«Будем квиты»

Будем квиты (fb2) - Будем квиты [СИ] 1026K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лаура Тонян

Автор: Лаура Тонян

Название: Будем квиты

Серия: Вне серии

Год: 2016

Жанр: СЛР, Эротика

Возрастное ограничение: 18+

Аннотация:

Меня зовут Агнес Хоггарт, и что всегда было моей целью? Стать примерной воспитанной дочерью для своих родителей, подающей большие надежды, и безукоризненной образцовой студенткой колледжа. И это у меня получилось. Цель выполнена, поэтому мне нужно переходить к следующей задаче. Предложение о стажировке в городе, располагающемся неподалёку от места, где я выросла, показалось мне идеальным. Новый город, конечно, как я обнаружила, не совершенен… Но было очень верным решением этим летом стажироваться там, где я могу почерпнуть для себя много нового. Было замечательным со стороны моей семьи предусмотреть то, что на новом месте я смогу так же, как и раньше заниматься танцами , без которых я жить не могу. Но было так глупо и самонадеянно считать, что моя сестрёнка, являющаяся полной моей противоположностью, не оставила своих следов в этом городе во время того, как она пользовалась гостеприимством нашей славной тёти несколько месяцев назад.

Коротко о том, как она мне навредила:

- подпортила мне репутацию;

- усложнила моё пребывание здесь (а мне придётся остаться, по крайней мере, на два месяца);

- и наиболее важное – «золотой парень» этого небольшого городка, Аарон, мать его, Галлахер, теперь настроен против меня…

Он сделает всё, чтобы испортить мне жизнь. Ему, похоже, наплевать, что я – не моя сестра. Он собирается разрушить все мои планы, растоптать все мои возможности, превратить в пыль все мои желания для того, чтобы просто отомстить сестрёнке. Не знаю, что такого она ему сделала, но Аарон ненавидит меня ещё больше, чем я предполагала.

И самое удивительное во всей этой истории – это то, что я собираюсь дать ему отпор, хотя совершенно не представляю, каково это – бороться с кем-либо…

Глава 1

Агнес

Папа, как он всегда это делает, барабанит пальцами по рулю, поворачивая свой новенький Форд, и увеличивает скорость. А так же он прибавляет громкость , когда по радио начинают играть его любимые «Modern Talking ». Я недовольно мычу и поворачиваюсь к боковому окну. Он знает, как мне не нравится музыка, которую он слушает, но я затылком чувствую его ухмылку, когда он начинает напевать песню этой древней группы. Почему он всегда слушает только станцию Ретро? Это немного напрягает. Ладно… Это сильно напрягает.

Я прекрасно знала, что сейчас папа скажет это:

- Когда мы с твоей мамой познакомились, звучала именно эта песня,- он, посмеиваясь, машет рукой перед собой. – Улица была заполнена людьми, и кто-то, остановившись возле тротуара, включил музыку. Твоя мама сразу начала пританцовывать, и к ней подошли пьяные парни. К ней и её подруге,- поясняет он, и я чувствую нотку хвастливости в его словах. – Я был таким худеньким, в очках, но хорошенько отделал этих ужасных людей в кожаных штанах.

- Пааап,- простонав с улыбкой, говорю я, - кто называет гопников ужасными людьми?

Я смеюсь над ним, а он, повернув ко мне своё лицо, заросшее щетиной, спрашивает удивлённо:

- Гопников?

- Ну, или маньяков. Неважно, в общем.

Мои родители – интеллигентные люди, и я никогда ни в чём не нуждалась, благодаря им. Они у меня, и правда, лучшие, мне с ними интересно и весело. Но, конечно, часто я выхожу из себя из-за них, и поэтому, я очень рада, что это лето я проведу вне стен родного дома. Тётя Эннис, родная сестра отца, живёт в городе Палм-Бей – это в том же округе, что и Джексонвилл – город, который я называю своим.

Оплачиваемая стажировка этим летом – несомненно , большое преимущество, и я невероятно счастлива, что близкий друг отца договорился о ней для меня. Теперь я смогу работать в одной из гостиниц, входящей в целую сеть, и принадлежащей одному богатому человеку. Друг отца, Виктор Крэйг, так же является хорошим приятелем владельцу сети гостиниц по всему штату Флорида. Я поговорила с профессорами на своём факультете , и они сказали мне, что эта стажировка поможет мне в следующем году получить более высокие баллы по ведущим предметам.

Гостиничный бизнес и туризм всегда были мне интересны. Папа с мамой поддержали меня в моём увлечении и, благо, я не подвела их, окончив успешно первый год учёбы в колледже. Теперь же это лето обещает стать лучшим в моей жизни, за все мои девятнадцать лет. Я уверена, что это лето изменит меня, сделать более раскованной. Тем более что у меня есть возможность заниматься танцами, без которых моя жизнь не имела бы смысла, честно говоря. Я сначала раздражалась, что такой известный человек, как мистер Джон Галлахер, живёт в таком небольшом городе и всё время спрашивала: «Н у , какого чёрта он не устроился в Джексонвилле , например?!» Но я нашла решение, и мне не придётся отказываться от занятий во время стажировки в Палм-Бей.

- Тебе здесь понравится, - обещает папа, вырывая меня из раздумий. – Твоя сестра вернулась домой с хорошими впечатлениями отсюда.

И, конечно, я не напоминаю ему, что моя сестра Саманта – дерзкая девчонка, имеющая на всё своё мнение. Она часто не ночует дома, спорит со старшими, иногда матерится и, уверена, что уже давно не девственница.

Я смотрю на отца. Его галстук в клеточку завязан криво, и я догадываюсь, что в этот раз мама не помогала ему. Потому что, если это делает мама, то папа выглядит идеально.

- Я уверена, что понравится, - соглашаюсь, когда мы въезжаем в город. Нас приветствует хорошая погода, множество деревьев, среди которых и высокие пальмы, и океан, захвативший весь берег, справа от нас. В Палм-Бей проживает всего около ста тысяч человек. Это не так уж и много, и мне не должно быть так волнительно. Но мои внутренности завязываются в узел, стоит мне подумать о первом дне стажировки на следующей неделе. Однако , по крайней мере, сейчас я могу развлечь себя сном, поеданием сладкого и просмотром любимых шоу.

Тётя Эннис живёт рядом с пляжем. Эта мысль делает меня счастливой. Ни разу за всю свою жизнь я не была здесь. После смерти мужа тётя переехала в этот город, оставив Джексонвилл в прошлом. Прошло несколько лет, но её навещала только Саманта. Она из нас двоих меньше загружена ожиданиями. А, может, это просто моё оправдание? Не знаю. В любом случае, я не была готова раньше жить хоть некоторое время вдали от родителей. А сейчас… Сейчас, я чувствую, что мне это нужно.

Когда форд поворачивает к подъездной дорожке дома тёти Эннис, она уже стоит возле крыльца и улыбается во весь рот. Не успеваю я и из машины выйти, как она подбегает ко мне, заключив в свои объятия.

- Боже, на фотографиях в «Фейсбуке» ты кажешься такой маленькой, но ты уже совсем выросла, дорогая! - говорит Эннис, прижимая меня к себе крепче.

- Ты есть в «Фейсбуке»? – прежде чем подумать, спрашиваю я вслух, а потом, глядя на отца рядом со мной, одними губами говорю: - Она знает, что это такое?

Тётя, проигнорировав мой вопрос, отстраняется, продолжая держать свои ладони на моих плечах:

- Я так давно тебя не видела! Какой же красавицей ты стала!

Папа достаёт два моих больших чемодана. Он закрывает багажник и подходит к нам:

- Энн, прекрати, Сэм недавно гостила у тебя. Ты вполне могла представить, как выглядит сейчас Агнес.

Тётя сощуривается, глядя на моего папу хмуро. Она подталкивает меня к входной двери.

- Пойдёмте в дом, меньше разговоров.

Оказавшись внутри, папа сразу тащит мои вещи наверх, а я осматриваю небольшую прихожую, проходя в гостиную, в которой одна стена стеклянная, а в ней дверь, что – о, мой Бог – ведёт во двор с бассейном. Я сразу же выхожу туда. Бассейн хоть и небольшой, но он есть, а в Джексонвилле мне приходится ехать в другой конец города в спортивный зал, чтобы позаниматься и поплавать после. Белый деревянный забор отделяет наш двор от соседского. Там, на дереве возле чужого дома , сидит рыжеволосая девушка и машет мне с лучезарной улыбкой на лице. Я, немного смутившись, машу ей в ответ и спешу зайти обратно.

Папа к тому времени уже спускается вниз. Он всё-таки обнимает Эннис, она хлопает его по спине, и мне кажется этот жест слишком мужским. У моей милой тёти тучная фигура, большие глаза и всё лицо, к сожалению, в морщинах, но её повадки всегда были не женскими. Даже когда она была замужем. Моя сестра от неё без ума, и это ни капли не удивительно.

- Солнышко! – У папы глаза кричат SOS. Он протягивает ко мне руку, ища спасения. – Я уже поеду, ладно?

Он хрипит от таких тесных объятий, и вдруг Эннис отталкивает его резко, отчего мне становится смешно, а папа чуть ли не падает. Но он сохраняет равновесие и, поправляя пиджак, выпрямляется.

- Ты собираешься уехать уже сейчас?! – восклицает Энн , бросая на него разгневанный взгляд.

Ужасно жарко. Я хочу подняться наверх и принять душ, но не могу пропустить такую забавную сцену.

- Дома ждёт Сара, ты же знаешь, - прикрывается папа именем моей мамы.

Но мы все знаем, что это не так. Папа просто абсолютно не общителен. Он предпочитает проводить время с книгами – не с людьми. Единственные существа на планете, кому он уделяет времени достаточное количество – это его жена и две дочки, и уж со мной он так много болтает, что я иногда жалею, что я не глухая.

- Нет, погоди, ты не можешь сейчас уйти, - говорит ему Эннис, хватая за плечи, как маленького ребёнка. Её голос слышится всё хуже, потому что я уже поднимаюсь по лестнице, наплевав на всё. Я успеваю уловить: « - Я ведь тебе ещё не рассказала, что сделал наш сосед Томми в прошлом месяце! Ты умрёшь со смеху, Морган!»

Как будто моему отцу это интересно. Мысленно я улыбаюсь и осматриваю комнату, дверь в которую была открыта. Видимо, это и станет моим временным пристанищем. Здесь останавливалась Саманта, и я понимаю это по стенам, обвешенным плакатами с изображениями её любимых групп – Asking Alexandria , The Rolling Stones и Aerosmith. Ах, да, она даже купила чёрные занавески и повесила их здесь. Очень в духе Саманты. Если честно, я немного скучаю уже по ней, хотя мы виделись всего десять часов назад.

Я принимаю душ, долго стою под горячими струями, которые просто великолепно расслабляют напряжённые мышцы. Потом горячая вода заканчивается, и я моментально отпрыгиваю назад, умудряясь удариться о стену тесной душевой кабинки. Ненавижу холод! То, что я родилась во Флориде, делает меня самым счастливым человеком в мире.

Я надеваю розовую майку и хлопковое нижнее бельё, прежде чем залезть под одеяло. В комнате есть кондиционер, здесь прохладно. То, что нужно. Я очень быстро засыпаю, забывая про длительную поездку сюда и будущую стажировку.

***

Когда я просыпаюсь за окном уже темно. Я тру глаза, присаживаясь на постели. На прикроватной тумбе лежит мой телефон, его экран светится. Поднеся телефон ближе, я читаю сообщение от своей лучшей подруги Вивьен. Она осталась в Джексонвилле и пишет, что очень скучает, а ещё: «Этим летом твоя вагина должна познать член, детка ».Я смеюсь, отбрасывая телефон в сторону. Чёрт, она постоянно об этом говорит. Не то, чтобы я не хотела быть с кем-то, но нормальных парней так мало. В основном всех интересует твоё тело. Я хочу секс, но не просто секс, а чтобы он был последствием отношений, желательно длительных. Я не хочу просто трахаться, как это делает Сэм. Хотя я ни в коем случае её не осуждаю. Просто такая жизнь не для меня. Я сама выбрала приоритеты для себя, и я хочу их держаться.

Сэм, не переставая , повторяет, что мужиками нужно пользоваться, что все они козлы и прочее, прочее. Возможно, она права. Но учитывая, что у меня ещё не было парня, я не могу знать этого наверняка. Я хочу довериться собственному опыту. Сэм пробыла здесь пару месяцев, а потом вернулась домой, и я даже боюсь думать, со сколькими парнями она здесь переспала. Я не спрашивала, я не хочу знать! Но проблема в том, что мне не нужно, чтобы меня принимали за неё, воспринимали, как Саманту. Перевожу взгляд вновь на дисплей мобильного, там наша общая фотография. И мы действительно похожи, как две капли воды: у нас одинаковые причёски, цвет глаз тот же, форма губ, мы носим один размер и даже родинка под губой есть у обоих. Иногда мне кажется, что это невероятно. Но идентичны мы лишь внешне, характером же – две противоположности. Однако я люблю её так сильно, что от этого болит сердце.

В дверь стучат, и я, прикрывшись, говорю:

- Да, тётя Эннис?

Она входит, и я улыбаюсь ей своей самой тёплой улыбкой.

- Ты спала, и я не стала будить тебя, Агнес. Но ужин уже готов. Спускайся, - её зубы выглядят такими же белыми, как я и запомнила несколько лет тому назад.

Эннис – весёлая, добрая, задорная. С ней не заскучаешь, но она умеет надоедать. И всё же, трудно найти человека добродушнее.

Я киваю ей, и она закрывает дверь. Уже на лестнице я слышу её недовольное ворчание:

- Твой папаша уже ушёл.

Меня разбирает смех, пока я переодеваюсь в короткие шорты и футболку.

***

Девушка-кассир за стойкой в McDonald’s. со скучающим видом смотрит на меня. Мой автомобиль всё ещё в ремонте, и только завтра папа обещал мне его привезти. Мне пришлось ехать в автобусе – душном, вонючем автобусе. И вот сейчас, девушка в кепке за кассой не может меня нормально обслужить. Я всего лишь устала и хочу есть.

- А почему вы мне сразу не сказали, что не принимаете карты? – Я прожигаю её взглядом.

- Принимаем, - спокойно отвечает она, жуя жвачку. – Но у меня банкомат сломался.

Я вздыхаю.

- Но у меня нет наличных.

- Но я уже пробила ваш заказ, - парирует она.

Чёрт возьми, я хочу обраться в Джексонвилл ! Спокойно, Агнес, спокойно. Всё должно быть нормально. Это же, в конце концов, цивилизованный город. Я уверена, всё будет хорошо. Нужно лишь попросить позвать менеджера, и тот всё исправит. Но прежде, чем я успеваю сказать что-то ещё, рыжая голова протискивается между мной и мужчиной, стоящим рядом. Он свысока наблюдает за ней. Впрочем, как и я. Но не свысока. Мы с ней одного роста. И, кажется, … я знаю её. Ага , точно. Эта та самая девчонка - соседка Эннис. Она сидела на дереве позавчера и салютовала мне.

- Я заплачу за неё, - говорит неожиданно рыжая. – Сколько нужно?

Девушка в кепке удивлённо смотрит на мою спасительницу, а потом переводит взгляд на меня и снова на рыжую.

- Ладно, - пожимает она плечами. – Семь долларов.

- О ` кей! – радостно попискивает моя новая знакомая. – И пробейте-ка туда ещё одну диетическую колу со льдом. Жарко!

Она держится за ткань своей футболки и дёргает её, приветствуя холодных воздух. Я всё ещё странно отношусь ко всей этой ситуации, даже после того, как мне отдают мой бумажный пакет с заказом, а рыжей – её колу. Мы выходим на улицу, и я тут же набрасываюсь на неё с вопросом:

- Зачем ты сделала это?

Она улыбается. Я замечаю, что её лицо усеяно веснушками.

- Привет, - она протягивает мне свободную руку,- а меня зовут Шеннон.

И мне становится так неудобно. Чёрт, мне не стоило разговаривать с ней в таком тоне. Она помогла мне. Просто я действительно очень удивлена.

- Я знаю Сэм, - поясняет рыжая, то есть, Шеннон. – Я захотела помочь тебе, потому что Сэм классная.

Ах, ну да, стоило бы догадаться, что эти двое знакомы.

- Ты хорошо общалась с ней?

- Да, мы до сих пор поддерживаем связь.

- Она мне ничего о тебе не рассказывала.

Только после того, как слова вылетели из моего рта, я понимаю, что в принципе, Саманта, очень скрытная. Она никогда никого не знакомит со своими друзьями.

- Зато о тебе она мне много говорила, - признаётся Шеннон, сверкая глазами.

Мы идём к парковке. Я хочу остановиться, ведь я вообще-то собиралась покушать за столиком на улице, но потом понимаю, что у рыжей девчонки, скорее всего, есть своя машина, а это отличный способ добраться до дома, сохраняя нервы в целостности.

- В самом деле? – Я почему-то немного изумляюсь.

- Ага.

Мы замедляем шаг.

- Как ты поняла, что я – это не она? – спрашиваю я.

Ведь вчера, когда она мне махала рукой, я была уверена, что она принимает меня за мою сестру.

Шеннон вдруг заразительно рассмеялась. Она замолкает и внимательно меня оглядывает.

- Вы с Самантой, и правда, похожи, как две капли воды, но я вас ни за что в жизни не спутаю. Саманта одевается более дерзко и мрачно.

Я смотрю вниз на свои белые шорты и майку и мысленно соглашаюсь с Шеннон. Она останавливается возле красной «Хонды» и выключает на своих ключах автоматическую блокировку дверей. Потом залезает на место водителя и, подмигнув, указывает мне на место рядом с ней. Я даже не собираюсь скромничать; тут же забираюсь на пассажирское сиденье и пристёгиваюсь. Шеннон заводит машину и выезжает на дорогу. Автомобиль через несколько минут вливается в поток машин, которых не так уж и много, не то, что в Джексонвилле.

- Ну, так что? – говорит девушка , нарушая молчание. – Ты тоже сюда погостить к тётушке приехала?

Она попивает не спеша свою колу.

- Нет. – Я пускаюсь в объяснения: - Нет, всё не так. Я приехала на несколько месяцев во время каникул на стажировку в гостинице «Эбел».

И тут Шеннон выплёвывает содержимое из своего рта. Хорошо, что окно было открыто и всё это попало на улицу. Она вздыхает, таращась на меня, как будто только что я сказала, что являюсь внебрачной дочерью Бреда Питта.

- Что?!

Её зелёные глаза то ли в немом восторге, то ли в панике смотрят на меня.

- А что такого? Это же целая сеть гостиниц, разбросанных по всему штату, - спокойно говорю я, немного напуганная реакцией Шеннон. – Я бы, конечно, хотела стажироваться в Джексонвилле , но свободные места только здесь остались.

Она будто меня и не слушает. Кажется, ей это совсем не интересно. Но, может быть, я ошибаюсь.

- В чём дело? – Её пытливые глаза, разглядывающие меня, сбивают с толку.

Шеннон откашливается. Загорается зелёный и она газует.

- Ни в чём, - с неуверенностью в голосе отвечает она. – Просто мистер Галлахер в нашем городе очень известный человек, и он такой требовательный… серьёзный, - дополняет она.

Я кошусь на неё в неверии:

- А если серьёзно?

- Ну-у-у, - нерешительно тянет Шеннон, но потом обречённо вздыхает. - Просто половина города принадлежит ему, и Сэм вела себя здесь не совсем как хорошая девочка. Я немного удивлена, что ты получила эту стажировку. – И Шеннон тут же меняет тему, пытаясь скрыть нервозность в голосе: - А ты учишься в колледже? Какой курс? Тебе сколько лет, вообще?

Она щебечет, словно птичка, и хочет казаться не напряжённой, но у неё это не выходит. И по тому, как рыжая быстро выпивает всю колу из стакана, по тому, как она разговаривает, не переставая, я могу сказать, что что-то она от меня всё-таки скрывает. Т олько я не уверена, хочу ли знать, что именно.

Глава 2

Агнес

Когда мы подъезжаем к дому тёти Эннис, Шеннон поворачивается ко мне и приветливо улыбается. Её глаза очень внимательно смотрят на меня, и это немного неприятно. Но я привыкла к этому. Если человек знаком с Сэм, а потом встречает меня, обычно именно такая реакция является нормальной.

- Хочу предупредить, чтобы ты не была удивлена, - начинает она, но замолкает. – Саманта мало кому в Палм-Бей рассказывала о сестре-близняшке…

- Ага,- киваю я, - именно поэтому пару человек приветствовали меня и назвали её именем.

Шеннон смеётся. Я тоже нахожу это забавным, но мне не нравится, что люди могут не верить мне, если я скажу, что я – не моя сестра. Так обычно и бывает.

- Не переживай, я думаю, всё будет нормально. Я буду рядом, если что. – Её ладони сжимают руль.

Я благодарно улыбаюсь ей как раз в тот момент, когда к моему приспущенному окну прислоняется вдруг парень на велосипеде. Я, отпрянув резко в сторону, вскрикиваю от испуга и неожиданности.

- Джек! – кричит Шеннон на светловолосого парня с голубыми глазами.

Он очень худой, высокий, как я могу видеть, и улыбается широко.

- Хей, президент! – салютует он ей, а потом переводит взгляд на меня: - Ты… не Саманта, да? – спрашивает он достаточно нерешительно.

- Нет, - качаю я головой. - Меня зовут Агнес, я сестра Сэм.

Он протягивает руку и сжимает мою, а я гляжу на Шеннон с явным недоумением.

- Почему «президент»?

Но Джек не даёт ей ответить. Он глупо смеётся и бьёт себя рукой по колену.

- Ох, да просто в средней школе Шеннон заявила, что собирается стать президентом Соединённых Штатов! – И он смеётся ещё громче.

На это рыжая лишь закатывает глаза, а потом морщится.

- Почему ты такой придурок? – говорит она, глядя перед собой в лобовое стекло.

Но мне всё равно кажется, что это весело – то, как эти двое общаются.

- Мы – друзья. – Джек пальцами обеих рук показывает на себя. – Ты такая же… - и он добавляет, прыская со смеху: - Президент!

Я думаю о том, что если этот Джек не признал во мне Саманту, то, может быть, не всё потеряно. Может быть, мне здесь будет легче, чем я предполагала. Наверное, нас каким-то образом можно различить, если мы того хотим. А Сэм всегда хотела быть не похожей ни на меня, ни на кого-то другого, если, конечно, ей не было выгодно обратное.

Джек крутит педали и ездит вокруг машины Шеннон, то и дело, заглядывая в окна. Он выглядит таким смешным и забавным, что я непроизвольно улыбаюсь. Невозможно оставаться серьёзной, глядя на этого парня.

- Так как насчет вечеринки? Ты пойдёшь? – Вечеринка? – Там будут все наши. Приводи свою новую подругу, - и он подмигивает, сглотнув слюну, вытаращившись на мою грудь.

Я смотрю вниз и подтягиваю фиолетовую майку. Да, мы с Сэм никогда не жаловались на размер бюста. Но если для неё это преимущество, то для меня – жестокое издевательство природы. Мне вполне было бы достаточно скромного второго размера. Когда парни смотрят вниз, общаясь со мной, и глотают слюни, меня это раздражает.

Шеннон странно отмалчивается, глядя перед собой, а потом оборачивается к Джеку, пытаясь поймать его взгляд, но тот не перестаёт кружить вокруг нас. У меня уже голова начинает кружиться вместе с колёсами его велосипеда.

- Не думаю, что хочу пойти, - говорит она, раздражённо следя за тем, как развлекается её друг.

- Почему же?! – восклицает Джек, явно удивлённый.

- Просто не хочу, - отрезает Шеннон. – И не думаю, что Агнес хочет. Правда ведь?

Она смотрит на меня, а я шокирована тем, что кое-кто чужой принимает решения за меня. Хотя она права, я никого не знаю, зачем мне туда идти?

- Ты не пропускала ни одну закрытую тусовку со времён старшой школы. – Джек хмурится, но не перестаёт скалиться.

- Закрытые тусовки? – встреваю я. – В Палм-Бей?

Наверное, мой голос звучит изумлённо, потому что Джек закатывает глаза и, наконец, останавливается возле моей стороны машины.

- Это же не деревня, - говорит он немного обиженно. – Это город, пусть и не такой большой, как… откуда ты там? – спрашивает он небрежно. – Из Джексонвилля ?

- Да, - я прикусываю язык, чтобы не сказать что-нибудь ещё.

Но Джек объясняет:

- Самые громкие и интересные вечеринки проходят в «З акрытом квартале ». Это не так далеко отсюда, но попасть туда можно только с помощью карты. – Он достаёт из кармана джинсовых шорт, что-то слабо напоминающее банковскую карточку.- И есть такая штука отнюдь не у всех. Только у тех, кто в близких отношениях с Аароном Галлахером.

Я раскрываю рот от изумления. Моего будущего начальника зовут… кажется, Джон.

- Галлахером?

- Ага, - вздыхает Шеннон, - это сынок мужика, которому принадлежит почти весь этот город.

Ничего себе. Я и не знала, что мистер Галлахер – такой большой авторитет здесь. Даже не знаю, радоваться этому или нет. Моё удивление не остаётся не замеченным; Джек выдаёт:- Если бы ты только знала, что твоя сестрёнка… - Но вдруг он замолкает, а Шеннон, на которую я смотрю сейчас, бросает на него гневный взгляд.

- Нам всё же не стоит идти на эту вечеринку, - предлагает она беззаботным голосом, но я ощущаю её напряжение.

Проигнорировав её слова, я обращаюсь к Джеку:

- Что сделала моя сестра? Мм? – Через тридцать секунд молчания я передумываю: - А знаете что? Я не желаю знать, что тут вытворяла Сэм! Не хочу даже думать об этом. Не хочу слышать об этом.

Джек и Шеннон непонимающими глазами оглядывают меня, как будто я сказала, что в действительности мне 38 лет и у меня уже есть шестеро внуков.

- Что?! – я развожу руки. – Что не так?

Не дождавшись ответа от них, я отстёгиваю ремень безопасности и выхожу из машины. Не знаю, что правит мной в этот момент, но я не хочу зависеть от слухов про Саманту. Я хочу, чтобы люди знали, что я не – она. Мне ведь придётся пробыть здесь пару месяцев, так что репутацию придётся зарабатывать.

- Шеннон? – я наклоняюсь так, чтобы она видела меня через полуспущенное окно машины. – Я пойду на вечеринку.

И, не дожидаясь её реакции, иду в дом, отчётливо слыша, как Джек кричит мне:

- Будь готова в девять!

Будет сделано.

***

Джек за рулём своей «Ауди», и когда мы подъезжаем к огромным воротам, он выходит из машины и приставляет карту-ключ к системе блокировки. Я сижу на заднем сиденье между двумя парнями, друзьями Шеннон и Джека, и как только ворота открываются, эти двое придурков начинают гудеть. Один из них допивает бутылку текилы и дышит мне в лицо – ужасный запах. Я морщусь и машу рукой в воздухе между нами.

Мы проезжаем внутрь «Закрытого квартала», и то, насколько он шикарен, меня поражает. Дома по обе стороны от дороги один лучше другого. Как и сказал Джек, это место принадлежит только очень богатым людям. И хоть я и из достаточно обеспеченной семьи, это не сравнится с тем, что я вижу сейчас. Я живу в большой квартире, у меня всегда было всё, что мне необходимо, но то, что предстало перед моими глазами, просто не описать. Это же огромные особняки, их домами назвать нельзя.

Вдруг машина паркуется возле двора, переполненного людьми, смеющимися и танцующими. Много автомобилей припаркованы рядом с нами, и парень, сидевший слева от меня, выйдя наружу, свистит.

- Сегодня ещё круче, чем на прошлой неделе! - уверяет он своих друзей.

Я выхожу следом за ним. Шеннон оглядывает меня с ног до головы второй раз за вечер. Она нашла моё чёрное платье средней длины довольно привлекательным, но консервативным. Ну да, в отличие от её ультракоротких шорт мой наряд действительно выглядит очень приличным. У Шеннон красивые длинные ноги, но она жалуется на белый цвет кожи, хотя я не вижу проблемы в этом. Да и Джек, кажется, тоже. Я вижу, как он на неё смотрит, хотя, по словам Шеннон, они с ним просто друзья.

Как только я ступаю на дорожку, вымощенную красным кирпичом, кто-то протягивает мне красный стаканчик. Подняв глаза, я вижу, что это парень с кудрявыми волосами. Но вежливо отказавшись, прохожу дальше. Шеннон, Джек и их компания идут увереннее, чем я. Джек крутит между пальцами свою карту доступа, как будто хвастаясь ею перед присутствующими. Не знаю, не думаю, что захотела бы прийти сюда ещё хотя бы один раз. Такая жизнь точно не для меня.

Взяв меня за руку, Шеннон тянет меня в дом. Ветер треплет её длинные волосы. Она, и правда, очень красивая, и веснушки на её лице лишь красят , делая её более милой и обаятельной. Я сжимаю ладонь девушки , и она останавливается, повернувшись ко мне.

- Надолго мы здесь задержимся? – спрашиваю я немного обеспокоенно.

Я очень хотела скрыть своё недовольство, но у меня плохо получается. Я сама захотела прийти сюда, так что мне лучше бы держать язык за зубами.

Шеннон почему-то хмыкает, прежде чем ответить мне:

- Я не думаю, что надолго, - говорит она многозначительно.

И эти её слова, возможно, могли бы дать мне пищу для размышлений, и я однозначно бы разъела себе мозг, пытаясь понять, что она имела в виду; почему говорила таким тоном, но мне не удаётся об этом даже подумать, потому что девушка с длинной тёмной косой и подведёнными глазами зовёт меня. Ну, то есть, зовёт мою сестру, ведь она восклицает, раскинув руки для объятий:

- Саманта, привееет!

Я улыбаюсь ей своей самой доброй и снисходительной улыбкой, моргаю быстро-быстро, и, видимо, до неё доходит. Девушка открывает рот, пытаясь что-то сказать, но передумывает. А потом снова открывает, вытягивая губы. Сощуривается, и на её красивом лице можно увидеть, как сменяется десятки эмоций. И, в конце концов, она переводит взгляд серых глаз на Шеннон. К моему удивлению, та молчит. Просто молчит. Девушка, имеющая какое-то отношение к Сэм, предполагает:

- Ты… не Саманта?

Я говорю:

- Вероятно, нет.

Шатенка издаёт нервный смешок. Я смотрю на Шеннон: рыжая девчонка улыбается. Вздохнув, протягиваю свою руку для пожатия шатенке :

- Меня зовут Агнес. Я - сестра-близнец Сэм, приехала на несколько месяцев в ваш город.

- Саманта не рассказывала, что у неё есть сестра. Да ещё и близнец, - отвечает она на мой дружественный жест. – И если это так, то вы действительно разные. Я уж думала, Сэм поменяла стиль.

Шеннон смеётся вместе с моей новой знакомой. Я лишь улыбаюсь фальшиво, потому что мне такая шутка не кажется смешной. Да, мы с Сэм разные. И всегда такими будем.

- Прости, где мои манеры? – Девушка с плетёной косой бьёт себя по лбу и, приложив руку к груди, представляется: - Меня зовут Келли.

- Келли, - повторяю я, кивнув. – Очень приятно познакомиться с тобой.

- Келли такая болтушка, - говорит Шеннон, глядя в толпу пьяных подростков. – Слушай, я отойду на минут десять, ладно? Келли может показать тебе дом.

И с добродушной улыбкой она покидает нас, прежде потрепав меня по плечу.

Келли высокая и стройная, и её серые глаза восхитительны. Когда я смотрю на таких девушек, мне кажется, что они сошли с обложки модного журнала. Никак не иначе. У Келли цвет волос идентичный моему – тоже каштановый; и цвет кожи у нас похож – светло-молочный.

- Я, конечно, могу показать тебе дом, - начинает она, сцепив пальцы рук в замок, - но думаю, тебе больше захочется побывать там. – И её палец указывает на заднюю дверь, сооружённую полностью из стекла.

Дверь ведёт к бассейну, около которого отдыхает очень много людей. Да и в самом бассейне плавает немало человек. Хотя, они не резвятся в воде, а лишь прислонены к бортикам и потягивают свои коктейли.

- Вау, - всё, что удаётся мне сказать.

В доме не очень громкая музыка, но слышно, что там, во дворе за дверью колонки просто взрываются. Мне даже удаётся уловить голоса исполнителей. Это группа Black Eyed Peace.

- Пойдём, - говорит Келли с нетерпением и тащит меня к двери.

Ещё несколько человек удивлённо таращатся на меня, поднимая брови вверх. Я сдерживаюсь, чтобы не закричать «Я – не Саманта! Я её сестра!» Но моё благоразумие выше эмоций, тем более даже на этой великолепной вечеринке меня невозможно надолго задержать.

Мы с Келли выходим на улицу. Я не могу перестать глазеть на девушку, которая общается с кем-то без лифчика и пьёт свой напиток. Чёрт , как же не красиво вот так явно рассматривать человека, но, серьёзно, как так можно делать? Неужели ей совсем не стыдно?

В любом случае, здесь очень круто. Все такие улыбчивые, весёлые, и я, конечно, понимаю, что отчасти это потому, что они уже выпили, но всё равно я чувствую, что мне здесь уютно и хочется остаться хотя бы на часик ещё и ощутить вкус свободы, которой я была лишена и которой наслаждалась Саманта.

Я собираюсь обернуться и спросить Келли о том, почему же Шеннон не предупредила меня о дресс-коде, но кто-то, - а кто я понятия не имею – грубо хватает меня за волосы. Келли вздыхает от неожиданности. Музыка мгновенно выключается. Все с интересом и некоторым испугом смотрят на меня и на моего «палача».

- Отпусти-и-и! - ною я, держась обеими руками за корни своих длинных волос.

Он делает мне больно. Так больно!

Это мужчина, я не могу ошибаться. Это мужская хватка.

- Отпусти меня! – говорю я более требовательно, и слёзы выступают на глазах.

Злой смех над ухом вызывает тошноту.

- Какого чёрта ты, сука, пришла в мой дом?! – ревёт мужской голос, а его пальцы ещё сильнее держат меня. – Отвечай! – велит он громче, встряхивая меня.

Но, клянусь, я не знаю, в чём дело, и от боли и унижения начинаю плакать на глазах у любопытных людей. Я хочу быть сильной, но не могу.

Глава 3

Агнес

Через всего несколько мгновений моего прилюдного позора, обидчик решает, что страданий с меня недостаточно. За волосы теперь он тянет меня куда-то, и таким образом я попадаю в дом. Кричу от боли, но, кажется, никто не слышит из-за громкой музыки, которую снова воспроизвели. Однако, люди, замечающие , как меня тащат вверх по лестнице, лишь, открыв широко рты , показывают на меня пальцем своим друзьям. Кто-то достаёт телефоны и начинает щёлкать. Конечно! Больше фото! Разошлите во все социальные сети моё заплаканное лицо!

Наконец, обидчик открывает одну из многочисленных дверей с левой стороны коридора и практически швыряет меня к мраморной раковине. Я чуть ли не падаю, но держусь руками за края умывальника, уже не сдерживая рыданий. Не так я себе представляла мою первую вечеринку в этом городе.

Медленно оборачиваюсь. Я так зла! Так зла! Но мой противник, кажется, ненавидит меня ещё больше, чем я его, ведь его ноздри раздуваются, щёки покраснели, а руки он сжимает в кулаки. Я пытаюсь перевести дыхание, но от этого мои всхлипы становятся только громче. Я только собираюсь спросить, что это, чёрт возьми, только что было, как он открывает рот и рявкает на меня:

- Что ты тут делаешь? А?

Его голубые глаза загораются. Он проводит рукой по тёмным, коротко стриженым волосам и ревёт:

- Отвечай!!

Я содрогаюсь от страха и отшатываюсь назад. Ванная отнюдь не большая, и мне приходится упереться спиной о раковину.

- Я не… н-не… понимаю… ч-что происходит? – заикаюсь я, заливаясь слезами.

И тут он начинает смеяться. Я почему-то замечаю, что глубокие ямочки выступают на его щеках. Он смеётся заразительно и бьёт себя руками по коленям. Выпрямляется и снова хохочет. Его смех какой-то странный: то ли злой, то ли сумасшедший. Но я молчу. Мне страшно сказать хоть слово.

- Не понимаешь? – улыбается он во весь рот.

Его лицо вновь перекашивается от злости, когда я отрицательно качаю головой.

- Слушай, Саманта, мне надоели твои игры! Хватит прикидываться бедной овечкой! Ты стала сама на себя не похожа. – Он кивает рукой в мою сторону. – Плачешь. Почему ты плачешь? Кажется, несколько месяцев назад за подобное ты бы ударила меня, по меньшей мере.

Он принял меня за мою сестру? Ну да, стоило догадаться сразу. Я не хочу конфликтовать с ним. Я могу нагрубить ему, но лучше я скажу ему спокойно, что я не Саманта.

- Я, вообще-то, сестра Сэм, - отвечаю я, а нижняя губа у меня дрожит.

Высокий парень в синей футболке тот час же переводит взгляд на родинку на моей челюсти – мы похожи, и в этом тоже, - и его взгляд становится ещё более несокрушимым.

- Смешно, - кивает он однократно и складывает руки на груди. Они накачены, но не сильно. – Я оценил шутку, - в этот раз умиротворённо говорит он.- А теперь давай на чистоту: почему ты не уберёшься раз и навсегда из Палм-Бей? Т ы посчитала, что принесла мне недостаточно унижений перед моими друзьями, родителями и партнёрами моего отца?

Его голос повышается на полтона и становится жёстким. Я понятия не имею, что натворила Сэм. Она унизила его? Серьёзно? Но как? Она ничего не рассказывала мне. Да и тётя Эннис не в курсе. А Шеннон и Джек сказали мне лишь то, что Сэм здесь влипала в неприятности, однако это с ней случается постоянно.

- Меня зовут Агнес. – Я тяжело сглатываю, одной рукой касаясь локтя другой выпрямленной руки. – Это правда. Саманта - моя сестра-близнец. – Меня осеняет, и я тянусь за своим телефоном. – Сейчас, хочешь, я её наберу и ты убед…

Я не договариваю. Он хватает мой телефон и мигом разбивает его о кафельную стену. Я вздрагиваю, вздохнув. Свожу брови - скорее от отчаяния, чем от ненависти к нему.

Парень прислоняется спиной к деревянной двери и громко выдыхает. Его взгляд всё ещё прикован ко мне. Пусть он оставит меня в покое, пожалуйста. Я хочу убраться отсюда. Кто это вообще такой?! Хозяин вечеринке в курсе, что происходит с его гостями?

Внезапно в дверь начинают стучать. Настойчиво. Я слышу голос Шеннон:

- Аарон? Козёл! Выпусти её! Это не Саманта, это её сестра Агнес.

Теперь обидчик оглядывает меня с ещё большим интересом. Похоже, он пытается сравнивать нас с Сэм. Пытается заметить хоть одно различие. Но, к сожалению, у Сэм нет ни одной татуировки, чтобы это могло быть её «наружным паспортом». На левом запястье у меня есть маленькое родимое пятно, которого лишена Сэм, но вряд ли этот парень стал бы отмечать такие мелочи.

- Аарон! Твою мать! Открой дверь! – Голос Келли присоединяется к голосу Шеннон.

Он стискивает зубы, глядя на меня. Его прищуренные глаза напоминают мне голодный волчий взгляд. Он готов растерзать меня, но как будто что-то его останавливает. Возможно, осознание того, что я говорю правду. А так же, девушки за дверью говорят ему правду. Такую очевидную - для нас, и такую бессмысленную – для него.

Но замок, в конце концов, щёлкает. Я обращаю внимание на его левую кисть, которая только что открыла дверь. Облегчённо вздохнув, делаю неуверенный шаг вперёд, и в этот момент в комнату врываются две девушки, чуть ли не сбивая парня с ног. Его стройное тело удаляется, но прежде он бросает на меня ещё один предупреждающий взгляд.

Когда Шеннон обнимает меня за плечи, а Келли не перестаёт спрашивать, всё ли в порядке со мной, я словно погружаюсь в транс. С одной стороны мне хочется накричать на Шеннон из-за того, что она мне не рассказала всю правду, а с другой – я хочу позвонить Саманте и высказать ей всё, что я думаю о ней и её поведении. Хотя она и так это знает; просто ей наплевать.

Я поворачиваю голову в сторону Шеннон и спрашиваю её напрямую:

- Ты знала, да?

Она мнётся прежде, чем ответить:

- Прости, Агнес. Я…

- Почему ты не сказала мне? – возмущённо восклицаю я, в то время как перед ванной комнатой уже собираются любознательные придурки.

Келли раздражённо захлопывает дверь и, обернувшись, тоже виновато смотрит на меня. Мои глаза вновь наполняются слезами, но я смаргиваю их, глядя прямо перед собой.

- Кто это был? – спрашиваю я. – И что такого ему сделала Сэм?

Мне почему-то страшно слышать ответ.

- Это Аарон Галлахер, - отвечает Келли тихо, и я тут же обращаю на неё взгляд.

Из меня вырывается изумлённый писк.

- Что?? Галлахер? Ты же не хочешь сказать, что…?

- Да, - подтверждает мои опасения Шеннон. – Аарон – сын твоего будущего временного начальника.

- Просто отлично! – Я закрываю лицо руками.

Шеннон обнимает меня крепче, но я веду плечами, и она убирает свои руки. Мне сейчас не нужно телесного контакта. Я просто не могу поверить в происходящее.

- Так что такого ужасного сделала Сэм? – повторяю я свой вопрос, садясь на край большой ванны.

Келли и Шеннон нервно переглядываются. Я выгибаю бровь в ожидании ответа.

- Ну, не то чтобы ужасного, - начинает Келли, сплетя пальцы. Она рассматривает накрашенные зелёным лаком ногти. – Саманта установила камеру в личной квартире Аарона.

Личная квартира? Неплохо.

- И она сняла, как Рон голый танцует у себя дома, прибираясь, и поёт какую-то попсовую песню, - заканчивает Шеннон.

Мне, конечно, не до смеха, но это звучит, мягко говоря, нелепо. Я прикусываю губу, сдерживая улыбку, однако попытка тщетна.

- Ага, - ухмыляется вместе со мной Келли. – Знаю, это ужасно глупо, но ты бы видела видео… Аарон попросил своего друга, по совместительству, талантливого хакера удалить со всех серверов, - поясняет она.

- Саманта выложила его в интернет? – я раскрываю рот.

- Не она, - поправляет меня Шеннон, - а те, кто заснял ролик с экрана прямо в разгар дня рождения Аарона.

Теперь я окончательно запуталась.

- В общем, - Келли начинает активно жестикулировать руками,- Аарон – жуткий бабник, и как раз, когда Саманта была в городе, он переспал с её приятельницей, а наутро оставил в номере отеля её одну. Бедняжка влюбилась в него по уши. Насколько мне известно, Сэм втёрлась в доверие Аарона; они стали друзьями. Потом она сумела даже получить приглашение в его личные апартаменты, и там уже установила камеру. – Келли переводит дыхание. Я слушаю её внимательно. Уверена, на моём лице одна эмоция сменяется другой. – В день рождения Аарона вместо планируемого видеоролика, приготовленного его друзьями, на большом экране появилось это самое видео… А на мероприятии присутствовали родители Рона, родители друзей, партнёры отца по работе и очень влиятельные люди!

Келли говорит очень быстро, но я успеваю уловить суть и всё понять. Я даже не знаю, что и думать по этому поводу.

- Рон должен был стать управляющим отеля в Атлантик-Бич сразу после окончания колледжа, - подхватывает Шеннон, слегка морщась. – Ну, ты же в курсе про сеть гостиниц во Флориде…?

- Да, - говорю я. – Конечно, я в курсе. Я тщательно готовилась к этой стажировке.

По тому, что Келли не удивляется моим словам и не бросается задавать вопросы, я понимаю, что они с Шеннон обсуждали причину моего пребывания в Палм-Бей. Я жалею, что я пришла на эту вечеринку, но частично мне понятна злость Аарона. Интересно, сильно ли был рассержен мистер Галлахер на Сэм? И почему после всего случившегося он всё же решил принять меня на стажировку? Тем более, оплачиваемую.

Словно, прочитав мои мысли, Келли говорит:

- Потом после того, как ролик был прерван стараниями Аарона, на сцену вышла твоя сестра. Она рассказала о поступке Галлахера-младшего и призналась, что ничуть не жалеет о том, что проучила его. А отец Рона по слухам не из-за позорного видеоролика не подпустил сына к должности управляющего, а из-за речи Сэм.

Шеннон внимательно следит за моей реакцией, а потом говорит:

- Мистеру Галлахеру твоя сестра понравилась, но не его сыну. Аарон ненавидит её, поэтому он так сегодня отреагировал. Я не рассказывала тебе о выходке Саманты, потому что Джек меня попросил.

- Джек попросил? – почти что кричу я. – Но почему?

- Он придурок, - рычит Шеннон. - Ему была интересна реакция Аарона, и он, наверняка, ею наслаждался. Прости меня, Агнес. Я проиграла ему в шахматы одно желание.

Шеннон складывает руки как для молитвы, и я вздыхаю. Ненавижу то, как поступил со мной Джек. Нужно было сразу сказать про инцидент , с которым связана моя сестра , и я бы сюда не приехала.

Провожу рукой по длинным волосам, а потом снова вздыхаю.

- Я хочу уйти отсюда, - признаюсь я.

Шеннон с Келли понимающе кивают.

Я поднимаюсь на ноги. Шеннон отворяет дверь настежь. Вечеринка продолжается, как будто ничего и не произошло. Какой-то парень с серьгой в ухе, прижав ладонь ко рту, забегает в уборную, в которой мы только что находились и выворачивает свой желудок в унитаз. Ужасно!

Я спускаюсь вниз по лестнице и в углу в кресле замечаю Джека. Он пьян и ухмыляется мне, а я показываю ему фак. Никогда раньше так не делала, но раньше я ни разу и не посещала подобного рода мероприятия. Когда я подхожу к входной двери, меня окликает знакомый голос. Шеннон и Келли оборачиваются вместе со мной. Это Аарон. Его голубые глаза всё так же враждебно меня оглядывают. Как будто я - дичь, а он - охотник. Как будто он хочет меня уничтожить.

- Выметайся прочь из моего дома, - протягивает он, опираясь плечом о стену и отпивая пиво прямо из бутылки.

Что за манеры у этого идиота?!

- Я уже собралась уходить. Не волнуйся.

Когда я отворачиваюсь, он вдруг говорит:

- И передай своей сестрёнке, что я так просто это не оставлю. Передай ей, что я отомщу.

В ответ я лишь усмехаюсь, но он не видит этого. Я думаю о том, что он сегодня сделал мне очень больно и не только физически. Поэтому, думаю, что он заслужил кое-что.

Я поворачиваю лишь голову в сторону Аарона и поднимаю средний палец вверх. Люди вокруг ахают.

- Засунь себе это в задницу, урод, - произношу я нарочно медленно.

И выхожу за дверь. Я слышу лишь его ругань, когда оказываюсь на улице и то, как разбивается стекло обо что-то деревянное. Шеннон и Келли дают друг другу «пять», весело посмеиваясь.

Глава 4

Агнес

Под песню Джона Ньюмана «Come and getit » я паркую свой серебристый «Субару Ипреза Седан», который пригнал мне папа вчера, на парковке, находящейся рядом с музыкальной школой. Говорят, совсем скоро и в Палм-Бей должны открыть собственную студию хореографы, с которыми я занимаюсь в Джексонвилле вот уже более восьми лет. Занятия танцами для меня – как глоток свежего воздуха. Я забываю обо всём, когда партнёр кружит меня в комнате, полной зеркал, и мы оба отдаёмся этому невероятному чувству свободы.

Я выхожу из машины и блокирую двери. Поправляю ремень сумки на плече и вхожу в высокое здание. Охранник на входе сразу же спрашивает мою фамилию и выдаёт пропуск, а так же он ориентирует меня и подсказывает, куда пройти. На третьем этаже в коридоре слишком много растений – и на подоконниках, и на полу возле окон. Всё выглядит таким чистым и опрятным; здесь очень хорошо пахнет.

По лестнице я поднимаюсь на третий этаж, и там, в маленькой аудитории, слева от большой арки, меня ждёт Дуайт – мой партнёр по бальным танцам вот уже больше, чем четыре года. Долгое время мы с ним занимались спортивными бальными танцами. Однако для бала в честь дня рождения мэра, который состоится в октябре, мы разучиваем номер, имеющий направление «венский вальс». Хореограф нашей группы поставил танец для четырнадцати пар. А комиссия допустит к выступлению на торжестве в октябре лишь четыре пары… И я очень хочу быть в числе этих людей. Поэтому, мы с Дуайтом работаем на износ. Его тётя работает в этой музыкальной школе: она смогла выпросить для нас этот небольшой зал ради наших занятий, которые мы никак сейчас не можем оставить. Дуайт будет приезжать в Палм-Бей в течение месяца, пока в июле нам не предстоит выступать перед комиссией в Джексонвилле.

- Привет! - радуюсь я, видя своего друга после недельной разлуки.

Дуайт – высокий и в меру накаченный брюнет – быстро направляется ко мне и загребает в медвежьи объятия. Его тело рядом с моим кажется огромным.

- Я соскучился, вредина, - ухмыляется он, поднимая голову.

- Я не вредина! – протестую, щипая его за бок.

Он изображает жуткую боль на лице, а потом кружит меня по всей комнате, в углу которой стоит белый фортепиано. Дуайт заостряет взгляд на музыкальном инструменте. Я знаю, что ему не очень нравится вспоминать о своём прошлом, в котором он очень сильно мечтал стать пианистом, но его родители-алкоголики избивали маленького мальчика лишь при упоминании об этом. Впрочем, они избивали его по разным причинам, пока социальные службы не решили их родительских прав. С восьми лет Дуайт живёт со своим дедом. Он ещё не так стар, но ему тяжело справляться с опекунством по рассказам моего друга. - Ладно, - вздыхает Дуайт, обращая внимание на меня. – Расскажи, как ты? Как тебе здесь? Ох, стоит ли говорить ему о том, что натворила Саманта? Мне нужно кому-то выговориться, но я не думаю, что это хорошая идея. Сначала нужно хотя бы услышать от сестры её оправдания или вроде того. Она даже не перезвонила , хотя я просила об этом сестру, написав ей больше пятнадцати истеричных сообщений за двое суток.

- Всё хорошо, - вру я, налепляя фальшивую улыбку.

Я прохожу к маленькому столу, на котором стоит ноутбук, и видеозапись наших прошлых репетиций уже открыта; нужно всего лишь нажать на «play ». Дуайт подготовился: загрузил в проигрыватель песню, под которую мы танцуем. Благо, с хореографом у нас вкусы сходятся – люблю песни Джоша Гробана.

Я сбрасываю с себя джинсовую куртку. Бросаю её и рюкзак на лавку в углу зала. Хорошо, что сегодня я пришла уже в тренировочных лосинах и майке. Мне осталось лишь сменить кеды на чешки. Пока я переобуваюсь, Дуайт наблюдает за мной сверху, сложив руки на груди.

- Я надеюсь, всё пройдёт успешно, и мне не придётся работать ни дня с твоим дублёром, - с достаточно явным отчаянием в голосе произносит парень.

Я знаю, о ком он говорит. Сейдж. Моя дублёрша. Противная девчонка, которая пропустила полгода занятий в танцевальной студии, а когда вернулась, создатель нашей школы танцев, даже не был смущён. Возможно, всё потому, что он тесно дружит с отцом Сейдж? И, может, именно по этой причине он решил, что сделать её моим дублёром – отличная идея…?

- Так же, как и я не хочу танцевать с Райаном, - комментирую я, поднимая голову на Дуайта.

Завязав ленточки на лодыжках, я поднимаюсь, и Дуайт тут же хватает меня за руку, кружа по комнате. Я смеюсь, заражаясь его хорошим настроением.

- Он зануда, правда? – подмигивает парень.

- Оо, дааа! – соглашаюсь, неоднократно кивая головой. – Я тоже очень надеюсь, что ты не оставишь меня перед самым финалом и мне не выпадет участь, выступать перед комиссией с Райаном, брызжущим слюной при разговоре.

Дуайт хохочет, запрокинув голову назад. Мы останавливаемся посреди зала.

- Ненавижу, когда он поправляет свои очки на носу, говоря, как он считает , нечто такое умное, - партнёр упирает руки в бёдра, отходя на полшага. - И почему он так подлизывается к Пабло? – возмущается Дуайт, имея в виду основателя студии. – Знаешь, а Кристофер не очень-то любит Райана.

Я усмехаюсь, начиная разминаться. Тяну парня за резинку его спортивных брюк, предлагая не болтать попусту, а делать упражнения вместе со мной. И ворча, Дуайт соглашается, однако он не перестаёт говорить о нашем хореографе Кристофере, который, по его мнению, часто намеренно делает вид, что не слышит вопросы Райана.

- Если бы Крис так не любил твоего дублёра, он бы уже попросил Пабло о переводе Райана в другую группу, - замечаю я, вскидывая бровь.

- Ну, конечно, - фыркает Дуайт.

Когда мы всё же решаем перейти к репетиции , и партнёр включает нужный трек, я чувствую волнение. Так всегда бывает во время наших тренировок. Я просто представляю себя перед сотнями гостей на дне рождения губернатора Джексонвилля , и дрожь в коленках напоминает тот час же о себе. Невероятное ощущение счастья, пронизывающего тебя. Это ощущение всегда со мной, когда я танцую.

Мы с Дуайтом следим за техникой – она обязана быть идеальной, иначе баллы будут низкими, и наша мечта не сбудется. Пока мы вальсируем, строго придерживаясь всех правил и повторяя заученные движения, я размышляю над тем, что это моя мечта, на самом-то деле. Когда новость о том, что наша группа будет участвовать в отборочном туре, дошла до нас, я видела, как напрягся Дуайт. Он знал, что я хочу танцевать на балу, как это делали ежегодно другие счастливицы. Дуайт знал, что это значит для меня. И, конечно, он согласился участвовать ради меня.

А теперь я здесь, в городке, забытом Богом – Палм-Бей. И что же делает Дуайт? Приезжает ко мне сюда. Ради моей мечты.

На свете есть настоящие друзья.

***

Мы выходим из музыкальной школы только через два с половиной часа, вспотевшие и измученные. Я мечтаю скорее попасть домой и принять душ. Дуайт направляется к своей машине, чтобы ехать в Джексонвилл.

- Прости, что тебе приходится преодолевать такое расстояние…- начинаю я, но партнёр спешит заткнуть мой рот:

- Когда ты перестанешь извиняться, Агнес? Всё нормально, понятно? Сейчас же летние каникулы. – Он раскидывает длинные руки в стороны, ухмыляясь.

Мы подошли к его небольшой тачке, и Дуайт снимает блокировку с дверей.

- Я приеду в четверг, крошка, - он по-дружески подмигивает мне и садится в машину. - Отлично потренировались! – говорит громче парень, поднимая большой палец левой руки вверх.

Машина с рёвом выезжает с парковки, оставляя после себя только клубы пыли.

Я отхожу к своему автомобилю, но не успеваю открыть дверь Субару, как слышу знакомый голос. Резко обернувшись, я вижу Джека. Он бежит ко мне и кричит. Я сначала пугаюсь и держусь за ручку дверцы крепче. Но потом Джек подбегает и наклоняется, тяжело дыша, уперев ладони в колени.

- В чём дело? – хмуро спрашиваю я.

- Привет, Агнес. – В его словах слышится смешок.

- Что тебе нужно, Джек? – говорю я грубо, чтобы он понял: мы - не друзья.

Он выпрямляется, стараясь перевести дыхание, но делает это очень долго, поэтому я, цокая языком, сажусь в машину. Джек начинает молотить по боковому стеклу руками, и мне, чёрт возьми, приходится, опустить его.

- Что тебе нужно? – повторяю я, не следя за тем, что интонация у меня весьма не дружелюбна.

- Прости, - наконец, удаётся ему произнести.

- Что? – я выдыхаю и смеюсь не по-доброму. – Что ты сказал? То есть, ты помнишь, что было на вечеринке два дня назад?

- Ага, - говорит он, а в глазах его – мольба. – Прости, Агнес, я был придурком. Этот Аарон – тот ещё засранец. – Осознав, что только что сказал, Джек тут же прижимает ладонь к груди. – Нет, не то чтобы я святой, просто я не знаю… Извини меня, Агнес.

Он звучит отчаянно. Другой человек на его месте не стал бы извиняться. Да и с чего бы? Мы практически не знаем друг друга. Мы почти не знакомы. Когда я раздумываю над своим ответом, Джек кладёт руки на окно так, что кисти оказываются в салоне. Своим жалобным взглядом он заставляет меня смотреть прямо ему в лицо. И я… сдаюсь.

- Ладно. Ладно, хорошо, - спешно произношу я. – Это было ужасно подло с твоей стороны, но я прощаю тебя.

Я смотрю в лобовое стекло и слышу, как Д жек облегчённо выдыхает. Он треплет меня по плечу, прежде чем выровняться.

- Ты классная девчонка, Агнес. Спасибо тебе. Правда.

Когда я смотрю на него, он поднимает два больших пальца вверх, чем вызывает у меня искреннюю улыбку. Ещё несколько секунд постояв рядом со мной, Джек уходит. Он скрывается за углом, и я почему-то лишь сейчас задумываюсь, а где его велосипед, и как он узнал, что я здесь.

Но я мысленно беру веник с полки и выметаю весь лишний мусор из своей головы. Не хватало мне ещё заморачиваться над тем, почему Джек появился сейчас и попросил прощения. Главное ведь, что он сделал это искренне. Мне показалось, он заплачет, если я прогоню его.

Я выезжаю на дорогу, но быстро бью по тормозам, испугавшись так сильно, что начинаю дрожать всем телом. Это Шеннон. Шеннон только что выскочила на проезжую часть, и я чуть не сбила её. Чуть не сбила её! Она быстро подбегает ко мне и открывает дверь со стороны пассажирского сиденья, залезает внутрь машины. Я кричу на неё и еду дальше, потому что водители других автомобилей сигналят без перерыва.

- Ты сумасшедшая?! – кричу я. – Тебе что, жить надоело?! Ты хоть представляешь, что я…

Но она не даёт мне договорить, лишь громко дышит и показывает на руль.

- Поворачивай налево сейчас же.

- Что? – Видимо, она совсем меня не слушала. – Иди ты в жопу, Шеннон. Ты что творишь?

- Поворачивай! – теперь ревёт на меня она. У меня брови лезут на лоб. – Там копы.

Я сжимаю руль крепче. Всё-таки поворачиваю его влево.

- И что? – раздражённо говорю я. – У меня всё в порядке с документами.

Когда мы уже проехали приличное расстояние, Шеннон смотрит на меня в упор, а потом наклоняется, тянется через меня и достаёт что-то из-под моего сидения. Это прозрачный пакет с… чем-то зеленовато-коричневым. Шеннон машет им в воздухе, всё ещё стараясь привести дыхание в норму.

- У тебя в машине травка, Агнес, - констатирует факт рыжая.

- Откуда она? – спрашиваю я дрожащим голосом.

Откуда она у меня? Я никогда не… Но тут я всё понимаю. Джек. Он не просил прощения, в действительности. Он пришёл, чтобы меня подставить.

Глава 5

Агнес

Палм-Бей – маленький город, но, как оказалось, даже по его дорогам можно ехать почти бесконечно. Я всё же решаюсь припарковаться возле старого книжного магазинчика. Мы уже далеко отъехали от «места происшествия». Я не смотрю на Шеннон, но она знает, что я жду объяснений. Эта девушка спасла меня от копов.

- Спасибо. – Мне стоило поблагодарить её.

Шеннон отстёгивает ремень безопасности и поворачивается ко мне. Её зелёные глаза сверкают в непонятной мне агрессии.

- Прости, что он так поступил, - практически шипит она, злясь. – Мне стыдно за Джека. Мы, вообще-то, друзья, и я не думала, что он на такое способен, но Аарон может быть очень убедительным.

Аарон?

- Что? – выдаю я быстро. – Зачем ему это нужно?

Шеннон щёлкает пальцами у моего лица, как будто приводя меня в чувство.

- Проснись, принцесса, - девушка щурит глаза. – Ты помнишь, как поставила его на место на вечеринке?! Думаешь, он стал бы это прощать? Ты просто не знаешь Мистера Совершенство.

Я морщусь.

- Какого чёрта? Это вы его так называете?

Я выхожу из машины, не давая возможности Шеннон ответить.

- Ты куда? – Рыжая выходит следом и закрывает дверь.

Я ставлю автомобиль на блокировку.

- Хочу купить кофе. По-твоему, я должна теперь жить в этой тачке?

Возле книжного магазина расположился небольшой грузовичок с пафосной вывеской, гласящей о самом вкусном кофе во всём штате. Поскольку, мне такие заявления кажутся глупыми, я могла бы пройти мимо такой надменности. Но выбора у меня нет. В этой деревне горячие напитки можно купить лишь через примерно каждые три километра.

- Один со сливками и сахаром, пожалуйста, - прошу я и гляжу вопросительно на Шеннон. – Ты будешь что-нибудь?

Она натянуто улыбается, оглядываясь.

- Я не пью кофе.

Я фыркаю и протягиваю парню в жёлтом фартуке и бейсболке того же цвета банковскую карту. Он с сожалением пожимает плечами, не переставая жевать жвачку.

- Только наличные, мисс.

Мне остаётся только зарычать, но, слава Богу, в заднем кармане сумочки завалялась десятидолларовая банкнота. Парень возвращает мне сдачу и отдаёт напиток.

- Хорошего дня, мисс, - улыбается он.

Я подхожу обратно к машине, но останавливаюсь, снова поглядывая на книжный магазин, явно кричащий, что помимо романов Достоевского и Остин здесь ничего ждать не приходится. Но мне почему-то так хочется заглянуть внутрь.

Шеннон успешно избавилась от травки, пока мы проезжали неблагополучный район, поэтому, думаю, нам сейчас ничего не угрожает. Даже если господа полицейские наткнутся на нашу машину, они ничего не найдут. Я думаю, Джека можно посадить за клевету. Ну, или хотя бы присудить к часам исправительных работ.

- Куда ты собралась? – возмущённо вопит Шеннон, разбрасывая руки в стороны, когда я поднимаюсь по деревянным ступеням.

- Тут продаются книги, - я показываю пальцем свободной руки на стеклянную витрину.

Рыжая идёт за мной, причитая:

- Я не слепая, Агнес. Зачем ты туда собралась?

- Я люблю книги, - объясняю я невозмутимо. – Ты можешь подождать меня здесь.

- Нет уж, - ворчит Шеннон.

Дверь открывается, и музыка ветра над головой даёт о себе знать, издавая мои любимые звуки. Мне вспоминается фильм «Семья напрокат», где маленькая Зоуи думала, что это музыка ангелов. Я улыбаюсь своим мыслям, собираясь пройти за небольшое заграждение около кассы.

- С напитками нельзя, - останавливает нас , неизвестно откуда взявшаяся , продавщица.

Закатив глаза, я оставляю дымящийся кофе на столе у входа и прохожу дальше. Как и ожидалось, классикой тут завалено большинство полок. Но и альтернативной литературе нашлось место. Это больше по части моей сестры. Она читает Чака Паланика, Хантера Томпсона и поклоняется творчеству Ирвина Уэлша, называя его «сэр Ирвин Уэлш». Саманта долгое время высмеивала мои литературные пристрастия, потому что на моих полках можно было найти книги таких авторов, как Агата Кристи и Джеймс Хедли Чейз. Я столько раз вбивала ей в голову, что это классика детектива, но Сэм отвечала , что подобное чтиво лишь пудрит мне мозги. Я до сих пор остаюсь горячей поклонницей Кристи и мне наплевать на то, что думает по этому поводу Саманта. Но мои книжные вкусы с того времени несколько изменились. И каково же было моё удивление, когда я встретила любимого автора среди прочих книг здесь. На полках слева в задней части магазина выставлены четыре книги Джоди Пиколт.

- Ох, чёрт возьми, - вырывается у меня.

- Что? – шепчет тихо Шеннон у меня за спиной, а потом она вдруг оказывается возле меня. – Агнес, твою мать, ты меня вообще слушала? Ты слушала, что я говорила эти , чёртовы , десять минут.

- Нет, - честно признаюсь я, переводя взгляд от неё к любимым книгам.

- Ну, просто отлично, - вздыхает рыжая, смотря в старые окна, которые уже давно, наверняка , не мыли.

У меня на карточке не хватит денег, чтобы купить все четыре книги. Родители считают, что мне пора самой зарабатывать, поэтому это мои последние карманные перед стажировкой. Потом уже мой начальник (будущий начальник) станет платить мне, и за счет этого я буду жить, как-то пытаясь ещё и отложить немного денег для собственных целей и планов.

Жуя щёку изнутри, я всё же решаюсь на последние деньги купить две книги, которые уже есть в моей коллекции, но они оформлены иначе. И, конечно , я могла бы их не брать, подождать зарплаты, но это же Джоди, а я скупаю её книги везде. Поэтому, совесть мне просто не оставляет выбора. С романами «Хрупкая душа» и «Мой ангел-хранитель» я бреду к кассе с чувством эйфории.

Продавщица в безвкусной розовой майке с безразличием пробивает мне товары и принимает мою карточку, которую позже проводит через датчик. Тот пищит, и она вскоре, распечатав чек, отдаёт мне товары вместе с банковским подтверждением того, что когда-то у меня были деньги.

В Джексонвилле после покупки в книжном магазине вам всегда пожелают приятного прочтения. Но, по всей вероятности, здесь так не принято. Я наигранно улыбаюсь продавщице и выхожу на крыльцо. Женщина даже не решилась поднять уголки губ в ненастоящей усмешке. Да и чёрт с ним.

- Мой кофе остыл, - жалуюсь я Шеннон, аккуратно складывая романы на заднем сиденье своего седана.

- Ага, может, не надо было входить в место, где продаются буквы? – издевательски спрашивает рыжая и гримасничает, отчего веснушки на её светлом лице проступают более отчётливо.

Она просто глупышка. Кто же отказывается от книг? Кто отказывается от знаний, которые они приносят? Лишь глупцы.

- Думаю, мы можем ехать. Я ужасно хочу домой. – Я сажусь в машину.

Шеннон пристёгивается, как и я. Она отвечает:

- Ты имела в виду, хочешь попасть скорее в дом своей тётушки?

- Нет, - вздыхаю я почти горестно. – Я имела в виду то, что сказала.

Всего два месяца, Агнес. Они не могут стать ужасными.

Ещё более ужасными.

***

Я не разговаривала с сестрой уже более трёх дней, и для нас это более чем приемлемо, потому что Саманта часто ночует вне дома и гуляет постоянно с кучей ребят из компании, с которой я никогда не стала бы общаться. Но сейчас мне, чёрт возьми, нужно, чтобы она взяла трубку и объяснила, какого чёрта творится в этом городе. Мне нужно, чтобы Сэм рассказала мне, зачем она таким образом перешла дорогу «золотому мальчику», который так меня ненавидит. Точнее, её. Точнее, нас обеих.

Да неважно. Он мне жизнь портит. А если бы Шеннон не спасла меня от полиции? Если бы не рассказала про травку? Что было бы ? Меня бы посадили. Или не знаю, что… но о хорошем будущем можно было перестать мечтать. Вот это точно.

- Да возьми же ты трубку, - бурчу я, меряя шагами свою новую маленькую комнату.

Я прохожу от кровати до гардеробной, потом обратно. И снова, и снова, и снова. Пока раз за разом после бесчисленного количества гудков я попадаю на автоответчик. Я хочу убить Сэм. Я хочу поговорить с ней, чтобы понять ситуацию, увидеть её изнутри и, может быть, даже найти общий язык с этим Аароном.

Люди пялятся на меня, показывают пальцем. Один парень сегодня хлопнул меня по плечу в супермаркете, сказав, что я – молоток. Наверное, он перепутал меня с сестрой. Конечно, так и есть. Мне это, на самом деле, в данном случае не очень приятно. Такое чувство, будто Саманта оставила на мне клеймо.

Прежде чем лечь спать, я набираю сообщение Саманте: «Пожалуйста, позвони мне утром. Это срочно».

Надеюсь, она не совсем бессовестная. Мне бы не хотелось тревожить родителей и вгонять их в беспокойство из-за того, что Сэм не выходит на связь со мной. Я заходила на её профиль в «Фейсбуке »: Сэм запостила пару фоток со ссылкой на свой инстаграмм. Фотки с каким-то татуированным парнем. Он явно во вкусе Сэм. На всякий случай пишу смс -ку ей и в социальной сети тоже: «Позвони мне. Нам нужно поговорить».

Возможно, она просто знает, что мне ужасно сильно хочется надрать ей задницу?

***

Соседский индюк орёт так громко, и это заставляет меня проснуться. Впрочем, мне стоит быть благодарной этой птице, иначе я бы опоздала на собеседование, которое в обязательном порядке должна пройти перед тем, как я преступлю непосредственно к практике. Конечно, я проходила онлайн-опросы, а так же общалась по скайпу с руководителем отдела кадров, но я знала, что мне придётся столкнуться с самым волнующим действом всего процесса – встречей с самим мистером Джоном Честером Галлахером лицом к лицу.

Я отрываю голову от подушки и тянусь к своему смартфону. Я вздыхаю, когда вижу, сколько раз звонил будильник и сколько раз я его отклонила. Будильник… Какое странное слово. Эта штука не будит – она раздражает.

Как только мне удаётся отключить сигнал, я откидываю одеяло и, поднявшись с постели, направляюсь в душ. Простояв под горячими струями больше десяти минут, слышу, что телефон снова начинает звонить. Это, чёрт возьми, действительно меня бодрит! Я выключаю воду , бегу в спальню и отвечаю на вызов. Я знала, что это звонит она.

- Ну, привет, сестрёнка! – говорю я быстро, стараясь не кричать. - Спасибо, что подставила меня и даже не предупредила! Я тебе, знаешь, как благодарна?! Особенно, мои волосы, которые пострадали из-за твоих безрассудных поступков! Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить? – Я даже не даю сестре и слово вставить. Вытаскиваю из шкафа нижнее бельё, которое собираюсь надеть и швыряю его на постель. – Нет… как ты можешь представить…? Тебе же плевать на всех. И на меня тоже. Ты просто делаешь то, что хочешь и не думаешь о других…

Когда я, зажав телефон между плечом и ухом, застёгиваю бежевый лифчик, заведя руки назад, Сэм решает меня перебить. П редставляю её перекошенное лицо, и как она фыркает , изрекая отнюдь не самые дружелюбные слова:

- Может, прекратишь истерику, Агнес? – Могу поклясться, она пила. Даже на другом конце провода я, словно, чувствую, как от неё разит спиртным. – Ничего такого не произошло.

- Ничего такого не произошло?! – громко переспрашиваю я, направляясь в ванную, чтобы почистить зубы.

- Х ватит разводить панику! – вскрикивает на меня Саманта, что заставляет меня замолчать.

Но я ненавижу, когда она так делает. Возомнила себя старшей сестрёнкой лишь потому, что родилась на две минуты раньше меня! Считает, что всегда права. У неё ужасный характер, дурные манеры… И несмотря на всё это, я её безумно люблю. И ненавижу. В одно и то же время.

- Я знаю, что ты сегодня будешь проходить собеседование, - неожиданно говорит сестра, и я замираю с зубной щёткой в руках.

- Откуда ты…? – осёкшись, я мотаю головой. - Ты помнила?

Сэм вздыхает.

- Можешь думать, что угодно: день в календаре закрасила маркером или записала всё в ежедневник, чтобы не забыть. Но, по правде говоря, я не веду ежедневник…

- Я знаю, - улыбаясь и оперившись о раковину, отмечаю я.

Как будто, я вижу, как Сэм кивает головой, сглотнув. Интересно, дома ли она сейчас?

- Можешь думать, что угодно, - повторяет сестра, - но я помню про всё, что для тебя важно, Агнес.

Я замолкаю, прислоняюсь спиной к стене. Глядя в зеркало напротив: на свои распущенные длинные волосы , гадая, точно так же ли у Саманты они струятся по плечам, или она завязала их в высокий хвост, как делает чаще всего.

- Я люблю тебя. И если я этого не произношу вслух, это совсем не означает обратное.

Только я сбираюсь сказать, как я люблю её, чтобы продлить откровенный момент, Сэм сразу переводит тему.

- Джон Галлахер – нормальный мужик. Я считаю его сына мудаком, а он считает его почти мудаком.

Я прыскаю со смеху.

- Почти?

- Ну, Аарон же ему не чужой, поэтому «почти ». В любом случае, это мои предположения. А что я знаю точно, - она выдерживает небольшую паузу, - Джону ты понравишься. Я ведь ему понравилась. И с тобой проблем не будет. Он тебя в обиду Аарону не даст.

Сначала я очень хотела рассказать сестре, как Рон схватил меня за волосы и унизил перед всеми. Хотела рассказать, как его «свора собак» устроила практически на меня охоту. Но после таких чувственных слов Саманты, мне совсем не хочется её расстраивать. Я надеюсь, она ни с кем из этого города не общается достаточно хорошо, чтобы узнать о поведении Аарона от посторонних людей. В любом случае, я решаю повременить с этим разговором. А, возможно, мне хочется научиться постоять за саму себя. Сэм может это делать, потому что круг её общения вынуждал быть сильной. В моём случае нужно было защищаться разве что от скучных ботаников, рассуждающих только о законах Ньютона.

- Слышишь? – вдруг отзывается голос сестры в трубке. Она усмехается. – Мама зовёт к завтраку.

- Ты ночевала дома? – с неподдельным удивлением спрашиваю я.

Сэм смеётся, и я слышу, как она чертыхается, ударившись обо что-то.

- Ну, мама так думает…

Закатываю глаза на слова Саманты:

- Расскажу тебе позже, как горяч в постели мой новый бойфренд.

Я засовываю всё же зубную щётку в рот, прежде прокомментировав:

- У тебя каждую неделю новый.

- С Билли у нас всё серьёзно, - засмеявшись громче, Сэм открывает шкаф - петли скрипят. – Возможно, мы будем вместе больше месяца.

Я сдерживаюсь, чтобы не выплюнуть зубную пасту в раковину, но улыбку никак не скрыть. Сэм сейчас выходит из своей комнаты, судя по звукам, и направляется на кухню, судя по её восхищённому отзыву:

- Как же вкусно пахнет, Агнес! Надеюсь, тётя Эннис нормально тебя кормит.

Я не успеваю ей ответить что-либо, потому что сестра не даёт мне этого сделать:

- Ладно, я отключаюсь, а то мама снова станет отбирать у меня телефон, чтобы поговорить с тобой. А это вы можете делать два часа напролёт.

Я, усмехнувшись, лишь мычу в трубку и бросаю смартфон на плетёную корзину для грязного белья.

***

Чёрный костюм девушки-администратора наверняка стоит не менее восьми ста долларов, и я чувствую себя в этой бежевой юбке и белой блузке совершенно не уютно. Возможно, мне всего лишь показалось, что она смерила меня взглядом, когда я подошла к стойке в холле, чтобы объявить о своём приходе, но эта блондинка не из простых. Я была в гостинице, принадлежащей мистеру Галлахеру, что находится в Джексонвилле , и совсем не удивительно, что в таком большом городе, отель высшего класса имеет пять звёзд. Насколько мне известно, гостиница в Палм-Бей удостоена лишь четырёх звёзд. Но и это совсем немало для… провинции. Однако это фойе шикарно - стены отделаны дорогим деревом, а дубовые полы застелены коврами, вероятно, от лучших восточных мастеров. Благодаря наличию собственной вертолётной площадки и частного гольф-клуба, гостиничная цепь «Эбел» в Джексонвилле и других крупных городах штата заслуживает звание лучшей во всей Флориде. И, как я вижу, количество звёзд не мешает другим гостиницам этой цепи не терять «лицо».

Я следую за администратором по левому крылу отеля, где расположено несколько дверей, за которыми, судя по деревянным табличкам, находятся кабинеты членов управленческого отдела. А в самом конце коридора, за большой двустворчатой дверью из тёмного дерева, расположен кабинет самого мистера Галлахера. Без стука, без предупреждения блондинка распахивает дверь в кабинет своего шефа и жестом руки, конечно, не без фальшивой улыбки, просит меня войти внутрь. Переступив порог, я оборачиваюсь на звук каблуков, стучащих по полу, явно удаляясь. Администратор оставила меня одну здесь. Мне остаётся смотреть или на закрытую высокую, до самого потолка, дверь или на пустое место директора, или на… хм… платяной шкаф стоящий прямо посреди кабинета. Это шутка такая?

Недолго раздумывая, я решаю подойти к нему. Тем более что одна дверца распахнута. Хороший шкаф. Видно, что не дешёвый. Но что он делает здесь? И почему мистера Галлахера нет на месте? В комнату кто-то заходит, и я отскакиваю от шкафа на полметра, чтобы встретиться с глазу на глаз с парнем, который унизил меня на своей вечеринке в «Закрытом квартале». Аарон Галлахер. Высокий, голубоглазый брюнет в тёмном костюме, с рубашкой, не застёгнутой на пуговицы доверху. Думаю, галстук ему бы не помешал.

- Что? – Аарон вскидывает бровь, пряча обе руки в карманах брюк. - Собираешься в Нарнию?

Глава 6

Аарон

- Сэр, вас там уже ждут… - неуверенным голосом бормочет отельер, но стоит мне поднять два пальца вверх, как он тут же замолкает, потупив взгляд.

- Здравствуй, Арнольд, - говорю я, не смотря на него , и перебираю почтовые извещения, которые пришли на имя гостиницы.

Арнольд проводит пальцами по своим усам и, заприметив в холле кое-кого из персонала, принимается давать указания.

Я бросаю абсолютно ненужную информацию в виде конвертов от турагентов на часть стола, около которого стоит отельер. Он тут же убирает письма, а после поворачивает резко голову на звук голоса моего лучшего друга.

- Ты где был? – Джереми выходит из кабины лифта и, вытирая влажные волосы на голове полотенцем, надвигается ко мне.

Он бьёт меня по спине приветливо. По всей видимости, он принимал душ после тренировки. Джер такой же ублюдок, как и я, и ему нравится, когда за ним ухаживают, как за особенным гостем. Именно поэтому одна из официанток гостиничного ресторана приносит ему фреш, хлопая ресницами. Джереми благодарит её и, глядя ей вслед, опускает глаза на задницу девушки, обтянутую узкими чёрными брюками.

- Так где ты был всё утро? – наконец, Джер обращает внимание на меня.

Повернув голову в сторону новоприбывшего гостя, я говорю:

- У Майкла.

Друг лишь понимающе кивает. Наступает неловкая тишина, и мы оба наблюдаем за тем, как носильщик предлагает гостю, мужчине в цветастой футболке и простых джинсах, свои услуги.

Я, вздохнув, оборачиваюсь к Арнольду. Он, шмыгнув носом и неумело спрятав капли против насморка, становится в стойку смирно.

- Она у отца в кабинете? – цокнув языком, вопрошаю я.

Арнольд нервно откашливается.

- Да, сэр. Кимберли только что проводила туда мисс Хоггарт.

Салютую Джереми, отмечая, что в его глазах пляшет ухмылка, когда он отпивает свой апельсиновый фреш из бокала. Пройдя не спеша в левое крыло отеля, я встречаю сногсшибательную Кимберли. От неё всегда так хорошо пахнет, что от этого просто сносит крышу. Она многозначительно на меня смотрит, проходя вперёд, и я оборачиваюсь вокруг своей оси, чтобы увидеть, как Ким повернула голову. Я подмигиваю ей, произнося не очень громко:

- Сегодня вечером в моём номере.

Она хихикает, удаляясь, но настроение у меня улучшилось. Как обычно это и бывает, если я знаю, что проведу ночь с Кимберли. Эта женщина восхитительно трахается.

Собравшись, отбрасываю пошлые мысли. Поправляю запонки на рукавах пиджака. Привожу в порядок воротник рубашки и достаточно медленно поворачиваю ручку двери кабинета папы. Чёрт! Я забыл позвонить в мебельную компанию, сотрудники которой обещали заменить нам шкаф – у него сломалась ручка дверцы. Работники в этой фирме совершенно безалаберны, потому что должны были приехать ещё вчера днём с заменой.

Достаю предварительно телефон из внутреннего кармана пиджака и вхожу в офис. Посреди него возле повреждённого гардероба стоит проклятая сестра Саманты Хоггарт. Она заглядывает внутрь платяного шкафа, пока не замечает меня, и выпрямляется тот час же.

- Что? – иронично начинаю я, засунув телефон в карман брюк, а следом за телефоном решаю спрятать в карманах ладони. – Собираешься в Нарнию?

Она нервными движениями заводит пряди волос за уши; глаза её растерянно глядят на меня, прежде чем сощуриться в узнавании. Вздохнув, я прохожу к рабочему столу и сажусь за него, позади которого панорамное окно открывает вид на Палм-Бей.

- Присаживайся, - стараясь скрыть довольную ухмылку, я указываю на кресло, находящееся с другой стороны стола.

Кажется, девчонка совсем не дышит, с нереальным презрением рассматривая меня. Её ноги передвигаются только через пару минут после того, как моё предложение прозвучало. Она садится неторопливо напротив, кладя небольшую сумочку на подлокотник, а красную папку оставляет на столе. Я забираю её, перелистывая страницы. Так-так-так.

- Государственный университет в Джексонвилле ? – изогнув бровь, я поднимаю взгляд на Агнес.

Она отвечает мне с особой брюзгливостью:

- Где мистер Галлахер?

- Я – мистер Галлахер, - сжав зубы, говорю я.

- Я имею в виду… - переводя дыхание, Агнес , по-видимому, сдерживается, чтобы не устроить скандал. Но это явно не сыграет ей на руку. – Джон Галлахер.

Я откидываюсь на кресле.

- Ааа… вот ты о чём. – Веду плечами дурашливо. – Отец с матерью в Европе на неделе моды. Я за него.

Агнес сглатывает, и я не могу не отметить, как сильно она похожа на Сэм. Когда она смотрит в сторону, давая время разглядеть её профиль, я вспоминаю, как это делала Саманта, выдыхая облако сигаретного дыма в воздух. Она смотрела на неподвижную гладь озера и бросала в него мелкие камушки лягушкой, создавая «блины» на воде. Мы были хорошими приятелями. Почти друзьям. Хорошо проводили время вместе: Я, Сэм и Джереми. Это было действительно весело, а потом она просто призналась, что всё это время фальшивила, обманывала меня. Из-за какой-то своей подружки, с которой я переспал? Это не серьёзно. Не знаю, что произошло между Джереми и Самантой, но он не смог возненавидеть её так же, как и я. Возможно, потому что она не ему навредила и не его опозорила перед всем городом.

- Ну, просто отлично, - фыркает Агнес, опуская глаза.

Я продолжаю изучать её личное дело и обращаю внимание на графу «Х обби ». Танцы?

- Танцы? – спрашиваю вслух.

Девушка вскидывает голову. Её слегка вздёрнутый нос покраснел.

- Да, - с неохотой говорит она. – Бальные.

Для такой, как она, это вполне предсказуемо.

Я не собираюсь прощать ей тот средний палец, который она при всех мне показала. Всё дело в том, что она решила заткнуть мне рот прилюдно. При моих гостях. Этого я не извиню.

- Давай ты скорее подпишешь заявление на практику и… и я пойду, - заламывая пальцы, бормочет Агнес.

- Ага, - соглашаюсь я, закусив щёку изнутри. – Только должность впишу.

Передав ей листок бумаги минутой позже, я могу наблюдать, как её большие карие глаза становятся ещё больше от изумления и возмущения.

- Горничная?? – в отличие от всего, что Агнес говорила раньше, эта фраза получилась у неё наиболее громкой. – Но мне обещали работу метрдотеля. – Девушка машет бумажкой перед моим лицом.

Бесстрастно я поднимаюсь со своего места. Засунув снова руки в карманы, я сажусь на стол рядом с креслом, в котором сидит Агнес. Она стреляет глазами в мою сторону, и остаться хладнокровной у неё не получается.

- Это тебе обещал мой папа, - невозмутимо начинаю я, пожав плечами. Лёгкая улыбка играет на моих губах. – Но не я. – И добавляю спустя мгновение: - Мисс Хоггарт.

Резко набрав воздуха в грудь, она убирает волосы с лица. Вновь заламывает пальцы, прекращает через несколько секунд, и начинает снова. Она волнуется, нервничает. Мне нравится это. Мне это чертовски нравится.

- Совершенно нечестно то, как ты поступаешь со мной, - с упрекающей интонацией произносит Агнес, ладонью проведя по лбу.

- А то, как поступила со мной твоя сестра – это честно?

На моё удивление, она смеётся. Не задорно, но это похоже на насмешу. Стискиваю зубы крепче.

- Это просто видео-ролик, где ты голый танцуешь под песню Бритни Спирс, - комментирует девушка, склонив голову на бок.

- Нет, - говорю я сурово.

- Нет? – Её высмеивающий взгляд делает из меня зверя. Ей лучше так не смотреть.

Взяв себя в руки, отвечаю:

- Это была песня Агилеры.

Агнес прыскает со смеху, а после выставляет руку вперёд в извиняющемся жесте. Моё терпение на исходе, но я решаю смолчать, ожидая её будущих слов. Однако и она ничего говорит, а лишь оглядывает кабинет, как будто в поисках запасного выхода. Как будто ей хочется сбежать и скрыться. Это мне и нужно, чтобы она уехала отсюда, как можно дальше и не возвращалась в Палм-Бей. Ни она, ни её сестра

Но я, как оказалось, истолковал поведение Агнес неправильно. Она всего лишь оценивала вид офиса отца.

- Выглядит всё очень даже неплохо, - выпятив нижнюю губу, словно ревизор, кивает головой неоднократно.

Я закатываю глаза в ответ, а девушка продолжает:

- Никогда бы не подумала, что сын такого известного и многоуважаемого человека…

- Не продолжай! – я обрываю её, и она, раскрыв рот, снизу вверх буравит меня взглядом. – Я не хочу слышать, что ты собиралась сказать дальше.

Поднимаю красную папку, открываю её на нужной странице и указываю пальцем на графу «О тказ».

-Вот здесь я поставлю свою подпись, а потом подпишешься ты. - Выдерживаю небольшую паузу, наблюдая за паникой, которая в её глазах за считаные секунды вырастает в гигантских размерах. – Или соглашайся на работу горничной.

Практически могу видеть, как в её голове табличка с надписью «метрдотель» сгорает, а вместо неё появляется другая – с надписью «горничная». Горничная, горничная, горничная. Это слово, я точно могу сказать, крутится в её мыслях, заполняя всё остальное важное для неё. На данный момент одна лишь моя галочка может изменить ход вещей.

Но я ведь добрый. Я даю возможность подумать и решить.

- Хорошо, - тихо проговаривает Агнес одно единственное слово.

Я наклоняюсь, теперь сверкая улыбкой, и прикладываю ладонь к уху, делая вид, что не расслышал.

- Что ты там бурчишь?

- Я сказала: «Х орошо!» – вскрикнула она, и мне пришлось отпрянуть.

Я бросаю красную папку ей в руки и подписываю заявление, которое подпускает студента к практике, от имени отца.

Сжимаю руками края стола по обе стороны от меня ещё некоторое время, но потом отхожу от Агнес на два шага и обхожу стол.

- Ну что ж, - поправляя пиджак, произношу я, - поздравляю, мисс Хоггарт, с назначением.

- Спасибо! – самим ненавидящим и уничижительным тоном из всех существующих выдаёт она и идёт к выходу, подхватив быстро свои вещи.

Я не могу опустить взгляд на её попу, и она кажется мне довольно привлекательной, хотя, конечно, я предпочитаю девушек более миниатюрных. И тех, кто не швыряет в меня своим высокомерием. Тех, кто не показывает мне средний палец при первой встрече.

- Агнес? – зову её я, и она останавливается, так и не дотянувшись до круглой ручки двери.

Незамедлительно обернувшись, девушка встаёт в оборонительную позицию.

- Я слушаю.

- Я слушаю, мистер Галлахер, - поправляю её я, сложив локти на столе и скрестив пальцы обеих рук.

Выдавив из себя ненастоящую улыбку, Агнес говорит:

- Я слушаю вас, мистер Галлахер.

Отлично. То, что надо.

- Я, вообще-то, надеялся, что, предложив тебе работу горничной, я получу от тебя драгоценный отказ от практики.

Она хмурится в недоумении.

Да, грудь у неё неплохая. Очень даже хорошая.

Да у неё отличная грудь!

Опустив голову, чтобы незаметно вдохнуть, я покачиваюсь в своём кресле, словно командир. Отец узнает – убьёт.

- Но ты такая упрямая, и меня это весьма и весьма не устраивает, - с расстановкой замечаю я. – У меня была цель, выгнать тебя отсюда, понизив тебя в должности. Я считал, ты достаточно умна, чтобы убраться по доброй воле. Но, - поднявшись, я измеряю шагами просторную комнату с серой краской на стенах, - я ошибался. Ты не такая, как своя сестра. Ты хочешь казаться дерзкой, но ты не такая.

Её непонимающий взгляд сменяется растерянностью, которую я уже видел сегодня в начале нашей встречи.

- Я сломаю тебя в два счета, Агнес. Уезжай отсюда, и я тебя не трону. Обещаю.

Она стоит, как вкопанная. Кажется, она не в силах сказать что-либо. Но, вероятно, очнувшись, мотает головой отчаянно.

- Я не хочу уезжать. Эта практика для меня очень много значит. Если вы , мистер Галлахер, решили, что менять ежедневно постельное бельё я смогу лучше, чем координировать гостей, ну, что ж… так тому и быть.

Она разводит руками: в одной из них чёрная сумка, в другой же – красная папка, которую мне хочется разорвать и выбросить.

Удивительно, как долго мне удаётся сохранять спокойствие.

- Когда Саманта уезжала, я обещал ей, что растопчу её, если она вздумает вернуться. – Уперев одну ладонь в бок, трясу в воздухе свободной рукой. – Ты хоть представляешь, чего мне стоит быть достаточно снисходительным к тебе? И только потому, что твоё имя не начинается на «С». Я ненавижу твою сестру всем сердцем, и если ты останешься, то война не минует тебя стороной.

Она беспечно ведёт плечами, якобы желая показать, что ей не страшно. Но я вижу, как напугал её. Я вижу это в её глазах.

- Я не уеду.

- Даю тебе последний шанс… - предупреждающе говорю я.

Эта сучка имеет наглость перебить меня:

- Я не уеду. Я же сказала. Ещё раз повторить?

Она бросает мне вызов?

Нет, в ней нет ничего от своей сестры. Она хочет такой казаться. Однако этот глупый заячий страх никуда не денется.

- Это твоё решение, - копирую её жест, развожу руками. – Ты будешь жалеть.

Агнес на это ничего не отвечает. Лишь разворачивается, чтобы уйти. Я оказываюсь быстрее, чем она и открываю дверь перед ней, улыбаясь.

- И, пожалуйста, - решаю сказать я, когда девушка уже почти перешагнула порог, - отметь в своём дневнике, который ты, я уверен, ведёшь, насколько благородно я себя повёл по отношению к тебе.

Я прикладываю руку, которой не держу дверь, к груди.

- Это как же? – фыркает Агнес.

- Я дал тебе выбор – ты приняла решение.

- Аааа, - протягивает девушка, грустно улыбаясь. – Ну да. Я отмечу и то, насколько благородно ты поступил, когда схватил меня за волосы, причинив не только физическую боль.

Моя улыбка моментально сходит, освобождая место для… раскаяния?

Нет, этого я чувствовать не могу.

Агнес уходит, и я смотрю ей вслед. Эта уверенная походка сбивает с толку, но так быть не должно. Потому что ненависть никуда не делась.

Глава 7

Агнес

Из музыкальных колонок в доме Вивьен гремит музыка. Она обожает песню «Fire Breather » от Laurel , и пританцовывает на месте, крася себе ногти на ногах. Наконец, за последние несколько дней изображение в скайпе нормализовалось, и мы сможем нормально пообщаться с помощью видеосвязи.

- Кстати, - Вив поднимает кисточку, с кончика которой свисает капля голубого лака, - я посмотрела на этого, как ты выразилась, «говнюка», Агнес, и знаешь что?

Её глаза сканируют монитор, словно по её вскинутым бровям я смогу понять, что хочет она мне сказать.

- И что же? – закатываю я глаза, продолжая выписывать в блокнот цитаты из наиболее полюбившихся мне книг.

Вивьен прикладывает свободную ладонь к груди и театрально вздыхает:

- Он безумно красив. Просто чер-тов-ски красив, подруга. – А потом на одном дыхании выдаёт: - Т ы обязана замутить с ним, понимаешь? Просто обязана.

Я смеюсь над ней.

- Ты не серьёзно, Вив, - качаю головой, даже не вскидывая глаз на брюнетку, заслоняющую весь экран своим хрупким телом, но она так близко сидит, что это выглядит действительно смешно. – После всего, что я тебе рассказала про него, ты должна его возненавидеть была, а получилось так, что, увидев его фото, ты в него влюбилась?

- Не влюбилась! – категорично восклицает Вивьен, и я убавляю звук на ноутбуке, потому что у меня уши заложило от её крика. – Но ты не можешь игнорировать такого красавца.

Вздохнув, я отставляю ручку в сторону и закрываю блокнот с изображением осеннего леса на обложке.

- Боюсь, я не смогу его игнорировать.

Вив, что знает про все мои проблемы, связанные с этим придурком, комментирует:

- Ну, что ж, возможно, всё, что ни делается, то к лучшему.

- Ну, конечно, - я закатываю глаза, а после навожу порядок на письменном столе.

Вив известно , какой я перфекционист, и бороться с этим просто бесполезно. Зато моя сестре обожает раскидывать личные вещи по дому, искренне считая, что я, завидев такое, должна пройти мимо и не трогать то, что принадлежит ей. Даже если это что-то лежит в центре гостиной.

- Что ты опять там читаешь? – вопрошает подруга, наклоняясь ближе, как будто желая через экран добраться до меня.

- Я не читаю, - отвечаю, разложив книги. – Я записываю в свой блокнот самые любимые цитаты.

Вив склоняет голову на бок.

- И что же ты выписала сегодня?

Я копирую её жест:

- Как будто тебе это интересно.

- Ты права, - Вивьен щёлкает пальцами, откидываясь на спинку сиденья своего стула. – Мне это совсем не интересно.

Она берёт в руки карандаш, принимаясь что-то рисовать на листке бумаги, что лежит перед ней. И несколько минут так и проходят: мы слушаем её музыку, а я молча наблюдаю за подругой, вырисовывающей круги , и , сжимая время от времени губы в трубочку.

- Знаешь, я думаю, - встрепенулась вдруг подруга, вскинув голову, - тебе нужно посмотреть на все свои проблемы с лучшей стороны, понимаешь?

Но я качаю головой непонимающе, сложив руки перед собой, приготовившись услышать что-нибудь в стиле Вивьен: немного легкомысленное и , чаще всего , не имеющего ничего общего с настоящей проблемой.

- Ты слишком тяжёлая, Агнес, - говорит она, изображая пальцами кавычки в воздухе. – Будь лёгкой. Относись ко всему проще. Ты в чёртовом Палм-Бей два месяца? Ну и отлично! – Вив хлопает ладонью по своему деревянному столу. – Заведи друзей, посмотри город, начни флиртовать с парнями, лишись девственности. Проснись, детка! – Она вновь щёлкает пальцами, но сейчас сделала это пару раз прямо перед веб-камерой. – Жизнь всего лишь одна! Ты ведь не будешь круглыми сутками прозябать в грёбаном отеле, верно? Ты должна ходить на вечеринки, влюбить в себя самого красивого мужика и почувствовать легендарных бабочек в животе.

Это совсем не в духе Вивьен. Это, как будто, говорит не она.

Подруга опять наклоняется, но в этот раз она смотрит в камеру абсолютно серьёзно.

- Хей, - произносит она с немного грустным выражением лица. – Ты меня слышишь? Жизнь одна. И молодость одна. Второго шанса не будет.

Через минуту, пока я раздумываю над её словами, она добавляет:

- Никогда.

«Никогда», - думается мне. – «Никогда».

***

Запах, который доносится с улицы – запах цветов, что растут на грядках перед домом у Эннис – невероятно прекрасен. Это поднимает мне настроение с утра, пока я допиваю чашку ароматного кофе, заботливо приготовленного тётей. Я всего лишь решаю воздержаться от булочек, которые она испекла. Сегодня после работы в гостинице мне предстоит снова увидеться с Дуайтом: мы будем репетировать. Поэтому, думаю, что чувство лёгкости мне просто необходимо. Овсяные хлопья на завтрак не помешали бы , однако тётя Эннис ненавидит овсянку и всё, что с ней связано. Итак, чего нет у неё в доме ? Ответ верный.

- Я ухожу! - кричу я, поднимая голову, глядя на лестницу.

На втором этаже журчит вода, и я смело переступаю порог, бегу в гараж, сажусь в свой седан, завожу его и после того, как ворота гаража автоматически открываются, выезжаю на дорогу. Песня Зейна Малика придаёт энтузиазма. Я пританцовываю, вливаясь в небольшой поток машины главной дороги Палм-Бей. Подпеваю Зейну, словно чувствуя его поддержку, когда он поёт: «Говорите, что хотите». Он напоминает мне Сэм, я безумно сильно хочу походить на неё. Такие люди совершенны: им плевать на чужое мнение. Как я хочу быть такой!

Мысли о схожести Зейна Малика и Саманты Хоггарт отвлекают меня от того, чем я должна заниматься сейчас , прежде всего – следить за движением машин и не нарушать правила. Чёрт возьми, Агнес, ты ведь не хочешь лишиться прав , ведь только два года назад ты их получила! В меня чуть не врезается чёрный «Land Rover »! Я сдерживаю крик, приложив ладонь ко рту, резко сворачивая руль вправо; этот внедорожник вылетел так незаметно из-за угла, что мне ничего не оставалось, как повернуть машину. И, там самым, я загородила путь двум автомобилям позади. Боже, как хорошо, что здесь мало машин. Будь мы в Джексонвилле , аварии не миновать. Кто этот козёл, который решил, что выезжать на встречную полосу – в пределах нормы? Или правила дорожного движения не действуют для него в Палм-Бей??

Водители машин, которых я задерживаю, сигналят, пока я всего лишь стараюсь отдышаться и прийти в себя. Да, копов здесь нет, но камеры , следящие за порядком на дорогах города, уже всё засняли, и совсем скоро какой-нибудь мужик в форме выпишет мне штраф, чтобы доставить по адресу моей временной регистрации. Почему я вообще думаю об этом? Я должна думать о том, что мне удалось спастись. А вдруг придурок на дорогой тачке врезался бы в меня или в любую другую машину. Что было бы тогда?

Пропустив авто, что не перестают гудеть сзади моего седана, я набираю полную грудь воздуха и нажимаю на педаль газа. Встроенные часы на приборной панели показывают уже… девять часов утра!! Твою мать! Я еду быстро, совершив несколько обгонов и получив, уверена, очень нехорошие слова вслед, которые, к счастью, не услышу. Несмотря на то, что скорость уже и так завышена, насколько может мой автомобиль себе это позволить, я всё равно уже опоздала, а на парковочном месте гостиницы «Эбел» я оставляю машину только в десять минут десятого. В инструкциях, которые мне дали после собеседования с Галлахером младшим, сказано, что горничная должна появляться на работе за полчаса до начала её рабочего дня. То есть, мне нужно было появиться в отеле ещё десять минут назад и расписаться в специальном журнале для персонала, как и написано в инструкции.

Я, может быть, и считаю это всё глупым и несправедливым, однако сегодня первый день, и мне бы хотелось, чтобы всё прошло более-менее гладко. Но, учитывая, начало «доброго утра», сомневаюсь, что получится что-то путное.

Я захожу в отель, как меня и учили, через чёрный вход: он для персонала. С правой стороны - дверь в прачечную, с левой – на кухню. И, кстати, недалеко от кухни находится сам гостиничный ресторан. Чёрт, какие же всевозможные великолепные запахи можно учуять! И мой желудок, как назло, начинает бурчать, реагируя на них так же, как и я - положительно. Ох, мне срочно нужно поесть. Теперь я жалею, что отказалась от булочек тёти Энн.

- Хей, ты где ходишь? – передо мной, как из ни откуда, появляется женщина, занимающая должность намного выше моей.

Грэта Маффин – менеджер, отвечающий за чистоту в номерах. Проще говоря, это та самая женщина, предоставившая любезно мне инструкции. Она – именно тот человек здесь, которого я буду ненавидеть почти точно так же, как и Аарона. И, скажу честно, миссис Маффин тоже не прониклась ко мне чувствами.

- Простите, - прижав сумку к груди, и захватив волосы пятерней, нервно говорю я. – Всё вышло не намеренно… Понимаете, я чуть было не столкнулась с кем-то на дорогущей машине прямо посреди города. Это было ужасно. Я отвлеклась, и он выехал прямо на встречную полосу…

Своим голосом я пытаюсь придать рассказу драматизма, но на каменном светлом полном лице Грэты невозможно прочитать ни одну эмоцию. Сочувствия – ноль. Вздохнуть я не успеваю, потому как женщина тычет в меня указательным пальцем, и её тон, когда он обращается ко мне, полон недоверия и презрения:

- Послушай, ты, малолетка, я не собираюсь нянчиться с тобой и быть вежливой, или улыбаться, - закатывает глаза, наконец-то хотя бы усмехнувшись, - ещё чего. Ничего этого не будет, - качнув медленно головой, она строит грустную гримасу, дабы надо мной поглумиться. – Ты понимаешь? Не будет. И если ты каким-то чудом осталась жива после случая с дорогой тачкой, чуть не превратившей твою колымагу в груду не нужного железа, просто радуйся. Радуйся, что жива. И принимайся за работу.

А после этих слов она легко толкает меня с помощью того же указательного пальца, потом и вовсе опускает руку, сохранив кое-какую дистанцию между нами. Сглотнув, я киваю, спеша скрыться от её маленьких сощуренных глаз.

- Как там тебя? – вопрошает она, когда я уже собираюсь отойти.

Я резко к ней оборачиваюсь.

- Как тебя зовут?

- Агнес, - откашлявшись, говорю снова: - Меня зовут Агнес Хоггарт.

Грэта фыркает:

- Фамилию говорить не обязательно было. Слушай, Агнес, - уперев потные толстые руки в бока, говорит женщина, - униформу возьми наверху в комнате для персонала. Твоя одежда подписана. Читать умеешь? – Я киваю, и она продолжает: - Смотри , не перепутай! Чужое не возьми!

Когда из двери, находящейся справа, кто-то выкрикивает имя Грэты, она впопыхах удаляется, даже не взглянув на меня снова. У меня появляется возможность выдохнуть. Боже, это всего лишь вторая неделя в новом городе, а всё уже не обещает быть безоблачным. Каждый раз, столкнувшись с неприятностями, я должна думать о том, как поступила бы на моём месте сестра. Что сказала бы Саманта Грэте на моём месте? Я прыскаю со смеху в кулак: Сэм бы послала её… и вылетела бы отсюда очень быстро.

Я поднимаюсь на второй этаж по служебному лифту, и наверху целая дюжина дверей. Хорошо, что на всех висят таблички с предназначениями комнат. Я поворачиваю ручку нужной мне двери; девушка, надевающая короткий белый фартук поверх серой формы, застывает с руками, заведёнными назад. Она так и не завязала тесёмки, и с интересом меня оглядывает.

- Привет, - говорю, смущённо пожав плечами.

Спешу положить сумку на стол, заваленный вещами других людей. По-видимому, я с ними и буду работать. Моя форма висит на вешалке рядом со столом, и она, правда, подписана. Я убираю бумажку с моим именем, обернувшись к девушке со светлыми волосами, достигающими плеч.

- Привет, - здоровается она удивительно нежным голосом, и когда глядит на меня, поправляя причёску, её голубые глаза блестят. – Не стесняйся, я уже ухожу.

Задерживаясь ещё на минуту, она перебирает свои вещи, складывая на столе аккуратно, прячет в кармане белого фартука смартфон и оборачивается позже ко мне, всё так же стоящую и следящую за движениями коллеги.

- Линда , - протянув руку, которой только что примяла воротник своей униформы, представляется девушка, мило наклонив голову набок.

Я с полсекунды ещё смотрю на неё: красивые глаза, не очень полные губы, прямой нос, - а потом, словно очнувшись, отвечаю на дружелюбный жест, повесив на руку форму и согнув руку в локте.

- Я – Агнес. Рада встрече с тобой, - говорю я, кивнув головой нерешительно.

- Смотри, не пожалей о своих словах, - загадочно щебечет Линда, прячась за дверью в комнату, и прежде чем закрыть её, говорит: - Просто я бываю дерзкой на язык. – Её голова всё ещё выглядывает в проёме, и она подмигивает мне.

А потом я остаюсь одна. Наконец-то, можно переодеться спокойно.

***

Убрав за день восемь номеров, я выжата, как лимон. Часть гостиницы, которую гости ни в коем случае увидеть не должны, нереально констатирует с той частью, где находятся клиенты: отдыхают, работают, занимаются спортом, обедают. Кругом роскошь, богатство. И это всего лишь «четыре звезды ». Мне нравится, как отделаны все номера в отеле, по крайней мере, те, которые я видела. Стены в комнатах увешаны дорогими картинами; я узнала некоторые, вышедшие из-под кисти знаменитых художников Флориды. Например, картина «Одинокая гитара», написанная Сильвестром Монеко, талантливейшим человеком аргентинского происхождения. Я увлекалась его творчеством несколько лет, и прекрасно помню «Одинокую гитару» на выставке в Джексонвилле два года назад. Мы с Вивьен посетили мероприятие, познакомившись с самим маэстро. У меня даже остались фотографии с того вечера. Вив была немного пьяна; помню, как она наговорила Сильвестру, что влюблена в него. Было же время…

Проходя мимо дверей гостиничного небольшого кафе, я задерживаюсь всё же, чтобы взглянуть на стеклянные двери, украшенные чудными замысловатыми узорами в разных цветах. Вроде бы это выглядит пёстро, но действительно чудесно. Как же это красиво! Каждый человек, посмотрев на изображение, может представить что-то своё. Ведь у всех возникают разные ассоциации. У меня, например…

- Ты чего тут стоишь? – я вздрагиваю от неожиданности, резко обернувшись на молодой женский голос.

Передо мной стоит девчонка с синими волосами, в которых проглядывают чёрные пряди. Её руки в татуировках, на передней части шеи можно рассмотреть рисунок гигантского паука, а лицо её не лишено пирсинга: кольцо в нижней губе, кольцо в левой брови и кольцо в носу. И самое интересное, что эта девушка носит форму официантки. У неё чёрные брюки, немного более свободные, чем на её коллегах, и белая блузка с короткими рукавами, поэтому так отчётливо видно, как ярко она разукрашена. За толстым слоем макияжа я не могу разглядеть, насколько она красива. Я имею в виду натуральную красоту. Но насколько могу судить, эти серые глаза весьма привлекательные, у неё овальное лицо, густые волосы, хоть и цвет для меня неприемлем. Очень милая девушка… с натяжкой. Но она, несомненно, была бы красивой, если бы не то, чем она выделила свою индивидуальность.

- Хочешь войти? Здесь посетителей почти никогда не бывает, - жуя жвачку, рассказывает синеволосая девушка. – Все тусуются в ресторане. – И она указывает на массивные двери в другом конце пустого коридора.

Я не говорю ни слова, потому что всё ещё сбита с толку, но моя новая знакомая принимает мою реакцию за испуг, страх.

- Да ладно тебе, не бойся. Баром заправляю я. Начальство сюда редко заглядывает. – Она улыбается, открывая для меня дверь. – Проходи. Тебя, кстати, как зовут?

Я решаю войти. Ну, что случится? У меня ведь всё равно перерыв. Я могу делать то, что я хочу эти полчаса.

О, Господи! Просто огромное окно во всю правую стену открывает вид на берег. Волны бьются о скалы на пляже, который усеян людьми. В конце бара есть выход на улицу, где под навесом стоят лежаки: они пустуют. Сегодня, в будний день, народу почти нет, и мне, можно сказать, повезло.

- Агнес, - представляюсь я, не переставая любоваться красивым баром. – Меня зовут Агнес.

Пятнадцать небольших столов, как я насчитала, расставлены в шахматном порядке. На левой стене висят спасательные круги в бело-красную и бело-синюю полоску, большие железные якоря, держащиеся на таких же больших гвоздях и пара фотографий в рамках с изображением маятников. В общем, идеальная морская атмосфера. Натяжной потолок лазурного цвета и пол того же окраса прекрасно гармонируют между собой.

Я оглядываюсь на барменшу, которая уже управляется с кофе-машиной. На её губах играет лёгкая улыбка.

- Красиво имя, - отмечает она, и я почему-то не уверена, что она и вправду так думает. – А меня зовут Эмили.

- Эмили? – переспрашиваю я шокировано , а потом мысленно даю себе подзатыльник.

- Да, а что такое? – с лукавостью в глазах говорит девчонка. А глаза у неё такие большие, и в них столько жизни, в самом-то деле, что утонуть внутри хочется.

- Ничего, - качнув головой, я её опускаю. – Просто…

- Да, - кивает Эмили, подавая мне чашку ароматного горячего напитка, покрытого густой пенкой. – Я понимаю. Любой, кто видит меня впервые, испытывает сначала шок, потом – осуждение, потом – любопытство… А услышав моё имя, всем, наверное, кажется, что оно мне не подходит. Что-нибудь более дерзкое?

На удивление, я соглашаюсь с ней, хотя мне немного страшно, честно говоря. Да, я бы не хотела её обидеть. Но как там я читала в твиттере: «Говори, что думаешь, и думай, что говоришь»? Знаю, просто фраза из социальной сети, но применить её в реальных условиях, скорее всего, стоит.

- Ага, - говорю я, присаживаясь на барный стул.

Брови Эми взлетают вверх. Она удивлена моему ответу, но это, мне кажется, приятное удивление.

- Наверное, мне казалось, что тебя зовут Регина или Кайла…

Она склоняет голову набок: это то ли недоверчивый жест, то ли провокационный.

- Ну, что ж, - со смешком Эмили принимается протирать бокалы, - у других людей предположения похуже. Но ты мне нравишься, потому что не стала строить их у меня за спиной, а сказала, как считаешь , прямо.

Я вынуждена ей улыбнуться, но я немного смущена.

- Не знала, что такая большая редкость в наше время – увидеть человека с разрисованным телом. Однако я просто не ожидала, что ты работаешь здесь. В смысле… я имею в виду…

Эмили смеётся искренне.

- Ой, да ладно. Всё нормально. Ты подумала: «О, Боже, кто же пустил её сюда? Она, наверняка, распугивает всех гостей»? Так?

Кажется, Эми ни капли не обиделась, но я спешу оправдаться:

- Нет, совсем не…

- Но, хочу заметить, - сложив руки на барной стойке, перебивает меня девушка, - люди предпочитают ресторан кафе не из-за моей яркой внешности.

Думаю, хватит препираться с ней.

- Я это учту, - сжав губы, медленно киваю я.

- И не смей закатывать глаза! – шутливым тоном приказывает Эмили.

Я поднимаю ладони вверх, точно преступница.

- Даже не думала.

Мы обе заливаемся смехом, и я ловлю себя на мысли, что Эми напоминает мне мою сестру. Обычно, люди, которые стараются выделиться из толпы, даже не имеют понятия, насколько они замечательные. Они не знают, какие они интересные и настоящие. И если бы они имели представление об этом, не знаю, стали бы набивать тату, прокалывать ноздри, дерзить, бросать вызов этому миру? А, может, это и делает их настоящими – то, как они противостоят всему, что считается нормальным? Всему, что считается правильным.

- Хочешь, удивлю тебя ещё больше? – с заговорщической интонацией Эмили наклоняется ближе, сощуривая глаза.

Я подыгрываю ей и выдаю театральным жестом:

- Попробуй.

Тот час же барменша прибавляет громкость на музыкальном проигрывателе, встроенном в стену. Ариана , с её великолепными вокальными данными, звучит во всех колонках, что специально вмонтированы в потолки бара.

- Вот! – Эми подпрыгивает на месте. – Я обожаю Ариану Гранде.

Ожидая, по всей вероятности, увидеть на моём лице крайнюю степень изумления, Эмили изумляется сама из-за того, что этого не происходит. Я лишь спокойно веду плечами и отпиваю божественный напиток. О, да, он безупречен! Как я и предполагала.

- Позволь поинтересоваться, ты добавила туда корицу? – сдерживая улыбку, спрашиваю я, когда меня уже всю прорывает на смех.

- Хей, - топчет ногой по-детски Эми. – Ты не услышала часть про Ариану Гранде?

Поднимаю голову и поджимаю губы, силясь не рассмеяться.

- Что?

Эмили пускает в ход рукоприкладство и… шлёпает меня по ладони. Так забавно выглядит, когда она пытается сердиться.

- Всё я слышала, - прежде чем сказать, я строю рожицу, а Эми отвечает мне тем же. – Просто захотелось вывести тебя из себя.

- У тебя почти получилось.

Я устраиваюсь на высоком стуле удобнее.

- Почти?

Эми закидывает длинные и, на вид, тяжёлые волосы, назад. Она смотрится в зеркало, которое вытащила из-под барной стойки, поправляет макияж, а потом снова прячет его туда, откуда взяла.

- Почти.

Девушка обходит стойку и присаживается на стул рядом со мной. Она налила себе молочный коктейль, и теперь тянет его из трубочки.

- Не хочешь спросить, как я устроилась сюда на работу?

- Ну, по-видимому, так же, как и я? – Спешу объясниться: - Друг отца является близким другом Джона, и он решил мою проблему со стажировкой.

У Эмили выпадает язык изо рта.

- Стажировка? Но… почему ты работаешь горничной? Или это шутка такая?

Я сначала думала, что Эми из приличия не напоминает мне про Сэм. Я сразу подумала, что до неё уже дошли слухи, что я – не моя сестра, и она постеснялась задавать вопросы.

- Прости, а сколько ты тут работаешь? – интересуюсь я, придвигаясь ближе.

- Ну, хм… - она задумалась, оглядев небольшое кафе. – С того момента, как мы с отцом переехали из Атлантик-Бич. Уже два месяца прошло.

Я молча киваю, схватив салфетку. Я мну её, потом снова разглаживаю.

- А что такое? – не выдерживает Эми.

Я качаю головой, слабо улыбаясь. Кофе уже остыл.

- Ничего, просто тебе не известно, что устроила моя сестра, пока отдыхала в Палм-Бей несколько месяцев назад.

- Но мне это очень интересно, - закинув ногу на ногу, признаётся моя новая знакомая. – Расскажешь?

- Давай в другой раз? – спрашиваю я тактично. – Это долгая история.

Эмили рукой указывает на меня и плавно водит ладонью в воздухе, очерчивая мой образ.

- Это как-то связано с тем, почему ты носишь на себе это короткое серое безвкусие?

После её слов я невольно приподнимаюсь и тяну подол действительно отнюдь не длинной юбки вниз.

- Да, - честно отвечаю я, вновь опуская взгляд на половину пустую чашу с кофе.

Или на половину полную?

- Тебе неприятно об этом говорить? – настаивает Эмили, доставая из заднего кармана брюк пачку сигарет.

Она закуривает.

- Нет, - смеюсь я. – На самом деле, сейчас я смотрю на всю ситуацию иначе, и мне всё кажется немного… забавным, веселящим.

- Веселящим? – Барменша выдыхает дым в сторону.

- Ага. – Я прячу пряди волос, которые распустила только что, за уши.

Эмили, немедля, прикасается к ним, ведя пальцами от корней до кончиков.

- Такие длинные, шелковистые, - комментирует она.

Я не остаюсь в долгу:

- У тебя не менее красивые волосы, - говорю я, вспоминая, что у Сэм волосы практически такой же длины, как у меня, но она упорно почти всё время завязывает их в хвост.

- Я свои уже давно испортила, - пожимает барменша плечами.

Я вторю ей.

- Это твой выбор.

Она поднимается, допив коктейль, и ставит стакан на разнос для грязной посуды, щёлкает по колокольчику, раздаётся не очень приятный звон, и через минуту в зал заходит не очень молодая женщина в форме, идентичной моей. Она осматривает меня с интересом, пока Эмили не напоминает ей, зачем она здесь. Женщина с аккуратной пучком на голове забирает разнос, кладёт его на свой сортировочный столик на колёсах, и выходит прочь, катя его.

- Твои полчаса подходят к концу, а ты так и не воспользовалась возможностью, спросить меня о том, как я получила работу в «Эбел», - не уступает Эми, заставляя меня хохотать.

Она реально такая смешная. И… рано судить, но такая классная. Мне не хватает Саманты, а Эмили, и правда, напоминает мне сестру. Очень сильно. Не внешне. Нет. Тут другое - сила духа.

- Ладно, - сдаюсь я, не переставая хихикать. – Расскажи, как ты получила работу бармена в такой шикарной, просто шикарной гостинице?

Эмили смеётся над моими словами:

- Шикарноооой, - протягивает она. – Да, ничего не скажешь. И зарплата у меня шикарнаааая, ага.

Я гогочу над ней, и мы обе заливаемся смехом, сидя по разные стороны барной стойки.

- Ой, а какие у меня чаевые шикарные, - вздыхает Эм, приложив ладонь к груди, и закатив глаза.

Я бью её по руке, смеясь громче.

- Прекрати.

- О ` кей! – серьёзно говорит Эми, но её глаза горят от энергии, которая из неё просто просачивается, даря её каждому уголочку этого бара.

И тут я понимаю, что эта девушка просто необходима этой гостинице.

- Но только потому, что я мечтаю рассказать тебе, что мой отец – председатель городского совета, - выпаливает Эми.

И мы, будто обкуренные, прыскаем со смеху, держась за животы.

- Я не знаю, почему это выглядело смешно, - развожу я руками, широко растянув рот в улыбке.

- И я не знаю, - хихикает девушка.

Мы делаем так обе – сходим с ума вместе под старую песню September «Satellites ».

- Ну, ладно, хорошо, твой папа работает председателем городского совета Палм-Бей, так?

Эмили кивает, закуривая новую сигарету, хотя запах той, окурок которой потушен в пепельнице, ужасно не приятен.

- Именно.

- И поэтому, ему удалось уговорить Джона Галлахера на то, чтобы он взял тебя на должность бармена?

- Удалось, - подтверждает Эмили.

Я отодвигаю чашку уже давно остывшего кофе от себя, а Эмили с сигаретой, зажатой в губах, поднимается, чтобы поставить чашку на разнос для грязной посуды. Какая ответственность.

- А тебе можно курить здесь? – опомнившись, вопрошаю я.

Облако дыма, выпушенное барменшей, плывёт вверх.

- Не-а, - достаточно легкомысленно отвечает она, садясь на стул со своей стороны бара , и поднимает ноги на стойку.

У меня отвисает челюсть, и я оглядываюсь в поисках камер.

- Охранник в меня влюблён, - отзывается беззаботно Эмили.

Вдруг у меня по коже проходит озноб, потому что дверь за Эм открывается, и в гостиничное кафе входит Аарон вместе с парнем примерного того же возраста. Они оба одеты в белые футболки с не очень длинными рукавами и чёрные тренировочные шорты. Парень рядом с Аароном тоже высок, у него тёмные волосы немного вьющиеся и шапочкой обрамляют голову. Чёлка убрана со лба с помощью специальной повязки. У него приятная наружность, хотя мне не известно такой же он козёл, как Аарон или нет.

Я подскакиваю с места, а Эмили остаётся сидеть, как и сидела.

- Охранник, может быть, и влюблён, а я – нет, - отмечает Галлахер и сбрасывает ноги Эми вниз.

Она фыркает на него ; я понимаю, что ей позволено слишком много. Неужели, это только потому, что её отец является председателем?

Голова Аарона медленно поворачивается ко мне, и он вместе с приятелем (или кто он ему?) внимательно меня оглядывают. Да чтобы у вас глаза отсохли! Что интересного-то? Я уже просто не справляюсь с таким огромным количеством внимания. Кажется, даже Эмили, с её экстравагантной внешностью, проще.

- А вы что тут делаете, мисс Хоггарт? – голосом, полным яда и презрения, спрашивает Галлахер, пока я замечаю, что у него на левом запястье повязана спортивная повязка.

И, если поднять голову выше, можно увидеть, как капельки пота стекают с кончиков его коротких чёрных волос. А футболка уже вся промокла от пота. Бутылку воды он держит в правой руке, ожидая от меня ответа.

- Я… я… здесь просто… я… - мямлю, не находя , что сказать.

- Я пригласила Агнес, - вмешивается Эмили.

Но Аарон и не думает поворачиваться к ней. Он неприступен.

- А я разрешал? – спрашивает мой начальник, оставив бутылку на стойке и уперев руки в бёдра – как я уже изучила, его манерная поза.

Я не знаю, что ему ответить на это. Мне хочется смотреть, куда угодно, ну, просто куда угодно, лишь бы не смотреть в его голубые глаза. У него волчий взгляд, и это меня ужасно пугает, делает меня уязвимой.

- Нет, - всё же говорю, набравшись храбрости.

- Что? – с издёвкой переспрашивает Аарон, облокачиваясь о стойку так, что мы практически соприкасаемся носами. Я его сейчас так ненавижу, что не удивлюсь, если у меня из ушей пойдёт пар. – Что вы сказали, мисс Хоггарт? Я не расслышал.

Ну, конечно, мразь.

- Нет, вы не разрешали, мистер Галлахер.

Он пододвигается ниже, и для ненависти места не остаётся. У меня перехватывает дыхание.

- Хорошо, - положительно, медленно кивает головой Аарон. – А теперь второй вопрос. Почему вы здесь находитесь, если я не позволял этого?

И всё это он произносит нарочито тихо, медленно, просто сбивая меня с толку. Я не знаю, чего он добивается, но колени у меня уже дрожат.

- Простите, - облизнув пересохшие губы, говорю, опустив голову, чтобы не пришлось и дальше глазеть на этого придурка.

Всё это время его приятель и Эмили в молчании наблюдают за ситуацией.

- Простите, мистер Галлахер… - подсказывает засранец.

Как же я ненавижу его. Как же я его ненавижу!

- Простите, мистер Галлахер, - выдавливаю я, исподлобья на него глядя.

Внезапно он выпрямляется и протягивает обе руки, чтобы поправить воротник моей серой униформы. Я теряю дар речи. А потом он возвращает меня на землю:

- Мисс Хоггарт, понимаете ли, ваш рабочий день длится до четырёх часов вечера, а перерыв, который закончился ещё пятнадцать минут назад, всё ещё продолжается. У вас, - уточняет голубоглазый мудак. – Нехорошо получается по отношению к другим сотрудникам.

Он убирает руки от меня и хватает бутылку с края стойки. Открывает её и выпивает половину содержимого сразу. Потом, закручивая крышку, Аарон говорит мне:

- Поэтому, сегодня и завтра вы работаете на час больше. На один неоплачиваемый час больше, - выделив слово, касающееся финансов, диктует он.

Ух, врезала бы ему промеж глаз!

- Это не обсуждается, - взметает указательный палец вверх Галлахер, когда я пытаюсь начать протестовать.

Я играю желваками, а Аарон, тем временем, спешит удалиться. Закрываю глаза и выдыхаю. Мне пора идти работать, но сейчас делать этого совсем не хочется. Первый день в отеле и уже облажалась. А вдруг Аарон всё расскажет отцу, а Джон подумает, что я совершенно безответственна, не умею справляться со своими обязанностями, и не трудолюбива. Когда приедет Галлахер старший , я всё же собираюсь выбить место метрдотеля, которое и было мне обещано.

- Это кошмар, - жалуюсь я. – Он и так по контракту обязуется платить мне всего лишь четыреста долларов в месяц.

Эмили, до этого смотрящая на меня с сочувствием, разевает рот потрясённо.

- Шутишь?

- Нисколечко, - мотаю головой обессилено.

Приятель Аарона, говоривший по телефону последние полминуты, возвращается. И, к моему удивлению, становится рядом со мной.

- Что-то случилось? – с недовольным лицом интересуюсь я, когда он смотрит на меня достаточно долго.

- Вы очень похожи, - говорит высокий парень фразу, которую я слышу слишком часто.

Бубню себе поднос, отбрасывая красную салфетку. Настроение конкретно испортилось.

- Как поживает Саманта? – донимает он меня вопросами.

Эмили закатывает глаза, и я ухмыляюсь.

- Твоя сестра? – спрашивает Эм, даже не подозревая, что мы двойняшки с Сэм.

Я киваю, а приятель Аарона не унимается:

- Скажи, пожалуйста, как она?

- С ней всё хорошо, - слегка грубо говорю я. – А почему бы тебе самому не позвонить ей и не спросить у неё это?

Красивый парень на глазах мрачнеет.

- Если бы она хотела меня слышать, - говорит он, прежде чем выйти из бара, - я бы ей позвонил.

Глава 8

Агнес

- Ты выглядишь вялой. – Дуайт строго провожает меня взглядом, пока я лениво шествую к его ноутбуку, чтобы поставить запись песни на паузу.

Проведя двумя ладонями по волосам, я поворачиваюсь к окну: на улице уже вечер; мы репетируем больше двух часов, но сегодня движения, которые ранее мы исполняли прекрасно, хромают. Технику назвать безупречной уже нельзя, хотя несколько недель назад я была уверена, что представители губернатора, занимающиеся организацией важного мероприятия, будут нами довольны. Я начинаю сомневаться, потому что эта репетиция не была показательной. И причина во мне – мысли далеко; я не чувствовала танец в этот раз. Всё из-за того, что к проблемам, навалившимся так внезапно, я не была готова. Когда я жила с родителями, я всегда знала, что у меня есть люди, готовые за меня постоять, готовые бороться с моими неприятностями. А теперь единственный человек здесь, на которого я могу полагаться – это я сама.

- Всё в порядке, Агнес? – спрашивает Дуайт обеспокоенно, пока я завязываю волосы в неаккуратный пучок на макушке.

В нерешительности я отвечаю, всё ещё глядя в окно:

- Да. Да, конечно всё хорошо.

- Я бы так не сказал.

Мне всегда нравилась забота Дуайта, но сейчас мне хочется, чтобы он замолчал. Мне хочется, чтобы он понял, что мне просто нужен человек, рядом с которым мне не надо было бы говорить. Прямо сейчас. Возможно, из-за того, что я напряжена, танцевать не получается. Я в напряжении, ведь знаю, что Дуайт, как всегда, станет забрасывать меня вопросами.

- Всё хорошо, - снова лгу я.

Хотя это не совсем враньё. Моё положение оставляет желать лучшего, однако оно вполне решаемо и не критичное. Учитывая, с какими проблемами во всём мире справляются, другие люди, я – счастливица.

Интересно, если бы я поделилась этими своим соображениями с отцом, он бы стал гордиться мной ещё больше?

- Ладно, - хлопает в ладоши Дуайт, тем самым, заставив меня выбросить всё лишнее из головы.

Он хлопает снова, подходя к ноутбуку, и я вздрагиваю. П артнёр делает это снова и снова, а потом принимается щёлкать пальцами одной руки, пока включает , как я думаю, композицию Джоша Гробана «So She Dances ». Но вместо песни, которую я ожидаю услышать, играет совсем другая – «I knew you were trouble » от Тей Свифт.

Неожиданно Дуайт протягивает руку, когда я точно знаю, что этот человек ненавидит песни «смазливой блондинки». Но эту песню люблю я, и мне приятно, что он это помнит. Я кладу свою ладонь в его, и он быстро вертит меня, пока голова не начинает кружиться, а потом, отпустив, он становится в оборонительную позицию, что мне кажется крайне смешным.

Когда Дуайт хохочет, я расслабляюсь. Он указывает рукой на меня.

- А теперь танцуй, - говорит парень, и это звучит не как предложение. – Забудь, что здесь есть я. Забудь, что на первом этаже всё ещё проходят занятия маленьких будущих скрипачей… - Парень замолкает на мгновение, складывая руки на мощной груди. – Забудь обо всём и танцуй. Это поможет снять стресс, поможет тебе сосредоточиться на твоей мечте. А потом мы снова порепетируем.

Я, улыбаясь ему, киваю, и следую совету друга. Через мгновение музыка поглощает меня полностью.

***

- Никогда не доверяй мужчинам, которые хорошо танцуют… - выбросив сигарету в урну, замечает Эмили, пока по аллее мы добираемся до старого административного здания в Палм-Бей.

Не знаю, почему я согласилась прийти сюда: мне уж точно нечего делать среди молодёжи города, которая горит желанием сделать его лучше. Но Эми умеет уговаривать. И она так много курит, что, кажется, мне стоит дать ей кличку «паровоз», или что-то вроде того.

- Дуайт – хороший парень, - защищаю я друга. – И не понимаю, почему, исходя из фотографий, которые я тебе показывала, ты решила, что от него исходит плохая… как ты сказала?… аура?

Эмили наглядно закатывает глаза.

- Энергетика, Агнес.

- Ну, энергетика.

Я взмахиваю руками, продолжая идти. Вчерашние занятия с Дуайтом пошли мне на пользу, и я стала чувствовать себя лучше, очистила мысли от ненужной информации. И, к счастью, Рона сегодня на работе не видела. Короче говоря, день прошёл хорошо. Я поработала неплохо, даже получила десять долларов от богатого гостя, чей номер убирала. Это впервые. Раньше чаевых у меня никогда не было.

- Вот, чему я доверять точно не хочу, так это твоей идее сходить вместе на собрание в здании администрации. Я к этому городу даже не отношусь.

- Ну, ты собираешься прожить здесь всё лето, поэтому косвенно всё-таки относишься, - парирует, пожав плечами Эм.

А когда она достаёт новую пачку сигарет, я вырываю её у неё из рук и бросаю в самую дальнюю урну, на удивление, не промахнувшись.

- Ээээй! – протестует Эмили. – Ты чего наделала.

Я морщусь.

- Надоело, что ты вечно куришь. Мы сейчас зайдём в место, которое раньше считалось самым главным во всём Палм-Бей, так? – Синеволосая девушка с серыми глазами не отвечает, поэтом я решаю продолжить: - Я бы не хотела, чтобы ты курила. Это некрасиво. И я устала от того, что от тебя вечно воняет табачным дымом.

Выразив все свои эмоции, я решаю замедлить шаг и посмотреть, как отреагирует на это моя новая знакомая , с которой я немного сблизилась за прошедший день. Но она только улыбается.

- Знаешь, ты говорила, что твоя сестра бывает стервой, и вы с ней совсем не похожи, однако знаешь что? – Эмили подпирает бедро одной ладонью. – Ты тоже стерва.

Я усмехаюсь, когда вмиг её выражение лица приобретает непроницаемость, и она шагает дальше. Но проходя мимо урны, в которой покоится её пачка невыкуренных Marlboro , она даже не останавливается и не пытается спасти то, что принадлежало ей. Возможно, это потому что на ступенях у главного входа в здание бывшей администрации уже скопился народ. Около боковой лестницы я замечаю припаркованный чёрный мотоцикл. Он очень красивый. Это тот вид транспорта, на который я ни за что в жизни не сяду, но он приковывает к себе мой взгляд. Он весь абсолютно чёрный, и только вместо номеров значатся буквы, будто чьи-то инициалы: «M.V.».

- Да ладно тебе, прекрати обижаться, - прошу я, догнав Эмили.

Она бросает на меня короткий взгляд, но улыбку, играющую на её губах, я успеваю заметить.

- Так ты на меня не обижаешься? – предполагаю я.

Эмили пожимает плечами почти равнодушно.

- Ты всё-таки согласилась присутствовать на собрании Совета, поэтому я прощаю тебе твой маленький грешок. – Девушка сложила пальцы щепоткой, повернувшись ко мне. – Но ты будешь должна мне новую пачку сигарет.

Я решаю пойти на компромисс.

- Тогда я буду контролировать процесс выкуривания каждой табачной единицы.

- Что? – фыркает Эмили.

Ей явно кажется забавным, что я так щепетильно отнеслась к теме курения.

- Ты слышала. Я буду выдавать тебе всего десять сигарет в день…

Эмили обрывает меня, взмахнув рукой.

- Можешь даже не продолжать. Я тебя слушать не собираюсь.

- Ты погубишь своё здоровье, - пытаюсь образумить её я.

Но на это она отвечает:

- Да, Агнес, но оно моё.

Я верчу головой в недовольстве, но должна признать, Эмили права, и то, что мой дядя умер от рака лёгких, не даёт мне права указывать практическим чужим людям, как жить и что употреблять. Это меня не касается. Пора уже начать заботиться лишь о себе самой.

Нас окликают ребята, стоящие выше, и мы с Эм поворачиваем головы к ним.

- Привет, девчонки, - машет нам парень с очками в округлой оправе.

На нём футболка с изображением Супермена и старые потёртые джинсы. Я улыбаюсь ему приветливо, а Эмили говорит:

- Это Рой. Хороший парень, но умеет надоесть. Вечно подлизывается к моему отцу. – Девушка шепчет мне это на ухо, в то время как мы поднимаемся по лестнице.

Две массивных двустворчатых двери запечатаны белыми лентами, и только одна дверь посередине, по-видимому, открыта. Так и есть: через неё выходит к нам парень, которого я уже встречала раньше. Ах да, это тот самый, который спрашивал меня, всё ли хорошо с Сэм. Друг Галлахера. Его слегка длинноватые волосы беспокоит слабый ветер, и глаза у него загораются при виде меня. Как там его зовут? Эмили говорила, что вроде… чёрт, забыла!

- Привет, - здоровается высокий парень, засунув ладони в передние карманы джинсов.

Он немного расправил плечи, но это не придало ему никакой уверенности. Кажется, он нервничает, и я не могу понять, почему. Я замечаю, как он пару раз оборачивается, глядя на входные двери, как будто боится чего-то. Это не похоже на то, что он кого-то ждёт.

- Привет, - вздохнув, говорю я.

Быть может, моё отношение к этому человеку не самое лучшее, потому что он близкий друг Аарона, как сказала Эмили. Я, наверное, не должна так противиться его компании, но всё же мне не очень хочется с ним общаться.

- Собираешься присоединиться к Совету?

Эмили вступает в разговор:

- Я попросила её прийти, Джереми. Нам всегда нужна помощь новых людей.

Точно! Его зовут Джереми!

Новых людей? Серьёзно? Если мне не понравится – а это вполне ожидаемо – ноги моей здесь больше не будет.

- Мы так и не познакомились, - тень улыбки появляется на его светлом лице, и он спешит протянуть руку. – Я – Джереми.

Ответив на его жест, я киваю :

- Агнес.

- Рад познакомиться.

Я смотрю на него ещё несколько мгновений, пытаясь догадаться, что ему от меня нужно, но потом моё внимание привлекает то, что большинство ребят здесь уставились на меня. Они перешёптываются; меня должно прекратить это удивлять, но я до сих пор переживаю по этому поводу. Они либо думают, что я – Саманта, либо обсуждают то, как сильно я похожа на сестру. И, исходя из того, что я теперь знаю, они поражены тем, какого чёрта я в этом городе делаю, ведь Аарон бы этого не допустил. Так им кажется.

На парковку въезжает чёрный H yundai. Полный высокий мужчина выходит из машины с папкой в руках и взбирается по лестнице, лучезарно всем улыбаясь, и приветливо махая рукой.

- Добрый вечер. – У него низкий тембр голоса. – Добрый вечер. Добрый вечер всем.

Он заходит в здание, и все остальные плетутся за ним.

- Мой папа, - комментирует Эмили.

Я, вопросительно взглянув, указывая в сторону всё ещё открытой двери, и девушка подтвердительно хмыкает.

- Вы в хороших отношениях? – интересуюсь я, когда мы проходим по холлу – здесь достаточно прохладно, и это контрастирует с невозможной жарой на улице.

Эм сворачивает налево, поднимаясь наверх по ступеням, в то время как почти все остальные предпочли лифт. За нами идут ещё четверо человек, обсуждая недавно просмотренный фильм.

- После смерти мамы – в натянутых, - признаётся Эмили.

У Эмили умерла мама… Я об этом не знала. Мне стало неловко, что я задала этот вопрос, я решаю, больше эту тему не затрагивать. Но она улыбается и толкает меня легонько плечом, будто прочитав мои мысли.

- Всё хорошо, - шепчет девушка, как только мы заходим в аудиторию, посреди которой создан круг из железных стульев, а в центре стоит папа Эмили, записывая фамилии тех, кто присутствует. Он опускает планшет с бумагами, когда замечает нас. Больше дюжины пар глаз внимательно следят за нами, пока Эм ведёт меня к двум свободным стульям возле большого открытого окна.

Я застываю, когда мой взгляд падает на брюнета в кожаной куртке и светлых джинсах. Он широко развёл ноги, сидя на своём стуле и закинул руки на спинки соседних. Похоже, он чувствует себя здесь комфортно, глядя на меня исподлобья. Его взгляд прикован ко мне и полон ненависти и презрения. Но разве я ожидала другого?

Чего я точно не ожидала, так это того, что Аарон будет здесь. В городском Совете? Серьёзно? Насколько мне известно, молодые ребята здесь оказывают помощь по собственной инициативе? Так что делает тут человек, который любит себя, похоже, больше, чем кого-либо другого?!

- Присаживайтесь, - планшетом председатель указывает на места, где мы собирались расположиться.

Я сажусь рядом с Эмили… прямо напротив Аарона. Ну, вообще отлично. Он не спускает с меня глаз.

- У нас новички, - улыбается мужчина. – Это очень хорошо. Я – Люк Тирсет. Можешь называть меня просто Люк, - дружелюбно обращается он ко мне.

Отвечаю ему так же:

- Агнес.

Люк кивает мне; в уголках его губ можно заметить маленькие ямочки. Полное лицо, второй подбородок, круги под глазами, как ни странно, делают его привлекательным в чём-то. Просто есть люди, которым идёт состояние тела, в котором оно сейчас находятся. И Люк – один из таких людей. Чтобы ты ни делал со своей внешностью, как бы ни старался стать красивее, лучше, стройнее, нужно помнить про один беспроигрышный вариант – быть собой. Быть настоящим. Это всегда располагает к себе других людей.

- Ты к нам надолго, Агнес?

Я не успеваю и рта раскрыть, потому что дочь Люка отвечает за меня:

- На всё лето.

Она широко улыбается этому. Я стискиваю зубы, борясь с тем, чтобы не высказать ей все , что я о ней думаю в этот момент. Но необдуманные поступки никогда не пользовались хорошей репутацией.

- Великолепно, - пропел Люк, делая пометки у себя в бумагах.

- А фамилия…? – спрашивает он, вскидывая голову.

- Хоггарт, - отвечаю, глядя в окно.

И я не горела желанием поворачиваться обратно, если бы не чувствовала на себе пронзительный взгляд. Этот чувак просто испытывает моё терпение! Я искоса смотрю на него, насупив брови. Аарон даже не меняется в лице. Чего ему нужно? Может, он приходит сюда не часто? Потому что, если он посещает каждое собрание, я точно не хочу находиться больше в этом здании в следующий раз.

- Хорошо, Агнес, очень рад, что ты решила к нам присоединиться. Думаю, тебе понравиться приносить пользу Палм-Бей вместе с нами. – Люк кладёт планшет и ручку на свободный стул, а сам снова становится прямо в середине, созданного нами круга, и сцепляет пальцы в замок перед собой. Строго он осматривает каждого.

- Мистер Галлахер, может, вы объясните, почему сотрудники дорожной полиции должны были вчера ночью ехать за вами по всему городу, пока вы со своими друзьями на бешеной скорости гнали по улицам, словно сумасшедшие?

Тишина наступает мгновенно. Когда всего минуту назад можно было услышать перешёптывания, сейчас все молчат, ожидая ответа Аарона.

- Да ладно тебе, Люк, - отвечает блондин, сидящий с левой стороны от Рона. – Мы же просто веселились.

Тот же теперь сложил руки на груди и смотрит в пол.

- В администрации города не оценили, - медленно произносит мужчина, - то, как вы веселитесь. И сделали вам уже четвёртое замечание за месяц. Если это продолжится, мне велели вас троих, - Люк поочерёдно показывает на блондина с краю, Аарона и Джереми, - исключить из Совета, а это вашим родителям не понравится, не так ли?

Его глаза фокусируются на парнях, которые вздохнули раздраженно в унисон. Джереми уронил голову на руки; через секунду он встаёт, ногой отбрасывает свой стул и уходит прочь, схватив свою кожанку. Я наблюдаю за этим и, на самом деле, мне представлялось это собрание несколько иначе.

- Достало уже всё, - последнее, что сказал Джереми, прежде чем скрыться за дверью.

Сложив губы в трубочку, Люк молчит ещё некоторое время, а потом заговаривает, и все слушают его, не перебивая:

- Кто-то ещё хочет высказаться? – Никто не говорит ничего, и он продолжает: - Ну, вот и хорошо. Ребята, я не хочу вам зла, но я создал наш молодёжный Совет для того, чтобы собрать вас всех вместе и сделать вашу жизнь ярче. Я не могу притянуть кого-то за уши в эту компанию. Да, кто-то из вас пришёл по собственной воле, а кто-то – по воле родителей, но я делаю всё возможное, чтобы время, которое вы проводите, не занимаясь обязательными делами, стало запоминающимся. Никаких телефонов, планшетов и других гаджетов – только живое общение.

Я восхищена его речью, и сама не заметила, как наклонилась вперёд, что вникать в каждое слово. А когда Люк замолчал, я выпрямляюсь, оглядываясь по сторонам. Благо, Аарон смотрит себе под ноги.

- Если кому-то хочется уйти, давайте, сделайте это прямо сейчас, - отец Эмили разводит руки в стороны. Его голос полон боли – кажется, этот Совет значит для него намного больше, чем я думаю. - Мы стали менее сплочёнными. Мы были такими раньше, а теперь у меня такое чувство, будто вы только терпите присутствие друг друга.

Даже я расчувствовалась, хоть я впервые здесь. Однако невооружённым глазом видно, что Люк не теряет надежды изменить положение. В нём полно энтузиазма, и он готов поделиться им с нами.

- Я сделал выводы и считаю, что лучшим решением будет, - он выдерживает паузу, а потом, спустя пару секунд выдаёт: - поход. Мы пойдём в поход через три недели.

Сначала в комнате царит мёртвая тишина, и только через минуту заговаривает человек, который, я думала, сегодня не вернётся. Джереми появляется в дверях, он фыркает:

- Вообще-то, мы уже ходили в поход осенью.

Люк оборачивается к нему. Его брови взлетают вверх.

- О, мистер Кейтон! – голосом, полным иронии , произносит мужчина. – Вы вернулись.

Джереми опускает руки по швам и свободной походкой проходит на своё место.

- Зачем снова идти в поход? Куда ты собрался нас вести, Люк?

И тогда председатель берёт в руки чёрный портфель, достаёт оттуда какие-то брошюры и оставляет сумку на столе. Он идёт по кругу, каждому отдавая экземпляр брошюры. Когда очередь доходит на меня, я могу прочитать название города на небольшой книжке из глянцевой бумаги. Это Окала. Перевернув страницу, вижу фотографии лесов ; на следующей странице – озеро. Внизу мелким шрифтом написано «Фор-Лейк».

- Национальный лесной заповедник Окала – место, где мы проведём уик-энд через три недели, - объявляет Люк с радостным лицом.

Я замечаю, как Джереми закатывает глаза, а Аарон увлечённо читает текст в брошюре.

- Мы доедем на автобусе до города, оттуда пересядем на другой автобус, который высадит нас около соснового леса. Потом мы пойдём пешком.

Блондин, как я поняла, - друг Галлахера – поднимает руку.

- Слушаю тебя, Шон, - отзывается Люк, кивая ему одобряюще.

- У меня через три недели соревнования по гребле.

Люк опускает уголки губ вниз и пожимает плечами.

- Я никого не заставляю ехать. Кто не может, пусть не расписывается здесь. – Он поднимает вверх планшет и держит его достаточно долго, чтобы мы все обратили внимание на таблицу, которую он расчертил самостоятельно. Через минуту Люк кладёт планшет на столик невдалеке от нас , а рядом – ручку.

- Те, кто поедет, напишите ваше имя и распишитесь.

Он выходит из аудитории, а Эмили, как назло, спешит обратить внимание ребят на меня. Она бросается к столу и хватает планшет. С дерзкой улыбкой говорит:

- Ну, что, Агнес? Хочешь оставить свой автограф?

***

«Всё хорошо?»

«Конечно, не беспокойся».

«Он не обижает тебя?» - Саманте не обязательно называть имя, чтобы я поняла, кого она имеет в виду.

Я набираю сообщение в «Фейсбуке »:

«Нет, у меня нет проблем». – Решаюсь на ложь: - «Его отец всё контролирует. И поведение сына тоже».

«Хорошо. Я не показываю этого, но я беспокоюсь о том, чтобы этот засранец не причинил тебе боли», - сообщение появляется на экране, и я не заставляю сестру ждать ответа долго:

«Почему ты решила поступить с ним так? Знаю, это мелочь, и ничего особенного не произошло, кроме того, что городу стал известен размер его члена. Но зачем ты вступилась за приятельницу таким образом? Почему ты стала защищать её честь?»

Более трёх минут я не получаю никаких оповещений о пришедших смс. Мне начинается казаться, что Саманта ничего не напишет. Но потом я читаю:

«Он сделал ей больно. Она любила его».

«Где она сейчас? Она же не покончила жизнь самоубийством, да?»

«Нет, конечно, нет. Она из Орландо и сейчас там. Он засранец, Агнес. Даже не думай связываться с ним, доверять ему, потому что Аарон обманет».

Как и Саманта обманула Аарона. Знаю, она поступила правильно , но, каково это – ощущать, что друг, которому ты доверился, предаёт тебя. Дело не в видео, которое Саманта показала всему городу. Нет, я точно знаю это. Рон ненавидит Сэм не поэтому. Он ненавидит её, потому что она стала ему дорога, а потом призналась, что играла всё это время.

Любой человек возненавидел бы такого «друга».

«Да», - пишу я. – «Я поняла тебя. Я не буду ему доверять».

Мы общаемся ещё около получаса, пока Саманта не говорит, что ей пора выходить из дома. Она собирается на вечеринку. Какая разница между нами: в то время как я возвращаюсь домой, Саманта уходит гулять. Она спит почти до вечера, а я встаю рано утром, потому что у меня такое ощущение, будто я пропускаю жизнь, когда сплю долго. Я ложусь спать, а Сэм развлекается на ночных вечеринках. Мы такие разные – одинаковые лишь на первый взгляд.

Я собираюсь закрыть крышку ноутбука, но потом мне в голову приходит идея. Я кликаю на ярлык браузера, и когда открывается страница поисковой системы, вбиваю в строчку «Аарон Галлахер». Первая ссылка – аккаунт в твиттере. Кликнув на ссылку, через секунду я попадаю на его страницу, и главная фотография подтверждает, что это тот самый человек, вместе с которым я работаю. На фото солнцезащитные очки подняты вверх, и Аарон смотрит в объектив, опустив подбородок и вскинув брови. Получился слегка изумлённый взгляд. Его пухлые губы приоткрыты. Воротник голубой рубашки-поло приподнят. Руками Рон опирается на что-то позади.

Но больше фотографии меня привлекает самый первый твит, который оказался ещё и закреплённым. Там всего четыре слова:

«На одну звезду ярче».

***

Я думала, что хуже головной боли с самого утра быть ничего не может. Но я ошибалась. Хуже головной боли с самого утра может быть только то, что Грэта Маффин объявляет список заданий на рабочий день. Она решила, что с туалетным ёршиком я буду смотреться чудесно. Мыть туалеты восемь часов подряд! Восемь часов! Я перемыла каждый унитаз в отеле, и даже унитазы для персонала сегодня чистила я. Перерыва на обед не было, потому что Грэта посчитала, что кушать мне не обязательно.

- Я закончила, - отчитываюсь ей, заходя в комнату для персонала.

Я выбрасываю резиновые перчатки в мусорное ведро и захожу в уборную, чтобы вымыть руки. Она перед зеркалом приводит в порядок одежду на своём тучном теле, поправляет макияж. Грэта уже переоделась и собирается уходить, по-видимому, успев сдать смену. Это напоминает мне, что нужно попрощаться с Эмили: её рабочий день кончается только через два часа. Но те слова, которые мне бросает Грэта перед уходом, меняют кардинально моё решение идти в бар:

- Готовься, девочка к тому, что завтра нужно будет в ванных комнатах чистить кафельные стены.

Она хлопает дверью, и у меня глаза словно кровью наливаются. Со злостью срываю с себя форму и швыряю её на стул в душевой комнате. Снимаю бельё и бросаю туда же, я ужасно зла. Вешаю полотенце на крючок, представляя, как повесила бы Аарона сюда же за шею… за кожу на его шее… чтобы прям он захлебнулся в собственной…. Так, всё! Стоп! Агнес, тебе нужно успокоиться. Я открываю кран, и из лейки на меня льётся горячая вода. Я становлюсь под струи, пытаясь собраться с мыслями. Мне нужно быть уравновешенной, помыться, одеться, прийти к нему в кабинет и сказать, что нельзя так со мной поступать. Что я горничная, а не уборщица, и чистка унитазов в мои обязанности не входит. Я должна сказать это всё Аарону без лишних эмоций, попытаться найти компромисс, объяснить ему, что я понимаю, как для него неприятна эта ситуация, но я ведь тоже жи… Вдруг свет выключается; я тут же высовываю голову из-за занавески, но кромешная тьма не даёт ничего разглядеть. Свет выключен и в комнате для персонала тоже. Кто-то решил пошутить или пробки выбило? Я тянусь к полотенцу, но… его на крючке нет. Дыхание на мгновение останавливается от страха. В озможно, оно просто упало. Я наклоняюсь вниз, и тут свет внезапно снова загорается, заставляя меня спрятаться за душевую занавеску. Я прикрываюсь ею, глядя прямо перед собой и не верю своим глазам. Аарон, облокотившись о стену, глядит на меня, явно посмеиваясь.

- Ты, ты… - не нахожусь я со словами. – Что ты тут делаешь?!

Кажется, получилось слишком громко. Ну и плевать! Какого чёрта он забыл здесь?!

- Не это ищешь? – Рон кивает головой на стул – на его спинке висит белое банное полотенце.

Урод! Урод! Урод!

- Отдай мне немедленно! – вытягиваю руку, требуя. – Отдай полотенце!

Почти в безразличии , Аарон водит плечами и цепляет указательным пальцем край полотенца, подходя чуть-чуть ближе; этого отнюдь недостаточно, чтобы я достала до него.

- Подойди и возьми. – Он добавляет бесстрастно: - Ники.

Его глаза загораются; мне хочется кинуть в него чем-нибудь очень тяжёлым.

- Ты что-то напутал, - выплёвываю я. – Меня зовут Агнес.

Рон качает головой.

- Не-не-не, - начинает он вполне с серьёзной интонацией. – Я читал твоё личное дело, и в нём чёрным по белому напечатано: Агнес Вероника Хоггарт. Поэтому, я буду называть тебя Ники. Мне так больше нравится, - сморщив нос, загадочно улыбаясь, говорит Аарон.

- Боже, - не выдержав, издаю разочарованный стон. – Как же ты меня бесишь!

Простояв ещё немного, он присаживается на стул практически напротив душевой кабинки, в которой я стою. Я внимательно слежу, чтобы занавеска не открыла ни одной части тела, которой ему видеть точно не стоит. Но она так прилипла к коже , что мне даже не стоит придерживать её, однако я всё равно делаю это.

- Ну, ты тоже не сахар, - откинувшись назад, признаётся Рон, и мне безумно хочется влепить ему пощёчину.

- Как ты не поймёшь, что я не – моя сестра, и то, что сделала Саманта, меня не касается. Я даже не была в курсе этого! Оставь ты меня уже в покое!

Его голубые глаза полны злости, но он умело маскирует это улыбкой – хитрой и бесчувственной.

- Мне всё равно, Ники. Я дал тебе шанс уехать, но ты не захотела. Я предлагал тебе закончить всё мирно, но ты захотела войны.

Мокрые волосы облепили волосы и плечи. Я убираю прядь со лба, продолжая смотреть на Рона.

- Она сделала тебя больно, и теперь ты хочешь казаться неуязвимым.

- Заткнись, пока я не сорвал эту занавеску к чёрту, - сердится моментально Аарон.

Его глаза горят огнём, а желваки играют на скулах. Он не шутит, мне действительно приходится замолчать, ожидая, что он скажет теперь. Но я всё же не могу не сказать :

- Ты тоже поступил плохо, ясно? Нельзя играть с чувствами людей. Знаю, Сэм стала тебе другом, а потом предала, но и ты не…

Рон вскакивает с места.

- Заткнись, я сказал! Что не понятного в слове «заткнись»?! – орёт он так, что вены выступают на его шее.

Серая расстёгнутая сверху рубашка не скрывает этого.

- Перестань затыкать мне рот! Рабочий день у меня уже кончился, и был весьма тяжёлым, если тебе это интересно!

Я кричу на него, а в ответ на сказанные мной слова он начинает хихикать, но потом исправляется и просто усмехается надо мной.

- Что, понравилось драить туалеты? Между прочим, весьма полезное занятие, - ёрничает козёл.

- Да? – с сарказмом отвечаю. – Может, тогда тебе стоило присоединиться ко мне и вычистить до блеска парочку унитазов?

Аарон раскидывает руки в стороны, смеясь.

- Прости, но это твоя прерогатива.

Тело начинает дрожать от того, что вода давно выключена и кафельный пол стал холодным. Ноги замёрзли, кожа покрылась мурашками. Я не отвечаю на его последнее замечание, желая поспособствовать тому, чтобы он скорее ушёл. Если я буду игнорировать Рона, может, ему станет скучно, и он решит уйти прочь? Я так надеюсь на это.

Однако этот засранец опять присаживается на стул, осматривая меня, словно шлюху на трассе.

- Прекрати на меня пялиться, - процеживаю сквозь зубы.

- Не будь такой закомплексованной, - расслабленно говорит он, затылком прислоняясь к стене. – Мне нравятся девушки с большой грудью.

Я говорю первое, что приходит мне в голову:

- Не знаю, может, у вас с Самантой было что-то, но не рассчитывай на то, что я стану…

Он перебивает меня раньше, чем я успеваю договорить:

- У нас с твоей сестрой ничего не было. – Вздохнув, Рон наклоняется вперёд, уперев локти в колени. – Знаешь, это так странно, что она никогда не рассказывала мне о тебе. Или кому-то другому, насколько мне известно, конечно. Но, может, она просто не считала нужным? В смысле, - я понимаю, что он собирается сказать что-то, что может меня задеть, - как бы сильно я её ни ненавидел, я считаю её достойным соперником. А ты… посмотри на себя, Ники. Ты жалкая, - выплёвывает парень, поднимаясь. – Жалкая, совершенно неинтересная. Я всё время сравниваю твои поступки с поступками Сэм, и понимаю, что ты никогда не будешь такой же смелой и отважной, как твоя сестра. С тобой скучно, понимаешь?

Не знаю, почему, я его слушаю, но то, что он говорит, и правда, очень обидно. Это даже хуже, чем я предполагала. Никто не называл меня жалкой. Ни разу в жизни.

- Давай же! – кричит он неожиданно. Очень громко. – Давай же! Где твои эмоции? Где хоть что-то, помимо дурацких слёз?! Если ты остаёшься в Палм-Бей, я хочу, чтобы ты была достойна этой борьбы! Хочешь остаться – тогда терпи и покажи мне свой характер или вали на хрен!

Когда он договаривает, я не могу не заметить, как его грудь быстро вздымается и опускается. Создаётся ощущение, будто Рон бежал трусцой и рассказывал при этом что-то. Он проводит ладонью по коротким тёмным волосам, не сводя с меня взгляда. Я вытираю слёзы со щеки, собираясь с мыслями. Я впервые в таком положении; даже не знаю, как вести себя сейчас. Мне хочется, чтобы он ушёл, чтобы оставил меня.

«На одну звезду ярче», - вертится у меня в голове. Та фраза, которая, как мне показалось, имеет для Рона большое значение. Это то, что вчера ночью заставило меня пересмотреть своё отношение к нему, но сегодня снова всё изменилось. Я устала от того, что Аарон считает себя повелителем Вселенной, и я больше не хочу, чтобы он затыкал меня.

- Даже не мечтай, что я уеду отсюда, - говорю я, сжав зубы. Я стараюсь смотреть не на него, но получается плохо. – Не уеду, можешь делать, что угодно, но я более не стану работать уборщицей в отеле, тебе это понятно? – резко выпаливаю я, но мне даже ничуть не страшно. Теперь не страшно. – Если у меня обязанности горничной, я буду выполнять их, однако не надо приписывать мне работу совсем другого плана. А, если в следующий раз захочешь, чтобы унитазы блестели, чисть их сам! Или пусть это делает Грэта. Уверена, она радуется приказам, которые ты ей зачитываешь, чтобы ещё больше меня унизить.

Скрести руки на груди, Аарон лишь ухмыляется. У меня уже наверняка посинели губы от холода, а ему смешно. Интересно, долго он ещё собирается играть в эти игры?

- Я учту, - кивает он, но я точно уверена, что в уме он уже прорабатывает новый план, как сделать мне ещё хуже.

Не удивлюсь, если у него получится.

- А теперь подай мне полотенце, - приказным тоном говорю я, и брови Аарона взлетают вверх.

- Хей, ты ведь всё ещё говоришь со мной. А моя фамилия – Галлахер.

Я грустно усмехаюсь.

- Да плевать мне на это. Подай полотенце.

Парень отходит подальше к стене и прислоняется к ней спиной. Он подбородком указывает на полотенце, висящее на спинке стула.

- Подойди и возьми, Ники, - голос становится тише. Он меняет тактику. – Подойди и возьми.

Я вздыхаю, качая головой.

- Вообще-то, я голая, - чуть ли не скулю я.

- Ну, может, я хочу посмотреть на тебя. – Он сглатывает. – На обнажённую тебя.

Для меня вся эта ситуация дикая. Возможно, Сэм на моём месте просто вышла бы и взяла полотенце сама. Я думаю, она не спешила бы обернуться в него, наблюдая за реакцией Аарона, но я так сделать точно не смогу. И он это знает.

- Пожалуйста, - закрыв глаза, наконец, решаюсь произнести я. – Пожалуйста, подай мне полотенце.

Но Рон непреклонен.

- Нет, - отвечает парень на мою просьбу. Его губы растягиваются в довольной улыбке. Он повторяет: - Подойди и возьми.

Сердце бьётся учащённо; мне на некоторое время удаётся забыть о том, что холод окутал тело. Я смотрю в его глаза, а он – в мои. Я его ненавижу, но недостаточно сильно, потому что маленькая, очень маленькая часть меня, хочет прикоснуться к этим полноватым губам. Очень маленькая часть меня хочет отдёрнуть занавеску, и выйти отсюда прочь.

В ушах стоит гул, когда Аарон испускает безнадёжный вздох и шагает к стулу возле двери. Он хватает полотенце, приближаясь ко мне медленными шагами, останавливаясь буквально в сантиметре от меня. Его взгляд обжигает, и мне хочется унять это чёртово сердцебиение. Галлахер стоит слишком близко.

Вдруг его голова наклоняется вперёд, он вручает мне полотенце, но прикасается практически всем телом ко мне. Надеюсь, он не заметил, что у меня затвердели соски. Это не должно происходить, Боже… Его губы около моих губ, а его рука прикасается к моей, когда я забираю то, что мне так нужно. Я дышу часто, ощущая его мятное дыхание. Кажется, он собирается меня поцеловать… Чёрт, я, конечно, делала это раньше, но это странное чувство внутри, которое образуется прямо сейчас… Что это? Раз, два, три…

- Слабачка, - шепчет Аарон; его губы, двигаясь, задевают мои, но он не делает попыток притронуться ко мне или что-нибудь ещё.

Он просто, сказав это, разворачивается и уходит.

Глава 9

Агнес

Рок-баллада «Sing » в исполнении Travis звучит из колонок машины Шеннон, пока мы направляемся куда-то к югу от города. Шеннон, как и Келли, которая развалилась на заднем сиденье, подпевает исполнителю, и звучит это весьма неплохо, но иногда переходит в вой. Хочется уши закрыть.

После ужасно-тяжёлого рабочего дня я гостила у Ш ен, и она угостила меня ликёром; потом к нам присоединилась Келли. Мы выпили всю бутылку вместе, наслаждаясь тем, что были дома одни. Хорошо, когда родители твоей соседки гостюют в другом городе у родственников. И хорошо, когда у них дома есть ликёр. Отлично расслабляет, кстати. Только после того, как алкоголь уже попал в организм, необходимо лишь одно – веселье.

- Это твоя кузина точно будет рада нашему визиту? – Шеннон самая трезвая из нас троих, и поэтому именно она ведёт машину.

Даже не представляю, как я согласилась на это – сесть в тачку с пьяным водителем, но нужно отдать должное соседке – она весьма неплохо водит, даже находясь в состоянии алкогольного опьянения.

- Конечно-о! - кричит с заднего сиденья Келли. – Миша – очень гостеприимная девушка. Её п-паша – мой дядя – владеет огромным состоянием, он купил сестрёнке дом на берегу. Да что там дом… Целый особняк!

Шеннон присвистывает и смеётся, глядя в зеркало дальнего вида.

- А что за имя такое у неё…Миша? Как Миша Бартон?

- Сокращённо от Мишель, - Келли икает.

- Ты мне никогда не рассказывала о своей кузине, - сужает вдруг глаза рыжая, сворачивая налево.

Мы выезжаем на оживлённую улицу, а потом поворачиваем к «Закрытому кварталу », где, собственно, проживает Аарон. Что-то мне совсем перехотелось идти туда. Можно ли считать, что я отрезвела? Определённо.

Прежде, чем я успеваю сказать хоть что-то, Шеннон останавливается возле больших, практически царских ворот. Она выходит из машины. Д остав из кармана коротких белых шорт карту, прикладывает её к электронному домофону. Вбивает какие-то цифры на появившемся табло, и мгновением позже экран загорается зелёным светом. Ворота автоматически открываются. Шеннон запрыгивает в «Хонду » с ликующей улыбкой и машет кулаками в воздухе, точно воин. Машина с рёвом газует вперёд. Мы едем достаточно далеко. И дорога занимает больше времени, чем когда мы ехали к дому Галлахеров. Я успеваю заметить, насколько все «жилища» в этом элитном районе разнообразны. Можно даже понаблюдать за людьми в особняках со стеклянными стенами. Здесь есть дома и круглой формы, и абсолютно непонятной формы. Более крутые, менее выделяющиеся на фоне других, но одно понятно точно – тут живут богачи. Денег у них немерено, раз они поселились в таком месте.

Наконец, мы доехали. Шеннон выключает двигатель и вынимает ключи из замка зажигания; следом за мной и Келли выходит из машины. Я оглядываюсь, стоя в центре длинной парковки: в доме гремит музыка, на крыльце люди танцуют и выпивают, а некоторые - просто целуются. От самого дома до океана всего шагов двадцать. Мишель, и правда, живёт прямо на берегу, и вместо зелёной лужайки перед домом, рассыпан песок. Много белого пляжного песка. Это просто невероятно! На всей территории зажжены огни. Маленькие лампочки висят на столбах и проводах, создавая воистину праздничное настроение.

- Хей, - зовёт Келли. Я оборачиваюсь к ней. – Мне нравится, как смотрится моё платье на тебе.

Она поднимает большой палец вверх и подмигивает мне, прежде чем они с Шеннон направляются к дому. Я совсем забыла, что надела бордовое платье свободного покроя, которое мне предложила Келли. Она сняла его с себя сегодня и отдала мне, уверяя, что я буду выглядеть в нём потрясающе. А сама надела зелёный костюм из гардероба моей соседки.

Это платье кажется слишком коротким. Такое чувство, что если придётся нагнуться, всем будет видно, какого цвета на мне трусы.

- Ты идёшь? – кричит Шеннон, останавливаясь.

Девочки дожидаются, пока я к ним присоединюсь, и мы вместе заходим туда, где шумная дискотека набирает обороты.

Холл, стены которого окрашены в ярко-жёлтый цвет, вмещает в себя несколько дверей, и как ни странно, три из них ведут прямиком в самую большую гостиную, которую мне когда-либо довелось видеть. Стойка ди-джея стоит у дальней стены около окна, а он сам, опустив наушники на шею, пьёт нечто мне неизвестное из синего пластмассового стаканчика. Музыка звучит невероятно громко, и мне удаётся различить, привыкнув к басам, играющую группу - Black Eyed Peace.

«Чувствую я,

Что сегодня ночь будет страстна,

Эта ночка пройдёт прекрасно,

Будет круто и жарко, классно всем!»

В правом углу гостиной какой-то парень блюёт в горшок с кактусом. Я еле сдерживаю смех, когда вижу, как его рот открывается, и он беззвучно орёт из-за того, что несколько колючек прицепились к его коже на лбу. Обернувшись, хочу найти девчонок, с которыми пришла сюда, но не нахожу их, зато могу наблюдать за девушками, которые садятся синхронно на колени парням и снимают так же синхронно с себя футболки, оставаясь лишь в лифчике. Их шестеро – три девушки и три парня. Но у меня почему-то это не вызывает отвращение, как случилось бы раньше; меня это веселит. Виной всему алкоголь – он сделал меня смелой и раскованной. И я не буду лгать самой себе, что мне это не нравится. Потому что это восхитительное чувство!

«Знаю, что будет сейчас:

Веселье и радость проснутся у нас!

Контроль теряю я над собой,

И теперь мы снесём вас огромной волной!»

Вдруг на ухо шепчет знакомый голос:

- Не ожидал увидеть тебя здесь.

Я не сразу разбираю слов и не сразу понимаю, кто говорит со мной. Но, обернувшись, вижу Джереми в голубой рубашке с чёрными пуговицами, две верхние из которых не застегнуты.

- Привет, - говорю я, поправляю свою повседневную сумку на плече.

Он обращает на это внимание, а потом вновь переводит взгляд к моим глазам. Его зрачки становятся шире, и он, повернув голову, указывает рукой на коричневую дверь справа.

- Может, мы поговорим?

Я качаю головой в непонимании.

- Зачем?

- Нам нужно поговорить, - пытается он перекричать музыку теперь.

- Нам или тебе просто нужно поговорить со мной?

Без лишних раздумий Джер хватает меня за локоть и ведёт за собой, пока я пытаюсь вырваться и бью его свободной рукой по плечу и спине.

- Отпусти! – кричу я, но, ясное дело, ни он, ни кто-либо другой здесь не слышит меня.

Кажется, тут многие то ли курили что-то, то ли нюхали; по крайней мере, об этом говорит их поведение.

- Отпусти! – Я царапаю ногтями кожу на его ладони, но он даже не даёт знать, что ему больно или неприятно.

Вот засранец.

Джереми заводит меня на абсолютно пустую кухню и закрывает за нами дверь. На удивление, это ещё и чистая кухня, и я думаю, что она просто в доме не единственная. Да, скорее всего, так и есть. Эта комната слишком маленькая.

- Что тебе нужно? - грубо вопрошаю я, потирая место на локте, за которое парень с силой взялся.

- Прости, - вздыхает он. – Я не хотел вести себя, как дикое животное…

Я тут же вставляю:

- Но у тебя хорошо получилось!

- Прости, - повторяет Джереми.

Я взмахиваю рукой в недовольстве.

- Так что тебе нужно?

Он садится на барный стул и кладёт ладони на стойку, глядя на меня. Я остаюсь стоять на месте. Кажется, Джер не боится, что в любую секунду я могу выбежать из «места временного задержания ».

- Можешь рассказать мне хоть немного о Сэм?

Наверняка, парень со стрижкой под шапочку, замечает мои вскинутые от удивления брови, и поэтому спешит объяснить:

- Ну, даже что-то такое не значительное? Какой у неё любимый цвет? Какие у вас с ней отношения? Есть ли у неё кто-нибудь?

Ага!

Я смеюсь, закусив губу.

- Так вон оно что! Ты влюблён в Саманту?

Он опускает глаза вниз и сплетает пальцы вместе, не отвечая. Я знаю, что он хочет знать ответ именно на последний вопрос.

- Я не уверена, что у неё кто-то есть, Джер. – Его глаза тут же поднимаются на меня. – В смысле, она спит с парнями, но она не встречается с ними. И, по-моему, она говорила, что есть один на примете, но она не уверена, что всё серьёзно.

Джереми ничего не говорит. Просто слушает меня. Но я вижу, как с каждым моим словом, в нём угасает надежда. Поэтому я решаюсь на вопрос:

- А что произошло между вами?

Он кажется мне страдающим. Хочется прижать его к сердцу и утешить.

Да нет, шучу, не хочется. Просто мне жаль Джереми. Если он что-то чувствует к Саманте, ему лучше забыть об этом, потому что Сэм – совсем не та девушка, которой комфортно в отношениях.

- Ничего, - наконец, произносит парень.

Его голубые глаза наполнены болью, и я ему не верю.

- Звучит неправдоподобно.

- Просто… знаешь, - начинает он. – Чёрт. Это так всё сложно, Агнес. Твоя сестра – просто сумасшедшая девчонка!

- Согласна, - усмехаюсь я.

- И я не могу связаться с ней. Она не позволяет. Как только слышит мой голос, сразу блокирует номер. У меня уже столько есть номеров от разных операторов!

- Но почему она поступает так? – я свожу брови вместе, всерьёз задумавшись над этим вопросом.

Я вздрагиваю от скрипа двери, которая, оказывается , находилась позади меня. А я просто не заметила её. На кухню входит Аарон. Огоньки в его голубых глазах, думаю, могут постараться, чтобы меня сжечь.

- Так что ты там говорила про Джеймса Бэя? – нарочито громко говорит Джереми, явно нервничая. - У него серьёзно классные песни?

Когда я в искреннем удивлении перевожу взгляд на Джереми, то не могу упустить того, что он молча умоляет меня, не выдавать его. Что? Джереми боится своего лучшего друга? Но почему? Он боится признаться, о чём мы говорили на самом деле?

- Да, - довольно растерянно отвечаю я, моргая неоднократно. – Я советую тебе приобрести его альбом.

К счастью, мне не пришлось врать, потому что я действительно так считаю.

Аарон проходит к стойке и присаживается рядом с Джереми, я уже собираюсь уходить, даже не посмотрев на этого урода ещё раз, но он задевает меня своей прямолинейностью.

- Что за дерьмо ты слушаешь, Хоггарт? – насмешливо интересуется Аарон.

У меня закипает кровь. И дело не в том, что кто-то обидел мои музыкальные вкусы. Дело в том, что это сделал Аарон Галлахер, а он меня уже очень сильно достал. Я должна была догадаться, что он будет здесь, ведь он проживает в этом квартале и, наверное, посещает каждую богатую вечеринку.

Паршивая задница!

- Прости, - держась довольно стойко, несмотря на алкоголь, ударивший в голову, начинаю я, - ты имеешь в виду британского рок-музыканта, который получил премию «Грэмми »?

Аарон никак не оценивает мою иронию.

- Мне плевать, какой он там музыкант, и что за премию он себе купил!

Как же сложно с ним разговаривать! Я хочу ударить по голове Аарона чем-нибудь весьма и весьма тяжелым!

Соберись, Агнес. Соберись.

Фальшиво улыбаясь, я отвечаю:

- Ну, нет, у него нет такой привычки, как у тебя – покупать себе всё…

Лицо Галлахера в тот час же меняется. И пока за дверью слева от меня продолжается вечеринка, мое сердце замирает от ледяного взгляда «Короля » чёртового города.

- Что ты сказала? – негромко спрашивает он, как будто ему не удалось услышать моих слов.

Пожав плечами, я направляюсь к выходу.

- Прости, я никогда не повторяюсь.

Вдруг Аарон, словно, птица подлетает, чтобы загородить мне проход и привлечь моё внимание к его напыщенной зазнавшейся персоне.

- Осторожней, - шипит парень в бирюзовой футболке.

Я на это лишь ухмыляюсь и, столкнув, его руку со стены, бросаюсь прочь из кухни. Да ладно, что ещё ужасного может сделать мне Аарон Галлахер? По моим подсчетам, совсем скоро его родители возвращаются из Европы, и тогда он перестанет строить из себя «Большого Босса ».

Интересно, а какую музыку предпочитает Аарон, если считает дерьмом песни Джеймса Бэя? Что такого ужасного в том, чтобы ценить , уважать мнения других людей, а не быть абсолютно влюблённым в себя?! Я стала проявлять к нему сочувствие, прочитав тот твит в социальной сети.

На одну звезду ярче.

Но, оказалось, зря. Аарон, на самом деле, возможно, не пытался высказать боль, что лежит у него на душе таким образом. Скорее всего, он просто где-то вычитал эту фразу, она пришлась ему по душе, и он разместил её у себя на странице. Ничего сложного. Простая схема человека, который кажется живым.

На заднем дворе целое представление: четверо молодых девчонок, раздевшись почти догола, прыгнули в бассейн. Я выхожу на улицу, не успев начать думать о странном поведении Джереми.

Девочки визжат, плескаясь, а остальные ребята – и парни, и девушки – снимают на свои телефоны, как эти пьяные, а может, и обдолбанные создания светят своей грудью на всю вечеринку.

- Могу поспорить, ты бы так не смогла, - комментирует из ниоткуда появившийся Галлахер, и душа у меня уходит в пятки от страха и неожиданности.

- Боже, какой ты придурок, - отвечаю я, пригладив распущенные волосы.

Я замираю, когда то же самое делает он. Поднимаю на него поражённый взгляд, и он тут же отводит резко руку, словно обжёгся.

- Прости, - тихо говорит он и, благо, теперь уже негромко звучащая музыка, позволяет нам не кричать. – Я не смог устоять. Они слишком привлекательны.

Я не ожидала, что он так скажет. То есть, лучше прояснить: я ожидала даже того, что сегодня сам Дьявол появится на вечеринке, но не того, что Аарон Галлахер в каком-то роде сделает мне комплимент, будучи откровенным. По-настоящему откровенным. По-настоящему. Это было видно в его глазах.

Хотя, может, мне показалось? В отличие от меня, он, по-видимому, не выпил ни капли. Пока что.

- Всё в порядке, - признаюсь я. – И да, я бы так не смогла.

Наши взгляды пересекаются. На мгновение у меня перехватывает дыхание от силы его духа, которая чувствуется на расстоянии. Он даже не смотрит куда-то ещё, кроме моих глаз, словно пытаясь заглянуть в душу. Истинный Дьявол. Оказывается, Сатану не нужно было приглашать в гости – он уже здесь.

- Почему ты так смотришь? – решившись, я сглатываю и сощуриваю глаза.

Аарон облизывает пересохшие губы и вскидывает руку, чтобы указать пальцем на свои веки.

- Не делай так. У тебя вот здесь появляются морщинки, что скрывают всю красоту.

Ладно, ему удалось удивить меня во второй раз за вечер. Но это не значит, что я перестала жалеть, что пришла сюда.

Вдруг в его голубых глазах появляются те самые бесята , которые обычно пугают. Аарон складывает руки на груди и подходит ближе, продолжая смотреть на меня с высоты своего роста.

- Слушай, давай-ка ты поступишь так же, как эти девчонки, и я от тебя отстану? – Он кивает головой на бассейн, в котором одна из четверых девочек ныряет, выныривая обратно, после руками пройдясь по своим коротким мокрым волосам.

Парень со стороны бара окликает её и, высунув язык, даёт понять, что хотел бы сделать с ней. В ответ она просто хихикает, подплывает к бортику и пальцем подзывает его к себе.

Я настолько сильно зла за то, что Аарон всерьёз предложил мне раздеться и прыгнуть в воду, что это практически затмевает все остальные мои мысли. Практически. Я всё ещё остаюсь рациональной. Беру себя в руки и ухмыляюсь ему довольно нагло.

- Ты всё равно от меня отстанешь, потому что скоро твой отец приезжает, - парирую я.

Но он стирает мою улыбку с лица, сказав всего лишь:

- Думаешь, он остановит меня? Думаешь, он сможет спасти тебя от того, что я собираюсь сделать? Как бы ни так, Агнес.

У меня разгорается паника. Я ненавижу это чувство. Мне хочется встать вплотную к Аарону и расцарапать ему лицо. Но он предугадывает мои действия – сам сокращает дистанцию между нами, и пока вокруг люди, не замечая нас , веселятся , просовывает палец мне под бретельку платья. Я не знаю, чего он добивается, но пульс у меня уже участился.

Ненавижу своё тело, которое реагирует так предательски.

- Невероятно красивое платье, - шепчет Галлахер совсем тихо, водя пальцем по коже моего плеча, чем вызывает самые, что ни на есть, настоящие мурашки. – Но, уверен, ты смотришься просто охренительно без него, да, Агнес?

Было ли что-нибудь у него с Самантой? Мне противно лишь от одной мысли об этом, и я отдёргиваю руку, отходя назад.

- Что ты себе позволяешь? – возмущаюсь я, мой голос дрожит.

Но он не собирается сдаваться. Аарон наступает, пока спиной я не упираюсь в стену из богатого камня. Он всё ещё содержит в себе тепло дневного солнца, которое давно сменилось сиянием Луны.

- Знаешь, чего мне хочется? – таинственным голосом объявляет он, оперившись одной ладонью о стену рядом со мной. – Сломать тебя, Хоггарт. Подчинить тебя.

- Подчинить? – я сильно хмурюсь, у меня сжимаются ладони в кулаки; я почти готова врезать ему.

Он в ответ кивает головой.

- Вы с Самантой практически идентичны внешне, но абсолютно разные внутри, и знаешь, насколько удивительно было осознать, что я ненавижу тебя ещё больше, чем её? – Выдыхает Галлахер; его лицо украшает грустная улыбка. – Это невероятно странно, но это так. И я ничего с этим поделать не могу.

Ему не нужно говорить, почему он ненавидит меня больше. Я и сама знаю: потому что я заставляю его испытывать эмоции, о которых он раньше не подозревал. Или подозревал. Но благополучно забыл. А я заставила вспомнить.

Хорошо, возможно, это весомый повод для ненависти.

- Я никогда не думал о том, что хочу сделать нечто такое… плохое, - признаётся Аарон, опустив голову.

Я сглатываю. Мне удаётся проронить:

- Плохое?

- Да, - подтверждает парень, выпрямившись и засунув обе руки в передние карманы узких светлых джинсов. – Я очень хочу причинить тебе боль. Больше, чем ты думаешь.

Я усмехаюсь, наконец-то, более или менее расслабившись.

- Я это и так знаю, Аарон. Только я этого не позволю.

Внезапно, высунув одну ладонь из кармана, он сжимает её в кулак и вбивает его в стену в миллиметре от моего лица. Я вскрикиваю, но это остаётся незамеченным для гостей вечеринки.

- Вот именно! Перестань сопротивляться!

- Это почему же? – осмелев, проговариваю я. – Может, потому, что тебе нравится считать меня слабачкой, как ты сам и сказал? Тебе нравится меня мучить, провоцировать меня, только ты забываешь, что сила духа определяется не тем, готов или не готов человек раздеться прилюдно. Ты забываешь это, Галлахер, а я тебе услужливо напоминаю.

Он хватает меня за локоть, точно так же, как и его друг полчаса назад, но я не боюсь больше ни капли, и сама приближаю своё тело к его.

- Я не слабачка, Аарон, и тебя это бесит. Потому что ты считал, что только одна Хоггарт может за себя постоять, а тут оказалось, что и вторая готова в любой момент врезать тебе по яйцам. Не думай, что я упущу такую возможность.

Это было похоже на угрозу. На довольно слабую, но угрозу. Вырвав свою руку из хватки Аарона, я шагаю мимо него, собираясь войти в дом, разыскать Келли и Шеннон и попросить их вместе отсюда уехать. Но то, что говорит Галлахер меняет все мои планы:

- Я получу тебя, Агнес! – звучит его уверенный и непоколебимый голос. – Получу и сломаю. Я буду разрушать тебя. Я обещаю.

Я, может быть, и проигнорировала бы его слова, если бы в тот момент, когда он произносил их, музыка бы не выключилась. Это слышали все. Девочки в бассейне прекратили плескаться, люди вокруг устремили свои взгляды на нас: меня и Аарона. Они ждали от нас дальнейших действий. Я разрабатывала план, пока смотрела в его улыбающееся лицо и ясные большие глаза, которые были удовлетворены своей сегодняшней победой. Но не обязательно тот, кто выигрывают битву, побеждает в войне.

Я, быть может, и проигнорировала бы его слова, если бы под моими ногами не лежал шланг, их которого лилась вода. Всё было просто: поднять, направить струю и ликовать. И я так и сделала.

- ХЕЙ!! – заорал Аарон, который вмиг оказался мокрым, пока я лила на него воду из шланга, разражаясь смехом, а камеры телефонов были направлены уже на него. – ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ?! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!

Гости смеялись так же громко, как и я, и когда звонкий смех раздавался из каждого уголка заднего двора, это было действительно весело. Аарон поднимал руки вверх, пытаясь укрыться от воды, которая попадала ему в рот, а, тем временем, те, кто выходил из дома, присоединялись к всеобщему хохоту.

- Да ладно! – раздалось за моей спиной. – Это же Галлахер!

- Доставай телефон. Мы должны снять это.

А потом:

- Ему крупно не везёт.

Кто-то окликал меня, называя Самантой, но я не обращала внимание.

- ДЖЕРЕМИ, ХВАТАЙ ЕЁ! – кричит Аарон, выбивая меня из колеи на секунду.

Когда я оглядываюсь назад, я вижу друга Галлахера, но он не предпринимает никаких действий.

- ДЖЕРЕМИ! – орёт парень, которого я купаю. Он размахивает руками.

Я смеюсь громче обычного. Кто-то меня зовёт; повернув голову, я вижу Келли и Шеннон. Они улыбаются потрясённо, и я подмигиваю им. Рот вытягивается буквой «О», когда я случайно роняю шланг, запутавшись в нём ногами, чудом оставаясь стоять на месте. Аарон очень злой и очень рассерженный собирается надрать мне зад – вот она суровая реальность. Вот чёрт!

Я бросаюсь бежать, бросив сумку на землю, и кто-то скандирует моё имя, поддерживая меня. Два игрока. Одна игра. Возможен только один победитель. И, кажется, пока что у меня болельщиков больше. Я, делая глубокие вдохи, вбегаю в дом и, расталкивая с силой людей, мне не подвластной, прорываюсь к выходу. Бегу, что есть мочи, слыша за спиной разъярённый голос Аарона, приказывающий остановится, не то будет хуже. Но разве такое возможно? Поэтому я бегу вниз по улице, пока Рон всё-таки не настигает меня и не роняет на газон чужого двора. Мы скатываемся на траву, тяжело дыша. Он сгребает мои руки, держа больно за запястья, пригвоздив их над моей головой. Стараясь отдышаться, я лишь могу чувствовать его мокрое тело на мне, но не в состоянии ничего сказать. Однако впервые за целый вечер мне по-настоящему стало страшно. Я немного жалею о том, что сделала. Аарон смотрит на меня слишком долго, постоянно укрепляя хватку своих пальцев на моих запястьях. Сжимает зубы и давит сильней, чтобы причинить ещё большую боль.

У меня появляются силы, чтобы слегка вскрикнуть.

- Не надо, пожалуйста, - прошу я, а он смотрит вниз, на мою поднимающуюся и опадающую грудь.

Закрывает глаза, набирая воздуха в грудь, и вновь причиняет боль.

- Хватит! – Это звучало, как приказ.

Рон открывает веки, глядя на меня то с презрением… то с желанием. Мне так сложно понять его. Никогда в жизни я не чувствовала, что мне приходится разбирать головоломку, а сейчас именно такой момент.

- Уезжай из города, Агнес, - говорит он медленно, пока мы лежим посреди чужого переднего двора; на меня стекает вода с его коротких тёмных волос. – Проваливай отсюда, иначе, клянусь, я тебя сломаю.

- Да, - выплёвываю я. – Ты уже обещал мне это.

В ответ на моё замечание он крепче сцепляет пальцы там, где однозначно останутся синяки. Я стискиваю зубы, чтобы не зареветь.

- Я серьёзно, Хоггарт! Вали отсюда! – орёт он, уместившись между моих бёдер, владея полностью ситуацией. – Ты что, не понимаешь, что я не оставлю всё так, как есть?! Особенно, после сегодняшнего!

- Конечно, - насмехаюсь над ним я. – Ты ведь всё делаешь напоказ. Тебя унизила девчонка, и ты должен доказать всем, что ты не трус и можешь унизить ее в ответ, причинить страдания. А иначе что о тебе подумают? Так ведь? Всё так, Аарон?

Он не произносит ни слова, поэтому я продолжаю:

- Ты противен мне.

Услышав это, его зрачки расширяются, и он, опустив голову вниз, впивается мне в губы глубоким страстным поцелуем. Я не отвечаю первые три секунды, но потом сдаюсь, ощущаю его эрекцию между своих ног. Он двигается вперёд и назад, создавая напряжение там. Невольно я издаю стон, а Аарон вслед за мной. Его поцелуй жаждущий, не терпящий возражений, дикий. Я целую его с такой же силой, как и он меня, не желая уступать. На самом деле, я целую его, вкладывая в поцелуй всю свою ненависть. Уверена, Галлахер поступает так же.

Стону снова, когда его узкие джинсы соприкасаются с тонкой тканью моих трусиков. У меня внутри всё переворачивается. Желание разливается по телу, как раз в тот момент, когда Рон прекращает всё, вновь отстраняясь, глядя на меня сверху вниз.

- Да , - кивает он головой, облизывая соблазнительно губы. – Ты презираешь меня.

Он отпускает мои запястья, поднимается с земли, но не подаёт мне руку.

- То, что сегодня произошло, - говорит Галлахер, оглядывая меня ещё с секунду, - я принимаю за вызов.

Мы молчим несколько мгновений, смотря друг на друга. Потом я приподнимаюсь на локтях, настроенная решительно.

- Ты не получишь меня. Ты не сломаешь меня.

Рон пожимает плечами, ухмыльнувшись:

- Война началась. Официально.

Говорят, Дьявол способен принимать любые обличия. И в этот раз он оказался в теле Аарона Галлахера.

Глава 10

Агнес

Около старого здания администрации уже скопились люди. Они ждут Люка, который должен прибыть с минуты на минуту на своей отнюдь не новой машине. Я готова сгрызть все ногти в ожидании Аарона, и останавливает меня только Эмили. Ее явно беспокоит мое состояние.

- Что такого в твоей сумке, что ты просто сходишь с ума, Агнес?

Ее брови уже в сотый раз взлетают вверх, а кольцо в одной из них прячется за прядью синих волос, когда она так делает.

- Мне не стоило бросать её и бежать… Не стоило, - говорю я, откинувшись спиной на ствол дерева.

- Да, - кивает головой Эмили. – Ты повторила это уже в четвертый раз. Так что такого в твоей сумке? Телефон? О ` кей. Документы? Ладно. Косметика? Ну и пусть. Что он сделает со всем этим? Или… ты боишься, что он будет листать твои сообщения на мобильном?

Я вскидываю голову на Эм.

- А? Ты… нет. Нет, - моргнув несколько раз, говорю. – Нет, на моем телефоне стоит блокировка.

- За документы беспокоишься? – предполагает юная Тирсет.

Я вздыхаю, прикусив губу.

- Нет, - говорю еле слышно.

Эмили морщит носом и наклоняется ближе.

- Чего ты там бормочешь?

- Господи! Просто оставь меня в покое!

Взмахнув руками, я отхожу от девушки немного в сторону, но она следует за мной, не прекращая задавать свои вопросы, которые мне уже осточертели.

- Я написала сообщение твоему «герою», - последнее слово она произносит с насмешкой. – Почему ты так переживаешь? Он обещал вернуть твою сумку.

Я же не могу ей признаться в том, что в моих вещах Аарон может найти личный дневник. А я уверена на все сто процентов, что он его найдет и прочтет, что там написано. Господи, он же прочтет!! Нет, все еще хуже: он уже прочел! Он уже все прочел!! Почему я не могла ограничиться любимыми цитатами из книг в этом дневнике?! Почему мне нужно было написать в нем столько всего личного для меня?!

Люк въезжает на парковку, словно персонаж фильма «Форсаж». Под колесами его тачки клубы пыли растворяются в воздухе. Он резко тормозит, выключает зажигание. Выходит из машины, снимая солнцезащитные очки. Это смотрится немного забавно: такой слегка нелепый, полный Люк убирает очки с глаз, как будто он – звезда Голливуда. Это происходило, точно как в замедленной съемке. А когда Люк лучезарно улыбается нам всем, помахав рукой, я усмехаюсь. Я вижу в нем простого человека, который не заботится о том, как выглядит со стороны. И это вызывает уважение. Эмили повезло с отцом.

- Привет, ребята! – кричит Люк, взбегая по лестнице. – Всем привет! Заходим, заходим! – Обеими руками он машет в сторону главных дверей. – У нас совсем мало времени обсудить сегодняшний день, пока не пригнали маршрутное такси.

- Маршрутное такси? – отзывается Джереми, и лицо у него вытягивается.

Люк отвечает, входя в здание:

- Ага, я заказал. Сегодня мы поедем в питомник! – Голос у него задорный и веселый, вселяющий доверие.

Джер разводит руки в стороны, плетясь следом за мистером Тирсетом.

- Вы же не серьёзно, да, сэр? Я… в смысле, я не собираюсь убирать собачье дерьмо!

От его высказывания парни вокруг морщатся, шумно обсуждая предстоящую поездку. Мы располагаемся в той же аудитории, что и в прошлый раз. Стулья стоят так же, как и раньше, создавая большой круг. Мы с Эм садимся у окна, и я ловлю себя на мысли, что на этом месте пару дней назад сидел Аарон. Когда я думаю о нем, внутри то все возгорается пламенем, то покрывается льдом.

Люк кладет свой портфель на столик у закрытой двери, а потом поворачивается к Джереми:

- Сынок, я тебе больше скажу: ты и выгуливать этих собак будешь, и кормить их.

Парень стонет, запрокидывая голову назад. Он зарывает пальцы в волосы и остается в таком положении с минуту, пока его приятель Шон не спрашивает:

- А кошки в том питомнике имеются?

Джереми вскидывает голову, опуская руки по швам.

- Да ладно тебе!

- Чувак, я обожаю кошек, - говорит Шон; его светло-голубые глаза загораются. – У моей тетки их целый дом.

Люк поощрительно кивает головой:

- Всё верно, кошки – замечательные добрые животные, нуждающиеся во внимании и уходе. И сегодня мы его предоставим, как кошкам, так и собакам.

Он отворачивается, набирая номер на мобильном телефоне, заставляя меня , тем самым, подумать о своем сотовом. Аарон так и не пришел. Хотя Эмили говорила, что он будет здесь. Ну, просто отлично!

- Где Рон? – внезапно спрашивает она , будто прочитав мои мысли, у Шона и Джереми, которые спорят насчет братьев наших меньших.

Они прекращают разговор и обращают внимание на девушку в коротких шортах, черной майке с распущенными синими волосами. Эмили манерно жует жвачку. Со своего места я замечаю, как она выжидающе вскидывает бровь. Шон в ответ пожимает плечами, слегка растерявшись.

- Должен быть уже здесь, - говорит Джер, глядя на свои наручные часы.

Все ребята, сидящие в кругу, отрываются от экранов своих смартфонов, когда со скрипом открывается дверь. Люк поворачивается на звук, а мое сердце подпрыгивает до горла. Голова Аарона показывается в проеме. Когда он даже несильно улыбается, можно заметить ярко выраженные ямочки на его щеках.

- Здорово, мистер Тирсет! – здоровается он с председателем, вскидывая одну ладонь вверх, оставаясь все так же за дверью.

Я могу лишь видеть, что на нем сегодня черная футболка с V -образным вырезом.

- Здравствуй, Аарон. Ты опоздал, - информирует Люк, прикрывая микрофон телефона ладонью. – Проходи же!

Рон качает головой, а потом кивает ею на меня.

- Могу я сначала поговорить с мисс Хоггарт наедине?

По аудитории вмиг разносятся приглушенные перешептывания и смешки. Я чувствую себя неловко и неуютно. И уверена, что краснею, когда председатель поворачивается в мою сторону. Он извиняется в трубку и теперь полностью отводит сотовый от уха, ожидая моего ответа.

- Мисс Хоггарт? – Прочистив горло, Люк исправляется. – Агнес?

Тяжело сглотнув, я поднимаю глаза на него. В голубой рубашке, плотно облегающей его большой живот, он выглядит, словно учитель музыки, но это мужчину совсем не портит. Скорее, наоборот – придает шарма.

- Да?

- Вы… ты согласна поговорить с Аароном наедине?

Парень в синей майке, сидящий напротив меня, смеется:

- Тет-а-тет…

Девушка рядом пихает его в бок локтем. Он шикает на нее.

У Рона моя сумка со всеми моими вещами. Я не могу проигнорировать это приглашение. Пока Эмили прожигает меня взглядом, я решаюсь сказать:

- Конечно.

Пригладив юбку зеленого платья, доходящего мне до колен, я поднимаюсь с места и направляюсь к двери. Аарон открывает ее мне, и я выхожу вместе с ним в длинный коридор. Только теперь я вижу в его левой руке свою коричневую сумку. Я смотрю то на нее, то на него, испепеляющего меня взглядом.

В его голубых глазах обычно очень сложно прочесть хоть что-то, но сейчас в них написано очень четко и ясно: «читал твой дневник ».

- Пойдем , - поманив меня пальцем, Рон оборачивается, чтобы повернуть за угол.

Мне не остается ничего другого, как идти за ним, потому что я не додумалась вырвать сумку из его ладони. Он шагает медленно, но уверенно. И останавливается только около гардероба на первом этаже. Когда он проходит внутрь, я чуть не рычу вслух. Но мне приходится следовать за этим козлом, возомнившим себя «хозяином » города.

- Что тебе нужно, Аарон? – говорю я громко, и мои слова возвращаются ко мне эхом в пустом помещении.

Неожиданно он бросает сумку на стол у стены и, быстро повернувшись, подхватывает меня на руки, посадив на этот самый гребанный стол. Уместившись у меня между ног, Рон наблюдает за моими губами, которые вдыхают как можно больше воздуха, поддавшись участившемуся дыханию.

Его губы приближаются к моему уху. Я в страхе ожидаю, что он подарит мне поцелуй в том месте, но он начинает шептать:

- «Когда этого придурка нет рядом, я думаю лишь о том, как хочу его убить, но стоит мне его увидеть, и я не могу устоять перед его настойчивым взглядом. Часто опускаю глаза на его сильные руки, мечтая о том, как он меня обнимет. Крепко. Хотя скорее он задушит, потому что ненавидит меня слишком сильно », - это слова из моего дневника.

Он его прочел. Слезы застилают глаза. Сколько же раз он прочитал эти записи, чтобы запомнить их наизусть? Сколько же ему времени потребовалась для этого? Неужели хватило двух дней? Всех этих двух дней, пока его не было в городе. Пока я тихо сходила с ума.

Аарон продолжает свою пытку:

- «Я мечтаю, чтобы он поцеловал меня. Знаю, это безумно глупо, но я мечтаю об этом. Я чувствую, что Рон сломает меня. Как же это все неправильно, но он меня с ума сводит. В одно мгновение я могу его ненавидеть, и хотеть. Никогда не думала, что можно так желать кого-то. Что можно так мечтать о ком-то ».

Он дышит прерывисто, касаясь кончиком носа моей щеки. Касается пальцами моих бедер и вырисовывает кончиками круги на неплотной ткани моего платья.

- Признаться честно, я заставлял себя не читать, но не смог удержаться.

Мы настолько близко, что не имеет значения , врет он сейчас или нет. Я не могу мыслить рационально, когда его губы всего в миллиметре, и нужно всего лишь немного приподнять голову, чтобы поцеловать его. Но я не хочу делать это первая. Он прочитал мои записи; я и так кажусь ему сдавшейся. Мне нужно, чтобы сейчас он сделал первый шаг, чтобы он опустил голову и коснулся меня. Мне это нужно, потому что тогда, возможно, мы будем квиты.

Однако Аарон лишь играется со мной, возбуждая все больше. Внизу живота разгорается желание. Он то приближает губы, то отдаляется, ухмыляясь. От этой ухмылки грудь вздымается чаще, а боль между ног становится сильнее.

Наконец, спустя почти вечность, Рон обхватывает ладонями мое лицо и прижимается своими губами к моим. Его язык врывается в мой рот, пока парень одной рукой тянет меня за волосы назад. Он страстен и ненасытен. Я должна беспокоиться о том, что целуюсь плохо, но меня это совершенно не смущает. Звуки, которые Аарон издает, лаская меня, не могут быть ничем другим, кроме как звуками удовольствия. И я готова слушать это постоянно.

Я кладу свои ладони на его грудь, пальцами впиваясь в кожу через ткань футболки. Аарон целует меня сначала быстро, потом замедляет темп. Он доставляет мне удовольствие, когда сплетает свой язык с моим, но я чувствую боль, когда он кусает мою нижнюю губу практически до крови. Я издаю всхлип, но он облизывает быстро поврежденное место и продолжает поцелуй. Его пальцы находят застежку лифчика. Он дергает его за бретельки, все еще не позволяя себе залезть мне под платье или коснуться голой кожи ниже плеч.

- Я хочу его снять, - рычит Аарон мне в губы, чуть-чуть отстраняясь.

- Знаю. – Я не ожидала от себя такого ответа, но, оказывается, я смелее, чем кажусь.

В моей голове проносится ужасная мысль: «Надеюсь, он не дошел до того места, где я признаюсь, что я все еще девственница ». Я действительно должна сжечь этот дневник. А потом, когда приеду домой, стоит сжечь все дневники, исписанные ранее. Я веду ежедневники с четырнадцати лет. В моей комнате, в Джексонвилле , целая полка отведена для них. Просто не стоило терять бдительность и ронять сумку в доме Мишель , вот и все.

- Хочу снять его с тебя, - повторяет Аарон тише. Рука его сжимает мою грудь. Ткань платья натягивается в том месте. – Хочу снять все. Абсолютно все.

Дыхание сбивается. Я то опускаю глаза вниз, то поднимаю их на него. Все еще пытаюсь понять, знает ли Аарон всю правду обо мне. Знает ли он, что у меня еще никогда не было секса? Пальцами приподняв мое лицо за подбородок, Галлахер произносит, глядя мне в глаза:

- Я хочу, чтобы сегодня ночью ты думала обо мне, когда направишь струю душевой лейки вот сюда, - пальцы его свободной руки подкрадываются мне под подол платья и нажимают на заветную точку между ног.

Я вздрагиваю от ощущения, которое приносит это касание. Он лишь слегка проводит по промежности, но я уже закатываю глаза, и прислоняюсь спиной к холодной стене. Передо мной десятки деревянных вешалок, часть которых собой закрывает Аарон. Я закрываю глаза, пока он продолжает меня дразнить.

- «Иногда мне начинает казаться, что он разрушает мой мир. Разрушает все правила и условности, которые были мне так дороги, которые значат для меня слишком много. Но даже в тот момент, когда я ненавижу Рона так сильно, как могу, сложно не влюбиться в этот взгляд невероятно голубых глаз, которые обрамлены черными ресницами. Сложно не утонуть в этом взгляде; он не кажется мне глупым парнем, не ценящим жизнь, хоть я и постоянно говорю именно это. Он кажется мне мужчиной, способным чувствовать. Он кажется мне мужчиной, который в любой момент может разрушить все лучшее, что я имею. И это меня страшит, я не должна позволить Рону сделать это ».

Слова с его языка скатываются, взрываясь в пространстве между нами. Слова, сказанные им, не исчезают без следа. Они все еще написаны на бумаге и все еще крутятся у меня в голове. Я не могу отвести от него взгляда, тем более, когда он обеими своими руками обхватил мою талию. Я просто не могу перестать слышать те слова, которые он произнес мгновения назад.

- Ты не должен был читать, - удается, наконец-то, вымолвить мне. – Не должен был.

Аарон кивает, вскидывая брови.

- Я знаю. Я не удержался. Ты извинишь меня?

Простите?

Что?

Что произошло? Я попала в другое измерение?

Потому что в этом мире Аарон Галлахер просто не мог произнести такого: «Ты извинишь меня?». Это похоже на шутку, или что-то вроде этого.

Я испытующе гляжу на него, но Рона это, похоже, всего лишь забавляет.

- Извинишь? – снова проговаривает он четче.

Я не могу выдавить из себя хоть что-то, настолько я поражена. И единственное, что приходит мне на ум – это:

- Как думаешь, нас еще не хватились в Совете?

Аарон начинает смеяться, запрокинув голову назад. Его сияющая улыбка значительно поднимает мне настроение. Наклонившись, он целует меня в плечо. Глаза подняты на меня, они широко распахнуты.

- Ну, так что? – мычит он. – Сможешь простить мою наглость?

Потом Галлахер выравнивается. Его ладони скользят вниз к моим голым бедрам. Он вдруг задирает подол платья. Руки плавно двигаются вверх, после – вниз. Обхватывают лодыжки, на которых он нащупывает ремешки черных босоножек.

- Странно, что ты не понимаешь, насколько ты сексуальна, Ники.

Я собираюсь напомнить ему свое имя, но он спешно прикладывает указательный палец к моим приоткрытым губам:

- Когда ты пытаешься бросить мне вызов - ты сексуальна. Когда сердишься – сексуальна. Когда боишься меня – сексуальна. Я не могу выбросить тебя из головы. Это сводит с ума. – Выдохнув, Аарон прижимается своим лбом к моему. – И почему ты такая?

Дрожащим голосом я спрашиваю:

- Какая?

- Не такая, как Сэм. Как бы мне хотелось , чтобы ты была такой же, как твоя сестра. Чтобы не вызывала во мне никаких чувств. Чтобы я тебя не хотел… Ты и представить не можешь, как это мне нужно.

Как только до меня доходит суть этих слов, я тут же упираю ладони ему в грудь, пытаясь оттолкнуть от себя Рона, но он хватается за мои плечи и не двигается с места.

- Знаешь что? – выпаливаю я, стараясь вырваться из его крепкого захвата. – Может, ты просто прекратишь эту игру? Скажешь, что тебе нужно, а? Потому что ты самый противоречивый человек, которого я встречала! И ты мне надоел! Мне надоело, что ты восхваляешь меня и оскорбляешь в одном предложении! Я не могу понять, какой ты хочешь меня видеть: такой же, как Саманта – достойным соперником, или же не такой, как Сэм – женственной и привлекательной для тебя?! – Переводя дыхание, я вырываю одну свою руку и пятерней зарываюсь в свои длинные волосы. – Господи! – практически истерично произношу я, слезая со стола вниз и забирая сумку с собой. Вешаю ее на плечо за ремешок. – Даже не верится, что я всерьез говорю об этом! Ты ведь сам не знаешь, чего хочешь. Ты – тот человек, который лишил меня приличной стажировки, обещал сломать меня и стереть в порошок, угрожал мне, предложив скорее валить из города!

Он отшатывается каждый раз, как очередное предложение вылетает у меня изо рта. Я буквально вижу, как все сказанное мной, влияет на него. Аарон снова закрывается. Его глаза сужаются. Кадык медленно движется вниз-вверх, когда он с трудом сглатывает, слушая меня, и не перебивая в этот раз. Я хочу остановить себя, но не могу.

- Не знаю, что ты задумал, но я не поддамся тебе, Рон. Ты умеешь соблазнять, но я слишком умна, чтобы стать очередной девушкой, сексом с которой ты будешь хвастаться в кругу своих друзей! Таких же жалких и глупых друзей, как ты! – Его руки теперь сжимают края стола , на котором я сидела минуту назад. – Я ошиблась, написав в дневнике, что не считаю тебя глупым. Именно таким я тебя и считаю. Человеком, который обиделся на девчонку, поднявшего его на смех. И всего-то. Ты запретил Саманте возвращаться в город, где живет ее тетя. Собираешься выгнать меня из Палм-Бей! – Я наглядно вытираю рот тыльной стороной ладони. – Я еще с тобой целовалась… Я, наверное, просто с ума сошла. Знаешь что? – Внутри у меня поднимается военный настрой. – Я думаю, что Сэм может вернуться в любой момент, просто она не считает это пока нужным. Но, если не я, то она уж точно сможет вступить с тобой в полноценную схватку. Извини меня, - облизнув губы, я вздрагиваю от внезапного ощутимого холода, - за то, что я – недостойный соперник, Аарон.

Я поправляю ремень сумки на плече, стараясь даже не смотреть ему в глаза. Когда в последний раз, мгновение назад, я заглядывала в них, увидела много боли. Это напугало меня. Я чувствую себя виноватой, хотя считаю, что все сделала правильно.

- И перестань называть меня Ники, - бросаю ему напоследок. – Мое имя – Агнес!

***

Аарон

- Хей, Чад, Чад, Чад! – зовет мою собаку Джереми, а я наблюдаю, как ротвейлер бежит к нему через весь задний двор, пока Джер занимает свое место на веранде.

Друг присаживается напротив меня, хлопая себя по коленям, пока Чадвик не запрыгивает на него, принимаясь лизать ему лицо языком. Я смеюсь, нарочито морщась.

- Красавец! – хвалит Джереми, гладя собаку по шерсти. – Скучал по мне?

В ответ умный пес лает. Друг заливисто хохочет, не прекращая обнимать собаку. Минутой позже он поднимает с газона летающую тарелку и бросает ее в сторону , раскинувшегося на несколько десятков метров , сада.

Передо мной лежит ipad , на который я скопировал нужные мне сообщения. Если бы не мой приятель-программист, я был бы в еще большей жопе после подлого поступка Саманты, и сейчас Найджел помог мне. Джер опускает глаза на планшет, догадываясь о том , что я задумал.

- Когда вчерашним вечером ты опешил меня новостью, что все в силе, тяжесть от уборки животных клеток стала еще весомее, - друг смеется над своей не самой удачной шуткой.

Я перевожу взгляд на гладь бассейна.

- Я собирался удалить эти сообщения, но теперь я рад, что не сделал этого, - признаюсь с трудом.

- Что произошло? – непонимающе качает головой Джереми. – Я думал, уже все хорошо. Ты ведь сам сказал: все изменилось. Теперь больше никакой мести! Я посчитал, ты простил ее…

Я однократно киваю.

- Именно так все и было, но кое-что произошло, и мне бы не хотелось обсуждать это сейчас.

- Не нужно было просить Найджела снять блокировку с ее телефона, Рон.

- Почему это?

- Потому что никто не имеет права врываться в личное пространство другого человека! Достаточно того, что ты прочел ее дневник!

Джереми не на шутку сердиться, а я не могу упустить шанс съехидничать:

- Но ты бы ведь хотел прочитать личный дневник Саманты, не так ли? – Я надуваю губы в притворной грусти. – Ох, наверное, тебе было бы неприятно читать, как и с кем она развлекается каждую ночь…

- ПРЕКРАТИ! – На удивление, Джер реагирует слишком эмоционально: он поднимается с места и опрокидывает свой стул вместе с пластмассовым столом.

Я успеваю схватить ipad. Все остальное – посуда, скатерть, столовые приборы разлетаются по двору после прикосновений о каменный пол веранды.

- Хватит, Аарон! Хватит! Я устал от этого, - выдает мой лучший друг. – Я устал, что после смерти Майкла ты притворяешься другим человеком. Я хочу назад своего друга. – Светлые глаза сверкают от злости и горечи. – Хочу назад того парня, готового быть добродушным и веселым с каждым. Хочу его назад. Я больше так не могу… Разбирайся с этим сам.

Развернувшись, широкими шагами Джереми заходит в дом через открытую дверь. Белые шторы развеваются от несильного ветра, пряча его удаляющуюся фигуру. Внутри что-то обрывается. Я не хочу признавать, что это больно, я должен держаться.

- Сесил! – ору я на весь двор. – Сесил!

Домработница средних лет с темными волосами, собранными в пучок на затылке, выбегает на веранду. Ее глаза расширяются в немом изумлении.

- Убери здесь все. Живо!

Чадвик подбегает ко мне с тарелкой во рту. Он кладет игрушку на землю, глазами ища Джереми, но его здесь уже нет. Я игнорирую жалобный собачий взгляд Чада и вхожу в дом. Поднимаюсь в свою комнату. Заперев дверь за собой, я принимаюсь вновь перечитывать переписку между Агнес и Дуайтом, который, как я понял, является ее танцевальным партнером:

Дуайт: «В среду буду ждать тебя в Джексонвилле. Нам нужно выступить перед комиссией лучше, чем мы умеем. Нам нужно выложиться на все сто, Агнес ».

Ники: «Знаю, и мне действительно страшно. Когда до пробного выступления впереди месяцы, чувствуешь себя более расслабленной , чем когда до него остаются считанные дни. Что, если им не понравится наша пара? Из четырнадцати пар они выберут только четыре. Это пугает ».

Дуайт: «Старайся не думать об этом, малышка. Самое худшее, что может случиться в нашем случае с нашей подготовкой и целеустремленностью – это если мы просто не появимся на выборочном кастинге ».

Ники: «Это невозможно:) Хоть представляешь, сколько лет я об этом мечтаю?:) Я не смогу проспать и не явиться вовремя. Любая ситуация, подобная этой, просто нереальна!:)».

Дуайт: « Машина может сломаться. Вполне реально попасть в пробку или сломать ногу ».

Ники: «Зачем ты пугаешь меня, придурок?».

Дуайт: «Я шучу!:))) Просто шучу:) Просто приезжай вовремя, без опозданий, не то мне придется танцевать с Сейдж. Ты же знаешь, как я терпеть не могу твою дублершу. А если мы еще пройдем кастинг вместе , я должен буду продолжать с ней работу до октября, пока не выступим на мероприятии твоей мечты …».

Ники: «Мой самый страшный сон! Но поверь, твой дублер не лучше Сейдж ».

Дуайт: «Охотно верю, малышка ».

План зародился у меня еще тогда, когда я решил проверить телефонные звонки и сообщения Агнес. Не знаю, почему это так было важно для меня, но я захотел это, а Найджел помог осуществить мое желание. Просмотрев смс-сообщения, я понял, что хочу действовать. После я прочитал ее откровения в дневнике, хоть и не разрешал себе делать этого. Однако не смог совладать с чертовым любопытством. Даже не хочу вспоминать тупые чувства внутри меня, которые появились после прочтения страниц ее дневника. Сейчас я снова стал самим собой. Я собираюсь действовать.

Нужно всего-то подарить мечту Ники другой девушке, и тогда мы будем в расчете. Ничего сложного. Мы обязаны, наконец, поквитаться.

Я достаю телефон из кармана и набираю номер приятеля. Он отвечает лишь после четвертого гудка.

- Да, старик? - говорит он в трубку немного охрипшим голосом. – Я тебя слушаю.

Кажется, он вновь курил травку.

- Привет, Джек, - уверенно произношу я, вставая и обращая свой взгляд на окно, за которым дневной свет не спеша сменяется сумерками. – Мне нужна твоя помощь. – Через секунду я добавляю: - Я заплачу тебе.

Глава 11

Агнес

- Черт! Черт! Черт! – выпаливаю я, не обращая внимания на то, что кричу довольно громко, и бью руками по рулю машины, которая никак не хочет заводиться.

Я сгребаю распущенные волосы в охапку, пытаясь прийти в себя и придумать план действий, но в голову ничего не приходит.

Это просто невозможно: так долго я готовилась к этому дню, мечтала о нем, думала о нем, танцевала более двенадцати часов в неделю, только чтобы все получилось. А все выходит совсем не так: за половину суток до выступления перед комиссией, машина, на которой я собиралась ехать в Джексонвилл , отказывается заводиться. Не знаю, может она сломалась? Но как? Вчера все было нормально. Самое интересное, что я не представляла себе такой ход событий.

Я отчаянно вздыхаю и выхожу из автомобиля. Прежде чем поставить машину на блокировку, я встречаюсь глазами с парнем, которого увидеть не ожидала. И не ожидала, что он приедет не на велосипеде. Джек останавливается на черном седане около меня. Окно со стороны водителя приспущено.

- Агнес, - приветствует он смущенно, опустив глаза и поправив воротник безвкусной красной футболки.

В тот день Шеннон спасла меня, рассказав о предательском поступке Джека, и мысленно я не очень часто возвращалась ко времени, когда этот парень повел себя, как мудак. Я даже не знаю, была ли это его идея или идея Аарона. Но сейчас злость во мне снова проснулась. Я сжала зубы и повернулась в сторону дороги. Возможно, придется вызвать такси. Только где я возьму деньги, чтобы оплатить услуги водителя? С собой у меня совсем немного, и этого уж точно не хватит, чтобы покрыть расходы.

- Поезжай дальше, Джек, - холодно говорю я, не поворачивая к нему головы.

- Почему ты стоишь здесь? У тебя проблемы? – вместо того, чтобы просто убраться, он задает мне вопросы.

Он немного напоминает Шеннон: такой же болтливый и любопытный. Однако ее я назвать предательницей никак не могу. Спасибо ей даже за то, что она не стала расспрашивать меня о том, чем закончился наш разговор с Роном на последней вечеринке, где мы были вместе. Я точно не собиралась никому об этом рассказывать.

- Я неясно изъяснилась, Джек?

- Послушай, - вздыхает парень и спешит выйти из машины. – Я приношу свои извинения. Я был козлом.

Был? Серьезно? Думаю, ничего не изменилось.

- Ну, а я твои извинения не принимаю.

Джек вытягивается во весь рост и прижимается спиной к закрытой двери своего авто. Он засовывает ладони в карманы голубых джинсов.

- Агнес, я не хотел подкидывать тебе травку …

- Как раз хотел! Хотел! – парирую я, повышая голос.

- Дай мне искупить вину.

Я нервно усмехаюсь и прихватываю волосы, с которыми играется ветер, на затылке.

- Давай на чистоту. Снова хочешь меня подставить? Зачем тебе это? Зачем тебе нужно налаживать отношения со мной?

Он опускает голову, некоторое время носком кроссовка пиная небольшой камушек, лежащий около его ног.

- Шеннон привязалась к тебе, и она очень на меня зла. Если… - его глаза наполняются надеждой, когда он их поднимает. – Если вдруг ты сможешь меня простить, Шен поймет, что не такое уж я и дерьмо.

Я так и знала, что этот придурок влюблен в нее.

- Пожалуйста, Агнес, - продолжает Джек. – Я не стану отрицать, что я поступил плохо, но ты… ты другая. Хорошая. Прости меня. Просто прости.

Пока я стою в раздумьях, сраженная, признаюсь, его искренностью, Джек делает шаг ко мне.

- И позволь мне тебе помочь.

Уголки его губ дергаются. Как я ни пытаюсь не улыбнуться в ответ, у меня не получается.

- Я снова задам свой вопрос, - озорным голосом начинает коротко стриженный парень, - У тебя проблемы? Чем я могу помочь?

Больше не сдерживая улыбку, я поворачиваю голову в сторону своей машины и показываю на нее большим пальцем.

- Вообще-то, она не заводится. Ты не посмотришь ?

Он самодовольно пыхтит и обходит меня, чтобы открыть капот. Несколько минут оценивает ситуацию, заглядывает во все щели, и только потом выносит вердикт:

- Один из проводков поврежден. Но в целом, электросистема в порядке. Аааа, нет… черт… - Джек наклоняется ниже, и я подхожу к нему, чтобы видеть, что не так. Хотя, да, я в этом совсем не разбираюсь.

- Что такое? – хмурясь, обеспокоенно отзываюсь я.

- Свечи не сухие – влажные.

- Это…

- Это плохо, - констатирует парень, выпрямляясь.

Его пальцы теперь темные и грязные.

- Скорее всего, подтекает бензин, Агнес. Опасно отправляться на ней куда-то, даже если бы она завелась. – Джек показывает левой рукой на мой седан.

- Вот черт, - отвечаю я, ощущая, как поникают плечи.

Тяжесть этого утра ложится на них моментально.

- Нужно сначала высушить место подтекания и свечи. Кроме того, я бы проверил качество соединения каждой клеммы. На всякий случай, - поясняет парень.

Пусть я не мыслю в этом ничего, все равно понимаю, что дело плохо.

- Как же теперь я доеду до Джексонвилля ? – словно в пустоту говорю я, глядя прямо перед собой.

Джек машет руками в воздухе, поворачивая ладони, и я киваю ему. Достаю из салона пачку салфеток, протянув их парню.

- Тебе нужно в Джексонвилл ?

- Очень! У меня сегодня вечером там выступление со своим партнером. Мы с Дуайтом долго готовились к этому выборочному танцу. Я не могу подвести его. Не могу подвести себя.

С минуту Джек молчит, а потом предлагает то, на что даже не надеялась:

- Давай я отвезу тебя?

Что бы там ни было, я все еще не совсем ему верю.

- Нет, - машу головой растерянно, глядя вниз. – Не думаю, что это хорошая идея.

- Почему? – удивляется он, а брови его ползут медленно вверх. – Всего за двадцатку! Таксист возьмет намного-о-о дороже, - протягивает он, и кое -что становится на свои места.

Конечно. Не просто так. Тогда это больше похоже на реальность. Двадцать долларов у меня есть. Даже чуть-чуть больше.

- А на автобусе ты сможешь уехать в свой город только вечером, малышка, - подмигивает он, продолжая, явно довольный своей смекалкой.

Я выставляю одну руку вперед, посмеиваясь.

- Я поняла, поняла. Хорошо, отвезешь меня. – Снова заглядываю в салон, пока Джек закрывает капот. Забираю свою сумку и телефон, потом блокирую двери с помощью автоматического ключа. – Заплачу тебе двадцать пять баксов за то, что объявил мне причину неисправности этой колымаги.

Джек хохочет, забираясь на место водителя.

- Слушай, попроси своих предков купить тебе нормальную тачку.

Я сажусь на соседнее сиденье, бросая свою сумку назад.

- Как будто, ты ездишь на «Ауди », - замечаю я с сарказмом в голосе.

- Ну, у моих-то денег не так много, а у твоих родителей, я уверен, они водятся.

Меня немного смущает и даже злит такое его заявление. Когда я смотрю на него, Джек это, похоже, понимает, прочищает горло и заводит машину.

- Извини.

- Все в порядке.

Джек больше ничего не говорит. Мы едем в молчании, а гул машины сопровождается звучанием кантри музыки из стереосистемы. Я обращаю внимание на то, что она новая, почти сверкает, в то время как сам автомобиль Джека подбитый в некоторых местах и можно заметить отнюдь немаленькие царапины на капоте и со стороны правой двери.

Через десять минут Джек убавляет звук.

- Слушай, тут такое дело… - И это не сулит ничего хорошего. – Мне не нужны лишние пять баксов за диагностику твоей тачки, но взамен ты не могла бы со мной отправиться к мистеру Тирсету? – Молчание. – Он в старом здании городской администрации, - спешно добавляет парень.

Я открываю и закрываю рот, сначала не зная даже, что сказать.

- То есть, мы собираемся делать остановку?

- Небольшую! – взволнованно откликается Джек, стараясь не отвлекать взгляд от дороги.

- Мы об этом не договаривались, - говорю я недовольно, давая ему понять, что такой расклад меня совершенно не устраивает.

- Знаю, знаю, Агнес, но мне очень нужна твоя помощь!

- Теперь понятно, зачем ты вызвался помочь МНЕ, - говорю я, кивая головой в такт словам.

- Нет, ты неправильно поняла меня. – Может быть, но на его лбу почему-то выступили капли пота.

Это жара сказывается. Наверное. Меня беспокоит что-то, сама не могу понять, что.

- То есть, я хочу сказать, что я помогаю тебе, но мне нужно в ответ от тебя совсем немного…

- Хорошо, - перебиваю я. – Зачем я должна идти с тобой к Люку?

- Ты дружишь с его дочерью. – Останавливаясь на светофоре, Джек поворачивает лицо ко мне. – С Эмили. Люк, думаю, настроен к тебе благосклонно. Тебе всего-навсего будет нужно попросить его разрешить мне снова быть в Совете.

- Ты был в Совете? – в удивлении вскидываю брови, зачем-то отбрасывая ту часть, где Джек просит меня замолвить за него словечко.

Он кивает.

- Был. Но меня исключили. Тирсет посчитал меня безответственным и… знаешь, можно долго перечислять.

Парень вновь глядит на дорогу, возобновляя движение.

- Почему же ты хочешь вернуться? Ты не похож на человека, которому нравятся общественные работы и что-то вроде того.

- Я не хочу, - говорит Джек. – Это мои отец и мать хотят. Они перестали давать мне карманные деньги.

Теперь понятно, почему он хочет отвезти меня в Джексонвилл. Деньги ему необходимы. Но он все-таки запросил слишком маленькую цену.

- Если Люк возьмет меня снова в Совет, родители будут давать мне деньги. Снова.

Я выдыхаю, устраиваясь поудобнее , и опускаю стекло со своей стороны. Прохладный ветер врывается в потрепанный салон автомобиля.

- Господи. Ты все усложняешь, Джек! Ну, хорошо, я помогу тебе. Только недолго, о ` кей?

- Да-да, конечно! Да! – он радостно смеется, настроение у парня тут же поднимается. – Спасибо тебе, Агнес!

Я, качнув головой, хихикаю над ним:

- Давай, Шумахер, рули!

Аарон

Звук шагов становится четче. Я напрягаюсь всем телом, оглядываясь на открытую дверь кладового помещения. Какие-то папки и коробки с бумагами – с просто немыслимым количеством бумаг - размещены на верхних полках стеллажей. Комната маленькая, но внизу я смог постелить два матраса, а на нижней полке одного из шкафов лежит все необходимое для ночевки. На самом деле, необязательно оставаться на всю ночь – можно отпустить Ники в полночь или даже еще раньше. Она все равно не уедет в Джексонвилл , даже если освободится в восьмом часу вечера – смысла нет. Но на всякий случай я решил предусмотреть ситуацию, в которой нам придется остаться вместе в одной крохотной комнате на более чем двенадцать часов.

Дверь кладовки – единственная дверь во всем здании, замок которой не испорчен, и которую невозможно выбить ногой , или тяжелым предметом. Если бы я запер нас просто в здании администрации, то мне пришлось бы побеспокоиться обо всех закрытых окнах , а также и центральной и запасной дверях. Однако это не такая уж и проблема. Проблема заключалась в том, что замок на центральной двери так же висит на волоске. Это ведь старое здание. Возможно, его скоро снесут. Оно не несет абсолютно никакой ценности. И, хрен его знает, почему именно здесь проходят все встречи городского молодежного Совета.

Как же я ненавижу эту идею отца Эмили! Какого черта они вообще решили остановиться в Палм-Бей?! Это ужасное решение Люка и его дочери, у коей язык без костей.

- Я не понимаю, почему мы не поднимаемся на второй этаж, Джек. Разве Люк не там?

- Нет, сегодня он в кладовке, - нерешительно отвечает тот.

Хренов придурок. Он должен говорить убедительнее.

- В кладовке? – со смешком переспрашивает Ники.

- Да, - смеется Джек в ответ. – Какие-то старые бумаги перебирает. Попросили в администрации города.

- Аааа, - протягивает Ники задумчиво.

Они поворачивают за угол, а я быстро прячусь за дверью, которая все так же открыта.

Еще немного…

- Потом сразу поедем, хорошо?

- Да, конечно.

Еще чуть-чуть…

- Просто хочу быть на месте раньше. Очень волнуюсь.

- Не переживай, - отзывается Джек беззаботно. – Уверен, что у тебя все получится, Агнес!

Вот ублюдок! Может, когда хочет.

- Ты даже не видел, как я танцую, - смеется Ники, и через щель я вижу, как она заправляет прядь распущенных волос за ухо.

Они у нее действительно шикарны. Такие длинные, прямые, шелковистые – на вид и на ощупь.

- Ты грациозна, - оправдывается Джек. – Мне не нужно видеть, как ты танцуешь, чтобы быть уверенным, что ты делаешь это превосходно.

Ники хмыкает.

- Хм, не думаю, что ты прав, но было бы очень круто, если члены избирательной комиссии сегодня думали так же.

Я издаю смешок, опустив глаза.

Ладно, нужно быть собранным! Никаких эмоций, Рон. Никаких эмоций.

- Ну, вот и пришли… - говорит Ники, и выражение лица у нее меняется, когда она застает меня, облокотившимся о дверной косяк.

- Где Люк? – спрашивает девушка, широко открыв глаза.

Она поднимает глаза на парня, стоящего рядом.

- Джек?

Тот буравит меня взглядом. Я киваю ему, и он, отойдя от Ники на два шага, не может скрыть того, что чувствует себя виноватым.

- Извини меня, - отчеканивает парень, сглатывая. – Извини, правда.

Ники непонимающе смотрит вслед удаляющемуся Джеку, а после того, как переводит взгляд на меня и на то , что находится позади меня, кажется, понимает суть происходящего. Девушка тут же бросается наутек, но я быстрее ее. Я это предугадал, поэтому она сейчас в моих руках, прижата к двери.

Дышит часто.

Сердце бьется быстро.

Очень быстро.

- Не надо! – восклицает она; на ее карих глазах – самых красивых глазах, что я видел – выступают слезы. – Пожалуйста, Аарон, не надо!

Внешне я остаюсь безразличным засранцем. Она вздрагивает, когда в карманах ее джинсов я отыскиваю мобильный. Беру его и бросаю на широкий подоконник напротив.

Ники вырывается и кричит, пока я с легкостью протаскиваю ее в кладовку и закрываю за нами дверь. Я поворачиваю ключ в замке, а девушка безуспешно пытается вырвать его у меня. Она колотит меня своими кулаками по спине, веля выпустить ее. Но я поворачиваюсь к ней, сажусь на корточки и, вскинув глаза на ее заплаканное лицо, выбрасываю его под дверь. Мы оба слышим, как он катится по кафельному полу, останавливаясь примерно в нескольких сантиметрах от противоположной стены.

Мне кажется, сейчас Агнес осознала полностью, что произошло, потому что именно сейчас она зарыдала. Очень громко и больно, закрыв рот руками, упав на колени. Зарыдала без всякого страха показаться некрасивой или глупой. Это тот самый порог, когда все равно, как ты выглядишь, и что о тебе подумают. Это именно то, чего я добивался. Хотел видеть ее такой. Видеть, как надежда покидает ее глаза, как она понимает, что потеряла то, что было ей так важно.

Я этого хотел.

Но я не счастлив, каким думал, я буду, когда это случится.

И какого-то черта мне хочется заплакать вместе с ней.

Только вместо этого я ложусь на один из матрасов, расстеленных на полу , и начинаю насвистывать мелодию одной из песен группы Queen.

Глава 12

Агнес

После того, как потерпел сражение, приходит некое смирение с положением. С ситуацией, в которой находишься. Это случилось и со мной, но я все еще ненавидела Галлахера. То есть, совсем не так: я ненавидела его еще больше, не проявляла к нему больше никакого сочувствия, и теперь я точно уверена, что никогда, что бы ни случилось, я его не прощу! Как можно быть настолько равнодушным, настолько ужасным человеком, чтобы без труда, без зазрения совести разрушить чью-то мечту?! Разрушить чью-то жизнь… Мою жизнь.

Полчаса назад через дверь я услышала звук моего мобильного телефона, сигнализирующий о том, что батарея разряжена. Это после того, как он разрывался от звонков – десятков звонков и смс-сообщений. Снова и снова. Как ни странно, Аарон это никак не прокомментировал. Он иногда вытаскивает свой телефон из-под подушки, включает его, пялится в экран, проводя пальцем по сенсору, а потом опять выключает , чтобы спрятать.

Мы просидели практически в абсолютной тишине больше восьми часов. Я так много плакала, что вырубилась, но ненадолго. Когда я набралась смелости, чтобы спросить у этого козла, который час, он ответил мне, что уже почти семь вечера. Весело. Не знаю, почему он не отпускает меня отсюда, ведь уже нет смысла держать меня здесь – как бы я ни хотела, не успею добраться до Джексонвилля за час. Вообще-то, желательно бы появиться там за час до выступления. А лучше – за два. Вся эта суета, предварительная репетиция, переодевание. Мы собирались с Дуайтом еще раз обсудить номер, размяться и выпить кофе. Мы собирались сделать так много, а я подвела нас обоих…

Господи, как прекратить думать о том, что я уже не получу? Я просто не могу перестать представлять разочарованное лицо Дуайта. Он, вероятно, опечален. Очень опечален. Он действительно не ожидал от меня такого. Или, возможно, сейчас он очень переживает, что со мной могло что-то случиться… Боже, я надеюсь, он не станет звонить моим родителям или Сэм? Это худший вариант событий, и я предпочту даже не прокручивать его в голове.

Дьявол! Вот, если честно, мне необходимо позвонить ему, чтобы тот не натворил глупостей. Просто нужно сказать Дуайту, что со мной все в порядке и объясню все позже.

Я присаживаюсь на матрасе, и Рон ту же поворачивает голову ко мне, уловив краем глаза движение.

- Можешь дать мне позвонить, пожалуйста? – охрипшим голосом прошу я.

Я звучу как заядлый курильщик.

Рон мгновенно принимается хохотать. Его голубые глаза сверкают от веселья.

- Ты что, шутишь?

- Нет.

- Наверное, все же да. - Настроение у него, по всей видимости, лучше, чем у меня. – Конечно, я не собираюсь разрешать тебе сделать звонок, кому бы то ни было, Ники. Хочешь, что, вызвать копов? Или позвонить друзьям, попросить, чтобы вытащили тебя отсюда? – Он наклоняется ближе, уперев одну ладонь в пол. – Уясни уже: здесь мои правила, моя игра, и ты просто расплачиваешься за грешки твоей сестренки.

О чем вообще можно разговаривать с человеком, который считает, что может совершать правосудие?

Я делаю глубокий вдох, стараясь говорить спокойно. Кажется, еще чуть-чуть – я расплачусь.

- Мне просто нужно сообщить Дуайту, что со мной все хорошо. Я уверена , он очень переживает.

- Сообщишь ему об этом позже, - произносит Аарон, беспечно поведя плечами, и тянется через меня к нижней полке высокого стеллажа, чтобы схватить питьевой йогурт.

Я наблюдаю за тем, как он откручивает крышку и приникает губами к горлышку бутылки. Спустя несколько больших глотков, он отводит руку с бутылкой и облизывает губу. Это совершенно неуместно, но мне по-настоящему становится смешно. Я хочу сдержать улыбку, однако у меня это почти не получается.

Заметив мой веселый взгляд, Рон разводит слегка руками.

- Что такое? Я купил это нам двоим. Мне нравятся йогурты, ясно?

Я качаю головой с улыбкой на лице, отведя глаза.

- Ясно, - бормочу еле слышно.

В следующие несколько минут я не смотрю в его сторону, но слышу, как под ним прогибается матрас, как он ставит бутылку на пол и снова включает телефон. А потом Аарон вновь начинает говорить:

- Мы можем поболтать, если хочешь. – Я, оставаясь сидеть в прежнем положении, резко поворачиваю к нему голову. Видимо, мой недоуменный взгляд заставил Рона слегка растеряться, поэтому он робко добавляет: - Ну, чтобы скучно не было… Н ам же до утра здесь торчать.

Я почему-то сразу думаю о том, что дверь туалета находится сразу за ним, но сбежать мне не получится, потому что снаружи - со стороны коридора - она заколочена досками. Но мы хотя бы можем справлять нужду, а не терпеть. И за это Аарону спасибо!

- Ты же это не серьезно, да? – нервно улыбнувшись, говорю я. – В смысле, ты запер меня здесь, в этом крошечном помещении. Ведешь себя, как полный засранец, и думаешь, что я хочу говорить с тобой? – Аарон открывает рот, чтобы дать волю словам, но я быстрее его - Если я улыбнулась тебе несколько минут назад, это не значит, что все хорошо. Я улыбнулась не тебе, я посчитала забавными некоторые детали этого ужасного дня! Тебе все понятно?

Рон сглатывает; его глаза бегают. Он то опускает веки, то распахивает их. Но потом, кажется, он находит, что сказать мне, поэтому в достаточной свободной манере откидывается на стену позади. Его футболка натягивается на груди, очерчивая мышцы груди и пресса. Но я стараюсь не смотреть туда. Его нахальный взгляд блуждает по мне, и хоть я сижу к нему вполоборота, мне неловко от его разглядываний.

- Чего ты так сморишь? – бросаю я, вскидывая подбородок.

Парень приближается медленно: ровно в том самом темпе, чтобы лишить меня возможности дышать. Он практически соприкоснулся со мной носом, и только тогда он выдыхает:

- Ты ненавидишь меня.

Это вызывает нервный смешок. А потом я смеюсь, но отнюдь не искренно. Теперь я облокачиваюсь о стену и, сложив руки, на груди, не отвожу глаз от Рона.

- Конечно, я тебя ненавижу. С чего мне бы тебя любить?

Что-то не то сказала… Аарон цепляется именно за это.

- А ты могла бы? – вскинув бровь, интересуется он.

То, как горят его глаза, может значить, насколько ему важен ответ на этот вопрос.

- Никогда.

Качнув головой, Рон ухмыляется и вторит мне, вновь заваливаясь назад. Его крепкие руки, которые обнажает футболка с короткими рукавами, скрещены на груди, практически в точности как у меня.

- Хорошо. За что ты ненавидишь меня, Ники?

- Не надо называть меня так, в сотый раз уже повторяю!

Мой резкий тон его совершено не смущает.

- Это не ответ, Ни-ки, - произносит он мое «имя» по слогам, я уверена, специально, чтобы еще больше меня разозлить.

Сукин сын!

- Оставь меня в покое, - фыркаю я, закрывая глаза, чтобы не смотреть на него.

Как же меня раздражает Аарон! Я понимаю, почему Сэм так с ним поступила! Здесь даже бедняжка, которую он бросил после лишения ее девственности, ни при чем. Аарону хочется врезать по роже просто так. Он бесит одним своим видом.

Девственница… Пока я снова размышляю о том, прочитал ли Рон весь мой дневник, он вновь удачно отвлекает, не давая забыть мне о его присутствии.

- Ты меня вообще-то поблагодарить должна, красотка, - язвит он.

Я игнорирую то, как подпрыгивает мое сердце, когда в мозг проникает то самое слово – «красотка».

- Поблагодарить тебя?? – чуть ли не кричу. – Ты в своем уме?

- Абсолютно!

- Ты лишил меня моей мечты, засранец! – Глаза вновь увлажняются.

Черт, Агнес, ты не должна плакать. Пожалуйста, только не сейчас. Не снова.

- Ну, не девственности же я тебя лишил, - отшучивается Рон, и я замираю, пристально глядя на него.

Да, он понимает, что ему не стоило этого говорить, а я понимаю, что он прочел дневник полностью. Но, к счастью или , к сожалению, ни один из нас эту тему не развивает.

- Это была не твоя мечта, Агнес, - неожиданно он называет меня так же, как и называют все, и, как бы смешно это ни звучало, даже не знаю, расстроена ли я этим. – Не твоя мечта, - глядя вниз – на холодный пол, - говорит парень.

- А чья же? – Я наклоняюсь вперед, не на шутку разозлившись. – Чья это была мечта?

- Твоего отца. Твоей семьи. Твоих друзей. Твоего хореографа. Но только не твоя.

Аарон поражает меня своим ответом. Я, раскрыв рот, не могу перестать вглядываться в его грустное лицо. Мне все равно не понятно, почему печалится он?

- Это не так, - наконец, удается сказать мне. – Ты не прав. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

- Я понятия не имею?! – вдруг ураганом взрывается он и вскакивает на ноги, возвышаясь надо мной. – Я не имею понятия? – вновь орет Рон. – Ты любишь танцевать! Ты любишь это! Но кто-то – родители, знакомые, общество, в целом, - вбило в твою наивную голову идею, что ты должна выступать на том чертовом балу! Да, я попросил друга взломать твой телефон и да, я прочитал все твои переписки. Вплоть до единой! Можешь ненавидеть меня еще больше! Но я ни в одном сообщении, даже между строк, не увидел, что ты пишешь о том, чего хочешь ты. Именно ты.

Он сейчас действительно лишил меня возможности двигаться. Он так высок и глядит на меня сверху вниз. Я чувствую себя очень маленькой сейчас, может, поэтому, словно автоматически, прижимаю колени ближе к животу.

- Можешь проклинать меня хоть всю жизнь за то, что я влез в твою частную жизнь, - продолжает Аарон, всплескивая руками. Он шагает по крохотной кладовке. – Можешь на меня подать в суд – мне плевать! Я просто хочу, чтобы ты признала – ты мечтала выступить на дне рождении гребанного мэра ради отца. Этого хотел твой отец – не ты.

Я молчу. Молчит Аарон, тяжело дыша, но , не переставая сверлить меня взглядом. Свет в комнате тусклый, но его голубые глаза так светятся, что я готова уже поверить: этого хватит на освещение подсобки.

- Ты, и правда, хотела учиться в колледже, в который поступила? – спрашивает он, хмуря брови.

- Конечно, - усмехаюсь я, немного придя в себя.

- А я вот сомневаюсь, - протягивает Аарон, поднимая голову вверх.

Он прячет ладони в карманах своих джинсов. Вздыхает.

- Ты, правда, хочешь заниматься туризмом? Или гостиничным бизнесом?

- Я хочу открыть собственное туристическое агентство со временем. А что тут такого?

Я почти обижаюсь, что он не воспринимает мои цели всерьез. И почему мне так важно, что он подумает? Почему мы вообще до сих пор разговариваем об этом?

- Ничего, - печально улыбнувшись, неуверенно отвечает Галлахер. – Просто ты звучишь неубедительно.

Желудок ухает вниз, когда следующие слова Рона соскальзывают с его губ:

- «Если ты затерялся в открытом море с тысячей других людей, можно ли считать, что ты заблудился?», - цитирует он.

Одна из моих любимых книг. Джоди Пиколт «Девятнадцать минут». Эта фраза – самое первое, что я написала в дневнике, который он читал. И он ее запомнил.

- Я прочитал твои записи – от и до, - говорит он, делая шаг вперед. – И я считаю, ты не знаешь, кто ты, Ники. Ты не знаешь, чего ты хочешь. Я знаю теперь о твоих литературных и вкусовых пристрастиях, знаю, что ты думаешь обо мне. Знаю, как сильно ты любишь свою сестру и сколько ответственности, оказывается, на тебе лежит. Из всего этого мне бы следовало собрать целостную картинку, которая тебя бы охарактеризовала. – Его молчание, как и все его слова, сказанные ранее, прожигает меня насквозь. Я никогда не чувствовала себя более напряженной, чем сейчас. – Но нет. Ты не знаешь себя, Ники, и не позволяешь сделать это другим. Ты словно пытаешься создать из себя ту, которой ты не являешься. Будь настоящей. Делай то, что хочешь. Говори, что хочешь. Будь, наконец-то, самой собой. – Вновь облизнув губы, Рон вскидывает на меня глаза уже в сотый раз за сегодня. – Ты заблудилась. Попробуй найти дорогу к себе. И реши, в конце концов, чего хочешь ты, а не кто-то другой.

Еще пару минут мы играем в «гляделки», а потом он заметно расслабляется и спешит удивить меня раздеванием. Я намереваюсь сказать хоть что-то, но слова застревает у меня в горле, поэтому мне просто остается смотреть на то, как Аарон снимает футболку и, скомкав, бросает ее на матрас, а потом принимается расстегивать пуговицу на джинсах.

- Стоп, стоп, стоп! Ты что делаешь? – выставив одну руку вперед, возмущаюсь я.

- Я собираюсь спать, - абсолютно спокойным тоном извещает Рон. – А ты не будешь? Или тебя так встревожила моя тирада?

Мне не нравится, как он отзывается о том, что сделал для меня. Не нравится, что он не видит, как важно для меня каждое предложение, что он произнес сегодня. Возможно, я не со всем согласна, но Рон был так искренен, что я не смогла не придать значения его словам. А сейчас… сейчас он будто снова надел свою железную броню. Всего минуту назад он был мужчиной, который зацепил меня. Всего минуту назад…

- Ты можешь не снимать джинсы, пожалуйста? – прошу я ледяным тоном, тоже пытаясь казаться отстраненной.

Безразличной.

Его брови взлетают вверх, и он глядит на меня, улыбаясь слегка изумленно. Но потом все равно соглашается. Правда, неохотно.

- Ладно. Хорошо.

Его идеальное тело ложится на матрас. Как только голова с темными коротко стрижеными волосами касается подушки, голубые, невероятно красивые, глаза закрываются. Но он не спит. Точнее, даже не засыпает. Я замечаю, как он дергает указательным пальцем левой руки, которая лежит на его животе.

- Чего ты пялишься на меня? – не распахнув веки, говорит Аарон.

Я вздрагиваю, опустив голову, и прочищаю горло.

- Извини, просто… хм, извини…

Я тоже ложусь. На бок. И даже не думаю снимать хоть что-то из гардероба. Кроме, разумеется, бежевых балеток. Они уже давно валяются у изножья матраса. Я еще ничего не ела, но мне и не хочется. Сначала я плакала и не могла успокоиться, а теперь я не смогу заснуть, потому что буду думать обо всем, что сказал Рон. Для меня это, как ни удивительно, стало очень важно.

Я поднимаю веки, когда звуки скольжения по ткани заставляют меня сделать это. Наши матрасы с Аароном расположены очень близко. Можно их просто соединить. Сейчас он лежит на боку, так же как и я. Он подпирает голову рукой и смотрит прямо на меня. Я не могу оторвать взгляда от него, хотя мне нужно сделать это. Нужно. Я и так слишком часто позволяю себе думать о нем.

- С тобой очень сложно, - говорю я, сказав то, что думаю.

Это можно назвать прогрессом? Я сказала то, что хотела сказать, и не стала себя ругать за это после.

Аарон кивает с улыбкой, будто давно об этом знает:

- Потому что я говорю правду.

Немного погодя, он уверенно спрашивает:

- Так чего же ты хочешь? – Я уже собираюсь разглагольствовать о жизни, но потом парень добавляет: - Прямо сейчас.

Дыхание учащается, и я не могу не посмотреть на его ширинку. Стояк еле заметен, но он есть. Это просто инстинкты, которые нужно игнорировать.

«Так чего же ты хочешь?», - звучит у меня в голове, когда я возвращаюсь взглядом к его красивому лицу.

Аарон больше не произносит ничего. Ему не нужно разрешения, он просто быстрым движением оказывается на мне и пригвождает мои руки своими ладонями к довольно мягкому матрасу. Его язык моментально врывается в мой рот, и Рон определенно не собирается останавливаться. Он целует меня так, как будто это в последний раз. Как будто у него больше никогда не будет возможности сделать это, увидеть меня снова, прикоснуться ко мне. Наши языки сплетаются, и парень протяжно стонет, когда я отвечаю на его страстный поцелуй. Он продолжает держать мои руки, однако я точно не собираюсь его отталкивать. Я раздвигаю ноги; плавно он опускает бедра между ними. Теперь я могу чувствовать его эрекцию. Поцелуи такие настойчивые, что я увлажняюсь сразу же. У меня просто не остается выбора. Аарон получает в подарок от меня вздох, когда его руки блуждают по моему телу, разрешая моим пальцам, наконец, схватиться за его волосы на голове. Галлахер сильно сжимает мою грудь через ткань футболки и лифчика. Его губы спускаются к шее, чуть позже – ключицам.

- Пожалуйста, разреши нам сделать это, - шепчет он мне в ухо, лаская мочку, в то время, как его большой палец пробирается к моему соску.

Я закусываю нижнюю губу, сдерживая громкий стон, когда он так чувствительно тянет сосок, ласкает его, потом снова тянет, принимаясь после выкручивать его между указательным и средним пальцами.

Его губы вновь находят мои, и Рон шепчет между поцелуями:

- Она такая большая, - хвалит он, сжимая мою грудь обеими ладонями. – Я хочу тебя. Я безумно тебя хочу. Обещаю… - Поцелуй такой глубокий, что дышать мне теперь крайне тяжело. – Обещаю, я буду делать все медленно… ты не почувствуешь боли… я обещаю.

Я никогда не думала, что отдам девственность такому парню, как Аарон. Но сейчас я так уязвима, что не могу отказать ему. Даже если мозг будет настаивать на этом, я просто не смогу.

Рон трется промежностью о мою промежность, не прерывая горячего поцелуя. Первый мой оргазм может произойти от просто его прикосновений, когда он даже не будет во мне. Клянусь, это может случиться вот-вот…

- … Да, пап, я же сказал, что привезу тебе их сейчас… Зачем ты звонишь мне каждые пять минут? Я заберу эти хреновы документы и привезу тебе их, хорошо?… – звучит где-то за дверью, где-то не очень близко и не очень далеко.

Аарон, похоже, не слышит того, что слышу я. Он ласкает мою шею, но я насторожилась, потому что мне не могло это показаться. Я пытаюсь оттолкнуть Галлахера, но моих попыток он, наверное, даже не чувствует.

- Аарон… - хриплю я, - … подожди… Аарон…

- Ладно, прости… Папа! Это просто слово, его все употребляют.

Мужской голос сопровождается звуками поворачивания ключа в замочной скважине.

- Да, ключ подошел, - устало откликается человек за дверью. – Все, давай поговорим, когда я привезу тебе документы, па.

В этот раз мне не нужно ни о чем предупреждать Рона. Он сам вскакивает на постели, в точности, как и я, когда дверь отворяется. Я быстро привожу себя в порядок, приглаживая волосы руками. В подсобку заглядывает красивый молодой парень. Его светлые волосы стоят торчком, а в ухе блестит маленькая серьга. С высоты своего роста он нас оглядывает, явно находясь в нешуточном ступоре.

- Эмм… - растерянно моргает ярко-зелеными глазами. – Что-то я не понял…

Воспользовавшись крайне сложной ситуацией и уязвимостью Аарона, я поднимаюсь на ноги с бешеной скоростью, вылетаю из подсобки, хватаю свой разряженный телефон с подоконника и бегу вперед по коридору.

Вслед мне раздается крайне раздраженное:

- Черт!

И очень сердитое:

- Агнес! Вернись!

Ну конечно, мистер Галлахер… Ну конечно…

Глава 13

Агнес

Я выбегаю на улицу, словно ошпаренная. Просто, когда четыре пары ног бегут за тобой, чувствуешь себя очень даже неловко. Хотя о чем это я? Что за «неловко», «неудобно», «неприятно» проносится у меня в голове? Боже ты мой! Я чувствую себя просто ужасно! К счастью или, к сожалению, плакать я больше не могу. Может, это из-за адреналина в крови? Может, когда я окажусь в своей комнате в доме тети Эннис, я смогу почувствовать все разочарование и боль сегодняшнего дня? Но когда же я, наконец, окажусь в своей комнате? Мне это, если честно, просто необходимо. Особенно, после того, что произошло между мной и Аароном только что. Ладно, хорошо, нужно занять мои мысли чем-то, пока я бегу по бесконечной парковке в сторону леса. Мне стоит понять, что происходит у нас с Галлахером. А что, собственно, происходит с ним?

Мозговой кавардак не помогает. Все, что сейчас атакует мои размышления – это:

- Аарон прочел весь мой дневник;

- Аарон убил мою мечту, которой достаточно много лет, чтобы она могла официально считаться целью моей молодости;

- Аарон собирался лишить меня девственности…

Я не понимаю, что происходит, черт возьми, но никто и никогда не целовал меня так. Я не понимаю, почему позволила ему это. Почему я не оттолкнула его? Может, это из-за его слов? Может, из-за того, что, насколько бы не были его догадки обо мне абсурдны, он пытался все же меня понять? Я не знаю… Мне показалось, что он – это больше, чем он хочет из себя представлять. То есть, я хочу сказать, что он совсем не такой, каким хочет, чтобы его знали. Да, Аарон ублюдок! Но, если рассуждать логично, он был в чем-то прав… Эти его слова не оставили меня равнодушной. Я протираю лицо руками, останавливаясь около железной сетки, которой огражден весь периметр около бывшего значимого здания этого города. Я прикасаюсь ладонью ко лбу, чувствуя, как вспотела. Я ненавижу Джека, ненавижу Рона, и, черт подери, эти глупые мысли о том, что Рон хоть в чем-то прав, обязаны покинуть мою голову! Немедленно!

Вдруг большая мощная ладонь хватает меня за локоть, поворачивая к себе. Это Аарон. Дьявол. Его футболка надета второпях, видимо, поэтому она не прикрывает слегка низ живота, и выглядит мятой. Позади брюнета оказывается блондин. Он бежал прямо за ним, и теперь, добравшись до нас, складывается пополам, упирая ладони в колени, пытаясь отдышаться.

- Отпусти меня! – рычу я, вырывая руку.

Но Рон непреклонен, его захват такой сильный, что, могу поклясться, останется синяк.

- Что с тобой, твою мать? – рычит он в ответ.

Я не собираюсь скромничать, как сделала бы раньше – да, я стану задевать скандал прямо у незнакомого парня на глазах.

- Что со мной?! Ты сдурел? Ты меня буквально похитил! – я ору, пытаясь оттолкнуть Аарона от себя.

- Ой, - морщит носом парень, закатывая голубые глаза, - не преувеличивай. Просто запер тебя в кладовке, чтобы защитить от себя самой, между прочим.

Я вздыхаю так, словно мне только что дали пощечину. Защитил от себя самой? С ним все в порядке?

- Ты угробил мою мечту!

- Слово «мечта» прозвучало сегодня из твоих уст, как минимум, двадцать раз, - облизнув губы, качает Рон головой. – Давай вместе подумаем над синонимами?

Он просто надсмехается надо мной.

Как он смеет?

Аарон входит в список людей, которых я хочу убить. И угадайте, из скольких человек этот список состоит? Все верно – из одного. Хотя нет, Джека тоже можно туда вписать.

- Погоди, погоди, - встревает милый блондин, сверкая зелеными глазами.

Он подходит ближе, и солнце за его спиной, что вот-вот зайдет за горизонт, больше не оттеняет его прекрасного лица. Да, он по-настоящему красив.

- Я правильно понимаю, что ты запер девушку в старом затхлом здании? – говорит он, указывая пальцем на Галлахера.

- Нет, не правильно! – скрипит зубами тот, отбивая руку блондина. – Что ты вообще делаешь в Палм-Бей, Брис?

Брис? Интересное имя.

- Почему ты вернулся из Франции? Твоя мамочка решила, что лучше тебе жить в штатах с отцом? – голос Аарона холодный и звучит саркастично.

- Нет, - отвечает Брис, играя желваками. – Моя мать в курсе, что отец тоже нуждается во мне, как и она. Я их общий сын.

Брис нервничает, и мне кажется, что внимание Рона от меня переключилось на человека, неожиданно спасшего меня от заключения.

- По-моему, мистер Макензи прекрасно справляется со своей должностью мэра города. В роли помощника он в тебе однозначно не нуждается. А в роли любимого сыночка… - Рон сощуривается, делая вид, что задумался. – Разве не он отправил тебя во Францию два года назад?

Я замечаю, что Брис сжимает кулаки, делая шаг вперед. Он готов врезать парню перед собой. И я даже не стану его останавливать. Галлахер это заслужил. Я не понимаю, что не поделили эти двое. Но теперь хотя бы мне ясно, почему у Бриса есть ключи от кладовки здания, что возвышается перед нами. Его отец - мэр Палм-Бей , и его сын просто искал бумаги по указанию папы. Все просто. Однако теперь мне приходится лицезреть ссору двух взрослых мужчин. Брис, кажется, ровесник Аарона. Я могу ошибаться.

- И не отправил бы, если я по твоей вине не разбил его машину. Ты просто придурок, самовлюбленный идиот! – Он толкает Рона.

Но тот не остается в долгу, и толкает Бриса в ответ.

- Как и ты, понял? Ты слишком много о себе думал, и мои ребята просто выехали тебе навстречу, чтобы напугать…

- Напугать? – ревет Брис. – А если бы я погиб?

- Не погиб же… - вновь закатывает глаза Рон.

Да я сама готова ударить его за это. Но сын мэра меня опережает. Он заводит руку назад и со всей силы бьет по челюсти Аарона. Парень отлетает к железной сетке, держась за подбородок рукой. Его губа кровоточит. Глаза налились кровью. Как только он приходит в себя, выравнивает плечи и делает всего пару шагов, чтобы встать лицом к лицу к Брису. Они одинакового роста, но из-за того, что светлые волосы блондинка стоят торчком, он кажется немного выше Аарона. Совсем чуть-чуть. В ухе Бриса, и правда, красуется сережка, но это не делает его менее привлекательным в моих глазах. Думаю, что если бы мы познакомились в другой ситуации, я была бы рада подружиться с ним.

Все-таки решаю вмешаться, пока не стало очень поздно.

- Эй-эй-эй, - втискиваюсь между ними и кладу ладонь на грудь Рона, от чего он вздрагивает. – Прекратите это, ясно?

Брис не спорит со мной. Он, явно того не желая, отходит немного назад, все так же упирая руки в бедра. А Аарон продолжает сверлить его взглядом.

- Мы с тобой еще не закончили, Макензи, - говорит он угрожающим тоном.

- Конечно, - соглашается Брис, а потом обращается ко мне: - Он к тебе приставал?

Я опускаю руку вниз и упираюсь спиной в сетку.

Что мне ответить? Не совсем? Я была не против? Я хотела, чтобы все продолжилось?

- То, что было между нами, тебя не касается, - ворчит Рон, поправляя футболку.

Он достает телефон из кармана, смотрит на экран, проведя по нему пальцем, а потом снова прячет мобильный.

- Если ты запер ее, меня это касается. Она может обратиться в полицию, Галлахер, - уверенно заявляет Брис, взмахнув рукой. – Он пытался тебя изнасиловать? – Его слова звучат напряженно, когда он концентрирует свой взгляд на мне. – Скажи мне правду.

Я выдыхаю:

- Нет, конечно. Он не пытался. Все было… - Я не могу произнести то, что собираюсь, в особенности, когда взгляд Рона непоколебим.

Он не пытается его отвести. Он просто ждет, что я скажу дальше.

- Все было… по взаимному желанию.

Я смущенно прячу глаза за ресницами, но прежде успеваю заметить, как ухмыляется Аарон.

- Тогда я ничего не понимаю. – Брис садится на капот белого BMV, который, вероятно, принадлежит ему.

Я видела машину краем глаза, однако только сейчас обратила на нее пристальное внимание. Она, словно новая. Слово только из салона.

Макензи складывает руки на груди, а я спешу объяснить:

- Сегодня я должна была пройти танцевальный конкурс, но Аарон решил этому препятствовать, и вот теперь… - я пожимаю плечами, замявшись. – Теперь я как бы здесь… И я не хочу обсуждать то, что ты видел, ладно? Это, правда, тебя не касается.

Аарон довольно хмыкает, прислоняясь правым бедром к железной сетке рядом со мной.

- Почему ты ломаешь жизнь всем? – хмурится Брис, раздраженный поведением Галлахера.

Рон морщится, прижимая палец к раненной губе.

- Отвали, понял? У меня с ней свои счеты.

- Интересно, какие же? Чем тебе девушка-то не угодила?

Ох, если бы он только знал…

- Я сказал, это не твое дело! – резче отвечает Рон, выпрямляясь.

Я, грустно улыбнувшись, отхожу от ребят и иду вперед, в надежде, что ни один из них не пойдет за мной. Поворачиваюсь лишь только для того, чтобы сказать Макензи:

- Все нормально, Брис. Теперь мы с ним квиты.

Меня утешает лишь одна мысль о том, что родители Аарона по плану должны вернуться сегодня из Европы. Это значит, что Галлахер младший больше не будет моим начальником. Это значит, что мне не придется больше работать горничной. Я так надеюсь на это.

Телефон разрядился. Я даже не знаю, как добраться до дома. Не могу позвонить хоть кому-то, чтобы уехать отсюда. И тут за моей спиной разносятся голоса:

- Эй, Ники? Стой!

Я не разворачиваюсь и иду дальше. Не знаю, куда. Главное, подальше отсюда. Я смогу добраться домой автостопом, заряжу мобильный и объясню все Дуайту.

- Ники? – окликает меня другой голос.

Он принадлежит Макензи.

Когда я решаю обернуться, застаю злого Аарона, нападающего на Бриса.

- Не называй ее так, тебе ясно? Не называй ее так!

- Что? – тот крутит пальцем у виска. – Ты же сам ее так назвал. У тебя все в порядке с мозгами?

- Это я называю ее Ники. Только я.

Боже! Что возомнил о себе Аарон?

- Для тебя она Агнес, - продолжает сурово Рон. – Тебе ясно? – вновь говорит он. – А лучше, вообще, не общайся с ней. Не обращайся к ней и не смотри на нее.

Ох, черт. Ты серьезно? Это не может быть правдой! Это просто не может быть правдой!

Меня реально злит то, что Аарон может решать, кому общаться со мной, а кому – нет. Кто он такой, чтобы иметь дело с этим? Иметь дело с моими отношениями с кем-либо. Он мне не парень, не муж, не брат. И мы с ним даже не трахались. Так что, будь добр, уйди со сцены, Галлахер!

Я стараюсь даже не смотреть в сторону Рона, когда подойдя к парням, прошу у Бриса:

- Ты не мог бы отвезти меня домой?

На его губах расцветает радостная улыбка, в то время как Аарон просто места себе не находит:

- Что? Ники, ты сошла с ума? Ты поедешь с незнакомым парнем в одной машине?

Рон взрывается, но я смеряю его лишь надменным взглядом.

- Он уж точно не может быть хуже тебя, - выплевываю.

- Ты это несерьезно, - отвечает он, еле дыша.

Я, наконец, поворачиваю к нему голову и, глядя прямо в глаза, объявляю:

- Абсолютно серьезно.

Мы двигаемся к белому BMV Бриса, но Рон больше не пытается нам помешать. Кажется, он слегка шокирован происходящим. Возможно, он ненавидит Макензи чуть больше, чем я думала.

Я открываю пассажирскую дверь раньше, чем это делает Брис. Растерявшись, он захлопывает за мной ее, а потом направляется к своему месту водителя. Мы пристегиваемся, а я не могу отвести взгляд от бокового зеркала с моей стороны, в котором я могу все еще видеть опечаленное лицо Аарона. Он раздавлен, но его реакция все равно мне непонятна. Я думала, он вытянет меня из машины Бриса, однако он остается стоять на том же самом месте, где я оставила его две минуты назад.

Брис заводит мотор, машина отъезжает. В это время звонит его мобильный, и Макензи, послав мне извиняющийся взгляд, спешит ответить на звонок:

- Да, пап? – Пауза. Я слышу голос на том конце провода, но слов разобрать не могу. – Нет, извини, я не нашел их… Только не надо кричать, пап. Пап! Завтра утром я поищу их снова, ладно? Ты слышишь меня, пап? Я вернусь завтра… Все, извини, я не могу говорить, я за рулем.

Он бросает трубку, не попрощавшись, и рассержено бросает телефон на приборную панель.

- Извини. У нас натянутые отношения.

- Ничего. Я все понимаю.

Мы останавливаемся на светофоре, и я называю Брису нужный адрес. Оказывается, он раньше жил неподалеку от дома тети Энн.

- Там мы были счастливы, - вспоминает он, улыбаясь. Но потом лицо его мрачнеет. – Пока мама с папой не развелись.

Я решаюсь спросить:

- Потом отец решил переехать?

- Да, - кивает парень. – Потом он получил желаемую должность и поселился в «Закрытом квартале».

Ох, легендарный квартал богачей. Я не думаю, что хочу начинать разговор об его отношениях с Роном. По нескольким причинам. Но основная из них – не хочу говорить о парне, который совсем недавно уничтожил часть меня. Достаточно большую часть меня. У него получилось, как он того и хотел.

Мне нечего сказать на это. Автомобиль останавливается около подъездной дорожки дома моей тети. Свет в окнах зажжен. Я замечаю любопытную Шеннон, сидящую на дереве. Она рассматривает дорогую тачку. Ей, естественно, интересно, почему такое авто остановилось здесь. Я даже не знаю, в курсе ли она, через что я прошла сегодня. Если нет, то она, наверное, будет удивлена, увидев меня, выходящую из этой машины. Почему-то я вспоминаю вновь Аарона и его шикарный «Land Rover». Черный «Land Rover»… Черт, а не он ли больше недели назад срезал меня на дороге в мой первый рабочий день? Почему я не подумала об этом раньше? Почему не замечала его машину до сегодняшнего дня? Она стояла на парковке, и приковывала взгляд к себе… Я могу сказать на девяносто восемь процентов, что меня чуть не сбил Аарон! Хотя какая сейчас к черту разница?! Какая разница, за что еще мне его ненавидеть? Главное – это то, что сегодня я поддалась ему… Почти отдалась. И если бы не Брис…

- Ты давно здесь? – прерывает парень мои раздумья. – В Палм-Бей ?

Он разглядывает оценивающе дом Эннис.

- Нет, я приехала к тете всего на пару месяцев, я живу здесь у нее, пока стажируюсь в «Эбел».

Его взгляд возвращается ко мне, и Брис перестает выбивать ритм пальцами по рулю.

- Вот черт! Ты не шутишь? Работаешь с Галлахером?

Я киваю.

- Не повезло тебе.

Из-под его белой футболки выглядывает татуировка. Какие-то завитки рисунка, который я не могу увидеть полностью, но очень бы хотелось. В правом ухе блестит маленькая сережка, это так отличает его ото всех моих знакомых, моего привычного круга общения. Интересно, знакома ли Саманта с Брисом? Нет… Это точно вряд ли. Иначе он бы он не относился ко мне так непринужденно.

- Не повезло, - соглашаюсь я, хватаясь за ручку двери. – Спасибо, что подвез, Брис. Спасибо, что был сегодня рядом и вступился за меня.

Он поднимает обе руки вверх и опускает их со шлепком на колени.

- Что ты? Без проблем, Агнес. Я был рад познакомиться с тобой.

Я посылаю ему благодарную улыбку и выхожу из машины. Игнорирую Шеннон, свисающую с дерева, словно обезьяна. Просто влетаю в дом, коротко здороваюсь с тетей, которая прибывает в шоке от моего скорого возвращения, и поднимаюсь к себе в комнату.

Пока Энн пытается достучаться и узнать, в чем дело, я набираю себе полную ванну воды.

- Милая? Пожалуйста, открой. Ты что там, плачешь? Дорогая?

Я прислоняюсь к белой двери с трещинами по краям.

- Все хорошо, тетя Эннис. Я в порядке. Честное слово, я в порядке. Просто… это долгая история… Ты не будешь против, если мы поговорим завтра?

Она продолжает волноваться за меня, но решает оставить меня в покое. Я раздеваюсь догола и залезаю в горячую воду. Использую лишь специальную соль для ванны. Завязываю волосы в пучок и откидываюсь назад. Теперь можно дать волю слезам. Теперь можно плакать, сколько угодно. Я еще не включила телефон. Сначала я хочу оплакать потерянную надежду.

***

На следующее утро у меня жутко болит голова после разговора с родителями, Самантой и Дуайтом. Пришлось поговорить с семьей по скайпу. Я сказала им, что машина сломалась на полпути к Джексонвиллю. Пришлось выдумать, что трасса пустовала, телефон разрядился, а я была совершенно беспомощна. Потом мимо проезжал добрый человек и помог мне вызвать эвакуатор и довез домой, потому что в Джексонвилл смысла ехать уже не было. Знаю, это ужасная ложь, но я не могла сказать ни одному из них правду. Сэм бы точно сошла с ума. Не знаю, что теперь делать, не знаю, как прожить этот день, вспоминая разочарованное и абсолютно-убитое выражение лица папы. Я помню, как он снял очки и долго смотрел перед собой после моих слов о том, что ничего не выйдет. После моих слов, что Дуайт танцует с другой девушкой, и их пара входит в четверку тех, кто будет танцевать на балу. Представляю, что он чувствует, понимая, что вместо той девушки, той злобной стервы, могла быть я. Наверное, нам всем было бы легче, если бы Дуайта и Сейдж не выбрали. Мне бы так точно было легче. Но вчера вечером, при разговоре со своим другом по телефону, я так не сказала. Он заслуживает лучшего. Пусть даже и с Сейдж.

Меня добила , вечно названивающая , Шеннон. Но я не беру трубку, и потом она шлет бесконечные смс-сообщения, что она очень извиняется за Джека, что она в курсе обо всем, и ей очень жаль. Мне плевать. Мне просто плевать. Я хочу быть такой же сучкой, как Сейдж. Похоже, только конченые стервы получают то, что хотят, даже не прилагая особых усилий.

Грэта Маффин настигает меня в раздевалке, когда я надеваю униформу. Ранее, как только я приехала на работу, она уже «обрадовала» меня новостью, что мистер Галлахер с супругой задерживаются на пару дней. А теперь-то что ей от меня нужно?

- Снимай это все, Хоггарт! – ворчливо орет она, двигая ко мне свое полное тело.

Женщина бросает мне в лицо другую одежду. Это короткая черная юбка и голубая блузка с широким вырезом на груди. Черт, она же видела мою грудь? Я не могу это надеть.

- Что все это значит? – спрашиваю я, нахмурившись.

- Сегодня работаешь в баре, - сухо отрезает миссис Маффин. – Эмили не справляется, сегодня большой наплыв народа, а ее сменщица, будь она неладна, заболела. – Грэта машет негодующе руками. – Господи, кого она пытается обмануть? Я прекрасно знаю, что она всю ночь принимала в себя текилу!

Ее маленькие глаза на полноватом лице сканируют меня, наверное, мысленно представляя, как будет смотреться барная униформа на мне. Она слегка улыбается и кивает головой.

- Надевай скорее, Хоггарт и выступай на смену в баре.

Она закрывает за собой дверь. Вернее будет сказать, она за собой эту дверь захлопывает очень сильно, что даже стены дрожат. Я долго думаю над тем, как буду выглядеть в этом, но потом решаюсь напялить на себя этот наряд. Зеркало мне не льстит: юбка очень короткая. У сменщицы Эмили, по всей видимости, узкие бедра, впрочем, как и у нее самой. А у меня они слегка широкие, от этого юбка на мне сидит более вызывающе. Про голубую рубашку я молчу… Господи! Она маленькая – а моя грудь большая, и на нее будет пялиться каждый мужик в чертовом баре. Я просто не могу пойти туда в таком виде, но Грэта снова стучит в дверь, грозясь выломать ее. Это не очень похоже на шутку. Я быстро обуваю черные туфли-лодочки без каблуков и, схватив мобильный, выхожу из комнаты для персонала.

Маффин вставляет замечание, пока мы движемся вперед по коридору:

- Собери волосы, Хоггарт.

Я собиралась сделать это позже, но раз уж она настаивает, завязываю волосы в хвост, пока мы спускаемся на лифте вниз. Взяла я с собой лишь маленькую тоненькую резинку для волос, и она не очень хорошо держит мои густые и длинные волосы, но я не собираюсь жаловаться об этом Грэте. Она все равно не разрешит подняться наверх и взять другой аксессуар для прически.

Женщина провожает меня прямо до дверей бара, как будто я сама не знаю дорогу. Она не искренне желает мне удачи и удаляется заканчивать свои дела. Я неуверенно дергаю дверь на себя и оказываюсь в длинном помещении, которое битком набито людьми. Всего лишь несколько свободных столиков, на которых стоят таблички «Стол заказан». И часто у Эмили так много работы? Она говорила, что обычно сюда редко кто заходит.

Синеволосая Тирсет выходит из боковых двойных дверей, за которыми прячется небольшая кухня, она подзывает меня к себе и вновь заходит обратно. Так как это место представляет из себя всего лишь небольшое кафе, то и кухня здесь небогатая: пирожные, булочки, оладьи, легкие салаты и тому подобное. Ладно, это я уже знаю из рассказов Эмили. Надеюсь, мне не будет сложно запомнить то, что предлагается в Меню.

Мужская половина зала смотрит в моем направлении, пуская слюни. Господи, это просто ужасно! Я не думала, что все будет настолько унизительно. Опустив глаза вниз, быстрым шагом прохожу на кухню, где меня с облегченным вздохом встречают Эмили, два повара и одна пожилая посудомойщица.

- Слава Богу, ты пришла, - Эм вешается мне на шею и целует в щеку, что для нее в принципе не свойственно.

Я изгибаю удивленно бровь, а она, вскинув на меня указательный палец, бормочет:

- Забудь, Агнес. Забудь об этом. Сейчас же.

Я издаю смешок, когда молодой повар небольшого роста сует мне в руки разнос с уже выставленными на нем блюдами, и, подмигнув мне, дает указание:

- За шестой столик. Это около третьего окна.

Он пялиться на мою грудь, и это не остается незамеченным для Эм. Она дает ему подзатыльник за меня. Умница!

Выхожу в зал и отношу заказ, потом делаю так снова и снова, пока Эмили принимает заказы и рассчитывает гостей. Она умеет работать с кассой и верно считает деньги. Ей оставляют щедрые чаевые. Было приятно, когда она засунула несколько больших купюр мне в руку, приказав забрать это себе.

Эм научила меня работать с кассой, научила, как сдерживать гнев и не орать на гостя, когда он ведет себя, как полный мудак. Один старик, как оказалось, постоялец отеля, распускал руки, но Тирсет пришла мне на помощь. Она просто отшвырнула его руку от моей ноги и сказала ему, что я – ее девушка. Я – ее девушка! Просто полный пи*дец! Но это, как ни странно, сработало.

Мы отработали вместе три часа. Люди уходили, приходили новые. Некоторые гости предпочитали понежиться в лучах солнца на веранде, которая вела прямо к океану. Примерно двести метров отделяло место, где стояла я от берега. Это невероятно – смотреть, как волны бьются о скалы за окном.

Когда в бар заходит компания из уже знакомых мне парней, Эмили включает песню Сэма Смита «I`m Not The Only One». Я как раз закончила обслуживать двенадцатый столик, и пустой чайник, который я забрала оттуда, грозит вот-вот выпасть из моих рук. Какого черта Галлахер с дружками приперся сюда? Я его на дух не переношу. Как мы сможем не убить друг друга во время похода, который состоится через две недели?

Аарон замечает меня не сразу, но когда его глаза меня находят, они исследуют каждую часть моего тела. Он смотрит на меня снизу вверх, задерживая свой взгляд на груди. Я спешу зайти на кухню. Не знаю, что там происходит в зале, но, кажется, людей уже не так много, и Эмили сможет справиться сама. А я пока останусь здесь, среди вкусных запахов выпечки, шуток поваров и звука работающей посудомоечной машины.

Спустя пять минут Тирсет заходит на кухню. Она тут же отводит мою руку ото рта – привычка грызть ногти, когда нервничаю, никуда не делась.

- Я не знаю, что происходит между вами двумя, и что произошло вчера, но ты мне обязательно все расскажешь после того, как обслужишь их стол.

У меня кровь в жилах леденеет; я отхожу в дальний угол и веду за собой Эмили.

- Из-за него я не попала на выступление вчера, Эм. Я не буду его обслуживать.

- Ты мне расскажешь об этом позже, хорошо? – Девушка прикасается своими ладонями к моим, пытаясь внушить мне, что я уверенней в себе, чем кажусь, что я все смогу. – Я так хочу узнать, что произошло, и все еще хочу убить тебя за то, что ты не позвонила мне вчера, и даже не ответила ни на одно из четырех оставленных сообщений! Я думаю, у тебя были на это причины. Шеннон рассказала мне про конкурс, - Эм вздыхает грустно. – Мне очень жаль.

Я коротко смеюсь.

- Да, Шеннон не может держать свой рот на замке.

Храбро улыбнувшись, я вскидываю голову вверх.

- Я с этим справлюсь. Прости, что не сказала раньше. На самом деле, моя лучшая подруга Вивьен пока тоже не в курсе, она лишь знает все в общих чертах. Сегодня вечером я собираюсь перезвонить ей, наконец, и все объяснить.

Эмили поджимает губы. Она крепко обнимает меня, шепча:

- Он такой козел.

- О, да, - усмехаюсь я, предпочитая не вспоминать то, что случилось вчера в кладовке.

Когда мы обе выпрямляемся, то замечаем на себе сочувствующие взгляды сотрудников кухни. Эмили хочет скорее выйти отсюда, она проталкивает меня к двери.

- Аарон сказал, что хочет, чтобы их столик обслуживала ты, - Эмили вновь вздыхает, доставая из кармана юбки двести баксов. – Мне очень нужны деньги, поэтому, когда он их дал мне, я взяла. – Девушка понижает голос: - Конечно, я поделюсь ими с тобой, но для начала ты должна обслужить их, Агнес.

Почему он считает, что можно купить все? Хотя глядя на ликующую Эмили, я тоже начинаю так думать.

- Хорошо, - говорю я отчаянно, и женщина-повар, которая месит тесто, приподнимает свои красивые пухлые губы в улыбке.

- Иди, - выпроваживает Эм. – А потом мы вместе надерем ему зад.

Я корчу рожицу, тем самым заставив младшую Тирсет засмеяться. У нее такой красивый смех – заразительный, лучистый. Ее глаза сияют, когда она открывает дверь передо мной. Эмили выходит после меня, принимаясь убираться на других столах, в то время как я подхожу к столику, что располагается напротив деревянной барной стойки. Джереми дружелюбно улыбается, но я даже не удостаиваю его взгляда. Шон – светлый высокий парень, который не в очень хороших отношениях с Люком, - ковыряется зубочисткой в зубах, пролистывая новости на своем смартфоне. Он отрывает взгляд от незаменимого гаджета и, его глаза округляются, когда он видит мои ноги в этой чертовой короткой юбке. Единственный в этой компании, кто глядит на меня постоянно – это Аарон. Его ухмылка нахальная, дерзкая, цвет голубых глаз стал, кажется, еще ярче. Он играется с зажигалкой, пожирая меня на расстоянии. Возможно, это всего лишь мои предположения, но смотрел он на меня очень долго, прежде чем, наконец, сказать:

- Привет, - здоровается он, а я ничего не отвечаю на это. – Что можешь предложить перекусить?

Сегодня меня об этом еще никто не спрашивал, я не выучила Меню, но я могу назвать блюда, которые я помню, потому что подавала их.

- Э-эмм… - чешу концом шариковой ручки затылок. – Панкейки? Они очень вкусные.

Не знаю, куда делся вчерашний Аарон, который был так подавлен после того, как я уехала с Брисом.

- Сироп прилагается? – спрашивает Шон, листая Меню.

- Брусничный, вишневый, малиновый – на выбор.

- А яблочного нет? – капризничает Рон.

Я отвечаю строго и быстро:

- Нет.

Он вскидывает глаза на меня и, я, слегка пожав плечами, приподнимаю одну бровь, как бы говоря: «Что? Думаешь, буду с тобой милой?»

- Тогда что-нибудь другое. – Он складывает локти на столе и вытягивает ноги, облаченные в светлые джинсы.

- Я пока плохо знаю Меню…

- Так-так-так, - прерывает он меня тут же. – Плохо справляешься с работой. Придется снова понизить тебя в должности, Ники… Как насчет старой доброй горничной? – И он улыбается во все свои тридцать два зуба, довольный своей шуткой.

Я устала от его шантажа. Я же все равно здесь всего на день. Он знает об этом? Не выдержав, швыряю наполовину исписанный маленький блокнот , а за тем и ручку. Склоняюсь над столом, уперев руки в края. Я сжимаю белую скатерть, и мне абсолютно все равно, насколько она дорога. Я спиной чувствую взгляд Эмили, но и на это плевать.

- Слушай, ты, сукин сын, мне это надоело, понятно? Надоело, что ты ведешь себя так, словно являешься творцом Вселенной, и все зависит только от тебя. Через пару дней твой отец, я очень надеюсь, надерет тебе зад, придурок! Я ему расскажу, какой же ты идиот, и расскажу о твоем скотском обращении к девушке. Ты достаточно помучил меня. Чего еще ты хочешь? Чего ты хочешь, Галлахер?

Когда я делаю шаг назад, отталкиваясь от столика, улавливаю судорожный вздох взрослой дамы, сидевшей рядом с парнями. Несколько метров – не помеха, чтобы хорошо услышать мой взрыв ненависти. Дружки Аарона сидят с открытыми ртами. Иногда они, чувствуя приближение беды, поглядывают на него. Как будто через несколько минут случится извержений вулкана, а гигантский опасный кратер – это Рон.

Он вскакивает со своего места так быстро и резко, что стул, на котором он сидел, падает, напугав гостей за соседним столом. Я стараюсь не замечать осуждающий взгляд Эмили, когда Рон тащит меня через весь бар на кухню. Я стараюсь вырваться, как могу, но мы оба знаем, что это все тщетные попытки. Он мощный, большой и сильный. Рядом с ним я маленькая девочка, которая хочет сделать ему больно, но у нее это никогда не получится. По крайней мере, не физически.

Аарон тащит меня через посудомоечную зону и прислоняет к светлой стене за ее пределами. Здесь мы одни. Это крохотная пустая комната, лишь с одной дверью – выходом на кухню. Я смотрю на нее в надежде на спасение, однако чуда не произойдет. Галлахер упирается обеими ладонями в желтую стену по обе стороны от моей головы. Он так разъярен, что, кажется, скоро дым из ушей повалит.

- Как ты посмела разговаривать со мной так при моих друзьях?! При гостях нашего отеля! Как?!

Предпочитаю оставаться беспечной. Делаю вид, что рассматриваю свой маникюр.

- А что тебя, собственно, не устраивает? Я ведь не оболгала тебя. Сказала правду. Ой, - я ахаю, приложив ладонь ко рту, - прости, что выставила тебя мудаком при всех.

Он злится. Боже, как он злится.

- Ну, что? Что ты еще можешь мне сделать? Я больше не боюсь тебя. – Толкаю его грудью, и Аарон отшатывается назад. – Мы оба знаем, что ты не сможешь испортить мне стажировку, не сможешь уволить меня. Раньше я была такой наивной, чтобы поверить тебе… а теперь… что еще ты можешь сделать? – Я повторяю это снова, пока он с глухим свистом обратно не прижимает меня к стене.

Рон заводит руки мне наверх, сжимает их одной ладонью. Другая же - блуждает по моему телу, останавливаясь в районе груди. Он щупает ее, помещая ее в своей руке. Он ее ласкает – то грубо, то нежно, а в это время его рот атакует мой. Наши языки переплетаются, и из меня вырывается стон, когда Аарон подхватывает меня, заставляя обвить талию ногами. Всего лишь пара движений – и моя рубашка порвана. Пуговицы разлетелись в разные стороны, я даже не пытаюсь уследить за ними. Горячими губами Галлахер прокладывает себе дорожку поцелуев от шеи к груди. Самое незабываемое ощущение в моей жизни – Рон оттягивает ткань простого черного лифчика, чтобы поместить сосок в рот. Он облизывает его и покусывает, глядя вверх, прямо мне в глаза. Мне нужно быть потише, однако этот человек только что открыл для меня нечто фантастическое. О, Боже, я не думала, что может быть так хорошо просто от прикосновения к груди…

- Я говорил, что люблю их, - напоминает парень, опуская голубые глаза вновь к соску.

Он беспрестанно сосет его, я не понимаю, что происходит, но я сжимаю свои ноги, обвитые вокруг Рона. Боюсь, что кто-то может нас застать, но внизу живота, кажется, собирается целый сгусток энергии. Я не знаю, как это контролировать. И не знаю, как перестать стонать.

Я ощущаю его эрекцию, когда он толкается вперед, что заставляет меня вцепиться ногтями в его плечи. Я оставлю следы крови на его белой рубашке. Его крови. Если он не перестанет вбиваться еще и еще, я просто потеряю контроль…

- Это сводит с ума, когда я знаю, что нас разделяет всего лишь крошечная ткань твоих трусиков, - шепчет он мне в ухо, и я издаю разочарованный вздох, потому что он оторвался от моей груди.

Кажется, я уже потеряла контроль. Я тянусь к его губам, целую его горячо и отчаянно прошу:

- Пожалуйста, продолжай…пожалуйста…

Я готова сорвать с него рубашку. Костяшки пальцев побелели – так сильно я сжимаю воротник.

- Ты хочешь этого, да? – страстно нашептывает он мне в губы.

Иногда касается языком моего языка, иногда врывается в рот коротким, но пламенным поцелуем, а потом снова шепчет:

- Ты хочешь меня?

Я молчу, лишь тяжело дыша. Он и так все знает.

- Ты ненавидишь меня, потому что очень сильно хочешь.

Его язык перемещается к моей шее. После – ниже, ниже и еще ниже… И вот когда губы Рона возле моего соска, он просто дует на него, просто дует, черт возьми!

- Пожалуйста, - всхлипываю я.

Он вновь выпрямляется, его широкие плечи нереально сильно возбуждают меня. Я даже не думала, что в жизни бывает так. Вот так. Это просто нереально.

- Я хочу тебя оттрахать, Ники! – рычит он мне прямо в ухо, толкаясь вновь вперед, на этот раз – с большей силой. – Я так сильно хочу тебя оттрахать! – Слова еле слышны, когда он говорит: - Чтобы ты кончала, кончала и кончала… Чтобы я заставлял тебя кончить раз за разом. Я так хочу этого!

Я кладу руки на его шею, придвинувшись ближе.

- О, Господи! – выкрикиваю негромко, прислонившись к его плечу.

- Только не говори, что готова кончить от моих слов, - Аарон сглатывает, приподнимая указательным пальцем мой подбородок.

Его темные длинные ресницы настолько превосходны, что это просто нечестно по отношению ко мне. И нечестно то, как он поступает сейчас. Я не знаю, что такое оргазм. Я лишь слышала о нем – но не испытывала. Я очень этого хочу, и, кажется, я совсем близко, но он меня мучает.

- Как на тебя действуют мои слова? – ожидает ответа.

Я не могу сказать что-либо. Мне нужно, чтобы он снова стал ласкать сосок.

- Пожалуйста, - сипло прошу я. – Рон, пожалуйста…

Убрав одну руку с моей талии, он держит меня полностью другой, касаясь сгибом локтя одной моей стороны, а ладонью – другой. Такой сильный, такой классный, такой мною ненавидимый…

Он приспускает свободной рукой чашу лифчика и обводит контур соска пальцем. Я резко вдыхаю воздух. Ох, да, вот так… Потом он слегка наклоняется и облизывает его. Поднимает взгляд на меня. Одна секунда, две, три. Обхватывает сосок губами, играясь языком с ним.

Мой захват на его шее становится для Аарона наверняка болезненным.

- Не останавливайся, умоляю тебя!

Но он делает это – он поднимается и целует меня. Это такой головокружительный поцелуй, что если бы он не держал меня, я бы упала. Мне сейчас абсолютно наплевать, что нас могут услышать и, скорее всего, слышат. Я просто обезумела. Я никогда раньше такой не была.

- Я хочу, чтобы ты кончила, пока я буду шепотом говорить с тобой, - Аарон произносит каждое слово все тише и тише, склоняясь все ближе и ближе. – Точнее, я хочу, чтобы ты кончила со мной разными способами, но мысль о том, что ты настолько чувствительна, просто не дает мне покоя.

Я издаю очередной стон, когда он трется о мою промежность.

- Дьявол, - теряя всякий рассудок, он прижимается к моим губам. – Кажется, я сейчас… я сейчас… вот дьявол…

Меня заводит только мысль о том, что он готов излиться, когда мы даже не занимаемся сексом. Я тоже на грани. На самом-самом краю.

- Я не знаю, хотел ли я когда-нибудь кого-то так же сильно, - признается Аарон, лаская мою шею.

Как же это хорошо!

Все портит внезапный звонок мобильного телефона.

- Не отвечай, - практически приказывает Рон, налегая на меня. – Не отвечай, Ники.

Но я уже вытащила телефон из заднего кармана короткой юбки. Мы оба смотрим на экран.

Это Саманта.

Глава 14

Агнес

Я проигнорировала два звонка от сестры, и только потом прочла сообщение, которое прислал мне Дуайт, как оказалось, еще час назад : «Не могу поверить, что ты солгала мне».

Они все знают. Как так вышло? Этого просто не может быть. Неужели, Сэм рассказала правду родителям тоже? Зачем она вообще пошла с этим к моему другу? Хотя мне неизвестно, кто из них получил известие первым.

- Это сделал Брис, - озвучивает мои мысли Рон, заглядывая за дверь, пока я переодеваюсь в его рубашку. – Больше некому.

Конечно, мы не можем быть в этом уверены, но я не хочу с ним сейчас спорить. Когда Аарон разделся и любезно предложил мне свою одежду, потому что сорвал пуговицы с моей блузки, я не смогла не заметить на его левой лопатке татуировку в виде большой пятиконечной звезды и еще одной точно такой же, расположенной рядом – только намного меньше. Это было неожиданностью – не знала, что у Рона есть тату. Ни разу не видела его голую спину, и сейчас он кажется для меня еще более интересным, хоть это совсем неправильно. Та запись в твиттере и эти звезды на спине. Что это значит?

- Надеюсь, ты не собираешься драться с ним, - говорю я, поправляя высокий пучок на голове.

Рон поворачивается ко мне. Трудно поднять взгляд с его обнаженного торса, но мне это каким-то чудом удается.

- Он меня вынудил.

- Точно еще ничего не известно.

- Только не надо его защищать, - хмурится Галлахер, открывая дверь на кухню.

Я поднимаю свою рубашку с пола и прохожу за Аароном. Тот быстро о чем-то договаривается с уборщицей, пока еще две пары глаз любопытных поваров устремлены на меня. Черт, как же стыдно!

Рон берет меня за руку и ведет за собой. Мы, не выходя в зал, проходим через дверь на кухне в небольшой коридор. Впереди – дверь туалета для персонала. Немного левее – дверь, ведущая в ресторанную кухню. Аарон не отпускает моей ладони; мы минуем стойки с посудой и продуктами, шкафы и гарнитуры. Я стараюсь не обращать внимания на округлившиеся глаза персонала, пока мы шагаем по огромной белой комнате, оснащенной всем, что только потребуется для готовки вкусной еды. Только сейчас, почувствовав столько ароматных запахов, мой желудок издает бурчание. Я ужасно голодна!

Но мы, конечно, не останавливаемся. Поднимаемся на лифте на верхний этаж. Я стараюсь даже не смотреть в сторону полуобнаженного Рона. Я просто еще не готова признать то, что произошло между нами, чем-то реальным. Я и не хочу этого признавать.

Когда мы входим в комнату для персонала, Галлахер запирает за нами дверь, а я отдаю ему его рубашку. Мой телефон снова звонит. Песня «No Control » громко звучит, создавая еще больший барьер между нами.

- Привет, Сэм, - сглатывая, отвечаю я.

Аарон не перестает на меня глядеть, застегивая пуговицы.

- Ну, спасибо тебе, что наконец-то решила взять трубку! – орет сестра так, что это прекрасно слышно и парню, стоящему передо мной.

Черт возьми, он так хорош, когда просто волнительно слушает наш разговор, пока его пальцы ловко справляются с предметом гардероба.

- Ты сошла с ума?! Почему ты не позвонила мне, Агнес? Я думала, у нас нет секретов! Господи, я не понимаю, что происходит вообще? И я не знаю, что удивляет меня больше: то, что у этого придурка хватило мозгов на такую изощренную месть или то, что ты солгала мне! Солгала всем нам!

Я не могу даже слово вставить – Сэм не дает сделать это. После ее замечания про «придурка», Аарон издает характерный смешок.

- Как ты обо всем узнала? – с неким страхом в голосе говорю я.

- Это все, что тебя интересует, а? – разгневанно спрашивает Саманта. – Ладно, я скажу тебе. Шеннон позвонила и все рассказала. О, мой Бог, если бы не она! – Мы с Роном переглядываемся – он слегка шокирован. – Какой-то чувак – понятия не имею, кто он, - с которым Шен хорошо дружит, сказал, что видел «ее соседку », то есть тебя, с Аароном в какой-то дерьмовой кладовке. По его словам, этот засранец держал тебя там довольно долго и все подготовил для этого! Агнес! Это просто немыслимо! Он за это заплатит! Как это было? – продолжает она, и я представляю, как Сэм закусывает губу – как всегда и делает, когда нервничает. – Он забрал у тебя телефон, прежде чем похитить? Почему ты не рассказала мне все после? Или не пошла в полицию? Козел угрожал тебе?

Такое обращение Аарону не очень нравится – он морщится. Я вдыхаю больше воздуха в грудь, прежде чем сражаться с сестрой в диалоге.

- Нет, все было не совсем так, - говорю я несмело, поглядывая на Галлахера.

Тот, слегка раскрыв рот, напряжен. В ожидании.

- Ты же ничего не рассказывала родителям, Саманта? – продолжаю, поворачиваясь к окну.

Пожалуйста, пусть она не говорит, что уже все им выдала на духу.

- Я не рассказывала. Но я очень близко к тому, чтобы сделать это.

- Пожалуйста, не надо! – чересчур эмоционально начинаю, но потом исправляюсь: прочищаю горло, присаживаюсь на краешек стола, не заваленного личными вещами сотрудников. – Не хочу, чтобы папа перестал мне доверять, ему не стоит знать правду. И маме тоже. Они будут очень переживать, Сэм.

На том конце провода наступает пугающая тишина. Сэм не отключилась, я улавливаю ее, теперь уже, спокойное дыхание. Но она все еще молчит, и от этого мне делается тревожно. Аарон слышит все, о чем мы говорим. Мне одновременно хочется на него накричать, выставить за дверь и попросить остаться, чтобы все разрешилось. Разрешилось все то, что происходит.

Он потирает переносицу большим и указательным пальцами.

- Я не знаю, что там с тобой приключилось, Агнес, но ты в дерьме. Ты в дерьме, если связалась с Галлахером.

О на вешает трубку, не желая больше продолжать разговор. Ну, и хорошо. Я тоже не хочу сейчас с ней общаться. Упреки сестры мне ни к чему.

Бросаю яростно телефон на стол, отхожу от него и пытаюсь отыскать свою одежду. Мои рваные джинсы и светлая футболка с надписью «Я люблю книги» смялись, когда кто-то решил, что это нормально – класть тяжелые сумки на чужие вещи. Повернувшись спиной к Аарону, я переодеваюсь, натягиваю на ноги носки и кеды, а потом слышу его тихий взволнованный голос:

- Ники, скажи что-нибудь.

И я решаю сказать. Мне терять нечего. Я просто была ослеплена страстью, которую чувствовала первые, и эти эмоции вытеснили все здравые мысли из моей головы.

Сложив руки воинственно, оборачиваюсь медленно к парню снова. Униформа остается лежать мятой на пустом столе.

- Это ты подрезал меня более недели назад?

На его лице отражается удивление:

- Что?

Меня бесит, что Рон глупо усмехается , как будто относится несерьезно к моему вопросу.

- Я что-то забавное сказала? – строго спрашиваю.

Рон выгибает бровь дугой и облокачивается бедром о стену. Он, подражая мне, скрещивает руки на груди.

- Все в порядке, Агнес?

Почему, черт подери, меня каждый раз передергивает, когда этот парень называет меня по имени?!! По моему, мать твою, имени, по которому ко мне обращаются все вокруг!!! Ненавижу то, что я чувствую.

- В порядке? – фыркнув, говорю я. – Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? – Прождав пару секунд, я повторяю: - Это ты подрезал меня более недели назад? Я видела твой джип. Из-за такой же тачки я чуть не попала в аварию в свой первый рабочий день. Я не запомнила, конечно, номера, но сомневаюсь, что в этом городе много людей разъезжают на таких шикарных авто.

Кажется, все, что я сказала, выбивает весь воздух из его легких. Рон застыл и глядит на меня, словно не узнавая. Он моргает, как будто приходя в себя , откашлявшись, он говорит мне то, что я услышать не ожидала:

- На какой машине ты ездишь? – Аарон смотрит в пол, решая не поднимать глаза на меня.

Я думала, он знает. Помнит. Но нет.

- Серебристый «Субару Импреза ».

Парень кивает головой, и я жду, что он сейчас что-то скажет, но нет. Он пожимает только плечами, вскидывая глаза на меня.

- Извини, я не помню этого. Может, это был я, но не знал об этом. Это важно?

Что?

ЧТО? Как можно быть таким эгоистичным придурком?

- Важно ли это? – повысив тон, я подхожу ближе. – Я могла бы попасть в аварию, Рон! Или другой человек, какая разница! Ты любишь только себя! Для тебя разрушить чужую жизнь – это как щелкнуть двумя пальцами, ты хоть это понимаешь? Ты считаешь, что можешь запереть меня в кладовке, а потом накидываться с поцелуями, а я тебе это позволяю, потому что я настолько глупа, чтобы сделать это! Ты пользуешься тем , что я никогда не испытывала ничего подобного. – Протерев лицо руками, продолжаю: - Есть один плюс в сегодняшнем дне, - когда я произношу это, Аарон сосредотачивает взгляд пронзительных глаз на мне. – Знаешь, какой ? Я осознала свои ошибки раньше, чем все зашло дальше. Намного дальше.

Я вижу, как его кулаки сжимаются, и, похоже, он еле-еле сдерживает гнев. Раздраженно вздыхает, а я тем временем хватаю свою сумку, не позаботившись о состоянии униформы, и вылетаю за дверь. Мне плевать, что скажет Грэта. Мне совершенно плевать сейчас, смогу ли я продолжать стажировку. Я просто хочу уйти отсюда. Почему к молодости прилагается глупость и неопытность? Почему в комплекте с упругой кожей и стройным телом идет отсутствие мозгов?

Возможно, завтра или послезавтра мистер Джон Галлахер прилетит во Флориду, и мы наконец-то сможем встретиться. Я не собираюсь рассказывать ему, какой у него сын засранец, потому что, наверное, он и сам об этом знает. Просто, надеюсь, мой сегодняшний внезапный уход не скажется на моей работе.

Яркая блондинка на ресепшене махает мне рукой , улыбаясь. Утратив всякую вежливость, я даже не удостаиваю ее взгляда и прохожу мимо, выходя из отеля. Несусь мимо охраны и очень-очень хочу верить в то, что Рон не бежит за мной. Прежде чем сесть в свою машину, печатаю смс-сообщение Эмили:

«Прости, мне нужно уехать. Я позже все объясню, обещаю. Прикрой меня, пожалуйста ».

Я успешно игнорирую несколько ее звонков, пока еду по дорогам Палм-Бей к дому Энн. Но, остановившись на светофоре, получаю новое сообщение от Вивьен. Мы общаемся каждый день, и сегодня утром тоже переписывались, но я написала ей, что расскажу обо всем позже. Как долго я буду делать вид, что все нормально?

«Разговаривала с Дуайтом. Он очень переживает. Что случилось? Позвони мне, я не очень понимаю, что там с тобой. И да, я тоже волнуюсь. Мы же все еще лучшие подруги?»

Ни в коем случае Вив не должна сомневаться в моей дружбе! Никогда! Печатаю ей быстро ответ, пока светофор не переключился на зеленый.

«Мы будем подругами всегда, детка. Не беспокойся об этом, ладно? Позвоню тебе вечером. Целую ».

Она посылает мне один грустный смайлик и один смайлик в виде поцелуя. Я улыбаюсь и нажимаю на педаль газа, двигаясь вперед вместе с десятками других машин впереди и позади меня.

Перед домом меня поджидает Брис, облокотившись о свой белый BMV. Меня возмущает то, что я вижу, поэтому, выйдя из машины и поставив ее на сигнализацию, иду прямо к входной двери, не глядя на Б риса. Однако его такой расклад не устраивает. Блондин хватает меня за локоть, разворачивая к себе. Я пытаюсь вырвать руку, но он держит меня крепко.

- Думаю, ты понимаешь, что я отнюдь не горю желанием разговаривать с тобой? – саркастично произношу я, нахмурившись.

Все так же не отпуская меня, Брис нервно облизывает губы.

- Почему? Я тебе вообще-то помог.

- Учитывая то , как ты сейчас трепыхаешься , ты сам сомневаешься в этом.

- Нет, Агнес, просто послушай… я застал тебя в кладовке испуганную и…

Испуганной я не была, когда он меня увидел.

- Я не была напугана, Брис! – возражаю с чувством. – Ты просто все испортил! Зачем ты все растрепал Шеннон? Она рассказала про это моей сестре, с которой неплохо общалась раньше, и если мои родители будут осведомлены об этом инциденте, произойдет вулканический взрыв! – произнося последние слова, я все-таки выдергиваю локоть из его захвата.

Брис, разочарованно вздыхая, прячет ладони в карманах узких вельветовых брюк серого цвета.

- Я не знал, что все так обернется. Просто Шен твоя соседка, и мы разговаривали, я выдал все на духу, даже не думая.

- Конечно, ты не думал! – кричу я, отдалившись от него. – Это же не твоя жизнь летит к чертям.

Брис кипятится следом за мной.

- Я в этом виноват?

Уняв пыл, я сглатываю и распускаю волосы, заколотые на затылке. Шпильки бросаю в сумку.

- И ты тоже.

Парень снова садится на капот своей тачки, но не вынимает руки из карманов.

- Прости меня за это.

Он вновь облизывает губы; я замечаю, что он делает это достаточно часто.

- Мне нечего тебя ответить, - говорю я честно, поглядывая на дверь, в надежде, что Эннис не решит сейчас выйти и взглянуть, что творится у ее подъездной дорожки. - Знаешь, мне стоит подняться в свою комнату и подумать обо всем. Давай сегодня не будем ничего обсуждать.

Да, я зла на него, но, если подумать разумно, Брис хотел, как лучше. Возможно, нужно вправить мозги Шеннон. Она звонила мне вчера и сегодня, но на ее звонки я тоже не отвечала.

- До встречи, Агнес.

На прощание Бриса я лишь взметаю руку вверх, проходя по тропинке. Поднимаюсь на крыльцо, вставляю ключ в замочную скважину и открываю дверь. Из старого приемника доносится песня Джо Кокера, а из кухни вкусно пахнет выпечкой. Тетя Э нн выходит в коридор и целует меня в щеку.

- Дорогая, ты сегодня рано, - вытирает руки о фартук, повязанный вокруг полной талии.

- Да, отпустили сегодня пораньше, - вру я, потом указываю на лестницу. – Поднимусь к себе, хорошо?

Не дождавшись ответа, треплю ее по спине и взбегаю по лестнице наверх. Тетя кричит мне снизу:

- Ты не голодна, Агнес?

- Поем чуть позже!

Знаю, наши отношения натянуты, напряжены , но не думаю, что могу пока что это исправить. Сейчас я даже не в состоянии думать об этом. Когда бросаю сумку на пол у белой двери, раздается вибровызов. Шеннон. Зарычав, я нажимаю на «отбой». Через несколько мгновений приходит сообщение от рыжей:

«Мы с Келли очень за тебя волнуемся. Надеюсь, ты не очень зла на меня?»

То есть, то, что я сбрасываю ее звонки , ничего ей не говорит.

Ох, ну теперь и Келли в курсе всего. Ситуация становится все лучше.

Не могу пролежать на кровати хоть немного в полной тишине. Музыка от покойного Джо становится все громче, а телефон снова звонит. Господи, как же меня достала эта Шеннон! Достали все! Я с удивлением отмечаю, что на экране высвечивается имя сестры и ее фотография шестимесячной давности, которую я сделала, пока она слушала музыку, закрыв глаза и откинувшись на спинку кожаного дивана.

Я даже не успеваю сказать «алло» или «привет», или что-то еще, потому что Саманта атакует меня словами:

- Я рассказала нашим родителям правду. – Черт! Черт! Черт! Я морщусь, будто от физической боли. – Прости, по-другому я не могла. Ты слышишь меня?

Я лишь представляю разъяренное лицо отца и опечаленное – матери. Пожалуйста, только не это. Я так не хотела стать для них разочарованием.

- Зачем ты это сделала, Сэм? – пытаясь сдержать слезы, говорю я. – Я всегда тебя прикрывала. Всегда! Я думала, мы – команда.

Плач, который, видимо, она слышит, заставляет ее на время замолчать.

- Агнес, из нас двоих ты всегда радовала маму и отца, а я была той, которая идет на бунт, не слушает никого и делает, что хочет. Они всегда беспокоились о тебе больше, чем обо мне. Ты всегда это знала. Мы это знали. И вот я вижу их, грустных и обманутых… я не смогла лгать. Я хотела, чтобы они знали правду - не было никакой сломанной машины. Все дело в парне, который любит сам себя настолько сильно, что ему не жалко никого из окружающих его людей.

Почему ее секреты могут оставаться в тайне, а мои – нет? Почему Саманта не выложила всю правду родителям о своей проделке в Палм-Бей несколько месяцев назад? Но зато она решила быть честной в том, что касается меня.

«Это была не твоя мечта, Агнес…»

«Твоего отца. Твоей семьи. Твоих друзей. Твоего хореографа. Но только не твоя ».

Слова Аарона разносятся в моей голове так громко, что мне сложно слышать дальше оправдания сестры. Я решаю оборвать ее долгую бессмысленную речь:

- Я поняла, в чем дело, - поднявшись, сажусь на кровати и улыбаюсь, сквозь слезы. – Просто я была той, на кого всегда возлагали все надежды, пока ты развлекалась. Сэм, ты просто боишься, что если я сойду с дороги, которую мне давным-давно начертили, родители возьмутся и за тебя. Они станут на тебя давить, будут ожидать от тебя чего-то большего, чем ты можешь им дать. Я права?

Сестра молчит, я могу только слышать, как она дышит: взволнованно.

- Ты несешь ерунду, - через минуту отзывается она, и я громко усмехаюсь.

- Правда, что ли?

Она взбешенно бросает мне:

- Все равно, что ты думаешь, но вечером мама с папой свяжутся с тобой по «Скайпу», чтобы проинформировать о моем скором приезде, - она разговаривает со мной, как с маленькой капризной девчонкой.

Погодите… что???

- Зачем тебе приезжать сюда? – воплю я, вскакивая на ноги.

- Затем, что только я смогу держать ситуацию под контролем. Отец боится, что твоя стажировка рискует быть сорвана. Он боится за тебя, Агнес, а так как мое лето свободно, я решила, что с удовольствием проведу его с тобой. – Конечно, в ее голосе нет ни единой нотки радости. – Буду жить в соседней комнате, сестренка.

Она полна яда прямо сейчас, и это не очень на нее похоже. Но я догадываюсь, что Сэм взбешена из-за того, что я ее раскусила. Она просто не хочет, чтобы ей уделяли внимание. Она своей молодостью управляет сама, за нее это не делают родители. Ей не хочется контроля, который вполне может появиться в ее бурной жизни , потому что наши отец с матерью достаточно суровы. Сэм спасала я – хорошая девочка, потакающая семье, вслушивающаяся в каждое слово папы. Они забывали о ней, пока наблюдали за моими успехами.

Как же я была слепа столько времени? Как такое могло быть?

- До вечера, - коротко отвечаю я и отключаюсь.

Сажусь на кровать, понимая, как ненавижу сегодняшний день, но что-то изменилось. Я изменилась. Это как будто ты не любишь и обожаешь что-то одновременно. Я так плакала, что не поехала в Джексонвилл вчера, но теперь во мне поднимается дух противостояния. Почему я должна быть такой, какой меня хотят видеть? Мм? Да пошло все!

Пошло все к черту!

В ответ на мои мысли смартфон вибрирует. Сообщение от незнакомого номера:

«Нам нужно встретиться. Аарон.»

Не знаю, откуда у него мои контакты, но мне все равно. Я набираю его, и когда глубокий хриплый голос в трубке говорит: «да?», я спешу произнести :

- Я приеду, куда скажешь.

Глава 15

Аарон

В баре очень шумно. Бармен наполняет стакан пьяного клиента новой порцией виски. Тот салютует ему, ухмыляясь, и выпивает все до дна, а потом просит еще. Я задаюсь вопросом, хватит ли у него денег заплатить. Женщина в дальнем углу разводит колени в стороны и манит пальцем старого мужика за соседним столиком. Он одинок настолько, что глядит на ее кривые ноги с блаженством на лице. У нее светлые длинные волосы и до ужаса безвкусная джинсовая короткая юбка. Догадываюсь, что она одолжила ее у своей молоденькой дочери, которая, наверняка, даже представления не имеет, где ее мать проводит вечер. Хотя… возможно, имеет. Этот город такой маленький, что даже самый приличный бар – это тот, в котором я сейчас нахожусь. Владелец дал ему название «Муди» в честь Хэнка Муди – главного героя сериала «Блудливая Калифорния». Старик Нолан просто помешан на этом шоу, но его бар, естественно, пользуется популярностью только у местных. Туристы почти никогда не заходят сюда, а если такое и случается, то можно считать этого человека то ли заблудившимся, то ли путешественником с очень ограниченным бюджетом.

Ну а я здесь, потому что, как ни странно, мне нравится этот бар. Нравится Нолан, что вечно треплется о своей жене и двух сыновьях. Я захожу сюда, и меня сразу все узнают, поднимают бокалы, наполненные дешевым пивом, чтобы поприветствовать. Здесь нет фальши; эти люди не улыбаются, чтобы расположить тебя к себе; они улыбаются, потому что хотят сделать это. И они прямо скажут, что ты – дерьмо, если это так. И за это я люблю «Муди». Я могу быть самим собой.

Я пригласил Агнес в этот бар, потому что мне бы не хотелось, чтобы все мои авторитетные знакомые уже завтра с утра обменивались сплетнями о нашем «свидании». Хотя я не думаю, что это можно назвать так. Это определенно не свидание. Я даже не знаю, что это. Я предложил ей встретиться, а она согласилась, чего я, конечно, не ожидал. Точнее, не ожидал, что она так быстро даст добро. Но, тем не менее, сейчас я сижу за одним из столиков в середине бара и поглядываю на наручные часы, ожидая, когда красивая девушка среднего роста и с волосами ниже спины, войдет в дверь напротив.

Мы с ее сестрой познакомились пять лет назад, когда она впервые приехала в Палм-Бей после переезда тети в этот город. Она не общалась особо ни с кем здесь, кроме Майкла. Обходила стороной даже Шеннон. Я и подумать не мог, что у нее есть сестра-близнец. Мало кто вообще знал об этом. Джереми вздыхал каждый раз, когда видел ее. В то время мы еще учились в старшей школе, и как только он узнавал, что Саманта снова в городе, улыбка на его лице расцветала. Он был полностью и безоговорочно влюблен в ее дерзость, находчивость и… полное равнодушие к нему. Это, как ни удивительно, его заводило. Он был совсем юн, только познал секс и хотел получить малолетку, которой еще даже не исполнилось шестнадцати. Но она тусовалась только с Майклом, нашим другом. В конце концов, пару лет ее гостевых визитов не прошли бесследно. Они с Майклом были неразлучны, когда она приезжала. Он говорил, что она не хочет общаться с нами. Мне было все равно, но просто меня бесило, что он так много времени проводит с Сэм. Они переписывались, общались. И, возможно, Майкл даже знал про Агнес, просто Сэм просила его не говорить. Они были лишь друзьями, я это точно знал. Между ними не было страсти, похоти, любви – лишь преданная дружба, достойная восхищения.

Он умер в тот день, когда ее не было. На поле. Саманта должна была приехать и сидеть рядом с остальными болельщиками на трибунах. Я помню, что Джереми очень волновался, потому что это была его первая игра после травмы колена – он не хотел облажаться. Он хотел показать себя героем – ради нее. А Майкл ждал Сэм, чтобы она болела за него, за нас, как и всегда это делала. Ему это было нужно. Но когда он отдавал пас на двадцатой минуте игры… я не знал, что происходило в тот момент, я не знал, что именно сейчас происходит с его сердцем. Я видел лишь то, что мой лучший друг упал без сознания. Врачи скорой помощи вынесли вердикт моментально, но я не хотел верить – я просто не хотел признавать, что это моя вина. И мне часто приходит один вопрос в голову: если бы Майкл умер при других обстоятельствах, было бы мне так же плохо, как и сейчас? Все эти два года я съедаю себя заживо, но я почти никогда не снимаю маску.

Его сердце остановилось мгновенно. Я знал, что так могло произойти, но я ничего не предпринял, чтобы это остановить. За неделю до матча Майкл сказал мне, что ему наплевать, что произойдет, он знает, на какой риск идет, но ему хочется делать то, что он любит больше всего в жизни – играть в футбол. Если бы его родители чуть меньше путешествовали, чуть меньше доверяли единственному сыну, возможно, они бы его не лишились. Возможно, Майкл был бы жив.

Это моя вина тоже. И всегда будет. Я прокручиваю в мыслях слова Майкла о его желании играть. Я всегда их прокручиваю. И, наверное, поэтому в тот вечер в кладовке я был с Агнес настолько суровым. Я ей все высказал. Я уверен, что сказал так, как выразился бы мой друг. Я просто очень хотел, чтобы она принимала решения сама – а не кто-то за нее.

Сэм и Джереми узнали о том, что я был в курсе болезни Майкла практически за неделю до того, как Саманта надолго покинула Палм-Бей, прежде опозорив меня перед всем городом. Очевидно, что она сняла то видео со мной уже давно, когда была в моей квартире, ради шутки. Оставила там камеру, чтобы потом мы вместе посмеялись. Но когда я выпил и рассказал ей и Джер, что лишь мне более года назад Майкл рассказал о приобретенном пороке сердца, она просто взвыла от боли, и для этого ей не нужно было кричать. Ее карие глаза, медленно наполняющиеся слезами, были тому доказательством. Я рассказал им, что с новостью о своей болезни Майкл пришел только ко мне, ему нужно было выговориться, он плакал, но просил никому не говорить: ни его родителям, ни тренеру, ни нашим друзьям – никому. Я и не сказал. Я видел, как ему трудно давалась пробежка и раньше, и мне показалось это странным, поэтому я уговорил его обратиться к врачу. Но я не ожидал, что все настолько серьезно. Майкл хотел играть. Это было его страстью. Он продолжал делать это, продолжал спортивные тренировки, но в один из дней его сердце не выдержало. Если бы я просто пошел к тренеру и сказал бы ему все как есть, мне бы не пришлось скорбеть по нему. Нам бы всем не пришлось.

Саманта через несколько дней после моего пьяного монолога успокаивала девчонку, с которой я трахался. Клянусь, я не знал, что она девственница! Я не собирался лишать ее невинности. Если бы я был осведомлен о том, что ее никто еще не трогал, не притронулся бы к ней. Но все случилось, как случилось, и я сказал ей, чтобы не рассчитывала на что-либо серьезное, еще и накричал за то, что она решила опустить тот момент, где она рассказывает мне про эту чертову пленку, которая была в ее вагине! И, конечно, я не мог предвидеть, что эта стерва неплохо общается с Сэм. В общем, Саманта решила использовать видео со мной, танцующим голым посреди своей квартиры, в мой день рождения. Когда она вышла на сцену, я почуял неладное… Она сказала всем, какой я ужасный и «поздравила» меня очень оригинально, из-за чего я лишился работы, которую очень хотел получить. Чтобы уехать отсюда, уехать из Палм-Бей.

Смерть Майкла нас соединила – его друзей. Я нуждался в Сэм, она напоминала мне о нем, напоминала о том, как сильно он любил ее. Но правда о смерти Майкла убила нашу дружбу. Только Джереми остался на моей стороне. Я знаю, он тоже обвиняет меня, но он меня не оставит. Я его не достоин. Как бы поступил Майкл на моем месте?

После похорон я вернулся домой и заперся у себя в комнате. Я открыл ноутбук, страница в твиттере была завалена бесчисленным количеством неискренних соболезнований. Я даже не читал. Только смотрел на экран, а потом пальцы, словно сами по себе стали щелкать по клавиатуре. Я не удаляю эту запись до сих пор. «На одну звезду ярче…». Я знаю, что Майкл стал звездой на небосклоне. Я это знаю. Я смотрел на то, что написал достаточно долго, а потом слезы полились, и их уже было не остановить. На следующий день я отправился в тату-салон и мастер набил мне по моей просьбе татуировку на левой лопатке в виде одной маленькой пятиконечной звезды и другой – большой. Этот рисунок олицетворяет Майкла. Он – это большая звезда, а маленькая звездочка – это остальное небо, все остальные созвездия и планеты, которые рядом с ним кажутся мне совершенно незначительными. И каждый раз по ночам, когда я поднимаю глаза вверх, я нахожу Майкла там – самая яркая звезда, самая большая, самая значимая для меня. Для всех нас.

Ни Джер, ни Саманта не стали просвещать хоть кого-то в то, что по моей причине погиб наш друг. Они могли бы рассказать его родителям, моим родителям, но нет. Это остается нашей тайной. Тайной, которую храним мы четверо.

Родители Майкла снова путешествуют. Кажется, они не потеряли сына, их счастливые лица на фотографиях в инстаграмме свидетельствуют о том, что они наслаждаются жизнью. Я не могу их судить, только Майкл никогда не знал настоящей родительской любви и заботы. Ему давали много денег, подарили дом, дали ему возможности и оставили одного. Друзья стали ему семьей, которую он создал сам. Мы знали друг друга с детства, и он очень походил внешностью на Джереми. У них обоих темные волосы, слегка длинноватые, подкручивающиеся на концах. Они одного роста и телосложение у них практически одинаковое – оба спортивные и жилистые. Их часто принимали за братьев и… у меня вылетает каждая долбанная мысль из головы, когда дверь впереди в очередной раз открывается. Но в проеме оказывается не бородатый здоровяк, как две минуты назад. Она так нерешительна, ищет меня глазами, но потом находит взглядом и проходит через весь зал к столику. К сожалению, все остальные места заняты, иначе я выбрал бы что-нибудь более отдаленное, где мы могли бы уединиться.

Не знаю, что Ники сделала со своими волосами, но они у нее сейчас выглядят более пышными, чем обычно. И эта юбка. Эта короткая черная юбка просто сводит с ума, особенно, в сочетании с красной блузкой, которую, уверен, раньше девушка застегивала на все пуговицы. Но не сегодня. Этим вечером они расстегнуты ровно настолько, что когда Ники приближается, я могу разглядеть ткань черного лифчика, выглядывающего из-под блузки. Думаю, даже говорить не стоит, что происходит со мной. Ники вообще носит такие туфли? Где она взяла обувь на таком высоком каблуке? Мне нравится, что ей все равно не сравняться ростом со мной, какие бы туфли она ни обула. Это чертовски здорово. Это чертовски заводит.

Девушка присаживается за столик напротив меня, заставляя меня медленно и мучительно сглотнуть, наблюдая, как бугорки ее груди не остаются неподвижными при каждом ее движении. Дьявол.

Я провожу ладонью по лицу и вздыхаю:

- Ты же понимаешь, что если пришла ко мне в таком виде, то домой я тебя ночью не отпущу.

Она улыбается, глядя на свои ногти, которые она выкрасила в бардовый цвет. Ее голос тих, но мне все прекрасно слышно:

- Просто закажи мне что-нибудь выпить.

Я, подобно мальчишке, теряюсь в ее обществе. Что за хрень? Но я протягиваю руку вверх и подзываю к нам официанта. Это какой-то новый невысокий парень; раньше я его здесь не видел.

- Я вас слушаю, - не поздоровавшись, говорит он, не переставая жевать жвачку, и достает из-за пояса темных брюк блокнот и ручку.

- Я хочу коньяк, - твердо произносит Ники, и я не могу не заметить, что что-то в ней изменилось, помимо внешности.

- Ты не будешь пить коньяк, - спокойно, но твердо я взмахиваю рукой и жестом указываю официанту, что этого писать не нужно.

Она вздергивает носик вверх и убирает манерно волосы назад.

- Нет, буду. Позволь мне решать. - В последнем предложении нет ни капли просьбы. Она снова поднимает глаза на парня: - Мне бутылку коньяка принесите, пожалуйста.

Бутылку? Она сошла с ума?!

- Ты хочешь казаться не тем, кто ты есть? – комментирую ее выходки.

Она грустно улыбается, и во мне будто все надламывается.

- Может, я именно сейчас, такая, какой и являюсь? – и хоть Хоггарт кивает в мою сторону подбородком, задавая вопрос, это не прозвучало так, как будто она не знает ответа.

Я кладу локти на стол. Ножки металлического стула создают еле уловимый скрежет по деревянному полу. Здесь так шумно, что голос Ники не всегда кажется достаточно громким, однако я прекрасно слышу ее в любом случае. Какой-то мужик в кожаной куртке бьет ногами музыкальный автомат за то, что тот, похоже, сожрал все его деньги, но песня, которую он хотел послушать, так и не прозвучала.

- Ты хочешь выпить, чтобы забыться? – напрямую спрашиваю я, больше не оглядываясь на остальной народ.

- Я хочу выпить, что позволить тебе все. И себе позволить все.

Я вновь сглатываю, подавив желание накинуться на нее сейчас же. Она такая красивая!

- То есть, ты пришла сюда с определенной целью?

- А ты – нет?

Она изгибает бровь, и мне кажется это очень милым. Я усмехаюсь, закатив глаза.

- Возможно, но сегодня я думал просто поговорить.

С минуту Ники изучает мое лицо. В отличие от меня, она ни разу не посмотрела на людей, которые ее окружают. Мои кулаки сжимаются, когда я замечаю, как мужики вокруг осматривают ее.

- Кое-что произошло, и это помогло мне понять, что я не хочу быть прежней, а значит… и девственность мне больше не нужна. Давай сделаем это сегодня. Я просто хочу выпить, чтобы набраться смелости.

По-моему, у нее и так ее через край.

- Что именно случилось? – интересуюсь я, отпивая пиво из своего бокала.

Официант в этот момент приносит бутылку янтарной жидкости, одну рюмку и закуску в виде аккуратно нарезанного дольками лимона. Он удаляется, прежде чем Ники успевает его поблагодарить. Она открывает бутылку и наливает себе полную рюмку, потом подносит его к носу и морщится, принюхиваясь.

Я смеюсь.

- Это не важно, Аарон, - отрезает девушка и запрокидывает голову, принимая в себя напиток.

Я представляю, как он обжигает ей горло, протекая понемногу вниз. Ники выпрямляется, поставив рюмку на место. Она делает это резко и быстро. В ее глазах я могу прочитать, что ей не понравилось, но губы решают солгать, растянувшись в улыбке. Ну, что ж…

- Почему не важно? – допытываюсь. – И почему ты выбрала меня?

Ники отвечает честно. Осмелев, она наклоняется так, что наши лица почти соприкасаются.

- Потому что ты слишком настойчив. И потому что я хочу тебя. Этих двух причин достаточно?

Когда ее голос наполнен неким вызовом, хочется схватить ее за руку и вывести отсюда. Я лишь молча киваю, неустанно наблюдая за тем, как цвет ее глаз из светло-карамельного превращается в янтарный. У нее невероятные глаза. Я люблю их.

Поверить не могу, что признаюсь в этом себе, но да, я люблю их.

Вдруг Ники снова предстает передо мной уязвимой девочкой, которую хочется защищать.

- Ты же не сделаешь мне больно? – она наклоняется назад, а я удерживаюсь от того, чтобы протянуть руку и задержать ее.

Нежно-цветочный запах ее духов так прекрасен.

- Ни в коем случае, - обещаю я.

Самое глупое в моих последних словах – это то, что я в этом не уверен. Ведь девушкам больно в первый раз. Я буду аккуратным, но я точно не могу уверять ее, что она будет в полном порядке. Просто мне не хочется говорить правду, пусть мы оба ее и знаем, потому что Ники может передумать, а я этого не хочу.

Эгоист. Самовлюбленный эгоист.

Она наклоняется и цепляется за рукав моей черной рубашки. Я подаюсь вперед, и тогда ее губы приникают к моим, даря страстный поцелуй, хотя наши языки даже не соприкоснулись. Это было коротко, но слишком хорошо.

Я поднимаюсь, попросив ее остаться на месте всего минуту. У барной стойки расплачиваюсь за счет и оставляю щедрые чаевые, а когда возвращаюсь, Ники уже закинула ремень сумки себе на плечо, схватила бутылку почти нетронутого коньяка и ждет меня… Она ждет меня.

Ники – точная копия Саманты. Что привлекло меня так в ней? Я не думал, что однажды захочу трахнуть эту девушку. Я не думал, что испытаю к ней еще что-то, кроме ненависти. Но дело в том, что внешность, какой бы потрясающей ни была, в этот раз роли не играет. Ники меня возбуждает, сводит с ума, одурманивает, зато над Джереми она такого влияния не имеет, хотя он мог бы переключиться на нее вместо Саманты. Значит, дело не в лицах? Дело в том, что ты чувствуешь, теряя контроль. Дело в том, над чем ты не властен.

Ночной воздух все еще хранит в себе тепло разгоряченного дня. На парковке безлюдно, поэтому без промедления я хватаю девушку за локоть и прислоняю спиной к моему джипу, к которому мы уже подошли. Я совершенно забыл, что в руке она держала бутылку коньяка – он разбивается, встретившись с асфальтом. Твою мать.

- Прости, - выдыхаю я ей в губы.

Поцелуй напорист. Я дерзок и не могу больше ждать. Руки исследуют ее тело, опускаясь вниз, к ее бедрам, поднимают юбку вверх, заставляя девушку издать стон. Она делает так снова, когда мой большой палец касается края ее тонких трусиков. Она обнимает меня с еще большей страстью, чем прежде, позволяя мне трогать ее там, где мне заблагорассудится. Я так сильно возбужден, что вот-вот взорвусь.

Она, черт возьми, такая красивая. Как бы она ни была похожа на сестру, они разные. Абсолютно разные.

- Подожди, - шепчет Ники, слегка меня отталкивая, когда я покусываю нежную кожу на ее шее.

Ее глаза блестят. Она в последний раз вполне целомудренно меня целует, прежде чем опуститься на колени. Я, мать вашу, просто перестаю дышать!

- Ты же это несерьезно, - мои слова разрезают раскаленный воздух.

С блаженством на лице Ники расстегивает мне пояс на брюках, а потом занимается пуговицей и ширинкой. Она спускает брюки вместе с боксерами вниз. Стояк оказывается прямо напротив ее рта. Девушка так невинно целует его своими пухлыми губами, что просто при взгляде на это можно кончить. Да нет, нет же, этого просто не может быть. Агнес Хоггарт не собирается делать мне минет прямо на парковке. Я просто взбешусь и могу набить кому-то морду, кто увидит ее, доставляющей мне удовольствие.

- Не думай ни о чем, - доносится до меня, и я закрываю глаза, подавшись назад, упираясь теперь полностью спиной о боковую дверь джипа.

Девушка сжимает одну ладонь вокруг моего члена, продолжая лизать головку, потом она внезапно заглатывает его полностью – всего на мгновение, но я теряю голову.

Наматываю ее длинные волосы на кулак, контролируя ее движения, заставляя заглатывать меня чаще, глубже, сильнее. Чееерт… Она неплохо работает рукой, но этого не совсем достаточно.

- Сожми его крепче, - приказываю я, глядя вниз.

Она моргает глазами, выполняя мое указание. Теперь ее ладонь гладит основание пениса настойчивее, быстрее и жестче. То, чего так не хватало.

- Вот бл*ть, - произношу я в пространство , закатывая глаза от удовольствия.

Иногда она касается зубами члена, и тогда я вздрагиваю. Но я прощаю ей это. Прощаю ей все. Боже, как же классно! В очередной раз, полностью поместив член у себя во рту, она облизывает его языком. Левая рука вцепилась в мою ягодицу, ногти впиваются в кожу. Ники слизывает смазку с головки и вновь принимает меня в себя, круговыми движениями рта медленно выпуская меня из своей хватки. Мне долго не выдержать, если она собирается мучать меня подобным образом.

Ее язык скользит по основанию, потом она проводит по нему ладонью. Снова языком, позже – ладонью. Обсасывает член, поместив опять у себя его полностью. Она смотрит на меня вверх, когда я опускаю глаза на нее. Кулак, что держит ее волосы, не может делать это еще сильнее. Ее взгляд такой пронзительный, такой непростительно обжигающий. Кожа покрывается мурашками, а в паху я чувствую знакомое увеличивающееся наслаждение.

- Тебе стоит прекратить, сейчас, если…

Я не могу договорить это, потому что Ники снова втягивает меня в рот, языком поигрывая с нижней стороной основания. Она вновь переключается на головку, и я запрокидываю голову назад, вознаграждая ее старания отчаянным стоном. Провожу свободной рукой по своим волосам. Дыхание замедляется, и я прикусываю губу, когда изливаюсь в этот сладкий темпераментный рот. Девушка принимает абсолютно все; я наблюдаю за тем, как она глотает, и этот вид снова может вызвать крепкий стояк.

Закончив, она поднимается на ноги , встряхивая пыль с колен. Мы не встречаемся взглядами, когда я поправляю одежду. Я открываю ей пассажирскую дверь, и она быстро проскальзывает в салон. Заводя машину, прежде пристегнувшись ремнем безопасности, я могу думать только о том, где подарить Ники первый секс – в гостинице загородом и у себя, в пустующем доме. В конце концов, как бы это странно ни звучало, я хочу отвезти ее в свою квартиру в центре. Там не было никого, кроме ее сестры, и то, что я хочу лишить невинности Ники именно в этой квартире - выглядит как-то иронично. Однако я не хочу, чтобы внезапно вернувшиеся родители испортили все. А гостиница не кажется мне правильным вариантом. Выруливаю на дорогу, вжимая педаль газа в пол. Пусть и везти Ники в свою квартиру – неразумно, я не могу поступить иначе. Не знаю, почему. Это то самое место, где я хочу быть с ней.

- Куда мы едем? – спрашивает девушка, поправляя блузку и вглядываясь в вид из окна.

- В мой собственный дом, - улыбаясь, отвечаю я.

Ники, на удивление, заливается смехом.

- Та самая квартира, где ты ходил голышом, напевая модную песню?

Она вспоминает про тот ролик, с помощью которого ее сестра меня опозорила, но именно сейчас мне уже не кажется это обидным – только забавным. Поэтому я смеюсь вместе с Ники. Я смеюсь громко, обсуждая это видео, и больше не стесняясь того, что было. Что со мной делает эта девушка?

Она шутит по поводу того, что, наверное, я танцевал сальсу, и было бы прикольно увидеть меня голым, выписывающим кругами этот танец.

- Прекрати, - хохочу я, отбивая пальцами ритм по рулю. – А то мы сейчас куда-нибудь врежемся.

В ответ Агнес лишь смущенно улыбается, поигрывая с пуговицами на красной блузке. Я желаю, чтобы в тот час же мы оказались на месте, но потом вдруг она говорит то, чего я не ожидал:

- Аарон, я… сегодня Саманта объявила мне, что приезжает в Палм-Бей.

Нога на мгновение слетает с педали газа, но потом я прихожу в себя – постепенно. Хладнокровно веду машину, только теперь сворачиваю с нужного пути. Легкие вновь заполняются воздухом. Я прикрываю глаза, открываю их, чтобы возвратиться в реальность. Сейчас, из-за своей жажды мести, из-за своей ненависти, я могу причинить слишком большую боль и обиду девушке, которая, по сути, вообще ни при чем. Мне стоит контролировать эти внезапные порывы жестокости. Мне стоит… но я не могу.

Не могу.

- Скажешь что-нибудь? – нерешительно просит Агнес. Потом она спохватывается. – Погоди, куда мы едем?

Я не отвечаю. Я просто ничего не отвечаю. Я ублюдок, сосредоточившийся на боли, срок годности которой – бесконечность. Огромная всепоглощающая бесконечность, размером даже больше, чем сама Вселенная. Это стало частью меня. Это теперь я.

Я просто, черт подери, не хочу видеть ее в этом городе! Я не хочу замечать ее осуждающий взгляд! Я не хочу! Она была моим другом, но оставила меня, узнав все, как есть на самом деле. Она больше мне не нужна. Не нужна Саманта! Не нужна ни в этом городе, ни где бы то ни было еще!

Останавливаюсь у подъездной дорожки Энн, и Ники бросает на меня удивленный взгляд. Я делаю вид, что не замечаю этого.

- Аарон? – Кажется, я могу чувствовать, как ее грудь сдавливает от волнения.

- Тебе пора, - бросаю я безучастно.

- Что? – срывается с ее губ, и я не могу подавить желание – смотрю на нее в последний раз за этот роковой вечер.

Мне думалось, что я уже был с ней суров настолько, насколько возможно. Мне думалось, я уже не смогу обидеть ее еще больше. Но я ошибался. Потому что следующее, что я делаю, просто не поддается объяснению.

«Мразь, мразь, мразь!» - кричит подсознание.

- Ах, да, - словно осведомившись, достаю из кармана черных брюк бумажник, хватаю пальцами две сотни баксов и бросаю деньги на обнаженные дрожащие колени Агнес.

Это худшее, что я могу сделать. И я понимаю, что после этого она меня точно не простит, но я не могу остановиться. Натягиваю на лицо обворожительную улыбку, когда наблюдаю, как слезы – одна за другой – капают ей на щеки, стекая вниз на деньги, который я ей кинул. Я ей их кинул, словно проститутке – даже хуже.

- Что это? – выдавливает Агнес, сжимая кулаки.

У меня у самого образовался ком в горле, но я нейтрально пожимаю плечами:

- Это моя благодарность за минет. Все было отлично! Это, кстати, твой не первый опыт, я правильно понимаю? – Я собирался спросить это как-то иначе, но вышло так, что я буквально называю ее шлюхой.

Гримаса отвращения искажает ее красивое лицо, но зачем-то Агнес мне отвечает, качая не спеша головой:

- Первый опыт… я весь день училась , смотрела специальные видео-ролики на «ютюбе».

Я готов выбросить деньги на улицу, прижаться к ней крепко-крепко и вымаливать прощения, но я так не поступаю, просто сижу в полуобороте, закинув одну руку на руль.

- Ты серьезно? – подняв доллары и поднеся их к моему лицу, всхлипывает девушка.

Я молчу, заставляя себя сказать хоть что-то. Она швыряет мне баксы, а я закрываю глаза, слыша, как расстегивается ремень безопасности, открывается дверь машины , как каблуки твердо стучат по асфальту.

Она ушла. Ники ушла.

Она меня ни за что не простит.

Глава 16

А арон

Джереми выдвигает стул и присаживается за стол, накрытый белый скатертью, напротив меня. Он закрывает мне вид на океан, который открывается с vip -номера гостиницы. Это мой номер, я часто ночую здесь. Это практически мой второй дом. Стеклянная дверь на широкую лоджию немного приоткрыта – легкий ветер играет со светлыми шторами, свисающими с карниза.

Джер протягивает руку и хватает пачку моих сигарет, чтобы достать одну и закурить. Он щелкает зажигалкой, в точности как я пару минут назад. Затягивается, выдыхая через мгновение дым вверх. Он не курил уже более года, поэтому для меня немного удивительна эта ситуация, но друг внешне остается достаточно спокойным.

Я решаюсь заговорить первым:

- Сегодня отец с матерью приезжают.

Друг улыбается, но выходит это у него грустно.

- Они уже в отеле, Рон.

Мы встречаемся глазами. Наверное, сейчас мне стоит потушить немедленно сигарету, застегнуть голубую рубашку, привести в порядок волосы и спуститься вниз. Но ничего из этого я не делаю. В конце концов, родители сейчас заняты тем, что общаются с персоналом (ее имя настойчиво звенит в ушах). Если я понадоблюсь, меня обязательно оповестят.

Официантка Мария, что доставляет всегда еду в мой номер, стучится в дверь. Я знаю, что это она, поэтому кричу, что открыто. Смуглая девушка подкатывает к нам сервировочный столик на колесах и, поздоровавшись, принимается выкладывать завтрак на наш стол.

- Мария, если будут спрашивать, я еще сплю.

Она молча кивает головой, продолжая заниматься делом: убирает крышки с блюд, кладет столовые приборы, наливает в стаканы свежевыжатый апельсиновый сок. Предлагает налить также кофе, но я отказываюсь и делаю это сам. Джереми выпивает свою первую чашку почти залпом, причем мне прекрасно известно, что напиток очень горячий. Джер явно нервничает. Вопрос лишь один: почему?

Мария удивленно смотрит на него, но потом я прошу её уйти, и она вновь беспрекословно выполняет то, что я ей говорю. Закрывает за собой дверь; еще немного прохладный утренний воздух ласкает наполовину обнаженный торс.

- Расскажешь, что случилось? – предлагаю я, склоняясь над своим вкусно пахнущим омлетом.

Джереми снова наливает себе кофе, откусывает сэндвич. После того, как тщательно прожевал кусок, он отвечает:

- Проходил сегодня мимо бара. Агнес делилась с Эмили о том , что Сэм приезжает. Кажется, она была не в духе.

- Кто? – спрашиваю, сжимая челюсти, хотя сам прекрасно знаю, о ком речь.

У меня в душе все переворачивается при упоминании ее имени. Чертова Ники!

- Агнес, - хмыкает Джер.

Я поднимаю на него глаза.

- Но ты ведь доволен, - констатирую, поведя плечом. – Теперь все мои просьбы полетят к чертям, ага?

Я уверен, что Джереми сейчас просто меня ненавидит.

- Просьбы? – Он отбрасывает недоеденный сэндвич обратно на тарелку с замысловатым узором с одной стороны. – Я не ослышался? Ты запрещал мне общаться с Самантой! Запрещал!

Парень указывает на меня пальцем, и его глаза буквально светятся от возбуждения – он готов мне глотку разорвать.

- Я не мог тебе запретить чего-то, Джереми, - отвечаю вполне спокойно. – Ты сам знал, что это правильное решение.

- Для тебя, - выплевывает тот. – Для тебя и твоей проклятой самовлюбленности. Просто… знаешь, я не поддерживаю Сэм. Не поддерживаю ее отношение ко всему, но ты слишком жесток, Аарон, и ты был жесток эти два года, я не могу больше выносить того, что ты гниешь. – Он откидывается на спинку стула. – Перестань винить себя за то, что случилось и отпусти это.

Я скрежещу зубами. Кажется, Джер выводит меня из себя.

- Не могу.

- Мы не учились в Принстоне, Аарон! – орет друг, наконец, позволяя выплеснуть всю свою боль. – Мы поступили в самый убогий колледж, где каждый второй курил травку, в том числе и тренер сборной по футболу. Всем было плевать на всех. Никто бы и не заметил, что Майклу плохо. Никто бы из посторонних. Даже мне было это не очевидно – человеку, который был рядом слишком много времени. И уже тем более, Саманта ни о чем и догадываться не могла, потому что бывала здесь время от времени. Ты ведь это понимаешь? – Пусть он только не заплачет сейчас. – Майкл доверился тебе, и он хотел, чтобы ты никому не говорил. И ты не сказал, в тайне надеясь, что кто-то да заметит, как он… - Джереми трудно подбирать слова. - … Как он…

Я выдыхаю, дополняя речь друга:

- … умирает.

Мои глаза плотно закрываются, когда голова откидывается назад. Я не могу есть. Я не хочу больше есть.

- Для него это было больше, чем хобби. Он играл в сборной колледжа, как и мы, но, кажется, ему этого всегда было мало. Майкл относился к игре серьезнее, чем кто-либо из нас. И, я уверен, он благодарен тебе.

Джереми своего добился – я плачу. Потирая переносицу пальцами, я плачу. Сжимая другой рукой подлокотник, я плачу. Словно мальчишка. Словно потерянный мальчишка.

- Он ненавидел Лигу Плюща, - широко улыбаюсь воспоминаниям , пока слезы застилают глаза.

Джереми кивает, подстраиваясь под мое настроение.

- Ты же помнишь нас в восемнадцать лет: все, что считалось хорошим и правильным, мы ненавидели.

Я смеюсь. Черт возьми, это настоящий смех сквозь слезы!

- Было прекрасное время, - продолжает Джер. - Нужно цепляться за него, Рон. За то хорошее, за то, что было важно для Майкла. За то, что заставляло его смеяться, радоваться.

И я неоднократно подтверждаю слова лучшего друга нескончаемым морганием. Я не могу прекратить плакать, но я, мать вашу, смеюсь, как подросток.

- Освободись, - просит Джереми, и я выдыхаю.

Не уверен, что сделал это, но, возможно, я на правильном пути. Нам требовалось просто начистоту поговорить? Джереми всего лишь нужно было выплеснуть на меня злость? Все это время, пока я съедал себя заживо, он щадил мои чувства, даже не заикаясь о том, каким он считал мои взгляды касательно Сэм. Я думал, он согласен со мной. Оказалось, что нет.

Настроение меняется мгновенно, потому что в голову снова лезет эта сумасшедшая шатенка, которая вскружила ему голову, и которая скоро, скорее всего, появится в Палм-Бей. Я бы хотел не допустить этого, но я ведь не могу запретить ей въезжать в город. Однако могу устроить ей пекло в этом месте. А все же мы с Самантой похожи больше, чем готовы признать – оба конченые эгоисты, которым плевать на чувства других – лишь бы друг друга сделать, поставить на лопатки, заставить страдать. Были друзьями – стали хуже врагов. Майкл нас объединил – он же и разделил нас.

«Освободись ». Пора бы уже. Давно пора. Конечно, сделать это неимоверно тяжело. Я могу вечно размышлять над множеством «если бы…», но ничего больше не изменить. Это невозможно. Пора смириться и жить дальше. Только пока Джереми молчал, не указывая на мое дерьмо, я этого не понимал. За два года он еще не был со мной так откровенен, как сейчас. Я и не думал, что он сорвется. Это было неожиданностью.

Друг отодвигается немного от стола, прочищая при этом горло. Я знаю, он хочет что-то мне сказать. Когда он вздыхает, щурясь, я внимательно наблюдаю за ним.

- Знаешь, Агнес что-то про тебя говорила, - начинает Джер, и внутренности у меня завязываются в узел. – Я не стал слушать, но она была расстроена. Может, ты расскажешь…?

Я перебиваю его, взмахивая руками. Яблоко из фруктовой вазы скатывается на стол, потом – на пол.

- Какого черта ты защищаешь сестру девчонки, из-за которой твоя голова больше не на месте?! Почему тебе не плевать, что она была расстроена?!

Я привык к тому, что Джереми отмалчивается, мирится с моими психами, с демонами, которые съедают меня изнутри. Но сегодня он другой. Подобно мне, друг всплескивает руками и поднимается с места так, что его стул падает.

- Да что с тобой не так , мать твою?? – орет он. - Какого хрена ты делаешь с собой? Со своей жизнью? С людьми вокруг? – Выдержав паузу, отдышавшись, он говорит более спокойно: - Ты обидел Агнес?

Джереми словно видит меня насквозь. Врать ему бессмысленно. Врать друзьям – никогда не было хорошей идеей. Из соседнего номера доносятся крики. О, Господи! Эта семейная пара ссорится так громко! Я жалею, что не настоял на шумоизоляции. Когда они , наконец , съедут?

Пораздумав немного, я решаюсь быть откровенным:

- Вчера я был с ней, мягко говоря, козлом.

Кулаки у Джереми сжимаются.

- Она хорошая девушка.

- Я знаю, - отвечаю беззлобно. – Я знаю.

- Что ты сделал?

Воспоминания о том, как Ники лизала мой член, одновременно возбуждают меня и сводят с ума. Совесть окончательно меня доконает.

- Мы встретились вчера, и она показала себя со страстной стороны со мной, а я… - мне необходимо выдохнуть, что продолжить; провожу рукой по волосам. – Она мне отсосала.

У Джереми отваливается в челюсть. Он отходит к окну, протирает лицо руками, подходит снова к столу. Да, он заметно нервничает. Предупреждающе вытягивает руку вперед, глядя на меня исподлобья.

- Что ты сделал, Аарон? Кроме того, что ты, черт возьми, позволил невинной девушке сосать тебе?

Не мог не рассказать Джереми о девственности Агнес. Он знает практически все.

- До того, как Ники рассказала мне о том, что Саманта приезжает, все было хорошо. Я собирался ее трахнуть, и она была не против. А потом я решил вернуть ее домой, и прежде чем отпустить, расплатился с ней за минет.

Оглушительная тишина сводит с ума. Даже соседи за стеной угомонились. Но то, как Джереми не двигается с места, повернувшись спиной ко мне, убивает меня. Он не делает ничего. Не предпринимает ничего. Я совершил ошибку, Джер любит Саманту, он не хочет, чтобы я причинял боль ее сестре. Сегодня он показал мне, что готов бороться со мной и с чертями, которые во мне живут.

Целую минуту я могу слышать, как тикают часы. Считаю секунды: 61, 62, 63, 64, 65… После Джер разворачивается и сбрасывает со своей части стола посуду – тарелки, чашка, стакан разбиваются об пол. Столовые приборы встречаются с ламинатом, издавая звонкие звуки. На лице у друга высветилась нешуточная ненависть. Такого я еще не видел.

- Какой же ты ублюдок, - рычит он. – Какой же ублюдок. И не нужно оправдываться, не прикрывайся смертью Майкла! – он ревет, сметая салфетки к черту.

Внутри у меня тоже бушует ураган. Но теперь мы поменялись местами - я остаюсь спокойным. Это так непривычно для нас обоих.

- Ты запер ее в кладовке, она не попала на репетицию, к которой готовилась так упорно. И спасибо Шеннон, ведь от тебя я точно не узнал бы этого! – Чертова Шеннон, вечно сует свой нос в чужие дела. – Но тебе этого недостаточно, да? – сквозь зубы говорит Джер. – Тебе этого было недостаточно, поэтому ты решил обращаться с Агнес, как со шлюхой.

Мне даже не стоит информировать друга о том, что девушка не взяла денег – он и так прекрасно знает это. Только не она.

- Ники…

- Прекрати называть ее не так, как называют другие, словно она особенная только для тебя, потому что это ни черта не так!

Почему мне кажется, что Джереми может разбить каждую долбанную вещь в моем номере? Я не знаю, как общаться с ним таким.

- Давай сбавим тон, - строго прошу я.

Джер морщится.

- Да пошел ты!

Я взрываюсь, как очередная галактика в бесконечной Вселенной.

- Я не собираюсь терпеть то, что ты ведешь себя как говнюк! – ору я на друга, подаваясь вперед.

Я складываю локти на столе, яростно наблюдая за тем, как он приближается.

- Это ты говнюк, и я устал терпеть твое идиотское поведение, понятно?! Ты полон дерьма, хочешь утопить в нем всех вокруг, даже самых лучших!

- Только не говори, что ты считаешь лучшими сестер Хоггарт, - фыркнув, саркастично усмехаюсь.

Джереми, похоже, бесит, как я пренебрежительно закатываю глаза.

- Это все ты, Аарон, - с болью в голосе произносит он, склоняясь над столом.

Одной ладонью он упирается в поверхность, другой же машет перед моим лицом. Я откидываюсь назад, стараясь казаться равнодушным.

- Ты сам все портишь. Ты один. И ты можешь потерять всех – каждого человека в твоей жизни, - если не задумаешься.

С минуту друг молчит, опустив голову, но когда вскидывает глаза на меня, я не могу не заметить в них нескончаемую печаль.

- Ты делаешь вот так, - Джереми щелкает пальцами у моего лица , - и мир вокруг тебя загорается.

Выпрямившись, он качает головой, глядя в окно. Последние слова звенят у меня в ушах, подобно навязчивой мелодии. Джер шагает к двери и, выйдя из номера, громко ее захлопывает.

Да, нужно все переосмыслить и сделать выводы. Нужно стать сильнее и отпустить чувство вины, что меня гложет. Что же мне сделать? Поговорить с Самантой? Я ни за что не стану ее просить простить меня. Прекрасно понимаю, что пока она меня не простит, я и сам этого не смогу. Я не смогу. Но я не стану даже с ней разговаривать, только если мне придется снова сказать ей, чтобы проваливала. Какая-то часть меня все еще верила в то, что эта девушка не серьезно решила погостить в Палм-Бей.

«Освободись ».

«Освободись ».

Ники меня никогда ни за что не извинит. И это делает меня еще слабее.

Глава 17

Агнес

- Не стоит расстраиваться из-за неудачного свидания с засранцем, - говорит Эми, пока мы проходим вперед по коридору.

Я чувствую страх, и почти не слушаю Эмили, которая комментирует все то, что я рассказала про меня и Аарона. Я не опустила ни одной детали , просто потому, что мне необходимо было выговориться, но сейчас я жалею об этом. Даже когда я попросила Эм закрыть эту тему, она все равно продолжает разговор. К моему удивлению, она отреагировала крайне спокойно, объяснив это тем, что сама занимается подобным постоянно. Я боюсь представить, сколько партнеров у нее было , да и это не мое дело. Просто поддержка вроде «все мужики одинаковые» не очень помогает.

- Но, - с умным выражением лица глаголет девушка, - на твоем месте я бы засунула эти деньги ему в задницу. – Пирсинг у нее в губе поблескивает, когда мы проходим мимо большого панорамного окна в коридоре, что ведет к центральному лифту. – Знаешь, мне всего лишь было интересно узнать, какая на вид задница у сына босса. У самого ужасного и идиотского сына в мире, - добавляет Эмили, поглядывая на меня. – Тебя успокоит такое определение?

Я раздраженно вздыхаю, и Эм поднимает руки вверх в примирительном жесте.

- Все, все, прости, больше не говорим про хренового мудака с яйцами.

Мне нравится, что новая , достаточно неординарная , знакомая относится ко всему с юмором. Я пытаюсь представить, что рассказала все это Вивьен. Ох, мы бы плакали вместе в обнимку, а потом нашли бы фото Аарона в Интернете, распечатали и разрезали бы на мелкие кусочки, прежде наговорив всякие гадости его проклятому изображению.

На лифте мы спускаемся вниз, отправляемся в левое крыло, где расположен кабинет начальника. Остановившись у нужной двери, я почему-то думаю о самом плохом. Вдруг Аарон решил, что моей стажировке пришел конец, и все это нужно просто закончить. Теперь его отец посмотрит на меня, вынесет вердикт и отправит домой. К счастью, машину мне уже отремонтировали, хоть поеду нормально. Черт, но мне совсем не хочется уезжать, ведь эта стажировка так ценна. Для меня. Для моего отца. Родители будут жутко разочарованы, если узнают, что я провалилась и в танцах, и в учебе.

- Ну, все, - вздыхает Эм, хлопая меня по плечам, словно я солдат, а она провожает меня на войну, - я буду ждать тебя. Ну, в смысле здесь буду ждать, - добавляет торопливо, смеясь.

Я поддерживаю ее смешком и берусь за ручку двери. Прежде чем ее повернуть, вновь быстро раздумываю над своими жалкими оправданиями и просьбами остаться в отеле.

Мистер Джон Честер Галлахер – это, черт возьми, постаревшая копия Аарона. Он встает, когда я закрываю за собой дверь. Застегивает пуговицы пиджака и приветливо мне улыбается. Ну, может, все не так уж и плохо. Выдвинув мне стул, он ждет, пока я не присяду, и я тороплюсь занять предложенное им место. Потом высокий статный мужчина обходит снова округлый серый стол, который я видела уже не раз, и буквально плюхается в свое кресло. Да он совершенно не такой, каким я его представляла!

- Чай? – предлагает он. – Кофе? Покурим?

На мой удивленный взгляд он откликается заразительным смехом, потом откашливается в кулак и ерзает на месте.

- Это была шутка.

- Я поняла, - улыбаюсь. Этот человек нравится мне все больше и больше.

- Послушай, я знаю про инцидент, который связан с моим сыном и твоей сестрой, и я знаю, что , несмотря на любовь, ласку и заботу, которую мы с матерью ему дали, он может быть первоклассным козлом.

Мне хочется сказать, что его придурок-сын является козлом все время, но я сдерживаюсь, а Джон решает говорить дальше:

- И поэтому я всегда контролирую ситуацию, когда у меня есть возможность. Но последние несколько недель я отсутствовал. Начало твоей стажировки выдалось трудным? Я обещал Аарону место моего временного заместителя только в том случае, если он будет обходиться уважительно со всеми.

Я, наверное, должна что-то ответить сейчас, но мысли в голове путаются; я молчу, пока Джон многозначительно на меня смотрит. В конце концов, пожав плечами, он удобнее устраивается в кресле и велит секретарше заварить две чашки кофе.

- Надеюсь, ты не против кофе, - обращается он ко мне и, конечно, не удосуживается услышать ответ. Далее следует: - Ты можешь быть со мной откровенной, Агнес. Мне очень нравится Саманта, и я открыто заявлял ей об этом. Она прекрасный волевой человек, который мог противостоять моему сыну. Надеюсь, у тебя не было из-за этого проблем?

Ну, что мне сказать? Что я страдала? Вынуждена была убирать номера и драить унитазы дни подряд? Желания жаловаться совершенно нет. Я просто думаю, что могу справиться сама. Вполне в состоянии. Чем я хуже сестры? Да и не думаю, что Аарон может сделать мне что-то похуже, чем унизить, предложив деньги за минет.

- Ваш сын, мистер Галлахер, был со мной толерантным. Скорее всего, он смог подавить в себе старые обиды.

- Если это так, то я очень рад, - усмехаясь, кивает он. – Но все же до меня дошли слухи, что должность тебе предоставили не самую завидную.

- Плохой работы не бывает, - парирую я смело, вскинув подбородок. – Это опыт, я набиралась его, тем временем , наблюдая за работой гостиницы. Бесценные знания.

Секретарша – красивая блондинка в юбке средней длины, приносит нам кофе. Она ставит чашку возле меня и косо поглядывает. Я ловлю ее заинтересованный взгляд на себе. Впервые видит? Приемная находится справа от кабинета. Сколько раз бывала в этом крыле, ни разу туда не заглядывала. Уж я-то в первый раз вижу эту девушку.

- Спасибо, Моника, - благодарит Джон.

Девушка выходит из кабинета, аккуратно закрыв дверь за собой. Стук ее каблуков по паркету все еще доминирует в голове.

Отпив немного горячего ароматного напитка, Джон лучисто улыбается.

- Агнес, я уже не молод, но я не дурак, - все с тем же приятным настроем говорит он, когда я хмурюсь. – Но я восхищен твоим поведением. Ты – такой же борец, как и сестра, хоть и не замечаешь это в себе. – Добавляет через секунду: - Я полагаю.

Полагает верно.

- Знаешь, я отлично знаю Аарона и знаю, как он поступил с тобой, понизив в должности. Могу представить, как относился. Будь уверена, я придумаю для него наказание, хоть это тебе, возможно, кажется необязательным.

Я не препираюсь. Он заслуживает того, чтобы его отец выбил из него все дерьмо. Раз уж у Сэм не получилось.

- Я прошу прощения за поведение Аарона и, может быть, это немного сгладит ситуацию. – Джон наклоняется, выдвигает ящик стола и, достав оттуда конверт, бережно кладет прямо передо мной.

Это же не деньги, да?

- Здесь триста пятьдесят долларов, - мужчина в неуверенности жует нижнюю губу. – Заслуженная зарплата за почти две недели бешеной работы. Пожалуйста, возьми их.

Я с недоверием гляжу то на конверт, то на Галлахера-старшего.

- Это слишком много, - качаю головой без остановки. – Я не могу взять так много денег. Мне за месяц обещали меньше…

- Старый контракт расторгнут, - прерывает он, указывая на мусорную корзину у него в ногах. – Я прочел условия работы и оплаты. Я все знаю. Но с завтрашнего дня, Агнес, ты приступаешь к новой должности.

Самые приятные слова, сказанные за последнее время! Я жду, затаив дыхание, его следующих изречений. Сердце бьется учащенно. Столько радости и волнения одновременно!

- Как ты посмотришь на вакансию, предложенную тебе в самом начале? Метрдотель. Будешь координировать постояльцев гостиницы.

Вместо ответа я вытираю слезы, скатывающиеся по щекам. Плачу от счастья. Наконец-то. Весело улыбаясь и вновь отпивая кофе, Джон мне подмигивает.

- Значит, договорились.

***

Разговор с Вивьен по «скайпу» выдался тяжелым. Она моя лучшая подруга, и, конечно, я поделилась с ней со всем, что со мной произошло. Как я и ожидала, Вив впала в уныние, жалея, что сейчас не рядом, не может обнять меня, но так же отругала за то, что сама виновата во всех бедах. По ее словам, она не ожидала от меня чего-то подобного. Возможно, быть настолько откровенной с подругой, которая знает тебя только с консервативной стороны, кому-то покажется глупым, но я не могла поступить иначе. Мы знаем друг о друге все и общаемся ежедневно.

Вивьен лишилась девственности с парнем, который ухаживал за ней два месяца. Они познакомились в Майами, тем летом, когда она гостила там у своих кузин. Этот чувак, по ее словам, готов был на все, чтобы ее ублажить, сделать все, чтобы она улыбалась. А в итоге, после того, как провел с Вив ночь, бесследно исчез. Не оставил после себя ни записки, ни чего-либо еще. Хорошо, что они предохранялись. Позже выяснилось, почему его телефон не отвечал: он уехал учиться в Европу, как давно и планировал. Только вот зачем нужно было тратить столько времени на одну девушку, если вокруг полно легкодоступных? После этого моя подруга считает, что все парни – это «ходячие пенисы», которыми просто нужно пользоваться, как и они делают это с нами.

Возможно, в чем-то я с ней и согласна, и если бы не моя безразмерная наивность, я была чуточку умней и осторожней. Не стала бы делать минет этому придурку, а потом еще и испытывать на себе ужас унижения. «Какая разница? – отвечает Вив на мои размышления смс-сообщением. Мы переписываемся уже более получаса. – Это уже позади. Не кори себя и не совершай ошибок, которые уже допустила один раз».

Мне стоит понять, наконец, что ее слова имеют смысл. И пора уже собираться на вечеринку в честь дня рождения Мишель, кузины Келли. Эмили уговорила меня туда пойти. «Да ладно, мы просто бесплатно выпьем!», - это то, что она мне сказала, с энтузиазмом разводя руки в стороны. Когда я прощаюсь с Вив, замечаю, что Дуайт все еще не ответил на мое сообщение в «твиттере», хоть и прочел его уже. А Саманта заваливает смс о том, как скучает по мне, и что это лето будет отличным. Когда она не претворяется хорошей обеспокоенной сестрой, живется мне намного легче.

Я надеваю короткие джинсовые шорты и синий топ, полностью прозрачный со спины. Грудь выделяется отлично, а это то, что мне нужно, чтобы выглядеть так, как хочу я. Кстати, этот топ подарила мне Сэм в прошлом году, пожелав при этом «стать более раскрепощенной». Ну, что ж, она, наверное, придет в восторг, узнав, с каким аппетитом парни рассматривают мои сиськи. Нужно будет сделать парочку селфи.

Я обуваю черные балетки, снова проверяю наличие сообщений от Дуайта (как всегда, он отмалчивается, обижается и не отвечает на звонки), закрываю дверь в свою спальню. Эннис в хорошем настроении – она подпевает Сиси Кейч и пританцовывает, разделяя тесто на маленькие кусочки, стоя за кухонной стойкой в фартуке. Этот оранжевый передник с забавными свинками подарила мама тете Энн больше пяти лет назад.

- Я ухожу, - машу ей рукой, спускаясь по лестнице.

- О, милая, долго не задерживайся. Ты же знаешь, я не могу уснуть, когда тебя нет ночью дома, - ласковым заботливым голосом напоминает тетя.

Это не очень похоже на меня, но я обхожу стол и целую ее в щеку, обещая, если что, быть на связи.

- Повеселись, красотка, - салютует мне Энн, когда я отворяю переднюю дверь.

Эмили уже ждет меня на своем «Харлее». Ух, он действительно выглядит круто! Лучше, чем на фотографиях, что она мне показывала.

- Думаешь, я настолько смелая? – нервно усмехаюсь я.

Ее синие волосы в этот раз собраны в пучок на затылке, на глазах – солнцезащитные очки. Пирсинг в губе выглядит так притягательно. Если бы я могла выбрать, кем быть, однозначно я стала бы Эмили. У нее еще и, между прочим, отличный папа!

- Думаю, что ты хочешь быть сегодня безумной и храброй, - девушка опускает очки немного вниз, и я могу видеть, как она оценивающе выгибает бровь. – Никогда не видела тебя в коротких шортах, которые выглядят, как трусы… Или, знаешь, они прямо-таки говорят сами за себя: «я хочу, чтобы ты сегодня меня трахнул».

Я ругаюсь и бью Эм в шутку в плечо, и конечно, она не может упустить момент, чтобы отчитать меня за мой «дерзкий язык».

- Поехали уже, - приказываю с колотящимся сердцем, залезая на красно-черный мотоцикл.

Я так сильно вжимаюсь всем телом в спину Эмили, что она кряхтит, заводя средство передвижения. Когда Тирсет набирает скорость, я сдерживаю себя, чтобы не закричать. Но когда мы едем по дороге, заполненной десятком машин, я ору вовсю. Ветер полностью испортил мою прическу, но мне наплевать. Боже, это так страшно! Такой адреналин! Жаль, что раньше я не решалась испытать что-то подобное. Эмили кричит мне, чтобы я заткнулась, я повинуюсь, но проходит всего лишь чуть больше минуты – и я начинаю снова. «Харлей» лавирует между несколькими машинами, отчего я чуть не писаю под себя. «Ты с ума сошла?! - хочется зареветь мне. – Я же чуть не умерла от ужаса!». Но паника прекращается, когда мы вновь выезжаем на пустую автомагистраль, и бескрайние поля нас приветствуют. Эмили останавливает мотоцикл у берега океана, где уже горит гигантский костер. Сумерки охватили город почти незаметно. Я слезаю со «зверя», как только он перестает издавать характерные звуки подо мной. Эм прежде паркует его около других машин и скутеров.

Народу здесь хоть отбавляй. Так много незнакомых лиц, но среди толпы быстро появляется девочка с рыжей шевелюрой и ее подружка-брюнетка, не обделенная вниманием мужчин благодаря своим округлым формам.

- Агнес, привет, - здоровается неуверенно Шеннон, а я в ответ лишь киваю головой.

Все превращается в неловкое молчание, которое спасает только группа Nickelback , чьи песни оглушительно звучат из колонок на другом конце берега.

- Ух, - закатывает глаза Эмили, крутя на пальцах свои очки, - кажется, вы тут надолго. Тебе принести выпить?

Я не свожу острого взгляда с Шен.

- Да. Чего-нибудь покрепче.

Краем глаза вижу, как Эми улыбается и придвигается, чтобы шепнуть мне на ухо:

- Отличное решение, маленькая развратница.

Смутившись, заправляю прядь волос за ухо, наблюдая за удаляющейся Эмили.

- Ты можешь меня простить, Агнес? – выпаливает рыжая, пока ее секси-подружка просто стоит рядом, даже не поздоровавшись все еще.

Я облизываю губы, думая над ее неискренними словами, абсолютно неискренними. Конечно, я могла бы развернуться и уйти, но все-таки однажды эта девчонка спасла мою шкуру. Я такое не забываю. А Келли вообще ни при чем, она на меня не стучала. По ней заметно, что она нехило пьяна. Возможно, даже не до конца осознает, что я – это я. Да и фиг с ней. На самом деле, просто хочется, чтобы все закончилось. Чтобы мне, наконец-то, дали нормально повеселиться и выпить столько, сколько я хочу. Шен не хуже Аарона, и Келли тоже. Мы не подружки, но я не могу держать на них зла, особенно после того, что вытворяла с Галлахером.

- Да, все в порядке, - киваю в знак подтверждения. – Не хочу говорить об этом.

Келли в ту же секунду, словно, признает во мне меня и спешит броситься на шею.

- Ох, Агнес, я так скучала, ты знаешь, - пьяным голосом, делясь со мной слюнями, воодушевленно кричит брюнетка.

- Да, конечно, - с отвращением вытираю плечо ладонью, пытаясь оттолкнуть от себя Келли так, чтобы не навредить ей.

Шеннон держит подружку сзади, умоляя прекратить «этот кошмар». Слава Господу, возвращается Эмили с напитками в руках. Один пластиковый стаканчик она передает мне, и свободной теперь рукой оттягивает меня от нежеланной компании.

- Боже, похоже, она обкурилась, - комментирует Тирсет, когда мы отходим подальше.

Я не знаю, что ответить на это и пробую содержимое стаканчика.

- Апельсиновый сок и водка, - подсказывается приятельница. – Думаю, тебе должно понравиться.

- Мне нравится, - хвалю я, улыбаясь.

Мы отвлекаемся на рев толпы, когда у стойки ди-джея восстает какой-то чувак в смешных солнцезащитных очках. Он поднимает кулак вверх, и все делают так же, а за этим жестом следует ритмичная музыка, под которую люди виляют задницами, вскидывают руки вверх и просто сходят с ума.

- Давай опустошим стаканы, - орет мне на ухо Эмили.

Я препираюсь некоторое время, но потом мы считаем до трех и быстро выпиваем все, что есть. Ох, черт, голова начинает кружиться, когда опускаю руку вниз. Эмили выхватывает у меня стаканчик и говорит, что принесет еще, пока я еле стою на ногах.

Через минуту я чувствую чье-то присутствие рядом.

- Хей, хей, хей, - шепчет кто-то на ухо, подхватывая меня своими сильными руками.

Я резко разворачиваюсь, и чуть ли не падаю, но Брис, стоящий в миллиметре от меня, кладет свои ладони мне на талию, удерживая.

- Сколько ты уже выпила? – говорит он, наклоняясь ближе.

Я чувствую насыщенный запах его парфюма. От Бриса отдает свежестью и мятой. Шапка светлых волос выглядит так же , как и всегда – безупречно. У Аарона они в беспорядке. Стоп! Стоп! Почему я о нем думаю? Почему я думаю об этом мудаке?

- Один стакан залпом, - хихикая, отвечаю и оборачиваю свои руки вокруг его крепкой шеи.

- На тебя это не похоже, - заявляет парень, приподнимая мое лицо за подбородок.

- Откуда ты знаешь, что на меня похоже? – отвечаю, качая головой. – Ты меня совсем не знаешь.

И хоть в глазах у меня немного двоится, я замечаю, как Брис оглядывается по сторонам, прежде чем зашагать вместе со мной вперед, к месту, где припаркованы все машины. Сил сопротивляться нет, я лишь надеюсь на Эмили, на то, что она вернется и попросит мажорного блондина удалиться.

- Ты неважно выглядишь, - говорит он, крепко меня держа.

Люди вокруг на меня внимания не обращают: они танцуют и веселятся. Я уже жалею, что выпила водки. В соке ее было намешано немало. А уж если брать в счет мою совершенно неалкогольную жизнь, можно представить, в каком я сейчас состоянии.

- Куда ты меня вообще ведешь? – пытаюсь хмуриться, в то время как язык бессовестно заплетается.

- Я спасаю тебя от очередной глупости.

Скрежет его зубов не мог просто мне показаться. Это невозможно. Я отчаянно вырываюсь, насколько физически могу себе позволить. Конечно, все мои попытки тщетны.

- Но я хочу делать глупости. Я сама решаю, как себя вести.

- Сюда может явиться полиция, Агнес. Тебе есть двадцать один?

Я замолкаю, позволяя себя дальше вести по тропинке.

- Да ладно, - ухмыляюсь, приподняв голову, - хочешь сказать, тут все совершеннолетние?

Брис подводит меня к своей «белой карете» и прислоняет спиной к прохладному стеклу. Проверяет карманы в поисках ключей.

- Здесь некоторым нет даже восемнадцати. Почему ты обо мне печешься? – Озираюсь на костер. – Где Эмили? Я хочу остаться.

- Эмили продолжает свое потаскушное существование.

Алкоголь из моего организма отнюдь не выветрился, но гнев может совладать с ним. Я сжимаю кулаки.

- Что? Почему ты о ней говоришь так?

- Это не я, - смеется Брис заливисто, отыскав ключи от тачки, - это ее репутация.

- Эмили моя подруга. – Да, это не совсем так, но достаточно близко, чтобы я хотела вступиться за синеволосую девушку с отличным чувством юмора и отсутствием планов на жизнь. – Я не разрешаю тебе говорить о ней в таком тоне. Я никому не разрешаю!

Выпрямившись, я чуть не падаю, но выбрасываю руки вперед, дабы сохранить равновесие.

- Ой, да прекрати, пожалуйста. – Брис открывает дверь машины и аккуратно при этом отодвигает меня в сторону – Давай, садись, я отвезу тебя домой.

Я стою с раскрытым ртом, в шоке от его наглости.

- Но я не хочу домой. Я хочу остаться.

- Да, - улыбается тот беспечно, - ты уже говорила. – Кивает на пустое сиденье. – Садись в машину, Ники.

Вообще-то,…

Парковка, засыпана гравием, и он сейчас шуршит невдалеке от нас. Я резко поворачиваю голову: Аарон закатывает рукава белой рубашки, с воинственным видом, подходя ближе.

- Я тебя, по-моему, уже предупреждал, чтобы ты не называл ее Ники.

После этих, полных угрозы, слов, Аарон замахивается и бьет Бриса в челюсть. Я отскакиваю назад, прижимая ладони ко рту. Все, с этой минуты я официально не пьяна! Какого черта происходит?

- Прекрати! - пытаюсь перекричать музыку, которая внезапно стала еще громче. – Рон, прекрати!

Но тот меня не слушает. Он ждет, пока Брис поднимется на ноги, чтобы нанести еще один удар ему в подбородок. В этот раз блондин держится на ногах, сплевывает кровь и отвечает подобным ударом Аарону. Я так жду, что кто-нибудь вмешается, то и дело оглядываю импровизированную парковку, но здесь никого нет, и внутри меня нарастает паника. Это похуже сегодняшней экстремальной поездки на мотоцикле.

Эмили! Где, черт подери, Эмили?! Она что, не ищет меня?

- Перестаньте оба! – ору, стремглав набрасываясь на Аарона.

Я толкаю его в грудь, и он оказывается прижатым к двери какого-то красного джипа.

- Пожалуйста, - говорю, глядя ему в глаза. – Хватит!

Галлахер, оставаясь на месте , вскидывает руку и указывает пальцем на Бриса:

- Оставь ее в покое, иначе я за себя не отвечаю.

Сын мэра продолжает сплевывать кровь на землю, искоса поглядывая на Рона.

Когда мне, наконец, удается увести Аарона с парковки, освещение на пляже помогает мне рассмотреть раны на его лице. Они незначительные: задета губа и на скуле расцветает синяк. Мне на это плевать. Главное, что я смогла унять эту бессмысленную ссору. Сейчас мне нужно найти Эмили, и мы продолжим веселье. Галлахер бежит за мной, когда я быстрым шагом удаляюсь в поисках синеволосой девчонки. Надеюсь, она не пьяная в стельку.

- Эй, ты куда? – спрашивает он у меня над ухом.

Сдерживаю себя, чтобы не врезать ему по челюсти, пока он так беспечно надо мной нависает, уперев руки в бока.

- Иди в жопу, - начинаю смеяться. – Ты сейчас серьезно собираешься со мной разговаривать?

Мне все это кажется забавным. И хоть я до сих пор чувствую себя униженной, не собираюсь ему это показывать. Но он меня обидел, и прощать его я не буду.

- Ты сейчас серьезно послала меня? – Он перенимает мою манеру общения.

Я киваю с надменным видом, скрестив руки на груди.

- Да. Иди в жопу. Еще раз повторить?

Не могу не усмехнуться, глядя на то, как меняется в лице Аарон: он становится таким суровым и одновременно растерянным. Мимо проходит девочка с двумя шотами в руках. Один я бесцеремонно у нее забираю, прокомментировав:

- Тебе вредно.

Когда маленькая белобрысая штучка начинает возникать, я решаю заткнуть ей рот:

- Сколько тебе лет? Мм? Тебе есть восемнадцать?

Она закатывает глаза и, фыркнув, спешит уйти, а я тем временем выхватываю второй шот из ее хватки.

- Эй! – возмущается девчонка.

Я пожимаю плечами и показываю ей язык, а потом выпиваю первый шот. Вот черт! Это чистая водка! Я морщусь, как никогда в жизни, закрыв плотно глаза. Аарон пользуется моментом, выхватывает все еще полную рюмку и выбрасывает ее в океан. Я раскрываю рот, готовая ударить нахала. Пустой шот выскальзывает из ладони, и я поднимаю руку, чтобы врезать Галлахеру, но он цепляется мне в запястье даже без толики усилий и внимательно меня разглядывает.

- Какой же ты идиот! – ору я на него. – Я буду пить, сколько захочу. С чего ты взял, что мне нужна твоя опека?!

Высвободившись, я продолжаю идти вдоль берега, и Рон, как назло, следует за мной.

- Ты сейчас напьешься до такой степени, что какой-то парень здесь захочет тобой воспользоваться.

Я резко к нему разворачиваюсь, ветер играет с моими волосами, я отбрасываю их назад.

- Так, может, и я этого хочу! Тебе-то какая разница?

После я направляюсь снова вперед, и в этот раз, к счастью, Галлахер за мной не плетется. Я нахожу Эмили: она уже изрядно выпившая. Ее тонкая ручка передает мне наполовину пустую бутылку мартини. Ладно, мы же сегодня отрываемся на полную, значит, будем делать это качественно.

Сидя у воды, мы смеемся надо всеми ребятами, кто ведет себя странно. Целая компания побежала в воду, полностью раздевшись. Эмили возвращается с еще одной бутылкой мартини, а я уже чувствую себя не очень хорошо.

- Голова кружится, - хихикаю я глупо.

- У меня тоже, - хихикает девушка в ответ и поднимается.

Она расстегивает пуговицу на шортах и спускает их вниз.

- Что ты делаешь?

- Не видишь, что ли? Раздеваюсь.

- Зачем?

- Им весело, - ярко улыбнувшись, она указывает на гостей вечеринки, что плещутся в океане.

- Ты же не станешь снимать все, правда? – спрашиваю я, вставая на ноги.

Голова гудит, музыка такая громкая. Может, мне все это кажется, а?

- Конечно, стану, - уверенно заявляет Эмили и спускает бретельки лифчика по плечам.

Она стоит передо мной в одних крошечных трусиках. Ее тело покрывают татуировки, а пирсинг не только на лице, но еще и в пупке. Распускает волосы, и становится похожей на Богиню Воды.

- Снимай все, - шепчет она мне в ухо, хватаясь за края топа.

Я пытаюсь отдернуть ее руки, но они соскальзывают, а я глупо смеюсь. Эм поддерживает меня, и теперь мы обе просто ржем, как две сумасшедшие.

- Интересно, как это – заняться сексом в воде, а? – размышляет вслух девушка. – Ты бы хотела лишиться девственности в воде? – снова шепчет.

Я никогда об этом не задумывалась.

- Мы слишком много выпили, пора с этим заканчивать. Я хочу наклониться, чтобы схватить вещи Эимли, но она не дает мне этого сделать, крепко держит и смотрит прямо на меня. Белки ее глаз покраснели.

- Да ладно тебе, Агнес, если ты хочешь измениться, стать оторвой, то вот он – самый подходящий момент, чтобы доказать это.

Я поднимаю руки, когда она снимает с меня топ и бросает на разгоряченный песок. С джинсовыми шортиками я справляюсь сама. Спустя пару мгновений снимаю лифчик, а уже после мы обе лишаемся нижнего белья.

Аарон

Я замечаю ее в океане. Она хлопает ладонями по поверхности воды, создавая брызги, которые попадают на эту синеволосую стерву, что, в свою очередь, занимается тем же самым. Все бы ничего, но потом я вижу то, чего не ожидал. Когда волна отступает, становится заметна грудь Ники внушительных размеров!! Она, бл*дь, купается без нижнего белья!! И, судя по всему, Эмили тоже. Недолго думая, я раздеваюсь, оставаясь в одних лишь боксерах. Вода прохладная, но спустя чуть больше минуты я ощущаю ее теплоту. Подплываю к Ники настолько быстро, насколько это возможно. Парни невдалеке уже показывают на нее и ее подружку пальцами. Их охотничий взгляд нереально скрыть.

Эмили видит меня первой, я тяну за руку Ники к себе, и только потом она смотрит на меня, расплываясь в улыбке.

- Ничего себе, ты решил составить нам компанию?

Прошел всего час, как мы попрощались на берегу, а она уже пьяна в стельку, но ее красивые глаза горят. Она подплывает ко мне вплотную, и я на миг теряюсь.

- Ники, что ты делаешь? – растерянно говорю я , крепко стоя на ногах. Мои ноги , в отличие от ее, касаются воды.

И она решает обернуть их вокруг моих бедер, ее ладони касаются моего затылка, Ники зарывается пальцами в моих влажных волосах и приникает к моим губам поцелуем.

- Что… ты делаешь? – повторяю я между поцелуями, хотя сдерживать себя очень тяжело.

Пальцами ног девушка пытается стянуть с меня боксеры. После нескольких неудачных попыток опускает руку между нами и вытаскивает член наружу, медленно проводя ладонью по основанию. Мы продолжаем целоваться, как будто никого вокруг нет. Возможно, кто-то на нас и смотрит, но мне правда плевать на это.

- Войди в меня, - просит Хоггарт, ласково проводя языком по моей шее и ключицам.

Теребя мочку уха, она повторяет вновь и вновь:

- Войди в меня. Войди… войди…

Я мотаю головой, борясь со своими инстинктами.

- Ты меня возненавидишь, - стараюсь говорить твердо, но получается какой-то жалкий хрип.

- Нет, - Ники кусает зубами мою нижнюю губу, пока ладони, которые я все это время держал на ее талии, не переходят к моей любимой части тела девушки – большой груди.

- Пожалеешь… - это слово больше не имеет силу.

Я страстно беру в плен ее рот, властвуя там языком и смело направляю член туда, где не был еще никто. Никто до сегодняшней ночи.

Глава 18

Аарон

Это было неудобно, но непередаваемо. Это то, чего я так долго хотел, и что я наконец-то получил. Ворвавшись в нее первый раз, я словил стон, смешанный с криком. Закрыл ей рот поцелуем и мог только чувствовать, как она сжимает своими пальцами мои, раздраженные жарким южным солнцем плечи. Она впивалась в них ногтями, а по щекам ее уже текли слезы, но от этого Ники целовала меня только сильнее, с большей страстью. И это заводило меня, как умалишенного. Если сейчас она приказала бы мне утонуть в океане, я с радостью исполнил ее пожелание.

Как только я оказался в Ники, остальные люди просто перестали иметь значение. Мне было наплевать на группу парней, что купались голышом неподалеку, на Эмили, плескающуюся в воде рядом с нами, на Бриса, который, возможно, еще не уехал. Я игнорировал всех. Однако оказалось невозможным игнорировать тот факт, что вой полицейских сирен наполняет воздух.

- Что происходит? – слабо звучит голос девушки мне в шею.

Я просто не могу упустить этот момент. Я мудак, мудак и еще раз мудак, но я не могу позволить всему этому так бессовестно закончиться.

- Копы! – орет некто , прежде чем я успеваю сказать хоть что-то.

Толпа заводится страхом: кто-то забегает в дом Мишель, который расположился совсем рядом с берегом, кто-то успевает перелезть через забор с другой стороны двора и убежать. Но большинству наступила крышка. И нам тоже. Я прекрасно понимал, что Ники по закону еще нельзя пить, а эти сволочи в форме не упустят случая мне об этом упомянуть.

Но тут среди них, выходящих из своих тачек в солнцезащитных очках и с дубинками на поясе, я замечаю парня, которому раньше подгонял травку. Мы курили больше, чем сейчас, а Томас был просто одержим. После того, как его взяли в школу полиции, он перестал захаживать так часто. Однако я помню все. И если это не мой шанс, то что это?

- Детка, - шепчу я Ники, зажав ее милое хрупкое личико в своих крупных ладонях, - нам с тобой нужно выбраться на берег.

Она поворачивает голову в ту сторону, где гости вечеринки уже присаживаются на скалы с накинутыми поверх себя одеялами, ожидая целые нотации от копов. А после их, скорее всего, заберут в участок.

- Нас арестуют? – невинно интересуется она и морщится, когда я медленно из нее выхожу.

Мы в воде остались единственными.

- Нет, - усмехаюсь я, поглаживая ее скулы. – Ты просто мне доверься.

Пьяная такая очаровательная ухмылка украшает губы Ники, прежде чем она тянется, чтобы поцеловать меня.

К берегу плыть тяжело, потому что за талию я держу девушку, которую я лишил девственности несколько минут назад. Нам удается доплыть, и прямо тогда я замечаю на себе взгляд Томаса. Это странная смешанная гамма эмоций, появляющаяся на его лице, выглядит довольно не хорошо для того, кто собирается напомнить про прошлые долги. Но Томас говорит первым , когда на нас обращают внимание его коллеги:

- Все нормально, я разберусь.

Я не позволяю Ники выйти из воды. Том, черт его подери, разглядывает девушку, понемногу осознавая, что она обнаженная.

- Полотенце, - скрежещу, сквозь зубы.

К счастью, второй раз не пришлось повторять. Меньше чем через минуту парень возвращается с каким-то сомнительным одеялом в руке. Я его забираю мгновенно. Это, конечно, не махровое полотенце, но отлично сойдет, чтобы скрыть наготу Ники. Подаю ей руку и мигом оборачиваю красно-зеленую ткань вокруг нее.

- Я с ними разберусь, - говорит коллегам Томас и отводит нас в сторону.

Прежде я забираю мою одежду, разбросанную на песке и одежду Ники, которую я без труда узнал. Обувь пришлось оставить. Телефон Хоггарт выпал на землю, и я просто не успел его забрать, потому что Том настоятельно рекомендовал скорее идти за ним.

Когда мы подошли ближе к парковке , он оглянулся назад, а потом снова обратил взгляд на меня. И, наконец, мы оба заржали. Засмеялись , потому что уже можно.

- Вот так встреча, - комментирует парень, хватаясь большими пальцами за ремень черных рабочих брюк.

- И не поспоришь, - отвечаю я, прижимая к себе удивленную Ники и гору наших шмоток.

- Вы нас арестуете? – с глазами, полными отчаяния, интересуется она.

Томас приподнимает уголки губ вверх.

- Не могу арестовать такую милую девушку, - открыто флиртует он.

Я делаю полшага вперед, предупреждающе сверкая глазами.

- Ээээй…

- Ух, - хохочет Томас по-дружески, - собственник взбунтовался. Ладно, а если серьезно : ты на машине?

Я киваю быстро и уверенно.

- Давай, скорее сматывайся, а я придумаю что-нибудь.

По-приятельски я благодарю его легким ударом в плечо и веду Ники за руку к парковке. Когда мы перешагиваем песок, я хватаю ее на руки, снимаю блокировку с дверей джипа, сажаю девушку на переднее сиденье и застегиваю ремень безопасности. Закрыв дверь, сажусь в машину сам, пристегиваюсь и поворачиваю ключ зажигания.

В этот раз мы доезжаем до моей квартиры в центре без каких-либо приключений. Только растерянная Хоггарт немного забавляет.

- Рон, там же моя одежда…

- Я ее забрал.

- А мой телефон…?

- Куплю тебе завтра новый, Ники.

Да, куплю ей все, что она захочет!

Мой гараж четвертый по счету, нажимаю кнопку на пульте, и дверь автоматически открывается, а я заезжаю внутрь. Там уже выхожу из машины, подхожу к пассажирской двери и, повозившись с ремнем безопасности, снимаю Хоггарт с сиденья. Держа ее на руках, обернутую в одно одеяло, пытаюсь забрать все наши вещи, которые бросил назад, а потом закрыть дверь гаража и пройти без проблем к небольшому элитному зданию, находящемуся рядом. Мы проходим мимо изумленного консьержа и поднимаемся вверх на лифте. Все это время я не выпускаю Ники из рук, а она продолжает смотреть на меня, обвив руками шею.

Дверь квартиры поддается быстро, и через мгновение мы оказываемся в моих городских апартаментах, в которых до Ники была только ее сестра. Я ставлю девушку на ноги, придерживая за талию. Она, слегка покачиваясь, ходит по гостиной, заходит на кухню, после заглядывает в обе спальни – мою и гостевую.

- Почему тут все черное, белое или серое? – Алкоголь из ее организма выветрился наполовину, и теперь она может говорить более-менее нормально.

Я пожимаю плечами, улыбнувшись тому, что именно на это она обратила внимание. Складываю руки на груди, когда Ники ходит по моей спальне, прижав одеяло к груди, и могу только мечтать о том, чтобы оно волшебным образом спало вниз. Сейчас я уже не уверен, хочет ли она продолжение всего, жалеет ли о том, что произошло ранее?

Подходит к окну и… задергивает шторы. А потом, стоя спиной ко мне, позволяет одеялу больше не обволакивать ее шикарное тело. В тот момент, когда я могу спокойно рассматривать ее зад, во мне поднимается нешуточное чувство собственности. Это мое, мое и еще раз мое. И никому другому просто не может принадлежать. Просто не имеет права. Поколебавшись, Ники оборачивается. Когда мы встречаемся глазами, ее губы не приподнимаются в улыбке, а взгляд не становится томным. Я готов не на шутку испугаться, что все это закончиться, не успев толком начаться, но потом она делает то, чего я не ожидал сейчас: подходит к краю моей широкой кровати, падает на спину и поворачивает голову ко мне, приглашая. Два раза мне говорить не нужно.

Я раздеваюсь. Достаточно быстро, чтобы повторять себе: «Эй, придурок, не спугни ее», и достаточно медленно, чтобы наблюдать, как пальцы ее ног сжимаются в нетерпении. Как же мне хочется довести ее до оргазма! Хочу, чтобы она была громкой. Хочу, чтобы она себя не сдерживала, потому что я однозначно не смогу.

Обнажившись, я ложусь на нее все телом, прижимаясь собой, вдыхая запах соленой воды и ее кожи. Запах океана и слабый запах пота вскружили мне голову. Языком я прорываюсь в ее рот и просто перестаю соображать. Реальность и вымысел сливаются воедино. Это невозможно, но это с нами происходит.

Я упираюсь ладонями в матрас и снова вхожу в Ники. В этот раз проникновение более свободное и она только морщится, слегка вскрикнув.

- Прости, - шепчу я, спускаясь к ее груди.

Сжимаю ее соски, ласкаю их, стараюсь быть нежным, но мне крышу сносит при виде ее сисек , а в этот раз я могу без проблем делать с ними , что захочу. Я слишком счастлив, чтобы быть ласковым. Однако я пытаюсь.

Агнес вскрикивает снова, когда я прикусываю сначала один сосок, потом – другой. Прижимаю ее плотно к кровати, еще быстрее двигаясь в ней. Как же это приятно! Почему все девушки не могут быть такими узкими, как она? Такими чертовски узкими…

- Ты меня с ума сводишь, - шепчу я ей в волосы, проникая глубже.

Ее пальцы вцепляются в одеяло по краям от нее самой. Она стонет. Сейчас Агнес ощущает все лучше, чем минуты назад.

- Почему ты так долго меня мучила? – спрашиваю настойчиво и не сдерживаюсь: врываюсь в этот раз жестко и быстро.

Мы оба застываем. Ники прикусила губу и из ее глаз скатываются слезы. Чертов идиот! Слизываю эти слезы языком, лаская каждый уголок ее лица, каждую маленькую часть, впиваюсь поцелуем в губы и долго ласкаю ее рот, пока Ники снова не улыбается от удовольствия, которое я ей дарю.

Она такая восхитительно узкая, что все может закончиться через минуту. Даже меньше. Невероятно тяжело контролировать себя. Я хочу еще больше пробыть в ней.

- Почему ты настолько сладкая? – шепчу я ей в ухо, прикусываю мочку.

В ответ она подо мной выгибает спину.

- Такая сладкая… - Руки не отпускают грудь – самая любимая моя часть ее великолепного потрясающего тела.

Одну ладонь я все же опускаю между нами, ласково поглаживая клитор. Ники извивается сильнее, мотая головой из стороны в сторону. Ее стоны становятся громче, пока я тереблю пальцем ее клитор, а сам вхожу на полную.

- Рон, не останавливайся, пожалуйста, - хрипло просит она, руками поглаживая мою спину.

- Никогда не думал, что может быть так хорошо, - шепчу в ответ, доводя ее до края, до безумия, до отчаяния.

- Боже! – вырывается из Ники крик, когда мои пальцы, находящиеся на ее киске, становятся в миг еще более влажными.

Она кончила только что. Кончила. Я помог ей кончить. Это создает эйфорию в моей груди.

- Так хорошо, - нежно целуя, приговаривает девушка. – Мне с тобой так хорошо.

Я делаю еще пару движений и, опираясь на кровать одной рукой, достаю из нее член, кончая на гладкий и упругий живот.

- Никиии! – этот стон она ловит губами и увлажняет его с помощью своего поцелуя.

Она целует меня так, как никто не целовал.

И на мгновение я даже забываю, что на самом деле я нехороший человек.

***

Агнес

Голова жутко раскалывается. А когда я открываю глаза, все становится еще хуже. Мне приходится прижать руку к затылку, потому что боль воистину невыносима. Еще , прежде чем позволить реальности меня захлестнуть, я вспомнила все то, что произошло вчера. Абсолютно все. До мельчайшей детали. Поэтому мужские руки, обнимающие меня во сне, не стали чем-то вроде молнии с неба. НО, ТВОЮ ЖЕ МАТЬ, ХОГГАРТ! ТЫ СОВСЕМ СПЯТИЛА?! Я готова удариться головой об стену, потому что я сама дала повод. И это все случилось по моей вине. Я просто себя ненавижу. Я себе омерзительна.

Спустя две минуты мучений, мне удается встать с кровати, при этом , не разбудив Галлахера. Парень, которому я отдала свою девственность. Это было хорошо. Ладно, это было хорошо, но не время сейчас думать об этом. Первым делом я, абсолютно голая, беру его телефон, торчащий из задних карманов джинсов, и ищу в справочнике нужное мне имя. Господи, надеюсь, эта та Эмили, а не какая-нибудь его сучка.

- Да? – отвечает сонный голос, когда я отхожу на кухню.

- Привет, это я.

- Какого хрена? Это телефон Аарона? – визжит Эм.

- Да, - обреченно отвечаю я, оглядываясь в сторону спальни. – Мне нужна твоя помощь.

- Спасибо, подруга, что поинтересовалась, как мне удалось спастись от полиции, - укоризненным тоном замечает она.

Я закатываю глаза.

- Блин, прости, ты можешь приехать и забрать меня?

Эмили зевает.

- Где ты?

- Квартира Галлахера, тебе известно, где находится?

- Это всем известно, - смеется Эмили. – Буду через полчаса.

Приятельница бросает трубку, а я тихо продвигаюсь в спальню и быстро натягиваю на себя белье и одежду. Телефон безвозвратно потерян. Дьявол! Зато в карманах остались деньги – плата за работу, которую мне выдал Джон. Я взяла с собой сто баксов.

Сто баксов…

У меня появилась прекрасная возможность расквитаться. Я кладу их аккуратно на подушку рядом с головой Аарона. На кухне нахожу ежедневник и ручку и вырисовываю все еще неокрепшим, после вчерашнего, почерком буквы. Вырываю листок из блокнота и, вернувшись в комнату, кладу его рядом с деньгами.

«Благодарность за секс».

Девушку обижать нельзя, потому что она обязательно отомстит!

Вот теперь мы с тобой квиты, Аарон.

Глава 19

Агнес

Эмили закидывает одну ногу на сиденье соседнего стула, пока мы ждем свой завтрак в крошечной забегаловке, что находится не очень далеко от дома тети Эннис. Я проезжала ее раньше, пока ехала на работу. Стены в кафе выкрашены в теплый коричневый цвет. На них нарисованы бабочки. Работа выполнена не аккуратно, потому что видны мазки, которых быть не должно. Я готова разглядывать интерьер, только чтобы не думать о мудаке, с которым провела ночь. Как хорошо, что я осталась без телефона, потому что, уверена, он бы был завален десятками смс-сообщений с угрозами. После моего «изощренного» прощания это совершенно очевидный исход. Ох, как же он сейчас сердит!

- Чего это ты там улыбаешься? – сощурив глаза, спрашивает Тирсет, наклоняясь вперед.

Я показываю ей язык, на что она приподнимается слега с места и шлепает меня по губам.

- Просто представляю сейчас физиономию Аарона, - говорю я, показывая Эмили средний палец.

Та задумчиво глядит вверх.

- Да, мне понравилось то, как ты его сделала. Возможно, нужно придумать что-то подобное, чтобы проделать это с парнем, который мне безумно нравится, и который пригласил меня на свидание вчера вечером.

У меня отвисает челюсть. Какого черта она мне об этом не рассказала раньше?! Официантка приносит нам гамбургеры, картошку фри и черный кофе. Как только она отходит, пожелав нам приятного аппетита, я кидаю одну соломку картошки в лицо Эми. Несчастная картофелина застревает меж ее грудей. Футболка, что Тирсет сегодня надела, довольно откровенна. И у Эмили, между прочим, отличная грудь!

- У тебя классная грудь, - я решаю ей объявить свои мысли.

- Надеюсь, Тони считает так же, - подмигивает мне девушка, жуя свой бургер.

Горячий кофе обжигает горло. В окно, около которого мы сидим, заглядывают лучи утреннего солнца.

- Тааак, его зовут Тони. Что еще? Что еще ты знаешь о привлекательном Энтони?

Эмили подхватывает мой раскованный легкомысленный тон.

- Откуда тебе известно, что он привлекательный? Может, он низкий и бородатый?

Я завожусь заразительным смехом.

- Ох, нет, ты бы точно не стала обращать на такого внимание…

Ее глаза блестят в ярком освещении зала. Она кажется такой живой, такой настоящей, что я просто не могу не поддаться ее очарованию. В самом лучшем смысле этого. Она напоминает мне Вивьен. Это практически Вив – только с татуировками и пирсингом. И еще более взрывная и сумасшедшая, чем моя лучшая подруга. А я, наверное, не менее сумасшедшая, потому что уже второй день подряд езжу на мотоцикле. Не думала, что когда-то решусь на это.

- У нас свидание завтра. Я давно так не волновалась, - она посмеивается. – Ему определенно не стоит знать, сколько мужчин у меня было.

- А их у тебя было много? – я подаюсь вперед.

- Этого никто не знает, - загадочно улыбается Эм. – Запомни на будущее, - расправив плечи, взмахивает она рукой. – Все парни, с которыми ты будешь встречаться, должны будут думать, что у тебя было трое мужиков до «этой долгожданной встречи ».

Я коротко мотаю головой.

- Почему именно трое?

- Больше трех в их понимании – шлюшка, - объясняет Эмили. – Меньше трех – не востребована. Так что если встретишь парня своей мечты, забудь, что ты всего несколько часов назад лишилась девственности.

Я просто не уверена, что готова взглянуть на кого-либо еще. Да, я ненавижу Аарона, презираю его, хочу его убить, причинить еще больше боли, но разве какой-то мужчина сможет привлекать меня так же сильно, как этот мерзавец с удивительными голубыми глазами? Разве это возможно? Я ни с кем раньше так не хотела вступить в схватку, ни с кем мне так не хотелось бороться. И именно благодаря Рону я посчитала правильным - отстаивать собственное «Я». И за это я могу сказать ему «спасибо ».

Но я просто поднимаю стаканчик с кофе в воздухе, а потом выпиваю немного из него.

- Буду иметь в виду. Но ты же никому об этом не расскажешь?

Эмили хмыкает.

- Я что, похожа на Шеннон?

Блин, однозначно, НЕТ.

- Прости, - я вскидываю руки. – Просто я вдруг поняла, что в моей жизни слишком мало человек, кому я могу доверять.

В миг Тирсет становится более задумчивой и выражение ее лица меняется.

- Тебе повезло, что такие люди у тебя есть. Ты счастливчик.

А она права. И мне почему-то кажется, что ее жизнь лишила тех, кому она может по-настоящему верить. Прежде чем я успеваю спросить синеволосую фурию о ее отношениях с отцом, она встает с места, забирая свой кофе и недоеденный гамбургер.

- Поехали. Я отвезу тебя домой.

Расплатившись за кассой за наш жирный, полный углеводов, завтрак, девушка выходит из кафе, насвистывая мелодию песни группы A -HA.

***

- Привет, Дуайт. Я просто хотела сказать, что в эту субботу вместе с местной молодежью отправляюсь в поход. Возможно, до меня будет невозможно дозвониться. Это займет всего пару дней… Вдруг ты все-таки захочешь позвонить мне. Просто знай, что со мной все в порядке.

Я оставлю голосовое сообщение своему другу, собираясь на работу после почти бессонной ночи. Мы с Эмили доехали до моего дома с ветерком, и я уже скучаю по ее сарказму. Утешает то, что скоро я ее увижу. И как все-таки хорошо, что она собирается в поход со всеми нами. Без нее мне там не выжить.

После безумной пьяной ночи секса я чувствую себя растерянной. Как будто все не так, как быть должно. Как будто я – не я. Но злость, которую вызывает во мне Сэм своими короткими сообщениями о том, как скоро она будет здесь, заставляет меня пылать. Боже, как мне сделать так, чтобы моя сестренка передумала сюда ехать? Как переубедить ее? Благо, она собирается быть здесь в воскресенье, а это значит, что увидимся мы с ней только во вторник. Надеюсь, Шеннон не разболтала Саманте про поход, потому что да, она это может. Вдруг Сэм решит, что ей нужно быть в Палм-Бей в четверг или пятницу? Чтобы оказаться в лесной чаще со всеми нами. Мне кажется, Аарон поспешит утопить ее в ближайшем водоеме.

Принимаю пару таблеток адвила, чтобы голова не гудела так сильно. Я вчера серьезно перебрала. Я от себя подобного не ожидала, но, может быть, именно поэтому все выглядит таким забавным. Черт возьми, Агнес Хоггарт каталась на мотоцикле по городу, держась при этом крепко за девчонку, волосы которой выкрашены в синий цвет, а ее лицо и тело украшают пирсинг и татуировки. Агнес Хоггарт подружилась с этой девочкой-панком, и теперь не представляет своих серых скучных дней без ее язвительных шуток. Агнес Хоггарт позволяет сексуальному засранцу называть ее по второму имени, которое никто не использует в обращении к ней – Вероника. Ники. Агнес Хоггарт надралась вчера вечером и отдала свою девственность этому засранцу. Она лишилась девственности, пока волны океана омывали ее голое тело. И его тело. Почти голое.

Это все не про меня. Не про меня, которой я была в Джексонвилле. Но про меня, которой я стала в Палм-Бей.

***

Агнес

Моя новая должность великолепна. Я общаюсь с гостями, одетая в дорогой костюм бардового цвета, а белая блузка, выглядывающая из-под пиджака, идеально подходит к такому же белому платочку, повязанному у меня на шее. Руководство в лице Джона Галлахера распорядилось, чтобы этот костюм я надела безоговорочно, и я даже не стала спорить. На маленькой карточке, которую я нашла в кармане пиджака, его аккуратным почерком были написаны новые извинения за поведение его сына. Ох, если бы Джон знал, что произошло… Надеюсь, Аарон не поторопится все рассказать отцу.

Я возвращаюсь к административной стойке, чтобы уточнить кое-что по поводу нового гостя, но не успеваю сделать этого. Его Величество, находясь в разъяренном состоянии, влетает в лобби отеля, но его взгляд, полный жестокости, даже на секунду на мне не задерживается. Хотя я уверена на все сто процентов, что Аарон меня заметил. Он становится рядом со мной, и я ощущаю аромат его парфюма, когда ветер, проникающий внутрь здания, колышет полы его тонкого черного пиджака. Серая блузка не аккуратно застегнута – признак того, насколько он сейчас взбешен.

- Дай мне ключи от моего номера, - говорит он старшей телефонистке за стойкой.

Ему бы стоит обратиться к портье по выдаче ключей, но я не вмешиваюсь. Девушка – милая шатенка с темными глазами – нервно ковыряет пальцами в шкафчике, никак не найдя то, что ей нужно. Ну, конечно, «Королю » ведь и в голову не приходит, что она просто может не знать, какой у него номер, а когда он так строго с ней разговаривает, бедняжка теряется.

- Какого черта я должен так долго ждать?! – гаркает Рон, стукнув рукой по отполированной стойке.

Мы с шатенкой подпрыгиваем на месте. А портье подбегает и отдает ему ключи, которые, как оказалось, он хранит в отдельном шкафчике. Седовласый мужчина тихо извиняется и отходит на два шага назад. Я оглядываюсь на гостей, которые удивленно смотрят на Галлахера, проходя в сторону лифта.

На этом Рон останавливаться не собирается. Он зол. Очень зол. Брови сошлись на переносице.

- Ключ от моего персонального номера должен отныне висеть в общем стеллаже, это понятно? - Его голос полон обманчивого спокойствия – вот-вот парень сорвется, и никому от этого хорошо не будет. – Я задал вопрос! – кричит Галлахер, заставляя меня вздрогнуть.

Я отшатываюсь. Старшая телефонистка готова упасть в обморок.

- Сэр, вы спугнете всех гостей, - вежливо замечает дежурный администратор, становясь рядом с Аароном.

Его одежда идеально выглажена, а тонкие усы выглядят аристократично. И вот тогда Рон бросает грозный, полный гнева, ненависти, злобы и отвращения, взгляд на меня.

- Плевать я хотел на них, - тихо шипит он и уходит прочь.

Мое лицо пылает. Щеки горят. Я не знаю, на что способен этот человек в ярости. А сейчас он именно в таком состоянии.

***

Я обедаю в кафе гостиницы вместе с несколькими девушками, работающими в отеле. Одна из них – Леона – говорит очень громко, чем привлекает внимание к нам рядом сидящих мужчин. Это наши гости, и я никак не могу вбить в ее голову, что разговаривать нужно тише. Она соглашается со мной, но через две минуты начинает снова повышать голос. Леону не заткнешь.

Закончив работу и передав смену новой официантке, Эмили присаживается напротив меня. Она тут же заставляет Лео умолкнуть, потому как перебивает ее бесцеремонно и начинает рассказывать о вечеринке, что произошла вчера ночью у дома Мишель. Все девчонки внимательно слушают мисс Тирсет, потому что ни одна из них не бывала еще в «Закрытом квартале », и всем интересно как там и что происходит. Леона обиженно надувает губы, а я незаметно хихикаю, отпивая апельсиновый сок из своего стеклянного стакана.

Вдруг носок туфли Эми касается моей лодыжки. Я вопросительно смотрю на нее , а она кивает головой в сторону. В сторону двери, которая открылась, и на пороге кафе появились Джереми и Аарон. Второй без пиджака. Только в своей серой рубашке и брюках, в карманах которых он спрятал свои ладони. Его голубые глаза быстро находят мои, и я просто не могу поверить, что сейчас он собирается устроить скандал при всех. Он же этого не сделает. Ведь так? Потому что если сделает, все будут знать о нашей с ним связи.

Я совершенно не уверена в его здравомыслии, когда он, оставив лучшего друга позади, медленным шагом подходит к нашему столу, обходя плавно другие столики. С хитрой улыбкой, растянувшейся на его красивом лице, он останавливается рядом со мной и наклоняется , высовывает руки из кармана и прислоняет их к поверхности прозрачного стола, упираясь на них.

- Что-то не так? – стараясь сохранять спокойствие , спрашиваю я, снова пригубив стакан с соком.

Тогда этот придурок резко отбирает у меня его и швыряет о свободную стену. Это, конечно же, приковывает все взгляды к нам. Девушки за столом, в точности , как и я, задерживают дыхание.

Я должна быть сильнее. Как Вивьен. Как Эмили. Я сильнее. Я круче. Я лучше. Чем он.

- Ох, прости, - фальшиво улыбаясь, хлопаю ресницами, делая вид, что Рон ни капли меня не напугал, - сотни оказалось мало ? – закусываю губу и опускаю глаза, словно в поисках чего-то. – Черт, извини, я расплачусь с тобой позже, бумажник остался внизу.

Рон прищуривается.

- Ты издеваешься?

- Что такое? – весело спрашиваю я в ответ. – Я сняла тебя на ночь, заплатила тебе. Но ты хочешь большего, Аарон. Ладно, я дам тебе больше денег.

Знаю, это тупо, но я произношу это так громко, как могу, что люди за соседними столами перешептываются и хихикают, а новенькая официантка вообще отключила музыку и внимательно наблюдает за развернувшейся сценой.

Кажется, до Галлахера доходит, что я пытаюсь выставить его проституткой, и это очень и очень плохо, потому что он выпрямляется во весь рост – мне приходится поднять голову выше, чтобы видеть его лицо. Аарон скрещивает руки на груди и ухмыляется.

- Нет, это я тебя трахнул, а ты стонала, не помнишь? – потом он снова нагибается и говорит мне прямо в ухо: - Думаешь, я не помню, как ты кончала?

Мое тело дрожит. Кожа покрывается мурашками.

- Кончала?! – так же громко продолжаю я во всеуслышание. Девушки уже не сдерживают смех. – Я не кончила, Рон. Тебе в голову не могло прийти, что я притворялась?

Я вру. Нагло и ужасно вру. Но ему об этом знать необязательно. Его глаза покрываются толстым льдом. Можно уже опасаться, что он будет ненавидеть меня до конца жизни.

- Нет… - пытается начать парень, но я быстро его перебиваю.

- Наверное, предыдущие твои любовницы тоже имитировали оргазмы? – Я нарочно печально вздыхаю. – Бедняжки.

Не знаю , зачем я кладу свою ладонь на его и негромко смеюсь, приговаривая, что его сексуальные подвиги еще впереди. Это моя ошибка, потому что он выворачивает мою руку, причиняя боль. Я вскрикиваю, а он поднимает меня с места и прислоняет к стене спиной, заставляя смотреть на него – одна его ладонь захватила шею. Через мгновение его уничтожающий взгляд опускается. Отойдя на шаг назад, Рон сбрасывает всю посуду с нашего стола, а потом и его переворачивает. Жуткий грохот стоит в воздухе, пока я крепко зажмуриваюсь.

Тяжелое дыхание Аарона я чувствую кожей, мне даже не нужно этого слышать, чтобы знать, как он хочет меня убить. Теперь он говорит громко и угрожающе, воистину угрожающе:

- Ты перешла все границы, Агнес, - его голос проникает внутрь меня, заполняя каждую клетку.

Я открываю глаза, и мы встречаемся взглядами. Прилюдное унижение – вот чего этот человек боится больше всего. И я нанесла удар в самое уязвимое место.

- Ты напросилась. Ты сама напросилась!

Он указывает на меня пальцем, стоя в полуобороте. А потом выскакивает за дверь. А Джереми глядит на меня с сочувствием и с чем-то еще – готовностью защитить.

Да, наверное, это так.

Глава 20

Аарон

Каждая выкуренная сигарета, как напоминание о том, какая же она сука. Десятая сигарета. Девять попыток не закуривать снова увенчались провалом. Да, вот , что все это значит - поражение. Одно крупное, большое, просто огромное поражение. Это то, что она сделала со мной. И она, вероятно, очень собой довольна.

Мразь.

Сволочь.

Идиотка.

Мне хочется обзывать ее, делать ей больно, но в то же время я хочу целовать ее и кусать. Больше не хочу быть нежным, как в прошлую ночь, когда я лишил ее девственности. Хочу быть грубым и беспощадным. И брать ее быстро. Быстро и долго… по-животному. Брать так, чтобы она понимала, кто тут главный. Мы играем в одну игру, но правила устанавливаю я. И что бы ни произошло, это только моя привилегия.

- Хей? - Это Чарли.

Шарлотта - миленькая блондинка с немаленькой грудью - выходит из моей ванной комнаты, обернутая в синее полотенце. Мое полотенце.

Глядя на ночной Палм-Бей через панорамное окно в своей квартире, я даже не оборачиваюсь к девушке. Да, я трахнул ее, и нам обоим это понравилось. Ничего более. Я не обещал блондиночке вести задушевные беседы после секса.

- Что? - отзываюсь без энтузиазма.

- Вода классная. Такая теплая.

Это она хотела мне сказать? Краем глаза я вижу ее влажные после душа волосы. Обнаженные ноги, по коже которых вниз стекают капли воды.

- Ага,- говорю, выпуская клубы дыма от одиннадцатой закуренной сигареты.

Молчание длится несколько минут, пока она переминается с ноги на ногу, а потом:

- То есть, со мной даже поговорить нельзя, да? - Не дождавшись от меня ответа, Шарлотта продолжает: - Козел…

Она бросает это разочарованно, недовольно. Так, будто ожидала большего. Большего? От такого, как я? Серьезно, что ли?

- Давай без оскорблений. Я получил, что хотел, как и ты. Мы в расчете.

Мы просто трахались, я и не думал ей платить. На самом деле, мне бы не хотелось унижать ее, швыряя деньги в лицо. Просто потому, что она – не Ники, и мне ее злить не хочется. Мне все равно. А вот с Ники все иначе. С этой стервой все иначе.

- Ты самый крутой козел из всех…

Шарлотта свою речь не заканчивает, потому что я взмахиваю рукой, заставляя ее замолчать. Потом открываю бутылку холодного пива, что стоит на столе передо мной и делаю несколько глотков.

- Это я уже слышал. Что-то более оригинальное? Более интересное? Увлекательное? Все девчонки говорят одно и то же.

Я легкомысленно смеюсь, тем самым раздражая Чарли еще больше. Она злится, топает миниатюрной ножкой и спешит скрыться в ванной. Когда же она выходит оттуда, уже одетая, я салютую ей пивной бутылкой, в которой осталось меньше половины содержимого.

- Давай, конфетка, аккуратнее добирайся до дома.

- Я уже вызвала себе такси, - морщит носом она, даже не вскинув на меня глаза. – Можешь не беспокоиться.

Я затыкаюсь и не говорю ей ничего, пока она в спешке собирает свои вещи, а потом захлопывает за собой дверь.

Последний глоток пива самый горький. И швырнув бутылку под кровать, я откручиваю крышку другой.

Я ненавижу Агнес за то унижение, через которое она заставила меня пройти. Какое она право имела устраивать весь тот цирк?? Нет, ну я согласен с тем, что начал все сам, а она продолжила. Она решила не останавливаться и добить меня. Приехала в город, где ее никто не ждал, а теперь подрывает мой авторитет в глазах других людей. В глазах людей, которые знают меня и любят меня. Уважают меня.

Это важно. Это то, что является важным в моей жизни. Но эта девчонка все портит. Она просто идентична своей сестре – появилась здесь, чтобы доставать меня, свести с ума своими выходками. Когда Агнес сказала, что имитировала оргазм, я был готов весь чертов отель перевернуть. Возможно, потому что никогда такого от девушки не слышал. Никто со мной так не обращался.

Как с дерьмом.

Да, Аарон, признайся. Она обращается с тобой, как с куском говна. Кто будет уважать меня после этого? Я обязан сделать что-то. Что-то, чтобы поставить ее на колени… Ну, может, в буквальном смысле тоже… Только вот с появлением Саманты все может усложниться. Я не имею представления, как выгнать из города одну Хоггарт, а как проделать это с двумя – нерешаемая задача!

Выпив пива немного больше, чем следует, я тянусь к своему смартфону и набираю номер Ники, но чертов оператор ставит меня перед фактом: ее телефон отключен. Аааах, погодите-ка! Точно! Он остался на пляже, и кто-то, скорее всего, уже является новым владельцем этого куска пластмассы.

Может, у нее новый номер? Как я могу его узнать? Мне нужно услышать ее голос, нужно сказать ей, какая она мразь. И я очень хочу, чтобы она ответила мне тем же, а потом привела десяток аргументов, почему это так. О, да, она может. Ники это умеет. Начитанная стерва. Та, которая не выходит у меня из головы! Та, которая не собирается оставлять меня в покое!

И… уж если на то пошло, почему я должен поступать иначе? Почему должен действовать разумно, как говорит Джереми? Да пошло все!

Я пьян не настолько, чтобы не суметь вести машину. Надеваю джинсы и черную футболку, забираю телефон, документы , деньги, хватаю ключи с тумбы и выхожу из квартиры. Запереть ее на ключ оказываться почти невыполнимой задачей, но, в конце концов, невзирая на то, что я все-таки пьян, у меня получается.

На улице немного прохладно, поэтому, пока передвигаюсь по дорогам Палм-Бей, включаю печку в машине, чтобы согреться. Взъерошиваю волосы, а в голове только одна мысль: «Пусть сегодня дорожная полиция отдыхает». До дома Агнес, точнее, до дома ее тети, я добираюсь без труда. Алкоголь в крови еще царствует, но уже с уменьшенной силой. Где окна ее спальни? Вот это они? Те, которые выходят в сторону подъездной дорожки? Если она спит в комнате, где раньше останавливалась Саманта, значит я прав. Горсть камней оказывается в моей ладони слишком быстро. И я слишком быстро принимаю решение – нужно бить по окнам мелкими камушками. Ха-ха! Результат не заставляет себя долго ждать. Женские пальцы приподнимают его за раму вверх и длинные волосы спадают вниз, когда сонные глаза сужаются, дабы посмотреть на идиота, стоящего под светом фар машины. Освещение фонаря на столбе позволяет мне видеть ее красивое разгневанное лицо.

- Ты что, совсем рехнулся, придурок? – шипит Агнес. – Что тебе нужно?

Я раскидываю руки в стороны, пьяно улыбаясь. Как дурак.

- Смотри-ка, вот он я, весь твой, любимая.

Она фыркает, и мне ясно видно, как закатывает глаза.

- Найди себе другую «любимую». Потому что я не собираюсь тебя трахать, Галлахер.

Уверен, что она произнесла слово «трахать» тише, чем все остальные слова в предложении. Кто-то из соседей уже готов вызвать полицию? Мне нужно заставить ее выйти ко мне, прежде чем это произойдет.

- Да ладно, сладкая, - изображаю жуткого пьяницу, - иди ко мне. Я буду тебя любиииить.

Нелепо смеюсь, как это делают обычно очень пьяные люди. Шатаюсь, иногда прислоняясь к столбу спиной, но все так же смотрю вверх.

Агнес говорит мне, какой я мудак и уже собирается закрыть окно, но я не могу разрешить этому случиться. Нужно что-то быстро придумать. И единственное, что приходит мне в голову – это резко упасть. Потом я издаю болезненный стон, что заставляет ее голос звучать громче.

- Аарон? Аарон?! Эй, с тобой все хорошо??

В ответ я решаю ничего не говорить, пытаться пошевелиться так, чтобы она увидела это. Как я и ожидал, Агнес через минуту открывает входную дверь и спускается по крыльцу ко мне. Ее быстрые шаги прекращаются, когда она становится на колени, пытаясь меня перевернуть на спину. Это мой шанс.

Действуй, Аарон.

Давай же.

Я не решаюсь, чтобы не причинить ей боли. Боюсь, что могу сделать это по неосторожности, но потом все же быстро разворачиваюсь и, схватив Ники за тонкие запястья, становлюсь на ноги, закидывая ее себе на плечо.

Ее ор слышен на весь квартал, наверное. Скорее бы открыть заднюю дверь машины!

- Отпусти меня, идиот! – хнычет Агнес, вырываясь.

Она наотрез отказывается сидеть смирно на сиденье, и мне приходится применить силу. Я держу обе ее руки, пристегивая девушку ремнем безопасности. Потом резко захлопываю дверь и, забравшись на место водителя, для начала блокирую все двери, а потом завожу машину, выезжая на дорогу.

- Куда мы едем? – плачет Ники.

Я ее напугал. Это хорошо. Наконец-то я могу видеть ее слезы. Настоящие, вызванные страхом и неизвестностью.

- Пока не знаю, - честно отвечаю я, пожав плечами.

Очередной всхлип вырывается из ее горла.

- Ты просто чертов мудак! – снова повторяет Ники.

Я смеюсь. Как будто сам этого не знаю. Ночной город освещен и, к счастью, ни одной полицейской машины не набирается. Но я достаточно пьян, чтобы думать о том, что кто-то из соседей, возможно, наблюдал за нами и вызвал копов.

- Куда ты меня везешь? – спрашивает Ники, становясь злой, словно сука.

Это ее призвание – быть первоклассной сукой.

- Сказал же – не знаю, - ору я на нее в ответ.

- Сволочь! Ты просто сволочь! Ты что, похищаешь меня?

Я усмехаюсь.

- Да, можешь меня не благодарить, ведь кроме меня, кто еще мог бы сделать это? Кто бы еще захотел сделать это с тобой?

Оох, это такая ложь! Ужасная ложь! Каждый парень, который ее знает, наверное, дрочит на нее по ночам. Это хренов Брис… и ее друг… как его там? Дуайт?

Я тоже дрочу на нее. Вспоминая ее мягкую грудь и глаза, которые бросают вызов. Этот сладкий рот…

- Мерзкий ублюдок! – кричит Агнес. – Останови машину!

Я делаю вид, что не слышу ее. Как будто мне все равно, что ей плохо и страшно. Но мне не все равно. И это самая большая проблема.

Я к ней, черт возьми, неравнодушен.

- Заткнись, - бросаю ей, когда она кричит громче. – Можешь просто заткнуться?

- Останови машину! – упрямо повторяет Ники. – Останови, останови ее!

Нет уж. Я просто набираю скорость. Теперь мы едем быстрее. Навстречу путешествиям.

Наверное.

Ну, или навстречу смерти…

Кто знает.

Глава 21

Агнес

Он едет слишком быстро.

Я хочу остановить его, попросить прекратить все это, но вот сейчас, именно сейчас я не могу. Словно у меня пропал голос. Словно я не могу дышать от страха, что мы сейчас попадем в аварию. А я не хочу, чтобы мы такими молодыми покидали этот мир.

Аарон ведет автомобиль резко, уверенно , не отвлекаясь от дороги. Смотрит прямо перед собой, будто не замечая мой испуганный взгляд. Будто не чувствуя моего ужаса.

- Помедленнее, придурок! - дерзко приподняв подбородок, говорю я, впиваясь пальцами в кожаную обивку сиденья.

Но в ответ он включает радио и делает музыку громче. Песня Джейсона Деруло гремит из мощных колонок, пока Аарон едет по пустой трассе, изредка встречая свет фар скользящей по дорогам навстречу машины. Я тянусь через переднее кресло пассажира, намереваясь выключить эту чертову музыку, но ничего сделать не успеваю, потому что Галлахер мою руку отбрасывает, как будто она – всего лишь какой-то ненужный предмет или мяч в игре.

- Ты сдурел, что ли? – пытаюсь перекричать музыку. – Ты мне чуть запястье не вывихнул.

Теперь он сам спешит убавить громкость, тем более бодрый голос диктора слушать тошно.

- Ой, да ладно тебе, Хоггарт, прекрати преувеличивать.

- Куда ты меня везешь? – не унимаюсь, потирая ладонь.

Он усмехается.

- Куда-нибудь.

- Ч то? – взрываюсь я. – Что значит куда-нибудь? Что это значит?

Когда он не отвечает, я больной рукой ударяю его по плечу.

- Оглох или что? – кричу я. – Аарон, ты самый мерзкий ублюдок из всех, кого я знаю!

Галлахер принимается ржать. Как лошадь. Как гребанная лошадь. Я ненавижу его еще больше, чем думала.

- И со многими ублюдками тебе довелось иметь дело?

Я выстреливаю в него особенным взглядом под названием «чтобы ты поперхнулся собственным языком», готовая просто избить его до такой степени, что сжимаю руки в кулаки, а костяшки пальцев белеют. Как бы мне хотелось иметь силу бить его до тех пор, пока ему даже шевелиться будет больно. Однако мы оба знаем, что у меня это не получится. После первой же пощечины он прижмет меня посильнее к двери машины и не позволит сделать это снова.

- Это уже тебя не касается!

- Если я вхожу в их число – касается.

- Можешь прекратить умничать?

- Можешь прекратить действовать мне на нервы?

- Если тебе так противно мое общество, не нужно было похищать меня, - парирую я, закатывая глаза.

- Господи, - вздыхает Аарон, сбавляя скорость (наконец-то!). – Как же много ты разговариваешь…

- Не нравится? – выпаливаю я. – Разворачивай свою проклятую машину и вези меня обратно.

Он важно выставляет указательный палец вверх.

- Попрошу так о моем автомобиле не выражаться. После родителей и друзей он занимает в моем сердце почетное место, знаешь ли.

Я фальшиво смеюсь.

- Серьезно? У тебя что, есть сердце?

Рон продолжает молчать и я, уставившись в окно, смотрю на мимо проплывающие деревья. Теперь мы двигаемся не так быстро, поэтому у меня есть возможность рассмотреть местность. Здесь кругом поля, леса и ни намека на цивилизацию. Внезапно авто останавливается около обочины. С левой и правой стороны - высокие яблони , и тень от одной из них падает Аарону на лицо , когда он выходит из машины, оставляя меня внутри. Двери все еще заблокированы.

- Хей! – я стучу по стеклу окна, рядом с которым он стоит.

- Погоди немного, - говорит он с мрачным видом, - мне нужно отлить.

Слышно его не очень хорошо, но я отлично научилась читать по губам.

Я вздыхаю, смирившись со своим положением, но потом вдруг до меня доходит, что я дура. Самая натуральная. Он заблокировал все двери ключом, но в машине он делает это специальной кнопочкой… вот она! Рядом с аудиосистемой. Щелкаю на кнопочку и… просто фантастика - шанс оказаться на улице этой теплой ночью оказался реальностью.

Аарон возвращается как раз, когда я захлопываю заднюю дверь его джипа. Он сурово поглядывает на меня. Смею предположить, что алкоголь из него уже почти весь выветрился. И я не знаю, хорошо это или плохо.

- Я велел тебя сидеть внутри. Что непонятного?

Я скрещиваю ноги в лодыжках и облокачиваюсь спиной о стекло позади.

- Ну, мне непонятно, почему я должна была тебя слушать.

- А потому, - вставая напротив меня, начинает Галлахер, - что ты обязана меня слушаться, иначе…

- Иначе что? – бросаю я с вызовом. – Ну, вот что ты мне сделаешь? Снова устроишь на работу в бар? Или заставишь номера убирать? Это у меня уже не вызывает страха и паники.

Звук скрежета зубов не остается мною незамеченным. Просто Рон понимает, что уже власти надо мной никакой не имеет, и его это бесит. Ему нечего мне сказать, и я закатываю глаза. Снова.

- Боже, когда ты трезвый, ты такой скучный…

И отодвинувшись, обхожу автомобиль.

- Я сегодня собиралась в поход вместе с Советом.

- Я тоже.

- Ты так сильно не хотел отправляться туда, что решил увезти нас черт , знает , куда?

- Это не черт, знает, …

- Да плевать я хотела на твои объяснения! Отвези меня обратно домой!

Он ухмыляется, глядя мне в глаза.

- И не подумаю.

Засовывает руки в передние карманы джинсов, а я оглядываюсь на пустую дорогу, в надежде увидеть хоть одну проезжающую машину. Но на горизонте ни одной. Зачем он все это делает? Зачем он позволяет самому себе разрушать все? Его так любят родители, его так любит друг и у него, черт возьми, насколько я знаю, есть собака. У меня ее никогда не было, потому что родители были против животных в доме. Однако я всегда мечтала и продолжаю мечтать о собаке. И если бы она у меня была, я бы точно не стала никого похищать. Я была бы самым добрым человеком в мире!

- У тебя же есть пес… - вслух произношу свои мысли.

Аарон открыто смеется, удивленно вскинув брови.

- Что??

- Почему ты такой мерзавец, когда у тебя есть собака? Я думала, что все собачники – это добрые и удовлетворенные люди.

- Ты так наивна и глупа, - протягивает Рон.

- Я знаю, знаю, - продолжаю, - что это звучит странно, но я думаю, что в глубине души ты хороший человек, потому что у тебя нет причин, чтобы быть плохим.

Его лицо перекашивает гримаса боли, но он достаточно быстро скрывает это.

- Да?

- Да, - говорю я, и ветер забирает мои слова , превращая их в шелест листьев на деревьях.

На мгновение он меняется, но потом опять маска занимает лидирующее положение на его лице.

- Меня мало интересует поверхностное мнение глупой девчонки…

- И все-таки ты говнюк, - бросаю я, направляясь вперед по краю обочины.

Я слышу его тяжелые шаги позади себя. Он-то в ботинках, и холодный песок под ногами, в котором то и дело я замечаю мелкие камушки, его не страшит. Аарону, видно, плевать, что вчера он меня без обуви выкрал.

- Куда ты собралась?

- Я буду просто идти, пока навстречу мне не поедет кто-то, кто сможет меня подвезти до города.

- И чем же ты будешь расплачиваться? – гогочет Галлахер. – У тебя же нет денег собой. Или ты теперь спокойно будешь давать всем и каждому?

Я готова обернуться и влепить ему смачную пощечину, но у меня хватает духа выдержать его оскорбление, выдохнуть и абсолютно спокойной ответить:

- Нет, мы доедем до дома Энн, я поднимусь наверх и спущусь с деньгами. Так сложно иногда просто подумать, не так ли? – Я дарю ему взгляд из-за плеча.

- Ну, или он увезет тебя куда-то подальше, изнасилует и убьет. – Аарон улыбается мне в ответ своей противной улыбкой. – Ты не особо умна, Ники.

Ох, Ники вернулась?

- Да и ты сообразительностью не блещешь.

Его смех повисает в воздухе.

- Этого у меня побольше, чем у тебя.

- Ну, может, лишь в некоторых случаях, - пожимая плечами, продолжаю идти.

- Во всех случаях, - строго исправляет Галлахер.

Решаю замолчать, спрятав ладони в карманах пижамных клетчатых шорт. Что подумает человек , увидев меня тут в майке без лифчика и шортиках?

- Уж лучше тебе остановиться, если не хочешь потом преодолевать много расстояния до моей машины.

- Кто сказал, что я собираюсь преодолевать это расстояние?

- Я говорю.

- Почему это должно быть чем-то важным для меня?

Тяжелое дыхание сменяется раздраженным вздохом.

- Хватит пререкаться со мной! – Я знала, что он не выдержит и его приказной тон вернется.

Просто нужно было чуть-чуть подождать.

- Хватит приказывать мне.

Аарон обгоняет меня и, уперев руки в бока, смеряет недружелюбным взглядом. Отнюдь не дружелюбным.

- Когда ты был сзади, мне нравилось больше.

Его щеки вспыхивают, а я ловлю себя на мысли, что Рон умеет смущаться, и только потом понимаю, что сказала. Стеснение уступает место дерзкой ухмылочке.

- Давай повторим, - предлагает парень. – Я уж точно не против.

Я фыркаю.

- Кто бы стал сомневаться…

Наконец, звук мотора перекрывает для меня все остальные звуки. Я слышу, как шины прокатываются по асфальту , и взмываю руку вверх, растопырив пальцы , но водитель подоспевает уже на другую картину: закинув меня на плечо, словно пещерный человек, Аарон идет в сторону своего джипа.

- Ты идиот! – кричу я, вырываясь. Бью его руками по спине, несколько раз ногами задевая живот. От того он держит ноги мои крепче. – Отпусти меня! Идиот! Сволочь! Какая же ты сволочь! Ты все мои планы рушишь, ты мою жизнь рушишь! Я должна была сегодня пойти в поход…

Со своего неудобного положения мне удается высмотреть, как Галлахер взмахивает в воздухе рукой, а его грудь подо мной вибрирует от смеха.

- Ну, так вот же, чем тебе не поход? Хочешь, начнем жрать листву с деревьев?

Он смеется громче, заставляя меня становиться более раздраженной, более взбешенной, дикой.

- Ты просто надо мной издеваешься, - ору я так громко, насколько возможно, - издеваешься надо мной! – повторяю снова и снова. – Ты хоть представляешь, как я тебя ненавижу?

В этот момент он сбрасывает меня с плеча, пригвоздив спиной к передней двери своей машины.

- Представляю, - тяжело дыша, произносит Аарон. – Так же сильно, как и я тебя.

После этих слов его губы накрывают мои, а его пальцы в одно мгновение так тесно переплелись с моими. Он возводит мне руки над головой, так же прижав их к джипу. Не давая мне вырваться, Рон меня целует. Его хватка ни на миг не слабеет, и это делает мои шансы на спасение мизерными. Но в какой-то момент я начинаю целовать его в ответ. Так же страстно, как и он меня. Так же безудержно.

Наши языки сплетаются, он толкает меня бедрами, когда я выставляю свои вперед. Эрекция, которую можно почувствовать через ткань его джинсов, такая твердая. Я вздыхаю, когда он трется ею о мою промежность.

- Ты наигралась? – спрашивает он сквозь поцелуи.

Что?

- Что? – слегка оторопев, я застываю, а Рон принимается целовать мою шею, все так же держа крепко руки вверху.

- Наигралась в ненависть, в плохую девочку?

Через несколько попыток мне все-таки удается его оттолкнуть. Рон весь помятый, его футболка немного скосилась набок.

- Это не игра, - качая медленно головой, говорю я. – Я не играю сейчас. В чем-то ты был прав, я сама не знала все это время, что я хочу. Но больше никто мной управлять не будет. И ты в том числе.

На его щеках расцветают с ума сводящие ямочки, когда он смотрит в сторону, усмехнувшись.

- Но ты же не можешь отрицать то, что я на тебя по-особенному влияю?

Я усмехаюсь вслед за ним, только более жестко.

- Если бы это было так, я бы не стала оставлять тебя одного в твоей квартире.

Раньше Рон точно бы клюнул на это, он бы взорвался, словно бомба и стал кричать, размахивать руками, но он меняется. Как и все в этом мире. Теперь Галлахер отвечает умиротворенно:

- Ты просто хотела отомстить. Все никак не можешь забыть тот минет?

Оттолкнувшись руками от двери автомобиля, я делаю несколько шагов вперед, пока не оказываюсь стоять прямо около Аарона.

- Это ты его забыть не можешь, - шепчу я, приподнявшись на цыпочках. – А я вот очень легко выкинула из памяти свой первый секс… на троечку…

А вот это его взбесило. Он резко поворачивает меня и прислоняет лицом к машине. Как мы преодолели то небольшое расстояние между авто и местом, где стояли, я даже не успела понять. Мне ужасно больно от того, как сильно он давит мне на спину, резко спускает шорты вниз. Я слышу, как расстегивается молния, и чувствую, как его большой член проникает внутрь. Аарон держит мои ноги раздвинутыми. У меня нет сил на сопротивление.

- Больно! – кричу я, когда на глазах выступают слезы.

Он двигается во мне уверенно и быстро. Расширяет меня изнутри. В мой второй раз Рон отнюдь не нежен, а сейчас мне именно это и нужно.

- Заткнись! – рявкает Галлахер.

- Мне действительно больно, - жалобно скулю я.

Но его мои слезы не приводят в ужас. Ему все равно. Он продолжает трахать меня, словно я какая-то шлюха.

- Ты подонок! - кричу я. – Это изнасилование, Аарон! Это изнасилование!

Мерзавец не останавливается ни на секунду. Его губы ласкают мочку моего уха, и я отдергиваю голову.

- В тебе так тесно и хорошо, - признается он, проявляя милосердие и становясь ласковым. – Так хорошо.

Слезы не высыхают. Они все еще текут. Я кладу ладони на стекла и стараюсь отодвинуться, но Аарон прижимает меня к автомобилю еще крепче.

- Ты моя, - шепчет он. – Целиком и полностью. Ты сама это знаешь.

- Нет, - хриплю я. –Думаешь, ты испугал меня? – спрашиваю я, поворачивая голову.

Но вместо ответа он впивается мне в губы поцелуем – сладким поцелуем. Ничего не могу поделать с собой – его объятия желанны. Он взял меня насильно, но от этого мне не противно, хотя , возможно, так и должно быть.

- Мне плевать на Саманту, - между ласками произносит он. – Плевать на мнение твоих родителей, плевать на твою ненависть ко мне, ведь , в конце концов, мы оба знаем, что я – это то, что ты хочешь. Тебе всегда не хватало этого – безумия.

И его голубые глаза сверкают, когда он входит в меня глубже, резче и целуя меня сильнее. Сильнее, чем когда-либо.

Глава 22

А арон

Я просто безумен. Одержим. Стал сумасшедшим, и это всерьез беспокоит меня. Когда я налегаю на нее всем телом, буквально насилуя, держа ее руки, чтобы не вырвалась. Чтобы даже возможности не было. Чтобы она плакала. Потому что я хочу слышать ее плач. Я хочу слушать ее жалобы и просьбы. Только вот она слишком гордая. Она пытается ударить, убежать. Кричит, ругается, покрывает матом, но только не просит. Никогда не просит. У нее с ее сестрой намного больше общего, чем она думает. Слишком гордые, слишком себя любят, слишком хороши для подонков. Обижены ублюдками. Обижены моральными уродами. Возможно, однажды Саманту кто-то приручил, а потом велел ей проваливать. Возможно, Ники чувствует что-то ко мне, чувствовала что-то… а потом я сделал ей больно. Может быть, довольно мало было времени, чтоб позволить себе чувствовать что-то, но у нас получилось. Ведь у безумных и отчаянных только один выход – открыть свое сердце снова. Чтобы растоптали.

Я покрываю поцелуями ее плечи, но Ники больше не делает попыток врезать. Мне ясно слышны ее стоны удовольствия, когда я все делаю медленно и нежно, при этом приговаривая, как мне хорошо в ней. Как сладко ее целовать. И как я хотел бы делать это каждый день. Не все из этого - правда: я просто не могу представить себе это – я просыпаюсь с одной и той же девушкой каждый день. Для меня это нонсенс. Что-то, что является нереальным. То, чего никогда не будет. Но я также уже не представляю, как я буду ласкать другую девчонку, ни разу не подумав про эту мелкую сволочь, которая изводит меня и дарит столько наслаждения, сколько я и не мечтал получить.

Странно, ведь я уже был с девственницами. Почему меня так тянет к ней? Почему меня так тянет к девушке, которая точная копия той, что некогда была моим другом? Звучит по-дурацки. Да я и сам дурак. Здесь сеть не ловит. Никто не знает, где мы. Ночью на трассе я занимаюсь любовью с девушкой, не опасаясь встречных машин, удивленных и любопытных взглядов из окон салона. Я дурак, но это она меня таким сделала.

- Так хорошо? – говорю я шепотом, легко и чувствительно заново проникая в нее, придерживая одной рукой за живот, а другой немного натягивая волосы.

Ее голова касается моей груди, когда Ники кивает. Я проникаю языком в ее рот, лаская его, даря ей свою нежность и страсть. Она отвечает на поцелуй, полностью прилегая ко мне спиной. Темп нарастает, становится резче. Я чувствую, что она вновь готова кончить, и это действительно классно. Это настолько замечательно – ощущать ее дрожь в своих руках, что я затаиваю дыхание, чтобы потом кончить вслед за ней. Я достаю член и делаю это в шаге от нее, одной рукой все равно прикасаясь к Ники. Она наблюдает за моим оргазмом, повернув голову в сторону.

Я выдыхаю и касаюсь лбом ее плеча, целуя длинные волосы, заводясь вновь от одного аромата. Такой дразнящий и нежный запах: сирень, лаванда и нотка цитруса. Теперь каждый раз глядя на апельсины, грейпфруты, лайм или улавливая запах лимона, свежих цветов , я вспоминаю о ней. Потому что это то, как она пахнет. Это – она.

- Ты слишком хороша для меня.

Ники усмехается, и ее тело дергается.

- Наконец-то, ты это понял.

Она отодвигается, и в этот раз я не противлюсь этому. Девушка подбирает шорты и надевает их, а потом отпирает заднюю дверь машины, садится внутрь. Запирается. Я остаюсь снаружи, поправляюсь. И почему мне кажется, что мы сделали нечто неправильное? Ведь я всегда так поступаю – беру то, что я хочу. В чем, черт возьми, дело?

Немного подумав, я тоже сажусь в машину – на место водителя. Смотрю на нее через зеркало дальнего видения. У нее такие красивые глаза, она прикрыла их длинными ресницами, опустив веки. Она не хочет разговаривать со мной. Даже после того, как нам было приятно вместе, она сделала выводы, что я подонок. Конечно… Ведь я насильно взял ее… Идиот…

- Не хочешь разговаривать?

- А что, должна хотеть? – резко отвечает она.

- Хей, - шутливым тоном начинаю, - Агнес Вероника Хоггарт, ничего такого не случилось же…

Вместо привычных для нее нападок она просто фыркает. И это звучит довольно равнодушно, что задевает, конечно, больше всего.

- Да, ты прав, - спешит девушка саркастично заметить. – Ничего такого не случилось.

Я продолжаю смотреть на нее через зеркало, а она не спешит поднять на меня глаза. Все сидит и заламывает пальцы, глядя на них. Словно сейчас на каждой из ее ладоней вырастет шестой палец или что-то вроде того. Она так серьезна , что это даже пугает меня.

- Не делай вид, что тебе не понравилось, - бросаю я грубо.

Не смотрит. Не смотрит. Не смотрит! Да подними же ты глаза, мать твою!

- Все было отлично, Аарон. Или я должна мурлыкать и тереться об тебя, как это делают другие девушки после того, как ты их насилуешь.

Это было не намеренно. И ни с кем еще я так не поступал.

Проведя рукой по лицу, я раздражаюсь еще больше ее словами. Мне хочется ее задушить и зажать одновременно. Прижать крепко к сиденью, затем заставить говорить, глядя на меня, как я ей нужен. Мне необходимо это услышать. Да, я эгоист, но это она меня делает таким. Я плохой. Не спорю. Никогда и не утверждал, что я хороший мальчик.

Чтобы обратить на себя ее драгоценное внимание, я иду на отчаянный шаг.

- «Красота не может спасти мир. Кто такое придумал? Почему кто-то сказал так, а остальные повторяют, не подумав? Как красота может спасти кого-то, если она настолько уязвима? На нее возложили такую большую ответственность, в то время как все что угодно, – от человека до самой природы, - может убить ее, разрушить ее, уничтожить ее. Красота не в силах спасти саму себя. Для ее сохранения необходимы жертвы, усилия, деньги. Красота временна, скоротечна – это касается и человека, и того, что человеком сотворено. Единственное, что может спасти этот мир – это доброта. Она живет в человеке, и ее нельзя повергнуть в прах, искоренить, упразднить, если человек сам этого не позволит. Чтобы ни произошло, человек за доброту в себе в силах бороться, ей не дано исчезнуть без следа. Если мы ее скрываем, это не значит, что ее нет. Доброта живет в душе каждого из нас, оттуда ее выдворить не получится, как ни старайся. Доброта спасет мир. И только она».

Как только я заканчиваю цитировать фразу из ее дневника, который я украл несколько недель назад у Агнес, она открывает и закрывает рот, в точности как рыба под водой. Пока я проговаривал знакомые ей строки, я мог наблюдать за ее удивленным взглядом, широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом. Это было невероятно.

- Я знаю, что это написала ты, - комментирую я после. – Я переписал это себе, и читаю каждый день перед сном.

Агнес все еще молчит. Я жду, когда она скажет что-нибудь, но она этого не делает.

- Знаю, ты об этом не догадывалась.

Растерянно девушка мотает головой из стороны в сторону: сначала медленно, а потом быстрее.

- Нет… не догадывалась… Я… немного… удивлена…

Я киваю.

- Уверен в этом.

Атмосфера в салоне меньше чем за минуту стала другой. Я гляжу то на Агнес, то себе под ноги.

- Знаешь, я прочел столько цитат в твоем дневнике. В основном, все они выписаны из книг Джоди Пиколт. Ты без ума от этого автора, не так ли?

Стоит мне заговорить о том, что ей нравится, как она улыбается. Так широко и приветливо.

- Я схожу с ума от ее творчества. От каждой написанной ею книги. Есть более любимые, конечно, а есть – менее. Но я мечтаю получить автограф от нее, или что-то подобное. Я никогда не смогу быть такой, как она. Я никогда не буду писать книги , никогда не смогу выражать свои мысли, как она. – Ох, ну, в этом я очень даже сомневаюсь. – Не смогу заставить людей расплакаться от одной единственной фразы. Мы, вообще, с ней работаем в абсолютно разных направлениях, но Джоди все равно мой кумир. – Ее улыбка становится мечтательной. – Дома у меня выделен небольшой стеллаж под ее книги. Я собрала всю коллекцию ее произведений. И есть несколько одинаковых романов с разными обложками. Увидев книги Джоди здесь, в Палм-Бей, я не удержалась и купила пару. Это похоже на болезнь, от которой я не хочу излечиваться. Несколько месяцев назад в «Facebook » разыгрывалась книга с росписью и пожеланиями от Пиколт, но я, конечно, не стала счастливым обладателем. Однако я верю, что однажды у меня будет ее автограф.

Дослушав ее речь до конца, я наклоняюсь, держась одной рукой за спинку своего сиденья, и ласково приникаю губами к губам Ники. К ее сладким немного полноватым губам. Она не противится. Быть может, слегка изумлена, но не пытается оттолкнуть меня. Не отталкивает, не украшает щеку пощечиной, а отвечает на поцелуй. И это становится удивлением для меня. Настоящий поцелуй не похож на другие наши: он нежный, безмятежный, еле ощутимый.

- Никто еще ни разу не обращал внимания на записи в моем дневнике, - объясняет Ники, когда мы отстраняемся друг от друга, но продолжаем смотреть друг другу в глаза. – Никто еще не цитировал то, что написала я. То, что важно для меня.

Я поднимаю ладонь и касаюсь ею ее нежной щеки.

- Никто еще никогда не цеплял меня так сильно, - признаюсь я робко, что для меня совсем не характерно.

Рядом с ней я становлюсь другим. Как в долбанном сериале.

Я опускаю заднее сиденье нажатием на одну маленькую кнопочку. Агнес вскрикивает от неожиданности, когда остается лежать на спине. Я располагаюсь около нее и прижимаю к себе на импровизированной кровати. Жаль только , с собой я не прихватил плед.

- Ты не простудишься, - говорю я, включая печку и обнимая девушку так крепко, как могу.

- Я не беспокоюсь об этом.

Я весело усмехаюсь:

- А должна бы.

Я чувствую ее ответный смешок. Мы ничего не говорим. Ее дыхание становится ровным, размеренным. Я засыпаю вслед за ней, боясь утра и своей реакции. Своих слов, которые могут ее задеть, обидеть. Я боюсь солнца, которое вот-вот взойдет.

Агнес

Мы заезжаем на первую попавшуюся заправку. Из колонок звучит песня «Perfect » группы Simple Plan. Никто из нас еще не заговорил, не сказал ни слова, но оба мы, прибывая в молчании, услышали, как урчит мой живот. Пока я прогуливаюсь по маленькому супермаркету в поисках еды лучше, чем чипсы и пирожные, изготовленные два дня назад, думаю о вчерашней ночи. О сексе, который был невероятно-хорошим, но который однозначно можно назвать насильственным со стороны Рона. Сначала он был очень грубым, и я сопротивлялась. А потом… после откровенного разговора мы просто уснули вместе. Мы безумцы. Я должна была выцарапать ему глаза, а потом засунуть их ему в задницу, но в конечном итоге я слышу, что зацепила его и таю, точно как мороженое в его руках. Что за хрень?

- Вода ваша? – из размышлений меня вырывает голос кассира, тот указывает на бутылку минеральной воды.

Я оборачиваюсь: за мной стоит еще пара человек, явно недовольных моей рассеянностью.

- Аа? Д-да, - заикаясь, отвечаю, - м-моя. Спасибо.

Пробив все, что я взяла с полок, продавец ждет деньги. Он, что остается незамеченным, оценивает мой внешний вид. Возможно, он делал это и раньше, и не только он, но я, прибывая в раздумьях, даже не помню, как подошла к кассе.

На мне джинсовые шорты Аарона и его белая футболка с надписью: «Настоящему мужику нужен секс». Я одолжила вещи Рона, которые валялись в его багажнике , ведь не могла же оставаться в своем ночном одеянии. И спасибо ему еще раз за то, что поленился выйти в магазин вместо меня. Он решил остаться, чтобы залить полный бак.

Протягиваю кассиру сотку, протянутую мне ранее Роном, и он отдает мне сдачу, приподнимая брови и опуская их, как будто этот маленький жирный идиот, вообще, имеет право так на меня смотреть. Как будто я ущербная.

Когда я возвращаюсь к Аарону, он цепляет шланг на место и забирает у меня покупки, позже открыв пассажирскую дверь, приглашая присесть.

- Что такое? – спрашивает Галлахер, заводя машину.

Я поворачиваю голову в его сторону.

- В каком смысле?

- Ты вышла какой-то расстроенной из этого гребанного магазина, - ругается парень.

Я пожимаю плечами, уплетая чипсы, которые вовсе не хотела покупать. Говорю с набитым ртом:

- Все нормально. Просто продавцу в супермаркете, похоже, не приглянулся мой внешний вид. Он так меня разглядывал, словно я фрик какой-то.

Морщу носом, собираясь сказать, что в принципе мне все равно , но Аарон уже вылетает из машины, и я за ним. Босая, в мужской одежде, без нижнего белья. Когда я добегаю до супермаркета и открываю дверь, невозможно предотвратить ситуацию, которая уже произошла: испуганные покупатели наблюдают за разъяренным Галлахером, держащим несчастного кассира за ворот его зеленой рубашки. Глаза всех присутствующих концентрируются на мне и моей ужасной прическе. Рон тоже замечает меня. Его брови подлетают вверх, и одной рукой он указывает в мою сторону, а другую так и держит возле горла продавца. Тот сглатывает слюну, мысленно, наверное, молясь, чтобы это все закончилось. А я молюсь, чтобы полиция ехала медленно.

- Вот об этой девушке речь, - громко произносит Аарон. – Если еще раз…

- Я понял! – Впервые слышу сиплый голос кассира. Его глаза прямо выпучены от страха. – Я понял. Я больше даже не посмотрю в ее сторону.

- Глазенки опусти! – велит Галлахер, отталкивая мужчину, и он катится назад в своем рабочем кресле на колесиках.

Мужчина протирает лицо руками, я же тащу Аарона за собой. Мы выходим из магазина и я подгоняю его скорее к машине. Мы пристегиваемся ремнями безопасности, и я не перестаю твердить ему, что он так же бестолков, как и камень.

- Ты просто ненормальный! – верещу я, когда машина выезжает на дорогу. – Копы могут узнать о тебе по номеру машины, которую засекли все камеры наблюдения на заправке.

Рон не отвечает, продолжая управлять автомобилем. Я уверенна , он может делать это с закрытыми глазами.

- Прости, что я отправил тебя в этот супермаркет, - говорит парень. Я буквально застываю от его извинений. Это очень редко можно услышать. – Ты пошла туда босая… Мне просто нужно иногда уверить себя в том, что ты мне равнодушна.

Джип останавливается на светофоре. Мы оба глядим друг на друга, не в силах сказать хоть что-то. Но первому удается заговорить Галлахеру:

- После ночи, проведенной с тобой, я чувствовал себя уязвимым, - он барабанит пальцами по рулю. – Я хотел исправить положение. Мне нужно было это – заставить себя поверить, что… что все это нереально. Не по-настоящему.

Продолжая движение, Рон поворачивает налево.

- Я эгоистичен, знаю.

Да, с этим не поспоришь.

***

Меня не было всю ночь и утро. Если тетя Эннис ничего не заподозрила, то значит все нормально. Возможно, она подумает, что я крепко сплю до сих пор. Сейчас всего десять утра. Молодежь городского Совета выехала на мини-автобусе в половине седьмого. Они уже давно в пути. И именно они, наверное, спохватились нас с Аароном.

- Тебе кто-нибудь звонил? Слал обеспокоенные сообщения? – говорю я, подумав об этом в последнюю очередь.

Аарон отвечает не сразу. Автомобиль поворачивает на улицу, на которой я живу.

- Конечно. Куча людей.

Я резко выпрямляюсь.

- Что?! Почему ты мне не сказал?

- У меня включен вибро-режим. Я сам недавно заметил.

- И не сказал мне! – кричу я, взмахнув руками. – Какой же ты молодец! Ты понимаешь, что теперь кто-то из них мог позвонить тете Энн, а она, в свою очередь, не найдя меня в спальне, позвонила уже моему отцу…

Рон вскидывает ладонь, призывая меня к молчанию.

- Эй-эй-эй! Стоп, стоп, стоп! – парень заметно хмурится. – Ты уже расписала все, как в кино. Откуда ты знаешь, что все именно так?

- Догадываюсь! – рявкаю я.

- Так прекрати строить догадки! - рявкает Рон в ответ.

Ну, отлично, два разъяренных придурка, один из которых останавливает свой крутой «Land Rover» у подъездной дорожки дома моей тети.

Я отстегиваю ремень и выбегаю из машины. Дверь не заперта. Растрепанная, в мужской одежде, я пробегаюсь взглядом по гостиной и кухне в поисках Энн. Она спускается по лестнице, и ее счастливая улыбка очень настораживает.

- Дорогая, ты уже вернулась? – обнимая меня, восклицает она. Отстранившись, тетя меня разглядывает. – Что на тебе надето? Ты прогуливалась в таком странном виде рано утром?

Ее улыбка никуда не делась, но я вижу, как Энн немного оторопела.

Я тяжело сглатываю, чуя подвох. Здесь что-то не так.

Здесь что-то не так.

Здесь что-то…

- Прогуливалась, тетя? – спрашиваю я с намеком на усмешку. – О чем ты?

- Ох, да ладно, меня уже ввели в курс дела, - скрестив руки на груди, закатывает глаза пухлая шатенка Эннис. – Я была чуть-чуть расстроена, что ты решила не отправляться в поход вместе с другими ребятами из городского Совета, но, знаешь, это твое решение, и я всегда его поддержу. Ты ведь знаешь это, милая, - она проводит пальцами по моим длинным волосам.

Я почему-то сейчас вспоминаю, что оставила дверь открытой.

- Откуда ты знаешь? – Дыхание сбивается, когда я решаюсь этот вопрос задать. – Откуда знаешь, что я решила не идти в поход?

Тетя щелкает меня по носу.

- Ох, детка, пока ты совершала утреннюю прогулку, - она вновь одаривает меня непонимающим взглядом, что касается, я уверена, моего одеяния, - я успела обо всем поговорить с твоей копией.

Тетя разражается громким смехом, а я, наконец, улавливаю медленный стук каблуков о деревянную лестницу. Поднимаю глаза, дабы посмотреть на свою сестру, выглядящую просто потрясающе: короткая кожаная юбка, черная блузка в тон, шикарные туфли и волосы… распущенные, но теперь значительно короче. Они доходят ей до середины плеч. В каштановом цвете можно заметить несколько прядей черного и фиолетового. А глаза у нее, как всегда, подведены темным карандашом.

- Сестренка, - салютует девушка, вскинув руку. Ее улыбка делается фальшивой, когда она отводит взгляд от меня. – Ну, привет.

Она смотрит на человека позади меня. Я знаю, что она смотрит на Аарона.

- Ну, привет, - отзывается тот. - … Саманта…

Глава 23

Агнес

Пока Эннис уговаривает Аарона присоединиться к завтраку с нашей «дружной семьей», я просверливаю взглядом дыру в Саманте, где-то в области ее головы. Примерно в том месте, где расположен ее бестолковый мозг. Это ведь с помощью него она решилась на поездку в Палм-Бей, чтобы в конец испортить мое лето. Без нее. Мне просто нужно было всего-то пару месяцев без Сэм, без родителей, без вечных ожиданий на мой счет и без того, как родные мне люди следят за каждым моим шагом. Я надеялась прожить это лето так, как я хочу. А теперь мне придется жить так, как хочет сестренка.

Ух, почему мне так хочется врезать ей?! Может, потому, что ее надменный взгляд меня раздражает? Возможно, пора бы уже поставить на место эту девушку-сорвиголова.

- Чай или кофе, молодой человек? – суетясь на кухне, спрашивает Энн.

Аарон идет за ней и, обернувшись, разводит руки в стороны, как бы говоря: «Я-то что могу сделать сейчас?». Действительно, ничего.

- О, нет-нет, - Саманта спускается вниз и быстрым шагом идет на кухню.

Она хватает Рона за предплечье, а я только могу представить, как он хочет придушить ее.

- Лапуля, Аарон уже уходит.

Лапуля? Не знала, что они так общаются. Что Сэм так обращается к тете.

- Я, вообще-то, хотел остать…

- … Уйти, - завершает Саманта, перебив голубоглазого парня.

Он ищет поддержки с моей стороны, повернув голову. Я ловлю его взгляд. Отчаянно вздохнув, выхожу вперед.

- Аарон позавтракает с нами. – Ох, противостояние начинается!

Саманта медленно обращает свои глаза на меня. Ее улыбка не спеша растягивается на губах – такая неискренняя и строгая.

- Что, прости? – Она отпускает Рона и отходит от него на шаг.

Энн смотрит то на меня, то на сестру. Ей не понять, что происходит между нами.

- Я говорю, Рон останется здесь.

Понимаю, насколько нелепо выгляжу в его одежде и босая, но продолжаю:

- Он – мой гость.

Девушка с новой прической и в короткой юбке склоняет голову набок и вновь улыбается так же, почти без эмоций.

- Ну, мы же не виделись почти месяц. Давай просто проведем время вместе, пообщаемся. Ты мне расскажешь, как твои дела. А твой…, - Саманта проводит языком по верхним зубам, раздумывая, видимо, над следующим словом, - … друг может прийти завтра. – Она оборачивается к Аарону, скрестив руки на груди. – Правда ведь?

Он глядит на меня, и его глаза наполняются чем-то, чего я точно не ожидала увидеть. Не в его взоре. Не от него. Не сейчас. Он глядит на меня с заботой, тревогой, готовностью защитить.

- С тобой все будет в порядке?

Я облизываю пересохшие губы и, силясь, киваю головой.

- Да.

Аарон, заручившись моей беззвучной поддержкой, делает ровно пять шагов ко мне, но вдруг останавливается… и улыбка сходит с моего лица. Ему осталось преодолеть еще столько же, но он, тяжело сглотнув, останавливается. Потом он посылает мне виноватый взгляд, кивает тете Энн и быстро выходит через переднюю дверь. Растерянная тетя спешит ее закрыть за Роном. А я… я просто не понимаю, что только что было. Он хотел обнять меня? Поцеловать? Сказать, что не оставит меня? Что я могу обращаться к нему? Что он хотел сделать?

Или это уже не имеет значения? Потому что он все равно не совершил поступка, который собирался.

- Твой герой хорош, - шипит Сэм, проходя мимо меня к лестнице. – Ничего не скажешь. – Она кричит Эннис - Лапуля, я устала с дороги. Полежу немного.

Я уже не слышу, что отвечает ей та – бегу вслед за сестрой. Одна из причин: мне не терпится узнать, в какой спальне она решила временно проживать. Хах, ну, так я и думала: дверь комнаты, в которой я изначально остановилась, приоткрыта, и я могу увидеть, что постельное белье на кровати поменяли, плакаты, которые я убрала, вернулись на свои места на стенах, черные шторы задернуты, а на письменном столе лежат не мои вещи.

Саманта указывает на дверь рядом.

- Теперь ты живешь там.

Я взрываюсь, словно чертова бомба.

- Какого хрена ?! Почему ты решила это сама? Ты спросила меня, хочу ли я переезжать? Удобно ли это мне?

Сестра не удостаивает меня даже взгляда. Она валится на кровать и открывает новое издание одной из многочисленных книг Ирвина Уэлша.

- Я забила эту спальню еще тогда, когда приезжала в первый раз. Все эти годы тебе было плевать на Энн, а я приезжала сюда достаточно часто, чтобы иметь привилегию выбирать себе спальню.

- Ты знаешь, что я не могла приехать…

- И почему же? – оторвавшись от букв, Саманта вздергивает бровью. – Назови причину. Потому что дядя Боб умер , и ты не хотела покидать город, дабы не смотреть на тетю, упивающуюся собственной депрессией?

Я вздыхаю, ведь мы обе знаем: мне не переспорить ее.

- Ты не права, - понизив голос, говорю. – Если ты так думала все это время – значит , ты никогда не была права.

- А вот и…

- Я любила Боба, он был классным. И я любила их вместе – Энн и Боба. Наверное, я хотела, чтобы наши родители походили на них – были немного сумасшедшими. В самом лучшем смысле этого слова. Но смотреть на Энн без Боба – это тяжело. И сейчас тяжело, но не так, как было бы тогда. Я эгоистка, - признаюсь, пожав плечами. – Как и ты. Мы эгоистичны по-своему, но ты умеешь любить, а я – подчиняться. Нас с тобой научили разным вещам. Я больше не хочу подчиняться, - говорю я, выходя из своей бывшей комнаты. – Я хочу научиться любить.

***

Мужчина протрезвел, пожалел о содеянном и решил не попадаться на глаза женщине, перед которой за свои поступки ему нужно отвечать. Мужчина не угнетает женщину, больше не препирается с ней, не спорит с ней. Женщина не знает о его ненависти, и кажется, что она исчезла, как и сам мужик. Потому что, мать вашу, Аарон Галлахер не звонил и не писал мне, не вызывал к себе в кабинет уже пять дней. Три рабочих дня из общих пяти прошли так легко и беззаботно без вечного контроля Рона, но меня смущает такое положение вещей. Я привыкла к нему. Я привыкла к его подколам. К нашему противостоянию. И в глубине души, как бы ни пыталась отрицать, мне все это нравится. Я без ума от этого. От того, что зажигает огонь в моей груди. Это может делать только Рон. Только он умеет.

Я смотрю на экран смартфона каждые 10 минут в ожидании хоть одного сообщения от Галлахера. Боже, это ужасно глупо. Это просто нелепо. Я жду, что он напишет мне хотя бы: «Эй, дурочка, прекрати думать обо мне. Уши ведь горят». И тогда я смогла бы ответить ему: «Ты – чертов нарцисс, и это, наверное, не перестает мечтать о тебе твоя очередная шлюшка, которую ты трахнул накануне вечером».

Не знаю, заставит ли это его разозлиться, однако мне безумно этого хочется. Я хочу видеть его злость, видеть, как эти эмоции отображаются на его лице, чувствовать его гнев, презрение. Я мазохист. Однозначно. И все же мне нужно это.

- Мисс? – Я не сразу понимаю, что гость, которого я проводила в номер, протягивает мне что-то.

Присмотревшись, я вижу, что это двадцатидолларовая купюра. Поблагодарив, я принимаю деньги. За пару дней я получила немало чаевых, а Эмили злится на меня, говорит, что, работая в баре, ей не удается собрать их столько же, сколько у меня вышло в начале рабочей недели. Но злится она на меня не только по этому поводу, и когда я выхожу из номера, закрыв за собой аккуратно дверь, она спешит мне напомнить об этом.

- Что ты здесь делаешь? – спрашиваю, испугавшись ее резкого появления из-за угла. – С ума сошла? – громким шепотом говорю. – До смерти меня напугала!

Та безалаберно машет рукой.

- Ничего страшного с тобой не случилось. Не преувеличивай.

Ее проницательный взгляд всматривается в мои глаза, пока я не отворачиваю голову.

- Если уж из-за тебя я не насладилась походом и поссорилась по этой причине с отцом, может, все-таки расскажешь, что произошло между тобой и этим засранцем в тот день, что обещал быть веселым и непринужденным для нас всех?

А в итоге они уехали, не дождавшись нас с Роном. Эмили не поехала, потому что не хотела делать это без меня. Я была поражена. И не удивлена, что она сердиться, но она так много задает вопросов, что мой мозг обещает взять выходной.

- Я же сказала, что не хочу говорить об этом. – Я направляюсь вперед по коридору – пол здесь застелен дорогим длинным ковром синего цвета. – Мне очень жаль, что подвела тебя. Правда.

- Наверное, тебе стоит сожалеть еще о твоей сестре-близняшке, которая ругается, как мужик и не знает, что такое – быть приличной. Хотя бы иногда.

Я бросаю на Эм вопросительный взгляд, а та вскидывает брови и разводит руками. Ее синие волосы сегодня выглядят неаккуратно, впрочем, почти как всегда. Глаза блестят озорным блеском. Надеюсь, она не затевает какой-нибудь план, который причинит Саманте боль.

- Когда ты ее видела?

- Сегодня утром в McDonalds , - отвечает Эми, хлопая ресницами. – Она нахамила кассиру и нескольким людям в очереди, а еще смерила меня таким взглядом, который я могу воспринимать только как оскорбление, и никак иначе.

Я посмеиваюсь, поправляя прическу.

- Сэм лишь взглянула на тебя не так, а ты уже готова сделать выводы о ней?

- Нет, я готова сделать о ней выводы, учитывая все то, что я слышала о твоей сестре.

Я беззаботно пожимаю плечами.

- Не все, что тебе говорят – правда.

Не знаю, почему я защищаю ее, ведь мы даже парой слов не перекинулись за последние дни. Энн очень переживает. В ее представлении мы две сестренки, обожающие друг друга. Наверное, она думала, что мы одинаково одеваемся до сих пор, хотя о таком и речи не было со времен средней школы.

Эмили кивает головой, как бы соглашаясь, однако, скосив губы в сторону, не смотрит на меня, а шагая наравне со мной, рассматривает голубой цвет стен. Думаю, она не считает, что я права, но предпочитает промолчать и не спорить со мной.

- Мне пора работать, - быстро отчеканивает подруга, нажимая на кнопку лифта, перед которым мы останавливаемся. Швейцар , помогающий мне ранее проводить гостя в его номер, заходит в кабину вместе с ней, оставляя меня одну на этаже. Я удивленно наблюдаю за тем, как Эм не поднимает на меня своих глаз. Створки лифта сходятся, и кабина опускается вниз за считанные секунды. Цифра 1 на табло сверху загорается через пару мгновений. Я нажимаю на кнопку еще раз, чтобы тоже отправиться на первый этаж. Мне нужно продолжать работу, невзирая на душевные терзания.

***

Я не так хорошо знаю Аарона Галлахера, но уже смогла уяснить, что он предпочитает слушать музыку, которая была популярной лет так тридцать назад. Из его номера часто доносились песни Queen , The Police , Ten Sharp. Когда он заводит свой джип, прежде чем выехать с парковки при отеле, всегда включает какую-нибудь из композиций Тины Тернер или Брайана Фэрри. Как-то Рон заметил, что у меня ужасный музыкальный вкус. По его мнению. И, конечно же, он не оценит мою любовь к Fall Out Boy и Lifehouse. Но на самом деле мне все равно, хотя почему-то глубоко в душе мне бы хотелось, чтобы он меня похвалил. Похвалил то, что нравится мне. Чтобы ему нравилась я. Все во мне. Я такая, какой являюсь.

Черт. Как выкинуть из головы парня, который лишил тебя девственности? Как можно сделать это, когда тебе приходиться проходить мимо двери его номера, что слегка приоткрыта. Можно увидеть его длинные ноги, закинутые на стол. Я не знаю, чем он сейчас там занят, но мне бы очень хотелось знать это. Провожая пожилую гостью в ее апартаменты, я не могла перестать думать о том, что комната Аарона находится совсем рядом. И вот теперь я силюсь сдвинуться с места, но ничего не выходит. Я продолжаю смотреть в эту небольшую щель, сквозь которую я могу видеть полупустую бутылку виски. Да, кажется, это виски… Бокал, который Рон поднимает и, наверное, сейчас он подносит его к губам, чтобы осушить.

Как когда-то делал со мной.

В голову пришли слова о его музыкальных предпочтениях, потому что сейчас из его номера звучит трек , что совсем не типичен для Рона. Приятный мужской голос поет о возрождении любви. Видимо, я раньше не слышала эту современную песню, но знакомые нотки проскакивают. С каждым словом она завораживает все больше, а голос исполнителя действительно неподражаем. Что бы там я ни говорила, вкус у Аарона хороший, и он еще раз доказал мне это.

Не знаю, сколько я так простояла, однако сильная ладонь Галлахера младшего схватила меня за локоть, и тогда мне стало понятно, что путей к отступлению нет. Напуганными глазами я оглядывала его строгое и в то же время удивленное выражение лица. Он глядит сквозь длинные ресницы, прикрывающие лазурный цвет глаз. Как же он красив. А его взгляд так холоден. Мелодия доносится теперь громче, ведь Рон открыл дверь настежь.

- Эй, - язык заплетается, когда он обращается ко мне, - что ты здесь делаешь?

- Прости, - стараясь вырваться из его хватки, я отодвигаюсь дальше. – Я уже ухожу.

Моя рука соскальзывает, но он цепляется за нее вновь, пытаясь меня удержать. Аарон пьян. Он сильно пьян. И мы оба знаем, что нам не нужно связываться друг с другом, когда один из нас накачен алкоголем.

Парень притягивает меня к себе, мои ладони непроизвольно касаются его голой груди. Благодаря серой , полностью расстегнутой , рубашке я могу трогать его кожу. Немного волосатая грудь крепкая, мои пальцы помнят наизусть каждый изгиб. Я могу закрыть глаза и просто водить ими по его торсу. Получать от этого наслаждение.

Аарон утыкается носом мне в шею, проводит руками по моим волосам, которые самовольно только что распустил. Выбросил к черту шпильки и принялся нюхать длинные пряди, так скучающие по его ласкам. Так же, как и мое тело успело соскучиться по его прикосновениям.

- Скажи мне, что мы не обречены.

Это из его уст прозвучало так отчаянно, что я отстраняюсь, чтобы взглянуть на него, чтобы увидеть эту обреченность в его голубых, подобно морю, глазах. Однако в них нет того страдания, которое я ожидала увидеть. В них его намного больше. Черт возьми.

- Хеей, - протягиваю, дотрагиваясь до его щеки тыльной стороной ладони. – Все хорошо…?

Он перебивает, склонив свой лоб к моему. И так мы и стоим, пока он грустно не усмехается, сказав при этом:

- Не задавай подобных вопросов. Ничего не хорошо.

Я вздрагиваю, когда Рон одной рукой ласкает мою поясницу. Я нуждалась в нем. Почти целую неделю я думала об этом.

- Но почему? – с придыханием говорю я.

Наши губы так близко. И проведя по своим языком, Аарон пробуждает во мне неистовое желание. Поцеловать, раздеть, трахнуть. Как я хочу этого!

- Скажи мне, что мы не обречены, - повторяет парень, ища поддержку в моих глазах.

Я вскидываю веки, мои ресницы скрещиваются с его, что вызывает у нас улыбку.

Сглотнув, я отвечаю:

- Я не понимаю тебя.

У меня в горле пересохло. У меня все тело дрожит. И я ничего толком не осознаю. Серьезно.

- Твоя сестра в городе, - поясняет Рон, теребя пальцами пуговицы на моей блузке. – Она ненавидит меня. Быть может, ты тоже ненавидишь меня, но не так, как Саманта. Я уверен. Она против меня. Она против нас.

Нас?

Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я напоминаю себе тысячу раз подряд, что Аарон пьян. Он городит чушь.

- Я готов бороться, - улыбаясь, парень расстегивает верхнюю пуговицу на моей блузке и переходит к следующей. – Слышишь?

Мотая головой, я поджимаю губы, дабы вдруг не сказать ему то, что готово вырваться изо рта. Я не хочу говорить, что нельзя играть моими чувствами, ведь мне этого хочется. Пусть он лжет о его необходимости во мне. Пусть лжет. Пусть сегодня это будет правдой.

Для меня остается незаметным то, как мы продвигаемся внутрь номера. Галлахер закрывает за нами дверь и пригвождает меня к ней. Одной ладонью схватившись за позолоченную ручку. Как будто я стала бы сбегать. Глупый…

Только не сегодня, милый.

Вторая рука помогает моей ноге обвить его талию. Пальцы продвигаются ближе к верхней части бедра, чтобы схватиться за тонкую ткань кружевных трусиков. Он тянет их на себя и в то же время хватается зубами за мою нижнюю губу. Я прогибаюсь, готовая отдаться ему прямо сейчас.

- Ты скажешь это? – шепчет Рон мягко, поглаживая бедро мозолистой ладонью – результат упорных тренировок в спортзале.

- Что сказать? – шепчу в ответ и трусь о его промежность своею.

Скоро взорвусь.

- Скажи, чтобы я боролся.

Застываю, словно статуя, но прихожу в себя в долю секунды. Мы встречаемся взглядами. Он бросает его на мои губы, потом снова возвращается к глазам.

- Ты будешь бороться за нас? – Я сжимаю края его рубашки и закрываю глаза, боясь каждого следующего мгновения.

Аарон произносит на выдохе:

- Однозначно.

Глава 24

Аарон

- Так хорошо…

Ники извивается подо мной, пока я ласкаю киску, придерживая руками за бедра, проникаю в узкую щелку, доводя до безумия. Ее голова мечется по подушке. Отсюда мне открывается прекрасный вид: длинные волосы растрепаны на постели, розовые, слегка полноватые, губы приоткрыты, ресницы порхают над скулами. Эти шикарные ресницы могут свести с ума любого парня! Как и эта узкая киска, в которую я ужасно хочу проникнуть скорее, что и делал всю эту ночь, которую мы провели в номере отеля. В моем номере. Но сначала я хочу довести дело до конца. Хочу довести свою девочку до ее первого оргазма от кунилингуса.

- Аарон, мне очень хорошо… - Стоны Ники просто сносят башку.

Я становлюсь немного грубым, более настойчивым, язык проникает глубже в дырочку, я вылизываю ее до тех пор, пока всхлипы не становятся умоляющими. Слова превращаются в жалобные просьбы. Она тянет меня за волосы крепче.

- Пожалуйста… О, Господи!

Я ускоряюсь, чтобы она кончила.

Ноги Ники начинают дрожать. Ее бедра елозят по уже влажным простыням. Она выкрикивает еще громче мое имя, когда я последние несколько раз провожу языком по ее клитору.

- Вот б***ь! – кричит девушка, а я приподнимаюсь немного, усмехнувшись.

Она прогибается и стонет. Я не могу налюбоваться ею. Гладковыбритая киска так и зовет скорее войти в нее, чтобы насладиться той тугостью, которую она полностью предоставляет. Но мне хочется видеть смущение Ники, когда та посмотрит мне в глаза после своего оргазма, полученного с помощью моего языка.

Я ложусь рядом с ней и подпираю голову одной рукой. Мои глаза смотрят прямо в ее. Веки открываются не спеша, и сначала во взгляде девушки столько наслаждения. Оно, к сожалению, очень быстро сменяется стеснением, удрученностью. Вероника, моя Вероника отворачивается, но пальцами свободной ладони я касаюсь ее подбородка и возвращаю красивое лицо в обратное положение.

- Если бы ты знала, как красива, когда кончаешь, - шепчу я, целуя мочку ее уха.

Она сглатывает. Я практически слышу, как бьется сердце бедняжки. Быстро, учащенно. Пульс подскочил.

- Это невероятное зрелище.

После моих последних слов мы молчим, но потом, вспомнив кое-что, меня разбирает смех. Весело я произношу:

- Ох, однако, это твое «б***ь»!

Ники натягивает на голову покрывало, чтобы я не видел, как ее щеки мило покраснели, но я забираю обратно ненужную плотную ткань серого цвета и бросаю вниз.

- Хей! – протестует Ники, пытаясь прикрыть свое совершенное тело руками.

И это я ей не даю сделать. Сажусь на нее верхом и, подняв ее руки над головой, держу за запястья, не позволяя красотке вырваться.

- Прекрати, - ласково убеждаю я, - все нормально, детка.

Она, кажется, немного успокаивается.

- Я не могла себя контролировать, - признается Вероника.

Мне нравится ее первое имя, однако то, второе, приглянулось мне больше. И, глядя на свою девочку, на эту блистательную брюнетку с невероятными карими глазами, я могу произносить лишь одно имя – Вероника. Ники. Она – моя Ники.

Лишь когда сержусь на нее, или в случае, если нервничаю, я называю ее Агнес. Я думаю про себя: «Агнес, Агнес…». Ненавижу такие моменты. Ведь эта девушка – Вероника. Единственная и неповторимая. И да, совершенно не похожая на сучку Саманту.

- Ты и не должна была.

На мое качание головой, девушка закусывает губу. Ее взгляд опускается вниз, к торсу, а потом еще ниже – туда, где все пылает от желания оказаться глубоко внутри нее.

- Ты… когда… ты когда… - она не решается что-то сказать мне и смеется, закрыв глаза.

Я не могу перестать пялиться на эту девчонку, словно она – самое красивое, что я видел. Не знаю, как это назвать, но со мной определенно что-то не то. Ничего не ушло вместе с опьянением. Я все еще пьян. Я пьян ею – ее запахом, ее улыбкой, вкусом ее оргазма, изгибами ее шикарного тела, нежностью ее сосков. Я просто… Гормоны бушуют! Что-то не так, но я не знаю, как это называется.

- Когда ты был там внизу, - начало предложения уже заставляет меня тихо засмеяться, - тоже получал… ну… удовольствие?

Такой забавный вопрос. Моя девочка…

Я трусь носом о ее щеку и отпускаю запястья. Она обвивает мою шею руками.

- Даже не можешь представить, что я испытывал.

Вероника расширяет глаза от удивления.

- Правда?

- Угу, - целую в мягкий изгиб шеи, ключицу. – Ты очень вкусная.

Ее забавляет, по всей видимости, последнее замечание, и Ники решает спросить:

- Вкусная? Как что?

Я не был готов к такому. Приподнимаю голову и вглядываюсь в лукавость ее карих бездонных глаз.

- Не знаю… как что? - спрашиваю у себя, сложив губы трубочкой.

Она чмокает меня в них.

- Как что? – повторяет с интересом.

Сощуривается. Маленькая стервочка.

Обвожу пальцами ее соски, и девушка замирает, задерживает дыхание.

- Как очень сладкая вишня, - отвечаю первым сравнением, что приходит мне в голову.

Сейчас думать почти не получается. Такая красивая девушка лежит под тобой абсолютно голая… Мысли не задерживаются там, где нужно. Они все внизу, сконцентрированы на одной конкретной цели.

Ники переворачивает меня на спину, садится сверху и говорит, смеясь:

- Мне нравится это сравнение.

Я насаживаю на себя ее грубо и кусаю за плечо. Мы оба знаем, что там останется немаленький след. На ее нежной смугловатой коже. След от моих зубов. Ох, это возбуждает слишком сильно!

- Как ты хочешь, чтобы я тебя еще назвал? – рычу ей в ухо, врезаясь в нее быстро и по-животному.

Ник запрокидывает голову, облизывает губы, и выглядит так с плотно закрытыми глазами, будто вот-вот кончит.

- Как? – повторяю жестче, впиваясь пальцами в мягкие округлые ягодицы. – Скажи мне.

Наклонившись, девушка говорит мне у самого уха:

- Назови меня своей.

Я двигаюсь в ней грубее, доводя нас обоих до исступления. Она не может сдерживать стоны и царапает мне спину слегка длинноватыми ногтями. Я бы мог навечно отдаться этому чувству – быть внутри этой девочки, слышать ее всхлипы и мольбы о большем. Ей нравится моя грубость.

- Ты моя? – дергая за волосы, спрашиваю я.

Без моего приказа, произнесенного вслух, Ники вскидывает веки. Она не кивает, не дает мне какого-либо другого знака, а мне нужно слышать, как она произнесет, что принадлежит мне.

- Ты моя?! – подавшись вперед, и крепко схватит девушку за талию, смотрю в ее глаза, полные растерянности, страха и страсти.

Прекрасное сочетание.

- Моя? – уточняю тише.

Медленное нерешительное кивание головой перерастает в твердое и уверенное:

- Да!

Она шепчет: «твоя», когда целует меня, зарываясь пальцами в волосы. Я вхожу и выхожу из нее теперь ласковее и нежнее, но наша страсть никуда не делась. Мы сходим с ума друг по другу. Это та самая вещь, которую я объяснить не в силах, но я даже думать не хочу о возможности провести этот день без нее.

***

Агнес

Белая рубашка Аарона, как нельзя лучше, сидит на мне. Я застегиваю несколько пуговиц на ней, чтобы частично скрыть наготу под единственным предметом гардероба, который удосужилась надеть. Потом отворачиваюсь от улыбающегося отражения в зеркале. Рон лениво распластался на кровати, уставившись на меня. Он взглядом опускается к моим обнаженным ногам и мне заметно, как пытается высмотреть все то, что целомудренно прикрывает его одежда.

- Эта мне нравится больше, - говорю кокетливо, залезая на него и кладу свои ладони ему на грудь, такую мускулистую, чуть-чуть волосатую. – Та, в которой ты был вчера, по цвету мне не подходит.

Аарон вскидывает руку и ладонью проводит по моей щеке, позже заведя прядь волос мне за ухо. Какое осторожное движение, полное заботы.

- Теперь весна поворачивает

Твое лицо к моему,

Я могу слышать твой смех,

Могу видеть твою улыбку, - радостно напевает парень слова из песни Брайана Фэрри «Раб любви».

Я смеюсь, пробуждая в нем игривое настроение. Он пробирается пальцами под рубашку, касается словно ненароком клитора, продолжая петь.

- Раб любви… Раб любви…

Чуть ли не хнычу, когда Аарон убирает руку и накрывает ею левую грудь. Шлепаю по тыльной стороне ладони шутливо и он, изображая жуткую боль, слегка отстраняется от меня.

- Мне очень понравилась песня, которая звучала у тебя вчера, - ложусь рядом с ним и целую его в щеку.

Аарон расплывается в улыбке. Морщинки в области лба – признак того, что он до сих пор вспоминает, о какой композиции речь.

- Возрождение любви, кажется, - подсказываю я, и Рон, моргнув, хватает с тумбочки свой iPhone, листает меню, заходит в раздел музыки.

Через буквально пару секунд знакомая мелодия заполняет пространство. Я протягиваю руку, забираю смартфон и смотрю на экран.

- Olivver the Kid, - произношу вслух имя исполнителя.

Песня так и называется – «Возрождение».

- Мне очень нравится, - поворачиваясь к Аарону лицом, признаюсь. Он кивает и чмокает меня в кончик носа.

Я собираюсь подарить ему поцелуй, когда в дверь стучат и прерывают нас. Вскакиваю на ноги.

- Эй, ты куда? – хохочет Рон, глядя на меня, хлопающую в ладони в предвкушении.

- Наш завтрак, - прежде чем открыть дверь, отвечаю.

Но даже взглянуть на официанта мне не удается, Аарон прижимает меня к стене, увешанной зеркалами. Я остаюсь стоять по ту сторону, где меня совсем не видно. Сам же он, прикрыв покрывалом нижнюю часть тела, позволяет члену обслуживающего персонала провезти в номер поднос на колесах.

- Спасибо, - очень быстро выпроваживает парня, а после хмуро глядит в мою сторону.

Я воинственно складываю руки на груди, готовясь защищать себя.

- Ну, что? Что такое? Хочешь опять поссориться?

Рон пока что не злится, но уже сжимает ладони в кулаки.

- Следовало одеться, перед тем, как бежать открывать дверь швейцару, - огрызается парень.

Мне кажется, этот разговор смехотворным и я решаю отвернуться от него, чтобы снять эту чертову рубашку, но Аарон ловит меня за руку и притягивает силком к себе.

- Смотри на меня, когда я говорю с тобой, - почти угрожающим тоном процеживает он.

Вырываюсь из его хватки.

- Ой, да ладно тебе, ты ко всем готов ревновать, не правда ли? Даже к Брису!

В то же мгновение я оказываюсь прислонена лицом к деревянной стене, а Аарон держит мои руки сзади, словно я какая-то заключенная. Он зло рычит возле моего уха:

- Больше не упоминай при мне этого чертового Макензи, ты поняла? Не хочу слышать о нем! Я прекрасно знаю, что он хочет тебя. – Рон так близко, что я могу практически чувствовать, как бьется его пульс. – Но он тебя не получит.

И он говорит с такой уверенностью, будто бы узнавал у самого Господа о нашем будущем.

- О Джеке тоже не напоминать тебе? – выплевываю я.

Голова повернута в сторону. Могу видеть, сколько эмоций отображается на его лице. Клянусь, он готов прихлопнуть меня, точно муху, однако сдерживается.

- Агнес…

Злится. Ох, как злится.

- Ясно, - простодушным тоном заявляю, - лучше бы мне вообще заткнуться, да?! Так ведь будет лучше для тебя?!

Он поворачивает меня лицом к себе, но не разрешает сдвинуться с места.

- Никакого Бриса, пожалуйста, - теперь спокойно просит Рон. – Я себя плохо контролирую, как подумаю про этого мудака.

Хмурюсь, обижаюсь. И врезать ему хочется, и поцеловать его так тянет.

- Ты можешь быть не таким грубияном?

Аарон усмехается и высвобождает мои запястья из своей хватки. Он наклоняется и скрепляет наше примирение безмятежным поцелуем. А, слегка отодвинувшись после, не упускает возможности продемонстрировать выходки пещерного человека.

- Если увижу Бриса рядом с тобой, разорву его на куски.

Хватается зубами за мою нижнюю губу и тянет на себя. Я смеюсь, и смех смешивается со стоном наслаждения.

- Повтори! – требует Галлахер, приподнимая подол рубашки.

- Разорвешь его на куски, - на выдохе говорю, ощущая, как два пальца Рона проникают в меня. – Вот черт! Ааа… Ааа! Боже!

Он двигает ими так быстро, что, если бы не держал меня за талию другой рукой, я бы свалилась на пол. Колени подкашиваются.

- Разорву на кусочки, - разъяренно и возбужденно произносит Рон. – Любого!

Он впивается зубами мне в шею. Я кричу от боли и удовольствия!

Никакого завтрака. Только он и я. Снова. Ночи нам явно не хватило.

***

Аарон в синей хлопчатобумажной рубашке и солнцезащитных очках выглядит в несколько раз сексуальнее, чем просто голый Аарон. Ну, вообще-то, это довольно спорный вопрос, но видеть такого довольно ухмыляющегося Рона, прикасаться к нему в тесной кабине лифта, когда рядом стоит швейцар – поверьте, это звучит не так хорошо, как ощущается. Этот его аромат может вскружить голову любой девушке. Самый лучший запах – запах Аарона Галлахера.

- У меня есть сюрприз, - тихо объявляет парень, сжимая сильными ладонями мою задницу.

Я отпихиваюсь от него локтями, но у меня это выходит не очень хорошо, поэтому мы остаемся в том же положении. Я стараюсь смотреть ему в глаза и не думать о том, как внизу живота нарастает напряжение.

- Какой же? – флиртуя, спрашиваю.

Скорей бы лифт спустился вниз.

- Может, не стоит говорить, что я одолжил у Эмили ее мотоцикл?

Он смеется, наблюдая за моей реакцией. Я шокирована!

- Как тебе удалось договориться с девушкой, влюбленной в свой «Харлей»?!

Аарон пожимает плечами и наивно хлопает ресницами.

- Я умею договариваться…

- О, только не говори, что ублажал ее…

Рон молчит, решая просверлить меня взглядом, и с каждой секундой волнение внутри меня грозит превратиться в зверя, что может растерзать несчастного, но, возможно, очень подлого Галлахера младшего.

Внезапно он начинает заливисто смеяться, и даже швейцар, стоящий впереди нас, вздрагивает от неожиданности. Конечно же, Рон хотел ввести меня в заблуждение…

Я бью его несколько раз по груди кулаками, отчего тот смеется громче.

- Вот идиот! Придурок!

Голосом, не терпящим возражения, он произносит:

- Мы с тобой похожи намного больше, чем ты думаешь.

Я качаю головой, и в то же время мечтаю хоть один раз хорошенько врезать ему.

- Так значит, ты договорился с Эмили насчет того, чтобы забрать ее мотоцикл. – Пауза, я сощуриваю глаза. – На время, естественно.

Аарон ради смеха вторит мне – тоже сощуривается.

- И еще договорился с твоим начальством о том, чтобы тебя никто не беспокоил, пока мы проводили время вместе. Выпросил два выходных для тебя.

Да, и так было понятно, что каждый в этом отеле догадывается о наших с Аароном странных отношениях.

- Мое начальство – твои подчиненные, - иронично замечаю, а в ответ Рон целует меня.

Как раз в этот момент створки лифта расходятся и суровая Грэта Маффин вместе с одной из горничных глазеют на нас, обнимающихся и не замечающих, словно, никого вокруг. Мне казалось, Аарон отодвинется от меня в ту же секунду, однако он обнимает меня за талию крепче одной рукой и ведет к выходу из лифта.

- Миссис Маффин, - здоровается он и кивает ей, а потом и девушке в униформе.

Такое чувство, будто весь персонал гостиницы сверлит нас глазами. Я хочу провалиться сквозь землю, когда мы подходим к стойке регистрации: сотрудницы загадочно улыбаются. Меня это действительно смущает, хочется спрятаться за широкой спиной Рона, и чтобы никто не обращал внимания на девушку в коротких джинсовых шортах и белой мужской рубашке, заправленной в них. Аарон распорядился, чтобы мне купили одежду и обувь. Но его рубашку я снимать не стала, она прекрасно подходит к белым кедам, которые мне любезно доставили. Правда, шортам мой милый был совсем не рад, и все же ему пришлось смириться. Зато я не в топе, купленном одним из его подчиненных. Я в рубашке, прикрывающей самую его любимую часть моего тела.

Рон без лишних стеснений кидает свои ключи портье, тот ловит их почти неумело, чуть не уронив на мраморный пол.

- Отца еще не было? – спрашивает парень, приобняв меня за плечо.

- Нет, сэр, - выпрямившись, отчеканивает усатый портье.

- Хорошо, - Аарон целует меня в макушку и ведет к вращающейся двери.

Мы выходим из гостиницы, направляемся в сторону парковки, и Рон машет перед моим лицом ключами от «Харлея». До сих пор не верится, что Эмили разрешила ему прокатиться на ее «звере». Парень отодвигается от меня и смотрит так, как будто бросает вызов. Думает, не рискну поехать с ним? Садится на припаркованный мотоцикл, вертит пальцами очки за оправу.

- Ты хороша, - заявляет вдруг.

Я скрещиваю руки на груди, собираясь ответить ему что-то, но в заднем кармане шорт вибрирует мой смартфон. Я приобрела его на выходных. Он не так нравится мне, как подарок папы на день рождения, потерянный на пляже, но для временного пользования – самое то.

На экране высвечивается сообщение от сестры:

«Какого черта не отвечаешь на звонки? И почему ты дома не ночевала?! Где ты, Агнес?».

- Ник? – окликает Аарон, я вскидываю голову, открываю рот и тут же закрываю его.

Не знаю, что сказать. Прячу телефон обратно. Отвечу ей позже.

- Поехали, - говорю решительно и делаю несколько шагов в сторону своего красавца.

- Хей, сестренка! – голос Саманты высокий, звонкий и отлично слышимый. – Знаешь, игнорировать сообщения от близких – признак дурного тона.

Она оглядывает нас с Роном, а потом, думаю, что-то у нее в голове щелкает, глаза наливаются лютой ненавистью. Сэм подбегает ко мне, дергает за руку на себя и шипит мне в ухо:

- Ты что, спала с ним?

Когда я не отвечаю всего несколько секунд, она встряхивает меня, в точности как проклятую куклу.

- Спала или нет?

Я вырываюсь из ее хватки и, взмахнув ладонью в воздухе, останавливаю шагающего к нам Аарона. Он может влепить ей пощечину, а я этого не хочу.

- У меня к тебе встречный вопрос, - с холодной интонацией обращаюсь к сестре. – Ты спала с Джереми? Потому что бедняга только о тебе и говорит. Как только я появилась в городе, он без устали про тебя спрашивал. Я не знаю, зачем ты разбила ему сердце, но я, видишь ли, не лезу в твою личную жизнь. Так и ты, будь добра, не цепляйся ко мне.

Как всегда, сестра подготовила целый список того, чем мне ответить. Ее словарный запас велик.

- Мне плевать на Джереми, - фыркает пренебрежительно. – Передай ему, чтобы перестал таскаться за мной. Ему, наверняка, уже передали, что я приехала в Палм-Бей, так вот мне не интересно, как он, что с ним и насколько сильно он хочет покончить с собой из-за меня. Можешь так ему и сказать.

Я изумлена ее жестокостью. Хочу придушить ее, но она все-таки моя сестра. Никогда не думала, что Саманта может быть до такой степени к кому-то равнодушной. Но я не теряюсь, отвечаю ей в такой же грубой форме.

- Я что, похожа на почтового голубя? Вот сама ему это и передай. Тебе не стоило приезжать, Сэм, - качаю головой. – Все кончено. Не будет никакого танца с Дуайтом в честь дня рождения губернатора, никакого бала не будет. Это уже не имеет значения. Это все в прошлом, и мои мечты, хочешь верь или нет, никогда не были моими.

Сестра сводит брови вместе и кривится так, будто я сказала, что нас нашим родителям подкинули.

- С ума сошла? Ты собираешься отказаться от всех своих стремлений? От своих целей?

- … Которые никогда не были моими!

- Ты не можешь так поступить с мамой и отцом! – орет Саманта, размахивая руками.

Благо, Аарон не вмешивается, но я чувствую его злость и раздражение.

- Почему я не могу строить свою жизнь так, как хочу я?! – не выдержав, кричу громко, стоя посреди парковки. – Объясни мне, почему?

Сэм, кажется, нечего сказать, но разве такое бывало, чтобы она просто заткнула свой рот…

- И вот этого ты хочешь? – кричит в ответ сестра, показывая на Аарона открытой ладонью. – Хочешь парня, который убил своего друга?

Что?

Что? Какого черта?

Что за бред несет моя сестра?

Я оборачиваюсь к Рону. Он выглядит потрясенным. Он глядит только на Саманту. Он смотрит на нее так, будто не ожидал, что она скажет это. Что она произнесет такие слова. Словно застыл на месте. А я не знаю, что и думать.

Поворачиваю голову к сестре.

- Ты в своем уме, Сэм? Ты что говоришь?

- Я говорю то, что знаю! – выговаривает чуть ли не по слогам девушка.

Она нервничает – трется влажными ладонями о ткань своих синих джинсов.

- Ты хочешь себе в бойфренды убийцу? – Саманта зло смеется. – Боже, неужели ты отдала ему свою девственность? Этому говнюку?

У меня в мыслях все перемешалось, но слово «убийца» доминирует на общем фоне.

Убийца, убийца, убийца…

- Ники, - тихо произносит Аарон.

Я вздрагиваю от звука его голоса.

- Почему он называет тебя так? – почти что ревет Сэм.

Я хочу, чтобы она заткнулась! Хочу, чтобы заткнулись все!

- Какая тебе, к черту, разница? – подхожу ближе к сестре, борясь с собой, чтобы случаем не толкнуть ее, какой бы стервой она ни была. – Какая тебе разница, как называет меня Аарон?

- Агнес, - делая шаги вперед ко мне, она просто роет себе могилу, - слушай меня внимательно, можешь устроить бойкот, можешь стать самой непослушной девочкой в мире, но все это не будет иметь абсолютно никакого смысла, если наши предки узнают об этом. Ты ведь сама это понимаешь. – Нет, не понимаю. – Они откажутся тебе платить за учебу, если им станет известно, кто сорвал твою репетицию танца перед комиссией, ведь об этом пока что я им не рассказывала. И Дуайт не рассказывал. Представь себе, и твоя дурнушка Вив тоже, хотя, может, она не знает всей правды… – Саманта склоняет голову набок. – Если они перестанут тебя обеспечивать, может быть, твой новый бойфренд и станет помогать тебе первые пару месяцев… кто знает… Но когда отец обратится к владельцу музыкальной школы которую ты посещаешь с восьми лет… - Она замолкает, наблюдая, как мои глаза застилают слезы. Сволочь! – Ты больше не восстановишься, Агнес. Мы обе это прекрасно понимаем. Слово отца для твоего учителя, твоего наставника значит очень многое. Он не примет тебя обратно, если папочка, - она произносит последнее слово без любви – лишь с огромной долей омерзения, - не позволит. Ты можешь найти кучу других школ, милая: в Джексонвилле ли, в Майами ли, а может даже здесь - в Палм-Бей, но тебе никогда больше не работать с мастером. И никогда больше не танцевать с Дуайтом.

Она отходит к своей красной машине – подарок мамы на восемнадцатый день рождения Саманты.

- Зачем тебе нужны эти проблемы? – улыбаясь, говорит она. – Зачем тебе нужен убийца?

Позволив мне осмыслить ее слова, Сэм лишь через минуту садится в «Хонду» и выезжает с парковки. Я провожаю машину взглядом и смотрю ей вслед, даже тогда, когда на горизонте ее не видно. Мне просто страшно возвращаться в реальность. Но когда я оборачиваюсь к Аарону, становлюсь очевидцем того, что никогда не думала увидеть – он плачет. Он плачет. Слезы стекают по щекам и единственное, что сейчас мне хочется сделать – это обнять его.

- Ники, - всхлипывает парень, пряча свое лицо у меня в волосах.

Мы обнимаем друг друга так крепко, как можем.

- Я слушаю, - без страха и сомнения в голосе произношу. – Я хочу все знать.

Чувствую, как Аарон кивает.

Убийца, убийца, убийца…

Все, наверное, не так, как мне это представляется.

По крайней мере, я все еще могу успокаивать себя таким образом.

Глава 25

Агнес

Аарон оставил мотоцикл на парковке центрального сквера, прежде чем мы отправились к скамейкам у небольшого пруда. Я не сказала ни слова, пока он рассказывал о своей жизни, о друзьях, о Майкле, о его дружбе с Самантой. О том, как Джереми влюбился в нее, а Аарон так боялся, что они все могут отвернуться от него, однако отвернулась именно моя сестра. Они возненавидели друг друга. Она его - за то, что тот скрыл болезнь Майкла. А он ее – за то, что та посчитала его предателем, бросила и унизила при его знакомых, друзьях, родителях. Этот длинный список можно перечислять очень долго.

Аарон, свесив плечи, скрестил ноги в лодыжках, смотрит на воду впереди нас, рассказывая о той боли, которую перенес. Которую он разделил вместе с друзьями. Моя сестра просто сбежала от этого, ей было легче скинуть всю вину на кого-то – так она и сделала. Ведь, наверное, когда есть, кого ненавидеть, справиться с утратой легче. Я не знаю, могу ли я ее винить, могу ли таить обиду. Может, просто достаточно этого? Я не хочу ее терять, но поведение стервы, которым она явно злоупотребляет, способствует тому, что скоро мы можем поссориться. И очень серьезно.

- Он был таким … сильным, - рассказывает Аарон, слабо улыбаясь, пока я запутываюсь пальцами в его волосах. Они немного подросли, и теперь челка чуть-чуть спадает на красивые голубые глаза. – Знаешь, Майкл был настоящим другом, героем для меня, хоть мы и ровесники, но я всегда ставил его в пример. И Джереми тоже так делал. Мы за ним следовали. – Аарон кивает, поджав губы. – Да, именно, мы за ним следовали. Он был маяком. Чтобы ни произошло, чтобы ни случилось. Этот парень был для нас братом, и он им остается, но после того, как он ушел, такая… - Рон опускает ресницы, с них скатываются крупные слезы, - … Такая большая дыра в груди, я не знаю, как это исправить. Я все ищу, ищу и ищу, как залатать эту дыру, однако даже не нахожу ниток.

Я впервые стала свидетелем того, как мужчина, завоевавший мое сердце, плачет. Он плачет. Садится в полуобороте и одной ладонью касается моего лица так, что большим пальцем обводит губы.

- Я в тебе утешение нашел, понимаешь? В нашей с тобой вражде. А теперь мое утешение – это твои ласки. Это для тебя, наверное, сущий бред, ведь ты и Сэм так похожи… Я этого объяснить не могу, - смахнув слезы, твердо заявляет Аарон. – Можешь понимать, как хочешь, только не оставляй меня.

Наши лбы соприкасается, и он закрывает веки, теперь обеими ладонями держа мое лицо.

- Пожалуйста, - шепчет Рон. – Я официально признаю себя проигравшим.

Замерев, я, кажется, лишаюсь всего воздуха в легких.

- Ники, я признаюсь, что нуждаюсь в тебе, - он вскидывает глаза на меня. Почему обязательно всегда быть таким красивым? – Ты останешься?

Я мотаю головой в непонимании. На лице Рона можно различить тревогу.

- Где? Останусь где?

Шепчет у моих губ:

- В моей жизни. Я буду бороться. Я все помню, помню свое обещание. Я буду бороться за нас, но и ты обещай не уходить.

Что говорят в таких моментах обычно девушки? Просто визжат? Твердят себе, что влюбляться в парней, способных разбить с легкостью кучу сердец, - это очень плохая идея? Вообще, что мне делать сейчас? Однозначно – не молчать. Просто не молчать. Сказать хоть что-то. Потому что Аарон выжидающе смотрит на меня, раскрыв губы. Его ладони все так же накрывают мои щеки, однако сейчас он делает это с большим напряжением. Волнуется. Переживает. Впрочем, как и я.

- Обещаю, - киваю, глядя на него, и он выдыхает, будто все то время, пока я не отвечала, не дышал.

Никто из нас, кажется, не способен нарушить тишину, которая наступила после моего согласия остаться рядом с Аароном. Я даже не знаю, на какой период времени он просит сделать это. Возможно, это только до конца лета. Я влюбилась в парня, который с самого начала угрожал стереть меня в порошок. Меня, мое будущее, мою карьеру. Я влюбилась в парня, который сорвал главное событие нескольких лет моей жизни, но который смог показать мне, что это было важно не для меня – а лишь для моей семьи. Я влюбилась в парня, которого ненавидит моя сестра. Не знаю, всерьез ли Сэм считает Аарона убийцей, но таким он однозначно не является. Узнав правду, которую парень мне поведал, я чувствую ко всем людям, любящих Майкла, сочувствие. Я не могу быть зла на Саманту, она потеряла друга так же, как и Аарон. Так же, как и Джереми. Последнему сестре удалось снести крышу, он до сих пор по ней страдает. В курсе ли Джереми, что Саманта в городе? Не думаю, что он упустит шанс поговорить с ней. И все же я прекрасно помню, как он сказал мне, что не звонит ей, потому что та этого не желает.

Рон расслабляется, обнимает меня одной рукой за плечи и целует в висок. Я таю в объятиях сломленного парня, но не сдавшегося под чередой жизненных проблем. Несмотря на то, что он потерял друга, у него есть еще Джереми. У него есть целый город, который уважает его и его отца. У него заботливые родители. У него есть я…

- Я часто захожу на твою страницу в твиттере, - бормочу, уткнувшись лицом в его рубашку.

Как же классно пахнет этот мужчина… Ох.

Я чувствую, как он напрягается, пальцы впиваются мне в кожу на предплечье через рубашку.

- На одну звезду ярче, - цитирую шепотом, зная, что он слышит. – Это про Майкла, так ведь?

Рон воздевает глаза к небу, кладет подбородок мне на затылок, обнимает крепче.

- Каждый раз, глядя на звезды, что только-только восходят, я думаю о том, что Майкл где-то там, среди них, - говорит тихо Аарон.

После этого он замолкает на добрых десять минут. А то и больше. Я не пытаюсь начать разговор, думая, что сейчас это совсем не уместно. Главное ведь то, что я узнала правду и теперь я осведомлена обо всем. Я могу смело заявить о том, что Аарон – никакой не убийца. Он не сделал ничего плохого. Просто не сумел спасти друга, потому что тот мечтал играть в футбол. Юный и мечтательный Рон надеялся, что все будет хорошо, и в тот момент, когда все вышло по-другому, ему необходима была поддержка, но ни в коем случае не ненависть со стороны друзей.

- Я не считаю тебя плохим, - отодвинувшись, вскидываю голову.

Рон пристально разглядывает мое лицо, и когда прикасается пальцами к скулам, закрываю глаза, получая наслаждение.

- Извини за то, что вел себя с тобой, как…

Ему не нужно продолжать – мы оба знаем, какое слово должно быть следующим. Он обращался со мной, как с вещью. Возможно, Аарон привык так вести себя с другими девушками, но я такого бы не позволила. Не позволила бы этому продолжаться.

- У меня есть отличное предложение, - говорю, улыбаясь, стараясь подарить ему настроение, которое он заслуживает. Рон вопросительно хмыкает и заправляет прядь волос мне за ухо. – Как насчет того, чтобы забыть обо всем плохом, что было? Давай будем помнить только хорошее.

Морщит носом, закатив глаза. Он вспоминает что-то.

- Да, и нужно забыть ту жуткую сцену нашей первой встречи, когда я потянул тебя за волосы, приняв за Сэм.

Мы смеемся, а проходящий мимо парень в футболке со светящимся принтом, косится на нас. Боже, это было не так давно, но всю боль от поступков Аарона, словно смыло волной. Оказывается, такое возможно – влюбиться в своего обидчика.

Влюбиться без памяти.

- Хорошо, - вдруг Рон выпрямляется, садится на скамейке так, чтобы его плечо соприкасалось со спинкой, и кладет ладони на колени. – Мы забываем все плохое и двигаемся дальше, - вновь смеется. – Или как там в песне поется?

Я улыбаюсь, радуясь тому, что снова могу наблюдать эти великолепные ямочки на его щеках.

- Именно так, - подсказываю.

Он снова играется с моими волосами, с каждой прядью, с каждым локоном, прежде распустив их. Наверное, я могу позволить этому человеку абсолютно все.

- Значит, мы…

- Значит, мы сегодня идем на вечеринку у костра по случаю дня независимости, - перебиваю с энтузиазмом.

Аарон усмехается, придвинув меня к себе за талию.

- Откуда ты знаешь об этой вечеринке?

- Эмили все уши прожужжала…

- Ох, эта Эмили, - игриво начинает он, покусывая мочку моего уха, - следует наказать ее. Как думаешь?

Я улыбаюсь, прикрыв глаза.

- Можешь проделывать подобное только со мной.

Отстраняясь, Аарон вскидывает брови в притворном удивлении:

- Как – только с тобой?!

Я заезжаю ему по щеке ладонью, но он успевает увернуться и пощечина получается не сильной. Мерзавец.

- Шучу, - смеясь, отзывается парень, хватая меня за запястья. – Да ты просто мегера.

Глядя на меня дольше обычного, он, наконец, впивается сладким поцелуем мне в губы, от которого мне хочется целовать его еще и еще.

- Шучу, - повторяет между поцелуями. – Это просто шутка, однако я обязан спросить, - небольшая пауза – я вся в напряжении, но не улыбнуться не выходит. – Это точно, что только с тобой?

Мне не удается в этот раз врезать ему, потому что засранец целует меня более страстно и хватает за руки сильнее.

- Я с тобой поквитаюсь, - обещаю, пытаясь казаться злой и раздраженной, прежде чем Рон хватает меня на руки и закидывает себе на плечо.

Чертов пещерный человек!!

- Посмотрим.

***

Эмили Тирсет заявила нам с полной серьезностью, что хочет появиться на «молодежном съезде» на своем «Харлее» и произвести фурор. Рон не мог отказать ей, поэтому ему пришлось отдать Эми ее мотоцикл. Он бросил ей ключи на стоянке у отеля после того, как она выскочила из черного выхода за ними, твердо убежденная, что этим вечером Аарон собирается прокатиться с ветерком на этом железном монстре.

- Давайте мне ключи, - сказала она, сложив руки на груди и показав мне язык, - и добирайтесь, каким угодно способом.

Рон, конечно, не мог не съязвить.

- Держи, жадина, - ответил, бросая средство по заведению двигателя мотоцикла, - ты уволена.

Тирсет показала Галлахеру средний палец и, прежде чем выехать с парковки, дала подзатыльник. Тот жутко рассердился, но как быстро бы ни бегал, не смог догнать уезжающий на всех парах мотоцикл. Запыхавшийся, Рон вернулся обратно. Не нравится этому человеку проигрывать.

Мы едем в его «Land Rover », и я делаю музыку громче. По радио играет песня певицы Kiesza. После того, как я прибавила звук, Аарон прибавляет громкости еще больше, и так мы продолжаем путь, оставляя, освещенные уличными фонарями, ночные дороги. Я облокачиваюсь спиной о кожаное сиденье, наслаждаясь резкими порывами летнего ветра и свежим запахом водителя. Мне бы хотелось удержать этот момент, но я уверена, что сегодняшний вечер пройдет отлично. И я к нему готова.

Рон открывает мне дверь, подает руку, помогая выйти из внедорожника. Машины стоят на обочине, одна за другой. Их здесь так много, по обе стороны дороги. Кругом лес, горит костер, разожженный студентами. Бенгальские огни на этой вечеринке очень популярны, они есть почти у каждого. Когда мы с Роном вступаем на тропинку, засыпанную разноцветным конфитюром, к нам подбегает молодой высокий парень в темных очках… Да это же Джек! Он улыбается в полный рот зубов, передавая голубые стаканчики, полные алкоголя. Несмотря на громкую музыку я, будто слышу, как Аарон скрежещет зубами. Джек снимает очки и глядит на меня виновато. Выжидающе смотрю на него. Он открывает рот, намереваясь что-то сказать, но в последний момент кто-то из приятелей окликает его.

- Ох, твою мать, - раздосадовано говорит Джек, переводя взгляд со своих друзей на меня. – Мы можем поговорить позже?

Такая неловкая ситуация. Я держу за руку парня, который «нанял» Джека для выполнения плана мести, связанного со мной. Но все еще держу злость на самого Джека.

- Конечно, - киваю, и когда он удаляется, отодвигаюсь от Аарона, прислонившись спиной к ближайшему стволу дерева.

Галлахер приближается, даже, невзирая на мое, внезапно изменившееся, настроение. Он обвивает руками мою талию. Кружевная ткань голубого платья утопает в складках под его мощными ладонями.

- Эй, - приподнимает лицо за подбородок, пальцы трогают нежно, - мы же договорились, помнишь? Никакого прошлого.

Тяжело вздыхаю. Помню, естественно, ведь это я предложила, но легче сказать, чем сделать. Я же смогу с этим справиться, верно?

- О, Агнес! – Голос Шеннон вырывает из личных мыслей.

Я вздрагиваю, а следом за мной – Аарон.

- Ты прекрасно выглядишь, - оценивает она волосы, уложенные волнами и короткое кружевное платье голубого цвета с открытой спиной.

Рон просил не надевать его, но я не собираюсь становиться его наложницей, делая лишь то, что захочет он, и одеваться в то, что пожелает он.

- Спасибо, - мило улыбаюсь, чувствую, как рука Аарона накрывает тот самый вырез на спине.

Несмотря на мое подпорченное настроение, мурашки бегают по коже от прикосновения его кожи к моей. Кажется, Галлахер это чувствует, и пока Шен без умолку рассказывает о невероятно красивом и богатом ухажере Келли, он наклоняется, чтобы прошептать над ухом:

- Хочу оттрахать тебя в своем джипе, - его пальцы плавно переходят мне на талию.

Я делаю глубокий вдох, чтобы Шен не заметила моего смущения, но, кажется, ей совершенно не интересно, как я себя чувствую и хочу ли вообще ее слушать. Просто продолжает болтать о том, что случилось с ней и Кел, пока меня не было в их компании. Чтобы отвлечься от высказанного вслух желания Аарона, ищу взглядом Эмили в толпе, но не нахожу ее, к сожалению. Однако, пока Рон парковал свой внедорожник, я успела заметить «Харлей» Тирсет среди дюжины других мотоциклов, стоящих неподалеку от скутеров и мопедов.

- А, знаешь, что, - вдруг на оптимистичной ноте, связанной с Келли, произносит Шеннон, - думаю, тебе нужно развеяться с нами, девочками.

Вопросительно смотрит на Аарона, но уже схватилась за мою руку, как за спасательный круг. Шен решила не спрашивать моего мнения. Я резко поворачиваю голову к Рону, вижу, как он расстроен, что мне придется уйти. Он продолжает держать меня за талию. Но мы же не можем ходить весь вечер вместе, словно сладкая парочка. Мы приехали сюда расслабиться, и нам нужно сделать это.

Я становлюсь на цыпочки и целую его в губы. Просунув язык мне в рот, Аарон углубляет поцелуй, не желая выпускать меня из объятий. Улыбаюсь и желаю ему прекрасного вечера, сама же мечтаю скорее оказаться в его машине. Под ним… На нем… В абсолютно разных позах. Только рядом с ним.

- Держи телефон при себе, - говорит парень, указывая на мою небольшую тряпичную сумочку черного цвета, перекинутую через плечо.

- Договорились, - отвечаю я, и он еще раз тянется к моим губам, дабы прикоснуться к ним снова, а потом машет мне рукой, растворяясь в толпе людей, но я все еще могу различить его по светло-зеленой футболке, которую заставила сегодня надеть, а он препирался. Сказал, что будет выглядеть смешным, и все же, мне кажется, смайлик спереди делают эту футболку интереснее, живее и такая одежда прекрасно подходит для праздника в честь дня независимости.

Перед огромным костром, к которому Шеннон меня ведет, расталкивая многочисленных зевак, развевается широкий американский флаг на длинном древке, один конец которого, по всей видимости, закопан в земле. Чувак, отвечающий за музыку, врубает на всю новую песню Олли Марса. Девочки танцуют вокруг костра, вскидывая руки вверх. Из стаканчиков выплескивается пиво. Шен не терпит отказов – я обязана танцевать с ней. Другие девчонки из ее компании, кстати, где-то потерялись. Я не против побиться костями с другими отдыхающими. Допиваю содержимое своего стаканчика и прыгаю под Олли, словно обезумевшая. Эта песня реально классная! Не знаю, видит ли меня сейчас Аарон, но мне бы хотелось, чтобы он знал, как я танцую. Слегка опьянев от выпитого, я разрешаю пальцам играться с кружевами на платье, приподнимать его подол и позволяю себе быть раскрепощенной.

Шеннон приносит очередную кружку, которую мы, смеясь, выпиваем до дна, прежде, как и полагается, чокнувшись. Чувствую себя героиней какого-то сериала, мне давно не было так хорошо. Забыть обо всем и просто танцевать. David Guetta заставляет почти всех присутствующих шевелить бедрами на импровизированном танцполе. Аарона я не вижу, почему-то начинаю волноваться, но быстро отгоняю от себя плохие мысли, когда Шен приносит мне еще порцию пива. Этот стаканчик я решаю пригубить медленно, отойдя в сторону.

Народ весь утопает в поздравлениях, все желают друг другу всякой бессмысленности в день независимости Америки. На мой взгляд, лучше вообще ничего не говорить… Черт, а голова-то кружится… Где Эмили? И Шеннон, словно, затерялась в толпе. Я оглядываюсь по сторонам в поисках хоть одного знакомого лица, однако все тщетно. Никого не вижу, никого не узнаю. Великолепное начало вечера! Ой, блин, не стоило так много пить… Голова болит, и я не знаю, как мне удается устоять на ногах, просто держась за ствол дуба.

- С тобой все нормально? – раздается знакомый голос за спиной, но тот голос, который я бы не хотела слышать сейчас.

Да и никогда вообще.

Оборачиваюсь, одной ладонью сохраняя равновесие, опираясь о дуб.

- Привет, - отзываюсь, поднося к губам стаканчик, но быстро передумываю, ощущая рвотный позыв.

Брис высовывает руки из карманов голубых узких джинсов и быстрым шагом направляется ко мне, забирает стакан из руки и выбрасывает его куда-то. Если бы у меня были силы сказать хоть что-то, я бы это сделала. Я просто выпила больше, чем следовало. Я ведь не пью почти, вот и организм так реагирует.

Макензи практически с любовью заправляет пряди волос мне за уши и притягивает к себе за талию, чтобы не упала. Молча благодарю его, не подумав, чем это может обернуться.

- Ты в порядке? – спрашивает обеспокоенно Брис.

Я киваю несколько раз, а он гладит меня по волосам. Где-то в глубине сознания мои мысли кричат мне, что пора бы заняться поисками Эмили, но я не могу сдвинуться с места. Утыкаюсь лбом в плечо Бриса, вдыхая запах его тела. Сын мэра Палм-Бей пахнет лимоном и мятой. У него приятный одеколон, отнюдь ненавязчивый.

- В прошлый раз вышло не очень хорошо, - признается Макензи. – Мы с Аароном подрались.

Издаю смешок.

- Я помню, Брис. И да, вышло не очень, - сдерживаюсь, чтобы не опустошить желудок, прикрыв рот ладонью. Господи, что Шеннон намешала в это чертово пиво?! – Зачем вспоминать-то?

Вскидываю глаза на парня, он пожимает плечами. Его неизменная «шапочка» из светлых волос украшает лицо, а изумрудные глаза кажутся слишком добрыми, чтобы сейчас подозревать его в чем-то.

- Я видел, как ты танцевала, - говорит он, и я снова кладу ладонь на ствол, отодвигаясь.

По выражению лица Бриса можно понять, что он разочарован.

- Очень сексуально, - продолжает он, вгоняя меня в краску.

Продержав минутную паузу, спрашиваю у него на полном серьезе:

- Ты же не собираешься со мной заигрывать, так ведь?

Он выгибает бровь.

- А что, у меня есть шансы?

Алкоголь понемногу начинает отступать, за это стоит благодарить Бриса – наш разговор отрезвляет. Брис проводит по почти белоснежным волосам, а когда я ничего не отвечаю, скрещивает руки на груди. Он отчаянно вздыхает.

- У нас ничего не будет, ты же это понимаешь?

Парень стискивает зубы, играя желваками, и глядит на людей позади меня, которые, по звукам, веселятся от всей души.

- Я не думал, что ты произведешь на меня такое впечатление, - облизнув губы, Макензи опускает взгляд на меня.

Каштановые ресницы длинные. Они дрожат, но тот берет себя в руки, закрывает плотно глаза секунды на две, а потом открывает их вновь.

- Как перестать о тебе думать?

Такой простой вопрос, совсем невинный. Я не знаю, что и ответить человеку, который с такой искренностью обращается ко мне.

- Агнес, я в полном дерьме, потому что влюбился в девчонку, которую никогда не получу. Я знаю Аарона, даже когда вы перестанете быть вместе, он не отдаст тебя мне. Он такой, и его не изменишь.

Меня смущает много вещей из сказанного Брисом, но больше всего возмущает это «когда». С чего он так уверен, что мы расстанемся. И эти признания в любви… К чему они? Даже Рон мне в этом не признавался, а с ним я провела так много времени. Если Брис намекает на любовь с первой встречи, то я не верю в это.

- Знаешь, мне лучше уйти, - отвечаю я с твердым намерением отыскать Эмили, а потом и Рона.

Но Брис мне и в сторону отойти не дает. Хватает меня за локоть, разворачивает к себе, а после против моей воли целует. Быстро и с языком. Я хочу вырваться, но он держит мои руки очень крепко, они расположены по швам, а запястья перехватил ладонями. Язык проникает внутрь. Не могу прекратить это. Кажется, проклятый поцелуй длится вечность. Когда Брис целует настойчивее, поднимаю коленку, чтобы врезать тому между ног, но он быстрее меня: просовывает ладонь под коленкой и прижимает мою ногу к себе внутренней стороной бедра. Это дает мне лишь одно преимущество: правая рука освобождена и я кладу ее на грудь Макензи, отталкивая наглеца. Придурок даже не шевелится.

- Агнес?

Брис вдруг, словно ошпаренный, отскакивает от меня, оставляя стоять, точно дуру. Я повернулась к Шеннон, которая меня позвала. Нужно собраться. Главное, чтобы она не вздумала рассказать все… Рядом с Шеннон стоит Аарон в этой светло-зеленой футболке, что так мне нравится… Он сначала удивленно смотрит на меня, а потом его взгляд мрачнеет. Я боюсь такого Аарона, но еще больше боюсь Аарона, который может разочароваться во мне.

Клянусь, во взгляде Шеннон читается победа. Я поворачиваю голову к Брису, и он всего лишь вытирает губы пальцами, опустив подбородок. Что за черт? Шен стоит за спиной Рона. Она ухмыляется, поведя плечами, будто говоря: «Извини, ты всего лишь пешка в игре…». Рыжая удаляется так же неожиданно, как и появилась. Аарон налетает на Бриса, принимаясь выбивать из того всю дурь. Кричать на помощь не приходится. Местные ребята быстро разводят этих двоих, но у обоих на скулах расцветает по синяку, а у Галлахера еще кровоточит губа. Он пытается вырваться, рычит, пока парень, что повыше держит его за руки сзади. Брис тоже хочет еще раз заехать Рону по лицу, но действует не так горячо. Он бросает на меня взгляд лишь раз, и, кажется, это было нечаянно. Аарон же не прекращает смотреть на меня. Эта ненависть, которую мы оставили позади, вернулась. И эта злость, которую, мы думали, смогли победить, воскресла.

Одними губами я говорю:

- Пожалуйста… Рон…

Тот, отбросив руки пришедшего на помощь, сбегает вниз по тропинке и теряется среди деревьев с пышными листьями. Я поворачиваюсь к Макензи, подхожу ближе, влепляю пощечину, которую, надеюсь, он ни за что не забудет.

- Зачем ты это сделал? Зачем ты сделал это?!

Предательские слезы уже готовы выкатиться из глаз.

- Прости, - все, что он может сказать в свое оправдание, потерев щеку.

- Не подходи ко мне больше, ясно? Ты понял меня?! – кричу я, а куча народу с интересом наблюдает за нами. – Это даже была не любовь, правда? Ты ведь не был честен со мной? Я знала. Я чувствовала. Так почему ты поцеловал меня? – истерично размахиваю руками.

Его светлые глаза сканируют мое заплаканное лицо, прежде чем он говорит:

- Это все Шеннон… И твоя сестра.

Ч-что?

Брис выбивает двумя словами воздух из моих легких.

- Какого хрена? Что ты имеешь в виду? – горланю, заглушая звуки музыки.

- У них был план, Саманта хотела, чтобы я поцеловал тебя тогда, когда Аарон смог бы это увидеть, - Брис пожимает плечами. – План сработал: ты выпила, за что спасибо Шен, я сказал тебе приятные слова, ты, возможно, не совсем, но клюнула, а потом и не заметила, как я перекрыл тебе кислород своим ртом.

Меня тошнит. По-настоящему тошнит от его признаний. Какой это ужас! Какой это ужас. Как это мерзко.

- Но… почему? – спрашиваю рассеянно, загребая пальцами волосы.

Хотя сама догадываюсь, зачем Саманте это нужно. А Шеннон – собачонка, которая ей в этом помогла. Ну, и еще один верзила-пес.

- Ты мне противен, - выплевываю, разворачиваясь.

Брис протягивает руку, чтобы задержать меня, но я отхожу назад, прежде оттолкнув Макензи.

- Убери от меня свои чертовы лапы! Не подходи ко мне больше! Никогда не подходи!

Я бегу вниз, ладонями отводя от лица листья.

- Агнес, не думай только, что ты мне не нравишься! – доносятся его слова до меня. Идиот. – Ты мне нравишься! Очень!

Заткнись, заткнись, заткнись!

Нужно скорее найти Аарона и все ему объяснить. Скорее, пока он не уехал. Я бегу к обочине. Крупные капли начинающегося дождя падают на землю. Вскоре он вовсю начинает лить, заливая все вокруг. Слышу, как молодежь, продолжающая гулять, радуется этому. Я продолжаю бежать, пока не останавливаюсь возле внедорожника Аарона, в который он собирается сесть, но я захлопываю дверь прямо перед ним.

Я не надеялась, что мои слезы разжалобят парня, но сейчас они перемешались с каплями дождевой воды, и только потекшая тушь служит Рону подсказкой того, что я рыдала, следуя за ним по лесу.

- Пожалуйста, не уезжай, - в отчаянии быстро лепечу.- Давай сначала поговорим.

Рон такой безразличный. Он полностью промок и ему совсем не хочется оставаться под дождем еще хоть чуть-чуть.

- Нам с тобой не о чем разговаривать.

- Рон, умоляю тебя…

- Иди трахайся с Брисом, Агнес! – отрезает громко вдруг он, заставляя меня подскочить на месте от страха, и указывает рукой в сторону места, где танцы в самом разгаре.

- Мне не нужен Брис! – кричу я в ответ, ощущая, как новая порция слез стекает по щекам. – Мне нужен ты.

Аарон смеется, запрокинув голову, после – вновь открывает дверь машины, которую я без стеснения опять захлопываю. Вздохнув глубоко, он воздерживается от грубости.

- Агнес, лучше отойди, я не хочу причинять тебе боль, но я могу это сделать.

Я стою на месте, даже не думая пропустить парня сесть за руль. Он хватает грубо меня за предплечье и оттаскивает назад, а сам пробирается в салон автомобиля. Мне плевать на синяк, который очевидно проступит на коже. Мне нужно объясниться перед мужчиной, в которого влюблена. Он не знает всей правды.

- Аарон, прошу, - я подбегаю к двери машины, которая еще не успела закрыться и повисаю на ней, - просто выслушай меня, а потом если захочешь уехать, я держать не стану.

Он нервничает, стискивает руками руль так, что костяшки пальцев белеют.

- Ты можешь убраться к черту?! – орет Галлахер, выскакивая из машины.

Я отхожу на пару шагов, во все глаза глядя на высокого парня. Его глаза сверкают. Я вижу в них вражду, отвращение.

- Сначала давай поговорим, - перекрикиваю шумный дождь, поднимающийся ураган.

Это небезопасно – находиться здесь, и толпа народу уже бежит из лесу к своим машинам, а кто-то – самые ответственные – остался убирать за всеми хлам.

Я пользуюсь возможностью, пока Аарон молчит.

- Брис рассказал, что это все подстроили Шеннон и Саманта, - говорю, а Рон, повернув голову в сторону, качает ею и усмехается. – Он сказал, что Сэм все спланировала, а Шен и Брис сыграли свои роли. Вот и все. Он целовал меня, а я вырывалась. Ты же видел!

- Нет, не видел! – рычит Галлахер, обращая глаза ко мне. – Я видел то, как он закинул твою ногу себе на бедро и продолжать проталкивать язык тебе в рот!

Он тяжело дышит. Дождь становится менее настойчивым, давая возможность говорить тише. Люди выбегают из-под всевозможных кустов, не желая идти по тропинке, которая забита сполна другими веселившимися. Они садятся в свои тачки и уезжают.

- Зачем Брису это? – не веря ни единому моему слову, иронизирует Аарон. – Зачем это Шеннон? Зачем им помогать твоей сестре? Я не вижу в этом смысла. Перестань меня обманывать.

Когда Рон берется за ручку двери, снова его останавливаю.

- Я не обманываю тебя! Не знаю, что Сэм наобещала им, но Брис мне сам во всем признался. Я не знаю, зачем они сделали это, но я не целовалась с ним, потому что выпила лишнего. Это он стал целовать меня, когда я уже собиралась уходить.

Все, что я говорю, Рон пропускает мимо ушей. А, может, и слушает, но непроницаемое выражение лица мне ни о чем не говорит. Мы вроде как поговорили – то, чего я хотела, но ничего не изменилось. Он поворачивается на сто восемьдесят градусов, ступает на карпет, и тогда я решаюсь, ведь у меня больше не остается выбора.

- Аарон? - окликаю я, и парень замирает. – Я люблю тебя.

Глава 26

Агнес

Отдаваясь во власти ливня, Аарон остается стоять так же, как и две минуты назад, когда я решила сказать о своих чувствах. Он не делает попыток повернуться. Я слышу его дыхание, несмотря на дождь. Я вижу, как приподнимаются его плечи и опускаются вновь. Его сердце бешено колотится? Потому что дышит парень так, словно пробежал стометровку.

- Скажи что-нибудь, - прошу я, отчаявшись. – Пожалуйста, не молчи.

Люди продолжают уезжать, и обочина освободилась от машин больше, чем наполовину. Яркие молнии, украшающие туманное небо, пугают. Но больше пугает молчание Аарона. Он не оборачивается более пяти минут, а потом все же делает это. И я ловлю каждый его жест.

Почти вся молодежь разъехалась. Я даже видела, как Эмили седлает «Харлей». Правда, она не заметила меня. Несколько любопытных взглядов я замечала, но обращать на них свое внимание сейчас не хочу.

Парень отводит голову в сторону, и я вижу, как бесконечно стекают капли воды с его лица на землю. Он, опустив глаза вниз, пытается привести дыхание в норму. Еще один раз его грудная клетка, словно готовая разорваться, принимает в себя воздух, а потом Рон вскидывает взгляд на меня. Этот взгляд поражает до глубины души. Все, что я могу сделать - это плакать сильнее, в страхе зарыдать. Не могу произнести ни слова, потому что я уже достаточно сказала, и теперь самое время замолчать. Замолчать в ожидании хоть единого звука от него.

Предпоследний водитель заводит двигатель своей машины и не спеша выруливает на дорогу, а потом набирает скорость и мчит на всех парах отсюда. Я оглядываюсь. Машина Бриса припаркована неподалеку. Стекла тонированы, и мне не удается узнать, сидит ли тот в салоне. Хотя вряд ли он прогуливается под проливным дождем. Небо рассекают грозовые молнии - каждый, наверное, предпочел бы улице какое-нибудь укрытие.

Аарон по-прежнему сохраняет молчание. Напряженность между нами выстраивается высокой стеной; я не уверена, что смогу ее сломать, но попробовать обязана.

- Я не лгала. Я, правда, лю…

- Стоп, стоп, стоп! - выкрикивает Галлахер. Когда я открываю рот, чтобы договорить, он морщит носом и кричит снова: - Стоп! Агнес, замолчи!

Как будто ему больно слышать эти слова.

- Мне не нужно это. Не говори. Не говори то, чего не знаешь и чего не чувствуешь. – Пусть мне это кажется – голубые глаза наполняются слезами, готовыми вот-вот пролиться. – Может быть, я ждал этих слов, ты не думаешь? Может быть, я ждал их, но произнесенных не здесь, - он обводит руками место, где мы находимся, - и не так. Мне нужна искренность, я не верю тебе. Не после того, что видел.

Я прикрываю рот ладонью, ощущая, как плач вскоре превратится в рев. Я не хочу этого. Но его признания задели меня за живое. Он всерьез ждал моей любви? И неужели все теперь испорчено? Это не может быть так. Все не может вот так закончиться.

- Пожалуйста, Аарон, - опустив руку, начинаю, - послушай меня. Я говорю правду, чистую правду. Я люблю тебя, слышишь?

Подойдя к нему ближе, я обхватываю двумя ладонями его лицо.

- Люблю тебя, - говорю тише, но каждый, произнесенный мною звук, смывает дождь. – Я влюбилась в то, как ты на меня смотришь; в то, как ты говоришь, что будешь бороться за нас, влюбилась в твою… ненависть. Да! Потому что никто никогда не заставлял меня чувствовать то, что заставляешь ты. Я влюбилась в то ощущение легкости, которое я испытываю только с тобой, Рон. И мне больше никто не нужен. Ты слышишь меня? Я думаю, что я красива, когда ловлю на себе твой взгляд. И думаю, что я все смогу, когда ты со мной разговариваешь. Я влюблена в это.

Высказав все, не перестаю вглядываться в глаза, полные надежды и грусти. Я хочу верить, что смогла его переубедить, но, к сожалению, Аарон спустя минуту убирает мои руки и, опустив их, отводит глаза. Он приоткрывает рот, глядя куда-то вдаль. Капли воды стекают по его губам вниз, на и без того промокшую рубашку. Рон весь вымок, как и я. И парень, будто вспомнив об этой немаловажной детали, обходит меня, чтобы открыть водительскую дверь своего джипа.

- Залезай, - приказывает строго, без лишнего энтузиазма.

Сказать мне уже нечего. Я не повинуюсь ему, но и спорить мне не хочется. Просто делаю то, что является наиболее логическим в сложившейся ситуации. «BMV » Бриса там же, где я видела его в последний раз. Когда Рон выезжает на дорогу, я в последний раз бросаю на белую машину взгляд. А потом замечаю голубые глаза Рона в зеркале заднего вида. Он следит за дорогой, ведет быстро, но я не решаюсь сделать ему замечание.

Чтобы чем-то заполнить неловкое молчание, я включаю радио. Нажав на кнопку, я поглядываю на Аарона - не думаю, что он против, просто я почему-то ожидаю злобного упрека, однако он на меня даже не смотрит. И как будто вовсе не слышит музыки. Салон утопает в ней. Стараясь не думать о том, что нас ждет, я проваливаюсь в мягкое сиденье, откидываю голову и отдаюсь голосу Олли Марса. Какая ирония… Звучит та же песня, под которую я танцевала около костра.

Аарону или все равно, или он просто делает вид, что это так. Я, конечно, надеюсь на второе. Невыносимо ехать с ним в машине и представлять, что это самая оптимальная близость, которая впредь у нас может быть. Я жалею себя. Мысленно я жалею себя, и когда-то мне было безумно страшно, что до этого дойдет. Все цели, мечты, задачи, которые ставили передо мной, и которые, я считала, были моими – все это лишь для того, чтобы не чувствовать этого – страха. Жуткого, с ума сводящего страха, подкрадывающегося в мозг и не оставляющего возможности бежать. Все было ради того, чтобы не бояться. Не влюбляться. Не чувствовать. Потому что это так больно – когда ты думаешь, что все кончено.

Все кончено?

- Все кончено? – решаюсь произнести вслух, когда мы подъезжаем к дому Энн.

Аарон останавливает машину на подъездной дорожке. Он выключает фары, но мотор продолжает работать. Свет в салоне продолжает гореть. К сожалению. К огромному сожалению. Я же могу видеть его глаза – усмехающиеся, довольные, с остатками нашего прошлого.

Он медленно тянется к стереосистеме и выключает музыку. Тишина охватывает полностью. Не считая жужжания мотора, нельзя услышать ни звука. И поэтому, когда Рон поправляет ворот своей футболки, звук его движений не остается не замеченным.

И, наконец, парень говорит:

- Что?

Это было, как: «Что? Почему ты такая дура?». Но не как: «Ты такая дура, я тебя никуда не отпущу». Это было иначе: «Ты такая дура, у нас ничего не может быть».

Конечно, я оказываюсь права.

- Агнес, ничего и не начиналось.

Сначала мне думается, что Рон притворяется, потому что ему больно, но с каждым следующим мгновением понимаю, что ошиблась. Он насмешливо глядит на меня и закатывает глаза.

- Брось, ты же не думала, что я собираюсь на тебе жениться?

Смех, которым я смеюсь, больше похож на отчаянный скулеж. Я хриплю, улыбаюсь фальшиво, заставляю себя откашляться и успокоиться. А улыбка у меня на лице только потому, что он тоже растянул свои губы в ней.

- Нет, конечно, нет… Но ты сейчас издеваешься надо мной? Как же то, что ты сказал вчера ночью в номере? Ты сказал, что хочешь бороться за нас.

Аарон смеется более отчетливо, запрокидывая голову.

- Конечно, сказал, - хвастаясь глубокими ямочками, заявляет парень. – Я же был пьян! Могу поспорить, что еще обещал набить тату с твоим именем, а?

Ему кажется это забавным. Он так весело хохочет, что я начинаю жалеть о каждом минуте, проведенной с ним.

- Нет, не обещал.

Лишь слабое подобие усмешки украшает мои губы, но Аарон, наверное, этого не принимает во внимание, поскольку его рот ни на секунду не закрывается. Он не обнаруживает того, как сильно мне хочется выйти из этой машины, а я сижу, опустив голову, не в силах открыть дверь. Мне хочется раствориться, исчезнуть, перестать существовать. А он все продолжает говорить. Я боюсь, что могу расчувствоваться в любой миг.

Не плачь. Не плачь. Не плачь.

Не плачь. Не плачь. Не плачь.

Нельзя.

«Я тебя ненавижу!», - хочется закричать мне. – «Почему я влюбилась именно в тебя?».

- Прости, но, знаешь, это твое признание в любви несколько бессмысленное…

Бессмысленное. Проговариваю про себя это слово несколько раз. И оно действительно обретает смысл. Пока редкие слезы капают на сиденье, а голос Аарона становится только громче и счастливей, я нахожу смысл в слове «бессмысленный» и нахожу смысл в том, чтобы уехать из Палм-Бей. Я хочу в Джексонвилл , чтобы все было, как раньше.

- Да, я, конечно, приревновал тебя к Брису, но, Агнес, я его ненавижу, ты же знаешь… Будь это кто-то другой… - до меня доносятся обрывки фраз. – То, что я сказал тебе там, в лесу. Знаю, прошло меньше получаса… Да я просто был на эмоциях! Я не хочу никакой любви… Не сейчас… Может, когда стану старше… Я засранец, знаю. Надеюсь, ты не обижаешься…

Неужели, он не понимает, что я плачу?! Или просто не хочет понимать?

- И прости, что сегодня днем я излил тебе душу, - на выдохе произносит Аарон. – Я не хотел, чтобы это длилось так долго. Иногда я говорю слишком много.

Я заметила.

Он ловит меня за запястье, когда я все-таки выхожу из машины (фантастика!).

- Но это не значит, что мы снова враги. Мы классно провели время, - как ни в чем не бывало констатирует Галлахер. – И я не собираюсь опять выгонять тебя, Агнес… Я рад, что был твоим первым…

Я вырываю руку и, вздохнув, решаю не напрягаться о том, что он равнодушно относится к моим слезам. Разыграл спектакль после сцены ревности. Я не знаю, что с ним твориться, но я его не узнаю. А, может, он и правда считает так, как сказал. И нечего больше придумывать.

- Завтра я покину Палм-Бей, - произношу, становясь ногами на асфальт.

Черная-черная ночь растворилась в свете уличных фонарей. Через несколько часов наступит рассвет, и в нем растворюсь я.

***

Последнее, что я хотела увидеть с утра – это то, как Саманта расхаживает по дому в моей фланелевой рубашке. Она повязала ее за подол на талии, открывая плоский живот. А короткие джинсовые шорты… ну, они просто слишком короткие. Тети нет дома, и поэтому сестра решила, что песни ее любимой группы обязаны прослушиваться на полной громкости.

- Может, сделаешь потише? – машу руками перед ней, стоя на последней ступени длинной белой лестницы. – И сними мою рубашку.

- Когда ты успела стать жадиной? – фыркает Сэм, отпивая из трубочки колу. Указывает на журнальный столик, заваленный вредной едой и напитками из McDonald’s. – Кстати, ты можешь угощаться. Шеннон привезла.

Кривлю лицо, попутно вспоминая, что забыла положить в чемодан. Все-таки подумала, что лучше уехать ночью, никому ничего не объясняя.

- Я не собираюсь есть то, что привезла эта сучка. – Складываю руки на груди. – Сними мою рубашку.

Саманта вторит за мной.

- Шен – не сучка, это твой Аарон – подонок. И я не собираюсь снимать рубашку, - вздыхает наигранно.

Ладно, насчет Аарона спорить не буду, но и не стану вслух комментировать это.

Я рычу:

- Ты невыносима!

Я успеваю увидеть ту самую удовлетворенную усмешку на губах сестренки, которой она так славится.

- Знаю, Агнес. Кстати, - она останавливает меня, когда я собираюсь пройти в сторону кухни, и склоняет голову набок, - я была бы к тебе более дружелюбна, если бы ты не связалась с Галлахером.

Потом она разводит руки в стороны, при этом пожав плечами, и отходит в сторону. Господи, я уже сама считаю себя нереальной дурой из-за того, что связалась с ним! И отсутствие сообщений и звонков от Аарона свидетельствует о том, что вчера он был вполне серьезен. К черту его! К черту этот город!

На кухне нахожу сырную запеканку, которую, очевиднее всего, приготовила тетя Эннис. Завариваю себе чай, пропуская мимо ушей то, как музыка становится громче через каждые две минуты. Бросаю дольку лимона в кружку и сажусь за стол. Запеканка, как всегда, очень вкусная. И если бы не вой Саманты из гостиной, я бы чувствовала себя намного лучше. Мы не ненавидим друг друга, но эта война меня изматывает. Я уже и не знаю, кто мой враг. Однако я очень не хочу видеть в этой роли свою сестру. Знаю, она тоже меня любит. Возможно, даже сильнее, чем я ее. Знаю, она хочет для меня только лучшего. Но и Саманте, и нашим родителям придется смириться, что, несмотря на неудачные отношения с Галлахером, я больше не та Агнес. Я отныне буду жить своей жизнью.

В дверь звонят несколько раз, но, Сэм, конечно, игнорирует это. Сижу на кухне еще несколько секунд, ожидая, что сестра откроет дверь, а когда этого не происходит, теряю всякое терпение, выхожу в гостиную и вырубаю музыкальный центр. Результат не заставляет себя ждать: Саманта вскакивает с дивана.

- Эй, ты что сделала, Агнес?!

- Замолчи, - холодно отвечаю ей, что на меня совсем не похоже. – Почему ты не открываешь дверь? Ты оглохла?

Опять закатывает глаза. Эта девчонка мне надоела. Но я разберусь с ней позже, после того, как узнаю, кто ломится к нам в дом. Маленькая надежда внутри меня кричит, что, может быть, это Аарон пришел просить прощения. Я хочу этого так же сильно, как и не хочу. Это абсолютно странное чувство.

Но прежде чем распахнуть двери, нужно признаться, я инстинктивно ощущала, кто наш сегодняшний гость. Я бы не назвала его неожиданным, учитывая, что Саманта живет здесь. Я бы назвала его влюбленным идиотом. И весьма удачливым, раз он может лицезреть мою сестру полуголой. Последняя, кстати, стоит за моей спиной, и я слышу ее учащенное дыхание. Потому что на пороге стоит Джереми. И его влюбленность, вероятно, увеличилась на двести процентов. Если это, конечно, возможно.

Глава 27

Агнес

Саманта демонстративно быстро поднимается по лестнице и хлопает дверью моей бывшей спальни. Она оставляет меня разбираться с Джереми одной, хотя я прекрасно знаю, что он пришел не ко мне. Эти двое в прошлом переспали после смерти их общего друга, а у Джера зародилась в душе любовь к ней. Зато Сэм ведет себя, как настоящая стерва, не желая даже слушать этого мужчину.

- Проходи, - вздохнув, предлагаю я.

Джереми, замявшись и высунув руки из карманов, все же переступает порог. Он осматривается, задерживая взгляд на панорамном окне и стеклянной двери, ведущей к бассейну на заднем дворе.

- Что-нибудь выпьешь? - провожу ладонями по джинсам. – Чай, кофе? Могу угостить тетиной запеканкой.

Парень кладет руку на грудь и вежливо улыбается.

- Нет, спасибо, можно просто стакан воды?

- Конечно.

Я направляюсь на кухню и наливаю Джереми воду с лимоном, которая у нас хранится в холодильнике. Энн всегда следит, чтобы каждый день была свежая с тонкими дольками цитруса.

- Зачем ты пришел? – Я слышу громкие шаги на лестнице и визгливый голос сестры.

Знала, что долго она не вытерпит сидеть в комнате. Возвратившись в гостиную, стою с этим стаканом, как дура. И ни Джер, ни Сэм не обращают на меня внимания. Сестра переоделась в консервативное серое платье. Господи Боже, у нее и такое в наличие имеется? Я не могу не отметить, что ее новая прическа ей очень идет, особенно, когда сестра собирает волосы в хвост. Как, собственно, сейчас.

- Ты можешь просто меня выслушать? – Джереми нервно проводит рукой по темным непослушным прядям на голове, торчащим в разные стороны.

Его глаза из светлых превратились в очень светлые. Раньше за ним я такого не замечала. По всей видимости, парень зол.

- Я не хочу тебя слушать, - отчеканивает раздраженно Саманта. – Достаточно того, что ты приезжал ко мне в Джексонвилл и опозорил перед друзьями!

Джереми вздыхает и замирает на месте, как будто сестра только что влепила ему пощечину. А я… просто не могу сдвинуться с места из своего любопытства.

- Я тебя не позорил, - понизив голос, говорит он. – Я лишь признался тебе в любви…

- Да! – кричит Сэм. – Перед моими друзьями, в баре, где отдыхают самые крутые байкеры. А ты заявился туда в чертовом костюме с галстуком, да еще и букет притащил!

Моя сестра точно ненормальная. Что вообще с ней не так? И кто ей нужен, если не такой парень, как Джереми?

- А потом ты писал и звонил еще месяц, но так и не понял, что эти сопливые признания в любви на меня не действуют. Я не та девушка, что мечтает о большом доме с десятью детьми и примерным мужем. Просто перестань доставать меня.

Джереми вскидывает руку в ее направлении.

- А знаешь что? Ты права. Пора перестать надеяться на твою взаимность.

Саманта буравит удивленным взглядом парня, стоящего напротив. Конечно, она ведь не ожидала, что он ответит ей так.

- Терпеть твои выходки и равнодушие уже надоело, - бросает Джереми, выходя из дома.

Сэм спешит выйти за ним.

- Вот и не надо было! – кричит, размахивая руками, на радость всем соседям. – Понятно? Давай вали…

Джер не доходит до своей машины. Он разворачивается и стремительным шагом преодолевает расстояние между ним и Самантой.

- Никто тебя любить, как я, не будет. – К счастью, мне все слышно с крыльца. – Ты сумасшедшая истеричка, готовая свести с ума любого.

Мне видно только то, как Сэм упирает руки в бока.

- Ох, поверь, меня уже любят. И сильнее, чем ты.

Сарказма в ее голосе было достаточно, чтобы Джереми ногой сбил клумбу у нашего двора. Вот тетя Энн обрадуется!

- Счастливо оставаться, - салютует парень, садясь в машину.

Он уезжает, а Саманта смотрит ему вслед. А когда она поворачивается, на ее лице отображается грусть. Кажется, она вот-вот заплачет. К этому я не была готова. К чему угодно, но не к этому.

Сестра вбегает в дом. Я собираюсь за ней, но в тот же момент замечаю рыжую девчонку, что покачивается на самодельной качели, свисающей с дерева. Шеннон.

***

Аарон

Я сижу на жестком стуле в небольшой кладовке и «уничтожаю» очередную банку «пепси-колы», швырнув ее об стену. Эмили, которая эти железные вещички складывает на полки, закатывает глаза. Дверь рядом с ней ведет в кафе отеля; ее не очень опытная сменщица подменяет Эм, пока та занимается тем, что принимает товар и забивает им невзрачные стеллажи.

Еще одна «пепси» приземляется на каменный пол, и девушка, обернувшись ко мне, закатывает глаза. Сегодня на ее шее я заметил плетеное ожерелье черного цвета. Кажется, она не носила его раньше.

- Вообще-то, твой отец скупает все эти напитки, Аарон. Надеюсь, ты понимаешь, что все это стоит денег.

У меня отличные родители, научившие меня ценить все заработанное, но сейчас я хочу казаться хладнокровным и равнодушным засранцем.

- Какая разница, - откидываю голову назад, вспоминая ее глаза.

Ее глаза цвета молочного шоколада. То, как они светятся, когда она улыбается.

- Ну да, действительно, - хмыкает Эмили, рассеивая воспоминания об Агнес, - ты ведь сегодня крутой, явился в этой кожаной куртке, приехал на мотоцикле погибшего друга…

Эмили понижает голос, говоря о «черном монстре» с инициалами Майкла вместо привычных номеров: «M.V.». Я езжу на нем редко, в основное время мотоцикл стоит в гараже, ждет, когда его заведут, чтобы проехаться на нем по набережной вдоль океана и ощутить вкус свободы. Когда сажусь на него, провожу ладонями по обивке сидения, рулю, сжимаю в ладони ключ, чувствую сближение с Майклом больше обычного. Но это ощущение вызывает столько эмоций и слез, что я весьма не часто седлаю его «IronHorse ».

Не нужно было, кстати, рассказывать историю этого «железного коня» Эмили.

- Постараюсь закрыть глаза на твою крутость в виде синих волос, пирсинга и татуировок, - отвечаю ей саркастично, выгибая бровь.

Эми морщит носом, после – кривится.

- Лучше закрой глаза на свою тупость, иначе долго тебе не прожить.

Следующая банка в наказание превращается в «яичницу» прямо у ног девушки. Она вскидывает на меня голову, наклоняется, хватает банку и бросает ее в меня. Я весь в газировке, встаю, лихорадочно стряхивая с себя капли сладкой воды.

- Да ты просто идиотка! – кричу, пытаясь держать себя в руках.

Нужно думать о ней, просто думать о ней.

- А ты придурок! Ты сказал мне, что Агнес решила уехать из Палм-Бей, а сам сидишь здесь и строишь из себя мученика. Тебе нужно ехать к ней, догонять ее, просить не уезжать!

Я зол подобно солдату на войне.

- Какой в этом смысл, Эмили? Она покидает город. Все кончено.

- Только по твоей вине, Галлахер. Только потому, что ты сеешь боль и обиду. Везде, где бы ты ни был. Я не знаю тебя до смерти Майкла. Мне не выпала удача говорить с тобой в то время, когда твой друг еще был жив, узнавать тебя тем Аароном, который хороший и добрый, который отличает злое от доброго, - Тирсет делает паузу, чтобы сглотнуть и набрать воздуха в груди, а потом тратит весь добытый кислород на последнюю фразу: - Но я уверена – ты был именно таким.

И это цепляет меня, создает в моей душе новую дыру, делает мне больно и одновременно заставляет воспарить. Несколько ощущений в одном – незабываемом и сомнительном, как будто не со мной происходит. И это бьет меня в самое сердце, заставляет дышать часто и моргать, чтобы слезы на глазах не выступили. Три друга, три брата. Тяжело оставаться прежним, когда один из братьев отправился служить Небу яркой Звездой. Его нет, но он светит, я знаю, оттуда, где однажды буду я. Где мы все будем. Майкл, если ты читаешь мои мысли, знай, что я очень раскаиваюсь, но стараюсь не жалеть о том, что было, ведь ты этого хотел. Ведь это делало тебя счастливым – играть на поле, отдаваться процессу полностью, концентрируясь на мяче, на ударе по нему, концентрируясь на каждом голе. Это делало тебя тобой. Я таким тебя любил. Я таким тебя люблю.

Мы любим.

- Прекрати это, - вместо того, чтобы выразить свою скорбь, я защищаюсь интонацией, в которой проскальзывает ирония.

Железная банка, на этот раз «Фанты», попадает в стену и отскакивает тут же от нее. Пора вызывать уборщицу, потому что на пол пролито мною достаточно много жидкости.

- Прекратить что? – вздохнув, спрашивает Тирсет.

- Поучать меня.

- Если бы еще можно было тебя чему-то научить, - хихикнув, отзывается девушка.

Она продолжает заниматься делом, а я решаю перестать портить напитки, предназначенные гостям отеля. Мать все пытается поговорить со мной насчет предстоящей вечеринки в честь дня рождения папы. Я знаю, какую информацию она хочет выудить: с кем приду я? Есть ли у меня уже пара? И «как насчет Сьюзен, дочери Кары? Она такая милая девушка».

- Кара? - сказал тогда за завтраком я, смеясь и доедая омлет. – Ну, я не назвал бы ее милой, и даже не назвал бы девушкой, но задница у нее отличная.

Мама смеялась вместе со мной, но все равно с радостью отвесила мне подзатыльник. Я чуть было не поперхнулся кофе.

Эмили вдруг громко бросает в коробку какой-то предмет и оборачивается ко мне.

- Вставай, Аарон.

Чего?

- Вставай и поезжай к Агнес.

Делаю вид, что рассматриваю потолок. Он такой грязный.

- Послушай, если ты больше не будешь лезть в мои дела, я буду тебе очень благодарен, хорошо?

- Тогда зачем ты явился сюда и стал жаловаться, как облажался перед девушкой, в которую влюблен?!

- Я не влюблен!

Эмили хмыкает:

- Ну, конечно! Нужно было записать твои слова на диктофон. Я слушала все, что ты говоришь, и я все запомнила, - она стучит пальцем себе по виску. – Ты меня не проведешь.

Вскакиваю со стула и ударяю ногой коробку, валяющуюся передо мной.

- Лучше приберись, - бросаю ей, проходя вперед. – Посмотри, какой бардак кругом.

Я дохожу к двери, и только потом слышу, как тихо отвечает мне Тирсет:

- Так же, как и в твоей жизни.

Я собираюсь сказать ей, что это не ее дело и вмешиваться ее никто не просит, но тут внезапно дверь кладовки отворяется, а на пороге оказывается конопатый парнишка с волосами цвета лесного ореха. Он делает вид, что не замечает меня, обращается сразу к Эмили:

- Эй, синяя, подай-ка банку сухого молока, - улыбаясь во все тридцать два зуба, буквально приказывает юнец.

Я помню его: помощник на кухне. Невысокого роста, с темными глубоко посаженными глазами и маленькой бородкой, что только начинает расти у него на подбородке. Может, именно она придала ему храбрости.

Эмили, на мое изумление, просто цокает языком и тянется за тем, что попросил парень. Но отдать ему не успевает, потому что я хватаю ее запястье, чем заставляю парнишку вздрогнуть. Храбрец, вашу мать… Зато Эмили совершенно в порядке. Улыбается, чертовка.

- Как ты ее назвал? – произношу медленно, привлекая внимания юнца.

Конечно, он с самого начала знал, что я здесь и взглянул на меня тогда, когда я перехватил руку Тирсет, однако только сейчас его широко раскрытые глаза полностью сосредоточены на мне и на том, как я кладу банку сухого молока на маленький деревянный столик позади себя.

- Как ты ее назвал? – повторяю вкрадчиво. – Извинись.

Парень смотрит под ноги, запинается, заикается, потеет. Я думаю, что он готов потерять сознание, но еще держится на ногах. Забавно. Так неуважительно не относился ко мне ни один из моих сотрудников. Никто не смел не здороваться со мной. Никто не смел дразнить моих друзей. Если у Эмили синий цвет волос, это не значит, что он может позволить себе, - человеку младше ее по возрасту (что очевидно), - смеяться над этим фактом. Я могу позволить себе это. Но не он.

- Сейчас же! – оказываюсь рядом с ним раньше, чем парень успевает моргнуть. – Не услышал? Еще раз сказать?

Он хватается за ручку двери и выкрикивает, прежде чем убежать отсюда:

- Извини, Эмили, я больше не буду так называть тебя!

Мы еще несколько секунд глядим на дверь, а потом, когда Тирсет поворачивается ко мне со скрещенными на груди руками, я просто пожимаю плечами. Ну, вот такой, как есть.

А банку сухого молока, кстати, парень оставил в кладовке.

- Галлахер, - выдыхает раздраженно, но с нотками веселья, - тебе срочно нужен секс.

Я хохочу, как ненормальный над ее замечанием. Все, что угодно ожидал услышать, но только не это.

- Давай, - ногой пинает меня в зад, - давай, шагай к своей возлюбленной, проси прощения и трахайся с ней до утра. Выпусти пар.

Я показываю той средний палец, а потом скрываюсь с ее поля зрения. Не уверен, что ее идея хороша. Мне нужно подумать.

***

Агнес

До ужаса жаркий день сменился прохладным вечером. Тучи обволокли ночное небо, звезд почти не видно. Свет фар моего седана освещает мокрые после дождя дороги. Он прекратился, но совсем скоро, кажется, начнется снова, и мне придется снова вооружиться помощью «дворников». Еду медленно, слушая такую успокаивающую композицию от Antony And The Johnsons , растворяясь в голосах исполнителей, становясь абсолютно умиротворенной. И на несколько минут даже удается забыть, сколько слез сегодня пролито. Пыталась не плакать, пока тихо несла чемоданы по дому, свет в котором выключен и все спят. Загрузила их в багажник, оглянулась по сторонам, в надежде, что никто не подглядывает, и не сообщит Саманте о том, что я уезжаю. Незачем об этом знать кому-то раньше, чем я прибуду в Джексонвилл.

Любимая радиостанция сменяет ненавязчивую мелодию треком Арианы Гранде – «Into You ». Я подпеваю ее сладкому голосу, барабаню пальцами по рулю. Нужно себя настраивать на лучшее. Приеду в Джексонвилл , объяснюсь с родителями, переведусь в другую танцевальную школу, так как после того, как Сэм расскажет о моем вранье (а она расскажет), вряд ли они будут оплачивать мне такие дорогие репетиции и дальше. Да, наш учитель – лучший хореограф во Флориде, но есть масса других – менее известных, но не менее талантливых. Я все смогу. По-новому. С новой строчки, с нового танца. Выберу для себя другой стиль… Как насчет…?

Какого черта?!

Черный джип выезжает из перекрестка и чуть не сбивает мою машину. Он останавливается резко, свернув налево и перекрыв мне движение. Давлю на тормоз изо всех сил, рука уже невольно поднимается, потому что боюсь столкновения. Кажется, оно неизбежно, внутри поднимается паника, но тут седан останавливается практически в нескольких сантиметрах от задней левой дверцы дорогого джипа, который мне нельзя не узнать.

Я расстегиваю ремень безопасности, вылетаю из машины и мчусь к водительской двери. Аарон выходит из машины, сам спешит ко мне.

- Ты сдурел? – нападаю я на него. – Мы оба могли бы умереть.

Он не нервничает. Нисколько.

- Но не умерли ведь.

- Издеваешься?! – кричу на него, тыкая пальцем ему в плечо. – Считаешь, что тебе все можно? Просто приехал, перегородил мне путь и разговариваешь со мной, как будто я какая-то дура. Ты просто… в общем, знаешь что? Отвали от меня!

Я на него зарычала. Чувствовала себя гребанным животным. Поворачиваюсь, чтобы пройти к своей машине, но Аарон тянет за локоть к себе и заставляет посмотреть ему в глаза. Пытаюсь вырваться. Ни хрена не выходит.

- Что тебе нужно, Галлахер? – шиплю на него.

Потому что подавлена. Потому что уезжаю, как последняя трусиха, даже на работе никого не оповестив. Потому что я ему призналась в самом важном для меня, в своих чувствах к нему, а он посмеялся мне в лицо. А он повел себя, как мудак. Вот и как теперь не шипеть? Как быть разумной и здравомыслящей?

Он не отвечает ничего с минуту, просто держит крепко и вглядывается. Что-то ищет в моих глазах. А что – не знаю.

- Что, сказать нечего?

Он усмехается, отпускает мою руку, отходит на шаг, но продолжает смотреть. Особенным взглядом.

- Я люблю тебя.

Капли дождя атакуют это место в тот же самый момент. Сначала просто моросит, а потом льет все сильнее. Мы становимся мокрыми в считанные мгновения, но я этого и замечать не хочу. Приоткрыв губы, гляжу на Аарона, не веря своим ушам. Вскоре уже не понятно, что течет по моим щекам: слезы вместе с дождевой водой или только… вода.

- Что ты сказал? – говорю тихо, не перекрикивая шум от проливающихся с неба осадков.

Он все слышит. Каждый издаваемый мною звук. Все слышит. Уголки его губ приподнимаются в улыбке – такой милой и беззащитной. Рон похож на щенка в этот миг, которого я хочу любить, которого хочется погладить и пожалеть за то, что раньше не получалось у него ходить. А сейчас… сейчас научился.

Но мне щенок не нужен. И никогда не был нужен. Я привыкла доверять взрослым псам – сильным, верным, умеющим защищать. А щеночки… они ведь еще глупенькие. Кто погладит, покормит, туда и бегут.

Не любовь это. Не любовь. Это страх потерять то, чем обладаешь. Или думаешь, что обладаешь. Но не любовь.

Вовремя мне удается это понять, и прежде чем он снова открывает рот, я разворачиваюсь и иду быстрым шагом к седану. Аарон подбегает, держится ладонью за дверь тачки, которую я успела открыть. Из колонок в моей машине играет громко песня группы Fink.

- Куда ты собралась? – недоумевая, сводит парень брови вместе. – Я же сказал, что люблю тебя.

Смеюсь, встряхнув мокрыми волосами.

- Ну, и молодец. Я поверить должна? А завтра ты от своих слов откажешься, когда мы с тобой поссоримся, или ты приревнуешь меня к кому-нибудь… как всегда.

Аарон стискивает зубы, заметно, что напрягается, и нет в нем больше той вальяжности.

- Он целовал тебя!

Я хлопаю в ладоши, ощущая, как от них отскакивают капли воды.

- Наконец-то, ты говоришь, что он целовал меня. А не я его. – Перехожу на шепот: - Ведь я его не целовала.

Долой сарказм и ерничанье. Мне все это надоело. Просто хочу поехать домой. Я здесь не останусь. Пытаюсь убрать его руки от моего седана, но Аарон не дает мне этого сделать.

- Куда ты едешь? Надолго? Почему никому ничего не сказала?

Отчаяние в его голосе превращается в истерику. Вскидываю голову, глядя на него снизу вверх.

- Я уезжаю домой. Навсегда.

У Рона не отвисает челюсть, хотя, быть может, я ждала этого. Скорее всего, когда он осыпал меня вопросами, он уже знал ответы на них. На некоторые, по крайней мере.

- Ты не можешь… Я без тебя не смогу.

Парень наблюдает, как, улыбаясь, я откидываю голову, подставляя лицо под струи небесного дара.

- Что ты несешь, Аарон? – говорю, выпрямившись. – Дай мне уехать. Мы оба уже промокли, и я чувствую, что скоро станет очень холодно.

Но он не сдвигается с места.

- Я не дам тебе покинуть Палм-Бей, пока мы не поговорим.

Де-жа-вю. Ох, судьба мне нравится все больше и больше.

Склоняю голову набок.

- Тебе сейчас вот это ничего не напоминает? – провожу ладонью в пространстве между нами. – Помнишь, я совсем недавно просила это у тебя. Я плакала, унижалась. Ты помнишь?

Рон не отвечает ничего. Он то опускает взгляд голубых глаз, то поднимает. Я тону в этих глазах цвета морской волны. Я готова собрать все свои вещи и переехать туда жить. Жить там, в зеркалах его души, а в моменты его сильнейшей эмоциональной боли отдавать часть себя в виде слез. Чтобы облегчить его страдания.

Но все кончено. Мы оба понимаем это. Не имеет смысла удерживать этот момент, который не принесет ничего, кроме еще большего недопонимания между ним и мной.

- Я люблю тебя, - повторяет Аарон, притянув меня к себе так неожиданно.

Он зарывается лицом в моих влажных волосах и продолжает говорить три заветных слова, что я так мечтала раньше услышать от него.

- Не надо, - всхлипываю, ударяя по его мускулистым рукам маленькими кулаками.

Он мою броню снял, сложил и оставил лежать на асфальте. Я защищалась. Все это время, пока мы разговаривали. Все это ехидство было просто защитой. Но он и это у меня отнял. И теперь я бросилась в слезы. Ничего другого мне не удается.

Галлахер не отпускает, тогда мне приходится силой оттолкнуть его. У меня получается, и я отодвигаюсь достаточно далеко, чтобы он снова не смог загрести меня в объятия.

- Чего ты хочешь? Я уезжаю! – кричу, рыдая. – Уез-жаю! – повторяю по слогам. – И уже смирилась с мыслью жить без тебя! Ты причиняешь мне боль, твоя ненависть никуда не делась. Она просто превратилась в чувство, которое ты не понимаешь, которое взяло надо тобой верх. Ты не управляешь этим, Аарон! Это чувство управляет тобой, и в нужное мгновение оно снова превратиться в лютую ненависть ко мне!

К концу монолога я зажмуриваю глаза и прикрываю рот тыльной стороной ладони, разрешая себе плакать. Плакать, чтобы все выплакать.

- Почему ты…? – говорит Рон, но не договаривает, готовый сам заплакать. Я вижу, как его невероятные глаза блестят. – Дай нам шанс, Ники.

Выдавливаю улыбку сквозь слезы.

- То ли я Ники, Рон, то ли Агнес… Когда ты определишься? – обхожу его и прикасаюсь к окну седана, готовая в любую секунду залезть в салон, завести двигатель и умчать прочь. – У нас был шанс. У нас он был.

- Не будь эгоисткой! – кричит мне вслед Аарон, когда я сажусь на сиденье, намереваясь захлопнуть дверь.

Тут же вскидываю глаза на него, промокающего под дождем до нитки.

- Кем?! – кричу в ответ, оставаясь сидеть в машине. – Это ты возомнил себя чертовым королем!

- Да! – поддерживает Галлахер. – Но этот король стоит перед тобой на коленях!

Он разводит руки в стороны, закусив губу. Кажется, до крови.

Шмыгнув носом, говорю, вытирая влажные щеки, и кривлюсь сама от сказанного:

- Нет, не стоит, - рыдание прорывается наружу от осознания всей ситуации. – В том-то и проблема, король лишь говорит, что склонил колени предо мной, но он этого не сделал. – Пауза. Очередной всхлип, причем одновременно у обоих. – Говорит, что любит, но не…

Мне досказывать не нужно. Он все понял. Завожу машину, захлопываю дверь, выруливаю седан на дорогу, продолжая реветь, словно самая несчастная девушка в мире. Проезжаю не более сотни метров, и, глядя в зеркале заднего вида, не могу проигнорировать парня, упавшего на колени.

Глава 28

Агнес

Просто езжай, Агнес. Просто езжай и не останавливайся. Я твержу это у себя в уме, словно мантру, пока заливаясь слезами, давлю на газ, пытаясь не смотреть назад. Он все так же склонен, не думая, кажется, вставать. И это делает все намного сложнее. Больно, очень больно, но… просто поезжай домой, Агнес.

***

Ночь была ужасной. Воистину ужасной. Однако она никак не может быть хуже утра со взбешенными родителями. Я приняла душ и решилась сжечь все свои дневники, как и собиралась. Вывалила их все на пол, собрала в большую сумку, но не успела выйти из комнаты, поскольку моя мать осчастливила своим визитом. Стук в дверь и громкое «Агнес!» не может не взбодрить по-настоящему.

Я иду открывать, но не бегу к двери, как сделала бы раньше. Открыв ее, вижу разъяренную женщину, лицо которой залито пурпурной краской. Взбешена.

- Будь добра спуститься вниз, - проглотив все свое недовольство, обращается вежливо, но скрипя зубами.

- И тебе доброе утро, мама, - отвечаю, вздохнув.

Та ахает и вновь поворачивается ко мне, после того, как дошла до извивающейся белой лестницы.

- Что это за тон? Что за тон? – возмущается.

Ее короткие волосы цвета строганого дерева доходят ей едва до плеч. Она их уложила, только встав с постели. Она всегда так делает и не позволяет себе другого – просто один день разрешить себе не морочиться над своим образом.

Критично оглядывает меня. Конечно же, мама не в восторге от моих новых синих джинсов, разорванных на коленках. А у футболки, которую я надела, достаточно глубокое декольте. Кошмар!

- Спускайся вниз, - бросает женщина, с которой мы делим одну фамилию – фамилию отца.

Ноги будто налились свинцом, каждый шаг на ступенях дается с трудом. С одной стороны я для себя уже все решила, но страх все еще держит меня в своих цепких лапах. Я очень боюсь этого разговора. Они, наверное, уже догадываются, что я бросила стажировку, но говорила ли им что-то Саманта? Мы перекидывались всего парой слов после того, как я узнала, что она в сотрудничестве с Шеннон и Брисом разыграли спектакль под названием «Зачем Агнес личная жизнь и принятие самостоятельных решений?». Какой смысл в том, чтобы ссориться с Самантой из-за этого. Я просто стала игнорировать ее, а потом сделала то, чего она не ожидала – покинула Палм-Бей. Надеюсь, это заставило ее понять, что она меня слишком сильно достала. Она и ее команда по разрушению чужих жизней.

Папа уже принялся за завтрак. Как и всегда, он одет в строгий темный костюм, а на шее повязан галстук светло-голубого цвета. Его «рабочие наряды» почти не отличаются друг от друга. Папа вскидывает глаза и смотрит на меня поверх своих очков в металлической оправе. В отличие от матери, он менее эмоционален и часто идет на компромисс, но по его хмурому выражению лица я могу понять, что на этот раз он настроен категорично.

Хорошо. Впрочем, ведь, как и я.

Я присаживаюсь за стол, и папа спешит мне налить в стакан апельсинового сока. Он приглаживает светлые волосы и поправляет узел галстука. Мама садится напротив меня. Они оба сверлят меня взглядами, по всей видимости, ожидая, что я возьму на себя инициативу начать разговор.

- Итак, - после затянувшегося молчания все же говорит моя мать, - давай-ка проясним ситуацию. Я имею право злиться, Агнес, и ты это знаешь, - от ее безобидного тона, который можно было услышать вначале этого предложения, ничего не осталось. – Какого черта ты крутишь роман с человеком, который помешал тебе попасть на бал? Какого черта? – повторяет она, и отец одергивает ее: у нас не принято ругаться. – Скажи мне, почему ты солгала нам, сказав, что твоя машина сломалась по пути в Джексонвилл в тот день? В тот самый решающий день он держал тебя взаперти. А ты просто… лгала! – возмущенно восклицает.

Я не удивлена. Можно догадаться, кто им рассказал всю правду. Пока я молчу, папа считает нужным подтвердить мои догадки:

- Твоя сестра звонила. Она рассказала нам все.

- Да, - саркастично бросаю я, - уже поняла. Кто же еще может так подставлять, как Сэм?!

- Не смей так говорить о сестре! – бьет рукой по столу мать.

Даже бровью не веду.

- А вы знаете, что ваша любимая дочурка подговорила своего дружка побегать за мной «на публику»? Как вам такое? Она все еще идеальная для вас?

- Агнес…, - начинает отец растерянно.

- Нет, папа, не нужно, все равно мама придумает миллион и одно оправдание для Сэм, а я все равно останусь той, к которой требования завышены! Я устала от этого!

Когда вскакиваю со своего места, мама угрожающе наставляет на меня указательный палец.

- Не смей уходить, я еще не закончила.

- Зато я закончила.

К лестнице путь перекрыт. Папа внимательно следит за всем происходящим. Видно, что очень расстроен, но его мысли так же заняты и возможным будущим опозданием на работу, ведь он то и дело поглядывает на свои наручные часы.

- Я тебя не узнаю, - охает мать. – Что с тобой произошло? Если ты не прекратишь это, мы с отцом вынуждены будем перестать оплачивать твое обучение, Агнес.

В принципе, я ожидала поднятия этой темы, но все равно отшатываюсь так, будто только что получила пощечину. Усмехаюсь – это, вероятно, от нервов.

- Хорошо, ваше право. Не нужно принимать меня такой, какая я есть. Вы этого все равно не сделаете. Вы ведь привыкли, что я живой пластилин, а теперь привычная форма властвования раскололась на части, отсюда - негодование и угрозы.

Мама, будто бы не слышит меня. Или просто притворяется.

- Твои занятия танцами в студии мы решили тоже больше не спонсировать.

Спонсировать… Сколько пафоса! Я не позволяю себе расплакаться, сглатываю дрожь в голосе, мечтая скорее свалить отсюда.

- Ваше право, - повторяю абсолютно бесстрастно, хотя боль внутри грозит вырваться наружу.

Отец по-прежнему молчит. Из них двоих он единственный чувствует свою вину, однако это именно он так отчаянно хотел, чтобы я танцевала на дне рождения губернатора нашего города.

- Ты не будешь с этим Галлахером! – орет мать, поднимаясь со мной наверх. – Саманта позвонила мне рано утром, проинформировав о том, что тебя нет в доме тети. Она подумала, что ты сбежала с этим… мальчишкой! Когда вы собираетесь встретиться? Он увезет тебя куда-то?!

Заходит со мной в спальню и молчаливо, что удивительно, наблюдает, как я собираю самые необходимые вещи в коричневый кожаный рюкзак. Беру с собой одну книгу Джоди Пиколт и кладу ее на самое дно сумки. Аккуратно кладу. Сокровища нужно беречь.

- Мама, я не собираюсь сбегать с Аароном куда-либо, - устало выдыхаю я. Это все уже смешно. Серьезно. – Я уехала из Палм-Бей, чтобы оставить все позади: ту чертову стажировку, Аарона, надоедливую Саманту и ее друзей. Я оставила все это за спиной, а так же мне бы хотелось, чтобы вы с папой перестали контролировать меня, решая, как мне лучше строить свою жизнь. Хорошо?

Когда заканчиваю свою тираду, громко вздыхаю, ощущая, что воздуха в легких почти не осталось. Зарываюсь пятерней в свои длинные волосы и оставляю рюкзак на кровати. Мы обе вгрызаемся в эту тишину зубами, боясь, что она закончится. А она кончится. Тишина никогда еще не длилась вечно. И очень зря.

- Куда ты собралась? – нарушает молчаливую идиллию мать, поправляя «складки» на черной юбке.

Но ведь юбка идеально выглажена. Все прекрасно знают, что на маминых туалетах никогда не бывает складок.

- Я поживу временно у Вивьен, - выдаю, и она тут же морщится, словно, от боли.

Словно, то, что я сказала, причинило ей страдания.

- Мама, извини, но я так больше не могу.

- Ты вернулась другой из Палм-Бей! – упрекает женщина, подарившая мне жизнь. – Не стоило отпускать тебя туда.

- Нет, стоило, - с улыбкой принимаюсь снова собирать вещи.

Я столкнулась там с проблемами, предательством, скандалами и унижением, но нисколько об этом не жалею. Это тот путь, который я должна была пройти. Это мой путь.

- Как же ты будешь учиться? – говорит мама так, будто это я решила отказаться от их помощи, а не они сожгли все мосты.

- Я не буду учиться.

Еще пара шорт, наушники, две футболки, электронная книга… Что еще?

- И такой жизни ты хотела, да? – скривив рот, изрекает она.

Я оглядываюсь на нее, взмахнув руками.

- Мама, я не стану умолять вас с отцом финансировать мое дальнейшее обучение, в обмен на мое беспрекословное послушание. Катись все это к черту!

Мать топает ногой.

- Не ругайся!

Я склоняю голову на бок, приподнимая уголки губ вверх. Несколько минут назад она сама разбрасывалась скверными словечками за столом. В любом случае мой рюкзак уже наполнен всем самым нужным для меня, я его застегиваю, хватаю телефон с тумбы и сбегаю вниз. Папа стоит у подножия лестницы с серьезным лицом, но то ли он раскаивается, то ли разочарован – я не могу понять.

- Агнес, - спокойно, уравновешенно произносит мое имя, - я могу обеспечить тебе стажировку в Майами, - говорит, а мама довольно хмыкает за моей спиной, - и при этом оплата за твою учебу останется в силе. Танцами ты продолжишь заниматься в прежней школе, несмотря на то, что ты обманула нас, и ты упустила шанс…

- Да, - перебиваю я громко, - знаю-знаю, пап, упустила шанс станцевать самый дорогой вальс в моей жизни. Все, достаточно. Хоть раз в жизни вы оба, - отхожу назад и провожу рукой по небольшому расстоянию, которое их друг от друга разделяет, - можете быть не моими учителями, а всего лишь родителями? Вы можете стать мне друзьями? Хватит нареканий, наказаний и обязанностей. Я живой человек и не принадлежу вам, так что не нужно руководить мной.

Поправив рюкзак, что закинула за ремень на одно плечо, я продолжаю свой путь к входной двери. Шаги позади неуверенные, робкие. Солнечный свет заливает прихожую, стоит мне отворить дверь. В нашем дворе растут чудные деревья, они радуют глаз зеленой листвой. Я немного печалюсь, прощаясь со всем этим, и комфортом, которым окружена, но мне нужно сделать это, иначе всю жизнь придется под их дудку плясать.

Бросаю рюкзак на заднее сиденье машины, телефон прячу в заднем кармане джинсов. Прежде чем сесть за руль, слышу еще один презрительный комментарий матери:

- Откуда эти ужасные джинсы, Агнес? – ее голос звучит так, будто она ненавидит сегодняшний день.

Хотя, кажется, так оно и есть.

- Сара, - пытается тихо приструнить ее отец, - не сейчас…

- Подожди, Морган, - перебивает она его и деловито скрещивает руки на груди, выставляя бедро вперед. – Так откуда?

Усмехаюсь, понимая, что мама, наверное, никогда не изменится. Сажусь на место водителя, спускаю стекла по обе стороны от меня, чтобы я видела родителей, а они – меня. Включаю проигрыватель, звучит скачанная мною ранее новая песня Sia.

- Эмили подарила, - отвечаю, искренне улыбаясь, впервые в жизни позволив себе так легкомысленно закинуть руку на спинку соседнего кресла, изогнув в то же время бровь.

Вызов. Вызов. Вызов. Смелые девочки рулят.

- Кто еще такая Эмили? – взрывается негативными эмоциями мать.

- Сара… - шипит отец.

Он-то понимает, что теряет меня. Он все понимает. Мне ничего от них больше не нужно. Это шантаж. Я оставалась рядом, потому что всегда была окружена условиями: «ты не получишь кусок торта, если не спустишь локти со стола»; «ты не отправишься с нами на море, если не сдашь все экзамены»; «ты не пойдешь в кино с Вивьен, если не переоденешься в другое платье». Вся жизнь с ними – сплошные условия, и я обязана была выполнять их. А теперь пришло время шантажа. Но свобода мне важнее студенческой шапочки.

- Это та самая девушка, на которую мне хочется походить.

Мой ответ ставит маму в неловкое положение. Она выпучивает глаза, явно удивленная и пораженная, ведь ей всегда хотелось, чтобы я мечтала быть похожей на нее.

Седан громко визжит, выезжая на дорогу. Через две минуты я больше не могу наблюдать своих родителей в зеркало заднего вида.

***

Когда я подъезжаю к дому лучшей подруги, телефон заводится в громкой мелодии. Останавливаю машину у подъездной дорожки и снимаю мобильный с кармана джинсов. Думаю, не отвечать, ведь я точно не обязана разговаривать с этим человеком, но с другой стороны мне очень интересно, что она мне скажет на этот раз.

- Что? – вместо того, чтобы поздороваться, неприветливо говорю.

Саманта тяжело вздыхает:

- Это я рассказала родителям, что ты уехала из Палм-Бей.

- Уже знаю, - отвечаю с насмешкой. – Что-то еще?

- Я позвонила им рано утром в паническом состоянии, полностью уверенная, что ты сбежала с Аароном.

Я медленно выхожу из седана.

- Ну, молодец! Умница! Сказала им, что я сбежала с Галлахером! – говорю громко, когда мне уже плевать на ее отношение ко мне.

Сэм быстро отвечает, оправдываясь:

- Мне ничего другого думать не оставалось, сказала первое, что пришло в голову. Я хотела только лучшего для тебя, а когда подумала, что вы вместе уехали, ужасно испугалась.

У меня внутри все зажигается огнем. Я раздражена и рассержена из-за того, что сестра все пытается решить за меня, пытается жить за меня мою жизнь.

- Но папа потом отсеял мою догадку, - продолжает Саманта. – Он заметил твою тачку, припаркованную возле дома. Они потребовали объяснений. Я должна была рассказать все: начиная от того, кто такой Галлахер, и заканчивая тем, что между вами было.

Я киваю головой, поджав губы и уперев свободную руку в бедро.

- И ты все рассказала… Я уже знаю…

- Мне пришлось, - голосом, полным сожаления, твердит Сэм.

Да Господи, как же мне хочется ее послать! Послать ко всем чертям! Но общая ДНК не позволяет сделать этого.

- Надеюсь, это будет для тебя уроком? Не нужно лезть, куда не приглашали.

В ответ сестра молчит, я слышу лишь дыхание на том конце провода, и когда уже думаю отключиться, она выдает:

- Мама звонила, она плачет.

Я смеюсь, но отнюдь не от радости.

- Это она просила тебя позвонить мне?!

Слышу в трубке, как что-то металлическое скрежещет по полу: по всей видимости, девушка встала со стула, отодвинув его. А теперь слышны отчетливо шаги. Где она находится сейчас? Дома у Эннис?

- Нет, нет, нет, - наверное, боясь, что я в любой момент брошу трубку, она буквально кричит. – Это не так! Я позвонила по собственной инициативе, но не могла проигнорировать то, что наша мама очень расстроена.

Конечно, совесть мучает меня. Я протираю лицо ладонью, оставаясь стоять напротив дома Вивьен, но я ничего не могу предпринять, чтобы мама прекратила плакать. А, может, она просто сказала Саманте, что ей плохо, зная, что та передаст это мне. Возможно, это просто игра. Мать постоянно так делает.

- Знаешь, мне пора, - говорю я, глядя на входную дверь, которая открывается.

На пороге стоит сонная Вивьен, укутанная в длинную спортивную толстовку. Я иду к ней и уже думаю отключиться, но Сэм просит не делать этого.

- Пожалуйста, Агнес, не рушь все.

- Все давно разрушено. Я больше не буду жить, как хотите вы.

И на этот раз я нажимаю на «завершить вызов», а когда попадаю в крепкие объятия подруги, наконец, могу позволить себе разрыдаться.

***

Вивьен сидит на своей кровати, покрытой розовым покрывалом, пока я собираюсь на встречу с Дуайтом. Я еще ночью написала ему об этом в «Facebook », но ответил он только полчаса назад.

- Ты уверена, что хочешь пойти? – обеспокоенно отзывается Вив, поправляя смешной пучок на голове.

Киваю неоднократно, натягивая синее платье в белый мелкий горошек. Девушка, выглядящая так, будто встретилась со смерчем, оценивает мой образ. Она протягивает красную футболку и джинсовые короткие шорты.

- Лучше это.

Я смотрю на нее с улыбкой, несмотря на то, что глаза распухли от слез, и все же забираю с ее рук одежду. Снимаю платье и аккуратно кладу на кровать. Светлые шорты действительно выглядят неплохо, а красная футболка, на мой взгляд, коротковата. Но декольте превосходное. Однако ведь…

- Я же не клеить Дуайта иду, - произношу то, что на языке вертелось.

Вивьен невинно пожимает плечами.

- Если ты будешь одета вот так, - она проводит ладонью сверху вниз и обратно, указывая на меня, - вряд ли кто-то сможет тебе отказать.

Вздыхаю, как всегда, серчая на логику подруги.

- Мне просто нужно с ним помириться. Он ведь мой друг.

Вив морщит носом.

- Ну что? – вопрошаю, распуская волосы.

- Он козел, - уверенным голосом высказывается.

В первый раз стрелки на верхних веках не получаются ровными, поэтому приходится все стереть и накрасить снова.

- Я виновата перед ним, мне нужно извиниться.

- Как и ему перед тобой, Агнес. Ты наивная и слишком добрая, не разрешай людям топтать тебя ногами.

- Дуайт не такой! - возражаю я горячо.

Вивьен кладет ногу на ногу, улыбаясь мне странной улыбкой. А потом еще и руки скрещивает на груди, глядя на меня со всей важностью.

- Если он не такой, почему не звонил тебе и не писал, не отвечал на твои сообщения?

- Но сейчас-то он согласился на то, чтобы увидеться, - выгораживаю я друга.

Вив, как будто, разочарованно мотает головой, скривив губы.

- Почему ты такая глупая? – говорит она, пока я крашу ресницы.

Я усмехаюсь ей, глядя на отражение в зеркале.

- Уж извини. Какая есть.

И подруга приподнимается, чтобы шлепнуть меня по заднице, а потом убежать из комнаты с диким визгом и смехом.

***

Я сажусь на место, напротив своего бывшего партнера по танцам в закусочной под названием «Людвиг». Он вскидывает голову на меня, отвлекаясь от стаканчика с кофе, который вертит в руках. А после начинает вертеть быстрее. От нервов ли?

- Привет, - робко здороваюсь первой.

Он только кивает. Все еще обижен на меня. Тычет пальцем в сторону кассы.

- Заказать тебе что-нибудь?

Я приглаживаю волосы и поднимаюсь с места, вздохнув.

- Да я сейчас сама закажу, спасибо.

Но Дуайт усаживает меня тут же обратно, хлопнув по плечу. Он подходит к кассиру, и та приветливо улыбается. Я не могу не разглядывать друга. Он неизменен в своем стиле: рваные джинсы, футболка с коротким рукавом, на которой обязательно написано что-нибудь, и черные кеды.

Возвращается парень с бумажным стаканчиком, из которого исходит наиприятнейший аромат горячего напитка.

- Восхитительно, - комментирую, попробовав аккуратно немного. – Спасибо большое.

Наконец-то, Дуайт поднимает уголки губ в улыбке:

- Да не за что благодарить.

Выдаю вдруг на одном дыхании все и сразу:

- Прости меня, пожалуйста, это ужасно – то, как я поступила. Я не должна была лгать, но, поверь, я не знаю, почему так сделала! Не знаю, почему так отчаянно хотела защитить его, при этом уверенная почти на все сто, что правду никто не узнает.

Дуайт усмехается, но довольно грустно.

- Даже в таком маленьком городке, как Палм-Бей, есть те, кто раскрывает чужие секреты.

- Иногда секреты обязаны быть раскрытыми.

Парень облизывает губы, после того, как отпил от своего кофе.

- Я не обижаюсь больше, - говорит с улыбкой.

Непроизвольно счастливо хихикаю.

- Господи… ты сейчас серьезно? – Он кивает. – И даже невзирая на то, что мы не попадем на бал? – Кивает. – Я этого не заслуживаю от тебя.

На глазах выступают слезы. Спешу их смахнуть, но Дуайт делает это за меня, а потом проводит ладонью мне по щеке: тот самый жест, которого мне так не хватало. Очень часто раньше он так делал.

- Агнес, не плачь, все норма…

Но ему не удается договорить. Мы оба вскидываем глаза на парня, который только что развалился на диванчике рядом со мной. Он снимает кожанку с себя и закидывает одну руку мне на плечо.

- Какого черта, Аарон? – шиплю я на него.

В ответ парень, голубые глаза которого светятся, подсаживается ближе, чтобы чмокнуть меня в губы.

- Я скучал по тебе, детка, - приподнимает брови, оскаливаясь.

Ненавижу, когда моей жизнью управляют другие люди! Особенно, такие засранцы, как Галлахер!

Глава 29

Агнес

Когда мужчина ведет себя с тобой так, словно ты принадлежишь ему, тебе его и убить хочется, и расцеловать. Последний пункт – за то, что таких, к сожалению, мало, да… Но когда он переходит границы, треснуть по голове точно нужно. Только сделать это очень сложно, потому что глаза этого мужчины – будто дно лазурного моря. Как можно смотреть на них и оставаться равнодушной?

Вот и сейчас, подпевая песне Halsey и The Chainsmokers , Аарон опускает слегка мою футболку вниз, касаясь ворота пальцами, и, не спуская с меня своего гипнотизирующего взгляда, касается губами кожи. Он поет тихо, но я слышу его, даже более отчетливо, чем голоса реальных исполнителей.

- …Прильнув к той татуировке на твоём плече («Bite that tattoo on your shoulder » - англ.), - я задерживаю дыхание, хоть и понимаю, что произнесенная им строчка бессмысленна, ведь на моем плече нет, и не было никакого тату.

И нигде более на моем теле.

- …Мы никогда не повзрослеем («We ain’t ever getting older » - англ.), - конец припева выходит у него таким мелодичным, я действительно не могу не оценить.

Превосходен. Во всем.

Я знаю, что такую музыку Рон не слушает, но приятно осознавать, что он понимает, что может мне понравиться. Аарон оказался прав: эта песня в топе моих любимых за последний месяц. Солнечный луч, проникая в зал через большое окно, запутывается в растрепанных волосах парня. Он проводит пятерней несколько раз по ним, взад и вперед, тем самым создавая еще больший хаос у себя на голове. И выглядит от этого только очаровательнее. В отличие от Дуайта, у которого такая короткая стрижка, что можно, если приглядеться внимательнее, без труда рассмотреть его мозг, Аарон может похвастаться прической, состоящей из не одной сотни волос. Они подстрижены так, что доходят ему всего до мочки уха. Однако с момента нашего знакомства волосы слегка подросли, и теперь некоторое количество прядей торчит вверх, отчего он кажется еще больше плохим парнем. Таким плохим, что на него даже смотреть опасно. Но кто сказал, что это легко сделать?

Дуайт откашливается, привлекая к себе внимание. Черт возьми. Я почти что забыла о его присутствии. Подскакиваю на месте и локтем отпихиваю Аарона от себя. Берусь обеими ладонями за стаканчик с кофе. Он уже остыл.

- В «Людвиг» официанты не обслуживают посетителей за их столами, - вдруг говорит Дуайт.

Я ловлю его взгляд, обращенный к Рону, и поворачиваюсь к тому. Он опускает медленно руку с выставленными вверх пальцами, означающими в других заведениях о вызове обслуживающего персонала. Сверлит Дуайта глазами, а потом поднимается с места и становится в очередь у кассы.

Мой друг, не теряя времени, кладет локти на стол и приподнимается с места, наклоняясь ближе.

- И ты серьезно среди всех парней выбрала его? – он сощуривается. – Этого богатенького мажора?

Я вздыхаю, пытаясь объясниться, но Аарон опережает.

- А тебе-то что? – с вызовом бросает Галлахер, присаживаясь на место и открывая пачку с чипсами.

Он вернулся так быстро. Наверняка, растолкал всех в толпе, чтобы получить заказ первым.

Закидывает руку мне обратно на плечо, пальцами другой же доставая лакомство из упаковки. Громко жует, а улыбка с его лица, конечно же, не сползает.

- У тебя что, есть виды на мою Ники?

Пфф… На мою Ники. Не мог бы он выразиться более корректно?

Дуайт фыркает вслед за моим подсознанием.

- Ты идиот. Мы друзья, вообще-то. Я знаю Агнес очень давно, и не думаю, что ты в ее вкусе.

Аарон нахально притягивает мне ближе.

- Однако! – восклицает парень, взмахивая одной ладонью. – Как видишь…

Дуайт надувает щеки, заполняя их воздухом и выдыхает его быстро, по всей вероятности, пытаясь сохранить самообладание.

- Почему он называет тебя Ники? – спрашивает он у меня.

Я теряюсь от быстрой смены темы разговора и после полуминутного «эээ», «ээм» и «ммм», наконец, отвечаю:

- Нуу, так ведь мое второе имя…

- Ааа, - кивает понятливо Дуайт, - Вероника…

Я согласно поджимаю губы, моргнув, в то время как Аарон стучит ботинком по полу в такт звучащей песни. Не хочу скандалить при всех людях, и при Дуайте тоже. Я подожду немного и поговорю с ним наедине.

- Но мы же здесь совсем не для этого, - кошусь на Галлахера.

Сложив локти на столе, я выпрямляю спину, ощущая, как парень играется с моими распущенными волосами.

- Я знаю, ты сказал, что больше не сердишься, но дай мне, пожалуйста, объяснится. – Дуайт улыбается слабо, но и не думает отказывать мне в этой просьбе. – Я очень хотела приехать в Джексонвилл , я так долго готовилась к этой поездке. Да ты и сам знаешь, - опустив взгляд, ищу нужные слова. – Я не могу понять, почему солгала тебе.

Тут абсолютно бесцеремонно встревает Аарон:

- Дорогая, это ты про тот эпизод, когда я спрятал тебя в кладовке ото всех?

Он пододвигается к столу, скрещивая пальцы рук на нем. Так хочется ногой пнуть его и вышвырнуть из этого кафе! Еле сдерживаю гнев, а Дуайт морщится.

- Чувак, мы же разговариваем!

Тот хмыкает.

- Да, - соглашается Аарон. – Обо мне.

Могут ли мне пойти навстречу в суде, когда узнают, что я убила весьма надоедливого человека?

- Я тебе не «дорогая», - изрекаю, со скрещенными руками откидываясь на спинку зеленого диванчика.

Аарон слабо гогочет.

- Из всего, что я сказал, ты зацепилась именно за это слово, Ники…?

Забираю с сиденья рюкзак, беру телефон со стола.

- Определись уже, Аарон, кто я для тебя: Агнес или Ники, - бросаю ему, вылетая из-за стола.

Выйдя из «Людвиг» быстро набираю сообщение Дуайту:

«Извини, что так вышло. Он снова все испортил. Я позвоню тебе позже, и мы обо всем поговорим ».

Завожу седан и, вырулив на довольно оживленную дорогу, еду в сторону пляжа.

Что, как не море, помогает разобраться в себе?

***

Аарон

Я собираюсь броситься бежать за своей девочкой, но думаю задержаться, ведь благодаря GPS , могу найти ее где угодно, где бы она ни была. У меня есть немного времени, чтобы побеседовать с ее так называемым дружком.

- Даже не думай, - произношу, следя за его реакцией.

Глаза у Дуайта (или как его там?) расширяются от непонимания. Да ладно?

- Что? – он хмурится и отодвигает от себя стакан с давно остывшим кофе.

- Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю, - отвечаю, удобно устроившись на диване цвета мокрой травы.

Дуайт усмехается.

- Вообще-то, я, и правда, не понимаю.

- Она – моя девушка, и моей останется.

Думаю, что ходить вокруг да около бессмысленно – лучше уж прояснить ситуацию сразу. Парень смеется, откинув голову назад.

- Я тебе еще раз повторяю, мы с Агнес просто друзья. Мы ни разу не целовались даже.

Я развожу руки в стороны, довольный ответом, лучезарно улыбаюсь.

- Ну, так и не будете.

Пропущу закатывание глаз и бесконечные вздохи раздражения от мистера танцора. Я выхожу из кафе, но, пройдя в сторону парковки, замечаю, что там нет машины Хоггарт. Она уже умчалась? Красотка. Завожу свой мотоцикл. Точнее, тот самый мотоцикл, который принадлежал Майклу, и на котором я сюда приехал.

Мне не составляет труда ее найти, но я решаю дать ей немного личного пространства. Мы никогда ведь не обменивались смс-сообщениями. Почему бы не сделать этот процесс занятным и полезным для нас обоих? Для наших отношений, к тому же.

Останавливаюсь возле безлюдного берега океана. Слезаю с «железного монстра» и присаживаюсь на скалу невдалеке. Вероника где-то недалеко, как говорит GPS -датчик на моем iPhone.

«Я сказал тебе вчера правду: я люблю тебя, поэтому и приехал в Джексонвилл », - первое, что я набираю.

Долго думаю, прежде чем нажать «отправить».

«Мне это неинтересно. Ты можешь ехать обратно », - ответ грубоват, конечно.

«На самом деле, ты не этого хочешь, Ник ».

Когда называю ее имя в самом сокращенном варианте, мне кажется, я чувствую некую связь между нами. Как будто, так могу называть ее только я. Знаю, это все тупые мужские замашки, но мы ведь просто убогие собственники. Эгоистичные козлы, и вся наша жизнь сводится к женщинам. Без них нам не выжить.

«Только если с тобой ».

«Неужели, так сложно оставить меня в покое? Как ты не можешь понять, что не нужен мне ».

Пальцы быстро набирают новое сообщение:

«Утром я встал с кровати, умылся, позавтракал, а потом понял, что мне это все надоело. Я понял, что Джереми был прав ».

Характерный звук нового оповещения не слышно больше минуты, и я уже начинаю думать, что больше она ничего не напишет, но вдруг на экране высвечивается ее имя, а под ним текст:

«В чем же?»

«Мир вокруг загорается, стоит мне щелкнуть пальцами ».

Ее голос неожиданно звучит позади. Я так быстро поднимаюсь со скалы и поворачиваюсь, насколько это возможно, чтобы увидеть ее, указывающую кивком на телефон в своей руке.

- Тогда, может, пора перестать его воспламенять?

Я прячу смартфон в кармане джинсов, а затем засовываю ладони туда же.

- Не знаю, как это сделать, - по-мальчишески пожимаю плечами. – Как насчет того, чтобы помочь мне?

Она, наконец-то, улыбается своей самой яркой улыбкой, опуская руку вниз. Я не могу не обратить внимание на эти рваные темные джинсы, которые ей безумно идут. Она выглядит красиво. Сногсшибательно. Классно.

- За помощь в самосовершенствовании я беру втридорога.

Ее великолепная улыбка не исчезает, даже когда я оказываюсь рядом и кладу свои руки ей на талию, наклоняясь к сладким губам. Это хороший знак.

- Я готов отдать тебе все, что у меня есть, - говорю, захватывая зубами ее нижнюю губу. Тяну на себя, а потом целую крепко, так крепко, что ей приходится схватиться маленькими ладонями за мои плечи. – И сейчас речь идет не только о деньгах, - выдыхаю, на мгновение оторвавшись от нее.

Смех, который я могу слушать вечно, превращается в стон наслаждения в момент, когда наши языки сплетаются.

Я готов отдать ей всего себя.

Глава 30.

Аарон

Волосы Вероники развевает попутный ветер, который сопровождает нас в поездке, в Палм-Бей. Долго споря, она все же меня послушалась, ведь я бы очень хотел, ее себе в спутницы на предстоящей вечеринке, посвященной моему отцу. Ник не помирилась с родителями, к сожалению, и положение недомолвок и ссор остается открытым. Надеюсь, в скором времени все разрешится.

Несколько дней мы прожили в Джексонвилле , в номере отеля, который я снял. Сначала я думал, что буду жить там один. Уверенность в том, что Ники меня не простит, росла с удвоенной скоростью. Однако, наконец-то, я оказался не прав. И я ужасно этому рад. Ей, наверное, нельзя прощать такого парня, как Аарон Галлахер. Ей, наверное, стоило просто плюнуть мне в лицо за все, что я сказал и сделал ранее. Я ведь совсем нехороший. Однако эгоизм внутри меня рычит, словно бешеный зверь только от мысли, что рядом этой девушки не будет. Она – моя. Черт же возьми всех, но она – моя. И пусть только кто-то посмеет возразить.

- На самом деле, мне безумно нравится вид, - бросаю на свою девочку лукавый взгляд.

Ее пальцы плотно сжимают руль, будто она еле-еле справляется с моим джипом. Будем смотреть правде в глаза: это так.

- Ты о том, что я веду твое авто?

Она мимолетно смотрит на меня, потом снова поворачивает голову вперед, следя за дорогой. У меня получается развалиться на сиденье, наслаждаясь процессом, при этом не нарушая правил дорожного движения.

- Именно об этом. – Устраиваюсь поудобнее и прочищаю горло. – Кстати, мы с тобой не делали этого ни разу в машине, - и протягиваю свою руку, кладу на ее обнаженное бедро, веду ладонью вверх к краю коротких белых шорт.

Ники спешит меня ударить по тыльной стороне ладони, и все же я замечаю в ее глазах янтарного цвета похоть. Они блестят. Их обладательница явно считает мое предложение очень даже хорошим, но ее внутренняя консервативность просто не может согласиться с ее внутренней извращенностью.

- Да ладно тебе, - фыркаю с усмешкой, откидывая голову назад. – Мы же повеселимся! Обещаю, скучно не будет.

Вместо того чтобы ответить мне, она просто делает музыку громче, но не прекращает улыбаться. Песня «You Know Me » звучит на весь салон.

- Мы и сейчас веселимся, - Вероника подмигивает мне, точно какой-то паршивый ковбой.

Мне тут же хочется напомнить ей, кто тут начальник, но я как бы облажался. И не один раз. Поэтому язык у меня короткий. Ну, не в том смысле, конечно… В общем, я обязан молчать, соглашаться, кивать головой и говорить: «конечно, малышка, как скажешь». А в действительности я просто хочу остановить машину и оттрахать ее, как следует. Чтобы у нее ноги болели и чтобы она ходить нормально не могла.

- Ладно, давай так, если ты отвечаешь на один мой вопрос, - я поднимаю вверх указательный палец и сижу в полуобороте, глядя на свою девушку, - всего лишь на один простой вопрос, я замолкаю, и мы спокойно едем дальше.

Ники призадумывается. Она сощуривает глаза, когда поворачивается ко мне. Когда же глядит в лобовое стекло, ее хмурый вид нельзя назвать согласием. Щелкаю пальцами у ее правого уха, привлекая к себе внимание.

- Хей, я слышал, что у девушек память короткая, но ты ведь помнишь, что я только что сказал?

Конечно же, это ирония. И Ники понимает это, поэтому она чуть ли не рычит:

- Заткнись!

Понял. Заткнись, парень, а то эта женщина сейчас выкинет тебя из машины, даже не останавливая ее.

- О ` кей, хорошо, - поднимаю ладони в мировом жесте, словно у малышки в руках оружие, и она нацелила его на меня.

Ники смеется.

- Какой же ты придурок.

Я смеюсь вместе с ней, кивая.

- Не отрицаю. Но этот придурок, - наклоняюсь к ее уху и шепчу, - влюблен в тебя.

Ники цокает языком. Наш сегодняшний попутчик, - ветер, - играется с уложенными в красивые крупные волны волосами девушки. Она так ярко улыбается, а я снова обращаю внимание на эти милые веснушки, которыми усеяны некоторые участки кожи на ее идеальном лице.

- Хорошо, - вдруг изрекает любимая.

Я непонимающе хмурюсь.

- Что – хорошо?

- Я согласна на вопрос. Задавай. Но что будет, если я не смогу ответить на него, или ответ будет неверным?

Тут уже языком цокаю я и барабаню пальцами по ногам в голубых джинсах.

- Остаток пути мы делаем то, что говорю я.

Все просто, ясно и четко. Я здесь капитан, детка.

Но Ники не спешит соглашаться. Она думает, мы проезжаем больше двухсот метров, а она все еще думает. Наконец, вздохнув, девушка выдает:

- Задавай вопрос.

Как же обреченно это звучало.

- Ладно… Сколько затяжек надо сделать от целой сигареты до бычка?

Ее глаза округляются в безмолвном удивлении. Показалось даже, что она теряет управление от неожиданности, но нет, за ситуацией Вероника следит.

- Ты шутишь? Откуда мне это знать? Я ведь не…

- Вопрос не только для курящих, - прерываю, уже ощущая вкус своей победы. – Ответ лежит на поверхности, милая.

Облизываю губы в предвкушении. Сдаешься? Готова стать жертвой моих желаний? Ведь в багажнике у меня кое-что припасено для тебя. Для нас.

Тяжело вздохнув, Ник проводит по своим шикарным волосам рукой и оставляет одну руку согнутой в локте. В изящной кисти зажато несколько прядей. Думает, думает, думает, считает.

- Ну, не знаю, - взмахивает ладонью, которая после падает на руль.

Немного расслабилась моя девочка. Водит машину более свободно.

- Десять? Двенадцать? Двадцать?

Неверно. Вопрос с подвохом.

Я качаю отрицательно головой, глядя на то, как ее красивейшие глаза покидает надежда на выигрыш.

- Нет? – она взмахивает обеими руками, повернув голову к окну перед собой, продолжая водить тачку. – Неправильно? Я не знаю тогда! Что за дурацкий вопрос?

Обожаю, когда Ник раздражается.

- Одну, - медленно произношу, радуясь, как мальчишка. – После первой затяжки, - непродолжительная пауза, - сигарета уже не целая.

Вероника принимается бить руками руль.

- Черт, черт, черт! – Она гневно оглядывает меня. – Почему ты спросил такую хрень? Что за неадекватный вопрос?

- Почему неадекватный? – возмущаюсь я. – Ты просто злишься, что проиграла!

- Конечно, я злюсь, это же было идиотским заданием. – Потом бормочет самой себе: - Зачем я только согласилась…

- Но ты согласилась, - поправляю ее я. – И за каждое оскорбление будешь наказана вдвойне.

Ники фыркает, останавливая джип у обочины. Я без слов, жестом руки, прошу ее оставаться в машине, а сам выхожу из нее, открываю багажник и вытаскиваю именно то, что давно мечтал применить на ней. Открываю ее дверь, расстегиваю ремень, замечаю, как Ник непрерывно смотрит на тонкий белый канат в моих руках.

- За-за-чем тебе это? – заикаясь, спрашивает она, спрыгивая на асфальт.

Гортанно смеюсь.

- Поверь, я не собираюсь тебя убивать.

- Ты хочешь меня связать? – за спиной слышу ее очень изумленный голос.

Пожимаю плечами.

- Типа того.

Открытая задняя дверь зовет красотку присесть на кожаные мягкие сиденья. У меня уже твердый член. Я безумен. Так сильно хочу ее.

- Ну же, - говорю тише, залезая вслед за ней, - смелее.

Оставляю канат в стороне и хватаюсь за шикарный зад Вероники. Как она хороша! Поворачиваю ее к себе лицом, заставляя лечь на сиденье, сам сажусь так, чтобы обездвижить ее: колени напротив ее бедер. Медленно спускаю короткие шорты, при этом целуя каждый свободный участок кожи. Все мое. Это все мое. Учащенное дыхание девушки является моей наградой. Как приятно осознавать, что она получает удовольствие, стоит мне просто лечь на нее. Что я и делаю. В таком положении прижимаюсь к ее губам в ласковом поцелуе и снимаю с нее белую атласную рубашку. Расстегиваю лифчик, когда Ник прогибается в спине, а потом опускаю бретельки вниз. Делаю я это очень неспешно. Так не хочу торопиться, прежде чем увижу самую любимую мою часть ее тела. В сторону - кружевной бежевый бюстгальтер. Через мгновение мои губы плотно ухватились за один из сосков, а язык ласкает его. Ники извивается, держась за мои плечи. Она хватается за них, стонет, намеревается снять с меня эту голубую рубашку. Я отстраняюсь всего на миг, просто чтобы у нее получилось это. А потом вновь принимаюсь за свое самое желанное занятие. Я кусаю и засасываю ее соски, ласкаю грудь, довожу Ники до такого безумия, что она издает протяжные стоны, один за другим, и ее руки дрожат, когда она пытается расстегнуть ремень на моих джинсах.

- Боже, - шепчет девушка, - Боже, Боже, Боже… Как хорошо, Рон…

Одной пятерней она зарывается в мои волосы и тянет их на себя. А я то целую ее в губы, то в грудь. Чередую, уделяя равное внимание всему, что мне так нравится в ней. Хотя… я без ума от всего в Веронике.

- Ох, черт! – издает девушка еще один полу стон, полу крик, прогибается вновь, обхватывая своими ногами мои бедра.

Она трется своей промежностью о мою, готовая кончить.

- Я влюблен в тебя, - подогреваю ее, не прекращая трение.

Ее бежевые трусики насквозь мокрые, и я жалею, что еще в джинсах. Привстаю и опускаю их, после снимаю полностью, бросаю на переднее сиденье – туда же, где лежат ее шорты, блузка и белье. Освобождаюсь от боксеров. Ники тут же берется ладонью за мой член, сжимает его и принимается мне мастурбировать, касаясь пальчиками головки члена. Черт, это прекрасно!

- Я влюблен в тебя, - говорю, глядя ей в глаза, она так же смотрит на меня, ни на мгновение, не переставая доставлять мне удовольствие.

Закрываю глаза, заводя свои руки за голову. Выдыхаю, растягивая губы в улыбке. Еще несколько рывков, последний – самый слабый, а потом Ники высвобождается из-под меня, но я ловлю девушку за ноги, привлекаю снова к себе, хватаю канат, сложенный в круг. Мне не составляет труда его развернуть.

- Их два? – затаив дыхание, спрашивает Вероника.

Я демонстрирую с игривой улыбкой два небольших белых каната, прежде чем начать не очень быстро связывать левое ее запястье с левой лодыжкой. Ники даже не вырывается, мне кажется, она слегка шокирована, поэтому до нее еще не совсем дошло, что происходит, и что я хочу сделать с ней.

Связав и правую лодыжку с запястьем, я упираюсь ладонями в сиденье рядом с ее головой. Красивая. Полностью в моей власти. Лежит на спине, не в силах сделать практически ничего. Разве что похлопать ресницами, сказать, что любит меня, поцеловать меня… если я ей это позволю, конечно.

- Никогда не замечала в тебе доминатских наклонностей. – Ники, будто, только сейчас начала дышать.

- Да ладно? – произношу с сарказмом и затягиваю узлы потуже. – Не может быть.

- Не ехидничай! – дерзит девушка, и я затыкаю ей рот поцелуем.

Она точно не ожидает того, что я сейчас с силой войду в нее. И правда. Мычит мне в губы, закусывая до крови нижнюю. Завершив поцелуй, я выпрямляюсь и теперь быстро двигаюсь в ее влажной и тугой киске. Быстро-быстро. Ники сжимает кулаки. Она прикрывает глаза, прикусывает губу, стонет, кричит. От бессилия и удовольствия. Она не может ничего сделать. Это, наверное, похоже на сладкую пытку: когда тебе хорошо, но ты не можешь дотронуться до партнера, поцарапать его спину, потянуть за волосы. Никаких привилегий. Хотя нет, одна все же есть - быть классно оттраханной.

- Ро-о-н, - стонет Вероника в очередной раз; темп только нарастает, теперь секс еще и сопровождается лаской ее сосков и языка.

Я тереблю ее клитор пальцем. Двигаюсь то в бешеном, то в медленном ритме. Кусаю розовые соски большой груди. Как же я люблю эти сиськи! Обласкиваю их полностью, даря нежность каждой. Как же они хороши!

- Я обожаю твою грудь, - говорю, прижимаясь к губам, теперь зарываясь пальцами в ее длинных волосах.

Полностью вхожу в нее, наблюдая, как она сходит с ума, изгибается, извивается. Возвращаю внимание к соскам, и, поддерживая скорый темп, захватываю левый, играясь с ним языком.

- Даа, Боже! – кричит Ники подо мной. – О, Боже! Быстрее! Боже! Рон! – задыхается. – Боже! Пожалуйста… - Стоны превращаются в возгласы. Возгласы превращаются в стоны.

Но вдруг Ник начинает дрожать, она запрокидывает голову и стонет так громко, что я готов кончить сам. Но я держусь для нее. Она кончает; я держу ее за округлые бедра, пока она делает это. И после тихий всхлип вырывается из нее, когда девушка вновь спиной соприкасается с темной кожей. Я наклоняюсь, твердо уверенный, что не смогу удержаться от невероятно страстного поцелуя, от которого Ники получит еще один оргазм.

***

Агнес

Людей нереально много. В этом большом зале гостиничного ресторана сегодня собрано столько народу, и практически никого из них я не знаю. Выискиваю глазами в толпе Аарона, который пошел за шампанским для нас. Хотя официанты уже шагают не спеша по залу с разносами и предлагают напитки гостям. Но я все же дождусь Аарона. Он принесет мне бокал розового, я такого еще не пробовала.

Специально для такого важного мероприятия, как юбилей мистера Джона Честера Галлахера, круглые столы передвинули в другой конец зала, освободили место для танцпола рядом с невысокой сценой, на которой джазовая певица исполняет песню великого Луи Армстронга. Ее музыканты прекрасно справляются с работой. Вечер однозначно удался.

Мой отец и друг Джона хорошо общаются, поэтому папа, конечно же, приглашен сюда. А в комплекте идут – моя мать и сестра. Сэм запивает свое высокомерие за столиком. А мама и папа только что вошли в двери, услужливо открытые швейцарами. Сегодня мне придется нелегко.

Джереми поглядывает на Саманту. Он сидит за столом позади нее, но мне со своего места видно, что он глаз с нее не спускает. Обернувшись к зеркальной стене, осматриваю свой сегодняшний вид: на мне черное платье, доходящее до колен, с золотистыми линиями из дорогих камней на нем. Аарон купил мне его, а так же эти дорогущие босоножки. Волосы заплетены в длинную элегантную косу, которую я перекинула через плечо вперед. Маме точно понравится то, как я выгляжу.

Наконец, я замечаю Рона, идущего мне на встречу. Он подает мне бокал розового шампанского и целует в щеку. А после, не отрывая взгляда, отпивает из своего бокала.

- Ты очень красива, - повторяет Рон снова.

Фуршет еще не закончился, а я услышала эту фразу от него, наверное, уже в сотый раз. Улыбаюсь, отведя шампанское.

- Спасибо, и мне нравится твой сегодняшний вид, - я кладу ладонь на темную ткань его пиджака.

Очень люблю, когда Аарон надевает галстук-бабочку. Сегодня он у него голубого цвета, и это прекрасно сочетается с черным костюмом-тройкой и белой рубашкой.

- Ты могла бы сказать, что я великолепен, - напыщенно заявляет парень и я, смеясь, закатываю глаза.

Немного помолчав, Рон изображает удивление на лице.

- Что? – разводит руками. – Ты же так считаешь! Разве нет?

Я не успеваю ответить ему, чтобы катился к черту, потому что нас прерывает Эмили. Она встревает в наш разговор, вмиг оказываясь рядом. Я даже вздрагиваю от неожиданности.

- Ты уже видела, что твои предки тут? – говорит синеволосая красотка, размахивая рукой, в которой держит бокал с красным вином.

Аарон оглядывается, вертит головой из стороны в сторону. С высоты его роста очень легко рассмотреть каждого присутствующего человека.

- Я в курсе, - говорю, мысленно отмечая, что мне очень нравится это ее темно-зеленое короткое платье.

Только туфли чрезвычайно вызывающие. Высокий каблук, темно-фиолетовый цвет, немереное количество декоративных молний на них, украшенных металлическими черепами. Ее татуировки обнажены. И, быть может, пирсинг не является частью дресс-кода этой вечеринки, но ей безумно идет ее прикид.

- А твоя сестра беседует со старым товарищем, - замечает, зло улыбаясь, Эмили.

В ответ на ее изречение Аарон просто хмыкает и обращает взгляд в сторону набитых едой столов. Его голубые глаза сощуриваются, когда он находит то, что искал. И снова он хмыкает. Недовольно.

Саманта сидит в одиночестве, и я не сразу понимаю, о каком старом товарище идет речь. Только через минуту до меня доходит. Виски в стакане.

- Джек Дэниэлс? – негромко смеясь, спрашиваю.

Эмили уверенно кивает головой.

После того, как мы с Аароном вернулись в Палм-Бей, прошло всего несколько дней. Мистер и миссис Галлахер были, мягко говоря, немного удивлены выбором их сына, однако, несмотря на их статус, возражать не стали. По крайней мере, так мне сказал сам Аарон.

- Мой друг – такой идиот, - вдруг выпаливает он, и тут же пьет до дна спиртное из своего бокала.

Эмили морщит носом. А я… не могу не согласиться.

- Почему ты так говоришь про Джереми? Мне нравится Джереми, - заявляет Эми.

Аарон кривит губы и отвечает ей, как истинный подлец:

- Как жаль, что ему не нравятся татуированные девчонки с проколотым лицом.

Его голос наполнен ехидством и нотками издевательства.

- Какой же ты подонок, - качнув головой, презрительно фыркает Эмили.

Она, не посмотрев на меня, шагает прочь. Выходит из зала через боковую дверь. Я сразу же нападаю на Рона:

- Галлахер, ты придурок! Почему ты ведешь себя, как…?

- Как кто? – отдав пустой бокал официанту, вякает парень. – Как сволочь? Ну, возможно, потому что я и есть сволочь?! Не задумывалась об этом?!

Я решаю ничего не говорить в ответ. Просто так же, как и Эмили, выхожу из банкетного зала. Боковая дверь ведет в большой белый холл. На стенах – множество известных картин талантливейших художников Флориды. В холле не так много людей, конечно, как в самом ресторане, но и здесь наберется чуть больше десятка зевак.

Французские двери ведут в персиковый сад. На лавочке под одним из деревьев сидит Эмили. Я, стуча каблуками, направляюсь туда и присаживаюсь рядом с ней.

- Эй, - плечом касаюсь плеча подруги, - не обижайся на него. Он иногда, и правда, мудак.

Девушка отрывает взгляд от экрана мобильного телефона и поднимает голову. Она усмехается и сама несильно ударяет меня плечом.

- Ты же не серьезно думаешь, что я обиделась на твоего бойфренда?

Поджимаю губы и не знаю, что сказать, но, уверена, ей видна моя слабая неуверенная улыбка.

- Если бы он ответил так моей лучшей подруге Вивьен, она бы ему врезала… наверное.

Эмили посмеивается.

- Ну, не знаю, не хотела его бить при всех, однако я уже написала своему хорошему другу, и мы договорились вместе надрать Аарону зад, - Эмили указывает на свой мобильный.

Теперь хихикаю я.

- За меня тоже пару раз врежь.

- Обязательно, - подмигивает мне Тирсет. – Кстати, твоя Вивьен не собирается приезжать в Палм-Бей?

Летний вечер идеален, если не считать нескольких сотен мошек, которые собрались у маленького пруда перед нами.

- Я ее уже пригласила. Вив будет здесь через неделю, и мне плевать, что Саманте эта идея пришлась не по душе.

Эмили хлопает в ладоши.

- Звучит как тост!

Музыка прекращается и через полминуты ведущий объявляет виновника торжества. Мистер Галлахер наверняка уже вышел на сцену. Нужно пойти в зал.

- Пойдем-ка, - поднимается с места Эмили. – Отец рассердится, если я не буду стоять рядом с ним, пока достопочтенный Джон Честер произносит свою речь.

Она раздраженно цокает языком, и я приподнимаюсь вслед за ней.

- Люк – отличный парень, - высказываю смело свое предположение.

Но в этот раз мысль Эмили, которую она радостно собиралась мне озвучить, прерывает внезапно появившийся Аарон. Пришел ли он сюда только что? Или стоял за нашими спинами? Но это вряд ли: я бы заметила его тень, благодаря свету луны и искусственному свету вокруг.

- Мы можем поговорить? – робко спрашивает Рон.

Мы с Эмили переглядываемся. Она кладет руку мне на предплечье, без слов желая удачи, а после удаляется. Я остаюсь с Галлахером один на один.

- Твоя мама подходила ко мне, - говорит парень, и я теряю дар речи.

- Что… что она тебе сказала?

Рон прячет ладони в карманах изысканных брюк. Прямо таки рыцарь в доспехах от знаменитых кутюрье.

- Она сказала, что они с твоим отцом принимают твой выбор, и она попросила меня найти тебя, - отзывается Аарон.

Я киваю понятливо.

- А-а-а, так вот, почему ты пришел…

Но парень тут же рассеивает мои догадки.

- Нет, не поэтому. Не только поэтому. – Он замолкает, и я тоже. Жду, что же он скажет дальше, но каждый из нас, следуя примеру другого, молчит достаточно долго.

Наконец, Рон произносит:

- Извини меня.

Так нечасто можно услышать от Галлахера младшего подобную фразу. Всего лишь два слова, а так много для меня значат. Я облегченно выдыхаю. Его лазурные глаза светятся в ночной полутьме.

- Я бываю очень плохим, не тактичным. Могу не следить за тем, что вылетает у меня изо рта. Признаю это, - объясняется парень. – Но не перед кем я раньше не оправдывался. А тебе я хочу доказывать, что могу быть хорошим.

Вместо ответа прижимаюсь к нему губами, закинув руки ему на шею. Аарон притягивает к себе за талию.

- Мы с тобой ненавидели друг друга с самого начала. В частности, я тебя. И до сих пор недолюбливаю твою сестру. Я был не прав, когда тащил тебя за волосы, повалил на траву, оскорблял тебя, унижал, бросал в лицо деньги, а потом… потом пытался тебя спасти. То ли от себя самого, то ли от жестокого мира, в котором твоя невинность – словно порция невероятно вкусного и дорогого мороженого. Я был гадким, им же и остаюсь. Разница лишь в том, что сейчас я хочу меняться.

Рон шепчет после секундного молчания:

- Это благодаря тебе, Ники.

Я не могу говорить что-либо. Лишь целую его. Мы целуемся непрерывно в течение целой минуты, а потом я вспоминаю, что голос вдалеке – это голос его отца. Хватаю Аарона за руку, и вместе со мной он бежит через весь сад и длинный холл. Остановившись у боковой двери, делаем паузу, чтобы отдышаться. Смеемся, переглядываемся, словно подростки. Приводим себя в порядок. Аарон нежно заводит выбившуюся из косы прядь мне за ухо, целует меня в краешек губы, заглядывает в глаза, и когда уже мы оба восстановили дыхание, поворачивает ручку двери.

- После вас, миссис Галлахер, - вежливо произносит он, вытягивая руку вперед, пропуская меня.

Стоп!

Что?

Резко поворачиваю голову, готовая зареветь, от страха ошибиться, от страха, что это мне послышалось, или что это его неудачная шутка.

- Что? – удается мне воспроизвести вслух вопрос.

Аарон счастливо улыбается мне, переплетает пальцы наших рук, а свободной ладонью указывает на сцену. Сотни пар глаз устремлены на нас с Роном. На сцене его отец тоже смотрит на сына и на меня, а в руке у него открытая коробочка, в которой сверкает камень кольца. Обручального ли…?

Я готова выпасть из реальности! Серьезно! Слезы подступают к глазам. Не плакать. Еще рано. Не казаться дурой. Только не это.

Наклонившись, Аарон шепотом спрашивает у меня:

- Ты станешь моей женой?

Почему-то в этот момент я смотрю на Джона, который тоже ждет моего ответа, словно он знает, что только что спросил у меня его ребенок. Мистер Галлахер так же растянул губы в улыбке. Такой искренней, что сдерживать слезы становится все трудней. Хотя, я думаю, что уже можно плакать. Прикрыв рот ладонью, именно это я и делаю, а потом кидаюсь Аарону на шею.

- Да! Конечно же, да!

Зал взрывается аплодисментами, но дороже всего мне – смех любимого человека у меня над ухом.

- Теперь мы с тобой точно квиты, - провозглашает негромко Аарон. – Я тебя возненавидел, а ты меня в себя влюбила.

Вытирая слезы, отстраняюсь, чтобы поцеловать его в губы.

- Я не умею готовить, - признаюсь, а мы все так же стоим в дверях.

Рон гогочет.

- Ничего страшного, - он подхватывает меня на руки, выходя вперед. – Зато я умею.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg