«Снежный ангелочек»

Снежный ангелочек (fb2) - Снежный ангелочек 948K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Маргарита Эдуардовна Южина

Маргарита Южина Снежный ангелочек

© Южина М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

Шеф, облаченный в стильный костюм, стоял в центре кабинета, перекатывался с носков новых туфель на каблуки и нес ахинею:

– …и поскольку город не нуждается в строительстве, мы вынуждены весь штат распустить в вынужденные отпуска. Да, вот так… Отпуска, разумеется, неоплачиваемые.

– Ничего не знаю, – отмахнулась Алла Георгиевна. – Я многодетная мать и пойду в отпуск только летом. В оплачиваемый, между прочим.

И она демонстративно закинула ногу на ногу.

– Алла Георгиевна, – возмутился шеф. – Но вашим детям больше тридцати лет!

– И что? – возмущенно выпучила глаза мамаша. – В тридцать лет они сироты, что ли?

– И я не могу, – беззаботно прощебетала Тамара Васильевна, которую все звали просто Томочка. – Я – мать-одиночка. Я для своего Славика единственная кормилица. И ему не тридцать лет, запишите где-нибудь.

– Я помню, ему двадцать семь, – кивнул шеф.

Вскочил взъерошенный Пичугин и возмущенно стал размахивать руками:

– Я вообще не понимаю! Отчего это весь город только набирает обороты в строительстве, а у нас перед каждым Новым годом обязательный вынужденный отпуск? Вот какой полудурок руководит нашей организацией, если у нас постоянно нет заказов, а последней стройкой, которую мы вели, был трехэтажный особняк для приезжего странствующего монаха?! Где размах, я вас спрашиваю? Где этажность? Где настоящая работа?

Этот самый таинственный «полудурок» стоял прямо перед Пичугиным и изо всех сил старался решить все по-мирному. То есть отправить весь коллектив в отпуска, чтобы не выплачивать лишних денег. Коллектив отчаянно не хотел вникать в положение шефа. Тот насупился и категорично крякнул. Коллектив напружинился, но позиции сдавать не собирался.

– Алла Георгиевна, – отважился наконец шеф. – Я думаю, вам стоит отдохнуть…

– У-у-у-у… – прощальной пароходной сиреной возопила Алла Георгиевна и рухнула головой на новенькую клавиатуру.

Компьютер, ошалев от непривычного обращения, возмущенно пикнул и начал выдавать непонятные знаки, вероятно, посылать соплеменникам призывы о помощи.

– Ну, Алла же Георгиевна, – расстроился шеф. – Новая ведь клавиатура! Я вам на пять лет выдал! Что ж такое-то?

Голова страдалицы медленно сползла с пищащей техники.

– Боже мой, – воздела руки к потолку Томочка. – Убить многодетную мать прямо перед самым светлым праздником! Перед Новым годом! А ведь человек даже не успел сдать деньги на корпоратив!

– Я сдавала… – послышался слабый голос.

– Вот не знаю, у меня не записано, – затарахтела Томочка, листая блокнот.

– Томочка, – снова раздался голос умирающей сотрудницы. – Подай мне, пожалуйста… в сумочке у меня… желтенькие такие таблеточки…

– Я подам, я! – подскочил Пичугин, сверкнув на шефа взглядом, полным справедливой ненависти. – Сейчас… сейчас… Ух ты! Алла Георгиевна! А у вас тут бутылочка какая-то… коньяк… Надо ж, а я думал, такие уже не продают…

– Не трогай! – рявкнула несчастная. – Это… мне от давления! Доктор прописал!

– Ну и что! – алчно горели глаза Пичугина. – А я вот тоже… Вот прямо ощущаю прилив… приступа…

– Какой еще прилив? – неодобрительно посмотрела на него Томочка и отобрала сумку. – Сейчас я вам передам, Алла Ге… Ничего себе! А что это в вашей сумке делает мой скотч?! Я его второй день найти не могу!

– Да что ж такое-то?! – кончилось терпение у болящей. – Ведь только таблетку попросила!

Она ловко вскочила и выдернула из рук Томочки свою сумку.

– Вот ведь таблетки! На самом видном месте, чего было по всей сумке шарить?!

– В общем, – усмехнулся шеф, – ситуация разрешилась сама собой. Алла Георгиевна, вам нужен небольшой перерыв в работе, отдых, так сказать, поэтому…

– …я иду на больничный, – докончила за него женщина. – На оплачиваемый, между прочим.

– Сейчас мы обсуждаем отпуска! – напомнил шеф, но сознательности опять никто проявлять не собирался.

– Тогда… Давайте я пойду в отпуск, – вдруг выступила вперед скромная, тихая Шурочка Арченко.

На нее посмотрели с жалостью, но отговаривать не стали. Все понимали причину этого геройского поступка. Дело в том, что Шурочка была давно влюблена в шефа. Об этом все знали, как знали и то, что никаких шансов на взаимность девчонке не светит. Шеф был предан своей супруге, от которой имел двоих детей, секретарше Яночке, работавшей в этом же коллективе, и еще испытывал трепетные чувства к менеджеру конкурирующей фирмы Наталье. Пробить такую броню тихой серой мышке Шуре Арченко было категорически не под силу. Но… девчонка, конечно, каждый раз подставляла свое хрупкое, щуплое плечо под все удары, которые предназначались шефу. Если могла, конечно. Сейчас она могла.

– Давайте я пойду, – уже смелее повторила Шурочка, с надеждой вглядываясь в глаза шефа. – Я… действительно хотела бы отдохнуть… Лучше, если где-нибудь в теплых странах, но…

Девушка усмехнулась и повела плечами. Конечно, она рассчитывала, что шеф поставит ее всем в пример, но в отпуск не отправит. Шура одна выполняла работу целого отдела.

Шеф поставил ее в пример незамедлительно.

– Вот! – радостно воскликнул он. – Берите пример с сознательной молодежи! Шурочка, учтите, я вручу вам грамоту за такое проникновенное отношение к работе. Можете смело отправляться в отпуск.

– Да, – роясь в своей безразмерной сумке, проговорила Алла Георгиевна. – Ей – грамоту, а мне, пожалуйста, премию. Я одна тут за всех целый год пахала.

– И мне – премию, – быстро сориентировалась Томочка. – Я тоже пахала одна за всех, и за Аллу Георгиевну в том числе.

– Погодите! Кто еще хочет последовать примеру Арченко? – старался достучаться до сознательности работников шеф. – Кстати, Шурочка, я же сказал, вы можете быть свободны.

В кабинете поднялся шум, но Шура уже не слишком прислушивалась к коллегам. Она собирала вещи и изо всех сил крепилась, чтобы удержать слезы. Вот ведь только что она наряжала крохотную елочку для стола шефа, а сейчас… И на завтра у них намечен корпоратив!

Нет, ей не жалко было рабочего места, в конце концов, такую должность она может легко найти везде. Ей не было жалко зарплаты, это и вовсе казалось нелепицей – жалеть о таких крохах. Ей было жалко свою любовь, которая прямо сейчас погибала на глазах, и вряд ли что-то могло ее реанимировать.

Шура работала в этом строительном офисе уже четвертый год и с первого дня страдала по своему шефу. Она его любила. Конечно же, безответно. У шефа был великолепный дом, роскошная машина и молодая красавица жена… Ну и… так… еще некоторые женщины… О нежных чувствах Шуры к себе шеф не подозревал. Да и вообще, он слабо верил, что такая серая мышка может кого-то там любить. По его мнению, Александра Арченко была рождена лишь для того, чтобы корпеть над бумагами и выполнять все предписания начальства по первому клику. Но сама-то Шура верила, что когда-нибудь треснет хрупкий лед их отношений и в сердце шефа запоют жаворонки про нее, про Шуру. Однако сейчас стояла зима, и о жаворонках можно было только мечтать.

– Так я пойду? – стояла на пороге Шура, сиротливо прижимая к себе сумку с вещами.

– Да, Арченко, идите, – кивнул шеф, даже не посмотрев на нее.

Шура еще минутку постояла, наивно надеясь, что он подарит ей долгий, печальный взгляд, но, не дождавшись, вышла. Следом за ней выбежала Томочка, взяла под руку и принялась шептать, брызгая слюной:

– Шурочка, это ты правильно сделала. Представляешь, какой тебе выпал шанс! Ты ж знаешь, шеф в каждый Новый год едет на море… Ну, за границу. Понятное дело, не один.

– Да знаю я, – пыталась отмахнуться Шура, но отделаться от назойливой Томочки было непросто.

– Слушай дальше! В этом году у шефа облом по всем фронтам, представляешь? – Она хихикнула в кулачок, покосившись на двери. – Янка никуда не едет, потому что к ней неожиданно нагрянула мамаша, Наташка из соседней фирмы завела ухажера, а жена уже улетела с детьми на Гоа! Вот ты подумай! И с кем же полетит в круиз наш бедняжечка шеф?

– С кем? – насторожилась Шура.

– А фиг его знает! С кем хочет, с тем и полетит, – выдала умную мысль Томочка. – Только… ты ж знаешь, какой наш шеф щепетильный. Он с чужими не летает. Поэтому… Может, и хорошо, что ты отпуск взяла. Надумает он тебя пригласить, а ты – ать, уже в отпуске! Здорово, да?

У Шуры где-то в области желудка разлилась приятная, теплая волна.

– Да… Это очень удачно… – кивнула она.

– Хотя… – вздохнула Томочка. – Я бы на это не слишком рассчитывала. Девчонки говорили, что у него роман с молоденькой актрисой из нашего театра. Сама актрисулька так… таланта небольшого, но зато… – Тут Томочка пристально посмотрела на кофточку Шуры. – Зато, милая Шурочка, у нее пятый размер. А это уже весомый аргумент. С таким-то орудием… с «катюшей», можно сказать, да против ваших, Шурочка… пистонов…

– Что вы такое говорите! – непроизвольно прикрыла грудь руками Шура. – Вы… Я не собираюсь воевать!

– Госпыди… – горько вздохнула Томочка. – Да вам же и нечем.

– Зачем? Зачем вы мне все это говорите? Вы вышли специально, чтобы меня добить?

– Шурочка! Как вы могли такое подумать?! – искренне возмутилась почтенная дама. – Я вышла… Сначала чтобы вас утешить. А потом… ну, думаю, зачем утешать-то? Будете сидеть дома и надеяться весь Новый год, а шеф с этой… артиллерией на отдых соберется… Ну и… Вы ж понимаете, Шура, мне просто надо было выйти. Сейчас шеф насел на Пичугина, а тот питает ко мне чувства, и мне пришлось бы его защищать. Но тогда шеф отправил бы в отпуск меня, оно мне надо? Конечно ж, нет. Я адекватная женщина, мне нельзя уходить, у меня кредиты! Поэтому пришлось открыть вам сердечную тайну нашего шефа. Да ее все равно уже все знают.

– Не может быть… – пролепетала Шура.

Она уже свыклась со старыми пассиями возлюбленного и даже считала, что это в какой-то степени неплохо, ведь может же он хоть кому-то хранить верность. Но вот появления новой любови у своего избранника Шура перенести не могла.

– Не может быть… – снова повторила она, не замечая, что Томочка давно упорхнула в кабинет. – Не может быть… Так вот почему…

Вот почему ее так легко отправили в отпуск… Вот почему он на нее даже не взглянул… Даже отпускных не выдал… Или отпускные сюда не относятся?

Идя домой, Шура решила, что посвятит все свободное время поиску нового рабочего места, а сейчас включит музыку и насладится страданиями в полной мере.

Но возле самого подъезда мальчишки с третьего этажа вместе со своим молодым папашей играли в хоккей, и им позарез понадобилась Шура.

– Шура-а, – позвали они. – Постой вот здесь, а?

Вот здесь – это там, где кончалось их придуманное хоккейное поле.

– Мне некогда, – слабо отбивалась Шура. – Вы как-нибудь сами…

– Шурочка, пожалуйста, постойте, – упрашивал уже и мужчина.

Ну не умела Шура отказывать. Конечно, без всякого удовольствия она встала там, куда ее попросили.

– Во! Нормально! Давай шайбу! – закричали мальчишки и тут же погрузились в игру.

На третьем этаже распахнулась форточка, и на весь двор раздался голос молодой жены:

– Вася! Ты с кем там? Я вижу, ты уже не играешь, а заигрываешь! Что это за баба у вас на воротах?! – Но тут женщина узнала Шуру и расслабленно махнула рукой. – А, так это Шура. Ничего, играй, играй…

Шуре даже обидно стало. К ней что, уже совсем никого приревновать нельзя? Шура что…

Она не успела додумать. Ощутимый удар пришелся прямо чуть пониже спины, кстати, оттуда, откуда никто не ждал. Да Шура и вовсе ни на какие удары не рассчитывала.

– Го-о-о-ол!!! – кричала одна команда.

– Штанга!!! Штанга! – орала другая. – Во, смотри, куда попал! Прямо вот сюда! А если б гол, тогда б сюда!

Ребята беззастенчиво разглядывали место, куда попала шайба, а Шура даже почесаться не могла – неудобно при мальчишках. Но, черт, как же было больно!

– Слышь, штанга, пойдем-ка домой, – раздался рядом родной голос. Вот каким ветром принесло сейчас сестрицу Альку?! И что за манера всегда появляться в самый неподходящий момент! – Пойдем, – неодобрительно смотрела на сестру Алька, кивая в сторону подъезда.

Шура молча согласилась.

– Шурка, так хочется спрыгнуть с диеты. У тебя что-нибудь есть для приема родни? – быстро пронеслась Алька из прихожей прямо на кухню и открыла холодильник. – Ага… вот… колбаска подойдет. Да ты садись, у меня серьезный разговор. Ты завтра-послезавтра свободна?

Шура глубоко вздохнула.

– Я теперь вообще свободна… неизвестно сколько. Я в отпуске. В вынужденном. Неоплачиваемом.

– А что такое? – усмехнулась сестра. – Твой любимый до сих пор не догадался, что ты – его судьба?

Шура горько махнула рукой и, стараясь не заплакать, рассказала все. Закончила уж совсем трагически:

– Какая там судьба. У него теперь… у него Катюша там какая-то… С такими вот… – Она кивнула на грудь сестры: – Как у тебя! Вот с такими ведрами! Ну и… понятно, что я…

Алька погладила себя по груди:

– Ну а что ж делать… Что есть, то есть… Но главное, милая моя, не в этом! – Она уселась напротив Шуры и осмотрела ее с ног до головы, будто видела в первый раз. – Ты на себя посмотри! Ты же… Вот правильно тебя сегодня назвали, штанга и есть! Хотя нет. Штанга – та железная, а ты… ты ж мякиш для беззубых. Амеба. Инфузория туфелька. Терпило какое-то!

Шура даже задохнулась от такого напора:

– Почему это… терпило? Откуда у тебя этот… уголовный жаргон?!

– Хорошо, гусеница – ботанический жаргон тебе больше по душе? Медуза – жаргон с ароматом морского бриза… – мечтательно подбирала характеристики для сестры Алька. – Ты на себя посмотри! Ты ж… Тебя вон вместо штанги, как неодушевленный предмет, сегодня дети – дети! – воткнули. А тебя только слово задело. Ладно, ты не можешь устроить свою личную жизнь – выбрала себе в идолы холеного толстопуза и теперь играешь Офелию. Но тебя увольняют с работы! Тебя не считают за человека дети! К твоему счетчику подключился весь подъезд! Ты одна из всего дома платишь за домофон! Почтальон за сломанные ящики приходит ругать только тебя! Почему?! Что ты пашешь за всех? Ты забыла старую добрую истину: больше всех в колхозе пахала лошадь, но председателем так и не стала.

– Мне теперь что, повеситься? – уныло перебила ее Шура.

Алька дернула бровью:

– Это будет наш план Б.

– А план А? – удивилась Шура, оказывается, у сестры имеется еще какой-то план.

– План А немного другого направления, – задумчиво проговорила сестра. – Тебе придется всю себя изменить. Всю! В корне! Уже через день ты ощутишь перемены, а через неделю это увидят окружающие и станут тебя ненавидеть.

– За что? – охнула Шура.

– Когда ты себя изменишь, у тебя появится куча поводов. Ты должна стать стервой. Ну-у-у… не знаю, насколько из тебя получится стерва высшей пробы, но тебя хотя бы станут замечать. А когда тебя замечают, это уже… Короче, все, что ты делала до этой минуты, ты должна делать наоборот. Это просто.

– Ничего себе просто! Это ж… как это вообще?

– Обыкновенно, – не смутилась Алька. – Вот возьмем сегодняшний пример, ты ушла в отпуск, так?

– Так.

– А завтра ты приходишь, садишься в свое кресло и начинаешь… делать себе маникюр.

– Да меня ж выгонят! – испугалась Шура.

– Тебя и без маникюра выгнали, чего терять-то? – пожала плечами Алька. – Вот давай: ты как будто шеф, а я – это ты, Шура. Но только новая. Давай, заходи.

Алька развалилась на стуле и принялась водить пальцем по ногтям.

– Арченко! – тоном шефа крикнула Шура. – Ты что это ногти красишь?! Я ж тебя уволю!

– Да погоди ты, – остановила ее сестра. – Ты сначала должна спросить, почему я не в отпуске!

– Точно… – вспомнила Шура и снова насупила брови. – Арченко! Ты почему не в отпуске?! Я ж тебя вчера отправил… То есть ты ж сама вчера захотела!

Алька посмотрела на Шуру каким-то неприличным, заигрывающим взглядом и растянула в улыбке пухлые накрашенные губы:

– Ох, я та-ака-ая непостоянная! Вчера захотела, сегодня расхотела. Чего я в этом отпуске забыла? Пусть вон… Эта толстуха идет… Толстуха, Шур, у вас есть там какая-нибудь?

– Ну да… Только неприлично ее толстухой-то…

– Это тебе вчерашней было неприлично, сегодня уже вполне допустимо. Ты ж стерва теперь! Ну, не отвлекайся. Значит, пусть толстуха идет.

– Но-о… – Шура замялась. – А почему ты тогда не работаешь?

– Это я-то не работаю?! – даже вскочила новоиспеченная «Шура». – А кто, по-вашему, здесь пашет днем и ночью? Да я уже за этот год пятилетку отпахала, между прочим!

– Мне не нужны такие работники. Я вас увольняю, Арченко, – язвительно сообщила Шура.

– Ха! Подумаешь, невидаль! Я тогда к конкурентам пойду и все ваши производственные секреты раскрою.

– А я тебя посажу!

– Не-а, – беззаботно покачала головой Алька. – Их и так уже все знают. А я только уточню. И потом… я ж ничего не подписывала. Я и понятия не имею, что это такая важная информация.

– Ну ты и сволочь, Алька, – не выдержала Шура. – Я, между прочим, вообще никаких секретов не знаю.

– А это неважно. Ты вот кипела от злости, а со мной полчаса беседу вела. А не так, как с тобой, уволили и даже не посмотрели в твою сторону.

– Откуда ты знаешь? – вспыхнула Шура.

– Это тоже неважно, – отмахнулась Алька и вдруг спросила: – У тебя деньги есть?

Шура хмыкнула. Конечно, деньги бы ей не помешали, но она как-то и представить не могла, что попросит их у своего любимого начальника. А сам любимый… начальник… даже не заикнулся об отпускных.

– Нет у меня денег, – гордо тряхнула головой Шура. – Но… Я считаю, что не в деньгах счастье.

Алька скривилась:

– Шур, ты… ты это… не говори так больше, хорошо? А то мне потом тяжело людям доказывать, что моя сестра не больная… В общем, как я поняла, денег у тебя нет. Это еще лучше. Значит, недолго будешь отказываться. Короче, я тебе предлагаю работу. Ты же помнишь Гарика? Ну, моя последняя любовь сейчас! Совсем не помнишь?

Шура честно старалась вспомнить:

– Аль, у тебя последняя была Юра Хохлов. Ты говорила, что за него замуж собираешься.

– Так это я собиралась, а он… – Алька на секунду насупила брови, быстренько изобразила печаль и тут же махнула рукой. – Он, Шура, подлец, не любит меня, и не говори больше о нем. И что ты на подлецах зацикливаешься? Я ж тебе говорю, моя последняя любовь – Гарик. Гарик, это…

Алька воздела очи к потолку, и Шура поняла, что сейчас услышит длинный монолог на тему «О боже, какой мужчина!». Поэтому она быстро перевела разговор в безопасное русло:

– Аль, так что там с работой?

Сестрица вздрогнула. Она была уже в образе влюбленной, но пришлось спускаться с неба на землю.

– Работа… Да что там работа… А вот Гарик…

Шура отчаянно пыталась прервать глухариное токование сестры, но выслушать про Гарика ей все же пришлось. Только после этого Алька была способна говорить про работу.

– Серьезный проект намечается, я тебе скажу, – серьезно насупилась сестра. – Гарик – человек состоятельный, халтуры не признает. У него все по высшему разряду. Предновогодний клип снимаем, сама понимаешь, деньги летят с сумасшедшей скоростью. Вот и представь, как тут шедевры снимать? Туда – дай, сюда – дай, да еще и артистам заплати. Поэтому мы решили, что артисты будут свои. То есть друзья-товарищи. Вот так я для тебя и оторвала роль Сороки-Воровки.

– Чего ты оторвала? – не сразу сообразила Шура.

– Роль. Главную. Ты, Шура, будешь Сорокой-Воровкой, – уже что-то аппетитно жевала Алька. – К тому же я тебя только что проверила на артистичность. Ну, когда ты своего шефа тут передо мной изображала. Ничего, у тебя получится. Не Раневская, конечно, но, я так понимаю, не хуже той Катюши, которую твой шеф обожает.

Шура внутренне собралась. Главное, это не поддаться Алькиному напору, а то потом…

Алька была на два года старше сестры. Но в отличие от прилежной Шурочки сестрица всегда находилась в творческом поиске. То она рисовала изумительные шедевры на холсте лапой высохшего кактуса, то пыталась создавать песнь из коровьего мычания, а то и вовсе ставила спектакль «Ромео и Джульетта» силами бродячих кошек. Все ее творческие потуги неизменно проваливались, но отчего-то сестрица постоянно оказывалась при деньгах, у нее всегда был революционно-приподнятый настрой и непременно находился новый любимый при каждом ее творческом порыве. Вот и сейчас, как выяснилось, у Альки в самом разгаре роман с сыном какого-то богатого дяденьки, и этот сын просто сходит с ума от постановок клипов. Клипы были бездарные и неинтересные, но Алька всех убеждала, что Гарик слишком талантлив для простой публики. Его надо понять. Сейчас Гарик снимал клип про какую-то Сороку-Воровку, в которую влюбился Глухарь. И все их романтические действия должны были осуществляться под заунывную песню непризнанного таланта. Это Алька все же успела рассказать Шуре, хоть та отчаянно сопротивлялась.

– Шура! Ты получишь хорошие деньги и сможешь достойно отметить Новый год. Ты сможешь даже позволить себе настоящий коньяк! – уговаривала сестру Алька. – Это ж недолго! Правда, тебе надо постараться и войти в образ.

– Воровки? – ужаснулась Шура. – Нет, Алька. Я… я не буду. Не могу.

– Во-о-о-от, – ничуть не расстроилась Алька. – Это ответ тебя вчерашней. А мы же сейчас строим новую Шуру. В пику той Катюше… Короче, сегодня у тебя еще половина дня, гуляй, присматривайся, как сороки общаются с глухарями, а завтра я за тобой в восемь утра заеду.

– Кто ж мне покажет глухаря в центре города? Да еще когда с ним сорока общается.

– Залезь в Интернет, – отмахнулась Алька. – Да, и надень ту свою курточку, помнишь? Беленькую, с черными рукавами. Ты в ней всегда была на сороку похожа.

Шура вдруг сообразила, что практически согласилась на какую-то сомнительную роль. А ведь совсем не хотела. Даже в своем новом образе стервы.

– Нет, Аля, такая работа меня не прельщает, – тряхнула она головой. – Я не хочу перед самым Новым годом влезать в какие-то проекты. У меня другие планы.

Алька не слишком слушала, что ей говорит сестра. Она продолжала свое:

– Тебе надо только сидеть, даже говорить ничего не придется. Это ж клип! Там вместо тебя петь будут. И за все это заплатят… три тысячи!

– Три тысячи?!

– Да! Три тысячи… в день!

Шура демонстративно повернулась к окну.

– В час! – искушала сестра.

Шура не поддавалась.

– Три тысячи… долларов! – выпалила Алька.

Шура не выдержала:

– Ну откуда у вас такие деньги? Да за такую сумму у вас известные актеры бы снимались! Чего ты врешь?

– Ну да, приходится врать. А как мне еще тебя уговорить? – искренне возмутилась Алька. – Да, конечно, нет у нас таких денег… Тебе, может, и вовсе не заплатят… Но когда мы снимем клип, все деньги пойдут на… собачьи приюты.

Алька знала, куда бить. Бродячие приюты просто не могли остаться без денег в новогодние праздники. Больше Шура не могла отказываться.

– Когда съемки? – спросила она, строго поджав губы, как настоящая актриса.

– Завтра, в десять, – торопливо закивала Алька. – А сегодня… Я вот тебе принесла сценарий.

– А мы что, не в павильоне будем снимать? – пыталась сдержать раздражение Шура.

– Это обычный клип! – как глухонемой, на пальцах, объясняла сестра. – Кто нам деньги даст на павильоны? Съемки будут вестись на природе. В лесу. Ты будешь Сорокой и станешь заигрывать с Глухарем, что непонятного? Кстати, надень сапожки на каблуках, которые я тебе подарила. У тебя в них ноги на птичьи лапы похожи.

– В лесу… на каблуках… – все больше ужасалась Шура.

– Во-от! Поняла наконец, – радостно заулыбалась сестра. – Ведь можешь, когда хочешь, а все под какую-то глупышку косишь… Шур, не дуйся, заметила, я ж тебя ласково назвала, «глупышка», а не дурочка какая-то. В общем, давай, готовься, я завтра в восемь заеду.

И сестра унеслась так же стремительно и шумно, как заявилась.

Шура постаралась привести мысли в порядок. Так… ну, то, что ей не придется завтра выспаться, это уже понятно… А ведь хотелось хоть какой-то плюс от своего отпуска получить… То, что подготовка к Новому году срывается, тоже очевидно, а у Шуры даже захудалой елочки не имеется. Но то, что появятся хоть какие-то деньги, это уже что-то приятное. Только… Ну вот опять эта Алька голову замутила. Шура даже не успела спросить, почему у нее ноги похожи на птичьи лапы… Нет, не это… она ж хотела спросить, сколько ей заплатят-то и заплатят ли?

Шура набрала номер сестры:

– Аля, а ты так и не сказала, сколько будет стоить ваша Сорока? Сколько вы мне заплатите?

Сестра, похоже, возмутилась:

– Шура, я тебя когда-нибудь обижала в деньгах?

Шура призадумалась. Нет, никогда… Она всегда у Шуры занимала деньги и через четыре месяца честно отдавала. А больше сестры никаких финансовых отношений не имели.

Пока Шура вспоминала, сестрица предпочла отключиться.

Вечером девушка и вовсе пыталась не думать обо всех новостях, которые свалились на нее буквально за сутки до Нового года, и просто уткнулась в компьютер.

А вот на следующий день ей пришлось пожалеть о том, что она согласилась на эту странную затею с клипом.

Все сразу же сложилось не так, как предполагала сама Шура. На природу решили не ехать: кто-то знающий сказал, что сейчас в лесу такие сугробы, что подобраться к деревьям будет очень проблематично, а уж что-то там снимать – об этом даже речи идти не может. Потому съемочная группа решила лесной пейзаж заменить городским парком. Честно сказать, парочку парней и Альку назвать съемочной группой можно было лишь при большой фантазии. Гарик, автор всего этого художества, доверия как-то не внушал. Он был высок, худ, смотрел на всех надменным взглядом и отчего-то часто икал. Режиссер Витя оказался чуть симпатичнее. Правда, его было слишком много. Взгляд, куда бы его ни направили, каждый раз наталкивался на Витю. Кроме двух парней и Альки, выполнявшей роль оператора (хоть она и держала камеру всего второй раз в жизни), был еще один товарищ – Глухарь, у которого с Шурой должен был случиться роман. Причем, как оказалось, прямо на дереве. Сначала «Сорока» пыталась донести до режиссера, что по деревьям лазить не умеет совершенно и к тому же отчаянно боится высоты, да и не соглашалась она по деревьям лазить, но ее предпочитали не слышать.

«Глухарь» приятностью отличался меньше всех. Он был слишком тучен и прилипчив. Причем прилипать или, как он выражался, приступать к роли сей мерзкий тип начал еще на земле.

– Ах, какая вы сорока-а-а, – томно в нос ворковал он и кокетливо дергал смоляными бровями. – Вы украли у меня сердце.

При этом он наступал на Шуру большим животом и теснил ее к машине съемочной группы.

– Да погодите вы, нас еще не снимают, – пыталась отмахнуться от тучного ухажера Шура.

Но тот упрямо наступал:

– Да вы не сорока! Вы змея-искусительница! Меня вот искусили… А эта курточка… м-м-м…

В любое другое время Шура бы стеснительно краснела и пыталась от назойливого ухажера спрятаться. Но, во-первых, прятаться было совсем некуда, во-вторых, ухажер оказался какой-то слишком неприятный, и в-третьих… В конце концов, она же решила себя изменить!

– Прекратите распускать перья, – резко оборвала Шура кавалера. – Вы больше похожи на старую ворону, когда так наскакиваете. И вообще! Тут запрещают флиртовать помимо съемок. Говорят, штрафовать будут.

– Звери, – прорычал «Глухарь», но на штрафы нарываться не осмелился.

К этому времени Алька уже встала на какой-то пень, а режиссер зычно закричал:

– Птицы! Взлетаем на дерево! Начнем сразу со сцены, где Глухарь встречается с Сорокой и они начинают брачные танцы!

– На дереве? Аля, какие брачные танцы у сороки? – не понимала Шура. – Мы на танцы не договаривались! У меня слабое чувство ритма!

– Шура, залезай на дерево, там сама сообразишь, – отмахнулась Алька. – Давай быстрее, у меня ж зарядка может кончиться. Да сумку-то оставь!

– Ни за что! У меня там деньги. Последние.

– Тогда убери ее подальше.

Шуре повезло. Ей еще удалось залезть на дерево по лестнице, которую откуда-то приволокли парни из так называемой съемочной группы, и даже пристроить сумочку на сук. Правда, она не смогла легко и непринужденно «взлететь» на нужную ветку – скулила, попискивала, а режиссер Витя и «Глухарь» толкали ее снизу под попу. В какой-то момент случилось даже так, что попа оказалась выше головы и Шура чуть не рухнула, но удержалась. И все же она добралась до своего места. А вот «Глухарю» не посчастливилось. Прямо на середине лестницы перекладина под его весом надломилась, и грузный молодой мужчина мешком рухнул вниз. Сам он пострадал несильно, только немного пальцы ободрал, но режиссеру Вите досталось – тучная птица приземлилась на его шею. Некоторое время Витя просто сидел на земле и задумчиво водил глазами, а потом отчего-то рухнул на бок. Парня решили не тревожить и оттащить подальше от опасного места. Алька с Гариком уцепились за руки, а «Глухарь» схватил обе ноги, и бедолагу поперли к машине. Причем зад у несчастного волочился по снегу, джинсы некрасиво сползали.

– Прекратить меня спасать! – завопил Виктор и задергался, пытаясь вырваться из дружеских рук. Его отпустили, и все вместе вернулись на исходную позицию, под тополь, помогать «Глухарю» взобраться на рабочее место.

– Ты только на подломленную перекладину не наступай, – просил Витя артиста. – Опять навернешься. Гарик, где ты отыскал эту рухл…

Договорить бедолага не успел. «Глухарю» никак не удавалось взгромоздиться на вожделенный сук. Сейчас под ним сломалась следующая перекладина, он стал хвататься за всю лестницу, чем окончательно привел ее в негодность. Понятное дело, что съехал упитанный актер опять на телеса несчастного Вити. Что уж там прищемил ему «Глухарь», Шуре видно не было, но режиссер отчаянно взвизгнул, отскочил от «Глухаря» и стал зачем-то прыгать под деревом, приговаривая:

– Вот гад… вот гад, а? Специально он, что ли?

Успокоить Витю никак не получалось, поэтому группа отправилась в машину немного передохнуть, а заодно и поразмыслить, как затолкать «Глухаря» на рабочую площадку. Поскольку лестница уже погибла, Шуру было решено пока с дерева не снимать.

– Как же так? – волновалась девушка. – Мне ж… Ребята! Здесь народ везде! Что ж я сидеть-то тут буду, как грач какой-то? Мне холодно! Алька! Быстро сними меня! Кому говорю?! Алька!

Но коллеги с самыми задумчивыми физиономиями поспешили скрыться в машине.

Шура осталась на здоровенном тополе. Она было решила спуститься самостоятельно, но первый же сучок, за который она ухватилась, предательски подломился, и девушке ничего не оставалось, как сидеть наверху, изображая из себя довольную жизнью актрису. Под деревом и в самом деле начинала собираться толпа. Настроение у людей было веселое, предпраздничное, поэтому внизу уже раздавались шутки и откровенный гогот:

– Во! Снежинка на тополе!

– Снежная баба!

– Сань, не ржи, помоги девчонке слезть, сбивай ее снежками.

– Отойди… Ну отойди, дай на телефон сниму.

– Господи! Разрядятся эти куклы и уж не знают, куда взгромоздиться!

Кто-то уже наставлял телефон и вовсю снимал новогоднюю «Сороку», мальчишки свистели и улюлюкали, а кое-кто даже пытался взять у Шуры номер телефона. Нет, были и такие, которые хотели помочь девушке спуститься на землю, но они действовали по схеме «сбей кота», то есть пытались сбить Шуру пластиковыми бутылками. С лимонадом. Хорошо, что бутылки не долетали до цели и возвращались на головы самих спасителей.

Погода для декабря стояла теплая, но через полчаса Шура начала не на шутку замерзать. И в это время недалеко от дерева остановилась старенькая машинка отечественного производства, из которой выскочили трое совсем молодых ребят. Они деловито подбежали к дереву, навели на Шуру какие-то уж очень большие телефоны и начали снимать ее с видом профессионалов. В конце концов съемка их так увлекла, что они даже стали давать команды.

– Девушка! – кричал парень в синем капюшоне. – Вы руками подвигайте, как будто крыльями машете… руками, говорю, помахайте! Мы снимаем басню «Ворона и лисица», поэтому… Юр! Кинь ей свою шапку, пусть она в зубы возьмет, как будто сыр.

– Да сыр мы потом сами подрисуем, и клюв тоже.

– Девушка, у вас там какая-то штука висит, возьмите ее в клюв… тьфу ты, в рот возьмите ее!

Парень кивал на сумочку, но Шура из последних сил отворачивала голову и делала вид, что вся эта толпа разглядывает вовсе даже не ее, а парни и вообще неизвестно к кому обращаются.

– Женщина! – вдруг истерично завизжала какая-то тощая девица. – У меня только что кобелек сбежал! Вам там сверху хорошо видно, посмотрите, куда его понесло!

– Девушка, отойдите, не понимаете, здесь съемки классики ведутся, – строго рыкнул парень в капюшоне и снова закричал Шуре: – Вы лапы подожмите! Говорю, ноги подожмите как-нибудь! И лицо насупьте, брови, говорю, насупьте, вы ж ворона!

Алькина съемочная группа не могла потерпеть конкуренции за их же счет, поэтому парни быстренько выскочили из машины и бегом направились к дереву, возле которого было уже достаточно шумно и суетливо. Вслед за парнями вылезла и Алька. Шура уже хотела как следует отчитать сестрицу, но тут неожиданно зазвонил телефон.

– Да, – неприветливо отозвалась Шура, но лицо ее тут же расплылось в счастливой улыбке, и она кокетливо потянула ножку. – Да… Это я… Да… Ничего не делаю, сижу вот… Просто так сижу…

Звонил шеф. То ли ему кто-то подсказал, то ли он сам додумался, но теперь он звонил Шуре и предлагал сейчас же приехать в офис, чтобы получить кое-какие деньги. Шура так разволновалась, так вытягивала ножку, что чуть было не рухнула с тополя, вовремя уцепившись за шершавый ствол. При этом поломался ноготь, а значит, все надежды на новогодний маникюр полетели в тартарары.

– Вот зараза, – выругалась Шура и тут же затараторила: – Нет, это я, конечно, не вам. Ну какой вы зараза, это… Да, я прямо сейчас слезаю и мчусь… Почему слезаю?.. Ну, потому что… Нет… Да нет же, что вы! Я не собиралась вешаться… Нет, и… и на мост топиться не… да где топиться-то? Тут же лед кругом… Нет, я не специально узнавала, я догадываюсь просто… Я сейчас… сейчас приеду!

Шура выключила телефон и, не смотря на многочисленных зрителей, стала спускаться вниз.

– Куда?!! – завопил Гарик. – Назад! Сейчас у нас съемка дубля «Вороны и Лисицы»!

Парни, видимо, договорились в цене, потому что сейчас Шура уже должна была изображать вовсе не Сороку. При этом ей настоятельно советовали затолкать в рот, пардон, в клюв, чью-то светлую вязаную шапку далеко не первой свежести.

– Все, ребята. Я ухожу, – была непреклонна Шура. – Некогда мне… Ну, помогите же кто-нибудь!

Помогать никто не торопился, а прыгать с дерева было чревато переломами.

– Помогите спуститься! – уже всерьез беспокоилась Шура. – Алька! Быстро вставай вниз, чтоб, если я упаду, то на тебя.

Алька вообще вела себя предательски.

– Куда ж тебя несет-то? Назад! Назад! – тыкала Алька в сестру какой-то длиной корягой и кидалась снежками. – Говорят же, посиди, покаркай, потом шапку уронишь, и все. Считай, заработала себе копеечку. Назад! Видишь же, люди пришли снимать.

– Вот сама залезай сюда и каркай! Снимайся хоть до вечера, – бурчала Шура, упрямо пытаясь сползти по стволу вниз. – Надоел мне этот ваш птичник…

Сползти не получалось, пришлось опять устраиваться на суку.

Заметив, что девушка не собирается позировать в роли птиц, Витя вдруг обратился к конкурентам:

– Слышь, ребята, а вам обязательно надо про ворону снимать? Может, у вас сценарий про гусеницу есть? Вот сейчас очень на гусеницу было похоже.

– Да нет про гусеницу басен, – горько отмахивались те.

И всем было наплевать, что Шура замерзла, что пальцы ее окоченели и слезать ей становится труднее с каждой минутой.

Помощь пришла, откуда Шура ее не ждала. Под дерево неожиданно подъехала очень серьезная машина. Шура даже подумала, что это директор какой-то студии, но из машины вышел мужчина в обычной куртке и молчком стал напяливать на ноги какие-то штуковины, похожие на смешные коньки. Потом он что-то сказал водителю, и тот подал ему толстую шершавую веревку. Шура с опаской наблюдала за всеми этими приготовлениями. И уж совсем растерялась, когда мужчина, обхватив веревкой ствол, стал ловко забираться на дерево, приближаясь к самой Шуре. Он был милый. И мужественный. В общем, вполне мог сгодиться на роль прекрасного принца, если б не эти уродливые «коньки», которые, как Шура догадалась, назывались «кошками».

Добравшись до ее сука, прекрасный принц сурово скомандовал:

– Слезайте.

Если б Шура могла, она б и без него слезла, а сейчас… Как он себе это представлял?

– Осторожно держитесь за ветку и спускайтесь, я вас здесь буду держать, – командовал мужчина.

– И чем? Чем держать-то будете? Вы ж за веревку держитесь, – не соглашалась Шура.

– Удержу чем-нибудь, – отчего-то раздражался спаситель. – Веревка у меня за пояс зацеплена, спускайтесь же!

Ну да, Шура как-то и не заметила широкого пояса, к которому была прикреплена эта самая веревка.

– Ну, тогда ловите, – постаралась хоть как-то сохранять лицо девушка и соскользнула по стволу вниз, ободрав коленки и даже часть живота – куртка предательски задралась кверху, оголяя не то, что надо.

Мужчина ухватил ее крепкими руками, хотя Шура и так бы не просочилась дальше. Она ж не мыло, чтобы по шершавым стволам скользить.

– Погодите, – завозилась она, пытаясь поправить куртку. – Сейчас я… немного…

– Спустимся, и наведете там свою красоту, – недоброжелательно ворчал мужчина.

– Какая красота! Я уже не могу пузом ствол скрести, неужели не понятно? – кончилось терпение у Шуры. – Я быстренько…

Она заворочалась в крепких мужских объятиях, хотя все ее старания особенного результата не принесли.

– Я не буду смотреть на ваше голое пузо, – процедил сквозь зубы спасатель. – Давайте уже вниз двигаться… Я, между прочим, на дерево лезу второй раз в жизни.

– Ничего себе! – возмущалась Шура, осторожно продвигаясь вниз. – А что, поопытнее никого не нашлось?

– У кого не нашлось? – сопел мужчина.

– Ну… у спасателей. Вы же эмчеэсник, правильно?

– Ну да… эмчеэсник… Я родственник! Одного идиота… которого всякие дурочки слушаются и скачут по деревьям. Да слезайте вы спокойно! Что вы елозите все время?!

Вот не ожидала Шура от такого милого мужчины таких грубых слов. Видимо, стервы он в ней еще не разглядел.

– Это вы мне? – высоко вздернула подбородок она, ударившись о его голову.

– Блин! – воскликнул мужчина. – Вы специально, что ли?! Ну все, спустились, и чтобы я вас здесь больше не видел! Свиристель безголовая.

Шуру это обидело. Да что ж такое! Этот курятник ей уже встал поперек горла! И ладно б с орлицей сравнивали! Она ж человек! Мало того, пострадавшая женщина, а вовсе не ворона, свиристель или сорока какая-то!

– Вы бы, товарищ, не обзывались! Сами вот… тоже не сокол! Поползень какой-то! За собой бы посмотрели! – еще более напыщенно проговорила Шура. – Мне не приходилось встречать таких грубых эмчеэсников!

Мужчина на нее даже не оглянулся, он сидел прямо на снегу и снимал с ног «кошки».

– Хам! – фыркнула Шура и хотела добавить еще что-то такое веское и сердитое, но слов не нашлось. Да и торчать здесь при всем народе не хотелось.

Шура, ни на кого не глядя, быстро открыла дверцу роскошной машины и уселась на переднее сиденье. Шофер, вероятно, ждал кого-то другого, потому что изумленно вытаращился на девушку и пробормотал:

– Вы куда?

– Я на работу, – думала о своем Шура. – Езжайте сейчас прямо, а там скажу. Да, и побыстрее, я тороплюсь.

Водитель решил, что, видимо, так было надо, поэтому больше вопросов не задавал – дал по газам и быстро выехал из парковой зоны. Ни сам шофер, ни его пассажирка даже не подумали посмотреть в зеркало заднего вида, а то бы они увидели, как бежал за ними сердитый спасатель, размахивая руками.

Глава 2

Шура вошла в приемную шефа. Там, как всегда, сидела секретарша Яночка, только выглядела она сегодня просто сказочно. На Яне было роскошное платье, прическа украшена затейливой мишурой, тени над глазами блестели, как неоновая реклама, и весь вид кричал о том, что барышня всерьез готовилась к праздничному сражению за внимание. К тому же Яночка, видимо, собиралась зайти в кабинет шефа, потому что уже в полусогнутом состоянии мазала помадой по губам и изо всех сил торопилась.

– А что? – затаила дыхание Шура. – Корпоратив сегодня не отменяется?

– С чего бы ему отменяться, – пожала плечиками Яночка.

– Ой, – вдруг заволновалась Шура. – Мне же еще в парикмахерскую надо, а я даже не записывалась.

– А тебе зачем? – подняла очи Яна. – Корпоратив только для работников. А шеф… Можешь считать, что тебе повезло, шеф все же изыскал средства, и после отпуска ты сразу идешь под сокращение. А мы, несчастные, даже премию на Новый год не получили. Одна надежда – может, подарит чего-нибудь… Прямо ужас какой-то.

Яночка обиженно сложила губки бантиком и замахала красивыми руками:

– Ну все, иди уже, шеф никого не принимает, мы заняты… в смысле, у него совещание! Иди отсюда.

Шура была разбита. Ее… Ее одну уволили! А остальные… они даже в отпуск не были отправлены! И еще эта раскрашенная кукла смеет ее выгонять! Она решительно рванула дверь на себя.

Видимо, Яночку действительно ждали. Шеф, правда, был под столом, вероятно, уронил какую-то важную вещь, но его ласковый голос слышался оттуда прекрасно:

– Это кто к нам прише-о-о-л? У кого это такие высокие каблучо-о-о-очки? У кого такие длинные но-о-о-ожки? Кто это у нас соскучился по своему пупсику?

– Да я это, я, – призналась Шура, и шеф испуганно выглянул из-под стола.

– Ар… Арченко? А где… где Яночка… Сергеевна?

– Она на своем рабочем месте, где ей быть, – пожала плечами Шура.

Все же шеф не мог с первого взгляда разглядеть, как изменилась его бывшая работница. Поэтому он полностью вылез из-под стола, отряхнул брюки, застегнул некоторые пуговицы и важно уселся в кресло.

– Арченко, проходи, – кивнул шеф и вдруг серьезно окинул ее взглядом. – А ты чего это потрепанная какая-то? На дереве сидела, что ли?

– Почему на дереве? – повела плечом Шура. – Я… просто… сидела…

Шеф отчего-то был не в духе:

– Никогда не ври начальству! Мне прислали фото… С чего это тебя на дерево занесло? У тебя душевный кризис? Сердечная трагедия? Мне сообщили, что ты из-за меня решила – стыдно сказать – решила повеситься! На дереве! В парке!

Шура хотела выглядеть достойно, но прямо чувствовала, как лицо ее заливается багровой краской. И самое неприятное было то, что под его взором она снова превращалась в… в терпилу какую-то!

– Я в общем-то не из-за вас хотела… То есть я не вешалась. Я… Меня пригласили сняться в одном клипе. Очень хороший такой клипмейкер пригласил, – дернула Шура головой, медленно вживаясь в роль стервы. – Поэтому… Я пришла уволиться. Знаете, решила выбрать звездную дорогу, чего уж…

Шурин язык нес откровенную чушь, она совсем не хотела говорить эту ахинею, но… Алька была бы за нее рада. Да и предатели-глаза отчего-то смотрели на предмет обожания с некоторым превосходством. А тело… оно вообще вытворяло невесть что: подошло к креслу, бухнулось в него и завалило ногу на ногу. Вот сама прежняя Шура никогда бы себе такого не позволила!

Под Шурой что-то странно затрещало, и девушка ощутила некоторый дискомфорт.

Шеф отреагировал странно. Он перестал говорить, вытянул шею и скосил глаза на Шуру:

– Что это? Звук какой-то из-под тебя, Шурочка, послышался? – осторожно спросил он.

Шура даже обиделась:

– Я все звуки произвожу ртом, чтоб вы знали.

– Да я не про это… – Глаза шефа становились все круглее. – Ты, Шура, на чем сидишь?

Она поерзала на сиденье.

– На кресле… На туловище своем. А вы о чем подумали?

– Арченко-о-о-о! Ты сидишь на моих новогодних шарах!!! – взвыл шеф. – Там… На кресле… я сам положил их туда! Чтоб не разбились! Мне один товарищ из Франции их привез!

Надо бы вскочить, извиниться, но на Шуру как ступор напал.

– Да не волнуйтесь вы так, я не порежусь, у меня юбка из натуральной кожи… из телячьей.

– Слезь быстро! – даже ножками затопал бедолага. – Не встанешь, я сам тебя сейчас порежу!

Шура пожала плечиком и поднялась. Ну да, на кресле лежал пакет, и было видно, что в нем находится что-то яркое, цветное и… раздавленное.

– А почему вы их в шкаф-то не положили? – не понимала Шура.

– Не успел… – ответил шеф, дрожащими пальцами развязывая пакет. – Не твое дело! Чего пришла? Отправилась в отпуск, зачем опять сюда-то?!

– Я ж вам говорю, увольняться я пришла, – старательно начала объяснять Шура, намереваясь усесться в то же самое кресло.

Шефа подбросило:

– Куда?!! Иди вон… садись в другое кресло! Вдруг… может, что-то осталось… Ну надо же, в самолете не разбились, так эта своей задни…

– Так вот я вам и говорю, – спокойно усевшись в его кресло, продолжала Шура. – Поскольку я ухожу к клипмейкеру, мне хотелось бы получить все деньги.

Вместо того чтобы захохотать во всю глотку, шеф по-прежнему возился с пакетом и говорил растерянно:

– А клипмейкер – это Бондарчук?

– Ф-ф-ф, вы так далеки от искусства… – надменно фыркнула Шура. – Бондарчук уже лет сто не снимает клипы. Это… не менее талантливый господин. Его все знают… в определенных кругах. Там и песня такая… Глу-у-у-уха-а-арь… – Шура даже решила немного напеть, но голосок был каким-то тоненьким и дребезжащим, поэтому песня выглядела как чистый близнец арии: «Пода-а-а-йте на пропитание, ибо сами мы гости приезжие».

Вероятно, у шефа тоже возникла такая же ассоциация, потому что он тут же вскочил и передал Шуре какую-то бумагу:

– Вот не хотел вас, Арченко, увольнять, но коли так все случилось, не смею задерживать! Рад, искренне рад, что вы от нас… Что вы нашли свое призвание! Это вот… в бухгалтерию, там полный расчет получите.

– А как же… корпоратив? – зачем-то спросила Шура.

– А… А… – растерялся шеф. – А у нас не будет корпоратива. Совсем, да. Так что… Ну, желаю успеха на новом поприще!

У Шуры опять произошло какое-то раздвоение личности. Пока она расстроенно соображала, как бы не разреветься, ее непокорное туловище легко выпорхнуло из кресла, а рука нагло помахала обожаемому мужчине.

– Чао! Не скучайте, – вышел из-под контроля язык. – Да, и храните шары в сберегательной кассе!

Только на улице Шура пришла в себя. Щеки горели от стыда, но руку приятно грела небольшая денежная стопочка. А мимо проходили люди, с елками, с полными сумками. Все готовились к празднику, спешили, смеялись, говорили по телефону… Только Шуре некуда было спешить и не к чему готовиться. Завтра наступал Новый год, и встречать этот праздник она будет одна, безработная и никому не нужная. Шура поежилась и побыстрее зашагала домой. В последнее время она ужасно мерзла. Не хватало еще заболеть. А если разобраться, так это и неплохо, что она одна Новый год встретит! Накупит себе всякой вкуснятины, будет сидеть у телевизора и смотреть новогодние сказки.

Домой Шура возвращалась уже нагруженная сумками, пакетами и коробками. Чего там только не было! Продукты, подарки для Альки и для себя, несколько новых новогодних украшений. Скучать вечером не придется. Да и настроение было уже приподнятое.

Скучать в самом деле не пришлось. Не успела Шура вылезти из ванны, куда забралась, чтобы отогреться, как к ней, позвонив в дверь, завалилась вся съемочная группа.

– Вот, – сразу же обратилась Алька к парням. – Вы сами ее и уговаривайте! Это человек, далекий от искусства, поэтому со мной она будет капризничать. А вы… в общем, старайтесь… Шур, ты бы хоть гостей чаем напоила… с тефтелями. У тебя тефтели есть?

Шура была совершенно растеряна. Она стояла с полотенцем на мокрой голове, в банном халате и вовсе не думала принимать сейчас гостей. Да еще таких, с которыми виделась всего лишь раз в жизни. Но гости, видимо, знали, зачем пришли, потому что режиссер Витя и Гарик уверенно прошествовали на кухню, один только «Глухарь» с интересом отправился в комнату.

– Шур, я уже чайник поставила, – вовсю распоряжалась Алька. – Я у тебя там рыбку нашла красненькую в холодильнике, сейчас мигом бутербродики сооружу и колбаску порежу. Гарик! Ну, начинай же уговаривать!

– Алька! – войдя в кухню, сурово сказала Шура. – Немедленно прекрати самоуправство! Я не собираюсь никого угощать! Молодые люди! Заметьте, что хозяйка вовсе не приглашает вас на ужин!

Алька только рукой махнула:

– Ребята, не обращайте внимания, она новую роль изучает.

– Ах так… – гневно прищурилась Шура. – Тогда…

Она повернулась и ушла в комнату, к компьютеру. В конце концов, если они совсем не собираются считаться с ее мнением, пусть и сидят там одни!

Но гости одни сидеть не собирались. Все-таки Алька была непробиваемая. Она быстро заскочила в комнату и начала махать руками, как мельница.

– Ребята, давайте сюда, – гостеприимно приглашала она друзей. – А то и правда, чего это мы на кухне, да, Шура? Шу-у-ур! Шурик! Занимай гостей, а я сейчас быстренько, только подрежу кое-чего… ты ведь тоже, наверное, еще не ужинала…

Шура долбила по клавиатуре нервными пальцами и пыталась не обращать внимания на присутствующих.

Присутствующих, похоже, это не слишком напрягало. Гарик уверенно сел на диван, кивнул головой Виктору, и тот тоже приземлился рядом.

– Итак, – начал Гарик и замолчал.

Шура вошла на какой-то сайт, пытаясь вникнуть, что на сей момент там обсуждается. Обсуждались, как всегда, мода, политика и огород. Во всех этих темах Шура разбиралась слишком поверхностно, поэтому волей-неволей уши ее были направлены в сторону гостей.

– Я надеюсь, – многозначительно начал Гарик, – что вы, Шура, все понимаете?

И он лукаво уставился на Шуру. Шура не понимала ничего, она и вовсе не должна была его слышать, но, позабыв об этом, повернулась к гостю:

– Вы денег пришли занять, что ли?

– Деньги нам не помешают, но сейчас мы о другом… – И Гарик уже каким-то особенным, томным взглядом посмотрел на Шуру: – Неужели не догадываетесь?

Виктор заерзал. Похоже, ему очень хотелось побыстрее закончить всю эту церемонию:

– Шура, да что тут гадать? Завтра мы до четырех часов должны сдать клип, а у нас еще конь не валялся! Съемки-то накрылись! А задаток почти истрачен! Поэтому… Шура, вы должны завтра сниматься в нашем клипе.

– Опять?! – ужаснулась она. – Да ни за что! Я сегодня, как настоящая ворона, просидела на этом тополе, а вы даже…

– Съемки будут проходит завтра. В десять утра. На даче Гарика, – пояснил Виктор как ни в чем не бывало, абсолютно ровным голосом. – Там чудесная природа!

– Я не поеду на чудесную природу! Я хочу завтра отмечать Новый год у себя дома! У меня совершенно чудесный дом!

– А еще там растет изумительная ель! – Виктор не собирался выслушивать ее возражения. – Гарик, там ель или пихта?

– Там большая ель, – не спеша разъяснил Гарик. – И на ней, совершенно точно, могут усесться и Глухарь, и Сорока.

– А во-о-от и ча-а-ай, с бутербродиками… – не вовремя появилась Алька. – Шура, ты тоже, не стесняйся, кушай.

– Скажите, а это все вам принадлежит? – вернулся из недр жилплощади «Глухарь». – Я так, бегленько посмотрел… хорошая квартирка. Госпожа Сорока, у вас приличное гнездо, я вам скажу, м-м-м…

Виктор все пытался донести основную идею:

– А Глухаря мы посадим раньше.

– За что это? – взбунтовался «Глухарь». – Я еще пока никаких махинаций даже не намечал! Я вообще только узнал, что у этой, с позволенья сказать, Сороки такие хоромы! У меня даже план никакой не наметился!

– Надо все к четырем завтра снять, – пригвоздил Гарик. – И мы… мы положим все ваши силы, чтобы деньги отработать. Кстати, Шура, что вы там говорили о деньгах?

– Я не буду сниматься, – уже более настойчиво повторила она. – И про деньги я вам хотела сказать… А когда мне заплатят за мой первый день? Три тысячи… долларов.

– Съемки у нас идут бесплатно, – все тем же ровным голосом забубнил Виктор. – Проект очень перспективный, и за то, чтобы в него попасть, люди сами готовы отдавать по три тысячи. Вы вот когда собираетесь оплатить?

Шура окончательно вышла из себя.

– Покиньте помещение, – встала она у порога и широко распахнула двери.

На ее такой красочный жест никто особенного внимания не обратил, все были поглощены бутербродами.

– Шура, ты что, не понимаешь? – вытаращила круглые глаза сестрица. – Завтра мы на роскошной даче снимем пейзаж… Снимаем тебя с Глухарем в этом пейзаже, а потом будем чудесно отмечать Новый год на природе. Ты что, хочешь опять встречать Новый год в обнимку с Киркоровым?

«Глухарь» даже поперхнулся:

– Такие знакомства, да? Прямо в обнимку?

– Ну а как еще? – пожала плечиком Алька. – Обнимет телевизор, в котором Киркоров петь будет, и весь праздник… Шур, да что ты к этой двери прилипла? Иди, садись, все же съедим без тебя. Неудобно.

Шура демонстративно повернулась к ней боком. Сейчас она Альку просто ненавидела. Сколько же надо иметь совести, чтобы вот так вломиться домой к родной сестре и еще всю эту ораву притащить?! И, главное, Шура должна за клип платить! Ну ни в какие ворота!

Однако ее внушительная поза не имела никакого эффекта.

– Девушка, а у вас работает компьютер? – страстно взглянул на компьютер Шуры Гарик. – Мне бы надо войти в Интернет.

– Нет, он у меня… не подключен! – резко ответила хозяйка. – Я дремучая, и у меня вообще Интернета нет! Не пользуюсь! Экономлю! Но… если у вас найдется пара тысяч… можно рублей, тогда я смогу разрешить вам сыграть в «косынку».

Алька уже поняла, что Шура медленно, но верно приближается к своей крайней точке раздражения, после чего последует выталкивание гостей шваброй. Так было, когда Алька приходила к Шуре со своим первым другом, со вторым и со всеми последующими. Видимо, и Гарик не пришелся Шурке по нраву. Эх, ну ничего эта сестра не понимает в настоящих современных героях. Но сегодня просто нельзя было допустить, чтобы Гарика выгоняли шваброй, с парнем только-только налаживались отношения. Кстати, он даже об этом еще и не догадывался. Алька проводила свою сердечную операцию втайне от героя. Операция шла по извечному плану: сначала примелькаться, потом стать заметной, потом превратиться в необходимую, а затем исчезнуть, чтобы парень просто с ума сходил от потери. Вот после этого самая любовь и начинается. И тогда можно из возлюбленного веревки вить и даже делать из него спонсора… если у него имеются финансовые возможности. А у Гарика были. Вернее, у его родителей. Сейчас роман Гарика с Алькой был в стадии, когда та становилась необходимой. Поэтому она и Шуру на съемки приволокла, можно же было других девчонок найти, но зачем Альке мина замедленного действия? В Шуре сестра уверена на сто процентов – ну не везет Шурке с мужиками, хоть застрелись! Поэтому вариант идеальный. Только вот злить сестрицу сейчас не стоило.

Алька весело выскочила на середину комнаты и театрально развела руки:

– Все, Шурочка, ты уж нас извини, больше задержаться мы не можем. Вот и хотели бы, но… никак!

– Это почему? – уставился на нее любимый.

– Действительно, – кивнул «Глухарь». – Я очень настроен на длительное общение.

Алька опоздала. Надо было прощаться чуть раньше, а сейчас из ванной комнаты уже выходила Шурка с пресловутой шваброй, с тряпкой и ведром воды. Водой она тут же плеснула на пол, после чего мужская часть гостей быстро поджала ноги, хорошо, что до Альки вода не достала.

– Дорогие мои товарищи! – с улыбкой обратилась к гостям Шура. – А теперь – вуаля! По нашей старой традиции гости наводят новогодний порядок у хозяев! Ну! Гарик, тебе швабру или так полы будешь мыть?

Алька этого и боялась. Она вытаращила глаза и хотела образумить ближайшую родственницу:

– Шура, я же…

– А ты, Алечка, будешь мыть окна!

– Кстати, мне ведь пора! – с самой слащавой улыбкой заявил вдруг «Глухарь». – Не смею больше обременять вас своим присутствием.

Он выскочил из комнаты, шмыгнул в прихожую и сиганул в подъезд, прихватив обувь.

– Дык… и я… я тоже… обременять не могу… – возмутился Гарик и начал по дивану перебираться к выходу.

– Гарик, погоди! А меня-то? – испуганно вскрикнул Витя и в два прыжка обогнал приятеля.

Через минуту, кроме сестер, в квартире никого не было.

– Ну… очень жаль… Очень… – усмехнулась Шура. – Придется второй раз полы мыть.

Сделала она это за пять минут. Теперь можно переодеться и нормально залезть в компьютер. А там… там сразу забудутся мелкие неприятности и большая, верная любовь…

И все же в компьютер погрузиться не получилось. Не успела Шура переодеться, как к ней снова вернулась Алька. Сестра была сердита.

– Это что такое, Александра? – с порога начала выговаривать она. – Ну хорошо, тебе наплевать на творческую карьеру родной сестры… меня то есть… Тебе наплевать даже на мою семейную жизнь, но! Как ты можешь до сих пор оставаться в старых девах?! Это же неприлично! Тебе уже двадцать семь лет, а впереди никакого просвета!

– Ты чего завелась-то? – не понимала Шура. – За швабру обиделась? Так это я должна нервничать оттого, что близкие друзья не захотели помочь в уборке.

– Даже не напоминай! Потому что я сейчас… я негодую! И попутно возмущаюсь! – накаляла атмосферу Алька. – Потому что ты своими руками и языком просто делаешь себя несчастной! Разве я не говорила, что в Новый год у Гарика на даче собирается весь бомонд? А ты прямо категорически не хочешь попадать в светские львицы!

– Прости, а бомонд – это Витя и Гарик? Ах, еще толстый «Глухарь», я забыла.

– Не надо ирничать… иронничать…

– Иронизировать и ерничать, – любезно подсказала сестра.

– Да! Не надо! Там будут родители Гарика… наверное… а это очень известные и состоятельные люди! Очень! И папа его будет, и брат, и мы…

– Я обязательно должна присутствовать на этом семейном празднике? – поджала губы Шура.

– А где тебе еще быть? – удивилась сестра. – Ты только заметь, папа Гарика – одинокий мужчина. У него и друзья такие же – одинокие, состоятельные! И где еще тебе, незамужней, одинокой, стареющей деве, находиться в такой момент? Дяденьки будут раскрепощены, под алкоголем, будут любить, дарить и делать комплименты! Да за такое лежбище котиков любая девица готова не только на елку залезть, а из кожи вылезть!

– Все, Алька, я устала. Давай по домам, – категорически заявила Шура и начала теснить сестру к выходу. Та упиралась, но Шура была непреклонна. – Все, Алька, с наступающим.

– Хорошо, – неожиданно сдалась сестра. – Приятного вечера.

Алька ушла, а Шура решила больше ни под каким предлогом никому двери не открывать.

Новогоднее утро порадовало звонком в двери.

Шура взглянула на часы – половина девятого. Так рано могла заявиться только сестра. И Шура даже догадывалась, с какой целью.

Алька не обманула ожиданий, на сей раз она прибыла с каким-то топорщащимся пакетом.

– А вот и я! С Новым годом, сестричка!

– И тебя тоже, – чуть настороженно проговорила Шура. – Ты опять меня уговаривать пришла?

– Я подарок принесла! – обиделась сестра. – Вот… смотри, что я тебе купила…

Алька полезла в пакет и выудила оттуда большие крылья. Шура такие видела, их продавали к детским новогодним костюмам.

– Оч-чень необходимая вещь, – не знала, радоваться или обижаться, Шура. Она пошла в комнату и вернулась с маленькой коробочкой. – А я тебе простенький подарочек, вот… Колечко, как ты и хотела.

– Ухты-ы! – обрадовалась сестра и тут же нацепила кольцо себе на палец. – Ну надо же! Точно! Я такое и хотела! Ой, Шурочка, дай я тебя чмокну! Как же здорово! Я его сегодня на Новый год надену!

– Да, – кивнула Шура. – Его можно и на Новый год, и на Рождество, и на другие праздники… Просто так тоже можно носить. А вот я куда… в этих крыльях?

– Да тоже можешь так носить, – отмахнулась Алька, продолжая любоваться подарком. – К нему еще колье есть, я видела, надо будет у Гарика попросить… Ну, это когда мы станем неразлучно близки с ним, к Рождеству. Кстати…

Алька понизила голос и даже прищурилась от серьезности:

– Кстати, я сказала Гарику, что мой папа… не смейся, будь серьезнее… Что мой папа – Александр Чернов. Прошу тебя – как сестру прошу – поддержать эту выдумку.

– Погоди… Это какой Чернов? Певец, что ли? – фыркнула Шура.

– Да, – кивнула Алька. – Очень удобно, между прочим. Я читала, у певцов же много разных встреч с поклонницами бывает, ну и… почему бы нашей маме не быть поклонницей Чернова и почему бы у них не могла состояться такая встреча?

– Теоретически могла… Только… наша мама с нашим папой дружили со школьной скамьи и…

– Да перестань! – поморщилась Алька. – Кому это интересно? Все равно они уже пятнадцать лет не живут вместе! Папа не узнает.

– А мама?

– Она сейчас живет в Германии с новым мужем и тоже… не узнает. На всякий случай я сказала Гарику, что это наш семейный секрет. Главное, ты не проболтайся. Ты, кстати, если что, можешь быть дочерью, например, Киркорова или…

– Сдурела совсем?

– Ну… не хочешь такого роскошного отца, как знаешь! А я точно тебе говорю, я внебрачная дочь Чернова. «Хочу, чтоб годам вопреки так же были мы близки…»

– Вообще это песня Юрия Антонова, на всякий случай.

– Какая разница? Я тебе просто показываю, что мне от папы достался голос!

– Неплохо бы знать папочкин репертуар-то, – фыркнула Шура.

Алька выдала важную информацию и тут же сообразила, что сейчас именно тот момент, когда нужно закатать рукава и «ковать железо».

– Шура, ну что ж ты стоишь? Быстро собирайся на съемку. Я за тобой приехала!

Шура насупилась:

– Я тебе еще вчера сказала, что этот цирк будете снимать без меня. Я не собираюсь быть птицей счастья для твоего Гарика, который отчего-то решил, что клип он должен снимать на мои деньги!

– Правильно! Потому что деньги заказчика у него уже кончились. И я тебе об этом говорила! Ты согласилась! А потом поставила меня в неудобное положение! Ты хочешь… ты прямо желаешь, чтобы я не стала женой олигарха, да? Признайся, тебе самой жутко понравился Гарик, и ты…

– Я все сказала.

Тут с Алькой произошло невероятное. Ее скрючило, в таком состоянии она еле добралась до дивана, рухнула на подушки, закатила глаза и собралась умирать.

– Шура… – еле разлепила Алька густо накрашенные губы. – Ты меня… в гроб… если что… в колечке положи… и платьице на меня то надень… которое мы с тобой в магазине видели… за десять пятьсот…

Шура растерялась:

– Какое платьице, Аля?

– Ну, то, синенькое такое, помнишь? В беленький цветочек! Я хотела купить, а ты сказала, что точно в таком же баба Дуся, твоя соседка, ходит! С ума сойти, откуда у старушки… Тьфу ты… Не отвлекай… – возмутилась Алька, но вовремя опомнилась, рухнула в подушки и снова принялась закатывать глаза. – Вот в нем меня и положишь… Гарику скажешь, чтобы сильно не убивался… Молодой он еще… другую девушку встретит…

– Не помню, про какое ты платье говоришь… – произнесла Шура. – Может быть, поедем сейчас в магазин, ты мне покажешь? Все равно надо кое-что к столу докупить.

Эта волшебная фраза вмиг оживила сестру. Алька поднялась, поправила волосы и кивнула:

– Поехали. Одевайся.

Шура собралась быстро, но сестре такая спешка не понравилась:

– Ты что, вот так и собираешься в гипермаркет? Прямо вся не накрашенная? Там же могут быть люди!

– Я накрасилась.

– Сегодня праздник! И макияж должен быть соответствующим! Хотя… ладно, поедем так, – махнула рукой Алька. – Кстати, крылья я забираю. Не хочешь жить как люди, не надо. Рожденная ползать…

Сестры уселись к Альке в машину и направились в гипермаркет.

Но это только Шура так решила, что в гипермаркет. Очень скоро Алька свернула на какую-то лесную дорогу, и Шура поняла, что едут они прямиком к Гарику. Снимать этот ненавистный клип.

– Поворачивай назад, – сквозь зубы процедила Шура. – Я не буду сниматься.

– Будешь, – бурчала Алька, упрямо глядя на дорогу. – Ты теперь моя заложница. Пока не снимем, я тебя не отпущу.

– А ну сворачивай! – дернула Шура за руку вредную сестру. – Я кому говорю?!

– Отвяжись от меня, поняла?! – повернулась к ней всем телом Алька. – Я из-за тебя тоже старой девой останусь! Мне этот клип…

– Смотри на дорогу!!! – взвизгнула Шура, увидев, как на них надвигается широкая морда «КамАЗа». – Руль держи!

– Отвя…

Алька крутанула руль, на что-то нажала, Шура шибанулась лбом о панель, а когда открыла глаза, перед ними была чистая дорога.

– Шур, – с ужасом в глазах прошептала Алька, – я его что, задавила?

– Кого? «КамАЗ»? – тоже шепотом уточнила Шура. – Нет, Аль… Мне кажется, он ушел… Хотя… От Розарио Агро еще никто не уходил. От Альбины Арченко, я имею в виду.

Больше Шура сестру не трогала. Она смирилась. Лучше пусть пропадет один Новый год, чем все остальные годы ее молодой, цветущей жизни.

Дача была роскошной. Трехэтажный деревянный терем посреди зеленых елок. Красота. У Шуры сразу поднялось настроение. А еще больше ей понравилось, что их ждали. В доме оказалось тепло, пахло жареным мясом, а во дворе, на елке, уже сидел «Глухарь». Правда, совсем невысоко, но это было к лучшему.

– Альбина! Ну сколько можно вас ждать? – сразу накинулся на Альку Гарик.

– Гарик, ты не поверишь, – кокетливо хихикнула она. – Я по пути раздавила «КамАЗ»!

– Ты что, пешком шла? – не обрадовался любимый.

– Когда можно приступить к съемкам? – сразу спросила Шура.

– Сейчас и можно, – засуетился Виктор. – Крылышки надеваем и усаживаемся.

Только сейчас Шура сообразила, что белые крылья, которые ей подарила сестра, были вовсе не родственным подарком. Как позже выяснилось, их купил Гарик для съемки. И «Глухарь», сидевший на елке, тоже был украшен белыми перьями. Но если оттенявшие черную коротенькую шубку Шуры белые крылья и в самом деле отдаленно напоминали оперение сороки, то на сером пуховике «Глухаря» такие крылышки будили совсем иные ассоциации.

– Вы мне напоминаете гибрид Карлсона с рождественским гусем, – не удержалась Шура.

– А вот не надо умничать, хорошо? – нервно воскликнул «Глухарь». – Один тут шутит, что я гусеница аиста, другой, что я похож на самку дракона в свадебном наряде, теперь еще третья… умница! Я ж говорил, давайте покрасим крылья в черный цвет! Ну неужели трудно было купить баллончик с краской?

– Аля, ты купила краску? – строго спросил Виктор Альку.

– Купила, – послушно кивнула та. – Даже три баллончика.

– Только… как красить-то? Он же, если слезет, обратно ни за что не заберется, – пригорюнился режиссер. – Мы в этот раз у соседа собаку просили. Она кинулась, «Глухарь» и взлетел. Главное, прямо на нужную веточку уселся. А теперь…

– Давайте будем красить прямо на месте, – выдвинул идею Гарик. – Сорока у нас все равно на елку полезет, ну и… брызнет на «Глухаря».

Шура испугалась:

– Я так высоко не полезу. Я должна сидеть на нижней ветке и любоваться глухариной красотой. Я вообще должна на него смотреть снизу вверх.

– И я! Я не собираюсь краситься прямо на рабочем месте! – возопил «Глухарь». – У меня пуховик почти новый! Ему сносу нет, я его девять лет ношу, а из-за вашей краски он в негодность придет!

– Я тебе подарю другой! – крикнул Гарик. – Старый, отцовский. Кожаный.

Это в корне изменило дело, «Глухарь» немедленно примолк и приготовился краситься.

– А мне кто подарит новую шубу? – поинтересовалась Шура. – Предупреждаю, старый папин кожаный пуховик не прокатит.

– А вам и не надо краситься! Вы крыльями прикройтесь и… аккуратненько… – посоветовал Гарик. – Аля, где у нас перчатки для хозработ?

Алька и правда стала незаменимой. Она в это утро столько носилась, что решила переходить к следующему этапу завоевания. Завтра она покинет Гарика, пусть уже начинает мучиться, а то… только представить, сколько ей придется перед ним завтра скакать, когда ему понадобится приходить в себя после новогодней ночи!

Перчатки были принесены, Шура нацепила крылья, их пришлось веревочкой привязать к шее, портить шубку какими-то прищепками Шура категорически отказалась. И на елку лезть в шубе тоже не хотелось. Она купила эту шубку совсем недавно, коротенькую, пушистую, черненькую, и сейчас всю ее ободрать об иголки?

– Дайте мне халат, – потребовала она. – Или какую-нибудь рабочую одежду. В своей я сниматься отказываюсь.

Гарик упрямо мотнул головой:

– Шуба здесь очень подходит. Расстегни ее, у тебя ж там свитер, не замерзнешь! Вить, подставь ей стремянку, пусть залезает.

Пришлось лезть по стремянке. Шура расстегнулась, и правда, хорошо, что на ней был теплый белый свитер, и по цвету подходило, и шубу не надо портить. Она очень аккуратно взобралась по лестнице, бережно подоткнула подол шубки и уселась на крепкую ветку. Стремянку убрали. И почти сразу же Шура совершенно отчетливо ощутила, на каком дереве сидит: иголки нещадно кололи сквозь тонкие шерстяные колготки, а брюки она не надела, так как собиралась все же не на чью-то дачу, а в гипермаркет.

– Давайте, «Сорока», красьте же «Глухаря»! – командовал снизу Виктор.

Шура вытянула руку с баллончиком далеко вперед, зажмурилась и нажала на кнопку. Ну… в общем-то получилось. С первого раза. Правда, вместе с крыльями покрасился пуховик и даже лицо артиста, но последнее мало кого заботило, кроме самого «Глухаря», разумеется.

– Вы что мне в лицо-то?! Я… кто ей вообще дал в руки краску?!

Пока он возмущался, Шура точно так же истратила и второй баллончик. Только в этот раз краска попала еще и в рот возмущенного буяна.

– Да что… тьфу!.. что это такое?! – кипятился «Глухарь». – Это форменное издевательство! Немедленно снимайте меня, я вам сейчас такое устрою! Я вам!.. Тьфу ты… весь рот! Что ж вы делаете?!

Гарик поморщился:

– Аля, принеси ему крем для губ, «Момент» называется, у меня в бардачке…

– Да я вообще не знаю! – отчего-то возмущалась Алька. – Что тут кричать? Господин артист, я спрашиваю, что вы ругаетесь там на ветке? Вас же весь поселок услышит! А здесь живут, я вам доложу, со всех сторон приятные люди! Тем более что ваша личность запросто смоется подсолнечным маслом! Подумаешь, горе какое!

– Личность?! – не успокаивался «Глухарь». – А волосы? Волосы чем смыть?

– Помилуйте, – не выдержал Виктор. – Ну откуда у вас волосы? Вы к нам лысым пришли!

– Это неважно! – гордо дернулся «Глухарь» и чуть не покинул рабочее место. – А моя новая вязаная шапочка? Она маслом не отстирается! Я пробовал! В прошлом году я ее положил на крашеную скамейку, так она до сих пор не отстиралась!

– Я вам свою отдам, – великодушно решил Гарик. – Норковую. Все равно сейчас их никто не носит. Давайте уже снимать!

– Так! Артисты! – оживился Виктор. – Слушаем песню и инсценируем каждое слово. Все по тексту, ничего сложного. Вживаемся в роль. Вы – влюбленная пара. Включаем весь артистизм. Чем больше чувств, тем меньше дублей. Стараемся! На носу Новый год, а у нас еще стол не накрыт.

– И клип не готов, – напомнила Алька.

– Да, еще и клип, черт бы его побрал, – согласился Виктор. – Аля, включай фонограмму.

Обещание новой норковой шапки быстро настроило «Глухаря» на рабочую волну, он встряхнул покрашенными перьями и гордо уставился вдаль. Вероятно, себе он виделся орлом.

Шура тоже была настроена отработать по-быстрому, чтобы уже забыть этот клип, как самую позорную страницу в своей жизни, навсегда. Она распушила белые крылышки, встряхнула головой и принялась смотреть на «Глухаря» страстным взором. Это было нетрудно, когда он глядел вдаль.

В это время Алька включила фонограмму, и Шура впервые услышала то, подо что ей надо было работать.

Глава 3

Гениальность шедевра Шура не бралась оценивать, она, например, и Баха не всегда понимала (кто их понимает, этих гениев?), но вот то, что ей надо было инсценировать, ее, прямо сказать, сильно обескуражило. В сюжете творения говорилось о том, что некая Сорока, она же воровка, порхала по деревьям (порхала, а Шура едва держалась на своей ветке!). Ладно, порхать она будет, потрясет крыльями, да и ладно. Но вот дальше… Глухарь, конечно, был полицейским. Это, надо думать, Гарик уже вынес из известного фильма. Так вот Глухарь должен был порхать следом… Хи-хи, как же он, несчастный, будет это делать? Потом он должен будет поймать Сороку, прижать ее к себе, и между ними тут же должна произойти любовь. Вот прижиматься к толстому Глухарю, которого она же лично только что покрасила, Шуре совсем не хотелось. Ну а дальше и вовсе шли какие-то кошмарные интимности. Глухарь должен был в порыве страсти ухватить Сороку за грудь и обнаружить, что сердце у этой воровки золотое! Как это, позвольте, ухватить за грудь? И потом… Какая может быть грудь у сороки? Она хоть и воровка, пусть даже с золотым сердцем, но все же птица! Блин, этот Гарик-идиот наверняка переел конфет «Птичье молоко»!

Песню слушали в гробовом молчании. Но, судя по тому, как похотливо улыбался «Глухарь», талант Гарика этот тетерев сумел оценить.

– Простите, а нельзя ли уточнить, где у птицы грудь находится? – прищурила от гнева глаза Шура. – Желательно на анатомическом атласе показать.

– Шура! – взвилась Алька и уцепилась за собственный бюст. – Вот где! Как у всех! По сути, сорока – та же женщина, неужели не ясно? Ты ведь только что прослушала… композицию! Там ясно сказано…

– Тогда уточните специально для Глухаря, чем он будет Сороку за грудь хватать, – стояла на своем Шура. – Я смотрю, он уже руки потирает, а у него, между прочим, крылья прицеплены. Вот пусть ими старается. Если грудь у сороки еще как-то можно определить, то уж руки у глухаря… Их точно нет, я знаю.

Гарик был крайне недоволен. Он полагал, что после озвучивания его шедевра клип снимется за три секунды, ибо инсценировать такое духовное сокровище любой посчитает высокой честью. А здесь какие-то ненужные уточнения.

– Шура, – точно петушок, закатил Гарик глазки. – Вы понимаете, что здесь тонкая грань перехода от птицы к человеку? Тут вообще никто не должен угадать, где начинается птица, а где человек. Вы сами-то подумайте, как он вас будет крыльями хватать? Он и руками-то не может, они у него как крюки!

– Нет, ну, руками-то я… – начал было «Глухарь», но его никто не слушал.

Сейчас не слушали и Гарика, потому что возле съемочного пейзажа, то есть возле елки, появилась неизвестная пара: крепкий высокий строгий мужчина и миловидная смешливая девушка.

– Здравствуйте, – неторопливо проговорил мужчина, окидывая всех тяжелым взглядом. – Чем обязан?

Все почему-то сразу засуетились, заулыбались с фальшивой радостью, заговорили, и только одна Шура не понимала, в чем дело.

Мужчина подошел к елке, на которой она сидела, и хмыкнул:

– А вы и в самом деле любительница приключений. Вас с тополя снимаешь, вы на елку лезете. И что у вас за мания по деревьям на каблуках скакать?

Теперь Шура его узнала. Это был тот самый эмчеэсник, который спустил ее с тополя. Интересно, а ему что здесь надо? Следит он за Шурой, что ли?

– А вы здесь что делаете? – справедливо возмутилась она и крикнула Гарику: – Гарик! Вы же обещали, что на съемках не будет посторонних!

На нее как-то странно посмотрели, а Алька, так та прямо точно гусеница извивалась, хотела что-то сказать.

– Вообще-то я… эээ… как бы хозяин этой дачи, – почесал нос эмчеэсник.

Шура посмотрела на Альку. А как же «дача Гарика»?

– Вы – папа Гарика? – вдруг осипшим голосом спросила Шура.

Мужчине такой вопрос явно не понравился.

– Пока я еще ничей не папа, – строго ответил он.

– Шура! – весело крикнула Алька. – Это ж Семен! Родной брат Гарика! Старший! Ты не узнала, что ли?

У Шуры от обиды слезы в глазах закипели. Откуда она могла узнать какого-то Семена, если в глаза его не видела! И даже не слышала о нем ни разу!

– А вам Гарик не сказал, что я тут не приключения себе ищу, а… снимаюсь в клипе? – гордо дернула она головой, хотя прекрасно понимала, что выглядит сейчас довольно потешно: сидит такая барышня на елке, в шубе, сзади крылья болтаются, снизу две тоненькие ножки висят… и да, в каблуках!

– Я уже давно говорил этому Гарику, что все его клипы – полная ересь! – недобро посмотрел на Гарика брат. – Парень работать не хочет, вот и мается дурью!

Шура не знала, как себя вести, но положение спасла спутница Семена. Услышав про клип, она вдруг весело запрыгала, захлопала в ладоши и немедленно прицепилась к Гарику и Виктору с просьбой, чтобы ей отдали главную роль.

– Но… я уже тут играю… – возмутилась Шура. – Роль Сороки. Главную, между прочим.

Девушка только махнула рукой:

– Ой, ну как вы играете? Какая из вас Сорока? Сорока… это же… Это же полет! Грация!

И девушка принялась бегать по поляне, размахивать руками, будто ветряная мельница, при этом почему-то чирикая. Шура хотела ей напомнить, что воробьев в клипе нет, но ее никто не слушал. На Шуру как-то вообще перестали обращать внимание. Сейчас все крутились возле девушки Семена: Алька приседала перед ней со своей кинокамерой, заскакивая со всех сторон, Виктор тихонько хлопал в ладоши и блаженно улыбался, а Гарик то и дело показывал брату большой палец. Брат был не в восторге. А еще не в восторге был «Глухарь». Он понимал, что ввиду изменившейся ситуации надо слезать с дерева, но сделать это самостоятельно не мог.

Шура тоже не могла слезть. Она ждала, когда кто-нибудь наконец вспомнит про артистов первого состава и принесет им стремянку. Но о стремянке первый заголосил «Глухарь»:

– Лестницу мне! Полцарства за стремянку!

Алька, зараза такая, притащила ему стремянку, чтобы не кричал белым медведем. Ну и… «Глухарь» не стал нарушать традиции – стремянка пала под его весом.

– А я как же? – задрожали губы у Шуры.

Алька поступила совсем паршиво, она просто отмахнулась:

– Посиди, не до тебя, в самом деле!

То есть утром Шура была нужна, а сейчас… И это в самый Новый год!

Шура решила, что сейчас спрыгнет сама и… и уйдет домой. Ничего, деньги у нее есть, выйдет на дорогу, сейчас праздник, машин много, кто-нибудь добросит до города. Просидеть здесь весь Новый год – хуже праздника себе и вообразить нельзя!

Шура посмотрела вниз, потом зажмурилась и… прыгнула. Но не долетела. Шуба зацепилась подолом за сук, и артистка теперь висела на елке, как огромная новогодняя игрушка.

– Во! Гарик! Смотри – кадр! – развеселился Виктор. – Снимай, Алька, потом смонтируем чего-нибудь.

Самое обидное, что Алька и в самом деле стала снимать!

Шура барахталась в собственной шубе, как муха в паутине, но выбраться не могла. Девушка Семена хохотала так, что сложилась пополам. Парням хохотать было некогда, они учили Альку, с какой стороны лучше поймать кадр, а вот «Глухарь» гоготал как гусь-переросток!

Шура уже не скрывала слез. Она вынула руки из рукавов и… упала прямо в руки эмчеэсника Семена.

– Прекратите ржать! – строго рявкнул он молодежи и тут же нарычал на Шуру: – Ну и кто у нас тут не ищет себе приключений на…

– Да пошли вы все! – вывернулась из его рук Шура и быстро пошла к воротам.

Никто ее не окликнул, никто не догонял. Она шла по дороге в одном свитере, в короткой юбке и сапогах на каблуках. А по спине хлопали дурацкие крылья. Но Шура ничего не замечала. Даже холод она почувствовала не сразу – так жгли ее слезы.

Ей казалось, что она прошла километров двадцать, потому что холод все же победил теплый свитер, а уж под коротенькую юбчонку и вовсе забрался довольно легко, даже теплые коготки не спасали. Шура укуталась в крылья, они грели, и пониже натянула свитер. Она упрямо шла вперед, о том, чтобы вернуться, даже не думала. До ночи она должна успеть дойти до большой дороги, а там машин побольше, там-то уж…

– Товарищ Ангел, вас довезти?

Она и не заметила, как позади нее остановилась большая машина.

Шура только кивнула и повернулась, чтобы посмотреть на спасителя… Можно было и не смотреть, им оказался все тот же эмчеэсник… Ну хоть кто-то из этой шальной компании вспомнил о Шуре.

Девушка быстро влезла в теплую машину.

– В… в этот… в город… – едва проговорила она.

– Ответ неправильный, – спокойно развернул машину Семен обратно к даче. – Сейчас вам надо в тепло… Да и выпить чего-нибудь не мешало бы. Что ж вы сиганули-то?

– А что я, по-вашему, так и должна была сидеть на дереве? – пробурчала Шура.

– Я не про дерево… Что ж вы домой-то сиганули? Вам ведь братец, кажется, обещал Новый год на даче?

– Вообще-то мне ваш Гарик обещал три тысячи в день платить… за съемку в клипе… Долларов. А Новый год я и без них отмечу.

Семен поморщился:

– Что за кличка какая-то – Гарик? Его Игорем назвали, при чем тут Гарик? А по поводу денег, ну откуда у парня могут быть тысячи долларов, вы своей головой подумали?

– Да подумала я, – вздохнула Шура. – Только очень уж Алька, сестра, просила. Она там… с кинокамерой бегала.

– А, так это она снимала ваш сказочный полет, – усмехнулся Семен. – Хороша сестрица.

– Ну, у вас тоже, прямо скажем, братец еще тот заяц пушистый, – обиделась за Альку Шура.

Семен спорить не стал.

– Да уж, повезло нам с родственниками. А вы опять хотите сбежать? Я с этим молодняком один не справлюсь. Да к тому же Юлька им уже напрыгала какой-то клип, что-то сняли, все довольны, поэтому приступаем к подготовке новогоднего торжества.

– А Юлька – это кто? – не сразу сообразила Шура.

– Юлька – это… моя гостья, – чуть стушевался Семен.

– Понятно, а говорите, один не справитесь, – улыбнулась Шура совершенно открыто.

Они уже подъезжали к даче. Елки были все в инее, но особенной красотой выделялась огромная береза, вся в белой роскошной снежной шубе.

– Ох, какая у вас тут красота… – не выдержала Шурка. – Настоящая сказка.

Семен только улыбнулся.

А им уже открывали ворота, весело махали руками и всячески показывали, как же они невероятно соскучились без Семена и Шуры.

Пока Гарик-Игорь таскал с ребятами сумки из машины брата, на Семена со всего размаху прыгнула Юлька. Она была хороша: распущенные завитые пепельные волосы, яркая помада, белый огромный пушистый воротник… или это такая жилетка? А он – высокий, строгий… Какие красивые оба…

Шура невольно залюбовалась этой парой и легко облокотилась спиной о большую красавицу березу.

Наверное, на ней было слишком много инея. Во всяком случае, Шура совсем не виновата в том, что огромная глыба снега рухнула прямо на головы двух влюбленных. Просто они стояли под деревом…

Пара на некоторое время оцепенела, Семен пришел в себя первым. Он усмехнулся и стал отряхивать свою подругу. Откуда-то прибежал Гарик и с криком «Даешь снежную бабу!» опустил на Юлю целую шапку снега. Опять же прямо на голову. Девушка уже фыркала, как буденовская лошадь, но Гарик не отступал:

– С Но! Вым! Го! Дом! – весело орал он и сыпал снег на Юльку.

Алька, Виктор и «Глухарь» решили, что надо тоже проявить дань уважения, и опустили на голову бедной девушки свою порцию сугроба.

– Идиоты… Сколько можно? – тихо пищала несчастная жертва.

Но Гарик услышал ее стоны и кинулся успокаивать. Он на секунду прижал девушку к себе и быстро, но сильно погладил ее по голове:

– Не плачь, Юленька, это новогодний душ.

Девушка с силой оттолкнула парня. Но разгневанная Алька не дремала, она немедля преподнесла Юле новую порцию снега. А чтобы не липла к Гарику, если что!

– Гады!!! Уроды! – уже вопила в голос несчастная красавица, размазывая по щекам тушь и помаду. – Семен! Убери их к чертям собачьим!

Такой неприличный крик от прелестной барышни резал уши, но результат последовал: Гарик, Алька и «Глухарь» быстро ретировались. Только растерянная Шура так и осталась под березой.

– Это все ты, да? – накинулась на нее Юлька. – Я понимаю, что Игорь меня терпеть не может, он мне мстит, а ты-то? А! Поняла! Ты мне мстишь за то, что я главную роль в клипе сыграла? Да если б не я, ты б до сих пор сидела на елке, как белая ворона, в своих крыльях! Неудачница! Семен! Где у вас ванная?!

– Почему как ворона? Я ж Сороку играла, – тихо пробормотала Шура.

Сейчас Юлька не казалась уже такой красавицей, даже дорогая тушь не выдержала снежного натиска и потекла. Под глазами появились черные круги, как у енота, а губная помада вышла далеко за пределы губ. Некогда пышные волосы пригладил Гарик, и теперь у Юльки прически не осталось совсем, пряди прилипли к щекам, а лицо стало вдруг длинным и большим, как кабачок.

– Юля, да это ж не я, – пыталась объясниться Шура.

Но девушка ее уже не слушала. Самое обидное, что и Семен посмотрел на Шуру как-то странно, с осуждением, и только мотнул головой. А ведь каких-то пятнадцать минут назад они ехали в машине вдвоем, звучала музыка, было тепло и уютно. И говорили запросто, без всяких там осуждающих взглядов. Шура даже подумала, что это нормальный, обычный парень, который может все понять…

Ну и что было делать? Снова топать домой, в город? Да что ж за Новый год-то такой?!

Шура медленно побрела в дом. Она точно решила, сейчас придет и сразу же вызовет такси. Домой! Хватит приключений!

Дом, куда она вошла, оказался роскошным. Может, для кого-то это была обычная дача, но Шура таких еще не видела. Несколько этажей, красивые витые лестницы, громадные ковры с длинным ухоженным ворсом, старинная мебель. Нет, мебель, конечно, новая, но стиль под старину. В зале, где собирались отмечать праздник, красовалась большая елка, и аромат от нее распространялся по всему дому. Что особенно понравилось, на елке не было стильных украшений. Сейчас пошла мода наряжать елочки шарами одного или двух видов, а из прочих украшений разрешались только банты. Здесь же все было по-другому. Скорее всего, хозяева в городских домах украшали елку на новый манер, а вот на дачу свезли все старые елочные игрушки. От этого становилось как-то тепло, и казалось, что вот-вот из ближайшей двери выйдет седой дедушка в очках и начнет рассказывать сказки.

Но дедушка не вышел, зато подбежала Алька и дернула Шуру за руку:

– Шур, пойдем на кухню, ты мне поможешь огурцы нарезать, у тебя красиво получается.

Ну да, ей нравилось украшать блюда. Пришлось согласиться.

Кухня была тоже очень красиво обставлена. Все удобно, под рукой, в глубине массивных шкафов Шура заметила новейшие бытовые приборы, которым даже не знала применения.

– Шур, а ты видела, какой у Гарика брат? – не особенно разглядывала кухню Алька.

– Видела. Между прочим, мне этот брат сказал, что Гарика Игорем зовут.

– Когда это он тебе успел сказать? – фыркнула сестрица. – Опять придумываешь? С чего бы он перед тобой распинался? Он, между прочим, серьезный дядька. Так что… не выдумывай… Вот этот огурчик еще порежь…

Шура пристально посмотрела на Альку:

– Аль, ты в самом деле не видела, что он меня только что привез?

– Откуда? – выпучила глаза заботливая сестра.

Шура даже нож бросила.

– Ты издеваешься, да? Ты что, не видела, как я спрыгнула с дерева и ушла домой?!

– Куда – домой? Сюда? В дом?

– Да нет же! В город! – совсем расстроилась Шура. – Я пешком ушла в город! Потому что… Ну ладно эти жеребцы, но как ты могла снимать меня, когда я висела на этом проклятом суку?!

Алька хихикнула:

– А что такого-то?! Шур, честно… Это было очень смешно! Ты так висишь и кру-у-утишься, висишь и кру-у-утишься! Как летучая мышь… Во! Точно! Надо сказать, чтоб Гарик придумал песню про летучую мышь, а видео у нас уже есть. Выложим в Инет, куча просмотров будет.

– Только попробуй выложи, – прошипела Шура. – Я потом с тобой такое видео сниму, что летучая мышь сказкой покажется!

– Хорошо, не буду выкладывать, чего ты? Вот еще помидорчики порежь…

Алька очень быстро согласилась. Это означало только одно: видео она обязательно выложит. И шеф тогда точно решит, что Шура повесилась из-за неразделенной любви. Прямо на шубе. Нет, этого никак нельзя допустить. Надо свистнуть камеру и засветить кадры, где Шура парит под елкой. Вот незадача, а ведь так хотелось быстренько вызвать такси и уехать домой, теперь же сначала придется найти чертову камеру! Ну как жить? Никому нельзя верить!

На часах была половина третьего, и Гарик озвучил программу на день. Сейчас, то есть в три часа, предполагался легкий обед. Конечно, дамы обязаны быть в красивых платьях номер один. После обеда планировались игры во дворе – для этого специально приглашен массовик, который их проведет. Дамы должны быть одеты в спортивную одежду, то есть наряд номер два. Потом намечено катание на тройках. Это Семен побеспокоился и вызвал две тройки лошадей, чтобы устраивать на них гонки. После лошадей недолгий отдых, для этого выделялась комната на двух человек… Пары должны подбираться по личному желанию, а вот в десять часов наступит главное торжество – приедет отец, его друзья и даже какой-то известный эстрадный певец. Дамы должны быть в нарядных платьях номер три. Кстати, ведущий вечера тоже из известных шоуменов.

Программа вызвала у всех бурный восторг. Даже у Шуры. Она, конечно, не собиралась тут блистать нарядами до умопомрачения, у нее не было ни номера один, ни два, ни три. Только свитер и юбка. Вот и вся нумерация. Но она и не мечтала проводить здесь весь праздник. Порадовали ее тройки. Она с ними в город и укатит, а то когда еще такси в новогодний-то вечер приедет!

Одобрив программу, молодые люди начали колдовать над электричеством, устанавливая какие-то немыслимые гирлянды, а девушки направились в кухню, доделывать последние штрихи к блюдам. Честно говоря, основные блюда были давно заказаны в ресторане, но вот во время легкого обеда и Алька, и Юлька просто горели желанием поразить возлюбленных своими поварскими способностями. И это настолько их захватило, что Юлька даже перестала сердиться на Шуру. Тем более что избранница Семена уже успела намарафетиться и снова чувствовала себя красавицей. В знак примирения она даже попросила научить ее вырезать из помидоров новогодних гномов. Шура научила, но она вовсе не собиралась никого поражать, у нее было более важное дело. Она все думала, куда Алька могла упрятать кинокамеру.

– Аль, – наивно захлопала Шура ресницами, – а у тебя с собой косметичка?

– Ну да, – пыхтела Алька, пытаясь свернуть свекольную кожуру в изящную розу. – А тебе зачем?

– Ты молодец! – фыркнула Шура. – Обманом меня сюда заманила, я не то что платья не взяла, даже накраситься толком не успела, а теперь она еще спрашивает зачем!

– А я тебе… тьфу ты черт, опять развалилась… Я тебе говорила: накрасься! Не в баню идешь… Там, на третьем этаже, комната, такая дверь с круглой ручкой… везде ручки как ручки, а у этой двери круглая почему-то… там все вещи лежат, косметичка в сумке.

Шура кивнула. Все просто: самое дорогое для Альки – косметичка и камера. Следовательно, лежат они вместе.

Шура быстро прошмыгнула на третий этаж, ее даже никто не заметил. Надо же, отчего это Шуру вообще никто не замечает? Главное, когда она на суку болталась, видели все! А вот когда приятная девушка одна по дому ходит… Хотя это, кстати, и требуется, чтобы ее никто не видел.

На третьем этаже Шуру ожидала неудача. Коридор должен был освещаться лампами, но, поскольку молодые люди занимались электричеством, свет оказался вырублен. С помощью фонарика от телефона дверь все же удалось найти. Комната была сразу возле лестницы. Шура тихонько вошла и снова очутилась в темноте. Окна третьего этажа отчего-то были закрыты плотными железными ставнями. Шура загремела сразу, как только вошла. Она споткнулась о сумки, что-то зазвенело, грохнуло и утихло. На фоне всеобщей шумихи в доме – парни подключали не только гирлянды, но и музыку – это Шурино падение осталось незамеченным.

– Как всегда, – тихо бубнила себе под нос девушка. – Хоть лбом в колокол бей, никто тебя не замечает… Вот и не замечайте дальше, а то придумали – в Инет…

С большим трудом с помощью крохотного фонарика она отыскала камеру. Среди сумок, которые стояли в этой комнате, были две самые огромные: одна неизвестная, а другая, родная до зубовного скрежета, Алькина. Вернее, Шурина. Алька просто как-то взяла сумку и «забыла» отдать. Ясно, что в своей бывшей сумке Шура знала все карманы. Косметичка так и осталась нетронутой, а вот камера… Шура успела даже просмотреть половину того, что записала сегодня ее сестрица. Камера была на последнем издыхании, зарядка кончалась, поэтому приходилось работать быстро. В общем, позорный кадр, где Шура болталась под деревом, она стерла.

– Фу ты! Прямо камень с души упал, – улыбнулась Шура. – Теперь можно и домой.

Но снизу ее звали Алька и Юлька. Время уже подходило к трем, еда была готова, а девушки еще не переоделись. Вот и просили Шуру накрывать на стол, пока красавицы приводят себя в порядок.

Шура не сопротивлялась. Ей не во что было переодеваться, да и, честно сказать, очень хотелось есть. Поэтому она поспешно стала носить украшенные блюда в большой зал, где красовалась елка, а молодые люди заканчивали последние приготовления. По просьбе Альки и Юльки они уже включили свет, поэтому сейчас все блестело, сверкало и горело.

– Гарик, на этот стол ставить? – уточнила Шура, неся большое блюдо с обычной жареной курицей – плод Юлиного вдохновения.

– Да, сюда, – кивнул он, даже не обернувшись.

Зато Семена снова резануло неприятное имя.

– Игорь! Почему тебя Гариком зовут? – раздраженно спросил он. Потом обернулся к Шуре и кивнул: – Да, девушка, сюда ставьте… А где наши красавицы?

– Ваши красавицы пошли скидывать свои жабьи шкуры и превращаются в Василис Прекрасных, – мило улыбнулась Шура белоснежной улыбкой, стараясь не обижаться.

Она, значит, девушка, а у них красавицы!

– А вы почему свою жабью шкуру не пошли сбрасывать? – серьезно посмотрел на нее Семен.

– А я сразу родилась красавицей, – со злостью отшутилась Шура. Ну не рассказывать же, что ей не во что переодеться! – Где у вас столовые приборы?

Он, видимо, все понял, потому что поднялся и просто сказал:

– Сейчас я сам их принесу. Кстати, – он на секунду остановился, – как вас зовут?

– Александра, – быстро ответила Шура. – Саша. Шура.

Он кивнул и вышел из зала. Потом начал приносить и помогать расставлять тарелки, фужеры, раскладывать вилки. И снова ледок между ними растаял.

– А ножи? Надо ж еще ножи, – напоминала Шура. – И салфетки… Давайте я их красиво уложу.

Она свернула салфетку тюльпаном.

– Ого! – как мальчишка удивился Семен. – Шура, а вы где так научились? Вы работали официанткой?

– Нет, – рассмеялась Шура. – Просто смотрю в Интернете интересные сайты, где показывают, как все это делать. Салфетки я быстро научилась сворачивать, а вот футболку сложить в одно движение долго не получалось.

– Как это – в одно движение? – не понял Семен.

Она рассказала ему, что увидела однажды, как черноволосая девушка за секунду складывает футболку. А потом у нее ушло несколько часов, чтобы научиться делать так же.

– И прямо сейчас можете сложить? – никак не верил Семен.

– Конечно. Давайте какую-нибудь футболку, – кивнула Шура и тут же чуть не оглохла от крика.

Глава 4

В зал влетела растрепанная Юлька, в руках у нее была какая-то тряпица необыкновенно красивого голубого цвета. Правда, посреди этой прелести располагалось ужасно неприятное бурое пятно.

– Кто?! – не стесняясь, визжала дева. – Кто это сделал?! Я приготовила селедку под шубой! Поставила ее в сумку! А какая-то дрянь! Она уронила эту селедку прямо на мое платье! Оно в сумке было! Я спрашиваю, кто это сделал?!!

Шура растерянно смотрела на искаженное от злобы лицо Юльки.

– Вообще-то… кому пришло в голову делать селедку под шубой? Ее давно уже никто не готовит.

– Я не спрашиваю, кто сделал сельдь под шубой! Я спрашиваю, кто?! Испортил! Мое! Платье?!

В комнате были уже все – на крик прибежала даже не полностью накрашенная Алька.

– А кто вообще заходил в ту комнату? – спросил Гарик.

Юлька с ненавистью смотрела на Шуру.

– Я заходила, – кивнула та. – Но я только… только косметичку искала. Накраситься хотела.

– А почему не накрасилась? – влезла предательница-сестрица.

– Я накрасилась, – дернула плечом Шура. – Но… я, знаете ли, не индийская невеста, чтобы стрелы до ушей наводить.

– А почему ты не переоделась? – спросил вдруг Семен.

– Так не во что мне! – просто ответила Шура. – Я ж не собиралась оставаться тут. Я вам говорила, что домой уеду.

– Это она!!! – взвизгнула Юлька и тигрицей кинулась на Шуру. – Я ее убью сейчас!

Наверное бы, убила. Если б ей на пути не попался «Глухарь». Мужчина где-то отыскал бутылочку дорого пива и, ослабив внимание, приложился к ней прямо на дороге разгневанной мадемуазель. Мадемуазель снесла его вместе с бутылкой, в результате чего грохнулись оба, полив себя драгоценным напитком.

– Сема-а-а! – в голос заревела Юлька. – Я больше не могу-у-у! Эта зараза не просто испортила мне платье, она настроение испортила-а-а. Новогоднее-э-э-э.

– Не переживайте, уважаемая Сорока, – пыхтел «Глухарь», пытаясь ухватить молодую прелестницу за самые аппетитные формы. – Сейчас я вам… немножко… помогу-у… вот так…

– Да уйди ты! – рыкнула на него Юлька. – Бегемот! Не подходи ко мне больше!

Семен посмотрел на Шуру:

– Александра, неужели вы в самом деле хотели, чтобы и Юле не во что было переодеться?

Шура обиделась всерьез. За кого они ее принимают? Сейчас и этот вообразит, что она тут устраивает неизвестно что из-за высокой любви к нему единственному. Шефу она еще могла такое простить, все же она его на самом деле любила долго и трепетно!

– Мне вот совершенно все равно, во что будет переодеваться ваша Юля, – с усталой обидой проговорила Шура. – Но это какой же надо быть идиоткой, чтобы складывать в одну сумку платье и свекольный салат?

– Да! – неожиданно поддержала сестру Алька. – И нечего тут! Шурка не виновата! Она не специально! Она вообще никогда ничего специально сделать не может. Не получается у нее, ясно?! А то налетели. Шура, я, если что… если что, вместе домой поедем, ясно?!

И она так выразительно взглянула на Гарика, что тот вдруг покраснел и тоже дернул плечом:

– Семен! Это мои гости. Я с твоими гостями себя… вообще себя хорошо веду! Еще брат называется.

Шура не ожидала такой мощной поддержки, но ее желание поскорее уехать домой не погасло, а разгорелось с новой силой.

– Аль, я все же домой, – тихо проговорила она.

– Подожди, – тихонько шикнула на нее Алька. – Видишь, Гарик созрел! Сейчас посидишь еще немножко, а там я тебе сама такси вызову, если захочешь.

– Хорошо, – так же тихо согласилась Шура. – Только я смогу выдержать не больше часа.

– Идет, – кивнула Алька. – Час так час.

Неизвестно, сколько сумок притащила с собой Юлька, но за столом она сидела уже в новом платье, с прекрасной прической и великолепным макияжем. Алька тоже выглядела достойно – в этот раз ей удалось подобрать платье, которое не так выпячивало ее прелести, поэтому она казалась намного стройнее. И только Шура сидела за столом в своем теплом свитере, в теплых колготках и сапогах. А в доме было тепло. Очень тепло. Да и выделялась Шура среди нарядных барышень своим уж слишком будничным нарядом. Но ведь она собиралась в магазин.

Теперь Шура чувствовала себя не в своей тарелке. Вот не так она мечтала Новый год отмечать. Пусть бы лучше валялась дома на диване с коробкой конфет, смотрела бы телевизор и делала что хотела. А сейчас… Сидит тут, никому не нужная, парится в этом свитере…

Сначала обстановка за столом была несколько натянутая, но шампанское творит чудеса, и очень скоро все уже позабыли про злосчастную селедку со свеклой на праздничном платье. Юлька хохотала во весь голос, закидывая голову назад, молодые люди упражнялись в остроумии, Алька пыталась одновременно запихать в себя побольше вкусностей и вовремя посмеяться над шуткой Гарика. И только Шура ковыряла вилкой в тарелке, украдкой поглядывая на часы.

Семен заметил, что не всем гостям весело.

– Шура, а вам, наверное, неуютно в теплой кофте, – обратился он к девушке. – Давайте я вам свою рубашку дам. Новую. Будет стильно.

– А что это ты новыми рубашками разбрасываешься? – фыркнула Юлька. – Пусть вон Гарик даст, в твоей рубашке она утонет.

– А у меня откуда рубашки? – поперхнулся Гарик и мельком взглянул на Альку. – У меня только футболки.

– Мне не надо, что вы! – запротестовала Шура, но Семен ее не слушал.

– Пойдемте, Шура, – поднялся он. – И не пререкаться.

Шура поднялась и побрела за Семеном.

– Тогда ты ей и тапки дай! – кричала вслед им Юлька. – И носки! Если у тебя новые есть… так, глядишь, и оденем.

Семен зашел в комнату на втором этаже и кивнул Шуре:

– Заходи… те… Слушай, давай на «ты», надоело мне выкать.

– Конечно, – согласилась Шура. – Давайте.

Из шкафа вытянули упаковку с новой рубашкой. Рубашка оказалась белой, в мелкую голубую полоску, на воротнике интересный ряд пуговиц, и сама планка тоже была не совсем обычной.

– Надевай, – довольно проговорил Семен.

– Прямо здесь? – испугалась Шура. – Может…

– Да отвернусь я, прямо здесь надевай. Мне ж надо посмотреть, может, ремень какой к этому наряду придумать… И зеркало здесь есть. Надевай.

Он отвернулся, а Шура торопливо скинула свитерок и быстро надела рубашку. Тело тут же обдало приятной прохладой.

Конечно, рубашка оказалась велика. На Шуре это была уже не рубашка, а смесь блузки и платья. Юбка оказалась бессовестно короче. Выручали сапоги на высоких каблуках, но проскакать в них весь Новый год Шура тоже не желала. В доме все же нужна была другая обувь. Да еще эти теплые колготки!

– Ну… Вот… – робко пробормотала Шура. – Сильно смешно?

Семен обернулся, придирчиво осмотрел девушку и в конце концов кивнул:

– Здорово. Сама смотри. – Он подвел ее к зеркалу.

Оттуда на Шуру смотрела маленькая, взъерошенная девчонка в здоровенной рубахе, из-под которой почти сразу начинались сапоги.

– Черт… – вздохнула Шура. – Надо же…

– Что не нравится?

– Да сапоги… – Шурины щеки вспыхнули. – В них ноги у меня и правда… как у сороки…

– Нормальные ноги, – пресек ее страдания Семен. – Только вот пояса к этой штуковине не хватает. Солдатский ремень не пойдет? Не пойдет…

Шура сдернула мишуру, которой были украшены, кажется, все стены в каждой комнате, и подвязалась. Картина сразу поменялась.

– Ага, только еще последние пуговицы расстегни, – посоветовал Семен. – А то у тебя юбки совсем не видно.

Шура расстегнула и даже немного расправила полы… Сейчас себе в зеркале она даже нравилась. Если б не эти сапоги!

– Ну? И долго вы собираетесь здесь рубахи мерять? – неожиданно появилась в дверях Юлька. – Мы же ждем.

– Юль, ну как тебе? – обернулся к своей девушке Семен. – Нормально же, да?

– Конечно, – махнула рукой Юлька. – Господи, да кто к ней приглядываться будет? Пойдем уже!

Они вышли из комнаты, и Юлька быстро поволокла Семена вниз, на первый этаж, в зал, Шура отстала.

– Вот и зачем я только переодевалась? Все равно уже скоро надо такси вызывать… И куда потом эту рубашку? Надо хоть свитер забрать.

Она вернулась в комнату, взяла свитер и неторопливо направилась в зал. Навстречу ей уже бежала Алька.

– Пойдем, – потащила она Шуру за руку в комнату, где стояли сумки. – Я тебе дам колготки, у меня запасные… и обувь…

– Ты на меня взяла? – с благодарностью улыбнулась сестра. – Хорошо, а то я в этих сапогах…

– Я для себя взяла, – поправила ее Алька. – Но… куда ж тебе деваться. И так вон уже… Люди тебя одевать стали.

Колготки и легкие туфельки на невысоком каблучке вконец преобразили Шуру. Даже настроение от этого чуть-чуть улучшилось.

– Аль, как здорово, да? – крутилась Шура перед зеркалом.

– Да уж, конечно, не шерстяные штаны.

– Аль, – вдруг попросила Шура, – ты про меня не забывай. А то сижу я там… совсем одна, никому не нужная…

Алька лукаво прищурила глаза:

– Так уж и никому! А мне кажется, что на тебя уже положили глаз!

– Ты про «Глухаря»? – насупилась Шура. – Этот не только глаз, этот норовит и руки положить, причем ему все равно на кого…

– Да нет, – подмигнула Алька. – Я про Семена. Думаешь, зря Юлька звереет? Ух ты, хитрюга… И надо же, как ты ловко ей платье-то испоганила! У меня б не получилось.

Шура растерялась:

– Аль! Ты что, думаешь, это я? В смысле, это я, наверное, но я ж не нарочно! Я просто споткнулась о сумку, когда каме… косметичку искала…

Сестра перебила ее:

– Мне-то можешь не рассказывать! Все ты правильно делаешь. Пойдем, а то там сейчас все салаты съедят.

– Ты их уже и так почти все съела, – ворчала Шура, торопливо шагая за Алькой.

– Ну во-от!! – весело встретили их в зале. – Совсем другой вид.

– Правда, не праздничный, – укусила Юлька. – Ну да ничего. Главное, ты сняла эти уродливые сапоги.

Шурка насторожилась, как это уродливые?

Но думать о сапогах уже времени не было – молодые люди начали все чаще говорить тосты, музыку сделали громче, и намечались танцы. Шура, правда, не хотела танцев. Она ж не глупая, она понимала, что первый и последний, кто к ней ринется, будет «Глухарь», а прижиматься к толстому животу этого орла ей вовсе не хотелось.

Но все произошло совсем не так. Под быструю музыку танцевали все вместе, а когда зазвучала медленная мелодия, Виктор выпрыгнул на середину зала и быстро заявил, что, поскольку пар не получается, каждый сейчас будет танцевать с елочным украшением.

Алька быстро вооружилась хлопушками, которые в достатке висели на елке, Юлька обмоталась мишурой, а Шура взяла бенгальские огни. Свет горел на неполную мощь, создавая новогодний полумрак, поэтому плавные движения с бенгальскими огнями будут завораживать, решила Шура. Тем более что огни оказались не совсем обычными, а на длинных тонких палочках, и горели долго.

Юлька извивалась в танце всем телом, Шура выводила плавные круги огнями, а Алька все никак не могла придумать, куда ж ей приспособить свои хлопушки. Она дернула за веревочку в самый неподходящий момент, в это время Юлька уже вошла в раж и вытворяла с телом что-то невообразимое. Хлопушка шарахнула прямо у нее над ухом. Девушка от испуга зычно каркнула и отскочила. Шура тоже не была готова к салютам, поэтому среагировать не успела. Ее бенгальский огонь выпал из рук и зацепился в складках нового Юлькиного платья. Сзади. Поэтому Юлька не сразу заметила всю трагедию, она просто скакала за Алькой, пытаясь отобрать другую хлопушку. Алька же, игриво, точно дитя неразумное, носилась от Юльки. Шура пыталась догнать последнюю, чтобы сбить бенгальский огонь, потому что тот, зараза, уже вовсю плавил красавице платье на уровне попы. Шура бежала за Юлькой, хлопая ее по попе, но Юлька никак не хотела останавливаться. Наконец, праздничный огонь достиг цели, и Юлька возопила теперь уже раненым бизоном. Гарик ржал молодым жеребцом, остальные только усмехались – опять эта Шура за что-то хвощет Юльку по заднице. Вот не понравилась ей девушка Семена, и хоть ты что.

– Мамо-о-о! – орала Юлька, страшно выпучив глаза. – Тушите меня! Тушите!

Шура наконец поймала ее, зажала в руках горящий бенгальский огонь и пламя погасло.

– Опять эта… – орала Юлька басом и топала ногами. – Семен!!! Убери эту… эту…

– Дрянь, – подсказала Шура, стискивая зубы.

– Да, спасибо… Дрянь!!! – продолжала орать Юлька. – Или я… Я не знаю, что с ней сделаю!

Уже включили свет, все столпились возле девушек, полюбовались дырой на платье, а Юлька все никак не могла успокоиться.

– Александра! – строго посмотрел на Шуру Семен. – Опять?

Она даже ничего не стала объяснять.

– А что случилось? – хлопала накрашенными глазами Алька. – Шурка, ты, что ли? Опять?

Ну и как им что-то можно было объяснить?

– Да ничего это не Шурка! – неожиданно вступился Гарик. – Юлька сама на нее прыгнула, потому что хлопушек испугалась. А бенгальский огонь и выпал. Шура, между прочим, все время за Юлькой носилась, чтобы погасить его!

– Гы-ы-ы, – гоготал «Глухарь». – А я все думаю, что это Шура нашу Сороку по заднице бьет и бьет, бьет и бьет! Думал, сейчас танцы такие!

– А потом, когда Шура Юльку поймала, она ж огонь и погасила! – кричал Гарик.

– Не ври! – Юлька уже поняла, что орать дурниной вовсе не гламурно, поэтому перешла на визг. – Не ври, гад! Никто меня не потушил! У меня… у меня все само потушилось! – Девушка наконец догадалась повернуть к себе подол платья и увидела огромную дыру. – Семе-о-он!!! Второе! Она мне второе платье за один вечер угрохала, тварь! Гони ее отсюда в шею!

– Ты нарочно, что ли? – с укоризной смотрел на Шуру Семен.

– Да нет, конечно, – буднично ответила та, не надеясь, что ей поверят. – Пойду я… такси вызову. Пора мне.

– Погоди! Надо разобраться, – сердито ухватил ее за руку Семен.

Шура вздрогнула и поморщилась. Он осторожно развернул ее ладонь и увидел красно-черные, вздувшиеся волдыри ожога от бенгальского огня.

– Юля! Хватит орать! – рявкнул он на подругу, не отпуская Шуриной руки. – Игорь, тащи мазь, синий такой тюбик в аптечке.

Шура отняла руку.

– Да ничего страшного… Пройдет. Я сейчас домой приеду и…

– Ни фиг-га себе! – забыла про свои проблемы с платьем Юлька, увидев руку Шуры. – Надо гипс наложить, точно тебе говорю.

– Да ничего не надо! – упиралась Шура, но руку ей все же перевязали.

Причем перевязывал Семен, молча, насупив брови, словно делал операцию на сердце.

– А скажи, Шур, ему идет быть санитаром, да? – залюбовалась своим другом Юлька.

– Почему санитаром-то? – удивилась Шура. – Лучше хирургом.

– Или патологоанатомом, – задумчиво проговорил Гарик. – Там больше платят.

– Все! – закончил перевязку кривоватым бантиком Семен. – А теперь за стол! Да, Шур, и про такси… ты даже не говори мне, ясно? У нас же еще Новый год не наступил.

– Да-да-да, – капризно протянула Юлька. – Будем веселиться вместе!

– Да, Юль, – повернулся к ней Семен. – Только ты иди, переоденься…

– Вот именно! – наконец заговорила Алька. – У нас тут мужчин полный стол, а ты нижним бельем сверкаешь! Стыд какой!

Юлька охнула, зачем-то присела и накинулась теперь уже на Альку:

– Это все из-за тебя! Придумала тут хлопать в самые уши…

В это время раздался телефонный звонок, звонили Гарику. И по тому, какие он всем делал рожицы, было ясно, что разговор касается всех.

– Ну что… – торжественно выпятил щуплую грудь Гарик, отключившись от собеседника. – Заказчику понравился наш клип. Хочет новый заказать!

– Уррааа! – запрыгали от счастья все творцы неведомого клипа.

– Семка! А ты мне не верил! – прыгал на брата Гарик. – А я тебе говорил! А у меня получилось! Алька! Ты профи!

– Ура! – кричала Алька во всю мощь своих легких. – Мы покорим эту… эту индустрию!

– И я! И я! – прыгала Юлька, позабыв про дыру во весь зад. – Это все из-за меня! Я тоже буду сниматься в новом клипе!

– А я! Я до последнего не верил! – радостно таращил глаза Виктор и бил «Глухаря» в подушечную грудь. – А у нас получилось!

– За это и выпьем! – с интервалом в несколько секунд повторял «Глухарь» и опрокидывал в себя стопочки.

Только Шура с Семеном были посторонними на этом торжестве искусства. Но и они искренне радовались.

– Да вы хоть покажите, что за клип-то, – смеялся Семен. – Просветите старика, что сейчас людям нравится.

– И мне покажите, – радостно улыбалась Шура. – Что ж я, зря столько времени на ветках провела!

– Кли-ип! Кли-и-ип! – прыгали все вокруг и смотрели на Альку.

Алька горделиво вышла в центр зала и заявила:

– Садитесь за стол! Семен, подготовь телевизор, а ты, Гарик, пойдем со мной, поможешь.

Гарик поспешно закивал, и они удалились за камерой.

– Ну все, – лукаво подмигивал сразу двумя глазами Виктор. – Мы их потеряли! Сейчас им не до клипов будет.

– Почему? – наивно выкатила глаза Юлька. – Мы просто обязаны просмотреть то, что получилось. Нам надо сделать работу над ошибками.

– Клип мы посмотрим, – кивнул Семен. – А работу, Юль, может, не сегодня? Все же Новый год.

Юлька скорчила презрительную гримаску:

– Вот как же тяжело нам, талантливым людям, с бездарями.

– О-о-о-о да-а-а-а, – все перевел в шутку Семен, но Шура заметила, насколько больно царапнул его заносчивый тон подруги.

Вернулась Алька, следом за ней шел Гарик. Они ловко подключили камеру к телевизору, и на экране сразу же возникло лицо Юльки. Она была везде. Просто непонятно, отчего это Алька столько ее снимала… Ага, нет, не только ее… Вот и Гарик собственной персоной… Стоит, задумался, а лицо такое… Да, нельзя ему думать, не идет. А вот и Виктор… Этот человек, кажется, больше всех болеет за клип. Вот он замер статуей… минуты три стоит не шелохнувшись, и вдруг резкий обезьяний прыжок, размахивание руками и… снова замер. Вот в ком актер-то скончался. «Глухарь»… Да, эта колоритная фигура заняла весь экран… До чего же неприятный человек. Так и норовит свои руки на женских телесах уместить… Вот он… ну совсем уже! Ухватил Альку за попу и сразу получил пинка под зад. Да, сестрица в этом плане не церемонится… А сейчас… Сейчас он пристроился к Юльке… и та… Той это, кажется, даже нравится. Вон она как изгибается в его руках… Вроде бы игра, а вроде бы и нет… Нет, игра, конечно, но уж какая-то…

Присутствующие смотрели кадры, бурно выражая восторг.

– Во! Видали, как я его отшила! – хохотнула Алька и повернулась к «Глухарю»: – Я в следующий раз тебя клювом в сугроб затолкаю, понял?

– Следующего раза не будет, – торжественно объявил тот. – Мне нравятся стройненькие фигурки.

– Как у меня, да? – хохотала Юлька, совсем не обращая внимания на Семена.

Тот сидел, криво улыбаясь, и искренней радости совсем не испытывал.

– А где клип-то? – наконец догадался спросить Виктор.

Шура тихонько, пытаясь не привлечь внимания, продвигалась к выходу. Если сейчас на нее накинутся, выскочит, спрячется где-нибудь, а оттуда уже и такси вызовет.

– Аль, а где клип, правда? – обернулся к Альке Гарик.

– Так он же… А мы его не просмотрели? – ничего не понимала та.

– Нет, точно не просмотрели, – качнул головой «Глухарь». – Я все жду, когда в клипе у меня романтическая сцена будет, очень хочется посмотреть себя еще раз в роли героя-любовника.

Алька промотала немного вперед – клипа не было.

– Да что ж такое… – бубнила себе под нос она.

Алька мотала туда и сюда, но клипа не было. Шура уже поняла все: она стерла не только свое «парение», но и шедевр Гарика. Однако сказать об этом ни за что бы не решилась.

– Аля, да перемотай уже туда, где мы с самого начала снимали! – не выдержал Гарик. – Сколько можно тыкаться?

– Это… Это ты со мной так? – неожиданно вытаращила глаза Алька, потом очень громко всхлипнула и, топая по-слоновьи, понеслась на второй этаж. – Сам и перематывай!

Шура тихонько выдохнула. Алька использовала все приемы, чтобы Гарик почувствовал ее необходимость. Глядишь, так до клипа и не дойдет.

– Аля! – сорвался Гарик с места и понесся за девушкой.

Но и Шура рано радовалась.

– Как маленькие дети, честное слово, – пробурчал Виктор и подсел к камере.

Он разобрался с ней в два счета, и перед зрителями поплыли сюжеты первой съемки, где Шура сидела на ветке в парке. Отчего-то это вызвало особенно бурное веселье всей компании.

– Ой, вы посмотрите! – закатывалась Юлька. – Она ж не Сорока, а мокрая цапля, ой, я сейчас умру!

– Вообще непонятно, чего она там сидит, когда главный герой внизу, – недоумевал «Глухарь», начисто забыв, как он своим пышным туловищем чуть не угробил тщедушного режиссера Витю.

– А вон… вон, посмотрите! Она еще и ногами дрыгает! – веселилась Юлька.

– Да уж, – хмыкнул Семен. – Одинокая какая-то Сорока. И к Глухарю не пристает.

– Да я ж тебе и говорю, – не сообразила Юлька, куда клонит любимый. – Совсем таланта нет! Ой, не могу…

Но кадры эти кончились, затем сразу начались Юлькины ужимки, и Семену еще раз представилась возможность лицезреть, как его девушка липнет к постороннему мужчине. После Юльки не было больше ничего.

– Не понимаю… – хмурился Виктор. – Мы ж там много снимали. Где клип-то?

– Да, еще и эта красавица ваша на суку болталась, – сказала Юлька. – Я помню, Алька ее снимала.

– Точно! – неизвестно чему обрадовался «Глухарь». – Этот момент я бы еще раз просмотрел.

– Да… – озадаченно поглядел на всех Виктор. – А где Шура? Алька ж снимала. Я потом и сам видел эти кадры.

– Может… может, не сохранились? – робко предположила Шура.

– Как они могли не сохраниться? – недоумевал Виктор. – И клип пропал.

– Как это пропал? – всерьез встревожилась Юлька. – Я ж там вообще была неотразима! Пропал! Ищите! Я этот клип, между прочим, хотела себе в портфолио взять! Куда его дели? Зовите Альку, пусть рассказывает, кому она продала наш клип!

Еще не хватало, чтобы из-за Шуры пострадала Алька. У нее ведь только-только все начало складываться с Гариком.

– Да не продавала она ничего, – подала голос Шура. – Когда бы она успела? Алька все время с нами была.

– И потом, – размышлял Виктор, – продать можно, не стирая клип с пленки. Аля! Алька!

Сверху уже неслась счастливая Алька, а за ней мчался раскрасневшийся Гарик.

– Ну как, – весело спросила, поправляя себе прическу барышня, – разобрались тут, или ничего без Альки не получается?

– Ты куда клип дела? – сразу же накинулась на нее Юлька. – Продала налево?

– На какое лево? – медленно сходила улыбка с губ Альки. – Как я продам, у меня и покупателя нет. Кто ж такой клип купит? Это ж ролик просто. Кусок видео, какой клип? Да если б у меня его кто купил… Он хороший, конечно… даже талантливый, но… Он же специально для заказчика был предназначен? Как я его посмею продать? Да и продал его уже Гарик… Гарик, ты клип продал? Тут люди интересуются, где деньги?

– Какие деньги?! Где клип? – наседала Юлька, и Виктор ей помогал.

– Гарик, куда вы клип-то дели? Стерли, что ли?

Гарик молча посмотрел на Альку. Алька принялась сама просматривать кадры и вдруг окинула всех растерянным взглядом:

– Ребята… да здесь вообще ничего нет… Кто-то все стер. Здесь только Юлька одна с «Глухарем» шашни заводит, и все. А… где остальное?

Наступила тишина, все стали смотреть друг на друга, а потом взгляды сошлись на Шуре.

Глава 5

Шура сразу почувствовала себя неуютно. Очень неуютно. Но из последних сил старалась делать вид, что ситуация вообще ее не касается. Однако теперь уже все смотрели на нее и ждали ответа.

– А что это вы на меня уставились? – даже обиделась Шура. – Как я могла ваш клип стереть? Я вообще не знала, где эта самая камера лежит… И зачем мне?

– А затем… – прошипела Юлька, сузив глаза. – Ты специально стерла все кадры, где я выгляжу прекрасно, а оставила только ту пошлятину, где я к «Глухарю» лезу! Это чтобы меня перед Семеном очернить, да?

– Не думаю, – важно задрал голову Виктор. – Скорее всего, Шура просто решила стереть себя, там, где она болтается на собственной шубе. Шура выглядела очень смешно. Вот ей и не захотелось посмешищем выступать.

– Не-е-ет, – упрямо качала головой Юлька. – Это она меня хотела унизить! Я знаю… Меня…

– Да почему тебя-то? – не выдержала Шура. – Сказал же человек, хотела стереть себя. И стерла. Я вообще о тебе меньше всего думала.

– А ты… – с надрывом в голосе произнесла Алька, – о чем ты думала, когда… стирала наш единственный клип?

– Так о чем мне было думать? – махнула рукой Шура. – Чтобы никто не увидел. Ну и… не хотела я там ничего больше стирать, так ведь света ж не было, поэтому… Нервы, напряжение, страх… Вот и получилось. Да что вы прямо? Аль, ты ж сама сказала, что это вообще не клип, а черт-те что.

Теперь уже подпрыгнул Гарик.

– Аля! Аля, ты… ты такое сказала? Я ж тебе доверил самое дорогое – видеокамеру, а ты…

Теперь уже парень унесся вверх по лестнице.

Семен только с усмешкой качал головой:

– Я с ума сойду… Прямо детектив какой-то.

– И никакой не детектив, – злобно шипела Юлька. – Просто эта… Семен, скажи, вот зачем ее только пригласили? Она не задействована в съемках, с твоим братом она не дружит, тебе вообще посторонняя, для чего она тут толчется?

– Шура была задействована, – с какой-то ироничной улыбкой смотрел на Юльку Семен. – Пока ты не пришла. И тебе вдруг не захотелось в клип. А Шура… она просто уступила тебе роль. И ты благодаря ей засветилась в каком-то сомнительном клипе. Хотя… я человек, далекий от искусства.

– А еще, – нервно сглотнула Шура, – потому что я никак не могу уехать.

– Почему? – резко повернулась к ней Юлька. – Почему не можешь уехать? Тебе денег на такси дать? Сейчас я сбегаю и принесу! Сколько тебе надо, чтобы ты отсюда свалила?!

– Не кричи так, – негромко проговорила Шура. – Я без твоих денег уеду. А клип… Его же Гарик, скорее всего, по электронной почте заказчику отправлял. Можно оттуда достать и посмотреть, чего кричать-то.

И она пошла наверх, собирать вещи. Но ее сбила влюбленная парочка, Алька и Гарик, они снова неслись вниз, взявшись за руки и заглядывая друг другу в глаза.

– Шурка, мы тебя прощаем, – сверкнула глазами сестра. – Ты просто… Просто ты немножко… неудачница и решила всем испортить Новый год, правда же?

Шуре ничего не оставалось, как согласиться. И в самом деле, удачница, что ли? Правда, она хотела добавить, что праздник никому портить не хотела, но в это время распахнулась дверь и раздался громкий театральный голос.

– Здра-а-авствуйте! – кричал молодой мужчина с профессионально приторной улыбкой. – Затейника вызывали? Пора играть! Семен Юрьевич, вы на воздухе игры заказывали? Тогда все на улицу! На сборы пятнадцать минут, кто не успеет, тот не получит сказочных подарков от Деда Мороза!

Юлька сразу прицепилась к Семену и поволокла его наверх. Всем надо было переодеться, и она, вероятно, хотела посоветоваться с любимым, в какой наряд ей лучше облачиться.

Алька с Гариком тоже унеслись, даже «Глухарь» потопал в какую-то комнату.

Шура направилась к Виктору.

– Виктор, а вы не подскажете, какой здесь адрес? – вежливо спросила она и даже улыбнулась для большей доброжелательности.

Однако рьяного поклонника стертого творения пронять этим было невозможно. Виктор закатил глаза и затоковал:

– Шура, вот скажите, отчего вы с таким негативом отнеслись к нашей работе? Вы понимаете, что это… многолетний труд не одного Гарика, а целого коллектива!

– То есть вы тоже не знаете адреса… – вздохнула Шура и пошла наверх искать Альку.

Проходя мимо одной из комнат, она услышала громкий, нервный голос Юльки. Та что-то недовольно высказывала Семену. Шура уловила свое имя. Понятно, Юлька изо всех старается выставить ее вон. Чего стараться, будто бы Шура сама не хочет побыстрее уехать из этого дома…

Алька была в той комнате, где стояли сумки. Правда, не одна – с Гариком. Видимо, у молодых людей роман был в разгаре, потому что Шура застала их в самый пикантный момент: сестра и творитель клипов нежно лобызали друг друга.

– Аль, – топталась Шура возле двери, – ты мне адрес скажи.

Алька ненадолго отвлеклась от важной процедуры и прошипела:

– Ты издеваешься, что ли?

– Понимаешь, – пыталась объяснить Шура, – мне надо такси вызвать…

Сестра не стала ее слушать, она вытолкала Шуру за порог и захлопнула дверь.

– Да что ж такое-то! – в отчаянии воскликнула Шура.

В это время в коридор поспешно вышел Семен. Скорее, не вышел, а выскочил. В той комнате опять верещала Юлька, но теперь она гневалась уже в одиночестве.

– А, Шура… – неловко улыбнулся Семен. – А ты… Ты чего здесь?

– А где мне быть? – обиженно фыркнула девушка. – Я тут вообще не ко двору! Как будто попрошайка какая-то! Можно подумать, я сама сюда напрашивалась! Затащили обманом, а теперь я мешаю всем! И ни одна зараза даже адрес не скажет! Я такси вызвать не могу! Как будто мне не хочется праздник отмечать! Зачем я себе платье новое покупала? Туфли? Чтобы весь вечер проходить в свитере, а потом переодеться в чужую мужскую рубашку? – Шура уже не могла остановиться. Из нее выплескивалось все, что скопилось за этот долгий день. – Говорите немедленно, какой у вас адрес!

Семен выслушал и выставил вперед руки:

– Тихо-тихо-тихо… Шура, успокойся. Кстати… как рука? – Он взял ее руку, посмотрел на повязку и сказал: – А адрес… сейчас я скажу адрес, записывай.

– Я запомню, – швыркнула носом Шура.

– Ну тогда запоминай: Гагарина, семь.

– А это что, деревня? Поселок?

– Это коттеджный поселок. Одуванчики.

– Хорошо, – сказала Шура. – Я сейчас наберу, а вы рядом постойте, вдруг еще что-нибудь спросят.

Семен кивнул и послушно стал ждать, когда Шура наберет номер.

С такси возникли проблемы. Чей-то номер был постоянно занят, кто-то не хотел ехать в Одуванчики, и лишь одна компания согласилась приехать, правда, не раньше чем через сорок минут. Шура решила, что еще сорок минут она как-нибудь продержится. Зато это был надежный вариант.

– Все, – улыбнулась она, отключившись. – Только они сказали, что приедут через сорок минут.

– Вот и славно, – подмигнул Семен. – А пока… пойдем, я тебе выдам валенки… Я их носил, когда мне было четырнадцать. Тебе подойдут. Ну и… пуховик со штанами. У нас еще есть время немного поиграть.

Шура опасалась играть – вдруг заиграется, не услышит телефона, но Семен настаивал.

– Телефон вот сюда сунешь, – показал он карман на груди большого синего пуховика, который Шуре предстояло надеть. – Здесь заклепка есть, не вывалится, и слышно будет.

– Хорошо, спасибо.

– Не «хорошо, спасибо», а иди вот в эту комнату и переодевайся. Я тебя здесь подожду… А то надо же – мешает она тут всем…

Шура ушла в комнату и почти сразу же к ней ворвалась Алька. Сестра была наряжена в обтягивающий яркий комбинезон, который изо всех сил старался не лопнуть на пышных телесах барышни. Хорошенькая шапочка освежала Алькино лицо, а для пущей важности сестрица еще и взгромоздила на нос темные очки.

– Ну как? Нашли тебе обмундирование? – деловито поинтересовалась она. – Одевайся.

– Как-нибудь без твоих распоряжений обойдусь, – с обидой проговорила Шура, отвернувшись от сестры.

Рядом с этим великолепным одеянием одежда с чужого плеча, да и не только с плеча, смотрелась издевательством.

Однако Алька была возмущена совсем другим:

– Вот тебе раз! Ну ты и нахалка, сестра моя! Да ты чуть весь мой эшелон судьбы под откос не пустила, а еще возмущаешься!

– Да твой эшелон с места не сдвинешь! Не то что под откос!

– Я, конечно, понимаю, ты никогда не отличалась везением и ловкостью, но сегодня сама себя переплюнула! Ты зачем на суку повисла? Хотела к себе внимание привлечь? Зачем тогда обижалась, когда я тебя в этой позе на камеру запечатлела? А что ты вытворяешь с Юлькой? Такое платье испортить! Это ж… Я б тебя просто придушила! Оно ж неизвестно сколько тысяч стоит! А бенгальский огонь? Организовать дыру на самом интересном месте! Ты что, влюбилась в Семена? Так я тебе сразу скажу: он мужик хороший, но не для тебя! Знаешь, какие за ним девушки бегают? Ого! А она тут заявилась и давай все крушить!

Шура поморщилась:

– Не кричи. Я уже давно поняла, хороший мужик Семен – для Юли, гений Гарик – для тебя, а для меня никого нет, поэтому я и собираюсь домой.

– Знаешь, милая моя, для тебя тоже есть мужчина… Хороший, порядочный…

– Виктор? – усмехнулась Шура.

– Нет, Виктор не совсем порядочный, от него уже третья жена уходит. Они еще женаты, но… она на чемоданах, – горько вздохнула Алька, похоже, сильно сопереживая супруге Виктора. – Для тебя мы приготовили «Глухаря». Чем не пара?

Шура даже поперхнулась:

– Этот похотливый индюк? Этот… масленый донжуан? Ты мне его приготовила? Нет уж, спасибо за новогодний подарок, но лучше вдовой.

– Чтобы вдовой стать, надо замуж выйти сначала, – напомнила Алька и мечтательно закатила глаза. – Богатая вдова… Это ж… лотерейный билет, который покупается за очень большую цену… Давай застегну, что ты никак в штаны не можешь влезть… Да еще с этой твоей рукой… А чьи штаны?

– Откуда я знаю, – бурчала Шура. – Выдали.

Алька застегивала штаны, но те все равно спадали. Тогда сестра нашла поясок и стала приматывать одежду на Шуркину талию.

– А с Юлькой… – вдруг хихикнула она, – это ты нормально придумала. Юлька… она ж не любит Семена. Ей его деньги нужны.

– Ты-то откуда знаешь?

– Интересно! А кому ж знать, как не мне! – обиделась сестра. – Юлька к Семену через Гарика пробивалась. Сначала с Гариком подружилась, а потом, когда он ее с братом познакомил, она Гарику прямым текстом и сообщила: «Извини, Игорек, ты был только ступенькой к пьедесталу, на котором стоит твой брат!» Видала, как закрутила? Понятно, что Гарик ее теперь терпеть не может.

– А Семен что? Знал, что это подруга брата, и вот так сразу сдался Юльке?

– Ничего не сдался. Юлька просто перед Новым годом сильно ныла, что праздник ей встречать не с кем, а она такая красивая и одинокая и ей хочется повеселиться с друзьями. Семен, тюфяк, не смог отказать. Она давно уже к нему со своими ласками, а он только все на шутку переводит. Дошутится, чует мое сердце. Хотя… если ты к этому руку приложила, может, Юлька и не выдержит. Тебя ж долго могу только я вынести.

– Одевай давай… может она… – ворчала Шура. – Нечего было меня обманом в эту трущобу тащить.

Девушки бы и еще говорили, но в двери уже стучали.

– Алечка, ну сколько ждать? – На пороге стоял Гарик, одетый в прекрасный темно-синий костюм с яркими белыми вставками. – Время идет, мы весь Новый год пропустим.

Алька заторопилась, но отыскала несколько секунд, чтобы восхититься возлюбленным:

– Гарри! Ты прекрасен! Ты волшебен! Ты непревзойден… непревз… не… Все, иду.

Они убежали, а Шура подошла к зеркалу. Выходить на улицу расхотелось.

– Шура, ты оделась? – постучал в комнату Семен.

Шура увидела его, и губы сами расползлись в улыбке. На молодом мужчине была старая фуфайка, кроликовая шапка и вытянутые штаны с начесом.

– Семен! – хихикнула Шура. – А ты…

Она даже не находила слов.

– А я так! – усмехнулся Семен. – В пику молодым гламурщикам. Я так подумал: мы с тобой организуем свою команду и будем выступать против лоска и зефирности. Мы за натурализм! Как тебе?

Шура была благодарна безмерно. Конечно, у этого молодого мужчины для уличных игр, вероятно, уже приготовлена и суперновая дорогая куртка, и штаны, и шапочка, которая стоит больше, чем Шура получает за месяц, но… Понятно, что в таком одеянии он перетянет на себя все внимание и на нее никто даже смотреть не станет.

– Спасибо, – сказала девушка. – Конечно, мы будем командой. И… я не подведу, я в школе по легкой атлетике была отличницей. Только я боюсь высоты, не умею прыгать и…

– И бегать, да? – усмехнулся Семен.

– Нет уж, бегаю я, как сайгак! – заверила Шура, и они вышли из дома.

На улице уже были все, и массовик-затейник объяснял правила игры. Конечно, когда вышли Семен с Шурой, про него тут же забыли.

Юлька выглядела прекрасно. Черный костюм обтягивал стройную фигурку девушки, а неоново-желтые полосы будто рассекали ее тело в самых неожиданных местах. Распущенные волосы развевались на ветру. Юльке нельзя было играть, ей необходимо было позировать самому талантливому художнику, чтобы оставить память о такой красоте потомкам. Но она собиралась играть. Правда, сейчас Юлька стояла и в недоумении хлопала длинными, прекрасными ресницами:

– Семен, а почему ты не сказал, что у нас сейчас будет маскарад? Я бы тоже нарядилась пугалом.

– Это, Юленька, не маскарад, а дань нашему прошлому, – улыбнулся Семен. – Совсем недавно мы не могли себе позволить такие вот навороченные костюмы и одевались гораздо проще. Почему бы не вспомнить то счастливое время?

– Ну, что там у нас с игрой? – перебил брата Гарик.

По идее Семена, ему тоже надо было переодеться в старые вещи, но Гарику такая мысль совсем не нравилась.

Игры новизной не отличались. Скачки в мешках, стрелялки из специальных пистолетов снежками. Но и старые игры могли веселить, да еще как. Через несколько минут Шура уже забыла, что на ней нет роскошного костюма, она носилась, смеялась и бегала так, что никакие валенки ей не могли помешать. И все прошло бы без сучка и задоринки, если б не последняя игра.

Правила были простые. Им предложили разделиться на команды и надеть перчатки. Одна команда мазала перчатки мелом, а другая сажей. Суть игры заключалась в том, чтобы противники догнали друг друга и измазали лицо «врагу» мелом или сажей. Ничего сложного.

Виктор сразу играть отказался, потому что у него, как он сообщил, невыносимо болит пятка. Его уговаривать не стали. Потому что в этом случае игроки ровно разделились на команды. Одна команда – Юлька, Гарик и Алька, другая – Семен, Шура и «Глухарь». Причем Семен сразу всем сообщил:

– У нас команда ретро, а у вас гламура. Шур, ты сюда и…

– Я? – кокетливо дернула бровью Юлька.

– Ну какое ж ты ретро? – усмехнулся Семен. – И… «Глухарь», давай к нам.

«Глухарь» даже немного обиделся. Он нарядился в новый черный пуховик и тоже претендовал на гламур. Однако, представив, что ему придется догонять прекрасную Юльку, он быстро смирился.

Юлька, вопреки ожиданиям не попавшая в команду Семена, сощурила глаза и стала со злостью мазать свои перчатки сажей.

– Берегись, – прошипела она Шуре.

Шура весело приняла этот вызов. Хорошо, можно будет побегать. А то весь день она только мешает и мешает.

– Догоняй! – звонко крикнула Шура и кинулась наутек.

Команды тут же перемешались. Почему-то Гарик понесся за Алькой, хотя та была в его команде. Алька кокетливо смеялась, но старалась бежать не слишком быстро. Ей было жутко интересно, что же станет делать возлюбленный, когда догонит ее, не мазать же сажей! А тогда что? Поцелует? При всех?

«Глухарь» опустил голову и, точно бык, понесся за Юлькой, сотрясая весь двор своим топотом. Семен стоял и не понимал, за кем ему гнаться. И только Юлька целеустремленно неслась за Шурой. Шура не врала – в беге она явно превосходила противницу. Она крутила и петляла вокруг елок, точно заяц, при этом успевала останавливаться, подзуживать соперницу и хохотать во весь голос. По каким-то сложенным дровам Шура взлетела на крышу невысокого строения и… загнала себя в угол. Она боялась высоты и совсем не умела прыгать. А за ней неслась Юлька. И где-то рядом пыхтел «Глухарь». Шура решилась. Она подбежала к самому краю и… в последний миг отступила в сторону. А вот Юлька отступить не успела. С лету прекрасная барышня пронеслась до конца крыши и сиганула в сугроб. Было невысоко, сломать она себе точно ничего не могла. Но ее рев услышали все.

– Ушиблась? – всерьез испугалась Шура.

– Твою мать… – не удержавшись, выругался Семен. – Там же розы. Кусты… Колючие…

К Юльке подбежали все. Девушка вылезла из сугроба совершенно другой – чудесный костюм был разодран в нескольких местах, на лице зияли царапины.

– Шурка!!! Сволочь! Да чтоб ты… – в бессильной ярости кидалась Юлька в противницу снежками. – Какого черта ты сама не прыгнула?!

– А я… я сразу предупреждала, – подальше от края отступила Шура. – Я боюсь прыгать. И высоты боюсь.

– Точно, – еле сдерживал смех Семен. – Предупреждала.

– Высоты она боится?! – кричала Юлька. – А какого лешего тогда на крышу этого сарая полезла?

– Я от тебя убегала, ты не помнишь разве? – пояснила Шура. – И вообще… Погодите, мне звонят…

Ей звонила компания такси.

– Алло, Арченко? Заказ делали?

– Да, да, это я! – радостно закивала Шура.

– Вас ждет белая «Корона» номер… – диспетчер продиктовал номер и отключилась.

Шура неторопливо слезла с крыши.

– Все, – повернулась она к Юльке. – Не кричи, сейчас уже такси подходит. Уезжаю я.

– Фф-у-у-ух, ну, слава богу, – с облегчением выдохнула Юлька и прекратила истерику.

Даже на свои царапины она уже внимания не обращала.

– Ты уезжаешь? – подошла к сестре Алька. – Жалко… Только-только разыгрались.

Попрощаться подошли все, даже «Глухарь». Алька для этого специально навесила на физиономию маску грусти, все, как полагается в нужном случае. Юлька даже забыла про разорванные штаны, Гарик тянул руку. А Шуре очень хотелось, чтобы подошел Семен. Но тот стоял возле массовика.

– Ну что? – кричал он. – Кто будет получать новогодние призы за ловкость и сноровку?

А вот о призах никто и знать не знал, поэтому про Шуру тут же забыли и побежали получать подарки. Подарков оказалось много, и были они щедрые.

– Шур, а ты чего не идешь? – лукаво смотрел на нее Семен. – Отдельного приглашения ждешь?

Шура настолько ощущала себя лишней в этой компании, что даже не подумала, что и для нее приготовили приз. Все оказалось просто: Семен закупил подарков на «всякий случай», вдруг кто-нибудь придет. И Шура как раз вдруг пришла.

Ей досталась коробка с ярко-красной ленточкой.

– Покажи, что у тебя? – подлетела к ней Алька.

– Не хочу разворачивать, – покачала головой Шура. – Сейчас такси придет… Потом расскажу.

– Ну хорошо, – согласилась Алька. – А мне, смотри, домашние туфли… Хорошенькие какие, да? Жалко, что в таких нельзя по улицам щеголять.

Да, туфельки были прелестны. Из мягкой ткани, на каблучке, с пышным помпоном впереди.

– К ним теперь надо новый халатик… чтобы кто-нибудь подарил, – немедленно загрустила Алька.

– Даже не намекай, – сверкнула глазами Шура. – Я тебе уже сделала подарок. Сама халатик купишь.

– Ясно, – сориентировалась Алька. – С тобой не прокатило, придется закинуть удочку Гарику.

– Вот-вот, иди закинь, – усмехнулась Шура.

К ней подходил Семен. Шура хотела поблагодарить за подарок, но в это время ей позвонили.

– Да? – поспешно ответила она.

Звонили из такси, и диспетчер очень была недовольна тем, что машина уже подъехала, а заказчица не выходит.

– Как подъехала? – испугалась Шура. – А где она?

Никакой машины рядом с воротами не было.

– Вы, наверное, что-то путаете. Здесь нет никакой машины, – ничего не понимала Шура.

Рядом уже стоял Семен.

– Что случилось? – участливо спросил он.

– Да вот… сказали, что машина приехала, а ее нет, – растерянно ответила Шура.

– Дай-ка я сам поговорю, быть может, не туда подъехали…

Семен взял телефон и отошел от Шуры подальше. Он что-то говорил, в чем-то убеждал, а потом даже улыбался. В конце концов подошел к Шуре и просто сказал:

– Все, договорился. Они не приедут.

– Они не приедут? – переспросила Шура.

– Конечно, – пожал плечами Семен. – А зачем нам такси? Мы еще на лошадях не катались, и у нас впереди вся новогодняя ночь.

Шура не могла поверить своим ушам.

– Я ничего не понимаю, – помотала она головой, а потом внимательно посмотрела в глаза Семена. – То есть ты… Погоди, а как же Юля?

Он не отвел взгляда.

– Юля просила меня пригласить ее на этот вечер. Я не смог отказать. Она здесь. Но вот с кем она здесь будет, мы с ней не обговаривали.

– Она хочет быть с тобой. Она и пришла сюда из-за тебя.

Семен посмотрел куда-то далеко, за вершины елок.

– Когда-то я уже не смог сказать женщине «нет», и мы поженились. Даже верили в то, что любим друг друга… Пока я не познакомил жену со своим более успешным партнером.

– И что? – округлила глаза Шура.

– Ничего… Мы развелись…

– И она… стала женой партнера?

– Да. Но ненадолго. Она пошла выше. Но это уже неважно, главное, что с тех пор я сам выбираю, с кем отмечать Новый год.

– То есть… ты выбрал меня? – горько усмехнулась Шура. – Потому что я такая серая мышка, которой даже «нет» говорить не придется, да?

– Нет, не да, – сморщил нос серьезный мужчина. – Потому что от тебя опасность не исходит.

– Какая опасность?

– Абсолютно никакая. Не заморачивайся, – вдруг взял ее за руку Семен. – Пойдем, переоденешься в свою шубку, сейчас на лошадях кататься будем.

И все же Шуре было очень неловко. Да, она боялась признаться себе в том, что Семен ей очень нравится. Он понравился ей еще в самый первый раз, когда снимал ее с того злополучного тополя. Да, ей было невозможно приятно, когда он держал ее руку в своей, и она с огромным счастьем провела бы с ним новогоднюю ночь, но… во-первых, ей было неловко, что она увела мужчину у Юльки, а во-вторых… она просто не верила. Ну не могло так быть, чтобы ее, скромную и незаметную, вдруг – раз! – и полюбил самый интересный мужчина из всей компании. Да что там компании, Семен был вообще самым интересным мужчиной, которого Шуре доводилось встречать.

– Ты что? – видя, что она сомневается, спросил Семен. – Из-за Юльки переживаешь? Забудь. В десять вечера приедет отец, а с ним его друзья. Так вот среди них есть известный художник. Про Амурова слышала?

– Да, слышала, – хмыкнула Шура.

– Так вот это его ученик, – продолжал Семен. – Говорят, жутко талантливый… Правда, я не понимаю, как это в его годы все еще можно быть только учеником. Пусть даже талантливым. Хотя… Вдовец. Да. Мне думается, Юлька именно на него ставку сделала.

Шура даже засмеялась:

– Да зачем ей какой-то старик, если рядом есть ты, молодой, красивый, умный…

– Не смею вас прерывать, продолжайте, – игриво вздернул голову Семен, поглядывая на Шуру, но быстро сменил «важную» позу на мальчишескую усмешку. – Шур, он не старик. И потом… у него столько денег! К тому же он страшный ловелас и просто обожает молоденьких девушек. Юльке он проходу не даст, так что ей не устоять.

Шура про себя крякнула. То есть про то, что она, Шура, может приглянуться ловеласу, Семен даже подумать не мог.

Но он будто читал ее мысли.

– На Альку он не позарится, а тебя я ему не отдам, – совсем серьезно вдруг сказал он. И добавил: – Оставайся. Ну что я, зря тебе сочинял, что у нас коттеджный поселок Одуванчик?

– А у вас… Не Одуванчик? – по-детски распахнула глаза Шура. – И улица… не Гагарина?

– Нет, – поник головой Семен. – Я дал тебе адрес моего друга… Который уехал в Италию.

– Хорошо… я не уеду, но… пусть все продолжается, как было, – попросила Шура.

– Я становлюсь похожим на… как его… вашего «Глухаря»? – склонил голову набок Семен.

– Нет… ты не похож на «Глухаря»… Это я боюсь быть похожей на тетерю.

К ним уже подходили. Если б всем не были вручены подарки, если б каждый не рылся в своем пакете, разговор оказался бы куда короче.

– Семен, смотри, – уже как к собственному мужу подошла Юлька к Семену. – Просто удивительно, как это ты угадал мой размер. Ты меня невероятно чувствуешь. Это не просто так, а? Шура, посмотри, какой изумительный халатик мне подарил Семен!

– Как раз к Алькиным тапочкам, – ахнула Шура. – Только ты ей не показывай, она с ума сойдет.

Юлька на нее даже не посмотрела. Для красавицы Шура уже уехала, ее здесь не было. Но радовалась Юлька преждевременно.

– Пойдемте, девочки, – обнял обеих девушек Семен и повел к остальным. – Ребята, радуйтесь. Мне удалось уговорить Шуру остаться с нами!

Ребятам велели радоваться, и те принялись изображать восторг. На самом деле было очевидно, что вообще-то всем без разницы, останется здесь еще один гость или же уедет домой. Для Альки было важно, чтобы не уехал домой Гарик, Виктору и вовсе сегодня было не до женского пола, ему только что позвонила жена и устроила очередную выволочку, «Глухарь» уже переметнул свое внимание на Юльку, а Гарик с сегодняшнего дня увлекся Алькой. Только для Юльки сообщение оказалось совсем не праздничным сюрпризом.

– И ты останешься? – презрительно вздернула бровь она, обратившись к Шуре. – А я бы на твоем месте уехала. Ты же видишь, тебе здесь никто не рад.

– Я рад, – вздернул подбородок Семен. – Я очень рад, что она осталась. Поэтому… Ты, Юля, можешь уехать… на своем месте.

– Ну не-е-е-е, – скривилась в высокомерной усмешке Юлька. – Я отсюда никуда не уеду. Я ж столько сил приложила, чтобы сюда попасть! И потом, Сенечка, если ты думаешь, что ты один мужчина, то очень ошибаешься. Слава богу, у меня в планах были еще… некоторые.

– Действительно, – вдруг обозначился «Глухарь». – Еще есть… очень достойные мужчины! Я, например.

– Пример неудачный, – сверкнула на него глазами Юлька. – Вас, гражданин, я вообще не принимаю за мужскую особь. Вы для меня навсегда останетесь только птицей. Причем обычным гусаком.

– Нет, вы забыли, я играл Глухаря, а это, знаете ли, оч-чень уважаемая птица…

Семен оставил пару разбираться, а сам уже звал всех готовиться к катанию на тройках. Ему только что позвонили и сообщили, что лошади подъезжают.

– А мы не будем переодеваться? – повернулась к нему Шура.

– Я думаю, не стоит, – покачал головой Семен. – Но… кое-что мне надо взять. Подожди, никуда не уходи… Хотя… пойдем со мной, а то убежишь.

Шура хотела напомнить, что давно мечтала убежать домой, но до сих пор у нее это не получилось, а уж сейчас-то… Но Семен крепко держал ее за здоровую руку и тащил за собой. Только в доме он выпустил ее, быстро зашел к себе в кабинет и тут же вернулся.

– Все, я готов, можно ехать.

Глава 6

Вообще чувствовать себя кому-то нужной – очень приятное чувство. На Шуру оно свалилось неожиданно. Она убеждала себя, что не верит в искренность Семена, что, скорее всего, это какой-то слишком тонкий ход, чтобы еще больше привязать к себе ветреную Юльку, что это… В общем, что угодно, но не любовь. Так просто не бывает. Но сердце – орган абсолютно своенравный, оно думало и верило совсем в другое. А уж сердцу с радостью подчинялись и губы (они счастливо улыбались, когда их никто не просил), и глаза, которые сияли совсем неприлично, и голова (она сама по себе поворачивалась туда, откуда слышался дорогой голос). А ведь надо быть чуть-чуть поспокойнее, понадменнее, что ли. Стервозности тоже неплохо бы добавить, самую капельку, мужчины просто обожают стерв, Шура сама про это читала. Но никак не получалось у нее быть стервой. Хотя Юлька утверждала, что эта «Сорока» – та еще негодяйка.

– Идем? – взял ее за здоровую руку Семен.

Хотя девушка с легкостью бы терпела, если б он тянул ее за обожженную. Почему-то сейчас она, как никто, понимала Русалочку, которая терпела муки при каждом шаге.

«Еще и Русалочка зачем-то приплелась», – мысленно ругнула себя Шура, а вслух сказала:

– Да, пойдем скорее, я так давно не каталась на лошадях… Вообще ни разу.

Тройки уже стояли у ворот.

Это была настоящая сказка. Непридуманная, живая и волшебная. Прекрасных белых коней украшали ленты и бубенцы, на дугах искрилась мишура, и все было подобрано со вкусом: одна тройка в бело-синих тонах, другая – в морозно-розовых. Ямщики… или управляющие лошадьми… или как их правильно назвать? Они тоже были нарядные, в расшитых тулупах, в старинных шапках и больших рукавицах.

– Садитесь, красны девицы и добры молодцы! – зазывали они наперебой. – Местечки приготовлены тепленькие!

На самом деле в санях были разложены новомодные сиденья, набитые чем-то пушистым и воздушным.

Шура уже пожалела, что не переоделась. В своих, а вернее, не своих, штанах, которые были ей на несколько размеров велики, в чужой куртке она смотрелась как инородное тело среди всего этого великолепия. Но рядом сел Семен, одетый тоже не в самые лучшие наряды, и девушка успокоилась. Да и Юлька плюхнулась к ним в сани в разодранных штанах. Уж коли решено было не переодеваться, то и она не стала нарушать дресс-код. А может, у девушки просто кончились наряды, во что, конечно, верилось с трудом.

– Ты с нами? – вздернула бровки Юлька, увидев Шуру, хотя села последняя.

– Она со мной, – улыбнулся Семен. – А ты… Я думал, ты сядешь к другому мужчине, я ж не единственный.

– А я и села… вот к этому дедушке, – лукаво стрельнула глазами прелестница.

Похоже, эта игра Юльке теперь даже нравилась. Свое медово-романтическое отношение к Семену она решила разбавить перчиком. Шура насторожилась. Возможно, у Семена и Юли это какая-то своя, особенная игра, в которой она только пешка? Ну что ж… Из этого и стоит исходить… Значит, надо поменьше думать о Семене и просто наслаждаться праздником. Как будто она пришла сюда одна. Купила билет на взрослую елку и… вот так отдыхает. Ничего страшного…

Когда лошади тронулись, Шура тут же забыла про все на свете. Сначала тройки катили по узкой дороге одна за другой, мимо пробегали елочки, сосенки, и совсем рядом были сугробы, рукой прикоснуться можно. Но потом дорога стала широкой, и упряжки понеслись наперегонки. Это было невероятно! Свист, крики, бубенцы и снежная пыль из-под копыт! Тройка, где сидела Алька, то перегоняла, то отставала, то неслась рядом. В лицо летел ветер, от езды захватывало дух. Хотелось кричать, визжать от счастья. Шура и Юлька уже забыли, что должны дуться друг на друга, они держались за руки и кричали во всю мощь:

– И уносит меня! И уносит меня! В летящую светлую да-а-а-аль!

А рядом проносилась тройка, из которой доносилось:

– Тройка мчится, тройка скачет, вьется пыль из-под копыт…

Шура была готова ехать так вечно. Тем более что за куртку ее держала сильная рука Семена.

Перед центральной дорогой тройки остановились, и ездокам было предложено размять ноги. Семен о чем-то переговорил с возницей, а потом вернулся.

– Юль, ты сейчас садись в ту тройку, а я поеду за вами, – обратился он к Юльке.

Та кивнула и быстро стала перебираться в соседние сани. Шура последовала за ней.

– Погоди, – остановил ее Семен. – А ты со мной.

Юлька, заметив такое положение вещей, хотела было выпрыгнуть из саней, но они уже развернулись и поехали обратно, к дому. А Семен с Шурой направились вперед. Правда, сейчас они ехали не так быстро, это и понятно, рядом проезжали автомобили, и лошади вели себя смирно.

Шура не понимала, куда они направляются, но и не спрашивала. Семену она доверяла полностью.

Сани остановились возле первого же крупного магазина.

– Пойдем, – выскочил Семен и подал руку Шуре.

Вот, честное слово, совсем не хотелось заходить в магазин в таком одеянии. Но Шурой обуяло непонятное веселье – Семен был рядом, а значит, все остальное значения не имеет.

– Только недолго постарайтесь, – крикнул им вдогонку возница.

– Постараемся, – кивнул Семен.

– А зачем в магазин? – спросила Шура. – Мы что-то забыли купить к столу?

– Нет, мы просто не учли, что некоторые дамы будут не готовы к празднику.

Шура поняла, о чем речь, когда Семен привел ее в отдел одежды. Поняла, но не могла поверить.

Вокруг висели дорогие нарядные платья всевозможных расцветок и фасонов, возле них ходила тощенькая продавщица с очень недовольным лицом и недоверчиво поглядывала на сомнительную парочку.

– Девушка, с праздником вас, – приветливо улыбнулся Семен. – Мы вот… за покупкой. Цена не ограничена. И… сделайте лицо новогоднее, мы вполне платежеспособны.

Видимо, Семен умел убеждать, потому что барышня через силу улыбнулась и даже пробормотала:

– У нас вы можете преобразиться на любую сумму.

Шура все же чувствовала себя несколько напряженно.

– Та-а-ак… – вздохнул Семен. – А теперь, Шурочка, нам надо поработать… Чего смеешься? Для меня хождение по таким отделам – самая настоящая тяжкая работа… Смотри, как тебе?

Он разглядывал ярко-зеленое платье с большим вырезом.

Шура ответила:

– Хорошее платье. Мне нравится.

– Значит, берем? – снял с вешалки вещь Семен.

– Зачем? – испугалась Шура. – Кому?

– Как кому… Тебе.

– Мне не надо! – замахала руками Шура. – Что ты! Повесь обратно!

Семен повесил платье и упер руки в бока.

– Вот что, Александра, – начал он. – Через несколько часов наступит праздник. Я уже подозреваю, как будут выглядеть девчонки. Ты тоже могла бы нарядиться не хуже, но… ситуация подвела. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко. Так что не ерепенься, выбирай. Это будет мой подарок на Новый год.

– Ты ведь уже подарил, – напомнила Шура.

– Это был не подарок, а приз, выбирай.

Но Шура никак не могла осмелиться. Потом она вспомнила, что у нее есть деньги. Правда, они остались там, в комнате на даче. Но это в корне меняло дело.

– Семен, – обрадованно сказала она, – давай так, сейчас я выберу себе платье, ты расплатишься, а приедем на дачу, и я верну деньги, хорошо?

– Ничего хорошего, – не согласился тот. – Ты меня в неловкое положение ставишь. Получается, что я тебя приволок в этот магазин, навязал покупку, а сам расплатиться не в состоянии. Выбирай.

– Не буду! – упрямилась Шура. – С чего это ты мне будешь делать какие-то…

– Выбирай! – рявкнул Семен. – Нас кобылы ждут! Я коней имею в виду.

Шура вздрогнула и пошла выбирать. Да, сейчас она себе все выберет, а деньги обязательно вернет.

Выбор оказался не слишком богатый, но в сам город на санях проехать сложно, потому приходилось довольствоваться тем, что имелось здесь. Правда, Шуре это не слишком мешало: что бы она ни купила, это было лучше, чем мужские штаны, которые на ней еле держались. Она выбрала легкое платье винного цвета. Но оно неожиданно не понравилось Семену.

– Как будто тебе лет шестьдесят, – сморщил он нос. – Вообще не вариант… Девушка, а у вас ничего поинтереснее нет?

Та сначала покачала головой, но потом вдруг встрепенулась и придирчиво посмотрела на Шуру.

– Есть тут у меня… Только я не знаю, налезет ли оно на вас?

– А на вас налезает? – спросил Семен. – Тогда и на нее налезет, она вообще-то худосочная, это я ее специально так нарядил… Для придания фактурности, так сказать.

– Тогда минуточку.

Девушка нырнула в подсобку и вышла уже с платьем. Наверняка она оставляла его себе, но почему-то решила отдать.

– Только оно дорогое, – сразу предупредила продавец.

– Не дороже денег, – бубнил Семен, разглядывая платье.

Это было то, что надо. Золотой оттенок легкого материала переходил в роскошные кружева более темного цвета. Интересный фасон придавал платью просто царскую роскошь: кружева, едва заметная вышивка в тон материала, какие-то изумительные вставки…

– Вы его померяйте, – посоветовала продавец. – Тут вообще… погодите, вот в этом месте… тут кажется, что материала вообще нет, а по телу идут цветы вышитые… Наденьте!

– Когда прямо по телу цветы, это интересно… Шура, надевай.

Шура взяла платье и отправилась в примерочную. И тут же за спиной услышала тихий голос Семена:

– Девушка, вы помогите, пожалуйста, у нее рука болит.

Шура улыбнулась и размотала повязку. Совсем уж ни к чему бинт с таким роскошным нарядом.

Когда она оделась с помощью девушки-продавца и подошла к зеркалу, то на пару секунд одеревенела. Платье сидело на ней как влитое. В нем Шура была такая стройная, такая красивая, что захотелось тут же выскочить и похвастаться Семену. Но она решила оставить показы для более торжественного момента.

– Ну как? – томился в зале «спонсор». – Подошло?

Шура, переодевшись, выскочила со счастливой улыбкой.

– Очень подошло! Просто очень! Только… еще бы туфельки…

– Туфельный отдел там, – кивнул Семен. – Иди выбирай, а я тут подожду, пока нам платье упакуют.

Туфельки Шура выбрала быстро. У нее были не слишком высокие требования: телесный цвет, каблучок и… да пожалуй что и все.

– Ты уже выбрала? – удивился Семен, когда пришел в отдел. – Значит, эти берем, а еще что-нибудь надо? Колготки там, я не знаю, чулки?

Пришлось купить и колготки. И только после этого они покинули магазин.

Когда они вышли к тройке, на улице было уже совсем темно. Семен сел первый, помог сеть Шуре и тут же обнял ее и прижал к себе.

– Сейчас будет холоднее, – объяснил он.

Шура и не думала сопротивляться. Она только кивнула.

– Сейчас приедем, – говорил Семен, наклоняясь к Шуре совсем близко. – Сразу пойдешь в комнату, отдыхать. Я тебе покажу твою комнату.

– Не надо комнату, – не согласилась Шура. – Я с Алькой буду.

– Да, можно и с Алькой. Там диван большой.

– Только… Он, наверное, занят будет.

– Не будет, – понял ее Семен. – Я Игоря к себе возьму. Правда надо отдохнуть. До десяти поспишь, а потом соберешься, накрасишься или что там тебе надо, а в одиннадцать мы с Игорем за вами зайдем. Да, и еще… там гости начнут приезжать, может, шум какой будет, не обращайте внимания. Мы за вами зайдем, когда к столу пора будет.

– Так, может… надо на стол помочь накрыть?

Семен улыбнулся:

– Не надо. На девять часов приглашены официанты, они и будут следить за столом.

До проселочной дороги доехали неторопливо, а потом кони понеслись во всю мощь. На повороте Семена качнуло, и он повалился на Шуру. Его глаза оказались близко-близко…

– Не бойся, – прошептал он. – Нас не выкинет, мы заплатили за билеты…

– Я не боюсь, – так же ответила Шура и почувствовала на своих губах его сухие и горячие губы.

– Это… случайно… качнуло на повороте, – проговорил он, когда отпустил ее, чтобы она отдышалась.

– А там еще… много поворотов? – улыбнулась она. – Обожаю… лошадиный слалом.

Как оказалось, и на совсем ровной дороге Семена тоже качало. То есть поцелуй был не единичным. А потом, чтобы случайно не выпасть из саней, он и вовсе крепко обнял ее, прижал к себе и целовал.

Голова у Шуры кружилась, сердце колотилось как бешеное, а по всему телу разгуливала жаркая, сумасшедшая волна. Единственное, что омрачало поездку, – она была слишком короткой. Слишком.

– Все! Приехали! – неожиданно крикнул возница, останавливая лошадей.

Молодые люди вышли из саней. Семен взял коробки с покупками, а Шура испугалась, что все увидят, что Семен ездил покупать ей платье. Очень не хотелось портить этот вечер очередной истерикой Юльки.

Но волновалась она зря. Юлька настолько была уверена в себе, что про какие-то платья для Шуры она и подумать не могла.

– О! Так вы за подарками ездили! – встретила она вошедших в холле.

– Да, за ними, – кивнул Семен и тут же скомандовал: – А сейчас всем отдыхать! До новогоднего гонга из комнат не выходить! Будет готовиться… таинство!

С таким предложением согласились все охотно, правда, Семен немного остудил пыл Гарика, который бодро направился за Алькой.

– Игорь! А ты со мной. Дай девчонкам отдохнуть, впереди еще вся ночь.

Гарик не стал спорить. Говоря по совести, он и сам хотел сейчас завалиться на кровать и выспаться, очень насыщенный выдался день.

Шура с Алькой зашли в комнату, следом Семен занес коробки.

– А это что? Подарки здесь будут храниться? – сверкнула очами Алька.

– Да, – не стала объясняться Шура. – Только… ты ж воспитанная девушка, не полезешь смотреть, что там.

– Воспитанная, – согласилась Алька. – Но подарки посмотреть все равно хочется.

– Давай потом, – предложила Шура. – А сейчас расскажи, как там у вас с Гариком.

Алька тут же забыла про коробки.

– Ой, прямо не знаю, что и делать. Даже неудобно как-то, – изо всех сил жеманничала она. – Гарик просто ни на шаг от меня не отходит. Ну просто ни на шаг. Я думаю, сегодня же и предложение сделает.

– Какое? Вместе делать клип?

– При чем тут клип? – дернула плечиком Алька. – Руку и сердце предлагать будет… Как считаешь, сразу соглашаться или подумать?

Шура даже отвечать ничего не стала, так ей нравилось наблюдать за обнаглевшей сестрицей.

– А чего ты смеешься? – всерьез недоумевала та. – Я вот тут подумала… может, и рано мне еще в жены-то? Только что выяснила, что Гарик еще и ревнивый, а ты ж понимаешь, ревнивый муж и жена-красавица – это горючая смесь, а не семья. Он меня на каждом шагу ревновать станет!

Шура изо всех сил старалась не засмеяться. Она насупила брови, на некоторое время задумалась, а потом изрекла:

– Знаешь, Альбина, ты легко сможешь успокоить его ревность. Ну-у-у… допустим, скажешь, что до двадцати девяти лет тебя вообще вниманием никто особенно не тревожил. А те несчастные, которым не удалось от тебя отвертеться, сбегали через неделю. Потом…

– С ума сошла?! – вытаращила накрашенные глаза Алька. – Тогда и он сбежит!

– Зато перестанет ревновать.

– Ладно, тебе на меня наплевать, так ты хоть парня-то пожалей, – с укором смотрела на сестру Алька. – Хочешь лишить Гарика настоящего семейного счастья? Да как же ты потом…

Пылкую Алькину речь прервала незваная гостья. В комнату влетела Юлька с каким-то длинным баллончиком. По ее виду несложно было догадаться, что барышня находится в крайней степени ярости.

– Ну, – уставилась она на Шуру и гневно засопела. – Я ведь сейчас поговорила с Гариком… Упала ему на плечо и выспросила. Оказывается, в этих коробках вовсе даже не нам подарки! Там твое платье! Семен Гарику сам сказал! А у меня в руках монтажная пена! Представляешь, случайно наткнулась! Прилипает намертво! Не будет у тебя никакого платья! Не будет…

Она всерьез намеревалась подбежать к коробкам и залить строительной пеной все их содержимое. Только Алька успела раньше. Она выхватила из рук взбешенной Юльки баллончик и щедро оросила девушке костюм и часть прически.

От такой наглости Юлька просто окаменела. А потом стала медленно приходить в себя. Алька грозно пояснила:

– Это тебе за то, что на плечи к Гарику падаешь. Все. Нет у тебя больше Гарика, могла бы и сообразить. Но, вижу, не поняла. Пришлось пояснить доходчивей. Так понятно? Вопросы есть?

Юлька автоматически кивнула:

– Да, есть. Чем это смыть?

Алька почесала макушку:

– Я не в курсе, но знающие люди утверждают, что прилипает насмерть.

– Ясно, – проговорила Юлька и вышла, стараясь не делать лишних движений.

– Железная воля, – восхитилась Алька. – Видать, частенько ее так-то… пеной. Понимает, что при резких движениях вся устряпается…

Шура и вовсе не знала, что сказать.

– Зря ты ее так, Аля… – только и проговорила она.

– Ничего не зря. Кстати, про какое это она платье вопила? – вперила свой немигающий взгляд на Шуру сестрица.

– Про мое, – не смогла сдержать улыбки Шура. – Семен… он решил, что мне будет неудобно без наряда на празднике…

– Понятно, даже мне за тебя неудобно станет, если ты голышом выскочишь…

– Вот и… Купил. Но я обязательно ему деньги отдам! Я просто с собой не взяла, а так я расплачусь.

– Ну и дурочка, – с улыбкой повела плечом Алька. – Мужик тебе платье купил, ты небось смотрела на него во все глаза, героем его себе рисовала… Так он, получается, себе приятное сделал, а ты эту приятность отобрать хочешь. А про деньги… Не было бы денег, не купил бы… Показывай давай, что там за платье такое…

Шуре и самой не терпелось еще раз посмотреть платье. Она вытащила его из большой, нарядной коробки и прикинула на себя.

– Ну как? – крутилась она перед сестрой. – Нравится?

– Обалде-е-е-еть, – выдохнула Алька. – Дашь на свадьбу надеть?

Шура растерянно заморгала:

– А ты… ты разве не в свадебном будешь?

– Да не на мою свадьбу, а на твою, – между делом пояснила Алька, разглядывая прозрачные вставки.

– На мою? А я… мне… Ха, так, может, к тому времени, когда у меня жених отыщется, это платье из моды выйдет, – хохотнула Шура.

– Не выйдет, жених, похоже, уже отыскался, – хитро посмотрела на сестру Алька и вдруг захлопала в ладоши. – Шур, ты выйдешь за Семена, а я за его родного брата! Представляешь, мы с тобой родня будем!

– А то, что мы с тобой родные сестры, тебя недостаточно устраивает? – усмехнулась Шура и задумчиво проговорила: – Понимаешь, Аль… Я не думаю, что Семен что-то ко мне испытывает. Ты ж сама говорила, за ним такие девушки увиваются, а он вдруг взял и обратил внимание на какую-то Серую Шейку!

– Ты не Утку играла, а Сороку, – напомнила Алька и сердито покачала головой. – А вот с шеей, это ты… Что-то некрасиво получается. Что ж ты не моешь шею-то? Допустила, что у тебя там все посерело, а?

Шура качнула головой:

– Чистая у меня шея, ты ж видишь… Я образно… Понимаешь, ну… Не верю я, что так в жизни бывает – встретились и сразу вместе, на всю жизнь. Так… на один вечер в лучшем случае…

– А чего не верить-то? – изумилась Алька. – Вспомни моего Вовку! Который в позапрошлом году был. Тоже ведь, только увидел, и все! Пропал!

– Вот именно, два года от него ни слуху ни духу, – напомнила Шура.

– Да я не про это… Пропал-то он позже, а сначала ведь влюбился без памяти! Ну! Помнишь, сколько звонил, надоедал?

– Потому что ты у него тридцать тысяч заняла и не хотела отдавать.

– Ладно, – безнадежно махнула рукой сестра. – Короче… Даже если и на вечер – чем плохо? Вы потом разбежитесь, а платье-то останется. Можно будет потом… А в этой коробочке что? Какая хорошенькая!

– А в этой коробке туфли. К платью подобрала. Смотри какие, – похвасталась Шура и вытащила туфельки.

Она надела их, ножки мгновенно стали еще длиннее и стройнее.

– Хорошенькие, ага… – кивнула Алька. – Снимай… И… это… слишком в них не скачи, чтоб каблук не сломать. Я их тоже на свадьбу у тебя возьму. Да, и коробочку… тебе ведь она не нужна? Я ее себе возьму. Подарок Гарику упакую. А то я ему купила очки… от солнца, а подарить не в чем.

– Бери, – легко согласилась Шура, развешивая платье на спинке дивана. – Только там же туфли нарисованы.

– И хорошо! – не смутилась сестрица. – Он подумает, что я ему туфли купила, а там – оп-паньки! – очки!

– Действительно… оп-паньки…

– Шур, только тебе прическу надо сделать, твой этот хвост, он уже ни в какие ворота. Бигуди бы сюда… Но… У меня есть плойка, я тебя накручу. И накраситься надо. Кстати, в той коробочке, что ты выиграла, там неплохой набор косметики. Я уже проверила.

Шура только засопела. Ну как втемяшить в голову сестры, что нельзя совать свой нос в чужие подарки?

– Значит, – решила Алька, – я сейчас в душ, потом ты. А то время летит… И не вздумай завалиться спать, у нас совсем нет времени.

Она направилась в душ, куда можно было попасть прямо из комнаты, а Шура еще раз подошла к платью.

Глава 7

Платье было просто прекрасно. И да, Алька права, надо что-то придумать с прической. Пожалуй, она сделает себе высокую укладку из распущенных кос. Шура видела, как такую делают в Интернете, и даже сама делала не раз, правда, выходить с ней никуда не решалась. Да и куда? А сейчас… Шея сразу станет еще длиннее, голова будет легкой, а сама Шура превратится наконец в настоящую женщину. И туфельки! Это ж как ей повезло сегодня! В каком-то магазинчике они купили именно то, что надо… Ей повезло, потому что рядом был Семен, это она точно знает. Стоп! Никаких восторженных мыслей о Семене. Все же любовь – это не новогодний сюрприз, в один миг не дарится. Но даже если никакого продолжения эта история иметь не будет, нынешний Новый год Шуре обязательно запомнится надолго… возможно, на всю жизнь. И то нелепое торчание на тополе, когда Семен ее спас… Конечно, она понимает, он просто хотел выручить брата из неловкой ситуации, и все равно, спас-то Семен Шуру! И катание на лошадях по заснеженной лесной дороге, и… горячие губы…

Шура боялась расплескать свое счастье. Она изо всех сил старалась в него не верить, а сердце радостно отсчитывало часы и минуты до встречи.

– Ну, вот и я, – вышла Алька в пушистом белом халате. – Иди, тебе тоже надо себя в порядок привести.

– Ой, Алька, какой халат, – восхитилась Шура. – Это твой?

– Да откуда? – махнула рукой сестра. – Там висел, в душе. А что с ним сделается? Сейчас высохну и обратно повешу. Иди.

Но уйти Шура не успела.

– Привет, – снова распахнулась дверь, и на пороге показалась Юлька.

Она была в новом, только что подаренном халатике, волосы скрывались под прозрачным платком, через который просвечивали бигуди – девушка всерьез готовилась к Новому году. В руках Юлька несла красочную коробку. Правда, несла ее как-то странно, отодвинув от себя подальше.

– Вот, – подошла к Шуре Юлька и сунула ей коробку прямо на колени. – Семен тебе прислал… просил передать.

После этого Юлька как-то спиной стала продвигаться к двери. Шура этого не заметила, волшебное имя «Семен» возымело магическое действие – девушка сразу же полезла в коробку.

Но Алька всегда настороженно относилась к соперницам, а Юльку она все еще подозревала в тайных корыстных планах. Поэтому девушка подошла к двери и прикрыла ее своим могучим телом.

– Открывай, – кивнула она Шуре.

– Погодите… – замахала руками Юлька. – Это без меня. Я еще… я еще переживаю по поводу нашей разлуки с Семе… Подожди, тебе говорят! Дай уйду!

Но Шура ее уже не слышала, а Алька отказывалась слушать.

Шура раскрыла коробу, и оттуда на нее глянули две бусинки глаз.

– Ой, какое чу-удо! – проговорила Шура, выудив из заточения крохотную мышку. – Какая хорошенькая.

– Уййй!!! – пилой завизжала Юлька и полезла на диван с ногами. – Убери эту мерзость! Уй, мамочки! Шурка, ты ненормальная, да?!!

– А что такого? – не понимала та. – Ты ж сама сказала, подарок.

– Да ты больная! – кричала трясущаяся Юлька, пытаясь влезть чуть ли не на люстру. – Это… какой тебе, к черту, подарок?! Я просто видела, как работник нес мышь выкидывать. Он ее в мышеловку поймал! Вот я и попросила его… в коробочку упаковать… Еще и денег приплатила. А ты! Ты ж должна была орать и бегать по всем этажам в панике!

Алька только тяжко вздохнула и объяснила кому-то на потолке:

– Вот не знаешь человека, зачем ему мышей подкладывать? – Потом повернулась к Юльке: – Да у этой Шурки в клетке своих две мыши белые сидят, а ты ей третью подарила! Напугала, называется, ежа голой… поясницей. Вот иди теперь, отбирай. Она ж эту мышь из рук не выпустит.

– Перестаньте орать, – прикрикнула на них Шура. – Нужно принести банку трехлитровую… а лучше аквариум. Пусть посидит, потом я ее к себе заберу.

– А я что говорю? – грустными коровьими глазами уставилась Алька на Юльку. – Иди ищи банку трехли… Погоди-ка… Какой у тебя халатик славненький… Как раз к моим домашним туфелькам…

Алька вдруг заметила, что халатик у Юльки просто из одного набора с ее туфельками.

– Юлька, ты где его купила?

– Я не купила, – не сводила девушка глаз с опасного грызуна. – Это мне подарили. Сегодня.

– Да-а? То есть когда мне подарили, тогда и тебе… Юль, давай меняться, – сразу же решила она. – Я тебе этот халатик отдам, а ты мне свой.

Юлька с одобрением посмотрела на красивый халат, который был на Альке, но продолжала раздумывать.

– Я тебе этот халат, – повторила Алька. – И выпускаю тебя из комнаты. Идет?

– Давай, – сразу принялась снимать халат Юлька.

Алька тут же переоделась и широко распахнула дверь:

– Свободна!

Юлька выскочила из комнаты ракетой.

– Шур, посмотри, теперь просто идеально, – прохаживалась по комнате в новом халате Алька. – Да отпусти ты мышь эту! Дай-ка…

Алька взяла коробку из рук Шуры, вышла в коридор и быстро вернулась.

– Все. Отпустила ее под лестницу, – сообщила она. – Пусть мышка тоже празднует среди своих. Посмотри халат какой!

– Зачем ты Юльке отдала белый? Он же не твой!

– И что? – пожала плечами Алька. – Одним халатом меньше, одним больше. Видишь, у этих Сычковых халатов просто не меряно…

– Так у него фамилия Сычков? – задумчиво улыбнулась Шура. – Надо же… А он и похож на Сычкова. С виду так посмотришь – сыч, а приглядишься – нет, Сычков.

Алька совсем не выражала восторга.

– Не знаю… – удрученно покачала она головой. – Мне вот куда больше нравится быть Альбиной Арченко, чем Альбиной Сычковой.

– А мне все равно. Главное, рядом с тобой любимый человек, и ты носишь его фамилию…

– Отдыхать будем? – бесцеремонно прервала ее сестра. – Надо немного поваляться, пока время есть. Ложись давай.

Алька первая завалилась на просторный диван, Шура легла рядом. И вроде диван удобный, а сна не было. Как ни устала Шура от множества приключений в этот такой насыщенный, самый последний день года, а уснуть не могла, и все. Было слышно, как во двор въезжают машины, как расходятся по этажам гости, смеются, переговариваются друг с другом…

– Алька, а я что-то боюсь… Неизвестно еще, как их отец нас примет… – сказала Шура. Алька не ответила, поэтому пришлось толкнуть ее в бок. – Алька… Аль!

– Га?! – распахнула безумные сонные глаза сестра. – Что?! Где мы?!

– Алька, ну просыпайся уже, – недовольно проворчала Шура. – Не понимаю, как можно спать на пороге таких событий.

– На каком пороге? – не могла окончательно проснуться Альбина. – На пороге… Нас уже выставляют?

– Еще нет, но если ты будешь спать все время…

– Тьфу ты! Шура! Спи!

– Да не могу я! Так все на свете проспать можно! Вот… слышишь? К нам кто-то идет, – насторожилась Шура.

Возле их комнаты в самом деле слышались чьи-то шаги, потом в дверь робко постучали.

Альбина недовольно поднялась:

– Лежи, я сама открою… Одно из двух, или это опять Юлька, или… все равно Юлька, другого не дано.

Удивительно, но сестра не ошиблась, к ним опять пришла Юлька. Правда, сейчас у нее загадочно блестели глаза, а новый халат, который ей отдала щедрая Алька, таинственно топорщился.

– Девчонки, – шепотом произнесла Юлька. – Я к вам на мировую. Вы что, спите?

– Не спим уже, – сурово изрекла Алька. – Так что у нас там с мировой?

– Вот чего! – Юлька торжественно вытащила из-под полы красивую бутылку. – Виски. Самый дорогой и редкий. Специально для вас стащила с кухни. Сейчас там такое творится-а… Шура, нам обязательно надо выпить, давайте, девчонки.

В качестве закуски с той же кухни было уворовано немного сыра и две конфеты, и теперь Юлька старательно разливала виски по небольшим стопочкам.

– Стопки тоже на кухне урвала? – поинтересовалась Алька.

– Нет, они в моей комнате были… Присоединяйтесь. Шура, давай садись. Алька.

Девчонки расселись за маленьким столиком, и Юлька сразу вручила всем по стопке.

– Ну, девочки, за нашу дружбу, – торжественно изрекла она и выпила содержимое стопки одним глотком. – Теперь вы.

Шура поднесла стопку ко рту, в нос шибанул невозможный запах самогона, пришлось сделать вид, что глотнула, и тут же поставить обратно. Шура вообще не любила крепкие напитки. Сплошная горечь, для чего себя мучить? Нет, она не была яростной противницей алкоголя, просто самой ей пить не хотелось. Невкусно. Легкие вина еще можно было попробовать, а вот крепкие напитки… Больше всего Шуре нравился мартини. Очень удобно – наливаешь полный фужер сока или тоника, капнул две капли алкоголя для запаха, и сидишь себе, ничем от других не отличаешься. Все пьют, и ты тоже. Зато никакой дури и головной боли наутро. Исходя из опыта, Шура давно поняла: отказываться категорически нельзя, тем более в новой компании. Все равно прицепятся, заставят или попросту все перессорятся. Поэтому Шура всегда брала стопки, делала вид, что пьет, а сама даже язык не мочила – ну невкусно же! Гадость какая.

Алька же, напротив, считала, что лучше русской водки ничего нет. Незачем марать рот всякими легкими винами, если можно испить две-три стопочки водки, и будет все прекрасно. Кстати, ромы, тоники, портвейны, самогон Алька принципиально презирала. Водка. И только самого лучшего качества. Или вообще ничего. Алкогольной зависимостью Альбина не страдала, поэтому предпочитала лучше отказаться, чем пить то, что ей не по душе. Сейчас она уже заранее скривилась, но стопку подняла, понюхала и отставила в сторону:

– Наша самогонка и то лучше пахнет.

Юлька, что называется, гнала лошадей. Она уже наливала по второй.

– Девочки, не кривляйтесь! Нам просто необходимо выпить… на троих. За мир! Шура, я тебя жду.

Шура безропотно поднесла стопку к губам, но, заметив, что сама Юлька не пьет, спросила:

– А ты чего? Меня хочешь споить?

– Тебя? Споить? – возмутилась Юлька и быстро вылила в себя очередную стопку. – Фффу-у-у… гадость какая… Вот умеют же делать, паршивцы… И не хочешь, да выпьешь… Как ее только пьют-то… Тьфу!

Юлька не закусывала, она берегла сыр для сотоварищей по бутылке. Правда, эти нерадивые сотоварищи вовсе не торопились пить. Хотя… Шурка-то, вон, определенно пьет… Только чего так мало?

– Шура! – пьяненько мотнула головой Юлька. – Я заметила. У тебя… у тебя низкая активность. Надо больше пить! Послушай умную женщину.

– Ты чего пришла-то? – напрямую спросила Алька. – Вроде как отдыхать надо.

– Некогда, – горько свела брови на переносице красавица. – Я пришла… Пришла мужиков делить… Поровну! Чтобы там без всяких обид…

– Я тебе без всяких обид говорю сразу: Гарика я с тобой делить не собираюсь, – заявила Алька.

– Заметано! – мотнула намотанными на бигуди волосами Юлька. – Все! Не вопрос! Гарика я оставляю тебе. А вот Шурке… Шур, «Глухаря» хочешь?

Шура не ответила, переглянувшись с сестрой, до нее никак не могло дойти, серьезно ли говорит эта подвыпившая красотка.

Алька ответила за нее:

– Нет, Юль, Шурка как-то не слишком глухарятину…

– Понятно… – горько усмехнулась Юлька. – Ей нужен Семен… Сеня-Сенечка… А давай, Шурка, так… Если, значит, на этот праздник придет какой-нить смазливый… ну и богатый… дядька, тогда… Тогда – да, забирай себе Семена. А если…

– Юль, что ты несешь? – не выдержала Шура. – Может, Семен уже сам давно решил, с кем будет встречать Новый год! Может…

– Не может! – рявкнула Юлька. – Кто у нас шея? Женщина! Вот куда она будет вертеться, там и… там и сказке конец. Давайте выпьем! За дружбу! За мир! За… чтоб детки не голодали…

Юлька всхлипнула и ловко налила еще по стопке.

Ее развозило буквально на глазах.

– А не хватит тебе, Юля? – попыталась отобрать у нее стопку Алька.

Но девица была слишком цепкой. Она перехватила стопку другой рукой и быстро выпила. После чего показала Альке длинный язык.

– Бе-е-е, что, не вышло? Кынешна… я ж…

– Все, – отняла у нее бутылку Алька. – Мы уже выпили мировую, разделили поровну всех мужиков, иди спать.

– Аль, – вздохнула Шура, – ну куда она пойдет такая? Давай ее здесь уложим, пусть хоть немного отлежится.

– Ну да, – кивнула Алька. – Давай здесь.

Сестры подняли упирающуюся Юльку и водрузили ее на диван. Юлька, увидев, что за одну руку ее тащит Алька, за другую Шура, повернулась к Альке:

– Аль, ты только… эта… Короче, Шурка сейчас буянить будет… я ж ее споила… Пусть идет! Не держи! Семен… Сенечка, он жуть как не любит пьяных баб, хи-хи… А Шурка в ноль! Ха-ха-ха… Прикинь, она… никакущая!

– Так это ты Шурку спаивала? – проворчала Алька.

– Ну дык… Канешна! Сама-то я пью редко… Но метко.

– Точно, сейчас ты тоже не промахнулась, – пробубнила Шурка. – Споить она меня хотела…

– А ты спилась? – подскочила на подушке Юлька и попыталась пристально посмотреть в Шурины глаза. – Я тя… в последний раз спрашиваю… Спилась?!

– А то! – хмыкнула Шура. – Можешь спать спокойно, я пьяная в стельку…

Только после этого Юлька откинулась на подушку и довольно захрапела.

– С ума сойти, сколько в человеке энергии, – удивлялась Шура.

– Ну да, – согласилась сестра. – То-то ее собственным током и пришибло. Ну что, сестрица, похоже, спать нам уже не придется. Эдак Юлька тут неизвестно чего вытворить может. Давай потихоньку готовиться…

Шура убрала стопки и бутылку со стола и уселась разглядывать приз, который она получила за игры. В коробочке был косметический набор. Тени, пудра, тушь – все, что надо.

– С ума сойти, – не переставала удивляться она. – Это ж надо так… обо всех позаботился, ни о ком не забыл…

– Ты про кого сейчас? – накладывала на лицо тональный крем Алька.

– Про Семена.

– Семен! – точно зомби, вскочила Юлька. – Он где? Скажите ему, что я раздолбила его машину… в хлам… на мосту… только пусть не орет…

Шура с Алькой переглянулись.

– Когда это успела? – удивилась Шура.

Алька даже посмотрела в окно.

– Да ничего она с ней не сделала, с машиной этой, – только пожала она плечами.

– Что, стоит машина?

– Откуда я знаю… там темно. Но, пока было светло, стояла. А потом… Юлька ни на какой мост не ездила. Может быть, она машину спутала?

– Или Семена… с кем-то, – предположила Шура. – Мне кажется, она может.

– Да, с каждым часом все волшебнее, – вздохнула Алька. – Садись, давай краситься, а то бледная вся, как моль белая.

Шура уселась перед зеркалом:

– Моль белая, мышь серая… Небогатая цветовая гамма… И все же с кем она Семена спутала? Машина какая-то…

– Ты лучше глаза поярче накрась, и… Шур, ну сделай что-нибудь с волосами, – посоветовала Алька. – Кстати, у тебя там в наборчике тени классные, дай, а?

Некоторое время сестры красились молча, потом занялись волосами – как оказалось, времени оставалось не так много.

В дверь постучали.

– Клонируется эта Юлька, что ли? – с ворчанием подалась к двери Алька и тут же запела: – Га-а-арик пришел. А что хотел? Я еще не одетая, да-а…

Гарик искал Юльку.

– А тебе зачем? – мгновенно переродилась из медовой плюшечки в черствый сухарь девушка.

Оказалось, что в комнате, где была Юлька, уже несколько минут звонит телефон. Вот парень и забеспокоился: вдруг ее ищут.

– Пойдем, – решительно шагнула за порог Алька. – Для телефона вовсе не нужна никакая Юлька. Тебе не нужна, ясно? Я сама великолепно решу такие мелочи.

Они ушли, а Шура только диву давалась, как это у сестрицы так быстро получается заткнуть за пояс любого парня. Вот бы ей, Шуре, хоть капельку подобного умения…

Алька вернулась минут через пять. Гарика она оставила за дверью и велела ему готовиться к празднику. Но лицо у нее было совсем не праздничное.

– Шур, – тихонько окликнула она сестру. – Я тут… в общем, пришла я, а телефон орет какую-то дебильную песенку. Ну, ясное дело, я взяла трубку. И говорю так аккуратненько: «Да?», а мне в трубку: «Сука, если не отдашь деньги, я сбагрю твоего змееныша в приют. Его там никто и никогда не отыщет! Каждый день будет вопить о своей мамочке!» Ты подумай! У Юльки-то серьезные неприятности!

– Надо ее разбудить… – разволновалась Шура. – Помочь чем-нибудь… Черт… Она ж невменяемая совсем.

– Да с этим-то мы быстро разберемся.

Алька подошла к дивану и зычно гаркнула:

– Подъем! Вставай, Юлька, а то счастье свое проворонишь… просорочишь… Вставай, говорю!

Юлька открыла помутневшие глаза. Весь ее вид ясно говорил о том, что барышня не совсем понимает, где находится.

– Понятно. – Алька схватила хлипкую Юльку за плечо и потащила в душ.

Что сестра там с ней делала, Шуре неизвестно. Она только слышала, как оттуда доносился шум воды, изредка прерываемый Юлькиными воплями. Кстати, нецензурными.

Через десять минут в комнате появилась Алька, а за ней плелась мокрая и трясущаяся Юлька.

– В халат завернись, простудишься, – заботливо посоветовала Алька.

– Да пошла ты! – ругнулась Юлька. – На кой черт ты меня макала в холодную воду с головой? И еще душ ледяной врубила?

– Это был теплый душ… Только у них вода не сразу нагревается. Когда выходили-то, водичка уже тепленькая шла, забыла, что ли? Давай полотенцем разотру.

И Алька стала так яростно тереть Юльку, что та снова заорала на все этажи:

– Ты шкуру-то не сдирай! Я два месяца в солярии торчала, чтоб загар был ровный, что творишь-то?

– В чувство тебя привожу, – пояснила Алька, еще некоторое время поизмывалась над несчастной Юлькой и в конце концов отпустила.

Та быстренько завернулась в халат и стала искать тапки, чтобы сбежать в свою комнату от греха подальше.

– Юль, – негромко позвала Шура. – Тебе звонили.

– Мне? – остановилась девушка. – Кто?

– Не знаю кто, – убрала прядку со лба Алька. – Только… В общем, он сказал, что если ты, сука, деньги не отдашь, он твоего змееныша сбагрит в приют. Юль, я не поняла, ты змей разводишь, что ли?

Юлька вытянулась спицей, потом тихо опустилась на диван.

– Это… Это не змееныш… у вас закурить нет?

– Мы не курим, и тот, кто курит, нам не товарищ! – заявила Алька.

Юлька ее не слушала. Она посидела, помолчала, а потом просто сказала:

– Это не змееныш, а сын мой.

– Сын?! – в один голос воскликнули сестры.

– Офигеть, – покачала головой Алька. – Сейчас окажется, что у нее еще и муж есть.

– Да, – кивнула Юлька. – Это он и звонил.

Шура вообще ничего не понимала. Алька тоже. А Юлька сидела, согнувшись, и говорила будто сама с собой:

– Я ж вообще-то богатая дочь. Отец у меня крупным бизнесменом был. Но непростой дядька. Когда умер, оказалось: все, что у него есть, он завещал моему мужу, когда я замуж выйду. И, самое интересное, мне с этих денег ничего не причиталось!

– С ума сойти, – не выдержала Алька. – А если муж идиот какой-нибудь?

– Ну… так вот папа решил, – развела руками Юлька. – Он считал, что иначе я никогда замуж не выйду, буду до пенсии скакать, а так… никуда не денусь, придется выйти замуж, да еще и мужа слушаться.

– Погоди… – не вытерпела Шура. – Но ведь в жизни всякое случается, люди, например, расходятся.

– Да, папочка и это учел, – кивнула Юлька. – Тут все в порядке. Если разойдусь, состояние перейдет к моему новому мужу. Старому ничего не останется. Ну и… специальный человек есть, который следит за тем, чтобы все эти условия выполнялись.

– Тогда я вовсе ничего не понимаю… – фыркнула Алька. – По идее, муж тебя должен на руках носить!

– Ага! Дождешься от него, – надула губы Юлька. – А вообще… я сама виновата. Такую дурь спорола… Я родила сына. И все! У моего мужа теперь против меня мощное оружие. Если я ухожу от него, он забирает себе сына. Говорит, что любая опека присудит ребенка ему. У меня ж, получается, ни работы, ни квартиры! А я без своего Антошки…

Юлька всхлипнула и вытерла слезы подолом халата.

– А сынишку Антошкой зовут? – спросила Шура, чтоб хоть как-то разрядить обстановку.

– Да, – кивнула Юлька. – Антон. Антон Андреевич.

– Муж, стало быть, Андрей, – проявила чудеса догадливости Алька.

– Да, – опять согласилась Юлька. – Муж Андрей Антонович. У них у всех так, во всей родне – только Антоны и Андреи. Антон Андреевич, Андрей Антонович и дальше…

– Тогда… зачем ты здесь? – все еще не понимала Шура.

– Затем… – опять всхлипнула Юлька. – Месяц назад я въехала в машину. Дорогущую. Случайно, конечно, не специально же. Насчитали там мне… в общем, целую кучу денег. Муж расплатился. Но сказал, чтобы я это помнила. Я помнила, помнила, а потом он меня начал бить…

– Как это бить? – испугалась Шура. – Ни с того ни с сего? Просто так, что ли?

– Ну почему же просто так… по пьяни, конечно.

– А может, ты… – попыталась уточнить Шура.

– Может, и я… но с горя, – не стала сопротивляться Юлька. – А когда у нас кто-то пьяный в доме, он всегда меня бьет. И тут… что-то так он мне врезал… В общем, не стерпела я, схватила Антошку и убежала к подруге. А на следующий день подала на развод. Но мой муженек, он же понимает, что останется ни с чем, выследил, когда я пошла на работу устраиваться, и сына у подруги забрал. Силой. Ну… я на подругу не сержусь, что ей было делать? Андрей-то у меня – шкаф! Два с лишним метра. Как она против него? Потом, он не один, наверное, был. О том, что я ушла, узнал человек, который следит за исполнением воли моего отца. Ну и все счета мужа заблокировались. Вот теперь он мне звонит и требует, чтобы я ему вернула деньги за разбитую машину, за которую он заплатил. И не только эти деньги, но и проценты, которые он насчитал. Там получается… в общем, несколько миллионов. Тогда он мне якобы отдаст сына. Я-то понимаю, что это просто откупные за те деньги, которых он лишился, но что я могу сделать? У меня только один выход: выйти замуж. Причем за состоятельного мужчину. Он мне даст эти деньги, я отдам их Андрею, заберу сына, а взамен мой новый муж получит отцовское состояние.

– Как-то запутанно все, – тряхнула головой Алька.

– Знаешь, с такими деньгами просто не бывает, – вздохнула Юлька. – Вот именно поэтому для меня самым идеальным вариантом оказался Семен.

– Почему… Семен? – вздрогнула Шура.

– Потому… Семен очень порядочный, – начала перечислять Юлька. – Он для любимой женщины все, что угодно, сделает.

– Откуда ты знаешь? – снова спросила Шура.

– Знаю, не перебивай. Потом… Семен очень любит детей. Он не потерпит, чтобы моего Антошеньку родной отец в приют отдал! – всхлипнула Юлька и добавила: – И потом… У Семена сейчас в бизнесе тоже дела идут не самым лучшим образом. Поэтому наследство моего папы будет ему очень вовремя. Ну и… Семен не станет драться. Да и так… мужчина он видный, меня обижать не будет. Станем жить душа в душу. А если вдруг надумаем развестись, так он гордый, не будет меня из-за денег удерживать. Но… Главное, он мне поможет быстрее забрать Антона. Вот поэтому я здесь.

В комнате повисла тяжелая тишина.

Алька хмурилась, Юлька сидела, опустив руки, а Шура… Она прекрасно понимала, что никогда не станет счастлива с этим замечательным человеком, зная, что где-то в приюте мучается одинокий малыш. И еще… Шура не совсем доверяла Юльке как матери. Вот сейчас сидит она, переживает. А вдруг через какое-то время увлечется кем-нибудь и… мальчишка так и останется в приюте? А с другой стороны… Да что ж такое? В конце концов, Семен не кейс с деньгами, чтобы передавать его из рук в руки! У них с Шурой только-только, может, свое счастье наметилось! Да и… нечисто здесь все как-то…

– Как же так, – рассуждала Алька. – Родной отец собирается отдать сына в приют! Разве такое возможно?

– Возможно, – горько вздохнула Юлька. – В приютах и детдомах половина детей-отказников. А Андрей никогда не любил Антошку. Антошка маленький еще, ему только два годика, он все время плачет, капризничает. Болеет часто. Сопли у него. Ну как такого полюбить? Отдаст и не задумается.

– Что значит, как полюбить? – вскинулась Шура. – Обыкновенно! Сам, что ли, без слез и болячек вырос?

– Он вырос в детском доме, – пояснила Юлька. – Поэтому и считает, что ничего страшного, если ребенок будет воспитываться там.

– Юль… – посмотрела на нее Шура, – а тебе вместо Семена другой состоятельный человек не подойдет? Семен говорил, что к ним художник какой-то известный приедет. Он, правда, в возрасте уже, но… еще ого-го! За девушками ухлестывает. Он не подойдет?

Юлька покачала головой:

– Знаю я таких. Они до денег жадные. Вот ты этого художника лично знаешь? Нет? И я – нет. Может, он, образина такая, последние соки из нас с Антошкой выпьет. И ты ж понимаешь, с возрастом все ворчливые становятся. Там не крикни, здесь не пикни, а это ребенок. Будет в собственном доме точно в тюрьме… Нет, лучше Семена никого не придумаешь. Хотя еще можно рассмотреть Гарика…

– Нельзя Гарика рассматривать, – тут же печально сообщила Алька. – Он вообще детей на дух не переносит. Прямо ужас какой-то. Ни детей, ни мамаш их, вот патология какая-то у парня, что делать, ума не приложу.

– Да все понятно, – поднялась Шура. – Ладно, давайте готовиться… к выходу. Скоро одиннадцать, а мы еще не одеты. Юль, ты у себя будешь собираться? И еще…

Шура собралась с силами и выдала:

– Я считаю, что это неправильно.

– Так и я так считаю, – охотно поддержала Юлька. – Воровать родного сына – это ни в какие правила…

– Я про Семена, – перебила ее Шура. – Он и так поможет, если что. Для этого вовсе не надо за него замуж выходить. Зачем какие-то интриги, выдумки? Нужно сказать все, как есть, и пусть решает.

Юлька даже сейчас не противоречила:

– Хорошо, только я ему сама все расскажу. Да и потом… Семену совсем не помешают деньги, которые к нему перейдут. Я слышала, у него проблемы.

– Свои проблемы он решит без нас, – добавила металла в голос Шура.

– Конечно, но со мной ему будет удобнее их решать, согласись. Ну, девочки, я пойду. Мне еще немного подкраситься надо, и прическу… Ну, Алька, век тебе не прощу, – хохотнула Юлька и торопливо вышла.

Сестры остались одни. Шура неторопливо натягивала новое прекрасное платье.

– Шур, ну чего ты? – теребила ее Алька. – Погоди-ка… Дай я тебя хоть плойкой завью… Ты что, решила отказаться от Семена?

– Хм… почему ты так подумала? – пожала плечом Шура. – Семен сам во всем разберется. Мне кажется, он найдет правильное решение. Ну, во всяком случае, из-за такой ситуации в ЗАГС не побежит… Аль, а где у нас тушь для ресниц?

В двери постучали. Алька открыла и тут же позвала:

– Шура, это к тебе.

В коридоре ждал Семен. Он был весел, игрив, в самом что ни на есть новогоднем настроении.

– Ой, а ты чего? – растерялась Шура. – С тобой уже Юлька поговорила?

– Юлька? О чем?

– Ну-у… она хотела рассказать, как попала в безвыходную ситуацию, исправить которую может только ваша регистрация.

– Наша регистрация? – удивился Семен. – С ней? С ума сойти… А у тебя, случайно, такой ситуации не намечается?

– Вот не надо смеяться, – кокетничала Шура, как умела. – Между прочим, она хочет предложить тебе огромное состояние. Наследство. Так что на твоем месте я бы серьезно задумалась.

– Обалдеть! – дурачился Семен. – Серьезное состояние! В каком банке? Под какими процентами?

– Ух как тебя понесло, – склонив голову набок, с интересом наблюдала за ним Шура. – Юлька заиграла новыми красками?

– А то! Люблю богатеньких. Они такие независимые. Как ты, – усмехнулся Семен и хитро посмотрел на Шуру. – У тебя же, кажется, тоже… папа очень известный, мне Игорь сказал, а значит, состоятельный, да?

– Нет, – ехидно покачала головой Шура. – Вы ошиблись, молодой человек. Это у моей сестры папаша… кто там он… в общем, я к этому папеньке никакого отношения не имею. Я нищая-с! Ошиблись вы в просчетах.

– Ах, какая неудача.

– Ну почему же, – чуть свысока посмотрела на него Шура. – Еще не все пропало – Юленька страстно желает заполучить вас в супруги и осыпать деньгами. Не теряйтесь, она может найти вам замену.

Сначала они просто игриво шутили, но с каждой минутой шутки их делались все злее, и они сами не поняли, как эта перебранка стала уже почти враждебной.

– Спасибо за совет, – вовсю скалился Семен. – Только… как же вы? Никак не могу вас оставить. Понимаете, надежду вселил.

– Вы? Да я вас умоляю! – надменно хохотнула Шура. – Я предпочитаю людей… немного богаче. Кстати, вы что-то говорили про художника. Надеюсь, он талантлив и богат?

– О да-а! Это да!

– Тогда я, пожалуй, окажу ему внимание, – улыбнулась Шура и захлопнула двери прямо перед носом Семена.

– Шура, ты что, откровенная дура? – с испугом спросила ее Алька, едва сестра вошла в комнату.

– С чего ты взяла? Подслушивала?

– Конечно! Как ты могла нести такую откровенную чушь? Ты ненормальная?

Шура и сама понимала, что они немного заигрались. Но… Но он же заинтересовался Юлькиными деньгами!

– Понимаешь… Меня ведь могло сегодня не быть, – размышляла Шура, автоматически усаживаясь и расправляя волосы. – И все пошло бы нормально. И у Семена, и у Юльки, и у этого малыша. Но появилась я… Зачем? Знаешь, бывает такое, что человек оказывается в нужное время в нужном месте. У меня наоборот. Отсюда и пошли все эти… неловкости, неприятности. То руку себе обожгла, то Юльке все платье на попе…

– Да брось ты, – оборвала ее Алька. – Садись давай, прическу тебе делать надо… Главное, сама начала всякую ерунду языком болтать, а теперь красиво все это оправдываешь.

– Но он заинтересовался Юлькой сразу после того, как я про деньги сказала!

– И пусть! А я бы разговор в другое русло перевела. Я бы не сдалась… – крутилась возле нее с плойкой Алька. – Вот Юлька столько всего наговорила, а ни разу не сказала, что любит Семена. Ну и что это за жизнь получится? И потом… вот не верю я ей! Сиди спокойно, а то прижгу ухо.

– Ты же сама разговаривала по телефону с ее мужем, – напомнила Шура.

– Да, разговаривала… Во-о-т… шпилек у тебя, конечно, нет… Придется так, резиночкой, чтобы не видно было. Сейчас все поднимем наверх… Разговаривала я. Но кто мне доказал, что это ее муж? И что у Юльки есть ребенок…

– Ну, знаешь! Во-первых, такими словами не бросаются, а во-вторых… не стала бы Юлька на себя наговаривать. Ведь она, получается, женщина с ребенком, что не всякому мужчине понравится. Допустим, она не так богата. Ну, я даже поверю, что никакого наследства нет и в помине… Скорее всего, так и есть, наследство она выдумала. Но остальное-то! Да и сам Семен! Какого черта у него сразу глаза загорелись?

– Может, просто пошутить хотел или тебя позлить!

– Позлил. Доволен? Вот и пусть теперь со своей Юленькой!

Алька задумалась и чуть не оставила плойкой Шуре шрам во всю щеку.

– Алька!

– Не кричи, думаю я… То есть… получается… – наконец стала соображать она, – бедная Юлька родила себе ребенка… от мужа. Теперь решила от него уйти. А какие он деньги у нее просит? За какую машину?

– Ну… просто… разбила машину, муж заплатил, а теперь требует деньги.

– Тогда откуда у бедной Юльки машина? Или… чем она разбила чужой автомобиль-то? И потом… Вот как-то не верится, что Юлька бедная девочка. Одежды у нее море, все тряпки дорогие, побрякушки тоже денег стоят… Нет, Юлька не бедная. А от богатого мужа она не уйдет. Будет жить, как стрекоза: там попляшет, здесь споет. И потом… я бы поняла, если б великая любовь, а так… зачем менять одного богатого мужика на другого? А деньги…

– Аль, да мало ли за что могут требовать деньги, – поморщилась Шура. – Главное… ей теперь без Семена не выкарабкаться… Ты одеваться будешь или нет? Уже без десяти.

– Ой, сейчас… – спохватилась Алька и стала натягивать платье. – Застегни… Сзади замок застегни…

В двери постучали, когда обе девушки только-только успели надеть туфли.

Глава 8

В дверях стоял Семен. При виде его у Шуры сжалось сердце. Сейчас он был невероятно хорош. Темно-русые волосы лежали изумительной волной, и только одна прядка непослушно падала на брови. И так хотелось поправить эту прядку…

– Шура, ты готова? – чуть склонил он голову набок.

– Я? А почему я? – против свой воли фыркнула Шура. – Мне кажется, тебе надо за Юлей.

– Прекрати, – дернул головой Семен и взял ее за руку.

– Ты вообще красавица! – успела шепнуть на ухо Шуре Алька.

Шура догадывалась. Поэтому она выпрямила спину и грациозно подала руку.

– Ты просто королева, – улыбнулся Семен. – А я и не знал, что девочка может в один миг превратиться в светскую львицу. У тебя даже взгляд стал… какой-то другой.

– Какая девочка? – насторожилась Шура.

Семен остановился.

– Шура, мы с тобой только что наговорили друг другу кучу всякой ерунды. Я думаю, нам лучше про это забыть.

– Ну почему же ерунды, – не смотрела на него Шура. – Я, допустим, поняла, что ты страшно любишь деньги.

– А кто их не любит? Ты?

– Хм, во всяком случае, у меня есть силы в этом признаться. Да, я люблю деньги и… буду искать себе мужа с приличным капиталом. А то, понимаешь, все без ума от богатеньких! Я тоже хочу такой стать. Так что… извини.

Она резко выдернула свою ладонь из его руки.

– Шура!

– Неправильно кричишь, – ехидно усмехнулась она. – Надо кричать «Юля!»

Он схватил ее за руку и прижал к себе.

– Семен, у меня рука болит, – вырвалась Шура и быстро побежала вниз по лестнице.

Может, Семен и догнал бы ее, но сзади подбегали Алька с Гариком, а из комнаты выходила Юлька. Она-то не упустила момента ухватить Семена под руку и уже не отцепляться.

Алька была в своем репертуаре. Каждую вечеринку она упрямо вступала в яростный спор с возрастом, поэтому надевала коротенькие пышные платьица, которые, как ей казалось, делали из нее девочку. На самом деле в таких нарядах она смотрелась слонихой-переростком. И сейчас Алька не изменила традиции: тугой блестящий лиф обтягивал грудь так, что она переспелой опарой вылезала изо всех щелей. То есть не только из смелого декольте, но и из пройм тоже. Высоко под грудью красовался огромный бант, а потом начиналась юбка «а-ля красный лебедь». Иными словами, красная юбка была пошита на манер пачки балерины, правда, не стояла параллельно полу, а уныло свисала вниз. Длина не доходила до колен. Выглядело это броско, но ужасно. Заканчивали образ туфли на огромной платформе, которые делали ноги Альки просто копытами. Вкус и сестра были категорически несовместимы.

Юлька оказалась полным антиподом толстушке Альке. Ее худенькую фигурку туго обтягивало длинное платье телесного цвета. Издалека казалось, будто барышня и вовсе не надела такую мелочь, как платье. Впереди красовался вырез, который заканчивался только на поясе. Из выреза откровенно выглядывала часть груди с четко вырисовывающимися имплантами. Сзади, с этого же пояса, начинался разрез. Сбоку пройм не было – только загорелое тело. В общем, становилось не совсем понятно, для чего нужны те несколько лоскутков, которые болтаются спереди и на спине. Но сама Юлька была уверена, что выглядит неотразимо.

А гости уже вовсю торопились в зал.

Алька подбежала к Шуре с распахнутыми глазами.

– Что? Отдала Семена? – сразу же затараторила она. – Рано… рано…

– Рано-рано два барана… – перебила ее Шура. – Узнай адрес этой дачи, а? Мне очень нужно.

Конечно, Шура хотела, чтобы Семен все еще ее уговаривал, и она бы – ах, конечно, нехотя – согласилась принять его ухаживания. Главное, чтобы эта Юлька видела, что Семен вовсе не дрессированный пудель, который ради денег готов скакать как угодно. Но Шура понимала, что где-то перегнула палку, и теперь обиделся уже Семен. Поэтому… с ним теперь была Юлька. Ну и, чтобы не видеть ее сияющую физиономию, хотелось уехать побыстрее.

Но сестра только отмахнулась:

– Вот не до этого сейчас. Не до дачи. Ты знаешь, что я придумала? Я все сама выясню про эту Юльку. Вот вижу я, что она врет, но где… Мы с Гариком решили вести расследование и все снимать на камеру. Это будет наш документальный проект. Ты не представляешь, какой нас ждет успех. Тут тебе и любовь, и измена, и предательство (кстати, предательницей будешь ты), и обман, и коварство – это все Юлька обеспечит, и главное – хеппи-энд. Ну, это потом, когда вы с Семеном все преодолеете и поженитесь. Любой канал у нас такой сюжет с руками отхватит. И никаких денег не пожалеет.

– Понятно, – усмехнулась Шура. – А нельзя ли как-нибудь вставить в ваш сюжет эдакое начало… м-м-м… Это произошло на даче… и тут ты говоришь адрес этой дачи. Только его надо сначала узнать у Гарика.

– Зачем? Может, это потом и моя дача будет, зачем мне толпы поклонников и фанатов? Нет уж, иди в зал.

– Пойдем вместе… Кстати, где твой Гарик? Неприлично входить в новое общество непредставленными. Надо, чтобы нас кто-то завел… Гарик, например.

– Гарик! – гаркнула Алька на все этажи.

Молодой человек появился откуда-то сбоку. Гарик выглядел бесподобно. Ослепительно-белая рубашка под черным пиджаком смотрелась изумительно. Длинные волосы были зачесаны назад и прилизаны, но в этот момент даже такая прическа его не портила. А главное, у него было невыносимо гордое выражение лица.

– Гарик, ты просто шикарен, – захлопала в ладоши Шура. – А теперь бери нас за руки и веди в зал.

– Не примазывайся, – без обиняков заявила Алька. – Давай я тебя за руки возьму.

– Аля, понимаешь… – начала было Шура, но терпение ее лопнуло. – Прекрати сейчас же ревновать!

Она встала перед Гариком и твердо сказала:

– Гарик… Игорь… я прямо сейчас при Альке торжественно заявляю: вы мне жутко понравились, и я хочу, чтобы вы стали… моей родней!

– С ума сошла… – задохнулась сестра.

Гарик был не готов к такому заявлению.

– Погодите, Шура… Но я… как бы… я типа… к Альке…

– Господи! Да что тут непонятного? – всплеснула руками Шура. – Алька – моя родная сестра, а я хочу, чтобы вы стали мне зятем. Ну?

– А разве… – задумался Гарик. – Разве зятья бывают не только у тещи?

– Еще слово, – сквозь зубы процедила Шура, – и я стану тещей! В общем, можешь уже сейчас относиться ко мне как к теще. А сейчас бери меня под руку и пойдем украшать собой коттеджный дизайн!

– Ты, Гарик, если что, можешь смело ее ругать, – посоветовала Алька. – Шурка совсем не умеет ругаться… Хотя на пакости горазда. Ну, пойдем знакомиться с… с папой.

Вообще-то в зал гости заходили без лишней помпезности. И только Гарик далеко вперед вытянул руки и ввел своих дам в праздничную комнату. Явно не доставало торжественного музыкального сопровождения. Но его заменили бурные крики гостей.

– И-игорь! Вот это пришествие! Каких красавиц урвал! – слышалось со всех сторон.

– Да, – улыбался Гарик и кивал головой. – Знакомьтесь, это Аля… моя подруга, а это… Это как бы… теща…

– Сдурел совсем, – покачала головой Шура и развела руками, приглашая улыбнуться шутке.

Семен встал и отодвинул стул для Шуры возле себя. Она предпочла этого не заметить. Все же рядом с ним сидела Юлька, и значит… значит, он ничего окончательно не решил, а просто окружает себя красавицами. Ну да, сегодня Шура чувствовала себя красавицей. И не гоже ей быть одной из! Она должна быть просто одной!

Шура даже сама удивилась переменам в себе. Вот ведь что делает хорошее платье с достойной прической. Даже Шурка, которая столько лет была серой мышкой, вдруг сама для себя стала… ну да, чего скромничать, королевой.

Сейчас в зале было намного наряднее. Стол стал больше, на нем уже лежала новая скатерть, а сервировка просто пугала. Только возле одной тарелки Шура насчитала три вилки и два ножа. Еще бы знать, что и чем есть. На стенах горели светильники в виде свеч… Интересно, она почему-то днем их не видела… С потолка свисали блестящие нити и переливались всеми цветами радуги. Даже каждый стул был украшен большим бантом. А в углу стояла роскошная елка.

Шура еще раз порадовалась, что они с Семеном успели купить ей платье. Хорошо бы она смотрелась за таким столом в своем свитере. А вот в этом платье… Нет, ни Алька, ни даже Юлька не могли с ней соперничать. Хотя… Может, соперничать уже поздно, но… Она так просто не сдастся.

Шура вдруг поймала себя на мысли, что сама уже играет в какую-то игру. Она невольно сравнила с себя с Юлькой, определила, что соперница слабее… да, Юльку она по-прежнему считала соперницей! Так нельзя… Шуре не нужна никакая игра, не нужен выигрыш и приз в виде подарочного Семена. Ей надо, чтобы она для Семена стала призом. Наградой. И… да, хотелось, чтобы, как в прошлые времена, не она билась за мужчину, а он за нее. Тогда б Семен автоматически перешел в разряд рыцарей. Но ее рыцарь отчего-то разобиделся и биться за любовь Шуры не желал. От расстройства девушка принялась разглядывать гостей.

Помимо тех, кого она уже знала, сейчас в зале сидел высокий, поджарый, загорелый мужчина в годах, по-видимому, отец Гарика и Семена, а рядом с ним очень приятная ухоженная женщина, совсем не первой молодости, что странно. Дальше сидел еще мужчина – он тоже был в возрасте и очень напоминал клоуна. Нет, он никого не смешил, не корчил рожиц, но без смеха на его лицо смотреть было невозможно. Дальше… А вот дальше, сразу видно, сидел художник. Длинные седоватые волосы были закручены на концах, обрамляя длинное, немножечко лошадиное лицо, даже маленькие черные усики не могли погасить сходства с парнокопытным. На шее седовласого красавца висел большой пестрый бант, в лучших традициях, что называется. Художник стрелял глазами, заметил Шуру и подарил ей томный взгляд, после которого она, по мнению донжуана, должна была просто испепелиться.

Дальше Шура не успела никого рассмотреть, потому что поднялся загорелый мужчина, который на самом деле оказался отцом семейства, и представил всем свою спутницу. Ее звали Елена Леонидовна, а самого мужчину Юрием Евгеньевичем, и по тому, как общались эти два человека, было видно, что знают они друг друга давно и отношения у них теплые… Слишком теплые для обычной дружбы.

Затем Юрий Евгеньевич произнес тост за присутствующих дам, и все потянулись бокалами друг к другу.

Шура взяла бокал и, едва пригубив вино, поставила на место. Ее буквально сжигал взгляд Семена, который смотрел на нее не мигая. Он все еще не мог поверить, что эта милая, неловкая девочка сейчас так чудесна и… совсем не желает даже разговаривать с ним. Самое страшное, что он не понимал, как это произошло, как он успел ее обидеть.

– Семен, – толкнула его в бок Юлька. – Семе-ен… Мне вон того салатика, пожалуйста…

Он автоматически бухнул в Юлькину тарелку какой-то салат, а сам не мог отвести глаз от Шуры.

Она сидела не близко, но гостей было немного, поэтому все друг друга хорошо видели. Вот сейчас Шура повернула голову… Когда же она успела сделать себе такую ошеломительную прическу? Волосы уложены будто бы небрежно, на скорую руку, но как тонко вот этот локон подчеркивает шейку… Фу ты. Еще немного, и до стихов дойдет. Что говорить, просто прекрасна. Неужели это она сидела на тополе? И ее он снимал тогда в парке, а она еще что-то там говорила нелепое и смешно дергала ногами. С ума сойти… Вот тебе и девочка – Сорока-Воровка…

– Семен, а завтра… Подай мне, пожалуйста, графин со льдом… Завтра мы прямо с утра едем в сауну, – щебетала прямо в ухо назойливая Юлька. – Я представляю себе, что из нас получится после бессонной ночи. Терпеть ненавижу эти черные круги под глазами. Они так старят, и их не замажешь никаким тональным кремом.

Он смотрел на Юльку и не понимал, что делает с ним рядом эта раскрашенная кукла, когда здесь должна сидеть… Она.

– Ты тоже не понимаешь, да? – по-своему поняла его взгляд Юлька. – Ты так смотришь… прямо как баран на новые ворота.

И все же это был Новый год. Вернее, сейчас все бурно прощались со старым. Звонко хлопали бутылки с шампанским, весело визжали женщины, голоса становились громче, играла музыка, а официанта, который молчаливо обслуживал стол, все уже по-простецки звали Ванюшей.

Он не успевал носиться от одного края стола к другому – гости требовали хлеба и… не только.

Неожиданно поднялась подруга отца – Елена Леонидовна. Щеки ее раскраснелись, и это придавало даме определенный шарм.

– Я знаю, так получилось, что за нашим столом нет ни одной семейной пары. Поэтому в Новом году я хочу пожелать каждому найти своего близкого, родного человека.

И она с нескрываемой любовью посмотрела на Юрия Евгеньевича.

– Да, Леночка, – с улыбкой кивнул тот. – Вот женю своих… орлов, тогда и нашу свадьбу закатим, а?

– Можете закатывать, – важно проронил Гарик. – Я уже нашел своего близкого человека… завтра познакомлю.

Алька просто пылала, как подожжённая копна. Она не ожидала, что их отношения будут развиваться так стремительно. Зато Шура была за сестру откровенно рада.

– А вы, простите, на самом деле мама этой девушки? – неожиданно оказался рядом с ней седовласый художник.

– Я ее родная сестра.

– Господи, счастье-то какое, – вытер пот со лба мужчина. – Вы мне просто вернули желание жить!

Шура с усмешкой смотрела на собеседника. Неужели он настолько тяжело пережил весть о том, что Шурка чья-то теща?

– А вы поклонник только молоденьких девушек? – лукаво спросила она, играя глазами.

– Я художник, – дернул кадыком мужчина. – И прежде всего ценю истинную красоту. А расстроился я из-за того, что… Когда Игорь сообщил, что вы его теща, я не мог поверить своим глазам. А для меня это очень важно, чтобы глаза не подводили. И только сейчас все встало на свои места… Я вас нарисую, хотите? Кстати, у меня рисовался известный певец, помните песенку «Твои глаза с коровьей поволокой…»?

– Нет, я еще не слышала этот шедевр.

– Я ему скажу, он споет. Он теперь часто у меня рисуется, – изо всех сил важничал мужчина. – А вы… я вас непременно изображу с… елкой! Или нет. Вы у меня будете… девочкой с шарами! Да, замечательно… это будет нечто среднее между девочкой с персиками и девочкой на шаре… А пойдемте потанцуем!

Они танцевали, и Шура даже шеей чувствовала обжигающий взгляд. Теперь он был не восторженным и добрым, он был… расстроенным. Шура это чувствовала.

После танца снова все вернулись за стол, и художник уже крепко уселся возле новой знакомой.

– А вы любите детей? – спросила Шура, вспомнив про Юльку.

– Да! – гоготнул художник. – Особенно девочек. Лет эдак семнадцати!

– Да куда ж вам семнадцати! – не удержалась Шура. – В сиделки разве что…

Художник не обиделся, а обрадовался.

– А ты ревнуешь, прелестница! – в восторге воскликнул он. – Ах, безобразница! Взяла в плен и уже ревнует!

Шура с легкой улыбкой отвела взгляд и тут же встретилась глазами с Семеном. Тот смотрел на нее с удивлением, но приподнятая бровь придавала лицу некоторую надменность. Шура подарила ему совершенно очаровательный, но официальный взгляд и отвернулась. Надо было срочно уезжать из этого родового гнезда. Только сначала необходимо узнать адрес.

– Скажите, – снова обратилась она к художнику, а тот ее обращение принял как предложение придвинуться ближе. – А какой адрес у этой дачи?

– Адрес? – изумился мужчина.

– Да, здесь же должна быть какая-то улица, дом…

– Не знаю, – важно покачал головой собеседник. – Я настолько давно знаком с Юрой, что приезжаю к нему совсем… без адреса.

– Понятно, – вздохнула Шура.

Надо было спросить у Гарика, но они с Алькой сидели с такими загадочными лицами и так зверски смотрели на Юльку, что Шура даже побоялась к ним обратиться.

В это время раздались удары курантов, все вскочили, стали наливать в бокалы шампанское, потом бурно поздравлять друг друга, и Шура на некоторое время забыла, что хотела спросить.

А потом и вовсе время потеряло счет. Юрий Евгеньевич сделал гостям царский подарок: он пригласил на вечер знаменитостей. Сразу после курантов начали сигналить машины, и в дом вошли Наташа Королева, Гарик Харламов и… Александр Чернов! Собственной персоной.

– Ну, сестренка, – тихо подошла к Альке Шура, – готовься к знакомству с папочкой. Тут тебе даже я не помогу.

– Черт… – прошипела Алька, кусая губы. – Это точно Гарик отцу напел, что я незаконнорожденная Чернова.

– Ничего, может, прокатит, – выдохнула Шура. – Все равно деваться уже некуда.

Проблема сестры как-то отодвинула на задний план собственные переживания Шуры. Теперь она и вовсе не могла уехать, надо было хоть как-то помочь Альке выкарабкаться из трудной ситуации.

Приглашенные знаменитости были просты в общении, веселы и изрядно под хмельком. Однако от этого их песни не стали звучать хуже, а костюмы не смотрелись скромнее. Все блистало, сверкало и гремело.

Под Наташу Королеву вышли танцевать даже те, кто и вовсе не слушал музыку. После песен Королева шумно уселась рядом с сестрами.

– Девчонки, не могу, налейте чего-нибудь попить, – просто попросила она.

– Лимонаду? – наивно спросила Шура.

– С ума сошла, – прошипела Алька, схватила бутылку дорогущего шампанского и налила Наташе полный бокал. – Это для вас, Наташенька!

– Да, вот люблю такой лимонад, – засмеялась звездная дива. – Можно чего и покрепче.

Видимо, звездная жизнь не была легкой и безоблачной, потому что в жизни, без телевизионных экранов, госпожа Королева выглядела далеко не ах. Даже сквозь грим просвечивали морщины, а талия была отнюдь не осиная. Да чего там, Наташа в последнее время, видимо, не ограничивала себя в еде – лишние килограммы не могли скрыть даже балахонистые одежды, а ведь красавица так славилась своей фигуркой.

– Знаете, вам вот такой наряд куда больше идет, – серьезно оповестила Алька. – Я тоже свою фигуру в теле держу… в пышном. Чего одни кости лицезреть, правда же? Вы сейчас прямо такая…

– Ой, девчонки, да я уже устала сидеть на этих диетах! – махнула рукой дива. – Ничего не помогает. Вот еще до сорока удавалось что-то сохранить, а как пятьдесят стукнуло, так хоть на голове стой, все бесполезно. Я уж и так ничего не ем, на одной воде торчу… Вон ту ножку подайте, пожалуйста… Да не надо разрезать, вы мне сейчас в фарш все изрубите…

Сестры переглянулись. Новость о том, что Королевой за пятьдесят, была ошеломляющая.

В это время, загадочно улыбаясь, к Альке подошел Гарик.

– Аль, пойдем, со своим папой поздороваешься. Чего ты застеснялась?

– Не пойду я, – с испугу пробурчала Алька. – Он меня, может, знать не хочет, а я тут заявлюсь! Здравствуйте, я ваша наследница!

– Так ты про наследство не говори, – округлила глаза Шура. – Совсем-то не наглей.

– Могу и не наглеть… Вообще могу никуда не ходить, – упиралась Алька. – Он сейчас как начнет ругаться, вот мне праздник будет, да?

– Алечка, не начнет, я уже с ним говорил, – улыбался Гарик.

– О господи! О чем?! – охнула Алька.

– Он чувствует себя виноватым. Пойдем.

Алька уцепилась за руку сестры:

– Только ты тоже. Мне одной страшно.

– Почему одной? А я? – даже обиделся Гарик.

– И с тобой тоже страшно, – буркнула Алька, поднялась, поправила платье и выдохнула: – Пойдемте!

Александр Чернов сидел рядом с Юлькой и что-то шептал ей на ухо.

– Здрассьте, папа. Вот и я, – натянуто улыбнулась Алька, изобразив нечто вроде книксена.

«Папа» пристально посмотрел на «дочурку», и голова его от надменности стала медленно задираться выше и выше.

– Вы? – наконец выдавил он.

– Да, она, – выступил уже и Гарик. – Мой отец, собственно, вас пригласил по моей просьбе. Специально, чтобы устроить эту встречу.

– А, кхм… – стал намного любезнее певец и даже улыбнулся. – Так как вас зовут, прелестное дитя?

– Аля, – пролепетало дитя, зардевшись. Шуре даже показалось, что сейчас сестренка от стыда задерет подол на голову и убежит счастливо рыдать.

– В честь меня, стало быть, назвали.

– Меня – нет, – пояснила зачем-то Алька. – А вот сестру мою – да, в вашу честь. Она Александра.

– Так у вас еще и сестра есть? – вытаращил глаза Чернов. – Тоже моя дочь? Это как же я так… накуролесил-то?

– Нет-нет, – замахала руками Шура. – Я… Я не ваша. У меня совершенно другой отец. Законный. Я… так только… рядом постоять.

Чернов, похоже, не знал, что делать.

– И что вы от меня хотите? – снова обернулся он к Альке.

– Да вы обнимитесь хоть! – не выдержал Гарик.

Алька обниматься не торопилась. Александр Чернов в реальной жизни выглядел еще хуже Наташи Королевой. Лицо его было заплывшим, а сизый нос намекал на явное пристрастие к алкоголю. В общем, не стоило записывать его себе в отцы. Но отступать было уже поздно.

– Понимаете, – начала выдавать Алька легенду, скорее для Гарика, нежели для папеньки. – Мама всегда… в общем, она вас любила, любила, а потом, когда вы с концертом приехали, она не смогла удержаться и… сразу забеременела. И получилась я.

– Это понятно, – серьезно кивнул Чернов. – Тело молодое, горячее… В смысле, дело молодое… А вы ничего не перепутали? Может, ваша мама что-то спутала? Сроки, например? Потому что вот эта девушка… В честь меня которая, она как-то… вот как-то больше на мою дочку смахивает.

– Нет-нет, – торопливо закивала головой Шура. – Я… из другой оперы.

– Жалко… а вы, Аля, видимо, в маменьку, да? – И он стал руками очерчивать вокруг себя огромные круги, показывая бедра и грудь Альки.

Шура не могла смолчать:

– Да, Аленька у нас в маму. А мама просто красавица, ведь и вам же она понравилась… несколько лет тому назад.

– Да, – сообразила Алька. – Чего уж! Сами согласились.

В это время к ним подошел улыбающийся Юрий Евгеньевич:

– Ну как? Узнали родственники друг друга, или будем экспертизу делать?

– Как бы я ее узнал, если вижу девочку впервые в жизни? – удивился Чернов. – Но… кто его знает, может, и был такой адюльтер.

– А я вот сразу родную кровь почувствовала. Прямо… как толкнуло что-то – папа! – азартно уверяла Алька. – Я, конечно, не претендую на какие-то там… подарки… наследство… Мне вот только… обнять тебя, папа, да еще…

– Хочешь, можем вместе спеть, – тут же предложил Чернов, боясь разбега Алькиной фантазии. – Это будет самый дорогой подарок для тебя, доча.

При этих словах всем полагалось прослезиться, но на Шуру напал смех. «Папа» еще не знал, как может петь его «дочурка». У Альки был мощный, сильный, писклявый голос, а вот слуха не имелось совсем. Поэтому дуэт с Алечкой мог свести с ума любого.

– Хорошо! – обрадовалась Алька. – Только я слов не знаю.

– Да ничего страшного… – Чернов поднялся и повел Альку к музыкальной установке, а Шура осталась за столом одна.

– Так это ваш отец? – спросил у нее Семен.

Шура и не заметила, как он подошел и сел рядом.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Это… какая-то страшная мамина тайна. Мне она ничего такого не говорила, а Альке… В общем, я к этому звездному семейству не имею никакого отношения.

– Странно, – удивился Семен. – А мне казалось, каждая девушка непременно должна гордиться таким папой и… пытаться залезть к нему в родню. Тем более что он и сам намекнул, что ты на него похожа.

– А зачем? – искренне удивилась Шура. – У меня есть родной отец… Хороший дядька… Правда, он нас бросил, но не специально. Это у них с мамой так вышло.

– Понимаю, – с улыбкой кивнул Семен. – Бывает. Шур, а что случилось?

– Я ж говорю, у них с мамой произошла какая-то ссора, вот они и…

– Я про нас с тобой.

– У нас? – фальшиво удивилась Шура. – Мне кажется, ничего… Просто… уважаемый бизнесмен решил выбрать себе подругу по статусу, а уважаемая особа – не бизневумен и некоторым образом без определенных финансовых залежей, – она… ну-у… она решила исправить положение за счет богатенького мужа. Что тут непонятного?

Семен улыбался одними глазами.

– Да вот непонятно как-то… Отчего же эта особа, которая не бизнесвумен, не хочет обогатиться за счет папеньки. Богатого и известного, между прочим.

– А у меня нет такого! – чуть не показала язык Шура.

– Эка невидаль! У твоей сестренки же есть, можно и тебе примазаться.

– А-а-а-а, вот ты где, – откуда-то появилась Юлька. – Семочка, пойдем потанцуем. Кстати, Шура, тебя ищет какой-то старик… Кажется, художник.

– Да, – кошкой изогнула тело Шура. – Он жаждет меня написать. Придется идти. Не скучайте.

И она неторопливо подалась к лестнице, точно зная, что Семен сейчас с нее глаз не спускает. А Юлька бесится. Так им и надо!

Очень скоро гости стали собираться на улицу, чтобы посмотреть на салюты. Как выяснилось, заранее были закуплены целые коробки этого развлечения.

Шура тоже вышла. За ней устремился художник, но он ей за последние несколько минут так надоел, что она ловко от него спряталась за тем строением, с которого рухнула несчастная Юлька.

Здесь можно было прекрасно смотреть на салюты, оставаясь незамеченной. Однако незамеченной хотелось остаться не только Шуре. В этом же закуточке на нее чуть не налетела Наташа Королева.

– О! А я думала, здесь нет никого! – просто объяснила она.

– Что, надоела публика? – с сочувствием спросила Шура.

– Ой, и не говори, – махнула рукой Наташа. – У тебя закурить не найдется?

– Я не курю.

– Я тоже. Голос берегу. Я ж не рыба, чтобы без голоса, правда?

Шура не переставала ей удивляться. Вот так смотришь на человека, вроде бы и звезда никакая, обычная тет… женщина, а на всех экранах сияет.

На голос Наташи Королевой прибежала Алька.

– Ну ты, Шур, даешь! Уже с Королевой у нее какие-то секреты! Наташенька, – вдруг сделался ее голос сладким до безобразия, – а почему вы одна, без Тарзана?

– Тарзан? Так он спился, – просто объяснила Наташа. – Его еще в прошлом году перестали приглашать. Ему на сцену, а он самогона нахлестался и давай частушки матерные петь.

– Точно, он же еще и поет, – вспомнила Шура.

– Так хорошо бы просто пел, а то он же их инсценировал. Матершинные-то… – горько вспоминала супруга Тарзана. – Нет, мне без него спокойнее.

– Вот уж никогда бы не подумала, что он сопьется, – горько качала головой Алька. – Я бы еще поняла, если б гулял…

– Гулял? – со смехом перебила ее Наташа. – Да где ему гулять-то! Кто с ним пойдет? Старый, лысый, без зубов! Гуляку нашли.

Сестры переглянулись.

– Я не поняла… – попыталась уточнить Шура. – Но у него же такие красивые белые локоны.

– Ха! Конечно, красивые, – закивала звезда. – А ты знаешь, сколько мы за эти локоны отдали? Мы ему уже лет десять… нет, вру, восемь… точно, восемь лет накладные прядки клеим. Так что… Ой, девчонки, побегу к Чернову, он обещал сказать, где по дешевке брал стройматериал для дачи. Все, пока.

Она убежала, а Алька по-прежнему смотрела диве вслед:

– С ума сойти… Такая красавица, звезда, а муж – алкаш какой-то. И заботы у этой Наташи наши… простые, бабьи… Шур, мне тоже к Чернову надо. Пойду еще раз перед глазами мелькну, чтоб не забывал меня, кровинушку.

И она быстро унеслась.

Выстрел был неожиданным. Шура ойкнула и тут же тихонько засмеялась сама над собой. В небе распускались необыкновенные, огромные цветы.

– Ух ты-ы-ы, – любовалась Шура, заворачиваясь в свою шубку.

– Вот сейчас ты настоящая, – вздрогнула она от знакомого голоса, так внезапно он раздался прямо над ухом.

Семен резко повернул ее к себе и осторожно прижал к груди:

– Все. Теперь не отпущу. Я не знаю, какую игру ты ведешь, для чего таскаешь за собой этого ловеласа, но… Мне уже все равно.

Шура притихла. На минуту мелькнула мысль: ну почему она такая дура? В кои-то веки любимый мужчина сейчас с ней, а она… Обижается по пустякам и даже потерять его не боится… Нет, не будет Шура больше ссориться с Семеном. В конце концов, она тоже имеет право на свое счастье!

Семен прижал ее к себе и поцеловал. И этот поцелуй… Он был такой горячий, такой страстный… Не может так быть! С Шурой – не может! Слишком много счастья в одни руки…

– Семен, ты где? – не вовремя появилась вдруг Юлька.

Все же она была очень умная девица. Прекрасно видела, что Семен только оторвался от губ Шуры, но притворилась, что ничего не заметила.

– Сенечка, пойдем скорее, мне нужно тебе сказать что-то очень важное, – метнула она недобрый взгляд в сторону соперницы.

Шура покраснела. У этой Юльки стоило поучиться. Но сейчас Шура не станет оставлять ей Семена. Она не уйдет! И… и если Семен хоть немножечко, хоть сколько-нибудь…

– Юля… уйди… – прорычал он, опустив голову. – Я тебя… как человека прошу…

– Семен, – строже проговорила Юлька и многозначительно посмотрела на Шуру. – Мне надо поговорить с тобой по поводу… твоего бизнеса!

– Я ж попросил…

– А вернее, как его вытянуть из ямы!

– Юля… уйди отсюда… – наклонив голову, сквозь зубы прорычал Семен.

Юлька тоже не хотела сдаваться. А Шура стояла и ждала, как же Семен станет разбираться.

– Я сказал, уйди. – Глаза Семена наливались кровью, точно у быка.

Но и Юлька была еще та штучка.

– Я, конечно, уйду, Сенечка. Только как же «Как меня достала эта Шура», «Кто только притащил сюда эту размазню?» или «Спихну ее сегодня художнику, он все равно в бабах ни хрена не смыслит», а?

Шура задохнулась от возмущения. Спихнуть? Ее? Художнику? А ей Семен говорил о том, как было бы хорошо спихнуть художнику Юльку!

Девушка повернулась и побежала к дому.

– Шура! – слышала она крик позади себя. – Шура, погоди!

Она уже поняла, у кого спросит адрес. Официант Ванюша обязательно должен знать, куда выезжал на работу. Она прошла в дом, но теперь нигде не было официанта.

Шура опять услышала за собой шаги и поняла, что надо срочно, просто очень срочно что-то делать.

– Алло… – быстро набрала она номер единственного мужчины, которого знала.

В трубке раздался радостно-пьяный голос:

– Ал-лё! Арченко! Шурка! Ты решила поздравить своего шефа?! Ну молоде-е-ец!

Семен был совсем рядом, за спиной, поэтому она включила артистизм на полную мощь:

– Милый, ты говорил… куда мы едем? На Кипр?

В трубке немного помолчали, а потом шеф удивленно завопил:

– Шурка-а-а! Ты в самом деле, что ли, устроилась в артистки? На Кипр заработала? Тогда… Может, на Гоа?

– На Гоа? – кокетливо хихикнула Шура и чуть отодвинула трубку от уха, чтобы Семену было слышно, что она говорит с мужчиной. – Любимый, ну, если ты предлагаешь на Гоа, тогда…

– Да нет, я, собственно, не предлагаю, просто я с семьей там собираюсь отдохнуть… могли бы пересечься.

Шура прижала телефон к уху. Мог бы, паразит, про семью и не говорить.

– Хорошо, я подумаю… – делано вздохнула она. – Возможно… Да… поедем в Европу.

Шаги удалялись, а потом и вовсе стихли.

– Нет, ну если в Европу, то… слышь, Шур, а ты меня можешь пригласить к вам на съемки, а? Вот ужас до чего живых артистов хочется посмотреть.

– Да пошел ты… – расстроенно ответила Шура и отключила телефон.

Она обернулась, Семена не было. Зато к ней подбежала Алька.

– Шура! Я узнала! – таращила она круглые, как у совы, глаза. – Юлька на самом деле очень богатая! Я растормошила Гарика, и он… в общем, путем некоторых ухищрений мне удалось выпытать, что их с Юлькой познакомила какая-то подруга.

– Ты не толкала ему иголки под ногти? – на всякий случай уточнила Шура.

– Обошлось без этого… – махнула рукой Алька. – В общем, дозвонилась я до подруги, представляешь? Ну… она, конечно, уже ни петь, ни рисовать… Но мне удалось выяснить, что Юлька очень богатая особь. Но почему-то у нее никогда нет при себе денег. То есть она разъезжает на дорогущей машине, а вот расплатиться в кафе никогда не может. Даже если только кофе пьет. Боже мой, как же живут люди!

– Значит, все верно, – медленно проговорила Шура. – Все так, как нам Юлька и рассказывала. А про мужа, про ребенка? Про ее мужа ты спросила?

– Спросила, да что толку. Эта дива мне тут же начала бухтеть про собственного супруга. Говорю же, она пьяная в хлам.

– Девушки, вы кого-то ищете?

Шура повернулась. Перед ними стояла Елена Леонидовна и приветливо улыбалась. Алька тут же зачем-то сделала неловкий книксен и унеслась со страшным грохотом.

– Какая веселая девушка, – проговорила Елена Леонидовна Альке вслед, а затем внимательно посмотрела на Шуру. – Вы выглядите совершенно очаровательно, – продолжила женщина. – Но только почему у вас все время грустные глаза?

– Спасибо… А глаза… да нет, что вы! Это у меня от рождения… такой разрез глаз просто.

– У вас прелестный разрез глаз, посмотрите! – Она провела ее в комнату, которая была ближе других, и указала на зеркало.

– Спасибо… – даже не глянула в зеркало Шура и вдруг спросила: – Извините, а вы не знаете, какой адрес у этой дачи?

– Знаю. И даже догадываюсь, зачем он вам нужен.

– Догадываетесь?

– Конечно. Вас кто-то обидел, и вы хотите уехать. Немедленно, прямо сейчас… Чтобы сидеть в одиночестве и рыдать, да?

Шура покраснела. Эта женщина буквально читала все ее мысли.

– А еще, – хитро улыбнулась Елена Леонидовна, – я догадываюсь, из-за кого у вас такое настроение. Это же из-за Семена, правда?

Шура даже испугалась, неужели ее чувства настолько откровенно видны, что даже малознакомый человек без труда все понял!

– А… почему вы так решили?

– Ну-у… – усмехнулась женщина. – Уж очень влюбленными глазами он на вас смотрит, а вы стараетесь этого взгляда не замечать. И слишком уж вы натужно принимаете ухаживания нашего Лелика.

– Лелика? А это кто?

Женщина засмеялась и махнула рукой.

– Это наш вечный герой-любовник. Художник. Он просто безоружен против молодых девчонок. И все же… Чем вас обидел Семен? Даже не так… Семен слишком сердечный и тонкий человек, чтобы обидеть. За что вы на него обиделись?

Шура так долго скрывала свои чувства к Семену даже от себя самой, что не стала отпираться:

– Здесь… понимаете, здесь не обида. Семен очень хороший человек, но есть обстоятельства…

Женщина некоторое время помолчала, а потом сказала:

– Миленькая, если такие обстоятельства существуют, надо бороться с ними, а не с Семеном.

– Я не могу бороться. Я не мастер по греко-римской борьбе.

В это время в двери заглянул Семен, и Шура просто не знала, куда ей теперь деваться. Она смотрела на этого такого важного и нужного в ее жизни человека и боялась. Боялась, что не справится с собой.

– Шурочка, – как спасение, раздался голос Лелика, – вы обещали мне, что я вас нарисую!

– Странное обещание, – хмыкнул Семен.

Но Шура уже вскочила и понеслась к двери:

– Да-да, я помню. Пойдемте!

Глава 9

Они даже не стали далеко уходить, Шура нырнула в дверь их с Алькой комнаты, художник вошел следом.

– А у вас… есть там какие-то… краски, я не знаю, бумага? – нервно спрашивала Шура, стараясь сосредоточиться на позировании.

– Краски? – вздернул бровь художник. – Нет, у меня при себе всегда имеется… волшебный карандаш. Оп!

Жестом фокусника он выудил из кармана обычную гелевую ручку.

– А вот бумага… – Мужчина стал шариться по карманам. – Знаете, бумага – это банально. Вы такая… воздушная, легкая… как перышко…

– Вы хотите нарисовать меня на туалетной бумаге? – боялась догадаться Шура.

– Н-не совсем. На салфетке.

Мастер вытащил из кармана чуть помятую салфетку и с воодушевлением уставился на прекрасную натурщицу.

– Погодите, Шурочка… Садитесь вот сюда и… Ага! Вот это блюдо с фруктами изумительно подойдет. Потом я сделаю из фруктов новогодние шары. Вот так… постарайтесь не слишком двигаться… Все… уже пишу…

Позирование – это было сейчас именно то, что Шуре требовалось. Вроде бы и делом занята, и никто не мешает думать. Вспоминать… Семена. Как же правильно сказала Елена Леонидовна: надо бороться не с ним, не с любимым человеком, а с обстоятельствами… Но как с ними бороться?

Шура думала о своем, а сама отправляла в рот то сливу, то мандарин, но даже не чувствовала вкуса.

Ну и Семен. Надо же, такого наговорить про нее Юльке, а потом еще лезть… со своими влюбленными глазами! А Юлька… Странная она какая-то… Может, Алька права, и все, что тут наговорила эта красавица, только выдумка. Ну, чтобы Шура уже больше под ногами не вертелась и не выдумывала всяких пакостей. Хотя… Не умеет Шура пакости выдумывать. Они сами… получаются… Вот интересно, у Юльки собираются ребенка отнять…

– Шурочка, ну о чем вы все время думаете? И прекратите есть, в самом деле! Вы сейчас мне уничтожите всю натуру! – недовольно окликнул ее художник. – У вас должно быть на лице выражение… юности! Счастья! Вешней зари! А вы… все время хмурите лобик.

– Я не умею делать выражение вешней зари, – честно призналась Шура. – И потом… пусть у меня не будет на лице выражения счастья. У молодых ведь тоже есть какие-то свои проблемы.

– Хорошо, – быстро согласился мастер, – пусть у вас будет горе. Например, вас выдают замуж за нелюбимого.

– Кто выдает?

– Неважно, – отмахнулся художник и снова погрузился в пучину творчества.

А Шура продолжала размышлять. О Юльке. Ее ребенка собираются отдать в приют, а она веселится… Шура б, наверное, места себе не находила. Хотя… а как должна себя вести мать, когда над ней с ребенком долгое время висит угроза, а теперь появился способ от этой угрозы избавиться? Конечно, будешь веселиться.

– Шурочка! Ну что же вы? – опять был недоволен творец. – Горя! Побольше горя в глазах. Покорности. Добавьте бунтарства!

– Так бунтарства или покорности? – уже начала раздражаться Шура. Вот ведь прилип!

– И того, и другого. Вас же насильно выдают замуж. За богатого, но старика!

– Кто ж меня выдаст? У нас ведь не восемнадцатый век.

– М-да… – почесал подбородок художник, оставив там свой росчерк. – Действительно… Тогда… Тогда убираем ко всем чертям покорность, оставляем бунт! Яростное сопротивление! Даже, я бы сказал, агрессию! Представьте на минуточку…

– Я могу вазу разбить… о вашу голову, – спокойно предложила Шура. – Чтоб вы не выдавали меня за кого попало.

– Нет, – торопливо возразил художник. – Ваза – это лишнее. А смотреть на меня вот так – это… Погодите, сейчас поймаю ваш взгляд…

Поймать не удалось, в комнату шумно вошел хозяин дачи, Юрий Евгеньевич, и громко захохотал.

– Ну кто б сомневался! Художник ваяет красоту! Лелик! Немедленно пойдем за стол! Там твоих тостов не хватает. Девушка-красавица, и вы пойдемте. Вас, если я не ошибаюсь, Шурочкой зовут?

Шура кивнула.

– И вы пойдемте. Лелик у нас просто мастер по тостам. Все же сказывается долгий опыт.

– Опыт? – не поняла Шура.

– Юра! Я – художник, и ты это знаешь, – быстро заговорил Лелик. – А тамадой работаю по необходимости. Кстати, очень востребованным тамадой.

– Потому что ты скупердяй, – сообщил ему Юрий Евгеньевич. – Сидишь на таком богатстве, а сам прыгаешь на свадьбах, как мальчик. У тебя же хватит денег на три жизни. Причем все эти жизни ты можешь запросто не работать.

– Юра…

Мужчины вышли из комнаты, не переставая спорить, а Шура направилась к столу и посмотрела на салфетку, где был нарисован ее портрет.

Портрета не было. Вместо шедевра на салфетке красовались лишь две сочные черные каракули.

– М-да… Где же он запечатлел мой взгляд… бунтарский?

В комнату влетела Алька.

– Ф-фух, еле тебя нашла… – отдышалась она. – Шура! Я все выяснила! Юлька на самом деле разгрохала чью-то машину! Все сходится!

– Очень радостное известие, – уныло кивнула Шура. – Я не понимаю, для чего ты тратишь столько времени, чтобы узнать то, что тебе сразу же сказали?

– Не узнать, а проверить! – важно поправила ее Алька. – Это две большие разницы. Вот сейчас пока все сходится. Значит, заковырка где-то в другом месте. Вот не верю я ей! Врет она. А я жутко не люблю, когда меня принимают за дурочку. А еще мне Чернов обещал завещать свою дачу. Ты представляешь – дачу! Свою! Только она у него чуточку требует ремонта, но мы с ним все сделаем, и дача сразу же перейдет ко мне как к дочери… О, а это что?

Алька заметила салфетку.

– Ты не поверишь, – усмехнулась Шура. – Это меня рисовал наш известный художник.

Она скомкала салфетку и хотела выбросить, но у Альки вдруг загорелись глаза.

– Дай мне!

– Забирай. Только не вздумай своему Гарику сказать, что это тебя рисовали. Это я здесь.

– Нет-нет, я сие уродство к себе не отношу. Это ты у нас… вот такая уродилась, – хихикнула Алька и унеслась.

– Шурочка. – На пороге появился великий художник. – Почему же вы с нами не пошли? А где портрет?

– Это тот? На салфеточке?

– Да, на салфетке. Знаете, сколько стоят мои шедевры? – обиделся до слез мастер кисти и гелевых ручек. – Вы его выкинули?

– Как вы могли подумать! – справедливо возмутилась Шура. – Я… с вашего позволения, я его украла, – улыбнулась она и показала глазами на свое декольте.

– Ах вот оно что, – с облегчением выдохнул художник. – Ну… я так и думал. Вы истинный ценитель!

Они вошли в зал. Гремела медленная музыка, и на середине зала красиво танцевали Юрий Евгеньевич и Елена Леонидовна. Гости уже занимались тем, чем хотели. Гарик с «Глухарем» и Виктором что-то бурно обсуждали, вероятно, новое предложение Альки, другие мужчины собирались в кучки и пили за чье-то здоровье и, само собой, за госпожу Удачу, Семен стоял возле музыкального центра, а в углу стола сидели Алька с Юлькой.

Шуре стало интересно, поэтому она плюхнулась рядом. К сожалению, ее новый приятель примостился вместе с ней.

– Смотри, – трагическим тоном говорила Алька и даже, кажется, смахнула одинокую горошину слезы. – Вот… добыла тебе с большим трудом подарок.

Алька протягивала Юльке смятую салфетку с каракулями.

– Что это? – таращила красивые глаза Юлька. – Издеваешься?

– Нет, – трагически мотнула головой Алька. – Это… твой сыночек… как его звать? Кажется, Андрюшенька?

– Ну да, – настороженно кивнула мать.

– Это он тебе подарочек прислал. Рисуночек, – развернула Алька салфетку.

Художник, который сидел вместе с Шурой, сначала вытянул шею, а потом с возмущением посмотрел на спутницу.

– Эт-то… Это что такое? – прошипел он.

– Вы же слышали, – шепотом пояснила Шура. – Это рисунок ребенка. Он тоже рисует на салфетках. Ну… вы же не скажете, что эти каракули – плод вашего творчества?

Художник примолк.

– Вот… – все еще старательно печалилась Алька. – Маму нарисовал.

– А по-моему, это… кошка, – предположила Юлька. – Ну да, вот и хвост. Совершенно ясно, это кошка. Девочка… ее могли бы звать… Клеопатра… Клепочка… Видишь, и шерсть… такая мягкая, шелковистая…

– Позвольте мне, – не выдержал художник.

Он расправил салфетку и надул губы.

– Сколько лет ребенку?

– Два, – подсказала Алька. Юлька тут же согласилась.

– С ума сойти, – неодобрительно качал головой мастер. – Два года, а совершенно нет чувства прекрасного. Где вы, барышни, разглядели здесь кошку? Это ж… абсолютно очевидная кобыла! Причем на сносях!

Шура чуть не задохнулась от возмущения! То есть господин художник рисовал вовсе даже не ее, а какую-то кобылу? Или что, Шура у него ассоциируется с кобылой? Которая на сносях?

Алька все же не удержалась и фыркнула.

– А знаете, вы правы, – закивала она. – Это кобыла. Как же мы сразу не поняли. Вот прямо одно лицо!

– Ладно, девчонки, побегу я, – торопливо подскочила Юлька. – А то так и медляк закончится.

И она унеслась приглашать Семена.

– Ну? – придвинулась ближе к Шуре сестра. – Как тебе?

– Мне абсолютно не понравилось, – выпятил кадык художник. – Ребенка надо учить и учить.

Алька повернулась к нему:

– Вы, товарищ, шли бы, пригласили кого-нибудь.

– Кого я приглашу, если у нас здесь только четыре дамы и все заняты?

– Вы… нарисуйте эту прекрасную пару, – подсказала Шура, кивая на Юрия Евгеньевича и Елену Леонидовну. – Будет очень щедрый новогодний подарок.

Художник замер.

– Да! – наконец произнес он. – Я нарисую и назову картину… «Баран да ярочка»!

– Лучше «Гусь да гагарочка», – предложила Алька.

– Или так, – не стал капризничать талант. – Вы тоже считаете, что надо эдак, с сельским колоритом, да?

Он подхватил очередную салфетку, взял стул и уселся прямо перед танцующей парой.

– Шур, ты видела? Юлькину реакцию? – шептала Алька. – Нет у нее сыночка. Понятно? Она и в именах путается. То его Андрюшенькой назовет, то Антошкой.

– Ну… Андрюшей ты сама его назвала.

– Да, но она согласилась! И… рисунок этот… Смотри, она его даже со стола не взяла, когда побежала приглашать Семена. А ведь по идее должна была в лифчик засунуть, поближе к сердцу.

Шура вздохнула. Она уже ничего не понимала.

– Но ты же сама разговаривала с мужиком каким-то. И он тебе прямо сказал: если не отдашь деньги, то змееныша… Ну, сама помнишь. Тогда вопрос: кто ее «змееныш»?

– Это мне еще предстоит узнать, – важно насупила брови Алька и вдруг пристально посмотрела на Шуру: – Я надеюсь, ты не собираешься меня здесь бросать одну? Сбегать домой не собираешься?

– Почему одну? С Гариком.

– Вот я и говорю, не собираешься нас с Гариком одних бросать?

– Да я бы и рада… давно бы сбежала, но не знаю, как такси вызвать. Словно заколдованная дача эта. Никак адреса узнать не могу.

– Ну и хорошо… А то мне про эту Юльку еще кое-что выяснить надо, – серьезно нахмурилась сестрица.

– Слушай, Алька, – устало вздохнула Шура, – ну что ты к ней прицепилась? Шла бы лучше к своему «папеньке», уткнулась ему в манишку, пусть бы твой Гарик полюбовался семейным портретом. А заодно сообразил бы, что ты – потомок великого мастера.

Алька надменно хмыкнула:

– А то я не утыкалась! У нас уже все решено с папенькой. Он на меня переписывает свою дачу… Ты, Шурка, только представь – дача Чернова! Это ж дворец! Мой теперь. Почти у меня в кармане. Я уже придумала новый клип. Сначала, когда дача будет еще в разрухе, мы снимем клип «На графских развалинах». Я буду графиня, а графом уговорим сняться Семена. А потом, когда…

Шура насторожилась:

– Почему Семена, а не Гарика?

– Какой из Гарика граф? – как на глупенькую уставилась на Шуру Алька. – Он разве только на графинчик потянет. Ну-у… с годами я, конечно, сделаю из него человека, но сейчас…

– Погоди, а с чего ты решила, что у Чернова дача в разрушенном состоянии?

– Так он сам сказал! Говорит: «Дочура, есть у меня для тебя подарок – дача моя. Правда, ее бы немножко обновить. Но это я сам! Ты только деньгами поможешь».

– Деньгами?

– Да там копейки сущие. Сто тысяч всего.

– Хороши копейки! – не удержалась Шура, но сестра тут же поставила ее на место:

– Так там и дача не дяди Пети слесаря! Говорю ж тебе – дворец! Который стоит – мама дорогая! Эти жалкие сто тысяч там и не заметит никто. Нет, надо будет вложиться. Но! Я ж умненькая. Когда у меня на руках будет дарственная, тогда и начну действовать.

На импровизированной сцене опять выступали артисты. Чернов пел о любви и страданиях, Королева – о загадочной маленькой стране, а Гарик Харламов куда-то спрятался. Во всяком случае, видно его не было нигде.

– Как поет, а! Как поет! – подперев щеку кулачком, любовалась Алька выдуманным родственником. – И, главное, человек-то какой хороший.

В конце концов она не утерпела и сиганула к «папаше». Как ни боялась этого Шура, дуэт все же состоялся.

Аля так громко рявкнула в микрофон, что у слушателей сразу же заложило уши. Да и сам микрофон немедленно отреагировал на эдакое насилие над музыкой – он противно завизжал и не утихал до тех пор, пока его не выключили. Аленька не заметила отсутствия певческого инструмента и продолжала покорять публику своим ором. Было видно, что это дело ей весьма нравится. Королева хотела спасти положение, попыталась отобрать микрофон, но восходящая звезда была увлечена пением, а от конкурентки просто отпинывалась, послать Королеву словесно у нее не получалось – рот оказался занят. Он орал. Очень вовремя откуда-то вынырнул Гарик Харламов и крикливо заявил, что будет проводить конкурсы, победители которых получат щедрые подарки.

Только упоминание о подарках заставило Альку покинуть сцену.

– Аля, – сразу же подошла к ней Шура, – никогда больше не лезь к микрофону. Запомнила, никогда! Ты не знаешь слов, не попадаешь в ноты и так орешь, что от тебя сбежит даже терпеливый Гарик.

– Харламов? – уточнила Алька.

– Оба! Закрой рот. Тебе очень идет закрытый рот. Ты с закрытым ртом похожа на красавицу, которая рекламирует… отечественный маргарин.

– Лесть, конечно, но… как доволен папенька, а?

– Он просто уже дико пьян! Это твое счастье, потому что, если б он еще узнал, что и его певческих генов в тебе ни капли… Точно не видеть тебе дачи.

Алька решила не искушать судьбу. В конце концов, можно ведь спеть и потом, когда она уже станет полноправной хозяйкой дачи.

– Ладно, не буду петь, – смилостивилась Алька. – Так где там подарки-то?

На середине зала уже шли конкурсы. Надо было допрыгнуть до шара, лопнуть его и получить приз. Вокруг скакали уже все ребята из группы Гарика, и Юлька вместе с ними.

– Пойдем повеселимся, – позвала Алька. – А то стоим с тобой здесь как две вдовы…

Сестры тоже подключились к игре. Шуру очень быстро захватил азарт, правда, прыгать она не умела, а шары были подвязаны слишком высоко, поэтому девушка стояла под самым большим шаром и ждала, когда же он наконец сам свалится.

Неожиданно она почувствовала, что взлетает. Она взлетала вверх, к шару. Поворачиваться было неудобно, поэтому Шура схватила шар и только потом, опустившись на пол, обернулась. Ее держал за талию Семен.

– Семен? Ты? – вспыхнула она, забывая сделать строгое лицо.

Он медленно кивал и улыбался.

– А теперь меня так же! – сразу же подлетела к нему Юлька. – Вон тот шар! Тот!

И она уже карабкалась по Семену обезьяной, не дожидаясь, пока тот сам сообразит ее поднять.

Шура воспользовалась заминкой и дернула за руку «Глухаря» – первого, кто подвернулся.

– Пойдем потанцуем.

– Так вроде быстрая песенка-то, – растерялся тот.

– Можно подумать, это имеет какое-то значение, – насупилась Шура, наблюдая, как Семен выходит из зала, а за ним на манер гейши семенит Юлька.

– Вот и хорошо, – бубнил «Глухарь». – Я тогда снова с тобой буду. Тем более что ты сегодня м-м-м… просто конфетка.

– Я тебе не конфетка, – одернула его Шура. – Сейчас Юлька прибежит, к ней и иди.

– Нет, – сурово нахмурился «Глухарь». – Юлька – не та женщина, с которой мне можно было бы… Слишком ветреная для меня.

– Да что ты! – не удержавшись, фыркнула Шура и заметила, как на танец выходит Семен, держа за руку Юльку.

Девушка была бесконечно счастлива, сразу же уткнулась в грудь партнера и, кажется, заснула.

– Во, видала? – кивнул на пару «Глухарь». – Опять эта Юлька… Да-а… она вообще какая-то непостоянная. К Семену прилипла…

– Может быть, он ей понравился? – отвернулась от пары Шура. – Ну, любит она его, бывает такое.

– Ой, я тебя умоляю… Ага. Любит! Зачем тогда другому мужику звонила?

– Какому мужику? – насторожилась Шура.

– Я откуда знаю? Она в туалет пошла, а я решил… Ну, думаю, пока никого нет, предложу ей… дружбу. А сам слышу, она кричит в телефон: «Милый! Если ты с моим ребенком что-нибудь сделаешь, если ты, гад, его убьешь, я… ты знай, у меня есть настоящий мужчина, который тебя в порошок сотрет. Он тебя уроет, понял, ушлепок?» Ну, ты ж сама понимаешь, я еще не совсем готов к лопате. Кого я там рыть буду? Ну и… Прямо скажу, сам факт присутствия ребенка меня не порадовал.

– Хм… – задумалась Шура. – А чего это тебя ребенок не порадовал? Тебе уж давно пора своих заводить, не мальчик. А тут готовенький, ни пеленок стирать не надо, ни грудью кормить.

– Да своего-то я бы и вскормил. Хотя… Мне еще надо пожить для себя.

– Понятно, – поджала губы девушка и стала с нетерпением ожидать окончания танца.

Лишь только музыка закончилась, Шура подошла к сестре.

– Есть у Юльки ребенок. Мне только что «Глухарь» рассказал.

И она передала разговор от слова до слова. Алька задумалась.

– Надо вот что сделать, – предложила Шура. – Я видела на втором этаже туалет и душевая в одной комнате. Соединены.

– При чем тут это?

– Не перебивай. Так вот. Надо твоему Гарику пригласить Юльку…

– Сейчас прямо! – активно запротестовала Алька. – Давай я сама приглашу!

– Дослушай! Ты будешь занята. Ты сядешь в душевой, за шторкой. Спрячешься, чтобы тебя видно не было. В это время Гарик подзовет Юльку, якобы захочет ей сообщить что-то очень важное, и поведет ее по коридору возле этой комнаты. Потом скажет, что ему звонил какой-то неизвестный мужик, спрашивал Юльку. И мужик сказал Гарику, что если Юлька будет прятаться, то случится страшное. И пусть якобы Юлька ему позвонит. А потом скажет: «Я пошел, а ты ему обязательно позвони. Потому что мне эти звонки не нужны. Позвонить можешь из этой душевой, чтоб тебя не слышали посторонние уши». Понятно, что Юлька зайдет туда и станет звонить. А ты за шторкой все будешь слышать. Понятно?

– Понятно… А ты сама не можешь в этой душевой спрятаться, а я скажу, что мужик звонил мне? – умоляюще смотрела на сестру Алька. – Так не хочется, чтобы Гарик опять с Юлькой состыковывался.

– Не будет он состыковываться, он ей только скажет то, что мы придумали, и все. А тебе никакой мужик звонить не может. Потому что… кто тебя знает-то? Вы ж с Юлькой только сегодня познакомились. А с Гариком их видели.

Альке пришлось согласиться.

Она одернула платьице, которое топорщилось уж совсем неприлично, и отправилась искать Гарика.

Шура осталась ждать. Ждать ей пришлось долго, и в конце концов она услышала Юлькин визг.

– Что-то опять пошло не так, – спокойно констатировала Шура.

Крик стих. Шура немного подождала, потом поднялась и быстро пошла наверх. Возле комнаты Юльки она остановилась и прислушалась. Там говорили двое – Юлька и Семен. Шура отчетливо различала некоторые слова. Вот сейчас… да, сейчас Юлька рассказывает Семену про деньги… Обещает ему поправить бизнес… Семена не слышно, значит, молчит, обдумывает… А сейчас Юлька говорит, что ей только остается выйти замуж за Семена…

Больше Шура слушать не стала. Это гадко, подслушивать, но ей надо было узнать, что там произошло с Юлькой. Теперь… теперь все в порядке. Семен все знает. Конечно, он не глупый мужчина. Он сразу поймет, что Юлька эту информацию сначала донесла до Шуры, и… В общем, Семен догадается, что вся «нелюбовь» к нему Шуры исходит из Юлькиного положения. А если он догадается, то пусть решает сам. Шуре остается только ждать.

Она спустилась в зал и налила себе бокал мартини, потом медленно добавила сока. В горле пересохло и… Хотелось хоть немножко расслабиться. Прямо перед ней неторопливо качалась в танце Алька, обнимая Гарика. Вот какая! Даже не рассказала, что там у них произошло.

– Аля! – позвала Шура. – Хватит ерундой заниматься! Иди сюда.

Алька увидела сестру, что-то шепнула на ухо Гарику и уселась рядом.

– В общем, – виновато вздохнула она, – ничего не получилось.

– Я уже поняла. А почему Юлька кричала раненым слоном?

– Да… Там такая история получилась… – поморщилась Алька, но потом все честно рассказала.

Сначала все шло нормально. Гарик успешно утащил Юльку на второй этаж, и ему даже хватило таланта сыграть озабоченного друга. Он передал все, что ему велела Алька, и ни разу не сбился. Это и понятно, тренируясь, парень повторил текст несколько раз. Кстати, здесь же, в коридоре, была запрятана кинокамера в цветочном горшке. Ребята не теряли надежды заснять шедевр. Гарик все передал, Юлька, как и было запланировано, всполошилась и побежала именно в ту душевую, где пряталась Алька, сидевшая, как она сама утверждала, мумией, ни вздоха, ни шороха. Она слышала, как Юлька набирала чей-то номер. Трубку, видимо, долго не брали. И тогда…

– Вот что взбрело в башку этой Юле, я до сих пор не поняла, – возмущалась Алька. – Я сижу себе, никого не трогаю, молчу, и тут вдруг – оп-па! – Юлька распахивает штору! А там я! Сижу. Глаза вытаращила. Юлька помолчала секунду, а потом как заорет! Слушай, Шур, у нее такой противный голос, надо сказать… Я ей говорю, мол, чего орешь, общайся по телефону, там, наверное, уже трубку сняли. И тут… Ой, Шур, вот поверишь – нет, я ее даже пальцем не тронула… Сначала. А потом она сама… ка-а-а-к напрыгнет на меня! Хотела мне голову оторвать, честно тебе говорю.

– А ты? – уже догадывалась Шура.

– А я что? Ждать стану, когда из меня начнут делать всадника без головы? – виновато опустила глаза Алька. – Я схватила, что там смогла нащупать, и… в общем, я ей в лицо брызнула.

– Дихлофосом?

– Да каким дихлофосом! Обычной пеной для бритья… Правда, она сначала мимо попала, пришлось ближе подойти и прямо вот так всю пену на лицо уложить. Там и на волосы попало. Но совсем немножко!

– Хоть это радует.

– Ой, Шур, не радует, – покачала головой Алька. – Она ж… Знаешь, она меня пинать собиралась, да-а! Ты не представляешь, как ноги задирала. А ей ведь совсем нельзя это делать, у нее ж платье узкое… было.

– А теперь?

– Теперь все хорошо. Оно у нее так аккуратненько по шву разошлось и… В общем, ей теперь гораздо удобнее, можно задирать ноги куда угодно.

Шура вздохнула. Алька видела, что сестра расстроена, поэтому решила ее успокоить.

– И кстати, знаешь что, – заговорщицки начала она, прыская в кулачок, – Юлька всю косметику размазала! Ну и с прической у нее… кратковременная беда получилась. Так она быстренько-быстренько к себе в комнату побежала. Чтоб ее никто не увидел, такую красавицу. Шур, она ненакрашенная вообще жуть. Бе-е-е.

– Я видела.

– Ну так вот. Она, значит, сбежала. А я к ней отправила Семена. Ну, чтобы он ее лицезрел во всей красе, так сказать. Здорово?

Шура вспомнила Юлькины надрывы там, за дверью.

– Да, здорово, – усмехнулась она. – Только Юлька хитрее тебя оказалась. Она все преподнесла иначе. Ну и… поведала Семену ту историю, которую нам рассказала.

– Да ладно! – охнула сестра. – А он что?

– Не знаю, – покачала головой Шура. – Теперь будем ждать.

– Ладно, – согласилась Алька. – Я пойду вон того салатика поем, а то уже так проголодалась… Шур, ты не в курсе, а второй раз горячее подавать будут?

– Тебе нельзя, – не глядя на сестру, пробурчала Шура, – на тебе платье треснет.

– Чего это оно треснет, оно знаешь как растягивается…

Сестра убежала, а Шура осталась ждать. Самым важным для нее сейчас было появление Семена. Если он решит остаться с ней, с Шурой, то подойдет и скажет… Неважно, что он скажет. Он просто подойдет, и они уже вместе будут думать, как помочь Юлькиному ребенку. Семен обязательно найдет решение. А если он захочет остаться с Юлькой…

Уже умолкла музыка, и теперь гости сидели и пели под гитару. Играл Юрий Евгеньевич. И пел тоже он. Вместе с Еленой Леонидовной. Какая все же это была приятная пара!

В зал наконец вплыла накрашенная Юлька, а за ней вошел Семен. Шура так ждала его взгляда, но… Семен упрямо прятал глаза. Она видела, как он старательно избегает смотреть на нее, на Шуру. Неужели он еще не догадался? Не понял, что Шура поступает так лишь потому, что сама знает все, о чем только что сказали ему?! Не понял? И тут до Шуры вдруг дошло: все он понял. Догадался. Сообразил. Он просто ТАК решил. Решил, что лучше остаться с Юлькой, и все.

Она это понимала, но… Но опять не верила.

А Семен между тем пригласил Юльку на танец, под песню, которую пел отец. Можно было и не танцевать, а он… он пригласил.

Шуре вдруг опять нестерпимо захотелось уехать домой. Хватит уже, нагулялась. Отметила. Встретила.

– Шурочка, – снова подсел к ней художник. – А вы опять одна и опять грустите… А я просто вынужден был вас ненадолго оставить. Но… Прощай, грусть! Прочь, печаль! Я здесь! И никуда от вас не денусь.

– Спасибо, – пробормотала Шура.

Ей уже не хотелось флиртовать с этим ловеласом. Она добилась того, чего хотела.

– Не-ет, милая красавица, – лукаво пропел мужчина, – здесь спасибом не обойдешься. Шурочка, а вы не согласились бы мне помочь? У меня невыносимо разболелась шея.

– Да-да, я помогу, конечно. А как?

– Господи, – постарался улыбнуться художник, но не мог, вероятно, от боли. – Да просто сделайте массаж, и все.

– Прямо здесь?

– Да что вы! Еще не хватало, чтобы Юра и Леночка видели мое недомогание… Я пройду в свою комнату, лягу, а вы мне шею помассажируете, хорошо? А то… боюсь, я не доживу до конца вечера.

Шура согласилась, хотя намерения старого ловеласа не были видны только слепому.

Глава 10

Художник, оглядываясь, поднялся по лестнице, а Шура подошла к Гарику.

– Гарик, у меня к вам очень важное дело, – серьезно проговорила она. – Пойдемте со мной на минуточку.

Гарик повиновался. Шура подвела его к комнате, в которой был художник, и приоткрыла дверь.

– Видели? – шепотом спросила она у молодого человека.

– Д-да… а что с ним?

– Ему нездоровится. И он попросил меня вызвать такси. Но я не знаю, на какой адрес.

– Какое такси? Ему нужен врач!

– Гарик, – топнула ножкой Шура. – Не спорьте с тещей! Я сказала – такси!

– Ну… хорошо, – пожал плечами «зятек». – Сейчас вызову.

– Да я сама могла бы, мне только…

– Нет-нет, это наши гости, так что… извините.

Гарик ушел, набирая номер телефона такси.

– Адрес просто заколдованный какой-то, – отчаянно фыркнула Шура, начисто забыв про то, что ее дожидается болезный. – В сущности, это неважно, к кому приедет такси, поеду на нем я.

А во весь дом гремела музыка, и Шура даже на втором этаже слышала, как визжит Юлька, подпевая:

– Но-овый год к нам мчится! Скоро все случится-а…

Шура только устало хмыкнула. Да, наверное, надо верить вот так, как Юлька, слепо и безоговорочно. И идти к своей цели напролом. Тогда все случится. У нее, у Юльки, а у Шуры…

– Маша, приезжай и забирай меня! – вдруг услышала девушка голос Наташи Королевой. Та с кем-то говорила по телефону. – А я тебе объясняю, что не могу сама за руль! Почему? Потому что мамочка немножко выпила, и теперь дяденьки из ГИБДД могут ее отругать… А если не приедешь, я тебе не дам денег на ипотеку! Понятно?! Не говори мамочке некрасивые слова! Это не шантаж, а тонкий намек! Жду!

– Адрес… – забывшись, подсказала Шура. – Вы не назвали адрес!

– Зачем ей адрес? – не удивилась Наташа тому, что ее кто-то подслушивал. – Она меня сюда привезла, отсюда и увезет.

– Это ваша дочь?

– Да, моя младшенькая. До старших сегодня так и не дозвонилась. Гуляют, негодяйки, а про мать вспомнят, когда им детей не с кем оставить будет. Вот ведь жизнь, ростишь их, ростишь…

– Погодите… так у вас ведь… а как же сын, Архип?

Королева уставилась на Шуру и недовольно поморщилась:

– Вот ты мне про сына даже не говори! Мой паразит так хотел сына, что я ему пятерых дочек родила. А он, подлец, сбежал… сразу после третьей. Двоих-то я ему, так сказать, вдогонку… от добровольцев. Знаешь, у самой уже азарт был, когда ж мальчишка-то получится?

Шура подошла совсем близко и нерешительно спросила:

– Погодите, а ведь вы… Вы не настоящая Наташа, правильно?

– А кто здесь настоящий?! – возмутилась псевдо-Королева. – В нашей группе двойников отродясь никого настоящего не было. Хотя… Вот у Куприянченко был талант! Его вообще никто никогда от оригинала отличить не мог! Спился.

– А… кто такой Куприянченко? – не поняла Шура.

– Вот! Я всегда говорила, что таланта в нем никакого, просто его оригинала никто знать не знает. Да он поэтому и спился, его ж никто не заказывал.

– Да, – с сочувствием покачала головой Шура. – Тяжелая у вас работа. А, скажите, господин Чернов, он тоже ненастоящий?

– Ну неужели не видно? Конечно, двойник, куда вы смотрите-то? Он же во какой, а настоящий Чернов совсем другой!

– Я просто думала, что… время, возраст… списывала на грим.

– Ну, знаешь, – с осуждением покачала головой женщина. – Наташу Королеву хоть загримируй, ей до моего веса еще жрать и жрать.

– Да и лексикон…

– Вот именно, и лексикон у ней…

– У вас! – поправила женщину Шура и заторопилась. – Хорошо, только… я вас очень попрошу, когда за вами дочка заедет, вы меня до города подбросите?

– Нет, миленькая, мне еще Чернова подбрасывать и Харламова. Он сегодня что-то вообще заотмечался, работать совсем не хочет. Вот такое отношение к делу, я вам скажу, это…

– Меня только до города!

– Хорошо. Посадим тебя на пол, если что.

– Да хоть куда, – была согласна на все Шура. – Спасибо вам!

И девушка побежала в комнату собирать вещи.

– Сейчас приеду домой и сразу в горячую ванну… Буду лежать там и пить мартини, – сама себя успокаивала Шура. – И никакого шума вокруг. А завтра пойду в магазин тратить деньги. Потом полезу в Интернет, искать работу. И подам объявление… в службу знакомств…

Она направилась к себе в комнату и стала собираться. Собирать-то особенно нечего было. Так только… посмотреть, чтоб не осталась какая-нибудь мелочь. Говорят, что возвращаться плохая примета.

Шура взяла в руки косметический набор и аккуратно положила на столик. Она его не возьмет. Это предназначалось не для нее. Так, для того, кто придет, чтобы не обидно было. Потом она переоделась. Опять своя юбочка и свитер. Платье… Это роскошное платье Шура тоже оставит. Она так и не узнала, сколько оно стоит, поэтому и деньги отдать не сможет. А подходить сейчас к Семену… Конечно, он скажет, что никаких денег не надо, но… Не может она взять это платье. Да и не хочет. Слишком о многом оно напоминает. И туфли… За них тоже расплатился Семен.

В дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, в комнату ввалилась Юлька. В одной руке она держала бутылку шампанского, в другой наполовину пустой фужер.

– О! Молодец! – похвалила она. – А я уж и сама тебе хотела предложить уехать. Ну чего тебе здесь…

– Я великолепно обхожусь без твоих предложений, – холодно ответила Шура. – Просто… Новый год прошел, пора и честь знать.

– Конечно… – нетрезво хихикнула Юлька. – Для тебя прошел. А для меня… Ладно, не буду тебя отвлекать, собирайся-собирайся-собирайся. Я никому не скажу, тс-с-с.

Она вышла из комнаты, и Шура сразу услышала голос Семена:

– Ты где? Что ты там делала?

– С-сенеч-чка! Я тебя искала!

– В комнате для гостей?

– Сеню-шечка… Сенеч-чка… Сем-мен…

– Юля, хватит пить, – ровным голосом говорил Семен. – Ты уже хороша.

– Все! – немедленно согласилась Юлька. – Ты сказал, я прекратила. Вот… Забирай бутылку. Я больше ни капли… И… вот еще… забирай стакан… Погоди, сейчас допью… Во, теперь забирай…

Было слышно, как они удаляются от двери. Это было хорошо. Шуре совсем не хотелось, чтобы Семен видел, что она собирается. Вдруг опять начнутся уговоры… Ну, или не уговоры, а… В общем, самый лучший вариант – уйти по-английски.

Через некоторое время Шура услышала шум. Теперь это был не простой шум, не праздничный. Голоса звучали громко и тревожно. И даже музыка была выключена.

Шура выглянула. По коридору шагал большой мужчина в белом халате, а за ним шла целая свита из всех гостей. И направлялась она прямиком в комнату, где Шуру ждал художник.

– Вот Гарик, зараза! Ведь просила же, чтоб «Скорую» не вызывал! Черт! – ругнулась Шура, быстро хватая шубку и напяливая сапоги.

Гарик вел врачей «Скорой помощи» с самым скорбным выражением лица. С таким же видом за ним следовали и остальные гости.

– Гарик! Ты с ума сошел? – громко зашипела Шура, подлетая к парню. – Я тебе говорила, «Скорую» не надо!

– Шура! – так же шепотом возмущался парень. – Я лучше знаю своих гостей! Я за них отвечаю. Ты вот не знаешь, а я знаю, что Лелик собирается домой раньше всех только в одном случае: когда у него начинается белая горячка!

– Какая горячка?! Он вполне нормальный! Ему только надо было…

– Погодите, молодые люди, – отстранил их перед дверью здоровенный дядька-врач. – Где у нас тут больной?

«Больной», вовсе не рассчитывавший принимать такую делегацию, ждал Шуру и нечаянно уснул. Правда, он приготовился ко встрече с молодой красавицей по всем правилам: разделся до трусов, поставил возле кровати вазу с фруктами, тут же умостил бутылочку шампанского. Поверх себя мужчина художественно уложил плед, который соблазнительно, как ему казалось, открывал некоторые худосочные части тела, оставляя в секрете самое интересное.

– Это больной? – гаркнул врач.

Гарик с Шурой переглянулись.

– А чего это он? Так такси ждал, что ли? – уставился на Шуру Гарик.

Однако его вопрос заглушил нервный визг «больного». Художник ждал молодую диву, а вовсе не громилу-врача. Причем обиднее всего было то, что в таком виде его лицезрело сейчас все достойное общество! Поэтому, завидев людей в белом, мужчина попытался вскочить, высоко задрав ноги, но запутался в пледе, отчего стал еще больше нервничать.

– Шура! – вопил он. – Александра! Я вас просил! Я требовал всего лишь сделать мне массаж! Шеи, между прочим!

Юрий Евгеньевич понял все самым первым и теперь тихонько сотрясался от хохота. Понемногу суть стала доходить и до других гостей.

– Я не умею… массаж, – слабо отбивалась Шура. – И я… я вовсе не вызывала «Скорую»! Это Гарик!

– Не лги мне! Господа! Товарищи, мне вовсе не нужна «Скорая»! – Мужчина, обмотавшись пледом, подбегал то к одному, то к другому, пытаясь найти виноватого. Позади него тащился край пледа, в котором бедняга все время запутывался. – Какой идиот так мог надо мной подшутить!

– Я не подшучивал! – кричал уже и Гарик. – Я заглянул в комнату… а вы лежите! Я подумал, что вы умерли!

– Идиот! – верещал художник. – Я готовился к свиданию!

– С кем? – честно не понимала Шура.

– С вами, милая барышня! Да-с! Я решил, что вам так будет гораздо приятнее делать мне массаж шейных позвонков!

Вокруг уже стоял откровенный хохот. Смотреть без смеха на неудачливого героя-любовника было невозможно.

– Где больной, я вас спрашиваю? – гремел голос врача. – Вы больной?

– Не подходите ко мне! – орал художник. – Не приближайтесь даже! Я… Юра! Уйми этого слонопотама! Я не собираюсь в больницу!

Юрий Евгеньевич обнял врача за плечи и отвел в сторону, не переставая смеяться.

– Опять из-за тебя неприятности, – прошипела Алька, проходя мимо Шуры. – Гарик, я тебя понимаю. Этот старик и в самом деле похож на… на этого… на усопшего…

Она взяла любимого под руку и повела вниз.

– А… А фрукты есть можно? – почему-то именно у Шуры спросил «Глухарь».

Шура не знала, куда деться от стыда.

– Ну ты, Шурка, даешь, – с видом благочестивой Марты покачала головой Юлька. – Это ж надо… отыскать такого любовника, который… чуть не помер, пока тебя дождался.

– Все не так, – вдруг раздался голос Семена. Он оглядел гостью, которая стояла уже с шубой в руках, и усмехнулся. – Все не так… Девушка просто… захотела домой. Что тут непонятного? Она уже несколько раз пыталась уехать, но у нее не получалось. Поэтому она вызвала такси Алексею Палычу. Но… видимо, вызывала не сама, да, Саша? Попросила, наверное, Игоря, а тот… чуточку перестарался. Стал бить наверняка и вызвал «Скорую». Игорь, так?

– Конечно! Я ж не знал!

– Я тоже не знаю, я предполагаю, – опустил голову Семен. Потом поднял, и… в глазах его засветился откровенный смех. – Саша, я вызову вам такси.

– Спасибо… – пробурчала Шура. – Я на «Скорой» доеду. До города.

– Эта «Скорая» не из города, поэтому вы на ней далеко не уедете, – махнул рукой Семен и тут же начал набирать номер.

– Я сама! – одернула его Шура. – Сама вызову. Только мне нужен точный адрес. Точный!

– А чем вам не нравится мой вызов? – вздернул бровь Семен.

Шура посмотрела ему прямо в глаза и отчетливо произнесла:

– Я вам не верю.

Секунду Семен стоял без движения, потом пожал плечами и отправился вниз по лестнице. Шура обвела всех взглядом:

– Кто-нибудь может дать мне адрес этой дачи?

Все молчали.

– Она что, секретный объект, что ли? – уже теряла терпение девушка.

– Я! – пьяненько икнула Юлька. – Я тебе скажу. Только пойду сначала сама узнаю.

– Да не переживай ты так, – подошел к Шуре «Глухарь», жуя банан. – Утром все и уедем.

– Уже и так… утро, – вздохнула Шура.

– Не понимаю… Как можно было наплевать на такого светлого человека – меня?! – расстроенно сел на кровать художник, принципиально отворачивая лицо от Шуры.

Шура не стала выслушивать обиженное нытье, а прошла прямиком к Юрию Евгеньевичу. Он как раз только что освободился от разговора с врачом и тот теперь направлялся к выходу, что-то сжимая в кулаке.

– Юрий Евгеньевич, – обратилась девушка к хозяину дома. – Скажите, пожалуйста, какой адрес у этой дачи? Куда мне вызывать такси? Мне очень надо домой.

Юрий Евгеньевич некоторое время смотрел на Шуру очень серьезно, а потом по-мальчишески спросил:

– Что, совсем никак остаться не можете? Не понравилось?

– Очень понравилось, – выдохнула Шура. – Очень! Но меня ждут дома. Простите.

– Хорошо, сейчас вызову, – согласился мужчина и прямо при Шуре стал набирать номер телефона.

Шура слышала, как он делал вызов и называл адрес. Дачный поселок имел красивое название, Ромашка, а улица называлась Снежной.

– Такси придет через двадцать минут.

– Спасибо, – поблагодарила Шура и направилась в свою комнату.

По дороге ей встретилась Алька. Кстати, сестрице пора было узнать нечто важное относительно своей родословной.

– Аль, погоди. Я тебе сейчас такое скажу…

Алька остановилась.

– Аля… ты только особенно не переживай, – путаясь, начала Шура. – Вот этот господин Чернов, который тебе дачу обещал, он… Аль, он – двойник настоящего артиста.

– Сама придумала? – не поверила Алька. – Хочешь сказать, я не почувствую родную кровь?

– А-ля. Опомнись, откуда у тебя родная кровь с Черновым? А тем более с этим. Сюда приехали люди из театра двойников. Я сразу догадалась, но потом… В общем, мне не хотелось тебя огорчать раньше времени.

– Серьезно, что ли, двойник?

– Да, Алечка. Но ты ж не расстраиваешься, правда? – пыталась успокоить сестру Шура. – У нас с тобой чудесный папа, который…

– Который нас бросил! – таращила глаза Алька. – И ты хочешь сказать, что никакой дачи у меня не будет?

– Ну-у… может, какая-то и будет, но… Я просто хотела предупредить, что развалины будут… не графские… Это про клип.

– Ой, Шура, – горько махнула рукой Алька. – Вот отчего от тебя всегда одни только неприятности, а? Теперь придется идти разбираться с этим самозванцем, портить человеку Новый год. А все ты!

Шура хотела возмутиться, но только фыркнула:

– Я в принципе не против, можешь выкладывать сто тысяч на ремонт дачи своего псевдопапочки. Уверена, этим ты его настроение сказочно возродишь!

И Шура прошла к себе в комнату.

Там она еще раз проверила свои вещи, погладила платье и, будто натолкнувшись на иголку, отдернула руку. Чтобы не думать о грустном, девушка включила телевизор. На экране еще вовсю продолжалось веселье, но оно ее совсем не трогало. Шура не могла больше сидеть и ждать просто так. Она себя ловила на мысли, что ждет вовсе не такси, а… Семена. Как же хорошо он успел ее узнать за те несколько часов, что они были вместе… Хотя… Что тут узнавать! Шура не Юлька с секретом, она вся открытая, как визитная карточка. И еще она… точно кошка! Вот погладил ее Семен по загривку – и замурлыкала! А ведь говорила же себе, не бывает любви с первого взгляда! Так нет ведь! Все равно повелась… Даже… даже целовались… Фу, как противно…

– Шурочка, – вдруг просунулась в двери голова художника, – я не совсем понял, а как же массаж? Шеи? Вы мне не станете делать?

– Я не умею делать массаж шеи и всего остального, – сухо отрезала девушка. – Я для этого и вызывала вам «Скорую». Могу еще раз позвонить.

– Не надо… – сразу же спряталась голова.

Шура встала с кресла, выключила телевизор и отправилась во двор. Сил больше не было находиться в этом веселом доме, где она так и осталась чужой, непрошеной гостьей.

Во дворе было светло от больших фонарей, развешенных по периметру забора. В белом одеянии стояли елки, под шапками снега виднелись красивые скамейки вычурной ковки, а там, дальше, какая-то беседка, где находится и мангал, и еще какие-то штуки, в которых наверняка тоже что-то готовят, Шура не знала, как они называются. Здесь живет человек, который вдруг за несколько часов стал ей дорогим и близким. Она даже представила себе, как Семен ходит по беседке, склоняется над мангалом…

Шура от нечего делать принялась просто бродить, оставляя следы на нетронутом снегу. Вот цепочка следов до елки, вот – до беседки, а теперь до калитки… Надо же, у них такая славная калиточка, ведущая к соседям. Дружат, наверное.

За калиткой раздалось грозное ворчание.

– Хм… собака, – улыбнулась Шура. И негромко проговорила прямо в калитку: – Не бойся, я тебя не трону. Я здесь такси жду.

– Шурка! – выскочила вдруг из дома Юлька в красивой шубке с белым пушистым воротником, в платье, которое уже разъехалось по всем швам, и в валенках.

Девушка направлялась прямо к Шуре. Та быстро отошла от калитки. Сейчас еще смеяться начнут, что она с собаками разговаривает.

– Где мой телефон? – уперла руки в бока Юлька.

– Твой? Откуда я знаю.

– Знаешь! – сердито кричала Юлька. – Это ты мой телефон сперла! Сперла и убежала, чтобы на тебя никто не подумал!

– Ты очумела, что ли? – уже начала злиться Шура. – Что ты ко мне весь вечер липнешь? Точно банный лист!

– Телефон отдай! Я знаю! Ты его куда-то упрятала, а теперь… Где твой телефон?

– Да что ты зациклилась на этих телефонах? Сейчас тебе мой телефон понадобился!

– Да! Доставай свой телефон и набирай мой номер! – командовала Юлька. – Я услышу, откуда он в тебе звенеть начнет!

– Как же вы мне все надоели, – ворчала Шурка, доставая свой телефон. – Говори номер!

– При мне набирай. Чтоб я видела, какие цифры ты нажимаешь! – заявила Юлька и начала диктовать: – Девятьсот четырнадцать, восемнадцать… Нет, погоди, наоборот…

– Ну?! – прикрикнула Шура, и память Юльки восстановилась.

В трубке уже шли гудки, но звонка не было слышно.

– А я тебе что говорила? – буркнула Шура и отключила телефон.

– Понятно, – прищурилась Юлька. – Ты мой телефон… спрятала! Специально выскочила на улицу, чтобы спрятать телефон! Но, слава богу, я у мамы не такая дурочка!

И Юлька, точно поисковый спаниель, пошла по следам, которые оставляла Шура от нечего делать. Дойдя до соседской калитки, Юлька повернулась к сопернице и злорадно захохотала:

– Что? Думала, не найду?!

– Не надо, Юля… Я бы вот не рискнула… – честно предупредила Шура. – Юля, там нет теле…

Юлька распахнула калитку, и в тот же момент на нее кинулось большое темное тело.

– А-а-а! – завопила Юлька каким-то мужским басом. – Помогите-е-е!

– А ну пошел вон! – кинулась на пса Шура. – Пошел вон!

Она еще не знала, чем станет прогонять обозленную собаку, под рукой ничего не нашлось, но Юльку надо было спасать по-настоящему.

– Фу! Нельзя! Уйди ты, гад такой! – ухватила собаку за ошейник Шура, пытаясь стащить ее с Юльки.

Юлька совсем не помогала. Она лежала колодой и орала, как пароходная сирена.

– Да заберите же кто-нибудь собаку! – в отчаянии кричала Шура, понимая, что через минуту та переключится на нее, и тогда уж точно спасения ждать будет неоткуда.

– Ромео! Фу! Ко мне! – раздался незнакомый властный голос, и собака выпустила из пасти роскошный Юлькин воротник. – Ко мне!

Собака, может быть, и выполнила бы команду, но Шура все еще держала пса за ошейник.

– Я не могу его отпустить! – испуганно кричала она. – Он меня укусит!

Сосед подбежал довольно быстро, перехватил пса и спросил:

– Все в порядке? Не съел?

– Нет, – покачала головой Шура.

– А эта… Она чего орет? – кивнул на Юльку сосед и пристально посмотрел на потерпевшую.

– Она… она всегда орет, – всхлипнула Шура. – Он только… воротник ей сожрал. Но она себе… она… новый купит.

– Понял… – кивнул сосед и быстро увел пса за калитку.

– Вставай, Шерлок Холмс хренов! – толкнула Юльку Шура. – Нет уже собаки.

Юлька бодро вскочила и… накинулась на Шуру с кулаками.

– Ты! Ты специально все подстроила! Дрянь!

– Тебе пес мозги откусил, что ли? – отступала Шура, не ожидая такой реакции.

Но к ним уже снова спешил сосед – как он быстро сбегал домой и притащил коробку конфет с шампанским, Шура так и не поняла. Мужчина подошел к Юльке и сбивчиво стал извиняться:

– Вы… Вы простите Ромео. Он же не знал, что к нам в гости пожалует такая сногсшибательная Снегурочка.

– А какого Ромео прощать? – сразу же стихла Юлька и только отряхивала снег с одежды. – Вас, что ли, Ромео зовут?

– Ну… если вы Джульетта, я согласен и на такое имя. А вообще меня Марком зовут. А вас?

Юлька кокетливо дернула плечиком, потом отчего-то засмеялась и просто ответила:

– А меня Юлей. Сюда в гости к друзьям приехала. А это ваш дом? И в Новый год вы вот так один сидите? С собакой?

– Да… так вышло. А хотите, я вас к себе в гости приглашу? Ромео вас не тронет.

– Ну… зачем же опережать события, – кокетничала Юлька.

– Ромео – это собака, – пояснил сосед.

Шура с удивлением наблюдала, как у этих двух людей завязывается знакомство, которое… кто знает, во что выльется мимолетное новогоднее знакомство…

А из дома уже выбегали люди. Первой подскочила Алька.

– Ай-яй-яй, ужас какой… все в снегу чего-то? Юлька, ты чего такая… пожеванная?

– А того! Она на меня первая напала! И вообще! Сожрать меня хотела! – начала было Юлька, но взглянула на соседа и улыбнулась весьма миролюбиво. – Вы идите, а я… я сейчас переоденусь и приду… только через главные ворота.

– Хорошо, я буду ждать, – кивнул сосед.

Алька ничего не понимала.

– Шурка… ты правда сожрать Юльку хотела? А я еще думала, что я с Черновым поступила жестоко… А я только салатницу ему вместо каски надела…

– Да не Шурка! – бесилась Юлька от того, что ее не понимают. – Собака! Я зашла к ним, а она… Хотела сожрать!

– Так какой черт тебя туда понес? – ужаснулась Алька. – Там же такой пес… Это ж…

– А потому что у меня пропал телефон! – кричала Юлька. – Ваша Шурочка его свистнула! Я ее как человека спросила: «Шура, ты не видела, куда я телефон дела?» – а она на меня вот так посмотрела и говорит: «Я его собаке выкинула!» Ну. Ясно же, я пошла спросить…

– Да перестань ты врать, – поморщилась Шура, разглядывая руку.

Рука и без того была обожжена, теперь вот пришлось этой же рукой пса удерживать. И опять все из-за Юльки. Вот оно надо Шуре?

Алька вдруг противно хихикнула.

– Юль, а я твой телефон нашла, да. Ты ж его под столом обронила! Вот он, – и Алька протянула девушке большой блестящий телефон.

– Ты? Нашла? – растерялась Юлька.

– Что у вас тут опять? – подошел Семен.

– Ой, Се-е-енечка-а-а, – запела Юлька, пытаясь повеситься на шею любимому. – А я… мы тут…

– Юля, прекрати, – резко отдернул Семен руки девушки. – Ты зачем полезла к соседям?

– Я? Я не лезла, – на голубом глазу врала Юлька.

– Я сам видел. В окно. Зачем?

– Так это… телефон я потеряла. Шур, скажи! И потом… меня туда пригласили, между прочим! Полезла! Не полезла бы, так и сидела бы тут… неприглашенная!

Шура даже смотреть не хотела в их сторону.

– Шур, пойдем, что скажу, – тянула ее за руку Алька.

Сестры отошли подальше, чтобы их не услышали.

– Ну, сестричка! – зашипела Алька. – Я дозвонилась этому мужику! Я специально и свистнула телефон-то у Юльки! Нет у нее никакого мужа, представляешь?

– Да мне уже плевать, если честно, – отмахнулась Шура. – Интересно только, где это такси? Сказали, что через двадцать минут будет, а уже столько времени прошло…

– Ну так ведь мужа у Юльки нет! – таращила глаза Алька.

– Нет, так будет.

– Это понятно, но ведь тогда получается, что вранье все! Нет никакой душещипательной истории. И ребенка тоже нет!

– А змееныш – это кто? – не выдержала Шура.

Алька таинственно улыбалась и делала хитрые глаза, пытаясь до последнего сохранить интригу. Но ее сестра не собиралась долго томиться.

– Будешь выкаблучиваться, пойду к Гарику спрашивать, – напугала она.

– А змееныш, Шурочка, это… кот!

– Кот? – не сразу поверила Шура. – Не может быть…

– Да! Нет у нее сына! А я еще все думаю, приют какой-то, детей ведь в детские дома отдают, в интернаты. На худой конец, в дома малютки… А вот животных в приюты сдают часто… Ироды.

– Хм… надо же… Какая тонкая натура эта Юлька. Кота любит.

– Вот и я говорю! И про рисунок детский, заметила, даже не вспомнила! Даже не спросила, где я его взяла!

– Так она ж нетрезвая была. Не подумала.

– Ладно, пусть не подумала. Но тогда б она стала спрашивать, как ее сыночек, что он спросил про маму, как себя чувствует. Не спросила же!

– Да что у тебя может про маму спросить двухлетний малыш?

– Не цепляйся к словам! Она вообще сыном не поинтересовалась. Так что зря ты с Семеном так, – вздохнула Алька. – Не надо было выкаблучиваться. Не любила ты его.

Шура внимательно посмотрела на сестру: шутит, что ли? Нет, та расстраивалась на самом деле.

– Значит, не любила, – пожала Шура плечами. – Мы оба друг от друга отказались… Да и когда было сильно полюбить-то? Всего день знакомы.

– Ха, день! А ночь? – привела убийственный аргумент Алька. – Еще целую ночь! Новогоднюю.

Наконец возле ворот раздался звук подъезжающей машины.

– Все, Алька, пока, – быстро попрощалась с сестрой Шура. – Поеду я…

Алька качнула головой и вяло помахала обеими руками. Шура направилась к выходу, но в последний момент не удержалась и обернулась. Недалеко от них стоял Семен. Чуть наклонив голову, он смотрел, как Шура уходит к воротам.

Она не выдержала, подошла к нему и проговорила:

– Спасибо тебе, Семен.

– За что? – улыбнулся он. Улыбнулся просто и тепло, как раньше. – За что спасибо, Шура?

– За… новогоднюю сказку. За надежду… За то, что подарил мне новую меня. Я ведь никогда такой не была, как в этом волшебном платье. Всегда только серая мышка… да Сорока-Воровка… Алька еще белой молью обзывается. А в этот вечер я была… Я была настоящая женщина.

– Ты прекрасна. Ты самая лучшая сорока, которая попадалась мне в жизни, – негромко и просто говорил он. – Я готов каждый день снимать тебя с деревьев… если ты захочешь туда забираться.

Шура усмехнулась:

– Я боюсь высоты… Но я готова каждый день забираться на самое высокое дерево, чтобы ты меня снимал.

– Я не только буду снимать, но и буду стоять под деревьями, чтобы отгонять от тебя старых мартовских котов, – улыбнулся Семен.

Она поиграла бровками:

– А что же вам мешало отгонять их у себя дома?

– Ну-у… сначала вы противились моему присутствию, и я не понимал, в чем дело, а потом мне раскрыли ваш секрет, моя госпожа, и я решил вас не беспокоить, пока сам во всем не разберусь.

– А сейчас разобрались, мой господин?

– Думаю, да!

– И как же?

Ответить он не успел.

– Слышишь, Шура, – напомнила Юлька. – Сейчас такси уедет.

Шура повернулась к ней с недоумением:

– Тебя же ждут. Собака… с Ромео, кажется…

– С Марком! – поправила Юлька. – Но… мне надо ж сначала одно дело закончить!

– А это не такси, – повернулся к ней Семен. – Это… сюрприз для тебя, Юленька.

Шура переполошилась:

– Погодите! Как не такси? А такси где? И чего тогда я тут стою… распинаюсь?

Но уже распахнулись ворота, и во двор входил высокий моложавый мужчина.

– Ну все, – одними губами пролепетала Юлька. – Мне пипец. Надо было раньше к соседу сбегать…

– Господин Сычков, я не ошибаюсь? – направился мужчина прямо к Семену, но сразу же заметил Юльку. – О, а вот и Юля моя!

– Ой-ей-ей, кто к нам приехал, – фальшиво обрадовалась Юлька. – А я и не ждала.

– Вижу, – кивнул мужчина. – Заметил… Так что, господин Сычков, она тут наворотила?

Семен покачал головой:

– Ничего особенного. Просто… я узнал, что у нее есть кое-какие проблемы. Без вашей помощи их не решить.

– А нет никаких проблем, – скалилась во все зубы Юля, старательно показывая беззаботность.

– Девочки, вы тут поворкуйте, мы сейчас, – обернулся Семен к девушкам. – И… Шура… Не жди такси, я отменил заказ. Я сам тебя отвезу после торта. Обещаю.

К Шуре подошла Алька:

– Ничего не понимаю… А это кто?

– Ну? – подлетела к ним Юлька, пыхтя от негодования. – Признавайтесь, кто из вас моего папеньку вызвал?

– Папеньку? Так это твой отец? – не поверила Алька.

– Для покойника он выглядит изумительно, – восхитилась Шура.

– Сейчас он выйдет… и мы все тут с вами будем… покойники, – неподдельно тряслась от страха Юлька.

– Ты это… не обобщай, – чуть отстранилась от нее Алька. – Не надо… про всех. Это ты своего отца похоронила, вот и обменивайтесь с ним любезностями. Нечего приплетать нас к вашей семейной драме. У нас в семье… у самих еще… Вот, не знаю, как Шурку замуж вытолкать. А это тебе не котика от приюта спасать.

– Да что ты знаешь о приютах! – сразу же взвилась Юлька. – Это не приюты, а концлагеря для животных! Там же у животных зачастую даже воды нет! Неделями! А ты хочешь, чтобы я туда своего Кристиана, своего Крестушечку…

– Что у тебя на самом-то деле произошло? – прервала справедливый поток гнева Шура. – В машину, что ли, врезалась?

Юлька достала сигарету, потом оглянулась на дом, куда ушли мужчины, и скомкала ее в руках.

– Врезалась… – призналась она, глядя на вершину елки. – Да еще гад такой попался… Прямо вот отдай ему деньги, и все!

– А страховка?

– Так мне папа недавно машину подарил, еще не успела застраховать… Все, теперь отец точно машину отберет, – сокрушалась девушка.

– Может, простит еще, – пыталась успокоить ее Шура, но Юлька только рукой махнула.

– Две уже простил, эта третья… самая любимая…

– А я вот все думаю… – морщила лоб Алька. – Как же ты хотела Семену наследство передать, если твой папенька еще жив?

– Точно, – вспомнила Шура. – Ты ж ему не один раз про деньги говорила. И, дескать, дела у Семена сразу поправятся.

Юлька пожала плечами:

– А чего им поправляться, они у Семена и так прекрасно себя чувствуют. Да он чего-то не слишком и упирался в эти деньги. Они ему как-то… А вот вы, де-вач-ки, – вдруг скривилась она, – мне всю судьбу перекорежили! Как было бы здорово: я бы вышла за Семена, папа бы мне на свадьбу сразу много денюжек подарил, я бы и с долгами рассчиталась, и так бы мне еще осталось… на кармашек. Нет ведь, влезли… Откуда ты только взялась, Сорока-воровка?

Шура даже поперхнулась: как ни крути, получается, что опять виновата она. Вот Юлька со своими заморочками не виновата, а Шура – вражина и Сорока-воровка.

– Девочки, пойдемте есть торт, – вышла на крыльцо Елена Леонидовна. – Уже чай принесли.

Девочки поплелись к столу.

Шуре очень неловко было возвращаться, ну что такое, в самом деле, триста раз уезжает, никак уехать не может.

Юлька и вовсе боялась переступать порог дома, где восседал с Семеном ее отец. Можно себе представить, что там наговорит сейчас Семен ее папеньке… Интересно, отец только машину отберет или заставит переехать к ним с матерью? Если заставит съехать с ее квартиры, будет финиш! Прощай, любимая свобода…

Алька торопилась больше всех. Во-первых, она уже давно не видела Гарика, а сейчас за мужчинами нужен глаз да глаз, во-вторых, уже давно хотела торта.

Девушки вошли в зал, и Юлька прямиком отправилась к Семену. Тот вежливо усадил девушку, а сам взял стул и пересел к Шуре.

На отца Юлька даже боялась поднять глаза. Но волновалась она зря. Юрий Евгеньевич с ее папой горячо что-то обсуждали, и им было явно не до разборов полета.

– С Новым годом! – приветливо поздравила всех Елена Леонидовна и начала разрезать большой, необыкновенно красивый торт.

– За сбычу мечт! – поднялся Гарик с фужером в руках.

Все подхватили его слова, начали шуметь, шутить, хлопать пробками от шампанского и поздравлять друг друга.

Громче всех кричали приглашенные артисты, за ними вот-вот должны были приехать, и они отрывались теперь на полную катушку.

Шура даже не шевелилась, боясь повернуть голову в ту сторону, где рядом с ней стоял Семен. Он повернулся к ней сам, взял за руку и спросил:

– Не болит?

– Нет. Совсем-совсем.

– С Новым годом, Шурочка, с Новым годом, мой маленький ангел.

Она смутилась:

– Почему ангел? Сорока-воровка.

– Потому что… – как мальчишка покраснел он. – Знаешь, когда ты ушла в город, я поехал за тобой. Кругом снег, елки, холод, а ты… раздетая совсем, свитер этот, а из-под свитера сразу тоненькие ножки… и крылья огромные, а ты ими закрываешься… Банальщина, я понимаю, но так рисуют изгнанных ангелов…

– И ты сразу решил взять ангела под свое крыло? – хитро сверкнула глазами Шура.

– Ну-у… лишний ангел еще никому не помешал.

– Ох, Юрий Евгеньич, – громыхал над столом голос Юлькиного отца. – Вот как хорошо-то у тебя. Тепло. Сам сидишь, жена рядом, сыновья с невестками… А у нас…

«Жена» и «невестки» зарумянились.

– Юлька, доча, – продолжал мужчина, – я тебя прощаю. Новый год все же. Хрен с ним, оплачу все твои долги, мне не привыкать. Все оплатим и… заживем, как прежде, одной семьей.

– Одной? – попыталась улыбнуться Юлька, но с улыбкой не получилось. – То есть ты меня домой забираешь? С вами жить?

– Нет, доча. Это мы с мамой переезжаем к тебе. Давно хочу серьезный ремонт начать… или вообще новый дом построить… Евгеньич, а ты этот дом сам строил или готовый брал?

– Сам. И не потому, что готовый дороже. Просто, понимаешь, когда сам строишь, ты ж под себя все делаешь. Но, я тебе скажу…

И Юлькин отец опять углубился в беседу с Юрием Евгеньевичем, эдак мимолетом обрушив на дочь новую и уже не разрешимую проблему. Хотя… через минутку она все же сбежит к этому интересному Ромео! Или к Марку. Вот там и разберется, кто из них Ромео, собака или хозяин. Заодно надо будет спросить, как его пес относится к котам.

Шуре было сейчас очень хорошо. Просто очень. Ее рука лежала в теплой ладони Семена. И было совсем неважно, что она, Шура, уже не в нарядном платье, а в своем надоевшем свитере, и вместо накрученной прически у нее обычный хвост, и что Алька зачем-то пинает ее под столом и делает страшные глаза. Ей было спокойно. Сейчас она не чувствовала себя посторонней среди этих людей.

– Такси кто заказывал? – вошел в зал мужчина в кожаной куртке.

Шура вздрогнула и поднялась:

– Я… я… наверное.

– Это я заказывал, – поднялся Семен, усадив Шуру на место. – Подождите минутку.

Это был удар ниже пояса. Шура не могла поверить, что Семен, который только что опять стал родным, вот так просто решит от нее избавиться.

– Я же обещал, что сам отвезу тебя после торта, – повернулся он к ней с улыбкой.

– Да-да… конечно, – суетливо стала выходить из-за стола девушка. – До свидания всем! Мне у вас очень, очень понравилось! Спасибо!

Она шла к выходу, все вещи были собраны заранее.

– Шур, ну куда ты так несешься-то? – еле успевал за ней Семен.

– Я… надо торопиться. Таксист не будет долго ждать, – еле сдерживалась Шура, чтобы не разреветься.

– Да подождет он, – махнул рукой Семен. – А нам надо с тобой еще сумки собрать. Мы ж не станем сейчас по магазинам ездить. Пойдем на кухню, будешь командовать, что взять, а то завтра с утра что есть-то? И… ты, я видел, шампанское не слишком любишь, мартини берем?

Она смотрела на него и ничего не понимала:

– То есть… ты поедешь со мной, что ли?

Семен даже оторопел.

– А как? – растерянно спросил он. – А для чего я вызывал нам такси? Ты одна только устала, что ли? Сейчас вот так одна приедешь, залезешь в горячую ванну… а я?

Она швыркнула носом и уткнулась ему в грудь.

– А я уж подумала… подумала, что мне одной придется… Даже страшно стало…

– Нет, Шурик… – вздохнул Семен. – Ты правильно боялась. Теперь тебе придется со мной, а я жутко страшный товарищ. Знаешь, какой я вредный. А еще… нудный и… Шур, ну подсказывай.

– Ну да, а еще просто любимый.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg