«Никогда не говори «Никогда»»

Никогда не говори «Никогда» (fb2) - Никогда не говори «Никогда» (пер. Любительский перевод (народный)) 619K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Келли Муни

Келли Муни

«Никогда не говори никогда»

Оригинальное название : Never say never by Kelly Mooney 

Аннотация

У семнадцатилетней Кэт Харпер была идеальная жизнь в Саванне, штат Джорджия, но в один момент все изменилось. Внезапный уход ее мамы заставляет ее отца перевезти Кэт в пригород Чикаго.

Сменив шлепки на зимние сапоги, следующие шесть месяцев она хочет удрать и пойти в колледж в солнечном штате Аризона, для чего составляет план. Она делает все возможное, чтобы придерживаться его, но Камерон Тейт, кажется, только мешает ей в этом.

Камерон Тейт находится в списке каждой девушки, с кем бы они хотели пойти на свидание. Когда он встречает Кэт, его сразу же влечет к ней, но она не хочет иметь с ним ничего общего. Даже после открытых отказов, он не собирается уступать ледяной королеве.

Она же может только избегать его и набирающие обороты чувства к нему так долго, как может. Но после того как ее бросила мама, она боится, что ей сделают больно, и больше никогда не хочет терять любимых. С колледжем не за горами, как могут сложиться их отношения?

Кэт нужно принять решение: дать Камерону шанс или просто пойти разными путями.

Кэт

Я ненавижу покидать Саванну, ненавижу покидать Джессику и ненавижу покидать солнце.

— Чикаго — отличный город, малыш. Обещаю, ты полюбишь его, — говорит отец, пока настраивает радио.

— Но мы не живем в городе, помнишь?

— С Нейпервилля можно быстро доехать до города поездом, Кэт. Это не так уж и важно, — вздыхает он.

Ах! Не так уж и важно. Для него, может, и нет, но я чувствую себя так, будто наказана за внезапный и безжалостный мамин отъезд. Я просто пожимаю плечами и уступаю. Будет довольно трудно справиться с поездкой на машине, но мне не нужны никакие указания как устроиться. Я слушала их каждый день в течение шести месяцев, так что ему не стоит сейчас начинать все заново. Это будут долгие четырнадцать часов. Боже, спасибо за «Айподы». Это единственное, чем я занята на протяжении всей поездки на машине, в которую оказалась втянута.

С тех пор, как от нас ушла мама, у меня трудные времена — я никому не доверяю. Убийственно то, что она просто оставила записку, в которой говорилось, что ей нужно жить дальше, вновь обрести себя, и что она годами была несчастна. Всего лишь записку. Она ушла в один прекрасный день, пока я возвращалась из пляжа домой. Если ты не можешь доверять своей собственной матери, то кому, черт возьми?

Я отдалилась от большинства друзей, потеряла парня и перестала заниматься балетом. Она заставила меня пойти на него, когда мне было четыре, а я тайно его полюбила.

Как сильно я ненавижу ее за то, что она оставила меня, так я храню у себя под подушкой ее старую фотографию. После того как она ушла, мой отец стер все ее следы, чтобы в доме не осталось о ней никаких напоминаний. Я не могу не чувствовать себя виноватой, потому что почти все мои черты лица, кроме глаз, напоминают ее. Они — подарок от папы.

По мере приближения к четырем спальням эпохи Тюдоров, не могу не думать, как смешно жить в таком большом доме. Знаю, отец хорошо зарабатывает, но «Рендж Ровер» и огромный дом — это уже перебор.

Моя комната уже обустроена точно так же, как и в Саванне. Папа хочет, чтобы мне было уютно, поэтому она окрашена в точно такой же оттенок фиолетового. Должна признать, эта комната клевая. Из-за огромного сводчатого прохода она выглядит как две отдельные комнаты. Ванная комната достаточно большая, чтобы подходить для семьи из пяти человек. Но лучше всего — это маленький балкон, который выходит на передний двор. Жаль, что всю зиму идет снег... Поэтому только в летние месяцы у меня будет возможность им пользоваться. Ненавижу снег.

Середина учебного года, январь, и земля покрыта покровом белого пуха, по крайней мере, дюймов на семь[1]. Нет ничего хуже, чем в середине учебного года переходить в новую школу. Достаточно трудно оставлять друзей в Саванне, но я не могу остаться там в последний год обучения. Еще в четвертом классе я узнала, что девочки — это сущее зло, расчетливые и редко пускают кого-либо в их узкие круга. А после десяти лет в Саванне у меня были друзья, в которых я нуждалась, и даже бывший парень.

Ненавижу просыпаться после звонка будильника — сон держит меня в плену, пока я не пересиливаю его и не открываю свои глаза.

После столь необходимого душа, я надеваю джинсы и футболку, а потом аккуратно наношу макияж. Прежде чем начать день, который не жду с нетерпением, я бегу вниз по лестнице в поисках папы. Его нигде нет, только записка, прикрепленная к холодильнику магнитом из стейк-хауса «Салливан». Он уже ушел на работу. Наверное.

Папа бросается в работу, едва она появляется. Я вижу его только после девяти часов вечера, а также по воскресеньям. Однажды, после ее ухода, он объяснил мне, что это помогает ему оставаться сосредоточенным и не думать о ней. Я скучаю по нему. Быстро съев рогалик, я надеваю сапоги, купленные онлайн, проскальзываю в парку «Норт Фейс» и направляюсь в мою новую школу. Прогулка в школу оказывается такой же ужасающей, как я и ожидала. Пока с трудом пробираюсь через тротуары, еще не прочищенные после ночного снегопада, я злюсь на себя за то, что не подвернула джинсы. Их низ намок, и теперь мне холодно. Боже, как же я скучаю по шлепкам.

Когда я подхожу к Северной школе Нейпервилля, моему новому дому вдали от дома, то не думаю, что парковка может быть полностью забита машинами. Должно быть, я насчитала как минимум десять машин «БМВ», две «Ауди» и смехотворное количество «Вольво». Кто, черт возьми, эти дети? Очевидно, богатые и знаменитые. Папа обещал купить мне машину, когда я отправлюсь в колледж, но я никогда не рассчитывала на такую машину, как одна из этих. Кроме того, я бы предпочла ходить пешком.

К счастью, первое время меня никто не замечает. Единственный, кто заговорил со мной, так это всеобщий предмет обожания Камерон, он сидел за мной на всемирной истории. Он, кажется, искренний, но я не собираюсь заводить здесь друзей. Я всего лишь хочу оставить все это позади и отправиться в колледж.

Отлично! Переполненный кафетерий, поганая еда и подростки, учащиеся в частной школе, которые думают, что они дар божий в этом мире. Я же девушка, которая любит поесть; я наслаждаюсь едой, но здесь она ужасна. У меня нет другого выбора, кроме как салат-бар. Даже когда я смотрю через стекло, то должна признать, что эти угощения выглядят вкусно.

Пока ем кроличью еду, я смотрю через кафетерий и понимаю, что не осталась совершенно незамеченной, как думала. Я узнаю его из класса; Камерон явно хорошо выглядит. Он на самом деле горяч, но как только я вижу крутящуюся возле него куклу Барби, он становится именно тем, кем, как я думаю, он и есть. И это единственное, чего хотят парни. После публичной демонстрации любви становится понятно, что это всего лишь соглашение. Я возвращаюсь к своему гороху и не обращаю ни на кого внимания.

К счастью, этот день скоро закончится, и я с нетерпением жду, чтобы почувствовать на своем лице холодный воздух. Когда копаюсь в своем шкафчике, хватая домашнюю работу, которую нужно сделать вечером, я ощущаю у себя на затылке чье-то дыхание. Кто бы это ни был, он немного неловко близко, хотя я никогда не была застенчивой.

Я поворачиваюсь.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спрашиваю я.

— Как прошел твой первый день, Кэт? — спрашивает Камерон.

Я закатываю глаза.

— До этого момента все было хорошо, — огрызаюсь я.

Он хмурится.

— В чем, черт возьми, твоя проблема?

— В тебе. Мне не интересно, так что иди... пытайся вернуть Барби, — говорю я, захлопнув шкафчик.

По тому, как он уронил челюсть, могу сказать, что я застала его врасплох.

Он пожимает плечами.

— Отлично. Мне тоже было приятно с тобой пообщаться.

Он разворачивается на пятках и стремительно уносится прочь. Я не могу не задуматься о нем — он слишком старался со мной подружиться. Когда он говорил со мной, его зеленые глаза пронизывали меня насквозь. Я даже чувствую себя немного плохо за то, что так отвратительно вела себя с ним, но прямо сейчас я не могу беспокоиться о его чувствах. У меня есть что оберегать.

Я смотрю через плечо на то, как он уходит. Не могу не заметить его тело. То, как он ходит, его рюкзак, переброшенный через плечо, и, что неожиданно для меня, нотный лист, выглядывающий с заднего кармана его джинсов от «Левайс».

Камерон

Я всегда сижу в конце класса, потому что так гораздо легче наблюдать за девушками. Уже через пять минут после начала лекции, они легко отвлекают меня, отбрасывая волосы и шурша у своих ртов карандашами. Похоже, выпускной год пройдет незаметно — полгода уже позади, не за горами и колледж.

Я сижу на своем обычном месте, ожидая, когда горстка красоток провальсируют в своих коротких юбках и маленьких топах в облипку, когда входит она. Я никогда ее раньше не видел, и она застает меня врасплох. Настолько, насколько это вообще возможно, я сажусь за партой прямо. Парты в средней школе не предназначены для моих шести футов двух дюймов[2], поэтому, если я не опираюсь вперед, то мои колени упираются в крышку стола.

Я вкратце изучаю ее, пока она двигается в конец класса, и могу сказать, что она, безусловно, отличается от среднестатистической девушки из Нейпервилля, к которым я привык. Понятия не имею, кто она, что странно, потому что уже январь, и никто не упоминал о новой девушке. Когда она присаживается прямо передо мной, мне тяжело не заметить, насколько она красива. Она в джинсах и сочетающейся черной футболке. Она носит слишком много серебряных колец: по одному почти на каждом пальце. Когда она поднимает волосы и стягивает их резинкой, то я не могу не заметить на ее затылке татуировку. Маленькую, в форме сердца с проходящей через него изогнутой линией. Это напоминает мне об ожерельях, что носили девушки, когда были маленькими: разбитые на две части сердца, означающие «лучшие друзья навсегда».

Я хочу поговорить с ней, мне нужно узнать имя этой девушки.

Прежде чем потерять самообладание, я быстро хлопаю ее по плечу. Почему-то она совсем не похожа на других.

— Эй, я Камерон. Ты новенькая, да?

Она оборачивается.

— Хм, да. Как ты догадался?

Хмм. Это не тот ответ, который я надеялся услышать.

— Я не видел тебя раньше, вот и все.

Слышу, как закрывается дверь. Не смотрю, но слышу, что миссис МакЛафлин начинает лекцию о Французской революции. Я игнорирую ее.

Мне все еще интересно.

— И как тебя зовут?

Она смотрит на меня так, будто я либо наскучил ей, либо надоел. Не могу сказать, что из этого правда, может, и то, и то.

— Кэт. Еще вопросы или я могу приступить к уроку? — говорит она и поворачивается ко мне спиной.

— Отлично, я просто пытался быть милым.

Когда она оборачивается, я не могу не заметить, как здорово она пахнет. Как корица с ванилью.

Боже, кто она, черт возьми? Она достаточно симпатична, чтобы ее трахнуть. Но я не позволю ей добраться до меня; есть много девушек, которые умрут, чтобы урвать от меня кусочек. Девушки любят плохих парней, но мой скейтборд тоже очень даже хорош.

Это долгий урок; хоть она и прячет от меня лицо, трудно устоять и не глазеть на нее. Ее джинсы и черная рокерская футболка в выгодном свете показывают ее красивое тело. Хоть она, кажется, и сделана изо льда, она заставляет меня хотеть немного большего. Когда раздается звонок, она практически выбегает из класса, прежде чем я могу с ней заговорить. Все еще сбитый с толку этой новой девушкой Кэт, я выхожу из класса. Что это за имя такое? Макс — мой лучший друг, и я направляюсь к нему вниз по коридору. Мы с Максом дружим с шестого класса; с тех пор, как оба начали питать любовь к музыке, мы почти неразлучны. Для своих семнадцати лет он удивительный барабанщик, и я хорошо пристроился со своим вокалом и гитарой. В девятом классе мы сформировали маленькую группу и регулярно репетируем в чьем-то гараже.

— Чувак, видел эту новую цыпочку? — спрашиваю я.

— Да, а что? Кто она?

— Ее зовут Кэт, в какой-то степени она симпатичная.

— Я не очень хорошо ее рассмотрел, но в следующий раз точно оценю, — подмигивает Макс и смеется.

— Что? – спрашиваю я.

— Чувак, за тобой бегает с десяток чертовски горячих цыпочек, а ты думаешь, что она симпатичная? — он подчеркивает слово «симпатичная».

— Забудь, что я говорил о ней, не важно. Увидимся после пятого урока, я умираю с голоду.

Спустя два урока мы направляемся в кафетерий, куда, кроме нас, несется еще как минимум двести людей, но она там одна, сидит в одиночестве. Не могу не думать, насколько это смело; я никогда не сидел один и даже не могу представить, каково это. Но ей, похоже, все равно. Из-за того, как она одета, и ее черных волос, выделяющихся среди почти всей комнаты крашеных блондинок, ее легко найти.

Я понимаю, что хочу подойти и посидеть с ней, пока она ест, составить компанию, но не делаю этого. Я наблюдаю за ней с расстояния, думая, что она просто скажет, чтобы я оставил ее в покое. Как только я сосредотачиваюсь на Кэт, Стефани, моя подружка за последний месяц, начинает меня лапать. Знаю, Стефани заметила, что я наблюдаю за Кэт, но мне все равно. Стефани — обычная семнадцатилетняя девушка, которая пытается бросить вызов родителям, но не может в полной мере заполучить меня или, если на то пошло, некоторых других ребят. Она хороша в постели, но не более. За все это время она так ничего и не добилась, и я удивлен, что она все еще пытается, даже в выпускном классе.

Она притягивает мое лицо к своему.

— Почему ты смотришь на ту девушку? — она сужает глаза.

— Какую девушку?

— Вон ту, с черными волосами. Кто она?

Я пожимаю плечами.

— Просто интересно, кто она такая. Я никогда не видел ее раньше, вот и все. Она ходит со мной на всемирную историю.

— Почему? — снова спрашивает она.

Я больше не хочу отвечать ни на какие ее, такие же неприятные, как заноза в заднице, вопросы, поэтому дотягиваюсь, хватаю ее и затыкаю поцелуем. Когда отрываюсь от Стефани, все еще сидя с ее практически вывалившимся языком, то замечаю, что Кэт смотрит на нас. Потом ее лицо принимает выражение полного отвращения, будто я только что совершил какой-то смертный грех. С каждой минутой она все больше возбуждает мое любопытство. Я хочу... нет, мне нужно узнать ее получше.

Кэт

Все, чего я хочу, так это плюхнуться на кровать и два часа делать домашнюю работу, все еще находящуюся в рюкзаке. В записке, прикрепленной к холодильнику, говорится, что, как я и ожидала, ужинаю я в одиночестве.

Ну что ж, похоже, сэндвич с индейкой и чипсы подойдут. Для меня — отлично. Домашнее задание, как обычно, легкое; кажется, в каждой школе учат одно и то же. Это так скучно. Через час занятий биологией я вздрагиваю от звонка моего мобильного и расслабляюсь, когда вижу, кто звонит.

— Эй, Джесс, — говорю я.

— Расскажи мне все, как там? — спрашивает она.

— Как обычно.

— Никого клевого?

— Посмотрим, но пока нет, — бормочу я.

— Не беспокойся, я буду на четвертое июля[3]. Уже знаешь, что в те выходные будет огромный барбекю-фест? Думаю, будет классно. Я читала об этом в интернете.

— И как только ты знаешь больше меня? — спрашиваю я.

Когда вот-вот начнется ее любимое шоу, мы заканчиваем получасовой разговор.

— Поговорим позже.

— Конечно. Позвоню через несколько дней, расскажу свежие новости, — обещаю ей я.

— Ладно, держись.

В течение последних семи лет в Саванне Джесс была моей лучшей подругой, и мне было тяжело оставлять ее. Она единственная понимает, через что я прохожу. Когда ушла моя мама, я неделями оставалась у нее дома, потому что не могла смотреть на отца. Не могла смотреть на кухню, где мы вместе готовили. Не могла смотреть ни на что, что напоминало мне о ней. Джесс — единственный постоянный человек в моей жизни, только она.

Из-за школы я действительно без нетерпения ждала следующего утра, но была рада, что этот день закончился. В десять вечера я поняла, что моя домашняя работа сделана, а отца все еще нет дома. Он всегда работал допоздна, даже когда мама была рядом, но никогда не задерживался так сильно. Этого не было до недавнего времени, когда я заметила на его воротнике пятно от помады. Думаю, все эти вечера он, скорее всего, с кем-то встречается, а не работает.

Я не была уверена, что чувствую из-за того, что папа встречается с кем-то, кто не является моей мамой, но, думаю, я не могу винить его за то, что он продолжает жить. Она же продолжает. С тех пор, как она ушла, прошло всего лишь шесть месяцев, но никто из нас не имеет ни малейшего понятия, куда. Это странно, но мы потеряли контакт с частью нашей маленькой семьи, и, похоже, она не хочет, чтобы ее нашли. Оба моих дедушки мертвы, а мой дядя Фрэнк, ее старший брат, живет в Калифорнии. Вот почему мы переехали сюда: чтобы быть ближе к семье со стороны папы. В Нейпервилле живет моя тетя Рэйчел. Моей двоюродной сестре Лорен шестнадцать, она ходит в ту же школу, что и я, но на класс младше. И она чирлидерша. Не знаю, почему для него это так важно. Ведь мы не виделись с ними с тех пор, как переехали.

Если я когда-нибудь снова увижу маму, не знаю, что скажу или сделаю. Прямо сейчас я ее ненавижу. Только от того, что я думаю о ней, у меня начинает болеть голова и живот. Я знаю, что если не хочу начать плакать, то мне нужно переключиться на что-то, поэтому мысленно возвращаюсь назад в Саванну и к Джессике. По некоторым причинам, Камерон продолжает появляться в моих мыслях, мозг как будто мечется вперед-назад: Джессика, затем Камерон, затем Джессика, затем снова Камерон.

Старая я ухватилась бы за возможность быть с ним, но не новая я. Это моя вина — после того как она ушла, я перестала доверять людям, боюсь с кем-либо сблизиться. Именно по этой причине Зак, мой парень в Джорджии, порвал со мной сразу же после того, как ушла мама. Если он тусовался со своими друзьями или не звонил, то я обвиняла его в том, чего он, скорее всего, никогда не делал. Я не могу винить его за то, что он бросил меня, потому что даже я не хотела быть с собой. Джесс была единственной, кому я во всем доверяла.

На следующее утро было так же холодно, как и вчера. Ах!!! Я так сильно хочу вернуться в Джорджию, носить шорты и шлепки, но вместо этого засовываю руки в плотную парку, а ноги — в зимние сапоги. Жаль, что у меня нет машины, — оказалось, идти в школу не так весело, как я думала, но, по крайней мере, на этот раз я помню, что нужно подвернуть джинсы.

Когда я захожу в класс всемирной истории, как и вчера, он сидит в конце, и, как бы не было заманчиво сесть рядом, я занимаю место впереди. Кроме самого очевидного, хуже всего в том, что ты новенькая, то, что все парни думают, будто у них есть какое-то право приударить за тобой. Что тут скажешь, в городке новое мясо.

Я чувствую, как по моему плечу легко постукивают. Когда перевожу взгляд в сторону, то вижу справа сидящего, уставившегося на меня парня.

— Как дела? Я Мэтт, — говорит он, усмехаясь, при этом покусывая кончик карандаша.

Я и раньше чувствовала его взгляд, но не обращала внимания. Когда немного поворачиваюсь, чтобы ответить, то вижу, что Камерон сидит на своем стуле и свирепо на нас смотрит.

— Эй. Я Кэт, — говорю ему я.

— Что ж, Кэт, приятно познакомится. Слышал, несколько людей говорят о новенькой, — шепчет он. — Кто у тебя дальше?

Вытаскивая расписание, я прикусываю губу.

— Алгебра у Пулвера.

Только он собирается ответить, как в нашу сторону указывает учитель, говоря нам быть потише. Прежде чем он снова начинает говорить, я поворачиваюсь назад.

В скором времени я слышу новый голос, доносящийся сзади.

— Привет, ты Кэт, да? Я Гэбби, — шепчет она.

Я откидываюсь на спинку стула и смотрю через плечо. Она выглядит достаточно мило, может, один друг не повредит.

— Да, привет. Гэбби? — спрашиваю я, чтобы убедиться, что правильно услышала ее имя.

— Да. Если у тебя есть какие-то вопросы или что-нибудь еще, не стесняйся, ладно? Я вечность здесь живу, так что все знаю.

— Спасибо, — бормочу я, поворачиваясь вокруг.

Это замечание на секунду приводит меня в замешательство. Большинство девушек, как Гэбби, проживших в одном городе всю свою жизнь, никогда не впустят в свой круг постороннего.

Когда заканчивается урок, Гэбби хватает меня за руку и выводит из класса, чем удивляет меня.

— Что ты делаешь после школы? — спрашивает она.

Должно быть, я нахмурилась или сделала странное лицо, потому что она снова заговорила.

— Что? — спрашивает Гэбби.

— Ой, ничего. А что?

— Подумала, может, ты хотела бы прогуляться, — говорит она, вытаскивая из сумки блеск и касаясь им своих губ.

Я пожимаю плечами.

— Может быть. Я дам тебе знать.

Она улыбается.

— О'кей, встретимся на парковке. Мне нужно бежать, увидимся позже.

Когда она уходит, я надеюсь, что, может быть, была неправа насчет таких девушек, как она. Кажется, она клевая.

Камерон

Не хочу смотреть вверх, но вижу, как она заходит в класс и бросает взгляд назад. Я немного удивлен, что она садится не рядом со мной, а впереди — из всех людей она села возле Мэтта. А этот парень теперь на нее пялится. У него такое выражение лица, будто он собирается с мыслями. На этот раз я жалею, что не могу пересесть, ведь отсюда ничего не слышно. Единственное, что я могу, так это видеть ее улыбку, обращенную к нему.

Что ж, я действительно облажался. Почему из всех людей она разговаривает с ним? Если она ненавидит таких, как я, то Мэтт еще хуже. По некоторым причинам я надеюсь, что она не попадется на его ловушку: крючок, леску и грузило. Он в этом специалист – заманить их в ловушку, переспать, бросить, а потом всем об этом рассказать. Он такой мудак. Мне тоже нравится веселиться с девушками, но я никогда не трепался, даже о поцелуях.

Все это время я схожу с ума, у меня не получается сосредоточиться ни на миссис МакЛафлин, ни на Стефани и том, как она машет мне, когда проходит мимо по коридору. Из всего класса все мое внимание приковано к ней и Мэтту. Время от времени я думаю, что, возможно, она заметила, что я смотрю на нее, но если бы это было так, то вряд ли бы она притворялась. Я даже не знаю, почему пялюсь на нее, в то время как она ведет себя, будто меня не существует. Ей не интересно, почему я поступаю так, как она думает? Мне нужно выкинуть эту цыпочку из головы.

Когда раздается звонок, она уходит с Гэбби. Знаю, позже я увижу ее в кафетерии и серьезно задумываюсь о том, что произойдет, если я подойду к ней. Но склоняюсь к тому, что это плохая идея.

Она сидит в одиночестве и, не обращая ни на кого внимания, клюет свой салат. Сегодня она не кажется серьезной, на ней очень мало черного, даже ногти не накрашены.

Стефани немного агрессивна, видимо, из-за того, что поняла, что «новенькая» мне интересна. Обычно я не возражаю полапать ее здесь или там, но сегодня мне это не интересно.

Я отталкиваю ее.

— Иисус. Стеф, хватит, — я кричу громче, чем, наверное, стоило бы.

— Извини? — бормочет она.

— Я пытаюсь есть, оставь меня в покое. Иди, посиди со своими подружками, — говорю ей я, указывая в сторону чирлидерш.

— Отлично. Идиот.

Показывая мне средний палец, она несется к столу по соседству.

Плевать. Я не могу рисковать, чтобы Кэт увидела нас вместе. Я хочу подойти к ней, спросить о чем-то, но у меня такое чувство, что мне снова десять лет. Я чертовски нервничаю. Обычно мне не нравится такой тип девушек, но по некоторым причинам меня к ней тянет. Я никогда не встречался с брюнетками, только с блондинками, не говоря уже о цыпочках с черными, как смоль, волосами. Наверное, это из-за ее огромных шоколадного цвета глаз и ресниц, которые занимают все ее лицо. Они просто прекрасны.

— Кам, где ты, черт возьми? — спрашивает Макс, махая у меня перед лицом.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю я.

Закатывая глаза, он оглядывается на Кэт.

— Чувак, ты серьезно?

— Что? Она горяча, — признаюсь я, не поднимая глаз.

— Все равно, приятель, — смеется он.

Мне не нравится, что мы пересекаемся только на истории и на ланче. Понятия не имею, что она делает остаток дня, да и вариантов у меня не много. Я могу либо оставить ее в покое, либо последовать за ней домой. Знаю, это тупо, но я не могу устоять. Так же я знаю, что она будет у своего шкафчика и, когда вижу ее с Гэбби, следую за ней на парковку. Я нервничаю, когда она не садится в машину, а идет в сторону центра города.

Я держусь на расстоянии. Она застает меня врасплох, когда берет в «Старбаксе» кофе и поворачивает в сторону Риверуолк. И это более чем дерьмово. Не говоря уже о том, что я знаю не многих детей, которые пьют кофе. Она понятия не имеет, что я следую за ней; Кэт всегда груба со мной, и сейчас я не могу не задаться вопросом, из-за чего она может плакать. Понимаю, я неправильно поступаю, находясь здесь и наблюдая за ней, вторгаясь в ее личную жизнь, но мои ноги как будто приросли к земле. Я не могу уйти. Она пугает меня, заставляя сдвинуться с места, когда вскакивает и, смахнув слезы, направляется назад на Джефферсон.

Что удивляет меня еще больше, так это то, что она заходит в дом, который я очень хорошо знаю. Мой друг Бен только что переехал, покинув этот дом. Я болтался там последние десять лет, так что знаю этот дом как свои пять пальцев.

Я знаю всю планировку дома, особенно расположение спален, но не уверен, какая из них ее. На улице темнеет, и я вижу, как в спальне, что выходит на передний двор, загорается свет. Не обращая ни на что внимания, я сосредотачиваюсь на проходящем мимо окна силуэте.

— Я могу тебе помочь, сынок? — спрашивает он.

Я посмотрел на мужчину за рулем черного «Рендж Ровера».

— Нет, просто подумал, что видел что-то, но ничего.

Мгновение мы молчим.

— Так, вы здесь новенький, да? — Я засовываю руки в карманы. — Я имею в виду, раньше здесь жил мой друг.

— Да, меня зовут Харпер, Билл Харпер. — Он протягивает руку для рукопожатия.

Я пожимаю ее.

— Рад познакомиться с вами, мистер Харпер. Я Камерон.

— Я тоже рад, сынок. Уже темнеет, тебе пора ехать.

Я пожимаю плечами.

— Конечно, без проблем.

Боже, надеюсь, он не видел, что я смотрел на комнату Кэт. Не уверен, но он мог заметить. Я смотрю, как он едет по подъездной дорожке и въезжает в гараж. Не знаю почему, но у меня не получается выкинуть эту девушку из головы. По крайней мере, я знаю, как ее найти. Без всяких сомнений, мне нравится эта девушка. Не имею никакого понятия почему, но она интересна мне, как не была интересна ни одна девушка.

Кэт

Школа — отстой! Штат Чикаго — отстой! Я не планировала заводить друзей, но посчитала, что один друг не помешает. Гэбби быстро стала глотком свежего воздуха в моей жизни. Даже если это жизнь, которую я еще как минимум полгода не могу изменить. Колледж так близко, что я почти могу попробовать, почувствовать и увидеть его. Еще несколько месяцев и я буду в Аризоне, и лучше всего то, что там со мной будет Джесс.

Кроме того, Аризона еще и достаточно далеко. Так что меня ждет бонус — я смогу каждый день носить шлепки. От этой мысли на моем лице всегда появляется улыбка. Понятия не имею, почему я туда собираюсь; ну, не считая Джесс. Мне нужно быть с ней. Я не думала о том, что бы хотела изучать, или обо всем остальном в моей жизни. Мне всего лишь семнадцать. Как они могут ожидать, чтобы ты уже знал всю эту чепуху?

История хороша тем, что это один из моих любимых уроков. Ее недостаток — на меня постоянно смотрит Камерон. Признаю, как я и просила, он перестал со мной разговаривать, но, кажется, он никогда не перестанет на меня глазеть. Обычно я занимаю место впереди, рядом с Гэбби и Мэттом, а он, несомненно, интересен, но сегодня я решаю сесть сзади. Не знаю, почему ноги несут меня в этом направлении, просто продолжаю идти. Я подхожу к последнему ряду и замечаю, что Камерон, не смотря на меня, рисует в блокноте. Должна признать, сегодня он отлично выглядит. Красная рубашка хорошо сочетается с его оливковой кожей. Он, кажется, не заметил меня, и я не знаю, почему роняю карандаш, но это так. Как только карандаш ударяется о пол, я наклоняюсь, чтобы поднять его, украдкой кидая взгляд на лицо Камерона. Естественно, пустые глаза пялятся на мою задницу. Что я творю? Я точно знаю что. Я хочу, чтобы он заметил меня, но почему?

— Что смотришь? — рявкаю я.

Он посмеивается, качая головой.

— Ничего.

— Ты только что смотрел на мою задницу. Я видела. — Я поворачиваюсь назад.

— Ты сунула ее мне в лицо, — усмехаясь, говорит он. — Это было неизбежно.

Я сужаю глаза.

— Отлично.

— Отлично, — говорит он, усмехаясь.

Я спрашивала о нем Гэбби, и она сказала, что он перевстречался с кучей девушек, играл на гитаре в группе и ради удовольствия катался на скейтборде. Она давно его знает, но он, кажется, встречается только с блондинками-пустышками. Также от того, что он в так называемой группе, у него сложилась определенная репутация. Она не уверена, насколько правдивы слухи, но говорит, что им нравится посещать много вечеринок.

Все время чувствуя на себе его взгляд, из-за которого у меня начинает болеть живот, я думаю об этом половину урока. Не хочу смотреть назад, в его сторону, но соблазн слишком велик, и я уступаю. Его лицо слишком идеально, чтобы не сделать этого. Когда я бросаю взгляд через плечо, он расплывается в великолепной улыбке, как будто ждет, чтобы я улыбнулась в ответ. Очевидно, он ждет, что я сделаю первый шаг.

— Почему ты продолжаешь пялиться? — наконец-то спрашиваю я.

— Прости, я просто пытаюсь понять тебя, — говорит он мне.

— Поверь, ты будешь разочарован, — говорю я.

— Почему бы тебе не позволить мне самому судить об этом? — ухмыляется он.

— Ты думаешь, что очень привлекателен, не так ли?

— Я думаю, что ты привлекательная! — шепчет он, наклоняясь на стульчике к моему уху.

Не знаю, что ответить на это, поэтому обращаю внимание на лекцию, покусывая при этом кончик карандаша. Весь урок я не могу перестать думать о его комментарии. Он думает, что я привлекательная. И что теперь? «Не вмешивайся», все время повторяю я. Не за горами колледж, и я просто хочу уехать с этого чертового города.

В кафетерии так скучно. Ланч хорош тем, что моя единственная подруга ест в то же время, что и я: после пятого урока. Еще одно хорошее то, что Камерон все еще не сводит глаз с меня, а не с Барби. Знаю, я не должна хотеть его, но чему-то внутри меня плевать на это. Улыбаясь, я постоянно ловлю на себе его взгляды, хоть он и не говорил со мной со времен моей первой недели здесь. Ну, до сегодня. И это, наверное, к лучшему. Уверена, в другом случае я бы просто преследовала его. Он действительно привлекательный; привлекательный, как модель «Аберкромби»[4], и поэтому особенно трудно не улыбнуться в ответ.

Еще одно хорошее качество Гэбби — в течение дня она не бегает в ванную комнату, чтобы выблевать все то, что съела раньше. Кажется, каждый раз, как я захожу в комнату для девочек, Барби всегда там, опустошает свой желудок. Не знаю, мне нужно сообщить об этом школьным советникам или придержать их волосы. Меня убивает, что меньше всего они заботятся о том, кто все это знает. Могу только представить их день: съесть завтрак — выблевать, съесть ланч — выблевать, полапать парня — выблевать.

Я скучаю по дому. Я не говорю, что в Саванне булимия[5] была редкостью, но клянусь, все девушки здесь смотрят на это как на то, без чего школа не будет существовать.

— Гэбби, хочешь приехать на этих выходных, что-нибудь поделаем? — спрашиваю я.

— Конечно!

Мы слышим, как используются, по крайней мере, три кабинки — как замечательно. Рвота у всех сразу. Невероятно! Мы поправляем волосы, наносим на губы блеск и идем на урок испанского.

В конце дня не хочет открываться мой шкафчик. А у меня нет для этого настроения. Я вожусь с комбинацией, когда чья-то рука хлопает по моему шкафчику, и он открывается. Я быстро оборачиваюсь; он все еще опирается рукой на верхнюю часть шкафчика. Передо мной стоит Камерон, его рука, прижимая меня к шкафчику, покоится на моем плече.

— Спасибо, — бормочу я.

— Так ты знаешь, что такое хорошие манеры, — шутит он, глядя мне в глаза.

— Иногда, — пререкаюсь я в ответ.

Я понимаю, что пялюсь, но не в состоянии отвести взгляд. Боже, он отлично выглядит. Я как раз вовремя поворачиваюсь спиной — Стефани (она же Барби) вылетает из-за угла, чмокая Камерона сзади. Жест, несомненно, предназначается мне.

Она отбрасывает свои волосы.

— Эй, Кам, моих родителей вечером не будет дома. Как на счет того, чтобы приехать... составить мне компанию? — спрашивает она.

Я не могу смотреть, не хочу смотреть, но смотрю.

— Не могу, у нас с Максом сегодня репетиция.

Я захлопываю свой шкафчик и, как обычно, выхожу через стальные двери.

Купив в «Старбаксе» латте с корицей, я направляюсь домой. Как только подхожу к своему дому, то вижу, что на нашей подъездной дорожке стоит белый «БМВ», и я потрясена тем, кто в нем сидит. Когда я приближаюсь, Камерон быстро выходит.

Я ошеломлена и на время застыла на месте, как будто не могу пошевелиться. Откуда, черт возьми, он знает, где я живу?

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.

— Я хотел задать вопрос раньше тебя, но ты меня опередила, — говорит он, подходя ближе.

Ожидая его вопроса, я подавляю смешок. Думаю, я знаю, о чем он спросит, и понятия не имею, как буду отвечать. Когда он подходит еще ближе, мне становится трудно дышать.

Только это не вопрос; его пальцы пробегают по моей руке, находят мою ладонь, и от этого чувства я дрожу. Это не то, чего я ожидаю, а ожидаю я холодный отказ с моей стороны, но, вместо этого, позволяю ему взять мои пальцы в свои. Я задыхаюсь, когда он, глядя вниз, тянет меня к себе, и наши животы соприкасаются.

— Что ты делаешь?

— Что-то неожиданное, — говорит он, поднимая мой подбородок.

Его губы прижимаются к моим, и они идеально синхронно двигаются; все время, что длится поцелуй, мое сердце скачет, как ненормальное. Не могу поверить, что делаю это. Всего три недели, и я нарушаю свое собственное правило. Когда моя правая рука поднимается, я отстраняюсь и поражаюсь, что действительно ударила его по лицу. Это был отказ, о котором я думала раньше, хоть никогда и не предполагала, что сделаю это.

— Что, черт возьми, с тобой не так? Зачем ты это сделал? — неистово спрашиваю я, когда моя ладонь касается его лица.

— Извини. Не знаю, что это было. Думаю... Не знаю, о чем я думал, — говорит он, слегка склонив голову набок. Очевидно, пытаясь понять меня.

— Что?

Он расслабляет лицо и тело, при этом самодовольно улыбаясь.

— Кэт, тебе действительно стоит побольше разговаривать, — говорит он, заправляя мне за ухо выбившиеся пряди.

— Нет, не стоит, — бормочу я.

Он смеется.

— Да ладно, тебе же понравилось, — говорит он, наклоняясь ближе.

Я толкаю его в грудь, останавливая.

— Пощечина предполагает что-то, о чем я не знаю?

— Ты не такая, как все девушки. Я просто хочу получше тебя узнать.

— Ты всех так получше узнаешь? Кроме того, поверь мне, ты не хочешь меня узнать, — говорю ему я, тайно переживая ощущение его губ на моих.

— Позволь мне самому судить об этом.

Его пальцы дергают меня за джинсы, притягивая ближе, и его руки оборачиваются вокруг моей талии.

— Теперь, на чем мы остановились?

— Камерон, я не могу делать это здесь и не хочу. Тебе лучше уйти... СЕЙЧАС ЖЕ.

Он не двигается ни на дюйм, просто стоит передо мной и улыбается до ушей. Он не оставляет мне выбора. Я поворачиваюсь, оставив его, онемевшего, на тротуаре. Это не то, чего я ожидала или что представляла. Я бегу в дом и направляюсь к себе в комнату. Смотрю в окно — он сидит в своей машине, не уезжает, а просто сидит. В одном он прав: мне нужно побольше разговаривать, ведь я не могу позволить маме все испортить.

Мне понравился поцелуй, очень сильно, но я боялась того, о чем говорила Гэбби. В прошлом у него было много девушек, действительно убийственных девушек, и все девушки хотят его. Она предупредила меня о Барби и о том, что она и ее подруги-чирлидерши в следующие несколько месяцев могут устроить для меня сущий ад. Моя двоюродная сестра, что тоже в группе поддержки, даже если захочет, то не сможет мне помочь, ведь в противном случае ее жизнь тоже превратят в ад. Она единственная ученица предпоследнего класса, у нее впереди целый год, и, к тому же, у нас с ней нет ничего общего.

Камерон

Сегодня я явно с нетерпением жду урока истории. Мне как-то удалось издали наблюдать за Кэт так, чтобы она не заметила, но на истории этого не избежать. Я удивлен, когда впереди класса она запинается. Могу с уверенностью сказать, что принимает решение, где сесть. Насколько это в моих силах, я не обращаю на нее внимания и пытаюсь сосредоточиться на моем блокноте.

Чувствую, сегодня она хочет сесть возле меня так же сильно, как я хочу, чтобы она подошла к концу класса и присоединилась ко мне. Мне удается делать вид, что я на самом деле не замечаю ее или мне не интересно, но когда она наклоняется, чтобы поднять карандаш, то не могу не смотреть. Плевать. Клянусь, никто никогда раньше не выглядел в джинсах лучше ее. И мне трудно сосредоточиться на чем-то еще. Не уверен, намеренно она уронила карандаш, или мне просто улыбнулась удача. В любом случае, я немного разглядел; зрелище было недолгим, но удивительным. Я даже не заботился о том, что она заметила, как я смотрел на нее.

Хотя большую часть января я делал все возможное, чтобы избегать ее, но я не могу больше сопротивляться. Знаю, мне нужно сделать шаг навстречу и скоро. Парни начали ее замечать, и я действительно именно это имею в виду. Я знаю, что если прямо сейчас не начну действовать, то мне придется стать в очередь, а я не уверен, выиграю ли я в таком случае.

Ее шкафчик в противоположном крыле от моего, так что если я хочу поймать ее после занятия, то мне нужно сделать большой круг. Я останавливаюсь, когда вижу, что она неумело пытается открыть его. Она выглядит такой маленькой и беспомощной. Я ударяю по шкафчику, он открывается, и в это короткое мгновение она улыбается мне в ответ. Знаю, у меня есть шанс.

Как только я собираюсь сделать свой ход, сзади появляется Стефани. Скорее всего, этим она хочет показать Кэт, кто здесь кто. Я облажался. Кэт уходит, а Стефани не понимает, что здесь происходило. Последние несколько недель я избегал ее как чумы, поэтому она не может понять меня с полуслова? Я устал придумывать оправдания, мне нужно покончить с этим, и я сегодня же так и сделаю.

Теперь я могу думать только о Кэт и о том, что она подумает, когда я расскажу ей, что мы со Стефани больше не вместе и что она больше не интересна мне. Не то, чтобы она когда-нибудь на самом деле меня интересовала. Я действительно не могу думать о том, как или что, а просто действую. Прыгаю в машину и направляюсь на Джефферсон авеню. Я знаю весь распорядок Кэт: «Старбакс», после чего она иногда прогуливается в Риверуолке, но обычно сразу направляется домой. Я бы встретил ее там и, подкараулив, поймал. Перед тем как мельком увидеть ее, я жду где-то полчаса. Но если бы это было необходимо, то я бы ждал всю ночь. По тому, как она застыла, могу сказать, что я ее сильно удивил. Потребность подойти к ней и заглянуть в ее большие карие глаза заставляет меня двигаться со скоростью молнии. Выхожу из машины и иду ей навстречу. Я намерен предложить ей на этих выходных провести со мной время, но ее пухлые красные губы застают меня врасплох.

Было ли это напористо?.. Да, черт возьми!

Я даже не знаю, почему так поступаю — наклоняюсь и целую ее, пробуя на вкус корицу, которая все еще ощущается на ее губах после кофе. Я хотел узнать, как они чувствуются, какая она на вкус, и даже если он был краток, все равно, это лучший поцелуй, что у меня когда-либо был. За последние несколько лет я перецеловал много девушек, но когда касаюсь ее губ, то чувствую что-то другое: голова как в тумане, и с ней я просто хочу большего.

Я немного удивлен, когда она бьет меня по лицу, но это было заслужено. Единственное, чего я не заслуживал, так это того, чтобы она убежала внутрь и оставила меня одного. Она всегда строит из себя грубую цыпочку, но где-то внутри я знаю, что это всего лишь ширма. Все, что угодно, было бы лучше, чем развернуться и хлопнуть дверью. Все!

Единственное, на что я теперь надеялся, так это на то, что она наслаждалась поцелуем так же сильно, как и я. Полагаю, достаточно скоро я это выясню.

Я сижу в своей машине, не уверен, должен ли пойти позвонить в дверь и вытащить ее наружу или уехать на репетицию. Дерьмо, репетиция! Я почти забыл, что у Макса есть новая песня и что он будет ждать, чтобы начать ее разучивать. Не хочу уезжать, покидать ее подъездную дорожку, но знаю, что у меня есть завтра, и я планирую использовать его по максимуму.

Я прав. Когда я приближаюсь, Макс уже покачивается в моем гараже, выглядя при этом так, будто собирается сваливать.

— Эй, чувак, — говорю я.

— Чувак, ты где был? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Мне просто нужно было кое о чем позаботиться. — Колеблясь, я пытаюсь сменить тему. — Что у тебя для меня?

Он осматривает меня сверху донизу, пытаясь понять, что я делал или где был. Макс очень хорошо меня знает и утверждает, что я ношу свои чувства на рукаве рубашки. Павший певец, а иногда и достойный соавтор песен. Не то, чтобы мы играли одну из тех песен. Нет, мы играем только музыку других групп.

— Ты был с этой цыпочкой, не так ли? — спрашивает он.

Я вздыхаю, пропуская сквозь пальцы свои волосы.

— Ты действительно не думаешь, что в ней что-то есть? — в надежде спрашиваю я.

— Нет, не думаю, — рявкает он.

Он возвращает свое внимание к барабанам, так что я поднимаю свою гитару, пытаясь избежать дальнейшей болтовни о своих чувствах к Кэт.

Мнение Макса всегда много значило для меня, но почему-то ему не нравится Кэт, и это удивляет меня. Максу нравятся почти все девушки, что хорошо выглядят, а Кэт, без сомнений, выглядит хорошо. И из всей этой болтовни в школе я знаю, что я не единственный, кто так думает.

Следующие два часа пролетают без единого слова о Кэт, и я вздыхаю с облегчением, потому что мне не нравится обсуждать ее с ним. Я не могу выкинуть из головы ее или ощущение тех красных губ, так же, как и не могу дождаться завтрашнего урока истории.

Кэт

Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ПОТЕРЯННОЙ!

Внезапный уход моей мамы разъедает меня изнутри. Иногда я даже больше не чувствую себя подростком. Такое впечатление, будто вес всего мира давит мне на плечи, и с каждым днем становится все труднее.

Я не могу не думать о Камероне и нашем поцелуе; мне понравилось, и я определенно была заинтересована в большем, но что я натворила? Ударила его и сбежала, как последняя трусиха. Даже вообразить не могу, что он когда-нибудь захочет меня видеть. И в этом я виню свою маму. Такое чувство, что в моем сердце огромная дыра, которую только она может заполнить. Единственная проблема в том, что теперь ей плевать на мое сердце, она беспокоится только о своем.

Я написала ей как минимум пятьдесят писем, которые сейчас аккуратно перевязанные резинкой и спрятанные в коробку в моем шкафу. Они были написаны для нее, без указания какого-либо адреса, и все в этих конвертах пропитано ненавистью. Это единственный способ, чтобы сказать ей, что я чувствую, хоть и кричу я только на бумаге. К тому же, из-за того, что не знаю ее адреса, я никогда не смогу их отправить. Я прячу их, так что папа о них ничего не знает. Он думает, что я пришла в себя и все позади, но это не так. Он считает, что два месяца сеансов у психолога достаточно, чтобы я обо всем забыла. Я действительно не знаю, как он может оценивать меня и мои эмоции, ведь его никогда нет дома. Управляя домом за миллион долларов, я чувствую себя почти взрослой. Готовка, уборка, стирка и так далее... С чем, кстати, неплохо справляюсь.

Мой живот громко урчит, отвлекая от мыслей, и, посмотрев на часы, я понимаю, что снова буду кушать в одиночестве. Мы здесь уже почти месяц, и я могу посчитать на пальцах одной руки, сколько раз за все это время мы вместе ели. Я уже начала к этому привыкать, так что у меня всегда есть некоторые припасы на случай, если позже он захочет есть.

Мне надоели рамэн[6] и сэндвичи, а так как погода сейчас не очень плохая, то я направляюсь в центр городка.

Не знаю, почему здесь все хвастаются пиццей. Я не понимаю этого, к тому же, фаршированная пицца не для меня. Хотя не мне жаловаться, ведь я решила поесть в пиццерии «Лу Малнатис». И для вечера четверга там оказалось на удивление многолюдно.

Я узнаю нескольких ребят из школы, хотя они мне вовсе не друзья. Я действительно не хочу ни к кому привязываться, ведь через шесть месяцев я уеду и, надеюсь, уже никогда не вернусь.

Через некоторое время, довольно шумно, как будто это место принадлежит им, появляются Барби и ее друзья. Она единственная девушка, которую я избегаю, потому что все в ней мне ненавистно. Ее крашеные светлые волосы, одежда, которую она носит, макияж-штукатурка нанесен таким плотным слоем, что я могла бы соскрести его ножом. Знаю, так как я сижу впереди и кушаю одна, то точно не останусь незамеченной. Еще раз спасибо, папа. Я почти могу слышать комментарии, что появляются в ее обесцвеченной блондинистой голове. Ухмыляясь, и с отчетливым злом в глазах, они подходят ко мне.

Она кладет руки на бедра.

— Что, у тебя нет друзей? Ты такая жалкая, — бормочет Стефани.

— Оставь меня в покое, Барби, — рычу я, беря последний кусок пиццы.

— Что ты только что мне сказала? — фыркает она.

Я встаю, желая, насколько это возможно, убраться подальше. Она меня не пугает, но я не хочу от нее неприятностей, по крайней мере, не сегодня. Как только я поворачиваюсь, чтобы уйти, она поднимает мою содовую и бросает мне в лицо. А теперь я могу убить ее и хочу этого.

— Оставь Камерона в покое. Проваливай! — вопит она.

Понятия не имею, что на меня нашло, я не думаю, когда отвечаю ей. Сжимаю пальцы в кулак и так сильно, как могу, бью ее по лицу. Когда она падает на пол, я оборачиваюсь на пятках, достаю из кармана десять долларов и, бросив их на стол, уношусь прочь. Последнее, что я вижу, — она лежит на полу, держась за щеку, а в ее глазах полыхает безграничная ненависть. Я думаю пойти домой, но не хочу этим доставить ей удовольствие. Так что замедляю шаг и прогуливаюсь.

Отлично, Чикаго с каждым днем становится все лучше и лучше. Но хуже всего оказался комментарий о Камероне. Однако, на самом деле, я ударила ее не из-за комментария, а из-за того, что Камерон мог быть ее. Хоть мне и не нужны отношения или еще что-то в этом роде. Я немного нервничала, думая о школе, — мне не хотелось неприятностей, а эта девушка — неприятность с большой буквы Н.

Ладно, мне, наверное, не стоило так бить ее, и часть меня чувствует себя плохо, но другая часть не может поверить, как хорошо бить кого-то кулаком... кого угодно. И кем, черт возьми, она себя возомнила, бросая в меня мою же содовую? Так ей и надо.

Я была поглощена мыслями о Стефани и поцелуе с Камероном. Он, похоже, заинтересован во мне, а она, ясное дело, ревнует. Так хорошо одержать над кем-то верх. Девушка может понять, что он, как для семнадцатилетнего старшеклассника, очень даже красив. Так кто бы не хотел всего его и только для себя?

Я лежу на кровати, представляя его руки, его губы, как они ощущаются, когда он касается меня, и в один короткий миг, я хочу, чтобы он был моим и только моим. Звук открытия гаража вырывает меня из мыслей и возвращает в реальность. Я беру себя в руки и спускаюсь вниз по лестнице. Уже девять часов вечера, и сегодня я еще не видела отца.

Я замираю, когда мои ноги достигают последней ступеньки. И становлюсь похожей на статую, когда понимаю, что он не один.

— Эй, Котенок Кэт. Иди сюда, я хочу тебя кое с кем познакомить, — спокойно говорит он.

Ненавижу, когда он так меня зовет.

Мне как-то удается оторвать ноги от нижней ступеньки и идти вперед. Рука отца крепко обернута вокруг женщины, которую я раньше никогда не видела, но по виду ей не дашь больше тридцати.

Она улыбается мне, хоть и нервничает.

Папа первый прерывает молчание:

— Кэт, это Ребекка. Ребекка, это моя Кэт, — говорит он, все еще обнимая ее.

Что, черт возьми, это значит?

Он серьезно?

Из вежливости я протягиваю руку и, когда она пожимает ее, отступаю.

— Привет, — говорю я.

Мои глаза застывают на папиных руках, как они слегка касаются ее сзади, его же глаза, когда он смотрит на нее, блестят. Уверена, он не думает, что я замечаю, но это так.

— Мне нужно идти, делать домашнее задание. Было приятно с тобой познакомиться. — Я убегаю. Когда достигаю второй ступеньки, то слышу, как она выкрикивает:

— Мне тоже, Кэт.

Как он мог так со мной поступить? Просто привести ее домой и ожидать, что я приму ее с распростертыми объятиями. Я знала, что, в конце концов, он кого-нибудь бы привел, но не семь же месяцев спустя. К черту все, что заставляло меня так думать, мне не нравятся эти мысли. Я закрыла дверь, выключила свет и стала уговаривать себя пойти спать, удивляясь, как все это произошло.

***

Не могу заставить себя сегодня пойти в школу. Я не та, что пускает все под откос, но нежданная новая девушка моего отца выбивает меня из колеи. Я правда не ожидала этого так скоро, а стоило бы. Теперь я знаю, чем он занимается по вечерам после работы, оставляя меня есть замороженные обеды и избивать девушек в местных пиццериях. Что за задница?!

Не выспавшись сегодня ночью, я с легкостью принимаю решение забить на все. Даже не могу найти сил, чтобы встать с кровати. Уверена, уже все в школе знают, что я избила пластиковою Барби, но мне все равно. Все равно, что думают обо мне или о моем отсутствии. Может, они подумают, что я боюсь появиться и закончить то, что она начала, но, как я уже говорила... Однако, мне не все равно.

У меня большие проблемы и имя им Ребекка. С одной стороны, я полностью поняла, что папа продолжает жить. Но с другой, как он мог так со мной поступить? Я не готова. Еще больший вопрос в том, буду ли я когда-нибудь готова?

После нескольких часов размышлений о том, что было бы, если бы мама внезапно снова появилась в нашей жизни, я задалась вопросом, что бы делал он? Принял бы он ее обратно? А я? Я хочу, чтобы она вернулась, я устала о себе заботиться. Устала быть ответственной за стирку, посуду, приготовление еды. Я повзрослела, чтобы делать все это дерьмо, и это несправедливо, что в таком раннем возрасте я должна сама о себе заботиться. Знаю, скоро мне исполнится восемнадцать, но, на самом деле, как много из этих сопливых детей из Нейпервилля должны сами о себе заботиться? У меня должно быть как минимум четыре года обучения в колледже, чтобы думать об этом, будучи официально самостоятельной. Правильно?

Отодвинув занавески, я не могу не закрыть глаза и позволить солнцу коснуться моего лица. Ничего себе, посмотрите на это... солнце и никакого снега на земле. Может, после всего, сегодня день не будет таким уж и плохим. А для этого нужно латте, хорошая книга и мое дерево в парке.

Когда я поднимаю взгляд, то не могу поверить, что он стоит там, смотрит на меня сверху вниз. Из всех людей только Камерон со мной, в моем секретном убежище от жизни и всего остального. Я быстро смотрю на часы: еще идут занятия, так почему, черт возьми, он здесь? И как он меня нашел?

Отлично, он здесь, чтобы защитить невинную Барби и всю фигню, что с ней связана. Выпрямившись, я не жду, что он заговорит, он же не настолько глуп, да?

Я имею в виду, я знаю, что он не видит меня через отверстие в стене. После того как я рассказываю ему свою версию произошедшего, он удивляет меня тем, что уже делал раньше — наклоняется и целует меня. О. БОЖЕ. Не снова.

Его губы, его лицо, этот потрясающий поцелуй, и я не могу придумать, что сказать. Прежде чем в моей голове появляется здравая мысль, мы соглашаемся быть друзьями; думаю, даже больше, чем друзьями. Никто из друзей не узнает об этом, и, в первую очередь, Стефани.

О чем я думала? Это не мой план, я не думала заводить друзей, не говоря уже о том, чтобы привязаться к парню, я же уезжаю меньше, чем через шесть месяцев. Сначала Гэбби, теперь Камерон, мой основной план не работает так, как я задумывала.

Когда он смотрит на меня, я не могу ничего с собой поделать — что-то в нем заставляет меня быть сентиментальной, и это то, чего я раньше никогда не чувствовала. Всю дорогу к моему дому у меня в животе порхают бабочки, движения которых я раньше никогда не чувствовала, даже рядом с парнем. С Заком я никогда не чувствовала себя так, никогда. Слава Богу, у нас с ним не было секса.

Мне не нравится видеть, что он уезжает, я хочу проводить с ним больше времени. Дерьмо, о чем я думаю? Больше времени. «Нет, Кэт, выброси его из головы», повторяю я сама себе, ведь, когда наступит август, будет больно. Он бросит меня, когда пойдет в колледж или, может, даже раньше, когда поймет, какие разрушения оставила после себя моя мама.

Когда я захожу внутрь, то могу думать только об одном человеке, чтобы позвонить и рассказать все. Я хватаю телефон и набираю номер.

— У меня новости, Джесс, — говорю я.

— Расскажи мне все, и я имею в виду именно все, — говорит она.

Я рассказываю ей все о Камероне, и что я дура, раз думаю о том, чтобы позволить всему этому зайти дальше. Она говорит мне рискнуть, но, на самом деле, мне не нужен этот совет, я хочу, чтобы она сказала мне бежать, бежать быстро и далеко и ждать, до самой Аризоны. Но она не говорит этого.

Камерон

Глядя на дверь, я нетерпеливо барабаню пальцами по столу. Я искал ее все утро, но безуспешно. Зная ее расписание, я надеялся перехватить ее до первого урока, но ее нет там, где, предполагалось, она будет. У меня был план, и если я не смогу найти ее, то он не сработает.

Миссис МакЛафлин уже начинает лекцию, а Кэт все еще нет. У меня подпрыгивает желудок и не от хороших новостей. А от слухов, доносящихся из коридора, услышав которые, меня начинает тошнить. Я не узнаю эту историю от Стефани, потому что уже сказал ей оставить меня в покое, и мне действительно все равно, что там с ней случилось.

Ходят слухи, что вчера вечером Кэт без всяких видимых причин ударила Стефани по лицу, просто напала на нее. Я не знаю Кэт достаточно хорошо, но знаю Стеф и подозреваю, что слухи могут быть не совсем верными. Кроме того, что рассказывают, там явно должно быть что-то еще.

Единственное, из-за чего я верю, что что-то действительно было, так это распухшая щека у Стефани и отсутствие Кэт. Она просто не пришла в школу, чем меня удивила. Я не считал ее трусихой, поэтому немного в шоке, когда она не появляется.

Раньше утром я видел Стефани, она закрывала лицо, насколько могла, и ни разу не посмотрела в мою сторону. Я в отчаянии хотел спросить ее, что случилось. Правда ли то, что рассказывают? Мне нужен Макс, чтобы узнать у него все, что только возможно.

— Чувак, просто держись от нее подальше, она ни за что ударила Стеф. У этой девушки проблемы, — добавляет он.

Я уставился на него, не совсем понимая, почему ему так сильно не нравится Кэт.

— А кто говорит?.. Стефани и ее подружки? — спрашиваю я с вызовом.

— Почему она так сильно тебе нравится? — спрашивает он.

— А почему она не нравится тебе? — отвечаю я сквозь зубы.

Он не отвечает, просто качает головой, увлекая меня прочь.

После разговора с Максом во время обеда, мне нужно, не откладывая, найти ее. У меня еще только три урока, поэтому я легко принимаю решение прогулять остаток дня. У нас огромная школа, так что всегда легко сбежать через двери спортзала. Тренер МакГи никогда не обращает внимания, поэтому, когда он покидает рабочий стол, я удираю.

Добравшись до машины, я крепко сжимаю руки на руле, не уверенный, что собираюсь делать, и правильно ли это. Я колеблюсь, после чего вставляю ключ в замок зажигания и поворачиваю его, заводя машину, при этом замечаю, что у меня дрожат руки. Я волнуюсь, когда еду на Джефферсон: капли пота падают мне на глаза, а руки скользят по рулю. Не могу поверить, что чувствую к ней, ведь я едва знаю эту девушку. Да я преследую ее, как какой-то сумасшедший.

У меня нет возможности узнать, дома ли она, разве что проявить смелость и подойти к двери, но моя задница как будто приросла к сиденью. Я откидываю голову на спинку сидения и делаю глубокий вдох, не понимая, почему так боюсь к ней подойти. Может, из-за того, что она снова оттолкнет меня? Я имею в виду, сколько раз такое уже случалось? Не уверен, есть ли предел того, насколько она меня волнует, так что, думаю, мне стоит попробовать добиться ее.

Я звоню в дверь четыре раза и, каждый раз нажимая на кнопку золотого цвета, я молюсь, что она вдруг появится. Но этого не случается. Обдумывая разные варианты, где она может быть, я возвращаюсь в машину. Не думая о том, сколько сейчас времени, я паркуюсь в центре города. У меня на уме только одно, и я хочу услышать это от Кэт.

Сперва я направляюсь в «Старбакс», зная, что она любит там обитать, но не нахожу ее там. Она маленькая, и я не вижу ее. Выйдя на улицу, направляюсь на запад, к Риверуолк, надеясь, что найду ее под деревом, где она часто проводит время.

И она там. Я останавливаюсь, когда подхожу и вижу, что она лежит на одеяле, вся укутанная, и читает. Она идеально выглядит. Безучастно, но идеально. Такое ощущение, что я смотрю кино.

Я даже не могу собраться, чтобы понять, что сказать ей, мой язык как будто завязан в узел. Если я подойду к ней, то она поймет, что я искал ее, и часть меня боится, что она вскочит и снова убежит. Я мысленно говорю короткую молитву, хоть и не уверен, верю ли в Бога, и подталкиваю себя вперед.

В течение тридцати секунд я стою над ней, после чего она поднимает взгляд от книги. Садится, смотрит на меня секунду, бросает взгляд на часы, а потом говорит:

— Камерон, что ты здесь делаешь? — удивленно спрашивает она, ее карие глаза кажутся большими, чем прежде.

Смотря ей в глаза, я становлюсь рядом на колени. И понимаю, что они выглядят уставшими и опухшими. Я сосредотачиваюсь на ее рте, ее губах.

— Камерон, я жду, — снова говорит она.

— На самом деле, я искал тебя. Здесь холодно. Что ты делаешь?

Уголки ее рта слегка поднимаются, что похоже на маленькую улыбку.

— Почему ты не в школе? — спрашивает она.

Я улыбаюсь.

— Могу спросить тебя о том же, — напоминаю я ей.

Она смеется, отбрасывая волосы.

— Не хотелось сегодня идти. Теперь ты.

— Я ходил, но ушел раньше, чтобы найти тебя. Знаешь, по школе ходят слухи, — я делаю паузу, когда она опускает лицо. — Что у вас со Стефани случилось? — Думаю, лучше спросить, а не в чем-то обвинять.

Когда она снова смотрит на меня, то выглядит почти грустной, но потом выражение меняется на отвращение. С лицом, почти закрытым шапкой, она все еще выглядит чертовски привлекательно.

— Я не виновата, что Барби без причин кинула мне в лицо содовую, а потом, думаю, я просто ответила, — она пожимает плечами.

— Что? Почему, черт возьми, она это сделала? — кричу я громче, чем, наверное, стоило бы.

— Ты еще ничего не понял, Камерон?

Я качаю головой, пытаясь понять, что она имеет в виду. Похоже, мне нужна подсказка.

— Скажем так, это было предупреждение, — добавляет она.

— Предупреждение? — спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

— Да, чтобы я держалась от тебя подальше.

Когда она говорит это, то все действительно имеет смысл. Господи, да за это я готов буквально придушить эту Стефани. Она распространяет слухи о Кэт и делала это все время. Я был так рад, что порвал с ней, но, даже если у нее и был шанс, то уже нет.

— Извини. Даже не знаю, что сказать, — хмурюсь я.

— Ну, избегая меня, ты мог бы сделать мою жизнь проще, — напоминает она мне. — Я имею в виду, я знаю, что вы пара. Я понимаю, — добавляет она, возясь с книгой.

Я смеюсь, качая головой.

— Нет, Кэт. Мы далеко не пара и, на самом деле, никогда ею не были.

— Может, стоит ей сказать об этом, — бормочет она себе под нос.

— Я сказал. В том-то и проблема.

— Отлично! Что-нибудь еще? — говорит она.

— Могу я задать тебе вопрос, Кэт?

— Конечно, почему нет?

— Почему ты так холодна со мной? Ну, со всеми, кроме Гэбби?

Она снова пожимает плечами.

— Какой смысл заводить друзей? В конце лета я отсюда уеду. Так что так проще.

— Это единственная причина? — Мне интересно.

Она думает, не уверенная, как ответить.

— Камерон, чего именно ты от меня хочешь? — спрашивает она осторожно.

— Мне очень хотелось бы снова поцеловать тебя, конечно, если ты не против. Хотя, слышал, правый хук у тебя так себе, — шучу я.

Она тихо хихикает, а потом пихает меня в грудь, игриво отталкивая прочь. У меня нет другого выбора, так что я притягиваю ее к себе. Ведь в эти дразнилки могут играть и двое.

Половина ее тела прижимается ко мне, и я рад, что прогулял школу. Я даже больше не чувствую, что на улице холодно. Поднимаю голову, чтобы поцеловать ее, но она отстраняется, отталкивается от меня и садится на одеяло.

— Камерон, я действительно не считаю это хорошей идеей. Барби мне это уже объяснила.

— Позволь мне самому разобраться со Стеф. Кроме того, никто не узнает.

— Тайные друзья? — спрашивает она.

— Если так тебе будет проще, — говорю ей я.

Тайные друзья? Что, черт возьми, это значит?

Она смотрит на свое латте, делает глоток, а потом переводит взгляд на меня и улыбается. Прямо сейчас, я могу только чувствовать вкус корицы у нее на губах.

Она настолько прекрасна, что это причиняет боль. Мне нравится, что она не злоупотребляет макияжем, если вообще его наносит. Она девушка, которая носит футболки и джинсы без излишеств, а не какая-то учащаяся в средней школе чирлидерша, что тащится от любого произнесенного мной слова. Мне удобно с Кэт, до нее ни одна девушка не влияла так на меня. Я до сих пор не знаю, почему именно с ней мне хочется большего. Единственное, что я знаю, что хочу выяснить, почему все именно так.

Когда она облизывает губы, я больше не могу сдерживаться. Вздыхаю и тяну ее вниз. Колеблюсь, ожидая отпора, но его нет. Как будто она терпеливо ждет, когда я снова наброшусь на нее. Это я с удовольствием!

Когда касаюсь ее незащищенной щеки, тяжело не заметить, какая у нее нежная кожа. Она дрожит, и я наклоняюсь ближе.

Не хочу, чтобы она думала, что мне нужно только одно, потому что с ней я не такой. Я имею в виду, я определенно думаю о сексе с ней, каждый день и каждую ночь с тех пор, как она переехала сюда, но понимаю, что мне следует быть осторожным в этом смысле. Секс с другими девушками ничего не значил для меня, это был просто секс, без каких-либо эмоций.

Я не могу не задаться вопросом, сколько у нее было парней. Я имею в виду, она же ученица выпускного класса. Учитывая взгляды, что кидают в ее сторону парни, нет никакого шанса, что у нее нет подобного опыта. Кто не хотел бы прикасаться к ней и называть ее своей? Я наклоняюсь, чтобы еще раз попробовать ее губы, и когда наши рты движутся идеально синхронно, я знаю, что победил.

Я хочу кричать об этом, чтобы каждый парень в школе знал, что она недоступна... но не могу. Не то, чтобы мне стыдно быть с ней, черт, нет. Я был бы горд, если бы она ходила рядом со мной по коридорам, сидела со мной за ланчем, приходила посмотреть, как я играю на гитаре, но я пообещал, что это будет наш секрет. Я хочу делать ее счастливой, и пока она не говорит мне иного, я не собираюсь забирать свои слова назад.

Мне нравится держать ее кулачок в своих руках, по сравнению со мной она такая крошечная. Клянусь, я могу весь день смотреть в эти карие глаза, и мне не будет скучно. Мы лежали там, пока могли, разговаривая обо всем и в то же время ни о чем, о чем только думали. Единственное, чего мы не касались, это ее семьи. Она отказывается говорить о них, хоть я и не совсем понимаю почему. Несколько недель назад я встречал ее отца, но не говорю ей об этом.

Знаю, мне нужно встать и идти, чтобы вернуться домой на репетицию группы, не говоря уже о том, что за это время я отморозил себе задницу. Когда мы едем вниз по Джефферсон, я настаиваю на том, чтобы отвезти ее домой, и испытываю трепет, когда она берет мою руку в свои, и еще больше трепещу оттого, как именно она прощается. Я мог бы часами теряться у нее во рту. Прежде чем уехать, я прошу ее телефон. Она берет его из сумки и протягивает мне. Я записываю свой номер на ее телефон и наоборот.

— Позвоню тебе позже, — говорю я, потому что не могу придумать, что еще сказать. Это отбирает все силы, но я отстраняюсь от нее и, с обещаниями насчет завтра, уезжаю. Выходные, а я не могу ждать, чтобы снова ее увидеть.

Кэт

В пятницу вечером мы с Гэбби планировали идти на вечеринку Мэтта. Мы проводим какое-то время вместе, но, в отличие от меня, у нее есть и другие друзья, хоть мне, честно говоря, все равно. Не могу понять, что она в них находит. Они напоминают мне пластиковых Барби, а она не такая. Но Гэбби говорила, что знает их всю свою жизнь, и все так, как и должно быть.

Дважды пищит мой телефон, звонит Камерон. Я не отвечаю. Он говорил, что позвонит, но я не думала, что так скоро. Мысли об отношениях с ним меня немного пугают. Я нравлюсь ему, но боюсь, что эта маленькая «тайная дружба» может привести к большим, чем заслуживает, проблемам. Хотя в его объятиях было так хорошо. Я давно не чувствовала ничего подобного. Когда я с ним, ему как-то удается сделать так, чтобы мне было лучше. Время, проведенное под дубом, помогло мне забыть обо всем, кроме него. В течение всего времени, что мы провели вместе, я даже не думала о проблемах с Ребеккой и мамой, они как будто испарились.

С тех пор как меня так целовал парень, прошло пять месяцев, и за это время я забыла, как сильно мне это нравилось. Даже если эти отношения плохо закончатся, сейчас я чувствую себя живой.

В семь часов я уже готова к вечеру с Гэбби. Достаю со шкафа идеальные джинсы, надеваю свой любимый свитер и слишком много раз проверяю, как там мой макияж. Я удивлена, услышав звук открытия гаражной двери, но рада увидеть папу. Надеюсь, в этот раз он один.

Как можно быстрее, я сбегаю вниз по лестнице, чтобы увидеть его и приготовить замороженный обед.

— Привет, пап, — говорю я.

Он бросает на стол газету.

— Привет, Котенок Кэт. Куда такая наряженная? — спрашивает он.

Я закатываю глаза.

— Иду гулять с Гэбби. Дашь немного денег на вечер? — спрашиваю я.

Он достает бумажник с переднего кармана пиджака.

— Сколько тебе нужно?

— Двадцати должно хватить, — говорю я.

Он берет меня за руку, вкладывая в нее деньги.

— Кэт, я рад, что ты идешь гулять. Как я и говорил, тебе просто нужно время.

Я смотрю в сторону.

— Да, всего лишь время.

Он берет меня за подбородок.

— Кэт, у меня встреча за поздним ужином, так что не гуляй слишком долго, — говорит он, после чего наклоняется и целует меня в лоб.

— Конечно, без проблем, — говорю я, хватая из холодильника замороженный стейк от «Солсбери», и начинаю размораживать его. Я быстро поворачиваюсь назад.

— Пап.

Он поворачивается.

— Да, детка?

— Ты ужинаешь не с Ребеккой, да? — спрашиваю я.

Он смотрит мимо меня.

— Нет, не с Ребеккой. Но даже если бы и с ней, то это тебя не касается.

— Пап, я не понимаю, почему о-она? — заикаюсь я.

Он кладет руки мне на плечи и крепко сжимает.

— Кэт, я не могу сегодня. Давай поговорим о Ребекке в другой раз, хорошо? — спрашивает он.

— Конечно, — говорю ему я.

Это не «хорошо», но я не спорю. Скоро здесь будет Гэбби, так что, когда папа устремляется вверх по лестнице, чтобы подготовиться к так называемой «деловой встрече», я сваливаю.

Когда мы с Гэбби появляемся на вечеринке, она уже в самом разгаре. Я думала, что мой дом выходит за рамки разумного, но дом Мэтта просто огромный.

— Ничего себе, — говорю я, оглядываясь.

Гэбби хватает меня за руку и тянет к двери.

— Знаю.

Она не звонит в дверь, а просто берется за ручку и толкает ее, широко открывая ту, после чего тянет меня внутрь.

— Здесь должна быть вся школа, — шепчу я ей на ухо. Музыка играет громко, так еще и на заднем дворе полно народу. Держа меня за запястье, она тянет меня к задней двери, выходящей на патио.

Я смотрю на нее.

— Почему мы идем на задний двор?

Она закатывает глаза.

— Потому что там пиво, глупышка. На улице пиво, а внутри крепкие напитки. Ты что будешь? — спрашивает она.

Не зная, чего хочу, я качаю головой.

— Давай возьмем пива, а потом примемся за шоты, хорошо? — спрашивает она.

— Конечно. Хорошо, — говорю я.

Я никогда не пила крепкие напитки, особенно после того, как в прошлом году из-за текилы молилась фарфоровым богам, я не могла заставить себя даже понюхать спиртное. А с пивом я могу справиться.

— Его родители знают, что он устраивает вечеринку? — кричу я ей, трясясь, потому что замерзла стоять снаружи.

Она наклоняется к моему уху.

— Не знаю. Их никогда нет дома, они много путешествуют.

Вскоре после этого я замечаю Барби в компании друзей, да еще и с моей двоюродной сестрой Лорен. Отлично! Похоже, они здесь уже несколько часов, потому что стоят, чтобы пополнить свои стаканчики пивом. Я вижу, как Лорен кивает, глядя на меня. Я киваю в ответ, но она не подходит, чтобы поговорить со мной. На самом деле, я не ожидаю этого, рядом с теми пустышками ей нужно поддерживать свою благосклонность. Скорее всего, они выгонят ее из команды, даже если она скажет мне «Фу!». Не могу не задаться вопросом, попытается ли Стефани сегодня что-то выкинуть, ведь я не видела ее после того случая в пиццерии. Но она, кажется, избегает всего, что со мной связано.

Через некоторое время, похоже, здесь собралась вся школа. Кроме Камерона — я его не вижу. В некотором роде я испытываю облегчение оттого, что не знаю, действительно ли он собирается держать все в секрете. Когда мы стоим на улице, чтобы взять второй стаканчик пива, я оглядываюсь на дом и вижу Мэтта и Макса, они стоят внутри и смотрят на нас двоих.

Гэбби тоже это замечает.

— Давай вернемся в дом, быстро, пока Макс еще не ушел, — говорит она.

Я поднимаю глаза.

— Тебе нравится Макс? — спрашиваю я.

— А кому нет? Он такой красавчик. А что? Ты не думаешь, что он горячий? — спрашивает она.

— Он красивый, — говорю я.

— Как и любой парень, играющий в группе. Ты так не считаешь? — спрашивает она, смотря на меня и ожидая ответа.

— Думаю, да, — и это все, что я говорю.

Я не многое знаю о Максе, кроме того, что он лучший друг Камерона и что они вместе в так называемой группе. Но знаю Мэтта и то, кто он такой. Мы с ним вместе ходим на несколько уроков, он все время флиртует и никогда не сдается. Гэбби мне все о нем рассказала. «Держись подальше, если не хочешь заработать себе плохую репутацию», говорит он всем. Если это правда, то почему все эти девушки подвергают себя этому? Идиотки!

Когда Гэбби тянет меня к двери, они идут нам навстречу, шире открывая стеклянную дверь. Они оба по-своему привлекательны, но не так, как Камерон.

Макс заговаривает первым:

— Привет, Гэбби, Кэт. Как дела? — спрашивает он, а потом делает большой глоток из своего стакана.

Мы обе говорим в унисон:

— Привет.

Вы почти могли бы видеть звездочки в глазах Гэбби, когда она смотрит на Макса, но, к сожалению, Макс сосредоточен на мне. Мэтт тоже сосредотачивает свое внимание на мне, хотя, на самом деле, его глаза направлены на мою грудь, а не на глаза.

— Итак, Кэт, что тебя сюда привело?— спрашивает Макс.

Я откидываю голову и улыбаюсь.

— Это вечеринка, правильно?

В разговор вмешивается Мэтт:

— Да, но никто не видел тебя вне школы.

Я скрещиваю руки на груди.

— Я зашла, чтобы согреться.

Когда я говорю это, то понимаю, что мой второй размер груди сейчас больше походит на третий, а руки только подталкивают их выше, так что я опускаю их по бокам. Мэтт все еще пялится на мою грудь.

Макс толкает его, после чего замечает:

— Принести тебе еще выпить? — спрашивает Макс.

Я опускаю взгляд на стаканчик, а потом смотрю по сторонам.

— Нет, хотя Гэбби, может, хочет еще один, — говорю ему я.

— Конечно. Гэбби, чего-то хочешь? — Он смотрит на нее.

— Конечно. Я пойду с тобой, — говорит она ему. Когда они уходят, я вижу, как она надевает свою лучшую улыбку и откидывает в стороны волосы. И понимаю, что они оставили меня с Мэттом, наедине. Я, пытаясь придумать, что сказать, делаю еще один глоток теплого пива.

— Ты устроил крутую вечеринку.

Он посмеивается.

— Спасибо. Провести тебе экскурсию?

Экскурсию? Он что, серьезно? Он действительно думает, я не знаю, чем все закончится?

— Нет, спасибо, — говорю ему я, покусывая губу.

— Ладно, а что насчет домика у бассейна? — спрашивает он.

Выглядывая Гэбби, я смотрю через его плечо.

— Ну что?

— Нет, спасибо. Мне нужно найти Гэбби, — говорю я, уходя в сторону кухни. Когда я вхожу, то вижу, что она пьет что-то прозрачное. Отлично! Я тяну ее в сторону.

— Как дела с Максом? — спрашиваю я.

— Не очень. Не думаю, что я ему нравлюсь, — говорит она, указывая в его сторону. Я смотрю в том направлении и вижу, как он говорит с группкой девушек. Она снова наполняет свою рюмку и выпивает.

— Хочешь уйти отсюда? — спрашиваю я, зная, что она, скорее всего, откажется.

— Думаю, ты нравишься Мэтту. Так что давай останемся, — говорит она.

— Он не в моем вкусе, к тому же болтун.

— Давай побудем еще час, пожалуйста, — умоляет она.

— Отлично. Всего час, — соглашаюсь я. Хоть и не знаю почему. Все, о чем я сейчас могу думать, — это о том, чтобы натянуть мою мягкую пижаму, растянуться на диване и смотреть фильмы для девчонок.

Спустя какое-то время, я не могу не чувствовать, как Макс смотрит на меня из кухни. Когда он подходит сзади и касается моего плеча, откидывая назад волосы, мои подозрения подтверждаются.

— Милое тату, — говорит он, прислонившись к стене и все еще касаясь моей шеи.

— Спасибо, — говорю я, отталкивая его руку.

— Я вижу всю эту суету вокруг. — Он подходит ближе.

Испытывая неудобство оттого, как близко он стоит, я задаю вопрос:

— О какой суете ты говоришь? — И отодвигаюсь немного дальше.

— Тебе стоит знать, Кэт, что, в этом году, ты — цель почти каждого старшеклассника. Возможно, даже некоторые девушки не прочь урвать кусочек тебя, — говорит он невнятно.

— Что?

Он снова откидывает от моего лица волосы.

— Ты слышала, — говорит он, посмеиваясь.

Я отталкиваю его.

— Оставь меня в покое, Макс.

Когда ухожу, я слышу, как он смеется себе под нос. Не могу поверить, что это лучший друг Камерона. Ну и идиот. Я наконец-то нахожу Гэбби — она в компании какого-то случайного парня сидит на диване.

Я хватаю ее за руку.

— Гэбби, идем, — говорю ей я.

Она отталкивает мою руку.

— Почему?

— Верь мне, пожалуйста, — говорю я, смотря на парня и его руку, которая уже под ее блузкой. Он смотрит на меня, но держит руку там же.

— Она в порядке. Я прослежу, чтобы она добралась домой, — говорит мне он, когда снова начинает ее целовать.

— Она уходит со мной, — говорю я, стаскивая ее с дивана. Она встает, слишком пьяная, чтобы сопротивляться. Он позволяет ей уйти. Когда мы отходим, Гэбби спотыкается.

Я слышу, как он бормочет:

— Сучка.

Я хватаю ее сумку и ключи, помогаю сесть в машину и отвожу ко мне домой. Когда мы едем, ее рвет на себя и машину. Что, черт возьми, мне теперь с ней делать? Опять же, я решаю задать себе тот же вопрос: почему я та, кто всегда должна быть ответственной?

Камерон

Я люблю отца, но, серьезно? У него в городе неожиданные выходные, и он хочет взять меня на игру «Черных соколов»[7]. В обычной ситуации я был бы рад, ведь мы годами так поступаем. Вместе смотрим игры с тех пор, как мне исполнилось пять, до и после развода родителей. И это единственное, на чем он настаивает. Из всех выходных, чтобы увидеться, он выбрал именно эти, из-за чего я многого лишился. Во-первых, Кэт и этих удивительных глаз и губ. Во-вторых, вечеринка Мэтта, которую я теперь пропущу. Технически, мне не насрать на Мэтта или его вечеринку, но Кэт не ответила на мои звонки. Я даже не рассматривал вечеринку как вариант, по крайней мере, сегодня, ведь мы с папой направляемся на игру.

Проснувшись, я открываю мобильный и испытываю облегчение, когда вижу, что Кэт прошлым вечером прислала мне сообщение. Нажав на кнопку, я открываю сообщение и читаю его вслух:

— Не звони мне больше и не говори со мной об этом.

Что, черт возьми, случилось в промежутке между вчерашним поцелуем и сегодняшним утром, что могло бы оправдать это сообщение?

Уставившись на мобильный, я не знал, что делать. Позвонить ей? Нет, она сказала не делать этого. «Не выгляди еще большей задницей, чем есть», повторяю я себе. По некоторым причинам, я не прислушиваюсь к себе и набираю ее номер. Она не отвечает, и звонок переводится на голосовую почту.

Сигнал.

— Кэт, это Камерон. Пожалуйста, перезвони мне. Не знаю, что случилось, но, по крайней мере, дай мне знать почему, хорошо? Пока.

Закрываю телефон и жду. Ничего не происходит — она не перезванивает. Знаю, после этого сообщения я не могу просто показаться у ее дома, и догадываюсь, что она разозлится, если кто-то увидит мою машину, припаркованную на ее подъездной дорожке. Так что я не еду к ней. Вместо этого я направляюсь к Максу — от музыки я всегда чувствую себя лучше, так что мы с ним в течение нескольких часов будем импровизировать.

Когда я подхожу с гитарой, Макс выходит через двери.

— Эй, мужик, — говорю я.

Он смотрит на меня удивленно.

— Что случилось? У нас нет сегодня репетиции.

— Ничего, правда. Я просто подумал, что мы могли бы поимпровизировать. Ты уходишь? — спрашиваю я.

— Думаю, у меня есть немного времени, — говорит он, пожимая левым плечом.

Когда он направляется в гараж, я спрашиваю:

— Как было у Мэтта?

— Было круто, пришло несколько горячих красоток. Ты многое пропустил. Даже Кэт там была, — ухмыляясь, говорит он.

У меня разбегаются мысли — Кэт была у Мэтта. Как это произошло? Боже, надеюсь, она не запала на Мэтта. Я задумался, может ли она на него запасть? Не-а, не после вчерашнего. Чертово сообщение, она встретила кого-то еще? Все эти мысли проносятся у меня в голове, когда я смотрю на Макса.

— Кэт была у Мэтта? — спрашиваю я.

— Чувак, я только что это сказал, — говорит он, нажимая на кнопку открытия гаража.

Я в тупике.

— Что она там делала? — спрашиваю я, как будто он знает. Да ему она даже не нравится, он не один раз давал мне это понять.

— Думаю, то же, что и все остальные, — развлекалась, — он пожимает плечами, направляясь к барабанам. — Если бы Гэбби не растянулась на диване с Адамом, запустившим руки под ее блузку, она, возможно, осталась бы подольше, чтобы повеселиться. Если ты понимаешь, о чем я, — смеется он, поднимая брови.

— Что, черт возьми, ты с ней делал, Макс? — кричу я, замахиваясь гитарой у себя над головой.

— Чувак, ничего. Тебе нужно понять, она — цыпочка, которой все парни школы смотрят вслед, даже ты. Разница в том, что она теперь это знает, — говорит он, будто я не знаю этого.

— Мне нужно идти, — говорю я, оборачиваясь вокруг и практически выбегая из гаража.

Он кричит:

— Куда ты? Ты же только что пришел. — Я не отвечаю, запрыгиваю в машину и направляюсь на Джефферсон.

Не могу поверить, что она вчера вечером была на вечеринке. Черт побери! Она здесь больше месяца и никогда не ходила ни на какие вечеринки, но пошла именно в тот вечер, когда меня не было. Мое везение. Я тащу свою задницу через весь город и визгливо торможу на подъездной дорожке Кэт. Едва припарковав машину, выскакиваю и бегу к черному входу. За все те годы, что я болтался с Беном у него дома, я знаю, что так лучше всего узнать, дома ли она.

Застываю, глядя через стеклянную дверь, — она сидит за стойкой и ест что-то из миски. Я даже не знаю, что ей сказать; просто знаю, что мне нужно выяснить, что значило ее сообщение, и почему она больше не хочет меня видеть. Чертовски нервничая, я слегка стучусь в дверь, и по моему лицу скатываются капельки пота. Она оглядывается, закрывает глаза, после чего спрыгивает с высокого табурета и идет к двери и ко мне.

Даже потная и с затянутыми сзади волосами, она все еще отлично выглядит, захватывая дух. Но это не то приветствие, которого я ожидаю или на которое надеюсь. Она скрещивает на груди руки и смотрит через дверь. Внезапно я ловлю себя на том, что пытаюсь проглотить большой, образовавшийся в горле ком. Она просто смотрит, ни одна мышца ее идеального тела не двигается. Я протягиваю руку, хватаюсь за серебристую ручку двери, поворачиваю ее и вхожу внутрь. Оглядываюсь вокруг, выглядывая ее родителей, но, похоже, мы здесь одни. Я подхожу, осторожно дотягиваюсь до ее рук и развожу их в стороны.

— Эй, что случилось? — спрашиваю я.

Она снова складывает руки на груди и смотрит мне в глаза.

— Думаю, тебе нужно уйти, Камерон, — говорит она.

Что? Почему она хочет, чтобы я ушел? Я снова пытаюсь развести ее руки.

— Почему, что происходит? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Я знаю, что ты просто хочешь «поставить галочку». Твой друг Макс вчера мне все рассказал. Даже приятно, что я цель каждого старшеклассника, Камерон. А теперь УХОДИ, — орет она.

— Макс? О чем ты говоришь?

О чем, черт возьми, она говорит? Что именно сказал ей Макс?

Она закатывает глаза, а потом открывает дверь.

— До свидания.

Я тянусь через плечо, закрывая дверь.

— Подожди, что тебе сказал Макс? — спрашиваю я, склоняясь над ней. Боже, все, о чем я могу думать, — это о том, чтобы поцеловать эти надутые маленькие губки, а она хочет, чтобы я ушел. Она отталкивает мою руку от двери и обходит меня.

— Неважно. Я была глупа, когда думала, что у нас с тобой может что-то получиться. Я не хотела этого, нужно было еще в парке отказаться, — говорит она сама себе.

Я просто стою. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и я пялюсь в ее ледяные глаза, все еще думая, что она именно та, кого я хочу.

— Кэт, мне нужно знать, что он сказал.

— Если ты действительно хочешь знать, иди и спроси у него сам.

Моя голова как в тумане. Что, черт возьми, Макс мог сказать, чтобы так сильно обидеть ее? Я же никогда и ничего ему не говорил. Если бы я не чувствовал на шее холодный воздух, то не знал бы, что уже на улице. Она выталкивает меня за дверь, снова и снова повторяя, чтобы я ушел.

— Просто уйди.

— Нет, я не хочу уходить, — говорю ей я.

Она снова толкает меня.

— А я не хочу, чтобы ты был здесь. Так что уходи.

Она несется в безопасность ее теплого дома и запирает дверь.

Я вздыхаю. Что еще я могу сделать? Ухожу, поджав хвост, как будто меня только что пнули по яйцам.

Я прыгаю в машину, не в состоянии достаточно быстро набрать номер Макса. Что, черт возьми, только что произошло? Весь мой выпускной год распланирован еще с того момента, как она появилась на уроке истории, а теперь что? Я настолько зол, что удивляюсь, почему из ноздрей не валит дым. Она самая удивительная из всех, кого я видел и с кем говорил, а теперь, из всех людей именно Макс разрушил наши отношения. И он не отвечает.

Я еду по городу, оглядываясь в течение нескольких минут, прежде чем вижу, как они выходят из «Барнс и Нойбл»[8].Макс привлекает так девушек, разглядывая книги в разделе научной литературы в «Б&Н». Ему нравится, что их могут поймать за занятием Бог знает чем. Но, на самом деле, я знаю чем.

Я опускаю стекло и кричу:

— Макс, подожди, мне нужно с тобой поговорить.

Он поворачивается, его рука обернута вокруг Элли, одной из подружек Стефани и приятельницы по чирлидингу. Я паркуюсь на свободном месте и выпрыгиваю из машины.

Он смотрит в другую от Элли сторону:

— Эй, куда ты ездил? Тебя ищет Стеф, — говорит он, подходя ко мне.

— К черту Стефани. Что ты вчера вечером сказал Кэт? — спрашиваю я.

Он делает шаг назад.

— Кэт? Какая тебе разница? — спрашивает он.

Я смотрю на них двоих, показывая глазами, чтобы Элли отошла. Она последняя, кому нужно это слышать. Он что-то шепчет ей на ухо и отходит со мной за угол, а она остается перед книжным магазином.

Я смотрю прямо на него.

— Макс, мне нужно знать, что ты сказал Кэт.

— Чувак, я просто рассказал ей, что много парней смотрит ей вслед, вот и все, — говорит он, будто это не так уж и важно.

— Ты сказал ей именно эти слова? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Что с тобой не так? Я никогда не видел, чтобы ты раньше был так помешан на какой-то цыпочке.

— Макс, мне правда нравится эта девушка. Я имею в виду, действительно нравится, ты же знаешь, — говорю ему я, запуская руки в волосы.

— Ну, и в чем проблема? Иди и заполучи ее.

— Проблема в той чертовщине, которую ты ей сказал, после чего она даже говорить со мной не будет, — говорю ему я.

— Я не помню, что именно сказал, что-то вроде цели для очереди из всех старшеклассников, — признается он.

— Включая меня? — спрашиваю я.

— Ну, я точно не исключал тебя, ты же старшеклассник, — напоминает мне он.

— Отлично, Макс. Ты понятия не имеешь, насколько трудно с этой девушкой, а сейчас... дерьмо!

Элли прочищает горло, сообщая нам, что она идет к нам, так что мы оба замолкаем.

— Мне пора, — говорю я, смотря на них. Элли? Когда это произошло? Наверное, на вечеринке, которую я пропустил.

Воскресенье никуда не годно. Она не отвечает на мои звонки, так что я принимаю решение отступить. Я всегда буду с ней, просто хочу, чтобы она хотела меня так же, как я хочу ее. Господь знает, я не могу выкинуть эту девушку из головы — днем и ночью представляю ее в своих мечтах, и то, какого это было бы быть с ней, узнать все о Кэт. Знаю, на некоторое время мне нужно отступить — у этой девушки серьезные проблемы с доверием, а я не хочу, чтобы она убежала. Единственный план, что приходит мне в голову, — это время. Если это то, что ей нужно, то я дам ей столько времени, сколько она захочет. На этот раз я позволю, чтобы она сама пришла ко мне.

Кэт

Когда я иду в школу к первому уроку, в моем животе полным ходом порхают бабочки. Последнее, чего я хочу, — это столкнуться с Камероном, особенно так рано утром. Знаю, я не могу не видеть его на истории. К счастью, у меня есть несколько уроков, чтобы подумать, что сказать ему, потому что знаю, что он захочет поговорить.

Знаю, он идет, но теперь, когда вижу его шесть футов, преграждающих мне дорогу, то не знаю, что делать: как вести себя или что сказать. Он ищет меня. Я должна была знать, что он не поступит по-другому. И мне никак не пройти, чтобы избежать его. Так что я удивляюсь, когда, приблизившись, он опускает глаза в пол и сворачивает за угол. Вот это да. Думаю, Макс был прав, когда рассказал мне все, что мне стоило знать. Я была целью — просто и ясно. Только он не собирался ее достичь, а решил двигаться дальше. Хорошо! Не так ли?

На химии я не могу сосредоточиться — снова и снова прокручиваю в голове, как он идет в противоположном от меня направлении и сворачивает за угол. Я была уверена, что он собирался остановить меня и все выяснить. Думаю, он понял, что даже со своей хорошей внешностью и удивительной улыбкой, он не победит меня так легко. Обычно кажется, что день тянется долго, но, по иронии судьбы, сегодня весь день пролетел быстро. Следующим уроком история, я столкнусь с ним лицом к лицу, увижу его, и теперь бабочки в моем животе порхают и хлопают, как сумасшедшие. Я держусь за живот, пытаясь остановить их, но понимаю, что это не так просто быстро сделать.

Иду с высоко поднятой головой, не глядя в сторону задней части класса. И занимаю свое обычное место — перед Гэбби и Мэттом. Уголком глаза я вижу, что Камерон, не глядя на меня, разговаривает с девушкой по имени Сабрина. Ладно, если это его правила игры, то я принимаю их. В эту игру могут играть двое, к тому же, мне будет чем заняться остаток этого года. Цель. И эта цель — моя задница. Я смотрю на Мэтта, хорошо зная, что он попадется на приманку, даже если на самом деле не хочу его.

— Мэтт, как думаешь, ты мог бы подвезти меня сегодня домой? На улице такая отстойная погода, — спрашиваю я, указывая на окно, и перекидываю на одну сторону волосы. Похоже, я погрязну в этом, откидывая волосы и флиртуя с придурком. Почему, черт возьми, я снова играю в эту игру? О, правильно... цель.

— Черт, да. Я буду ждать тебя возле твоего шкафчика в 15:15, — говорит он достаточно громко, чтобы все слышали. Дин-дон, дин-дон, думаю, я только что выиграла первый раунд. Теперь Камерон обращает на меня внимание, потому что я знаю, что он все слышал. Когда смотрю через плечо, он смотрит прямо на меня. И в этот момент мое тело напрягается как жесткий мяч.

Даже за миллион лет я бы никогда так не поступила, но сейчас я действительно на него зла. Черт возьми, он думает, кто он? Если он думал, что мог бы включить свое обаяние, спеть песню или сделать еще какую-то фигню и залезть ко мне в трусики, то он прогадал.

Я боюсь идти к шкафчику и Мэтту, но он там, терпеливо ждет меня, чтобы подвезти.

— Эй, — говорю я.

Он оглядывает меня сверху донизу.

— Готова идти? — спрашивает он.

Я смотрю вокруг — Камерона здесь нет. И зачем ему здесь быть? Его шкафчик в другом крыле, через всю школу отсюда.

— Готова, как никогда, — отвечаю я.

Я бросаю сумку через плечо и начинаю идти к большим стальным дверям, когда чувствую, как его рука ложится мне на плечо. Дерьмо! Я закрываю глаза и продолжаю идти, надеясь, что Кам не ждет меня на парковке с разборками. Я не вижу белый блестящий бимер[9], и от этого так хорошо. Что я делаю? Даже если у меня с этим парнем ничего не будет, все равно завтра вся школа будет все знать. Это то, чего я хочу? Не очень, но, черт возьми, у меня только одна жизнь, и на это нельзя не обратить внимание.

Добравшись, он берет меня за руку, когда мы заезжаем на подъездную дорожку.

— Можно мне войти? — спрашивает он.

Мой мозг моментально цепенеет, пытаясь понять, что я должна сказать. Знаю, мне нужно отказаться, но я не делаю этого.

— Конечно, почему нет? — Я самодовольно улыбаюсь.

На его лице простирается огромная улыбка. Похоже, ему нравится мой ответ.

Единственное, о чем я могу думать, — это Камерон. Задаюсь вопросом, вдруг он приедет и увидит на подъездной дорожке машину Мэтта. Я надеюсь на это, но только время покажет, приедет ли он.

Мэтт смотрит на дом, а потом снова на меня.

— Я не знал, что ты переехала в дом Бена.

— Кто такой Бен? — спрашиваю я.

— Парень, с которым мы все тусили. Несколько месяцев назад он переехал в Бостон, — говорит он, когда ведет меня к двери.

Бросаю сумку на скамейку в фойе и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Будешь что-то пить или есть?

Он улыбается и качает головой.

— Не прямо сейчас. Как насчет небольшой экскурсии? — спрашивает он, все еще улыбаясь. Что это с ним и его любовью к экскурсиям?

— Конечно, — нервно говорю я.

Я знаю, к чему это приведет, но не могу остановиться — двигаюсь от одной комнаты к другой. Мы достигаем лестницы, и я останавливаюсь.

— Наверху бардак, к тому же, там только спальни.

Он наклоняет голову.

— Кэт, ты действительно думаешь, что мне не все равно, бардак в твоей комнате или нет?

Он заправляет мне за ухо волосы и тянет меня вверх по лестнице. Что это с парнями, что они постоянно поправляют мне волосы? Они думают, это работает? Или у меня на голове вечный беспорядок?

Когда мы начинаем подниматься, он все еще держит меня за руку, и я не могу перестать дрожать. Когда привожу его к спальне отца, он не дает мне войти.

— Кэт, мне правда интересна только твоя комната.

Я вижу, как он осматривает коридор, а потом тянет меня к фиолетовой комнате — моей комнате. Он осматривается.

— Ты танцуешь? — спрашивает он, когда смотрит на плакат о балете, что висит у меня на стене.

Я качаю головой.

— Раньше танцевала, но уже нет.

— Почему нет? У тебя отличные ноги, — улыбается он.

— Это сложно, — говорю ему я.

Он пожимает плечами, но не настаивает.

Подходит к кровати и берет плюшевого мишку, что сидит между подушек.

— Почему бы тебе не посидеть со мной?

Я мягко кусаю губу, но подхожу к нему, задаваясь вопросом, вдруг он один из тех парней, в списке целей которых есть я.

Он откидывается на подушки и притягивает меня ближе. Касается моего лица, после чего наклоняется к моему рту и целует. Мне не очень противно, потому что когда я открываю глаза, то вижу лицо Камерона, хотя все еще целую Мэтта. Впервые в жизни, я не знаю, почему позволяю поцелую продолжаться, но это так. Когда он добирается до моей блузки и медленно движется рукой дальше, я отталкиваю его.

— Мэтт, я не готова к этому, ладно? — говорю я, почесывая лоб.

Он слегка отклоняется.

— Что?

— Я не хочу этого.

Я поворачиваюсь, встаю с кровати и стою прямо перед ним.

Он берет меня за руку.

— Почему нет? Кэт, мы просто хорошо старомодно развлечемся, как подростки.

Я отпускаю его руку.

— Я не думала развлекаться.

Он вздыхает.

— Ладно, чем ты хочешь заняться? — спрашивает он.

— Ничем. У меня тонна домашнего задания, которое нужно сделать, так что тебе, наверное, лучше уйти, о'кей?

«Пожалуйста, уйди, пожалуйста, уйди», мысленно повторяю я, пока жду его ответа.

— Кэт, ты та, кто просил меня подвезти тебя, а не я. — Он больше не улыбается.

— Я знаю.

— Так что случилось? — Он пожимает плечами. — Я думал, что нравлюсь тебе или что-то в этом роде.

— Ты мне нравишься, но все немного быстро. Извини.

Он стонет, очевидно, не в восторге от меня.

— Конечно. В любом случае, мне пора.

Он вскакивает, пробегается пальцами по светло-рыжим волнистым волосам, целует меня в щеку и уходит. Когда слышу, как за ним хлопнула входная дверь, я выдыхаю, хоть и не заметила, что задержала дыхание. Ну и ну!

Иисус, о чем, черт возьми, я думала? Уверена, еще до того, как начнется первый урок, об этом уже будет знать вся школа. Я, правда, хочу вернуться к Камерону, но он не для меня.

Камерон

Уже конец февраля, а я все еще не разговариваю с Кэт. В раздевалке, как дикий огонь, распространяется слух, что Мэтт и Кэт несколько недель назад зажимались. Я не хочу в это верить, но судя по тому, что они сидят вместе на истории и флиртуют, предполагаю, что это правда. Конечно, в основном флиртует именно Мэтт, а Кэт, улыбаясь, это одобряет. Или она пытается разозлить меня. В любом случае, у нее это хорошо получается.

Столь трудно, как я пытаюсь делать вид, что мне все равно, что и с кем она делает, так же я знаю, что мою реакцию тяжело не заметить. Когда я смотрю на нее в кафетерии, Макс все время повторяет, что ни фига мне не насрать. Я хочу рассказать ей, что комментарий Макса о цели каждого старшеклассника — бред собачий, но, по правде говоря, каждый старшеклассник действительно хотел ее, и я не исключение. Разница лишь в том, что я хочу, чтобы она была моей девушкой, а не каким-то куском задницы на одну ночь.

Каждый раз, когда я вижу ее, мое сердце почти останавливается, и я не могу выкинуть ее из головы. Я все время о ней думаю. Понятия не имею, зажимаются ли они все еще, но если это так, то она не показывают этого на публике.

У Мэтта большой рот, но с тех пор, как он впервые распространял слухи, я больше не слышал от него никаких историй. Незнание сводит меня с ума. Прямо там я принимаю решение, что после истории мне нужно поговорить с Мэттом.

Когда он направляется из класса, я хватаю его за руку и тяну в сторону.

— Эй, мужик. Что происходит между тобой и Кэт? — спрашиваю я.

— Не многое. Не то, чтобы я не пытался, братан, но она жестко ломается. — Он наклоняет голову и смотрит на меня. — Чувак, не трать свое время, она всего лишь дразнится, — добавляет он.

— Да, я запомню.

Когда он уходит, качая головой, я опираюсь на шкафчик и делаю глубокий вдох. У меня все еще есть шанс. Дразнится. Ну, по крайней мере, я знаю, что между ними ничего не было, потому что если бы было, то он бы сказал мне. Если бы что-то было, то не знаю, как бы я отреагировал на эти новости.

С тех пор прошло еще две недели, на улице уже тепло — вторая неделя марта. Каждый день она, не обращая на меня никакого внимания, радуется, но я все еще хочу поговорить с ней и снова почувствовать ее губы. Даже не знаю, что я могу сказать: «Эй, Кэт, знаю, другие старшеклассники придурки, но не я, поверь мне». Как будто она может купиться на это, хотя, почему нет? Я не сделал ничего плохого, разве что думал о таких поступках с ней, которые, наверное, незаконны в нескольких штатах.

Я не могу спать; когда лежу в постели, перед глазами стоит, как она ходит по коридорам в своих джинсах и обтягивающих майках, и ее горячее тело. Не знаю, почему я мучаю себя, но это так. Мне нужно попробовать еще разок. Достаю гитару, хоть сейчас и раннее утро, и начинаю играть песню, что напоминает мне о ней. Я тихо пою, выталкивая изо рта слова. Где-то между пением и мыслями о Кэт, меня озаряет: я знаю, что нужно сделать, чтобы заполучить эту девушку.

Кэт

Пятница и круглая дата — с тех пор как меня бросила мама, прошло восемь месяцев. Ну, нас. Хотя папа, кажется, не сильно по ней скучает — он полностью поглощен Ребеккой. Я же чувствую, что в любую минуту распадусь на кусочки, даже нет никакого желания вставать с постели. Вырывая меня из мыслей, у меня под ухом пищит повторный сигнал будильника. Я поворачиваюсь, чтобы выключить его, потягиваюсь и вылезаю из безопасности моей теплой и супер удобной кровати.

Стою под горячим душем и, пока мою голову, избавляюсь от своего уныния, но когда мои мысли возвращаются к маме, у меня в животе что-то происходит, и я чувствую себя больной. Я могу только думать о том, какой была бы наша семья, если бы мы были вместе и все еще жили в Саванне.

Это отнимает у меня все силы, но до семи тридцати я должна взять себя в руки. Я могу чувствовать у себя на затылке тепло от солнца, и это удивительно. Это почти поднимает мне настроение, но оно быстро испаряется, когда я вижу его.

Я останавливаюсь на углу улицы Вест Джефферсон и замираю, когда вижу, что Камерон выходит из «Старбакса». Отлично. Этот день может быть еще хуже? Я все еще думаю о нем и тех нескольких моментах, когда мы были близки, но знаю, что они больше никогда не повторятся.

Он открывает ногой дверь, смотрит прямо мне в глаза, при этом держа в руках два стаканчика с кофе и скейтборд. Когда он смотрит на меня, наши глаза встречаются, и, глубоко вдохнув, я делаю большой шаг ближе к нему. Он не упустил ни одной детали — не колеблясь, он смотрит прямо мне в глаза.

— Кофе?

Я смотрю на него с подозрением, пытаясь понять, для кого этот кофе.

— Я сама могу купить, — говорю я, пытаясь прибавить в голос побольше сарказма.

Он посмеивается, но все еще смотрит мне в глаза.

— Он для тебя, Кэт. Я купил его для тебя.

В течение наносекунды я смотрю на стаканчик, а потом беру его у него из рук.

— Спасибо.

— Без проблем, — говорит он, роняя скейтборд.

Я начинаю идти прочь, когда понимаю, что он следует за мной.

Улыбаясь, он смотрит на меня.

Я говорю:

— Ты не против?

— Я не против, если ты не против, — смеется он.

— Я серьезно, Камерон. Этому никогда не бывать, — говорю я, упираясь рукой в бедро.

Он останавливается и снимает с моего бедра мою руку.

— Никогда не говори «никогда», Кэт.

С его лица не сходила улыбка. И я не могу не смотреть на его рот и на то, как левый уголок поднимается чуть выше правого, когда он улыбается. Не могу перестать думать о том, как я хочу снова его поцеловать.

— Увидимся в школе, — говорит он, наклоняясь и целуя меня в щеку. Я остаюсь стоять в одиночестве и смотреть на него, когда он бросает на землю скейтборд и катится прочь.

Ну и наглость — поцеловать меня. Я имею в виду, какая часть слова «НИКОГДА» ему не понятна? Не то, чтобы я больше никогда не захочу, чтобы у меня был парень, ведь у этого есть большие преимущества. С тех пор, как я была в кино, прошла вечность, и я просто умираю, как хочу с кем-то туда пойти. Думаю, я могла бы пойти в кино с Гэбби, но с парнем ведь намного лучше. Я скучаю по походам в кино с Заком.

Спустя пять минут после «Старбакса», я забегаю на химию и открываю рюкзак, чтобы взять карандаш. В течение минуты шарю внутри и вытаскиваю прозрачную коробочку для CD-диска. Смотрю на нее и слышу, как меня зовут по имени. Я оглядываюсь назад, на переднюю часть класса.

— Мисс Харпер, какие-то проблемы?

— Нет, мистер Пауэлл.

Опускаю взгляд на CD-диск и вижу слова «Никому не нужная песня о любви», написанные на лицевой стороне черным маркером. Я бросаю взгляд через плечо, чтобы посмотреть, вдруг кто-то смотрит, но никто не обращает внимания на меня или мистера Пауэлла. В считанные секунды приходит понимание: «Старбакс», Камерон, поцелуй. Должно быть, он подкинул его в мой рюкзак, когда целовал меня. Дерзкий, никуда не годный и ошеломляющий в моей жизни шаг.

Когда иду на историю, мое сердце ускоряется. Я бросаю взгляд в заднюю часть класса — он сидит на своем обычном месте, улыбаясь от уха до уха, и покусывает карандаш. Когда подхожу к нему, его глаза остаются сосредоточены на мне. Он смотрит на диск в моей руке и улыбается. Я смотрю прямо на него и бросаю диск на парту.

Наклоняюсь и кладу руки на его парту. Он все еще смотрит на меня.

— Почему ты тратишь свое время? — спрашиваю я, качая головой.

Он садится ровнее.

— Да ладно, Кэт. Ты даже не послушаешь? — Он толкает его обратно к моей руке.

— Нет. Мне и так все понятно, знаешь?

— В самом деле? — говорит он, с сарказмом поднимая брови.

— Да, и я уже говорила тебе, Камерон. Никогда.

Он улыбается, Боже, почему он так поступает?

— А я уже говорил тебе, Кэт. Никогда не говори «никогда».

Оглядываясь, я ищу свободное место, чтобы сесть. Невероятно, я должна занять место возле него. Пока сижу и дуюсь, то все еще слышу у себя за спиной тихое хихиканье. Когда он наклоняется вперед и шепчет, я чувствую у себя на шее тепло от его дыхания.

— Кэт, пожалуйста, просто послушай. Там всего лишь одна песня. Я всю ночь не спал, записывал ее.

Я откидываюсь на стуле и протягиваю руку. Он вкладывает мне в ладонь диск.

— Отлично.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, и прячу диск в рюкзак.

Мне нужно отдать ему диск, но он не уступает. Я хочу сдаться и сказать ему «да», но когда почти говорю это, то все-таки сдерживаюсь. Он единственный парень, который смог так сильно залезть мне под кожу, но я не хочу, чтобы мне причинили боль. Боль — отстой.

Когда выхожу с Гэбби из класса, то не могу не задаться вопросом, что на CD-диске. На самом деле, мне трудно было сосредоточиться на чем-то еще. Я волнуюсь только от самого понимания, что он лежит на дне моего рюкзака. Мне хочется верить, что Камерон не относится к старшеклассникам со списком целей, но не могу быть уверена. В конце концов, именно его лучший друг Макс посвятил меня в этот маленький секрет. Я схожу с ума, вспоминая оба раза, когда мы целовались. В начале, на короткое мгновение, я почти впустила его в мой мир и мое сердце. Хочу, чтобы он был в нем. Я нуждалась в ком-то, но сейчас все по-другому, и я все еще одна.

— Земля вызывает Кэт, — я слышу, как говорит Гэбби.

Смотрю на нее.

— О чем ты?

— С тех пор, как мы вышли из класса, ты не сказала ни слова. Все в порядке?

— Да. Все отлично, – медлю я. – Хочешь сегодня вечером сходить в кино?

— Кэт, сегодня пятница. А ты хочешь пойти в кино? — спрашивает она, будто смеясь надо мной.

— Что в этом такого? Я нуждаюсь в хорошем девчоночьем фильме, — говорю я ей.

Пока она думает, как бы ответить, к нам идут моя двоюродная сестра Лорен со своими закадычными подружками-чирлидершами. Она машет и улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ и киваю. Когда они сворачивают за угол, я слышу, как одна из них говорит ей:

— Что, черт возьми, это было, Лорен?

Они идут дальше, так что я не слышу ее ответ. Ничего не могу с собой поделать — я боюсь за нее. У меня плохое предчувствие. Ей, возможно, приходится следовать некому кодексу чирлидеров, но я чертовски уверена, что она нарушает его.

Гэбби берет меня за руку.

— Давай пройдемся по магазинам, а потом поедем в город и посмотрим, какие там ребята? — улыбается она.

Я закатываю глаза. Иисус, все девушки в этом возрасте могут думать только о шоппинге и парнях? Я могу сделать одно из двух: сказать «да» и сохранить дружбу с моей единственной подругой или сидеть дома одной и грустить.

Я медленно делаю вдох.

— Конечно, идем по магазинам.

Не то, чтобы я не люблю ходить по магазинам, просто позже мы будем искать то, чего я пыталась избегать.

Камерон

После столь необходимой командной тренировки, мы с друзьями катимся на скейтбордах, когда я замечаю, как Кэт и Гэбби идут по городу. Сейчас вечер пятницы, так что здесь висит много народу со школы, вплоть до вечеринки, что состоится позже. Я останавливаюсь, глядя в ее направлении, и задаюсь вопросом, слушала ли она песню, что я спел для нее. Я никогда ни для кого не делал ничего подобного и не думал, что мог бы быть одним из таких парней. И да, сейчас я один из тех дрянных парней, которых вы видите в кино.

Продолжаю смотреть, как она идет через стоящую на углу группу людей и смеется, а на ее лице появляется останавливающая ход моего сердца улыбка. Мой скейтборд висит сбоку от меня, и я слышу доносящиеся сзади звуки от досок для катания.

Не знаю почему, но я не могу оторвать от нее взгляд. Она оборачивается и смотрит в моем направлении, с ее лица сходит улыбка. Она быстро отводит взгляд. Я не хочу, чтобы она отворачивалась или боялась быть со мной. В ней есть что-то, что я не могу до конца понять. Она понятия не имеет, как влияет на меня, и все, о чем я могу думать, — это о том, как сделать так, чтобы она поняла это.

Я никогда не был влюблен. Похотлив... да, но не влюблен. Я даже не уверен, что такое любовь, но знаю, что хочу выяснить это.

Макс кричит:

— Кам, поехали. Мужик, скоро начнется вечеринка.

Я отвожу взгляд от девушки, по которой схожу с ума, и ухожу с Максом.

Я уже выпил три пива, когда вижу Гэбби у входной двери. Одну. Сморю вокруг нее, ожидая увидеть, как за Гэбби выходит Кэт, но ее там нет. После того как проходит некоторое время, и я выпиваю еще два напитка, подхожу к Гэбби. От пива мои мысли как в тумане, но я хочу знать, где она. Она сталкивается со мной спиной, и я похлопываю ее по плечу.

— Эй, Гэбби. Как дела? — спрашиваю я.

Она оборачивается.

— Эй, Кам.

— Где Кэт?

Она наклоняет голову.

— Дома, наверное. А что?

— Почему она не пришла с тобой?

Она хихикает.

— Мне правда нужно тебе это объяснять, Камерон?

Я тяну ее в сторону и шепчу ей на ухо:

— Можешь сделать мне одолжение?

— Какое?

— Пожалуйста, можешь поговорить с Кэт обо мне? Замолви за меня словечко. Я пытался, но...

Она прерывает меня.

— Кам, не думаю, что это из-за тебя. Она придет в себя.

— Да, конечно. Спасибо.

Я расстроен, что она не пришла. Не думал, что она придет, но надеялся увидеть ее сегодня вечером. Здесь половина школы, кроме той, кого я больше всего хочу видеть.

Обычно я не пью за один раз много алкоголя и за всю свою жизнь не пойму, почему снова проталкиваюсь за стаканом пива. Пью с жадностью, ни на кого не обращая внимания. Улыбаясь, ко мне подходит Стефани. Я видел ее раньше и делал все возможное, чтобы избежать с ней любого общения или даже взглядов в ее сторону.

Сейчас мне хорошо, а от нервного возбуждения из-за пива становится еще лучше. Я стараюсь не думать о Кэт и о том, какого это — лежать возле нее. Чувствую у себя на груди ее толкающую меня к стене руку.

— Эй, Кам. Ты сегодня вечером хорошо выглядишь.

— Да, ты тоже, Стеф, — говорю ей я.

— Спасибо, — говорит она, облизывая губы.

Все, чего я хочу, — это забыть о Кэт, выкинуть ее из головы. Так что я делаю немыслимое — наклоняюсь и целую Стефани, давая ей именно то, что, как я знаю, она хочет. Меня. После нескольких минут игры в хоккей миндалинами, я открываю глаза и, глядя на нее, отталкиваю ее. Улыбка не та, цвет глаз не тот, цвет волос — все не то, даже вкуса корицы не хватает. Да, она хорошо выглядит, но если я пойду дальше, то на моих отношениях с Кэт будет поставлена точка. Кэт больше никогда не прикоснется ко мне.

— Что не так? — спрашивает она.

— Ничего, просто сейчас мне не хочется, — говорю я, пытаясь придумать, как бы уйти от нее.

Она оглядывается назад и зовет одну из своих подружек. Я начинаю уходить, но она хватает меня за руку.

— Лорен, это Камерон. Камерон, это Лорен. — Она делает паузу. — Двоюродная сестра Кэт.

После чего улыбается, поджав губы.

Дерьмо!

Теперь, все, о чем я снова могу думать, — это Кэт. Знаю, девушки могут быть расчетливыми, так что я не могу не задаться вопросом: что, если все это было подстроено? Двоюродная сестра видит меня, целующимся со Стефани, и рассказывает об этом Кэт. А это не очень хорошо.

Несмотря на то, что уже поздно, я ухожу с вечеринки и иду четыре квартала, отделяющих меня от Кэт. Когда я подходу к ее дому, везде темно. Только в ее комнате горит свет. Я направляюсь назад, к гаражу, и вглядываюсь, чувствуя себя в этот момент сталкером, но мне все равно. Заглядываю в окна — гараж пуст, «Рендж Ровера» нет. Возвращаюсь к передней двери и, затаив дыхание, нажимаю на звонок. Пока жду ее, я смотрю на часы. Полночь. У меня есть час, прежде чем мне нужно будет вернуться домой. Признаю, это не самая лучшая моя затея. Явился пьяным домой к девушке, от чего я на седьмом небе от счастья, но все еще стою у нее на крыльце.

Смотрю, как она идет по коридору к двери. Останавливается и поправляет руками волосы. Думаю, я вижу, как она поджимает губы, но не уверен. Жду. Она открывает дверь и смотрит мне в глаза. Я отвечаю ей тем же и на мгновение теряюсь в ее глазах.

— Камерон, что ты здесь делаешь? Уже поздно.

— Я знаю, что поздно, но мне нужно поговорить с тобой. Можно мне войти?

— Нет. Единственная причина, почему я спустилась вниз, я думала, что, может быть, пришла Гэбби, — говорит она.

Ауч. Она правда только что это сказала?

— Кэт, пожалуйста. Пять минут?

Она изучает меня, а потом говорит:

— Ты пьян.

— Признаю, возможно, я выпил лишнего, но я здесь не поэтому.

Она вздыхает.

— Пять минут.

Я вхожу и закрываю за собой дверь. Оглядываюсь — знакомый мне дом выглядел совершенно иначе, когда здесь жил Бен.

— Где твои родители?

— Их нет дома, — чуть ли не с болью или чем-то еще она отводит взгляд. Я меняю тему.

— Ты послушала песню?

— Еще нет.

— Почему нет?

— Не знаю, хочу ли я ее услышать.

— Пошли, послушаем вместе, — говорю я, начиная подниматься по лестнице.

Не говоря ни слова, она следует за мной. Я удивлен, что она не останавливает меня, так что я поднимаюсь дальше.

— Это твоя комната?

— Да, но тебе нельзя здесь быть, скоро вернется папа.

— Где диск? — спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

— Вон там, возле проигрывателя.

Я осторожно открываю коробку и, вставив диск в проигрыватель, нажимаю «Воспроизвести». И сразу же звонит ее мобильный. Когда она смотрит на экран телефона, я нажимаю на паузу.

Она шепчет:

— Лорен. Чего она может хотеть?

НЕТ!

Слышу, как она говорит:

— Эй, Лорен. Что случилось?

И это все. А потом она говорит:

— Барби, мне все равно.

Она поворачивается лицом ко мне и грустно смотрит на меня.

— Уходи, Камерон... сейчас же!

— Кто это был?

— Твоя подружка — поддельная кукла Барби, с которой ты общаешься.

— Она не моя подружка. Позволь мне объяснить, — прошу я.

— Нечего объяснять, ты мне ничего не должен. Мы не пара и никогда не будем. Вбей себе это в голову, — кричит она.

Она оборачивается к двери. Я зол на Стефани и на себя. Подхожу и беру ее за подбородок, заставляя смотреть на меня.

— Пожалуйста, дай мне один шанс. Это все, о чем я прошу.

— Нет.

Я вздыхаю, но не могу противостоять губам в форме сердечка. Наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, прижимая ее руки по швам. Я держу их внизу, потому что не хочу, чтобы она оттолкнула меня. Она не двигается. Я целую ее, а потом отклоняюсь, касаясь ее лица.

— До свиданья... пока что.

Когда я направляюсь домой, то чувствую себя ужасно. Не знаю, это из-за пива или осознания того, что я снова облажался. Этот маленький трюк Стефани оттолкнул Кэт еще дальше.

Кэт

Какая наглость с его стороны прийти ко мне домой поздно вечером, да еще и после того, как он целовался со Стефани. "Он что, в бреду?" спрашиваю я себя, когда смотрю на проигрыватель, зная, что диск внутри, ждет, когда я нажму на «Воспроизвести».

Ложусь на кровать, обращаю внимание на мобильный и набираю номер. Раздаются гудки. Боже, а ну быстро возьми трубку.

— Эй, Джесс, это я. Мне нужна твоя помощь, — говорю я.

— Кэт, сейчас же утро. Что случилось?

— Извини. Я забыла о разнице во времени.

— Все в порядке. Вываливай, — говорит она, зная, что я позвонила бы так поздно только с важными сплетнями.

После того, как я рассказываю всю историю, она по телефону умоляет сделать немыслимое. Я скатываюсь с кровати к проигрывателю и кладу палец на кнопку «Воспроизвести».

Не могу думать ни о чем другом, только чувствую, как на кончике пальца пульсирует мое сердцебиение.

— Ради Бога, просто нажми на «Воспроизвести», — говорит она.

— Ты же понимаешь, что если я послушаю ее, то это ничего не изменит, да?

— Кэт, сейчас же нажми на «Воспроизвести» и включи на мобильном громкую связь, — требует она.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и нажимаю на крошечную черную кнопочку. Единственное, что я слышу, — это тихое бренчанье на гитаре, а потом и его голос. Сначала я не понимаю слов, но потом, ближе к припеву, узнаю, что он написал эту песню для меня. Я слышу слова, доносящиеся из динамика: «Я держал свое сердце под контролем, но все это время сыграло свою роль. Я хочу тебя, тебе просто нужно это знать».

Я смотрю на свою руку, понимая, что все еще держу мобильный у проигрывателя. Нажимаю на стоп и подношу мобильный к уху.

— Слышала? — спрашиваю я.

— О Боже. Кэт, мне правда нужно фото этого парня.

— И как, черт возьми, ты предлагаешь мне его достать? — спрашиваю я, когда звучание его голоса все еще вертится у меня в голове.

— Не знаю. Он кажется таким милым. Ты должна дать ему шанс.

Пока она говорит, я понимаю, что, нервничая, сгрызла с ногтей свой последний лак.

— Кэт, ты здесь?

— Да. Мне нужно идти.

— Подожди. Что ты собираешься делать с Камероном?

— Ничего. До свиданья, Джесс, — говорю я, закрывая свой мобильный.

Я все еще стою возле проигрывателя, когда бросаю мобильный на кровать. Оглядываюсь на кнопку «Воспроизвести», желая нажать ее, но не нажимаю. Все становится сложнее, даже слишком сложно для меня. Конечно, год назад в этом бы не было ничего сложного. Но сейчас это не так уж и легко. Этот парень въелся мне под кожу так, как не удавалось никому другому. Мне все еще сложно держаться от него подальше. Вчера вечером он зажимался с Барби — вот что она сказала мне, и для меня этого достаточно.

Знаю, в будущем я раскроюсь, но я была уверена, что не смогла бы этого с ним. Я уезжала в штат Аризона, а он, если поступит, собирается уехать в Колорадо. Он все еще не получил письмо о том, что его приняли. Оставшийся нам шанс чуть больше, чем есть сейчас, то есть, совсем никакой. Конечно, мы были бы в одном часовом поясе, но все еще в слишком многих часах друг от друга.

Переключаю свое внимание на выходные с отцом. Я давно не проводила с ним свое свободное время, и мне все еще нужно побольше узнать о Ребекке.

Он заходит где-то между девятью и десятью часами утра, держа в руках две чашки кофе. Я смотрю на свою домашнюю работу по химии, когда он идет ко мне и, улыбаясь, протягивает руку.

— Держи, твой любимый.

— Спасибо, — я делаю короткую паузу. — Пап, давай съездим сегодня в город?

— Хочешь сделать что-то со своим стариком, да? — спрашивает он.

Я киваю, наклоняя голову.

— Да, мы можем погулять, пройтись по магазинам, пообедать в каком-нибудь модном ресторане. Будет здорово, — говорю я, когда делаю глоток своего латте с корицей.

Вижу, как он опускает взгляд на часы. Открывает свой «Блэкберри»[10], нажимает на разные кнопочки, а потом снова смотрит на меня.

— Хорошо, Котенок Кэт, я твой на весь день, — подмигивая, говорит мне он.

— Здорово. Десять минут, и я буду готова, — говорю я, спрыгивая с табурета, и бегу вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. В течение действительно долгого времени мы с отцом не проводили время вместе. Не могу не улыбнуться — я счастлива.

Удивительный день: мы гуляем по Мичиган авеню, направляясь к небольшому итальянскому ресторану. Помещения оформлены в золотистой гамме, на стенах висят бра. Не обращая ни на кого внимания, я оглядываюсь вокруг и слышу, как отец разговаривает с Maître’d[11].

— Столик на троих.

Он только что попросил столик на троих? Когда она входит, у меня в голове пробегают разные мысли. Она разрушит мой идеальный день. Закатываю глаза, крича про себя, что он мог бы сказать мне об этом. Я хотела, чтобы он рассказал мне об этой женщине. А теперь, как, черт возьми, это получится?

— Что она здесь делает? — огрызаюсь я.

— Кэт, я пригласил ее. Она живет в деловой части города, и, кроме того, она хочет получше тебя узнать, — сообщает он, ведя меня к ней.

— Удачи мне.

Он выдавливает из себя улыбку.

— Кэт, будь милой.

***

Я сижу в «Рендж Ровере», смотрю, как он прощается с ней; мои губы поджаты. В этот момент я могла бы буквально плеваться огнем. Обед был ужасен, я едва притронулась к заказанному мной ригатони[12]. Вижу, как он обходит машину и открывает дверь. Я вставляю в уши наушники от «Айпода» и поворачиваю голову, глядя в окно.

Чувствую, как он кладет руку мне на плечо, после чего вытягивает из уха провод.

— Кэт, все в порядке?

Я поворачиваюсь и кричу:

— В порядке? Нет, не в порядке. Сначала от нас ушла мама, потом ты перевез нас в это Богом забытое место, вдали от моих друзей, а теперь еще и Ребекка. Пап, ты не можешь быть серьезен. Христа ради, ей что, двадцать пять? — Я смотрю сквозь него, не совсем увереная, когда перестала дышать. Вздыхаю, делая огромный выдох.

— Хочешь поговорить о том, что тебя беспокоит? — спрашивает он.

— Сейчас, — бормочу я.

— Кэтрин, мне жаль, если тебе не нравится Ребекка. Она уже некоторое время часть моей жизни. Кэт, я правда люблю ее. Тебе нужно воспринимать ее немного лучше, ради меня, детка, — говорит он, пока гладит меня по голове, как будто мне пять лет.

Я поднимаю глаза, он смотрит на меня, ожидая ответа. Его руки на руле, а тело повернуто ко мне.

— Я попытаюсь, — бормочу я.

Смотрю в окно и снова вставляю в ухо наушник. В течение всей поездки у меня закрыты глаза. Ни он, ни я не произносим ни слова. Разговор окончен.

Камерон

Эти выходные были пыткой. Не могу поверить, что я поцеловал Стефани. Хуже того, не могу поверить, что побежал к Кэт. Пьяный. Я имею в виду, чего я ожидал, теплого приема? Я был обречен в ту минуту, когда на вечеринке поцеловал Стефани. Никакая песня о любви на диске не сможет изменить упрямство Кэт. Она сильная девушка, так что сейчас, если я хочу, чтобы когда-нибудь она снова была со мной, то мне придется побегать. А я, естественно, хочу, чтобы она была со мной. Она единственная, о ком я могу думать день за днем. Вопрос в том, как мне спасти мою обреченную судьбу?

Как всегда покачиваясь, я захожу в кабинет истории и вижу ее. Но не сегодня. Я сижу на своем обычном месте, сгорбившись, чтобы не посмотреть в эти глаза. Это впервые, когда я не выглядываю ее, чтобы посмотреть, как она войдет. В течение трех месяцев я бежал к кабинету истории, чтобы мельком увидеть ее, поговорить с ней. Сегодня я не могу даже посмотреть ей в лицо. Я вел себя как полный мудак. Так старался доказать, что теория Кэт обо мне неправильна, что я хороший парень, а не какой-то подонок. Но в пятницу вечером по ее глазам я понял, что ее теория оказалась правильной. Я мудак. И я действительно себя так чувствую, хоть это со мной и впервые.

Вижу, как она шаркает ногами, ее рюкзак переброшен через плечо. Быстрый взгляд на ее лицо говорит мне, что сегодня она выглядит немного грустной. Опускаю глаза вниз, боясь увидеть эти губы и эти глаза. Потому что знаю, что от этих карих глазок мое сердце замрет, когда я посмотрю в них. Теряю всякий контроль и смотрю, как она занимает место возле Гэбби. Мой мозг начинает кипеть, мне интересно, согласится ли Гэбби ради меня пересесть. Я откидываюсь на спинку, мне интересно, послушала ли Кэт вчера вечером песню. Интересно, если да, то даст она мне еще один шанс? И что было бы, если бы я еще один раз ее поцеловал? Будет ли она снова на вкус как корица? Я сижу, больше ни о чем не думая, когда слышу, как меня зовут по имени.

— Мистер Тейт, можете, пожалуйста, ответить на вопрос? — спрашивает миссис МакЛафлин.

Я сажусь ровно, качая головой, чтобы вернуться к реальности. Большая часть класса сейчас обратила на меня свое внимание, кроме Кэт. А она единственная, чьего внимания я хочу.

— Извините. Можете повторить вопрос? — спрашиваю я.

***

Все еще в раздумьях, я иду по коридору. Вижу, как Стефани улыбается от уха до уха, будто у нее есть секрет, которого никто не знает. Быстро шагая, почти вприпрыжку, она подходит ближе.

— Эй, Кам, — говорит она, бешено махая в воздухе рукой.

Знаю, это моя вина. Я ее поцеловал, но, серьезно, мне нужно избавиться от этой цыпочки. Так что я не отвечаю. Отворачиваю свое лицо и быстрее, чем обычно, мчусь на следующий урок.

Знаю, она пробудет в кафетерии больше часа. Мне нужно сесть за столик с друзьями, но я жду, стоя у прилавка с едой. И вижу, как они с Гэбби заходят. Она бросает сумку и направляется к салат-бару. У меня на подносе ничего нет, так что иду к ней. Обычно я не ем салат, но что я потеряю?

Она с одной стороны, я — с другой. Когда она тянется за своим ужасным горохом, я тянусь за помидорами, и мы слегка касаемся кончиками пальцев.

— Мне жаль, — говорю я, перегнувшись через стеклянную столешницу. Хотя мне совсем не жаль.

Она поднимает на меня свои холодные, как лед, глаза.

— Без проблем.

Несмотря на то, что в ее глазах светится чистая ненависть, они все еще пожирают меня. Даже объяснить не могу, чем именно меня зацепила эта девушка. У нас было два, ну ладно, три полусвидания, и все. То, что я к ней чувствую, никуда не исчезнет. Великолепно! Любая другая девушка — без проблем. Но Кэт... ну, она просто сводит меня с ума. У меня могла бы быть полная эрекция только от ее голоса. Что не так-то легко скрыть в школе. Я жду, что она скажет что-нибудь еще. Но она не говорит. Потерпев поражение, подхожу к тому же столику, за которым сидел в течение четырех лет. Она подходит к своему, садится к Гэбби и еще нескольким девушкам. Я сижу, кручу свою еду и вскользь наблюдаю за тем, как она улыбается своим друзьям. Почему она мне не может так улыбаться? Мне бы очень этого хотелось.

Макс похлопывает меня по плечу.

— Кам, что в последнее время с тобой не так?

Я пожимаю плечами и качаю головой. Но не отвечаю.

— Чувак, не трать свое время. Мэтт уже говорил нам, она всего лишь дразнится. Она не пустит тебя в свои трусикиюили любого другого парня, если на то пошло, — говорит он, смеясь.

Я натягиваю улыбку.

— Мужик, заткнись.

— Что в этой цыпочке такого восхитительного? Я имею в виду, кроме очевидного, — спрашивает Макс.

— Поверь, я хотел бы, чтобы кто-то мог мне это объяснить. Понятия не имею. Я просто хочу ее, — наконец-то признаю я, делая глоток своей содовой.

— Черт, я никогда не видел тебя таким.

— Заткнись, — повышая голос, повторяю я.

Я смотрю, как он грызет свою пиццу. Жаль, что вместо этого дерьма, что положил на свою тарелку, я не ем пиццу. Он больше ничего не говорит, только восклицает «ай-я-яй» и качает головой.

Уроки окончены. Хмурясь, я возвращаюсь домой, пытаясь понять, что делать дальше. В эти выходные у нас будет первый настоящий концерт. Если погода не подведет, то мы будем играть на патио у Джимми. Сейчас конец марта. Это было бы неплохо для этого времени года, но все же есть вероятность, что пойдет снег. И я буду действительно зол, если мы отсидим свои задницы, разучивая новый материал. У нас нет ничего нашего, мы всего лишь играем песни, что вы слышите по радио.

Единственное, о чем я могу думать, — это о том, как сделать так, чтобы Кэт приехала посмотреть. Даже не могу думать о большом белом конверте с моим именем на лицевой стороне, смотрящим на меня снизу вверх. Я ждал это письмо с тех пор, как подал заявление о поступлении. И сегодня письмо с Колорадо здесь. Если поступлю, то это будет не только мой первый выбор, но еще я буду жить в получасе езды от папы.

Я стою на кухне, держа в руках свое будущее. Есть только два варианта: либо я поступил, либо нет. Меня уже приняли в Калифорнийский университет. Но это моя альтернатива, даже если на самом деле я не хочу там учиться. Нервничая, разрываю конверт. Начиная читать письмо о приеме, я сажусь и пробегаюсь руками по волосам. Когда дочитываю, меня колотит. Я поступил. Хочу позвонить папе и рассказать отличные новости, но держу телефон, зная, кому на самом деле хочу позвонить. Вот только я не могу ей позвонить. Смотрю на него недолго и набираю номер.

— Пап, это я. Я сделал это. Я поступил, — говорю я, пока мои глаза все еще сосредоточены на слове «Поздравляем».

— Так держать, Кам. Я знал, что у тебя получится, — говорит он мне.

— Я все еще не могу в это поверить.

— Это будет здорово, Камерон. Не могу дождаться, когда ты будешь здесь со мной.

— Да, я тоже.

— Я не могу сейчас разговаривать, так что пусть твоя мама отправит нужную мне информацию об обучении, хорошо?

— Без проблем. Пап, мне нужно идти, — говорю я, желая поупражняться в нескольких песнях.

Прежде чем мы заканчиваем разговор, он говорит:

— Поздравляю.

***

Мы играем в субботу, перед вечеринкой Мэтта, и об этом знает половина школы. Клянусь, если бы не Мэтт, то у нас не было бы никакой социальной жизни и места, где можно потусить. Единственное, чего я хочу больше всего, — это увидеть у Мэтта Кэт. Хочу, чтобы она посмотрела, как я играю. Уговорить ее будет не так легко, разве что Гэбби сможет немного поколдовать ради меня. Скрестив пальцы, я надеюсь, что у нее все получится.

Кэт

— Но ты должна прийти, там все будут, — говорит Гэбби по телефону.

— Тем больше причин никуда не идти.

Она начинает умолять:

— Пожалуйста, очень тебя прошу. Ради меня? Там будет Макс, а я умираю, как хочу увидеть, как он играет.

Я вздыхаю.

— Это «да»? — спрашивает она, ее голос становится писклявым.

— Хорошо. Во сколько? — соглашаюсь я пойти. Не уверена, почему, но это так.

Отвожу от уха телефон, когда она кричит от радости.

— Я приду в пять, чтобы подготовиться. Тогда мы сможем просто прогуляться.

Я в замешательстве.

— Почему мы пойдем пешком?

— Кэп, потому что это вечеринка. Мы можем пойти к «Джимми Гриль», а потом прямо к Мэтту, — она делает паузу. — Ты же знаешь, я не буду пить, а потом садиться за руль.

— Точно. Как я могла забыть о вечеринке Мэтта? — дразню я.

Ладно, я делала все возможное, чтобы любой ценой избегать Камерона. Но сегодня вечером это будет невозможно. После нескольких минут убеждений самой себя, что собираюсь туда только ради Гэбби, я запрыгиваю в душ. В глубине души мне любопытно увидеть, как поет Камерон. Никто не видел, как они играют, так что это только обостряет мой интерес. Ненавижу признавать, но это так.

Ровно в пять звонят в дверь. Если это Гэбби, то окажется, что она пунктуальна. В футболке и джемпере я иду открывать дверь и через стеклянную дверь вижу, как она улыбается.

Она осматривает меня с головы до пят.

— Похоже, у нас сегодня вечером много работы.

Я наклоняю голову.

— Ну спасибо, — говорю я, закрывая за ней дверь.

Она оглядывает комнату.

— Твои родные дома?

— Нет, папы здесь нет.

Дерьмо. Она уловила то, что я сейчас сказала?

— Что насчет твоей мамы?

Да, уловила. Мне, правда, жаль, что я сначала говорю, а потом думаю. Мне с ней слишком комфортно. Я не знала, что еще сказать, но снова ляпнула, не подумав:

— Мои родители в разводе, — говорю я, смотря вниз и сосредоточив внимание на белой мраморной плитке. Надеюсь, она не будет давить — ненавижу делиться о своей личной жизни.

Сморщив нос, она смотрит на меня.

— Так ты живешь только с папой?

Я киваю.

— Да. Это немного сложно.

Она поднимает брови, но только пожимает плечами.

Когда мы направляемся к лестнице, она берет меня за руку и тянет наверх.

— Будет так здорово, и, может, ты и Кам...

Я прерываю ее.

— Какого черта ты так говоришь?

— Кэт, будь милой. Знаешь, ты ему, правда, нравишься.

— Меня это не интересует, Гэб.

— А, может, стоило бы, он такой горячий. — Как будто ей нужно констатировать очевидное. И добавляет: — Точнее, он очень любит тебя.

Я поднимаю одну бровь.

— Откуда ты все это знаешь?

Она пожимает плечами, будто это не важно.

— Он рассказал мне, вот откуда.

— Когда?

— Не знаю, на прошлой неделе.

— И ты только сейчас говоришь мне об этом?

— Я не думала, что это большой секрет. Я имею в виду, ты видишь, как он смотрит на тебя во время ланча?

Да, но я не отвечаю.

Она открывает мой шкаф.

— Иисус, это вся твоя одежда? Черный, черный, и еще больше черного, — говорит она, передвигая вешалки.

— Что не так с черным? — усмехаюсь я.

Дерьмо. Кто она такая, чтобы критиковать мой гардероб? По крайней мере, я не ношу розовый. Клянусь, это единственный цвет в ее шкафу.

Она визжит:

— Я нашла.

— Нашла что?

Она поджимает губы.

— Другой цвет, — говорит она, вытягивая красный топ.

— Я не ношу его.

Она пихает его мне в руки.

— Конечно, не носишь. Но с этим покончено.

Я закатываю глаза, но беру топ.

— Слишком холодно.

— Так надень пиджак.

Через двадцать минут я готова. Когда проходит еще двадцать, Гэбби все еще наносит свой макияж. Кисточкой для туши она мягко касается каждой ресницы. Я вижу, как она улыбается в ответ на мое отражение.

— Готово, — светится она.

Камерон

К тому времени, как я вижу ее черные волосы, огромные карие глаза и то, как она, рука об руку, выходит из-за угла с Гэбби, мы уже сыграли две песни. Я испускаю вздох облегчения. Знаю, за это я долго буду в долгу перед Гэбби, ведь у нее получилось: она привела ее сюда.

Я так не нервничал с тех пор, как начал играть, но сейчас даже не знаю, смогу ли вспомнить слова следующей песни. Полностью сосредоточив внимание на Кэт, я не слышу, как Макс начал играть на барабанах. До тех пор, пока Уилл не толкает меня ногой, возвращая к реальности. Я чешу лоб, пытаясь услышать, как играет клавишник, после чего все налаживается.

Смотрю, как они занимают маленький столик в задней части патио, около обогревателя. Что, наверное, хорошо, потому что если бы я мог видеть эти глаза с близкого расстояния, то, я более чем уверен, что все бы испортил. Так что я продолжаю петь, смотря в ее направлении. Тяжело не смотреть на них, ведь они все время меня гипнотизируют. Половина сыгранных из списка песен предназначались для нее. Они не знают этого, но это все было частью моего плана. Я, смотря на нее, продолжаю петь и вижу, как она отворачивается. Понимаю, что это заметили все присутствующие здесь ребята из школы. В том числе вся подбадривающая нас группа поддержки. Не знаю почему, но я бросаю взгляд на Стефани. Ее лицо говорит мне, что она не рада тому, что я чуть ли не пою серенады для Кэт. Но мне плевать. Так что я снова возвращаюсь взглядом к Кэт. И ловлю быстрый взгляд ее карих глаз, а, посмотрев на ее рот, понимаю — она подпевает. Я улыбаюсь ей в ответ. Вижу, как Гэбби шепчет ей что-то на ухо и жалею, что в эту же секунду не могу услышать ее ответ.

На десерт я оставил две песни, которые хочу, чтобы она услышала в конце. Вступают барабаны, и я делаю все возможное, чтобы она не отводила свой взгляд от меня. И она смотрит. Прямо сейчас, мне хорошо от мыслей, к чему это все может привести сегодня вечером. Я знал, что если бы у Гэбби получилось привести ее сюда, то я бы смог позаботиться обо всем остальном.

Когда я начинаю петь последнюю песню, она встает и начинает уходить.

Дерьмо.

Я смотрю, как Гэбби хватает ее за руку, пытаясь притянуть обратно в кресло. Вырвавшись, она идет к проходу в патио, а Гэбби следует за ней. Гэбби поворачивается ко мне и говорит одними губами:

— Извини.

Каждая частичка меня хочет убежать со сцены и схватить ее, но я не могу. Только вижу силуэт ее тела, когда она уходит прочь.

Кэт

— Куда ты идешь? — кричит Гэбби, отставая.

Не оборачиваясь, я продолжаю идти.

— Не знаю. Мне просто нужно было убраться оттуда.

— Я знаю, что тебе нужно.

— Конечно. И что же? — спрашиваю я, пока она спешит, чтобы догнать меня.

— Вечеринка.

Я останавливаясь как вкопанная и смотрю на нее.

— Думаешь, мне нужна вечеринка?

Она встает передо мной.

— Да, Кэт. Расслабься, ладно? Сегодня вечером мне нужно идти к Мэтту. Там будет Макс, — напоминает она мне.

Я закрываю глаза, все еще слыша голос Камерона, поющий на заднем плане. Знаю, мне нужно уйти. Но она была лучшей подругой, о которой я только могла просить. Ну и черт с ним, не можешь победить — присоединяйся.

— Давай сначала вернемся ко мне домой.

Она вздыхает.

— Почему?

— Потому что прежде чем идти туда, мне нужно выпить, вот почему.

Она выглядит удивленной, но берет меня за руку и оборачивает вокруг своей.

— А теперь рассказывай.

Мы возвращаемся ко мне домой; там никого нет. Я оглядываюсь, ища записку от папы. Однако ничего. После двух ужасных коктейлей, состряпанных Гэбби, мы направляемся к Мэтту. Когда мы вместе заходим в его дом, я чувствую себя немного уверенней. Без сомнения, эти отвратительные коктейли стали комом мне в горле. Я не пью, но сегодня я расстроена, ведь сегодня тридцатое марта — мой восемнадцатый день рожденья, а я даже не услышала от папы: «С днем рожденья, Кэт». Он полностью обманул мои надежды и, скорее всего, проводит мой день рожденья с Ребеккой. Как он мог так со мной поступить? Это же чертовски важно, я имею в виду, вам же только один раз исполняется восемнадцать.

Единственное, что спасает сегодняшний день, — это погода — для этого времени года не по сезону тепло. Такая погода как будто пробуждает меня. Не совсем подходящая для шлепок, но все не так плохо. Мы сразу же идем назад, к бочонку, взгроможденному на большой синий ящик. Здесь все, кто приходил посмотреть на группу Камерона в «Джимми Гриль», но самой группы нет. Пока что.

Вечеринка точно такая, как я и ожидала. Веселящаяся крашеная блондинка увлекается каждым парнем, так что они могут попасть в ее когти. Естественно, они ведутся, как будто это их последний день на планете Земля. Не хочу быть здесь, поэтому должна продолжать напоминать себе, что я здесь ради Гэбби.

После того, как она наливает мне второе пиво, я чувствую восхитительное онемение. Если бы могла, то стерла бы этот день из своей памяти. Но прямо сейчас, это единственный способ забыться. Хочу, чтобы все было по-другому. Хочу, чтобы отец помнил о моем дне рожденья, а мама была здесь, и чтобы мы никогда не уезжали из Джорджии. Пока эти мысли проносятся в моей голове, тремя большими глотками я выпиваю пиво.

— Может, тебе лучше притормозить, Кэт. Мы же пришли сюда двадцать минут назад, — говорит мне Гэбби, прилагая усилия, чтобы держать меня ровно.

Я отталкиваю ее руку.

— Я в порядке, — говорю я невнятно.

Ее радостные глаза скользят мимо меня.

— Они здесь.

— Кто?

Она закатывает глаза.

— Макс, Камерон и Уилл, — шепчет она так тихо, что я почти не могу расслышать.

Оборачиваюсь, Камерон идет к нам.

Приблизившись, он поднимает глаза.

— Эй, Кэт. Наслаждалась музыкой?

Я прислоняюсь к стене, нуждаясь в чем-то, что поможет мне стоять ровно.

— У тебя отличный голос, Камерон, — говорю я медленно, чтобы слова не получились смазанными.

Он морщит нос.

— Ты в порядке?

Я наклоняюсь ближе к стене.

— У меня все хорошо. А как у тебя дела?

— Хорошо. Я очень рад, что ты здесь, — говорит он, наклоняясь ближе.

Я пытаюсь отойти, но стена позади меня нерушима.

— Уверена, что все хорошо? — снова спрашивает он.

— Я же сказала, у меня все отлично, — бормочу я.

Он смотрит на Гэбби.

— Гэб, не давай ей больше пить.

Кто, черт возьми, он такой, чтобы говорить мне не пить? Он мне не отец, которого, если честно, нигде не найти.

Я не слышу ответа Гэбби. Обхожу его и иду на кухню, Камерон следует за мной. Вижу, как Мэтт наливает шоты в крошечные стаканчики.

Подхожу, беру один и начинаю подносить к своим губам, когда его забирают у меня из руки.

— Кэт, тебе это не нужно, — говорит Камерон.

Я пытаюсь забрать стаканчик из его руки, но он такой высокий, да еще и держит его над своей головой.

— А я говорю, нужно, — говорю ему я, пока обхожу вокруг него, и, взяв со стойки крошечный стаканчик, быстро выпиваю прозрачную жидкость.

Спотыкаясь, я обхожу вокруг него и возвращаюсь к Гэбби. Теперь из моих мыслей стерт весь груз этого мира, так что я хочу танцевать. Месяцами я не отпускала себя и не чувствовала это восхитительное чувство. Но сегодня вечером я не хочу быть взрослой. Я хочу быть восемнадцатилетней.

Подхожу к Гэбби и хватаю ее за руку.

— Я хочу танцевать.

Она смотрит на меня, будто я сошла с ума.

— Кэт, на вечеринках никто не танцует. Ты пьяна. Наверное, мне следует отвезти тебя домой, — говорит она, все еще смотря на меня, как будто я совсем распустилась.

— Я сказала, что хочу танцевать, значит это я и буду делать, — уходя, кричу я.

Осматриваюсь вокруг и понимаю, что она права — никто не танцует. Всю свою жизнь не могу понять, почему музыка такая идеальная. Сбрасываю свою обувь, залажу на кофейный столик и начинаю покачиваться в такт музыки. Вдруг позади меня я слышу аплодисменты и неодобрительные крики. Поворачиваюсь и вижу ухмыляющегося Мэтта и его дружков. Думаю, я слышу, как кто-то говорит:

— Снимай.

Но мне все равно, сегодня я прекрасно себя чувствую. Закрыв глаза, я чуть не падаю. Когда начинаю давать толпе именно то, о чем они просят, вдруг чувствую, как вокруг меня оборачивают руки и тянут вниз.

— Я отвезу тебя домой.

Я слышу голос Камерона, но не могу видеть его лица. Как какую-то тряпичную куклу, он перебросил меня через плечо.

— Я не хочу домой, — говорю, пиная его ногами, и кричу: — Отпусти меня.

Я могу слышать голоса, кричащие то же самое:

— Парень, отпусти ее. Она только начала.

Но он не отпускает. Как только мы оказываемся снаружи, рядом с его идеальной блестящей белой машиной, он ставит меня на землю.

— Кэт, ты не очень хорошо выглядишь.

Ну и ну, спасибо за комплимент. Я не отвечаю, вместо этого, на всем протяжении улицы, меня тошнит прямо в его машине.

***

Проснувшись следующим утром, я медленно осматриваюсь. Я в своей постели, но за всю свою жизнь не смогу вспомнить, как здесь оказалась. Пока не замечаю Камерона (моего рыцаря в сияющих доспехах), который, завернутый в одеяло, спит в кресле. У меня в голове проносится миллион вопросов. Заметив дневной свет, проникавший через деревянные жалюзи, я начинаю садиться. Голова так сильно пульсирует, что я не могу пошевелиться. Так что я снова ложусь.

Через несколько минут я заставляю себя встать и налить себе стакан воды. В горле так сухо, как будто там тысяча ватных шариков. Выпив два стакана и столько же таблеток тайленола[13], я выхожу из ванной. Проснувшийся Камерон неподвижно лежит и смотрит, как я иду к нему.

Он пробегает пальцами по волосам.

— Ты проснулась.

Не в состоянии посмотреть ему в глаза, я опускаю взгляд.

— Извини, ты не должен был видеть меня такой.

Он встает.

— Все в порядке. Вчера вечером тебе нужен был друг.

О Боже, вчера вечером.

— Что случилось? — спрашиваю я, садясь в углу кровати.

Изучая мое лицо, он подходит ближе.

— До или после того, как ты стала танцевать на кофейном столике Мэтта?

— Не могу поверить, что я такое вытворяла. Ты должен знать, что я не такая. Мне так стыдно.

Он откидывает волосы, падающие мне на глаза.

— Не волнуйся об этом. Я забрал тебя оттуда, прежде чем случилось что-то слишком безумное.

Я быстро откидываюсь на подушки, пробегаюсь руками по волосам и осматриваю комнату. Мои глаза останавливаются на часах, показывающих 9:30.

— Мне, наверное, следует поблагодарить тебя за то, что помог мне. Но, прямо сейчас, я не знаю, как вывести тебя отсюда, чтобы тебя не увидел папа, — я останавливаюсь. — Если он не видел тебя, пока я была в стельку пьяная.

Тишина.

— О Боже, где твоя машина? — спрашиваю я.

Он садится возле меня.

— Уложив тебя в постель, я отогнал машину за угол. Кэт, это не проблема. Его даже не было дома.

Я смотрю на него.

— Почему ты вернулся?

Он тихо смеется.

— По двум причинам. Первая — тебя все время тошнило, так что я не мог оставить тебя одну. А вторая... ты просила меня остаться.

Отлично, я просила его остаться, но даже не помню этого разговора.

— Спасибо. — Я спрыгиваю с кровати, прикладывая указательный палец к своим губам. — Жди здесь. Дай мне узнать, как вывести тебя отсюда.

Улыбаясь, он кивает.

Не могу не думать о том, как хорошо он выглядит, даже утром. Проходя мимо, я быстро бросаю взгляд в зеркало. Потрясающе! Выгляжу, будто только что вернулась из преисподней.

Как ребенок, я иду к комнате отца, но она пуста. Чувствуя, как по всему дому тянется запах кофе, я сбегаю вниз. Он стоит на кухне и, потягивая кофе, читает газету «Чикаго Трибьюн».

— Доброе утро, Кэт.

— Ты здесь.

— Где еще мне быть?

Я качаю головой, но не отвечаю.

— Кэт.

— Да.

— Чувствую себя полным идиотом. Я забыл о твоем дне рожденья. Мне так жаль. Я имею в виду, я помнил, но забыл вчера вечером, погрузившись в работу и наши с Ребеккой отношения.

Я пожимаю плечами.

— Все нормально. Неважно.

Как еще я должна была ему ответить? «Да, спасибо, пап, что вел себя как придурок и променял меня на Ребекку. Кстати, у меня в комнате такой красивый парень». Так, что ли?

— Ты не права. Это не нормально. Это же твой восемнадцатый день рожденья.

Я стою, молча теребя лежащие на стойке маффины с черникой. Он знает, что это мои любимые.

— Идем со мной, — говорит он и тянет меня за руку. — У меня есть что тебе показать.

Он тянет меня в переднее фойе, а потом на улицу. Все, о чем я могу думать, — это о парне, выглядящем как модель «Аберкромби» и ждущем меня в моей комнате. Я сразу же переключаюсь на мысли о его каштановых волнистых волосах, удивительных зеленых глазах и мышцах, что так хорошо видны даже через его футболку.

На подъездной дорожке с большим красным бантом припаркован подарок на мой восемнадцатый день рожденья.

— О Боже, папа.

Он наклоняется и целует меня в лоб.

— Я договорился о доставке еще неделю назад, а потом, ну, был вчерашний вечер. В любом случае, с днем рожденья, Кэт. Думаю, в Аризоне тебе понадобится машина.

Теперь моя челюсть точно достает до тротуара. Я пытаюсь сделать вдох. Прямо передо мной стоит блестящий черный кабриолет «Фольксваген Кабрио».

Чувствуя, как кто-то бегает у меня в голове, бросая футбольные мячи, я подхожу, чтобы обнять его.

Он отклоняется.

— Кэт, от тебя несет спиртным.

Дерьмо.

Опустив глаза, я качаю головой.

— Вчера вечером я была на вечеринке. Я выпила только два пива, — лгу я.

«Пожалуйста, пожалуйста, поверь мне», — проносится у меня в голове. Думаю, прямо сейчас я могу отгрести.

Он смотрит на меня.

— Кэт, больше никакой выпивки. Тебе всего лишь восемнадцать.

Я быстро отвечаю:

— Поверь, такое больше не повторится.

Он поворачивается к гаражу, держа в руке ключи.

— Ты уезжаешь?

— Я вернусь к часу, давай прокатимся после обеда. Посмотрим, как она мурлычет.

— Конечно!

Бегу назад в дом, Камерон спускается вниз по ступенькам.

— Путь свободен.

— Да, я слышал. Хорошая машина, — он делает маленькую паузу и берет меня за руку. — Почему ты не сказала мне, что вчера у тебя был день рожденья?

— Я никому не говорила, даже Гэбби.

Он делает глубокий вдох.

— Мне нужно бежать. С днем рожденья, Кэт, — говорит он, наклоняясь и целуя меня в щеку. — Увидимся в школе.

— Эй, — говорю я.

Когда он начинает уходить, я хватаю его за запястье.

— Еще раз спасибо.

Улыбаясь, он оборачивается и качает головой.

— Без проблем.

Камерон

Пока я подхожу к шкафчику, у меня такое ощущение, как будто в любую минуту у меня может остановиться сердце. Я вижу розовую листовку, прикрепленную спереди лентой и покачивающуюся от тянущего с двери сквозняка. Подойдя ближе, я утверждаюсь в том, о чем говорили в коридорах. Большими подчеркнутыми красными буквами написано: КЭТ ХАРПЕР, БЕСПЛАТНЫЕ ТАНЦЫ НА КОЛЕНЯХ И СТРИПТИЗ-ШОУ ПО ПРОСЬБЕ.

Быстро срываю ее, хватаю свои книги и бегу по коридору, который приведет меня к Кэт. Если это было приклеено к моему шкафчику, то я был чертовски уверен, что и к ее тоже. Я не хотел, чтобы она это видела, ведь она и так уже была достаточно расстроена. Я вроде понимал, что из-за танца на нее выльется немного дерьма, но понятия не имел, как уменьшить его количество. Так странно защищать ее, но я понятия не имею, чья это была идея. Но как только узнаю, они заплатят за это.

Когда ее шкафчик оказывается в поле моего зрения, она уже стоит там, насколько вообще это возможно, засунув внутрь него голову. Прежде чем подойти к ней, зная, что она не будет в хорошем настроении, я останавливаюсь и перевожу дыхание.

Оглядываюсь вокруг — люди пялятся и смеются над ней, даже Макс. Парни свистят и спрашивают, сколько стоит танец. Я чувствую, как мое лицо становится красным, когда вижу, как Кэт все еще прячет лицо в своем шкафчике.

Я не знал, что еще сделать, так что закричал:

— Если не хотите отгрести, то убирайтесь отсюда к чертовой матери.

Я смотрю ей за спину, большинство людей ушло, кроме Стефани и ее подружек. Они все еще стояли и смеялись. Подойдя к Кэт, сжимаю ее плечо, заверяя, что я рядом. Но сам продолжаю двигаться и становлюсь лицом к лицу к половине группы поддержки.

— Эй, Кам, я бы бесплатно для тебя станцевала, — говорит Стефани, улыбаясь и прижимая рюкзак к груди.

— Если я узнаю, что ты имеешь к этому какое-то отношение, Стеф, Богом клянусь, ты ответишь, — огрызаюсь я, размахивая зажатой в кулаке листовкой.

— Разве мы не лучшие защитники? — она делает паузу. — И, пожа-а-алуйста, в любом случае, я бы не тратила на нее свое время, — говорит Стефани, закатывая глаза, и смеется, закинув голову назад.

— Если это ты, то я узнаю.

Поворачиваюсь к шкафчику Кэт, но ее нет. Я не заметил, как она ушла, пока сам разбирался со Стефани. Но рад, что обеспечил ей дистанцию, чтобы сбежать.

Обычно я бы тоже здесь стоял и смеялся с лучшими из них. Но не сегодня. Потому что сегодня это касалось той, о ком я забочусь, и той, кого я не хочу, чтобы снова унижали.

Стоя у кабинета истории, я жду, когда она будет спускаться по коридору. Как только она оказывается в поле моего зрения, направляюсь к ней. Она погружена в книгу, не отрывая головы.

— Кэт, как ты?

Она поднимает взгляд, ее карие глаза полны печали.

— А ты как думаешь, Камерон? Вся школа надо мной смеется.

Я не знаю, что сказать, чтобы ей стало лучше. Не уверен, что смогу смотреть на нее слишком долго, прежде чем потеряю ее. Так что кладу ладони ей на плечи и шепчу ей на ухо:

— Все в порядке, к завтрашнему дню они все забудут об этом. Клянусь. К тому же, я тебя прикрою. Такого больше не будет.

Она сбрасывает с плеча мою руку.

— Можешь еще раз это повторить, потому что я не собираюсь на еще одну вечеринку. Я была так глупа, чтобы подумать...

Я перебиваю ее:

— Кэт, не дай им добраться до тебя. Они же как раз этого и хотят.

Звенит звонок, и она начинает уходить от меня.

— Мы опоздаем.

Она уходит на историю, занимая место впереди, рядом с Гэбби. Я иду за ней и впервые сажусь впереди класса. В то же время я вижу Макса, он произносит «ай-я-яй» и качает головой. Я игнорирую его. Не хочу выпускать ее из поля зрения или слышимости. Она ни разу не смотрит на меня, хоть и знает, что я сижу прямо за ней.

Слышу, как говорит Гэбби:

— Мне так жаль.

Она смотрит на Гэбби и пожимает плечами.

— Ты предупреждала меня. Так что это не твоя вина. Но можешь помочь мне выяснить, кто это сделал?

В ответ Гэбби только кивает. Зная, что она хочет выяснить, кто это сделал, я успокаиваюсь и в то же время волнуюсь. Девушка, которую я встретил несколько месяцев назад, никогда бы не сидела сложа руки, а я надеюсь, она все еще та девушка.

Заходит миссис МакЛафлин и объявляет о проверке знаний, к чему я не совсем готов.

— Класс, надеюсь, вы нашли на выходных время, чтобы почитать. У вас есть полчаса, чтобы сделать это, начиная с этого момента.

Я могу сказать Кэт так не волноваться. Через десять минут заглядываю ей через плечо, и она все еще не ответила ни на один вопрос из своего листа. Я слегка пинаю ее парту, пытаясь вернуть ее к жизни, но она не отвечает. Ее голова покоится на руке, почти свисая вниз. Через тридцать минут она откладывает свой тест, где отвечено только на три из шести вопросов. Не могу не чувствовать себя нехорошо из-за этого.

На выходе меня хватает Макс.

— Чувак, что за отеческая защита, мы просто немного повеселились с твоей девушкой, — говорит он достаточно громко, чтобы все, включая Кэт, это слышали.

Она оборачивается.

— Я не его девушка, мудак.

Макс громко смеется.

— Может, тебе стоит сказать это ему, — и хлопает меня по спине.

Я скидываю его руку.

— Что с тобой не так?

— Со мной? Что с тобой не так, мужик. С тех пор, как эта цыпочка появилась в школе, все вертится вокруг нее.

Конечно, она нравилась мне, и люди знали об этом, в том числе и Макс. Я просто не мог понять, почему он ведет себя как черт знает кто. За миллион лет я бы никогда не подумал, что он может быть таким.

К тому времени, как я отделался от Макса, Кэт уже шла вниз по коридору. Ее черные волосы выделялись рядом с Гэбби. Часть меня хотела догнать ее и убедиться, что она в порядке, но комментарий «я не его девушка» застал меня врасплох. Знаю, официально мы не были вместе. Думаю, я просто надеялся, что после нескольких наших совместных моментов она была бы чуть больше заинтересована. Не тут-то было.

Я поворачиваюсь к все еще находившемуся сбоку Максу и не даю ему дальше идти.

— Ты знаешь, кто это с ней сделал?

Между нами повисло короткое молчание.

— Не-а, парень, без понятия.

Я смотрю, как он отвечает на мой вопрос, и пауза, которую он сделал, когда отвечал, заставляет меня задаться вопросом, вдруг он лжет мне прямо в лицо. Но он единственный, на кого я могу положиться, что бы это ни было. Так что я верю ему, даже если он честен не на все сто процентов. Не могу представить, что он лжет, так что начинаю уходить.

— Ладно, мужик. Увидимся позже.

Все утро я мусолю себе задницу, спрашивая всех и каждого. По коридорам ходят слухи о причастности Стеф. Так типично. Говоря это дерьмо, цыпочки только еще больше запутывают меня. Ага, как будто если она будет докучать девушке, что мне нравится, то я снова обращу на нее свое внимание. Я имею в виду, на самом деле, чего, черт возьми, она ожидает?

Ланч проходит без происшествий. Гэбби, Кэт и две другие девушки веселятся за своим столом. Замечая это, я рад видеть на ее лице улыбку. Ведь, если она расстроена, то держится в стороне от всех.

В очереди Стефани берет кусок пиццы, которую она, скорее всего, вырвет через двадцать минут. Я подхожу к ней сзади.

— Стефани, — шепчу я ей на ухо.

Улыбаясь, она поворачивается и перекидывает через плечо свои светлые волосы.

— Эй, Камерон.

Не пропуская ни одной детали, я продолжаю следовать своему плану.

— Слушай, что насчет нас с тобой, в пятницу вечером?

Ее улыбка становится больше, растягивая лицо, как будто она только что выиграла главный приз. Подумай еще, психопатка.

— Я знала, что ты вернешься, — говорит она, толкая свой поднос дальше по серебристым перекладинам. — За всю свою жизнь я не пойму, что ты в ней когда-то нашел.

Натягиваю улыбку.

— Я заберу тебя после игры.

Она отклоняется назад и проводит кончиком пальца по подбородку.

— Конечно.

Я делаю шаг назад и оглядываю кафетерий.

— Эй, сделай мне одолжение?

— Все, что угодно, — говорит она, после чего облизывает губы. Обычно это бы сработало со мной, но теперь мне просто все равно.

Единственное, о чем я сейчас могу думать, — это о том, как вернуть ее. Никогда не думал, что паду так низко, но ради Кэт я сделаю все, что угодно. Даже если это значит разгадать шараду, чтобы она была моей.

— Надень то маленькое красное платье, что ты надевала в нашу особенную ночь.

Улыбаясь, она кивает. При упоминании ночи, что была месяцы назад, ее глаза вспыхивают. Я никогда никому не рассказывал о той ночи — ночи, которую я поклялся никогда не забывать. Теперь, мне просто нужно воссоздать ее и снять все на видео. Я думал, что это не должно быть слишком трудно, ведь она многое делала с любым парнем, который был готов провести с ней время. Она вызывает жалость, и, на этот раз, я правда ненавижу эту девушку.

По выражению лиц Кэт и Гэбби я знаю, что они не слишком рады этому. Думаю, Кэт злится, но это единственный известный мне способ, чтобы прямо сейчас справиться с этой ситуацией. Потому что каждый раз, когда я вижу лицо Кэт, оно напоминает мне обо всем, чего я хочу, и что никогда не хотел никого сильнее, чем ее.

Кэт

Когда я сижу и наблюдаю, как Камерон флиртует с крашеной блондинкой-пустышкой, то ненавижу то, что чувствую. Снова и снова я повторяла себе не интересоваться и не обращать на него внимания. Честно говоря, я обращала внимание, даже если это не было частью моего грандиозного плана — идти по бесстрастной дороге. С той адской поездки, оставленной позади, я знала, что было моей единственной целью, а именно поступить, получить аттестат и уехать, не оставив здесь никаких связей.

Тем не менее, вот она я, сижу с Гэбби, которую уже слишком сильно впустила в свою жизнь, а теперь еще и Камерон добрался до меня так, как не смог никто другой. И я ненавижу его за это. Ладно, я не ненавижу его, но ненавижу способ, с помощью которого он заставляет меня хотеть его.

Когда дело доходит до него, я не могу позволить себе слишком много думать. Сегодня моя жизнь — отстой. Листовки, извещающие о бесплатных танцах на коленях и стриптизе в моем исполнении, развешаны по всей школе. В первую очередь, именно поэтому я не хотела идти на вечеринку. Я имею в виду, я не думала, что напьюсь и буду танцевать, но опять же, я никогда не представляла себе, что мой отец забудет о моем дне рожденья. Мне восемнадцать. Не могу дождаться, чтобы достичь следующей контрольной точки. И как я себя чувствую? Конечно, ужасно.

Я весь день улыбаюсь, делая вид, что ничего из этого меня не беспокоит, но это не так. Я имею в виду, как я могла не переживать? Не каждый день вся школа знает, что я выставила себя тупицей. Как будто у меня было недостаточно того, о чем беспокоиться. Во-первых, колледж, потом Ребекка, да и то, что мне не хватает рядом мамы. Боже, как бы я могла к ней сейчас обратиться? С тех пор, как она больше не влияет на мои эмоции, единственное, что я сделаю по отношению к ней, — закроюсь. Если кто-то унизит меня, то я могу закрыться в течение нескольких минут. Вот почему прямо сейчас мне нужно оградиться от Камерона и всех остальных окружающих. Представить, что их не существует. Кроме того, он, очевидно, сделал свой выбор, когда, склонившись, шептал ей на ухо. Все эти мысли проносятся у меня в голове, кода Гэбби возвращает меня к действительности.

— Ты где? — спрашивает она, щелкая пальцами у меня перед лицом.

Я оглядываюсь на пять девушек, что сидят за нашим столом и не являются моими подругами, но ждут моего ответа.

— Просто думала о дурацком домашнем задании.

Смотрю, как она откладывает в сторону из своего салата лук.

— Съездим позже в город, ладно? — Она осматривает всех вокруг. — Ребят, вы с нами?

Они все кивают, но я говорю:

— Не могу. У меня много письменной работы.

Я ни за что никуда не пойду с этими девушками. Прямо сейчас, думаю, я не пошла бы даже с Гэбби. Единственное, чего я сейчас хочу, — это вернуться домой, залезть в кровать, накрыться одеялом с головой и плакать. Да, и больше никогда оттуда не вылезать.

Она пожимает плечами.

— Тебе же хуже.

Улыбаюсь в ответ, делая вид, что все отлично. Но, прямо сейчас, моя жизнь не так хороша, как бы я хотела. Хотя, если бы она была такой, то я была бы в шлепках и шортах, гуляла с Джесс в Саванне, а не сидела бы на расстоянии поездки на поезде из Оправилля.

Камерон

Проснувшись этим утром, я чертовски нервничал. Сейчас же, подходя к своему шкафчику, я очень волнуюсь. Там стоит и ждет меня Стефани, одетая в свою оранжево-синюю форму чирлидерши. Несколько месяцев назад, я бы не колеблясь затащил ее в кладовую, что находится вниз по коридору, и кое-чем с ней занялся. Но все изменилось, потому что сейчас единственный человек, кого я вижу, — Кэт, и то, как сильно я хочу ее и только ее.

В некотором смысле, это должно меня бесить. На этой неделе Кэт ясно давала понять, что она не заинтересована во мне. Каждый раз, когда я пытаюсь подойти к ней, она уходит, лишая меня дара речи. Даже сейчас, когда она поступает со мной, да и со всеми остальными, как ледяная королева, я знаю, что должно быть что-то большее.

Знаю, ее отец испортил ее день рожденья, и если бы я знал о нем, то устроил бы ей незабываемый праздник. Это должен был быть мой подарок ей. А что бы она делала с ним, решать уже ей. Мне просто нужно было достать шарики.

Я заставляю себя идти вперед, запуская пальцы в свои волосы, а потом засовываю руки в карманы.

Шоу начинается.

— Эй, девушка.

Она хватает меня за руку и направляет к своей талии. Обычно, этого было бы достаточно, чтобы я начал действовать, но не сегодня.

— Итак, Камерон, моих родных не будет дома весь вечер. Они едут в город на какую-то тупую игру. Приезжай после игры, ладно? Не нужно забирать меня.

Изо всех сил я стараюсь не смотреть на нее, но она не оставляет мне выбора, когда хватает меня за подбородок.

— Да, конечно. Увидимся около девяти.

Она притягивает меня ближе и целует в щеку.

— Поверь, ты не захочешь сегодня вечером забыть свой фотоаппарат, — горячо дыша и покусывая мое ухо, говорит она.

Я закрываю глаза, не в состоянии смотреть на девушку, чью жизнь собираюсь разрушить.

— Не забудь то красное платье.

Звенит звонок и прерывает этот неловкий момент между нами. Она начинает уходить, крича во всеуслышание:

— Просто входи. Я буду наверху.

Улыбаясь, я киваю.

Из ниоткуда появляется Макс.

— Чувак, ты сегодня вечером развлекаешься со Стеф? — спрашивает он, ухмыляясь и смотря своим «я знаю, что будет сегодня вечером» взглядом.

— Нет.

— Это не то, что я только что слышал.

Я не отвечаю.

— Ты что, язык проглотил?

Я толкаю его к шкафчикам и сжимаю в кулаке его воротник.

— Черт возьми, это что, твои проблемы?

С его лица исчезает улыбка.

— Эм, мои проблемы? Что насчет твоих проблем? — спрашивает он, со злостью выплевывая слова.

Я все еще удерживаю его.

— Я проглотил твой комментарий. Думаешь, я не знаю, какие ты распространяешь слухи?

Он отталкивает меня, и я его отпускаю.

— Мужик, расслабься, эта девушка тебя обработала. Я имею в виду, посмотри на себя. Ты только что швырнул в шкафчик своего партнера по преступлениям.

— Извини, мужик, — говорю я. Я имею в виду, что еще я мог сказать? Он прав.

— Без проблем, — говорит он и пока уходит, произносит «ай-я-яй». Дерьмо, я хочу, чтобы он прекратил так делать.

На истории всю неделю не было происшествий. В том смысле, что, когда необходимо, Кэт, по крайней мере, разговаривает со мной. Немного. Кэт сидит впереди, рядом с Гэбби, я сижу за ней, и она делает вид, что я едва существую. Поступает, как ледяная королева. Я просто надеюсь, что мой план сработает, потому что не знаю, сколько еще смогу мириться с ней.

Приезжаю ровно в девять. Знаю, она будет одна и будет ждать. Звоню в дверь, но никто не открывает. Напоминая себе о нашем разговоре у шкафчика, я поворачиваю ручку. Обычно, вечер, как этот, был бы мечтой каждого гормонального парня-подростка, но поднимаясь по лестнице к ней комнату, я застываю, когда она зовет меня по имени.

— Камерон, это ты? — кричит она.

Я кричу в ответ:

— Я.

Я знаю, где ее комната, но ее голос звучит не с той стороны. Так что я разворачиваюсь и иду прямо в комнату ее родителей.

— Кам, иди ко мне.

Когда вхожу, слышу звук бегущей воды и чувствую какой-то цветочный запах.

— Где ты?

— Я принимаю ванну с пеной, — говорит она. — Присоединяйся.

Дерьмо!

— Я могу подождать, пока ты не закончишь.

Вхожу, она лежит, погруженная в мыльные пузыри. Ванная достаточно большая для пяти человек, но будьте чертовски уверены, я не окажусь в ней.

— Эй, — говорю я.

Она улыбается, рассекая вокруг воду.

— Раздевайся, здесь так хорошо и горячо.

Я стою и смотрю на нее — трудно не смотреть. И чувствую, как поднимается эрекция, но прямо сейчас мне нужно сосредоточиться. Нужно сосредоточиться на общей картине и не уступить. Потому что где-то внутри я знаю, что Кэт стоит того, чтобы подождать. Но это не очень хорошо. Какого черта мне теперь делать?

— Как насчет того, чтобы я просто подождал в твоей комнате?

Она вздыхает и надувается, а потом встает. Голая, покрытая только белыми мыльными пузырьками.

Я поворачиваюсь, чтобы дать ей немного уединения, даже если это не то, чего она хочет, и направляюсь в ее комнату. Она выглядит так, будто кто-то разбросал здесь бутылок пятьдесят «Пепто Бисмол»[14], покрыв им каждый дюйм. В самом деле, сколько розового нужно для одной девушки?

Оглядываюсь, когда слышу шаги. Она идет... все еще голая. Иисус, эта девушка ненормальная. Ей стоит развлекаться с Хью Хефнером[15], а не со мной.

Она толкает меня на кровать и садится верхом. В этот момент, с горячей мокрой голой девушкой на мне, я понятия не имею, как выкрутиться.

Изменим направление.

— Что случилось с обещанным мне танцем? — говорю я, пытаясь предпринять последнюю попытку.

Она наклоняется и шепчет:

— Я думала, мы могли бы просто пропустить эту часть и добраться до самого приятного.

— Поверь мне, Стеф, это тоже приятное. К тому же, обещание есть обещание.

Она мягко закусывает губу, а потом зализывает это место языком.

— Думаю, ты уже готов, — говорит она, наклоняясь и поглаживая мою полную эрекцию.

Мне жаль, что у меня эрекция, но я ничего не могу с этим поделать. Похоже, это будет гораздо тяжелее, чем я думал.

— Да ладно, всего несколько минут.

Она садится.

— Отлично, мне нужно надеть платье?

— Нет.

Я смотрю, как она хватает с пола полотенце и идет к стулу. Открываю свой мобильный, нажимаю на «Запись», и шоу начинается. Теперь, если я смогу избавиться от твердости и развлечься, то это будет очень даже хорошо.

Ненавижу признавать, но эта девушка трясет удивительным телом и, покачиваясь, садится верхом на стул. Я не могу думать об этом, не сейчас. После того, как мой телефон запечатлевает трехминутное трение Стеф о стул ее родителей, я выключаю запись. Если я не уйду сейчас, то, вероятно, не уйду вообще. И, наверное, сделаю немыслимое.

Заставляю себя встать, положив телефон в передний карман. Она улыбается, вероятно, полагая, что я больше не могу ей сопротивляться. Попробуй еще раз.

— Мне нужно идти.

— Что?

— Я ухожу.

Она оборачивает вокруг себя полотенце.

— И куда, черт возьми, ты направляешься?

— Домой. И, ради Христа, оденься.

— Извини? — спрашивает она, подходя ближе ко мне.

Я смотрю прямо на нее.

— Я, правда, не знаю, что когда-то в тебе нашел. Я имею в виду, посмотри на себя. — Смотрю на ее тело с отвращением, зная, что это, наверное, неприятно для нее.

Она опускает взгляд вниз, злой, и в то же время с болью. Похоже, она сейчас заплачет, так что пора уходить. Я продолжаю идти, ни разу не оглянувшись на нее.

Только слышу ее крик, когда она хлопает дверью:

— Ты такой мудак.

Кэт

Даже не знаю зачем, но я вылезаю из постели. И быстро бросаю взгляд на будильник — уже одиннадцать. Давно я так долго не спала. Радует лишь то, что сегодня суббота. Никакой школы, никаких флаеров вокруг и никаких насмешек надо мной в коридорах.

Подхожу и открываю балконную дверь — прямо мне в лицо светит солнце, мгновенно поднимая настроение. Я отчаянно нуждаюсь в латте с корицей, поэтому достаю из нижнего ящика одежду и одеваюсь. Понимаю, я не могу прятаться вечно, поэтому направляюсь в ванную комнату и наношу последние штрихи.

— Доброе утро, Котенок Кэт. — Слышу, как говорит отец, когда я вхожу в кухню.

— Доброе.

И начинаю уходить, схватив свою сумочку, хорошую книгу и перекинутое через спинку стула покрывало.

— Куда ты собираешься в такой спешке?

Я пожимаю плечами.

— Никуда.

— Кэт, куда ты идешь? — спрашивает он снова.

— Я просто собиралась в Риверуолк почитать. Я ненадолго.

— Кэт, подожди минутку, — он делает короткую паузу. — Меня, э-э... не будет дома сегодня ночью, ладно? Ты будешь в порядке?

Я киваю.

— Позвони мне, если тебе что-нибудь будет нужно, — говорит он, стараясь подобрать нужные слова.

Прежде чем повернуться, я делаю глубокий вдох. Моя рука все еще находится на дверной ручке.

Я усмехаюсь:

— Ты, правда, проведешь с ней ночь?

Он подходит ко мне.

— У нас просто планы на поздний ужин и спектакль. Так легче.

Что еще я могу сказать?

— Отлично. А теперь я ухожу.

Хлопнув изо всех сил стеклянной дверью, я выбегаю из дома. Сейчас мне нужно немного драмы. Он живет счастливой жизнью, а я — нет. Надо мной смеются? Каждый раз, когда произносится ее имя, я представляю маму и задаюсь вопросом, почему она ушла. Если я выясню, что он обманывал ее, то больше никогда не буду прежней.

Для субботы «Старбакс» непривычно пуст, но я не против. Купить и уйти — вот мой девиз в эти дни. Жаль, что я не взяла машину, ведь прогуливаясь в одиночестве, можно наткнуться на людей, видеть которых не очень-то и хочется. А этот городок кишит такими людьми. Здесь огромные окрестности, но по некоторым причинам, здесь половина школы, и только Бог знает, что они делают.

Я лежу на траве и читаю, когда из ниоткуда появляется он.

— Эй, ты, — говорит Камерон.

Отлично, как раз то, что мне нужно.

— Камерон, что ты хочешь? — не двигаясь, спрашиваю я, разве что поднимаю вверх солнцезащитные очки.

— Я заходил к тебе домой. Твой папа сказал мне, что я смогу найти тебя здесь. Мне стоило знать, что ты будешь здесь, — говорит он, присев возле меня на корточки.

— Ты не ответил на мой вопрос, — парирую я.

— Да ладно, Кэт, я же пытаюсь.

— И ради чего именно ты пытаешься?

Он смеется.

— Разве это не очевидно?

Что этому парню нужно? Он никогда не сдается. Часть меня психует, но, серьезно, сколько раз кто-то должен сказать «нет»?

— Ладно, это слишком сложно. Причина не в тебе, а во мне, — говорю я и сажусь. Чтобы не смотреть ему в глаза, я немного отклоняюсь назад. Если бы я смотрела в них слишком долго, то они могли бы стать моей погибелью. Так что, пряча глаза, я снова надеваю солнцезащитные очки.

— Почему это должно быть слишком сложно? Ведь это должно быть легко. Я парень, ты девушка... вот как это работает, Кэт.

Вот он, момент истины, и единственный способ пережить его — скрыть от него правду.

— Камерон, ты когда-нибудь видел или слышал что-то о моей маме? — спрашиваю я, когда у меня из глаза выскальзывает слеза. К счастью, он не может этого видеть.

— Нет, теперь ты упомянула ее, но, Кэт, разве это так важно? Мой отец ушел от нас, но я не держу на него зла, — говорит он, пододвигаясь ближе.

— Ты не понимаешь.

— Ну так объясни мне.

— Твои родители развелись, да? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Моя мать ушла от нас, оставив записку. В один прекрасный день, я вернулась домой с пляжа и нашла ее. Твой отец не бросил тебя, ты с ним видишься. Моя же мама решила оставить меня и не оглядываться назад. Я даже не знаю, где она, — призналась я со слезами на глазах — слезами, что теперь были видны и слышны в моем голосе.

Он притягивает меня к себе и обнимает. Боже, почему у него такие удивительные руки? Я позволяю ему обнимать меня, пока сама плачу у него на плече.

Он шепчет:

— Кэт, мне жаль. Я понятия не имел.

Держа голову опущенной, я отклоняюсь.

— Я просто... не хочу больше это чувствовать.

— Чувствовать что? — спрашивает он.

Я поднимаю лицо и смотрю в его зеленые глаза.

— Ее потерю и все, что с ней происходит.

Он изгибает брови.

— Потерю чего?

— Любви, — говорю я.

Он смеется, после чего снимает с меня очки. Он смотрит мне прямо в глаза, и его лицо становится серьезным.

— Кэт, риск всегда есть. Ты не думаешь, что заслуживаешь быть счастливой?

— Я была счастлива.

— Больше не хочешь? — спрашивает он, вытирая стекающие по моему лицу слезы.

— Конечно, хочу. Просто я не думаю, что счастье рядом, за углом.

Он притягивает мое лицо к своему и целует меня. А между поцелуями бормочет:

— Я могу сделать тебя счастливой, только дай мне шанс. Если хочешь, чтобы это сработало, то тебе нужно впустить меня в свою жизнь.

Не отвечая, я закрываю глаза и снова нахожу его губы. Потому что, прямо сейчас, это удивительно. Он притягивает меня ближе, и я оборачиваю руки вокруг его шеи, а его язык дразнит мой рот, когда я его немного приоткрываю. Знаю, мне нужно оттолкнуть его, но я не делаю этого. Его поцелуй слишком захватывающий, и, прямо сейчас, я увязла в нем. После нескольких минут этого эротического танца, наши языки синхронно встречаются, и я вырываюсь.

— Что это было?

— На этот раз ты меня поцеловала, так что ты мне скажи, что это было, — дразнит он и тянет меня на траву. — Ты понятия не имеешь, что делаешь со мной, Кэт.

— Что во мне так сильно тебе нравится?

— Хочешь список?

— Да, было бы неплохо.

Он притягивает меня ближе и, смотря на голубое небо, опускает меня рядом с собой.

— Ладно, а как насчет этого? Каждый раз, когда ты смотришь на меня, говоришь со мной, прикасаешься ко мне, каждый раз, когда я пробую на вкус корицу, что осталась на твоих губах, все вокруг замирает. Как будто мы единственная лежащая здесь пара, даже если парк заполнен миллионом людей. Как будто сейчас мы с тобой единственные во всем этом мире.

Я сажусь и склоняюсь над ним.

— Это не список. Больше похоже на речь.

Он смеется.

— Отлично, так и есть, но я правда так думаю. И я не один, пожалуйста, скажи, что ты тоже это чувствуешь.

— Я боюсь. Не хочу, чтобы мне снова было больно.

Он притягивает меня поверх себя.

— Думаешь, я не боюсь? — он делает паузу и быстро целует меня. — Ты чертовски пугаешь меня, но я рискую так же, как и ты.

Не уверенная, что вообще происходит, я слегка отклоняюсь. Когда я молчу, он замечает, что меня что-то сдерживает.

— Если можешь найти хотя бы одну причину, чтобы попробовать, то я сделаю все, что потребуется. Обещаю. Только дай мне один шанс, — умоляет он, держа меня за подбородок.

Что делать девушке? Подо мной лежит самый захватывающий дух парень школы и практически умоляет остаться с ним. Голова кричит на меня, чтобы я одумалась, но сердце все еще поддерживает меня.

— Ну, это была чертовски хорошая речь, — улыбаясь, говорю я.

Он улыбается в ответ, как будто только что выиграл самую большую награду. Притягивает меня к себе за подбородок, и наш эротический танец начинается сначала.

***

Когда мы возвращаемся в город, к моему дому, он настаивает на том, чтобы зайти в пекарню. Вглядываясь в витрину, он заказывает самый большой шоколадный кекс, что у них есть, хватает коробочку свечей и оплачивает все леди за прилавком.

— А теперь, пойдем праздновать твой день рожденья.

— Мой день рожденья был на прошлой неделе.

— Лучше позже, чем никогда, верно? — улыбается он.

Клянусь, каждый раз, когда он так улыбается мне, мое сердце сходит с ума.

— Можем пойти ко мне домой, мамы нет дома, — говорит он мне.

К такому я не готова.

— Как насчет моего дома? Папа уехал на ночь.

Хмурясь, он смотрит на меня.

— На всю ночь, да?

— Да, только давай без грязных мыслей. Этому не бывать.

Он только смеется над моим комментарием. И когда мы идем вниз по Джефферсон, кладет руку мне на плечо.

Камерон

В данный момент у меня есть все, чего я хочу. Кэт в моих объятиях, штат Колорадо в недалеком будущем и вся ночь с ней наедине. Хоть после брошенного мне комментария я и не могу на многое рассчитывать. Но Господь знает, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы не оттолкнуть ее слишком далеко, ведь только мысли о том, что я всю ночь буду лежать возле нее, возбуждают меня.

Она приводит меня в свой дом; мой телефон все еще у меня в кармане. Я хочу сказать, что разыгрываю ее, но не могу этого сделать. Не могу испортить момент, ведь, на этот раз, она дала мне шанс, и я не хочу его упустить.

Беру ее за руку и иду за ней на кухню.

— У тебя есть спички?

Я осматриваю каждую ее унцию, когда она подходит к ящику и вытаскивает зажигалку.

— Вот, но ты правда не должен это делать.

Я качаю головой.

— Должен.

Вставляю свечу в кекс и поджигаю ее, после чего подношу его к ней.

— Загадай желание.

Смотрю, как она закрывает глаза, и думаю о том, что она загадывает. Надеюсь, меня, потому что это то, что я хочу, чтобы она желала. Хотя, это уже решенный вопрос.

Она задувает свечу и режет кекс на два огромных куска.

— Спасибо, Камерон.

Наблюдаю, как она кусает первый раз, и в уголке ее губ остается шоколадная глазурь. Я никогда не думал, что глазурь может быть настолько возбуждающей, но, черт возьми, она выглядит так хорошо, когда высовывает язык и слизывает остатки лакомства.

— Я мог бы сделать это для тебя, — дразню я.

— Бьюсь об заклад, что хотел бы, — говорит она, дразня меня в ответ.

Мое тело не может двигаться достаточно быстро вокруг островка, что стоит между нами.

Я хватаю ее за талию и притягиваю к себе.

— Дай мне попробовать.

Она игриво отталкивает меня.

— Свой ешь.

С этими словами она наклоняется и хватает мою половину, намереваясь аккуратно положить ее в мой уже открытый рот.

— Отдай его мне, девочка.

Спустя две секунды мое лицо покрыто глазурью.

Она смеется.

— Сам напросился.

— Теперь твоя очередь.

Она разворачивается и бежит наверх, мне же приглашение не нужно. Хватаю ее половину и следую за ней в ее комнату. Она быстра, вернее, я позволю ей быть быстрой. Она отбивается от меня и бежит прямо в свой шкаф. Знаю, это не легкая задача, но я сильнее. Она не сможет там слишком долго прятаться, прежде чем я сорву дверь с петель. Так что я решаю быть милым и предупредить ее.

— Кэт, если ты не выйдешь, то я войду.

Она не отвечает.

— Ну ладно, сама напросилась.

Хватаюсь за ручку и с нажимом поворачиваю ее. Чувствую, как она прилагает некоторую силу, пытаясь не впустить меня. Но не долго, после чего я напрягаю мышцы и открываю дверь.

Она визжит:

— Не смей.

Когда я вхожу в ее огромный шкаф, весь заполненный черными вещами, она забивается в угол.

— Теперь тебе некуда бежать, — говорю я, становясь перед ней на колени.

Она закрывает лицо руками, как будто это спасет ее.

Одним махом я отвожу ее руки и сую ей в лицо кекс.

Мы оба начинаем смеяться, а наши лица покрыты шоколадной глазурью.

— Кэт, ты понятия не имеешь, насколько меня заводит эта прелюдия.

— Правда, я не знала, что для тебя это будет так легко. Если бы знала, то еще в магазине сунула бы тебе его в лицо. Где бы мы потом были?

— Мы бы лежали на Джефферсон с шоколадом на лицах, вот где.

Я не могу больше сопротивляться ни ей, ни ее выражению лица, и, кажется, это взаимно. Зная, что ей некуда бежать, я пользуюсь ситуацией. Хватаю ее, оборачивая ее ноги вокруг моей талии, и сцеловываю с нее каждую унцию шоколада. Мы наконец-то дорвались друг до друга, никто из нас не останавливается, и я думаю о том, что произойдет дальше. Мои руки проскальзывают под ее рубашку, вверх-вниз пробегая по ее спине. Я начинаю расстегивать ее бюстгальтер, когда пронзительный звонок моего мобильного возвращает нас к реальности.

— Не хочешь ответить?

— Шутишь? Черт, нет.

Когда я притягиваю ее ближе, она начинает бродить руками под моей рубашкой, скользя дальше вниз, и останавливается над кромкой моих штанов. Зная, что вот-вот произойдет, я начинаю труднее дышать. Она стонет с каждым поцелуем, и я тоже не пасу задних. Но она удивляет меня, вытаскивая из моего кармана мобильный, когда тот начинает пищать, оповещая меня, что пришло сообщение.

Она открывает его.

— Посмотрим, кто звонит, да? — дразнится она.

Когда она читает сообщение, ее улыбка увядает.

— Что это?

— Что? — спрашиваю я, понятия не имея, о чем она говорит.

— Это от Барби, она просит тебя вернуться. Ей, кажется, не нравится, что вчера ночью она кое-чего лишилась.

Дерьмо!

— Кэт, клянусь, это не то, о чем ты думаешь. Я сделал это ради тебя.

Злясь, она отклоняет голову.

— Ради меня? Ты был с ней ради меня?

— Клянусь, я не был с ней. Я просто... Я просто хотел ради тебя вернуть ее. Услышал, что она была причастна к листовкам, и не знаю... Я просто сделал это.

— Что именно ты сделал, Камерон?

Мы все еще сидим в шкафу, ее ноги широко расставлены по сторонам от моих колен.

— Если ты дашь мне две секунды, чтобы объясниться, прежде чем сойдешь с ума, то я покажу тебе.

Я смотрю на свой мобильный и забираю его из ее руки.

— Обещай, что не придешь в ярость и не станешь снова ледяной королевой.

Она не отвечает, только кивает.

Я хватаю ее за подбородок и, на всякий случай, быстро целую ее в последний раз.

— Это, правда, выглядит плохо, но, клянусь, я всего лишь снял видео. Ничего не было, ладно?

— Камерон, показывай. Сейчас же.

— Ты еще не пообещала мне. Просто скажи это.

— Отлично, я обещаю.

Боже, надеюсь, она говорит правду и сможет с этим справиться.

Открываю мобильный, нажимаю на кнопку «Видео», а после на «Воспроизвести». Пока она смотрит, я наблюдаю только за ее лицом. И это были самые длинные три минуты в моей жизни.

— Не могу поверить, это ты снял?

— Оно твое. Делай с ним все, что хочешь.

Она отталкивается от моих коленей.

— Думаешь, я хочу этого?

— Не знаю. Я просто подумал, что если бы у тебя что-то было на нее, то она оставила бы тебя в покое.

— Я не хочу этого, Камерон. И, теперь... я не хочу тебя, — говорит она, ее лицо искажено от отвращения ко мне.

Я тяну ее обратно. Черт, а она сильная.

— Кэт, ты обещала.

— Это было до того, как я увидела полностью голую Стефани, танцующую для тебя. Это отвратительно.

— Извини. Я думал... черт, понятия не имею, о чем я думал. Знаю, ты злишься, но не делай этого. Мы же только начали ладить. Я не хочу, чтобы все закончилось.

— Камерон, все заканчивается. Я говорила тебе, что не смогу, если мне снова причинят боль, и ты так поступаешь... — говорит она, толкая телефон и меня подальше в шкаф.

Она стоит лицом ко мне, в ее глазах боль. Я чувствую себя дерьмом, потому что, на этот раз, я тот, кто причинил ей боль.

— Уходи. Сейчас же.

— Кэт, я не уйду.

— Нет, уйдешь.

— Тебе придется вынести меня, потому что я никуда не уйду. Если хочешь, чтобы я сдвинулся с места, то тебе придется заставить меня.

Не отвечая, она продолжает смотреть на меня.

— По крайней мере, я не уйду, пока ты не поговоришь со мной, — говорю я, выходя из шкафа, и прыгаю на ее кровать, закинув за голову руки.

— Если ты не уйдешь, то уйду я.

После чего она уходит, и я слышу, как за ней хлопнула дверь. Но мне все равно. В конце концов, ей придется вернуться, и я буду здесь, ждать ее. Она говорила, что ее папа уехал, и я хотел провести эту ночь с ней. Черт побери, я очень сильно этого хотел, так что стоит попробовать.

Кэт

В течение двух часов я ездила по округе, понятия не имея, где, черт возьми, находилась. Кружила вокруг Нейпервилля и думала о видео. Стоя на красном свете и обернув обе руки вокруг руля, разговариваю сама с собой. Понятия не имею, как я должна себя чувствовать, ведь у меня в голове столько мыслей. Позади я слышу гудки, что и вытягивает меня из раздумий. Нажимаю на педаль газа, трогаюсь вперед и заезжаю на пустую парковку, чтобы решить, что делать дальше.

Фактически, я снова позволила себе влюбиться. Почему-то я была уверена, что это не случится так скоро и определенно не в Нейпервилле. Проблема в том, что у меня к нему чувства, к тому же сильные. "Мне нужно выбросить его из головы", — повторяю я вслух сама себе. Но беда в том, что каждый раз, когда я вижу его лицо, мое сердце теряется в неизведанных мне местах. И я не могу больше притворяться, что у него нет такой власти надо мной.

Но это видео... Единственное, что я могу себе представить, — это как он смотрит на нее — голую и танцующую для него. Не могу даже вообразить, что парень может на такое пойти. Был ли он серьезен? Он, правда, сделал это ради меня? Думаю, я достаточно скоро об этом узнаю. Занятия в школе уже через день, и с тем, как он поступил, уверена, на него набросятся с первыми лучами солнца.

Я поняла, что прошли часы — достаточно времени, чтобы он понял, что произошло, и ушел.

Медленно заезжаю на подъездную дорожку. Выхожу из машины, направляюсь в дом и наливаю себе стакан сока. В моем распоряжении весь дом, но, прямо сейчас, мне нужна Джесс. Иду наверх и направляюсь в сторону своей комнаты, чтобы позвонить, когда вижу, что он все еще лежит на моей кровати.

— Камерон, что ты до сих пор здесь делаешь?

— Нам нужно поговорить.

— Мне не о чем с тобой разговаривать.

Он встает и хватает меня за запястье.

— Кэт, знание, что я причинил тебе боль, убивает меня. Если бы я знал, что ты так отреагируешь, клянусь, я бы не пошел на это.

Когда я смотрю на него, то задерживаю дыхание, до смерти боясь того, что он делает со мной. Как покалывает мое тело, а затем слегка немеет, когда он касается меня.

— Камерон, пожалуйста, просто уйди. Умоляю.

Он только качает головой, тянет меня за руки и обвивает их вокруг своей талии.

— Нет, я не уйду от тебя. Не в этот раз.

Смотрю в его глаза и на мгновение теряюсь в них. Я не могу отступить. Вырываюсь и хожу по комнате, не в состоянии стоять на месте. Если остановлюсь, то он, скорее всего, снова притянет меня в свои объятия.

— Почему ты не можешь просто уйти? Любой другой парень бы так и сделал, — говорю я, удерживая дверь открытой.

— Я не любой другой парень и, кроме того, сначала мне нужно кое-что сказать. Если после этого ты все еще будешь хотеть, чтобы я ушел, то я уйду, — говорит он, не двигаясь с места ни на дюйм.

— Ладно, говори, что хочешь сказать и уходи, — говорю я, не уступая ему.

— Для начала, иди сюда.

Медленно я делаю шаг к нему, а он идет мне навстречу.

— Что?

— Кэт, я никогда никому не говорил этих слов, так что, пожалуйста, послушай, — он делает паузу, добирается до моей шеи и притягивает меня ближе. — Я влюбился в тебя.

О БОЖЕ!

Я не ожидала признания в любви. Когда он смотрит мне в глаза, я смотрю ему за спину. Ни один парень никогда не говорил мне этих слов, и такое впечатление, что сейчас мое сердце выскочит из груди. Лишившись дара речи, я не отвечаю.

— Думаю, самое время что-то ответить.

Я качаю головой, вырывая себя из транса.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Как насчет того, что ты тоже меня любишь?

Тишина.

— Кэт, давай, я же первый это сказал, так что знаю, что ты чувствуешь. Бьюсь об заклад, раньше ты никогда не целовалась так, как со мной. Твой поцелуй сказал все, что мне нужно знать.

Что, черт возьми, мне делать? Если я скажу ему, что чувствую, то все будет кончено. Мой идеальный план перестанет иметь силу.

— Я жду, — говорит он, наши лица так близко, что можно почувствовать его губы и его дыхание. Его лоб прижимается к моему.

Я не отвечаю. Вместо этого обнимаю его за шею и целую так, как будто это наш последний поцелуй. Когда наши губы идеально синхронно двигаются, я делаю немыслимое: немного отклоняюсь и говорю:

— Думаю, я тоже тебя люблю.

Дерьмо, что я только что сказала? Я злюсь на него. Почему он так на меня влияет?

Он улыбается своей с ума сводящей улыбкой, которую я так люблю и которая предназначается мне и только мне. Поднимает меня на руки и несет к кровати. Я едва замечаю, как он кладет меня вниз, ведь наши языки все еще танцуют друг с другом. Не могу оторвать своих глаз от него или губ от него, если на то пошло. Я хочу его больше, чем хотела чего-либо в своей жизни. Хочу, чтобы он был моим первым. Я знала это с нашего первого поцелуя, и теперь мечта вот-вот станет реальностью. Но мне нужно остановиться, чтобы это не произошло прямо сейчас.

Отклоняюсь от него, а он смотрит мне в глаза и заправляет за ухо упавшую на лицо прядь волос.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Я хочу быть с тобой, но не могу. Пока не могу.

— Кэт, я не буду заставлять тебя делать то, к чему ты еще не готова. Ты же знаешь это, да?

Наклоняюсь и сажусь ему на грудь.

— Извини. Просто я никогда не делала этого.

Чтобы встретиться со мной глазами, он откидывает голову назад.

— Ты девственница?

Чувствую, как морщу лоб.

— Да, а это что, проблема?

Он хихикает.

— Нет, ты что, шутишь? Я не мог бы быть счастливее. Не хотел бы думать, что какой-то другой парень касался тебя так, как я. Хотя, даже не сомневаюсь, что я не хочу, чтобы кто-то думал о тебе так, как я.

— Я так понимаю, ты нет?

И снова тишина.

— Нет, — он делает паузу. — Было бы лучше, если бы я сказал, что если бы мы встретились два года назад, то тогда ты была бы для меня единственной. Но и сейчас ты для меня единственная.

Глядя в сторону, я строю недовольную гримасу.

— Наверное.

— Я правда так думаю. Посмотри на меня.

Он снова притягивает меня к себе.

— Я имел это в виду, когда сказал, что люблю тебя. Не забывай об этом.

В этот момент я знаю, что он имел в виду. Если бы он мог влюбиться в блондинистых пустышек, что были в его жизни до меня, то он бы влюбился. Но он любит меня, а я люблю его. Единственное, чего я боюсь, — это того, что у нас осталось не так много времени. Уже апрель, и через четыре месяца мы разъедемся в разных направлениях.

Мне нужно снова чувствовать его напротив меня, почувствовать его губы. Наши тела прижимаются друг к другу, и я чувствую, как он за низ тянет мою рубашку, поднимая к голове и выставляя напоказ мой черный бюстгальтер. Его руки блуждают по моей спине, направляясь к груди. В этот раз я не останавливаю его, и его глаза находят мои.

Он берет меня за подбородок.

— Ты уверена?

— Я остановлюсь, когда мне нужно будет, чтобы ты перестал. Ладно?

Он ничего не говорит, только притягивает меня обратно. Когда я забываюсь в нем, а его руки движутся по всему моему телу, то могу только надеяться, что в состоянии остановиться. Ведь я не лучше. Мои руки исследуют каждый доступный мне сантиметр, не позволяя ему знать, как это меня возбуждает. Его левая рука запутывается в моих волосах, а правая находит пуговицу на моих джинсах. Когда он начинает тянуть и дергать, пытаясь расстегнуть эту чертову штуку, я делаю глубокий вдох.

— Подожди. — Боже, спасибо за эту долбаную пуговицу. Если бы она, как всегда, не заела, то я, может, и позволила бы ему продолжить.

Он сразу же останавливается и протягивает руку к моему лицу, не отрывая своего рта от моего.

Я шепчу:

— Извини.

Его губы тянутся к моему уху, и он тихо шепчет:

— Ничего, просто будь со мной. Нам не нужно идти до конца.

Я сажусь.

— Не могу. Если мы продолжим, то я не смогу остановиться, и это случится, — отвечаю я шепотом.

Я слышу, как он делает глубокий вдох.

— Хорошо, все в порядке.

— Уверен? — спрашиваю я нервно.

— Несомненно, в нашем распоряжении все время в мире, — он притягивает меня обратно и опускает вниз мою рубашку.

— Но ты же знаешь, что у нас его нет, да? В нашем распоряжении не все время в мире, — отвечаю я.

Не веря моим словам, он качает головой.

— Кэт, о чем ты говоришь?

— О колледже. У нас осталось всего лишь четыре месяца.

— Мы разберемся с этим и не расстанемся, — говорит он успокаивающе.

— Все расстаются, когда идут в колледж. Это как золотое правило или что-то в этом роде.

— Мы не все, так что прекращай так сильно беспокоиться.

Нужно сменить тему, потому что прямо сейчас у меня такое чувство, будто я в любую минуту от волнения начну тяжело дышать.

— Хочешь есть?

— Тебя или еду? — дразнит он, толкая меня вниз.

— Еду.

— Что ты можешь предложить?

— Как насчет итальянской кухни и вечера кино?

Он встает и приводит себя в порядок. Могу сказать, что он немного расстроен тем, что я оставила его в подвешенном состоянии.

— Куда хочешь пойти?

— Давай спустимся к «Роузбад». Здесь у меня есть масса фильмов, так что есть из чего выбирать, — говорю я и беру его за руку.

Он останавливает меня, и его губы на несколько минут задерживаются на моих, после чего он снова говорит:

— Только при условии, что не будет никакой борьбы макаронами. По рукам? — подмигивает он.

Я пожимаю ему руку.

— Договорились.

Камерон

У меня снова такое впечатление, будто я не могу попросить о большем, так почему же я чувствую, что все это вроде как разрывает меня? Мои мысли снова и снова крутятся вокруг колледжа. Даже когда мы выходим из ресторана, заказав еду на вынос, я не могу перестать об этом думать. Четыре месяца. Знаю, мне нужно больше, чем четыре месяца с ней, а сегодня вечером даже больше, чем я когда-либо ожидал. Было почти невозможно остановиться, но у меня получилось.

Когда она так страстно меня целовала, я почти не мог дышать. У меня никогда не было такого поцелуя. В свое время я перецеловал много девушек, черт возьми, с некоторыми из них я зашел гораздо дальше, но Кэт влияла на меня так, как не мог никто другой. Из-за нее я полностью терял контроль, так что даже не знаю, смогут ли еда и фильм отвлечь нас от того, что только что произошло. Но я дал себе обещание, что сделаю все правильно. Хотя, когда мы идем из ресторана, моя рука покоится у нее на плече, и я не хочу ничего и никого, кроме нее.

Она спрашивает:

— О чем ты думаешь?

Я смотрю на нее сверху вниз.

— Правду?

— Конечно.

— О тебе и о том, что может произойти позже.

Она смеется над моим комментарием:

— Может, мы должны выбрать боевик.

— Хороший выбор, — говорю я, прекрасно понимая, что со мной сделает любой девчачий фильм.

Я вырываюсь из своих мыслей, когда слышу, как меня зовут:

— Камерон.

Это все, что я слышу, и тут же узнаю этот голос.

Поворачиваюсь, одной рукой все еще обнимая Кэт, а в другой держа полный пакет пасты.

— Мам, что ты здесь делаешь?

— Обедаю с другом. А ты что здесь делаешь? Я думала, ты с Максом, — говорит она, смотря на девушку, которую я обнимаю.

— И буду, только сначала пообедаю.

Она смотрит мимо меня и протягивает Кэт руку.

— Привет. Мне не верится, что мы встретились. Я мама Камерона, Лили.

Я смотрю вниз на Кэт, и она протягивает руку в ответ.

— Приятно познакомиться. Я Кэтрин.

Кэтрин? Думаю, я знал, что Кэт — это сокращение.

Моя мама кратко ее изучает.

— Не думаю, что видела тебя раньше.

— Нет, я... переехала сюда несколько месяцев назад из Саванны, — бормочет она.

Она, кажется, очень нервничает. Похоже, мне пора вмешаться.

— Мам, это Кэт... моя девушка, — говорю я, моя рука все еще покоится у нее на плече, и притягиваю ее ближе.

Я смотрю вниз на Кэт, чтобы получить представление о ее реакции. Она кажется более чем счастливой оттого, что я представил ее как свою девушку. Быстро оглядываюсь на маму — на ее лице отражается что-то еще. Вот я заявляю, что у меня есть девушка, чего я раньше никогда не говорил маме или кому-то еще, даже самому себе.

У меня было множество девушек, но никогда ни одну из тех цыпочек я не считал своей девушкой и не приводил домой. Но эта темноволосая кареглазая девушка из Саванны, по которой я сходил с ума, еще в январе поймала меня на свой крючок. Теперь, единственное, о чем я могу думать, — это о том, что моя жизнь, возможно, будет отличаться от той, какая она сегодня, потому что я не хочу отпускать ее.

Задумавшись и ожидая, как кто-то что-то скажет, я слышу слова мамы:

— Ну, Кэтрин, приятно с тобой познакомиться. — Две секунды спустя она говорит: — Камерон, могу я поговорить с тобой минутку... наедине?

Я стону, надеясь, что сейчас не будет чего-то типа лекции, потому что она может ее отложить. Снимаю руку с плеч своей девушки и протягиваю ей пакет с едой.

— Я на секунду.

Ничего не говоря, она кивает.

Мама мягко тянет меня за руку, отводя от человека, от которого я ненавижу уходить.

— Ладно, мам. В чем дело? — спрашиваю я. Ожидая, когда она заговорит, я засовываю руку в карман.

Она поднимает руку.

— Кам, прежде чем ты что-то скажешь, я просто хотела задать тебе один вопрос.

Я пожимаю плечами:

— Валяй.

— Ты правда думаешь, что связываться с ней — это самая лучшая идея? Я имею в виду, не за горами Колорадо, ты уедешь, — она делает паузу и тянет меня за подбородок, чтобы я смотрел на нее. — И я не уверена, что мне нравится, как ты на нее смотришь.

— О чем ты говоришь? Мам, у меня и раньше были девушки, ну, в некотором роде, и ты это знаешь. И, на самом деле, не твое дело, как я на нее смотрю. Если ты несчастна с тех пор, как тебя оставил папа, то это еще не значит, что и я должен быть несчастен, — говорю я, зная, что, скорее всего, нанес удар ниже пояса.

— Просто будь осторожен. — Еще одна пауза. — Камерон, я серьезно, — говорит она, не глядя непосредственно на меня. Я вижу, как она стирает что-то под очками. Отлично, я так больше не могу. Если я увижу слезы, то правда буду чувствовать себя дерьмом.

— Без проблем, — говорю я, начиная уходить. Но потом, вместо того, чтобы держать рот на замке, не думая, открываю его. И поворачиваюсь к ней. — Я обедаю с Кэт, а потом пойду к Максу... Меня не будет сегодня вечером дома. Останусь у Макса.

Она устало кивает.

Я не собираюсь к Максу. У меня нет намерений идти туда и оставить Кэт одну. Думаю, последний раз, когда я был на вечеринке с ночевкой, мне было двенадцать. Скорее всего, она знает, что я вру ей в лицо, хоть я и стал в этом профи. Не поймите меня неправильно, я люблю мою маму. Но с тех пор, как пять лет назад ее оставил папа, жизнь семьи Тейт стала другой.

Я могу уйти ни с чем, ничего не попросив, и в течение нескольких дней меня никто не будет доставать. Большинство детей воспользовались бы ситуацией, но на самом деле все, чего я хотел, — это быть с папой. И, когда он ушел, я ненавидел это чувство.

— Что это было?

— А, ничего. Она просто была по-матерински... Она думает, что ты милая, — лгу я. Я говорю это только потому, что последнее, что мне нужно, — это чтобы она убежала из-за глупого дерьма моей мамы.

— Ты правда собираешься к Максу? — спрашивает она, надувая эти безумно удивительные губы.

Я перекидываю руку через ее плечо, наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб, и говорю:

— Шутишь? Я не намерен сегодня выпускать тебя из своего поля зрения.

— Но... ты сказал своей маме...

Я перебиваю ее:

— Ее не убьет то, чего она не знает.

— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, так что, может, тебе стоит пойти к нему, — говорит она, освобождаясь от моей руки.

— Кэт, поверь мне... все хорошо.

— Обещаешь?

— На сто процентов.

Она улыбается мне в ответ и ныряет головой мне под руку. Дует ветер, и, клянусь, я все еще чувствую запах шоколада. И теперь я не могу думать о пасте или о моей маме, а только о том, как бы снова ее поцеловать.

***

— Что хочешь смотреть? У нас есть фильмы «Армагеддон», «Рокки» и миллион девчачьих киношек, — говорит она, когда наклоняется к выдвижному ящику и достает разные фильмы.

Я не отвечаю, потому что сейчас мой мозг (и я говорю не о том, что у меня в голове)сам себе на уме. Я не хочу смотреть кино или есть пасту. Единственное, чего я хочу, — это чувствовать, как ее руки обнимают меня, и затеряться в ее губах, потому что прямо сейчас, смотря на нее сзади, я могу легко его потерять.

Она поворачивается лицом ко мне.

— Какой из них?

Я качаю головой, пытаясь стереть ее обнаженный образ, что поселился у меня в мыслях.

— Все равно, выбирай ты.

— Предупреждаю тебя... если ты ничего не скажешь, то я выберу девчачий фильм.

— Отлично, все, что хочешь.

Это не отлично, но я не думаю, что мы будем слишком долго смотреть фильм, какой бы он ни был. Особенно из-за ее маленьких спортивных шортиков и облегающей футболки, в которые она переоделась.

Она смотрит на меня, сидящего на диване, и поднимает брови:

— Просто нажми «Воспроизвести». Пойду захвачу пасту и парочку содовых.

На секунду я подумал, что она могла видеть въевшийся в мою голову образ ее полуобнаженного тела. Но если бы она видела, то не притворялась бы. Естественно, я понятия не имею, почему она выглядит, будто полностью без одежды, но у меня есть предположение. Просто в моей голове она идеальна.

Она возвращается с подносом, на котором стоят две тарелки пасты и два стакана, наполненные содовой. Я не могу оторвать от нее глаз, они следуют за ней, пока она не садится очень близко ко мне. И я этому очень рад.

Она держит свою тарелку на коленях.

— Ты собираешься есть?

Пытаясь сменить фокус, я несколько раз мигаю.

— Да, — говорю я и беру тарелку с журнального столика.

Начинается фильм; она выбрала девчачий фильм, но мне все равно. Она смотрит телевизор, а я пытаюсь сосредоточиться на своей еде, а не на ее горячих вытянутых ножках. Эта девушка может свести меня с ума больше, чем кто-либо еще. Я имею в виду, у нее изумительные ноги. Вдруг я думаю, что не хочу, чтобы любой другой парень когда-нибудь смотрел на них или прикасался к ним, не считая меня.

Когда мы продолжаем смотреть фильм, что она выбрала, я бросаю взгляд в ее сторону, чтобы увидеть, смотрит ли она на меня. Но она не смотрит. Она все еще ест свои клецки и внимательно смотрит фильм. Поэтому я кладу свою руку на спинку дивана, слегка касаясь ее шеи.

— Что это значит?

Она растерянно смотрит на меня.

— Что значит? — спрашивает она и ставит тарелку на столик.

— Татуировка, — говорю я и перебрасываю ее волосы на другую сторону.

— Это о моей лучшей подруге, я сделала ее перед тем, как переехала. Ее зовут Джессика. Я так скучаю по ней, мы были очень связаны друг с другом, — говорит она, скручивая один палец вокруг другого. И быстро добавляет: — А что? Тебе не нравится?

— Нет, мне нравится, очень, — говорю я, целуя набитую у нее на шее татуировку. — Это чертовски сексуально.

Я продолжаю целовать ее шею, прокладывая дорожку ближе к ее губам. Она наклоняет голову и дает мне больше доступа. Между вдохами она спрашивает:

— А у тебя есть?

— Нет, — отвечаю я, когда мои губы снова находят ее.

Она больше ничего не говорит; наши губы так хорошо подходят друг к другу, и я помогаю своим языком раскрыть ее ротик. Чувствую, что она входит в мой рот так, как я в ее. С ее губ срывается стон. Как только я собираюсь развязать ленту на ее шортах, она отстраняется.

— Мне нужно почистить зубы.

Я слегка отклоняюсь.

— Сейчас?

— От меня воняет чесноком.

— Как и от меня. Кого это волнует? Давай вонять вместе. — Дерьмо, я только что сказал это? Но мне плевать. Подвигаюсь, кладу ее под себя и опираюсь руками возле ее головы.

— Я хочу тебя, — говорю ей я.

Тишина.

Она притягивает меня ближе, стягивает через голову мою рубашку и бросает ее на диван. Быстро изучает мою грудь, после чего снимает свою футболку. Я нависаю над ней, уставившись в черный кружевной лифчик, что в выгодном свете показывает ее достоинства.

— Ты прекрасна, — говорю я, наклоняясь вниз и стягивая с ее плеч лямки лифчика.

Мое сердце колотится, потому что я знаю, что сегодня ночью она моя, и она позволяет мне то, что никогда никому не позволяла.

Она останавливается.

— У тебя есть защита?

Дерьмо! Я сажусь, достаю с заднего кармана джинсов бумажник и вижу... ничего.

Я смотрю на нее.

— А у тебя?

— Нет, — отвечает она.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Я с самой красивой девушкой в мире (это мое личное мнение), и у меня нет презервативов.

— Я могу вернуться через десять минут, — говорю я, поднимаясь.

— Не уходи, мы можем сделать это в другой раз.

Пробегаюсь руками по волосам, пытаясь придумать, как мы можем сделать это сегодня вечером

Опускаюсь рядом с ней на колени и говорю:

— Я могу выйти.

— И рискнуть забеременеть в первый раз. Нет, спасибо.

Она права. Я знаю, что она права, но, стоя рядом с ней на коленях, пока она смотрит на меня в своем черном кружевном лифчике, я чувствую, что мое сердце колотится еще быстрее.

Снова ее чувствовать — это единственное, чего я хочу. Но я не могу. Потому что если попытаюсь, то проигнорирую все, что мы сказали друг другу раньше.

— Возможно, ты хочешь надеть свою футболку, а то... ну, я не думаю, что смогу с этим справиться.

Она притягивает меня обратно.

— Я тоже тебя хочу.

— Не говори так, если не подразумеваешь этого.

— Я подразумеваю именно это. Просто не сегодня. Мы можем сделать это в другой раз, обещаю, — говорит она, еще раз целуя меня в губы.

Вот так и закончилась наша ночь. Я смотрю, как она аккуратно надевает через голову футболку.

— Давай просто смотреть фильм, — говорит она, стягивая со спинки дивана одеяло.

Я ложусь позади нее, крепко обнимая ее за талию, и смотрю фильм.

Кэт

— Кэтрин Элизабет Харпер, вставай.

Я открываю глаза, мой отец стоит над диваном и смотрит мне за спину. О Боже. За мной все еще лежит Камерон, и он полуголый. Теперь он просыпается. Очевидно, мы заснули. Я даже не могу вспомнить, как это случилось. Камерон под одеялом слегка толкает меня локтем. Хуже того, его рубашка, смятая в комок, находится в руках у отца.

— Пап, все не так, как выглядит, обещаю. Мы уснули.

Он бросает рубашку Камерону.

— Надень это, сынок, и, думаю, тебе пора уходить, — говорит он гневно.

У меня проносится уйма мыслей, когда я слышу, как говорит Камерон:

— Простите, сэр, э-э... этого больше не повторится. Мы правда просто уснули.

Я смотрю, как Камерон быстро обходит меня и натягивает на его идеально точеное тело свою рубашку.

— Увидимся позже, хорошо? — говорит он, целуя меня в верхнюю часть лба.

Я киваю.

Отец кричит:

— Я так не думаю, сынок. Она достаточно долгое время будет наказана.

Я смотрю на него. Судя по выражению его глаз, он, очевидно, разочарован во мне.

— Ты серьезно? — спрашиваю я.

— Давай проверим. — Когда я встаю, он делает паузу. — Это происходит, когда меня нет дома?

Не знаю, где я нахожу силы, но чувствую, как слова выскакивают у меня из груди и вырываются изо рта:

— Давай честно. Ты обвиняешь меня, хотя провел с ней ночь. И каким образом это моя вина? Если бы ты бывал дома, то этого бы никогда не случилось.

Он поднимает руку, чтобы я перестала говорить, но сейчас я зла, так что продолжаю свою тираду.

— И еще одно: мне восемнадцать, так что ты не можешь меня наказать. Я взрослая и если хочу, чтобы кто-то составил мне компанию, пока ты, скорее всего, занят тем, чем, как думаешь, занята я, то так и будет.

Он сверлит меня взглядом.

— Иди в свою комнату. Если ты когда-нибудь снова будешь со мной так разговаривать, Кэтрин... то будешь наказана, пока не уедешь в колледж.

Я быстро поднимаюсь по лестнице, хватаю свою сумочку и сбегаю вниз.

— Я ухожу, — выкрикиваю я ему в лицо.

— Черта с два, — кричит он в ответ.

— Если так будет и дальше, то я перееду жить к тете Рэйчел.

— Будь серьезна. За все время, что мы здесь, вы лишь раз виделись. Она не позволит этого, как и я.

— Тогда перестань быть таким. Я же сказала, между мной и Камероном ничего не было. Почему ты не можешь поверить мне?

Я вижу, как он пытается успокоиться, вдыхая и выдыхая.

— Кэт, присядь. Давай поговорим об этом? — говорит он, указывая мне на диван.

— Хорошо.

— Кэт, это все в новинку для меня, так что ты должна понять... я не пользуюсь этим.

— Я понимаю, как это выглядит, но ты все время проводишь с Ребеккой. А я ВСЕ время одна.

— Мне очень жаль, Кэт.

По некоторым причинам мне хочется копать глубже и продолжать задавать вопросы.

— Когда ты начал с ней видеться?

Он опускает взгляд, не в состоянии смотреть мне в глаза, когда отвечает:

— Я познакомился с ней некоторое время назад во время деловой поездки.

— Когда ты все еще был женат на маме? — я продолжаю настаивать.

— Да, когда я ее встретил, мы были женаты, но тогда между нами ничего не было.

— Поэтому ушла мама?

— Нет. На самом деле, последние два года мы с твоей мамой не были вместе.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не хотел возвращаться к тому времени, когда она ушла, но, думаю, пора, — он останавливается и смотрит мне в глаза. — Кэт... последние несколько лет у твоей мамы были некоторые проблемы, и с нами она никогда не смогла бы быть по-настоящему счастливой. Это не твоя вина и не моя. Она не может это контролировать.

— О каких проблемах ты говоришь?

— Она была больна. Когда ушла, она проверилась в клинике. Я знаю это только потому, что они мне позвонили, не она. — Он отводит от меня взгляд и добавляет: — У нее биполярное аффективное расстройство.

— Что это такое?

— Давай просто скажем, что это более тяжелая форма депрессии, и оставим все как есть.

— Где она сейчас?

— Я не знаю. Она не оставила адреса, когда проверялась.

— Откуда ты все это знаешь? И почему не рассказал мне раньше? — кричу я.

— Я нанял человека следить за ней.

Чувствую, как подступают слезы, и вытираю их, когда они начинают падать с моего лица. Папа наклоняется и обнимает меня.

— Кстати, а ты неплохо меняешь тему, — дразнит он.

— Я не...

Он прерывает меня:

— Да, так и есть, — смеясь, говорит он. — У тебя всегда это отлично получалось.

— Пожалуйста, давай вернемся к разговору. Я наказана?

Он вздыхает.

— Нет, не в этот раз, Кэт. Но тебе стоит быть с ним осторожной. — Я не могу не заметить, как он выделяет слово «тебе».

— Пап, все девушки должны быть осторожны с парнями. Это не менялось на протяжении, наверное, ста миллионов лет.

Он поднимает брови и слегка кивает:

— Верно.

— Что насчет Ребекки? — спрашиваю я, даже не знаю зачем.

— Тебе будет лучше, если я не буду проводить ночи у нее, а приводить ее к нам?

— Боже, нет. Ты можешь оставаться у нее, — говорю я с отвращением.

— Только если ты пообещаешь, что когда я буду уходить, у нас в доме не будет никаких парней.

— Договорились. Давай пожмем руки, — говорю я, протягивая правую руку.

Он берет ее и целует.

— Договорились.

Я возвращаюсь в свою комнату, понимая, что мы пришли к некоему взаимопониманию. Я не была наказана, а он и дальше будет видеться с Ребеккой. Включаю компьютер и набираю слова, что он сказал мне: «биполярное аффективное расстройство». И читаю следующее:

Биполярное аффективное расстройство — сложное заболевание. У него есть несколько различных видов и много разных симптомов. Первичные симптомы расстройства — это разительные и непредсказуемые перепады настроения. Также различают и тяжесть биполярного расстройства: от легкой формы до тяжелой.

Я понятия не имела. Я имею в виду, что могу припомнить, как она несколько раз теряла контроль, но на то были причины, и я всегда списывала ее срывы на женское дерьмо. Знает Бог, в это время месяца я могу быть немного вспыльчивой. Но я никогда не знала, что она была так подавлена и несчастна. Как я могла не замечать этого?

Единственное, за что я была благодарна после всего, что сегодня случилось, — это за то, что все в некотором роде закончилось. Я всегда думала, что это я что-то делала не то и выводила ее из себя, или папа, но теперь я знала причины. Она жива, живет неизвестно где, у нее депрессия, и ни в чем из этого я не виновата. Мне не стоит, но чувствую себя лучше.

Тянусь за сумочкой, достаю телефон и звоню человеку, в котором в данный момент нуждаюсь больше всего.

— Уже четвертое июля?

— Почти. Осталось всего лишь несколько месяцев. Что случилось?

— Все, — говорю я.

— Вываливай, — говорит она.

Смотрю, как грызу свои ногти.

— С чего начать? — я делаю паузу. — Давай посмотрим, прошлой ночью я почти потеряла девственность. Сегодня утром отец застукал нас, когда мы все еще были на диване. Он по-прежнему видится с Ребеккой, и, кстати, у моей мамы биполярное аффективное расстройство, — говорю я ей, вываливая все на одном глубоком вдохе.

Тишина.

— Святое дерьмо, Кэт. Давай вернемся к части о девственности... это был Камерон?

— Конечно, это был Камерон, — говорю я в ответ.

— Что случилось?

— У нас не было презервативов.

— Ну, это отстойно. А что произошло, когда вас застукал твой папа?

— Сначала он рассердился, хотя я не могу его за это винить. Мы уснули на диване, когда смотрели фильм, Камерон был все еще полуголым, а потом я пригрозила, что буду жить со своей тетей.

— Ты бы это сделала?

— Что именно? Занялась сексом или переехала?

— И то, и то.

— Только первое. Я хотела напугать его, чтобы он думал, что я бы переехала.

— И это сработало?

— Да. После чего он успокоился и рассказал мне о маме и Ребекке.

— Я соболезную, что это случилось с твоей мамой.

— Все хорошо. Теперь я себя довольно неплохо чувствую. Я имею в виду, что безумно по ней скучаю, но, по крайней мере, она уехала не из-за меня.

— Верно, но я все еще соболезную.

— Спасибо.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя и познакомлюсь с твоим привлекательным парнем.

— Он тебе понравится, он, в самом деле, удивительный.

Слышу, как на заднем плане кричит ее мама.

— Мне пора, но позвони мне, когда потеряешь свою большую «Д».

— Мне нужно будет позвонить тебе, пока он все еще будет лежать рядом или на следующий день? — дразню я.

Она так смеется, что у меня складывается ощущение, будто она рядом.

— Пока, Кэт, и повеселись.

А через секунду я слышу гудок.

Возвращаюсь к монитору компьютера и просматриваю различные статьи, когда начинает звонить мой мобильный.

— Эй.

— Итак, на сколько ты наказана? — спрашивает Камерон.

— Ни на сколько, но это длинная история. Хочешь встретиться в парке под деревом? — спрашиваю я, потому что умираю, как хочу снова его увидеть.

Он колеблется:

— Не могу. Мама пришла в ярость, когда я вернулся сегодня утром. Вчера вечером она звонила Максу и выяснила, что я не оставался у него.

— Это Макс ей сказал?

— Нет, его мама.

— Ну, и на сколько ты наказан?

— До конца выходных, она была зла.

Я тяжело вздыхаю. Единственное, чего я хочу, — это почувствовать его губы, целующие меня, но сегодня этому не бывать.

— Ладно. Увидимся в понедельник в школе, — заверяю его я.

— Так, мы не держим все в секрете, да?

— Только если ты хочешь.

— Ни в коем случае. Еще до первого урока вся школа не сможет смотреть на меня рядом с тобой. Кстати, мне все равно, но я отправил тебе то видео, прежде чем удалить его. На всякий случай.

— Э-э, зачем?

— У меня такое чувство, что оно тебе еще понадобится, — бормочет он в трубку.

— Ты шутишь? — спрашиваю я.

— Нет. Мне сказал Макс, что вчера вечером она проезжала мимо и видела мою машину, припаркованную вниз по улице.

— Отлично, еще один повод поволноваться, — говорю я. — Мне жаль, что ты наказан.

— Мне тоже, потому что прямо сейчас все, чего я хочу, — это увидеть тебя, — он замолкает и делает короткую паузу. — Я просто немного обалдел, что мама сошла с ума, обычно я такого избегаю.

— Не думаю, что я ей нравлюсь, — говорю я, ожидая, что он станет это отрицать.

— Ей не нравится сама мысль о тебе, но на самом деле ты здесь ни при чем.

Что? Подождите минутку, ей не нравится мысль обо мне, хотя мы виделись всего-то две секунды?

— Что это должно означать?

— Раз ты готова к этому... она беспокоится, что ты забеременеешь, и моя учеба в колледже полетит к чертям.

Я не отвечаю. Вместо этого, после последнего комментария мой подбородок падает на пол.

— Кэт, ты там?

— Да, просто появилось еще кое-что, что стоит добавить в мой список переживаний.

Он смеется:

— Не переживай, в следующий раз, когда пойду в магазин, я куплю по одному на каждый день.

— Что купишь на каждый день?

Он снова смеется в трубку.

— Хватит надо мной смеяться, — смущенно шепчу я.

— Извини, я не хотел над тобой смеяться. Я говорю о защите на следующий раз.

Я решаюсь подразнить его:

— У тебя слишком большое эго, если ты думаешь, что я буду каждый день заниматься с тобой сексом.

Он не остается в долгу:

— А как насчет небольшого секса по телефону, прежде чем я сойду с ума, думая о тебе?

— Этому не бывать.

— Я же просто дразнюсь. Слушай, мне нужно помочь маме в ее драгоценном саду.

— Позвони мне, перед тем как ляжешь спать.

— Это может быть опасно, ты же знаешь, да?

— Я рискну. Пока, Камерон.

— Увидимся.

Секс по телефону. Надеюсь, парень пошутил. Просто это так отвратительно звучит. Когда мы, наконец, сделаем это, я хочу, чтобы он был передо мной и сверху, без каких бы то ни было изощренностей.

Камерон

В понедельник я подъезжаю к парковке и вижу следующее: во-первых, я замечаю зажимающихся на парковочном месте Макса и Элли. Во-вторых, у своей машины ходит взад и вперед Стефани. Я проезжаю так далеко, как это только возможно, но когда останавливаюсь, то вижу, что она идет ко мне.

Мало того, что не хочу ее видеть, так я еще и чертовски уверен, что не хочу с ней разговаривать. Прежде чем выйти из машины, открываю свой мобильный и набираю номер.

— Красавица, ты где?

После моего замечания, она, кажется, делает вдох, а потом отвечает:

— Все еще иду. Буду через пять минут.

— Почему ты пешком? Где твоя машина? — спрашиваю я, когда подходит Стефани.

— Когда на улице хорошая погода, мне нравится ходить пешком.

— Ладно, сумасшедшая девушка, но я подвезу тебя домой. Встретимся у твоего шкафчика.

— Зачем? Хочешь взять меня там, на глазах у всех? — дразнит она.

По крайней мере, я думаю, что она дразнит. Она все время меня поражает, когда делает что-то такое, как сейчас. Я бы никогда не попросил ее говорить немного неприлично, но мне это нравится. И мне тут же приходит в голову, как она выглядела без рубашки. Мое тело начинает реагировать, но я тут же мысленно одергиваю себя, чтобы не принять ее приглашение.

Я стону:

— Не искушай меня, — дразнюсь в ответ.

Когда веду с моей девушкой любовную игру, то даже не осознаю, что Стефани стоит прямо возле меня. Чувствую, как меня дергают за руку, но продолжаю идти. Единственное, чего я хочу прямо сейчас, — это еще больше подразнить Кэт.

Она кричит:

— Кам, пожалуйста, подожди. Мне нужно с тобой поговорить.

Я останавливаюсь как вкопанный, отнимаю от уха мобильный и поворачиваюсь в ее сторону.

— Мне не интересно, что бы ты ни хотела сказать.

Через одну короткую секунду я чувствую себя ослом. И знаете что? Мне плевать. Я возвращаю телефон к уху.

— Увидимся через минуту, Кэт.

— Это была та, о ком я думаю? — спрашивает она.

— Да. Не беспокойся об этом.

Через телефон я слышу ее вздох:

— Увидимся через минуту.

А потом щелчок.

Я вижу ее, как только поворачиваю в левый коридор. Она вся в черном, исключением является только немного красного кружева, выглядывающего из-под ее рубашки. И я тут же понимаю, что определенно хочу увидеть этот лифчик.

Не могу удержаться от улыбки, когда она видит, что я направляюсь прямо к ней. Хватаю ее за петельку ее черных джинсов и притягиваю к себе так близко, что между нами совсем нет места. И единственное, о чем я могу думать, — это о том, что ее красный кружевной лифчик выглядывает у нее на плече.

Мои глаза цепляются за ее. Когда я смотрю в эти большие карие глаза, то будто впадаю в транс. Не в состоянии больше сдерживаться, я наклоняюсь.

— Что ты сделала? — спрашиваю я, когда она прямо мне в лицо надувает пузырь, чтобы предотвратить поцелуй.

— Никаких поцелуев в коридорах, помнишь? И это школьные правила, не мои.

Я наклоняюсь еще ближе, чтобы мы прижались друг к другу лбами.

— Пожа-а-алуйста, никто их не придерживается. Так что поцелуй меня.

Она осматривается.

— Люди смотрят.

— Кого это волнует?

Я чертовски уверен, что не меня. И мне плевать, если из-за того, что я ее поцелую, меня до конца года будут оставлять после уроков.

Когда она наклоняется ближе, и наши губы почти соприкасаются, я думаю о том, что она обычно на вкус как корица, и с нетерпением жду, чтобы попробовать ее снова. Но что она делает? Берет меня за подбородок, отворачивает мое лицо от своего и целует меня в щеку.

— Ты называешь это поцелуем?

Она переплетает свои пальцы с моими.

— Это единственный поцелуй, который ты сегодня получишь, если будешь так себя вести, — смеется она.

Я не отвечаю, просто смеюсь вместе с ней. Она останавливается перед своим классом.

— Увидимся на всемирной истории, — говорит она и, прежде чем зайти, складывает в воздухе пальцы.

Я заглядываю в класс, наблюдая, как она подходит к своему месту.

Выкрикиваю:

— Бьюсь об заклад, ты еще передумаешь.

***

Когда вхожу в класс истории, она уже сидит. Подхожу и занимаю место позади нее. Наклоняюсь и убираю волосы с одной стороны ее шеи, открывая ее сексуальную татушку. И целую ее, после чего шепчу:

— Ты понятия не имеешь, что со мной делаешь.

Она поворачивается, улыбаясь от уха до уха.

— Поверь, уж я-то знаю.

Клянусь, если бы в этой комнате сейчас не было тридцать детей, то я бы притянул ее назад и показал, что именно она со мной делает.

Ланч проходит как всегда, разве что теперь я сижу с Кэт и Гэбби. Я могу видеть как Макс, что сидит от нас через два стола, качает в мою сторону головой. И это уже начинает раздражать.

Трудно сосредоточиться на стоящей передо мной еде, когда довольно высоко на моем правом бедре лежит рука Кэт.

Она наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Сюда идет Барби.

Сказав это, она кладет свою руку себе на колени.

Я не смотрю в ее сторону, но чувствую, как меня легко похлопывают по плечу.

— Камерон, мне нужно с тобой поговорить. Сейчас.

Я бросаю обратно на тарелку картошку фри.

— Я уже говорил тебе... мне нечего тебе сказать.

— Ты правда хочешь, чтобы я сказала это во всеуслышание... перед ней? — Она смотрит прямо на Кэт.

Кэт слегка подталкивает меня локтем.

— Иди, узнай, чего она хочет.

Я смотрю на Кэт.

— Я не хочу.

Она закатывает глаза.

— Просто иди, — говорит она, толкая меня сильнее.

Я встаю и, потянув Стефани за руку, веду ее в угол кафетерия. И замечаю, что все находящиеся здесь студенты наблюдают за нами.

— Что?

— Где видео, которое ты снял?

— Я удалил его.

— Ага, конечно.

— Я удалил его. Сразу же после того, как отослал его Кэт.

— Зачем, черт возьми, ты это сделал?

— Я знаю, что ты причастна к тем листовкам. Клянусь Богом, Стеф, не трогай ее. Сейчас она единственная, у кого есть рычаги давления.

— Ты такой мудак. Ты знаешь это, да?

— Только с тобой, дорогая, — говорю я с сарказмом и подмигиваю.

Начинаю уходить, когда она хватает меня за руку.

— Я не единственная, кто был замешан с листовками. Почему бы тебе не спросить у Мэтта и Макса, что знают они? — говорит она, отбрасывая за плечо волосы. Я не могу не смотреть, как она возвращается к своему столу, потому что у меня нет слов.

Перемотаем назад. Мэтт и Макс. О чем, черт возьми, она говорила? Бросаю взгляд на Макса, он опустил голову и избегает меня. Единственная причина, почему я подозреваю, что все это может быть правдой, — это потому, что все остальные смотрят на меня, но не он.

Я схожу с ума, когда думаю, что мой лучший друг является частью всего этого. Чувствую, как мое лицо становится красным. Я начинаю идти, но возле меня появляется Кэт и хватает меня за руку.

— Эй, сядь.

Я смотрю на нее сверху вниз.

— Мне нужно поговорить с Максом.

— Это уже неважно. Все в прошлом, я в порядке.

— Не это главное. Он знает, что я к тебе чувствую. Я бы никогда так с ним не поступил.

Она берет меня за подбородок и заставляет смотреть ей в глаза.

— Потому что ты удивительный. А теперь сядь и пообедай со мной, — настаивает она.

Смотрю на Макса, когда возвращаюсь с Кэт к нашему столу. Я позже с ним разберусь. И с Мэттом — это пустяковое дело. Все равно, он не возглавляет список моих друзей.

Кэт

Стою на улице, около его машины, и жду. Последний звонок прозвенел пятнадцать минут назад, но его все еще нет. Я жду больше десяти минут... и ничего. Подняв свою сумку с капота его машины, начинаю идти домой. И все время задаюсь вопросом: где, черт возьми, он мог быть? Снова и снова прокручиваю в голове утренний разговор. Я была уверена, что он сказал мне, что собирается подвезти меня домой.

У меня в сумке домашка на несколько часов, но я включаю телевизор. После часа поганых шоу слышу, как открывается задняя дверь. Быстро бросаю взгляд через окна, что выходят на передний двор, и вижу его машину, припаркованную на подъездной дорожке.

— Эй, — говорит он, проходя в гостиную.

Когда он входит, я встаю.

— Здорово, не стесняйся, проходи.

Он усмехается:

— Что? Я проверил. Твоего папы нет дома.

Я снова сажусь.

— Почему не подвез меня?

— Извини. У меня было кое-что, с чем нужно было разобраться, — говорит он, опускаясь передо мной на колени, и наши глаза встречаются.

Он говорит:

— Думаю, с тебя причитается настоящий поцелуй.

Я опускаю взгляд, думая о своем следующем шаге, когда замечаю, что его рука вся красная и опухшая.

— Что случилось с твоей рукой? — спрашиваю я, поднимая ее.

— Ничего.

— Камерон, ты где был?

— Всего лишь разговаривал с Максом, — говорит он, как будто это ничего не значит.

— И в этом разговоре принимал участие твой кулак?

— Только один раз, но я в порядке. Мы просто наверстали упущенное, и все, — говорит он, поддразнивая.

Я притягиваю его руку к своему рту и целую ее.

— Больше никогда не дерись из-за меня с Максом. Ладно? — Я качаю головой. — Никогда не пойму парней.

— Тебе нужно понимать только одного парня... меня.

Он наклоняется, слегка опрокидывая в сторону голову. Его губы начинают прикасаться к моим.

— Ну? — спрашиваю я.

— Что?

— Как это было?

Он не отстраняется, и его губы слегка касаются моих, когда он отвечает:

— Это больше походило на трех человек, что сваливают вину друг на друга. Стеф рассказала об их задумке.

— Это была его идея?

— Думаю, больше Мэтта, а генеральный план принадлежит Стефани.

— Так почему ты ударил Макса?

— Потому что он знал, что мне нужно было... знаешь, разобраться во всем. Но теперь мы снова друзья.

Никто из нас больше ничего не говорит, поэтому я пытаюсь осмотреть его. Мы изучаем друг друга.

— Теперь я могу тебя поцеловать или у тебя еще остались вопросы?

Я аккуратно прикусываю свою нижнюю губу.

— Если ты меня не поцелуешь, то это сделаю я, — отвечаю я, потому что не могу устоять перед ним, когда его лицо так близко к моему. И вдыхаю его запах.

Он улыбается мне своей «улыбкой только для глаз Кэт», а потом тянет меня вместе с собой на пол. Я снова и снова целую его, прежде чем его губы передвигаются вниз по линии моего подбородка, а потом начинают исследовать мою шею. Его рот движется вверх, а губы снова находят мои. Я пробегаю руками по его груди и плечам, чувствуя каждый мускул, находящийся возле меня. Он зарывается пальцами мне в волосы, посылая по всему моему телу дрожь. Чувствую, как он тянет мои джинсы, пытаясь их расстегнуть. Я останавливаю его, даже если и не хочу этого.

— Мы не можем сделать это прямо сейчас, — говорю я с неровным дыханием.

— Почему нет? — спрашивает он, целуя меня в ключицу.

— Уже почти пять, папа может приехать в любую минуту.

— Ты говорила, что он не появляется дома до темноты, а когда я проверял в последний раз, на улице все еще было светло.

Я поднимаюсь и выбираюсь из-под него.

— Это было до того, как он нашел у нас на диване полуголого тебя.

Все еще лежа на полу, он пробегает руками по своим волосам. При этом у него разочарованное выражение лица.

— Ты не злишься?

— Ты сумасшедшая? Нет, просто ты меня возбудила. Извини за это.

— Все нормально. Только не думай, что ты единственный, кто возбудился, — говорю я, пытаясь убедить его, что хочу его так же сильно, как и он меня.

Он резко вскакивает на ноги и опускает взгляд на свои часы.

— В любом случае, мне, наверное, пора. Мама сказала, чтобы я к ужину был дома.

Он поднимает меня с пола, наши губы снова встречаются, и он говорит:

— Я без ума от тебя.

Я улыбаюсь.

— А я — от тебя.

Он откидывает в сторону мои волосы, и его губы задерживаются прямо на моей татуировке, после чего он говорит:

— Увидимся завтра, красавица.

Камерон

Сегодня двадцать пятое апреля, и я задаю ей два вопроса. Мы сидим в парке, под ее любимым деревом. Я знаю, что на первый она скажет «да». Но второй вопрос напряжен, и я не уверен, сможет ли она поехать со мной.

— Итак, до выпускного осталось всего лишь несколько недель.

— И?

— Хочешь пойти?

Она морщит нос.

— А ты хочешь?

— Я спрашиваю, не так ли?

— Не то, чтобы я не хочу пойти с тобой, просто это... ну, выпускной бал, — говорит она, отвергая меня.

— Я знаю, ты умеешь танцевать, так в чем проблема?

— В этом и проблема. Я не танцевала с той ночи у Мэтта.

Я должен был догадаться.

— Верь мне. Ничего не случится, и мы повеселимся. Кроме того, я запланировал кое-что особенное.

Она с минуту смотрит в сторону, после чего отвечает:

— Только если ты расскажешь мне о своих особых планах.

— Ну, выпускной бал будет в Оук-Брук, и я подумал, что мы могли бы снять там на ночь номер. — Я смотрю, как она поднимает брови, точно зная, что именно я имею в виду. — Но это ничего. Мы не должны этого делать. Кроме того, я хочу спросить тебя о чем-то более важном.

— Да?

— Прежде чем ты скажешь «нет», мой папа думает, что это отличная идея, — я останавливаюсь, заметив выражение ее лица.

— Я еду в Колорадо, чтобы повидаться с ним. В выходные на День Памяти[16], и я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Ты серьезно?

— Более чем, — говорю я, притягивая ее ближе.

— Я бы с радостью, но папа не отпустит меня ни при каких обстоятельствах.

— Он может позвонить моему папе. Кроме того, все выходные мы будем под родительским надзором, — я подмигиваю. — Верь мне.

Наблюдаю, как она думает о приглашении, но не отвечает.

Я вручаю ей клочок бумаги, на котором написан номер моего отца.

— Просто подумай об этом. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Она берет его.

— Как мы туда доберемся?

— Папа обо всем позаботится... о билетах на самолет и обо всем остальном.

— И он не против?

— Да. Я все ему о тебе рассказал. На самом деле, это он предложил. Не думаю, что это помешало бы показать тебе кампус Колорадского университета... хотя кто знает. Ты всегда можешь поехать со мной и в следующем году учиться в школе.

Она снова смотрит в сторону.

— Посмотрим насчет поездки... но школа еще так далеко... Я девушка, что любит шлепки, а не зимние сапоги.

Я качаю головой.

— Скорее спроси у своего папы. Билеты на самолет стоят недешево, а ехать нужно в следующем месяце. Ладно?

Наблюдаю, как она, чего-то ожидая, потягивает свое латте. При этом чувствую запах корицы, и это пробуждает меня. С тех пор как встретил ее, я слишком много думаю о корице. Потому что когда мы целуемся, она всегда на вкус как корица, и мне это нравится.

Я беру стакан и ставлю его на землю, после чего тянусь к ее восхитительным надутым губкам.

После нашего короткого соприкосновения губами, она отклоняется.

— Думаю, мне нужно идти покупать платье.

Я дразню ее:

— Будь осторожна с тем, что покупаешь, — говорю ей я.

— Почему?

— Ты не видела письмо? Со всеми этими правилами, не смогут пойти половина девушек школы. Хотя я был бы не против увидеть тебя в коротком платье.

— Я не куплю короткое.

Смеюсь, накручивая на палец прядь ее волос.

— И не черное.

— Этот цвет — моя отличительная черта. И тебе лучше привыкнуть к этому, потому что я покупаю только черное.

— И ты выигрываешь. А теперь, если ты прямо сейчас не поцелуешь меня, то я могу умереть от бесчеловечных пыток.

Она улыбается и толкает меня на траву. Я полностью растворяюсь в ней, средь бела дня... в парке. Перекатываюсь через нее так, что оказываюсь сверху, и прижимаю наши тела вместе. Я стону, когда чувствую ее рот на моем. Ее руки поднимаются и обвивают мою шею, притягивая меня еще ближе. Кажется, мы целую вечность так целуемся, когда я слышу доносящийся с дорожки звук скейтборда.

Поднимаю взгляд — прямо над нами стоит Макс.

— Черт, ребята, может, лучше вам снять номер для того, чем вы собирались заняться.

Я отталкиваюсь от Кэт.

— Эй, мужик, — говорю я, когда вижу, как Кэт садится и приглаживает свои волосы.

Макс говорит:

— У нас репетиция на несколько часов. Ты же не забыл, да? — Я вижу, как он переводит взгляд на Кэт.

Она сгибает ноги в коленях и обнимает их руками. И выглядит при этом очень невинно, но в то же время и очень сексуально. Я продолжаю смотреть на нее и говорю:

— Без проблем. Я буду в три.

Макс хлопает меня по плечу и отъезжает:

— Удачи вам, ребята.

Кэт

Я стою перед длинным зеркалом, прикрепленным к моему шкафу, и учащенно дышу. У меня есть две причины для паники. Первая: я знаю, что сегодня будет «та ночь». И вторая: через несколько недель мы с Камероном полетим в Колорадо. Я все еще не могу поверить, что папа дал согласие. Но где-то глубоко внутри я знала, что мне, скорее всего, стоит поблагодарить за это Ребекку.

Сегодня выпускной бал, и я чувствую, что, как никто другой, получу свой первый физический опыт. Знаю, большинство девушек наряжаются в местном салоне красоты, но это не для меня. Что мне делать? Я сама собираюсь. Подводка для глаз, кажется, не хочет мне способствовать, и у меня слишком сильный румянец, а после завивки волосы выглядят просто ужасно. Последняя попытка, я поправляю накрученную прядь и смываю с лица весь макияж, после чего начинаю все заново. Подготовка и все старания, чтобы я выглядела настолько идеально, насколько вообще могу, занимают у меня целых два часа.

— Ничего себе... Кэт, ты потрясающе выглядишь, — говорит отец, когда я спускаюсь по лестнице.

— Правда?

— Да, подожди, когда тебя увидит твой друг. Ты сразишь его наповал.

— Но что ты думаешь о цвете? Я обычно не ношу бледно-лиловый.

— Верь мне, Кэт. Ты потрясающе выглядишь.

Я стаю на цыпочки и целую его в щеку.

— Спасибо, папочка.

— Ты помнишь наш разговор, не так ли?

— Конечно.

— Кэт, будь осторожна. Я сам не так давно вел девушку на выпускной бал.

— Фу, хватит. Я НЕ МОГУ больше об этом говорить, — говорю я, поднимая руки.

Я начинаю нервничать, когда вижу, как он идет по кирпичной дорожке. Сейчас мой вид немного отличается от того, к чему он привык. Мои волосы подняты наверх, нанесен макияж, и я стою у дверей в бледно-лиловом платье, не в черном. Не в том, в чем он ожидает меня увидеть, и, судя по выражению его лица, когда его глаза наконец-то находят меня, я могу сказать, что он застигнут врасплох. Отец открывает двери; в своем смокинге он выглядит до смешного красиво. И он слишком тих, когда разглядывает меня.

Он подходит и целует меня в щеку, а затем шепчет мне на ухо:

— Ты потрясающе выглядишь.

Я испускаю ранее задержанное дыхание.

— Спасибо, ты тоже неплох.

— Я думал, ты будешь в черном. Корсаж[17] не сочетается. Ничего? — спрашивает он, вертя в руках маленькую коробочку. Из нее выглядывает что-то красное с белым.

— Прекрасно. Правда, красиво, — говорю я, одевая его на запястье. Мне не больно важно, сочетается он или нет. Корсаж от него, и это все, что имеет значение.

После нескольких фотографий, на которых настаивает отец, мы выходим на улицу, прямо к большому черному лимузину, припаркованному у дороги. Я знаю, что мы недолго будем одни. Я как-то уговорила Макса пригласить Гэбби, так как он больше не встречается с Элли. А Уилл собирается с Мэнди, ученицей предпоследнего класса. Наша группа состоит из трех пар, и мы собираемся всю дорогу петь.

Он притягивает меня так, что я оказываюсь практически у него на коленях, хотя в лимузине может поместиться десять человек. Нам еще нужно заехать и забрать остальных, и заскочить к нему домой, чтобы сфотографироваться. Он начинает покусывать мою шею.

— Не могу поверить, что ты не надела черное.

Я откидываю шею.

— Почему? Тебе не нравится это платье? — спрашиваю я нервно.

— Нравится... Уверяю тебя. На самом деле, прямо сейчас я хочу обо всем и обо всех забыть, в том числе и о выпускном. Хочу поехать прямо в отель, чтобы ты досталась только мне. И насколько это платье — единственное, о чем я могу сейчас думать, точно настолько сильно я хочу его с тебя снять.

Я смеюсь:

— Ты хочешь.

Он говорит:

— Да. Для сегодняшней ночи все готово, да?

— Да, он думает, что я остаюсь с Гэбби.

Он убьет меня или как минимум накажет до моего переезда в колледж, чтобы я все то время была в безопасности. Но риск того стоил.

Камерон

Когда я смотрю на нее, то теряю дар речи. Я полностью загипнотизирован тем, как она выглядит. Во-первых, потому что она выглядит красивее, чем я когда-либо считал возможным. Во-вторых, потому что меня удивляет цвет ее платья. Я был уверен, что она будет в привычном черном цвете, но этот оттенок фиолетового на ней кажется удивительным. Ей обязательно нужно почаще носить одежду этого цвета.

Поездка в Оук-Брук немного раздражает, потому что я сожалею, что взял в прокат лимузин на шестерых. Прямо сейчас я только хочу быть с ней наедине и пропустить все остальное. Когда Макс передает мне бутылку водки, я полностью сосредотачиваюсь на Кэт. И когда делаю глоток из горлышка, она состраивает смешную рожицу. Я начинаю было протягивать бутылку ей, но она поднимает руку вверх.

— Нет, спасибо.

Слышу, как говорит Гэбби:

— Что не так? Это же выпускной, выпей немного.

Кэт говорит:

— Не сегодня. Я хочу быть трезвой.

— Зачем? — спрашивает Макс подозрительно.

— Просто хочу все помнить об этой ночи, вот и все, — отвечает Кэт, когда кладет мне на бедро ладонь и слегка сжимает.

Я знаю, что она имеет в виду, потому что тоже хочу запомнить все, что позже случится. Она согласилась провести со мной ночь, пока ее отец проводил ночь в центре города со своей подругой. Он думает, что сегодня она будет ночевать с Гэбби. Безмятежно думаю, что мне нужно будет как-нибудь поблагодарить за это ее отца.

Когда начинается выпускной бал, я наблюдаю, как она с Гэбби и Мэнди танцуют на настиле. Когда она находит меня глазами, что посылают через все мое тело дрожь, я стою в углу. Она выглядит, будто только что сошла с какого-то подиума, дразня меня своими движениями.

Я подхожу к ней, беру ее за руку и притягиваю к себе.

— Давай потанцуем, — говорю я, когда притягиваю ее к себе и оборачиваю свои руки вокруг ее талии.

— Наконец-то. А то я уже почему-то думала, что мой партнер не танцует, — дразнит она, когда обнимает меня за шею. Она сильнее прижимается, и это так здорово.

Сегодня ночью она будет именно там, где я хочу, чтобы она была, и я чувствую себя так, будто мог бы оставаться там навсегда. Я наклоняюсь и кладу подбородок ей на затылок, после чего целую ее в ключицу.

— Хочешь уехать после этой песни? — спрашиваю я только это, потому что не уверен, что смогу держать себя в руках, находясь так близко возле нее, и не сорвать надетое на ней платье.

Она перестает танцевать и, отклоняясь, говорит:

— Мы же даже еще не сфотографировались, — она целует меня в губы. — После того как сделаем фотку, ладно?

Должен ли я сказать ей, что могу забыть об этой дурацкой фотографии, или прямо сейчас поделиться с ней, что единственное, о чем я могу думать, смотря на нее, — это о том, что у нее под платьем?

— Без проблем.

Когда заканчивается песня, я веду ее к фотографу, чтобы сделать желанное ею фото.

— Готова?

— Как мы туда доберемся?

— На лимузине.

— А как мы завтра вернемся домой?

— Моя машина уже припаркована возле отеля. Все отлично.

Она тянется и целует меня в губы, и на короткий момент я теряюсь в ее губах.

— Дай мне попрощаться с Гэбби.

Я киваю и иду к Максу и Уиллу.

— Эй, мужик, мы сваливаем, — говорю я, когда хлопаю его по спине. — Я пришлю за вами машину.

Когда начинаю уходить, слышу, как он кричит:

— Удачи, мужик.

***

Мы в номере с белой кроватью с огромными пушистыми подушками. Кэт уже двадцать минут как в ванной комнате, и за всю мою жизнь мне не понять, что она там делает. Я несколько месяцев ждал эту ночь, и теперь, когда мы здесь, я до смерти напуган. Знаю, мне нужно сделать все идеально, но у меня потные ладошки, и я впервые нервничаю. Я хочу ее больше всех, кого когда-то хотел, но сейчас даже не уверен, смогу ли я все сделать правильно.

Ложусь на кровать, бросая пиджак в сторону, и просматриваю меню обслуживания номеров, когда она выходит. Я не могу оторвать от нее глаз, потому что когда она попадает в поле моего зрения, то на ней уже нет платья. Смотрю на нее, идущую ко мне в сочетающихся светло-лиловых лифчике и трусиках. Она выключает свет, но он немного падает из окна. Мои глаза следят за ее силуэтом, когда она приближается к кровати. Вот и все, это моя погибель, так как она опускается на кровать на четвереньки.

Я не могу двигаться, полностью застыл, когда она возле меня становится на колени, взяв ситуацию под свой контроль. Едва чувствую ее руку, слегка касающуюся моей щеки. Я поражен. Когда ее губы прижимаются к моим, единственное, что я могу слышать, — это мое дыхание. Мои руки начинают бродить, двигаться вверх и вниз по ее телу. И прямо сейчас я могу думать только о том, что держу единственную девушку, которую не хочу отпускать.

Кладу ладони ей на лицо.

— Я люблю тебя, — шепчу ей на ухо.

Она улыбается:

— Я тебя тоже люблю.

Еще несколько минут нежно целую ее и понимаю, что для нее это очень важно. Я нервничаю, что испорчу ее первый раз. Она раздвигает мои губы и усиливает поцелуй. Я несколько месяцев фантазировал об этом моменте, чтобы увидеть ее почти голой, лежащей рядом со мной.

Мои нервы берут верх.

— Ты уверена?

У нее спокойный голос, когда она говорит:

— Я никогда не была так уверена.

Беру ее лицо в свои ладони, как в колыбель.

— Я не хочу сделать тебе больно.

Она шепчет:

— Ты и не сможешь. Я верю тебе.

Я бормочу:

— Это твой первый раз, так что мог бы.

Она придвинается ближе.

— Я не боюсь. Все хорошо.

Она наклоняется и расстегивает мои штаны. Я снимаю их.

Когда она сбрасывает лифчик, с другого конца комнаты доносится пронзительный звонок.

— У тебя звонит телефон, — говорю я.

Говоря об обломах.

— Пусть просто пересылает на голосовую почту, это, наверное, Гэбби.

Так что мы оба его игнорируем. И это не тяжело, особенно когда она кладет руку себе на талию.

Я наклоняюсь к карману пиджака, висящему над кроватью, и достаю один из десятка принесенных мною презервативов. Не знаю, как много нам бы понадобилось. Я разрываю упаковку, надеясь, что все делаю правильно.

Она лежит подо мной на спине, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в шею.

— Уверена насчет этого, да?

— Да, Камерон. Я в порядке. Я лучше, чем в порядке.

Когда мы начинаем, я ищу любые признаки боли, которую мог ей причинить, но не нахожу их. Только тихие стоны, исходящие из ее и моего ртов. Когда она прослеживает пальцами вниз по моей спине, моя эмоциональная сторона постигает все самое лучшее. И я начинаю задыхаться, когда исследую линии ее лица.

— Не думаю, что смогу когда-нибудь тебя отпустить, — шепчу я, все еще неровно дыша.

Она притягивает мои губы к своим, не позволяя мне больше говорить. Но я не против, особенно когда ее язык встречается с моим. И у меня учащается пульс, когда она говорит:

— Не хочу, чтобы ты меня отпускал.

Даже за миллион лет я бы ни разу не подумал, что в восемнадцать лет я мог бы найти девушку и хотеть, чтобы она лежала рядом со мной целую вечность.

***

В середине ночи нас будит звонок телефона, лежащего на прикроватной тумбочке. Нетвердо держась на ногах, отвечаю и слышу на другом конце:

— Полагаю, это Камерон? Это Ребекка Шилдс... Мне нужно поговорить с Кэт.

— Да, конечно, подождите минутку.

Кэт садится, подтягивая простыни, и смотрит мне в глаза.

— Кто это?

Пропускаю пальцы через волосы, думая о миллионе разных причин.

— Это тебя, — говорю я, протягивая ей телефон.

Она шепчет, кладя руку на верхнюю часть телефона:

— Кто это?

Я хмурюсь.

— Это подруга твоего папы.

Она не отвечает, просто держит телефон, покусывая ноготь, после чего прижимает его к уху.

— Привет.

Короткая пауза, после чего она снова говорит:

— О чем ты говоришь? Что с папой?

Смотрю на ее лицо, и у нее начинают течь слезы, но она не вытирает их.

Она говорит:

— Я уже еду, — и бросает телефон на кровать.

Ничего не говоря, она бежит в ванную. Я боюсь спросить, что случилось. Единственное, что я могу понять, — это что с ее отцом что-то случилось. И вся ночь, наша идеальная ночь, вылетает в трубу.

Она возвращается полностью одетой, как и я, к тому времени. И, все еще плача, говорит:

— Можешь отвезти меня домой? Папа... Не уверена, что случилось.

Я подхожу к ней и вытираю слезы, льющиеся из глаз.

— Что такое?

— Я пока не знаю. Я не вынесу, если еще кого-то потеряю, — всхлипывая, говорит она.

— Твой папа, да? — боясь ответа, я запинаюсь на каждом слоге.

— Она говорит, что я ему нужна, что-то случилось. Я чувствую.

— Кэт, все хорошо, — говорю я, хватая ее сумку, беру ее за руки и веду в коридор.

Кэт

Камерон заезжает на подъездную дорожку и поворачивается ко мне:

— Хочешь, чтобы я зашел с тобой?

Я не отвечаю, только качаю головой.

Он берет меня за руку и, целуя ее, говорит:

— Позвони мне, если тебе что-то понадобится... ладно?

Полностью онемевшая, я киваю.

Смотрю, как он отъезжает, и когда я иду в дом, у меня скручивает живот оттого, что могло случиться. Я хочу крикнуть и попросить его остаться, но он уже уехал.

Когда иду по подъездной дорожке, я вижу, как Ребекка открывает переднюю дверь моего дома, ее лицо освещает кольцо света.

— Кэт... мне так жаль, что я испортила твой выпускной вечер. Но у меня не было другого выхода, — говорит она.

Я тороплюсь внутрь и осматриваюсь на первом этаже, ища любые признаки отца. Но его нигде нет. Когда у меня в голове проносятся различные сценарии, то у меня начинают дрожать руки.

Я поворачиваюсь:

— Где папа?

Она указывает на лестницу:

— Он в твоей комнате. И был там всю ночь.

Я бросаю сумку, из которой выглядывает бледно-лиловое платье.

— В моей комнате? — спрашиваю я.

— Да, в твоей комнате, — говорит она, вытирая слезу, катящуюся по моему лицу.

Я ненавижу эту женщину, а она так по-матерински ко мне прикасается. Она последний человек, которого я хочу сейчас видеть. Почему она все еще здесь?

С каждым шагом мои колени все больше становятся похожи на желе. Чувствуя, что в любую минуту могу рухнуть, я подхожу ближе к своей комнате. Толкаю дверь и заглядываю внутрь. Единственное облегчение состоит в том, что я вижу отца, сидящего на краю моей кровати. Он явно расстроен, но, по крайней мере, он в порядке, в том смысле, что он здесь.

Я не двигаюсь.

— Папочка, что случилось?

Он поворачивается всем телом, у него красные и опухшие глаза, и похлопывает по кровати:

— Кэт, присядь. Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Я так и делаю.

Сажусь возле него. У меня опущено лицо, а взгляд прикован к ковру, и я боюсь услышать то, что он собирается сказать.

Он берет меня за подбородок и поднимает его так, чтобы я смотрела на него.

— Это о твоей маме.

— Что с ней?

Он отпускает:

— Кэт, я не знаю, как тебе это сказать. Так что просто скажу, ладно?

Я киваю в знак согласия.

— Она ушла.

— Что ты имеешь в виду под «ушла»... куда ушла? — спрашиваю я нервно. Я знаю ответ прежде, чем он заканчивает, но мое сердце жаждет другого ответа.

— Сегодня ночью мне позвонил дядя Фрэнк. Кэт, твоя мама покончила жизнь самоубийством.

Самоубийство — единственное слово, которое я услышала. Не может быть. Она оставила нас, потому что была несчастна из-за болезни. Как, черт возьми, это произошло? Я едва слышу, что мне говорит отец:

— Мне так жаль. Я чувствую ответственность... Я должен был сделать все, что угодно, лишь бы она осталась с нами.

Я качаю головой.

— Что? Как это могло случиться? Это неправда, это не может быть правдой.

Он плачет, даже всхлипывает.

— Я несколько лет знал, что она была больна. Если бы я настоял на лечении, может, все было бы иначе, — говорит он, выворачивая руки.

— Папочка, пожалуйста, это не твоя вина. Перестань себя винить, — говорю я, хватая его за запястье.

— Она была так больна... сильнее, чем я даже мог представить. Когда она уехала, чтобы ей помогли, я думал, что ей станет лучше.

— Но это не так. Это ее вина... она нас оставила, помнишь? А теперь она мертва. Я даже не знаю, что сказать, чувствовать или делать.

Он встает и притягивает меня к себе.

— Знаю. Даже за миллион лет, я никогда не думал, что она сделает с собой такое. Ты в порядке?

Я не отвечаю. Отталкиваю его и плюхаюсь обратно на кровать. Качаю головой, пытаясь перед ним не потеряться полностью. Ответ на его вопрос «нет, не в порядке», но я не говорю этого вслух.

— Кэт, я на два дня поеду на похороны. Тебе решать, ехать тебе или нет. Все поймут, если ты не сможешь.

Я смотрю вверх, потому что он стоит надо мной. Не могу больше сдерживаться, и у меня снова текут слезы.

— Там никого не будет. Только мы и они. Они даже не будут обращать на нас внимания, — говорит он между всхлипами.

Он отводит от моего лица волосы.

— Так будет правильно, она девятнадцать лет была моей женой. Я любил ее, так что мне стоит поехать.

Я встаю и дотягиваюсь до бумажных салфеток.

— Если ты едешь, то и я тоже.

Я могу это потерять. Мне кажется, что у меня на глазах рушится весь мир. С тех пор, как она ушла, прошли месяцы. Но я все еще скучаю по ней и все еще люблю ее. Когда думаю, насколько эгоистично она поступила, мои эмоции бьют через край. Я не ожидала, что она уйдет от нас, но это... У нас только налаживалась жизнь... становилась лучше. Не знаю даже, как я заставлю себя поехать. Она ушла, в какой-то момент все уходят, и я знаю это, но я не была готова услышать, что ее больше нет. Я всегда думала, что когда-нибудь она вернется ко мне, найдет меня, или я бы нашла ее. Но теперь, учитывая, что ее больше нет, «когда-нибудь» ничего не значит.

Камерон

Вернувшись домой, я не лег спать. Я, кажется, часами наматывал круги по моей комнате, ожидая телефонного звонка. Огромное количество раз проверял телефон, не пропустил ли чего... например, сообщения. Но ничего. Прошел весь день, а от Кэт все еще ничего не слышно. А вечером в воскресенье я сам ей позвонил.

Когда она отвечает, я слышу ее голос по телефону, и он ужасно звучит.

— Эй, ты как?

— Камерон, ты не вовремя. Я пакую чемодан.

— Куда ты едешь?

— Мне нужно съездить в Калифорнию. Меня не будет несколько дней, — говорит она, делая усилие над каждым словом.

—Что случилось?— спрашиваю я, начиная изнашивать ковер в моей комнате.

— Моя мама... она убила себя, — бормочет она и начинает плакать.

Не зная, что сказать, я не сразу отвечаю. Я волновался из-за того, что она только что сказала мне эти слова. Могу только представить, что она чувствует. Я просто хочу сказать ей, что все будет хорошо, но не был уверен, было ли это правдой.

— Кэт, мне так жаль. — Я перестаю думать. — Хочешь, чтобы я поехал с вами?

Она тихо смеется себе под нос, как будто я задел ее.

— Нет, Камерон.

— Я хочу помочь тебе, скажи, что мне сделать. Пожалуйста.

— Ты ничего не можешь. Мне просто нужно немного пространства, ладно?

ЧТО?

Знаю, это ужасное происшествие, но пространство? Все, что угодно, только не пространство. Я знаю, что такое пространство, раньше оно слишком много раз играло мне на руку.

— Позвони мне, пожалуйста, когда вернешься.

— Да, конечно, — бормочет она. Хотя у нее не получается убедить меня.

Сейчас у ее ног рушится ее мир, и это эгоистично, но я чувствую, что и с моим миром происходит то же самое.

***

Я не видел и не слышал Кэт с прошлых выходных. И теперь до окончания школы осталось только две недели.

В понедельник утром жду возле ее шкафчика. Она не появляется, так что я направляюсь в мой класс. Всю неделю я не репетировал с группой, не гулял, только думал о Кэт и нашей почти идеальной ночи и о том, как она поступает.

Захожу в кабинет истории, она сидит на заднем ряду. Я удивлен, увидев, что она здесь. Ведь не думал, что она была сегодня в школе. Но я иду к ней. Когда она поднимает на меня взгляд, опускаюсь на колени возле ее парты.

— Эй, — говорит она.

— Как ты? — спрашиваю я, беря ее руку в свою.

Она освобождает свою руку и откидывается на спинку стула.

Говорит с опущенной головой:

— Отлично.

— Пожалуйста, можешь посмотреть на меня?

Она не отвечает. Обнимает себя руками, после чего поднимает палец и стирает с глаза слезинку. Все, чего я хочу, — это защитить ее, забрать ее боль, но не могу. Понятия не имею, что происходит в ее голове, кроме того, что ей больно, очень больно.

Я снова тянусь к ней, но входит миссис МакЛафлин и говорит, чтобы мы заняли свои места. Мне нужно встать, но я не делаю этого.

Я все еще сижу возле Кэт, когда слышу:

— Мистер Тейт, займите свое место, сейчас же.

Я не могу оторвать глаз от Кэт, когда выкрикиваю в ответ:

— Можете дать мне минутку?

— Мистер Тейт, живо.

Кэт смотрит на меня и говорит:

— Иди, — и забирает свою руку.

Я занимаю место перед ней, где сижу всю лекцию, и думаю, как, черт возьми, я должен это сделать?

Когда звенит звонок, я поворачиваюсь к ней. Она уже перебросила через плечо сумку и начинает уходить от своей парты. Избегая меня.

Я вскакиваю, чтобы догнать ее, но она с Гэбби.

— Кэт, мне нужно с тобой поговорить, — говорю, потянув ее за запястье.

— Камерон, не сейчас... позже. Ладно?

Возле нее стоит Гэбби. А я даже не уверен, знает ли она. Сам я никому не рассказывал, что случилось с ее матерью. Все спрашивали, но я просто пожимал плечами и говорил, что она уехала со своим отцом. И это не было абсолютной ложью.

Когда выхожу на парковку, она ждет меня возле моей машины. Ну и ну! Увидев ее, я начинаю волноваться. Она избегала меня во время ланча, так что я переживал об этом. Одна ночь с Кэт была всем, чего я собирался добиться. Но проблема с этим сценарием в том, что мне никогда не будет достаточно одной ночи.

Она подходит и садится на пассажирское сиденье. Прежде чем сесть за руль, я пробегаю пальцами по волосам. Вот оно, я знаю, что сейчас произойдет, но не хочу этого. Медленно открываю дверь и, садясь внутрь, присоединяюсь к ней.

Она поворачивается ко мне лицом, мои глаза цепляются за ее, прежде чем она выпаливает:

— Мне нужно, чтобы ты забыл обо мне.

Я пытаюсь понять сущность ее слов, но они, кажется, безнадежны.

— Кэт, я не могу. Выпускной бал был единственной ночью, когда я себя так чувствовал. Черт, я никогда не чувствовал такого к кому-то другому, а ты хочешь, чтобы я оставил тебя? — все еще в шоке, спрашиваю я. Я как бы предполагал, что она собиралась меня бросить, но прихожу в ужас, когда думаю, как я могу отговорить ее от этого.

Она как будто смотрит сквозь меня:

— Я не была твоей первой и не буду последней. Все кончено.

Беру ее за руку, потянув ту с ее колен.

— Не делай этого.

— Не делать чего?

— Не делай вид, будто для тебя это ничего не значило. Потому что для меня это значило многое.

Она запускает пальцы в мои волосы, притягивая меня ближе. Похоже, я сейчас заплачу, хотя ни разу не плакал с тех пор, как стал подростком.

— Даже не пытаюсь. Быть с тобой... было всем для меня. Но все, что у нас было, кончилось. Я люблю тебя, но говорила тебе раньше, что не могу, чтобы мне снова причинили боль. А видеть, как ты уедешь в конце лета... Я просто не могу, — говорит она, качая головой, и притягивает меня для нашего последнего поцелуя.

Я останавливаюсь, хоть и не хочу этого.

— Почему все должно закончиться? Это же смешно.

Она забирает от меня руки.

— Папа сказал мне, что я могу вернуться в Саванну, чтобы провести лето с Джессикой.

Что? Она серьезно? У меня, возможно, осталось только две недели с ней.

У меня ускоряется пульс.

— Ты поедешь?

— Я еще не решила. Но это легче всего. Я скучаю за ней. А в августе мы сможем вместе отправиться в Аризону. Думаю, мне это нужно, — говорит она.

Я стараюсь изо всех сил, чтобы найти правильные слова и убедить ее остаться, чтобы она передумала.

— Кэт, пожалуйста, не надо. Я люблю тебя, ты мне нужна... не уезжай. Мы что-нибудь придумаем с учебой. Я могу приезжать к тебе, а ты — ко мне. Это не так далеко, — умоляю ее я.

Наблюдаю, как она кладет руку на дверцу и открывает ее.

— Мне нужно уехать, ладно? Если я останусь еще ненадолго, то передумаю.

Я тяну ее обратно.

— Тогда не уезжай... останься.

— Я не могу. Прощай, — говорит она, наклоняясь и целуя меня в щеку.

Я не двигаюсь, застыв на своем сидении, пока она выходит из моей машины и уходит. Это хоть и ожидаемо, но все равно ненавистно.

Кэт

Я знала, что будет трудно уйти от Камерона, когда он сказал мне, что любит меня, но я это сделала. Последняя неделя была даже труднее, чем я ожидала. Я никогда не думала, что что-то может быть хуже, чем ее уход от нас, но ее смерть была почти невыносима. А похороны были худшим, что со мной случалось. Тело моей мамы все еще лежало в гробу, одетое в желтое платье, которое я помню с нашей последней совместной Пасхи.

Труднее всего было не то, что с нами поехала Ребекка, хотя я и не понимаю зачем, а положить сверху одну розу и в последний раз сказать «прощай». А когда на кладбище начали кидать на гроб землю, я потеряла контроль. Хотя я проплакала все три дня и в тот момент не думала, что у меня еще остались слезы.

Прощаться с Камероном было почти так же тяжело. Я видела нас, всю картинку и какой могла бы быть наша жизнь. Когда он сказал мне, что любит меня, я хотела вечности с ним. Но моя вечность кажется настолько несбыточной, что мне нужно расстаться с ним, прежде чем все выйдет из-под контроля. Я едва могу сейчас уйти, но было бы невозможно ждать еще два месяца. Я ненавидела целовать его в последний раз, и было так эгоистично желать этого, особенно когда он так боролся за меня. На секунду мне показалось, что я увидела в его глазах слезы, поэтому решила, что мне нужно срочно убраться с его машины. Если бы я увидела, как он плачет, то моя жизнь стала бы еще сложнее, чем уже была.

***

Я сижу в своей комнате, уставившись в балкон, когда слышу стук в дверь. Поворачиваюсь, надеясь увидеть отца. Но это не он. В дверях, со стаканом из «Старбакса», стоит Ребекка.

— Твой папа говорил, что это твой любимый, — говорит она, подходя ко мне.

— Я не хочу, — резко говорю я.

Она ставит его на комод.

— Я надеялась, мы могли бы поговорить.

Я снова смотрю на улицу, тайно желая, чтобы к нашему дому подъехала машина Камерона, хотя у меня и нет на это права.

— Просто скажи то, что ты хочешь мне сказать, — не поворачиваясь, говорю я.

— Кэт, пожалуйста, посмотри на меня.

Я оборачиваюсь и смотрю в ее глаза, ненавидя ее проницательность.

— Твой отец хотел поговорить с тобой, но я попросила его, чтобы рассказать тебе первой.

Чувствую, как у меня руки сжимаются в кулаки, прежде чем она снова говорит:

— Перед тем, как все случилось, твой отец попросил меня выйти за него замуж... и я сказала «да».

Иисус, может ли моя жизнь стать еще хуже, чем сейчас? Я даже не знаю, как реагировать, так что она продолжает:

— Хочу, чтобы ты знала: я не буду пытаться заменить тебе мать.

Я отворачиваюсь, пытаясь скрыть подступающие слезы.

— Ты никогда не будешь мне матерью, — говорю я, выделяя каждое слово.

Я чувствую, как она кладет мне на плечо руку, заставляя меня смотреть в ее сторону.

— Знаю, но я хотела бы кое-чем с тобой поделиться.

— Чем?

— Ты не знаешь этого, но пять лет назад я потеряла обоих своих родителей. Это было ужасное происшествие, они оба погибли в автокатастрофе. Я не думала, что когда-нибудь справлюсь с этим. На самом деле, я и не справилась, но время исцелит твое сердце... немного. Станет легче.

Отлично, теперь она думает, что у нас есть что-то общее.

— Мне все равно, — говорю я, не заботясь о ее чувствах.

Она отклоняется.

— Я просто хотела, чтобы ты знала: если тебе когда-нибудь кто-то понадобится, чтобы поговорить, то я здесь.

После этого она уходит, оставляя меня одну, и я плачу сильнее, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Отец повторно женится, ее родители мертвы, моя мама мертва, и я оттолкнула единственного парня, который когда-либо для меня что-то значил. Прямо сейчас мне нужно, чтобы он обнял меня, сказал, что все будет хорошо, но я не набираю его номер.

Я беру лежащий на кровати телефон.

— Джесс, ты нужна мне, — говорю я, когда она отвечает.

— Я так рада, что ты позвонила... Я боялась, ты не звонила целую неделю.

— Готова? Папа женится на этой ведьме, Ребекке.

— Что? Ты серьезно?

— Чертовски серьезно. Она мне только что сказала.

— Тебе не папа сказал?

— Нет. Она хотела быть первой, можешь в это поверить? Он позволил ей мне рассказать.

Тишина.

— Кэт, может, это к лучшему... Я имею в виду, ты уезжаешь, и он останется один.

Я не отвечаю, потому что в глубине души знаю, что она права. Он заслуживает быть счастливым, даже если я — нет.

— Кэт, что ты решила делать? Ты приедешь сюда на лето? — спрашивает она.

— Я не знаю. Может, я просто должна отсюда убраться.

— Думаю, это было бы хорошо для тебя... поможет тебе забыть.

— Я никогда не забуду, — начинаю говорить я, но она меня перебивает.

— Я не это имела в виду. Извини.

— Все нормально, — говорю ей я.

Целую минуту никто ничего не говорит, после чего она спрашивает:

— А что с Камероном?

— Ничего. Я говорила тебе, что порвала с ним.

— Не думаю, что ты должна была. Ты нуждаешься в нем больше, чем думаешь.

— Не напоминай мне, — говорю я, думая о нашей ночи, нашей почти идеальной ночи. Я могла бы навсегда остаться в его руках и была бы совершенно довольна.

— Мне нужно идти. Позвоню тебе завтра, — лгу я, вешая трубку, потому что не могу больше это обсуждать.

Я лежу на кровати, пытаясь заснуть, потому что отказываюсь идти вниз и встретиться лицом к лицу с теми двумя. Слышу, как кашляет отец, извещая меня о своем присутствии. Я сажусь.

— Кэт, ты в порядке?

— А тебе есть разница? — парирую я.

— Не будь смешной, конечно, мне есть разница. Я люблю тебя, — говорит он, садясь у изголовья моей кровати. Я наблюдаю, как он поднимает ноги, ложась возле меня.

— Ребекка рассказала мне о разговоре между вами двумя.

— И что?

— Мне жаль, если ты злишься, Котенок Кэт, но я люблю ее, и мне, в моей жизни, кто-то нужен. Мне нужно, чтобы ты поняла и поддержала это, — говорит он, пока его глаза смотрят в мои.

— Это просто так скоро, после мамы, вот и все.

— Я знаю и сожалею об этом. Ты должна понять, это было почти год, и твоя мать... ну, хоть она и была рядом, но, на самом деле, она достаточно долгое время не была мне женой.

Я понимаю, но ненавижу все это. Даже не знаю почему, но спрашиваю:

— Как Ребекка нашла меня в ночь выпускного?

— Она посмотрела твои вещи. Нашла номер телефона Гэбби.

— И ты не злишься на меня?

— За что?

— За то, что когда она нашла нас, на звонок ответил Камерон.

— О чем ты говоришь? Она сказала мне, что ты ответила на звонок в номере, — говорит он, пока у него на лбу собираются морщины.

Ой! Может, она не такая уж и ведьма, как я о ней думала. Она не сказала моему папе, что это мы с Камероном делили один номер, а не я с Гэбби.

— Ох, ничего, — говорю я, поворачивая лицо.

— Кэтрин, есть что-то, что ты хочешь мне рассказать?

— Конечно, нет, — отвечаю я нервно.

— Ты провела с ним ночь? — спрашивает он почти шепотом.

Я не отвечаю. Я чертовски нервничаю, потому что он обычно знает, когда я лгу о чем-то важном.

— Кэт, я жду.

Я поворачиваюсь к нему лицом, на мои глаза наворачиваются слезы.

— Да. Но, папочка, я люблю его.

Наблюдаю, как он на короткий миг закрывает глаза.

— Пожалуйста, скажи, что вы были осторожны.

— Конечно, так и было. Кроме того, все кончено, я рассталась с ним.

Какого черта я делюсь этой информацией? Понятия не имею, но мне становится легче от того, что я ему рассказала. Хоть и не думала, что так будет.

— Почему ты рассталась с ним?

— Я не знаю. Думаю, из-за мамы и из-за того, что колледж уже не за горами. Он в любом случае уедет.

Он протягивает руку и берет меня за подбородок.

— Не позволяй твоей матери разрушить твою жизнь... в противном случае, ты никогда не будешь счастлива.

— Я знаю.

— Кэт, прямо сейчас я даже не буду больше разбираться о выпускном вечере, но, думаю, ты делаешь неправильный выбор. Я видел, как он смотрит на тебя. Дай парню шанс, ладно? — говорит он, прежде чем встать и уйти.

Ничего себе, я не ожидала этого. Я не только не заработала неприятностей, но и он хочет, чтобы я все еще с ним виделась.

Камерон

До окончания школы осталась неделя. Сегодня суббота, и я сделал все, что мог, чтобы дать Кэт пространство, хотя, когда я смотрю на нее, это убивает меня. Еду к ее дому, но не уверен, смогу ли перестать нервничать и позвонить в ее дверь. Она совершенно ясно дала понять, что не хочет продолжать наши отношения. Единственная проблема в том, что я не могу перестать вспоминать ее последние слова. Она все еще любит меня, просто напугана. Так что мне нужно убедить ее, что я не собираюсь ее оставлять.

Заезжаю на ее подъездную дорожку. Я сижу в моей машине и вижу ее лицо, когда закрываю глаза. Моя рука инстинктивно поворачивает ключ, глуша двигатель. Я нервничаю, потому что понятия не имею, что скажу, когда увижу ее. Всякий раз, когда смотрю в ее глаза, они пронзают меня насквозь. И я не знаю, как справляться с ее глазами, когда они грустны или плачут. Но сегодня я ожидаю именно этого. Если она, конечно, захочет меня видеть.

Когда я стою на крыльце, что ведет к входу в ее дом, дверь открывается. Передо мной стоит женщина, которую я не знаю.

— Я могу вам чем-то помочь? — говорит она.

— Да, я... я ищу Кэт.

Она широко открывает дверь.

— Кэт нет. Ты, должно быть, Камерон? — улыбаясь, спрашивает она.

Ладно, она знает, кто я, но я не имею ни малейшего понятия, кто она.

— Да... а вы?

Она мягко улыбается:

— Я — Ребекка.

Это не хорошо. Я знаю, Кэт ненавидит женщину, что стоит передо мной, которая открыла дверь, будто это место ее.

— Пожалуйста, заходи, — говорит она, указывая рукой.

— Вообще-то я просто хотел убедиться, что с Кэт все хорошо, — говорю я, не двигаясь ни на шаг дальше.

— Пожалуйста? Я бы хотела с тобой поговорить.

Это, должно быть, хорошо.

Вхожу и оглядываюсь вокруг, высматривая кого-то еще.

— Мы одни?

— Да. Пожалуйста, присаживайся. Будешь что-то пить? — спрашивает она, направляясь в сторону кухни.

— Нет, спасибо.

— Камерон, присаживайся.

И я сажусь.

Она садится напротив меня, после чего снова говорит:

— Я немного знакома со всем этим, но знаю, что ты важен Кэт, и именно это имеет значение. Знаю, вы двое расстались, но мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал... ну, для нее.

Я полностью сбит с толку, но говорю:

— Конечно, все, что угодно.

Она хмурит брови, когда пытается понять меня.

— Мне нужно, чтобы ты взял Кэт с собой в Колорадо. Она говорит, что не поедет, но мы с мистером Харпером думаем, что ей и вправду это нужно. Она переживает ужасное время, и я думаю, что ты единственный, кто может ей помочь. Конечно, Билл думает, что лучшее решение — это Саванна. Но я знаю по личному опыту, она нуждается в тебе, даже если сама еще не знает этого.

Я сижу, слушая всю эту длинную речь и зная, что нет никакой возможности, что Кэт даже будет рассматривать возможность наших дальнейших отношений. Я хочу ее, и если буду двигаться дальше, то сделаю все, что в моих силах, чтобы она была со мной.

— Она не поедет, — говорю я, вертя рукой салфетку на столике.

— Она может. Не думаю, что ты понимаешь, как много для нее значишь.

— Это она вам сказала?

— Нет, ее отец. Мы оба знаем о ночи выпускного. Билл уверяет меня, что Кэт никогда бы не сделала этого с парнем, если бы не думала, что ты особенный.

Я все еще пытаюсь взять себя в руки, понимая, что они оба знают о лучшей ночи в моей жизни. Так странно знать, что они в курсе.

Ни на что не ответив из того, что она только что сказала, я встаю.

— Вы знаете, где она?

— В парке.

Я улыбаюсь, когда она смотрит на меня.

— Спасибо.

Я не в состоянии достаточно быстро оттуда уйти. Я очень сильно разволновался, что они все о нас знают. Это не должно меня беспокоить, но все-таки беспокоит. Я бы никогда не смог рассказать ничего подобного моим родителям, ну... разве что папе. Но это не то, чем делятся по телефону, а в последнее время его не было рядом.

Она видит, как я подхожу к ней, и встает, чтобы собрать свои вещи. Я ничего не говорю, пока наблюдаю, как она идет в мою сторону.

— Камерон... тебе стоит прекратить. Все кончено. Я возвращаюсь в Саванну.

— Когда?

Она отводит взгляд, после чего отвечает:

— В июне, Джесс уже получила аттестат, и мы можем провести какое-то время вместе.

Она начинает проходить мимо меня, и я хватаю ее за запястье, поворачивая к себе.

— Не уходи от меня. Снова, — умоляю я, потому что не могу вынести, как она опять это делает.

Она оглядывается и смотрит мне в глаза.

— Чего ты от меня хочешь?

— Чтобы ты осталась. Хочу сделать все правильно... ты и я, вместе.

— Зачем? — спрашивает она.

— Ты все еще любишь меня? — спрашиваю я, потому что, в любом случае, мне нужно это услышать. Ожидая ее ответа, я задерживаю дыхание.

Она поворачивает голову, смотря в сторону.

— Нет.

Что? Я знаю, что она лжет. Как она могла сказать мне это так просто?

— Я знаю, что ты не это имеешь в виду.

— Пожалуйста, просто забудь обо мне.

— Не думай, что я не пробовал. Просто я не знаю как.

Она оглядывается на меня, а я полностью сосредоточен на ее лице. Ее глаза становятся стеклянными, после чего она отталкивает меня и убегает прочь.

Я выкрикиваю:

— Кэт, пожалуйста, не делай этого... не убегай.

Она не слушает, продолжая двигаться дальше.

Я остался стоять один, задаваясь вопросом, как, черт возьми, мне пробиться к этой девушке. Я не хочу, чтобы она уходила от меня в слезах. Хочу поддерживать ее и быть тем, кто заверит ее, что все будет хорошо. Но она не дает мне шанса, и когда я закрываю глаза, то слышу ее голос, неоднократно повторяющийся у меня в голове.

Кэт

Я снова ухожу. Просто не могла стоять там и слушать его голос, его слова. Мне не нравится говорить, что больше не люблю его, но я не вижу из всего этого другого выхода. Мне не нравилось смотреть в его глаза и говорить это, видя выражение его лица. Я хотела, чтобы он обнял меня и поцеловал так, как целовал раньше. Он единственный парень, которого я когда-либо любила и, вполне возможно, единственный, которого я когда-то буду так любить. Мне было почти невозможно продолжать идти, пока он кричал мое имя.

Я иду вниз по Джефферсон, направляясь домой. Хотя не очень-то и хочу туда идти, потому что Ребекка почти переехала к нам. После ссоры с Камероном я ужасно себя чувствую и последнее, чего хочу, — это ее материнскую лекцию. Будто каждый день у нее есть что-то новое, что мне рассказать. Какое-то приключение или история, которые, как она думает, могут нас сблизить.

Открываю дверь. Когда вхожу, они оба сидят перед телевизором.

— Эй, Котенок... как в парке?

— Отлично.

— Тебя нашел Камерон? — спрашивает Ребекка.

Я бросаю сумку на пол, ведя себя как двухлетний ребенок, который собирается закатить истерику.

— Это ты сказала ему, где меня найти?

Папа вставляет замечание:

— Кэт, Ребекка просто пытается помочь. Она знает, что ты к нему чувствуешь.

Я смотрю на него с полным отвращением.

— Ты ей рассказал?

В ответ он кивает.

Я начинаю подниматься по лестнице.

— Просто восхитительно. Давай прокричим это всему миру. Кэт больше не девственница.

Сказав это, я жалею, что не могу забрать свои слова обратно. Ведь причина, по которой Ребекка была права, с каждым моим шагом следует за мной хвостиком.

Я несусь в мою комнату и хлопаю дверью перед ее лицом, после чего она толчком открывает ее.

— Кэт... это безумие. Тебе нужно с кем-то поговорить. Я имею в виду, посмотри на себя.

— Мне нечего тебе сказать.

— Ну, а мне есть, что тебе сказать. Так что сядь и послушай, — кричит она.

Ничего себе, откуда это взялось? Я не думала, что мисс Идеал способна на такое. Но если она думает, что я обращу внимание на все, что она хочет сказать, то очень заблуждается.

— Мы не говорили о выпускном, и мне просто было интересно... ну, что именно ты чувствуешь к Камерону?

Я не ожидала этого.

Прикрываю глаза, опускаясь на кровать, мои ноги свисают на пол.

— Это не твое дело, — стону я.

— Я подумала, может, если поделюсь воспоминаниями о своем выпускном, то ты, может быть, смогла бы поделиться о своем.

Я сажусь.

— Ты серьезно? Хочешь, чтобы я рассказала тебе о нашем с Камероном сексе?

Она не сдается.

— Да, а почему нет? Так девушки и поступают.

— Я уже говорила тебе, ты мне не мать и не подруга и никогда ею не будешь. Так что перестань так вести себя.

Она продолжает говорить, так что я натягиваю на лицо подушку:

— Мой выпускной начался как самый прекрасный вечер в моей подростковой жизни. Мне было семнадцать, у меня было идеальное платье и идеальное свидание. Все произошло так быстро. Я знала, что он пил со своими друзьями, но позже, под конец ночи, когда мы все развлекались в доме у озера у одного друга... — она делает паузу и поворачивается ко мне, — он изнасиловал меня, Кэт.

Дерьмо! Я не ожидала этого. Как, черт возьми, она может сейчас меня подразумевать? Но она выворачивает передо мной свои внутренности, а я веду себя как конченая сука.

Не убирая подушку, я говорю:

— Мне жаль.

— Все нормально. Это было давно. Но не думай, что я бы тут же не убила кого-то, как Камерон, окажись ты на моем месте.

Теперь она вызывает ответную реакцию. Я сажусь.

И бормочу:

— Ты ничего не знаешь о Камероне.

— Я знаю, что ты любишь его, и уверена, что он чувствует к тебе то же самое.

Даже не знаю зачем, но я говорю:

— Я боюсь его любить.

— Почему?

Ладно, думаю, у нас есть минутка.

— Думаю, из-за мамы и колледжа. Просто когда начнется учеба, будет слишком больно. Он собирается в штат Колорадо, а я — в Аризону. В конце концов, он встретит кого-то еще. Так что так лучше.

Она садится рядом со мной, проводя руками по моим волосам.

— Это не должно так быть. Если ты захочешь, все может получиться.

Я снова ложусь, потому что не могу сейчас выносить ее прикосновений. Чьих прикосновений я действительно хочу, так это мамы или его... но не ее.

— Хочешь поехать с ним, навестить его отца? — спрашивает она.

Эта женщина никогда не сдается.

— Хотела, но сейчас нет. Я оттолкнула его... все кончено.

— Уверена, парень с удовольствием примет тебя обратно.

— Не это главное. Я больше не хочу.

— Кэт, ты не знаешь меня очень хорошо, но я знаю многих людей. В частности, один из них мне крупно задолжал.

Ладно, она меня заинтересовала.

— Что это значит?

— Это значит, что ты не должна ехать в Аризону. Если ты действительно хочешь с ним быть, то я могу позвонить. Только скажи.

Я все еще сбита с толку.

— Куда еще я могу поехать или хотела бы поехать?

Она встает, приглаживая рубашку, после чего выпаливает:

— В штат Колорадо.

Я смотрю, как она идет прочь и выходит через дверь моей спальни, закрывая ее за собой. Без слов.

Камерон

Сегодня день получения аттестатов. Здесь вся моя семья, рядом со мной, пока я иду к другим выпускникам. Мама улыбается, когда рядом с ней идет папа. Заметив выражение ее лица, я чувствую внезапную тошноту. Она всегда хотела, чтобы он вернулся, но я знаю, что это последнее, что у него на уме. Он не вернется. У него есть девушка, одна, насколько я знаю. Я так много раз хотел ей это рассказать, но просто не мог заставить себя это сделать.

Мы все выстроились в линию, ожидая, чтобы спуститься по проходу к нашим семьям, когда я замечаю ее. Она далеко впереди меня. Вижу, как Мэтт стоит у нее за спиной, что-то говоря ей на ухо. И это больше, чем что-либо, выводит меня из себя. Вдруг я вспоминаю тот разговор. Вижу у себя в голове образ, как он касается ее, целует ее. Я хочу прыгнуть вперед, пнуть его задницу. Но не могу. Слышу, как снаружи доносится музыка. Пора начинать представление.

Пока называют имена, терпеливо жду, когда доберутся до буквы «Х». Я хочу посмотреть в те глаза, увидеть ее лицо. Последняя неделя в школе была для меня сущим адом. Я видел ее каждый день, сидя на истории и за ланчем, но она ни разу не посмотрела в мою сторону.

Слышу, как на возвышении называют ее имя. Я задохнулся, увидев на ее лице улыбку, когда она получает свой диплом. Она улыбается, а я разваливаюсь на части, пока наблюдаю за ней. Она прекрасно выглядит... счастливее. Я поднимаю руку к лицу, вытирая капельки пота, которые начинают падать.

Возле меня стоит Макс, и я замечаю, что он смотрит на меня.

— Чувак, ты в порядке? — наклоняясь, спрашивает он.

Нет.

— Все хорошо.

— Ты не выглядишь на «хорошо».

Да ладно! Спасибо, что указываешь очевидное.

Я не отвечаю, боясь того, что могу сказать.

Когда несколько минут спустя я слышу мое имя, то натягиваю фальшивую улыбку, пока иду, чтобы забрать свой билет отсюда. Вот только я не хочу отсюда сваливать, по крайней мере, без Кэт, хоть и знаю, что она не поедет со мной.

После окончания церемонии, я вижу ее, стоящей с кем-то из ее семьи и Ребеккой. Начинаю к ней идти, но вмешивается папа.

— Так я могу с ней познакомиться?

Сбитый с толку, я качаю головой.

— С кем?

Он указывает на Кэт глазами.

— Я так предполагаю, девушка, от которой ты так и не смог оторвать глаз, и есть Кэт, — говорит он, кладя руку мне на плечо.

Я пожимаю плечами.

— Все кончено. Я рассказывал тебе.

Он улыбается.

— Уверен в этом?

— Да.

— Ладно, сынок. Нам нужно ехать на вечеринку, которую устраивает твоя мама.

— Я собираюсь на другую вечеринку.

— Ты можешь встретиться с друзьями позже. Она многое сделала, так что прямо сейчас тебе стоит побыть с семьей.

Смеюсь над комментарием о семье. Мы не были семьей уже лет пять. Так зачем сейчас начинать так себя вести?

Я все еще наблюдаю и вижу, как Кэт уходит с отцом, его рука обернута вокруг ее плеч.

Мэтт сегодня вечером для всех выпускников устраивает огромную вечеринку. Его родители даже наняли нас как группу. Прямо сейчас я не хочу ничего больше, чем напиться и забыть о ней. Слишком тяжело видеть, как она уходит.

— Пошли, старик, — говорю я, потянув его в противоположном направлении.

Кэт

— Я не пойду, — говорю я, пока Гэбби тянет меня в сторону.

— Почему нет... ты могла бы развлечься. Это было недели назад.

— Ты знаешь почему. Там будет Камерон.

Она закатывает глаза.

— Значит, будет и Стефани. Поверь, если тебя там не будет, то она весь вечер будет вонзать в него свои когти еще до того, как ты успеешь сказать «Барби».

Она знает, что от этого имени у меня кипит кровь.

— Он может быть с той, с кем пожелает, — говорю я, когда слышу, что меня зовет отец.

— Я должна бежать.

— Зайду за тобой в восемь, — кричит она.

Эта девушка неумолима. Она никогда не сдается. Я, правда, рада, что нашла ее в этом году, и мне не нравится ее разочаровывать. Но нет никаких шансов, что я пойду сегодня вечером туда, где будет Камерон.

После окончания церемонии вручения дипломов мы направляемся на ранний ужин. Папа хочет поехать в «Роузбад», но я просто не могу себя заставить. Он очень сильно напоминает мне о Камероне. Так что вместо этого я выбираю «Салливан». Там можно заказать хороший стейк. К нам троим присоединились мои дядя, тетя и двоюродная сестра. Папа преподносит мне красивую синюю коробочку, обернутую маленьким белым бантом. Внутри оказывается великолепное ожерелье с маленьким, свисающим вниз медальоном.

Он говорит:

— Я подумал, может быть, ты могла бы положить внутрь что-то особенное.

— Спасибо, пап. Оно идеально.

Вмешивается Ребекка:

— Итак, неужели на вечер никаких грандиозных планов?

— Будет какая-то вечеринка, но я не иду, — говорю я всем.

Вижу, как Лорен, глядя на меня, кусает губу, будто хочет что-то сказать. Но не говорит.

После двух не таких уж и неприятных часов с моей семьей и Ребеккой мы покидаем ресторан и направляемся домой.

***

Я в комнате слушаю музыку, когда слышу стук в дверь.

— Кто там?

— Ребекка.

Я закатываю глаза.

— Открыто.

— Внизу твоя подруга Гэбби. Говорит, что она здесь, чтобы забрать тебя на ту вечеринку. Ты передумала?

Я выключаю музыку и сажусь.

— Я не пойду. Скажи ей, что я сплю или что-то в этом роде.

— Кэт, я не хочу подражать родительскому голосу, но настаиваю, чтобы ты пошла.

Снова поднимаюсь.

— Извини?

Она расслабляет лицо.

— Это для твоего же блага, кроме того, твой отец согласен. Так что собирайся, а мы задержим Гэбби.

— Я же сказала, что не хочу идти.

— Сделай одолжение... встань и иди повеселись. Пожалуйста, поверь мне, тебе действительно это нужно.

Она выходит с улыбкой на лице, которая кажется большей, чем озеро Мичиган.

Я по-прежнему сижу на кровати, мысленно пробегаясь по различным сценариям. До того как я замечаю ее, на меня уже смотрит Гэбби.

— О Боже... вставай уже и сделай себя красивой, — говорит она, дергая меня за руку.

— Зачем ты так со мной?

— Потому что ты мой друг, и я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я счастлива, разве ты не видишь этого по моей улыбке? — спрашиваю я насмешливо с ненастоящей усмешкой.

Она тянет меня с кровати, замахиваясь ногой на мою задницу, после чего пинает ее.

— У тебя двадцать минут... шевелись.

Пораженная, я стону, но направляюсь в ванную комнату. Когда выхожу, она уже приготовила мне наряд, который сейчас лежит на моей кровати.

— Платье?

— Что? Я в платье, кроме того, это не платье, а сарафан.

— Ты такая сумасшедшая, — говорю я, поднимая его.

Раздеваюсь и натягиваю через голову выбранную ею одежду... которая мне не нравится.

— Почему бы тебе сегодня не поднять волосы? — спрашивает она.

— Нет.

— Почему нет? Это сводит Камерона с ума.

— Именно поэтому волосы останутся распущенными, — говорю я, замечая, как она рада. — Чему ты так радуешься?

Она немного повизгивает, после чего говорит:

— Макс пригласил меня на свидание.

— И когда свидание?

Ее глаза становятся большими.

— Сегодня вечером, так что пойдем уже.

Невероятно! Половину вечера я буду стоять одна в углу. Так что я тут же решаю, что ради всех остальных только буду делать вид и уйду в десять.

Нас подвозит папа. Мы могли бы пройтись, но он настоял. Наверное, чтобы убедиться, что моя задница все-таки здесь появится.

Мы заходим на задний двор. Везде, где смогла, мама Мэтта развесила синие и оранжевые шарики и ленты.

Не желая искать его взглядом, я смотрю себе под ноги. Слышу музыку, слышу, как поет его голос. И задаюсь вопросом: что, черт возьми, я здесь делаю?

Камерон

Не могу поверить, что она появилась. Я смотрю на нее недоверчиво, потому что был уверен, что сегодня вечером не увижу ее. Я уже захмелевший, ведь еще перед вечеринкой пил с Максом, так что теперь мне нужны все мои силы, чтобы поговорить с ней. А еще лучше, может, мне нужно чуть больше мужества, чтобы подойти и заговорить с ней.

Я оглядываюсь на Макса, он смотрит на нее. Киваю в сторону его рюкзака, наполненного выпивкой, которую он захватил со своего дома. Закончив песню, отхожу назад, поднимаю к губам бутылку и делаю три огромных глотка.

Передаю ему бутылку.

— Мне нужен перерыв.

Он кивает, после чего говорит в микрофон:

— Мы вернемся в десять.

Спрыгиваю с импровизированной сцены, направляясь прямо к ней, она стоит спиной ко мне и разговаривает с Мэттом. Из ниоткуда появляется Стефани.

— Мне очень понравился этот сет[18], Кам, — говорит она, пробегая своими ногтями по моей рубашке.

— Стеф... уйди, — говорю я, отталкивая ее руку и уходя.

— Не знаю, почему ты тратишь на нее свое время. Кажется, ей и с Мэттом довольно уютно, — выкрикивает она.

Я ускоряю шаг и проталкиваюсь через толпу. Вижу, как меня замечает Мэтт. Он что-то шепчет ей на ухо, а потом приближается ко мне.

— Кам... отпусти ее, — говорит он, потянув меня за руку.

— Мэтт, отьебись.

Он поворачивает меня, чего бы никогда не смог, если бы я не был пьян.

— Пусть девушка повеселится. Не порть ей эту ночь. Думаю, ей нужно это, мужик.

— Что ты знаешь?

Его брови ползут вверх.

— Знаю. Дай ей хоть ночь передышки.

Знаю, он прав, но я не хочу этого признавать. Улыбаясь Гэбби, она выглядит счастливой. К ним присоединился Макс, обняв свою спутницу рукой.

Поднимаю обе ладони к лицу, потирая виски, и пытаюсь понять, что делать.

— Уйди, — слышу, как говорит Мэтт.

И я ухожу. Возвращаюсь на сцену, выпивая бутылку воды. Она потрясающе выглядит. До этого я только раз видел ее в платье, и та ночь навсегда укоренилась в моей памяти. Поворачиваюсь спиной, потому что больше не могу на нее смотреть. Ее лицо, ее глаза, ее рот — все меня волнует. Раньше со мной никогда такого не случалось, пока в январе она не вошла в тот класс.

Когда Макс и Уилл присоединяются ко мне на сцене, я хочу закончить сет и уйти. Не могу здесь больше находиться. Каждая песня, которую я пою, предназначена для нее, и я не могу не надеяться, что она вслушивается в слова.

Закончив последнюю песню, я поднимаю над головой гитару и кладу ее в чехол. А когда поднимаю глаза, ее уже нет. Кручу шеей в разные стороны и пытаюсь распутать наушники.

Возвращаюсь и даю пять Максу и Уиллу.

— Я ухожу.

— Куда? Еще рано, — говорит Уилл.

Я смотрю на Макса, выражение моего лица говорит все, что нужно, и я спрыгиваю вниз.

Добравшись до машины, я вижу прислонившуюся к ней Кэт. Останавливаюсь, потому что боюсь пошевелиться. Когда она поднимает глаза и замечает меня, то начинает идти ко мне. Я тут же иду навстречу.

— Ты здесь, — говорю я.

— Я здесь.

И тут же огрызаюсь:

— Чего ты хочешь?

Эта девушка слишком много раз разрывала меня на части, а потом выбрасывала. Она единственная, кто когда-либо разбивал мне сердце, так что я не в состоянии стоять здесь и снова это переживать. Но ничто не сравнится с этой девушкой... и никто.

Она делает шаг назад.

— Я просто хотела поздравить тебя, вот и все.

Отступаю, чтобы между нами было еще большее расстояние.

— Твоя музыка... вы, ребята, сегодня отлично играли, — добавляет она.

Пытаюсь рассмотреть ее лицо, но она смотрит себе под ноги.

— Спасибо.

Она подходит и берет меня за руку. Я закрываю глаза, чувствуя тепло, после чего высвобождаюсь с ее захвата.

— Кэт, я так больше не могу.

— Извини. Если бы все было по-другому... — говорит она, но я ее перебиваю:

— Позволь мне помочь тебе. Я буду тем, кто сегодня уйдет, — говорю я, обходя ее, и открываю мою машину.

Она бормочет со слезами:

— Кам, пожалуйста, послушай. Если я не скажу этого сейчас, то у меня больше не будет шанса.

Дерьмо! Я не очень хорошо справляюсь со слезами, а с ее тем более.

Ступив одной ногой в машину, я поворачиваюсь к ней лицом.

— Что?

— Я давно тебе говорила, что из этого ничего не получится. Почему ты не мог меня послушать? А теперь мы стоим здесь, будто незнакомцы.

У нее падают слезы, стекают в рот. Рот, который я больше всего хочу поцеловать, но не целую, потому что боюсь, что это причинит мне еще больше боли.

— Ты не доверяла мне, — говорю я, подходя к ней.

— Это неправда.

— Если это неправда, то почему сейчас мы здесь? — спрашиваю я.

Наблюдаю, как она стирает с лица слезы.

— Столько всего случилось. Мне нужно, чтобы ты понял, что я любила тебя... я все еще тебя люблю, но это ничего не меняет.

После этих слов я запрокидываю голову назад.

— Зачем ты так со мной?

— Я никогда не хотела причинить тебе боль, просто так легче.

Подхожу ближе, чувствуя на своем лице ее дыхание.

— Ты не могла бы сделать мне еще больнее, чем уже сделала.

Она встает на цыпочки, потянув мой подбородок вниз, после чего касается своими губами моих. Мне не хватает вкуса корицы, но я теряюсь в ее соленом поцелуе. Знаю, мне нужно оторваться от нее, или я окончательно буду сломлен.

Я отклоняюсь.

— Зачем ты поцеловала меня?

— Прощай, Камерон.

И это все, что она говорит. После чего уходит, оставляя меня одного. Снова.

Я думал, что сегодня у меня было преимущество, но когда наблюдаю, как она уходит, то понимаю, что мое сердце только что еще больше разбили. Если это вообще возможно. Но этого больше не произойдет.

Кэт

Последние две недели были сущим адом. Сейчас выходные в честь Дня памяти, и я должна быть в самолете с самым лучшим парнем, лететь в Колорадо. Вместо этого, я плачу в комнате, слушая диск, который он для меня записал. Снова и снова слушая его, не могу не закрыть глаза. Я теряюсь в словах, которые он для меня поет. Он засел у меня в голове, и я не могу от него избавиться.

Неохотно соглашаюсь пойти с Ребеккой за покупками на лето и купить несколько вещей для дортуара[19] в колледже. Папа настаивает, чтобы я пошла именно с ней.

— Веди себя как девушка, вот и все, — сказал он.

Я живу в Иллинойсе уже как пять месяцев и до сегодняшнего дня только раз была в центре города. Ребекка настаивает на покупательском буме[20] на Мичиган авеню. Я бы с радостью поехала в Оук-Брук, но, кажется, я никогда не буду к этому готова. Так что остается только центр. Мы заезжаем на ее кабриолете на парковку возле дома, где у нее есть квартира.

— Я думала, ты здесь больше не живешь.

— Эта квартира еще месяц будет моей, — говорит она, прежде чем сказать мне смотреть на руки, пока она будет поднимать крышу.

Мы выезжаем на шумную улицу, заполненную множеством людей. Что неудивительно, ведь сегодня суббота и прекрасная погода.

— Итак, я предполагаю, он сейчас в Колорадо?

— Наверное.

— Досадно, что ты с ним не поехала. Там красиво. Тебе стоит посмотреть кампус до того, как примешь решение.

Она хороша, но я — не я, если не отвечу тем же.

— Ребекка, давай сегодня обойдемся без разговоров о Камероне и колледже.

Она улыбается.

— Как хочешь.

После двух не таких уж и мучительных часов шоппинга с ней, мы отправляемся на ланч в маленький французский ресторан. Пока мы занимаем столик, у меня складывается впечатление, что она знает весь персонал. Все они зовут ее по имени и спрашивают, где мой отец. И это так противно.

— Итак, скоро свадьба, и я хочу тебя кое о чем спросить, — говорит она, делая глоток «Шардоне»[21].

— Валяй.

— Ну, я хотела бы узнать, не будешь ли ты подружкой невесты?

Она что, шутит?

— Разве у тебя нет кого-то получше на эту роль?

— Нет, я хочу, чтобы подружкой невесты была ты. День был бы идеальным, к тому же, я знаю, что это многое бы значило для твоего отца.

В конце концов, она не так уж и плоха. Знаю, она любит моего отца, это очевидно по тому, как она всегда о нем думает. Так что в глубине души я рада за него.

— Хорошо, но только ради папы, — говорю я. Не хочу, чтобы она меня неправильно поняла. Хотя не могу ничего поделать, она мне все больше и больше нравится.

После еды она настаивает на заказе «один на двоих», и я думаю, что это конец.

— Итак, я заказала нам маникюр в «Пенинсула»[22]. У них превосходные мастера.

Я закатываю глаза.

— Разве нам не пора возвращаться?

— Я сказала твоему отцу, что нас не будет целый день, займемся девчачьими делами... будет весело.

Она оплачивает счет. Мы возвращаемся на Мичиган авеню, где нам будут делать педикюр. Это самый лучший отель из всех, что я видела за всю свою жизнь.

Мы сидим бок о бок, когда она наклоняется и говорит:

— Что насчет того, чтобы мы с тобой отправились в небольшое путешествие?

Чувствую, как морщится мое лицо, когда спрашиваю:

— Куда?

Она улыбается.

— В Колорадо, глупышка. Я правда хочу показать тебе кампус Боулдера[23].

— Ты когда-нибудь сдашься?

— Нет, так что соглашайся.

Эта женщина чокнутая.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Как я могу просто появиться, типа... эй, Камерон, я здесь?

— А почему нет? Это было бы так романтично.

— Ты сумасшедшая, знаешь?

Женщина внизу натирает на мои икры какую-то вонючую смесь. Кажется, я сплю, когда думаю о лице Камерона, вспоминаю каждый точеный мускул его груди. Груди, которую я отчаянно хочу снова увидеть.

Я смотрю на нее, и от этой мысли она светится.

— Это бессмысленно. Через десять недель я должна быть в Аризоне.

— Или через десять недель ты должна быть в Колорадо. Тебе решать.

— Это невозможно. В этом году слишком поздно.

Она вынимает из воды ноги, и во все стороны летят брызги.

— Все возможно. Кроме того, я звонила своему должнику. Если ты захочешь там учиться... то поступишь.

— Как?

— Мы с твоим отцом отправили твои копии.

— Папа согласился?

Меня застали врасплох этим разговором. Возможность учиться в колледже, в котором будет учиться Камерон, начинает казаться потрясающей.

Она только кивает.

— Что насчет Джесс? Она моя лучшая подруга. Я не могу вот так ее кинуть.

— Она всегда будет твоей лучшей подругой, и с учебой в колледже ничего не поменяется.

Знаю, она права, мы с Джесс всегда будем друзьями. Мне нужно что-то сказать, потому что от этой мысли я начинаю учащенно дышать.

— Мне не нравятся зимние сапоги. Я предпочитаю солнце.

Она не отвечает, только качает головой.

***

Возвращаюсь в мою комнату и рассматриваю идеальный педикюр. Розовый, тьфу! Открываю мобильный. Ни сообщений, ни звонков — ничего. Подхожу к столу. Поднимаю нашу фотографию с выпускного и несу ее обратно к кровати. Шлепаясь вниз, я разглядываю его лицо, смотрящее на меня, и на глаза наворачиваются слезы. Прижимаю фотографию к груди и проваливаюсь в сон.

Камерон

Я сделал все возможное, чтобы весело провести время с папой. Выходные были долгими, так что не думаю, что мог бы посмотреть хоть еще на одну гору. Слава Богу, штат Иллинойс такой же плоский, как и блинчик. Не хочу в ближайшее время снова куда-то подниматься.

Папа все время старался меня занять, зная, как нелегко мне было выбросить Кэт из головы. Но проблема в том, что я не могу ее забыть, даже если бы захотел.

Сейчас июнь, и я не видел Кэт с вечеринки по случаю окончания школы. С тех пор прошло чуть больше недели, но я все еще не могу выкинуть из головы ее слова. Знаю, со дня на день она отправляется в Саванну. Или Кэт уже там. Но она не могла уехать от меня так быстро.

Я чуть не падаю со скейтборда, когда вижу, как она выходит со «Старбакса» с девушкой ее папы. Кэт не видит меня, но я наблюдаю, как она садится на скамью и смеется во время разговора. Она еще красивее, чем я помню, если это вообще возможно. Когда я смотрю на нее, мое тело содрогается от страхов. Я хочу подхватить ее со скамьи и поцеловать так, как она целовала меня раньше.

Позади тормозит Макс, хватая меня за плечо.

— Да ладно, мужик. Оставь ее в покое. Поехали потренируемся.

Я поворачиваюсь, следуя за ним. Оглянувшись на нее через плечо, замечаю, что она смотрит на меня. На секунду я думаю, что вижу, как ее рот изгибается в улыбке, так что улыбаюсь в ответ.

***

Я сижу на крыльце и думаю о Кэт. Как всегда. Наблюдаю, как подходит к концу ночь, но без нее все совсем не так. Не могу не желать, чтобы она была здесь. Тишина не так уж и плоха, но воспоминания, пробегающие в мыслях, сводят меня с ума.

Пытаюсь переключиться на лето, колледж и папу. Однако это все пустая трата времени и сил, поскольку я сижу здесь. И все, о чем я думаю, сразу же напоминает о ее последних словах.

Достаю из переднего кармана мобильный и смотрю на яркий экран. Прошли недели, а от нее ни звонка. Было почти невозможно не поехать к ней или не позвонить. Как для нее это может быть так легко?

Ничего не получается, так что я поднимаюсь по лестнице и иду в постель. Смотрю на наше фото с выпускного, стоящее на тумбочке. Я так рад, что она настояла, чтобы сфотографироваться, потому что это единственное, что у меня есть от нее. Поднимаю его и, кажется, вечность смотрю на него. Знаю, я должен спрятать его подальше или вообще выбросить, ведь оно только вызывает болезненные воспоминания. Но не могу заставить себя это сделать. Когда я вижу ее взгляд, направленный на меня, это утешает меня. Я дал ей слово, что никогда не уйду от нее, не отпущу ее. И вот он я, отпускаю ее. Я ненавижу это, но она не оставила мне выбора.

Не знаю почему, но я все еще держусь за нее. Хоть она меня и не хочет. Я стараюсь быть понимающим: ее мама, школа, ее папа, но все еще не могу вдолбить все это себе в голову.

Изо всех сил стараюсь быть сдержанным, но, вместо этого, позволяю стать для нее открытой книгой. Хотя, я ни о чем не жалею. Я бы снова и снова позволял ей разбивать мое сердце, если бы это означало побыть с ней еще одну минуту. В этом мире нет ничего, что может изменить мое к ней отношение. Она моя первая любовь, и я всегда буду желать быть с ней.

Кэт

— Я его не надену, и это не обсуждается, — говорю я Ребекке.

— Но оно так тебе идет. Пожалуйста, ради меня?

Я опускаю голову, потому что не хочу, чтобы она видела мое лицо.

— Я просто не могу надеть мое выпускное платье. Оно напоминает мне о Камероне.

Она подходит и поглаживает меня по руке.

— Извини, я не подумала.

— Все нормально. Как насчет вот этого? — спрашиваю я, подняв сексуальное черное платье.

— Ты не наденешь на свадьбу черное. Найдем что-нибудь другое, — говорит она, опускаясь в красное бархатное кресло, стоящее в углу магазина. Она поднимает глаза. — Может, голубое? В голубом ты будешь потрясающе выглядеть.

Пытаясь скрыть улыбку, я закусываю губу.

— Голубой подойдет.

После того, как я перемерила платья десяти оттенков голубого, мы наконец-то нашли подходящий оттенок.

— И что, это было так трудно?

— Это было ужасно, — дразню я.

Мне и вправду Ребекка нравится все больше и больше. Она все еще не отказалась от мысли обо мне и Камероне, хотя я уже сдалась. Не то, чтобы я не хотела, чтобы он был в моей жизни, потому что я хотела этого. Я едва могу дышать, когда думаю о нем. Наверное, я бы полностью развалилась на части, если бы снова его увидела. Именно по этой причине я и избегаю всех привычных для меня мест.

Слышу, как она говорит:

— Итак, до свадьбы осталось две недели, у тебя на примете есть кто-то особенный, кого ты хотела бы пригласить?

— Нет. Я иду одна. Если ты не считаешь моей парой Джесс.

Она настаивает.

— Ты уверена?

— Уверена.

— Ты бы понравилась Камерону в этом платье.

— Ребекка, я знаю, ты не так стара, но на самом деле, если хочешь быть мне хорошей мачехой, то не порть все. Хватит вести себя как подружка.

Она только смеется.

Мы возвращаемся домой после нашего «девчачьего дня», когда она говорит:

— Ты не могла бы сходить и купить мне латте?

Я поворачиваюсь, глядя на нее.

— Я знаю, что ты задумала.

Она пожимает плечами.

— Что, мне нужно немного кофе.

— У нас дома есть кофе.

— У нас не такой, — говорит она, почти выталкивая меня из машины.

Пока иду к кофейне, я ни на что не обращаю внимания. Услышав впереди звук скейтборда, я поднимаю взгляд. Он уже заметил меня, так что поздно разворачиваться и убегать. Он, кажется, немного колеблется, когда смотрит на меня, но все же медленно подходит ко мне.

— Эй, Кэт. Рад тебя видеть.

— Я тебя тоже, — бормочу я.

Начинаю обходить его, когда он берет меня за руку.

— Подожди. Как ты? Прошло немного времени.

— Спасибо, лучше. Из всех людей, каким-то образом Ребекке удалось мне помочь.

Он нерешительно улыбается.

— Рад за тебя.

Когда я смотрю в его глаза, то у меня такое ощущение, будто они загипнотизированы. Прежде чем я что-то еще говорю, он произносит:

— Я скучаю по тебе, знаешь?

Я не отвечаю, только улыбаюсь. Оглядываюсь в сторону Ребекки — у нее на лице неизменная улыбка. Видимо, ее маленький план сработал. Я решаю рискнуть, потому что не знаю, как долго смогу с этим бороться.

— Камерон? — говорю я нервно.

— Да?

— Хочешь поужинать с нами, сегодня?

Он смотрит мне в глаза.

— Что? С кем?

Я закусываю губу, после чего говорю слова, которые не считала возможными.

— С моей семьей.

Он ухмыляется, но все еще стоит от меня подальше.

— Кэт, я хочу. Правда. Просто не знаю, будет ли это умно с моей стороны, после всего, что было. Я не уверен, что снова смогу через это пройти, — говорит он, пока вертит колесики его скейтборда.

— Я пойму, если ты не сможешь. Я просто подумала, может быть... не знаю, может мы могли бы начать все сначала.

— Я думал, ты собиралась в Саванну.

— Собиралась, но свадьба и все остальное... Я просто решила остаться здесь.

— Кэт, я не знаю, — говорит он, на этот раз качая головой. На секунду я думаю, что он может согласиться, но этого не происходит.

— Мне нужно ехать, — говорит Камерон.

— Если нужно... поезжай.

Знаю, звучало убого, когда я это сказала, но меня расстроил его голос. Да уж, я облажалась. О чем я вообще думала? Какого черта он бы принял меня с распростертыми объятиями? Очевидно, он не простил меня.

— Надеюсь, ты счастлива, — говорю я Ребекке, когда возвращаюсь в ее машину.

Она перекидывает через мой подголовник руку.

— Что случилось?

— Думаю, он все еще обижен на меня. Не знаю. Я пригласила его сегодня поужинать с нами, но он не согласился.

— Ну, а что он сказал?

— Сказал, что не уверен.

— Мне жаль. Я видела его на углу и подумала, что, может быть, если он увидит тебя...

Я перебиваю ее.

— Ладно. Я в порядке.

— Ты не в порядке. У тебя трясутся руки.

Черт, она заметила.

— Слишком поздно, — бормочу я, вытаскивая из сумки солнцезащитные очки и пряча глаза.

Она больше не давит, чем удивляет меня. А я все жду, как с ее губ сорвется следующий комментарий. Но в этот вечер его не было.

Мы ужинали в «Роузбад» — одном из любимых ресторанов папы. Признаю, он и в мой список попал. Не из-за еды... которая здесь хороша, а потому что он напоминает мне Камерона. О той ночи они ничего не знают... ну, разве что немного. И на меня тут же нахлынывают воспоминания. Шоколадная глазурь, клецки, фильмы, его губы, его руки, его обнаженная грудь. Задаюсь вопросом, что было бы, если бы он согласился и пришел на ужин. Но он не пришел. Мне было больно, когда он не позвонил, чтобы дать однозначный ответ, но я поняла.

— Кэт... будешь десерт или нет? Бедный парень все еще ждет ответа, — говорит папа.

Я поднимаю взгляд на официанта.

— Нет, спасибо.

Вдруг мне становится жарко, и я поднимаю к губам стакан воды. И выпиваю его одним огромным глотком.

Камерон

Я смотрю на мобильный, не веря в то, что вижу. В сообщении Кэт приглашает меня на свадьбу своего отца.

Камерон,

Как ты знаешь, мой отец женится, и я хотела бы там с тобой встретиться. В «Ритце»[24] , в центре города, 1 июля в 18:00. Если ты решишь прийти... Обещаю, все получится. Люблю, Кэт. 

Что мне делать? Я не знаю, смогу ли заставить себя пойти. Даже после прочтения обещания, подписанного ее именем... и слова «люблю» рядом с ее именем. Она все еще любит меня. Господь знает, я тоже все еще люблю ее, но если она не была серьезна, то я умру, если снова ее увижу.

Я не отвечаю на сообщение. У меня есть целые две недели, чтобы набраться смелости и пойти, будучи на свадьбе ее парой. Когда я видел ее в последний раз, она казалась счастливее, но я знаю, что сегодня вечером ей, возможно, может понадобиться друг.

На улице жарко, сильнее, чем обычно. Мама была более чем счастлива помочь мне подготовиться. Видимо, последний месяц я был для нее занозой в заднице.

— Ты как всегда красив, — говорит мне мама.

— Не знаю почему, но я так нервничаю, — признаю я, мучаясь с галстуком. Только я знаю почему. Даже если сообщение настоящее, моему сердцу все равно тяжело в это поверить. Срываю галстук, чувствуя, что он душит меня.

Она наклоняется и целует меня в щеку.

— Камерон, иди... повеселись.

Я улыбаюсь, но больше ничего не говорю.

***

Полностью вспотев, я подъезжаю к камердинеру «Ритца», хотя всю дорогу мне в лицо в полную силу дул кондиционер. Прохожу мимо швейцара, спрашивая о свадьбе Харперов. Он направляет меня в бальный зал, который находится на том же этаже, что и вестибюль. Я быстро иду, потому что опаздываю — движение на автостраде было просто бампер к бамперу.

Только я вхожу, и начинается церемония. Не желая никого беспокоить, сажусь сзади. Вижу, как она стоит лицом к своему отцу. Закрываю глаза, после чего снова сосредотачиваю на ней взгляд. Я все еще могу встать и уйти. Все равно она, наверно, думает, что я не приду. Но не ухожу. Не могу не задаться вопросом, что если она действительно хочет попробовать снова. Уже один этот вопрос заставляет меня сидеть, не двигая ни одной мышцей тела. Я с нетерпением жду того, что она хочет мне сказать. Даже если в конце лета мы расстанемся, я готов снова перед ней открыться. Но если бы речь шла о ком-то другом, то я бы давным-давно уже ушел.

Когда заканчивается церемония, они идут вниз по проходу из белой гофрированной бумаги. Я вижу, как Кэт наклоняется, чтобы что-то сказать на ухо девушке, сидящей во втором ряду, при этом она улыбается. От понимания, что скоро она увидит, что я жду ее, у меня на короткую секунду останавливается сердце. Я продолжаю смотреть на нее не только потому, что она потрясающе выглядит, но и потому, что она единственная, кто меня здесь интересует.

Они продолжают идти, через каждые несколько секунд останавливаясь, чтобы улыбнуться хлопающим им гостям. До того, как мы встретимся взглядами, остаются считанные секунды. Перевожу взгляд в сторону, глядя на ее отца и Ребекку, которая, кажется, слишком рада меня здесь видеть. Она искренне улыбается. Я улыбаюсь в ответ, но моя улыбка начинает увядать, когда я замечаю выражение лица Кэт. За всю жизнь мне не понять, почему, увидев меня, она выглядит удивленной. Ее брови сводятся к переносице и встречаются в середине лба.

Они все начинают выходить из комнаты, когда она поворачивается лицом ко мне и одними губами говорит:

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, но отец тянет ее за собой, выводя через огромные двери.

Почему она так удивлена? Она та, кто попросил меня с ней встретиться. Знаю, я не подтвердил, что приду, но ее ответ заставляет меня немного волноваться.

Смотрю, как девушка из второго ряда бежит в ее сторону. Я все еще не имею ни малейшего понятия, кто она такая. И в считанные секунды я вижу следующее: Кэт разговаривает с Ребеккой, при этом ее лицо выглядит сердитым, а девушка, которую я не знаю, рассматривает меня.

Время идет, и я чувствую себя неловко, так что с сиюминутным решением встаю, чтобы уйти. Я здесь явно нежеланный гость, поэтому мне лучше поскорее отсюда убраться. Как только встаю, Кэт начинает идти ко мне. Мое тело напрягается в ожидании слов, которые слетят с ее губ. Боже, почему она так прекрасна? Пока она приближается, я не могу отвести от нее взгляд.

— Камерон, я не знаю, что сказать.

— В какие игры ты играешь? Потому что, думаю, с меня хватит, — говорю я, пытаясь сдержать эмоции.

Она делает забавное лицо.

— Мне очень жаль, но я не отправляла тебе то сообщение. Это была Ребекка, — морщится она.

Через силу я издаю саркастический смешок.

— Отлично.

Чувствую, как ее рука хватает мою.

— Но это того стоило, я рада, что она это сделала.

Я офигеваю, потому что не уверен, о чем она говорит, пока с ее губ срываются слова ее маленькой речи.

Слышу, как она говорит:

— Я очень рада, что ты здесь, правда. Ты можешь познакомиться с Джессикой, и, ну, если ты останешься, то сможешь быть сегодня вечером моей парой.

— Подожди минутку, — успеваю сказать я. — Ты не приглашала меня?

Она смотрит себе под ноги и отпускает мою руку.

— Нет, но я бы пригласила, если бы знала, что ты придешь.

Я поднимаю ее подбородок.

— Кэт, ты же знаешь, я всегда приду, когда бы ты ни захотела. Тебе всего лишь нужно чуть больше верить.

Ее глаза начинают наполняться слезами.

— Но ты не пришел на ужин, так что... я думала, что на этот раз все точно кончено.

— Кэт, ты права, я не пришел, но только потому, что это меня до смерти напугало. Ты устроила у меня в голове такой беспорядок.

Мои глаза полностью сосредоточены на ней.

— Почему ты сегодня не побоялся прийти?

Улыбаясь, я слегка качаю головой.

— Потому что решил, что ты стоишь того, чтобы за тебя побороться.

Прежде чем мне удается еще что-то сказать, она охватывает руками мои плечи, сжимая так сильно, как только может.

— Я люблю тебя, — шепчет она мне на ухо.

Я не отвечаю. Вместо этого, прячу лицо в ее волосах, вспоминая причину, по которой сюда приехал.

Кэт

Отклоняюсь. Думаю, я ожидала, что он скажет, что тоже меня любит, но прямо сейчас мне все равно. Он здесь, и он здесь ради меня, так что хватит разговоров.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить, — говорю я, потянув его за собой.

Не думаю, что могла бы быть еще счастливее. Моя лучшая подруга и парень, в которого я по уши влюблена, находятся в одной комнате.

— Камерон, это Джессика. Моя лучшая подруга из Саванны. Помнишь?

— Конечно, помню. Рад с тобой познакомиться, Джессика. Кэт так много о тебе рассказывала.

Джессика свободно обнимает меня за талию и протягивает руку.

— Взаимно, — говорит она, улыбаясь мне.

Две секунды спустя, безумно счастливые, держась за руки, к нам подходят Ребекка (моя новая мачеха) и мой отец. Не могу не обратить внимания, как красиво она сегодня выглядит.

Ребекка обходит вокруг меня и притягивает Камерона в большие медвежьи объятия.

— Я так рада, что ты пришел, теперь все идеально, — говорит она, отклоняясь и сжимая мою руку.

— Спасибо за помощь. Меня бы здесь не было, если бы не то сообщение, — улыбаясь, говорит он.

Она тихо хихикает.

— Знаю. Я гений в таких делах.

— Котенок Кэт, готова немного встряхнуться? — спрашивает папа.

Я закусываю губу, пытаясь удержать нелепую улыбку, расползающуюся по моему лицу.

— Конечно.

Когда начинает играть группа, трое из нас сидит и смотрит, как счастливая пара танцует свой первый танец в качестве мужа и жены. Ими все восхищаются, а семья Ребекки громче всех. Я смотрю на столик рядом с нами, где тихо сидят тятя Рэйчел, дядя Билл и Лорен.

Кричу:

— Лорен, присядешь к нам?

Она встает и идет к нам.

— Спасибо, за столиком для взрослых так скучно. Но ты не должна была, раз уж на то пошло, я бы не перестала быть тебе двоюродной сестрой или другом, — говорит она извиняющимся тоном.

Я пожимаю плечами.

— Не беспокойся об этом. Я хочу, чтобы сегодня ты повеселилась.

Я хочу, чтобы сегодня всем было весело.

Осматриваюсь вокруг и вижу Камерона, Джессику, Ребекку и отца. Даже за миллион лет я бы никогда не подумала, что буду счастлива найти в Нейпервилле новую мать и парня. Весь мой план, который я составила, когда переехала сюда, настолько отличается от того, как все обернулось, и по некоторым причинам я этому очень рада.

Вырывая меня из моих мыслей, Камерон берет меня за руку и тянет на танцпол.

— Давай потанцуем, — настаивает он.

Оглядываюсь на Джессику — она улыбается и разговаривает с Лорен. Я чувствую, как его рука оборачивается вокруг моей талии, притягивая меня ближе. Кладу голову на его плечо, покачиваясь под музыку, а он поднимает руку и запутывается в моих волосах.

Он стонет, после чего бормочет себе под нос:

— Я так сильно по тебе скучал.

— Извини. Это все я виновата.

Он тут же перестает танцевать.

— Думаю, я всегда буду тебя ждать. Все хорошо, ладно? Я понимаю, почему ты так поступила, — говорит он, кружа меня.

Дразня, я спрашиваю:

— Споешь сегодня для меня песню?

Он улыбается.

— Ни за что. Ты именно там, где я и хочу, чтобы ты была. И сегодня я тебя не отпущу.

Это так здорово!

***

Четвертое июля. Папа с Ребеккой поехали на выходные в Напу[25], устроили себе небольшой медовый месяц, а я провожу эти выходные с Джесс. К ее сожалению, Камерон не выпускает меня из своего поля зрения, разве что на ночь ездит домой, чтобы поспать.

Мы сидим на одеяле в парке Нок, ждем фейерверка. Уже скоро. Гэбби и Макс все еще вместе. Я не видела, чем закончилось их свидание, но это и так понятно. Джесс и Уилл где-то ходят, проверяя разных торговцев. Хм-м-м? Если я знаю Джесс, а я ее знаю... то она просто сразит Уилла наповал. Камерон сидит позади, крепко обнимая меня, его губы задерживаются в его любимом месте.

— Знаешь, я всегда могу сделать еще одну татуировку, если тебе эта так понравилась.

Он шепчет мне на ухо:

— Что бы ты набила?

Я пожимаю плечами.

— А что мне стоит набить?

Он несколько секунд молчит, после чего отвечает:

— Что если мы оба набьем по одной? Что-то, что будет напоминать о нас, пока мы будем далеко друг от друга.

Я резко оборачиваюсь.

— Ты бы сделал себе татуировку?

Он нежно целует меня в щеку.

— Для тебя я сделаю все, что угодно.

— Ну, я не знаю, действительно ли это необходимо.

— Надо же. Почему нет? Ты не будешь по мне скучать?

Я честно отвечаю:

— Нет.

Он разворачивает меня так, что теперь я сижу на нем верхом. Начинают запускать фейерверки. Я обнимаю его, пока смотрю на сверкающие в небе красные, белые и синие цвета.

— Почему ты так говоришь? — спрашивает он с болью в глазах.

Я наклоняюсь к его уху и шепчу:

— Потому что я решила сменить шлепки на зимние сапоги.

Он отклоняется и смотрит мне в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что если ты все еще хочешь меня, то я поеду с тобой в Колорадо.

— Ты серьезно?

— На сто процентов. Кроме того, кое-кто однажды сказал мне... никогда не говори «никогда».

— Кэт, я всегда буду тебя хотеть, — говорит он, прежде чем его губы снова находят мои. Я слышу, как взрываются фейерверки, восхищения людей, но игнорирую их. Его поцелуй слишком опьяняющий, чтобы еще на что-то обращать внимание.

Я больше не боюсь, потому что у меня есть тот, с кем я хочу провести свою вечность.

Конец

[1] 7 дюймов  ≈ 18 см.

[2] 6 футов и 2 дюйма  ≈ 188 см.

[3] 4 июля — День независимости США, для американцев это национальный праздник.

[4] «Аберкромби» (англ. ) — американская компания по производству одежды.

[5] Булимия — нарушение пищевого поведения, характеризующееся в основном повторяющимися приступами обжорства, пищевыми «кутежами». Чтобы избежать ожирения, большинство больных булимией по окончании «кутежей» прибегает к тому или иному способу очищения желудка, искусственно вызывая у себя рвоту или принимая слабительные и мочегонные средства. Другие используют чрезмерные физические нагрузки или периодическое голодание. Как и страдающие нервной анорексией (очень близким заболеванием), большинство больных булимией — молодые женщины, обычно от старшего подросткового возраста до 30 с небольшим лет.

[6] Рамэн — японское блюдо с пшеничной лапшой. В настоящее время считается блюдом японской, китайской и корейской кухни. Считается едой быстрого приготовления.

[7] «Черные соколы» или «Чикаго Блэкхокс» (англ. ) — профессиональный американский хоккейный клуб, выступающий в НХЛ. Клуб базируется в городе Чикаго, штат Иллинойс.

[8] «Барнс и Нойбл» (англ. Barnes and Noble) — крупнейшая в США сеть книжных магазинов розничной торговли.

[9] Бимер — машина марки «БМВ».

[10] «Блэкберри» (англ. BlackBerry) — беспроводной коммуникатор, впервые представленный в 1997 году компанией Research In Motion.

[11] С французского Maître’d — метрдотель.

[12] Ригатони — разновидность итальянской пасты в форме небольших толстых трубочек, поверхность которых рифленая.

[13] Тайленол — средство группы ненаркотических анальгетиков, воздействующее на центры терморегуляции и боли, применяется при простуде.

[14] «Пепто Бисмол» (англ. Pepto Bismol) — лекарственный препарат от диареи. Розового цвета.

[15] Хью Хефнер — основатель журнала «Playboy».

[16] День Памяти или День Поминовения (англ. Memorial Day) — национальный праздник США, отмечающийся ежегодно в последний понедельник мая. Этот день посвящён памяти американских военнослужащих, погибших во всех войнах и вооружённых конфликтах, в которых США когда-либо принимали участие.

[17] Корсаж (англ. corsage) — букетик из живых цветов на руку, одеваемый парнем девушке перед или на выпускном вечере.

[18] Сет — отрезок времени в расписании музыкального мероприятия.

[19] Дортуар — общая спальня для учащихся в закрытых учебных заведениях.

[20] Покупательский бум — увеличение объема потребительских покупок, не связанное с сезонными колебаниями покупательской активности.

[21] «Шардоне» — вино, что производят из одноименного белого винограда. Этот сорт почитаем во всем мире и за отменный вкус, и за устойчивость и продуктивность самой виноградной лозы.

[22] «Пенинсула» (с англ. Peninsula — полуостров) — гостиничный комплекс в центре Чикаго.

[23] Колорадский университет в Боулдере — общедоступный университет США, находящийся в городе Боулдер, штат Колорадо.

[24] «Ритц» — отель в Чикаго.

[25] Напа — портовый город в Калифорнии, США.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg