«Наваждение»

Наваждение (fb2) - Наваждение (Наваждение - 1) 1233K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Вадимовна Горовая

НАВАЖДЕНИЕ

Аннотация: Однажды Дмитрий уже игрался чувствами Лизы. Живя на вершине своего мира, считал себя вправе брать, что ни пожелает. А она искренне полюбила, расплатившись за эту любовь болью и разбитыми шансам на будущее. Однако не сумела избавиться от своей любви и спустя годы.

Теперь Лиза готова помочь Дмитрию, упавшему со своего пьедестала. Но не собирается вновь вручать свое сердце. Сумеет ли Дмитрий использовать новые шансы? И сможет ли рассмотреть нечто более ценное в гонке своих амбиций? Использует ли шанс, который подарила жизнь, чтобы все исправить и заслужить доверие той, кого растоптал? Ведь помощь еще не означает прощения.

ПРОЛОГ

(2013)

Серый, бесцветный день. Вязкий, мучнисто-влажный, потому что туман, окутавший все вокруг, забивал легкие и не позволял дышать нормально.

Хороший день. Забавный. С иронией. Как раз подходящий.

Она посмотрела на часы, встроенные в приборную доску. Обвела безучастным взглядом пустую дорогу. Без всякого интерес проследила путь стаи ворон, которые с громким карканьем летели куда-то в направлении поселка.

Что она здесь делает? На пустой дороге в полутора километрах от исправительной колонии строгого режима? Осенним утром, в рабочий день? Зачем взяла отгул, вместо того, чтобы пойти на работу? Что хочет увидеть или узнать? Какую цель преследует?

У Лизы не было ответа ни на один из этих вопросов. Такое часто случалось, когда дело касалось ее прошлого. Только одно слово, когда-то переломившее жизнь на «до» и «после». Слово, ничего не объясняющее, глупое, абсурдное тем больше, что продолжало влиять на ее действия даже спустя восемь лет. Алогичное. Самое неправильное, что было вообще в ее жизни.

Наваждение.

Распространенное слово. Она очень часто вспоминала его. Тысячи раз. Слышала, читала, видела на экране. Даже залезла в Википедию, чтобы проверить: вдруг ошибается и подобрала не то понятие. Но нет, оказалось, она не ошибалась. Викисловарь гласил:

«Значение:

обманчивое видение, по суеверным представлениям — внушённое злой силой с целью соблазна

Синонимы

частичн.: призрак, чары

Антонимы

действительность, реальность»

Вот на чем бы ей следовало сосредоточиться, так это на антонимах.

Реальность.

Это слово очень любила ее мать. И повторяла почти так же часто, как сама Лиза твердила в уме «наваждение».

Реальность. Очень конкретное слово. Очень приземленное. Емкое. В этом слове все: и паршивый прогноз осенней погоды, и зарплата, которая могла бы быть побольше, учитывая количество времени, проводимое Лизой в редакции. Вмещало это слово и необходимость отдать машину на техосмотр, и одинокие вечера перед монитором за набором очередной статьи или, в лучшем случае, перед экраном телевизора.

Зато, перед плоским экраном, как она часто вяло огрызалась в ответ на укоры матери и ее напоминание про эту самую реальность. Содержало это понятие и какой-то невыразительный брак, непонятно зачем заключенный и, настолько же неясно отчего, распавшийся через год. Очень много, в общем, можно было впихнуть в эту «реальность».

Но только не то, что Лиза торчит тут, медленно следя за редким движением дворников по стеклу автомобиля, и вглядывается в туман над дорогой.

Зачем? Кажется, она уже спрашивала это у себя. Причем, не единожды, начиная с конца прошлого месяца, когда узнала об Указе Президента про амнистию. Очередную. Но эта для нее оказалась другой.

Задавала она себе вопрос «зачем» и тогда, когда искала в интернете категории заключенных, попавших под этот Указ. А так же тогда, когда ссылаясь на рабочее расследование, используя все связи, приобретенные за годы работы, узнавала, амнистирован ли кто-то в этой колонии. И еще тогда, когда смотрела на фамилию, автоматически записанную в перечне других, сообщенных ее источниками.

Лиза дала себе слово, что сосредоточится на реальности, и не будет больше никогда в жизни делать глупостей. Она дала себе это слово восемь лет назад. И повторила свою клятву вчера вечером перед зеркалом в ванной, когда чистила зубы. А сегодня утром зачем-то позвонила в редакцию, взяла отгул и выехала на дорогу, о которой и узнавать ничего не стоило.

Зачем? Бессмысленный вопрос, если ответа не знаешь.

Откинувшись на подголовник, она прикрыла глаза и прижала кончики пальцев ко лбу, где пульсировала горячая тяжесть, мучая ноющей болью. Лучше бы, и правда, дома осталась. Ей, определенно, грозил приступ мигрени. А Лиза, вместо того, чтобы подумать о своем здоровье, которое и так ее теперь не баловало, сидела здесь.

Цель? Просто так, без всякой цели. Вообще. Несмотря на тяжесть в голове, в груди гулко ухала пустота, поселившаяся в Лизе очень и очень давно.

Она не испытывала необоснованных надежд, не искала справедливости, давно уже не верила в нее. И о каком-то возмездии даже мысль в голову не приходила. Ничего подобного.

Так для чего сидеть тут?

Лиза понятия не имела. Тем более что это времяпрепровождение, в принципе, могло оказаться бесполезным. Его, наверняка, ждут под самыми воротами. Встречают. Она не подъезжала так близко, чтобы посмотреть, ждет ли еще кто-то тех, кого сегодня отпускают? Лиза не собиралась никого встречать или ждать, потому и остановилась посреди дороги у обочины.

Тихая музыка, звучащая в салоне фоном, вдруг привлекла внимание, и она сделала громче:

«Что я могу сказать себе?

Лети, Лиза, лети…»

Губы улыбнулись. Правда, веселья она не ощущала в принципе. В тему песня. Правда, тут уместнее прозвучало бы «беги, Лиза, беги». И не возвращайся. Оставь прошлое в прошлом и исправь, наконец, ту ошибку, что всю жизнь и судьбу переломала. Не сиди, как идиотка, а заводи машину, разворачивай ее и поезжай домой. Отоспись за выходные. А в понедельник, как обычно, выйди на работу.

Но, даже понимая, что это правильная последовательность действий, Лиза осталась недвижима. Да и поздно уже бежать. Поздно…

Впереди, где-то в сотне метров от ее автомобиля, совсем уж нереально и «по-киношному», из тумана медленно проступала темная мужская фигура. Будто выплывала…

Нет, выдиралась из липких молочных, мокрых щупалец. Он никогда не двигался плавно. Всегда резко, отрывисто, с надменностью, словно даже движениями презирая и превознося себя над всеми. Очевидно, не изменил этой привычке и за восемь лет срока.

Из-за тумана она не могла сейчас увидеть ничего больше, только темные очертания фигуры в расстегнутом, похоже, пальто, и тяжелые печатающие шаги, да размашистые движения руки. Одной. Вторую он, как и раньше, держал в кармане.

Странно, сердце явно стало биться чаще. Но в груди так ничего и не появилось, кроме зияющей пустоты. И трепета никакого она не испытала. Только воздуха в машине, почему-то, стало резко не хватать.

Почему он один? Пешком? Где все его люди? Где машина? И эта, как ее там? Хотя, нет, жена умыла руки и подала на развод, как только его арестовали, кажется. Ладно, а Виталий? Он где?

Неужели никто не знал, когда он выходит? Бред. Абсурд. Таких людей не выпускали просто так. Да и садили не случайно. Любое из подобных решений принималось на слишком высоком уровне.

Значит, никто не появился целенаправленно?

Чувствуя, что начинает действительно задыхаться, Лиза распахнула дверь. И зачем-то вышла из машины.

Наверное, ни одна умная женщина не вышла бы из своего автомобиля на дорогу, ведущую от колонии строгого режима, зная, что навстречу идет только что освобожденный заключенный. Ладно, ни одна умная женщина просто не оказалась бы на этой дороге. Умные женщины тоже совершают ошибки, все знать и всего избежать просто невозможно. Только вот, умные женщины никогда не совершают одну и ту же ошибку дважды.

И даже окажись здесь умная женщина, определенно насторожилась бы, опасаясь того, кто приближался. А Лизе вообще страшно не было.

Что он с ней может сделать? Ограбить? Лиза искренне сомневалась в этом. Смысл?

Изнасиловать? Ох, правда? Ха-ха, кажется, это они уже проходили.

Убить? Он такого не делал. Не своими руками. И вряд ли это поменялось.

Так что страха не было. Ничего не было у нее внутри, но судя по тому, где она сейчас находилась и что делала, Лиза не принадлежала к категории умных женщин.

Эка новость. Мать повторяла ей это последние восемь лет едва ли не ежедневно. Не помогло, видимо.

Он был уже близко. Достаточно близко для того, чтобы рассмотреть детали. Пальто действительно распахнуто. Зимнее. Все верно, его осудили зимой. Сейчас, видимо, в этом пальто жарковато. Сама она стояла в осеннем плаще.

Из-за того, что верхнюю одежду он не застегнул, прекрасно просматривался деловой костюм, пиджак которого так же не был застегнутый, и белая рубашка. Хорошо, хоть галстук не нацепил, это все и так смотрелось совершенно нереально на туманной дороге. Незнакомый человек вряд ли догадался бы, что он провел в тюрьме восемь лет. Но Лиза заметила многое, чего раньше не было.

Он похудел. И одежда это только больше подчеркивала. Казалось, будто бы он снял ее с чужого плеча. Но нет, Лиза знала – все его собственное. Раньше он действительно был плотнее.

Что ж, тюрьмы в их стране сложно было сравнить с санаторием. Даже не с пионерским лагерем. И потеря веса - не самое страшное, чем может аукнуться пребывание там.

Однако, несмотря на то, что сбросил килограмм десять, он не стал казаться меньше, слабее или отощавшим. Наоборот, показался Лизе куда опаснее, чем выглядел раньше. Резче. Тверже. Как обветрившиеся камни. Теперь нельзя было усомниться, что этот мужчина очень опасен. Это сразу бросалось в глаза.

При первой же их встрече он выглядел иначе: солидный, холеный. Сразу становилось понятно, что этот человек имеет достаток, статус и привык всеми вокруг управлять. Впрочем, при первой встрече она даже не представляла, как именно он управляет людьми. И насколько выражено его влияние и статус. Однако он не казался тогда опасным. Или она в то время просто не знала, на что надо обращать внимание.

Он почти поравнялся с ней. И заметил Лизу. Давно заметил. Это ощущалось в его фигуре, в походке, в прищуре, с которым он всматривался в нее, и как рассматривал машину. Вероятно допускал, что там его могут ждать. И не с приветственными речами. Опасный человек, который и от других ждет только угрозы и опасности.

В том, что он мог бы ее узнать, она искренне сомневалась. В чудеса Лиза разучилась верить столько же лет назад, сколько была лично знакома с этим мужчиной.

Поравнявшись с ее машиной, он остановился и посмотрел прямо на нее. Но Лиза не повернулась, чтобы следить за тем, что он делает. Так и стояла у распахнутой водительской двери, глядя на укрытую туманом дорогу.

- Сигареты не будет?

А вот от звука его голоса она почему-то вздрогнула. Не потому, что голос у него так изменился или стал каким-то ужасным. Нет. Хотя и не было слышно той самоуверенной лености и полной уверенности в своей вседозволенности. Голос звучал глухо, да, будто бы со следами проходящей простуды. Но ровно и спокойно.

А Лиза, оказывается, забыла его. Этот голос. Он прошел по ее коже, по нервам, даже по волосам, словно мелкий наждак – и царапая, и будоража.

Ничего не говоря, она опустила руку в карман плаща и достала пачку сигарет. Опустила ее на крышу своей машины и толкнула в его сторону.

Лиза не курила. Никогда.

Он был выше ее, так что без проблем поймал пачку. Новую. Какую-то секунду рассматривал. Поднял глаза на Лизу. А потом уверенно и быстро вскрыл упаковку, ловко вынул сигарету и сжал ее губами.

Достал из кармана дорогого, пусть и немного немодного пальто зажигалку. Пластмассовую. Самую дешевую. Всю исцарапанную. Прикурил, затянувшись глубоко и с нескрываемым удовольствием. Опять поднял глаза на Лизу, пряча пачку себе в карман. Еще раз затянулся, теперь не так жадно, а медленно, словно смакуя дым и аромат, который расползался между ними по этому туману.

- До поселка не подбросишь, девочка? – уточнил все так же негромко и спокойно, стряхнув пепел себе под ноги.

Он всегда называл ее так. «Девочка». Правда, Лиза была уверена, что причина тому не пятнадцатилетняя разница в возрасте. А его банальное нежелание утруждаться, запоминая ее имя.

В той пустоте, которая давным-давно обосновалась внутри, вдруг вспыхнула странная бесшабашность и, даже, кураж.

- Да, хоть, до города, - криво усмехнулась она.

Посмотрела ему в глаза зачем-то. Зря. Никогда не могла отвернуться. И сейчас словно прилипла. Гипнотизировал он ее, что ли? Да, нет, вряд ли, просто было в глазах этого человека что-то такое, что заставляло Лизу вглядываться, смотреть дальше, пытаясь заглянуть вглубь. Увидеть больше. То, что скрывается за внешним…

А может и не было там ничего. И глубины не было. Только глупая девочка со своим наваждением. Нет, уже женщина. А ума не прибавилось.

Все-таки отвернувшись, она спокойно опустилась на водительское место, больше ничего не добавляя. Он распахнул двери переднего пассажирского места, но следовать внутрь салона за ней не торопился. Докуривал. Лиза не подгоняла. У нее отгул, некуда спешить. Завела машину, прогревая двигатель.

Наконец, втоптав окурок в асфальт, он сел рядом с ней.

Лиза пристегнула ремень безопасности. Щелчок замка прозвучал в тишине салона почти так же звонко и громко, как выстрел. Но она не вздрогнула. Повернулась и выразительно посмотрела на него. Он хмыкнул. Демонстративно натянул свой ремень безопасности и аккуратно пристегнулся. Тихо, в отличии от нее. Кивнув, Лиза повернулась лицом к дороге и, включив поворотник, развернула машину на сто восемьдесят градусов. И плавно увеличила скорость, думая над тем, что даже сидя здесь в машине полчаса назад, никак не представляла, что именно она повезет в родной город Калиненко Дмитрия Владленовича, которого официально все знали, как спонсора и мецената, порядочного бизнесмена. И который, по факту, являлся криминальным авторитетом, долгое время занимая «пост» смотрящего их города. До того момента, когда восемь лет назад, он, в числе других слишком влиятельных фигур, был пущен в расход новой властью, ставящей на ключевые позиции в регионах страны своих людей.

Она его не жалела, и близко. Такие люди и на зоне имели связи. Вот и он – не пропал. А теперь, и вовсе вышел по амнистии. Не просто так, очевидно. Власть в стране вновь изменилась. Очевидно, она нуждалась в проверенных и надежных людях, планируя восстановить свою прошлую структуру.

До города они добрались за полтора часа, нигде не останавливаясь. Ехали молча. Вообще. Только он три раза прикуривал. Лиза следила за дорогой.

А въехав в город, она притормозила за первым перекрестком:

- Не уверена, что дальше нам по пути.

Впервые за это время она повернулась к нему лицом.

Он же продолжал смотреть в лобовое стекло. И постукивал по колену пачкой сигарет, которую медленно вертел в пальцах всю дорогу.

- Давай, Лиза, передавай, что должна. Сообщай их требования, - так и не повернувшись, ровно велел он.

Она искренне удивилась. Ошиблась, ну надо же. Узнал. И не просто узнал. Он ее имя помнит. Этого она действительно не ждала.

- Не понимаю, о чем вы, Дмитрий Владленович, - Лиза пожала плечами, хоть и понимала, кажется, на что он намекал.

- Хорош трепаться, девочка. – Он все-таки глянул на нее. И впервые за эти часы она заметила проблески каких-то эмоций в этом взгляде. Злых и раздраженных. – Давай, колись. Скажи, что должна, и разбежимся тихо-мирно.

Она не испугалась.

- Меня никто не посылал, Дмитрий Владленович. И передавать мне вам нечего, и не от кого.

- И с какого-такого перепуга ты оказалась возле колонии именно сегодня? – иронично хмыкнул он, похоже, не поверив. – Неужели соскучилась? Забыть не могла, - в его голосе звучало такое презрительное недоверие, что менее сдержанный человек мог бы и разнервничаться.

Но Лиза от него и не такой тон слышала.

- Я журналист. Мне поручили собрать материал об амнистии в этом году. В нашей области одна колония, которой это коснулось. Совпадение.

Она еще раз спокойно пожала плечами.

- Ба! Неужели такое бывает?! – деланно удивился он. – Видно, за восемь лет мир с ног на голову встал и манна с неба сыпется всем на голову, так что ничего делать не надо: рот раззяв и глотай. Благодать.

Дмитрий издевался. Ну и пусть. Ее это касалось слабо.

- Вам куда дальше, Дмитрий Владленович? – не поддаваясь на его издевку, снова спросила Лиза. – Могу маршрут подсказать. Многие поменяли за эти годы.

Дмитрий перевел глаза на дорогу. Посмотрел на пачку сигарет, которую так и крутил в руках. И опять тяжело глянул на Лизу.

- Ну, раз уж ты сама по себе такая добрая, может, и к себе пригласишь: поесть, переночевать, в баньке попариться? А то, дело такое – некуда мне податься. Нет угла, чтоб прибиться. Кинули все друзья-товарищи…

Он юродствовал. И продолжал издеваться. И так ей и не поверил.

Его проблемы.

Лиза издевки игнорировала, давно имела достаточно самоуважения и уверенности в себе, а потому такое поведение ее не трогало так же давно. Этот мужчина и научил ее, как взрастить внутреннюю броню.

А вот зачем она завела машину опять и повернула на дорогу, выбирая поворот, ведущий к ее дому – вообще не представляла. Ради Бога! Таких ошибок не повторяет даже круглая дура…

Сигареты были его любимые. Такие, как он всегда курил раньше.

В последнее время с этим было все не так просто. Хоть Виталя и старался. Но политика, мать ее так. И не только их это касалось. Начальники менялись так, что только успевай налаживать общение и втолковывать новому, кто и на что тут имеет право и за какие заслуги такие привилегии получает. Да и тех, кто на свободе остался, по-своему прижимали, по-своему новые, вроде бы «честные и справедливые», давили так, что мама не горюй. Все выкручивались, как могли, чтоб пересидеть это время и наладить новые контакты, восстановить старые связи по-тихому. Вернуть свое в этой войне положений и перераспределения капитала.

А Дмитрий за свое глотки рвал. И сейчас дарить ничего никому не собирался. Тем более что прежние люди возвращались на свои места. Но за просто так никто никому и ничего не обещал. Да и тем, кто его в расход пустил, подставив и сдав, он еще свое «спасибо» сказать должен. И свое у этих сук отобрать.

Достав еще одну сигарету, он прикурил и посмотрел на девушку, ведущую машину. Женщину.

Совпадение. Как же. Только полный идиот в такое поверит.

Она изменилась. Он ее не сразу узнал. То есть то, что он ее знает, Дмитрий моментом понял. Лицо знакомое, а кто такая – хрен знает. У него этих баб столько было, что нереально всех упомнить. Дмитрий никогда не отзывал себе в удовольствиях. Всевозможного толка. Да и на тот момент его больше интересовал вопрос не что это за баба, а не сидит ли в машине пара-тройка «шестерок»? Чтобы тихо и быстро его убрать.

Но машина оказалась пустой. А когда бабенка в ответ на его вопрос о сигаретах бросила новую пачку этой марки, да еще и повернулась к нему лицом – вспомнил. Не ее, а ту девчонку, которая по дикой и нелепой прихоти судьбы сбилась с дороги, повернув не в тот проулок, и оказалась перед его офисом как раз тогда, когда сам Дмитрий с охраной садились в машины. И она додумалась у них начать спрашивать дорогу. Дура. Глупый ребенок, вообще не понимающий, к кому с вопросами лезет. А она и правда не знала, он потом проверял.

Нет, ясное дело, он детьми на завтрак не закусывал. По большей части таких девчонок вообще не замечал. А эта ему приглянулась. Он ее захотел. А Комбат привык сразу получать то, что хотел. Не обращая внимания на детали и мелочи. И снова, нет. Никто ее тут же в машину не затащил и не стал насиловать. Но Виталя–Казак получил безмолвное приказание все о девочке узнать и обеспечить другу и начальнику то, что пожелалось. Что он и сделал.

- Блондинкой тебе было лучше, - бросил он, делая последнюю затяжку.

Выбросил окурок в окно автомобиля.

Она коротко глянула в его сторону. Без каких-либо добрых эмоций.

- Я разве спрашивала, нравлюсь ли вам? – спокойно уточнила Лиза.

Он ухмыльнулся. Она изменилась. Действительно женщина. Дерзкая и стойкая. В ней мало что осталось от той девятнадцатилетней девчонки, которую он встретил первый раз. Потому первый вопрос: «какого хера она сегодня приперлась к колонии и явно ждала его?», вновь стал остро.

У этой девчонки не было ни одной причины скучать по нему или испытывать за что-то благодарность. Он ею попользовался так, как хотел, не особо церемонясь, даже посмеиваясь над тем, что девчонка на него явно запала. Развлекался, подпитывая свое эго этим обожанием почти полгода. А потом выставил без всяких сантиментов, когда она за советом и помощью пришла в ситуации, в которой его просчета было больше, чем ее, по факту.

Так почему она здесь была? Зачем приперлась? Привезла его в город? Комбат не понимал, а если он чего-то не понимал, значит, с этим было что-то не просто так.

Хотя, нельзя не признать, что подвернулась она как нельзя кстати. Он сам велел Казаку, чтоб даже духу их ребят возле колонии не было. Пусть все, кто имеет в этом интерес, увидят – нет у Комбата силы. И поддержки нет. Поверят или нет, а все же частично расслабятся. Может, не будут так пристально следить, а у него будет чуть больше пространства для своих планов. Так что искать, куда прибиться и где залечь, пока сориентируется, да с Виталей все обсудит, все равно было нужно. И до города добраться, в первую очередь. А тут Лизка так удачно подвернулась.

Имя ее он тоже, кстати, не сразу вспомнил. Но все же раскопал в недрах памяти.

Так вот, слишком удачно она подвернулась. Подозрительно, прям. А говорить ничего не желала. Ладно, хочет играть в молчанку – ее проблемы. Он присмотрится. Хотели бы убить, уже зарывали бы в лесопосадке. А так – есть время разобраться, место, где можно перевести дух. Да и баба под боком. После восьми лет тюрьмы, кто от такого подарка откажется?

ГЛАВА 1

(2013)

В городе туман казался еще гуще. Наверное, именно из-за этого, сосредоточившись на дороге, Лиза ощущала себя спокойно. Словно бы это было нормально – снова на корню рушить свою жизнь. Она сосредоточенно вела машину, не обращая внимания на периодические взгляды Дмитрия в ее сторону, и даже умудрилась вспомнить, что вчера задержалась в редакции, пытаясь убедить себя, что ничего глупого делать не будет. И в магазин потому ей вчера было лень ехать. А утром она ничего кроме кофе не пила: не хотелось, не до еды, в принципе, оказалось, да и не обнаружилось ничего, кроме мюсли. Но в этот момент Лиза вдруг поняла, что голодна. Потому, увидев вывеску небольшого супермаркета, расположенного недалеко от ее дома, она тут же завернула на парковку.

- Выходим, Дмитрий Владленович. Незапланированная остановка.

Лиза отстегнула ремень и вынула ключ из замка зажигания.

Он повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Причем, посмотрел так, и так вздернул бровь, что стало ясно – никуда, кроме означенного места жительства Лизы он идти не собирается. Тем более в магазин.

- Давайте, Дмитрий Владленович, - проигнорировав его намерения, Лиза распахнула свою дверь. – Выходите. Если, конечно, не имеете желания обедать и ужинать мюсли. Потому как ничего другого у меня дома нет. А раз уж вы в гости напросились… - Лиза сделала выразительную паузу.

Он, напротив, казалось, совершенно расслабился и сел еще вольготней, откинув голову на подголовник.

- Ну так, иди, - «позволил» он. – Я здесь останусь. Подумаю в тишине нормально.

«Ах-ах, можно подумать, она всю дорогу болтала и мешала ему думать».

Лиза улыбнулась, вдруг поняв, что, кажется, утратила весь трепет перед Калиненко, который раньше, зачастую, не позволял ей толком рот открыть в его присутствии. Жаль, конечно, что все остальные эмоции, которые этот мужчина в ней вызывал, не улетучились вместе с трепетом.

- Я вас в машине одного не оставлю, Дмитрий Владленович, уж извините, - «повинилась» она, продолжая испытывать тот же кураж, что толкнул ее, вообще, взять его в машину. – Со всем уважением, не подумайте, но машина у меня одна. А вы только освободились. Вдруг решите угнать и сбыть где-то по старым каналам, чтоб деньги поиметь.

Он резко развернулся и одарил ее просто бешеным взглядом. Даже выдох у него вышел яростным и шумным.

- Ты нарываешься, девочка, - вроде бы мягко, вразрез с взглядом, предупредил Калиненко.

Она пожала плечами, с той же легкой улыбкой вышла на улицу и уже из тумана повернулась опять к нему:

- Давайте, давайте, Дмитрий Владленович. Я, конечно, не знаю, как вас там кормили, но сама хочу есть. И если вы не выйдете, то я далеко ходить не буду, куплю себе порцию кукурузы, - она кивнула головой в сторону киоска, где торговали горячей кукурузой с различными соусами. Лиза в жизни там еще ничего не покупала. И вряд ли решилась бы. Но он-то этого не знал. – А с вами не поделюсь. Будете до завтра голодать… Ну, или вариант с мюсли.

- Б…! – Дмитрий тихо, но очень выразительно ругнулся сквозь зубы.

Раньше он так никогда при ней не выражался. Да и в принципе, следил за образом. Видно в колонии у него сложились иные обстоятельства. Но не это главное. А то, что раздраженно отщелкнув свой ремень, он все же вышел из машины. Громко захлопнув дверь.

- А ты стала язвой, Лиза, - заметил он, резким же движением плеч поправив свое пальто.

- Что вы, Дмитрий Владленович, это вам от голода, наверное, кажется. Настроения на голодный желудок у вас никогда не было, - «успокоила» его Лиза, спокойно закрыв машину брелоком сигнализации.

И не вслушиваясь в его малоразборчивый тихий и краткий ответ, видимо, выражавший согласие, пошла к автоматическим дверям магазина, раздумывая над тем, что надо купить и достаточно ли у нее для этого денег? Ей давно не доводилось кормить мужчин, для Калиненко она и подавно не готовила, он предпочитал в ресторанах есть. Но что Лиза помнила, так это то, что все мужчины, и Дмитрий в том числе, ели куда больше, чем привыкла есть она.

Спустя пять минут, большую часть которых заняло наблюдение за Дмитрием, Лиза решила, что стоит быстрее покупать все и уходить. Может, конечно, Лиза все выдумывала и снова занималась самообманом, однако ей показалось, что ему не особо комфортно здесь. Кто знает, с чего такой бред появился в ее голове? Держался Калиненко так же уверенно и чуть превозносясь над всем, окружающим его, как и раньше. Но что-то в том, как он, прищурившись, осматривался вокруг (чего Лиза не замечала за ним ранее), ее беспокоило. Как и некая напряженность в осанке, которую она, кажется, кожей ощущала.

И несмотря на злость на себя, что до сих пор не изжила Калиненко из своей души, сущности, даже столько вытерпев «благодаря» ему, Лиза заметила, как непроизвольно начинает торопиться, чтобы быстрее завершить покупки. Хотя, к небольшому плюсу в его пользу, Дмитрий ни слова не сказал, молча и угрюмо следуя за ней по рядам. Зато смотрел очень внимательно. На все. Совершенно на все. И Лиза не сразу додумалась, что, вероятно, ему все видится немного иначе после восьми лет пребывания в колонии. Не настолько привычно, как ей. Да и некомфортно потому, наверное. Зря она его сразу в толпу потащила, дала бы в себя прийти…

Мучимая всеми этими сомнениями, раздражением, внутренними упреками, Лиза быстро обнаруживала продукты, так же поспешно складывала их в тележку, и торопилась дальше.

- Оливье хочу, - вдруг, заставив Лизу оторопело затормозить уже на пути к кассе, «сообщил» Калиненко. Как отрубил.

Она медленно повернулась к нему и сама подняла брови:

- У меня – не ресторан, Дмитрий Владленович. Будете есть, что приготовлю.

По правде сказать, у Лизы просто не хватило бы наличности еще на что-то: она уже взяла рис «Жасмин», который он любил, насколько ей помнилось, курицу и овощей для салата. То, что быстро и сытно. Ну и себе пару йогуртов на завтрак.

Так нет, у Калиненко свои планы.

Он сжал губы, язвительно хмыкнул и пошел вперед, обогнав ее.

А Лиза… Она развернулась и пошла за новыми продуктами. Не потому, что позволяла ему собой помыкать. Вовсе нет. Просто ей тут же пришло в голову, что даже несмотря на свое положение и «авторитет», он вряд ли ел все эти восемь лет то, что хотел. И в груди все сжалось.

Но свои йогурты выкладывать не стала. Не дождется. Не будет она вновь все на алтарь его желаний класть, даже если это касалось еды. Пожертвовав овощами и рисом, она все же быстро собрала необходимый набор продуктов и вернулась к кассам.

Дмитрия здесь не было. Она, вообще, его нигде в магазине не видела.

На какую-то секунду душа дрогнула и внутри разлилась привычная ноющая тоска. Но Лиза тут же заставила себя встряхнуться. А в этом у нее имелся огромный опыт. В попытках изгнания из своей души Калиненко.

Ушел и ушел. Скатертью дорога. Никто не держит.

Уже ничего не меняя, она отстояла короткую из-за середины рабочего дня очередь, расплатилась, потратив все, что имела в наличии, и пошла на улицу.

Дмитрий стоял у ее машины, спокойно облокотившись на капот, курил и с кем-то разговаривал по мобильному, старенькой «нокии». Откуда у него мобильный и кому это он звонит, она не спрашивала. Не нужны ей его тайны и секреты, такая осведомленность сильно дорого может в итоге стоить. Сняла машину с сигнализации, обойдя корпус с демонстративным игнорированием Дмитрия. Поставила пакет в багажник.

- А где рис?

И когда только говорить прекратил? Калиненко уже стоял за ней, через плечо Лизы заглядывая в пакет. Был ли он доволен увиденным, и знал ли в принципе, из чего готовят оливье, а следовательно, осознавал ли свою победу, она не знала. И спрашивать не собиралась.

- Не знаю, кто как, а я живу на зарплату, Дмитрий Владленович. И все на свете по своему или вашему желанию купить не могу, - отрезала Лиза, захлопнув багажник. Пошла к своим дверям.

Он бросил окурок, затушив ногой, и сел на прежнее место.

- Так тебе деньги нужны? Отсюда торжественная встреча? – уже не пристегиваясь, он повернулся к ней с ироничным интересом.

Лиза притормозила, едва тронувшись с места. И тоже повернулась к Калиненко.

- Мне уже давно от вас ничего не нужно, Дмитрий Владленович. И деньги в том числе. Наша встреча – банальное совпадение. – Она вновь тронула машину с места и поехала к дому.

- А с какого-такого совпадения ты везешь меня к себе? – тем же тоном спросил он. – Капризы выслушиваешь?

Лиза промолчала. Она и себе не могла на этот вопрос ответить честно. Не имела сил.

- Что тебе надо от меня, девочка?

- Ничего. Ничего, Дмитрий Владленович, - Лиза даже смогла спокойно и уверенно улыбнуться. Свернула в нужный поворот. – Мне уже давно от вас ничего не нужно. – Повторила она. - Впрочем, деньги ваши не были мне нужны и раньше.

- Тогда, что я делаю тут? – все еще не меняя тона, снова спросил Калиненко, выйдя на улицу одновременно с ней.

- Я так понимаю, собираетесь есть оливье, - ее улыбка почему-то стала шире. Хотя веселья от этого в ней не прибавилось. – Остальные ваши планы меня мало интересуют. Не хочу знать лишнего, - передернув плечами, Лиза пошла за пакетом.

Но Дмитрий, больше ничего не сказав, опередил ее. Сам открыл багажник и забрал пакет с продуктами.

- Давай, показывай дорогу, - распорядился он, повернувшись лицом к стандартному панельному девятиэтажному дому.

И в выражении этого лица не наблюдалось особой радости.

Лиза точно не знала, как он раньше жил, дома у Калиненко ни разу не была. В официальном доме, том, где жила его жена. Только в «личной» квартире, которую он держал для «личного пространства», куда не хотел вмешательства других людей. И та квартира, то «мужское убежище», отличалось от ее собственной нынешней квартиры кардинально. Не тот уровень доходов, и не те источники, как она уже отмечала. Впрочем, не похоже, чтобы сейчас у него в кармане имелись ключи от прежнего дома или от той квартиры.

Не комментируя это выражение лица Дмитрия, она молча пошла вперед.

Пока Лиза разбирала пакет, Калиненко бродил по квартире. Правда, особо рассматривать в ее «двушке» было нечего. Так что очень скоро Дмитрий остановился на пороге кухне, вольготно прислонившись к дверному косяку. Он уже снял пальто и пиджак, и остался только в брюках и рубашке.

И носках. Это выбило ее из колеи больше всего, почему-то.

Лиза не могла бы заявить, что ощущает себя комфортно и уравновешено. Здесь, в небольшом пространстве ее квартиры, энергия, так присущая Дмитрию, словно бы заполнила все. Не оставила места самой Лизе. Забирая и воздух для дыхания, и какое-то жизненное пространство, которое она отвоевывала у судьбы настолько долго и болезненно.

И пусть эта же теснота подчеркнула то, что рубашка ему теперь и правда чересчур свободна, а еще не выглажена, да и ткань немного посерела от долгого хранения; пусть она вдруг заметила, что он не выбрит нормально, так, как она привыкла видеть Калиненко в «прошлой» жизни; пусть резко прочертились морщины и складки на лице, которых просто не было раньше – ничего из этого не умаляло бешеной, давящей, сметающей все на своем пути энергии стоящего в дверях мужчины. Той, что уже обожгла ее однажды.

Она отвернулась, сделав вид, что безумно занята подготовкой картофеля. Помыла клубни, поставила пластиковую кастрюлю в микроволновку. Тут же переключилась на яйца, вода в которых вот-вот грозилась закипеть.

Но все равно, то и дело косилась на Дмитрия. А он продолжал стоять в проходе и внимательно следить за самой Лизой.

- Так, чем занимаешься, девочка? Чем живешь? – наконец, разорвав это напряженное молчание, поинтересовался Дмитрий.

«Пустотой живу», захотелось вдруг сказать ей. «Пустотой и памятью».

Но вместо этого Лиза растянула губы в бодрой улыбке и зачем-то повернулась к нему лицом:

- Журналистикой, в основном, Дмитрий Владленович. На что и училась, если помните.

Он слабо кивнул, будто бы поймав ее взгляд своими глазами. И «вцепился». Пристально, цепко, всматриваясь. Видно, так и не понял, не верил. Все пытался углядеть ее тайный умысел и скрытую подоплеку.

А Лиза не нашла сил отвести взгляд. И под этим пристальным изучением Дмитрия, подумала и вспомнила совершенно другое. О чем стоило бы забыть и не вытягивать из прошлого.

2005

Еще не было и десяти утра, а Лиза уже поняла, что зря послушала совета мамы и натянула ветровку поверх свитера. Весна вступала в свои права, и на улице становилось все теплее, так что сейчас она уже чувствовала себя парко и ощущала выступившие на лбу под волосами и над верхней губой, маленькие капельки пота. Конечно, виной тому были не только шестнадцать градусов выше нуля, но и ее торопливость. А еще – невнимательность. Или рассеянность, может. Лиза точно не знала, что случилось с ней, но почему-то никак не могла обнаружить то офисное здание, адрес которого был указан в объявлении о наборе в группу кружка по риторике. Прям, напасть какая-то. Она уже трижды осмотрела все ближайшие здания: присутствовали все номера по порядку, а двадцать третьего не было.

Стянув надоевшую ветровку и перекинув ее через руку, Лиза еще раз осмотрелась, медленно поворачиваясь вокруг самой себя. Ей посоветовала посещать этот кружок преподаватель социологии, в качестве дополнительных занятий. Слишком тихо и неуверенно вела себя Лиза на занятиях и во время обсуждений. Не так, как стоило бы вести себя будущему журналисту, без той настойчивости и агрессии, которая так помогает, когда надо не побояться высказать свое мнение. Лизе же чаще было проще согласиться с чужим, нежели вступать в прения или ходить по краю спора. Потому, несмотря на прекрасные отметки и хорошие работы, преподаватель посоветовала ей либо сменить будущий вид деятельности, либо как-то развивать в себе уверенность и умение отстаивать свою мысль.

Менять будущую профессию Лиза не хотела совершенно, ей очень нравилась выбранная стезя. А вот то, что настойчивости и уверенности ей часто не хватает, знала и сама. Издержки жизни и воспитания матери, которая держала стальной хваткой не то, что дочь, а даже отца. В их семье не было ни малейшего сомнения в том, кто именно говорит последнее слово. И право это принадлежало не ее папе.

Да, что далеко ходить за примером? Разве она, еще выходя из дому, не знала – не нужна ветровка. Но нет же, не сумела возразить матери. В общем, подумав над словами преподавателя и проанализировав свою жизнь, мало чем отличающуюся от того времени, когда ей было четырнадцать, Лиза честно признала – менять что-то действительно надо. Потому и оказалась сейчас здесь, в переулке. Очевидно, свернув где-то не там, все-таки. Да еще и, как назло, видно потому, что сегодня суббота, на улице не было ни души. А значит и дорогу спросить не у кого.

Лиза еще раз обвела глазами улицу перед собой: она стояла в небольшом переулке между двумя домами, двадцать первый и двадцать пятый номер, соответственно. Чуть в глубине, словно бы задвинутое между этими двумя домами, стояло еще одно здание. В отличие от первых двух, которые точно являлись жилыми домами, это как раз очень походило на офисное. Трехэтажное, то ли заново выстроенное недавно, то ли просто отремонтированное по современным нормам, покрытое красивой желто-бежевой штукатуркой, с какой-то табличкой у автоматических входных дверей. Кстати, эти самые двери и все окна на фасаде здания были пластиковыми, и к тому же, покрыты зеркальной тонировкой, так что не было ясно – есть ли кто-то внутри или нет. Казалось бы – вот оно! Но нет, на углу здания висела очень четкая табличка с номером двадцать три «а». Так, а где же просто двадцать третий дом?!

Все здание окружал невысокий кованый забор. Прямо перед Лизой находились ворота. Они были открыты. Во дворе стояло две машины. И тихий гул их двигателей казался сейчас единственным звуком, свидетельствующим о наличие в округе кого-то живого.

Если машины работали, значит, внутри должен был кто-то сидеть, Лиза так это понимала. И если стояли эти автомобили у дома с номером двадцать три «а», то был шанс, что и о двадцать третьем номере они что-то могли знать. Логично? Вроде бы да. Только вот Лизе было как-то неловко и неудобно даже представить, что она сейчас подойдет к этому шикарному зданию, к этим машинам, именуемых в народе «джип», на которых красовался значок «мерседес».

Однако если она все же собиралась идти к поставленной цели и стать журналисткой, стоило начинать бороться с неуверенностью в себе и смущением. Иначе, как она будет работать? Да и думала же именно об этом последнюю неделю. И здесь оказалась как раз поэтому. Так что, вдохнув поглубже, Лиза тряхнула головой, где под тяжелыми волосами тоже чувствовалась испарина, и направилась к машинам.

Как ни странно, но еще до того, как Лиза приблизилась, из обеих машин вышли водители. Такие интересные – почти одинаковые. И короткие прически, и костюмы, и галстуки, и даже выражение спокойных, но сосредоточенных лиц, казалось, эти парни делят на двоих. И двигались они почти синхронно. До определенного момента. Осмотрев ее с ног до головы, один парень кивнул другому и пошел к ней. Второй так и замер у машин.

- Это частная территория… - начал говорить идущий к ней мужчина.

Но Лиза откуда-то набралась смелости его перебить.

- Здравствуйте, - с широкой, пусть и не очень уверенной улыбкой, начала она. – Я тут немного заблудилась. Не подскажете, где найти двадцать третий дом? – пока она это говорила, они с мужчиной сблизились, и Лиза дружелюбно посмотрела ему в лицо, остановившись метрах в пяти от машин.

Услышав ее вопрос, мужчина, казалось, ощутимо расслабился и даже улыбнулся. Наверное, Лиза оказалась далеко не первой, кто обращался к ним с похожей проблемой.

- Ты не там повернула. Это надо выйти назад на основную улицу и…

Но договорить мужчина не успел. Прерывая его объяснения, автоматические двери здания за спиной водителя разошлись, выпуская невнятный гомон какого-то разговора и четырех мужчин, которые этот самый разговор вели.

Сказать откровенно, Лиза так хотела узнать дорогу, что поначалу даже не подняла голову. Ее не интересовало ничего другое. Потому не увидела она, как остановились эти четверо мужчин, внимательно и пристально рассматривая ее. Как переглянулись между собой. Как двое из них выдвинулись вперед, вроде как прикрывая одного мужчину. И как другой направился к ней и водителю. И только когда услышала:

- Что случилось, Михаил? – посмотрела вверх, с удивлением осматриваясь.

Рядом с ними остановился высокий мужчина, лет тридцати – тридцати пяти, как ей показалось. Серьезный по виду, солидный, даже. Одет он был, как и уже виденные Лизой водители, в деловой костюм. Но отличалась эта одежда просто разительно. И Лиза, наверное, даже не смогла бы сказать, чем? То ли материалом, то ли покроем. Но было видно, что этот костюм стоил его обладателю немалую сумму денег. И подчеркивал статус. Наверняка, какой-то начальник.

- Девушка заблудилась, Виталий Сергеевич. Двадцать третий дом ищет, – тут же объяснил разговаривавший с ней водитель.

- Надо все-таки указатель поставить, Виталий Сергеевич, - с усмешкой присоединился к разговору один из мужчин, вышедших вместе с этим самым Виталием Сергеевичем.

Лиза и не заметила, что оставшаяся тройка приблизилась к ним. Причем, уже отметив различия в «форме», она сумела отметить, что двое в костюмах, занимающих где-то среднее положение между «водительскими» и «руководящими», весело улыбнулись этому замечанию, как и все остальные. Даже этот Виталий Сергеевич.

И только один, казалось, был полностью поглощен вовсе другим, разговаривая по мобильному телефону. Он совершенно не вникал в суть того, о чем говорили остальные, и скользил по всем поверхностным взглядом. Лиза почему-то замерла, уставившись на этого человека. Непонятно чем, но он так поразил ее, что она не могла отвлечься даже на слова Виталия Сергеевича, который кивнул и велел:

- Ладно, Михаил, объясняй быстрее и поехали.

Лиза услышала это. А сосредоточиться, чтобы выслушать объяснения, не могла. Даже глаза перевести назад не сумела.

Потому что в этот момент мужчина дошел в своем рассматривании до нее и их взгляды встретились. У Лизы не то, что дыхание перехватило, казалось, каждая мышца в теле застыла. Даже сердце остановилось на какой-то момент. А потом так застучало, что уши заложило и она ощутила, как кровь приливает к лицу.

Лиза никогда таких людей не встречала. Таких мужчин. Она даже не могла вычленить что-то из его образа, рассмотреть и оценить так, как того же Виталия Сергеевича, к примеру, или Михаила-водителя. Ничего.

Он «рухнул» на нее, обрушился целиком и полностью: со всей этой даже не аурой, а непробиваемой стеной властности и самоуверенности, с осознанием своего места на вершине этой жизни. Места, завоеванного по праву, этот мужчина в данном факте, похоже, не сомневался. С парализующим взглядом темных глаз, прошедшим сквозь нее, а потом будто вернувшимся назад, цепляя, привязывая. Как игла прошивает ткань, крепким стежком прикрепляя ее к основе. С медленным движением грубоватой мужской руки, окольцованной дорогими механическими часами, которая опустила мобильный телефон и спрятала в карман пиджака, пока мужчина все еще смотрел на нее.

И все это упало на Лизу, придавив к земле, раскрошив осознание своей целостности. Так, как падает иногда туман на землю, обволакивая все вокруг липкими, влажными слоями холодных капель. Когда и дышишь им. Этим туманом. И не видишь ничего, кроме него. Даже рук своих рассмотреть не можешь.

Она поняла, что и не дышала нормально, пока этот мужчина не перевел взгляд на Виталия Сергеевича. Ему и говорить ничего не было надо, хватило взгляда, чтобы помощник (а в том, что Виталий Сергеевич, показавшийся ей начальником, лишь помощник этого мужчины она ни на секунду не усомнилась, как-то интуитивно это уловила) тут же сообщил:

- Опять перепутали поворот. Девчонка двадцать третий дом ищет, Дмитрий Владленович.

Мужчина снова молча перевел глаза на нее. А потом опять на Виталия Сергеевича.

Лиза не знала, видела ли легкий кивок помощника или это у нее в глазах все еще рябило от первого потрясения, и от того, что сейчас этот Дмитрий Владленович еще несколько секунд смотрел прямо на нее. Пока, наконец, не отвернулся и не пошел к одной из машин.

Хорошо, это было хорошо. Она смогла хоть как-то совладать с собой благодаря этому. А еще услышать и осознать, что Виталий Сергеевич махнул рукой одному из тех парней, которые вышли вместе с ним из здания:

- Костя, проводи девочку, покажи. А то, пока объясним, запутаем ее еще больше. Потом нас нагонишь.

- Ой, что вы, я разберусь, - попыталась отказаться Лиза, подумав, что из-за ее ступора и такого ошеломления при виде Дмитрия Владленовича, они сочли ее недалекой и глуповатой.

- Нам так спокойней будет, - с кривоватой усмешкой отмахнулся Виталий Сергеевич, еще раз кивком головы отправив остановившегося было парня, чтобы выполнял поручение. – Давай, Костя, чтоб доставил девушку к месту назначения в целости и сохранности.

- Само собой, Виталий Сергеевич, - серьезно согласился Костя, уже поравнявшись с Лизой.

И махнул рукой, предлагая ей повернуться и идти к воротам.

- Спасибо, правда, – поблагодарила она, все еще смущаясь, сразу всех, кто проявил такое участие к ее проблеме. – До свидания. – Так же всем, пробормотала Лиза.

- Не за что, - все еще кривовато улыбаясь, махнул рукой Виталий Сергеевич. – До скорого.

Он развернулся и пошел к той же машине, в которую сел Дмитрий Владленович.

А Лиза, еще мгновение помедлив, зачем-то вглядываясь в тонированные до черноты автомобильные стекла, наконец, все же развернулась и пошла за Костей, который уверенно заявил, что «тут недалеко».

Через пару минут ее отпустило. И подумалось, что даже хорошо, наверное, что Костю послали ей помочь. Он был лет на семь старше ее, и хоть отличался от тех же сокурсников Лизы или ее знакомых парней, все же не обладал тем, сбивающим с ног полем личностной силы, что несколько минут назад придавило ее к земле. Она вдруг поняла, что расслабилась и даже рассмеялась на какое-то шуточное замечание своего провожатого. И рассказала про кружок, который ищет в этом таинственном двадцать третьем здании. И про то, что на факультете журналистики в национальном университете учится, на первом курсе. В общем, просто поболтала, избавляясь от непонятного напряжения, все еще отдающего в ее теле дрожью слабости.

Дошли они и правда быстро. Минут за пять. Лизе надо было просто повернуть на один проулок раньше, и она бы уже давно все сама нашла. Поблагодарив Константина, она у крыльца махнула парню рукой на прощание и поспешила на поиски своего кружка.

Забавная девчонка. Свежая такая. Шебуршная.

Настолько не похожая на всех этих уложенных и расфуфыренных девок, которые даже в сауну намазывали на морду тонну штукатурки. При том, что никто им на лица даже не смотрел. Не затем их привозили.

Или эти, что по его офису вышивали, да и по всем схожим приемным – все как под копирку, размалеваны одинаково, одеты – едва не с одной вешалки. И смотрят все – одинаково призывно и расчетливо, надеясь за свои умения что-то с него поиметь. Во бабы пошли, попробуй разбери, кто кого трахает. И ходить далеко не надо за примером, вон, Ирка одна чего стоит…

Вспомнив о жене, Дмитрий тут же подумал, что пора что-то решать. Задолбала она его, дальше некуда. И не в гульбе ее дело. Он вон, тоже, верностью не отличался. А вот намеки Ирки скользкие и какая-то возня с Чирковым – ему вовсе не нравились. То, что Чирков не самый последний из людей Мартыненко, Дмитрий знал просто великолепно. А с этим у него свои счеты давным-давно имелись. Так что Калиненко не удивился бы, узнав, что Чирик не просто так вокруг трется.

Вчера Ирка ему позвонила и сообщила, что уходит. Да, кто держит? Уходит. Он ее месяца два в глаза не видел, кажется. Так что «скатертью дорога», как говорится. Он за ней слезы лить не собирался. Когда-то брак с Иркой был ему выгоден, особенно положением ее отца в местной власти. Теперь же Калиненко сам был куда более значим, и эта баба со своими истериками и попыткой побольше урвать – вызывала глухое раздражение. А порою и открытое бешенство. Оттого ее «уход» был ему только на руку. Вот только просто так он ее отпустить не мог. И не в материальном вопросе дело, тут его адвокаты все утрясут и Ирка вряд ли урвет что-то более того, что сам Калиненко позволит. А вот ее «новые друзья» ему не особо нравились. И Дмитрий планировал это выяснить до того, как отпустит бывшую жену. Чтобы не получить потом неприятных сюрпризов. Ясное дело, в его планы ее никто и никогда не посвящал, но умный человек и сам может что не надо увидеть или услышать. И сделать выводы. При всей своей стервозности, Ирка дурой не была. Потому и насторожился Дмитрий, узнав, что она замутила какие-то дела с подручными Мартыненко.

- Костю отправил. Вернется - расскажет, что выяснил, - Казак устало плюхнулся на сидение с другой стороны и откинул голову. – На фига тебе эта девчонка? Может, давай, после того, как с Арменом перетрем все, завернем в сауну? Расслабимся…

Казак, который, как и сам Комбат сегодня почти не спал, размышляя над тем, что за возня началась в их городе, строил планы и слушал новости от парней, повернулся и с ожиданием уставился на него.

- А почему не расслабиться? – Дмитрий усмехнулся и глянул в окно машины, пока водитель выезжал из двора. – Давай, организуй нам теплую встречу. А все, что Костик узнает, сразу доложишь, - тоном, который четко указывал, что это не просьба и не позволение делать, что стукнет в голову, добавил Калиненко.

- Ты ее знаешь? Или чуйка? Думаешь, это подстава и девка не проста? – серьезно уточнил Виталя, приподняв голову с кресла.

Дмитрий усмехнулся шире, глядя на девчонку, весело болтающую с его охранником. Они как раз проезжали мимо, набирая скорость и обгоняя их. Вспомнил, как она на него уставилась там, во дворе – как на чудо небесное. Сама вся растрепанная, щеки раскрасневшиеся, волосы торчат во все стороны, капельки пота на лбу блестят. Видно, что жарко девчонке и вымоталась уже, видимо, и правда, никак не могла нужный дом найти. Но при этом, свежая такая. Не смог бы он другого слова подобрать. Только это у него и появилось, когда он на девчонку смотрел. Не затасканная, это невооруженным взглядом Комбату было видно, и в трусы к девке лезть не надо. И вот прям зацепило что-то: то ли взгляд ее обалдевший, такой, как на батюшку-императора смотрят, то ли свежесть эта ее.

На него, ясное дело, много кто с почтением смотрел. С подобострастием даже, со страхом. Так, что скажешь упасть и ботинки лизать, вылижут, шавки. А как только отвернется, начнут за его спиной тявкать и брехать. А в глаза опять чуть ли не кланяться станут. И обязательно ждать за это награду и благодарность. Нормальное положение вещей, в принципе. Правильное, даже. На том авторитет и держится: на его силе, и их страхе.

Но у этой девчонки в глазах другое было. Что-то такое же свежее и взъерошенное, как она сама. И потрясенное.

- Да, какая чуйка, Казак? Не смеши батю. – Он отмахнулся от насторожившегося помощника и друга. Усмехнулся. – Совсем ты замотался, и правда, расслабиться надо хорошенько. Девчонка, и девчонка. Не вникай. Просто доложи, что Костя узнает. А там, посмотрим.

Дмитрий прижал глаза пальцами, чувствуя, что кроме «расслабиться», неплохо было бы и просто выспаться. Чтоб на свежую голову разобраться, кто это борзый такой, что на его территорию решил полезть и к людям, которые у Комбата защиту получили, с «предложением» поделиться, подкатывают?

Виталя хмыкнул, скривив морду так, чтоб ясно стало – понял. Усек, что бате просто новизны и свежего захотелось. А раз так – нет вопросов, все обеспечит.

ГЛАВА 2

2013

Лиза знала, что это глупо, что ведет себя, как влюбленная дура, а ничего не могла с собой поделать – ее просто таки распирало от гордости и какой-то щемящей нежности, пока она смотрела, как Дмитрий ел. Было в этом что-то такое непривычное – кормить его. Нечто, почти интимное, ранее неведомое ей. Так, что и самой есть было не так охота, как за ним тайком посматривать. Как он первую порцию оливье буквально проглотил вместе с двумя кусками белого хлеба, и тут же еще наполнил тарелку. И опять взялся за вилку. То, что с аппетитом, и говорить не стоило. Чуть торопливо и даже немного жадно, так, как никогда на ее памяти не поглощал еду. Лиза даже подумала, что ждать нечего, надо и курицу ставить в духовку. Пусть не с рисом, так с картошкой, которая у нее имелась в наличии, при таком аппетите Калиненко, на ужин замечательно пойдет. Оливье, судя по всему, сейчас закончится.

- Если ты думаешь, что у меня кусок в горле станет от твоего взгляда, и я меньше есть буду, не надейся, - не отрываясь от еды, заметил Дмитрий, отвлекая Лизу от умиления.

Вот и все ее «тайком». Заметил он ее подглядывание.

Она даже сначала не поняла, а потом – рассмеялась, отложив вилку. Хотя, тон Калиненко больше свидетельствовал о его желании ее достать и «вывести на чистую воду», нежели о том, что он пытался улучшить ей настроение.

- Да, ешьте на здоровье, Дмитрий Владленович, - пожала Лиза плечами, не позволяя переполняющей ее нежности просочиться в голос. Хватит того, что она о своей дурости знает. – Мне подобным увлекаться не стоит. Я о фигуре забочусь, знаете ли. О здоровье. О состоянии сосудов и сердца.

Она поднялась, чтобы отвернуться от его внимательного взгляда, и занялась курицей. А все равно спиной чувствовала, что Дмитрий ее изучает. Продолжает жевать, и при этом ее мысли разгадать пытается. Логику понять.

Бедный. Она себя сама понять не может, а тут он старается. Может, попросить с ней выводами поделиться, если до чего-то интересного додумается?

- Ну и как тебе работается журналистом, Лиза? Где, кстати, устроилась? – поинтересовался Калиненко, продолжая есть.

- Хорошо работается, Дмитрий Владленович. В журнале. «Свой» называется. Его недавно организовали. До этого в «Афише» работала. Не совсем то, что мне интересно было, вот и поменяла формат, - не пытаясь даже что-то скрыть, честно рассказала Лиза, автоматически маринуя курицу.

- И что за формат у этого «твоего» журнала? – хмыкнул Дмитрий.

- Политика региона, бизнес.

- Кто хозяин?

«Ну, конечно, что еще могло вызвать его интерес?»

- Самойлов, - отставив курицу, чтобы та хоть немного пропиталась, Лиза помыла руки и повернулась к Дмитрию.

- Знаю, - кивнул Калиненко, задумчиво глядя перед собой.

Он продолжал есть, но уже медленней, растягивая, в чем-то даже смакуя. И Лизе стало поспокойней на душе. Видимо, наелся, хоть немного.

- Не сомневаюсь, - она вновь улыбнулась, несмотря на то, что это давалось все сложнее.

Играть безразличие. Спокойная пустота испарялась тем быстрее, чем дольше он находился рядом. А Лиза все лучше понимала, что так и не переболела этим мужчиной. Так и любит его. Настолько сильно, насколько, вообще умеет. Не забыв ничего из того, что он сделал. Простила ли она его? Этого Лиза не знала. Но и несмотря на обиду и боль, несмотря на все, что вынесла из-за него – любить не перестала. Что ж, грустно, с одной стороны. А с другой… раз уж так дела обстоят, что теперь? Будет жить с этим. Так, как живется. А там – разберется.

- И что нового у нас в регионе? – приподняв бровь, видимо, демонстрируя удивление ее молчанием, поинтересовался Дима. – В политике, в бизнесе?

- Много чего, - все еще сохраняя на губах ровную улыбку, вздохнула она. – Мартыненко арестовали, обвиняют в вымогательстве, ждет суда. Еще несколько крупных чиновников полетели с постов, - «поделилась» Лиза.

При чем, подозревала при этом, что Дмитрий и сам обо всем этом в курсе. Возможно даже поболее Лизы. И наверняка, ко многому приложил руку. Пусть и опосредованно.

- Бывает, - хмыкнул Калиненко.

Он тоже сидел по этой статье.

- Бывает, - согласилась Лиза. – Ходят слухи, что Мартыненко намеревался подставить еще одного, небезызвестного в нашем регионе человека – Костенко Сергея. Но он оказался не согласен с такими планами. И нашел поддержку там, где никто не ждал.

- И такое бывает, - в очередной раз ухмыльнулся Калиненко.

Лиза промолчала. По все тем же слухам, которым она имела все основания верить, той «поддержкой», которая спасла Костенко, выступил сам Дмитрий. Пусть и опосредованно, даже из тюрьмы оказывая огромное влияние на события в регионе.

- Еще что расскажешь? – он отодвинул тарелку и поднял на нее глаза.

Лиза почему-то смутилась от этого взгляда. Непонятно почему. Вроде бы ничего не поменялось. И в тоже время – изменилось все. Он смотрел на нее совершенно иначе. Лиза знала этот взгляд. И то, что за ним стояло. Именно потому ощутила, как жар приливает к щекам. И к груди, так, что даже выдыхаемый воздух становится обжигающе-горячим. А ноги слабеют.

- Капуста теперь по семь гривен, представляете? – брякнула она первое, что пришло в голову.

И закусила губу, душа смех, при виде того, как желание в его глазах немного сбивается удивлением. И таким же смехом, который душил ее.

- Капуста? – переспросил Калиненко, прочистив горло.

И медленно поднялся из-за стола.

- Она, - кивнула Лиза, делая шаг в сторону выхода. – И, главное, наша. Ладно бы пекинская или савойская…- продолжая молоть чепуху, она добралась до коридора.

- Кризис тут у вас прям, я смотрю. Капустный кризис, - теперь он уже едва не хохотал.

- Да, кризис, - судорожно кивнула Лиза. – Вы, наверное, душ принять хотите, Дмитрий Владленович, - попыталась она уйти и от этой дурацкой темы. И ощутив себя немного спокойней, оказавшись в гостиной, даже повернулась, чтобы вновь глянуть на Калиненко. – Я вам сейчас полотенце чистое дам.

Она понимала, что глупо краснеть и смущаться, как девчонка. И то, что до этого рано или поздно дойдет – прекрасно знала. Причем, хорошо знакомая с Дмитрием, осознавала и то, что скорее «рано», чем поздно. И если говорить откровенно, сохранила и эту сторону своей любви к нему, испытывая желание к Калиненко. Но все равно почему-то дико смутилась и попыталась оттянуть то, чтобы он там себе не надумал.

- Душ, - Дмитрий медленно и со вкусом повторил это нехитрое слово, все еще забавляясь растерянностью и паникой девчонки. – Хочу.

Он и правда хотел помыться. Не столько оттого, будто бы грязным был. Просто жаждал даже таким нехитрым методом «смыть» с себя зону полностью, чтоб на коже ни молекулы не осталось. И одежду сменить хотел. Эта, пусть и чистая, просто воняла ему пыльной и плесневой кладовой тюрьмы, он почти задыхался, ощущая этот запах. И не прочь был бы помыться еще до обеда, несмотря на настоящий голод. Только это мало что изменило бы – заменить опостылевший костюм пока было нечем. Надо вызвонить Виталия и сообщить адрес, где его можно найти (если друг сам еще не выяснил). Чтоб одежду другую привез. Да и просто, пора все нормально обсудить. О том, как ему судьба «усмехнулась» в лице Лизки Дмитрий другу уже сообщил. Велел собрать информацию о жизни девчонки за эти годы.

Но вместо того, чтобы так и сделать, едва они приехали, пошел изучать квартиру Лизы, воспользовавшись тем, что хозяйка готовила. Может кто-то и не был бы таким наглым, но это точно не про него. Так что Дмитрий и эту комнату, и ту, которую Лиза, по-видимому, сделала спальней, тщательно осмотрел. На всякий случай.

И вон ту стеклянную статуэтку дельфина, которую она сейчас каким-то журналом прикрыть пыталась, он тоже уже увидел. И даже вспомнил, что сам ей когда-то это уродство «спихнул». Типа подарил, когда ему какое-то предприятие на день рождения сей сувенир в довесок к мзде притащило. А он после их ухода раздумывал: то ли в качестве мишени при стрельбе эту рыбку использовать, то ли просто в мусор бросить. И тут Лизка явилась…

- Давай сюда это полотенце, Лиза, - отвлекаясь от своих мыслей, усмехнулся Калиненко, видя, что девчонка несчастную ткань уже едва не в трубочку свернула.

- У меня сменной одежды для вас нет, - вдруг уставилась она на него огромными и растерянными глазами.

Она действительно испугалась и расстроилась. Дмитрий даже сам чуток растерялся от такой искренней и выраженной реакции.

- Не боись, боец, сейчас подмогу вызовем, - непроизвольно перешел он на покровительственный тон, как одному из своих парней сказал бы.

Достал старенький мобильный.

– Казак, мне бы гардероб обновить. Да, сюда, - подтвердил он, когда Виталя уточнил, к девчонке ли везти одежду. Таки выяснил уже.

Усмехнулся, видя, как насторожилась Лиза, прислушиваясь к его разговору.

- Давай полотенце, - повторил Калиненко, сбросив вызов.

Не дождался. Подошел и сам взял из рук Лизы. И не мучая больше девчонку, пошел в душ.

И все-таки все пошло не так хорошо, как Лиза уже размечталась, даже испытывая благодарность к Калиненко за такое, небывало тактичное для него поведение, при виде ее растерянности. Стоило Лизе расслабиться и спокойней вдохнуть с уверенностью, что наиболее пикантных моментов удалось избежать, как Дима ее позвал:

- Ты решила, что и оливье, и мыло – слишком много для меня? Или просто на мыле экономишь? Тогда, никаких проблем, я и так спокойно справлюсь.

Ох, Лиза даже покраснела от досады. Хотя он говорил действительно нейтрально, пусть голос Дмитрия чуть приглушался шумом воды. Очевидно, как это бывало и с самой Лизой, уже забравшись в ванную, он обнаружил отсутствие мыла. Все верно, оно смылилось окончательно еще вчера, а Лиза пребывала утром в настолько рассеянном настроении, что забыла взять новый кусок в кладовой. И поленившись выбираться из-под душа, помылась шампунем.

- Я сейчас принесу, - крикнула она, радуясь хотя бы тому, что ее смущение ему не видно. – Утром забыла заменить.

И Лиза достала новый брусок, раздумывая над тем, как это странно – такая ситуация. Он здесь, у нее дома. Она кормила его, Калиненко. А сейчас он моется в ее душе. Сюрреализм. То, о чем она тайком думала все эти годы. То, что обещала себе никогда не делать.

Похоже, она закоренелый лжец.

- Так странно, - вслух, хоть и тихо повторила Лиза, заходя в ванну. Предварительно удостоверившись, что перегородка душа задвинута и она видит только смутный и расплывчатый силуэт. – Вот мыло, я на стиральной машине его оставлю.

- Что именно странно? – поинтересовался Калиненко, тут же отодвинув одну из секций перегородки.

Лиза резко отвернулась, не чувствуя себя готовой оценить: во всем ли он остался настолько же привлекательным для нее? И только краем глаза заметила мужскую руку, забравшую мыло.

- Все это, - Лиза махнула головой, сомневаясь, что он поймет, даже попытайся она объяснить. – Что вы у меня дома, и вообще… Мужчина.

На несколько минут в ванной воцарилась тишина, нарушаемая только шумом воды, его скупых движений, который приглушал заполняющий все пар.

- И много у тебя мужчин было, а, Лиза? – судя по звукам, он немного уменьшил напор душа. Но так и не закрыл до конца перегородку.

За ней наблюдает, пока моется, что ли?

- В смысле? – она даже повернулась, немного удивленная, что у Калиненко хватило наглости такое спросить.

Хотя, кому удивляется?

- Спрашиваю, мужчин у тебя много было… здесь? – насмешливо повторил он, закрутив воду.

Выглянул из-за перегородки, смерив Лизу все тем же изучающим взглядом. Внимательным и собранным, ожидающим подвоха.

Ясно, все еще не верит.

Она постаралась собраться и не замечать, как капли воды скользят по его скулам, как потемнели намокшие волосы, и как те самые капли скатываются ниже, по шее, к плечам.

Так. Хорошо еще, что он не полностью из-за перегородки вышел.

Лиза усмехнулась, пусть ей и пришлось для этого собрать всю силу воли и стойкость. Проигнорировала зашумевшую в голове кровь и резко возникшее желание вдохнуть глубже, всей грудью. Облизнуть пересохшие губы.

- Фу, как невоспитанно, Дмитрий Владленович, - фыркнув, она вновь отвернулась, догадываясь, что у него хватит наглости и полностью выйти. – Я же не спрашиваю, сколько у вас мужчин после меня было…

Она собиралась уйти. Сейчас же. Меньше всего Лиза хотела находиться с ним в тесной комнатке в следующие пару минут и ждать реакции на свои слова. Хоть и сама нарывалась, пытаясь поддеть Калиненко.

Однако убежать не успела. До того, как Лиза открыла двери, на ее плечо опустилась мокрая, мужская рука. Тяжелая, крепкая и очень сильная. И резко рванула Лизу назад. К Дмитрию, который, оказывается, уже выбрался из ванной. И Лиза ощутимо стукнулась о такое же мокрое тело. Горячее. И куда более крепкое и жесткое, чем ей помнилось.

- Ты на что это намекаешь, а, девочка? – медленно и тихо, как-то так тяжело уточнил он ей прямо в ухо.

Все в ней словно замерло от этого тона, приглушенного, с какой-то притаившейся угрозой.

Зато сердце, кажется, бухало в самом животе. И температура тела повысилась, градусов до сорока, минимум. А горло сдавило так, словно рука Дмитрия сжимала не ее плечо, а шею.

- Что вы, Дмитрий Владленович. Ничего подобного, - севшим голосом прохрипела Лиза. – Просто, знаете сами, про наши тюрьмы столько слухов ходит. Вот и лезет всякое в голову…

- А ты не думай о всяких глупостях. И слухов меньше слушай, - все еще тем тоном, в котором явственно слышалась угроза, хмыкнул Калиненко.

- Разумеется, Дмитрий Владленович. Я вас непременно послушаю, - ехидно протянула она.

Дмитрий хмыкнул, точно уловив ее настроение.

- Ты мне долго еще выкать будешь, Лиза? – чуть легче поинтересовался он, так и не ослабив своей хватки.

- Так вы ж сами говорили, что по имени я могу к вам обращаться только когда мы вдвоем и… - протянула было она, снова осмелев и начав его вновь «доставать», несмотря на то, что сердце ни на йоту не уменьшило своего трепыхания.

Так ей легче было притворяться, что все происходящее не задевает ее настолько.

Однако Дима и тут не дал закончить:

- Так мне тебя тра***ть, чтобы ты расслабилась? С удовольствием. Заодно все твои сомнения о моих… связях рассеем. Да и мне женского тепла не доставало все это время. Так что обоим хорошо сделаем.

Он обхватил второй рукой ее талию и, не ожидая ответа растерявшейся Лизы, повернул ее лицом к себе. Так, что она теперь смотрела ему в глаза. Зато своими бедрами просто превосходно чувствовала все, что происходило с обнаженным телом Дмитрия ниже пояса. И солгала бы, попытавшись заявить, будто бы ее собственное тело не отвечало на такое явное желание этого мужчины. Он уловил это. Наверняка заметил, как ее дыхание стало частым и поверхностным, как кровь в лицо ударила и пересохли губы. Глядя ей в глаза, Дмитрий медленно наклонился и провел колючей щекой по ее скуле, по щеке Лизы, глубоко вдыхая, словно аромат вина обонял. И с довольным смешком прижался губами к шее Лизы.

- Вижу, ты не против, - он наслаждался.

Причем, совершенно искренне. С какого бы ляда Лизка это все не устроила, зачем бы ни приперлась под колонию, и кто бы ее туда не отправил – он не собирался упускать то, что мог получить от нее. Эта девчонка всегда несла в себе какую-то свежесть. Неиспорченность, что ли. То, что давно не было присуще ни самому Дмитрию, ни тем, кто терся вокруг. Именно эта свежесть когда-то привлекла его. И эту же свежесть, как ни парадоксально, он сейчас ощущал в Лизе. Чувствовал и вдыхал, как аромат духов. Дорогих. И очень редких. Как ей удалось сохранить это в себе в течение этих восьми лет, явно не баловавших Лизу – хрен знает. Но факт оставался фактом. И Калиненко это заводило не меньше, чем раньше. Добавляло особую прелесть в вожделение, которое, вероятно, сейчас вспыхнуло бы на любую женщину.

К тому же, Лиза была точно не против поучаствовать с ним в этой забаве.

Так что, без лишних разговоров, он опустил ладони, обхватил ее бедра и приподнял Лизу, усадив на стиральную машину. Вздернул вверх ее юбку, наслаждаясь ощущением теплого и упруго женского тела в своих руках.

Лиза вцепилась в его плечи. Короткие ногти. У нее и сейчас были короткие ногти на руках. И леший раздери, но это было хорошо! Калиненко никак не заводили царапины на теле. Оторвавшись от ее шеи, он с чувством полного права впился в губы Лизы, принявшись расстегивать одной рукой пуговицы на ее блузе, а второй уверенно стягивал колготы и белье с ее бедер. Не то, чтобы нежно. Но об этом никто и не договаривался. Жадно, нахрапом, забирая у нее воздух изо рта, стараясь ухватить побольше кожи и плоти – это да, это было про него. Но и Лиза не пасла задних, с не меньшей горячностью отвечала на этот алчный поцелуй, подставляя свою грудь под его руки и рот. Дима не был грубым, может, жестковат местами, да, но он не стремился причинять ей боль, даже если Лизу под него кто-то подкладывал. И не собирался мешать и женщине получить свою долю удовольствия. Хоть и не взялся бы гарантировать, что сейчас в состоянии заботиться о ком-то еще.

Потому, не видя смысла разводить долгие прелюдии, а по факту, просто не в состоянии уже терпеть, так и продолжая жадно целовать то грудь, то шею, то губы Лизы, с которых то и дело срывались тихие, хриплые вздохи, он сильно толкнулся между ее бедер уже давно напряженным членом. И словно какой-то «планочный», у которого нахрен сорвало контроль разума, принялся врываться в ее горячее, влажное, чуткое к его движениям тело. Причем, четко осознавал, что притормозить было бы лучше, растянул бы кайф. А не выходило. Хотелось еще больше, еще глубже погрузиться. И машинка под ними жалобно тряслась, похрустывая и поскрипывая.

А Лиза молчала. Только те вздохи стали еще более сиплыми. И руки ее, хоть и без ногтей, впились в его спину так, что дай Боже. Она, похоже, и голыми пальцами сумеет порвать ему кожу…

И тут, прерывая какой-то дикий, вообще не свойственный ему ранее угар бешеного вожделения, до Димы дошло, что на губах – что-то влажное и соленое. А он целует ее щеки и закушенные губы. Это как-то пробилось сквозь пелену животной потребности достичь оргазма. Глубоко глотнув пересохшим горлом, он отодвинулся на пару сантиметров и уставился на Лизу расплывающимся взглядом. Пришлось пару раз зажмуриться, чтобы сердце утихло и пульс слабее бахал по черепу, позволяя Дмитрию оценить ситуацию.

Лиза плакала. По ее щекам бежали слезы. А сама она закрыла глаза и уперлась затылком в кафель стены.

Здрасьте. Приехали. Калиненко даже немного охренел. И чуть весь настрой не потерял, на фиг. Неужели его настолько занесло, что он полностью сорвался и не понимал, что делает? Неужели до состояния животного скатился, причиняя Лизе боль? Она никогда не плакала, занимаясь с ним сексом. Даже в первый раз. А ведь девкой тогда была, самой натуральной.

- Лиза? Ты чего? Тебе больно, девочка? – хрипло и все еще задыхаясь, уточнил Дмитрий. – Почему ревешь?

Она приоткрыла один глаз и как-то так посмотрела на него. Глубоко-глубоко. И с каким-то снисхождением. Словно бы всего разом оценила и смерила. Калиненко не привык, чтобы на него так хоть кто-то смотрел. А потом – взяла и покачала головой. Еще и улыбнулась, протяжно выдохнув и тут же всхлипнув, когда сама же бедрами дернула, елозя по нему.

- Не останавливайся, дурной, - все с той же полуулыбкой хрипло прошептала она.

И крепче сжала свои руки на спине Димы. Будто прижимая к себе сильнее.

Вот тут до него дошло.

Как же она влипла.

Он поверил. Именно сейчас. В этот момент он поверил Лизе. Допустил и принял за аксиому, что никто ее не посылал к нему. И передавать ей нечего, потому что сама Лиза приехала. По своей воле. Может и не очень радуясь этому факту, но не могла или не хотела иначе.

Офигеть, какое удачное он нашел время для анализа ситуации, но Калиненко очень четко именно сейчас все в ней уловил. И тоску, которую Лиза душила и прятала. И забытую, пережитую обиду, напополам со злостью. И принятие. Несмотря на это все, готовность дать ему то, что Калиненко захочет взять. Но кое-что в Лизе и поменялось. Неуловимое, но очень важное.

То, что заставило его широко усмехнуться, когда эта малявка полностью открыла глаза и насмешливо уставилась на него, вздернув брови:

- Возраст сказывается, да, Дима? – вызывающе прошептала она. – А у меня «виагры» нет. Что будем решать? – притворно вздохнула эта язва. И еще раз пошевелила бедрами.

При этом ее груди так проехались по его груди, что кому там та «виагра» уже была нужна? И все настроение вернулось одним махом. Расхохотавшись, он вновь жадно впился в ее губы, и чуть не навалился на Лизу всем телом, хоть и упирался одной ладонью в стену за ее головой.

- Не дерзи, девочка, - еще глубже толкнувшись в ее тело, Дима чуть прикусил мочку уха Лизы. – Мала еще, на меня наезжать. Ща проверим, что и на ком тут сказывается, - все еще веселясь, «пригрозил» он.

Лиза улыбнулась, опять запрокинув голову. И вдруг застонала. Тихо и протяжно.

- Да…

А ему понравилось. То, что она погрузилась в процесс полностью. И, похоже, не только у него в последние годы не было нормального секса. Дмитрий провел пальцем по ее все еще усмехающимся губам, продолжая двигаться внутри отзывчивого и упругого тела Лизы. Уже не так неистово, суматошно и бешено.

Это веселье помогло ему взять себя в руки настолько, насколько он был способен в этот момент. И погружаться чуть более плавно. Неожиданно, Лиза задышала часто-часто, оттолкнулась от дурацкой стены и прижалась к нему, обхватив руками, ногами, притиснулась. Всхлипнула и задрожала всем телом. Реально всем. Каждой мышцей.

Не то, чтобы Калиненко ставил это себе за цель с первого раза, но ощутил конкретное удовлетворение от мысли, что Лиза кончила. Да еще и так вовремя. Он сам держался на последней грани. И этой чертой оказался оргазм Лизы. Уткнувшись лицом в ее шею, Дима лихорадочно сжал ее бедра руками, вскидывая чуть выше. Толкнулся раз, второй. И сам хрипло застонал, ощущая, как его накрывает такое долгожданное удовольствие, принесшее телесное облегчение.

Воздух из легких так и вырывался с хрипом. Причем, у них обоих. Ему было лень что-то говорить. Да и смысла в привычной дребедени и одобряющем похлопывании по щеке или попке Калиненко не видел. Для себя он уже все решил. Потому как, если его жизнь чему-то и научила, макнув по макушку в дерьмо, так это тому: что и кого надо ценить и держать около себя, чтобы опять подняться и удержаться на своем месте. И человеку, который, несмотря на грязь, в которой Калиненко его вывалял, остался ему верен (морально, его не интересовало на самом деле, сколько и каких мужиков у Лизы было за это время. Теперь точно никого не будет); который готов выложиться для тебя по полной, не потому, что ты давишь, а потому, что сам человек хочет так сделать – такому человеку, определенно, стоило находиться рядом. Преданность Калиненко ценил. И умел этим дорожить. Тем более после срока на зоне.

Один раз его баба предала. Калиненко урок заучивал с первого раза. Ему сейчас был нужен надежный тыл. В любом смысле и сфере. И Лиза этому определению, похоже, соответствовала. Чего только стоит то, что при всем том, что случилось, при всем их прошлом, Лиза не сломалась и не превратилась в тряпку. Не пресмыкалась перед ним. Дерзила и посылала. И в то же время, помогала.

Сильная. То, что раньше он в ней не заметил. Проглядел, увлекшись ее свежестью и влюбленностью.

Плевать ему было на то, что она себе думала и какие планы строила на будущее. Теперь он это самое будущее решал и определял. Пусть Лиза еще об этом и не догадывалась.

Последний раз глубоко вдохнув, он оттолкнулся от стены, освобождая ее от веса своего тела.

Лиза смотрела на него. Спокойно. Не то, чтоб счастливо, но довольно.

Хорошо. Калиненко это устраивало.

Он открыл рот, но тут по квартире разнесся трезвон дверного звонка, обрывая все, что Дмитрий собирался сказать. Лиза насторожилась и, похоже, не заметив этого, крепче вцепилась в его руки.

- Это Казак, вещи привез, - Дмитрий полностью выпрямился, опустил ее с машинки. – Я ему открою. Мойся. – Он посторонился, освобождая ей дорогу к ванной.

Лиза, которая скривила ехидную гримасу, когда он упомянул Виталю, вдруг глянула на него едва не волком. И отступила, хоть в ее ванной не особо и разгуляешься, если честно.

- Не беспокойтесь, Дмитрий Владленович, залета не будет. У меня справка есть. О бесплодии, - почти выплюнула она.

И если бы взгляд убивал, Калиненко свалился бы на пушистый коврик дохлым.

Хорошо. Его прокол. Дима эту фразу вспомнил. И принял удар. Но ответить – не дал повторный звонок. Казак становился настойчивым. Того и гляди, с пушкой ввалится, выбив двери, проверять – все ли у него нормально.

Нахмурившись, Калиненко схватил первое попавшееся полотенце, обмотался. И сумрачно глянул на разозленную Лизку:

- Мойся, - повторил он, уже выходя из ванной.

А себе сделал мысленную зарубку все позже у нее выяснить. Потому как злость и гнев в голосе Лизы звучали явно глубоко лично и выстрадано. Да и беременность когда-то точно была. А вот по дому никакое дите не бегало, и с криком: «папка!» не кидалось ему на шею.

Не то, чтобы Калиненко вдруг возжелал отцом стать. Господи помилуй. Но что-то в ее поведении сейчас зацепило. И выводы сами собой сложились, ведь тогда он ее и отправил на аборт…

И таки да, надо было как-то серьезней о предохранении подумать до того, как на нее набросился. Правда, так как считал, что ее подсунули ему – левым делом решил, что Лиза сама о таком подумала. Очевидно, нет. И ложиться под него, ожидая Калиненко там, на дороге, она точно не планировала. Что ж, не одного его сегодня ждали сюрпризы.

Ладно, сейчас с Казаком все обсудит по делам, новости выслушает. А потом Лизу расколет. И все решит.

ГЛАВА 3

- Ну, здравствуй, батя, - Виталя со смехом в глазах осмотрел его с головы до ног и откровенно ухмыльнулся. – Ты, прости идиота. Я тебе шмотки притащил, а ты, судя по прикиду, баб ждал. Ну, протупил, признаю. Надо ж было сказать…

- Прекрати выделываться, - Дмитрий и сам ухмыльнулся, искренне радуясь другу, хоть и не так давно они виделись. – Батя знает, что говорит, нечего отсебятины додумывать. Заходи, чего в дверях застыл?

Ухватив Казака за плечо, он затащил его в небольшой коридорчик Лизкиной квартиры, искренне и с чувством хлопнув Виталю по спине. Коротко обнял за плечи одной рукой.

- Блин, - Виталя аж крякнул от этого «приветствия», - не, чувствую, надо было все же девок притащить. С ними бы и обжимался, - подмигнув, он растер плечо, но и сам в ответ обнял Диму не менее сильно и радушно.

Позади громко и зло хлопнула дверь ванной, и раздались шаги. Судя по звуку, Лиза пошла в кухню. Виталию она точно не обрадовалась. Раздражение просто-таки вибрировала в звуке этих шагов, которые Лизка «печатала» по паркету. Туфли она надела, что ли? Или голыми пятками так топает, чтоб до них дошло, какое именно у нее настроение?

Калиненко стало почему-то весело.

Услышал и просек реакцию хозяйки квартиры и Казак. Его ухмылка тоже стала шире:

- Хотя, вижу, ты и сам времени не терял и с бабами разобрался.

Насчет «разобрался», это друг явно поторопил события. Да и не с руки Дмитрию было сейчас обсуждать именно это, стоя посреди коридора в одном полотенце.

- Хватит языком ляпать, - еще раз хлопнув друга по плечу, завершил Калиненко тему. – Вещи?

Виталя молча протянул ему раздутый пакет, но понимающую ухмылку с лица не стер. Димка в шутку дал ему подзатыльник, чтоб не зарывался и знал свое место. И проигнорировав шутливо-обиженное:

- Батя, за что?! – протянутое басом Казака, забрал этот пакет и пошел в сторону гостиной, чувствуя себя здесь хозяином.

- Для профилактики. Расслабился тут, - бросил он через плечо, вывалив содержимое пакета на диван. – Совсем уважение и страх потерял.

- Б-а-тя, - уже явно издеваясь, заискивающе, протянул Виталя.

Так, что Калиненко не выдержал, усмехнулся искренне.

Сто лет не слышал, чтоб Казак говорил так. Собственно, кроме Витали его никто так и не называл. Не имел права. Хотя, ясное дело, и Витале он отцом не был, скорее старшим братом. Но как-то так уж повелось между ними, что чуть ли не с первого дня знакомства, когда Виталий был еще сопливым пятилетним пацаненком, он стал звать его «батей». Настоящего отца у Витали не было. Был, вероятно, какой-то мужик, который обрюхатил вечно пьяную и не благонадежную мать Казака, но кто он и откуда – так и осталось неведомой тайной прошлого этой самой матери. Позор и пятно на репутации всего дома, в котором жила семья Дмитрия.

Сам Калиненко был на пять лет старше Виталия. Их семья могла бы служить примером образцовой семьи страны советов. Отец – отставной военный, майор, переведенный в запас в связи с ранением, но преданно служащий Отечеству на ниве областного военкомата. Мать - учитель литературы в старших классах, образцовая хозяйка, у которой в квартире все всегда стояло на своем месте, а слава о кулинарных умениях разошлась далеко за круг непосредственных знакомых. И он – сын и гордость, отличник учебной и спортивной подготовки уже в свои десять. Все окружающие восхищались и тайно завидовали семье Калиненко, навряд ли имея представление о том, почему именно жена и сын так стараются не разочаровать главу семьи. У Дмитрия до сих пор остался один небольшой белесоватый рубец на лопатке, и еще один шрам в области поясницы, больше напоминающий ямку после стольких лет. Отец любил «воспитывать» сына, используя при этом широкий кожаный ремень, с тяжелой металлической бляхой. Бил, проверяя, достаточно ли мальчишка сильный для того, чтобы носить его фамилию. А если Дмитрий не сдерживался и тихо стонал или начинал плакать, приходил в бешенство. В таком случае он мог бить его несколько часов: рукой, наотмашь, или все тем же ремнем. До потери сознания. Потом макал головой в ванну, полную холодной воды, и стоило сыну прийти в себя, принимался за «воспитание» по новой. Мать в этот процесс никогда не вмешивалась, она трепетала перед мужем, в принципе не смея перечить ему. Да и сама, порой, получала свою долю «воспитания» и обучения послушанию в браке.

Так что Дмитрий вроде и видел, и знал, что в их доме живет и растет какой-то мальчишка. Бегает в оборванной и неряшливой одежде, часто попрошайничает, прося у соседей хоть кусок хлеба, когда мать уходит в очередной запой. Но ему, полностью поглощенному задачей не разочаровать отца, презирающего слабость и поражение в чем бы то ни было, не имелось дела до этого мальчишки.

Но в один день все поменялось. Когда Дмитрий: злой, обиженный, пылающий внутри придушенным гневом, сбежал от отца, ни за что избившего его в тот вечер. Да, не так сильно, как мог. Но ведь он и не заслужил ничем. Просто отец вернулся злым с работы и сорвал эту злость на Димке, прилежно делающем дома уроки. Вот и несся он к убежищу всех пацанов двора – посадке за гаражами, ощущая бессильную ярость в душе и пекущую боль в спине от отцовских побоев. Не плакал, давно отученный от подобного проявления слабости, а искал способ хоть как-то выплеснуть эмоции, разрывающие его грудь. Потому даже не поинтересовался причиной, увидев потасовку дворовых пацанов, влетел в самую гущу, размахивая кулаками направо и налево. Не особо разбирая, кому под дых дает, и чей нос разбивает.

Дрался Димка зло, сосредоточенно, сгоняя собственную злость и гнев на том, кто подворачивался под кулак, точно как папка. За его физической подготовкой отец тоже следил, так что силы и выносливости ему было не занимать. И пусть Димке тоже заехали в нос и поставили фингал под правым глазом, именно он в итоге, стоял над тремя пацанами, с которыми не раз гонял в футбол на школьном поле. Им, вытирающим разбитые носы, потирающим уши и ребра, похоже, было совсем невдомек, с какой стати приятель их так отмутузил? А среди этих пацанов, и сидел совсем малой Виталий, которого и пинали пацаны до его появления, оказывается. У мальчишки тоже был фингал под глазом, порвана грязнющая футболка, и так, видно, доживающая свои последние дни, а из разбитой губы сочилась кровь. Но мальчонка не плакал. Зло и настороженно смотрел на своих обидчиков, периодически кидая на Димку робкие взгляды, немного неуверенные и полные непонятной самому Димке надежды.

Черт знает, что его дернуло взять пацаненка под свою защиту. Наверное, ему надо было оправдание и перед приятелями, и перед отцом в ближайшем будущем, ведь домой все равно придется возвращаться. Вот он и пробубнил:

- Не трогайте пацана. Иначе, со мной будете иметь дело. – После чего глянул на самого мальчишку. – Тебя как зовут?

- Виталя, - пацаненок не удержался, все-таки хлюпнул носом.

- Не реви, казак, атаманом станешь, - автоматом повторил он то, что ему самому отец говорил, вытягивая из холодной воды в ванной.

Хоть и понимал мелкого: угар драки начал утихать, ярость выплеснулась и теперь прекрасно ощущалась, как болит спина от побоев отца и пульсирует отекший глаз. Но только сжал челюсти, сдерживая рвущийся сквозь зубы стон, когда наклонился и помог подняться Витале.

- Пошли, умоемся, - утерев рукой кровь, сочащуюся из его носа, велел он мальчишке.

Развернулся, и потянул его за собой, направившись в сторону их дома.

Отец, уже явно успокоившись, даже одобрил то, что сын защитил младшего ребенка, восстановив справедливость. Хорошо проявил себя перед людьми. Не струсил. Скупо похвалил Димку.

Так он и взял шефство над мальчишкой.

Виталя с того дня стал тенью везде следовать за старшим товарищем, потихоньку перенимая привычки и манеру вести себя, подражая в упорстве и настойчивости. Отдавая всю преданность и привязанность, которая больше никому и не нужна была. А спустя какое-то время, стал звать «батей».

Парни во дворе, и без того уважающие Диму, имеющего такого отца, побаивающиеся упорства и бескомпромиссности младшего Калиненко в любой драке, готовности идти к победе любой ценой – в шутку стали передергивать это обращение, тем не менее, без насмешки даже с каким-то уважением.

Так он стал «батяней» почти для всех.

Годы шли, парни росли, менялась и обстановка в государстве. А это как-то не менялось. Люди вертелись, тянулись к нему, привлеченные силой и четкой уверенностью «батяни» в том, что он никогда не ошибается и всегда точно знает, что и зачем делает, какой курс выбирает. А уж когда «Любэ» грянуло своей нетленной песней, все парни, как сговорившись, перекрестили Калиненко из батяни - Комбатом.

Тем более что он один из них всех действительно отслужил в армии. Отец даже слышать ничего не хотел о каком-то ином пути для своего сына. Правда потом, поняв, куда сына тянет и на какой вектор тот свернул, не гнушаясь ничем – сам оборвал все контакты, и матери не давал общаться с сыном.

Годы бежали дальше, официально батяня-Комбат давно трансформировался в Калиненко Дмитрия Владленовича, точно зная, чего хочет от жизни получить. Люди рядом менялись, подбираясь по необходимости и выгоде, по полезности, преданности и возможности их контролировать. И только Виталя так и остался рядом, единственный человек, которому Дмитрий до сих пор, даже после срока, доверял на сто процентов. И только он продолжал звать его батей.

- Ну так, - наблюдая за тем, как Дмитрий натягивает джинсы, Виталя посматривал по сторонам, приглядываясь к квартире. – Лизка призналась, кто ее подослал? Я порылся, ясное дело, пока по верхам в ее жизни, вроде явно она ни с кем не связана. Но с какой стати…

- Никто ее не присылал, - зная, что прав, прервал друга Дима.

Взял свитер, встряхнул, расправляя ткань.

- А что, она тебе счет выставить после этих лет решила? Ущерб требует возместить за попранную девичью честь? Чего появилась? – явно растерявшись, уточнил Казак.

- Я сам с ней разберусь, - он натянул свитер через голову. – Она нам не помешает. Наоборот, даже… Блин, Виталя, а носки? – не обнаружив искомое, Дима с претензией глянул на друга.

- Угу, - не убежденно хмыкнул Виталий, видимо, прекрасно помня, что и раньше батя, на его взгляд, чересчур благоволил к этой девчонке. – Не помешает. Ага. Там, в пакете носки, - он махнул рукой. – Когда перебираться будешь?

- Пока глупо, пару дней бы осмотреться. А здесь меня вряд ли пасти будут.

- Логично, - не мог не согласиться Казак. – А Лизка не против, что ты у нее обоснуешься?

Дима передернул плечами, показывая, что его это не особо волнует. Да и не сомневался он: раз еще не выставила за двери, то и сейчас вряд ли погонит.

– Осмотрю я пока твои новые хоромы, батя, - снова хмыкнул Виталя, - с Лизкой поздороваюсь… - насмешливо протянул он.

- Казак, - с предупреждением кинул ему вдогонку Дима, натягивая носок.

Но не останавливал, знал, что друг предупреждению внял и сильно доставать Лизу не станет. Хотя, как ему казалось, друга еще ждал сюрприз. Девчонка уже совсем не та, что была раньше. И уж если ему сумела язвить в ответ, то и Казаку, наверняка, наезда не спустит.

У нее дрожали руки. Ноги тоже стояли не очень твердо, и Лиза навалилась на кухонную стойку, чтобы стоять нормально. Ее разрывали противоречивые эмоции и оттого, судя по всему, никак не удавалось крепко ухватить кухонный нож, чтобы разрезать ранее замаринованную курицу.

Бас Виталия, прекрасно слышимый из гостиной, раздражал. Вносил еще большую сумятицу в чувства и мысли Лизы, которые и без того не радовали логической обоснованностью и последовательностью.

Она не любила этого человека. Не любила предвзято и не обосновано. Она была на него обижена. Потому что он всегда давал ей понять – кто она и где ее место. Под насмешливым взглядом Виталия, та, девятнадцатилетняя Лиза, всегда чувствовала себя «подстилкой», «одной из девок».

Дима никогда не вел себя так при ней. Может и думал, кто знает его мысли? Но он никогда не давал Лизе понять, что она для него всего лишь одна из девок, готовых удовлетворить его потребности в сексе. Даже когда отсылал на аборт.

Нет, он никогда не обещал ей золотых гор или романтики. Ясное дело, что и о браке или чем-то таком речи не шло. Даже на руках Калиненко ее не носил. Ну, если только учитывать моменты, когда у него срывало контроль от перенапряжения или неведомой Лизе обстановки, и тогда он, срочно требуя ее к себе, вполне мог схватить с порога и донести Лизу до стола или дивана, чтобы сексом «снять стресс».

Да, он обидел ее так, что Лиза до сих пор не простила. Да, вел себя так, что она в принципе не могла понять, как вообще сумела в него влюбиться. Но рядом с ним Лиза все равно чувствовала себя иной, в чем-то даже особенной. Необходимой ему, пусть и только так.

А Виталий марал это ощущение грязью.

Может, конечно, Лиза обманывала саму себя тогда, восемь лет назад. Она вполне могла допустить такую вероятность сейчас. Но Виталий от этого не казался ей милее. В конце концов, решила она, женщина имеет право быть предвзятой и нелогичной. На то она и женщина.

А в этот момент Лиза ощущала себя женщиной настолько, как ни единого разу за последние годы. Наверное, потому и не сумела забыть Диму – никто не давал ей больше этого ощущения. Сейчас, после такого глупого поступка, с точки зрения любого адекватного человека, как спонтанный секс с ним в ванной – она была им подавлена. И в тоже время, испытывала такой подъем, такой трепет внутри. Счастливый. Радостный. Словно наконец-то достигла того равновесия с самой собой, того баланса, который когда-то потеряв, так и не выходило найти ни с кем иным.

И даже мысли о полной безответственности и неадекватности незащищенного секса в их ситуации, учитывая, откуда Дмитрий вернулся, не тушили этих эмоций. Лиза решила, что подумает о вероятных последствиях потом, после. Проверится на все инфекции, пролечится, если будет надо, забеременеть она все равно не может. А пока…

Он был ей нужен. Калиненко. Столько, сколько судьба ей даст времени с этим мужчиной.

И Лиза решила, что делает это для себя, а не для него. Вполне вероятно, что восемь лет назад он действительно всего лишь использовал ее, как ни больно было такое признавать. Так почему теперь она не может использовать Калиненко для своего удовлетворения?

Конечно, идея была абсурдной до того, что Лиза сама улыбнулась: чтобы использовать кого-то, нельзя испытывать к этому человеку такое количество чувств. Невозможно «развлекаться» с тем, от одного взгляда на кого задыхаешься, захлебываешься эмоциями.

Ну и пусть. Решила же, что «урвет свой кусочек счастья и жизни», вот и будет получать то, что сможет. Потому что существовать так, как последние годы, Лиза уже не могла.

- О-па, Елизавета! Сколько лет!

Она даже не повернулась на ехидный тон Виталия. Очень тщательно разделывала курицу, стараясь совладать с все еще трясущимися руками. Скосила глаза, взглядом продемонстрировав свою «радость» от этой встречи, и вернулась к своему занятию.

- Ух ты! Выросла-то как, расцвела, прям, - игнорируя ее явное нежелание с ним общаться, Виталий подошел ближе. Даже согнулся и попытался заглянуть Лизе в лицо. – Слушай, ну блондинкой тебе было лучше, такая милашка, а сейчас сильно серьезная…

Ее это взбесило.

Вот обещала себе, что будет его игнорировать. Что промолчит и не ответит ни на один выпад. Но не удержалась. Слишком уж сильно это замечание дублировало более ранний комментарий Димы. Ну просто один в один. Хотя, Виталий всегда отзеркаливал друга и босса.

- Задолбали вы меня этими волосами, - раздраженно буркнула она, не сумев совладать с эмоциями, разворошенными этим непростым днем.

И зачем-то сильнее вцепилась в рукоять ножа.

Разумеется, Лиза не собиралась бросаться на Виталия. Но он так удачно пытался стать объектом сосредоточенности всего ее раздражения: на себя, на Калиненко, на самого Виталия.

Кажется, Казак ждал от нее иной реакции. Он даже глубже наклонился, заглядывая на нее, словно проверяя, действительно ли Лиза это сказала?

- Кто? Я? – искренне разыгрывая удивление, он широко усмехнулся. – Ты что-то перепутала, Лизочка. Я тебя точно не… долбал. Но если есть желание, - он протянул руку и с ехидным выражением лица сжал двумя пальцами прядь ее волос, спадающую на плечо. – Можем попробовать…

- Еще раз тронешь, Калиненко будет думать, куда твое тело прятать.

Она не знала, что ее к этому толкнуло: возможно, раздражение на все и всех, а еще неприязнь, столько лет копившаяся на Виталия. Однако Лиза поняла, что резко развернулась и с серьезным видом уткнула острие грязного ножа в живот Казака. Она ему угрожала? Кажется да.

И, похоже, весьма удивила этим самого Виталия.

- Ты, девка, в своем уме? – хмыкнул он. Но отступил. – Или совсем умом тронулась? Я же тебя, этим же пером…

Он протянул все еще поднятую руку, словно и правда собирался перехватить у Лизы нож. Она дернулась назад, больно ударившись о столешницу поясницей. И одновременно с этим сбоку раздался насмешливый голос Димы:

- Точно, Казак, мне сейчас только этой головной боли и не хватает, прятать твой труп. Ведешь себя, как ребенок. Извинись перед Елизаветой.

Лиза, зачем-то вцепившаяся в рукоять ножа мертвой хваткой, хотела заявить, что ей и даром извинения от Виталия не нужны. И они оба могут катиться подальше. Но и сам Казак, кажется, не пылал желанием просить прощения.

- Чести много для этой девки, - хмыкнул он и отвернулся.

- Виталий.

Дима не сказал ничего, кроме имени своего помощника. Но оно прозвучало жестко, коротко. Властно. С настолько слышимым, но непонятным ей приказом и даже какой-то угрозой, что Лиза сама невольно моргнула и посмотрела на Калиненко.

Удивленно уставился на босса и Виталий.

Дмитрий так же смотрел на него. Лицо Калиненко, вроде бы, не выражало ничего такого. Вообще ничего, в принципе. Он казался спокойным и невозмутимым. Но взгляд, направленный на Виталия точно нес какой-то посыл, неведомый Лизе. Дмитрий не то, чтоб часто одергивал при ней друга. Такое случалось на ее памяти только однажды. И потому она не очень разбиралась в нюансах их полутонов и недомолвок.

Зато Казак, кажется, этот посыл понял. И тот его не радовал, однозначно. Даже удивил.

- Дим? – с каким-то недоверием и удивлением переспросил он.

- Виталий, - тем же тоном и с тем же выражением лица повторил Калиненко.

Лиза же, все еще выставив перед собой нож, с непониманием следила за ними.

И тут Казак повернулся к ней. Причем, с совершенно непонятным выражением на лице: не осталось ни ехидства, ни насмешки, ничего. Он смотрел ровно, без всяких эмоций.

- Извините, Елизавета. Я был не прав. Этого больше не повторится, - выдал вдруг Казак.

Так, что Лиза оторопела и уставилась на него, чуть не уронив нож. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь Виталию вздумается перед ней извиниться. Хоть и понятно, что тут сыграл роль Дима.

Не разобравшись до конца, что происходит на ее кухне и с какой стати эти двое устроили тут балаган, еще и ее втягивают, она передернула плечами. Отвернулась и снова занялась курицей, перекладывая ее в форму.

- Лиза, сделай нам чая, - видимо, посчитав ситуацию исчерпанной, Калиненко с видом хозяина прошел по кухне и уселся на свое прежнее место.

Не успев еще закончить с курицей, она опять обернулась и теперь посмотрела на Дмитрия: похоже, он действительно считал, что она сейчас все кинет и бросится делать им чай.

Какая прелесть! Лиза даже не знала, возмутиться или рассмеяться в полный голос от такого отношения. Хотя, наверное, раньше она и правда тут же поспешила бы исполнить «просьбу-повеление» Калиненко.

Однозначно, не сейчас.

Лиза опять отвернулась, вновь ощутив внутри кураж, уже начавший было угасать:

- Чая нет, Дмитрий Владленович. Закончился. А кто-то потребовал оливье, так что денег на него не хватило, - беззаботно «поделилась» она с ним ситуацией, игнорируя Виталия, который все еще стоял рядом. – Но, вам крупно повезло! У меня есть кофе. И даже кофеварка! – тоном продавца в «телемагазине» протяжно и восторженно протянула она, вытирая руки. – Можете сварить. Кофе вон в том шкафу, на нижней полке. Кофеварка – вот, - Лиза указала рукой на озвученные предметы. – Или, если сами не умеете, вот, Виталия озаботьте, - предложила она, видя, что Калиненко смотрит на нее с некоторым непониманием. – А я занята.

И Лиза принялась за программирование режима духовки.

Казак сбоку от нее как-то подозрительно хрюкнул. Калиненко же хмыкнул.

- А ты не обнаглела, Лиза? Я уже и сыт, а мне все еще кажется, что ты язва, знаешь ли, - как-то так недовольно протянул он.

С таким тоном голоса, словно указывал ей на место.

Но Лиза уже была не девятнадцатилетней девочкой. И такой тон на нее не действовал.

- Что ж, люди меняются, Дмитрий Владленович, может и так, - пожала она плечами, и поставила форму в духовку. – А если вам что-то не нравится, - она улыбнулась сама себе и, поддавшись собственной бесшабашности, вдруг затянула то, что с какой-то радости «стукнуло» в голову:

- «Уходи красиво, и живи счастливо,

У кого есть сила запретить тебе?

Если надоело, если надоело:

Уходи красиво – мой тебе совет»

- Двери – там, - закончив петь, Лиза махнула рукой в сторону коридора и откашлялась.

Мужчины несколько секунд оторопело молчали, в упор рассматривая Лизу. Кажется, она сумела их удивить.

Не то, чтоб у нее голос был похож на Лепса. Но Лиза и не пыталась подражать. Она просто жила этой минутой. Но и желая получить свой кусочек эйфории и счастья, не собиралась позволять вытирать об себя ноги или выступать в роли девочки на побегушках. Они у нее дома, в конце концов.

И тут Калиненко встал, сохраняя на лице невозмутимое выражение, и подошел к ней впритык, вынудив Лизу запрокинуть голову:

- Хорошо поешь. А «Золотые купола» или, лучше, «Владимирский централ» исполнишь? Я прям соскучился по самодеятельности, - хмыкнул Калиненко.

- «Владимирский централ» - это ваша партия, как я понимаю, Дмитрий Владленович, - не осталась Лиза в долгу.

Хрюканье Виталия рядом превратилось в откровенный смех.

Широко улыбнулся и Дмитрий. Ухватил ее рукой за затылок и сам наклонился так, чтобы тихо протянуть Лизе в самое ухо:

- Мне тебя прямо тут тра***ть, чтобы ты перестала выкать? - насмешливо, но добродушно поинтересовался он.

А у Лизы по телу жар пошел: и от его тона, и от ощущения его дыхания на своей коже, и от воспоминаний о том, что было в ванной полчаса назад. И пусть почти не сомневалась – это пустая угроза, все-таки смутилась. Но не опустила голову и выдержала внимательный, изучающий взгляд Димы.

И заметила, когда в его глазах появился смех и искреннее веселье, сменив непонятную задумчивую тень.

- Так, где там у тебя кофе? – уточнил он уже громче, с таким же весельем, что виделось и в его глазах.

- Там, - она вытянула руку, только сейчас заметив, что пальцы дрожат.

Лиза резко отвернулась от Димы, стараясь опять совладать с собой. И столкнулась глазами со все еще смеющимся Виталием. И он все еще ее раздражал. И своим смехом, и самим присутствием.

- Картошка за твоей спиной, в ящике, - поджав губы и стараясь справиться с внутренним раздором, заявила она Виталию. – Не стой, а давай, чисть. Есть то, наверняка, тоже будешь.

Лиза вытащила из подставки маленький нож и подтолкнула тот по столешнице в сторону Казака.

Смех у него утих, как рукой сняло. Определенно не веря, что Лиза серьезно, Виталий глянул на Диму, щедро засыпающего кофе в фильтр кофеварки.

Калиненко же, кажется, стало вообще весело. Он кивнул Виталию:

- Давай-давай, Казак. Видишь, какая наша хозяйка серьезная, работай, если кушать хочешь, а то за двери выставят, - весело велел он, включив кофеварку. – Я своей порцией делиться не собираюсь.

И, несмотря на веселье в голосе Димы, было четко ясно, что Виталию действительно следует послушать Лизу и начать чистить картошку.

Так что Казак все-таки взял нож и полез искать картошку, хоть и пробормотал что-то себе под нос. Но совсем неразборчиво.

А Лиза, как-то совсем растерявшись от того, что так удачно «организовала» этих двоих, решила позволить себе несколько минут перерыва. И заявив:

- Кастрюля в этом шкафу, поставишь вариться, - пошла в спальню, переодеваться.

Уж из коридора добавив:

– Я кофе тоже буду… Дима.

ГЛАВА 4

Когда она вернулась на кухню, Виталий как раз доставал кастрюлю, очевидно, чтобы ставить вариться картофель. Самую большую, какая у нее имелась – семилитровую. Зачем, спрашивается?

Зато на столешнице стояла чашка с кофе. Судя по тому, что она была полная, а две других располагались около мужчин, Дима ее последний намек услышал и даже учел. Приятно…

Лиза мысленно одернула себя и заставила смотреть на вещи трезво: никто из них и не думал делать ей приятно, просто учли еще одного человека, заправляя кофеварку, ничего более.

В разговоре, который велся между ними приглушенными голосами, видимо, чтобы Лиза не слышала, моментом повисла пауза. Подумаешь. Очень ей нужны их тайны, конспираторы.

Сделав вид, что ничего не заметила, Лиза достала из шкафчика нормальных размеров кастрюлю и подошла к Виталию:

- У тебя комплекс? Или просто гигантомания? – забрав картофель, поинтересовалась она. – Хочешь, чтобы вода час закипала?

Виталий на ее выпад не ответил, только тихо, но язвительно цокнул языком. По лицу было видно, что ему хотелось что-то сказать, однако он этого не сделал. А с видимым и наглядно демонстрируемым облегчением, бросил нож в раковину и отошел к столу.

Дмитрий молчал, не вмешиваясь в их «общение». Лиза тоже больше ничего не добавила, быстро поставила кастрюлю на огонь, проверила курицу в духовке. И даже с каким-то облегчением ухватилась за кофе, почти физически ощущая, как ее начинает угнетать и давить эта демонстративная тишина.

- Если вас что-то не устраивает, можете идти шептаться в гостиную, - не оборачиваясь, заметила она, отпив глоток чересчур крепкого кофе. Достала молоко из холодильника, плеснула себе в чашку. – Я отсюда не уйду, вы-то точно за едой следить не будете, все сгорит, пока вы свои секретные планы разработаете.

Она обернулась к ним.

Виталий, сидящий к ней лицом, снова язвительно цокнул. Растерял прям куда-то все свое красноречие, искренне удивляя Лизу, раньше он касательно нее за словом в карман не лез. И опять-таки, промолчал, посмотрев на Диму.

Калиненко тоже промолчал, и даже не повернулся в ее сторону. Достал из пачки, лежащей на столе, сигарету, и прикурил, продолжая пить кофе.

Ну и ладно, ей они не мешают. Мысленно же пожав плечами, Лиза тоже отпила кофе, про себя отмечая странный комизм ситуации – такое вот «взаимопонимание», и подошла к окну, открыв створку «на проветривание».

- Лиза, не лето. Тянет. Закрой, - неожиданно для нее «распорядился» Дмитрий.

Она развернулась и уже открыла рот, чтобы объяснить, что ей меньше всего надо потом всю квартиру «выветривать» от сигаретного дыма. Но тут же ее глаза «зацепились» взглядом за его затылок и все еще не высохшие до конца волосы. Лиза замешкалась, так и не ответив, прикусила губу, глядя на Диму. Разрываясь между желанием тут же закрыть окно, чтобы его и правда не протянуло, и желанием все-таки отстоять свое место в своем же доме. И все еще держалась рукой за окно.

Хорошо, что он не поворачивался и не видел этого. Дима сразу бы понял всю степень ее беспокойства о нем. Если, конечно, он до сих пор еще не в курсе ее дурости. Зато Виталий все эти несколько долгих молчаливых секунд смотрел прямо на Лизу. Даже без своей язвительности. Просто смотрел, внимательно отслеживая метание ее глаз и мыслей, похоже.

Проигнорировав это наблюдение, она все-таки закрыла окно. Зато взяла и включила вытяжку. Хорошую, итальянскую, мощную. Одна проблема: неделю назад в вентиляторе лопнула лопасть и теперь вытяжка шумела так, что говорить было невозможно, даже мысли свои иногда было «не слышно».

Разумеется, Лиза включила к тому же максимальную скорость. Чтобы весь дым вытянуло.

Вот тут Калиненко обернулся. И смотрел за тем, как Лиза пьет кофе все то время, пока сам докуривал. Она молчала. Мужчины тоже не спешили перекрикивать этот сумасшедший рев. Докурив, Дима как-то так криво улыбнулся, все еще глядя на Лизу, и поднялся:

- А ты научилась находить убедительные аргументы, девочка, - заметил он.

Вроде и тихо, но как-то перекрыв весь шум вытяжки. Махнул рукой Виталию, и они все же ушли в гостиную.

А Лиза с облегчением выключила свой пыточный аппарат, от которого у нее уже в голове гудело, открыла окно полностью, и убавила огонь под картошкой. Закончив готовить, она все оставила на плите, чувствуя себя не в состоянии выдерживать еще раунд общения с Калиненко и Виталием. А потому пошла и легла на кровать у себя в спальне, решив передохнуть десять минут.

И уснула. Просто взяла и уснула, совершенно не заботясь о том, что оставляет квартиру под присмотром не особо благонадежных личностей. Нервное напряжение и предыдущая беспокойная ночь сказались, незаметно погрузив Лизу в сон.

Проснулась она уже ночью. Вот так, не поужинав, не имея ни малейшего понятия, что у нее в доме происходит – беззаботно себе выспалась. Видно мужчины вели себя совсем тихо, таясь ото всех, раз она не проснулась. Да и сейчас не было слышно ни звука.

А может, все гораздо проще и они ушли? Оба.

Лиза села в постели, придавив глаза пальцами, и сказала себе, что ее это не волнует, даже если Калиненко действительно ушел. Вот только телефон она оставила в зале и ей вдруг понадобилось срочно, просто немедленно его разыскать, чтобы проверить: никто ли не звонил, пока она спала? Ну и что, что часы показывали начало первого ночи и она уж точно никому до утра перезванивать не будет? Лиза срочно нуждалась в мобильном.

Встав, она босиком тихо вышла в коридор – везде было темно: ушел или нет, а электричество Калиненко, судя по всему, экономил. Быстро пройдя на ощупь знакомый путь, не включая свет, Лиза еще тише зашла в гостиную, зачем-то затаив дыхание, и попыталась что-то рассмотреть в очень слабом отсвете уличных фонарей. На диване кто-то лежал. Раскрыв механизм, но ничем не застелив. Просто так, головой на одной из подушек подлокотника, ничем не укрываясь. И поскольку Виталий вряд ли остался бы у нее ночевать, Лиза решила, что это все-таки Дима.

Хорошо, ей стало легче. Хотя Лиза ясно понимала, насколько это глупо.

Телефон валялся на журнальном столике, стоящем за диваном. Для того чтобы его взять, Лизе надо было пройти мимо Димы. Ей не хотелось его будить. Да и телефон уже казался не настолько необходимым. Однако Лиза же не могла вот так просто взять и признаться самой себе, что испугалась больше не увидеть Калиненко и потому бродит по квартире в полночь?

Так что она аккуратно и очень-очень тихо начала пробираться мимо дивана к этому самому столику.

И уже прошла две трети пути, когда на нее, судя по ощущениям, рухнул потолок. Или шкаф, как минимум.

Она ничего не успела понять, никак не успела отреагировать. Лиза ощутимо приложилась головой о подлокотник, хоть и мягкий. Даже не до конца осознала, что уже в следующую секунду оказалась опрокинута на диван спиной, а сверху на нее навалился тот самый «шкаф», придавив всем весом, и прижав горло рукой. Так, что она не могла ни сказать ничего, ни даже нормально вдохнуть-выдохнуть. Только захрипела от того, как Дима надавил на ее грудную клетку.

Это длилось пару секунд, наверное. А потом Дима вдруг резко отстранился и так выругался, что Лиза даже не поняла большую часть слов. Да и думала больше о том, чтобы вдохнуть, чем разобраться в матерном лексиконе. Она жадно глотала воздух и пыталась понять: что это было? И не могла найти ни одного объяснения.

- Прости, - вдруг хрипло проговорил Дима. – Я не хотел тебе… А,…! – Это странное извинение закончилось новой бранью.

Лизе показалось, что ругался он на себя. Калиненко сел на край дивана, отвернувшись от нее. Обхватил голову руками, будто бы ему давило виски.

Лиза тоже села, пусть и с трудом, упираясь дрожащими руками в диван. И напряженно смотрела в темноте на его спину. Ей впервые стало страшно. Она по-настоящему испугалась Диму. Даже не могла заставить себя спросить, что случилось? Только еще больше подтянула под себя ноги, стараясь сесть надежней и упереться спиной еще и в стену, чтобы иметь прочную опору.

Наверное, ощутив это движение, он обернулся, глянув на нее через плечо. И тихо ругнулся. Уже не так грубо, но все равно, показательно. Как-то нервно подскочил, провел обеими руками ото лба к затылку.

- Дима? – она наконец-то восстановила дыхание достаточно, чтобы хоть что-то сказать и попытаться выяснить.

Не отозвавшись, он пошел в сторону балкона. Резкими, сильными движениями распахнул двери, вытащил сигареты из кармана джинсов, в которых и спал. И чертыхнулся. Сжал кулак, смяв эту пачку. Лиза так поняла, что сигареты закончились. Больше она пока ничего не понимала.

Несмотря на отсутствие сигарет, он все же вышел на балкон и распахнул окно. Глубоко вдохнул, всматриваясь в что-то на улице. Лиза больше не решалась говорить. И двигаться тоже.

А Дима стоял на балконе и тоже практически не двигался. Только дышал. Резко, хрипло, раздраженно.

Минуты через три, наверное, она не выдержала. Несмотря на страх, который волосатым пауком затаился где-то глубоко в животе. Лиза полностью взяла себя в руки и потому сумела встать на слабые ноги. И пошла к нему.

- Дима, что это было? – сиплым голосом, то ли от страха, то ли от того, что он так надавил ей на горло, уточнила она, остановившись в полушаге от него на балконе.

Калиненко вдохнул еще глубже. И как-то так наклонил голову… Она его таким никогда не видела. Проецирующим какое-то злое и яростное отчаяние и гнев. На кого? За что? Лиза терялась в ситуации. Да и слова «прости» от него еще ни разу не слышала.

Полный бред.

Тут Калиненко запрокинул голову, посмотрев в ночное небо, затянутое сизыми тучами.

- Лиза, прости, - еще раз резко выдохнул он. – Я еще не привык. Там… - Калиненко опять придавил голову ладонью. – Там или ты, или тебя.

Он буквально выдавил это из себя. С отвращением, даже с какой-то гадливостью, которая почти физически ощущалась. И Лиза не сдержалась.

Она всегда была слишком эмоциональной, хоть и пыталась себя контролировать по большей части. И сейчас это взметнулось в ней. Она потянулась к Диме, не зная, как помочь, унять, на себя взять, что ли.

Это она говорила себе, что будет его использовать для своего удовольствия? Лиза себя откровенно обманывала, однозначно. Потому что стоило ему показать хоть часть своего глубинного, того, что очевидно, шло изнутри – и она дрогнула, открылась ему, забыв даже недавний страх. Не до конца и умом принимая то, что он говорил и чего не договаривал, и о чем она теоретически знала, Лиза потянулась к Калиненко. Пусть и знала по прошлому опыту, что ему не нужны всякие сантименты или нечто подобное. Но все равно не удержалась.

Протянув руку, она осторожно и легко коснулась его плеча. Едва-едва. Наклонилась, прижавшись лицом к спине Калиненко.

А в ответ на это получила очередное потрясение, которого никак не ждала: Дима стремительно развернулся, обхватил ее руками, сжав в очередной слишком крепкой хватке. Впился ртом в ее губы. Сжал все ее тело так крепко, что никак не отодвинуться. Сминал, вдавливал ее в себя. А у Лизы не было сил как-то мешать этому. Да и не хотелось. Ей казалось, что он нуждается в этом, в ней самой. Безумно сильно. И настолько непривычное чувство оказалось слишком сладостным, чтобы с ним бороться. Лиза запрокинула руки ему на шею и подалась еще ближе.

Они даже не дошли, какими-то рывками добрались до дивана, рухнули на него, так и не размыкая этих объятий. Потеряв по пути и его свитер, и ее кофту, стягивая друг с друга штаны. Продолжая целовать все, до чего каждый мог дотянуться. Сжимали руками, телами вдавливались.

И не похоже это было на их недавний секс в ванной настолько же, насколько сам Дмитрий сейчас не был похож на самого себя. Это было что-то бешеное, примитивное. Словно бы он даже не секса хотел, а пытался забыться в ней, в ее теле, в Лизе. Стереть из памяти то, что очевидно не желал помнить и оставлять частью себя. Это было стремительно, мощно и опустошающе.

Так, что уже через десять минут Лиза лежала под ним мокрая от испарины, оглушенная этим сексом, потерянная в совершенно незнакомом ей Калиненко. Она тяжело дышала ему в шею, чувствуя, как он так же надрывно дышит ей в висок, сдувая влажные волосы.

Но этот шквал постепенно затихал, дыхание выравнивалось, а пульс успокаивался. А вместе с этим Лиза буквально чувствовала, как мужчина, все еще находящийся в ее теле, становился самим собой. И когда еще через пару минут Дмитрий повернулся на бок, давая Лизе свободу движения, для нее все-таки не стал неожиданностью смысл его вопроса:

- Так что там за история с беременностью и твоей справкой? – уже совершенно иным, спокойным тоном поинтересовался Калиненко.

Внутри возникло неприятное и гадкое уже для нее ощущение оплеванности. Но Лиза не собиралась это ему показывать, демонстрируя свою «болевую точку».

- Ничего особенного.

Чувствуя немедленную потребность в душе, причем не столько физическом, сколько моральном, она села. Оглянулась, разыскивая свою одежду, а потом послала это все подальше, поднялась, как была.

- Ты сказал мне сделать аборт тогда. Я сделала. Начались осложнения. Теперь я не могу иметь детей, - не глядя на Калиненко, отчеканила Лиза.

- А пробовала? – уточнил он, прервав ее путь в ванную.

- Пробовала, - бросила она через плечо.

- С кем? – тем же ровным тоном спросил Дмитрий.

- С мужем, - Лиза почти дошла до дверей гостиной.

Калиненко цинично хмыкнул.

- Даже так? И где сейчас этот счастливчик? Он, кстати, в курсе, что у тебя гости?

- Он у себя дома. Со своей новой женой и четырехлетним сыном. И мои гости, как я понимаю, должны волновать его меньше всего, - она остановилась, опираясь рукой на двери, и посмотрела на Диму через плечо. – У тебя есть еще вопросы?

Калиненко медленно покачал головой, внимательно глядя на нее и что-то, по-видимому, пытаясь в темноте увидеть.

- Я в ванну первая, - «подвела итог» этого разговора Лиза, пока еще успешно поддерживая маску невозмутимости.

И не ожидая больше его мнения или новых вопросов, вышла из комнаты, так и не вспомнив о мобильном, за которым пришла сюда.

2005

Меньше всего, наверное, Лиза ожидала встретить в холле своего университета Костю, охранника, который как-то помог ей найти верный адрес. Тем более в компании того, серьезного мужчины – Виталия… Отчества его она не помнила. Собственно, и самих этих мужчин она уже не особо вспоминала, прошло три недели с той субботы и мысли ее плотно оккупировала сессия. А если, нет-нет, и думала Лиза о том дне, то в голове уверенно и стойко появлялся только один образ – Дмитрий Владленович. Вот уж у кого она и имя-отчество запомнила и, кажется, малейшие детали внешности. Он так ее поразил, что даже снился Лизе несколько раз за эти недели, несмотря на конец года и приближающиеся экзамены, которыми она, вроде как, целиком и полностью была поглощена.

Потому, даже чуть не налетев на Костю и Виталия, Лиза не поняла особо, с кем столкнулась. Буркнула себе под нос:

- Простите.

И двинулась дальше, на ходу перебирая методички.

- О, Лиза! Привет, - именно Костя узнал ее и окликнул, заставив оторваться от книг.

Лиза удивленно подняла голову, несколько секунд всматривалась в стоящих рядом мужчин, еще несколько дезориентированная отрывом от осмысливаемого предмета, а потом – искренне улыбнулась, узнав Константина.

- Здравствуйте, - поздоровалась она одновременно с двумя мужчинами.

Хотя Виталий… «как его там», на нее не особо смотрел. Он стоял у доски объявлений и что-то там просматривал. Однако на ее приветствие свысока скосил глаза и хмыкнул. Но Лиза и не ждала, что он ее вспомнит. Не тот уровень.

- А ты что тут делаешь? – все еще приветливо улыбаясь, спросил Костя.

- Учусь, - Лиза с такой же улыбкой кивнула головой на стопку учебников в своих руках. – Помнишь, я говорила тогда.

- А, да, точно, - Костя махнул рукой. – Говорила.

- А вы к кому-то пришли? – и сама вдруг испытав любопытство, и еще – ничем не обоснованную надежду, что может еще раз увидеть Дмитрия Владленовича, ну хоть краем глаза. Может, он к их декану приехал, или к ректору, мало ли?

- Да, нет, мы, собственно… - Тут Костя как-то замялся и глянул на Виталия.

- Нам стажеры нужны, … Лиза, - с паузой, словно даже после приветствия Кости не особо запомнил ее имя, уточнил начальник, отвернувшись от доски. – В пресс-отдел. Лето, отпуска, а нам нормальная работа нужна. Без перебоев. Да и свежие идеи не помешают. Константин предложил у вас тут узнать.

Тут Виталий замолчал и осмотрел холл. Костя, по мнению Лизы, вообще как-то смутился и начальника не прерывал. Виталий опять свысока глянул на Лизу:

- Может, ты хочешь попробовать? Мы тебя можем даже без собеседования с начальником пресс-отдела, по знакомству, так сказать, взять, - предложил он, чуть криво усмехнувшись. – И не бойся, платим нормально. Не обижаем девочек, - начальник Кости подмигнул Лизе, все еще продолжая усмехаться.

Лизе что-то очень не нравилось в этой усмешке. Она ее заставила нервничать, потому что Лиза не очень понимала, что именно Виталий имеет в виду, и чему усмехается. Но это было не главное. Лиза с большим удовольствием посещала кружок риторики. Да и просто, старалась переосмыслить свой подход к жизни.

Нет, конечно, за три недели она не взрастила в себе непробиваемое чувство уверенности. Но точно уяснила, что человек, отказывающийся от шансов, тем более таких, далеко в журналистике не пробьется. Тем более что ей и правда надо было искать место для летней практики, и Лиза даже почти решила этот вопрос уже. Но тот вариант, однозначно, не был таким многообещающим. К тому же, сама мысль о том, чтобы работать где-то, рядом с Дмитрием Владленовичем, пусть и не в непосредственной близости, но хоть иногда видеть его – ух, от такого шанса она точно не могла отказаться.

- Хочу, - кивнула Лиза, зачем-то крепко прижав книги к груди.

- Ну и… - начал было Виталий, но тут его перебили.

С открытой улыбкой к ним как-то торопливо подошел декан факультета, о котором Лиза только три минуты назад думала.

- Виталий Сергеевич! Так неожиданно, меня не предупредили о вашем визите, - Михаил Семенович крепко, но несколько суетливо пожал руку Виталию.

Начальник Кости, наоборот, с очень спокойной, уверенной и, даже, покровительственной полуулыбкой, ответил на это рукопожатие.

- Да, мы собственно, неофициально, Михаил Семенович, по личным делам. Не касательно вас, вот и решили не беспокоить.

- А. Да. Конечно, понимаю, - кажется, успокоившись немного, кивнул декан.

Лиза, если честно, с интересом следила за всем происходящим, хотя почти ничего не понимала, кроме того, что они все явно знакомы, да еще и имеют какие-то общие дела. Возможно, даже, Виталий не впервые ищет замену отдыхающим сотрудникам среди их студентов.

- Ну, тогда, не буду вам мешать, - Михаил Семенович переплел пальцы перед животом. – Может быть, чем-то могу помочь?

- Да мы, собственно, уже все решили, - хмыкнул Виталий, переведя глаза на нее. – Да, Лиза?

- Да, - уверенно кивнула она, хотя внутри такой уверенности не испытывала.

Михаил Семенович с удивлением посмотрел в ее сторону, будто до этого момента вообще не замечал присутствия Лизы. Нахмурился. Перевел глаза назад, на Виталия. Опять посмотрел на Лизу. Поджал губы, словно бы собрался что-то сказать. Но в этот миг вновь глянул на Виталия Сергеевича – а у того улыбка куда-то ушла, а брови вопросительно и как-то так приподнялись, ну, с выражением таким, каким-то…

Михаил Семенович шумно выдохнул, так ничего и не сказав. Еще раз посмотрел на Лизу. И кивнул.

- Хорошо, тогда я пойду, у меня сейчас совещание. Передайте искренний привет от нас Дмитрию Владленовичу, - он еще раз пожал руку Виталию Сергеевичу.

- Непременно, - кивнул Виталий Сергеевич в ответ. И подождав, пока декан отойдет, сам глянул на Лизу. – Если есть время, можешь сейчас с нами поехать, покажем, что к чему, осмотришься, наши тебя в курс дела введут. Если нет, Константин тебе адрес даст, если не помнишь, приезжай завтра, после двенадцати.

Он отошел от доски и направился к входным дверям.

- Я могу! – торопливо уверила Лиза, вдруг испытав какой-то подъем и нетерпение. Двинулась за Виталием Сергеевичем и Костей. – У меня пар сейчас нет, так что я свободна.

На ее заверения никто не ответил, только кивнули оба и пошли дальше, к такому же огромному автомобилю «мерседес», какие она видела три недели назад у их офиса. Лиза на таких машинах еще ни разу не ездила, хотя недавно получила права и у них в семье была машина. Но обычная «лада», хоть и новая. Однако, очевидно, не чета вот такой вот махине. Почему-то Лиза начала нервничать, что совсем неуместна здесь, в таком автомобиле, и когда Костя открыл ей пассажирскую дверь, с какой-то боязнью очень осторожно опустилась на сиденье, обтянутое кожей. И так и просидела всю дорогу молча, прижимая к груди свои книжки, да то и дело поправляя сумку, ремешок которой давил в плечо, из-за того, что Лиза стеснялась немного удобней сесть. Хотя места на этом заднем сиденье хватало с лихвой.

Дмитрия Владленовича она в тот день не увидела. Как и на следующий. И за всю последующую неделю тоже. Но Лиза вроде и не расстроилась: ей было очень интересно, кстати, и она с энтузиазмом подключилась к работе. Опыта у нее в этом имелось не много, на самом деле, как Лиза поняла уже на месте, им требовались не столько журналисты, сколько реклама работы компании Калиненко и его общественной деятельности. А участвовал и сам Калиненко, и его фирмы - в очень многом.

Это все надо было осветить для общественности города, для каких-то гражданских организаций, для местных каналов и газет. Ясное дело, Лизу пока допустили к очень малой части всех этих процессов. Но она старалась, действительно увлекшись. И с интересом бралась за все, что ей давали делать. С каждым днем, видимо, проверив, что ей можно такое доверить, Лизе поручали все больше. Тем более что из трех человек, составляющих пресс-отдел, двое действительно уходили в отпуск со следующего понедельника. А Лиза, очень переживающая о том, как же она при таком темпе погружения в практику, сдаст экзамены (о чем даже раз упомянула своему новому начальнику), с удивлением узнала, что деканат пошел ей навстречу и сессию засчитали автоматически, по среднему рейтингу. Вроде и нормально, ведь Лиза действительно прекрасно училась. Но в тоже время, она этого не ожидала. Зато получила больше свободы для «практики». Или работы? Ведь, как она уже поняла, Виталий Сергеевич не шутил, когда говорил об оплате. Через две недели ей выдали «аванс», что чаще всего сейчас не происходит при обычной летней практике, насколько Лиза узнавала у старших студентов. Причем, аванс очень солидный.

В общем, все еще чувствуя себя немного не на своем месте и смущаясь Виталия Сергеевича, которого изредка встречала в коридорах этого большого и очень современно отделанного офисного здания, принадлежащего Калиненко, Лиза тем не менее, работала увлеченно. И с удовольствием. Она внимательно наблюдала за сотрудниками пресс-отдела, старалась интересоваться всеми нюансами, которые ей только готовы были позволить узнать, и училась, училась, училась. А так же старалась все «узнанное» и выученное тут же применять на практике в заданиях, которые ей поручали. Хотя иногда ей приходилось тратить на это практически все своей рабочее и свободное время. Особенно, когда начался отпуск у сотрудников и их в отделе осталось только двое – она и Кирилл Андреевич, зам начальника отдела, тридцати пяти лет от роду. Причем, у Кирилла Андреевича сейчас серьезно болела мать (насколько Лиза знала, она лежала в стационаре), и он задерживаться после окончания рабочего дня не мог никак. Хотя начальник оставлял ей всегда четкий и структурированный план с подсказками, что и как сделать. Да и позвонить ему она могла в любой момент. Так что, хоть это целиком и полностью падало на ее плечи, Лиза все равно работала с желанием и максимальной самоотдачей.

Задержалась она в офисе и в тот вечер, спустя уже больше трех недель после начала своей работы здесь. Благотворительный фонд, который недавно организовал Калиненко, выступил спонсором реставрации городского Дворца Спорта. Послезавтра назначили торжественное открытие этого объекта. И Лиза должна была завершить речь самого Калиненко, а так же набросать список тем для вопросов журналистов, которые стоит или не стоит поднимать, учитывая нехватку времени Калиненко. До утра она собиралась отправить эти списки на каналы и в газеты, чтобы те успели подготовиться, и тогда, со спокойной совестью, уже отдыхать.

Немножко иная сторона журналистики. Лиза оказалась по другую сторону от микрофона, чаще анализируя статьи и материалы, написанные о Калиненко, нежели сама их создавая, делая вот такие рекомендуемые планы тем. И не считала, что это бесполезный опыт, наоборот.

В общем, в тот вечер она осталась одна, причем, не только на этаже, но и в здании. Кроме нее здесь сейчас находились только охранники, сидевшие в комнате у входа. Они знали, что Лиза здесь, да и привыкли уже к тому, что пресс-отдел перерабатывает. Да и сами охраняли здание круглосуточно, так что Лизе страшно не было. К тому же, кто-то из парней потом всегда отвозил Лизу домой, чтобы она не бродила по ночному городу, их об этом попросил Кирилл Андреевич, испытывающий некоторую неловкость от того, что свалил всю работу на практикантку. Кроме того, условия работы здесь включали непомерное количество различных снеков, а так же чая и кофе. И все это бесплатно.

И поскольку голод Лизе не грозил, она продуктивно работала над речью, насыщая свой мозг глюкозой при помощи совсем не полезных, но вкусных шоколадок. И запивая это все чаем, несмотря на наступившую летнюю жару (уж очень хорошо в офисе работали кондиционеры).

Время приближалось к одиннадцати ночи, работалось хорошо, даже спать не хотелось, настолько Лиза увлеклась. Закончила с речью, отложила, собираясь немного отдохнуть и еще раз перечитать минут через двадцать, для объективности, так сказать. Попыталась найти черновой вариант списка тем, который составил днем Кирилл Андреевич, и не смогла. Даже весь кабинет пару раз обошла. А потом вспомнила, что сама отнесла этот список секретарю Калиненко, чтобы Дмитрий Владленович внес свои коррективы. И не забирала еще. Наверное, секретарь так и оставила план в приемной на столе, как это часто бывало. Одним глотком допив уже остывший чай, она вышла из кабинета и, спустившись по лестнице, на которой (как и на этажах), оставили «дежурное» освещение, зашла в приемную перед кабинетом Дмитрия Владленовича. Даже лампы не включала: расположение мебели здесь Лиза уже знала наизусть, а на стол секретаря прекрасно падал свет из коридора через двери, которые она оставила широко открытыми. Поиски одной единственной бумажки среди кипы папок и документов заняли у Лизы минуты три. Наконец, обнаружив искомое, она взяла листок и подняла его на свет, проверяя, не ошиблась ли?

В этот момент сбоку от нее, в совершенно неосвещенной части огромной приемной, где, как помнилось Лизе, стоял длинный кожаный диван, раздался низкий и недовольный голос:

- А ты уверена, что что-то здесь теряла, а?

Лиза от неожиданности вздрогнула, выронила листок и с «охом» оглянулась. Ясное дело, ничего не увидела, но голос узнала, поскольку так и не смогла забыть ни единой мелочи, связанной с Дмитрием Владленовичем, после той встречи, почти два месяца назад.

- Добрый вечер, Дмитрий Владленович, - неуверенно поздоровалась Лиза, чувствуя, как испуганно заколотилось сердце. Да и испытывая робость перед Калиненко, приобретшим в ее глазах за время работы здесь едва ли не ореол всемогущества и всевластия.

Наклонилась, подняла листок с планом. Сильно сжала его в руках, не замечая, что мнет.

- Это список тем, для журналистов. Ну, для конференции послезавтра, - в тишине, которую он не спешил нарушать, попыталась объяснить она, нервничая из-за его молчания все больше. – Нам секретарь его не занесла, после согласования с вами. А я должна до завтра чистовой вариант…

Прервав ее на полуслове, Калиненко как-то тихо хмыкнул и щелкнул чем-то. В кабинете тускло засветился небольшой светильник, стоящий у края дивана. Лампа была явно декоративной и вовсе не справлялась с освещением такого пространства, но Лиза, настроившись на темноту, все равно зажмурилась. Ей и такой свет в первый миг показался чересчур интенсивным.

- Я тебя помню.

Она моргнула и постаралась сфокусировать взгляд. Калиненко сидел на этом самом диване, откинувшись на спинку. Пиджак светлого летнего костюма неаккуратно валялся на полу, у его ног, а галстук, полностью распущенный, был отброшен на диван сбоку. Калиненко сидел в шведке как раз под потоком ледяного воздуха из кондиционера. Лиза почему-то подумала, что ее мама (кстати, безумно недовольная тем, как именно Лиза работает, и все время сомневающаяся в целесообразности зарабатывания денег ночами), так вот, мама точно бы возмутилась настолько неразумно выбранным местом для отдыха. Лиза же просто промолчала, глядя на Калиненко.

Одна рука Дмитрия Владленовича лежала вдоль подлокотника и, глядя на нее, можно было подумать, что этот человек совершенно расслаблен. Однако стоило перевести взгляд на его лицо, как появлялись сомнения. И ничего такого, никакого выражения злобы или там гнева, или еще чего-то. Но какая-то неуловимая совокупность глубокой складки между бровями, резко выраженные скулы и просто-таки «борозды» в коже по бокам рта, которых она не помнила по прошлой встрече, наталкивали ее на мысль, что он напряжен. И очень устал. А еще – продолжает в упор смотреть на нее. И Лиза от этого все больше смущалась.

- Да, я работаю в пресс-отделе у вас, - попыталась она отреагировать на его непонятную реплику.

Как он ее мог помнить, если они за эти недели ни разу не пересеклись?

- Нет, - Калиненко снова хмыкнул и, совсем неожиданно для Лизы, закрыл глаза. Откинулся затылком на спинку дивана. Будто решил уснуть. – Потеряшка. Ты дома перепутала.

- Да, - Лиза непроизвольно улыбнулась. И внутри стало так приятно-приятно. Она и не думала, что он, Калиненко, ее тогда запомнил. Ух ты! – Я тогда заблудилась…

- Как тебя зовут? - так и не подняв голову, все еще с закрытыми глазами, прервал ее Калиненко.

- Лиза, - она все больше комкала бумагу с планом, не зная, как себя вести дальше. И не пора ли ей уходить?

На несколько секунд в приемной повисла тишина. Лиза даже успела подумать, что он все же уснул. И тут Калиненко ее поразил в очередной раз так, что Лиза даже от неожиданности на стол секретаря села:

- «Вдоль маленьких домиков белых

акация душно цветет.

Хорошая девочка Лиза

на улице Южной живет.

Ее золотые косицы

затянуты, будто жгуты,

по платью, по синему ситцу,

мелькают, как в поле, цветы…»

Начал декламировать Дмитрий Владленович низким голосом, так и не подняв головы.

- Там – Лида, - немного придя в себя, робко поправила она. – В стихотворении, там «девочка Лида», - стушевавшись, добавила Лиза, когда Калиненко в ответ на ее замечание все-таки приподнял голову и посмотрел на нее в упор.

Посмотрел секунды три, наверное. И хмыкнул, скривив губы в какой-то такой резкой ухмылке. Выпрямился, уперся локтями в расставленные колени.

- «Лида», говоришь? – переспросил он.

Лиза кивнула, почему-то побоявшись теперь говорить.

- Без разницы, - Калиненко резко и несколько неуравновешенно мотнул головой. Слишком сильно. Даже весь качнулся из-за этого. – Не в этом суть, девочка, поверь мне. Лиза, Лида – без разницы. Один хрен, - он резко и коротко рассмеялся.

Опустил голову на ладони, так что теперь Лиза смущенно и растерянно пялилась на его макушку.

- «Что в имени тебе моем?…

Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке»

С выражением прочитал Калиненко очередной стих, почему-то этим окончательно дезориентировав и смутив Лизу. Вот не думала она, что он так подкован в поэзии. Поднял голову, осмотрел ее с ног до головы, широко улыбнулся, видимо, заметив ее растерянность.

- Главное что, девочка? – спросил он ее, непонятно о чем.

Лиза, все еще сидя на столе, неуверенно покачала головой.

Калиненко улыбнулся еще шире. И вдруг поднялся с дивана. Ощутимо качнувшись при этом всем телом.

«Он пьяный. Причем, прилично пьяный», только теперь поняла она. Но что с этим пониманием делать дальше и как себя вести, так и не знала. Для нее в принципе стало шоком, что даже на такого небожителя, каким ей стал казаться Калиненко, алкоголь действует обычным способом.

- А главное то, что ты – хорошая девочка, - подмигнул ей Дмитрий Владленович. – Как бы тебя ни звали, - веско так сделал он вывод, все еще улыбаясь. – Ведь хорошая? – как-то в один момент улыбка сменилась прищуром и напряжением на его лице.

Лизе даже немножко неуютно и боязно стало.

- Наверное, - опять робко передернула она плечами.

- Вот, - Калиненко довольно хмыкнул и рухнул назад, на диван.

Не сел, а именно рухнул. Но и не упал, вроде, а занял почти один в один то положение, в котором сидел несколько минут ранее.

- Это суть, все остальное – шелуха, - он даже голову откинул назад, на спинку.

Снова закрыл глаза и замолчал.

Прошла минута. Вторая.

Лиза так и сидела на столе, сжав в руке бумажку и глядя на него. Совершенно не понимая, что делать дальше. Осторожно спустилась. Калиненко тут же открыл глаза и посмотрел на нее.

- Куда? – севшим голосом, требовательно спросил он.

- Может, вам чай сделать, Дмитрий Владленович? – растерявшись, предложила Лиза, вновь с недоверием посмотрев на работающий кондиционер. – Горячий, с лимоном?

Калиненко, кажется, удивился.

- Чай? – переспросил он.

- Чай, - нервно кивнула Лиза. – С сахаром, - зачем-то уточнила.

Он засмеялся. Громко, открыто, как-то, совсем не сдерживаясь.

- Чай, - еще раз повторил Калиненко, продолжая смеяться. – А, хрен с ним, давай чай, девочка! С лимоном и сахаром, – размашисто махнул он рукой.

Задел светильник. Тот угрожающе качнулся, но выстоял.

Дмитрий Владленович этого даже не заметил. Опять лег головой на диван.

Лиза почему-то заторопилась, совершенно скомкала уже позабытый план и рванула к двери.

- Я сейчас. Быстро, - пообещала она, выбегая в коридор. Совершенно не подумав о том, что все необходимое должно быть и здесь, или в кабинете Калиненко.

Но она привыкла готовить у себя, потому и побежала на этаж выше.

А когда вернулась – с горячим, парующим чаем, с сочным кружком ярко-желтого лимона, плавающим поверху – Калиненко спал. Так, как и сидел, запрокинув голову наверх и свесив руку с подлокотника дивана.

Не зная, что теперь делать и куда деть этот чай, Лиза пару минут потопталась перед диваном. Потом поставила чашку на столик сбоку. И решила идти назад, доделывать свою работу. Уже даже дошла до двери. И все-таки вернулась, решительно глянула на кондиционер и, обнаружив пульт на подоконнике, выключила охлаждение. И только после этого, со спокойной совестью, пошла на свое рабочее место. Уже не заметив, что Калиненко через прищур смотрит ей вслед.

ГЛАВА 5

2005

Голова казалась неподъемной. Или приклеенной к спинке дивана.

И вот-вот грозилась расколоться.

Твою мать! Вот зря он на текилу согласился, она ему всегда боком выходила. Надо было допить виски и закругляться.

Но тогда Купер бы обиделся.

А обижать старого приятеля, к тому же весьма толерантно настроенного и имеющего информацию по той херне, что сейчас назревала – было глупо.

Они с Купером знали друг друга сто лет. Не столько, сколько с Виталей, ясное дело. Но тоже прилично. Купер был одним из пяти парней из их города, который служил вместе с Димой. Там, в военной части, на общей волне ненависти к «старикам» и при необходимости иметь рядом того, кому можно доверить спину, они и сдружились. И сейчас Купер сам позвал Комбата, поделиться слухами, циркулировавшими последние недели в городе. Он держал два ночных клуба (открытых не без помощи Димы, о чем не забыл), так что в плане сбора всевозможной информации, Куперу не было равных: напившись или наглотавшись наркоты, люди могли выболтать то, что вовсе не собирались. А персонал Купера всегда готов был все услышать и боссу доложить.

Так что Комбат, вроде как, в гости шел, хоть и к другу. А приятель текилу любил. Принципиально. Пришлось и Диме ее пить.

Но как же голова трещит!

Надо встать и как-то добраться до аптечки в ванной. Глотнуть пару таблеток активированного угля. Он ему больше всех новых средств помогал после попоек. Видно, с юности рефлекс остался. Но именно со «встать» проблемы и наблюдались. Равновесие никак не желало возвращаться. Так что пока Комбат просто сидел на этом треклятом диване, до которого чудом добрался, и думал о том, что ему Купер рассказал.

Нет, все-таки странная штука эта текила: ноги не держат, голова «трещит по швам», а мозги при этом ясные и практически трезвые. По крайней мере, у него так. Казак, тот вообще текилу на дух не переносил: не то, что равновесие терял после трех рюмок, мозги выносило напрочь. Вырубался на ходу. Правда, сегодня Комбат его с собой и не брал, кто-то должен был за делами следить по городу. Да и Куперу доверял. Более-менее. Побольше чем многим, так скажем. Так что напивался без Витали.

Свет от настольного светильника резал глаза даже через закрытые веки. Терпеть Комбат устал и не особо метко махнул тяжелой рукой, надеясь задеть выключатель. Вместо этого плюхнулся пальцами во что-то теплое и мокрое. Звякнула керамика.

Ё-п-т!

Заставив себя приподнять веки, Дима скосил взгляд и пару секунд с удивлением пялился на полную чашку, на самом верху которой плавал толстый кружок лимона.

Чай. Точно. Девчонка таки притащила чай. Он вообще не включился в тот момент, а ведь даже смотрел, кажется.

Потеряшка.

Эка прижало Казака, совсем совесть замучила, и правда себя виноватым считает, раз вспомнил и нашел девчонку.

После той истории, уже больше недель трех назад, когда кто-то, прикрывшись их именем, раньше ребят Казака все бабки с точек снял. Чисто, притом, красиво. До сих пор всех краев и концов не отрыли. Виталя все на себя взял, пришел с повинной, чуть не требуя его показательно наказать. Комбат послал его далеко и качественно, предложив лучше найти того смертника, который в их городе такое рискнул провернуть. Конечно, пришлось прижаться, чтоб свою часть выше отдать, но это ладно. Сам факт того, что некто так офигел, да еще и чисто провел – настораживал. Причем, навострились и другие, те, кому непоколебимое положение Комбата было необходимо самим. Какие-то шевеления происходили и в кругах повыше, в других эшелонах. Судя по тому, что Купер сегодня рассказал, кто-то готовился глобально потрясти город, сменив всех ключевых игроков махом. И, похоже, имел поддержку кого-то серьезного в Киеве.

Не особо радостные новости. Но Комбат сам был не пальцем деланный, и раньше времени склеивать ласты не собирался. Как и свое кому-то отдавать.

Отряхнув пальцы, он крепко ухватил чашку и поднес ко рту. Не уголь, ясное дело, но может и полегчает, хоть немного. Лимон в этом чае смотрелся уж очень привлекательно. Как и сама Потеряшка.

Ну, Казак, ну дает. Интересно, давно притащил он сюда девчонку? Решил бате угодить, проныра? Задобрить? Чертяка.

Насколько помнилось, как раз перед той заварухой он и вспомнил про девчонку. Сначала не до нее было вообще. Да и отвлекся, забегался. Дел с головой хватало. А потом, может с месяц назад, почему-то вспомнилась ему эта девчонка. Свежесть ее и взгляд такой, словно на божество смотрит.

«Благоверная» в очередной раз мозги выесть пыталась своими претензиями и обвинениями в загубленной молодости или чем-то там еще. Не то, чтоб Дима внимательно ее вопли слушал. Послал из кабинета ко всем чертям, по пути посоветовав зайти к адвокату, прочитать документы на развод, которые по его приказу готовились, чтоб потом уже не рыпалась и не жаловалась, что чем-то недовольна. Шашни ее вроде все проверили, ничего крамольного она слить не успела, так что надо было от Ирины избавляться.

Учуяв запах бабла, Ирка тут же присмирела и просто вылетела из кабинета, напоследок напомнив Дмитрию «сколько нервов и любви ему отдала». Даже Казак рассмеялся. Ну да ничего. Дима жену обижать не собирался. Правда, не за ее особую к нему любовь, а в благодарность тестю. Так или иначе, а отец Ирки здорово помог Дмитрию в свое время, поспособствовав легализации бизнеса. Да и просто, нормальный был мужик, даже признавал и винился, что дочь явно упустил в детстве. Разбаловал. Позор бабе по мужикам без разбору шастать и на мужа тень бросать. Так что Иркин отец был не в обиде, и отношения с Комбатом, который давно поднялся гораздо выше него самого, из-за развода этого портить не собирался. Дела общие, опять-таки, важнее.

Короче, с Иркой то он разобрался. Но вот муть какая-то и осадок на душе остался. Дима даже посмеялся над самим собой, попытался на иронии прокатить, посокрушавшись Витале, что устал он от этих баб. Ну ведь, все шлюхи, как ни крути. Только одни открыто деньги за тр*х просят, а другие святошами прикидываются и про «любофф великую» сказки придумывают. А у самих в голове тот же кассовый аппарат дзинькает. Достало его это. Просто надоело. Другу можно было посокрушаться.

- На «поговорить» потянуло? – рассмеялся Виталя, развалившись на этом самом диване.

Комбат и сам усмехнулся. Нет, болтать с бабами его пока не тянуло. Просто как-то приелось все. До оскомины.

Тогда он и вспомнил про девчонку, которая и зацепила пару недель назад взгляд. Именно чистотой и незаезженностью. Свежестью.

- А что там с Потеряшкой той? Узнал, где учится, что в наших краях делала? – поинтересовался он у друга, откинувшись на спинку кресла.

Казак вспомнил о ком речь моментально. Отчитался, что в «национальном», на журналистике. Первый курс оканчивает. Совсем девчонка.

- Привезти? – Виталя даже подскочил с дивана. – Она вечерами почти и не выходит никуда, судя по информации. Адрес тоже узнали. Так что, счас сообразим…

Дима тогда уже даже почти согласился. Но тут позвонил мэр, просить материальной поддержки в очередном каком-то проекте, на который, вроде, госсфонд выделил помощь, да только мэровской жене дачу новую захотелось, чтоб в лесу и у озера. А он только любовнице квартиру презентовал, истратился. И не может ли Дмитрий Владленович войти в положение, и с пониманием, да по дружбе помочь городу? Ясное дело, что со всем рассчитаются и все вернут. Только вот объект сдать в жесткие сроки надо…

Разумеется, Дима в положение вошел и помог, как же городу родному не помочь? И мэру особенно. Ему и мэр этот, и губернатор нынешний - выгоден был. Да и все они в той или иной степени в делах другого свои доли имели. Почему же партнера не поддержать? Долг его не увеличить? Пригодится. В общем, отвлекся, опять в суматохе погряз. Снова не до Потеряшки стало.

А Козак, ты глянь, не забыл про интерес бати. Нашел, еще и красиво все оформил – в пресс-отдел устроил. Чтоб под рукой была, как только приспичит и лишнего не думала. Точно совесть грызла.

Допив чай, Комбат отставил чашку и вновь закрыл глаза.

Что ж она это до ночи работает? Надо буде завтра, по-трезвому, посмотреть, чем девчонку так загрузили? И как она собственно, в пресс-отделе этом работает. Может, не мучить людей, не мешать делом заниматься. Перевести куда-то, для виду. На не пыльную должность. Посетителям, к примеру, в офисе улыбаться? Это она хорошо делает. Улыбается. Искренне. Сейчас такую улыбку редко встретишь. Когда видно, что и правда от души человек тебе улыбается.

Он, если честно, сначала решил, что «крот» у них завелся. Ведь кто-то же информацию этим гастролерам сливает? А тут девчонка ночью в бумагах роется.

Но у нее на лбу все мысли написаны, не то, что в глазах. Как только повернулась – ясно стало, что не выведывает ни фига. Да и улыбка эта, снова-таки. И про список тем для конференции он помнил, действительно просматривал.

Потеряшка этот список, как красный диплом к груди прижала. Как награду какую-то. С гордостью такой. К красивой груди, кстати, судя по формам, что через платье проглядывали.

Ну, смешная она. И взгляд ее. Неопытный. Растерянный. Потрясенный. Девчонка-девчонкой.

Но, блин, заводила она его этой своей непосредственностью и свежестью. Даже в таком невменяемом состоянии. Хотя, Комбат был достаточно честен с собой, чтоб признать – он сейчас не в лучшей форме, чтоб раскладывать девку вон на том столе. Не дойдет еще, навернется, шею сломает. Позору будет…

Иронии над собой у него всегда хватало. И юмора, может и специфического. Но чем богаты.

Повезло ж ей на пьяного него наткнуться. Вечер поэзии, блин. И нарочно не придумаешь, будто точно пытался наповал Потеряшку сразить.

С Димой такое случалось в двух случаях: или когда набирался под завязку, или когда температура поднималась. Что в детстве, судя по рассказам матери, что сейчас уже. Болел как-то гриппом, года два назад, температура под сорок поднялась, так Виталя говорил, что он всего «Онегина» отбарабанил, пока врач приехал, а потом Шевченко декламировать начал. Дима не особо помнил. Оно у него само как-то с языка рвалось в таком состоянии.

А Потеряшка совсем потерлась от этого. Каламбур. Но так и есть.

Дима хмыкнул. Попытался сесть. Понял, что все еще не в состоянии. И опять устроился головой на диване. Подтянул ноги с пола и улегся вдоль, растягиваясь в полный рост.

Интересно, она уже ушла? Или еще в офисе? Может крикнуть? Вдруг услышит, в здании тихо. Придет, еще чая сделает? Таблеток из аптечки достанет?

Подумал пару секунд, и решил, что нет. Пусть домой едет девка. А он лучше выспится нормально. И еще раз обдумает все, что Купер рассказал.

А завтра все равно проверит Потеряшку. Всю информацию, что Казак собрал, и велит последить. На всякий случай. Улыбки-улыбками, а Комбат верил только проверенным данным, а не догадкам или впечатлениям.

2013

Утро субботы далось Лизе нелегко: после непонятного ночного «общения» с Димой, она долго не могла заснуть. Не вернулась в гостиную к нему, пошла после душа в спальню. Только и не спала. Сначала прислушивалась к тому, как Дима моется, затем – как он же ходит по комнате, периодически выходя на балкон или садясь на диван. Очень странная и непривычная ситуация: так близко на протяжении такого длительного времени. Раньше их встречи редко длились больше нескольких часов. А если и случалось, то после часа-двух уединения, полного страсти, всегда появлялись какие-то дела, проблемы. Он куда-то звонил, что-то не одобрял или, наоборот, разрешал. Вызывал Виталия или еще кого-то из помощников. А между всем этим была Лиза. Да, с жадным сексом в промежутках между решением проблем. С какими-то хлопотами вокруг Калиненко. Но… это все не помнилось ей таким личным, какими воспринимались нынешние шаги Димы в соседней комнате.

Тогда она всегда была где-то сбоку от него. Словно отстраненна, чем-то невидимым отгорожена. А сейчас, несмотря на всю непонятную, какую-то непростую обстановку и его отношение – Лиза словно бы очутилась рядом. Ей позволили подойти. Позволили это услышать. Увидеть то, что ранее для Лизы не было бы доступно – часть сомнений, метаний Калиненко. Его уязвимость. Именно позволили, пусть она сейчас находилась в своей квартире.

А Лиза оказалась к этому так непривычна, что не совсем понимала: как себя вести? Потому просто лежала и слушала его шаги, резкие вздохи и редкое покашливание, словно у Димы першило в горле. Да, ей позволили быть рядом. Но пребывание двух людей достаточно недалеко друг от друга, еще не означает их близости. Настоящей, душевной.

К этому ли она стремилась?

Лиза была достаточно разумной, чтобы понимать, насколько глупо такое стремление, если даже себе ответить «да». Ради Бога! В соседней комнате ходит не кто-нибудь. Калиненко! Сейчас, после стольких лет, давно лишенная наивности и романтической глупости, она прекрасно осознавала, что это за человек. Куда лучше, чем ранее. И сильно сомневалась, что у Дмитрия хоть с одной женщиной была душевная близость. Даже с матерью (ладно, здесь она не знала, в ней просто играла обида и ирония).

Потом, она точно не помнила, когда именно, Лиза все-таки заснула. Правда, ненадолго. Проснулась ближе к шести утра. Посмотрела в еще темное окно, с удивлением поняв, что туман никуда не делся, так и висел над землей, настолько же плотным покрывалом, как и вчера. Мир снова был серым и нечетким.

Казалось бы: выходной, торопиться некуда, дел никаких – спи себе. Еще и погода подходящая. Но Лиза больше не смогла уговорить себя уснуть. Даже лежать дальше оказалась не в состоянии. Она помнила все, что совершила вчера. И ночь помнила. И свои странные ощущения и мысли.

Вероятно, эти мысли и погнали ее прочь из спальни. Не имея большого выбора в пространстве, Лиза пришла в кухню. Не таилась, но и старалась не особо шуметь. Глупо мелко досаждать шумом, если уж сама пригласила Калиненко к себе. Тем более что и он спал ночью не особо больше нее. Поставила готовиться кофе, а сама подошла к окну и бездумно уставилась в это белое марево тумана.

Пусть особого понимания ситуации и собственных непонятных поступков у Лизы не сформировалось после нескольких часов сна, однако голова стала яснее. И обида улеглась. Потому что не особо справедливая была обида эта. Как и претензии ее. И тогда, когда не поддавалась эмоциям, когда сохраняла ясную голову – Лиза это понимала.

Конечно, много всякого было у них в прошлом, и да, только полная дура сейчас не признала бы, что Дмитрий ею просто пользовался восемь лет назад. Кто знает, чем она его привлекла? Чем-то задела, раз такой человек, как Калиненко, имеющий море власти, влияния и денег, не брезгующий никакими средствами, «занимающий» тогда место «смотрящего» в их городе – обратил на нее внимание. Не это теперь было существенным и важным. Слишком много времени она обдумывала прошлое. Жила этим былым.

Ясное дело, что она любила его, слепо обожала. Да что там, практически боготворила. Да и поменялось ли сейчас что-то? Что она сделала, едва появилась возможность вновь увидеть, ощутить Калиненко?

Лиза улыбнулась своему смутному отражению в оконном стекле. Ответ был очевиден.

Она любила. Он… А он никогда и не говорил, и не обещал ей ничего подобного. За что на Диму обижаться? За то, что не оправдались ее глупые детские ожидания? За то, что он таков, каков есть?

Разве Макс упрекал саму Лизу за невнятный год брака и полное игнорирование его попыток выстроить хоть какие-то отношения? Нет. Хотя, поразмыслив, ей многое можно было бы вменить. Так что…

Кофеварка тихо булькнула, закончив программу, отвлекая Лизу от медленных и меланхоличных рассуждений-оправданий. Она обернулась, взяла чашку, наполнила горячим кофе. Все как-то медленно, вязко и даже чуть сонно. Словно туман заволок не только весь город за окном, но и ее саму: эту кухню, всю квартиру. Забрался в мысли, мышцы Лизы, затормаживая ее движения и рассуждения.

Даже когда на пороге кухни вдруг появился Дима, все в том же свитере и джинсах, немного помятый после рваного и неполноценного сна, как и сама Лиза, наверное, она не смутилась. И рука у нее не дрогнула, все так же медленно «выводила» круги в густом ароматном напитке, размешивая сахар. И мысли ее не пустились вскачь, может, встрепенулись немного, а так все вертелись около внезапного желания съесть пончик. Горячий, политый шоколадной глазурью и с мелкой шоколадной же крошкой. Лиза иногда позволяла себе подобные слабости по дороге на работу. Но сейчас пончика у нее не было. Зато имелся Калиненко: хмурый, сонный. Но весь такой серьезный и собранный.

- Доброе утро, - Лиза отвернулась, пряча непроизвольную улыбку: надо же, додумалась, провести аналогию между пончиком и Калиненко! Более нелепое сравнение было очень сложно придумать. – Кофе, - она махнула рукой на кофеварку, где еще остался напиток.

И глубоко вздохнула, пытаясь подавить глупое хихиканье, рвущееся наружу. Калиненко же, судя по всему, воспринял ее поведение иначе.

- Девочка, давай решим это раз и навсегда.

Он не трогал ее и не заставлял оборачиваться. Но Лиза и сама повернулась, удивленная серьезным и каким-то неожиданным тоном Димы. Даже чашку отставила. И смех прошел.

Дима смотрел прямо на нее. Все так же собрано. Настолько непроницаемо, что Лиза совсем не могла понять, что у него на уме.

- Мне с тобой воевать – ни желания нет, ни времени. У меня врагов – по горло. – Он резко и достаточно выразительно провел пальцами по шее, словно показывая этот самый уровень врагов. – Да и ты, сомневаюсь, что для грызни со мной вчера под колонию приехала. – Он поднял бровь, словно спрашивал.

Лиза промолчала. Она действительно и не думала с ним воевать. Или мстить.

Дима хмыкнул.

- Я признаю, что у тебя могут быть ко мне счеты. Давай это решим сейчас. Сразу. Можешь, даже, пощечину залепить. Один раз я выслушаю и стерплю. Но чтоб на этом все закончилось. У меня хватает проблем и забот. А дальше, еще больше будет. Так что вечного нытья и упреков, претензий о прошлом - спасибо, не хочу. Высказывайся и закроем тему.

Он смотрел так серьезно и даже немного раздраженно. Но свысока. Она прямо сразу вспомнила его того, восемь лет назад. Хозяин и царь. Всемогущий. Но неким образом справедливый. По своим понятиям и канонам. Позволяющий своим вассалам иногда злиться. Готовый даже выслушать эти претензии…

Но в русле ее собственных размышлений, подобное поведение Димы не только не разозлило, а искренне развеселило Лизу. Ну, надо же! Как, в принципе, совпала общая направленность их мыслей – действительно, пора уже жить дальше, оставив прошлое в прошлом.

- А можно я не буду кричать и драться? – поперхнувшись смехом, выдавила она.

Не выдержала, захохотала в голос, видя, как удивленно вытянулось лицо Калиненко.

- Нет, серьезно, ты прав, Дим. Я не хочу воевать с тобой, - она снова сделала глубокий вдох, унимая глупое веселье. - Да и злиться на тебя мне, если честно, не совсем правильно. – Лиза была достаточной смелой, чтобы посмотреть ему в глаза, когда признавала не особую обоснованность своих ночных обвинений, пусть и не высказанных, но «повисших» в воздухе. – Ты мне никогда ничего не обещал. Можно, конечно, устроить сейчас скандал, вспомнив тот вечер, твое наплевательское ко мне отношение, наверное, даже, эгоизм. Но тогда надо было мне спорить или отказаться без презерватива… А сейчас, после восьми лет… Не Монте-Кристо я, не хочу за что-то мстить или скандалить. А в своих нынешних… проблемах… - Она прикусила губу. Все-таки, об этом ей все равно говорить было сложно. Слишком глубокая боль. – Тут я сама больше виновата. Моя тогдашняя глупость, страх перед матерью, дурость даже. Да и обида на тебя. Та, обида. Восемь лет назад. Все сказалось, - зачем-то быстро добавила Лиза, словно старалась полнее все объяснить Диме.

Он же все это время молчал. И смотрел на нее в упор. Но Лиза так и не могла понять мыслей Калиненко, его взгляд оставался непроницаемым для нее.

- В общем, нормально все, Дима. Решили. Мне тебе счета выставлять поздно, да и не за что уже. Если головой подумать.

Веселье схлынуло так же стремительно, как и появилось. И Лиза почувствовала себя как-то неуверенно под этим внимательным наблюдением Дмитрия. Словно все та же девятнадцатилетняя девчонка. Обхватила свою чашку ладонями. Правда, с тумбочки не взяла, просто вцепилась в теплую керамику. То ли греясь, то ли пытаясь чем-то руки занять от какого-то неуютного ощущения, что сказала более необходимого. Открыла лишнее.

И этот непонятный взгляд Димы – он только подогревал данное ощущение. Как будто он о ней все-все понял, а она ничего не могла в его глазах увидеть сейчас. А то, что он молчал, только усугубляло это чувство. Так что Лиза все же подняла свою «спасительную» кружку и глотнула кофе.

А только поставила обратно, как Дима протянул руку и, ухватив подбородок Лизы пальцами, заставил ее повернуться. Прямо таки «впился» взглядом в ее глаза. Так, что Лиза себя раздетой почувствовала. Не физически. Морально. И еще больше дискомфорта ощутила. Захотелось совсем дикого и нереального: чтобы он сейчас прижал ее к себе и просто обнял. Без какого-то эротичного намерения или подтекста. Теплоты не хватало, участия. Той близости, пожалуй, о которой она вчера ночью думала.

Глупая Лиза. Глупая.

Дима же, вроде бы, чувствовал себя совершенно нормально. Еще несколько секунд всматривался в нее, а потом усмехнулся. Даже не довольно. Нет.

Одобряюще.

Лиза не переносила такое его выражение глаз, лица. Ненавидела… И обожала. Еще с того времени. Потому что все на свете готова была сделать восемь лет назад, чтобы заслужить одобрение Калиненко. Такую улыбку, такой взгляд. И поняла, что сейчас тоже внутри трепещет.

Слава Богу, хватило силы, гордости, да что там, просто опыта уже и мудрости это спрятать.

Она закрыла глаза, прячась от его взгляда. Но Дима сумел разрушить и этот ее бастион.

- Что ж, молодец, Лиза. Повзрослела, - то же самое одобрение звучало в его голосе.

И как бы Лиза мысленно не ворчала на себя, ей было приятно. Хотя отказываясь от ссоры, она вовсе не стремилась заслужить одобрение Калиненко.

Странное утро. И разговор. И вообще…

Она открыла глаза, чтобы вновь глянуть на Диму. Он все еще смотрел на нее. Усмехался и смотрел. И даже чуть притянул Лизу ближе к себе. Так, что сейчас они стояли впритык друг к другу. Он нависал над ней, заглядывая в глаза сверху вниз. И что-то менялось в этом взгляде Димы, по мере того, как Лиза всматривалась.

Она не могла бы сейчас описать или сказать, что именно. Просто менялся его взгляд тем явственней, чем дольше они смотрели друг на друга.

И тишину они не замечали, и не двигались, уже Бог знает сколько минут. Дима уже даже не усмехался. Просто смотрел. С некоторой задумчивостью, что ли. Или размышляя о чем-то, может.

Смотрел. А у Лизы дыхание стало поверхностным и частым, а то и вовсе прерывалось от напряжения из-за попыток понять Калиненко. На какую-то секунду Лизе даже показалось, что он сейчас наклонится больше и поцелует ее. Но вместо этого Дмитрий как-то не совсем привычно провел пальцами по щеке Лизы. Погладил. Но не так, как она ждала, что ли.

Словно не занимался с ней сексом несколько часов назад и прошлым вечером. А как-то по-другому. Будто заново оценивал то, что видел. Ее, Лизу. И касался заново. Словно незнакомую ему женщину.

Лизе почему-то не по себе стало. И как-то боязно.

Неужели, немного отдохнув, выспавшись более-менее, согнав возбуждение, заметил, что она и правда «повзрослела»? Не в смысле ума и суждений, а что Лиза уже не та девчонка. И стала старше на восемь лет во всех смыслах? Включая первые, тонкие, пока еще только прорисовавшиеся линии будущих морщинок, следы почти бессонной ночи в виде темных кругов под глазами и взъерошенные волосы? Это в девятнадцать смотрится и выглядит трогательно. Да и не видел он ее такой тогда. Сейчас же, это просто-напросто могло показаться неряшливым.

Апофеоз ее дурости! Лиза испугалась. Испугалась его разочаровать. Поняла из-за этого испуга, что до сих пор бесконечно поглощена им, и тут же успела разозлиться на себя. В конце концов, что-то Лиза не видела толпы восемнадцатилетних девчонок, готовых встретить Калиненко после заключения…

Господи, ну что за дурость?! Что за глупые мысли приходят ей в голову?

Видимо, желая эти самые мысли прогнать, она чуть приподнялась и сама, первая коснулась губ Димы, целуя. Ну, вроде, чтоб напомнить себе: все изменилось, и не надо ей уже его одобрение. И, вообще, она для своего удовольствия с ним общается, а не наоборот.

Губами почувствовала, что Дима снова усмехнулся, надежней ухватил ее за талию и, ответив на поцелуй более чем охотно, рывком приподнял Лизу, оторвав от пола.

Ее пульс сбился. Бухнулся горячей и жаркой волной в голову. Неожиданно и непреднамеренно. Но так сладко!

Дима же усадил ее на столешницу, продолжая крепко держать за талию. Потянул вниз резинку пижамных брюк, сняв их с ее ног одним махом. Сам шагнул вперед, так что Лизе пришлось раздвинуть бедра и обхватить его ногами. Ее руки поехали по столешнице, ища опору. Звякнула керамика и чашка с грохотом рухнула в раковину. Кофе разлился. Их это не зацепило. Не прошло и секунды, а они оба уже пылали.

Вспышка. Вот на что это походило.

Неожиданно, непланируемо. Пламя, которое вспыхивает в один момент и пожирает все – здравый смысл, совесть, понимание, душу. Как и раньше. Как всегда с ним.

У Лизы уже сердце пульсировало в горле, мешая дышать. И жарко стало. Жарко настолько, что не было сил терпеть. Кожа «загорелась», и майка, которую она натянула ночью, после душа, сейчас мешала, терла эту горящую кожу. Хотелось ее стащить. Но руки задрожали. Пальцы, которыми она цеплялась за плечи Димы, вела по его шее, плечам, вдавливала в затылок, пока Калиненко продолжал ее целовать. А Дима целовал с напором. С не меньшей жадностью и желанием, чем вчера. Может и не насытился еще? Не согнал свое возбуждение? И она вообще весь свой испуг сама себе и выдумала, а он ничего такого не думал? Лиза не чувствовала себе способной размышлять над этой мыслью. Да и какая разница, когда он так целует?!

Господи! Как он умудрялся так ее распалять? За одно мгновение. Одним прикосновением. Единственным поцелуем заставлял ее испытывать такую нужду в нем, его теле и его прикосновениях, какую она ни с кем и никогда больше не ощущала.

Так всегда с Димой было. С самого первого раза. Он словно сразу окунул ее туда, куда другие идут годами. Будто бы дал Лизе самый «тяжелый наркотик» тогда, когда ее сверстники еще только «травку» пробовали. И после этого, после Димы, ее никто и ничто больше не мог заставить испытать и заново пережить это чувственное пламя, когда заживо горишь, если его губы и пальцы отрываются от тела хоть на секунду.

Нет, Калиненко не был ее наркотиком.

Еще восемь лет назад он стал ее «дилером». Дал почувствовать в полной мере, каким бывает секс, страсть, желание. А она, замешав это все на своей к нему любви, сама себя сделала полностью зависимой от Калиненко. И страдала все эти годы.

Зато сейчас – сил не было терпеть уже его прикосновения. Молча терпеть. Лиза запрокинула голову и застонала, когда Дима сдернул ее майку с плеч, опустив до самой талии, и принялся целовать ее ключицы, шею, терзая сжавшуюся, мигом налившуюся томлением грудь пальцами. Протянула руки, стащила с него свитер, с наслаждением провела пальцами по спине.

Он тоже дышал тяжело и часто. И давил на ее спину, вжимая Лизу в себя, в свой рот, в свою кожу. Ох, она точно не думала, что это странное утро и малопонятный разговор в такое выплеснется. Правда, не стала бы строить из себя ханжу и заявлять, что не хочет. Очень хочет.

Только у кого-то были совсем иные планы на это утро и их желания.

Разрывая вязкий, жаркий воздух на кухне, пропитанный ее стонами и его громким дыханием, в квартире прозвенел звонок. Один раз. Второй.

Лиза еще даже понять ничего не успела, а Дмитрий уже выпрямился, продолжая крепко держать ее. Только теперь иначе: обхватив обеими руками, притиснув голову Лизы к своей голой груди и зачем-то закрыв ей рот пальцами. Сам он повернулся лицом к коридору, будто бы старался понять, кто же явился?

Лиза еще задыхалась, горела, слыша пульс, барабанящий по ее ушам, а Калиненко настороженно и аккуратно приподнял, опустив ее с тумбы. И посмотрел Лизе в глаза:

- Кто? – спросил он, казалось, одними губами.

Лиза растерянно покачала головой. Она никого не ждала. Не в семь утра субботы. Единственный, кого она ожидала бы в качестве незваного гостя так рано, это Виталий. С него сталось бы. Казак не впервые бы прерывал их на особо интересных и пикантных моментах. Но судя по реакции Калиненко, это никак не мог быть его помощник и друг. И, кажется, у Димы нежданные визитеры вызвали не столько растерянность, сколько готовность к проблемам.

Отступив от нее беззвучным шагом, Калиненко натянул Лизе на одно плечо бретельку майки. Вторую она поправила сама. Дима еще раз, для наглядности, видимо, прижал свои пальцы к ее губам. Лиза кивнула, показывая, что поняла – он не хочет пока демонстрировать, что они в квартире. Очевидно, имеет повод опасаться любых незапланированных визитов. И она не могла не понять отчего, если вспомнить, где вчера Диму встретила и какие планы он, судя по всему, строил. Врагов у Калиненко действительно всегда хватало с головой. И он не просто так полчаса назад упоминал про войны – его враги не растворились сами собой за эти восемь лет. Сейчас Лиза понимала и разбиралась в этом измерении его мира куда больше.

Подняв свои штаны, она натянула их, чуть не стукнувшись лбом о тумбу, пока балансировала. Дима подхватил, то ли о ее голове беспокоясь, то ли не хотел, чтобы она их шумом выдала, поди разбери.

Звонок зазвенел вновь. Казалось, что кто бы там ни пришел, он не собирался уходить без встречи с хозяином квартиры. Дима снова махнул головой, указав Лизе на коридор. И легко подтолкнул ее в этом направлении. Сам пошел следом впритык.

- Близко к двери не подходи. В глазок не смотри, мало ли. Спроси – кто пришел? – проинструктировал он ее, прижавшись губами к самому уху.

Так, что Лизе еще сложнее стало собраться с мыслями, несмотря на некоторые опасения, навеянные настороженностью Калиненко. Но она заставила себя вдохнуть поглубже и как-то прояснить мысли. Подошла к двери, ощущая уверенное и странно надежное присутствие Димы за спиной, в полушаге.

- Кто там? – голос все равно прозвучал сипло и как-то надломлено. То ли испуганно, то ли выдавая страсть, которая в ней еще не улеглась.

- Это я, Макс, - глухо долетело из-за двери.

Лиза моментом расслабилась и чуть не рассмеялась. Мелькнула мысль, что ее сегодняшнее утро напоминает какие-то «эмоциональные американские горки». Но ничего не смогла с этим поделать. Меньше всего она ожидала бы, что за дверьми окажется бывший муж. Тем более после такой осторожно реакции Димы.

- Сейчас, Максим, минуту, - откликнулась она.

Быстро щелкнула замком, все-таки удостоверившись в глазке, что за дверью действительно Макс, и открыла, почти догадываясь, что за дело привело его к ней так рано.

- Привет, - она махнула и отступила, освобождая Максу место в прихожей.

И только упершись спиной в Диму, который так и стоял сразу за ней, подумала, что ситуация такая, своеобразная выходит. Веселая, судя по удивленному и растерянному взгляду бывшего мужа. Да и Дима сзади как-то так ехидно хмыкнул. А ведь он все еще без свитера. И она сама, наверняка, вся взъерошенная, и дышит еще часто. И щеки, сто процентов, горят. И, вообще, наверное, по ней сразу видно, что Лиза возбуждена.

Хотя, Макс может и не понять. Он ее в таком состоянии точно не видел ни разу.

- Привет, - бывший муж откашлялся, прервав неловкую и явно затянувшуюся паузу. – Это я.

Лиза опять расплылась в улыбке, ощущая, черт знает чем, что и Дима начинает забавляться, хотя он ни слова не сказал и не пошевелился за ее спиной.

- Я вижу, - кивнула Лиза, стараясь овладеть своим весельем.

- Извини, - Максим еще раз обвел взглядом ее. Посмотрел за спину Лизе, на Дмитрия, видимо, и как-то совсем растерялся. – Я не позвонил. Как-то не подумал, не додумался, что ты можешь… Что ты занята, - с трудом нашелся он с объяснением, неуверенно взмахнув при этом руками. – Мне сегодня на работу надо, в студию. Вот и решил заехать как раз, деньги за мамину путевку отдать… - Максим шумно выдохнул. – Слушай, Лиз, серьезно, прости. Вообще сглупил.

Калиненко при этом, похоже, совсем почувствовал себя хозяином ситуации, она не видела, но почти физически ощущала излучаемую им насмешку над ситуацией, Максом и этими нелепыми объяснениями. Судя по всему, он его уже по-своему оценил и мнение составил.

- Я должен был позвонить. Просто как-то в голову не пришло даже… - Максим умолк, поняв, что совсем глупости нести начал.

Лиза только отмахнулась. Разумеется, ему не пришло в голову, что она может быть с мужчиной. То, что он себе жизнь наладил – само собой разумеется, а она, значит, век быть одна должна? Смешные.

Хотя, кто ей кроме Димы нужен был? Так что, может в чем-то Макс и прав. Он за ее жизнью особо не следил. Но все равно оказывался в курсе всего. Они хорошо знали друг друга до своей глупой свадьбы, продолжали общаться и после развода, пусть и не так тесно уже. Их матери дружили больше, чем самому Максиму и Лизе было лет. И всегда надеялись на брак детей. Собственно, мать ее на факультет журналистики только потому и отпустила, что Максим туда поступал. Чтоб ближе были. Так что тут хочешь, не хочешь, а будешь в курсе жизни другого: что ему, что ей матери тут же все новости докладывали, даже если дети не спрашивали.

- Мне просто мать позвонила вчера, напомнила насчет денег, ты же достала путевки и уже заплатила за них, а я все никак не рассчитаюсь, прости, - видимо, Макс решил перейти к цели своего появления, сочтя эту тему более безопасной.

- Да, ничего страшного, Максим. Прекрати извиняться, - Лиза передернула плечами, только теперь поняв, что все еще так и стоит, прижимаясь спиной к обнаженной груди Димы. А он и не отходит. – Мне деньги на кого? Только на себя и тратить. Детей у меня нет, так что никто особо от недели экономии не пострадал, - закончила Лиза мысль, надеясь на то, что Калиненко не решит, будто бы она за его счет решила перед бывшим покрасоваться.

И в мыслях не было. Просто нравилось Лизе так стоять.

- Все равно, нехорошо вышло. Надо было мне сразу завезти, - не согласился Максим.

И в очередной раз посмотрел ей за спину. До Лизы дошло, что она их друг другу не представила. Но, честное слово, она понятия не имела, хочет ли Калиненко, чтобы его здесь с кем-то знакомили. И чтобы кто-то в принципе знал, что он здесь.

Впрочем, мужчины этот вопрос решили сами. Пока она сомневалась, Калиненко, и сам верно истолковавший все эти взгляды и метания Максима, в очередной раз тихо хмыкнул. Так, что услышала одна Лиза. И чуть подался вперед, обхватив ее одной рукой за пояс, чтобы Лизе не пришлось отступать. Вторую же протянул ее бывшему мужу:

- Мы незнакомы. Дмитрий.

- Максим, - Макс пожал протянутую ему руку. – Я действительно сожалею, что явился точно не вовремя…

- Максим! Прекрати, ради Бога! – Лиза не выдержала очередной порции его извинений. – Все.

- Да, прости…

Она застонала в голос, на что Макс просто поднял вверх ладони, демонстрируя, что закрыл тему.

Ее всегда это безумно раздражало в Максиме. Причем Лиза полностью отдавала себе отчет в том, что придирается. Он был очень хороши человеком: добрым, понимающим, чутким. Никогда не забывал о годовщинах и днях рождениях. Дарил цветы. Носки свои не разбрасывал. Всегда старался учесть мнение всех и никого не задеть. И извинялся, все время извинялся, если думал, что задевает чьи-то интересы. Большая часть женщин были бы рады иметь такого мужа. Это же подарок судьбы, а не мужчина.

Большая часть нормальных женщин.

Лиза же давно стала ненормальной. И все это, все замечательные качества Макса, про которые ей раз за разом напоминала мать – ее тихо бесили. Потому что она все это время любила другого мужчину. А Максим отличался от него, как небо от земли. Но Лиза так же была достаточна честна, чтобы признавать – это ее проблема.

- Ладно, я понял, вот, - Макс вытащил бумажник, видимо, собираясь вернуть ей деньги.

Но в этот момент начал трезвонить телефон. Вот прям всем она спозаранку в субботу понадобилась! Лиза прислушалась к электронному голосу определителя, диктующему номер, и закатила глаза:

- Макс, положи где-то или Диме отдай, - она высвободилась из рук Калиненко, который продолжал ее поддерживать, и поспешила в спальню, за радио-трубкой. – Это мама, если я не отвечу…

- Знаю, - с усмешкой прервал ее объяснения Макс. - Я знаю, что через полчаса тут будет наряд милиции и тетя Лариса собственной персоной.

Смешком подтвердив обрисованную картину, Лиза заскочила в комнату и, не очень грациозно перебравшись через кровать, быстро ответила на звонок:

- Да, мам? – выбираясь назад из одеяла, в котором умудрилась запутаться, она прижала трубку плечом к уху.

- Лиза, у тебя все хорошо? Я тебя не разбудила? – требовательно начала выяснять мать, что называется «со старта».

Она всегда как-то ощущала, если в жизни Лизы хоть что-то происходило. Словно ищейка чуяла. Правда, не всегда понимала.

Помнится, когда у Лизы начались «отношения» с Калиненко, мать вообще решила, что дочь наркоманкой стала. Видела изменения в поведении, поступках, и начала к ней с беседами про анонимные группы приходить и про то, что это «путь в один конец». Говорить ее мама умела только одним способом – по принципу танка. То есть: неумолимо двигалась к своей цели, не замечая ни ответов Лизы, ни ее попыток убедить мать, что никаких таких таблеток она не глотает. В общем, сложно было ее мать в чем-то убедить. Сейчас Лиза уже умела просто не обращать на это внимание.

- Да, мам, все хорошо. Я уже встала. Ты что-то хотела? – поинтересовалась Лиза.

Вышла из спальни, вдруг поймав все тот же задумчивый и чуть насмешливый взгляд Димы. Оказывается, он все это время наблюдал за ней. Приподняла бровь, интересуясь, что именно он хочет увидеть или узнать. Калиненко покачал головой.

Максима в коридоре почему-то не было. Отдал деньги Диме и ушел? Странно, обычно он попрощался бы.

- Я по поводу нашей с Нелей поездки в санаторий, - тем временем говорила в трубке мать. – Так все уже решили? Максимка с тобой расплатился? А то Неля нервничает, ты сама путевки купила. Одинокой женщине и так непросто себя самостоятельно содержать…

- Все нормально, мам, - начиная испытывать раздражение, Лиза ее прервала. – Максим как раз приехал, чтобы отдать деньги за путевку тети Нели. Так что через две недели вы спокойно отправитесь на лечение. Отдохнете.

- Вот и хорошо, - мама наверняка довольно кивнула. – Максимка хороший мальчик, но его жена, видно, специально тянула, не хотела деньги отдавать. За твой счет свои проблемы решает. Неля говорила, что она заставила Максимку ей шубу купить. Норковую, представляешь? Зачем, спрашивается? Это же сколько денег! А у нас зимы не настолько холодные, чтоб шубы носить. И тем более норковые. А то, что Неле лечиться надо, эта Лена вообще не думает, и что Максим работает с утра до ночи. И ты сама себя содержишь, в отличие от некоторых! Нет, ее это не волнует…

Все это говорилось повышенным тоном, а в коридоре было тихо.

И судя по кривой усмешке Димы – он слышал большую часть возмущения ее матери. Наверное, ему это все казалось до крайности глупым и диким.

Лиза закатила глаза и привалилась к стене. Ее мама новую невестку подруги не любила. Более того, отчего-то считала, что именно эта Лена разлучила ее и Максима. И была повинна в разводе. Лиза уже устала убеждать обеих мам, что это не так. Как и Макс, кстати. Ни ее мама, ни тетя Неля новую жену Максима не любили и так до конца не приняли. Вот за это Лизе было очень неудобно и часто стыдно перед Леной. Нет, они не дружили. Но все же периодически пересекались на семейных встречах и торжествах. И каждый раз Лиза старалась как-то компенсировать Лене отношение свекрови и своей родной матери. Она была очень рада за Максима, что он нашел женщину, которую искренне полюбил. И не видела ничего крамольного в том, что познакомились они тогда, когда сама Лиза и Макс еще разводились. Честно говоря, ее в принципе не интересовало, когда они встретились. Даже если Макс встречался с Леной во время их недолгого брака – она не осудила бы, правда. Лиза видела этих двоих вместе – они по-настоящему любили друг друга. А Лиза знала, каково это – любить. Так что в ней не было ни обиды, ни злости по отношению к Лене. И если ей шубу захотелось, а Макс купил, что ж, значит заслужила. Она ему сына родила, в конце концов. И, вообще, это чужая семья и чужие отношения. Лиза не считала вправе ни себя, ни матерей туда мешаться.

Разумеется, всего этого она сейчас маме не сказала. Просто не успела. Едва Лиза открыла рот, чтобы в очередной прервать возмущение матери и напомнить, что семья Макса – не их дело, как в гостиной что-то упало, с громким звоном. И судя по этому самому звону – разбилось.

У Лизы сердце стало. И почему-то она сразу догадалась, что разбилось. Бросив в трубку:

- Я позже перезвоню, - она прервала разговор с матерью и в два шага добралась до входа в гостиную, где уже успел оказаться Калиненко.

Посреди комнаты стоял Максим. Очень виноватый и точно чувствующий себя неловко. У его ног россыпью лежали стеклянные осколки. Так и есть. Дельфин. Единственный подарок Димы. Почти подарок. Вещь, которую она, как последняя дура, несмотря ни на что, лелеяла все эти восемь лет.

- Лиза, прости, ради Бога. Я полный придурок, - Максим действительно чувствовал вину. Это было заметно. Но Лиза сейчас могла смотреть только на осколки. – Слушай, я знаю, как ты дорожила этой статуэткой. Капец. Прости, Лиза. Правда, не хотел. – Макс сжал кулаки. – Испортил тебе все утро. Давай, я тебе новую подарю, а? Понимаю, что не то, но…

Лиза просто подняла руку, прося бывшего мужа замолчать.

Но Макса уже понесло:

- Лиз, я просто деньги хотел на место положить. Я же знаю, где ты их складываешь, случайно задел. Его за журналами было не видно. Прости…

- Максим, хватит извиняться, - тихо оборвала она. – Хватит.

Не нужен ей был новый дельфин. Зачем? Здесь же не статуэтка важна, хотя Лиза очень дельфинов любила. Но здесь суть вовсе не в том.

- Просто положи деньги на полку. И все. Тебе же еще в студию было надо, - напомнила она.

Вероятно, это напоминание очень выразительно показывало, что она хочет сейчас избавиться от Максима. Но Лиза не хотела быть вежливо именно в этот момент. И не сказать, что прямо обиделась. Нет. Просто внутри какое-то опустошение появилось. И росло. Заполняло все пространство ее груди.

- Ну, ты еще разревись из-за этой дребедени, девочка, - вдруг фыркнул за ее спиной Калиненко, заставив Лизу даже удивленно обернуться.

Дима оттолкнулся от двери, у которой стоял и, подойдя к смущенному и огорченному Максиму, ехидно осмотрел осколки.

- Туда этой рыбине и дорога, - уверенно заявил Калиненко. – Выбросить эту гадость надо было еще восемь лет назад.

- Тебе его на день рождения подарили! – почему-то испытав возмущение, напомнила Лиза, решив, что Дима ничего не помнит об этой статуэтке.

- Ну и? Мне еще гору всякой фигни тогда надарили, и что? От этого мусор ценнее не становится, - передернув плечами, Дима вернулся к ней, оставив посреди комнаты Максима, который, кажется, все больше чувствовал себя лишним. – Я тебе и тогда говорил – самое большое, на что оно сгодится, послужить, как мишень. Или сразу в мусор надо было бросать.

Пустота прошла. Возмущение осталось. Только переметнулось оно на Калиненко. И злость какая-то такая вредная появилась. Вот можно подумать, она сидела и ждала все эти годы, когда он вернется и будет ее опять жизни учить!

Черт. Так и было.

Рассердившись от этого понимания еще больше, Лиза фыркнула, уже забыв о Максиме, все еще маячившем где-то за Димой. Да и о дельфине уже не так убивалась. Чего уж там, она уже давным-давно все поняла об отношение Калиненко к себе. Просто хотелось иметь какую-то память…

С другой стороны, вот он сейчас сам стоит перед ней. Так что ладно, можно дельфина и выбросить. Теперь-то уж что.

- Много ты понимаешь в жизни, - язвительно бросила она Диме скорее из вредности, и отвернулась, собираясь принести веник и совок.

Дима за ее спиной рассмеялся, явно веселясь от злости Лизы.

- Достаточно, - посмеиваясь, хмыкнул он ей в ответ. – Побольше некоторых девчонок, уж точно.

Лиза развернулась и возмущенно уставилась на него с порога:

- Если такой умный, сам сейчас и будешь тут убирать. Твой же подарок.

- А я его тебе отдал, сама просила, помнишь? Так что это теперь твои проблемы. Не дала выбросить тогда, выбрасывай теперь, - продолжая усмехаться, Дима подошел к ней впритык. Протянул руку и прижал палец к губам Лизы, видимо, поняв, что она готова снова ему возразить. – Раньше тебе и в голову не приходило мне дерзить, - упрекнул он ее.

Хотя, и это Лизу удивило, раздражения или недовольства в голосе Димы не было. Скорее какое-то веселье. Из-за Макса «держит марку»? Или действительно забавляется?

- Раньше я тебя боготворила, - огрызнулась она, наблюдая за тем, как бывший муж бочком пробирается к двери, явно поняв, что ему и правда пора. – Божеству не дерзят, Дима.

- А теперь что же? – его усмешка стала шире.

«А теперь я тебя просто люблю. Как человека. Зная все твои проклятые недостатки», могла бы ответить Лиза.

Но в этот момент, спасая ее, громко откашлялся Максим, уже добравшийся до коридора:

- Я пойду, и правда, а то опоздаю. И, честное слово, Лиз. Я не собирался устраивать тут такой бардак. Прости еще раз. До свидания, - быстро проговорил он и, махнув на прощание, не ожидая ее ответа, вышел из квартиры, захлопнув дверь.

Честно говоря, Лиза даже не сильно это заметила. Дима все еще стоял над ней и держал своей рукой ее лицо. Как в кухне недавно.

- Так что, девочка? – казалось, что он и не заметил ухода Максима, но Лиза знала – впечатление ошибочно. Все он заметил.

- Ничего, Дима, - ей почему-то стало веселей.

Может от того, что не ответила ему, а может потому, что вспомнила свои утренние слова и решение Она сама предложила Диме оставить прошлое в прошлом. И дельфину этому, похоже, там, в прошлом - самое место, как бы дальше все не сложилось.

- Надо убрать, не хватало только пораниться, - заметила она с улыбкой и пошла на кухню.

Дима в этот раз не задерживал. Правда, создалось ощущение, что хотел, но глянул на часы и только нахмурился. Поджал губы и не сказал ничего. И с уборкой не помог, правда этого она от него и не ждала. Когда она вернулась, он вышел на балкон и вертел в руках измятую пачку сигарет, с кем-то говоря по телефону. Как поняла по обрывкам Лиза, с Виталием.

ГЛАВА 6

2013

Утро выдалось интересным. И, главное, продуктивным по части узнавания новых нюансов, деталей и фактов. А еще по пониманию и по оценочным суждениям. По пониманию ошибочности некоторых суждений, принадлежавших самому Дмитрию. И это оказалось весьма кстати – оценить, насколько неверно ты смотришь на некоторые события или объекты, опираясь на прошлый опыт.

Время меняет все. Дмитрий знал это по себе прекрасно. Но отчего-то продолжал рассматривать и воспринимать Лизу через призму девчонки восьмилетней давности. Ошибка, которую он мог допустить и с другими людьми. На которую вовремя обратил внимание.

Что ж, еще один повод сказать спасибо Лизе. Прям-таки со всех сторон эта девчонка ему нынче полезна, как ни погляди. Нет. Не девчонка.

Он одернул себя, продолжая наблюдать, как Лиза собирает остатки явно пережившего свой срок дельфина. Ошибки надо исправлять моментом, иначе это будет стоить дорого. Особенно, учитывая предстоящую сегодня встречу, для которой уже все подготовил Казак. И куда ему надо бы не опоздать.

Лиза закончила и пошла в кухню, тайком стрельнув в его сторону настороженным взглядом. Видимо, все еще не хотела отвечать на его последний вопрос. Дмитрий хмыкнул. Он и без признаний знал, что Лиза его боготворила в прошлом, этим и пользовался, наслаждаясь таким обожанием. Да и ее теперешние чувства не являлись для него тайной за семью замками.

Чего не скажешь о самой новой Лизе. Этой, какой он ее сегодня увидел на кухне, предложив все решить раз и навсегда, и поставить на прошлом крест. Девочка не просто выросла и повзрослела. У Калиненко тогда создалось ощущение, что он ее вообще в первый раз видит и не знал никогда до этого утра. Даже внешность Лизы показалась ему вдруг совсем другой. Словно бы они и не встречались никогда, и не существовало Потеряшки, которая смотрела на него с обожанием и обоготворением.

Та Лиза была простой и открытой, словно нараспашку вся, чуть наивной, даже простецкой, пожалуй. Натуральной, что называется, «пшеничной блондинкой» с косой, толщиной в запястье; еще не до конца утратившей какую-то детско-подростковую пухлость, округлявшую ее щеки и плечи, заставляющую аппетитно потрескивать узкую юбку, обтягивающую бедра, когда она с радостью и смущением, послушно прилетала к нему в кабинет по первому вызову.

Эта Лиза, нынешняя, внезапно оказалась совсем другой, что Дима, словно ослепленный своими предвзятыми и немного поверхностными воспоминаниями, вчера не заметил по большому счету. А может и не приглядывался просто, считая нюансы слишком мелкими. Нет, она не стала озлобленной и въедливой тощей граблей, хотя ироничности и сарказма в Лизе явственно прибавилось. Грудь и бедра все так же смачно ложились ему в ладони, как раз так, как Диме нравилось. Да и чувства ее читались в глазах прекрасно. Только вот кроме чувств, появились в глазах Лизы и новые нюансы: тени и сомнения, которые Калиненко не видел или не помнил ранее, да и не мог теперь вот так, мигом, раскусить, какие мысли она за этими тенями прятала.

От блондинки не осталось и следа; от косы хозяйка помиловала лишь треть, да и пухлость ушла. Лиза словно бы вытянулась, стала плавней и изящней. За счет этого ли, или из-за новой стрижки, шея Лизы казалась длиннее, овал лица непривычно прочерченным, так же, как и линия ключиц. Да и простоватость ушла, словно и не было. В той женщине, которую ему сегодня помешали взять на кухне, ничего не было «на распашку». Разве что готовность отвечать на его страсть и желание. В Лизе появилась глубина, ранее Дмитрием не замеченная. Слои и полутона, на которые ему сейчас время тратить вообще было некогда. И которые, тем не менее, сумели зацепить, вызвав желание понять и разобраться. Как и ее готовность отступить от претензий и не выставлять счетов за былое.

Так что ему скучать на досуге не придется, видимо, будет чем мозги, да и руки занять, когда со старыми долгами разберется.

Сунув потрепанную «нокию» в карман джинсов, Дмитрий хмыкнул сам себе и быстро прошел через комнату в коридор, на мгновение задержавшись у вешалки, после чего вышел из квартиры, плотно прикрыв двери.

Лизе он о своих передвижениях не сообщил. В связи с чем вспомнился этот несуразный Макс со своим побегом-уходом. Диме даже спрашивать не надо было, чтобы понять – это и есть тот самый «муж». Выходит, они и после развода умудрились сохранить общение. По всему было видно, что эти двое дружат. Дмитрий даже не удивился бы, узнай, что они знакомы с детства. Отчего-то, на брата Лизы этот Макс походил больше, чем на того, кто смог бы сделать ей ребенка. И дело не в том, чтоб Калиненко считал, что справился бы с этим лучше. Хотя, чего уж тут, если без ложной скромности вспомнить, таки справлялся, даже не ставя себе подобное целью. Но это все мелочи. Так же Дмитрий был уверен, что бывший муж Лизу совершенно не заводил в постели. Так какой смысл их брака? Попытка проверить свою способность забеременеть? Поиск спокойной гавани после того, как он на ней оторвался? Или Лиза какую-то иную выгоду от этого Макса могла получить? Макс от нее?

Дмитрий не мучился ревностью или чем-то подобным, прикидывая в уме варианты то так, то эдак. Однозначно нет. Да и не был всецело поглощен проблемами прошлого Лизы пока спускался по лестнице подъезда. Своих дел не разгрести. Однако, учитывая все, он должен был четко знать, что это самое прошлое Лизы не выкинет ему никаких непредвиденных фортелей в самый неподходящий момент. А для этого Витале надо будет постараться и собрать информацию еще и по этому типу. Может Дмитрий и перестраховывался, но учитывая то, какую игру он сейчас затевал, ни одного неучтенного фактора, даже самого мелкого, не должно было существовать.

Достав из кармана ключи от машины, «позаимствованные» у Лизы, Калиненко быстро отключил сигнализацию и сел на водительское сидение. Будь у него выбор, Дмитрий предпочел бы машину мощнее, да и чтоб проходимость побольше. Но сейчас главное, как можно дольше оставаться в тени, и спокойно, без суматохи, воплощать в жизнь свой план. А для этих целей, во всяком случае пока, принадлежащая Лизе «киа» самой что ни на есть бюджетной модели подходила как нельзя лучше. Так что Калиненко без всяких упреков совести завел автомобиль и поехал на место согласованной встречи.

Поначалу она даже обиделась, когда поняла, что Дима ушел. Просто ушел, не сказав ни слова о том, когда вернется и что, вообще, делает. Но Лиза одернула себя, напомнив, что за человек Калиненко и усомнившись, так ли уж ей надо знать, чем он занимается? Давно проблем не было? И хоть мысль о том, что Дима может больше и не вернуться, подспудно вертелась в голове, травя душу не меньше, чем ночью, Лиза упорно делала вид, что этого не замечает. И ей это почти удавалось. Ровно до тех пор, пока она не поняла, что Калиненко не просто ушел, а прихватил ЕЕ машину в придачу!

Лизу это просто разъярило. Она не имела таких доходов, чтобы свободно купить себе новую, если Калиненко что-то сделает с этой или банально ее не вернет. Собственно, она за свою «киа рио» только-только кредит выплатила и то, что ее так нагло и без спросу кто-то взял, пусть и безнадежно любимый мужчина, на пару минут породило мысли, что назад ему лучше бы и не возвращаться. А то мало ли, Лиза за себя не отвечала, в тот момент ей хотелось его прибить самым натуральным образом. И решить все свои проблемы скопом.

Однако, спустя несколько минут, много глубоких вдохов и благодаря возвращению некоторой части здравого смысла, Лиза взяла себя в руки. В основном потому, что реально оценила ситуацию: сделать сейчас она ничего не могла. Ни номера телефона Калиненко, ни хотя бы Виталия, она не знала. Куда делся Дима и где обитал Виталий, тоже не знала. Так что и повлиять на ситуацию никакой возможности не имела. Разве что заявить в милицию о краже? Но пока это не казалось ей удачным выбором. Что-то подсказывало Лизе, что если Дима все же сегодня вернется и просто уезжал куда-то по своим делам, взяв ее машину по присущей ему бесцеремонности и уверенности в праве на подобное, его не порадуют следственные действия правоохранителей. Так что Лиза решила подождать с вызовом милиции до вечера, а там видно будет.

Но и спокойно усидеть на месте не получалось. Правда, и дела не спорились. Лиза пыталась убираться, но мысли и чувства ее были в таком раздрае, что она только хаотично бродила из комнаты в комнату, перекладывая вещи с места на место. А когда ей позвонила мать, об обещании перезвонить которой Лиза попросту забыла, им хватило ровно полторы минуты, чтобы поругаться. Не было у Лизы сегодня настроения терпеть мамины придирки и наставления о том, как она должна спасать свою жизнь от жалкого влачения существования. Так что Лиза просто бросила трубку, устав что-то ей доказывать.

Даже в магазин не пошла за продуктами, хотя и стоило бы.

А мысли настырно и упорно крутились только вокруг Дмитрия и того, куда и зачем он уехал. И беспокойство о машине через пару часов отошло на второй план. Потому как, может и не досконально, но за эти годы Лиза куда больше узнала о том, что и как решается в кругах Дмитрия. Так же она слишком хорошо знала Калиненко, чтобы поверить, будто бы он не пожелает вернуть себе былое влияние и власть. А вот чего она не знала, и насчет чего испытывала большие сомнения, учитывая вчерашние события и то, что Калиненко остановился у нее – сколько поддержки и помощников имеет Дима для реализации своих планов. И сколько у него врагов. В пользу ли Димы расклад?

Как ни странно, но спасение от этого изматывающего волнения и нарастающего страха пришло неожиданно, к тому же оттуда, откуда Лиза меньше всего могла бы ждать. К ней в гости приехал Макс. Опять. Видимо, как раз возвращался домой из студии местного телеканала.

- Ты прям зачастил, - невесело хмыкнула Лиза, открыв дверь бывшему мужу. – Что так? Уже соскучился? Или моя мать тебя достала, раз я трубку не беру?

Максим несколько удивленно и обеспокоено глянул на нее, проходя в прихожую, но покачал головой:

- Вы с тетей Ларисой опять поругались? – понимающе уточнил он.

- Ай! – Лиза только отмахнулась, закрыв двери.

Макс не единожды был свидетелем их с матерью общения, так что тут и объяснять ничего особо не стоило. Он и так все знал.

- Ты просто так или по делу? – вместо этого уточнила она. – Кофе хочешь? – Лиза двинулась в сторону кухни.

- Не то, чтоб по делу, - все еще без особой уверенности и как-то, стесняясь, что ли, протянул Макс. – Кофе буду, - согласился он на ее предложение. – Я, собственно…

Но тут он себя оборвал и осмотрелся:

- Ты одна? – почти шепотом уточнил вдруг Макс.

Лиза улыбнулась. Хотя она точно знала, что ей не особо весело:

- Одна, не шипи.

Максим сразу расслабился. Это просто почувствовалось.

- Слушай, я хотел еще раз за утро извиниться. За все: и за свой ляп, что без звонка, и за дельфина.

Лиза опять отмахнулась и принялась заправлять кофеварку:

- Нормально все, Макс, не страшно. Это точно не повод, чтоб так переживать и заезжать после работы первым делом ко мне, а не домой. Даже звонить было бы не обязательно, - совершенно искренне заметила она, пытаясь скрыть, что сердце у нее не на месте и все мысли очень далеко от этой кухни.

- Лиза, у тебя все хорошо? – вдруг спросил Максим.

Причем спросил так, что она отставила кофе и повернулась к старому другу. Присмотрелась пару секунд, пытаясь понять, что именно он хочет узнать?

- В смысле, Макс? Ты о чем? – уточнила она.

Максим переступил с ноги на ногу, явно чувствуя неловкость, но все же смотрел на нее решительно, точно собираясь что-то довести до конца. Наверно, то намерение, с которым и приехал сейчас.

- Лиза, этот мужчина, Дмитрий, который был здесь утром, - казалось, Максиму не так и просто даются слова. Он шумно вздохнул и потер щеку пальцами. – Мы с тобой давно друг друга знаем и у нас всякое было, кое-что лучше бы и не было, но… - Максим дурашливо улыбнулся и Лиза не смогла не улыбнуться в ответ. – Мы ведь все еще друзья?

- Конечно, Макс, - Лиза присела на табурет, все еще не очень понимая, чего он от нее хочет.

- Лиз, я помню тебя лет девять-восемь назад. – Макс посмотрел на нее очень серьезно, что резко контрастировало с недавней улыбкой. – И я очень хорошо помню, как тебя лихорадило какой-то странной эйфорией, и как тетя Лариса боялась, что ты на наркотики подсела. И помню больницу, куда тебе носил передачи и где проведывал в гинекологии. Только я, никаких других мужчин у тебя в посетителях не было. А мы оба знаем, что ты аборт делала. И точно не я к этому имел отношение, - Макс снова усмехнулся, но теперь это была вымученная и не веселая улыбка.

Лиза промолчала.

- А еще, я помню десятки врачей и больниц, в которых ты раз за разом проходила десятки обследований, сотни уколов, которые я именно тогда и научился делать. И слезы помню, которые ты от меня прятала. И молчание твое на все вопросы. И еще помню, что какое-то время я просто боялся оставлять тебя одну, потому что не знал, что ты учудить можешь, потому как никогда тебя такой убитой до этого не видел.

Все это Максим высказал чуть ли не без передышки, а теперь остановился, опять громко вздохнул. Лиза все еще ничего не говорила, только смотрела на него снизу-вверх.

- Я, может, был плохим и совсем не тем мужем, в котором ты нуждалась, даже спорить не берусь. Мы с тобой оба сразу подозревали, что нам не стоит в это ввязываться, как бы матери не настаивали, но мне кажется, что я не настолько плохой друг, - Максим сел на второй табурет, напротив нее и посмотрел Лизе прямо в глаза. – И из-за того, что я сегодня услышал, не специально и не собираясь подслушивать, я волнуюсь о том, все ли у тебя в порядке, Лиза? И не нужна ли тебе помощь друга? – Он замолчал.

И Лиза продолжала молчать, разглядывая Макса и даже не представляя, что и как может ему сказать. Но друг, очевидно, истолковал ее молчание по-своему.

- Лиза, я прекрасно знаю, что ты, уж извини, не особо с мужчинами общаешься. И знаю так же хорошо, что был кто-то, кого ты, очевидно, слишком сильно полюбила в молодости. И до сих пор любишь, - видимо, Макс сегодня решил не отступать до победного конца. – А вы с этим Дмитрием, судя по обрывкам фраз, что я слышал, знакомы давно. Как раз лет восемь-девять, и воспоминания у вас общие, подарки. И ты на него так смотришь… И слепой поймет, как много он для тебя значит. Я за все годы нашего знакомства никогда не видел, чтоб ты так на мужчину смотрела, хоть и хотел бы, и желаю тебе только счастья. Только вот я его первый раз вижу. Да и все эти годы ни о каком Диме не слышал. Потому и интересуюсь, Лиза – не тот ли это мужчина, который уже раз пропустил тебя через мясорубку? И не сделает ли он того же еще раз? И не говори мне сразу, что нет, потому как, где он тогда эти годы шлялся и почему не прошел с тобой все больницы, мать его так, а?!

Под конец Максим по-настоящему разозлился, Лиза это видела. Он действительно был хорошим другом. И она старалась быть хорошим другом ему. Потому, наверное, наклонив голову и прижав глаза пальцами, со вздохом честно сказала:

- Я не знаю, Максим.

Кажется, она его озадачила.

- В смысле, не знаешь, Лиз? Ты его не знаешь? Я ошибся с выводами? Или чего ты не знаешь?

Она еще раз вздохнула и всмотрелась в свои ладони, словно бы там могла прочитать свое будущее и ответ на вопрос Максима.

- Я не знаю, не сделает ли он этого опять, Макс, - не отрывая взгляда от ладоней, проговорила она. – И да, ты правильно понял, что Дима – это именно тот мужчина, который когда-то очень много для меня значил.

- Когда-то? – с иронией, и даже сарказмом, хмыкнул Максим, явно не веря ее словам.

- Хорошо, - согласилась Лиза. – И сейчас, и тогда, и каждый день этих чертовых девяти лет он значил для меня много. Все значил, Максим. Просто все. И да, это из-за него я пошла на аборт. – Лиза вздохнула, впервые за последние минуты подняв глаза на друга. – И, возможно, это все, что тебе стоит знать, чтобы все было нормально.

Однако не было похоже, что она убедила Максима. Наоборот, казалось, друг только больше рассердился:

- Лизка, я тебя всю жизнь знаю! – Он даже подскочил с табурета и нервно прошелся по кухне туда-сюда. – И не надо мне говорить, что это не мое дело и я не должен влезать. Чтоб об тебя еще раз ноги вытерли или попользовались тем, что ты любишь? Что у него за обстоятельства, а?! Жена?! Больная, параличом разбитая, которую бросить нельзя?! Дети малые, которые развода не вынесут? Где он шлялся все это время, с какой стати вернулся? Снова заскучал? Или вдруг понял, что любит до смерти? Что там еще такие, как он придумывают, чтобы жить в свое удовольствие и мозги влюбленным женщинам пудрить? Блин, Лизка, ну как ты можешь в такое верить, а?! Ты же умная женщина! А на аборт он тебя какого черта посылал? Не хватило ума предохраниться, ты ж совсем девчонка была?! Или и тогда какую-то пургу наплел? Как ты его опять на порог пустила, Лиза?! И не надо говорить, что мне ничего знать не стоит, шиш ему! Я не дам ему опять довести тебя до такого состояния, в котором ты тогда была, ясно?! У меня связей достаточно, найду, чем припугнуть, раз ты сама не в состоянии. Лиза, не позволяй ему еще раз тебе жизнь ломать. А не можешь – так я не позволю! – гневно закончил Максим.

Даже рукой от избытка чувств по столу прихлопнул.

А Лиза неожиданно рассмеялась. Не потому, что весело стало или смешно. Смех был почти истеричный. И это слышалось. И Максим это заметил, она видела по изменившемуся, насторожившемуся лицу друга.

- Лиза? – он шагнул в ее сторону.

Но Лиза встала и махнула ладонью, показывая, что сама справится со своими нервами и чувствами. Вдохнула пару раз, овладевая неуместным весельем, и покачала головой опять.

- Максим, я не пыталась указать тебе на место или послать подальше, говоря, что тебе не стоит больше знать. И бесконечно ценю твою поддержку и то, что у меня, несмотря ни на что, есть такой друг, - она с искренней благодарностью глянула на наблюдающего за ней Макса. – И не в жене дело, нет у него жены уже давно, да и тогда… Не в ней дело, и не в детях. – Она хмыкнула. – Я просто не хочу тебя или твою семью в это впутывать, не хочу, чтобы вы оказались в это хоть как-то втянуты.

Максим скривился:

- Да, ради Бога, Лиза! Можно подумать, что мы в глухом селе живем и прям-таки пострадает наша или твоя репутация! Не смеши меня. С каких это пор ты стала думать о том, что люди скажут?! И причем здесь это?

- Ни при чем, - вот теперь Лиза улыбнулась искренне. – Ты меня вообще не так понял и сделал оттого совершенно неверные выводы. Максим, - она посмотрела ему в глаза. – Я не хочу, чтобы ты в это лез или хоть как-то пересекался по этому поводу с Димой. Потому что не хочу, подвергать тебя и твою семью хоть какой-то опасности.

- Ой-ой, - Максим иронично хмыкнул. – Не надо меня пугать. Это он тебе мог на уши белиберды всякой навешать, чтобы крепче держать и пользоваться, а мне он что сделает, Лиза?

Теперь Лиза шумно выдохнула. Похоже, что-то сказать все же придется, иначе Максим в своих защитнических порывах и стремлении спасти ее из-за неверных выводов, влезет куда не надо. Она этого совершенно не хотела. Чтобы Макс пострадал.

- Макс, ты сам сказал, что многих знаешь, - начала Лиза с другого. А так как работал он репортером и ведущим вечерних новостей местного канала, это было правдой.

- Ну и? – не поняв, куда она клонит, Максим нахмурился.

- Тебе фамилия Калиненко о чем-то говорит? – забросила Лиза «пробный камушек».

Максим все еще хмурился и явно обдумывал.

- Что-то знакомое, - словно пытаясь уловить мысль, прищурился он. – Сейчас…

- А Калиненко Дмитрий Владленович? Знакомо звучит? – Лиза криво улыбнулась.

Отчество у Димы было редким, да и значил он в области раньше ох, как много, так что она не сомневалась, Максим вспомнит. И друг ее не подвел.

Отступил к столу, еще пару секунд напряженно поразмышлял, а потом громко чертыхнулся:

- Блин, я и видел пару его фото, и сюжетов про него. Но в живую ни разу, вообще не узнал… Твою ж налево, Лиза… - Теперь Максим посмотрел на нее ошарашенно.

Она же только хмыкнула:

- Он сейчас и выглядит иначе, Макс, чем тогда. Если бы я его только по фото знала, тоже не узнала бы.

- Как ты так влипла, Лизка? – все еще не придя в себя, покачал головой Макс. – Как, вообще, с ним связалась?

- Я у него практику после первого курса проходила, Макс, помнишь? В пиар-отделе когда работала. У Калиненко.

Максим молча кивнул. Опустился, присев на стол, все еще глядя на Лизу с каким-то недоверием. И вдруг опять подпрыгнул:

- Так его же, того, посадили, я точно помню.

- Посадили, - кивнув, согласилась Лиза, - восемь лет назад и посадили. Его арестовали как раз тогда, когда я в больницу попала.

- А что он тут делает? – Макс все еще выглядел не пришедшим в себя.

- Дима вчера вышел, - Лиза поднялась со своего места и принялась разливать кофе по чашкам. – Я его забрала.

Максим снова чертыхнулся. После того, что она ночью выслушала от Калиненко, это все казалось каким-то смешным и детским, словно детсадовец пытался материться. Или человек, который, к счастью, очень мало знал об этой стороне жизни.

- Зачем, Лиза?! Ты мне можешь объяснить: за-чем?! – по слогам спросил Макс. – Ты хоть представляешь, что это за человек? Что он делал? И сейчас? Господи, Лиза! Да он же зэк, восемь лет на зоне провел. И ты его встретила? Домой привела? К себе в постель? Ты…

- Я люблю его, Макс. Глупо, давно, без всякой взаимности. Я знаю кто он, что делал, где провел последние годы. Я все знаю и очень много знать не хочу о нем, Максим. Но это не меняет дела. Я просто люблю его. Понимаешь ты меня или нет. Хотя, думаю, можешь и понять. Разве ты не знаешь, что очень многое становится неважным, когда есть тот, кого ты любишь?

Максим шумно вдохнул. Выдохнул.

- Лиза, я многое могу понять. Но это же не то, чтоб на пару сплетен плюнуть, или от матери упреки терпеть. Это же человек, который по трупам пойдет, и сколько всего он готов сделать? Ты хоть знаешь? Он же «смотрящим» был! И что он сейчас делать будет? Детей с тобой растить? Или цветы разводить? Ты думала о том, что он планирует?!

Лиза опять рассмеялась. Весело.

- Нет, Макс, я не думаю, что Дима станет разводить цветы, заведет детей или еще каким-то образом выйдет на пенсию, - отсмеявшись, Лиза отпила своего кофе. – И если честно, я даже спрашивать его не планирую о том, что он будет или сейчас делает, и куда уехал. И вернется ли. И не потому, что я слабая и обдуренная, или мне лапшу на уши навешали. Дима никогда меня не обманывал и ничего не обещал, тем более не клялся в вечной и нерушимой любви. Нет, Максим. Я просто сейчас живу. Понимаешь? Когда он рядом. Я за все эти восемь лет не была настолько живой и просто счастливой от всякой мелочи. Так вкусом кофе не наслаждалась. И я знаю, что это не кажется нормальным, Максим. Он - мое наваждение и я с этим очень долго боролась. Но так и не справилась.

Максим отставил свою чашку с кофе, так и не притронувшись.

- И как ты так влипла, Лиза? – вновь вопросил он неясно у кого, покачав головой. – За что на тебя это? Такое. Блин, ты же хороший человек. За что?!

- Макс, ты так говоришь, как будто хоронить меня уже собрался, - улыбнулась Лиза. – Все нормально. Я пережила это один раз, переживу и еще раз. Мне будет больно и обидно, возможно. Но я справлюсь. А сейчас мне всего лишь хочется побыть счастливой. Столько, сколько я смогу. А может, наоборот, я раз и навсегда им переболею. – Она философски передернула плечами.

Максим хмыкнул, кажется, не поверив в такую возможность. Но Лиза не стала опять его убеждать. Она даже как-то почувствовала себя спокойней и легче после того, как все рассказала Максиму. До этого момента она ни с кем откровенно не говорила обо всем. А сейчас даже как-то свободней внутри стало. Смешно, но и ее недовольство тем, что Дима уехал на ее же машине – уменьшилось. В общем, Максим ей неплохо помог. Как психолог почти.

Но он сам этого то ли не почувствовал, то ли не особо поверил Лизе. Потому как покачав головой, Максим снова повторил:

- Как же ты так влипла?

Она промолчала. И он ничего уже не спрашивал. В тишине допил кофе, поднялся и пошел к дверям. И только обуваясь, повернулся и очень серьезно глянул на Лизу:

- И все равно, Лиз. Я всегда тебе помогу, в любой ситуации, все что смогу, сделаю. Не забывай об этом.

Ее это тронуло очень сильно. Больше, чем Лиза ожидала.

- Спасибо, Максим, - она протянула ладонь и пожала его пальцы. – Правда, спасибо. Только ты о своем сыне и жене в первую очередь подумай, хорошо? Это важнее, чем я, правда. Я справлюсь. А ты своих береги.

Максим раздраженно дернул головой, словно не соглашаясь с этими словами, но ничего не сказал. Махнул напоследок рукой и вышел.

А Лиза спокойно вернулась на кухню, вымыла чашки и пошла читать книгу. Беспокойство за Диму никуда не делось, но как и все эмоции, после разговора с Максимом, немного упорядочилось и дополнилось каким-то смирением – она не могла на это повлиять и знала, о ком волновалась. Так что оставалось только ждать, иного варианта у Лизы не имелось.

Разве что вызвать милицию утром, если машину ей так и не вернут.

Но этого ей делать не довелось. Разбудили Лизу часа в два ночи. Холодные руки попытались откинуть одеяло, в которое Лиза вцепилась мертвой схваткой. А потом сам Дима улегся рядом и таки оставил ее без этого укрытия. Хотя, когда его руки начали жадно шарить по ее телу, а губы накинулись на рот Лизы, ее щеки, прижались к шее – она уже и сама готова была отдать все, чего он не захочет. И все же, не могла не напомнить:

- Надеюсь, с моей машиной все в порядке? - с трудом прошептала она, задыхаясь от его нежданных поцелуев, жадности и алчной страсти. Приподнялась на локтях, пытаясь в темноте рассмотреть выражение лица, или хоть в глаза заглянуть. Он показался ей странно довольным.

Но толком понять ничего не сумела. Выгнулась, обхватила ногами его за пояс, совершенно не мешая Диме стаскивать ее майку. Он же в ответ на ее вопрос хохотнул и, опрокинув Лизу на подушки, накрыл собой полностью, отчего у Лизы дыхание перехватило и пульс застучал, словно она эстафету бежала. И та радость, полнота ощущений и чувств, о которой она Максу сегодня говорила, захлестнула с головой. Не потому, что они сейчас сексом занимались. А потому что Лиза с ним была, с Дмитрием. И даже если бы он просто лег рядом и отвернулся к стенке – она была бы счастлива находиться рядом.

- Не бойся, - уже погрузившись в ее тело, довольно хмыкнул Дима, двигаясь размеренно, но мощно и сильно. Лиза всей кожей, кажется, чувствовала его потребность и желание. – Если и случится что-то, в долгу не останусь.

Лиза не спорила. Ей уже было не до машины.

ГЛАВА 7

Итоги дня, а особенно вечерней встречи, откровенно радовали. И радость была не от удовольствия любоваться довольной мордой Купера. Хотя, хорошо, что кое-что в этом мире осталось неизменным. И старый друг не разочаровал, являясь такой константой. Несмотря на то, что бизнес его заметно прижали за эти годы. И во многом «благодаря» тому, что Купер от дружбы с Калиненко не открестился. Однако бывший сослуживец все еще прекрасно ориентировался в происходящих в городе событиях и остался кладезем полезных слухов, новостей и сплетен.

И преданно продолжал любить текилу. На что Дмитрий не повелся даже в благодарность за информацию и стабильность. Ему сейчас не до алкоголя в принципе было, не время. Так что пришлось Куперу пить в одиночестве. Но друг, не страдая гордостью, махнул на это рукой и приговорил бутылку, разбавляя новости шутками да прибаутками. Так, что в какой-то момент у Комбата возникло обманчивое ощущение прошлого. Будто с головой окунулся и не было последних восьми лет.

Однако Калиненко не был идиотом. Тем более сентиментальным. Махом стряхнув эту опасную блажь, он внимательно слушал все, что излагал Купер.

Не разочаровала и вторая, более поздняя встреча. Куда более сдержанная, накаленная и весомая. Имеющая отношение не столько к событиям города, сколько к общему раскладу по стране. И конкретно по тому, где, как и на что в этом раскладе мог рассчитывать сам Калиненко. Человек приехал из столицы во многом ради этой конкретной беседы с Дмитрием и предлагал серьезные вещи.

Тут его тоже все устраивало.

Цена не пугала. Даже наоборот. Когда то, что тебе предлагают сделать так полно совпадает с личным желанием – это воодушевляет. Тем более что первую часть долга он уже уплатил, активно поспособствовав краху Мартыненко. Конечно, для полного спокойствия, Дима предпочел бы старого недруга не на зону отправить, а в более жаркие края, откуда уже никакая амнистия и помилование не возвращают. И ему дали понять, что многих других заинтересованных лиц, такой исход так же не расстроит. Но не сейчас, чуть погодя.

Это ничего. Ждать Дмитрий умел. Натренировал терпение за последние годы. Тем более что сейчас у него намечались не менее важные заботы. Да и напомнить парням что да как – надо. Дела поднять. Раскрутить компанию по собственной «реабилитации» в глазах общественности, как «невинно осужденного» бизнесмена. Что он и обсуждал после с Казаком, просидев несколько часов в машине. Ехать куда-то еще Комбат пока не хотел. Рано. Пусть Казак подготовит ребят, построит их, чтоб забыли об отдыхе и несерьезном подходе.

Да и просто: много времени прошло. Времени и событий. Виталий, конечно, держал его в курсе дела вплоть до последней мелочи, но знать и своим опытом, своими мозгами осмыслить, собственными руками «ощупать» - вещи совершенно разные. Он сейчас ко многому заново привыкал, незаметно и тайком, стараясь никому удивления или интереса не выдать: и к раскладу в городе, и к новому виду давно знакомых улиц, и к новинкам через голову скакнувшего техномира. Восемь лет – не много и не мало, а в некоторых моментах все просто через голову перевернулось.

Потому и не торопился он, потому и ездил по городу, изучая, присматриваясь, впитывая в себя это все, «переваривая». Вновь становясь частью этого огромного живого организма. Парни подождут, не к спеху, Казак им так и так спуску не давал, да и остались самые проверенные и верные. Других, в свете предстоящих планов, им не надо. Ясно, что придется набирать еще, тех, кто на подхват, кто по мелочи. Но костяк сформирован и проверен Казаком не раз. А завтра уже и он на них посмотрит.

Так что, когда Дмитрий вернулся в квартиру Лизы, внутри прочно укоренилось чувство холодного удовлетворения разворачивающимися событиями. И закрепить это ощущение удовлетворением физическим показалось весьма кстати. Уж очень аппетитно выглядела спящая хозяйка квартиры. И кровать была куда как комфортнее дивана. А к комфорту Дима тяготел, хоть и отвык за последнее время. Потому, даже несмотря на то, что давно отвык спать с кем-то, остался после тут же, не особо интересуясь мнением Лизы. Ему было хорошо, да и ей, судя по всем признакам, очень даже неплохо

Утром в воскресенье Лиза уже даже не знала: плакать ей, смеяться, или тихо хвататься за голову и забиваться в уголок, подвывая? Нет, она все понимала – секретные планы, борьба за власть и возвращение влияния, видимо, это конечно важно. Но так что же теперь, ей каждый день придется любоваться на своей кухне на Виталия?

Поправив пояс халата, и тут же отдернув руки, опасаясь, что этим жестом выдаст свою нервозность и понимание не владения ситуацией, Лиза зашла на кухню, где уже вовсю хозяйничали мужчины.

- Слушай, когда ты спросил, не приючу ли я тебя, про компаньона, который будет круглосуточно отираться здесь, не упоминалось, - смерив Виталия скептичным взглядом, Лиза остановилась у кофеварки.

Почти успешно делая при этом вид, что ее вообще не задел ответный недобрый взгляд Казака.

- Ты без него и дня не можешь, - наполнив свою чашку, Лиза повернулась, но так и не посмотрела прямо на Дмитрия. – Он стимулирует твой мыслительный процесс? Или просто его мельтешение расслабляет? – так, словно бы самого Казака здесь и нет, поинтересовалась она, добавив в свой кофе ложку сахара.

И плевать, что они тут, скорее всего, вновь какие-то свои планы обсуждали. Надо же совесть иметь!

Виталий сбоку от нее то ли хмыкнул, то ли фыркнул, так сразу и не разберешь. А вот Калиненко точно усмехнулся. И Лиза впервые за утро встретилась с ним глазами, преодолевая какую-то странную недобитую в ее душе смущенность.

Господи! Ну что такого, что они сегодня спали вместе? В одной постели? Впервые именно спали после секса. Ну и что, что она узнала – Калиненко, оказывается, храпит. Ну, не так, чтоб страшно и ужасно, но если переворачивается во сне на спину, то похрапывает. Она своими ушами слышала. Так от чего смущаться? Дурость! Но Лиза именно смущалась и стеснялась теперь смотреть прямо на него, словно бы ей вновь было девятнадцать. Почему-то такой избыток ранее неизвестной ей информации огорошил и показался слишком интимным. Куда более личным, чем просто соитие тел, пусть и по обоюдному желанию, пусть и с неистребимой любовью с ее стороны.

И потому ей сейчас было так неловко смотреть на него, невозмутимо сидящего на табурете у стены ее кухни, потягивающего свой кофе и о чем-то размышляющего. Как и обычно, оставляя все свои мысли для Лизы недосягаемыми. Вот и прицепилась она к Виталию.

- Что-то ты, Лиза, не в духе. Проблемы появились? Или тебя и прям так вид Казака с утра разъярил? – повернув в ее сторону лицо, спокойно поинтересовался Дима.

Он наблюдал за ней, но Лиза не могла понять, что именно при этом Калиненко думал и догадался ли о ее смущении.

- Утром я предпочитаю любоваться на пончики с шоколадом, а не на нервных мужиков, мечущихся по моей кухне взад-вперед, тем более, если я их к себе не приглашала и они засоряют мое жизненное пространство, - передернула Лиза плечами и прикрылась чашкой, от которой шел ароматный пар. – Я себе, помнится, ничего подобного не позволяла. И не приводила подруг попить у тебя кофейка.

Казак перестал рассерженно сопеть и рассмеялся. Кажется, она его сбила с толку.

Что-то она и правда разворчалась. Лиза прикусила язык, решив лучше пить кофе и засунуть свою стеснительность поглубже

- И правда, ты была на удивление скромна и послушна. Сейчас даже не верится.

Дима не отвел от нее невозмутимого взгляда. Смотрел. И медленно, как-то основательно, с нажимом, вращал пальцами свою чашку.

Размышлял еще о чем-то серьезном? Или же так озаботился недовольством Лизы.

Она сомневалась в последнем. Но упорно воплощала в жизнь ранее принятое решение целиком сосредоточившись на кофе.

- Я тоже на пончик не особо смахиваю, - так же медленно, как вращал чашку, Дима поднял ее к губам и отпил. – Но мое мельтешение не влияет на твое жизненное пространство? Или я стимулирую твой мыслительный процесс?

Тон вроде бы не поменялся. Но Лиза уловила иронию и усмешку Калиненко. Решение молчать тут же пропало втуне. Внутри вскинулось что-то строптивое. Но при этом – ей стало и забавно, а про смущение Лиза уже и не вспомнила, уверенно глянув Диме в глаза.

- Если бы ты мешал моему жизненному пространству, все кончилось бы сексом в машине, и дальше я поехала бы сама, - отставив чашку, она выпрямила спину. – А так как ты, и правда, стимулируешь мой мыслительный процесс и активизируешь интерес к работе, то да, не мешаешь.

Она даже улыбнулась, сумела. О том, что вчера она его мысленно с пончиком и сравнивала, Лиза умолчала.

- Дим, а не проще квартиру без хозяйки снять? Для нервов дешевле выйдет, - вмешался Казак, явно намекая на Лизу.

Дима перевел взгляд на друга, усмехнулся. Опять глянул на Лизу. И все с той же медлительной неторопливостью, обычно ему несвойственной, отпил еще кофе. И как-то резко мотнул головой.

Лиза встревожилась почему-то, не поняв, что значит этот жест.

- А ты, Казак, не обижайся, а на ус мотай, и сходи, что ли, купи Елизавете пончиков, может она и к тебе подобрее станет. Да и остальное уладь, - Калиненко поддел пальцами свой мобильный. Легонько постучал трубкой по столу и поднялся.

Подтянулся и Виталий, молча кивнул Диме и быстро направился к выходу, не слушая, как Лиза открещивается от их планов:

- Не нужны мне пончики…

Она фыркнула, поняв, что уже разговаривает сама с собой, мужчины вышли не просто из кухни, а и из квартиры. Само собой, Дима прихватил ключи от машины. Не то чтобы ей было привыкать к игнорированию со стороны этих мужчин. Но Лизе пришлось приложить усилия, чтобы подавить вспыхнувшее раздражение. Как быстро он становится самим собой, однако! Калиненко! Вот только Лиза не собиралась деградировать до своего прошлого.

Еще раз фыркнув, больше чтобы выпустить из себя негатив, Лиза допила кофе и, помыв чашки, решила заняться материалом для своего раздела в следующем номере журнала. Это для нервов безопасней.

Но и в этом ей скоро помешали. Стоило Лизе полностью сосредоточиться и наконец-то отвлечься от событий последних двух дней, стоило погрузиться в изучение темы, как кто-то начал настойчиво трезвонить в дверной звонок. Даже нагло, пожалуй. Почему-то подозревая, кто это может быть и понимая, что Дима, наверняка взял и ее ключи, как прошлым вечером, она пошла открывать. Раздражение опять уверенно разгоралось внутри. И наглая ухмылка Казака, прямо-таки ввалившегося в прихожую, стоило Лизе открыть, настроения не улучшила.

- Ну что, Елизавета, держи свои пончики, - он с порога всучил ей в руки коробку со сдобой.

Именно всучил, иначе и не скажешь. И уверенно двинулся дальше по коридору, на кухню, неся в руках еще какой-то объемный пакет. Не разуваясь.

Ошарашенная, Лиза пошла следом. Несмотря на распоряжение Димы, она все-таки не верила, что Казак и правда пойдет в магазин покупать ей пончики. Ну не Виталий бы был это! Так что теперь она ожидала какого-то подвоха.

И не прогадала.

- Принимай продукты, хозяйка. – Тон Виталия сильно отличался от того, как он теперь общался с ней при Диме.

Хотя, и заявить, будто бы он ее оскорбляет – было нельзя. Виталий просто пытался вернуть ее туда, куда Лиза не собиралась возвращаться. Он относился к ней, как к той, девятнадцатилетней Лизе.

Проигнорировав это, она поставила коробку с пончиками на стол и критичным взглядом осмотрела пакет.

- Что это? – спокойно уточнила она.

- Картошка, рис, свинина, соленая семга, - все тем же тоном начал перечислять Виталий. – Овощи, соусы, пока по мелочи, ну и еще пара вещей, которые Дима любит. Мне велено продуктовые запасы пополнить. Да и тебе легче к нему подмазываться будет. Не зря же говорят, что мужика через еду на что хочешь умаслить можно.

Казак усмехнулся. Криво и с явной насмешкой.

Лиза глянула в ответ без всякого интереса. Нет, еда, это конечно хорошо. И даже справедливо, у нее не та зарплата, чтобы без ущерба потакать кулинарным запросам Калиненко, при всем желании. Так что то, что Дима взял на заметку этот пункт, ее порадовало. А вот поведение Казака – утомило.

- Что тебе надо, Виталий? – не поддаваясь на его поддевки, просто спросила она.

Казак деланно удивился.

- Мне? Это тебе что от нас надо, Лизавета? – уже грубее хмыкнул он. – Кто за тобой стоит? Кто подослал к Диме? Что ты должна сделать, узнать? Не знаю, что ты Диме наплела и как его отвлекаешь, но мне нужны конкретные имена, и лучше с адресом. Ясно?

Виталий приблизился к ней почти впритык и сейчас нависал над Лизой. Кухня у нее и так размерами похвастаться не могла, а уж с таким амбалом, да еще и в непосредственной близости – места совсем осталось мало. И было неприятно, почти брезгливо.

Лиза отвернулась, неторопливо включила кофеварку и, достав пончик из коробки, со вкусом откусила.

- Что же не ясного? – Она достала чашку. – Человека, который меня «подослал», как ты выражаешься, зовут Виталий Сергеевич. И целью моего пребывание рядом с Калиненко, как я понимаю, всегда было ублажение его желаний. Так чем ты не доволен? Мне кажется, я неплохо справляюсь, - криво улыбнулась Лиза, наполняя чашку ароматным напитком.

- Ты тут дуру из себя не строй. – Виталий стал еще ближе.

Кажется, ему не понравилась шпилька в его сторону.

- Думаешь, я поверю, что после всего, через восемь лет ты просто так очутилась под колонией, когда Дима вышел? Без всякой задней мысли? По любви безграничной.

Честно сказать, ее стали утомлять эти разговоры: то Дима, то вот теперь Казак.

Она отпила еще кофе. Снова откусила пончик.

- Да мне все равно, чему ты поверишь, а чему нет, Виталий. Я тебе не должна ничего. Тем более не должна ничего доказывать. Тебя мои мысли и мотивы, вообще, никаким боком не касаются.

В ответ на это Виталий не вспылил, как Лиза могла бы подумать. А даже отступил на шаг, привалился боком к столешнице и себе достал пончик из коробки. Лиза это не комментировала.

- Так, значит, - хмыкнул Казак, в свою очередь, жуя сдобу. – А ты попробуй, убеди меня. Расскажи, как ждала и надеялась, забыть не могла, мечтала о воссоединении. – Он все еще издевался.

И не отказался от мысли вывести Лизу «на чистую воду». Это намерение очень явно сквозило во всем поведении Виталия.

Проблема состояла в том, что некуда было Лизу выводить. А ей не улыбалось ждать, пока до Виталия это дойдет, других дел и забот хватало.

- Некогда мне тебя убеждать. И желания нет, - доев свой пончик, Лиза аккуратно вытерла пальцы от шоколадного соуса. – И не посылал меня никто. Не пытаюсь я вас подставить, выведать тайны, или предать. Хочешь верь, хочешь нет, но при всем желании найти что-то, тебе придется в конце концов принять это. Потому что ничего другого нет.

Казак заломил бровь так, что даже смешно смотреть стало.

- Так что, неужели и правда: мечтала и страдала, любовь хранила, - протянул он.

Лиза посмотрела на него в упор со всем скепсисом, который ее сейчас переполнял. Молча взяла свою чашку и развернулась, пошла к выходу из кухни. Виталий, как ни странно, не мешал, но прямо-таки буравил взглядом ее спину.

- Ты же не дурак. Не можешь быть таким, если Калиненко тебе так верит, так зачем прикидываешься? – вдруг, дойдя уже до двери, зачем-то ляпнула она. Просто не сдержалась. Не понимала, когда люди так себя вели, как Казак сейчас. – И я не идиотка. Не стоит на это рассчитывать. Да, я раньше боялась тебя. Робела, язык к горлу присыхал. Но ты же и сам понимаешь, почему так было. Разницу в тех положениях, которые мы занимали. Да и не знала я, что ты просто человек, как и все. Точнее, не понимала, молодая была, неопытная. Но не глупая, Виталий Сергеевич.

Он за ее спиной пошевелился, поменял положение тела, наверное, а вместе с этим, словно что-то изменилось и в самой атмосфере кухни.

- Что же сейчас не боишься? – Он больше не издевался и не поддевал. Говорил ровно и будто бы действительно с интересом. Виталий очень здорово умел подстраиваться под настроение и мысли собеседника.

Она это раньше замечала, да и ее шеф в пиар-отделе отмечал это качества их начальника. И добавлял, что это свойство Виталий Сергеевич использует всегда лишь в своих интересах.

- А сейчас опыта больше, знаний, понимания. Жизни видела больше, одним словом, - все еще не поворачиваясь, скупо улыбнулась Лиза. – Опыта набралась. Не без вашей помощи.

Он на последнюю фразу внимания не обратил.

- А Диму боялась? – тем же ровным и даже дружелюбны тоном поинтересовался он.

Улыбка Лизы стала шире. Весь этот разговор всколыхнул в ней прошлое, которое и так за последние дни не улеглось. Мысли, эмоции, память.

- Нет.

- Значит, все-таки мечтала и ждала, - без ехидства уже хмыкнул Казак.

Лиза повернулась и глянула на него с удивлением. Покачала головой и пошла к компьютеру, уже из коридора добавив:

- Я его забыть мечтала.

- Хочу тебе сказать, что ты плохо с воплощением мечты в жизнь справилась, - донеслось до нее из кухни в ответ.

Она это и без него знала. Но все же, после этого странного «общения», не могла не признать, что стала воспринимать Виталия иначе. Проще, что ли.

Не особо раздумывая над этим, Лиза вернулась к своим исследованиям темы. А сам Казак, после некоторого времени, которое провел на кухне, занимаясь непонятно чем, ушел. Напоследок крикнув ей из коридора:

- Двери хорошо закрой, Елизавета.

Несколько удивленная, ведь Димы рядом не было, а насмешки в его голосе она не расслышала, Лиза все же встала и надежно закрылась.

2005

А Потеряшка сумела его удивить. Причем приятно. Что довольно редко удавалось женщинам. К тому же, она сумела сделать это своими мозгами, что случалось еще реже. А вот все остальные ее прелести Дима еще только планировал опробовать. И теперь ему хотелось этого даже еще больше.

Девчонка оказалась на удивление толковой: речь, которую она ему подготовила для мероприятия, была составлена на высшем уровне. А темы вопросов, одобренные для интервью журналистам – как раз настолько «зубастые», чтобы дать этой братии иллюзию свободы, но при этом не нарушить комфорта самого Дмитрия. Откровенно говоря, он сначала решил, что это заслуга Кирилла, и даже лично зашел, чтобы показать – оценил работу. Однако пиарщик не скрывая признал, что из-за болезни матери только курировал работу практикантки, так что это все, практически полностью, заслуга Елизаветы.

Что ж, значит надо похвалить практикантку.

И случай представился тем же вечером, когда вернувшись в офис после встречи, Дмитрию доложили, что уже все разошлись, и только пресс-отдел, как обычно, перерабатывает. И охрана подтвердила его подозрения, что такое рвение проявляет именно практикантка. Испытывая приятное предвкушение, Дмитрий кивнул охране, и пошел к себе в кабинет. Домой ехать и до этого момента никакого желания не было, теперь же и подавно.

Зайдя в кабинет, где привычно работал на максимуме кондиционер, создавая приятную прохладу, он поленился включать верхний свет, ограничившись настольной лампой. Ослабил узел галстука, а потом и вовсе снял эту удавку, надоевшую за долгий, жаркий и изматывающий день, налил себе коньяка. И после хорошего глотка ощутил, как вместе с алкоголем по сосудам легким шлейфом разносится тот интерес к Потеряшке, который еще так и не был утолен. Отставил бокал на стол и поднял трубку коммутатора, выбрав пресс-отдел.

Девчонка пришла буквально сразу, явно отложив все дела после его вызова. И чувствовалось, что она не очень понимает причины его распоряжения, немного нервничая.

- Дмитрий Владленович? Вы хотели, чтобы я зашла? – она очень осторожно заглянула в кабинет.

Дмитрий повернулся в ее сторону, отложив бумаги, которые просматривал, и медленно улыбнулся. Нет, все-таки, что-то в этой девчонке его буквально притягивало. Так и хотелось ее попробовать, причем, во всем разнообразии значений этого понятия: ему нравилось наблюдать, как она смущалась, его забавлял ее потупленный и немного ошалевший взгляд. И трепет, с которым она произносила его имя: прям с каким-то придыханием. Причем не наигранным, не показушным, чтобы выставиться перед ним, а искренним.

- Да, хотел, - он кивнул, чтобы девчонка проходила вглубь кабинета.

- Что-то случилось? Кирилл Петрович не оставлял никаких указаний, но если есть задание, я могу… - Лиза остановилась в двух шагах, сосредоточенно глядя на него.

И вдруг чуть поежилась. Видно, в легком летнем платье с открытыми руками в его кабинете было холодно.

- Не торопись, - Дима улыбнулся шире и отпил еще небольшой глоток коньяка. Взял пульт и увеличил температуру. – Я и так в курсе, что ты работаешь с рвением. Потому и позвал. Хвалить буду. Заслужила. Прекрасно постаралась и с речью, и с вопросами. Молодец. Думаю, мы хорошо сработаемся.

Девчонка как-то сходу смутилась и опять потупилась.

- Я… Что вы. Я же, просто. Как иначе? Мне очень нравится здесь работать. Вот и стараюсь.

Калиненко хмыкнул.

- Ну, что сказать? Хорошо ты стараешься, Лиза. – Он подошел еще ближе, так что между ними и на шаг расстояния не осталось. – Говоришь, причина в том, что тебе здесь нравится? – Он испытующе глянул на нее, вынудив девчонку смотреть ему в глаза.

Она воодушевленно кивнула.

- А я, как? Нравлюсь? – иронично уточнил Дима, забавляясь еще больше.

Вот только девочка, кажется, иронии не уловила. И ошалела сильнее.

- Дмитрий Владленович…

По ее щекам разлился румянец. Такой искренний. Такой… Аппетитный. Вот ему реально захотелось наклониться и лизнуть ее щеку, чтобы это горячее смущение на вкус попробовать. И ее взгляд так изменился, что для него дело даже не в забаве стало. А появилось ощущение, словно полный бокал коньяка в себя опрокинул, а не цедил два глотка. И тот жаром бахнул, ударил в голову, разнеся по всему телу. Только дело было не в коньяке, а в девчонке этой: будоражила она его, заводила. Совсем не по-детски, что он при первой встрече еще заметил.

И он понял, что ошибся с вопросом. Диму жизнь вообще давно научила мысли и мотивы людей сходу читать. Иначе не поднялся бы так высоко. Так вот, он ей не нравился. Потому и растерялась девчонка. Не то слово. Если бы Калиненко сейчас ей сказал стать на колени и вытереть ему ноги своими волосами, она бы не задумываясь выполнила. И не потому, что готова унижаться, чтобы что-то для себя выиграть. А потому что считает его достойным такого отношения.

Это, конечно, только подтверждало, что Лиза ни черта ни о нем самом, ни о жизни вообще – не знала. Однако Дмитрий сейчас думал не об этом. Собственно, он в принципе уже перешел к иному этапу, оставив размышления позади. Лучшего ответа на его вопрос трудно было и желать. И так вдруг захотелось, так это пришлось по вкусу. Разве он после всех этих проблем, непоняток и каких-то подстав, с которыми еще разгребаться и разгребаться, не заслужил отдушину в лице такой вот девчонки? Которая его боготворить будет? С которой можно не только телом расслабиться, но и душой отдохнуть, ни о чем не заморачиваясь и не боясь, потому что уже эту Лизу вдоль и поперек проверил и точно знал, что никто за ней не стоит. Однозначно заслужил.

Все эти мысли пронеслись моментом, пока жар расходился по телу волнами, а девчонка все еще смотрела на него, похоже, совсем потерявшись. Потеряшка.

Дима шагнул, став впритык к ней и обхватил двумя пальцами подбородок Лизы. Чуть прижал, повернул ее лицо вверх.

- Вижу, что нравлюсь, - сам себе и ответил на вопрос, про который она уже и забыла, судя по всему.

И наклонился, даже с какой-то, несвойственной ему жадностью вдохнув запах этой горячей от смущения кожи.

- Дмитрий Владленович. – Ее голос был совсем слабым и прерывался.

- Что, девочка? Если против, говори сейчас, насиловать не стану. Но и претензий потом не приму, - сразу расставил он точки над «и», а сам тем временем все же отпустил себя, прижался ртом к этому румянцу, ощущая самый уголок дрожащих губ.

Это было хорошо. Он действительно наслаждался.

Лиза замерла на мгновение, что совсем не помешало ему и дальше исследовать ее, подобравшись к мягкой и нежной мочке уха. Прям, как конфета. Была такая сладость в его детстве: яблочная пастила. Сладкая, аппетитная, но не приторная из-за яблочной кислинки. Вот и Потеряшка на эту сладость походила. Да и очень уж ему нравилось, как ее тело ложилось ему в ладони. А Дима, хоть и ждал ее ответа, не медлил и уже плотно занялся исследованием всех представившихся возможностей. Без нахрапа, а с удовольствием. Прошелся по ее плечам, с легким нажимом провел по голым рукам, обхватил талию, плотнее прижав девчонку к себе. Она не отступила. Другой рукой он стянул резинку, распустив ее волосы.

Именно в этот момент Лиза повернула лицо так, что ее губы перед его ртом оказались, и глянула на него неуверенно, а вот заговорила решительно, хоть и тихо:

- Нет, Дмитрий Владленович, не против. Нравитесь. Очень.

Он довольно усмехнулся:

- Дима. Когда мы вдвоем, не надо так официально. Расслабься, - позволил Калиненко ей, и уже с полным правом завладел ее ртом.

Да и руки его активней продолжили изучать тело Лизы, попутно расстегивая попадающиеся пуговицы на платье. А вот девчонка, несмотря на то, что даже как-то успокоилась и перестала дрожать, что ощущалось, просто стояла. Только на поцелуй отвечала боле-менее уверенно, в остальном, похоже, просто не ориентировалось. И хоть пару месяцев назад он и сам в это, наверное, не поверил бы, сейчас Калиненко понравилась эта полнейшая неопытность. Во-первых, разнообразие, новизна ощущений, что при его образе жизни ой, как ценилось. А во-вторых, прекрасная возможность вылепить из этой девчонки то, что ему захочется, научить полностью соответствовать своим запросам, предпочтениям и желаниям.

- Первый раз? – скорее для формы уточнил он, и так понимая, что девчонка точно целка.

Развернул ее к себе спиной и полностью расстегнул последние пуговицы на платье.

- Первый, - она смутилась так, что излучала это чувство даже спиной и затылком.

Калиненко это смешило, однако желания не притупляло. Да и сама девчонка подавала все признаки возбуждения: дыхание ее частило и сбивалось, обжигая жаром его рот и руки, сердце тарахтело, он ощущал его частые удары своей грудью. И взгляд, когда она через плечо посмотрела на него, был просто одурманенный.

- Я не очень знаю, что и как. Только в теории…

Он все-таки рассмеялся. И как-то с этим весельем весь напряг последних месяцев на задний план отодвинулся. Вот честно. Все-таки не ошибся – эта девчонка точно будет его отдушиной, снимая любое напряжение, даже то, которое умом не сразу ощущается.

- Не боись, боец, - Калиненко снова повернул ее к себе, уже спустив с плеч платье послушно поддающейся Лизы.

Ткань упала на пол. Он переступил, увлекая девчонку к дивану у окна.

– Ты у нас девочка способная, это мы уже знаем. Особенно, если тебе нравится, я запомнил, - подмигнул все еще краснющей от смущения Лизе, и уверенно положил ее руку на пуговицы своей рубашки, демонстрируя, что она должна сделать.

Немного неловко, чуть деревянными пальцами, она принялась расстегивать рубашку, пока сам Калиненко с удовольствием обхватил ее грудь, легко прижал через бюстгальтер. Ему понравилась эта полнота, даже немного великоватая для ладони.

- Честно скажу, в первый раз фейерверка не обещаю, - наклонив голову, пока она неумело стаскивала с его плеч сорочку, он прижался ртом к напряженному соску. Лиза ойкнула и задохнулась. Замерла. – А вот дальше в обиде не оставлю. Будет интерес учиться, - оторвавшись от груди, он опять завладел ее ртом, теребя влажный сосок пальцами.

И судя по всему, девчонка очень даже не возражала. Да и прижималась к нему уже куда активней, без понукания опустив руки к ремню брюк, взявшись за застежку.

Сидеть было непривычно неудобно и она, то и дело, ерзала. Правда, старалась делать это незаметно, чтоб охранник, которому Дмитрий Владленович поручил отвезти ее домой, ничего не понял. Ведь она так постаралась, приводя себя в порядок и точно знала, что внешне ничего в ней не выдает того, что случилось около часа назад. Даже воспользовалась душем в кабинете Дмитрия Владленовича. Он ей разрешил, собственно, сам предложил. Все внешние улики были уничтожены: прическа в порядке и платье помято не больше обычного, а легкий румянец, который не удалось уничтожить даже многократным умыванием холодной водой, наверняка, не видно в темноте. Вот только внутренние изменения и ощущения было не так просто приглушить, и Лиза никак не могла перестать обо всем этом думать, минута за минутой воскрешая все произошедшее.

Она очень странно себя ощущала. Как-то пришибленно, устало, и при этом – обновленной и чуть ли не парящей. Хотелось спать. И смеяться от какого-то щекотного счастья. Но при всем этом у нее не было какого-то однозначного мнения о случившемся.

Лиза вроде бы понимала, что не сделала ничего умного или такого, за что ее похвалила бы мама, как раз наоборот. Но с другой стороны, сам факт того, что Дмитрий Владленович обратил на нее свое внимание, что захотел Лизу… У нее это вызывало эйфорию. И какое-то счастливое недоверие – ведь, казалось бы, кто она такая, чтобы ее заметил Калиненко? Чтобы, оказывается, она смогла вызвать у него такой интерес? Может, это все же ей приснилось из-за того, что она все это время не могла прекратить о нем думать? В какие-то мгновения Лиза готова была поверить, однако то самое саднение и легкая болезненность между ног доказывали: нет, она не спала час назад. И еще Лиза до сих пор задыхалась.

Наваждение какое-то.

Но ей не хотелось от него избавляться.

Машина остановилась под ее подъездом и Лиза, попрощавшись с охранником, пошла домой, перебирая пальцами ключи. Мама уже почти смирилась с тем, что дочь сидит на работе допоздна и перестала ждать возвращения. Чему немало поспособствовала часть зарплаты, которую Лиза отдала в «семейный» бюджет. И это хорошо, Лиза не представляла, как бы сейчас с ней разговаривала.

Зато она сегодня успела порадоваться своему недавнему решению остальную часть денег потратить на обновление имеющихся вещей. Лизе казалось, что большая часть ее прошлого гардероба слабо подходили офису Калиненко, а ей очень хотелось соответствовать. Покупка же нескольких единиц нового белья, несколько отличающегося от привычного, было данью своей девичьей сущности и неспособностью устоять перед таким искушением. А может и неумению контролировать свои траты с непривычки от таких сумм. И этому Лиза тоже успела порадоваться, когда Дмитрий Владленович начал ее раздевать. Она бы умерла от стыда, окажись перед ним в простом хлопковом лифчике и таких же трусах.

Правда она все равно смущалась и стеснялась. И ее так удивило то, как на это отреагировал Калиненко. Он оказался таким… Таким… Совсем не таким, как Лизе представлялось: каким-то открытым и легким. Не по весу, в общении, в отношении. Веселым. Таким, что ей как-то незаметно стало проще и даже легко. И хоть она, как он и говорил, не «получила фейерверка» от первого сексуального опыта, но все прошло и не так страшно, как Лизе это представлялось, когда случалось задумываться, а не пора ли расстаться с девственностью? Нет, конечно, было и больновато, и презерватив давил, и она не знала, куда руки деть, как извернуться, повернуться или прогнуться, чтоб показаться красивей или ему лучше сделать, но Дмитрий Владленович очень быстро все эти проблемы решил. Просто велел ей «не париться и расслабиться, ведь они тут не мышцы качают, а для удовольствия». И, как ни странно, Лиза и правда быстро расслабилась, поняв, что он не насмехается над ее неопытностью, не раздражается от этого, а все его устраивает, и он Лизу принимает и хочет именно такой. И даже поверилось после этого, что он действительно дальше сделает все так, что и ей «понравится», уж если и сегодня Лиза не могла найти, к чему придраться. И чувство ее восхищения перед ним, однозначно сменилось чему-то еще более глобальным и объемным. Прямо-таки дурманящим.

ГЛАВА 8

(2013)

Лиза так погрузилась в работу над статьей, что пропустила возвращение Димы. Он не утруждался трезвоном, как Виталий и сам открыл двери ключами. И она оторвалась от монитора только услышав насмешливое покашливание, словно бы у Калиненко першило в горле.

- И что там такого интересного? – облокотившись на косяк двери, поинтересовался Дмитрий.

Насмешливо поглядывая на то, как сама Лиза растерянно моргает и жмурит уставшие глаза, пытаясь «навести резкость» от того, что долго занималась статьей. Глаза же реагировали на ее попытки слабо, слезились и «горели».

«Возможно, пора подумать об очках», мелькнула мысль, но Лиза озвучила не ее:

- Работа. Всего лишь работа, без которой никуда, - нейтрально ответила она, прижав все же глаза пальцами. И с усталым вздохом отодвинулась от стола, вытягивая спину, разминаясь.

- А-а-а, - многозначительно протянул Дмитрий.

Хотя, Бог его знает, что это «а-а-а» в исполнении Калиненко могло значить. Лиза устала, чтобы угадывать. Да и до сих пор была сосредоточена на статье, мысли сами к материалу возвращались.

- Казак продукты не привозил? – поинтересовался Калиненко, вновь отрывая ее от погружения в раздумья над процентами прироста ВВП области.

Лиза снова моргнула, приходя в себя. Калиненко же, судя по всему, все это забавляло. Хотя, было что-то такое во взгляде Дмитрия, что она сейчас не могла разгадать.

- Привозил, - медленно потянула Лиза.

Для нее это все сейчас оказалось как-то далеко: и утро, и пончики, и странный разговор с Виталием. И Дмитрий, похоже, это понял. Как и то, кажется, что ничего она с теми самыми продуктами не сделала.

- Ужина, значит, нет. Ясно. – Калиненко покачал головой. - Не бережешь ты себя, Елизавета, совсем от работы чахнешь. Бросала бы, - хмыкнул он, отворачиваясь. – Ладно, пойду, хоть бутерброд съем, что ли. Или булку с маслом.

Ей бы кивнуть и вернуться к работе. Еще раз напомнить, что не все могут бросать работу «за ненадобностью» и не всем Казак ежедневно продукты неясно за какие деньги притаскивать станет. Но Лиза ничего этого не сделала. А, наоборот, глупо подскочила со своего стула, отчего-то распережшивавшись, что Дима целый день ничего не ел, и поторопилась за ним.

- Я сейчас приготовлю, - уже схватившись за кастрюлю, хоть и сердилась на себя и на него, что так на нее влияет, такое изнутри нее достает, заверила Лиза. – Полчаса.

Калиненко повернулся и как-то задумчиво глянул. Как утром, словно что-то изучал в ней. Хмыкнул. Отломил кусок багета, что торчал из так и не разобранных пакетов. И кивнул:

- Хорошо, подожду, - уже жуя хлеб, согласился он.

И взял со стола коробку, которой Лиза раньше у себя в доме не видела. С новым планшетом. Видно, Калиненко и принес. И первым делом на кухню наведался в поисках еды. И пакеты видел, а потом уж к ней с вопросами пришел. Внутри кольнуло раздражение. Но Лиза молча насыпала риса, краем глаза следя за тем, как Калиненко раскрывает упаковку модного гаджета. И зачем он ему, спрашивается?

Дима, тем временем, извлек на свет «яблочный» планшет и принялся крутить его в руках, внимательно разглядывая. А потом, словно ощутив ее взгляд, обернулся и сам глянул на Лизу. Отломил себе еще кусок хлеба.

- Позовешь, - бросил он скупо и вышел из кухни вместе с гаджетом и коробкой.

Судя по звукам, отправился в гостиную. Лиза сама хмыкнула, решив особо не напрягаться и к рису нарезать семгу. Ишь ты, скрытный. Тайны у него какие-то на этом планшете, что ли? Хотя, тут же одернула сама себя, какие тайны? Видно же, что устройство новое и еще не использовалось ни разу. Так чего Дима так настороженно реагирует на ее внимание? Непонятно. Может, как раз и хочет использовать планшет для каких-то своих планов и не желает, чтобы она об этом знала? Такая идея показалась Лизе вероятной и она, отмахнувшись от всех тайн Калиненко, плотнее занялась ужином, вдруг поняв, что и сама порядком проголодалась, пока работала.

Управилась минут за тридцать, как и планировала, и уже вышла в коридор, чтобы позвать Диму, когда услышала тихое ругательство из комнаты. Голос Калиненко звучал раздраженно и зло. Да и слышно было, что он не сидел, а ходил по гостиной, раздраженно бормоча. И курил. Может и на балконе, только легкий привкус дыма ощущался и в квартире. Так и не огласив своего присутствия, Лиза тихо подошла к двери и заглянула в комнату: Дима, действительно раздраженный, это даже по внешнему виду было заметно, вертел в руках все тот же планшет, что-то пролистывая на сенсорном экране. Ее он не заметил.

Лиза замерла, не совсем зная: стоит ли обнаруживать себя или все же вернуться в коридор и позвать Диму оттуда. Мало ли? Вдруг тут и правда сейчас такое готовится, что ни ей, ни кому-то еще – лучше не знать, для своей же безопасности? С Калиненко никогда нельзя отрицать такой возможности.

И вот тут, когда она уже почти отступила, Дмитрий зло и резко бросил планшет на диван, а сам обхватил затылок руками, наклонил голову, прижав к груди. Размял шею. И все, каждое действие - с какой-то злобой, резкостью. И посмотрел на этот самый планшет с той же самой злостью.

Лиза даже сглотнула, наблюдая за этим. И внутри что-то в узел скрутилось, потому что понятна стала причина. А она так сильно любила этого мужчину, что его потерянность своей болью воспринимала. Зря, конечно. Ему это триста лет не нужно, но что поделать?

- Дима? Тебе помочь? – негромко позвала Лиза, не совладав с собой.

Понятно же, что он просто пытается в самом этом планшете разобраться, в технологии. В том всем, что пропустил за восемь лет. И не хочет, чтобы кто-то понял, как ему противно чего-то не знать, не уметь, отставать. Быть хуже.

Дмитрий резко обернулся, опустив руки и глянул на нее «волком». Того и гляди, зарычит. Еще и «цапнет», если Лиза вдруг придумает приблизиться.

- Ужин готов? – отрывисто поинтересовался он, делая вид, что не понял сути вопроса Лизы.

- Готов.

Ей бы отстать от него и отделаться этим. Не хочет и не хочет, ее какое дело? И, вообще, может не так все поняла? Но Лизе почему-то показалось, что все она верно истолковала.

- Я могу помочь с планшетом, показать, что к чему, - вновь предложила, решив, что имеет право.

Да хоть как хозяйка. Не убьет же он ее…

- Ты же знаешь, что я никому не проболтаюсь, - решила она немного разрядить обстановку. – Разве я хоть раз выдавала твои тайны или подводила? Или лучше, чтобы кто-то из врагов, о которых ты упоминал - понял и воспользовался твоей неосведомленностью?

- Тебе это зачем надо? - Калиненко размял шею, хрустнул суставами пальцев.

Лиза пожала плечами, не собираясь исповедоваться.

Впрочем, как оказалось, в этом и не было нужды:

- Так любишь? – немного ехидно бросил Калиненко, повернувшись к ней лицом. Наклонил голову к плечу.

Лиза вздрогнула, но сумела сохранить видимость спокойствия. Вот и вся ее конспирация, оказывается.

- Люблю, - так же ровно и просто ответила она.

«Так или не так?», кто знает, каким образом судит Калиненко?

Дмитрий задумчиво хмыкнул. Взгляд его, надо сказать, не потеплел ни капли. Но стал изучающим, затягивающим, поглощающим все внимание Лизы. А потом он чертыхнулся:

- Показывай, - велел он так, словно инициатива не от Лизы исходила.

Вот и вся реакция на ее «великую тайну». Впрочем, она и не ждала ответных признаний.

Молча следил за тем, как Лиза подошла и взяла планшет в руки. Включила, не совсем зная, что именно Диму интересует.

- Что ты хотел сделать? – нейтральным тоном уточнила она, пролистывая «рабочие столы», чтобы понять, что тут вообще установлено.

– В этой чертовой штуковине инструкции нет? Для чего она вообще надо?! Картинки смотреть и в игры резаться?

Калиненко все еще злился. Но при этом внимательно следил за тем, что Лиза делает.

- Тут просто почти ничего не установлено, он же новый. А так, многое делать можно. Хотя, он больше для того, чтобы в Интернете работать. Новости, соц.сети, фото. Такое, игрушки, – она пожала плечами. – Надо к «wi-fi» подключить, я покажу. Но штука и правда, больше для развлечения. Ты бы лучше их телефон взял. Это тебе и по статусу, и по функциям больше подошло бы, как я понимаю.

- «Wi-fi»? Это что? – в голосе Калиненко прозвучала какая-то усталость и смирение, непривычные Лизе. – Телефон какой?

Лиза подняла глаза и сама с растерянностью посмотрела на Диму. Вздохнула. Опустилась на диван. Калиненко навис над ней, ожидая ответов.

- Я не техник и не системный администратор, объясню то, что сама понимаю, - честно предупредила она.

Дмитрий кивнул. Видимо, его и такой объем информации сейчас устраивал. Потому Лиза рассказала, что знала и показала, как подключить гаджет к точке доступа в ее квартире, как работать нормально с сенсорным экраном. Потом принесла свой смартфон. Он у нее, конечно, не был продуктом фирмы «Apple», по той же причине, о которой она неоднократно говорила Диме. Хоть и хотелось иногда плюнуть на разумность и купить, что греха таить. Только, кроме модной техники, ей еще хотелось и кушать. А вспомнив об этом, Лиза решила мини-ликбез завершить или продолжить за ужином. По крайней мере, озвученного должно было хватить, чтобы Калиненко хоть немного освоился с непривычной техникой. Потому она поднялась, еще пару секунд понаблюдала за тем, как Дима уже самостоятельно просматривает программы и открывает страницы в браузере, и пошла прочь из комнаты.

- Ужин остывает. Пошли, это можно и потом посмотреть, - заметила она, обернувшись с порога.

Калиненко кивнул, все еще глядя на экран. Лиза мысленно пожала плечами. Ну и кто тут был таким голодным?

- Ты бы вернулась потом, так?

Она чуть не споткнулась, хоть у нее в проемах не было порогов. Замерла. Обернулась. Калиненко отложил гаджет в сторону и смотрел на нее с тем же выражением, что и полчаса назад, выясняя вопрос чувств Лизы.

- Когда? – уточнила Лиза, хоть и подозревала, что знает, о чем Дмитрий спрашивает.

Калиненко поднялся и подошел к ней. Навис над Лизой, продолжая что-то изучать в ней своим непонятным взглядом.

- Когда я тебя на аборт отправил.

Прямой человек. Всегда таким был, сколько Лиза себя помнила. Не ходил вокруг да около.

- А ты меня и не прогонял, только велел от проблемы избавиться, - стараясь говорить отстраненно, не вникая, Лиза пожала плечами.

- Не прогонял. Не хотел. Даже ждал, что ты вернешься. Только… - Дмитрий хмыкнул, невесело улыбнувшись, и развел руками, словно сетуя на жизнь. – Весело вышло.

- Я помню. Видела. В гинекологию попала. Не купила антибиотик. Глупо, пять гривен не хватило, не взяла с собой, а потом побоялась матери рассказать и спряталась от нее в комнате, не пошла в аптеку. – Лиза отвернулась, сохраняя тот же тон. Не оправдываясь и не давя на жалость. Пересказывая. - Осложнения, попала в больницу. Температура дикая, все болело, умереть хотелось. Дверь в палату открыта была, чтобы медсестра с поста меня видела. И телевизор там работал. Сюжет шел о том, как тебя арестовали. Я даже вышла, испугав медсестру. Не могла поверить. Хоть и своими глазами видела. Думала – брежу.

- Вернулась бы, - уже не спрашивая, а констатируя, хмыкнул Дима. – И тогда любила?

Лиза вздохнула:

- Это мы уже обсуждали, - отмахнулась она. – Так и ты не гнал, - зачем-то испытывая необходимость добиться и от него ответа.

- Не гнал, - кивнул Дмитрий. – Ты была… - он помолчал, словно бы слово подбирал, пытался вспомнить. Даже нахмурился. – Как «спа»! – наконец, довольно хмыкнул он.

Даже пальцами прищелкнул. Еще одно новое понятие, которое узнал сегодня?

- Сплошной отдых и удовольствие. Релакс для меня. Мне нравилось, - ответил он-таки на ее вопрос, продолжая усмехаться.

Только вот взгляд оставался собранным и серьезным. Совсем не веселым. Изучающим, словно букашку под микроскопом.

Захотелось ударить его в нос. Спокойно и отстраненно. Без всяких эмоций. И Дмитрий это в ее взгляде уловил, кажется. Усмехнулся иначе. Словно добился того, чего и желал. И то же одобрение в глазах появилось, которое она запрещала себе желать.

Лиза отвернулась.

- Спасибо за помощь, девочка, я оценил, - он не дал ей уйти, опустив руку Лизе на плечо. Второй обхватил талию. Встал впритык со спины, говоря этой едва не в самое ухо.

- Ради Бога, - она передернула плечами, безуспешно стараясь освободиться и скрыть от него свою реакцию. – Я не ради оценки старалась.

- Вижу. Тем более приятно, - Дмитрий поднял ладонь и обхватил уже ее затылок, задевая пальцами щеку. – Надежный тыл.

- Рис остынет совсем, - заметила Лиза.

Только голос предал и все-таки дрогнул. А Дмитрий это уловил, она знала точно.

- Ну, пошли, спасем твой рис и мой желудок, - хохотнул он, на мгновение прижав ее к себя еще крепче.

Следующие два дня принесли хлопоты. Лизе. Причем там, где она меньше всего этого ожидала бы – на ее рабочем месте. Пришлось упорно игнорировать интерес сотрудников и делать вид, что ничего в ее жизни не происходит. А это было не так и просто, учитывая то, что в понедельник ее привез Калиненко, который потом и уехал на ее же машине. Куда – Лиза не спрашивала, она вообще с ним на тот момент не разговаривала, возмущенная тем, что ей не возвращают автомобиль. Но этот факт – необычность ее появления – не прошел не замеченными сотрудниками. Особенно теми, которые женского пола. И к Лизе тут же начали присматриваться, а потом еще и интересоваться: кто это ее привозил и почему на машине самой Лизы? Неужели, мужчина появился? А почему бесколёсный?

Лиза была так раздражена и на Калиненко, и на сотрудниц, что не нашла ничего лучшего, как рявкнуть, что это механик. В машине что-то барахлит, вот она и вызвала с сервиса, чтобы забрали авто, и ее заодно до работы подкинули. Сотрудники отстали. На время.

Однако что-то в этом мире не желало для нее покоя. Часа через три после начала трудового дня, Лиза с удивлением созерцала, как не кто-нибудь, а сам Виталий, прошествовал через их редакцию к ее столу. Водрузив около ее клавиатуры коробку с пончиками, он опустил сверху ключи от ее машины, подмигнул и бросив с иронией:

- Просили передать вам, Елизавета. С огромной благодарностью, - бывал таков.

И несмотря на то, что помещение было номинально разделено на «кабинеты» перегородками, все всё заметили. Вокруг ее стола тут же сгрудились все сотрудницы женского пола и, явно покушаясь на пончики Лизы, потребовали рассказать, что это за механик такой? И его телефоном поделиться. Поделились она пончиками, от расспросов отмахнулась, сообщив, что это не механик, а так, «мальчик на посылках» при СТО. И уткнулась в монитор, открыто намекая на необходимость заниматься статьей. Хотя, если откровенно, уже не просто закончила, а и отдала статью на просмотр редактору. Девочки недолго повздыхали, строя теории о том, каков механик, если его посыльный такой? Разобрали пончики и разошлись.

Лиза же, немного подобрев от того, что снова с транспортом, занялась упорядочиванием заметок и набросок тем, которые можно будет предложить для следующего номера. Да караулила кухню, выжидая, пока все оттуда уйдут, чтобы попить кофе в тишине без этой компании.

Но и на этом ей не дали сосредоточиться: еще где-то через час пришел Макс. Снова без предупреждения и обоснованного повода. «Забежал проведать». Лиза отнеслась к этому достаточно скептично. Как и к информации о новостях в городе, и к осторожному прощупыванию темы «разрушения ее жизни Калиненко». Имена, конечно же, не упоминались. Подобное чревато среди журналистов. Просто говорили о странной «возне» в городе и о том, что нечто точно намечается. И Макс очень просил не находиться Лизу в эпицентре этих событий. Словно бы она уже не торчала в самой воронке урагана.

Лиза заверила его, что все в порядке, и никто никого пока не рушит. И она, конечно же, будет аккуратной, не позволив Калиненко вновь себя растоптать.

«Словно бы это было вообще в чьих-то силах, если Дима решит заняться чем-то подобным», мелькнула хмуро-ироничная мысль, видимо, из-за пончиков Казака. Заразил он их своим сарказмом, наверное. Так что Лиза эту мысль другу не озвучила, а лишь покивала головой в подходящих местах. После чего провела до выхода, так как и Максу необходимо было работать.

Максима в редакции знали, он бывал здесь иногда, заходил, вроде, как и сегодня. Знали и о том, что когда-то они были женаты. И, вероятно, на фоне насыщенного интересными мелочами дня, решили выяснить: не приходил ли и бывший муж из-за ремонта машины? Или же у них с Лизой что-то наладилось? Ну вот как люди умудряются делать настолько далеко идущие выводы из мелочей? Даже мужчины начали заинтересованно поглядывать в ее сторону. Видимо, устали под конец рабочего дня и решили встряхнуться, поучаствовав в местном оживлении.

Она отмахнулась от этих дурацких вопросов, в душе кляня женские коллективы. Нет, в принципе, она хорошо относилась к сослуживцам, но сегодня уже сил не было терпеть их участие в ее жизни. Именно тогда, когда в эту самую жизнь лезть не следовало. Или же дело в том, что обычно с ней вообще ничего не происходило, вот суматоха и удивила? Но и конец дня не дал расслабиться, подкинув причин для недоумения Лизе. Одно радовало – сотрудники этого уже не видели.

Когда она доехала домой, на кухне заседал очередной «совет» в лице Димы и Виталия. Калиненко подозрительно широко улыбнулся, стоило ей зайти. Казак только сдержанно кивнул. Разговор они, ясное дело, при ней не продолжали. Но Лизу не так интересовало то, о чем они говорили, как то, что ужин был готов. Нет, конечно, она не думала, что это мужчины приготовили еду, скорее купили где-то, видимо, не дождавшись ее с работы. А поскольку Лиза не особо доверяла отделам кулинарии местных супермаркетов, то начала придирчиво рассматривать судочки с салатами и закусками, когда Дмитрий, ощущающий себя тут полноправным хозяином, кажется, барским жестом позвал и ее ужинать.

- Не волнуйся, Лиза, не отравим, - усмехнулся Дмитрий, заметив ее брезгливую гримасу. – Считай, банкет, все из лучшего ресторана привезли. И тебе напрягаться после работы не надо. А то вон, сколько уже натикало, - Дмитрий с усмешкой кивнул на часы, показывающие половину восьмого вечера.

Да, она немного задержалась.

– Не бережешь ты себя, бросала бы такую работу, - добавил Дмитрий, отломив ей кусок хлеба, не озаботившись ножом.

Второй раз за два дня заметил. Лиза не считала себя глупой и намеки улавливала.

- У тебя есть лучшее предложение по моему трудоустройству? – поинтересовалась она, наколов вилкой кусочек жареной красной рыбы.

Казак так же вернулся к своей тарелке, при этом поглядывал и на саму Лизу, и на друга. Но не вмешивался. Калиненко же вертел в руках свою вилку, не торопясь есть.

- Ты, помнится, весьма неплохо работала в моем пиар-отделе, - задумчиво произнес он, в упор рассматривая Лизу. – Хорошо, даже, работала.

- И задерживалась на работе еще дольше, - ни на что не намекая, парировала Лиза, отметив про себя, что рыба и правда, хороша. Видимо, действительно, из ресторана.

- Ну так, и компенсация была достойной, - усмехнулся Дима.

Лиза хмыкнула, не уверенная, имеет ли он в виду деньги или себя самого под той компенсацией.

- Мне сейчас точно не помешает хороший пиарщик. Надо вернуть репутацию, обелить меня, несправедливо осужденного и угнетенного. – Калиненко драматично округлил глаза. - Ты с этим точно справишься. Будешь начальником пиар-отдела и отвечать за все связи с общественностью и СМИ. Явное продвижение по карьерной лестнице. Да и зарплату хорошую дадим, для тебя – не пожалеем. Своя же, - Дмитрий подмигнул, озвучивая ей это предложение.

Казак все еще молча жевал. Видимо, не в его компетенции было сейчас что-то говорить, в отличии от прошлого раза, когда ей предлагали работу у Димы.

Лиза же отложила вилку и посмотрела в глаза Калиненко. Правда, нельзя сказать, что сумела что-то в этом темном взгляде понять. Такое предложение было неожиданным. Честно, она растерялась. И не совсем знала, что сейчас ответить. Нет, она не сомневалась, что деньгами ее не обидят, Калиненко и тогда, когда она просто практиканткой была, до всяких отношений, платил ей очень прилично. Не в этом дело. Просто…

Не ожидала Лиза, и все тут. Ведь это придавало какую-то определенность подвешенному ныне положению. Прокладывало пусть и не четкую, но все же линию отношений в будущее с ним. Нарушало ее стратегию «жизнь одного дня» и делало более реальным то, от чего сегодня предостерегал Максим. А от таких перспектив у Лизы в голове зашумело. И в животе похолодело, почему-то. Не плохо. Приятно. Захватывающе. Но и страшно.

- Заманчиво, - так и не взявшись больше за вилку, Лиза поднялась и включила чайник. Уперлась бедром в тумбочку. – Я могу обдумать предложение или ответ надо дать сразу же? – уже не глядя на Калиненко, спросила она.

- Думай, на здоровье, - расщедрился Дмитрий. – Дня три-четыре у тебя есть. А потом работать надо будет.

Сказал он таким тоном, что всем стало понятно – Калиненко не сомневается в ее согласии. Лиза промолчала, сделав вид, что сосредоточилась на приготовлении чая. Заварила, не мелочась уже, на всех троих, хоть мужчины еще и ели. Они же ей облегчили вечер с этим ужином. И так же молча подошла к подоконнику со своей чашкой, задумчиво глядя на кружок лимона.

- Есть торт, - Казак зачем-то поднялся и открыл холодильник, демонстрируя ей контейнер с «Наполеоном». Тоже, видимо, из ресторана.

- Вы меня раскормить пирожными решили? – улыбнулась Лиза, не испытывая в данный момент к нему привычного негатива. О другом думала. Покачала головой.

- Дима заказал и сладкое, а этот ресторан знаменит своим «Наполеоном», - видя отсутствие у нее интереса, Виталий пожал плечами и сел на свое место, принявшись дальше есть.

- Кушай, Лиза, тебе не помешает, - Дмитрий так же поднялся и взял свою чашку с чаем.

Она ему тощей кажется? Или Калиненко ее просто поддевает, забавляясь? Лиза не была уверена, что хочет реагировать. Решив пропустить это мимо ушей, она лишь снова покачала головой и пробормотав что-то про усталость, пошла с чаем в комнату. Во-первых, ясно, что она им не дает дальше разговаривать, а во-вторых – ей хотелось обдумать полученное предложение в тишине. И наедине, без внимательного взгляда Калиненко, следящего за каждым ее движением.

- Она действительно любит тебя.

Дима повернулся и с некоторым удивлением посмотрел на Казака, озвучившего свое наблюдение. Хмыкнул, не совсем поняв, к чему друг решил это сообщить, и кивнул.

- Некоторые вещи за эти восемь лет не поменялись, - пожал он плечами, размешивая сахар в чае.

- Поменялись, - не согласился Виталя, отодвинув свою тарелку. – Она сильно изменилась и уже не обожает, не раболепствует перед тобой. И меня не боится больше. – Он криво улыбнулся. – Но любит тебя. Реально любит. Ты уверен, что стоит ее втягивать в наши дела?

- Да, она предана. На нее можно рассчитывать. И потом, я ее не заставлял меня встречать. Так что сама путь выбрала. Да и по факту, Лиза уже тоже давно «наша», и вреда ей от нас и наших дел не будет. Одна выгода, с какого бока не посмотри. Все, что хочется – получит.

Дима с удовольствием глотнул напиток - Лиза знала, какой чай он любит.

- То, что «наша», не дурак, понял еще когда ты меня извиняться заставил. Но… - Виталий помедлил. - Она не просто предана, батя.

Не глядя на него, Казак взял себе кусок торта и свой чай.

- Не совсем понял куда ты клонишь? – заинтригованный и немного раздраженный тоном друга, Дима посмотрел на Казака через прищур.

- Никуда, просто обращаю внимание, - Виталя пожал плечами, не прекращая жевать десерт.

- Раньше ты что-то на ее отношение акцент не делал. И пополам тебе было на ее чувства, когда ты Лизу к нам «на практику» пристроил, - немного раздраженно бросил он.

Виталя скривил какую-то гримасу, смысл которой Дмитрию понятен не был.

- Раньше отношения другие были. И мы были другими. И она. Не то, чтобы тогда… Не в том дело, батя.

Казак развел руками, вызвав у Дмитрия странное ощущение, что друг испытывает неловкость и с каким-то трудом подбирает слова для объяснения своих мыслей.

- В чем же? – он все еще не понимал, к чему Казак клонит.

Точнее, ему не очень нравилось то направление, которое принял ход мысли друга.

- Многое на нас есть. И о тебе столько всплыло и известно стало. И Елизавета знает это все. И то, что раньше было – помнит, и отношение к себе. А все равно приехала, ведь. И у себя оставила. И вон, даже меня терпит ради тебя, хоть и видно, что я ей глаза мозолю. Любит она тебя. При всем при этом. А такое – дорогого стоит.

- Так я ей мало и не предлагаю за эту преданность, - вновь хмыкнул Калиненко, продолжая тянуть чай. – Всего себя, считай. Все, что имею или буду иметь вскоре. Усвоил урок и ценю такое. А вот с чего это ты ее ходатаем и защитником заделался – мне пока не особо понятно? Я Лизу не обижаю.

Казак вздохнул, хрустнул пальцами. И с каким-то отрицанием дернул головой, отвернувшись от него.

- Нет, батя. Не понял ты. Другое не ценишь.

У Калиненко терпение кончилось.

- Допек ты меня своими намеками, Виталя! Прекращай по мозгам ездить! Есть что сказать – говори. Нет – заткнись и молчи! – не повышая голоса, отрезал Дмитрий, внимательно присматриваясь к помощнику и единственному другу.

Они постоянно общались, несмотря на то, что Дмитрий «отдыхал» в местах не столь отдаленных. И помнил Калиненко как, года полтора назад, друга лихорадило. Был момент, даже подумал, что на таблетки Виталий подсел или нюхать порошок начал, без его контроля. Но нет, переболел. Баба какая-то мозги друга парила, да так, что тот сам на себя похож не был. И потом, когда завязал с девкой той, еще с полгода сам не свой ходил. И вот сейчас Калиненко показалось, что отголоски страсти к той бабе в Виталии и вылезли.

- Просто, знаешь, батя, редкость это, чтоб все равно любили, зная все начистоту, кто и что из себя представляешь. Ценно, - выдал друг, уткнувшись взглядом в свою чашку.

И замолчал, видимо, вняв словам Калиненко.

Дмитрий только брови поднял, не считая необходимым комментировать. Он Лизу обижать не собирался. Наоборот, оценил, как раз преданность женщины, о чем уже Виталию и говорил. А потому не видел смысла снова об одном и том же разговаривать.

- Завязывай с соплями, Казак, так ты дела не решишь, - холодно, с намеком заметил он. – Лиза – теперь моя забота, тебе ее от других теперь защищать и оберегать надо, не от меня. Я – не обижу, - Дима криво улыбнулся.

- Мы ее с машиной подставили, - согласился Казак, похоже, с радостью переключившись на другое. - Теперь всякий, при желании, найдет и пробьет номер авто, на котором ты три дня ездил по всем встречам. И на Елизавету выйдет. Могут ее пытаться прижать.

- Значит, надо показать, что трогать ее – нам дорогу переходить. И лучше этого никому не делать, - резонно заметил Дима. – Дай ей другую машину, нашу, чтоб без вопросов, и кого-то из парней, чтоб охраняли. Есть у тебя надежные?

Виталий кивнул.

- Есть.

- Вот пусть и работают, - удовлетворенно резюмировал Дмитрий.

Глотком допил чай, отставил чашку и, закурив, вернулся к теме, которую они с Виталием обсуждали до возвращения Лизы.

Вторник для Лизы оказался таким же непредсказуемым и суматошным, как и понедельник. На работу ее снова отвез Калиненко. Правда, уже на другой машине, своей, видимо. Огромном внедорожнике все той же марки «мерседес», заставившей Лизу почувствовать себя вернувшейся в прошлое. Наверное, у Димы отпала необходимость прятаться и таиться. И, похоже, сохранилось куда больше ресурсов, чем вообразила себе Лиза, встретив его в пятницу.

На фоне вчерашнего предложения, которое она все еще обдумывала; после ночи, полной какого-то странного и непонятного для нее поведения Калиненко, когда Дима, словно изучая, проверяя ее, даже не сексом с ней занимался, а будто все нервы вытягивал и «наматывал себе на руку», ходя по краю приемлемого; а может выяснял как раз эти границы у Лизы… В общем, спорить ей хотелось не особо.

И когда Калиненко с утра заявил, что лучше Казак ее авто на СТО отгонит, проверят его, после активной эксплуатации, она только посмеялась в душе, что вот так вчера удачно и правдиво легенду выдумала. Поинтересовалась, а домой как добираться будет? Но Дмитрий заверил ее, что авто пригонят днем. Так что Лиза молча уселась в его машину, как-то дико смотрящуюся в ее дворе, и позволила себя отвезти, стараясь не углубляться в воспоминания.

Разумеется, не пропустили сотрудники и этот ее приезд, как и марку машины, и таинственного водителя (которого к счастью, никто особо не рассмотрел). Новый шквал вопросов от сослуживцев не добавил настроения, скорее Лиза еще больше впала в задумчивость, не совсем понимая, что творится в ее жизни и куда теперь следует двигаться дальше. Причем думала она об этом так основательно, что даже появление перед ней какого-то парня в сопровождении Виталия где-то около обеда, вызвало лишь усталый вздох.

- Я не хочу пончиков. Разлюбила. Да и не завтрак уже, - заметила она, кивнув на коробку в руках Казака.

Виталий широко улыбнулся и развел руками, все равно оставив коробку на ее столе.

- Извините, Елизавета, у меня поручение снабжать вас пончиками, чтобы вы были добрее и не язвили.

Она промолчала. Не хватало еще опускаться до этого уровня и давать им повод думать, будто бы ее задевают подобные замечания. Вообще дела нет. Перевела взгляд на молчаливого парня лет двадцати-двадцати пяти, маячившего за спиной Казака и вопросительно приподняла бровь.

- Это Гена, Елизавета. Он – ваш водитель, - представил Виталий парня.

- Я прекрасно сама вожу машину, - отмела она всякую потребность в водителе.

И уже даже глаза перевела на монитор, желая показать, что они – свободны. Но Казак не был бы собой, если бы не достал ее все-таки.

- Ну, такую машину вы еще не водили, Елизавета, чтоб с непривычки вам тяжело не было, есть Гена. И работы у вас скоро много будет, некогда окажется самой руль держать. Пусть будет опытный человек для этого.

Это он намекал на вчерашнее предложение Димы стать главой пиар-отдела? Не уточняя, Лиза поднялась и прошла мимо Виталия и Гены к окну офиса, выходящее на парковку, стараясь не обращать внимания на всех, кто за ней следил. На площадке перед зданием ее машины не было. Зато бросался в глаза очередной внедорожник столь любимой Дмитрием марки. Кажется, он даже превосходил машину их главного редактора.

Лиза вернулась к своему столу.

- Где моя машина? – потребовала она ответа у Казака. – Эта мне не нужна, - она махнула рукой в сторону окна. – Верните мою.

- Не в моей компетенции, - было похоже на то, что Виталий искренне забавлялся. – Моя задача: обеспечить вас комфортным и безопасным средством передвижения. И пончиками. Все остальное – решайте с Димой.

И, махнув ей на прощание, Виталий пошел к выходу. А Гена, пробормотав:

- Я буду в холле, на всякий случай, Елизавета, - поспешил за ним следом.

Лиза ощущала себя немного пришибленной разворачивающимися событиями. И хотела бы поинтересоваться, как она может решить что-то с Димой, если у нее даже его номера телефона до сих пор не было? И что, вообще, затеял Калиненко, устраивая это шоу с машиной?

Так и просидела до вечера, раздумывая над этим, всем своим видом демонстрируя, что не собирается отвечать ни на какие вопросы. И не устраивала сцен, когда Геннадий провел ее к машине, чтобы отвезти домой. Берегла силы для разговора с Калиненко.

Но Дмитрию удалось спутать все ее планы. Стоило Лизе зайти в квартиру, как Калиненко, просматривающий на кухне какие-то документы, вышел в коридор.

- Мы в четверг идем на вечер к новому губернатору. Восстанавливать связи будем. Это, чтобы ты подготовилась, купила, что там тебе надо, - он махнул рукой в сторону тумбочки, где лежала стопка купюр, которую Лиза еще и не успела заметить. – Если не хватит, говори, добавлю. И, может, все-таки сделай что-то со своими волосами? Блондинкой ты смотрелась мягче, - не дав ей вставить и слова, заметил Калиненко.

- На кой черт тебе «мягкий» руководитель пиар-отдела? – огрызнулась Лиза, уже просто кипящая раздражением.

Неосознанно брякнула, похоже, выдав то, что подсознание решила в обход доводов разума. И сама себе удивилась. А вот Калиненко усмехнулся весьма довольно.

- И то, верно, Лиза, - согласно кивнул он, и пошел назад в кухню.

А она уставилась на деньги, только сейчас задумавшись о том, с какой стати и в роли кого он ее собирается привести на вечер к губернатору? Что-то сегодня у нее сплошной день вопросов без ответов.

ГЛАВА 9

Платье Лиза нашла и выбрала быстро, не мучаясь укорами совести по поводу использования денег Калиненко. Ее бюджет не позволил бы сейчас таких покупок, а идти на подобное мероприятие следовало в соответствующем наряде. Чтобы самой, в первую очередь, было комфортно и приятно. Лиза бывала на чем-то подобном лишь пару раз, да и то в качестве прессы, так что, представление имела. И подозревала, что ей там хватит напряженности и давления и без несоответствия «дресс-кода». Так что этот вопрос она закрыла.

А вот с волосами раздумывала. Не собиралась Лиза идти на поводу у Калиненко, возвращаясь к родному цвету. Если когда-то и случится такое, то лишь по ее желанию, а Лиза пока такового не имела. И все же, если откровенно, Димитрий не был единственным, кто не раз замечал, что темные оттенки – не ее. На секунду у Лизы появилась мысль смыть краску и остаться ярко-оранжевой, просто так, из вредности, чтоб Калиненко и Казак перестали лезть. Но она отбросила эту идею, как подростковую дурашливость. Да и снова-таки, хотелось комфорта. Так что Лиза провела целый вечер в салоне, получив в результате оттенок молочного шоколада на своих волосах. Ей понравилось, определенно, с этим цветом она смотрелась свежее, нежели с темно-коричневым.

Дмитрий, увидев итог ее стараний, покровительственно хмыкнул, очевидно, считая даже такое изменение – результатом собственного влияния. Лиза же посчитала ниже своего достоинства спорить и лишь пожала плечами в ответ на его хмыканье. И занялась своими делами, завершая то, что делала в журнале. Не любя лицемерие, она уже предупредила главного редактора о том, что планирует увольняться. Правда, не оговаривала место своего будущего трудоустройства.

Монотонность этого дела, не требующая особой сосредоточенности, позволила ей подумать о другом: о том, как странно они с Калиненко сосуществовали в эти дни. Жили вместе. Она его видела чаще, чем когда-либо. Они спали в одной постели. Он знал практически все о ее делах. А вот она знала о том, чем занимается Калиненко в остальное время – весьма поверхностно. И только то, что было законно, то есть то, из чего она могла бы развивать идеи, как пиарщик Дмитрия. Но Лиза была бы весьма наивной, если бы считала, что вся его деятельность ограничивалась лишь такими делами. И, ругая себя в уме, злясь, начинала понемногу нервничать, если Дима приезжал позже. Это было глупо. И самое плохое, что она это отчетливо понимала. Но сложно оказалось держаться отстраненно, потому что и с ней держались иначе. Совсем не так, как это было когда-то.

Калиненко перестал называть ее «девочкой», не в пренебрежительном контексте, во всяком случае. Да и вообще. В основном он обращался к ней по имени. И даже интересовался тем, как именно она планирует развивать свою деятельность? От чего будет отталкиваться? Собирается ли искать себе помощников или пока начнет заниматься «пиар-отделом» самостоятельно? Именно спрашивал, словно бы ему интересны ее идеи, а не диктовал свое мнение, хоть и от «ценных» советов зачастую не мог удержаться. Калиненко, все-таки, куда же от этого деться.

Возил ее все так же Геннадий. Или сам Калиненко. А когда Лиза все-таки возмутилась и снова потребовала, чтобы они оставили ее в покое и дали возможность самостоятельно ездить на своей машине, Дмитрий очень выразительно осмотрел ее с ног до головы. А потом посоветовал прекратить глупости. И подумать головой, куда она сама влезла. И чем это может для нее обернуться. И Лиза действительно подумала, наверное, впервые с того времени, как привезла к себе Дмитрия. И даже удивилась, что сама не осмысливала. Возможно, не хотела? Или опыта не было? Или сейчас все происходило иначе, нежели восемь лет назад? И не кажется ей изменение в отношении? И место у нее теперь другое, что Лиза замечать стала едва не сначала, только вот соотнести с прежним Дмитрием не могла?

Не просто это было понять и сделать верные выводы. Хотя бы потому, и Лиза это честно признавала, что она совершенно не понимала, что в принципе происходит в голове у Калиненко, руководя его решениями, словами и действия.

А еще, он сделал ей подарок. Ну, или что-то похожее. Очевидно, последовав совету Лизы, Дмитрий уже на следующий день купил себе «ай-фон» последней модели. И ей купил. Такой же, только другого цвета.

«Аванс и премия за готовность отказаться от прежней работы и взяться за реабилитацию его персоны» – так объяснил свой поступок сам Дмитрий, на ее ошарашенное удивление. «А еще, там есть интересные штуки. И функции. Но для этого надо два телефона. Минимум», - добавил Калиненко, добив Лизу. И они действительно половину ночи в среду занимались тем, что проверяли функции бесплатных сообщений, устанавливали программы, в потребности которых Лиза искренне сомневалась. И играли. В игры. Глупые. Но затягивающие, это отрицать было сложно. В общем, она себя ощутила кем-то, вроде Виталия. Казака. Верного наперсника и друга. Сюрреализм сплошной.

Когда же Лиза попыталась внести нотку рациональности, и заметила, что все это же можно установить и на смартфоны попроще, Калиненко только отмахнулся.

- Хочешь быть первым, привыкай брать и иметь лучшее. Нас вторые роли не устраивают, Лиза, - заметил он, не отвлекаясь от экрана телефона.

Учитывая то, что в тот момент Дмитрий играл в «злых птиц», Лизе данное замечание показалось довольно забавным. Хотя после она не один раз возвращалась в мыслях к этой фразе, пытаясь понять, насколько полно данные слова отражают принцип жизни Калиненко?

В общем, дни и вечера у них оказались довольно насыщенными. И Лиза скорее предпочла бы остаться дома и выспаться, чем куда-то идти в четверг. Но вот по этому поводу ее мнение не спрашивалось. Правда, если говорить действительно откровенно, сам прием у губернатора оставил в ней куда меньше впечатлений, чем все то, что произошло после него…

Ехали двумя машинами. В одной они с Димой и неизменный Гена в качестве водителя. Во второй Виталий. Зачем с ними был Казак, для Лизы так и осталось загадкой – на вечер он не пошел, остался в машине вместе с Геной. Видимо, его присутствие объяснялось теми же соображениями, о которых говорил ей Калиненко.

Сам прием проходил в загородном клубе. Новоназначенный губернатор Калетник, встречал гостей в просторном холле, оформленном в стиле Прованса. Но с элементами столь любимого их властьимущими шика. Даже навязчивой роскоши, пожалуй, с позолоченными вензелями и лепниной, перебивающей все очарование провинции Франции. В общем, Лизе интерьер не понравился. И она сосредоточилась на наблюдении за гостями.

Дима губернатора знал. И, судя по тому, как они общались при встрече, не первый день. Более того, Калетник всем своим видом показывал, что искренне симпатизирует Калиненко и готов оказывать всяческую поддержку в возвращении его законных активов. Более того, то и дело вворачивал такие замечания и комментарии, которые создавали вокруг Дмитрия едва ли не ауру невинного политзаключенного. Так что Лиза сделала заключение, что или сам Калетник был заинтересован в фигуре Димы в регионе и способствовал его амнистии, либо же в этом заинтересованы те, кто его поставил губернатором.

И да, Лиза подхватила и воспользовалась этой линией поведения губернатора, позволяя себе легкие намеки, акценты и «зависающие в воздухе» недосказанности при разговоре. В конце концов, она же начальник пиар-отдела Калиненко (осталось только создать этот самый отдел). Кроме того, будучи прекрасно посвященной в общественные дела Калиненко до заключения, она за эти три дня нашла несколько интересных направлений, по которым можно было развивать восстановление его репутации. Да и сам Калиненко предложил несколько вариантов уже из его бизнес-интересов, по которым его могли бы тогда преследовать. В общем, было с чем работать.

Хотя, и Лиза не могла не отметить для себя данный факт, что ее «должность» нигде и никому озвучена не была. Они ходили по залу, где стояли столы для фуршета с горячими и холодными закусками и сновали умелые, незаметные официанты, предлагая алкоголь. Иногда сами подходили к присутствующим, которых знал Калиненко, разговаривали о каких-то мелочах и не особо значительных событиях в жизни города. Иногда люди подходили к ним, но и тогда, разговоры не велись ни о чем серьезно. Просто присматривались друг к другу, оценивали, обменивалась новостями, словно бы Калиненко просто уезжал куда-то. Заграницу, к примеру. На восемь лет.

Держались собеседники по-разному. Кто-то искренне проявлял радость, как тот же Калетник, и всеми своими действиями показывал, что на стороне Димы. Кто-то держался нейтрально, тем не менее, охотно общаясь. Были и те, кто не очень удачно прятал неприятие и даже опасения. Очевидно, эти люди поддерживали в прошлом Мартыненко и теперь беспокоились за свою судьбу. Впрочем, Лиза не могла не заметить, что таких здесь совсем немного.

Дмитрий представлял ее по имени, всем своим видом и отношением давал понять, что она «с ним вместе», а не «при нем», и не перебивал, если Лиза высказывала мнение в беседе, ну, практически. И ей стало как-то не по себе, даже немного страшно. Не то, чтобы Лиза ожидала, что Дима будет относиться к ней на людях, словно к девушке из «эскорт-сервиса», но и такого отношения, словно… Словно она его женщина и партнер – не ожидала.

Конечно, Лиза допускала, что ей это непривычно потому, что раньше она просто не бывала с ним ни на одном мероприятии. Но разве и это не говорило само за себя? Разница между «сегодня» и «тогда»? Как она поняла, участие в этом вечере не требовало обязательного наличия спутницы, как элемента дресс-кода. И достаточно многие мужчины находились здесь в гордом и удовлетворенном одиночестве. Как ее, уже бывший, работодатель, к примеру. Владелец журнала «Свой», тот самый Самойлов, о котором они с Димой зачем-то разговаривали в первый день после встречи. И которого Калиненко знал. Так вот, Самойлов пришел один. А Калиненко привел Лизу. Зачем? Насколько она понимала, улучшать его имидж следовало не среди этих людей, которые и так много чего знали друг о друге, и о теневой стороне происходящих событий, а среди «масс» обычного среднестатистического населения.

Кстати, о Самойлове. С ним у них тоже случился интересный разговор, вызвавший некоторое недоумение и заставивший Лизу задуматься. И позлиться. Она была знакома с Владимиром Самойловым. Он относился к тем хозяевам бизнеса, которые любят лично контролировать и утверждать каждого сотрудника, даже если редактор или менеджер уже сочли человека подходящим к работе. Так что и Лиза проходила с ним собеседование. Он ее так же не забыл. Это стало понятно, едва они все столкнулись в зале.

- Елизавета, - Владимир кивнул ей, после того, как поздоровался и пожал руку Дмитрию. – Мне сообщили, что вы нас покидаете. Скажу честно, был удивлен. Но сейчас, - он выразительно посмотрел на Калиненко, опять перевел глаза на нее. – Теперь это решение мне в некотором роде понятней.

Лиза сдержанно улыбнулась, собираясь ненавязчиво оспорить столь явно «прозвучавший» намек на то, что теперь она будет жить за счет Димы, не беспокоясь о работе. Но, снова-таки, к ее удивлению, это первым сделал сам Калиненко.

- Верно, если Лиза где-то и будет работать, то только у меня, - с усмешкой, за которой сложно было что-то разобрать, кивнул Дмитрий. – Тем более, что у нас с ней давно сложился прекрасный тандем. В том числе и рабочий.

Добавил он, все с той же усмешкой. Придерживая при этом Лизу рукой за талию. Словно обнимал. Хотя, он сегодня не впервые так делал.

Кажется, Самойлов удивился. Лиза тоже, кстати. И еще вопрос, кто больше?

- Не помню, чтобы ты увлекался журналистикой раньше? Решил моим конкурентом стать?

Самойлов не скрывал своей неосведомленности. Да и вообще, вел себя довольно открыто и свободно. Из чего Лиза сделала вывод, что у них с Димой нормальные отношения.

Тут Дима улыбнулся шире и искренней. Хотя, кто его знает. Может это он только так показывает. Лиза уже ни в чем не была уверена.

- Лиза работала у меня в отделе по связям с общественностью. Да и сейчас согласилась возглавить аналогичную структуру. Так что твоему бизнесу я вряд ли ущерб нанесу.

- Уже нанес. Ценные кадры переманиваешь, - Владимир так же улыбнулся.

Очевидно, они оба чувствовали себя раскрепощено. А вот ее напрягала обстановка, разговор, и то, что самой Лизе практически не давали вставить слова. Впервые за вечер. И ей не оставалось ничего иного, как невозмутимо улыбаться и держать высокий бокал с шампанским.

- Так они мои. Эти кадры, - «повинился» Дима, сделав вид, что отпил виски из бокала, который держал в другой руке. Но в его словах было слышно, что не раскаивается. – Можно сказать, выращенные и взлелеянные у меня. А я свое никому не отдаю.

- Это я знаю. И никогда бы не рискнул переходить дорогу, – Самойлов покрутил в руках собственный коньяк. – Я прям обрадовался сейчас, что не переманивал Елизавету у тебя. Если что, она сама ко мне на работу устраивалась. По личной инициативе. – Вроде как продолжая шутку Димы, открестился он.

Самойлову Лиза ничего сделать не могла, потому просто продолжала «держать» на лице улыбку. А вот Диме… И плевать, что это по-детски глупо!

Так и улыбаясь, она немного сдвинулась, «случайно» наступив ему каблуком на туфлю. Длинная юбка облегающего вечернего платья позволила это скрыть от окружающих. Сам Калиненко, кстати, даже не вздрогнул. И таким же ровным, уверенным движением, снова поднес ко рту бокал. Только вторую руку крепче сжал. Которой ее держал.

- Извините меня, отойду на минуту, надо освежиться, - все еще не сместив каблук, Лиза улыбнулась еще милее и повернулась, вручив свой бокал Калиненко.

Тому не оставалось ничего иного, как взять посуду и отпустить ее талию. Самойлов, не заметив их немой конфронтации, похоже, только кивнул. Но Калиненко не был бы собой, если бы дал ей хоть пару минут покоя. Не успела Лиза и на шаг отойти, «освободив» его ногу, как Дима двинулся следом:

- Я проведу, - объяснил он свой маневр, тоже, кстати, держа на лице идеальную улыбку.

Хотя, с раздражением глянув на него, Лиза поняла, что Диме и правда весело. И он понял ее раздражение, и его оно веселит только больше.

- Что-то ты, Лиза, нервничаешь. Непривычная обстановка? Расслабься. Если ты и журналистов будешь каблуками тыкать, когда что-то не понравится, мой рейтинг вряд ли поднимется.

Не было, однако, похоже, что его разозлила ее выходка.

Всучив оба бокала первому подвернувшемуся официанту, Калиненко быстро поравнялся и подстроился под ее шаг. И, кстати, он действительно задал направление, потому что, несмотря на всю свою браваду, Лиза понятия не имела, где здесь туалет.

- Взлелеял? – вместо ответа на его насмешливое замечание, иронично бросила Лиза, кажется, просто излучая свое раздражение и возмущение. – Вырастил? Вы не много на себя берете, Дмитрий Владленович?! – воспользовавшись тем, что они оказались в пустой части коридора клуба, Лиза остановилась и ехидно посмотрела на него со всеми этими эмоциями.

- Разве я плохо к тебе относился? Не лелеял? – создавая видимость искреннего удивления, Калиненко вздернул бровь. И продолжал насмешливо улыбаться. А еще присматриваться, словно оценивая реакцию.

У Лизы в мозгу пронеслось вариантов двадцать ответа, по поводу его вопроса. И все – за две секунды, пока она все еще смотрела на его насмешливую улыбку. И вспомнилось, как именно он ее…

Нет, точно не лелеял.

И Лизе вдруг так смешно стало: из-за всей ситуации, из-за такого слова для описания их отношений, ее подобострастия, его превозношения и той бешеной страсти, что присутствовала при каждой их встрече. И раздражение все ушло. Стало весело. Настолько, что Лиза вдруг искренне рассмеялась. Возможно, снимая таким образом все напряжение непривычного вечера.

- Нет, Дима, - наконец, немного отдышавшись, для чего ей пришлось опереться на его плечо, потому что стоять ровно из-за смеха Лизе стало трудно, она покачала головой. – Ты меня не лелеял. Ни разу. Я вот сейчас повспоминала: не лелеял, точно. Хотя то, что взрастил и закалил – спорить не могу. Это было.

И почему-то опять рассмеялась. Хотя выпила всего глотка два шампанского. Да и опьянения не чувствовала. Зато было очень приятно ощущать поддержку его рук и то, что у нее есть опора в виде самого Калиненко.

Хоть и очень неразумным виделось идти на поводу у этих ощущений.

Калиненко, ничуть не возражающий, кстати, против того, что она на нем «повисла», даже поддерживающий ее вновь за талию, тоже широко улыбнулся. И это выражение глаз, которое начинало Лизу бесить понемногу, ушло. Казалось, ему искренне стало весело.

- Промашка вышла, значит - обхватив ее уже двумя руками, он прижал Лизу крепче к себе. – А я-то думал, - протянул Дима. - Да и Казак все время бубнил, что я с тобой слишком ношусь. – Он цокнул языком, словно подчеркивая, как расстроился. – Буду больше стараться, чтоб ясно было - лелею. А то прям стыдно, что соврал знакомому…

- Лучше не надо. Мне уже страшно, - честно призналась Лиза, с трудом подавив новый приступ смеха.

Точно истерика. Видимо, она все-таки недооценила то, насколько нервничала из-за обстановки с непривычки. Или это от всех загадок поведения Димы? И эта новая манера их общения ее дезориентировала, сбивая с толку.

- Не бойся. К своим и черт хорошо относится, - Калиненко ей подмигнул.

То, что он «черт», она не оспорила.

А он, видимо вспомнив, зачем они собственно вышли из зала, все-таки довел ее до дамской комнаты. Да и у Лизы все веселье схлынуло так же внезапно, как и появилось. Зато пришла задумчивость и желание понять, что же все-таки руководит Дмитрием в отношении ее? И к чему Лизе готовиться? Но здесь точно была не лучшая обстановка для откровенно разговора. Так что она решила отложить это до возвращения домой. И, освежив макияж, вернулась в зал вместе с Калиненко, который ее ждал.

Возможно, и ему требовалось несколько минут передышки от всей этой толпы, намеков и пристального интереса после такого длительного перерыва? И он использовал ее желание, как прикрытие, чтобы не была видна его минутная слабость?

На этом вопросе Лиза так же решила пока не заострять внимания. Что-то подсказывало, что Дима вряд ли сохранит благостное настроение в таком случае. Тем более, если ее догадка имеет хоть какое-то отношение к правде. А ей не хотелось этого, несмотря ни на что. Каждый имеет право на отдых.

ГЛАВА 10

Покинули они вечер не первыми, но и не в числе последних. На прощание еще раз пообщались с губернатором и, наконец-то, сели в машину. Лиза устала: и эмоционально, от напряжения, которое ощутила, только выйдя из клуба, и банально – физически. Все-таки, в половину двенадцатого ночи она привыкла находиться дома, в постели. А не «держать лицо» перед незнакомыми и, сомнительно, чтоб искренне доброжелательно настроенными сильными мира сего. Да еще и пытаться разобраться в ситуации и их отношениях.

И все же, она была довольна собой. Так что, позволив себе наконец расслабиться, Лиза откинулась на кожаную спинку сиденья. Телом завладела усталость. Как будто бы, перестав ощущать постоянное внимание незнакомых глаз, оно разом ослабло, используя возможность отдохнуть. Казалось, что Лиза и руку сейчас поднять – будет не в силах. И все, что она могла, это бездумно смотреть в окно, наблюдая, как они отъезжают от клуба. Домой предстояло ехать минут сорок, что и радовало (возможно, она хоть немного придет в себя), и огорчало нескорой возможностью упасть в кровать.

Калиненко сидел совсем рядом, почти впритык. И похоже, так же ощущал себя не особо бодрым. Или это блеклые тени лунного света на стекле, слишком уж контрастно выделяли прорезавшиеся линии складок у рта и прищуренные, задумчивые глаза. Дима молчал и смотрел в свое окно, видимо, обдумывая этот вечер и все встречи. Да и Лизе особо говорить не хотелось.

Даже мысли текли вяло и устало. Видимо, за последние часы, она израсходовала очень много ресурсов. И это без преувеличения: Лиза ощущала, что у нее мышцы рук и ног подрагивали, будто с тренировки ехала, а не со светского приема. Да и Дима… Общение с Калиненко, несмотря на вновь появившуюся простецкость, легкость и даже какую-то «свойскость», держало ее в тонусе. Слишком сильным был отпечаток прошлого, те воспоминания и впечатления, и Лиза все пыталась понять, в чем подвох? Хоть и не могла не признать – ей приятно. Приятно ощущать себя частью его поступков, планов, какого-то ограниченного и «посвященного» круга, в котором она до этого никогда не была. Оказаться «близкой». Только вот разум и опыт, который появился благодаря этому же Калиненко, звенел тревожным «напоминанием», не позволяя забыть, что следует воспринимать все с осторожностью. Хотя, разве она не решила, что будет просто наслаждаться тем, что имеет сейчас? Так почему бы не делать именно это?

Хотелось. Действительно хотелось. Но Лиза так же не могла не признаться, хотя бы себе, что и не настолько легко эмоционально и психологически «наслаждаться» таким отношением Димы. Попытки догадаться, что кроется за его словами, шутками и намеками изматывают до предела. И эта «опция» желания добраться до сути в мозгу – никак не отключается, несмотря на принятое решение. Опыт последних восьми лет и уже реальное знание о том, каков сам Калиненко и его мир – не позволял расслабиться.

Лиза была погружена в эти раздумья, почти убаюкана мерным, мягким движением очень хорошей машины. Практически не замечала проносящиеся за окном темные силуэты деревьев, и только краем сознания отмечала, что они уже приближаются к городу.

И потому для нее оказалось полной неожиданностью внезапная громкая ругань Геннадия, резкий визг торможения и полная остановка машины, сопровождающаяся рывком и странным глухим звуком, будто от удара. Она даже не совсем поняла, когда и как очутилась прижатой к сиденью Димой, который буквально повалил ее вниз и сам оказался сверху. Вспомнилась первая ночь и его «нападение» на нее. Только сейчас Калиненко не душил, а словно накрыл ее собой. Откуда-то сзади раздался визг еще одной экстренно тормозившей машины. Наверное, Виталия.

Сердце почему-то начало колотиться, а голову словно ватой замотали. Она не могла понять, что происходит. И не только она, кажется.

- Что?! – не позволяя ей подняться и сам не меняя положения, Калиненко отрывисто потребовал ответа у Гены.

Она всем телом чувствовала, насколько Дима напряжен. Словно в секунду собрался, сбросив всю усталость вечера.

- Да, собака, чтоб ее, Дмитрий Владленович! – раздраженно бросил водитель. – Простите! Прям под колеса из посадки скакнула! Скотина!

- Собака? - Калиненко расслабился. Совсем немного. На какую-то долю. Но продолжал лежать сверху. – Ты уверен?

- Больше, вроде, ничего. И никого, - внимательно вглядываясь в темноту, уже открыв свои двери, отчитался Гена.

- Дим? Вы в порядке?

Кажется, и Виталий уже провел осмотр местности. Казак открыл дверь с ее стороны, и Лиза ощутила, как по ногам потянуло холодным ночным воздухом.

- Ничего? – наконец, и Калиненко поднялся, дав ей возможность двигаться.

Лиза медленно села, с трудом начиная ориентироваться.

- Ничего. Собаку сбили, - отчитался Казак. – Вокруг все чисто, никого.

И он спрятал пистолет в кобуру под пиджаком. У Лизы мороз прошел по спине. Она не сразу увидела оружие. Или не поняла раньше, может, вообще не разобралась, что происходит. А они, первым делом подумали о нападении…

Это было нечто, что выбивалось из знакомой ей череды событий. Словно бы на Лизу вылили ушат холодной воды, и она сейчас стоит мокрая и дрожащая, не понимающая – что произошло. Встряска, прогнавшая усталость вечера. Наглядное подтверждение того, что Дима не шутил. Они действительно допускают и постоянно ожидают нападения.

Лиза почувствовала резкую потребность в свежем воздухе. Толкнув руку Димы, которой он все еще преграждал ей проход, она выбралась из авто на дорогу. Тут же уткнулась в Виталия, продолжающего осматриваться. Рядом стоял Геннадий. Сзади уже вышел из машины Калиненко. Они словно окружили ее, возвышаясь со всех сторон, переговариваясь, обсуждая, осматривая все по сторонам. Лиза начала еще больше задыхаться, почему-то. И как-то слепо подалась в небольшой промежуток между Казаком и Геной. Хотелось пространства.

Они ее не задерживали.

И вот тут, сделав глубокий вдох холодного ночного воздуха, от которого по коже пробежали «мурашки», Лиза вдруг услышала тихий скулящий вой.

Ее аж подбросило на месте. И только сейчас, сквозь ошеломление от информации о вероятном нападении, дошло понимание того, что же действительно произошло. Собака! Они сбили собаку! И никто даже не посмотрел, что с пострадавшим животным!

Лиза рванула к переду машины и замерла, вдруг увидев в свете фар, лежащую на асфальте собаку. Животное было живо. Геннадий не нарушал, да и сбросил скорость, потому как они приближались к въезду в город. И все-таки, собака сильно пострадала. Ее морда была в крови, возможно, от удара об машину. Одна передняя лапа была сломана и сквозь шерсть, уже перепачканную кровью, Лиза видела белеющий обломок кости. Возможно, имелись другие повреждения, внутренних органов, к примеру? Лиза не видела, но она не очень и знала, как, куда смотреть?

Она сейчас застыла над этим животным, которое, несмотря на явную боль, следило за ней настороженными глазами и тихо скулило, похоже, пытаясь отползти. И не могло. А Лиза не знала, что делать.

У нее никогда не было животных. Ни разу в жизни. Никаких. Даже рыбок ей в детстве заводить не разрешали. Она не знала, как обращаться с собаками? Что делать в такой ситуации? Но просто не могла отвести взгляд. Словно в глаза человека смотрела. Такие же выразительные. Полные бесконечной боли, мучительного страха. И одиночества.

Может быть Лиза сошла с ума в тот момент, конечно, но, видит Бог, она знала, что испытывало это животное. Слишком хорошо знала.

- Лиза! Садись, пора ехать, - повелительно окликнул ее Калиненко сзади.

Геннадий подошел, наверное, собираясь убрать собаку. Но Лиза даже не обернулась. Наоборот, она присела у колеса и неуверенно, испытывая страх, протянула руку к животному. Собака зарычала, дернулась, будто в очередной попытке отползти, и не смогла. Заскулила сильнее, наверное, от новой волны боли.

У Лизы горло перекрыло комом от жалости, от сострадания к этому живому существу.

- Лиза! – уже с нотками раздражения, вновь позвал ее Дима.

- Надо собаку взять. К ветеринару отвезти, - преодолев свой страх, она осторожно коснулась липкой от крови шерсти. Легко и аккуратно погладила, опасаясь усилить боль.

Собака продолжала рычать. Оскалилась. Но больше ничего сделать не могла.

- Что? – Дмитрий подошел к ней сзади и переспросил, словно бы не услышав, что она сказала. – Поехали, Лиза. Хватит торчать посреди дороги у всех на виду.

- Надо собаку забрать. Мы ее сбили. Ей нужна помощь! – начиная злиться, потому что никто из мужчин даже не пытался помочь животному, отрывисто бросила Лиза, уже смелее поглаживая животного.

И ощутила, что собаку бьет крупная дрожь. У нее появилось ощущение «де жавю».

- Поехали! – Дима тоже рассердился. – Тебе больше заняться нечем?! Только собак подбирать? В машину! Живо!

Калиненко обошел Геннадия, который не вмешивался в их перепалку и остановился возле самой Лизы.

- Уезжайте! – ее действительно разозлило то, как он это произнес. И сам смысл.

Хотя, чего, казалось бы? Разве она знала Калиненко первый день? Он ничего и никого не ценил, особенно, если не мог выгоды получить с этого человека. Что уж про животное говорить? Но Лиза испытала вдруг настоящий гнев, даже ярость на всех троих мужчин.

- Уезжайте! – повторила она, почти закричав. Поднялась. – Катитесь на все четыре сторон! Сумку отдайте! Я сама вызову такси, или скорую, или ветеринара! ЕЕ спасти надо! Ей же больно! Неужели вы не понимаете?! Действительно больно! А тебе все равно! Как обычно!

Она понятия не имела, что на самом деле следует делать, куда звонить? И Лизу это пугало и злило. Но она не могла отступить, оставив животное на смерть. Лиза даже кулаки сжала от гнева. И от бессилия. Потому что на какой-то момент, глядя в полные боли глаза собаки, вспомнила себя: полную страха, стыда и боли, сотрясаемую лихорадкой, скорчившуюся в больнице в полном одиночестве. Вспомнила моменты, в которые ей просто хотелось умереть.

Нет! Пусть катятся все хоть в ад! Она эту собаку не бросит!

Калиненко, казалось, удивился и несколько оторопел от такого взрыва с ее стороны, с удивлением осмотрел Лизу:

- Какое такси? Ты в своем уме? Кто сюда за сбитой собакой приедет, Лиза? Да тебя изнасилуют и бросят без денег вместе с этой псиной в канаву. Не дури! Садись в машину!

Дима ухватил ее за локоть, видимо, собираясь принудительно засунуть в машину. Но Лиза сопротивлялась изо всех сил. Ее уже саму затрясло от избытка эмоций: жалости, сострадания, памяти о собственной боли и его предательстве, которое таковым и считать было нельзя, ведь ей никогда и ничего не обещали. А может и все то напряжение, в котором она эти дни жила, хоть и не осознавала, подспудный страх, что ее снова выбросят «в канаву», когда больше нечего будет с нее получить, и Калиненко пойдет дальше, наслоился - Лиза не знала. Да и контроль над эмоциями потеряла.

Это было какое-то помутнение сознания.

- Я эту собаку не оставлю! Мы должны оказать ей помощь! Спасти как-то! Ей так больно! Я же знаю… - она сама вдруг ухватила его за отвороты пиджака, словно пытаясь показать, что настроена серьезно. – Не хотите, не надо! Я повезу!

Она действительно не знала, что делать, но рванулась из рук Калиненко, собираясь забрать свою сумку из машины, найти номер какой-то круглосуточной ветеринарной клиники, вызвать такси.

Но Дмитрий, смотревший на нее с искренним недоумением, наверное, пораженный этим всплеском-истерикой, сжал Лизу крепче. Словно тисками. Как буйных удерживают. И выругался.

- Ты – неадекватная! – раздраженно и зло бросил он прямо в лицо Лизе. – В истерике!

Повернулся и толкнул ее в сторону. Так, что Лиза, не поняв, не успев сориентироваться, оказалась в руках Виталия, до этого молчаливо наблюдавшего за происходящим.

Но до того, как она успела вновь дернуться, вырваться, исполнить свое намерение, помешать им ее усадить в машину – Калиненко снова ругнулся. Резко сдернул с себя пиджак и присел там, где она сидела только что, мотнул головой, чтобы Геннадий ему помог. Вдвоем с водителем они осторожно завернули рычащую, скулящую собаку в пиджак Калиненко.

- Ну? И куда ты ее везти собиралась? – он поднялся и повернулся в их сторону, держа животное.

Подошел к распахнутой машине, опустив поскуливающую ношу на сиденье.

Даже в темноте, в отсвете фар было прекрасно видно, что Калиненко злой, как черт, которого сам и поминал недавно. Но Лиза не испытывала страха, только все туже мешанину гнева и прочих эмоций. Однако этот его вопрос вызвал растерянность.

- Не знаю, - со злостью бросила она. – Собиралась посмотреть в интернете, где есть круглосуточный ветеринар.

И раздраженным движением высвободившись из рук Казака, который держал ее, потянулась все-таки за сумкой. Калиненко скривил такую гримасу, что и без слов все его мысли были ясны.

- Я знаю куда, - вдруг заявил Виталий у нее из-за спины.

Лиза удивлено обернулась. Он на любителя животных походил еще меньше, чем она сама, как ей казалось. Да и Калиненко, вроде, удивился. Но Казак уже отвернулся, направившись к своей машине.

- Гена, за мной поедешь, - бросил Виталий через плечо, не оборачиваясь, и сел за руль.

Они все тоже поторопились усесться в машину.

Калиненко сел на пассажирское сиденье спереди и тут же закурил. Лиза видела, чуть ли не кожей ощущала каждое его злое движение: скупое, отрывистое, резкое. Щелчок зажигалки, привкус дыма сигареты. Но сосредоточила свое внимание на собаке, дыхание которой показалось ей потяжелевшим.

- Держись, - Лиза наклонилась ближе, не обратив внимания на ехидный смешок Калиненко.

Она протянула руку и вновь начала осторожно поглаживать видимо целые участки шерсти, придерживая животное на поворотах.

Клиника, куда притащил их Казак, действительно, работала, несмотря на время за полночь. И пусть на звонок открыли не сразу, но все-таки ждали они минуты четыре-пять, не больше.

Два молодых парня в медицинских костюмах, поначалу явно испугавшиеся при виде их компании, шустро провели всех в какой-то кабинет, едва рассмотрев собаку, которую он все еще нес. Лиза уперто держалась рядом, не отступая ни на шаг от него с псиной. Не доверяла? Думала, что он сейчас бросит эту животину и уедет? Хрен знает.

Дмитрия это раздражало. Как и вся нелепая ситуация.

Казак держался с другого боку, внимательно осматривая помещения, которые они проходили, так как Гена остался возле машин. Прям «почетный караул».

Положив собаку на указанный ему стол, он повернулся к Витале, оставив Лизе рассказывать этим пацанам, что и как произошло. Те покивали головами, начали осматривать и переглянулись так, что Диме стало ясно – они не знают, чем этой псине помочь. И он уже хотел брать Елизавету за плечо и волочить в машину, даже если она вновь начнет истерить, как тут один из пацанов, бросив:

- Подождите, я сейчас, - выскочил из кабинета.

Дмитрий раздраженно клацнул зажигалкой, заметил, что Казак напрягся с какой-то стати. Может в чем этих пацанов подозревает? Но Виталя только мотнул головой в ответ на его немой вопрос. И отошел к стене. Лиза же так и торчала у стола и собаки.

Парень быстро вернулся, кажется, ведя с собой кого-то еще, кого на ходу вводил в курс дела:

- Да, Татьяна Николаевна, тяжелое. Уверен, что и внутреннее кровотечение. Думаю, надо будет…

На пороге появилась женщина лет тридцати-тридцати пяти, в таком же костюме, как и парни. На груди у нее болтался бейджик с логотипом клиники. Сразу становилось ясно, что она еще пять минут назад спала. Видно, эта была здесь старшей, а парни - практиканты или типа этого. Женщина натягивала на растрепанные волосы шапочку и кивала в ответ на слова пацана. Войдя, она подняла взгляд, видимо, собираясь осмотреться. И тут же уставилась на Казака.

И сомнений не возникло, что эти двое знакомы.

Интересно. Дмитрий присмотрелся внимательней.

- Что ты здесь делаешь? – Не похоже было, чтоб Витале тут обрадовались.

Женщина даже побледнела, но держалась достаточно воинственно, выставив подбородок в сторону Казака.

- Собаку привезли.

Он смотрел на женщину вроде ровно. Но это Виталий кого-то другого мог обмануть, а не Батю.

- Уходи!

Девица выразительно и яростно указала Казаку на дверь, умудрившись даже Елизавету отвлечь от псины. После чего, показательно игнорируя Виталия, подошла к столу и принялась осматривать собаку, обсуждая состояние животного с помощниками.

Виталий не споря вышел из кабинета, не глядя в сторону Дмитрия.

Лиза, которую от стола тоже оттеснили, наоборот, вопросительно уставилась на него, кажется, не испытывая угрызений совести по поводу недавней истерики. Но Калиненко мог только пожать плечами в ответ. Догадки появились, но озвучивать он их не планировал. Пока, так точно.

Через несколько минут из кабинета выставили и их с Елизаветой. Правда, гораздо корректней, когда поняли, что они будут оплачивать лечение псины. Им заявили, что необходима операция, заверили Лизу, будто они знают, что делают, и попросили подождать.

Дима не спорил. Хотелось курить. И раздражение продолжало бурлить, хоть и другое уже, взятое под контроль. Вот как-как, а он точно не планировал заканчивать этот вечер в подобном месте.

Крепко ухватив Лизу за руку, он вывел ее в коридор. Похлопал по карманам, ругнулся, поняв, что сигареты остались в пиджаке. Посмотрел на свои руки, перепачканные кровью, грязью, шерстью, и еще черт знает чем. И пошел к умывальнику, прикрученному в тупичке коридора.

- И чтобы эта истерика значила? – негромко поинтересовался он через плечо, пытаясь оттереть грязь с кожи.

Лиза, тяжело опустившаяся на стул для ожидающих, зыркнула на него снизу-вверх. Но так, все еще готовая броситься в бой, кажется, и явно не потеряв своего гневного запала. То ли вздохнула, то ли фыркнула. Но ответила:

- Нельзя просто выбрасывать всех на обочину, авось выживут, Дима, - проворчала Лиза. - Может я и перегнула палку, накричав, - видимо, попыталась сделать вид, что извиняется, признала она. – Но это живое существо. И мы причинили ему боль. Я должна была помочь!

- Да это полтрассы поняли. Ты громко доказывала, что именно должна ты, а что – все мы, - хмыкнул Дмитрий, рассматривая результат своих стараний.

На состояние сорочки и брюк просто «махнул рукой». Опять косо глянул на Лизу.

Стало даже забавно наблюдать, как она смущается и злится одновременно. На него, наверняка же. И бесится. Но типа сдерживается. Характер Лизы в последнее время все больше вызывал его интерес. Хоть порой и выбешивал, как полчаса назад, на той самой трассе, когда реально хотелось уехать, пусть вызывает, кого там только не придумает. Но не уехал. Что-то зацепило его в ее крике, в ее тоне, в том, как она на него там смотрела. Что-то резануло.

Он не был идиотом. И в людях разбирался хорошо. А вот в себе копаться не хотелось. Проще показалось в тот момент уступить Лизе, чем до конца признать: понимает, что за истерика с ней и почему ее всю трясет.

Да и псину, ладно, было жаль немного. Чего уж, живая же тварь. Реально случайно попала в передрягу. Не вовремя на дорогу выскочила. И хоть сам он вряд ли бы с ней морочился, совокупность криков Елизаветы и этой жалости, заставили.

Но Калиненко вряд ли стал бы тем, кем он был, если бы позволял себе или еще кому-то уклоняться от того, что неприятно. А поскольку в ближайшие дни, если Калетник не соврал, у него и так будет хватать напряжения, этот момент следовало прояснить до конца.

- Так что, Лиза? Вернулись к тому, с чего начали? – вытерев руки бумажным полотенцем, Дима небрежно скомкал и бросил его в стоящее рядом ведро. Поднял голову и посмотрел прямо на Лизу. – Стоило все-таки выговориться и покричать тогда, когда я предлагал?

Она резко отвернулась, уставившись в стену. Всем тело прямо дернулась, уцепилась пальцами в пластиковую спинку стула. Спина напряжена, выпрямлена, как доска. И оттого четко видно, как напряженно Лиза дышит. Дмитрий хмыкнул.

- Нет, - вдруг шумно выдохнула она, удивив его в очередной раз.

Разом расслабилась, повернулась, откинувшись на стул со всей своей усталостью. И посмотрела на него исподлобья. Не то, чтобы приветливо. Но уже и без гнева. Тоже с какой-то усталостью и опустошением.

- Я тебя не упрекаю и не воюю с тобой, Дима. Но… - Лиза помолчала, словно сомневаясь, а стоит ли говорить? Отбросила волосы с лица, посмотрела на свой плащ, который тоже испачкался кровью. – Просто я не могла оставить эту собаку там. Она – животное, да. Но… Я знаю, каково это – быть один на один со своей болью, страхом, итогами неумного поступка. Когда нет надежды, что кто-то придет и поможет. Я не обвиняю…

Она выставила руку вперед, не глядя на него, будто бы решила, что Дима сейчас будет с ней спорить. Однако он просто молча слушал, заставляя ее развивать свою мысль, открываться, изучая и узнавая Лизу больше. Раньше он ее просто имел. Теперь стало интересно узнать, понять нюансы, которые в ней появились. Честно сказать, он так чаще врагами или вероятными партнерами интересовался, а не бабами. Чтоб ход мыслей наперед понимать, предугадывать поступки и решения. Даже с женой бывшей таким не страдал и в мозгах не копался. А что там понимать? Жажда денег и удовольствий руководили Иркой, с детства привыкшей к вседозволенности. Не она управляла своими слабостями, они руководили ею. Действия таких людей предугадать можно.

А вот с Лизой, этой, новой, восьмилетней выдержки, у него пока одни осечки выходили с предугадыванием. У нее внутри, как оказалось, вон сколько всего бушует. А она в большинстве своем, управляет собой, контролирует. И что для нее основное? На чем этот контроль держится? Из-за чего именно срывается? Ему стало действительно интересно разбираться, хоть он пока и не раскусил. Но, что-то цапнуло изнутри. Впервые. Он до этого ни разу не задумывался над тем, что и как Лиза ощущала, хоть разговоры уже и были. А каково это – лежать и подыхать от боли в полном одиночестве, Комбат тоже не понаслышке знал, а из личного опыта…

Вот ведь, засада! И не вовремя, точно. А ведь еще и с Казаком надо будет поговорить. Дурной вечер. Сговорились они ему головоломки своих характеров подкинуть, что ли? Будто трудно подождать, пока он с внешними трудностями не разберется полностью. Еще и они ему загадки загадывают.

- Мгм… - невыразительно подтолкнул он Лизу к развитию мысли, видя, что она застопорилась. Вроде как под сомнение ее последнее утверждение поставил.

- Не обвиняю! – Ух ты, опять злая. И где силы нашла? Лиза снова выпрямилась на стуле и смотрела на него с раздражением. – Но собаке-то я помочь могла! И тебя не заставляла задерживаться! Так что не надо меня тут в чем-то обвинять!

- Какой интересный вечер, - не поддавшись на ее гневные искры в глазах, задумчиво протянул Дима и растер лицо. – Ты, Лиза, понимать должна, что сама уже ничего не делаешь. Мы все теперь, в одной связке. И своих не бросаем. Так что, на будущее, думай, что и когда решишь устроить. Ладно, сегодня. А если бы это и правда, подстава была? Если бы сидел в посадке кто-то? А тут ты со своими криками и беготней. Идеальная мишень…

Он замолчал, позволив своим словам повиснуть в воздухе. А потом развернулся и пошел искать Виталия.

Друг обнаружился на крыльце клиники. Курил и с кем-то говорил по телефону. Когда Дмитрий подошел, он уже прощался.

- И что у вас за трения с ветеринаром? – взяв предложенную сигарету и прикурив, поинтересовался он.

Теперь Виталя глянул на него исподлобья. Точно, как Лиза пять минут назад. Никто не любит копаться в своих мозгах, особенно, когда это делают другие. Ага, в чужие мозги лезть куда интереснее. Но он же терпел, пока Виталя ему в мозгах пробовал ковыряться.

- Ничего, - бросил друг, делая вид, что внимательно осматривает темные окрестности клиники. – Нет никаких трений.

- Кто звонил? – вновь затянувшись, кивнул Дмитрий, сделав вид, что поверил.

- Парни, - Казак приободрился.

- Все сделали?

Без пиджака было довольно свежо. Мелькнула идея присоединиться к Гене, который сидел в машине. Или Лизу вытянуть из коридора и всем все же поехать домой. Но Дмитрий остался на месте, косо глянув на друга.

- Сделали. Интересовались, не нужна ли нам помощь, и куда пропали? Я объяснил. – Казак в его сторону не смотрел. Старательно так. Тщательно.

Дима кивнул, докурил и затушил окурок в пепельнице урны.

- Виталя, я похож на дурака? – наблюдая за тем, как угасают последние искры, поинтересовался он.

- Батя! – чувствовалось, что друг все понял, но говорить его все равно не тянет. – Нормально все. Прошло уже. Ничего не значит. Не лезь в нутро.

- Ты ж ко мне лез, чего это я не могу? – хмыкнул Калиненко.

Виталий скривился, поняв, что не отстанет.

- Нет трений, батя. Нет. Она оказалась не такая, как Лиза, - тут Виталя глянул-таки на него. Уколол в отместку? – Ни ждать, ни понять, ни принять не готова. Про то, чтоб простить хоть что-то, даже ее тараканами выдуманное, вообще молчу. Так что все, закрыли вопрос.

- То-то я и смотрю, что тебя всего аж скрутило. Потому что вопросов нет, - хмыкнул Калиненко, не реагируя на намеки друга.

Виталя, видимо, решил последовать его примеру.

- Что с Лизой? Не помню, чтоб она животных любила. Чего ее эта псина так зацепила? – затушив и свой окурок, ровно поинтересовался.

- Почему не любила? Она от дельфинов всегда в восторге была, - почему-то вспомнив этот факт, хмыкнул Дима. – А собака…

Замолчал, вернувшись мыслями к тому, о чем при разговоре с Елизаветой подумал. Казак бы тоже понял то, о чем она не договорила. И сам такой опыт имел. Потому и держались они с самого детства друг за друга, больше никому не доверяя. Теперь вот, и Лиза прибилась к их компании, не без его влияния, видимо, на ее опыт в жизни.

- Так, личные ассоциации, вызвавшие к собаке сострадание, - Калиненко передернул плечами.

Два сапога - пара они с Виталей. Оба от неудобных вопросов уходят. И все равно оба все секут.

Словно прочитав эту мысль, Казак хмыкнул. И вытащил из пачки еще две сигареты. Протянул одну ему. Дмитрий не отказался. Курили в этот раз молча. Потом так же молча стояли минут тридцать, наверное, думая каждый о своем. И только когда в окнах коридора вспыхнул свет, обернулись. За стеклом первого этажа куда-то пошла та Татьяна Николаевна, с которой у Виталия «не было трений». Во всей фигуре женщины сквозила явная усталость. И почему-то очень бросалось в глаза, что она старается не смотреть на улицу, хоть и не факт, что увидела бы их из-за разницы освещенности. Следом шла Лиза, которая наоборот, прищурившись, смотрела через стекло, наверняка, разыскивая их.

- Я завидую тебе, батя, честно, - тихо проговорил вдруг Казак, наблюдая за этими двумя женщинами.

Отвернулся и пошел в сторону машин. Дмитрий его не останавливал и не просил пояснить. То, что ничего еще не закрыто в вопросе отношения Казака к этой ветеренарше, было и слепому бы видно. Касательно же его разговора о Лизе, Дима и так уже оценил.

- Они пока здесь собаку оставят, забирать нельзя, - едва выйдя на крыльцо, Лиза ввела его в курс дела. – Понаблюдают. Я заплатила. Можно будет завтра заехать. Сегодня, - поправила она себя, глянув по сторонам. Поежилась. – Проведать.

- Забрать? – все-таки ухватив ее за руку, чтоб Лиза не придумала еще куда-то пойти, Калиненко настойчиво потащил ее в сторону машины, которую Гена уже завел. – Ты эту псину, что? Домой тащить собралась? – он усадил ее в авто.

Лиза уставилась на свои руки. Сжала их, растерла ладонями предплечья и плечи.

- Не знаю, - тихо ответила она, когда Дима уже сел рядом.

Калиненко решил, что она и сама поймет до завтра, насколько это плохая идея. А потому молча кивнул Геннадию, чтобы ехал.

ГЛАВА 11

Лиза уснула в машине. Неудивительно, часы показывали уже начало второго ночи. Так что она, честно понимая, что не сумеет завтра вовремя приехать на работу, где еще дорабатывала две недели, написала сообщение редактору. Сообщила, что попала в ДТП и вряд ли будет в редакции. Отложила телефон, и сама не заметила, как глаза закрылись, она откинулась на спинку сидения. Потом, кажется, Лиза уткнулась в плечо Димы. Ну а после, уже сквозь сон, она почувствовала, как он ее передвигает. И, ощутив, что ей стало совсем удобно и тепло, Лиза уснула окончательно. Потому, наверное, оказалось очень сложно заставить себя хоть как-то отреагировать, когда Дмитрий начал ее будить.

- Приехали, Лиза. Давай, девочка, пять минут и будешь уже в постели, - тормошил он ее, подталкивая к выходу из машины, удерживая при этом в кольце рук.

Потому что Лиза никак не могла даже сесть нормально. Кажется, она и спала у него на коленях. Потому и тепло так было. А сейчас и глаза нормально открыть не получалось: если веки и поднимались, все равно – взгляд расплывался. Потому, наверное, Лиза не сразу поняла, что эта ночь еще не закончила преподносить ей сюрпризы.

Вышла из авто, зябко кутаясь в плащ, ухватилась за руку Калиненко, потому что дико хотела спать и не могла нормально стоять сама. И только сильнее зажмурившись, подумала, что как-то слишком ярко сегодня горят фонари во дворе. Вот эта мысль и заставила ее все-таки стряхнуть сон и осмотреться.

Куда бы они не приехали, это точно был не ее двор. Да и родной панельной девятиэтажки нигде видно не было.

Зато, прямо перед Лизой возвышался большой трехэтажный дом, обложенный темно-коричневым и рыжим декоративным кирпичом. Крышу покрывала темная черепица. В окнах света не было, за исключением холла. Они все, включая Виталия, стояли сейчас перед крыльцом, на подъездной дорожке, выложенной тротуарной плиткой. А за их спинами уже защелкивались автоматические ворота, замыкая пространство, ограниченное высоким кирпичным забором.

Пока Лиза моргала и удивленно крутила головой, к Виталию подошел какой-то мужчина и принялся что-то рассказывать. Гена же, наоборот, махнув им из машины, видимо на прощание, начал медленно спускаться в открывшиеся двери подземного гаража. Калиненко же, словно его ничего и не удивляло, повел Лизу в сторону крыльца, продолжая обнимать за плечи.

- Где мы?

Все еще сонная растерянная и дезориентированная, Лиза вертела головой и моргала. И потому, наверное, шла не сопротивляясь.

- Дома, Лиза. – Он остановился перед самой дверью. Поднял голову, будто осматривая стены. Обернулся назад, на двор. А потом посмотрел на Лизу. – У меня дома.

И, толкнув дверь, Калиненко зашел внутрь, заводя и Елизавету.

Лизе хотелось встряхнуть головой. Может быть тогда она стала бы что-то понимать, а сознание прояснилось бы? Прошла бы сонливость, усталость, измотанность длинными сутками, и она все поняла бы? Потому что пока она ни в чем не могла разобраться.

- У тебя? А почему мы здесь? – остановившись посреди небольшого холла, Лиза начала растерянно крутить головой, осматриваясь.

Калиненко прошел дальше. И тоже осмотрелся. Причем так сосредоточенно, внимательно, что Лиза невольно сосредоточилась на нем. Кажется, он впервые вернулся сюда после ареста. И теперь присматривался, замечал, привыкал ко всему. «Располагался» здесь заново, вновь вступая в роль хозяина.

- Время пришло, - не отрываясь от своего занятия, ответил Калиненко.

И как-то глубоко вдохнул. Будто принюхивался.

- Столько лет, а здесь даже пахнет также, - с некоторым удивлением заметил Дима.

Для Лизы это оказалось чересчур. После тяжелого, насыщенного вечера, очень непростой ночи, перенасыщенной эмоциями, все, чего бы ей хотелось в два часа по полуночи – это оказаться у себя дома. В маленькой двушке. Знакомой до последнего сантиметра, а оттого – уютной и комфортной. В своей постели, под своим одеялом. А не теряться в доме Калиненко, в котором никогда не бывала, и куда никогда ранее не удостаивалась чести быть приглашенной.

Потому, наверное, когда Дима снова повернулся к ней и сказал:

- Пошли, спальня на втором, будем смотреть, что тут подготовили.

Лиза кивнула, развернулась, и пошла в сторону входных дверей, слыша странный «шум» в голове и все еще ощущая заторможенность сознания.

- Эй, не туда! – Калиненко рассмеялся и поймал ее, опять ухватив за плечи. – Ты, как лунатик, Лиза, честно слово, - высказал он свое видение ситуации и потянул ее к лестнице сбоку.

И только когда она начала сопротивляться, не желая двигаться с места, заметил, что что-то идет не так и обернулся, теперь уже внимательно посмотрев на Лизу.

- Что теперь? – действительно устало вздохнул Калиненко, глядя ей в глаза.

Его эта ночь тоже до предела вымотала, она верила. Но наверняка Дима заметил и ее блуждающий, потерянный взгляд, и дрожащие губы.

- Я хочу домой.

Даже самой Лизе резанула по ушам растерянность, прозвучавшая в ее голосе. Словно маленькая девочка потерялась. И тут же вспомнилось, как Дима ее когда-то Потеряшкой называл. Видимо потому, Лиза тут же добавила:

- К себе домой.

И это прозвучало уже куда более уверенно.

Калиненко же только усмехнулся. Но так, с одобрением, словно понял все те мысли, которые у Лизы в голове крутились.

- Ты уже дома, - Калиненко ей подмигнул. – Сейчас наш дом здесь.

Не отпуская ее, Дима чуть надавил и все-таки заставил Лизу двигаться в нужном ему направлении. К лестнице на второй этаж. Она поддалась, хоть и шумно вздохнула:

- Сейчас? Звучит как-то непостоянно, - с трудом переставляя ноги, Лиза зевнула. – Я прям начинаю переживать, где мне придется ночевать завтра.

Она проследовала за Димой по коридору. У нее просто не было сил сопротивляться. Спать хотелось все так же сильно. И Лиза прекрасно понимала, что никуда сейчас сама не доедет, даже если получит машину. А никто из мужчин ее точно домой не повезет.

- Жизнь – штука непостоянная. Сегодня – здесь, завтра – Бог знает, - усмехнулся Дима, распахнув перед ней дверь большой спальни. – Поделюсь полученным уроком: к вещам и местам вообще не привязывайся, Лиза. Оно того не стоит. Преданные люди – куда ценнее.

Лиза, в данный момент более поглощенная осмотром кровати и искренне счастливая от того, что она оказалась застелена (хотя, спать хотелось настолько, что Лиза и одетая бы на матрас улеглась), состроила ироничную гримасу. Вот так, навскидку, на ум не приходило ни одно имя преданного ей человека.

- Следуя твоей логике, я останусь бездомной, - еще раз зевнула Лиза. – Лучше уж какая-никакая квартира.

Сняла плащ и аккуратно разложила на спинке кресла.

- Почему? – Она не совсем поняла искренне или нет удивление Калиненко, который как раз расстегивал испачканную рубашку. – Я же сейчас здесь. Так что и дом тут.

Лиза подняла голову и в упор посмотрела на Дмитрия, позабыв о своей усталости.

Это звучало слишком невероятно. Скорее всего, она на секунду отключилась и эти слова ей приснились. Не мог Калиненко такое сказать… Или мог? Или эта очередная его поддевка? Лиза уже ничего не соображала, даже переспросить не смогла.

А Дима, похоже, и не заметив ее ошеломление, пошел в сторону двери, которая имелась справа.

- Тут ванна, если что. Парни должны были привезти минимальный набор всего нужного, - Калиненко и сам зевнул, похоже, так же устав бороться с измотанностью, и скрылся в той самой ванной.

А Лиза села на кресло, оказавшееся к ней ближе всего, все еще пытаясь понять, значили ли его слова что-то действительно серьезное?

Проснулась она куда раньше, чем хотелось бы. А все из-за того, что слишком яркое как для конца сентября солнце, настойчиво светило в окно. Лиза попыталась повернуться на другой бок. Уткнулась прямо Диме в грудь. Стало меньше слепить глаза. Зато теперь бросило в жар и всплыли все непонятные слова и мысли ночи. В общем, спать хотелось, вроде, а не спалось никак.

Она снова отвернулась, чувствуя растерянность. Дома бы просто поднялась и пошла на кухню пить кофе, анализируя все, что Дима вчера сказал. Здесь с этим возникала проблема. Даже несколько: Лиза не знала, где в этом доме кухня; понятия не имела, есть ли там кофе; и пока слабо представляла, как будет разгуливать по коридорам в поисках этого всего, облаченная в вечернее платье. Другой одежды у нее здесь не было. В общем, сплошные проблемы.

Из-за того, что она крутилась, проснулся и Калиненко. Прищурился, сонно осмотрелся, перевел взгляд на Лизу:

- Солнце мешает? – сразу понял он корень ее изначальной проблемы. – Забыл. Надо было шторы задернуть, - Дима зевнул и перевернулся на спину, закинув руки за голову. Потянулся. – Летом тут с пяти утра – как под прожекторами.

- А зачем ты здесь спальню сделал? – поняв, что уже не уснет, Лиза села в кровати, пытаясь угадать, который час.

Подтянула простынь, кутаясь. Ночной рубашки здесь у Лизы так же не имелось и спала она в одних трусиках. Под одеялом было тепло, сейчас же Лиза озябла. Осмотрелась, заметив, что по бокам окна действительно висят плотные темные шторы. Такие точно свет не пропускают. Калиненко в это время только пожал плечами.

- Да спальня планировалась в другой комнате. Но ее Ирка забрала сразу. А мне без разницы. Я сплю и так, лишь бы не мешали, - тут Дима выразительно глянул в ее сторону и усмехнулся. Перевернулся опять, кулаком удобней подбивая подушку себе под голову.

Но Лиза не отреагировала на намек. Ее другое зацепило:

- У вас с женой были разные спальни?

Она недоверчиво посмотрела на него, почему-то удивившись почти так же, как вчера от его заявлений о доме. Нет, Лиза знала, что не все спят вместе, даже после свадьбы, и многие пары всегда спят отдельно, вроде, чтобы не мешать друг другу отдыхать.

Но, ладно, Калиненко устроился в ее постели на вторую же ночь. И не было похоже, чтобы не высыпался. И вообще, это понятие «разные спальни» и Дима – были для нее несовместимы. Ведь сейчас она тоже спала с ним, несмотря на наличие еще одной спальни, как оказалось.

Дима хохотнул, увидев ее удивление.

- У нас жизни были разные, Лиза, - он вновь перевернулся на спину. – А я каждому готов дать ровно то, что сам от человека получаю. – Дмитрий так же поднялся, сев в кровати. Одобрительно осмотрел Лизу: кажется, ему отсутствие у нее рубашки вполне понравилось.

Да и похоже, Дима смирился с тем, что спать ему не дают. И, между прочим, не выставил Лизу в коридор или другую комнату… Это, как и его ответ, подтолкнули Лизу к другим мыслям.

- Дима, что ты вчера имел в виду? Про дом, себя, меня?

Не лукавя, не делая вид, что раскусывает его мысли на лету и понимает все недосказанности, просто спросила она. Посчитает ее глупой, ради Бога, от Лизы не убудет. Зато она хоть разберется в ситуации.

Калиненко поднял глаза с ее груди, посмотрев в глаза Лизе. Тоже приятно.

Пожал плечами.

- Ровно то, что сказал. Я даю столько человеку, сколько от него получаю, - он поднялся с кровати и потянулся уже во весь рост. – На преданность, я отвечаю преданностью. Ты впустила меня в свой дом, не предала ни разу. Я оценил. А чего ты ждала, когда под колонию приехала…

Калиненко махнул рукой так, словно бы для него все и так было понятно, и говорить тут особо не о чем.

Но Лиза восприняла это вопросом. И честно ответила:

- Ничего не ждала, - она запустила пальцы в волосы и попыталась пригладить пряди. Или скрыть свою неуверенность. – Увидеть тебя хотела, просто. Издалека. Не сомневалась, что тебя встретят. А ты – пешком, один… Вот и вышла. А потом, просто захотелось хоть немного счастья. Такого, как есть, какое могу получить с тобой. Для себя. Не ждала ничего. Скорее того, что однажды утром проснусь, а тебя уже нет… - она и сама передернула плечами.

Калиненко, внимательно рассматривающий ее во время этого монолога, улыбнулся:

- Бойся своих желаний, они могут исполниться, - глубокомысленно изрек он. И усмехнулся шире. – Что ж, Лиза, значит, ты получила больше, чем могла рассчитывать. Я оценил тебя. Меня все очень даже устроило. И то, что ты рядом – устраивает вполне. Так что: все мое – твое, как и ты была готова мне даже свою драгоценную машину доверить, - видимо, помня ее переживания об авто, Калиненко подмигнул.

И, показывая, наверное, что все вопросы решены, двинулся в сторону подоконника, на котором вчера оставил мобильный, сигареты и зажигалку. Но Лиза еще не все для себя прояснила:

- Это твое новое кредо по жизни? – поинтересовалась она Дмитрию в спину.

- Почему? Я всегда придерживался такого принципа, - Дима обернулся. - Может, только, переоценил важность некоторых моментов и материальных предметов.

Он вновь внимательно ее рассматривал, а Лиза пыталась и не смогла удержать недоверчивую, даже ехидную гримасу. Ей не помнилось, чтобы он жил по таким «понятиям» раньше. Но она промолчала. И сильнее закуталась в одеяло, потому что из окна, открытого Димой, ощутимо потянуло холодом.

Однако Калиненко, как раз, ее мысли щелкал, как семечки. И понял, что именно повисло недосказанным. А может, ее вчерашняя истерика натолкнула его на понимание. Кто знает?

Дима уперся ладонью в подоконник и достал сигарету. Прикурил. Все это – продолжая пристально смотреть на Лизу.

- Мы оба были другими тогда, Лиза. И отдавали друг другу то, что были в состоянии, - Калиненко глубоко затянулся и выпустил изо рта небольшое облачко дыма. – Я – был тебе верен на протяжении всех отношений. Был честен. И не делился тобой. Даже с Виталей, - еще раз выдохнув дым, ответил он.

И отвернулся к окну, продолжая курить.

Лиза промолчала. Поднялась с кровати и пошла в ванную, получив новую порцию ошеломления и фактов для обдумывания.

Она помнила это. Не верность Димы ей. Об этом Лиза не знала, и за последние восемь лет много чего себе придумывала. Так что сейчас была несколько оглушена открывшимися подробностями.

А вот то, что он никогда ею ни с кем не делился, это она хорошо помнила, хотя всякое краем уха слышала.

Ей действительно требовалось пространство и время, чтобы все обдумать. Благо, она могла сделать вид, что всего лишь моется в душе. Как и тогда…

2005

Лиза немного нервничала. Она уже не первый раз замечала, что Дмитрий Владленович раздражен и явно пребывает не в лучшем настроении. Что Лизу немного успокаивало – это точно не имело к ней отношения. Причина его раздражения.

Сейчас Калиненко разговаривал по телефону и, определенно, был зол на собеседника.

И тем не менее, именно она ощущала себя неуместно и неловко, не представляя, как ему помочь или успокоить. То есть, конечно, спустя два месяца отношений с Калиненко, Лиза уже понимала, для чего ее в срочном порядке вызвали к нему. Точно не для того, чтобы отредактировать список вопросов для статьи в журнале. Только вот Дмитрий Владленович сейчас ей казался таким взбудораженным, что Лиза не была уверена, что и секс его успокоит. И немного переживала из-за этого. Так не хотелось расстраивать Дмитрия Владленовича! И очень хотелось сделать его счастливым. Она на все готова была ради этого!

Потому и послушно подошла, стоило Калиненко бросить трубку и поманить Лизу к себе пальцем.

- Дима, может тебе чая сделать? Или кофе с коньяком, чтобы расслабиться? – она подскочила с дивана и торопливо приблизилась, чуть одернув узкую юбку.

Калиненко одобрительно усмехнулся, заметив это. И тут же испортил все старания Лизы выглядеть прилично: начал расстегивать ее строгую белую блузку, стоило пуговицам оказаться в зоне доступности его рукам.

- К черту чай! И кофе – туда же! Мы, девочка, сейчас расслабимся по-другому! А потом и коньяку можно.

Он неожиданно обхватил ее за пояс и поднял, резко крутанулся на месте, опустил Лизу прямо на стол, столкнув какие-то бумаги. Попутно задрав до бедер только одернутую юбку. Его руки жадно сжали обнажившуюся кожу, и так же алчно Калиненко впился в ее рот.

Лизу бросило в жар, так что щеки запылали. Она обхватила его за плечи, стараясь удержаться. И с такой же готовностью ответила на поцелуй. В груди сердце сильно-сильно застучало. В животе томительно сжался узел предвкушение. И казалось безумно-важным, что она вызывает в нем такое желание.

Калиненко же времени не терял и уже стягивал с нее белье, второй рукой заканчивая расстегивать блузу Лизы. Ему нравилась ее полная грудь, она знала, Дмитрий сам неоднократно ей это говорил. И сейчас он, как и всегда, стремился скорее добраться до кожи. Лиза помогала в этом, сама расстегивая рубашку Дмитрия, стягивая его галстук. И не могла сдержаться, стонала от его жадных поцелуев, от страстных ласк.

И вот тут, когда он уложил ее на стол, а Лиза уже достаточно умело распаковывала презерватив – кто-то коротко постучал в дверь. И не ожидая, тут же начал заходить.

Лиза сжалась, впервые столкнувшись с подобным. Раньше как-то никто не смел заходить в кабинет Калиненко, когда она была здесь. Практически скукожилась, ощутив стыд и неловкость, будто пыталась за Дмитрием спрятаться.

Замер и Калиненко. Резко развернулся к тому, кто бы там не ломился. И отрывисто бросил:

- Вон пошел! Потом!

Неизвестный ей посетитель послушался. И хмыкнув достаточно громко, чтоб и Лиза услышала, и даже узнала голос Виталия Сергеевича, от чего ей совсем неловко стало (наверняка он заметил ее ноги, обхватывающие Диму за талию), захлопнул дверь с грохотом.

Как ни странно, но на Калиненко данное происшествие никак не повлияло, как и на его явное желание продолжить то, чем они занимались. И Лиза, преодолевая стыд с неловкостью, поддалась, отвечая на новую порцию обрушившихся на нее поцелуев и ласк, все-таки достала презерватив.

Виталий Сергеевич действительно пришел потом, когда она уже была в душе. Лиза как раз вышла, вытираясь, но еще не выключила воду. И услышала насмешливый голос друга и помощника Калиненко. Она замерла, почему-то засмущавшись так, словно бы он прямо в ванную комнату зашел и ее увидел голой. И испугалась: как же она теперь выйдет, если он там сидит? Хотя, совсем скоро Лизе стало ясно, что для Виталия Сергеевича это и так не новость.

- Экий ты стал скромный, батя. Выпхал меня. Можно подумать, я чего-то там не видел. А пришлось дело задержать. Что это ты Потеряшку так прячешь? Совместили бы приятное с полезным, и решили бы все, - Виталий Сергеевич нагло хохотнул.

А у Лизы аж внутри все скрутилось узлом, когда дошло, на что намекал помощник Калиненко. Но отлегло, вроде, когда услышала ответ Дмитрия:

- Не борзей, Виталя, - одернул он друга. – Что там за дела?

- Да вот, - наверное, помощник что-то передал Калиненко. Но не закрыл тему. – Ох ты что-то носишься с этой Потеряшкой, прям залип конкретно, жадный стал такой. Постоянно ее к себе требуешь. С чего бы это она такой чести удостоилась? Такая умелая?

- Жадный, Казак, - хмыкнул Калиненко. По тону почему-то не казалось, что он сердится на друга за такую наглость и даже развязность. А может это шум воды мешал Лизе ясно разобрать. – Не твоего ума дело. Эта девочка – для меня. И точка. У тебя – своих хватает, так что не ной, не поверю, что ты лаской женской обделен. Всех секретарш уже попробовал. А то я не знаю.

Теперь хмыкнул Калиненко, а Виталий Сергеевич рассмеялся:

- Ну и ладно, не сильно и хотелось. Было б ради чего так злиться.

И они стали обсуждать какой-то договор, в котором Лиза ничего не понимала. Да и слишком дезориентирована она была, ощущая себя какой-то оплеванной и даже униженной, вдруг поняв, что Виталий Сергеевич думает о ней. И кем считает. Руки дрожали от этого, и было весьма сложно привести себя в порядок.

2013

Выйдя из душа Лиза постаралась вести себя спокойно. Больше глубокомысленных вопросов Калиненко не задавала, и в мотивациях не разбиралась. У нее было время подумать, пока она стояла под горячей водой. И Лиза действительно осознала многое из того, что он ей сказала. И оценила, вдруг поняв, насколько иначе сейчас к ней отнесся Дима.

Даже приятно стало, наверное, что оценил, хоть и не стоило поддаваться. С другой стороны, не могла она и не признать правоту другого его замечания – они оба были другими восемь лет назад. И она изменилась, хлебнув боли, обиды и своих испытаний. Но и Дмитрий не на курорте все это время был. И Лиза действительно ощутила, что в некоторых моментах он стал иным: резче, напористей, но и честнее, откровенней. Внимательней. К людям. Не к мишуре и положению.

И, похоже, что сейчас ее действительно включили в очень тесный круг, не мерещилось Лизе, когда казалось, что «превращается в Казака» и доверенного товарища.

Как Лиза к этому относилась? Она еще не определилась. Как и в отношении своего пребывания в этом доме. Но подумав, Лиза призналась самой себе, что и правда получила то, о чем столько мечтала – время с Калиненко. И так как она сама собиралась получить максимум, наслаждаясь, еще четыре дня назад, зачем сейчас скандалить? Что Дима сделал такого, что расходилось бы с ее желанием? Разве Лиза не хотела бы и дальше быть максимально близко к Калиненко? Хотела. О том же, чтоб ей доверяли и подняли аж до такого положения, поселили в своем доме и спальне, прямым текстом говоря, что у них «жизнь общая, как и комната» - Лиза если и мечтала, то где-то в совсем невероятных и откровенно нереальных мечтах. Так что, почему бы не рискнуть и не попробовать? А вдруг ей Дима в быту с долгосрочной перспективой вообще разонравится, и она от него излечится?

Не то, чтобы Лиза сама в это верила. Но всяко же бывает.

Да и не в первой ей было роман с начальником крутить. Как деликатно это сформулировал Дмитрий вчера: «у них давно сформировался прекрасный тандем, в том числе и рабочий». Так что она высушила волосы, как сумела (благо фен имелся, как и новые зубные щетки с пастой, а вот расчесок для укладки не предусмотрели) и пошла в комнату, завернувшись в полотенце.

Дима как раз инспектировал содержимое шкафа. Из-за его плеча Лиза увидела джинсы, точно не ее размера, пару новых рубашек и свитер. Все однозначно мужское.

- Парни в твоих вещах не копались, когда собирались - кажется, заметив ее взгляд, объяснил Дима. – Позже заедем, возьмешь, все что тебе надо.

- Проблема, - Лиза хмыкнула и подошла ближе. Привстала на носочки, заглядывая в шкаф через плечо. – В чем же мне кофе пить: в вечернем платье или у тебя рубашку похитить?

Она обернулась и посмотрела на свои вещи. В ярком солнечном свете стало ясно, что и платье испачкалось во время их вчерашнего приключения. Нет, ей точно не хотелось его сейчас натягивать, только помывшись.

- Украду твою рубашку, - решила Лиза, не заметив протеста со стороны Калиненко, который уже достал себе джинсы и свитер. – И буду бродить по твоему дому, словно героиня романа: в рубашке любимого, пропитанной его запахом, - с весельем процитировала она приблизительный отрывок из любого сентиментального чтива, параллельно вскрывая упаковку. – Хм, нет. С запахом, осечка. Воняет какой-то химией, - принюхавшись, Лиза сморщила нос. – Но что поделать. Образ.

Встряхнув сорочку, она сбросила полотенце и облачилась, немного воображая. Калиненко наблюдал за этим с усмешкой.

- И снова проблема, - осмотрев себя, Лиза вздохнула, подумав, что-таки придется натягивать платье. – Ты, конечно, высок, Дима, но на платье это не особо похоже.

Сорочка едва прикрывала ее бедра. Следовало признать, что Лиза все же не Дюймовочка.

- Может чулки надеть? Так приличнее будет? - с сомнением поинтересовалась Лиза, натягивая для пробы один чулок. – У тебя охранники по коридорам ходят? Я их не повергну в культурный шок? Или Казака?

Лиза еще раз с сомнением осмотрела себя, подозревая, что в таком не стоит из комнаты выходить, и подняла голову, собираясь узнать мнение Дмитрия. Однако, столкнувшись взглядом с Калиненко, поняла, что не то, что слова сказать, сглотнуть не сможет. И вдохнуть забыла, увидев страсть, которая полыхнула в его глазах.

- Охрана не ходит. Но в таком виде – ты без кофе останешься. Точно, - его голос охрип.

У Лизы от этого дрожь прошла по позвоночнику. И ноги ослабли. О том, что такое «кофе», она сейчас даже не думала, лишь бы к нему прижаться, впитать в себя жар Калиненко, такой невыносимый. Выпаливающий ее всегда изнутри. И такой родной, необходимый.

Впрочем, Дима быстро решил ее проблему. На нее словно ураган налетел: голодный, страстный, сминающий. Рот Дмитрия бескомпромиссно накрыл ее, подчинив себе и губы, и дыхание Лизы, а горячие, чуть шершавые ладони распахнули так и не застегнутую сорочку. Он обхватил ее талию, прижал к себе. С нажимом провел руками вверх-вниз, от бедер, с одним чулком, до груди, которая уже налилась от нахлынувшего желания, заныла, нуждаясь в ласке. Не прекращая ее целовать, Дима подтолкнул Лизу куда-то назад. И тут, когда она совсем потерялась в реальности и незнакомой обстановке, одурманенная вспыхнувшей страстью, резко развернул ее:

- Руками упрись! – тем же хриплым голосом отрывисто велел Калиненко, надавив на спину, чтобы Лиза прогнулась.

И она подчинилась, честно сказать, с удовольствием, прогнув спину, подстраиваясь к нему. Застонала от удовольствия, когда ощутила напористое проникновение его твердой плоти. Выгнулась еще больше, подставляя шею царапающим, будоражащим поцелуям-укусам Димы. И царапала стену, не в состоянии перестать стонать на каждый его толчок, не умея вести себя тише с ним, наслаждаясь их страстью. Горя от того, что дыхание Калиненко тяжелело, выдавая и его желание, возбуждение, удовольствие от их страсти, пока его руки сжимали и глади ее груди.

Это было жарко, влажно, дурманяще. Тяжело и волнующе. И сердце стучало в горле, ломая хрипы, и руки его обжигали ее кожу, а в тоже время, ласкали ее. Удовольствие накрыло волной, шумя в ушах пульсирующей кровью. Голос сорвался хрипом и Лиза откинула голову, не умея прекратить дрожь, волнами прокатывающую по телу; усиливающуюся от того, что Дима с силой сжал ее ягодицы, и еще быстрее начал погружаться. Прижал Лизу к стене, навалившись всем телом. А потом сам хрипло и протяжно выдохнул, почему-то, непривычно и нехарактерно, несильно прикусив ее плечо. Замер, уткнувшись в еще влажные волосы на затылке, и сжал Лизу руками, словно тисками.

Но ей было комфортно.

Они так простояли минуты три, пока не пришло в норму дыхание, и пульс не улегся. Да и сердце вернулось на положенное ему место в груди, освободив горло.

- Нельзя сказать, что наряд выбран неудачно. Но точно не для завтрака, - все еще хрипловато, сорвав немного стонами горло, пошутила Лиза, не имея никакого желания отрывать щеку от плеча Димы.

- Это ты в точку заметила, - хмыкнул Дима в ответ.

И все-таки оттолкнулся от стены, на которую оба навалились. В последний раз прошелся ладонью по ее бедру, погладил спину, плечо, которое укусил. И потянул Лизу к себе, так же отрывая от неподвижной опоры.

- Видимо, придется нам сразу за твоей одеждой ехать. И кофе по дороге купим, - Дима подмигнул, помогая ей вернуть опору на дрожащие ноги.

- Видимо, - согласилась Лиза, вцепившись в его руку и все еще не придя полностью в себя. – А потом в клинику заедем. Собаку проведаем, - прикинула она.

- Лиза, это плохая идея, - Дима чуть нахмурился. Но так, не особо серьезно. Она же видела, что ему сейчас без разницы. Он тоже был доволен утром.

- Хорошая. И места здесь достаточно для животного, - не согласилась она.

- В дом не пущу, - отрезал Калиненко. Достаточно сурово.

- Ей и во дворе места хватит, - не спорила Лиза, - когда поправится.

- Лиза, - в голосе Димы ей почудилось предупреждение.

Но Лизе сейчас было чересчур хорошо, чтобы волноваться. Внутри вообще какая-то эйфория бурлила.

- Не жадничай, Дима. Тут точно хватит места на собаку, - она неопределенно махнула одной рукой, имея в виду участок. – А собаки, они знаешь, какие верные, никогда не предают, - привела она ему еще аргумент.

- Ты не думала, что можешь переоценивать таланты ветеринара? – ехидно поинтересовался Калиненко, принявшись одеваться. Видимо, намекая на грустный для животного исход.

- Это не я высоко ее ценю, это Казак, - резонно заметила Лиза, со вздохом все же потянувшаяся за платьем.

- И то, правда, - тоже как-то не очень весело, согласился Дима.

- О, а рубашка теперь точно мужчиной пахнет, - решила развеселить и отвлечь его Лиза, и подмигнула, снимая сорочку. – Я ее оставлю себе. Для спальни, - поспешила обозначить границу применения вещи, заметив расплывшуюся ухмылку Димы. - И буду чувствовать себя героиней романа.

- Передачи «В мире животных», скорее, - не остался в долгу Калиненко, явно намекая на собаку.

Но Лизу сейчас сложно было остановить.

- Ну зачем ты так суров к себе? – Она приподняла брови. – Мне твоя дикость даже понравилась. Будоражит и возбуждает, если не часто, - она наклонилась и с усмешкой легко куснула его за шею. Лизнула, словно заглаживая.

- Лиза, не наглей, сейчас влипнешь, - руки Калиненко крепко сжали ее плечи, хоть и чувствовалось, что его забавляют ее шпильки. Но смотрел вроде серьезно.

- Да я уже и так - настолько влипла, что только чувство юмора и спасает, - вздохнула она в ответ на его серьезность. – Поехали, Дима, а то мне тоже хочется одеться в свежее. Может, кроме кофе, еще пончиков сможем где-то перехватить, - высвободившись, когда он кивком признал ее правоту, Лиза натянула все-таки вчерашнее платье, и взяла плащ. – А то привез женщину домой, а кормить нечем. Я тебе оливье делала… - с грустью протянула она, поняв, что и в самом деле голодная.

- Лиза, ты не пьяная, часом? – как-то подозрительно присмотрелся к ней Дима, но тоже двинулся к выходу из комнаты.

- Пьяная, - согласилась Лиза легко. – Мужчина моей мечты устроил меня на классную работу по блату, предложил мне жить с ним вместе, начал утро обалденным сексом, даже согласился подарить собаку, - перечислила она, играя бровями и загибая пальцы. – Пьяная от счастья, почему бы нет?

- Что-то, я начинаю беспокоиться, - хмыкнул Калиненко.

Но ему явно понравилась часть про секс.

- Вот и я тоже, - уже серьезно заметила Лиза, глянув искоса. – Все чересчур хорошо. Где-то точно будет подвох.

Калиненко только развел руками, вроде как говоря, что не с его стороны, точно. Он серьезен. И повел ее по коридору, который Лиза с ночи не запомнила, к лестнице.

Но Лиза все равно не избавилась от сомнений. В ее жизни и так просто? Не верилось.

ГЛАВА 12

Однако, несмотря на все сомнения Лизы, казалось, что жизнь действительно решила «повернуться к ней радужной стороной». И в какой-то момент она даже перестала ждать подвоха, решив просто наслаждаться. Похоже, это стало новым девизом ее жизни, но Лиза не жаловалась.

Она забрала собаку. Сначала посещала каждый день в клинике, пока животное не поправилось настолько, чтобы его можно было спокойно перевезти домой, не беспокоясь об инъекциях и лекарствах (о лечении собак Лиза знала еще меньше, чем об уходе и жизни с ними), а после привезла в дом, с молчаливого и снисходительного позволения Димы. Здесь, в угловой части двора, животному уже даже построили вольер по ее просьбе.

Хотя, пожалуй, был человек, отнесшийся к переезду собаки не особо радостно. Лиза могла бы поспорить, что Виталий не расстроился бы, останься животное в клинике и на год. И частично в этом имелась вина и самой Лизы.

Хорошо, только слепой бы не заметил, что между Казаком и Татьяной Николаевной имеется история. И не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какого толка эта самая «история». Очевидно поэтому, а еще из-за нового своего девиза, а также пользуясь их новой, открытой манерой общения, Лиза попросила Калиненко, чтобы в клинику ее сопровождал не только Геннадий.

Дима тоже к дуракам не относился, так что понял ее намерения сразу. И не то, чтобы одобрил:

- Ты чепухой страдаешь, Лиза, - заметил он, читая новости на планшете, пока они завтракали. – Казак тебя не поблагодарит за вмешательство. На кой черт вскрывать то, что почти затянулось у обоих, по ходу.

- Судя по взглядам и поведению Казака, да и самой Татьяны, ничего там не затянулось, Дима, - не согласилась Лиза, отставив свою чашку кофе. – Разве что покрылось гнойной коркой.

Она с удовольствием прожевала еще кусочек сырника, признав про себя, что иметь домработницу – не так и плохо. Поначалу Лиза не пришла в восторг от этой идеи все того же Казака, который предложил «подогнать» им «хорошую женщину». Сам Виталий, как оказалось, жил неподалеку, через три дома в этом же поселке. И поскольку его дом не простаивал восемь лет, услугами преходящей домработницы пользовался без зазрения совести: так как ни готовить, ни прибираться самостоятельно у него не особо получалось. В этом Виталий так же признался откровенно. И в итоге, несмотря на совершенно непривычную Лизе ситуацию, а оттого достаточно дискомфортную, она согласилась – так как полноценно занявшись пиар-отделом Калиненко, через два дня сдалась и признала, на все ее точно не хватит. Не питаться же каждый день в ресторанах? Да и в доме такого масштаба, она даже не представляла, с какого бока браться за уборку. Тем более, ее не заставляли, даже наоборот. В общем, так у них появилась Тамара Степановна – лучшая подруга той самой домработницы Виталия, аккуратная и молчаливая женщина лет пятидесяти. Готовила она прекрасно.

- С каких пор тебя волнует благополучие Виталия?

Дима с явным недоверием и иронией посмотрел на нее, даже оторвавшись от планшета ради этого. Видимо, прекрасно помнил, насколько напряженным всегда было их с Казаком общение.

Лизе оставалось только криво улыбнуться, признавая его правоту. Но и не знала, как объяснить Калиненко, что просто хотелось дать шанс что-то исправить, даже не Казаку, а просто человеку. Может и Татьяне, больше. Потому что в глазах ветеринара, за всей гордостью и холодностью, Лиза все равно заметила боль. А она знала, как такая боль выворачивает душу наизнанку. И понимала, что заставляло эту женщину по-глупому долго смотреть за спину Лизе в те два раза, что она приезжала одна. И выглядывать в окна первого этажа, когда Лиза уезжала.

Да и не вмешиваться же конкретно Лиза собиралась, не планировала мирить их, заставляя браться за руки. Просто хотела дать повод.

- Занималась бы ты лучше пиар-отделом, - вернувшись к своим новостям, заметил Калиненко.

- А я занимаюсь, - не осталась в долгу Лиза.

И это была правда: она уже нашла одного помощника, студента-журналиста, как когда-то она сама. И даже договорилась про статью о Калиненко в журнале «Свой», с помощью старых связей, так сказать. Теперь она как раз и работала над этой статьей. Видимо потому, признав, что Лиза и правда не отлынивает, Калиненко хмыкнул:

- Хорошо, сегодня я ему скажу. Но завтра заставлять не буду, если Виталя пошлет тебя с этим ветеринаром. Устроит?

Лизу это действительно устраивало, навязываться она тоже не собиралась.

Вот так хмурый и ехидный Виталий поехал с ней в клинику в первый раз. Это было на четвертый день после того, как они посещали прием у губернатора. Собака поправлялась, если верить ветеринарам, да и достаточно живо встречала Лизу при каждом визите. С такой какой-то настороженностью, но и приветливо. Она это больше даже ощущала, чем видела или могла описать. Но когда Лиза гладила пятнистую, уже вымытую шерсть, чувствовала тепло небольшого тела, ей становилось спокойно и хорошо. И животное словно бы проецировало и ей такие же эмоции. Хоть еще и не до конца доверяло, это чувствовалось так же. Видимо, мало хорошего от людей видело на протяжении своей жизни.

И Лиза все еще не придумала ей кличку.

- Зачем тебе эта дворняга? – видимо, из-за раздражения перейдя на «ты», поинтересовался Казак, заходя с ней в клинику. – Приспичило живность завести, купила бы себе уже какую-то породистую. А тут, вообще, неясно, что за смесь. На гиену больше похожа, - с сарказмом заметил Виталий, наблюдая, как Лиза возится с животным.

Но она не обиделась, и даже не особо обратила внимание. Во-первых, правда – породу собаки обозначить было нереально. Да и не было той породы. Дворняга. Ну а во-вторых: Лиза видела, как Виталий осматривал коридоры. И ей все без слов было понятно.

- Серьезно, Лиза, зачем я здесь? – видя, что она не отвечает, Виталий все так же раздраженно потребовал ответа. – Сама этой псине нос почесать не можешь? Забирать ее ты все равно еще не собираешься. Я бы лучше Диме помог…

- Татьяна Николаевна будет ждать мене на рецепшене. Она всегда перед моим уходом рассказывает мне о состоянии собаки и о прогнозе по выписке. Тут можешь не оглядываться, - не дослушав его нарушенные планы, сообщила Лиза, продолжая поглаживать собаку по голове.

Казак ругнулся. Тихо. Но собака, до этого спокойно и даже с довольным урчанием принимающая ласку, все равно услышала. И даже оскалилась, зарычав в сторону Казака. Лиза удивленно посмотрела на животное. Да и Виталий оглянулся.

- Тише, тише, хорошая, - погладила Лиза животное, успокаивая. – Он не страшный. Хотя я тоже так одно время думала, - доверительно сообщила она псине. – Но сейчас он на себя бесится. И нам точно не угроза.

Казак, удивленно рассматривающий собаку, перевел взгляд на Лизу. И ругнулся снова. Беззвучно. Только губами. Но Лиза разобрала. И почему-то улыбнулась. Наверняка, из-за Димы сдерживается.

- Я у машины буду, - резко бросил Казак и вышел до того, как Лиза успела бы хоть что-то сказать.

Лиза решила, что это его право, она дала возможность и повод, на этом хватит. И продолжила общаться с собакой, вслух перебирая варианты кличек.

- Давай договоримся, - Виталий окликнул ее, стоило Лизе выйти из клиники. – Я в этом больше не участвую. Не знаю, с какого испугу ты меня сюда вытащила, и что себе придумала; без понятия, что ты Диме наплела, но меня в это не втягивай.

Казак курил у своей машины. И судя по окуркам, не первую свою сигарету. Гена спокойно сидел за рулем второго авто, на котором привез Лизу. И делал вид, что глухой и слепой. Сдержав улыбку, Лиза остановилась у пассажирской двери и повернулась к Казаку, который продолжал говорить:

- И не лезь мне в душу, Лиза. Я тебе исповедоваться не буду. Если что и было, уже все прошло. Время все затирает и убирает.

- Мне можешь не рассказывать. Ни о себе, ни про время. А про то, что оно лечит или убирает, тем более. Я про время, не меньше твоего знаю, Виталий Сергеевич, - поддела его Лиза, облокотившись на авто. – Да и не спрашиваю ничего. Думала, что собаку сегодня могут разрешить забрать, ты бы помог. Но еще рано. А ездить ли дальше – твое дело. Не в моем праве тебе что-то указывать.

К ее удивлению, Виталия что-то зацепило в ее словах. А может в обращении, отбросившем их на восемь лет назад. Он докурил и затушил очередную сигарету:

- Ладно, Елизавета, я погорячился, - глядя не на нее, а на этот окурок, признал Казак. – Только глупо это все. И пустое. И сложно. Ни к чему.

- Твое дело, что и как делать, - пожала Лиза плечами, с удивлением увидев, как из клиники на улицу выходит Татьяна Николаевна, ежась на прохладном ветру в тонком медицинском халате. Казак ее не видел. – Я тебе одно скажу: ничего время не затирает. И не лечит. Просто учит жить с этим.

И, прервав готовый сорваться ответ Виталия, перевела взгляд на ветеринара:

- Что-то случилось, Татьяна Николаевна? – поинтересовалась Лиза.

Казак резко обернулся. Весь как-то напряженно вытянулся и, смерив женщину хмурым взглядом, отступил, освобождая дорогу. Достал новую сигарету, но не прикурил, а принялся постукивать об пачку.

- Вы забыли ежедневник на стойке, Елизавета, - Татьяна протянула ей блокнот.

На Виталия она так же старалась не смотреть. И несмотря на все старания, то и дело косила взгляд.

- Ох, точно, простите. Никак не перенесу все в телефон, не успеваю, вот и таскаю за собой. Теперь еще и забывать стала, - извиняясь за свою рассеянность, улыбнулась Лиза и забрала блокнот.

Виталий прикурил, громко щелкнув зажигалкой.

- Ничего страшного. Бывает. – Татьяна Николаевна вздрогнула.

Почему-то Лизе показалось, что с температурой воздуха эта дрожь никак не связана.

- Я завтра тоже к десяти приеду, можно? – уточнила Лиза, видя, что Татьяне нужно оправдание, чтоб задержаться.

- Да, конечно, - ветеринар кивнула. Глубоко вздохнула. – До свидания, - все-таки развернулась она, подняв руку, прощаясь.

Но остановилась, едва ли сделав шаг:

- Курить – вредно. Тем более, когда заставляешь дышать дымом окружающих, - не повернувшись к Виталию, заметила она, будто бы ни к кому не обращаясь.

- Угу. Учту, Таня, - Казак, напротив, вдруг поднял голову и прямо-таки сверлил взглядом женщину. И продолжал курить даже как-то нахально.

Татьяна опять вздрогнула.

Лиза решила не вмешиваться и тихо пробормотав «до свидания», юркнула в тепло машины. Потому, уже не слыша, говорят эти двое или нет, наблюдала за тем, как ветеринар медленно пошла в сторону клиники, а Виталий смотрит ей в спину, пока Геннадий разворачивался, отъезжая.

На следующее утро Казак ждал их на подъезде к клинике, хотя Лиза ни о чем не просила ни его, ни Дмитрия. Он просто молча сопровождал ее при каждом посещении, пока собаку все-таки не разрешили забрать домой. Не особо скоро, как показалось Лизе, кстати. Но она никого не торопила, о животном здесь заботились, может быть даже лучше, чем смогла бы она. И у нее было время, чтобы придумать кличку - Жучка. Возможно и не особо оригинальную, но, какую смогла. Лиза просто сдалась: поначалу ей никакое имя не казалось подходящим, а потом, она уже сама запуталась. Дима, конечно, потешался над ее мучениями, но Лиза на его подколки не реагировала.

Кроме того, у нее имелись и другие проблемы в лице обеспокоенных родственников и друзей. Да, Макс узнал о том, что Лиза уволилась из журнала. Не составило ему труда и узнать, куда именно она «трудоустроилась». Разумеется, он не оставил это без внимания. И несколько раз звонил, пытаясь вразумить Лизу. А когда понял, что она не особо прислушивается к его аргументам и не готова сейчас бежать от Калиненко, не оглядываясь, решил пойти ва-банк и даже рискнуть их добрыми отношениями. Максим не только доложил ее матери, что именно сделала Лиза, касательно свой профессиональной деятельности, но и позволил себе намеки о том, кем считает Калиненко. А также о том, что связывает Лизу и Дмитрия помимо рабочей деятельности.

В общем, у Лизы и до этого общение с матерью складывалось не очень просто. Теперь же… По началу она просто старалась игнорировать требования матери «взяться за голову и уйти от уголовника». Потом не брала трубку. Что, впрочем, не особо работало, потому как мать продолжала настойчиво звонить, задействовав даже флегматичного отца.

Дмитрий, однажды присутствовавший при ее разговоре с матерью по телефону, кажется, посчитал это неплохим развлечением. Отмахнулся, когда Лиза начала извиняться, не уверенная в том, как он может это воспринять, и отмел ее объяснения странным заявление: «не парься, зато она с тобой общается. Лишь бы милицию нам сюда каждый день не гоняла».

К счастью, до этого еще не дошло. Наверное, несмотря на старания, адрес дома Калиненко мама еще не выяснила.

Зато теперь сам Дима не просто следил за разворачивающейся эпопеей по «спасению Лизы», а еще и отпускал в процессе комментарии, отчего ей было весьма сложно разговаривать с матерью. Недели через три таких звонков и материнских истерик Лиза не выдержала. Когда во время очередного разговора, прервавшего их завтрак, мать заявила:

- Вот увидишь, это тебя погубит! Может, он вообще, маньяк! Уголовник же! Убьет, расчленит, а я потом по каким канавам твои останки искать буду? Как оплакивать? Ты обо мне подумала, если на свою жизнь плевать? – очевидно, давя на жалость и взывая к совести и чувству вины, причитала она в трубке.

Елизавета, до этого с немалым аппетитом поглощавшая омлет, подавилась. Вздохнула и посмотрела на Диму. Калиненко ответил вопросительным взглядом, оторвавшись от каких-то бумаг, про которые ей знать много не следовало:

- Дим, когда расчленишь меня, упакуй и пришли все части маме, чтоб она не скиталась по полям и могла меня в одном месте оплакать, – закатив глаза, примерно передала она ему суть беседы, не разрывая соединения.

Дима смотрел на нее секунды три с недоумением. А потом так откровенно и громко расхохотался, что даже мать, уже возмутившаяся ее словами, услышала это и наконец-то замолчала. Да и Лиза не особо хотела разговаривать: нравилось ей, когда Калиненко был таким веселым. Просто смотреть нравилось. И на душе хорошо становилось от того, что он себя таким позволяет ей увидеть.

Все еще смеясь, Дима поднялся и подошел к ней.

- Обязательно пришлю, - наклонившись так, чтоб его в трубке было слышно, сказал он и подмигнул Лизе. – Только адрес мне сейчас напиши, а то потом, мало ли, не до того будет.

- Лиза! Как ты можешь! – почему-то возмущенно вскрикнула ее мать в трубке.

И отключилась.

- Ух ты! Ты ее смутил. У меня так не получалось никогда, - Лиза с удивлением посмотрела на умолкнувший телефон.

Калиненко только пожал плечами, продолжая посмеиваться. Налил себе еще кофе:

- Ты со мной сегодня в офис? – вместо этого поинтересовался он, меняя тему.

Новый офис, отличающийся кардинально от того, что Лиза помнила, Калиненко нашел две недели назад. Это был этаж в большом офисном здании с пропускной системой. На самом этаже так же стоял пост охраны. И людей на этом этаже появлялось все больше, кстати. Но у Лизы имелись собственные два кабинета, смежные, для нее и помощников. Располагался ее отдел в непосредственной близости с общим конференц-залом с левой стороны, и кабинетом Калиненко справа.

- Нет, заеду в редакцию, посмотрю на окончательную версию статьи, что они утвердили. А то мало ли, знаю я журналистов, - Лиза улыбнулась. – Все не так истолкуют одним сомнительным предложением. А потом приеду в офис. У меня еще два собеседования сегодня, - поделилась Лиза планами.

- Тебе виднее, - кивнул Дима. – А что тот студент, справляется?

- Шура? – Лиза скорчила гримасу, - более-менее, но я все же в нем не уверена, вот и хочу еще найти помощника.

Дима вновь кивнул, отпив кофе, а Лиза поднялась, закончив со своим завтраком. После кровавых подробностей материнского разговора больше не тянуло к еде, как-то. Да и она хотела еще к Жучке заглянуть перед отъездом.

Тем не менее, настроение было замечательным. И она знала, кого благодарить за это.

- Дим, спасибо! – следуя своему новому принципу, наслаждаться жизнью, с улыбкой окликнула она. И пошла к выходу из кухни.

- За что? За этот бред с расчлененкой? – усмехнулся в ответ Калиненко. – Было бы за что.

- Нет, просто, за все, - Лиза широко взмахнула рукой, не зная, как можно это емко выразить. – Спасибо, просто.

Лиза пожала плечами, смирившись с отсутствием пояснения. И поспешила в спальню, собираться, не заметив уже удивленный и задумчивый взгляд, которым Дмитрий проводил ее.

Ему стоило собираться и ехать в офис. Сегодня предстояло слишком много встреч и, как обычно, чрезмерное количество «нерешаемых» проблем, по мнению его помощников. Не так и просто было сохранить то, что Дима создавал не один год, находясь за решеткой. И многие его проекты либо отобрали, либо они пришли в упадок, принося мало дохода. Хорошо, конечно, что удалось сохранить большую часть денег на счетах, оформленных на подставных лиц, а потому, вроде как не обнаруженных при судебном разбирательстве. Хотя тут больше сыграло то, что они с Казаком вовремя подсуетились и решили эти вопросы с кем следует. Разумеется, за проценты. Но не в этом суть. Главное, сейчас Калиненко не бедствовал. Но его не устраивал этот уровень. А потому приходилось с утра до ночи просматривать отчетность и оценивать перспективность подыхающих предприятий с помощью бухгалтера (Калиненко закончил экономический, вернувшись из армии, правда заочно и об этом знали немногие, однако за эти годы многое поменялось и в экономических течениях государства, так что правильнее было подстраховаться).

Конечно, Казак тоже не просто так восемь лет гулял, что мог, он тянул, например, их салоны по продаже автомобилей. Тут все работало четко и приносило стабильный, хороший доход все годы, с поправкой на общее состояние экономики и покупательскую способность населения. А вот гостиница зачахла, превратившись больше в бар-бильярдную. Дима подумывал отдать этот объект Куперу. Друг разбирался в этом бизнесе лучше, да и после того, как его в прошлом прижали, отобрав один бар, вряд ли откажется от такого предложения. Еще хорошо поднялась одна IT-компания, которой Дмитрий крепко помог когда-то начать. И парни с готовностью и без споров выплачивали все это время процент. Да и Казак их прикрывал, если что.

Заглохла и сеть небольших продуктовых магазинов по районам. Надо было с ней определяться. И еще куча дел по мелочи, которые он точно не решит сегодня. А еще и их вопрос с Калетником, и нюансы по Мартыненко, который сейчас хоть и сидел в следственном изоляторе, вместе с большей частью своих помощников, а все равно пытался на кое-какие моменты влиять и вставлять им палки в колеса, падла. В общем, было чем заняться.

И Дмитрий знал, что еще минут пять-десять, и он таки отставит чашку, возьмет пальто и пиджак, и поедет. Но пока он стоял у окна, отодвинув все эти вопросы и проблемы подальше, пил кофе, и наблюдал за тем, как Лиза во дворе играла со своей дворнягой.

Забавно. Было заметно, что ей это непривычно, да и сложно казалось назвать Лизу заядлой собачницей, о чем Дмитрий не раз ей говорил, наблюдая, как после вот таких вот игр, или даже просто погладив свою Жучку, Лиза вытирает руки влажными салфетками. А она всегда смущалась и даже вроде терялась немного.

«Привычка, вбитая с детства. Руки должны быть чистыми», - пожимая плечами, оправдывалась Лиза с улыбкой, он же хмыкал. Хотя, теперь, немного ближе узнав мать Лизы, пусть и заочно, многое становилось понятней. Особенно в том ее поведение, восьмилетней давности.

И вот тут Дмитрий подбирался к корню своих размышлений за последние недели: он допустил ошибку. Глобальную. Предвидел ее, вроде бы исключил. И осознал, что все равно где-то упустил решающий фактор. Вопрос состоял в том: касалось ли это только Лизы? Пока все указывало на то, что «да», в остальном он продумал и просчитал, действуя без осечек. А с ней прокололся.

Калиненко не знал эту женщину, заливающуюся смехом при игре в мяч с дворнягой. Понятия не имел – кто она и как оказалась в его постели. Не мог предугадать, что она сделает или ответит в следующий момент. Однако, все больше убеждался, что считает этот промах – своей удачей.

Была ли она такой восемь лет назад? Дмитрий понятия не имел. И если ответ положительный – он не понимал, как мог проворонить такое? Как мог позволить ей существовать на краю его интересов, только в качестве сексуального объекта, упустив все иное? Все равно что качественным, дорогим виски лишь сдобрить вкус кофе, а остальную бутылку спрятать в шкаф и забыть.

Да, вероятно, это имело значение: то, что тогда он не видел в своей Потеряшке ничего, кроме аппетитной фигуры и готовности удовлетворить любое его желание. Он в принципе в то время не удосужился разобраться в личности Елизаветы. Хотя, Калиненко допускал и то, что она была иной. Моложе. Проще.

Сейчас же, словно в том самом хорошем виски, в ней обозначились нюансы. Появились грани, которых не ощущалось раньше. И она «била в голову», мягко, но точно. Совсем как дорогой алкоголь. С ним такое случилось впервые. Если не брать в расчет ту самую увлеченность Потеряшкой. Хотя эти два отношения к одной женщине даже сравнивать казалось странным, настолько Лиза теперь вела себя иначе.

Она и в прошлом не страдала склонностью к притворству или фальшивости. Не дула губы, требуя что-то в ответ на свое тело, не устраивала скандалов или истерик. Не пыталась манипулировать его желанием иметь ее. Однако теперь к этому всему добавилось нечто большее. А уж с тех пор, как они поговорили откровенно, определив свои позиции, Дмитрию вообще казалось, что он теряет контроль над ситуацией. И это при том, что Лиза и сейчас ничем не манипулировала. Она, похоже, просто получала удовольствие от жизни. Но делала это с таким азартом, легкостью, полнотой, что невозможно было не смотреть, не участвовать в этом «празднике сибарита». Она всех вокруг словно заражала своим удовольствием. Причем, делала это непроизвольно. Но без всякого стеснения или жеманства. Если ей хотелось сказать ему «спасибо», как десять минут назад, Лиза просто говорила. А он потом стоял и ломал себе мозг, пытаясь угадать, за что именно эта благодарность. Если же ей вдруг хотелось его поцеловать, Лиза просто приходила к нему в кабинет и целовала, вгоняя в ступор сознание Калиненко. Но не тело. Однозначно отвлекая от дел. Раньше подобное было его привилегией, кажется. Но Дима соврал бы, заявив, что ему это не по нраву. Тем более, к чести Лизы, она всегда умно выбирала время, не прерывая совещаний или еще чего-то в этом роде.

Если ей вдруг приспичило петь, просто потому что хорошее настроение, она пела, не отрываясь от каких-то бумаг и статей, которые просматривала. Причем, иногда пела так, что было слышно и в коридоре офиса, и в его кабинете. Когда такое случилось впервые, Калиненко, не совсем поняв, что происходит, пошел разбираться. А застав растерянного и немного напуганного его появлением студента, удивленно наблюдающего за Елизаветой, которая при этом что-то чертила на листе ватмана, занимающем весь стол, сам начал улыбаться. Мысленно. Чтоб авторитет себе не подорвать окончательно.

Это пиарщику можно горлопанить детские песни на весь офис (этого самого голоса не имея вообще, кстати, но Лиза и это умудрялась превратить в позитив), а он серьезный человек, в конце концов. Еще немного, и снова станет «смотрящим».

А потом и он, и все парни привыкли к этому фольклору.

При этом работала Лиза с таким же удовольствием и полной самоотдачей. Она активно искала контакты с прессой, договариваясь, убеждая, местами покупая платные площади для размещения каких-то материалов, статей, упоминаний о том, что делал его фонд раньше, как с этим наследием обошлись те, кто захотел «нажиться на честном бизнесмене», и что Дмитрий намерен делать теперь. Лиза не лезла нахрапом и не забивала информацией о нем развороты газет. Пару предложений в новостях города; упоминание в утренних передачах на местном канале (разумеется, за спонсорскую помощь), ремонт запущенной детской площадки, какая-то там эстафета с выступлением «мульт-героев» в честь открытия, где только в самом конце упоминается название фонда или фамилия Дмитрия. Медленно, но настойчиво.

Были и другие моменты, о которых никто не догадывался. Она наблюдала за ним, иногда тайком что-то исправляя в словах или действиях, если Дмитрий допускал ляп, еще не до конца освоившись с новыми реалиями (сообщениями в телефон пометки посыла, чтоб никто не услышал или не понял…), и собой отвлекала, вливаясь в разговор, чтобы это прикрыть. Спокойно помогала дома, если он не мог понять что-то в новинках или событиях, даже если Калиненко психовал, не привыкнув быть в хвосте.

Более того, как-то предложила ему пройти несколько консультаций у психолога, чтобы освоить «НЛП» и поменять «расстановки», создавая иной образ в глазах окружающих. По словам Лизы, она знала хорошего специалиста, действительно меняющего сознание и оценку.

Он не особо понял, что это за маты, вообще-то, но послал ее с этим предложением. Не грубо, конечно, но так, что не осталась пространства для толкования. Не хватало еще, чтоб кто-то к нему в голову лез. Калиненко со своими «расстановками» сам мог справиться.

Она восприняла это философски:

- Как хочешь. Мне это в свое время здорово помогло на многое взглянуть иначе, - пожав плечами, заметила Лиза и вернулась к обсуждению других планов.

Вроде бы для этого он и просил ее работать с ним, на подобное и рассчитывал. Но казалось, что получил в разы больше ожидаемого. И что самое для него удивительное, Лиза ничего не требовала взамен. Как, к примеру, делала всегда Ирка просто потому, что ее отец ему как-то помог, выбешивая его и вытягивая все нервы, требуя все больше и все наглее, пока Дмитрий просто не послал ее подальше.

Лиза не выставляла условий, на которых будет оказывать ему помощь или что-то давать. Она с благодарность принимала то, что давал он, не требуя нереального. И, честное слово, не совсем понятно для него почему, но от этого хотелось дать ей только больше. Потому что оказалось чертовски приятно получать такую отдачу. А уж после последних восьми лет, прошедших вообще, не радужно, это все воспринималось глотком свежего воздуха.

И, кстати, если уж он вспомнил о зоне. Лиза вот удивилась после его рассказа о том, что у них с Ириной были разные спальни. Даже после уточняла, может и ей стоит перебраться? Но Калиненко резко отрубил, чтоб и не думала. Хотя, по-честному, он ей этого не говорил, конечно, но первоначально Калиненко начал с ней спать (именно спать), чтобы как раз отучить себя от зоны и тех порядков, приучить к нормальной жизни и реальности. После той, первой ночи, когда он с полусна, на голых инстинктах, напал на Лизу, все еще действуя по принципу «лучше первым», Калиненко четко понял, что это надо менять. Да, зона оставила на нем след, в чем-то по-своему замкнув психику. Но он не собирался быть рабом этих установок. Не планировал продолжать свое «заключение» уже внутренними решетками. Потому и решил приноравливаться к жизни на свободе, чтобы инстинкты не сходили с ума, стоит только немного ослабить над ними контроль.

Однако спать с Лизой оказалось неожиданно приятно. Да и не только спать. Просыпаться и видеть все то же удовольствие от жизн

и в ее сонных глазах – стимулировало и заряжало таким же позитивом. Это мотивировало, причем, неожиданно - и в работе. Появилось не только прямолинейное и жгучее желание просто отомстить и наказать всех, кто был причастен к его заключению, а и мотив заново строить что-то большее. Над собой вырасти еще на голову. Достаточно глупое и пацанячье желание, если оценивать с точки зрения всего его опыта. Но тем не менее, его не удавалось погасить.

И сейчас, продолжая наблюдать за тем, как Лиза о чем-то переговаривается с Геннадием, уже уговорив свою псину вернуться в вольер, Дмитрий вдруг подумал, что да: Елизавету он не мог пока предсказать. Однако не особо по этому поводу расстраивался. И отказываться от нежданного подарка судьбы тоже не собирался. Заслужил же за восемь лет зоны он какой-то бонус? Калиненко считал, что заслужил. И Лиза, определенно, могла считаться этим подарком судьбы. А он за эти годы научился ценить тонкое и изысканное удовольствие, а не «грести» себе подряд любое доступное, как раньше. И Лиза точно стала именно таким удовольствием для него в последнее время.

ГЛАВА 13

На улице ощутимо похолодало. Осень уходила, уступая права надвигающейся зиме. Но Лиза отмечала изменение погоды лишь по смене гардероба, который ей так же пришлось обновить, чтобы соответствовать статусу женщины Калиненко. На смену плащу пришло кашемировое пальто, а теперь иногда доставалась из гардероба и новая норковая шуба. Нельзя сказать, что ее радовала возможность это все купить. Честно говоря, порою утомляла необходимость ехать в магазин. Да и в таком количестве, новые вещи немного нервировали, все время напоминая о другом статусе Лизы в прошлом. Оставался какой-то неприятный привкус, будто бы она снова… подстилка. Хотя, если честно, то восемь лет назад Дима ее особо ничем не задаривал, правда, деньги платил немалые, но вроде как официально. А сейчас он то и дело что-то ей покупал, пусть и зарплату она получала. И пыталась настаивать, что сама будет оплачивать эти покупки, планируя покупать лишь необходимый минимум. Но Калиненко ее словно бы и не слышал. И не то, чтобы в этом было нечто романтичное или приторное, и близко нет. Впрочем, и похабного снисхождения покровителя она в Диме не чувствовала. Он просто привозил ей то, что считал необходимым. Или Лизу привозил в магазин, не оставляя возможности улизнуть. И это всегда было обоснованной покупкой, вроде. Всегда находился повод. Ведь им приходилось активно участвовать в жизни светской части городского общества, и она – и как глава пиар-отдела, и как его спутница, должна была соответствовать. Да и себе Дмитрий вещи покупал, поскольку так же нуждался в расширении гардероба. И все же, Лиза себя ощущала как-то непривычно. Казалось, что Калиненко это все нравилось куда больше, чем ей.

Впрочем, у Лизы имелись и другие заботы, куда важнее, так что она не так уж и много времени тратила на размышления о странном поведении Димы. Интенсивно занимаясь поставленной перед ней задачей, Лиза успела пообщаться с доброй половиной печатных изданий города. И даже с телеканалом Макса. Конечно, поначалу не хотелось с ним связываться, после такой подставы с матерью. Но потом Елизавета решила, что будет выше этого, и пусть Максима мучает совесть. А потому позвонила и провела разговор в максимально холодном тоне, на который только была способна. Хоть и не скандалила, конечно. Видит Бог, у нее тоже имелся свой долг перед другом и бывшим мужем, она помнила все то, что он делал для нее эти годы. Потому и на его канал обратилась, кстати, а не к конкурентам. Калиненко и его компания нуждались в сюжетах. И они готовы были платить за это деньги. Лиза же прекрасно знала, что имея маленького сына, Максим не всегда может позволить семье то, что хочется. Ей хотелось, чтобы и друг получил свою часть прибыли.

В общем, сумев выдержать достаточно холодную, но все же не ледяную ноту общения, она сумела заставить Максима повиниться. И даже без особых сложностей уговорила друга снять сюжет о деятельности вновь организованного фонда Калиненко, пообещав, что самого Дмитрия там не будет. Максим сомневался. Но необходимость премии, да и тщательно внушенное чувство вины перед Лизой – сделали свое дело. Сюжет был «у них в кармане».

Кроме того, она набрала себе еще двух помощников. Даже немного уже ввела в курс дела, перераспределив на них рутинное отслеживание и связь с печатью, освободив себе хоть какое-то время.

Калиненко казался вполне довольным её работой. Собственно, даже не казался, а откровенно сообщал об этом. И Лизе это нравилось. Было очень приятно, что он действительно ценил ее деятельность и отмечал результат.

Сам Дмитрий так же работал. И очень активно. Лиза забыла понятие нормированного рабочего времени, и задержка в редакции сейчас вспоминалась чуть ли не сокращенным днем. Но Калиненко трудился еще больше. Он активно занимался восстановлением своих прошлых предприятий, тех, которые можно было восстановить, и искал новые направления. Все это он обсуждал с Лизой. Однако имелись у него и дела, которые Дима с ней не обсуждал, а Лиза понимала, что ей оно и не нужно. Зачастую, эти вопросы он решал уже после рабочего дня, ночью. И возвращался потом в разном настроении: иногда довольным, иногда злым, а порою задумчивым.

Сегодня Дима тоже уехал. Правда, Лиза знала куда. Он встречался со старым знакомым по поводу продажи гостиницы. Дима ее даже недавно познакомил с этим самым другом, Леонидом, который владел довольно успешным баром. Из общения друзей в тот вечер, Лиза сумела понять, что раньше баров было два, и для Леонида, не отрекшегося от Калиненко, эти годы так же оказались не особо удачными. В общем, Дима уехал еще часа три назад. Она же все это время занималась своими бумагами, по лаю Жучки отмечая, когда охранник обходит территорию. Но глаза уже устали даже в очках, которые Лиза все-таки купила, пусть и одевала тайком от Димы. Так, по глупой причине женской неуверенности. Так что она отключила ноутбук и решила идти спать, когда услышала шум машины. Очевидно, вернулся Дима.

Кабинет Лизы располагался на втором этаже, в той самой спальне, которая когда-то принадлежала бывшей жене Калиненко. Которая, кстати, уезжая, увезла с собой даже покрывало для кровати. Этот факт почему-то очень удивил Лизу, и совсем не удивил Дмитрия. Калиненко весьма спокойно выделил ей эту комнату под рабочее пространство, потому как делить его кабинет, расположенный внизу, обоим представлялось сомнительным занятием. В общем, пока она спустилась на первый этаж, Дима уже зашел в дом и скрылся в кухне, судя по звукам.

- Дим, там Тамара Степановна котлет нажарила. И салат есть, - уже подходя к кухне, из коридора сообщила Лиза.

Потому как не помнила, чтобы в баре того самого Леонида имелась нормальная кухня, а он сегодня и пообедать не успел, несколько деловых встреч подряд было.

Дмитрий обернулся на ее голос от раскрытого холодильника, у которого как раз замер, подозрительно крепко держась за дверцу. Лиза даже немного прищурилась, в полутьме напрягая уставшие глаза. Слишком уж странно Калиненко на нее смотрел. Да и сам он так выглядел… Вообще непривычно: как-то напряженно, взъерошено и смотрел, если не волком, то диким зверем, точно.

- Тебе разогреть? – неуверенно спросила Лиза, допустив, что это вполне может быть проявлением голода.

Калиненко не ответил. Махнул головой в непонятном жесте. И пошатнулся, будто не удержал равновесие. Это кое-что прояснило. Вероятно, они с другом пили. А Дима так и не поел… Так что алкоголь на него, видимо, хорошенько подействовал. Только настроение такое с чего? Не договорились о сделке?

- Что-то случилось, Дим? Леонид какие-то нереальные условия затребовал? Или что?

Лиза подошла ближе к холодильнику.

- Давай, я тебе ужин все же нагрею, поешь, - вновь предложила она.

Дмитрий молча отошел и тяжело опустился на стул у стола. Почти рухнул, выдав этим, насколько непросто ему было удерживать равновесие. Он не ответил ни на ее вопрос о встрече, ни об ужине. Просто смотрел на Лизу все тем же непонятным взглядом.

Лиза, не комментируя факт его очевидного опьянения, достала все, что приготовила домработница. Так же молча. В конце концов, она не раз замечала, что состояние голода не лучшим образом влияет на характер Калиненко. Так что поговорить можно будет и потом. Тем более, пьяным она его видела лишь однажды, да и то давно, и тогда он вел себя совсем иначе. И Лиза решила не доставать человека. Мало ли, может он всегда выпивший - не весел (мягко говоря)? Но каждую секунду, пока разогревала мясо, ставила тарелки на стол, и доставала салаты, Лиза ощущала этот напряженный и неприятный взгляд Димы на себе.

И тут, ни с того, ни с сего, когда Лиза взялась за буханку хлеба, Дмитрий поднялся, пересек два шага, разделяющих их, и отобрал у нее и хлеб, и нож:

- А за сколько ты продашь меня, Лиза? – нависнув над ней всей своей массой, хмуро поинтересовался Калиненко.

Честно говоря, с таким напряжением, что у Лизы неприятная дрожь прошла по спине. И как-то так легче стало, когда он нож отложил, так и не отрезав ни кусочка хлеба.

- В смысле? Дима, ты о чем? – искренне недоумевая, уточнила Лиза, пытаясь не обращать внимания на странный холодок внутри живота.

- Сколько тебе надо, чтобы меня предать, Потеряшка? – скривившись, повторил Дмитрий.

Отрывисто и грубо.

Так, может он и пьян, может и голоден, может у него что-то не сложилась в делах, но она тут точно не при чем. И терпеть такой тон или подтекст, Лиза не собиралась.

Сильнее выпрямившись, чтобы избавиться от ощущения его давления на нее, она отступила в сторону и отошла на шаг. Дмитрий не мешал, но тоже развернулся, продолжая следить за нею тем же взглядом.

- Знаешь что, Калиненко? Мне твои загадки отгадывать неинтересно. И терпеть такое отношение – тоже. Ешь сам. Поговорим завтра, когда протрезвеешь.

Лиза двинулась в сторону выхода из кухни. Но не смогла пройти и два шага. Дима тяжело опустил руку ей на плечо и развернул назад, притиснув к себе:

- Я не слышу ответа на вопрос, Лиза! – грубо заметил он.

Снова нависнув всей массой. И все так же тяжело смотрел, даже прищурившись немного, словно действительно подозревал в чем-то. И вся его поза… Она несла угрозу. Примитивную. Грубую. Жесткую.

И Лиза ощутила настоящий страх внутри. Она не могла понять его причины, не анализировала, почему, вообще, вдруг испугалась Калиненко, который никогда физически ей не угрожал. Да и постаралась тут же подавить дрожь, пробежавшую по мышцам, стряхнуть странное, противно-липкое чувство своей перед ним слабости. И все же, что-то Дмитрий видимо заметил. Потому что отшатнулся от нее, скривившись так, словно это Лиза могла его ударить. И лицом почернел.

- Не смотри на меня так, - Дима отпустил ее плечо. Да и вообще отступил. – Я - не мой отец. Не бью.

Он отвернулся от Лизы и взял в руки хлеб, начав нарезать буханку.

Лиза не очень поняла, что это все значило, если честно. Догадки появились. Но сейчас не было времени их анализировать, Калиненко не позволял отвлечься. Однако страх прошел, уступая место какому-то иному пронзительному ощущению. Но и на него у Лизы сейчас не хватало времени.

- Вот не везет мне по жизни на баб, - как-то так отстраненно «пожаловался» он ей, что ли? Хотя тон Калиненко звучал скорее холодно и зло, чем обиженно. – Все чего-то хотят, а подставляют за дешево. – Он прошел мимо, уже не смотря на Лизу и снова тяжко сел на свой стул, взялся за вилку, принявшись есть то, что Лиза поставила.

Вроде бы, прошло. И можно было спокойно уходить, никто не мешал. Но Лиза почему-то стояла и смотрела на него. Да и Дима не прекращал разговаривать.

– Мать отцу вечно меня подставляла, лишь бы ее меньше бил. Ирка, представляешь, за двести тысяч баксов продала. За двести тысяч, б… Да я ей по условиям развода собирался дать в два раза больше. А она отомстить решила, показалось, что я ее недооценил. С Мартыненко слегалась, и чтоб я не достал, в Штаты сбежала. Не сучка даже. Дура-дурой. Похотливая. Двести… - Он покачал головой, словно не понимал. - И я восемь лет проторчал за решеткой из-за этого… Про других вообще молчу, тем только бабло и было нужно.

Калиненко отбросил вилку, едва начав есть салат. Переплел пальцы ладоней перед лицом и посмотрел на Лизу поверх рук.

- Карма у меня, видимо, такая, - хмыкнул он со злой иронией, сквозящей и в голосе, и во взгляде. – А тебя я ближе всех подпустил, Потеряшка. Так что давай, просвети, чего от тебя ждать?

- Знаешь, Дим. В прошлый раз, когда я тебя пьяным видела, ты был поприятней. Стихи читал, - не позволяя себя ни запугать, ни унизить, хмыкнула Лиза, стараясь поддерживать тон, похожий на его.

Она многое сейчас поняла, хоть и не все, конечно, осмыслила. Однако не была уверена, что стоит это ему показывать.

Калиненко хмыкнул с сарказмом.

- Извини, не до поэзии нынче, - ухмыльнувшись, «повинился» он. Но веселья в нем вообще не ощущалось.

Только все та же бурлящая злость и какая-то опустошенность, что ли. А может быть Лиза снова придумывала, ища в Дмитрии то, чего и в помине никогда не было. И именно эта мысль, воспоминание о всех своих прошлых ошибках из любви к нему, заставили Лизу выпрямиться еще сильнее.

- Из нас двоих, не меня можно упрекать в предательстве другого, Дмитрий Владленович. Особенно, в угоду своим интересам, - без упрека, но холодно и с таким же сарказмом бросила она, вздернув подбородок.

И оттолкнулась от тумбы, на которую опиралась. Отошла в сторону выхода.

- Я тебя и по твоим прошлым поступкам не сужу, Дима, - уже мягче, но также отстраненно добавила она, полуобернувшись. – А ты меня все по опыту с другими в предательстве обвинить пытаешься. Надоело. Поговорим утром.

И она ушла, в этот раз беспрепятственно. Уже не интересуясь, ест Дмитрий или не ест. Ее действительно задели эти обвинения и подозрения. Да, кто ж поспорит, не везло ему в жизни с доверительными отношениями, если судить по тем обрывкам, что Дима сейчас выдал. Явно из-за алкоголя, так бы вряд ли, чтоб из него и слово вытянула. Ну так она к этому причем? Она его никогда не предавала. Даже когда он ею просто игрался. И не требовала от него ничего.

«Пылая» справедливым негодованием и раздражением, Лиза поднялась на второй этаж. Зашла в спальню. Захватила подушку и плед, и отправилась в свой кабинет. Не собиралась она сегодня с ним спать в одной постели. Вот еще! Дышать перегаром и слушать храп? Нечего больше делать, тем более после всех этих дурных претензий. Лучше ляжет на диване.

Он несколько тупо смотрел в тарелку, размышляя о том, что есть не особо и хочется. Голова гудела. Чертова текила! И чертов Купер, предложивший своим любимым пойлом отпраздновать сделку! Надо было отказаться и взять виски. Но Калиненко жутко устал за этот день. Да и за последние недели. К тому же, был с водителем и никуда, кроме дома не собирался после ехать, вот и махнул рукой. Подзабыл, если честно, о том эффекте, которое данное пойло оказывает на него. Или, может, решил, что после зоны не проберет?

Леший знает. Так или иначе, а пробрало. Бахнуло по голове так, как и раньше. Вроде мысли и ясные, а ноги едва держат, и руки не слушают толком. Да и в голову такое лезет, что по трезвому и не думалось, вообще. А учитывая то, что он не ел целый день – пробрала его текила так, как Калиненко и не помнилось.

Короче, когда Купер вдруг вспомнил, что побазарил в своих кругах и таки выяснил нюансы по Ирке и ее шашням, это все легло на благодатную почву, подготовленную текилой. И дело было даже не в бывшей жене. Хоть Дмитрия и пришибло немного понимание, как «дешево» его сдали.

- Пойди, разбери этих баб – чего им не хватает, - философски заметил Купер.

Но его зацепило другое. Собственно, Калиненко никогда особо в бабах не разбирался. Не до того. Да и потребности не имел раньше. И словно вторя его мыслям, Леня хмыкнул:

- Хотя тебе, теперь, чего париться? – заметил Купер тут же, опрокинув в себя новую рюмку текилы. – Тебя твоя Елизавета восемь лет, по слухам ждала. Верная. – Купер хохотнул, заметив его удивленно приподнятую бровь. – Ага, я узнавал. Интересно же, откуда около тебя такая. Многие заинтересовались. Уж больно часто ты ее с собой таскаешь. Да и поставил рядом. Высоко. Важнее той же Ирки, даже, - объясняя свой интерес, «повинился» друг.

Калиненко не прокомментировал. Хоть и признал кивком головы, что есть за ним такой грех. Не прячет. В чем-то даже похваляется той, которая рядом с ним.

Ирка, что Ирка? По факту, она сейчас далеко, да и ему без разницы уже, да и раньше было безразлично. Она являлась даже не средством. Условием, выставленным, как плата за оказываемую помощь. И не углублялся особо Дмитрий в характер и мысли бывшей жены. Да и не таскал за собой, особо. Нечем им хвалится было, разве что степенью безразличия друг к другу.

А вот теперь имелась Лиза, у которой к нему вроде имелись и обоснованные претензии, а она свою любовь к Диме вообще отрицать не пыталась, счетов не выставляла. И в мыслях, в мотивах Лизы он пытался разобраться последние месяцы. Специально, целенаправленно. А нельзя сказать, что у Димы особо выходило.

Он не соврал пару минут назад, хоть и злился: ее он приблизил к себе, как ни одну бабу до этого. Да и замечали это даже сторонние наблюдатели. И прекрасно понимал, что стал доверять Лизе практически так же, как Казаку. При этом последнего он знал с шести лет, и сам ковал характер друга под себя. В поступках же Лизы до сих пор не разобрался. И это нервировало Калиненко, подспудно раздражая. Заставляя испытывать сомнения и неуверенность, которая ему в принципе свойственна не была. Да еще и сейчас, явно не в лучшее для этого время.

Купер подобрал верное слово – важна. Лиза стала для него важной. Почему, как, когда – в этом всем Дмитрий еще пытался разобраться, как и в принципе, в самой сути этой «важности». Но разговор о неверности баб разворошил все эти неясные сомнения и необходимости. Зацепил что-то внутри, в чем Калиненко и так не имел ни уверенности, ни опыта. Вот и вызверился. Вывалил всю муть, что подняли с глубины души разговоры Купера. А ведь права Лиза – за все это время, не предавала она его. Не было у Дмитрия повода обвинять ее. А он все равно ждал подвоха.

Расслабиться и поверить? Но ему до сих пор не было понятно, почему Лиза с такой открытостью все принимала и отпускала. Не были ясны ее мотивы. А то, что Дима наблюдал, что она говорила…

Хорошо, откровенно, он не въезжал. Любовь? Для него это было чем-то малопонятным и скорее выдуманным понятием. Что это за зверь такой? Любовь эту нельзя было не пощупать, ни взвесить. И никак не проверить, есть она или нет? И до какой степени будет? Не встречал Калиненко любви или конкретных доказательств существования чего-то такого. Даже мать, которая, вроде бы, должна любить своего ребенка и защищать его от всего, ни разу не выступала в защиту сына перед мужем, даже когда отец бил его откровенно ни за что. Ирка… это он уже не раз обдумал, тут не то, что любовью, а и банальной привязанностью не пахло. Все те девки, которых Калиненко поимел немало – там тоже ничего подобного не наблюдалось.

Кроме Потеряшки, чего уж скрывать. Тем она его тогда и зацепила. Этим своим отношением. Была ли именно это любовь? Это ли чувство объясняло все нынешние поступки и поведение Лизы?

Хрен знает. Дмитрий понятия не имел. Но услышал ее. И даже признал, что действительно не по справедливости сейчас ей претензии предъявлял.

Отодвинув тарелку, так нормально и не поев, Дмитрий поднялся и пошел наверх, по пути расстегивая рубашку, почему-то давившую на грудь. От галстука и пиджака он избавился еще в машине, а все равно, это паскудное давление не уходило.

- Лиза?! Какого хрена?!

Она подскочила на диване, моргая и пытаясь сделать вдох. Сердце отчаянно колотилось и было не совсем понятно: приснился или нет ей этот дикий и злой рев Калиненко?

- Лиза?! Ты где? – опровергая ее надежды на сновидение, вновь разнесся по дому крик.

Уже ближе. Похоже, не обнаружив ее в спальне, Дима отправился искать. И выбрал вполне верное направление. И чего он еще от нее хочет сегодня? Снова какие-то претензии? А она только-только заснула.

Буквально через пару секунд дверь кабинета распахнулась. Достаточно резко, надо отметить. И на пороге кабинета замер Калиненко, внимательно всматривающийся в сумрак комнаты. Выглядел он еще более взъерошенным, чем полчаса назад на кухне. И еще, показался Лизе каким-то неуверенно-растерянным. Хотя, тут с ней, вероятней, ночные тени сыграли шутку. Ну откуда у Димы были бы такие эмоции?

- Пошли спать! – потребовал Калиненко, едва удостоверился, что она и правда здесь.

- Я, между прочим, уже спала, - не удержав зевок, ворчливо ответила Лиза и не думая выбираться из-под одеяла. – Пока ты не начал орать.

- Какого лешего ты здесь легла? – рявкнул Дима, кажется, не мучимый угрызениями совести.

- А какого лешего ты на меня снова орешь? – не повышая голоса, поинтересовалась она, вновь зевнув. – Если злой спьяну, твоя проблема. Не надо ее моей делать.

- Пошли спать, - немного сбавив обороты раздражения, и уже без крика, снова велел Дима.

- Иди. Спокойной ночи. А мне и здесь неплохо. Перегаром никто в лицо не дышит.

Лиза натянула на себя одеяло и улеглась на подушку, рассчитывая, что Дима уйдет все-таки.

Не тут-то было. Калиненко что-то пробормотал, вообще неразборчиво. И, захлопнув дверь за своей спиной, направился в сторону дивана.

- Я тебе ясно сказал, по-моему, что мы спим вместе. И нечего выдумывать, - в этот раз ворчал Дима. Точно ворчал.

К тому же, он уселся на ее диван, заставил Лизу потесниться, и принялся стягивать рубашку, которая и так болталась на нем расстегнутой.

- Вот ты упертая, - все еще недовольно выговаривал ей Дима, теперь уже снимая брюки. – Завтра у нас обоих будет спина болеть.

Похоже, он собрался спать здесь. Чему Лиза оказалась не особо рада. Диван в ее кабинете не был особо широким и по факту, предназначался лишь для того, чтобы на нем комфортно сидеть. Он не раскладывался. И если один человек еще мог здесь спать с минимальным комфортом, то два – точно нет.

- Я тебе не предлагала спать тут, - как-то обеспокоилась Лиза, чувствуя, что ее подвигают, чуть ли не вдавливая в спинку дивана. – Дим, серьезно, нам здесь вдвоем не поместиться! – возмутилась она.

- Это твой выбор, - хмыкнул Дмитрий и улегся на ее подушку. – Давай, Лиза, укладывайся уже. И так неудобно, еще и твои колени давят, - он обхватил ее за плечи и потянул вниз, на себя.

Лизе ничего не оставалось, как подчиниться достаточно сильному давлению, и улечься ему на плечо. При этом она с каким-то мстительным удовольствием вдавила те самые колени ему в бок. Дмитрий ухнул. Обхватил ее двумя руками и приподняв, перетащил Лизу повыше, почти уложив на себя. Видимо, пытаясь нейтрализовать ее «оружие». Но она не сказала бы, что им стало удобней. Ей, так точно. Лиза крутилась то так, то эдак, но сон теперь не шел. Ей было неудобно, жарко, и давило со всех сторон. А Дима, с небывалой наглостью, почти моментально уснул. И таки принялся похрапывать ей на ухо. Что так же не способствовало ее отдыху.

- Так! Все! – настал ее черед кричать.

Но Лиза просто не могла больше терпеть. Она как раз злилась тогда, когда не могла выспаться. И сегодня ей этого никак не позволяли сделать. А завтра, или уже сегодня, рано ехать в офис… Раздражение Лизы достигло предела.

Она резко села, вновь вдавив колени в живот Дмитрия. Он снова ухнул и неохотно приоткрыл глаза.

- Твоя взяла, Калиненко! – тоном, не скрывающим ее раздражение, бросила Лиза. И начала спускаться на пол. Как можно чаще задевая Диму и коленями, и локтями. – Пошли в спальню!

Калиненко спросонья ухватил ее покрепче, глухо выматерившись. Она запуталась в одеяле и чуть не упала, потянув и Диму за собой.

- Лиза, твою …!

- У меня есть проблемы с матерью, но не стоит ее сюда приплетать, - Лиза все-таки выпуталась и встала над ним, практически пылая раздражением. – Достал, Калиненко! Пошли уже в спальню! Не знаю какие ты тут сны видел, мне точно приснятся кошмары! – практически рявкнула она, схватила подушку и пошла прочь из кабинета.

Как ни странно, Дима рассмеялся и, поднявшись, пошел следом, волоча по полу одеяло:

- «… И снилося мне, что осенней порой

В холодную ночь я вернулся домой.

По тёмной дороге прошёл я один

К знакомой усадьбе, к родному селу…

Трещали обмёрзшие сучья лозин

От бурного ветра на старом валу…»

Вдруг с выражением процитировал он ей в спину так, что Лиза даже споткнулась о порог спальни. Обернулась, чертыхаясь себе под нос, чем вызвала новый приступ смеха Калиненко. И сама вдруг улыбнулась, почему-то испытав странный прилив теплого чувства от того, что он снова стихи читает, как когда-то. Точно пьяный.

- Вот ты даешь, - подхватив ее, Калиненко покачал головой. – Тебе не спится, так и мне мешаешь. Все-таки ты, Лиза – язва.

- Слушай! Я тебя не заставляла с собой оставаться, - вновь разозлившись, мигом позабыв о всяких теплых чувствах, толкнула она его плечом.

- Не заставляла. Сам решил, - посокрушался Калиненко, затащив ее в постель.

Простынь была холодной и Лиза поежилась, сжалась в комок, только фыркнув в ответ на его слова. Калиненко же обхватил ее крепче руками и снова моментом погрузился в сон.

Лиза же, еще несколько минут поворчала про себя на Дмитрия. На его претензии. На то, что он так и не извинился за все свои грубости. Но, пригревшись, скоро так же уснула.

Пробуждение оказалось неожиданным. Будильник не сработал. Как потом узнала Лиза, его просто отключили. И проснулась она от того, что Дима аккуратно провел ладонью по ее щеке. На какое-то мгновение она даже умудрилась удивиться своим сонным сознанием, что выспалась. Потом открыла глаза достаточно, чтобы оценить количество света за окном. И поняла, что проспала. Но Калиненко не выглядел нервничающим по этому поводу. Так что и она решила не волноваться. В конце концов, именно Дима не давал ей спать.

Калиненко, кстати, сидел на кровати уже одетым. Правда, не в костюм, а в джинсы и свитер. Что-то она не помнила, чтобы он так раньше облачался в офис. Выглядел он немного помятым, но в целом, отдохнувшим. И вполне трезвым.

- Проснулась? – как-то риторически поинтересовался Дима, продолжая поглаживать ее щеку. – Собери вещи нам, дня на три. И поднимайся, через час выедем, позавтракаем уже по дороге, - сообщил Калиненко.

После чего поднялся с кровати и пошел к окну, а после и вовсе вышел, оставив удивленную Лизу одну в комнате окончательно просыпаться.

ГЛАВА 14

Лиза не приставал к Диме с вопросами: не захотел объяснять, куда и с какой целью они едут, не пожелал уточнить, что именно она должна собирать – и не надо. Сама не маленькая, разберется. Сделав вывод из его формы одежды, что им вряд ли предстоит «суперофициальная» встреча, Лиза отобрала вещи. Правда, под конец решила перестраховаться, и все-таки взяла костюм Диме и достаточно представительное платье для себя. В багажнике, в конце концов, места хватает. Так же быстро она приняла душ и привела себя в порядок.

Завтракали они уже в пути тем, что так же споро приготовила для них Тамара Степановна. Снова-таки, Лиза сделала вид , что ей не интересно знать причины такой непривычной поспешности и торопливости. Она еще, в принципе, не созрела для разговоров с Димой.

Не сказать, что обиделась. Но ей точно было, что обдумать. Немало информации узнала ночью, пусть и ясно, что в основном благодаря алкоголю. С другой стороны, сам факт того, что Диму в принципе волновало её отношение и мысли, какие-то планы на будущее: уже показатель чего-то кардинально нового. То, что он допускал вероятность предательства с её стороны, Лиза решила по здравому размышлению опустить. Судя по всплывшим фактам его детства и прошлой жизни, Калиненко не особо купался в человеческой привязанности. Даже если говорить о матери. Тем более об отце.

Её выбило из колеи это знание. Не то, чтобы заставило посмотреть на Калиненко по-новому, но в чем-то все же вынудило пересмотреть оценку, составленную давным-давно. Почему-то Лизе даже в голову не приходило, что у Димы имеются такие «скелеты» в прошлом. Слишком сильным он был, чересчур явно демонстрировал миру свое превосходство и даже вызов; так обескураживающе верным считал свое право на первое место во всем. И тогда, при их прошлом знакомстве, да и сейчас, несмотря на срок.

Не так себя держат жертвы родительской агрессии, как представлялось Лизе. И все таки, причин не верить новой информации, у неё не имелось. Значит, ошиблась. Возможно, как раз наоборот, такая его манера держаться – прямой результат пережитого когда-то? Форма защитной реакции и мотив для напора, так присущего Диме? Имелось о чем поразмыслить.

Так что Лиза молча сидела рядом с Калиненко на заднем сиденье автомобиля, рассматривая пейзаж, проносящийся за окном. И периодически проваливалась в дрему. Но ни разу не спросила о конечном пункте их путешествия. И даже когда они обедали в одном из придорожных отельно-ресторанных комплексов, разговор не вязался. Пара фраз о блюдах, уточнение заказа на напитки. И ни слова о ночи, ни одного упоминания о том, куда теперь едут.

Хотя Лиза понемногу начала догадываться, обращая внимание на придорожные указатели. Правда, она совершенно не понимала, что Диме понадобилось в приморском городе зимой? Для загара точно поздновато.

- У тебя какие-то встречи здесь? – вскользь уточнила, когда они уже въехали в город, наблюдая в окна, как Гена маневрирует в пробках на узких мощеных улицах.

- Может и придётся, - Дима передёрнул плечами. – Но не хотелось бы. Пора и расслабиться, хоть на пару дней. А то мы впряглись, как ломовые лошади. Заслужили выходные.

Она воздержалась от комментариев. Да и, в принципе, тоже была не против сбавить темп. Но все же испытывала некоторое удивление от настолько неожиданного решения. Вчера он об отдыхе и не вспоминал.

Но все это её отстраненное и молчаливое наблюдение окончилась у стойки регистрации в отеле, когда администратор, зарегистрировав их в ранее забронированном Димой номере, заметил:

- Ваш заказ готов. Тренеры ждут: можете сейчас опуститься к бассейну или после ужина, если Вам так будет удобней?

Дима глянул на нее через плечо, словно оценивая состояние Лизы, и опять повернулся к администратору:

- Давайте сейчас. Сколько там? Час по времени?

- Да, Вы заказали час, - подтвердил администратор.

Калиненко кивнул и, ухватив Лизу за руку, потянул за портье, который предложил их провести. Лиза, конечно, не была уверенна, что все верно понимает, но… Ладно, фотографии и плакаты украшали едва не все стены коридоров и холла отеля. И везде на этих снимках были дельфины. И да, она знала, что в стране, и именно в этом городе, существует отель, в котором живут эти животные, настолько ею обожаемые. И которых она, кстати, ещё никогда не видела в живую. Не доводилось. Но Калиненко все ещё молчал, ничего не объясняя, а Лизе очень непросто было поверить в догадки о причинах, подтолкнувших его привезти её сюда.

У Лизы почему-то перехватило дыхание, когда они зашли в огромное помещение со стеклянным потолком и большим бассейном. И она неосознанно крепче ухватилась за ладонь Димы. А он усмехнулся, конечно же, заметив все эти эмоции, обуревающие ее:

- Давай, Лиза, наслаждайся. Часа для первого раза тебе хватит? А потом, я все-таки поел бы, - нейтрально заметил он, чуть подтолкнув её в сторону бассейна.

Там уже стояло два человека, видно те самые тренеры, о которых упоминал администратор. Сам Калиненко отошёл в сторону, устроившись на пластиковом шезлонге. А Лиза, так и не сориентировавшись, неуверенно пошла к воде, со странным трепетом вглядываясь в плавающих там дельфинов. Губы, против всякой воли, растянула недоверчивая улыбка, а внутри вспыхнуло по-детски яркое предвкушение, вперемешку с радостью и ожиданием неведомого ранее чуда.

За следующий час она смеялась столько, сколько и в детстве не хохотала, кажется. Ей предложили поплавать вместе с дельфинами, но Лиза на была уверена, что вот так, сразу, готова к подобному. Для неё и коснуться гладкой морды дельфина было здорово. Она наблюдала за тем, как тренеры играют с животными, вовлекая и её в эти игры. Промокла с ног до головы из-за брызг. Хорошо, что ее сразу снабдили купальником и предложили переодеться. И хохотала в полный голос, забыв обо всем, совершенно расслабившись. И даже не поверила, что время прошло, когда Дима подошёл, совершенно не заметила этого.

- Лиза, все понимаю, но и я голодный, как зверь. – И сам широко улыбаясь, Дима покачал головой и протянул ей полотенце. - Потом ещё придёшь. Да и мы тут два дня будем ещё, наиграешься. А сейчас – ужин, - не поддался Калиненко на её просящий взгляд.

И Лизе пришлось согласиться, тем более, что она и сама вдруг поняла, насколько голодная.

- Хорошо, - со вздохом согласилась она, поднимаясь с бортика бассейна. – И, спасибо, Дима, - приблизившись впритык, она привстала на носочки и поцеловала его в щеку, стараясь не намочить ещё и ему свитер. – Но можно было и просто сказать «извини».

Она отступила и с улыбкой глянула на Калиненко, дав понять, что поняла его маневр и прощает за ночной скандал.

Но Дима только ухмыльнулся и, ухватив её руками за талию, протянул к себе, не обращая внимания на мокрый купальник.

- Вот не надо меня учить извиняться, девочка. Как по мне, то я и сам шикарно справился для первого раза, - он крепко, по-хозяйски, поцеловал её в губы.

Лиза промолчала, не оспорив. И правда, ведь, шикарно справился. Особенно, если действительно впервые извинился. А зная Калиненко не первый год, она вполне могла поверить, что ранее он ничего подобного не делал.

Ужинать они остались в номере. Лень оказалось переодеваться и идти в ресторан, когда она упала на кровать, закутавшись в пушистый махровый халат. Устала больше, чем думала, несмотря на то, что до сих пор испытывала нереальный внутренний подъем и детское счастье. Да и Дима в ресторан не рвался, похоже, тоже, желая лишь отдохнуть и расслабиться.

Следующим утром, действительно выспавшись, Лиза смогла оценить по достоинству еще и сам номер, и те его особенности, которые вчера казались просто непонятными. К примеру: ванну-джакузи, расположенную посреди номера у окна. И только увидев, что из этого самого окна открывается великолепный вид на море, на самом берегу которого и располагался отель, признала, что идея прекрасная. И пусть сейчас на улице стояла зима, а море было серым и его покрывали пенные барашки шторма, она с огромным удовольствием наслаждалась видом. Ну и горячей, бурлящей водой в той самой ванной, само-собой.

Дима же завтракал, посмеиваясь над ее «сибаритством». В ресторан им снова оказалось лень спускаться.

- Номер ты заказывал, - отвергая его насмешки, заметила Лиза, откинув голову на бортик ванной. – И ты же всегда себе в удовольствиях не отказывал, - напомнила она с довольным вздохом, наблюдая за тем, как по небу несутся серые, тяжелые облака. Почти касаясь волн на горизонте.

Снег будет, что ли?

- В том и дело, что ты раньше тяги к подобному не проявляла, довольствуясь малым, - хмыкнул Калиненко, отпив кофе.

- Я выросла и поумнела, - передернула Лиза плечами. – И, вообще, заслужила. Дай и мне кофе, - решила она уже шиковать на полную.

- Заслужила, - добродушно согласился Калиненко. Протянул ей чашку.

На пару минут в номере повисла тишина, пока оба смаковали кофе.

- Подозрительно это, Дима, - отставив свою чашку на бортик ванной, заметила Лиза, и потянулась всем телом в теплой воде. – Слишком ты на себя не похож. Я даже нервничаю, чего от тебя ждать дальше? - поддела она.

Калиненко хмыкнул и, поднявшись, подошел к ней.

- Не нервничай. Сама же говоришь, заслужила. Вот я и стараюсь.

- Так я ж тебя и так люблю, Дмитрий Владленович. И обычным, - не показывая, что и правда, немного растерянна из-за его поведения, протянула Лиза шутливым тоном. – А ты так серьезно за дело взялся.

- Ну так я и оценил, Лиза, - посмеиваясь над ее передергиванием, он пожал плечами. – Серьезные отношения, серьезные извинения. – Он сделал еще глоток из своей чашки, как и она, любуясь видом из окна.

А Лиза даже как-то занервничала.

- Серьезные? – переспросила она, сохраняя все тот же шутливый тон. – И что, мы прям жениться будем? – все еще держа на лице улыбку, поддела она Диму.

- Тебе нужна печать в паспорте? – Калиненко как-то так пренебрежительно хмыкнул. – Зачем? Или для матери, чтоб нервничать перестала? – неожиданно для нее, предположил Калиненко, когда Лиза не успела ответить, что ей особо и не надо. Одна уже имелась в архиве. – Сделаем, значит, - согласился он сам, со своим же предположением.

- Вот теперь, мне точно страшно, - честно признала Лиза, глядя на него снизу вверх, и слабо пока представляя, до чего это все дойдет.

Дима повернулся и посмотрел на нее с усмешкой.

- Вот теперь, Лиза, точно поздно бояться, раньше стоило.

- Я уже начала догадываться…

Она как-то поглубже опустилась в воду, испытывая зябкость. А ведь мужчина, которого она любила столько лет, ей по факту предложение сделал. А Лиза не счастлива, скорее, озадачена.

- Ты бы выбиралась, - похоже, не заметив ее состояния, Дима вернулся к столу. Или не посчитал ее растерянность существенной. – В десять нас будут ждать у бассейна. У них еще в час представление, - напомнил он.

Лиза молча кивнула, и все в том же озадаченном состоянии выбралась из бурлящей воды. Дима действительно сдержал свое вчерашнее обещание и оплатил еще несколько приватных «сеансов общения с дельфинами» для нее. И несмотря на все странности недавнего разговора, этого Лиза пропускать не хотела.

Следующие два дня они не возвращались к этому разговору, и Лиза даже расслабилась. Решила списать все на специфическое чувство юмора Калиненко. Она полностью отдалась удовольствию близкого общения с дельфинами. Посетила официальное представление, на котором собралась куча детворы. Дима идти не захотел. И Лиза, совсем отпустив себя, визжала и смеялась вместе с ребятней. А потом еще пару часов ходила оглушено-воодушевленная, осмысливая испытанные чувства.

Вечером Калиненко кто-то позвонил. Кто именно, Дима ей не сказал, но достаточно быстро собрался и поехал на какую-то встречу, где ей «не стоило мелькать». Лиза нервничала, радуясь, что он, по крайней мере, поехал с Геной. Но, разумеется, ни слова об этом не сказала и постаралась не выдать своих эмоций. Пусть и смогла расслабиться только тогда, когда они вернулись поздно вечером, вроде бы спокойные и довольные итогами этой встречи.

А на следующий день, с утра предупрежденная Димой, что он хочет выехать сразу, после обеда, Лиза решилась все-таки поплавать с дельфинами. И хоть ей было немного страшно, даже несмотря на присутствия рядом двух инструкторов, никогда, наверное Лиза еще не испытывала такого. Она даже не знала, как потом описать Диме свои ощущения. Не было у нее для этих эмоций слов. Так и просидела всю дорогу пришибленная ворохом эмоций и ощущений, вроде бы глядя в окно, а на самом деле – все еще находясь мыслями и чувствами в бассейне с дельфинами.

Калиненко ее не трогал и вопросами не донимал, видимо по Лизе было заметно, что она потерялась в реальности.

ГЛАВА 15

Несколько дней после их «мини-отпуска» оказались неожиданно суматошными и заполненными огромным количеством событий, людей, неотложных дел. Лизе не то, что о дельфинах стало некогда вспоминать, а и по сторонам осмотреться не хватало времени. Она ураганом забегала по утрам в вольер к Жучке, испытывая угрызения совести от того, что не может даже нормально поиграть с питомицей. А потом таким же галопом неслась к машине, уже на заднем сидение с головой погружаясь в работу. Они и с Димой виделись лишь по утрам, мельком в офисе, нормально встречаясь уже лишь в постели, потому как и у него оказалось сверх меры накопившихся встреч и забот: нашёлся покупатель на какие-то магазины, которые Калиненко держал ещё в «прошлой» жизни, так что следовало все быстро уладить; кроме того, Дима дважды за три дня встречался с губернатором. Лиза темой их встреч не интересовалась, подозревая, что ей это может принести лишние волнения. Не то, чтобы она надеялась или собиралась как-то влиять на Калиненко. Просто теперь слишком чётко знала, что надежных гарантий никто и никогда не даёт, особенно, если ты так высоко поднимаешься. И не всегда твоё падение зависит от твоей же способности контролировать ситуацию. Прошлый опыт Калиненко это наглядно доказывал. Однако Лиза ни словом, ни жестом не показывала, что так или иначе, а волнуется о Диме и возможных результатах его общения с Калетником. Калиненко не был бы самим собой, не достигай он максимума. И именно таким она его все это время любила. Только страх от этого понимания никуда не уходил, но она вспоминала о нем лишь ночами.

В общем, погружение в работу вышло полным и интенсивным, так что все события недолгого отдыха затерлись в памяти. Вплоть до того момента, когда в четверг вечером Дима, закончив согласовывать с ней свой график, чтобы найти время для интервью и двух благотворительных мероприятий в чреде приближающихся новогодних праздников, оглушил Лизу:

- Завтра не забудь паспорт. Насчет регистрации все уже решили. Подъедем к трем, быстро уладим, - откинувшись на стуле и устало массируя глаза, невозмутимо сообщил Дима.

Лиза поначалу вообще не поняла, о чем он:

- Ты на меня что-то регистрировать собрался? Калиненко, я не уверена, что хочу таким образом в твои дела погружаться, - продолжая просматривать график, Лиза покачала головой.

А Дмитрий усмехнулся, удивив ее:

- Собрался. Считай, все, что имею. Включая самого себя, так что прости, Лиза, но ты и так уже увязла, дальше некуда. И, кстати, я против этих твоих принципов, оставаться на девичьей фамилии. Со мной этот номер не пройдет. Берешь мою, без вариантов.

Вот тут Лиза уронила карандаш, которым по привычке водила над строчкам, для удобства. И как дурочка, словно восемь лет назад, уставилась на Калиненко. Она действительно забыла об их шутливом диалоге о браке. Или не таком уж и шутливом.

- Ты серьезно? - как-то без энтузиазма, скорее с опасением уточнила Лиза.

Ее настрой не укрылся от Калиненко. Он выпрямился и как-то так глянул, словно в мысли ее проникая. А вот Лиза его совершенно не могла понять в этот момент.

- Завтра. В три. И тут уже без вариантов, Елизавета.

Сказал, как отрезал. При этом продолжая внимательно следить за ней. Лиза же, наоборот, ощущала себя все более шатко и неуверенно. Потому что ни черта не понимала. И не видела смысла в решении Калиненко - оно ломало все ее представление о реальности, убирая привычные точки опоры.

- Зачем? - с этой неуверенностью, явно звучащей в голосе, переспросила она.

Прошлое объяснение с заботой о ее матери, серьезным в принципе не казалось.

Прижала к себе планшет, словно закрываясь. Дима прищурился, отследив этот жест.

- Мы этот вопрос уже решили, насколько я помню.

- Я думала, это шутка, - Лизе стало холодно от его тона.

Калиненко неожиданно резко поднялся, оттолкнув стул. И прошелся по кабинету:

- Я не понял, Лиза. Уточняю - я не шучу, завтра мы зарегистрируем брак. По факту, ты и так в положении моей жены, что для тебя изменится, кроме фамилии? В чем твоя проблема? - остановившись у окна, он через плечо глянул в ее сторону.

Она не знала, что ответить. По сути, Калиненко был прав. И все же, она ощущала некую прострацию.

- Не знаю, - все тем же неуверенным голосом отозвалась она. - Я просто… Я не строила таких планов или что-то в этом роде. Пойми, мне не надо ничего…

- От меня, - резким тоном прервал ее Калиненко. Чувствовалось, что он не доволен. И даже злится, пожалуй. - А если я хочу, чтоб было надо, Лиза? - тем же недовольным и требовательным тоном, бросил он. - Здесь ангелов нет, Лиза. И ты не святая, как не крути. Всем и каждому что-то надо: от меня, от тебя, от того же Казака. Деньги, положение, возможность реализовать какие-то желания. Вот и прекрати мне свою песню про “ничего”. Так не бывает. А я хочу четко знать, что тебе от меня надо, чтобы точно понимать все расклады. Разве это не предел твоих желаний - я стану твоим окончательно со всеми потрохами и благами?!

Дима выглядел разозленным, даже взбешенным. И это, наверное, встряхнуло и разозлило саму Лизу. В конце концов, она и правда, не святая. Ее аж взбесило это: вновь какие-то сомнения и подозрения со стороны Калиненко; его недоверие. Заставило все бурлить внутри.

- Мне ни черта такого не надо от тебя, Калиненко! - явно повысив голос и не сумев скрыть эти эмоции, бросила она. - И что ты знаешь о моих желаниях?

Резко подскочила со своего места, отбросив в сторону расписание. И оказалась нос к носу с таким же злым Димой. Хотелось его пихнуть, как-то выместить взметнувшиеся эмоции.

- Ничего не надо, кроме тебя самого! Твоего голоса, твоих рук, взгляда, когда ты на меня смотришь с желанием или весело! Твоего тепла рядом. То, что я могу быть с тобой рядом. Странно? Непонятно для тебя? А вот как есть! Подавись своими деньгами и благами!

Она почти проорала это ему в самое лицо, не обращая внимания на темный взгляд и сжатые челюсти Димы.

- Дурь!

Он с силой ухватил ее за плечи и так дернул на себя, что они столкнулись телами, вышибив у Лизы дыхание. Перебив ее желание послать Калиненко подальше со всеми его “знаниями”.

- Дурь это все! Но ты возьмешь мою фамилию! - тем же тоном отрезал он, продолжая сжимать ее плечи. - Хочу, чтобы каждая собака знала, что ты моя!

Все еще злясь, Лиза все равно уставилась на Диму с непониманием: какая ему разница? Все то же желание безраздельно владеть тем, что попадает в его сферу влияния?

Дмитрий понятий не имел, с какой стати взбесился. Не представлял, зачем вцепился в Лизу, и с чего вдруг потребовал взять его фамилию. Бред какой-то! Он сам это понимал. И тем не менее, не сумел “дать по тормозам”.

Его стало выводить из себя то легкое и непритязательное поведение Лизы, которое откровенно радовало по началу. Потому что сейчас, и Калиненко это признавал, пусть и только себе самому, он хотел от нее более… Ответственного подхода, что ли.

Твою налево! Собственная блажь его выбешивала тоже. Откуда эта злость и раздражение? С чего?

И тем не менее, это не отменяла того, что Калиненко хотел бы знать - какого лешего вертелось в ее голове?! Он вот обдумывал даже слишком много и тогда, когда следовало занимать мозги совсем иным. И в последнее время Дмитрию стало казаться, что Лиза могла бы и посерьезней относиться к их ситуации. Это ее “ничего” уже просто бесило Калиненко. Он не просто был бы не против дать ей очень много, заслужила, не отнять. Он хотел и того, чтобы она от него “хотела” большего. Причем, мозгами, Дмитрий вроде бы понимал, что сам и отбил у Лизы любое желание чего-то хотеть или показывать это. Но сейчас его раздражению было плевать. И, откровенно говоря, слова Лизы про взгляды и отношения, тоже не успокаивали. Разве она не получила все то, о чем сейчас ему кричала? Да он уже с браком все решил, а она “неуверенна”, видите ли!

- Завтра. В три. Все, вопрос закрыли, - еще раз бросил он, все так же злясь.

И крепко поцеловал Елизавету в раздраженно поджатые губы. Она же этого хотела от него? Вот, пожалуйста, получайте.

А Лиза неожиданно взяла и ответила на его поцелуй. Да так ответила, что весь накал ссоры, вся его злость и то самое раздражение, плеснулись, забурлили и переплавились совсем в иное, такое же мощное, но куда более приятное стремление. И все равно стало, что двери кабинета не заперты (вечер, в конце концов, и в офисе никого не должно уже быть, а охрана вряд ли полезет), и что орали только что друг на друга. Лиза, похоже, ощущала все тоже самое, едва ли не рывками срывая с него рубашку, добираясь до кожи. И до дивана не добрались, так и рухнули в его кресло, не прекращая сумасшедшего поцелуя, каких-то жадных и злых, но обоюдно-собственнических прикосновений.

Было неудобно, тесно, жарко. И пульс колотил по голове так, что впору оглохнуть. Но Дмитрий слышал все, каждый ее всхлип и стон, хоть Лиза и пыталась молчать, приглушить самое себя, терзая зубами его рубашку. А он, несмотря на это все, никак не мог прекратить погружаться, чуть ли не вбивать себя в ее тело, почти как в первый раз после освобождения. И когда кончил, еще минут пять пытался себя по кусочкам собрать от нахлынувшего с оргазмом опустошенного облегчения. Уже не злого, скорее просто приятного. И уютного. И Лизу никуда не хотел отпускать со своих рук. Да она и не рвалась, по сути, кажется, тоже ощущая некоторую пришибленность.

Он точно не планировал так обсуждать их брак, но по итогу, если просто отстранить сам “взрыв”, вот это вот все - ему вполне понравилось. И вообще непонятно было, какого лешего Лиза там “неуверенна” и чего ей еще надо?

Вопрос с браком они вроде бы замяли. Вернее, заключили этот самый брак. И фамилию Лиза взяла Калиненко. А о самой вспышке, что Диминого, что ее характера, не вспоминали. Правда, о том, во что эта вспышка вылилась, Лиза не могла не вспоминать.

Хотя, хоть убейте ее, не понимала, что послужило причиной их ссоры в кабинете. И почему, собственно, Диме, вообще, так важно это все? Но больше она эту тему не поднимала. Мало ли, может него в тех, других делах, такой накал, что уже “крыша едет” и он просто ищет способ спустить пар?

Причина казалась разумной. Вот только, все равно не объясняла маниакального стремления Калиненко сделать ее своей женой, при том, что Лиза и так была с ним по собственному желанию. И того требования: “чтоб каждая собака знала!” Как будто хоть у кого-то, кто знал об их отношениях, были сомнения. Но ладно. Лиза решила не ворошить эту тему и придерживалась своего решения. Впрочем, и особых изменений в своем статусе или поведении Димы после регистрации, она не заметила.

Новый год они встречали скорее устало и суматошно, нежели празднично: вместе с губернатором и еще толпой гостей из числа “элиты” города, в том самом загородном клубе, где Лизе уже довелось побывать. Учитывая то, что ей хотелось бы просто выпить бокал шампанского под елкой, съесть мандарин и лечь спать в час ночи, мероприятие измотало окончательно. А необходимость “держать лицо” и тот самый статус жены Калиненко, забрали остатки сил. Приехав домой под утро, Лиза едва сумела умыться и отправилась спать.

Впрочем, судя по тому, что Дмитрий не оставил ее и в этом деле в одиночестве, да и проснулся уже ближе к вечеру первого января - его данное торжество измотало не меньше. И следующие два дня они наконец-то просто провели дома, под той самой елкой, спокойно и расслабленно; ничего особенного не делая, скорее, просто отсыпаясь после напряженных трудовых будней.

Недели две спустя после новогодних праздников, Лиза вышла из офиса раньше Дмитрия. Ей предстояло заехать в свою бывшую редакцию и обсудить условия размещения новой статьи. Но Лиза не успела дойти не то, что до машины с бессменным Геной за рулем, даже от крыльца толком не отошла, когда к ней откуда-то из-за угла торопливо бросилась старуха.

- Дочка! - тихо окликнула она.

Сзади тотчас же появились охранники, дежурившие у входа, но Лиза остановила их, подняв руку. И сама, главное, не поняла, почему. Просто с удивлением смотрела на немолодую женщину, не совсем уж и старуху, как вначале показалось, вплотную приблизившуюся к ней, и отчего-то очень нервничающую. Парни замерли на расстоянии пары шагов, тем не менее, продолжая наблюдать. Видимо Казак, который и отвечал за охрану, спуску им не давал.

Одета женщина была чисто и опрятно, но сразу бросалась в глаза поношенность и явно не “новизна” пальто и шапки, которые, наверное, приобретали еще при “перестройке”. Ну или немногим позже. Сама собой ее рука потянулась к сумочке, отчего-то Лиза, не раздумывая решила, что женщина просит милостыню. Но незнакомка так же внезапно, как и появилась перед ней, ухватилась за эту самую руку, мешая Лизе достать купюры.

- Дочка, ты прости, что я с тобой… Что вообще, пришла. Не стоило, наверное, - зачастила вдруг, незнакомка, так и держа Лизу. - Просто к нему боюсь подойти. Прогонит. Да и ясно. Не за что ему со мной разговаривать.

Тут женщина уставилась себе под ноги, на пару секунд. Но руку Лизы не выпустила. А она пока слабо что понимала из этих обрывочных слов.

- Подождите. Подождите. К кому вы хотели подойти? - попыталась выяснить Лиза.

Но женщина, казалось, ее не слушала.

- Муж его на порог не пускал последние пятнадцать лет, говорить с ним не хотел. Да и я ему не отвечала, Влад запретил.

Она вздохнула и снова посмотрела себе под ноги. Пряча взгляд, как поняла Лиза. Ей, похоже, было стыдно. Но ситуация от этого понятнее для Лизы не становилась.

- О ком вы говорите и что хотите от меня? - честно говоря, не особо надеясь на ответ, все же снова попыталась она.

Но женщина, как ни странно, в этот раз ее услышала.

- О Диме. Я его мать, - Лиза опешила, совершенно не ожидая чего-то подобного. - Вы поженились, я в газете читала, про прием у губернатора. Да и сюда несколько раз приходила, хотела с ним поговорить. Но, не решилась, - похоже, не заметив, как отреагировали на ее слова, продолжала женщина.

Мать Димы. Лиза ощущала… Прострацию.

- К тебе мне проще, дочка. - И она с новой силой сжала ее руку. - Ты скажи ему, что отец умирает. Влад сам не позвонит. Да и мне запретил. Но… Не правильно это. Он сын, он имеет право сказать что-то, увидеть его. - Женщина вновь вздохнула. - Скажи ему, пожалуйста. Он в десятой городской больнице лежит.

И она отпустила руку Лизы, отвернулась, явно собираясь уходить.

- Подождите! - несмотря на свою оторопь, Лиза попыталась сообразить, что делать и как поступить в такой ситуации. - Давайте, мы сейчас к Диме пойдем, и вы сами ему…

Однако мать Димы покачала головой, не повернувшись к ней и не прекратив отдаляться.

- Мне не стоит, дочка. Ты сама ему скажи. Если захочет, пусть приходит. Владу недолго осталось.

И в очередной раз вздохнув, она все же ушла. А Лиза не придумала причины, чтобы задержать ее. Голова, казалось, вообще не соображала. Мысли представляли собой мешанину из этого странного разговора, такого вида матери Димы. И его собственных слов-воспоминаний о далеко не радостном детстве и непростых отношениях, что с отцом, что с матерью. Тем не менее, она считала, что Дима должен об этом разговоре узнать. И немедленно. Потому Лиза махнула рукой давно приехавшему из подземного паркинга Геннадию, показывая, что поездка пока отменяется. И пошла назад, в офис.

ГЛАВА 16

Дима ее выслушал. Правда, Лиза не сразу смогла адекватно изложить то, что узнала. От его матери сумбуром «заразилась», что ли. Тем не менее, рассказала: и про мать, и про отца, который, если верить, умирал в одной из городских больниц. Она не представляла, как он отреагирует – они не говорили об отношениях Димы с родителями после тех нескольких фраз, брошенных им в пьяной злости. Они, вообще, мало обсуждали причины своих поступков, мысли и чувства, вдруг осознала Лиза. И это неожиданно показалось ей очень странным. Неправильным. Хотя, она и с Максом никогда не обсуждала причины своих поступков, с чего сейчас, с Калиненко, вдруг приспичило найти глубинное взаимопонимание?

Да и не до того было именно в этот момент, и Лиза прогнала некомфортные мысли прочь. Хотя, без сомнения, было бы куда проще предсказать поведение мужа, зная о его чувствах к родителям. А вот так, она даже немного опасалась. Но все равно говорила. А когда закончила недолгий рассказ, в кабинете повисло молчание.

Дима сидел в своем кресле, сцепил руки, сплетя пальцы. Смотрел на стол перед собой. И молчал. Минут пять, наверное. И у Лизы не хватило духу еще что-то сказать или спросить. Она просто сидела, так же молча, как он, и ждала реакции. И в шубе, которую так и не сняла, зайдя сюда, становилось парко.

Но дождалась все-таки. Дима решительно поднялся и, сняв свое пальто с вешалки, глянул на Лизу:

- Поехали.

Его взгляд ни о чем ей сейчас не говорил: плотный и какой-то тяжелый. Нечитаемый.

Лиза молча встала и пошла с ним, куда бы Калиненко не собрался.

Больницы ей давно перестали нравиться, не имелось у Лизы никаких приятных ассоциаций ни с одной из них. И эта не пришлась по душе: старая, ветшающая, с облупившейся краской, протертым линолеумом и въевшимся в сами стены больничным запахом. Лиза не поспевала за Димой, который широкими шагами пересекал мрачные коридоры, умудряясь моментально обнаружить администрацию, “главных” и “ответственных”. Потому просто оставалась у лестницы с молчаливого одобрения мужа, пока он выяснял в каком отделении и в какой палате находится его отец, и пока разговаривал с заведующим отделения. И наблюдала.

Пусть Дима по прежнему, казалось, не проявлял никаких эмоций, Лиза даже на расстоянии ощущала, как бурлит в нем напряжение и энергия, словно вода в закрытом баке закипает. Нагнетая пар. И давление. Тем не менее, это никак не сказалось на эффективности его действий. И уже через пятнадцать минут после прибытия, они подходили к необходимой палате на втором этаже.

Такая же обшарпанная и старая, как и вся больница. Окна деревянные, рассохшиеся, из которых ощутимо тянуло зимним ветром. Но это не приглушало накопившиеся “миазмы” старости, болезни и какой-то тяжести. Эмоциональной, душевной. Палата не была одноместной: три пациента, все явно старше шестидесяти, лежали на разных кроватях. Скрипучих и, сомнительно, чтобы удобных. Рядом с одним из пациентов, на еще одной кровати, сидела уже знакомая ей мать Димы. Значит, этот мужчина - его отец. Да и сходство просматривалось.

- Здравствуй.

Отрывистое и резкое приветствие показалось неуместным. Да и не слышалось в нем участия или радости от встречи. И растерянности не было. Только все то же нагнетаемое напряжение, которое Дима в себе подавлял. Лиза в принципе не нашлась, что сказать и лишь кивнула матери мужа. Она чувствовала себя здесь до жути неуместно.

На какой-то миг ситуация словно бы замерла: все застыли и, ничего не говоря, смотрели один на другого. На них смотрели даже пациенты с соседних кроватей, выглядевшие не лучше старшего Калиненко. Только мать Димы сжала руки так, что кисти рук побелели. И как-то затравленно глянула на мужа. Может потому, что не ожидал их увидеть, мужчина на несколько мгновений смотрел на них с откровенной растерянностью и удивлением, позволяя Лизе рассмотреть себя. И то самое сходство, и явные следы долгой, тяжелой болезни: истощенные черты, восковую кожу, с пробившейся на впавших щеках седой щетиной, всклокоченные седые же волосы, слежавшиеся на одной стороне. Скрюченные пальцы, тоже воскового желтого цвета, цепляющиеся за казенное одеяло.

Но спустя несколько секунд эта оторопь и удивление прошли:

- Ты расстаралась? - явно гневно, пусть и сиплым голосом, то и дело откашливаясь, мужчина глянул на жену.

Женщина не спорила, не оправдывалась и не возражала, только сильнее ссутулилась, продолжая рассматривать свои руки. Старший Калиненко скривился с плохо скрываемой злобой. А может и не хотел он ее скрывать. Как и сжавшиеся в кулаки тощие пальцы, словно неосознанно попытавшиеся замахнуться на еще больше скукожившуюся жену. И при его откровенной слабости, изможденности - это выглядело противно, вызывая одновременно и жалость, и отвращение в Лизе.

Дима резко шагнул вперед, словно собираясь вмешаться, хоть и сомнительным казалось, что у его отца все же хватит сил оторвать кулаки от одеяла. Но это движение, видимо, разозлило его отца еще больше. Он шумно и тяжело втянул воздух в себя раскрытым ртом, закашлялся, и мотнул головой жене:

- Вон… пошла, - все еще со злобой, хоть и едва тянул голос между приступами кашля, велел он, не сомневаясь, что его послушают, видимо. Будто и не он умирал, прикованный к кровати, явно полностью завися от жены.

И женщина, не споря, юркнула мимо них к выходу из палаты. Облегченно? Однако, не похоже, чтобы кого-то еще эта сцена задела так, как и ее. И Дима, и те самые соседи по палате не выказали никакого удивления или недоумения. Видимо, часто наблюдали подобное.

Честно говоря, Лиза давно не чувствовала себя так мерзко. Словно ощутив это, Дима повернулся к ней:

- Лиза, ты тоже выйди. Пожалуйста.

Вроде бы тоже самое, а сказанное иначе и прозвучало по-иному. И разница двух этих “распоряжений” повисла в тихом пространстве палаты, заставив Лизу вспомнить, как для Димы, даже пьяного, было важно доказать, что не похож на отца. Теперь ей стало очень понятна причина.

- Хорошо, любимый.

Она сказала это автоматически. И в тоже время, впервые так. Кивнула, испытывая неловкость. Не потому, что Дима не знал о ее чувствах. Просто Лиза старалась не оглашать этого при ком-то еще с прошлого периода отношений. Это наедине она могла себе такое позволить. Или сейчас уже не только? Ведь они женаты. Вот и прорвалось? Да и эта отвратная ситуация… Хотелось умыться.

И сама не испытывая никакого желания оставаться в палате, она быстро вышла в коридор, буквально тут же наткнувшись взглядом на мать Димы, стоящую у окна.

- Вот, Елизавета, садитесь.

Геннадий, поднявшийся с ними на всякий случай, вдруг помощь понадобится, подсовывал ей неясно где раздобытый стул. Лиза кивнула, ухватилась за деревянную спинку.

- Гена, еще один принесите, если найдете, - попросила она водителя и охранника по совместительству. Парень кивнул

А сама Лиза подвинула стул к матери Димы.

- Садитесь…

Вдруг подумала, что даже не знает имени своей свекрови. Ничего о ней вообще не знает. Ужасная ситуация. А ей-то первый брак казался непростым.

- Я - Лиза, - представилась она, еще настойчивей подталкивая стул.

Женщина, поначалу, кажется не совсем понявшая, чего от нее хотят, все же села. Вздохнула:

- Да, я читала, дочка. В газете про вас писали…

Тут снова появился Гена с еще одним стулом, и Лиза с каким-то облегчением села, вдруг поняв, что и сама напряжена не меньше Димы, только контролировать это так как он не умеет. Благодарно кивнула расположившемуся неподалеку охраннику.

- А я - Вера Андреевна, - неуверенный и тихий голос свекрови снова привлек ее внимание. - Ты не думай про Влада плохо, дочка. Ему больно просто. Очень. Даже на обезболивающих. Вот и …

Мать Димы как-то неловко глянула на Лизу. Будто старалась оправдать мужа. Она промолчала. Просто не знала, что сказать и не была уверена, стоит ли озвучивать свои впечатления от этой недолгой встречи. Свекровь тоже больше ничего не добавила и разговор затих, так и не начавшись.

И Лиза задумалась: смогла бы она любить человека, который бы так относился к ней? Как можно терпеть подобное отношение? Да еще и побои, если вспомнить слова Димы. Что заставляло Веру Андреевну все еще быть с этим человеком, который даже полностью завися, унижал ее? И не могла понять. И правда, любовь?

Возможно, кто-то так же недоумевал, глядя на нее? Тот же Макс или Казак. Ведь и сама Лиза своего Калиненко восемь лет ждала, несмотря ни на что. Но… Ведь Дима по сути, и восемь лет назад, никогда не унижал ее и предельно четко оговаривал рамки отношений. Даже Казаку, да и другим, не позволял относиться к ней с пренебрежением. И никогда. Никогда не поднимал на нее руку. Тем более сейчас она не смогла бы придраться к его отношению. Пусть и с оглядкой на саму специфику характера и сути Калиненко. И любила его именно таким.

Такими ли же критериями судила Вера Андреевна? Просто иное в отношениях считая важным. Или просто давно смирилась и терпела, не видя другого выхода? Лиза никак не могла примерить подобные отношения на себя и понять. Пару раз поглядывала на свекровь, но она смотрела или в пол, или в окно, демонстрируя отсутствие интереса к продолжению общения. Так что оставалось думать о своем, да предполагать, о том, как дела у Димы и сумел ли он наладить диалог с отцом?

Впрочем, долго ей гадать не пришлось. Калиненко появился в коридоре спустя минут пятнадцать, не более. Лицо его было таким же не читаемым, как и раньше. Но, вроде бы, бурление внутреннего напряжения притихла. Или он управлял собой сейчас лучше. Увидев их, сидящих у окна, Дима сразу подошел:

- Дима… - Вера Андреевна как-то суетливо подхватилась со стула навстречу сыну, но он не дал ей договорить.

- Вот, на первое время, - достав деньги, Дима отдал их матери, неловко и неуверенно ухватившей эти бумажки. - Мой телефон, - он дал ей и визитку. - Завтра приедет Виталий, привезет еще денег. И если будет что-то нужно, сразу звони. Сразу, поняла? - Он твердо смотрел ей в глаза, так, как Калиненко умел.

Вера Андреевна закивала. Хотя, похоже, она не особо привыкла оспаривать то, что ей велели.

- Хорошо. Мы еще приедем, - кивнул Дима.

Как-то непривычно и неловко, коротко приобнял мать, не ожидавшую этого, кажется. И обернулся к Лизе:

- Поехали, - взяв ее за руку, Калиненко быстро направился в сторону лестницы, таща за собой и Лизу.

- Ну как? - рискнула осторожно поинтересоваться она, когда они достигли первого этажа.

- Как? - переспросил с иронией Дима, глянув на нее через плечо.

Криво улыбнулся. Притянул сильнее за руку, чтобы Лиза поравнялась с ним.

- Чудес на свете не бывает, Лиза, - пожав плечами, он ухватил ее за талию, буквально прижав к своему боку. - Это только ты мне такая чудная попалась. Других чудес я в своей жизни, видимо, не увижу.

И, уже как-то иначе усмехнувшись, но продолжая ее так же крепко обнимать за пояс, пошел дальше. А Лиза больше ничего не решилась пока спросить, обдумывая это его “чудная”, а не “чудная”. И о том, какой он в это вложил смысл, и что это говорило о результатах его разговора с отцом.

Следующий раз она заговорила с ним уже в машине, наблюдая за тем, как Дима смотрит в окно рассредоточенным взглядом, явно ничего не видя. И задумчиво крутит в пальцах пачку с сигаретами, постукивая по бедру, но так и не прикуривает.

- Что у него за диагноз? - спросила Лиза, неуверенная, правда, ответит ли муж.

Дима повернулся к ней, чуть сдвинув брови и хмурясь, будто силясь понять, о чем именно Лиза только что спросила. Мысли мужа, определенно, находились далеко.

- Рак, - немного сипло, прочистив горло, наконец, ответил он. - Рак легких. Неоперабельный. Куча метастазов, если верить врачу, с которым я сразу поговорил.

Взгляд Лизы против воли метнулся к сигаретам в руках мужа. Дима этот взгляд перехватил. Хмыкнул. Снова крутанул пачку.

- Да, отец много курил. Еще до армии начал, судя по тому, что рассказывал. Часто дешевую гадость, - с той же иронией, что и в больнице, заметил Дима. - Может и это сказалось, врач так считает.

- Какой прогноз? - с некоторым трудом сглотнув, постаралась невозмутимо продолжить беседу.

Вот только никак не могла отвести глаза от вертящейся пачки.

- Никакой, - “рубанул” Дима, вновь повернувшись к окну. - Две недели. От силы, месяц, если повезет. Хотя, как я понял, везением это назвать сложно. Ему уже вводят наркотики.

Лиза вздохнула.

- Вы хоть поговорили?

- О чем? - хмыкнул Калиненко. - Мой отец “похоронил” меня, когда больше узнал о том, чем я занимаюсь. И для него ничего за эти годы не изменилось. А спиритизмом мой отец никогда не увлекался, - не удержался он от сарказма. - Не тот характер.

- Ну, хочу сказать, что тебе характер тоже не от матери достался, судя по всему, - заметила Лиза, пытаясь хоть немного разрядить атмосферу.

И, как ни странно, Дима коротко рассмеялся, с удивлением глянув на нее. Передернул плечами.

- Есть такое, - согласился он, вновь отвернувшись к окну.

Не придумав, что сказать, Лиза протянула руку, опустив ладонь на предплечье мужа. Наклонилась, уперев голову ему в плечо, стараясь как-то поддержать, чтобы там в его семье ни было. А Дима неожиданно повернулся и прижался к ее макушки лицом. Так они и ехали до дома.

Весь вечер Дима практически не говорил, задумчиво скитаясь по комнатам. Пару раз, и подолгу, выходил во двор, несмотря на холодную погоду. Курил, да. Но больше просто бродил по участку. Даже с Жучкой о чем-то “побеседовал”, в чем ранее не был замечен, пару раз бросил собаке мяч. Лиза не давила своим присутствием, наблюдала из окна, решив, что когда потребуется, Калиненко найдет ее и выговорится. Если захочет, конечно.

В нем не чувствовалась опустошенность или горе. Скорее, какая-то задумчивость, даже философский настрой. Словно бы он впервые задумался о бренности бытия, но как-то так, в общем, без персоналий, что ли. Потому она и не пыталась ему в душу лезть. Согласовала новый график встреч из-за сегодняшних обстоятельств, и легла спать.

- Знаешь, мы никогда с ним особо не были близки. Типа там футбол, или рыбалка.

Дима смотрел в окно, размешивая кофе перед завтраком. Лиза молча подняла голову, оторвавшись от чтения новостей. Внимательно посмотрела на мужа, но он не поворачивался, и она решила просто слушать.

- Отец верил в то, “что битиё определяет сознание”. И порол меня так, что я иногда это самое сознание терял. А он потом меня в холодную воду макал, чтоб я в себя пришел. По делу бил, куда без этого, - Дима хмыкнул, отпил кофе, но так и смотрел в окно. - И просто так, когда его что-то бесило. Мать не вмешивалась. Хотя и ей доставалось, не без того. Все должно было быть так, как он хотел, без вариантов. Я терпел, пока сильнее не стал. Потом уже своим умом жил. Но общался. Особенно с матерью. Помогал. А когда отец узнал, чем и как я на жизнь зарабатываю, обрубил все. И матери велел со мной не общаться. Она его всегда слушала.

Дима наклонился, рассматривая что-то у себя в чашке. Снова отпил. Лиза не удержалась, подошла к нему, встав впритык.

- Я с ними и не говорил ни разу лет пятнадцать. И в тюрьму ни разу ко мне никто из них не приходил.

- Я тоже тебя не навещала, - не то, чтобы ей хотелось оправдывать его родителей после этих подробностей. Но…

Дима хмыкнул. Отставил чашку на подоконник и повернулся к ней. Обхватил затылок ладонью, погрузив пальцы в волосы. Не совсем привычно, но ей понравилось.

- Ты меня ждала. У порога, считай, встречала. А знала не меньше, больше их.

- Я тебя не воспитывала, - вновь заметила она. - И надежд особых не питала. Чаяний родительских.

- И то, правда, - Дима хохотнул, продолжая перебирать ее волосы. - Горя нет, знаешь? Вроде бы, отец. А мне его просто жаль. Да и то, так. Мать жаль больше.

- Может, все же, еще раз поговорить попробуешь? Все-таки…

То, что времени для таких попыток осталось немного, повисло в воздухе.

Дима передернул плечом.

- Посмотрим. Сегодня, так или иначе, заедем. Хочу еще раз поговорить с врачом.

Лиза кивнула, показав, что учла такую вероятность в своих планах.

ГЛАВА 17

Врачи в прогнозах не ошиблись, хотя Лиза не могла однозначно сказать: хорошо это или плохо. Старший Калиненко умер через тринадцать дней. Не знала Лиза и того, сумел ли Дмитрий нормально поговорить с отцом за это время. Они приезжали в больницу каждый день, но больше общались с Верой Андреевной. Правда, Дима регулярно заходил и к отцу, которого теперь перевели в отдельную палату, несмотря на яростный протест самого старшего Калиненко. Лиза тоже заходила к свекру пару раз. Ненадолго. Но Дима на этом не настаивал, да и Калиненко-старший не выказывал никакого желания с ней знакомиться. Впрочем, сколько бы Лиза не заходила, ни разу не слышала, чтобы и с сыном он о чем-то говорил. Походило на то, что все свое время в палате умирающего отца, Дима проводил молча глядя в окно. И Лиза не думала, что тут действительно можно что-то исправить.

А еще вышло так, что из-за всех этих событий, Дима наконец-то познакомился с ее родителями. Не то, чтобы хоть кто-то к этому стремился, собственно. Но ее мать позвонила, в очередной раз сетуя на редкость приездов дочери в гости (хотя Лиза честно старалась навещать родных хотя бы раз в две недели), а Дима сидел рядом на заднем сидении автомобиля. И именно он велел Гене изменить маршрут, отмахнувшись от ее осторожного, что “он не должен”…

- Ты со мной в больницу каждый день ездишь, - просто напомнил Калиненко.- Да и потом, это может быть забавно.

Лиза, которая научилась видеть что-то забавное в своих родителях лишь после нескольких сеансов с психотерапевтом, не была так уж в этом уверена. Но ей все равно стало приятно, что Дима готов познакомиться с ее родными.

Встреча в целом прошла не очень и плохо: мама, растерявшись от присутствия Калиненко, которого все еще опасалась, почти не читала Лизе нотаций, то и дело в принципе забывая говорить. А отец просто пожал руку новоявленному зятю и со словами “очень приятно” вернулся к просмотру очередной программы про охоту на тематическом канале. Дима присоединился, и уже через несколько минут они с ее отцом увлеченно обсуждали методы и собственные интересные случаи на охоте. Калиненко умел к себе располагать, если хотел, Лиза это помнила. И ей это даже понравилось. А особенно то, что мать так и не собралась с мыслями для очередной нотации.

Отец Димы умер. И хоть для Лизы он так и не стал хоть относительно близким, было странно и тяжело наблюдать за этим непростым “отходом”. Однако она старалась сосредоточиться на том, чтобы поддерживать Диму (пусть по нему и сложно было утверждать о подобной необходимости), а так же Веру Андреевну, похоже, действительно не представляющую, как адаптироваться к новым реалиям.

Похороны не были многолюдными: в основном соседи из дома и старые друзья-сослуживцы старшего Калиненко. На Диму смотрели косо и в основном тайком. Видимо, конфликт отца и сына тайной не являлся. Лизу это все трогало мало и она просто старалась меньше оглядываться. Погребение кого бы то ни было и без подобных нюансов - малоприятное событие.

Поминальный обед, по настоянию Димы, заказали в столовой, расположенной в соседнем доме. Дима и Виталий вышли наружу чуть ли не после первой рюмки. Да и сама Лиза с трудом сидела в небольшом помещении, наполненном смесью столь характерных запахов “общепита”, алкоголя и гулом разговоров собравшихся. Ее мутило от этого всего, а особенно от заинтересованного разглядывания, которое уже и не скрывали. А потому “убежала” от любопытных взглядов присутствующих, отправившись на розыск Димы и Виталия.

Мужчины стояли на крыльце, вертели в руках пачки сигарет, но кажется, ни один не торопился прикуривать. При ее появлении оба обернулись.

- Зажигалки забыли? - поинтересовалась Лиза, махнув рукой на сигареты. И подошла ближе к Диме.

- Та ну нахр…! - ругнулся Казак, пряча пачку в карман. - Вообще не тянет, после того, как дядя Влад… - Он замолчал, но все поняли. - Сколько помню твоего отца, всегда смалил, как паровоз. Пока не хочется.

Дима кивнул, не споря. Видимо, так все и обстояло на самом деле. Да и сигареты ее муж тоже спрятал. Ничего не сказав по этому поводу, Лиза глубже укуталась в шубу и осмотрелась. Зимние сумерки сгустились рано, видимо, не без помощи тумана, накрывшего город вместе с некоторой оттепелью. Правда, теплее от этого не стало, скорее холоднее: пронизывающие ветра и высокая влажность, пришедшие на смену морозам, пробирали до костей. Но шуба грела хорошо, и Лиза подумала, что стоит поблагодарить Диму, когда приедут домой. За то, что все же настоял на необходимости этого “подарка”.

Запрокинув голову вверх, она глубоко вдохнула свежего воздуха и попыталась рассмотреть звезды. И почувствовала, как Дима обхватил ее руками со спины, наверное, заметив озноб Лизы. Притянул ближе к себе. Стало еще теплее. Уютно.

- Тихо, - этим вечером Казаку судилось, видимо, быть самым разговорчивым.

- Февраль, - хмыкнул в ответ Дима.

- Нам никакой сезон не мешал искать приключений на свою… голову, - скосив глаза на Лизу, с усмешкой заметил Казак.

- Не мешало, - Дима тоже улыбнулся как-то мягче.

За спиной “стоял” гул столовой, но им это не мешало наслаждаться тишиной вечера.

- Эх, сколько лет, а вроде ничего тут не изменилось, - Казак аж как-то “крякнул”.

Прошелся туда-сюда по крыльцу столовой. И шагнул со ступенек, будто засиделся и пытался размяться.

Лиза осмотрелась, пытаясь понять, что именно не поменялось. Двор, как двор: огороженный тремя старыми пятиэтажками, да такими же не молодыми гаражами. Потрепанная детская площадка в центре, с обязательной песочницей, качелями, знавшими лучшие времена, да лестницей в виде ракеты. Старые тополя и рябины, сейчас больше напоминающие остовы, стояли то тут, то там, без всякой, вроде бы, системы. Дима прервал ее исследования, потянув следом за Казаком, уже шагающим по площадке.

- А сколько мы тут вытворяли, как мутузили соседских пацанов за гаражами! - Виталий с усмешкой толкнул качели.

Те несильно заскрипели, удивив Лизу. Она даже успела сжаться, приготовившись услышать противный визг несмазанных петель. Но нет. И это почему-то подтолкнуло ее высвободиться из рук Димы и сесть на чуть влажное дерево сиденья (разумеется, расправив шубу так, чтоб не замерзнуть). А умостившись, она с какой-то бесшабашностью толкнулась, раскачиваясь. Непонятно откуда взялась легкость и почти детская радость: Лиза “сто лет” не каталась.

Ее действия вызвали улыбку у Димы, и ничуть не помешали Казаку предаваться воспоминаниям.

- Батя, а помнишь, как мы машины перегоняли после твоего дембеля?- запрыгнув на бортик песочницы, словно и его в детство потянуло, спросил Виталий, балансируя взмахами рук.

Это выглядело смешно.

- Помню, Казак, помню, - усмешка Димы стала шире.

- Ночь, трасса, гололед жуткий. А ты сто тридцать фигачишь. На “Таврии”! Я тогда тебя чуть не придушил, честное слово! - Виталий спрыгнул с бортика.

Дима все-таки рассмеялся.

- Не мы таки, жизнь тогда такая была, Виталя. Надо было торопиться, некогда было трястись, - сквозь смех отмахнулся ее муж. - Да и ты потом, помню, так самогоном “догнался”, что я тебя два дня в чувство приводил.

- Так мне ж надо было стресс снять, батя. Расслабиться! - еще шире ухмыльнувшись, Казак крутанулся в песке, раскинув руки, будто весь двор одним махом хотел обнять.

И у Лизы возникло ощущение, что старый друг Димы сейчас не просто так начал этот разговор, зная, на что надавить, чтобы отвлечь. Ей даже самой от этого теплей стало внутри.

Без всяких просьб с ее стороны, Дима протянул руку и подтолкнул качели, чтобы Лиза не останавливалась. И она не сдержалась, тоже рассмеялась с какой-то легкостью. Откинувшись чуть назад и крепче ухватившись, ощущая “щекотную” легкость в животе, Лиза неожиданно поняла, что ей невероятно хорошо, просто замечательно. Так, как давным-давно не было. Несмотря на причину, приведшую их в этот двор. Ей все равно хорошо. Именно здесь, и именно с этими мужчинами, которые сейчас делились своими воспоминаниями друг с другом, и с ней.

Две недели спустя

Гена болел уже третий день, подхватив где-то простуду. Но именно сегодня Лизе удалось одержать волевую победу в борьбе характеров с Калиненко и Казаком. И напомнить о том, что ей не только не отдали собственную машину, но и эту, якобы Лизе вверенную, не доверяли. А она любила водить автомобиль, между прочим. И ей не раз очень хотелось добраться до управления этой мощной машиной. Хоть и побаивалась Лиза габаритов, да. Но так она и не сможет к ним привыкнуть, если ее не будут за руль пускать! Вчера и позавчера, машину вели по очереди Дима и Виталий. Дел сейчас у всех оказалось не так и много, так что брать кого-то на замену Гены особой необходимости не было.

А сегодня ей таки удалось отвоевать право управлять машиной! Что очень Лизу воодушевляло. И не огорчало даже то, что “рулить” ей разрешили только из подземного гаража до крыльца офиса. Подумаешь! Тише едешь - дальше будешь. Так понемногу она и утвердится в своем праве.

Испытывая воодушевление, Лиза возможно излишне приветливо кивнула охранникам на входе в гараж. И, счастливо сжимая заветные ключи, чуть ли не вприпрыжку спустилась по ступенькам. В гараже было теплее, чем на улице. Пахло влажным бетоном. Калиненко рассмеялся над ней, когда Лиза впервые спросила об этом запахе, но это не избавило ее от именно такой ассоциации. Но Лиза уже привыкла и ей даже нравился этот запах. Как и гулкая обманчивая пустота сумрачного помещения, освещенного тускловатыми лампами. А первые пару раз ей казалось, что было бы довольно опасно спускаться сюда в одиночестве. Сейчас же она знала об охране на всех входах-выездах, и о патрулирующих охранниках на территории самого помещения. Потому спокойно шла к массивной машине, волнуясь лишь о том, чтобы все же не задеть где-то машину. Тогда мужчины точно ее больше к рулю не пустят. И даже не из-за беспокойства о сохранности “железа”, а потому что ее спишут, как “неспособную” к этому делу.

И из-за этого, наверное, слишком поздно услышала чужие шаги. Но и тогда, вообще-то решила, что это кто-то из охраны здания. А когда обернулась, все еще с улыбкой, удивившись приближающемуся звуку, стало уже поздно что-то делать.

- Думаю, я все же в гараж спущусь, - так и не прикурив, Дима оглянулся на выезд из гаража.

Автоматические ворота все еще не открывались.

- Не доверяешь Лизавете? - Казак с удивлением глянул в его сторону и стряхнул пепел.

От своего страха перед сигаретами он уже избавился, хотя, не отнять, курил меньше.

Дима криво улыбнулся, скорее уходя от ответа. Дело было не в доверии к умениям Лизы водить машину. Да и что, они не потянут пару царапин зашлифовать или крыло подрехтовать? Смешно. Но какого лешего она все еще не выезжает, спустя пятнадцать минут? Заблудилась и не может найти выезд?

- Ей пора бы уже давно появиться, как считаешь? - бросил он Казаку, уже направившись к входу в подземный гараж.

Что-то беспокоило его в долгом отсутствии Лизы. Настораживало нетипичностью ее поступков. Тем более что Дмитрий имел шанс убедиться: водит жена хорошо, так что сомнительно, чтобы сейчас именно это мешало ей появиться вовремя.

Парни охраны кивнули, когда он и Казак, не захотевший торчать на промозглом холоде, подошли к дверям. Но едва успели открыть, как к ним из холла бросился еще один охранник, сидевший перед мониторами камер наблюдений. Парень на ходу доставал пистолет из кобуры, привлекая их внимание и что-то кричал, но до них долетали лишь обрывки слов. Однако этого хватило, чтобы они вчетвером ломанулись вниз по ступеням, ясно поняв: в гараже что-то точно пошло не по плану.

ГЛАВА 18

- Поговорим?

Сначала Лиза решила, что ей послышался голос Димы. Что это - галлюцинация. Перед глазами темные пятна сменялись какими-то яркими, едва ли не солнечными бликами. Хотя откуда им взяться в подземном гараже? Воздуха не хватало. В бок болезненно упиралось нечто твердое и точно огнестрельное. А тот, кто крепко держал сейчас ее за горло и куда-то тащил, явно знал, что придавить (в буквальном смысле), чтобы максимально вывести человека из строя. Она чувствовала себя полностью оглушенной, звенело не то, что в ушах, в самой голове. И совершенно дезориентированной. Она действительно слабо понимала, что происходит. И тут голос Димы…

- Ты же точно не за ней пришел. Она здесь случаем оказалась. Значит нужен я. Или Казак, на крайняк.

Точно Дима. И, кажется, он не один, если это не шум в ее голове, а еще чьи-то шаги.

- Говорят, ты и женой дорожишь. Так что и она подходит.

Это заговорил тот, кто ее держал. Впервые за те минуты, что он ее схватил. По крайней мере, они остановились. И у Лизы появилась возможность хоть как-то прийти в себя. Она очень постаралась вдохнуть поглубже. Крепче сжала веки, даже попыталась встряхнуть головой, надеясь хоть как-то прояснить взгляд. Однако ее тут же дернули, вновь с силой прижимая горло. Лиза закашлялась, так и не сумев нормально вздохнуть.

- Я - вот он. Здесь. Так что она уже ни тебе, ни тому, кто тебя послал, не нужна, по факту.

Кажется, Дима подошел еще ближе. Полумрак гаража не облегчал изучение обстановки, еще и в ее состоянии. Слезящимися глазами, она с трудом попыталась сфокусироваться на неясных тенях, приближающиеся к ней и тому, кто ее держал. И ее действительно порадовало, что этих фигур больше. Это воодушевляло. Если не вспоминать про дуло у бока. И игнорировать дикий страх, буквально сотрясающий ее изнутри. Но Лиза все равно пыталась хоть как-то взять себя в руки. Зрение становилось все четче, пока ее похититель размышлял, не усиливая свою хватку. И Лиза затаилась, отчаянно желая скорее прийти в норму.

- Это как посмотреть. Ты - человек несговорчивый. А жена твоя - неплохой повод для твоего интереса. И уступчивости.

Ее похититель отступил назад вместе с Лизой.

- Мы вполне можем договориться и сейчас. Отпусти ее.

Голос Димы все равно зазвучал еще ближе. Видимо, он продолжал подходить. Лиза осторожно осмотрелась, стараясь понять, насколько он действительно близко.

- Договориться о чем? - уточнил над ее ухом мужчина.

- О том, как всем выйти из этой ситуации. Сейчас тебе стоило бы подумать о своих интересах, а не о том, кто тебя послал.

Тон Калиненко действительно к себе располагал.

И тут Лиза поняла, что они стоят у автомобиля. Какого-то микроавтобуса. У того, кто ее держал, определенно, возникли трудности с тем, как запихнуть ее в авто, сесть самому, и при этом продолжать удерживать ее в качестве заложника. Наверное именно потому Дима и подходил все ближе. И вот на что намекал. Вероятно, как и предположил Калиненко, ее похищение было экспромтом, и рассчитанным на то, что искать ее бросятся не так быстро.

- И какие предложения? - все еще не ослабив хватки, уточнил мужчина за ее спиной.

- Может я и не сговорчив, - Дима хмыкнул. И сделал еще шаг вперед. - Но могу быть очень щедрым. Особенно в обмен на информацию. Отпусти мою жену и мы поговорим.

Он стоял уже совсем рядом. И протягивал в их направлении открытые руки. Может быть, демонстрируя то, что он сам не вооружен (у Казака и других охранников за его спиной, Лиза точно видела оружие). И мужчина точно задумался, хватка его руки на ее горле ослабла. Более того, Лиза ощутила, как он отодвигает пистолет от ее бока. Но не успела порадоваться, увидев, что теперь он направил дуло в сторону Калиненко. И все же, казалось, что этот человек принял предложение Димы. Не веря себе, Лиза почувствовал, как ее совсем отпустили и даже подтолкнули в сторону мужа. Неуверенная, что не упадет, настолько сильно дрожали ноги, она тем не менее постаралась отступить. Могла бы, и побежала бы к Диме. А так, попыталась скорее подойти. Впрочем, честно говоря удивив ее этим, Дима сам быстро шагнул еще ближе, не обращая внимания на пистолет, так и наведенный на него, и крепко обхватил Лизу, словно поняв, что она вот-вот споткнется и упадет. Она же уткнулась ему в плечо, закусывая губу и стараясь банально не разреветься. При всем напряжении, Лиза меньше всего хотела бы бросить на Диму тень своей слабостью перед тем, кто точно представлял его врагов.

И вот тут, когда она почти расслабилась, поверив, что все решат и обо всем можно договориться, ситуация пошла наперекосяк. Лиза не увидела, что или кто сделал положение критическим. Не поняла, что произошло. Просто Дима вдруг заорал:

- Нет! Стоп!

И резко крутанулся вместе с Лизой, навалившись на нее всем телом. А потом одновременно прозвучало два хлопка. Лиза даже не сразу осознала, что это были выстрелы. Она упала. Они оба упали прямо на бетонный пол гаража. Лиза сильно ударилась головой, боль тут же запульсировала в черепе, отдаваясь в зубы. В ушах снова зазвенело. А сверху, вышибая дыхание, на нее навалился Дима, упершись руками по бокам от головы Лизы и не позволяя ей ни двинуться, не подняться. Как когда-то в машине.

Что-то еще стукнуло. Лиза услышала какой-то шум, но его заглушал звон в ушах. А сверху нависал Дима и что-то говорил. Однако и его слов она почти не слышала.

- Нормально? Ты цела?! - устав ждать ответа, Дима легко ее встряхнул.

Это вызвало новый взрыв боли в голове. Лиза застонала и попыталась освободить голову.

- Лиза?! - Калиненко, казалось, орал прямо ей в ухо, гневно требуя ответа.

- Нормально, - только, чтобы он отстал, выдавила из себя она. И снова попыталась сдвинуться.

Калиненко облегченно выдохнул и вдруг как-то обмяк прямо на ней, уронив голову Лизе на плечо. Настолько нетипично, что она потянулась к нему, забыв о пульсирующей головной боли. Попыталась повернуть голову Димы, посмотреть ему в лицо.

Но Калиненко сопротивлялся и только резко выдохнул сквозь сжатые зубы.

- Дима? - Лиза постаралась собраться, кажется, интуитивно поняв, что все совсем не хорошо, учитывая выстрелы.

- Батя? - Казак подскочил к ним. - Твою… Батя, ты как? Михалыч, вызывай скорую, наших, - тут же велел он одному из охранников.

Все вдруг как-то резко ускорилось, стало дерганым. Или этот у Лизы пульс застучал в голове от страха за Диму, перекрывая ее боль.

- Нормально. Нормально все, Казак. Царапина, - скупо “отрезал” Дима.

Но Лиза почему-то не очень поверила. Казак, кажется, тоже. Потому и выругался.

А Дима уперся руками в пол и как-то тяжко перекатился, наконец-то позволив Лизе двигаться. Позабыв о том, что у нее вообще что-то болело, Лиза тут же вскочила на колени и потянулась за мужем, который не пытался подняться. Ей не было видно, куда именно Диму ранили, но он держался за бок, и Лиза попыталась сдвинуть его одежду. Рядом присел Казак.

Где-то сбоку, краем глаза, она видела лежащего на полу несостоявшегося похитителя. Мужчина стонал и громко матерился. Из чего Лиза решила, что он пока будет жить. Рядом с ним стоял один из парней охраны. Другой куда-то звонил. Лиза надеялась, что врачам. Третий охранник подошел к ним.

- Мне надо, чтобы он выжил. И говорил. Зря стреляли, - Дима не позволил Лизе даже обнаружить рану.

Поймал и отвел ее руки.

- Андрей перебдел, - скривился Виталий, и надавил на плечи другу. После чего посмотрел на Лизу и кивнул головой вниз.

Она без слов поняла, проворно перебралась на другую сторону, и тут же начала убирать слои одежды, как только Казак приподнял и чуть повернул Диму. Ему пришел на помощь охранник.

- Казак! Твою налево! Отвали, я сказал. Все норм… - Калиненко скривился. Воздух толчками вырывался через его сжатые зубы.

- Батя, не геройствуй. Мы глянем только на твою царапину. А там и врачи доберутся.

Дима не был согласен, но явно не мог сейчас встать и уйти. А Лиза в это время все-таки добралась до раны.

Она ничего не знала о пулевых ранениях. Только то, что видела в кино и читала в книгах. Не медицинских. Но ей почему-то казалось, что “царапины” не выглядят как круглые дырки, уходящие в плоть. Так, как выглядела эта дыра на спине Димы. И из которой сочилась кровь.

Совершенно не уверенная в том, что знает, как поступить, она стащила с шеи шарф и крепко прижала к спине мужа. Подняла растерянный и испуганный взгляд на Казака - он тоже не выглядел уверенно.

- Нормально все, чего скисли, - все так же, сквозь зубы, выдыхая толчками, просипел Дима, заметив их реакцию. - Не помру.

- Надеюсь, - Лиза сделала вид, что не заметила, как он до боли сжал ее руку. Бог знает, где силы взяла. - Я уже привыкла к тебе и своему статусу твоей жены. Вдовой не тянет становиться.

В конце ее голос все-таки дрогнул. И Калиненко это заметил. Хмыкнул, хоть все еще и не разжал зубы толком, кажется, так справляясь с болью.

- Ничего, наследство скрасит горе, - вроде как подмигнул он ей. Но вышло не очень.

От одной мысли об этом, к звону в ее ушах добавился шум. И накатило волной тошнота от ужаса, сводя все внутри узлом.

- Плоско шутишь, Дима. Глупо, - она сильнее прижала шарф, чувствуя, как ткань уже промокает от крови. - Катись ты, со своим наследством…

- Ничего, шутит, значит точно не подохнет, - влез Казак, возможно, пытаясь всех подбодрить.

Как по Лизе, так в его лице не виделось особой уверенности. Да и не помнила она, чтобы и Виталий в медицине специалистом был. Вот и оставалось держать импровизированную повязку крепче и мысленно молиться, чтобы скорая ехала быстрее.

Ее молитвы были услышаны. А может помогло то, что скорую вызвали из частной клиники, которую курировал фонд имени Калиненко. Да и располагалась клиника недалеко.

Врачи приехали через десять минут, отогнали их от Димы, осмотрели, все же успокоив, что внутренние органы, вероятнее всего, целы. А пуля застряла в мышце. Все как-то снова засуетились: помогли Калиненко подняться, довели до каталки, осмотрели второго раненого, так же не особо пострадавшего. Лиза твердо заявила, что едет с мужем и никто с ней особо не спорил. Казак даже помог забраться в скорую. И именно потому успел подхватить ее, когда Лиза вдруг начала оседать, впервые за этот вечер потеряв сознание.

“От облегчения”, заявила она врачам и Диме, который сполз со своей каталки и сидел около нее на полу авто, когда Лиза пришла в себя. Но даже Казак на это заявление хмыкнул.

“От сотрясения”, резюмировали врачи, быстро осмотрев ее и обнаружив огромную гематому на затылке. Гневно наорали на Калиненко, велев вернуться в лежачее положение и не усложнять им работу. Помрачневший Дима выполнил указание после того, как Лизу усадили в скорой в более стабильное положение. Он явно помнил, что не смягчил ее удара при падении. Но Лиза помнила, от чего Дима ее прикрыл. А вот сам Калиненко ее не захотел услышать. Да и у Лизы вдруг пропали силы, не хватало их, даже чтобы говорить. И она попыталась просто держать его за руку. Но и это не давалось легко.

А когда они приехали и зашли в приемный покой, Лизе снова стало нехорошо. И пусть вездесущего Казака еще не было рядом, ее подхватил настороженный медбрат. И Лиза только услышала, что Диму повезут на операцию, когда реальность вновь от нее уплыла.

В себя Лиза пришла уже и сама лежа на каталке. Приехавший к этому времени Виталий, явно напряженный, мерил шагами коридор рядом с ней. Он и сообщил, что у Димы и правда ничего страшного, пулю извлекают, потому и повезли в операционную. Ничего опасного не задето. А вот ее собираются везти на томограф.

Но туда Лиза так и не попала. Так уж сложилось, что именно в тот момент томограф оказался занят. И нужно было подождать полчаса. Да и ей стало не до того: вот теперь она действительно испытала облегчение и безумную радость от того, что с Димой все хорошо. Ведь это врачи сказали, уже полностью его обследовав. Попыталась “держать лицо”, но неудачно, судя по Казаку, не знавшему, что сказать и как сделать вид, что он не видит ее слез. И раз врачи решили пока, перед томографом, исключить другие повреждения, отправив ее на УЗИ внутренних органов, не спорила. Ну, не совсем. Лиза пыталась сказать, что никто ее не бил, да и не стреляли в нее. Только упала. Да придушил немного тот, кто похитить пытался.

- Гуляй на все, Елизавета, у нас тут за полный пансион уплачено. Да и бате спокойней будет, - в итоге прервал ее сомнения Казак, увидев, что врачи явно теряют терпение из-за несерьезного отношения пациентки к своему здоровью. - Все равно здесь пока торчать нечего. Диму привезут часа через полтора, а в коридоре топтаться не особо интересно. А если ты еще раз упадешь, так точно будет что обследовать.

В конце этого совета Виталий вытащил сигарету, и был тут же выставлен на улицу медперсоналом. Хоть и вежливо. Куда Казак и пошел, пожав плечами и, типа, ободряюще улыбнувшись Лизе.

И она махнула рукой: ждать все равно надо было, так почему уже не разобраться и со своим здоровьем, чтобы потом спокойно помогать мужу. Вот и позволила отвезти себя на УЗИ. Где чуть не потеряла сознание уже в третий раз. Только теперь от шока, а не от последствий удара головой. Когда врач, проводивший обследование, нахмурился, что-то бормоча сквозь зубы и елозя датчиком у нее по животу. А потом немного сердито проворчал:

- Вам нельзя на КТ. Чем вы думаете? Это повредит ребенку. Лучше МРТ, если надо исключить кровоизлияние. Почему вы не предупредили?

Но Лиза не вникла в суть методов обследования и причины его раздражения.

- Кому повредит? - переспросила она врача с каким-то ощущением тумана в голове.

Видно послышалось. Бред и галлюцинации как последствия удара.

- Ребенку, - тут врач наконец-то оторвался от монитора и посмотрел ей в лицо. - Вы не знали? - заметил он очевидное. - Странно. Уже два месяца, судя по размерам. Даже немного больше. Не заметили задержку?

- У меня цикл нерегулярный. Все время.

Лиза все больше чувствовала себя глупой. Это точно что-то не то. Врач говорит не то, что она слышит. А Лиза еще и отвечает глупости.

- Подождите, - она зачем-то схватила врача за руку. Приподнялась, уставившись в монитор. - Я не то, что-то говорю. Извините. Я не могу иметь детей. Вторичное бесплодие. Лечилась долго. Мне сейчас такое послышалось. Это от удара, да? Я долго лечилась. Без результата. Как такое возможно?

Вот тут врач улыбнулся, полностью позабыв о своем раздражении. Похоже, поняв, что Лиза в полной прострации.

- Как - это вам с мужем виднее, - подмигнул он Лизе. - Я говорю то, что вижу. Вы беременны. И с ребенком все нормально, насколько могу судить, несмотря на все ваши приключения сегодня. Но, конечно, лучше, чтоб вас еще гинеколог-акушер осмотрел и повторил УЗИ. Похоже, ваше лечение дало результат. Поздравляю.

Лиза даже кивнуть не смогла. И не сказала, что последние пять лет уже и лечиться перестала. Она молча пялилась в монитор, ничего не понимая. И не испытывала сейчас ничего: ни счастья, ни радости, ни вообще каких-то различимых эмоций. Только боль в голове стала нестерпимой. И появилась мысль: как и что она Диме скажет?

- Вы не говорите, пока, никому, - все еще держа врача за руку, Лиза неожиданно с силой стиснула пальцы.

Вспомнила про Казака, топчущегося в коридоре. И о том, как уже раз говорила Калиненко эти два слова “я беременна”.

Ей необходимо время. Подумать. И чтоб в ушах звенеть перестало.

- Я сама… Хочу сама мужу сказать. Понимаете?

- Конечно, - врач так и улыбался, наверное, думая, что она в шоке от счастья. - Я сообщу только вашему лечащему доктору, чтоб он с тактикой определился. А вы сами разбирайтесь.

- Да. Спасибо.

На экране ни черта ей понятно не было. Но Лиза все равно еще туда смотрела. Вроде что-то похожее на позвоночник и череп. Но мало ли, может ей это уже кажется от ошеломления?

Потом были еще обследования, врачи, анализы. Решение пока наблюдать, после осмотра невропатолога, не торопиться с серьезными исследованиями. Казак, дежуривший в коридоре и палата, куда должны были скоро перевезти Диму. Лиза все делала, что ей говорили, кивала, протягивала руки, не реагировала на уколы и отвечала на вопросы. А сама себя словно в коконе ощущала. Глухой и слепой изнутри. Не способной расшифровать внешние сигналы. Понять, что значит новость, о которой узнала?

И только в палате, оставшись, наконец, одна, забилась в уголок дивана, куда ей разрешили пересесть с дурацкой каталки. И уставилась на свой живот. Потрогала, пощупала. Задрала край измятой и грязной блузы. На какой-то миг “зависла”, чуть потирая пальцами засохшие на ткани капли крови Димы. И перевела глаза на обнаженную кожу: ну ничего не изменилось! Все было так же! Тот же пупок, та же родинка справа!

Лиза не понимала.

Когда-то, очень давно, когда проходила все это лечение, десятки уколов, сотни таблеток - Лизе казалось, что она взорвется от счастья, если забеременеет. Сразу поймет, что это произошло.

А сейчас - вообще ничего не чувствовала. Пусто. Ноль.

Да она вообще не верила, что это правда, если честно. С чего они взяли? Ведь Лиза ничего не почувствовала. Не заметила ни одного изменения в своем состоянии! Может, это все ошибка? Но врачи, казалось, не сомневались. А у нее в голове это не укладывалось никак.

Лиза прошла столько этапов и отношений к самой возможности иметь ребенка. В восемнадцать лет вообще об этом не думала. Да и сколько девушек в этом возрасте хотят стать матерью? Именно матерью стать, а не “залететь” по неосторожности и оставить ребенка? Лиза не хотела. Или, скорее, даже не обдумывала. Она знала, что когда-нибудь у нее будут дети и она их обязательно полюбит. Но в перспективе. Не близкой. А тогда она сама себя в некоторых моментах еще ребенком чувствовала. И была одурманена, помешана на Калиненко. Даже не особо задумывалась о сравнении ценности выбора “ребенок-идол”. У нее этот выбор и не стоял. Да и реакция деспотичной матери на возможную беременность ужасала. Устранить тихонько все последствия - казалось идеальным выходом. И вернуться к Диме.

Потом все изменилось. Диму арестовали. Осудили. И Лиза…

Ты можешь не любить творог или булки. Но если тебе вдруг это запретят… Или кататься на велосипеде, на который ни разу до этого и не садилась. Начинаешь этим бредить. Мечтать. Сны об этом видеть. Прижиматься носом к окнам булочных или гладить сиденья велосипедов в витринах.

Вот и ей захотелось забеременеть до бреда, до зуда в голове. До новой одержимости. Даже не потому, что ребенка хотелось, а потому что себя вдруг ощутила ущербной. “Недоженщиной”. Инвалидом. А еще появилась обида и злость на Калиненко. Удобный объект для обвинения в том, что сделал ее такой. Способ убежать от мысли, что Лиза сама сделала выбор.

Потом и эти эмоции притупились. Когда стало очевидно, что лечение не помогает. Не ушли, затаились. И появилось настоящее сожаление. Горечь и боль от того, что она не сумеет узнать, как это: когда обнимаешь своего ребенка, держишь его ручку в своей руке? Утыкаешься носом в мягкие волосы, когда он спит на твоих руках, теплый и уютный. Родной. Твой и любимого мужчины. Современный мир дает так много картинок для болезненного и обездоленного воображения. А еще пришло сожаление о том, что она лишилась всего: и Димы, и ребенка от него. Частички того, кем была одержима, одурманена до наваждения.

После просто пришло смирение и, наконец-то, умение жить той жизнью, которая есть.

И вот в эту ее жизнь вернулся Калиненко. И Лиза поняла, что сумела простить и отпустить. Принять его таким, каков он. Признала и свою вину, свои ошибки. Получила то, что и не представляла уже, не мечтала, живя без планов, не заглядывая в будущее: уважение и признание, принятие тем, кого сама так безумно любила.

А сейчас… Ребенок. Ее. И Димы.

Предел мечтаний?

Тогда почему она ничего не ощущает, черт возьми?! И даже поверить этому не может? Не представляет как это Диме сказать? Да и что может в ответ услышать?

Или, как раз на последний вопрос она знает ответ?

ГЛАВА 19

Она так и не нашла возможности поговорить с Димой в этот вечер. Или не искала даже. А может, все еще сама не поверила в эту новость, вот и молчала. Да и некогда особо им было разговаривать. Сначала Дима отходил от наркоза и к ним постоянно заходили медсестры и врачи, контролируя то его, то ее состояние. Потом, не успело и двух часов после операции пройти, как в палату ворвался Калетник. О чем губернатор говорил с Калиненко, Лиза не знала: после вежливых расспросов о самочувствии и высказанных сожалений о произошедшем, ей выразительно дали понять, что в коридоре сейчас интересней.

А так как Лиза и так была слишком рассеянной, погруженной в во внутренние мысли, что заметил даже Дима, хоть едва пришел в себя, не спорила. Вышла из палаты, оставив их дела им самим. Ей сейчас своих сомнений с избытком хватало.

В коридоре находилась охрана и Виталий. Но Лиза их всех почти не заметила. Только поблагодарила Казака за ужин, который он принес ей из буфета. Стала у окна с тарелкой и пыталась в своем отражении найти хоть какое-то подтверждение тому, что узнала . Глупо, конечно. Но у нее так болела голова, даже после лекарств, которые врачи разрешили выпить, что ничего умнее в разум не приходило.

Задумалась о том, что сейчас обсуждали Калетник с Калиненко? Ведь и дураку ясно: то, что произошло, планировалось не доброжелателями Димы, а его врагами. И врагами губернатора, соответственно, потому как Калетник неоднократно заявлял о поддержке Дмитрия. Вспомнила о том, что и в стране в последнее время все не так и спокойно было, на что она не сильно обращала внимание из-за нехватки времени. И это, наверняка, имело отношение к переделу власти в глобальном смысле. От чего Лизе еще страшнее вдруг стало: она уже однажды видела, что в такие времена, что угодно может случиться. И безопасность никто и никому не гарантирует. А тут беременность. Время и события на изломе. И такая новость, которую Лиза вряд ли спокойно сообщила бы Диме и в более мирных обстоятельствах. Как же все… непросто, не ко времени. Но ей ли перебирать шансами?

Кусок не лез в горло. Чай, и тот, Лиза едва выпила. Даже подташнивать стало от страха. Или от сотрясения. Или от беременности? Хотя, до удара головой ее вроде не тошнило. В общем, ничего простого или легкого Лизе в обозримом будущем не виделось.

Губернатор ушел минут через сорок: врачи настоятельно «попросили» дать возможность пациенту прийти в себя. Лиза вернулась в палату, но Дима уже отключился, явно измотанный беседой. Она налила воды ему в стакан, поставила так близко, чтобы без всякого напряжения можно было достать, и сама устало устроилась на диване.

Но уже через пятнадцать минуту к ним влетел врач, и стал настаивать на том, чтобы и Лизу перевести в отдельную палату с полным наблюдение. Лиза с отчаянием смотрела на него, очень надеясь, что доктор по глазам поймет призыв и не раскроет ее тайны. Но, собственно, ему и не дали шанса. Дима, действительно, измотанный и операцией, и разговором с губернатором, с трудом открыл глаза и, не особо вслушиваясь в слова доктора, уточнил:

- Мою жену обследовали?

- Разумеется, - охотно кивнул врач. – И потому…

- Ей оказали всю необходимую помощь? – не слушая мыслей врача, прервал Калиненко, начиная раздражаться. Лиза, которой особо не давали и слова вставить, явно услышала эту эмоцию в вопросе мужа.

И доктор тоже.

- Конечно! – уже и сам раздраженно ответил врач. – И оказываем сейчас, учитывая ее состояние…

Лиза замерла. Но Дима действительно сильно устал.

- Ты идиот? Мы похожи на пострадавших в аварии или отравившихся на банкете? – снова не дослушав, прервал он врача. – Мою жену пытались выкрасть. У меня врагов хватает. И ты реально думаешь, что я ее выпущу из поля видимости или разбазарю силы охраны? Вы не можете ее здесь адекватно лечить?

- Можем, - кажется, врач все же увидел ее молящий взгляд. Хоть отвечал и без особой радости.

Да и тон Калиненко его точно задел. Как и пренебрежение.

- Свободен, - не обратив на это внимания, распорядился Калиненко. И устало закрыл глаза.

Черты его лица тут же осунулись, проступило утомление. И Лиза прикусила губу, разрываясь между желанием хоть как-то помочь ему, облегчить состояние и в тоже время, желая извиниться перед явно несправедливо задетым врачом. А так как понятия не имела, что сейчас может сделать для Димы, да и так, вроде бы, готовая на все ради мужа, Лиза подхватилась с дивана.

- Николай Сергеевич! – тихо окликнула она уже уходившего доктора. – Подождите.

Лиза подошла к двери, которую Николай Сергеевич уже открыл, намереваясь вместе с ним выйти и попробовать извиниться и как-то смягчить ситуацию, но и не желая беспокоить Диму.

- Вам нельзя сейчас так вскакивать, - так же тихо отозвался врач. Недовольно. Но все же остановился, ожидая ее.

- Лиза! Назад легла.

Дима не открыл глаза. И даже голос не особо повысил. Но его тон буквально заставил ее замереть.

- Доктор не обиделся, - ясно дав понять, что буквально читает все ее порывы, не открывая глаза, хмыкнул муж. – Он все понимает. И ему все компенсируют. А ты выйдешь из поля моего зрения только в сопровождении Казака или Гены. Обоих сейчас нет. Ляг и отдыхай. Доктор тебе тоже самое сказал.

- Извините, пожалуйста, - одними губами произнесла Лиза врачу.

Спорить с Димой она не собиралась. Ситуация оправдывала его, как ни крути. Врач только раздраженно отмахнулся и кивнул ей на диван, видимо, так же считая, что Лизе лучше лечь. И вышел.

- Ты не обязана быть со всеми любезной. На голову сядут, - заметил Дима, пытаясь устроиться удобней. Но это было не так и легко, учитывая его рану. Тяжело выдохнул.

- Тебе это точно не грозит, - огрызнулась Лиза, честно говоря, недовольная и смущенная всей ситуацией. И легла, отвернувшись к спинке дивана.

- Отдыхай, - гораздо веселее хмыкнул Дима, почувствовав ее настроение. Даже глаза приоткрыл, наблюдая за тем, как она вертится.

Однако, видимо, врач не все был готов спустить даже Калиненко. Или так и следовало контролировать состояние в их случае, но к ним чуть ли не каждые полчаса заходил кто-то из медперсонала, проверять самочувствие. В общем, сказать, что кто-то отдохнул, было бы сильным преувеличением. Потому ли у нее с утра стоял нервный комок в горле и дрожали руки? Или же от понимания, что сообщить Диме о беременности необходимо. И как можно скорее. Лиза не сомневалась, что если он узнает об этом от врачей, все еще больше осложниться.

Но понимание не облегчало саму ситуацию. И напряжение внутри Лизы нарастало, подпитываясь усталостью, усиливаясь головной болью. Так, что в конце концов, это заметил и Дима.

Утро выдалось туманным. Почти настолько же, как тогда, когда она встретила его под колонией. И это не казалось Лизе хорошей приметой, честное слово. Наверное потому, что она просто не знала, чего ждать. И сама атмосфера в палате была такой же тягучей и серой, как и утро за окном.

- Тебе плохо? Может эти врачи чего-то все же недосмотрели? – спросил вдруг Калиненко, заставив Лизу вздрогнуть всем телом.

Из чашки, которую она ему протягивала, пролилось несколько капель чая. Дима же проследил, как они упали на простынь, и вновь перевел на Лизу задумчивый, сосредоточенный и внимательный взгляд. Чуть махнул головой, отказываясь от чая. Но Лиза зачем-то вцепилась в эту чашку и никак не могла поставить, пока он изучал ее. Калиненко же казался обеспокоенным и недовольным ее состоянием.

- Сейчас вызову этого доктора, - заявил Дима, потянувшись к кнопке у кровати. – Они точно паршиво тебя лечат. Меня подстрелили, а я и чувствую себя, похоже, и выгляжу лучше чем…

- Я беременна, - перебив его, выдохнула Лиза, и сама не зная, как вдруг решилась.

Уставилась в чай, который так и держала. Схватилась за эту чашку двумя руками. И с трудом сглотнула нервный комок. На Диму не смотрела. Не хватило решимости. Он же, кажется, замер, так и не успев нажать на вызов врача.

- Еще раз.

Это было распоряжение, которому нельзя не подчиниться. И голос Димы зазвучал иначе: стал отстраненным, собранным. Без эмоций.

Лизе пришлось еще раз сглотнуть.

- Я беременна, - голос упал до шёпота.

Калиненко молчал несколько секунд. Лиза не выдержала, подняла голову, пытаясь понять его мысли и реакцию. Но лицо мужа стало таким же нечитаемым, как и тон голоса.

- А со справкой что случилось? – видимо, и добиваясь ее внимания, спросил Калиненко.

Лиза подозревала, что такое придет ему в голову.

- Я не врала тебе, Дима. У меня все заключения есть. И проверить можно. Я лечилась. Без результата. А вчера мне УЗИ сделали. Говорят, восемь недель. Не знаю, как. Просто так вышло.

Она наконец-то отставила чай. Дима на это внимания не обратил, продолжая пристально рассматривать её. Даже прищурился немного, будто хотел проникнуть в мысли Лизы.

- Беременная, значит, - ей стало как-то зябко от его тона. Хотя Лиза не могла сказать, что голос Димы изменился. – Вот и верь после этого врачам. А ты еще вчера и извинялась. Восемь недель…

Калиненко говорил спокойно и ровно. Даже безжизненно как-то. Без гнева или раздражения (на радость она и не рассчитывала, ясное дело).

- Вообще не в тему, Лиза. У нас сейчас столько проблем…

И она поняла - ему было все равно. Ни холодно, ни жарко. То, что для нее: неосязаемое чудо, которое она уже сутки пытается в мозгу уложить, для него – просто факт. Более того, помеха планам.

Наверное, удивительно было ожидать иного отношения. Лиза никогда не слышала и не имела подтверждения тому, чтобы Калиненко вообще хотел ребенка или просто, намекал хоть на вероятного наследника. Не проходил он с ней и через все мытарства лечения, отчаяния и безнадежности. Ничего экстраординарного для него не произошло.

А для нее – весь мир с ног на голову перевернулся. И именно сейчас оглушило понимание того, что внутри растет, развивается новая жизнь; ребенок. Ее ребенок. Ребенок Димы. Окутало и пропитало каждую клетку и каждую мышцу. И в ушах зашумело, кровь ударила в лицо. Лиза вдруг поверила. Окончательно и бесповоротно: да, неясно за что, непонятно как, но она забеременела вопреки всем прогнозам и диагнозам. Это чудо случилось.

- Я понимаю, - она кивнула, соглашаясь со словами Калиненко.

В общем-то, и сама вчера именно об этом думала: о количестве проблем, о борьбе, о напряженной обстановке.

- Тебя вчера похитить не за красивые глаза пытались, - будто не услышав ее, продолжил свои ровные размышления Дима.

- Я понимаю, правда, - снова повторила Лиза. И опять кивнула. Будто кукла-болванчик на панели авто. – Это действительно совсем не вовремя.

Калиненко так и смотрел на нее. Но больше ничего не говорил. Словно подталкивал. Ждал, когда она сама скажет.

Она не хотела этого. Не хотела. Он так и остался ее наваждением.

- Я буду рядом, помогать столько, сколько ты разрешишь, пока домой не вернешься хотя бы, если это не сильно будет мешать. Если это нормально для тебя, - она очень пыталась подбирать слова. Только голова болела ужасно и дыхание стало частым, отчего-то. – А потом, раз это так все усложняет для тебя, я уйду, Дима. Я люблю тебя, ты знаешь. Но в этот раз аборт делать не буду.

Казалось, что Калиненко не дрогнул и никак не отреагировал. Но черты его лица, словно прорезались, почернели тенями. А может во всем виновато пасмурное утро.

- Так, значит, - как-то медленно и вдумчиво проговорил Дима. – Уйдешь. Значит, вот какая твоя цена, Лиза. Продашь меня за ляльку.

Калиненко сжал губы и так на нее глянул…

А Лизу затрясло еще на последней фразе. И все смешалось: усталость, сомнения, страхи, вчерашняя травма с пульсирующей головной болью. И стало обидно. А еще, нахлынула злость. До бешенства, до боли, до рези в желудке. Захотелось влепить Калиненко пощечину. Но даже в таком состоянии Лиза не могла не думать о нем, и о том, что только вчера из Калиненко вынимали пулю. Она сжала руки, не замечая, что ее действительно трясет.

- Не смей, Дима! Не смей! Сколько, по-твоему, я должна платить за тебя эту цену?! Один раз я уже принесла все это для тебя в жертву. И что? – ее серьезно начинало заносить в истерику, Лиза это понимала, но поделать уже ничего не могла. Все тормоза сорвало. - Когда тебе станет достаточно? Когда я тебя предавала? Ты снова и снова меня обвиняешь, упрекаешь в предательстве! А сам ты сколько раз предавал и предаешь меня?! Почему я и твой ребенок для тебя всегда – лишь разменная монета и всегда не ко времени?! Меня предавать можно? Я – бесценок?

Кажется, вот этого он от нее не ждал: крика, истерики, каких-то обвинений. А Лиза, вроде бы осознавала, что ни к чему. Не стоит говорить этого. Для него она и правда, не стоит ущемления своих интересов. И никогда не стоила. И не обещал ей это никто. Или обещали в последнее время? Она потерялась в обиде. Пора прекращать…

Только тело, эмоции не поддавались. И эта дурацкая дрожь не покидала тело.

- Я не пойду на аборт! – почти заорала Лиза.

Но голос подвёл, поломавшись на середине. И Лиза в сердцах размахнулась, просто пытаясь дать выход всему этому из себя, не могла уже сдерживаться. Живая же. Ударила тумбочку, отбив пальцы и не заметив. Толкнула несчастную чашку, окатив пораженного Калиненко холодным уже чаем. Закусила губу и резко развернулась, бросившись к двери – не могла и не хотела терпеть больше.

- Твою налево! Лиза, вернись!

Калиненко проревел это, она впервые слышала от него такой тон. Но не обернулась даже на шум, указывающий, что Дима пытается встать. Не ее это теперь дело!

Однако ей не удалось убежать. Почему-то именно в этот момент двери палаты распахнулись, и на пороге замерли Казак с врачом. Оба, похоже, оторопели, от развернувшейся картины ее бегства и децибелов крика Калиненко.

- Виталя, останови ее! – гаркнул Дима, который первым сориентировался.

Видно, Казак на уровне подсознания привык без раздумий выполнять распоряжения Димы, потому как тут же сгреб ее в плотные, хоть и не давящие объятия-захват.

- Извини, Елизавета, - пробормотал он, когда Лиза принялась вырываться.

- Вам нельзя так носиться! – пришел в себя и Николай Сергеевич. – А вы, - врач ткнул пальцем куда-то ей за спину. – Лягте немедленно! Швы разойдутся! Не давите на нее! – велел врач уже Казаку. – И, вообще, успокойтесь, вам уже хватит нервов. Нам только выкидыша не хватает! – снова к ней повернулся врач, уже переходя на крик.

Впрочем, послушался врача только Казак, кажется изрядно удивившись, но ослабив захват. Впрочем, не настолько, чтобы Лиза сумела вырваться. А она пыталась. У нее вообще, от всей этой дурацкой ситуации, от крика Димы, врача, суматохи, обиды и ощущения предательства, из-за крепких рук Виталия, отрезавших путь к бегству в глазах потемнело и в разуме билась только одна мысль:

- Я не буде делать аборт, - не сумев сдержаться, сорвалась на всхлипы Лиза. – Отпусти, Виталик, Богом прошу. Я люблю его, но не пойду на это снова, - и сама понимая, что со стороны больше похожа на безумную, она вцепилась пальцами в свитер Казака. – Отпусти.

Виталий выглядел все больше растерявшимся и ошарашенным.

- Лиза, прекрати истерику! – Дима уже добрался до них, наплевав на предостережение врача. Ухватил ее за плечо.

Но Лиза не желала к нему оборачиваться.

- Отпусти, - продолжала она рыдать, дергаясь в руках Казака.

- Все успокойтесь! – пришла очередь врача так орать, что у нее уши заложило. – Вы! Вернитесь в кровать! А вы, - он обратился к Виталию, как к самому вменяемому здесь, видимо. – Отнесите ее на диван. Тут и правда истерика. Видно, срыв после вчерашнего шока.

И пока Казак, подхватив брыкающуюся Лизу под ноги, пошел с ней к дивану, а Дима, снова не послушав совета, двинулся следом, врач ухватил Лизу за руку. Кажется, он ей пульс считал.

- Успокойтесь, Елизавета, успокойтесь, вам нельзя нервничать, подумайте о ребенке, - его голос стал ровным и весомым.

Но Лиза не могла его послушать, как раз потому, что о ребенке в тот момент и думала. А все эти мужчины казались ей угрозой. Видит Бог, глупо, но на какой-то миг ей показалось, что они просто могут лишить ее ребенка насильно, ведь Лиза никак не могла вырваться из удерживающих ее рук!

- Я не хочу! Не хочу, понимаете?! – уже открыто зарыдала она.

- Понимаем, - врач мягко кивнул, помогая Казаку устроить ее на диване. И в контрасте с этим, яростно хлопнул по кнопке экстренной помощи. – Все хорошо, Елизавета, - вновь повернулся врач к ней. – Мы знаем, что вы не хотите навредить ни себе, ни ребенку. Просто слишком много всего с вами произошло. Все нормально. Сейчас мы вам поможем, успокоим…

Врач продолжал ее мягко осматривать, заглядывая то в глаза, то ощупывая шишку на затылке, благодаря тому, что Виталий и Дима не давали Лизе подняться. И она даже притихла, на какую-то секунду, прислушиваясь к нему. Но тут в палату, резко хлопнув дверью, ворвались еще какие-то люди, а врач начал аккуратно ощупывать ее живот, и Лиза не выдержала:

- Я не буду делать аборт, - вновь заплакала она, вцепившись теперь в Николая Сергеевича. – Не позволяйте им… - почти умоляла она, увидев в руках у пришедшей медсестры шприц и какие-то лекарства на стойке капельницы. Врач кивнул помощнице.

Это почему-то дико напомнило ей операционную, где Лизе делали аборт в прошлом.

- Лиза! Да уймись ты! – Дима обхватил ее за плечи, удерживая руку, чтобы медсестра могла ввести иглу. – Ну не дура же! Хватит! Прекрати истерику, родная!

- Никакого аборта, - похоже, действительно удивившись, покачал головой Николай Сергеевич. – Сейчас мы вас успокоим, снимем тонус, который, кажется, появился… Все хорошо, Елизавета. Дышите. Вам надо успокоиться.

Но она правда не могла. Отвернулась, благодаря тому, что Виталий отошел, освободив место персоналу. Сжалась вся, неспособная лишь выдернуть руку, и пыталась свернуться клубком, словно так могла защитить себя и ребенка.

- Лиза, - тихо, почти ей на самое ухо, проговорил Дима, явно пытаясь «достучаться» и продолжая удерживать ее голову у себя на плече. – Никто тебя не тронет. Слово даю, родная. Слышишь? Веришь мне? – ладонью убрал волосы с ее лица, пытаясь поймать ее взгляд.

Над ними врач переговаривался с медсестрой, но Лиза не слышала слов. Дима заглушал, отгораживал ее. И Лиза только зажмурилась и помотала головой, не в силах удержать слезы, бегущие из глаз. Руку забрать не могла, а ей уже подключили какую-то капельницу.

- Не веришь? – хмыкнул он, но уже без крика или раздражения. – Почему? Думаешь, совру тебе? Сейчас наколят и повезут куда-то?

- Тебя не интересует все, что для тебя не важно, - еле сумела прошептать Лиза. – Наш ребенок никогда значения не имел. Я…

- Ты для меня важна!

Вдруг резко прервав ее, отрезал Дима. Громко, снова едва не гаркнув, будто злился, что Лиза никак не выйдет из своей истерики и несет глупости.

- Хочешь ляльку – играйся. Вообще не вовремя, и не говори потом, что я не предупреждал. Но, ради Бога! Играйся. И прекращай уже реветь! Умная же, а такой цирк устроила.

Дима как-то скривился и попытался иначе сесть, продолжая держать ее голову руками у себя на плече.

И Лиза притихла. Может, конечно, лекарство начала действовать, кто знает, но слова Димы просто оглушающе подействовали на нее. Так, что Лиза действительно замерла и прекратила вообще двигаться. И медперсоналу уже не мешала. Только смотрела на Диму, уже не пытаясь увернуться от его рук. Истерика сменилась ступором, похоже. Но ее уже второй раз за сутки так огорошили тем, что казалось невозможным. Картина вселенной вдруг рассыпалась на кусочки. И, вероятно, в сознании сработали какие-то предохранители.

Однако тишина в палате не воцарилась. Стоило ей умолкнуть, как разорался врач, которому медсестра указала на пятна крови на диване. И так как состояние Лизы к этому отношения не имело, вывод напрашивался один – у Калиненко все-таки разошлись швы. Так что ее лишили опоры, «вытащив» Диму. И повезли его заново зашивать рану.

«В перевязочной и без наркоза», грозно сообщил врач. «В назидание».

Лиза же осталась в палате под присмотром медсестры и Казака, выглядевшего немного растерянным. И послушно лежала «под капельницей», как-то иссякнув, даже на вопросы о самочувствие отвечала мимикой.

Калиненко вернулся через полчаса, ей как раз закончили вводить препараты и, велев пока не двигаться обоим, все ушли. Даже Виталий, хоть этот и бросил, что через пять минут вернется.

- Притихла? – с некоторым сарказмом уточнил Дима, явно испытывая дискомфорт из-за раны и стараясь лечь удобней.

- Зашили? – вместо ответа, тихо спросила она.

Дима хмыкнул.

- Заштопали, - согласился он. – Пугали, что шрам будет. Но я их успокоил, что меня жена из-за этого не разлюбит. – Он как-то хитро глянул на нее через палату.

- М-г-м… - невнятно согласилась Лиза, глядя в потолок. Для кого новость, что она его любит?

Она все еще осмысливала то, что он ранее сказал, и по-новому переоценивала многие поступки и мелочи, которые ранее вызывали у нее удивление и непонимание в поведении мужа. То, что не лезло в старые шаблоны.

- Прости, - тихо сказала она. – За это все… за цирк, - криво улыбнулась. – Что судила по прошлому.

Дима как-то широко махнул рукой, отметая ее слова.

- И ты прости, родная, - хрипло ответил он. – Права ты. Сейчас, это предательство. Не в бровь, а в глаз.

Лиза отвернулась от потолка и внимательно посмотрела на Диму. Он в упор смотрел на нее. Оба больше ничего не сказали, но и не отвернулись, глядя друг на друга, словно впервые встретились в жизни.

ГЛАВА 20

В палате было сумрачно и серо, несмотря на время. И тихо. После недавнего «светопреставления» Лизы это почти оглушало. Сейчас она спала. А он обдумывал последние события, пытаясь хоть как-то устроиться удобней. Но это оказалось не так и легко. Вспомнив «не злым, тихим словом» врача, который хоть и уколол анестетик, вопреки угрозе, но явно смухлевал с дозой, чтобы ему досадить, попытался лечь на не пострадавший бок. Хотелось курить. Пары затяжек перед тем, как его “перешивали” было мало.

Казак отчитался быстро, ввел его в курс дела по итогам разговора с тем, кто пытался Лизу выкрасть. Хорошо потолковал. Подробно. И даже без смертельных повреждений. Как Дима и предполагал, воспользовавшись болезнью Геннадия и обнаружив брешь их системы безопасности в гараже, охотились на него. В крайнем случае, на Виталия, если тот пойдет за машиной. На появление Лизы не рассчитывали, однако, не преминули воспользоваться, посчитав самой удачной, слабой жертвой.

Это Калиненко пока отодвинул. Гадство.

Он действительно оказался не готов к тому, через что прошел за последние сутки. К интенсивности всего, что испытал. Дмитрий не привык испытывать. Он предпочитал обдумывать, создавать план по достижению цели и реализовывать свои планы. Вот тут можно было насладиться и получить удовольствие от результата. На всех остальных этапах любые ощущения, кроме интуиции, только мешали. Так что…

Целью было заставить Калиненко идти на уступки. Сдать все позиции. Счас, как же. За всем стоял Мартыненко. Длиннорукий гад. Уже на зоне, а трепыхается. Впрочем, как сохранять нужные связи в любой ситуации, Дима и сам знал не понаслышке. Так что тут все понятно. Да и нынешние трения в верхушке, явно на руку таким поползновениям. И это стоило обдумать: ситуация нестабильная, куда качнется - сам черт не знает. Возможно, стоит предусмотреть и для себя запасной вариант. А заодно, заручиться дополнительной поддержкой. Не за просто так, ясное дело. Тут все свою выгоду хотят иметь. Но это и хорошо. Когда свои интересы на первом месте, легче найти варианты точек соприкосновения. И больше возможностей заключить договоренности. Хоть и с тем, с кем вчера был “на ножах”. Да и Калетник открыто говорил, что сейчас все ищут любые возможные варианты. Не стоит упускать момент.

Лиза заворочалась на своем диване. Видно ей тоже там было не особо удобно. И все равно не проснулась. Забавно. Несмотря на противную ноющую боль, имелось отчетливое желание перетащить ее к себе. При всем понимании, что обоим от этого не добавится комфорта. Тем не менее, он почти осязал зудящей кожей ладоней, как обнимает ее. Привык? Возможно.

Затихла. Да уж, сутки у них выдались - не фейерверк, точно. И ночью выспаться не удалось…

Твою налево! Что-то, не выходило у него переключиться. Это все вдруг оказалось слишком весомым и существенным. Сама Лиза.

Странно. Калиненко сам решил, что она будет поблизости. Сам же ввел в “ближайший круг”, до того состоявший из одного Виталия. Своими руками, можно сказать, поднял до очевидного и всем понятного статуса - своей реальной женщины, не девки. Жены и помощника, а не штампа. Ему так было удобно и комфортно. Да и по справедливости - оценил все, на преданность - признанием ответил. Заметил изменения в характере, новые грани - и наслаждался этим, к обоюдному, вроде, удовлетворению. Гордился, даже.

А в себе что-то проморгал. Отмечал, улавливал неясное недовольство, даже явное раздражение, порою. Откровенно на самом браке настоял, зная, что надо. Что стоит отрезать ей все пути. Пути для чего? Елизавета, вроде, и так не рвалась никуда. Да и готова была просто партнером по жизни быть, без условий. Но Дмитрий ощущал, что стоит все варианты просчитать и пресечь. И грызло это несоответствие, надоедливо “давила” на краю сознания попытка впихнуть “не впихиваемое” в привычные и понятные рамки, уже давно расставленные и комфортные. Першило в горле, мешая, давило грудь, словно удушьем каким-то, что в пору просить тут врачей ему рентген делать, памятуя о судьбе отца. Да только не в здоровье дело. Не полный идиот и в адекватном состоянии, чтобы честно осмыслить. Только все не до того.

А тут это похищение. Гребанное.

Он когда увидел, как Лизу к машине тащат, себя снова на зоне ощутил. Когда нет правил, нет ограничений, а только дикое стремление, потребность удержать свое. Порвать горло за то, что кто-то посмел на твое посягнуть. И даже не маякнуло ничего в разуме, что не на его жизнь посягают. Вырвался, завладел сознанием голый инстинкт, когда на все готов, даже пустыми руками до костей врага порвать. И этой же костью ему проткнуть сонную артерию. Или своей, коль так уж случится по ходу. Но отстоять любым методом. И черт знает, как удалось контроль сохранить (хотя, без этого никак, и на зоне на голой агрессии или ярости подловят, все надо просчитывать). Инстинкт. Опыт. Не пропьешь и не разбазаришь то, что на своей крови вызубрил. Но и несмотря на этот опыт, еле сдержался. Сквозь зубы слова цедил, удерживая контроль, понимая, что от этой его сдержанности сохранность Лизы сейчас и зависит. Жизнь его женщины. Оказывается, куда более ценной, чем думалось, впаявшейся в жилы и мышцы, незаметно въевшейся в костный мозг Дмитрия. Сумел. Сдержался. Едва выдержал, пока Лиза до него дошла. Еще и так отчаянно-наивно пыталась лицо “держать”.

И то, что собой закрыл - бессознательно, “на автомате” вышло. Будто самое ценное. И ведь не в первый уже раз, пусть и не помнил, чтоб тогда для самого себя вопрос стоял так остро. Да и хоть пенял Казаку, что зря стреляли, что поговорить надо, сам бы не раздумывая пристрелил, будь у него в руках пушка. Лишь за факт угрозы.

Что ж, сложно было не признать, что Лиза его завоевала. По макушку в себя окунула. Дала все то, чего он раньше и не искал вроде, зато попробовав, сумел оценить с лихвой. Еще и после зоны. После того, как единицы не предали. И Елизавета среди них.

И упрек ее, который о предательстве… Чего уж там, достиг цели. Как и эта истерика. Вот уж, накипело. И в основном, судя по всему, благодаря ему. Что ж, заслужила поблажку. Хочется ей ребенка, пусть.

Вот, прям как в воду глядел, когда после ее первого рассказа о беременности и знакомства с тем самым мужем, засомневался, что тот в принципе Лизе мог ребенка сделать. У него же, по ходу, наплевав на все ее справки, это “на ура” получается. Легко и с удовольствием для обоих.

Криво улыбнувшись, не испытывая веселья вообще, Дима снова попытался найти хоть насколько-то приемлемое положение. Без толку. Прибить этого лекаря стоит. Из-за его движений, койка дернулась, легко стукнувшись о тумбу рядом. Лиза опять заворочалась, словно не хотела просыпаться, а ее будить пытались.

Он замер. Будить не хотел, заслужила отдых.

Да и Калиненко не готов был снова душу выворачивать, пусть и без слов. Елизавета, как оказалось, и беззвучно, одним взглядом потерянных глаз, нутро наизнанку вытаскивать научилась. А может и раньше умела, просто бронь его только теперь ржавчина “проела”. Точно “Потеряшка”. Та же открытость и надежда в ее глазах мелькнула, что когда-то. Его Потеряшка. Только теперь “битая”, опытная, сомневающаяся, не доверяющая никому. И ему, наверное, в первую очередь.

Предательство - он очень хорошо знал все глубины этого слова. Так что, ладно, ребенка заслужила. Пусть это сейчас, действительно, вообще не ко времени, при текущем-то раскладе. Но Дмитрий хотел заглушить внутри это противное давление, после услышанного от Лизы. Да и головой он ее об пол по своему недосмотру приложил, а теперь вот, сотрясение…

Ребенок… Дети как-то в принципе никогда не были в фокусе внимания Дмитрия. Другая вселенная, не имеющего никакого отношения к его собственному понятию мира. Даже наследника Калиненко никогда иметь не стремился. Вообще потребности не видел. Калиненко верил в “здесь и сейчас”. Для себя хотел красивой жизни. За что и рвал глотки. Чем и наслаждался, по итогу, добиваясь всего. И Елизавету теперь включил в это понятие “своей красивой жизни”. А ребенок… К вопросу о “не впихиваемом”, называется. Но ладно, такое. Разберется. Сиделок и няней хватает, в конце концов. И Лизе он все время сюсюкать с лялькой не даст. Ему ее помощь самому нужна, на что Лиза и подписывалась, кстати. И время, особенно. Ее время и внимание.

То ли его эта тема так заняла, то ли Дима и сам отключился на пару минут, только вдруг понял, что Лиза не спит. Лежит тихо на диване, как-то напряженно и скованно. Будто и сама не особо знает, как себя теперь с ним вести. Откат после срыва? Тут, прерывая его размышления, Лиза медленно поднялась и села, закрыла лицо руками, растирая глаза и щеки. Обхватила себя накрест за плечи. Словно стеснялась его и не к месту себя теперь чувствовала.

- Чего вскочила? Тебе хоть можно? - наверное, просто потому, что и сам не особо знал, что ей сказать, хрипло буркнул Калиненко.

Уже не таясь, снова завозился на кровати.

Лиза вздрогнула. Дернулась, вскинула голову, глянула на него. И снова уставилась на пол.

- Никто не запрещал, вроде бы. - Ответ прозвучал так тихо, словно она его подумала. - Да и нормально все. Не болит ничего. Ну, голова только.

Она со вздохом поднялась и завозилась с волосами, скривилась, видно, задев шишку.

- Не хотел тебя так приложить, прости. - Калиненко сжал челюсти.

Откровенно говоря, когда она в первый раз чуть не бухнулась на пол “скорой”, он о своей дырке в спине как-то вообще забыл. Грешным делом решил, что не от всего закрыл, ее зацепило. А когда понял… В общем, вроде и ясно, что спас и прикрыл. Но как-то топорно. И внутри копилось то странное давление, словно легкие цинковое кольцо сжимало. Может и правда узнать по поводу рентгена? Мало ли.

- Ты меня закрыл от пули, ты что? За что ты извиняешься?! Это мне прощения просить надо, что так… попала, - Лиза развела руки и как-то расстроенно вздохнула. Но хоть прямо глянула. А то прям, будто бояться начала.

- Ты тут вообще ни при чем, - он хмыкнул. - Кого-то ждали, так что один из нас все равно бы влип. Плохо, что на тебя наткнулись, - пока он говорил, Лиза зашла в санузел и ополоснула лицо водой, словно никак не могла проснуться.

- Тебе точно нормально? Может врача вызвать? - откровенно говоря, вообще не в курсе, что и как она там может чувствовать, предложил Калиненко.

Упираясь одной рукой в тумбу, он все-таки привстал и кое-как устроился полусидя. Спину уже ломило от неудобного положения, похоже.

- Нормально. - Лиза вышла из санузла и снова глянула на него.

Непонятно. Настороженно. Будто не знала, чего теперь ждать.

Калиненко скривился.

- Иди сюда.

Вышло распоряжение. Лиза сжалась еще больше. Но все же двинулась в его сторону. Что-то у них разладилось в понимании одним другого. И поскольку Дмитрий не считал, что стоит мусолить тему, решил сразу это прекратить.

- Ляг.

Едва она подошла, он ухватил ее за руку и потянул к себе. Без фанатизма. Но и не увернуться.

- Дима! - Лиза удивилась, качнувшись в его сторону, зато встряхнулась. - Нельзя, наверное. И рана твоя…

- Расслабься, Лиза, - он отмахнулся от ее слов и заставил все же сесть, а потом и лечь принудил.

Но Лиза с упорством примостилась на боку, спиной к нему, с самого краю, подогнув ноги и устроив голову на руке. Дима снова хмыкнул и подвинулся сам. Сразу как-то спокойнее стало. Привычнее. Как надо. Отпустило. Только вот Лиза была снова напряжена так, будто не человек, а палка.

- Так, кого хоть ждем? - обхватив ее за пояс, Дмитрий сам откинулся на подушку и закрыл глаза. Можно расслабиться.

Лиза обмякла. От неожиданности, видимо. И даже обернулась, глянув. Но Калиненко лень было открывать глаза. Теперь его усталость за все сутки припечатала. Даже спину немного отпустило, вроде.

- Не знаю, - она нервно рассмеялась. - Не сказали. Не видно, наверное. Еще ж и срок не особо…

- Во дают, - Дима скупо усмехнулся, - такие телефоны сделали за это время, компьютеры через голову прыгнули, а кто там будет, не видят. Плохо работают. Ладно. Только сразу предупреждаю - о декрете и не мечтай.

Лиза помолчала минуты две наверное. Не спорила.

- Ты сильно недоволен, да? - серьезным голосом, не потерянным, без страха, скорее с какой-то усталой готовностью принять это, спросила она.

Нет. Он не был недоволен. Ему уже, после обдумывания и принятого решения, стало ровно. Ни холодно, ни жарко. Есть такой факт. И все. Да и после того, как она рядом легла. Но пока Калиненко думал, стоит ли тут мысли оголять, потому как пусть и не особо в беременности разбирался, но встрясок Лизе уже на эти сутки хватило, его окончательно сморило. И он наконец-то нормально уснул, продолжая держать ее около себя.

Как ни странно, Лиза тоже уснула. Собственно, она и не проснулась толком после прошлого сна, пусть и умывалась, и пыталась разобраться в мыслях Калиненко о будущем ребенке. Ждала, пока он ответит на ее вопрос, не имея сейчас сил гадать. А муж уснул. Такая реакция - тоже показатель?

Пока пыталась угадать, пригрелась, расслабилась, поддалась своей усталости и убаюкалась его мерным дыханием. Провалилась в сон без сновидений. А проснулась от ощущения горячих и твердых пальцев Калиненко на своем затылке и шее. Дима навис над ней из-за спины и аккуратно собирал ее волосы, растрепавшиеся во время сна, убирая пряди со щек и носа; удерживал пальцами импровизированный “хвост”. Осторожно, ни разу не задев шишку.

Лиза сонно моргнула, пытаясь стряхнуть остатки сна. Дима, видимо заметив, что она уже не спит, потянул ее немного на себя за этот “хвост”. Не больно. Его пальцы все еще касались ее кожи, согревая. А он совсем навис сверху. Наклонился, коснувшись своим лбом ее виска. Лизе от этого стало так хорошо и уютно.

- Хочу прояснить один момент, - чуть хриплым шепотом произнес он ей в самое ухо. Немного погладил костяшками пальцев шею, от чего “мурашки” пошли по коже. - Если в какой-то момент станет вопрос, чье благополучие существенней, передо мной выбора стоять не будет. Без вариантов, родная. И чтоб потом без обид. Это ясно?

Он произнес это все тем же шепотом. Продолжая согревать собой и поглаживать шею. И Лиза все действительно поняла. Только сказать ничего не смогла. Не знала, что тут сказать на такое заявление. То, что он, пусть и гипотетически, без колебаний готов пожертвовать жизнью их ребенка, не интересуясь мнением Лизы - ужасало. С другой стороны то, что при этом он готов был сделать подобное, ставя ее на первое место, делая настолько значимой для него и позволяя Лизе это в полной мере понять - покоряло. В какой-то мере, даже позволяло простить ему первый смысл. Искупить это безразличие и жестокость.

- Не пугай меня, Дима, осторожней, - с трудом сглотнув, так же прошептала она, повернувшись лицом к мужу. - А то я возьму, и вздумаю, что ты меня прямо полюбил.

А вот улыбнуться не получилось, чтобы придать словам оттенок иронии. Даже расслабить лицо не вышло. Зато Калиненко усмехнулся, даже как-то лениво, продолжая удерживать ее голову за волосы и поглаживать шею. Уже и рот открыл, чтобы ей ответить, и судя по кривой ухмылке, нечто довольно саркастичное. Но тут дверь в палату открылась (как Лиза поняла, больничные правила в принципе не предполагали приватности для пациентов; оправданно, наверное) и на пороге появился Николай Сергеевич.

- Как ваше самочувствие? - с порога поинтересовался врач, и нахмурился, когда увидел, что оба пациента лежат на одной кровати. - Все нормально? Или кому-то стало хуже.

И все таки как-то так поджал губы, что стало очевидно: не одобряет. Против того, что они тут так устроились.

Калиненко, так и не сказав то, что собирался, повернулся к Николаю Сергеевичу.

- Вам виднее, не жалуемся, вроде, - с некоторым вызовом, видимо тоже заметив отношение врача, ответил он.

- Хорошо, - Николай Сергеевич кивнул. - Тогда мы заберем вашу жену на обследование и анализы. И вам пока лекарства введут.

- С ней пойдет мой человек, - тут же напомнил Дима, не дав Лизе пока подняться.

Врач только развел руками, не споря.

- Там Казак должен быть, с парнями в коридоре, - Калиненко повернулся к ней. - Он с тобой пойдет.

Лиза вздохнула, но не спорила. Кивнула. Не то, чтобы ей хотелось проходить какие-то обследования при Виталии, особенно при том, что он был свидетелем ее недавней истерики. Но и отрицать, что меры безопасности лишние - не могла. Поднялась, вообще-то, жалея, что врач зашел именно сейчас, и последовала за Николаем Сергеевичем. Обернулась с порога. Дима смотрел на нее с тем же выражением. И Лиза решила, что не оставит этот разговор, спросит, что он имел в виду, когда вернется.

Он наблюдал за тем, как Лиза выходит.

Любит. Любит - это как? Гулять, держась за ручки и ромашки нюхать? Или розами заваливать? Или перед тем, как для секса в постель затащить, пару стихов прочесть про вечное? Так это он ей и просто, даром можно сказать, устроить в состоянии, по пьяни. Или любит - это любой каприз терпеть и сюсюкать над фактом ляльки?

Она его развеселила тем, как много вкладывает в слово, которое Диме казалось пустым и даже каким-то продажным. Матерным немного. Как “шалава” почти. Носилась с этим понятием, будто оно являлась нотариально заверенной гарантией хоть в чем-то. На чем такая зависимость от набора букв была основана, он никак не мог понять. Что оно значит? Любит. Его отец любил семью: жену, сына? Потому так относился? Или этот бывший муж Лизы, он ее любил? Потому и нашел вариант попроще, чтоб как у людей?

Дима не видел в жизни Лизы, в их прошлых отношениях - ничего, что давало бы возможность в принципе верить в нечто подобное. Да и в своей тоже. Но вот что он кристально ясно понял за последние сутки - сделает все, чтобы Лизу иметь. Не упустить. Не потерять. Не важно каким способом и несущественно, от чего ее придется защищать или из чьих лап вытаскивать: хоть его врагов, хоть смерти. Она для него стала тем, чем никто не был. Дима и сам бы до конца сформулировать не мог. Не семьей. Семью он не уважал. Не за что. Разве что мать… Да и то. А Лиза. И не друг, не верный соратник и побратим, как Казак. Иное. Больше. Словно ему Лизу под кожу вживили. Вбили, как татуировку, которыми он никогда и не стремился обрастать. А от этой избавляться не хотелось. Наоборот, еще ближе к себе держать.

Продолжить разговор не сложилось. По совсем уж непредвиденной для Лизы, да и для Димы, причине. Похоже, покушение на них не прошло незамеченным. И об этом рассказывали едва не все источники информации. Узнали об этом и ее родители. И мама с отцом приехали в больницу. Вероятно, чтобы в очередной раз сказать Лизе, что “ее предупреждали о связи с таким уголовником”. Уж очень красноречивое выражение лица было у матери, когда ухмыляющийся Виталий провел родителей в палату. Однако высказаться мама не успела. Следом за ними пришел Николай Сергеевич, чтобы рассказать о результатах обследований. Врач заверил их, что никакой угрозы ребенку сейчас нет. Да и у Лизы дела неплохо, хотя последствия сотрясения, скорее всего, еще будут давать знать о себе некоторое время и после родов стоит основательно пролечиться по этому поводу.

Ее мать знала о проблемах дочери. Правда, Лиза никогда не обсуждала с ней причину своего бесплодия, как и первую любовь, о которой мать была так же не в курсе. Возможно, она считала, что дочь просто не может иметь детей, ведь у Макса все вышло с новой женой. Так или иначе, когда мать поняла, что ей все же предстоит стать бабушкой… И она сможет ответить на хвастовство своим внуком лучшей подруги… Лизе показалось, что просто читала мысли матери по тому, как менялось выражение ее лица. И все недовольство, осуждение Калиненко - таяло на глазах, сменяясь едва ли не обожанием. Потрясающая картина! Лиза еще ни знала ни одного человека, которого бы ее мать обожала. Только привычку поучать.

Впрочем, ей мама в первую очередь выразила весь свой восторг, не преминув многократно повторить, что Лиза теперь обязана беречь себя. И обращаться к ней за советами. За любыми советами. По любому поводу. Ведь она ее родила, у нее есть опыт. И с Нелей постоянно, постоянно на связи, у подруги же тоже внук. Лизу во всем этом больше всего интересовала реакция Димы, молча и с сарказмом наблюдающего за общением “семьи”. Этот его взгляд не позволял ей забыть, на чем они окончили разговор.

Но и зятя ее мать не собиралась обделять радостным вниманием. Однако, видимо все еще испытывая трепет перед Калиненко, не рискнула давать советы. Зато обрушилась с таким вниманием и участием, так сочувствующе переживала, охая над тем, что Калиненко ранили. Так искренне возмущалась криминогенной ситуацией, при которой такому замечательному человеку приходится сталкиваться с подобным, что даже Дима растерялся. И Лизе это многое компенсировало. Она с трудом прятала улыбку, наблюдая за тем, как все высокомерней он пытается отстраниться, кажется, не понимая, чем заслужил такую любовь тещи. И как все восторженней становится ее мать, в ответ на это высокомерие. Отец, который тихо занял стул для посетителей, едва вошел и ограничился общими поздравлениями, как и обычно предоставляя все остальное жене, кажется, так ж этим спектаклем наслаждался.

В конце концов, родителей едва удалось выдворить. Но это не остановило мать Лизы. И она приходила все три дня, что врачи продержали их в стационаре. Дошла в своем новом обожании даже до приготовления “домашних сырников”, игнорируя достаточно хорошее питание в частной клинике, и то, что Виталий ежедневно снабжал их стряпней домработницы. Для зятя старалась, между прочим, а не для беременной дочери. А Калиненко, кажется, держался в рамках приличия из последних сил. Наконец, заметив угрозу в его глазах, явно намекающих: “уйми ее или я за себя не отвечаю”, Лиза вмешалась. Сырники забрала, надавив на свой статус и необходимость большого количества кальция. И открыто заявила матери, что врачи запретили им обоим подолгу принимать посетителей, а Диме еще и делами заниматься надо. Да и губернатор навещает ежедневно, и расследование ведется, у него должны оставаться силы для всего этого. Расследование, конечно, вели сам Дима и губернатор, привлекая правоохранительные органы сугубо в личных интересах. Но матери об этом знать не обязательно. Лиза и сама не обо всем была в курсе, что касалось той, оборотной стороны бизнеса и власти Димы в городе, их интересов с Калетником. Подозревала, конечно, из косвенных намеков и слов Димы, что уже пару месяцев как он вернул себе то, что так отчаянно желал, и теперь утверждается в своем праве владеть городом. Но не лезла. Калиненко не вмешивал, не считая, что ей стоит погружаться в это.

Мать, проникнувшись еще больше, все же вняла, и наконец-то оставила их в покое, перейдя на телефонные звонки. Ну а Лиза довольствовалась сырниками. Хотя Калиненко два у нее забрал, все же.

К своему вопросу Лиза больше не возвращалась. Момент ушел и ничего в поведении Калиненко не говорило, что он собирается к нему возвращаться. Видимо, в его понимании, Дима и так все сказал. Даже более.

ГЛАВА 21

Домой их отпустили через три дня, настоятельно потребовав приезжать ежедневно на осмотр. Рана Калиненко заживала хорошо, однако был необходим антибиотик, и как поняла Лиза, данное требование больше касалось именно Димы, а врач имел сильные сомнения в послушании этого пациента, оттого и решил действовать через нее.

Сама же она, честно говоря, старалась не сильно напоминать мужу о своем состоянии. Конечно, понимала, что о таком не забудешь, тем более Калиненко склерозом не страдал. Но и муссировать эту тему опасалась. Пусть он и разрешил, пусть и согласился с ее желанием-требованием, что-то внутри не позволяло Лизе легкомысленно и напоказ переживать собственное состояние. Она вдруг стала суеверной. Замкнулась в каком-то своем мироощущении. А Дима это чувствовал и не казался особо довольным такими изменениями. Почему-то именно теперь Калиненко желал знать едва ли не обо всем, что она делает и где находится. Понятно, наверное, после нападения-то. И охрана стала обязательным условием ее передвижения. А то и вовсе, его компания чуть ли не постоянно, разве что кроме тех случаев, когда он уезжал по делам, в которые ее не посвящал.

Ее начало тошнить. Даже смешной, ей-Богу. Вот словно организм ждал, пока Лизе сообщат долгожданную новость, таился. А последние три недели по утрам мутило так, что она едва заставляла себя вставать с кровати и заниматься делами. Завтрак ее просто теперь пугал. Но она искренне старалась скрыть все от Димы, который и без этого не считал беременность удачной идеей. Однако, кажется, и здесь Лиза не особо справлялась. А еще сбивала с ног непреодолимая усталость и желание уснуть в любом, совершенно неподходящем для этого месте. Про то, что Лиза теперь регулярно отключалась в машине, когда они ехали домой, просыпаясь на плече у Димы, не стоило и вспоминать. Калиненко, кстати, не то, чтобы возмущался, но и довольным от этого факта она не смогла бы его назвать. Не из-за того, что Лиза спала. А из-за причины, которая приводила к этому. И Лиза не рисковала ничего обсуждать. О, она помнила его заявление: “о декрете и не мечтай”!

Вот и сейчас она стояла над раковиной в ванной, по влажному лицу стекали холодные капли, но Лиза все равно не могла бы сказать, что ощущает себя готовой для встречи, которая им предстояла через два часа. Уже надо было идти завтракать и заканчивать собираться, а она даже не начала. Все никак не могла заставить себя хоть зубы почистить или волосы собрать. Ужасная ситуация, учитывая, что встреча предстояла важная, с губернатором и мэром города. С журналистами и пресс-конференцией в конце. А ей сегодня, как назло, совсем худо. И тошнит нестерпимо, хотя Лиза теперь в принципе ела мало и, кажется, даже похудела, вместо того, чтобы набирать вес, как все нормальные беременные. И с утра в рот ничего не брала еще, кроме пары глотков воды. Но даже вдохнуть открытым ртом страшно, кажется, прямо подкатывает к горлу.

Лиза отошла от раковины и уткнулась лицом в полотенце, очень надеясь, что сумеет сейчас прийти в себя. Однако, определенно, это было неверное решение и оно привело к полному провалу. Лавандовый запах кондиционера для белья, ранее весьма любимый Лизой, ударил в нос так, словно это запах помойки, а не дорогой цветочный аромат. И Лиза только и успела, что до унитаза добежать. Рвоты, как таковой не было, она и с вечера ничего не ела. Но пустые спазмы, полные слизи и воздуха, заставили согнуться, скрутили живот.

Прекрасное утро. И кто бы сомневался, оно грозилось стать еще “лучше”, так как именно в этот момент на пороге ванной остановился Калиненко, видимо, не предполагая, что она может желать уединения. Разве люди для этого закрываются в ванной?

- Шикарно, - Дима, похоже, не смог не прокомментировать. Сарказм в его голосе бил наповал, не будь ей и без него паршиво. - Это тебе от радости своего выбора так хорошо?

Лиза при всем желании не смогла бы сейчас ничего ответить, ее скрутило новым спазмом. Но вот хотелось его куда-нибудь подальше послать: на кухню, к примеру, или на эту дурацкую встречу без нее, лишь бы он перестал здесь торчать. Ей и без его сарказма было дико плохо.

Но вместо того, чтобы внять бессловесным проклятиям и исчезнуть, Дима взял и подошел прямо к ней, вцепившейся в унитаз. Выдрал из скрюченных пальцев полотенце, про которое Лиза успела позабыть. Отошел к раковине. Лиза не поворачивалась. Она не могла за ним следить. Да и не хотела. Единственное, что желалось: свернуться клубочком тут же на полу, никуда далеко не отходя, и уснуть. А еще - не дышать, чтоб снова не накрыло. Но так как такое было невозможно, она просто медленно “цедила” воздух через зубы, сосредоточившись лишь на этом.

И потому для нее оказалось полной неожиданностью влажное и прохладное полотенце, вдруг прижавшееся ко лбу и глазам. Лиза даже немного встряхнулась от этого. Пришла в себя. А Дима, присев около нее на корточки, споро собрал растрепанные волосы, намотав себе на пальцы, обхватил затылок, обездвижил голову Лизы. А второй рукой аккуратно умывал ее этим полотенцем: прошелся по щекам, по губам, вытер подбородок.

Хорошо. Стало действительно легче. Свежо. И даже вздохнуть получилось полной грудью. Правда об этом Лиза тут же пожалела.

- У тебя ужасный одеколон, - хриплым голосом заметила она, все равно откинувшись всем телом на мужа. - Воняет страшно.

- Зато ты с самого утра свежа и прекрасна, - хмыкнул Калиненко.

Перевернул полотенце и еще раз обтер ее лицо, не мешая Лизе удобней устроиться у себя на плече.

- Спасибо.

Не за его сомнительный комплимент, а за то, что Дима сейчас делал, помогая и облегчая ее состояние.

- И какого лешего оно тебе надо? Такая радость, - в ответ хмыкнул Дима со скепсисом.

Отложил полотенце и сам сел на пол, продолжая поддерживать Лизу.

- Это твой ребенок, - напомнила она и, наплевав на запах парфюма, полностью расслабилась. Закрыла глаза, полулежа на Диме.

- Моя - ты, остальное - побочное и упрямые капризы, - вновь хмыкнул Калиненко.

- Упрямый у кого-то генофонд, - вяло огрызнулась Лиза, - на все врачебные заключения плюет.

В этот раз Калиненко рассмеялся.

- Не вздумай уснуть, Лиза. У нас сейчас встреча. Я предупреждал, что поблажек не будет.

Он легко потормошил ее за плечо. Аккуратно, наверное, чтобы не спровоцировать ухудшение. Она даже не открыла глаза.

- Иди ты… сам на эту встречу, - посоветовала Лиза мужу. - Больше толку будет.

- Нет, родная, не получится. Не смухлюешь.

Он все-таки заставил ее подняться. Потянул за собой, встав с пола.

- Оставь меня тут погибать, - скривившись, взмолила Лиза. Понятно, что больше с сарказмом и доля шутки тут присутствовала.

Не хватало у нее сил выдерживать подобные разговоры с Димой на серьезном тоне. Очень хотелось. Но не могла. Страшно было поверить до конца. Еще очень многое не забылось. И не позволяло довериться целиком, без оглядки.

- Отменяем похороны. После Калетника обсудим. Сейчас - марш переодеваться.

Все-таки, упорству Калиненко можно было слагать поэмы. Он сумел вытащить ее из ванной и даже поставил в относительно устойчивое вертикальное положение, игнорируя мольбы и нытье. А может, как раз, использовал все происходящее, чтобы снова напомнить Лизе, как не вовремя она вздумала ратовать за продолжение рода, на которое самому Диме наплевать.

- Ну зачем я тебе там? - с тяжелым вздохом она пошла к шкафу, пока Дима критически осматривал свою рубашку. Наверное оценивал, стоит ли ее сменить.

- Ты глава моего пиар-отдела, Лиза. А тут будет обсуждение развития области. И помощь меценатов. И камеры журналистов… Мне нужна грамотная подача моей персоны, деятельности и такого положительного семейного статуса. Сама говорила, - помогая ей застегнуть выбранное платье, терпеливо напомнил Калиненко.

Лиза это все знала. И не забыла. И не могла не согласиться: удобный повод, чтобы еще раз улучшить имидж Дмитрия в глазах общественности. Но ей самой настолько ничего не хотелось в этот момент!

И Калиненко это или по глазам ее понял, или по выражению лица прочел.

- Ладно, Лиза. Нет, дома не оставлю, - тут же пресек он едва возникшую у нее надежду. - Но что-то решим позже. Сочтемся. Может, хочешь чего-то конкретного сейчас? Кофе, какао, чай, отбивную? Галеты? Стоит перекусить. Там неясно когда до обеда доберемся.

Лизу снова слегка замутило от перечисления еды. Но вдруг появилось стойкое желание.

- Хочу манго. И чтоб еще не доспело.

Вот действительно показалось, что немного “хвойный” привкус этого плода снимет тошноту. От одного воспоминания как-то полегчало.

Калиненко посмотрел на нее с искренним изумлением.

- Манго? И чтоб не доспело? Да ты гурман, Елизавета, - хмыкнул муж. - Ты его хоть ела? Оно ж противное, - поделился с ней своими впечатлениями. - Что сосну жуешь.

- Ела. Ты когда-то угощал, - Лиза провела расческой по волосам, не заботясь особо об укладке. - Раз я еду, хочу манго, - еще раз, довольно веско, потребовала она.

- Манго, так манго. Сейчас будем искать, “панно” - согласие Димы ощутимо отдавало иронией.

Но Лизе было все равно. Она хотела манго и готова была с дракой отстаивать свое право требовать фрукт. Даже о недавнем недомогании забыла. Впрочем, Калиненко всегда держал данное слово, не соврал он ей и сейчас, чтобы там себе не думал по этому поводу. Едва они сели в машину, Дима велел Геннадию (уже поправившийся и считающий себя так же виноватым в том нападении, а оттого особо старательный охранник стал ее тенью, кажется) заехать в крупный супермаркет, где можно бы было разыскать не столь уж и популярный у них фрукт. А по приезду, не только сам пошел в магазин, но и Лизу с собой потянул.

- Уверена? - еще раз переспросил он, не обращая внимания на нетерпеливость менеджера супермаркета.

Покрутил плодом перед самыми глазами Лизы. У нее аж рот слюной наполнился. И Лиза кивнула, подтверждая, что это именно то, чего хотелось.

- Хорошо. Нам два ящика. Не спелых, - развернулся Калиненко к менеджеру. - И быстро. Мы опаздываем.

Лиза оторопела.

- Я одной штукой наелась бы, - попыталась вразумить она мужа.

- Мне каждое утро гонять в магазин за твоими капризами - времени нет, - Дима уже подхватил ее под локоть и вел к выходу, пока Гена разбирался с приобретенными фруктами. - А вдруг тебе среди пресс-конференции припечет? Хотела - жуй эту гадость. Не отравись, главное. Тебе еще журналистам надо будет отвечать.

И на этой оптимистичной ноте почти затолкал ее в машину, видимо потому, что они и правда весьма торопились. Манго помыли минеральной водой из бутылки и тут же, на заднем сидении автомобиля, разрезали ножом из “мультитула”, универсального карманного набора, который Гена, оказывается, всегда возил с собой. И с готовностью предложил Лизе. Так что она, можно сказать, позавтракала все-таки перед встречей, радуясь, что тошнота отступила.

После пресс-конференции Дмитрий заперся с Калетником, обсуждать уже совсем не настолько благие дела. Лиза же устроилась на заднем сидении автомобиля, не пожелав остаться в здании облсовета. Как-то не комфортно было там очередное манго поглощать, да и отвечать на лишние вопросы своих прошлых соратников “по перу” не хотелось. Геннадий негромко включил радио по ее просьбе, а сам стоял снаружи: то ли воздухом дышал, то ли не хотел ее тяготить своей компанией, при этом находясь максимально близко, Лиза особо не задумывалась. Просто наслаждалась передышкой: наконец-то можно было расслабиться, да и тошнота отступила. И “держать лицо” ни перед кем не надо. Красота! Еще и манго можно спокойно жевать, есть плюсы и в раздражительной запасливости Димы.

Вот она и наслаждалась: сбросила полусапожки, устроилась полулежа на сидении и медленно поглощала порезанный на дольки фрукт, раздумывая о том, а не задремать ли? Все равно Дима мог еще часа два с Калетником дела решать. А мог и через пять минут вернуться, тут не угадать. Но если придет раньше, пусть рядом с Генной садится, кто ему мешает? А Лиза за утро отоспится. Говорил же - сочтемся.

Однако день стоял такой, наверное, что не суждено было Лизе выспаться. Гена на улице с кем-то заговорил, кого ей не было видно из-за полулежащего положения. А потом ее водитель приоткрыл дверь, предварительно постучав по тонированному стеклу.

- Тут с вами еще журналист поговорить хочет, - словно извиняясь, пояснил Гена. - Говорит, вы его хорошо знаете и он по личному вопросу.

Лиза сначала растерялась, но потом сообразила, что это может быть только Максим, канал которого так же был представлен на пресс-конференции. Не все уточнили, что хотели? Надеются на какой-то эксклюзив? Или и правда Максим что-то свое обсудить хочет?

С тяжким вздохом Лиза опустила ноги, вслепую разыскивая свои сапоги, натянула на плечи пальто и кивнула Гене, показывая, что сейчас выйдет.

На улице и правда стоял Максим. Один, без операторов. Едва Лиза появилась, он приветственно кивнул и улыбнулся.

- Привет, - Лиза и сама кивнула.

Отошла на пару шагов, чтобы и от Гены неподалеку, но и вроде бы разговор не слышно.

- Как дела? В семье все хорошо?

- Хорошо, потихоньку, - Максим улыбнулся.

- Ты еще что-то спросить хотел? - не совсем понимая причину появления здесь друга именно сейчас, уточнила Лиза. - Вряд ли что-то глобальное добавить могу. Или эксклюзивное…

- Да нет, я спросить - как ты? Отошла после того, что случилось?

Разумеется, Максим знал о нападении, работая в медийной сфере их города сложно было пропустить такое событие. И звонил ей в больницу. Навещать лично не рискнул, но все же не остался безразличным. Правда, заодно и версию для сюжета с ней согласовал об этом нападении, а так же ее комментарий, как главы пиар-отдела, эксклюзивный для их канала. Лизу это ни капли не обидело. Сама не так давно была на месте Макса, так что уж лучше ему, человеку которого знает с рождения, чем еще кому-то.

- Отошла.

Лиза усмехнулась. Но, наверное, что-то такое появилось в ее лице, а может тон голоса насторожил Максима. В конце концов, они друг друга и правда с самого детства знали.

- Лиза, какие-то проблемы? - понизив голос, спросил он и даже придвинулся ближе.

Правда, это привело к тому, что Гена за ее спиной сделал тоже самое - подошел.

- У тебя с… - Максим замолчал и настороженно глянул за ее плечо, очевидно, на охранника. - С ним все нормально?

Лиза так поняла, что под “ним” имелся в виду не Геннадий. И уже даже открыла рот, чтобы обойтись дежурным: “все хорошо и просто прекрасно”, только так ничего и не ответила. Вздохнула.

Макс нахмурился. Снова посмотрел за ее спину. А потом оглянулся, будто что-то разыскивал.

- Пойдем, выпьем кофе? Поговорим о родных, - предложил он громким и жизнерадостным тоном, махнув рукой в сторону кофейни, расположенной через дорогу.

Лиза посмотрела в ту же сторону. Если Макс рассчитывал, что там они смогут уединиться, избавившись от Геннадия, то он конечно ошибался. А вот поговорить может и получится. Гул голосов остальных посетителей приглушит и “размоет” разговор. А ей действительно захотелось поговорить с кем-то. Не было у Лизы подруг. И с матерью она не хотела обсуждать свою семейную жизнь. А Макс и так знал больше других, даже о старом аборте и ее слепой любви к Диме. И у него был сын, так что он хоть как-то осведомлен в плане беременности. Не то, чтобы Лиза собиралась обсуждать с бывшим мужем и старым другом свои ощущения или переживания, которые при Диме боялась даже вспоминать. Нет, не собиралась. Но поговорить хотелось, хоть обтекаемо.

- Давай, - согласилась она с его предложением. Повернулась к Гене. - Возьми, пожалуйста, мне еще манго, - попросила она водителя. - Хочешь? - предложила Максу.

Он отказался. И как-только Гена кивнул и выполнил ее просьбу, пошла в нужном направлении. Макс двинулся следом с недовольным выражением лица.

- Охрана, - пояснила Лиза одними губами.

Максим кивнул с пониманием.

- А столько манго зачем? Ты их что, так полюбила? - видимо, заметив два ящика в багажнике, когда Гена доставал плод, поинтересовался Максим.

- Полюбила, - неопределенно согласилась Лиза, пытаясь достать телефон из кармана пальто. - Сейчас, секунду, Диме напишу, где мы, чтоб знал.

Едва войдя в кафе, Лиза опустилась в первое попавшееся кресло, взглядом попросив Гену как-то решить проблему с фруктом. Парень тут же поймал официантку и что-то объяснил девушке, сунув купюру. Официантка кивнула и убежала с фруктом в сторону кухни. Максим сел напротив нее за небольшой круглый столик. Гена разместился за соседним. И не близко, и совсем не далеко. Лиза же пока набирала сообщение: “Я в кафе напротив. С Максом. Если вдруг не найдешь”. Отослала и отложила телефон. Посмотрела на старого друга.

- Так как у тебя дела, Лиза? Все нормально? Ты с ним счастлива? Воплощаешь свое решение в жизнь? - тихо спросил Максим, возвращаясь к начатому.

Она задумчиво обвела глазами зал кафе, раздумывая. Поблагодарила официантку, поставившую перед ней тарелку с сервированным фруктом. Гена хорошо указания дал. Подождала пока Макс закажет кофе с “наполеоном”. А сама обдумывала. Помнится, при прошлом откровенном разговоре с Максом, заявила ему: “хочу просто быть счастливой с Калиненко, несмотря ни на что. Столько, сколько смогу”. Про это он сейчас спрашивает?

- Нормально, - наконец сказала она, откусив кусочек. - И счастлива, как ни странно, - Лиза улыбнулась, с удовольствием поглощая манго. Отпила небольшой глоток воды. - Нюансов, конечно, хватает…

Не дав ни ей договорить, ни что-то ответить Максу, на столе засветился экран смартфона. Жестом попросив прощения у Максима, Лиза посмотрела на сообщение.

“Убью обоих, чтоб знала как шляться с чужими мужиками”.

Лиза рассмеялась от неожиданности, почему-то почти услышав в голове, с каким сарказмом Дима это “говорил”. Привыкла уже к его специфической иронии. Макса он не считал угрозой своему статусу в ее глазах, она в этом не сомневалась. Да и кто вообще такой угрозой бы стал? У Димы было море поводов убедиться в непоколебимости отношения Лизы. Разве что их ребенок вызывал его сомнения. Эта мысль заставила ее снова приуныть.

“Со мной Гена”, набрала Лиза в ответ. Посмотрела на Макса.

- Ты как-то … не очень выглядишь, - наверное, стараясь высказаться деликатно, заметил друг. - Все еще не пришла в себя после нападения? Ешь, вообще, что-то кроме этих манго? - Максим нахмурился, наблюдая за ней. - Или Калиненко тощих любит? - в его голосе явно слышалось осуждение и упрек.

Все еще был недоволен, что она не прислушалась к его многочисленным советам уйти от Димы? Лиза снова рассмеялась. Хорошо, все-таки, что пошла с Максимом, вон как ей настроение всё поднимает.

- Нет, Дима за естественность в этом вопросе, вообще-то, и даже за “попышнее”, - ответила она Максу в тон.

- Тогда что с тобой, Лиза? Достал все-таки? - чуть тише и наклонившись к ней, уточнил он. - Он… Лиза, он тебя не … обижает? Не молчи, только, говори, если есть. Я придумаю, как помочь, несмотря на личность…

“Ладно. Тогда тебя оставлю в живых”, прервав Максима, пришло очередное сообщение от мужа.

И Лиза не сдержалась, захохотала в полный голос при мысли, как бы Макс себя сейчас почувствовал и чтобы подумал, увидев эту переписку. При его-то вопросах.

- Нет, - Лиза отложила телефон и отодвинула тарелку, стараясь отдышаться.

Макс с любопытством поглядывал на смартфон, видно гадая, что ее там так веселит.

- Просто я беременна и меня ужасно тошнит. Почти все время.

Лиза снова потянулась за манго. А Максим так и остался сидеть, держа чашку с кофе “на полпути” ко рту. Поморгал пару секунд. Посмотрел на манго. На Лизу. Снова на стол. И вновь на нее. Аккуратно отставил чашку, так и не отпив. Еще пару секунда поморгал, а потом улыбнулся во все лицо:

- Поздравляю! - Макс чуть не заорал на все кафе, но Лиза на него вовремя шикнула, сделав суровое лицо.

Она знала, что он обрадуется за нее. Максим больше всех, наверное, действительно знал, насколько больным вопросом это всегда было для Лизы. И в который уже раз подумала о том, что не стоило им портить когда-то такие хорошие дружеские отношения. С другой стороны, не ясно, пришла бы она вообще в себя после первой своей влюбленности в Диму, не будь рядом Максима.

- Лиза, это же просто здорово!! - продолжал радоваться друг, но уже тише. - Вы ЭКО делали?

Лиза снова рассмеялась, просто представив, как бы она предложила нечто подобное Диме. И куда бы он в ответ предложил ей отправиться.

- Нет, мы, знаешь, так, по старинке, - слабо улыбнулась она.

Максим все еще смотрел на нее с некоторым недоверием, но и восторгом.

- Что ж, значит, именно он нужен был, да? - подмигнул с какой-то грустью.

Она же только снова слабо улыбнулась:

- Видимо, - пожала плечами.

Тут, наверное, Максим и понял, наконец, что с ней что-то не то. Слишком хорошо представляя, как Лиза хотела ребенка, он ждал от нее большего восторга, вероятно.

- А что не так? - пригасив немного свою радость, он все-таки вернулся к кофе.

Лиза вздохнула, глядя в свою тарелку. С чего начать, спрашивается?

- Калиненко не в восторге?

Лиза сардонически усмехнулась, оно само собой вышло как-то:

- Дима… Это Дима. И дети - не про него, в принципе. Тогда, девять лет назад, помнишь, ты про аборт спрашивал? И я тебе уже говорила, это он меня отправил. Хотя я и не спорила, - Максим молча слушал, наконец-то занявшись своей едой.

А Лиза радовалась тому, что не ошиблась, гул голосов в кафе, музыка, шум передвигающейся мебели - смазывали их разговор.

- Нет, он не потребовал этого сейчас. Разрешил мне “играться”. Это его слово, - так и глядя в тарелку, улыбнулась Лиза снова, пытаясь как-то свои страхи облечь в слова. - Хотя сейчас все это очень не вовремя. И я это понимаю, Макс. Тем более после того нападения. Но и отказаться от такого шанса - не могу.

- Он тебя гнобит? - нахмурившись еще больше, сумрачно поинтересовался друг. Видимо его не впечатлило “разрешение” Димы.

- Нет, почему? - Лиза улыбнулась искренне. - Вон, сколько манго с утра купил, сам выбирал. Ящики. И так… Нет. Просто он, это он. И я не знаю иногда, как мне быть. И страшно…

- Нельзя так любить, Лиза, - заявил Максим, занявшись тортом. Быть может, чтобы сладким заесть неловкость. - Нельзя ему в угоду все в себе выворачивать…

- По-другому я его любить не умею, Макс, - отмахнулась она.

Оба помолчали пару минут.

- Знаешь, а он прав, - вдруг протянул друг, уставившись на нее. - Время сейчас, если хоть на часть слухов опираться, просто совсем не удобное. Чтоб культурно выразиться. Ты же знаешь…

- Не знаю, - Лиза отодвинула тарелку, не доев. Аппетит пропал совсем. - Я не вникаю в это. И Дима не особо считает, что я должна знать. - Она глянула на искривившееся лицо Максима. - Да, Макс, не вникаю. Уже говорила тебе, еще тогда,, что не знаю и не хочу знать, что там, за ширмой видимости, которую и я в том числе помогаю ему создавать для всех вас. Не хочу. Я просто хочу быть с ним. И все.

- Не все, если ты себя изводишь до такого состояния, Лиза, - резонно возразил друг.

Лиза уставилась в стол. А потом и вовсе зажмурилась:

- Я боюсь, - совсем тихо призналась она. - Ужасно боюсь. За него. Знаю, что это… Что и ему это не особо нужно. И Дима из тех, кто умеет за себя постоять. Но все равно, ничего не могу с этим поделать. И за ребенка теперь… Очень боюсь. Из-за всего того, о чем ты говоришь. И потому, что все так вышло…

Она все же посмотрела на друга. Максим смотрел на нее с сочувствием. И растерянностью. Но серьезно.

- Успокоить тебя я не смогу, Лиза. Хоть и хотел бы. И, знаешь, не буду строить из себя ханжу и говорить, что ты сама виновата, видела с кем связываешься и теперь должна мучиться. Я много чего знаю. Не все, конечно. Но тебе это не надо, тут я согласен с твоим мужем. И я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты заслужила, Лизка, правда. Вопрос только, будешь ли ты счастлива во всей этой ситуации? Достаточно ли тебе того, что ты с Калиненко?

- Ну, теперь у меня еще и ребенок будет, - с не особо веселой усмешкой, добавила Лиза.

Максим кивнул. И они снова оба умолкли, взявшись каждый за свои напитки.

- Знаешь, - вдруг, минуты через три заговорил Максим. - Я тебе честно скажу, тоже не особо в восторге был, когда Лена забеременела.

Лиза уставилась на него с искренним изумлением. Максим вроде бы очень ребенка хотел.

- Да, да, я знаю, - словно бы поняв ее мысли, скривился Макс. - Я хотел ребенка, вроде. И у всех друзей были. И мама… Ты знаешь, как наши мамы умеют сверлить голову.

Лиза против воли криво улыбнулась. О, она знала.

- Лена хотела ребенка, - продолжал тем временем Максим. - А я… Короче, когда она забеременела - это все было так … непонятно. И надо было теперь думать о том, что я даже себе представить не мог. И перепады с настроением у Лены. И расстраивать нельзя, и не спорить… А она иногда такую чушь выдумывала и ревела целыми днями над этим. Нет, я понимаю, что гормоны. Умом, вроде бы. Но это как-то дико со стороны, честно, Лиза. И малой… Когда родился. Оно тоже не легче стало. Вроде и радость есть, и гордость. Только что с ним делать - непонятно. И орет, кажется, двадцать восемь часов в сутки. И все ему не то. И ночей нет, а мне на работу. А Лена дуреет уже от усталости. И на меня ее не хватает… - Максим хмыкнул. - И пока войдешь в колею, пока адаптируешься, кажется, что умом пять раз тронулся.

Лиза оторопела слушала откровения Макса, впервые узнав о таких его переживаниях.

- В общем, это я не чтобы пожаловаться рассказываю. Просто, тут у любого среднестатистического мужика куча комплексов и страхов появляется. И проблем, которые надо решать, а это дополнительные силы и напряжение. А если еще и такая ситуация, как у вас… Может он еще и обрадуется, Лиз, а? Что разрешил тебе “поиграться”. По итогу. Когда свыкнется?

Макс глянул на нее с выражение ободрения на лице. А Лиза, немного ошарашенная этой откровенностью, пыталась сама услышанное “переварить”, и пока не знала, что ему ответить.

- Не знаю, - честно призналась она. - Не знаю…

И еще добавить хотела, что сомневается, будто Калиненко изводит себя мыслями о чем-то подобном. Ему есть над чем размышлять и без ее заскоков с “лялькой”. Но тут словно ощутила что-то. И Гена за спиной как-то креслом скрипнул, и нечто неуловимо изменилось в атмосфере, что Лиза словно кожей впитала, поняла - Калиненко зашел. И оглянуться не успела, как горячая, сухая ладонь Димы легла ей на затылок, словно согревая шею, а сам Калиненко навис над их столиком.

Она подняла голову и зачем-то посмотрела Диме в глаза. Словно что-то искала в его спокойном и непроницаемом взгляде. Но и сама не знала, что. Дима же легко погладил ее шею под волосами.

- Эксклюзивом с журналистами только за хороший гонорар делись, - с насмешкой заметил Калиненко, наблюдая за тем, как начал суетиться и растерялся Максим от его появления. - Надеюсь, не прогадала с ценой? - с иронией спросил он, протянув руку Максиму для приветствия.

Причем умудрился сделать это настолько типично для себя, с таким чувством собственного превосходства над всеми, что Макс совсем потускнел.

- Да мы о своем. О семьях, о мамах, - потеряв присущее журналистам красноречие, попытался рассказать друг.

Лиза же молча продолжала смотреть на мужа. Без причины, кажется. Просто хотелось. И Дима смотрел на нее, лишь кивнув в сторону Максима, будто и не слышал половины из его ответа, а так - пропустил мимо ушей. Хотя Лиза знала, что он ничего не пропускает. Просто Макс для него, действительно, что пустое место.

- Смотрю, манго подвинулось. Не так и зря я два ящика взял, да, Лиза? - с усмешкой махнул он в сторону ее тарелки, продолжая смотреть только на Лизу. - Ты бы еще чего-то съела, а то тебя скоро от этой гадости выворачивать начнет. - И наконец повернулся к Максу. - Что, тут нормальная кухня? Пообедать можно? - обводя взглядом зал, уточнил Калиненко.

- Эм… Не знаю. Не пробовал ничего из основного, - растерялся Максим.

И Лиза поняла, что он боится Диму. Действительно боится. Словно бы Калиненко подавляет его своей властностью и привычкой держаться над всеми. А может и все его боялись, а она просто привыкла.

- Я лучше бы дома поела, - Лиза со вздохом отодвинула стул, решив не мучить друга. - Спасибо, Максим. Передавай привет тете Неле. И Лене тоже. До встречи.

Друг кивнул. Она поднялась, взяв руку, предложенную Калиненко. Второй он обнял ее за талию, будто бы для большей опоры. Дима с таким предложением не спорил, наверное, сомневаясь в качестве местной кухне. И особо не прощаясь с Максом, повел ее на улицу, в сопровождении Гены.

- За моей спиной якшаешься с бывшим? - с иронией глянул Дима, пока они шли через дорогу.

Лиза косо глянула на него и только фыркнула, показав, что оценила юмор.

- Наговорился с губернатором? - уточнила в ответ, не интересуясь темой.

- Более-менее, - как-то устало скривился Дима и открыл ей двери машины.

Лиза больше ничего не спросила, хоть и хотелось понять, что его так вымотало. В груди что-то закололо и какой-то неприятный холодок поселился за грудиной. Села на сидение, подождала пока Дима сядет, расстегнув пуговицу пиджака. А потом совершенно обнаглела, сняла сапоги, спокойно улеглась Диме на колени. И тут же уснула.

ГЛАВА 22

Разговор с Максом не шел у Лизы из головы и она то и дело возвращалась в мыслях к откровениям друга. Раньше не задумывалась как-то, а теперь пыталась “примерить” такую реакцию на Калиненко. Однако, все равно “не налазило”. Не казалось ей, что у Димы есть подобные сомнения и неуверенность. Скорее, наоборот, четкое представление о том, что и как должно происходить в его, и ее теперь, жизнях. И вот тут-то и происходило столкновение их интересов, в которые ребенок с его точки зрения не вписывался.

В общем, с одной стороны, Максим несколько успокоил Лизу: уж если такой положительный со всех сторон семьянин, как ее старый друг, сомневался по поводу ребенка, то что ждать от человека, который в принципе не настроен на продолжение рода? С другой стороны - от всего этого ей не становилось проще в реальности.

Ее состояние не улучшалось. Правда, Лиза уже как-то даже приспособилась и привыкла. Разработала для себя новый распорядок приема пищи, поменяла сами пищевые пристрастия, не рискуя есть что-то уж очень “тяжелое” или “раздражающее” для ее желудка. И вошла в колею. Приспособилась медленно подниматься и дольше готовится к рабочему дню.

Калиненко хмыкал. И острил насчет лени, лукавства и чьей-то хитрости. Но тем не менее не позволял Лизе делать это все в одиночестве, не уезжал в офис первым, хоть Лиза и неоднократно предлагала, немного устав парировать его остроумие. И, нельзя не признать, что зачастую присутствие Димы оказывалось к месту и глупо было отказываться от его помощи, которую Дима предлагал без колебаний, несмотря на весь сарказм. Зачастую, еще и без просьб со стороны самой Лизы. И мать особо не тревожила звонками, как-то поумерив пыл и вняв просьбе Лизы не мучить. И погода стала лучше: явно чувствовалось приближение весны. Жить бы и радоваться нежданному чуду, да исполнению всех желаний…

Однако, не все было так просто. Появились и некоторые нюансы. Дима стал часто ездить к губернатору. Один. С охраной, понятно, но Лизу на время этих визитов всегда оставлял дома. Практически каждый день и в основном вечерами. Что они там обсуждали - Дима ей не рассказывал. И если поначалу это не особо беспокоило Лизу, то через несколько недель она начала действительно нервничать. А Калиненко так и отшучивался по поводу всех этих встреч, ничего ей нормально не отвечая. Она и не просила подробностей, если честно. Но хоть какие-то моменты…

К тому же Лиза вдруг осознала, что стала куда более чувствительной и нервной, чем была ранее. Мнительной. И выдумывала себе такое, что никогда раньше и в голову не приходило. Причем, понимала, что глупости, но оно само в голову лезло как-то. И приходилось призывать себя к разуму, унимать страх и глупые волнения. Видит Бог, иногда в ее дурную голову даже приходили мысли о том, что у Калиненко могут быть другие женщины на всех этих встречах… И Лизу начинала обуревать ревность, самая настоящая и ранее неведомая. Видно оттого, что сейчас она в полной мере считала его своим мужчиной. Но Лиза напоминала себе слова Димы о том, что даже в прошлом он хранил ей верность в отношениях. И о том, что на преданность он отвечает тем же. Чем и успокаивала себя. Да и нельзя сказать, чтобы страсть Димы к ней как-то ослабла.

Однако, чтобы прекратить переживать из-за характера его “профессиональных” действий, у нее аргументов не было. И эти тревоги понемногу захватывали душу, заставляя Лизу нервничать и изводить себя, тревожась о Диме. Да и о растущем внутри нее их ребенке тоже, по сути. Тем более на фоне происходящих в стране разбирательств между “элитами”. Пусть она и не вникала, но об этом не знал разве что глухо-слепой или мертвый.

А то, что ребенок рос, Лиза начала чувствовать. Словами не могла описать изменения, которые с ней происходили, и все-таки знала - меняется. Еще и одежда впору была, но уже как-то некомфортно. И все эти новые эмоции, и странные желания. И постоянные обследования, разумеется, на которых врачи каждый раз уверяли Лизу, что все идет нормально. Но сама Лиза до дрожи в сердце ждала ощущения первого толчка ребенка. Того момента, когда она действительно в полной мере прочувствует и наконец-то всем своим существом убедится - это правда. И ей ничего не снится.

Правда, со сном в принципе начались неполадки. Из-за этих вечерне-ночных встреч Димы ей стало вовсе не до нормального ночного отдыха. Лиза тревожно лежала в темноте, прислушиваясь к каждому шороху и шагам охраны на улице. Не могла без него заснуть уже, сна ни в одном глазу. Ждала, пока он приезжал, а потом лежала с закрытыми глазами, притворяясь спящей, пока Калиненко не укладывался рядом, обхватывая ее руками, касаясь холодной с улицы кожей. Знал, чувствовал, что притворяется, она понимала. Но оба не касались этого вопроса. А днем отключалась около Димы при любом удобном случае. Да и при неудобном тоже.

В общем, не получалось расслабиться и наслаждаться. Наоборот, с каждым днем Лиза все больше нервничала и переживала. И лишь немного спасала работа, отвлекая. Не прямая, в задаче изменения имиджа Калиненко тактика была разработана и внедрена в жизнь. Теперь над этим работал целый пиар-отдел в количестве четырех человек, и Лизе оставалось лишь контролировать и курировать деятельность. Конечно же, она сопровождала Дмитрия на всех встречах, где ему было необходимо ее присутствие, или где Дима просто хотел появиться с ней. Но кроме этого ее бывший начальник, главный редактор журнала “Свой”, обратился к Лизе с просьбой помочь в работе над одним материалом. А Калиненко не возражал, и она даже с удовольствием на какое-то время вернулась к собиранию материала для статьи, поняв, что соскучилась по журналистике. Отвлеклась. И очень убедительно уговаривала себя, что все нормально.

Но и это зыбкое затишье разрушилось в конце марта. В один из тех вечеров, когда Дима снова вернулся от губернатора слишком поздно. Она вновь ждала его, и так же сжимала веки, притворяясь спящей. Только в этот раз Калиненко не поддержал ее игру.

- Давай, Лиза, я знаю, что не спишь, - заставив ее вздрогнуть, проговорил Дима. - Поднимайся, родная. Надо поговорить.

Он прошелся туда-сюда по спальне, а она села, опираясь на подушки и настороженно следила за мужем. Ничего хорошего, как ей казалось, подобное начало, да и сам момент, выбранный для разговора - не сулил. Свет в комнате Калиненко не включал, просто оставил открытой двери в коридор, где горела “дежурная” лампочка. И это все Лизе тоже почему-то не понравилось. Но хоть глаза не резало после долгих попыток уснуть.

Хотела спросить - что случилось? И не смогла. Почему-то стало страшно открывать рот и нарушать тишину, в которой Калиненко сейчас размеренно преодолевал пространство комнаты от угла до угла. Слева - направо. И назад. И снова.

Лучше бы остановился. Ей-Богу, стало бы легче. А так Лиза не могла сосредоточиться. Не могла понять, что с ним. И все больше нервничала. Комкала одеяло, стараясь внешне казаться спокойной. И он казался спокойным. Очень. Только таким собранным, практически “захлопнувшимся”, что она совершенно не могла понять ни его мыслей, ни настроение. И тут Дима наконец-то замер посреди спальни, похоже, придя к какому-то решению.

- Собирай чемодан, ты сейчас уезжаешь.

В его лице ничего не поменялось. Глаза смотрели спокойно и ровно. И голос был безучастным. И все это настолько не соответствовало самой обстановке, напряжению, сковавшему саму Лизу, что она просто не поняла.

- Что? - переспросила хриплым шепотом, уверенная, что ослышалась.

- Ты должна уехать через час. Собери какие-нибудь вещи. Остальные я потом пришлю, - тем же тоном повторил Дима.

- Куда? - она моргнула несколько раз. И даже вдавила пальцы в ладонь, сомневаясь, что все же не уснула, пока ждала его.

Может потому теперь ничего понять не может.

- Тебя Гена отвезет, не переживай, - отмахнулся Дима и подошел к кровати, протянув ей руку. - Давай, Лиза, времени до отъезда немного. Не задерживай.

Она поднялась, почему-то обхватив живот руками. Словно закрываясь. Ничего не могла понять. Вообще. Слова и мысли не складывались. Все, что приходило в голову - не вязалось с поведением самого Димы. И это сбивало с толка, разрывало привычные шаблоны и реакции. Оглушало ее.

- Что собирать? - так же тихо спросила она, почему-то не решившись дольше подержать его за руку. Дима весь словно закаменел, настолько напряжен был. А внешне вообще не было заметно.

- Что тебе на первое время нужно для нормальной жизни? Не бери много. Это все пришлют, - он не смотрел на нее, обводил каким-то отстраненным взглядом шкаф, полный их одежды. - И сейчас удобно оденься. Сыро на улице. Противно. Туман.

Лиза все меньше ориентировалась в происходящем. С каждым его ровным и отстраненным словом, лишенным любых эмоций, будто в какой-то транс впадала.

- Давай, быстро, - еще раз поторопил ее Дима, похоже, не замечая реакцию Лизы.

После чего просто развернулся и вышел из комнаты. А она стояла у открытого шкафа, со странным чувством какого-то краха. Ощущая себя хуже, чем когда он ей в прошлом велел на аборт идти, посмеявшись. Потому что совершенно ничего сейчас не понимала в происходящем. Словно на краю огромного обрыва стояла, понимая, что назад уже сделать шаг не может. И путь один - вниз, в обрыв. И дыхание пропадает, а в душе разрастается дикий и неконтролируемый страх.

Ровно через час она спустилась вниз. За чемоданом поднялся Гена. Калиненко ждал ее у входных дверей.

Час ночи. И свет только в прихожей. И странная тишина. Гена не останавливаясь прошел на улицу с чемоданом. Она же замерла напротив Димы, все еще не понимая ничего, даже не зная, стоит ли спрашивать о чем-то. Да и о чем? На какой ее вопрос он ответил? Калиненко помолчал несколько секунд, прямо встретив ее взгляд, не уклоняясь и не отворачиваясь. Выражение его лица было таким же, как и в спальне. Но вот эти глаза… Там что-то такое затаилось, что Лизу вдруг затрясло. И захотелось плакать, навзрыд. Рыдать просто. Она задохнулась воздухом, пытаясь взять себя в руки. И Дима это уловил.

Протянул руку. Обхватил ее щеку ладонью. Сжал. Притянул к себе так, что они коснулись лбами.

- Береги себя, поняла? Иначе… - Дима замолчал.

И Лиза так и не узнала, что “иначе”.

- Можно, я останусь? Пожалуйста, Дима? - как-то жалко, почти по-детски, попросила она, хоть еще секунду назад собиралась молчать. - Любимый…

Он прижался губами к ее лбу. Горячее прикосновение прошлось по натянутым нервам, словно удар тока. Всего пару секунд. Мало. Ее всю только больше затрясло. Захотелось вцепиться в Диму и не отпускать. Как угодно, но настоять на том, чтобы остаться. Только как с Калиненко настоишь?

Но все же ухватилась холодными и дрожащими пальцами за его запястье.

- Поезжай. Так лучше. И не звони, я сам наберу, родная.

Еще один поцелуй в лоб. И все. Отстранился. Взял ее пальто и сам набросил на плечи Лизы со спины. Сжал. Так сильно, как только он мог себе с ней позволить, никогда не причиняя боли. И появилось какое-то ужасное и стойкое понимание, что это - “прощание”.

Глаза заволокло слезами, несмотря на все ее попытки соответствовать Диме. Она не могла сдвинуться. Не хотела прерывать этого контакта, хоть и через кашемир. Но Калиненко решил все сам.

- Иди, - Дима отступил, отпуская ее плечи, и одновременно с этим легко подтолкнул Лизу в спину. - Гена ждет.

И Лиза вышла в открытые двери. В ночь, казавшуюся не черной, а серой. В весенний туман, такой же противный и тяжелый, как и его осенний “собрат”, такой же вязкий и давящий на грудь невыносимой болью. Прав был Дима: противно и влажно. Зябко.

Подошла к машине, просто не имея сил обернуться, потому что знала - не выдержит тогда, тело ее предаст. И молча села на заднее сиденье, пока Гена держал для нее дверь. Не оглянулась и когда они выезжали со двора. Не проверила, следил ли он за ее отъездом. Только по щекам текли слезы. И руки держали живот, где она впервые именно в этот момент ощутила слабый толчок их ребенка. А вместо счастья - ужасная боль, все сильнее разъедающая душу. От страха и непонимания. И опустошение.

Он стоял у открытой двери пока машина не выехала за ворота. И потом стоял еще минут десять. Леший знает зачем. Хотелось курить, но Дима не торопился доставать сигареты. Руки еще ощущали очертание ее плеч, холодное прикосновение пальцев Лизы. Затянуться успеет.

Смотрел на забор, на закрывшиеся ворота, и не видел ничего, кроме сизо-белого марева. И холода не ощущал. Только вдохнуть нормально из-за этого чертового тумана не выходило. Густой и влажный воздух просто не лез в горло. И из-за этого грудь давило, а виски ломило.

Калиненко все-таки толкнул входную дверь, захлопывая. Толку торчать на пороге - никакого. Пошел в кабинет, не включая свет, плеснул в стакан первое, что попалось под руку, не разбираясь в этикетках. Не для того, чтоб напиться до одури. Хотел унять противный привкус тумана. Разогнать кровь, чтоб не давило так грудь.

Не хотел ее отпускать. Его она. Его, лешего за ногу! И ведь не в первый раз расставались, а сейчас такое чувство, что с мясом оторвали. Родная стала. И правда в кровь, в кость вросла. Сейчас уехала, а в нем словно корневище осталось. И кровоточит. И ноет все тело так, словно разом все старые раны вскрылись. Твою мать! И так тянул до последнего. Раньше стоило ее куда-то отправить. Еще неделю назад, минимум. А то и еще раньше. Ситуация повернулась так, что сейчас никто, ничего и никому не мог гарантировать. Все сидели, как на углях и никто не знал, в какую сторону оно повернет. И куда выведет по итогу. А Калиненко точно знал, что ни за что в жизни больше не хочет видеть, как кто-то тыкает Лизе пистолет в бок. Нет, одному проще будет крутиться.

Закурил, даже окно не открыв. И вторым глотком допил все, что было в стакане, так и не разобрав: коньяк или виски? Один хрен. Лишь бы это треклятое давление в груди отпустило. Придавил ладонями глаза. Растер лицо. Черт знает сколько времени уже не высыпался. Да и укладывался всю предыдущую неделю из-за Лизы. Знал же, что не спит, пока его нет рядом, с какой-то придури. А потом шатает весь день от усталости. Сегодня ему сон вообще не светит, по ходу. А грудь так и давит.

Что это? Сердце от напряжения и стресса прихватило? Любовь, о которой Лиза ему всю жизнь талдычит?

Если так, если это и есть любовь - то проще удавится, ей-Богу, чем так жить. Хотя, тогда можно понять, что ее погнало под колонию полгода назад и заставляло терпеть его после всего. Ладно, Калиненко прекрасно знал, что он - “не сахар”, да и не стремился никогда быть “приятным”. Для себя жил всегда, в свое удовольствие. А теперь… Вон, значит, как вывернуло.

Так и подмывало набрать Гену и сказать, чтоб разворачивал машину и вез его жену назад. К нему. Только нечего здесь теперь Лизе было делать. Вообще. И надо было не тянуть так долго: ни себя, ни ее не подставлять.

Еще раз затянулся, стряхнул пепел. А все равно набрать хотелось, падла. Вытянув телефон, Дима вместо этого набрал Казака, поехавшего решать свои дела после последнего разговора у Калетника. Все, время для этого прошло и тоску надо засунуть подальше в глотку, пусть ноет где-то в желудке. Лишь бы думать не мешало. Теперь им надо быстро решать, как дальше действовать.

В какой-то момент она все же отключилась, наверное. И не уснула, но контакт с реальностью потеряла, будто погрузилась в прострацию. Даже думать оказалась не в состоянии. Слишком больно. Невыносимо. И нет понимания. Ни одного факта. Ни одного объяснения. И никакой уверенности ни в чем.

Лиза даже у Гены не смогла спросить, куда же они все-таки едут: кажется, и слова произнести не сумела бы. Физически. Из нее словно все вытянули. И оставили там, с Димой. А здесь и не Лиза сидела вовсе, а какая-то кукла, которая ничего не могла сделать ни с ситуацией, ни со своим телом. И единственное, что хоть как-то пробивалось через эту опустошенность, те самые движения ребенка внутри, которые она отчаянно пыталась ощутить. На которых сейчас все в себе сосредоточила, отвлекаясь от невыносимой боли, отключаясь от внешнего. И, словно бы идя ей на встречу, а может что-то ощущая из-за стресса, который без сомнения влиял на ее организм, дитя внутри нее активно двигалось. А Лиза, наконец-то, смогла хоть как-то это уловить.

И впервые отреагировала на окружающую обстановку только тогда, когда за окнами стало светло. Причем Лиза даже не сразу поняла, что солнце достаточно высоко, уже точно не рассвет. И они едут далеко не первый час. А туман так до конца и не рассеялся, лежал на полях, да у корней деревьев посадок. Наверное, все же уснула. Ничего не могла понять. Моргнула. Привстала немного, пытаясь разобраться в местности и сориентироваться. Не сумела из-за тумана, а дорожных указателей пока не было. С удивлением поняла, что ее даже не тошнит. Видно, организм решил сэкономить силы в критической ситуации.

- Вода в боковом отделе. Там же крекеры. Есть манго, - заметив, что она проснулась, наверное, сообщил Гена, на секунду оторвавшись от наблюдения за трассой. Глянул на нее с некоторой опаской в зеркало заднего вида, и вновь посмотрел на дорогу.

Лиза покачала головой. Ничего не хотела. И говорить все еще не могла. Мышцы лица, язык, губы - не повиновались. Да и Гена, вроде бы, особо не ждал ответа. Лиза так подозревала, что он устал, практически не отдохнув ночью. А теперь еще и несколько часов вел машину по трассе не в самых простых погодных условиях.

- Еще долго? - буквально выдавила из себя.

Голос звучал так, словно Лиза полночи орала и плакала. Странно, ведь ни звука не проронила, все в себя заталкивала… Придушенная боль прорезалась?

Гена даже вздрогнул и снова глянул на нее через зеркало.

- Нет, Елизавета, еще пару часов. Может, остановиться где-то? Хотите размяться, чая, кофе?

Она покачала головой. Не хотелось. Ничего. И в какой-то момент даже появилось странное стремление, чтобы эта дорога не заканчивалась. Так бы ехала куда-то и ехала. Потому что не могла в этот момент сообразить: что делать дальше и как ей жить без Димы теперь? Прошлый опыт не подготовил. Теперь между ними все иначе было, и Лиза еще не успела прийти в себя достаточно, чтобы собраться, взять себя в руки и выработать хоть какую-то линию поведения. Даже ради ребенка. А бесцельная поездка позволяла на какое-то время отложить эту проблему. По крайней мере, до пункта назначения.

ГЛАВА 23

Они приехали где-то около одиннадцати утра. “Дорога заняла чуть больше времени из-за тумана”, извинился Гена, придерживая для нее дверь автомобиля. Лиза же только кивнула, выбравшись на улицу и осмотрелась.

Они находились в городе, куда возил ее Дима, когда хотел извиниться и реализовал ее мечту о дельфинах. Правда, вернее было сказать, в пригород, так как город они просто проехали. И сейчас очутились или в частном секторе на окраине, или уже за городом, Лиза недостаточно хорошо здесь ориентировалась, чтобы понять. Вокруг, куда ни посмотри, стояли частные дома, совершенно разные, кстати: от очень старых одноэтажных глинобитных мазанок, до трехэтажных новых “особняков”. Без какой-либо системы или ограничений. И, казалось, что такое соседство никого не смущало.

Она не могла понять - почему именно сюда? Так далеко от родного дома? Отчего именно в этот поселок ее отправили? По каким причинам? Подальше, чтобы не нашли, или чтобы не мешала?

Нет сил думать. Нет выдержки. Руки трясутся и вновь приходится себя обнимать, напоминая, что есть более важные сейчас моменты. Осмотрелась.

А весна в этом поселке ощущалась особенно остро. Вот вроде бы, Лиза тоже жила все эти месяцы в частном доме с участком, и деревья имелись, и лужайка. Однако чувствовалась огромная разница. Вероятно потому, что сам город располагался значительно южнее. Вчера она уехала из зимы, пусть и уходящей, а сегодня оказалась в самой настоящей весне. Везде на земле уже пробилась яркая, сочно-зеленая трава, кое-где виднелись лиловые и желтые головки первоцветов, а на деревьях были видны набухшие почки. И просто - весной в воздухе пахло. Пряно, тепло, остро. И морем. Так насыщенно, что Лиза не удержалась, втянула в себя этот запах полной грудью, словно впервые за всю ночь вообще дышала. И как-то легче стало. Встряхнулась, пришла немного в себя, хоть режущая боль внутри и осталась. Даже обернулась, пытаясь разобрать, откуда запах? Неужели берег рядом?

- За тем поворотом, если верить навигатору, - правильно понял ее интерес Гена, махнул рукой в правую сторону. - Там море. Совсем рядом. Меньше пяти минут идти.

Лиза кивнула, благодаря за ответ. Море совсем близко. Это показалось чем-то невероятным:

- А сейчас мы где?

Она посмотрела на ворота, перед которыми Гена остановил машину - хорошие, новые, автоматические. И забор кирпичный, высокий. За ним дом, тоже новый. Не слишком большой. Меньше, чем дом Калиненко. Но все равно - не маленький.

- Это Дмитрий Владленович арендовал через риэлтора пару дней назад. Сказал, что если вам понравится, можно и купить. Дом новый, хочет, чтобы вы посмотрели, все ли по вкусу будет. И решали, - охранник протянул ей ключи. - Тут вот, все автоматическое.

Она взяла. Потом посмотрела на парня:

- Ты уедешь сейчас? - его спрашивать было легче. О категоричности своего положения, во всяком случае.

Хотя мысль о том, что она сейчас останется совершенно одна в незнакомом городе, перед чужим домом - вызвала дрожь в позвоночнике.

Гена же, вроде бы, удивился:

- Что вы, Елизавета, шутите? Мне от вас отходить нельзя. Головой за ваше благополучие отвечаю. Просто подумал, что вы, может, сами захотите все посмотреть, открыть, попробовать.

Лиза вновь кивнула, постаравшись скрыть облегчение, которое испытала. После этого поспешного ночного отъезда и отсутствия хоть каких-либо объяснений со стороны Димы, чего только в голову не приходило. Вплоть до глупых мыслей о разрыве и своей “отставке”. Понимала, конечно, что ситуация, очевидно, дошла до предела и он посчитал ее отъезд лучшим вариантом ( Лиза не успела забыть, как ее пытались выкрасть, чтобы убедить Диму стать “более сговорчивым”). Однако… Ей просто хотелось хоть каких-то вводных данных. И пояснений. Потому что было очень страшно. И не хотелось даже допускать мысли, что может произойти нечто непоправимое. А после скомканного ночного прощания с Димой - Лиза от этих страхов не могла избавиться. Словно в последний раз виделись.

- Что происходит, Гена? - не особо рассчитывая на ответ, спросила она у парня, повернувшись к воротам. Нажала на кнопку открытия.

- Не в моей компетенции, Елизавета, - с уважением, но вполне ожидаемо, ответил охранник. - Да я и сам, откровенно, мало что знаю. Только что все сейчас… непросто, - он помолчал, подбирая слово, похоже. - И вам там сейчас нечего делать.

- Что ж, давай, осматриваться, - Лиза прошла мимо отъехавших ворот.

Ничего особо понятней не стало. Но ей не хотелось, чтобы Гена заметил, насколько она дезориентирована и сбита с толку.

- Сейчас, я уже и машину загоню, разом, - откликнулся Гена, быстро сев за руль. И вдруг вытащил телефон, глядя на дисплей. Видно, кто-то позвонил.

Сердце дрогнуло. Но Лиза отошла, чтобы не мешать. Тактики поведения и дальнейшей стратегии действий все еще не было. Она с трудом заставляла себя идти. Но у нее имелась ответственность - ребенок, который своим существованием поддерживал Лизу всю эту ужасную ночь. И ради него, ради себя, да и ради Димы тоже, надо было брать себя же в руки и начинать разбираться в происходящем, хотя бы здесь, на месте.

Она осмотрелась: дом оказался двухэтажным, с широким крыльцом-верандой на первом этаже и балконом-террасой на втором. Как-то вообще не во вкусе Димы, видимо, он и правда арендовал его вслепую и наспех. Выкрашенный в светло-бежевый цвет с более темными углами, обложенными кирпичом. Крыша так же была светлой. Да еще и колонны, которые поддерживали балкон и обрамляли крыльцо. Нет, точно не во вкусе Калиненко. Да и самой Лизе показалось как-то уж очень… с претензией, что ли. Но материалы, вроде, качественные. Да и качели слева от дома, в тени какого-то плодового дерева - манили. За домом, видимо, имелся небольшой участок, куда вела дорожка, выложенная плиткой. Но Лизе сейчас показалось правильнее осмотреть сам дом. Она глянула на связку ключей, пытаясь угадать, какой из них от входной двери?

- Вот, - Гена догнал ее на крыльце, пока ворота закрывались. - Вода и печенье. Вы хоть что-то съешьте, вам же надо. А в доме еды еще точно нет, - как-то, немного смущенно, парень сунул ей в руки бутылку с минералкой и пачку галет. - Я сгоняю на базар позже. Или разведаю, где магазины, мы проезжали какие-то.

- Да, спасибо, - Лиза кивнула, она не обращала внимания на окрестности в пути.

Рассеянно взяла провизию, больше интересуясь телефоном, который Гена прятал в карман.

И охранник это понял.

- Виталий Сергеевич звонил, узнавал, как доехали. Сказал, что Тамара Степановна выехала, и вещи кое-какие взяла тоже. Будет на вокзале в три часа дня. Мне ее встретить надо.

- Ясно, - кивнула Лиза, не позволяя себе вновь раскиснуть. Едва-едва успела как-то собраться.

Откусила галету, запила водой, пережевывая. Аппетит проснулся. Новость о том, что приедет Тамара Степановна - и удивила, и взбодрила одновременно. В последние месяцы она стала полноценней домоправительницей у них. И сейчас это дало Лизе какую-то точку опоры и отсчета, одновременно. То, с чего можно было начинать разрабатывать план. А заодно, подарило надежду, что это - не конец. Во всех смыслах.

- Елизавета, мне, кстати, надо вам карту поменять в телефоне, - добавил Гена, словно спохватившись. - Со старой звонить нельзя. Да и в принципе, не стоит пока никому звонить и говорить, где вы.

- А как же родные? Работа, друзья? - немного растерялась она, но все-таки протянула парню аппарат.

- Дмитрий Владленович это все решит, - уверенно ответил Геннадий, на ходу разбирая ее смартфон и меняя сим-карту.

- А этот номер…

- Будет знать Дмитрий Владленович, я и Тамара Степановна. Возможно, Виталий Сергеевич, - вновь поняв ее с полуслова, ответил Гена и вернул телефон.

- Хорошо.

Сказать ей особо было нечего и, спрятав мобильный, Лиза зашла в дом. Здесь еще пахло ремонтом, новыми материалами. Но было чисто и светло. На первом этаже располагалась кухня-столовая, гостиная, кабинет и две небольших спальни в разных концах. Так же имелся один полноценный санузел с душем, и один гостевой туалет возле гостиной. Лестница вела на второй этаж, где имелась еще одна небольшая гостиная и две спальни с санузлами. Геннадий поднимался на второй этаж ненадолго, мельком осмотрел комнаты, с целью оценки безопасности и рисков, как поняла Лиза. И оставил ее детально осматривать большую спальню.

В главной спальне Лизу действительно поразил балкон. Еще один, не тот, который нависал над крыльцом, открываясь из гостиной. Этот выходил на сторону участка, где имелась небольшая лужайка и беседка в окружении декоративных деревьев. Рябин, может? Она не знала точно. Заметила пару яблонь. А потом - замерла, оторопев. Потому что подняла глаза и увидела море. Настоящее, “живое”, волнующееся, с небольшими барашками пены. Какое-то зелено-бирюзовое, пронизанное солнцем, наконец-то разогнавшим туман… Такое красивое, что дух захватывало. И Лиза, сама не до конца понимая почему, вдруг заплакала, всхлипывая и пытаясь закрыть себе рот.

Она вспомнила, как они с Димой в ноябре так же любовались на это море, пусть и с другого ракурса. Словно заново ощутила все свои эмоции и счастье. Ту свою к нему любовь, даже понимая, что чувство изменилось сейчас, будто переплавилось, очистилось от примесей прошлого. И сейчас он был ей еще ближе, еще дороже, таким необходимым и важным… И недоступным в данный момент, насколько бы страстно Лиза не хотела просто обнять мужа. Ведь это такая малость, а душу на части рвет…

Она открыла двери дрожащей рукой и вышла на балкон, пытаясь успокоиться. Накрыла руками живот, будто напоминая себе, что есть еще кто-то очень важный, ради которого надо стараться наладить жизнь и сохранить равновесие. Глубоко вдохнула, наполняя грудь свежим и пряным морским воздухом. И заставила себя вернуться к осмотру дома.

Все свежее, новое, качественное. Не громадное, не аляповатое. Нейтральное по стилю. Мебель подобрана адекватно и функционально. Лиза не сказала бы, что почувствовала себя дома, она уже привыкла и даже полюбила предпочтения Димы в оформлении жилья, этакий мужской шик и солидность. Но и тут было неплохо. Точно лучше и качественней, чем в ее собственной квартире. И имелось все необходимое для жизни, даже вполне комфортной. Все-таки, пусть снаружи дом точно ему не подходил, Дима продумал детали и дал риэлторам достаточно емкий запрос.

Стараясь не думать о том, что осталось в родном городе, и в принципе слабо представляя, как ситуация будет развиваться дальше; честно говоря, просто хватаясь за осмотр обстановки, как за повод отвлечься, Лиза спустилась на первый этаж, где ее ждал Гена. Следовало встряхнуться и вспомнить, как надо жить. Составить план. Хотя бы на сегодня и на завтра. А потом, доживет - дальше что-то придумает.

Следующую неделю они как-то пытались наладить быт.

В день их приезда Геннадий встретил Тамару Степановну, они заехали за продуктами, которые домоправительница посчитала необходимым купить в первую очередь. С ней же передали и еще вещей. Лиза не спрашивала, кто их собирал. Подозревала, что сама же Тамара Степановна. И о Диме она ничего не уточняла. Не знала, готова ли услышать хоть какой-то ответ. Да и что женщина расскажет, если выехала позже их на каких-то четыре часа? Разве что то, как Калиненко уговорил ее в принципе бросить всю жизнь в родном городе и приехать сюда, чтобы быть возле Лизы? Или о том, о чем “говорило” такое беспокойство об ее удобстве? Или не говорило…

Или о Жучке, которую не взяла с собой, а теперь беспокоилась о том, как там ее питомица? И не забудет ли хоть кто-то о ней заботиться? И зайдет ли Дима к Жучке хоть раз в день, дадут ли ей на воле побегать по участку? Да и до того ли ему будет сейчас?

В общем, не была уверена, что сейчас в состоянии что-то обдумывать или анализировать. Ей надо было немного прийти в себя. Но с этим наблюдались трудности. Мозг словно отказывался думать. Она не могла составить элементарный список необходимых вещей, отправляя Гену за покупками. Часто не соображала, что делает. Словно мысли и тело жили отдельно: время от времени Лиза понимала, что стоит посреди незнакомой комнаты и не знает, зачем сюда пришла? Что собиралась делать?

Материально они не были ограничены: пусть прошлыми карточками сейчас и не стоило пользоваться, у Гены имелись новые карты, похоже, заранее оформленные на такой случай. И это заставляло Лизу задумываться о том, сколько времени Дима готовился и какова же ситуация на самом деле? Что с ним? Как он там, если все настолько страшно - и эти мысли пугали ее больше всего, если честно. Лиза старалась чем-нибудь тут же занять себя, правда, ни Тамара Степановна, ни Геннадий, не позволяли ей особо браться за домашнюю работу. Разве что в готовке еды Лизу допускали помогать.

Генеральная уборка дома так же длилась на протяжении этой недели. Еще в первый вечер, решив вопрос с ужином (ибо негоже беременной женщине целый день сидеть на воде, галетах и манго), Тамара Степановна убрала главную спальню, которую Лиза выбрала из-за ошеломляющего вида на море. А потом и комнаты на первом этаже, которые они с охранником распределили между собой. И каждый следующий день прибиралась в остальных помещениях. В помощники Тамара Степановна брала только Гену. С Лизой же лишь советовались и, потом, отправляли гулять в сад, в беседку или просто отдыхать. А сама Лиза дурела от этого безделья, от того, что ей внезапно оказалось нечего делать: ни работы по задачам Димы, ни подработки со статьей, ни даже пыль вытереть не дают. Нечем спрятаться от мыслей и тревог, от сомнений и вопросов, количество которых лишь росло с каждым днем. А Калиненко не звонил. И Лиза не просила Гену связаться с кем-то, помнила наказ Димы. Мало ли, что там и как у них, если даже ей номера заменили.

Гуляла в саду, изучая новые тропинки, благо, погода с каждым днем становилась все лучше, даже пальто уже казалось лишним. Пила чай в беседке, укутавшись в плед. И очень часто сидела на балконе в своей спальне, рассматривая море, до которого все никак не находила времени пройтись, потому как не могла покинуть участок без охраны. Геннадий очень просил и она понимала, а парень сейчас был основательно загружен заботами по хозяйству, с легкой руки Тамары Степановны. Вот и оставалось ей любоваться этой красотой с балкона, куда Гена по просьбе Лизы перетащил одно из кресел. И Лиза просиживала в нем часами, рассматривая волны. Просто, бесцельно. Или надеясь увидеть дельфинов. Или пытаясь таким образом убежать от навязчивых и болезненных мыслей. Особенно ночью.

Об этом она не говорила своим “домочадцам”, но Лиза не спала ни одной ночи с момента приезда сюда. Физически не могла спать без Димы, как и раньше. Только теперь он не приходил, пусть и среди ночи. Лиза же проваливалась иногда в дрему на пять-десять минут. Вскидывалась в кровати от малейшего шума в соседском дворе, лая собаки или звука проезжающей машины. Металась спросонья, пытаясь найти Диму. А вспомнив - где и почему… Поднималась, укутывалась в одеяло, выходила на балкон и смотрела на волны, тускло и совсем иначе блестящие в лунном свете. Таинственно и темно. Глубокие воды…

Долго смотрела. До самого рассвета. И беззвучно плакала, проклиная про себя разгулявшиеся эмоции и нервы. Никак не могла это подавить. Хоть и пыталась: пила каждый день чай из ромашки и мелиссы, много дышала свежим воздухом, гуляя; отправила Гену в аптеку за успокаивающими, которые были разрешены беременным; считала до тысячи; пыталась читать книги, купленные по ее просьбе, но не продвинулась дальше первых страниц ни в одной. И вновь вернулись головные боли.

Лиза словно никак не могла собраться. Она будто рассыпалась по кусочкам в ту ночь, после тех слов “Береги себя, родная. Поезжай”. А потом кое-как слепилась заново по дороге, потому что надо было, следовало думать о ребенке. Но сделала это в неправильном порядке, и частицы пазла самого ее существа - не совпали, оказались “слепленными” не по порядку. И потому - не работали, как положено. Да и голова не могла думать правильно. Может быть, если бы Дима позвонил, если бы она услышала его голос, поняла бы, что с ним все нормально, смогла бы хоть о чем-то спросить и получить хоть какие-то ответы… Однако, ничего из этого не было ей доступно.

И само собой, такое напряжение, стресс, страхи и недосыпание - не могли не сказаться на ее состоянии.

На девятую ночь после их приезда, Лиза проснулась в темной спальне, по часам поняв, что не проспала и получаса. А выдернула ее из сна неприятная тяжесть в животе. И поясницу будто ломило. Словно это она, а не Гена весь день накануне, перекапывала небольшую клумбу в саду, которую Тамара Степановна решила непременно засадить какими-то цветами. Сонная, измученная постоянным недосыпанием, Лиза не сразу поняла, что с ней творится. Потянулась руками, накрыла живот, пытаясь ощутить шевеление ребенка, если и дите не спит. Погладила… И вдруг поняла, что не все нормально. Что-то точно было не так - и эта тяжесть не указывала ни на что хорошее. Шел пятый месяц ее беременности. Изменения становились все явственней. Но сейчас…

Живот, который будто бы внезапно появился за эту неделю, стал выступать и немного округлился. Лиза теперь часто его касалась, стремясь ощутить еще большую связь с ребенком. Заполнить этим пустоту внутри груди, разверзнувшуюся после расставания с Димой. Однако в этот момент ее живот - будто бы не принадлежал ей. Он казался очень твердым на ощупь. Чуть ли не каменным. И появилась тянущая боль…

Сердце заколотилось в груди от приступа паники. И в висках болью придавило из-за страха. Это было плохо, Лиза прекрасно понимала, что подобное явление не сулило ничего хорошего ни ей, ни ребенку. В ушах зашумело от ужаса при одной мысли о том, что может случиться что-то непоправимое. Но она попыталась призвать себя к порядку. Хоть как-то сориентироваться, стряхивая остатки рваного сна, от которого все казалось еще более ужасным. Глубоко вдохнула, прерывая дрожь, уже начинающую охватывать тело. И осторожно, боясь сделать лишнее движение, потянулась за телефоном, чтобы набрать номер Тамары Степановны. Или Гены, если уж не сумеет дозвониться ночью до домоправительницы. Вставать Лиза не решалась, боясь усугубить состояние.

Необходимо было вызвать скорую. Своему врачу она не могла позвонить, как Лиза понимала, да и чем бы он ей помог на расстоянии в сотни километров? А здесь она еще не успела врача найти. Только записалась в частную клинику, выбранную по отзывам в интернете, чтобы на следующей неделе пройти плановое посещение гинеколога. Благо, все документы и бумаги взяла с собой при отъезде. И сейчас, дозвонившись до Тамары Степановны, ожидая, пока не менее ее испугавшаяся женщина поднимется, разбудив и охранника, искала в контактах телефонный номер этой клиники.

ГЛАВА 24

Скорая приехала быстро, а вот порадовать Лизу не смогли. Проведя быстрый осмотр, врач бескомпромиссно настоял на том, чтобы отвезти ее в больницу. Да Лиза и не спорила, по сути. Самой стало так страшно, что в глазах темнело. Тамара Степановна поехала с ней, Геннадий следом.

А потом начались обследования и осмотры, и УЗИ, на котором, если честно, она хотела бы побывать с Димой, хоть и сомневалась, что сумела бы уговорить мужа. И все же, сейчас ощущала себя особенно одиноко. Возможно из-за капельницы и пустоты палаты. Хотя и соседок иметь не хотелось бы. Раздрай в душе и мыслях; страх за ребенка и не особо веселая перспектива ближайших нескольких дней с лечением и пребыванием в стационаре - все это вступало в конфликт с основной рекомендацией врачей. Не могла Лиза успокоиться и расслабиться. И ощущала ужасное чувство вины из-за этого.

Понимала умом, что надо, на все согласна была, а оно все равно не выходило. Сейчас ей дали успокоительное и вводили какие-то препараты, которые должны были снять повысившийся тонус матки, являющийся угрозой выкидыша. И Лизе стало легче. Но проблема-то была в мозгах! Закончатся капельницы и что дальше? Как себя заставить расслабиться?

И эта дурацкая ночь тянется и тянется! Надоела. Лиза вдруг начала ненавидеть ночи. Слишком много всего тяжелого и непонятно стало происходить с ней в темное время суток. Вот сейчас: и спать пыталась, и “скорую” ждали, и в больницу приехали, и столько обследований прошла, теперь вот капельница - а на часах все еще только три ночи. Хоть бы утро скорее, сил ее уже не было лежать в темноте. И без разницы, что в палате мягко горел светильник на стене! За окнами стояла непроглядная тьма… Она сама себя накручивала, кажется, не в силах прекратить.

Слава Богу, что именно в этот момент коротко постучали в дверь ее палаты и на пороге появился Гена (больше и некому, Тамара Степановна уехала домой, чтобы вернуться утром, а медперсонал не стучал и в этой клинике). Лиза посмотрела на охранника:

- Простите, что отвлекаю, - парень, как ни странно, выглядел собранным и бодрым, ни следа усталости. - Вот, вам звонят, - и Гена протянул Лизе ее телефон, который она отдала, пока проходила обследования.

У Лизы сердце замерло и руки задрожали от недоверчивой радости. Вряд ли, чтоб это Казак решил ей позвонить, ведь так?

- Да? - тихо отозвалась она, пока Гена вышел, вновь прикрыв за собой дверь палаты.

- Ты что творишь, родная, а? - голос Димы, родной и любимый, взбудоражил все в ней. Разом растревожил все эмоции и чувства.

Хриплый, прокуренный, он точно стал курить куда больше, чем до этого; усталый и измотанный. Но такой же властный и требовательный, не утративший и толики того командного напора, что всегда был присущ Калиненко.

И Лиза не сдержалась, рассмеялась от счастья, что просто слышит его. Только вместе с этим, на глаза набежали слезы, и смех захлебнулся всхлипом.

- Лиза?! - потребовал ответа Дима, будто пытался приструнить и ее, и все эти эмоции.

- Ничего не творю, любимый. Лежу, - попыталась она ответить.

- И какого лешего ты лежишь в больнице? Чем дома-то плохо? - в усталом голосе Димы ясно слышалось недовольство.

А ее иное зацепило:

- А ты почему не спишь? Ночь же, ты отдыхать хоть немного должен…

- Твою… налево, Лиза! - вдруг вспылил Калиненко. Щелкнул зажигалкой на том конце связи, прикуривая. - Как тут спать, родная, когда я только освободился, а меня такими гребаными новостями “радуют”. Ты что там себе удумала? Ты считаешь, я тебя отправил в безопасное место, зачем? Чтоб все нормально было, а ты? Забыла, что я сказал на этот счет? Так мы сейчас быстро проблему уладим.

Он ее ругал и угрожал ей. И так раздраженно вычитывал. А Лиза ничего не могла поделать с собой - улыбалась во весь рот и беззвучно плакала одновременно, всем телом пытаясь впитать звук его голоса.

- Люблю тебя, знаешь? Сильнее всего люблю, - прошептала Лиза, пытаясь подавить слезы, чтобы он не понял, не услышал.

Калиненко разом умолк. Слышно было только, как он резко выдохнул. И словно успокоился.

- И не надо угрожать. Со мной как раз все в порядке. И мне - не грозит ничего, - как можно более уверенно заявила Лиза, пользуясь этой паузой.

- Это я у врача спрошу, тебе - доверия никакого теперь. Чудишь там, без баяна, - уже без былого запала, хмыкнул Дима. - Нормально ей, видите ли. Когда нормально, дома спят, а не на “скорой” увозят в больницу…

- И откуда ты все только знаешь? - еще шире улыбнулась Лиза. - Думала, слишком занят, чтобы моими делами интересоваться.

- Лиза, ты там вообще, адекватная? - Калиненко даже закашлялся и рассмеялся, поняв, что она иронизирует над ним. - Ради кого я тут вообще парюсь, по-твоему?

- Понятия не имею, - честно ответила Лиза, готовая нести любую чушь, лишь бы и дальше с ним говорить. - Ты меня ночью из дома выставил без всяких объяснений и позвонил впервые за десять дней. Я вообще понятия не имею, что ты там делаешь и ради чего…

- Лиза, не дури, - хмыкнул Калиненко, кажется, раскусив ее хитрость. - Оно тебе - триста лет не надо, если ты и у моря расслабиться не можешь. Отдыхать должна была, а сама?

- Как я могу отдыхать и расслабляться, если ничего не знаю о том, как ты там? Что, вообще, с тобой происходит? - резонно на ее взгляд, заметила Лиза, глотая новые слезы. - Это ты меня где-то дуришь, Калиненко. Или вообще меня не знаешь…

- Знаю, родная. Знаю, - оборвал Дима. И, кажется, вновь закурил. Лиза начала волноваться. - Потому и нечего тебе делать здесь. И детали - ни к чему. Твоя задача - сидеть у моря, отдыхать, жизнью наслаждаться. И меня ждать. Ждать так, чтоб по-настоящему. Чтоб я железобетонно знал - ждут меня, и добрался туда, к тебе, чтобы там ни было. Несмотря ни на что. Ясно?

У нее дрожь по всему телу прошла от этих слов. От их неявного смысла, который Дима не говорил открыто. Но Лиза знала достаточно, чтобы додумать и понять. И в полной мере осмыслить, что именно имелось в виду.

- Дима… - голос сорвался из-за всех слез, которые она сейчас выплакать не могла.

- Просто жди меня, Лиза. И, ради Бога, прекрати доводить себя до больниц. Иначе…

- Я жду тебя, любимый, - не существовало “иначе”, и ей это до него тоже хотелось донести. - Я всегда ждала тебя, и буду ждать. Мы будем. Я и твой сын. Чтобы ни случилось. Так что ты просто обязан приехать. Как хочешь!

Лиза моргнула и снова глотнула слезы. Дима молчал на том конце связи. Она слышала его дыхание. И почти наяву ощущала горький привкус сигаретного дыма, который окутывал Диму сейчас.

- Сильно хочу, знаешь, Потеряшка? Даже не ждал от себя, - неожиданно для нее, весело рассмеялся Дима. - Сильно хочу, чтобы ты была со мной. Чересчур. - И снова замолчал.

А Лиза зажмурилась, ощущая горько-сладкую радость, заполняющую ту “дыру”, что все это время болела в ее груди.

- Пацан, значит? - вновь нарушив тишину между ними, хмыкнул муж. - Ты хоть - рада? - спросил он, будто ощутив, что надо сбить эту тревожную, но сладкую ноту в их разговоре.

Слишком много. Не выдержит, не может сейчас в себя вместить, пусть и столько лет ждала хоть чего-то похожего.

- Шутишь? - Лиза снова рассмеялась от его неожиданных вопросов. - Я рада, что здоровый ребенок. И что сейчас - вовремя успели все остановить и тонус сняли. А там - рада, конечно. Я просто рада, что с нашим ребенком все хорошо. И что мальчик… Это прекрасно. Но и девочка - было бы замечательно.

- Экая ты, нетребовательная, - хохотнул Калиненко. С его стороны связи скрипнуло кресло. Наверное, Дима пытался устроиться удобней.

Лиза рассмеялась. Легко ему удавалось сейчас ее из слез в счастье толкать.

- А ты что, девочку хотел? - уточнила недоверчиво.

- Да мне по фигу, родная. Ты - рада, и хорошо. Развлекайся.

Дима снова глубоко вздохнул. И это прозвучало так устало.

- Тебе надо выспаться, Дима. Это важно, - вновь защемило ее сердце. - Отдохни, пожалуйста. И не кури столько.

Калиненко невнятно что-то проворчал.

- Не до того, Лиза. Ты там хоть спишь, не маешься больше? - пытался на нее разговор перевести, чтобы вновь не забрести на щекотливую территорию?

- Нет, - как можно дипломатичней ответила Лиза.

Калиненко ухнул так, что стало ясно - раскусил ее маневры.

- Вот ты за нас обоих и отоспись. И все. Не чуди больше, поняла?

- Поняла, не буду, - Лиза даже кивнула, поняв, что он собирается прекращать разговор. - Как Жучка? - постаралась хоть что-то узнать о питомице.

- Да что с твоей псиной станется? Лает и подвывает без конца, пацанов по участку гоняет, - Калиненко, кажется, даже веселее стало, когда он об этом заговорил. - Управы на нее - никакой.

- Люблю тебя.

- Жди, - кресло Димы вновь скрипнуло, словно бы он выпрямился.

И, кажется, голос Казака прозвучал на том конце связи. Наверное, он зашел в комнату к Диме.

- Жду, любимый, - прошептала она.

Дима разорвал соединение, а Лиза еще несколько мгновений слушала короткие гудки. Выключила телефон, поняв, что по лицу вновь текут слезы, самопроизвольно, она вроде и не хотела уже плакать. В душе установилось странное спокойствие, впервые за все эти дни. Равновесие вернулось. И пусть ничего не стало яснее, по факту. И даже наоборот, было понятно, что ситуация очень непростая - Лизе стало легче. Потому что его “жди” - значило для нее почти столько же, сколько для любого другого значило бы прямое признание в любви. И Лиза получила от этого разговора ту точку опоры, которую не могла найти в одиночестве все десять дней.

А за окном небо начало светлеть. Начало пятого. Скоро рассвет. И с балкона ее комнаты, наверняка, великолепный вид на первые отблески начинающегося рассвета на море. Наверное, Лиза уже привыкла к этому месту немного.

Он отключил телефон. Поднял раскрытую ладонь, без слов велев Казаку помолчать немного. За три минуты ничего не поменяется, с чем бы он там ни пришел. И так - всю ночь решали и говорили. Уже светает.

Сейчас Диме хотелось тишины. Еще сигарету. И посмаковать вот это вот послевкусие разговора с Лизой, которое еще оставалось на языке.

Казак не спорил. Тоже молча прикурил и сел в пустое кресло, раздумывая о чем-то своем. Во дворе залаяла Жучка. Видно, кто-то из парней подошел к вольеру. Псина нервничала и бесилась. Дворняга. Так и не научилась доверять людям. Лишь Лизу к себе подпускала, теперь же, когда хозяйка пропала, только ему позволяла приближаться. Тосковала по Лизе.

Он понимал эту псину. По всем параметрам понимал.

Глубоко затянувшись, Дима медленно выдохнул дым. Курит много. Калиненко хмыкнул.

Да она даже не представляет, насколько. Но именно сейчас - его курение меньшее, о чем стоит переживать. Только не собирался он об этом говорить жене. Зачем ей лишние волнения. И так вон, умудрилась себя довести.

Задать бы ей хорошую трепку, чтоб мозги на место стали и не устраивала такого больше. Додумалась, елки-палки. Тут и так не знаешь, с какого края дыры латать, так еще и Лиза решила поиграть на его терпении и нервах. Твою налево!

Плюнуть бы на все, послать всех на все четыре стороны, и поехать к ней. Не соврал Лизе, даже не думал, что будет так этого хотеть. Скучать настолько. Казалось бы, через сколько всего в жизни прошел, другим и в кошмарах не приснится - что уж тут такие мелочи? И прогадал. Не подозревал даже, что так корежить нутро станет из-за ее отсутствия. Отрывал от себя с плотью, с ошметками, потому что знал - надо. Десять дней терпел, занимался вопросами, приезжал домой под утро - отключался на пару часов, потому что иначе никак, сгорел бы просто, хотя ее реально не хватало рядом. Так привык, словно руку отрезали. Но он давил это. На повестке дня стояло то, отчего зависело все. Абсолютно все. Сама возможность у них хоть какого-то будущего.

И снова по кругу шел. Поднимался, ехал, звонил. Все на автомате. Не обращая внимания на эту ноющую и давящую тяжесть в груди. Игнорируя свое желание набрать номер, просто, чтобы услышать голос, хмыкнуть над ее глупостями. Вот уж точно - проросла в него Лиза, пустила корни. Оплела с головы до ног, вокруг хребта закрутилась, как плющ. В каждую мысль…

Вместо этого звонил Генке и слушал отчеты о том, что она делает.

Дима снова затянулся. Виталий докурил и сейчас методично тушил окурок в пепельнице. А потом поднялся и подошел к окну. Уставился в предрассветные сумерки.

Калиненко откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Стало больно, до рези. Будто песком под веки сыпанули. Поспать бы хоть час. Но сегодня никак.

- Что там с Лизой? Серьезно? - так и рассматривая что-то в окне, спросил Казак.

- С Лизой… - Дима вытащил телефон и набрал Гену. - Сейчас у врача спросим, а то ее послушать, так она в санатории и все шикарно просто.

Казак хмыкнул. Видно, помнил истерику Елизаветы и ее пунктик насчет ребенка. Охранник ответил моментально.

- Да, меня интересует состояние моей жены, - потребовал отчета Дима, как только Гена, выслушав, передал трубку врачу, занимающемуся лечением Лизы.

- Все неплохо, в принципе, тонус мы сейчас сняли. Ей надо успокоиться. И расслабиться. Ребенку на данный момент ничего не угрожает…

- Так, я сразу проясняю, - Дима прервал врача. - Меня интересует состояние моей жены. Это то, о чем вы должны заботиться в первую и во все остальные очереди. Это ей и ее жизни ничего не должно угрожать, - категорично поставил условие. Слишком устал, не было сил на долгие церемонии. - Все остальное - вторично. Не грозит ей, замечательно, пусть идет своим чередом. Нет… решайте. Это ясно? И ее по этому поводу спрашивать не надо, она сейчас не особо адекватно соображает. Так что я буду очень благодарен, если вы позаботитесь о ее благополучии. Очень. - Он выдержал многозначительную паузу. - Мы пришли к взаимопониманию?

- Для нас всегда первостепенна безопасность наших пациенток. Мы делаем все возможное, чтобы и матери, и дети были в безопасности на всех этапах. Нам не надо об этом…

- Безопасность моей жены. И ее самочувствие. Вот на чем вам надо сосредоточиться, -Дима вновь не дослушал до конца слегка возмущенную речь доктора.

- Я вас понял, - похоже, и правда уразумев, что с ним особо не поиграешь в демагогию, недовольно подтвердил врач.

- Прекрасно. Я благодарен вам за это.

Дима дождался, пока трубку вернут Геннадию и, в доступных выражениях велев лучше следить за тем, что творится с Елизаветой, чтоб не доходило до подобного, прервал разговор.

Казак слушал это все с усмешкой. Хотя и по другу было видно, что выжат, как лимон. Они сейчас не то, что на втором дыхании это все разгребали, на какой-то пятой запасной батарее. И леший знает, где они эти силы брали.

- Так как? - Виталий наклонил голову к одному, а потом и к другому плечу, разминая шею.

- Нормально пока, - Дима поднялся, подумав, что засиделся.

Нельзя расслабляться. Нельзя. Не соберется потом. А слабости сейчас нет места. И оправдания нет.

- Калетник в разработке. Сейчас на допросе. Пока как свидетель, - Казак бросил косой взгляд в его сторону. Ради этого и пришел, видимо.

Дима кивнул. Он знал об этом.

- Откупится. Еще есть с кем решить и как.

- А нам? - Виталий вернулся к нему.

- И мы решаем.

- Какие варианты?

- Интересные.

Калиненко прищурился, пытаясь рассмотреть, что заставляет псину Лизы гавкать. Точно, парни территорию обходят. А собака свою территорию защищает.

- И даже дадут выбрать, батя? - Виталий не менее его самого был заинтересован в разрешении всего, что сейчас закрутилось. Не менее…

- Мы не на худшем счету. Дадут, - Калиненко придавил лицо ладонями, стараясь взбодриться. Растер. - Вопрос в другом, Виталя - что нам на самом деле нужно? И на что мы ради этого готовы?

Он повернулся и прямо глянул на старого и единственного друга. Виталий так же прямо смотрел на него.

ГЛАВА 25

Лиза пролежала в больнице еще пять дней. Потом врачи все же удостоверились, что ее состояние стабилизировалось и ребенку ничего не угрожает. И разрешили поехать домой, с условием приезжать на осмотр каждую неделю. И сразу звонить, едва что-то начнет беспокоить. Она согласилась. Сложно было отказать после того, как Лиза узнала, что Дима говорил с врачом. О тоне этого разговора она и не собиралась спрашивать, прекрасно представляя, как Дима ведет себя в подобных случаях. Да и доктор осторожно намекнул, что ее муж очень принципиально беспокоился о ее состоянии, выставив им достаточно жесткие условия.

- Значит, наша общая задача сделать так, чтобы не возникло ни одного шанса эти условия воплощать, - с улыбкой, как бы извиняясь за резкость Димы, предложила Лиза. - Обещаю, что больше не буду доводить до такого.

- Уж постарайтесь, нам всем спокойней будет, - доктор так же ответил ей улыбкой. - И вашему мужу особенно, как я понимаю.

- Я с мужем это улажу, обещаю, - Лиза честно попыталась успокоить врача. - Он просто слишком серьезно относится к моему здоровью.

Доктор криво улыбнулся, подтвердив этим мысль Лизы, что Дима особо не сдерживался при разговоре. Что она могла еще сказать? Дима… Он мог быть таким… не прислушивающимся ни к чьему мнению, кроме своего.

С ним самим она говорила после этого лишь раз. Дима позвонил через день.

Мало, быстро, даже скупо. Ощущалось, что он весь напряжен и измотан до предела.

- Когда домой собираешься? - без вступления поинтересовался муж, заставив Лизу рассмеяться.

- Послезавтра обещают отпустить, если все так же хорошо будет, как сейчас, - дипломатично ответила она.

- Юлишь? - хмыкнул Дима. Но ощущалось, что он также улыбнулся. - Мне пиарить врачей и то, как они тебе хорошо делают - не надо, пока не узнаю, что ты дома - не поверю.

- А ты звони мне чаще, а не Гене, будешь в курсе, - предложила Лиза.

Не требуя, даже понимая, отчасти, что не до того ему там, просто самой хотелось его голос слышать чаще.

- Звонить, - Дима снова хмыкнул. Щелкнул зажигалкой. - Мало звонить. Ты под боком нужна. Не ломай мне выдержку, Лиза. Еще не все решил. Домой давай, отправляйся. - Он затянулся.

Она вслушивалась в каждый шорох, каждый вдох Димы. Не в слова даже, в звуки. В хриплый усталый голос. И до сих пор до конца не верила. Но душа была просто переполнена горько-сладкой радостью.

- Скоро поеду, - улыбаясь, согласилась Лиза.

- Давай, - она услышала, как муж выдохнул дым и отключил соединение.

В общем, ее отпустили и это уже было здорово. Лиза действительно чувствовала себя лучше. Разговор с Димой дал ей возможность собраться, осознать себя в новой реальности начать к этому привыкать. Конечно, ей все еще было сложно маяться от безделья, и далеко не всегда Лизе удавалось сразу заснуть. Но с бессонницей помогали бороться таблетки, прописанные пока врачами, а в поисках занятия для себя Лиза неожиданно заинтересовалась рукоделием. Тамара Степановна вязала вечерами. Удивительно, после всех дел и забот, взваленных на себя этой женщиной по дому, она еще и находила время, чтобы колдовать спицами. Лизе действительно казалось волшебством то, что делала ее домработница из клубка нитки и двух спиц. Она сама никогда даже не пробовала вязать ранее. Но сейчас, имея бездну времени, решила - а чем черт не шутит?

В общем и целом, Лиза могла откровенно признать, что журналист и пиарщик из нее во стократ лучше, чем рукодельница. Тамара Степановна, конечно, ободряла и поддерживала ее попытки. Учила, показывала разные способы и виды набора петель. Демонстрировала картинки изделий, которые можно будет связать, если Лиза освоит это умение. Заманивала невероятно трогательной фотографией детских пинеток. Лиза, когда увидела эти крохотные носочки-ботиночки - потеряла покой, но уже иначе, с таким положительным настроем, что даже Гена стоически мотался за пряжей для нее, каждый раз убеждая Лизу, что результат выходит все лучше и лучше. И ему даже удавалось не улыбаться при этом. К тому же, как признался охранник, так ему гораздо легче получить от Дмитрия Владленовича похвалу, а не нагоняй во время ежевечерних отчетов.

Однако Лиза была честна с собой и понимала, что до желанного результата еще десятки и десятки попыток. И неизвестно, хватит ли ей оставшихся месяцев, чтобы освоить вязание настолько. Зато уже стало совсем не скучно. И она устраивалась в саду, наслаждаясь уже совсем теплой весенней погодой, обкладывалась подушками и пледами в беседке (да, конечно, ей все равно включали инфракрасную лампу для обогрева, бдели) и раз за разом возобновляла попытки. Хотя, если честно, возможно стоило поначалу освоить вязание шарфов. Или, к примеру, крупных носков.

Так прошла еще неделя. Лиза не спрашивала, о чем докладывал Гена во время своих вечерних отчетов. Не интересовалась, что там и как в родном городе. Она просто жила день за днем. И ждала.

К тому же, у нее добавилась еще одна маета - ребенок рос, к счастью, уже без каких-либо угроз. Зато их сын становился все активней. И Лиза вдруг узнала, что спать иногда бывает сложно не только потому, что сон не идет, а и оттого, что ребенок активно себе там живет, у нее в животе, не считаясь со временем суток и распорядком дня самой Лизы. Ее это не то, чтобы беспокоило, скорее забавлять стало. И сделало более реальным само ощущение наличия внутри нее чего-то нового. Маленькой жизни. У которой уже сейчас имелись какие-то свои, отличные от ее собственных, резоны и причины для того, чтобы вести себя как вздумается. И с желанием Лизы никто не считается. Почему-то… Хотя, чего тут гадать, наверное оттого, что так и любила Диму до безумия, и в этом поведении малыша внутри себя она увидела черты его характера. Сын, как ей казалось, подавал все признаки своеволия и полного игнорирования мнения других, столь свойственные и самому Калиненко. И ее это так веселило.

Правда, иногда становилось действительно сложно лежать, пытаясь заснуть, пока малыш так активен. И Лиза, следуя уже своей традиции, закутывалась в плед и усаживалась на балконе - любоваться морем. Так было и сегодня ночью. Благо, теперь она спокойней это воспринимала, не испытывая внутреннего напряжения. К тому же, зачастую, компенсировала такие “прогулки” дневным сном.

Немного привыкнув и успокоившись, разобравшись в резонах и причинах поступка Димы, она быстрее и легче освоилась и на новом месте. И теперь искренне наслаждалась своим окружением. И море уже не вызывало слез. Ну, может быть иногда, и в основном от того, что сложно было в себе вместить тот восторг, который Лиза испытывала при виде этого бескрайнего и мощного, поражающего вида. И гормоны, конечно, добавляли ей чувствительности. Но в основном - она стала испытывать куда больше положительных эмоций. Если не считать ежеминутного волнения о Диме, конечно. Это жило в ней непрестанно, наравне с проснувшимся счастьем от ощущения своего ребенка и наслаждения новыми ощущениями. Но Лиза пыталась помнить о том, что сейчас все равно никому не поможет страхами, а только усугубит свое состояние. Это не помогало, конечно, но удавалось как-то держать себя в руках.

Ночью все еще было хуже. Особенно, перед рассветом, когда она не спала, как сейчас. Сидела в кресле, натянув плед до подбородка. Ночной бриз был ощутимо прохладным. А рубашка… Та самая, когда-то “взятая в долг” у Димы для создания “образа героини романа”, становилась все короче, по мере увеличения натяжения в талии. И грела, соответственно, не лучшим образом. Море сегодня было очень тихим. Практически гладким, как зеркало. И уже виднелась едва-едва заметная светлая полоска на горизонте. Еще очень тонкая. Возможно, Лиза даже ее просто придумывала, так хотела увидеть солнце. И луна еще висела на небе, отбрасывая серебряную дорожку на эту ровную поверхность воды.

Иногда, очень редко, где-то проезжала машина. Да время от времени ветер доносил тихие звуки басов музыки из ночного клуба, расположенного в отдалении на берегу. Но и там гуляния уже стихали, кажется. Тихая ночь. Очень. Впрочем, в этом пригородном поселке почти все ночи были такими. Где-то снова послышался шум работы двигателя, но сложно было понять направление, дорога лежала с другой стороны от дома, да и ветер дул с моря. А может Лиза не особо вслушивалась. А вот неожиданный лай собаки ее встряхнул, заставил даже привстать, откинув плед.

“Глупости, конечно, это у кого-то из соседей”, хмыкнула она про себя, вновь усаживаясь в кресло, когда все стихло. Но показалось, что так на Жучку похоже. Она привязалась к своей питомице. Никогда не имела до этого домашних животных, а тут - постоянно вспоминала и думала. И скучала по своей собаке.

Где-то сбоку снова прозвучал лай. Но стих также быстро. Может кот какой дразнит соседских псов? Она сильнее укуталась, пытаясь отвлечься. Волей-неволей, но ей все напоминало о муже. И мысли о питомице тут же повлекли иные размышления: тревожные и ничем не подкрепленные, кроме ее догадок.

Ночью мысли о Диме становилось все сложнее контролировать. Как и волнение о нем. Приходилось все время напряженно следить за своими думами, отвлекаясь на море и буйство ребенка у себя внутри. Чтобы и сейчас сосредоточиться на этом, Лиза устроила ладони на животе, будто ловила толчки сына своими пальцами.

В доме что-то хлопнуло. Странно.

Лиза насторожилась и аккуратно поднялась с кресла, кутаясь в плед. Гена, обычно, не обходил дом ночью. Да и Тамара Степановна не страдала бессонницей, в отличие от нее. И потому было совершенно неясно, кто дверью хлопнул. Да и где? Конечно, могло случиться что угодно. И ее домочадцы вполне могли встать по какой-либо причине. Однако Лизе ничего доброго или хорошего на ум не пришло, и она с опаской зашла в спальню, где оставила телефон. Может и глупо проверять, спит ли Гена, но ей легче было связаться с охранником, чтобы все выяснить, чем, не дай Бог…

Позвонить она не успела никому. Просто потому, что именно в этот момент двери спальни напротив нее осторожно и тихо открылись и на пороге комнаты, наверное, адаптируясь к темноте, остановился…

- Дима!

Лиза выдохнула это, хотя горло сдавило от эмоций и недоверия. От неожиданности. Хотя… она ждала. Жила этим ожиданием. Каждую минуту надеялась, что вот сейчас он позвонит в двери, заедет в ворота. И все равно оказалась не готова. Хотела броситься к нему, и не смогла. Ноги ослабли, пришлось вцепиться в свой плед и попытаться вдохнуть, хотя почему-то это никак не получалось сделать.

- Лиза! - он, похоже, не ожидал увидеть ее на ногах. - Ты чего гуляешь в три часа? - с порога нахмурился Калиненко, шагнув в комнату. Закрыл двери. - Спать должна.

Он отчего-то остановился в шаге, не подходя полностью. Прищурился, всматриваясь, словно изучал ее. И такое странное чувство возникло, как тогда, под колонией - словно вечность не виделись, а не три недели. И забылось все, надо заново друг друга узнавать.

Дима молчал. Ждал ответа? Ночные тени не давали нормально рассмотреть его лицо, скрывали выражение глаз. Темнота усиливала это ощущение отчуждения.

Лиза пожала плечами, стараясь скрыть, что они дрожат от накативших эмоций:

- Ждала…

Голос сдавило такой массой эмоций, так и не сделанным вдохом, и получилось что-то невнятное, словно придушенное. Как тихий хрип. Хотела прочистить горло и повторить, объяснить. Но просто не успела.

Дима вдруг усмехнулся. Так по-своему. И свысока, и при этом одобрительно. И так по-родному. Как только Калиненко умел. Шагнул, убирая расстояния между ними. Обхватил ее плечи одной рукой. Сжал до хруста, будто не доверял своим рукам, ощущениям. Запустил пальцы второй руки в волосы, скользя по щеке, скуле. Снова в волосы, надавил на затылок. На себя притянул. И даже не поцеловал, напал ртом на ее губы. Жадно так. Словно захлебывался, и у нее дыхание брал. Он ее даже после освобождения не так целовал. Не так, как девку или любовницу целуют. И не как всех жен. Как свою женщину. Дорогую и родную настолько, что больше ничего этой жадности не стоит.

У Лизы затряслись руки. Плед упал. Голова поплыла. И все забылось: все сомнения и неловкость, страхи и отчуждение. Сама обняла его, вцепилась в руки, обхватывающие ее. Не хотела свободы, пространство не было нужно. Вдавила пальцы, дергая, не жалея ткань пиджака. Рванулась, чтобы поцеловать его щеки, пальцы, лежащие на ее щеках. Его глаза, подбородок.

Дрожала всем телом. Горячими губами ловила воздух, кажущийся холодным против их жажды. Цеплялась за него, ног не чувствуя. А Дима вновь надавил, вернул губы на место, которое сам желал. Сильнее обнял. Окружил ее собой. Лбом уперся в переносицу, не отпуская, продолжая целовать, пока дыхания хватало у обоих. А потом уткнулся в волосы. И дышал. Жадно. Так же, как целовал только что. Волосы ее ловил губами. Целовал лоб, веки. Держал крепко, помогая ровно стоять. Лизе ноги совсем отказали. Навалилась на Диму всем телом, уже не понимая - что и где. Главное: с ним, в его руках. И он - целый и невредимый. Ее только.

- Что же ты со мной сделала, Потеряшка? - хрипло спросил Дима гораздо позже. На самое ухо прошептал, так и не позволяя отойти от него, продолжая обнимать. - Сама меня в себе заблудила. Все по боку пустил. Чтоб сюда прийти. К тебе.

Она растерялась. Обняла ладонями его щеки. Попыталась что-то в темноте в глазах Калиненко рассмотреть.

- Ничего. Любила тебя, просто. Ждала…

Дима хрипло рассмеялась. Даже чуть приподнял ее.

- Что ж, Лиза. Дождалась, на свою голову. Все, терпи теперь.

Она почему-то поняла, что на глазах снова слезы. Начала моргать. Глупые гормоны.

- Что терпеть, родной? - сама прижалась сильней, прижимаясь щекой к его шее. Кожей впитывала его пульс. - Ты мое наваждение с первой встречи.

- Наваждение? - Дима так крепко держал ее затылок, не позволял голову поднять. - Вот оно как. Навела, значит, и на меня свое. - Снова поцеловал ее, забрав слова и воздух.

- Дима, - почему-то не пытаясь ни сесть, ни отойти, спустя еще минут пять этого жадного и крепкого объятия, позвала Лиза, всем лицом прижавшись к его шее, впитывая тепло кожи мужа. - Теперь можно возвращаться назад? Все нормально?

Дима помолчал какое-то время. Они так и стояли посреди спальни. И, кажется, за ее спиной уже поднималось солнце, чуть разгоняя тени и в комнате, и в чертах Калиненко.

- Возвращаться нам некуда, родная. Назад дороги нет, - наконец ответил. Опустил одну руку, поддержав ее за пояс, словно поняв, что Лиза устала. - Теперь только вперед, Лиза. Зато и без долгов.

Дима отступил на несколько шагов и сел в ближайшее кресло, пару к которому она утащила на балкон. Ее усадил к себе на колени.

Лиза молчала, повторяя его движения. Только бы без расстояния. Как можно ближе. Говорить сейчас не могла - еще не осмыслила сказанного. Много очень. Больше, чем признание. Больше чем то предложение, что он когда-то так и не сделал, просто наорав. Это было так много, что она ничего произнести не могла. Только старалась быть к нему еще ближе. Наклонила голову, прижалась опять щекой к шее. Дима подбородком ее макушку придавил. Обнимал. Положил руку на живот. Осторожно. Даже с опаской как-то. Словно не был уверен, чего ждать.

- И как оно? - спросил тихо. - Когда желания исполняются?

Лиза все-таки заплакала. Просто слезы сами побежали по щекам. От счастья. Когда такой накал в груди, что орать хочется, чтоб все слышали, чтоб самой оглохнуть от своего же счастливого крика. И захлебываешься этим криком, даже не начав. Очень много. Хрипнешь от этого счастья. Немеешь.

- Нет слов, - честно призналась шепотом.

Дима ухмыльнулся, явно довольный. И тут ребенок ощутимо толкнулся.

- Твою… налево! - Калиненко даже дернулся, заставив Лизу рассмеяться сквозь слезы. Отдернул руку. Снова прижал. - Буйный пацан, - с реальной настороженностью посмотрел он на ее живот, продолжая как-то прислушиваться к толчкам, что ли.

- В папу весь. Характер Калиненко, однозначно, - уткнувшись в его плечо, чтобы вытереть слезы, заметила Лиза. Глянула на мужа снизу вверх.

Калиненко казался задумчивым. И спокойным. Удовлетворенным.

- Не прибедняйся, Лиза. Таких упрямых и упорных как ты, тоже еще поискать, - хмыкнул он в ответ на ее замечание. - Медленно, но верно своего добьешься.

Она не ответила. Слишком счастливой себя чувствовала. Да и о чем спорить? Зачем? Так бы и сидеть всю жизнь, обнимая его. Лишь бы позволил.

Ребенок снова толкнулся. И опять в ладонь Димы. Будто тепло чувствовал. Калиненко только хмыкнул. И откинулся в кресле. Именно в этот момент Лиза ощутила его усталость. Ту измотанность, что слышала во время редких разговоров. Словно он сейчас не смог бы и с места сдвинуться. И ее это охватило, перекинулось с Димы. Или за бессонную ночь усталость навалилась. Голову поднять не смогла с его плеча. И глаза на секундочку закрыла, упиваясь теплом мужа, согревающим ее лучше любого пледа.

Эта псина носилась по берегу, оглашая радостным лаем все вокруг километра на три, наверное. У него еще с прошлого вечера в голове звенело от этого лая, когда он Жучку в машину пытался засунуть. Не то, чтобы собака ему до конца доверяла, однако. С Лизой она, вроде, куда охотней в авто забиралась. А ему и зубы свои оскаленные демонстрировала, и цапнуть пыталась по ходу. И плевать было, что он ее к хозяйке везти собирался, лаяла и все тут. Спасибо, сиденья все не поцапала. А сейчас вон, лучшая псина в мире: носится вокруг Лизы, не обделяя и его вниманием, кстати, будто и не устраивала ночью концерта, и не выла всю дорогу.

Так нормально и не отдохнув, не избавившись от усталости последних недель, которая и не могла уйти после напряженной ночи и лишь четырех часов сна, когда просто отрубился в кресле, он сел на песок. Жарко. Тут действительно было жарче, чем в родном городе. Растер лицо, пытаясь взбодриться.

Гена кружил около Лизы и заливающейся счастливым лаем собаки. Да, зря Дима сюда потащился. Сам хотел, вроде, берег осмотреть, сам Лизе предложил. А лучше бы дома остался. С ней же в кровати, и нормально все-таки выспался. Странно, оказалось, отвык. Все еще не мог полноценно расслабиться. Подкорка за эти недели на таком взводе была, что и сейчас его дергало, вырывало из сна, гнало куда-то тревожной потребностью все успеть и решить, чтоб не осталось вопросов. Как на зоне, точно. На постоянном стреме.

Лиза рассмеялась, вновь бросая Жучке палку, и собака понеслась вперед, окатив и хозяйку, и охранника тучей холодных соленых брызг. Надо бы сказать Лизе, чтоб от воды отошла. Все же, не лето еще. И хоть воздух теплый - море однозначно не прогрелось. Но Дима промолчал, просто наблюдая. То ли его слишком хорошо уже понимая без всяких слов, то ли сама подумав о том же, Лиза уже и так отступила от воды. Стала неподалеку от него, подзывая Жучку. И не дергалась, не прыгала и не бегала. Вся обдуманная и размеренная. Дима так понимал, что это все для него, чтоб придраться не нашел к чему. И от такого поведения жены - на смех тянуло.

И все равно - рядом с ней его расслабило. Смог вдохнуть нормально. И даже курить не так тянуло. Хотя, нет-нет, а брал сигарету.

Лиза опять рассмеялась над тем, как искренне собака радовалась морю, песку, ее присутствию. Поддалась на “уговоры” Жучки, снова бросила палку. Обернулась и посмотрела на него, пытаясь рукой придержать волосы, которые ветер трепал, все время перебрасывая к лицу. Встретились взглядом. В груди тепло стало, разгоняя то давление и холод, которые за последние дни стали привычными. Точно что “грудная жаба”, сидит и давит, давит. А теперь - свободно, как это море. Словно все нутро - нараспашку. И тепло этого солнца в себя вбирает.

Когда она его так зацепила? Как умудрилась незаметно подобраться, окрутить со спины и как тот самый плющ, прорасти насквозь, через все тело? В каждую мышцу, в каждую мысль, между ребер просочиться?

Он когда с зоны вышел, на самом деле ведь, даже не помнил о Лизе, как таковой. И все то время, что сидел - не владела эта девчонка его мыслями. Как так можно, чтоб один и тот же человек, то вообще сбоку твоей жизни был, то вдруг стал ее центром? Главенствующей осью, вокруг которой все и вертится? Дима не то, чтобы только об этом и размышлял в последнее время - было чем занять и голову, и руки, и без всего этого. Однако все же думал.

Не то, чтобы он по жизни на женщин западал. То, что падкий до них был, этого не отрицал. До тел, до расслабления, до удовольствия любого, которое хотел и мог себе позволить взять у жизни. Но вот чтоб так ощущать или настолько дорожить - не приходилось. Видел, знал, слышал… За тем же Виталей пару лет назад, еще на зоне сидя, наблюдал, поражаясь, если честно. Смотрел, как друга трясет. Да так и не перетрясло, по ходу. А самого, как-то, Бог миловал… Или Калиненко просто не сразу в планы Высшего въехал, не разобрался с первого раза, так сказать, в дарованных шансах. Так его по-новой, с разгону и в стену бетонную, чтоб уж точно заметил. Не проворонил.

А сколько планов было, е-мое! И как продуманы - до слова, до вдоха, до последнего миллиметра и жеста. Он все восемь лет четко выстраивал вектор своих действий, каждый свой шаг на два года вперед просчитал и знал. С высокого места упал. И туда же вернуться собирался. Еще выше подняться думал. Каждому, кто подставил - свой ответ приготовил. Еще с зоны реализовывать план стал, используя любую возможность. Отвечая на подлость - подлостью. И каждому, кто в голове, в “списке” был - отмеривал по заслугам перед ним. Все подготовил. Просчитал. Продумал.

Кроме Лизы.

Пару раз за эти недели он серьезно думал, а что было бы - не появись она под колонией? Или выбери он иную дорогу? Пройди мимо нее, не обернувшись? Не зацепившись обрывками памяти, посеревшей и выцветшей на зоне, за знакомое, пусть и забытое лицо? И, честно говоря, нашел для себя лишь один ответ - не хочет он знать этого. И проверять не хочет, несмотря ни на что, пусть и перекрутил всю свою жизнь так, как полгода назад и в бреду бы не придумал.

Хорошая вышла у жизни шутка. Прям с подвывертом. И ведь не понял сразу, не просек - что все, в два хода его переиграли. Реализовывал свои планы, как по нотам шел. По четкой линии, потому что все сотни раз обдумал. Считал, что просто еще один бонус по дороге заполучил, выиграл в лотерею… Не то, чтобы и не так, если подумать, конечно…

И ведь все сделал, в принципе. Все, что хотел. За полгода, не без поддержки, конечно, и с должным уважением относясь к интересам других, вернул свое место. Дошел до статуса, с которого турнуть пытались раньше. Хорошо вроде. Лепота прямо. И Лиза рядом. Сказка в жизни, нежданно-негаданно. Больше мог получить, учитывая то, что пертурбации и терки во властных кругах начались. Мог мэром стать. А там и губернатором. Все мог. Не врал Казаку - они не на последнем счету и у “новых”, и у “старых” были. Договориться и подогнать цели могли и с одними, и с другими. Уладили бы. Только вопрос вдруг иным ребром встал. Интересно, что не без помощи того, кого своими руками удавить столько лет хотел - а тут вдруг, спасибо Мартыненко, мозги просветлели. Не то, чтобы Дима это свое “спасибо” по-своему и не сказал старому недругу. Ему уже ничего не светило. С того света амнистии, хоть Президентской, хоть еще какой - нет. Его просьба, когда уходил, которую уважили те, кому Калиненко решил уступить наверх дорогу.

Интересную штуку Дима понял во время той попытки похищения Лизы. Неожиданную. Всю жизнь, сколько себя помнил, хотел выше забраться, всем вокруг показать, кто он и чего стоит. Лучшее получить, чего бы оно ни касалось. Глотки за это рвал и по головам шел, ни с чем не считаясь. А в больнице, после той истерики Лизы, когда перешивали ему рану - интересным вопросом вдруг озаботился. Прямо на операционном столе в манипуляционной.

“Дальше что?”

Станет мэром. Или губернатором, скажем. Подсуетится, использует возможность, которую нынешняя ситуация в стране щедро любому предоставляет. Урвет больше - и? Что потом? Еще деньги? Так у него и сейчас этого столько, что попробуй потрать.

Перемены дают много вариантов. Да только гарантий никаких не предоставляют. И защиты ни от чего не дают. И он это на своей шкуре изучил, лучше кого бы то ни было знает и понимает. Власть, положение - да, как наркота. Тянет. Хочется снова получить и вернуть. И вернул же. Только и потерять снова можно одним махом. И кое-что поболее того. То, что уже не вернешь, отсидев и выстроив планы мести. Кого…

Воскрешать не умеет ни смотрящий, ни губернатор. Никто.

Да и что даст ему эта новая власть? Что принесет по факту?

Его отец, вон. Всю жизнь самоутверждался, в силу своих представлений и понятий. Всем вокруг жизнь отравил, покалечил. И умер. От рака по диагнозу, вроде. А Диме, после проведенного времени в палате с отцом один на один, казалось, что от злобы, от обиды и гнева на саму жизнь. От того, что рвался из последних жил, старался, а так и не получил ничего стоящего, по факту. Того, что хотел. Или не понял, чего именно хочет. И доживал жизнь, подыхая от ненависти ко всем, и его самого никто не жалел уже даже, не любил и не горевал особо. Ни мать, по большому счету. Ни даже он, сын, у которого и не дрогнуло ничего и когда холодную, влажную землю на гроб кидал.

А Дима понял, что так - не хочет. Понял, наверное, тогда, когда Лиза первый раз сознание потеряла по дороге в больницу. Рухнула на Казака.

Не осознал. Но на базовом уровне просек - ее не вернешь, если в борьбе за власть в расход пустят. Не отвоюешь назад. А она ему, оказывается, по-настоящему нужна. Лиза и все то, что эта девчонка так свободно и щедро ему давала; чем наполнила его жизнь за какие-то полгода. Так, что все остальное и подвинуть можно.

Переоценка ценностей называется. Такой себе переучет жизни. Кто-то на зоне устраивает, а его уже после накрыло. И Лиза вдруг на первое место вышла. А при всех раскладах - и дураку ясно, не упустят такой козырь против него. Тем более что Дима и не думал раньше, как себя и ее подставляет. Значения не придавал своему желанию видеть ее рядом везде, своей гордости этой женщиной около него.

А теперь еще и ребенок. Пацан. Сын у него, оказывается, будет. Не то, чтоб Дима в этом как-то нуждался или хотел. Нет. Но Лизу он уже читал, и понимал, что она собой пожертвует ради этого ребенка. Потому и грозил ей, давал понять, чтоб не шла на глупости. Ему она была нужна. Живая и здоровая рядом. А сегодня приехал и…

Дико странно это все. Его Лиза, и другая уже в тоже время. Не далекая, ближе, чем раньше была. Но фигура поменялась. Он заметил все, хоть ни слова не сказал. И то, как она от него живот прикрыть пыталась. Калиненко это не напрягало. Вот вообще. Не на фигуру он ее клюнул. Не в этот раз. Глубже все и сильнее. Да и не сказать, что его отвернуло из-за всего этого. И близко нет. Не было в этом ничего отвратного. И красивой она как была, так и осталась. Ее и когда на унитаз выворачивало - ему противно не было. Тяжко за нее и неприятно в груди. Как бывает, когда самому плохо. Будто и правда - плоть от плоти своей. А иначе, наверное, и не могло уже выйти. После зоны умеешь ценить тех, кто верен и предан. Принимать так, чтоб без остатка, до полной отдачи. Потому что хлебнул уже всего гадкого с избытком. Так и хорошего хочется, чтоб перевесило, чтоб тот осадок залить.

Потому и обнял так, чтоб убрать у нее сомнения. Чтоб поняла - ему не это важно. А ребенок взял и бухнул по руке. Странное ощущение.

Дима оторвался от наблюдения за женой и собакой, пару раз зажмурился: от бликов солнца на воде уставшие глаза все еще резало и пекло. И посмотрел на свою ладонь.

Странное и смешное ощущение. Не скрывающее слабость. Доверчивое. И этим задевающее. Словно Казак по ладони хлопнул. Только слабее. Больше не с чем сравнить. Кроме Витали, давно ставшего братом, да самой Лизы - ему так никто и не доверял.

Дима хмыкнул. Не идиот, понимал, что и тут дите ему не доверяло. Ну, это же еще даже не человек с какими-то мозгами, чтобы доверять. И все же… Все же. Что-то в этом его зацепило. Прошло по тем же бороздам на кости, по рытвинам на вскрытой грудной клетке, что Лиза ему пропахала. С этой потребностью в жене сплелось. Ей это было важно. И ему вдруг стало не без разницы. Вот этим утром и стало, когда почувствовал, что живое это что-то внутри нее. И к нему, вроде, отношение прямое имеет. Нет, не стал Дима вдруг сентиментальным. Но он за свое всегда отвечал. За то, что считал своим. И тут это щелкнуло, видимо.

Значит, тем более правильно все решил. И не зря торговался все эти недели со всеми. Многое ему предлагали. И грозили многим, куда без этого. Калетника вон прижали, хоть Дима и не ошибся: откупился, сейчас притих, не высовывался, но получил гарантии, что потом наверстает и вернется. А Калиненко вдруг иные гарантии потребовались. Он стал уже смотрящим, вернул свое, о чем столько лет на зоне планы прорабатывал. А теперь, даже удивив всех, что его самого повеселило - просто предложил тихо уйти. Оставить столько, сколько их устроит и самому покажется честным за то, чтобы спокойно жить. От претензий на город и область отказался. По боку. Да и Виталий поддержал. Сам кровно заинтересован был в том, чтобы все сделать теперь иначе.

Времена такие, что можно жизнь изменить. И он согласен был это сделать. Даже планы кое-какие прикинул за последние недели. На будущее. Пока здесь, в этом городе. Тут у него старые связи и взаимообязательства оставались. Он людей не кидал - и они его уважали. Не были против, если Калиненко останется в тех пределах, которые сам и оговорил. На том и порешили.

Без средств не остался. На жизнь хватит не то, что им, а и пацану. Только и без дела Дима сидеть не собирался. Отоспится, отдохнет - и начнет присматриваться. С людьми согласует. Не в привычной для себя парафии, ну так и что. Жизнь кидала и мотала, и тут выберется. Тем более - не сам теперь. И не только Казак в тылу, а есть те, кто будут ждать, независимо ни от чего.

Статус - кайф, да. Но это - почти нирвана, по ходу.

Потянувшись, Дима поднялся одним рывком, сбрасывая ломоту в теле от солнца. Лиза заметила и улыбнулась, замерла с занесенной палкой в руке. Жучка принялась нетерпеливо махать хвостом, продолжая радостно лаять.

Дима улыбнулся жене в ответ и передернул плечами. Разморило его немного. Надо забирать жену с этой псиной. И домой идти. Обед и спать. Заслужил небольшой отпуск.

ГЛАВА 26

О ее новом хобби - вязании, Дима узнал дня через два и не самым приятным образом. Вот как-то не было у Лизы до этого времени за спицы браться. Она надышаться не могла, воздух с приездом Димы словно стал слаще. И море еще красивее - манило, звало к себе, гулять захотелось, чего ранее не было. Вот и тянула Диму с собой, да и сам он, вроде бы, к прогулкам относился положительно. А уж Жучка как радовалась! Лиза, кажется, вообще не видела таких счастливых собак. Да и не знала, что они бывают счастливыми и что это может быть настолько очевидно.

И вообще, не жизнь - мечта, в которую до конца еще и не верилось. Несмотря на все. И пусть знала, что Калиненко верить можно, уж если решил, сказал, значит и будет так. Его слово всегда было твердым и однозначным - но все же немного … Даже не боялась, просто трепетала внутри, когда вспоминала все то, что он говорил ей в ночь возвращения.

Слов не было, как и сказала Диме. Когда сбываются все мечты - это не описать, не передать никому. Может быть когда-то потом. Но не сейчас, точно, когда все внутри еще вибрирует от радости и не утихшего страха. И почему-то мысли сами возвращались в прошлое. В те полгода их отношений, когда Лизе и в самых смелых мечтах не грезилось, что можно для своего Дмитрия Владленовича стать таким же наваждением, каким он был для нее. Вот и молчала, с каким-то суеверием. Чтоб не сглазить такое счастье.

Да и не было у нее охоты вязать. Сначала отсыпались оба. Лизе рядом с мужем и таблетки оказались не нужны, и буйство ребенка уже не так беспокоило. А Дима, видимо, просто устал за все это время настолько (что она замечала даже по телефону), что ему ничего не могло помешать спать. Первые сутки они выбрались из спальни лишь раз, чтобы сходить на берег, “осмотреться”, как Дима сказал, да поесть. Правда, немного отоспавшись, Дима добрался и до нее самой. Что безумно обрадовало и даже воодушевило Лизу. Был у нее страх, что Калиненко утратит интерес, обнаружив, насколько Лиза сейчас изменилась. Трудно не заметить ее живот, который еще и барабанит изнутри время от времени. Накручивала она себя во время этих недель, было дело.

Дима рассеял все ее страхи одним махом. И таким жаром, что из головы вообще все вылетело, и только нужда в нем осталась. Но при этом, снова ее поразив, Калиненко и изменил тактику… Сложно описать, но просто чувствовалось, что он старается быть аккуратным и… ну, нежным, чего ранее в его жадной страсти не особо замечалось. А еще Дима громко посмеялся над ее попытками прикрыться или повернуться как-то спиной или боком, как в их первый раз, точно. И точно так, как и девять лет назад, посоветовал ей выкинуть фигню из головы и расслабиться, получая удовольствие. Она, вообще, его часто слушала. Так что и тут решила с мужем не спорить. А потом, совершенно уже не имея никаких сил, изнеможенно устроившись на его плече и заявив, что с места не сдвинется еще сутки - рассмеялась сама.

- Слушай, Дима. У тебя все возвращения - по одному сценарию, - отмахнулась она от его вопросительно вздернутой брови. - Что после восьми лет, что после трех недель.

- Ничего подобного, никакой стиральной машинки, заметь, - хмыкнул Калиненко, перевернулся на бок и ее повернул, обхватив, крепко обняв руками со спины. - И оливье ты мне еще не делала. А я, между прочим, не отказался бы, - он зевнул и, похоже, собирался снова заснуть.

Лиза оглянулась через плечо:

- Ты шутишь или серьезно? - честно удивила она.

- Я никогда не шучу с едой, - Дима уткнулся ей в волосы, уже засыпая, похоже. - Угомонись, малой. Сейчас спать надо, - вдруг заявил он.

Накрыл ее живот руками.

И Лиза вот не сразу поняла, что это Дима проворчал ребенку, который и правда разгулялся, видимо недовольный тем, что она на бок легла. Но что самое странное, заставившее ее улыбнуться, ребенок послушался. Еще пару раз отметился, но уже слабее, и затих. Авторитет отца признал? Она вот сколько ночами с сыном разговаривала, уговаривая поспать, он ей на уступки не шел, буянил, сколько самому хотелось. Или же просто, совпало? Так или иначе, но оба ее мужчины чуть ли не моментально заснули. И Лиза решила последовать их примеру, согревшись в объятиях Димы.

А оливье она ему все-таки приготовила. Не могла отказать Калиненко. Ни тогда, когда забирала из колонии, пусть и ворчала, и деньги считала. Ни сейчас. Специально поднялась раньше утром и отправила Гену в магазин. Отказалась от помощи Тамары Степановны, не знавшей о ее планах и потому, уже готовившей другое на завтрак. И все с тем же трепетным удовольствием сидела и смотрела, как Дима сметает это оливье, отодвинув все остальное. Так глупо чувствовала себя при этом, все той же наивной влюбленной девчонкой, но такой счастливой! И петь хотелось от всего этого. Собственно, Лиза бы и пела, тем более, к насмешкам Димы по поводу отсутствия у нее слуха и голоса привыкла уже, да и не обращала внимания. Но при Тамаре Степановне как-то стеснялась. Да и спугнуть это ощущение внутри не хотелось. И она просто наслаждалась его присутствием рядом.

А потом они вышли гулять в сад. И вот там, в уже давно облюбованной ею беседке, Дима и уселся прямо на клубок из нитей, очередных недовязанных пинеток, и торчащие из всего этого спицы. Забыла Лиза убрать рукоделие в корзинку, которую Гена купил вместе со всем для удобства. Так и бросила среди подушек с пледами. Теперь слушала, как Калиненко матерится, не зная, то ли смеяться, то ли извиняться начать.

- Твою… налево, это что за хр… фигня?! - подскочив с дивана, Дима с удивлением и даже брезгливостью какой-то, рассматривал ее увлечение.

- Извини, - Лиза все-таки начала смеяться, хоть и душила смех в себе. - Это я пинетки учусь вязать. Забыла спрятать.

- Что делаешь? - скривившись с явным выражением непонимания на лице, переспросил Дима, вертя клубок всего этого в руках то так, то этак.

- Пинетки вяжу для ребенка.

Она забрала у него рукоделие, отложила моток ниток и попыталась кое-как расправить итог своих очередных мучений.

- Такие, ну как носочки маленькие, смотри, - даже немного волнуясь, протянула ему в ладонях кривенькое и неоконченное изделие. - Меня Тамара Степановна учит.

Дима смотрел на это пару минут. Скривился еще больше. Глянул на Лизу. И снова на эти “недопинетки”.

- Так, я понял. Заканчивай хер*… ерундой страдать, родная. Я тебя предупреждал, что декрета не будет. Пусть Тамара Степановна и вяжет, - он забрал у нее рукоделие и небрежно отбросил на стол, стоящий тут же. Наконец-то нормально уселся на диване. - Засиделась тут? Не проблема. Значит, отпуск у нас скоро кончится. Давай, готовься, Лиза, мы с тобой отель открывать будем. Комплекс для отдыхающих. Я уже присмотрел один санаторий. Он заглох, конечно. Надо будет там прилично поработать. Казак приедет, займемся. А завтра с тобой поедем, посмотрим все, побродим по территории, коль все так далеко зашло, - Дима снова глянул на нитки, почти с отвращением. - А тебе пора зондировать почву, как мы все это освещать и рекламировать будем. В прессе продвигать.

Лиза пару минут просто глазами хлопала и не знала куда руки деть от растерянности. Ну, вязание, конечно, не ее, она и не спорила. Хотя, в последнее время, ей уже начало казаться, что выходит не так уж и плохо. По крайней мере, форма уже хоть как-то на пинетки похожа. Но отель? Лиза ничего не знала об отелях. Как и про их рекламу.

- Дим, я же все-таки журналист, а не рекламный менеджер, - Лиза тоже села, только в кресло, которое стояло позади нее. - Я вообще ничего не знаю про отели или про то, как их рекламировать. - Она неуверенно передернула плечами.

- Не знаю ничего. Меня ты шикарно пиарила, - Калиненко усмехнулся во весь рот.

Запрокинул руки за голову, а потом и вовсе пересел, расположился на диване во всю длину, с удовольствием вытянувшись на подушках. Было видно, что он наслаждался. И у Лизы от этого на душе тепло-тепло становилось - что он, наконец, расслаблен. Она и не помнила, видела ли когда-то Диму таким спокойным и удовлетворенным.

- Так это же другое. Этому меня учили в твоем же пиар-отделе. И потом я пару семинаров посещала, просто, чтобы развиваться, не забывать. Интересно было. И я же тебя люблю… Мне хотелось тебя “пиарить”, - она несколько смущенно, но в тоже время гордо улыбнулась.

- Так и отель наш полюбишь, - Дима ей подмигнул. - Дело такое, надо. Раз из-за этого ты работаешь лучше, придется полюбить.

- Дима… - Лиза вздохнула, пытаясь подобрать слова, чтобы ему объяснить.

Обхватила живот руками, где малыш заволновался, видимо, из-за ее собственной растерянности и волнения. Дима проследил этот взгляд. И подмигнул:

- Не дрейфь, боец, прорвемся! - рассмеялся муж, поняв все эмоции, которые ею овладели. - Наймешь того, кто в этом разбирается, найдем менеджера по отелям. Решим все, Лиза. Где наша не пропадала? Разберемся! Вот осмотримся и будем решать, что, когда и куда.

Он протянул руку и поймал ладонь Лизы. Потянул легко, заставив Лизу встать и пересесть на диван. Надавил на плечо, чтобы она легла вдоль него. Обнял. И снова коснулся ладонью живота Лизы. Она затаилась, прислушиваясь вместе с ним. Дима, вообще, часто теперь касался ее живота, словно знакомился с этим ощущением ребенка. И Лиза боялась его настрой спугнуть, решив надеяться, что он начнет воспринимать сына не только как ее блажь.

На следующий день они действительно поехали осматривать тот санатории, о котором Дима говорил. Комплекс располагался не особо далеко, при желании можно спокойно каждый день “на работу” ездить. Дорога заняла у них около получаса. И Гена, вроде бы, уже достаточно изучил улочки и проезды, что пригорода, что города - добрались комфортно. А вот сам комплекс… Ну, сложно было сказать, что он Лизе понравился. Хороший, наверное. Был. Когда-то давно. Располагался в череде подобных же санаториев-отелей. Только модернизации и обновлению не подвергался лет двадцать, если не больше. Санаторий построили больше сорока лет назад (добротно, этого не отнять), и находился он в собственности какого-то комбината, который сейчас доживал свои последние дни. От балласта в виде объектов отдыха, развлечений и прочих излишеств, комбинат решил избавиться, надеясь получить живые деньги, чтобы вложить в реконструкцию самого предприятия. Не за что было им тянуть еще и курорт.

Так Дима с Виталием и прикупили этот санаторий. Вроде бы “по дешевке”. В какую сумму это обошлось, Лиза не уточняла. Ее больше обеспокоил бюджет реставрации и обновления данного объекта. Только посмотрев на ворота, мимо которых они проехали - ее уже стали мучить сомнения о целесообразности таких ненадежных вложений. Но Калиненко рассмеялся, когда она начала осторожно эти мысли высказывать.

- Все нормально, Лиза. Чтоб мы, да и не справились? Раскрутимся. Хотя работы тут, конечно, выше головы, - согласился он, выйдя из машины и осматривая фасад главного корпуса.

Санаторий работал, как ни странно. По территории бродили люди. Мало, конечно, еще не сезон, но уже кое-кто приехал. Видимо, соблазнились низкими ценами, предположила Лиза, на глаз прикинув, что отдыхающие - не относились к особо состоятельной прослойке общества. На них особо внимания не обращали. Только вахтер побежал звать управляющего.

- К этому лету ничего не успеем, - искренне опасаясь предстоящих масштабов, заметила она.

- Да понимаю сам, - хмыкнул муж, оглядываясь по сторонам.

Посмотрел под ноги, на выщербленную и разбитую плитку. Прошелся немного влево, рассматривая настолько же жалкий фонтан, похоже, давным-давно не работающий. Снова обернулся и глянул на главный корпус, от которого к ним уже торопился вахтер с управляющим.

Лиза молчала, ожидая мыслей Димы. О чем-то же он думал, когда это покупал? Зная Калиненко, она просто не допускала мысли, что он мог не учесть вариант такого состояния этого санатория.

- Одним менеджером мы не обойдемся, - наконец, изрек Дима. - Нам и архитектор, и дизайнер, и хорошая бригада строителей понадобится. Причем, срочно. А ты, все равно, начинай продумывать варианты целевой концепции и продвижения этого, - Дима подошел к ней и обнял за пояс. - Мы тут еще такой курорт выстроим, Лиза, что за номерами очередь на сезон вперед будет, - он ей подмигнул, не обращая внимания на подошедшее руководство отеля, мнущееся в двух шагах. - Дельфинов не обещаю, родная. Не по мне это, а так - разгуляемся!

Лиза не смогла не улыбнуться. В голосе Димы звучало настоящее воодушевление. А в глазах горел энтузиазм. Такой, какой только Калиненко и умел излучать. Ладно, она отодвинула все свои сомнения и недоверие. Лиза готова была ему помогать, что бы там он ни решил ей поручить, пусть и совершенно не разбиралась в отельном бизнесе.

Но, конечно, сказать было легче, чем хотя бы начать. Они даже не смогли осмотреть все за раз. Лиза устала еще на территории. Попросилась отдохнуть, едва зашли внутрь. И совершила ошибку, предложил заодно зайти в столовую (ресторана тут, ясное дело, не было). Лиза не то, что съесть там ничего не смогла бы, она и минуту высидеть не сумела. Ее вновь, впервые за этот месяц, начало тошнить от запахов общепита. Дима, по ее глазам поняв это, что ли, тут же завернул всю делегацию в холл, где они и сели. Все было старым, соответствующим возрасту самого санатория. Бывшие владельцы в последние десятилетия не могли и не вкладывали в санаторий ничего. И это ощущалось в потертой, ветхой, да и просто - грустной обстановке.

Зато сама территория, если опустить момент запущенности, оказалась очень хорошей. Лиза в ландшафтном дизайне понимала еще меньше, чем в отделке комнат, но и она задумалась над тем, что при грамотном оформлении, парк и открытое пространство можно превратить в нереальную красоту, откуда отдыхающим и в номера уходить не захочется. Имелось место для нескольких зон отдыха, с различными акцентами. Запущенный, но красивый спуск к пляжу санатория. В общем, сами они, разумеется, до ума ничего не доведут здесь. Так что, первым делом стоило искать дизайнеров и подрядчиков.

Чем они и начали заниматься. Не с подрывом, правда, плавно. И Дима все-таки еще хотел отдохнуть, да и Лиза не вытянула бы ударного темпа. Она просматривала информацию в интернате, читала отзывы, изучала предложения, созванивалась с различными фирмами, раздумывая, с кем из них работать. Дима же несколько раз уезжал на встречи. Не только с потенциальными подрядчиками, как она поняла, но муж не особо жаждал посвящать ее во все подробности. У него была необходимость поддерживать какие-то знакомства и общение, и она все понимала. Да и не так много времени это у него занимало. А остальное - они проводили вместе: бродили по берегу недалеко от их дома, выгуливая Жучку. Это стало их новой ежедневной привычкой. Иногда, во время этих прогулок, они обсуждали будущие действия по преобразованию комплекса в отель. Иногда просто молчали, что случалось чаще. Но обоим было комфортно в этой тишине. Они знали друг о друге достаточно, чтобы не заполнять паузы пустыми словами, и наслаждались этим понимание друг друга. Бывало, что Лиза делилась какими-то своими воспоминаниями о детстве, об учебе. Дима же… Ну, он реже шел на откровенности. А может, не считал, что ей стоит знать все-все подробности о его прошлых делах. Но все равно что-то рассказывал. Зато очень охотно обсуждал планы на будущее.

Погода радовала, и они часто сидели в своем саду, используя беседку вместо кабинета. Режим работы в таких ситуациях уже давно отработали, да и не было сейчас того темпа и напряжения, как в последние полгода. Оба наслаждались процессом, а не гнали коней.

Часто выезжали в город. Лизе, привыкшей за последние три недели едва ли не к шпионскому режиму поведения, это сначала показалось пугающим. Но потом, видя, что Дима совершенно спокоен и уверен, и она расслабилась. Они ездили в рестораны и в оперу (сюда больше по надобности, их пригласили знакомые Калиненко, и глупо было отказываться). А еще Лиза пользовалась теперь возможностью изучить новое место жительство. Тащила Диму гулять по старым мостовым, поражающим ее ощущением истории, которого не было в их, относительно новом индустриальном городе. Наслаждалась таки особым говором и манерой разговора местных, считала ступени. И просто шалела от моря, которое, казалось, окружало ее повсюду; от запаха, присущего лишь теплым южным регионам, пряного и соленого, немного рыбного, но это не отвращало, как ни странно. От лукавства и хитрости окружающих людей, но при этом - их небывалого юмора и добродушия. Не зря этот город давно получил ласковый эпитет “мама”. Было такое. И Лиза чувствовала, что эта “мама” приняла ее. Их обоих.

Хотела она и уговорить Диму поехать с ней к врачам на очередной осмотр. Чтобы он мог лично убедиться, что все идет хорошо. Правда, к ее удивлению, муж не особо и сопротивлялся. Даже наоборот: услышав о ее планах на следующий день, достаточно резко заявил, что тоже поедет. Его отношение к ее беременности менялось с каждым днем все сильнее. И пусть Дима не говорил ничего, Лиза это ощущала в прикосновениях, в шутках, обращенных не к ней, а к сыну в ее животе, в каких-то таких теплых взглядах, которыми теперь сопровождались замечания Димы об ее состоянии. Да, это все не являлось утверждением. Но Лиза и не нуждалась в словах там, где это касалось Калиненко. Он и в любви, как таковой, ей не признавался, не говорил тех самых слов. Однако она была совершенно уверена, что Дима ее любит. Он ей это показал. И его поступки значили куда больше всех признаний.

Во время этого визита в клинику они даже вместе попали на УЗИ. Врачи хотели убедиться, что все и правда протекает хорошо, а так же определиться с дальнейшей тактикой ведения ее беременности и родов, учитывая недавнее сотрясение у Лизы и ее состояние здоровья как следствие этого. После УЗИ Дима долго молчал, ничего ей не говоря. А доктор, наверное, помня свое общение с Калиненко по телефону, расстарался - включил объемный режим, звук сердцебиения, осмотрел ребенка едва не со всех возможных ракурсов, показывая это все и им. Лизу потрясло, хотя у нее уже опыт имелся, вроде бы. Но здесь - словно видео смотрела и вживую видела их ребенка: каждый пальчик, нос, улыбку. Только и того, что в золотисто-коричневом цвете, а так…

- У него твой нос, - не сумев сдержать какой-то ошеломленный смех, заявила она Диме, пока врач что-то измерял на экране.

Дима вздернул бровь и иронично скривил рот, показывая ей, что думает по этому поводу. И, будто специально, ребенок в этот момент, наверное, избегая датчика, который врач прижимал то к одной, то к другой стороне ее живота, скривил почти такую же гримасу.

Лиза не удержалась - рассмеялась в полный голос, искренне радуясь, что врач это все записывал, и Калиненко не сможет ничего отрицать теперь.

- Я Виталию покажу, он оценит, - шутливо пригрозила она мужу, который все еще умудрялся держать “ровное” и невозмутимое выражение на лице. - И мои слова подтвердит - сын уже твоя копия.

Дима и на это ничего не произнес. Но посмотрел на нее так… У Лизы самой слова пропали, и дыхание грудь расперло. С гордостью и теплом. Да! Он мог ничего ей не говорить. Ни слова! Но она знала, что Калиненко сейчас уже очень даже не против стать отцом этого, конкретного их “пацана\малого”. И испытывала невероятное счастье. Ясное дело, оно, счастье это, лезло на ее лицо бесстыже широкой улыбкой, которую нереально было скрыть. Да Лиза и не пыталась, а Дима ее не попрекал.

Но были и не особо хорошие моменты. Пацан, как Дима звал их сына, не желая принимать участия в эпопеи Лизы по выбору имени, оказался достаточно упрямым. Ну, точно в отца. И никак не желал принимать правильное положение, благоприятное для родов. И если в прошлый ее визит в клинику, врачи еще не обращали на это внимание, то сейчас становились все более решительны. По совокупности показаний, из-за того, что ребенок никак не желал “поднять свою попу” и повернуться правильно (Дима выразился иначе, серьезно ругая дите через ее живот, кстати), и сотрясение Лизы - они однозначно сошлись на кесаревом сечении.

Калиненко поначалу не пришел в восторг при новости, что ей предстоит операция. И Лиза, сама немного растерянная, не знала, что ему сказать. Эмоции смешались, про операцию она не думала раньше и ничего не знала, чтобы мужа убеждать. Так что это на себя взял доктор. Причем сделал это настолько хорошо, что после уединенного разговора, Дима вышел совершенно довольным, словно получил стопроцентные гарантии, что все пройдет великолепно. Лиза была очень благодарна красноречию и такту врача, сумевшего внушить подобную уверенность не просто кому-то, а Калиненко. Даже интересно стало, о чем они там говорили вдвоем, за закрытыми дверьми, пока она анализы сдавала. Но Дима с ней не поделился. Сказал только, что врач адекватный, и сумел его убедить в своих умениях. И ей нечего об этом думать, он сам за всем проследит.

Ну, это Лизу вроде как успокоило.

ГЛАВА 27

Жизнь начала затягивать их своей чередой. День за днем. И каждый радовал. Лиза уже и не помнила: жила ли когда-то с таким ощущением покоя, умиротворения и счастья? И не могла ничего припомнить. Они занимались какими-то делами, активно и продуктивно, вроде бы. Однако совершенно без того угорелого темпа гонки, что был присущ Диме после освобождения. Сейчас у них оставалось время и на отдых, и на другие, не имеющие отношения к отелю, заботы.

Осмотревшись и втянувшись, через пару недель после приезда, Дима рассмотрел дом и, как и подозревала Лиза, не испытал особого восторга. Даже начал обдумывать вариант с подбором другого, но тут она воспротивилась. Во-первых, Лиза только к этому привыкла и устроила все так, как ей нравилось. А во-вторых, не представляла просто, как сейчас займется еще и выбором дома, когда срок родов приближался. Тут хоть бы все с найденной командой менеджеров и дизайнеров уладить. Конечно, помогало то, что приехал Казак и тоже включился в процесс реставрации отеля, однако Лиза все равно не могла сейчас быть настолько “многозадачной”.

Дима аргументы принял и учел. Даже не отпускал комментарии о декрете больше, хотя и расслабляться сильно уж - не давал, держал в тонусе. И они пока остались здесь. К тому же, Лиза очень привязалась к саду и виду с балкона. Вообще не хотелось этого лишиться.

С санаторием все тоже понемногу продвигалось. Определившись, наконец, с командой и подрядчиками, дождавшись Казака - они все решили, что самым лучшим будет закрыть санаторий. Пусть и лето началось, и сезон, но наличие постояльцев будет лишь тормозить реконструкцию, а прибыль от них на данный момент настолько минимальна, что ничего им не покроет. И как только воплотили это решение, принялись за ремонт. Причем, как она поняла, мужчины не собирались себя сдерживать, а потому замахнулись на одновременное облагораживание и наружной территории, и самих корпусов. Лиза поначалу там много бывала: общалась с дизайнерами и архитектором вместе с Димой. Потом переключилась на планирование стратегии с менеджером по рекламе и развитию в отельном бизнесе, которого все-таки нашла. Причем, не здесь, а аж в столице. Калиненко ее в бюджете не ограничивал, так что Лиза сумела “заманить” в их команду действительно хорошего профессионала. Евгений работал до этого в крупной международной сети, но предложение пожить у моря и заняться интересным проектом - оценил.

А вот Дима, поначалу очень даже одобривший эту кандидатуру, постепенно начал хмуриться и намекать, что Лизе стоило бы больше отдыхать. Дело то движется к восьмому месяцу, а она себя не бережет и на работе, как егоза носится, постоянно что-то обсуждая или “разрабатывая” с этим Евгением или Мариной (руководителем дизайнеров). Причем, особенно недоволен Калиненко оказывался именно тогда, когда Лиза часами сидела с Евгением. Ну вот действительно предлагал он нестандартные идеи, о которых она сама и не подумала бы. И ей было интересно. Лизу захватила эта деятельность, да и беременность протекала хорошо, вроде бы. А как иначе, если Дима, верный своему решению следить, чтобы с ней все было нормально, тягал жену на осмотр еженедельно? Впрочем, и сами врачи одобряли такой подход.

В общем, она сначала и не поняла, а потом как-то провела параллели и даже рассмеялась:

- Дим, ты что? Ревнуешь меня к Жене, что ли? Что за придирки? - откинулась в кресле, растирая побаливающую поясницу. - Зачем этот хмурый вид? “Не делай мне нервы”, как тут говорят. Мне нервничать нельзя. - Она подмигнула, присматриваясь к мужу.

Калиненко пришел в кабинет, где они прятались от жары под кондиционером и определялись, стоит ли уже начинать промоцию будущего отеля, разжигая в публике интерес? И точно решили давать масштабную рекламу, охватывающую все крупные города страны. Дима прервал их как раз на составлении списка этих городов и, одарив Евгения суровым взглядом, потребовал оставить их, начав вычитывать Лизу за несерьезное отношение к себе.

- Ревную? - Калиненко хмыкнул, но все еще как-то сурово.

Правда, подошел и помог ей подняться, поддержал, пока Лиза потягивалась уже стоя.

- Здрасьте! Я в тебе на сто процентов уверен, родная. С какой стати? Что, у меня повода убедиться не было, что тебе можно доверять? Это ему я не доверяю. Он о твоем здоровье не думает.

Опустил ладонь и сам легко растер ей поясницу. Обнял. А Лизе стало еще веселее, когда она смотрела на него.

- Ты думаешь, что Женя начнет приставать к настолько беременной женщине? - давясь смехом, переспросила она.

- Ничего я не думаю, Лиза, прекрати выдумывать! - Калиненко хмуро глянул сверху вниз. - Никто не будет приставать к моей беременной женщине. Не хватало еще.

- Ну так я и говорю, что Марину ты, отчего-то, так не гоняешь, как Женю.

- Так она и не загружает тебя так, - Дима все еще хмурился.

- Да ладно! - Лиза рассмеялась.

На самом деле, они с Мариной засиживались даже больше, наверное, неожиданно найдя много общего в видении будущего отеля.

- И, вообще, мне не нравится, что ты столько сидишь. Вот, плохо уже со спиной, - ворчливо заметил Калиненко, не отпуская ее от себя. Поцеловал ее волосы. - Я тебе что говорил?

- Что декрета не будет? - невинно напомнила она, понимая, что муж намекает на другое. Но хотелось его подколоть. - Так я ж и работаю…

- Что ты себя должна беречь! - прям рявкнул Дима. - Ты - моя, и должна заботиться о себе. А не со всякими умниками тут дела мутить, - испортив всю свою линию “защиты”, добавил он.

Лиза просто расхохоталась. Привстала на носочки и обхватила мужа за шею, что было сейчас не так уж и просто.

- Твоя. И ничего ни с кем не “мучу”, - поцеловав Диму, заметила она, наслаждаясь ощущением, которое так и не стало привычным за все это время. Что Калиненко рядом и полностью в ее распоряжении. - И никто мне кроме тебя не нужен.

- Я в курсе, - его не порадовало ее веселье, кажется. Но все-таки Дима стал хмуриться меньше. - Пошли, лучше, на пляж. Поплаваешь, спину разгрузишь, - потянул ее из кабинета.

Лиза не спорила. Конечно же, она ему поверила. Да и видела, что Дима уже расслабился. Пошла за ним. Плаванье ей и правда помогало. Тем более при такой жаре, казалось прекрасным выходом. Еще если и можно с Димой на теплом песке поваляться - настоящее счастье.

Больше они к этой теме не возвращались, но вроде бы Калиненко стал реже к Евгению придираться. Правда и Женя стал меньше ее планами и мыслями “занимать”, не иначе, как муж провел с ним “профилактическую” беседу о вреде для здоровья Лизы.

Но она уже не жаловалась. С каждым днем Лизе и правда становилось все сложнее подолгу работать, все тянуло присесть или прилечь. Еще и жара добавляла мороки. Но она все равно не отказалась бы от каждого из этих ощущений, ни за что на свете. Наслаждалась.

А потом врачи поставили дату операции, чтобы не доводить до начала самостоятельных родов. Все решили. Начали готовиться. Но что-то докторам не понравилось. И им предложили, чтобы Лиза легла на пару дней в клинику, хотели уже на месте полноценно ее подготовить. Они не спорили. Оформились. Но стоило Диме уехать на час за вещами для нее, как доктора, проведя еще пару обследований, заявили, что тянуть вообще некуда. Ребенок крупный, и есть угроза, что он может задохнуться, из-за обвития пуповины, которого еще буквально три дня назад на УЗИ не было. Так что надо оперироваться прямо сейчас.

Лиза впала в панику. Все, что сумела сделать, тут же набрать мужа. Выслушала длинную череду мата по поводу того, что Дима думает о поведении их “пацана”. По визгу шин поняла, что Калиненко развернул машину, так и не доехав до дома.

- Буду через пятнадцать минут, - пообещал муж и отключился.

А ей стало немного спокойней. Калиненко она доверяла больше всего.

Дима уже и не помнил, когда так нервничал. Реально расслабился за эти месяцы. Решил, что все под контролем. И вот, как каменюкой по голове. Права была Лиза, когда говорила, что похож на него пацан - вот уж устроил “сюрприз”, которого от него ни они, ни врачи не ждали. Хорошо, все-таки, что он жену тягал в больницу, как на работу, а то бы и пропустили “подлянку” малого. А так - обошлось. Только у него, кажется, первая седина появилась, пока до больницы доехал. Успел. Даже в операционную прошел. Попробовали бы его не пустить. Как же. Хотя, не факт, что это было лучшим вариантом. Сложно оказалось сдерживать себя, когда понимаешь, что жену тут при тебе режут. Но сдержался. Понимал, что так - лучше всего.

А сейчас бесился все-таки. Лизу еще не перевели из послеоперационной. И он мерил шагами палату, не в силах сесть и успокоиться. Малой спал в люльке, не особо обращая внимания на его ходьбу. Дима как-то не стремился пока туда подходить. Не мог объяснить - почему. Стоял и смотрел с трех шагов на ребенка. На своего сына. И не мог все еще пересмотреть восприятие реальности.

Ему и беременность Лизы не сразу принять удалось. А уж теперь, когда пацан родился… Мешал страх и незнание того, что сейчас с женой. Страх иррациональный, по факту. Операция прошла по плану, и никаких осложнений не было. Просто порядок такой - продержать в послеоперационной два часа. Его самого не так давно так же в послеоперационной держали, когда после ранения шили. Но сейчас, когда там была Лиза - его снова корежило изнутри.

Пацан в люльке начал ворочаться и тихо хныкать.

Дима приблизился впритык. Не особо понимал, что делать. И просто смотрел. Такой мелкий! Врачи говорили, что большой. Но Дима их не понимал. Реально малой - он своей ладонью всю голову ребенка накрыть мог. И это крупный? Лежал вон, целиком под одеялом, в кофточке и шапочке. И хныкал.

Дима уже слышал, как малой орал. В операционной, когда его, едва достав, Лизе в руки плюхнули. А потом ему самому всунули перед тем, как забрать через минуту, чтобы одеть эти самые шмотки. Закутали в одеяло.

Потом пацан спал. А теперь вот, снова. Что с ним делать? Он ни черта о детях не знал. Как и о том, чем их успокоить.

Пацан начинал вякать все громче.

Дима протянул руку и легко качнул люльку раз, второй. Помогло не особо. И в палате никто что-то не спешил появляться. Калиненко оказался в непривычной ситуации. Просто очуметь, насколько непривычной. Все еще не понимая, что делать, он отпустил край колыбели и накрыл ладонью голову сына. Точно по размеру. Блин, как таким малым быть можно? Он тоже таким родился?

Пацан немного притих. И начал как-то так запрокидывать голову странно, пытаясь поймать его пальцы ртом.

- Ну, привет, пацан, - немного ободренный, что сын притих, хмыкнул Дима. - Давай знакомиться, что ли? Алексей Дмитриевич.

Он легко повел большим пальцем, поглаживая ухо малого. Имя Лиза выбирала. Дима поставил одно условие: чтоб без выпендрежа. Он с отчеством в свое время намучился, а если имя такое, что язык можно поломать… Нечего так человека мучить.

Пацан притих еще больше, будто к голосу его прислушивался. Дима немного успокоился. По ходу, он много с сыном говорил за эти месяцы, может тот и правда голос узнал? Воодушевленный этим, он снова погладил головку ребенка.

- Ну ты и устроил переполох, боец. Еще раз так меня напугаешь или мать подведешь…

Калиненко вдруг замолк, поняв, что сказать собирался: “надеру зад, что неделю не сядешь”. Его отец не просто часто говорил так, но и воплощал угрозу. Дима эти слова на своей шкуре вызубрил, не забыть никогда, похоже. Автоматом всплыло, о чем он даже не задумывался.

А сейчас смотрел на своего сына, которого могло и не быть, по ходу. И не понимал. Вообще не понимал. Лежит дите, само пошевелиться толком не может. Ничего не разбирает вокруг, ничего сделать не может. Помрет, если он сейчас выйдет и не зайдет в палату никто достаточно долго.

При мысли об этом, кстати, внутри все аж скрутилось от злости.

Как можно ударить кого-то, кто настолько слабее и меньше? Кто целиком и полностью зависит от тебя? И не сделал тебе ничего. Все равно, как если бы он в Виталю выстрелил со спины. Как Лизу ударить. Предать тех, кто сам за тебя готов умереть, без всякой просьбы. Подстава по всем фронтам. Разозлился реально. Как так можно? Пятый десяток разменял, а себе сейчас не мог объяснить такого факта. Плеснуло горечью. Но…

Пошло оно все! Он - не отец. Сто раз доказал это себе самому.

Протянул руки, отбросив неуверенность, и аккуратно, даже с опаской, поднял сына так, как ему в операционной его давали. Устроил кое-как на сгибе руки, прижал к себе. Малой вообще затих. Успокоился.

- Короче, Леха, не чуди мне так больше. И матерью не рискуй. Она у нас - одна такая, кто вытерпеть нас может. Ты еще поймешь. Ее беречь нам надо.

Заговорил тихо, чтобы не всполошить ребенка снова, параллельно прикидывая, может вызвать медсестру, смесь попросить? Или уже ждать, как Лизу привезут. Проштрафился, Калиненко. Ко всему на свете готовился заранее, любое событие планировал, а тут - пустил такое на самотек, вообще не в курсе, что и к чему. Надо будет наверстывать.

Погладил малого по щеке, стараясь не особо сжимать руками, чтобы не повредить чего-то. И понял, что попал. В этот раз осознание пришло быстро, почти моментально. Опыт с Лизой научил. Калиненко всегда из своих ошибок верные выводы умел делать. Вот и этот мелкий комок в шапке - принял окончательно. Через себя пропустил.

- Найдем все, решим. Разберемся, да, боец? Будем знать, что да как с тобой делать.

Леша уже не слушал, а снова сопел, пожевывая его палец губами. Против воли, Калиненко усмехнулся. В этот момент двери палаты распахнули и внутрь ввезли каталку, на которой лежала Лиза. Вполне себе при сознании. Медперсонал переложил ее на кровать, и все ушли. Едва завидев их, Лиза улыбнулась. А потом, видно, заметив все, принялась часто моргать.

Так. Калиненко скривился.

- Тебе только реветь сейчас осталось, - хмыкнул он, стараясь жену отвлечь. - Едва этого уговорил затихнуть, теперь тебя убалтывать? Давай, родная, радуйся. Все же вышло, как ты хотела.

Он подошел ближе и сел на край кровати. Лиза протянула руки, без слов просила дать ей сына. Все еще плакала, боялась, что он по голосу поймет. Калиненко покачал головой, продолжая криво улыбаться. Но малого отдал. Протянул жене, поддержал, помогая ей перехватить удобней так, как сам это себе представлял.

Лиза всхлипнула все-таки, не сумев сдержаться. Щеки мокрые. И ресницы. Вот же ж. Дима пересел ближе и обхватил ее за шею. Сблизил их лица, прижав лоб ко лбу жены.

- Ну чего ты, - мягко попрекнул он Лизу, стараясь говорить тихо.

- Люблю тебя, - так же шепотом ответила жена. - Вас, - скосила она глаза на сына, который начал тыкаться ей в грудь, даже не просыпаясь.

Вот это чуйка у малого, однако. Точно, его кровь. Не пропадет, находчив и изворотлив. Дима хмыкнул, наблюдая за этим. Прижался губами к виску жены.

- А плакать чего, родная? И я тебя люблю, но не реву же, - озвучил то, что и так давно было ясно.

Все еще поддерживая, помог сесть затихшей Лизе удобней. Поцеловал, крепко прижавшись своим ртом к дрожащим и приоткрытым губам.

- Мне твоей выдержки никогда не хватало, Калиненко, - выдохнула она, рассмеявшись, когда Дима отстранился. - Эмоции давят.

Дима усмехнулся. Ему в ней это нравилось. И все в ней устраивало. А иначе и не стал бы всю жизнь перекраивать заново.

ЭПИЛОГ

Два года спустя

Солнце было таким ярким, что даже навес и закрытые веки не спасали от его света. Мир вокруг казался золотисто-красным, и это Лиза вроде бы пыталась спать в тени. Не сказать, чтоб у нее хорошо получалось, но и подниматься с удобного топчана, где она так комфортно устроилась около часа назад, совершенно не было желания. К тому же, несмотря на яркость солнца, бриз с моря ощущался божественно-прохладным, так что особой нужды менять место своего отдыха она не ощущала. А яркость… Ну, можно было шляпой накрыться, в конце концов.

Шум прибоя убаюкивал, позволяя отдохнуть от утренней суматохи в отеле, и морально настроиться на предстоящее празднование вечером. У нее сегодня был день рождения. Юбилей. И, ясное дело, Дима подошел к организации такого события с размахом, в чем ему помогали и все сотрудники их отеля, несмотря на полную загруженность в августе.

Они открыли комплекс только в этом сезоне. Пробно - с апреля, принимая первых постояльцев, а торжественно - уже первого июня, когда “официально” начался сезон. Хотя основной всплеск посетителей, все же начался в июле. Но и до этого, благодаря масштабам рекламы, размерам вложенной в перестройку суммы, и их усилиям, потраченным на обустройство комплекса - интерес публики и прессы не угасал. Она работала именно для этого, в общем-то. И прав был Дима, когда обещал ей, что они добьются успеха. На данный момент, места в отеле были забронированы до октября включительно. Да и на Новый год они уже принимали бронь, пусть морские города и не считались самым популярным зимним направлением. Но тут все зависело от подхода и продвижения, утверждал Евгений. И не ошибался. Так что Лиза в который раз убедилась, насколько была права, переманивая к ним такого ценного сотрудника.

Однако, несмотря на такую загруженность и сегодняшнюю суматоху, сейчас у Лизы выпало время, которое она смело могла потратить на себя. Чем и занималась, собственно, рассудив, что лучшее средство для красоты и энергии - это сон. С этим у нее бывали сложности в последние два года. И сын давал маме ощутить все “прелести” такого желанного материнства, несмотря на активную помощь Димы, их домработницы Тамары Степановны и няни, которую все же пришлось нанять, чтобы кто-то полноценно занимался ребенком, пока они с мужем пропадали в отеле. Или развлекал Лешку тут же, когда Дима, да и Лиза, не желая расставаться, брали сына с собой.

Сейчас с Лешей играли ее родители, приехавшие на праздник. Мать Димы не приехала. Она бывала у них пару раз, знакомилась с внуком, но… Их общение с сыном все еще сложно было назвать “налаженным”, да особо к этому никто и не стремился. Дима помогал матери и, в общем-то, все. Ее же родители… Ну, они остались сами собой, но и Лиза научилась принимать их такими уже давно, да и Лешку они искренне любили. Так что тут все двигалось немного проще.

Порыв ветра дернул одну из подвязанных штор шатра, ткань тихо хлопнула по деревянному настилу пола, заставив Лизу лениво приоткрыть глаза. Красота! Отдельные шатры у самой воды - оказались шикарной идеей, как ни посмотри. И пользовались огромной популярностью. Что говорить, если Диме, чтобы организовать ей этот “тихий” час, пришлось забронировать шатер за месяц (муж утром честно признался), чтоб наверняка. Время в них действительно “разлеталось на ура” среди их гостей.

Смирившись с тем, что все равно не заснет. Так и не научившись этому умению - засыпать без мужа заново, даже истощение от всех дел не помогало, Лиза протянула руку и взяла свой бокал, в котором медленно и степенно “бурлило” струйками пузырьков шампанское. Отпила глоток, наслаждаясь свежим вкусом. Бутылка стояла тут же, погруженная в ведерко со льдом. Рядом сервировали и блюдо с фруктами. Хрустальная чаша, в которой создали композицию из цветов: лилий, роз, альстромерий, лавровых листьев и даже веточек ягод. Все, что она любила. Было видно, что Дима продумал каждую деталь до мелочей даже в этом, и заставил всех вокруг постараться.

И все-таки, кое-чего Лизе точно не хватало. И это ей не смог бы принести официант, дежуривший где-то в тенечке около шатра, чтобы реализовать любое желание гостя.

Вот всегда так! Думаешь-мечтаешь, чтобы упасть и тебя никто не дергал. А как только получаешь, уже скучно. Уже слишком тихо и не хватает…

- Ма-а-м! Ма-ма!

Даже не крик, а требовательный ор сына преодолел обратное направление бриза и достиг ее ушей. И Лиза тут же расплылась в широкой улыбке.

- Лешка! Угомонимсь! Я тебе говорил, у мамы - праздник! Дай ей отдохнуть! - ну, голос Калиненко, в принципе, всегда перекрывал что угодно. Особенно для Лизы.

Все. Она расслабилась и откинулась на подушки, делая вид, что спала. Теперь ей всего хватало для счастья. Вот просто через край.

- Что, родная, выспалась? - хмыкнул муж, поднимаясь по двум ступеням шатра, держа сына в руках.

Лешка уже улыбался ей во все свои немногочисленные зубы и тянул ручки. Ну как тут устоять перед такой харизмой? Как была уверена Лиза, сын не только черты унаследовал от отца, но и даже взгляд. И она не могла противиться этому так же, как пала жертвой харизмы Димы больше десяти лет назад.

Прекратив даже притворяться, Лиза охотно взяла сына из рук Димы. Лешка рос быстро, и уже весил больше семнадцати килограмм, так что она только так и могла его на руках подержать. Да и то, недолго. Вместе с ростом, обгоняющим средние показатели среди сверстников, росло у Лешки и “шило” в одном месте, заставляющее мальчугана лезть везде, куда только можно было достать и исследовать все, что только попадалось под руку. Только обилие следящих глаз и спасало Алексей Дмитриевича от множества опасных ситуаций, которые могли закончиться весьма плачевно. А так, все обходилось для него “малой кровью”, то есть, лишением игрушек и доступа к планшету и “любимым” мультикам. Отец был суров. Но справедлив. Что всегда отличало Калиненко. И если у Лизы сердце сжималось, когда Лешка смотрел жалобными глазами и шепотом просил “хоть сють-сють” на ее телефоне посмотреть, Дима не поддавался, выдерживая линию воспитания за двоих.

Вот и сейчас, на секунду крепко обхватив ее за шею и едва не придушив, Лешка обслюнявил ее щеку, и тут же начал вертеться, пытаясь слезть с коленей. Сын явно нацелился на волны. Лиза отпустила, заметив неподалеку Ирину Федоровну, их няню. Да и парень-официант подошел поближе, на всякий случай.

- Вот, а устроил твоим родителям такую истерику, требуя маму, что твоя мать сама причитать начала, - хмыкнул Дима, наблюдая за этими перебежками сына, уже аккуратно присев, сползающего со ступеней на пляж. - Я так и знал, что ему просто надоело сюсюканье.

Он сел на край ее топчана, пренебрегнув соседним.

- Родители скучают, - словно извиняясь, но в тоже время с улыбкой, пожала она плечами и подвинулась. - И по-своему видят общение с внуком. А Леша, как и ты, умеет добиваться того, чего сам хочет.

- Ладно, такое, - отмахнулся Дима. Удостоверился, что сын под бдительным присмотром, и вытянулся рядом с ней, просунув руку Лизе под голову.

Она поерзала, удобней устроившись на его плече, и довольно вздохнула. Как ни странно, но ее сразу начало клонить в сон, стоило обхватить мужа руками и переплести свои ноги с его.

Вот оно - то, чего ей не хватало. Два самых дорогих человека рядом.

Дима, видно заметив, ее состояние, тихо хмыкнул и прижался губами к макушке Лизы. Ей стало совсем хорошо.

- Давай, отоспись перед банкетом. Толпа соберется, еще измотают тебя, - тихо напомнил он.

Действительно, гостей ожидалось много. Если утром праздник был больше семейным и с сотрудниками, то вечером - это уже как дань обществу. Всем тем, с кем они с Димой были связаны делами или идеями, деловыми знакомствами и былыми обязательствами. Обещал приехать даже Калетник, который снова был губернатором в их родной области. Умел менять взгляды и договариваться со всеми.

Лиза не особо хотела такого праздника, но понимала, что у них были “социальные роли”, которые следовало играть. Она никогда подробно не обсуждала с Димой, чего ему стоило взять, и начать жизнь с нуля вместе с ней, спокойно переехать сюда. Не глупая, понимала, что там на кону стояли огромные и серьезные обязательства. Как и то, что сейчас в роли Калетника того же, вполне мог быть ее муж, а выбрал совсем другое для них. И ценила. Потому и показывала восторг от предстоящего банкета. Хотя, Дима ее “читал”, сейчас даже больше, чем ранее, и ценил в ответ за старания.

- У меня тут идея появилась, Лиза, - через какое-то время, когда она выплыла из дремы, под восторженные визги купающегося Лешки, заметил Дима.

Муж смотрел на море и перебирал ее волосы. Солнце сместилось на небе, перестав светить в глаза, и бриз доставлял еще больше удовольствия. Им обоим, похоже.

- Какая? - все еще не до конца проснувшись, Лиза зевнула.

- Хорошо у нас пошло здесь, да? Заняло больше времени, но все же, уже прибыль приносит. Стоило риска? - довольно заметил Дима, не позволяя ей развернуться. Оставил у себя на плече.

- Хорошо, - согласилась Лиза. - Просто прекрасно. Но мы же и старались для этого.

- Да, - не спорил Калиненко. Помолчал. - Я тут присмотрел два отеля в Коста-Дорадо и Коста-Браво. Сеть. Хозяевам не до того было, глохнуть стали. А у нас уже опыт имеется. Конечно, у них там все иначе в деталях, но в целом… Надо бы слетать, на месте глянуть. Присмотреться. Может возьмемся и сделаем международную сеть курортов…

- Где? - Лаза приподнялась на локте и уставилась в лицо мужа. Принялась моргать, решив, что еще не полностью дрему сбросила. - Где отели?

- В Испании, - немного снисходительно “пояснил” Дима. - Мы прошлым летом там отдыхали, помнишь?

Лиза помнила этот отдых, когда у всех уже “крышу рвало” от напряжения, усталости и постоянной стройки. И как Дима психанул, забрал ее с Лешей, бросив все на две недели на Казака. Правда, потом пришел и черед друга везти жену на отдых. И что сейчас он про Испанию говорит - сразу поняла. Но… Господи, да они тут - только пять месяцев назад закончили основное! Еще развивать и развивать! Только начали отбивать вложенное. А Дима уже на международную сеть замахнулся?!

Лиза пару минут ошарашено пялилась на довольного произведенным эффектом Калиненко. Где-то на заднем фоне няня упрашивала Лешу не пытаться доплыть до буйка без отца, их территория - где по колено. Но Лешка не слушался, кажется. И намокли все уже, включая официанта.

И Лиза расхохоталась, уткнувшись Диме в плечо.

Чего это она, правда? Это же Калиненко! И Дима, и их сын. Им простые задачи не интересны. Им всегда надо выше головы прыгнуть. Всем вокруг доказать, что мир вертится вокруг них, и ничто им не помешает добиться желаемого.

Нечего и удивляться. Надо было ждать чего-то в этом духе. И так целых пять месяцев прохлаждались!

- Хорошо, любимый. Уговорил. Поехали, - она бесшабашно махнула рукой.

С ним на все готова была.

- Вот и хорошо. В сентябре слетаем, осмотримся, - довольно улыбнулся Дима.

Приподнялся, начав стягивать через голову льняную рубашку, наверное, поленившись расстегивать пуговицы. Лиза и сама села, потянулась.

- Тане рожать в сентябре, Виталий откажется, - напомнила она, вспомнив о датах.

Калиненко кивнул.

- Я уже решил с Казаком. Они в октябре нас сменят там, если сойдемся в сделке, а пока тут прокурируют. И наоборот потом поменяемся.

Муж поднялся, кажется, не заметив, как Лиза пытается все их планы утрясти внутри себя. Еще раз посмотрел в сторону моря и вновь повернулся к ней:

- Ну что, сплаваем до буйков с малым? - подмигнул ей Дима. - Надо же детские желания исполнять и поощрять стремления?

Лиза рассмеялась. Она тут уже успела “загрузиться” проблемами, прикидывая, как это все непросто будет организовать и совместить, мотаться туда-сюда между странами, а для Димы это всего лишь пункт между тем, чтоб с ней поваляться на топчане, и с сыном к буйкам сплавать, спасая няню от нервов.

Обожала Калиненко!

- Давай! - подскочила, сбросив свою тунику.

Но шагнуть не успела дальше, Дима ее поймал, обнял за талию и притянул к себе, крепко поцеловал. И только после этого потянул за собой к воде, попутно прихватив на руки завизжавшего от восторга сына. И одним махом всех в воду макнул, чтоб долго не привыкали. Правда, Лешку держал крепко. Да и ее руку не отпускал. Вынырнул, помог сыну прицепиться к себе на шею, и они поплыли вперед, под ободряющие крики Леши, то и дело, контролируя, рядом ли она? А Лиза спокойно поплыла рядом со своими мужчинами, к новым достижениям, можно сказать. Пусть пока и детским.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg