«Вернуть всё»

Вернуть всё (fb2) - Вернуть всё [calibre 1.22.0] 661K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Ивановна Герцик

Вернуть всё

Татьяна Герцик

КНИГА КУПЛЕНА В ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ

ПОКУПАТЕЛЬ: Валентина (persondoc@yandex.ru) ЗАКАЗ: #286781359 / 14-апр-2016

КОПИРОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕКСТА ДАННОЙ КНИГИ В ЛЮБЫХ ЦЕЛЯХ ЗАПРЕЩЕНО!

Интернет-магазин фэнтезийной литературы

У нас:

сообщество современных и интересных авторов

постоянно пополняемая коллекция электронных книг

самые разные жанры – фэнтэзи, любовный роман, приключения, юмор, эротика

бонусы в виде бесплатных книг для постоянных покупателей

Приглашаем к сотрудничеству новых авторов

      Авторская версия

      ISBN: 9781311436115

      Эта книга предназначена исключительно для Вашего личного пользования. Она не может быть перепродана или отдана другим людям. Если Вы хотели бы поделиться этой книгой с другими, пожалуйста, купите дополнительную копию для каждого получателя. Если Вы читаете эту книгу и не покупали ее, или она не была куплена только для Вашего использования, то, пожалуйста, купите свою собственную копию.

      Спасибо за уважение к нелегкой работе автора.

      Аннотация

      Александр любит Аню, но из-за своей ошибки вынужден жениться на Наталье. Против этой свадьбы вся его родня, но что делать? Он же порядочный человек. Но в вынужденных браках счастья, как правило, не бывает…

      Глава первая

      Вызванный к доске Игорь Петров кривлялся, как обычно. Урок анатомии в восьмом классе превращался в балаган. Ткнув пальцем в стоящий в углу кабинета биологии человеческий скелет, вернее, его имитацию, парень потребовал:

      – А скажите нам, Наталья Викторовна, кто это такой? Мужчина или женщина? Как их различали?

      Наталья встала и угрожающе склонилась над учеником. Для своего возраста он был немаленьким, но на фоне учительницы, рост которой зашкалил за метр восемьдесят, казался на редкость хилым.

      – А вот как по скелету определить пол человека, ты нам и расскажешь на следующем уроке.

      Петров, чувствуя себя на редкость ущербно, сразу сменил тон. Наталья подумала, что хоть в этом ее немаленький рост приносил некоторую пользу. Редко кто из школьных хулиганов выдерживал в непосредственной близости ее угрожающе склоненную фигуру. Конечно, она никогда не стала бы бить учеников, но в генах этих шкодливых мальчишек, видимо, сидел атавистический страх перед возможностью физического наказания, явно сказывались поколения поротых предков. Во всяком случае, на ее уроках разного рода инцидентов и попыток сорвать занятия было гораздо меньше, чем у других преподавателей.

      Их некогда богатый и процветающий шахтерский городок после закрытия угольных шахт превратился в приют пенсионеров и разного рода шантрапы. Все более-менее приличные люди поразъехались кто куда, а оставшимся работать было практически негде. Дети, проникшиеся нигилизмом отчаявшихся взрослых, вели себя соответственно. А где отчаяние, там, естественно, и антидепрессанты. Главным образом алкоголь, но в последнее время употребляли и наркотики, которые под видом курительных смесей продавались в каждом киоске благодаря приезжим из Средней Азии.

      Нормально жили те семьи, в которых мужчинам удалось устроиться на работу вахтовым методом. Они работали главным образом на севере, на нефтеразработках или добыче полезных ископаемых. Их дети резко отличались от других. Они были уверенными в себе и хорошо одетыми. И учились, как правило, не в пример лучше остальных.

      Уроки закончились. Наталья зашла в учительскую. Завуч Светлана Николаевна елейным голоском попросила:

      – Наталья Викторовна, сдайте учебные планы на следующую неделю.

      Наталья достала из портфеля толстую тетрадь и подала ей. Опять начнет придираться и выискивать несуществующие погрешности. Наталья знала, почему. У завуча в этом году племянница закончила биофак, и пыталась найти местечко поуютнее. Но в их городке это было невыполнимой задачей. Вот тетушка и старалась всеми силами выхлопотать для нее должность учительницы в местной школе. Но эта должность была уже занята, и следовало постараться, чтоб ее освободить.

      Наталья тихонько вздохнула. А ведь когда-то Светлана Николаевна была нормальным человеком, отзывчивым и добрым. Но как только муж потерял работу, денег стало мало, она кардинально поменялась. Стала цепляться ко всякой ерунде, подличать и угодничать. Вот так трудности и выявляют сущность человеческую.

      Она не верила, чтоб амбициозная племянница Светланы Николаевны смогла справиться с их буйными учениками. Одно дело теория, и совершенно другое - практика. Но это не ее проблемы.

      Принялась готовиться к завтрашним урокам. Дома для этого было слишком шумно. Просидев в учительской до пяти часов, убрала тетради в стол, закрыла его на ключ и вышла из школы. Стоял май, яблони были в цвету, воздух был напоен радостным весенним ароматом. Наталья шла по разбитой асфальтовой дорожке и невольно улыбалась весне.

      Из-за углового дома вышла пара с детской коляской. Наталья престала улыбаться и тихо вздохнула. Это был ее бывший муж с нынешней женой. И в коляске лежал их ребенок. Сын. Которого Яков так хотел в их недолгом браке. Благодаря своему росту она увидела их еще издалека, и замедлила шаг, не желая с ними встречаться.

      Но они ее уже заметили, и она пошла им навстречу, независимо улыбаясь.

      – Здравствуй, здравствуй, Наташенька! – Раиса была сама любезность, но вот только в ее голосе явственно слышались нотки превосходства. – За дочкой?

      Наталья никак не могла понять, как можно увести мужа от жены, а потом с этой брошенной женой разговаривать как ни в чем не бывало. Хотя они знали друг друга с детства, и прежде неплохо общались, несмотря на разницу в десять лет.

      – Да, за Улей. – Ее голос звучал как наждачная бумага, но это Раису только порадовало.

      – Да, Улечка хорошая девочка. Но мужчинам нужны наследники.

      Наталья не выдержала.

      – Конечно. А так же и их немолодые мамочки с собственными квартирами. Купленные мужья очень удобны, не правда ли? Им всегда можно рты заткнуть.

      Она с презрением посмотрела на стоявшего столбом бывшего мужа. Тот поежился, но промолчал. А что говорить, если это правда?

      Наталья спокойно обошла их, как скамейку в парке и пошла дальше, стараясь не слушать злобный шепот Раисы, который все равно бил в спину, как брошенные камни:

      – Никому ты не нужна, переросток несчастный, вот и бесишься.

      Наталья распрямила плечи и задрала голову, стараясь держаться прямо. Она всегда стеснялась своего гренадерского роста. В их городке женщин выше нее не было. И парней ей под стать было раз-два и обчелся. Да и те все уже пристроены. Бывший муженек был ниже ее на пять сантиметров, и старался скрыть это с помощью обуви. А вот Раиса с ее росточком в метр шестьдесят была ему под стать. С ней он чувствовал себя большим и сильным.

      Невесело усмехаясь, Наталья дошла до детского сада. Младшая группа, в которую ходила дочка, поужинала и собиралась на прогулку. Воспитательница Нина Андреевна, увидев ее, заметно оживилась.

      – Как хорошо, что вы пришли, Наталья Викторовна! Достаньте, пожалуйста, с гардины самолетик. Я уж и со стула пыталась, и мячик в него бросала, ну никак!

      Наталья прошла в помещение группы и увидела зацепившийся за край гардины красный игрушечный самолетик. На подготовленный для нее стул она вставать не стала, просто подпрыгнула и легко сняла игрушку.

      Нина Андреевна пылко ее поблагодарила:

      – Ох, спасибо! А то заведующая при завтрашнем обходе непременно сделала бы мне замечание. А это как минимум лишение месячной премии.

      Подумав, что у них у всех одна проблема: они все до дрожи в коленях боятся за свое место, Наталья позвала дочь, и они дружно пошли домой. Проходя мимо магазина, Ульяна увидела в витрине кучу разных кукол и принялась клянчить у матери одну, уж очень ей понравившуюся.

      Говорила она в свои три года еще плохо, и Наталья не сразу разобрала ее лепет. Разобрав, мягко сказала:

      – Конечно, купим, но не сейчас. Давай после зарплаты?

      Дочка задумалась. Она не знала, что такое зарплата, но уступчиво согласилась:

      – Давай.

      Порадовавшись, что ее Уля не относится к скандальным детишкам, требующим свое с воплями и истериками, Наталья купила ей в утешение чупа-чупс, и они, вполне довольные друг другом, дошли до дома. Она боялась, что Яков с Раисой опять окажутся неподалеку, ведь жили они в одном подъезде, но тех во дворе не было. Может быть, не захотели услышать от нее очередную гадость? Обычно она была миролюбивой и спокойной, но мелкое хамство Раисы ей осточертело. Решив, что отныне она будет отвечать пакостью на пакость, Наталья вошла в подъезд.

      И сразу в нос ударил противный кошачий запах. Многие соседки выпускали своих мурок на лестничную площадку, не удосуживаясь проводить их на улицу. Двери внизу, как правило, были закрыты, вот кошки и устроили себе туалет под лестницей. Убирать за чужими животными никто не хотел, поэтому в подъезде стояла дикая вонь.

      Она с дочкой рысью взлетела на третий этаж и открыла дверь своим ключом. Мать с кухни крикнула:

      – Это вы, девочки? Ужинать будете?

      Наталья поспешно воскликнула:

      – Мы не хотим, спасибо, мама.

      Ульяна и в самом деле есть не хотела, в детском саду кормили сытно, а вот Наталья была бы не прочь перекусить, она обедала в школьной столовой в два часа. Но выслушивать материны рассуждения о тяжелой жизни, о том, как было хорошо прежде и как плохо сейчас, было выше ее сил.

      После потери работы ее некогда веселая и бесстрашная мамочка превратилась в жуткого нытика. Она до смерти боялась, что ее оставит муж. Что тогда она будет делать одна, без работы, с пятнадцатилетним сыном на руках? Отец тоже сидел без работы, но у него была приличная шахтерская пенсия, кроме того, он постоянно подрабатывал то тут, то там. Мать же работы не нашла, а пособие, которое ей платили в центре занятости, было смехотворным.

      Вот и теперь, не успели они с дочкой переодеться, как мать забежала в комнату. На ней был старый застиранный халатик, в зачесанных назад волосах гребешок, делавший ее старой и растрепанной бабенкой.

      – Что-то отец задерживается! Не завел бы он кого!

      Сидя дома, мать зациклилась на домашних делах и высасывала проблемы из пальца.

      – Мама, смотри, накаркаешь!

      Мать прижала пальцы к губам.

      – Страшно жить, Наташа, просто страшно.

      – Мама, это просто от замкнутости пространства. Научись работать с компьютером, хотя бы в игрушки играй, все будет легче жить. – Наталья пыталась обнадежить мать, но все было напрасно.

      – Не знаю. Я к этому компьютеру и подойти-то боюсь.

      – А ты не бойся. Вон Славку попроси, он тебя научит.

      – Да не будет он меня учить. Зачем ему конкурент? К тому же компьютер у нас старый, на новый денег нет. Еще сломаю чего-нибудь…

      Наталья пожала плечами. Каждый день одно и то же. Порой ей казалось, что матери нравится растравлять свои раны. Она читала, что некоторые так погружаются в свои страдания, настоящие или надуманные, что выныривать из них не хотят. Но она не психолог, и помочь матери справиться со своими страхами не может. Она столько раз пыталась, но все попусту.

      Через полчаса с очередной шабашки пришел довольный отец. Уж слишком довольный, на взгляд дочери. Мать с заискивающей улыбкой выбежала в коридор.

      – Все хорошо?

      Он пренебрежительно на нее посмотрел.

      – Что ты имеешь в виду? – тон был уничижительным. – Дали ли мне денег? Дали. Но тебе я их не дам. Самому мало. Я тебе и так всю пенсию отдаю.

      Наталья знала, что мать еле-еле сводит концы с концами, тогда как отец, бывало, поит на свои деньги всех синявок их микрорайона. Закусив губу, слушала жалкое лепетание матери о том, что Славке надо купить кроссовки, ему не в чем ходить.

      Выслушав, отец барственно заявил:

      – Пусть учится беречь! Я в его годы в одних кроссовках несколько лет ходил!

      Мать начала его убеждать, что качество тогда было не в пример лучше, и холодильники служили лет по пятьдесят, а сейчас пару лет и то хорошо.

      – Знаю! Это называется умышленно ослабленные узлы. Если б сейчас все делали на совесть в этом Китае, то у меня и работенки бы не было, а то хоть ремонтом подхалтурить можно. А Славка перебьется.

      Наталья вздохнула. Придется ей купить брату кроссовки. От отца все равно ничего не добьешься. И когда он стал таким? Раньше, когда они с матерью работали, ему и в голову не приходило таким образом самоутверждаться. Но теперь жить с ним стало просто невыносимо. Но мать боялась потерять и такого муженька.

      Дочь играла в большой комнате, но скоро прибежала к матери вся в слезах.

      – Что случилось, Уля?

      – Меня дедушка выгнал. Сказал, чтоб не мешалась под ногами.

      Наталья в бессильной злобе сжала кулаки. Нет, что за жизнь у нее! Вечно отец чем-то недоволен! Уж ребенок-то тут при чем? Когда ушел Яков, отец заявил, что она сама виновата:

      – Нет, чтоб лишний раз к мужику подластиться, ты все его шпыняла да шпыняла. Сделай то, сделай это! Вот он и сбежал к Райке. Она-то его, небось, не шпыняет.

      Наталья не помнила, чтоб когда-нибудь шпыняла Якова. А что делали все вместе, то так и должно было быть в нормальных семьях. Когда-то так было и в ее семье. А Якову не ласка нужна была, а иномарка, которую ему Раиса тут же и купила.

      Отец пошел на кухню, где в полный голос принялся критиковать мать. И одета-то она как побирушка, и суп-то недосолен, и котлета без мяса. Его голос проникал даже сквозь закрытую дверь, и Наталье поневоле приходилось слушать его вздорные придирки. В прежние времена мать бы просто высмеяла его, и только, а сейчас испуганно оправдывалась.

      Наталье хотелось зажать уши руками, но она принялась читать вслух дочери сказку про колобка, чтоб заглушить разговор родителей. Но все равно расслышала, как отец, рявкнув:

      – Какая ты занудная стала, Тонька! Давно уйти от тебя надо! – отправился в свою комнату и включил телевизор, заоравший так, что Наталья не услышала собственный голос.

      Отложив книгу, она пошла на кухню. Мать сидела за столом, тупо глядя в одну точку. Она не плакала, но в ее взгляде читалось такое отчаяние, что дочь приложила руку к заболевшему от сочувствия сердцу.

      – Не переживай так, мама, все наладится! – она подвинула табурет и села рядом, обняв ее рукой.

      – Что наладится-то, Наташа? Вот уйдет Виктор, и что мы делать будем? Тебе твоей зарплаты и на дочь-то не хватает, а тут еще мы со Славкой.

      – Да не уйдет он никуда. Разве ты не видишь, что он тебя просто пугает? Почему ты не ответишь ему тем же? Когда-то ты его не боялась.

       – Тогда я ничего не боялась. Я не знала, что потеряю работу и не смогу даже копейку заработать. И что мне ребенка не на что кормить будет.

      От безысходности, звучавшей в материнском голосе, у Натальи защипало глаза. Но она все еще пыталась подбодрить мать.

      – Мама, не кисни. Ты же мне когда-то сама говорила, что подобное липнет к подобному. Деньги к деньгам, слезы к слезам, радость к радости. Улыбайся, и все у тебя получится!

      Мать сердито отмахнулась.

      – Это только глупые слова. А ты никогда сочувствовать не умела. Надсмехаться только. Нет чтобы помочь, глупости всякие мелешь. Лучше бы замуж вышла и уехала, отец хоть меньше бы сердился.

      Наталья встала и ушла к себе. Ей отчаянно хотелось вырваться из этого порочного круга. Вот только как?

      Она посмотрела на часы. Девять, а брата все еще нет. Он тоже не хочет жить в этом аду, приходит поздно, уходит рано. Он хороший мальчик, но, живя с таким отцом, вряд ли он станет нормальным мужем. Уж скорее таким же тупым скандалистом.

      Уложила дочь спать, что в таком шуме сделать было непросто. Просить отца убавить звук бесполезно, это значит нарываться на скандал, в этом она давно убедилась. Заткнула уши берушами и попыталась читать, но даже сквозь беруши прорывался звук выстрелов и крики – папаша смотрел новости. Когда кончались новости по одному каналу, он переключал телевизор и смотрел то же самое по другому каналу. Неужели вид чужих страданий может доставлять удовольствие?

      В десять с тренировки прибежал брат. Она вышла в коридор и снова удивилась. Как же быстро он растет! Еще немного, и догонит ее. В кого, интересно, они с ним такие долговязые? Отец среднего роста, мама тоже. Они же с братом будто родом из Скандинавии, высокие, русые, сероглазые.

      Подождав, когда брат примет душ, негромко его позвала. Он неохотно зашел в ее комнату. В их двушке, хотя и считавшейся улучшенной планировки, повернуться было негде. Ее комната, которую она делила с дочкой, была двенадцать метров, у родителей восемнадцать. Хорошо хоть, кухня девять квадратов и кладовка в три. Кладовку отвоевал себе Славка в шестом классе, поставил туда диванчик и письменный стол с компьютером. Окон там, естественно, не было, но сидеть за компом можно было и без окна. Он даже шутил, что у него кабинет, как за рубежом. Там часто в офисах окон на всех не хватает. Уроки, он, правда, по настоянию матери, делал в большой комнате, чтобы не портить глаза.

      – Чего тебе?

      То, что старшая сестра учительствует в его школе, прибавляло ему неприятностей. Она зачастую знала то, что родителям знать было ни к чему. Она не передавала матери и отцу эту зачастую конфиденциальную, как он считал, информацию, но частенько пыталась учить его уму-разуму. А какому-такому уму-разуму она его могла научить, если от нее муж сбежал к бабе на десять лет его старше?

      Наталья завела его в комнату и закрыла двери.

      – Говори тихонько, Уля спит.

      Он пожал плечами.

      – Тогда приходи ко мне, когда поем. Надеюсь, папаша мне что-нибудь оставил? – они с сестрой отца иначе, как «папаша», не называли.

      – Не знаю. Иди посмотри.

      – Думаешь, охота? Там наверняка мать сидит. Опять жаловаться начнет. Меня эта тупая семейка знаешь как достала? – с этими словами он нехотя поплелся на кухню.

      – А меня-то как достала! – уныло прошептала ему вслед сестра. – Но что делать? Деваться-то ведь некуда.

      На кухне раздался жалобный голос матери и недовольный басок брата. Через полчаса, когда все стихло, Наталья зашла в его конурку.

      – Как дела?

      – Как сажа бела! Не слышала, что ли?

      – Я не слушаю чужие разговоры.

      – Скажи лучше, что у папаши телевизор так орет, что говорить невозможно, орать приходится. Мать сказала, что папаша заявил, что мне нужно аккуратнее обувь носить. Ему на попойки не хватает.

      Наталья не стала обсуждать родителей.

      – Кроссовки я тебе куплю. Это не проблема. Давай лучше подумаем, как мать из этой депрессии вытащить.

      – А чего ее вытаскивать? Ей и так все нравится. Не нравилось бы, давно бы что-нибудь сделала.

      – Что, к примеру?

      – Хотя бы папашу за дверь бы выставила. Квартира-то ее.

      – Да, но платит за нее отец. У мамы давно своих денег почти нет.

      – Ну и дальше бы платил. Он же мне еще алименты должен.

      – На алименты вам не прожить. Папашиной пенсии и то едва хватает.

      – Это потому что папаша с нами живет. И ему все мало. На него уходит столько же, сколько он и дает. Ты не считала?

      – Нет. – Несколько ошарашено ответила сестра.

      – А я как-то посчитал. Когда он мне заявил, что я нахлебник, недоносок, и что он давным-давно мог бы меня с мамашей бросить, но тогда бы мы от голода подохли. Так вот выяснилось, что он сам все свои деньги и проживает. И еще нас при этом укоряет.

      – Ты ему об этом говорил?

      – Конечно. Воплей было – все соседи слышали. Но, по крайней мере, он меня доставать перестал. Теперь меня мать достает.

      – Я о ней с тобой поговорить и хочу. Помнишь, какая она была добрая и веселая? И за папашу не цеплялась.

      – Не помню! – отрезал Славка. – Я тогда слишком маленьким был.

      – Это не так уж и давно было. Шахты три года назад закрыли. Тогда и мама изменилась. Не сразу, но она испугалась жить. Нам надо напомнить ей, как хорошо быть независимой.

      – И как это сделать? – скепсис из Славки сочился из всех пор. – Работы в нашем городишке ей не найти.

      – Но ведь есть интернет. А мама была классным бухгалтером.

      – Ты правильно сказала: была. А теперь она классный нытик.

      – Тебе ее надо немного поднатоскать работать на компе. И она все вспомнит.

      Но брат не мог понять, зачем это надо.

      – Ты что, думаешь, будет лучше, если она будет жаловаться на жизнь друзьям и знакомым в Одноклассниках и ВКонтакте?

      – Я думаю, она работу сможет найти по интернету. Давай-ка набери в поисковике: «бухгалтер ищет работу».

      Славка нехотя выполнил ее просьбу и удивленно присвистнул.

      – Однако! Я и не думал, что это такая нужная профессия.

      – Работа востребованная. – Наталья и сама удивилась тому, что увидела. Давай-ка я маму позову.

      Мать все еще сидела на кухне, понурая и заплаканная.

      – Мама, иди, я тебе что-то покажу!

      Та нехотя поднялась и побрела на зов. Едва зайдя в комнату к сыну, начала стонать:

      – Если вы мне что-то по вашему компу думаете показать, то напрасно. Я в нем ничего не понимаю.

      Славка сдержанно предложил:

      – Ты только посмотри, мама, скольким фирмам требуется интернет-бухгалтер!

      Та даже смотреть не стала.

      – И что толку? Я в этих программах ничего не понимаю.

      В разговор вступила Наталья.

      – Мама, в центре занятости есть курсы компьютерной грамотности. Ты вполне могла бы туда записаться, они бесплатные.

      – Да зачем мне эта ваша компьютерная грамотность! Я все равно ничего не пойму!

      – Да ты просто ничего делать не хочешь! – Не выдержал Славка. – Сидеть да ныть это просто простого! Да за папашу цепляться!

      – Как ты смеешь так с матерью разговаривать?! – мать смотрела на сына так, будто видела его в первый раз в жизни. – Сейчас как дам по шее!

      – Смотри-ка ты, ожила! А я думал, ты только ныть умеешь! Вот возьми да папаше это скажи. Я-то стараюсь, чтоб тебе же лучше было, ну и мне, естественно. Чтоб ты человеком наконец-то стала, а не ведром помойным, как тебя папаша величает.

      Мать отшатнулась, как от удара. Наталья постаралась смягчить грубые слова брата.

      – Мама, ты забыла, что значит себя уважать. Ты не прислуга, которую можно унижать, как вздумается. Ты хороший специалист. Вспомни, как тебя уважали на работе. Я уверена, если отец поймет, что ты в нем не нуждается, он будет тебя уважать. Ведь уважал же он тебя прежде?

      – Прежде он меня любил. А сейчас нет.

      – Неужели ты его до сих пор любишь? У тебя что, чувства самосохранения совсем нет? Он же тебя планомерно уничтожает как личность. Ты сама подумай об этом, мама. А чтоб вырваться из этой патологической зависимости, тебе нужно снова обрести себя. Ты же себя потеряла.

      Мать сердито огрызнулась:

      – Это я и сама знаю. Просто мне страшно. Я уже и из дома-то выйти боюсь. Все кажется, что надо мной последняя собака смеется.

      – Мама, ты предаешь слишком большое значение собственной персоне. Люди, как правило, поглощены собственными делами. Вот вспомни, когда ты в последний раз встречалась со знакомыми, они много тебя расспрашивали о житье-бытье? Они наверняка тебе о себе говорили. Нормальным людям интересны только они сами.

      Славка великодушно предложил:

      – Если ты уж так боишься, то я могу завтра с утра с тобой в центр занятости сходить. У меня утром первого урока нет. И смотри, сколько предложений для бухгалтеров, знающих 1С и компьютер. Ты деньги мешками огребать будешь! Только чур, вечером за компом сижу я!

      Посмотрев на экран, мать тихо попросила:

      – Дай посмотрю. – Прочитав объявления, она задумчиво согласилась: – Это я знаю. Мне бы только припомнить маленько да изменения в законодательстве посмотреть. Ну и программы эти освоить. Покажи мне, что тут делать нужно.

      Славка принялся показывать матери, что к чему, а Наталья ушла к себе. Телевизор за стенкой стих, отец завалился спать. Но вот и мать тихонько, чтоб не разбудить отца и не вызвать новых попреков, проскользнула в свою комнату, перестал тарахтеть компьютер у брата, а она никак не могла уснуть.

      Душа болела. Но почему? Ничего нового не случилось. Все как всегда. Может быть, весна растревожила в ней сожаление о своей неудавшейся жизни? Но ведь ей всего-то двадцать пять. Не так уж и много. Просто она так устала от своей нелепой жизни, что в счастье уже не верит. Да и что такое счастье? Это просто отсутствие несчастья. А, следовательно, она вполне счастлива.

      Но уговоры не помогали. Хотелось чего-то доброго, хорошего. Чтоб кто-то говорил ей нежные слова. Чтоб не обманывал и не юлил, как бывший муженек. Вспомнилось, как он ухаживал за ней еще в школе. Они учились в одном классе. Может быть, он просто привык у нее списывать, и решил, что так будет всегда: она делает, а он у нее за спиной? Яков никогда мужественностью не блистал.

      Зачем она за него замуж-то пошла? Думала, что любила? Наверное. Им, в принципе, было хорошо вместе. Посмеяться, поболтать. Но она не поняла, что он просто друг, а вовсе не любимый человек. Вот и получила. Как только появилась возможность найти себе мамочку покруче, он тут же слинял. Ему нужна была только сытная кормушка. Если вдруг поблизости появится кормушка посытнее, чем у Раисы, он, не задумываясь, поменяет стойло.

      Если бы не было Ульянки, она могла бы что-то изменить. Уехать в большой город, найти работу, снять квартиру. Была бы сама себе хозяйка. Конечно, она любит дочку, но все же, все же…

      За окном свистали соловьи, будя совершенно ненужное волнение плоти. Завтра рано вставать, вести дочь в садик к восьми часам, а она никак не может заснуть, хотя на часах уже третий час ночи.

      На следующий день ее вызвала к себе завуч. Светлана Николаевна, пряча глаза, положила на стол ее тетрадь с планами уроков.

      – К сожалению, Наталья Викторовна, ваши планы ниже всякой критики. Вынуждена вас предупредить – если вы и дальше будете так работать, то нам с вами не по пути.

      Наталья пристально посмотрела ей в лицо.

      – Место пытаетесь для племяшки освободить, Светлана Николаевна? А вы подумали о том, что наши дети далеко не фунт изюма и вполне могут ее до кондрашки довести?

      Завуч горделиво поднялась, вся багровая от смеси стыда и досады.

      – Да как вы смеете, Наталья Викторовна, разговаривать со мной таким тоном!

      Наталья тоже встала и посмотрела на нее сверху вниз.

      – Смею, потому что это глупые придирки, и ничего больше. Есть ведь еще в области квалификационная комиссия, если не помните. И комиссия по трудовым спорам. И профком, на крайний случай. Так что пристраивайте свою племяшку куда-нибудь в другое место. И лучше всего не в нашем гиблом городке.

      Она вышла, даже не хлопнув дверью, как хотелось.

      Посмотрела на руки, они дрожали мелкой злой дрожью. Да что ж это такое?

      Пошла на урок, где Игорь Петров попытался рассказать, чем женский скелет отличается от мужского. Получилось это у него на редкость похабно.

      – Ну что ж, за знание предмета я тебе ставлю пять, а за манеру изложения – два. – Она поставила обе оценки в дневник и подала Петрову. – Родителей не вызываю, знаю, что бесполезно.

      Тот небрежно взял дневник и подтвердил:

      – Конечно. Мамка за товаром уехала, а папаша после запоя еще не очнулся.

      Наталья внезапно заинтересовалась.

      – Слушай, Игорь, а жизненные планы у тебя какие?

      – Чего-чего? – от неожиданности он остановился на полдороге и застыл, не зная, что ответить.

      Класс затих, ожидая ответа.

      – Кем ты стать-то хочешь? Челноком или пропойцей?

      Петров набычился.

      – Никем я быть не хочу.

      – Это значит безработным? На бирже труда вечно в очереди стоять, как американские негры?

      – При чем тут негры?

      – Они работать не хотят, и из поколение в поколение пособие по безработице получают. Но Америка страна богатая, там на это пособие жить можно, а у нас нельзя.

      – А он в Америку поедет, негром прикинется, и пособие будет получать. – Посоветовал ему Виталий Иванов.

      Петров показал насмешнику внушительный кулак.

      – Я рэкетиром буду. Вон Виталька деньги на вахте заработает, а я их у него заберу. Но не все, а половину, чтоб с голоду не подох. Потому что я добрый.

      – Это что, тюремная романтика? «Украл, выпил, в тюрьму»? – Наталья процитировала всем знакомый фильм «Джентльмены удачи», и дети довольно рассмеялись. – Ладно, закончим посторонние разговоры. Записывайте домашнее задание.

      После уроков она не осталась в школе, как обычно, а принялась шататься по их небольшому городку. Раньше здесь было два автобусных маршрута, теперь не осталось ни одного. Если нужно было что-то отвезти или привезти, приходилось договариваться с знакомыми. И не бесплатно. Деньги нужны были всем.

       Она устроилась на скамейке в скверике возле детского сада. Положила рядом тетради учеников с домашними заданиями, принялась их проверять. До шести оставалось еще три часа. Домой идти не хотелось. Зачем? Опять выслушивать материны жалобы и попреки?

      К тому же в сквере было так хорошо! Пусть его давно не убирали, пусть клумбы заросли сорняками, зато как сладко пахла сирень, и задорно пели пташки в кустах!

      Она углубилась в работу и не заметила, как пролетело время. Выпрямившись, почувствовала, как от неудобной позы заныло все тело. Собрала тетради, засунула их в сумку, покрутила головой и руками. Оглянувшись, не видит ли кто, несколько раз нагнулась, разминая затекшие мышцы.

      Медленно прошла по разбитой аллее и вышла на проезжую часть. До садика оставалось метров двести, когда рядом с ней затормозил черный Вольво, и из него барственно вышел Яков.

      Наталья вздохнула. Сейчас опять начнет пороть всякую чушь! Интересно, а куда делся простой веселый парень, с которым она дружила все школьные годы? Неужели вот этот высокомерный остолоп это он и есть?

      – Привет, Наташка! – по-свойски поздоровавшись, он перегородил ей дорогу. – Погодь немножко, нужно поговорить.

      – О чем? Может, алименты решил платить? Как благородный человек?

      Яков несколько смутился.

      – А где у меня деньги? Я же нигде не работаю. И своего у меня ничего нет.

      – Умная дамочка эта Раиса. Знает, чем тебя можно купить. Купленные мужья тем и ценны, что хорошо знают, кто их хозяин. Я вот только думаю, что есть ведь одинокие дамочки и побогаче.

      – Хватит гадости говорить! Я от тебя потому и ушел, что ты без перерыва гадости говорила.

      – Я их тебе всю нашу учебу говорила, что ж ты на мне женился? Только не говори, что решил меня перевоспитать. Тебе мои шутки в то время очень нравились.

      Яков решил не ввязываться в спор, в котором заведомо проиграет.

      – Я тебя хотел попросить гадости больше Рае не говорить. Ты же понимаешь, она потом на мне отыгрывается.

      – Да? Это замечательно! Я сегодня же к ней в магазин схожу и скажу ей, что она с каждым часом жизни с тобой все сильнее стареет. Скоро ее от твоей мамочки будет не отличить.

      – Ух и язва ты, Наташка! – Яков невольно засмеялся. – Уехала бы ты, что ли? Всем бы жить стало легче.

      – Я к вам, заметь, не лезу. Кто вчера меня первый подколоть пытался? А все потому, что раньше я молчала. Но больше молчать не буду. Так что не хотите неприятностей, идите молча мимо.

      – Слушай, я тебе дело говорю. Оставила бы Ульку матери, она все равно дома сидит, и попыталась уехать куда-нибудь. Специальность у тебя хорошая, тебе везде устроиться можно. Не то, что мне.

      – А кто тебе учиться запрещал? Или сейчас запрещает?

      Он нахмурился.

      – Издеваешься? Я же благодаря тебе школу закончил.

      – И ты меня достойно отблагодарил. Спасибо! – Наталья издевательски поклонилась.

      Яков бросил на ходу:

      – С тобой вообще разговаривать невозможно. Ты в настоящую стерву превратилась! – сел в свою иномарку и укатил.

      Наталья прикусила губу, чтоб не заплакать. Она тоже заметила, что превращается в мегеру. Но ведь она никогда такой не была! Что же это с ней? Нервы от такой жизни сдают? Как же ей вернуть ту ласковую и веселую девочку, какой она была совсем недавно?

      Забрала дочку из детсада, пошла с ней домой. Улька прыгала вокруг нее, теребя за руку и рассказывая обо всем, что с ней приключилось за день. Наталья с трудом вслушивалась в лепет дочки, прорываясь сквозь неприятные размышления. Под конец Уля тоже заметила, что мама слушает ее плохо.

      – Ты устала, мамочка? – она сочувственно прижалась к ее руке.

      От этого сочувствия у Натальи из глаз брызнули слезы. Как давно ей никто и ни в чем не сочувствовал, только винили.

      – Немножко. Но мы уже пришли. Не шуми, если дедушка дома, хорошо?

      Малышка нахмурилась и кивнула головой.

      Дед и впрямь был дома. И не один. На кухне с ним пировала его пьяная компания – трое мужиков и две бабы. Одна из них откровенно вешалась ему на шею.

      Мать сидела в комнате Натальи, растерянно глядя в окно. Услышав открывающуюся дверь, повернулась к дочери и убито проговорила:

      – Видишь, что делается? Он ее уже сюда привел!

      – Мама, эта квартира – твоя. Если вы будете разводиться, отец на нее никаких прав иметь не будет. Почему ты эту кодлу не выгонишь? Чего ты боишься?

      – А вдруг он вместе с ними уйдет?

      – Это будет просто замечательно! Мне вчера Славка сказал, что на папашу уходит ровно столько, сколько он тебе и дает. Что ты теряешь?

      Мать испуганно затеребила конец фартука, не зная, что сказать. Из кухни раздался женский визг и грубый мужской смех, скорее ржание. Наталья, расправив плечи, пошла на кухню.

      Там среди клубов сизого дыма веселилась запойная компашка. Наталья встала в дверях и окинула их презрительным взглядом.

      – Так, граждане, быстро пошли отсюда!

      Отец тут же вскинулся.

      – Ты тут не командуй, ты тут никто! Тоже мне, разведенка еще командовать нами будет!

      Наталья усмехнулась.

      – Считаю до трех и вызываю полицию. Кто смелый, может оставаться. Раз…

      Мужик, сидевший с краю, насмешливо предложил:

      – Ты, краля, наверняка тоже с нами посидеть хочешь? Садись, не стесняйся, мы тебе тоже нальем! – и издевательски привстал, уступая ей место.

      Она сделала к нему быстрый шаг, схватила за грудки, и, не успел он опомниться, как она выволокла его на лестничную площадку и захлопнула за ним двери. Вернулась на кухню и спокойно сказала:

      – Два!

      Поднялся еще один мужик и, опрокинув в себя стакан с водкой, извинился:

      – Ты меня прости, Витька, но встречаться мне с полицейскими никак нельзя, сам понимаешь. Так что я лучше пойду. И вообще, чего мы тут потеряли? На улице весна, птички поют, а мы тут в духоте рассиживаем. Пошли на природу, а?

      Бабы поднялись, приговаривая:

      – Ну и дурная у тебя девка, Витек. Весь кайф нам обломала. Мы к тебе больше в гости не придем, и не зови!

      Они сгребли все, что было на столе, и ушли. Разъяренный папаша принялся наступать на дочь, маша кулаками перед его носом. Наталья не дрогнула.

      – Не пугай, не страшно! Я ведь и сдачи дать могу. Не думай, что побоюсь.

      Поскольку дочь была выше его на полголовы, папаша решил с ней не связываться. А то и в самом деле чем-нибудь треснет. Прецеденты уже были. Он решил отыграться на жене. Прошел в комнату и елейным голоском заявил:

      – Что, доигралась? Я ухожу. Обратно меня не ждите. Завтра-послезавтра за вещами приду. Чао! – и вышел.

      Мать встрепенулась, моляще протянула к нему руки, и тут же уронила их обратно.

      – Ну, и чего ты добилась? Ну, ушел он, и дальше что?

      – Хорошо бы, если бы ушел. Но я в этом сомневаюсь. Он вернется и крови тебе еще немало попьет.

      – Ты меня никогда не понимала! От тебя горе одно! Уехала бы ты, насколько без тебя жить бы стало легче! – мать завыла, как на поминках.

      Наталья посмотрела на мать долгим взором.

      – Хорошо мама, я уеду. Раз уж все вы так этого желаете. Вот закончатся занятия в школе, и уеду. Надеюсь, ты понимаешь, что Ульяну мне придется на время оставить? Устроюсь, сразу ее заберу.

      Мать опешила, такого она не ожидала. Она столько раз говорила это дочери, но та, казалось, не обращала на ее слова никакого внимания. Но гоношисто заявила, решив, что это пустые обещания:

      – Вот-вот, давно пора. Мы без тебя давно жили бы нормально.

      – Хорошо, мама. Может быть, ты пойдешь к себе? У меня много дел.

      Та вышла, ворча, что ее из ее собственной комнаты выгоняют, ведь квартира-то ее.

      Наталья упала на диван и обхватила голову руками. На душе было так горько, что желудок сжало как тисками, и начало тошнить. Она не помнила, когда ей было так плохо. Она опустила голову ниже колен и принялась глубоко дышать, чтоб успокоить бунтующий желудок. Минут через десять отпустило.

      Дочка мирно играла рядом, уговаривая куклу что-нибудь спеть. Наталья погладила ее по головке и пробормотала:

      – Бедная моя! Я-то хоть в нормальной семье росла, с добрыми бабушками и дедушками, а тебе ничего не досталось!

      С тех пор, как Яков связался с Раисой, и та разрешила бедным родственникам мужа в разумных пределах брать в ее магазине продукты бесплатно, его родители старались с внучкой лишний раз не видаться, не ровен час об этом новая невестка прознает и разобидится. Так что, по сути, Ульяна и не знала, что такое любящие бабушки и дедушки.

      Громко хлопнула входная дверь, Славка вернулся с улицы рано. Первым делом заглянул к сестре.

      – Слушай, там на детской площадке папаша со своей кодлой бухает. Хорошо, что меня не заметил. Чего мать опять ревет?

      – Я отца с его компашкой из дому выгнала, он ей пообещал, что больше не придет.

      Брат восхитился.

      – Вот здорово! Молодец!

      – Да он еще появится. Куда ему деваться?

      – А он к той бабе уйдет, что на нем сейчас висит. Это Ольга, у нее своя комната есть. Я у нее даже как-то был. Мы к ней с папашей заходили.

      – Мать переживает.

      – А это ей нравится – переживать. Сегодня я ее отвел-таки в центр занятости, записал на курсы. Так еще не попробовала, но давай ныть – ой, я не пойму, я не смогу! Там молодежь одна, мне стыдно! А там все такие же, как она. В общем, занятия в понедельник, придется опять с ней тащиться.

      – Правильно. Потом она привыкнет. Ты завтра после уроков сможешь ко мне подойти? Зайдем за кроссовками.

      Славка взбодрился.

      – Смогу, конечно. Встретимся у школы.

      Он ушел к себе. Наталья уложила дочь спать и задумалась. Легко сказать, уехать. Куда? В областной центр? Но у нее там ни друзей, ни родных. Есть, конечно, какая-то дальняя родня, но вряд ли они будут ей рады. Ей же нужно будет жить у них несколько месяцев, прежде чем она найдет работу и заработает достаточно, чтоб снять себе жилье.

      Так куда? Она знала, что в деревнях зачастую нужны учителя, и даже жилье дают. Нужно разузнать, может быть, она сможет устроиться неподалеку?

      На следующий день она сходила с братом за кроссовками. Славка был поражен – она купила ему не китайские, самые дешевые, а вполне приличные итальянские.

      – Ничего себе! За такие деньги можно было взять три пары китайских.

      – Да, которых тебе хватило бы ровно на три месяца. Пара на месяц. Так ведь?

      Он смущенно подтвердил:

      – Ну да. Папаш говорит, это потому, что я беречь не умею. А что мне, босиком ходить, а их в портфеле носить?

      – Дело не в тебе, а в качестве. Посмотрим, сколько ты проносишь эти.

      Вечером, придя домой, нашла квартиру пустой. Брат пришел после тренировки около девяти, довольный новым приобретением.

      – Классные кроссовки! В них не бегаешь, а летаешь!

      – Ты не знаешь, где мама?

      Он удивился.

      – А что, ее нет?

      – Нет. И записки она тоже не оставила.

      Брат вздохнул.

      – Сколько раз ей говорил: купи себе сотовый! Есть же совсем дешевые, по акции. Так ведь ей не надо! Вот где теперь ее искать? Десятый час уже. Она раньше никогда так долго не задерживалась. Может, она у подруги какой-нибудь?

      Наталья задумалась.

      – Ты говорил, что знаешь, где живет эта самая Ольга? Далеко?

      – Да нет, в паре кварталов от нас.

      – Сходи посмотри, нет ли там матери поблизости.

      Поморщившись, брат убежал, а Наталья принялась готовить ужин. Через полчаса появились брат с матерью. Славка презрительно заявил:

      – Представляешь, она под Ольгиным окном сидела! Посмешище! Вот папаша-то повеселился!

      – Мама, как ты можешь так унижаться?! – Наталья не смогла сдержать негодования. –Уважай себя хоть немного!

      Сердито на них посмотрев, мать ушла к себе, а брат с сестрой устроились на кухне и принялись за ужин.

      – Что с ней делать? – брат был по-настоящему зол. – В какие-то веки избавились от папаши, так мамаша его обратно выпросит! Мне здесь жить уже невмоготу. я вообще не понимаю, ты-то чего тут потеряла? Тебе что, нравятся эти постоянные скандалы? Я б на твоем месте давным-давно смотался.

      Наталья внезапно рассмеялась.

      – Я так и собираюсь сделать. Только еще не знаю, куда.

      – Ты что, серьезно?

      – Ну да.

      Он призадумался.

      – Ты слышала про Ивановку?

      – Ивановок много. Ты какую имеешь в виду?

      – Она на севере нашей области, в тайге. Там классно. Помнишь, я в прошлом году в летнем лагере был?

      Наталья кивнула.

      – Я там с парнем познакомился. Его Мишка зовут. Берсенев. Так вот, у него отец – директор школы. И вот в этой школе как раз нужен учитель биологии, он мне писал. Если хочешь, я сейчас с ним по интернету свяжусь и все узнаю конкретно.

      – Свяжись поскорее. Если там есть приличное жилье и Ульку в садик можно устроить, то я поеду, конечно.

      Поев, Славка включил компьютер и уже через пять минут доложил сестре:

      – Там для учителя служебная квартира. Благоустроенная. И огород есть. К работе можно приступать прямо сейчас.

      – Прямо сейчас не получится. Мне нужно учебный год закончить. Но я завтра документы свои отсканирую, и ты сканы пошли. Чтоб уж было наверняка.

      Глава вторая

      Ивановка оказалось не деревней, а большим селом с добротными пятистенками из лиственниц. Наталья ехала сюда целый день. Сначала пришлось доехать до областного центра, а уж потом купить билет до Ивановки. И даже не до нее, а до райцентра, но в кассе сказали, что водитель все равно до Ивановки их довезет.

      Автобус тащился по дороге три часа. Наталья, вставшая в шесть утра, задремала, и проснулась от громких слов водителя:

      – Ивановка! Дальше автобус не пойдет.

      Поблагодарив его за поездку, Наталья вышла из автобуса. Она не предполагала, что ее кто-то будет встречать и гадала, как дотащить тяжеленный чемодан до обещанной ей квартиры.

      Но на остановке стоял худощавый парень немного выше ее, с которым все выходившие пассажиры здоровались с подчеркнутым уважением. Выхватив ее опытным взглядом, парень подошел к ней.

      – Добрый вечер! Вы, наверное, Наталья Викторовна?

      – Да. – Это у нее прозвучало слишком обрадовано, и она прикусила язык.

      Парень легко поднял ее чемодан и пошел по дороге, говоря на ходу:

      – Я Павел. Павел Владимирович. Меня директор послал вас встречать. Сказал школьный автобус взять, но тут идти-то десять минут. Я здешний учитель математики, физики, военного дела и физрук по совместительству.

      Наталья не поверила своим ушам.

      – Такая нагрузка? Как вы справляетесь?

      – Вот-вот, я тоже часто думаю: и как это я справляюсь? И Дмитрию Сергеевичу это же говорю.

      – А он что?

      – Он говорит: надо меньше думать, и больше делать. Так что у вас тут жизнь тоже сахаром не будет. Ботаника, анатомия и биология – это все ваше. Ну, может еще какой факультатив подкинут, не знаю.

      Наталья онемела.

      – Но вы не пугайтесь. У нас по одному классу, но зато полные, по тридцать человек есть.

      – А что, разве из села никто не уезжает? Мне казалось, сейчас молодежь из деревень в города вся подалась.

      – А смысл? У нас есть все, что и в городе: телевизоры со спутниковыми антеннами, компьютеры с интернетами, магазины вон с разным шмотьем и к тому же воздух чистый. Тайга.

      Это Наталья почувствовала сразу, как только вышла из автобуса: от пряного смолистого воздуха с непривычки кружилась голова.

      – Вы местный? – Почему-то ей казалось, что нет. Был в нем какой-то нездешний лоск.

      – Нет. Я из областного центра.

      – А здесь как оказались?

      – Так же, как и вы. Увидел объявление в газете, решил попробовать, и вот уже год здесь учительствую.

      – Так понравилось?

      – Угу. – Тон был ироничный.

      Наталья проницательно посмотрела на него. Павел был слишком красив и уверен в себе, чтобы вот так просто похоронить себя в такой глуши. Что-то тут не вязалось, но что, она не понимала.

      Они подошли к длинному каменному дому, резко отличавшемуся от деревянных изб села. Павел поставил ее чемодан возле второго палисадника, заросшего крапивой и пыреем.

      – Палисадник ваш. Никто за ним не ухаживал, уж извините. Директор запрещает привлекать детей к труду на благо учителей. А мы как-то не сподобились. Но, думаю, еще не поздно высадить какие-нибудь цветочки. Всего здесь пять квартир. Участки у всех по десять соток. Если вам этого будет мало, хозяйство выделяет всем желающим еще до пятидесяти соток за околицей.

      – Зачем столько? Мне и десяти-то не нужно. Я живность держать не собираюсь.

      – Учителям же немного платят. Можно, к примеру, картошку на продажу выращивать. Здесь многие так делают.

      – И вы тоже?

      – Нет, у меня семьи нет. К тому же у меня другие подработки.

      Наталье хотелось узнать, что это за подработки, но она сдержалась. Ни к чему любопытствовать зря. Оглядев длинный неказистый дом, удивленно спросила:

      – Это что? Такое чувство, что к России он никакого отношения не имеет.

      – Правильно! Это германский таунхаус, или попросту многоквартирный одноэтажный дом. Один из районных депутатов в Германию за передовым опытом на казенные деньги съездил, этот проект привез и настоял, чтоб построили. Он думал показать нашим крестьянам, какими должны быть настоящие сельские дома.

      – Кошмар какой! И что, в нем удобно жить?

      – Удобства в нем городские, а жить неприятно. Мало того, что он чужеродный селу, так и еще зимой тут жутко холодно. Стены слишком тонкие. И воздух тяжелый, кирпич это не дерево. Летом в жару дышать вообще нечем.

      Наталья пожала плечами.

      – Я в такой же бетонной коробке живу. Не привыкать. Не думаю, что будет хуже.

      Павел приподнял лежащий у порога кирпич. Под ним оказался ключ. Открыл дверь и вошел, подхватив чемодан. Удивленная Наталья вошла следом.

      – Здесь что, воров нет?

      – Ни разу не слышал, чтоб кто-то что-то спер. Село староверов, здесь такое не приветствуется. Впрочем, в деревнях кражи вообще редки. Если только по пьяни.

      – Тогда зачем было ключ под кирпич засовывать? Можно было его в дверях оставить.

      – Сельчане так и делают. Когда из дому уходят, они ворота закрывают на жердочку со стороны улицы, чтоб сразу было видно – хозяев нет дома.

      – И никто не залезает?

      – А зачем, если хозяев нет дома? Если только их подождать в дождь или непогоду в доме.

      – Я будто на машине времени вернулась лет на сто назад.

      – Вот-вот, у меня точно такое же было чувство, когда я здесь впервые появился. Хочу предупредить, вам наверняка соседи продукты на первое время принесут. Так вы не отказывайтесь, а то обидятся. И не дай бог вам взять кринку молока у тети Маруси, а у тети Глаши не взять! Обида будет смертная. Конкуренция, вы понимаете?

      Наталья широко открыла глаза.

      – А куда я их девать буду?

      – Пить! Молоко, его, знаете, пьют. Впрочем, можете и делать из него что-нибудь. Хотя это что-нибудь и так принесут.

      Он поставил чемодан на стул в прихожке и принялся прощаться:

      – Уже поздно, мне пора. Я в соседней квартире живу, ежели что, обращайтесь.

      Она задержала его.

      – Может, будет обращаться к друг другу на «ты»? Без учеников, конечно.

      – Давай. – Он легко согласился. – Ну, пока!

      Он вышел. Наталья выглянула из окна и увидела, что пошел он вовсе не домой, а по дороге. Красивый парень, хотя и задиристый. В принципе, он ей понравился. Хорошо, что они будут вместе работать. Да и в жизни к нему можно за помощью обратиться. Все-таки в таком доме без мужских рук не обойтись. Хотя, возможно, есть рабочий по обслуживанию здания? Это уже легче. Конечно, гвоздь в стену она и сама вбить может, но вот кран починить это уже проблема.

      Включила свет, уже совсем стемнело, и принялась осматриваться.

      Квартира состояла из двух просторных комнат, кухни, кладовой и ванны с туалетом. В комнатах стояла приличная мебель. Более того, в шкафу она нашла одеяла, постельное белье, а на кухне – посуду и кастрюли. Были даже ложки с вилками и пара ножей. А уж стоящий в углу огромный холодильник ее просто умилил. Что ей в нем хранить? На тумбочке стоял небольшой телевизор. Она посмотрела марку – Сони. Ну и ну! Включила – он работал, и качество изображения оказалось куда выше, чем дома у отцовского Самсунга.

      Это все осталось от предыдущих поколений жильцов, или так снабжаются все учителя? В коридоре было две двери – одна вела на улицу, откуда они с Павлом заходили в дом, другая на ее участок. Наталья выглянула в огород, но разглядеть ничего не смогла, хотя здесь, на севере, ночами еще было светло.

      Отложив обследование участка на завтра, так же как и визит к директору школы, приняла душ, порадовавшись горячей воде, и упала в постель. Смутно подумалось: интересно, никто не будет к ней ломиться посреди ночи? Она знала привычку некоторых деревенских парней считать приехавших учительниц народным достоянием. В свое время ее подруга была вынуждена уехать из деревни по этой причине.

      Но обдумать эту проблему не успела, провалилась в глубокий безмятежный сон, и не просыпалась до утра. Утром ее разбудил солнечный луч, упавший прямо в глаза, вечером она забыла задернуть шторы на окне. Сев на постели, недоуменно огляделась. Припомнив вчерашнее путешествие, посмотрела на часы. Восемь утра. Пора вставать.

      Выйдя из дома, посмотрела по сторонам. Куда идти? Вчера Павел махнул рукой в сторону, показывая, где школа, но вот куда же он махнул? Она подосадовала на себя. Вот что значит стадный инстинкт! Шла за вожаком, как овца, и не запомнила ориентиры.

      Посмотрела по сторонам. Может, кто пройдет мимо? Но никого не было. Что ж, придется зайти к Павлу, хоть и не хочется: не решил бы он, что она ему навязывается.

      Осторожно постучала в его дверь. Никто не отозвался. Наверняка он уже в школе. А она опаздывает в первый же день. Нехорошо. Со стороны огорода донеслись какие-то непонятные звуки, и она, осторожно обойдя дом, оказалась на участке Павла.

      Непонятные звуки оказались громким фырканьем. Павел обкатывался водой из колодца. Он стоял в одних черных плавках босиком на каком-то скользком листе весь мокрый. Увидев ее, понятливо сказал:

      – Что, не знаешь, где школа?

      Впечатленная буграми перекатывающихся под загорелой кожей мускулов, она смогла только молча кивнуть.

      – Подожди меня пару минут, я сейчас.

      Он вошел в дом через черных вход, а Наталья вышла на улицу тем же путем, что и зашла. Павел вышел через пять минут. На нем была черная безрукавка и черные обрезанные джинсы. Он был больше похож на пирата, чем на благопристойного учителя. Сама Наталья нарядилась в скромный сарафан, приличествующий сельскому учителю.

      Перехватив ее недоуменный взгляд, Павел спокойно пояснил:

      – Занятия кончились, я теперь выступаю в качестве маляра.

      Наталья сразу догадалась.

      – Школу ремонтируют учителя?

      – Ну да. Каждый год. В этом году районо хоть деньги на ремонт выделило, а то в прошлые годы за свой счет.

      – Но старшеклассники-то помогают?

      – Что ты! Это же эксплуатация детского труда! Директор окочурится, если увидит такое нарушение конвенции о правах ребенка! – с ужасом заявил Павел, открещиваясь от нее, как черт от ладана.

      Наталья недоуменно заморгала. Ее удивляло и использование Павлом жаргонных словечек, и странное отношение директора к своим подопечным. В ее школе не считалось зазорным привлекать учащихся к посильным работам.

      – А как практика по ботанике? Ее не отменили? Это же тоже детский труд.

      – Практика входит в школьную программу, а ремонт, к сожалению, нет.

      За разговором они дошли до школы. Наталью поразило основательное здание школы.

      – Это лиственница. Зданию почти две сотни лет. Впечатляет?

      Наталья, задрав голову разглядывавшая зеленую черепицу школы, очарованно признала:

      – Впечатляет. Я никогда таких бревен не видела.

      – Таких сейчас, наверное, и нет.

      Они подошли к школьному участку, и Наталья остановилась, стараясь сориентироваться.

      – Не стоит удивляться. Учительнице биологии Клавдии Петровне хорошо за семьдесят. Она заболела, в связи с чем вынуждена уйти на давно заслуженный отдых.

      – Вот как? Очень странный тут порядок. Это каждый год так?

      – Конечно! Клавдия Петровна преподавала еще при Сталине. Понятно, шаг вправо, шаг влево – расстрел без права на помилование. Слева - грядки с овощами, справа – цветник, все строго по графику. Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! Если вздумаешь что-то менять, берегись! Она этого не снесет, с ней даже Дмитрий Сергеевич не спорит, она же заслуженный учитель РСФСР.

      – Понятно. Но сейчас совершенно другие требования.

      – Что, неужто что-то менять будешь? – Павел дурашливо закатил глаза и прижал руку к сердцу. – Сколько в тебе отваги!

      К школе подошли еще учителя, тоже в рабочей одежде. Павел поздоровался с мужчинами за руку, дамам отвесил ироничный поклон.

      – Знакомьтесь: это Наталья Викторовна, наша новая биологичка. А это наши учителя… – Он перечислил имена-отчества подошедших, но Наталья запомнила только двух: Матвея Константиновича, потому что тот окинул ее каким-то слишком пристальным взглядом, да Дмитрия Сергеевича, двойного тезку директора.

      Но вот к школе подошли еще две учительницы, и Павел как-то сразу погрустнел и подтянулся.

      – Знакомьтесь: Елизавета Александровна, завуч, она иностранные языки ведет, английский и французский, немецкий факультативно. Жанна Дмитриевна, русский и литература.

      При этом его голос странно дрогнул, и Наталья заметила, что он смотрит на Жанну тоскливыми горестными глазами. Ей враз все стало понятно. Вот почему он променял город на это село. Девушка и впрямь была очень хороша, светловолосая, с изумительно красивыми синими глазами. Наталья даже немножко ей позавидовала. Очень красивая пара. Но что-то у них не ладилось, это было видно сразу. Жанна была очень похожа на Елизавету Александровну, и Наталья решила, что это мать с дочерью.

      Все пошли внутрь. Учителя привычно разделились на группы и принялись за ремонт, а Наталья пошла знакомиться с директором. Его кабинет оказался на втором этаже. Потолки в школе были метров по пять, и от ее шагов по пустынному коридору проносилось шелестящее эхо.

      Дойдя до кабинета директора, она посмотрела на строгую табличку с надписью «директор» и ощутила внезапную робость. А вдруг она ему не понравится? И придется ей возвращаться несолоно хлебавши. А обратно ехать не хотелось ужасно. В ушах вдруг раздались прощальные слова матери:

      – Прости меня, Наташа, я сама не понимаю, что со мной творится. За Ульянку не переживай, устраивайся на новом месте. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Может, еще и парня найдешь подходящего, не то, что твой бывший заморыш.

      Наталья грустно усмехнулась. Где ж их взять, подходящих-то? Все нормальные парни давно пристроены. Видно, ей придется всю жизнь куковать в одиночестве. Она задумалась. Интересно, а как в этой патриархальной деревне относятся к разведенным женщинам? Наверняка не слишком хорошо. Будут считать, как и ее отец, что виновата в этом только она сама.

      Немного потоптавшись на месте, сообразила, что ведет себя как напроказивший двоечник, и решительно постучала в дверь. Тишина. Пожав плечами, толкнула дверь и оказалась в пустой приемной. Секретаря за столом не было. Постучала в дверь с табличкой «Берсенев Дмитрий Сергеевич». Раздался низкий мужской голос «войдите», и она переступила порог кабинета.

      При высоте потолка пять метров кабинет казался непропорционально маленьким. Хотя, заметила она краем сознания, был не меньше, а, возможно, и больше кабинета ее бывшего директора. Трудно было правильно определить размер из-за огромных книжных шкафов, стоявших по всему периметру.

      Директором оказался симпатичный еще нестарый мужчина с цепким взглядом пронзительно синих глаз. Наталью вдруг осенило: да это же отец Жанны! Интересно, это учительская династия?

      Дмитрий Сергеевич встал и сделал ей навстречу несколько шагов, чем жутко ее смутил. В ее бывшей школе мужчин не было, если не считать сторожа дядю Васю. Усадив ее на стул, он вернулся на свое место и просто сказал:

      – Ну, здравствуйте, Наталья Викторовна!

      Она принялась торопливо доставать из сумочки документы.

      – Не надо, не надо! – Дмитрий Сергеевич улыбнулся. – Это вы нашему кадровику отдадите.

      Она откашлялась, чтобы, как полагается, рассказать о себе, но и тут директор воспротивился.

      – Я и так знаю о вас очень много. Мой сын, как вы наверное, знаете, дружен с вашим братом. Так вот Слава нам очень многое о вас поведал. Гораздо больше, чем вы сами рассказали бы о себе. И о том, что вы прекрасный педагог и что вас любят и уважают все ученики. И о купленном муже, и об отце, третирующем мать, и матери, боящемся потерять мужа как единственного источника дохода, и вашей маленькой ужасно непослушной дочке. Описал все с непосредственностью юности. Так что рассказывать мне ничего не нужно.

      Наталья мучительно покраснела. Она и не подозревала, что Славка такой болтун. Ну, она выскажет ему все, что о нем думает!

      – Не надо его ругать. Он хотел, как лучше. И, между нами говоря, он и в самом деле вам помог. У нас было несколько кандидатур, но я решил остановиться на вашей. Думаю, вам эта должность нужнее всего.

      У Натальи в голове засела одна мысль: ее взяли из жалости! Она хотела было вспылить, но, вспомнив о безрадостном возвращении и понравившейся ей служебной квартире, прикусила язык и ответила только одно:

      – Спасибо!

      Дмитрий Сергеевич понятливо улыбнулся. Ей показалось, что он умеет читать мысли. Это ее смутило.

      – Вы можете идти. Вас уже ждет Мария Ивановна, наш кадровик. Думаю, вы с ней с удовольствием пообщаетесь. Она очень любит вводить новичков в курс дела. Ее кабинет на первом этаже. На нем надпись «канцелярия».

      Скованно поблагодарив нового начальника, Наталья пошла вниз, пылая от стыда. Кто еще знает о ней столько же, сколько директор? Вообще-то распространять конфиденциальные сведения неэтично, но, если Мишка рассказал о ней всей семье, то Елизавета Александровна и Жанна о ней знают не меньше, чем Дмитрий Сергеевич.

      В кабинете с табличкой «канцелярия» сидела пухлая дама в странном наряде. На ней было синее тренировочное трико с вытянутой горловиной и белый платок на голове. Наталья не сразу сообразила, что Мария Ивановна собралась вместе со всеми ремонтировать школу.

      – Здрасьте, здрасьте! – простецки поздоровалась она, будто новая учительница была ее соседкой по огороду.

      Наталье хотелось сказать, что «здрасьте» воспитанные люди говорят только родственникам и друзьям, но она промолчала. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Тон у Марии Ивановны был ироничным, и Наталья насторожилась. Неужели и она в курсе ее личных дел? Но та иронизировала по совершенно другому поводу.

      – Как вы будете преподавать? Наша Клавдия Петровна будет ваш каждый шаг контролировать.

      – А она что, имеет на это право? Она же, вроде, на пенсии?

      Мария Ивановна удивилась.

      – А вы что, ее на уроки пускать не будете? Она же возмутится!

      Эта грозная Клавдия Петровна уже изрядно надоела Наталье.

      – А почему я должна пускать ее на свои уроки? Она что, представитель районо? Или, может быть, состоит в аттестационной комиссии? Я учитель высшей категории, аттестацию прошла в этом году, университет закончила с красным дипломом, поэтому не считаю, что меня нужно контролировать.

      Мария Ивановна посмотрела на нее с неодобрительным прищуром.

      – Понятно. Ну, хорошо, давайте документы.

      Взяв паспорт, открыла его на странице «семейное положение». Штамп о разводе заставил ее сурово поджать губы.

      – Не любят у нас разведенок, не любят. Село у нас строгое, почти сплошь староверы. Разводов у нас нет.

      У Натальи упало сердце. Так она и думала! Но какое право имеет эта недалекая Мария Ивановна ее осуждать?!

      Кадровичка хотела сказать еще какую-то гадость, но тут в кабинет вошла Елизавета Александровна. Вмиг поняв по угнетенному лицу новой учительницы, что Мария Ивановна говорит ей неприятности, строго сказала:

      – Мария Ивановна, вы долго еще будете держать Наталью Викторовну? Может быть, просто возьмете документы, а оформите все попозже? И дайте ей все бланки с собой. Она человек грамотный, разберется в них и без вас.

      Поджав губы, та была вынуждена выполнить распоряжение. Убрав бланки в сумочку, Наталья вышла в коридор вслед за Елизаветой Александровной. Они снова поднялись на второй этаж, и завуч завела ее в свой кабинет. Дверь с надписью «учительская» оказалась рядом.

      Пригласив Наталью присесть, Елизавета Александровна извинилась:

      – Вы на Марию Ивановну внимания не обращайте. Она баба вздорная, никто не спорит. – На безмолвный вопрос Натальи «зачем же ее здесь держат», ответила: – Ее у нас никто не любит еще и потому, что ее нам навязало районо. Она родственница начальника. Но они меняются часто, так что как только сменится районное начальство, так и кадровик у нас поменяется. Но давайте займемся более насущными делами.

      Она начала рассказывать о порядках в школе, и Наталья с удивлением отметила, насколько же они отличаются от порядка в городских школах. Ей и в самом деле придется вести ботанику, зоологию и биологию во всех классах, да еще пару-тройку факультативов. Это полные две ставки.

      – Это сложно, но, уверена, вы справитесь. И, еще, – тут она помялась, – не принимайте всерьез, пожалуйста, авансы Матвея Константиновича. Он у нас…

      Наталья подсказала:

      – Местный ловелас?

      – Ну, не совсем, но около того. Он бобыль, до сих пор живет с родителями. И то к одной подкатит, то к другой. Но его никто всерьез не принимает. Он просто балабол.

      Наталья кивнула. Ей и самой не понравился ощупывающий взгляд Матвея Константиновича.

      – Думаю, мы обо всем договорились. А теперь вам лучше пойти домой. На практику по ботанике дети придут завтра к девяти.

      – Мне бы хотелось вместе со всеми участвовать в ремонте. Ведь помогают все учителя?

      – Вообще-то весь персонал, не только учителя. Но летней практики, кроме вас, нет ни у кого. К тому же мы уже заканчиваем. У нас большой опыт. Осталась пара классов, это работы на пару дней. Впрочем, если есть желание, присоединяйтесь. Но предупреждаю – это бесплатно. Смета уже передана в районо.

      Они вышли в коридор. Елизавета Александровна направилась в класс, откуда доносились голоса учителей, а Наталья вышла во двор, посмотреть на свои владения. Слева овощи, справа цветы. Все строго по ранжиру, однообразно и до чертиков скучно. Что тут можно переделать? Если учесть, что скоро июль, то немного. Но уже на будущий год она тут все сделает, как полагается.

      Как чертик из-под земли рядом с ней возник Матвей Константинович.

      – Не нравится?

      Она повернула к нему голову и мрачновато улыбнулась. Кто на новенького?

      – Не очень.

      – Клавдия Петровна бы вашим словам не обрадовалась. И прочла бы вам мораль о порядке и организованности, чего в нашей жизни отчаянно не хватает.

      – Меня сегодня уже несколько человек пугали этой вашей Клавдией Петровной. Она что, и впрямь так страшна?

      Матвей Константинович призадумался.

      – Ну, с ней никто связываться не хочет. Столько уверенности в собственной непогрешимости никому не поколебать. К тому же возраст у нее почтенный. Так что сами понимаете, легче согласиться. Спорить с ней себе дороже. – И без перехода поинтересовался: – А что вы делаете сегодня вечером?

      Наталья свысока посмотрела на историка. Он был ниже ее на полголовы.

      – Дорогой Матвей Константинович, вас совершенно не должно волновать, чем я занимаюсь вечерами. Скажу вам честно – мы с мужем разошлись потому, что он был ниже меня сантиметров на пять. Намек ясен?

       Ошарашенный Матвей Константинович немного помолчал. Потом обиженно протянул:

      – Ну, если это для вас так важно…

      – Конечно, важно. Мне бы не хотелось смотреть на своего спутника свысока.

      Это прозвучало двусмысленно, и Матвей Константинович задумчиво почесал нос.

      – Вам бы Александр Вересов подошел, сын нашего управляющего. Вы бы с ним прекрасно смотрелись вместе. Только вот…

      Наталья догадалась.

      – Он не приветствует разведенных дамочек?

      Матвей Константинович засмущался. Он не привык к таким откровенным разговорам с женщинами.

      – Что-то в этом роде.

      – Да не смущайтесь вы так! Я и не думаю по этому поводу переживать. Я тоже не слишком приветствую ханжей разного рода.

      – Жизнь - штука странная, – философски заметил историк, – сегодня думаешь одно, а завтра получается совсем другое. Ну да ладно, я пошел. Успехов на новом поприще!

      Он ушел, а Наталья вдруг поняла, что ей ужасно хочется плакать. Но она назло себе широко улыбнулась. Вот причислили ее к разряду неприкасаемых. Недостойна она даже след целовать этого, как он сказал? Александра Вересова?

      Усмехнувшись, начала записывать в тетрадь наметки для практики: что сделать в первую очередь, что во вторую. В принципе вполне можно было оставить все как есть, но уж больно это скучно.

      Из здания вышли перемазанные в побелке коллеги. Елизавета Александровна с крупной кляксой белил на носу предложила:

      – Может быть, вы к нам зайдете пообедать? Думаю, есть у вас нечего…

      Подошедший Павел лукаво заметил:

      – Не думаю. Ко мне еще вчера ходоки с продуктами потянулись. Поскольку было уже поздновато, я их у себя оставил. Продукты, естественно, а не ходоков. Так что сейчас и отдам. Пошли, Наташа!

      Они вместе отправились по утоптанной тропке к пентхаусу. Вслед им уставилась не одна пара любопытных глаз.

      – Не боишься, что сплетни пойдут? У нас здесь любят языками чесать.

      Наталья пожала плечами.

      – Как во всех деревнях. Новых лиц мало, событий еще того меньше, поэтому и сплетни. Чтоб жить веселее было.

      – Для этого телевизор есть.

      – Но жизнь соседская гораздо интереснее. Подумаешь, бомбы на чьи-то головы сыплются, когда Колька у собственного дома с Нюркой целовался!

      Павел хохотнул.

      – Да, это значимее, ты права.

      Они дошли до дома, и Павел пригласил:

      – Заходи ко мне, я тебе твои передачи отдам. А то мне и свое девать некуда.

      – А что, тебе до сих пор продукты носят?

      – А куда ж они денутся? Носят, конечно. Народ тут хлебосольный и трудолюбивый. Да и какая разница, кому отдавать излишки? Поросю или учителю? На всех хватает.

      Несколько шокированная Наталья запротестовала:

      – Ну, что уж ты так…

      – Это не я, это мне баба Катя в свое время сказала. Для того, чтоб я не стеснялся. Так что и ты не стесняйся. Не тебе, так и без того перекормленному поросю.

      В квартире Павла везде были раскиданы отвертки, детали компьютера, на окне стояло несколько мониторов, на столе – системные блоки.

      – Зачем тебе столько?

      – А это я по мере сил еду отрабатываю. То чинить приносят, то на апгрейд. Та же баба Катя уж очень компьютерными игрушками увлеклась, дед Вася меня костерит, где только не увидит. Она каждую свободную минутку за компом сидит.

      – А он что же?

      – Считает, что это дурь одна.

      – Ну, в какой-то степени он прав. Если без ума в игрушки играть, то и свихнуться недолго.

      – Вот и он так же говорит, только другими словами.

      Павел выгреб из холодильника гору банок, склянок, пакетиков разного рода, запихал все в один большой черный пакет и отдал соседке.

      – Вот, пользуйся!

      Наталья оторопело взяла у него из рук доверху набитый пакет.

      – Мне столько не съесть!

      – А вот в этом я тебе не помощник. Можешь порося завести. С ним легче.

      – А ты почему не завел?

      – Почему не завел? Завел! Только он не у меня стоит, а у Веры, она в четвертой квартире живет. Она наш фельдшер. У нее три своих поросенка, вот она и моего приютила. Я все свои остатки ей отдаю.

      Наталья предложила:

      – Может, мне и свои ей отдавать?

      – А ты вечерком к ней загляни. И познакомишься заодно. Мы здесь все друг друга знаем. В гости забегаем по-деревенски, без затей.

      В семь вечера она решилась зайти к соседке, спросить, есть ли в Ивановка детский сад и как туда устроить ребенка. Та встретила ее радушно.

      – Заходи, давай, не стесняйся! Ничего, что я тебе тыкаю?

      – Все нормально. Мы же ровесницы.

      – Меня Вера зовут. Я в местной амбулатории работаю. Ты, наверно, это знаешь. А ты биолог?

      – Да.

      – Это хорошо. Наверное, медсестра?

      – Да. Я вообще лейтенант медицинской службы. У нас в универе военная кафедра была.

      – Здорово! В общем, ежели что, я к тебе за помощью обращаться буду.

      – Ну, помощи от меня немного. Я же не профессионал. Сама знаешь, как на военных кафедрах учат. По принципу «лишь бы не было войны».

      Вера захихикала. Она была плотной женщиной с сильными руками, привыкшая к тяжестям.

      – Павел мне сказал, что тебе наши соседки еды натащили прорву, куда девать, не знаешь.

      – Ну да. Столько мне не съесть.

      – Что останется, приноси. Наши поросята всему бывают рады.

      В комнату заглянули сразу три симпатичные мордашки.

      – Это все твои?

      – Ну да. Пока трое, но, думаю, будут еще. У меня муж уж больно детей любит. Он трактористом работает в хозяйстве, а в уборку на комбайн пересаживается. Получает, слава богу, прилично. Ну и я еще немного добавляю в семейную копилку.

      – А как вы умещаетесь в двухкомнатной квартире?

      – А квартира номер пять тоже наша. Мы в одной стене проделали проход, и теперь у нас четыре комнаты. Но мы на свой дом копим. Чужое это не свое.

      Наталья с ней согласилась.

      – Ты в огороде что-то садить собираешься?

      – Если только редьку. Для всего остального поздно.

      – Да. – Вера огорчилась. – Знать бы, что Дмитрий Сергеевич так быстро учителя найдет, мы бы по мелочи там что-нибудь посадили. Морковь, свеклу.

      – Если посмотреть, сколько мне всего принесли, то ничего и не надо. Хотя жить за счет подаяний неприятно, конечно.

      Вера замахала руками.

      – Ну, какие это подаяния, ты что? Люди просто тревожатся, как бы ты обратно не сбежала, только и всего. Можешь рассматривать это как взятку. Вдруг уедешь, программу урежут, и многие не смогут поступить туда, куда хотят. Знаешь, сколько у нас выпускников в медакадемию мечтает поступить?

      Наталья рассмеялась.

      – Хорошо, буду рассматривать эти приношения как взаимовыручку.

      – Это правильно.

      В дверь постучали. Вера подхватилась и отправилась открывать. Раздался мужской баритон, и в комнату, нагнув голову, чтоб не удариться о притолоку, вошел высоченный мужчина. Приглядевшись, Наталья поняла, что не мужчина, а парень. Красавец, голубоглазый блондин, ему бы только в кино сниматься, русских богатырей играть. Вдруг возникло ирреальное ощущение, что она знает его давным-давно. Она тряхнула головой, избавляясь от наваждения.

      Он внимательно посмотрел на нее. Под этим взглядом ей захотелось выпрямиться и поправить волосы. Она удивилась. Что с ней такое? Он же не ее начальник! С чего ей захотелось выглядеть как можно лучше? Она давно отвыкла охорашиваться перед мужчинами.

      – Вы, наверное, Наталья Викторовна? – его красивый голос обволакивал, как облако. – Мне о вас Жанна сказала.

      Он произнес имя Жанна с таким уважением, что у Натальи неприятно защемило сердце. Она в изумлении подумала: неужели я ревную? Но с чего? Этот богатырь мне совершенно чужой!

      Спохватившаяся Вера принялась их поспешно знакомить:

      – Ой, извини, Наташа, у нас Сашку все знают.

      Зашедший в комнату жилистый мужчина сердито поправил:

      – Какой он тебе Сашка! Он давным-давно Александр Иванович!

      Вера отмахнулась от нравоучений мужа.

      – Хорошо, хорошо! В общем, это наш главный агроном. И не думай, что он стал главным, потому что у него папа управляющий, у него у самого голова на плечах есть!

       Наталью осенило: да это же тот самый Александр, о котором Матвей Константинович говорил, что он ей подходит. Да, по росту-то он ей в самый раз. Да и по всем остальным параметрам тоже, но вот только она-то ему не подходит. По меркам селян, разведенная женщина сродни падшей гулене.

      Мужчины враз посмотрели на Веру: ее слова отдавали каким-то неприятным подтекстом.

      – Хватит и Александра. Иванович это лишнее. – Он повернулся к хозяину, решив, что ритуал знакомства окончен. – Давай выйдем, Петр, мне с тобой потолковать надо.

      Мужчины вышли, и женщины остались одни.

      – Ой, я и забыла тебе сказать, что моего-то Петькой зовут. А на Сашку ты внимания не обращай. Он парень простой, но с принципами. Староверы они все такие. Мой тоже старовер.

      – А ты?

      – Я в православной вере крещенная. Хорошо, что теперь разрешили в одной церкви молиться, а то раньше он в молельный дом ходил, а я в наш сельский храм. Ты его не видела? Ему двести лет. Красивый – жуть. Теперь, когда на молитву все село собирается, он полный в праздники. А то раньше пустой стоял. Нас-то человек сто было, не больше. Остальные староверы.

      Наталью не очень интересовали проблемы религии. А вот Александр зацепил. И сильно.

      – Александру Жанна нравится? Она очень красивая.

      – Красивая. Только по ней Павел сохнет. Он из-за нее сюда и приехал. А Сашка по младшей сестре убивается, Аньке. Она сейчас в универе учится. А Сашка сельхозакадемию заочно закончил. С красным дипломом. Он вообще-то очень умный. Только вот строгостей насаждает – море. То нельзя, это нельзя. Но я не жалуюсь. Это все для пользы дела. Давай-ка чай попьем, а то уболтала я тебя совсем.

      – Нет, нет! – Наталья даже испугалась. – Я только что пирог съела, его баба Катя принесла. Очень вкусный. Я тут у вас растолстею и буду как клумба.

      Вера фыркнула.

      – У нас тут мужики худосочных баб не любят. Они справными должны быть.

      – Ну, Жанна-то худенькая.

      – Да что ты на ней зациклилась! Она хороша, но у нас и не хуже бабы есть. Ты же не замужем?

      – Я разведена, и дочке три года. Так что я у вас здесь котироваться не буду. И не по причине худобы.

      Вера немного погрустнела. Но потом залихватски махнула рукой.

      – Это ерунда! Если мужик полюбит, то ему все равно будет, разведена ты или нет.

      – Это ты правильно сказала: если полюбит. Вот в этом-то вся и проблема. У вас много мужиков под два метра?

      – Немало. Правда, все больше белобрысые, как Сашка.

      – Мне брюнеты и не нравились никогда.

      Вера притихла.

      – Надо подумать, кто тебе подойдет.

      – Нет, нет не надо! – Наталья обеспокоилась скоростью, с какой соседка решила ее пристроить. – Я как-нибудь сама.

      – Ну, как знаешь. – С сомнением согласилась Вера. В ее тоне явственно звучало: что-то в первый раз у тебя не получилось. – А почему ты развелась?

      – Это не я развелась, а со мной. – С невеселой усмешкой призналась Наталья. – Яков нашел дамочку побогаче, с машиной, квартирой и своим магазином. Неважно, что она была в два раза его шире и на десять лет старше. У них уже сын родился.

      Вера онемела.

      – Это как? Я слышала, что в городах мужики себя за деньги продают, но чтобы от жены с ребенком уходить к богатой бабе, это ж каким подлым надо быть!

      – Он себя считает не подлым, а практичным.

      – А алименты-то он хоть платит?

      – Откуда у него деньги? Он на подачки богатой жены существует. А та каждый шаг его контролирует.

      Вера смогла только прошептать, прижав руки к горевшим щекам:

      – Нет, это ж надо! Ну, у нас такого отродясь не бывало.

      Наталья поднялась и принялась прощаться:

      – Ухожу, у тебя и без меня дел полно.

      Подтверждая ее слова, из соседней комнаты раздался детский плачь и вопль:

      – Это мое! Отдай!

      Видно было, что Вера разрывается надвое: ей и с новой знакомой хотелось поболтать подольше, и семьей надо было заняться. Прекращая ее сомнения, Наталья махнула рукой и вышла.

      На крыльце стояли Александр с Петром и о чем-то негромко говорили. Увидев ее, дружно пожелали спокойной ночи. Попрощавшись с ними, Наталья с неожиданным смущением быстрым шагом прошла мимо и скрылась в своей квартире.

      Закрыв дверь, прошла в комнату и присела в кресло. Что это с ней? Такого странного опустошающего чувства ей еще испытывать не довелось. Ощущение, что они давно знакомы, не исчезало. Может быть, она и впрямь когда-то с ним встречалась?

      Нет, этого не может быть. Она бы никогда не забыла эти голубые глаза. Да и вообще забыть Александра невозможно. Просто она стосковалась по настоящему мужчине, за которым можно чувствовать себя как за каменной стеной. Жаль только, что этот мужчина не для нее. Так что нужно выбросить глупые фантазии из головы. Жить нужно реальностью.

      Она встала и вышла в огород. Солнце неспешно садилось за горизонт, на село спускалась ночная дымка. Южнее, где жила она, в это время было уже темно. Она подумала о дочке, которая спит в своей кроватке, и вздохнула. Наверняка она спрашивала перед сном, где мама и когда она придет.

      Но ничего. Вот она немножко обустроится и заберет ее к себе. Завтра надо будет выяснить, есть ли здесь детский сад. Наверняка есть, ведь оставляет где-то Вера своих детей, когда уходит на работу. И почему она об этом у нее не спросила, ведь для этого и шла? Появление Александра все мысли спутало?

      Надо помнить хорошую русскую пословицу: не в свои сани не садись. Умнее надо быть, умнее! Достаточно жизнь ее учила, хватит. Не нужно ей лишних осложнений. Теперь, когда у нее появилась возможность жить спокойно, она не будет искать неприятностей. А мужчины – это сплошные неприятности. В этом она давно убедилась.

      Глава третья

      Около полуночи, управившись с делами, Александр пошел к дому Берсеневых. Он жутко устал, но ноги все равно несли его по знакомой тропинке. Как он и ожидал, на их обычном месте уже сидел Павел. Они молча пожали друг другу руки и уставились на окна девичьей половины.

      Павел по привычке курил, глубоко затягиваясь, и Александр сел с подветренной стороны, чтоб ветер относил дымное облако прочь.

      – Ты бросить курить не пробовал?

      – Причины нет. Вот появится, и брошу.

      Александр молча покрутил головой. Павел кантовался в Ивановке уже больше года, но проку от этого не было.

      – Дело твое.

      Они молча смотрели на окна и мелькавшие за ними силуэты. Павел затушил окурок, уложил его в уже весьма приличную кучку и повернулся к Александру.

      – Как тебе новая учительница? Ты ее видел?

      – Да случалось пару раз. Баба как баба.

      По его пренебрежительному тону Павел понял, что Наталья на него впечатления не произвела.

      – Она ничего. И даже не в смысле симпатичная, а потому что у нее огонек в душе есть. И характер.

      – Она же разведена.

      – Ты прямо как клеймо на ней поставил. И что, что разведена? Не ее вина, что муженек у нее паскудой оказался.

      – От хорошей жены еще ни один муж налево не ходил. А тем более к другой не уходил.

      Павел иронично согласился:

      – Конечно. А ты в курсе, что это ее Яков нигде не работал? Сидел на ее шее. Она же училась, ребенка поднимала и этого борова кормила. Покуда он кормушку получше не нашел.

      – Это она тебе наплела? Разведенные бабы все такие – их послушать, так они ангелы во плоти, а мужья у них черти безрогие.

      – Да нет, Наталья о своем бывшем ни слова не говорила. Это ее брат Мишке все как на духу выложил. Они же с Мишкой друзья. Он, видишь, сестру любит, и не хочет, чтоб разные охламоны о нее свои языки чесали. Вот и написал, как дело было. Кстати, приписал, что она никогда жаловаться не будет, поэтому и пишет, чтоб кривотолков не было.

      Александр свирепо сверкнул глазами на «охламона», сразу сообразив, кого имеет в виду Павел.

      – Ты на меня глазищами-то не зыркай, я ведь тебя не боюсь. Но, если есть желание, ты всегда можешь вызвать меня на дуэль.

      Александр потрогал вывернутое когда-то Павлом плечо.

      – Нет, спасибо, мне мои руки дороги. Я видел, как ты парней на кружке дзюдо тренируешь. Мне для тебя тренажером служить вовсе неохота. У меня еще с прошлого раза плечо побаливает.

      – Ладно, я шучу.

      В девичьей половине погас свет, и они замолчали, думая каждый об одном – как бы очутиться рядом с теми, кого любят.

      – Я слышал, как тебе батя говорил: не по себе дерево гнешь. Может, так оно и есть?

      Александр набычился.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ты никогда не думал, что ты Аньку просто задавишь?

      – Глупости какие-то порешь! С чего это я ее задавлю?

      – Ну, если женишься. Тяжеловат ты для нее.

      Даже в темноте было видно, как покраснел Александр.

      – Не думаю. Я ее беречь буду.

      – Не знаю, не знаю. А как она рожать будет? От тебя детеныш маленьким ведь не будет.

      – Заткнись, а? И без тебя тошно.

      – Вот именно. Ты и сам понимаешь, что вы с ней слишком разные. А вот с Натальей вы бы друг другу прекрасно подошли.

      – Ты с чего это свахой заделался?

      – Не знаю. От скуки, может.

      – Так съезди куда-нибудь на Мальдивы. Отдохни, развейся. Может, и перестанешь чушь нести.

      – А почему чушь? Чем тебе Наталья не угодила?

      – Я никогда на чужие подстилки не зарился. Пусть и брошенные.

      – Это ты зря. Я не в смысле, что не зарился, а в том, что Наталья не подстилка. Она нормальный человек.

      – Вот и женись на ней сам. Чего другим-то ее навяливаешь?

      – Не могу. Она меня выше на целую голову. Я себя с ней недомерком каким-то чувствую.

      – Вы с ней одного роста, ты даже повыше будешь. Так что не выдумывай. Ерничать ты мастер, это каждый знает.

      – Ладно, ладно, не гоношись. По домам? – Павел встал и потянулся, разминая уставшие мышцы. – Или на пруд, искупнемся?

      Александр поднялся следом, аккуратно отряхнул джинсы.

      – Я домой. Мне завтра по полям с утра проехать надо, пока не жарко. Я же работаю, а не филоню, как некоторые.

      – Эти некоторые, между прочим, сантехнику в школе меняют, хотя им это по статусу не положено. Помочь слабо?

      – Вы и без меня прекрасно справитесь. У вас это гораздо лучше получается.

      – Правильно, потому что мы универсалы. В отличие от некоторых агрономов, которые только на травку любоваться умеют.

      – Да ну тебя! Балабол! – беззлобно ругнулся Александр. – Я пошел! Пока!

      Павел сумрачно поглядел ему вслед. Ему нравился Сашка своей основательностью и надежностью. Но вот его допотопных взглядов он понять и принять никак не мог.

      – Чужая подстилка! Это ж надо!

      Надеясь, что Наталье никогда подобных слов слышать не доведется, пошел к пруду. Из-за туч выглянула улыбающаяся полная луна, и он принялся плавать, стараясь ни о чем не думать, интенсивным движением выгоняя из тела накопившуюся похоть.

      Александр пришел домой, осторожно зашел к себе. Он жил в родительском доме, даже не в доме, а в пристрое с отдельным входом. Отец отделил его еще лет пять назад, когда он заявил, что давно уже не маленький и не надо матери его ждать по вечерам.

      Это было удобно, теперь он приходил и уходил, когда вздумается, но в любой момент мог зайти в родительский дом, чтоб перекусить или взять чистое белье. Мать до сих пор считала его несмышленышем, неспособным последить за собой. И он этим пользовался. А что? Не будет же он сам себе одежду стирать? Не мужское это дело. Женится, этим будет заниматься жена.

      Скинул одежду, остался в одних трусах и бухнулся в постель. Хотя и здорово хотел есть, решил на родительскую половину не ходить, не тревожить мать. Она непременно соскочит и примется его кормить, как маленького. Ему было ее жаль, хотя она не работала и говорила, что ухаживать за мужем и сыном ей не в тягость, а в удовольствие. Его старшая сестра, Катерина, давно была замужем и жила с мужем, моряком дальнего плавания, на Дальнем Востоке.

      У нее было двое детей, и они часто общались по скайпу, но, если честно, никаких особо радостных чувств это общение у него не вызывало. За десять лет они отвыкли друг от друга. Да и племянники его скорее утомляли. О чем можно говорить с семи- и пятилетними карапузами? Мать с ними сюсюкала, а он старался поскорее отвязаться от этой натужной радости.

      Интересно, Павел шутил сегодня или нет, говоря, что он Аньку просто раздавит? У этого чертяки никогда не поймешь, шутит он или нет. Все бы ему ёрничать да подначивать. Впрочем, Жанка тоже такая.

      Чтоб там Павел не говорил, от Аньки он не отстанет, нет. Сколько ему было, когда он впервые посмотрел на нее влюбленными глазами? Еще в старших классах школы. Ей, наверно, и четырнадцати-то не было. И думала она о нем только как о друге своей сестры, да и сейчас так думает. Она уверена, что они с Жанкой поженятся, хотя у него и в мыслях ничего подобного никогда не было. Жанна хорошая девчонка, конечно, но уж очень командовать любит. Вот Павел как раз по ней. Хорошая из них получилась бы пара. Оба высокие, стройные, ловкие. И подначивать любят.

      А вот из него и Ани тоже получилась бы хорошая пара. Хотя она его ниже сантиметров на сорок. А, может, и больше. И рядом с ним кажется тростиночкой. Тронь, переломишь. Отец постоянно ему говорит, что они с Аней не пара. Но что делать, если он давно и безнадежно в нее влюблен?

      Скоро сентябрь, и она снова уедет в университет. В этот раз он обязательно с ней поговорит. Больше не будет ждать, когда она вырастет. Да и ему жениться пора. Мать вон уже переживает. Вот встретит ее как-нибудь одну, и поговорит. Может, даже домой к ней зайдет. Вся ее семья в школе будет, ему никто объясниться с ней не помешает.

      Вот только хватит ли у него на это смелости? Ведь каждый раз он дает себе это обещание, и каждый раз, посмотрев в ее неправдоподобно синие глаза, о нем забывает.

      Но в этот раз он это обещание непременно выполнит.

      Решив это, заснул и спокойно спал до утра.

      Утром пошел на родительскую половину. Мать уже хлопотала на кухне. Отец тоже встал и плескался во дворе, обливаясь водой из колодца.

      – Ты не пойдешь?

      – Нет. Я уже у себя умылся. Да и плечо побаливает, наверное, гроза сегодня будет.

      – Вот ведь этот Павел! И как он тебе теперь в глаза глядит? Вывернул тебе руку, и хоть бы что! На него заявление в полицию написать надо было!

      – Глупостей-то не говори, мать! – остановил ее вошедший в дом Иван Александрович. Он был в одних шортах, с голым торсом, весь в маленьких каплях воды, стекающих по загорелой коже. Он был ниже сына, но такой же крепкий и основательный. – Я вот не разу не видел, чтоб Павел к кому-то приставал. Или жить учил. А вот наш охламон этим без конца занимается. Он же самый умный.

      – Правильно, батя. Я первый полез. Вот и нарвался. Павел парень что надо.

      Анфиса Николаевна недовольно поджала губы, но промолчала. По ней никакой парень правильным быть не мог, раз он покалечил ее дорогого сыночка.

      Мужчины поели, на ходу поблагодарили мать и отправились на работу, оставив ее хлопотать по хозяйству.

      Александр взял газик ООО и принялся колесить по полям, проверяя зрелость ржи, овса и гречихи. Пшеницу они не выращивали, в их краях она росла плохо. По дороге заехал по поручению отца на дальнюю ферму возле деревни Колокольчиково, и ему не понравился грязный двор фермы. Бригадир оправдывался:

      – Да трактор у нас уже неделю в ремонте! Никак запчастей из города не привезут.

      – А дома ты тоже трактором убираешь? Пусть скотники тележки возьмут и вилы в руки. Да и ты помоги. А то развели антисанитарию. Смотри, на следующей неделе отец сам будет всё хозяйство объезжать. Попадете под горячую руку, меня не виновать.

      Бригадир сдвинул кепку на лоб и почесал затылок.

      – Спасибо, что предупредил, а то попали бы как кур в ощип. Сегодня же уберем.

      Уставший и несколько раздосадованный, Александр возвращался в Ивановку. По дороге он увидел новенькую учительницу, о которой Павел отзывался с таким пиететом. Он встречался с ней несколько раз, случайно, то в одном, то в другом месте. И ничего особенного в ней не замечал. По его мнению, она была слишком высока для нормальной женщины. Хотя приятно уже то, что с ней ему не приходилось сгибаться в три погибели, чтоб заглянуть ей в глаза.

      Она не спеша шла по обочине дороги в сером с яркими красными маками сарафане. Александр скривился. Разведенкам не к лицу носить такие яркие вещи. Надо бы что-нибудь поскромнее. Или она так себя предлагает? Последняя попытка выйти замуж, так сказать?

      Ему хотелось проехать мимо, но, подумав о том, что скажет тот же Павел, если узнает, он вздохнул и притормозил рядом.

      – Подвезти? – он надеялся, что она поймет по его скорбному тону, что подвозить ее он не хочет, и откажется.

      Но она не поняла.

      – Спасибо! Я так устала.

      Уже в салоне она поняла, кто за рулем, и вся как-то сжалась. Александр это заметил. Неужели ей кто-то передал его о ней мнение? Или она знает, как к ней относятся сельчане?

      – Как вы устроились? – он спросил это исключительно для проформы, ему были совершенно неинтересны ее дела.

      Это она расслышала, поэтому ответила спокойно и равнодушно.

      – Нормально.

      Он не ожидал услышать ответ, сказанный в том же тоне, что и его вопрос, и спросил уже с некоей толикой заинтересованности:

      – А как односельчане? Не обижают?

      – Нет, конечно. – Наталья искренне удивилась. – Наоборот.

      – Это как?

      – Уж слишком привечают.

      Александр хотел сказать, что люди у них в селе жалостливые, но прикусил язык. Но она поняла это и без слов.

      – Да, они сочувственные очень. Все хотят меня замуж пристроить. Считают, что баба без мужика не человек.

      Он опешил. От женщин он никогда таких высказываний не слышал. Осторожно спросил:

      – А у вас другое мнение?

      – Абсолютно. За свою жизнь я убедилась, что от мужчин нужно держаться подальше. От них одни неприятности.

      Александр призадумался. Что ответить? В ее голосе прозвучало настоящее ожесточение, и он понял, что пережить ей пришлось гораздо больше, чем он думал.

      – У вас ведь дочка есть?

      – Да. Ульяна. Ей три года.

      – Она с вашими родителями осталась?

      – Да. Но послезавтра я за ней поеду. Привезу сюда. С заведующей детским садом я договорилась. Ее возьмут в младшую группу.

      – Значит, вы здесь надолго решили обосноваться?

      Она в свою очередь с удивлением посмотрела на него.

      – Да. А вам это не нравится?

      Он поразился ее проницательности. Неужели по нему видны все его мысли?

      – Боитесь, что мой дурной пример развратит невинные души моих учениц?

      Александр рассердился.

      – Что вы ерничаете, как Павел? От него понабрались?

      – Да нет, это я от природы такая. – Наталья неожиданно развеселилась и открыто посмотрела на собеседника. – А вообще-то у меня нехорошая привычка говорить в том же тоне, что и собеседник. Я своего рода зеркало, понимаете?

      – То есть это я первый начал говорить в таком тоне?

      – Ну, вы со мной вообще говорить не хотели.

      Это было правдой, поэтому Александр предпочел перевести разговор на другую тему.

      – А куда вы ходили, если не секрет? Школа в другой стороне.

      – Ваша правда. А ходила я в амбулаторию.

      У Александра возникли нехорошие подозрения.

      – Вы что, заболели?

      – Нет, я не беременная, не волнуйтесь. – Она опять попала в точку, и он покраснел, отчего разозлился на нее еще больше. – Я помогала Вере.

      – Помогали? А что, вы врач?

      – Я биолог. А по совместительству лейтенант медицинской службы. Кое-что еще помню. А вы в армии служили?

      Александр не служил, в чем нехотя признался.

      – Нет. Таких как я, в армию не берут. Нестандартные мы.

      – Почему не берут? Из-за здоровья?

      – Нет, со здоровьем у меня все в порядке. А вот форму пришлось бы шить по спецзаказу. И сапоги тачать индивидуально. У меня размер ноги пятьдесят второй. Поэтому дешевле меня в армию не призывать. Я же сказал – я нестандартный.

      Наталья никогда не слышала о таких странных проблемах, поэтому ограничилась:

      – Вам повезло.

      – Да почему? Я бы лучше отслужил годик-то, чем отвечать на каверзные вопросики.

      Показался таунхаус, и Наталья попросила:

      – Высадите меня здесь, пожалуйста.

      Александр остановился, она вышла. Он поехал дальше, к своему дому, спрашивая себя, как это его угораздило поругаться с этой училкой.

      У таунхауса стоял Павел с каким-то парнем. Кивнул ей в знак приветствия и с намеком подмигнул. Наталья зашла в свою квартиру, думая, что теперь расспросов ей не избежать.

      Вечером за ужином Александр рассказал, как дела в отделениях, где он побывал за день. Отец выслушал его и сухо заметил:

      – Распустились что-то все. Собрание, что ли, собрать? Хвоста накрутить. Такая конкуренция, а они работать не хотят. А как доходы распределять, так все с большой ложкой прутся.

      – Да, батя, все забываю тебя спросить. Урожай в этом году хороший, если, конечно, уберем все нормально. Может, мне приличную машину себе купить? А то у Павла джип, хотя он простой учитель. А у меня кроме служебной Нивы нет ничего.

      – Да покупай, кто ж тебе запрещает? Деньги-то твои. Кстати, я слышал, ты новую учительницу подвозил?

      – Ну да. – Александр подумал, кто же его мог заложить. Павел этим не грешит.

      Но Иван Александрович раскрыл своего осведомителя сам:

      – Мне Колька Минин доложил. Сам знаешь, у нас в селе ничего не скроешь. Так как?

      – Да никак. Поболтали немного. Она послезавтра собирается к себе за дочерью.

      Отец съел поданный матерью суп и предложил:

      – Нам надо в областной центр съездить за всякой ерундой. Мог бы и ее подбросить.

      – Куда? До центра?

      – Да зачем. До дома. Забрать вещи, ребенка и обратно привезти. Туда потратишь часов пять, не больше.

      – На своей Ниве я, батя, все семь проеду. Она же для полей предназначена, а не для скоростной трассы.

      – А ты мой Ниссан возьми. А я денек и на твоей Ниве покатаюсь.

      Предложение было слишком заманчивым, обычно Иван Александрович Ниссан сыну не давал. Отказаться Александр не смог. Мать с неодобрением посмотрела на отца, но промолчала. Ей не нравилось, что муж отправляет сына с этой заезжей разведенкой. Все они одним мирром мазаны – наглые и нахальные. Александр мальчик порядочный, сдержанный, но вдруг бес попутает? А ей такая невестка и в дурном сне не снилась.

      Вечером, встретив Павла на их привычном месте, Александр сумрачно попросил его передать соседке, что повезет он ее до дому сам.

      – Ни за что не поверю, что это твое желание. Небось батя послал?

      – Ишь, проницательный какой.

      – Понятно. И что он тебе за сей подвиг пообещал? Небось Ниссан взять разрешил?

      Александр сердито запыхтел. Ну все-то ему знать надо!

      – Ага, так оно и есть. Ну что, мой тебе совет: не гони. На такой машине скорости не ощущаешь. Что сто километров, что двести, все едино. А улететь можешь запросто. Батя запчасти велел привезти?

      – Их. – Александр надеялся, что односложные ответы заставят любопытного Павла замолчать, но не тут-то было.

      – А когда брать их собираешься? Туда или обратно?

      – Не думал еще.

      – Тогда бери туда. Вы как раз к открытию базы пригоните. На обратном пути кто его знает, когда ты в город пригонишь. Вдруг задержитесь по дороге? С маленьким ребенком всего ждать можно. Не дай бог на базу опоздаете. Она до пяти всего работает.

      – Ладно, – Александр согласился с железной логикой математика. – Так и сделаю.

      Они снова просидели полночи, изредка переговариваясь и глядя, как одно за другим гаснут окна берсеневского дома.

      На следующий вечер Александр сам зашел к Наталье, договориться о поездке. В ее квартире было чисто, но как-то слишком холодно и бездушно.

      – Погоним пораньше, часов в шесть. Не проспите?

      – Я будильник заведу. Он и мертвого поднимет.

      – Хорошо. Я заеду ровно в шесть. – И Александр ушел, думая, что в одиночку ему ехалось бы куда приятнее.

      На следующее утро он остановился около таунхауса ровно в шесть утра. Через минуту, услышав урчание мощного мотора, из дома вышла Наталья в черных джинсах и плотной футболке. Александр невольно заметил, что роды на ней никак не сказались – она была тонкой и стройной, как тростинка.

      И снова она поняла его без слов. Поздоровавшись, заметила как бы между делом:

      – Я до замужества этакой пышкой была. Это я за последнее время здорово похудела.

      – Жизнь тяжелая? – Александр не хотел, но вышло это у него неприязненно-саркастически.

      – Жизнь как жизнь. Бывает и тяжелее. – И перевела разговор на то, что Александр было гораздо ближе:

      – Вы какой севооборот выдерживаете?

      Александр начал узкоспециальный разговор, уверенный, что скоро она заскучает. Но, к его удивлению, она разбиралась в этой теме, как настоящий специалист. Несколько уязвленный, он заметил:

      – Вам вполне можно агрономом быть.

      – Ну, я же биолог. Ботанику и все с ней связанное мы проходили довольно подробно. Наш преподаватель, профессор, кстати, очень дотошно нам объяснял особенности земледелия в средней полосе России.

      – Здесь не средняя полоса.

      – Но и не север. Вы выращиваете практически все, что растет в средней полосе, кроме пшеницы. Конечно, есть особенности, но их немного.

      Он был вынужден с ней согласиться. Внезапно на ум пришла странная мысль: а ведь Снежана никогда с ним на эту тему не говорила. Более того, она и не хотела об этом говорить. «Опять сел на своего любимого конька» - все, что он слышал от нее, стоило ему заговорить о севе или уборке. Но она всегда воспринимала его только как друга старшей сестры. Да, ему нужно обязательно поговорить с ней серьезно. Рассказать о своих чувствах.

      Наталья зевнула, едва успев прикрыть рот рукой, и извинилась.

      – Поздно легла. – И, не дожидаясь его вопроса: «почему?», пояснила: – Все пытаюсь свой участок в порядок привести. Викторию ремонтантную посадила, цветы кой-какие, мне соседки дали. Начала вечером, чтоб за ночь они немного отошли, кусты все в цвету, боюсь, как бы не завяли.

      – Вы их притенили? – со знанием дела спросил Александр.

      – Конечно. На участке и яблони есть, по-моему, районированные, потому что зеленцы на них крупные. – И снова зевнула.

      – Сиденье можно наклонить и спать.

      – Спасибо. – Она пошарила рукой, нашла кнопку, виденье отъехало назад. Она устроилась поудобнее, склонила голову на правое плечо и в самом деле заснула.

      Александр это несколько покоробило. Он привык, что все девчонки, когда-либо ездившие с ним, всю дорогу ворковали, стараясь его завлечь. Он же был самым завидным женихом в их селе! А тут вдруг эта цаца делает вид, что он ей неинтересен! Но он ведь видел кидаемые ею на него взгляды исподтишка, когда она думала, что он на нее не смотрит. Нет, он ей интересен, но что-то ее останавливает. Может быть, неудачное замужество? Она же сказала, что от мужчин одни неприятности. Может, и в самом деле так думает, а не кокетничает?

      Вспомнив, как ему надоедали ездившие с ним балаболки, он подумал, что должен благодарен за тишину в машине. Но, как ни странно, ни о какой благодарности и речи не было. Он бы предпочел поговорить. Ему редко удавалось поговорить о делах со знающим человеком, а Наталья оказалась классным специалистом.

      Ему даже пришло в голову, что, когда они с отцом опять не сойдутся во мнениях, он вполне может апеллировать к ней. К ее мнению отец наверняка бы прислушался, она же закончила классический университет, да еще с красным дипломом!

      От этой светлой мысли он принялся насвистывать, но тут же оборвал свист и опасливо посмотрел на спящую рядом женщину. Ему показалось, что она зябко поежилась, и он притормозил. Достал с заднего сиденья свою ветровку и накинул на нее. Удивляясь сам себе, тронул машину и погнал дальше. Стрелка на спидометре уперлась в цифру «двести», и он, вспомнив предупреждение Павла, с сожалением снизил скорость. Ни к чему так рисковать.

      До областного центра он доехал за три часа. Остановившись около кафе, разбудил спутницу. Она открыла еще сонные глаза и удивилась, увидев ветровку.

      – Спасибо. Вы очень заботливый.

      Стараясь скрыть смущение, Александр предложил:

      – Вы пока перекусите, а я доеду до базы, она тут за углом. Надеюсь, что через полчаса вернусь.

      – Вам что-нибудь взять?

      Он слегка призадумался.

      – Не стоит. Я возьму сам. Ем я быстро, так что долго ждать вам меня не придется.

      Он уехал, а Наталья вошла в кафешку. Она только открылась, и из кухни тянуло жареным мясом и свежевыпеченной сдобой. И это была скорее столовая самообслуживания, чем кафе. Она выбрала из принесенной сдобы слойку с яблоками, налила кофе, расплатилась и села у окна, наблюдая за прохожими.

      Рабочий день уже начался, и мимо проходили только редкие прохожие. Погода была ясная, светило яркое солнце, и она подумала, что день обещает быть славным. Вот только как быть с Александром? Он говорил с ней таким снисходительным тоном, что она с трудом сдерживалась, чтобы не ответить ему резкостью.

      Но все-таки он укрыл ее ветровкой. Даже в их лучшие дни Яков предпочитал, чтобы ухаживали за ним. Он мог выполнить ее просьбу, но догадаться, что она мерзнет, никогда. Но она всегда знала, что Александр на голову выше Якова. И не по росту. По росту он его на две головы выше.

      Она похихикала над собой и снова задумалась. Ей так уютно и спокойно рядом с ним, но это ничего не значит. Он не для нее. И не надо смотреть на него влюбленными глазами, она давно не наивная девочка. Хотя это получается независимо от ее желания. Но это значит, что ей нужно лучше себя контролировать, только и всего. Да и держаться от него надо подальше.

      Александр вернулся ровно через полчаса.

      – Повезло, еще никто не подъехал. Я был первым. Сейчас там человек пять бегает, суетится.

      – А запчасти тяжелые? Может быть, их стоит где-нибудь оставить? Не грузить зря машину? До моего городка еще далеко.

      Александр удивился. Первый раз кто-то из пассажиров заботился о машине.

      – Они не тяжелые. Килограммов тридцать, не больше. И места занимают немного. Вы же не собираетесь везти много багажа?

      – Вещи собирала мама. Честно говоря, не знаю, что она решила мне положить. Но надеюсь, что немного. У меня вещей мало, но вот у Ульяны хватает.

      Александр пошел к раздаче и вернулся с полным подносом. Пара салатов, первое, двойная порция второго, чебуреки и беляши, две чашки чая. Наталья невольно подумала: «И куда в него столько входит? Он же худой».

      – Ага, легче убить, чем прокормить, как говорит моя тетка. – Проницательно заметил Александр. – Но у нее три девчонки, и муж как щепка. Но я много работаю, причем физически. Вчера мы с батей дрова на зиму заготавливали.

      – Дрова? Разве у вас печное отопление?

      – Нет, это для бани. В доме котел, он на угле работает. А вот баню углем топить не будешь. Запах не тот.

      Он быстро все съел, не оставив на тарелках не крошки. Закончив, прокомментировал:

      – Конечно, не так вкусно, как дома, но сойдет.

      Они вышли на улицу. Ниссан стоял неподалеку возле забора. Выехав на трассу, Александр нажал на газ и машина понеслась по асфальту. Было сухо, видимость прекрасная, Александр вел машину уверенно, и Наталью снова потянуло в сон. Но она старалась не спать, сколько можно? Итак проспала все утро. Но в машине было так уютно, сидевший рядом мужчина казался таким родным, что она поневоле задремала снова.

      Проснулась она уже в пригороде. По обочинам дороги тянулись знакомые домики в окружении садов, это были товарищества садоводов. Когда-то и у них была своя дача, но после того, как родители потеряли работу, ее пришлось продать: денег, чтоб сюда ездить, не было. Рейсовые автобусы отменили, а машины у них не было. Еще повезло, что их дачу купили, сейчас многие хозяева просто бросали свои участки.

      – Куда теперь? Голос Александра звучал бодро, будто он и не провел за рулем шесть часов с небольшим перерывом.

      Наталья показала направо.

      – Туда. Там шахтерский микрорайон. Когда шахты работали, там для работников построили хорошие дома.

      – Что, отцу дали?

      – Нет, маме. Мама в шахтоуправлении работала. Главным бухгалтером.

      – Понятно. А сейчас они кем работают?

      Наталья не считала возможным докладывать ему о неладах в родительской семье, поэтому ответила обтекаемо:

      – Отец на пенсии, но подрабатывает где возможно, а мама пока в центре занятости. Но она ходит на курсы компьютерной грамотности, хочет работать по интернету. Предложений много, но она еще программы не очень хорошо знает. Но вот мой дом.

КНИГА КУПЛЕНА В ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ

ПОКУПАТЕЛЬ: Валентина (persondoc@yandex.ru) ЗАКАЗ: #286781359 / 14-апр-2016

КОПИРОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕКСТА ДАННОЙ КНИГИ В ЛЮБЫХ ЦЕЛЯХ ЗАПРЕЩЕНО!

      Они заехали в знакомый до боли двор и припарковались возле подъезда. Наталья пригласила Александра зайти, он неохотно согласился. Ему не хотелось идти в ее дом, но не будет же она сама таскать чемоданы?

      Несколько женщин, о чем-то беседующих неподалеку, замолчали и проводили их пристальными взглядами. Оба высокие и длинноногие, они, не пользуясь лифтом и прыгая сразу через две ступеньки, одновременно взбежали на седьмой этаж. Остановились перед дверью, посмотрели друг на друга и засмеялись.

      – Давно я не бегал по лестницам. Со времен учебы.

      – Вы ведь в сельхозакадемии учились?

      – Ага. Заочно. Очно некогда было, надо было бате помогать. Он тоже агроном по специальности, но дела правления все время отнимают.

      Наталья нажала на кнопку звонка, и в квартире раздались быстрые шаги.

      Выглянул Славка и при виде Александра сделал большие глаза.

      – Привет! Заходите! Быстро ты добралась, Наташка. Я думал, ты только к вечеру будешь.

      – Мне повезло, меня подвез мой сосед. Знакомьтесь, это мой брат, Слава, а это Александр. А где Уля?

      – Гуляет вместе с подружкой, Оксанкой. За ней Оксанкина мама зашла. Скоро уже приведут, ей спать пора.

      – От садика отказались?

      – Сегодня первый день не повели, а так все ходила. Мама все ваши вещи уже собрала. Но ее пока нет. Она на занятиях.

      – Не пропускает?

      – Нет, какое там! – брат скорчил угнетенную гримасу. – Я теперь к собственному компу прорваться не могу.

      – Ты же в летний лагерь собираешься?

      – Ага, вместе с Мишкой. Может, после конца смены вместе с ним к тебе заеду. Не возражаешь?

      – Я буду рада.

      – Да, там много чего сделать нужно. Без мужских рук не обойтись. – Александр добавил это как бы вскользь, но при этом пристально следил за реакцией парня.

      Славка сразу озадачился.

      – Это что, огород копать?

      – Не только. Еще и дрова рубить.

      Он недоуменно пожал плечами.

      – Ну ладно. Если надо, значит, надо. Ты писала, что квартира у тебя благоустроенная? – он вопросительно уставился на сестру.

      Александр провокационно добавил:

      – Да. Но ведь есть еще и баня.

      – Про баню ты ничего не писала.

      Наталья была вынуждена признаться:

      – А я про баню и не знаю ничего. На моем участке бани нет.

      – Соседи вам не говорили, что на весь таунхаус поставлена одна баня, за участками? Она большая. Ее кто топит, тот в ней и моется. Если любите попариться, топите на здоровье. Для этого дрова и нужны. Только их в правлении выписать надо. Думаю, куба вам за глаза хватит.

      – Хорошо, буду знать. – Наталье редко доводилось мыться в русской бане, и она не знала, нравится ей это или нет.

      – Ну да ладно, еще дожить надо. – Философски закончил Славка и предложил: – Вам супу налить? Свежий, мама утром сварила. Второго, правда, нет, с деньгами напряженка. Но суп вкусный.

      Александр, немного подумав, согласился. Ему было крайне неуютно в этой малюсенькой квартирке, где он спокойно мог достать рукой потолок. А уж повернуться и не думай, тут же что-нибудь сшибешь.

      Помыв руки, они прошли на кухню. Там Славка уже налил по тарелкам наваристый куриный суп, выставил из холодильника сметану и нарезал хлеб. Сам ушел в свою комнату, чтобы не мешаться.

      Съев суп, Александр признал:

      – Вкусно у вас мама готовит. Но тесновато здесь уж очень.

      – Да. После просторов Ивановки мне и самой так кажется. А раньше я этого не замечала. Но вы подождете в большой комнате, пока я соображу, что к чему?

      Александр послушно прошел в так называемую большую комнату и с опаской присел на хлипкий диванчик. Интересно, сколько времени она еще провозится?

      Из соседней комнаты донеслись приглушенный голоса:

      – Это кто? Классный мужик!

      – Он женат, двое детей. Так что не вздумай про него маме говорить.

      – Не вселять в нее напрасных надежд?

      – Вот именно. Как папаша?

      – Живет у своей крали. Сюда не ходит. Денег тоже не дает.

      – А на что вы тогда живете?

      – Мама какие-то шабашки по интернету делает, да в центре занятости что-то платят. Но это лучше, чем папашины вопли слушать.

      – А мама как? Все переживает?

      – Да вроде успокаиваться начала. Я ж говорю, она компом увлеклась. Счас придет и опять в монитор уткнется.

      – Ой, и кого это мне напоминает?

      – Без намеков, пожалуйста. Кстати, мать пообещала купить мне новый компьютер, а то этот на каждой игрушке тормозит.

      – Да, игрушки, это святое. Но откуда у нее деньги?

      – Она думает, что будет неплохо зарабатывать, когда программы разные бухгалтерские освоит. 1С и прочие.

      – А что? Вполне возможно. Была же она главным бухгалтером шахтоуправления.

      – Это когда было! – с сожалением вздохнул Славка. – Тогда и папаша человеком был. Правда, я это плохо помню.

      Раздался звонок в дверь. Славка открыл и запустил в квартиру Ульяну. Едва увидев мать, та завизжала от радости и кинулась к ней в объятия. Наталья прижала ее к себе и сказала охрипшим счастливым голосом:

      – Как я по тебе соскучилась, моя малышка!

      Александр посмотрел на часы. Интересно, сколько еще они будут валандаться?

      Но Наталья заглянула к нему в комнату и сказала:

      – Мы готовы. Можно ехать.

      Он удивился.

      – А мать вы ждать не будете?

      – Она уже подходит. Попрощаемся с ней и поедем.

      Подобные отношения для него были в диковинку. Но раз сказано ехать, значит, поедем.

      Наталье же, так и не забывшей жестокие слова матери, хотелось уехать поскорее, чтобы не разговаривать с ней.

      Забрав приготовленные баулы, Александр со Славкой спустились вниз. Уложив поклажу в багажник и поставив часть на заднем сиденье, Александр заметил пристально следившего за ним хорошо одетого мужчину. Показав на него глазами, спросил у Славки:

      – Это кто?

      – Да бывший Наташкин муж, Яков. Видишь, с колясочкой гуляет. Это у него сын от новой жены.

       Александр вдруг понял, что знал это с первого взгляда по ревниво-изучающему взгляду этого самого Якова.

      Из подъезда вышла Наталья, держа за руку дочь. В другой руке она держала сетку с игрушками.

      – Игрушки можно еще куда-нибудь упихнуть? Или они уже не войдут? – она тоже заметила Якова, но не обратила на него никакого внимания.

      Увидев бывшую жену, тот решительно подступил с расспросами.

      – Это ты куда мою дочь увозишь?

      – Яков, какое тебе до этого дело? – Наталья с раздражением посмотрела на высокомерное лицо бывшего. – Ты же никогда ее жизнью не интересовался.

      – А теперь интересуюсь. – Он полоснул неприязненным взглядом по Александру, заподозрив соперника.

      – А мне вот очень хочется подать в суд на алименты. Ты этого хочешь?

      – А что с меня взять? Я дома сижу, за ребенком ухаживаю. – Яков сделал испуганный шаг назад.

      – А это не освобождает вас от обязанности содержать другого ребенка. К тому же суды сейчас назначают выплату в твердой сумме, если нет официальных доходов. И, если вы находитесь в законном браке, то обязанность платить алименты может быть возложена на вашу вторую половину. А потом вы ей по мере возможности должок выплатите. – Александр сказал это с видом всезнайки.

      Яков растерялся.

      – Да, я именно так и сделаю. – Наталья была рада подсказке.

      – Ты же уезжаешь, а иск подать можно только по месту проживания ответчика! Я это точно знаю!

      – Ваши знания устарели. Законодательство изменилось. Я в прошлом месяце подавал иск по месту жительства истца. Так что вот приедем домой и подадим на вас иск в нашем суде. А сейчас не мешайте! – Александр категорично отодвинул его в сторону.

      От этого легкого прикосновения Яков отлетел в сторону, как пушинка, и остался стоять, обидчиво закусив губу.

      Во двор забежала запыхавшаяся Антонина Васильевна.

      – Ах, вы уже уезжаете! – она была в самом деле огорчена.

      – Да, мама, нам пора. Дорога длинная. – Суховато ответила Наталья.

      – Прощайся быстрее, мама, они здесь торчат уже больше часа! – Славке не терпелось вернуться в дом, к компьютеру.

      Мать наскоро обняла внучку и дочь и отошла в сторону, чтоб не мешать.

      Закинув за заднее сиденье сетку с игрушками, Александр дождался, когда там же устроятся его пассажирки, и аккуратно вывел Ниссан со двора.

      – Ничего, что я вашему муженьку несколько голову заморочил?

      – Это хорошо, и даже очень. Надеюсь, права качать он перестанет.

      – А зачем вы брату сказали, что я женат? Чтоб мать не заподозрила, что я ваш ухажер?

      Наталья слегка поморщилась. Ей не понравилось вульгарное «ухажер».

      – Ну да. Чтоб ни на что не надеялась.

      Ульяна сладко зевнула и попыталась поудобнее устроиться в детском кресле. Александр заметил это и предложил:

      – Давайте ее спать положим на заднем сиденье, кресло ведь раскладывается. А вы перебирайтесь вперед.

      Наталья согласилась, и он остановился, чтобы ей помочь. Она снова отметила его неосознанное стремление помочь всем, кто слабее. Ульяна тут же уснула, и Наталья пересела вперед и уютно положила голову на спинку кресла.

      – Можете вздремнуть. Нам ехать еще долго.

      Она отрицательно покачала головой, но промолчала. В машине воцарилась тишина, подчеркиваемая шорохом шин по асфальту. Наталья была довольно, что он не включает ни радио, ни диски. Что может быть лучше этой негромкой музыки дороги?

      Они проехали часа два, когда в кювете показалась перевернутая машина, и возле нее лежавший на боку человек. На обочине стояла еще одна машина, внедорожник, и возле пострадавшего суетились еще трое. Завидев Ниссан, они принялись дружно махать руками. Александр затормозил. К ним тут же подбежал один из очевидцев.

      – Что случилось?

      – Да вот на наших глазах машина под откос ушла. Похоже, водила за рулем уснул. Что делать, не знаем. Скорую мы вызвали, но когда она приедет? Вы что-то в медицине понимаете?

      Наталья отстегнула ремень безопасности и вышла из Ниссана.

      – Я медсестра. Сейчас посмотрю.

      Александр вышел следом, захватив с собой аптечку.

      Пострадавший лежал на боку, постанывая, не в состоянии пошевелить ногой.

      – Мы ногу всю ощупали, перелома, вроде, нет. Крови тоже. Может, растяжение?

      Наталья присела на корточки и уверенными движениями обследовала ногу.

      – Есть перелом. Сломана малая берцовая кость. Перелом без смещения, поэтому вы его и не заметили. Трогать пострадавшего до прибытия скорой не стоит, тем более, что сейчас тепло, но вот поставить обезболивающий укол нужно. Тем более, что порог болевой чувствительности у пострадавшего низкий.

      Она достала из принесенной Александром аптечки шприц, лекарство и сделала укол. Мужчина перестал стонать.

      – Спасибо, доктор, что-то я совсем раскис. Еду вторые сутки, похоже, отрубился. Никогда со мной такого не бывало.

      Наталья посмотрела на стоящих вокруг людей.

      – Может, пока нет скорой, вытащить его машину?

      Водитель джипа тут же согласился:

      – Если удастся ее на ноги поставить, то я дерну.

      Мужчины подошли к стоящей на боку машине и легко опустили ее на колеса.

      – Ну, ты силен! – восхитился один из них и пожал Александру руку. – Никогда таких богатырей не встречал. Ты бы и один, без нас, справился.

      Водитель джипа кинул трос, машину зацепили и аккуратно вытянули на дорогу. С правой стороны послышалась сирена и к месту аварии подкатила машина ГИБДД.

      – Лучше бы скорая. – Недовольно заметил Александр. – Она нужнее.

      Отвечая на его упрек, с другой стороны дороги тоже послышался надрывный звук сирены, и показалась скорая. Пострадавшего погрузили в салон и повезли, а полицейские остались оформлять протокол.

      Александр кивнул Наталье, и они ушли. Ульяна спала так, как ее и оставили.

      – Как крепко спит. Спокойная девочка.

      – Да. Хлопот с ней немного. – Наталья со светлой улыбкой посмотрела на ребенка.

      Александр удивился. Он и не думал никогда, что простая улыбка может так преображать женское лицо. Наталья показалась ему на удивление красивой, даже очаровательной, и он хмуро попенял себе. Вот так сирены и обольщают глупых мальчишек! Не удивительно, что тот тип, Яков, так взвился. Видимо, он до сих пор любит бывшую жену.

      От этой мысли настроение окончательно испортилось, и он погнал машину, стремясь поскорее очутиться в своем безопасном доме. Но все равно время от времени посматривал на пассажирку, желая удостовериться, что это ему не привиделось.

      Когда они проезжали областной центр, проснулась малышка и попросила пить. Александр решил притормозить возле кафе, но Наталья пересела на заднее сиденье, достала пакетик детского сока и дала дочери.

      – Если вы хотите перекусить и отдохнуть, то остановимся возле дорожного кафе? – она предложила это, надеясь, что останавливаться он все же не станет. В машине стал сгущаться какой-то странный чувственный туман, и ей тоже хотелось поскорее добраться до безопасной Ивановки.

      – Есть я не хочу, да и не устал. Мне приходится каждый день колесить по нашим полям, по бездорожью часов по десять. Так что сегодняшняя поездка для меня в удовольствие. Тем более, что машина отличная.

      Наталья сказала только одно слово:

      – Хорошо. – И принялась разговаривать с Улей.

      Они тихонько шептались о чем-то на заднем сиденье, и Александр вдруг поймал себя на том, что вслушивается в их беседу. До него долетали только отдельные фразы, да и то Ульянкины. Он рассердился на себя. Какое дело ему до того, что они там бормочут? Ему до села поскорее бы доехать…

      Приехали они обратно в восьмом часу. Александр высадил их возле таунхауса, помог перенести вещи, быстро попрощался и уехал с непривычно стесненным сердцем. Но это просто от усталости, от чего же еще?

      Глава четвертая

      Десятый класс встретил новую учительницу биологии настороженно. Познакомившись с учениками, Наталья принялась опрашивать их, чтобы понять, на каком уровне их знания. Знали они материал неплохо, но подавали его такими странными терминами, что Наталья даже не сразу понимала, о чем идет речь. Интересно, по каким же учебникам учила их Клавдия Петровна?

      Спросила, и услышала поразительный ответ: они учились не по учебникам. Клавдия Петровна все темы им диктовала, и они аккуратно записывали их в тетради. Пожав плечами, попросила открыть учебник и сказала, что теперь учиться они будут по учебникам. И принялась объяснять первую тему.

      Класс ее не слушал. Каждый занимался, чем хотел. Стоял шум и гам, призванный показать ей ее место. По мнению школьников, она и в подметки не годилась их прежней учительнице.

      Наталья остановилась посредине и гаркнула:

      – А ну, тихо!

      Дети удивленно притихли.

      – Предупреждаю, или вы учитесь, или вы отдыхаете от учебы в коридоре! Но все, кто отдохнет, будет сдавать мне пройденный материал каждый раз, как его прогуляет! Так что желающих прошу на выход!

      Ученики переглянулись. Идти на открытый конфликт не хотел никто.

      – Так, хорошо. Кто скажет, на чем я остановилась?

      Этого тоже никто сказать не смог. Сердито нахмурившись, Наталья повторила последнее предложение и предупредила:

      – Поскольку класс небольшой, я вполне могу устраивать в начале каждого урока блиц-опрос. Так что отвечать будете все. Попрошу слушать внимательно. Я рассказываю вам то, чего в учебнике нет.

      Постепенно дети успокоились, и дальше урок прошел при вполне приемлемой дисциплине. Уходя из класса, Наталья краем уха услышала:

      – А она ничего. Рассказывает гораздо лучше Клавдии Петровны. И не про вред новомодных теорий, как любила говорить Клава.

      Начало учебного года далось Наталье трудно. Каждый класс считал своим долгом проверить ее на прочность. Но постепенно все утряслось, и дети уже не считали ее чужой.

      Урок ботаники в пятом классе начался как обычно. Но через пять минут после начала в кабинет, как к себе домой, по-королевски заплыла Клавдия Петровна. Дети по привычке встали. Наталья недоуменно посмотрела на старуху. Посадив детей милостивым движением руки, та заявила:

      – Посижу тут немного, посмотрю, как ты учительствуешь.

      Панибратское «ты» возмутило Наталью, но она решила при детях выяснение отношений не начинать. Она уже сталкивалась с самоуверенной старухой на пришкольном участке, когда меняла его планировку с учетом новых требований. Застрявшая в прошлом веке бывшая преподавательница накатала на нее телегу аж в министерство просвещения России, которое, как водится, спустило его в регион, а регион переслал в район. Ответил ей районы отдел образования вполне в духе современной толерантности: заслуги ваши мы ценим, но преподавание построено в соответствии с учебной программой. Но контролировать будем.

      Вот эту фразу, видимо, Клавдия Петровна и приняла как руководство к действию.

      Она села за переднюю парту, где было свободное место, и принялась слушать учительницу, то и дело вставляя в ее рассказ глуповатые поправки. Через десять минут Наталья не выдержала.

      – Клавдия Петровна, будьте так любезны, покиньте класс! – это сказано было таким железным тоном, что та покраснела от возмущения, но не двинулась с места.

      Подойдя к старухе, Наталья угрожающе наклонилась над ней и чуть слышно предложила:

      – Немедленно, или я вам помогу!

      Поняв, что ее вполне могут выкинуть из класса за шкирку, как блудливую собачонку, незваная проверяльщица встала и пошла к выходу, грозно пообещав:

      – Мы встретимся у директора! И еще посмотрим, кто кого отсюда выставит!

      Дети зашумели и засмеялись. Они с интересом следили за этим маленьким сражением, и теперь поняли, что Наталья Викторовна победила.

      Победительница несколько раз глубоко вздохнула и продолжила урок, прикидывая, что она должна будет объяснять Дмитрию Сергеевичу. Конечно, он человек справедливый, но она уже наблюдала несколько случаев, когда он был вынужден поступать не совсем порядочно. Вдруг это случится и на этот раз?

      После урока решительным шагом направилась к кабинету директора. В небольшой приемной секретарша Даша с испуганными глазами указала ей на дверь директора. За ней слышался утробный басок Клавдии Петровны.

      – Преподавать не умеет! Несет какую-то ахинею! Вести себя совершенно не умеет! Пользуется тем, что наглая дылда! Она меня хотела выволочь из класса! Требую, чтобы вы приняли немедленные меры!

      Наталья усмехнулась.

      – И давно она так?

      – Дмитрий Сергеевич только что пришел. До этого она мне полчаса мозги промывала. И такие мы, и сякие.

      – Думаю, она не вам мозги промывала, а меня костерила. Но я сейчас ей выскажу все, что о ней думаю.

      С этими словами она вошла в кабинет директора.

      – Можно, Дмитрий Сергеевич?

      – Конечно, заходите, Наталья Викторовна. Клавдия Петровна как раз говорила о своем посещении вашего урока. – Наталье почудился лукавый блеск в глазах директора.

      – Да, о посещении. – И Наталья враждебно повернулась к старухе. – Вынуждена вас предупредить, Клавдия Петровна, что если вы еще раз вздумаете хулиганить на моем уроке, я напишу на вас жалобу участковому! Вы пытались сорвать мой урок!

      От подобного обвинения у Клавдии Петровны отвисла челюсть, и она не сразу нашлась, что ответить.

      – А ведь и верно! Я тут все сидел и думал, под какую же статью попадают подобные действия, но Наталья Викторовна квалифицировала их совершенно правильно! Это примитивное хулиганство! Не ожидал я такого от вас, Клавдия Петровна, не ожидал! Вы заслуженный человек, и вдруг позволяете себе врываться на урок, мешать преподавателю, а потом еще и пытаетесь выгородить себя, приписывая опытному учителю высшей категории невесть какие грехи!

      Оскорбленная до глубины души Клавдия Петровна поднялась со стула и воткнула высохший палец сначала в директора, потом в Наталью.

      – Вы сговорились меня опорочить! Вам это так не пройдет! Я знаю, куда писать жалобу!

      Наталья коварно посоветовала:

      – Президенту жалуйтесь, президенту! Интересно, как он относится к мелким хулиганам? Вернее, хулиганкам?

      Приписанное ей звание мелкой хулиганки доконало Клавдию Петровну. Она выскочила из кабинета и помчалась по коридору, дробно стуча каблуками.

      Дмитрий Сергеевич со смешком заметил:

      – Мелкая хулиганка! Здорово вы ее! Давно об этом мечтал, если честно.

      Он выглянул в коридор и попросил:

      – Даша, сходите к Марии Ивановне, попросите у нее личное дело Клавдии Петровны.

      Та ушла, а Дмитрий Сергеевич довольно сообщил Наталье:

      – Хоть пару минут поговорим без любопытных! Скоро об нашем разговоре узнает все село, не без помощи Даши и Марии Ивановны. Будете местной героиней. Клавдию Петровну опасаются за ее злобный нрав и ядовитый язык, а звание мелкой хулиганки ее в глазах общества принизит, и весьма.

      Наталья себя героиней не ощущала.

      – Она жаловаться будет.

      – И что? Пусть. И чем больше, тем лучше. Вы же знаете, как у нас относятся к жалобщикам. Будет получать пустые отписки, вот и все. Если вы еще пару раз ей отпор дадите, то в конце концов она поймет, что об вас можно зубки-то и обломать.

      Прозвенел звонок. Извинившись, Наталья бросилась в учительскую, поменяла журналы и пошла на биологию в десятый класс. Похоже, те уже знали и о «мелкой хулиганке», и о выставленной за дверь Клавдии Петровне, потому что при ее появлении возбужденный гомон тут же утих, и десятиклассники поднялись с подчеркнутым уважением.

      Вечером Павел встретился с Александром на их излюбленном месте под старой рябиной возле берсеневского дома.

      Павел пересказал историю с Клавдией Петровной и лукаво спросил:

      – Ты не сердишься? Она же тебе вроде какая-то родня?

      – Двоюродная сестра деда. Значит, двоюродная бабка. – Спокойно уточнил Александр. – А чего я должен сердиться?

      – Ее же вроде как обидели. Она теперь правды ищет.

      – Она ее всю жизнь ищет. Характер такой. Но Наталья молодец. Не ожидал от нее такой отваги. Надо же – «мелкая хулиганка». Такого бы я выдумать не смог.

      – Наталья вообще человек незаурядный. Смелая и веселая. Тебе так не кажется?

      Александр подозрительно покосился на новоявленную сваху.

      – Чего ты мне ее все нахваливаешь? Если она тебе нравится, это твое дело.

      – Она и тебе нравится. И за дело. Может, поменяешь ориентиры?

      – Тебе надо, ты и меняй. Чего меня-то приплетаешь?

      Павел просвистел начало какой-то блатной песенки.

      – Ну и упрямый же ты, Сашка! Правильно тебя Жанна упертым зовет. Ты такой и есть. Прав, не прав, топаешь по одной дороге, и по сторонам не глядишь. А зря.

      Александр не счел нужным отвечать на подобные глупости.

      Через неделю в учительскую на большой перемене, когда учителя неторопливо разговаривали кто о чем, чопорно заплыла Клавдия Петровна. Направилась к столу Натальи и заявила:

      – Вы здесь учительствовать больше не будете! Мне это пообещал лично начальник облоно! Я с ним вчера лично по вашему поводу говорила! Он сказал, что таким, как вы, не место в советской школе!

      Жанна осмелилась заметить:

      – У нас давно нет советских школ, Клавдия Петровна!

      – А ты бы вообще помолчала! Таким, как ты, нельзя доверять воспитание детей! Почему, интересно, тут этот тип околачивается? – она ткнула костлявым пальцем в сторону Павла. – Чего ты ему наобещала?

      Тут уж все начали говорить хором, возмущаясь и негодуя. #286781359 / 14-апр-2016 Клавдия Петровна слушала упреки с высокомерием королевы.

      – Вот-вот! Не школа, а сплошная аморалка! Так я и заявила начальнику облоно! Вас всех разогнать надо! Таким, как вы, не место в советской школе! – развернувшись, она так же величественно, как и зашла, выплыла из учительской.

      Учителя переглянулись. Павел утешил приунывшую Наталью:

      – Не бери в голову! Все знают, что она тупая вредная старуха, давно пережившая весь свой ум, если он у нее когда-либо и был!

      – Знаешь, если на тебя без конца будут строчить доносы, то поневоле подумаешь, работать здесь или не работать.

      Жанна уныло предложила:

      – А вы в папе сходите, думаю, он что-нибудь сможет предпринять.

      Выслушав Наталью, Дмитрий Сергеевич немного призадумался и предложил:

      – Давайте я вас с Александром Ивановичем познакомлю. Он один с этой бесстрашной искательницей правды может совладать.

      – Вересовым? Я с ним знакома. Но не понимаю, как он может повлиять на Клавдию Петровну.

      – Вы с Сашкой знакомы. А то его дед. Они полные тезки. Но у нас таких много. Имена передаются из поколения в поколение. Как семейное достояние.

      – А сколько же ему лет?

      – Да порядочно уже за восемьдесят. Он в роду Вересовых старший. По сути, глава. Вот мы ему на одного из членов рода и пожалуемся. Пусть-ка он Клавдию Петровну к порядку и призовет. Думаю, это у него неплохо получится. Он как-то провинившегося племянника, которому уж за пятьдесят было, прилюдно палкой отколотил. Думаю, Клавдия Петровна об этом помнит. Пошли, проведаем нашего аксакала?

      Наталья согласилась. Они прошли по одной из боковых улиц села к огромному двухэтажному дому из обтесанных бревен лиственницы, здесь Наталье бывать еще не доводилось. Наверху красовалась мансарда с балконом, огражденным резной балюстрадой. Дом в самом деле был громадным – одна из его сторон была не меньше сорока метров.

      – Что, впечатляет? В свое время его строил предок Вересовых. Говорят, он был из дворян. Сослан на север в свое время за вольнодумство, так и прижился. Правда, от места ссылки далеконько переехал. Так что вы не удивляйтесь, зайдя внутрь. Там много чего есть любопытного. Но о семье Александра Ивановича не спрашивайте. Жена у него лет двадцать как умерла, но он до сих пор по ней тоскует. Хорошая пара была. Счастливая.

      Они открыли большие резные ворота, и прошли по мощеному двору. Дмитрий Сергеевич негромко постучал в ближнее окошко. В него тотчас выглянула седая голова, кивнула и через пару минут двери в дом отворились.

      Пройдя вслед за хозяином через сумрачные сени, оказались в прихожей, больше похожей на большую комнату.

      – Заходите, гости дорогие!

      В прихожей было светло, и Наталья разглядела хозяина. Это был высокий мощный старик с копной серебряных волос. Выцветшие голубые глаза смотрели с фотографическим прищуром, будто он собирался запомнить их на всю жизнь. Ей стало не по себе.

      Проведя гостей в ближнюю комнату, хозяин предложил им присесть и спросил:

      – Зачем пожаловали?

      Дмитрий Сергеевич принялся описывать неприятную ситуацию, в которую они угодили по милости неуемной Клавдии Петровны, а Наталья с изумлением осматривала комнату. Чувство было таким, будто она по какому-то странному капризу судьбы очутилась в барской усадьбе пару веков назад. Мебель на гнутых ножках была позолоченной, в высоком и длинном резном шкафу стояла драгоценная фарфоровая посуда, а пол был выложен цветным паркетом. Наталья не разбиралась в сортах дерева, но понимала, что паркет очень дорогой. Она поняла предупреждение Дмитрия Сергеевича «не удивляться». Но как тут не удивляться?

      Внезапно дверь открылась, и в комнату вошел Александр. Заметив ее, он помедлил в дверях, разглядывая и явно не замечая Дмитрия Сергеевича.

      – Чего в дверях застрял, внучок? Гостей не признал, что ли?

      Спохватившись, тот прошел в комнату и пожал руку Дмитрию Сергеевичу. Наталье сдержанно сказал:

      – Добрый день!

      Он встал рядом с дедом, и стало видно, насколько же они похожи. Две копии одного оригинала. Александр Иванович предложил внуку:

      – Ты покажи нашей гостье дом, пока мы с Димой потолкуем. Думаю, ей будет интересно, как жили Ивановские богачи.

      Александр со странной опаской согласился:

      – Если вам это интересно, давайте, покажу.

      Наталье было интересно. Они вышли в широкий коридор, и Александр принялся открывать комнаты, припоминая, кто здесь жил когда-то.

      Это было странно. Дом напоминал не крестьянское жилище, а барский городской дом. Наталья такие в своей жизни видела только в старинных русских городах, и там они были каменными, но планировка была такой же. Много проходных комнат, в каждой комнате изразцовые печи или камины, выложенные плиткой с буколистическим рисунком. Но Наталья не заметила, чтоб хоть где-то горел огонь. Но и батарей она тоже не заметила.

      – Везде устроены теплые полы. Это даже и лучше, потому что паркет от времени стал портиться. А так равномерный прогрев. Не знаю, правда, сколько он еще продержится. Дому больше двухсот лет.

      – Его строил ваш предок?

      – Да, из ссыльных дворян. Забавно? А потомки его все крестьяне.

      Наталья решила не дискутировать на тему, кто лучше.

      – А сколько здесь комнат?

      Александр посмотрел на нее, будто она спросила его о чем-то несусветном.

      – Не помню. Это же такая морока, считать комнаты. Да и как их сосчитаешь? Вот это коридор или все же комната?

      Наталья посмотрела вокруг. В полукруглую комнату вели три двери. Хотя обставлена она была как обычная комната – у окна стол, у свободной стены диван, или, скорее, канапе. Или это софа? Наталья поняла, что слишком мало знает о мебели.

      Не особо надеясь на ответ, Александр не демонстрировал слишком уж глубокий интерес к дедову жилищу, спросила:

      – А кто делал мебель?

      – Мебель вся сделана по заказу предка в мастерских Генриха Гамбса.

      – Это как в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова! А как вам удалось все это сохранить? Это же, по сути, дворянская усадьба.

      – У нас дома не жгли и не грабили. У нас здесь испокон веку староверы жили. Сами не грабили и другим грабить не давали. В революцию сюда дорог не было. Шоссе, по которому мы ездим сейчас, в шестидесятых годах только проложили. А до этого никто чужой к нам и проехать-то бы не смог.

      – Понятно. Этим и спаслись.

      Она пошла к выходу, думая, что он будет показывать ей второй этаж, но Александр сухо сказал:

      – Второй этаж такой же, там и смотреть-то нечего.

      У нее в груди разгорелась настоящая обида. Он что, прокаженной ее считает? Как будто она чем-то запятнана. Склонив, голову, прошла мимо. Открывая очередную дверь, не заметила порога и запнулась. Чтоб не упасть, схватилась за косяк и тут на нее налетел идущий следом Александр. Ему пришлось ухватить ее за плечи. Через мгновенье он ее отпустил, как будто обжегся.

      Искоса на него посмотрев, она удивилась его реакции: он покраснел и крепко сжал губы. Что это с ним? Так ничего и не поняв, прошла вперед, даже не извинившись. Она ничего такого не сделала. Александр несколько секунд смотрел ей вслед, потом тряхнул головой, прогоняя наваждение.

      Дмитрий Сергеевич уже ждал свою спутницу. Выйдя из дома, с усмешкой сказал:

      – Думаю, теперь мы с вами в безопасности. Вряд ли Клавдия Петровна посмеет пойти против воли своего старшего брата, пусть и двоюродного. Тем более, что Александр Иванович весьма скор на расправу.

      Они распрощались, и каждый пошел в свою сторону. Идя домой, Наталья думала не о деде, не о потрясающем доме, а о незначительном столкновении в дверях, от которого у нее до сих пор тягостно колотилось сердце. И к чему ей эти ненужные переживания? Ни к чему хорошему ее тяга к Александру не приведет.

      Она не знала, что он думал то же самое.

      Глава пятая

      Школьный зал был полон, как обычно, когда всем селом отмечали Новый год. Считалось, что елка ставится для детей, но приходили их родители, дедушки и бабушки, тетушки и дядюшки, все те, кто когда-либо учился в школе, и школьный утренник превращался во всеобщую встречу односельчан.

      Александр посматривал по сторонам, выискивая Аню. Ее еще не было, наверняка помогала сестре. Жанна, как обычно, была Снегурочкой. Александр посмотрел на стоящего неподалеку Павла. Тот стоял отдельно от своих родителей, которых церемонно усадил на свободные места, предназначенные для почетных гостей.

      Тот стоял в расслабленной позе с ироничной улыбкой на губах. Но вот выражение его лица изменилось, из небрежно-заинтересованного враз превратившись в болезненно-жадное. Ясно, в зале появилась Жанна. Переведя взгляд на елку, Александр и впрямь увидел рядом с ней Жанну. Восхищенные дети, старательно освобождавшие Снегурочку из жадных лап лесовиков, громко галдели. Он посмотрел вокруг. Теперь должна бы появиться и Аня.

      Ее не было, и он приуныл. Где же она?

      Он сделал шаг назад, и на кого-то наткнулся. Машинально извинился, и услышал мягкий приятный голос:

      – Ничего, это не страшно. Жанна потрясающе хорошо, не правда ли?

      Александр замедленно повернулся из-за странного стеснения в груди. Сзади стояла Наталья и приветливо ему улыбалась. Почему-то в голове мелькнуло: и Наталья тоже красивая. Но он одернул себя: но со Снежаной ей не сравниться. И тут же увидел Аню. На ней было голубое платье, почти такого же оттенка, как и ее глаза. Грудь перехватило от мальчишеского восторга. Александр тут же забыл и про Наталью, и про всех остальных. Ничего не ответив, принялся осторожно перебираться к ней поближе.

      Наконец встал рядом и сдавленно сказал:

      – Привет!

      Аня повернулась к нему и равнодушно кинула:

      – Привет, привет! – и, насмешливо прищурясь, заявила: – Что, хороша сегодня Жанна?

      Александр хотел сказать, что ему до Жанны, как до фонаря, но вместо этого пробурчал:

      – Ничего.

      Его всегда сердила Анина уверенность, что он помешан на ее сестре. Как ей сказать, да так, чтоб она наконец поняла, что Жанна его вовсе не интересует? Он говорил ей это много раз, но она считала его слова чем-то вроде дымовой завесы, и упорно приписывала ему особые отношения с сестрой.

      Откашлявшись, заметил каким-то не своим низким голосом:

      – Но ты гораздо лучше.

      Из его слов она усвоило одно: он заболел.

      – У тебя что, ангина? – она отодвинулась от него подальше. – Ты же всех перезаразишь!

      Он откашлялся.

      – Нет. Просто что-то в горло попало. Ты давно приехала?

      – Вчера. – Ее голос звучал как-то уж очень уныло.

      – Устала?

      Она кому-то улыбнулась и помахала рукой.

      – Есть немного. Меня Катя зовет. Пока!

      Она упорхнула, а он так и остался стоять на том же месте, уныло глядя ей вслед. Пошел к выходу, понимая, что в такой толкотне ему с ней все равно нормально поговорить не удастся. Вышел на улицу, вздохнул полной грудью. В зале было душно и жарко, но понял он это только сейчас. Падал легкий снежок, температура была минус двадцать.

      – Эх, сейчас бы на охоту! – он знал, что многие мужики уже ушли в тайгу на зимовья. – Пострелять бы!

      Он был неплохим охотником, но далеко не самым лучшим. Вот если бы у него было времени побольше... Конечно, сейчас зима, но все равно отец нагружал его по полной программе. Сейчас они ремонтировали технику, и надолго уходить в тайгу ему бы никто не позволил. Но на недельку он все равно на зимовье уйдет. Вот прямо завтра и уйдет.

      Он вообразил, как держит в руке ружье, как прицеливается, как стреляет, и ему вдруг стало весело. Но тут же возникла неприятная дилемма: завтра он должен встречать новый год с родителями. Потом они всей семьей пойдут к Берсеневым. Может, тогда он сможет серьезно поговорить с Аней?

      Охоту придется отложить. Но ничего, Аня ему дороже любой охоты.

      Вечером сходил к дому Берсеневых. В большой комнате сквозь шторы угадывались силуэты всех трех женщин. Он узнал Жанну и удивился: почему та не в школе? Он знал, что почти все учителя остались, чтоб отметить Новый год.

      Дмитрий Сергеевич с Елизаветой Александровной на вечер не ходили специально, чтоб не смущать подчиненных, но почему не пошла Жанна? Не хочет встречаться с Павлом во внеслужебной обстановке? Вот ведь упрямая какая! Но завтра у них Павел будет все равно. Правда, они даже поговорить наедине не смогут. Народу будет уйма.

      Он видел, как женщины суетятся на кухне, и понял, что готовятся к завтрашнему пиру. Его мать тоже с утра торчит на кухне. Интересно, а готовит что-нибудь Наталья? И где она думает встречать Новый год?

      Он не одернул себя, как делал обычно, когда его посещали мысли об учительнице биологии, а додумал до конца. У нее маленький ребенок, поэтому она наверняка останется дома. Приготовит какой-нибудь диетический салатик, и съест его под бой курантов. Почему-то ему казалось, что шампанское она открывать не будет. Кто же пьет шампанское в одиночку? Нарисованная картинка ему не понравилась. Почему-то стало холодно и одиноко, будто он сам будет встречать новогодний праздник так убого.

      Пошел домой, погруженный в свои мысли, и очнулся только возле таунхауса. Каким ветром его сюда занесло? Что он здесь потерял? Его дом в другой стороне села. Он сделал несколько шагов обратно, но негромкие голоса возле таунхауса заставили его замереть.

      Это были Павел с Натальей. Александр сердито сдвинул брови. Считается, что Павел влюблен в Жанну. Так что же они делают здесь вдвоем посреди ночи?

      Они о чем-то говорили и негромко смеялись. Он прислушался, почему-то ужасно захотелось узнать, о чем идет разговор. Слышно было плохо, но ближе он подойти не решился. Будут они целоваться на прощанье или нет? Они не стали, просто кивнули друг другу по-соседски, и разошлись.

      Александр почувствовал облегчение. Было б неприятно, если б Павел перекинулся на другую. Конечно, он переживает за Жанну, она же его старый друг. Наталья здесь совершенно ни при чем, на ее месте могла быть какая угодно девчонка, он бы так же переживал. Или нет?

      Этот вопрос застал его врасплох, и он вынужден был признаться самому себе, что не стал бы так волновался из-за другой девчонки. Просто Наталья может соблазнить и святого. Он это испытал на себе.

      Он еще несколько минут сердито смотрел на ее окна, потом побрел домой. В его пристрое в небольшой кухне на столе лежало несколько больших кусков пирога, накрытые вышитой салфеткой, распространяя вокруг аппетитный аромат. Мамина работа!

      Александр щелкнул кнопкой электрического чайника и уже через минуту пил крепкий чай с рыбным, его любимым, пирогом. В голове вертелся все тот же вопрос: а не влюбился ли случайно Павел в Наталью? Почему-то ему казалось очень важным это выяснить. Потянувшись за очередным куском пирога, с изумлением увидел, что они кончились. Он сжевал все и не заметил этого?

      Отправился спать, надеясь, что сумеет на славу выспаться. Завтра не спать всю ночь, а он все прошлые ночи спал беспокойно. Постоянно снилась какая-то ерунда. Но и эта ночь отдыха ему не принесла. Почему-то снилась Наталья, уходящая от него вдаль по узкой дорожке, на которой ему не хватало места. Он пытался ее догнать, и не мог, как ни старался. Что за чушь?

      На следующий день началась обычная предновогодняя суета. Мать просила сделать его то одно, то другое, и освободился он только под вечер. Пошел к Берсеневым, но и там шла предпраздничная кутерьма. На него никто не обращал внимания, и он ушел, не желая путаться под ногами.

      Родители на этот раз решили встречать Новый год у маминой сестры, тети Глаши. Александр с ними не пошел, только помог донести до дома тетки взятое с собой родителями угощение. Сам отправился к Берсеневым.

      Народу там толпилось человек тридцать. Его сразу послали в погреб за ящиками с вином. Он с двумя парнями спустился вниз. Они вытащили пару ящиков с купленным заранее вином и принесли в большую комнату. Там уже стоял огромный старинный стол, накрытый красивой кружевной скатертью. В углу на диване сидел нарядный Павел в костюме-тройке и тупо смотрел телевизор, явно ничего не видя из того, что делалось на экране.

      Александр тоже мельком взглянул на экран. «Ирония судьбы», куда же без нее. На правах старого друга пошел на кухню, где суетились Елизавета Александровна с дочками. Ему тут же вручили старинное фарфоровое блюдо с поросенком под хреном, велели не уронить, и он осторожно понес его в большую комнату. Водрузил доверенную ему драгоценность в центре стола и устроился рядом с Павлом.

      Они молча пожали друг другу руки. Александра так и подначивало спросить, о чем они вчера вечером говорили с Натальей, но он не решился. Еще решит, что эта разведенка его интересует. Он окинул комнату испытующим взглядом – ее не было. Отчего-то стало скучно, и он сердито повертел головой. Вот еще глупости!

      Парни бегали из кухни в комнату, приносили салатницы с готовыми салатами, блюда с разносолами, заливным и холодцами, подносы с пирогами, и скоро огромный стол был заставлен до упора.

      Никто не удивлялся, все знали, что так было заведено из века в век. Но вот в комнату вошел глава семьи и пригласил дорогих гостей за стол. К столу были подвинуты вытащенные из сарая длинные скамьи, поскольку на такую ораву, что пришла в дом к директору школы, никаких стульев не напасешься, и гости сели за стол.

      На краю обосновались хозяйки, готовые по первому требованию гостей бежать на кухню за добавкой. По бокалам разлили шампанское, и Дмитрий Сергеевич по традиции провозгласил тост за уходящий год. По его мнению, он был неплохим, но вот сидящие рядом Павел с Александром так не считали.

       Все выпили. Александр откровенно любовался сияющей Аней, Павел искоса посматривал на нарядную Жанну. После небольшого застолья молодежь отправилась танцевать в соседнюю комнату. Павел остался сидеть в большой комнате, потому что Жанна принялась помогать матери менять грязные тарелки на чистые, – ожидалось горячее.

      Аня вместе со всеми отправилась танцевать, и Александр попытался пригласить ее на танец, но она решительно отказалась.

      – Ты что, Сашка? Я у тебя под мышкой должна прыгать, что ли? Ты комиков Пата и Паташона видел? Так вот я себя рядом с тобой Паташоном чувствую. Этаким недомерком. Ты бы лучше кого повыше пригласил.

      Александр обижено отошел в сторону, и вдруг понял, кого ему так не хватало. Это настолько противоречило его принципам, что он сначала опешил, а потом саркастично подумал: неужели ему так нужен секс? Никогда он за собой ничего подобного не замечал. Но вполне возможно, что это так, ведь он нормальный здоровый парень.

      Вернулся в комнату и плюхнулся рядом с Павлом.

      – Скучаешь? Как Снежана? Как всегда, ничего не понимает?

      Александр хмуро кивнул головой.

      – Я и не думаю, что этот божий одуванчик когда-нибудь тебя поймет. А ты уверен, что это именно то, что тебе нужно?

      – А что мне нужно, по-твоему? – Александр подозрительно посмотрел на друга.

      Павел тут же изобразил полнейшую невинность.

      – Откуда мне-то знать, если ты сам не знаешь?

      Александр разозлился.

      – Я прекрасно знаю, чего хочу! И нечего тут из себя бабку изображать!

      – Какую бабку? – Павел недоуменно поднял бровь.

      – Гадалку, кого же еще? Раньше наши девчонки гадать к бабкам бегали. Считалось, что они всегда правду говорят.

      – Ишь ты! А больше таких бабок не осталось? С удовольствием бы сходил погадать.

      Александр опешил.

      – Ты чего? Ты же не девка, чтоб гаданиями заниматься!

      – Что это еще за дискриминация? У нас равноправие, между прочим! И если я хочу погадать, то имею на это право!

      Александр потер лоб.

      – Опять ты мне голову морочишь! Балабол! Если хочешь опозориться, то могу узнать у матери адрес какой-нибудь бабки.

      – Вот-вот, узнай! Скоро святки, пойду гадать!

      Александр за время знакомства с Павлом уяснил, что общественное мнение тому до фонаря, и призадумался. Если оставить в стороне осуждение мужской половины села, то ему тоже хотелось бы погадать. Просто так, из спортивного интереса. Вряд ли какая-то там бабка сможет заглянуть в его будущее.

      – Ладно. Узнаю.

      Павел как бы между прочим предложил:

      – И ты можешь со мной сходить. Если захочешь, конечно.

      Александр затуманился. И почему этот тип знает все, что у него на уме? Он такой проницательный или это у него самого все на лбу написано?

      Изобретать достойный ответ ему не пришлось: хозяйки вынесли к столу горячее, и гости снова уселись на свои места. Дмитрий Сергеевич велел наполнить фужеры и провозгласил очередной тост. На сей раз за наступающий новый год, чтоб он был удачным. Особенно Павлу и Александру понравилось заключение: пусть в новом году исполнятся все желания!

      Следом за Дмитрием Сергеевичем гостей по телевизору поздравил президент России, и начали бить кремлевские куранты. Все постарались под их звон выпить шампанское. Выпив, Павел поставил фужер на стол и посмотрел на Жанну. К его неудовольствию, она даже не прикоснулась к вину. Она невесело смотрела на экран телевизора, не видя, что там происходит.

      Потом все зашумели, и принялись дружно поздравлять друг друга. Через полчаса армия гостей пополнилась: пришли те, кто оставался дома. Отец и мать Александра пришли одни из первых. Правда, пробыли они недолго.

      Молодежь, в том числе и Аня, убежала на пруд, кататься на коньках и санках. Александр потянулся следом. Павел остался, заявив, что он еще не все попробовал. Этот смешной предлог Александр раскусил сразу, он ведь видел, что Павел почти ничего и не ел. Но возражать не стал. Кто знает, может, в своем доме Жанна будет более сговорчивой?

      Около пруда была почти вся молодежь села. Пришли даже женатики, видимо, решив вспомнить молодость. Смех, веселье, свист парней и визг девчонок. Каждый веселился, как умел. Настроение было праздничное.

      Один Александр выглядел бирюком. Аня один раз стоя скатилась с ним с горки и заявила, что он ей чуть ребра не сломал, что он настоящий медведь, и чтоб он от нее отстал.

      – Думаешь, раз Жанны нет, то я ее заменю? И не надейся! – и она удрала от него подальше вместе с девчонками.

      Это было обидно, потому что он и не думал ее обнимать. Слегка поддержал, когда почувствовал, что она теряет равновесие, и все. Вот ведь неженка! Пошел вместе с парнями немного погонял по льду шайбу, но без коньков это было не слишком удобно. Подумав, как рассердится мать, если он придет домой без подметок, играть прекратил.

      Занималось утро, и он побрел домой, тем более что и Аня тоже куда-то ушла. По многолетней привычке прошел мимо дома Берсеневых, и заметил свет в окнах девчачьей половины. Там мелькали силуэты Дмитрия Сергеевича, Елизаветы Александровны, Жанны, и еще чей-то мужской. Заинтригованный Александр остановился, силясь понять, кто же это.

      Павел! Точно, это был он! Что он делает в такое время в комнате девчонок? У Александра возникла горячечная догадка: неужели родители застукали его с Жанной? Но как это могло произойти? Жанна никогда бы на это не пошла. Стучать было неудобно, и он решил подождать. Отошел подальше, скинул снег с любимого пенька и устроился поудобнее, подогнув полы длинной дубленки.

      Ждать пришлось недолго. Через полчала из дома вышел Павел. Александр свистнул, и он нехотя остановился.

      – Что ты тут делаешь? Аня где? – Павел был недоволен.

      – Анька куда-то смылась. Я тебя жду.

      – А чего меня-то ждать?

      – А чего ты у Берсеневых делаешь в такое время?

      – Все-то тебе знать надо. Не слыхал, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали?

      Александр пропустил это мимо ушей.

      – Ты что, к Жанне залез?

      Павел сердито сжал кулаки, но тут же разжал пальцы.

      – Не трави душу, Сашка, сил нет, ей-богу!

      – Значит, родители не помогли. – Спокойно констатировал Александр.

      – Ты прав, как всегда.

      Они молча дошли до таунхауса и Павел заявил:

      – Я тебя к себе приглашать не буду, и не надейся!

      – Я и сам к тебе не пойду, я спать вообще-то хочу. – И машинально перевел взгляд на темные окна Натальи.

      – Ее нет. Она к матери уехала. После каникул приедет. – Насмешливо объяснил Павел.

      – Ты это с чего? Какое мне до нее дело? – притворно возмутился Александр, и сам услышал, как фальшиво прозвучал собственный голос.

      – Конечно, какое тебе до нее дело? Но я бы на твоем месте хотя бы себе врать не стал. Воспитание, мнение окружающих и прочая ерунда тебе голову застят. Собственное-то мнение имей.

      – А ты чушь не мели. Прекрасно знаешь, что я по Аньке сколько лет уже сохну.

      – Да-да, конечно. Застарелая до сухарей любовь родом из детства. Ну, это дело твое.

      Александр вскинулся, собираясь протестовать, но Павел небрежно поинтересовался:

      – Ты на охоту завтра собираешься?

      – Конечно. – Александра обрадовала перемена разговора, а то что-то ему было уж очень неуютно. – Ты не собираешься?

      – Какой из меня охотник? Я и в армии-то на стрельбище не бывал. Да и не хочется. Убивать зверье – это не по мне.

      – А что тогда все каникулы делать будешь? Под окнами у Берсеневых сидеть? Так холода с завтрашнего дня про прогнозу.

      – Я к родителям поеду, обещал. Да и дел в городе полно.

      – Ну, тогда удачи!

      – И тебе ни пуха, ни пера! Смотри, не замерзни в тайге!

      – К черту!

      Они пожали друг другу руки. Павел ушел к себе, а Александр еще помедлил, глядя на темные окна Натальи. Потом встряхнулся и споро зашагал к себе.

      На следующий день, отоспавшись накануне, Александр и четверо односельчанин ранним утром отправились на его Ниве в зимовье. Добротная изба из лиственницы, сложенная охотниками лет сто назад, все это время добросовестно служила приютом охотникам Ивановки и окрестных деревень.

      Зайдя в зимовье, поняли, что здесь кто-то был совсем недавно. По исстари заведенному обычаю перед печью сложены дрова, пол чисто выметен, в железном ящике оставлены консервы, спички, зажигалка, соль и заварка. И бутылка водки на всякий случай. Если охотников в зимовье застанет непогода, запаса хватит на неделю нескольким здоровым мужикам.

      Александра это не удивило. Они и сами, уезжая, сделают то же самое. В тайге, да еще зимой, люди испокон веку старались помочь друг другу.

      Передохнув, вышли оглядеться. Александр захватил ружье и подстрелил пару белок. Но дядя Паша его раскритиковал:

      – Смотри, как неровно бьешь! Шкурку повредил. Гришка будет недоволен.

      Григорий, ивановский скорняк, всегда всем был недоволен. Александр подозревал, что это для понта, чтобы его труд больше ценили. Но шкурки Гришка выделывал хорошо, к ним не придрался бы ни один профессионал. Его несколько раз просили научить такой же бархатной выделке, но он всем отказывал. Тайны своего ремесла он хранил свято, заявляя, что они передаются в его семье из поколения в поколение, и негоже ему нарушать традицию.

      На следующий день охотились уже по-настоящему. Несмотря на крепкий мороз, Александр добыл соболя, куницу да пару зайцев. Несколько раз они видели лосей, но лицензии на отстрел крупной дичи у них не было, да и к чему заваливать лося? Мясо у него жесткое, шкура невидная. Да и животные они славные, людей почти не боятся, подпускают на выстрел только так. Какая это охота? Убийство, и все.

      Всю живность разделали возле зимовья на специальном верстаке. Несъедобные тушки пушных зверей бросили подальше на съедение волкам и лисам. К чему волочь их в село?

      За неделю все охотники настреляли дичи столько, что Нива была забита под завязку. Тюк на багажнике на крыше был такой высоты, что, встреть они ГИБДД, не миновать бы Александру штрафа. Но ГИБДД в тайге отродясь не бывало, и до Ивановки они добрались без проблем, хотя перегруженная Нива и буксовала пару раз на переметенной снегом дороге. Но какая это проблема, если в салоне сидят пятеро здоровых мужиков? Подтолкнули, и все дела.

      Александр развез охотников по домам, помог каждому выгрузить его добычу. Последним высадил дядю Пашу, и поехал по объездной дороге. У таунхауса затормозил. Может, Павел вернулся?

      К его удивлению, у своего входа стояла Наталья с дочкой. У Александра внезапно так потеплело в груди, что он задохнулся от этого радостного и непонятного чувства. Повинуясь ему, вышел из машины и сдержанно поздоровался.

      Похоже, что Наталья тоже была рада видеть его, потому что от ее светлой улыбки ее приятное лицо стало удивительно красивым.

      – Вернулись? – Александр не знал, что еще сказать.

      – Да, мы приехали еще вчера. А вы с охоты? Не замерзли? Стояли жуткие холода.

      – Нет, конечно. Да и какие это холода? Для нас это самая обычная зима. Это для вас, южан, жуткие холода, а для нас легкий морозец.

      Наталья засмеялась. На щеках появились ямочки, и вся она стала такой располагающей, что Александр неожиданно для себя предложил:

      – Может быть, вам зайца оставить? Или рябчика?

      Наталья враз погрустнела.

      – Нет, спасибо, не надо. Я их и готовить-то не умею, и разделывать. К тому же мне очень зверюшек жалко.

      Александр опомнился. Ну и белоручка! Очарование враз пропало.

      – Не надо, так не надо. До свидания.

      Он большими шагами дошел до машины и уехал.

      Наталья долго с сожалением смотрела ему вслед. Может быть, ей нужно было поблагодарить и взять рябчика? Но зачем лгать? Если отдать его Вере, это рано или поздно дошло бы до Александра, и он бы попросту обиделся.

      И хватит переживать. Что сделано, то сделано. Для чего завязывать отношения, которые все равно обречены на разочарование? А с нее хватит разочарований. Она позвала дочку домой, но все равно весь день думала об этой встрече, перебирая в голове множество ответов, и все равно не находя ни одного подходящего.

      Александр приехал домой. Помогая ему выгружать добычу из машины, Анфиса Николаевна восторженно ахала.

      – Ох, да ты и рябчиков добыл! Ну и молодец! Вкуснота-то какая!

      Он припомнил проквашенную физиономию Натальи, и криво усмехнулся. Что она понимает в сельской жизни? Чужая, она чужая и есть. Вот Аня на ее месте была бы рада. И тут, будто в насмешку, сзади раздался ее голос:

      – Здравствуйте, Анфиса Николаевна! Привет, Саша! Это ты столько зверья бедного угрохал?

      Александр нахмурился, а мать пораженно ахнула.

      – Ты что, Аня! Да это же охотничья добыча! Это же труды-то какие! Одни соболя что стоят!

      – Да, красивые были зверьки. До того, как их убили.

      Анфиса Николаевна рассвирепела.

      – Скажи дорогая, а чья это на тебе шубка?

      – Беличья. Папа добыл, знаю. Но мне все равно зверьков жалко. Я бы и в синтепоновой куртке проходила.

      Тут уже и Александр возмутился.

      – В китайской куртке в сорокаградусный мороз не походишь. А у нас и покрепче морозы случаются. Так что не выпендривайся лучше, а помоги.

      Она послушно взялась за ручки тяжелой сумки. Они вместе с Анфисой Николаевной заволокли ее в дом.

      – Заходи, Аня, гостьей будешь! – не слишком радушно пригласила хозяйка.

      Засмеявшись, Аня приглашение отклонила:

      – Не хочу, спасибо! Я просто мимо бежала, хочу к Наталье заскочить. Мне с ней посоветоваться надо кой о чем.

      Она убежала, и Александр, против обыкновения, даже не посмотрел ей вслед.

      Они перебирали добычу на кухне. Мать недовольно ворчала:

      – Вот ведь балаболка, не приведи такую в невестки! Ей лишь бы поперек слово вставить, никакой почтительности к старшим.

      Александр насмешливо поддакивал, дразня мать. В конце концов та не выдержала и сказала прямо:

      – Конечно, я приму ее, если ты решишь на ней жениться. Но все-таки Жанна куда лучше. И умнее она, и воспитаннее.

      – Жанка хорошая девчонка. Но я ее не люблю.

      – А Снежану любишь? Да выдумываешь ты все! Ты в ней привык младшую сестренку видеть, а она в тебе – старшего брата. Вот и вся ваша любовь. Для семейной жизни этого мало.

      – А на ком мне тогда жениться прикажешь? Может, ты мне Наталью Исаченко посватаешь?

      Анфиса Николаевна переменилась в лице.

      – Ты что, сдурел? Окстись, парень! Ишь что удумал? Наталья тут всем чужая! Она, поди, и вовсе не крещенная! Или ты мне это говоришь, чтоб после нее мне Снежана золотом показалась? Ты вокруг посмотри! Хороших девок полно! И любая за тебя пойдет. На Аньке свет клином не сошелся! А про эту Наталью и думать забудь!

      – Да не шуми! Это я так! – Александр и сам был не рад, что помянул Наталью.

      Но мать все никак не унималась.

      – Ох, скажу-ка я об этом отцу. Он тебя на ум-то наставит.

      На этот счет у Александра было другое мнение.

      – Ну и скажи, что тут такого? Он что мне сделает? Выпорет, что ли?

      Прекращая спор, Анфиса Николаевна сунула сыну в руки рябчика.

      – Ошпарь да ощипывай. Мне одной не справиться.

      Ворча для проформы:

      – Я и добудь, я и обработай, – Александр принялся за дело.

      К вечеру с работы пришел Иван Александрович. Мать тут же доложила о Сашкиных, как она выразилась, «выкрутасах». Иван Александрович промолчал, но вечером после довольно позднего ужина зашел к сыну на его половину.

      – Знаешь, что-то меня сегодняшний разговор насторожил. Конечно, я понимаю, ты мать подначивал не всерьез. Но все-таки скажу. Мне, в принципе, все равно, какую ты невестку в дом приведешь, разведенную, не разведенную, с ребенком или без. Но вот мать сильно переживать будет. Да и родня наша ее не приветит. Так что головой думай. Мозги у тебя есть. Помни, что жить-то тебе с ней, но среди людей. А сейчас спать давай ложись, не сиди. – И добавил с ироничным пафосом: – Столько охотничьих трофеев привезти, это ж сколько сил потратить надо!

      Он ушел, а Александр снова подосадовал на себя. И с чего это он матери про Наталью брякнул? Ведь вообще об этом и не думал никогда, а вот черт за язык дернул. Ну да ладно, больше это не повторится.

      Глава пятая

      Весна подступала все ближе. Работы было полно, и Александр приходил домой все позже. Анфиса Николаевна пеняла ему на это, но втайне гордилась сыном. Даже скупой на похвалы Иван Александрович как-то признался ей, что не знал бы, что делать без Сашки.

      – Дотошный он, въедливый. Вот вчера сам договор проверял, нашим юристом составленный, так столько ляпов нашел. А ведь он агроном. Думаю, когда на пенсию уйду, народ его дружно управляющим выберет. Конкурентов у нас нет.

      – А Павел? – опасливо спросила жена.

      – Павел мужик умный, но в наши дела вникать не хочет. У него своих полно. Вот с компьютерами он нам здорово в прошлом году помог. Хорошие для конторы закупили. Не он бы, так выложили бы денежки за какое-нибудь старье. Повезло нам с ним.

      – Нам с Жанной повезло, а не с ним. Сразу ведь видно, почему он тут объявился. – Анфиса Николаевна насмешливо поджала губы. – И чего они резину тянут? Женились бы уж скорее. Что-то у нас в селе добрых свадеб не было давненько.

      – Ну, время придет, и поженятся. Что ты Лизе дарить думаешь?

      Анфиса Николаевна вздохнула.

      – Вот задачка так задачка. Что можно подарить женщине, у которой все есть, на пятидесятилетие? Вот ты мне как мужчина скажи.

      Иван Александрович оторопел.

      – Ну, знаешь, ты меня в эти дела не впутывай. Ты мне только скажи, сколько денег надо. А уже что дарить, сама решай. Ты же женщина, тебе виднее. Вот тебе самой чего бы хотелось?

      Анфиса Николаевна призадумалась. Она не знала, что дарить завучу школы.

      – Мне бы в санаторий какой-нибудь съездить хотелось. Чтоб обеды не готовить.

      Иван Александрович напустил на себя недовольный вид.

      – Бабы в санатории ездят романы крутить. И ты туда же?

      Она не обратила внимания на подначку.

      – Но не будешь же Лизе путевку дарить?

      – Теоретически можно, но практически как это сделать? Можно было бы купить вам с ней по путевке, поехали бы вместе, друг за другом бы приглядывали.

      – А мы бы с ней сговорились и шуры-муры напропалую бы устраивали.

      – Где две бабы, там караван-сарай. Где такое видано, чтоб обе промолчали? Никогда такого не бывало. Но, если серьезно, ей путевку брать можно только летом, а летом, уж извини, у нас с Сашкой страда. И летом мы тебя никуда не отпустим.

      Эмансипированная женщина почувствовала бы себя жалкой прислугой и взбунтовалась. Но Анфиса Николаевна не была эмансипированной женщиной, и порадовалась своей незаменимой значимости в жизни семьи.

      – Может, ей планшет подарить? Сашка еще говорил, что есть книжки какие-то электронные, в которые тысячи обычных книжек входит. Может, такую ей купить? Чтоб гору учебников с собой не волочь.

      – Давай купим, какие проблемы. Надо будет Сашке сказать.

      Он пришел поздно вечером. Услышав просьбу родителей, пожал плечами.

      – Я в этом деле разбираюсь плохо. Это надо у Павла спрашивать.

      – Вот и спроси. Если надо будет в город сгонять, так сгоняйте. Деньги я дам. – Иван Александрович был по-деловому краток. – И абы-кабы ерунду какую не берите. Пусть дорогое, но приличное. Не китай какой-нибудь одноразовый.

      На следующий день Александр заскочил в школу на большой перемене. Зашел в учительскую и тут же увидел Наталью. Она пила чай вместе с Жанной и Елизаветой Александровной. Выглядела она бледной и уставшей.

      Что это с ней? Заболела? Или работает много? Сердце непривычно сдавило.

      Он подошел и спокойно поздоровался.

      – Привет! – Жанна отставила недопитую чашку. – Ты к кому? К Павлу? Он воспитательную беседу проводит с парой сорванцов из седьмого класса. Скоро будет. Чаю хочешь?

      Александр от чая отказался и посочувствовал воспитуемым:

      – После его воспитательных бесед парни наверняка чумные несколько дней ходят.

      Наталья невольно засмеялась. От смеха у нее засветились глаза, и Александр уставился на нее как завоженный. Вошедший в учительскую Павел с силой хлопнул его по плечу, призывая опомниться.

      – Здорово, дружище! По мою душу?

      – Верно. Сможешь выйти на пару минут?

      – Без проблем.

      Они вышли в коридор. Мимо проходили школьники, с интересом их оглядывая и здороваясь.

      – Тут и поговорить-то не дадут. Может, во двор выйдем?

      Они вышли из школы, но и тут носились дети, громко вопя от охватившей их весенней эйфории. Александр изложил просьбу родителей, и Павел тут же предложил:

      – А давай-ка мы в областной центр рванем? Мне родителям кое-что подкинуть надо, заодно и букридер купим.

      – Это так книжка электронная называется?

      – Ага. Можно и просто ридер, это неважно. – Павел изобразил полнейшую невинность и предположил: – Кстати, мне придется о поездке Елизавете Александровне сказать. Думаю, она попросит и Снежану из универа захватить. Она на несколько дней отпросилась на юбилей матери.

      У Александра должно было бы что-то трепыхнуться внутри, но почему-то не трепыхнулось. Но он изобразил радость.

      – Это хорошо.

      – Конечно. Может, попытаешься с ней поговорить серьезно?

      – Попытаюсь. Если будет возможность. А то зимой я ее одну и застать-то не мог. А в компании какой может быть серьезный разговор?

      – Ты прав. Кстати, на обратном пути можешь сесть с ней сзади и объясниться. Я музыку включу погромче, чтоб вам не мешать.

      Александр обрадовался. Этот вариант ему приглянулся больше всех. В самом деле, из машины не выскочишь. Придется ей все выслушать, хочешь-не-хочешь.

      В пятницу после уроков они рванули в город на машине Павла. Александр предлагал гнать на своей Ниве, но Павел отказался. До города они доехали за три часа. Первым делом заехали к родителям Павла. Они были дома, ждали сына. Выгрузив из машины деревенские подарки, поднялись в квартиру в красивом элитном доме.

      Александр уже не раз здесь бывал, и признавал, что все очень красиво и удобно. Вот только дорогая итальянская мебель была уж слишком хрупкой для его крупного тела. Хотя комнаты были большими, потолки высокими. Но под окнами постоянно фырчали машины, и слышно их было даже через пятикамерные стеклопакеты. Да и духота в комнатах стояла неимоверная, несмотря на кондиционеры. Он здесь жить бы не хотел.

      Радостная Ирина Ивановна накормила их разными деликатесами. Александр вежливо поблагодарил, но про себя подумал, что от такой ненадежной снеди вполне может разболеться живот.

      Потом они заехали в компьютерный гипермаркет за ридером. И вот тут Александр от души порадовался, что с ним Павел. Тот совершенно спокойно говорил с консультантом на его родном языке, оперируя понятиями «карта», «память», «винчестер» и прочими, о которых Александр знал, конечно, но как-то больше в теории. В конце концов консультант принес из подсобки еще не выложенный в зале ридер. Обследовав его со всех сторон, Павел вынес вердикт: берем!

      Потом они поехали за Аней на ее квартиру. Она снимала комнату у одной из дальних родственниц, Марии Васильевне, и уже их ждала. Павел остановил машину у подъезда, и Александр перебрался на заднее сиденье. Павел позвонил Ане, и она тут же прибежала с небольшой сумкой в руках.

      – Чего вы так поздно! Я вас уже три часа жду!

      – А чего нас ждать? Взяла бы да и позвонила. Садись на заднее сиденье.

      Она заглянула назад и попросила:

      – Сашка, сядь вперед, пожалуйста! Я жутко спать хочу! Хоть подремлю немножко.

      Обескураженный Александр вышел из салона.

      – Ночью-то ты что делаешь?

      Аня не собиралась признаваться, что до двух ночи сидела на балконе с кинокамерой в руках, карауля Вячеслава из соседнего подъезда. Кому какое до этого дело? Это ее личные проблемы, и докладывать о них она никому не собирается. Поэтому ответила обтекаемо:

      – Готовилась к семинару. У нас сегодня знаешь какой был семинар по истории английского языка? Жуть!

      Александр был вынужден сесть обратно на переднее сиденье, а Аня свернулась клубочком и тут же уснула.

      Мужчины посмотрели друг на друга и одновременно развели руками.

      – Се ля ви! – иронично констатировал Павел. – Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Но ты не тушуйся, время найдешь. Если захочешь, конечно.

      Усаживаясь поудобнее и затягивая на груди ремень безопасности, Александр невнятно пробурчал:

      – Вечно ты подковыриваешь. Что значит: если захочу? Я давно хочу, просто не выходит никак. Да и не слушает она меня. Всерьез никак не воспринимает.

      – Да если бы захотел, давным-давно бы заставил себя выслушать. Но ты или не хочешь, или боишься.

      Александр тут же подхватил кинутый ему спасательный круг.

      – Конечно, боюсь. Она девчонка еще совсем. Вдруг испугается?

      – Непременно испугается. Может, тебе еще годик подождать?

      Александр надулся.

      – Не провоцируй! С такими друзьями, как ты, и враги не нужны.

      – Я просто хочу, чтобы ты понял, наконец, чего ты хочешь сам. Ты сам. не папа, не мама, не дядя с тетей, а ты сам.

      – Если бы я маму слушал, то давно бы на какой-нибудь приглянувшейся ей девчонке был женат.

      – И правильно! Твоей маме скучно одной дома-то сидеть, вот и была бы у нее компания. А Аня работать будет. Ей дома не усидеть. И борщами она тебя потчевать не будет. Мне вообще кажется, что в Ивановку она не вернется.

      – Это еще почему?

      – А что ей там делать? Два учителя иностранного языка в одной сельской школе ни к чему. Елизавета Александровна еще лет пятнадцать работать будет. Это минимум.

      Александр не хотел так далеко загадывать.

      – Ане еще целый год учиться. Так что к тому времени все как-нибудь и утолчется. В крайнем случае, будет работать по интернету. Это не проблема. Если захочет работать. Я вполне могу семью содержать.

      – Семью содержать все могут, было бы желание. Вот только где она, эта семья?

      Александр решил, что Павел говорит это себе, и с сочувствием посмотрел на друга. В принципе, у обоих у них не ладится семейная жизнь.

      Около восьми приехали в Ивановку. Отвезли Аню домой, с трудом растолкали, и сдали с рук на руки домашним. Потом Павел подвез Александра и отправился к себе. В палисаднике играли соседские дети, на скамейке сидела Наталья и что-то читала. Поставив машину в гараж, Павел вышел на улицу и подсел к ней.

      – Не помешаю?

      Она удивленно подвинулась, освобождая ему побольше места.

      – Нет, конечно. Просто удивлена. С чего это ты вдруг решил составить мне компанию?

      Он ухмыльнулся.

      – А это провокация. Ты же знаешь, что слухи в нашей деревеньке разносятся быстро.

      – Понятно. Хочешь, чтоб у Жанны кровь побежала быстрее? Ревность как средство достижения успеха? Хотя я тебе это уже в Новый год говорила. Но ведь не прокатило?

      – Кто его знает? С Жанной никогда ничего нельзя знать заранее.

      – Да? Она мне столь загадочной не показалась.

      – И что ты о ней думаешь?

      – Думаю, что ей обида глаза застит. Но это со временем пройдет. Если ты не слиняешь раньше времени.

      – Что-то ты начала словечки местные употреблять. С кем поведешься?

      – Естественно. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Но не думаю, что ты ко мне подсел просто поболтать. Дело какое-то есть?

      – Да я бы не сказал, что дело. Ты к Елизавете Александровне на юбилей пойдешь? Она всех приглашала, а тебя на особицу.

      – Не знаю. Там ведь кроме учителей еще и родственников полно будет, и сельчан. А они, сам знаешь, от меня стараются подальше держаться. В лицо-то все вежливые, благожелательные, а вот за глаза чего только не плетут.

      – Ну, это обо всех. Обо мне тоже чего только не выдумывают.

      – Вот-вот. А я хочу, чтоб сплетен было поменьше. Так что не пойду, скорее всего. Елизавета Александровна не обидится.

      Павел помолчал.

      – Я-то пойду. И Александр будет.

      Наталья поежилась, будто от холода.

      – Замерзла?

      – Есть немного. Если ты все сказал, то я пойду. Мы с Улей давненько уже гуляем.

      Она ушла, а он покачал головой в унисон своим унылым мыслям. Ему не нравилось, что при малейшем упоминании об Александре эта смешливая смелая женщина превращается в дерганую осмотрительную особу.

      – Да, безответная любовь не красит. Но что делать с Сашкой? Когда же он поймет, этот маменькин сынок, что для него лучше?

      В субботу в школе праздновали юбилей завуча. Елизавета Александровна принимала поздравления со спокойным достоинством, не пытаясь скрывать свой возраст. Ее поздравлял заведующий районо, управляющий, председатель сельсовета, приехал даже представитель из облоно. Первая часть прошла церемонно и торжественно. Потом с поздравлениями выступали ученики. Старались отчаянно, поэтому частенько сбивались, но пели и танцевали от души.

      А вот банкет превратился в веселый, чуток даже бесшабашный сабантуй. Учителя подготовили сценки, в которых, пользуясь тем, что на вечере не было учеников, высмеивали друг друга и строгое начальство.

      Подарков было множество, но Елизавета Александровна сказала по секрету Анфисе Николаевне, что давно мечтала о ридере. Павел подарил к нему карту памяти с записанными на ней тысячами самых разных книг, и ей не терпелось посмотреть, что же там. И прочесть те книги, которые давно хотела прочитать, но не могла купить.

      Наталья была на торжественной части, но с банкета предпочла сбежать. Впрочем, в одной сценке ей все-таки участвовать пришлось. В ней она изображала учителя математики, а по совместительству учителя физкультуры, путающего свои предметы, заявляющегося на урок математики с огромным надутым мечом, или приходящем на урок физкультуры с задачником в руках.

      Павел смеялся до слез, настолько это было на него похоже.

      – Да у тебя настоящий актерский дар! – похвалил он ее потом. И коварно предложил: – Не хочешь театральный кружок в школе вести?

      Решив, что это страшная месть за блестяще исполненную на него пародию, Наталья сбежала домой.

      Александр пробился к Ане и сел рядом, твердо вознамерившись всё с ней обговорить. Он был уверен, что избегает она его только потому, что считает чуть ли не женихом своей сестры, и был намерен сегодня же ее в этом разубедить. И сказать о своей любви. Неужели она будет против? Конечно, нет. Чем он плох? Конечно, разница в росте великовата, но это, в сущности, мелочи.

      Он одним глазом посматривал на сцену, не обращая внимания на показываемые там глупости. Ему больше нравилось смотреть на тонкий Анин профиль. Но когда на сцену вышла Наталья в спортивном костюме и так похоже спародировала Павла, он уставился на нее и смотрел, не отрываясь.

      – Здорово, правда? – Аня была в восторге. – Я и не подозревала, что можно так точно скопировать человека. Если бы не лицо, я была бы уверена, что это Павел. Все ухватки его, все манеры. Она даже двигалась так же, как он. Как леопард. Он ведь ходит мягко, как большая кошка. И рукой так же постоянно машет.

      Зачарованный Александр с трудом оторвался от сцены и посмотрел на собеседницу.

      – Да, похоже. – Он хотел, чтоб это прозвучало равнодушно, но получилось чуть ли не восторженно.

      – Наконец-то мы хоть в чем-то сошлись во мнениях. А то спорим только. – Аня лукаво ему подмигнула. – Впрочем, с тобой и Жанна постоянно спорит. Уж очень ты самоуверенный. Меня это порой просто бесит.

      Александр удивился. Это он-то самоуверенный? Да он самый уступчивый из всех начальников Ивановки! Он всегда прислушивается к мнению окружающих. Компетентному, конечно.

      Пожав плечами в знак несогласия, повернулся к сцене. И чуть слышно охнул от разочарования: Натальи уже не было, и какой-то глуповатый скетч исполняли уже сотрудники сельсовета. После Натальи смотрелись они скучновато, и Александр снова повернулся к Ане.

      – Чего ты на меня уставился? Сто лет не видел, что ли? На сцену смотри, и мне не мешай!

      Аня была недовольна. Она не понимала, с чего вдруг ее скромная персона так привлекла Жанкиного ухажера. Может, у нее нос в краске измазан? Ей захотелось вытащить зеркальце из сумки, но она вспомнила, что сумки у нее с собой нет. Она ведь не на занятиях в универе. Сердито посмотрев на соседа, увидела, что он послушно пялится на сцену, и успокоилась.

      Александр раздумывал, стоит ли с ней разговаривать, когда она в таком настроении? Или она всегда в таком настроении? Но с другими она вроде разговаривает по-другому. Может быть, рядом с ним она себя чувствует неловко из-за его любви? Он читал где-то, что женщины хорошо чувствуют отношение к себе мужчины.

      Начали хлопать. Концерт окончился. Все поднялись, чтоб перейти в столовую, где были накрыты столы для угощения. На этот раз решили сделать на западный манер – фуршетом. Вдоль стен стояли столы с закусками, и каждый накладывал себе столько, сколько хотел. Аня тут же куда-то испарилась, и, сколько Александр ее не выглядывал, больше не увидел. Наталья тоже не появилась.

      За соседним столом о чем-то негромко спорили Жанна с Павлом. Лишь только Александр, положив себе полную тарелку, подошел к ним, они замолчали.

      – О чем спор?

      – О принципах воспитания, конечно. О чем еще мы можем говорить? – ответила вопросом на вопрос сердитая Жанна.

      По тому, каким ироничным взглядом посмотрел на нее Павел, Александр понял, что о педагогике речи не шло. Но вмешиваться в чужие дела не стал. Со своими бы разобраться.

      – Аня когда уезжать собирается?

      – В воскресенье. На автобусе. Она уже билет купила, хотя ее папа хотел отвезти. Сказала, что никого не хочет напрягать и что в автобусе ей комфортнее.

      Павел переглянулся с Александром.

      – Понятно. Скромность обуяла. И с чего бы это?

      – Значит, утром поедет. Ясно.

      Александр понял, что для объяснения у него всего лишь один день. И надо как-то Аньку изловить. А если не удастся, придется в город ехать и возле университета ее подкараулить. Сколько можно тянуть с объяснением? Павел прав, надо быть решительнее.

      Съев тарелку деликатесов, нашел родителей, стоявших рядом с юбиляршей. Поздравил Елизавету Александровну и пошел домой. Задумался, как бы ему половчее поговорить с Аней, и ноги сами на автомате опять привели его к таунхаусу. Он остолбенело постоял возле него, не понимая, что он тут потерял. Потом чертыхнулся и быстро пошел, почти побежал, к своему дому. Не дай Бог, кто-нибудь его видел, разговоров не оберешься! Павел-то в школе, это все знают, так что сюда приходить ему не к кому.

      На следующий день пришел к Берсеневым. Смурная Жанна сказала, что Аня ушла в лес. Ищет подснежники. В дом не пригласила, и Александр поплелся к пруду, недоумевая, где же ему искать Снежану. Уйти она могла в любую сторону. Пошатался немного вокруг, никого не встретил и пошел домой. Посмотрел какой-то фильм, включенный им исключительно для матери, если вдруг вздумает зайти. Около пяти снова отправился к Берсеневым.

      На этот раз Аня была дома, возбужденная и веселая. Она выбежала к нему и первым делом потребовала объяснить, чего ему от нее надо.

      – Если ты поссорился с Жанной, то я тебе ничем помочь не смогу!

      Александр вспылил:

      – Да при чем тут Жанна. Я за ней и не ухлестывал никогда! Мы просто с ней со школы дружим, и больше ничего!

      – Ну да, закладывай! Я же вижу, какими ты на нее глазами смотришь!

      – Да какими такими я на нее глазами смотрю?

      – Влюбленными, вот какими!

      Александр не выдержал.

      – Да я на тебя влюбленными глазами смотрю! Я в тебя влюбился, когда еще в школе учился! Ни на кого больше я и не смотрел.

      Аня недоверчиво на него посмотрела.

      – Это ты мне просто мозги компостируешь!

      В ответ он прижал ее к себе и крепко поцеловал. Она протестующее пискнула, и он ее отпустил.

      – Поняла теперь, кого я люблю?

      Она отошла от него на пару шагов, готовая убежать в любую минуту.

      – Поняла. Только я другого люблю.

      Александр опешил.

      – Какого другого?

      – Ты его не знаешь. Он живет неподалеку от Марии Васильевны. В соседнем подъезде. И он такой… – она захлебнулась от восторга.

      – Лучше меня? – Александр никак не мог прийти в себя от сногсшибательной новости.

      – Ну, не лучше, наверное, – решила проявить дипломатичность Аня, – он просто другой. Совсем другой. – И обрезала: – И он мне гораздо больше подходит.

      – А я не подхожу, значит? – Александр никак не мог уняться. Ему казалось, что все вокруг сыплется, как выстроенный им воздушный замок.

      – Я тебе всегда это говорила. И никогда не поощряла. Даже тогда, когда думала, что тебе нравится Жанна. Ты лучше кругом посмотри. Хороших девчонок полно. Чего ты на мне-то зациклился?

      – Просто ты очень красивая.

      – Жанна гораздо красивее меня. И, вообще, мне идти надо. Я еще вещи на завтра не приготовила. Так что забудь про меня и полюби кого-нибудь другого.

      Он взял ее за руку, желая убедить, уговорить, доказать, что лучше, чем с ним, ей не будет ни с кем, но в это время из школы вернулся Дмитрий Сергеевич. Воспользовавшись моментом, Аня тут же убежала в дом, а Александр, отказавшись зайти в гости, пошел к себе.

      На сей раз дома он оказался сразу. Посмотрел вокруг. Почему-то знакомая до мелочей комната показалась ему совершенно чужой. Отчего-то разболелась голова. Как любой здоровяк, он болел очень редко, и боль казалась ему чем-то ужасным, чуть ли не концом света.

      Решив смягчить боль и сердца, и головы, он достал бутылку пятизвездочного коньяка, припасенного для гостей, налил полстакана и выпил, не закусывая. Сердце стало биться тише, но вот голова заболела еще сильнее. Решив попросить какие-нибудь таблетки у матери, он отправился к родителям.

      Жанна вернулась к сидевшей в ее комнате Наталье.

      – Опять Сашка пришел. К Аньке. Второй раз уже сегодня. Внушил себе, что влюблен.

      – Почему внушил?

      – Да выдумал он себе идеал, на постамент водрузил и поклоняется. Настоящую Аньку он и не знает. Каждый раз, когда она ему очередную гадость говорит, у него аж глаза стекленеют – его идеал такое говорить не может. Прямо как несмышленый мальчишка, а самому жениться пора.

      Наталья натужно улыбнулась.

      – Ну, каждый с ума сходит по-своему. Но я пришла с тобой посоветоваться. Хочу детей свозить в ботанический сад. В наш школьный автобус двадцать детей войдет, ну и сопровождающие. Как ты думаешь, стоит идти у управляющего автобус ООО просить?

      – Иван Александрович никогда не отказывал. И бензин хозяйство оплачивало. И денег на билеты и кафе давало. А в ботанический сад мы детей никогда не возили. Даже мне интересно. Я читала, там пальмы есть и разные экзотические растения.

      – Да. Там интересно. Особенно если попадется хороший экскурсовод.

      – Да ты и без экскурсовода все прекрасно расскажешь.

      – Нет. У каждого растения своя история, зачастую очень интересная. Так что лучше экскурсовод. Я пару раз была там на экскурсии, мне понравилось. Но, может быть, лучше Дмитрия Сергеевича попросить?

      Жанна отмахнулась.

      – Папа поможет, конечно, но, сама понимаешь, у него и без того хлопот выше крыши. Он пытается организовать выезд детей в летние лагеря за счет облздрава. Собирается на днях в область сгонять, по старым контактам пройтись. У нас ведь все только за счет личных знакомств делается.

      Наталья вспомнила кадровичку, пристроенную в школу по указанию районо, и кивнула головой.

      – Так что ты забеги к управляющему домой прямо сейчас. Думаю, долго он тебя не задержит.

      – Что-то не хочется. Ты же знаешь, как ко мне относится Анфиса Николаевна?

      Жанна засмеялась.

      – Надеюсь, ты себя уникумом не считаешь? Потому что она косится на всех, кого ее сынулька мог бы в жены взять. Сначала она на меня рычала, как рысь, потом на Аньку шипела, как змея, впрочем, она и сейчас так делает. А теперь вот и на тебя взъелась. Так что внимания не обращай. К тому же ты ведь не к ней пойдешь, а к управляющему.

      – Но по делам в контору ходят, а домой как-то неловко.

      – Ерунда! В конторе ты к нему не протолкнешься, и не пытайся. Да и трудно его застать в конторе. Он все в разъездах. Все проверяет. Он такой же дотошный, как Сашка. Так что надежнее домой. Вот прямо сейчас и иди.

      Поняв, что ее вежливо спроваживают, Наталья нехотя попрощалась. Ей очень хотелось замолвить словечко за Павла, но она поняла, что ее вмешательство будет воспринято негативно.

      Вышла на улицу. Из тайги пахнуло такой весенней свежестью, что сладкий воздух сам потек в легкие. Она вздохнула полной грудью и повернулась, чтобы пойти к себе. И тут увидела стоящих поодаль Александра с Аней. Он держал ее за руки и в чем-то убеждал. А потом пылко прижал к себе и поцеловал.

      У Натальи перехватило дыхание. Она приложила руги к груди, стараясь утишить сердцебиение, и быстро пошла домой, напрасно убеждая себя, что ничего не случилось. Ужасно стало жаль себя, своих потаенных, но таких пленительных надежд. Про управляющего попросту забыла.

      Она прошла уже полдороги, когда навстречу ей попался Павел. Он шел своей легкой быстрой походкой, то-то негромко насвистывая. Увидев ее, остановился.

      – Привет! Чего ты такая смурная?

      Признаться, что видела Александра, было невозможно, и Наталья нехотя солгала:

      – Да вот надо бы сходить к управляющему, попросить на выходные автобус. Жанна посоветовала прямо сейчас к нему домой идти, а мне жутко не хочется.

      Павел понятливо подсказал:

      – Анфиса Николаевна в магазине торчит, о чем-то с соседками судачит. Раньше, чем через два часа, не появится. А Иван Александрович должен быть дома. Так что флаг тебе в руки.

      – А ты со мной сходить не хочешь?

      – Да ты что? Чтоб потом все село судачило, что мы с тобой вместе ходим, чуть ли не под ручку?

      – Так ведь по делу. – Наталья никак не могла уяснить всех тонкостей взаимоотношений в этой деревне.

      – А вот это никому не интересно. Важно, что вместе. Так что иди-ка ты одна. Иван Александрович, между прочим, легче поддается обработке в одиночестве. А то заявится Анфиса Николаевна и будет рожи недовольные корчить. Тебе это надо?

      Наталья со вздохом призналась, что не надо, и пошла по боковой дорожке к дому управляющего.

      Павел дошел до дома Берсеневых, и первым делом посмотрел на окно Жанны. Она была дома, и он направился к своему пеньку, но на середине тропки притормозил.

      Возле старой березы стоял Александр со Снежаной. Они о чем-то горячо спорили.

      – Эге! Так вот почему Наталья такая невеселая. Эх, Сашка, Сашка! И дурак же ты!

      Но эту освежающую мысль до друга доносить не стал: к паре подошел Дмитрий Сергеевич. Аня тут же убежала, а Александр, понурив голову, побрел по дороге в сторону своего дома.

      Павел призадумался.

      – Интересно, встретится он там с Натальей? Вряд ли. Она в его пристрой не пойдет. Поговорит с управляющим, и все.

      Он смахнул снег с пенька, уселся поудобнее, вытащил из кармана сигареты и закурил.

      Наталья осторожно нажала на кнопку звонка. Вернулась или нет Анфиса Николаевна? Не хотелось бы с ней встречаться. Из окна выглянул Иван Александрович.

      – А, Наталья Викторовна. Заходите, не стесняйтесь!

      Она вошла в просторные сени. Все старые дома в селе строились на века и на большие семьи. Вот и дом управляющего был просторным, потолки высокими. Не то что этот новомодный таунхаус.

      Иван Александрович был еще в костюме, видимо, только что вернулся с работы. Галантно помог снять куртку, повесил ее в прихожей. Ее попытке снять сапожки решительно воспротивился.

      – Сейчас же зима, обувь чистая. Так что не волнуйтесь, проходите так.

      Провел ее в свой кабинет, предложил присесть. Наталья скромно устроилась на венском витом стуле, удивляясь, что где-то еще сохранилась подобная мебель. Стул был изящным, но неудобным.

      Гостеприимно предложив гостье чаю и получив ожидаемый отказ, хозяин поинтересовался:

      – Что вас ко мне привело, Наталья Викторовна?

      Она сразу приступила к делу:

      – Мне очень хочется свозить детей в центр, в ботанический сад. Я могла бы договориться с экскурсией. Мы по программе в шестом классе сейчас разные интересные растения проходим, хотелось бы наглядно показать. Ну и не только шестиклассникам. Можно и пятиклассников захватить.

      – И семиклассников, потому что Клавдия Петровна никогда такие вылазки не устраивала. Это сколько же человек поедет?

      – Около семидесяти. Двух автобусов вполне бы хватило.

      – А когда ехать думаете?

      – Хорошо бы в следующие выходные. Прогноз погоды хороший.

      Управляющий призадумался.

      – Я не знаю, в каком состоянии наш автобус. Если детей на них везти, да еще в такую даль, его от корки до корки проверить надо. Но я не против, конечно. Дети – наше будущее. – И прагматично добавил: – Мы для них скупиться не будем, глядишь, и они в свое время на нас экономить не станут.

      С большого письменного стола, на котором стоял черный громоздкий телефон, раздался резкий звонок. Наталья вздрогнула. Иван Александрович подошел к столу и поднял большую трубку.

      Как в музее! Наталья и не предполагала, что где-то еще пользуются такими телефонами.

      Из трубки звучал взволнованный мужской голос. Управляющий выслушал и спокойно ответил:

      – Ладно, не паникуй, сейчас буду. – И, повернувшись к гостье, попросил: – Наталья Викторовна, вы не могли бы меня с полчасика подождать? Меня в гараж главный механик вызывает. Опять у него ЧП вселенского масштаба. Я постараюсь побыстрее управиться. Заодно и с автобусом разберусь. Думаю, к следующей субботе все подготовим. Вы не скучайте, можете книгу взять почитать, или из прессы чего-нибудь. Фиса скоро придет.

      Наталья согласилась посидеть здесь в одиночестве, удивляясь открытости сельчан. Вот ей было бы некомфортно, зная, что в ее доме остался чужой человек. Конечно, она не будет шариться в чужом доме, но все-таки…

      Иван Александрович ушел, и она, воспользовавшись разрешением, выбрала из стопки газет на столе «Комсомолку» и села на диван, где было не в пример комфортнее, чем на жестком стуле. Начала читать, когда на кухне послышался какой-то шум. Похоже, прогноз Павла не оправдался, и Анфиса Николаевна пришла гораздо раньше, чем он рассчитывал.

      Делать было нечего. Она встал и пошла на кухню, поздороваться с хозяйкой.

      Но это была не Анфиса Николаевна. Необычно взъерошенный и красный Александр стоял с аптечкой в руках. Наталья замерла на пороге и растерянно сказала:

      – Добрый вечер. Мама не пришла?

      Он подошел поближе, будто не веря своим глазам.

      – А что, ее нет? – от него пахнуло свежим запахом коньяка, и Наталья поняла, что он выпил.

      – Нет. Я к Ивану Александровичу пришла, автобус попросить, но его в гараж вызвали. Что-то там стряслось. Он просил меня подождать.

      Александр пренебрежительно махнул рукой.

      – У Потапенко постоянно что-то случается. Паникер по жизни. – И потер лоб. – Голова зверски болит. Таблетку вот выпил, не помогает.

      Наталья хотела сказать, что таблетки нельзя пить со спиртным, некоторые совершенно несовместимы, но передумала. Если он выпил что-то в этом роде, то она все равно ничем не поможет.

      В воздухе разлилось какое-то странное напряжение, и она от греха подальше принялась пятиться к прихожей, невнятно бормоча:

      – Хорошо, я пойду. Потом поговорю с Иваном Александровичем. До свидания!

       Она уже лихорадочно натянула куртку, когда ее за рукав ухватил Александр.

      – Куда! Ты мне нужна!

      – Ты пьян! Отпусти меня!

      – Чушь! Ты специально сюда заявилась, чтоб меня соблазнить!

      Он поволок ее в свой пристрой. Наталья пыталась зацепиться за косяк, но он этого даже не заметил. Зайдя к себе, он захлопнул дверь на родительскую половину и принялся ее жадно целовать, одновременно стягивая с нее куртку. К своему ужасу Наталья поняла, что ей совершенно не хочется сопротивляться. Его руки и губы казались такими желанными, что она застонала, не понимая, что это с ней.

      Пользуясь ее растерянностью, Александр моментально ее раздел. Она пораженно подумала: можно подумать, у него большая практика. Его лицо горело, как в огне, глаза были туманными, будто он принял дозу наркоты.

      – Александр, опомнись! Прекрати сейчас же! – она нашла в себе силы воззвать к его разуму.

      – И не подумаю! Ты давно этого хотела. Думаешь, я не видел, какими ты смотрела на меня глазами? С потрохами съесть хотела!

      Наталья поразилась, она и не предполагала, что ее тайные желания могут быть столь явными.

      – Это тебе показалось! – она рванулась, пытаясь освободиться, но в результате оказалась распластанной на диване рядом с голым мужчиной.

      Голова кружилась, руки стали неимоверно тяжелыми. Она понимала, что нужно попытаться привести его в чувство, сопротивляться, но сил не было. Хотелось совсем другого: обнять его, приласкать, сказать, как он ей дорог.

      И когда он странно нежным голосом попросил ее поцеловать его, она выполнила его просьбу. Хотя прекрасно знала, к чему это приведет. Сначала он был напорист, почти груб, но все равно она плавилась от наслаждения. Потом он стал мягок и нежен, и Наталья забыла про все: про осуждение односельчан, про свою неудавшуюся жизнь и зарок никогда больше не связываться с мужчинами.

      Опомнившись, поняла, что лежит рядом со спящим Александром на узком диване. Его лицо приняло обычный цвет, краснота прошла, и он уже не казался больным. Она осторожно встала, быстро оделась и посмотрела на себя в зеркало. Теперь красной и растрепанной была она. Она прошла в ванную, постаралась хоть немного привести себя в порядок.

      Потом приоткрыла дверь в другую половину и прислушалась. Было тихо. Быстро повесила куртку на место и села на диван, взяв в руки «Комсомолку». Минут через десять вернулся Иван Александрович и весело объявил:

      – Заждались?

      – Нет, я читала ваши газеты. Сто лет их не видела.

      – Люблю почитать, грешным делом. И терпеть не могу компьютеры разные, планшеты. От них только глаза болят, а удовольствия никакого. Не то что журнал или газета. Их и в руках-то держать приятно. Но я вас заболтал. В общем, докладываю: к следующей субботе автобус будет готов. Можете сообщить радостную весть своим ученикам.

      Наталья поднялась и постаралась сказать как можно довольнее:

      – Замечательно! Спасибо вам большое, Иван Александрович! Ну, я пойду.

      Она вышла в прихожую. Иван Александрович обходительно проводил ее до выхода. Она попрощалась, еще раз поблагодарила его и пару шагов прошла по тропке к дороге.

      И тут ей навстречу появилась Анфиса Николаевна. Она видела, как Наталья вышла из ее дома, и подозрительно спросила:

      – Вы не от нас идете?

      – Добрый день, Анфиса Николаевна! Да, от вас. Просила у Ивана Александровича автобус для детей. Поедем в ботанический сад в следующую субботу. Хороший человек у вас муж. Отзывчивый.

      – Да уж. Иногда даже чересчур. – Анфиса Николаевна сразу заметила необычную красноту гостьи и была подозрительно въедлива. – Вы не заболели, случайно?

      – Нет. Просто у вас тепло, а я привыкла к прохладе. Сами знаете, у нас в таунхаусе холодновато.

      – Знаю, знаю. Ну, до свиданья!

      Чувствовалось, ей больше хотелось сказать «прощайте», но настолько отступать от традиций она не стала. Зайдя в дом, первым делом потребовала у мужа:

      – Что у нас тут эта цаца делала?

      Иван Александрович удивился.

      – Пришла по делу. А что?

      – А то, что не нравится мне это. Нечего ей у нас делать! Ежели чего надо, то могла бы к тебе в контору прийти. Чего она тут у нас вынюхивала?

      – Что-то я тебя не понимаю? Сколько народу тут у нас бывает, и по делам, и без них. И ничего. А учительница пришла, так ты сразу «нечего делать».

      – Тут не учительница пришла, а разведенка наглая.

      Иван Александрович осуждающе поднял брови.

      – Может, ты еще скажешь, что она меня соблазнять заявилась?

      Распаленная Анфиса Николаевна хотела было сказать, что так оно и есть, но взгляд Ивана Александровича вдруг стал таким непривычно жестким, что она решила промолчать.

      – Ну, не думаю, что ее ты интересуешь. Александр – вот на кого она нацелилась. Недаром мне Клавдия Петровна говорила, что она уж очень умильная становится, как только его завидит.

      – А ты больше эту сплетницу слушай. Такой же станешь. От нее муж сбежал, сын старается подальше держаться, дочь знать не знает. В селе ее как только не костерят, даром что заслуженная учительница. И ты себе такой же доли ищешь?

      Анфиса Николаевна опешила. С такой точки зрения она на Клавдию Петровну никогда не смотрела.

      – Вот то-то! Давай лучше ужинать. Александр-то где?

      – Не знаю. Счас посмотрю.

      Она осторожно прошла в пристрой к сыну, он не любил, когда к нему родители заявлялись без спросу. Вернувшись, доложила мужу:

      – Спит. И, пожалуй, выпил. Коньяком разит – мочи нет.

      Иван Александрович кратко констатировал:

      – Понятно. Значит, со Снежаной объяснился наконец.

      – Ну объяснился, так объяснился. А пить-то зачем? На радостях, что ли?

      – На радостях он бы сейчас у Берсеневых сидел, а не дома спал. Значит, от ворот поворот получил. Я ему давно на это намекал, так он ведь не слушает.

      – Какой поворот? Ты что, думаешь, Анька его отфутболила?

      – Однозначно.

      – Да не может быть! Он самый лучший жених в Ивановке!

      – Это ты верно сказала: в Ивановке! А в других местах и покраше есть. Наверняка Аня себе уже какого-нибудь в городе приглядела. Она девка видная, в вековухах не засидится. А ты-то чем недовольна? Ты же ее недолюбливала.

      Анфиса Николаевна замотала головой.

      – Я и подумать не могла, что она отказать ему вздумает! Ишь ты, цаца какая!

      – Ты уж последовательной будь. Не нравится, так не нравится.

      – А она мне и не нравится. И еще больше, чем раньше. Потому что дура. Жила бы как у Христа за пазухой.

      – Она и будет так жить, не волнуйся. Только не с Сашкой. Кстати, пока ты рядом, никто из невесток себя счастливицей считать не будет. Ты же любую изничтожишь.

      – Да с чего это! Я человек миролюбивый. И спокойный. Ты вот мне сколько гадостей наговорил, а я ведь молчу!

      – Потому что ты меня боишься. Выше я тебя по семейному статусу. А невестка должна будет тебе подчиняться, вот ты на ней и отыграешься.

      Анфиса Николаевна хотела возразить, что это еще вилами на воде писано, но не стала. Она считала себя умной женщиной, потому что у управляющих жены в дурах не ходят, а умная жена никогда не станет с мужем скандалить из-за ничего.

      В это время вернувшаяся домой Наталья забрала дочку у соседей, привела домой и занялась обычными делами. Все случившееся в доме у Вересовых было так похоже на нереальный сон, что она периодически с силой проводила рукой по лицу, чтобы понять, спит она или нет. Вечером, уложив дочь спать, подошла к окну и прижалась виском к холодному стеклу. Жизнь опять сделала странный кульбит. Что-то будет дальше?

      Глава шестая

      Наталья посмотрела на такую невинную с виду полоску, и у нее мелкой дрожью затряслись руки. Беременна! Когда прошло первое потрясение, она насмешливо указала себе, что она это чувствовала давно, просто не хотела себе в этом признаваться. И опять встал исконно женский вопрос: что делать?

      Откуда-то изнутри поднималась жаркая восторженная волна. Конечно, рожать! Малыш будет похож на Александра. Она тихо прошептала ему: Александрович, как будто знала, что родится сын. И тут же сникла. Конечно, отчество-то она ему может дать любое, но вот будет ли в свидетельстве о рождении стоять и фамилия Александра?

      В это верилось с трудом. Все последнее время он так усердно ее избегал, что она его видела всего-то пару раз, и то мельком. Он ее чурался, как прокаженной. Но, может, он просто стыдился того, что случилось? За собой она никакой вины не чувствовала. Да, она очутилась не в том месте и не в то время, но сделала это без всякого злого умысла.

      Судьба, что тут скажешь.

      Но нужно все-таки о беременности Александру сказать. Он имеет право знать. А потом, по всей видимости, ей придется отсюда уехать. Но вот куда? Домой, к матери, нельзя, Яков ее засмеет. Да и как они будут впятером ютиться в их двушке? К тому же вдруг надумает вернуться папаша? Что тогда?

      Оставаться здесь нельзя. Родить без мужа в этой патриархальной деревне то же, что в мусульманской стране изменить мужу прилюдно – забросают камнями. И пусть эти камни будут не материальными, но боль от этого будет не менее острой. А уж как рада будет Клавдия Петровна! После того, как Александр Иванович прилюдно отчитал ее, как малолетнюю преступницу, да еще и палкой пригрозил в случае повторения, она косилась на нее из-под всех подворотен, но громко обхаивать боялась. А вот теперь у нее появится для этого чудный повод. И можно будет сказать «я ведь предупреждала!»

      На улице закричали дети, играя в салки. Она с беспокойством выглянула в окно. Нет, все в порядке, Уля играет вместе с соседскими детьми. Хорошо, что начались каникулы, и не нужно ходить в школу. Вот уже несколько недель ее подташнивает по утрам. Ушлые школьные дамы наверняка бы все поняли. Хорошо, что у нее до нового учебного года есть время все хорошенько обдумать.

      Через неделю решилась на разговор с Александром. Но вот как его заманить к себе? Не пойдет. Нет, нужно действовать по-другому.

      На следующий день рано утром пришла в школу. Та была гулкой и пустынной, какой-то унылой и нежилой. Внизу ходил туда-сюда Дмитрий Сергеевич-второй, видимо, прикидывая, что нужно делать в первую очередь. Наверняка школу в этом году снова придется ремонтировать учителям.

      Она осторожно прокралась наверх. В учительской никого не было. Она быстро набрала номер конторы и спросила:

      – Александр Иванович на месте? Никуда еще не уехал?

      Секретарша раздраженно буркнула:

      – Вроде здесь еще. Что-то передать?

      – Да, пожалуйста. Скажите, что его ждут в школе. У нас к нему предложение.

      И, не дожидаясь вопроса «кто звонит?», положила трубку.

      Чтобы не сходить с ума от беспокойства, достала тетрадь и принялась прикидывать план участка. Ей все казалось, что можно сделать еще лучше. Но от волнения в голову не приходила ни одна умная мысль.

      Через полчаса решила, что Александр не придет. Может, некогда ему, а может догадался, кто его зовет.

      Она встала и подошла к окну. Если он придет, она увидит его сразу. И тут же позади раздался его глубокий голос:

      – Вы не меня ждете?

      После того, что было, это величание ударило по натянутым нервам, как по барабану.

      – Вас. – Она подошла к столу и села за ним, создавая разделительное пространство. – Садитесь, пожалуйста.

      Он подозрительно оглядел учительскую.

      – А где все?

      – Думаю, придут позже. Но у меня к вам приватный разговор.

      – Какой еще приватный разговор? О чем?

      Наталье вдруг стало смешно.

      – Если помните маленький эпизод в вашем доме, то у него оказались последствия. К сожалению.

      Александр побледнел.

      – Какой еще эпизод?

      Наталья изучающе посмотрела на него. Неужели и вправду не помнит? Этого она не ожидала. Продолжала молча смотреть на него.

      – Черт! А я был уверен, что это был сон! Неужели это был не сон? – он тревожно уставился на нее, ожидая опровержения своим самым страшным ожиданиям.

      – Нет, к сожалению, это был не сон.

      – Если ты думаешь, что я на тебе женюсь, то зря! – это прозвучало слишком громко и категорично. – Я люблю другую! – и совсем уж по-детски: – И всегда буду любить ее одну!

      Наталья чуть слышно возразила, до того болезненным оказался этот разговор:

      – Я тебя жениться не заставляю. – Ей показалось глупым говорить ему «вы». – Просто хочу, чтоб малыш знал своего отца.

      – Да какого лешего! Не надо навязывать мне этого ребенка! Почем я знаю, с кем ты еще спала! – Александр дошел до белого каления, обычно он, как большинство окрестных староверов, о нечисти старался не вспоминать.

      Наталья горько сказала:

      – Хорошо, забудем об этом разговоре, Александр Иванович. Считайте, что его не было.

      Не попрощавшись, он огромными шагами проскочил немаленький коридор и спустился по лестнице, оставляя за собой гулкое эхо.

      Наталья встала и уставилась в окно, ничего не видя, глаза застилала белая полоса. Ну, на что она надеялась, заводя этот безнадежный разговор?

      В учительскую осторожно заглянул Павел. Наталья стояла у окна. Она не всхлипывала, но от нее веяло такой безнадежностью, что Павел поежился.

      – Извини, но я кое-что слышал.

      Не поворачиваясь, она мертвенным голосом спросила:

      – Что именно?

      – У вас с Александром будет ребенок, но он не собирается его признавать.

      Наталья равнодушным тоном подтвердила:

      – Все правильно.

      – И что ты собираешься делать?

      Она нервно передернула плечами.

      – Не знаю. Аборт делать поздно. Можно, конечно, попроситься на социальный аборт, но это будет уже самое настоящее убийство. Это не для меня.

      – Тогда остается рожать.

      – Рожать без мужа? В селе староверов? Это значит здесь больше не работать. Домой мне тоже ехать нельзя, меня бывший муж загрызет.

      Павел усмехнулся.

      – Значить, надо рожать при муже.

      Наталья резко повернулась. На бледном лице огнем горели глаза.

      – Издеваешься?

      – И не думал.

      – Тогда кого ты предлагаешь мне в мужья? Себя? Чужого ребенка будешь воспитывать?

      – Да нет, не настолько уж я благороден. Я думаю Сашку образумить.

      Наталья снова повернулась к окну.

      – Я уже пыталась. Результат ты слышал сам.

      – Я это не ты.

      – Я не хочу его принуждать.

      – А ребенка делать ты его принуждала?

      Она помялась.

      – Нет, конечно. Просто я оказалась не в том месте и не в то время.

      Павел озадачился.

      – Это как?

      – Он с Аней говорил. Видимо, она ему что-то сказала, потому что он сам не свой был. Выпил немного, и тут же захмелел, он же не пьет. Да еще голова у него болела, он таблетку какую-то проглотил. А тут меня черт принес. Не к нему, конечно, а к управляющему. Я у Ивана Александровича автобус для детей просила, в область съездить. В общем, глупо все получилось. Честно говоря, я не особо сопротивлялась. В общем, не повезло. Идиотизм, одним словом.

      – Не идиотизм, а судьба. Ладно, я с Сашкой сам поговорю. Думаю, все уладится.

      Наталья согнулась, и внезапно зарыдала, зажимая рот руками. Павел обнял ее за плечи и успокаивающе произнес:

      – Не надо плакать! Все будет хорошо, вот увидишь!

      Тут, как на грех, в учительскую зашла Жанна. Остановилась, как от удара, попятилась, повернулась и выскочила в коридор. Наталья рванулась было за ней, но Павел ее удержал.

      – Не нужно, я потом с ней сам поговорю. А ты иди домой. Не думаю, что тебе стоит здесь оставаться. А я найду Сашку.

      Сообразив, что вид у нее непременно вызовет ненужные вопросы, Наталья быстро вытерла заплаканное лицо носовым платком, выскочила из учительской и побежала домой.

      У Александра в голове все мутилось. Он не мог понять, хорошую или нет весть принесла ему Наталья. Пошел к дому Берсеневых, сел на пенек под старой рябиной и принялся смотреть на Анино окно, как будто именно здесь у него должны были появиться ответы на все вопросы. Неслышно появился Павел и встал рядом. Закурил и признался:

КНИГА КУПЛЕНА В ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ

ПОКУПАТЕЛЬ: Валентина (persondoc@yandex.ru) ЗАКАЗ: #286781359 / 14-апр-2016

КОПИРОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕКСТА ДАННОЙ КНИГИ В ЛЮБЫХ ЦЕЛЯХ ЗАПРЕЩЕНО!

      – Извини, дружище, но я слышал, что ты говорил Наталье.

      Александр недовольно дернул широким плечом.

      – И что?

      Павел прислонился спиной к невысокой березке и тоже посмотрел на дом Берсеневых.

      – Сколько мы с тобой здесь проторчали?

      Александр недовольно буркнул:

      – Я-то лет десять. Ты меньше.

      Павел кивнул.

      – Знаешь, я думаю, что ты все-таки поступишь, как должно.

      Тот сердито вскинулся.

      – Да какого черта? Она, может, с половиной села перетрахалась, а я вдруг крайним стал?

      Павел огорченно поцокал языком.

      – Не надо на Наталью клепать. Она приличный человек.

      – Приличный? – от пренебрежительного тона Александра могло замерзнуть небольшое озеро. – А какого лешего она в тот день ко мне приперлась?

      – К тебе? А я почему-то думал, что она к управляющему пришла. А что конкретно произошло?

      На скулах Александра появились два темных пятна.

      – Да ничего особенного.

      – Вот как? И в результате этого «ничего особенного» появится ребенок? Твой, кстати. Если уж не веришь Наталье, можно ведь после рождения генетическую экспертизу сделать.

      Александр поник.

      – Да верю я ей, верю! Дело-то ведь не в ней! – и он тоскливым взглядом уставился на Анино окно.

      Павел помедлил, подыскивая правильные слова.

      – Знаешь, мне кажется, Анька на тебя никогда по-другому глядеть не будет. Ты для нее навсегда останешься просто другом старшей сестры, кем-то вроде старшего брата.

      – И на этом основании я должен на Наталье жениться?

      – Это ты правильно сказал – должен.

      Сашка вспылил.

      – Да если бы она мне не подставилась, я бы на нее и не посмотрел никогда!

      – Вот как? Так она тебя, значит, бедняжку, соблазнила? Силой не держала, случайно?

      Силой Александра не удержали бы и трое здоровых мужиков. Он неопределенно взмахнул рукой и спросил:

      – Что ты так за нее заступаешься?

      – Просто жаль ее. С первым мужем не повезло, и сейчас та же история. По сути, ей некуда идти.

      – А почему она аборт не сделала?

      – Ты вообще о чем говоришь? – Возмутился Павел. – Ты что, хочешь, чтобы она твоего ребенка убила, а ты тут как бы и ни причем? Забыл, что за аборт и тебе перед Богом отвечать придется?

      Александр обескуражено втянул голову в плечи.

      – Я не пойму, чего ты от меня хочешь? Чтоб я пошел предложение ей сделал? Так не пойду я!

      Павел сурово отчеканил:

      – Тогда пойду я. Не к ней, конечно, а к твоему отцу и обрисую ситуацию. Ты этого хочешь?

      Сашка сердито вскочил и с угрозой навис над Павлом. Тот на этот демарш лишь скептически усмехнулся.

      – Не пугай, не страшно. Пуганый я уже, если не забыл. В общем, так: или ты идешь к Наталье, или я к Ивану Александровичу. Сроку тебе до субботы. Своего батю ты лучше меня знаешь и прекрасно понимаешь, что подобного безобразия он тебе не спустит. Так что действуй добровольно.

      Павел ушел, а Александр, кусая губы, снова сел на старое место и принялся безнадежно разглядывать траву под ногами.

      Насилия над собой он не терпел, и ультиматум Павла был для него хуже кости в горле. Но что было делать? Представив, как будет говорить матери о своей невольной женитьбе, перекривился. Вот ведь черт попутал! Ну, да он Наталье такую семейную жизнь устроит, что она от него сбежит, как черт от ладана!

      Сердито тряхнул головой, встал и пошел на работу. С предложением руки без сердца он еще немного переждет. Пара дней у него есть. Сначала злиться перестанет, обвыкнется с этой мыслью, а уж потом пойдет к Наталье, и сделает все как должен.

      Проездив по полям до поздней ночи, пришел на родительскую половину перекусить. Отец уже поел и сидел в своем кабинете, а мать по своему обычаю хлопотала на кухне. Выставив ему кусок пирога с запеченным целиком хариусом и налив тарелку щей из свежей капусты, она села рядом, по-бабьи подперев щеку кулаком.

      – Устал?

      Александр иронично на нее посмотрел.

      – А ты как думаешь?

      – Устал, устал, вижу. – Она сочувственно погладила сына по руке. Подождав, когда он доест пирог, осторожно спросила: – А чего ты сегодня с Натальей ругался?

      Александр похолодел. Вот блин! Он не готов рассказывать матери о грядущей женитьбе. Да и вначале с Натальей надо переговорить. Попытался уйти от ответа.

      – С чего ты это взяла?

      – Митек сказал. Он еще сказал, что вы в учительской одни были.

      Александр вспомнил о Павле.

      – А что там еще и Павел был, он тебе не сказал?

      Анфиса Николаевна озадаченно покачала головой.

      – Нет.

      – Что-то Дмитрий Сергеевич-второй в сплетника превращается. Надо будет ему при встрече об этом намекнуть.

      Мать испугалась.

      – Не надо! Он мне о вашем разговоре по секрету сказал.

      – А чего ж ты тогда чужие секреты-то выдаешь? И что, о чем мы говорили, не сказал?

      – Плохо слышно было. Он же внизу был.

      – Это он сплоховал. Надо было наверх подняться, ухо к дверной щели приложить, тогда бы все и услышал. Надо же, какой стеснительный, не ожидал.

      Он поблагодарил за ужин и ушел, так и не ответив на ее вопрос. Но Анфиса Николаевна, узнав, что в учительской был и Павел, успокоилась. Вряд ли бы при Павле шел разговор о чем-то серьезном.

      В четверг Александр ездил на дальнюю ферму и пробыл там до позднего вечера. Домой приехал уже ночью. Но в пятницу, помня слова Павла, вернулся в село около восьми и сразу поехал в таунхаус.

      Шел дождь, и детей на улице не было. Это его вполне устроило. Не выходя из машины, посмотрел на окно Павла. Тот был дома. Зная, что у него наверняка толкутся ученики, увлекающиеся электроникой и компами, сердито проворчал:

      – Нигде от соглядатаев не скроешься!

      Но все равно оставил Ниву возле его квартиры. Если кто и увидит, всегда можно будет сказать, что заехал к Павлу. Сличать время все равно никто не будет.

      Решительно постучал к Наталье в окно. Она выглянула, и он указал на дверь. Кивнув в ответ, она пошла открывать.

      Зайдя в небольшую чистую прихожую, Александр снял грязные сапоги, хотя Наталья и запротестовала:

      – Не надо! У меня нет домашних тапок больших размеров.

      Он пропустил эти слова мимо ушей и прошел внутрь в одних носках. С кухни тянуло чем-то вкусным, и голодный желудок сразу потребовал пищи. Из маленькой комнаты доносилось неумелое, но искреннее пение: это Ульяна пела что-то вместе с телевизором.

      Он посмотрел на кутавшуюся в большой цветастый платок Наталью. Она показалась ему худенькой и бледной, с затравленным взглядом, и сердце пронзил острый приступ жалости. Но он беспощадно его подавил: в том, что случилось, исключительно ее вина! Он этого не хотел. Внутри сидел противный чертик, который тут же возразил: ой ли? В самом ли деле не хотел? Но был тут же прихлопнут и отправлен в нокаут.

      – Нам нужно поговорить.

      Чуть слышно вздохнув, она пошла в большую комнату, взмахом руки пригласив его за собой. Войдя, Александр огляделся. Стандартный набор: диван, стенка с телевизором, стол, пара стульев. деидга То, что когда-то было куплено для таунхауса. Ничего своего. Но все равно уютно. Гораздо лучше, чем у него в пристрое. Только вот комнатка маленькая, не по его габаритам.

      Он сел на диван, Наталья села на стул напротив.

      Посмотрев на нее сердитыми глазами, он рубанул:

      – Что ж, будем жениться!

      Наталья выпрямила спину и задрала подбородок. Эти слова не вызвали в ее душе ничего, кроме горечи и досады.

      – Зачем? Я в этом не вижу никакого смысла. Я просто отсюда уеду, только и всего. Я понимаю, что с тобой поговорил Павел. Я попрошу его не вмешиваться в наши отношения.

      Александр должен был бы обрадоваться, но не обрадовался. Наоборот, он почувствовал непонятное разочарование. Неужели он и в самом деле хочет стать отцом? Упрямо заметил:

      – С Павлом договориться можно. А вот как договориться с Митьком?

      – С Митьком? – Она помедлила, соображая. – Он что, слышал наш разговор?

      – Он не только слышал, он уже и моей матери донес.

      Наталья побледнела еще больше и туже стянула на груди шаль.

      – Извини, я не подумала об этом, когда просила тебя прийти в школу.

      – Мне тоже не надо было так орать, – нехотя признался он. – Но теперь делать нечего. Скоро о нас будет судачить все село.

      Наталья опустила голову.

      – Я могу уехать хоть завтра. – Это была бравада чистой воды, и они оба это знали.

      – А стоит ли? – он испытующе на нее посмотрел. – Это же форс, и ничего больше. Может быть, будем разговаривать как взрослые люди?

      Наталью еще никто не сравнивал с незрелой девчонкой, и она растерялась. Как ей быть? Она уже приготовилась к одиночеству, потому что нельзя связывать мужчину по рукам и ногам ребенком, из этого никогда ничего хорошего не получалось. Но и как выйти из этой ситуации с минимальными потерями?

      Александр не стал ждать ее ответа.

      – В общем, так. Здесь нам регистрироваться нельзя. Поедем в райцентр… – он помолчав, что-то соображая, – в среду. В этот день у меня ничего серьезного не намечено. С районным ЗАГСом я договорюсь. Там у меня одноклассница работает. Думаю, проблем не будет.

      Он встал и вышел, оставив Наталью сидеть с приоткрытым от удивления ртом.

      – Вот так? Раз-два, и готово! – она пыталась рассердиться, чувствуя вместо обиды облегчение и робкую радость.

      После напряжения последних недель ее вдруг охватила непреодолимая сонливость. Уложив дочку спать в девять часов, она тоже легла и впервые за все это время спала спокойно, без кошмаров и слез.

      На следующий день к ней забежал Павел в шортах и свободной футболке, с мячом под мышкой. Наталья его с удовольствием подколола:

      – Что, любишь давать повод для народного недовольства? Учителю так одеваться не положено!

      – Кем не положено? Я, между прочим, в волейбол на пруд играть иду. И если какая-то местная блюстительница нравов недовольна, то это ее личные проблемы. Но я зашел тебя поздравить. Или посочувствовать? Хотя, если честно, сегодня ты выглядишь куда лучше, чем вчера.

      – Знаешь, я обнаружила, что Александру очень трудно возражать.

      – Если он что решил, то не просто трудно, а невозможно. – Согласился с ней Павел. – Он что, дал команду и исчез?

      – Да.

      – Самый верный способ избежать ненужного спора. Свидетель вам нужен?

      – Нет. Сейчас ведь свидетели нужны только для соблюдения ритуала во время торжественного бракосочетания. У нас, как я понимаю, ничего такого не будет.

      – Какая таинственность! Прямо как в готическом романе. Что наденешь?

      Она сердито отрезала:

      – Джинсы!

      – Нетолерантно! – Он неодобрительно нахмурился. – Вот этого тебе Анфиса Николаевна точно не простит! Советую светлое платье, и чтоб колени прикрывало. И фото обязательно сделайте во весь рост. И учти: Александр - парень основательный. Он-то наверняка на регистрацию в своем парадном костюме поедет. Так что никаких джинсов! Да, чуть не забыл! Он велел тебе передать, что заедет за тобой ровно в десять!

      – А сам он мне это сказать не может?

      – Нет. Ему некогда. К тому же чем меньше встреч, тем меньше ссор.

      – Он по этому же принципу и жить со мной будет?

      – А вот этого я не знаю. Это уж зависеть будет только от тебя. Думаю, у умной женщины много возможностей привлечь к себе любимого мужчину.

      Лукаво подмигнув, Павел ушел. Оставшись одна, Наталья села на диван и потеряно посмотрела по сторонам. Итак, скоро она снова будет замужем. Что принесет ей этот брак? За Якова она выходила охотно, хотя и понимала, что будет трудно. И никогда не предполагала, что он предаст ее так быстро и бессовестно.

      А теперь? Трудно жить с человеком, которого любишь ты, и который не любит тебя. Тогда каждое небрежное слово ранит вдвойне сильнее. Наверное, она снова делает ошибку, надеясь на призрачное счастье.

      К тому же ей грозит не только несчастливое замужество, но еще и осуждение всего села, не говоря уже об Анфисе Николаевне. Да та ее за один присест съест и косточек не оставит!

      Может быть, нужно просто уехать? Пусть пока к матери. Да, но что потом? Кто будет кормить ее с двумя детьми?

      Да и уезжать вовсе не хочется. Может, попробовать все-таки хоть немного пожить с сильным и умным мужчиной? Может быть, все еще утрясется? Ведь она его любит. Павел правильно сказал: у умной женщины много возможностей привлечь к себе любимого мужчину. Вот только относится ли она к категории умных женщин?

      До среды время тянулось отвратительно медленно. Она несколько раз видела Александра, но они кивали друг другу издалека и расходились, как чужие. Впрочем, они и были чужими друг другу.

      В среду Наталья отвела дочь в садик и посмотрела на приготовленное для регистрации платье. В этом платье она ходила на выпускной в одиннадцатом классе. Оно было серебристого цвета с вышивкой серебряной канителью на груди и по подолу. Оно стало ей великовато, но Наталья ушила его на швейной машинке, которую одолжила у хозяйственной Веры.

      Надела платье и вдруг вновь почувствовала себя счастливой и беззаботной выпускницей. Стало удивительно легко, и она принялась делать замысловатую прическу. Потом подкрасилась, и в зеркало на нее посмотрела юная и довольная жизнью девчонка.

      Надела туфли на высоких каблуках, лежавшие без употребления с выпускной поры и покружилась перед зеркалом. Потом вздохнула и пошла в ванную смывать боевую раскраску. Но не успела, в дверь кто-то постучал. Она посмотрела на часы – до назначенного времени оставалось еще полчаса. Осторожно открыла дверь и поразилась: это была Жанна с букетом из белых и голубых цветов в руках.

      – Поздравляю! Я так за тебя рада!

      Наталья взяла букет. Небольшой букет идеально подошел к ее серебристому платью.

      Жанна обошла ее кругом, восторженно кивая головой.

      – Замечательно! Ты выглядишь как сказочная принцесса!

      – Что ж уж так мелко! Не прынцесса! Королевна! – Наталья так похоже изобразила мачеху из «Морозко», что Жанна покатилась со смеху.

      – Я все забываю, что ты великолепная актриса! Тебе бы в театре выступать.

      – Я сейчас! – и Наталья отправилась в ванную.

      – Что ты собираешься делать?

      – Смою краску.

      – Ни в коем случае! Ты должна сразить Сашку наповал.

      – Жанна, тебе что, Павел не все сказал?

      – Он мне сказал только, что Сашка сделал тебе предложение и вы едете сегодня регистрироваться.

      – Жанна, ты ведь не дура. Неужели ты думаешь, что Александр внезапно воспылал ко мне неземной любовью?

      – Ну, почему внезапно? Он к тебе давно приглядывается. Думаю, он еще не понял, что с ним случилось. Но поймет. Со временем. Не совсем же он дурак.

      – Он любит Аню.

      – Чушь! Он выдумал себе неземную любовь и теперь ему стыдно от нее отказываться. Но это только детство.

      – Он так не считает.

      В комнату без стука зашел Александр. Как Павел и говорил, на нем был темно-серый костюм с шелковым жилетом и серебристым галстуком, и выглядел он торжественно и импозантно.

      – Извините, но дверь была открыта. Наталья, ты готова? – он бросил оценивающий взгляд на невесту, и в его глазах проскочила какая-то непонятная искорка.

      Жанна экспансивно воскликнула:

      – Ух ты, как вы подходите друг другу!

      Александр предупреждающе нахмурил брови, и она замолчала, хотя ей очень хотелось их поздравить. Наталья взяла принесенный Жанной букет и ответила жениху поневоле:

      – Готова. Поехали?

      Обернувшись к Жанне, он строго указал:

      – Жанна, попрошу тебя раньше времени не болтать!

      Та развела руками, как бы говоря: мог бы об этом и не просить. Они вышли на улицу. К их удивлению, Александр приехал на отцовском Ниссане, а не рабочей Ниве.

      – Может, ты с нами поедешь? – Наталья чувствовала, что дружеская поддержка была бы кстати.

      Жанна посмотрела на каменное лицо Александра и отказалась. Наталья села на переднее сиденье и аккуратно расправила складки платья. Александр тронул с места. Жанна принялась махать им вслед.

      Они молчали всю дорогу, как незнакомцы. Наталья волновалась, Александр внешне был совершенно спокоен.

      В районном центре Александр остановил джип возле двухэтажного пристроя к высотке. На табличке возле дверей золотыми буквами сияло «Отдел записи актов гражданского состояния». Они прошли внутрь. В фойе было пусто, только у лестницы стояла невысокая пухленькая женщина со светящимися любопытством глазами. Завидев их, она прямо-таки кинулась к ним и запрыгала вокруг Александра. Наталье она показалась похожей на шустрый резиновый мячик.

      – Здравствуйте! Сашка, как здорово! Я так за тебя рада!

      – Привет, Женя! А уж я-то как рад! – это прозвучало с откровенным сарказмом, но Женя этого не заметила.

      Продолжая так же подпрыгивать от возбуждения, она выпалила:

      – Вы что, одни?

      – Ну да. Так романтичнее, не находишь?

      Тут уж и до восторженной Жени стало доходить, что здесь что-то не так. Она перевела вопросительный взгляд на Наталью, но та улыбалась безмятежной рассеянной улыбкой, подражая какой-то актрисе из зарубежного фильма.

      Женя постаралась принять официальный вид.

      – Хорошо! Пошли!

      И они принялись подниматься по лестнице. Внезапно зазвучала музыка, и Наталья вздрогнула. Для нее марш Мендельсона уже звучал. И ничего хорошего он ей не принес. Она искоса посмотрела на Александра. Он шел с немного кривоватой улыбкой, но уверенно. А вот Наталье захотелось развернуться и удрать.

      Будто почувствовав это, он покрепче прижал к себе ее локоть, и она поняла, что побег отменяется. Она наклонила голову и тихонько рассмеялась. Какая же ерунда порой приходит в голову! Убегать надо было раньше!

      Он скептически посмотрел на нее. Радуется. Конечно, чего ей не радоваться?! Заловила такую рыбку! Думает, теперь все пойдет как по маслу? Что ж, скоро убедится, что это далеко не так.

      В одиночестве под звуки свадебного марша, обоим казавшимся похоронным, они зашли в зал бракосочетания. Александр прочитал некоторые из напутствий молодоженам: «Любите друг друга! Берегите друг друга! Уважайте друг друга!», и они показались ему издевательством. Он крепче сжал губы, чтоб не ляпнуть что-нибудь не к месту.

      Наталья справилась с неуместным смехом и стояла перед торжественной регистраторшей прямая и бледная. Оба не улыбались. Женщина, читающая красивые торжественные слова, чувствовала себя как на поминках. Но стоически дочитала все до конца. В заключение разрешила:

      – Теперь вы можете обменяться кольцами в знак любви и верности!

      Александр очумело повертел головой и сказал:

      – Потом купим.

      Сделав вид, что это вовсе не редкость, дама продолжила обряд. Молодые расписались в поданных им бумажках и скептически выслушали «объявляю вас мужем и женой». На предложение поцеловать жену Александр прохладно клюнул Наталью в щеку, и той опять стало смешно.

      Женя, прибежавшая с фотоаппаратом, предложила им сфотографироваться внизу возле арки. Александр согласился. Молодые встали на фоне поздравления, написанного на арке золотыми буквами.

      Посмотрев в видоискатель, Женя объявила:

      – Нет, так не пойдет! Давайте улыбайтесь! Это же фото на счастье! Вы его потом детям и внукам будете показывать!

      Александр растерянно улыбнулся. Наталья тоже. Несколько раз щелкнув затвором фотоаппарата, Жена довольно заявила:

      – Вот теперь нормально! Я фото распечатаю, штук тридцать, и пришлю тебе, Саш. У тебя же родных и друзей не меряно. И файлы отправлю, если нужно будет распечатать еще. Это будет мой свадебный подарок.

      Наталья поспешно уточнила:

      – Лучше мне. Я адрес напишу.

      Недоуменно пожав плечами, Женя согласилась.

      Они вышли из ЗАГСа. Деловито посмотрев на часы, Александр предложил:

      – Сгоняем за кольцами? А то, когда регистраторша предложила кольцами обменяться, мне так неудобно было. Я про них совсем забыл.

      – А зачем? Не думаю, чтоб они нам понадобились.

      – Как хочешь. – Александр демонстрировал завидное равнодушие, явно желая ее смутить.

      У нее защемило сердце, но она высокомерно улыбнулась.

      – Поедем обратно?

      – Ты ничего здесь купить не хочешь?

      Наталье много чего надо было купить, но она отрицательно покачала головой.

      – У меня все есть.

      – Отрадно слышать. А то когда мать приезжает сюда, ее приходится несколько часов дожидаться. Пока все магазины не обойдет, все не перемеряет, домой не едет. Морока.

      С этими словами он открыл джип и сел на место водителя. Наталья села рядом. Чувство было странное. Радость и горечь, желание и отрицание. Все так переплелось, что она не могла определить, чего больше.

      А вот Александр твердо знал, что все происходящее ему не по нраву. Как он будет объясняться с родными? Они наверняка будут крайне недовольны его поспешной женитьбой.

      – Можно ведь пока никому ничего и не говорить.

      Александр замер. Можно подумать, она и впрямь умеет читать мысли. Немного подумал.

      – А что, здравая мысль. По крайней мере, я смогу адаптироваться к ситуации. – Умные слова успокаивали, несли какую-то надежду на мирное разрешение проблемы.

      Наталья улыбнулась кончиками губ. Получилось печально и иронично.

      – Конечно. Можно будет как-нибудь приспособиться. Беременность еще долго будет не видна. Павел с Жанной все равно никому не скажут.

      Он кивнул, принимая ее слова к сведению. Ему до чертиков не хотелось объясняться с матерью и выслушивать ахи и охи родни.

      – Ладно. Помолчим пока. – Ему вздумалось спросить о интимной жизни, но Наталья положила голову на спинку кресла и закрыла глаза. Пришлось выяснение этого вопроса отложить до лучших времен.

      До Ивановки они доехали быстро. Увидев, что они подъезжают к крайним домам, Наталья попросила:

      – Высади меня здесь. Раз уж мы решили скрытничать, то лучше пусть нас вместе никто не видит.

      Александр остановился посредине двух усадеб, чтобы машину не было видно из окон, и Наталья вышла. Он поехал дальше, а она свернула на боковую дорожку, по которой ходило мало народу. Быстро дошла до таунхауса, радуясь, что он стоит на отшибе и ее в ее необычном для буднего дня наряде никто не увидел.

      Быстро переоделась в сарафан и призадумалась. Времени было всего-то три часа, и казалось, что за такое короткое время ничего судьбоносного произойти просто не могло.

      Александр приехал домой и тут же, как на грех, столкнулся с матерью, приводящей в порядок куртину с цветами в палисаднике. Она всплеснула руками.

      – Ты куда ездил такой нарядный?

      – В райцентр. В сельхозуправление.

      – А что мне не сказал? Я бы там по магазинам походила.

      – Потому и не сказал, что тебя не дождаться, а мне надо было быстро. Я там и задержался-то всего на полчаса.

      – А что, по телефону такую мелочь решить-то было нельзя? – Анфиса Николаевна была полна подозрительности.

      Александр вспомнил поговорку, частенько приводимую матерью «материнское сердце все чует». Постарался разозлиться, чтобы отвести ее от ненужных догадок. Потом правда все равно всплывет наружу, но лучше не теперь.

      – Мама, объясни мне, кто главный агроном у нас в хозяйстве, я или ты? Почему это ты всегда все знаешь лучше других?

      От неожиданного недовольства сына Анфиса Николаевна растерялась. Она-то ожидала, что он будет оправдываться.

      – Да ладно. Переодевайся да обедать иди. Отец уже заезжал. Он тебе бумаги какие-то оставил, велел посмотреть.

      Александр пошел к себе, ворча по дороге, что все ему только указывают, что ему делать, а помочь никто не хочет. Но это все было сказано для проформы, чтобы скрыть легкую дрожь в коленках. Он себя чувствовав как нашкодивший первоклассник.

      Переоделся в обычную рабочую одежду и пошел обедать. Быстро перекусил и стал просматривать оставленные отцом бумаги. Это были прайсы на сельхозтехнику. Внизу была приписка, сделанная рукой отца: «Алексей предлагает позиции 1,8,12. А ты как думаешь?»

      Александр эти модели считал устаревшими и малопроизводительными. Придется опять спорить и доказывать свою правоту. И почему у них в главных механиках ходит полный ноль?

      Работа отвлекла от личных неприятностей, и до позднего вечера он о скороспелой женитьбе и не вспоминал.

      Но ночью не спалось, хотя устал он зверски. Чисто по-мужски хотелось женского тела. Он уж было решил пойти к Наталье посреди ночи, ведь она какая-никакая, а жена, но мысль, что утром придется тайком возвращаться в собственный дом, остановила. Может, признаться во всем родителям, да и жить с Натальей, как полагается с женой? А то трусит, как мальчишка. Решил, что за завтраком родителям все и скажет.

      Но утром пришлось спешить на дальнюю ферму – там прошла гроза со шквальным ветром и с крыши сорвало половину старого шифера.

      – Я давно говорил, что крышу менять пора, – бубнил бригадир, с укором глядя на нерасторопное начальство. – Я предупреждал!

      Александр несколько раз этим летом был на этой ферме, но никто ему ничего подобного не говорил. Хотя он и сам видел все недочеты.

      – Денег не было. Сам знаешь, молочный заводик ставили. И сейчас денег нет. Эх, как не вовремя ремонт понадобился! – Иван Александрович сердито потер затылок. – Но делать нечего. Придется кредит брать. Александр, займись этим ты.

      Тот хотел сказать, что он агроном, а не экономист, но, помня о своей тайной женитьбе, промолчал. Ни к чему в такое сложное время сердить родителя. Вот будет удобный случай, и он обо всем расскажет.

      Но за лето такого случая так и не представилось.

      Глава седьмая

      В августе свадьбу сыграли Павел с Жанной. На регистрации Александр был, а вот на свадебный банкет не пошел. Наталья ходила, но с ней он виделся редко, отговаривался работой. А сам втихаря все так же ходил под окна к Берсеневым. Павел несколько раз пытался с ним поговорить, но тот отмахивался.

      – Что ты понимаешь? Живешь с любимой женой, вот и живи!

      Разговора не получалось, и Павел уходил в дом, не зная, чем можно помочь другу в такой ситуации.

      Родителям о своей женитьбе Александр так и не сказал. Они ничего и не подозревали, пока к ним в дом не пришла Клавдия Петровна. В доме как раз были и дед, пришедший проведать родных, и отец.

      – А вы знаете, что новая училка-то беременная? – злорадно спросила она, покосившись на Александра.

      Он понял, что она все знает, и внутренне сжался. Эх, надо было все-таки все родителям рассказать. Тогда не было бы этого паскудства.

      Мать тут же навострила уши.

      – Да ты что? А кто отец-то ребенка?

      Александр не стал дожидаться разоблачения.

      – Я.

      Родители и дед уставились на него в немом изумлении. Клавдия Петровна довольно захихикала.

      – Тогда тебе нужно срочно жениться! – приказал дед. – И как можно скорее! Чтобы разные кумушки не хихикали! – и он свирепо посмотрел на вредную бабенку.

      Та открыла было рот, чтобы донести до них сногсшибательную весть, но и тут Александр ее опередил.

      – Уже.

      – Как уже? – спросила полумертвая от неожиданности Анфиса Николаевна.

      – Мы зарегистрировались сразу, как узнали о малыше.

      – Уже лучше, – одобрил дед. – А как насчет свадьбы? У нас свадьбы играть положено.

      – И сыграю. Вот страду закончу, на казанскую и справим.

      Матери очень хотелось возразить, запротестовать. Как, ее замечательный сын и эта разведенная бабенка с ребенком!

      – Да, так и бывает, когда в селе появляются распутные девки! – с удовлетворением заявила Клавдия Петровна. – Детей учить не умеет, а парней соблазнять куда как хороша!

      – А ну, цыц! – неожиданно рявкнул дед. – Ты не забывай, о ком говоришь! О жене главного агронома и моего внука! Учти, еще раз я от тебя такое услышу, я тебя своей палкой поколочу! Не посмотрю, что ты какая-то там заслуженная! А теперь иди-ка ты отсель! Нам среди своих потолковать надо!

      – А я тебе, между прочим, не чужая, а твоя двоюродная сестра.

      – У меня таких сестер, как ты, полсела. И ты хуже всех. Иди, я тебе сказал!

      Клавдия Петровна гордо повернулась к Анфисе Николаевне.

      – Ты же здесь хозяйка, а не этот старый перечник. Мне что, уходить?

      – Идите, Клавдия Петровна, идите. – В разговор вступил Иван Александрович. – Не морочьте нам головы. Это у вас хорошо получается. Особенно тем, у кого своих мозгов маловато.

      Анфиса Николаевна вспыхнула, приняв эти слова на свой счет. Клавдия Петровна задрала нос и вышла, что-то недовольно бурча себе под нос.

      – Ну вот, теперь пойдет писать губерния! – дед сердито погрозил кулаком ей вслед. – Что за удовольствие людям жизнь портить!

      – Как же так, сыночек? – жалобно воззвала к сыну Анфиса Николаевна. – Как это случилось? Ты же Снежану любишь!

      – А какая тебе разница, Снежана, Наталья? Ты же их всех не выносишь!

      – Уж лучше дочь директора школы, чем невесть кто!

      – Поменьше снобизма, моя дорогая! – остановил жену Иван Александрович. – Это мы для нее невесть кто. Не забывай, ты из маленького села, а она из большого города.

      Анфиса Николаевна вскинулась, готовясь произнести обличительную речь.

      – Свадьбу не поздно играть-то в ноябре будет? – хитро прищурился дед, не давая невестке слово сказать.

      Александр равнодушно пожал плечами.

      – А кому какое дело, поздно, не поздно? По сути, мы давно женаты.

      От этих слов Анфиса Николаевна схватилась за сердце и отправилась на кухню накапать себе корвалола.

      – Ишь, переживает! – мотнул ей головой вслед дед. – Но это она зря. Мне Наталья нравится. Нормальная девка. И Сашке по всем статьям подходит.

      Иван Александрович промолчал, и у Александра потяжелело на сердце.

      – Давайте-ка поговорим о свадьбе. Звать кого будем? – дед перешел к практической стороне дела.

      – Напишем объявление на школе и конторе. Кто захочет, тот и придет.

      – Все село, значит. Ладно. Это не страшно. Подготовку поручим Фисе, она это любит. Если трудно будет, пускай баб на помощь кликнет. Думаю, с деньгами проблемы нет? – дед с подвохом посмотрел на внука.

      – С деньгами проблемы нет! – ответил за сына Иван Александрович. – Он джип хотел себе купить после уборки, вот пусть и покупает. Он на него несколько лет уж копит. Не все ему на моем Ниссане раскатывать. А на свадьбу и без него хватит. Мы на нее столько лет копили.

      Александр с благодарностью посмотрел на отца.

      В комнату вернулась бледная мать. Ей сообщили о решении мужчин. Она молча всхлипнула, заслужив за это сердитый окрик от свекра.

      – В общем, мы все решили, а теперь ты, Сашка, иди к невесте и о нашем решении доложи! Думаю, возражений не будет. – Распорядился дед и встал, собираясь домой.

      Александр вышел вместе с ним.

      – Спасибо за поддержку, дед. Не знаю, как бы я без тебя выдержал.

      – Да уж, истерику твоя мать бы закатила знатную. Она в этом деле большая мастерица. Последним бы поганцем себя чувствовал. Она так надеялась тебе благородную жену раздобыть, из богатеньких, а тут такой облом! – дед засмеялся глуховатым баском. – Ладно, иди к Наталье, обрадуй. А то она себя небось чувствует не мужней женой, а распоследней шлюхой.

      Александр шел в сторону таунхауса с легким сердцем. Отчего вдруг настроение стало таким хорошим, не понимал. Может, потому, что больше ничего не нужно скрывать? Или ему нравилось чувствовать себя женатым человеком? А может, потому, что теперь он сможет глядеть Наталье прямо в глаза?

      Наталья только что привела из садика дочку и усадила ее за раскрашивание книжек с картинками. Бросив на гостя один единственный взгляд, взялась рукой за горло и побледнела.

      – Ты сказал родителям?

      – Почему ты так решила?

      – Ты не прячешь взгляд.

      Александру стало стыдно. Кашлянув, признался:

      – Да. Свадьба в ноябре, на казанскую.

      – По-крестьянски, после уборки. Понимаю. Придет все село?

      – Все, кто захочет. Персонально мы никого приглашать не будем. Отмечать будем, как обычно, в школе.

      – Ты уже договорился с Дмитрием Сергеевичем?

      – Отец договорится.

      – Понятно. – Наталья почему-то была не рада этой новости.

      – Ты чем-то недовольна? – это у Александра вышло агрессивно.

      – Просто волнуюсь. Беременность-то и сейчас уже видна, а через месяц и подавно.

      Александр оценивающе посмотрел на ее живот.

      – Я бы не сказал, что что-то видно.

      – Я в широком халате. Если надену платье, все станет понятно.

      – Ну и что? Кому какое дело?

      Наталья отвернулась и подошла к окну. Где ему понять, что будут говорить ей? Не стесняясь, в глаза. Народ тут прямой, это она уяснила. Ему-то никто сказать такое не посмеет, не то, что ей.

      – Как эту новость восприняла Анфиса Николаевна?

      – Ну, – Александр немного помялся. – Поплакала чуток.

      Она усмехнулась про себя. Зачем она задает подобные вопросы? Ведь и так понятно, что Анфиса Николаевна если и не билась в истерике, то свое недовольство проявляла не «чуток».

      – Жить мы где будем? Может, здесь?

      – У меня, конечно! Ты знаешь, как называется муж, живущий у жены? Подживотник! Так вот я подживотником быть не хочу!

      – Ладно, ладно! Не горячись зря. – Голос у нее был слегка укоризненным. – Ты в чем на свадьбу пойдешь?

      Ему стало и смешно, и горько. Как будто они не на свою свадьбу собираются, а чужую обсуждают.

      – В том же костюме, что и регистрировался.

      – Может, тогда и мне тоже платье надеть? Там запас в боках есть, разошью.

      – Да, наверно, это самый подходящий вариант.

      – И длина подходящая. Местное общество будет довольно.

      Александр кивнул и направился к дверям. Наталья пошла следом, проводить, да и дверь за ним закрыть. У выхода он повернулся к ней. С горькой улыбкой заявил:

      – Теперь я имею полное право тебя целовать! Давай потренируемся перед свадьбой. – И прижал ее к себе.

      Она не сопротивлялась. Наоборот, обняла его за талию и с готовностью подставила губы. Александр приник к ней и в груди вдруг разгорелся настоящий пожар. С трудом оторвавшись от нее, бросил:

      – Не надо было мне этого делать! – и ушел.

      Наталья отшатнулась, как от удара. Что он имел в виду? Не надо было ее целовать? Или жениться не надо было? Сердце снова защемило, но она постаралась успокоиться. Ей нельзя волноваться. Нужно делать все, чтобы ее замечательному малышу было хорошо.

      Свадьба прошла на удивление спокойно. Наталья боялась грубых слов и осуждения, но все вели себя достойно. Конечно, были грубоватые розыгрыши и шутки, но все в пределах нормы. В отличие от свадьбы Павла, которую справляли по всем правилам, три дня, у них свадьбу играли только один, в субботу.

      Наверняка об этом судачили во всех деревенских домах, тем более что животик у невесты был вполне заметен, но в глаза молодым никто ничего не говорил. Скорее всего, опасались сурового Александра Ивановича, восседавшего на почетном месте рядом с внуком. Никому не хотелось попасть на его острый язык.

      Анфиса Николаевна постоянно утирала бегущие по слезам слезы, но на нее никто особо внимания не обращал. Вот мать невесты и ее брат были объектом повышенного внимания. Но, поскольку они на следующий день уехали обратно, брату нужно было спешить в школу, то никто с ними толком не познакомился.

      После свадьбы молодые стали жить в пристрое Александра. Считалось, что при родителях молодым жить легче. Но у Натальи было совершенно другое мнение. С первой же минуты властная Анфиса Николаевна дала понять, чей это дом и кто в нем главный.

      Она так же готовила и для Александра, причем подавала это так, будто Наталье сложно приготовить еду для мужа.

      – Она же работает. Устает. Ей некогда. – Это говорилось родне и знакомым таким тоном, что все сразу понимали, что Анфисе досталась в невестки на редкость ленивая неумеха. – Что ж делать? Вот и приходится все делать мне самой.

      Наталья с ней не спорила. Дочке еду она готовила сама, так же, как и себе. Ее за общий стол Анфиса Николаевна не звала. Первое время Александр пытался позвать жену, но та отказывалась, понимая, что свекровь будет недовольна.

      Вот так и получилось, что с Александром они почти не разговаривали. Он приходил всегда поздно, причем Наталья даже и не знала, где он бывает допоздна, а он не считал нужным ей что-либо объяснять.

      Учителя ее профиля в школе не было, поэтому Наталья работала до самых родов. К радости Дмитрия Сергеевича, которому не хотелось укорачивать школьную программу, родила она в зимние каникулы. К удовольствию всей семьи, родился сын. Наследник рода. Назвали его в честь деда – Иваном. Теперь в роду было два Александра Ивановича и два Ивана Александровича. Рождение внука должно было бы примирить свекровь с невесткой, но не примирило.

      Анфиса Николаевна горько говорила Клавдии Петровне:

      – Да подумаешь, какое достижение – сын! Да это любая сделать способна! Был бы муж на высоте, а остальное приложится!

      Та слушала и поддакивала, а потом разносила нелестные слова свекровки по всему селу.

      Придя поздравить молодых с пополнением, директор школы великодушно пообещал:

      – В феврале я твои уроки убрал, Наталья, но с марта придется впрягаться, и к лету все упущенное наверстать.

      – А как же Мария Ивановна? Она обещала подыскать кого-нибудь на мое место.

      – Она у нас больше не работает. И пристроить в школу она хотела свою дочку, у которой педагогического образования нет. Интересно, что бы она преподавала?

      – Как не работает? – Наталья была уверена, что Мария Ивановна не ушла бы с такого любезного ей сердцу местечка и под страхом расстрела.

      – А ее высокого покровителя сняли. Теперь ему чуть ли не уголовное дело грозит за растрату казенных денег. Я ей предложил тихо-мирно уволиться по собственному желанию. Она вняла голосу рассудка.

      Он распрощался и ушел. Когда на следующий день пришли Павел с Жанной, Наталья, как обычно, куковала одна.

       – Может, тебе помочь? – Жанна своим зорким глазом заметила разбросанные Ульяной игрушки.

      – Не надо. Все в порядке. Ваня ночью спал плохо, я не выспалась. Попозже приберу.

      Малыш закряхтел в колыбельке, и Жанна кинулась к нему. Осторожно достала и чуть не заплакала от умиления.

      – Ах, какой он милый!

      Ее экзальтация показалась Наталье излишней. Стоящий рядом Павел как-то странно потемнел, и Наталья вдруг обо всем догадалась. Неужели у Жанны не может быть детей? Ей стало их жаль. Но, с другой стороны, они любят друг друга. А вот она… Но дальше думать она себе запретила.

      Еще немного потетешкавшись с малышом, гости ушли. Выйдя за порог, Жанна негромко посетовала:

      – Такой славный малыш, и Наташа хорошая такая женщина. Что еще Сашке надо?

      – Ты о чем? – прикинулся непонимающим Павел.

      – Я о том, что он почти каждый день сидит допоздна у наших окон. Раньше вы там вдвоем кантовались, а сейчас он один. Чего он высиживает?

      Павел взял жену под руку и повел по узкой тропке, плотно прижимая к себе.

      – Александр еще не понял, где счастье, а где нет.

      – Интересно, и когда же он это поймет?

      – Не знаю. Это не от нас зависит.

      Александр быстро шел по тропке мимо берсеневского дома. Окна бывшей девчачьей половины были темными. Интересно, где Павел с Жанной? Теперь они живут здесь, и торчать под их окнами нет никакого резона. А он вот уже два года живет с Натальей. Она хорошая жена, кто спорит, но вот только он никак не может забыть Аню. Хоть это и глупо, Аня уже почти полгода, как замужем.

      Непорядочно обвинять Наталью в том, в чем виноват сам. Хотя она все-таки могла тогда уйти. И не ушла. Мать права, постоянно твердя ему, что Наталья его умело завлекла. Разведенки все такие, умеют пользоваться мужскими слабостями. Или мать просто ревнует его к жене, как говорит дед?

      Решил выбросить из головы эту дурь, а то так и свихнуться можно. Его и так бросает от одного настроения к другому. До разговора с матерью он думает, как ему хорошо дома, с женой, а после – как же ему не повезло. Надо бы держаться от родителей подальше, но как это сделать, если живешь с ними под одной крышей?

      Навстречу, семеня неровными шажками по узкой тропке, показалась Клавдия Петровна в своей старинной кротовой шубке. Сейчас таких уж ни у кого и нет. Александр чертыхнулся. Вот ведь не было печали, да черти накачали! Чертей он старался поминать только в самом крайнем случае, но, похоже, сейчас и был тот самый крайний случай. Вредная бабка ни за что от него не отцепится, гадостей наговорит с три короба. Тем более, что Наталья давно у нее поперек горла стоит.

      – Здравствуй, здравствуй, Саня! – хриплый старухин голос был ласков, как отравленный елей. – Давно я тебя не видала!

      Это было правдой, потому что Александр избегал ее, как мог. Разговоры с ней всегда превращались в какие-то нелепые бабьи разборки.

      – Что так поздно? Дела замучили или домой идти неохота? Или, по старой памяти, под Анькиными окнами сидел? Как же ты ее любил, голубушку! А, может, и сейчас еще любишь?

      Александр яростно посмотрел на нее. Ну, какое ей дело, чем он занимается?

      Не обращая внимания на его сердитый вид, Клавдия Петровна умильно продолжала:

      – Как я тебя понимаю! Мне Фиса все говорит: как не повезло мальчику, как не повезло! Такой парень, такой парень, такой падле достался! И ведь правда! Эта Наталья твоя - дура набитая! Ничего не умеет, ни еду приготовить, ни дом обиходить, только строит из себя невесть кого! И надо же было такому случиться, чтоб именно ты ей в руки попался! Ей-то все равно было, кого окучивать. Просто ты из всех наших парней был самым перспективным. Богатый, красивый, высокий. Вот она и позарилась. Хотя и не любит тебя.

      Александр невольно отметил, что в приоритете ценностей у Клавдии Петровны стоит богатство. Хотя насчет этого можно бы и поспорить. В их селе мужики есть и пообеспеченнее него. Но слова о том, что жена его не любит, зацепили. Наталья и в самом деле никогда ему о своей любви не говорила. Что он ей тоже в любви не признавался, у него из головы как-то вылетело.

      – Клавдия Петровна, вам-то что за дело? Вы-то что в мою жизнь лезете? – Александр постарался сказать это спокойно, хотя внутри все клокотало от бешенства.

      – Ох, я ведь тебе не чужая! Как у меня сердце-то надрывается, когда я вас вместе вижу! Ты подавленный весь, несчастный, а эта твоя женушка от самодовольства вся прямо-таки светится, как лампадка! Конечно, такого парня захомутала, лучшего парня у нас на селе! Сколько девчонок по тебе убивались, и все зря! И что? Разве она это ценит? Разве она тобой дорожит? Хоть слово доброе о тебе когда кому сказала? Хает ведь только! Тебя у нас в селе кто только не жалеет!

      Жалеет? Александр почувствовал, что готов пришибить вредную старуху. Жалость он всегда считал худшим видом оскорбления. Что Наталья никому про него и про свою жизнь ничего плохого не говорит, Александр не знал. Он вообще никогда не задумывался, что о нем говорит жена, и слова вредной бабенки больно царапнули сердце. Не будет же она зря говорить? Что Наталья с ней разговаривать не будет, он знал, значит, она что-то слышала от баб.

      – Хватит, Клавдия Петровна! Мне домой пора! До свиданья! – он попытался обойти ее по сугробу, но она бесцеремонно ухватила его за рукав.

      – Что, не хочешь правду-то о женушке послушать? Боишься?

      Александр попытался стряхнуть ее костлявую ручонку с рукава, но она вцепилась в него, как клещами.

      – Чего вы добиваетесь, никак не пойму, вам-то до моей жизни какое дело?

      – Да просто жалко мне тебя, только и всего! – Слезливо заявила бабенка. – И Анфису жалко, она вся извелась, на твои мучения глядючи! Неужели ты Наталью-то восвояси отправить не можешь? Ты же с ней не венчан! По нашим законам, ты с ней в блуде живешь!

      Александр все-таки тряхнул ее прилипчивую руку с рукава и широко зашагал дальше, рявкнув на прощанье:

      – Не лезьте в мои дела!

      Клавдия Петровна еще что-то кричала ему вслед, но он ее не слушал. Эта неприятная встреча выбила его из колеи. Он уже смирился со своей женитьбой, ему даже нравилась Наталья, но выслушивать такое было выше его сил. Он считал себя сильным мужчиной, которому завидовать надо, а уж никак не жалеть. А тут, как выяснилось, его полсела жалеет. А остальные что делают? Смеются над ним? Что его заезжая разведенка поймала и захомутала?

      Он постарался успокоиться. Прав Павел, надо забыть прошлое и жить настоящим. Тем более, что прошлого-то и не было никогда. Что на него накатывает? Наташка жена хорошая, умная, никогда глупостей не говорит. И, если честно, с ней ему по-настоящему хорошо. Душевно, как говорит дед. Так почему же он никак не может выпустить из сердца старую боль? Из глупого упрямства? Или все-таки из-за матери, постоянно ему толмившей, что его изловила хитрая разведенка? Но ведь он взрослый мужчина, не глупый же мальчишка! Но внутри все горело, злые слова Клавдии Петровны терзали душу, и он напрасно пытался их обуздать.

      Вернулся домой. В его пристрое ласково пахло пирогами и свежей елкой. Навстречу выскочила Уля и радостно сообщила:

      – А дедушка нам елку принес! Мы ее наряжали!

      – Елку? – Александр усмехнулся. Он знал, что Наталья против рубки живых деревьев для потехи. Надо будет как-то об этом отцу сказать, да искусственную елку купить.

      Прошел в большую комнату, где стояла лесная красавица. На нее со скорбной жалостью смотрела Наталья, такая красивая и домашняя, что у Александра потеплело на душе. Захотелось обнять жену, но он сдержал порыв. Ни к чему ее баловать, особенно если она и впрямь дурные вести о нем по селу разносит.

      К нему важно подошел Ваня. Он подхватил сынульку на руки.

      – Привет, как дела? – и поцеловал сына в пухлую щечку. Тот что-то невнятно ответил. Александр обратился за разъяснениями к жене. Сын еще говорил плоховато, требовался переводчик.

      – Он сказал: нормально. Ты же всегда так отвечаешь.

      Александр засмеялся.

      – Маленький попугай! Но уже поздно, вы почему не спите?

      Дети нехотя пошли в ванную, откуда тут же послышался сердитый голос Ули:

      – Это моя зубная щетка! Не трогай ее! – звук удара и громкий, на публику, рев Вани.

      Александр рванул туда, и Наталья услышала:

      – Ульяна, я сколько раз тебе говорил, чтобы ты его не била!

      Наталья невольно подумала: а говорил ли бы он с ней таким злым тоном, если бы она была его родной дочерью?

      Дети вышли из ванной и поплелись в свою комнату. Александр уложил их спать и вернулся на кухню. Посмотрел на грустное лицо жены и рявкнул:

      – Конечно, я бы обращался с ней по-другому, если б она была моей дочерью! А ты как думала?

      Наталья помертвела. Ну, зачем он так? Ей с таким трудом удавалось поддерживать в их семье хрупкое равновесие, и вот опять! Она с укором посмотрела на мужа, безмолвно прося его остановиться.

      Но он останавливаться не хотел. Злые слова Клавдии Петровны висели на душе, требуя выхода. И он скандально заявил:

      – Если тебе не нравится такая жизнь, то никто тебя здесь не держит. А я тебе другой предложить не могу! Кстати, скажи мне, что ты нашим бабам про меня говорила?

      Наталья удивилась. Когда и с кем она о нем говорила? Припомнить не могла, а он ее заминку принял за признание вины. Дожидаться ответа не стал, ушел в большую комнату, с сердитым стуком притворив за собой комнату. Наталье послышался тихий шорох за спиной, и она быстро обернулась. Все было тихо, но ей показалось, что за дверью, ведущей в родительскую часть дома, что-то скрипнуло. Анфиса Николаевна? Она давно подозревала, что свекровь не чурается подслушивать их разговоры, и всегда старалась на кухне ни о чем серьезном не говорить. Хотя что мешает той пройти на кухню, когда там никого нет, и уже из нее слушать разговоры в комнате?

      Что ж, Анфисе Николаевне будет о чем выговорить невестке. Это она делала часто и с удовольствием, под любым предлогом.

      На следующее утро какой-то неприятно взъерошенный Александр заявил:

      – Я на все зимние каникулы уезжаю в тайгу. Думаю, вы здесь без меня скучать не будете!

      Наталья, вот уже месяц продумывающая праздничное меню, планирующая игры за новогодним столом, и просто предвкушающая радость от совместного праздника, от близости любимого мужа, счастливая уже от самого ожидания, даже не поняла сначала, что он сказал.

      – Тебя, что, не будет дома? Опять? Ты же и прошлый новый год в тайге встречал!

      – Вот и хорошо. Значит, это наша семейная традиция.

      Наталья низко опустила голову, скрывая подступившие к глазам слезы. Александр ушел на родительскую половину, там у него хранились ружья. Наталья его останавливать не стала. Зачем? Чтоб услышать очередную грубость?

      Не успел уехать Александр, как к ней пришла Анфиса Николаевна.

      – Что, все ругаетесь?

      Наталья поняла, что вчера ей вовсе не послышался шорох за дверями. И ярость, долго копившаяся в груди, вдруг взорвалась:

      – А вам никто не говорил, Анфиса Николаевна, что подслушивать непорядочно? И настраивать Александра против меня тоже подло?

      Свекровь опешила. Она не ожидала такого жесткого отпора от обычно молчаливой невестки.

      – Ишь ты как заговорила! Хозяйка! Хозяйствуй в другом месте, а здесь я хозяйка!

      Наталья пристально посмотрела на Анфису Николаевну.

      – Вы чего добиваетесь, Анфиса Николаевна?

      Та несколько оторопела от прямого вопроса, заданного в лоб. Но ответить решила так же прямо:

      – Да не ко двору ты тут, голубушка! Вот и все, что я тебе скажу! И ехала бы ты отсель куда подальше!

      Горделиво поднявшись, ушла к себе. Наталья с горечью посмотрела ей вслед. Хоть бы засов какой на дверях был! А то ходит, как к себе! Хотя она и так считает, что это все ее, а невестка здесь просто нахлебница.

      Посмотрела вокруг. Все чужое. Ей не удалось за прожитых здесь два года сделать это жилище своим. Что ж, делать нечего. Здесь она никому не нужна. Надо уезжать. Вытащила чемодан и большие китайские сумки, принялась складывать вещи.

      Раздался стук в дверь. Наталья нехотя пошла открывать. За дверью стоял Павел в серой дубленке.

      – Сашка дома?

      Наталья была уверена, что это только предлог. Все знали, что Александр с друзьями уехал на охоту.

      – Нет его. Он в тайге. О чем ты прекрасно знаешь.

      Павел нахально протиснулся в приоткрытую дверь и спокойно ее закрыл.

      – Меня вообще-то Жанна прислала.

      – Зачем?

      – Посмотреть, как тут у вас дела.

      – Нормально. Как всегда. – Это прозвучало на редкость саркастично, и Наталья с досадой прикусила губу. Она не хотела, чтоб о ее проблемах кто-то знал.

      Павел остановился посредине комнаты и оглядел разбросанные вещи.

      – Ты куда это собралась? – он хмуро наблюдал за ее стремительными передвижениями.

      Наталья смахнула со лба потную прядь.

      – Домой. Поживу немного у мамы, подумаю об жизни.

      – Понятно. А скарба зачем столько?

      – Детям же много нужно. А дорога неблизкая.

      Павел покачал головой, оглядывая приготовленные баулы и чемоданы.

      – Да ты, голубушка, решила совсем уехать? Что, совсем невмоготу стало?

      – Как ты меня понимаешь! – Наталья отвесила насмешливый поклон. – Но лучше бы ты домой шел.

      – А как ты ехать с таким барахлом собралась? Тебе же его не поднять.

      – Вызову такси из города. Я уже узнавала. Дорого, конечно, но это не страшно.

      Павел немного помолчал.

      – Что ж, возможно, это единственный выход. Как там у Есенина? «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье».

      Наталья невесело рассмеялась.

      – Не думала, что ты поклонник поэзии. Ты считаешь, что Александр увидит, что нас нет, и кинется вдогонку?

      – Что-то в этом роде. Не совсем же он дурак.

      – Хорошо бы, если б было так. Но это только твои фантазии. У меня на этот счет другое мнение, и у него, кстати, тоже. Лучше уж помоги книги связать, раз ты здесь.

      Павел решительно отказался:

      – Нечего с книжками таскаться. В крайнем случае я тебе их контейнером вышлю. Если ничего не изменится. И вообще, бери-ка ты только то, что нужно на неделю. Нечего таскаться с барахлом, надсажаться. И вот что: завтра я в область еду, тебя подхвачу. Во сколько заехать?

      Наталья обрадовалась. Ехать одной с двумя детьми и багажом тяжело.

      – Да чем раньше, тем лучше.

      – Ладно. Семь утра устроит? Успеете собраться?

      Наталья заверила, что семь утра – это лучшее время, и Павел ушел. Оглядев собранные вещи, решила последовать мудрому совету и взять с собой только необходимое. После ревизии остался большой чемодан и баул. Да еще сумка с детскими вещами и едой в дорогу.

      Вечером к ней забежала Вера. Увидев собранный чемодан у входа, осторожно поинтересовалась:

      – Ты куда-то едешь?

      – К маме с братом. Александр в тайге, а мне с его родителями что-то вовсе не хочется Новый год встречать.

      – Как я тебя понимаю! У меня свекровь вроде неплохая, но как только она к нам в гости приходит, у меня все из рук валится. Муженек постоянно надо мной смеется. И ведь столько лет уже с ним живем, а я свекровь до сих пор боюсь.

      – Вот и я тоже.

      – У тебя поневоле забоишься. Она мне никто, а я ее стараюсь за километр обходить. Как зыркнет глазищами своими – жуть берет!

      – Ты никому не говори пока, что я уехала, ладно? Не хочу лишнего шума.

      – Постараюсь! Но после Нового года все равно скажу, не утерплю.

      – Ладно, договорились.

      – Знаешь, я уверена: все наладится!

      Вера убежала. Наталья накинула пальто, с улыбкой проводила ее до ворот и помахала на прощанье рукой. Зашла в дом и прислушалась. С родительской половины не доносилось ни звука. Рассерженная Анфиса Николаевна даже на внука не пришла посмотреть. Уложив детей, Наталья проверила, не забыла ли чего, завела будильник на шесть часов и постаралась заснуть.

      Заснуть не удалось. В голове непрестанно вертелись одни и те же вопросы, и, как надоевшие кадры кинохроники, лицо Александра. Постоянно обвиняющее и недовольное. Что ж, она делает правильно, уезжая отсюда. Хоть один их них будет доволен. Хотя нет, еще до чертиков довольна будет и Анфиса Николаевна. И Клавдия Петровна. Да и вся родня Александра. Наконец-то она станет для них источником радости. Вернее, не она, а избавление от нее.

      Встала и принялась составлять прощальную записку. Перебрала уйму вариантов, и, как это часто бывает, вернулась к первому. Оставила записку на видном месте, но таком, чтобы в глаза никому чужому не бросалась. Она была уверена, что Анфиса Николаевна непременно придет с обыском и записку утаит. Хотя какой в этом смысл? Александр в любую минуту может позвонить пропавшей жене и узнать, куда она делась.

      Задремала уже под утро и чуть не проспала, не услышав, как несколько раз трезвонил будильник. Разбудила ее привыкшая вставать рано в садик Ульянка, затеребив за руку.

      – Мама, будильник звонит и звонит, а ты не встаешь!

      С трудом открыв глаза, Наталья села на постели и очумело помотала головой. Посмотрела на часы: шесть пятнадцать. Время еще есть. Быстро оделась, велела одеваться дочери. Наскоро приготовила завтрак, покормила детей, что-то проглотила сама.

      Ровно в семь была готова. Павел, как всегда, приехал вовремя. Они молча погрузили вещи, усадили детей в детские кресла. Так же молча отъехали от дома. Наталье показалось, что в родительской половине кто-то посмотрел в окошко, но это ее не взволновало. Для нее и второе недолгое замужество осталось в прошлом.

      – Что, никому ничего не сказала? – Павел тоже заметил мелькнувшую в окне тень.

      – А зачем? Если тебя открыто попросили уехать, чтобы не мешать жить любимому сынульке, то к чему глупые прощанья?

      – Даже так? Открытым текстом?

      – А когда Анфиса Николаевна стеснялась в выражениях?

      – Никогда. Дама прямая. Что на уме, то и на языке. Чем и гордится. Вот только доколе?

      – Не поняла.

      – В этой истории она себя показала, мягко говоря, не самым лучшим образом. Теперь ее не только собственная родня осудит, но и собственный муж оценит по достоинству. Иван Александрович считает, что она хоть и вздорная баба, но в пределах разумного. Интересно, что он скажет, когда узнает, что она тебя, по сути, выжила?

      – Да ничего он не скажет. Он ее во всем поддерживает.

      – Э…, не скажи! Это она его во всем поддерживает. Не забудь, она ни дня не работала, занималась семьей и хозяйством. Как ты думаешь, на что она жить будет, если кормилец из семьи уйдет?

      – Никогда он никуда не уйдет. Это невместно для начальника такого уровня.

      – Это раньше было невместно, а сейчас даже поощряется. Много ты знаешь начальников, у которых остались старые жены? А если он ее и не поменял, то уж любовницей-то точно обзавелся.

      – Он старовер, у них такое не приветствуется.

      – Я ведь гипотетически говорю, только гипотетически. Так что станет делать брошенная жена?

      – Не знаю. Работать, наверное, пойдет.

      – А хочет ли Анфиса Николаевна работать? Она ведь никогда особо не перетруждалась. Домашняя работа сложная, не спорю. Но ведь другие-то с ней справляются, параллельно работая в хозяйстве. И таких, как она, в Ивановке раз-два и обчелся. У нас тут, слава Богу и семейству Вересовых, работа для всех есть.

      – Я не понимаю, Павел, для чего ты это говоришь? Хочешь бальзам на мои раны пролить? Так мне раскаяние Анфисы Николаевны ни к чему. Что мне с ним делать?

      – Тебе-то конечно, но вот Александру-то будет о чем подумать.

      Наталью утомил этот бесперспективный разговор. Поняв, что она не хочет говорить, Павел включил тихую медленную музыку, и дети быстро уснули. Наталья тоже стала клевать носом, и не заметила, как они подъехали к областному центру.

      Очнулась, когда они ехали по главной улице в сторону выезда из города.

      – Ты куда? Ты же сказал, что у тебя дела здесь?

      – Отвезу тебя и вернусь. Ничего страшного. Вот только заправлюсь, бензин кончается.

      – Не надо меня отвозить! Тоже мне, ближний крюк – шесть часов проездишь зря! Не говоря уже о бензине.

      – Нет уж. Мне жена велела тебя до дому доставить целой и невредимой, вот и доставлю. Сама понимаешь, приказы старших по званию надо выполнять. Не то штрафбат и лишение заслуженных наград.

      Наталья невольно засмеялась.

      – Жанна не права. И вообще, что за дискриминация? Почему она распоряжения дает, а ты их выполняешь? Неравенство это.

      – А мне нравится. Знаешь, как приятно выполнять чужие распоряжения? Ни за что отвечать потом не надо. Потому что спрос не с исполнителя.

      Они подъехали к бензозаправке. Павел вышел платить, а Наталья осталась в машине. К соседней стойке подошел оранжевый автобус с надписью на боку «дети». Он показался Наталье знакомым, и она вышла из джипа. Из автобуса вылез грузный дядька и направился к кассе.

      – Дядя Игорь! – она от радости аж подпрыгнула на месте.

      Дядька обернулся и расплылся в приветливой улыбке.

      – Ба, да это Наташка! Привет! – он легонько похлопал ее по плечу. – Какими судьбами?

      – Я домой еду, к маме. А вы куда?

      – И я домой. Из капремонта.

      – Вы меня не возьмете? Со мной двое малышей.

      – Да отчего же не возьму, возьму, конечно! Счас дверцы открою и устраивайтесь поудобнее. Все равно кроме вас нет никого. Порожняком гоню.

      Он пошел платить, а Наталья вернулась к джипу. Павел уже заправлял машину и саркастично поглядывал на нее.

      – Что, повезло?

      – Да. Теперь и волки сыты, и овцы целы. Помоги вещи перекинуть, ладно?

      Пожав плечами, Павел перегрузил багаж в автобус. Наталья забрала так и не проснувшегося Ивана. Ульяна перебралась сама, устроившись впереди у окошка. Поблагодарив Павла, Наталья попросила его передать привет жене.

      Скоро вернулся дядя Игорь. Они поехали.

      – Как здесь все хорошо видно! – Ульяна была в восторге. – А машина дяди Павла такая маленькая-маленькая.

      – Что, в автобусе тебе ездить нравится больше?

      – Да! – Ульяна принялась махать рукой уезжающему с заправки Павлу. – Здесь здорово!

      – А что вы на новый год без отца семейства-то едете? – полюбопытствовал дядя Игорь. – Одного оставили, что ли?

      – Папа у нас охотник. #286781359 / 14-апр-2016 Он в тайгу на все каникулы новогодние ушел, зверей убивать, потому что ему с нами скучно. – Ульяна по-своему обрисовала их отъезд. – А бабушка в тайгу не ходит, она дома живет. Поэтому мы к ней и едем.

      – Ну, ежели охотник, тогда все понятно. Я вот рыбак, прекрасно знаю, как это затягивает. И много добычи приносит?

      – Много. Порой даже хочется, чтобы поменьше. – Призналась Наталья.

      – Почему это?

      – Возни много. Представляете, сколько времени нужно потратить, чтобы утку ощипать?

      Водитель неопределенно повертел головой.

      – Так ведь вкусно, наверно?

      – Так ведь я горожанка. Это свекровь вкусно готовит, а у меня так, как у нее, не получается.

      – А вот для этого только практика нужна. Чем больше делать будешь, тем быстрее навостришься.

      Они еще немного поговорили об охоте, потом плавно перешли на школьные дела. Дядя Игорь сумрачно заметил:

      – Школа у нас все меньше и меньше. Люди из города уезжают кто куда. Скоро одни пенсионеры останутся. Не все же такие мозговитые, как твоя мать.

      Наталья удивилась. Славка что-то писал ей о материнских успехах, но она, придавленная собственными неурядицами, ничего выяснять не стала. Зато теперь узнает все сполна.

      – А что она такое делает?

      – А ты не знаешь?

      – Нет. Брат что-то писал, но неконкретно.

      – Значит, они тебе сюрприз готовят. Так что я тебе тоже ничего говорить не буду. Увидишь все сама.

      Что ж, хорошо, что хоть у матери что-то наладилось. Только вот что? Отец вернулся в семью? Но она говорила, что никогда его обратно не примет. Хотя слова это одно, а дела другое.

      – А вот у твоего бывшего муженька делишки из рук вон. Его женушку обули так обули, теперь век не расхлебается.

      – Что так?

      – Да все ее самоуверенность дурацкая. Она же царицей шамаханской себя считала, Райка эта дурная. А как же – самая умная, умнее и быть не может! Заплатила по дешевке за товар какой-то левый, и видать, много заплатила, а получить-то его не получила. И вякать резону нет, знала прекрасно, что товар левый, и денег тю-тю. Магазин закрыть пришлось. Теперь распродает то одно, то другое. Теперь очередь до машины дошла. Ну, да это их проблемы, не наши.

      Наталья почувствовала неприятную дрожь внутри. У Якова неприятности? Как бы он не попытался снова на ее шею взгромоздиться. Хотя это у него никогда больше не получится, но она знала его бульдожью хватку, и вновь испытать ее на себе желанием не горела.

      – А как работается племяннице Светланы Николаевны? Она так хотела на моем месте работать.

      – Она еще в прошлом году замуж вышла и уехала. Куда, не знаю. С преподаванием у нее не заладилось. Ученики ее изводили. Но сейчас у нас новая учительница. У нее, правда, не педагогическое образование, а медицинское, но ничего, справляется.

      Показались пригороды родного городка. Наталья смотрела на них с горько-щемящим чувством. Надолго ли она сюда? Что-то подсказывало ей, что нет. Наверняка придется уезжать в большой город, мыкаться по съемным квартирам и жить на гроши. Алиментов она ни у кого просить не будет. И сама справится. Конечно, жаль, что дети будут расти без отца, но что делать, если судьба такая?

      Дядя Игорь подъехал к новой десятиэтажке и остановился у крайнего подъезда.

      – Вот вы и приехали.

      Наталья решила, что он ошибся.

      – Нет, что вы. Мама живет не здесь.

      – Жила не здесь. А теперь здесь. Жми на домофон, квартира тридцать пять. Пятый этаж. Воон ее окна! – и он ткнул пальцем куда-то в вышину.

      Удивленная Наталья вышла из автобуса и помогла выйти детям. В это время дядя Игорь выставил перед подъездом вещи и сам нажал на кнопки домофона.

      – Кто там? – раздался знакомый голос брата, и Наталья воскликнула:

      – Слава, это мы!

      – Здорово! Иду! – и в микрофоне раздался щелчок.

      Дверь отворилась, и дядя Игорь поставил вещи внутрь.

      – Я с вами наверх не пойду. Тут хоть дом и приличный, зато вокруг завистников полно. Не буду без пригляду машину оставлять. Да и Славка скоро прибежит. Он парень шустрый.

      – Спасибо большое, дядя Игорь! А как вы узнали, что мама теперь здесь живет?

      – Да как же не знать, если я ей переезжать помогал?

      Тут из подъезда выскочил брат и обнял сначала Ульяну, потом Ваню. Сестру чмокнул в щеку и, подхватив вещи, повел внутрь. Наталья заметила, что он уже догнал ее в росте.

      – А когда вы сюда переехали?

      – Неделю назад. Я хотел тебе написать, но мама сказала, пусть будет сюрприз. Мы ведь не думали, что ты прямо перед Новым годом прикатишь. Думали, после.

      Он остановился перед солидной металлической дверью с глазком посредине. Распахнул ее и пригласил:

      – Заходите, гости дорогие!

      Наталья зашла в прихожую и растерялась. По сравнению с прежней двушкой квартира была огромной.

      – Сколько здесь комнат? – потрясенно спросила брата.

      – Четыре. Здорово, правда?

      – Но как? – от удивления она даже не смогла продолжать.

      – Ну, мамуля классный бухгалтер. Сначала один клиент, потом другой, потом они стали рекомендовать ее своим знакомым, вот все и получилось. Ты была права – стоило только начать. Но она пашет как папа Карло, особенно во время отчетов всяких. Даже мне приходится ей помогать. Она, кстати, мне комп купила мультимедийный. Пошли, покажу!

      Но Наталья воспротивилась.

      – Нет уж. Я сначала сама разденусь и детьми займусь.

      Не дожидаясь неповоротливых взрослых, Ульяна давно разделась сама, а Иван стоял по стойке смирно, с интересом оглядывая все вокруг. Славка спохватился.

      – Да, в самом деле, что же это я! Вы после такой дальней дороги, а я болтаю.

      Он раздел племянника и заявил:

      – Ну и бутуз! Сразу видно, будешь таким же громадным, как папочка, Иван Александрович.

      От имени мужа у Натальи перехватило горло, но она выдавила из себя хмурую улыбку. Подхватив чемодан с баулом, Славка перенес их в просторную комнату.

      – Будете жить здесь! Нравится?

      Наталья огляделась. Большой удобный диван, шкаф, комод, письменный стол да еще глубокое кресло впридачу. Красота!

      – Да, дела у мамы идут хорошо. Мебель купили?

      – Нет, заказали здесь в мастерской. Они нам почти всю мебель сделали. Знаешь, как рады были! Работы-то ведь нет. А тут такой фарт перед новым годом подвалил!

      – Вы же недавно заехали?

      – Ну да. Просто квартиру доделывали под мамулин вкус. Ну и мою комнату, как я захотел. Мебель за это время и сделали. Пошли, покажу!

      Они прошли по всей квартире. В большой комнате возле огромного телевизора уже сидели дети. Ульяна с упоением нажимала кнопки пульта, и на экране мелькали каналы. Ваня сидел на диване и с интересом разглядывал экран с меняющимися картинками.

      – Вот они, современные дети! Не успели приехать, уже в телевизор пялятся! И когда они с управлением-то разобрались?

      – У нас такой же телевизор. Поэтому для Ули это не проблема.

      – Ясно. Есть хотите?

      – Ужасно!

      Брат привел всю команду на кухню и принялся хлопотать. По-хозяйски достал из холодильника кастрюльку с супом, какие-то свертки, баночки, упаковочки.

      – Давайте, не стесняйтесь! Суп я вчера сварил, а голубцы – сегодня.

      – Ты что, готовить научился? – сестра уставилась на него, как на инопланетную зверушку.

      Брат пригорюнился.

      – Научишься тут! Во время отчетов мама по ночам за ними сидит. Так что или готовь, или с голоду помирай. Пришлось научиться. Сейчас знаешь, какие передачи есть про еду? Мне Лазерсон нравится. Классно готовит. Я иногда пытаюсь за ним повторять, но так, как у него, не получается.

      – Практики маловато?

      Он погрозил ей пальцем.

      – Ты не вздумай это маме сказать! Она так хоть иногда сподобится что-нибудь заварганить типа пирогов, а скажешь, она вообще готовить перестанет. Заметь, с благой целью – чтоб у меня побольше практики было.

      – Ладно, не буду. Отец появляется?

      – Раньше появлялся. Все права какие-то качал. А теперь нет. Здесь же охрана мощная и территория своя. Кроме того, что двери внизу металлические с домофоном, в первом подъезде охранники дежурят. Ежели что – тут же прибегут. Дом-то элитный.

      Он произнес это с такой гордостью, что Наталья не стала его разубеждать. Хотя для их небольшого шахтерского городка дом и впрямь был элитным.

      – А мама где?

      – В клубе. У них тут клуб есть. Там дамы- бизнесвумен собираются. Опытом делятся. А сейчас они новый год отмечают. Но, думаю, она скоро придет. Они долго не задерживаются. Им некогда. Они деньги делают.

      Едва Наталья уложила детей спать, причем Ваня капризничал и не хотел засыпать на новом незнакомом месте, вернулась мать. На ней была красивая норковая шубка, и сама она была такой ухоженной и уверенной, что Наталья поразилась.

      – Как ты изменилась, мама! Тебе моделью можно идти подрабатывать.

      Антонина Андреевна довольно засмеялась.

      – Здорово, да? А когда ты от нас уезжала, я тебе казалась строй развалиной, правда? Да ты не отрицай, потому что я себя так и чувствовала. А теперь я себя чувствую молодой и жизнедеятельной.

      – Может быть, жизнелюбивой, мама?

      – Ну, можно и так сказать. Но мне больше нравится – жизнедеятельной! Хорошо, что ты приехала. Надолго?

      Наталья замялась, и Антонина Николаевна сразу все поняла.

      – Это не страшно! Я на собственном опыте убедилась, что от мужиков неприятности одни! Зато как хорошо, когда от них избавляешься! Но о делах поговорим потом, сейчас надо елку поставить. Мы со Славой такую елочку выбрали – блеск!

      – Настоящую?

      – Да зачем? Искусственную, лучше настоящей. И игрушки прикупили. Старых-то мало. Мы же раньше помнишь какую елочку ставили малепусенькую? А сейчас под самый потолок.

      Они пошли в большую комнату, где посередине уже стояла собранная елка. Она так походила на настоящую, что Наталья потрогала ветки, чтоб убедиться в ее искусственном происхождении. Потом мать принесла большую коробку с игрушками, и они быстро нарядили елку.

      – Ну вот, теперь можно будет Новый год встречать по всем правилам! – мать подозрительно посмотрела на сына. – Что-то ты такой послушный, наверняка что-то задумал?

      – Мама, мне восемнадцать лет, я в этом году школу заканчиваю. Может, в армию пойду, а ты все какими-то смешными категориями оперируешь! Что значит послушный? Хотел доброе дело сделать, и вот тебе пожалуйста!

      – Ты дымовую завесу тут мне не устраивай! Куда-то намыливаешься, что ли?

      Славка в знак протеста широко развел руками.

      – Не намыливаюсь, а иду, мама! – Не успела она запротестовать, как он пояснил: – Встретим Новый год и пойду с одноклассниками на горке кататься. Надеюсь, на это мне у тебя разрешения просить не надо?

      – Да уж какое разрешение! В известность поставил, и на том спасибо!

      Наталья слушала эти добродушные препирательства и думала, как же изменилась обстановка в семье. Раньше мать бы упрекала и плакала, а теперь просто подшучивает.

      Повернувшись к дочери, мать посетовала:

      – Как хорошо, что ты с ребятами приехала, а то сидеть бы мне одной в новогоднюю ночь!

      По предыдущему опыту Наталья знала, что с самого утра надо будет садиться за приготовление блюд для новогоднего стола.

      – Мама, а что на стол ставить будешь?

      – А, не знаю еще! – Она небрежно отмахнулась. – У нас универсам хороший открыли, сходим поближе к обеду со Славой да купим все, что приглянется. Салаты там хороши, мы их часто берем. – И тихо призналась: – Жизнь, дочка, совсем другая, если деньги есть.

      Наталья ушла спать в уверенности, что мать переменилась совершенно. Вот бы ей стать такой же уверенной в себе и независимой.

      Утром первой, как обычно, проснулась Ульяна. Самостоятельно, никого не тревожа, отправилась на кухню, нашла что поесть, разогрела в микроволновке, и тихонько ушла в большую комнату к телевизору. Сколько она перед ним просидела, никто не знал, потому что уставший накануне Ваня проспал дольше обычного почти на два часа. Вместе с ним спала и измученная Наталья.

      Проснувшись, она побежала искать дочь и нашла ее на кухне вместе с бабушкой. Они пекли пиццу.

      – Мама, ты же сказала, что ты ничего делать не будешь?

      – А я и не делаю ничего. Пицца готовая, мы ее только подогреваем.

      Она достала из духовки пиццу, разрезала на части и раздала всем желающим. Ваня от пиццы отказался, и ему открыли овощное пюре. Потом мать с сыном ушли в магазин, а Наталья с детьми пошла гулять.

      Возле дома была сделана удобная детская площадка. Особенно Наталье понравилось ограда со всех сторон и надежная калитка. Удобно. Знаешь, что ребенок никуда не убежит. Она села в сторонке на лавочку и принялась наблюдать за катавшимся с горки Ваней. Уля решила, что горка для нее слишком мала, и принялась лепить вместе с соседскими детьми снеговика.

      Наталья бездумно радовалась тихому ясному деньку без мороза, когда к ней кто-то подсел. Повернув голову, она сердито свела брови в одну линию. Рядом с ней сидел Яков.

      – Так, и что тебе здесь нужно?

      Яков смурно на нее посмотрел.

      – Здравствуй, Ната. Как дела?

      – Прекрасно. Приехала к матери погостить.

      – Одна?

      – Да. Александр на охоте.

      Яков взбодрился.

      – На Новый год на охоту не холят. Новый год с семьей празднуют. Значит, нелады у тебя в твоей новой семье.

      – Так же, как и с тобой, ты хочешь сказать?

      Он повинно опустил голову.

      – Я давно об этом пожалел. Я понял, что всю жизнь любил только тебя одну. Может быть, ты дашь мне еще один шанс?

      – Это как? – от удивления Наталья даже забыла, как его зовут.

      – Ну, мы могли бы жить с тобой у твоей матери. Сейчас же у нее места на всех хватит. Тем более, что Виктор Алексеевич от нее ушел.

      – А как же твой сын? Ты же им так гордился?

      Решив, что у него появилась перспектива, Яков расправил плечи и походя бросил:

      – А что он? Я к ним буду приходить, гулять с ним. Иногда к себе брать.

      – А как к этому Раиса отнесется? Она же тебя просто съест.

      – Она мне не нужна. Да я и не любил ее никогда.

      – Использовал, значит?

      Он неохотно признался:

      – Ну да.

      – Ты и меня использовал. Но больше не получится. И я прекрасно знаю, почему ты ко мне подкатываешься. Рая твоя обанкротилась, нет у тебя больше иномарки, и жить тебе стало скучно и неинтересно. Так вот, запомни: ты мне больше не нужен!

      – Ты мной не раскидывайся! Уверен, твой муженек здесь больше не появится, а я здесь, под боком. Да и дочь у нас одна.

      – А как ее зовут, ты помнишь? Она-то тебя давно забыла. Если спросить у нее, кто ты, она и не ответит.

      Он обиделся.

      – Конечно, я помню, как зовут мою дочь. И вообще, если человек ошибся, то нельзя его за это всю жизнь шпынять.

      – Да. Но вот только из нас двоих ошиблась-то я, о чем горько сожалею. А ты всю жизнь искал уютное местечко, где можно бы было жить не напрягаясь. Я тебе больше такого местечка не предоставлю. И иди-ка ты отсюда, хорошо? Видишь, по территории охранники ходят? Познакомиться с ними не хочешь?

      Яков медленно встал.

      – Я не прощаюсь. Думаю, ты меня еще позовешь.

      Он ушел. Наталья помогла сыну взобраться на горку, и он скатился с нее, повизгивая от удовольствия. От слов Якова ей хотелось плакать, но она не заплакала. В принципе, что изменилось от того, что бывший муж вслух сказал то, что она и сама знала? Александр за ней не приедет, и нечего по этому поводу переживать. Глупо расстраиваться из-за того, что не можешь изменить.

      Александр молча смотрел на горящий в печке огонь. На праздник по домам разъехались все охотники, остались он да Матвей. Но Матвей бирюк, бобыль. Далеко за пятьдесят, а он и женат-то никогда не был. Он взглянул на крепкого мужика, сидевшего за столом и натиравшего рябчика сложной смесью из соли и каких-то пряных трав. Но вот он закончил эту сложную процедуру, завернул рябчика в пласт тонко раскатанного пресного теста, и поставил на противне в печь, на сдвинутые в угол раскаленные угли.

      – Сейчас главное за жаром следить, чтоб и не сгорел, и не остыл. А всё же что у тебя стряслось, Саня? Чего домой-то на праздник не едешь?

      – Ничего не стряслось. Все по-старому.

      Матвей сочувственно помолчал.

      – А знаешь, почему я так и не женился?

      Александр удивленно взглянул на него, никогда не слышал от него столько слов зараз.

      – Ну, не хотел, наверное.

      Мужчина грустно улыбнулся.

      – Я хотел, Саня, еще как хотел. И почти уж женился, но родители были против. Не нравилась она им. О ней слух шел, что она с Петькой Малаховым якшалась.

       Петра Малахова Александр знал. Молчаливый мужик из соседней с Ивановкой деревни. Он на второй ферме скотником работал. Женат давно, внук недавно родился. Ничего в нем примечательного Александр не замечал. Обычный деревенский мужик.

      – У нас и сейчас родители в авторитете, попробуй не послушай, а тридцать лет назад и подавно. В общем, ходил я за ней, ходил, а жениться не предлагал. Думал, раз Петьке можно, то и мне. Сказал ей об этом, оплеуху схлопотал и обиделся, ходить к ней перестал. Через пару месяцев затосковал, пришел прощенья просить, а она уехала уже. И куда, не сказала. Я потом у Петьки как-то спросил, правда или нет, что он с ней переспал, а он послал меня куда подальше. Сказал, что он ей жениться предлагал, все честь по-чести, а она отказала. Вот он и пустил слух, чтоб другие не зарились. Мол, одумается и за него все же выйдет. Ну, я тогда бока-то ему намял, а толку что?

      Он посмотрел на печь и бросился к противню. Отодвинул его подальше от жара и вернулся на свое место. Замолчал, видимо, припоминая прошлое.

      – И что, ты ее больше не видел?

      Матвей вернулся в настоящее и невидящим взглядом посмотрел вокруг.

      – Видел. Лет семь с той поры прошло. Мне за тридцать было уж прилично. В областном центре. Она с малышом шла. Годика три ему было. Ну, поговорили. Оказалось, она меня со школьной скамьи любила. Потому и Петьке отказала. Когда я сдуру заявил, что она только в любовницы и годится, ей очень больно было. Потому и уехала. Замуж со временем вышла, девка она видная. Я извинялся, даже просил бросить мужа и ко мне уйти. Златые горы сулил. Сказал, что без нее мне жизнь не мила. Она не пошла. Объяснила, что муж у нее хороший человек, и она его хоть и не любит, но уважает, и такой боли, какую я причинил ей, никогда не принесет. Так и расстались.

      – А родители твои что? Не переживали, что не женишься?

      – Мать поначалу пыталась мозги вправлять, мол, девок кругом полно, но потом отстала. У нее другие объекты для заботы есть. У меня братьев и сестер пятеро. А сейчас и внуков полно. Это только я такой удался. Неустроенный.

      – Это ты мне для того рассказал, чтоб я о своей жизни подумал?

      – Говори или не говори, а каждый своим умом живет. Ты представь, сможешь ты жить один, бирюком, как я? На другой жениться сможешь?

      Александр уперто уточнил:

      – Ну, я на другой и женился.

      – Ты не на другой женился. – Насмешливо поправил Матвей. – Ты на своей единственной женился. Уж я вроде на людей внимания не обращаю, но и то вижу, как у тебя лицо светится, когда она тебя после охоты встречает. Она-то тоже рада, но о ней я говорить не буду. А вот ты себя послушай. Не Ивана Александровича с Анфисой Николаевной, которых я очень уважаю, не Клавдию Петровну, которую я совсем не уважаю, не деда своего замечательного Александра Ивановича. Хотя дед у тебя умный, мне кажется, он тебе о жене худого слова и не говорил никогда. Скорее даже хвалил.

      С этими словами он подошел к печке и вытащил противень. Слегка постучал по ставшей коричневой корке и согласно кивнул.

      – Готов. Садись к столу. Будем новый год встречать. Может, бутылку водки открыть? Здесь где-то запас был.

      Александр отрицательно покачал головой. Пить он не хотел. От водки только дуреешь, никакой радости в ней нет.

      – И еще: ревнивый ты слишком. К чему ревновать к прошлому? Ну, ошиблась она, не за того замуж вышла. Так если б не это, ты с ней и не встретился б никогда. А ты хочешь, что б она тебе никогда в твоей жизни не встретилась?

      Ревнивый? С такой стороны Александр никогда о себе не думал. Откровенность Матвея его обескуражила. В принципе, ему тоже самое много раз говорил и Павел, только другими словами. Но Павел был ровесником, пусть и умным, а Матвей старше на двадцать с лишним лет, практически другое поколение. И молчун. Он никогда не слышал, чтоб он сказал больше пары слов, да и то исключительно по делу. А тут его будто прорвало.

      В самом деле, не делает ли он роковую ошибку, придираясь к жене?

      Он попытался представить себя с Аней. Не так как раньше, не объятия и не все, что с ними связано. Дети, уборка, готовка, в общем, просто жизнь. И не смог. Ну, не вписывалась она в его представления о жене. Представил, как она встречает его вечером и поморщился. Получилось что-то типа: обед на плите, разогрей и ешь. И говорить с ней о чем? Как она перевела очередную книгу? Она же много раз ему заявляла, что не интересуют ее поля, рожь и удобрения.

      А вот Наталью они интересовали. И даже очень. Сколько дельных советов он от нее получил? Даже и не прося. У них одни интересы. И замечательный сын. Александр улыбнулся, припомнив его проделки. Нет, все же он был не прав, зря ее обидел, поддался на провокации Клавдии Петровны, как дурачок. Но ничего, вот пару дней еще поохотится и вернется. Представив ее радостное лицо, улыбнулся сам. Достал телефон, посмотрел на дисплей. Позвонить? Поздравить с новым годом?

      Нет, после таких упреков звонить как ни в чем не бывало просто непорядочно. Надо извиниться. Причем глядя в глаза. Что можно сказать по телефону? Привет, я был не прав? Глупо. Но родителям позвонил. Мать каким-то слишком бодрым голосом поздравила его и заявила, что у нее пирог в печи сидит и отключилась, даже не поговорив. Что с ней такое? Обычно она готова была трещать по телефону часами, рассказывая о Ваниных проделках.

      На следующий день они охотились. Добыли еще несколько рябчиков и куропаток. Из пушняка Матвей взял песца. А вот у Александра все валилось из рук. Промах за промахом. В конце концов он ушел в зимовье и принялся готовить еду. Впервые в жизни отчаянно тянуло домой.

      Вернувшийся Матвей проницательно посмотрел на него и предложил:

      – Может, вернемся сегодня?

      Но Александр заартачился.

      – С чего бы это? Решили завтра, значит, завтра и поедем. Или у тебя какие-то неотложные дела появились?

      – Это не у меня неотложные дела, а у тебя. Но ты, похоже, этого не понимаешь. Ну да ладно, завтра так завтра. Мне нужно зайцев идти разделать.

      Он ушел, и Александр отругал самого себя. Что за глупый гонор? Поехали бы сегодня, кому бы от этого стало хуже?

      Утром отправились обратно. Дорогу перемело, но это было так привычно, что Александр не обращал на сугробы внимания. Мощная машина с ходу брала снежные заносы, и через пару часов они уже подъезжали к Ивановке. Он в который раз порадовался, что пару лет назад, сразу после свадьбы, не пожалел денег и взял самую мощную машину, что смог найти. Высадив Матвея возле его дома с мертво глядящими на улицу темными глазницами окон, внезапно подумал, что не хотел бы так же, как Матвей, возвращаться в пустой холодный дом.

      Возле своей половины остановился, немного подождал. Никто его встречать не вышел, и на душе потяжелело. Наталья сердится? Что ж, на ее месте он бы тоже сердился. Ничего, сейчас он все поправит. Насвистывая, вытащил увязанную в тяжелый куль охотничью добычу и вошел в дом.

      В его части было холодно и пусто. Он повертел головой. Где жена? Где дети? Душу обуял страх. Он поставил куль в сенях и прошел по дому, даже не снимая пимы. Пусто. И, что его окончательно добило – не было детских вещей. Книги Натальи стояли на своем месте, но одежды тоже не было. Шкаф, купленный им для нее, пустовал.

      Что это? Она куда-то уехала? Не настолько уж сильно они поссорились, чтоб она решила его бросить. От слова «бросить» он поморщился. Что случилось?

      Открыл ноутбук, увидел листок бумаги. Поднял его. Записка от Натальи. Она буднично поставила его в известность, что уезжает к матери, что он может считать себя свободным, и что больше она ему надоедать не будет.

      Он обомлел. Она уехала из-за такой ерунды? Все ссорятся, но потом же мирятся. Как могло случиться, что первая же их серьезная ссора привела к такому катастрофическому исходу?

      Пошел к родителям. Отца не было, он ушел в контору, узнать, как идут дела. Новогодние праздники длинные, и коровы не поймут, если доярка не придет на дойку из-за бурного застолья, вот и приходится все контролировать.

      Мать как-то суетливо, не поднимая глаз, принялась бегать вокруг него. У него сразу возникло неприятное подозрение. Может, это она наговорила что-то Наталье? Решил идти наобум:

      – Почему уехала жена?

      Анфиса Николаевна сразу подбоченилась:

      – Жена? Да какая она тебе жена? Нахлебница она, вот и все!

      – Мама, я с тобой спорить не собираюсь! Я тебя спрашиваю: почему она уехала?

      – Потому что она тебе не пара! Я ведь слышала, что ты ей говорил перед отъездом. И считаю, что ты прав. Я ей так и сказала: тебе здесь не место!

      – Мама, мало ли что я сгоряча брякнул. Ты-то зачем в наши дела встреваешь?

      – Сгоряча? Да ты ей постоянно это говоришь! А до нее не доходит! Вот и пришлось помочь!

      Александр покраснел. А ведь он и впрямь постоянно талдычил жене о своей неприязни. И как она только терпела?

      – Я был неправ. Я ее люблю.

      Анфиса Николаевна подбоченилась.

      – Да такой любовью ты любую бабу полюбишь! По ночам все бабы одинаковые!

      – А я ее не ночью люблю, а днем. Она умная, добрая и справедливая. Мне с ней не скучно. Поговорить есть о чем. Посоветоваться.

      – Посоветоваться? – Анфиса Николаевна опешила. Она и не подозревала, что Александр о чем-то советуется с женой. – Да о чем это?

      – Обо всем! – Александр разозлился. – Ну, я все понял. Завтра я за ней поеду. Только вот в этот дом я ее привозить не хочу. Не наш с ней это дом.

      Анфиса Николаевна опешила. Неужели Наталья рассказала сыну об их ссоре?

      – Извини, погорячилась я. Но это ведь и впрямь не ее дом.

      – Значит, и не мой. – Александр понял, что без него здесь произошло нечто гораздо более серьезное, чем он предполагал. – Придется что-то подыскать на время. Летом начну свой дом строить.

      – Да зачем же дом строить? Может, просто поменяемся?

      Анфиса Николаевна с Александром одновременно повернулись в сторону говорящего.

      – Ты ко мне поедешь, я к тебе. – Дед Александр Иванович был серьезен. – Как тебе такой расклад?

      – Ты же не хотел из своего дома уезжать!

      – Я не хотел свой дом бросать. А если там мой внук с семьей жить будет, это не значит бросить. В свое время и мне мой дед этот дом оставил. Думаю, и ты в свое время так же поступишь. Дома, они дольше людей живут. Особенно такие, как эти. – Он показал рукой на мощные стены. – Да и мне, признаюсь, тяжеленько уже такую махину обихаживать.

      Анфиса Николаевна попыталась что-то возразить, но ее никто не слушал.

      – А когда собираешься перебираться?

      – Да хоть сейчас. Думаю, ты ведь и прибраться там захочешь. Ремонт-то уж потом сделаете вдвоем с хозяйкой. По своему опыту знаю, на них не угодишь. У них взгляд-то на вещи совсем другой. У нас, вишь, примитивный он, как мне твоя бабка не раз говорила. И права была, как ни верти. Так что пусть хозяйствует, а ты ей помогай. И мебель перевозить ни к чему. Меня и твоя устроит. А у меня антиквариат, береги.

      В дом зашел хмурый Иван Александрович. Увидев отца, сказал:

      – А, батя, ты здесь! А я как раз к тебе заходил.

      – Да уж, вот мы здесь все и встретились. Думаю, что по одному и тому же вопросу. Но ты, сын, не печалься. Если вы готовы меня принять, то я прямо сегодня сюда и перееду.

      Иван Александрович кивнул головой.

      – Тогда я сейчас наш МАЗ вызову. С тентом. Думаю, начать лучше с тебя, Саша. За раз все и перевезем.

      Они перешли на половину Александра и принялись собирать вещи. Мать бегала вокруг, уговаривая не спешить. Подошел грузовик с двумя мужиками. Они помогли вытащить подготовленные вещи, и Александр поехал к деду. На прощанье еле успел сказать матери, чтобы занялась его охотничьими трофеями.

      У деда все уже было упаковано.

      – Ну ты, дед, даешь! Когда это ты успел?

      – Да еще перед Новым годом стал укладываться. Давно мне это надо было сделать, ведь и ежу было понятно, что твоя мать твоей семье палки в колеса вставляет. А теперь вы сами по себе, и здесь она над вами не хозяйка. Но прибрать уж сам постарайся, мне это дело не по силам.

      Деда вместе с его вещами увезли, и Александр остался один. Он прошел по пустым комнатам, отмечая хозяйским взглядом, что нужно сделать. Красивая мебель была в пыли, ее нужно для начала просто протереть. Он взял тряпку, намочил ее и прошелся по всем комнатам. Стало повеселее.

      Но больше делать ничего не стал. Даже пол решил помыть потом. Кто его знает, вдруг Наталья решит все тут переделать по-своему?

      Лег спать на диване, где спал много-много раз, но сейчас старый дом показался ему куда уютнее, чем прежде. Может быть, потому, что стал своим?

      Представил, как привозит сюда Наталью с детьми, и вдруг захотелось петь от радости. Завтра он за ними поедет.

      Яков держал Наталью за рукав, чтоб не сбежала, и пытался в очередной раз убедить в своей неземной любви. Они стояли у самого подъезда, и Наталья с тоской поглядывала на спасительную дверь. Она бы давно вырвала рукав и ушла, но Ваня с Улей играли поодаль, и позволить такую роскошь она себе не могла. Сердито заявила, надеясь, что он отстанет:

      – Ты что так усердствуешь? Тебе дома что, есть нечего? Может, тебе плошку супа подать? Может, ты от голода попрошайничаешь?

      – Чего ты из себя цацу неприступную изображаешь? Думаешь, я не знаю, что ты и со вторым мужем разошлась? Как говорится, два – уже система. Так что подумай, правильно ли ты себя ведешь. Может быть, помягче надо быть? Ты и своему туповатому деревенскому муженьку хамила, как могла?

      Наталья почувствовала, как у нее перехватило горло. Да уж, Яков всегда умел безошибочно найти самое больное место и пнуть по нему посильнее.

      – Не понял? Может быть, повторишь еще раз для туповатого деревенского муженька? – внезапно прозвучало за спиной.

      Яков поднял голову и побледнел. Он и забыл, какой же огромный у Натальи муж.

      – Э…, это я пошутил. – Он отступил на шаг назад, готовый удрать при первой же возможности.

      Но разозленный Александр ему такой возможности не дал. Он легко поднял его и закинул на козырек подъезда. Тот завопил:

      – Ты что? С ума сошел?

      – Нет. Это мы, туповатые деревенские муженьки, так развлекаемся. И учти, это милая домашняя шуточка. Если хочешь посерьезнее со мной поговорить, спускайся, поговорим.

      Яков тут же замолчал, а Ульяна, услышав голос Александра, с воплями:

      – Папа приехал! Папа приехал! – понеслась к нему.

      Следом за ней сосредоточенно затопал Ваня. Александр подхватил сначала дочь, потом сына, и они все вместе вошли в подъезд. Яков сверху наблюдал за ними с обездоленным выражением лица. Мимо прошла чья-то бабушка, и он попросил у нее поставить у козырька лестницу. Подняв голову, та удивилась.

      – А зачем же ты туда полез? Чего там потерял?

      – Я сюда не лез. Меня сюда закинули. – Честно ответил карнизный сиделец.

      Бабушка решила, что над ней подшучивают, обидчиво поджала губы и прошла мимо. Сидеть в снегу было неприятно и холодно, Яков принялся высматривать, кто из прохожих может ему помочь. К соседнему подъезду подошла стайка подростков, и он посвистел. Они посмотрели наверх, увидели его и рассмеялись.

      – Вот это да! Прям отец Федор на скале на Кавказе! – и весело убежали, даже не спросив, зачем их позвали.

      Яков понял, что в школе они проходили «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Или, может, по телевизору посмотрели? К подъезду подошла модная женщина в норковой шубке, и Яков воззвал к ее милосердию. Она подняла голову, и он узнал свою бывшую тещу.

      – Ага. Насколько я поняла, ты там очутился явно не по своей воле. Значит, Александр все-таки приехал. – И она поспешила домой, тут же позабыв о неудачливом просителе.

      В комнате Александр с улыбкой смотрел на сердитую Наталью. Ее неприязненные слова настолько не соответствовали счастливому выражению ее глаз, что он не мог воспринимать их всерьез.

      – Я сказал тебе вовсе не то, что думал. Прости. Я хочу вернуть все, что было.

      – А разве у нас было что-то хорошее?

      – Конечно. У нас было не просто хорошее, а чудесное. И я виноват в том, что оно исчезло. Но мы с тобой все вернем и будем счастливы. Разве не так? – и он протянул руки, призывая ее помириться.

      Наталья помедлила. Гордость требовала извинений, стояния на коленях, но здравый смысл и любовь советовали совсем другое. Она сделал шаг и замерла, стиснутая сильными руками.

      Но тут в комнату забежали дети.

      – Папа, папа, смотри, что я умею! – Ульяна упорно совала Александру свой рисунок. Подражая сестре, Ваня тоже принес листок с разноцветными каракулями.

      – Потрясающе! Да вы просто вундеркинды. Все в меня с мамой! – и он лукаво подмигнул Наталье.

      Посреди детского гомона они не заметила, как в комнату вошла Антонина Андреевна.

      – Здравствуй, Саша! – это у нее прозвучало так по-королевски, что Наталья оторопело посмотрела на мать. – Это не ты посадил моего бывшего зятя на козырек подъезда?

      – Я. – Осторожно признался Александр. – А что, надо снять?

      – Ни в коем случае! Пусть сидит! Я считаю, что там ему самое место. Правда, это может не понравиться охране, и они попросят его покинуть облюбованный им насест. – Антонина Андреевна говорила с удовлетворенной выспренностью.

      Александр удивился непонятной ему сложностью проблемы.

      – А что, сам-то он спрыгнуть не может? Там высота-то от силы метра три.

      – Это ты бы враз спрыгнул. Да ты в такую ситуацию бы и не попал. А этот господин будет сидеть, пока не снимут.

      Александр пожал широкими плечами.

      – Да пусть сидит, если нравится. Я не возражаю.

      Мать засмеялась.

      – Это очень великодушно с твоей стороны. Но когда вы собираетесь ехать?

      Он вопросительно посмотрел на Наталью.

      – Я хоть сейчас готов. Как жена.

      – Нет, нет! Что вы! Так нельзя! – Антонина Андреевна нешуточно всполошилась. – У нас припасов на три дня. Все пропадет! Так что вот переоденусь и мы повторим встречу Нового года. Но теперь уже в полном составе. Слава дома? Нет? Позвони ему, пусть идет домой!

      Минут через десять пришел брат. Похлопал зятя по плечу и с уважением признал:

      – Я и забыл, какой ты огромный. Может, ты еще растешь?

      – Конечно. Правда не в вышину, а морально.

      – Это называется: взрослею. – Поправил его Славка и еще раз обошел кругом.

      – Ты меня с елочкой случайно не спутал? – подозрительно поинтересовался Александр.

      Славка хлопнул себя рукой по лбу.

      – Совсем забыл. Там внизу Яков требует его снять. Грозит полицию вызвать за хулиганство.

      – Он что, все еще на этом козырьке сидит? – поразился Александр. – Он что, больной?

      – Трусливый он просто. Пошли, снимем его от греха подальше.

      Они ушли. Женщины быстро накрыли на стол. Через пять минут вернувшиеся мужчины сквозь смех дожили:

      – Спасли мы этого пентюха. Поставили лестницу, он так по ней дунул, только его и видели! Но что странно: народу мимо шло море, но никто ему не помог, хотя лестница стояла всего-то метрах в десяти.

      – А не любят его здесь. Городок-то маленький, все друг дружку знают. Представляю, как он замерз!

      – А чего ему мерзнуть? Температура-то почти летняя! Минус десять-то есть?

      – Да уж. Это как в песенке на-найцев про эскимосов? «Началась у нас вчера настоящая жара. Минус тридцать и хочется квасу»? – смеясь, пропела Наталья.

      – У нас в Ивановке еще вчера минус тридцать пять было. Но сегодня уже потеплело на пять градусов. Так что настоящая жара, все верно. – Скрупулезно уточнил Александр.

      Они посидели, смеясь и болтая, до десяти часов. Потом утомившихся детей отправили спать. Александр лег с Натальей в большой комнате. Впервые в их жизни он шептал ей о любви, и у нее от счастья по щекам текли невольные слезы.

      – Я тебя тоже люблю. Наверное, с самой первой минуты, как увидела. – Это признание далось ей с трудом. Она все еще боялась, что все это только сон, хрупкий и уязвимый. Не рассыпался бы он от неловкого прикосновения.

      Александр вдруг понял, что чувствуют люди в свободном полете. Ему казалось, что он летит где-то высоко-высоко, над облаками.

      – Может, нам с тобой обвенчаться? А то знаешь, у нас в Ивановке считают, что мы живем в блуде.

      – Да, мне это тоже говорили. – Ее голос прозвучал с затаенной печалью, и Александр понял, что жилось ей вовсе не сладко. Интересно, а какие еще гадости говорили ей их деревенские кумушки? – Но ведь я в православной вере крещена.

      – Это не страшно. Теперь староверы могут с православными венчаться. Вот приедем, и договорюсь.

      Наталья положила голову ему на грудь и спокойно уснула под мерный стук его сердца. Он тоже заснул, не понимая, для чего столько времени мучил и ее и себя, ведь сразу было ясно, что им очень хорошо друг с другом. Как сказал дед: есть люди, предназначенные друг для друга. Как дед с бабкой. И как он с Натальей.

      Послезавтра погнали домой. Через пять часов с небольшим отдыхом посередине дороги въехали в Ивановку. Но поехали не к дому родителей Александра, а совсем по другой улице. Наталья вопросительно посмотрела на Александра, но он сделал вид, что не заметил ее взгляда. Затормозил возле дедова дома и торжественно провозгласил:

      – Добро пожаловать домой!

      Не веря себе, Наталья вышла из машины и завела детей в дом.

      – А где же Александр Иванович?

      – А мы с ним поменялись. Он теперь в моем пристрое живет. Он это назвал возвращением на круги своя. Он в молодости тоже там жил.

      – И что, он с собой даже мебель никакую свою антикварную не взял?

      – Нет. Сказал, чтобы мы ее берегли. И не его эта мебель. Она из поколения в поколение передается, он же тебе рассказывал.

      Наталья ужаснулась невыполнимости стоящей перед ними задачи.

      – И как это сделать с двумя малышами? Ну, даже с одним, Ульяна уже большая. А вот как уследить, чтобы Ваня не рисовал фломастером на стуле?

      – Наташ, в этом доме и с этой мебелью выросло поколений семь-восемь. Думаешь, никто из них не рисовал на диванах и не заляпывал кресла?

      Она поняла это по-своему.

      – Ты прав! Тут наверняка были чехлы!

      Александр чуть прищурился, обводя взглядом знакомую мебель.

      – Вроде да. Когда была жива бабушка, было тут что-то такое. Но мы их завтра поищем. Сегодня не до них. Давай-ка лучше что-нибудь поесть приготовим.

      Наталья услышала множественное число, но скептически приняла его за королевское разрешение готовить на кухне. В одиночестве, естественно. Но, к ее удивлению и восторгу, Александр первым прошел на просторную кухню и стал заглядывать во все шкафчики.

      – Вот черт! Дед так основательно все почистил, что тут и мыши-то нечем поживиться. Что делать?

      Он вопросительно посмотрел на жену, и Наталья нехотя предложила ему пойти к матери. Не сидеть же голодом? У детей есть что перекусить, а вот для взрослого мужчины еды нет. Александр гордо отказался, заявив, что один вечерок-то он попостится, и тут раздался стук в дверь. Александр пошел открывать, а Наталья раскрыла холодильник и тихо его закрыла. Он в самом деле был совершенно пуст.

      В кухню вошел увешанный баулами Александр.

      – Вот, мать прислала. Сказала, что это с новым годом. Завтра звала нас к себе. Пойдем?

      Наталье идти к свекрови не хотелось. Но что делать? Рано или поздно встретиться придется все равно.

      – Пойдемте, Наташа, не бойтесь. – Иван Александрович зашел на кухню и шкодливо добавил: – Отец ей хорошо мозги промыл. Припомнил, как ее бабка не любила, и за дело. Похоже, сейчас он ее воспитывать начнет. Делать-то ему нечего, а тут такой чудный объект для перевоспитания имеется. Причем под боком. Так что приходите, не бойтесь. Фиса теперь молчать будет, как рыба. И Клавдии он спуску не дал. Она к нам вчера заявилась, так он ее попросту выгнал. Сказал, что больше сплетен ей здесь не носить. И меня простите. Мне бы давно надо было Фису обуздать, а я все молчал. Тоже неправ был.

      Наталья удивилась. Воистину, началось время чудес. Спокойно сказала:

      – Я вас ни в чем не виню, Иван Александрович.

      В это время Александр вынимал припасы и складывал их в холодильник. Иван Александрович отказался от приглашения перекусить, и ушел, заявив, что не хочет оставлять жену на съедение отцу.

      – Столько лет вместе. Жалко мне ее.

      Александр с Натальей поели, уложили детей спать. Прижавшись щекой к плечу мужа, она тихонько призналась:

      – Знаешь, мне до сих пор не верится, что мы с тобой здесь, вдвоем, в этом доме. Я думала, что этого никогда не будет.

      – Все возвращается. В этом доме всегда жили счастливые люди. Думаю, мы исключением не станем. – Он обнял ее, крепче прижав к себе

      – Мы будем счастливы. – Наталья хотела по опасливой привычке прибавить: «я надеюсь», но неожиданно для себя твердо заверила: – Непременно!

      Приглашаю на свою страницу ВКонтакте:

      

КНИГА КУПЛЕНА В ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ

ПОКУПАТЕЛЬ: Валентина (persondoc@yandex.ru) ЗАКАЗ: #286781359 / 14-апр-2016

КОПИРОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕКСТА ДАННОЙ КНИГИ В ЛЮБЫХ ЦЕЛЯХ ЗАПРЕЩЕНО!

Внимание! Данный текст является коммерческим контентом и собственностью сайта /. Любое копирование и размещение текста на сторонних ресурсах приравнивается к краже собственности. Что повлечет соответствующую реакцию. А именно:

Обращение в арбитражный суд, о воровстве коммерческого контента и использование его в целях нелегальной наживы.

Обращение в поисковые системы с целью изъять сайт из индексации (поместить его в разряд пиратских), в этом случае возращение сайта в поисковую систему невозможно.

Обращение в хостинговую компанию, на которой размещен сайт, укравший данный текст и постановление суда, о немедленном удаление сайта и всех его копий.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg