«Успеть повернуть направо»

Успеть повернуть направо (fb2) - Успеть повернуть направо 939K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Майкл Мар - Мария Круз

Мария Круз, Майкл Мар Успеть повернуть направо

© М. Круз, М. Мар, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Глава 1 Бизнес-класс

— Извините, вы не могли бы выключить свой телефон? Мы скоро взлетаем. — Голос бортпроводницы отвлекает меня от разговора, и я раздраженно отвечаю ей одними губами, чтобы дала мне минуту.

— Послушай. Да послушай же! — шиплю я в трубку. — Не суетись и не паникуй. Я уже в самолёте. Через пару часов буду в Москве и сразу позвоню тебе. Мы всё решим. Главное, ни с кем не общайся. Наши адвокаты занимаются твоим делом. Да успокойся, наконец! Не ты первый кинул инвесторов на двадцать миллионов. Всё уладим. Так, у меня взлёт, надо отключаться. Давай, до связи.

Закончив звонок, демонстративно игнорирую пристальный взгляд стюардессы и пристёгиваюсь в кресле. Билет бизнес-класса позволяет мне такую манеру поведения, и поэтому я не испытываю ни малейших угрызений совести.

Терпеть не могу этот перелёт — Лондон — Москва. Слишком мало времени для полноценного сна и слишком много, чтобы отрешиться от насущного и помечтать. Обычно я занимаю себя тем, что разгадываю кроссворды в английских газетах, которые предлагают в самолёте, или просматриваю и редактирую планы на неделю. Но сегодня совершенно нет желания делать ни то, ни другое. Мои мысли вертятся лишь вокруг моего парня Тома. Нет, он не англичанин. Вообще-то его зовут Артём, но так как по роду своей деятельности он писатель, то взял себе псевдоним Том Купер. Как он говорит, люди охотнее раскупают книги, видя на обложке иностранное имя. В общем, и я его время от времени называю Томом. Мне кажется, это ему льстит. Ну, а почему бы не доставить своему мужчине маленькие радости?.. Это же несложно, так ведь? Так вот, Артёму я сказала, что прилетаю завтра. Захотелось устроить ему сюрприз. Просто голос у него был слишком грустный, когда я сообщила, что следующая неделя будет сущим адом, полная судебных разбирательств, деловых встреч и всякого прочего, нудного и утомительного. Так что, решив устроить себе хотя бы один выходной день, а его побаловать бездельем и валянием в постели, я посчитала, что это будет справедливо. Последние пару месяцев мы с ним слишком редко виделись. Я постоянно пропадала на работе и в поездках, в то время как у него был творческий кризис. Даже не знаю, что его раздражало больше. Но я — руководительница спецпроектов в крупном банке, и в моём контракте значится, что я должна быть двадцать четыре часа семь дней в неделю на связи: решать различные вопросы, регулировать проблемы, ужинать с клиентами и много что еще. Проще говоря, собственноручно отписала свою личную жизнь корпорации, променяв её на роскошные апартаменты в центре, хорошую машину и прочие блестящие радости нашего века. Сказать, что я жалею? Нет, совсем нет. Как ни крути, но я не из разряда людей, кто довольствуется «чем бог послал». И мне не мил «рай в шалаше». Конечно, паршиво, что от этого страдает частная жизнь, но это не навсегда. Тяжело первые пять лет. Пять лет. Пять. Хотя с первого рабочего дня в банке уже прошло семь. М-да, ну ничего. У меня есть чёткий план, и я ни за что не отступлю от него.

Также мои доходы позволяют мне заглаживать вину перед Тёмой. Например, однажды я просто забыла о нашем романтическом походе в ресторан, пришла вусмерть уставшая домой и завалилась спать прямо в одежде. После этого он не разговаривал со мной два дня. И чтобы хоть как-то поднять ему настроение, мне пришлось тайком от него объездить дюжину магазинов и скупить около двух тысяч экземпляров его последней книги, дабы поднять его рейтинг. Он, конечно, и сам продаётся, но не бестселлер, не бестселлер.

И подобным образом я периодически извиняюсь за своё поведение. В этот раз я откуплюсь часами «Breguet Limited Edition», которые в подарочной упаковке лежат в моей сумке. Дорого, но справедливо. Последний мой факап и правда вышел за все рамки. Когда перед моим очередным вылетом в Лондон ночью в порыве страсти он опустился вниз и ублажал меня, мой телефон истошно заверещал. Я хотела было уже выключить его, так как оргазм был на подходе, но увидела, что «входящий» — мой непосредственный начальник, чьего звонка я ждала весь день. Забыв обо всём на свете, я нагло отпихнула Артёма ногой, схватила мобильник и ответила. Сказать, что Артём был в шоке, значит ничего не сказать. Он был просто в ахуе. Но у меня не было выбора. Не стонать же мне в трубку, когда на другом конце начальство. В общем, в ту ночь я спала на диване. Вот вам и полная смена ролей в наши дни. Хоть мне тогда было не до смеха, но я зажимала себе рот рукой, чтобы не заржать от того, что представила: он истерично собирает вещи и уезжает к… папе. Ох, досмеёшься ты, Старкова, досмеёшься.

Вообще, он хороший парень, интересный и лёгкий, что ли… Иногда в нём просыпается зануда, но я научилась выключаться в такие моменты. А вот я порой слишком жёсткая. Даже несмотря на то, что обладаю милым личиком двадцатипятилетней девушки в свои тридцать четыре. А еще с довольно привлекательным спортивным телом, за что спасибо четырехкратным посещением тренажёрного зала в неделю. При этом ни одна жена или девушка моих коллег не ревнует ко мне. Просто потому, что они знают, что я Старкова Маргарита Владимировна, которая на завтрак съедает трёх молодых менеджеров и доводит до слёз здоровых взрослых мужиков, когда те в чём-то прокалываются. Ну, во всяком случае, такие ходят слухи, хотя скажу по правде, они не так далеки от истины. Виной такому характеру служит детство среди одних мальчишек и долгий, тернистый путь по карьерной лестнице. В Москве это тебя либо закаляет, как сталь, либо закатывает в самый низ, как каток по асфальту.

В общем, сегодня буду заглаживать всеми мыслимыми и немыслимыми способами вину перед Тёмой. И всё будет хорошо. Всегда срабатывает.

Мы наконец взлетели. Под крылом самолёта остался один из лучших городов на Земле, в который, как ни странно, тянет вернуться и больше не уезжать. Несмотря на всю его чопорность и ужасную погоду, в Лондоне всё гармонично и над ним время совершенно не властно. И там если и посылают тебя куда подальше, то перед этим говорят «Excuse me».

— Good morning, ladies and gentlmen…[1] — доносится приятный британский акцент пилота из динамиков над головой.

Глава 2 Обнуляй

Сев в свой «Jeep Cherokee Limited Edition», припаркованный на стоянке аэропорта, я недолго прогреваю его от двухдневного застоя, прикуриваю долгожданную сигарету и трогаюсь с места. Москва предстает передо мной во всей своей утренней красе. А именно пробки, угрюмые лица и прочие факторы, которые совсем не поднимают настроение, когда ты возвращаешься из Европы.

Отчаянно хочется кофе. Выпитый на бегу в аэропорту латте давно перестал действовать, а останавливаться у кафе и выходить из машины совсем нет желания. Побыстрее бы добраться домой.

Несколько месяцев назад Артём переехал ко мне, и я точно знаю, что в такую рань он ещё спит. И я уже вся в грёзах поскорее забраться к нему в уютную и нагретую кровать. Так что нахожу замену дозе кофеина в музыке. Нажимаю на кнопку «play» магнитолы, и в машине начинает играть песня «Обнуляй» Кравца.

Буду твоей мечтой, для тебя дом построю, Будь со мной и будь простой. Ты моя… современная.

Дом построю. Тёма человек города и никогда не предлагал пожить за его чертой. А я мечтаю об этом уже давно. Иметь свой дом. И обязательно с садом. Порой, листая в самолётах журналы по интерьеру, представляю, какой бы был фасад и как красиво он бы зарастал плющом. Розы и тюльпаны я бы заказывала прямиком из Голландии. Строить не обязательно на «Рубле». Он уже давно потерял былую славу, а уж тем более хорошую экологию. Элитные посёлки с живописными видами растут последнее время как грибы после дождя. Осталось только собрать достаточную сумму и найти для всего этого время.

Сейчас же я еду в свою квартиру на Мичуринском, отчаянно умоляя московского бога пробок сжалиться надо мной и разогнать всяких бомбил, приезжих и тупых куриц на «Мини-Куперах» в другие части города, чтобы они не задерживали меня на пути домой.

Всё, что было до меня, обнуляй. Жизнь — море. Ща поныряем. Только ты давай мне доверяй, И мы телепортом с тобой прямо в рай.

Море. Хочу на море. Вот бы, как маленькая девочка, затопать ножками в кабинете начальства и прокричать, что хочу в отпуск, загорать, есть сладкую вату, морских гадов, купаться, тусить до утра. А утомившись пляжем, ездить по городам, сделать миллион фотографий, изучать повадки местного населения, архитектуру и историю какой-нибудь экзотической страны. Но реальность такова, что я даже не заикнусь про это. Мне слишком тяжело дались годы, потраченные на достижение суперкрутой должности, и я слишком долго доказывала, что не импульсивная девочка, которая за распродажи в Милане отдаст всё на свете. Так что с отпуском придётся подождать. Или, может, мне повезет и очередная командировка будет в таком месте, где всегда лето. Как, например, в деловой поездке на Мальдивы. Мы неделю проплавали на огромной яхте, занимались дайвингом, обсуждали проекты, рисовали схемы и пили, очень, очень много пили. Так много, что к концу поездки от словосочетаний «пинья колада» и «клубничная маргарита» мне становилось не по себе. Эх, поваляться бы сейчас на пляже, хотя бы часок… а то похожа уже на вампира. Красные от недосыпа глаза хотя бы лечатся специальными каплями, а вот мою бледную кожу не спасёт ни один солярий. Такая вот особенность организма. Кожа воспринимает только натуральный ультрафиолет.

Ладно, что-то я замечталась. Вернувшись с небес на землю, обнаруживаю себя за рулем автомобиля, стоящего у шлагбаума моего жилого комплекса. Охранники здороваются и пропускают меня.

Припарковав машину, понимаю, что мне лень тащить чемодан с вещами, и я оставляю его лежать на заднем сиденье джипа. Беру лишь сумку с часами и захожу в подъезд.

Я что-то так нервничаю, что внизу живота всё напряглось. И улыбка на всё лицо. Я не мастерица на сюрпризы и делаю их слишком редко, поэтому мысленно начинаю перебирать, что бы такого сказать, когда разбужу его. Или, может, ничего не говорить, а просто тихонько лечь к нему? Ну, начать приставать и всё такое. Точно, надо будет полностью раздеться и надеть только часы, которые привезла ему в подарок. Это будет то что нужно.

Когда лифт остановился на моём этаже, я уже вполне чётко представляла себе развратные сцены, что последуют после его пробуждения. Чёрт, я уже была нешуточно возбуждена, когда осторожно открывала ключом дверь. Войдя в прихожую, в нос мне ударил какой-то странный сладкий запах. Вроде совсем незнакомый. Может, кальян? Артём любит его покурить время от времени.

Бесшумно, на цыпочках, но всё ещё на каблуках я прохожу через гостиную в спальню, уже на ходу снимаю с себя пиджак и готова радостно закричать: «Сюрприз!», если он вдруг резко проснётся. Но совершенно непредсказуемо всю мою улыбку, всё моё мандражное состояние перед встречей, да что уж там, всё моё тепло и чувства рушит загорелая и крепкая задница какой-то девицы, которая лежит на животе в моей постели, в то время как рука Артёма покоится на её спине.

— Пиздец! — вырывается у меня слово, которое единственное может охарактеризовать происходящее.

От моего довольно громкого возгласа они даже не просыпаются. Так, суки, сладко спят. Мысли проносятся с такой скоростью, что начинает кружиться голова и накатывает такое чувство, что меня вот-вот вырвет. Как же это мерзко. В собственной квартире, в собственной постели застать своего спящего парня в обнимку с молодой и весьма привлекательной тёлкой.

И вот смотрю я на это всё и даже пошевелиться не могу. Словно приросла к полу. Все мои иллюзии насчёт любви, чувств и отношений разбились на такие мелкие осколки, что их просто невозможно ни собрать, ни склеить. Я готова простить что угодно, но не предательство. Невыносимо больно закололо сердце. Из глаз пролилась лишь пара слезинок. И они не посвящены Артёму. Они посвящены жалости к самой себе. Что не успела я и глазом моргнуть, как и настал тот момент, которого боится каждая женщина. И название ему — фраза, время от времени произносимая в компании подруг: «Он изменил мне с молодой». Звучит это всегда по-разному, но смысл всегда один: мужчины бросают сверстниц и выбирают юных и глупых. Не всегда из-за секса. Чаще всего дело в том, что на молоденьких девушек мужчины за тридцать пять могут произвести то самое впечатление, которое на нас уже просто не действует. Мы слишком хорошо их знаем. Они для нас становятся слишком домашними. А мужчинам порой необходимо показать себя дикими самцами. И когда это удаётся, они вдруг осознают, что ещё совсем молоды душой. А услышав пару комплиментов в свой адрес от юных особ, тают как мороженое и уже готовы доказать, что и в постели они те ещё тигры.

Обойдя кровать и встав с той стороны, где спит Артём, на полу я нахожу их вещи, пустые бутылки из-под вина, обёртки от презервативов и мой белый махровый халат. Мой, сука, лично мой халат. Артём никогда его не надевает. Говорит, что ходить в халате дома — это как жить в отеле. А скомканное полотенце с длинными рыжими волосами на нём окончательно меня добивает. Эта мразь носила мой халат и ещё и вытиралась моим полотенцем. Ну, всё. С меня хватит.

— Доброе утро, ублюдок! — пинаю я Артёма каблуком в рёбра. — Тебе сварить кофе?

— А? Что? — сонно спрашивает он, перевернувшись.

— Сейчас ты поймёшь! — уже ору я и выливаю на него стакан воды, который стоял на прикроватной тумбочке.

— Что за… — начинает он было возмущаться и открывает глаза. Недовольство во взгляде сменяется удивлением, и лицо моментально искажается гримасой ужаса. — Рита? Что ты? Как ты? Ты же в Лондоне.

— Сюрприз, мудила! Жена вернулась из командировки. Слышал такой анекдот?

— Что там такое? — доносится хрипловатый голос девицы. — Выключи телевизор.

— Поднимай свою шлюху. Или я её сейчас спущу с лестницы. Сама. — Я окончательно теряю контроль над собой.

— Э-э-э, во дела. — Он толкает девушку.

Та переворачивается на спину, и ненависть моя лишь возрастает. Потому что она и правда очень красива и слишком молода. Идеальной формы грудь, ни одной морщинки даже на заспанном лице, и полная депиляция всего тела. Нет, серьёзно, словно ей лет семь. Мне, к сожалению, не всегда удаётся тщательно следить за собой, просто не хватает времени для подобных процедур.

Девица открывает большие глаза и быстро хлопает ресницами, пытаясь понять, что происходит. Смотрит то на меня, то на Артёма и боится пошевелиться. Затем резко вскакивает и произносит:

— Ой, привет. Вы, наверное, его жена? Так? А я…

— А ты хватаешь свои шмотки и сваливаешь отсюда на хуй. Быстро. Бегом! — кричу я так, что чувствую пульсацию вен в висках.

Впопыхах собрав вещи в охапку, девушка удаляется в прихожую. Артём провожает её взглядом, и я чувствую, что он бы не прочь поменяться с ней ролями, самому вот так же убежать, а её оставить мне на растерзание. Но нет, милый, сегодня не твой счастливый день.

— Оно того стоило? — Мне нестерпимо хочется его ударить. — Я даже не спрашиваю «почему». Ответ слишком очевиден. Просто интересно, оно того стоило?

— Знаешь… — Он садится на кровати. — И очень зря, что ты не спрашиваешь «почему». Ибо это ответ и на все последующие вопросы.

— И почему? Потому что меня не было два дня и ты не смог удержать член в штанах? Или потому что это круто — трахать двадцатилетних, будучи писателем? Давай, удиви меня.

— Может, оно и так. Но не в нашем случае. Причина в тебе, Рит.

— Чего?! Что ты сказал? Во мне? Ну, прости, что мне уже не двадцать и я не заглядываю тебе в рот и не прошу автограф. Открою секрет — ты уже тоже не мальчик.

— Я в курсе. Спасибо. Но я тебе про другое. Просто порой хочется быть кому-то по-настоящему интересным. И кто, затаив дыхание, ждёт, что я отвечу, кому небезразлично, о чём я думаю. Понимаешь? Приятно завораживать и видеть результат.

— Что за чушь ты сейчас несёшь? Бред какой-то.

— Не бред. Пойми, с тобой я чувствую себя словно довесок. Я как один из пунктов, чем ты обладаешь. Ну, машина, квартира, престижная работа и парень. Я тоже, наверное, «limited edition»[2]. Как ты любишь, — говорит Артем, и мы слышим, как девушка с силой захлопнула за собой входную дверь.

— Не льсти себе. Был бы ты «limited edition», не был бы как все. Не трахал бы студенток. Хотя нет, ты отличился. Остальные мужики хотя бы снимают дешёвые отели или апартаменты с почасовой оплатой. Но ты решил не заморачиваться и трахнул её в моей квартире! На моих простынях! И дал ей мои полотенце и халат! Какая же ты сволочь.

— За это прости. Правда. Всё слишком быстро получилось.

— Слишком быстро, чтобы подумать мозгами?

— Нет. Просто она студентка журфака и брала у меня интервью.

— Ага, и не только интервью.

— Подожди. Дай расскажу. — Он хватается за голову, понимая, что вгоняет себя только в больший тупик.

— Да плевать. Неинтересно. — Я закуриваю.

Мне настолько противен Артём, что я чувствую себя грязной, и хочется тереть тело губкой, пока кожа не слезет.

— О боги! Дай сигарету, пожалуйста.

— Вот тебе сигарета, — кидаю в него пачкой. — Вот тебе зажигалка.

Она попадает ему прямо в лоб.

— Спасибо. Рит, я понимаю, что никакое из оправданий не поможет мне, но поверь, принимай ты большее участие в нашей с тобой жизни, а не ставя галочки, что мы сходили в ресторан или провели один выходной вдвоём, этот разговор не состоялся бы. Как и то, что ты только что увидела. Просто я осознал, что так будет всегда. Твои вечные бизнес-поездки, твои поздние приходы домой и прочее. Ты станешь лишь еще более алчной. А потом, когда поймёшь, что хорошо бы иметь нормальную семью, окажется уже слишком поздно. А время летит слишком быстро.

— А почему ты не говорил об этом со мной раньше?

— Я говорил, только вот ты не слушала. Словно игнорируя, начинала говорить о своём, либо мы трахались.

— Ага. Понятно. А эта рыжая, наверное, слушала. — Я начинаю ходить по комнате и сжимаю руки в кулаки так сильно, что костяшки тут же белеют.

— Она, представь себе, слушала. И о многом меня расспрашивала. О жизни, о моих книгах. А ты же знаешь, как я падок на лестные отзывы о своих текстах. Я не буду отрицать, что это выдернуло меня из болота негатива и безысходности.

— И вдёрнуло в её вагину. Ой, слушай, давай ты не будешь из себя строить героя «Блудливой Калифорнии», у тебя харизма слабовата для этого.

— Я не строю. Но сериал, как и его главного героя, стал понимать намного лучше. Для тебя всё упирается в секс, ты из-за этого и ненавидишь меня.

— Нет, не в секс. Ты так и не ответил. Оно стоило того?

— Что? Секс? — спрашивает он и кидает окурок в пустую бутылку.

— Весь твой поступок целиком.

— Знаешь, он стоил того лишь потому, что мы наконец поговорили обо всём этом.

— Как же я тебя ненавижу. Одной ночью ты перечеркнул все, что у нас было. Просто поддавшись на банальную лесть и соблазнившись на крепкую задницу. У тебя же в последнее время «нет настроения», как ты выражаешься.

— Ну, с ней у меня настроение было.

Отреагировав за какую-то долю секунды, я бросаюсь к нему и отвешиваю такую звонкую пощёчину, что от силы удара его голова отлетает к стене. К моему удивлению, от этого мне ничуть не полегчало. Просто захотелось сделать больно.

— Козёл.

— Больно! Прости, заслуженно.

— Я даже ещё не начала. За мою обконченную кровать ты поплатишься сильнее.

— Я пользовался презервативами, — отвечает он, держась за левую сторону лица, которая стремительно краснеет.

— Они таким, как ты, не нужны. Вы сами по себе гондоны.

— У тебя удар, как у боксёра.

— Удар у меня нормальный. Просто ты его держать не умеешь. Когда случаются трудности, их просто нужно решать. А не прыгать на первую попавшуюся, которая тебя по головке погладила. Бедный, несчастный. Брошенный такой. Ты вот укоряешь меня в том, что я карьеристка, а скажи честно, на чьи средства мы живём? Вот представь, что я бы завтра взяла да и уволилась. Что бы мы делали? Ждали бы, пока тебя опубликуют за границей? Чтобы получить приличный гонорар? А дальше что? Просто из нас двоих на самом деле о нашем будущем думаю только я. Во всяком случае, думала. Дура. Поделом мне.

— Рит, нет, ты хорошая, я просто недостоин тебя.

— Ой, заткнись ты уже. Или клянусь, второй удар будет сильнее. — Я бросаю на него испепеляющий взгляд.

Снова закуриваю, беру стул и сажусь напротив Артёма. Смотреть на него совсем не хочется. Хочется, чтобы он взял и испарился, захватив с собой все воспоминания о себе. Молчим. Каждый думает о своём, но мысли, скорее всего, сходятся. Это конец. Других вариантов быть не может. Нет ни единого спасательного круга, который может вернуть всё на свои места. Да и всё в принципе уже сказано. Меня трясет, и я пытаюсь унять дрожь, считая до десяти про себя и глубоко дышу.

— Значит так, — собрав остатки сил, тихо произношу, глядя ему в глаза, свои он старательно прячет. — Я сейчас поеду за сигаретами. У тебя есть ровно час, чтобы собрать всё своё барахло и навсегда свалить из моей квартиры и моей жизни. Все мною подаренные Gucci, Burberry и Hellmann можешь взять с собой, считай это золотым парашютом. А ключи от квартиры и карточку оставь на кухонном столе. Если к моему приходу ты будешь ещё тут или что-то пропадёт, я вызову ментов или службу безопасности, поверь, такие проблемы тебе сейчас меньше всего нужны. Халат с полотенцем можешь подарить своей фанатке. Я их всё равно выкину, как, видимо, и кровать. Я тебя больше никогда не хочу ни видеть, ни слышать. От всего сердца желаю тебе сдохнуть в одиночестве и бедности. И чтобы тебя похоронили за счёт государства. Лично я тебя уже похоронила. Ты мне сделал нестерпимо больно, Артём. И ты знаешь, такого я никогда не прощу. Я в тебе разочаровалась. Прощай.

Я встаю и стремительно выхожу из спальни, лишь бы поскорее убраться подальше. Просто исчезнуть. В спину мне летят оклики Артёма, чтобы я остановилась и послушала. Но мне больше нечего слушать. И я не хочу стоять. Я хочу сорваться. Взять билет до Луны в один конец. Сменить имя, цвет волос. Я хочу стереть всё время, которое связано у меня с этим человеком. Я хочу уничтожить все воспоминания. Вот я уже в лифте, держу в руках ключи от автомобиля и смотрю на свои ногти… Вот я уже сдерживаюсь из последних сил и снимаю джип с сигнализации. Сажусь в машину, со всей силы захлопываю дверь и раздираюсь истошным криком. Я ору так, словно меня придавил пятидесятитонный грузовик. Словно мне отрезают ногу без наркоза. Я впиваюсь ногтями в руль и бьюсь затылком о подголовник сиденья. Я кричу так долго, что горло начинает болеть, и я захожусь в кашле. Но ни одной слезинки. Ни одной. Что со мной? Неужели я превратилась в Снежную королеву? Не знаю, но единственное, что у меня в голове, — просто свалить из этого места как можно дальше. Я беру себя в руки и нажимаю на педаль газа. Не едет. Ах да, завести машину сначала нужно. Точнее, вставить ключ, завести, переставить на режим драйв и уж только потом поехать. Соберись же!

Я трогаюсь с парковки и, миновав шлагбаум, выезжаю на улицу. Меня уже встречает полуденная Москва, наполненная спешащими клерками, гастарбайтерами и всей остальной серой массой. Хотя, думаю, в моём состоянии мог бы проехать медведь на скутере, я бы и на это никак не отреагировала. Нога жмёт на педаль, руки крутят руль, на глазах плотно сидят очки от Tiffany&Co. Магнитола автоматически включилась, и отчего-то вновь зазвучало «Обнуляй». И правда, всё, что я сейчас хочу, так это обнулиться. Вернуться на исходную точку, воскресить все свои обугленные нервные окончания. Забыться, в конце концов. Иногда я очень жалею, что я не какая-то творческая личность, которая может запереться в своей квартире с горой алкоголя и наркотиков, слушать Pulp, Nirvana, Placebo и просто лежать, распростершись на полу, и жалеть себя. Но я не имею на это право. Как я вообще сумела выкрасть для себя выходной на сегодня — уже чудо. А может, и не надо было? Я бы даже ничего и не знала… Да нет, ересь какая-то. Не хочу стать одной из тех женщин, что готовы закрыть глаза на измены своих мужчин, лишь бы не пришлось появиться одной на какой-нибудь тусовке. Никогда! Слышишь? Никогда ты не позволишь так обращаться с собой.

На такой яркой эмоции я резко стартую на светофоре, не замечая, что красный свет всё ещё горел. И, к моему вселенскому везению, прямо за поворотом меня поджидал пикет ДПС. Который, естественно, не пропустил возможности тормознуть меня.

Остановившись, я всё ещё блуждала в своих мыслях преданной женщины, но уже успела сообразить, что у меня нет с собой наличных в рублях, и поэтому прикидывала, чьей фамилией мне козырять, когда они начнут грозить лишением прав и всем прочим.

— Добрый день! Первый батальон ДПС, сержант Красноголовкин, — представляется мне страж правопорядка. — Ваши документы, пожалуйста.

— Одну минуту… — Я лезу сначала в сумку, а затем в бардачок и достаю ему всё, что у меня есть — водительское удостоверение, документы на машину, страховку, абонемент в фитнес-клуб. В общем, соображаю я очень туго.

— Этого достаточно, — говорит он мне, возвращая всё, кроме водительских прав и документов на машину.

Чёрт, именно сегодня нужно было нарваться на мента. Как будто мне других проблем мало. Сержант что-то изучает, пристально сверяет с чем-то, а затем снова подходит ко мне:

— Ну и что же вы так грубо нарушаете? Прямо на красный свет. В час пик. Нехорошо это. Что делать будем?

— Товарищ сержант, честное слово, в первый раз такое. Стаж, вы видите, большой. Задумалась просто.

— Ну, думать за рулём — это вообще хорошее дело, — отвечает он, поддёргивая пояс, — но правила нужно соблюдать. Штраф я вам все же выпишу. У вас, кстати, глаза красные и кожа бледная. Вы ничего не употребляли? Алкоголь, наркотики?

— Нет, не употребляла, — раздраженно бросаю я, и при этом как назло начинают трястись руки. Я пытаюсь это скрыть, но получается плохо.

— То есть готовы пройти проверку? — уточняет он.

— Проверку на что? — Руки трясутся сильнее.

Я понимаю, как это выглядит, но не могу объяснить, что это не от того, что я что-то приняла, а от злости и желания удавить его на месте, так некстати появившегося.

— Одну минуту, — говорю я и ищу наличные в подлокотнике. Чего там только нет — чеки, дисконтные карточки, диски, даже тампоны — всё что угодно, кроме денег.

— Пройдемте тогда в патрульную машину, подуете в трубочку.

— А сюда можно?

Он вздыхает. Потом кивает, уходит к своей машине и возвращается с черным прибором. Протягивает мне пакетик с новой трубочкой.

— Надевайте сами, — предлагает он. — Я подожду.

Я дую. Изо всех сил, потому что злости во мне через край. Прибор пиликает и показывает ровный ряд нулей.

— А с наркотическими веществами у вас как? — Гаишник ехидно улыбается. — Ничего ночью в клубе не принимали? Давайте на освидетельствование с вами скатаемся.

— А может, тебе просто денег в зубы, да и дело с концом? — Волна бешенства накрывает меня с головой, в глазах темнеет, и даже уши закладывает до звона.

— Понятно, — нарочито с растяжкой произносит он. — Значит, оформляем протокол об отказе от освидетельствования, автомобиль едет на штрафстоянку.

— На какую, в жопу, штрафстоянку? — Сейчас я взорвусь.

— А вот так, — с явным злорадством заявляет он. — И предложение взятки должностному лицу, это уже Уголовный кодекс. Так и запишем.

— Подождите… — Я выхожу из машины, решив чуть спустить пары. — Сержант… ммм…

— Красноголовкин.

— Сержант Красноголовкин, поймите, я только из рабочей командировки, из Тамбова, — вру я, чтобы не дразнить его Лондоном. — У меня просто нет времени и сил ездить на все ваши идиотские освидетельствования.

— Ага. Понимаю. Из Тамбова она. Насосали себе на джипы, а потом хамят, — отвечает он сквозь зубы и отворачивается. — Воображаете о себе много, уважаемая.

«Насосала». Вот и приехали. Да, Старкова, это точно не твой день. Тебе просто необходимо напиться. И забыться. В любой другой день я бы просто назвала нужную фамилию или позвонила бы по безотказному номеру, и всё решилось бы. Но не сегодня. Сегодня я мечтаю уничтожить весь мужской род. Чтобы они в аду горели.

— Насосала?! — вскрикиваю я. — Да ты сам у меня сейчас насосёшь! Сука, я работаю в сто раз больше тебя! Да я света белого не вижу! Я жизнь свою положила ради работы и этой сраной машины. И что б такая мразь, как ты, говорила мне, что я «насосала»? Да кто ты вообще такой? Типичный ментяра, который и власти никакой не имеет!

Я не успела опомниться, как уже колошматила его со всей своей силы по спине. Мои руки попадали в бронежилет, но я этого не чувствовала. Бедолага отбежал от меня за патрульную машину. Его напарник выскочил было его спасать, но я так истошно кричала проклятия в их сторону, что он обратно забрался в автомобиль и, по-моему, заперся изнутри.

— Так, гражданочка, успокойтесь! — рявкнул сержант.

— Я тебе сейчас, блядь, успокоюсь! Насосала… Ты у меня за это слово на столько сядешь, что выйдешь, когда машины уже летать будут! Отдай мои права быстро!

— Успокойтесь, вам говорят! Или я буду вынужден применить оружие. — Полицейский со страху взялся за свою кобуру.

— Да давай! Пали! Пали в безоружную женщину! Вы же только на это способны! Стрелять в женщин и предавать их, когда они вас слепо любят. Так? Ты наверняка жене своей изменяешь. Так? А ну признавайся.

При всём желании нельзя описать, в каком шоке находился полицейский. Заурядный штраф превратился для него в захватывающий боевик. Причём он при наличии табельного оружия и напарника понимал, что против разъярённой женщины, которая вышла из чёрного джипа, нет ни единого шанса. Особенно его натренированный глаз подсказывал ему, что это не очередная любовница какого-нибудь олигарха, а та, которая может отгрызть ему кусок тела и даже не подавится. Несмотря на это, он рискнул и подбежал ко мне, пытаясь усмирить. За что на его грудь градом посыпались удары кулаками, а затем ручьём полились слёзы. Мне нужно было сорваться на ком-то. Все равно на ком. Полицейскому было суждено попасться под горячую руку алчной карьеристки, которой сделали больно. Бедный сержант, ему бы медаль за мужество.

— Ну, тихо, тихо, — начал успокаивать он меня. — Спокойнее. Что с вами случилось? Вам нужна помощь?

— Мне? Не знаю, — искренне ответила я, осознав, что понятия не имею, что может мне сейчас помочь.

Оторвав зареванное лицо от груди полицейского, я взглянула на него. Молоденький, краснощекий, чуть полноватый, одет в форму, которая ему явно велика. Он уже не казался мне тем мерзким ментом. Просто он стоит тут с самого утра. Смотрит на проезжающие мимо машины представительского класса с мигалками, на бомбил с Кавказа без регистрации, на однотипных содержанок, возможно, даже на своих одноклассников, которые подались в коммерцию и теперь чувствуют уверенность в завтрашнем дне. И он понимает, что нельзя так с родиной поступать. Нельзя. Справедливость должна быть. И тут газую я такая, на джипе, на красный свет и вертела я все правила и сержанта этого на том, чем природой обделена. И как он может пропустить меня? Не может. Но зависть — такая едкая вещь, что вырвала на свет это слово «насосала». Ему-то и самому небось сразу стыдно стало, но не сказать этого он не мог. Как не мог не намекнуть на взятку. Ведь дома, наверное, жена в декрете и дочка полугодовалая. Так что приходится ему крутиться.

— Вы меня извините, — говорю я искренне и тихо. — Правда, я не хотела на вас кричать. Мне просто… — Как же тяжело это произнести вслух! — Мне парень изменил. Вот я и не соображаю, куда еду. И денег честно с собой нет.

— Так. Ну, это, вы не переживайте. Щас мы разберёмся, — простодушно и растерянно отвечает сержант.

Он так покраснел, что стал полностью оправдывать свою фамилию. Вот ведь как бывает. А у меня, кстати, на удивление впервые с момента разговора с Тёмой перестало колоть сердце. Просто я приняла факт предательства. И сказала это полицейскому, которому отказалась платить. Да уж, вот тебе и кривая жизни. От этой мысли у меня даже проскальзывает улыбка, что, как мне кажется, несколько пугает сержанта. Чтобы немного разрядить обстановку, я спрашиваю, нет ли у них воды. Мне находят где-то на заднем сиденье патрульной машины бутыль с минералкой и протягивают. Я отпиваю пару глотков и возвращаю.

— Спасибо, — благодарю я и виновато смотрю на него снизу вверх, ожидая, что он решит.

— Да не за что. Так вы, это, вести-то сможете?

— Ну, только если не на штрафстоянку, — отвечаю просящим тоном.

— Да ладно, что я, не человек, что ли? Бывает, задумались. — Он махнул рукой.

— И извините, что ударила вас. И глупости говорила. Просто мне сейчас очень плохо.

— Вы знаете что, поезжайте лучше к кому-то сейчас. Снимите стресс. Ну, вы понимаете меня. Налейте себе грамм сто, полегчает.

— Да, наверное, так и сделаю.

— Вот ваши документы. Держите. Но техосмотр всё же пройдите. Хорошо?

— Пройду, пройду. Спасибо вам. — Я беру документы и пячусь назад. Так как волна шока уже отпустила, а волна стыда нахлынула. «Я тебя засужу», «Сам у меня насосёшь». Боже, откуда это во мне?

— Давайте! Счастливого пути.

Сев в машину, бросаю документы на сиденье. Достаю из сумки сигареты, и что-то привлекает моё внимание. Решение приходит спонтанно, я высовываюсь из окна и кричу:

— Товарищ сержант!

— С вами всё в порядке? — Он быстро подходит и склоняется ко мне.

— Да. Просто поблагодарить вас хотела. Не думайте, я не подкупаю, просто как раз кстати оказался у меня тут мужской подарок, а вы, видимо, за сегодня единственный настоящий мужчина. Так что — держите, — и я протягиваю ему коробочку.

— Это что? — с неподдельным интересом спрашивает Красноголовкин.

— Это часы.

— Спасибо, но не стоит, наверное. И часы у меня уже есть. Жена подарила на двадцать третье.

— Ну, скажем так, это не простые часы. Они очень дорогие. Правда, очень. Знаете что, вы просто продайте их и купите жене что-нибудь. Она порадуется.

— Дорогие, говорите? А на духи французские хватит?

— Ох, хватит и на духи, и на поездку в Париж. Главное, не продешевите.

— Ой, ну что вы. Ну, я это… Спасибо типа… — благодарит он и чешет затылок, рассматривая коробочку.

— И вам, — отвечаю я, завожу мотор и трогаюсь с места.

Оставив сержанта позади себя, представляю, как после продажи часов он будет долго выбирать духи в каком-нибудь Л’Этуале, потом купит вина лучше, чем обычно, ну там нарезочку, себе коньячок, какой начальство пьёт, и пойдёт домой. Жене он расскажет историю о психопатке, которой изменил парень и которая подарила ему эти часы. Дураком будет сержант, если промотает деньги, например, на любовницу, которой если и не было, то не исключено, что не появится. А жена его будет дурой, если начнёт ревновать без причины.

Хотя так ли уж зазорно ревновать без причины? Ну, стимулировать отношения. Держать их горячими и ничего не спускать с рук. Устраивать разборки на грани жизни и смерти. Это всяко лучше, чем быть безучастной, пока однажды итог всего твоего бездействия не обрушится на тебя градом. Может, такие скандалы и созданы для того, чтобы показывать своей половинке, что тебе не всё равно. Ведь когда пара даже не ссорится и оба притираются, вроде называется сожительством. Ну как международные студенты в одной комнате в общаге. Уйти никто не может, ибо комната на двоих, а разговаривать особо и не о чем. Вот и желаем друг другу доброго утра и спокойной ночи, бегло интересуемся, у кого как дела на работе. Даже секс — и тот чаще на пьяную голову или же буднично-автоматический. Как пресс покачать. Вот так и живут миллионы людей на планете. Застрявшие в своих условностях и привычках. Соединённые штаты безразличия.

А как же хочется порой жить, как в испанском кино: с криками, с битьем посуды, с участливыми громогласными соседями под окнами… Кстати, я сегодня даже не разбила ничего. Наверное, истеричка, возникшая во мне во время ссоры, сидела там на пару с толстой жабой, которая подсознательно напоминала мне, что практически всю посуду я привезла из Англии. И что у меня нет тарелок из IKEA, которые я могу без сожаления грохнуть об пол.

Рыжую девчонку винить не в чем, когда я была в её возрасте, я тоже спала с женатыми. Для меня это было весело и интригующе. Вот и докатилась до «когда я была в её возрасте». Что дальше? «В мои-то годы»? В студенческие годы мы с подругами так безумствовали, что удивительно, как мы все доучились. И вообще остались в живых. Порой наши приключения доходили до такой критической точки, что нам необходим был человек, который говорил, что пора остановиться. Но по молодости и глупости, услышав такую фразу, мы лишь больше слетали с катушек. Эх, девчонки, сорваться бы сейчас к ним.

И как только я про себя произношу эту фразу, во мне тут же появляются демон и ангел.

Ангел говорит мне:

«Нет, что ты. Нельзя тебе, Марго, никуда срываться. Ты ответственный человек! Ты сейчас выпьешь немного в баре, успокоишься, а завтра пойдёшь работать. И будешь пахать как можно больше, чтобы заглушить всю боль».

Но тут демон наступает на глотку ангелу и, потирая лапки, шепчет мне:

«Ну, уж нет. Никакой работы. Ты им отдала годы усердного труда. И у тебя куча неотгулянных дней и больничных. Шесть часов — и ты в Питере у Лизки. А дальше? А дальше будет видно. Главное, хорошо, что чемодан с вещами ты не вытащила из джипа. И не пила, так что вести машину сможешь. Ну, прекращай, сколько ты уже их не видела?»

После слова «их» в животе предательски закололо. Я вспомнила о Вике. Но тут же переключилась на Лизу, досчитала до трёх, мысленно подкинула монетку в воздух, поняла, чего хочу больше, и набрала её номер.

— Привет, Марго! — ответила Лиза.

— Привет, Лиз! Как ты?

— Как Прометей. Только вместо печени у меня каждый день вырастает новый мозг, а вместо вороны у меня тупые ученики, которые этот мозг мне каждый день выносят!

— Орла, — машинально поправляю ее я.

— Плевать на орла, у меня ученики, — игнорирует она мою эрудицию.

— Всё так плохо? — спрашиваю я, вспоминая, что Лиза — учительница английского в частной школе.

— А, будни. У тебя там что, как?

— У меня? — Даже и не знаю, что ей на это ответить. — Я в полностью разобранном состоянии. Короче, Артём мне изменил. Если вкратце.

— Ого! Вот скотина. И чего ты?

— На трассе. Лиз, слушай, я понимаю, что у тебя своих дел куча и всё такое, но можно я приеду?

— Ты в Питере, что ли?

— Нет, но уверена, что смогу быстро доехать до тебя.

— Конечно, приезжай. Я так понимаю, вечер у нас с тобой будет насыщенный. Мне выходной брать на завтра?

— Думаю лучше даже два.

— Поняла тебя, подруга. — Мы нажимаем «отбой».

Итак, Питер. Я не особая фанатка этого города. Сами понимаете, погода, снобизм, парадные и поребрики. Но с этим городом связано действительно много приятных событий. В основном это касается различных тусовок, на которых я побывала. Но есть в нём какая-то романтика, витающая в воздухе. Например, в Париже я подобного не ощутила, хоть его неизвестно за какие заслуги и называют столицей любви. А в Питере это парит повсюду. В парочках, которые смотрят, как разводят мосты, в прогулочных катерах, которые являются обязательной точкой посещения приезжих влюблённых, в признаниях любви на асфальте, нарисованные белой краской, напротив чьего-то окна, в стихах поэтов, выгравированных тут и там. И конечно же ничем не выводимая депрессия и тоска, которая гуляет по тому городу, словно призрак. Призрак разбитых сердец и растерзанных душ брошенных людей. Любовь — это ведь не бесконечная радость, а чувство, в котором собрано всего по чуть-чуть. И грусть с тоской там тоже есть. И боль. Много боли. Весь этот причудливый коктейль и называется особенной атмосферой Петербурга.

Я забиваю данные в навигатор, даю направление «Санкт-Петербург» и поворачиваю в правый ряд.

— До точки назначения восемьсот три километра, — приятным женским голосом отвечает мне навигатор. — Примерное время прибытия через восемь часов.

— Let’s see, my darling girl, let’s see[3], — отвечаю я ей, словно бросая вызов.

Глава 3 Лиза

В нашем боевом студенческом квартете Лиза была кем-то вроде совести. Или стоп-крана, который если не останавливал, то хотя бы пытался притормозить нас, когда мы заходили слишком далеко. Плюс она была старостой группы, а в те годы это хоть что-то, да значило. Лиза была из семьи переводчиков при правительстве, так что у неё был авторитет серьезной, воспитанной девочки. С нами она связалась скорее из чувства противоречия. Ей не хотелось походить на детей друзей и коллег её родителей, которые одинаково одеваются, мыслят и чьё будущее уже предрешено. Ей хотелось самой решать, какие вещи носить, с кем дружить, какую музыку слушать. Первым её решением было вопреки желанию родителей поступить не в иняз, а на экономический факультет МГУ.

Затем, после знакомства с нами, последовала череда изменений и в имидже. Длинные, роскошные русые волосы Лиза отстригла почти наполовину. В её гардеробе стали появляться немного вызывающие вещи, которые она покупала за границей в поездках с родителями, а из её комнаты доносились британское техно и прочие исполнители, которые не совпадали со вкусом ни её родителей, ни детей друзей родителей, что несказанно радовало саму Лизу.

Несмотря на внешние изменения, училась она очень хорошо и не пропускала занятий. Ну, во всяком случае, первые два курса. Потом она с головой закружилась с нами и сама стала «исполнять», но при этом всё равно была гораздо адекватнее, чем мы трое.

Все эти воспоминания о Лизке нахлынули на меня, когда я уже проехала Тверь, и оставалось чуть больше половины пути. Большие колёса машины позволяли проскакивать мимо ям на скорости сто шестьдесят километров в час. Сколько «писем счастья» соберу — все мои.

Пейзаж по бокам трассы не радовал. Всё серо и уныло. Хотя скажи мне сейчас слово «море», в голове возникнет картинка не из рекламы «Баунти», а финальные кадры из «Достучаться до небес». Может, зря я еду к Лизке в таком настроении? Ну что я ей буду говорить? Сплавлять свой негатив под слоганом «все мужики козлы»? Я никогда не страдала ничем подобным. Но говорить на нейтральные темы тоже что-то не тянуло. Мне нужно выплеснуться. Только не так, как на полицейского. Я не из тех, кто любит жаловаться на жизнь, да мне и жаловаться-то было не на что уже несколько лет подряд. Но чертовски хочется почувствовать себя обыкновенной женщиной с типичными для нас проблемами. И Лиза поймёт меня. Возможно, прочитает несколько нотаций в своём стиле, но хотя бы не будет делать вид, что слушает, а правда выслушает. Она такая.

Пытаясь отвлечься, рассматриваю обочины, названия деревень, разные домики и поля, лесочки, перелески. Каждый раз проезжая мимо таких пейзажей в богом забытых местах, я думаю: «А ведь тут люди живут». Время здесь как бы остановилось. Единственное различие, что первый парень на деревне это уже не владелец мотоцикла «Урал», а обладатель айфона. Наверняка молодое население грезит, как бы вырваться отсюда. Хотя бы не в Москву, а в ближайший соседний город. Им кажется, что там жизнь кипит. Нет, ребят, как только вы меняете место жительства, начинается игра в алчность. Вам становится мало небольшого городка недалеко от вашей деревни, и вы стремитесь в столицу. Но и Москва вам со временем приедается. Гнетёт вас своей мощью и желчью, которой в ней предостаточно. И тут вы уже мечтаете свалить. Причём желательно в место потеплее. Так как месяц лета за весь год вас уже не устраивает. И вы начинаете придумывать различные пути, как бы так уехать поудачнее, чтобы и в тёплые страны, да при работе и с документами проблем не было. Но во-первых, так не бывает, а во-вторых, вы и на этом не остановитесь. И в конечном итоге, когда вы будете сидеть на хорошей должности в какой-нибудь непримечательной конторе в Чикаго или лежать на пляже Канарских островов, вы подумаете и скажете: «Эх, сейчас бы в деревеньку». И это не от того, что ваша жизнь не сложилась, возможно, вам повезет и вы это произнесёте со своей личной яхты. Дело не в этом. Дело в том, что вы из деревни. И то место, где вы оказались, вам чуждо. Всё ваше естество, впитанное с молоком матери, отторгает вашу нынешнюю среду обитания. Вот вас и носит по миру, как перекати-поле.

Быстро преодолев ещё пару сотен километров, организм нетерпеливо просит кофе и туалет. Да и ноги не мешало бы размять. Как по заказу, впереди маячит заправка. Я сворачиваю на съезд, и навигатор напоминает о своём существовании:

— Вы свернули с маршрута, через пятьдесят метров сверните налево.

— Подожди, my darling, мне нужна подзарядка. Отдохни пока.

Глазами ищу заправщика. Потом до меня доходит, что на трассе где-то под Великим Новгородом я вряд ли получу такой сервис. Поэтому я захожу в здание, спрашиваю, где у них тут туалет, и по возвращении прошу полный бак на третьей колонке.

Как гордая, самостоятельная и, что уж, одинокая женщина заправляю свою машину. Услышав характерный щелчок, что бак полный, возвращаю пистолет в колонку и иду расплачиваться.

— И латте, пожалуйста, большой, — обращаюсь я к кассиру, позади которого стоит кофе-машина.

— Чего? — вопрошает парень, явно издеваясь над «столичной штучкой». — Какое мате?

— Ну, это кофе такой. А, забудьте, — вдруг опомнилась я. — Можно просто большой кофе с молоком с собой?

— Ну, так и говорите.

Рассчитавшись и взяв стакан, выхожу из здания и направляюсь к машине. Пока я отсутствовала, к заправке подъехала вишнёвая «Нива», из которой вышли пара мужиков лет под пятьдесят. Именно мужиков. Ибо я не могу назвать мужчинами особей, чьи пуза вываливаются за пояс то ли шорт, то ли семейных трусов. Не разобрать. И чьи ноги украшают шлёпки, надетые поверх носков. И самое паскудное, что, заметив меня, они начинают нагло пялиться и прищёлкивать языками. И совсем не потому, что я их заинтересовала и они хотят познакомиться. В трезвом виде у таких не хватает смелости. А всё дело в том, что каждый из них это делает, чтобы не прослыть лохом перед другим. Чтобы обсудить в деталях, как бы каждый из них меня и в каких позах. Да и сколько они таких, как я, по баням таскали. Вот только зачем эта клоунада, я не знаю. Ведь лично мне плевать, я такое слишком часто вижу. А им уж и подавно. Вот потрещат они сейчас в машине, какие они ловеласы, но ведь каждый из них по первому звонку трехсоткилограммовой жены тут же приедет домой. И тёщу на дачу отвезёт. Ну, дальше расклад вы поняли уже. И самое главное — все втроём, мы понимаем, что такую девушку, как я, им никогда не завоевать. В них нет совершенно ничего, что может меня привлечь. И я не только про пивной живот и неприятный запах изо рта. Я ещё про то, что с такими людьми как ни старайся, не найдётся ни одной мало-мальской общей темы. Я их не осуждаю, просто я не хочу иметь с ними ничего общего.

Уже садясь в машину, я вроде слышу какой-то едкий комментарий в свой адрес, но решаю не связываться с такими экземплярами. Тем более во мне ещё слишком много ярости, а двое побитых мужчин за полдня — уже превышение моего лимита. Так что я ставлю кофе в подстаканник и выезжаю на трассу в направлении Питера.

— Продолжайте движение вперёд ещё сто сорок четыре километра, — просыпается навигатор.

— Слушаю и повинуюсь, — отвечаю я своей электронной собеседнице.

Глава 4 Питер

Когда въехала в Питер, мне стало как-то неуютно. Возможно, это из-за погоды или преобладающего серого цвета города. Лица людей казались мне унылыми и даже злобными. Безнадега, недовольство всем и всеми, от мала до велика. И еще, словно они знали, что со мной случилось. Век бы всех их не видеть.

Набрав Лизку, уточняю, где мы встретимся. Она называет мне бар, и я рулю туда. Подъехав к нужному месту и припарковавшись, замечаю, что домчалась из Москвы за шесть часов и пятьдесят минут. И заметьте, это с учётом дозаправки! Весьма неплохо для девушки, у который весь её идеальный мир взял и перевернулся.

Выхожу из машины и понимаю, что долго в неё ещё не сяду. Признаюсь, поднадоело одной ехать, гоняя по кругу безрадостные мысли под беспрерывную музыку из магнитолы.

Бар расположен на старом, неработающем судне, которое пришвартовано к берегу Невы. Выглядит весьма неплохо. Посетители сплошь и рядом менеджеры всевозможных звеньев, бездельницы-жёны да золотая молодёжь. В поисках хорошего столика на террасе проскальзываю между людей, ловя на себе многочисленные взгляды. Да, кролики, я из столицы. Из настоящей столицы. И, пожалуйста, не делайте из этого сенсацию.

Заняв столик с видом на реку, ставлю сумку, выкладываю из неё сигареты, телефон и жду официантку. Она на удивление быстро ко мне подходит.

— Добрый вечер. Меня зовут Татьяна, и я ваша официантка.

— Добрый. — Господи, да какая мне разница, как тебя зовут? Хоть ты и назвалась Татьяной, но выглядишь как Клава.

— Что будете пить?

— Пить? — Вопрос ставит меня в тупик. Обычно в это время я предпочитаю шабли, но хочется попросить спирта. С портвейном. — Пить я буду…

— Девушка, принесите нам два «Capitan morgan spiced» со льдом и два яблочных сока, пожалуйста, — слышу позади я голос Лизы.

— Ага. Хорошо, — отзывается официантка.

— Марго! Привет, любимая! — обнимает меня со спины Лизка.

— Привет, солнце! М-м-м, как я скучала.

— Да уж, надеюсь! Сколько мы не виделись? Год? Полтора?

— Да почти два уже.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — отвечает она и садится напротив меня.

— Шуш! Дай мне сначала выпить, — говорю я, умоляющим тоном.

— О’кей, о’кей. Ты прямо с работы, что ли? Ну, в костюме.

— Я прямиком из Лондона, считай. А потом с поля боя.

— Слушай, ты быстро домчала. Как дорога?

— Да чёрт её знает. На автомате доехала. Ямы, конечно, все собрала, но слава американскому автопрому, вроде подвеску нигде не оставила. Ты-то как?

— Я? — Лизка отчего-то краснеет. — Да как? Нормально, домой быстро заскочила и к тебе. Блин, прости, но жутко рада тебя видеть.

— Я тоже тебя, Лиз. Жаль, что при таких обстоятельствах. Но кто ж знает, что нас ждёт за углом? Так ведь?

— Та-ак, — тянет она. — Ты голодная? Тут хорошо готовят.

— Не знаю, наверное, да. Последний раз ела вчера. Причём даже не вспомню, что.

— Поняла, я тогда сама закажу.

Как раз вовремя приносят напитки, и Лиза заказывает что-то мясное. Также она просит принести бутылку белого чилийского вина. И что-то мне подсказывает, что это просто для разминки. Нам определённо нужно растопить лёд долгой разлуки. Нет, мы, конечно, созванивались по телефону и скайпу, поздравляли с разными праздниками, иногда пересылали смешные картинки по ватсапу, но всё равно не было того личного общения, какое не заменит ни одно приложение за 9,99 €. Лёд растопится спустя пару бокалов и небольшой порцией ностальгии, когда мы с ней вспомним, кто мы друг для друга. Сейчас пока мы с ней две старые подружки, у которых из общих тем только программы тренажёрных залов, холодное лето, где лучше всего отметить Новый год и глупые содержанки. Вот на них мы и останавливаемся, когда приканчиваем ром с яблочным соком и нам приносят вино.

— Нет, ты представь… Первый урок начинается в восемь утра. И они приводят своих чад в школу на пятнадцатисантиметровых шпильках. Как ты понимаешь, «лабутены» и всё такое, при полном вечернем макияже и, конечно же, в брюликах. В общем, непонятно, то ли детей провожают, то ли себя на аукцион выставляют. А на родительских собраниях единственное, что от них можно услышать, это томное: «Ну, я уточню-ю-ю». Что уточню, с кем уточню? С министром образования? В общем, клуши, чтоб их! — выпаливает Лиза горячую тираду.

— Да-да. Знакомо. Я с подобными дамочками неоднократно сталкивалась на встречах. Они всегда приходят в окружении четырёх адвокатов, двух помощников, двух арт-директоров и одного диетолога. Причём не суть, под что они просят бабки. Будь то очередной клуб, галерея, фуд-маркет или салон красоты. Главное, чтобы при встрече с подругами с важным видом сообщить, что они при деле и очень заняты.

— А чего они к папикам своим не обращаются за деньгами? Зачем в банк-то идти?

— Ну, в этом-то и весь трюк. Эти папики обычно наши очень хорошие и важные клиенты. И они своим курицам нарочно говорят, что такие бабки налом они дать не могут. Но банк даст без проблем. Уж не знаю, что они им там втюхивают и под каким соусом. Но суть в том, что клиенты с нами договариваются. Чтобы мы их промурыжили месяца три перед тем, как ответ дадим. Ну, там, бизнес-планы и всё такое. А по прошествии трёх месяцев эти клуши либо меняются на новых клуш, либо просто перегорают и едут на Бали, открывать третий глаз. И так по кругу. Но так как клиенты нужные, на всех этих клоунадах приходится мне присутствовать. Ох, Лиз, чего я там только не видела! И идея по эскорт-сервису собак, и ферма устриц… в Москве. В общем, парад уродов в чистом его виде.

— Да уж. И где их только выращивают?

— Вообще во Франции. Если ты про устрицы. А если про клуш, то не знаю, есть, наверное, какой-то инкубатор. Где при рождении вкалывают ботокс, причём сразу в мозг. Ну, чтобы наверняка.

— Видимо. Ладно, чёрт с ними. Давай рассказывай, что там у тебя случилось.

Признаться, этот простой вопрос вогнал меня в полнейший ступор. У меня не случилось. У меня уже всё закончилось. Осталась лишь саморазрушающая грусть и тоска. Плюс осколки воспоминаний, которые безостановочно продолжают меня ранить. Причём ядовитые, с ядом нарастающей неуверенности в себе.

— Да что, Лиз, — я уже перешла на вино, — история стара как мир. Ты начинаешь баловать своего мужчину, растворяться в нём, он к этому привыкает, ему надоедает, а потом бац! — и его член уже в более молодой заднице. Занавес!

— Да, не оригинально. Но жизненно.

В течение минут пятнадцати я во всех красках описываю ей своё утро и мысли, что посетили меня в дороге. Она участливо соглашается и делится рассуждениями:

— То есть он ещё тебя виноватой пытался выставить? Куда же достоинство-то всё подевалось?

— На мои простыни, я так думаю. — Я определённо начинаю пьянеть. Скорее бы принесли еду.

— А девчонка, кстати, что? — Лиза прыскает со смеху. — Извини.

— Да ничего. Она, в принципе-то, ни в чём не виновата. Может, даже не знала, что у него кто-то есть. Может, он её привёл ко мне домой, выдав его за свой, чтобы показать, что он состоявшийся писатель. Русский классик, мать его. Я как-то пыталась прочесть его последнюю книгу, но после двадцатого повторения «Россия-матушка» решила заказать билеты в Бразилию. Подальше от всей этой псевдодуховности. Гораздо хуже, Лиз, если он ей рассказал всё то, что рассказал мне. Ну, про то, какая я алчная карьеристка, зацикленная лишь на статусе и работе, что я откупаюсь от него и прочее. Представь, как это паршиво — осознать, что человек, который был тебе дороже всех на свете, поливал тебя грязью за спиной. А ты, как дурочка, впахивала, не жалея себя, грезя о счастливом совместном будущем. А всё для чего? Для того, чтобы однажды нагрянуть раньше срока и увидеть, что твоим полотенцем вытиралась какая-то малолетка. Ужас, фу.

— Да уж, паршиво всё это. Но суть в том, что мы всегда проигравшие, как ни крути.

— Кто мы? И почему?

— Разрешите? — отвлекает нас официантка и ставит на стол тарелки с едой.

— Ох, выглядит отлично, — оцениваю я принесённые нам стейки с деревенским картофелем под сырным соусом.

— Давай, поешь, ты, наверное, с утра не ела, — говорит Лиза, беря в руки нож и вилку.

— Угу, — отвечаю я и налетаю на еду. Боже, даже представить себе не могла, какая я голодная. Кстати, довольно недурно.

— Ну, признак хорошего аппетита — уже первый шаг к выздоровлению.

— Давай лучше выпьем, — я поднимаю бокал, — за глупеньких женщин. Которые ничего не видят и не замечают. И как им от этого легко живётся.

— Аминь! — Мы чокаемся.

— Так что там насчёт проигравших? — спрашиваю я.

— Чего? А! Вот представь, что ты только что окончила университет и познакомилась с парнем. Нашла хорошую работу, и у тебя с ним всё закрутилось. Но парень начинает жаловаться, что с работы ты приходишь слишком поздно и вымотанной. И вам приходится довольствоваться полуфабрикатами или рестораном. А вместе вы проводите только воскресенье. Ибо, понятное дело, у него в субботу футбольчик с парнями и всё такое, а это, как тебе известно, дело святое. И он тебе говорит, чтобы ты увольнялась и проводила больше времени дома. А он сам, один, как истинный кормилец семьи, будет тебя содержать. И вроде бы оно в теории неплохо. Вот ты уходишь с работы. Семейные обеды, ужины при свечах… Начинаешь заниматься какой-нибудь хернёй, типа изготовления мыла или тортиков. И видишь, что благоверный твой с каждым днём возвращается домой все грустнее и всё позже. Так как работать ему приходится всё больше. Хотя святой футбольчик по субботам он так и не отменил. И вот однажды он тебе заявляет: «Знаешь, дорогая, зря ты на меня кричишь, между прочим! Я тут в доме единственный, кто приносит деньги в семью. А ты вот дурью маешься!». А ты такая: «А зачем ты меня просил бросить работу? Я ведь получала не меньше тебя». И бла-бла-бла. Крики, истерики, хлопанье дверьми… И ты в проигрыше, Рит. Ты — та, которую содержат.

— Ну а вот… — пытаюсь вставить свои пять копеек.

— Подожди. Дальше проходит какое-то время и всё более-менее налаживается. Позже встаёт вопрос о ребёнке. Ну, как во всех нормальных семьях. Вы думаете, размышляете, он настаивает, бьёт себя кулаком в грудь, что ему нужно наследие и как он мечтает о семейных отпусках. И однажды ты ему говоришь, что беременна. Проходят эти самые девять месяцев, и вы — гордые родители. И понеслось одно, другое, прочее, фотографии, радость родных и друзей… А ты, я думаю, догадываешься, что эти милые цветы жизни, несмотря на свои прелестные мордашки и чудные агуканья, делают с телом матери такие вещи, что становишься частой гостьей на форумах по пластической хирургии. И вот тут пропадает ещё одна вещь. Тебя просто перестают хотеть. Так как сначала нельзя, а потом уже нет желания. И пошло-поехало. И ты вновь в проигрыше.

— Давай ещё вина закажем, — прошу я, понимая, что настроение, которое было на нуле, стало уже отрицательным.

— Давай. Так вот, прошли годы. Ребёнок растёт, за ним нужен уже небольшой присмотр. Дома ты уже находиться не можешь и начинаешь искать работу. Но тут вся вселенская реальность берёт и со всей дури бьёт тебя по башке. — Лиза ударяет ладонью по столу так сильно, что бокалы чуть не падают. — Ты просто не можешь найти себе место в жизни. Ты не востребована. Ибо когда все энергичные и прыткие хватались зубами за каждую возможность и поднимались наверх, ты либо пекла тортики, поддерживая домашний очаг, либо меняла памперсы, размышляя, что у тебя, в принципе, не так уж и плохо всё сложилось. И опять же ты и тут проиграла. И как-то вечером в кафе сидишь ты с подругой, взявшись за голову, и не знаешь, что тебе дальше делать. Пока подруга тебе не сообщает, что у неё есть хороший адвокат, который сможет отсудить приличную часть нажитого вместе. Но ты осознаёшь, что тебе и здесь не выиграть, ибо у вас ребёнок. А как ребёнку расти без отца? Кем он вырастет? И ты принимаешь своё поражение. Так как ты в заложницах. Ты в тупике. И тебе некуда бежать, и вернуть потраченные годы ты не сможешь. Слишком поздно. Вот и говорю, что как ни крути, женщины всегда в проигрыше.

— Пиздец. Подбодрила подруга, ничего не скажешь. Теперь моё желание — это напиться как следует и проспать как можно дольше. Потом проснуться и сделать так, чтобы снова захотелось спать.

— Ты не поняла… Рит, ты обхитрила систему. Потому что никогда и ни у кого не шла на поводу. Тебе делали разные «заманчивые» предложения, на которые ты всегда отвечала одним и тем же: «Да пошёл ты!» Срабатывало, между прочим, безотказно.

— И куда это меня привело?

— Привело это тебя к своей подруге в Питер. А не к семейному психологу за триста евро в час с твоим Артёмом. Где бы вы часами искали решение проблемы.

— И что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, выдыхая сигаретный дым. — Я выиграла, по-твоему?

— Нет, не совсем. Но главное, что ты не подчинилась чужим правилам игры. Не стала чьей-то игрушкой, в конце концов.

— Да уж. Ощутимая разница, — с сарказмом отмечаю я.

— Поверь, это не поражение. Это тактическое отступление. Ты даже не представляешь, что бывает у других.

— А зачем мне другие? Ты меня знаешь уже сотню лет. Я разве когда-то была похожа на других?

— Нет, это, видимо, тебя и спасло от полного провала.

— Видимо.

— Слушай, а секс у вас последнее время какой был? Просто, ты знаешь, когда секс хорош, он способен решить многие проблемы.

— Понимаешь, секс вроде и был хорош. Но не более того. Оргазмы регулярные и обоюдные, но не такие, когда душа отделяется от тела.

— Понятно. Никаких сенсаций.

— Кстати, о сенсациях… — Я вдруг не выдерживаю и решаю спросить у неё то, что меня волновало с самого начала разговора. — Ты мне ничего не хочешь рассказать?

— В смысле? — спрашивает Лиза, отчаянно строя из себя дурочку.

— Да тут один смысл. Я спрашиваю про сенсацию, которая сверкает на твоей руке.

— Ах, ты про это. — Она начинает краснеть и слишком запоздало прячет кольцо с внушительным бриллиантом, которое украшает её левый безымянный палец.

— Да говори уже.

— Ну, я порывалась тебе рассказать сегодня утром по телефону, но тебе тогда явно было не до этого. В общем, Вадим сделал мне предложение. Как-то так.

— Дура ты, Лиз. Дура! — Через стол я бросаюсь к ней на шею и обнимаю её. — Я за тебя очень рада! Наконец-то, чего он так долго тянул?

— Повышения ждал. Сказал, что хочет устроить свадьбу моей мечты.

— Идиот, что ждал. Но я помню, как ты нас всех мучила подробностями организации идеальной свадебной церемонии.

— Ты как, в норме? Просто у тебя сегодня не лучший день.

— Да прекращай. Ни один гулящий козёл не испортит мне такую новость. Так, у меня тост, — поднимаю я бокал и произношу: — За то, чтобы ты никогда не проигрывала!

— Дай бог! Спасибо тебе, Марго. Ты, кстати, первая узнала.

— Да, такой уж у меня талант. Внезапно раскрывать чужие тайны. Прости, я сегодня без подобных выпадов никак. Ну и что ты? Счастлива?

— Да счастлива, конечно. Но я, если честно, боюсь. Боюсь оказаться в роли, которую только что тебе описала.

— Да уж, тут не застрахуешься. Но твои нюни я наблюдала лишь однажды. Когда он принёс тебе домой щенка. И это были сопли радости, а не те, что я сегодня размазала по тарелке.

— Это правда. Мы с ним уже давно. Вот и боюсь, что всё так хорошо, а в какой-нибудь день может случиться катастрофа. Я же просто этого не переживу.

— Не накручивай себя. Он парень вроде хороший. Ну, а если окажется крысой, ты всегда сможешь приехать ко мне в Москву и напиться. Только лети лучше самолётом, а то я от машины до сих пор задницу не чувствую.

— Договорились, сестра, — это был последний стук бокалов, который я запомнила в том баре.

Глава 5 План

После того как прикончили очередную бутылку вина, выкурили неисчислимое количество сигарет и морально растоптали весь мужской род, мы решаем покинуть бар и поехать к Лизе домой. Машину не хотелось бросать на всю ночь на стоянке у бара, но мы были слишком пьяны, чтобы садиться за руль. Поэтому Лиза позвонила своему Вадиму, тот примчался на такси и увёз нас на моем джипе.

Удачно транспортировав наши с Лизой тела до дома, он безрезультатно пытался успокоить наш истеричный смех, который разносился по всему подъезду… вернее, парадному, если по-питерски. Но мы были на таком подъеме, что от нас прозвучали такие дикие и опасные слова, как «клуб», «караоке», «я никогда не плавала в Неве» и прочее, что приходит в нетрезвые умы девушек в кондиции, подобной нашей. Слава богу, каким-то чудом Вадим справился с нами и всё же затащил домой.

У подруги была просторная, уютная квартира с высокими потолками, сплошь заставленная книжными стеллажами с множеством разномастных свечей. Не мой стиль, конечно, но и живу здесь не я. Мысли сразу зацепились за мою квартиру в Москве, которая сейчас стала мне противна, и возвращаться туда пока мне что-то не хочется. А я столько времени и средств потратила, обставляя её. Проклятие!

Вадим сразу нас отправил на кухню, где стал колдовать над заварочным чайником. В глазах немного двоилось, но я наблюдала, как он смешивает разные сорта чая и добавляет в чай ягоды. Запахло лесом. Это немного подняло мне настроение, так как в детстве я очень любила ходить с бабушкой в лес по ягоды и грибы. Процесс сбора меня утомлял, но есть лесную землянику прямо с кустика было невообразимо вкусно. Пока я витала мыслями в далеком прошлом, Лиза мучила Вадима, рассказывая ему наши студенческие байки, который он, видимо, слышал уже не в первый раз, но терпеливо внимал.

— Рит, ты машину на сервис когда последний раз отгоняла? — интересуется Вадим, возвращая меня к реальности.

— Ещё один. Аккуратнее, я вчера за подобный вопрос побила мента.

— Какие вы там все добрые в Москве. Но всё же когда?

— Я её в салоне взяла год назад и ещё не проверяла.

— А-а, тогда всё ясно.

— А в чём дело? — Что-то я совсем не врубаюсь, к чему он.

— Ну, начнём с того, что у тебя, похоже, масло на нуле, если говоришь, что в сервисе ни разу не была. И ошибка в двигателе какая-то. Ты доехала до Питера нормально, вообще?

— Да, нормально. Слушай, я неслась в таком состоянии, что даже если бы у меня тормоза отказали, я бы это слишком поздно заметила. И что мне делать теперь?

— Ну, давай, пока вы завтра спать будете, — говорит он, ставя чашки с чаем на стол, — я на работу на твоей машине поеду и завезу её к ребятам знакомым в сервис. Они посмотрят.

— А как ты на работу доберёшься? Тебе не сложно?

— Да там недалеко. Не переживай.

— Ну, хорошо, спасибо тебе. — Я пробую чай. Он горячий, но ужасно ароматный. — Ой, слушай, вкуснятина какая. Я как будто где-то на даче.

— Ага, это от нашей бухгалтерской мафии.

— В смысле? — не понимаю я.

— Да представь, — встревает Лизка, — отдел бухгалтерии компании, где Вадим работает, бизнес организовали. Тётки тамошние, предпенсионного возраста, продают разный урожай своих подруг-дачниц. Только вот лет десять назад они могли ведро за сто рублей продать, а сейчас, прознав, что все вокруг сидят на экологических продуктах и предпочитают фермерские магазинчики и прочую муть, которую выдают за здоровую пищу, подсуетились, сделали себе, так сказать, ребрендинг и втюхивают свои «ЭКО-дары природы». «Никитишна инкорпарейтед» и всё такое. Ну, а девчонки с работы покупают. Это же тренд. Ну и Вадим купил недавно, когда я болела.

— Да уж. Хочешь жить — умей вертеться.

— А то. Пойду-ка я в душ, а то меня штормит немного.

— Лиз, тебе плохо? — спросил Вадим с волнением в голосе.

— Нет, я в порядке. Просто освежусь.

Они целуются.

Грудная клетка от этого предательски сдавливается.

— Посиди с ней.

— Да нормально всё. Я никуда не убегу. — «Мне особо и некуда», — думаю я.

— Ты как вообще? — присаживается Вадим рядом со мной. — Держишься?

— А у меня есть выбор? Хотя в принципе, кроме работы, я ни перед кем ответственности не несу, так что смело могла бы сойти с ума. Правда, вот…

— Правда в том, что не из-за чего, если разобраться.

— Снял с языка. Алкоголь чудесным образом помогает разложить хаотичные мысли по полочкам.

— Или друзья. Ты же понимаешь, что каким бы гнусным ни был его поступок, Артём тебе оказал услугу.

— Только мне от неё отчего-то хреново. Сомневаюсь, что ему так же. Наверное, пошёл к этой рыжей и продолжил начатое.

— Это уже не важно. — Он закуривает.

— С каких это пор ты куришь?

— Да в юности ещё пристрастился. Но давно бросил. А это… — он показывает на сигарету, — просто баловство. Позволяю себе раз в месяц. Только Лизке не говори.

— Вот видишь, всё начинается с недоговорок и секретов. А потом вырастает в это, — показываю я пальцем на себя.

— Да прекрати, она знает, просто делает вид, что не замечает. Как я, например, прикидываюсь, что не в курсе, что она в Сети под псевдонимом пишет порнорассказы.

— Да ты гонишь! — Я стараюсь сделать максимально удивлённое лицо, но в пьяном состоянии это выходит комично.

В эту тайну подруга посвятила меня уже достаточно давно.

— Ой, перестань. Всё ты знаешь. Но этот грешок я ей отпускаю и не вхожу в её личное пространство. Хотя признаюсь, она такое иногда пишет, что мне кажется, я живу с Сашей Грей.

— Это кто? — спрашиваю я.

— Скажем так, Джулия Робертс в мире порно.

— Ну, прости, я не знаток.

— Проехали. В общем, смысл в том, что закрывать глаза на такие вот грешки — это не значит забивать друг на друга. Это значит — идти на компромисс и оставлять каждому его маленькие тайны.

— Возможно. Видимо, у меня просто слишком мало опыта в этом во всём. Жизнь с Артёмом — мои первые серьезные отношения. А всё, что до него, это сплошные интрижки. Не более.

— Тогда с боевым крещением тебя.

— Так что ты там начал, что он сделал мне услугу?

— А-а, верно. Услуга в том, что вскрылось, кто он на самом деле, не слишком поздно. Представь, всё бы зашло так далеко, чтобы вы, скажем, поженились или завели ребёнка. И только потом ты бы узнала, что он за человек и насколько тебе верен. Вот это была бы натуральная подстава. А сейчас он прошёл испытательный срок, но провалился в конечном итоге. Но хоть не затянул тебя в глубокий омут.

— Да уж! Спасибо ему! Большое. — Настроение вновь падает и трансформируется в пьяную злость. — А ты, Вадим? Ты не утянешь Лизу в омут? Ну, ты же тоже вроде как испытательный срок прошёл и всё такое. А вдруг не выдержишь? Вдруг она тебе надоест или ещё что случится? Ответь мне. — Я смотрю на него с прищуром. Но злоба у меня не лично к нему. Она сейчас покрывает весь мужской род.

— Марго, я тебе сейчас один умный вещь скажу, но ты только не обижайся, — цитирует он классику советского кино с армянским акцентом, что сразу же меня задабривает. Люблю этот фильм, — без обид, но я не Артём. И мы с ним, насколько я знаю, ни в чём не похожи. А обладание первичных мужских половых признаков не делает меня таким, как все. Возможно, это и банальность, но это так. А самое главное — Лиза это знает. Резюмируя — нет, я не не причиню ей боль. Никогда.

— Хочется тебе верить. Но я не очень-то доверяю мужчинам. Прости, просто такая я вот сейчас обиженная на весь мир и несчастная. Я вам желаю счастья. У вас обязательно всё будет хорошо. Но имей в виду, Вадим, — полушутя-полусерьезно говорю я ему, — если ты её хоть раз обидишь, если хоть раз она мне расскажет историю, подобную моей, я тебе обещаю, что моё пятилетнее членство в стрелковом клубе и обладание «глоком» не пропадёт зря. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю, понимаю. Грязный Гарри. Ты только пепел сбрось в пепельницу, иначе, если Лизка увидит, что ты на пол стряхиваешь, она тебя сама тут замочит.

— Твою ж мать. Прости. Дай тряпку. — Я вдруг опомнилась, что уже минуту стряхиваю куда угодно, но не в пепельницу.

— Вот, держи, — он протягивает мне бумажное полотенце. — Да, девчонки, вы и правда друг за друга горой. Ничего не скажешь. Амазонки каменных джунглей.

— Вади-и-им, принеси халат, пожалуйста! — кричит из ванной Лиза.

Он вышел, а я решаю посмотреть, что творится в Фейсбуке. Фотографии путешествий, еды, вечеринок, благотворительности, лайфхаков… Все как всегда. С минуту думаю, а затем всё же захожу на страницу Артёма. Ничего, никаких новостей. Наверное, не до этого. Видимо, слишком занят. Хотя надеюсь на то, что он сделал харакири. Но вспоминаю, что он отнюдь не самурай, а я вовсе не любовь всей его жизни, как оказалось, и закрываю приложение. На кухню заходит Лиза, уже в халате.

— Ну, ты как? — Она садится возле меня за столиком и доливает себе чаю из заварочного чайника.

— Местами. С Вадимом о том о сём болтали. Он у тебя классный. Таких надо в Красную книгу заносить. Повезло тебе, подруга.

— Да тут дело не в везении. Он же не всегда такой был. Просто так вышло, что нам вместе очень хорошо. А когда нам было плохо, мы работали над этим и исправляли. Так с каждым днём нам становилось всё лучше и лучше. Мы не идеальны, как и наши отношения. Но быть идеальным такая скука. Правда же?

— Правда.

— Девчонки, вы это… болтайте. — Вадим заглядывает в кухню. — А я спать пойду. Поздно уже. Малыш, не блукай до утра. Хорошо?

— Хорошо, кис. Скоро приду к тебе.

— Давай Рит, спокойной ночи, не вешай нос.

— Так точно, — салютую ему я.

— Всё равно спать не будет, — говорит Лиза после того, как он ушел. — Сто процентов фильм будет смотреть какой-нибудь.

— Ой. Погоди, — говорю я ей и срываюсь со стула. — Вадим, подожди. Вопрос есть.

— Спрашивай, — говорит он, когда я его застаю на пороге спальни.

— Вот скажи мне, не совсем трезвой, преданной и запутавшейся женщине, а мужчины, ну в целом, они все сволочи и не способны быть верными только одной женщине? Неужели вам недостаточно одной?

— Понимаешь, тут не ответить однозначно. Много нюансов: смотря какая женщина рядом с этим мужчиной, сколько этому мужчине лет, какой багаж у него за плечами и прочее. Но одно могу сказать точно: у каждого мужчины, невзирая на любое из этих обстоятельств, всегда есть выбор — быть или не быть с одной-единственной девушкой. Нас же никто, в конце концов, не заставляет. Это всегда наше решение. Как ни крути.

— Поняла. Спасибо тебе.

— Давай, Рит. Не грузись. Утро вечера мудренее, — говорит он и закрывает за собой дверь спальни.

— Чего ты там? — спрашивает Лиза, когда я возвращаюсь на кухню.

— Да так, консультация у специалиста.

— Понятно. Так, садись, смотри, что я нашла, — она разворачивает ко мне ноутбук и открывает папку с фотографиями.

— Ничего себе! — восклицаю я, когда вижу название папки. — И за сколько тут лет?

— За все, что есть. Мы вчетвером. Вся лисья стая.

— А нет отдельной папки, только где мы втроём? Ты, я и Даша?

— Нету. И успокойся. Как бы у вас там с Викой ни было, это память и история.

— Ладно, сделаю вид, что просто не замечаю её на фотках.

— Как хочешь. Блин, смотри, это мы в Крым поехали. Я никогда тот поезд не забуду. Нас ещё пограничники тогда на деньги развести пытались.

— Помню, помню. А это что?

— Это мы после «Цеппелина», в пять утра шаверму ели. Гламурные тусовщицы, блин.

— О боже! А это когда? — Я показываю на очередную фотографию.

— Это вы с Лордом Волан-де-Мортом, проиграли ребятам в покер и пошли голые в магазин.

— С каким ещё воландемортом?

— С Викой. Ну, её же имя нельзя произносить.

— Ха-ха, как смешно. Тебе эту шутку твои ученики рассказали?

— Так, прекращай быть злой сукой, или больше ничего не покажу!

— Ладно, спокойнее, — примирительно целую её в макушку. — А вот эту фотку я помню. Концерт U2 вроде.

— Точно! А это начало нашего евротрипа.

— Боже, это было что-то! Нет, серьёзно, я думала, что добром это всё не кончится. Хотя тогда для нас это были лишь хорошие новости. Во что бы то ни стало нужно было вляпаться в пару историй. И вечно сухими из воды выходили.

— Ну, наверное, просто везение.

— Магия декольте, скорее, — говорю я и выпячиваю грудь.

— Думаю, всё вместе. Эх, как же здорово было. Никаких обязанностей, дорога, приключения. И всё только начиналось.

— Да-да. Второй сезон, первая серия. — Я откидываюсь на спинку стула, подобрав под себя ноги, и закуриваю.

На экране появляется фотография нас четверых на Октоберфесте в Германии.

— А тут Дашка и встретила своего Шульца.

— Только он Ганс, а не Шульц, — поправляет меня Лиза.

— Да какая разница. Я до сих пор не могу понять, как они сошлись. Кстати, ты с ней давно общалась? Как она там?

— Неделю назад. Вадиму нужно было что-то с немецкого перевести. Да нормально она. Как и последние годы.

— То есть…

— Да минут пятнадцать рассказывала мне, почему она покупает теперь детям хлопья не той, а другой марки.

— Да уж, и такое, видимо, бывает. Хотя с трудом верится. Но я бы не отказалась сейчас с ней поменяться местами. Ну не конкретно с ней, это я преувеличиваю. Но отпуск от самой себя на несколько дней был бы подарком свыше. Так как сейчас я — это не я. А лишь тень меня. И эти фотографии — прямо удар под дых. Они говорят мне о том, что когда я была в сто раз беднее, могла себе позволить гораздо больше свободы. Вот ведь парадокс.

— Слушай, а вот вопрос такой — а что тебе, по сути, мешает? Ну, сорваться куда-нибудь?

— Куда? Поехать в гордом одиночестве на необитаемый остров и от отчаяния повеситься на пальме? Или удариться в секс-туризм в Таиланде?

— Варианты, конечно, интригующие, но нет. Я не про то. Глянь, что я нашла.

Лиза пододвигает ко мне ноутбук и показывает фотографию. На снимке мы вчетвером стоим на обрыве скалы, на самом западе Европы, в Португалии. Смотрим на закат. Мы только что окончили университет, и наш вояж тоже подошел к концу. Это был предпоследний раз, когда мы путешествовали вместе. Тот день был очень красивым и очень грустным. Четыре подружки и самые родные друг другу люди на планете, мы боялись. Боялись того, что по возвращению домой разбежимся по разным работам, будем жить в разных районах или даже городах, и взрослая жизнь захватит нас в свой водоворот. Да и вообще мы понимали, что теперь придётся полностью брать всю ответственность на себя. И это немного пугало. Позже вечером, по возвращении в отель, мы напились, много смеялись и танцевали. Но это была защитная реакция. Мы готовы были делать всё что угодно, лишь бы не плакать. По прошествии времени все наши опасения сбылись. Мы разлетелись по разным уголкам земли, и нас закрутило. Нет, мы, конечно, созванивались и даже иногда ездили друг к другу, но это уже было не то. И мы уже были не вчетвером. Из нашей стаи самой близкой мне была Вика. С ссоры с ней всё и началось. Точнее, закончилось. Но это уже не имеет никакого значения.

— Кабо да Рока? — спрашиваю я, хотя уверена в ответе.

— Он самый. Боже, как же красиво.

— Нереально, — соглашаюсь я. — Так к чему ты мне это показала? Что за вариант у тебя?

— Ну, я тут подумала… — тянет она с ответом. — Как тебе идея — повторить это?

— Что «это»? Поехать в Португалию?

— Да! Но не напрямик, а через Европу, как тогда, — показывает она на фото. — Что скажешь?

— Лиз, для меня подвигом было к тебе на день приехать. И то спишем это на состояние аффекта. А ты говоришь— рвануть по Европе на машине. Я ж сказала, для меня сейчас это непозволительная роскошь.

— Почему? Ты контракт кровью подписала? Ты разве заболеть не можешь?

— Нет, я не могу заболеть. Меня заставляли приходить на встречи с температурой под сорок. Или вызывали на скайп-конференции.

— А если скажешь им, что не можешь вернуться в Москву, так как прикована к больничной койке? А все ноутбуки запрещены в палате, ибо оборудование высокочувствительное?

— Больница? Какая к чёрту больница? С чем я слягу?

— Ну, лежать тебе ни с чем и ненужно. У меня доктор есть знакомый, он тебе что угодно напишет. Хочешь — инсульт, хочешь — аппендицит.

— А он действующий врач?

— Да, причём — главврач. Просто дом строит, ну, сама понимаешь. Так что в справке будет значиться, что ты пролежала столько-то дней, под чётким наблюдением и всё прочее. Если кто проверить захочет, медсёстры предупреждены будут. Чего переживать-то? Или тебе клиенты как дети родные?

— Да, Лиз, полетит там всё без меня. Там сборище идиотов. Правда.

— А ты им обязана, что ли? Приедешь — исправишь.

— Не, не поеду. Одна там с ума сойду. Ещё хуже будет. — Я всё же отбрасываю эту идею, которая начала меня уже радовать.

— А кто тебе сказал, что ты поедешь одна? Ещё чего… — Она удивлённо вскидывает бровь.

— А как? У тебя тоже работа. Да и подготовка к свадьбе ещё. Куда тебе ехать с одинокой психопаткой?

— Ну, насчёт моей работы не переживай. С врачом мы на двоих договоримся. А Вадим — он поймёт. Компромиссы, понимаешь? Придется, конечно, ему разрешить на страйкбол его обожаемый ездить. Но оно, мне кажется, того стоит.

— Ты ненормальная. Нет, я серьёзно. Ты же всегда отговаривала нас от подобного «а давайте сейчас, в три часа ночи, в аэропорт махнём и на первый попавшийся рейс сядем». А теперь у тебя тормоза полетели.

— Давай спишем это на уже моё состояние аффекта от сделанного мне предложения.

— Как скажешь. И что, какой план?

— Ну, план ещё не совсем полноценный. Думаю, стоит позвонить Дашке.

— Лиз, — смотрю я на это милое, но ещё пьяное создание.

— Чего?

— А тебя не смущает, что у них два часа ночи сейчас?

— Нет, а что?

— Ну, поздновато. Они там часов в девять вечера уже спать ложатся.

— Ой, да перестань. Ничего страшного, — говорит она и набирает номер.

Пока подруга ждёт ответа, я смотрю перед собой, и мысли начинают свой стремительный бег. И я понимаю, что пытаюсь всячески отмазаться от этой поездки, хотя так же страстно мечтаю отправиться в неё. Мисс Противоречие. Что делать? Как же быть? Да плевать, если этому суждено сбыться — оно случится. Если нет — значит нет. Иногда нужно перестать управлять и просто катиться с горки. И будь что будет.

— Ну что там? — спрашиваю я после того, как она положила трубку.

— Что-то прокричали на немецком. Я ни слова не поняла.

— Сомневаюсь, чтобы Дашка с нами вот так спонтанно сорвалась. Свой отпуск они планируют за год, и она рассказывает о подготовке к нему всякий раз, как созваниваемся. Так что давай просто с утра напишем ей эсэмэску, — предлагаю я.

— Точно. Куда она денется. Так, теперь нужно найти Вику.

— Стоять! Лиза, послушай, внимательно послушай меня. Никаких Вик! Или я никуда не еду. Я не хочу её видеть. Я не хочу сменить одно дерьмо на другое. Поняла меня?

— Ну, Рит, столько лет уже прошло. Может, вам сесть, поговорить, и забылось бы всё.

— Такое не забывается. Лиз, всё, не начинай даже. Наверное, это была плохая идея. Вернусь завтра в Москву.

— Ну погоди. Ладно, ладно. Я должна была попробовать. О’кей. Тогда план таков — мы летим на самолёте к Дашке в Штутгарт, там дальше смотрим по ситуации. Если она ещё не совсем поехала крышей, то хватаем её, берём тачку напрокат и едем в Португалию через Францию и Испанию. Ну, примерно так. Справку тебе и мне сделаем. Паспорт с собой?

— Да, в машине.

— Отлично. Отправим моему доктору данные, и он пришлёт всё на электронку в твой банк. А с шенгенкой у тебя всё о’кей?

— Вроде да… — Я пытаюсь вспомнить, когда у меня истекает шенгенская виза. — Ещё на год примерно.

— Супер, я свою недавно обновила. Тогда вроде бы всё.

— Охренеть. Тебе бы схемы экономические проворачивать. Может, ко мне работать пойдёшь?

— Нет, дорогая. Это без меня. Если бы не вы, я бы с эконома ещё на первом курсе ушла. Скучно до жути.

— Ну, как знаешь. Я, конечно, до сих пор поверить не могу, но, в общем, я согласна. Кстати, когда летим?

— Момент, билеты посмотрю. Но думаю, чтобы не терять времени, то первым рейсом. С утра, в общем.

— О’кей, я тогда пойду вещи из машины достану. Дай ключи от квартиры, чтобы в дверь не звонила.

— Возьми там, в прихожей, — говорит Лизка, попутно ища билеты на рейс.

Я спустилась в подъезд, вышла во двор, открыла джип и начала собирать документы, навигатор. Поняла, что не зря оставила чемодан сегодня в машине. И тут меня накрыло. Какая Португалия, какие поездки? Старкова, ты сбрендила, что ли? Куда тебя чёрт несёт?

Так, посмеялись, и хватит.

Вновь начала складывать вещи в машину, попутно браня себя, что чуть не поддалась уговорам, как вдруг вспомнила, как давно я совершала что-то безумное и какие ощущения при этом испытывала.

— Да что я теряю-то? — обратилась я в никуда.

Не работу, это точно. Парня у меня уже нет. А вот клёвое приключение потерять могу. Плюс — кто его знает, когда я ещё смогу увидеть девчонок. Жизнь — она непредсказуемая.

— Да пошло оно всё! — снова выкрикиваю в темноту, обратно выгружаю чемодан, закрываю машину и возвращаюсь домой к Лизе.

— Ну что, есть новости? — спрашиваю я с порога.

— А то. Завтра днём рейс, в полвторого. Давай сюда паспорт, данные твои нужны.

— Ага, вот, держи, — протягиваю ей загранпаспорт.

— Так, иди спать во вторую спальню, я тебе там уже бросила бельё. Я закончу бронировать и тоже отрубаюсь. Ещё нужно Вадиму будет всё правильно преподать.

— Лиз, ты точно уверена, что хочешь этого?

— Да, на сто процентов. Я возбуждена настолько от всего этого, что не знаю, смогу ли вообще уснуть. Всё, спокойной ночи.

— Ненормальная, — смотрю на неё с удивлением и восторгом. — Спокойной.

Уже засыпая, понимаю, что, садясь в самолёт из Лондона в Москву, я не могла бы даже представить сценарий моего сегодняшнего дня. Может, на самом деле всё, что ни делается, — всё к лучшему? Дороги, правда, к этому светлому будущему сплошь из оврагов и ухабов, но вдруг это такой план Вселенной? Поживём — увидим.

С этими мыслями я окончательно проваливаюсь в сон.

Глава 6 Знаки

— Рота, подъём! — будит меня звонкий голос Лизы.

Я совершенно не выспалась, и ощущение, что заснула лишь пять минут назад. Но посмотрев на экран телефона, замечаю, что уже одиннадцать часов и одиннадцать минут.

— Ни за что. Хочу спать.

— Вставай! Я тебе кофе сделаю, — говорит она и уходит на кухню.

— Изыди, ведьма.

— Поднимайся, нам в аэропорт скоро.

— Аэропорт? — Тут же, словно тысячами иголок, мой мозг прокалывают воспоминания из вчерашнего дня. Это всё-таки не сон…

Я медленно встаю с дивана и начинаю одеваться. Похмелья вроде бы нет, благо выпила много воды перед сном, но голова мутная. Наскоро умываюсь, выдавливаю зубную пасту себе на палец и кое-как чищу зубы. Пройдя на кухню, туманным взглядом смотрю на вчерашнее словесное поле боя и ловлю флешбэки. Да, съездила в Питер, называется.

— Перекуси. Силы пригодятся, — подруга ставит передо мной тарелку с куриным бульоном и продолжает краситься.

— Ты когда успела? Ты ложилась вообще?

— Ложилась. Это Вадим приготовил, с утра перед работой.

— Дай бог ему здоровья! — говорю я и зачёрпываю первую ложку. — Я себя теперь ещё большей сукой чувствую, что увожу тебя от него. Кстати, как он воспринял?

— Ну, для вида, конечно, попытался возразить, но мы нашли точки соприкосновения. Так что всё хорошо. Вкусно?

— Нереально! То что доктор прописал. Ты собралась?

— Да, кинула что-то. Но немного, так как дурой буду, если полечу в Европу и не привезу себе обновок.

— Что-нибудь, что уже некуда складывать? — ухмыляюсь я.

— Да-да. Две вечные проблемы. Так и живём.

— Ты кофе всё в турке варишь?

— Ага. И тебе оставила. Налей сама, пожалуйста. Пока я тут маскировкой следов весёлой ночи занимаюсь, — говорит Лиза, прикрывая глаз, чтобы накрасить ресницы.

— Ну, сейчас в ванной моё отражение в зеркале тоже не прибавило мне оптимизма.

— Да ты, кстати, ничего. Годы тренировок?

— Ага! Тренинг под названием «Как восстановить имидж бизнесвумен после корпоратива» пройден на отлично. И ещё у меня очки от солнца большие.

— Так, что-то такси опаздывает. Надо позвонить. Алло, девушка, машинку заказывали на одиннадцать до аэропорта. Что? Вы серьёзно? И что? Поняла. Хорошо, ждём. И побыстрее, пожалуйста, мы опаздываем.

— Что случилось?

— Да машина, что к нам ехала, в аварию попала.

— Во дела. Ужас. И дальше что?

— Да новую послали, сейчас будет.

— Чёрт, у меня вещи в чемодане, наверное, все мятые. В чём ехать-то?

— Поезжай, в чём сейчас.

— В чём? — Я возмущенно таращусь на нее. — В двухдневном костюме?

— Марго, правда, не успеем погладить. Прилетим и решим что-нибудь.

— Пф-ф-ф… Ладно, погнали.

Выйдя из квартиры, спускаемся на улицу, и сразу подъезжает такси синего цвета неизвестной марки. Погрузив вещи в багажник, трогаемся с места, и нам тут же перебегает дорогу чёрная кошка. Водитель чертыхается, но продолжает путь.

— Извините, вы не могли бы побыстрее? А то у нас рейс скоро. Волнуемся, — скороговоркой произносит Лиза.

— Да я понимаю. Но проспект, собака, стоит, — указывает рукой в неизвестном направлении шофёр.

— Не переживай, успеем. Терпеть не могу околачиваться в аэропортах, — успокаиваю я.

— Ну, лучше там подождать немного, чем опоздать, — возражает она.

— Давай положимся на судьбу. Пусть она решает.

— По рукам.

Убивая время, просматриваю почту на телефоне, как вдруг высвечивается фотография Артёма. По привычке, не подумав, тут же решаю ответить, но экран внезапно гаснет.

— Блин. Батарейка села.

— И слава богу! Ты ведь ответить хотела? — спрашивает Лиза с нажимом.

— Я? Не знаю. Автоматически нажала. Не подумала просто. У тебя зарядки портативной нет? А то моя в сумке, в багажнике.

— Не, с собой нет. Тоже в багажнике. Но давай ты подумаешь сейчас хорошенько и решишь, брать или не брать трубку тебе в следующий раз.

— Да пошёл он, — резюмирую я после недолгого размышления, и мы продолжаем плестись в потоке машин.

Потратив уйму времени в пробке, мы всё же вырываемся из неё и вскоре несёмся по финишной прямой в сторону аэропорта. Лизка заметно нервничает, я же совершенно спокойна, ибо решила для себя — если суждено успеть, то обязательно успеем.

До конца регистрации остаётся двадцать минут, когда мы подъезжаем к зданию аэропорта. Быстро выгрузившись и расплатившись с водителем, мы бегом направляемся к входу. Пройдя металлоискатель, подходим к стойке регистрации, получаем билеты и сдаём багаж. Минут десять занимает паспортный контроль и личный досмотр.

— Фух, успели, — выдохнула Лиза, и мы садимся в зоне ожидания возле нашего выхода.

— Значит, нам судьба полететь. Пойдем покурим?

— Не, не хочу. Иди сама. Я пока Вадиму позвоню.

— Привет от меня ему. И спроси, что там с машиной.

Оставив Лизу, направляюсь на поиски курилки. Людей достаточно много. В основном семьи с детьми. У всех одни и те же выражения на лицах — замотанные, но улыбчивые. Едут в отпуск, тут всё понятно. Будут целых две недели лежать на пляже, ездить на групповые экскурсии и ходить каждый вечер в один и тот же ресторан, потому что там «приличненько» и есть меню на русском.

Ещё одной узнаваемой чертой соотечественников за границей является взгляд. Его нельзя перепутать ни с чьим другим, он вечно всё оценивает, что сколько стоит, кто в чём одет, как это место отличается от фотографий в Интернете, свежесть мяса в тарелке и прочее. Русский турист вечно боится, что его где-то обманут. Сам же он считает, что, приехав со своими деньгами, отложенными на отпуск, он спасает экономику какой-либо страны, чьим гостем он оказался. Конечно, такое бывает, но те люди, которые и правда поддерживают экономику других стран, уж точно не ожидают своего рейса в общем зале ожидания.

Мы бы с Лизкой, кстати, тоже не ждали, но билеты на рейс остались только эконом-класса. Ладно, не беда, вспомним молодость. Мы вообще как-то вчетвером ехали в купе проводника плацкартного вагона. Разгар сезона, взять билеты никуда невозможно. Было тесно, но весело. Сейчас я летаю либо бизнес-классом, либо на частном самолёте компании. Просторно, но никакого веселья нет. Кто бы знал.

Найдя курилку, щелкаю зажигалкой, с наслаждением затягиваюсь, выпускаю дым и прислоняюсь спиной к стеклу, которое разделяет нас, отверженных, от «чистых». Эти стеклянные коробки напоминают мне зоопарк. Где люди, не зависимые от никотина, смотрят на нас, как на диких зверей, которых нужно держать подальше. Надпись на сигаретной пачке гласила «КУРЕНИЕ УБИВАЕТ». Жизнь убивает. А курение максимум вызывает неприятный запах изо рта. Если бы я не курила, наверное, не выдержала бы тонны беспрестанно сваливающихся на меня проблем. И не любила бы так кофе. Ещё один, кстати, мне не повредит.

Я подключила телефон к портативной зарядке, но он пока не «ожил». Неожиданно сзади меня за прозрачной перегородкой начинает кто-то кричать. Я резко оглядываюсь через плечо и вижу двух детей, которые, прислонив лица к стеклу, кривляются и верещат. И тут рядом со мной раздаётся голос, по-английски просящий их вести себя спокойнее. Я вздрагиваю от неожиданности и вижу в паре метров от себя курящего мужчину в возрасте, одетого в костюм и вязаную жилетку. Он смолит короткую чёрную сигарету и периодически чешет седую бороду.

— So sorry, — извиняется он, видимо, за внуков, — little devils[4].

— Oh, that’s ok. They are kids, right? And they are so nice[5], — отвечаю я, хотя эти маленькие засранцы меня напугали.

— Thank you[6]. — Он улыбается.

И вроде бы всё хорошо, просто ничего не значащий разговор двух курильщиков в ожидании рейса, но что-то тут было не так. Глаза и смех мужчины были мне до боли знакомы, хотя его лица я вроде раньше не видела. И мозг, ещё до не до конца проснувшийся, начинает раскалываться от множества версий, на кого похож этот бородач. Верный вариант так и крутится на языке, но вчерашнее вино убивает всякую надежду на разгадку. Решив не пялиться на мужчину слишком долго, докуриваю и выхожу из курилки.

Лиза заканчивает разговор и отключает связь.

— Ну что там, как Вадим?

— Да нормально, спрашивал, как чувствуем себя и всё такое. Машину твою он отогнал в сервис. Будут новости — напишет. Врача тоже на себя взял. Как будет готово, они отправят на твою работу справку.

— Понятно, с меня причитается. Ну а то, что его будущая жена с ума сошла, он ничего не сказал?

— Нет, но сказал, что лучше бы мы, как все нормальные женщины, во Вьетнам поехали. Ну, там спа, «май-тай» в кокосах и всё такое.

— Вьетнам! Точно! — вскрикиваю я. — Доброе утро, Вьетнам!

— Ну, вообще то, всё ещё Питер, но как скажешь, — говорит она, вскинув бровь.

— Нет, фильм. Фильм «Доброе утро, Вьетнам».

— Ты только сигареты ходила курить? Я не понимаю, о чём ты…

— Короче. — Я оглядываю зал в поисках иностранца с внуками. — В курилке был мужчина, и он мне кого-то сильно напоминал, но я не могла вспомнить кого. Его лицо было незнакомым, но глаза и смех жутко походили на кого-то, кого я раньше видела. И я, кажется, вспомнила, но это невозможно. Знаешь, — я сглатываю, — не подумай, что я поехала головой, но я только что встретила Робина Уильямса.

— Чего? — Она смотрит на меня как на сумасшедшую. — Может, Роби Уильямса? Певца?

— Нет, я знаю, кто есть кто. Я про актёра.

— Рит… но он как бы умер уже.

— Да, повесился, точнее. В курсе. Но я тебе клянусь, Глаза и смех. Это были точно его. Он один из моих любимых актёров, я все фильмы с ним видела.

— И где он сейчас?

— Не знаю, не вижу. В курилке его уже нет. Но Лиз, ты даже не представляешь как похож.

— Ну, может, у нас у всех есть двойники. Но смех — это как отпечатки пальцев. У каждого он свой. Кстати, и, правда великий был актёр. Жаль, что так ушёл.

— Жаль — это слабо сказано, — говорю я, рыская глазами по залу. — Было очень грустно, когда я узнала, что человек, поднимавший мне сотни раз настроение и который мог рассмешить до колик в животе, повесился. От депрессии. Зачем он так? Он предал несколько поколений.

— Как правило, кто много смеётся на людях, много плачет в одиночестве. Может, его так достала эта жизнь среди кривых зеркал, что не оставалось иного выбора. Или ещё что-то было у него в голове. Правду мы всё равно не узнаем.

— Ага, пока на экранах не появится фильм о нем. А он точно появится. Вот увидишь.

— Главное, чтобы никто не последовал его примеру.

— Да. Но всё же это странно. Тот мужчина в курилке. Знаешь, а что, если… Да нет, бред, — осекаюсь я, осознав нелепость своих мыслей.

— Да говори уже, он тебе понравился? Да?

— Нет. Ладно, только серьёзно восприми то, что скажу, — говорю я и достаю из сумочки зеркальце и помаду.

— Ничего не обещаю. Ты сегодня в ударе.

— В общем, представь себе, что ты знаменитость мирового масштаба. И у тебя очень много денег. Ну, очень. Но вот эта жизнь селебрити тебе уже поперёк горла. Ни в парк сходить, ни на пляже поваляться, везде достают вопросами, фотографиями, автографами. А тебе это уже невмоготу. И тут ты понимаешь, что с тебя хватит. Подготавливаешься, составляешь план, улаживаешь дела. И в один прекрасный день просто инициируешь свою смерть. Да так, чтобы шума побольше. Затем незаметно выбираешься из страны, делаешь где-нибудь пластическую операцию и начинаешь вести жизнь обыкновенного смертного. И никто тебя при этом не достаёт. Как думаешь, возможно такое?

— Не знаю, — она выглядит явно поражённой моей фантазией, — но кино с таким сюжетом я бы посмотрела. Правда. Может, тебе сценарий написать?

— Ага! Только лучше начну с истории своей жизни. «Пятьдесят факапов Старковой» будет называться… — И в этот момент зеркальце выскальзывает у меня из рук, падает на пол и, конечно же, разбивается.

— Дьявол! Ну вот, я же говорила. Апдейт: «Пятьдесят один факап Старковой».

— Ладно тебе, возьми моё, — она протягивает мне набор для макияжа. — А насчёт твоей версии — чёрт его знает. От некоторых проблем не только проще, но правильнее убежать, чем пытаться их решить.

— Это ты про меня?

— Ты, Марго, просто устраиваешь себе заслуженный отпуск. В компании твоих подруг.

Объявляют посадку на наш рейс.

— О! Наконец-то! Пошли.

Уже усевшись в самолёте и успокоившись, думаю, что Лизкина идея про сценарий не лишена смысла. Я писала рассказы года четыре назад и публиковала их в Сети. Под псевдонимом. Но никогда не рассказывала об этом Артёму.

Кстати, об Артёме… Я включила телефон и обнаружила там несколько уведомлений о том, что он звонил. И пару сообщений с просьбой, чтобы я ответила ему. Нет, дорогой, гори в аду!

Все пассажиры заняли свои места, и самолёт начал потихоньку катиться в сторону взлётной полосы. Я же мечтала, чтобы мы поднялись в воздух и меня вырубило. Я явно не выспалась, и это портило настроение и притупляло внимание.

— Мама, мама, смотли, кулит, — донёсся сзади детский голосок.

— Никто не курит. В самолётах нельзя курить. Даже твоему папе, — отозвалась, по-видимому, мать ребёнка.

— Нет. Самоёт кулит.

— Самолёты не курят, дочка, они летают.

— Ну вот, смотли!

Я оборачиваюсь и вижу маленькую белокурую девочку, которая сидит у окна и смотрит в иллюминатор.

— Ага, вижу, вижу… — Мамаше совершенно до фонаря, что там увидела её дочка, и она продолжает листать журнал.

Я же из любопытства посмотрела в свой иллюминатор. Сначала я ничего не разглядела, но когда обратила внимание на крыло, меня настиг немой ужас.

Из-под крыла валил дым.

— Лиза, посмотри!

— Что там?

— Стюардесса! Подойдите! Быстрее!

— Девушка, что случилось? — спрашивает работница авиакомпании. — Я бортпроводница, между прочим.

— Да хоть кондуктор! У вас дым из самолёта валит! — ору на неё я.

Она смотрит в иллюминатор и срывается с места.

Самолёт останавливается. Пилот просит не паниковать и оставаться на своих местах. Я хочу вырваться из самолёта. Лиза будто приросла к креслу. Маленькая девочка сзади меня смеётся.

— Господи! Я хочу свалить отсюда! Он же взорваться может! — Меня охватывает истерика.

— Рит, успокойся. Сейчас всё наладят. Всё сделают.

— Блядь, это дурной знак! Дурной. Не надо никуда лететь. И пробка эта была, и зеркало разбилось. И Робин, мать его, Уильямс. Ужас. Дьявольщина какая-то.

— Марго, попей водички. Не пугай людей. Хорошо?

— А чего ты такая спокойная? А если бы я не заметила? Мы бы рухнули на землю, и всё! И конец. Нас бы по кускам собирали!

— Я не спокойная. Я в шоке просто. И очень хочется в туалет. Не пугай ребёнка, будь добра.

— Я не могу! Мне надо выйти! — Я уже истерю, не слыша себя. — Эти все знаки неспроста.

— Неспроста. Но может, ты их неверно трактуешь? Может, они означают не смерть, а что-то другое?

— Что, например? Дождь после обеда?

— Нет. Может, то, что ты увидела Робина Уильямса или кто он там, — это знак, что пора, в конце концов, начать жить для себя, а не быть вечно всем обязанной. И не бояться рисковать! Ну, по твоей же теории!

— Да пошла ты. У тебя есть от нервов что-то?

— Я ж не бармен тебе.

Спустя какое-то время через динамики голос пилота доносит до нас, что нужно покинуть самолёт и что предоставят другой через пару часов. Сопровождаемые громкими возмущениями, мы с Лизой возвращаемся в аэропорт.

Прямиком направившись в дьюти фри, покупаем пол-литровую бутылку мартини и осушаем её минут за двадцать. Заметно легчает. Ровно сутки назад я прилетела из Лондона и узнала, что мой парень мне изменил. Спустя сутки после этого я пью из горла мартини в аэропорту Санкт-Петербурга в компании своей студенческой подруги.

Занавес.

Глава 7 Даша

Без сомнения, самой безумной из нас была Дашка. Она творила такое, отчего у многих вставали волосы дыбом. И мы сами временами её побаивались. Потому что знали: стоит Даше выпить — и её уже будет не остановить. У неё была, скажем так, проблемка с алкоголем. Когда она трезва, то она просто весёлая девчонка, без всяких заскоков. Но стоило ей выпить, как она могла бегать по машинам, лечь голой к одной из нас, когда мы спим с парнями, затеять драку, носиться под дождём, справить нужду посередине улицы, своровать что-нибудь в магазине, звонить своим бывшим посреди ночи и угрожать им расправой, кататься на тележках из супермаркета… Много что могла, всего не перечислишь. В общем, Даша жгла. И иногда обжигала нас. Но мы её очень любили, она была своя в доску и с нами на одной волне.

Родителей у Даши не было. Её вырастили дедушка с бабушкой. Не богатые. Как она попала в МГУ, мы так до сих пор и не знаем. Да и какая разница? У неё были периодически парни с уголовным прошлым и настоящим. Это несколько пугало нас, мы очень переживали за неё, но каким-то чудом она всегда с лёгкостью спроваживала их. Хотя, может быть, более сильные представители криминального мира отвоевывали её.

Короче говоря, она была ещё та оторва. И лишь мы втроём могли её хоть как-то утихомирить, если она перебрала. И то не всегда.

Шли годы, и как-то неожиданно она вышла замуж за немца, с которым познакомилась во время нашего путешествия по Европе. Даша сильно изменилась, и не только внешне. Из отчаянной бунтарки, которая срывалась во все тяжкие, стоило ей нырнуть в бутылку, Даша превратилась в примерную горожанку Штутгарта, мать двоих детей, жену ведущего инженера одного известного автомобильного концерна.

Как только мы допили мартини и менеджер авиакомпании заверил, что через два часа нас посадят на другой самолёт, мы с Лизой написали Дашке сообщение. У нас хоть и не было особой надежды, что она составит нам компанию в путешествии, но попробовать стоило. Плюс мы её давно не видели.

И вот уже пролетая над Берлином, я вдруг задумалась: а что нас, собственно, заставляет меняться? Новые отношения, места жительства, погода, работа, друзья, возраст, в конце концов? Может быть, всего по чуть-чуть. Но как мне кажется, самое главное — это то, что в один момент перестаёт нам доставлять радость, удовольствие, интерес. И мы начинаем искать то, что заставит наше сердце биться чаще. Новые планки, которые мы хотим преодолеть. Лишь победы над преградами помогают нам себя чувствовать живыми. Конечно, не все такие. Некоторые однажды берут передышку в виде спокойной, размеренной жизни и так привыкают к ней, что уже не могут себя заставить снова бороться. И таких большинство. Это те самые ваши знакомые, о которых вы редко слышите, и лишь уведомления в Фейсбуке напоминают вам, что они ещё живы.

Такой и стала Даша. Последний раз мы встречались в Москве, и я её практически не узнавала. В ресторане, в центре города вместо вина она выбрала безалкогольный мохито, а вместо привычных от неё рассказов о прошедших выходных она без умолку трещала о своем участии в попечительском совете школы, где учатся её дети. А когда речь заходила о былых временах, она аккуратно сворачивала тему и говорила, что семья — смысл её жизни. Да уж, кто бы мог подумать.

В любом случае, самолёт уже снижался и готовился к посадке, а я молилась всем богам, чтобы мы не разбились.

Глава 8 Германия

Выйдя в зал прибытия в аэропорту Штутгарта, окидываем с Лизой взглядом людей и замечаем Дашку, которая машет нам.

— Девчонки! Я тут! — кричит она.

— А-а! Привет! — Мы кидаемся ей на шею и обнимаемся.

— Ну как долетели?

— Ой, не спрашивай. Лучше б поездом, — отвечает Лиза и вкратце рассказывает о нашем происшествии.

— Слушайте, ужас! Я бы с ума сошла там, — говорит Даша, беря себя руками за лицо.

— Ладно, главное живы, — успокаиваю я ее, и мы направляемся к выходу.

На стоянке нас ждёт Дашин минивэн, в который мы грузим вещи и трогаемся в сторону её дома. Не умолкая ни на секунду, делимся друг с другом историями про полёты из своего опыта и по рассказам знакомых. Потом плавно переходим на то, чем Германия отличается от России, и прежде чем мы скатимся к политике — типичные начальные темы друзей, которые давно не виделись и живут в разных странах, — телефон Даши начинает звонить. Она отвечает что-то по-немецки, потом, видимо, жалуется, что за рулём и не может разговаривать.

— Слушайте, заедем в магазин ненадолго. Нужно кое-что домой купить. Я не ожидала вашего приезда.

— Не вопрос, — отвечаю я и включаю свой телефон. На экране тут же высвечивается, что Артём звонил мне множество раз, — Чёрт!

— Что такое? — спрашивает Даша.

— Да ничего нового. Неизбежны три вещи — смерть, налоги и звонки от бывших.

— А-а, поняла. — Даша явно хочет оттянуть этот разговор. Видимо, Лиза ей вкратце рассказала, почему мы прилетаем.

Через полчаса мы подъезжаем к супермаркету. Отделившись от Даши, покупаем с Лизой вино на ужин. Уже через пять минут Даша подходит к кассе с полной тележкой продуктов. Боже, у меня бы ушёл час, если бы я выбирала столько еды домой. Но у нашей, теперь уже немецкой, подруги всё структурировано. Она чётко знает, где что лежит и сколько нужно брать.

— Так, а теперь в мясной магазинчик и бакалейную лавку, — щебечет Даша, загружая сумки на заднее сиденье.

— А в супермаркете разве этого не было? — удивляется Лиза, которая, как и я, видела, что в магазине был огромный выбор всего на свете.

— Ну что ты, там невыгодно покупать. — Она отвечает таким тоном, как будто мы маленькие дети.

Мы же с Лизой, недоуменно переглянувшись, молча соглашаемся с ней. Хотя слово «невыгодно» явно повергает нас в шок, так как мы знаем, что у мужа Даши очень хорошая должность, они весьма состоятельны и живут в своём собственном большущем доме. Ну да ладно.

Спустя полтора часа мы наконец-то подъезжаем к Дашиному дому, который, признаться честно, поражает нас своей сказочностью. На лужайке перед крыльцом растёт несколько деревьев и кустарников с чёткой, подстриженной формой. Сам дом представляет собой элегантное строение из коричневого камня и массивных деревянных балок. С виду в нём три этажа, но на самом деле четыре плюс чердак. За домом располагался чудный задний двор с креслами, барбекю, бассейном и небольшим цветником, состоящим сплошь из кустов роз.

Всё это я уже знала наперёд из бесчисленных фотографий, что она присылала нам. По Даше видно было, как ей не терпится сказать фразу, которая, по её мнению, является главной у радушной хозяйки.

— Давайте я вам покажу дом.

Ну вот и сказала. Мы даже вещи не успели занести.

— Давай, — ответили хором мы с Лизой.

Этот дом они с мужем приобрели только два года назад. Последний раз у них в гостях я была пятью годами раньше.

Начали осмотр с гостиной.

— Вот этот комод мы приобрели на аукционе в Гамбурге. Одни англичане чуть не опередили, но я сказала Гансу, что не уеду без него, и вот он у нас. Посмотрите, он миллиметр в миллиметр подходит. И на нём прекрасно смотрится эта китайская ваза. Ну, врать не буду, это хорошая реплика, но выглядит как оригинал. Но зато на стенах гравюры из Испании. Купила их на распродаже, они были совсем в пыли, но как по мне, чем старше такие вещи, тем они ценнее. Ну, а тут… — Даша показывает на чёрный кожаный диван. — Тут мне, конечно, пришлось уступить и согласиться, чтобы Ганс купил этот жуткий диван. Видите, он стоит ровно напротив телевизора. И каждое воскресенье моя гостиная превращается в спорт-бар. Его друзья приходят посмотреть футбол и попить пиво. Мы так ругались по поводу этого дивана, так ругались. Но вы ж меня понимаете, девчонки, приходится уступать. Пускай. Зато у меня есть вот что. — Она ведёт нас через гостиную, и мы попадаем на кухню. — Тада-а-ам! Моя вотчина.

Перед нами предстаёт помещение, какие мы видим в журналах по интерьеру. Такое ощущение, что Даша просто ткнула на картинку и сказала: «Хочу точно такое же». И оно тут же появилось у неё в доме. Кухня была выдержана в коричнево-металлических цветах. В центре большой стол, столешница из тёмного мрамора, сверху висели сковородки и кастрюли из тефлона, количество техники для готовки зашкаливало. Все эти мультиварки, хлебопечки, соковыжималки и прочие миксеры. Пока Даша увлечённо рассказывала, как экономно иметь солнечные батареи при таком количестве электроприборов, Лиза толкнула меня и указала взглядом на холодильник.

Помимо дюжины магнитиков из разных стран и семейных фотографий, что в принципе есть практически в каждой семье, холодильник был сплошь заклеен жёлтыми стикерами. И на каждом из них — список дел, причём поминутный. Я немецкий не знаю, но нумерация на листочках и некоторые интернациональные слова явно об этом свидетельствовали.

Наши удивлённые взгляды с Лизой встретились и тут же разошлись, как только мы услышали призыв пройти наверх.

Когда мы вошли в спальню, перед нами предстала кровать, которой позавидовал бы король Людовик IV. Она была настолько огромная, что, казалось, в ней можно потеряться. Всю стену занимал встроенный шкаф, а из приоткрытой двери ванной виднелось большое зеркало в «старинной» оправе. Интерьер комнаты был в светлых тонах, а на полу красовался дорогой ковёр ручной работы.

Пройдя ещё череду гостиных, детских, кабинетов, мы вновь возвращаемся на кухню, и Даша начинает систематически раскладывать покупки. И умудряется сделать это так хорошо, что холодильник оказывается наполнен под завязку, но при этом ничего из него не вываливается и каждый продукт лежит на своём определённом месте. Чудеса, да и только. Даже если я беру всего лишь пару пакетов еды домой, у меня вечно всё вываливается из холодильника или теряется в нём. У Даши же всё было по полочкам.

Признаться честно, мы до сих пор с Лизой были то ли немного пьяны, то ли просто устали и жутко хотели спать. Даша поняла это и показала нам гостевую, куда мы и направились. Мы договорились, что отдохнем немного и спустимся к ужину. Как раз Ганс с детьми должен был вернуться.

— Уау! — говорю я, когда мы с Лизой остаёмся в комнате одни.

— Двойное уау! Не пойму, то ли я настолько пьяна, то ли мир вконец сошёл с ума?

— Одно не исключает другое. Слушай, ну она как робот какой-то. Тело её, а мозги словно запрограммированные. Где та ненормальная девчонка? Кто её загипнотизировал? — спрашиваю я скорее сама у себя, как попало развешивая вещи из чемодана в шкафу.

— Как думаешь? Она закодировалась? Или просто так вышло?

— Не знаю. От алкозависимости если и можно закодироваться, то характер, характер-то куда денешь? «Эта фреска, эта ваза», — передразниваю я подругу. — Да единственный раз, когда она была в Третьяковке, — это когда искала туалет. Бред какой-то.

— Ага, помню ту историю. Ну, я не то что против или мне что-то не нравится, но, по-моему, она перегибает.

— Думаешь, играет? Слишком как-то убедительно. Да и зачем? Ей перед нами выпендриваться нет смысла. Да и на розыгрыш не похоже. — Я обвожу глазами комнату.

— Да. Твоя правда. А ты мужа её видела?

— Не-а, — отвечаю я. — Когда приезжала, у него были какие-то встречи и он не смог прийти.

— И я. До сих пор, кстати, не понимаю, почему она нас на свадьбу не пригласила.

— Ну, как она мне объясняла, тогда пришлось бы звать бесчисленную родню и друзей Ганса. Тогда она ещё была вменяемой и её тошнило от этих приторных бело-розовых свадеб.

— Странно, в общем, всё это. Ладно, давай поспим хоть немного, — говорит Лиза, заворачиваясь в большое одеяло. — Закрой жалюзи, пожалуйста.

— О’кей, а ты поставь будильник. Часа через три чтобы разбудил.

— Думаешь, нам хватит?

— Не факт, но это лучше, чем ничего, — говорю я, опуская жалюзи до пола, и комната погружается в темноту.

Глава 9 Ужин

Открыв глаза, пытаюсь понять, где я нахожусь. Темно, время суток неизвестно, с трудом продирающийся разум напоминает мне, что я в Германии у Даши. Сопящая со мной в одной постели Лиза вызывает флешбэк, возврат в прошлое, в котором мы с ней так же иногда спали вместе, когда нам было лет по двадцать. Из-за этого стараюсь вспомнить, сколько мне лет. Внутри воспроизводится стон души, и хочется проспать ещё дня два. Так как мы уже не беспечные студентки, а я из-за своей импульсивности оказалась в Европе, Лизе сделали предложение, а Даша и вовсе «домохозяйка года». Сладко потягиваюсь, считаю до пяти и встаю.

На дне сумки нахожу косметичку и вытаскиваю из неё зубную щётку и пасту. Плетусь в ванную, стараюсь особо на себя не смотреть, так как знаю наперёд, что в отражении увижу лишь отчаяние.

После того, как приняла душ, подхожу к окну и открываю жалюзи. На улице уже смеркается. И полная тишина. Ни машин, ни людей. Ничего. Пустота пригорода. Начинаю скучать по Москве. Она всё же придаёт ритм и не позволяет ни на чём зациклиться.

— Вставай, принцесса. The show must go on, — бужу я Лизу.

— Ага, щас, минутку. Тетрадки только проверю. — Она явно ещё в глубоком сне.

Решаю дать ей ещё пять минут поспать, а сама открываю шкаф, в который ранее сложила вещи, и прикидываю, что надеть. В основном лишь брючные костюмы и рубашки. Одно вечернее платье, которое всегда беру на всякий случай, но никогда не надеваю. Ибо сплошные деловые встречи, на которых оно смотрелось бы нелепо. Зато есть джинсы, которые неплохо будут сочетаться с чёрной сорочкой.

Уже одевшись, начинаю будить Лизу по-настоящему. Она противится какое-то время, затем пробуждается и нехотя встаёт.

Снизу уже доносится некий шум, который мы принимаем за активное приготовление ужина. Голод, кстати, весьма ощутимый.

— Как думаешь, — спрашиваю я Лизу, — где тут можно покурить?

— Ну, судя по высоким нравам дома, думаю, что ближайшее место — это Польша.

Мы смеёмся, и я решаю, что лучше перестраховаться и спросить у Даши.

Мы спускаемся в столовую, которая уже полностью сервирована. Возле каждой тарелки на точном расстоянии лежат вилки и ножи. Точнее, по три вилки и по два ножа. Обеденные салфетки скручены в серебряных кольцах, а на столе стоит букет из свежих цветов. После такой серьёзной заявки уже подумываю подняться наверх и всё же надеть платье, а Лиза восхищённо начинает аплодировать и говорит:

— Дарья, от нашего имени даю вам заочно две звезды Мишлена.

— Да ладно тебе, так, ничего особенного. — Видно, что Даше приятно.

— Когда ты успела? Сколько мы проспали?

— Часа четыре вроде. Ганс с детьми вернулись, сейчас примут душ и спустятся. Отдохнули?

— Вроде того. Может, аперитив? — предлагает Лиза.

— Не откажусь, — говорю я, наблюдая, как Даша семенит к бару в туфлях без каблуков.

— На обед будет жаркое, картошка по-деревенски и салат из устриц, так что предлагаю вам кампари.

— А можно нам ещё карту вин и стул для моей сумочки? — спрашиваю я с максимально серьёзным лицом, хотя очень хочется рассмеяться во весь голос.

— Чего? — недоумевает Даша.

— Дашка, да перестань ты. — Уже не в силах сдержаться, я заливаюсь хохотом.

Лиза поняла шутку и смеётся вместе со мной.

— Ну, правда. Мы как в ресторане «Максим». Это же мы, расслабься. Я понимаю, ты отвыкла от нас, но ещё пару минут в такой манере — и мы начнём друг друга по имени-отчеству называть.

— Ой, простите, девчонки. Просто привычка. У нас обеды с коллегами и родственниками Ганса так часто, что я уже на автомате. Я и правда отвыкла от вас. Ладно, что будете, в общем?

— Ну, давай кампари, и о себе не забудь.

— Нет, тут я пас.

— Это с чего ты так? — Лиза удивлённо смотрит на неё.

— Да как-то разлюбила алкоголь. Наверное, выпила уже свою бочку до дна.

— А ты, случаем, не беременна?

— Нет, с этим у меня тоже перерыв. Я же не конвейер. Просто не хочу.

— Ладно, дело твоё. — Я беру из рук Даши коктейльную рюмку с биттером.

— О-о, а вот и мои мальчики, — говорит Даша, смотря, как с лестницы спускается муж с детьми.

Она нас с ними знакомит и говорит, что будет переводить, чтобы никто не ломал язык. Мы с радостью соглашаемся, так как никто из нас не хочет сейчас проходить интенсивный курс немецкого. Быстро преодолев момент неловкого молчания и расхвалив её детишек пяти и семи лет, садимся ужинать.

После того как Даша поставила первые блюда на стол и мы выпили за знакомство, Ганс начал рассказывать, что они были с детьми у его родителей и играли в футбол. Это было увлекательно. Ну, первые двадцать секунд, потом мне страшно захотелось напиться или вернуться в постель. Не то чтобы мне было совсем безразлично или скучно. Лучше уж это, чем расспросы Даши, какие у меня проблемы на личном фронте, когда мы находимся в её образцово-показательной семье, которая словно сошла с обложки журнала про таймшеры. Дело в том, что у меня своего рода аллергия на подобные сборы. Ибо, так или иначе, всё сводится к обсуждению детей. И с такими ужасающими подробностями, что это убивает желание вообще когда-либо рожать. Ну, правда, сколько можно мусолить одно и то же? Их успехи в школе, болезни, что они ели на завтрак, какую «смешную» вещь сказали, что о том говорят в журнале для родителей, сложности школьной программы и так далее и тому подобное. Даже если с такими парами разговор заходит о сексе, мы всё равно возвращаемся к теме их потомства. А ещё эти проклятые снисходительные взгляды, которые они на вас бросают. Ну, что нам, мол, пока не понять и мы лишаем себя счастья. А сами не осознают элементарного, что настоящее счастье — в гармонии, когда дети желанны, а свобода не вымышлена. Отчаянно хочется курить.

— И какие у вас, девчонки, планы? — спрашивает Даша спустя некоторое время.

— Мы вообще-то позже с тобой хотели об этом поговорить. — Лиза незаметно стреляет глазами в сторону Ганса. — Но если вкратце, думаем съездить в Португалию.

— Да? Круто! А куда?

— Ты знаешь куда. На Кабо, — говорю я, опрокидывая в себя остаток вина из бокала.

— Кабо да Рока? Помню, помню. Чудесное место, — отвечает Даша, нервно заёрзав на стуле. — Друзья Ганса пригласили нас под Лиссабон этим летом. У них там вилла на две семьи. Но не знаю, когда выберемся. У мальчиков столько внеклассных занятий.

— Ну да, не сомневалась, — говорю я, а умоляющим взглядом смотрю на Лизу и пытаюсь телепатически ей передать лишь одну мысль: «Пристрели меня!»

— И когда собираетесь туда?

— Даш, давай чуть позже, — говорит Лиза, пронзительно смотря на неё. — Пожалуйста.

— Да, конечно. Просто так хочется узнать всё о вас. У меня, видите, всё шаг за шагом. И мальчики мои, — она треплет ближнего ребёнка по волосам.

— Так, мне нужно в ванную, — говорю я, понимая, что если не уйду сейчас перекурить, то просто взорвусь. — Кстати, где у тебя можно покурить?

— На заднем дворе. — Даша показывает рукой куда-то за свою спину.

И я вижу странный блеск в её глазах. Давно уже позабытый.

Я извиняюсь на ломаном немецком и покидаю столовую. Решаю сначала всё же покурить. Это нужнее.

Выхожу на улицу и замечаю, что уже совсем стемнело и подсветка, встроенная в забор, включилась автоматически и теперь придаёт сказочно зеленоватый свет двору. На глаза мне попадается большое плетеное кресло, куда я и плюхаюсь. Тишина. Спокойствие. Никотин. Никаких разговоров о детях. Вспоминаю старый анекдот о еврее и обуви на два размера меньше и смеюсь.

Смотрю на телефон, почта уже завалена письмами. Куча сообщений. Нет, ещё слишком рано связывать себя с внешним миром. В такие минуты особенно завидуешь разным богемным людям: художникам, музыкантам, писателям… Они могут месяцами пропадать неизвестно где, беспробудно пить, чудить, исчезать, и им это позволено. Правда, многие из них заканчивают жизнь в нищете и одиночестве, но это уже тонкости. Главное, они принадлежат сами себе и вольны делать, всё, что им заблагорассудится. А Старковой нельзя. У Старковой куча феодалов и зависящих от неё людей. Чёрт бы тебя побрал, Старкова.

Звонит телефон. На экране высвечивается фото Артёма. Размышляю несколько секунд, а потом решаю ответить.

— Алло.

— Привет, Рит. Вот решил тебя набрать и сообщить, что я съехал из твоей квартиры.

— Отличные новости. Наверное, к той малолетке подался?

— Нет, не к ней. Но рад, что тебя это волнует.

— Если честно, мне плевать. Даже если ты под мостом живёшь.

— Хорошо. Буду иметь в виду. — Слышно, как изо всех сил он старается быть вежливым.

— Что-то ещё? — Я уже пожалела, что ответила.

— Просто хотел узнать, как у тебя дела и где ты?

— Там, где тебя нет! Это главное, и меня это несказанно радует. За себя лучше переживай.

— Всё же ты Снежная королева, как ни крути.

— Ага. Whatever[7]..

— Ты перешла на английский. Значит, окончательно закрылась. Ладно. — Он тяжело вздыхает. — В любом случае, извини меня за всё. Я старался как мог.

— Я видела… Не покладая члена старался. Всё, Тём, пока.

— Пока.

Я отключаюсь, тушу сигарету и тут же прикуриваю ещё одну. Немного трясёт. Но убеждаю себя, что это из-за прохладного вечера.

В памяти просыпаются воспоминания дневной давности. Моя квартира, мои простыни, мой халат, мой уже бывший мужчина, рыжие волосы и пульсирующие мысли «это случилось и с тобой». К чёрту! Время лечит. Всегда лечило.

Я возвращаюсь за стол, а тысяча и одна история про детей продолжаются. Но теперь и Лиза подсела на это. Ну, её я понимаю, она помолвлена, потом свадьба, потом, конечно же, беременность… И вскоре они уже обе мило беседуют о своих отпрысках… Нет, это я точно не переживу.

После моего прихода мы перескакиваем с темы на тему, вспоминаем прошлые годы, рассказываем интересные истории. В общем, обстановка становится теплее. После основных блюд Даша предлагает десерт, но мы с Лизой отказываемся, аргументируя тем, что и так уже много съели. Ганс с детьми уходят на верхний этаж, предоставляя нам свободу общения. Чему я, если честно, очень рада.

— Он милый, — говорю я, когда мы остаёмся втроём, — правда. И породистый. Твоих рук дело? Или такой и был?

— Конечно, пришлось его доработать, но правильным и благородным он был всегда. Хотя его немецкий менталитет мне не искоренить никогда.

— Что конкретно?

— Ну, знаешь, не хочу хвастаться, но вы сами видите, живём мы вполне обеспеченно, — Даша обводит руками комнату. — Всего в достатке. Но его постоянная экономия и рассудительность в тратах зачастую убивают. У нас даже стоимость и перечень подарков на дни рождения расписаны на два года вперёд.

— Да ладно! — Мы прыскаем с Лизой со смеху. Но скорее оттого, как обе вспомнили её сегодняшнее «невыгодно».

— Да. Так и живём. Хотя думаю, не так уж это и плохо. Есть в этом своя логика.

— А как же сюрпризы?

— Их он тоже планирует. Серьёзно, как-то нашла у него в компьютере в истории запросов «Как удивить женщину». Ну и дальше сплошь адреса ювелирных магазинов.

— Шпионишь, значит… А я-то думала, что у вас всё на доверии и надёжности, — подкалывает её Лиза.

— Ну, доверяю. Да. Но всегда лучше перестраховаться.

— И правильно делаешь, — бросаю я. — И почаще возвращайся откуда-нибудь неожиданно. Ты уж мне поверь.

— Да, Рит, хотела спросить, что у тебя там всё-таки случилось? При Гансе как-то неудобно было. Расскажешь?

— Ремейк анекдота «муж вернулся из командировки».

— Продолжай, — говорит Даша, явно ожидая эмоционального рассказа с реками слёз.

Но она меня начинает немного подбешивать своей правильностью и порядком, поэтому я тяну время и предлагаю ей сделку — моя история в обмен на её вкусное розовое сухое вино. Она тотчас же идёт к металлическому винному шкафу, который стоит на кухне, и открывает новую бутылку. Я приглашаю их перекурить, и мы идём на задний двор. Там я пересказываю мою вчерашнюю историю и молю бога, чтобы это был последний раз, когда из моих уст выходит описание того злосчастного утра.

— Да, это, конечно, подло, — задумчиво говорит Даша, отмахиваясь от дыма моей сигареты. — Но знаешь, всё, что ни делается, всё к лучшему.

— Да, я себя уже успокаивала этими словами. Как я ненавижу это лицемерное пессимистическое выражение. Ой, Даш, прекрати! Вот подойди к бездомному и скажи ему это. Или к мальчику без рук и ног! — выпаливаю я.

— Эй, ну не кричи. Я просто хочу что-то хорошее в этом найти. И чего сразу мальчик?

— А того! Что, только пессимисты, когда сидят в куче дерьма, говорят, утешая себя, что это к лучшему? Ни черта, девочки. Просто так бывает, что мы попадаем в жопу, и нам себя самим из неё вытягивать. А то, что случилось со мной, просто в очередной раз подтверждает то, что никому нельзя доверять.

— Но когда ты с ним начинала, ты же так не думала? — спрашивает Лиза, набирая сообщение. Видимо, Вадиму.

— Думала, не думала, whatever. Это случилось, и точка. Хорошего тут ничего нет.

— Даже того, что ты приехала сначала ко мне в Питер, а теперь мы у Даши в Германии?

— Это тут ни при чём. Просто так вышло, и нам уже давно надо было собраться. Знаешь, у тебя свои дела, у Даши свои. Я свалилась как снег на голову, и вы уже не смогли отвертеться.

— Так, давай без этого. Не строй из себя бедную родственницу, на которую ни у кого нет времени. До тебя даже в скайпе не достучаться. Ты вечно в поездках и работе, — уже Даша наседает на меня.

— Ну, так вышло, что каждый занят чем-то своим.

— Ладно, хватит гнать друг на друга. Мы не так часто видимся, чтобы разбираться, кто кому не перезвонил. И вообще про другое говорили. — Лиза наконец закончила переписываться и полноценно вошла в беседу.

— Хорошо. Так что там у вас с планами? — спрашивает Даша и отпивает из своего стакана клюквенный сок.

— Смотри, мы сидели у меня и пересматривали наши старые фотки. Ну, те, что из евротрипа. И что-то так захотелось повторить. Плюс нам всем в той или иной степени это нужно.

Я вижу, что Лиза максимально аккуратно пытается подбирать слова.

— Нам всем? Почему? — Даша, похоже, ждала этого поворота и успела подготовиться. — Давайте лучше побудем тут. Ну, можем даже в Берлин съездить. Зачем в Португалию-то?

— А чего ты боишься? — Лиза смотрит прямо ей в глаза. — Я же не предлагаю тебе кругосветку. Это всего лишь на несколько дней. Ты, я, Рита, дорога. Будет весело.

— А Вика?

— Что — Вика? Она, наверное, на яхте очередного шейха, или бандита, или политика. Разницы, впрочем, никакой, — огрызаюсь я, когда слышу это проклятое имя.

— Вы так и не помирились?

— Даша, зайка, заткнись. Умоляю! — Я смотрю на неё иcподлобья.

— Хорошо, хорошо, как скажешь. Но в любом случае, простите меня, девчонки, ваше предложение, конечно, хорошее и вы лучшая компания, но я не могу. У меня дом, дети, муж. На кого я это всё оставлю? Я не работаю, как вы, но у мам отпусков не бывает. Так что я — пас.

— Ну неужели никто не может тебя подменить? Родители Ганса. Сам он, в конце концов.

— Нет, Лиз, ну что ты. Они не справятся. За мальчиками нужен постоянный присмотр. У них кроме школы много разных занятий, на которые я их вожу. Футбол, плавание. А ты представь, во что превратится дом за то время, пока меня не будет? Страшно подумать даже.

— Да не спалят же они его, — смеюсь я. — Ну прекращай, ты нужна нам. Как же наша банда? А? Вспомни, что мы чудили в той поездке. Особенно, кстати, ты. И тебе было весело.

— Знаешь что, Марго… Тогда и вправду было прикольно. Но годы шли, и я стала взрослой. Более того, я стала матерью и теперь несу ответственность, которую вам, ребята, пока не понять. Это каторжный труд, ежедневный.

— Даш, если бы ты не хотела этого, ты бы не стала матерью. — Я ставлю пустой бокал на стол и наполняю его до половины. — Но это не значит, что ты себя приговорила навеки вечные не отходить от них ни на шаг. С таким присмотром они вырастут подкаблучниками.

— Это ты исходя из чьего опыта так решила?

— Так, брейк. Вы не туда ушли, — встревает Лиза. — Марго, притормози с вином. Даш, а ты не будь занудой. Мы правда рады, что у тебя всё надёжно, обеспеченно и размеренно. И детки у тебя хорошие. Но ты не приговорена же пожизненно. Что тебе стоит развеяться с нами? На пару дней и только-то. А потом опять вернёшься в свой белый замок и будешь им править. Вспомни, ты всегда издевалась над избитой женской фразой «теперь я живу ради детей». Ну, хорош тебе.

— Лиз, смеялась. Ты права. И издевалась. Но просто дурой была. И алкоголичкой к тому же. Но вы даже представить не можете, какой это труд родить и растить детей. И рисковать этим всем я не хочу и не буду. Да, я живу ради них! — Она срывается почти что на крик. — Может, лет десять назад я бы заржала, если кто-то сказал мне, что я произнесу эту фразу. Но вот как оно бывает. И теперь представьте, я стараюсь, вкладываю в мальчиков всё самое хорошее, люблю мужа, забочусь и о нём. Ежедневно вытираю долбаную пыль в доме и поливаю газон, у меня висит распорядок дел на ближайшие две недели, я точно уверена, где я завтра проснусь, а главное — с кем, у меня нет долгов, я не пью уже семь лет и, в конце концов, я стала католичкой! И тут приезжаете вы, мои подруги, которые должны радоваться тому, что у меня всё хорошо и меня не надо вызволять ни из какого дерьма, как бывало раньше. Но вместо этого вы предлагаете мне бросить всё на неизвестно сколько дней и сорваться с вами в чёртову Португалию. И почему? Потому что одной изменил парень, а другая просто пошла у неё на поводу, как обычно.

— Нет, не поэтому, — произносит Лиза.

— А почему же?

— Мы обещали. Помнишь? Даже написали эти обещания, там, на мысе. Что если мы понадобимся друг другу, то непременно соберёмся вместе. И вот мы нужны Марго, а она нам. Всё на бумаге.

— Ой, Лиз, не будь ребёнком. Единственная бумага, в которую я верю и где стоит моя подпись, это моё свидетельство о браке, — выпаливает она и хватает со стола бокал, чтобы промочить горло.

Только дело в том, что она думала, что берёт свой сок, но по ошибке взяла мой бокал с вином. Дальше всё происходило как в замедленной съёмке. Я хотела ей помешать, но впала в ступор от её тирады. Лиза тоже увидела это и попыталась остановить её, выкрикнув: «Это вино!» — но было уже поздно. После семилетней завязки Даша залпом опустошила полбокала.

— Ебать меня! — сказала она с закрытыми глазами, когда поняла, что только что выпила. И замолчала.

— Даш, ты в порядке? — Я привстала из кресла. — Даша?

— Не знаю.

— Может, тебе в туалет? Ну, два пальца и всё такое.

— Нет, всё в порядке. Наверное, — говорит она и открывает глаза. Бокал у неё по-прежнему в руке. — Кстати, хорошее вино. Теперь понимаю, за что его все так хвалили.

— Ну, дела. Может, соком своим хоть запьешь? — Лиза подло ухмыляется. — Ладно, в итоге-то что, Даш? Мы услышали тебя и все твои аргументы. Поедешь с нами?

— А в итоге вот что… Я сейчас вернусь на кухню, загружу тарелки в посудомоечную машину, посмотрю, уснули ли дети, и улягусь в тёплую и уютную постель к мужу. А завтра, надеюсь, вы составите мне компанию на продуктовой ярмарке. Там будет весело.

— К чёрту! Тебя и твою ярмарку. — Мне, честно говоря, это уже порядком надоело. Я прекрасно вижу всю показуху и лицемерие Даши. — Спасибо, дорогая, за ужин и за милые немецкие сказочки, но нам завтра нужно пораньше выехать, терпеть не могу очереди в прокате машин. Так что я спать.

— Рит, ну подожди! — кричит Лиза мне вдогонку.

Не отозвавшись, я быстро удаляюсь в дом и поднимаюсь в гостевую комнату. Пить уже не хочется, как и разговаривать. Хочется рыдать. Рыдать от своей долбаной жизни, в которой предательства подруг гораздо больнее, чем измена любимого человека. Хотя я ей не верю, это какой-то театр, не более того. Не могла она так измениться. Скорее всего, таким образом она искупает грехи молодости или просто пытается о них забыть. А такие призраки из прошлого, как мы с Лизой, — нежелательные гости в её жизни, которые напоминают о тех временах, когда она не была примерной хозяйкой в доме мечты за белым заборчиком. Она нам ничем не обязана, но я всё же очень на неё злюсь. Так бы и засунула её голову в унитаз. Ненавижу лицемеров.

С такими мыслями я плюхаюсь в кровать, уже на ней стягиваю с себя одежду и бросаю на пол, ставлю телефон на зарядку. Плевать, плевать, плевать. Даже макияж не пойду смывать. Проснусь завтра такой себе пандой. Я свободная девушка, что хочу, то и делаю.

Перед тем как я окончательно провалилась в сон, слышу, как в комнату кто-то входит.

— Спишь? — Это Лиза.

— Почти.

— Ну мы, во всяком случае, постарались. Это я насчёт Даши, если что.

— Ой, да к чёрту её, — говорю я и натягиваю на себя одеяло.

— Да-да. Ярмарка и посудомоечная машина. Что называется, без комментариев, — говорит Лиза, заходя в ванную.

— Ладно, какой у нас план? Как я понимаю, путешествие наше сократится?

— Давай просто забронируем билеты до Лиссабона, а уже там возьмем машину.

— Нет, — уверенно говорю я, несмотря на дрёму. — Мы утром едем в аэропорт и там покупаем билеты. Без всяких ярмарок и сверхполезных завтраков.

— Как скажешь. Но я не полечу той же авиакомпанией, что везла нас сюда.

— Принято, — отвечаю я уже не так твёрдо и окончательно проваливаюсь в сон. Я очень устала.

Глава 10 Побег

Я не успеваю понять, как это случилось, что самолет, в котором мы летим уже долгое время, начинает кренить вниз. Но у пассажиров очень спокойные лица. Все как будто застыли. А больше всего меня удивляет расположение кресел на борту. Они как в купе поезда — друг напротив друга и длинные. Рядом со мной сидит Лиза, а напротив Артём и один из моих начальников. Они глядят на меня пристально, и мне от этого становится не по себе. Я спрашиваю у них, что случилось, а они не отвечают и продолжают смотреть. До меня доходит, что самолёт падает, и никому нет дела до этого, все заняты тем, что разглядывают меня. Как будто оценивают. Я пытаюсь закричать, но не могу. Голос сел. Вскакиваю с места, бегу по проходу, а люди всё смотрят и смотрят на меня. Самолёт очень большой, и у меня занимает много времени, чтобы добраться до кабины пилотов. Под ноги попадаются бутылки, игрушки, какие-то вещи, но я наконец добегаю и распахиваю дверь. В кабине нет никого. И самой кабины нет. Лишь зияющая пустота. От страха я начинаю задыхаться, меня трясёт, очень сильно трясёт. Кто-то хватает меня за плечи, я поворачиваюсь и…

И просыпаюсь. Это был всего лишь сон. Эта мысль меня радует, но тряска не прекращается. Открыв глаза, я вижу нависшую надо мной Дашу. В комнате темно.

— Старкова, сука ты такая, проснись! Проснись, говорю! — кричит она.

— Что тебе нужно? Уже утро?

— Когда встал, тогда и утро! — От неё сильно несёт алкоголем.

— Даш, я сплю, я не поеду на ярмарку. — «Может, это продолжение сна?» — думаю я и полностью разлепляю глаза.

— В жопу ярмарку. Поднимайся! Лиза! Вставай!

Когда я наконец смогла хорошо видеть, начинаю наблюдать за тем, как она трясёт Лизу.

— Ты пьяная, что ли?

— Ну, это относительно. Впрочем, к делу не относится! Поехали!

— Куда? — Я смотрю на неё. Она действительно пьяная.

— Как куда? В Португалию! Я уже собрала вещи.

— Что? Почему?

— Ой, как много вопросов. То вы тащите меня туда, то нет. — Она, шатаясь, слезает с кровати и скидывает с нас одеяла. — Подъём!

— Что такое? — сонно произносит Лиза. — Рит, мне это не одной кажется?

— Нам с тобой не кажется. Она вернулась.

После того, как Даша нас окончательно разбудила и уселась на пол с полупустой бутылкой вина, мы узнаём, что она не сразу пошла спать. А решила, что ещё полстаканчика ей не повредит. И понеслось.

— Значит так, Ганс проснётся ровно через сорок минут. Он как робот в этом деле. Значит, у вас не больше двадцати минут, чтобы собрать шмотки и свалить отсюда. Свои вещи я уже снесла в гараж к машине. Давайте.

— Даш, так нельзя. Ты должна сказать мужу, что уезжаешь. Хоть я теперь и не уверена, что тебе стоит ехать. Ну, по крайней мере в таком состоянии.

— Ой, Лиза, не будь занудой. Ты же меня сама уговаривала.

— Что думаешь? — Теперь Лиза обращается ко мне.

— Не знаю, правильно это или нет, но я в жизни не пропущу того момента, когда она протрезвеет, чтобы поиздеваться над ней. Ох, она заслужила это.

— Если протрезвеет.

— Let’s see, — говорю я и резко поднимаюсь с кровати. Слишком резко, видимо, я сама ещё не совсем трезва. Сколько времени, интересно.

— А дети? — не унимается Лиза.

— Старики Ганса рады будут посидеть с ними. Они и так жалуются, что слишком редко их видят. Так что пусть наслаждаются, — категорично выдаёт Дашка.

— Но ты говорила…

— Бла-бла-бла. Я много чего говорила. Какая разница?

— Ладно, потом обсудим. — Лиза уловила этот красный огонёк. Она прекрасно знала, что в таком состоянии Дашу лучше не злить.

Со скоростью пожарных мы собираемся и заталкиваем свои вещи в чемоданы. Хвалю себя за то, что перед сном поставила телефон на зарядку, хватаю мелочевку из ванной и помогаю Лизе упаковать обувь.

Мы с Лизой тихонько спускаемся со второго этажа в подвал. На экране телефона замечаю, что всего лишь пять утра. Но неожиданное пробуждение от дурного сна, который я ещё не забыла, придало мне бодрости. После десятиминутного ожидания у входа в гараж Даша наконец появляется, держа в руках пакет, который, судя по звенящим в нём бутылкам, наполнен алкоголем. Кто бы сомневался.

— Эту часть я вам ещё не показывала, — говорит она, когда включает свет.

Гараж оказался огромным, автомобилей на пять. В нём стоят её минивэн и «БМВ» пятой модели, видимо Ганса, а также какая-то машина, накрытая чехлом. Именно к ней нас Даша и проводит.

— Тада-а-ам! — восклицает она, снимая чехол.

Пред нами предстаёт блестящий, чёрный «Форд Мустанг». Судя по всему, очень старый, но его вид настолько хорош, как будто он только что с завода. Автомобиль натёрт до блеска и сверкает под лампами. Его кузов украшают две белые спортивные полоски. В общем, настоящая старая школа.

— Вау! — восклицаю я, — Клёвая тачка!

— А то! «Ford Mustang GT Fastback». Шестьдесят седьмого года. Ганс столько сил и денег в него вбухал. Собирал по кусочкам, реставрировал, уйму времени провёл под ним. И знаете ради чего? Чтобы один раз в год выгонять из гаража и выставлять на выставке ретроавтомобилей. Ну не мудак?

— А я думала, он примерный семьянин, — издевается над ней Лиза.

— Да. Но это не даёт ему права держать такую малышку взаперти.

— Согласна, машина классная. Но нам в аэропорт нужно.

— Никаких самолётов. Я хочу путешествия. И без возражений! Я слишком пьяна. Кто поведёт? — спрашивает Даша, поднимая над головой ключи.

— Что поведёт? — не врубаюсь я.

— Меня к алтарю! — Даша заливается смехом. — Машину. «Мустанг».

— Ты уверена? То есть ты хочешь, чтобы мы на ней в Лиссабон поехали? — Я в шоке.

— Да! «Мы поедем, мы помчимся на мустанге да на чёрном, ёху-у-у!» — Она на ходу переделывает слова песни.

— Лиз, ты как? — спрашиваю я.

— Ну, я так понимаю, выбора у нас с тобой нет. И самое страшное — мне это всё нравится.

— Тогда решено. Ты за рулём, — говорю я, открывая дверцу машины.

— Хорошо. Но ты с этой психопаткой сзади. И следи за ней.

— Не вопрос.

Пока Даша нажимает на пульте управления гаража код, ворота начинают открываться, мы складываем чемоданы в багажник. По привычке я пытаюсь просчитать степень безумия нашего поступка. Но из этого ничего не выходит, ибо я то ли слишком сонная ещё, то ли недостаточно трезвая. Но через минуту мне становится на всё наплевать.

Когда мы с Дашкой плюхаемся на заднее сиденье, Лиза заводит мотор. Его громкий рык тут же разносится по всему гаражу, дому и, как мне кажется, городу. Лиза от неожиданности вскрикивает, а мы заливаемся хохотом.

— Валим! Валим отсюда! Ганс проснётся сейчас! — начинает верещать Даша.

Сразу после ее команды Лиза врубает задний ход, и мы выезжаем. Она поворачивает направо, в сторону улицы с непроизносимым немецким названием.

— Куда ехать-то? — спрашивает немного погодя.

— Навстречу закату. — Даша всё не унимается.

— Блин, я серьёзно. Щас как увезу тебя обратно в Россию — будешь знать.

— Не, в Россию не хочу.

— Тогда показывай дорогу.

— Ладно. — Даша наклоняется к ней и некоторое время «ведёт» Лизу по улицам Штутгарта, пока мы не выруливаем на трассу.

Какое-то время мы едем молча. Видимо, каждая из нас пытается осознать, что сейчас случилось. И реальность понемногу начинает до нас доходить. А она такова, что три относительно молодые девушки, на относительно угнанной машине совершенно точно едут на самый край Европы. Зачем — никто из них толком не знает. У каждой свои причины, но если взять все вместе, получается, что это групповая истерия. Но вот только никто не сожалеет о сделанном. Во всяком случае, пока. Как пойдёт дальше — посмотрим.

Когда начались развилки, а Даша уже заснула в обнимку с бутылкой, мы остановились, вытащили мой навигатор из чемодана, и я пересела вперёд, чтобы подстраховать Лизу. Она клевала носом, и через пару часов я пообещала её подменить.

Установив навигатор и задав точку назначения «Лиссабон», я откинулась на спинку сиденья и услышала знакомый компьютерный голос своей дорожной подруги:

— Вы прибудете к точке назначения через две тысячи двести двадцать шесть километров. Держите прямо.

— Держусь, sweetie[8], держусь, — шепчу я, смотря вдаль сквозь лобовое стекло.

Глава 11 Франция

Около часа назад я сменила Лизу и села за руль. И уже двести километров, как немецкие пейзажи сменились французскими. Мы неслись по скоростной трассе, и только изредка нам попадались небольшие деревушки и съезды в населённые пункты. Солнце пока ещё щадило мои глаза, и его утренний свет был сзади. Лиза продержалась со мной какое-то время, но, как я и предполагала, быстро заснула, положив голову на ремень безопасности. Я особо не боялась радаров или полицейских, так как машина не моя, а права русские, и гнала примерно сто пятьдесят километров в час. Старалась много не курить, ибо знала, что нескоро удастся позавтракать. Один раз остановилась на заправке, взяла большой кофе с молоком, жвачку, воды и заправила полный бак. Девчонки даже не проснулись.

Дорога была свободная. Изредка мы настигали дальнобойные фуры, которые я быстро обгоняла и снова оставалась одна на трассе.

Я так много летала на самолётах последние годы и так редко водила машину, что совсем позабыла, как мне это нравилось. Просто рулить куда-то, и всё. Главное, чтобы автомобиль был надёжный, ровная дорога, подборка любимой музыки, красивые пейзажи за бортом и, конечно, хорошая компания. Потому что мне всегда казалось, что если едешь куда-то один, то это значит, что ты убегаешь. А если ты с кем-то, то это уже точно путешествие. Неважно, большое или малое, просто вы катите вперёд, обсуждаете что-то, смотрите на новые или хорошо знакомые места, где-то останавливаетесь, общаетесь с людьми, фотографируетесь и все такое. Но в этот раз всё было не так. Да, я в компании старых подруг, да, мы едем, но это нельзя назвать путешествием. Это какой-то особо хитроумный план побега от самой себя. В Москву я вернуться не могла. Мне было больно от одной мысли об этом. Но и то, что я наплевала на работу, на обязанности, тоже не в моём стиле. Как будто мне вернули мои мозги пятнадцатилетней давности — тогда да, от меня всего можно было ожидать. Но самое страшное, что ещё в Германии мне взбрела одна весьма мерзопакостная идея, которую я отрицала как могла, но она всё сильнее въедалась в мою голову: а что, если мы всё же доедем до Португалии, как и задумали, но ничего не изменится? Вдруг эта боль и пустота останутся навсегда, да к тому же к ним ещё присоединится разочарование? Разочарование в самой себе, если я, стоя на том мысе, ничего не почувствую. И придётся играть перед девчонками, что мне стало хорошо и что это путешествие дало мне то, что было необходимо.

От этих мыслей мне вновь стало паршиво. Я включила магнитолу и нашла радиостанцию, по которой крутили Rolling Stones. Вскоре проснулась Лиза, спросила, сколько она спала. Спустя пару минут очнулась и Даша. И вот это уже было интереснее.

— Где я? Что за…

— Уважаемые пассажиры, просим вас не вставать со своих мест.

— Чего? — Даша начинает елозить на сиденье. — Куда мы едем?

— С тебя ужин, подруга. — Я обращаюсь к Лизе, так как мы поспорили, отшибёт Дашке после пробуждения память, как обычно, или нет? Я, похоже, выиграла.

— Да без вопросов, — смиренно признала она мою победу.

— Какой ужин? Вы мне ответите или нет?

— Даш, ты только не нервничай, хорошо? — как можно спокойнее говорит Лиза. — Но дело в том, что ты нас как бы похитила. Разбудила ни свет ни заря, всучила ключи от машины и практически заставила уехать. Так что мы вроде твоих заложников. Что ты помнишь последнее?

— Мы сидели на заднем дворе. Я случайно выпила вино, потом вы ушли, я выпила ещё и поднялась в спальню. Кажется, приставала к Гансу, а потом… Чёрт, потом я опять спустилась вниз и продолжила пить. Всё, больше ничего не помню.

— Ну, это тот кусок, который нам не был известен, — смеётся Лиза и во всех красках рассказывает ей, что случилось дальше.

— Вот дерьмо. Так, где мы сейчас? Хотя бы примерно?

— Примерно, — я смотрю на навигатор, — мы в середине Франции.

— Ага, хорошо. Так, разворачиваемся, — говорит Даша вполне будничным тоном.

— Куда? — Я была готова к такой её реакции.

— Домой. Отвезите меня обратно.

— Поздно, Дашенька, поздно. Мы уже довольно далеко, а это была твоя затея. И не важно, в каком состоянии ты находилась. Ты едешь с нами.

— Не, вы не понимаете, я не могу. У меня дети и Ганс наверняка уже в полицию позвонил. Мы же машину угнали. Вы знаете, как он её любит?!

— Ну, началось… Всё сначала, — стонет Лиза. — Даш, мы этот бред уже вчера слушали. Так что прекращай.

— Да ты с ума сошла?! Я не поеду с вами! Мне нельзя.

— Даш, можно вопрос? — Я говорю тихо и спокойно.

— Валяй.

— Скажи честно, если отбросить все эти «не могу» и «нельзя», ты сама хочешь? Хочешь с нами поехать?

Прошло не меньше минуты тишины, в которую Даша смотрела в окно на просторы Франции. Затем она ответила:

— Да. Очень.

— Ну, вот и хорошо, — отвечаю я, постепенно снижая скорость. — Вон впереди большая заправка, давайте позавтракаем, а то в животе уже урчит.

Я поворачиваю направо, и мы подъезжаем к кафе. Размяв ноги, заходим в здание, оглядываемся, выбираем столик на террасе, и нам приносят меню.

Несколько секунд мне кажется, что я отупела в дороге, так как не могу понять ни слова. Затем я понимаю, что пытаюсь читать на французском. Переворачиваю меню и нахожу перечень блюд на английском. Мы втроём берём стандартный завтрак: яичница с сосисками, тосты, апельсиновый сок и кофе. Хочу закурить, но решаю подождать еду, ну надо же хоть иногда думать о собственно здоровье.

— Ну когда уже принесут, — стонет Даша.

— Мсьё, же не манж па сис жур, — Лиза цитирует отрывок из всем известного романа.

— Ага, именно, — говорю я, и мы все, не сговариваясь, достаём телефоны и погружаемся в Сеть. Кто куда, Лиза в Инстаграм, Даша в Фейсбук. И только я туплю и боюсь заходить в почту, которая наверняка уже завалена служебными записками. Но набравшись смелости, всё же открываю приложение, и первое письмо, что я вижу, — из отдела кадров, в котором мне желают скорейшего выздоровления. Неужели прокатило? Время идёт, «космические корабли бороздят просторы Вселенной», а липовые справки из больницы по-прежнему помогают слинять с работы. Ну, уже неплохо.

Дальше быстро прохожусь по списку встреч, писем от помощницы, приглашений на открытия, закрытия и прочее. Наконец приносят завтрак, и мы буквально налетаем на него, наплевав на манеры.

— Кстати, съедобно, — говорит Лиза, расправляясь с тостом.

— Да, и недёшево для придорожной кафешки, — отвечает Даша, глазами пробегаясь по меню.

— Слушай, вот откуда это в тебе взялось? — Лиза обращается к Даше, перестав жевать.

— Что «это»?

— Ну, вот это — «поэкономнее», «слишком дорого», «невыгодно». Ладно бы ты жила в маленькой квартирке и работала на двух работах. Но ты же ни в чём себе не отказываешь, у тебя всё есть, а эти выражения у тебя появились. Это у Ганса, как ты выразилась, немецкий менталитет, но ты-то?.. Если не секрет, сколько он зарабатывает?

— Ну, вообще-то, у нас в семье не принято об этом распространяться… Но много. Правда, очень много. — Даша заёрзала на стуле.

— Тогда что за мелочность такая? — спрашивает у неё Лиза. — Я уверена, что с Вадимом на двоих мы зарабатываем в несколько раз меньше, чем один твой Ганс, но от меня ты подобных фраз не услышишь.

— Лиз, готовься, сейчас будет народная немецкая мудрость, — предостерегаю я подругу.

— Смейся, Марго. Но и правда есть такое. Если вольно перевести на русский, то означает примерно следующее: тебе никогда не быть богатым, если ты швыряешься деньгами и не умеешь ими управлять. Лиз, они так устроены, немцы, ну и, видимо, я теперь тоже. Мы не ходим каждый день по кафе и ресторанам, но можем себе позволить в отпуске арендовать яхту, и то потому, что бронируем её за год, ибо так дешевле. Мальчикам покупаются только необходимые, но качественные игрушки, зато сэкономленные от этого деньги идут им на счёт, который обеспечит их будущее. Тут дети учатся гораздо дольше, чем в России. А если вы мне припомнили тот случай с продуктами, то это уже просто вошло в привычку. Я понимаю вас, я тоже была поначалу в шоке от этого. Но потом осознала, это не скупердяйство. Это просто грамотное распределение финансов.

— Ужас, Даш, полегче. А то я как на работе себя чувствую. — Меня аж передёрнуло от знакомых формулировок.

— Да. Германия — это по сути один большой банк. И надёжный.

— И с фанатиками во главе страны.

— Тише. Мы не говорим об этом. Ты ещё официантке про тысяча восемьсот двенадцатый скажи, — шикает Даша на меня.

— Ладно. Но всё равно, экономия экономией, но нельзя жить вечно как в игре «Монополия» и всюду себя контролировать. Хотя, может, я так сужу, что привыкла к русскому ведению бизнеса. Где зарплата всегда считалась просто бонусом. А основной доход от каких-то мутных сделок и проектов. — Я залпом выпиваю стакан сока.

— Именно, Рит. Так и есть. Но я лучше буду долго и муторно планировать расходы, а Ганс будет стабильно получать зарплату, с вычетом бешеных налогов, чем каждый вечер трястись, как это делают жёны в России. Потому что все эти мутные проекты имеют только две конечные точки. Либо на Большой Дмитровке, либо на Новодевичьем. Хеппи-энды лишь в кино.

— Кстати, странно, что Ганс тебе телефон ещё не оборвал.

— Да я вспомнила, что записку ему оставила. Чтобы не переживал и всё такое. Позвоню ему вечером.

— А Вадим что? — на этот раз я обращаюсь к Лизе.

— Нормально вроде. Скучает. Сказал, что твоя машина ещё в сервисе. Попросил фоток прислать. Давайте, кстати, сфоткаемся.

— Селфи ранним утром? Ни в жизнь! — протестую я.

— А зачем тебе очки? — не сдаётся Лиза.

— О’кей, только не вздумай это выложить. Я ужасно выгляжу.

— Ой, фифа. Ладно, — говорит Лиза.

Мы группируемся потеснее, и Лиза, вытянув руку с телефоном, делает несколько снимков. Да, давно мы вместе не щёлкались. Никто из нас не доволен тем, что получилось, и мы ещё раза три перефотографируемся.

Прикончив завтрак, закуриваем. Уже втроём. С Даши слетела вся защита, и она понемногу возвращается к нам. Или просто не до конца протрезвела.

— Итак, куда мы едем-то? — спрашивает Даша.

— В Синтру. И на Кабо, — отвечает Лиза.

— И каким маршрутом?

— Я по навигатору смотрела, лучше всего через Страну Басков, затем Мадрид и на Португалию, — говорю я. — Если не как в прошлый раз — останавливаться в каждой деревне, то дня за два доедем.

— Помнится мне, ты сама везде нас просила остановиться, потому что в одном месте готовят определённый сыр, а в другом делают кожевенные заготовки для Gucci, — подкалывает меня Даша.

— Да. И вам это не меньше понравилось. Но теперь у всех куча забот. Так что сделаем всё в ускоренном режиме. Все наелись?

— Да. Но, кажется, ненадолго.

— Ну, остановимся ещё где-нибудь тогда. Я пока в туалет, а вы решите, кто из вас поведёт. Ибо меня немного рубит.

Спустя пару минут я вернулась к нашему столику. Девчонки о чём-то спорили, и до меня донёсся лишь обрывок фразы:

— Ты не можешь быть в этом уверена. — Даша замолчала, увидев меня.

— В чём? — спрашиваю я.

— Да так. Забей. Просто решаем, где остановиться.

— Ну, давайте поедем дальше, а там посмотрим.

— Да, верно. Я ей то же самое сказала, — соглашается Лиза, но каким то неуверенным голосом.

Мы рассчитываемся и выходим на улицу. Солнце уже поднялось выше, и мы не стали медлить. Сели в машину — Даша на этот раз была за рулём — и продолжили наш путь.

Глава 12 Соблазн

Чтобы особо не уставать, мы вели машину по очереди и каждые два часа менялись. Пейзажи были однотипными, но при этом очень красивыми. Ехать по такой трассе на работу, даже в семь утра, гораздо приятнее, чем, например, по Ярославке. Особенно зимой. Может, тут люди поэтому улыбаются чаще, чем мы, и не ненавидят свою работу? Согласитесь, практически каждый из нас на самом деле терпеть не может то, чем он занимается. Даже те, которые выбрали специальность по призванию и считали свою работу лучшей на земле, спустя какое-то время понимали, что они, по сути, в рабстве. И освободиться невозможно, потому что растущие личные потребности взаимосвязаны с увеличением должностных обязанностей. Как многим порой хочется послать босса или партнёров по бизнесу к чёрту и просто свалить.

Обычно все почему-то хотят удрать на Гоа, Бали или, на худой конец, в Таиланд. Эти люди начинают грезить о небывалых приключениях, больших путешествиях, новых местах и ярких впечатлениях. И вот в обеденный перерыв, когда день особо не задался, а за окном нескончаемый дождь, они штудируют форумы, смотрят цены на аренду жилья, изучают краткую информацию о стране, прикидывают, сколько денег понадобится и как получить там вид на жительство. Потом весь день ходят с довольной улыбкой, украдкой вспоминая видео о пляжах, и их так и подмывает сказать: «Я вот скоро свалю, а вы тут и оставайтесь». Но решают пока держать свои планы втайне от коллег.

Идут дни, видео из Интернета так же поглощается гигабайтами, у знакомых, которые там отдыхали, узнаётся всё больше подробностей, но на этом всё и заканчивается. Потому что у младших менеджеров ещё кредит не выплачен за айфон, да и шеф обещал в конце года прибавку. А у состоятельных работников внезапно проектик наклёвывается, «но этот уж точно последний». У каждого находится своя причина, но есть одна, которая объединяет всех, — это страх ошибиться. Боязнь того, что спустя какое-то время ты всё же вернешься, и все узнают, что облажался, пришёлся не ко двору, не получилось у тебя. Значит — слабак. И пока у желающих уехать и начать всё заново существуют подобные душевные терзания, у них никогда не выйдет ничего лучшего, чем пойти в ближайшее турагентство и купить двухнедельную путёвку. Как понимаете, с опцией «all inclusive».

Но тем смельчакам, которые всё же решаются взять и всё круто поменять, — мои бурные овации. Они поддаются соблазну нажать на кнопку рестарта своей жизни и просто делают шаг вперёд. Когда в жизни всё хорошо и всё налажено, легче сидеть в родном городе и терпеть всё то, что бесит и что противно. Шанс всё изменить есть у всех, но вот смелость дана не каждому. Решительные шагают в неизвестность, не зная, улыбнётся ли им там удача или нет. Даже те, которых приглашают на выгодные должности, на другую часть света, с полностью оплаченными соцпакетами, квартирами и машинами, могут потерять всё в одночасье.

— О чём задумалась, Рит? — спрашивает Лиза, которая снова за рулём.

— Да так — жизнь… смерть.

— С чего это вдруг?

— Вот представьте, живёт себе человек, например, в Ростове. Работает, с друзьями в пятницу в бар ходит и мечтает о Таиланде. И не просто отдохнуть, а переехать. Много старается ради этого, вкалывает усердно, потом бросает всё, что у него было, решает начать жизнь с нуля, приезжает в Таиланд. Радуется как сумасшедший, а на следующий день погибает из-за цунами. И всё, нет человека. А сидел бы себе в Ростове, не мечтал так много — остался бы жив.

— Ужас какой, — говорит Даша, — никакого хеппи-энда у тебя.

— It’s life, baby[9]. Кинь воду, пожалуйста.

— Держи, — Даша даёт мне бутылку. — Но это, наверное, судьба. Значит, так предрешено было. И не важно, где он оказался в этот момент.

— Да просто подумала, могла бы я взять и свалить и было бы мне от этого хорошо. — Я закуриваю.

— И оставить банковский олимп? Не, Марго, беззаботная жизнь явно не для тебя. Ты же вскроешься на третий день от ничегонеделания.

— Я так безнадёжна?

— Абсолютно, — хором отвечают девчонки.

— Но я же сейчас с вами еду чёрт-те куда и неизвестно на какой срок. Значит, всё не так запущено.

— Во-первых, — ухмыляется Лиза, — не путай отпуск с переездом. Во-вторых, утащить тебя стоило немалых усилий. Ну и в-третьих, прекрати проверять корпоративную почту каждые пятнадцать минут! Бесит, правда.

— Но всё равно, даже это на меня не похоже. Я отпуск всегда совмещаю с работой. Так больше ценишь свободные минуты и времени зря не теряешь.

— Ну в этот раз даже не надейся, — подключается Даша. — Я как самая ужасная мать и жена бросила своих дома, угнала машину, опять начала пить. Так что клянусь, я тебе все волосы выдеру, если хоть одно письмо по работе напишешь. Кстати, раз уж ты в телефоне. Может, поищешь, где нам переночевать? Не знаю, как вы, но я ночью водить не могу. Меня эти полосы на дороге с ума сводят.

— Я лично тоже. Да и поспать хочется нормально, — поддерживает её Лиза.

— О’кей, сейчас посмотрю. Так, когда стемнеет, мы должны быть в Бордо. Там и остановимся.

— Мне нравится. Я поддерживаю. Может, старинный особняк какой-нибудь за городом? Ну, с природой там и всё такое, — говорит Даша.

— Даш, мы поняли, что главное условие — наличие винного погреба. Можешь быть спокойна, будет он там.

— Да нет, что ты. Я так просто…

— Ага, как же. Хотя у меня тоже трубы горят уже. И ноги гудят. — Лиза начинает притворно хныкать.

— Ладно, девочки, немного осталось, — говорю я и смотрю на небо, которое затянуло тучами. — До дождя бы успеть.

Я открываю приложение по поиску отелей и вбиваю: «Бордо, Франция». Предпочтительное местонахождение — за городом. На экран телефона выводятся несколько предложений с описаниями и ценами. Я скролю вниз, останавливаюсь на одном из приглянувшихся, смотрю описание и наличие мест на сегодня, но не читаю комментарии. У меня своя система. Я никогда не полагаюсь на отзывы о гостиницах. Потому что они всегда субъективные. Ведь кто-то привык отдыхать всю жизнь в Турции с опцией «всё включено», по горящим путёвкам, а у других карта особо важной персоны в «Ритце». Зато можно доверять фотографиям в Инстаграме. Я копирую название отеля, вставляю в строку поиска по местам в приложении и смотрю, как там на самом деле. Ага, есть виноградники, сельская местность, что-то типа замка, маленькие комнатки, селфи в зеркале, селфи в зеркале, селфи в зеркале, огромный камин в фойе, снова селфи. Ну, вроде неплохо, но надо посмотреть и другие предложения.

Пролистываю ещё пару-тройку отелей. В конечном счёте наш выбор падает на «Шато Гранд-Барил». Отреставрированный загородный отель с бежевым фасадом и башенками в южном стиле. Мне он приглянулся из-за удалённости от города, красивого пейзажа за окном и тысяч фотографий блюд, которые готовит их ресторанчик. Я не обжора, но когда я вне дома, внутри меня просыпается что-то жадное и просит: «Дай! Дай! Дай!» — если речь заходит о еде. Но я люблю разнообразие, и маленькие французские порции прекрасно мне подходят.

Уже стемнело, начал накрапывать дождик. Ехать оставалось ещё примерно километров сто. Мы недавно ушли с широкой трассы и свернули на довольно узкую, однополосную дорогу. Машин тут совсем не было. Я уже была вся в грёзах о тёплой и большой постели, а пустой желудок молил меня о разных вкусностях, в то время как девчонки обсуждали какой-то новый фильм, как вдруг раздался громкий хлопок и машину начало носить из стороны в сторону. Лиза крепко вцепилась в руль и изо всех сил старалась не потерять управление. Меня пару раз ударило головой о боковое стекло, а Даша сзади начала истошно кричать. Давя на педаль тормоза и выкручивая руль вправо, Лизе всё же удалось остановить автомобиль. Нас развернуло почти на сто восемьдесят градусов. Я держалась за ушибленную голову, Даша скулила, а Лиза так и держалась за руль с абсолютно остекленевшим взглядом.

— Даша, мать твою, заткнись! — Я накричала на неё. — Лиз, съезжай с дороги.

Но та не реагировала.

— Лиза! Очнись. — Я начала трясти её за плечи. — Аллё, ты тут?

— А? Что? — Она подскочила на сиденье.

— На обочину выруливай, говорю.

Она начинает отъезжать и это сопровождается жутким шумом с правой стороны. После того как она выключила зажигание, мы так и просидели в машине некоторое время, пока невероятный по звуку гром и ослепительная молния не вывели нас из ступора. Мы втроём хором вскрикнули и выругались.

— Всё! Приехали! — обречённо сказала Лиза, откинувшись на подголовник и закрыв глаза.

— Спокойствие! Не паникуем, девчонки. Уверена, ничего страшного не случилось. Наверное, колесо лопнуло. — Я пытаюсь говорить максимально спокойным тоном, хотя с большим трудом получается унять дрожь в теле. — Нужно просто выйти и посмотреть.

Как только я заканчиваю фразу, небо озаряет ещё одна молния и моросящий дождь превращается в ливень.

— Кто пойдёт? — тихо разнёсся голос Даши.

— Все! — решительно говорю я. — Так, есть фонарик у кого-нибудь?

— Посмотри в бардачке, — предлагает Лиза.

Я открываю бардачок и начинаю копаться в его содержимом. И к удаче нахожу компактный швейцарский ножик, в котором, кроме всего прочего, есть и фонарик.

— Ну что, выходим? — спрашиваю я, но в ответ получаю лишь тишину. — Значит, выходим.

Быстро выскочив из машины, мы собираемся у правого переднего колеса, и моя догадка подтверждается — оно разорвано в клочья. Усиленно роюсь в памяти, вспоминая, что делают в этих случаях. Так, надо его открутить и поменять на запасное. А перед этим машину поднять с помощью домкрата. Ещё нужны специальные ключи.

— У тебя запаска есть?! — Я перекрикиваю дождь, обращаясь к Даше.

— Не знаю. Посмотри сама.

Я обхожу машину и открываю багажник. Прошу Лизу посветить мне фонариком и достаю поочерёдно наши сумки и чемоданы. Но, к сожалению, кроме аптечки, каких-то тряпок, полироли и аварийного треугольника ничего больше не нахожу. Проклятье! Я складываю обратно багаж и говорю девчонкам, чтобы сели в машину. Сама же отбегаю метров на десять назад и ставлю треугольник. Возвращаюсь к машине, вижу, что обе подруги сидят сзади и греются друг об друга, и решаю сесть на место водителя.

— Как тут печка включается? — спрашиваю я Дашу.

— П-п-понятия не имею. — Она стучит зубами от холода.

— Ага. — Я нахожу переключатель и включаю обогрев на полную мощность. Немного подумав, включаю и аварийку.

Потихоньку мы начинаем согреваться и размышлять, что нам делать.

— Ну, про полицию, я считаю, даже думать не стоит. Вряд ли они по этой дороге в такое время проедут. Кстати, где мы вообще? — Я смотрю в навигатор и вижу, что мы километрах в ста от нашего отеля. — Так, примерный адрес есть. Даш, дай телефон вашей страховки.

— Ну, тут есть проблема… — Она мнётся.

— И какая? — Я поворачиваюсь к ней.

— Так как машина из гаража выезжает только пару раз в год, Ганс решил не делать на неё страховку. Чтобы не выкидывать деньги на ветер. Тем более она раритет и страховка очень дорогая.

— Да ты издеваешься! Чёрт! И что нам теперь делать? Я даже не знаю, куда звонить, чтобы эвакуатор вызвать.

— Может, загуглишь? — предлагает Лиза.

— Бесполезно, — отвечаю я. — Не знаю, как у тебя, но у меня Сети нет.

— Сейчас посмотрю, — говорит Лиза, доставая телефон из мокрых джинсов. — Та же фигня. Да что за напасть?

— Тотальное везение, только и всего, — саркастически отзываюсь я.

— Ну и какие мысли? На кого нам рассчитывать? — скорбно спрашивает Даша.

— Как всегда, подруга, только на самих себя. — Я понимаю, что девчонки сильно нервничают, поэтому пытаюсь казаться оптимистичной и подбадриваю их как могу. — Хорошо, что мы в машине, а не на улице. Разве, когда ты в тепле и с друзьями, а за окном льёт дождь, — не самое уютное чувство?

И как назло в эту же секунду прогремел гром такой силы, что чуть не оглушил нас. Мы сначала сидели не шелохнувшись, а затем истерично засмеялись. Не от веселья совсем. Просто у женщин две защитные реакции. Первая — это слёзы и рыдания, когда всё плохо. И вторая — истеричный смех, это когда всё очень плохо. Я чувствую, как Лиза с Дашей уже пожалели и отдали бы всё, лишь бы оказаться за пазухой у своих мужчин. А я… а мне и за пазухой быть не у кого. Я бы сейчас лежала дома, просматривала сайт РБК, пила вино, курила, нанесла бы на лицо омолаживающую маску, поставила все гаджеты на зарядку, включила первую часть «Дневник Бриджит Джонс» в оригинале и заснула бы под фильм. А утром начался бы точно такой же день, что и последние лет пять.

Прошло полчаса, ливень всё шёл, печка грела, сигареты курились, аккумулятор медленно садился, но идей, что нам делать, так и не появилось. Мы даже спели пару песен из Beatles, Queen и «Машины времени». От этого настроение немного поднялось, но проблема как была, так и осталась.

Мы уже подумывали заночевать тут и посменно дежурить, как вдалеке появился свет от фар автомобиля, он был достаточно далеко, но вселил в нас надежду.

— Машина! Лиз! Даш! Машина! — привлекаю я внимание подруг.

Они перегибаются через сиденья и смотрят вперёд.

— Что делать будем? — спрашивает Лиза.

— Моргай ему фарами! И сигналь, — подсказывает Даша.

Я изо всех сил начинаю давить на гудок и моргать фарами. Затем бросаю это дело, выбегаю на улицу и начинаю прыгать и размахивать руками. Фары проезжающей машины слепят меня, и мне не удаётся рассмотреть водителя. Я уж было подумала, что он проедет мимо, но, к нашей удаче, автомобиль останавливается и сдаёт назад. Увидев это, Лиза с Дашей тоже выходят из «Мустанга». А ливень всё усиливается. На лицах девчонок я вижу некоторое облегчение, появилась надежда на спасение.

Машина, что остановилась, была большим пикапом неизвестной мне марки. Судя по силуэту, в ней один человек, мужчина. И это не могло не радовать. Водитель включил аварийку, как и мы, и вылез под дождь. И тут, несмотря на весь пережитый стресс из-за аварии и развивающегося апокалипсиса над головой, дыхание у меня перехватило. Мужчина даже издали обладал такой сумасшедшей притягательностью, что я быстро позабыла о своих проблемах, меня беспокоило лишь то, что сейчас я похожа на мокрую мышь. На нём была белая льняная рубашка, причём, видимо, рабочая, так как она была чем-то измазана, но это лишь увеличивало градус мужественности. Джинсы и массивные ботинки на ногах. В то время как он приближался, я успела разглядеть его ещё лучше и поняла, что он не намного выше меня, а на его слегка смуглом лице виднеется лёгкая щетина. Мужчина подбежал к нам вплотную и произнёс:

— Bonne soirèe![10]

Чёрт, а вот по-французски из нас никто не говорит.

— Sprechen sie Deutsch?[11] — единственное, что находит сказать Даша.

— No[12], — отвечает мужчина.

— Do you speak English?[13] — спрашиваю я, выйдя из оцепенения.

— Mmm… a little bit… no[14]. — Он всё же отрицательно мотает головой, извиняюще улыбаясь.

— Блядь! — вырывается у Лизы.

— А вот по-русски я говорю, — неожиданно сказал он без малейшего акцента.

— Серьёзно? Боже, нам тогда очень повезло. — Мы с облегчением вздохнули.

— Что с вами случилось?

— Колесо лопнуло. На что-то на дороге напоролись.

— Ого! Вы в порядке? Целы?

— Да. Я только головой немножко ударилась, вот тут, — показываю ему то место, которым билась об стекло.

— Дайте-ка посмотреть. — Большими руками очень аккуратно он берет мою голову и осматривает ушиб. — Крови нет, но шишка точно будет. Не тошнит?

— От голода разве только, — говорю я, а сама смотрю ему прямо в глаза. Но слишком темно, не могу их хорошо разглядеть, зато за секунду до этого в широко расстегнутом вороте его рубашки заметила серебряный крестик.

— Я постараюсь вам помочь. — Он обходит «Мустанг» и смотрит на порванное колесо.

— Вам повезло, что машина устойчивая. Могли бы запросто перевернуться на такой мокрой дороге. Запаска есть?

— Что? — спрашивает Даша.

— Запасное колесо, в багажнике, есть? — Он перекрикивает грозу.

— К сожалению, нет, — говорю я.

— Так, понял. Сядьте в машину, не мокните. Сейчас придумаем что-нибудь, — обнадеживает он и убегает к своей машине.

Мы тотчас ныряем в салон и начинаем неистово дрожать от холода.

— Боже, дайте мне что-нибудь надеть, — обращаюсь я к девчонкам, понимая, что жутко околела.

— Ага. Мы заметили. Аж коленки подкосились, — смеется Лиза.

— Чего? Не поняла.

— Да ладно тебе, — поддакивает Даша. — Ты его взглядом пробурила насквозь.

— Перестань. Я просто вся промокла, меня хоть выжимай.

— Аха-ха-ха! Именно! — Они заливаются диким смехом.

— Да не в этом смысле! — Боже, какую чушь я сказала. — Дайте уже что-нибудь надеть, потеплее только.

— А может, попрозрачнее? — не унимается Даша.

— Даша, сейчас ты выйдешь из своей незастрахованной машины без запасного колеса и будешь ему помогать. Ясно? — Я пытаюсь быть очень строгой, но у меня плохо выходит. Лицо расплывается в улыбке.

— Да я б с радостью, Рит, — вздыхает Даша, — да вот Ганс, боюсь, будет против.

— Да чёрт тебя дери, дай мне просто кофту какую-нибудь.

— На, на. — Лиза протягивает мне кожанку. — Но на всякий случай, чтобы ты знала, ты чертовски сексуальна с мокрыми волосами.

— Спасибо, надеюсь, это нам поможет убраться из этого богом забытого места.

Как только я надела куртку, к машине подбегает наш спаситель и пропадает возле лопнувшего колеса. Я с минуту сижу, размышляю, а затем говорю подругам:

— Я, наверное, пойду к нему… Может, помочь нужно, посветить, а то неудобно как-то…

— Да-да. Давай, помоги там, подержи его, — ухмыляется Даша. — Ой, то есть поддержи.

— Пошла ты! — говорю я ей и показываю язык.

Выбравшись наружу, наблюдаю, как он установил домкрат и начинает приподнимать машину. Какие же у него сильные руки. Вены набухают под кожей, а мышцы напрягаются. Да что это со мной?

— Вам чем-нибудь помочь?

— Ой! Не заметил вас! Вы бы лучше не мокли и сели бы в машину.

— Без меня она будет гораздо легче. — Ну всё, Старкова, приехали. Что за дешёвый трюк напроситься на комплименты?

— Не намного, думаю, совсем нет разницы, — отвечает он. И снова эта улыбка. Что ж, он включился в игру. — Хотя помочь всё-таки можете. Посветите мне фонариком, пожалуйста.

— Да, конечно, секунду. — Я достаю из джинсов швейцарский ножик, включаю фонарик и направляю луч на колесо.

— Так гораздо лучше. Спасибо! Кстати, я, Кирилл.

— Рита.

— Приятно познакомиться! — Мы улыбнулись друг другу, и он продолжил приподнимать машину.

Я всё стояла и смотрела, как он ловко управляется с инструментами, снимает одно колесо, кладёт его на землю и надевает другое. Со вторым у него выходит куда сложнее, и Кирилл объясняет:

— У меня только аварийная запаска, «костыль», другой нет. Хорошо, что хотя бы она подошла, это уже удача.

— Но мы сможем с ним проехать хотя бы километров сто? У нас забронирован отель на сегодня.

— Сто? Честно говоря, сомневаюсь. Да еще по мокрой дороге, шансов практически нет. И быстро ехать на «костыле» нельзя.

— И чем оно тогда нам поможет? — Да, перспектива невесёлая.

— Единственное, что я могу предложить, — доехать до моего дома. Это примерно в двадцати минутах отсюда, — говорит Кирилл, не отвлекаясь от работы. — Там сможете переночевать и обсохнуть, а рано утром приедет мой знакомый механик и привезёт вам подходящее колесо.

— К вам? — Неожиданное предложение, но весьма заманчивое. — Ну я, честно говоря, не знаю.

— А что такое? Вы меня боитесь, что ли? — Он смеётся. — Мне бояться следует куда больше, чем вам.

— Почему же?

— Ну, сама посуди. Да, надеюсь, не против перейти на «ты», не люблю все эти формальности.

— Согласна. — Давно пора бы уже.

— Так вот, вас трое. Я живу, можно сказать, один. И, несмотря на то, что мы стоим на французской трассе, а не на тамбовской, это не делает случайных попутчиков более безопасными.

— Тогда почему ты нас приглашаешь? — Боже, какие же у него плечи!

— Не знаю. Просто подсознательно доверяю. Или как обычно в поисках приключений. — Он заканчивает с колесом. — В любом случае, до моего дома недалеко, а с утра сможете снова продолжить путь.

— Хм, ну ладно. Я предложу девчонкам, если они согласятся, то так и сделаем, — говорю я, а сама думаю, что лично их придушу, если попробуют отказаться.

— Хорошо. Я пока подожду в своей машине.

— Ну чего там? Можем ехать? — спрашивает Даша, как только я залезаю внутрь.

— Нет. Не можем. — Я придвигаю руки ближе к тем местам на панели, откуда идёт горячий воздух. — Он нам поставил своё колесо, но оно меньше, чем наши. До отеля не дотянем.

— Ну, блин. И что делать? Тут ночевать придётся? — стонет Лиза.

— Нет, не придётся. — Я поворачиваюсь к ним. — Он предложил к нему поехать. Домой. И это недалеко. А с утра его друг-механик поменяет нам колесо на нормальное. Что думаете?

— Не-не. Ни за что, — Даша отрицательно мотает головой.

— Рит, страшновато как-то. Ты хоть знаешь, как его зовут?

— Да, Кирилл.

— Ну, этого маловато. А как он по общению?

— Ой, а то ты не видела. — Даша открывает окно, чтобы покурить. — Она там стояла и таяла.

— Да! Таяла! Под дождем, между прочим, пока вы тут в тепле сидели. Так, не знаю, как вы, а я не хочу на этой трассе ночь провести. Даже если он какой-то маньяк, я предпочту, чтобы меня сначала накормили, согрели и…

— И трахнули, — заканчивает за меня Даша.

— Дура! — огрызаюсь я, хотя где-то в глубине души с ней соглашаюсь.

— Ладно, я поддерживаю идею поехать к нему. Но пусть покажет документы, а мы сделаем вид, что сфотографировали и отправили родственникам. Ну, на случай чего.

— Боже, какие шпионские страсти, — говорю я, но не спорю, выхожу из машины и направляюсь к Кириллу, пока они не передумали.

Он замечает меня и открывает окно. Рубашки на нём уже нет. Обнаженная, влажная грудь выглядит волнующе.

— Ну что решили? — Он надевает куртку на голое тело.

— Мы согласны. И подруги благодарят тебя за приглашение.

— И хорошо, а то я уже немного замёрз. Тогда я сейчас подъеду и прицеплю трос.

— Да. Вот только можно твои документы?

— А зачем? — Он лезет за портмоне и вытаскивает из него пластиковую ай-ди карточку. — Вот, держи.

— Понимаешь, просто если ты всё-таки маньяк и решил нас разрезать на кусочки, то мы хотели бы знать твои данные. — Ох, что я несу…

— Справедливо. Это французские документы. Свидетельство о рождении посмотришь дома.

— Хорошо. — Я бы лучше в дýше на тебя посмотрела.

Я бегу обратно к себе в машину. А дождь всё лупит и лупит.

— Ну как? — хором спрашивают девчонки.

— Секунду. — Я включаю свет в салоне. — Так, Орлов Кирилл Александрович, семьдесят четвёртого года рождения. — А выглядит моложе…

Пока Даша фотографировала карту, Кирилл подошёл к моей дверце и знаком попросил опустить стекло.

— Смотри, я сейчас поеду совсем медленно, затем чуть быстрее. Ты просто следуй за мной, аккуратно. Тебя будет немного тащить вправо, потому что колесо маленькое, но не пугайся, так и должно быть.

— Я поняла. — Интересно, он замечает, что я откровенно пялюсь на него?

— Ну всё, тогда погнали.

Он сел в свой пикап, и мы тронулись. Видимости не было никакой, и я сосредоточенно смотрела на его бампер и сигнальные огни. Машину вечно кренило вправо, и руки начали побаливать от напряжения, так сильно я держалась за руль.

Мы проехали ещё минут пятнадцать, в сплошной темноте, которая сопровождалась проливным дождём, и на трёх с половиной колёсах. И тут впереди показалось хорошо освещенное шато. Судя по вибрации и звуку, асфальтированная дорога закончилась. Мысли о тепле и ужине заглушили все остальные.

Машина Кирилла остановилась у входа в поместье, и я тоже плавно нажала на тормоз. Посмотрела на навигатор и увидела, что сигналов нет. Так же не было Сети ни у одного из наших телефонов. Странно, как же он тут живёт без связи? Кирилл выбежал из машины и открыл дверь дома. Затем он помахал нам рукой, и мы оперативно достали сумки из багажника и ринулись к входу.

— Тепло! — чуть ли не прокричала Лиза, как только мы оказались внутри.

— Сухо! — поддержала её Даша.

— Туалет бы, — прошептала я.

— Вот так сразу? А где твои манеры? — прыскает со смеху Лиза.

— Да хватит! Клянусь, я тебя убью! — шикаю я на неё в тот момент, когда заходит Кирилл.

— Ну что вы встали? Проходите же. Я попрошу, чтобы вам принесли что-нибудь тёплое. Извините, я не ждал гостей, комнаты не готовы, можете пока переодеться в ванной, а чай будет готов через пару минут. — Он отчего-то занервничал. Не потому ли, что мы оказались на свету и можем друг друга хорошо разглядеть? Вот только разница была в том, что он в куртке с голой грудью был похож на звезду аргентинских сериалов, а мы со стекающей водой с одежды смахивали на трёх кошек после купания. Как несправедлив мир.

— М-м, спасибо. А ванная где? — Самой первой из нас проснулась Даша, хотя мы уже все пялились на него, не переставая.

— Александра проводит вас. А вот и она, — он приветливо кивает куда-то за наши спины.

За долю секунды передо мной рушатся все мои фантазии и предположения. Вот дура ты, Старкова. Слюни распустила, руки тебе понравились, улыбка, опять же тайна, маньяк ли он или нет… А оказалось всё очень просто и без шансов. Сейчас я обернусь и увижу его жену. Определённо моложе меня, красивее и, конечно же, француженку с безупречными манерами, в шикарном платье и с вечерней укладкой, а не с мокрыми спутавшимися волосами. Эх, а какая была вначале интрига…

Но как только я оглянулась, моё лицо исказилось, наверное, сотню раз и этого нельзя было не заметить. Но женщина в возрасте около шестидесяти, в цветастом домашнем платье с белым передником, сделала вид, что не заметила моего настроения и поприветствовала нас:

— Bonne soirèe! O! Kirill![15]

— Bonne soirèe, Alexandra![16]

— Что случилось? Кто эти милые девушки? — Она заговорила на довольно приличном русском, но с характерным французским прононсом.

— С ними приключилась беда. Их машина сломалась, — ответил Кирилл. — Александра, пожалуйста, проводите их в ванную, чтобы они переоделись в сухую одежду, и дайте им халаты. А я пока поставлю чайник.

— Ох, бедняжки, скорее идёмте со мной. Вы промокли насквозь.

— Здравствуйте! — Нестройным хором мы здороваемся, с абсолютно ошарашенным видом берём свои чемоданы и следуем за женщиной.

— В это время года погода просто ужасная. Уи. Льёт и льёт. Напоминает мне Ленинград.

— А вы оттуда родом? — спрашивает Лиза, пока я нахожусь в полном смятении.

— Я жила там, когда была студенткой. Прекрасный город, но безобразная погода.

— Да, что правда, то правда. Я там живу, — соглашается Лиза.

— Бедняжка. Хотя какие там вечера летом! А какие мужчины!.. Ох.

— Лучше французских? — Я просыпаюсь от шока.

— Французы? Пф-ф. Много слов о любви, но на этом всё и кончается, — ухмыляется Александра. — Так, вот ванная. Я сейчас принесу халаты. Але!

Мы заходим в очень просторную ванную комнату. У неё настолько высокие потолки, что подсади я на плечи Дашу или Лизу, они бы не достали рукой до потолка.

— Это же служанка, я правильно поняла? — спрашиваю я у подруг.

— Ну, если бы это была жена, я бы очень разочаровалась. Но не переживай, дорогая, жёны не носят передников, — успокаивает меня Даша.

— Всё же не перестаю поражаться, — замечаю я, скидывая с себя мокрую одежду. — Куда бы ты ни уехал — хоть в Китай, хоть на юг Франции, ты не застрахован от встречи с русским на просёлочной дороге во время ливня.

— Но не всем так везёт, как нам, — говорит Лиза. — Как я понимаю, он тут не садовником работает. А такое шато стоит несколько миллионов. К тому же он красавчик.

— Скорее не красавчик, — подключается Даша и снимает с себя промокший лифчик, — а привлекательный. И не менее важно — загадочный.

— Ну, я ещё не успела так тщательно, как вы, его рассмотреть, — говорю я и начинаю растираться полотенцем. — Кстати, Даш, отличные сиськи.

— Отличный хирург, точнее. Видели бы вы их после второго ребёнка.

— Боже, храни пластическую хирургию, — соглашается Лиза.

— А я никак не решусь, страшновато. — Я надеваю сухие джинсы.

— Тебе пока особо и не нужно. Но поверь, страшнее быть нежеланной, чем лечь под нож.

— Считаешь, что половое влечение у мужчин обусловлено лишь наличием у нас классных сисек? И всё?

— Нет, — говорит Даша. — Но какой бы темпераментной и чувственной штучкой ты ни была, если твоя грудь бесформенна, на секс при свете дня можешь даже не рассчитывать.

— Ах, этот жестокий мир. — Я ухмыляюсь. — И почему всё это легло на женщин?

— Не скажи, Ганс уже третий год проходит сеансы ботоксом. Так что мужчины тоже об этом заботятся.

— А-а-а, вот оно в чём дело. А я думала, у него с эмоциями проблема.

— Ну, это небольшие жертвы. Он же старше меня на десять лет.

Раздается стук в дверь. Я закрываюсь полотенцем и иду открывать её. Это пришла служанка и принесла нам халаты и тапочки. Мы решили всё же остаться в своей одежде, но надеть сверху халаты. Мокрые вещи положили на раковину, и Александра сказала, что позаботится о них. Она указала нам направление на кухню, куда мы и отправились.

Это было, видимо, очень старое поместье, множество лепнины на потолке, массивные люстры, солидная мебель и мраморный пол. Мы шли по коридору довольно долго, по пути попадались разные комнаты, но мы знали, что нам нужно идти прямо.

Наконец мы вошли в просторную кухню с большим камином в правом углу. Чайник уже вовсю свистел, а Кирилл, не заметив нашего появления, суетился у стола из красного дерева, расположенного в центре помещения.

— Але! — отчего-то закричала я.

— Ой! — вскрикнул Кирилл. — Как вы?

— Уже лучше! Спасибо! Что делаешь?

— Ну, не жаркое из своей бывшей жены, это точно, — шутит он. — Ну что, согрелись?

— Да, немножко, — подаёт голос Даша.

— Славно! Чай почти готов. Голодные?

— Ну, так… — как можно спокойнее говорю я, хотя мой вой из желудка предательски сдаёт меня.

— Понял! Сейчас что-нибудь приготовлю, — отзывается Кирилл и разжигает духовку.

— А ты один тут живёшь? — Лиза усаживается на деревянный барный стул.

— Не совсем. Александру вы видели, а ещё тут живёт Жак.

В воздухе повисло неловкое молчание. Мы с девчонками, видимо, сделали одно предположение на всех. Ну да, вот оно в чём дело — Жак. Вот и всё. Кирилл стоял к нам спиной, возясь с печкой, и, наверное, почувствовал, что что-то не так.

— Жак — это мой помощник по виноградникам, — поспешно уточнил он. — Они с женой живут в левом крыле поместья.

— Виноградники? Здорово! А какой сорт ты…

— Так он женат? — радостно прерываю я Дашу. — А Лизе вот предложение сделали недавно. А Даша в счастливом браке уже много лет.

Подруги просто испепелили меня взглядом. Нет, они бы ни за что не стали к нему липнуть или, боже упаси, обманывать своих мужчин, но невинно пофлиртовать всем порой хочется. А я взяла и снесла обе их головы одним ударом. Если честно, даже не знаю зачем. Наверное, из-за духа соперничества. В общем, слово не воробей, но своё я от них получу.

— Правда? — Кирилл смотрит на Лизу. — Что ж, мои поздравления!

— Спасибо! — Она натянуто улыбается. — А ты? Где мадам Орлова?

— Документы вы мои, видимо, хорошо изучили. Кстати, можно мне их обратно?

— Да, держи. Забыла отдать.

Я протягиваю ему его карточку, и наши руки соприкасаются на мгновение. Его ладонь тёплая, а пальцы совсем не грубые.

— Спасибо. А мадам Орловой уже давно нет. — Он замолкает на секунду. — Ой, да что со мной сегодня такое? В смысле, мы развелись много лет назад. Ну, знаете, так бывает. Сказка «они жили долго и счастливо» не про всех.

— Или просто изначально встретились не в то время и не в том месте, — замечает Лиза.

— Может и так, — соглашается Кирилл, — но в итоге я сижу в своей личной башне из слоновой кости, выращиваю виноград, редко езжу в большие города, стал много читать и недавно начал осваивать сёрфинг. Правда, он мне пока никак не даётся, это оказалось сложнее, чем я думал.

— То есть это шато — твоё?

— Сам в шоке, но да.

— Но ты же не француз, — подмечаю я. — Откуда ты?

— Из преисподней, — ухмыляется Кирилл какой-то особенной грустной улыбкой. — Из Москвы то есть.

— Точнее и не опишешь, — говорю я, вспоминая о своей работе.

— И ты тут постоянно живёшь? — спрашивает Даша.

— А чем ты занимался в Москве? — Лиза не даёт ответить Кириллу.

— Оу! Спокойнее, девушки. Так даже на Петровке не допрашивают. Может, вина? Собственного производства. — Это был явный соскок с темы.

— А тебе приходилось отвечать на их вопросы? — подтруниваю я.

— Я ничего не скажу тебе без своего авокадо, — хохмит он и опять же пропускает вопрос.

В очередной раз, стрельнув глазами в мою сторону, он идёт к большому, обшитому тёмным деревом, специальному винному холодильнику и вытаскивает из него бутылку с невзрачной бежевой этикеткой.

— Это первый урожай того года, в котором я занялся здешним виноградником. Так что прошу строго не судить. Я не раз получал по шее от Жака, когда мы работали на плантации.

— Но суд будет строгий, — я улыбаюсь, — тут собрались матёрые ценители. Верно, Даш?

— Обещаю быть беспристрастной.

Её чай даже не тронут, а на вино она уже положила глаз.

В его простодушии в совокупности с хорошими манерами было что-то тёплое и притягивающее. Кирилл очаровывал не жестами или словами. Просто атмосфера в целом располагала к доверию. И не знаю, что именно на это повлияло, — девочки, уютный, красивый дом, сам хозяин или эта кухня в древесных тонах в сочетании с грубым камнем, но мне было комфортно, как нигде раньше. Даже в моём собственном доме мне так хорошо не было. А уж после осквернения его Артёмом и подавно. Да, на кухне витало какое-то напряжение, но оно было скорее сексуального характера между мной и Кириллом. А девчонки просто ловили кайф как зрители. Эта пьеса их явно забавляла.

Кирилл достал четыре бокала из подвесного шкафчика, открыл бутылку и разлил нам понемногу.

— Ну что, — я привстала со стула и подняла бокал, — за нашего спасителя. Мы у тебя в долгу, Кирилл!

— Поддерживаю, — присоединяются ко мне в один голос Даша с Лизой.

— Да ладно вам, я просто исполнял свой гражданский долг. — Ого! Он, оказывается, умеет смущаться.

— А вино и правда хорошее, — говорю я после того, как пригубила. — Не могу сказать, что я большая ценительница, но послевкусие приятное.

— А я не распробовала, — заявляет Даша уже с пустым бокалом. — Можно мне ещё?

— Даша? — Лиза смотрит на неё, слегка приподняв бровь.

— Что?

— Аккуратнее, душа моя.

— Спокойствие, мне просто нужно согреться.

— Не переживайте, — говорит Кирилл, подливая нам вино. — Оно уже не молодое. Укутывает, словно в пуховое одеяло, и лишь слегка пьянит. Но в голову не ударяет.

— Смотри у нас. Знаешь же фразу? Если человек кого-то спасает, он потом несёт за него ответственность. — Иногда поражаюсь, откуда я помню все эти псевдофилософские изречения. Но к ситуации, главное, подошло.

— А раньше вы меня не могли предупредить? — Он ставит кастрюли с водой на плиту и отпивает из своего бокала.

— Кстати, о предупреждениях, — влезает Лиза, — тут со связью проблемы? Нигде Сеть не ловит. А мне нужно позвонить.

— Да, мне бы тоже. — Бокал Даши снова пуст.

— Точно, вот почему мне так спокойно, — вдруг меня озаряет. — Мобильник не трещит каждые пять минут.

— С Сетью всё поправимо. — Кирилл достаёт из кармана телефон незнакомой мне модели и что-то в нём нажимает. — Ага. Значит, твой телефон, — он показывает на Лизу, — это «Элизабет», а твой, — кивает в Дашину сторону, — «Даша П» на латинице. Правильно?

— Да, — отвечают они хором с удивлением.

— Тебе тоже связь нужна? — спрашивает он меня.

— Нет, спасибо. Вива Франция! За отсутствие беспроводных коммуникаций! — Я салютую бокалом.

— Ну, скажем так, дело тут не во Франции, и связь у вас теперь должна быть. Проверьте. — Он смотрит на Дашу с Лизой.

— Есть, — отвечает Даша.

— Работает. А что ты сделал? Это какой-то хакерский трюк? — спрашивает Лиза.

— Долго объяснять, честно говоря. Но вкратце — не люблю я эти без конца звонящие мобильники. Они меня порядком достали. Так что я установил такую штуковину, которая глушит всю технику в радиусе десяти километров. Но если кому-то нужна связь, я просто открываю доступ.

— Ага. Понятно. — Лиза смотрит на него настороженно. — Ладно, меня это не касается, но предупреди заранее, если я случайно сдвину вазу или дотронусь до чего-нибудь, не откроется ли потайная дверь с кучей оружия и разных шпионских прибамбасов?

— Слушайте, вы не киношницы или писательницы случайно? — Он смеётся, но как-то напряжённо. — У вас просто такая богатая фантазия. Я уже был маньяком, теперь шпион. Дальше, думаю, стану предводителем масонов.

— Нет, говорю же. Меня это не касается, я пошутила. Просто первый раз слышу о такой глушилке для телефонов.

— Ты не поверишь, но её можно купить почти в любой фирме, которая работает с сигнализациями, — отвечает он и принимается резать овощи.

— Не знала, — говорит Лиза, выходя из кухни. — Рит, я Вадиму позвоню схожу.

— А я Гансу. — Даша следует за ней.

— А я, пожалуй, не откажусь ещё от вина, — я смотрю ему прямо в глаза, — и с радостью услышу, каково это — сменить Россию-матушку на мой любимый регион Франции.

— Тебе никому не нужно позвонить, чтобы сказать, что всё хорошо?

— Не посчитай меня жалкой, но все, кому мне нужно сказать это сейчас находятся в этом доме. Так что нет, не нужно.

— Поверь, я понимаю, о чём ты. Мне это хорошо знакомо.

— Что именно? — Надеюсь, он не о родственных душах. Мужчины становятся невыносимо скучны и стремительно глупеют, когда разводят подобную демагогию.

— То, что есть такие люди, вокруг которых постоянно крутится толпа, но лучшая компания для них — это они сами. И дело тут не в превосходстве над другими. Ты всегда рад выслушать кого-то, помочь советом или делом. Но чтобы самому изливать наболевшее, откровенничать — нет уж, простите. Мои заботы — это лишь мои заботы.

— Знакомая басня. Но ты знаешь, что окружающие считают их чёрствыми снобами, у кого в жизни всё как в сказке.

— Ага, только вот сказка зачастую как у Бартона. — Он ухмыляется и начинает чистить креветки.

— Кстати, обожаю его фильмы. Они мрачные, но очень красивые.

— Да. И герои там очень характерные.

— А что на ужин?

— Секрет, — отвечает он. — Так, у тебя пустой бокал, а я хотел, чтобы ты попробовала другое вино. По крепости оно такое же, и сорт винограда тот же. Разница лишь в том, что первое — с виноградников, на которых несколько десятков лет назад росли цитрусы. А это… — он достаёт новую бутылку, — на этой земле раньше росли цветы. Какие точно, к сожалению, сказать не могу, знаю лишь, что медоносные.

Я внимательно смотрю, как он откупоривает бутылку, аккуратно наливает вино в другой, чистый бокал и протягивает мне. Во всём этом и в той эмоциональности, с какой он мне рассказывал о виноградниках, чётко видно, насколько же он любит своё нынешнее занятие. Как же это приятно по прошествии времени найти то, что тебе действительно доставляет удовлетворение и радость. Конечно, без его прошлой деятельности, какой бы она ни была, он бы не купил это шато, но мне кажется, желания вернуться к ней у Кирилла нет. Хотя, может, я ошибаюсь и он занимается и тем и другим, а виноделие — его хобби?..

— Слушай, а разница и правда есть. Это более лёгкое, что ли. И запах другой. — Вино вкусное, но лучше не перебирать с ним на голодный желудок. — То есть ты хочешь сказать, что всё дело лишь в местонахождении земельного участка?

— Если точнее, я хочу сказать, что время летит очень быстро. Меняются технологии, люди, моральные нормы… Но земля не меняется. Она помнит. И природу не обмануть. И не смотри на меня так. Несколько лет назад я бы даже не мог предположить, что могу рассуждать о таком. Но когда день за днём проводишь под солнцем, выращивая что-то, то в голову зачастую приходят довольно глубокие мысли. Я не утверждаю, что это лучшая тема для лёгкого общения с девушкой, с которой познакомился пару часов назад, зато это то, что я думаю на самом деле, а не то, что было бы удобно выставить тебе за правду, дабы показать себя в хорошем свете.

— Я даже не знаю, что тебе ответить. Но я очень рада, что ты говоришь об этом, а не о своей работе, машине, любимой футбольной команде или о том, какие у меня красивые глаза, — заявляю я абсолютно честно. — Просто подобные рассказы я слышала уже тысячу раз и ничего, кроме рвотных позывов, они у меня не вызывали.

— Я, кстати, не люблю футбол.

— Ого!

— И машинами, если честно, никогда не увлекался.

— Да?

— А ещё я терпеть не могу пиво и ни разу не спал со своей секретаршей.

— Пожалуйста, продолжай. Мне нравится, когда разбивают шаблоны. — Интересно, это он всё искренне говорит?

— А глаза? Никогда не понимал, когда говорят про глаза — красивые. Они могут быть либо живые, либо нет. Вот почти у каждого француза они радостные, с искрой. А когда я жил в Москве, сплошь и рядом встречались глаза без надежды, без задора. Это была одна из причин, почему я свалил оттуда.

— Поразительно. Когда я ехала из Москвы, на машине, к подругам, размышляла в пути почти о том же самом. Искала ответ, в чём же разница. Почему так? Но так и не нашла.

— И не найдёшь. Одно могу сказать — разница не в соцпакетах и зарплатах. Как мне кажется, каждый человек определяет для себя свои собственные ценности. И если он их не достигает, то теряет тот самый огонёк в глазах.

— А что насчёт моих глаз? — Обычно я не люблю, когда кто-то пытается меня прочесть, но тут вдруг стало любопытно.

— В твоих глазах… — Он подливает нам обоим вина. — В них кипит жизнь. Но как бульон под крышкой.

— Сделай скидку на долгую дорогу и потёкший макияж.

— Ты понимаешь, о чём я. Я тебя, конечно, совсем не знаю, но предполагаю, что ты много работаешь. И никогда ни на кого не полагаешься. Ты из тех, кто во что бы то ни стало добивается своего. И не важно, сколько времени, сил и жертв уйдёт на это. А ещё, думаю, ты очень алчная. Как только ты достигаешь того, чего хотела, тут же находишь себе новую цель и начинаешь работать над ней. Причём планка всё время поднимается.

— Хм, спасибо за анализ, доктор Фрейд. В принципе, всё верно. Но скажи, разве не естественно для развитого человека стремиться к чему-то большему и лучшему? Разве это не основа самосовершенствования? Разве ты не такой же?

— А я и не утверждаю, что я белая ворона. Я был гораздо хуже. Пока вдруг не осознал, что все, что я делаю, это ради интереса, что будет дальше. Ну, знаешь, как бывает — «деньги ради денег» не ведёт ни к чему хорошему.

— Немного путано, но в общих чертах я тебя поняла.

— А теперь сделай скидку на то, что я последнее время редко общаюсь на русском. Да и тема эта настолько обобщенная, что конца и края ей нету. И знаешь, если честно, терпеть не могу разглагольствования о смысле жизни, душах и тому подобном.

— Я выпью за это. — Я тут же прикладываю бокал к губам, чтобы скрыть своё удивление. Он что, мысли читать умеет?

На кухню возвращаются девчонки.

— Ну как тут? Если честно, умираю с голоду, — говорит Лиза.

— Всё в процессе. Попробуйте пока новое вино, — отвечает Кирилл, отходя от меня, и вновь принимается за готовку.

— Это я могу. — Даша наполняет свой бокал.

— Как поговорили? — спрашиваю я у них.

— Да нормально. Скучает, — отвечает Лиза, — сказал, что после того, как закончилось всё приготовленное, ест одни пельмени, вспоминает студенчество, ностальгирует.

— Главное, чтобы студенток не вспоминал, — ехидничаю я.

— Старкова, — Лиза посмотрела на меня ледяным взглядом, — заткнись.

— Всё, молчу. Я просто… ну ты поняла.

— Поняла. Кстати, машину твою починили и отогнали к нам домой.

— У тебя прямо какое-то невезение с машинами, — подмечает Кирилл.

— И не только. У меня со всей техникой беда. То ли энергетика дурацкая, то ли просто не везёт. Меня только две вещи никогда не подводили. Это навигатор дорожный и ствол.

— Твой, прости, что? — Он даже перестал резать овощи.

— Пистолет. «Глок-17». Или ты про навигатор?

— Ну, навигатор не стреляет и из него не убьешь.

— О! А ты знаток оружия? — спрашиваю я.

— Скорее, любитель. Если быть более точным — любитель красоты оружия. «Глоки» мне нравятся. Торжество функциональности в чистом виде.

— А у тебя есть оружие? — Моё любопытство нарастает.

— Может да, может, нет, — отвечает он, не смотря на меня.

— Понятно всё с тобой. — Ох, уж эти секреты. Ну как тут не возбудиться, когда привлекательный мужчина сплошь покрыт тайнами и загадками.

— Так, почти всё готово. Скоро можно будет садиться за стол.

— Давай мы поможем тебе, — откликнулась Даша.

— Обычно это делает Александра, но она уже ушла спать. Так что от помощи не откажусь. — Он открывает несколько подвесных шкафчиков. — Вот тут тарелки и фужеры. А в этих вилки и ножи. Думаю, приятно будет в большой гостиной посидеть. Там камин есть.

— А это где? — спрашивает Лиза.

— Чёрт, — Кирилл ударил себя по лбу ладонью, — я самый негостеприимный в мире человек. Я вам даже дом не показал.

— Успеем. Давай сначала поедим. — Мы втроём смотрим на него умоляюще.

— Отлично, я понял. Ну, тогда накройте в гостиной с камином, это по коридору и направо. У меня почти всё готово.

Мы вытаскиваем из шкафчиков тарелки, приборы и идём в указанном направлении.

Входим в просторную комнату с высоким потолком, стенами из грубого камня и с большим столом из чёрного дерева в центре. В гостиной горит камин, и нам становится очень тепло и уютно. Из спрятанных динамиков, откуда-то сверху, доносится музыка. По-моему, это Alizee. Стол рассчитан человек на двадцать, но мы сервируем его на четверых и располагаемся поближе к камину.

Минут через пять к нам присоединяется Кирилл с подносом в руках. Ставит большое блюдо с крышкой на стол и вновь уходит на кухню. Так он делает трижды и в последнем заходе возвращается с новой бутылкой вина. Мы рассаживаемся, и он поочерёдно начинает открывать крышки на всех блюдах. Аппетитные запахи тут же ударяют нам в нос.

Как оказалось, на ужин он приготовил пасту с королевскими креветками в незнакомом мне, но очень вкусном соусе, деревенский салат, жульен и ещё несколько закусочек. Увидев наши удивлённые глаза, он опять смутился и сказал:

— Ну, я так, на скорую руку. Строго не судите. Налетайте, в общем.

И мы налетели. Все приличия и этикет были отброшены вместе с типичным для девушек кокетством в стиле «я так много не съем». Всё выглядело так вкусно, что я даже немного растерялась, с чего начать. Но в итоге решила начать с главного блюда. И не прогадала. Это была идеальная паста. Вот она, моя настоящая алчность! Вкусно поесть. Боже, храни мужчин, умеющих готовить.

— Это оооошень вкушно, — сказала Лиза с набитым ртом.

— Угу, — согласились мы с Дашей.

— Спасибо, — так же смущённо ответил Кирилл. — И спасибо вам, кстати. У меня не часто бывает такая компания для ужина.

— Но в этом есть и плюс. — Я в отличие от Лизы решила прожевать, прежде чем говорить. — Если бы у тебя была такая компания каждый день, ты бы был вечно голодным.

— Тоже правда. Хотя я ем всегда по настроению. Иногда могу просто забыть и не есть весь день. А порой не могу заснуть, чтобы не залезть в холодильник раз десять.

— Знакомо, — отвечаю я. — А где ты научился так готовить?

— Если честно, то нигде. Это тоже дело настроения. Просто складываю в голове ингредиенты, и если они мне кажутся вкусными в сочетании, их и готовлю. И всё на глаз.

— Тогда у тебя врожденный талант, — говорю я.

— Или мне просто было приятно вас накормить.

— Вот так, девчонки, — говорит Даша. — Подобрали на улице промокших и жалких, как котят. Обогрели, одели и накормили. Значит, не так уж этот мир и обречён.

— И напоили, ты забыла сказать, — подшучивает над ней Лиза.

— Не без этого. Кстати, отличное вино.

Дальше я перехожу к жульену и салату. Просто объедение. Кирилл сказал правду: пока мы с ним беседовали, он не смотрел в поваренную книгу или рецепты из Интернета, просто что-то резал, что-то готовил. Повезло нам, в общем, сегодня.

После жульена решаем сделать небольшой перерыв и курим прямо за столом. В доме установлена какая-то суперсовременная вытяжка и табаком совсем не пахнет. Это моя мечта. Я люблю курить, но терпеть не могу запах табака.

За ужином Кирилл расспрашивает, откуда мы, чем занимаемся и куда, собственно говоря, едем. По очереди мы всё ему рассказываем, только я умалчиваю причину, побудившую меня свалить из Москвы. Он внимательно слушает, комментирует, попутно делясь случаями из своей жизни. Мы настойчиво интересуемся, как так вышло, что он переехал? Но в ответ лишь слышим что-то расплывчатое в стиле:

— Девчонки, ну давайте начистоту. Все хотят оттуда свалить. Ну, правда. Просто кто-то себе не может этого позволить по материальным причинам, а те, которые могут, обладают невероятной алчностью. Им кажется, что они не переживут, если не наколбасят ещё несколько миллионов. Они больные. Таким всегда будет мало.

— А ты? Достиг своего предела? — спрашиваю я.

— Скорее, точки кипения, — отвечает он, крутя в руках вилку. — Причём от самого себя. Я устал притворяться, что такой же, как они. Нет, я не святой и сволочь ещё та. Но я не говно. Это могу честно сказать.

— Но притворялся, что ты говно? — Язык Даши уже заметно заплетается.

— Нет. Осточертело делать вид, что меня волнует, на какой машине я езжу, кто с кем спит, какая яхта круче, какая футбольная команда выиграла, кто о ком какой слух пустил. А вокруг меня было лишь это. Ну, представь, они даже когда о путешествиях говорят, рассказывают не о том, кто что увидел интересного или узнал что-то новое, а о том, в каком отеле завтраки были вкуснее, кто больше проститутке заплатил и какой домик для пенсии присмотрел.

— Ну а что ты от них хочешь? — говорю я, раскачиваясь в кресле-качалке у камина. — Чтобы они тебе по пирамидам майя лазили или по замкам Франции ездили? Эту публику я знаю. Ну не лично, а такой тип людей. Сама ими обложена. Они же кто в прошлом? Привет из девяностых. Или выращенные теми, кто в девяностых ларьки крышевал да долги выбивал. Они же думают, что можно купить стильный итальянский костюм, часы подороже, секретаршу пожопастее нанять да водителя полысее. И чтобы все в пальто, как на Уолл-стрит. И всё, вот тебе статус, имидж и интеллигентность. Всего лишь за девять девяносто девять…

— Миллионов, — заканчивает за меня Кирилл. — Да, всё правильно ты говоришь, Рит. Вот только я не проповедник и мне плевать на этих людей. Зато они вечно выносили мне мозг своими измышлениями. И я решил — пусть они остаются и что хотят, то и делают, продал все свои дела, отказался от очередного «последнего» проекта и начал новую жизнь. Первое время даже было интересно, как они там. Но потом понял, что ничего у них не меняется, и даже узнавать перестал.

— А не боишься, что тебе может надоесть такое спокойствие и размеренность? — Я спрашиваю и замечаю, что Лизка уже вырубилась на диване, а Даша скоро последует за ней.

— Ну, я всегда был лучшей компанией самому себе.

— Цитируешь Буковски? — перебиваю я его.

— Не ожидал, что знаешь. Я обожаю цитировать писателей, их героев, киногероев. В короткой фразе может быть очень глубокий смысл.

— Ну, только если оба собеседника в теме. Да, я читала Буковски. Он реалистичен до отвращения.

— Мужик знал жизнь, что тут скажешь. — Он ухмыляется, идёт к камину и подбрасывает пару поленьев.

Из камина вырывается сноп искр и ещё больше освещает комнату, на стенах которой причудливо играют наши тени.

— А насчёт надоест или не надоест — посмотрим. По крайней мере сейчас я вполне доволен этим спокойствием. Перестал постоянно оглядываться, перестал нервничать из-за пустяков, прекратились истерики по поводу куда себя деть в пятницу вечером. И к тому же, ты знаешь, я не бездельничаю. Моё занятие совсем не скучное, как может показаться на первый взгляд. Это как гольф. С первого взгляда гольф и виноградники — это для пенсионеров. А на деле же очень захватывает. Клянусь тебе, я за свою жизнь перепробовал разного вина. И того, что называют домашним, и то, которое ценой равняется с хорошей машиной. Но поверь мне, то вино, которое я, можно сказать, вырастил и произвёл сам, для меня самое вкусное. Приятно пожинать плоды своих трудов.

— Верю на слово, — я подбираю ноги под себя, — так как у меня дома даже кактусы умирали. Просто мне интересно, не потянет ли тебя большой город обратно? Я не про бизнес и не про бабки. Я о целом, движении, которое закручивает и даёт энергию, которое заряжает тебя.

— Понимаю, о чём ты. Но в этих всех движениях и каруселях событий я осознал одно — большой город забирает у тебя этой энергии гораздо больше, чем даёт. Только зачастую доходит это слишком поздно. Так что мне в этом смысле повезло.

— Или просто ты не дурак. По крайней мере, не похож. — Я зеваю. Уже, наверное, очень поздно.

— Спасибо. Спать хочешь? Подруги твои уже заснули.

— Честно?

— Если можешь.

— Я бы с тобой так проговорила всю ночь. И была бы даже откровеннее, чем со своими подругами. Так часто бывает. Незнакомцам открываешься больше, чем родным людям. Особенно тем незнакомцам, которых, скорее всего, больше никогда не увидишь. Думаю, у тебя примерно так же.

— Верно. Так и есть. — Он так близко ко мне, что я слышу его запах.

— Но реальность такова, что нам завтра нужно ехать, и хорошо бы засветло, потому что ночью из нас никто водить не любит. Завтра мы уже должны быть в Испании. Так что я разбужу девочек, и мы пойдём спать. А разговор, если суждено, продолжим как-нибудь ещё.

— Да, ты права. С тобой очень легко говорить. Не надо думать над тем, что скажешь. А можно вообще молчать, ты и без слов поймёшь.

— «Ничего не говори, это жжёт огонь в груди», — начинаю я напевать строчку из песни.

— «Ты в глаза мне не смотри, ничего не говори», — подхватывает Кирилл.

— Вот-вот. Так что не говори ничего больше. Не испорти. — Я смотрю ему прямо в глаза.

Он кивает и слегка улыбается. Как бы он меня ни привлекал, пришлось остановить всё это. Мы оба понимали, к чему ведёт эта откровенная беседа. Может, я просто испугалась, может, захотелось закончить всё многоточием. Я себя сама не понимала в тот момент. Мне казалось, что поступаю абсолютно правильно. Хотя, скорее всего, буду жалеть об этом. Но слова уже сказаны, я встала с кресла, Кирилл сделал вид, что ничуть не расстроен, а девочки проснулись и сонным голосом спросили, нужно ли помочь убрать посуду со стола. Кирилл ответил, что позаботится об этом, и подсказал, в какую гостевую спальню нам идти. Мы ещё раз поблагодарили его за всё, спросили, во сколько приедет его друг с колесом, и пожелали ему спокойной ночи.

Поднявшись в спальню на втором этаже, я с подругами увидела большую комнату, но потолки тут казались ниже, чем на первом этаже. В комнате были разная мебель и три кровати на высоких ножках. Две «кингсайз», а одна односпальная. Рита с Дашей тут же закричали «чур, моя!» и понеслись к двуспальным кроватям. Не раздеваясь, рухнули на них, простонали, как им мягко, затем, не вставая, сбросили одежду на пол и накинули на себя одеяла. А я всё так и стояла посреди спальни и жутко тормозила. Странно, но как только я увидела постель, сонливость как рукой сняло. Может, вернуться к нему и продолжить разговор? Или хотя бы помочь на кухне. Не, как дура буду.

— Я в душ пойду, — сказала я минуту спустя подругам. Ответа не последовало. Они уже спали. Везучие.

В шкафу я нашла стопку белых махровых полотенец, схватила верхнее и вышла из комнаты в поисках ванной.

Долго искать не пришлось. Ванная комната оказалась соседней с нашей спальней. Я скинула одежду на пол, и мне снова стало холодно. Включив душ, я залезла под теплые струи. Боже, как же приятно! Ни за что не вылезу отсюда.

Стою, согреваюсь, смотрю, как вода стекает по груди, животу, коленкам. Это всегда меня гипнотизирует. Размышляю, вспоминаю разговор с Кириллом. А он смелый всё-таки. Не побоялся изменить себя. Как бы он ни говорил, что был не таким, как все, это не совсем честно. Мы все всегда в чём-то замешаны. Просто не все замечены. Ему повезло совладать с собой и вовремя свалить. Отказаться от того, что затягивает в глянцево-лживую, но при этом удобную и сладкую жизнь больших городов на высокооплачиваемых местах. Я бы так не смогла. По крайней мере, сейчас.

В голову начинают лезть мысли о нём. Вспоминаю, как он сексуально выглядел под дождём в белой рубашке, как говорил, как напрягались его руки, когда он менял колесо, как он смеялся над нашими историями, как стоял возле меня, его запах. Его запах… Моя правая рука сама собой скользнула вниз, по животу, между ног. Я не спеша начала себя ласкать, опёрлась на холодную кафельную стенку. Думая о нём всё больше, я распалилась и начала наращивать темп, от неожиданного возбуждения закусила нижнюю губу, напрягла все мышцы, не думая, насколько сильно мои стоны разлетаются по ванной или дому. От свежих воспоминаний и долгого воздержания довольно быстро кончила и с силой вжалась в стенку. Стояла и улыбалась, наверное, минут пять. Не знаю.

Наконец, закрыв краны и выйдя из душа, поняла, что правильно сделала, что захватила полотенце. Так как других в ванной не было. Как смогла высушила волосы и завернулась в мягкую махру. Но тут же поняла, что крупно облажалась. Полотенце оказалось довольно маленьким. Едва прикрывало грудь и попу. Да, Старкова, ты победитель по жизни.

После моих небольших ночных саморадостей захотелось курить. Сигареты я, кажется, оставила внизу у камина. Ладно, Кирилл, наверное, уже спит. Быстро спущусь, покурю и пойду спать.

Забросив вещи в спальню, тихонько босиком спускаюсь по мраморной лестнице, ногам холодно, но терпимо. Захожу в комнату, где мы ужинали. Все тарелки убраны, камин всё ещё горит, но уже не так ярко. Озираюсь и вижу пачку сигарет на диване. Так, теперь зажигалка. А её вот и нет. Нигде. Единственная мысль, которая приходит в голову, это прикурить от головешки в камине. Обращаю внимание на медвежью шкуру на полу, которую не заметила во время ужина, и ногой придвигаю её к камину.

Усевшись на неё, аккуратно беру головешку за необуглившийся кончик и подношу к сигарете. Прикуриваю и кидаю головешку обратно. Затягиваюсь, выпускаю дым. Возле камина очень тепло, и меня не беспокоит, что часть попы полностью оголилась. Смотрю на огонь, который завораживает меня и уносит куда-то далеко. Флешбеками проносятся посиделки у костра на дачах, пикниках, мечты построить дом, в котором обязательно будет камин.

У меня вдруг появляется какое-то тревожное чувство. Как будто я не одна смотрю на огонь. Я резко оборачиваюсь, пепел с сигареты падает на шкуру, и я вижу, что в дверях стоит Кирилл. Без рубашки и в джинсах. В руках халат. Он молча смотрит на меня, отражение от огня подчёркивает рельеф его нижнего пресса, а глаза блестят. Я боюсь даже шевельнуться, и отчего-то мне совсем не хочется поправить сползшее полотенце.

— Не спишь? — прерываю я тишину.

— Не могу уснуть. Всё думаю о тебе.

— Я тоже.

— Не можешь уснуть?

— Нет. Не могу перестать думать о тебе.

Он ничего не отвечает, переступает через порог, закрывает за собой дверь, кидает халат на стул, медленно подходит ко мне, опускается на колени, и его лицо оказывается совсем близко от моего. Он смотрит мне прямо в глаза, затем быстрым движением выхватывает почти истлевшую сигарету из моих пальцев, кидает её в огонь и целует меня. Его поцелуй такой сильный, что, кажется, он вкладывает в него всё, что у него есть. Ставит ва-банк и кидается в пропасть, но без агрессии, без насилия. Я не могу противостоять этому и кладу ладонь ему на затылок и лишь сильнее его целую. Губами чувствую щетину, языком цепляюсь за его язык, руки Кирилла скользят по моей спине. Полотенце, которое хоть как-то драпировало мою наготу, спадает, я ногтями впиваюсь ему в плечи, мы издаём какие-то совсем нечеловеческие звуки. После того как он валит меня на шкуру, мой разум автоматически отключается, а сердце начинает бешено колотиться, так и норовя вырваться из груди.

Я не знаю, откуда, да и этого не может быть, но мне слышится музыка. Но я даже не могу её описать. Она просто у меня в голове и напоминает саундтрек к фильмам жанра экшн. Чувственные губы покрывают мою шею поцелуями, в то время как я расстёгиваю его штаны и ногами стягиваю их. Слышу частое дыхание, чувствую, как сильно бьётся его сердце, ощущаю, как горячий пульсирующий член упирается в меня.

Я настолько влажная, что он без труда проникает в меня. Его зрачки необычайно расширены, он смотрит со смешанным чувством страсти и нежности. Кирилл входит в меня всё глубже и глубже, рывками, жёстко, но при этом придерживает рукой мой затылок, чтобы я не билась головой. Одна его часть желает разорвать меня, а другая пытается сберечь как самое ценное, что у него есть в жизни.

Забрасываю ноги ему за спину и хватаю за волосы, двигаюсь в такт вместе с ним, сильно целую его и кончаю так сильно, как казалось, не кончала никогда. Кричу ему, чтобы он продолжал, и растягиваюсь на шкуре, обнимая его за шею.

Я напрасно понадеялась, что у меня будет несколько минут на передышку. Спустя всего лишь несколько секунд он спускается вниз и пускает в ход свой язык, который скользит круговыми движениями и словно током бьёт меня, заставляя выгибать спину, стонать. У меня кружится голова, темнеет в глазах, и в конце концов ногами я сжимаю голову Кирилла и продолжительно кончаю, царапая ногтями его плечи.

Он лежит между моих бёдер некоторое время, затем взбирается наверх, падает на шкуру, кладёт мою безвольную голову к себе на плечо и обнимает. Так мы и лежим, не произнося ни слова.

Что произошло, я не смогу объяснить даже через время. Но это было явно что-то нечеловеческое. Скорее, на основе животных инстинктов. Из чувств — лишь желание чего-то недоступного. Завоевание в нарушение всех правил. С его стороны, скорее всего, было так же. Наверное, поэтому это и случилось. Вот только одного не пойму: если это была только похоть, какого хрена моя голова делает на его плече и ни за что не хочет оттуда подниматься? Эй, голова, ты вообще как? Со мной? Или теперь на тебе только шляпу носить?

Голова не отвечала. Зато ответил Кирилл:

— Ты как? Живая?

— Скорее нет, чем да.

— Ох. Даже так?

— Что «ох»? Твоих… — я запнулась, — …частей тела дело.

— Виноват. — Он улыбается и целует меня в шею.

— Тогда ты приговорён.

— К чему?

— Сейчас узнаешь.

С этими словами я вскарабкиваюсь на него, беру член в руку и ввожу его в себя. Как только я села сверху и он вошёл в меня, сразу поняла, что могу тут же кончить. Но хотелось продлить процесс как можно дольше. Я впилась в его плечи пальцами и размеренно двигалась одними лишь бёдрами вперёд и назад. Видела, как его глаза закатывались, и чувствовала, как он сжимает мою грудь сильными руками с проступающими венами. Видя, что он сдерживается из последних сил, я вжалась как можно глубже в него и кончила, импульсивно содрогаясь своим телом и крича что-то. Как только я успокоилась, он вышел из меня и довольно сильно кончил, судя по выражению его лица и напору извергаемой спермы, которая ударила в стену за моей спиной.

Я рухнула на него и поцеловала в плечо. Он обнял меня и накрыл моим полотенцем.

Так мы пролежали неизвестно сколько, пока он не предложил перейти на диван. Я пыталась встать, но ноги меня не слушались. Он увидел это, взял меня на руки и сам перенёс на диван, лёг рядом и укрыл нас пледом. Он гладил меня по голове, перебирая пряди волос, я удобно лежала в ямке у него на плече. Камин уже почти погас. Особого разговора не было. Но не потому, что нечего было сказать, просто это было бы лишним. Мы лежали в обнимку и просто наслаждались друг другом. А потом уснули.

Я проснулась раньше Кирилла и тут же вспомнила события прошедшей ночи. Да уж, а ты та ещё шлюшка, Старкова. Но я точно не жалею. Смотря на то, как он сладко спит, одна часть меня захотела повторить, что было вчера, а другая, ну та, которая ленивая, решила, что я просто полежу ещё с ним чуть-чуть, а потом поднимусь к себе в спальню. Интересно, который час? Спят ли девчонки и есть ли кофе? Но голова всё ещё тяжёлая, поэтому я снова возвращаюсь к нему на плечо и дремлю. Мне вроде даже начинает что-то сниться, пока я не просыпаюсь от звука открывающихся в гостиную дверей. Кирилл просыпается тоже, но с трудом разлепляет веки и даже не поднимает головы. На пороге стоит Александра. От изумления она замерла и лишь спустя несколько секунд произнесла:

— Бонжур!

— Бонжур, — ответили мы с Кириллом.

— Ну, я позже зайду, — сказала она и тут же вышла, закрыв за собой двери.

— Упс, неловко, — огорчилась я и выше натянула плед на себя.

— М-м-м. — Он явно был ещё в объятиях сна. — Да ничего страшного. А вот если бы она ночью зашла, это точно было бы неловко.

— А она католичка?

— Да, вроде. А что?

— А то, Кирилл, если бы она вчера нас увидела, то с утра пригласила бы священника, чтобы демонов выгнать из дома. Так как нормальные люди так не трахаются.

— Значит, мы с тобой одержимые.

Он улыбается, но глаза всё ещё прикрыты. Какой же он милый всё-таки. Даже с колючей щетиной.

— Получается, что так. Слушай, пока тут вся прислуга не сбежалась, я пойду наверх, оденусь.

— Ну уж нет. — Он лишь сильнее прижимает меня к себе. — Не уходи. Там холодно. Давай я сейчас минутку полежу и сам поднимусь в вашу спальню, принесу тебе вещи, обувь.

— Ага, давай. Давай ты войдёшь к Лизе с Дашей, которые, я знаю, спят голые. Ты, конечно, мужчина привлекательный, но не думаю, что они будут рады видеть тебя с утра так же, как я.

— Чёрт, точно.

— Ладно, я пойду. Можешь попросить, чтобы мне кофе сделали?

— Если ты меня поцелуешь. — Он наконец открывает сонные глаза, потягивается и смотрит на меня. — Я приготовлю тебе кофе сам.

— Если ты мне приготовишь не просто кофе с молоком, а капучино с пенкой, я тебя не только поцелую, — говорю я, облизывая губы.

— О! Мне нравится! А что мне будет причитаться за завтрак? — Он проводит пальцем по моим губам.

— Ах ты, вымогатель!

Я целую его, затем накидываю халат, который висел на спинке стула со вчерашнего вечера, и выпархиваю из комнаты, останавливаюсь лишь на миг, в дверях, взглянув на него, такого милого и уютного.

Бегом поднявшись на второй этаж, врываюсь в спальню и, к своей досаде, обнаруживаю, что девчонки уже не спят, но ещё лежат, строча кому-то сообщения.

— О! Смотри, Даш, вернулась.

— Ага, вижу. Как думаешь, сейчас будет легенда про то, что она в душе была? Или про то, что кофе пила?

— Ну, для версии с кофе она не такая бодрая, а легенде про душ явно мешает запах хорошего секса. Чуешь? — Лиза оторвалась от телефона и пронзительно сверлит меня взглядом.

— Чего? — Я как можно правдоподобнее пытаюсь строить из себя дурочку.

— Ничего, Марго. Где ночью была?

— Спала.

— Это-то понятно. — Даша положила телефон на прикроватную тумбочку и тоже начала меня сканировать. — Но где?

— Так, мамочки. Слишком рано ещё для подобных допросов. Сами как? Выспались?

— Ладно, ладно. Переводи тему. У нас вся дорога до Португалии для расспросов будет.

— Пф-ф-ф. Не понимаю, о чём вы. — Я прячу глаза и подбираю с пола вещи.

— Ага, — Лиза зевает, — но хоть скажи, как было?

— Что было? Да вы о чём вообще?

— Ладно, — Даша успокаивает Лизу, — потом всё расскажет. Но было бы плохо — пришла бы раньше.

Пока они заливаются смехом, я одеваюсь и молю Бога, чтобы на спине или где-нибудь ещё не оказалось следов бурной ночи.

— Хорошо, вы как насмеётесь, спускайтесь завтракать. А мне срочно нужен кофе. Или я вас просто убью.

— Ой, какие мы злые с утра. Ничего не меняется. Пока литр кофе в себя не вольёшь, человеком не станешь, — говорит Лиза и с заметным трудом поднимается с постели, потирая глаза.

— Вот и не будите во мне зверя, — отвечаю я. — И давайте живее, нам ещё ехать и ехать. А пока мне нужен литр кофе. Или больше.

— А мы что, не остаёмся тут? — Даша явно удивлена. — Я думала, ты ещё не всё продегустировала.

— В смысле? — Вот зараза-то!

— Ну, я про виноградники… — Даша заливается смехом.

— Не в этот раз. Мы пообещали — значит, доедем. И ничто нас не остановит. — И немного погодя я добавила: — Хотя у меня такое чувство, что я сюда ещё вернусь.

— И не сомневаюсь, — отвечает Лиза, когда я выхожу из комнаты.

Я отправляюсь на кухню. Уже издали чувствую тот сладостный и полный радости запах, который у меня ассоциируется с утром. Запах готовящегося кофе. Захожу на кухню и вижу, как Кирилл варит его в турке. Я стою тихо и не выдаю своего присутствия. Наблюдаю за тем, как он одновременно готовит омлет, нарезает фрукты и следит, чтобы кофе не сбежал. Пенка резко поднимается и чуть ли не переливается через край, но он в последний момент снимает турку с плиты и наливает ароматный дымящийся напиток в чашечку.

Я незаметно подхожу сзади и пугаю его. Кирилл подскакивает на месте и оглядывается. Видит, что это я, улыбается и целует меня в губы. Вновь поворачивается к плите и колдует над завтраком.

— Приятно пахнет, — подмечаю я. — Что это?

— Омлет с ветчиной и томатами, тосты, кофе. Ну так, по-быстрому.

— Ох, Кирилл, давно ты не просыпался утром, опаздывая. По-быстрому — это залить в себя очень горячий кофе по пути к машине.

— Помню, помню. — Он кивает. — Поэтому утренние встречи я всегда назначал в кафе. Просто пока кофе не выпью — я не человек.

— О! Знакомая история.

— Держи, — он подаёт мне чашку.

— М-м, вкуснотища… — Я втягиваю аромат и отпиваю небольшой глоток. — Что за кофе?

— Португальский. Самый лучший. Хорошо бодрит.

— Дельта? Серьёзно?

— Да. Ты откуда знаешь? — удивлённо спрашивает он.

— Да ты шутишь! Когда в Португалии была, он меня реанимировал буквально. А в Москве не достанешь его. Я искала.

— Плохо искала, значит. На Патриках есть одно место. На развес продают.

— Да? А где именно?

— Подожди минутку, я закончу и расскажу. — Он переворачивает омлет.

Я не отвлекаю его, сижу на стуле и думаю. Вот ведь неоднозначная ситуация. Едва познакомившись, мы полночи трахались и заснули вместе. Но это всё было пока темно. Наступило утро. Мир заиграл совершенно другими красками. И нам теперь как бы немножко неловко. Но не от того, что переспали, а потому что оба знаем — будущего после этой ночи нет. Он тут, я в Москве. Мы уедем через пару часов, и всё. Может, обменяемся сообщениями, но не более. У каждого своя жизнь, от которой ни я, ни он не откажемся. И вот мы сидим на кухне и играем в приятелей, которые случайно переспали, но пытаются аккуратно обойти эту тему. Мы просто хорошо провели время. Что ж, бывает. Но этикет требует мило улыбаться и вести ни к чему не обязывающую беседу, украдкой похотливо поглядывая друг на друга. Соблюдая эти правила, мы облегчаем друг другу жизнь. Ну что было бы, если бы мы, схлестнувшись в объятиях, проклинали небеса, что не можем остаться вместе? Ничего хорошего. А так, не сговариваясь, мы решили оставить прошлую ночь приятным воспоминанием. Хоть Кирилл и не смотрит на меня сейчас, уверена, что он думает о том же самом.

Прервав мои раздумья, на кухню спустились Даша с Лизой. И, конечно же, они не забыли взять с собой свои ехидные улыбки и подколы. Кирилл делал вид, что ничего не замечает. Но девчонки отрывались по полной. На миг мне даже показалось, что нам снова по двадцать лет. Так как чувство юмора у них было примерно на том уровне, какой у нас был раньше.

Разделавшись с завтраком и перейдя к кофе с сигаретой, мы напомнили Кириллу о нашей поломке. Он хлопнул себя по лбу и вышел из кухни, сказав, что ему нужно позвонить. Оставшись наедине, мы обсуждаем предстоящий маршрут. Если в течение двух часов нам успеют поставить новое колесо, то к обеду мы будем в Испании. А если точнее, то в регионе под названием Страна Басков. Самой удачной точкой для остановки была Ондаррибия, город на границе Франции и Испании, и судя по фото в Инстаграме, он был сказочно красив.

Кирилл что-то долго не возвращался, и я решила поинтересоваться, когда приедет автомеханик. Девчонок оставила на кухне, а сама вышла в холл. Там его не было. Я выглянула на улицу.

Около дома стояли две машины. Кирилла и наша. Только у «Мустанга» был открыт багажник и он раскачивался. Правую сторону автомобиля, где было спущено колесо, я не видела. В полном недоумении я обошла машину и обнаружила за ней Кирилла, который прилаживал новое колесо нужной марки. Механика поблизости не было. Этот факт меня насторожил.

— А что ты делаешь? — спросила я.

— Господи! Второй раз за утро. Ты как кошка ходишь. Я тебя не заметил.

— Ну, ты же занят. — Я нахмурилась.

— Я? — Он явно растерялся. — Да, вот же — колесо меняю.

— Ага. А где твой знакомый механик?

— Не смог приехать. — Он отвел глаза.

— Угу. А как же тогда это колесо оказалось у тебя?

Он смотрит на меня вначале растерянно, явно подбирая правильный ответ, и улыбается:

— Как бы тебе сказать… Оно, Рита, лежало у вас в багажнике.

— Чего? Мы смотрели, там пусто было.

Что-то тут нечисто…

— Дело в том, что запаска всегда хранится не в самом багажнике, а под его дном. Во всех машинах.

— Да? — Тут до меня начинает потихоньку доходить. — Подожди, а ты знал об этом вчера?

— Хм. Ну не то что бы знал, но догадывался. — Он виновато смотрит себе под ноги.

— А почему нам не сказал? — притворно-ласково спрашиваю я.

— Ох… Вот идиот-то. — Он поднимается с колен и ровняется взглядом со мной. — Рит, пойми, много причин было. Я не был уверен, что у вас есть колесо, шёл дождь. Куда бы вы под дождём поехали?

— У нас отель был недалеко. — Я начинаю злиться.

— Ну да. Но всё же. Это было бы глупо, так как…

— Глупо? Ты догадывался, что колесо у нас есть, просто мы его не нашли, так? Значит, ты мог его поменять, но почему-то поставил свою, неподходящую нам, запаску. И никакого знакомого механика не было. Так в чём, мать твою, глупость?

— Ты мне просто очень понравилась, сразу, как только увидел. Вот и вся глупость. Но это моя глупость. — Лишь жалостно-виноватый взгляд защитил его от пощечины.

— Понравилась? И нужно было обманом тащить нас к тебе? Это ты считаешь правильным?! — Я уже не сдерживаюсь и кричу на него. — Может, и всё остальное у тебя спланировано?! Ты так всех на дороге подбираешь?!

— Рит, ты чего? Что ты говоришь? Успокойся!

— Ничего, блядь! Ты просто пригласить не мог, раз понравилась?

— Не мог. Уверен был, что вы откажетесь.

— Ах ты великий комбинатор. — Я хватаю грязную тряпку с капота машины и начинаю лупасить его по лицу и шее. — Понравилась! А врал ты, сволочь, зачем? Что ж вы врёте-то все? Почему правду-то нельзя сказать?

Кирилл начинает бегать от меня вокруг машины с выпученными глазами. Он явно не ожидал такой реакции. Честно говоря, и я не ожидала от себя такого взрыва. Но тот факт, что очередной мужчина, который мне очень понравился, соврал мне, просто взбесил! И вроде бы я сознаю, что он прав, мы бы не поехали к нему, когда до отеля оставалась не так много. И запросто могли пойти юзом на мокрой трассе и разбиться. Но всё равно, какой подлец! Соврать мне, девушке, которая согласилась на эту сумасбродную поездку из-за мужской лжи!

Я продолжаю за ним носиться и хлестать его тряпкой, пока он не перехватывает мою руку и не прижимает меня к себе с такой силой, что мне даже становится немного больно. Я понимаю, что он не хочет причинить боль, а лишь остановить.

— Эй! Хватит! Ну чего ты? — Он смотрит мне в глаза, но руки не разжимает. — Ну, Рит, прекращай. Выслушай меня.

— Отпусти! Немедленно! — Я пытаюсь вырываться, но попытки тщетны.

— Если обещаешь успокоиться, то отпущу. Договорились?

— Не договорились! — Я начинаю пинать его ногами.

— Хорошо. Тогда будем говорить так.

— Это насилие!

— Ну, ночью ты так не считала.

— Ах, ты… — Я снова пытаюсь вырваться и вмазать ему.

— Всё-всё, извини. Послушай меня, пожалуйста. — Он немного отстраняется, и я перестаю дёргаться. — Рит, я же не надеялся даже ни на что. Просто хотел помочь. Ну и…

— И-и?! — восклицаю я.

— И провести с тобой вечер. И всё. Поверь, даже если бы мы просто поужинали и поговорили, было бы для меня большой радостью. Я понимаю, что это выглядит иначе, но прошу тебя, поверь, это именно так. — Он отпускает меня.

— Хватит с меня этой веры. Дело это неблагодарное. — Я отталкиваю его.

— Чёрт. Бесполезно. — Он отходит от меня.

— Что «бесполезно»?

— Правду говорить. В неё никогда не верят.

— Верят, Кирилл, верят. Когда она есть. А когда с самого начала лгут и заманивают к себе, это уже не правда.

— Хорошо! Но я же, чёрт подери, уже признал свою вину и раскаялся!

— Но ведь мог хотя бы с утра признаться. Очистить совесть, так сказать.

— Ну извини, не до того было. — Он прислоняется к машине.

— Не извиню…

Какое-то время мы молчим, потом он подходит ко мне, нежно берёт за голову и заставляет посмотреть на него.

— Послушай, я обманул тебя. Это факт. И если моя ложь станет причиной того, что больше мы не увидимся, я буду себя ненавидеть. Но если бы я не соврал, ты бы сейчас здесь не стояла. Так что просто постарайся меня понять. Даже можешь не прощать, главное — не разочаровывайся во мне. Хорошо?

— Знаешь, Кирилл, это очень сложно. Когда мне врут, я автоматически разочаровываюсь в человеке.

— Понимаю. Но я задам лишь один вопрос. Ты жалеешь?

— О чём?

— Ну, о том, что поехала ко мне. А не в отель? Только честно.

— Нет. Я не жалею. — И это чистая правда.

— Ну вот. А теперь спроси себя, стоит ли на меня так обижаться?

— Обижаться, может, и нет, но вот это ты заслужил. — И я напоследок хорошенько отвешиваю ему тряпкой по лицу, затем кидаю её на землю и впиваюсь поцелуем в его губы.

Какое-то время мы целуемся, пока я не замечаю подруг в проёме входной двери. Они ехидно улыбаются и крутят пальцами у виска. Видимо, это и правда выглядело странно со стороны.

Я оставляю Кирилла наедине с колесом, надеясь, что в этот раз оно не исчезнет магическим образом, и возвращаюсь в дом.

— И что за французские страсти? — спрашивает Даша.

— Ох, давайте в машине лучше объясню. Ибо долго.

— Так мы точно тут не остаёмся? — интересуется Лиза.

— Точно. И давайте поторапливайтесь. Вы поели уже?

— Ага. И вещи, кстати, тоже собрали. Твои только остались. Хотя, по-моему, ты их и не особо разбирала, — подкалывает меня Дашка.

— Да уж, — вздыхаю я. — Вы же не успокоитесь так быстро?

— И не надейся, — хором отвечают они.

Я оставляю их внизу, а сама поднимаюсь в нашу гостевую спальню собрать чемодан.

Быстро разделавшись с ним, выхожу из комнаты и сталкиваюсь с Александрой.

— Как, вы уже уезжаете? — спрашивает она.

— Да. Пора в путь.

— Ах, какая жалость. Вы знаете, Кирилл тут совсем один. К нему очень редко приезжают друзья. И я никогда не видела его с девушкой. Он очень добрый человек, но такой закрытый. А сегодня он такой улыбчивый, такой радостный, oui.

— Ну, кто знает, может, судьба меня вновь приведёт сюда…

— Поверьте мне, мадмуазель, человек сам решает свою судьбу. Всегда. Просто иногда он боится это принять.

— Возможно, вы и правы.

— Ну ладно, хорошего вам пути, девушки. Простите меня за бестактное появление сегодня утром.

— А-а, да ничего страшного. — В памяти вновь всплыло ее внезапное появление.

Спустившись с чемоданом, нахожу девчонок на улице. Кирилл закончил с колесом, завёл машину и что-то проверяет под капотом.

— Ну что, по коням? — спрашиваю я подруг.

— Подожди. — Лиза достаёт из кармана джинсов телефон, и мы делаем множество разных селфи на фоне шато.

Кирилл помогает загрузить наши вещи в багажник, говорит, какой дорогой лучше всего проехать, и рассказывает, где меньше всего полицейских. По очереди прощается с Ритой и Лизой, которые тут же садятся в машину.

Он берёт мою ладонь, накрывает своей и произносит:

— Я увижу тебя когда-нибудь ещё? Как считаешь?

— Знаешь, один мудрый человек сказал, что каждый сам выбирает свою судьбу. Главное — не бояться. Так что если перебороть свой страх, то вполне возможно.

— То есть зависит только от нас?

— Именно. А не только от меня. Но знай — ты чертовски прекрасен. Всем. Не испугаешься такой неидеальной девушки?

— Я?

— Подожди, не отвечай сейчас ничего. Просто поживи с этой мыслью. А там посмотрим. Хорошо? — Всё же я безумно зависима от этих всех недосказанностей. Меня так они заводят.

— Хорошо. Пусть это будет to be continued[17]. — Он понял мою игру.

— Да. Именно.

На прощание мы быстро целуемся, он крепко меня обнимает и запускает свои руки мне в волосы. Я не любительница затянутых прощаний, от них только хуже, поэтому всё проносится за секунды. И вот я уже в машине, а Даша за рулём. И впереди снова дорога.

Глава 13 Страна Басков

Проехав около ста пятидесяти километров, мы незаметно для себя пересекаем очередную границу. На этот раз — Франции и Испании. Мы решили не ехать через Барселону, так как никому из нас она особо не нравится. Зато пришли в восторг от увиденных фотографий в моём телефоне, когда я набрала в поисковике «Страна Басков».

Мы, как и планировали, сделали остановку в городке Ондаррибия. Когда ехали по его улочкам, нам казалось, что мы очутились в Грузии. Видимо, был какой-то праздник и на многих жителях, включая полицию, были кепки а-ля «аэродром». Только в отличие от грузинских они были не чёрного цвета, а красного. Мы нашли парковку недалеко от порта. Поставили машину и отправились изучать местные достопримечательности.

Направляясь к центру городка, мы наткнулись на очень приятный барчик. Внутри оказалось многолюдно, слышалась разноголосая испанская речь, между столиками носились официанты. Стены заведения были сплошь увешаны фотографиями с видами Ондаррибии. Удивительным для нас стало то, что на барной стойке, которая была не меньше семи метров, красовались десятки наивкуснейших на вид закусок. Они были настолько аппетитными и разнообразными, что глаза разбегались — и мясные, и рыбные, и с морепродуктами, и овощные… Мы немного растерялись, не зная, можно ли брать их самим или же ждать, пока предложат. Дилемма разрешилась очень быстро. Мы увидели, как один из посетителей заказал у бармена бокал вина, попросил пустую тарелку и положил на нее несколько этих самых пинчос. Мы тут же заказали себе три бокала белого сухого вина и три тарелки.

А когда уже расплачивались, бармен подсчитал количество съеденных нами разнообразных закусок и назвал их общую стоимость. В среднем каждая из пинчос обошлась нам в полтора евро. Но после того как мы их попробовали, я бы за каждую заплатила и десять. Они были настолько вкусными, что первую, с осьминогом, я проглотила за два укуса. Лиза же жадно слизывала с хлеба рыбные и мясные вкусности, аргументируя тем, что боится испанской кухни, так как от неё её разносит вширь за минуты, и когда предоставляется редкая возможность без вкусовых потерь для национального блюда исключить из него мучное — она не может этим не воспользоваться. Ну, по правде говоря, винить её за это нельзя. Испанская кухня и вправду не щадит ваше тело.

Зато сводит с ума ваш желудок. Дело не только в разнообразии морских гадов, пряностей, вкуса хамона и прочего. Главное, это где ты ешь и в какой компании. Подруги смеются, местные жители улыбаются и эмоционально общаются друг с другом. Ну, согласитесь, вы бы в такой атмосфере не остановились всего лишь на паре закусок. Вот и нас понесло. Мы раза три ходили за добавкой, пока не расплатились за последние порции и не ушли.

Правда, через несколько десятков метров нас заинтересовал ещё один бар. Мы в него зашли только потому, что он находился в очень интересном здании, которое опоясывал вдоль и поперёк какой-то диковинный плющ. Я попросила девчонок только сфотографировать меня возле фасада. Но они увидели, что как раз освободился столик на улице, и мы решили пропустить ещё по бокальчику вина. Тем более что на открытых площадках кафешек не запрещалось курить. Перед уходом официант поведал нам, что в порту работает пассажирский паром, который за два евро доставит нас на другой берег залива, во Францию. И займёт это всего лишь десять минут. Но когда мы дошли до морского порта Ондаррибии, перед нами предстало весьма занятное зрелище — сотни мужчин, все в белых брюках, чёрных пиджаках и в красных кепках а-ля «аэродром» маршировали под стук барабанов по набережной.

Да, мы выпили приличное количество вина, но это совсем не оправдывало крик Даши: «Ларису Ивановну хочу!» Естественно, никто ничего не понял, кроме нас, но это было эффектно. А теперь представьте, перед вами колонна испанцев, которые чеканят шаг под ритм ударных инструментов, но как только вы заливаетесь смехом, все эти сотни поворачивают головы в вашу сторону и добродушно вам улыбаются. Чертовски приятно, что тут скажешь.

Некоторые «краснокепочники» отдыхали, пристроившись на каменных парапетах. Найдя самых симпатичных, мы подошли к ним и попросили сфотографироваться. Эх, наивные испанские мальчики. Они-то надеялись на одну, максимум две фотографии. Но откуда им было знать, что мы ещё те фотоманьячки. Сначала это было групповое фото, потом каждая из нас по отдельности фотографировалась с ними. Затем мы отобрали у парней их кепки и, взобравшись на невысокое, но достаточно широкое, сантиметров тридцать, ограждение, принимали характерные для лезгинки позы. Один из них немного говорил по-английски. Лиза начала ему объяснять, что есть такая маленькая, но очень гордая страна Грузия, где так же, как и в Стране Басков, этот головной убор считается национальным. Он перевёл своим товарищам услышанное. Ребята были очень дружелюбные и много смеялись. Но когда Даша их начала учить правильно произносить «гамарджоба», я утащила девчонок и мы пошли гулять дальше.

На паром решили не идти. Так как подумали, что потратим на поездку много времени. К тому же берег Франции с испанской стороны хорошо просматривался и ничего кроме яхт там вроде и не было.

Гуляя, мы не переставали восхищаться нетипичной для Испании архитектурой. Ондаррибия напоминала швейцарский городок. Вокруг было много цветов, улыбок, запах вкусной пищи, разнообразная музыка, шумные разговоры, доносившиеся из каждого бара. Было радостно находиться в таком сказочном месте. Я, конечно, часто вспоминала Кирилла и была бы совсем не прочь, чтобы он оказался тут, рядом со мной.

Побродив ещё некоторое время и подкрепившись перед новой дорогой, мы решили, что если я самая трезвая, то и поведу машину. При подъезде к Мадриду одна из подруг меня сменит, а пока я буду за рулём, они могут поспать. В Мадриде мы решили не останавливаться, так как ехать оставалось ещё прилично, а из столицы через пару-тройку часов при всём желании не уедешь.

На память об Ондаррибии каждая из нас купила по красной кепке и по паре бутылок чудесного местного вина. Мы дали твёрдое обещание вернуться сюда как-нибудь ещё.

Я завела мотор, настроила навигатор на Мадрид и под уже привычный женский голос стартовала, следуя указаниям нашей компьютерной подруги. Спустя минут пятнадцать девчонки уже спали, и я сделала магнитолу немного погромче. Из неё раздавался голос солиста Aerosmith:

Don’t want to close my eyes I don’t want to fall asleep Cause I’d miss you baby And I don’t want to miss a thing

Глава 14 Планы меняются

Практически на автопилоте доехав до Мадрида за шесть часов, нагло игнорируя знаки ограничения скорости, я припарковалась у ресторанчика на трассе. Разбудила Дашу с Лизой, которые проспали всю дорогу, и предложила перекусить, выпить кофе и решить, кому из них дальше вести машину. Мы выбрались из «Мустанга» и зашли в ресторанчик. Несмотря на позднее время, в помещении было многолюдно. Посетители в основном дальнобойщики.

Мы подошли к барной стойке, девчонки заказали себе кофе, а я решила взять чай, так как хотела хоть немного поспать. Кухня, к сожалению, была закрыта, и нам пришлось довольствоваться бокадильос с хамоном и сыром. Подумав немного, заказала себе бокал вина под негодующие и завистливые взгляды подруг. Но я его полностью заслужила.

Дороги в Испании очень хорошие, и трасса была практически всё время прямая. Зато спина у меня отваливалась и очень клонило в сон. Не люблю я такие марш-броски по шесть часов. Это и вправду тяжело. Две полосы тебя гипнотизируют, святящее солнце заставляет зевать, от сигарет, которые смолишь одну за другой, во рту появляется дурной вкус, в висках начинает стучать, ноги затекают.

В общем, путешествовать на машине очень интересно и несравнимо с другим транспортом, но самолёты мне больше по нраву, хоть раньше я их до жути боялась. Страх мой прекратился, когда я летела из Китая в Москву. Мы попали в жуткую турбулентность, и я даже подумала, что отключились двигатели, так как мне показалось, что самолёт находится в свободном падении. И тут, когда вокруг стояли вопли испуганных пассажиров, меня охватило оцепенение и вместе с тем спокойствие. Наверное, его вызвал шок от осознания неизбежности близкого конца. Я вдруг поняла, что бояться бесполезно, ибо изменить уже ничего нельзя, а криком делу не поможешь. Я лишь покрепче вжалась в кресло, закрыла глаза и постаралась подумать о чём-нибудь хорошем. Мне представилось, как было бы здорово оказаться на пляже где-нибудь в Мексике. И стоило мелькнуть этой мысли, как тряска вдруг прекратилась и мы начали набирать высоту.

Так что после того случая все мои переживания насчёт полётов сводятся только к тому, что авиакомпания может потерять мой багаж. Это, кстати, очень неприятно. История в Питере, конечно, напрягла меня, но тогдашняя истерика случилась не столько из-за страха смерти, сколько из-за злости на то, что никто, кроме маленькой девочки и меня, не заметил дымящегося двигателя.

— Эх, боюсь, когда я вернусь, Вадим расторгнет помолвку и бросит меня, — говорит Лиза с набитым ртом. — Я столько хлеба и булок съела за эти дни.

— И хамона, — подсказывает ей Даша.

— И половина из этого во фритюре, — дополняю я.

— Точно — бросит.

— Да прекращай. — Я отпиваю чай из большой кружки. — Мы за сегодня так много прошли пешком, всё растрясётся.

— Ну не у всех такая конституция тела, — говорит Даша. — У тебя, может, и так. А у меня если что-то засело, это так просто не вытрясешь.

— Если не вытрясти самой, то нужно, чтобы вытрахали. Это всегда помогает, — делюсь я своим опытом.

— Ну-ну, давай дразнись, зараза. — Лиза кидает в меня скомканной салфеткой. — Тебе-то хорошо, а я что-то уже очень скучаю по Вадиму. Когда вернусь, сутки с него не слезу.

— А Ганс, наверное, даже рад, что я дала ему передышку. Не знаю, что со мной случилось — возраст, безделье, время года, экология, но я его последние месяца два реально затрахала. Утром до работы, вечером перед сном и все выходные напролёт. Когда у меня были последний раз «дни», он чуть ли не пел от того, что у него и его члена выходной.

— Ого! Всё так жёстко? Шнеле-шнеле, я-я? — Я прыскаю со смеху.

— Ну не то чтобы, но ходить бывает трудно на следующий день.

— Даша-Даша.

— Что Даша? И вообще, я отойду ему позвонить.

— Ой, я тоже. Рит, мы мигом, — говорит Лиза и скрывается вслед за Дашей.

А я не горю желанием кому-то позвонить и рассказать о наших приключениях или похвастаться о том, что видела, хотя было бы приятно услышать от кого-нибудь вопрос: «Как ты?»

Успела я лишь подумать об этом, как на мой телефон приходит сообщение.

«Привет! Где вы уже? У тебя всё хорошо? Кирилл».

Ну, ничего себе? Он точно читает мысли. И откуда у него мой номер? Я как раз по пути подумала, что забыла его ему оставить. И уже думала, как бы найти адрес его шато и послать письмо.

«Привет! Уже возле Мадрида. Устала как собака. Остановились на перекус. Даже не буду спрашивать, откуда у тебя мой номер. Как ты?»

Не заставив себя долго ждать, приходит ответ:

«Бедняжка. Очень бы хотел тебя сейчас расслабить. Без тебя так тихо. Безумно соскучился».

«Скоро посплю. Девчонки сменят меня. Знаешь, весь день хотела, чтобы ты был рядом. Так много всего красивого видели. Тебе бы понравилось».

«Боюсь, что я бы ничего всё равно бы не заметил. Так как постоянно смотрел бы на тебя».

«Ну вот, что ты наделал. Сижу тут и как дура улыбаюсь. Я скучаю».

«Я тоже улыбался весь день, но и грустил. Повсюду твой запах, как будто ты тут. Кажется, это называется одержимостью. И видимо я безнадёжен».

«Возможно. Сюда бы очень хорошо подошёл саундтрек к бойцовскому клубу. The Pixes — where is my mind».

«Да. Люблю этот фильм. Рита, ты встретилась мне в очень странный период моей жизни. И, видимо, у тебя сейчас тоже не всё гладко».

Незаметно для меня вернулись Даша с Лизой. Они уже наболтались и сказали, что готовы ехать.

«Нам пора, хочется проболтать с тобой всю ночь, но боюсь, я вырублюсь сразу. Не грусти там. Буду думать о тебе».

Я отсылаю сообщение и прикрепляю свою фотографию, сделанную сегодня в Ондаррибии.

Через минуту от Кирилла приходит ответ:

«Ты невероятно хороша. Отдыхай, а я пока буду сходить с ума по тебе».

И он также прикрепляет своё фото, но которое, видимо, сделал только что. На снимке он улыбается мне одними лишь глазами, запустив руку в свою густую шевелюру. От такой милой фотографии я тихонько мяукаю и посылаю Кириллу два смайлика — грустный и с поцелуем. Ставлю телефон на блокировку, расплачиваюсь и догоняю подруг, которые уже вышли на улицу.

Выкурив по сигарете и настроив навигатор на Лиссабон, пересылаем сегодняшние фотографии друг другу, пока есть wi-fi, садимся в машину, я, наконец, на заднее сиденье и одна. Первой решила вести Даша. Дороги свободные, так что часов за шесть по платным трассам должны добраться.

Как только Даша завела мотор, мой телефон зазвонил. Номер не определился.

— Алло, — отвечаю я.

— Надеюсь, ещё не спишь?

Это Кирилл.

— Ещё нет.

— Просто хотел пожелать тебе спокойной ночи. И услышать голос, так как без него мне не заснуть, боюсь.

— Ты снова это сделал.

— Что я сделал?

— Я снова улыбаюсь как ненормальная, — шепчу я, хотя шансов, что подруги меня не услышат, нет.

— Виновен. Ну ладно. Напиши мне, пожалуйста, как доберётесь.

— Хорошо. И тебе спокойной ночи.

— Постараюсь. Целую.

— Целую, — отвечаю я и с довольной улыбкой во весь рот заканчиваю разговор.

— С работы звонили? — смеётся Лиза.

— Нет, блин, номером ошиблись, — язвлю я.

— А-а, ну мы догадались.

— Ой, тоже мне. Так, в общем, если что, будите. Меня рубит.

— Есть, мой капитан, — салютует Даша.

— С навигатором справитесь?

— Справимся. Спи давай.

Я натягиваю на себя плед, подкладываю под голову дорожную подушку и тут же отрубаюсь под ритмичный звук мотора и голоса подруг.

Просыпаюсь от того, что солнце светит мне прямо в лицо. Разлепив веки, понимаю, что рассвело совсем недавно. За рулём Лиза, окна приоткрыты, и я чувствую чудный запах моря. Хотя, скорее, это океан, так как Лиссабон омывает Атлантика. Нащупываю в сумке солнцезащитные очки, надеваю их и только после этого поднимаю свою тяжелую, но отдохнувшую голову с сиденья. В машине громко играет Depeche Mode — «Enjoy the silence», и подруги ещё не заметили, что я проснулась. Мы едем вдоль побережья по шоссе, машин очень мало.

— Доброе утро! Живые есть? — спрашиваю я немного охрипшим спросонья голосом.

— Ох, блин! Ты проснулась? — отвечает мне Лиза, не поворачивая головы.

— Ну не совсем, но я стараюсь.

— И давно?

— Да вроде только что. Который час?

— Восемь, — отвечает Даша.

— А чего мы так долго едем?

— Нас обоих стало рубить, и мы подремали пару часов.

— Ну, это правильно. Как чувствуете себя?

— В целом бодренько, — говорит Лиза, — но очень хочется в душ.

— Ну, мы же недалеко уже? Вон цивилизация какая-то, — показываю я в сторону виднеющегося вдалеке города, хотя что-то в подсознании меня явно смущает.

— Да минут тридцать, думаю, не больше, — подтверждает Лиза. — Ты-то сама хорошо отдохнула?

— Вроде да. Точнее скажу после кофе.

Чёрт, что-то явно не даёт мне покоя, но из-за полусонного состояния не могу точно понять, что именно.

— Ну, скоро доедем, позавтракаем, и будет тебе кофе, — отвечает Даша.

В её голосе явно слышно напряжение. Может, девчонки поругались, пока я спала?

Пытаюсь не думать ни о чём серьёзном, сконцентрировав всё своё внимание на пейзаже впереди. И тут понимаю, что как раз в пейзаже всё и дело. Он мне кажется знакомым, красивым, вполне себе прибрежным, но моё подсознание подсказывает мне, что в Португалии я такого не видела. Зато видела где-то ещё. И вдруг я, словно ужаленная тысячами пчёл, подскакиваю, ясно понимая, что это никакой не Лиссабон и даже не Португалия. Это чёртова Испания. А если точнее, это Коста, мать её, Соль. Что мы на подъезде к проклятой Марбелье! А в Марбелье — Вика! Иначе бы мы тут не оказались!

— Вашу мать! — ору я. — Какого хрена? Вы, блядь, в своём уме? Что мы делаем в Марбелье?!

— Я тебя предупреждала, — Даша обращается к Лизе.

— Да-да. Помню.

— Что помню? Быстро мне говорите, что мы тут делаем?

Как же я зла!

— Марго-солнце, не взрывайся, — говорит Лиза. — В общем, хочешь ты того или нет, но вашу вражду с Викой пора прекращать. Уже столько лет прошло. И поскольку мы проезжали совсем рядом, было бы нехорошо её не навестить.

— Вика?! Вику вы захотели увидеть?! А ну останови машину! Быстро!

— Рита, спокойно! Я не могу! Мы на трассе. — Лиза явно не ожидала такой реакции.

— Тогда останови, как съедешь с неё! Почему вы не посоветовались со мной? Это я вас, между прочим, собрала! Не подумали?

— Марго, — Даша пытается успокоить меня, — мы всё равно уже тут. Не трать силы на крики. Давай доедем до отеля, примем душ, выпьем кофе и всё обсудим. Криками ничего не решишь.

— Криками? Да я вас придушу обеих. Вы просто предательницы! Выпустите меня! — У меня начинается натуральная истерика, и я на ходу пытаюсь открыть дверцу машины. Мне это удаётся, но вовремя спохватившаяся Даша разворачивается и захлопывает её.

— Ты ёбнулась?

— Fuck you![18] — ору ей в ответ.

— Oh! Fuck me? Really? Shut the fuck up![19] — кричит она. — Тебе напомнить, кто и как меня вытащил из дома? А?

— Но я же тебе говорила, куда мы едем! И не подставляла! И ты сама решила, едешь ты с нами или нет! — Ох им сейчас достанется.

— Да! Но всё равно!

— Что «всё равно»?

— Не знаю! Но как только придумаю — скажу! — выпаливает Даша, совсем растерявшись.

— Короче, я не знаю, как вы это сделаете, но мы не поедем в Марбелью! — говорю я и скрещиваю руки на груди.

— Поздно, — говорит Лиза, обгоняя поток машин, — мы почти приехали и уже забронировали отель.

— Ой! А как вы это умудрились сделать? — Я так зла, что голос мой переходит почти на писк.

— Пока ты спала. И спасибо тебе, дорогая, но на двоих нам хватило извилин, сообразить, как забронировать отель.

— Вам пиздец, девочки! Ох, только бы нам припарковаться… — шиплю я на них и откидываюсь на сиденье.

Я хватаю телефон и делаю вид, что что-то набираю в нём, хотя на самом деле просто брожу по меню айфона, лишь бы занять руки.

Итак, я по-прежнему в Испании, но уже на южном берегу страны. Мои подруги-предательницы привезли меня к моей бывшей подруге, которую я не видела несколько лет и и не желаю её видеть сейчас. Мы в шестистах километрах от Лиссабона, моё дыхание отвратительно, мне снился Кирилл, я не хочу видеть Вику, я хочу кофе, я надеюсь, что Артём на самом деле выехал из моей квартиры, и да, я очень голодная.

Я наконец понимаю, что было не так в пейзаже — море никак не могло быть с левой стороны, если бы мы ехали возле Лиссабона. Мы проезжаем Малагу, затем забитые пьяными английскими туристами Торремолинос, Беналмадену и Фуенхиролу, резорт-отели, торговые центры, гольф-клубы. Миновав череду богатых пригородов и саму Марбелью, мы наконец заезжаем на территорию отеля «Марбелья Клаб». Естественно, они выбрали один из самых дорогих отелей на побережье. Даже не сомневаюсь, что его порекомендовала Вика. Будь она проклята.

Мы заруливаем на парковку отеля. К «Мустангу» тут же подбегают швейцары и помогают нам выйти. Я вылетаю из машины словно пуля и отхожу на несколько метров. Они приветствуют меня на испанском. Я же отвечаю им:

— Здрасьте, блядь!

— Добрый день! — отвечает один из них на чистом русском.

— Ой! Извините!

О да, это же Марбелья, тут все говорят по-русски.

— Здравствуйте!

Молодой посыльный лишь улыбается. Он явно привык к подобному обращению.

— Я могу вам помочь с багажом? — интересуется он.

— Спросите у моих подруг, — отрезаю я.

Как раз в это время Даша с Лизой осведомляют портье, что у нас зарезервирован номер, и отдают ему ключи от автомобиля.

На мои гром и молнии из глаз они отвечают, что обсудят всё только после регистрации, душа и чашки кофе. Я же практически рычу на них.

Как и подобает пятизвёздочному отелю в Испании, «Марбелья Клаб» перенасыщен пафосом и вычурностью.

Прошла на ресепшн, остановилась, огляделась. Интерьер скорее испугал, чем понравился. Убийственная, даже нарочитая безвкусица, кич. Статуи, ковры, светильники, картины. Если брать каждый из предметов обстановки по отдельности, то выглядит весьма дорого, но в целом это отвратительное смешение стилей, эпох и цвета. Но когда я замечаю у стойки администратора типичную для этих мест семью из России, которая приехала на отдых, всё сразу становится на свои места.

— Ну что ты, в самом деле? — говорит грузный отец семейства в шортах и олимпийке от Bosco Sport. — На кой тебе эти экскурсии дались? Да в жару такую. Щас на пляж сходим, в этот, как его, в Пуэрто-Анус съездим, сумку тебе купим.

— Коля, — его жена закатывает глаза, — сколько раз тебе повторять — не Пуэрто-Анус, а Пурто-Банус! Не позорь меня. Ну и опять? Уже неделю пляж, Банус, пляж, Банус. И рестораны по вечерам, давай хоть съездим, посмотрим, нам сейчас подберут что-нибудь.

— Ой, ладно! Только не завтра, главное. Завтра «Зенит» играет.

— Ну, куда уж они без тебя. — Она цокает языком.

— Так, Катя, давай тут мне без этого. Я на улице пока покурю.

Да, вот примерно такой контингент и отдыхает в подобных отелях. Побольше поесть, подольше поспать, покруче купить. Ну и главное, чтобы всё было «дорого» и «богато».

Когда я уже подошла к стойке и миловидная работница отеля спросила, чем она мне может помочь, меня догнали Даша с Лизой.

Даша назвала свою фамилию, на которую она зарезервировала номер, у нас попросили паспорта, а портье покатил на тележке наш багаж. Как только я получила свою копию ключа, тут же вышла из отеля и закурила. Через минуту ко мне присоединились девчонки, и на миникаре, которые обычно используют для гольфа, нас довезли до нашего номера. Весь отельный комплекс занимает огромную территорию у моря. Конечно, большой плюс отеля, что вся его территория густо засажена различными деревьями, кустарниками, цветами и есть несколько небольших прудиков. В совокупности с морским воздухом запах приятно радовал и расслаблял.

Служащий остановил мини-кар у входа в наш блок, пожелал хорошего отдыха и уехал. Быстро поднявшись по лестнице, я открыла дверь.

Дизайн номера разительно отличался от интерьера фойе. Это просторное помещение в светлых тонах, без особых излишеств и с современной мебелью. Наши чемоданы уже ждали нас. В номере было две спальные комнаты и одна общая. Я заняла ту, что подальше, и тут же захлопнула за собой дверь. Нет желания сейчас общаться с ними.

Судя по их разговорам, что, мол, наконец-то есть кровать, душ и прочее, я поняла, что они тоже сейчас не горят желанием обсуждать со мной, какого чёрта сделали крюк в шестьсот километров. Плевать.

Ванных в номере тоже две. Особо не разлёживаясь на кровати, я взяла необходимые принадлежности и пошла в душ. Простояв под теплыми струями неизвестно сколько времени, пытаясь разложить по полочкам все новые обстоятельства, я наконец выхожу и, завернувшись в халат, направляюсь в общую комнату. Там молча, не глядя на подруг, кладу таблетку с кофе в кофемашину и включаю её. Тоненькая струйка полунатурального напитка тут же начинает литься в белую чашку.

По завершении процесса беру чашку, достаю из кармана халата сигареты и зажигалку, открываю дверь, ведущую на террасу, и закуриваю. Вида на море, к сожалению, нет, зато есть вид на противоположный блок, в точности как наш. На одной из террас сидит пожилая чета, по всей видимости, англичане, судя по внешности и тому, что мужчина читает газету, а его супруга заваривает чай. Да, именно чай, в тридцатиградусную жару.

Вот смотрю на них и думаю — они примерно лет тридцать в браке, не меньше. И лет двадцать пять из них ездят в этот отель, как я полагаю. А бронируют поездку не меньше, чем за год. И каждый из них знает, чем конкретно он будет заниматься в этом отпуске. В какие рестораны будут ходить, что заказывать, какой пляж лучше, какие развлечения есть, что привезти родным и друзьям в подарок и так далее. И живут же, и даже улыбаются друг другу, и не трахают кого попало. Хотя насчёт последнего я не уверена. Вся это английская вычурность и галантность может вас запутать. Поверьте, у каждого из них есть своя тёмная сторона. «Dark side», как они называют. Распутство, гомосексуализм, фетиш, инцест, садо-мазо. И это ещё не весь перечень. За каждой английской парой наверняка кроются весьма страшные секреты их личной жизни.

Моя любимая игра — пофантазировать про незнакомых людей, опираясь только на очевидные факты, — немного отвлекла от мыслей о предательстве подруг. Но сигарета докурена, кофе допит, английская чета ушла к себе в номер, значит, и мне пора вернуться к себе.

— Ну что, сейчас вы готовы поговорить? — спросила я, обнаружив их уже после душа и в таких же халатах, как у меня.

— Обсудить что? — косит под дурочку Лиза.

— Да сущий пустяк, Лизочка. Просто такой маленький фактик. — Я натягиваю улыбку. — Какого хрена мы делаем в Марбелье, совершив такой огромный крюк?

— Марго, пожалуйста, успокойся, — пытается утихомирить меня Лиза. — В общем, дело в том, что мы с Дашей предполагали, что ты взбесишься. Но и ты пойми нас: невзирая на вашу с Викой вражду, мы по ней соскучились. И так как мы поняли, что будем рядом с ней, очень захотелось встретиться. Мы ей позвонили, рассказали, что проезжаем через Мадрид, и она нас просто умоляла завернуть к ней хотя бы на час. Так как сама она выбраться не может. Можешь ненавидеть нас, но тогда ты будешь эгоистичной сукой.

— И чем это ваша фифа так занята, что сама не смогла доехать до Мадрида?

— Рит, — на сей раз Даша взяла слово, — да лишь благодаря тебе мы выбрались из наших насиженных гнёзд. Но Вика для нас такая же подруга, как и ты. Несмотря на то, как она поступила с тобой. А чем она занята, мы не в курсе. Просто она умоляла приехать. И всё. Просто плюс один день. Завтра же мы стартуем напрямую на Кабо. Это всего лишь шесть часов пути. Ну, come on, когда мы ещё так прокатимся.

— Она пальчиком поманила, и вы тут же согласились. Да уж девочки, пять балов вам!

— Марго, ну перестань! Мы просто с ней увидимся, а с утра поедем в Португалию. Днём уже будем там.

— А сегодня мы не можем туда поехать? — предлагаю я.

— Нет, не можем, — отвечает Лиза. — Мы устали и хотим немного оттянуться. Вика пригласила нас…

— Вика пригласила к себе домой, — заканчивает Даша и зыркает на неё.

— О! В её огороженный колючей проволокой дворец?

— Не знаю. Ну, это вечером будет. Поедешь с нами? — спрашивает Даша.

— Только в виде трупа.

— Ну, я так и поняла, — отвечает Даша, заваривая себе очередную порцию кофе.

— Но знаете что? — спрашиваю я, не смотря на них. — Мне это всё очень неприятно. И я ещё отыграюсь на вас.

— Да мы и не сомневались, — говорит Лиза. — Так, я подремлю пару часов. Вы делайте что хотите.

— Я тоже, — поддерживает её Даша. — Марго, будь зайкой, не шуми, пожалуйста.

— Да пожалуйста, — отвечаю я, — спите. Я пойду на пляж. Телефон со мной. Как проснётесь, наберите.

— Угу, как скажешь, — говорит Даша уже из своей комнаты.

Я иду к себе, нахожу шорты в чемодане, они, конечно, не пляжные, а классические, но сойдут, белую майку, беру очки, телефон, сигареты, наличность и выхожу из номера.

Сейчас мне лучше держаться от них подальше. Несмотря на то, что подруги затащили меня на юг Испании, они ведь не спали всю ночь и вели машину. Толку от них никакого, даже мои крики бесполезны. Пляж — лучшее решение. Тем более на улице очень солнечно и тепло. Пройдя совсем немного в сторону берега, я оказываюсь на очень широком для этих мест пляже. Неподалёку расположилось летнее кафе, в котором я тут же заказываю белого вина со льдом. Кофе уже явно будет бесполезным, а вот небольшая доза алкоголя под палящим солнцем — прекрасная анестезия, если ты проснулась совсем не там, где рассчитывала.

Растянувшись на лежаке с бокалом в руке, я отложила телефон и уставилась в бесконечный горизонт Средиземного моря. Как же я совсем недавно мечтала лежать так, безо всяких забот, уставившись на морской пейзаж, попивая коктейль или вино, располагая длительным отпуском, и при полном отсутствии проблем. Вот только лежать-то я лежу, но проблемы лишь прибавляются. Несмотря на то что я по легенде в больнице в Питере, на мою почту пачками сыплются рабочие мейлы и несколько раз были пропущенные звонки от руководства. Я лишь отвечаю эсэмэсками, что не могу в данный момент говорить. Но отчётливо понимаю, что если не хочу потерять работу, то должна вернуться через пару дней в Москву. И жизнь покатится привычной чередой. А эти предательницы отобрали у меня один день, чтобы встретиться с этой так называемой «подругой». Ладно, за всё приходится платить.

Прогнав ещё с десяток мыслей на тему, что мне вроде как и грех жаловаться, я решаю написать Кириллу. Очень хочется сейчас услышать его голос. Ещё лучше, конечно, было бы увидеть его воочию, но что поделаешь.

«Привет. Как сможешь говорить, набери меня, пожалуйста».

Проходит не больше минуты, как на экране телефона высвечивается звонок от неизвестного абонента, я понимаю, что это Кирилл, и отвечаю:

— Привет. Я тебя не отвлекла?

— Нет, что ты. Вы доехали?

— Да, доехали. Правда, не туда, — отвечаю я.

— Ммм, а где ты?

— На юге Испании. Знаешь такое место — Марбелья?

— Ого! Как вас туда занесло? Конечно, знаю. У меня там дом недалеко есть.

— Серьёзно? М-да, боже упаси меня спрашивать, кто ты такой на самом деле.

— Это не так уж и важно. Поверь мне. А как же Португалия?

— Да я даже не знаю, как тебе и объяснить. Честно. Я хочу, но не знаю, с чего начать.

— Ну, ты постарайся. — В его голосе я чувствую сильное беспокойство.

— Ты не переживай. Ничего плохого. Просто после Мадрида машину вели девчонки. Я спала. А в Марбелье у нас есть одна наша общая знакомая, которую я, мягко говоря, не хочу видеть. Так, призрак из прошлого. А они её захотели навестить. Теперь мы тут застряли как минимум до завтра.

— Да уж. Тебя, считай, похитили.

— Вот именно! Я им то же самое сказала! А для них вроде как всё в порядке вещей.

— Хочешь… — он берёт небольшую паузу, — я прилечу. К тебе. Часа через четыре буду.

— Нет, что ты? — Я чуть не поперхнулась. — Всё нормально. Просто не ожидала, что сделаем такой крюк.

— Ну, смотри сама.

По-моему, он немного обиделся.

— Нет, подожди. Я тебя хочу видеть, но просто всё равно завтра мы сто процентов поедем в Португалию. А сегодня я, скажем так, расплачиваюсь за то, что они хоть и добровольно, но всё-таки по моей вине покинули свои насиженные гнёздышки. Лучше скажи, что ты делаешь?

— Мы с Жаком на виноградниках сейчас. Он всё донимает меня, что со мной.

— А что с тобой?

— Даже не знаю, как это на человеческом языке…

Я словно слышу его улыбку в голосе.

— Всё словно потеряло для меня привычное значение. Нет, это не депрессия. Наоборот, хочется петь, плясать, придумывать новые сорта вина и всё такое. Просто как будто красок добавили. Хотя думаю, Жак понимает, в чём дело. Рит…

— Да.

— Я скучаю.

— Я тоже.

Чёрт, а ведь это правда. Да, скучаю. И это та, которая всего несколько дней назад чуть не лишилась рассудка, узнав об измене любимого на тот момент человека.

— Тебе тоже это кажется?

— Что? — спрашиваю я.

— Словно ты на первом курсе института. Не знаешь, как правильно себя вести, и боишься сделать ошибку, но в то же время ставишь всё на кон.

— Я даже как-то не думала об этом. Просто ты мне нравишься. И очень хочется узнать тебя поближе. И подольше побыть с тобой.

— Насколько подольше?

— А этого никто не знает. — Я смеюсь, вспоминаю его запах, и по телу пробегают мурашки.

— Тоже верно. Ладно, Жак уже обмахался мне. Пойду помогу ему. Хорошо себя чувствуешь?

— Да! Я загораю и пью вино. Не такое вкусное, как твоё, но для пляжа сойдёт.

— Искренне завидую тебе и всем окружающим, которые рядом с тобой, — говорит он.

— А представь, как бы они завидовали тебе, зная, что произошло у тебя дома?

— Молчи, умоляю. — Он чуть ли не воет. — Иначе никакие твои уговоры не подействуют, и я клянусь, что прилечу.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Тогда всё оставляю твоей фантазии.

— Все мои мысли будут о тебе. Целую тебя.

— И я тебя, — буквально мурлычу я и отключаюсь.

Да уж, Старкова, нежданно-негаданно сорвало всё-таки крышу. Об Артёме уже даже не вспоминаю. В квартиру свою только не хочется возвращаться. Может, продать её? Да рынок недвижимости сейчас, жаль, в упадке. Ладно, дезинфекции хватит. Может, ремонт сделаю.

Ремонт вообще штука такая, как будто очищает всё то плохое, что произошло в том месте, где ты живёшь. Стираются воспоминания, запахи. Ну, это если капитальный затеять, а не косметический. Жалко, что с душой так же не получается. Как ни латай раны и не заштукатуривай прошлое новым и светлым, всё равно где-то да протечёт. Хотя без этого человечество не училось бы на своих ошибках. Ну, нормальные люди, а не такие, как я, для которых прыгать с граблей на грабли что-то вроде хобби.

Я пролежала на пляже ещё около часа, пару раз подходила к морю, но лишь заходила по щиколотки — вода была прохладная. Заказала ещё один бокал вина, выкурила несколько сигарет, аргументируя эти излишества тем, что я вроде как дышу морским воздухом, то есть параллельно оздоровляюсь. Просмотрела ленту в Фейсбуке. В корпоративную почту даже не залезала. Случайно увидев краем глаза новости мира финансов, тут же убрала телефон. Очень не хотелось заглядывать в будничную реальность, которая и так стремительно приближалась.

Всё же решив вернуться, напоследок попросила бармена пляжного кафе сфотографировать меня на телефон на фоне моря и довольная ушла в сторону отеля. Фото сделала не для того, чтобы выложить в Сеть, а просто так, для себя на память. Я смирилась с тем, что оказалась тут. Как говорится, не можешь изменить ситуацию — измени своё отношение к ней, и будет тебе счастье. И именно с таким настроением я вернулась в номер. Девчонки ещё спали, у меня же, наоборот, начались бодряки. Хотелось куда-нибудь поехать. И поесть, кстати, не мешало бы.

Я начала потихоньку собираться в общей комнате, как вдруг проснулась Даша. Она сначала что-то простонала сонным голосом, а затем спросила, не вставая с кровати:

— Ну, ты как?

— Жить буду, — ответила я.

— Рада слышать. Ты куда?

— Да проехаться куда-нибудь. И перекусить. Вы спите пока.

— Чёрт, я тоже безумно голодная, — говорит Даша.

— И я, — доносится голос Лизы из другой комнаты.

— Погоди, мы с тобой поедем.

— Может, поспите?

— Не, мы на трассе спали. Причём не два часа, а три, а сейчас толку не будет. Как там погода?

— Отличная. Даже жарко, я бы сказала.

— Ну, наконец-то. Меня достали джинсы. Я не для этого лазерную эпиляцию делала, — говорит Лиза.

— О’кей, тогда поднимайтесь и приводите себя в порядок. Я почти уже готова.

— Хорошо, дай нам пять минут, — просит Лиза и зарывается в одеяло.

Я ухожу в ванную, начинаю накладывать макияж и думаю, куда бы нам поехать поесть. Да чтобы ещё и с видом хорошим. Очень хочется паэльи. Причём с морепродуктами. Два бокала вина дали о себе знать, и, наложив лишь немного макияжа, решаю, что и так хорошо, и иду к телефону, который находится в номере. Звоню на ресепшн. Когда работница отеля берёт трубку, я прошу её подогнать «Мустанга» к нашему блоку через пятнадцать минут, а также спрашиваю, где бы она порекомендовала пообедать. Естественно, она сразу же предлагает ресторан, принадлежащий отелю, но я прошу ее подсказать что-нибудь приличное в районе элитной марины «Пуэрто-Банус». Она называет мне парочку, я записываю и кладу трубку. Не то чтобы мне хотелось лицезреть выставку яхт и машин. Но в том порту всегда занятно наблюдать за людьми, а я это обожаю.

Вернувшись из ванной, я застаю девчонок за неспешным занятием — собиранием себя по кусочкам. Происходит это очень медленно, я их поторапливаю и слышу заявление, что они, бедные-несчастные, не выспались. В ответ подруги слышат о том, что нечего было делать такой крюк. Не обращая внимания на проклятия в свою сторону, я ухожу курить на террасу.

Сижу в плетеном кресле и размышляю о своём внезапном мини-отпуске. Здесь действительно настоящая Испания, а не притворная Барселона. Натуральный испанский климат, океан недалеко, пища, которая жутко вредная, но нереально вкусная, красивые парни, вечное солнце. Кстати, этот берег называется Коста дель Соль, что в переводе означает «Солнечное побережье». Так что находиться тут в любое время года очень приятно.

Докурив, вижу, что подруги практически собрались, но на макияж потратили даже меньше времени и сил, чем я. Ну ладно, кому какое дело. У нас отпуск же.

Раздался стук в дверь, это портье сообщает, что наша машина у дверей, и отдаёт мне ключи. Зову девчонок, они кидают в свои сумочки деньги с документами, и мы выходим из номера.

Я говорю им, что выпила вина на пляже, поэтому за руль садится Даша. Мы выруливаем с территории отеля на трассу в направлении порта. Включив магнитолу, вдруг натыкаемся на русскую радиостанцию, и в машине начинают играть «Би-2» и Чичерина — «Мой рок-н-ролл». Мы подпеваем. Я пытаюсь себе представить, как мы выглядим со стороны, и мне кажется, что весьма круто.

На светофоре, справа от нас, останавливается «Land Cruiser», в нём сидят явно российские мужики и пытаются познакомиться с нами. Видимо, музыка выдала нас. Я сижу на переднем пассажирском месте, высовываюсь из окна и абсолютно пофигистичным тоном спрашиваю, что им нужно. Они интересуются, куда мы едем, может, составим им компанию? Я ухмыляюсь, поворачиваюсь к Даше и говорю:

— Покажи им. Всё равно тебе штраф на немецких номерах не выпишут.

— С радостью, — отвечает она.

Даша начинает газовать на месте. Шум от мотора «Мустанга» разносится такой, что привлекает к себе большое внимание прохожих и людей в машинах, которые так же, как и мы, стоят в ожидании зелёного сигнала светофора. Из-под колёс нашей машины начинает валить белый дым, я снова поворачиваюсь к мужикам на «крузаке», ухмыляюсь, и как только загорается зелёный цвет, мы резко стартуем, оставляя их глотать пыль. Они было сделали жалкую попытку догнать нас, но мы были уже слишком далеко.

— А-а-а! Дашка, красотка! Так их! — вопит позади Лиза.

— That’s my girl[20], — подбадриваю её я.

— Sheize![21] — ругается она на немецком — Ничего себе у неё сила! Мне нравится!

— Ну, уже можешь сбавить скорость, пока меня не стошнило, — прошу её я.

— Пьянь ты, — говорит Даша.

— Виновата, да, — отвечаю я.

Минут через десять мы въезжаем на территорию порта, миновав шлагбаум, преграждающий путь. Можно было, конечно, поставить машину неподалёку, на подземной стоянке, там раза в три дешевле, но чёрт, какая разница, когда ты пускаешься во все тяжкие?

Припарковав «Мустанг» напротив одной из яхт, выходим из машины, причём мне кажется, что это происходит немного в замедленной съёмке. Мы начинаем ловить на себе многочисленные взгляды, и стоило нам только отойти, как тут же к нашей машине подбегает группа обыкновенных туристов и начинает фотографироваться на ее фоне. Да, это тут в порядке вещей.

Причал забит всевозможными яхтами и катерами. Вблизи них припаркованы разнообразные автомобили класса люкс. Вдоль набережной тянутся магазины сегмента «лакшери». Dolche & Gabbana, Dior, Bvulgari, Cartier, Prada, Hermes манят содержаночек высшего эшелона оставить в них кругленькую сумму и ослепляют чёрной завистью простых туристов, которые могут лишь фотографироваться на фоне всего этого великолепия. В общем, all that glitters[22] в полной красе.

Нам повезло — один из тех ресторанов, который нам посоветовали в отеле, практически напротив того места, где мы припарковались. Возле входа стоит меню на пюпитре, мы убеждаемся, что у них есть паэлья и много чего ещё, и уже собираемся войти, как я вспоминаю, что забыла телефон. Отправив девчонок занять столик получше, возвращаюсь к машине, терпеливо жду, пока вокруг неё закончится очередная фотосессия, забираю мобильник и возвращаюсь в ресторан.

Поднявшись наверх, я оказываюсь на просторной террасе с видом на порт. Нахожу девчонок за угловым столиком, уткнувшихся в меню.

— Заказали что-нибудь?

— Неа. Тебя ждали. Вино? — интересуется Даша.

— М-м, да, давай. Белое.

— Давайте красное лучше, — канючит Лиза.

— Я уже пила белое на пляже. Если смешаю, мне кранты.

— Ну, Рит. Закажи себе отдельно белое. А мы бутылочку красного с Дашей.

— Бутылочку? На двоих? И кто поведёт?

— Компромисс, — встревает Даша. — Бутылку розового, французского. Оно лёгкое. Пойдёт всем?

— Принято, — отвечаю я, замечая лёгкое недовольство Лизы. — Что там вкусного?

— Типичная испанская кухня. Но меню прикольное.

— Чем? — спрашиваю я.

— Ну как тебе сказать… — говорит Даша. — Первая страница у них не на испанском языке и даже не на английском.

— А на каком? — спрашиваю я и закуриваю.

— На русском, — ухмыляется Даша.

— А-а. — Я выдыхаю дым в светло-голубое небо. — Контингент постояльцев понятен.

— Ага. Вон глянь, — Лиза откладывает меню и указывает мне за столик левее от нас.

Я оборачиваюсь и вижу сидящую за столиком парочку. Ничего необычного. Всё как в Москве. Ему где-то под пятьдесят, ей недавно исполнилось двадцать. Он лысый, с поросячьими глазками, обременён пивным пузом, она же, видимо, — съёмной однушкой в Черёмушках, больной мамой в Ульяновске и неоплаченным кредитом на учёбу. Зато он, судя по ключам на столе, владеет машиной представительского класса, двумя последними айфонами и, наверное, неограниченным банковским счётом. Её же бог наделил стройными ножками, длинными русыми волосами, миловидной мордашкой и внушительным бюстом. Хотя последнее, скорее всего, заслуга хирурга, а не господа бога.

В общем, подобных парочек немало, и не нам их судить. Но всё равно, каждый раз подмечаю, что мир делится на покупающих и продающих.

— Ага, точно. Обыкновенная столичная история. Так в песне поётся? — спрашиваю я.

— Именно, — ухмыляется Лиза.

— А что за песня, я не в курсе, — спрашивает Даша, не отрываясь от меню.

— Паша Воля, «Платон». И фильм, кстати, хороший. О подобных историях, — отвечаю я.

— Надо глянуть как-нибудь.

К нам подошёл официант и принял у нас заказ. Мы остановились на розовом Blush. Из еды взяли сковородку паэльи на троих и тапас с хамоном и дыней.

Через пару минут приносят охлаждённое вино и ведёрко со льдом. Каждой из нас наливают немного на пробу, и после того как мы остаёмся довольны выбором, официант подливает нам ещё и удаляется. Ещё через некоторое время приносят хамон с дыней. Это невероятно вкусное сочетание.

До того как нам принесли паэлью, а это около двадцати минут, мы просидели молча. Иногда бывает здорово просто помолчать, сидеть на открытой террасе и наслаждаться видом: белоснежные яхты, лазурное море, лучи солнца, искрящиеся на волнах…

Наконец нам приносят основное блюдо, которое мы очень ждали, — морскую паэлью. Нам подали её в большой чугунной сковородке, из которой исходит невозможно вкусный запах. Официант ставит её на специальный столик и накладывает каждой из нас внушительную порцию. В этом блюде самые разнообразные морские гады: креветки, лангусты, мидии, осьминоги, моллюски и ещё что-то, чего я даже не знаю названия. Отдельно нам на стол кладут тарелку с нарезанными дольками лимона. Я щедро выдавливаю лимонный сок на паэлью, ибо знаю, что так будет вкуснее. От моей тарелки исходит пар, но, невзирая на жаркую погоду, желаю девчонкам приятного аппетита и тут же начинаю поглощать свою порцию.

Боже! Спасибо тебе или тому, кто придумал это чудное кушанье. Это великолепно! Рис вперемешку с морепродуктами и невероятным соусом словно устраивают праздник у меня во рту. Это нереальное блаженство. Настолько, что мы даже забываем сфотографировать такое прекрасное творение, а это что-то да значит в наше время. Мы с Дашкой сметаем свои порции минут за десять.

— Как же вкусно, — говорю я.

— Нет слов, — отвечает Даша.

— Да, офигительно, но чёрт, я не смогу доесть. Порция для меня слишком большая. — Лиза вздыхает.

— Ну, ты смотри, если что, я помогу, — отвечает ей Даша, хищно уставившись в её тарелку.

— И не надейся, — смеётся Лиза. — Перекурю пока.

— Ну что, какие дальнейшие планы? Во сколько вы с Викой встречаетесь?

— Вы? То есть не мы? — спрашивает Даша.

— Даша-солнце, не задавай глупых вопросов, иначе я тебя прямо с этой террасы скину.

— О, выпила, называется, — смеётся Даша. — Ну ладно, не хочешь — как хочешь. Лиз, в котором часу она там написала?

— В семь вроде.

— А где? — интересуюсь я.

— Недалеко от «Nikki Beach». Помнишь тот пляжный клуб?

— О, да. Ещё как. Куча ей подобных там обитает.

— Это каких? — спрашивает Даша.

— Ты знаешь каких. Дорогих блядей, у которых моральные ценности напрямую зависят от баланса на золотых Amex.

— И не факт, что своих, — подмечает Лиза.

— Именно, — отвечаю я и улыбаюсь ей.

— Ладно, в любом случае времени ещё куча, — говорит Даша. — И я хоть и не совсем хочу оправдывать славу моих бывших соотечественников, но отсюда мне видны очень заманчивые слова на витринах магазинов.

— Неужели распродажи? — ухмыляюсь я.

— Именно, — кивает она. — А поскольку тут выбор явно лучше, чем в Германии, очень хочется купить что-то к вечеру.

— Ой, мне бы тоже не помешало, — говорит Лиза. — Марго, не смей нас бросать. Ты идёшь нами.

— Да с радостью.

— Ну и хорошо, — отвечает Лиза. — Не, я больше не смогу съесть. Хоть и вкусно, но я себе не прощу этого потом.

Выкурив ещё по сигарете и поболтав о том, что Испания, а в особенности Марбелья за годы не меняются, мы рассчитываемся и выходим из ресторана.

Начав свой проход с Chanel и плавно переместившись в Dior, мы продолжаем обсуждение планов на сегодня. Подруги уламывают меня зайти с ними в «Nikki Beach» на часок, а потом мы разбежимся, я в отель, а они к Вике. Лиза позвонила в пляжный клуб и узнала, что у них сегодня «Red Party», что означает строгий дресс-код, где все должны быть в красном. Мы втроём вовремя вспоминаем, что ни у кого с собой нет ничего приличного этого цвета, и выбор покупок немного упрощается.

Мы переходим из одного бутика в другой и в самом конце заглядываем в Valentino. К нашему везению, совсем недавно поступившая новая коллекция оказывается как раз в красных тонах.

Как и в остальных магазинах, к нам подходит русскоговорящая девочка и приветствует нас. Видимо, у них уже настолько намётан глаз на лица славянской национальности, что они без ошибок угадывают своих соотечественников. И, конечно же, она отмечает наш не совсем презентабельный вид. Я уже понадеялась на сцену в стиле «Красотка» с Джулией Робертс, но Даша берёт и ломает весь кайф, говоря:

— Девушка, здравствуйте, у нас проблема. Нам всем троим необходимо что-то красное и красивое. Через два часа нам нужно быть в «Nikki Beach».

И, конечно же, после услышанного продавщица прекрасно понимает, что деньги не вопрос, главное — качественно нас обслужить. Она тут же зовёт своих помощниц, и они начинают нас чуть ли не облизывать.

Каждой всучивают бокал с шампанским и принимаются кружить вокруг нас.

На удивление быстро мы с Дашей подбираем для себя наряды. Я остановилась на лёгком летнем платье «на одно плечо», а Даша выбрала себе красное платье с V-образным вырезом на спине. Осталась одна Лиза. Но у неё, скорее, вопрос финансовый, чем вкуса, так как я в средствах не стеснена, а Даша дербанит карточку мужа. Лиза же рядовая учительница, хоть и в частной школе, но карточки мужа у неё с собой нет. Мы с Дашей это быстро просекаем, и я подхожу к Лизе, чтобы решить её проблему:

— Лиз.

— А? Чего?

— Ты выбрала что-нибудь?

— Не знаю, — говорит она, рассматривая сарафан. — Вроде и мило, но не уверена, что это моё.

— Лиз, — говорю я, — меня не было на твоей помолвке. Но на свадьбу я приеду, если, конечно, позовёшь.

— Ой, не тупи. Конечно, позову.

— Так вот. Разреши я сделаю тебе подарок. На помолвку. А то я всю голову сломала уже, что тебе купить. Выбери тут что угодно, и это будет от меня.

— Старкова, с каких пор в России отмечают помолвки?

— Ну, мы и не в России сейчас. И хорош выпендриваться. — Я обнимаю её.

— Оу! Ну раз так, щас я тебя разорю, — отвечает она, смеясь.

В конечном итоге мы выходим из магазина ещё более пьяные, но уже с покупками и направляемся к машине. Загружаем в неё пакеты с вещами, включаем погромче «Мумий Тролля» «Владивосток 2000» и с криками: «Уходим, уходим, уходим!» — покидаем этот порт роскоши и фальши.

Вывалившись возле отеля, по-другому это не назовешь, мы забрали свои обновки и стали собираться на вечеринку. Включив какую-то радиостанцию, которая транслировала брит-поп, мы начали краситься, подбирать бельё (от которого впоследствии мы с Дашей отказались, сославшись на то, что оно не подходит к платьям), укладывать волосы, заряжать мобильники, выщипывать брови, брить ноги.

Мы понимали, что в «Nikki Beach» мы выпьем как минимум по два бокала, так что в номер заказали только апельсиновый сок, который нас взбодрил и немножко отрезвил.

Спустя час мы были полностью готовы, с наведённой красотой и все в красном. Мы погрузились в «Мустанг», я была за рулём, и направились на тусовку.

Дорога заняла у нас всего пятнадцать минут, а вот на парковку мы убили добрых двадцать. Несмотря на нашу шикарную машину и вид девушек, которые готовы оторваться на полную и спустить много денег в этом убежище экспатов, модных тёлочек, перекачанных парней и престарелых, для нас места на парковке не оказалось. Мы бросили машину немного выше по улице и поковыляли на каблуках вниз по склону, дико смеясь и напевая что-то. Подойдя к входу, Даша назвала наши фамилии, охранник сверился со списком и пропустил нас в мир, где все хотят быть молодыми, красивыми, при этом сильно пьяными или под кайфом. Тут же нам всучили билетики на бесплатную выпивку и сфотографировали местные фотографы. Солнце уже не жгло, а приятно согревало.

Мы понемногу проходили к середине клуба, и я уже решила, что буду продолжать пить белое вино, как вдруг мой взгляд остановился на танцующей девушке, и меня словно молнией ударило. Я была парализована и шокирована.

Это была Вика.

Она танцевала на большом кубе в центре танцпола у бассейна в шикарном, коротком облегающем платье. Как обычно она не замечала никого и в такт двигала телом и бокалом с шампанским в левой руке и сигаретой в правой. Я осознала, как меня жёстко развели, но не хотела устраивать сцену ярости посреди пляжного клуба. Даже мелькнула мысль, что уйди я по-тихому, никакой проблемы и не будет. Но тут наши с Викой взгляды встретились. И я поняла, что уже поздно. Убеги я — это будет тотальный провал и позор. Ведь нам уже не по девятнадцать лет. Она смотрела на меня растерянно и слегка испуганно. Видимо, на самом деле хотела меня видеть, но не верила, что я приду.

Девчонки тут же помахали ей, а она им в ответ. Вике помогли слезть с куба парочка мужчин неопределённого возраста, которые пялились на неё во время танца, и она стремглав бросилась в нашу сторону. Я отошла немного назад, дав подругам обняться, и отвела взгляд в сторону моря. Море же словно подмигивало мне тысячами мерцаний. Боковым зрением замечаю, как Вика уже обнялась с Лизой и Дашей, слышу, как они повизжали, и вижу, что Вика направилась в мою сторону. Что ж, придётся включить взрослую девочку.

— Привет, Марго.

— Привет, Вика. — А она совсем не изменилась.

— Ты как?

— Наслаждаюсь морем. Ты же знаешь, в нашем Москвабаде вечный смог, — отшучиваюсь я.

— У вас там вечный снег, грязный. Смог в Лондоне.

— Принято в первом слушании, — срывается у меня с языка наша студенческая шутка. Гадство.

— Аха-ха! — смеётся Вика. — Именно.

— Так, — прерывает наш диалог Лиза, — покажи, где тут бар и куда нам бы пристроиться?

— Бар? Пристроиться? — возмущается Вика. — Только не в мою смену. Пойдёмте к нам в VIP. Там уже всё есть.

— А кто там? — спрашивает Даша.

— А разве есть разница? — отвечает вопросом на вопрос Вика. Обильный ботокс в её лбу нещадно мешает мимике, но всё и так понятно.

— Впрочем, нет, — соглашаются Даша с Лизой.

Мы идём за Викой сквозь толпу танцующих. Атмосфера стоит настолько праздничная, словно сегодня канун Нового года. Хотя тут так почти каждый день, но сегодня особенный день. Все в красном, изрядно пьяны, возраст людей определить невозможно, прямо с неба льётся шампанское, и мы прикрываем головы, диджей ставит зажигательный хит, и все скачут и подпевают, кто-то прямо в одежде прыгает в бассейн, официанты, одетые в одежды римских легионеров, несут на огромном подносе множество деревянных лодочек с суши, опять шампанское, уже с зажженными фейерверками, откуда-то прыгают гимнасты, и отовсюду сотни вспышек фотокамер и мобильных телефонов. Словно мы в Каннах идём по красной ковровой дорожке.

Наконец мы добираемся до зоны белоснежных диванов. Путь нам преграждает бархатная красная лента, натянутая между невысоких никелированных столбиков, и огромный двухметровый чернокожий охранник с каменным лицом. Признав Веронику, он лишь слегка улыбается и открывает нам проход. Мы поднимаемся на пандус, на котором располагаются причудливые белые диваны, и Вика быстро представляет нас людям, которые там находятся. Беглое знакомство она объясняет тем, что они всё равно не запомнят и через каждые пять минут будут переспрашивать наши имена.

Меня это, если честно, мало волнует. Организм требует выпить чего-нибудь холодного и алкогольного. Причём срочно. И словно прочитав мои мысли, тут же подплывает официант, который принёс шампанское и наполнил наши бокалы якобы роскошным Moet & Shandone. Я прошу официанта подать мне белого вина, так как понимаю, что выпей я шампанского при такой погоде сверху на то, что я выпила ранее, будет беда. На столе я вовремя замечаю нераспечатанную бутылку негазированной воды, не нахожу чистого стакана, плюю на приличия и отпиваю прямо из горлышка. Вот так-то лучше.

— Девчонки, я так рада вас видеть! А-а-а! — кричит Вика.

— Солнц! Мы тоже, — отвечает Лиза. — Ты бы только знала, через что мы прошли и проехали, чтобы добраться.

— Позже расскажете, — отвечает она, — после этого зверинца.

— Вика! Ты чего? — Даша смотрит на неё круглыми глазами.

— А чего я? — недоумевая, спрашивает Вика.

— Ну, они хоть и угашены, но наверняка им не в кайф слушать, что они звери.

— Даша, зайка, очнись! — смеётся Вика, — они англичане. Они вообще ничего не понимают.

— Как? — удивляется Даша. — Все англичане?

— Ну, один ирландец. Наверное, пару французов. — Вика окидывает взглядом необъятный белый кожаный диван, на котором сидят её знакомые.

— И с тобой ни одного русского? — спрашивает Лиза.

— Тут? Боже упаси! — снова заливается смехом Вика.

— Ну, сама понимаешь, Марбелья и всё такое, — говорит Даша.

— Не, только не здесь. — Вика отпивает из бокала. — Вот, смотри.

Она подходит к паре мужчин, которые о чём-то активно беседуют.

— Charlie![23] — Она называет имя одного из них.

— What’s up, dear?[24]— отвечает мужчина.

— Иди на хуй, долбоёб! — улыбаясь, кричит она ему в ухо.

— Pardon?[25]— спрашивает он.

— Great party, eh?[26] — говорит она всё тем же улыбчивым тоном.

— Yeah! Yeah![27]— отвечает он и показывает пальцами V.

— Ну, я же говорила. — Вика поворачивается к нам и пожимает плечами.

— Уау! — восклицает Лиза. — Слушай, а забавно!

— Ещё бы. — Вика всё прикладывается к бокалу. — Ну, рассказывайте, как вы?

— Ох, — вздыхает Даша, — обстановка не та. Давай позже.

— Не вопрос, — отвечает Вика. — Потусим тут ещё немного и в другое место рванём. Поспокойнее. А пока отдыхайте!

— А-блять-минь! — отвечают Даша с Лизой, пока я делаю вид, что что-то смотрю в телефоне.

Вероника не лезет ко мне с расспросами. И я это очень ценю. Девчонки начинают пританцовывать, и как раз к тому времени, как они собираются выпить за встречу, мне приносят бутылку белого и наполняют бокал. Мы чокаемся.

С возвышенности открывается прекрасный вид на всю территорию клуба. Я просто обожаю наблюдать за людьми, когда они не знают, что за ними следят. Ты словно читаешь их мысли и предсказываешь их же действия.

Вот танцует девочка, приветливо распахивая декольте своего платья, и рядом с ней пританцовывает мальчик. Но ей это совершенно неинтересно. Её больше привлекает мужчина за сорок, который смотрит на неё весьма недвусмысленно. Скорее всего, она студентка и совсем не прочь погонять на «Порше» по ночному городу, и явно не в восторге от перспективы ехать в апартаменты мальчика где-то в горах. Её гораздо больше прельщает мысль проснуться завтра утром на вилле того мужчины. И хоть она понимает, что лёгкую жизнь ей не способна обеспечить лишь одна ночь, но шанс-то есть. Затем она и пританцовывает в его сторону. Хотя, может, девочка просто под кайфом. Кто знает…

А вот парень трётся о другого парня. И не дай вам бог сказать, что они пидоры. Вас тут же вышвырнут из подобного заведения. Не забывайте, что вы в Европе. Тут не терпят гомофобства. А в целом, здесь вообще всем плевать, кто с кем спит. Единственное, я подслушала от Вики, что персонал «Nikki Beach» вечно спорит, кто первый трахнет новую официантку или администраторшу. Также они делают ставки, кого первым из гостей выволокут на плечах, запихнув при этом во что-то вроде «Range Rover», кого вывернет через белые диваны прямо на пляж, кто голой прыгнет в бассейн и, конечно же, кто заплатит самый большой счёт. Так как «Nikki Beach» единственное место в Испании, которое даёт счёт на оплату чаевых отдельно на американский манер. Как-то, по рассказам Вики, один шейх «насидел» на сумму в триста тысяч евро. И как она уточнила, после этого счёта каждый из официантов в этой смене купил себе по машине. Также кто-то рассказывал — тут справляли свадьбу американский сенатор и один известный певец, но это могут быть слухи.

Если бы вы видели это место, то тот же час поняли, что правды тут нет. Все присутствующие, включая персонал, что-то строят из себя. Их даже нельзя винить за это, так как атмосфера располагает. Каждый делает то, что может. Лысеющие богатеи из Соединённого Королевства спаивают молодых шведок. Молодые плейбои пытаются завлечь своими накачанными телами богатых американок или, на худой конец, англичанок — им, по сути, без разницы. Русские клуши пытаются сделать как можно больше фото, а случайные прохожие с пляжа просто хотят понять, почему вино в пластиковом бокале с логотипом клуба стоит двенадцать евро. Что касается меня — я хочу дойти до приятной кондиции, когда ничего не волнует, но при этом не стоять на карачках возле унитаза. А как вы догадываетесь, поймать эту золотую середину очень сложно.

Пока Вика общается с девчонками, к ним подскакивает, по всей видимости, подруга Вики и, судя по её взгляду, просит познакомить с девчонками. При всей своей дальнозоркости я не могу определить возраст этой девушки. Невысокая, стройная, но лицо явно уже не молодое. Глаз не видно из-за очков. Стиль приличный, но немного несуразный. На ней платье от Prada, но она в кедах при её-то небольшом росте. Это сбивает с толку, но она тут же начинает тараторить на чистом русском, и я зыркаю на Вику. Ага, значит, всё же русские есть. Вика наклоняется, что-то говорит ей на ухо и знакомит с Дашей и Лизой. Чуть погодя указывает на меня.

— Света, — говорит эта девушка.

— Марго, — отвечаю я.

— Ой, ты так классно выглядишь, — тут же отвешивает она мне неожиданный комплимент.

— Спасибо. Ты тоже. Как оно? — нейтрально спрашиваю я.

— Хорошо. Сегодня классная тусовка. А чем ты занимаешься?

— Я? — Ого, как неожиданно. — Работаю в банке. Ничего особенного. — Я всегда так отвечаю незнакомым людям, дабы они не заваливали меня сотнями вопросов о курсах валют, кредитах и разных мутных схемах.

— Из Москвы? — спрашивает девочка.

— Из неё самой, — отвечаю я. — А ты откуда?

— Ну, недалеко от неё, но уже давно тут.

— Как давно?

— Ну, скажем так, я лет пятнадцать уже ничего не перевожу на рубли.

— А-а, — улыбаюсь я, — тогда понятно.

— Как тебе тут? — спрашивает она.

— Ну, такой своеобразный Animal Planet в прямом эфире.

— Скорее цирк, — встревает Вика в наш разговор.

— В смысле? — спрашиваю я.

— Ну, тут всё как в цирке. — Она отпивает из бокала. — Вот тебе силачи, они же перекачанные мачо, вот бородатые женщины, также известные как трансвеститы, укротительницы змей, молодые нимфетки, цари зверей, сидящие в вип-ложах со слонами. Уловила суть?

— Типа того, но в целом все тут одновременно и артисты, и зрители. Так? — задаю я риторический вопрос.

— Именно. Но я сюда прихожу исключительно как зрительница, — говорит Вика, пританцовывая.

— Да? Только как зрительница? — усмехаюсь я. — И неужели у тебя нет армии поклонников и всё такое? Ну как обычно.

— Представь себе, нет, — тянет она. — Более того — у меня тут шикарная репутация. Не гулящая, мать двоих чудных детишек, не вылезаю из спортзала, в тёмных делах не замечена.

— Не замечена или не замешана? — издеваюсь я.

— А остроумие спустя годы всё то же. Что же, очко в твою пользу.

— Всегда в мою. — Я натянуто улыбаюсь.

— В общем, у кого ни спроси, но я тут просто невинное дитя, любящее танцевать.

— Тогда что это за субъекты? — Я киваю в сторону дивана, где преимущественно собрались мужчины за пятьдесят с молодыми девушками.

— Так, знакомые. Они меня защищают от всякого мусора. Плюс с их помощью вы сегодня попали на вечеринку. Я, конечно, понимаю, что ты не в курсе, но последние билеты на эту тусовку были проданы два месяца назад. Но я внесла вас в список. Вам даже платить не пришлось.

— А-а-а, — ухмыляюсь я.

— Не «а-а», Марго. Не путай это с Москвой. Хорошо?

— О’кей. Мне вообще всё равно. Я так, туристка.

— Вот и отдыхай, сладкая. — Она кидает напоследок хищную улыбку и возвращается к танцам.

Да уж, люди могут обмануть кого угодно, но только не старых друзей. Доказано.

Девчонки разбрелись кто куда, людей стало ещё больше, а общее состояние толпы уже полностью неконтролируемо. Я достигла той золотой середины, когда мне нет ни до чего дела, но мне при этом неплохо. Фотографирую себя на телефон на фоне этой алой вакханалии и отправляю Кириллу с текстом: «Добро пожаловать в Марбелью, или Посторонним вход воспрещён».

Спустя пару минут он отвечает, что сочувствует мне и что очень скучает. Я ему пишу, что с радостью бы променяла это так называемое веселье на его объятия в комнате с камином. Он отвечает, что если бы не моя цель в Португалии, организовал это за полчаса. Ещё чуть позже он присылает мне свою фотографию, на которой он мне улыбается и подмигивает.

Минут через десять после окончания переписки с Кириллом происходит что-то необъяснимое: молодой парень в костюме кардинала опускается передо мной на колено и протягивает руку — то ли на танец приглашает, то ли предложение делает. Я ему подыгрываю и кладу на его ладонь свою. Он тут же встаёт, перекрещивает меня, улыбается и идёт дальше. Потом какой-то дредастый чувак, минуя секьюрити, охранявших вип-ложу, проникает в неё и что-то передаёт одному из англичан под столом. Сверху снова начинает струёй бить шампанское, гимнастки в летающих обручах рассекают небо, фейерверки вспыхивают с разных сторон, кого-то уносят на руках. Позади нас, со стороны моря, раздаются залпы. Может, это салют, может, оружие, кто знает. Бассейн вдруг окрашивается в красный цвет. Вино? Краситель? Кровь? Не хочу даже знать. Ведущий объявляет, что за вертушки встал какой-то знаменитый диджей. Толпа ликует, начинает снимать на телефоны. В общем, происходит такая сюрреалистичная неразбериха, что если кто-то бы вздумал начертить посреди танцпола пентаграмму и принести в жертву козла, это сочли бы за часть шоу-программы.

— Так, — подскакивает Лиза, — кажется, пора валить.

— Чего так? — спрашиваю я.

— Один чувак, которому уже прогулы на кладбище ставят, только что сказал мне, что, будь я не замужем, он бы уже меня трахал в туалете.

— Ого какие у нас распутные англичане пошли, — говорю я и радуюсь в глубине души, что не я первая предложила свалить.

— Сэр, мать его. Они, конечно, все трепачи, но от греха подальше лучше уехать отсюда.

— Я не против. Где Даша?

— Забрала Вику и идет к выходу.

— Вику? Это обязательно? — спрашиваю я с недовольной миной на лице.

— Рит, зайка, давай потом, пока Ричард Дряхлое Сердце не начал охоту за мной.

— Как скажешь, Лиз.

Мы тут же спускаемся по маленькой лесенке и пританцовываем в сторону выхода. По пути нам попадаются весьма симпатичные юноши, приглашающие нас потанцевать, но мы их игнорируем или просто отталкиваем самых надоедливых.

Наконец пробравшись к выходу из клуба, замечаем Вику и Дашу, сидящую на земле. Да, всё как в славные нулевые. Ничего не меняется.

Лиза начинает ловить такси, но те, завидев в стельку пьянючую Дашу, тут же отказываются везти. Я соображаю, что наша машина не так уж и далеко, и говорю Вике с Лизой, чтобы поднимали её и тащили, пока я вспоминаю, где мы припарковались. Они не намного лучше Даши, но всё же поднимают её и волокут по песчаной дороге.

Пройдя ещё минут пятнадцать с остановками, мы всё же добираемся до «Мустанга», отыскиваем в багажнике воду, отпаиваем Дашу, пытаемся сами прийти в себя, но все попытки тщетны. Вика говорит нам, что неподалёку отсюда есть кафе, где можно перекусить и протрезвиться.

Я, не споря, соглашаюсь. Мы загружаемся в машину и по подсказкам Вики добираемся до места. Кафе оказывается очень приятным и называется «Fluid». Как иронично. В этот час здесь немноголюдно и довольно уютно. Вику тут быстро признают, она делает какой-то заказ, даже не спрашивая нас, и официантка удаляется.

— Что ты заказала? — спрашиваю я у неё.

— Ну, если по-простому, это можно назвать «after Nikki Beach dinner». Но если расшифровать, я попросила отрезвить нас.

— Отре-е-езвить? — доносится голос невменяемой Даши.

— Да, Даш, отрезвить, — холодно повторяет Вика.

— Зачем? I’m fine. Really, I’m fine[28], — неожиданно она переходит на английский.

— Да-да, Даш, мы видим. Отдыхай, — отвечает ей Вика.

Я, видимо, переоценила свою трезвость, и пространство немного плывёт у меня перед глазами. Поэтому я утыкаюсь в телефон. Собственно, остальные делают то же самое, за исключением Даши. Она полностью «fine» и дремлет в плетеном кресле.

Уже смеркается, но на улице всё ещё тепло. Фоном поёт Lady Gaga, и Лиза спрашивает у Вики:

— Фух, ну хоть поговорить нормально можно. Там было весело, но так шумно. Вик, ну как ты тут?

— Я за этим туда и хожу, там особо не поговоришь, зато можно приятно потусить. Как я? Хм-м… — Она тянет с ответом. — Не могу односложно так вот сказать. Но знаешь, хорошо. Всё приятно стабильно.

— Ну, это здорово. А дети твои где? — спрашивает Лиза.

— Они в Лондоне сейчас. Учатся. Недавно приезжали, но уже уехали.

— Часто видитесь?

— Не то чтобы очень, но им там нравится. А так — то я к ним, то они ко мне.

— Ясно, — отвечает Лиза.

Нам приносят кучу вкусно пахнущих снеков, чай и отдельный стакан с какой-то оранжевой жидкостью, который ставят перед Дашей.

— Дашка, — говорит Вика, беря стакан в руку.

— Чё надо? — бычится та, не открывая глаз.

— Давай так, выпей сейчас это, а потом я шампанского закажу.

— А что это? — спрашивает Даша, наконец открыв глаза.

— Ну, это коктейль, — ржёт Вика.

— А-а, ну это можно… — Даша берёт стакан.

— Только, солнце, его нужно залпом выпить. А то невкусно будет. — Вика помогает ей привстать.

— Да не вопрос, — уверенно заявляет Даша и за несколько больших глотков осушает стакан.

Тут же она начинает меняться в лице с дикой скоростью. Её аж всю корёжит. Чёрт, что там было-то?

— Вика, — призываю я к её вниманию, — что ты ей дала?

— Ну, это для тех, у кого тормозов с алкоголем нет. Там свежевыжатый лимонный сок, табаско и имбирь. В общем, ядерная смесь, но через полчаса будет как новая.

— Что вы мне, суки, подсунули? Меня сейчас вывернет! — возмущается Даша.

— Даш, пойдём в туалет сходим лучше.

Вика помогает ей встать, и они удаляются. Мы остаёмся с Лизой наедине и сидим в абсолютной тишине. Только Lady Gaga с песней «Paparazzi» на заднем фоне разбавляет тишину.

— Тебе тоже так кажется? — Лиза нарушает молчание спустя пару минут.

— Как? — спрашиваю я.

— Ну, словно мы оказались в машине времени и всё вернулось на пятнадцать лет назад?

— Не совсем. Телефоны стали тоньше, прокладки ароматизированные, морщин прибавилось, мы перестали от кого-либо зависеть, секс стал откровеннее, а люди более лживые. Или ты о чём?

— Ну, я немного про более узкое. Вспомни, сколько раз мы так же сидели, после тусовок, откачивали Дашу, вы перебрасывались подъёбками с Викой, и мы вместе болтали о разном…

— Много, Лиз, много. Но уже не совсем то. Сама видишь, мы вроде всё те же весёлые девчонки, но… У каждой из нас накопилось слишком много багажа. Понимаешь? Через много фильтров теперь пропускается каждое слово.

— Понимаю. Но всё равно, приятно так вот оказаться всем вместе. Словно становишься…

— Моложе, — заканчиваю я за неё.

— Да. Моложе, — кивает Лиза, — и беззаботнее, что ли.

В этот момент возвращаются Вика с Дашей. Даша выглядит получше, но всё равно ещё немного бледная.

— Ок, бэтмен удачно вызван, поклонение белому богу пьяниц совершено, пациент будет жить.

— За здоровье, — поднимаю я чашку с чаем, и девчонки, включая Дашу, мне подыгрывают.

Мы начинаем поглощать снеки. Даша с Лизой рассказывают историю, как мы приехали сюда. Спасибо им, что пропускают некоторые подробности связанные со мной и Кириллом. Но я наконец догадываюсь, почему они тогда так надолго отходили звонить, пока я была с Кириллом на кухне. Они звонили ей и уже тогда всё рассказали. Ладно, что уж теперь сделаешь.

Вика рассказывает про свою здешнюю жизнь. Про тусовки, открытия и закрытия разных злачных мест, про знаменитостей, какие тут живут и с кем она на короткой ноге, про свору завистников, которые за её спиной распускают слухи о том, где она путешествовала. Когда Лиза затрагивает тему личной жизни, Вика вскользь упоминает, что она сейчас с русским состоятельным мужчиной, он не отец её детей, но её в принципе всё устраивает. Лиза вовремя соображает и не расспрашивает её подробно об этом. А что, верно, раз саму Вику всё устраивает, то почему бы и нет. Хотя мне кажется, что это далеко не единственный её мужчина.

Мы сидим так ещё пару часов, но потом я напоминаю подругам, что было бы хорошо завтра добраться до пункта назначения, причём засветло. Они вначале не соглашаются, но Дашины пьяные зевки всё же ставят финальную точку.

Мы прощаемся с Викой, девчонки гораздо приветливее, чем я. Затем садимся в «Мустанг» и отправляемся в отель.

По дороге они говорят, как рады были рады видеть Вику и как жаль, что всего лишь мельком. На что я отвечаю, что это для их же безопасности.

Всю дорогу до отеля провожу в раздумьях о том, что за препараты принимает Вика или каких хирургов она посещает, так как выглядит она лет на десять младше нас. Но потом до меня доходит, что моложе, чем мы, Вика не только внешне, но и изнутри. Видимо, сказывается образ жизни, который она ведёт, медитации или совсем очевидное — она просто шлёт всех куда подальше. И не тратит нервные клетки на кого ни попадя.

В конечном итоге мы попадаем на территорию отеля, я ставлю машину возле нашего блока не совсем ровно, но так как мы завтра с утра уезжаем, меня это мало волнует.

Как только мы заходим в номер, я стягиваю с себя платье, надеваю майку, в которой была на пляже, и заваливаюсь на свою кровать. Беру телефон и отправляю Кириллу сообщение, в котором пишу, что уже в отеле и жутко устала. Он оперативно присылает мне в ответ, что тоже сильно умотался сегодня и очень скучает.

Мы ещё недолго переписываемся, затем я набираю, что у меня уже закрываются глаза, а завтра рано вставать. Мы желаем друг другу спокойной ночи, и я ставлю телефон на зарядку.

Выхожу посмотреть, как девчонки, но обнаруживаю их уже спящими. Быстро они. Вещи раскиданы, никто никаких чемоданов, естественно, не собирал. Я решаю покурить перед сном и иду на террасу. Сажусь в удобное пляжное кресло и задираю ноги на перила. Чёрт, как же приятно. Давно я так много не тусила на каблуках.

Калейдоскопом проносятся мысли о прошедшем дне. Нет, всё же это место не по мне. Да, тут один из самых лучших климатов на земле, но слишком много цирка, зависти, лицемерия, дешёвых понтов и всего прочего, что есть и в Москве. Но как место отдыха на недельку очень даже хорошее. Плюс ко всему недалеко океан и наикрасивейшие испанские города Кадис, Севилья, Гранада. Юг очень богат историей, насколько мне известно. Жаль, в этот раз времени в обрез. В мире столько интересных мест, которыми хочется вдоволь насладиться, а обычно получается только галопом пробежаться, особо при этом ничего не прочувствовав. Я уже давно грежу уехать на Бали месяца на три. Нет, я не фанатка йоги или фильма «Ешь, молись, люби» и не горю желанием найти там горячего бразильца. Просто хочется почувствовать себя дикаркой, ходить вечно в купальнике, забыть, что такое дресс-код и вечное хамство, видеть только загорелые, а не серые лица. И, конечно же, главная мечта идиота — встать на серфборд. Все говорят, что это сложно, но очень хочется. Что же, поживём — увидим.

Я докуриваю, тушу сигарету в пепельнице, вдыхаю свежий ночной воздух и захожу обратно в номер. Глаза слипаются, поэтому идея с душем отпадает сама собой. Я лишь смываю косметику, раздеваюсь, голая падаю на мягкую постель и через несколько минут засыпаю.

Утром я проснулась от чу́дного запаха. Открыв глаза, увидела чашку с кофе на прикроватной тумбочке. Боже, желаю тысячу лет этому человеку. Но этот человек вдруг включил музыку и тем самым вызвал на себя тысячу проклятий.

— Даша! Лиза! — кричу я. — Потише! Утро же.

— Ой, ты уже проснулась? — Этим человеком оказалась Лиза.

— Ну, ты бы ещё «Металлику» врубила.

— Так, пей кофе, приходи в себя.

— Ага. Дай мне пять минут.

— Как скажешь, — отвечает она и уходит, пританцовывая под какой-то попсовый хит.

Даша, видимо, ещё спит. Ох, не завидую я её голове.

Не вставая с кровати, я отпиваю кофе. Он уже немного остыл, и я приканчиваю его в несколько глотков. Хочется есть и курить. Но сначала бы я перекусила.

— Ли-из! — кричу я ей.

— Чего? — отзывается она.

— А закажи завтрак, а?

— Тут уже всё. Поднимай задницу и иди ешь.

— Лиз! — Я опять её зову.

— Ну чего?

— Я тебя люблю.

— Ох, я тебя тоже. Но ты лучше поторопись, а то всё остынет.

— Уже встаю, — говорю я, чуть не добавив в конце «мам».

Понежившись ещё пару минут в кровати, делаю нечеловеческое усилие над собой и встаю. Иду в ванную, чищу зубы, особо стараюсь не смотреть на своё отражение в зеркале. Так как вид мой совсем не ахти, и ещё я терпеть не могу гостиничное освещение в ванных комнатах.

Закончив все свои дела и надев халат, выхожу в гостиную и вижу, что на столе стандартный завтрак — яичница, тосты, сок, фрукты и самое главное — кофе.

Лиза, видимо, уже поела и пакует вещи. В комнате слишком светло, поэтому я беру со стола солнцезащитные очки кого-то из девчонок и надеваю. Ненавижу утро.

— А это тело собирается вставать? — Я киваю в сторону комнаты, где всё ещё спит Даша.

— Не знаю, но ей придётся, — отвечает Лиза. — Но ты туда лучше пока не заходи. Запах — как в «обезьяннике».

— Ты была в «обезьяннике»?

— Ты шутишь? — смотрит она на меня. — У тебя с памятью хуже, чем у меня. Мы в отделении три часа просидели. Ты, я и Вика.

— То-очно. — Я вспоминаю, как нас туда забрали курсе на третьем. Когда мы по дурости начали докапываться до ментов на набережной. — Слушай, и правда забыла.

— А я вот нет. И вони той. Так что лучше не ходи пока туда.

— Не вопрос.

Быстро проглотив завтрак, прошу у Лизки её телефон, вспоминая, что она вчера много фотографировала. Ужасаюсь, рассматривая снимки — какая же всё-таки я пьяная была… Решаю покурить прямо в номере, так как мы всё равно через час отсюда выписываемся.

Пока я неожиданно осознаю, что за прошлый день умудрилась немного загореть, словно восставшая из мёртвых, в комнату заходит Даша.

— Чё вы тут шумите-то?

— И тебе доброе утро, — отвечаем ей мы с Лизой.

— Хуютро. Чё вы в такую рань-то встали?

— Даш, кролик ты мой, — улыбаюсь я, — уже одиннадцать. Нам через час уезжать.

— Уже? Господи… Мне нужно детям позвонить. Дайте кофе мне.

— Держи, — я протягиваю ей чашку.

— Ага, дети, — говорит Лиза, когда Даша удаляется обратно в комнату, — которые в школе. Опять спать завалилась.

— Ну, значит поедет отсюда прямо в халате. Слушай, может, ей шампанского холодного заказать?

— В дорогу-то? — ухмыляется Лиза. — Не, пусть мучается. Воду пьёт.

— Тоже верно. Ладно, я тоже пойду, соберусь пока.

Мои сборы занимают полчаса. Из которых пять минут я запихиваю уже изрядно помявшиеся вещи в чемодан, а остальное время просто сижу и туплю на кровати, при этом ведя ожесточённую схватку с собой, чтобы не лечь и вздремнуть еще. Вести «Мустанг» скорее всего придётся мне, так что лучше взбодриться. Поэтому после сборов я иду в ванную комнату и принимаю контрастный душ. Замечаю, что я и правда неслабо загорела. Вот что делает испанское солнце с московским бледным телом. М-да, отмазка, что я лежала в больнице Питера, уже не покатит. Ну, и чёрт с ними. Честно — уже как-то всё равно. Я так расслабилась и мне так хорошо, что всё, что в Москве, кажется мне чем-то иллюзорным, бесконечно далёким. Жизнь, в которую не хочется возвращаться. Но у меня, к сожалению, нет выбора. Хоть за оставшиеся пару дней оторвусь всласть.

Через полчаса мы выписываемся из отеля и едем по трассе в сторону Португалии. Наконец-то! Вот она, дорога, куда я стремилась. Больше никаких внеплановых остановок.

Но вдруг у Лизы звонит телефон. Я подумала, что это Вадим, но её ответ вселил в меня нехорошее предчувствие:

— Алло! Вика? Привет.

— Ну что б её, — говорю я, несясь по трассе.

— Ага, — говорит Лиза в трубку. — Так. Поняла. Этот тот, который за портом? Хорошо. Минут через пятнадцать будем. А что случилось-то? А. О’кей. Давай.

— Что там ещё? — вздыхаю я.

— Ну, если вкратце, — Лиза откашливается, — то у Вики вроде какие-то проблемы и мы должны её подхватить недалеко от порта. Где вчера обедали.

— Чего? — Я вою. — Какие ещё проблемы? Лиза, зайка, мы до Португалии вообще доедем или как?

— Спокойно. Сейчас подберём её, и она всё нам объяснит.

— А мне объяснить никто ничего не хочет? Это же из-за меня мы все собрались. И сейчас у нас будет очередная остановка, и в стотысячный раз мы будем решать Викины проблемы. Да щас, — говорю я и нажимаю педаль газа до упора.

— Марго, спокойно. Никто же не говорит, что у нас что-то срывается, — пытается успокоить меня Лиза. — Просто заедем к ней и узнаем, что случилось. У неё был очень напуганный голос. А по телефону она ничего объяснять не захотела.

— Ух ты какие новости. Как будто раньше что-то было иначе. Лиз, тебе не надоело? Она вечно оказывается в какой-то жопе, а одна из нас, причём чаще всего это была я, летит ей на помощь, чтобы спасти её. Ну сколько можно?

— Рит, — Лиза кладёт руку мне на плечо, — а вспомни, когда это последний раз было?

— Честно? — Я поворачиваю голову к ней. — Такое ощущение, что вчера.

— Ну ладно тебе. Быстро заедем, просто чтобы узнать, в чём дело. Ну пли-и-из.

— Fuck! — кричу я. — Чёрт с вами, говори, куда ехать.

И правда, путь не занял у нас много времени, и через пятнадцать минут мы уже были у того места, которое обозначила Вика. Но её мы не увидели. Я предложила Лизе ей позвонить, как вдруг из-за угла на нас надвинулась фигура вся в чёрном и с платком на голове. Она остановилась возле переднего пассажирского сиденья, постучала костяшками пальцев по стеклу с призывом опустить его, и когда Лиза опомнилась и опустила стекло, фигура произнесла:

— Дверь-то откройте!

Это оказалась Вика. Мы её совсем не признали. Она плюхнулась на заднее сиденье, где полудремала Даша.

— Газу! Едь давай! — прокричала Вика.

Я инстиктивно утопила педаль в пол, и с рёвом мы стартанули с места.

— Что случилось? — спросила Лиза, повернувшись назад.

— Лиз, солнце, — начала Вика, снимая с себя камуфляж в виде платка и очков, — тебе знакомо понятие «тотальный пиздец»?

— Наверное. Ну, я так думаю, во всяком случае.

— Ну так вот, — продолжила Вика, попутно прикуривая сигарету, — случился тотальный пиздец в квадрате. Просто Армагеддон, всемирный потоп и что там ещё.

— А поконкретнее можно? — отзывается Даша.

— Можно. — Вика на секунду замолкает, словно набирается с силами. — Конкретнее — мой благоверный с утра решил смотаться за сигаретами. И стоило ему выехать за пределы виллы, как его остановила полиция. И не просто проверка документов или на алкоголь, а с таким красивым ордером на его арест. И сейчас он под стражей. Если ещё конкретнее, то на него в России заведено несколько уголовок. Они все вялотекущие, но какая-то падла подала заявление тут, что он в розыске. В дом они не могли зайти по закону, но арестовать смогли. Так что сидит он сейчас и ждёт. Час назад мне позвонил его адвокат, сказал, чтобы я сожгла какие-то документы в сейфе и валила хотя бы из Испании. Это вкратце. Так что, девчонки, пожалуйста, помогите мне. Я могу, конечно, свалить хоть сейчас в Мексику, Канаду, Лондон, но я там головой одна двинусь. Можно мне с вами?

— Ну, я думаю… — говорит Лиза и резко поворачивает голову в мою сторону. Не находит на моём лице ни единой эмоции и на свой страх и риск произносит: — Да. Конечно. Давай. Но только мы на пару дней туда. Дальше по домам.

— Да хоть на день. Спасибо вам! — говорит Вика и откидывается на спинку сиденья. — А то я сейчас в прострации. Вообще думать не могу. Мне просто хочется свалить. И так посоветовал адвокат.

— Блин, ужас какой, — произносит Даша. — Вот вам и спокойная Испания.

— Да Испания-то спокойная, — отвечает Вика. — Просто если кому-то нужно, они тебя из-под земли достанут.

В этот момент я почему-то подумала о Кирилле. Глушилки связи у него дома, не приезжают друзья, какая-то тёмная история в прошлом. Почему он свалил? Кажется, всё понятно. А если насчёт Вики, то спроси меня, что я думаю о сложившийся ситуации, о том, почему спокойное путешествие превратилось в какой-то триллер, — я даже не найду что сказать. Ибо с одной стороны, она самый последний человек, которого бы я хотела видеть рядом с собой, но с другой стороны, мне её по-человечески жалко. Я много раз слышала о подобных историях, когда в один момент жизнь летит под откос и нет никаких радужных прогнозов. Так что я и правда не знаю, как мне реагировать. Решаю пока молчать и догадываюсь, что Вика благодарна мне за это.

Какое-то время мы едем в тишине и перевариваем услышанное. Пока стоим на светофоре на выезде из города, я наконец забиваю в навигаторе Лиссабон, оцениваю маршрут и вижу, что примерно через полтора часа будет удобная остановка в деревне под Севильей. Нам нужно будет заправиться, перекусить и очень постараться не влипнуть в очередную историю. Хотя с нашим-то везением…

Закрепив навигатор на лобовом стекле, я нажимаю кнопку, чтобы он начал нас вести, смотрю в зеркальце заднего вида, вижу, что Вика судорожно кому-то пишет сообщения, Даша смотрит в окно, а повернув голову к Лизе и видя её широко раскрытые глаза от шока, одними губами говорю: «Whatever»[29] — и включаю магнитолу. По иронии судьбы по радио начинает играть «Нас не догонят», и не проходит и пяти секунд, как вся машина наполняется заразительным и истеричным смехом. Я делаю погромче и стартую в направлении Португалии.

Глава 15 Вика

С Викой мы познакомились при весьма смешных обстоятельствах. Это было в первый день нашей учёбы в университете. Когда все разошлись по своим аудиториям на первую пару, мы вошли с ней почти одновременно. И на нас обеих были надеты абсолютно одинаковые камуфляжные платья. И в тот момент, когда мы с ней это заметили, а кроме нас это заметили ещё около семидесяти человек, которые ожидали, что одна из нас тут же кинется прочь с криками или, при совсем большой удаче, начнется битва между нами, мы посмотрели друг на друга, ухмыльнулись и пожали друг другу руки. Такого никто не ожидал. Но это было весьма эффектно. Ровно с того момента и началась наша дружба. Мы тут же поняли, что на одной волне. Внешне мы совсем не были похожи, но иногда казалось, что у нас одно сознание на двоих. Вы знаете, как это бывает: одна договаривает часть фразы за другую, настроение у обоих всегда идентично, вкус на парней одинаковый. Впоследствии это и стало камнем преткновения.

Вика не была дочкой ни предпринимателей, ни политиков, ни даже интеллигентов. Она родилась в Туле, в среднестатистической семье. Но уже со средней школы дала себе строгое обещание, что не застрянет в этом болоте и во что бы то ни стало свалит как можно дальше. Даже Москву она всегда расценивала как перевалочный пункт. Так оно и вышло.

Заняв у кого только можно денег, она поступила в университет, поселилась в общежитии, со второго дня учёбы начала раздавать листовки, была промоутерской плюшевой куклой. Позже работала официанткой на полставки, при этом неплохо училась и изо всех сил показывала, что у неё «всё в жизни хорошо». Почти все велись на это, даже стали пускать слухи, что она дочка олигарха, которая отказалась от денег отца и обеспечивает сама себя. Лишь я в самом начале знала, что это не так. Потом мы подружились с Дашей и Лизой, и они тоже стали в курсе всей правды. Но мы никому ничего не говорили, а скорее наоборот, поддерживали все слухи. Так как сама Вика нас об этом просила. Это ей помогало с парнями, обожателями и даже преподавателями, которые надеялись на покровительство её несуществующего отца-миллионера.

Поддерживать такой имидж было достаточно сложно, поэтому она устроилась работать в один из самых первых элитных мультибрендовых бутиков столицы. И причём не из-за зарплаты. Она тайком выносила после работы фирменные шмотки, бижутерию, туфли и расхаживала в этом по университету. Потом так же незаметно возвращала всё на место. Но однажды на работе эти её манёвры просекли, и ей пришлось уволиться. Она совсем не расстроилась, а скорее наоборот, обрадовалась. Так как в её понимании неважно, что ты продаёшь — докторскую колбасу или сумки от Prada, всё равно ты тупой продавец.

Мы как могли помогали ей финансово, так как в отличие от нас у неё совсем не было никакой поддержки. И ко всему этому она ещё что-то отсылала родителям, успокаивая их, что у неё всё в порядке. Это, конечно, поступок, заслуживающий уважения, но иногда она растягивала пачку пельменей на три дня. Ей и вправду было нелегко.

К третьему курсу мы начали жить вчетвером, и у нас всё было общее — проблемы, радости, еда, секреты, похмелья. Мы были как семья и защищали друг друга.

Тогда мне казалось, что так и будет всю жизнь. Какая же я наивная была. Но годы лечат. Уже после окончания университета мы поехали отмечать Новый год в Киев. Мы давно туда собирались и наконец вырвались. Мы праздновали в очень весёлой компании у кого-то в частном доме в пригороде. Со мной поехал мой тогдашний парень, с которым мы уже приличное время встречались. Я уже даже с трудом вспомню, как его звали, но на тот момент он был моим потенциальным женихом. К концу новогодней вечеринки в одной из спален мы лежали втроём: я, мой парень и Вика. У меня сильно разболелась поясница, и я захотела посидеть в кресле, которое было в холле возле спальни. Они остались вдвоём. Он явно хотел секса, причем невзирая на то, что я плохо себя чувствую. Минут через десять после того, как я их оставила, наивно думая, что они заснут, до меня донеслись звуки, которые могли быть чем угодно, но уж точно не сонным сопением. Вика стонала, а кровать скрипела. Услышав это, я просто оцепенела и даже не смогла подняться с кресла. Настолько я была в шоке. По идее, я должна была ворваться в комнату, устроить разнос, убить их, наорать, на худой конец. Но я не смогла. Просто я была к этому не готова. Как только ступор прошёл, я спустилась на первый этаж, налила себе выпить и пила до тех пор, пока не заснула, уткнувшись лицом в скрещенные на столе руки.

С утра сделала вид, что ничего не слышала. Но Вика, в отличие от моего несостоявшегося жениха, всё поняла и прятала взгляд. Сам парень пытался изображать человека, у которого жуткое похмелье и который ничего не помнит. Я всем сказала, что зайду в магазин, а сама помчалась на вокзал и уехала на первом же поезде до Москвы, с огромной тяжестью на сердце и болью. Болью преданного человека.

Только уже будучи в Москве, ответила эсэмэской Лизе, что уже в столице, собираю вещи и съезжаю из квартиры. На её вопрос «что случилось?» я ответила, чтобы спросила у Вики. На этом всё и закончилось. Я первое время перекантовывалась у знакомых, потом быстро нашла работу в банке, так же быстро нашла себе нового парня. Нет, никакой любви к нему у меня не было, и даже не от одиночества я с ним сошлась. Просто у него была своя квартира и по стечению обстоятельств совсем недалеко от моей работы, так что это был чистый расчёт. Я его бросила в тот же день, когда мне дали повышение и значительно увеличили зарплату. Продажная шлюха? Может и так, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

С Викой, насколько я знаю из рассказов подруг, потом случилась череда различных событий, смены мест жительства, вечные проблемы, какое-то время она даже была вроде в розыске. Ничего серьёзного, просто перешла дорогу дочке прокурора. С каждым может случиться. Позже она всё же нашла себе какого-то нефтяника, скорее для безопасности своего будущего, чем по желанию, родила от него двух ребятишек и стала раскатывать по свету. В конце концов рассталась с мужем, но не развелась, детей отправила в Англию, а сама с утра загоняла себя в тренажёрном зале, а вечером отрывалась как ненормальная. Дни же её практически весь год занимал только пляж. Так она и жила. Ничего сверхъестественного, ничего неадекватного. Она получила то, о чём мечтала. Каким способом она это сделала, как и всё прочее, — на её совести.

И вот по прошествии стольких лет, стольких событий, стольких мужчин в конце концов она сидит сейчас напротив в какой-то деревне возле Севильи, пьёт кофе с молоком, ест салат и украдкой смотрит на меня через свои солнцезащитные очки от Chanel. А во мне в это время борются два совершенно разных чувства. С одной стороны, я хочу ей помочь, как-то поддержать, а с другой — я мечтаю вытащить ее за волосы из-за стола и послать куда подальше. Моё сознание соглашается на компромисс и заставляет меня сидеть с непроницаемым лицом и попивать кофе.

Это меня пока устраивает, я особо не вмешиваюсь и только слушаю их разговоры на тему адвокатов, судебных дел и как в очередной раз Вика попала в жопу. Из которой обычно вытаскивали её мы. Ох, чувствую, история всё же повторится.

— Ну а если вдруг всё кончится плохо? — спрашиваю я, выступая главным злодеем.

— Что ты имеешь в виду? — не понимает Вика.

— Ну, если его признают виновным, экстрадируют и всё такое.

— Тогда что-нибудь придумаю, — отвечает она, опустив при этом голову.

— Как обычно, — произношу я сквозь зубы.

— Рит, зайка, — цедит Вика, — давай не сейчас, а? Пожалуйста.

— Да что ты, что ты… — развожу я руками.

— Да злорадствуй на здоровье. Просто дотерпи до вечера хотя бы, когда я залью шары и мне будет всё равно. Или мы подерёмся. Но сейчас, — она отпивает свой кофе, — сделай над собой усилие и просто не трогай меня. Компренде?

— Компренде. Но свои проблемы оставь при себе. Я еду отдыхать. Из-за тебя у меня и так два дня пропало.

— Чего? — Она сорвала очки и зло уставилась на меня. — Да пошла ты, Старкова…

— Уже в пути, — ответила я в тот момент, когда она выскочила из-за стола и скрылась в неизвестном направлении.

Лиза тут же кинулась её догонять, и мы остались с Дашей вдвоём.

— Зря ты так, — тихо произнесла она.

— Как, Даш?

— Ну, жёстко. Я, конечно, всё помню насчёт вас, но в любом случае вы были подругами, и у неё такое произошло.

— Вот именно, Даш, были! — Я закуриваю. — И проблемы подобные у неё всегда были, есть и будут. Кому я рассказываю? Ты сама всё помнишь.

— Помню, Рит, — кивает она. — Но в любом случае… Хотя бы не драконь её.

— Дашечка, а ты не забыла, какого чёрта мы тут вообще делаем и почему поехали? Вроде как я вас всех собрала и вывезла. И это мне было плохо. А сейчас я вроде как ни при чём.

— Вот в этом и вся тонкость. Кажется, это ты забыла, что Лизка еле уболтала тебя бросить на несколько дней работу и уехать, чтобы ты там одна в Москве с ума не сошла. Мотивируя это тем, что мы когда-то поклялись вернуться на тот мыс, куда сейчас и направляемся. Справку из больницы тебе организовала. Так, Старкова? И я, дура, семью бросила тоже ради тебя, между прочим, а не потому, что сорвалась с катушек. И чтобы окончательно прояснить твою память — обещание вернуться в Португалию было дано нами четырьмя. Зациклившись на событии, произошедшем между вами много лет назад, ты ведёшь себя как вредная и злорадная пизда. И это отнюдь не комплимент. Так что ты сейчас пока посиди, подумай, а я пойду посмотрю, как они там.

— Ничего себе. Меня так лет двадцать не отчитывали, — произношу я в полнейшем шоке.

— Не забывай, я мать двоих детей, — говорит Даша и удаляется.

Я как бы отдалённо понимаю, что меня только что пристыдили, но ещё не совсем понимаю за что. Догадки есть, и отчего-то мне нужно себя чувствовать виноватой, но я отчаянно этому сопротивляюсь и считаю, что я полностью права. Да, я приехала со своими проблемами и всё вывалила на них. Но зато у нас получилось настоящее приключение, частично напоминающее фильм «Тельма и Луиза». О Вике изначально речь вообще не шла. Но они наперекор мне приехали сюда, и мы вынуждены взять её с собой, и теперь она, а не я, потерпевшая. А я вроде как курортница, которой стало скучно в столице. Как вообще это получилось? Как они это провернули?

Через несколько минут все три вернулись уже с более-менее хорошим настроением, и я ответила им на это приветливой, но натянутой улыбкой.

— Ну что, по коням? — спрашиваю я.

— Запрягай, — отвечает Даша.

Мы садимся в машину, я завожу двигатель и выруливаю с парковки придорожного ресторанчика. Стоит очень тёплый день, солнце высоко, а пейзаж по сторонам дороги в основном составляют горы и жёлтые поля. Реже встречаются винодельни, конюшни и тому подобное. Мы вяло обсуждаем вчерашнюю тусовку в «Nikki Beach», а Вика травит различные байки о жизни в Марбелье. Несмотря на всё произошедшее, настроение у меня хорошее. Точка назначения уже так близко. А Вика… ну что тут поделаешь, она всегда была словно форс-мажорное обстоятельство.

Глава 16 Синтра

Как только мы въехали в Португалию, тут же поменялись с Викой: она села за руль, а я перебралась на заднее сиденье. Часа через четыре, хотя мне показалось гораздо быстрее, мы уже оставили Лиссабон позади, решив, что не хочется в нём терять ещё день, и направились прямиком в Синтру. Хоть тут было и попрохладнее, чем в Марбелье, из-за близости к Атлантическому океану, нам было приятно и тепло.

Когда мы очутились в самом городе, наперебой начали предаваться воспоминаниям о последней поездке. Если у меня спросят слово, которое ассоциируется с Синтрой, я уверенно скажу — сказка. Так как это действительно сказочный город с замками, таинственным лесом, постоянной дымкой, необычными растениями и зданиями. Многие виллы, дома и таверны буквально вросли в леса или горы. Запахи же самые разнообразные. С одной стороны тянет свежестью леса, с другой чувствуется океан, который неподалёку, с третьей аппетитно пахнет от ресторанов, с четвёртой — горько-терпко веет от множественных развалов с кожевенной продукцией…

Нам не терпелось поскорее выбраться из машины и пойти гулять. Посидеть в кафе на террасе, выпить порто или наивкуснейшего и бодрящего португальского кофе. Но прежде всего нам нужно было найти отель. Мы долго спорили, где остановимся, и, проголосовав, выбрали один старый особняк, который сдавался поэтажно. Решающим фактором стали частная парковка, а в Синтре с этим напряг, и близкое к центру города месторасположение. Ну а самое главное то, что в этом особняке снимали триллер с Джонни Деппом «Девятые врата».

Хозяева — милая пожилая пара. Они хорошо говорили по-английски и гостеприимно нас встретили. Нам выделили второй этаж, на котором были две спальни с ванными комнатами. Дом хоть и был очень старым, но мебель, гаджеты и различные принадлежности для комфортного отдыха новые. В комнатах висели большие картины в массивных золотых рамах, а люстры были поистине царские.

Пока особо не заморачиваясь, кто где будет спать, мы сбросили чемоданы в одну комнату, убедились, что в принципе неплохо одеты, лишь немного подправили макияж, освежились и пошли пешком в центр. Брать машину в таких городах абсолютно бессмысленно. Во-первых, улочки очень узкие, во-вторых, пешком город узнаётся и познаётся гораздо лучше, ну а в-третьих, я повторюсь: даже для самых больших противников сладких алкогольных напитков португальское порто всегда придётся по душе. Особенно с правильной едой.

Каждая из нас немного покапризничала с выбором места, куда зайти перекусить и выпить, но мы всё же пришли к общему знаменателю и выбрали уютный бар с летней террасой, с которой открывался чудный вид на национальный дворец.

Все четверо выбрали восемнадцатилетнее порто, а в качестве закусок взяли крокетас с хамоном, сырное ассорти и мелко нарезанные кусочки барбекю в кислом соусе. Набивать желудок не хотелось, а чтобы не захмелеть и насладиться портвейном — самое то.

— Ну что, мы ехали, ехали и наконец приехали? — ухмыляюсь я, поднимая бокал.

— Да уж, — кивает Лиза, — те ещё гонщицы.

— Ладно. — Я опять беру слово и начинаю говорить с псевдокавказким акцентом. — Так уипьем жэ за то, что мы вэрнулись сюда спустя столко лет и собрались. Все вместе. — Сказав последние слова, я встретилась взглядом с Викой.

— Уах, какой тост! — подыграла она мне.

— Уюху-у-у! — закричали девчонки, и мы чокнулись бокалами.

Мы особо не засиживались и, пока светло, решили успеть прогуляться по магическому ботаническому саду, что охватывает приличную часть города, а затем добраться до одного из самых романтичных замков Европы — Паласио де Пена. Немножко подкрепившись, мы перво-наперво отправились блуждать по саду. Единственная, кто была не совсем удобно одета, конечно же, Вика. Хоть мы её и предупреждали. На своих высоких каблуках она, стараясь не споткнуться, не очень грациозно семенила по мощёным улочкам, а затем и по каменным ступенькам. Поэтому в некоторых местах она шла просто босая.

Сад обладал какой-то магической аурой. Особенно способствовал этому густой туман, который опустился на город, как только мы ушли из кафе, и солнце стало садиться всё ниже и ниже. Уже в десяти шагах не было ничего видно, а воздух стал такой влажный, что кофты, которые мы по привычке взяли «на случай дождя», оказались совсем не лишними. Немножко захмелевшие, мы начали бегать вокруг пальм, цветов, кустарников роз и, словно Иствикские ведьмы, завывать и пугать друг друга. Множество немецких и английских туристов с удивлением смотрели на нас, но нам было так весело, что мы пару раз испугали и их, неожиданно выскочив из-за деревьев. Одни даже убежали, сверкая пятками, чем вызвали наш громкий и немного зловещий смех.

Вдоволь нагулявшись, мы поймали такси, которое всего лишь за восемь евро, хотя путь неблизкий, довезло нас до замка Пены. Мы приехали ровно к тому моменту, когда начался закат и башни замка стали золотыми, затем оранжевыми, а как только мы подошли ко входу и вовсе алыми. Нас встретил охранник, который с сожалением развёл руками и сказал, что посещение уже закончено и он не может нас впустить, и тут впервые я почувствовала наше полное единение. Бедный португальский мальчик, ну куда тебе против нас четверых? Думаю, если в этот момент кто-нибудь магическим образом совместил бы наши улыбки, милые невинные глазки, горестно-надутые губки и срочно расстегнутые и распахнутые кофточки, слегка обнажившие наши прелести, — любую войну мы бы выиграли без боя. И конечно молодой охранник сразу сдался, сказав, что подождет нас, и пустил на территорию замка.

Запах эвкалипта, роз, лилий совсем вскружил наши полупьяные головы, и с радостными криками мы побежали к замку, попутно фотографируя друг друга.

Даже если бы цвет неба, растений, стен и башен грандиозного строения можно было передать словами, всю атмосферу в целом я бы не смогла описать ни на одном языке мира. Она была настолько волшебная, что всё это хотелось запечатлеть в памяти до конца жизни. Казалось, что мы оказались в сказке Диснея и вот-вот вылетит Аладдин на ковре-самолёте и заберёт нас в путешествие. Несмотря на то что замок был построен католиками, в голове неоднократно проносится строчка из песни «Арабская ночь…» из известного всем мультфильма.

К сожалению, мы понимали, что при всём нашем славянском обаянии нам уже не попасть в другие замки. Хотя очень хотелось ещё раз побывать в «Колодце посвящения» в усадьбе Регайлеро. Говорят, что это место было логовом масонов, там они совершали свои тайные обряды. Глубокий колодец из девяти уровней, которые символизируют все круги ада…

Когда мы любовались закатом со стен Паласио де Пена, мне вдруг позвонил Кирилл.

— Привет, Рит, ну ты как? — послышался его приятный голос.

— Ох! Насыщенно! Мы в Синтре, в Португалии. Считай, уже доехали. Как ты?

— Молодцы! Без приключений, надеюсь?

— Ну так, с незначительными. Сейчас в очень красивом замке. Что у тебя нового?

— Да так, пришлось в Париж на день съездить. Всё старые дела. Как замок?

— Он сказочный. Посмотри на досуге — замок Пена. Ну, знаешь, одно из тех сказочных мест, где хочется сыграть свадьбу.

«Твою ж мать, Старкова, какого чёрта ты это сказала? Всё, считай, мужик потерян. Ну и дура же ты!»

— Свадьбу? — В его голосе явно послышалась растерянность.

— Ну, просто я… это… — вдруг заминаюсь я, хотя понимаю, что, скорее всего, последний раз слышу его. Ну, правда, кто будет общаться с той, кто на третий день знакомства такое брякнет. Язык твой — враг твой. Аминь!

— Я имею в виду, что тут волшебно красиво.

— Да я понял.

Он, как мне кажется, немножко нервно засмеялся.

— Я вспомнил последние свадьбы, на которых побывал. Три из них проходили с видом на Тихий океан, на частных виллах в Калифорнии, а последняя в Тбилиси, человек на шестьсот вроде. И ты уж мне поверь: та, что была в Грузии, получилась в разы веселее, чем в Америке. Меня там так затанцевали, что я чуть сам не женился.

— Жалеешь, что не срослось?

«Что это было, Марго? Ты уже ревновать начала? Женщина, скинься со скалы!»

— Ну, то есть не затанцевали? — Я пытаюсь отшутиться.

— Нет, конечно. Хотя потом начался обычный разговор «купи-продай», так что лучше женился бы… — Он осёкся. — Шутка.

— Ага, поняла, — говорю я, понимая, что он тоже облажался, и теперь мы вроде как наравне.

— Ладно, что у вас дальше? Нет прямого рейса до Бордо?

— Был, — улыбаюсь я — но сказали, что засекреченные виноделы выкупили все места.

— Тогда я объявляю им вендетту! — грозно объявляет он и тут же чуть тише добавляет: — Я хочу тебя.

— И я тебя, — шепчу я.

— Что? Не слышу!

Всё он слышит.

— Хочу тебя! — чуть громче повторяю я.

— Ой, прости, наверное, после самолёта немного оглох.

— Я хочу тебя! — ору я в трубку так сильно, что птицы вспорхнули с веток деревьев. — Хочу!

— Ой! Ой! — смеётся он. — Уверен, я бы и без телефона тебя услышал.

— Ну, ты!..

— Эй, прости, — примирительно шепчет он своим сексуальным голосом с лёгкой хрипотцой. — Я тоже тебя. Очень.

— Да? — Я вдруг решила взять его на слабо́. — А докажи. Где ты?

— В холле отеля.

— О’кей. Давай! Закричи то же, что и я. Или слабо?

— Рит, ну чего ты? — начинает тянуть Кирилл.

— Я? Да так, ничего. Просто, может, ты не один?

Девчонки уже отфоткались и стоят возле меня, грея уши, хотя делают вид, что просто курят.

— Марго, ну тут много людей и…

— И что? И тебе просто слабо, потому что твои занудные белые воротнички подумают, что ты ненормальный, и отменят очередную многомиллионную сделку. Да?

— Ты сошла с ума, — смеётся он.

— Подтверждаю, — улыбаюсь я, хотя немного разочарованно. — Но это не меняет дела.

— Я хочу тебя, Марго! — вдруг взрывается у меня в трубке его крик. — Хочу тебя и схожу с ума по тебе!

— Ебать меня… — Я оглушена во всех смыслах.

— Желательно долго и жёстко, — отвечает он.

— Не ожидала, если честно, что ты это сделаешь, — признаюсь я.

— Да, я чертовски смелый! — шутливо заявляет он и переходит на шёпот: — Кстати, только что мой отец подошёл, так что даже не знаю, как ему объяснить, но надеюсь, увижу тебя на семейном ужине.

— А что… — Я даже растерялась.

— Нет уж, — прерывает он меня, — я оставлю тебя с этими мыслями наедине. А ты постарайся не влипнуть в очередную историю. И да, мне не важно, захочешь ли ты на семейный ужин или мы сбежим от всех в какую-нибудь южноамериканскую страну. Главное, хочу увидеть тебя поскорее. И я очень скучаю по тебе. Понимаешь?

Я не успеваю ответить, он дает отбой, оставляя меня в полнейшем недоумении. Что, собственно говоря, только что было? Кажется, мне нужно выпить.

С этой идеей соглашаются девчонки, которые явно готовы потерпеть с расспросами и оставляют меня наедине с мыслями.

Мы проходим пункт охраны и одариваем мальчика, который нас пустил в замок, поцелуями в обе щёки, а также чаевыми в размере двадцати евро и удаляемся к стоянке такси.

Так и не определившись, куда мы точно хотим, просим водителя отвезти нас в центр города. А уж там выберем, где нам дозаправиться.

Доехав, расплатившись с водителем и выйдя из машины, мы оказываемся на ярко освещённой улице, которая полна ресторанами и барами. Единогласно решив, что не хотим торчать в одном из тех мест, где полчаса придётся ждать официанта и слышать от соседних столов, что «This bread is gorgeous»[30] от пожилых англичан, наш выбор падает на винный бар Binhoteca, который расположен в глуби узкой улочки и манит нас гостеприимной хостес и живым джазом, который доносится из заведения.

Зашли, заняли места вокруг перевёрнутой бочки, выполняющей роль стола, заказали сухого белого вина, закусок и начали травить истории из общего прошлого. Вспоминать старых знакомых, нашу поездку сюда много лет назад, как тяжело было с деньгами и как мы вчетвером ютились в тесном хостеле, как голые загорали на пляже и имели напряжённый разговор с португальской полицией о том, что, оказывается, не на каждом пляже тут можно загорать обнажёнными, хотя взгляды тех полицейских говорили об обратном.

Не знаю, из-за чего — алкоголя, Кирилла, Синтры, но уже не было никакого напряга между мной и Викой. Если быть откровенной, мне её уже много раз хотелось обнять и сказать, как же я по ней скучала. Обида на неё давным-давно прошла, и сотню раз за эти годы я порывалась ей позвонить, но так и не смогла пересилить свою гордость. И пока мы сидим за этой бочкой, распиваем вино, смеёмся, слушаем джаз португальских музыкантов, я с уверенностью в двести процентов чувствую, что она также хочет обнять меня, сказать что-то теплое, воссоединиться. Но ей страшно. Она боится, что я её оттолкну и вечер пойдёт насмарку.

Какое-то время мы ещё сидим, болтаем, заказываем закуски, много курим, делимся чувствами. Затем, совсем неожиданно, музыканты начинают играть Cranberries «It’s My Game», а девочка-португалка становится к микрофону и начинает петь. Абсолютно не сговариваясь и не перемигиваясь, мы срываемся с наших высоких стульев, идём в центр танцпола, как последние пэтэушницы ставим сумки на пол и начинаем танцевать, не обращая ни на кого внимания, а на припеве собираемся в кружок и прыгаем как ненормальные, подпевая.

Когда песня закончилась, мы заказали ещё вина и минералки, ибо наскакались на славу. Уходить из бара не хотелось, и мы пританцовывали остальным хитам, фотографировались, делились чем-то сокровенным, о чём ни одна из наших так называемых подруг, которая окружает нас в Москве, Питере, Штутгарте, Марбелье и не знает.

Мы глазом не успели моргнуть, как наступила полночь, хотя казалось совсем недавно был закат.

Немного ещё посидев, мы решили закругляться, потому что не хотелось завтра с утра ехать на Кабо да Рока разбитыми тяжким похмельем. Расплатившись, выходим на улицу, ловим такси и за десять минут доезжаем до нашего отеля.

Неуклюже выбравшись из машины, нестройным шагом поднимаемся на свой этаж и заходим в комнату. Чемоданы по-прежнему стоят на том же месте, где мы их оставили по приезде. Мы скидываем обувь, занимаем с Викой удобные кожаные кресла, а Лиза с Дашей прыгают на кровати. Решив выкурить по сигарете перед сном, мы никак не унимаемся и дико ржём над всем на свете. Даша с Лизой вырубились первыми, прямо в одежде, и, следовательно, вопрос о том, где нам с Викой спать, уже решён. Мы отправляемся в другую комнату.

Она чуть меньше первой, и в ней лишь одна кровать, зато поистине королевских размеров. С учётом выпитого нам это уже, конечно, не важно, мы сотню раз спали вместе, но какова ирония судьбы! Мы молча садимся на кровать, я вяло распаковываю чемодан в поисках чего-нибудь поудобнее, Вика уткнулась в телефон. Когда у меня возникла дилемма — пойти в ванную или остаться грязнулей, Вика встаёт, подходит к круглому столу у окна и восклицает:

— Гляди, что я нашла!

— Что там? — спрашиваю я. — Смысл жизни?

— Почти. Весьма неплохое португальское вино. Это наверняка подарок от отеля. Бокальчик перед сном?

— Ну, с учётом всего нами выпитого думаю это уже не преступление. Наливай.

— Согласна, — говорит Вика, и я слышу, как она начинает возиться со штопором.

Успешно открыв бутылку, она наливает вино в бокалы и протягивает один мне.

— А весьма недурно, — Вика оценила вкус вина, слегка его пригубив, — даже очень. Я люблю Испанию, конечно, но у них там такое тяжёлое вино. Вкусное, но тяжёлое.

— А я недавно попробовала домашнее вино, в одном шато на западе Франции.

— В Бордо, я так полагаю, — ухмыляется она.

— О, а я вижу, девочки тебе уже обо всё рассказали.

— Ну, не всё, но знаешь, твои крики в том замке пару часов назад дополнили картину.

— Well, what I can say…[31]

— Да ничего не говори. Это твоё личное, — она отпивает из бокала, — как ни крути, я последняя, кто имеет право лезть тебе в душу.

Я не отвечаю, лишь грустно улыбаюсь, когда разум вновь наполняется флешбеками с участием Вики многолетней давности.

— Ну а как же та причина, по которой ты вообще сорвалась в это путешествие? — Она ловит мой удивлённый взгляд и тут же дополняет: — Ты не ругай девчонок, пожалуйста. Они молчали сколько могли, но я надавила на них, так как подумала, что ты в серьёзной беде, ибо ты так резко свалила из Москвы. Знаешь, я этих резко сваливших и наворовавших сограждан нашей великой и необъятной постоянно вижу. Вот и подумала, что у тебя там с банком проблемы.

— Оу! Я вижу, ты неплохо осведомлена о том, где я работаю.

— Рит, мы всё же в двадцать первом веке живём. И при твоей страсти фотографироваться, признаюсь, не составило труда следить за твоей жизнью. Ну, во всяком случае за той её частью, что ты постила в Инстаграм.

— А ты, значит, шпионила за мной? — удивилась я. Думала, она даже и не вспоминала обо мне.

— Ну, так, одним глазком. Так что там, в Москве? — говорит она и подносит огонёк зажигалки к сигарете.

— Да ничего серьёзного на самом деле. Это только сейчас до меня дошло. Тогда же мне показалось, что наступил конец света. Кому я рассказываю, ты же знаешь, для меня самый правильный выход из неприятных ситуаций — это свалить.

— Знаем, проходили, бегали за тобой. — Она подмигивает мне, снимает кофту, оставаясь в одном лифчике, и набрасывает на себя тонкое покрывало.

— Ну вот и в этот раз сбежала. Переживала, конечно, очень, поначалу. А сейчас, спустя лишь несколько дней, практически не вспоминаю о нём. Так бывает.

— Да. Люди приходят в нашу жизнь и уходят из неё. А вот осадочек остаётся.

— True story[32].

— Чёрт, погоди, мне нужно ещё выпить, — говорит она, вновь наполняя бокалы вином.

— Зачем? Может, хорош уже?

— Нет уж. Если я не скажу тебе всё сейчас, значит, не скажу никогда. Кто знает, вдруг другого шанса мне не выпадет больше.

— Какого шанса? Ты о чём? — Меня уже прилично шатает, но я из последних сил пытаюсь сконцентрироваться на том, что она говорит.

— Щас, момент. Давай выпьем за правду. Чтобы близкие люди всегда были честны друг с другом, — предлагает она.

— М-м, — думаю я. — Ну, давай.

— А сейчас, Рит, пожалуйста, что бы ты ни услышала, христом богом тебя прошу — не перебивай меня, пока я не закончу. Несмотря на то, что я почти никакая. Чертовски крепкое вино оказалось.

— Да говори уже.

— Нет, ты мне обещай! — Она направляет указательный палец на меня.

— О’кей, обещаю, обещаю, обещаю.

— Ты трижды пообещала.

— Да-да, в курсе, — смеюсь я. — Первое правило бойцовского клуба и всё такое. Ну, выкладывай.

— В общем, та новогодняя ночь в Киеве… Когда мы в последний раз виделись. Я знаю, что ты ничего не видела, но всё слышала. Так, подожди, не надо злиться и грустнеть, — просит она, замечая моё недовольное выражение лица. — Ты обещала дослушать. Так вот, все те мои вздохи и охи, — они были, да. Но их происхождение — это чистая выдумка и, что уж отрицать, моя хорошая актёрская игра. Короче, как только ты ушла, твой бывший выругался, затем повернулся на другой бок и тут же захрапел. Тут-то мне и представился идеальный случай. Я немного подождала, убедилась, что ты недалеко, и начала исполнять соло, имитируя секс. Конечно, была вероятность, что ты залетишь в комнату и раскроешь этот обман, но я тебя так любила, что готова была пойти на такой риск. Я заплатила непосильно огромную цену за то, что сделала намеренно, но как бы то ни было, будь у меня второй шанс — я поступила бы так же. Поверь, оно того стоило.

Я сижу, слушаю её и считаю, что настолько пьяна, что уже сплю, а мне снится какой-то бредовый сон. Но вот проснуться не получается. Я, словно в ту далёкую новогоднюю ночь, застыла в оцепенении, не могу шевельнуться и лишь слушаю. Но Викины слова никак не хотят выстраиваться в логическую цепочку. Поэтому я решаю спросить:

— Чего? То есть зачем?

— А это уже вторая часть. Выслушай и её до конца. Хорошо? — спрашивает она, опять прикладываясь к вину.

— Валяй, — отвечаю я.

— Это началось за пару месяцев до той нашей поездки в Киев. Я как-то шла с работы и заметила твоего парня. Он открывал дверцу своей машины, чтобы в неё села девушка. Я уж было подумала, что это ты, и хотела крикнуть, но на её лицо упал свет фонаря, и я поняла, что ошиблась. А потом подумала, что это могла быть его знакомая или сестра, но когда я подошла поближе и хотела попросить, чтобы он подвёз меня до метро, увидела, как они сидят в машине и целуются. Тогда-то всё и случилось, я не знала, как тебе сказать. Почему-то была уверена, что ты мне не поверишь и мы поругаемся. Я хотела поступить правильно, но чтобы ты себе при этом не навредила. Мы же с девчонками знали, что ты была в него отчаянно влюблена, и если бы кто-то из нас рассказал про его измену, ты бы точно не поверила и посчитала, что мы тебя настраиваем против него. Не отнекивайся, так бы оно и было. Потом я увидела его ещё раз, но уже с другой. Я не знала, что мне делать, и даже как-то сказала ему в лоб, чтобы он признался тебе. И знаешь, что он мне ответил? «Да кто тебе поверит, дурочка?» Тогда я ещё раз убедилась в своей правоте — держать от тебя всё в тайне. А ты была настолько поглощена им, что ничего не замечала. И вот тогда, на Новый год, мне в голову и пришёл тот план. Он был жестокий, и я догадывалась, что ты меня и знать после этого не захочешь. Зато я точно была уверена, что и его к себе не подпустишь. Но я так любила тебя, что на тот момент мне показалось это справедливой ценой. Поверь, после случившегося я себе места не находила, моя затяжная депрессия переросла в долгоиграющую апатию. Номер твоего телефона набирала каждый вечер, когда напивалась в одиночестве или в компании малознакомых людей, но так и не решилась позвонить, боялась, что сделаю тебе ещё больнее. Поэтому и исчезла. Я просто не могла жить с тобой в одном городе, находиться в постоянном страхе, что, столкнись мы где-нибудь случайно, ты сделаешь вид, что мы незнакомы, или посмотришь на меня ледяным своим взглядом. Вот как-то так. Это и есть правда.

Вика замолчала, встала с кровати, прикурила нам обеим по сигарете, всунула её мне между пальцев и снова залезла на кровать, накрывшись покрывалом. Я сидела как громом поражённая, глубоко затягивалась и тотально охуевала от того, что я просто-напросто потеряла кучу лет без самого родного мне человека на земле. Лучшая подруга пожертвовала собой ради того, чтобы я порвала с очередным лживым мудаком. Ну а вдруг она врёт? Вдруг лишь ради примирения скормила мне историю, где она вроде как мой ангел-хранитель? Это же тоже исключить нельзя.

— Вик, — чуть погодя говорю я.

— Чего? — откликается она.

— Ты, конечно, извини, — я откашливаюсь, — но я не была готова к подобному откровению. Просто скажи… — Я беру паузу и смотрю на неё пристально. — То, что ты рассказала, это правда?

— Сожги меня на костре, если я соврала. Будь я проклята трижды, если это ложь. И в конце концов, скажи, а ты с тем парнем, его вроде Стас звали, ты с ним после этого говорила? Ты спрашивала?

— Точно, Стас, — вдруг вспоминаю его имя. — Нет, не говорила. Как-то было противно и всё такое. Но нет, ему звонить я сейчас не буду, хотя это было весело. Прикинь, звонит тебе твоя бывшая спустя пятнадцать лет и спрашивает, спал ли ты с её подругой?

— Да уж, интересно, — смеётся Вика, — как бы отнеслась к этому его жена. Уверена, он точно женат. С детьми и полный набор.

— Верно, — говорю я, опустив голову.

— Рит, — окликает меня Вика, — ты мне веришь?

— Знаешь, — я допиваю своё вино, — понятие не имею почему, наверное, это какая-то внутренняя чуйка, но отчего-то верю. Правда. Я знаю, какой коварной ты можешь быть, как пытаешься солгать во благо, это твой конек, кстати, но почему-то в этой истории я тебе верю. И сама себе не могу объяснить почему, хоть убей.

— Может, потому что это, мать твою, правда? Просто такая вот себе правда, которая грызла меня столько лет? — произносит она, бросая окурок в мой пустой бокал. — Давай-ка я нам водички налью. Нам давно пора было поговорить.

— Давно, — соглашаюсь я. — Так почему не рассказала? Ну, не на следующий день, месяц, год, а, скажем, через пару лет? Что тебе мешало?

— Ну, знаешь, как это бывает, жизнь тебя закручивает, и ты забываешь о чём-то плохом из прошлого. Просто тусишь себе, вертишься с людьми, мужчины, дети, всякие заморочки… Хотя почему-то, когда я напивалась до беспамятства в очередном клубе, у кого-то на вилле или яхте, я уходила ото всех и вспоминала о тебе, мне тебя так не хватало. Я словно ждала, пока ты невзначай подойдёшь так сзади ко мне и отмочишь одну из своих глупостей. Сядешь рядом и отвлечёшь от всего этого мрака, что творится вокруг меня. Но этого не происходило, и я обычно либо вырубалась, там, где присела, либо вызывала водителя, либо уходила с кем-то незнакомым, чтобы впасть в полный анабиоз. Ты всегда была моим спасательным кругом. Я даже не отрицаю. Без тебя все эти годы меня просто бросало от одной скалы к другой. Но я же живучая, ты знаешь.

— Знаю, — киваю я. — Только это всё равно не ответ на вопрос, почему ты так и не позвонила, не рассказала, не объяснила, в конце концов.

— Ну а то, что ты никогда и ничего не хочешь слышать, кроме своей версии, это будет ответом? Марго, ты сама хоть в курсе, что ты как была капризной девочкой, у которой есть два мнения — своё и неправильное, так ею и осталась? Или ты считаешь, что резко повзрослела, стала рассудительной и правильной?

— Ну как бы то ни было, я всегда выслушаю до конца.

— Выслушаешь, но в конечном итоге сделаешь вывод, который будет отражать позицию, выгодную тебе. Так?

— Да, так, — соглашаюсь я. — Наверное, поэтому я и личность, а не стадо. Моё мнение основывается лишь на собственном опыте и чувствах.

— Вот-вот, — говорит Вика, протягивая мне стакан с прохладной водой.

— Но признайся, — я отпиваю из стакана, — ну, без всех этих завуалированных фраз, ты просто зассала мне позвонить. У тебя не хватило духа набрать мой номер и рассказать.

— Не буду спорить. Было страшно. По многим причинам, — говорит Вика. — Но давай уж совсем начистоту. Ты мне не звонила по той же причине.

— Хм, — ухмыляюсь я. — Один-один.

— И я про тоже.

Она протягивает мне руку, чтобы я хлопнула по ее ладони своей ладонью. И так получается, что я промахиваюсь с ударом, валюсь на неё и мы падаем в объятия друг друга. Крепко обнявшись, начинаем плакать. Обе, навзрыд, и это длится бесконечно долго.

Какое-то время мы лежим, не двигаясь, и только наши частые всхлипы слышны в комнате. Каждая думает о своём, но вместе мы думаем об одном и том же, как же мы всё-таки скучали друг по другу. Какое странное и приятное чувство, словно у тебя что-то отняли, а потом вернули обратно.

Наобнимавшись, мы смеёмся друг над другом и над тем, что годы идут, а мы всё такие же плаксы. Мы выпиваем ещё по паре стаканов воды, чтобы не было плохо с утра, потом снова обнимаемся и не замечаем, как засыпаем.

В эту ночь мне ничего не снится, я ни разу просыпаюсь, не поднимаюсь с кровати с одержимой идеей зарядить телефон или смыть косметику. Я тихо и мирно сплю до самого рассвета.

Глава 17 Кабо да Рока

Меня разбудило солнце, которое через щель между шторами светило мне прямо на лицо. Вики рядом уже не было, и я лишь сильнее завернулась в одеяло и накинула его себе на голову. Но прошло минут десять, как в комнату проник запах кофе.

— Доброе утро, пора вставать, — раздался голос Вики.

— Нет, рано слишком, — отозвалась я из-под одеяла.

— Какой рано? Уже почти одиннадцать. Хозяйка отеля приготовила кофе. Не знаю, вкусный или нет, но от одного запаха уже вставляет.

— Чувствую, — говорю я, и желание выпить кофе всё же заставляет меня оторвать голову от подушки и приподняться на локтях.

— Прости, дорогая, но завтрак в постель ты не получишь, придётся спуститься, — говорит Вика, протягивая мне чашку.

— Ну вот, — говорю я обиженным тоном, — вот и вся благодарность после проведённой ночи.

— Да, ты была хороша, детка, но жопу придётся поднять.

— Ладно, сейчас спущусь. Девчонки уже встали?

— Ага, пошли звонить своим мужьям, женихам.

— Кстати, у тебя там новостей нет от адвоката? — интересуюсь я, вспоминая о её истории.

— Да пока нет. Я звонила только что, но ничего конкретного мне не сказали. Так что буду ждать.

— Ладно, уверена — всё наладится. Это, конечно, не Россия, где по щелчку пальцев решаются такие проблемы, но в каждой стране есть свои рычаги.

— Тоже верно. — Вика берет со стола сигареты. — Ладно, давай поднимайся, и пойдём завтракать.

— Хорошо, хорошо. Встаю я.

Вика уходит, а я потягиваю кофе и анализирую вчерашний вечер, а в особенности то внезапное откровение от Вики. Ну ничего ж себе, кто бы мог подумать, что всё так повернётся. Для более глубокого разбора ситуации ещё очень рано, так что я беру телефон, брожу по Фейсбуку, и тут вдруг на экране высвечивается номер моего начальника. Ну, всё, приехали, сейчас мне сообщат, чтобы я отработала свои две недели и «в ваших услугах, Маргарита Старкова, мы больше не нуждаемся».

— Алло.

— Маргарита Владимировна? — раздался начальственный бас.

— Да, Александр Николаевич, как вы поживаете?

— Ну, я-то в порядке. Как раз звоню, чтобы о вашем самочувствие узнать. Как там Петербург?

— М-м-м, я, ну…

Твою мать! Точно раскусили! Знала же, что со справкой лажа будет!

— Уже лучше, если честно. Процедур много очень, но думаю со дня на день вернусь в Москву и приступлю к работе.

— И это тоже я хотел обсудить. — Он берёт паузу. — Я думаю, что не стоит вам торопиться. Вы давайте, как из больницы выйдете, слетайте по нашей корпоративной путёвке куда-нибудь. Вот заместитель мой недавно из Таиланда вернулся, говорит — погода прекрасная стоит.

— В Таиланд?

Ну всё! Вот тебе и две недели, и «золотой парашют», и личные вещи забрать только в присутствии службы безопасности. Как просекли-то? Ладно, буду косить под дуру до последнего.

— Ну, я не знаю, у меня вроде как работы накопилось много.

— Маргарита, ну что вы в самом деле. Нельзя же так себя доводить работой, а потом в больницу попадать. Тем более я вообще удивился, когда узнал, что вы из больницы сделку до конца довели. Мне ваш отдел доложил, что сделка с немцами, которую вы вели, закрыта.

— А-а, ну да, да, конечно…

Ну ребята, ну молодцы! Похоже, отдел, которым я заведую, подстраховал меня и ребята закончили крупную сделку, которую мы полгода готовили. Да, придётся хорошенько проставиться.

— Ну вот… мы тут посовещались и решили… — откашливается он.

Моё сердце замирает. Что он скажет? Пристрелить?

— Ой, извините. В общем, мы решили после отпуска повысить вас, и, конечно, с существенной надбавкой к окладу. Вы очень ценный сотрудник для нас.

— Повысить? Александр Николаевич, я даже не знаю, что и сказать. Мне не послышалось? А то, может, лекарства на меня так подействовали?

— Нет, не послышалось. Но об этом ещё успеем. Вы выздоравливайте главное — берегите себя, отдохните, ну а потом опять в бой. Договорились?

— Да, конечно. Восстановлюсь и сразу в бой.

— Вот и хорошо. Ладно, выздоравливайте скорее, вам все передают привет.

— Да, им тоже. Большой привет из Питера. Всего хорошего, — говорю я как заторможенная.

— Всего доброго, — отвечает мой шеф и кладёт трубку.

Что это вообще сейчас было? Нет, ну как при моём патологическом невезении, при прогулянной неделе, при полной безответственности я умудрилась заработать похвалу, бесплатный отпуск и повышение от начальства? Да здравствует российская банковская система! Главное, не спалиться в конечном итоге. И, слава богу, мне не нужно оправдываться, откуда у меня вдруг в Питере появился загар. Осталось только не облажаться с Таиландом, и тогда моя махинация сойдёт мне с рук. Если честно, то это редкость. Обычно я влипаю в кучу неприятностей даже с идеальным планом. А такая наглая, авантюрная схема вдруг прокатила.

Так, нужно срочно это кому-то рассказать, а то меня разорвёт от счастья. И повышение. Повышение, мать его! Я так долго ждала, так много трудилась ради него. А как оказалось, единственное, что мне нужно было сделать, так просто забить на работу и уйти в отпуск. Бизнес по-русски, одним словом.

Набросив халат, я вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Чёрт, если и дальше так будет везти весь день, может, ещё и в лотерею сыграть.

Зайдя в столовую, никого там не обнаруживаю, зато слышу звонкий смех подруг на заднем дворе. Как оказалось, на лужайке возле дома стоят несколько столиков, и девчонки расположились за самым большим и на самом солнечном месте.

— О! Проснулась, спящая красавица! — приветствует меня Даша. — Выспалась?

— Да вроде того, — отвечаю я. — Блин, вы хитрые, сели на улице и все в очках, а я как крот сейчас буду щуриться.

— Держи, — Вика протягивает мои же очки. — Я случайно и твои, и свои взяла. Они похожи.

— Спасибо.

Я надеваю очки и плюхаюсь на железный стул с мягкой подушкой. Судя по тому, как Лиза с Дашей смотрят на нас, Вика уже успела рассказать о примирении. Ну, тем лучше.

— Мы тебе заказали то же, что и нам. Хорошо? Омлет, тосты, сок, кофе и эту, как её… — Лиза пытается вспомнить слово и щёлкает пальцами. — Ну, ликёр этот.

— Ого, с утра пораньше? — удивляюсь я.

— Ну, это сладкое и там нет алкоголя почти.

— Знаю я это ваше «нет алкоголя почти». — Я поворачиваю голову к Даше. — Потом будет: «А давайте бутылочку просекко за завтраком. Чего там, по бокальчику всего».

— Не-не, — отнекивается Даша, — голова не болит, вчера вовремя тормознули, поэтому я пас.

— Let’s see, honey[33], — протягиваю я.

— Ну, только если ты настаиваешь… — начинает Даша.

— Вспомнила! Гинджа. Или как-то так… — Лиза хлопает в ладоши. — Принесут — поймёшь.

— Будь по-твоему, — соглашаюсь я.

Наконец нам приносят то, что мы заказали. Мы все разом набрасываемся на еду и напитки, поглощая их с пугающей скоростью. Хоть похмелья ни у кого и нет, все мы жутко голодные. Просим ещё четыре капучино, обсуждаем, что с погодой нам очень повезло, небо, конечно, не безупречно чистое, но никакого намёка на дождь, что несказанно радует. Перекидываем друг другу фотографии со вчерашнего вечера, смеёмся, удаляем львиную долю, так как лица у нас были ещё те. Прерываемся на перекур, и как только выдаётся удобный момент, я пересказываю подругам телефонный разговор, который у меня состоялся с начальником. Они сидят, раскрыв рты, а когда история подходит к концу и я говорю им про повышение, их складывает пополам от истерического смеха и неожиданной развязки. Как только все немного угомонились, Даша всё же не сдерживается и заказывает бутылку шампанского, аргументируя тем, что такое просто необходимо отметить.

— Да тебе лишь бы повод, зайка, — говорю я.

— Нет, ну серьёзно, это и правда так случается. Суровая правда жизни, — говорит Вика. — Ты впахиваешь, впахиваешь, сверхурочные берёшь, забиваешь на личную жизнь, а тебе только пинки раздают. Стоит тебе только стать похуистом и просто положить ноги на стол, как тут же тебя похвалят или повысят.

— Тебе-то откуда знать? — ехидно улыбается Лиза.

— Лиз, я, конечно, понимаю, что я вроде как профессиональная бездельница сейчас, но если учесть все мои места работы и сложить, то их наберётся больше, чем у вас всех вместе взятых.

— Ага, точно, только потому, что тебя не могли долго терпеть за твой характер и увольняли. — Я подкалываю ее, и мы все дружно начинаем хохотать.

— Один-ноль! — Она легонько щиплет меня за руку.

— Ладно, главное, чтобы всё прокатило, и будет просто супер!

— За то, чтобы было супер и без лажи. — Даша поднимает бокал с шампанским, которое уже принесли, и от нашего стола раздается звон бокалов.

— Да, оправдали славу нации, — говорит Лиза.

— Я надеюсь, ты про самых красивых девушек на планете, — сказала Даша и осушила свой бокал залпом.

— Ну это тоже, но я про то, что мы пьём без остановки, — уточняет Лиза.

— Лиз, солнце, я тебя умоляю, — усмехается Вика. — Вот я живу в таком месте, где практически поровну испанцев, англичан, ирландцев и русских. Ну, плюс-минус. И я тебе точно скажу, что, не считая испанцев, русские самые малопьющие. Англичане бухают так, как нам и не снилось. В Москве увидеть пьяного на улице почти невозможно, а эти, вроде приличные, из баров просто выпадают в сопли. И не дай бог тебе пить с ирландцем на День святого Патрика. Легче умереть.

— А давайте мы, как самые малопьющие, поднимем бокалы за то, что мы сейчас в Португалии, почти на самом краю света, — предлагаю я.

— Запада, — поправляет меня Лиза.

— О’кей, запада. И что мы, четыре русские девчонки, наконец-то собрались все вместе и нам тут хорошо и весело.

— Салют! — произносим мы вчетвером и допиваем шампанское.

Мы минут пятнадцать ещё сидим на террасе под солнцем, болтаем о том о сём, решаем, что каким бы путешествие ни было захватывающим и требующим продолжения, сегодня нужно всем улететь. Кому куда. Становилось немножко грустно, но нам вовремя принесли тот самый десерт — шоколадные рюмочки, в которых был налит португальский вишнёвый ликер. Сначала выпиваешь, а потом заедаешь шоколадом. Незабываемая вкуснятина.

А перед расставанием мы решили поехать на Кабо да Рока, куда и направлялись с самого начала.

Я быстро приняла душ, слегка накрасилась, уступила ванную Вике. Натянула джинсы, а у Лизы одолжила рубашку в красно-черную клетку и надела под неё белую майку. Так как я собралась самая первая, девчонки дали мне задание забронировать для всех билеты на самолёты. Даше в Штутгарт, Лизе в Питер, себе, конечно же, в Москву. Оставалась Вика, которая не знала, куда ей лететь. Мы предложили полететь к одной из нас, но она сказала, что обязательно прилетит к каждой по очереди, но сейчас ей хочется проваляться недельку на пляже, пока всё не утрясётся в Испании. На всякий случай она попросила посмотреть ей билеты на Ибицу.

Мне продолжало фартить — удалось найти рейсы, время вылета которых у всех четверых совпадало почти минута в минуту. Радовало, что не придётся кому-то одному скучать в аэропорту.

Осталось решить, где оставить «Мустанг», но как оказалось, Даша уже позвонила друзьям мужа, которые живут недалеко от Лиссабона, и они сказали, что заберут машину к себе на время прямо из аэропорта.

Когда наконец-то все были готовы, я как самая ответственная пробежала по комнатам посмотреть, никто ли ничего не забыл, и, конечно же, нашла лежащий на кресле Дашин зарядник, Викины туфли в ванной и свои трусики под кроватью.

Мы загрузили чемоданы в машину, я так привыкла к этой американской красотке, что вызвалась сесть за руль. Классная тачка, но не для Москвы, конечно. Здорово было бы поездить на такой по пустынному шоссе где-нибудь в Аризоне.

Мы попрощались с приветливой и гостеприимной хозяйкой отеля, помахали рукой Синтре и двинулись в сторону мыса. Чтобы как-то развеселить всех нас, я нашла на диске «Justice» песню «We are your friends» и мы все начали подпевать на припеве: «Because we are your friends! You’ll never be alone again!»

Настроение заметно поднялось, и через десять минут я уже заводила машину на парковку у сувенирного магазинчика.

Как и всегда, тут было жутко ветрено. Сила бескрайнего океана придавала особое величие этому месту.

— Ну что, вот мы и у цели нашего путешествия? — ухмыльнулась я.

— Закрывай машину и пошли уже. Как холодно-то, — затараторила Лиза.

Мы забежали в сувенирный магазинчик, в котором было уютно, а главное тепло. По всем стенам и прилавкам расставлены португальские сувениры и всякие поделки. Больше всего тут было разноцветных керамических петушков, так как это является символом Португалии, и множество изделий с символикой Кабо да Рока. Мы осматривали стеллажи, пока ждали, когда освободится старенький владелец лавки, и заранее решали, что купим на обратном пути.

Наконец подошла наша очередь, и я обратилась к нему:

— jHola![34]

— jHola, chicas![35]— поздоровался продавец.

— We’ve got the key[36], — сказала я, а Лиза, протянула ему ключ. — We want to take back our stuff[37].

— Oh, — хриплым голосом произнёс старик. — I remember you! You are from Russia, right?[38]

— Yes, right! We are[39], — ответила Вика.

— Ok! Give it to me[40], — сказал он и протянул руку за ключом. — If you want, you can go with me[41].

— Sure![42] — сказала я, и мы направились вслед за стариком в глубь магазина, в какое-то подсобное помещение.

Зайдя за шторку, отделявшую торговый зал от подсобки, он попросил, чтобы мы помогли ему поднять крышку погреба в полу. Открыв её, он включил свет в подвале, и мы увидели лестницу, уходящую метра на два вниз.

Не спеша спускаясь, я вспоминала, как много лет назад, когда мы тут были вчетвером, узнали от местного рыбака, что в этом магазинчике, кроме известной услуги по выдаче сертификатов, подтверждающих то, что вы побывали на самой западной точке континентальной Европы, была ещё одна, о которой мало кто знал. Заплатив всего лишь двадцать евро, здесь можно было оставить на долгое хранение что-то небольшое. И в наши не совсем трезвые головы пришла идея написать клятву четверых, клятву «Лисьей стаи», нам тогда это название показалось гиперкрутым. Затем запечатать в бутылку из-под вина, которое мы выпили, и оставить тут до тех пор, пока снова сюда все вместе не вернёмся. Так мы и сделали. Чтобы бумага не испортилась от сырости и времени, старик, который, как мы только что увидели, за долгие годы ничуть не изменился, показал нам тогда, как закапать горлышко воском и тем самым законсервировать наш договор.

Когда же сейчас мы спустились, то не поверили своим глазам. По всему подвалу стояли десятки массивных стеллажей, в которых было по сотне ячеек с деревянными дверками. Каждая с замочком и порядковым номером. При свете тусклых ламп мы шли гуськом за нашим проводником, и ему потребовалось меньше минуты, чтобы отыскать нашу ячейку. Она была на уровне его глаз, и, так же как и на ключе, на ней было написан номер «6996». Немного повозившись с замком, он открыл ячейку и не спеша аккуратно вытащил нашу бутылку, которая была завёрнута в мой шарф, который от сырости и проведённых тут лет превратился в ветхую серую тряпку. Мы дружно посмеялись над этим, но самое главное, что бутылка была в целости и сохранности.

Я бережно взяла бутылку из его рук, он закрыл ячейку, и мы двинулись обратно, не переставая восхищаться таким необычным хранилищем. Как он нам рассказал, оно гораздо древнее, чем маяк, который стоит неподалёку от лавки. Этот склад ещё сотни лет назад принадлежал контрабандистам и пользовался большим спросом у мореплавателей. Несмотря на то что бандиты — люди, не вызывающие доверия, это место было для них священным. И если кто-то сюда привозил награбленное, дабы не попасться, никто и никогда не смел трогать чужого. Таков был закон пиратов. Но это касалось только данного места. Как рассказал владелец лавки, он сам потомок кровожадного и знаменитого пирата.

Когда мы поднялись обратно в торговый зал, то взяли напрокат четыре махровых пледа, дабы не продрогнуть, несмотря на солнечную погоду. Ещё раз поблагодарили старика за то, что сдержал слово и сохранил наш клад, а напоследок мы его ещё и расцеловали в обе щёки, так что он даже покраснел и вместо слов прощания выкрикнул:

— Йо-хо-хо! — И жутко засмеялся.

Тоже смеясь, выбежали мы из магазинчика и направились к стеле с крестом наверху — неизменным символом мыса. На цоколе, если перевести с португальского на русский, были простые, но очень красивые поэтические слова: «Там, где заканчивается земля и начинается море».

Из-за хорошей погоды на мысе было достаточно многолюдно: кучки китайских туристов безостановочно щёлкали затворами камер, англичане чинно прохаживались вдоль обрыва, огороженного деревянным парапетом, испанцы о чём-то эмоционально дискутировали. Поэтому мы решили пойти чуть левее, откуда открывался шикарный вид на океан и золотой пляж неподалёку.

Найдя укромное местечко у скалы, мы никак не могли налюбоваться этой прекрасной картиной. Хоть и было страшновато, но мы свесили головы над деревянным ограждением и посмотрели вниз. Нас от океана отделяло около ста метров пропасти. Волны, что шумели внизу, с огромной силой разбивались о скалы, вода пенилась, а затем тут же накатывала другая волна. Летали бессчетные белоснежные чайки, и мы поражались, как их не сносит от таких порывов ветра. Судя по тому, как они стремительно пикировали на воду, у них явно было время обеда.

Мы выхватили телефоны и начали фотографировать всё, что попадалось на глаза. Конечно, главным объектом стала ещё не открытая бутылка с письмом.

Было очень жаль разбивать её и не хотелось мусорить, поэтому Вика подняла с земли острый, продолговатый камень, и с его помощью мы расковыряли затвердевший воск в горлышке бутылки.

— Ну что, готовы? — Я обвела взглядом девчонок.

— Давай, — отозвались они хором.

— Фух, ну ладно. — И я вытащила пожелтевший лист бумаги, перетянутый чьей-то резинкой от волос. — О, ещё один сувенир.

— Открывай, — поторапливала меня Даша, сгорая от нетерпения.

— Читай! — скомандовали Вика с Лизой.

— «Мы, Лисье братство в лице Марго, Вики, Лизы и Даши, торжественно клянёмся защищать, поддерживать, прикрывать, оберегать друг друга. Также клянёмся вместе влипать в передряги, напиваться, путешествовать, мстить обидчикам. Клянёмся не завидовать друг другу, не уводить парней…» — на этом моменте я немного осеклась, но Вика подмигнула мне, что означало «видишь, я сдержала клятву». Я подмигнула ей в ответ и продолжила: «…Клянёмся одалживать друг другу вещи, деньги, средства контрацепции и гигиены, ежели кто-то из нас будет в этом нуждаться».

— Ох, боже, это жесть! — Мы закатываемся истерическим смехом. — Мы явно в ударе были.

— Продолжай, — умоляют девчонки, вытирая слёзы от смеха.

— «Клянёмся не ссучиться и не расставаться, пока смерть не разлучит нас. Клянемся всегда быть опорой друг другу в радости и горе», — заканчиваю я зачитывать клятву, разглядывая дату и подписи.

— Да уж… — тянет Лиза. — Это и правда талант нужен, чтобы такое придумать.

Мы прислоняемся к скале и ещё пару раз перечитываем нашу клятву. Закуриваем, вспоминаем, как мы вообще это писали. Затем прогуливаемся вдоль обрыва, закутавшись в пледы по самые глаза, проводим ещё пару минут в полном безмолвии, смотрим вдаль, каждая при этом думает о своём, а затем… Вначале глаза увлажняются, и ты списываешь это на ветер, а затем ты просто не в состоянии это остановить. Мы все начинаем реветь навзрыд и обнимаем друг друга, встав в кружок. Эти слёзы — очищающие, их невозможно контролировать, каждая клетка тела с каждым всхлипом словно молодеет. Как бы по-разному ни сложилась наша жизнь, но мы стоим тут сейчас, держим в руках обветшалую записку, написанную нами ещё в студенчестве. И как бы мы ни повзрослели, те самые маленькие девочки, которые жили в нас все эти годы глубоко внутри, вновь показали себя. Напомнили нам, кто мы такие есть и как горячо и сильно мы любим друг друга. Мы родные не по крови, а по духу. И каждая из нас чувствует себя неполноценной, если не ощущает присутствия остальных. А всё остальное — это суета.

И в конце концов я понимаю, что все мои опасения, которые были в начале путешествия, не оправдались. Я осознаю, что мне была необходима эта поездка. Она изменила моё отношение к жизни, которое за последние годы стало жутко циничным. Стоя тут, в окружении подруг, я чувствую себя сильной и счастливой как никогда. Так что всё, что ни делается, и правда к лучшему.

Успокоившись и заулыбавшись, поняв, что нам значительно полегчало, мы единогласно решаем, что собственные обещания гораздо надёжнее склада контрабандистов, и поэтому отказываемся от идеи ещё раз написать клятву или унести ту, что мы держим в руках, обратно в сувенирную лавку.

Вместо этого Даша подходит к компании подростков из Германии, которые распивают бутылку вина, и просит у них пробку от бутылки. Те, конечно, удивляются, но дают. Мы сворачиваем в трубочку нашу бумажку, запихиваем обратно в бутылку и закупориваем её пробкой. Затем подходим максимально близко к краю мыса, все вместе берёмся за горлышко бутылки, размахиваемся и на счёт «три» бросаем её в океан. Она сначала летит вверх, а затем, крутясь, стремительно падает вниз. Мы смотрим за её полётом и видим, как величественный океан забирает наше послание в свои владения.

Несмотря на непередаваемый обворожительный пейзаж этого места, ветер нас уже изрядно потрепал, и мы направились в кафе выпить кофе.

Сделав заказ, мы тут же принялись строить хоть и туманные, но всё же планы о том, как бы отдохнуть всем вместе, с семьями, парнями, в какой-нибудь стране вечного лета. Вика была чемпионом по путешествиям в таких местах, поэтому мы с явным интересом слушали её рассказы о дайвинге на Мальдивах, пеших походах через леса Амазонки, сёрфинге на Бали, вечеринках до утра в Панаме. Ещё я расспрашивала про Таиланд и получила множество советов как, что и куда. В общем, мы хорошо посидели, но было пора двигаться в аэропорт.

Перед тем как уехать, мы вернули пледы владельцу лавки, купили несколько сувенирчиков, ещё раз с ним попрощались и сели в машину. Я снова решила сесть за руль, включила навигатор, и неожиданно он ожил и своим знакомым женским голосом произнёс:

— Вы прибыли на место назначения.

Эта фраза вызвала дружный хохот и аплодисменты.

— Спасибо тебе, дорогая, — поблагодарила я нашу проводницу, переставила пункт назначения на «аэропорт», и мы выехали с парковки.

Глава 18 Аэропорт

Дорога до аэропорта в основном прошла в молчании. Не то чтобы нам не о чем было говорить, просто реальность такая сука, что ещё до вылета начала забирать нас к себе. Каждая думала о том, что будет делать, как только вернётся домой, какие истории о поездке будет рассказывать, а о каких умолчит. Мы все строили планы на предстоящую неделю. Уже перед самым аэропортом наше молчание прервал звонок мобильного из сумки Вики. Она ответила и очень взволнованно начала говорить что-то по-испански, затем перешла на английский и несколько минут просто слушала. Закончив разговор, она сообщила:

— Так, мои планы меняются. Мне нужно обратно в Марбелью.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Да моего вроде как могут под залог выпустить. Только вот доступ к наличным есть только у меня. Так что мне надо срочно возвращаться, вызволять этого горе-Аль-Капоне.

— Правда? Значит, всё хорошо? — спрашивает Лиза.

— Посмотрим, — отвечает Вика. — Главное, что он будет дома, а там что-нибудь сам придумает.

— И то правда, — соглашаюсь я.

— Вик, — окликает её Даша.

— Чего, Даш?

— А скажи, ну только по-честному, — Даша заметно мнётся, думая, как задать вопрос. — А ты его любишь?

— Люблю? — Вика задумывается. — Как-то по-своему — да. Он надёжный. Как старая советская мясорубка. То есть ты знаешь, что и через сто лет она работать будет, стоит только лезвия подточить. Но любить так, чтобы утонуть в страсти и сойти с ума — нет. Такого нет. Просто таких удобных мужчин так не любят. А те, в которых и тонешь, и сгораешь одновременно, — абсолютно ненадёжные. Может, поэтому их так сильно ценишь, так как неизвестно, когда увидишь их в последний раз.

— Да, — поддерживаю я, — страх усиливает ощущения. Это правда.

— А то, — ухмыляется Вика, и я чувствую боковым взглядом, как она смотрит на меня. — Так что мне сейчас билет нужно будет поменять.

— Кстати, не нужно, — говорю я, вспоминая её бронь. — У тебя не прямой рейс. У тебя пересадка в Малаге, просто выйдешь из самолёта и доберёшься до Марбельи.

— Супер! Спасибо, Ритка!

— К вашим услугам! Даш, на какую стоянку поставить машину? Ну, чтобы друзья твои забрали.

— Да на любую. Я им сфотографирую место и пришлю.

— О’кей, — киваю я и заворачиваю на огромную стоянку возле аэропорта. — А ключи-то им как передать?

— Просто за правое колесо договорились спрятать.

— В Португалии? — ухмыляюсь я. — Не самая здравая мысль. Угонят же.

— Не переживай. Всё хорошо будет, — успокаивает меня Даша.

— Ну, сама смотри, — говорю я, припарковавшись, и глушу двигатель. — На выход, уважаемые пассажиры.

В последний раз выгружаем наши чемоданы, проверяем, не забыли ли мы чего в машине, делаем последнее селфи на её фоне и неспешно идём к зданию аэропорта.

Когда девчонки пошли регистрироваться на свои рейсы и сдавать багаж, я вдруг замешкалась. Внезапно осознала, что сегодня уже окажусь в Москве. Вернусь в свою пустую и совсем не радостную квартиру. Меня там никто не ждёт, я, скорее всего, напьюсь, приму ванну и пока не засну, буду пересматривать фотографии из поездки. И что-то я так начала завидовать подругам, которых кто-то встретит в аэропорту или дома, что мне неожиданно пришла в голову гениальная, но в то же время и простая мысль.

Быстро настрочила Кириллу сообщение с текстом «Срочно позвони мне» и отправила. Он не заставил себя долго ждать.

— Алло, что случилось? — услышала я его взволнованный голос.

— Привет. Ничего, всё хорошо. Просто мне нужно срочно кое о чём с тобой посоветоваться.

— Фух… Я уж подумал — ты в беде.

— Почему?

— Ну, ты написала «срочно».

— А-а, ну просто есть один вопрос, — неуверенно говорю я.

— Спрашивай. Ты где, кстати?

— Я в аэропорту. В Лиссабоне уже.

— Ты уже улетаешь? Так быстро?

— Ну, путешествие было неповторимым, но реальность, мать её, возвращает каждую из нас в родные края. Тут уж ничего не сделаешь.

— Жалко, я думал, ты хотя бы ещё пару дней там побудешь. У меня вроде поездка в Порту намечается послезавтра. — Его голос был уже не такой радостный.

— Да? В Порту? Очень жаль. — Теперь уже я расстраиваюсь, так как понимаю, что мой план трещит по швам.

— Почему тебе жаль?

— Кирилл, тут такое дело… — Я смущаюсь, как маленькая девочка. — Короче говоря, у меня в руках билет до Москвы. Но огромное желание обменять его на билет до Франции или севера Испании, что там ближе всего к тебе. Но есть одна проблема.

— Какая? — только и произносит он.

— Тебе нужно лететь в Порту, а я бы хотела побыть с тобой недельку. И желательно без перелётов и ни в коем случае не хочу мешать твоим делам. Я не знала, что ты будешь занят.

— Кто занят? Я занят? — Он вдруг начинает смеяться как сумасшедший. — Рит, Рита. К сожалению, я не могу порвать билет на самолёт, но…

— Я понимаю… — перебиваю его я. — Просто думала, у тебя есть свободное время.

— Стой, не перебивай, пожалуйста. Я не могу порвать билет на самолёт, так как это мой личный самолёт. Но я никуда не лечу, если ты прилетишь ко мне. Слушай, хочешь, я паспорт могу порвать, правда.

— Ты псих.

Боже, спасибо тебе, ещё одна удача за день!

— Мой психиатр с тобой не согласится, но мы сейчас не о том. Так, говори, какой рейс у тебя, какой аэропорт?

— Я ещё не знаю. Сейчас пойду и возьму ближайший. Хорошо?

— Конечно, хорошо! — Мне даже кажется, что я вижу, как он прыгает от радости. — Но имей в виду, если вылет дольше, чем через два часа, сразу скажи мне и я сам прилечу за тобой. Иначе я тут с ума сойду от ожидания.

— Договорились, — отвечаю я. — Но у тебя точно свободная неделя?

— Неделя? — Он на секунду замолкает. — Да у меня вся жизнь свободная. Ну, а ты-то, карьеристка… Как же ещё семь дней Москва без тебя простоит?

— Ну, девятьсот лет уже стоит и ещё простоит. Пусть подождут.

— That’s my girl[43].

Я слышу улыбку в его голосе.

— Your girl[44], — говорю я. — Ладно, давай, как узнаю номер рейса, напишу тебе. Целую.

— Целую, — говорит Кирилл и отключается.

Я тут же бегу к стойке информации, узнаю у работницы аэропорта ближайший рейс до Ируна, что на севере Испании и где находится самый ближний аэропорт к тому месту, где живёт Кирилл, и через минуту девушка сообщает мне, что вылет ровно через час. Я спрашиваю название авиакомпании, сломя голову несусь к той части аэропорта, где продают билеты, чуть не сношу стеллаж с журналами, подбегаю к окошку и требую как можно быстрее продать мне билет на этот рейс. Парень, что сидел там, без слов понял, что я спешу, быстро меня оформил и посоветовал поторопиться. В этой всей спешке я совсем забыла, что нужно попрощаться с подругами, но они меня хватают за плечи и останавливают, когда я проношусь мимо, не замечая их.

— Эй, Рит, ты чего? Где пожар? — смотрит на меня Вика.

— Пожар? Какой пожар?

— Ну, ты бежишь так словно на пожар. У тебя с рейсом что-то не так?

— Нет! Точнее, да. — Я почёсываю голову. — Вы зарегистрировались?

— Да, — хором отвечают они.

— Пойдёмте, на ходу объясню.

Пока я регистрируюсь на рейс и сдаю багаж, второпях объясняю им, куда я лечу. Они понимающе поддерживают меня и говорят, чтобы я даже не сомневалась и оставалась там подольше, но чтобы описала потом всё в красках и подробностях.

Моя очередь быстро подошла, до вылета оставалось около получаса, я благополучно сдала багаж, и теперь мы стояли вчетвером, смотрели друг на друга, нервно смеялись и решили не размазывать сопли. Я расцеловала всех, обняла и пригрозила, что лично приеду к каждой и придушу своими руками, если кто-то откажется летом поехать отдыхать. Напоследок Вика шлёпнула меня по заднице и сказала:

— Лети, феникс, лети. — А одними губами беззвучно прошептала: — Я тебя люблю.

— Я тебя тоже, — так же беззвучно ответила я и, дабы не разреветься снова, пошла в сторону выхода к самолёту.

Лишь напоследок ещё раз оглянулась и послала им воздушный поцелуй. Они словно ждали, что я обернусь, смотрели мне вслед и в ответ послали мне поцелуи с криками, чтобы я шла быстрее, а то опоздаю.

Я прислушалась к их совету и ускорила шаг. Когда добралась до выхода, увидела, что все уже зашли на посадку, я оставалась последней. Предъявила посадочный талон и направилась по тоннелю к самолёту.

В этот момент было так много бьющихся друг об друга мыслей в голове, что мне требовалось их срочно чем-то заглушить. Пока я доставала наушники из сумки и пыталась их распутать, мне стало грустно из-за того, что путешествие с девчонками закончилось и мы так быстро попрощались, но в то же время я готова была плясать от радости, что другое моё путешествие только началось. И я не про поездку к Кириллу на неделю. А про путешествие в новую жизнь, ведь теперь я смотрю на многие вещи по-другому. Я поняла, что мир не такой уж и серый и всё в моих руках. И я нашла в себе силы свернуть с протоптанной колеи.

Я захожу в самолёт, занимаю своё место, распутываю наушники, засовываю их в уши и включаю первый попавшийся трек. И он как нельзя кстати подходит к моему общему состоянию. Заиграли мои любимые M83, песня «Steve McQueen»:

There’s a magic inside Just waiting to burst out Somewhere there’s a goldmine That will melt tomorrow Living for, living for a thrill Just waiting, just waiting…

Подпевая им под гул заведённых двигателей самолёта, я пишу Кириллу сообщение:

«Встречай меня через три часа в аэропорту Ируна. Я очень соскучилась. Лечу к тебе…»

— Excuse me, — обращается ко мне стюардесса, — could you turn off your phone please. We are taking off[45].

— With great pleasure![46] — с улыбкой отвечаю я, выключаю телефон и откидываюсь на спинку кресла.

Примечания

1

Добрый день, дамы и господа…(англ.)

(обратно)

2

Ограниченная серия (англ.).

(обратно)

3

Посмотрим, дорогая, посмотрим (англ.).

(обратно)

4

Прошу прощения, маленькие дьяволята (англ.).

(обратно)

5

Ничего страшного. Они же дети, верно? И они так милы (англ.).

(обратно)

6

Спасибо (англ.).

(обратно)

7

Как скажешь (англ.).

(обратно)

8

Дорогуша (англ.).

(обратно)

9

Это жизнь, детка (англ.).

(обратно)

10

Добрый вечер! (фр.).

(обратно)

11

Говорите по-немецки? (нем.).

(обратно)

12

Нет (англ.).

(обратно)

13

Говорите по-английски? (англ.).

(обратно)

14

Немного (англ.).

(обратно)

15

Добрый вечер, Кирилл! (фр.)

(обратно)

16

Добрый вечер, Александра! (фр.)

(обратно)

17

Продолжение следует (англ.).

(обратно)

18

Да пошла ты! (англ.)

(обратно)

19

О! Неужели? Да заткнись ты! (англ.)

(обратно)

20

Умничка! (англ.)

(обратно)

21

Дерьмо! (нем.)

(обратно)

22

Всё, что блестит (англ.).

(обратно)

23

Чарли! (англ.)

(обратно)

24

Что такое, дорогая? (англ.)

(обратно)

25

Не понял? (фр).

(обратно)

26

Отличная вечеринка, не так ли? (англ.)

(обратно)

27

Да! Да! (англ.)

(обратно)

28

Я в порядке, правда. Всё хорошо (англ.).

(обратно)

29

Как скажешь (англ.).

(обратно)

30

Хлеб просто божественный (англ.).

(обратно)

31

Ну, что я могу сказать… (англ.)

(обратно)

32

Правдивая история (англ.).

(обратно)

33

Посмотрим, дорогая (англ.).

(обратно)

34

Привет! (исп.)

(обратно)

35

Привет, девушки! (исп.)

(обратно)

36

У нас есть ключ (англ.).

(обратно)

37

Мы хотели бы забрать вещи (англ.).

(обратно)

38

О! Я помню вас, вы из России, не так ли? (англ.)

(обратно)

39

Да (англ.).

(обратно)

40

Хорошо. Дайте это мне (англ.).

(обратно)

41

Если хотите, можете пойти со мной (англ.).

(обратно)

42

Забота! (англ.)

(обратно)

43

Вот это моя девочка (англ.).

(обратно)

44

Твоя девочка (англ.).

(обратно)

45

Простите, не могли бы вы выключить телефон? Мы взлетаем (англ.).

(обратно)

46

C большим удовольствием! (англ.)

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Бизнес-класс

Глава 2 Обнуляй

Глава 3 Лиза

Глава 4 Питер

Глава 5 План

Глава 6 Знаки

Глава 7 Даша

Глава 8 Германия

Глава 9 Ужин

Глава 10 Побег

Глава 11 Франция

Глава 12 Соблазн

Глава 13 Страна Басков

Глава 14 Планы меняются

Глава 15 Вика

Глава 16 Синтра

Глава 17 Кабо да Рока

Глава 18 Аэропорт Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg