне.

(обратно)

5

«Обратный отсчет» – популярная телеигра, которую транслируют на британском телевидении.

(обратно)

6

Мото Гран-при – Чемпионат мира по шоссейно-кольцевым мотогонкам.

(обратно)

7

Дневная красавица (фр. Belle de jour) – французский фильм 1967 года в главной роли с Катрин Денев. По сюжету фильма верная жена и добропорядочная хозяйка Северина Серизи однажды решается на невероятный и совершенно аморальный эксперимент. Устав от собственной непогрешимости, она тайно поступает на работу в публичный дом некой мадам Анаис.

(обратно)

8

Сэр Джон Аттенборо – известный английский натуралист.

(обратно)

9

Дриады – в греческой мифологии нимфы, покровительницы деревьев. Как олицетворения прелести природы, они изображались в искусстве красивыми молодыми девушками с чудными волосами, с убором из венков и цветов, иногда в позе танцующих, с обнаженными ногами и руками и распущенными волосами.

(обратно)

10

Британский университет открытого образования (англ. The Open University) основан указом ее величества королевы Великобритании в 1969 году. Цель его создания – предоставить возможность получить образование людям, желающим учиться в удобном для них месте и в удобное время.

(обратно)

11

«История О» (фр. Histoire d'O) – эротический роман Доминик Ори. Впервые опубликован в 1954 году.

(обратно)

12

БОС-процедура (англ. Biofeedback) заключается в непрерывном мониторинге в режиме реального времени определенных физиологических показателей и сознательном управлении ими с помощью мультимедийных, игровых и других приемов.

(обратно)

13

В глубину (фр.).

(обратно)

14

«С широко закрытыми глазами» (англ. Eyes Wide Shut) – фильм Стэнли Кубрика, вышедшего на экраны в 1999 году.

(обратно)

Оглавление

1. Встреча с мистером Смитом

2. Что-то позатейливее

3. Красавец

4. Дьявол в темноте

5. Сказочной принцессой ей не быть

6. Грязный телефонный извращенец

7. Завтрак на двоих

8. Ненастье

9. Проливной дождь

10. Доверие

11. Приглашение

12. Пойдем в сад

13. Беспокойство улеглось

14. Размышления

15. Откровения

16. Au fond[13]

17. Широко открытые глаза

18. Королева бала

19. Воля его госпожи

20. Реальный мир

21. Размышления

22. Тем, кто ждет Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg