«Дай мне шанс»

Дай мне шанс (fb2) - Дай мне шанс (пер. Вера Васильевна Копейко) 1260K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сьюзен Льюис

Сьюзен Льюис Дай мне шанс

Лесли

Пролог

Ничего не случилось, ничего не произошло, тем не менее ощущение угрозы, слепой опасности носилось в воздухе. Это ощущение возникло еще до того, как машина сползла в кювет. Казалось, сам ветер принес предупреждение о чем-то столь ужасном, что невозможно даже вообразить.

Но пауза между предчувствием кошмара и им самим была краткой. Затем автомобиль просто-напросто спихнули с дороги. Водитель ругался, отчаянно сражаясь с рулем. С оглушительным треском что-то тяжелое вдавливалось в металлический бок и упрямо толкало в канаву. Потом, буквально в долю секунды, целый рой парней, вооруженных «узи» и винтовками «М-16», окружил машину. Шофера выволокли наружу и швырнули на землю. Выстрел в голову. Окно, возле которого она сидела, разбилось вдребезги, дверь отлетела в сторону, и она услышала чей-то крик — приказ выходить.

Ноги отказывались ей служить. Тело онемело. Ужас, охвативший ее, был так силен, что она не могла двигаться. Но если она не выйдет, они убьют ее. И она вышла.

Окружающий пейзаж казался обманчиво красивым и безмятежным. Мимо них по шоссе быстро проносились машины. Всем хватало ума не вмешиваться.

Ее подтащили к другому автомобилю и затолкали на заднее сиденье. Нацепили наручники, покрашенные лаком для ногтей. Как только металл обхватил ее запястья, она от ужаса почувствовала влагу между ног.

Машина тронулась с места. Салон наполнял запах оружейной смазки и пота. К горлу подкатила желчь. Усилием воли она загнала ее обратно. Вспомнила про Тома и попыталась не думать о нем. Он отправил ее сюда, в Картахену, на север страны, полагая, что здесь она будет в безопасности. Они должны были уехать через пару дней.

Она журналистка, американка. Задание выполнено — о трагедии детей, выброшенных на улицу, о детской проституции в Боготе, в Колумбии, написано. Она обнародовала множество имен сутенеров, прокуроров, педофилов, европейских агентов, которые способствовали приезду определенной категории туристов в эти края. Итальянцы, шведы, французы, испанцы слетались сюда насиловать нежные детские тела. Дети чудом выживали, а наркотики помогали им приглушить боль и притупить чувства. Но не поэтому ее схватили. Никому не было дела до детей.

Том… Как скоро он узнает, что ее похитили?

Некоторых заложников удерживали месяцами, даже годами. Чаще всего их в конце концов убивали. Она знала, что умрет. Никогда больше ей не увидеть Тома. Горло перехватило. Сырой, отвратительный воздух заполнил легкие, она содрогнулась и поспешно выдохнула. Кто-то заговорил. Она не понимала незнакомый диалект. Это обращаются к ней?

Наконец машина остановилась. Ее вытащили, завязали глаза и куда-то повели. Пели птицы, где-то залаяла собака. Она ощущала сильный аромат цветов. Внезапно нахлынуло видение: на земле лежит ее мертвый водитель. Ее затошнило. Содержимое вывернулось одним рывком.

— Стерва! — выругался один.

Сукин сын!

Они стояли в стороне и ждали, пока она вытирала рукой рот. Она сдернула повязку. Они не препятствовали. Ее похитители были в масках, видны только глаза.

Они шли по густому саду, по тропическим зарослям. Вот и дом. Он, без сомнения, уже пережил свои лучшие дни, а сейчас стоял неухоженный и всеми забытый.

Ее повели вверх по лестнице, втолкнули в полутемную комнату. Включили свет, и она увидела истертые половицы и старомодную кровать. Темная, низкая мебель вдоль стен, окна заколочены досками. Ее затопил страх. Он заполнил ее всю. На лодыжки надели цепи и толкнули на кровать. Слезы стекали по пыльному лицу, оставляя дорожки.

Ее оставили одну.

Она пыталась представить, что произойдет дальше. Они наверняка свяжутся с Томом, может быть, по телефону, но скорее — письменно. Сообщат, на какую частоту ему настроиться. Сколько времени это займет? Несколько часов? Дней? Нет. Это не партизанская операция, поэтому не будет никаких записок, никаких переговоров, никакой торговли. Только требования, мгновенные ответы или смерть. Том будет вынужден уступить. Расследование, которым он занимался целых полгода, придется прекратить, результаты уничтожить. Доказательства, которые он собрал и которые должны были смести с лица земли наркодельцов Толима, а также половину правительства страны, были бы написаны ее кровью, появись они в печати.

Через несколько часов дверь открылась. Вошедший был шокирующе красив — высокий, худой, в карих глазах затаилась насмешка, кончик носа слегка напоминал птичий клюв. Над узкой верхней губой изогнулись аккуратно подстриженные усы, дорогой костюм скрывал худобу. Она видела его всего один раз, но тотчас узнала. Он был тем человеком, который, прикрываясь словами об очищении общества, забирал детей с улиц и отдавал их извращенцам. Ее репортажи о его деятельности вызвали такой резонанс во всем мире, что после публикаций ему пришлось скрываться.

Он говорил спокойно, с улыбкой; она уловила слабый акцент в его речи. Он сообщил то, что она уже знала: кто приказал ее взять и почему. Сейчас она, а следующий — Том.

С ним были двое других, они стояли в тени. Он шагнул вперед, и она поняла, что никто не спасет ее от этого. Они брали ее по очереди, а она пыталась думать о другом, уйти от ужасающей боли, крови и слез, от непереносимости унижения. Все, что они делали с ней, они снимали на пленку, которую, она знала, пошлют Тому. Она предпочла бы умереть, но не позволить Тому увидеть. Когда все закончилось, она поняла; этот мир больше не для нее.

В следующие два дня не появлялся никто, кроме мальчика, который приносил еду и воду и стоял над ней, пока ее тело совершало то, что должно совершать. Боль раздирала ее. Тело ей больше не принадлежало, сознание часто покидало ее. Мысленно она говорила с Томом, душой она была с ним, несмотря на расстояние, они были едины, просто разделены надвое. Она напрягала слух, вслушивалась в себя, желая услышать Бога, но тщетно. Она разговаривала со смертью и с жизнью, и они рвали ее на части, а страх тянул к земле.

На третий день он вернулся еще с двумя. Они сняли цепи, стащили с кровати и заставили встать на колени. Потом он приставил дуло к ее голове. Она закрыла глаза и почувствовала, как моча потекла по ее ногам. Позорный струящийся звук давил на уши. Никто не двигался.

Затвор щелкнул. Ее зубы впились в губу, сердце прыгнуло и застыло. Кто-то подошел. Металлическое дуло перестало касаться ее виска. Она упала вперед, всхлипывая и содрогаясь. Все. Сейчас она не умрет. Воздух снова просачивался в легкие. Ее грудь напряглась. Она задыхалась. Она хватала воздух. Она хотела жить. Несмотря на то, что они сделали с ней. Она пережила бы это. О, слава Богу, слава Богу! Она все еще жива.

Потом пистолет снова приставили к ее голове. На этот раз они выстрелили в нее и убили.

Глава 1

«Уж чего-чего, а успеха она добиваться умеет, а вот по женской части ей придется как следует над собой поработать».

Сэнди Полл отбросила журнал и попыталась успокоиться. Как следует над собой поработать! Можно подумать, что она какая-то недоделанная! Как будто Господь в один прекрасный воскресный день немного заскучал от своих занятий и так и не завершил над ней свои труды.

Да, с богатством у нее все в порядке, но вот счастье…

Подняв журнал, Сэнди выбросила его в мусорную корзину и крутанулась на стуле к монитору компьютера. На самом деле она совершенно счастлива, и у нее есть для этого весьма серьезные основания. В двадцать шесть лет она совладелица театрального агентства «Маккен — Полл» и исполнительный директор «Уорлд уайд энтертейнмент». Правда, это только лондонское отделение фирмы, но ему принадлежит весьма значимая часть деятельности, и хотя у нее за спиной мощная команда испытанных советников и опытных консультантов, вся ответственность лежит на ней. Это совсем не так уж плохо для ребенка «от сохи», чьи сестры работают в автобусном депо, а братья или сидят на пособии по безработице, или ожидают увольнения; чей отец только что написал из тюрьмы после шестилетнего молчания, а мать перемежает игру в лото с лечением варикозных вен.

Сэнди старалась иметь с ними дело как можно реже, но посылала деньги всякий раз, когда они просили, а это случалось часто. Более того, мать даже побывала у нее месяца два назад, и это оказалось ужасно.

Сэнди давно стала другим человеком, жила среди других людей, другой обстановки, к ее мнению прислушивались. Совсем иная жизнь по-прежнему текла на Фэйруэдер-стрит. Да, манеры матери слишком далеки от образцовых. Дело не в том, что Глэдис, с напудренными щеками, запахом дешевого шампуня и всем тому подобным, хотела шокировать дочь. Просто она такая, как есть, а если кому-то не нравится, что ж, ей жаль, но она вовсе не собирается меняться. По правде говоря, мать явно чувствовала себя не в своей тарелке во время визита, и Сэнди, с трудом преодолев раздражение, махнула рукой и перестала ее стыдиться.

Просматривая электронную почту, Сэнди отхлебнула кофе, который принесла с собой, быстро посмотрела на часы и сделала пару заметок на память. Было чуть больше семи утра. Как обычно, она самая первая в офисе, все остальные появятся не раньше девяти, и это время — самое ценное из всего длинного рабочего дня.

А еще Сэнди Полл была столь же деловой женщиной, сколь и страстной, нетерпеливой любовницей. Но сейчас у нее не было на это времени. А ведь когда-то из-за ее неудержимого темперамента мать отказала ей от дома, и она поселилась отдельно, нанявшись в службу сопровождения. Тогда Сэнди познала иного способа заработать на жилье и даже на еду. Но она не всегда спала со своими клиентами, в отличие от до сих пор живущей с ней вместе Несты, ее самой лучшей подруги, которая все еще состояла в службе сопровождения и гордилась этим.

Сэнди не особенно стыдилась такого эпизода в собственном прошлом, к тому же именно он помог ей встретиться с богачом Морисом Трехерном, ставшим ее наставником. В журнальной статье он не упомянут: никто о нем не знает. Сказано только, что Сэнди Полл одинока. Но бесило не это. В материале явственно проглядывало, что она должна себя чувствовать выигравшей звездный приз в лотерее жизни. Как же — пробившийся наверх ребенок трущоб! Спасибо хотя бы за то, что репортерша похвалила ее выбор кутюрье.

В описании внешности Сэнди журналистка оказалась почти великодушной, назвав ее «исключительно привлекательной блондинкой (не натуральной), с удивительно длинными ногами, точеными бедрами и хищными бирюзовыми глазами». Сука! Впрочем, что можно ожидать от женщины, которой нечем заполнить лифчик?

Что до Мориса, то без него Сэнди никогда не оказалась бы тем, кем она есть. Именно его опыт и состояние позволили ей одолеть Майкла Маккена, босса, который флиртовал с ней, спал, а потом… Полгода назад она почти добила его, почти уничтожила. Но тогда, в самую последнюю минуту, Майкл совершил удивительное: он собрал все силы и снова занял свои позиции. Как он сумел это провернуть, для Сэнди оставалось тайной, и она хотела эту тайну раскрыть.

Теперь Майкл жил в Лос-Анджелесе с Эллен Шелби, американкой, которая была очаровательна, талантлива и недавно возглавила один из отделов в «Уорлд уайд энтертейнмент». В Эллен чувствовалась какая-то особенная искушенность, что чрезвычайно раздражало Сэнди, к тому же она каждую ночь занималась любовью с мужчиной, за которого Сэнди охотно бы умерла. Ненависть к Эллен стала для Сэнди привычной. Она наблюдала, собирала сведения и ожидала своего часа, когда она не только сможет вытеснить Эллен, но сокрушить ее. И этот день вот-вот наступит, поскольку семена уже посеяны.

Заметив вспышку на пульте, Сэнди подняла трубку, не отрывая глаз от монитора.

— Сэнди? Это ты?

— Неста? — изумилась Сэнди. — Где ты? Я думала, что ты в Гонконге.

— Я была там. Прилетела час назад и уже ехала домой, когда поняла, что…

— …забыла забрать ключи, — закончила Сэнди.

— Ты будешь у себя? — спросила Неста. — Я могла бы завернуть к тебе на такси и забрать твои.

— Захвати чего-нибудь поесть, — ответила Сэнди и повесила трубку.

Сэнди повернулась обратно к компьютеру, послала по электронной почте несколько коротких ответов, вынула пару видеокассет из кейса, чтобы отдать помощнице. Их прислал молодой режиссер, свеженький, только из киношколы. За него замолвил слово один из ее ценных клиентов. Сэнди главным образом занималась режиссерами, поэтому взяла кассеты домой и вчера вечером посмотрела оба короткометражных фильма, но ничего похожего на талант не заметила, и вообще ничего такого.

Ожидая, когда компьютер найдет нужный контракт, она повернулась к окну. Какое красивое утро, такое солнечное и холодное. Ультрамариновое небо не давило на дальний берег, и здания за рекой выглядели ярче и живее обычного. В реке — широкой полосе болотного цвета — виднелись обломки барж, брошенных, раздетых догола и оставленных гнить. Сэнди любила это зрелище и ночью, и днем, и в дождь, и в солнце. Это был ее пейзаж.

Но когда-то он принадлежал Майклу, до того как он уехал в Лос-Анджелес. Это был его офис, и с тех пор здесь не многое изменилось. Сэнди не убрала даже его фотографии, развешанные на стенах. Красавец. При взгляде на него замирало сердце. Рядом с ним несметное количество знаменитостей. Правда, и Сэнди кое-где попадается. Нельзя же держать перед глазами одного Майкла. Вообще-то, если честно, она хотела бы иметь одну-другую, где они вдвоем.

Большой стол красного дерева стоял точно там же, где раньше. Майкл сам поставил его перед окном. Все агенты наняты Майклом. Компьютер, перед которым она сидит, тоже один из тех, за которым работал Майкл. Книги на полках стояли те же самые, что и при нем, хотя кое-какие добавились. Даже Джоди, личный помощник Майкла, все еще сидит в соседней комнате. Он сейчас менеджер агентства и делит помещение со Стэйси, личной помощницей Сэнди, — вот одна из очень немногих перемен, произошедших в «Маккен — Уэлш», нынче — «Маккен — Полл». Дэн Уэлш, главный бухгалтер агентства, все еще состоял в акционерах, но согласился убрать свое имя из названия фирмы.

Но перемена произошла, и очень важная: были приобретены офисы этажом ниже, где разместили бизнес-менеджеров, экспертов по финансам и внештатный персонал «Уорлд уайд энтертейнмент». Все остальное было как при Майкле. Вспоминая о тех днях, когда он работал здесь, Сэнди казалось, что она ощущает его запах, как будто мимо нее проскальзывал его призрак. Воспоминания набрасывались на нее, захлестывали… Впрочем, она не часто позволяла себе подобные вольности, те дни были не лучшими, и время их не приукрашивало.

Встав, Сэнди пнула мусорную корзину с журналом. Без сомнения, в статье правильно говорится: везение очень помогает в жизни. Но как унять снедающий тебя жар и обуздать заслоняющее мир желание?

— Так когда ты должна быть в аэропорту? — переспросила Эллен.

— В четыре часа, — ответила Мэтти.

— Сколько времени ты собираешься пробыть во Флориде?

— Месяц. Потом мы на пару недель поедем в Денвер. Наверное, глупо спрашивать тебя, можешь ли ты узнать насчет съемок?

Эллен засмеялась, потом быстро вытянула руку, удерживая двоюродную сестру, беззаботно ступившую на проезжую часть. Эллен собиралась заняться новым сериалом и полагала полезным, чтобы сестра приняла в нем участие.

В это раннее утро они шагали по улицам Беверли-Хиллз — по крайней мере три раза в неделю они пытались заниматься спортивной ходьбой. Если удавалось, они считали это удачей. Обе были в довольно хорошей форме. Фигуру Эллен многие считали весьма сексуальной, на ее округлые плечи падали шелковистые волны каштановых волос, глаза орехового цвета сияли. Мэтти также была прелестна, но совсем иначе — тоненькая, узкобедрая, как подросток, с маленькой грудью, бесконечно длинными ногами и гладкими темно-каштановыми волосами, шлемом обрамлявшими ее хорошенькую мордашку.

— Вчера вечером мне звонила твоя мать, — сказала Эллен.

— М-м… мне тоже, — пробормотала Мэтти.

Эллен улыбнулась:

— Трудно представить себе, что тетя Джули способна из-за чего-то нервничать.

— Что ж, тридцать лет назад папа на ней женился, что не вызвало особого восторга родственников. Кто бы мог подумать, что появление невестки-актрисы так сильно расстроит твоего отца и разрушит отношения между братьями?

— О, да ладно. — Эллен засмеялась. — Ты знаешь моего папу. Он упрям и несгибаем, в нем больше гордости, чем лицемерия в конгрессе. Ну наконец-то они встретятся.

— Да. Самое время папе и дяде Фрэнку выяснить отношения. Твоя мама говорит, что они были удивительно близки в молодости. Похоже, твой отец понял наконец: как не может он прожить твою жизнь за тебя, так не смог и за брата.

— Причиной всему этому — любовь, — проговорила Эллен. — Он всех хочет защитить. Слава Богу, он смирился с тем, что я живу в Лос-Анджелесе, никогда не вернусь в Небраску и не выйду замуж за соседа-фермера. Но это не значит, что он перестал беспокоиться обо мне. Обо всех нас.

— Угу, — простонала Мэтти. — Он подобрал для меня дюжину отрывков из Библии, я тебе говорила?

Эллен фыркнула. Они перешли через дорогу.

— Я уже говорила, что мы сегодня переселяемся? — сменила она тему. — Офисы «Уорлд уайд» теперь будут в здании Эй-ти-ай. Майкл собирается руководить переездом из дома, зато я буду носиться как сумасшедшая.

Мэтти бросила на нее быстрый взгляд.

— На самом деле он сейчас в полном цейтноте, — объяснила Эллен. — Увеличить фонды на развитие компании оказалось не так легко, как он надеялся. И от Тома Чамберса больше недели нет звонков.

— Но Том в Колумбии, верно?

— Ага.

— Выслеживает убийц подруги?

— Точно.

— Парень сошел с ума. Конечно, это замечательная тема для картины, но Колумбия! Наркотики! Надеюсь, он знает, что делает.

— Мы все на это надеемся.

— Кто-то в курсе событий? Я имею в виду, кроме нас.

— Очень немногие. Не знаю, каким образом Том собирается разыскать убийц, но… Пока что эти дела съедают у Майкла большую часть времени, а я вынуждена выступать в роли мамочки, хозяйки дома, киномагната и продюсера одновременно.

Мэтти засмеялась.

— Ты не думаешь, что мы могли бы сбавить скорость? Я уже все растрясла.

— Это наша цель, — напомнила сестре Мэтти, замедляя темп.

Они завернули за угол и пошли вперед по красивой, окаймленной кленами улице, застроенной домами, каждый из которых стоит не один миллион долларов. Солнце уже палило нещадно, цветочные ароматы роскошных садов наполняли воздух.

— Так скажи-ка, — заговорила Мэтти, наблюдая за проезжающим мимо лимузином, — какова твоя вызывающая такую оголтелую зависть жизнь?

Эллен усмехнулась.

— Страшна как ад, — призналась она.

У Мэтти брови полезли на лоб.

— Поверь мне, все это далеко от идеала, — добавила Эллен.

— Но Майкл сходит по тебе с ума…

— …и я схожу по нему с ума. Но не думаю, что это гарантирует нас от несчастий.

— Ни у кого из нас нет гарантии ни в чем, но, согласись, ты имеешь намного больше, чем большинство из нас.

Эллен кинула на нее быстрый взгляд.

— Возможно, — резко бросила она, — но не надейся, что я собираюсь извиняться за это только потому, что после разлуки с Жене ты никого не встретила.

Некоторое время они шли бок о бок молча, удивляясь внезапно возникшей напряженности, пока наконец не посмотрели друг на друга и не расхохотались.

— Представь себе лезвие ножа, на котором я балансирую, — сказала Эллен. — Это и есть Майкл. Он меняется мгновенно и очень похож на Робби, — добавила она о пятилетнем сыне Майкла.

— Но вы же совершенно опьянены друг другом, и лезвие ножа — твое собственное создание. Кстати, ты говорила с Майклом о роли Рейчел Кармеди?

Эллен скорчила гримасу.

— Я упомянула об этом, — призналась она.

— И это ему не понравилось.

— Он только сказал, что, когда придет время, нам предстоит искать больших звезд, с именем.

— А время еще не пришло? Если вы получите какие-то деньги на развитие проекта, то начнете искать звезду сразу же, не так ли?

— Да. Но видимо, в этом фильме роль Тома Чамберса окажется более значительной, чем роль его подруги.

— Я думала, это история о ней. В конце концов, ведь ее похитили и убили…

Через несколько минут они были у роскошных апартаментов Мэтти. Эллен зашла забрать свои ключи от машины, которые оставила у охранника.

— О’кей, я заеду за тобой примерно в три тридцать, — пообещала она, обнимая Мэтти. — Сегодня у меня сумасшедший день, пожелай мне удачи.

— У тебя ее и так достаточно, — нехотя произнесла Мэтти.

Эллен понимающе кивнула, потом вывела свою машину со стоянки и устремилась к Голливуд-Хиллз.

В этот же день, но гораздо позднее, когда она уже высадила Мэтти в аэропорту, Эллен ненадолго остановилась в бакалейном магазине. Решив больше не окунаться в хаос переезда, она позвонила Майклу и сказала, что едет домой.

Малхоллэнд-драйв, где располагался их дом, выстроенный в испанском стиле, был, вне всяких сомнений, самым привлекательным местом Лос-Анджелеса. Из окон открывался вид на ошеломительно красивую долину и великолепные горы. В доме были бассейн с минеральным источником, пять спален, четыре ванные, полная совершенной техники кухня, отдельные апартаменты для гостей и слуг, а также мраморные полы, и стоило сейчас все это великолепие примерно два миллиона долларов. Чуть больше шести месяцев назад Майкл заплатил за него на добрую половину миллиона меньше.

Оставив покупки на кухне, Эллен включила кондиционер и отправилась искать Майкла. Он сидел в кабинете, с головой погрузившись в результаты недавно проведенного опроса.

— Удивительно, — сказал он, рассеянно погладив ее бедро. — Представляешь, трое из пяти опрошенных помнят, кто такая Рейчел Кармеди, а у остальных, когда им напоминали, сразу всплывала история о колумбийских похитителях и убийстве? — Он посмотрел на нее.

Взяв его лицо в ладони, Эллен медленно поцеловала Майкла. Эти густые черные волосы, темно-синие глаза и тонкие черты лица все так же манили ее. Они жили вместе немногим больше шести месяцев, и их невероятная страсть все еще не улеглась, что радовало обоих безмерно.

— Если бы ты был здесь тогда, то сам бы слышал, какой шум это вызвало. — Эллен направилась к своему столу. — Но как тебе удалось так быстро получить результаты опроса?

По глазам Майкла было видно, как распалил его поцелуй.

— Это стоило хороших денег, — признался он. — Чья была идея, а?

Эллен наклонилась, чтобы включить компьютер.

— Моя, — с легкостью ответила она.

Майкл скептически посмотрел на нее. Повисла пауза.

— О’кей, Руфуса, — сдалась она, называя имя одного из их юристов. — Разве ты не собираешься спросить меня, как продвигается переезд?

— Как продвигается переезд?

— Неплохо. Только тебе надо выбрать офис.

— Тот, который рядом с твоим, — быстро ответил он.

— Не с Тедом?

Майкл посмотрел на нее:

— Нет, не с Тедом.

Засмеявшись, Эллен начала просматривать электронную почту.

Тед Форгон был главным акционером «Уорлд уайд энтертейнмент», что позволило бы ему занять место президента новой компании. Это вынудило Майкла использовать несвойственную ему тактику, ту, которую Форгон столь безжалостно практиковал многие годы, круша своих конкурентов.

Шантаж. Уродливое слово, а дело еще уродливее. Но угроза раскрыть делишки Форгона с несовершеннолетними была единственным способом для Майкла восстановить контроль над лондонским агентством и расцветающей новой компанией по производству фильмов. Ведь когда Сэнди Полл за его спиной заключила сделку с Форгоном, Майкл вообще едва не вылетел из этой сферы.

Форгон выжидал — срок привлечения к ответственности скоро истечет за давностью. В состоянии ли Майкл за это время увеличить капитал настолько, чтобы, воспользовавшись преимуществом, выкупить у Форгона «Уорлд уайд»? Он уже взял колоссальные ссуды под акции «Маккен — Полл», лондонского агентства; под пентхаус в Баттерси и маленькую виллу на Карибах. У него просто нет средств, чтобы немедленно вытеснить Форгона.

Снова повернувшись к компьютеру, он запросил самые последние данные по инвестициям из офисов «Уорлд уайд» в Нью-Йорке, Лондоне и Сиднее. Скоро другие акционеры компании узнают о его намерениях вложить более восьмидесяти процентов средств в фильм Тома Чамберса. Но это сообщение он приберег напоследок. Сначала он получит обещанное от нескольких крупнейших инвесторов Голливуда.

Когда Майкл наконец оторвался от экрана, он поймал на себе внимательный взгляд Эллен. Потом его глаза остановились на одном из стоявших на его столе телефонных аппаратов. Аппарат был подключен чуть больше недели назад для связи с одним-единственным человеком — Томом Чамберсом. Имелся при нем и автоответчик, но и тот и другой упорно отмалчивались.

Принужденно улыбнувшись, Майкл сказал:

— Чертенок должен вернуться домой с минуты на минуту.

Эллен покачала головой:

— Он позвонил во время ленча и спросил, нельзя ли ему сразу после школы пойти к Джереми. Он вернется около семи.

Майкл посмотрел на часы. Зазвонил телефон, и он протянул руку.

— Майкл Маккен. О, привет, Сэнди! — Майкл снова взглянул на часы, потом на Эллен. — Должно быть, у тебя полночь? Ты все еще в офисе?

Не горя желанием слушать его разговор с Сэнди Полл, Эллен пока что связалась с Мэгги, своей помощницей, впрочем, также и помощницей Майкла.

Через несколько минут Майкл закончил разговор и встал из-за стола.

— Все в порядке? — спросила Эллен.

Он кивнул и, открыв двойные двери, зашагал через огромную, покрытую белыми коврами гостиную. Там были роскошные светлые диваны, стеклянные кофейные столики, традиционный набор из керамики, картин и скульптур, и все это смотрело через большие окна на сверкающий под солнцем бассейн.

Зная, куда он направился, Эллен положила трубку и встала, чтобы пойти за ним. К тому времени когда она догнала Майкла, он уже сидел в маленьком баре, расположенном в нише между кухней и «логовом», и успел налить себе большую порцию чистого скотча.

— Уже четыре дня, — произнес он, когда Эллен налила и себе тоже. — Что-то случилось.

Хотя Эллен не встречалась с Томом Чамберсом, она немало знала о нем. Дружба Тома и Майкла возникла в Рио-де-Жанейро, когда они вместе пытались выцарапать сына и младшего брата Майкла из лап безжалостной банды похитителей. С того времени Майкл несколько раз ездил к Чамберсу в Вашингтон, куда тот возвращался из своих поездок. Сейчас эти двое были целиком захвачены историей об убийстве подруги Чамберса, совершенном три года назад. Фильм об этом должен был стать первым художественным фильмом «Уорлд уайд».

— Нельзя было соглашаться, чтобы он вернулся туда, — сказал Майкл.

— Он сам принял такое решение.

— Но я должен был попытаться остановить его. А я? Я сказал ему, что если он сможет выяснить имена убийц, то фильм станет им приговором.

— Ты говорил это, чтобы удержать его от мести, — быстро напомнила Эллен. — Когда он сказал тебе, что возвращается в Колумбию, ты знал, зачем он едет, и предложил ему иной способ мести. Так что, Бога ради, Майкл, прекрати себя винить. Ты хотел как лучше. Если с ним что-то случилось, мы бы уже узнали.

Он вздохнул и приложил пальцы ко лбу.

— Ты права, — согласился Майкл. — К чему думать об этом, когда мы даже не знаем, вернется ли он. — Он мрачно усмехнулся. — Если нет, фильм станет еще большей сенсацией: два американских журналиста пропали в джунглях колумбийского наркобизнеса.

— Вот видишь, во всем можно найти положительную сторону, — неловко пошутила Эллен, но он не улыбнулся в ответ.

Он повернулся к ней и почувствовал, как напряжение начинает медленно отступать. Как она хороша! Иногда Майкл спрашивал себя: да знал ли он, в самом деле, что такое любовь, до того как встретил Эллен Шелби? Правда, мать Робби, Мичелл, бросив его, едва не разбила ему сердце, но этот эпизод казался теперь таким далеким, что он не мог сейчас и вспомнить, любил ли он ее.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Эллен.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он.

Эллен засмеялась.

— Это твой самый любимый вопрос? — поддразнила она его. — По-моему, ты уже в шестнадцатый раз спрашиваешь меня об этом. Учти, я считаю.

— Хватит разговоров, пора переходить к делу, — изрек Майкл, поднимая руку и касаясь ее волос. — Но мне нравится задавать этот вопрос и слышать твои ответы.

Она нахмурилась, вспоминая, как она ответила в прошлый раз. Потом ее глаза засияли.

— Незачем меня подкупать, чтобы затащить в постель, — процитировала она.

— Да уж, — с важным видом кивнул он, — ты так легко поддаешься… — Затем стал серьезным. — В общем, я думаю, нам надо пожениться. И поскорее.

Его взгляд заскользил по ней снизу вверх, сверху вниз. В его глазах отражалась вся сила жажды и нежности. Эллен улыбнулась.

— Налей-ка мне еще, — медленно протянул он, а его ищущий взгляд остановился на ее губах.

Она почувствовала, как напрягся у нее низ живота.

— Я принесу немного льда. — И она скатилась с барного стула, направляясь в кухню.

Через минуту, когда она вернулась назад с маленьким серебряным ковшиком для льда, на ней были только белые в обтяжку джинсы и ожерелье с каплей-жемчужиной. Она поставила перед ним выпивку, потом обошла вокруг стойки, чтобы встать рядом и продемонстрировать ему великолепные полные груди.

Они затеяли разговор. Казалось, беседуют незнакомцы: он — коммивояжер, а она девчонка из бара. Она поглаживала свои груди, играла волосами, упавшими на плечи, потом поманила его, предлагая прикоснуться к ней. Она почти перестала дышать, когда его руки приняли тяжесть ее грудей и пальцы сжали их. Потом Майкл наклонился и стал целовать их, одновременно расстегивая молнию на брюках.

Наконец он втянул ее губы в себя, его язык протолкнулся меж ними. Пока они целовались, он расстегнул ее джинсы и спустил их с бедер. Он застонал, когда ее ладонь стиснула его возбужденную плоть. Он соскользнул с барного стула, встал перед ней и попытался вторгнуться между ее ног. Он двигался назад и вперед, быстрее и быстрее, пока ее дыхание не стало прерывистым и она не почувствовала приближающуюся мощь оргазма каждой клеточкой, к которой он прикасался. Тогда он внезапно поднял ее на стул, стащил с нее трусы и джинсы и широко развел ноги.

Он вошел в нее и почувствовал, как она пульсирует. Она требовала его, втягивала его в себя все глубже и глубже. Он вонзился в нее жестко, сильно и быстро, на всю длину, ловя ее крики ртом, а она билась в его руках. Тогда он дал себе волю, семя потоком хлынуло из него, он зарылся так глубоко, как только смог. Она обвила его вся: руки — шею, ноги — вокруг его талии; он снова и снова искал ее рот, впивался, нежно ласкал.

— Все лучше и лучше, — констатировал он, когда наконец его дыхание стало ровным.

— Да, — прошептала она.

Она посмотрела ему в глаза, потом они улыбнулись друг другу. Внезапно в кабинете зазвонил телефон.

Натягивая джинсы, Эллен слышала, как Майкл кричит, стараясь, чтобы его расслышали на другом конце провода. Вероятно, неуловимый Том Чамберс наконец-то вышел на связь.

Направляясь на кухню за лифчиком и футболкой, Эллен собиралась обдумать меню сегодняшнего обеда, но ее мысли внезапно устремились в другом направлении. Она снова уловила в себе странное беспокойство. Остановившись перед холодильником с прилепленными при помощи магнитов произведениями Робби, она попробовала вычислить, откуда взялось это чувство. Оно явилось не впервые, Эллен уже узнавала его, но все еще не могла понять истоки, разобраться в причине.

— Он уже в Картахене, — объявил Майкл, вваливаясь в кухню и в поисках съедобного алчно оглядываясь по сторонам. — Ведь наверняка кто-то видел похищение. Кто-то ведь проезжал мимо?

— Но никаких новостей насчет имен похитителей? — спросила Эллен, вынимая салат из холодильника.

— Наверняка за этим стоит наркокороль Эрнан Галеано, — проворчал Майкл, откусывая яблоко.

— А Том объяснил, почему несколько дней не выходил на связь?

Майкл покачал головой.

— Знаешь, — сказал он, прожевав, — если Вираго Нокс внесет два миллиона на развитие проекта, то мы могли бы заложить этот дом и получить еще два. Тогда у нас появится реальная возможность заманить звезду. Это единственный путь для нас раздобыть остальную часть денег в этом тысячелетии. Мы просто вынуждены рискнуть.

— Но дом?..

Внезапно раздался громкий топот.

— Папа! Эллен! Папа!

Глаза Майкла засверкали.

— Адские звуки раздались довольно рано, — заметил он, когда кухонная дверь распахнулась и ворвался Робби. — На целых пять минут раньше… — Он усмехнулся, Робби уже подскочил к ним, а его щенок Спот нетерпеливо подпрыгивал на задних лапах.

— Папа, Эллен! Джереми приглашает поехать с ним и его папой посмотреть на игру «Райдерз». Они сидят в машине. Можно мне поехать, да? Спасибо, вы такие крутые! До свидания.

— Нет-нет, не так быстро! — крикнула Эллен, схватив его за руку и подтягивая назад. — Ты ел что-нибудь?

— Я не хочу.

— У тебя есть деньги?

— Папа Джереми заплатит.

— Это мой сын? — Голос Майкла прозвучал серьезно.

Робби посмотрел на отца, его густые темные волосы свисали сосульками, но ярко-синие глаза пылали от нетерпения.

— Я должен идти. Папа, это всамделишно важная игра.

— На самом деле, — поправил Майкл.

— Да, на самом деле, — торопливо согласился Робби.

Майкл закатил глаза.

— Тогда я думаю, мне лучше пойти и поговорить с папой Джереми.

— Майкл, — окликнула Эллен, когда они с Робби уже стояли у порога и Спот с ними, не собираясь отставать, — почему бы тебе не поехать со всей компанией?

— О да! — завопил Робби, ударяя кулаком по воздуху. — Пожалуйста, папа, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Майкл посмотрел на Робби, потом на Эллен. Сегодняшний вечер был их первым свободным вечером за последний месяц, и они собирались куда-нибудь пойти.

— Поезжай, — повторила Эллен.

— Ты уверена, что не против? — спросил Майкл.

— Почему бы мне быть против? — Она засмеялась.

Майкл вернулся, сунул Спота в руки Эллен и медленно поцеловал ее.

Через несколько минут после отъезда Майкла и Робби «телефон Тома» снова ожил. Пока Эллен гонялась за Спотом, пытавшимся догнать хозяина и уже выскочившим на дорогу, сработал автоответчик. Когда Эллен вошла наконец в кабинет, она услышала голос Чамберса:

— Майкл, я забыл спросить, ты разговаривал с Мичелл? Думаю, мы могли бы продолжить это дело, если меня не повесят. Передай привет Робби. Свяжемся через пару дней. В любом случае.

Голос Тома умолк, а Эллен все еще стояла, пытаясь побороть чувство обиды. Конечно, Чамберс ее никогда не видел, а с Мичелл, матерью Робби, они старые друзья, но все-таки ей не очень понравилось, что он заставил ее почувствовать себя чужой в жизни Майкла. В конце концов, он наверняка знает, что и она работает над картиной. Разве уже этого не достаточно, чтобы вести себя по отношению к ней повежливее?

Прослушивая запись снова и снова, она задавалась вопросом: что Том, Майкл и Мичелл могли бы продолжить? Во всяком случае, ее в это явно не включали, и хотя Эллен была чужда подобная мелочность, одолевал соблазн вообще стереть это сообщение. Но она удержалась и понадеялась, что Майклу не придет в голову сумасшедшая мысль поехать к Чамберсу в Колумбию. Это как раз в духе Мичелл: эксцентричная британская актриса вполне могла предложить что-нибудь подобное. Но нет, Майкл сейчас не может покинуть Лос-Анджелес. Слишком много дел в «Уорлд уайд», да вряд ли Майкл смог бы, как Чамберс, работать в столь опасных условиях.

Глава 2

Поднявшись из-за грубо сколоченного стола, за которым он работал, Том Чамберс вынул пиво из холодильника, стоявшего в углу затененной комнаты, потом подошел к окну. На узкой улочке было тихо, только двое ребятишек пинали проколотый мяч возле грязной канавы с размокшим мусором.

Звуки музыки, больше похожие на какофонию, протяжный гул машин, доносившийся с близлежащих улиц, пропитывали битком набитые людьми лабиринты гетто. Здесь стены жирно измазаны надписями, окна и двери постоянно закрыты, а дух насилия витает в воздухе.

Приезд сюда мог для Тома Чамберса с легкостью оказаться последним поступком в его жизни. Безумнее было только решение, которое он принял три года назад, — оно-то теперь и определяет сюжетную линию его пути. Он приехал в город, где Рейчел, женщина, которую он любил, погибла из-за его собственной глупости и высокомерия.

Скользнув поверх крыш, глаза Тома прошлись по видневшимся вдали серым стенам Кастильо-де-Сан-Фелипе. Теперь этот форт посещали туристы, тревожа призраки прошлого. Когда-то засевшие там испанцы окончательно разбили англичан, а совсем недавно зашедший в один из казематов охранник объявил о страшной находке — мертвой женщине.

Тело Рейчел.

Невыносимый огонь по-прежнему жег его грудь, когда он возвращался памятью в тот день. Он знал уже, что сделали с ней, — они послали фотографии, не скрывшие ни единой отвратительной, унизительной детали. Чего не было на снимках, так это лиц похитителей. А лицо, которое можно было разглядеть, было не ее лицо — распухшее, изуродованное, сведенное судорогой боли; он похоронил память о нем глубоко внутри себя и с тех пор нес в себе ее боль. Но Боже, как он тосковал без нее! Как до сих пор он хотел ее! Как горько ему было, что стрелки часов невозможно повернуть назад.

Когда они встретились, Рейчел была редактором отдела по правам человека в Новом Орлеане. Через несколько недель она встала из-за письменного стола и отправилась «в поле», чтобы применить журналистские навыки за пределами редакционных стен, ограничивающих ее свободу.

Воспоминания снова зажали сердце Тома Чамберса в тиски боли. Несмотря на ставни, сырость и влажность тихонько вползали в дом, тело его взмокло от пота. Он поднес пиво к губам и машинально пил, оно вливалось внутрь, быстро заполняя желудок. Возвращение сюда, призраки прошлого, стремление бередить незажившие раны — это, конечно, сумасшествие, но он всегда знал, что однажды так произойдет.

Том направился обратно к столу, где лежали ноутбук, 9-миллиметровый автоматический пистолет и стопка газет. Он пытался собрать о Рейчел все, используя любую возможность, чтобы соединить разрозненные черты в картины заключительных ужасов ее жизни, тем самым растравляя свою печаль и наказывая себя. Целью его собственной миссии в Колумбии было стремление вывести на чистую воду семейство Галеано и правительственных чиновников, которыми оно, по сути, управляло. Рейчел же пыталась привлечь внимание мировой общественности к тому, что происходит с детьми, теми, которых называли одноразовыми или отходами человечества. Хотя ее похищение не афишировали, оно, как и ее смерть, получило огромный резонанс, заголовки газет во всем мире пестрели ее именем. За неделю до смерти она занималась своей темой, и теперь Чамберс не мог забыть о том, что так волновало ее тогда.

Впервые это показала ему Рейчел. Он только что добрался до отеля «Каса Медина» в Боготе, прилетев с севера страны, где провел несколько дней. Она ждала его, и как только он вошел в комнату, сунула ему в руки машинописные страницы. Это ему в ней тоже нравилось — страсть, с какой она делала свою работу. Речь шла о приглашении, разосланном по почте по всему округу Лос-Мартирес в Боготе, в кем сообщалось о начале новой кампании «социальной зачистки»:

ПРОМЫШЛЕННИКИ, БИЗНЕСМЕНЫ, ГРУППЫ ГРАЖДАН И ОБЩЕСТВО ОКРУГА ЛОС-МАРТИРЕС В ЦЕЛОМ ПРИГЛАШАЮТСЯ НА ПОХОРОНЫ ПРЕСТУПНИКОВ, ОРУДУЮЩИХ В ЭТОЙ ЧАСТИ СТОЛИЦЫ, КОТОРЫЕ НАЧНУТСЯ СЕГОДНЯ И ПРОДОЛЖАТСЯ ДО ПОЛНОГО ИСТРЕБЛЕНИЯ.

Он вспомнил ее гнев и огорчение, когда она требовала объяснить, почему виновные уходят от наказания и почему это никого не волнует.

— Неужели, черт побери, эта тема не заслуживает первой полосы? — кричала она, и ее карие глаза яростно сверкали. — Если они не американцы, не евреи, не французы, не британцы, то и за людей не считаются? И ты, Том Чамберс, мог бы оказать мне здесь поддержку. Один Бог знает, как она мне нужна!

— Эй, у тебя она есть, — заверил он. — И еще у тебя есть шанс напечататься. Я слышал, ты получила первую полосу в «Нью-Йорк таймс» в завтрашнем номере. Ты знаешь?

От такой новости она умолкла и посмотрела на Тома в изумлении, потом глаза ее засияли.

— Ты дурачишь меня? — все же спросила она подозрительно.

— Позвони им. Сегодня вечером редактор на месте. Я говорил с ним по дороге сюда.

— И уговорил его, — с упреком сказала она.

— Нет, это ты его уговорила. Точнее, твой материал! Это великие новости, дорогая! Ты станешь известна в Лондоне, Париже, Торонто, ты заработаешь имя.

Она взглянула на него, глаза пылали, потом появилась улыбка, по которой он понял, как сильно ей хочется поверить ему.

Рейчел отвернулась, а он встал у нее за спиной, обнял и привлек к себе. Он знал, как близко к сердцу она принимает те трагедии, о которых пишет, и как старается выставить на всеобщее обозрение несправедливость и коррупцию.

Через некоторое время Чамберс ощутил ее напряженность. Рейчел подняла голову, и они одновременно посмотрели на свое отражение в затемненном стекле. Ее гладкая смуглая кожа, точно так же как и неумная страсть, указывала на происхождение: у Рейчел были американские и креольские корни. Густые волосы черного дерева, подрезанные покороче скорее для удобства, чем ради стиля, увеличивали ее глаза и подчеркивали огонь, горевший в них. Но взгляд все равно оставался уязвимым. Ее скулы, высокие и гордые, королевский росчерк ноздрей, яркая наполненность губ, изящная чувственность тела все сильнее захватывали его в плен, Чамберс не мог этого отрицать.

Подняв руку, она коснулась его глаз, которые видели множество трагедий и страданий — он всю жизнь боролся с несправедливостью. Она любила его больше всего на свете и знала, насколько он предан бедным людям, как переживает из-за их мучений. Он единственный, перед кем Рейчел могла излить свою ярость и беспокойство, будучи уверена, что ее поймут. Он всегда оказывался рядом в моменты безнадежности и бессилия, его меткое слово и злой юмор способны были рассмешить ее даже в самые тяжкие минуты.

— Я говорил и с Франсиско, — добавил он. — Он пытался связаться с тобой и сообщить, что готов предоставить тебе внутреннюю полосу в завтрашнем номере «Эль-Темпо». С материалом за твоей подписью, если хочешь.

Ее темные глаза сузились.

— Почему бы мне не хотеть этого?

Том молчал.

— О Боже! — простонала Рейчел, когда до нее дошло.

Он кивнул.

Она замотала головой в отчаянии:

— Эта страна не христианская, это варварская страна.

— Поэтому я и хочу, чтобы тебя здесь не было к концу недели, — сказал он.

— Что-то случилось? — тревожно спросила она.

— Со мной пару дней назад связались представители картеля «Кали», — сообщил он. — Обещают помочь выйти на одного человека, который не намерен возвращаться в ряды «Толима». Утром я лечу в Кали. Я хочу, чтобы в следующий четверг ты встретила меня в Картахене. Если у этого парня есть что-то стоящее, то я попробую получить это сразу. Если нет, я подумал, что мы могли бы провести некоторое время вместе, только ты и я.

Она склонила голову набок, его предложение явно заинтересовало ее, глаза загорелись.

— И что мы будем делать? — поддразнила она.

Он взялся за пуговицы ее рубашки и начал расстегивать.

— Что-то вроде этого, — пробормотал он.

Она не мешала ему, и когда ее рубашка упала на пол, обвила руками его шею.

— Я мечтала о тебе вчера вечером, — призналась она.

Его брови поднялись.

— Ты хотела вот этого? — улыбаясь, поинтересовался Том. — Ты мне расскажешь?

Ее глаза затуманились, когда его губы оказались очень близко к ее рту.

— Это было ужасно странно, даже извращенно, — предупредила она.

— Я готов даже от звука твоего голоса, — сообщил он. — Так что мы делаем?

Встав на цыпочки, она прошептала ему в ухо.

Его глаза на мгновение расширились, потом он крепко привлек ее к себе.

— Пришло время воплотить мечту.

Воспоминания об их последнем вечере были слишком болезненны. Страсть сопровождала их, но не была главной. Были сумасшедший смех, безумие, невероятная близость и нежность. А теперь жить с постоянной тяжестью вины за то, что такого больше никогда не случится. А все потому, что когда происходило самое страшное, он был в Кали и думал только о том, как бы поскорее забить последний гвоздь в гроб Эрнана Галеано! Гроб, который был уже заказан.

Сообщение, полученное им, не оставляло времени для сомнений: гринго должен отказаться от расследования, связанного с деятельностью некоторых колумбийских бизнесменов и политических деятелей, и убираться из страны немедленно. Вот тогда-то Чамберс и совершил самую большую ошибку.

Оглядываясь назад — на недели, месяцы, годы, — Том никак не мог понять, почему он не сделал того, что они требовали, и не убрался тотчас, немедленно. Нельзя это объяснить тем, что он остался ради материала, он мог напечатать его позже, после того как выпустят Рейчел. Но все пошло не так. И когда Чамберс доехал до аэропорта и повторно соединился со связным Галеано, насилие уже свершилось, и через два дня тело Рейчел было обнаружено в форте Сан-Фелипе.

Так почему же, о Господи, он не сделал так, как ему было велено, он ведь лучше всех знал, сколь мала для наркобаронов цена человеческой жизни? Ответ один: высокомерное ослепление и глупость. Том считал, что если Рейчел американка, да еще женщина, то они не посмеют причинить ей вред, Какой дурак! Самодовольный сумасшедший! Конечно, видит Бог, он заслужил свои муки, он заслужил жить с ними до могилы, не зная ни дня отдыха или просвета.

— Эй, парень, пришло время закрыть лавку и пойти развлечься!

Чамберс нахмурился. Он настолько глубоко погрузился в воспоминания о Рейчел, что машинально взял телефонную трубку и едва понял: от него ждут ответа.

— Пако, — узнал он своего друга.

— Давай приходи ко мне в кафе. Я заказываю тебе блинчики с мясом. Думаю, ты проголодался.

В животе Чамберса заурчало — моментальный ответ на своевременное предложение Пако.

— Дай мне час времени, — сказал он.

Кафе находилось недалеко, в старом городе, но в такую жару он горел желанием сначала принять душ, Кроме того, он не мог выйти из комнаты, не позаботившись о своей работе — заметках и набросках сценария. Ноутбук он оставит на хранение у Лиобы, душевной и по-матерински заботливой женщины, которая жила через холл. Дискету с записью файла он брал с собой всякий раз, когда куда-нибудь отправлялся.

— Есть новости, мой друг, — сказал Пако, когда Том присел к нему за столик в шумном кафе. Музыкальный автомат пульсировал тяжелым, быстрым ритмом, полупьяная пара в ярких шортах и соломенных сомбреро раскачивалась и кружилась, поощряемая горластыми друзьями.

Чамберс наблюдал за ними и ждал, когда Пако снова заговорит.

— Сегодня позвонили из «Санта-Клары». Кто-то тебя ищет.

Том почувствовал, как участился пульс.

— И кто это? — спросил он, поднимая кружку с пивом. Кроме Майкла Маккена, он никому не говорил, что едет сюда, а тот не пытался бы связаться с ним в «Санта-Кларе».

— Не знаю. Но сам факт говорит о том, что тебя либо засекли, либо подозревают о твоем присутствии.

Том сделал добрый глоток и прошелся взглядом по увитым цветами балконам, висящим на беленых торцах домов. Покрытые красной черепицей крыши нещадно прокалились за день. Жаркую неподвижность неба нарушал лишь полет случайной птицы или самолета, чертившего на синем полотне белую полосу. Ничего подозрительного.

— Сколько времени ты еще намерен пробыть здесь? — спросил Пако.

— Неделю, а может, две.

— Как продвигается работа?

— Продвигается. Ты знаешь, где свидетель, который вызвался дать показания?

— Да-да, — кивнул Пако, — я нашел его приятеля. Нам сообщат.

Чамберс выгнул бровь:

— Значит, им известно, что я сейчас в городе.

— Но я плачу ему, чтобы он держал рот на замке, — возразил Пако.

— А может, Эрнан Галеано заплатил ему больше?

— Нет-нет, Галеано в тюрьме. Благодаря тебе это дерьмо арестовано и заперто.

— Кончай, Пако, ты не такой наивный. Галеано может сидеть за решеткой, но он все равно управляет оттуда всем и всеми. Мы оба отлично знаем, что из-за награды, объявленной за мою голову, я здесь популярнее Симона Боливара. Галеано ожидал моего возвращения, и наверняка этот твой парень уже послал ему весточку.

— Я думаю, — сказал Пако, — тебе надо съехать с квартиры. Очень может быть, что там небезопасно.

Том молча смотрел на него.

— Я знаю, ты подозреваешь меня, мой друг, — произнес Пако, — и ты прав. Ты должен подозревать каждого. Галеано ужасно хочет заполучить тебя, он тратит кучу денег, чтобы тебя найти. Забудем о свидетеле и его друге. Есть другие. Я найду их и заставлю заговорить. Я приведу их к тебе прежде, чем у них появится шанс шепнуть словечко людям Галеано. После того как ты поговоришь с ними, ты исчезнешь. Согласен? Мы найдем тебе место, полно таких мест. Ты должен продолжать действовать. — Пако встал и бросил несколько монет на стол. — Я приеду за тобой утром, как только рассветет. Подготовься к отъезду.

Том проводил его взглядом, допил пиво, встал из-за стола и отправился домой. Во время этой двадцатиминутной прогулки он чувствовал, что за ним следят, но, оглянувшись, никого не обнаружил. Он не придавал слишком большого значения этим своим чувствам. Он знал за собой такое, и его это не слишком тревожило.

Забрав у Лиобы бумаги и ноутбук, он пересек холл, вошел в свою квартиру и закрыл за собой дверь. Он не собирался никуда выходить сегодня вечером.

На следующее утро, когда золотой шар солнца начал вставать над далеким горизонтом, Пако уже поднимался по истертой лестнице. Тишина. Только улицы понемногу пробуждались к жизни, да вопли младенца раздавались где-то в глубине квартала. Он остановился у двери, оглядел холл и поднял руку, чтобы постучать. Едва его кулак прикоснулся к дереву, дверь открылась. Пако отпрянул, достал пистолет и вжался в стену. Он ждал и слушал, почти не дыша.

Он сделал шаг вперед, толкнул дверь, раскрывая ее шире, окликнул Тома.

Во рту стало сухо, сердце билось тяжело. Напрягшись, он вытянул руку с пистолетом и быстро вошел, готовый выстрелить в любую секунду.

В комнате пусто. Он заглянул в ванную. В зеркале отражалась голая стена, облицованная белой плиткой. На кровати явно спали. На плите стояла кастрюлька с холодным кофе. Никаких признаков борьбы или спешки заметно не было. Но все исчезло — Том, его компьютер, бумаги и одежда.

На полу, возле кровати, Пако заметил что-то белое и наклонился, чтобы поднять. Письмо Чамберсу на адрес вашингтонской квартиры. Много длинных страниц, аккуратно сложенных в надорванный синий конверт. Пако вытащил их и начал читать. Он понял, от кого это письмо, не заглядывая в конец. До возвращения в Колумбию Чамберс был в Бразилии вместе с англичанкой по имени Мичелл Роу. Пако знал о ней, Том сам рассказывал. Между ними не было никакого романа. Единственной их целью было разоблачить одного бразильца — главаря банды наемных убийц, устроившего собственную тюрьму, где пытали детей улиц.

Это дело скорее касалось Мичелл Роу, чем Чамберса, и письмо подтверждало это. Но сейчас Пако интересовало другое: куда, черт побери, делся Том?

Прислушиваясь к шагам в холле, он быстро засунул письмо под куртку и повернулся лицом к двери. Как он и ожидал, шаги замерли, и двое мужчин осторожно заглянули в комнату.

— Он уже убрался, — резко бросил Пако.

— Куда? — спросил тот, что пониже ростом.

— Не знаю, — ответил Пако. — Может, к черту.

Глава 3

Майкл сидел в крутящемся кресле напротив пяти бизнесменов в как на подбор серых костюмах. Они изучали толстые папки с информацией, которые он разослал им накануне. Там детально излагались его личные данные и послужной список, а также перечень проектов, в которых участвовала компания.

Пока все молчали, но кое-кто уже добрался до той страницы, где говорилось о возможной прибыли от фильма, и, хотя цифры были, конечно, завышенными, Майкл не считал их совсем нереальными. Даже если бы прибыли составили вдвое меньше его прогноза, то Вираго Нокс, вложивший в это дело два миллиона, наверняка получил бы двенадцать.

Время тянулось и тянулось, пока наконец Трумэн Сноу, президент компании, не нарушил молчания, высказав общее мнение правления. Он обратил свой острый взгляд на Майкла и в истинно американском стиле, без всякой преамбулы, заявил:

— Два миллиона долларов будут переведены на счет «Уорлд уайд», как только подготовят соответствующие документы.

До того момента Майкл и сам не понимал, как напряженно он ждал приговора. После многочисленных отказов наконец-то он получил средства, необходимые для создания фильма! Майкл с облегчением улыбнулся и встал.

— Вы не пожалеете об этом, — заверил он Сноу. — Возможно, это одно из самых выгодных вложений, которые вы когда-либо делали.

— Имена убийц не разглашаются до выхода фильма? — спросил Сноу, закрывая папку с бумагами.

— Верно, — кивнул Майкл, не уточняя, впрочем, что они и сами до сих пор не знают этих имен.

— Кто будет играть роль Чамберса? — поинтересовался мужчина, сидевший рядом с президентом.

— Знаменитый Ричард Конвей.

— А роль Рейчел? — спросил еще один из присутствующих.

Майкл поднял руки.

— Назовите мне имя, и я соглашусь, — ответил он. — Главное, что Конвей — наш. — Он посмотрел на часы: — А теперь извините меня, господа, я уже опаздываю. Свяжусь с вами в начале следующей недели, тогда и договоримся о времени подписания документов.

Десять минут спустя Майкл сидел в машине и ехал к банку, слушая сообщение Эллен.

— Поставь шампанское на лед, — сказал он, когда запись закончилась. — Дело пошло. Если не позвонишь в течение следующего часа, я свяжусь с людьми Конвея, чтобы назначить встречу. Да, и надо решить вопрос с менеджером по инвестициям. Ты говорила об этом с Руфусом? Соединись со мной, когда освободишься. Мы пообедаем сегодня вместе? Ты свободна? Я все приготовлю. Люблю тебя.

С надеждой, что хорошие новости должны снять некоторую напряженность, возникшую между ними в последнее время, Майкл повернул влево, на автостраду.

— Мэгги, — позвал он в телефон.

— Ах, мой хозяин, мой господин, — пропела его помощница-шотландка. — Где вы? И как все прошло?

— Полный порядок, — ответил Майкл и усмехнулся, когда она завизжала от радости и сообщила новость всем, присутствующим в офисе. До него донеслись радостные вопли, смех, и пришлось выслушать поздравления каждого, прежде чем продолжить разговор с Мэгги. — Сообщите по электронной почте новость остальной банде — в Лондон, Сидней и Нью-Йорк — и дайте знать, что я предлагаю вложить восемьдесят процентов капитала «Уорлд уайд» в картину Тома Чамберса.

Сэнди Полл, просмотрев электронную почту, вышла из своего кабинета и, пробравшись через обычный разгром общего помещения, толкнула дверь Зельды Фрей.

— Я подозревала, что он задумал нечто глобальное, — заявила она крупной, ярко одетой женщине, которая была одним из самых близких друзей Майкла. — Ты получила сообщение? Только не говори мне, что ты уже про это знала.

— Ты о Томе Чамберсе и истории Рейчел Кармеди? — спросила Зельда, отложив телефонную трубку. — Полагаю, он уже кое-что предпринимал в этом направлении. Но контракт на сценарий не подписан, не так ли?

Сэнди кивнула. Она снова просмотрела распечатку.

— Я должна поговорить с ним об этом. Восемьдесят процентов нашего капитала…

Телефон на столе зазвонил, Зельда состроила извиняющуюся гримасу, и Сэнди вернулась к себе.

Она посмотрела на часы, пытаясь сообразить, который сейчас час в Лос-Анджелесе, затем сняла трубку и набрала номер. Если этот «Фильм без названия» так же значителен, как предложенный бюджет, то она хотела бы знать о нем больше и желательно прямо сейчас.

Слушая гудки, Сэнди быстро взглянула на календарь, желая удостовериться, что «Уорлд уайд» уже переехала в здание Эй-ти-ай. Да, они перебрались туда неделю назад, и это означало, что Майкл и Эллен больше не работают дома. Сэнди не позволила себе задержаться на том, каково этой парочке «дома», а постаралась выбросить это из головы, по крайней мере сейчас.

— Майкла Маккена, пожалуйста, — попросила она, когда кто-то наконец снял трубку.

Резкий щелчок, мелодия Сати или Шопена, потом голос:

— Офис Майкла Маккена.

— Он на месте? — спросила Сэнди.

— Простите, кто его спрашивает?

— Сэнди Полл.

— Сэнди Болл?

— Полл. Первая буква «Питер», — сказала она раздраженно. Кто бы ни была эта идиотка на телефоне, она явно никогда не слышала о ней.

— Что ему передать? — спросила девушка.

— Только то, что я на линии, — отрезала Сэнди.

— Боюсь, его нет сейчас на месте. Он может вам перезвонить?

— Он дома?

— Он на совещании, которое закончится…

— Нет ли Эллен? — прервала ее Сэнди.

— Могу ли я сказать ей, по какому вы вопросу? — проговорила девушка словно робот.

— Она на месте? — повторила вопрос Сэнди.

— Я проверю. Но скажите, пожалуйста, в связи с чем вы звоните?

— Как тебя зовут? — спросила Сэнди требовательно.

— Оливия.

— Тогда послушай, Оливия. Хотя мое имя ничего тебе не говорит, но если ты хочешь сохранить работу, быстренько соедини меня с Эллен.

Было трудно удержаться и не закричать, но Сэнди знала, что бесполезно говорить длинными предложениями с американскими секретаршами. Она понятия не имела, в чем тут дело: то ли у них проблемы с языком, или они все совершенно тупые. Но когда голос Эллен наконец зазвучал на другом конце линии, Сэнди почти обрадовалась.

— Сэнди? Чем могу тебе помочь? — холодно поинтересовалась Эллен.

— Все прекрасно, спасибо. Как вы там?

— Майкл должен вернуться через час, если тебя это интересует, — сказала Эллен.

— Рада, что у вас все хорошо, — проговорила Сэнди. — Я звоню насчет «Фильма без названия», который появился в сводках. Значит, сценарий Тома Чамберса готов? У тебя есть экземпляр? Я хотела бы прочитать.

— Я тоже.

Сэнди поколебалась, отметив ее резкость.

— Ты хочешь сказать, что деньги собираются под фильм без готового сценария? — удивилась она.

— Для Голливуда в этом нет ничего необычного.

— Но если столько средств «Уорлд уайд» пускается на один проект, — заметила Сэнди, — я думаю, мы все должны обсудить это.

— Ты права, — бесстрастно ответила Эллен.

Интересно! Похоже, Эллен на что-то злилась, и, возможно, причиной тому был фильм.

— Может быть, ты, как глава отдела развития, сообщишь мне, когда сценарий будет готов и доступен? — задала Сэнди каверзный вопрос.

— Насколько я знаю, из ваших проектов в Великобритании средства не изымаются, — отвечала Эллен, аккуратно избегая ловушки, — поэтому я не понимаю причины твоего беспокойства.

— Дело не в беспокойстве, а в интересе, — уточнила Сэнди. — Если фильм станет главным для «Уорлд уайд», я хотела бы знать о нем побольше. Я уверена, что и Крис Раскин в Нью-Йорке, и Марк Бергин в Сиднее тоже захотят получить информацию.

— Я не слышала пока, чтобы кто-то из них интересовался, — протянула Эллен, — но будь уверена, как только появится что-то новое, всех тут же уведомят.

— Кстати, какова точная цифра предполагаемого бюджета?

— Пока ничего сказать невозможно, — ответила Эллен, раздраженная настойчивостью Сэнди.

— А что насчет звезд? Он наверняка кого-то имеет в виду.

— Ричард Конвей скорее всего будет играть роль Тома Чамберса.

Это произвело впечатление.

— Ну, когда наступит время подбирать остальной состав, надеюсь, вы не забудете клиентов «Маккен — Полл» в Лондоне, — сказала Сэнди. — В конце концов, мы ведь международная компания, и если вы намерены закачать восемьдесят процентов наших ресурсов в фильм, у которого даже нет сценария…

— Твоих клиентов не забудут, — прервала ее Эллен. — А сейчас, извини, я уже опаздываю на встречу.

После отбоя Сэнди пробормотала: «Сука» — и тоже повесила трубку. Она всегда наслаждалась разговорами с Эллен, потому что знала, как мало та доверяла ей и насколько бессильна против ее звонков.

— Джоди, — проговорила Сэнди, входя в соседнюю комнату, — есть ли сегодня кто-нибудь из аналитиков?

Джоди, бывшая помощница Майкла, когда тот работал в Лондоне, а нынче являвшаяся главным менеджером, взглянула на график, висящий на стене.

— Нет, — покачала она головой. — Они должны быть завтра. Стэйси, они сейчас посыплются! — воскликнула она при виде помощницы Сэнди, вошедшей с кучей сценариев.

— О’кей, я свяжусь с ними. — Сэнди поймала с полдюжины сценариев на лету. — Почему ты не заставишь парней из почтового отдела таскать их? Чем они там заняты?

— Отправкой почты, — ответила Стэйси, опустив на стол оставшуюся часть ноши и с облегчением выдохнув. Небольшого роста, пухлая, с солнечными каштановыми волосами, она походила на пышущую здоровьем школьницу, несмотря на то что восемь дней назад отметила свой тридцатый день рождения.

— Позвони вниз, в «Уорлд уайд», и выясни, нет ли там, случайно, аналитиков, — велела ей Сэнди, — если нет, вызвони кого-нибудь.

Минут через десять Сэнди уже сидела за своим столом и говорила с Джереми Уиттакером, одним из аналитиков «Уорлд уайд», по телефону.

— Выясни все, что можешь, об американке по имени Рейчел Кармеди, — распорядилась Сэнди. — Ее застрелили в Колумбии три года назад. В прессе тогда о ней много писали, так что подобрать материал не составит большого труда.

— Я сам помню эту историю, — заметил Уиттакер. — Она не из Нового Орлеана?

— Возможно. Как только что-нибудь раскопаешь, пошли мне по электронной почте.

Когда она вешала трубку, Крэйг Эверетт, старший литературный агент, просунул в дверь красивую белокурую голову.

— Пойдешь на просмотр сегодня вечером? — поинтересовался он. — Клиент не наш, так что можно немного расслабиться. Зельда тоже будет. Я скажу остальным. О’кей, я буду прямо сейчас, — бросил он кому-то через плечо.

Сэнди посмотрела на часы:

— Когда начало?

— Выпивка в семь. Фильм в восемь.

— Звучит заманчиво, — протянула она. — У меня встреча в шесть в Биб. Думаю, успею на фильм.

— Попытайся, — сказал Крэйг. — Нам это пригодится.

Сэнди нахмурилась и посмотрела на него. Потом, понимая, что он действительно беспокоится, а не валяет дурака, улыбнулась. Она любила Крэйга, чувствовала себя с ним намного спокойнее, чем с любым другим из агентов, хотя и с прочими почти не возникало проблем. Правда, ни один из них не предполагал, как иногда ей было страшно, что она — их босс. А Крэйг…

Сколько женских сердец сокрушил он за эти годы! Когда же в последний раз они сидели вдвоем и всласть сплетничали за обедом об индустрии развлечений, о сложностях любви? На самом деле, его жизнь была намного запутаннее, чем ее, поскольку его любовь была не только замужем и имела троих детей, но еще и являлась высокоуважаемым членом кабинета министров. Что касается ее, то ни о какой любви говорить не приходилось, соответственно не было и проблем.

— Привет, Майкл, — сказала Сэнди в трубку в тот же вечер.

— Сэнди? Как дела? Горишь по ночам на работе?

Она улыбнулась и взглянула на монитор.

— Я хотела поговорить с тобой насчет «Фильма без названия», — заявила она. — Если мои предположения верны, то меня это возбуждает.

Майкл засмеялся, и она почувствовала мгновенную вспышку желания.

— Тогда, надеюсь, что твои предположения верны.

— История Рейчел Кармеди? — уточнила она. — Ее похищение и убийство колумбийским наркокартелем? Это блестящая идея! Там всё. Наркотики, секс, любовь, терроризм, дети улицы — и правда жизни. Но Эллен сказала мне, что еще нет сценария…

— Его пишет Том Чамберс. Сейчас он в Колумбии, но должен вернуться через две недели. Тогда у нас и будет первый вариант.

— Я смогу просмотреть? Очень хотелось бы поучаствовать в проекте! Если тебе нужны деньги, я с удовольствием помогу. За последние полгода у нас появились неплохие связи.

— Сэнди, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Конечно же, я с радостью воспользуюсь твоей помощью. Но учти, речь идет не о десятках тысяч. Скорее, о сотнях, если не миллионах.

— Ничего себе! — изумилась Сэнди. — Ты действительно задумал что-то грандиозное. Но участие Ричарда Конвея должно помочь окупить затраты. Посмотрим на лица наших инвесторов, когда я упомяну имя Конвея.

Майкл засмеялся.

— Я рад твоему энтузиазму, — признался он. — Эллен в последнее время, кажется, немного скисла. Она знает, что это великая вещь, но считает опасным связываться с колумбийскими наркодельцами. Им ведь ничего не стоит похитить человека и убить его… Она говорит, например, что Робби достаточно уже натерпелся в Рио-де-Жанейро и мы не должны снова подставлять его.

— Она права. Делать такой фильм — большой риск. — Сэнди на мгновение умолкла, а потом спросила: — А кого ты думаешь взять на главную женскую роль?

— Это еще обсуждается.

— А режиссер?

— Вероятно, Вик Уоррен. Он сейчас закручен, но надеюсь, успеет разгрестись.

— А продюсер? Кроме тебя, конечно.

— Мы с Эллен. Она занимается творческой стороной, я — финансами. Но конечно, этого мало. Попозже мы рассчитываем собрать команду человек из восьми. Том тоже будет выступать в этом качестве…

— Хотелось бы и мне включиться, — заметила Сэнди.

— Нет проблем! Эй, послушай, звонок по другой линии. По ней обычно связывается Чамберс. Я поймаю тебя позже, о’кей?

Сэнди положила трубку, дала компьютеру команду распечатать кое-какие документы и начала собираться домой. Внутри все пылало, как всегда после разговора с Майклом, а сегодня — особенно. Надо же, с какой готовностью он принял ее предложение войти в число продюсеров! Она попробовала вообразить реакцию Эллен и некоторое время наслаждалась этим.

Глава 4

В последние пять дней Чамберсу приходилось нелегко — он постоянно находился в боевой готовности. Складывалось впечатление, что безопасного места нет нигде, да и вообще существует ли оно под этим небом?

С тех пор как Том неделю назад убрался из Картахены, он спал в канавах, передвигался на мулах, питался бананами и купался в тинистых озерах. Каждый день приносил новый и неожиданный опыт. Например, довелось тайком увидеть урожай коки, крепко охраняемый одной из национальных военизированных групп. Из тех, что беззастенчиво грабят деревни, рубят крестьянам головы и играют ими в футбол вместо мячей.

Выбор человека, которому можно доверять, был похож на игру в русскую рулетку с единственным холостым патроном. Когда Орландо Моралес, его прежний связной из картеля «Кали», навестил его глухой ночью в Картахене, он не беспокоился. В конце концов, Моралес доказал свою честность в прошлом, так почему бы не поверить ему снова? А Пако Мартинес, печально известный мистер Преданность, живший в этом опьяненном наркотиками колумбийском обществе?.. Том знал: Пако не станет по своей воле топить его, но если придется выбирать между его шкурой или шкурой самого Пако, исход предсказуем.

Поэтому он решил пойти с Моралесом. То, что тот все еще жив, можно было объяснить только защитой картеля Кали. Споры, куда идти, оказались недолгими: надо отправляться в ФАРС — одну из ведущих партизанских групп страны, возможно, самую опасную.

Через несколько часов после прилета Тома раздался звонок неизвестного в отель «Санта-Клара». Это подтверждает: о его прибытии знали. Моралес также без особого труда выяснил, где Чамберс. И если Орландо смог мгновенно найти его, чем другие хуже. Поэтому ранним утром в пятницу Том уехал из города вместе с Моралесом и двумя его спутниками. В следующие пять дней они добирались до отдаленной пограничной деревни, начисто забыв о времени.

Том и Моралес сняли маленький двухэтажный дом в дальнем конце главной улицы. Никто не обратил на них особого внимания. Целый день часть местных жителей носилась на лошадях, а остальные слонялись туда-сюда в широкополых шляпах и толстых пончо. Каждый курил табак или жевал листья коки и забавлялся шумными играми с непостижимыми правилами. Их женщины вялили мясо, а дети барахтались в грязи.

Эти два дня показались такими тихими после испытаний, пережитых ими в пути. Им придется пробыть здесь еще несколько дней, пока люди Моралеса не вернутся от Эль Патрона и не скажут, можно ли двигаться дальше. Эль Патрон — босс, человек без имени. Том подозревал, что скорее всего он из военных.

Благодаря Моралесу он теперь знал имя одного из убийц Рейчел. Густаво Сапата. Этот мальчишка — ему едва исполнилось двадцать — оказался близким родственником Эрнана Галеано. Все объяснимо: старший отдал приказ, младший выполнил. Моралес получил описание Сапаты от одного из своих людей в картеле «Холима». Два других имени пока выяснить не удалось. Но можно было выяснить и это, и Том хотел оказаться рядом, когда малыш Сапата станет визжать как резаный.

Когда вечером после прогулки Чамберс вернулся домой, Гектор Эскобар, Дарио Галвис и Моралес пили пиво.

— У нас есть новости, — заявил Орландо. — Неплохие. — И он предложил Гектору продолжить.

— Мы заполучили еще одно имя, — сообщил Гектор, и на его вечно хмуром лице возникло некоторое подобие удовлетворения.

Стальные глаза Тома остро блеснули.

— Как? — отрывисто бросил он.

Гектор пожал плечами:

— Никогда не влюбляйся в женщину и никогда не доверяй никому.

Моралес объяснил:

— Жена Галеано, сука, из-за которой убили моего сына, хочет сквитаться с мужем, который выставил ее.

— Он нашел себе вместо нее хорошего мальчонку, — захихикал Дарио.

— Откуда ты знаешь, что она сказала правду? — спросил Чамберс. — Кто с ней разговаривал?

— Эль Патрон с ней говорил, — ответил Гектор. — Она назвала ему Хулио Сапату. Старший брат Густаво Сапаты. — Он сделал паузу, потом посмотрел Чамберсу прямо в глаза. — Третье имя — Сальвадор Молина.

Внутри у Тома все заледенело.

Моралес и остальные ждали. В конце концов Орландо заговорил:

— Это тот самый Сальвадор Молина, которого Рейчел упоминала в своих репортажах, один из тех, кто трахает детей.

Конечно, он всегда подозревал Молину, но не было никаких доказательств. Вероятно, их нет и теперь. Но он обойдется без них. Главное, признать сейчас, что, как бы ни повел себя Том тогда, Молина все равно убил бы Рейчел. Это все равно не снимет камня с души, но, может быть, когда-нибудь потом он поймет, что он не убийца.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Люди Эль Патрона ее похитили, — ответил Моралес. — Потом передали Молине и братьям Сапата.

Эта новость впечатляла.

— И что теперь?

— Тебе решать, — пожал плечами Орландо. — Если захочешь этих подонков прикончить, скажи только слово. Хочешь сделать это сам, мы устроим. А может, теперь, узнав их имена, ты просто вернешься в свою страну…

Чамберс смотрел на мужчин и видел, какое отвращение внушает им третий вариант и как они готовы презирать того, кто его выберет. Он думал о Рейчел, о ее последних минутах, когда дуло уже приставлено к голове… Он чувствовал ее ужас, ее отчаяние, безнадежность…

Выбора не было.

— Тебе не стоило приезжать, — сказал Майкл. — У тебя столько дел…

— С чего ты взял, что у меня есть другие дела? — изумилась Эллен, наблюдая вместе с Майклом за Робби и двумя его приятелями, которые то впрыгивали под мощную струю воды, то отскакивали от нее.

— У нас всегда есть другие дела, — ответил Майкл.

Эллен вздохнула, потом вдруг отскочила за спину Майкла и завопила: прямо на нее несся совершенно мокрый Робби.

— Майкл, останови его!

Но было слишком поздно, и, к великому удовольствию толпы, Робби со всего размаху обнял ее, и тут же легкие хлопковые брючки и бледная шелковая рубашка Эллен стали хоть выжимай.

— Ну хорошо, сам напросился, — заявила она и крепко поцеловала его прямо на глазах у друзей.

— Нет! Нет! Ох! Тьфу! Папа, убери ее! — вопил Робби, пытаясь освободиться, а друзья хлопали в ладоши и хохотали. Майкл наблюдал за этой сценой, развлекаясь от всей души.

Смеясь, Эллен толкнула Робби к Майклу. Инстинктивно он поймал сынишку, прижал его хрупкое тельце к своему и тоже поцеловал в макушку.

— Перестаньте меня целовать! — кричал Робби возмущенно, наконец он выскользнул из объятий Майкла и с быстротой молнии скрылся в толпе.

Майкл смотрел на Эллен, они смеялись. Робби вполне прижился в Лос-Анджелесе, но они до сих пор опасались последствий похищения в Бразилии. Его украли в четыре года, и испытания, выпавшие на его долю, могли сказаться в самый неожиданный момент — так говорили доктора. Но пока все было спокойно, хотя с тех пор уже минуло больше шести месяцев. Тогда же мать оставила его с Майклом.

Наблюдая сейчас за отцом и сыном, было трудно представить, что их первая встреча состоялась в ту ужасную ночь после похищения. Теперь казалось, что их близость существовала с самого рождения Робби. А ведь Мичелл уехала от Майкла в Сараево вместе с не рожденным еще ребенком. И, желая наказать ее, Майкл вообще отказался иметь какие-либо контакты с сыном.

Конечно, в итоге пострадал и сам Майкл. Сейчас он наверстывал потерянное время, и Эллен отдавала должное матери Робби. Вряд ли она сама могла быть столь храброй и щедрой. Еще бы: отдать своего сына отцу и незнакомой женщине!

По правде говоря, Эллен знала, что это и для Мичелл нелегко. Она часто слышала, как Майкл по телефону пытался успокоить ее, заверяя, что Робби счастлив и у него все хорошо в школе и дома. Интересно, задевает ли Мичелл, что он не тоскует без нее?

Нет, он скучал по матери, но любил Майкла очень сильно и был невероятно горд, что живет с папой. Как любой пятилетний мальчишка, Робби был слишком занят, чтобы долго сосредоточиваться на чем-то, даже на отсутствии матери.

Эллен улыбнулась, ее сердце переполнялось благодарностью за то, как легко он принял ее в свою жизнь. Он оказался исключительным малышом — озорным, веселым, добрым. Бывали минуты, когда она жалела, что в ее отношениях с Майклом нет и половины той легкости, что в отношениях с его сыном.

— Я хочу знать, почему ты на меня злилась, — тихо проговорил Майкл, обнимая ее.

— Кто сказал, что я злилась? — изумилась Эллен.

— Ну, тот холодок, который был между нами в последнее время. Теперь он исчез.

Эллен знала, о чем он говорит.

Она посмотрела туда, где высилась огромная, в натуральную величину, модель Кинг-Конга, под ней роился народ.

— Не понимаю, — заявил он. — Ты назначаешь дату свадьбы, а потом едва смотришь в мою сторону и разговариваешь сквозь зубы. Итак, что я сделал?

Она посмотрела на него, улыбнулась и покачала головой.

— Сейчас не время, — сказал она. — Мы в парке Юрского периода и должны пройти «Назад, в будущее» да еще завернуть в кафе «Хард-рок».

— Ты ведь не хотела идти? — напомнил он.

— Да, конечно, но я передумала.

Помолчав, Майкл сказал:

— Это связано с фильмом, не так ли?

Она отвела взгляд.

— Пару недель назад ты была согласна, — настаивал он. — Что с тех пор произошло? Что заставило тебя передумать? Что случилось?

Эллен посмотрела ему в глаза и, увидев его замешательство и беспокойство, почувствовала, как сильно сжалось сердце. Хотелось только одного — обнять Майкла и забыть обо всем, что грызло душу. Но печаль не собиралась так легко отступать.

— Ничего, — ответила она. — Просто мысль о колумбийских наркодельцах не дает мне спать спокойно. Мне страшно. — Она пожала плечами. — Возможно, когда появится сценарий и мы поймем, с чем действительно имеем дело, я перестану бояться.

Майкл все еще смотрел на нее, словно ожидая продолжения.

— Ты уверена, что это все? — поинтересовался он.

Она в очередной раз удивилась, как хорошо он знает ее.

— Так что, я прав?

— Да, есть еще кое-что, — призналась она. — Но это потому, что последние две недели оказались совершенно ужасными и мы не успевали с тобой поговорить ни о чем, кроме работы или школы. Я очень рассчитывала на сегодня, — сказала она, глядя на Робби, — но не получилось.

Майкл тоже посмотрел на Робби и нахмурился. Эллен быстро заговорила, возвращая его внимание к себе:

— Это не из-за него, не в нем причина, я клянусь. — Заметив в его глазах облегчение, она встала на цыпочки и поцеловала его. — Я люблю вас обоих, — прошептала она.

Он усмехнулся:

— Итак, ты не собираешься отступать?

— От свадьбы? — Она засмеялась. — Ты об этом подумал?

Майкл пожал плечами:

— Мне вдруг пришло в голову.

Продолжая смеяться, Эллен опустила голову ему на плечо.

— Три месяца с небольшим, — проговорила она, — и я, несмотря на весь хаос, в который превратилась наша жизнь из-за этого фильма, стану твоей женой. Никто и ничто не удержит меня от этого!

— Хорошо, теперь мне легче. — Майкл вздохнул. — Потому что я уже позаботился о нашем медовом месяце, вложил в него некоторые средства, и нет никакой возможности вернуть залог. Ох-ох, — захрюкал он, когда Эллен толкнула его в бок.

— А с чего ты решил, что у нас появится время на медовый месяц?

— Мы его найдем, — пообещал Майкл. Тут сотовый телефон Эллен подал голос, и лицо Майкла вытянулось. — Сегодня воскресенье, — недовольно проворчал он.

— Отнесись к этому как к репетиции медового месяца, — посоветовала Эллен, нащупывая в сумке трубку. — Может, это Джекки Ботт. Слушаю, — сказала она. — О, привет, Джекки! Ну и как? — Ее губы изогнулись в усмешке. — Ну просто фантастика! — воскликнула она. — Завтра я получу контракт и первым делом утром пришлю тебе. Никакой спешки, пусть твои юристы его посмотрят. Мы с Майклом встречаемся с Рис и Отто во вторник, в четыре, ты сможешь? Потрясающе. Увидимся. Нет, еще никакого сценария, но я влезла в эту историю по уши и поняла, каким должно быть место действия, что надо для съемок, для кастинга и т. д.

Как только Эллен положила телефон в сумку, Майкл взял ее лицо в ладони и крепко поцеловал.

— Я понял. Ты привлекла в число наших продюсеров известную Джекки Ботт.

— Верно, — просияла Эллен, чмокнула его и отправилась к Робби…

На часах было больше восьми вечера, когда они наконец развезли по домам друзей Робби и сами поехали домой. Мальчик, засыпанный подарками, устроился на заднем сиденье машины, а Эллен с Майклом пытались понять, как вместить в следующую неделю бесконечное количество дел.

Когда они остановились возле дома, Лусина, их новая домоправительница, открыла дверь. Из нее стремглав выскочил Спот, он буквально скатился вниз по ступенькам, чтобы поздороваться со своим хозяином.

— Эй, Спот! — закричал Робби, обнимая песика и подставляя ему лицо для «поцелуя». — Мы тебе привезли кусочек гамбургера. Можно ему дать, Эллен?

— Конечно. Только в доме, ладно? Все в порядке, Лусина?

— О да, — просияла Лусина, ее круглое, оливкового цвета, лицо светилось невозмутимой преданностью.

— Кто-нибудь звонил? — спросил Майкл, сгребая мокрые полотенца, маску Геркулеса и воздушный шар с заднего сиденья автомобиля.

— Очень много народу, — ответила Лусина. — Все на автоответчике. Мой английский не слишком хорош. Ты готов принять ванну, Робби?

Глаза Робби стали огромными, и он жалобно взглянул на Эллен.

— Все в порядке, — прошептала она, с трудом удерживаясь от смеха. — Папа пойдет с тобой.

— Ты, я и Лусина — в ванне. Забавно звучит, — пошутил Майкл.

— Могу и один, — замогильным голосом проговорил Робби, зарывшийся лицом в мягкую шерсть Спота. Потом внезапно поднял голову: — А Споту можно со мной?

— Не думаю, — покачала головой Эллен, поднимая одну из сумок. — Господи, ты весь мокрый, отдай Лусине, она положит сушиться.

К тому времени когда входная дверь дома наконец закрылась, Майкл направился в кабинет и стал прокручивать оставленные для него сообщения. Чамберс молчал, но Майкл решил сделать скидку на плохую связь с Колумбией. Эллен вошла в тот момент, когда зазвучал голос Мичелл:

«— Привет, дорогой, это мама. Я ужасно соскучилась. Надеюсь, ты хорошо проводишь время? Как Спот? Он тебя слушается? Твое письмо просто замечательное и фотографии тоже. Я повесила их над кроватью. У меня для тебя сюрприз, милый. Через пару недель я буду в Лос-Анджелесе. Разве не здорово, а? Надеюсь, у папы все о’кей. Попроси его позвонить мне, ладно? Пока, дорогой. Я люблю тебя».

Майкл остановил запись и посмотрел на Эллен.

— Я схожу за Робби, — предложила она.

— Подожди. С тобой все в порядке?

— Какая разница, ты ведь не думаешь, что я запретила бы ему увидеться с матерью? — огрызнулась она.

Майкл смотрел на нее, ожидая продолжения.

— Ну, что еще? — закричала она.

— Если она приедет, она остановится здесь, — произнес Майкл.

Глаза Эллен вспыхнули.

— Но удобно ли это? — Ее голос звучал напряженно.

Лицо Майкла помрачнело.

— Я бы не сказал, что мне нравится наш разговор.

— Неужели? А ты попробуй встать на мое место, и он понравится тебе еще меньше. «Надеюсь, у папы все о’кей». Как будто я здесь не живу! Как будто не я отвожу ее сына каждый день в школу, не я помогаю ему с чтением, не я тащу его на занятия по верховой езде или к дантисту, не я ухаживаю за ним, когда он болеет, не я вытираю ему слезы, когда он тоскует по ней…

— Ты говоришь так, будто делаешь это через силу, — прервал ее Майкл.

— Как ты смеешь так говорить? — вскипела Эллен. — Ты прекрасно знаешь, как я забочусь о мальчике. Тебе не в чем меня упрекнуть. На что я обижаюсь, так это на ее слова! Она приезжает! Как будто меня не существует! Ты сообщаешь, что она остановится в этом доме, а у меня, значит, нет права голоса?

— Ты предлагаешь отправить ее в гостиницу?

— Не помню, чтобы я что-нибудь предлагала.

Майкл помолчал, честно пытаясь совладать с поднимающимся гневом.

— Ты знаешь, я не подозревал, что ты так напрягаешься по поводу Мичелл.

— Я? Я напрягаюсь? — язвительно переспросила Эллен. — По-моему, это происходит с тобой.

Майкл посмотрел на нее с искренним изумлением.

— Объясни, — потребовал он.

— Возможно, я не так выразилась, — пошла на попятный она. — Возможно, ты просто не хочешь чем-то со мной поделиться.

— О чем, черт побери, ты говоришь?

Вместо ответа Эллен уставилась на него злыми глазами.

— Переходи к сути, — потребовал он.

— А может, начнем с тебя? Это у тебя есть что скрывать. Так что ты переходи к сути. Какую кашу ты, Мичелл и Том Чамберс завариваете? Я слышала сообщение Чамберса и ждала, между прочим, уже больше двух недель, что ты расскажешь мне, какую чертовщину вы затеяли.

— Какое сообщение? О чем ты говоришь?

— «Ты сказал Мичелл?» — повторила она, и ее голос дрожал от гнева. — «Думаю, мы могли бы поехать ради этого». Ради чего, Майкл? Вы что-то задумали, вы, втроем? Вы собираетесь ехать туда и снова изображать героев.

— Перестань! Перестань! — заорал он. — Во-первых, я никуда не собираюсь, ясно? И если ты поэтому такая надутая все последнее время, то пойми, пора наконец повзрослеть и научиться говорить вслух, что у тебя на уме, а не лезть в бутылку…

— Хорошо. Я только что это сделала. Я произнесла вслух! Ну к как с ответом?

— Ответ такой: я не больше твоего знаю, что это сообщение означало. Не знаю, что они обсуждали с Мичелл, но я не в курсе. Довольна? Я ответил? — Его кулак внезапно опустился на стол. — Господи Иисусе! Какого черта, ты думаешь, я скрываю от тебя? Зачем мне это надо? Что, черт возьми, ты считаешь, я должен скрывать? Может, ты мне скажешь наконец, почему ты против истории Тома и Рейчел?

— О, оказывается уже и название есть? — саркастически заметила Эллен. — Спасибо, что сообщил.

Майкл закатил глаза:

— Это не название. Хотя все может быть. У тебя есть предложение получше? Если есть, давай озвучивай! Ты занимаешься этим проклятым фильмом больше других, но что-то у тебя с ним не складывается. Так что давай-ка разберемся.

Эллен впилась в него взглядом.

Он свирепо смотрел в ответ.

Она отвела глаза первая.

— Дело не в этом, — произнесла Эллен, понимая, как смешно говорить о чувствах, которые она испытала, услышав сообщение Чамберса, а потом слова Мичелл. — Я только думаю, что мы должны… А сколько времени? — Она охнула, и в этот момент телефон на столе Майкла внезапно ожил.

Майкл схватил трубку.

— Том?! — воскликнул он, глядя на Эллен. — Все в порядке?

Голос Чамберса искажали помехи.

— У меня есть имена! — кричал он. — Я послал их по электронной почте!

— Ты раздобыл их? — недоверчиво выкрикнул Майкл, потянувшись к компьютеру. — Ты уверен? Слушай, просто фантастика! Великолепно! Но мы должны точно знать…

— Это точно, — подтвердил Чамберс.

— Тогда прими поздравления, если это слово подходит. Значит, ты вылетаешь следующим рейсом?

— Есть еще кое-какие дела, которые нужно сделать перед отъездом, — ответил Том. — Я позвоню тебе через пару дней.

— Он раздобыл имена, — повторил Майкл, кладя трубку. И, подняв глаза, увидел, что Эллен уже нет в комнате.

Он посмотрел в пустой дверной проем. Наверное, она решила проверить, как там Робби. Или воспользовалась этим предлогом, чтобы исчезнуть из кабинета. Осложнений становится все больше, и Майкл поблагодарил Бога за то, что Эллен пока не знает об участии в проекте Сэнди Полл. Да, предстояли серьезные сражения, чего в общем-то Майкл не ожидал. Но ради успеха начатого дела он готов на все.

Пересекая холл, он на секунду остановился, чтобы включить свет во дворике, потом прошел в крыло, где располагалась спальня Робби.

Эллен сидела на кровати его сына, вытирала Робби полотенцем, а он целился в нее из игрушечного ружья. Она оглянулась на Майкла и взяла пижаму.

— Папа, — проговорил Робби, пока Эллен одевала его, — как ты думаешь, у Спота может быть свой собственный пони?

Брови Майкла полезли на лоб.

— Ну, когда-нибудь, — торопливо добавил Робби.

— А что Спот будет делать с пони? — поинтересовался Майкл.

— Он мог бы на нем кататься.

— А ты бежал бы рядом с ними, да?

Робби ухмыльнулся.

— Ты поедешь со мной верхом на этой неделе? — спросил он. — Мне уже разрешают ездить на Фриски, потому что у меня здорово получилось в последний раз. А если у тебя тоже получится, то и тебе разрешат, правда, Эллен? Поедешь, папа?

— Я попробую, — пообещал Майкл.

— И Эллен поедет, правда, Эллен? — Робби обвил ее шею руками, положил ей голову на плечо и мгновенно заснул.

Поцеловав мальчика, Эллен положила его в постель и укрыла одеялом.

— А ты спи там, — сказала она Споту, который сидел в корзинке, страстно желая внимания. — Никаких прыжков на кровать, ты меня слышишь?

Спот замахал хвостом и шумно задышал.

Майкл наклонился над сыном и поцеловал его в лоб.

— Ты не сказала ему? — мягко спросил он Эллен.

— О Мичелл? Нет. Я подумала, ты сам скажешь. — Она стала разбирать одежду Робби, складывать ее, убирать, а кое-что отбрасывать для прачечной.

— Хочешь выпить? — предложил Майкл.

— Нет. Я слишком устала. Приму ванну и лягу спать.

— А для меня найдется местечко? Например, в ванне?

Эллен посмотрела на него без улыбки.

Майкл молча вышел из комнаты и стал ждать Эллен.

— Нам придется что-то решить насчет Мичелл, — напомнил он.

— Я думала, что это уже решено.

— Она остановится здесь?

— Ты так решил.

— Эллен, ради Христа, она его мать! Как я могу запретить ей остановиться в этом доме, когда у нас столько места и она сможет быть с Робби столько, сколько пожелает?

— О’кей. Я перееду на это время к Мэтти.

— Черта с два ты переедешь! — взорвался он. — Это твой дом…

— Нет, твой. Ты купил его, потом заложил, ты делаешь с ним что хочешь. Я только живу здесь…

— Прекрати, — процедил он. — Это наш дом, и если тебя так сильно напрягает Мичелл, я закажу ей гостиницу, и на этом закончим.

Эллен хотела бы остановиться, да не могла.

— Но ты же не хочешь этого, не так ли? — закричала она. — У меня нет здесь никаких прав! Он — ее сын, и моей ноги здесь не будет, пока она не уедет. Я не хочу чувствовать себя дублершей, которая живет с ее сыном и его отцом, пока она занимается спасением мира.

Майкл склонил голову.

— Прости, я иначе смотрел на это. — Он взглянул на нее и увидел муку в глазах. — Ты имеешь все права, — сказал он. — Мичелл — разумная женщина, я уверен, она поймет.

Эллен закрыла глаза и сжала губы, чтобы удержаться от нового взрыва или, может быть, сдержать слезы?

— Я была не права, — наконец произнесла она. — Мичелл — его мать, и я должна смириться с этим.

— Он любит тебя, — мягко сказал Майкл. — Мы оба тебя любим.

Эллен с трудом проглотила комок в горле и вздохнула.

— Подумай, как она будет себя чувствовать, если узнает, что выжила тебя из дома, — добавил Майкл.

В глазах Эллен засветилась ярость.

— Ты серьезно полагаешь, будто меня волнует то, что она чувствует? Она даже не дает себе труда вспомнить, что я живу здесь. Она когда-нибудь упоминала мое имя? Представила хотя бы на минуту, каково мне будет с ней в одном доме? В курсе ли она вообще, что я существую? Интересно, Майкл, ты когда-нибудь говоришь ей обо мне? Упоминаешь мое имя? А Том Чамберс? Может, он тоже не знает, что я живу здесь? Ты утверждаешь, что я один из продюсеров фильма? Но это все твое, Майкл. Ты все решаешь сам. Ты ни разу не советовался со мной с тех пор, как начал работать с Чамберсом. Ты просто запряг нас и дал команду. Ладно, о’кей. Поскольку у тебя в руках все нити, ты можешь так поступать. Но перестань делать вид, будто я участвую в этом деле на равных. Это полное вранье, и ты это знаешь.

Глаза Майкла гневно блестели.

— Так ты хочешь, чтобы я свернул работу только ради того, чтобы дать тебе почувствовать свою власть? Или я должен направлять к тебе Чамберса всякий раз, когда он звонит?

— Не думаю, что я вообще чего-то хочу. Делай как знаешь. — И она ушла…

Через час, полежав в джакузи, Эллен наконец зашла в просторную спальню, из которой открывался вид на освещенную террасу, бассейн и блестящие огни долины.

Она поняла, что Майкл лег, поскольку слышалось бормотание телевизора, но, к ее удивлению, кровать оказалась завалена сценариями и видеозаписями. Обычно они никогда не брали работу в спальню, так что бы это значило? Но у Эллен не было сил выяснять, поэтому она просто откинула свежее хлопковое покрывало и скользнула в постель.

Майкл обернулся, нашел пульт дистанционного управления и выключил телевизор.

— Не знаю как, но я заставлю тебя поверить, что ты для меня важнее всех, — заявил он.

Эллен почувствовала, как остатки гнева начали таять.

— Только, пожалуйста, не надевай всякую гадость, когда ты в моей постели, — умоляюще проговорил он. — Преступник не вынесет такого наказания.

Не в силах удержаться, Эллен засмеялась.

— В твоей постели? — переспросила она.

— О Боже, в нашей постели! — перепугался он.

— Так что все это означает? — спросил она, указывая на сценарии и видеокассеты.

Он застенчиво посмотрел на нее, и взгляд его был так похож на взгляд Робби.

— Я должен заняться кое-чем…

Она фыркнула, потом села и стащила с себя пижаму.

Наклонившись над ней, он принялся целовать ее шею и грудь, его рука скользнула под покрывало. Она лежала на спине, чувствуя, как желание пронзает ее, а он дразнил ее, зная, что она не сможет противостоять этому. Они впервые за всю неделю занялись любовью и, хотя оба знали, что проблемы, возникшие между ними, еще не решены, радовались близости. А точнее, могли бы порадоваться, если бы не раздался голос Робби, звавшего Майкла.

Майкл ушел и отсутствовал намного дольше, чем собирался. К тому времени, когда он вернулся, Эллен уже спала. Он посмотрел на нее и молча поблагодарил Бога за то, что она не слышала разговор, который у него только что произошел с сыном.

Глава 5

Пришлось подождать, чтобы улучить момент для безопасного отъезда. На смену ужасному напряжению начало приходить облегчение.

— На закате мы отправляемся в Попайен, сообщил Моралес, расстилая карту на неубранном столе. — Оттуда мы двинемся в Нейву.

Том посмотрел на него. Нейва означала жару. Понадобится несколько часов, чтобы добраться туда от Попайена, если они по дороге не столкнутся с какими-нибудь бандами.

— А почему в Нейву? — спросил он.

— Эль Патрон посылает туда кого-то, чтобы встретить нас, — ответил Моралес. Он посмотрел в глаза Чамберса тяжелым взглядом. — Люди Эль Патрона взяли Сальвадора Молину, — пояснил он, переходя с испанского на английский. — Эль Патрон хочет, чтобы ты убил его.

Стальные серые глаза Чамберса замерли. У него было свое представление о происходящем, и ему совсем не нравилось то, что его хотят сделать ответственным за убийство. Никому нельзя верить. Даже Моралесу.

Не говоря ни слова, он поднялся по узкой каменной лестнице в свою маленькую комнату и начал упаковывать вещи. Он готов поверить, что они захватили Молину, и не сомневался, что Молина — тот, кто нажал спусковой крючок и убил Рейчел. Вопрос в том, кто теперь хочет, чтобы он нажал спусковой крючок. Эль Патрон? Или картель «Кали»?

Был вечер, когда их джип завернул на ярко освещенную улицу одного из лучших уголков Попайена.

До тех пор пока они не оказались внутри внушительного колониального особняка, Том не понял, что это гостиница. Казалось, их ждали. Изящная женщина средних лет тут же возникла перед ними с ключами. Энергичный швейцар в форме повел их наверх, в комнаты. Их было две, смежные. Моралес и Чамберс заняли одну. Галвис и Эскобар — другую.

— Отдыхаем до утра, — предупредил Орландо, опуская свой рюкзак на одну из кроватей. — Сразу после восхода солнца садимся в вертолет.

Том кивнул. Вошел Эскобар и протянул Моралесу записку.

Тот быстро прочитал ее и порвал на мелкие кусочки.

— Вертолет прибудет в полдень, — сообщил он. — А сейчас — спать.

Когда Том вернулся из ванной, в комнате было темно, Моралес тихонько похрапывал. Чамберс прошел ко второй кровати, на которую падал серебристый свет уличных фонарей. Поездка вышла тяжелой, он отощал, обессилел и поэтому тоже быстро заснул.

Через час он проснулся и вздрогнул — послышался какой-то шум. Он лежал, напрягая слух. На другой кровати шумно дышал Моралес. Ничего. Через некоторое время его сердце стало биться ровнее, и вскоре Том снова погрузился в сон.

Он просыпался еще несколько раз, вздрагивал, чувствуя выброс адреналина. Нервы ни к черту: зловещими казались и тени в углах, и ритмичный храп соседа.

Когда наконец взошло солнце, Том понял, что больше не заснет. Он подошел к окну и стал наблюдать за пробуждением улицы. Он попробовал ощутить присутствие Рейчел, ему это удавалось в последние несколько недель. Но сейчас ему показалось, что она ушла, оставив пустоту в его сердце и воспоминание о смутном пятне лица.

Моралес зашевелился. Том посмотрел на него и вдруг ощутил потребность уйти. Он захватил кожаную сумку, в которой лежали ноутбук и записные книжки, и тихо выскользнул из комнаты.

На улице было тепло. Чамберс нашел маленький киоск, уже открытый, заказал себе фритангу из двух сосисок и маленькую чашку черного кофе. Ему становилось все труднее думать о предстоящей поездке в Нейву, и он догадывался почему.

Посмотрев на часы и, прикинув, который теперь час в Лос-Анджелесе, Том решил подождать еще часок и позвонить Майклу. Он поднял сумку и направился в парк, едва замечая школьников, бизнесменов, рабочих, проходивших мимо.

Через час с небольшим он на такси вернулся в гостиницу. Уже половина двенадцатого, и Моралес, наверное, вспотел, раздумывая, куда его унесли черти.

В вестибюле было тихо, только пара гостей изучала карту города и толстая служанка полировала статуэтки на каминной полке. Вдруг он вспомнил, что хотел позвонить Майклу. Надо будет это сделать при первой возможности.

Время отъезда приближалось, и напряжение вновь охватило Тома. Он вообразил потрясение Молины, когда тот увидит его, и почувствовал укол ненависти, представив себя лицом к лицу с убийцей Рейчел.

Поднимаясь по лестнице, Чамберс все еще был погружен в свои мысли. Братьев Сапата он решил оставить Моралесу. Зато Молина узнает, что такое боль и страх, а его мольбы о милосердии останутся без ответа.

На повороте лестницы он посторонился, пропуская женщину с малышом. Мальчик посмотрел на него, и Том вспомнил о Робби. Он никогда не предполагал, что Мичелл отдаст его Майклу. Если его арестуют за убийство Молины, будет ли способ передать записи Майклу? Или, может, его просто пристрелят и все заберут?

Половицы скрипели под ногами, когда он направлялся через холл к комнате, из которой вышел несколько часов назад. Внезапно ему показалось, что пролетела целая жизнь. Хотелось, чтобы время совершило скачок вперед и искалеченное тело Молины уже валялось у него под ногами.

По дороге ему попалась служанка, пылесосившая комнату чуть дальше по коридору. На его двери висела табличка «Не беспокоить». Внизу открылась входная дверь, на мгновение впустив шум дня. Где-то в глубине дома играла музыка. Запах полироля смешался с ароматом недавно срезанных цветов. Внезапно он ощутил толчок, как будто испытание, ему предстоявшее, уже подошло вплотную. Сумка на плече странно потяжелела. Он огляделся. Потом толкнул незапертую дверь и вошел.

Комнату заливал солнечный свет. Все было так же, как перед его уходом: полуоткрытая дверь ванной, стакан воды на ночном столике. Он посмотрел на кровать. Моралес лежал там.

Потрясение было настолько сильным, что он не мог двинуться. Ужас охватил Чамберса, сдавил его грудь. Мачете. Только мачете могло расколоть голову надвое.

Том судорожно обернулся. Дверь между двумя комнатами была приоткрыта. Он пошел к ней, почти не думая о том, кого или что может там обнаружить. Занавеска была отодвинута, он почувствовал запах крови, прежде чем увидел все. Эскобар и Галвис лежали на кроватях. Было так много крови, что накапало две лужицы на полу.

Он слышал только биение собственного сердца. Тело стало деревянным. Он должен исчезнуть отсюда, и как можно быстрее.

Через двадцать минут Том ожидал ближайшего рейса в аэропорту Мачангара. Он был в шоке, дрожал так сильно, что люди оборачивались. Он ввинтился в толпу, надеясь слиться с ней, чтобы возможные преследователи его не заметили. Пока еще есть шанс уехать из этой страны.

Поздним утром следующего дня Майкл вышел из своего кабинета в приемную, которую он делил с Эллен. Мэгги, их помощник, и ее команда из двух человек — Боб и Оливия — сидели за столами, говорили по телефону, занимались почтой, то есть старались создать условия для работы Майкла и Эллен при их безумном расписании.

Большая часть помещения была заставлена полуоткрытыми коробками, распакованной мебелью и обернутыми целлофаном растениями. Все это пребывало в ожидании своего места. Но в целом они уже почти разобрались после переезда.

— Эллен все еще внизу, в просмотровом зале? — спросил Майкл, останавливаясь возле холодильника и наливая себе воды.

— Нет, она побежала к Рэлиху, чтобы встретиться с Джилл Стонер, — ответила Мэгги. — Вернется около часа.

Ее алые щеки и взъерошенные темные кудри придавали ей весьма романтичный вид, а нежный шотландский акцент всегда напоминал Майклу о его хорошем друге Зельде Фрей.

— Ты видел это? — спросила Мэгги, перебирая разбросанные по столу бумаги. — Ах, вот оно. Это от менеджеров Ричарда Конвея. — Ее темные глаза недовольно блеснули. — Просто потрясающе, — проворчала она, — этот парень хочет все, начиная от повара для его собаки до личного массажиста. У него команда из четырнадцати человек, им всем надо платить, и еще у него есть собственный парикмахер, визажисты, дантист — да-да, дантист, — маникюрша, персональный тренер и врач. Ему нужен целый парк лимузинов, чтобы перевозить свою королевскую свиту с места на место.

Майкл засмеялся.

— Дай-ка посмотреть. — Он схватил бумагу.

— Он думает, я шучу, — сказала Мэгги Оливии. — Увидите его лицо, когда он поймет, что это не шутки.

— Позвони его менеджеру, — велел он. — Эллен это видела?

Мэгги кивнула.

— Она решила, что он спятил, и ей не терпится узнать, что останется в этом списке после переговоров с тобой. Плакали наши денежки.

Зазвонил телефон.

— Том? — отрывисто проговорил Майкл.

— Слава Богу, ты на месте.

— Где ты? Что случилось? Ты какой-то пришибленный.

— Можно сказать и так, — сухо заметил Чамберс. — Я в Боготе. Парни, с которыми я был, лежат перерубленные мачете в Попайене. Это случилось всего за несколько часов до встречи с Молиной.

— Господи Иисусе, ты в порядке?

— Да. Меня наверняка ждала та же участь, но я вышел. На всякий случай я пошлю тебе по электронной почте скелет сценария и все мои заметки.

— Том, важнее всего, чтобы ты выбрался оттуда. Могу ли я чем-то помочь?

— Если что, я сообщу. Проверь электронную почту. Если повезет, то в следующий раз я позвоню из Майами, по пути в Лос-Анджелес.

Позднее Майкл вошел в кабинет Эллен. Она сидела в углу коричневого кожаного дивана, поджав под себя длинные ноги, и читала распечатку наброска сценария, который прислал Том Чамберс.

— Ну и как? — спросил Майкл, закрывая за собой дверь.

Эллен подняла голову.

— Первое слово, которое приходит на ум, — облегчение, — проговорила она. — Теперь у нас есть что-то в руках, и мы больше не будем простаивать. Придется много поработать над ним, но в целом гораздо лучше, чем я ожидала. А что ты думаешь?

— Я согласен, над ним надо поработать. — Он сел на кофейный столик, стоявший перед ней.

Она вытянула ноги, положила их ему на колени, и он начал массировать ее икры.

— Я говорила тебе, что довезла твоего сына сегодня утром до самой школы? И тут он вспомнил, что у него первый урок гимнастика. Пришлось возвращаться домой за формой. Он так разозлился на меня, будто я виновата. Я готова была дать ему подзатыльник, тем более что из-за него опоздала на сорок минут к Джилл Стонер. М-м-м, не останавливайся, — бормотала она, ее веки опустились. — Ты хоть понимаешь, как это на меня действует?

— Ну, наблюдая, как ты засыпаешь на мне три ночи подряд, я начал догадываться.

В глазах Эллен заплясали искорки.

— Не соблазняй меня, — томно протянула она и вздохнула, когда он большим пальцем надавил на ступню.

Усмехнувшись, он ослабил давление.

— Так ты займешься им? — спросил он, кивнув на сценарий. — Поможешь ему обрести форму?

Эллен мгновение молча смотрела на него, потом улыбнулась.

— Это морковка? — невинным голосом поинтересовалась она. — Вовлечь в работу над сценарием — значит умаслить. Дать почувствовать себя нужной.

— Да ладно, ладно! Ты уже по уши увязла в деле. Ты сама знаешь: у тебя просто дар сценариста, и, я думаю, ты сможешь сделать из этого что-то стоящее.

— А ты чем станешь заниматься?

— Схвачусь с менеджерами Конвея. Может, он согласится доверить повару Спота кормить его дворняжку, а моей маникюрше заниматься его ногтями?

Эллен фыркнула:

— С каких это пор у Спота завелся повар?

— Ты занимаешься псом. И как ты знаешь, мне это дешево обходится.

Эллен со смехом вернулась к лежавшим перед ней заметкам.

— Знаешь, если бы не свадьба на носу, то я бы все свои чувства вложила в сценарий, — призналась она. — Думаю, это действительно будет здорово. А мы с тобой потрясающая команда. Я говорю на случай, если ты еще не заметил. Лучшая из лучших.

— Благодаря тебе.

— И тебе. В конце концов, ты находишь деньги.

— Пока. Пока нахожу, но если не изыщем новых средств к концу месяца, то окажемся на мели.

Эллен вздохнула: она и сама это знала.

— Ты рассчитываешь привлечь звезду на роль Рейчел? — спросила Эллен.

Майкл вздохнул и резко переменил тему:

— Давай отложим этот вопрос и займемся сценарием. Без него мы покойники. Ты возьмешь его на себя? Конечно, мы могли бы нанять другого автора, но я не думаю, что Том пойдет на это…

— Хорошо, я сделаю, — согласилась Эллен. — Хотя один Бог знает, откуда мне взять на это время. Вот сегодня вечером надо увидеться с учителем Робби, он хочет рассказать о последних достижениях. Ты сможешь?

Майкл покачал головой.

— У меня в шесть встреча с людьми Тачстоуна, — сообщил он. — А чуть позже может прилететь Том. Он позвонил и сказал, что вылетает из Боготы. Судя по его голосу, там происходит что-то ужасное. — Майкл вовремя вспомнил, как сильно нервничает Эллен из-за колумбийских дел, и прикусил язык.

— Он остановится у нас? — спросила Эллен. — Глупый вопрос. Нужно сказать Лусине, чтобы она приготовила комнату для гостей. — Она посмотрела на часы: — У меня в пять встреча. Ты можешь позвонить Лусине? Или нет, я сама. Дам ей список для рынка. О Боже, у нее сегодня урок по вождению, она не вернется до шести!

— Почему бы нам не заказать что-нибудь сегодня на вечер? — предложил он.

— Хорошая идея. Что-то китайское?

— Тхай?

— А это китайское?

Майкл поднялся.

— Интересно.

Эллен оторвалась от сценария и посмотрела на него:

— Что интересно?

— Что мы решили насчет Мичелл? — быстро спросил он. — Я собираюсь ей позвонить…

Эллен улыбнулась и тоже встала.

— Мне пришла в голову хорошая мысль, — проговорила она. — Не может ли она отложить свой приезд до свадьбы? Тогда она могла бы остаться с Робби, когда мы уедем в свое свадебное путешествие.

Майкл усмехнулся.

— Гениально! — объявил он.

— Ты не спрашивал свою маму, приедет она или нет? — осторожно поинтересовалась она.

— Еще нет. Но она будет в любом случае, — заверил он. — Сколько гостей намечается?

— У меня получается около сотни, — сообщила она. — Но где они остановятся? Мы можем заказать гостиницу. Я брошу на это Мэгги. Да, ты слышал, Юджин связался с «Сони». В их студии он снимает пилотный кусок комедии положений, название которой мы с тобой никак не можем запомнить.

— Значит, надо сменить название. Ты продюсируешь?

— Нет, я передала Келли. Ты намерен участвовать в сценарных торгах в пять тридцать, или я пойду?

— Что за сценарий? И что мы делаем — покупаем или продаем?

Она подняла бровь:

— Интересно, чем ты занимаешься целый день в своем кабинете?

— Когда не предаюсь фантазиям о моей могущественной госпоже? — ответил он, прижимая ее к столу.

Она почувствовала его желание, когда он вжался в нее своим телом, и ей захотелось запереть дверь. Но тут по интеркому раздался голос Мэгги.

— Сейчас приедет Роза, — сказала она. — Гарри в пути. Ты пропустила ленч. Тебе принести чего-нибудь поесть?

— Мы закончим это позднее, — пообещал Майкл, нежно целуя Эллен в шею.

— Ты сможешь ждать так долго? — поддразнила она.

Он прищурился:

— А ты?

Улыбаясь, Эллен наклонилась над интеркомом.

— Спроси Розу, не хочет ли она чего-нибудь, — велела она Мэгги, — я буду то же самое.

Рука Майкла скользнула под юбку и протиснулась между ног Эллен. Она громко застонала.

— Гарри уже здесь, — сообщил голос Мэгги. — Им подождать или входить?

Эллен снова дотянулась до кнопки, хватая ртом воздух, потому что пальцы Майкла делали свое дело у нее в трусах.

— Дай нам минуту, — сумела она проговорить, и это было последнее — пальцы Майкла оказались глубоко внутри. — Боже, Майкл, это жестоко, — бормотала она, пока он задирал ей юбку до талии и стаскивал трусы. — Кто-нибудь может войти.

— Нечего шляться, — свирепо пробурчал он, и она засмеялась. — Мы ведь хотим ребеночка?

— Да, — прошептала она.

— Так это единственный способ его сделать, — заявил Майкл, расстегивая молнию на ширинке, вынимая свой инструмент и направляя его в нужное место.

— О да, — простонала она. — Да, да. — Ее ноги обвили его талию, губы слились с губами, бедра устремились ему навстречу.

Несколько минут они оба сдерживались, чтобы не закричать, а потом сразу оба затихли.

— Ш-ш, — прошептала она, натягивая трусы. — Я думала, что мы с тобой договорились — никакого секса в офисе. Помнишь?

— Мне никогда не удавалось играть по правилам, — сокрушенно признался он. — Люблю тебя.

— Я тоже. — Она улыбнулась. — Ты думаешь, они догадаются?

— А кого это волнует? — Он быстро поцеловал ее в губы, повернулся и направился к двери.

Эллен удивилась, вдруг обнаружив, что думает о Сэнди Полл. Сэнди по-особенному относилась к Майклу, она всегда хотела быть его партнером, не важно в чем. С какой стати ей вдруг пришло это в голову, Эллен понятия не имела.

— О, между прочим, — Майкл повернулся от двери, — прими мою благодарность.

Эллен округлила глаза.

— За Мичелл, — пояснил он. — Я позвоню ей сегодня вечером.

Поздоровавшись с Розой и Гарри, он вернулся в свой офис, где его ожидала буквально гора работы — весь стол завален бумагами. Хотя он отдавал себе отчет в том, что надо немедленно этим заняться, его мысли внезапно вернулись к Эллен. Или, точнее, к беседе, которая у него произошла с сыном пару вечеров назад.

Впервые Робби признался, что хочет, чтобы его мама и папа жили вместе. Хотя здравый смысл уверял Майкла, что эта проблема давно ушла в прошлое, на душе было тяжело. Ему надо обсудить это с Эллен, ведь только втроем они могли попытаться уладить ситуацию: он, Робби и Эллен.

— Ты знаешь, что самое интересное? — спросила Сэнди Несту, входящую в гостиную.

— И что же? — зевнула Неста, опускаясь на диван и сбрасывая туфли на высоких каблуках. — Я думала, ты уже спишь.

— Только что пришло сообщение от Майкла, — ответила Сэнди. — Ты хорошо провела время? Где была?

— Нормально. С Ронни Скоттом. А что за сообщение?

— Он просил меня не обсуждать сценарий с Эллен.

Подруга снова зевнула.

— Похоже, я становлюсь слишком старой для всего этого. — Она критически оглядела свое дорогое фиолетово-черное платье с едва прикрывавшим грудь вырезом.

— Вероятно, — не стала возражать Сэнди. — Ты рано вернулась. Я полагаю, это было только свидание и ничего сверх, за что платят отдельно?

— Ничего такого, за что платят отдельно, — подтвердила Неста, ее маленькое живое личико выглядело сейчас бледным и утомленным. — Что за сценарий? Что-нибудь стоящее?

— Неплохой. Эллен собирается еще поработать с автором, Томом Чамберсом, чтобы окончательно отшлифовать. Она это может. Моя же реальная роль — это сбор финансов. Я уже начала и с помощью кое-кого надеюсь успешно продолжить.

Неста захихикала. Сэнди уже не раз находила спонсоров через личные связи подруги, правда, раньше дело касалось лишь британских проектов. На сей раз раздобыть денежки окажется посложнее, а следовательно, Неста за посредничество получит более серьезную сумму.

— Мы еще поговорим об этом, пообещала Неста. — Есть какие-нибудь новости о Морисе?

Сэнди печально покачала головой. Ровно три недели назад с ним случился удар. Но Морис Трехерн, известный богач и наставник Сэнди, продолжал заботиться об ее интересах.

— Его дочь заявилась в больницу раньше меня, — посетовала она, — и смотрела на меня как на пустое место.

Брови Несты поднялись.

— Это заставляет задуматься о содержании завещания, — заметила она. — Может, ты еще сама станешь спонсором фильма.

Сэнди бросила на нее быстрый взгляд.

— Да я просто так. А что там насчет Майкла? Почему не обсуждать сценарий с Эллен? Что, по-твоему, это значит?

Сэнди пожала плечами.

— По-видимому, он скрыл, что принимает меня в число продюсеров, — предположила она. — Конечно, если я добуду денег. Но это не свидетельствует о полной гармонии между ними, ты согласна? Кстати, сиди там, где сидишь, — я приглашена на свадьбу!

Неста вытаращила глаза:

— Ты шутишь! Они пригласили тебя!

— А куда им деваться? Они не могут пригласить всех сотрудников «Маккен — Полл», кроме меня.

— И ты поедешь?

Сэнди зевнула и потянулась.

— В Лос-Анджелес, конечно. Но не на свадьбу. Ее не будет.

Неста печально покачала головой:

— Не видела еще женщины, которая так долго держалась бы за утраченное.

Сэнди осталась невозмутима.

— Ты на самом деле считаешь, что можешь разбить эту пару? — поинтересовалась Неста.

Сэнди нахмурилась, подумала, потом, глядя подруге прямо в глаза, улыбнулась и кивнула.

Глава 6

— Хорошо, — сказала Эллен, призывая собравшихся к вниманию. — Берите свой кофе и занимайте места. Кажется, все здесь. Тома Чамберса, к сожалению, не будет. Он прилетел вчера поздно вечером и должен выспаться. Для тех, кто до сих пор не видел Майкла, вот он. Будьте с ним добры и обходительны. Потому что он оплачивает счета.

Все засмеялись и развернули свои стулья так, чтобы оказаться лицом к Эллен и Майклу, сидевшим за длинным столом. Эллен собиралась продолжить, когда Мэгги просунула голову в дверь.

— На линии кто-то из «Мэри Клэр», — сказала она. — Хотят, чтобы ты рассказала им, как совмещать роль работающей женщины и мачехи. И стоит ли это делать.

Майкл засмеялся.

— Если есть время в расписании, — ответила Эллен. — Когда им это надо?

— Я спрошу. Они хотят привести своего фотографа и провести съемки в доме. Я уточню, но в принципе ты согласна?

— Да, — ответил Майкл. — Нам сейчас нужна любая реклама.

— О’кей, давайте начнем, — снова сказала Эллен, когда Мэгги исчезла. — Сисси Карр и ее помощник, Кил, только сегодня к нам присоединились. Вы, конечно, уже встречались, но на всякий случай повторю: Сисси отвечает за кастинг. Джо Кеньон, который сидит сзади, вон там, наш художественный директор. Его назначил Вик Уоррен. Сам Вик намерен ставить фильм, но пока он занят в другом проекте.

— Прежде чем мы приступим к делу, я хотел бы кое-что сказать, — прервал ее чей-то голос.

Эллен подняла голову от записей и ободряюще улыбнулась Билли Кристоферу, высокому рыжему парню из Техаса, с такой россыпью веснушек на лице, что не возникало никаких сомнений о погоде в этом штате.

— Гм… я бы хотел сказать от имени всех собравшихся, — начал он, вставая и оглядывая коллег. — Мы все гордимся участием в работе над этой картиной. Для нас большая честь — работать с вами, Эллен и Майкл. Мы благодарим вас за то, что вы предоставили многим людям возможность проявить себя. Мы не подведем.

Все захлопали.

— Спасибо, — сказала Эллен. — Мы знаем, какая великолепная у нас команда. И эту историю, этот сценарий мы не должны провалить. — И она повернулась к Майклу.

— О’кей, — начал он, — я расскажу вам о финансировании картины, а потом мы доберемся до ваших индивидуальных бюджетов.

Через полчаса, получив подтверждение, что с Ричардом Конвеем подписан договор, и разобравшись со многими юридическими проблемами, которые могли возникнуть, учитывая тему фильма, они вздохнули с облегчением. Майкл взял чашку кофе и собирался приложиться к нему, когда Эллен наклонилась и прошептала в ухо:

— Я бы лучше поехала сейчас за Робби. Не забудь сообщить им о коктейле в следующую пятницу, где будут Том Чамберс и Ричард Конвей.

— Хорошо, — кивнул Майкл. — Ты вернешься к ленчу?

— Должна. Где мне тебя искать?

— Вероятно, во «Временах года». Я позвоню Тому через час, проверю, как он там.

Было почти три часа дня, когда Эллен наконец припарковала свою машину у отеля «Времена года» и вбежала в шикарный мраморный вестибюль, чтобы подняться на лифте на четырнадцатый этаж. Она опоздала больше чем на полтора часа. Забрав Робби из школы, она выяснила, что он собирается ехать с друзьями играть в мяч. Так что Эллен пришлось везти его в Калвер-Сити, а потом возвращаться в школу, где она умудрилась оставить свой кейс.

Она собиралась постучать в дверь гостиничного номера, когда ее сотовый телефон подал голос. Покопавшись в сумке, она нашла его.

— Слушаю.

— Привет, Эллен, это Гретта Монк, я получила твое сообщение.

— О, Гретта! — закричала Эллен. — Спасибо за звонок. Я хотела спросить, ты собираешься заехать за Мэтью? Отлично! Ты можешь захватить Робби и закинуть его домой?

— О, Эллен, извини. Мои прилетают из Бостона в пять, поэтому мы поедем в аэропорт, а потом — к моей сестре в Родондо-Бич, обедать. В любой другой раз, дорогая.

— Конечно, извини, — упавшим голосом ответила Эллен и постучала в дверь.

— Привет, дорогая, — сказал Майкл, открывая. — Все в порядке?

— Да, да, — кивнула она, принужденно улыбаясь. — Прости, я опоздала.

— Конечно. Хочешь кофе? Кажется, он тебе не помешает.

— Да, — повторила она, оглядывая большую, прекрасно меблированную, залитую солнцем комнату с высокими окнами и внушительным набором техники.

— Том в спальне — говорит по телефону, — пояснил Майкл, направляясь к столу с остатками ленча, на который она опоздала. — Садись. Робби в порядке?

— Надеюсь. — Эллен состроила гримасу своему отражению в зеркале. Мандариновый шелковый топик и льняная коричневая юбка выглядели так, словно побывали в мясорубке. — Господи, на что я похожа, — простонала она, пытаясь разгладить одежду. — Что у Тома? Слава Богу, он выбрался из Колумбии. Никаких осложнений?

— Незначительные. — Майкл направился к телефону, чтобы заказать свежий кофе. — Они пытаются навесить на него три убийства в Попайене, но у них вряд ли это получится. Алло, вы могли бы принести свежий кофе в номер 1426? Ты ела?

— Нет, и умираю с голоду. Закажи мне бутерброд с цыпленком или лучше брушетту и козий сыр.

Майкл передал заказ и положил трубку.

— А вот и он! — воскликнул Майкл, когда дверь спальни открылась. Том Чамберс вошел в гостиную.

Эллен посмотрела на него, и приветствие замерло на ее губах, когда она встретилась со взглядом темно-серых глаз. Высокий, небрежно одетый мужчина, с темными, посеребренными сединой волосами, сильным, резко очерченным лицом и чрезвычайно внушительным телосложением. Он показался ей гораздо более привлекательным, чем она ожидала. Она заставила себя улыбнуться и встала, протягивая руку.

— Том! Очень рада увидеть вас наконец.

Он засмеялся, и его строгое лицо разительно изменилось.

— Я тоже рад встретиться с вами. — Он пожал ей руку. — И скажу вам по секрету; вы гораздо симпатичнее, чем Майкл. — Он скривился. — Будем надеяться, что меня не пристрелят за подобное замечание в этом городе.

Глаза Эллен засверкали, она наслаждалась флиртом, а Майкл начал хмуриться, отчего она наслаждалась еще больше.

— Слава Богу, вы добрались благополучно. Вас, говорят, обвиняют в убийстве? — заметила она, удивляясь обыденности своего голоса.

Том усмехнулся.

— Но не это станет причиной моей сегодняшней бессонницы, — заверил он, и она почувствовала возбуждение от его интонации.

— Я заказал еще кофе, — сообщил Майкл, когда раздался стук в дверь.

Сотовый телефон Эллен снова зазвонил. Пока она отвечала, а потом сама звонила, Майкл налил всем кофе и поставил перед ней еду. Потом они с Чамберсом вернулись к столику, на который Том выложил карту, справочники, газетные вырезки, фотографии, записные книжки, ноутбук и портативный принтер.

— Вопрос в том, чем нам закончить сценарий, если я не добрался ни до одного из убийц, — говорил Том. — У нас есть разные пути. Мы можем придерживаться реальных событий — я вышел из гостиницы раньше, чем мою голову раскололи надвое. Но так или иначе, все равно это драма со смертельным концом. Я могу получить удовлетворение, когда ублюдков пристрелят в фильме, даже если этого не произойдет в действительности.

— Думаю, мы должны идти сразу двумя путями, — проговорила Эллен, бросив салфетку и взяв кофе Майкла. — Сцена с мачете слишком сильная, чтобы ее упустить. Наверняка такой конец ожидал бы и вас, если бы вы не ушли из номера, а потом не уехали из страны. По-моему, здесь мы должны следовать реальным событиям. А вот потом начинается беллетристика. Я предлагаю развить сценарий дальше, допустим, люди Галеано приезжают сюда и ищут вас.

Майкл и Чамберс переглянулись.

— В Лос-Анджелес? — уточнил Майкл.

Она кивнула.

— Если мы перенесем события фильма в Штаты, — объяснила она, — то это окажет более сильное воздействие на американскую аудиторию. Дай Бог, конечно, чтобы я не накаркала ничего дурного, — добавила Эллен с улыбкой, которая никоим образом не противоречила серьезности ее заявления.

Майкл посмотрел на Тома:

— Такое может случиться?

Том покачал головой:

— Нет, если племянники Галеано, братья Сапата, не возьмут верх над членами картеля «Толима». Но это маловероятно.

— Кто-то из них знает о фильме? — спросила Эллен.

Чамберс снова покачал головой.

— А племянники — это те, которые участвовали в похищении и убийстве Рейчел? — уточнил Майкл.

В глазах Тома ничего не изменилось.

— Те самые, — кивнул он. — Итак, допустим, они продолжают преследование в Лос-Анджелесе, — вернул он их к сценарию. — Что потом?

— Для этого у нас еще есть время, — сказала Эллен. — А перво-наперво нужно привести в порядок начало. Следует точно выписать образ Рейчел. Это ведь она? — Эллен взяла со стола глянцевую фотографию десять на восемь, с которой смотрела поразительно эффектная темноволосая женщина. — Красавица.

Глаза Чамберса по-прежнему ничего не выражали.

— Сколько лет ей было? — спросила Эллен.

— Когда ее убили? Двадцать девять.

— А когда вы встретили ее?

— Двадцать семь.

Эллен кивнула и снова посмотрела на снимок.

— У тебя есть экземпляры журнала, в котором она работала в Новом Орлеане? — вмешался Майкл.

— Конечно, — ответил Том и начал копаться в куче бумаг на столе. — И фотографии офиса. Я подумал, что они пригодятся, если вы захотите воспроизвести обстановку здесь, в Лос-Анджелесе.

— Пригодятся, — кивнул Майкл, забирая журнал и фотографии и быстро просматривая их.

Том встал, чтобы налить еще кофе.

— Сейчас не время, — проговорила Эллен. — Но как-нибудь я хотела бы, чтобы вы рассказали мне все, что знаете о Рейчел. Что она была за личность, чем отличалась, что она любила или не любила; какие люди ее окружали, кто из них был по-настоящему важен для нее; как она одевалась, ее взгляды на политику, религию, права человека, проблемы, которыми она занималась; что могло рассмешить ее, заставить кричать или свести с ума. Это возможно?

— Несомненно, — ответил Том.

Пока он наливал кофе, а Майкл звонил по сотовому, Эллен все еще рассматривала фотографию Рейчел. Ее лицо произвело на нее сильное впечатление. Энергия и тепло исходили даже от снимка, радость жизни светилась в ее экзотических глазах. Невозможно было не поддаться ее веселью, не рассмеяться вместе с ней, и почти невозможно было поверить, что этой женщины больше нет в живых. Неудивительно, что Чамберс так сильно ее любил.

Эллен посмотрела на него, прикидывая, подходящее ли сейчас время заговорить насчет Мэтти. Хотя ее сестра не столь ярка, как Рейчел, но она тоже очень хороша и вполне подходит на эту роль. Если Том увидит ее, он тотчас с этим согласится.

— Вы уже прикинули, где будете снимать основной материал? — спросил Чамберс, поднимая чашку кофе.

— Мы обсуждали это, — отозвалась Эллен. — Вероятно, в Мексике или в Перу. Но уж точно не в Колумбии. В любом случае не там.

Том засмеялся и повернулся к Майклу:

— Ты давно разговаривал с Мичелл?

— М-м… Вчера, да, точно, вчера, — ответил тот, проглатывая кофе и отдавая чашку Эллен. — Она приедет сюда на следующей неделе, так что вы увидитесь.

— Это здорово, — заявил Чамберс. Он быстро взглянул на Эллен, чтобы удостовериться, все ли в порядке, и продолжил: — Твой брат приедет с ней?

— Нет. Он появится к свадьбе.

— Свадьба? — словно эхо, повторил Том. — Вы, друзья, женитесь?

— Чуть больше чем через восемь недель, — сообщила Эллен. И, глядя на Майкла, добавила: — Если сможем выкроить на это время.

Майкл усмехнулся и погладил ее по щеке.

— Ну, так просто тебе не увильнуть, — предупредил он. — Ты ведь приедешь на нашу свадьбу, правда? — спросил он у друга.

— Если меня пригласят, — ответил Том. — Не пропущу ни за что на свете. Это будет до или после съемок?

Эллен засмеялась.

— Пройдут месяцы, прежде чем мы сможем запустить фильм в производство. Чертовски много подготовительной работы. Если бы телефоны перестали звонить, дело двигалось бы значительно быстрее. Слушаю, — сказала она в трубку.

— Привет, Эллен, это мать Гэри Негрони, — услышала она женский голос.

— О, привет. Спасибо, что перезвонила. Я хотела узнать, не могла бы ты захватить Робби, когда поедешь за Гэри?

— Прости, дорогая, но Гэри сегодня не пошел играть, он повредил лодыжку во вторник.

Сердце Эллен упало.

— О, понимаю, — сказала она. — Мне очень жаль, что так вышло. Надеюсь, он скоро поправится.

К тому времени, когда Эллен положила трубку, Майкл и Том обменялись множеством идей насчет того, где снимать фильм. Она быстро набрала их домашний номер. Их домоправительницы не было. Конечно, у нее сегодня законный выходной.

— Проклятие! — выругалась Эллен себе под нос, щелкнула крышкой аппарата и бросила его в сумку.

Майкл обернулся:

— Что случилось?

— Ничего. — Она секунду поколебалась. — Дорогой, нет ли у тебя возможности забрать Робби сегодня вечером? У меня в пять встреча с Конвеем, а у Робби как раз кончается игра.

Майкл уже качал головой.

— Я в пять тридцать встречаюсь с Тони Брауном, — заявил он.

Эллен выглядела совершенно потерянной.

— Извини, дорогая, — проговорил он. — Нельзя ли кого-то еще попросить?

— Я больше никого не могу найти, — вздохнула она.

— Тогда почему бы вам не дать мне адрес? Я поеду и заберу Робби, — предложил Том.

Эллен не могла с большим обожанием смотреть на самого Спасителя.

Том усмехнулся:

— Это будет как в старые времена. Я много раз заезжал за ним, когда мы были в Рио-де-Жанейро.

— Вы уверены, что вас это не затруднит? — спросила Эллен.

— Это будет для меня удовольствием. Особенно, если от этого вы перестанете хмуриться.

— Надо же и ему сделать что-нибудь полезное, — заметил Майкл.

Брови Чамберса взлетели так высоко, что Эллен фыркнула.

— Так вернемся к Мичелл, — напомнил он. — Ты говорил с ней насчет ее идеи?

Эллен почувствовала напряженность Майкла.

— Ты знаешь, насчет чего я говорил с ней, — отозвался он. — О том бразильском парне, которого вы заставили прекратить принимать наркотики. Вы знали, что он приговорен к пожизненному заключению?

— Гораздо меньше того, что этот ублюдок заслуживает, — прокомментировал Том.

— А что за идея у Мичелл насчет фильма? — вмешалась Эллен.

Чамберс переводил взгляд с нее на Майкла. Майкл отвел глаза.

— Она хочет играть роль Рейчел, — сообщил Том. — Потом немного помолчал и добавил: — Лично я никого другого в этой роли не вижу.

Эллен застыла. Она ожидала, что Майкл сейчас возразит, но тот молчал.

— Но, — возразила она, — Майкл хотел задействовать в фильме звезд, а в Штатах никто не слышал о Мичелл. — Она все еще ждала поддержки Майкла.

— Хорошо, мы еще это обсудим, — сказал он, избегая ее взгляда.

Гнев накрыл Эллен так мгновенно, что, казалось, ее сейчас разнесет на куски. Но не могла же она дать себе волю при Томе! Поэтому, холодно улыбаясь и почти не разжимая губ, она произнесла:

— Хорошо. Мне бы хотелось, чтобы Том встретился с Мэтти. Думаю, стоит вам ее увидеть, — обратилась она к нему, — вы поймете, что она создана для роли Рейчел.

Чамберс замялся.

— Думаю, что у Мичелл хорошо получится, — наконец ответил он. — Я это чувствую.

— Но она блондинка.

Том смотрел в окно, ясно давая понять, что он не хочет спорить об этом. Судя по молчанию, воцарившемуся в комнате, Майкл намерен поддержать друга. Внезапно ярость захлестнула Эллен целиком.

— Хорошо, — сказала она, а сердце колотилось о ребра, — я все еще надеюсь, что эта тема открыта для обсуждения. — Она взглянула на часы: — Мне надо ехать на встречу с Ричардом. — Она посмотрела на Тома. — Думаю, Майкл уже сообщил, что я буду работать с вами над сценарием, — заявила она. — Так что мы должны составить график встреч. Я скажу своей помощнице, чтобы она связалась с вами.

— Так куда мне ехать за Робби? Вы дадите адрес? — напомнил Чамберс. — И объясните, как найти ваш дом, чтобы доставить его в целости и сохранности? Там кто-то будет?

— Лусина, домоправительница, она уже вернется к этому времени, — ответила Эллен. Взяв со стола ручку, она быстро написала адреса.

— Где ты будешь сегодня вечером? — поинтересовался Майкл.

— На симпозиуме сценаристов, — не поднимая головы, ответила она.

— Где? — спросил Том.

— В Санта-Монике.

— Можно мне туда приехать?

Майкл и Эллен удивленно посмотрели на него.

Чамберс пожал плечами.

— Этот сценарий — моя первая попытка, — напомнил он. — Возможно, я там услышу что-то полезное.

Майкл кивнул.

— Логично, — заметил он, поворачиваясь к Эллен.

Она все еще избегала его взгляда.

— Хорошо, — кивнула она Тому. — Я заеду за вами в восемь двадцать. Ждите меня внизу.

Она встала, и мужчины тоже поднялись.

— До свидания. — Эллен обогнула стол, не желая проходить мимо Майкла. — Рада была с вами познакомиться, Том. Спасибо за помощь. Увидимся позже. — И, даже не взглянув в сторону Майкла, она вышла.

Была почти полночь, когда Эллен наконец вернулась домой. Она несколько успокоилась, но все еще не была готова к разговору о Мичелл. Все ее существо противилось этому варианту. Какого черта, почему она должна соглашаться с такой дурацкой идеей!

Дом был погружен в темноту. Она въехала в ворота, включив ближние фары, и направила машину к гаражу. Завтра ей понадобится «крайслер» Майкла, чтобы поехать встречать Мэтти в аэропорт. Обычно «Понтиака» вполне хватало, но Мэтти предупредила, что едет с приобретениями, среди которых, кроме предметов мебели, и новый мужчина.

Кто бы ни был этот мужчина, думала Эллен, она должна встретить их завтра в аэропорту, хотя очень рассчитывала побыть с Мэтти некоторое время вдвоем. Ей необходимо с кем-то поговорить и услышать, что она не сошла с ума, с ней все в порядке, или, наоборот, что она катится к пропасти, к крушению всех надежд, в том числе и на материнство. Ее пугало, как круто изменилась ее жизнь в последнее время. Будто она летит в машине без тормозов, а педаль акселератора вжата в пол. Сейчас ей едва хватало времени на деловые встречи, не говоря уж о многочисленных завтраках, коктейлях, обедах, на которых они с Майклом обязаны присутствовать. Парикмахерская, упражнения в гимнастическом зале казались забытой роскошью, и ее начинало охватывать отчаяние: будет ли это когда-нибудь снова, в будущем?

То же самое происходило и в их личной жизни. Они были слишком заняты, а когда добирались до кровати, настолько бывали утомлены, что лишь в краткие моменты были способны предаться безумию страсти. День ото дня они становились все больше похожи на коллег, чем на любовников.

Проверив, спят ли Робби и Спот, она пошла просмотреть пришедшую корреспонденцию. Потом, все еще напряженная и полная обиды, она толкнула дверь в спальню. Эллен уже вдохнула, приготовившись, но когда увидела Майкла, ярость покинула ее, как воздух лопнувший шарик. Невольно она рассмеялась. Хотя он крепко спал, было ясно, что он здорово подготовился к сражению. Он все еще стискивал в руке игрушечный меч Робби, щит лежал поперек груди, а шлем соскользнул на один глаз. Он был такой смешной, что она почувствовала себя совершенно безоружной.

Кусая губу, Эллен усердно боролась со смехом, а Майкл тем временем приоткрыл один глаз.

— Ненавижу тебя, — сказала она, пиная дверной косяк.

— Ты на это способна, — пробормотал он, сдвигая шлем с глаза.

— Господи, да вы посмотрите на него! — закричала она. — Ну как можно разумно обсуждать что-то, когда ты…

— Разумно обсуждать? — прервал он. — Ты о чем? Когда ты уходила из гостиницы, я понял: ты обязательно на меня нападешь. И я позвал себе на помощь целую армию. — Он щелчком сбросил с простыни батальон пластмассовых солдатиков.

— Не смешно, — упорствовала она, хотя смех так и разбирал ее.

— Конечно, — подтвердил он расстроенно. — Мне, наоборот, стало страшно.

Эллен закатила глаза, отвернулась, потом снова посмотрела на него.

— Ты и должен бояться, — заявила она. — Потому что я на тебя очень зла.

Она стала приближаться, и он стремительно отгородился от нее мечом и щитом, но она продолжала наступать, сжав кулаки.

— Ты идиот! — Она просто лопалась, чтоб не засмеяться. — Тебе это не поможет!

— Отпусти меня, женщина! — вскричал он, когда она схватила меч.

— Майкл, прекрати!

Внезапно он отбросил меч и щит, обнял ее и потянул на кровать.

— О, о, о! — протестовала она, а он вытащил из-под одеяла игрушечных солдатиков.

— Я не отдавал приказа атаковать, — сказал он им и одним движением стряхнул их на пол. Потом, снова крепко обняв ее, посмотрел ей в глаза. — Прости.

Эллен пристально смотрела на него.

— Ну и как все прошло с Ричардом Конвеем? — поинтересовался он.

Она не могла не улыбнуться.

— Да у него и собаки-то нет, — фыркнула она. — Это проделки его менеджеров. Они просто пытались выжать из нас все до последнего цента. Он говорит, что надо обращаться прямо к нему с любой проблемой. А теперь скажи, пожалуйста, зачем ты свалил на меня эти смехотворные переговоры, а не сделал это сам?

— Мне показалось, что ты ему больше понравишься, чем я, — признался Майкл. — И видимо, я оказался прав.

— Что-то мне не по душе такая тактика.

— Я тоже не в восторге, но если это работает…

Она на секунду отвела взгляд.

— А что насчет Мичелл и Тома? Какую тактику ты используешь в этом случае?

— Никакую, — вздохнул он. — Я должен был предупредить тебя?

— Значит, ты знал?

— Скажем так: я предполагал. И надеялся, ошибаюсь.

— Тогда почему не поддержал меня, когда я сказала о звездах?

Снова вздохнув, Майкл отпустил ее и перекатился на спину.

Она приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз.

— Ну?

Он не отвел взгляда.

— После того как ты ушла, мы говорили об этом. Вы же виделись с ним вечером?

Она кивнула.

— Но имени Мичелл не упоминали. Так о чем вы говорили?

— Ему кажется, что Мичелл способна влезть в шкуру Рейчел, как никто другой.

— Но это смешно!

— Дорогая, ни один из нас не прошел через то, что досталось ему. Нам это может показаться нелогичным, но… Кстати, это единственное, на чем он настаивает.

— Ты шутишь? Том собирается заставить нас согласиться?

Майкл молчал.

Эллен смотрела в окно на освещенный бассейн перед домом. Гнев возвращался к ней быстро и неотвратимо, и она спрашивала себя: причиной тому страх или ревность? Или Мичелл действительно не подходит на роль? Пожалуй, все вместе, но единственный аргумент, который она может выдвинуть, — третий.

Она повернулась к Майклу.

— Думаешь, она годится на роль? — требовательно спросила Эллен.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Должен признаться, не ее я видел в этой роли. Но если Том хочет… Я знаю, ты не хочешь этого признавать, но Мичелл — чертовски хорошая актриса. Да, она не похожа на Рейчел, но она могла бы привнести больше страсти и правдоподобия в роль, чем кто-то другой. Не только из-за таланта, но и потому, что ее взгляды, ее жизненная позиция совпадают с позицией Рейчел.

— А как же звезды?

— У нас есть Конвей, этого, в общем, достаточно.

Она смотрела мимо него, на лампу возле кровати, льющую оранжевый свет на серебристо-полосатые стены. Конечно, одной звезды достаточно. Том Чамберс знаком с Мичелл, ему с ней удобно, поэтому роль получит она, а не Мэтти. Все просто.

— А если буду возражать? Ты поддержишь меня?

Майкл пожал плечами:

— Мы в руках Тома.

Эллен встала с кровати, пошла в ванную и громко хлопнула дверью. Раздеваясь, она кипела от ярости и, увидев вещи Майкла, аккуратно разложенные на краю раковины, схватила их и бросила в мусорное ведро, потом подошла к мусоропроводу и опрокинула туда. Она взяла свой халат, накинула и повернулась к зеркалу. Когда она начала снимать макияж, дверь открылась, Майкл возник на пороге и стал наблюдать за ней в зеркало.

— Скажи мне, — проговорила она с горечью, — где она будет жить, когда приедет сюда сниматься? С нами?

Лицо Майкла в зеркале становилось все тверже.

— Десять дней! — кипела Эллен. — Я согласилась на десять дней и еще на две недели в наше отсутствие. Я не потерплю ее дольше этого срока. Ты слышишь? Если ты думаешь, что, снимаясь, она будет жить у нас, ты ошибаешься! Запомни: я вообще тогда не соглашусь терпеть ее в доме, ни секунды.

Майкл повернулся и ушел. Через несколько минут она вернулась в спальню и легла рядом:

— Ты ревнуешь к женщине, которую даже никогда не видела, — резко бросил Майкл.

— Ты даешь мне хороший повод для этого, — ответила она, отворачиваясь.

Прошло несколько минут.

— Это не ревность, — наконец произнесла она, — а по профессиональным соображениям. Ты не профессионал, если не отстаиваешь то, во что веришь.

— То, во что ты веришь, — уточнил он. — И твоя вера базируется на инстинкте собственности, ты не можешь избавиться от навязчивой идеи о…

Эллен рывком повернулась к нему.

— У меня нет никакой навязчивой идеи! — завопила она.

— Да пойми ты, я люблю тебя, а не ее! — заорал он в ответ. — Но, да будет тебе известно, она великолепная актриса! И она будет жить в этом доме, а не где-то еще, когда будет приезжать в Лос-Анджелес!

Эллен просто испепеляла его взглядом.

— Предупреждаю тебя, — процедила она, — я сделаю все возможное, чтобы убедить Тома Чамберса изменить свое мнение. Но если это не удастся, меня ты здесь больше не увидишь. Никогда, запомни, никогда я не стану жить под одной крышей с тобой, Робби и с ней.

Глава 7

Полуденное солнце вовсю сияло над южным побережьем Калифорнии, когда самолет, в котором летела Мичелл, наконец пошел на посадку. Путешествие оказалось долгим и неудобным — салон маленький и битком набитый пассажирами, и нечего было даже думать встать из кресла, чтобы размяться. Однако теперь все позади. И единственное, чего она ждала, пройдя таможенный досмотр и выкатив багаж в зал, — это встречи с любимым, драгоценным маленьким мальчиком, которого она не видела больше восьми месяцев.

Она пробиралась через гущу встречающих, плотную, шумную, разноголосую, чужие спины мешали, прямо перед ней медленно двигалось целое семейство. Светлые волосы до плеч, модно подстриженные перед самым отъездом, выделяли Мичелл в толпе, состоящей главным образом из азиатов, а рост позволял уловить даже малейший проблеск свободного пространства. В итоге они с Робби обнаружили друг друга одновременно. Он завопил:

— Мама! — и побежал к ней, а она, бросив багажную тележку, кинулась ему навстречу.

— Дорогой! — воскликнула она, обнимая Робби. — О мой дорогой, я так скучала! Дай мне посмотреть на тебя. О, Робби, ты вырос, ты такой красивый и большой. Можно мне тебя поцеловать? Ты не слишком взрослый, ты мне разрешишь? — Она смеялась сквозь слезы, а он обнял ее за шею и прижался губами к ее губам. — Какая страсть! — засмеялась она. — О Боже, не могу поверить! Как же я тосковала без тебя! А папа здесь?

— Он — там. И Том. Мы все приехали тебя встречать. И папа сказал, что мы можем завернуть в «Макдоналдс» по дороге домой, если ты не слишком устала. Ты же не устала, да, мама?

— Нет, — засмеялась она, убирая со лба его волосы и с обожанием глядя ему в лицо. — Я не очень устала.

— Еще не наобнимались? — раздался знакомый голос у нее за спиной.

— Том! — закричала она и повернулась. Она едва не споткнулась о багажную тележку, но он подоспел на помощь. — О Боже! Это ты! Как я рада тебя видеть! Это просто замечательно!

— Я тоже рад тебя видеть, — признался Том, обнимая их с Робби и пытаясь удержать тележку.

— Папа! Папа! — кричал Робби, извиваясь, чтобы высвободиться из рук Мичелл и кинуться к Майклу. — Дай мне Спота, папа! Спот, иди сюда, мой мальчик. Мама, это Спот. — Он поднял небольшую черную собачку и повернул ее мордочкой к матери, приглашая разделить его восхищение.

— О, он прелестный, Робби, — засмеялась Мичелл. Она взяла у него собаку, поднесла мордочку к своей щеке. — Но где же его пятнышки[1]?

— У него нет ни единого пятнышка, — запротестовал Робби с негодованием. — Ему не нужны пятна, да, папа? Он все равно Спот.

— Точно, — подтвердил Майкл.

Прекрасные зеленые глаза Мичелл сияли и смеялись, когда она посмотрела на Майкла.

— Привет, — произнес он. По его тону и выражению лица было ясно: он хочет, чтобы приветствие прозвучало как можно нейтральнее, а следовательно, и безопаснее для обоих. — Как ты?

— Прекрасно, — ответила она и, не отпуская Спота, направилась к его протянутой руке.

— Мама, ты раздавишь Спота! — заволновался Робби.

— Прошу прощения, — засмеялась Мичелл, протягивая собаку Робби. — Он великолепен, дорогой. Мы с ним непременно познакомимся поближе.

— Да уж, ты с ним познакомишься, — заверил ее Майкл, подхватывая Спота и собираясь опустить его на бетонный пол.

— Нет, папа, он слишком маленький, он не может сам идти, — возразил сын. — Кто-нибудь наступит на него и раздавит.

— Ничего с ним не случится, — заявил Майкл. — Пошли выйдем, а то мы создаем толпу.

Робби посмотрел на Мичелл. Усмехаясь, она развела руками.

— Ты можешь понести Спота, папа, — разрешил мальчик.

— Я думаю, надо пойти получить багаж, — заметил Том, когда все направились к двери.

— Ты получишь и биг-мак, — засмеялся Робби. — Мама говорит, она не устала, и мы можем заехать в «Макдоналдс». Мама, ты спишь в соседней с нашей со Спотом комнате. И мы помогали стелить тебе постель сегодня утром. А еще я помог Эллен выбрать тебе хорошее мыло, ты увидишь, оно лежит в ванной рядом с моим. И ты можешь пользоваться моей ванной.

— У тебя есть своя ванная? — изумилась Мичелл.

— Да. И спальня. И комната для игр. И еще у нас есть бассейн, правда, папа? Папа не разрешает мне купаться без него или Эллен, но я уже умею плавать. Я хорошо плаваю, да, папа?

— Конечно, ты умеешь плавать, милый, — сказала Мичелл. — Ты хорошо плавал в Рио-де-Жанейро. Помнишь?

Робби нахмурился, потом улыбнулся.

— Да, — согласился он. — Можно я нажму кнопку, а? Ну пожалуйста, — попросил он, когда они подошли к переходу через улицу. Нажав кнопку, мальчик посмотрел на мать и внезапно в страстном порыве обнял ее за шею и крепко стиснул. — О нет! Снова папин телефон! — захныкал он.

Мичелл и Том засмеялись, Майкл шутливо схватил Робби за нос и поднес трубку к уху.

— Где Эллен? — поинтересовалась Мичелл, когда они направлялись к автомобильной стоянке. — Я очень хочу с ней встретиться. Но наверное, у нее полно дел…

— Она не захотела ехать, — заявил Робби.

— Эй, это неправда, — вмешался Майкл. — Она хотела, но я ее отговорил. У нее назначена встреча, на которую она обязательно должна попасть. Она уже будет дома, когда мы явимся. А теперь, какие новости о моем порочном брате?

— Он шлет вам всем свою любовь, особенно тебе, — добавила она, крепко стискивая Робби. — Он не прочь был приехать, — продолжала Мичелл, — но столько дел в лагере для беженцев. А поскольку мы все равно собираемся на свадьбу…

Майкл уже ушел вперед. Мичелл посмотрела на Тома и улыбнулась, а он в ответ подмигнул.

— Ты уверен, что мне следует останавливаться у тебя в доме? — спросила она Майкла, когда они подошли к машине. — Я не хочу создавать осложнения.

— Все в порядке, — заверил Майкл. — Я только должен позвонить Эллен и предупредить, что мы заедем в «Макдоналдс».

Через несколько минут вещи были уложены в багажник, Мичелл, Спот и Робби сели сзади, Том — рядом с Майклом. Майкл вырулил с парковки и попробовал связаться с домом. Эллен сняла трубку почти сразу.

— Привет, дорогая. Все нормально?

— Конечно, — ответила она. — Мичелл уже прилетела?

— Да, она уже здесь. Мы в машине.

— Значит, вы будете дома минут через сорок?

— Да нет, позднее. — Он быстро оглянулся и перестроился в другой ряд. — Робби хочет в «Макдоналдс», поэтому…

— Что ж, неплохая идея, — заметила Эллен. От бесстрастности ее голоса сердце Майкла упало.

— Почему бы тебе не приехать к нам? Присоединяйся, — предложил он.

— Нет. Я не хочу, чтобы моя первая встреча с Мичелл состоялась в «Макдоналдсе». Жду вас дома. — И в трубке стало тихо.

Когда он клал телефон на место, его глаза в зеркале встретились с глазами Мичелл. Хотя она ничего не сказала, Майкл понял: по этому звонку она догадалась о большем, чем ему хотелось бы.

После разговора с Майклом Эллен вернулась на кухню и начала распаковывать покупки. Было нелегко выкроить время в плотном рабочем расписании на магазин и кухню, но, зная, как это важно для Майкла, она пошла на это.

Эллен не собиралась поразить воображение. Будут только спагетти, которые очень любит Робби, немного свежих фруктов и мороженое на десерт.

— Скажи мне, что происходит с Томом? — через полчаса спросила Мэтти сестру, опускаясь в одно из роскошных кресел и кладя ноги на кофейный столик. — Разве вы с ним вчера не встречались насчет сценария?

Эллен кивнула и откинулась назад, бездумно глядя на светящееся красное небо и висящий на нем полумесяц.

— И сегодня утром, — добавила она, тут же представив их — Майкла, Мичелл и Робби — и почувствовав острый укол ревности. — Пока что работать с ним над сценарием — мечта. Он настолько восприимчив и так быстро соображает… Жаль, что не все авторы такие, как он.

— Понимаешь, — осторожно произнесла Мэтти, — если я действительно похожа на Рейчел, это может причинить боль Тому. Знаешь, снова оживить все в памяти…

— Да в чем дело? Ты расхотела играть главную роль? — требовательно спросила Эллен.

— Да нет, я, конечно, хочу играть. Но в данной ситуации последнее слово за Томом. У него есть на это право. Это история его и Рейчел. Если на самом деле хотеть склонить его в мою пользу, то лучше всего позволить ему самому принять такое решение. Не брать за горло.

— Но Мичелл уже явилась сюда и готова подписать контракт.

— Он уже составлен?

Эллен вздрогнула.

— Нет, насколько мне известно, нет, — выдохнула она. — Майкл не скрыл бы от меня. Это невозможно сделать у меня за спиной и не сообщить. Обрати внимание, я говорю «сообщить», а не «обсудить».

— Почему бы нам не подойти к этому деликатно? — предложила Мэтти. — Мы наверняка спугнем Тома, явив ему меня словно какой-то призрак из прошлого. Давай представим меня как твою двоюродную сестру, которая, так уж случилось, актриса.

Эллен засмеялась.

— Майкл все сразу поймет, — сказала она. — Но какого черта? Ты права. Я все равно должна устроить вам встречу, и почему бы не сейчас? Что ты делаешь сегодня вечером? Да, кстати, а что случилось с кинооператором, которого ты повстречала в Денвере? Он разве не остановился у тебя?

— Он улетел в Денвер во вторник на пару дней, на пересъемки. Но между нами все кончено в любом случае. Знаешь, там это было хорошо, а здесь, дома, ничем не лучше подагры.

Эллен сочувственно улыбнулась.

— Значит, сегодня ты свободна? — уточнила она. — Поедем ко мне? — Она посмотрела на часы. — Может быть, они уже явились, но кого это волнует? Почему бы мне не иметь под боком кого-нибудь из моего лагеря? Видит Бог, с его стороны народу предостаточно.

— Как будто речь идет о войне, — заметила Мэтти.

Эллен слегка задела ее фраза.

— Он сам виноват.

Автомобиль Майкла стоял возле гаража, в доме горел свет. Эллен въехала в ворота и встала.

— Я поступила неправильно, — заявила она. — Я не должна была уезжать. Мне надо было просто вызвать тебя.

— Но ты этого не сделала, — проговорила Мэтти. — Так что незачем теперь переживать. Давай лучше подумаем, как все обернуть нам на пользу.

Эллен бросила на сестру быстрый взгляд:

— У меня на это примерно тридцать секунд, если у тебя нет никаких предложений…

— В том-то и дело, что есть. Прекрати злиться и чувствовать себя жертвой. Никто тебе не поможет в этом, кроме тебя самой. Светись, улыбайся. Вспомни, он выбрал тебя, а не ее. И ты можешь проявить великодушие победительницы.

Эллен засмеялась.

— Он наверняка разозлился, что меня нет, — заметила она. — А когда увидит тебя, поймет, куда я ездила и зачем…

— Заткнись и выкатывайся из машины, — скомандовала Мэтти.

Эллен подчинилась и молча направилась к закрытой двери. Вставив ключ в замок, она быстро посмотрела на Мэтти, толкнула дверь и вошла.

— А вот и ты, — приветствовал Майкл, вставая с дивана. — Я уже начал волноваться. Твой телефон не отвечал. О, привет, Мэтти. Как дела?

Эллен искала на его лице признаки раздражения, но нашла лишь искреннюю радость.

— Мэтти! Мэтти! — закричал Робби, внезапно ворвавшись через другую дверь.

— Привет, здоровяк! — засмеялась Мэтти, обнимая его. — Как дела?

— Моя мама приехала! — взволнованно сообщил мальчик. — Она летела на… на… самолете. Ее комната рядом с моей. Мы завтра после школы идем в кино.

— Ну что ты прицепился, успокойся, — одернул его Майкл, обнимая Эллен. — Извини за «Макдоналдс», — пробормотал он ей на ухо. — Невозможно было не заехать.

— Все в порядке, — ответила Эллен и почувствовала, как начинает таять: его губы скользнули по ее щеке, и он поцеловал ее впервые за неделю, а то и больше.

— Мама! — внезапно закричал Робби, высвободился из объятий Мэтти и помчался через комнату, чтобы схватить Мичелл за руку. — Это моя мама, — гордо объявил он. — Она будет жить с нами целых десять дней.

На красивом лице Мичелл появилось секундное замешательство. Она переводила взгляд с женщины, к которой тащил ее Робби, на ту, которую обнимал Майкл.

— Привет, я Мэтти, — выручила ее гостья. — Я двоюродная сестра Эллен.

— Рада познакомиться, Мэтти. — Мичелл улыбнулась, и Эллен увидела неподдельную теплоту в ее искрящихся зеленых глазах. И эту женщину она собиралась так постыдно ненавидеть!

— А это Эллен, — представил Майкл, не выпуская ее из объятий.

— Эллен, я так ждала встречи с вами. — И Мичелл нежно обняла ее. — Я слышала о вас так много. Мне даже кажется, я давно вас знаю. Спасибо за разрешение остановиться у вас в доме.

— Пожалуйста. — Эллен улыбнулась, заставляя себя спрятать коготки. — Жаль, что меня не оказалось дома, когда вы приехали. Пришлось заскочить в офис по делам, потом я заехала за Мэтти. Она с нами пообедает.

— Не нужен нам никакой обед, мы поели в «Макдоналдсе», — заявил Робби.

— Эй! — резко прервал его Майкл. — Не говори за всех, это из-за тебя мы туда поехали. И если ты получил удовольствие, это не значит, что все остальные ничего не хотят.

Эллен улыбнулась, игнорируя укол в сердце.

— Вы хорошо долетели? — спросила она Мичелл.

— Это был сущий ад, — ответила та. — Но попробовать стоило.

Продолжая улыбаться, Эллен перевела взгляд на Робби, потом на Тома, который стоял возле дивана, наблюдая за ними. Когда их глаза встретились, Эллен показалось, что он понимает, как ей трудно сейчас.

— Привет, Том, — сказала она. — Мы оставили вас без внимания. Выпьете что-нибудь?

— Да. А вы? Разве стоило оставлять вас одну?

— Ничего страшного, — заверила она. — Но поздоровайтесь сначала с Мэтти, а потом мы решим все остальное.

Эллен не отрываясь смотрела на его лицо, когда они с Мэтти жали друг другу руки. Проскочила ли хоть какая-то искра узнавания? Интереса? Чего-то, кроме простой вежливости? Нет, ничего она не увидела, но, имея, хоть и небольшой, опыт общения с Томом, Эллен знала, насколько умело он скрывает свои чувства.

На миг она поймала взгляд Майкла. Ясно: он понял, зачем она привезла Мэтти. По тому, как он вскинул бровь, она догадалась, что он не сердится, а скорее сочувствует ее сражению с неизбежным.

— Что вам налить, Мэтти? — спросил Том, когда они подошли к дивану.

— Шардонне.

— Вам тоже? — спросил Том у Эллен.

Она улыбнулась и села рядом с Майклом. Мичелл и Робби уселись с Мэтти на другом диване.

— Вы должны рассказать нам о Пакистане и о вашей работе, — обратилась Эллен к Мичелл.

Та невесело усмехнулась и махнула рукой:

— Поверьте мне, это слишком печальная тема для сегодняшнего вечера. Лучше расскажите о моем маленьком хулигане. Как у него дела в школе? Лучше всех в классе, я надеюсь, — добавила она, щекоча его бок.

— На прошлой неделе я получил благодарность! — похвастался Робби. — Это уже вторая.

— А как насчет четырех замечаний за болтовню? — поддел его Майкл.

— Я получил всего одно. Это он болтал со мной.

Наконец вернулся Том с напитками. Эллен наблюдала, слушала, как они подшучивают друг над другом, пытаясь не обижаться на то, что Майкл и Мичелл, казалось, вообще забыли о ее существовании, о ее помощи мальчику в новой школе и в новой стране, похоже, они вообще не предполагали, что именно она занимается всем этим. Нет, Эллен не хотела какой-то особой благодарности, но хотя бы некоторого признания или просто дружеского взгляда Робби. Но с тех пор как она переступила порог, мальчик даже ни разу не посмотрел в ее сторону. Он не смотрел ни на кого, кроме Мичелл. Даже на Майкла.

Чем дольше она наблюдала за Мичелл, слушала ее смех, смотрела на оживленное лицо, тем упорнее задавалась вопросом: почему Майкл оставил ее? Великолепные светлые волосы, безупречная кожа, Мичелл — одна из самых красивых женщин, которую Эллен когда-либо встречала. Ее смех был настолько естественным и заразительным, что даже Эллен улыбалась.

И все же она ненавидела ее, чем дальше, тем сильнее за то, что в ней столько британского, столько общего с Майклом, что они — часть совершенно другого мира. Том и Мэтти органично вписались в общий разговор, но Эллен не могла найти в себе силы на это. Она понятия не имела, какие чувства сейчас испытывает Майкл к Мичелл, но совершенно ясно: между ними до сих пор существует некоторая связь.

В конце концов Эллен встала.

— Пожалуй, мне пора позаботиться об обеде, — заявила она. — Кто-нибудь еще хочет есть, или только мы с Мэтти голодны?

— А что ты предлагаешь? — спросил Майкл, повалившись на спину — Робби прыгнул ему со всего размаху на грудь.

Она пожала плечами.

— Холодильник полон, — ответила она. — Цыпленок, спагетти, рыба. Вопрос в том, насколько вы подкрепились в «Макдоналдсе».

— Я буду все, что ты приготовишь! — сказал Майкл, пытаясь отделаться от Робби.

— Я тоже, — присоединился к нему Том.

Эллен посмотрела на Мичелл.

— Мне ничего, — засмеялась та. — Но я приду помогать, если вы хотите.

— Нет-нет, — покачала головой Эллен. — Побудьте с Робби. — Она посмотрела на часы. Ему давно пора спать, утром мальчику в школу, но как она смеет говорить об этом, когда здесь его родители?

Словно угадав ее мысли, Робби внезапно заявил:

— Я хочу, чтобы мама завтра утром отвезла меня в школу.

Мичелл усмехнулась и наклонилась к нему.

— У меня нет машины, дурачок, — напомнила она.

— Ты можешь взять папину, правда, папа?

Майкл пожал плечами:

— Думаю, да. Я поеду в офис с Эллен и возьму такси, если понадобится. Да, конечно. Ты можешь взять мою машину, — решил он.

Слова выскочили прежде, чем Эллен смогла удержать их:

— Может быть, тогда, Мичелл, вы отвезли бы завтра Робби и к дантисту? Ему назначено на одиннадцать.

— Не хочу к дантисту! — завопил Робби. — Ненавижу зубных врачей!

— Не упрямься, — укорила Мичелл и посмотрела на Эллен. — Боюсь, что не смогу. Я обещала утром встретиться с людьми из организации «Христианские дети». Но в школу я его отвезу.

Эллен почувствовала, как заливается краской.

— О’кей.

Как только она оказалась на кухне, вошел Майкл.

— Это было необходимо? — требовательно спросил он. — Она же не знала, что Робби нужно к дантисту, иначе, я уверен, она бы освободилась.

— Конечно. — Эллен хлопнула дверью холодильника и опустила огромное блюдо с салатом на стол. — Так что мне теперь делать? Принести извинения?

— Для начала. А потом, может быть, ты попробуешь сделать нашу жизнь хотя бы терпимой в ближайшие десять дней.

Эллен обернулась, держа в руке кухонный нож.

— Она здесь, не так ли? — вскипела она. — Ты получил то, что хотел! Какие ко мне претензии? Может, ты завтра сам отвезешь ребенка к дантисту?

— Да что ты пристала с этим дантистом? — хмыкнул он. — Великое дело! Ты всегда возила его сама. Может, теперь появились дела поважнее, ведь ты работаешь над сценарием?

— Ничего важнее ребенка нет. Но кажется, только я так считаю. — Эллен помолчала. — Я единственная, кто в любое время везет его куда надо, встречается с учителями, выясняет, что у него за друзья. Когда ты в последний раз сам что-то сделал для сына?

— Если тебе это трудно, Эллен, мы можем как-то выйти из положения, — мрачно бросил Майкл.

Она уставилась на него, ее лицо стало пепельным.

— Тогда, может быть, лучше так и поступить, — произнесла она звенящим от обиды голосом, уронила нож и повернулась, чтобы уйти.

— Постой! — Он развернул ее к себе. — Прости, я не хотел. Я не то имел в виду.

— А что же? — бросила она с вызовом.

— Не знаю, — ответил он. — Это от злости. Я чувствую совсем другое. Нам пора прекратить бессмысленную борьбу, которая длится уже целую неделю. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы продолжать в том же духе.

Она смотрела мимо него, все еще не готовая простить.

— Робби пора в постель.

— Ты хочешь уложить его?

Она покачала головой:

— Я ему не нужна, ему нужна мать. — Голос ее сорвался.

— О Боже, — простонал Майкл, обнимая ее. — Это же только сейчас. Он любит тебя, дорогая. Дай ему время, о’кей? Восторг постепенно пройдет, и все вернется на круги своя.

Она кивнула и отступила на шаг, чтобы вытереть слезы, уже катившиеся из глаз.

— Она намного красивее, чем я предполагала.

Он улыбнулся.

— Ты смотрелась в зеркало в последнее время? — поинтересовался он. Потом прижался щекой к ее щеке. — Знаешь, тебе было бы намного легче, если бы ты смогла с ней подружиться. Поверь мне, тебе совершенно нечего бояться — я очень люблю тебя.

— Остается надеяться, что ничего не изменится, — прошептала она.

Глава 8

Все шесть агентов «Маккен — Полл» вместе с бухгалтерами из британского отделения «Уорлд уайд» и менеджерами собрались за столом. Сэнди Полл, одетая во все черное, сидела на председательском месте. Большие окна, обращенные на юг, открывали вид на Темзу, стены были увешаны плакатами, фотографиями, графиками и сотней других полезных или забавных вещиц. Все частенько меняющиеся кадры «Уорлд уайд» оставили здесь по себе какую-нибудь память.

Обычное заседание в понедельник, когда встречались обе компании и обсуждали новые проекты или сценарии, дававшие пищу «Маккен — Полл» и «Уорлд уайд».

— О’кей, — сказала Сэнди, когда один из бухгалтеров закончил свое сообщение, — подведем итоги: бюджет в хорошем состоянии, и, с точки зрения потенциальных инвесторов, мы выглядим неплохо. — Она улыбнулась. — Многие прямо сейчас готовы раскошелиться и откинуть нам денег. Если так дело пойдет и дальше, то вскоре мы запустим нашу собственную авиалинию.

Все засмеялись.

Понадобилось время, чтобы пробежаться по всем проектам, находившимся на разных стадиях работы, рассказать обо всех изменениях, произошедших за прошлую неделю, но тем не менее успели обговорить все, заслуживающее внимания.

— А теперь несколько слов об «Истории Рейчел», — объявила Сэнди, глядя на часы. — В Лос-Анджелесе дело движется, и с данного момента этот фильм для нас становится приоритетным. Майкл конфиденциально сообщил мне, что у него намечаются финансовые трудности в следующем месяце. Это не значит, что у него там нет заинтересованных лиц. Просто его дело принесет деньги через некоторое время, что, естественно, сейчас отражается на потоке наличных. Мы можем передать три миллиона фунтов стерлингов к концу следующей недели, они помогут ему выкрутиться. А вообще сейчас важно получить как можно больше инвестиций. Если у кого-то есть возможные источники, доложите мне. — Сэнди еще раз посмотрела на часы. — Кажется, мы ничего не забыли. Сейчас я должна ехать на похороны. У кого-нибудь еще есть что сказать?

Она перевела взгляд на менеджеров, которые что-то обсуждали между собой.

— Мэрилин, Клив?

Они посмотрели на нее.

— Нам нужно убедиться, что эти три миллиона вовремя придут из Дейтона на следующей неделе, — проговорила Мэрилин.

У Сэнди во рту мгновенно пересохло.

— Я думала, они уже есть. — Она попыталась скрыть раздражение. — Когда я в последний раз говорила с Родни Кингом, он уверял меня, что все в порядке.

— Скорее всего так оно и есть, — заверила Мэрилин. — Нам только надо убедиться, что деньги уже посланы.

— Хорошо, сообщите к концу дня, — заявила Сэнди. — Майкл прилетает завтра, и я должна сказать ему. Кстати, его мать упала… — Она тут же пожалела о сказанном: вопросы посыпались со всех сторон. Все очень любили Клоду с ее эксцентричным ирландским шармом.

— Я ездила к ней вчера вечером, — проговорила Зельда. — Она понемногу приходит в себя. Ничего не сломала.

— Она в больнице? — спросил кто-то.

— Сегодня днем она собирается домой, — ответила Зельда. — Вы знаете, как Клода ненавидит болеть. Ее там ничто не удержит.

— Ты увидишь Майкла перед отлетом в Шотландию? — спросила Сэнди.

— Мы пересечемся в Хитроу примерно на час, — сообщила Зельда. — Он говорил с тобой насчет Вика Уоррена?

Сэнди кивнула.

— Я сегодня жду звонка от Вика, — сказала Сэнди. — Он все еще в Париже, но надеется связаться с Майклом, пока он в Лондоне.

— А Майкл надолго? — спросил Крэйг.

— Всего на несколько дней. Если Вик не поймает его, то Майкл намерен слетать на денек в Париж. — Она нервно посмотрела на часы. — О Боже, а я даже не заказала такси! Стэйси, ты можешь…

— Где похороны? — перебил ее Крэйг.

— В Мортлэйк.

— Я отвезу тебя.

Через десять минут они уже выехали с подземной автостоянки и направились на Кингз-роуд. Сэнди говорила со Стэйси по мобильному, а Крэйг ловил по радио новости.

— Я полагаю, это похороны Мориса? — уточнил он, когда Сэнди наконец закончила разговор.

Она кивнула и отвернулась.

— Я буду скучать по нему, — призналась она. — Гораздо сильнее, чем по своему отцу, который пребывает неизвестно где.

Крэйг взглянул на нее, притормаживая на красный у светофора.

— Ты когда-нибудь пыталась его отыскать? — спросил он.

Сэнди усмехнулась:

— Зачем, он ведь тоже может меня найти, находят же остальные. — Даже Крэйг не должен знать, что ее отец в тюрьме. — Остаться без Мориса — все равно что пытаться переплыть пролив без подстраховывающего катера за спиной. Можно утонуть.

— Разве тебе свойственно сомневаться в собственных силах? — удивился он.

Сэнди засмеялась.

— Я сомневаюсь в себе постоянно, — призналась она. — Только пытаюсь не показывать это другим. — Она помолчала несколько секунд. — Никому не говори, но я нервничаю перед завтрашней встречей с Майклом.

Крэйг нахмурился:

— На то есть причины? Это потому что ты сегодня не в форме, да?

— Морис ушел, и я чувствую себя намного уязвимее. Вдруг что-то пойдет не так?

Крэйг недоверчиво посмотрел на Сэнди.

— Что, спрашивается, может пойти не так? — воскликнул он. — Ты только что сама всем сказала, что дела идут как нельзя лучше. Майкл должен оценить поступление из Дейтона. Так что я не вижу причин для беспокойства. Да еще, возможно, Морис что-то оставил тебе…

— Ничего, — сообщила Сэнди. — Мы говорили с ним об этом. Он дал мне достаточно много, пока был жив, и я вовсе не хочу судиться с его детьми. Теперь у меня есть квартира и положение в обществе. По-моему, этого достаточно.

— Его семейство знает, что ты собираешься появиться на похоронах?

Она покачала головой.

— Мне придется изображать кинозвезду, ну, ты знаешь — взгляд исподлобья, шляпа, надвинутая на глаза, трагический взгляд, потом — уход, в полном одиночестве, как и появление.

Крэйг усмехнулся, но, взглянув на Сэнди, забеспокоился: она не шутила. На мгновение их глаза встретились.

— Ты в порядке? — спросил он, прибавляя газу. — Пожалуй, удар оказался сильнее, чем можно было предположить.

— Пожалуй, да, — согласилась она, хватая ртом воздух.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил он. — Позвоню Гаю и перенесу встречу.

— Нет, не стоит. Мне просто жаль себя. Но я справлюсь.

В молчании они миновали пивоваренный завод, где их ненадолго задержали дорожные работы, затем повернули в сторону Мортлэйк. Крэйг никогда не видел Сэнди в таком подавленном состоянии, поэтому не знал, как к этому относиться.

— Когда ты увидишь Майкла? — спросил он, чтобы прервать молчание.

Ее сердце сжалось.

— Завтра вечером. Мы вместе обедаем. — Она начала рыться в сумочке, что-то пробормотала, но Крэйг не разобрал.

— Прости? — переспросил он.

— Я сказала, что впервые иду на свидание, с тех пор как ушла из бизнеса сопровождения.

Крэйг ни на минуту не допускал, что Майкл расценивает завтрашний вечер как свидание.

Через некоторое время Сэнди издала смешок.

— Не думала, что именно ты спросишь меня, не случилось ли чего, — произнесла она. — Но должен же кто-то спросить меня об этом? — Она бросила на него тоскливый взгляд, затем взглянула на полузасохшие деревья и бесконечные одноцветные акры земли, простирающиеся к югу от Чисвика. — Знаешь, ужасно обнаружить, что ты не можешь пойти на свидание, как все люди. Обычно кто-то просит об этом, чтобы узнать тебя получше. Или даже просто потому, что хочет тебя трахнуть. Я же могу получить это только за деньги. Как шлюха. — Сэнди вздохнула. — Майкл единственный мужчина, с кем я спала с момента приезда в Лондон не из чувства профессионального долга.

— Ты всегда занята, тебе некогда ходить на свидания, — заметил Крэйг.

Несколько минут они молчали.

— Я пробовала забыть его, — продолжала Сэнди, устремив в окно невидящий взгляд. — Но что поделаешь, если он единственный, кто мне нужен? Я ведь не добивалась его, это само собой вышло. И конечно, я не стала счастливее, особенно теперь, когда он живет в Лос-Анджелесе с другой женщиной, на которой он намерен жениться. Но у нас хотя бы наладились отношения. Думаю, он действительно ценит мои деловые качества. Уже прогресс, после того как он меня уволил. — Сэнди повернулась к Крэйгу: — Что бы ты сделал на моем месте?

— То есть? — не понял он.

Сэнди отвернулась и вздохнула:

— Не важно.

Никто из них не проронил ни слова до самого кладбища.

— Сможешь сама выбраться отсюда? — спросил Крэйг.

— Стэйси уже заказала мне такси. — Сэнди щелчком закрыла пудреницу, после того как проверила макияж, и улыбнулась. — Прости, что нагрузила тебя своими проблемами.

— Глупости, — сказал он. — Мы — друзья. Только иногда я не знаю, хороший ли я советчик.

— Что касается Майкла, то вряд ли тут вообще что-то можно посоветовать, — заметила Сэнди. — Я сама ничего не понимаю. Что же говорить о других?

Крэйг подумал, какая она еще молодая и наивная, несмотря на все свои достоинства. У нее много достоинств, она прирожденный лидер, но когда дело касается Майкла, все меняется.

Заметив, как она прикусила губу и медлит вылезти из машины, он легонько сжал ее руку. Крэйг восхищался ее храбростью, которая требовалась, чтобы пойти на похороны, и ощущал боль ее одиночества. Морис умер, Майкл собирается жениться, и она осталась совсем одна в этом мире.

— Ты точно не хочешь, чтобы я пошел с тобой? — переспросил он.

Она кивнула:

— Уверена. Но благодарю за предложение.

Крэйг стиснул ее руку.

— Я буду честным с тобой, — начал он. — Кроме твоей ужасной занятости, я думаю, есть и другая причина, почему тебя никогда не приглашают на свидания. Дело в том, что ты не даешь никакому другому мужчине шанса.

Сэнди повернулась, удивление застыло в ее бирюзовых глазах.

— А есть какой-то другой мужчина? — И она улыбнулась, предлагая отнестись к этому как к шутке, открыла дверь машины и вышла.

Эллен вбежала в свой офис и сразу схватилась за телефонную трубку.

— Мэтти, привет! — воскликнула она, ставя кейс и снимая жакет. — Прости, я не связалась с тобой раньше. Но здесь сумасшедший дом, и Майкл сейчас улетает в Англию… Ну ладно, ты как? Как вы пообщались с Томом, когда он отвозил тебя домой вчера?

— Хорошо. Мы говорили о тебе, потом снова о тебе и опять о тебе, — ответила Мэтти.

— То есть? — Эллен, успевшая выбраться только из одного рукава, замерла при этих словах.

— Да ладно. — Мэтти засмеялась. — Ты сама, надеюсь, заметила, что он ни на кого больше не смотрел. Он достаточно вежлив, конечно. Но понятно, что он предпочел бы говорить с тобой, а если уж не может говорить с тобой, то хотя бы — о тебе.

— Мэтти, ты не права, — заспорила Эллен, поворачиваясь к монитору и желая посмотреть, какие сообщения ей пришли. — Просто я — единственная для вас общая тема на данный момент. Разве вы не говорили о сценарии?

— Безусловно. Ты делаешь большую работу, сказал он. Он восхищается тобой как профессионалом и тонко чувствующим человеком. Он считает, что когда придет время, ты должна быть первой среди соавторов… Теперь ответь, какого черта ты держишь его на расстоянии? Он чертовски хорош собой. Просто великолепен.

Эллен засмеялась.

— Они с Майклом — друзья, — напомнила она. — Поэтому я оставляю его тебе. Том — чрезвычайно привлекательный мужчина, а я, так уж случилось, влюблена в Майкла. Пока что. — Она прикрыла трубку рукой и позвала Мэгги. — Отправь корректуру Тому во «Времена года», пусть посмотрит, — велела она, — потом в Англию, Майклу. Тут все в порядке? — добавила Эллен, когда Мэгги положила большой пакет на угол стола.

— Я не смотрела, — ответила секретарша. — Курьер только что принес. Тед Форгон у себя. Сказал, что хотел бы тебя увидеть, если у тебя найдется минутка.

Эллен посмотрела на часы.

— Я попытаюсь, — проговорила она. — Мэтти, ты еще здесь?

— Ага. Так когда Майкл вернется?

— В пятницу. Это же надо придумать: мне остаться дома с Мичелл и Робби! Том вчера вечером приезжал к нам, так что мы вспоминали Рио-де-Жанейро и Сараево, то есть они говорили, а я слушала. Потом беседовали о Пакистане, о лагерях для беженцев и обо всех их проблемах. Можешь себе вообразить, какой вклад я могу внести в эту тему? Потом мы посплетничали про их приятеля, которого называют Давайте-рисковать-жизнью-и-делать-добро. Это было особенно увлекательно, ты ведь знаешь, как я люблю слушать о людях, которых я никогда не видела и не увижу. В конце концов я легла спать и оставила их. Поэтому могу тебе сказать точно: если Том Чамберс и обхаживает кого-то, то только Мичелл.

— А что насчет брата Майкла? Куда он подевался? — поинтересовалась Мэтти. — Разве они с Мичелл не парочка?

— Кэвэн? Он все еще в Пакистане. Я все жду, когда Майклу придется мчаться вызволять его у партизан, которые его похитят, или из тюрьмы, куда его упрячут за политику. Плакала тогда моя свадьба.

— Детка, мне не нравится твое настроение, — заметила Мэтти. — Куда ты хочешь пойти на ленч?

— Мэтти, я бы выпила коктейль с шампанским и слопала три блюда в «Айви», будь у меня хотя бы полчаса. Вместо этого я только что послала Оливию за буррито с цыпленком, что, я знаю, совершенно непозволительно. Но мне захотелось побаловать себя, хотя сначала я должна заехать за Робби и отвезти его к дантисту.

— Я думала, к дантисту надо было вчера.

— Я тоже. Но ошиблась. Вчера был кашель. Поэтому сегодня к дантисту. А Мичелл не может его отвезти, потому что у нее важный ленч с должностными лицами, занимающимися милосердием. Потом она отправится по магазинам купить себе туалет для важного вечера. Тем временем Том помогает ей работать над речью и не сможет увидеться со мной, пока речь Мичелл не будет готова, так что у меня высвободилась пара часов. Более того, Том в четверг вечером будет сопровождать ее на праздник милосердия, а я останусь дома в качестве няньки Робби, потому что у Лусины выходной. Погоди, Мэгги вернулась.

— Марк Глэдли на проводе, — сообщила помощница. — Он говорит, что перенесет показ на вторник, если это тебя больше устроит. Ему нужен ответ немедленно.

— Ну? — сказала Эллен. — Меня это больше устроит?

— Надо поговорить с Кеном. — Мэгги упомянула одного из организаторов свадьбы. — Узнать расписание примерок платья.

— Оно у меня. — Эллен стала рыться в кейсе.

— Да, только что звонила Мичелл, — продолжала Мэгги. — Она предупредила, что посылает матери Майкла цветы от твоего имени, на всякий случай, если ты забыла.

Глаза Эллен в изумлении расширились.

— Еще она просила передать, что, поскольку не очень хорошо знает Лос-Анджелес, была бы весьма признательна, если бы ты составила ей компанию в походе по магазинам. Сегодня днем, если ты сможешь. Я обещала, что ты ей позвонишь.

Эллен дошла до точки кипения.

— Да что такое с этой женщиной? — вскричала она. — Позвони ей и скажи, что у нее щеки так раздулись, что стали больше, чем задница у борца сумо! Сколько, черт побери, народу бегает вокруг нее, так она хочет, чтобы и я присоединилась! Спроси-ка, понимает ли она, что у других есть свое расписание и свои дела? Или ее это не волнует? И все надо бросить, если ей что-то надо?

— А как насчет цветов? — раздался в трубке голос Мэтти. — Ты, конечно, не позволишь ей заходить так далеко?

— Черта с два! — процедила Эллен. — Мэгги, выясни, у кого она оформила заказ, дозвонись и отмени. Сообщи ей, что я уже сама послала, когда отвозила Майкла в аэропорт.

— Это правда? — спросила Мэтти.

— Нет, но ее это не касается. Я напомню Майклу, чтобы он это сделал в Лондоне. В любом случае они придут скорее, чем от Мичелл.

— Еще что-нибудь? — спросила помощница.

— Нет, — бросила Эллен.

Та быстро вышла, соображая, что же ей на самом деле сказать Мичелл.

— Ты видишь, что мне приходится выносить? — проговорила Эллен в трубку. — Теперь, скажи мне: я преувеличиваю? А ведь Майкл так считает. Ты бы вынесла все это дерьмо?

— Ни за что, — заверила ее Мэтти. — Но мне не грозит стать женой Майкла и мачехой Робби, а тебе придется найти какой-то способ общения с ней. Да, кстати, а между тобой и Робби все нормально? Он мне показался каким-то отстраненным в тот вечер.

— Не от тебя, а от меня, — уточнила Эллен и вздохнула. — Сложилась довольно трудная ситуация: и я, и мать — под одной крышей. Тем более что мать для Робби — в новинку, а я — та, кто заставляет его чистить зубы и забывает положить его любимое печенье на завтрак. Сегодня утром я узнала новость: Робби не хочет, чтобы мы с Майклом поженились. Если бы она не была такой святой, я бы поклялась, что это Мичелл вложила ему в голову. Но даже мне трудно заподозрить ее в чем-то подобном.

— И что ты ответила Робби? — поинтересовалась Мэтти.

— Что я могла сказать? Пропустила мимо ушей. Наверное, неправильно, но это произошло возле ворот школы, и я уже опаздывала на встречу с менеджерами «Парамаунт».

— Как продвигаются дела?

— Нормально. Мы можем перебросить туда производственную часть в течение двух недель.

— А вы с Майклом?

— Мы остаемся здесь. Слушай, мне надо бежать. Я снова опаздываю за Робби, да и Тед Форгон просил заглянуть.

— Как этот старый козел?

— Суетится. О! У меня только что возникла блестящая идея. А не привлечь ли его на свою сторону насчет роли Рейчел? У Теда больше акций, чем у Майкла, он намерен получить персональный кредит и, возможно, даже сделать персональный вклад… Надо подумать, я тебе перезвоню.

Часом позже, обдумывая, как и чем поощрить Теда в этом случае, Эллен вела Робби через школьный двор к машине. Вдруг ей пришло в голову: а не могли бы они с Робби провести остаток дня вместе? Нет, ей надо заниматься делами Майкла в его отсутствие, у нее куча собственных дел, так что и думать нечего. Это — чистое безумие, у нее нет времени даже на то, чтобы сейчас быть здесь, не говоря уж о том, чтобы чуть-чуть прогуляться с Робби.

— Дорогой, не шаркай ногами, — попросила она, когда он подходил к машине.

Не обращая на нее внимания, он продолжал идти как шел, затем забросил школьный рюкзак на заднее сиденье.

— Ты сядешь вперед? — спросила Эллен.

— Не хочу, — помотал он головой.

— Тебе же ничего не будет видно!

Он не ответил.

— Ладно, пристегни ремень.

Робби даже не пошевелился.

Наклонившись к нему, Эллен взяла ремень и закрепила.

— Что у вас было сегодня утром? — Она вырулила со стоянки.

— Скучища, — буркнул он.

Эллен посмотрела в зеркало заднего вида, но Робби был слишком маленький и сидел низко, чтобы рассмотреть его лицо. Впрочем, конечно же, оно было хмурое. Ее сердце сжалось от неприятного предчувствия. Ей меньше всего хотелось, чтобы мальчик разрывался надвое.

— Мы можем остаться друзьями? — подала она голос через некоторое время.

Никакого ответа.

— Как насчет похода в кино сегодня вечером? — предложила она.

— Я пойду с мамой.

Они молчали всю дорогу до Шерман-Оукс, где находилась приемная дантиста.

— Я сам, — сказал он ей, когда Эллен хотела помочь ему сесть в кресло.

Она смотрела на Робби, и сердце ее сжималось. Несмотря на его нынешнее поведение, он такой хороший мальчик. Он делал все, что велел ему врач, он смотрел на него такими широко открытыми и испуганными глазами, что ей отчаянно захотелось обнять его. Хотя Эллен понимала, что сейчас это уместно меньше всего. Когда он выбирался из кресла, рубашка вылезла из штанишек, носки сползли, но она не посмела даже указать на это.

— Хочешь завернуть в бар и выпить сока? — До сих пор каждое субботнее утро они делали это втроем.

— Но папа же уехал, — холодно заметил он.

Эллен кивнула, наблюдая, как он залезает в машину.

— Как насчет того, чтобы дать Споту прогуляться на собачьей площадке? — продолжала соблазнять Эллен.

На сей раз он кивнул. Теперь она опоздает на встречу к дизайнерам, а потом и на встречу с Томом, и завезти Спота домой она уже явно не успеет.

Стоило взглянуть на площадку, как стало ясно, что собак под стать Споту там нет, но он ринулся прямо в гущу здоровенных псин. Он усердно вилял хвостом и даже подпрыгивал. Эллен помахала знакомым, потом, взяв телефон, направилась к одному из столиков для пикника и вынула длинный список тех, кому надо звонить. На секунду оторвавшись от трубки, она заметила Робби. Он сидел неподалеку за столом, опустив голову. Ноги его не доставали до земли, и у мальчика был такой вид, будто все на свете его бросили.

Кинув трубку в сумку, Эллен позвала Спота и пошла к Робби. В парке было на удивление много народу для такого часа. Вокруг носились собаки самых невообразимых пород, толкались возле корыта с водой, играли в мячи или пытались соблазнить друг друга, пока не разогнали хозяева. У Спота оказалось чрезмерно развито либидо, и оно ввергло его в неприятности в прошлом году. Сегодня, однако, он словно чувствовал настроение Робби и, быстро явившись на зов, улегся в ногах своего юного хозяина.

— Ты не хочешь поговорить? — спросила Эллен.

Робби покачал головой.

Она подождала секунду.

— Ладно, я сама вижу, ты на меня злишься. Но почему ты не хочешь сказать мне, что я такого сделала? Я даже не знаю, за что мне извиниться.

Он что-то пробормотал, но Эллен не расслышала.

— Я не поняла, — мягко проговорила она.

Он принялся болтать ногами.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — повторил Робби.

Сердце Эллен упало.

— Чтобы я сейчас ушла? Отсюда? — переспросила она, совершенно точно зная, что он не это имел в виду.

— Нет! — почти в полный голос закричал он. — Я хочу, чтобы ты ушла и оставила меня, Спота, маму и папу одних.

Ее грудь сдавило. Эллен посмотрела на крутые холмы, окружающие парк. Внезапно мир стал другим, далеким, чужим, и она чувствовала себя перед ним совершенно беспомощной.

— Если ты уйдешь, мама останется, — заявил мальчик.

— Дорогой, это неправда. У мамы есть работа…

— Нет, правда! — закричал он, хлопая ладошками по скамейке. — Ты просто не хочешь, чтобы она осталась.

Эллен вгляделась в его злое личико, так похожее на лицо Майкла и на лицо Мичелл одновременно.

— Кто сказал, будто я не хочу, чтобы мама осталась?

— Ты! — обвинил он. — Ты сказала папе, что не станешь находиться с моей мамой в одном доме. Но папа хочет, чтобы она была, я знаю, он сам мне сказал. Если ты уйдешь, мама не вернется туда, где дядя Кэвэн. Она останется со мной и с папой.

Эллен растерялась и едва понимала, что говорит:

— Но мы с папой женимся, потому что любим друг друга. Я думала, ты знаешь это…

— Я не хочу, чтобы вы женились.

— Ты говорил об этом папе? Ты сказал папе, что не хочешь, чтобы мы с ним поженились?

Он покачал головой, и ее сердце потянулось к нему. Вероятно, он боится заявить это Майклу, интуитивно чувствуя, что Майкл сделает по-своему.

— Ты вообще говорил с папой о том, что чувствуешь? — спросила она.

— Он утверждает, что тебя любит, но это потому, что ты здесь, а мамы нет. Если бы мама была здесь все время, он бы любил маму, а не тебя.

Значит, какой-то разговор состоялся, но не удовлетворил его, и она единственная, к кому он почувствовал доверие. Он считает, что все в ее руках. Наблюдая за Майклом и Мичелл в эти дни, трудно не заметить, как они близки до сих пор. Близость эта и послужила толчком для нынешней беседы.

— Идем. — Она встала. — Я отвезу тебя обратно в школу.

Глава 9

Увидев Майкла за столиком в углу, Сэнди почувствовала толчок в сердце. Он изучал меню. Он ожидает ее. Это было настолько приятно, что она не могла удержать улыбку. Значит, не зря она потратила столько времени и столько усилий, готовясь к сегодняшнему вечеру.

Подав пальто гардеробщице, она прошла следом за метрдотелем через уютный, слабо освещенный ресторан, оставляя позади себя тонкий аромат духов. Несколько голов повернулось, чтобы взглянуть на молодую женщину с аккуратно подстриженными светло-пепельными волосами и привлекательным полудетским личиком. Она всегда носила туфли на высоких каблуках, поскольку ненавидела, когда над ней кто-то возвышался, особенно женщины. Для Майкла она надела элегантное бронзовое атласное платье с низким вырезом и тонкими золотыми цепочками-бретельками на плечах, оно было достаточно коротким, чтобы открыть стройные ноги, но не настолько, чтобы неверно истолковать подобную длину. Ее платье не было похоже на платье Эллен, в котором она была в тот вечер, когда они с Майклом впервые встретились, — тот вечер Сэнди помнила хорошо и хотела бы забыть навсегда.

— Привет, — произнесла она, когда метрдотель выдвинул стул, усаживая ее за столик.

Майкл посмотрел на нее и быстро встал.

— Ничего себе, — сказал он, — ты выглядишь потрясающе.

Щеки Сэнди слабо порозовели.

— Я могу принести мадам аперитив? — предложил метрдотель.

Сэнди посмотрела на Майкла.

— Принесите нам два бокала шампанского, — попросил он.

Метрдотель поклонился и ушел.

— Мы должны отпраздновать инвестиции из Дейтона, — заявил Майкл. — Ты моя спасительница, и я не знаю, как тебя отблагодарить.

Она улыбнулась:

— Все произошло только сегодня утром. Я боялась, что мы не успеем вовремя. Ну и как теперь ситуация?

— Она улучшается. У нас появятся средства к середине следующего месяца, когда придут деньги от Грэйнджера Филдинга. Я говорил тебе, что старик позвонил мне и прямо сказал: если не будет Ричарда Конвея, он и пальцем не пошевельнет?

Сэнди засмеялась:

— Ну теперь-то он зашевелится.

Глаза Майкла вспыхнули.

— Старик Филдинг не единственный, кто так думает. Янки не любят давать деньги некоренным американцам. Они заставляют меня попотеть как следует.

— Но у тебя получается.

— Да. Но на это уходит много времени, а нам нужны наличные прямо сейчас.

— И сколько Грэйнджер Филдинг надумал отстегнуть? — поинтересовалась Сэнди.

— Три с половиной миллиона. Это означает, что нам надо найти еще как минимум десять. Но лучше — двенадцать. Марк Бергин со своими парнями проводит работу в Сиднее, а Крис — в Нью-Йорке.

— На следующей неделе я отбываю в Европу. Пронесусь галопом по Европам, — пошутила она. — Встречусь со всеми, у кого звенит в кармане, начиная от «БМВ». Так что, я думаю, двенадцать мы наскребем.

Майкл улыбнулся. Официант подал им шампанское.

— За тебя, — тихо провозгласил Майкл, подняв свой бокал. Его глаза были так близко от ее глаз, и, почувствовав едва заметное изменение в его настроении, Сэнди тоже улыбнулась.

— Крэйг сообщил мне о Морисе, — проговорил он. — Мне жаль.

Сэнди опустила глаза, внезапно ощутив комок в горле. Оскорбление, которое она перенесла на похоронах, было еще свежо, она пошла туда ради Мориса, а не его родственников, так боявшихся, что он оставил ей все. Они узнали бы правду достаточно скоро. Но как она могла заставить себя не кричать им это в лицо, когда они унижали ее и называли так ужасно? Сэнди вдруг поняла, что сейчас Майкл впервые упомянул имя Мориса, прежде — никогда.

— Он был великий человек, — проговорила она и засмеялась. — Думаю, ты помнишь. Ведь он поддерживал меня, когда я старалась тебя прикончить.

Брови Майкла поползли вверх.

— Он бы тебе понравился, — продолжала Сэнди. — Он был очень скромный, ни о чем не просил, но всегда знал, как получить то, что хочет.

— Надеюсь, что он хорошо тебя обучил. — Глаза Майкла озорно заблестели.

Она подумала: а не приглашение ли это? Но тут он зевнул.

— Даже если тебе скучно со мной, я все равно не уйду, — заявила она. — Расскажи, как твоя мама? Она получала мои цветы? Впрочем, о чем это я, забудь. Она их столько получила и от стольких, что наверняка не узнает, какие от кого.

Майкл засмеялся:

— Поверь мне, она их получила. Она заставила меня сидеть и слушать содержание каждой сопроводительной записки. Она понюхала каждый цветок, который опускала в вазу. Она недвусмысленно дала мне понять, что я — единственный человек из обширного круга родственников, друзей и знакомых, который не прислал букета. Эллен, конечно, ни в чем не виновата. Она всегда права в глазах моей матери, в отличие от меня, хотя мне уже тридцать четыре года.

Сэнди засмеялась:

— А Кэвэн? Он сумел послать что-то из Пакистана?

— О нем Мичелл побеспокоилась.

Он, конечно, не сетовал, что Эллен не поступила так же, но… Сэнди не смогла сдержать удивление.

— Ты сегодня видел Зельду? Она сообщила, что Мичелл в Лос-Анджелесе. Наверное, Робби счастлив.

Стоило упомянуть о сыне, как взгляд Майкла смягчился.

— Он, очевидно, скучал по ней гораздо сильнее, чем мы думали, — признался он. — Робби действительно счастлив. Надеюсь, что после ее отъезда не возникнет серьезных проблем.

— Это когда же?

— В середине следующей недели. Но потом они с Кэвэном приедут на свадьбу, так что Робби не придется ждать слишком долго. Она останется с ним на время нашего свадебного путешествия. Моя мать тоже собирается приехать, они наверняка испортят мальчика, и потом нам с Эллен придется отдуваться. Что ж, преодолеем и этот перевал. Ты приедешь, правда? На свадьбу? Ты получила наше приглашение?

— Да, я получила его, — кивнула она, спрашивая себя, да понимает ли он, что такое сидеть вот так с человеком, которого до коликов хочешь, и обсуждать его предстоящую свадьбу. — Я приеду. Не знаю, кто останется в офисе на хозяйстве, ты ведь пригласил нас всех. Но думаю, что и мы преодолеем этот перевал.

Они сделали по глотку шампанского, глядя в глаза друг другу, потом Майкл отставил свой бокал в сторону.

— А как дела со сценарием Чамберса?

— Неплохо, — ответил он. — Эллен и Том над ним много работают, и Вик Уоррен каждый день звонит или связывается по электронной почте. Они уже обговаривают кандидатуры на другие роли. Слушай, я должен признаться. Эллен не знает, что я собираюсь сделать тебя продюсером. Ты не против пока подержать это в тайне?

— Ради Бога, — заверила Сэнди. — Но почему? Думаешь, она была бы против?

— Не знаю, — ответил Майкл и резко сменил тему: — Она прислала мне материалы для рекламы. Я завтра принесу их тебе в офис, посмотришь. Хорошая наживка для потенциальных инвесторов, это должно помочь тебе в европейской поездке.

Сэнди удивилась.

— Рекламный пакет? — спросила она. — Значит, вы уже выбрали актрису на роль Рейчел? Или мы все еще продолжаем заманивать именем Конвея?

— Некоторое время — да. Называем одного Конвея. Но у нас есть кандидатура на роль Рейчел, и чуть позже мы внесем в рекламные материалы имя Мичелл.

Сэнди вытаращила глаза:

— Мичелл? Мичелл Роу? — проговорила она и тут же подумала об отношении к этому Эллен. — Я думала, она оставила кино.

— Она сделает исключение для этой роли, — пояснил Майкл. — Они с Томом очень хорошие друзья.

Его глаза были так близко, и Сэнди чувствовала, как он пытается угадать ее мнение насчет Мичелл. Значит, ему нелегко пришлось.

— Правильно ли я понимаю, — начала Эллен, желая прояснить расстановку сил полностью, — Эллен не в восторге от выбора Мичелл на главную роль?

Ирония в глазах Майкла была яснее ясного.

— За кем последнее слово? — спросила Сэнди.

— За Томом. Только в отношении роли Рейчел.

Сэнди улыбнулась, но поспешила спрятать улыбку.

— У меня сложилось впечатление, что Эллен вообще не слишком нравится этот проект.

— Скажем так: у нее были свои соображения, — проговорил Майкл. — Но встреча с Томом помогла. Он очень убедителен, и когда оказываешься лицом к лицу с тем, кто через все это прошел, невозможно устоять.

Сэнди решила подойти к этому вопросу разумно. Хотя внешне это никак не проявлялось, ее сердце билось будто сумасшедшее. Хватит ли у нее храбрости сделать то, что возникло вдруг в голове? Но вот она уже совершенно спокойным голосом и с необыкновенно мягкой и милой улыбкой произносит:

— Полагаю, когда ты так изголодался по власти, как Эллен, очень нелегко, если тебе навязывают твой следующий большой проект.

Майкл нахмурился.

— Изголодавшаяся по власти? — словно эхо повторил он. — Ты такой ее видишь?

Сэнди быстро взглянула на Майкла.

— О, возможно, я и не права, — сказала она. — Мне так показалось, когда мы встретились. Но ведь я не вижу, что происходит каждый день. — Сэнди махнула рукой: — Да кто я такая, чтобы обвинять кого-то во властолюбии, когда сама столько всего натворила, чтобы добиться своего.

Он все еще казался задумчивым. Неужели он клюнул на приманку с такой готовностью?

— Скажи мне, а откуда у тебя такое впечатление? — спросил он.

Сэнди немного подумала.

— Ну, наверное, оно возникло после того, что она рассказала про Теда Форгона. В тот день мы с ней завтракали в кафе «Рома» в Лос-Анджелесе, это было сто лет назад, ты тогда там еще не жил даже.

— Я помню тот случай.

Сэнди улыбнулась.

— Не знаю, что Эллен говорила тебе про наш завтрак, — продолжила она, — но, думаю, теперь это не важно. Она сообщила мне, на какой стадии у тебя дела. Ну и я дала знать Теду Форгону, что ему надо сделать, чтобы купить компанию.

Лицо Майкла напряглось.

— Эллен дала тебе такую информацию? — переспросил он смущенно, но не сердито. — Не понимаю. Ей-то это зачем?

— О Боже, я думала, что ты знал, — торопливо проговорила Сэнди.

— Нет, но я хотел бы знать.

Сэнди сделала вид, будто она действительно не хочет продолжать.

— Хорошо, честно говоря, — начала она, — я толком не поняла, почему она это сделала. Возможно, хотела заполучить тебя и уехать с тобой в Лос-Анджелес? Так что ей надо было способствовать поглощению Форгоном компании, и самый лучший способ был сделать это моими руками. — В ее глазах плясали искорки, как будто это было просто озорство, а не прямое предательство и обман. — Должна признаться, она сыграла это блестяще, — похвалила Сэнди. — О Боже, извини, это на самом деле для тебя новость?

— Ты права, — подтвердил он. — Я только спрашиваю себя, почему ты думала, что она могла мне сказать.

Сэнди недоверчиво посмотрела на Майкла:

— Но ведь ты вернул контроль над компанией в ту же минуту, когда приехал в Штаты. Я полагала, что вы вместе разработали операцию.

Майкл молчал, вникая в смысл ее слов.

— Послушай, — не выдержала Сэнди через некоторое время, — Эллен мне никогда особенно не доверяла, поэтому я лишь высказываю собственные догадки. Я могу полностью ошибаться. Давай посмотрим правде в глаза: в результате все получилось просто здорово, поэтому нет причины расстраиваться.

Майкл бросил на нее изучающий взгляд, потом придвинулся и внезапно улыбнулся:

— Ты права. Результата мы добились все вместе, включая тебя.

Сэнди с облегчением рассмеялась.

— Кстати, может, ты найдешь как-нибудь время и расскажешь, как ты сумел возродиться?

— Может быть, и расскажу, — пожал плечами он. — Но пока что ответь, ты действительно связалась с Виком Уорреном?

Обрадованная переменой темы, Сэнди допила шампанское и пересказала ему последнюю беседу с Виком, который должен был завтра прилететь в Лондон с массой замечаний по поводу сценария, месту съемок, команды и сотне прочих мелочей. Семена сомнений в Эллен были посеяны: теперь их надо обильно поливать. Тот факт, что все это ложь, ничуть не беспокоил Сэнди. Тут уж все средства хороши.

Когда принесли кофе и Сэнди вернулась из дамской комнаты, он невольно продолжил тему. Сэнди понимала, что следует быть очень осторожной, намекая, что Эллен могла спать с Тедом Форгоном. Она, конечно, не ждала, что Майкл клюнет и на это, но главное было заронить мысль.

— Я думаю, Майкл, ты ошибаешься. — Она развернула поданный с кофе черный шоколад. — Да, в свое время ходили слухи, что между Эллен и Тедом что-то есть, но, по-моему, это вранье. Мне странно, что ты подозреваешь ее в этом.

Майкл изумленно посмотрел на Сэнди.

— Я этого не говорил, — засмеялся он. — Я убежден, что она никогда не спала с ним, это не ее стиль.

— Намек поняла, это, должно быть, мой стиль, — усмехнулась Сэнди.

Майкл изобразил смущение:

— Прости, я не уверен, что мы затронули нужную тему, наверное, будет безопаснее оставить ее.

— Я не в обиде, — призналась она, и в ее глазах сияла радость. Она давно не чувствовала себя так хорошо, состояние ее было сродни опьянению. — Множество женщин используют свое тело ради успеха. Если нужна протекция, новое пальто, экзотический отпуск, спокойная жизнь… Или, — продолжила она, глядя ему прямо в глаза, — это может происходить ради поисков наслаждения. — Она взглянула на его губы. — Большинство женщин так устроены, — нежно проворковала Сэнди.

Так зверски она не флиртовала с тех пор, как ей за это платили. По правде сказать, она полагала, что уже потеряла навыки. Но сейчас, глядя на него через стол и помня, как однажды ночью он занимался с ней любовью, Сэнди была готова почти на все, только бы это повторилось. И похоже было, что ее усилия не пропали даром.

— Когда ты будешь в офисе? — спросила она.

— В… — он откашлялся, — утром. — Уже овладев собой, он поднял чашечку кофе. — У меня целый список, кому я должен позвонить. От остальных — скрываюсь, у меня все равно не хватит времени, чтобы увидеться со всеми. Если Вик появится в пять, я встречусь с ним в Хитроу, и он сможет улететь обратно, когда мы закончим. Я обещал матери сводить ее на обед завтра вечером. Не хочешь пойти с нами?

Рука Сэнди замерла в воздухе. Она на мгновение потеряла дар речи.

— Я бы с удовольствием, — пробормотала она, опуская чашку на стол. — Я должна посмотреть свой ежедневник, но уверена, что смогу перенести, если это необходимо.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Остальные тоже все придут.

Она понятия не имела, знал ли он, как ужасно расстроил ее этим, но не важно. Она и так за сегодняшний вечер преуспела: заронила некоторые сомнения относительно Эллен и обнаружила, что все еще способна привлечь его. Этого пока достаточно.

Из-за разницы во времени Майкл проснулся в четыре часа утра, ощутив сильную эрекцию, настолько сильную, что ему было почти больно двигаться. Он не мог вспомнить, что ему приснилось, но Эллен не было в его постели, а он ужасно хотел ее.

Он посмотрел на часы и застонал. Потом, вспомнив, что в Лос-Анджелесе только восемь вечера, он натянул халат и пошел вниз, чтобы позвонить. Намеки Сэнди засели ему в голову. В какой точке своей карьеры Эллен могла спать с Тедом Форгоном? Нет, это неправда, он не мог поверить и в то, что Эллен обсуждала его планы насчет «Уорлд уайд» с Сэнди, тем более что очень хорошо знала: Сэнди стремится прикончить его. Нет, он не верил ничему и хотел бы выкинуть это из головы.

Он начал набирать свой номер в Лос-Анджелесе. Набрал до половины и резко опустил трубку. От того, как Сэнди смотрела на него вчера вечером, как говорила о женщинах, желающих получить удовольствие в постели, на мгновение к нему вернулось все. Та ночь, когда он привез ее к себе домой и довел до бесчувствия. Он солгал бы, если бы сказал себе, что не хочет повторить это.

Да, он хотел Сэнди, но что-то неясное, неопределенное тревожило его. Она сильно изменилась с тех пор, как он узнал ее. Она поднимала из глубины все его инстинкты, жажду и страсть к насилию, к унижению ее всеми способами, о которых ему даже страшно подумать.

Майкл быстро набрал номер.

— Привет, любимая, это я, — сказал он, когда Эллен ответила.

— Майкл? Который у тебя час?

— Начало пятого, — сообщил он, повернулся на бок и поудобнее прижал трубку плечом. — Я тоскую без тебя, — пробормотал он.

— Прости? Что ты сказал? Как Клода?

— Я сказал, что тоскую без тебя, а Клода прекрасно. Немного ушиблась, но жить будет.

— Ты купил цветы?

— Я купил, но они пришли позже всех остальных, поэтому не произвели впечатления. Как Робби?

В трубке повисла тишина.

— Я думаю, Мичелл сейчас укладывает его в постель, — наконец проговорила она. — Ты хотел бы с ним поговорить?

— Несомненно, когда закончу говорить с тобой.

— Дорогой, прости, но я переодеваюсь. У меня сегодня вечером обед в Хиллкресте. Теду Форгону нужен партнер, и я согласилась исполнить эту роль. Да, кстати, Том сопровождает Мичелл завтра на праздник милосердия, так что не волнуйся.

Майкл прикрыл глаза. Опять борьба? О нет, только не это!

— Дай мне Робби, если он не спит. Если спит, я поговорю с Мичелл.

Мичелл лежала на кровати в полутьме, Робби — рядом с ней, недочитанная книга упиралась ей в грудь, когда Эллен заглянула в полуоткрытую дверь.

— Можно? — спросила она.

— Ш-ш… Он спит, — прошептала Мичелл.

Эллен посмотрела на спящего Робби, ее сердце сжалось.

— Это Майкл, — сообщила она, протягивая трубку.

— Я поговорю с ним.

Эллен нежно погладила Робби по щеке и вышла из комнаты.

— Майкл? — сказала Мичелл.

— Привет, как ты? — отозвался он.

— Прекрасно. А ты? Как Клода?

— Хорошо. Робби спит?

— Только что заснул. Он скучает без тебя.

— И я без него.

Мичелл сделала паузу, спрашивая себя, может ли Эллен подслушивать.

— Майкл, нам надо поговорить, — тихо проговорила она.

Прошла секунда, прежде чем он ответил.

— Да, — согласился он. — Робби в порядке?

— Конечно. И он любит ее, но… Слушай, давай, когда ты вернешься…

— О’кей. Удачи завтра вечером. Я слышал, ты берешь с собой Тома.

— Жаль, что мы не можем пойти вместе. — Она помолчала, затем произнесла: — Я тоже скучаю без тебя, Майкл. Возвращайся поскорее. — Она ждала ответа, но не дождалась и положила трубку.

Она никогда не переставала любить Майкла и не собиралась отказываться от этого чувства, несмотря на отношения с его братом. Честно говоря, Кэвэн был для нее лишь заменой Майклу. Она не хотела больше притворяться. Они втроем — она, Майкл и Робби — должны стать семьей, как и было бы, не уйди она тогда и не уступи его другой женщине. Но до свадьбы осталось всего восемь недель.

Глава 10

— Перестань! — Эллен задыхалась. Она так смеялась, что не могла вдохнуть. — Сейчас же перестань! Я никогда не смогу воспринять эту сцену всерьез.

— Но я только делаю то, что написано на этой странице, — возразил Том, глядя на нее невинными серыми глазами, а потом снова начал бодать головой воздух.

— Здесь сказано, — пояснил он, — «Чамберс двинул головой». — Он посмотрел на нее и пожал плечами. — Я просто пытаюсь помочь тебе представить, как это будет выглядеть на экране.

— Да перестань же ты! — закричала она, вытирая слезы. — О Господи, а теперь что ты делаешь?

Он, словно слепой, шарил по полу, будто что-то искал.

— «Чамберс уронил взгляд», — прокомментировал он.

Эллен закинула голову и буквально взорвалась от хохота. Она завопила, повалившись на кушетку, а когда Том стал подползать к ней, подтянула ноги.

— Там ничего не написано насчет того, что ты ползаешь, — возразила она.

— Верно. Но сказано: «Чамберс упорно преследует свою цель».

Ребра Эллен уже болели от смеха.

— Я больше не могу, — заявила она. — Мне уже больно смеяться.

Он сел на корточки и посмотрел ей в лицо, ее глаза блестели от слез, щеки раскраснелись.

— О’кей, прогресс заметен, — констатировал он. — Тебе лучше. Когда ты вошла, я испугался и подумал: а не натворил ли я чего?

Эллен фыркнула.

— Ты знаешь, это хорошая идея — запугать тебя, — поддразнила она.

— Считай, что ты этого добилась, — промолвил он сухо, и по выражению его глаз Эллен поняла, что ему не понравился такой юмор.

Она выдержала его пристальный взгляд и, почувствовав, что начинает краснеть, снова вернулась к сценарию, который лежал у нее на коленях. Первая фраза, которую она прочитала, была:

— «Чамберс уронил взгляд». — Ее губы снова задрожали. — Я же говорю, что теперь никогда не смогу воспринять эту сцену всерьез.

— Но это не серьезная сцена?

— Ну да! Здесь ты конфликтуешь с редактором «Вашингтон пост» насчет публикации твоего материала о злоупотреблениях ФБР на мексиканской границе. И обещаешь назвать виновных поименно.

— Эта сцена ничего не добавляет к происходящему, — заметил Том.

— Неправда. Она показывает твою преданность делу. Кроме того, из нее становится ясно, о чем нам рассказывает пресса, а о чем нет. После этого ты так разозлился, что впервые поругался с Рейчел. Тогда же ты убеждаешь ее выйти из-за письменного стола и отправиться вместе с тобой «в поле». Это довольно важная сцена.

Том усмехнулся.

— У тебя на все есть ответ, — заметил он, вытягивая длинные ноги и упираясь спиной в край кушетки, на которой она сидела. — Хорошо, это важная сцена, но то, как она написана, — тоска зеленая.

— Возможно. Извини, ты что, знаешь?

— Кто, я?

Она усмехнулась.

— Так как прошел вчерашний вечер? — поинтересовалась Эллен. — Как Мичелл произнесла свою речь?

— Она профи, — признал Том. — Но это было так блестяще написано, что она едва ли могла провалиться.

Чтобы Том записывал, Эллен бросила ему ручку, он поймал ее и стал с интересом рассматривать.

— А что ты теперь делаешь? — потребовала она ответа.

— Смотрю на ручку.

Снова рассмеявшись, она почувствовала легкость и эйфорию.

— У тебя сегодня сумасшедшее настроение, — упрекнула она его.

Их глаза встретились, и, чувствуя, как снова краснеет, Эллен отвела взгляд.

— Должно быть, это был хороший вечер, — заметила она.

Том пожал плечами:

— Как обычно. Такие вещи могут показаться немного скучными, но это был повод встретиться со старыми друзьями.

— Там было много друзей?

— Несколько. Только не было прессы, к сожалению.

Эллен вспыхнула: агент по связям с общественностью, которого они наняли для рекламы фильма, предложил использовать событие, чтобы сделать Мичелл паблисити заранее, но Эллен запретила. Интересно, знают ли Том и Мичелл об этом? Наверняка нет. Оставалось молить Бога, чтобы и Майкл ничего не обнаружил, иначе очередная схватка оказалась бы неминуема.

Майкл просил, чтобы она приехала за ним в аэропорт, но у нее была назначена встреча с Томом, которую, конечно, можно было и отменить, но Эллен все еще злилась.

Она предложила послать за ним машину, но Мичелл легла грудью на амбразуру. Вот почему Эллен пребывала в столь отвратительном настроении. К этому факту прибавился еще один — ей сообщили, что Мичелл поехала в школу за Робби, чтобы взять его с собой в аэропорт. Эллен впала в настоящее бешенство и до сих пор не была уверена, что придет в норму настолько, чтобы ехать домой.

— По-моему, ты сегодня настроена как-то несерьезно, — сказал Чамберс.

— Ты думаешь, мы сегодня хоть что-то сделаем? — спросила она.

— Несомненно, — заявил Том. — Ты уже согласилась, что сцена получилась никудышная, так что давай поговорим, как ее изменить. А я между тем открою бутылку вина и налью нам по бокалу.

— Но ведь только… — начала она, глядя на часы, — пять тридцать! Мой Бог, я понятия не имела, что уже так поздно. Куда ушло время?

Чамберс пошел к холодильнику.

— Белое? — Он вынул дорогую бутылку шардонне.

— Надо позвонить домой и напомнить, что у Робби сегодня вечером карате, — пробормотала Эллен и, взяв телефон, начала набирать номер. — Нет, оставим это им, — сказала она и положила трубку.

Том откупорил бутылку.

— В котором часу прилетает Майкл? — спросил он, подавая ей бокал.

— Его самолет приземлился в три тридцать, — сообщила она, избегая его взгляда.

Сердце Эллен билось неровно, но она не хотела думать о причине этого. Кажется, оно сигналило о том, что Майкл уже дома… И еще о чем-то? Оно подавало другие сигналы, и Эллен не знала, как к этому относиться.

Он повернулся спиной, наливая себе вино. Эллен разрешила себе оглядеть Тома Чамберса таким взглядом, что она скорее умерла бы, чем позволила перехватить его. Не впервые она смотрела на него так. Мэтти совершенно права: в Чамберсе на самом деле есть нечто. Том дивно сложен, невозможно обуздать воображение и не нырнуть мысленно под одежду, чтобы представить то, что не должно ее в общем-то интересовать.

Она перевела взгляд на бокал и отпила еще глоток. Лучше бы Мэтти никогда не говорила, что Том Чамберс заинтересовался ею: эта мысль с тех пор частенько крутилась у нее в голове. Но в любом случае она слишком любила Майкла, чтобы рисковать всем.

— О Боже, опять, — простонала она, когда ее сотовый начал звонить, — если это Джеки, то это надолго.

Это была Джеки Ботт, один из продюсеров, но против ожидания разговор был коротким, поскольку Джеки и остальные переезжали в новый офис. Как только она закончила говорить, позвонила Мэгги, потом бухгалтер, потом Билли Кристофер. Каждый разговор прерывался взрывами смеха, потому что вмешивался Том, и мало кто мог устоять перед его остроумием.

Было начало восьмого, когда Эллен наконец встала, собираясь уезжать. К тому времени они вырезали полдюжины сцен и почти допили бутылку вина. Она выпила слишком много, чтобы сесть за руль, но зато вполне созрела для встречи с Майклом.

Том проводил ее до двери и, открывая, повернулся к ней, чтобы чмокнуть в щеку, что стало уже традицией. Но промахнулся, поскольку оба случайно наклонились, и их губы соприкоснулись.

Эллен попробовала увернуться, но ее рот сам собой открылся под его губами. Внезапно вспыхнувшее желание было таким сильным, что походило на боль, тело ее требовало большего, гораздо большего.

— Прости, — сказал он, отстраняясь.

— Нет, это ты меня прости, — произнесла она, не в силах встретиться с ним взглядом. Потом заставила себя улыбнуться: — Я увижу тебя завтра, да?

— Завтра, — повторил Том.

И она вышла в коридор.

— Завтра суббота, — проговорила она, оборачиваясь.

Он кивнул, усмехнулся и завращал глазами, а она изобразила, будто стреляет в него из пистолета.

Когда она приехала домой, уже совсем стемнело, но все равно, выйдя из машины с кондиционером, Эллен почувствовала удушающую жару. Она старалась не думать о Томе. Так, случайность, затмение, минутная вспышка, не имеющая ничего общего с реальной жизнью. Реальность принадлежит Майклу.

Подходя к дому, Эллен ощущала некоторую тревогу, хотя не могла бы сказать точно, в чем ее причина. Конечно, Майкл мог рассердиться из-за того, что она не приехала в аэропорт и даже не позвонила узнать, хорошо ли он долетел. Правда, он и сам мог позвонить ей, но раз не позвонил, значит, настроение у Майкла неважное и он злится. Впрочем, Мичелл наверняка все сделала как надо: вовремя встретила Майкла и даже привезла с собой сына.

С трудом подавив негодование, Эллен порылась в сумочке и нашла ключи. Может быть, виновато вино, или она слишком сильно скучала по Майклу, но больше всего ей хотелось расслабиться в его объятиях и услышать, что он ее любит. К горлу подкатил комок, и, призывая себя держать в узде ревность и неприязнь к Мичелл, она толкнула дверь и вошла.

У Робби сейчас кончаются занятия карате — значит, Мичелл, или Майкл, или оба вместе поехали за ним. Она поставила кейс, все еще надеясь, что Майкл прилег отдохнуть после долгого перелета, и направилась к спальне. Чемоданы стояли возле кровати, но самого Майкла не было.

Услышав странный шум снаружи, Эллен остановилась и нахмурилась. Она не включила лампу, поэтому лишь свет, льющийся из сада, освещал комнату. Если бы кто-то вошел, она его увидела бы, сама оставшись незамеченной.

Сердце отчаянно билось, когда она метнулась к окну. Охранная система выключена, но рядом с кроватью стоит телефон. Если действительно кто-то есть в саду, она успеет позвонить. Нет, никого. Лишь сплетение теней, пустой бассейн да закрытые окна.

Эллен хотела уже выйти из комнаты, когда внезапно заметила два полупустых бокала на одном из столиков рядом с бассейном. Потом, среди теней, ее глаза уловили движение. Она увидела голые, залитые лунным светом тела Майкла и Мичелл, они торопливо занимались любовью на одном из шезлонгов.

Эллен замерла, она не могла двинуться с места, она задыхалась, тело свело, словно в судорогах агонии. Она стояла и смотрела, невидимая в темноте, столкнувшись с немыслимым. В какие-то бездумные секунды она твердила себе, что это не Майкл, ей показалось. Затем мелькнуло: да, конечно, это Майкл, но остальное мерещится. Обычный ночной кошмар, и вот сейчас она проснется, и все исчезнет. Возникла сумасшедшая мысль: если бы она пошла в ванную и не смотрела в окно, то ничего бы и не случилось.

Потом тело сотрясла дрожь, и весь ужас происходящего стал доходить до нее. Она пробовала сопротивляться, отталкивать от себя увиденное, будто это можно не заметить, стереть. В голове затуманилось. Эллен огляделась, чувствуя себя раздавленной… Она направилась к ванной, потом повернула обратно. Едва соображая, что делает, вернулась в гостиную, взяла кейс и вышла из дома.

Когда Эллен садилась в машину, она еще не знала, куда сейчас поедет, она была в полном оцепенении. Переплетенные тела заполонили мозг, но она старательно делала вид, что не замечает их. Слишком многое с этим связано. Крушение мечты, ее полное крушение, разбитое сердце — вот реальность, перед которой она бессильна.

Она повернула на Бенедикт-Каньон, автомобиль накренился, поскольку она слишком круто повернула руль. Она нажала на тормоз и медленно взяла вправо. Казалось, если она поедет медленнее, то ее сердце понемногу уймется и паника уляжется.

Дорога вилась вниз по склону, темнота зияла провалами между огромными сверкающими особняками кинозвезд и магнатов. Ветви пальм гравировкой чернели на светлом лике луны, мелькали огни домов, мимо нее проносились машины. Она доехала до Сансет и направилась к Санта-Монике. Через минуту Эллен уже рулила по Мелроуз к Дохени. Улицы были знакомы, но огни ослепляли, изменяя привычный пейзаж. Казалось, она едет вне времени и пространства, как будто все вокруг утратило знакомые черты. Ее разум отказывался принимать реальность, душа умерла, сердце опустело.

Она оставила машину швейцару и поехала на четырнадцатый этаж. Все ее чувства стали далекими и чужими, она оставила хорошо знакомый мир и переходила в другой.

— Привет, — сказала она, когда Чамберс открыл дверь, и услышала свой смех в ответ на его удивленный возглас.

— Ты что-то забыла? — спросил он, явно смущенный.

— Нет. — Она улыбнулась.

Он наблюдал, как она прошла мимо него, потом закрыл дверь и последовал за ней.

Эллен повернулась, чтобы посмотреть на него, ее глаза медленно блуждали по его лицу, пока наконец ее взгляд не замер на его губах. Слова не требовались, воздух вокруг загустел от желания, это было уже, и они преодолели это совсем недавно. Пожар у нее в пояснице был таким мощным, что не стоило и пытаться сладить с ним. Эллен понимала, что он хочет ее, и она предоставит себя ему, она разрешит ему все, что угодно, все, что он захочет.

Он не двигался. Эллен начала расстегивать рубашку. Он молча смотрел, как она раздевалась, как рубашка соскальзывает на пол. Потом она сняла лифчик, и он тоже полетел вниз. Он смотрел на ее полные, сливочного цвета, груди, на затвердевшие соски. Смотрел нежно и не отрываясь. Эллен начала расстегивать молнию на брюках, но он остановил ее. Он мигом раздел ее сам, целуя глубоко, требовательно, спускаясь к ноющей влажности между ногами.

Она тихо стонала, когда его язык посылал сигналы, от которых млело все тело. Потом он стал раздеваться. Он оказался такой большой и сильный, как она и думала. Она двинулась к нему в объятия и открыла рот навстречу его языку. Потом Эллен медленно двинулась вниз по его телу, целуя шею, плечи, добралась до твердой, жаждущей, устремленной ей навстречу плоти и приняла ее в рот, на всю глубину.

— О Боже! — простонал он, когда ее пальцы пробрались между его ногами. Он прижался спиной к стене, позволяя ей кусать его, сосать, сжимать до тех пор, пока стало невозможно больше переносить эту сладостную муку. Он быстро поставил ее, взял на руки и понес в спальню.

Он положил ее на кровать, потом встал над ней и стал смотреть на ее растрепанные каштановые волосы, разметавшиеся на подушках, на ее красивый рот, такой нежный и алый, зовущий и обещающий. Том смотрел на ее тело, на ее раздвинутые ноги, распахнутые перед его глазами. Он наклонился и нежно погрузил в нее пальцы.

— Вот это я хотел сделать с того момента, как увидел тебя, — прошептал он.

Ее веки затрепетали и опустились.

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Да, — кивнула она.

Эллен сгорала от желания, вот сейчас он войдет в нее и произойдет то, чего обратно не вернуть. Том лег на нее, и она широко раздвинула ноги, готовая принять его. И он вошел, заполнив ее до краев, она втянула его в себя, огромная сила его желания, казалось, пронзила ее до самого сердца.

Его губы нашли ее губы, язык проник ей в рот. Его движения были настолько умелыми, что ее тело отдалось этой игре целиком. Он знал, чего она хочет, где прикоснуться к ней, чтобы удвоить наслаждение, и когда его движения участились, она закричала, не в силах совладать с потрясением. Том прижимал ее к себе все крепче и крепче, он устремлялся вместе с ней навстречу сверхъестественному блаженству. Он чувствовал, как она бьется в судорогах оргазма.

Немного позднее она лежала на кровати, а он все еще был сверху, на ней, его сердце стучало ей в грудь, а его плоть никак не желала расставаться с телом Эллен. Она склонила голову набок, и он чувствовал ее дыхание на своей руке, а потом ощутил влагу слез. Она отстранилась от него и вскочила с кровати.

— Прости, — задыхалась она, — прости…

— Эллен…

— Нет, не говори ничего, — плакала она. — Я не должна была возвращаться сюда. Мне не надо было этого делать. Я не… я не думала…

— Эллен, послушай…

— Нет. Ты не понимаешь, — рыдала она. — Майкл и Мичелл… я видела их… О Боже, я не должна была позволить себе это. — Она смотрела на него и чувствовала, как внутри у нее все разрывается. — Зачем она приехала сюда? Почему она должна играть Рейчел? Она разрушает мою жизнь. Она забирает у меня Майкла и Робби… О Боже… — Она отчаянно огляделась, словно пыталась найти выход из собственной боли. — Я должна идти.

— Эллен! Погоди! — крикнул он, когда она побежала в другую комнату и начала судорожно натягивать одежду.

— Нет, нет, не прикасайся ко мне, — просила она, когда он вошел и встал рядом с ней. — Я не помышляла ни о чем подобном. Я люблю Майкла. Пожалуйста, пойми это. Майкл, вот кого я люблю. — Потом вспомнила его в шезлонге с Мичелл, и это видение затопило ее настолько, что она едва не потеряла сознание. — Он все еще любит Мичелл, — зарыдала она, и свежие слезы заструились по лицу. — Я видела их вместе… он… они были…

— Хорошо. — Он обнял ее за плечи. — Давай вдохни поглубже. Вот так. Теперь скажи, где ты их обнаружила? Он занимался с Мичелл любовью? Ты это хочешь сказать?

Эллен кивнула и закрыла глаза, боль иссушала ее.

— Том, заставь ее уехать отсюда. Пожалуйста! Пожалуйста! — просила она. — Пусть кто-то другой играет роль Рейчел. Боже, что я говорю? Это не остановит его. Ничто его не остановит. У них есть Робби. Он соединяет их… я не могу вынести этого. — Эллен закрыла лицо руками. — Что я наделала? — Она задыхалась. — Господи, что я наделала?

— Все в порядке. Никто ничего не узнает, — уверял он ее. — Эллен! Ты меня слышишь?

— Прости, — сказала она. — Я должна идти. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, попробуй забыть о том, что я вернулась. — И прежде чем он успел остановить ее, она схватила сумочку и выбежала из комнаты…

К тому времени когда она приехала к Мэтти, боль и ужас овладели ею полностью. Телефон в машине непрерывно звонил, но она не отзывалась. Она боялась говорить с Майклом и стыдилась говорить с Томом. Вся ее жизнь внезапно стала кошмаром, из которого нет пути назад.

— Господи! Что с тобой? — закричала Мэтти, как только открыла дверь. — Ты выглядишь просто ужасно?

— Я вломилась к Майклу и Мичелл. — Эллен направилась мимо нее на кухню. — Где вино? Мне надо выпить. Ты собираешься уходить?

— Да, но это может подождать, — ответила Мэтти. — Что ты имеешь в виду — вломилась к Майклу и Мичелл? Они что?..

— Да, — кивнула Эллен. — Возле бассейна. Они не знали, что я дома. Они все еще не знают.

— Майкл недавно звонил, он ищет тебя.

Сердце Эллен замерло.

— Он искал меня? — Казалось, появилась ниточка, которая может помочь ей выжить. — Когда он звонил?

Мэтти пожала плечами:

— Не помню. Примерно час назад. Налей мне тоже. Я только быстренько позвоню, а потом я в твоем распоряжении.

Через десять минут они сидели на диване, пили вино и пытались осознать то, что произошло в последние два часа. Лицо Мэтти побелело, Эллен хотелось одного — умереть.

— Я не знаю, что делать, — проговорила она. — Я о том, что не могу вернуться домой, пока там Мичелл. Нет, я не вернусь, пока там Мичелл, черт побери. Но как я снова посмотрю в глаза Тому?

— Давай сначала подумаем о главном, — отозвалась Мэтти, — и о том, где ты собираешься провести сегодняшний вечер. Должно быть, здесь, ты сейчас в таком состоянии, что не можешь садиться за руль, но ты должна позвонить Майклу и сообщить, где ты.

Эллен в страхе зажмурилась.

— Когда Мичелл уезжает? — спросила Мэтти.

— Послезавтра. По крайней мере собиралась уехать послезавтра. Может быть, уже все изменилось. Господи, Мэтти, я так боялась все время чего-то, боялась, что это случится, и оно случилось, и теперь все как в страшном сне. О, черт возьми, о чем я думала? Что я пыталась доказать?

— Не вини себя, — бросила Мэтти. — Ты была в шоке. Том знает насчет Майкла и Мичелл? Ты сказала ему?

Эллен кивнула.

— После того, как мы занимались любовью. Я сваляла дурака и сказала.

— И должно быть, сильно задела его, — пробормотала Мэтти. — Ты полагаешь, он расскажет Майклу о том, что между вами произошло?

Эллен покачала головой:

— Он обещал, что никому не скажет. — Внезапно Эллен напряглась. — Мэтти, — она задохнулась, — мне надо с ним поговорить! Он не должен говорить Майклу, что я знаю о нем и Мичелл.

— Почему? — поинтересовалась Мэтти, но Эллен уже схватилась за телефон.

— Не знаю. Это слишком усложнит дело, а мне нужно время подумать. — Она набрала номер Тома и передала трубку Мэтти. — Скажи ему. Я понимаю, я трусиха, но я не могу с ним говорить.

Мэтти приложила трубку к уху.

— Привет, — произнесла она, когда Чамберс ответил. — Это Мэтти Шелби, двоюродная сестра Эллен.

— Привет, Мэтти, — отозвался он. — Эллен у тебя?

— Да. Она здесь. — Мэтти сделала паузу, потом заговорила: — Попытайся понять, она не может сейчас говорить с тобой и попросила меня… Если ты будешь говорить с Майклом… В общем, он не должен знать, что она видела его и Мичелл. Ты не против?

— Я сделаю все, как хочет Эллен, — пообещал он. — Как она?

— Неважно. Но она справится.

— Майкл ищет ее, — сообщил Том. — Он звонил мне примерно пятнадцать минут назад. Я сказал ему, что мы работали все это время и она только что уехала. Так что он рассчитывает увидеть ее дома довольно скоро.

— Ладно. Я ей передам. Спасибо тебе.

Эллен слушала их разговор и чувствовала легкую тошноту, смущение, удивление и страх. Она хотела Майкла так отчаянно, что казалось, она тонет… Он был для нее всем везде и всегда, не важно, что его физически могло не оказаться рядом. Если бы время повернулось назад, и последние сцены из ее жизни не были сыграны, и ужас перед будущим не заполнял ее…

— Он только сегодня вернулся, — пояснила Эллен. — Мне надо было поехать в аэропорт, тогда ничего, понимаешь, ничего не случилось бы! — Она взглянула на сестру. — Как же я останусь у тебя на ночь, если он только что вернулся? Какую причину назову?

Мэтти недоуменно смотрела на Эллен.

— Я останусь у тебя до тех пор, пока Мичелл не уедет, — наконец заявила Эллен. — Впрочем, это только прибавит неприятностей. — Она горько усмехнулась: — Неужели их может быть еще больше? Но я знаю, он и сам этого хочет: чтобы я ушла с дороги, а они могли бы снова стать семьей. — Она повернулась и посмотрела в ночь, и в глазах ее стояли боль и безнадежность. — Не думаю, что наша свадьба состоится, — с трудом выговорила она.

— Незачем делать скоропалительные выводы, — упрекнула ее Мэтти. — Мы же не знаем, что действительно происходило там сегодня вечером.

— Мэтти! Они занимались любовью! — взорвалась Эллен. — Этого недостаточно?

— Понимаешь… Иногда такое… ну, в общем, случается. И это ничего не значит.

— Нет, — замотала головой Эллен. — Эта женщина — мать Робби, а это кое-что означает.

Они немного помолчали.

— Знаешь, что мне пришло в голову, — произнесла Эллен через некоторое время. — Он хотел, чтобы я их увидела. Чтобы я пришла и застала их за этим занятием.

— О, перестань! — возразила Мэтти.

— Но я должна была приехать домой с минуты на минуту, — упорствовала Эллен. — Он понимал, на какой риск идет, они были на виду, возле бассейна. Не в ее спальне, где я никогда бы их не увидела.

— Но зачем ему это? В этом нет никакого смысла.

— Допустим, он хочет, чтобы мы разошлись.

Мэтти промолчала. Эллен смотрела на нее и чувствовала, как боль забирается все глубже и глубже. Почему Мэтти не возражает, не спорит, не говорит, что это ложь, не уверяет, что все будет хорошо?

— Зачем я вернулась в гостиницу? — продолжала терзать себя Эллен. — Какого черта я это сделала? — Она посмотрела на Мэтти. — Интересно, это был просто порыв или что-то подсознательно просчитанное?

— Что ты имеешь в виду?

Эллен покачала головой:

— Не знаю. Столько странных, пугающих вещей сидит в подсознании, и мы даже не подозреваем о них… То, что Майкл хотел, чтобы я увидела его с Мичелл, или то, что я побежала к Тому… — Она замолчала, встала и направилась к окну. — Если Майкл хочет разорвать наши отношения, это конец для меня во всем — в частности, в том, что касается фильма. Так, может быть, я бросилась к Тому за поддержкой, чтобы не упустить фильм? Тогда бы у меня осталось хоть что-то. — Она повернулась к Мэтти. — Что-то, необходимое Майклу. Возможно, я могла бы воспользоваться этим, чтобы вернуть его.

Мэтти бросила на нее растерянный взгляд.

— Ты на самом деле так думаешь? — поинтересовалась она. — Ты бы так поступила?

Эллен пожала плечами:

— Полагаю, я уже сделала это. Но сознательно ли? — Она глубоко вздохнула, и вздох внезапно прервался рыданием. — Вчера вечером я обедала с Тедом Форгоном, — продолжала Эллен. — Я изложила ему все, что происходит с фильмом. Знаешь, что он посоветовал мне по поводу роли Рейчел? Привлечь Тома на свою сторону. — Она мрачно усмехнулась. — Может быть, именно поэтому я так и поступила? Возможно, это засело у меня в мозгах, и я переспала с ним, чтобы получить желаемое, а то, что я застукала Майкла с Мичелл, — лишь оправдание?

— Перестань, — махнула рукой Мэтти. — Ты в шоке, и подобные мысли не принесут тебе облегчения. Лучше позвони Майклу и сообщи, где ты.

Эллен вздрогнула. Она боялась услышать его голос, но вместе с тем сгорала от желания, и от этого ее сердце разрывалось на части. Все в их жизни пошло наперекосяк, а ведь они так любили друг друга! Еще чуть больше семи недель — и они бы поженились. Он даже позаботился о свадебном путешествии… Венчание заказано. Билеты на самолет для родственников тоже. Они не смогут сейчас отступить и, видит Бог, не захотят. Не может быть, чтобы он больше не любил ее. Нет, она отказывается так думать.

Она хотела видеть его глаза, чувствовать его руки, обнимающие ее, ощущать, как в ее сердце снова вливается радость, таять от его тепла, делиться мечтами, слышать его смех, наслаждаться мощью и силой их любви. Это не конец. Такого не может быть. Они слишком срослись друг с другом, они вместе построили уже так много, у них столько еще впереди. Они должны миновать эту пропасть, забыть ее, им обоим не нужен никто другой.

Эллен опустила голову и почувствовала, как ускользает в исцеляющее царство покоя. Но как отделаться от проклятой боли? Она заполнила ее, она ее сокрушала. Даже если бы Эллен могла, она не стала бы отнимать у Майкла фильм, они должны его делать вместе, она даже согласна на то, чтобы Мичелл играла главную роль…

Эллен уже подошла к телефону, когда он внезапно зазвонил. Она испуганно посмотрела на Мэтти, и та взяла трубку:

— Алло?

— Мэтти, это снова Майкл. Я очень волнуюсь насчет Эллен. Том говорит, что она уехала из ресторана почти час назад, но ее телефон не отвечает. Она не звонила тебе?

Глаза Мэтти устремились на сестру.

— Она здесь. Сейчас я передам ей трубку.

Лицо Эллен смертельно побледнело.

— Алло? — проговорила она.

— Дорогая, с тобой все в порядке? — услышала она голос Майкла. — Я просто голову сломал, пытаясь угадать, куда ты подевалась. Ты едешь домой?

Слезы жгли глаза Эллен.

— Милый, я… я выпила вина немного больше, чем следует… Думаю, мне лучше остаться у Мэтти на ночь.

— Я приеду и заберу тебя, — предложил он.

— Нет.

— Эллен, я тосковал без тебя. Я соскучился, я хочу тебя видеть.

У нее перехватило горло. Как бы ей хотелось закричать, рассказать ему, что она видела и что он наделал!

— Я тоже хочу тебя видеть, — прошептала она. — Но, Майкл…

— Да? — поторопил он.

Она посмотрела на звездное вечернее небо за окном и представила себе Майкла в кабинете, его любимое, красивое, обеспокоенное лицо.

— Дорогой, я думаю, мне лучше остаться здесь до отъезда Мичелл. Пожалуйста, не думай, я не хочу ссоры, — поспешила она добавить, когда он запротестовал. — Просто, по-моему, так будет лучше для вас троих. Вы сможете провести это время вместе.

— Эллен, я не могу на это согласиться, — заявил Майкл. — Я хочу видеть тебя немедленно.

— Нет, — сказала она. — Пожалуйста, сделай так, как я прошу, и не настаивай на моем возвращении. Ничего не изменилось? Она уезжает послезавтра?

— Да.

— Ждать осталось недолго, так ведь? — Она помолчала. — Сделай это ради Робби. Позволь ему некоторое время пожить вместе с мамой и папой.

Тишина. О чем он думает? Наверное, спрашивает себя, знает ли она о происшедшем, ощущение собственной вины должно мучить его. Молчание Майкла подтверждало ее подозрения, он больше не спорил, значит, она не ошиблась и это на самом деле произошло. Но и она виновата, поскольку занималась любовью с другим мужчиной, мало того, с его другом. Если он когда-нибудь узнает, что тогда будет с фильмом? Они в любом случае должны его сделать, уже вложено столько средств, и уже нет никакой возможности отступать.

— Ты с кем-нибудь завтракаешь утром? — поинтересовался он.

— Нет.

— Тогда жди меня в семь тридцать у себя в офисе. Я принесу кофе.

Она молчала.

— Эллен?

— Да?

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, едва сдерживая слезы, и положила трубку. — Тогда почему ты трахал ее, ты, ублюдок? — зарыдала она. — Какого черта ты этим занимался, если так сильно меня любишь? — Она повернулась к Мэтти. — Я не могу даже толком разозлиться на него, — бушевала она. — Он не должен узнать, что я тоже перед ним виновата.

Мэтти сидела молча, ожидая конца бури. Через некоторое время она заговорила:

— Послушай, это насчет Тома. Он… какой? Я имею в виду, он как?.. Прости, мне не стоило никогда об этом спрашивать, — поспешила произнести Мэтти, увидев непонимающий взгляд Эллен.

Прошло несколько секунд.

— У меня просто было предчувствие, что он хорош, — пояснила Мэтти.

— Да, он хорош, — призналась Эллен. — Но это совсем не так, как с Майклом. Только Майкл для меня имеет значение.

— Ты так думаешь. Но у Мичелл и Тома тоже есть чувства. Кто-то из них может быть серьезно влюблен в кого-то из вас.

Страх пронзил сердце Эллен.

— Надеюсь, что это не Мичелл, — проговорила она. — Если так, тогда есть все шансы, что это повторится.

— А если это Том?

Эллен сидела некоторое время с отсутствующим взглядом, потом наконец подняла глаза на Мэтти.

— Если он влюблен в тебя, ты могла бы убедить его выкинуть Мичелл из фильма, — предположила Мэтти, сама испугавшись бессовестности своего заявления.

Глаза Эллен расширились.

— В твою пользу?

Сестра пожала плечами:

— Ну, в этом случае мы бы обе выиграли. После того, чем Майкл занимался сегодня вечером, вряд ли он станет уж очень удерживать ее.

Эллен снова задумалась, потом наконец покачала головой.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — ответила она, — но я никогда не смогу использовать Тома подобным образом. — Помолчала и добавила: — Кроме меня, его, должно быть, все уже использовали.

Глава 11

Оставалось всего три недели до свадьбы, и хотя Майкл ни капли не сомневался в своей горячей любви к Эллен, он с удовольствием обошелся бы без всей этой суеты. Главная проблема заключалась в глубокой религиозности обоих семейств, а это означало, что нет никакой возможности избежать церкви, материнского напутствия, бесконечного списка гостей и тысячи других вещей, которые являются непременными атрибутами католической свадьбы.

Хотя событие надвигалось стремительно и они очень мало успевали побыть вместе, им вроде бы удавалось разрешать все проблемы. Не важно, что вынудило Эллен провести пару дней у Мэтти, никакого следа от этого не осталось. Правда, иногда он замечал, что Эллен избегает его, но потом, когда они проводили больше времени вместе, он снова ощущал ее любовь. Она, по-видимому, волновалась из-за свадьбы и продолжала уверять его, что очень ждет медового месяца и надеется расслабиться и провести целых две недели с ним наедине.

Он, конечно, этого тоже хотел, но, возможно, его заражала своим желанием Эллен? Что-то неясное не давало ему покоя. Конечно, ничего похожего на чувство вины он не испытывал, и скорее всего странности в ее поведении были лишь его собственными домыслами. Во всяком случае, наверняка это не имело никакого отношения к Мичелл.

Но как трудно оказалось жить с этой ложью! Он не мог объяснить себе, почему так случилось, впрочем, как и поклясться, что такого больше никогда не произойдет. Хотя он точно знал: единственная женщина, которая ему нужна, — это Эллен. Ничего бы не произошло у них с Мичелл, если бы Эллен приехала за ним в тот день в аэропорт, у него не было бы ни возможности, ни желания. Нет, произошедшее — это ее вина. Конечно, он здорово разозлился, обнаружив, что Эллен отдала предпочтение встрече с Томом, а не с ним.

Безусловно, Майкл беспокоился о сценарии, но при этом замечал, как эти двое флиртуют друг с другом, и ему не слишком нравилось это наблюдать. Он молчал — не хватало еще уподобиться какому-нибудь ревнивому ослу, но отчасти это заставило его заниматься любовью с Мичелл. Правда, для него до сих пор оставалось загадкой, почему так сильно завелась сама Мичелл.

Сразу после случившегося, еще не отдышавшись, Майкл решил, что просто обоих подхватило и понесло, так бывает. Но потом он вспомнил о том, что предшествовало событию.

После того как Мичелл и Робби встретили его в аэропорту, они все вместе вернулись домой, потом почти сразу он повез сына на занятия карате. Мичелл осталась дома, и когда он вернулся, она плавала в бассейне.

— Привет, — сказала она. — Есть шанс что-нибудь выпить?

Ему тоже захотелось выпить, поэтому он вернулся в дом и смешал два больших мартини. Несмотря на вечер, было жарко как в аду. Когда он принес напитки и Мичелл предложила ему прыгнуть в воду, он разделся до трусов — он был в «боксерах» — и нырнул к ней.

Плавая, они говорили, но он едва понимал, о чем речь, потому что все время думал об Эллен и о том, чем они с Чамберсом занимаются в уединении гостиничного номера. Так поздно, а она еще не вернулась и даже не потрудилась позвонить… Он предполагал самое худшее.

— М-м… теперь намного лучше, — объявила Мичелл, вылезая из воды и беря полотенце.

На ней был черный закрытый купальник с высокими вырезами на бедрах, а спереди — почти до талии. Как всегда, Мичелл выглядела превосходно, грех было не заметить этого.

— Ты нервничаешь? — спросила она, улыбаясь, когда он приблизился.

— Мне надо о многом подумать. — Он взял бокал и направился к одному из шезлонгов. — Ты хочешь поговорить о Робби?

— Не сейчас, — покачала головой Мичелл, — ты слишком устал.

Прошло несколько минут. Жара удушала, даже звуки, доносившиеся из темноты, казались раскаленными.

— Если не возражаешь, я сниму купальник, — раздался снова ее голос.

Тело Майкла мгновенно отозвалось, хотя он не произнес ни слова, не пошевелился. Он знал: это ловушка, в которую он не должен попасться, но, вместо того чтобы скрыться в доме, он сидел, не в силах встать и уйти.

Он не смотрел на нее, Майкл и так знал, какая она красивая.

Только когда она подошла к нему сзади и коснулась его спины, он заговорил:

— Мы не должны делать это.

— Ш-ш… — прошептала Мичелл, начиная мягко массировать упругие плечи Майкла.

Он почувствовал, как расслабляется, закрыл глаза и разрешил голове опуститься на грудь. Движения нежных рук, близость нагого женского тела оказались слишком мощной провокацией, и Майкл не стал сопротивляться.

— Ложись, — сказала она и, взяв бокал из его рук, поставила рядом со своим бокалом.

Она стояла перед ним, и когда он взглянул на совершенную красоту ее тела, увидел торчащие соски и небрежно упавшие на плечи светлые волосы, он поднял руку и положил ей на бедро. Ее призыв был настолько мощным, что он почувствовал, как его плоть восстала рывком и трусы готовы лопнуть, а когда Мичелл нежно прильнула к нему, он зарылся лицом в ее влажные вьющиеся волосы на лобке без всяких размышлений.

На вкус она была такой горячей и знакомой, что он стиснул ее и толкнулся языком внутрь, глубоко и быстро. Он слышал ее задыхающийся стон, почувствовал, как впились ее пальцы ему в плечи. Она наклонилась, и он потянулся к ее груди, стиснул соски и принялся их сосать.

Потом он вскочил, разделся и толкнул Мичелл в шезлонг. Он быстро вошел в нее, а она обвилась вокруг лианой. В голове промелькнула картина — Чамберс в той же позе с Эллен, и она так же охотно принимает его. От этой мысли страсть Майкла вскипела, он погружался в Мичелл что было сил, думая об Эллен и ненавидя себя за то, что делает.

Когда все закончилось, Майкл пошел в дом. Стоя под душем, он пробовал стереть из памяти все, что случилось сейчас, но чувство вины уже созрело. Ему оставалось одно: страстно благодарить Бога за то, что Эллен еще не вернулась. Даже если она занималась любовью с Чамберсом, его вина не становится меньше.

Теперь, поворачивая машину на Сансет, Майкл мысленно радовался, что Мичелл не та женщина, которая бьется в истерике или пускается на откровенный шантаж. Наверняка она расстроилась, когда он попросил ее забыть о случившемся. Она сначала даже попросила отложить свадьбу, но в конце концов смирилась и приняла печальный для себя факт: он любит Эллен, и нет никакой возможности исполнить желание Робби и восстановить старое.

Подъехав к стоянке позади ресторана, он подождал, когда освободится место, потом аккуратно припарковал автомобиль. Заперев дверцу и направляясь внутрь, Майкл задавался вопросом: что же такое произошло, заставившее Тома изменить мнение по поводу участия Мичелл в фильме? Или, если говорить прямо, каким образом Эллен сумела уговорить его отдать роль Мэтти. Майкл вовсе не против Мэтти, она чертовски хорошая актриса и, по правде сказать, намного лучше подходит на роль, чем Мичелл. Просто ему интересно, ведь Том прежде говорил, что это его «последнее слово», а теперь взял и передумал.

Ресторан на углу Сансет, с тенистой террасой и красными клетчатыми скатертями, был любимым местом для ленча среди представителей киноиндустрии, возможно, поэтому Мэтти выбрала его. Она хотела засветиться там с Майклом, ее карьере это бы определенно не повредило.

Он увидел ее за столиком на открытом воздухе, на котором уже стояли оливковое масло и хлеб.

— Прости, я опоздал. — Он расцеловал ее в обе щеки. — Ты получила мое сообщение?

— Нет, но это не важно, — ответила она, когда он опустился на стул напротив. — Как ты? Осталось три недели. Никаких сомнений, я надеюсь?

Майкл засмеялся.

— Только не у меня, — ответил он и обратился к официанту: — Принесите мне «эспрессо» и холодного чаю. — Он перевел взгляд на Мэтти. Она была поразительно хороша и весьма похожа на Рейчел. Интересно, подумал он, могло ли у них с Томом что-то выйти? Это послужило бы понятным объяснением перемены в его взглядах. Но о таком событии Эллен наверняка бы сообщила. — Ты часто виделась с Эллен в последнее время? — поинтересовался Майкл.

Мэтти изумленно воззрилась на него:

— Ты шутишь? У вас все расписано на недели вперед, мою кузину невозможно поймать, даже портниха жалуется.

Майкл улыбнулся.

— Сейчас довольно беспокойное время, — согласился он. — А Том? Ты его видела?

— Пару раз, — призналась она и почувствовала, как ее щеки заалели. Она подняла глаза. — Ты, очевидно, знаешь, что он предполагает отдать роль Рейчел мне, — сообщила она. — Тебя что-то смущает? Ради этого устроен наш сегодняшний ленч?

Майкл покачал головой, стараясь подавить раздражение. Актриса всегда считает, что причиной всему — она. Но он любил Мэтти и не хотел быть с ней резок.

— Нет. Меня ничего не смущает, — заверил он. — Признаюсь, я удивился, когда Эллен сообщила мне об этом, но я рад, что ты будешь в команде.

— Спасибо. — Темные глаза Мэтти потеплели. — Мне, конечно, льстит, что именно я составила тебе компанию для ленча, но я знаю, как ты занят, и, стало быть, тому должны быть причины.

Официант принес «эспрессо», Майкл быстро пробежал глазами по меню и заказал копченого тунца для себя и цыпленка для Мэтти.

— Я волнуюсь за Эллен, — искренне признался он.

Мэтти не выказала никакого удивления или беспокойства, она ожидала продолжения.

Он поморщился, ощущая, как от жары начинает плавиться его рубашка и окружающий шум назойливо лезет в уши.

— Она сама не своя, — продолжил Майкл. — Не знаю, в чем дело, но чувствую: что-то не так.

— Что именно? — уточнила Мэтти.

Он казался смущенным, как никогда.

— То, какая она со мной, — выдавил из себя он.

— Ты имеешь в виду…

— Я все имею в виду.

Мэтти глубокомысленно сдвинула брови.

— Ты спрашивал ее об этом?

Он кивнул.

— Она утверждает, что мне кажется. Я поинтересовался, уверена ли она, что все еще хочет за меня замуж, а она обвинила меня в том, что я намерен передумать. Конечно, мы это уладили, но я заставал ее несколько раз в слезах, и иногда она как-то враждебно настроена по отношению ко мне… — Он опустил глаза на чашку с кофе, было ясно, что он с трудом подбирает слова. — Нет ли чего-то такого, чего я не знаю? — Он снова взглянул на Мэтти. — Может, что-то случилось, она мне не говорит?

— Например, что?

Майкл спросил себя: а есть ли у него хоть какой-то шанс выведать правду? Она родственница Эллен и будет стоять за нее горой при любой погоде. Если даже Эллен знает о нем и Мичелл и молчит, мало надежды, что Мэтти расколется. Но он должен попробовать.

— Хорошо, — сказал он. — Тебе она не кажется слишком взволнованной?

Мэтти улыбнулась:

— Не более, чем любая другая невеста за три недели до свадьбы.

— Думаешь, в этом причина? — спросил он. — Нервы?

— По-моему, именно так, — кивнула она. — И поплакать — это тоже в общем-то вполне нормально. — Она поколебалась секунду, прежде чем спросить: — А как дела с Робби? Теперь он уже лучше с ней?

Майкл вздохнул и покачал головой.

— Он довольно противный, — признался Майкл. — Хотя пытается сдержаться, но считает дни до возвращения Мичелл, а это жестоко по отношению к Эллен. Она столько сил ему отдает, больше, чем он заслуживает, но бедному ребенку всего пять, и ему трудно понять расклад в мире взрослых людей. Вчера вечером я даже отшлепал его. Впервые. — Он снова вздохнул. — Не знаю, кто был больше потрясен, я или он. Но парень так грубо отвечал Эллен, что мне пришлось. — Майкл заставил себя улыбнуться. — Конечно, он хочет уехать и жить с матерью, — резюмировал он.

Пристально глядя в его красивое бледное лицо, Мэтти почувствовала, как его боль отозвалась болью в ее сердце. Она видела, как сильно он страдает, и не только из-за Робби или своего греха. Да, он переспал с Мичелл, но виной тому постоянное напряжение и взвинченность в преддверии свадьбы. Сейчас Майкл беспокоился не за себя, а за Эллен, хотел убедить ее, как сильно он любит, и в этот момент жизненно важно не позволить ему узнать о Чамберсе и о том, что Эллен все известно. Незачем бередить прошлое, это уже история, у них впереди еще слишком много всего. И теперь имеет значение только любовь. То, насколько сильно они любят друг друга. Не должна одна безумная ночь лишить их будущего.

Нет, не могла она рассказать Майклу о произошедшем тем вечером. Это не ее дело, и, уж конечно, он бы не поблагодарил ее за это.

— Эй! — позвала Мэтти.

Майкл повернулся.

— Я думаю, вам необходим медовый месяц. Причем уже давно. У вас не было возможности проводить много времени вместе и раньше, а теперь, когда появился этот фильм… Он вас обоих просто придавил, скажу откровенно: я вообще удивляюсь, что кто-то из вас до сих пор не слетел с катушек.

Майкл улыбнулся.

— Кроме того, — продолжала она, — подготовка к свадьбе не самый спокойный период, особенно для тех, кто собирается жениться. Если ты ищешь подтверждений, что она все еще любит тебя, я могу дать их абсолютно и искренне — со всей страстью и убежденностью. Да, это правда.

Майкл кивнул.

— Видимо, их-то я и искал, — согласился он, наблюдая, как официант колдует над их тарелками.

Мэтти подождала, пока он отойдет, взяла вилку и сказала:

— Скажи мне еще кое-что… Твой брат тоже приедет с Мичелл на свадьбу?

Майкл удивился.

— Конечно.

Мэтти улыбнулась:

— Хорошо. Хочу тебе сказать честно: Эллен трудно выносить Мичелл под боком. Если она увидит их вместе с Кэвэном, то, возможно, поверит, что между тобой и Мичелл действительно все закончено. — Она сделала паузу. — Ведь так и есть?

Если сестрицы в курсе, то, вероятно, самое главное для него сейчас — убедить Мэтти, это единственный шанс дать знать Эллен, как он искренне жалеет о случившемся.

— Мэтти, — произнес он, — я люблю Эллен больше, чем кого-либо в своей жизни. Я думал, что после Мичелл у меня уже не возникнет столь сильного чувства. Но ошибся. Я чувствую к Эллен то, что невозможно рассказать словами или объяснить. — Он на секунду остановился. — Я буду честен с тобой, — сказал он. — Были некоторые ошибки с моей стороны, но благодаря им я понял, что Эллен для меня значит. Я никогда не повторю их снова. — В его глазах внезапно возникло раздражение. — Я не хочу потерять ее, Мэтти. Я этого очень боюсь.

Мэтти улыбнулась и, потянувшись через стол, накрыла его руку своей.

— Поверь мне, — сказала она, — Эллен тоже не хочет тебя потерять. Значит, этого не случится.

Сэнди зарегистрировалась во «Временах года», сделала пару звонков в Великобританию и поехала прямо на встречу Майкла с группой администраторов из Си-би-эс. Хотя «История Рейчел» занимала сейчас большую часть их времени, были у «Уорлд уайд» и другие проекты, требующие внимания. Например, двадцатишестисерийный телефильм «Слишком много преград», которым Майкл начал заниматься, когда еще жил в Лондоне.

И Сэнди прилетела в Лос-Анджелес на неделю раньше остальных, для того чтобы вместе с Майклом заняться «Препятствиями». А неофициально — привезла в качестве свадебного подарка приличный запас лжи.

После их беседы с Майклом в Лондоне Сэнди ожидала результатов. Отношения Майкла и Эллен казались Сэнди неровными, и она очень надеялась, что ее новости помогут вбить между ними еще больший клин, но пока, похоже, ничего не произошло. Она еще не видела их вместе, а что на расстоянии поймешь?

Но пока у нее еще есть время расстроить намеченную на субботу свадьбу. Хотя Сэнди Полл наконец была вынуждена согласиться, что эта цель весьма труднодостижимая. Майкл ведь не прекратил отношений с Эллен? Пока нет. Он бы это сделал, если бы разлюбил Эллен. Как же страстно на это надеялась Сэнди! Но еще есть время, в который раз убеждала она себя, еще не поздно. Главное — не отказываться от того, что ты хочешь. Да и Майкл все еще желает ее… Кстати, с чего бы это Том Чамберс передумал насчет кандидатуры на роль Рейчел? Прирожденное чутье и большой опыт подсказывали Сэнди: надо провести небольшое расследование.

Учитывая, что Сэнди устала после длинного перелета, Майкл провел встречу довольно быстро и сумел подвести команду Си-би-эс почти вплотную к подписанию договора о телесериале.

— Вот так-то, — засмеялся Майкл, открывая перед Сэнди дверцу автомобиля. — Неплохо застать их врасплох, как сейчас. С Сэмом Бекерсом мы увидимся завтра. Так что я с оптимизмом смотрю в будущее. — Майкл обошел вокруг машины и сел за руль.

— В котором часу состоится сегодня обед с Томом? — Она зевнула.

— В восемь, в гостинице, — ответил он. — Думаю, ты намерена пойти?

Она посмотрела на часы.

— Сейчас у меня два часа ночи, — сообщила она. — Если бы мне часок подремать. Эллен там будет?

— Надеюсь. — Он вырулил со стоянки на проезжую часть.

— Я прочла первые сорок сцен, — проговорила Сэнди, глядя в окно на непрерывную череду ресторанов, банков, химчисток, кафе, универсамов, музыкальных и видеомагазинов и, конечно, вездесущих «Макдоналдсов». — Хорошо. По-моему, они здорово сделаны. — Сэнди повернулась к нему: — А ты как считаешь?

— Так же, — ответил Майкл. — Вроде бы Эллен прониклась чувствами Рейчел. Том утверждает, что именно поэтому все так хорошо идет.

— А что насчет конца?

— Мы вкратце обсудили это вчера вечером, но они собираются им заняться после нашего медового месяца.

Сэнди отвернулась. Она не хотела слышать об их медовом месяце.

— Куда вы отправитесь? — Она почувствовала, как в горле все пересохло. — Или это тайна?

Майкл улыбнулся.

— Эллен думает, что мы поедем на Гавайи, — ответил он. — Посмотрим, как она отнесется к настоящему варианту.

— Не будет ли она разочарована? Гавайи — весьма экзотическое место.

— Там нормально, — согласился он. — Все говорят.

— А куда вы на самом деле едете?

— У нас есть домик на Карибах. Туда я ее и повезу. После этой сумасшедшей возни с фильмом, постоянной спешки нам надо хоть немного побыть одним. В гостинице это невозможно, а там — вполне. Она мечтала об уединении, но думает, что я на это не соглашусь.

Сэнди почувствовала, как напряглось ее лицо. Понимает ли Эллен, насколько ей повезло в жизни, если ее так сильно любят?

— А что с Мичелл? — небрежно поинтересовалась она. — Я слышала, она не будет играть роль Рейчел.

Майкл резко повернулся.

— Где ты слышала? — спросил он. — Это пока еще не объявлялось официально, по крайней мере Мичелл ничего не знает.

— Да мне Эллен сказала, — пожала плечами Сэнди. — Я говорила с ней на прошлой неделе насчет чего-то, уж и не помню, и она упомянула, что Том присмотрел на эту роль какую-то американскую актрису.

Брови Майкла взметнулись.

— Американская актриса — это Мэтти Шелби, двоюродная сестра Эллен, — сообщил он. — Но она подходит на эту роль, вот почему Эллен боролась за нее так упорно.

Сэнди смотрела на автомобили, пробегающие мимо, большей частью это были незнакомые ей модели, она с удивлением взирала на сумасшедшие номерные знаки и остроумные наклейки на бамперах. Внезапно Сэнди почувствовала усталость, она с трудом соображала, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться на обсуждаемом предмете.

— Так что, ты согласен с новой кандидатурой? — Она с трудом удержалась от зевоты.

— Не имею ничего против, — ответил Майкл. — Да, думаю, Мэтти может хорошо сыграть Рейчел. Это же не повлияет на участие европейских инвесторов?

Сэнди покачала головой:

— Не должно. — Она засмеялась. — Ты знаешь, я чувствую себя не лучшим образом. Я не предполагала, что половина компаний, в которые я обращалась, никогда не слышали ни обо мне, ни о тебе. Но все же я сумела возвратиться из поездки более чем с пятью миллионами долларов. — Она повернулась к нему. — Удивительно, но теперь начинаешь чувствовать себя лично связанной с теми парнями, которые оказали тебе доверие, ты понимаешь? Все должно получиться — ради них и ради нас. У тебя тоже есть такое чувство? Ты меня понимаешь, правда?

Майкл засмеялся:

— Еще как. Я чувствую то же самое. Многие друзья и их семьи вложили деньги. Я говорил тебе, что моя мать, когда я был в прошлый раз в Лондоне, дала мне двадцать тысяч фунтов — фактически сбережения всей ее жизни? Похоже, никто не верит, что мы можем потерпеть неудачу.

— Мы победим, — заявила Сэнди, выуживая из сумки леденцы, смягчающие горло. — Послушай, я думала, что тебе захочется заполучить еще одно известное имя на роль Рейчел, ведь фильм на самом деле больше о ней, чем о Томе.

— Но Рейчел убивают, а Том остается. Так что роль Тома больше, чем Рейчел.

— Конечно, — согласилась Сэнди и снова зевнула.

К тому времени когда они подъехали к гостинице, она уже крепко спала и проснулась только оттого, что служитель открыл дверь и Майкл окликнул ее. На мгновение она смутилась, спрашивая себя, где она. Словно прочитав ее мысли, Майкл улыбнулся и произнес:

— «Времена года», Лос-Анджелес. Конец второго тысячелетия.

Сэнди отстегнула ремень безопасности и позволила помочь ей выйти из машины.

— Я зайду к Тому, — бросил Майкл. — Эллен еще пару часов провозится с организаторами свадьбы, а Робби сегодня вечером у приятеля.

— Ты не хочешь выпить со мной? — предложила Сэнди, когда они шли через шикарный вестибюль.

Он покачал головой:

— Ты так устала, что даже не можешь идти по прямой.

— Мы могли бы пойти ко мне в номер, — произнесла она.

Он смотрел на нее и все еще чувствовал волнение в ответ на обещание в ее глазах.

— Поспи немного, — сказал он, — я позвоню тебе в восемь.

Хотя ее щеки порозовели от его отказа, но взгляд задержался на нем чуть дольше, чем следует. Она нажала кнопку лифта и вошла внутрь.

Простившись с Сэнди, Майкл завернул в бар, заказал себе чистого скотча и устроился в темном углу, надеясь остаться неузнанным. Ему надо побыть наедине с собой хотя бы несколько минут, впрочем, «Времена года» едва ли то место, где он мог рассчитывать на уединение. Через четверть часа у него встреча с Томом Чамберсом. Майкл взял мобильник и набрал номер Эллен.

— Привет, — сказал он, когда она ответила. Как там дела?

— О’кей, — заверила Эллен. — Мы обсуждаем цветы. Буду примерно через час. Со мной Мэтти, я приглашу ее пообедать вместе с нами?

— Конечно.

На мгновение повисла тишина, потом раздался голос Эллен:

— Ты звонишь зачем-то?

Он засмеялся:

— Нет. Просто чтобы услышать твой голос. Мне бы хотелось пойти с тобой вдвоем куда-нибудь. Поскольку Робби у Джереми, то мы можем свободно распорядиться этим вечером. Мне отменить обед?

— Нет, — проговорила она. — Через пару недель мы будем с тобой вдвоем все время. Сэнди нормально добралась?

— Да. Она пошла немного поспать.

— Послушай, дорогой, мы тут очень заняты. Ты не против, если я повешу трубку?

— Конечно. Увидимся позже. Люблю тебя.

Не впервые она не ответила ему на эти слова. Когда раздались гудки отбоя, у него вновь возникло неприятное ощущение, подтолкнувшее его к разговору с Мэтти неделю назад. Эллен была настолько холодна с ним в последнее время или, во всяком случае, не такой, как обычно. Она явно не горела желанием оставаться с ним наедине, поскольку уже второй раз решительно отвергла подобную возможность. Так что происходит? Действительно ли свадьба отнимает все ее время? Или есть еще что-то, о чем она молчит? Ему принесли выпивку с тарелочкой маслин и фисташками. Он смотрел вслед уходящей официантке, длинные гибкие ноги которой изящно лавировали между столиками. Наверняка она актриса, большинство из них актрисы, а эти томные движения, без сомнения, специально для него — она назвала его по имени, значит, знала, кто он такой. Она обернулась, поймав его взгляд, и улыбнулась, предлагая все, что он может захотеть. Он быстро отвел взгляд. Боже, в этом городе предлагают так много секса, что это может отбить у мужчины всякую охоту.

Телефон зазвонил, Мэгги сообщала ему, что на проводе юристы «Уорлд уайд». Затем он услышал голос Джорджа Коэна.

— Привет, Майкл, — начал энергичный восьмидесятилетний адвокат, — пристегни привязной ремень, потому что эта поездка состоится.

— Мирамакс? — не веря, произнес Майкл.

— Если ты готов подписать контракт завтра к полудню, — продолжал Коэн, — то они дадут на два больше.

— Ты шутишь. — Майкл задохнулся. — Они предлагают десять миллионов долларов?

— Считай, ты уже получил их. Так что мне им сказать?

— Что они уже совершили сделку. — Майкл засмеялся. — Господи Иисусе, Джордж. Как это случилось?

— О, я предполагаю, сработал тот факт, что я знаком с одним из братьев Вейнштейн, — скромно заметил он. — Они верят в проект, сынок. А после того как я рассказал им о тебе, они верят и в тебя тоже.

Майкл на мгновение потерял дар речи. Больше шести месяцев была полная тишина, а оказывается, Коэн готовил это дело.

— Так, я заправляю свою ручку чернилами, — сказал Джордж, — и жду тебя завтра в одиннадцать.

— Договорились.

Он посидел немного, пытаясь понять, что означает этот солидный вклад. Начать с того, что теперь они могут спокойно продолжить формировать команду, назначать дату съемок, заключать контракты и нанимать рекламщиков из крупных фирм. Теперь можно сделать тысячу вещей, деньги открывали необычайные возможности. Майкл почувствовал, что эта новость даже в какой-то мере расстроила его. Теперь никакой дороги назад, к отступлению, нет, теперь он пойман, приперт к стенке.

Взяв трубку, Майкл снова набрал номер Эллен. Новость наверняка ошеломит ее. Именно с ней он хотел бы разделить этот миг больше всего. Но она отключила свой телефон, а когда он набрал номер организатора свадьбы, ему сообщили, что она уже уехала.

Майкл попробовал придумать, кому еще позвонить, но не смог сосредоточиться, в голове вертелись слова, сказанные ему Сэнди об Эллен во время его недавней поездки в Лондон. Он не слишком много думал об этом: подобная идея казалась ему слишком абсурдной. Но в последнее время он почему-то все чаще возвращался к ней. Эллен в значительной степени отвечает за фильм, за ней последнее слово по поводу сценария, она сумела заставить Тома изменить мнение насчет Мичелл. Она, а не кто-то другой, в контакте с людьми Ричарда Конвея, она присутствовала на большинстве встреч с производителями, высказывалась о выборе актеров, ежедневно говорила по телефону с Виком Уорреном. Даже насчет свадьбы тоже решает она! Так, возможно, Сэнди права, и Эллен своего рода наркоман по части управления? Отсюда и ее эмоциональные вспышки, и потеря аппетита в последнее время.

Вздохнув, Майкл отпил глоток из бокала. На трезвую голову слишком тяжело обнаружить, что ты не знал женщину, которую любишь и на которой вот-вот женишься. Нет, он не собирался отменять свадьбу. Все подготовлено, устроено, и, черт побери, он любит ее независимо от того, виновата она в чем-то или нет. Но если так будет продолжаться и Эллен станет и дальше бороться за власть, то они будут не мужем и женой, а соперниками в борьбе за компанию, где главный держатель акций — человек, с которым Эллен в последнее время часто видится.

Глава 12

Эллен и Том ненадолго остались за столиком одни — Мэтти ушла в дамскую комнату, а Майкл пошел разбудить Сэнди, чтобы сообщить ей хорошие новости. Это был далеко не первый случай, когда Том и Эллен оказались одни после того вечера. Вечера, когда они занимались любовью. За прошедшие несколько недель они несколько раз работали над сценарием, правда, теперь они занимались этим в одном из залов заседаний. Том частенько заходил за Эллен в офис, чтобы потом отвезти ее в «Парамаунт» на бесконечные встречи, на которых они оба должны были присутствовать.

Так что начальная неловкость уже прошла, и Эллен была за это Тому весьма признательна. Он искренне заверил ее, что от него Майкл никогда ничего не узнает, а сам он давно все забыл. Она засмеялась, и он, понимая, как негалантно это звучит, подмигнул и заметил, что бывают обстоятельства, когда нет ничего лучше избирательной амнезии.

Они больше никогда об этом не говорили, но она чувствовала, как ее тянет к Тому, и иногда спрашивала себя, испытывает ли он то же самое. Нет, она не хотела продолжения отношений с ним, им хорошо работалось вместе, ей льстило его восхищение, но она вовсе не желала снова изменять Майклу.

Майкл, начиная с того вечера, постоянно был любящим и внимательным, но что-то в их отношениях изменилось. Иногда Эллен становилось страшно, что она больше не станет прежней. Проблема заключалась в том, что доверие к Майклу ушло. Возможно, если бы он признался в случившемся между ним и Мичелл, стало бы легче, но было бы безумием вынуждать его сделать признание.

Майкл ничего не знал, она не собиралась рассказывать ему, поскольку в прошлый раз, когда Робби надерзил ей, Майкл отшлепал мальчика, но какой от этого толк? Робби видел в ней теперь врага, ужасную злую женщину, вставшую между его мамочкой и папой и разрушившую их жизнь. Он сказал ей в тот вечер, что ненавидит ее и не хочет, чтобы она вообще входила к нему в комнату. Он не собирается ни на какую свадьбу, он останется здесь с мамочкой, потому что она единственная, кто его любит. Потом он хлопнул дверью у нее перед носом, и Эллен слышала, как он рыдал в подушку, но не в ее силах было успокоить его. К нему пошла Лусина, и до Эллен доносилось, как он умолял Лусину заставить Эллен уйти, чтобы его папа мог жениться на мамочке.

— Слушай, я, конечно, не хотел бы мешать, — ворвался Том в ее мысли, — но ты меня не слышишь. Ты выглядишь ужасно. Красивой, — он улыбнулся, — но ужасно.

Эллен тоже заставила себя улыбнуться:

— Спасибо.

Том посмотрел ей в глаза, и лицо его стало серьезным, когда он увидел, как сильно она обеспокоена.

Эллен резко отвернулась.

— Все в порядке, — бросила она. — Я сильно устала, и у меня предсвадебный стресс.

Он не сводил с нее глаз, но она отказывалась встретиться с ним взглядом. Он не поверил, но не обвинял ее в нежелании открыться ему. И потом, сейчас едва ли подходящее для этого время — Майкл и Сэнди уже направлялись к столу.

Встав, он проследил за взглядом Сэнди. Интересно, она заметила слезы на глазах Эллен?

— Том, это Сэнди Полл, представил Майкл.

— Рад с вами познакомиться, Сэнди, — произнес он. — Много слышал о вас. — Но никто, подумал он, не говорил ему, что она такая молоденькая.

В ее бирюзовых глазах светился неподдельный интерес.

— Вероятно, не столько, сколько я — о вас. — Она улыбнулась.

— Привет, Сэнди. — Эллен встала, чтобы обнять ее. — Как ты? Устала?

— Теперь уже лучше, я поспала, — уверила ее Сэнди, отрывая взгляд от Тома. — И взволнованна. Такие новости! Интересно, найдется ли у вас с Майклом время на свадьбу теперь, когда все так закрутится?

Эллен посмотрела на Майкла и, увидев, с каким волнением он ждет ее ответа, почувствовала желание обнять его и попросить отвезти ее домой.

— Это — самое первостепенное дело, — заявила она, снова усаживаясь за стол. — Это моя двоюродная сестра Мэтти Шелби, — представила она подошедшую Мэтти.

— Рада познакомиться, — проговорила Сэнди. — Думаю, вам уже все уши прожужжали разговорами об этой свадьбе.

— О, конечно, и давно, — засмеялась Мэтти. — Привет, добро пожаловать в Лос-Анджелес. Вы ведь не в первый раз здесь?

— Да, — согласилась Сэнди, опускаясь на стул, который Майкл ей подвинул.

Она бросила на него благодарный взгляд, но его глаза не отрывались от Эллен. Он сел рядом с ней и накрыл рукой ее руку. Сэнди отвела взгляд и, оказавшись глаза в глаза с Томом Чамберсом, почувствовала, что краснеет. Он мог увидеть, как пристально она наблюдает за Майклом и Эллен.

— Я читала сценарий в самолете, — произнесла она, глядя на Эллен. — Он начинает обретать форму. Я заинтригована, интересно, как вы собираетесь его закончить.

Эллен нахмурилась.

— Я не знала, что ты читала сценарий. — Она повернулась к Майклу.

Сэнди тоже посмотрела на Майкла. Она думала, что только ее продюсерство — тайна, и понятия не имела, что и чтение сценария надо хранить в секрете. Эллен все равно узнала бы это через некоторое время, но Сэнди обрадовалась, что сейчас станет свидетелем ее реакции.

— Я показал его Сэнди, — сказал Майкл, — чтобы ей было о чем говорить с потенциальными инвесторами в Европе.

— Но у тебя был полный рекламный пакет, — возразила Эллен. — Там биографии Тома и Рейчел, сюжет, сказано, кто играет главную…

— Это не то же, что прочесть сценарий, — заметил Майкл, явно раздраженный тем, что ему приходится обороняться, и отчаянно желавший покончить с обсуждением данного предмета.

Эллен взглянула на Тома.

Он пожал плечами:

— Ну, раз Сэнди его одобряет, значит, нет никакого вреда.

Сэнди улыбнулась и немедленно ощутила, как разозлилась Эллен, что Том встал на ее сторону.

— Прости, — обратилась Сэнди к Майклу, который все не мог успокоиться, — я не знала, что мне и сценарий читать нельзя.

— Не извиняйся, — успокоил он. — Как один из руководителей «Уорлд уайд», ты имеешь на это право. И как один из продюсеров фильма к тому же.

Эллен смотрела на Майкла так, как если бы он только что ударил ее.

— Я не знала, что Сэнди входит в число продюсеров.

— Поскольку она помогает в сборе средств, статус продюсера — самое меньшее, что мы можем ей предложить.

Эллен с трудом справилась с собой.

— Значит, Марк Бергин в Сиднее и Крис Раскин в Нью-Йорке тоже в числе продюсеров? — поинтересовалась она.

— Конечно, — кивнул Майкл.

— Почему ты решил это, не обсудив со мной? — взвилась Эллен.

Майкл замялся.

— Не думаю, что сейчас подходящее время для выяснения деталей, — заметил он.

— Где официант? — воскликнул Том. — Все пришли сюда выпить шампанского, в конце концов! Мы ведь собирались праздновать.

— Извините, — бросила Эллен и резко поднялась из-за стола.

Мэтти проводила ее взглядом, потом посмотрела на сидевшего напротив Майкла и почувствовала, как ее сердце рванулось к нему, хотя он был такой сердитый. Она провела минувшие пару часов с Эллен, занимаясь свадебными приготовлениями, и ясно представляла, в каком та ужасном состоянии. Поговорить по-настоящему не представилось возможности, но, наблюдая, как сестра огрызается на менеджера, она поняла, насколько та взвинчена. Став свидетелем последней сцены, Мэтти решила проявить настойчивость и выяснить, что именно ее грызет.

Конечно, измена Майкла должна оставить след, впрочем, как и ее собственная с Томом. Что и говорить, Эллен сейчас тяжело, но ей следует найти способ выйти из этого состояния, а не притворяться, будто ничего не случилось.

Когда Эллен вернулась, Сэнди бросила взгляд на Чамберса. Слезы в глазах Эллен не остались ею незамеченными, да и беспокойство Тома выходит за рамки простой вежливости. Сэнди не составило труда сделать из всего этого вывод. Что-то происходит между этими двумя, и, если повезет, дело может оказаться весьма серьезным.

К тому времени когда еду заказали и принесли, Эллен почувствовала себя намного спокойнее, пожалуй, даже начала расслабляться. Разговор теперь вертелся в основном вокруг свадьбы, и неожиданно для себя. Эллен заставила всех хохотать над тем хаосом, в который превратились ее последние дни. Пока она говорила, пальцы Майкла сплелись с ее пальцами. Кажется, она выпила слишком много вина и почти не притронулась к еде. В последние две недели у нее вообще нет аппетита, но это, полагала Эллен, вполне нормально перед свадьбой. Пускай платье окажется свободнее на дюйм, она знала, Майклу все равно понравится. Еще она собиралась надеть для него прелестное нижнее белье, и при мысли обо всем этом на глаза ее внезапно навернулись слезы.

— Господи, я такая неспокойная все последние дни, — посетовала она, поднося салфетку к щекам.

— Недели, — поправил Майкл.

— Это выходит помимо моей воли. — Эллен повернулась, чтобы поцеловать его. — Это не депрессия, это только… эмоции, я думаю. — Потом, понизив голос, добавила: — Не могу дождаться нашего медового месяца.

— И не надо, — пробормотал он.

Она прислонилась к нему и стала слушать, как Сэнди и Мэтти расспрашивают Тома о его журналистской работе. Они хотели узнать о разных войнах, о которых он писал, о нищете, о тирании, о голоде. Он приукрасил кое-что ради слушателей, но ей стало ужасно грустно, что он потерял Рейчел и с тех пор никого не полюбил. Хотя, понаблюдав некоторое время за Сэнди, она сделала вывод, что Том не останется без партнерши по постели в предстоящие дни.

Эллен не ощутила ревности, но и не обрадовалась, поскольку не любила Сэнди и не считала, что та достаточно хороша для Тома. Хотя если таким образом Сэнди отстанет от Майкла, это будет прекрасно. А Том может сам о себе позаботиться. Он скоро раскусит Сэнди, если уже не раскусил эту коварную маленькую суку, которая переспит с любым ради достижения цели. Видимо, подумала Эллен, Сэнди намерена вцепиться в Тома как пиявка, чтобы влезть в работу над фильмом и стать в этом не последним лицом. Но это только через ее труп!

Она посмотрела на Майкла и крепче сжала его руку. В голове Эллен столько всего вертелось, требовало решения, а тут еще эта Сэнди… Внезапно ей отчаянно захотелось оказаться с Майклом наедине. Она наклонилась к нему и тихонько сообщила об этом.

…Они были еще совсем недалеко от ресторана, когда Эллен попросила его съехать на обочину.

Майкл удивленно взглянул на нее:

— Ты в порядке?

— Я просто хочу, чтобы ты обнял меня.

Он немедленно направил машину к обочине.

— Ты уверена, что ты в порядке? — повторил он, стискивая ее горячими руками.

— Да. — Ее глаза закрылись. — Ты любишь меня? — прошептала она. — Ты на самом деле меня любишь?

— О Боже, ты же знаешь.

— Ты не разрешишь ничему встать между нами?

— Никогда, — поклялся он.

Эллен отстранилась на секунду, чтобы посмотреть в его глаза.

— Ты уверен, что хочешь на мне жениться?

— Безусловно. — Он улыбнулся и убрал волосы с ее лица.

— Ты не любишь кого-то другого?

— Нет. Только тебя.

— А Мичелл?

— Нет.

— Или Сэнди?

Он засмеялся.

Она все смотрела на него, и в глазах ее стояла тревога, как будто она пыталась отыскать что-то, чего никак не могла найти. Наконец Майкл наклонился и крепко поцеловал ее.

— Меньше чем через две недели этот цирк закончится, — пообещал он, — и следующие две недели будут только наши.

Она опустила голову.

— Жаль, что нельзя прямо сейчас, — прошептала она.

Он поднял ее подбородок и взглянул ей в глаза.

— Мы можем сегодня сесть в самолет и поехать в Лас-Вегас, — предложил он. — Или подождем до завтра, подпишем бумаги и сразу же поженимся. Пускай все веселятся на вечеринке в следующую субботу, а мы будем за тысячу миль отсюда.

Соблазн был велик, но в конце концов она вздохнула и покачала головой:

— Мы не можем разочаровать наших матерей, особенно мою, ведь я единственная дочь.

— Эллен, речь идет о нас, — напомнил Майкл.

— Я знаю, но мы ведь все равно намерены заполучить друг друга? Значит, для сохранения всеобщего спокойствия нужно набраться терпения.

— Значит, мы собираемся заполучить друг друга независимо ни от чего, да? — повторил он.

— Ты обещаешь? — Она вспомнила о Робби, Мичелл и Томе и о многом другом, но если заговорить об этом сейчас, то надо потратить слишком много сил и испытать слишком много боли. — Независимо ни от чего?

— Клянусь, — торжественно произнес Майкл, но она сама знала, что просила слишком многого.

Наступил четвертый день пребывания Сэнди в Лос-Анджелесе, и хотя расписание ее было не плотнее обычного, силы все убывали, и она опасалась, что свалится с простудой, если не с гриппом. Чувствовала она себя просто ужасно, с трудом выдержала встречу в «Уорнерз». Присутствовавший там Майкл, заметив ее состояние, настоял на том, чтобы отвезти ее обратно в гостиницу.

По дороге Майкл что-то говорил, а она пыталась сосредоточиться на его словах, воспаленное горло горело, веки с трудом оставались открытыми. Когда Майкл остановил машину и осторожно потряс Сэнди за плечо, она догадалась, что заснула.

Она пробовала вспомнить, о чем он рассказывал, но мысль ускользала, и она никак не могла поймать ее. О стольком следовало поговорить с Майклом, но в голове царил настоящий хаос, в котором она никак не могла разобраться. Хотела она кое-что сообщить ему и насчет обеда, и о том, как прошла встреча с Томом Чамберсом вчера вечером. Он повез ее в ресторанчик в Западном Голливуде, в местечко, которое стоило посмотреть… А может, она что-то хотела рассказать Тому о Майкле? Вчера вечером она чувствовала себя как на свидании, и это удивительно! Казалось, целую вечность никто с ней не флиртовал так, и Сэнди вчера по-настоящему захотела Тома, но сегодня ей понадобилось сделать усилие, чтобы вспомнить об этом.

— Тебе станет лучше, когда ты поспишь, — сказал Майкл, помогая Сэнди выйти из машины. — К этой чертовой жаре и всем этим кондиционерам надо привыкнуть.

Сэнди огляделась. Солнце походило на раскаленный добела огонь, он жег ее кожу, хотя она вся дрожала.

— Где мы? — спросила она.

— У меня дома. Если я повезу тебя в гостиницу, я опоздаю к своим юристам. Ты не против?

— Нет, все прекрасно, — заверила Сэнди, желая одного: положить голову на подушку и чтоб ее укрыли одеялом, как ребенка. Через минуту она уже выскальзывала из платья, а Майкл ждал за дверью. Все складывалось на редкость удачно.

— Ты в порядке? — Он заглянул в дверь.

— М-м… — пробормотала она, зарываясь поглубже в подушку.

— Извини, это комната Робби, но родители Эллен заняли одну гостевую комнату, а моя мама — другую. Не знаю, где они сейчас, но никто не должен тебя побеспокоить. Вот. — Он наклонился к постели и щелчком отключил интерком. — Ты ведь не хочешь, чтобы твой храп разносился по всему дому?

Она улыбнулась, наблюдая, как Майкл задергивает занавески.

— Я вернусь за тобой через пару часов, — пообещал он и осторожно закрыл за собой дверь. Сэнди тут же провалилась в сон.

Был полдень, когда Мэтти свернула на дорогу, ведущую к дому Майкла и Эллен. Никаких машин, даже той, которую арендовали родители Эллен. Двери гаража закрыты, и невозможно понять, есть ли кто в доме, оставалось лишь войти и выяснить.

К удивлению Мэтти, передняя дверь оказалась открыта. Это немного расстроило ее: меньше всего ей хотелось нарваться на грабителей. Но поскольку Эллен не было в офисе, у портнихи, у поставщика провизии, а также ни на какой встрече, значит, существовал шанс найти ее дома.

— Эллен! — позвала она, заглядывая в огромные окна, выходящие в сад, и проходя через кабинет. — Эллен!

Осмотрев кухню и спальню, она пошла обратно к гостиной, открыла дверь кабинета Майкла.

— Эллен!

Никакого ответа.

Мэтти посмотрела на лестницу, ведущую в комнату для гостей. Родители Эллен поселились там до окончания свадьбы, но оттуда не доносилось ни звука. Мэтти прошла по узкому холлу в обширную, драпированную муслином спальню, обращенную окнами на бассейн и сад. Неожиданно она заметила сумочку Эллен на кровати — если она здесь, то почему не отвечает?

— Эллен? Ты там?

Она направилась в ванную. Ее сердце глухо ударилось о ребра, когда она толкнула дверь и увидела Эллен, стоящую перед зеркалом.

— Господи, ты здесь. — Мэтти с облегчением засмеялась. — Ты меня перепугала. Что… — Она не договорила. Перед Эллен на мраморной полке лежала белая узкая трубочка. — О мой Бог, — пробормотала Мэтти. — Пожалуйста, скажи мне, что я ошиблась, и это не то, о чем я подумала.

Эллен не отвечала, и Мэтти с замиранием сердца смотрела на нее, У Мэтти тоже возникали такие мысли, но она отмахивалась от них. Однако сейчас перед ней были доказательства. Мэтти внезапно почувствовала, что мир начинает рушиться.

Шагнув к Эллен, она в отчаянии обняла ее.

— Ничего, — сказала она. — Все будет хорошо. Мы все сделаем.

Эллен не двигалась. Ее руки висели вдоль тела, невидящий взгляд был устремлен вперед.

— Эллен, послушай меня! Послушай. — Мэтти осторожно потрясла ее. — Мы все сделаем, о’кей? Все будет в порядке.

Взгляд Эллен наконец сфокусировался, она посмотрела на Мэтти и улыбнулась самой мрачной из всех улыбок. Мэтти снова обняла ее и почувствовала, как тело сестры сотрясается от рыданий. Тест на беременность. Конечно, вот объяснение всему, вот почему Эллен такая странная в последние недели — она подозревала, но у нее не хватало храбрости признать очевидное. А кто мог винить ее за это? До свадьбы осталось всего несколько дней, и неизвестно, кто отец ребенка — Майкл или Том.

— Мэтти, что мне делать? — Она задыхалась. — Господи, что мне делать?

— Для начала сядь. — Мэтти подвела ее к кровати. — Не волнуйся. Мы вычислим.

— Теперь я не могу выйти замуж, — продолжала Эллен, и в голосе ее звучала нестерпимая боль. — Я слишком сильно люблю Майкла… — Она вздохнула. — Это Бог таким образом заставляет меня уйти из его жизни и оставить его с Мичелл и Робби.

— Ш-ш-ш… — произнесла Мэтти. — Это неправда. Для всех — это его ребенок. Поняла?

Эллен кивнула и прикусила нижнюю губу, глаза ее вновь наполнились слезами.

— Я спала с Майклом в воскресенье перед этим, потом снова в воскресенье — после. — Голос ее сорвался. — А в пятницу я спала с Томом.

— Было бы глупо спрашивать, предохранялась ли ты, — фыркнула Мэтти.

Эллен закрыла глаза.

— Я не была бы сейчас в таком состоянии, если бы об этом позаботилась, — проговорила она. — Ну что мне теперь делать? Это разобьет его сердце. Он никогда не простит меня, я знаю, он не простит. Но это нечестно, Мэтти. Он трахнул Мичелл и может забыть об этом. А я в невменяемом состоянии единственный раз переспала с Томом, и все, жизнь кончена? Это нечестно.

— Да, — успокаивала ее Мэтти. — Но всегда есть выход. Я имею в виду, ты могла бы… — Ее взгляд метнулся к животу Эллен.

— Сделать аборт? — договорила за нее сестра. — Мэтти, через пять дней у меня свадьба. Какой, к черту, аборт? Разве скроешь это от Майкла? И потом, это ведь не точно. Ребенок может быть и его… — Она покачала головой. — Нет, я не могу пойти на такое, Мэтти. Не могу.

Мэтти опустила глаза. С ее точки зрения, это был единственный выход из сложившейся ситуации. Нет, она не одобряла аборты, но если больше ничего не остается? Впрочем, Эллен права, ей не успеть его сделать перед свадьбой. А если и делать, то невозможно скрыть от Майкла.

— Мать Майкла так рада, так волнуется, — заплакала Эллен. — Она замечательная женщина… Она говорила с Робби, пробовала изменить его отношение ко мне… Сегодня утром она сказала, что счастлива иметь такую дочь, как я. Она едва меня знает, Мэтти, но уже готова принять. Она договорилась с моими родителями поехать на несколько дней к ним в Небраску, прежде чем вернуться в Англию. Они так подружились. — Эллен засмеялась сквозь слезы. — Папа усадил их всех в машину — они отправились в церковь посмотреть, где будут сидеть в субботу. Как я могу их подвести? И как, черт побери, я могу выставить Майкла на позорище? Нет, нет! Я просто не могу.

Мэтти попробовала представить, как бы она поступила на месте Эллен. В конце концов она пришла к такому же выводу: ничего нельзя отменять, может быть, после свадьбы удастся со всем разобраться.

— Кажется, будто я заманила его в ловушку, — проговорила Эллен. — Этот обман… Я не могу так обойтись с Майклом.

Мэтти беспомощно смотрела на сестру, она ничем не могла ей помочь, не могла сказать ничего такого, чего Эллен не знала бы сама.

— Значит, — наконец промолвила она, — тебе придется поговорить с ним и дать ему возможность самому принять решение.

Эллен побелела.

— Нет, — пробормотала она, глаза ее потемнели от ужаса. — Не сейчас.

— Ну, рано или поздно все равно придется, — мягко проговорила Мэтти.

Эллен отчаянно стиснула голову руками.

— Не сегодня, — сказала она. — Только не сегодня. Мичелл и Кэвэн приезжают вечером… — Она умолкла: ее сердце остановилось при мысли о Мичелл.

— Они хотя бы не собираются жить у вас в доме?

Эллен покачала головой:

— Уоррен… Они остановятся у Вика Уоррена. — На ее лице внезапно появилась мука. — Майкл предполагал переночевать там, — добавила она отрывисто.

Мэтти глубоко вздохнула. Ну и что она могла на это сказать?

— Лучше избавиться от этого, — произнесла Эллен.

Мэтти изумленно на нее воззрилась.

— От теста, — пояснила сестра. — Выбросить его.

— Куда ты собираешься его девать?

Эллен беспомощно пожала плечами:

— Не знаю.

Мэтти протянула руку:

— Давай сюда.

Эллен отдала ей тест, повернулась к раковине и плеснула в лицо холодной водой.

— Через полчаса у меня встреча у «Эда Дебевика», — сообщила она. — Знаешь, это ресторан, в котором танцуют на столах.

— Я ведь там работала в свое время, — напомнила ей Мэтти.

Эллен рассеянно кивнула.

— Мы там поедим, и Майкл поедет в аэропорт за Мичелл. — Ее лицо сморщилось. — Как я перед ним появлюсь?

— Ты это сделаешь, — твердо заявила Мэтти.

На лице Эллен явственно читалось сомнение.

— Ты сделаешь это, потому что любишь его, — повторила Мэтти. — Теперь пойди вытри лицо, причешись, и я поеду с тобой к «Эду».

Сэнди тихо лежала в кровати Робби, до нее отчетливо доносилось каждое слово Мэтти и Эллен. Вероятно, выключая интерком, Майкл нажал что-то не то.

Еще долго после того, как машины отъехали от дома, Сэнди не могла прийти в себя. Услышанное было настолько невероятно, что она едва могла осознать это. Но тем не менее ее мозги работали на полную мощность.

Без сомнения, новость, которую она узнала, способна поставить крест на свадьбе, и если бы не жалость к Эллен, то она расхохоталась бы во все горло. Но Сэнди ограничилась улыбкой. Удивительно, каким странным способом судьба окунула ее в решение проблемы, и когда? Когда она уже потеряла всякую надежду. Сколько сил она потратила зря: ложь, обман, обольщение… Что ж, жизнь сама все расставит по своим местам.

До тех пор пока она не встала с кровати и у нее не закружилась голова, она и не вспомнила, что больна. Сон ли помог ей или потрясение, но теперь она и вполовину не чувствовала себя так плохо, как прежде, и с нетерпением ждала возвращения Майкла.

Или сейчас не время сообщать ему новость? В голову вдруг закралось сомнение, словно Сэнди услышала предупреждение не торопиться. До свадьбы еще целых пять дней. Она замерла, внезапно вспомнив, как священник в церкви спрашивает, известны ли кому-то причины или препятствия для заключения брака, и если в этот момент объявить секрет Эллен всему миру… Сердце Сэнди понеслось вскачь, словно участвовало в гонках. Сама идея показалась ей столь отвратительной и драматичной, что она засомневалась, достанет ли у нее смелости пойти на это. Хотя идея весьма привлекательна, и пока что не стоит от нее отказываться.

Она рассмотрела множество иных путей, но так и не пришла к определенному выводу. И вот совершенно неожиданно явился прекрасный ответ, да с такой легкостью и непринужденностью, что не осталось и следа от сомнений. Все показалось настолько очевидным и простым, что Сэнди удивилась, как это не пришло ей в голову сразу, наверное, все-таки грипп виноват.

Интересно, поймает ли она Тома в гостинице, прежде чем он поедет на встречу с Уорреном? Она не хотела сообщать новость по телефону. Возможно, он освободится позже. Мысль провести еще один вечер с Томом весьма возбудила Сэнди.

Выражение лица Чамберса было непроницаемо, и от этого оно стало еще привлекательнее. А гнев, который она ощущала в нем и который, она знала, направлен на нее, делал его просто неотразимым. Они сидели в саду отеля, перед ними на столе стояло по коктейлю. Вечернее солнце слепило, и это позволило ей надеть солнечные очки. Это был чрезвычайно тонкий маневр — попытаться заставить его сообщить новость о беременности Эллен Майклу.

Наконец Том заговорил:

— Я хочу, чтобы ты забыла все, что подслушала. И никогда не упоминала об этом, даже при мне.

— Но если это твой ребенок? — возразила Сэнди.

Его глаза потемнели, и на какой-то сверхъестественный, ужасный миг ей показалось, что он видит намного больше возможного.

— Ты хочешь, чтобы Майкл воспитывал твоего ребенка и считал его своим? — упорствовала она. — Ты можешь так поступить по отношению к нему? Или ребенку? Он же имеет право знать собственного отца.

— Слушай меня внимательно, — сказал он таким тоном, что ее щеки запылали. — Если Эллен говорит, что ребенок Майкла, значит, так и есть. — Он впился в нее глазами: — Ты понимаешь, что я говорю? Ты улавливаешь смысл?

— Да, а ты?

Горькая улыбка скривила губы Тома.

— О да, даже слишком хорошо.

Но Сэнди не собиралась сдаваться:

— Если ты не поговоришь с Майклом, то сообщи по крайней мере Эллен. Она поймет, что ты можешь ее поддержать… Ведь для нее ситуация просто ужасная, и перед тобой ей тоже неловко.

Он смотрел вдаль. Она решила давить в этом направлении.

— Я видела, как она смотрит на тебя, и, по-моему, она серьезнее к тебе относится, чем показывает. Ты привлекательный мужчина, Том, и я понимаю Эллен. Но на месте Эллен я не собиралась бы замуж за Майкла, если бы носила ребенка другого мужчины.

Его лицо снова застыло.

— Мы не знаем этого наверняка.

— Но сомнения уже достаточно, чтобы отложить свадьбу — пока все не выяснится. Я ее не обвиняю, она в таком состоянии, что совершенно не знает, как поступить и что делать. Но если ты поговоришь с ней, это может помочь ей принять решение.

Над столом повисло молчание, наконец Сэнди накрыла ладонью его руку:

— Я знаю, это нелегко для тебя… — Она умолкла, поскольку он внезапно поднялся.

— Попроси официанта внести спиртные напитки в мой счет. — Он бросил пятидолларовую бумажку на стол, чаевые, и пошел внутрь гостиницы. Звонить Эллен? Или Майклу?

Глава 13

Органист исполнял Генделя, пока гости заполняли церковь Доброго пастыря на бульваре Санта-Моника в Беверли-Хиллз. Собралось уже не менее шестидесяти человек, многие, смочив пальцы в святой воде, крестились, кланяясь алтарю, перед тем как опуститься на скамью. Снаружи толпилась пресса, поставщик светских новостей, и фоторепортеры стремились перехватить как можно больше знаменитостей, прежде чем они скроются в церкви. Репортеры модных страниц и ведущие колонок сплетен старались вовсю: столько работ модных модельеров, столько потенциальных возможностей для слухов и предположений!

В этот прелестный июньский день небо было кристально чистым и сочная зелень пальм особенно ярко выделялась на фоне синевы небес. Автомобили заполняли прилегающие к церкви улицы; когда стрелки часов приблизились к двенадцати, прибыли ближайшие друзья жениха и невесты, а также родственники.

Мать Майкла приехала в длинном черном лимузине с шофером в сопровождении Вика Уоррена и Крэйга Эверетта. Остальные представители «Маккен — Полл» прибыли в лимузине следом — Сэнди, Зельда, Гарри, Дженни, Дайана и пара помощников. Вскоре после них появилась сестра Майкла, Колин, с мужем Дэном и двумя сыновьями — Чарли и Беном. У их пятилетней дочери Терни сбылись самые смелые мечты, поэтому она красовалась в платье из кремовой тафты, а в волосах у нее была лента и веночек из белых цветов. Репортеры засуетились, выясняя, кто та шикарная женщина с волосами цвета воронова крыла и с семейством, потом внезапно все отвернулись от нее и сосредоточились на следующем черном лимузине.

Выйдя из машины, Майкл изобразил комическую попытку защититься от атаки камер и микрофонов. Кэвэн, так сильно похожий на старшего брата, что его фамилия не вызывала сомнений, с улыбкой наблюдал за происходящим и едва удерживался от смеха, глядя, как хмурится мать. Он вспомнил о тех днях, когда они отказывались идти вовремя спать и прибегали к самым разным уловкам или уносились с другими детьми подальше от дома, хотя им давно полагалось вернуться.

Шаферы были одеты в длинные черные фраки и брюки цвета древесного угля. Их отличительной чертой были также лимонные шейные платки и жилеты цвета бургундского. Том находился среди шаферов и был занят тем, что рассаживал друзей Эллен и ее семейство.

Да, по иронии судьбы ему выпало заботиться о родных Эллен. Том, отметив это, усмехнулся и продолжал достойно исполнять свои обязанности. Сэнди сидела с гостями со стороны Майкла. Том чувствовал ее взгляд, она наблюдала за ним неотрывно, но он тщательно избегал ее. Но вот Майкл остановился на полпути в проходе, чтобы обменяться с ним добродушной шуткой. Тогда наконец Том посмотрел на Сэнди и отвернулся.

Он знал, что она ожидала от него действий, знал, чего она хочет. По ее мнению, он должен испортить отношения с Майклом и Эллен, и чтобы это никоим образом не коснулось ее — не она окажется гонцом, приносящим дурные вести. Она стремилась использовать его, она готова на все, чтобы Майкл бросил Эллен. Никто Тому Чамберсу не сообщал о том, что у Сэнди есть виды на Майкла, но это так же очевидно, как и ее манера флиртовать, которую он нашел забавной.

— Эй, Том, — услышал он чей-то голос за спиной, обернулся и увидел свору старых друзей-фотографов. Они быстро скользнули в один из задних рядов.

Он помахал им, посмотрел на часы и увидел, что прошло две минуты после назначенного для прибытия Эллен времени. Впрочем, все о’кей, для невесты опаздывать — это нормально, еще даже не все гости расселись по местам.

Майкл тоже посмотрел на часы. Рядом с ним стоял Кэвэн, похожий на рок-звезду со своими длинными волосами и трехдневной щетиной.

— Я вижу, невеста собирается помариновать тебя, — поддразнил он брата и тотчас вздрогнул — мать дернула его за ухо.

— Церковь не место для шуток, — громко прошептала она.

Майкл засмеялся:

— Молодец, мама!

— Она, похоже, не шутит, — буркнул Кэвэн и тут же получил оплеуху.

— Дядя Майкл, прокати меня на плечах? — попросил маленький Бен.

— С каких это пор ты катаешься в церкви на плечах? — поинтересовалась его мать.

Бен в замешательстве оглянулся, его личико было точной копией ее собственного.

— А сегодня Терни будет в своем дурацком платье? — спросил он.

— В чем надо, в том и будет, — ответила Колин. — И оно никакое не дурацкое, а прелестное.

— Нет, дурацкое, правда, папа? — Малыш повернулся к отцу: — Ты говорил, что оно дурацкое.

— Я сказал, что оно милое, — торопливо поправил он сына, увидев вспыхнувшие синим глаза жены.

— И это наше семейство? — прошептал Кэвэн Майклу.

— Может, мы перепутали и пришли не на ту свадьбу?

— Возможно, — согласился Кэвэн. — Это бы объяснило, почему Эллен нет до сих пор.

Майкл продолжал улыбаться, но внутри у него все напряглось. Она опаздывала уже на десять минут. Он мысленно возвратился к прошлому вечеру, когда он оставил ее дома, а сам ночевал у Вика Уоррена. Тогда она вроде бы пребывала в прекрасном расположении духа. Рассеянная — да, но чему тут удивляться? И когда он позвонил позже в тот вечер сказать, что любит ее, она заплакала и ответила, что и она сильно его любит. Эллен даже сказала, что не может дождаться завтрашнего дня, когда все закончится. Он понял, что она ждет не дождется, когда они окажутся вдвоем. Но может, Эллен не это подразумевала?

Он не дал себе снова посмотреть на часы и почувствовал, что холодеет, слыша, как органист у него за спиной принялся повторять предсвадебный репертуар, а гости перешептываются. Лучше не думать, о чем они говорят, наверняка у них уже возник вопрос: что случилось? Может быть, Робби заартачился, отказываясь изображать пажа или садиться в машину? Но Мичелл там и должна помочь с ним сладить. О Господи! Мичелл! Что, если он недооценил ее? Что, если она не смирилась с их свадьбой и не собиралась действовать им во благо? Вдруг она сообщит Эллен о том, что между ними произошло? Господь всемогущий! Неужели по какой-то неведомой причине Мичелл решила выбрать сегодняшний день, чтобы разрушить его жизнь?

Он посмотрел на Кэвэна: нет, нельзя высказать свои опасения брату. Кэвэн с ума сходит по Мичелл — весть о том, что она до сих пор хочет Майкла, разорвала бы мальчика на части. Хотя какой Кэвэн мальчик? Ему сейчас двадцать три, он на пятнадцать лет моложе Мичелл и на десять — Майкла. Когда-то Майкл пытался пережить уход Мичелл. Она была беременна Робби, но ее работа, ее профессия все еще занимали главное место в жизни. Никогда, даже в самых ужасных кошмарах, Майклу не могло привидеться, что он пройдет весь этот ад снова.

Сэнди взглянула на сидевшего рядом Тома. Он смотрел прямо перед собой. Лицо его ничего не выражало, но он наверняка должен волноваться, куда пропала Эллен, если он, конечно, не знает об этом. Нет, он не позволил бы Майклу пройти через агонию ожидания, если бы знал, что невеста не появится. Или позволил бы? Кто его разберет, этого Чамберса, никак не предугадаешь, что он может подумать или как поступить.

Она снова взглянула на Тома. Да уж, неплохой экземпляр. Такой мрачный, загадочный, даже опасный. Какой же он в постели? Наверняка удивителен, возможно, даже так же хорош, как Майкл.

Подавив вздох, Сэнди устремила взгляд вперед. Ей был виден только затылок Майкла, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы печаль захлестнула ее, а следом — ожесточенная зависть. Как ни повернись дело, Эллен все равно получит одного из них, Майкла или Тома, так что остаться одной ей не грозит. И за что же ей такая награда, женщине, предавшей Майкла?

Между тем время шло, часы тикали, удивленные возгласы раздавались все чаще, и Сэнди почувствовала, что не может больше оставаться в неведении. Она должна узнать, говорил ли Том с Эллен.

Она уже набрала воздуха, чтобы спросить, когда внезапно где-то сзади началось волнение и прилетела новость, что Эллен наконец явилась. Она опоздала почти на пятнадцать минут, разочарованию Сэнди не было границ.

Том с улыбкой повернулся к ней и сказал так тихо, чтобы только она могла услышать:

— Если ты произнесешь хотя бы одно слово во время церемонии, я убью тебя.

Брови Сэнди взлетели, краска залила щеки. Ни на минуту она не допустила, что он говорит буквально, но сам факт, что он встал на защиту Эллен, вызвал у нее такое негодование и такую ненависть к Эллен, какой она еще не испытывала.

Крепко держа отца за руку, Эллен ждала, когда Мэтти и Мичелл закончат суетиться у нее за спиной. Узнав о ее прибытии, гости принялись оборачиваться, все улыбались, некоторые махали рукой, приветствуя невесту. Потом один из шаферов дал сигнал трубачу и органисту, торжественная мелодия заполнила церковь, и Эллен пошла к Майклу.

Она шла мимо скамеек, настолько переполненная чувствами, что ей стало трудно дышать. Она никогда не испытывала такого прилива любви и такой глубокой вины, как сейчас. Она пробовала переключиться на подружек невесты, Мэтти и Терни, или на Робби, которому шел костюмчик пажа. Он видел, как она плакала, и с тех пор держался кротко, как ягненок. Эллен пролила столько слез, что, к тому времени когда села в автомобиль рядом с отцом, чувствовала себя безводной пустыней. Но она приняла решение пройти через это и не собиралась менять его, так что она заставила себя улыбнуться, моля Бога о прощении.

Она прошла почти полпути, когда наконец увидела Майкла, и паника захлестнула ее. Но она продолжала идти, и когда он обернулся, Эллен почувствовала любовь в своем сердце. Ему должно понравиться платье, оно полностью открывало плечи и облегало фигуру, а от колен шел небольшой шлейф, напоминающий рыбий хвост. Но он сейчас не видел платья, он смотрел на нее. К знакомому сочетанию иронии и любви в его взгляде прибавилось облегчение. Именно в тот момент она поняла, что поступила правильно, явившись сюда: боль, которую она причинила бы ему, не придя, оказалась бы намного сильнее всех ожидающих их драм.

Наконец они рядом, вместе стоят перед священником. Ее вуаль отброшена, цветы отданы Мэтти. Она слушала напутственные слова и ощущала странную слабость, но усилием воли заставляла себя оставаться спокойной. В это утро она должна отбросить все — беспокойство, нервы, раздумья о причинах того или иного, даже будущего ребенка. Сейчас главное — венчание.

Наконец священник произнес заключительные слова. Майкла, чувствовалось, переполняют эмоции, его губы нашли ее губы, и он поцеловал ее. Он повел ее назад по проходу, гости улыбались, любуясь, щелкали затворы фотоаппаратов, работали видеокамеры, она тоже смеялась, держась за руку Майкла и чувствуя невольный восторг. Но в тот миг она увидела Тома, и все прекратилось, ее улыбка начала гаснуть, а когда она взглянула на Сэнди, на нее внезапно навалился страх.

Эллен быстро отвернулась, напоминая себе, что она теперь жена Майкла. И не важно, как сильно Сэнди ее ненавидит, ей это безразлично.

…Прием, проходивший в одном из великолепных бальных залов отеля «Времена года», был уже в разгаре. Тосты провозглашены, речи сказаны, и Майкл с Эллен вышли танцевать. Оркестр забросали заявками, танцы становились все быстрее и откровеннее, шампанское лилось рекой, заверения в дружбе становились все истовее.

Эллен и Майкл танцевали и танцевали, пока наконец под хор непристойностей, свиста и смеха не исчезли наверху, чтобы переодеться и объявить: счастливая пара готова отбыть в аэропорт.

Уверенный, что его отсутствия не заметят, Том спокойно выскользнул из зала и направился наверх, в свою комнату. Ему незачем смотреть, как уезжают Эллен и Майкл, ни к чему служить Эллен напоминанием.

Поднимаясь в лифте на четырнадцатый этаж, он все еще видел ее танцующей в объятиях Майкла — такую красивую, как никогда. Роскошная, медового цвета, кожа оголенных плеч, полные желания глаза обращены к Майклу… Они напомнили ему о ночи, когда он занимался с ней любовью, о той ночи, которую ему не удастся забыть никогда. Не судьба.

Он отпер дверь номера, щелкнул выключателем, зажигая свет, и прямиком направился к мини-бару. Сейчас он думал о Рейчел и о том, насколько иначе пошла бы его жизнь, останься она в этом мире. Конечно, здесь его сейчас бы не было, и он не пытался бы воскресить их прошлое с помощью кинопленки. Он никогда не мог представить себе, что их дороги когда-нибудь пересекутся с Голливудом, хоть краешком, они ведь из совершенно другого мира. Но вот он здесь, ему выпало много боли и немного радости от времени, проведенного вместе с Эллен, и у него нет никаких иллюзий. Она нравится ему, он восхищается ею, желает ее, страстно и сильно, но он не влюблен.

Возможно, в других обстоятельствах… Но он не сомневался в ее чувствах к Майклу и не намерен был мешать им. Если даже она носит его ребенка, сейчас не время докапываться. Должно быть, она ненавидит его, поскольку он стал частью ее ужасной, неразрешимой проблемы. Эллен нашла способ избегать его во время приема, танцуя и болтая с каждым и лишь кратко поблагодарив его за заботу о ее семействе.

Мысли Тома возвратились к Рейчел, он спросил себя; что теперь будет с фильмом? Одному Богу известно, сообщит ли Эллен Майклу о ребенке. Но если она намерена это сделать, то лучше не тянуть. Том даже думать не хотел, какой кошмар начнется тогда для всех троих — после такого потрясения работать вместе! Но им придется продолжать работу над фильмом, они зашли слишком далеко, чтобы отступать. Он, возможно, и вышел бы из дела, оставив все Майклу и Эллен. Но это история Рейчел, и он должен довести ее до конца. Иначе он бы снова ее предал.

Заглянув внутрь мини-бара, он вынул бутылку охлажденного шампанского и достал пару бокалов с верхней полки. Он заметил, что Сэнди ушла с приема еще раньше его, и подумал, что она сидит сейчас в своем номере, пытаясь справиться с одним из, возможно, первых сокрушительных ударов в своей жизни. С точки зрения Тома, это не слишком суровое испытание, но она ведь не пережила того, что довелось пережить ему. Стало быть, ей не легко, и, представив себе вечер в одиночестве, Том подумал, что они могли бы по крайней мере выпить вместе. Кроме того, сегодня ему вовсе не хотелось отвечать на звонки из Боготы, которые в последнее время что-то участились, поэтому ему лучше уйти отсюда.

Сэнди выслушала речи до конца, а потом спокойно выскользнула с приема и направилась к себе. Какое облегчение — уйти оттуда и не видеть, насколько Майкл внимателен к своей невесте, какой он остроумный и обаятельный со всеми и пока совершенно недосягаемый для нее. Можно ли такое вынести? Оставалось надеяться, что ребенок изменит все. Если, конечно, окажется ребенком Тома — для того чтобы узнать это, младенец должен хотя бы появиться на свет. Поэтому возникал вопрос: станет ли Эллен ждать рождения ребенка, чтобы сообщить неприятные новости Майклу?

Сначала Сэнди мечтала, чтобы Эллен призналась немедленно, но после некоторых раздумий поняла, каким бедствием это явится для фильма, как деловая женщина, она не хотела этого. Многие люди доверились ей и вложили деньги в проект, она вовсе не собирается подводить их, ввергать «Уорлд уайд» в пучину неприятностей, так что ей стоит осторожнее отнестись к затеянной игре.

Вскоре Сэнди набрела на другой путь и поразилась — как же она не разглядела его прежде? Тед Форгон, вот кто ее союзник! Сущая глупость, что она не подумала о нем прежде, уж он-то, без сомнения, с удовольствием вмешался бы и сообщил Майклу о ребенке.

Сэнди не видела Форгона пару месяцев и обратила внимание, как он сильно потолстел. Очевидно, баловство с мартини и служебная нервотрепка давали себя знать, но тем не менее в семьдесят один год он вполне еще мог считаться красивым мужчиной, с волнистыми рыжеватыми волосами и ослепительно белыми зубами. Он пришел с женщиной, что удивительно — его ровесницей. Довольно скоро Сэнди выяснила, что это сестра Форгона из Флориды, которая опекала брата после серьезного сердечного приступа, случившегося пару лет назад.

Сэнди назначила ему встречу наверху, она не хотела, чтобы кто-то увидел, как они уходят вместе, и сделал соответствующие выводы. Хотя вряд ли кто-то обратит на них внимание — все с упоением наблюдали за Эллен и Майклом, к тому же немалое количество шампанского к этому времени уже было выпито. Им не требовалось много времени: несколько минут для ее сообщения, еще несколько — на то, что она хотела бы получить взамен, потом маленький дополнительный стимул для гарантии, что он будет играть на ее стороне.

Он сидел на краю кровати в расстегнутых брюках, а она стояла перед ним на коленях и давала ему тот вид удовлетворения, которого он жаждал. Она рассчитала, что такой и будет цена, и, стало быть, ей повезло — еще бы, отделаться так легко! В противном случае ей пришлось бы после годового воздержания оказаться в постели с Тедом Форгоном. Увольте. Сама мысль, что она здесь и занимается этим, в то время как Майкл внизу празднует свою свадьбу, действовала настолько угнетающе, что Сэнди готова была расплакаться. Но Форгон ей нужен, как никогда, поэтому, отбросив лирику, она кинулась выполнять задачу с той же энергией, с какой действовала во времена работы в службе сопровождения.

Наконец все закончилось, и когда он дернул молнию вверх, она осторожно отстранилась и предложила ему выпить.

Он засмеялся.

— Не думай, будто я не знаю, как тебе хочется отделаться от меня, — сказал он. — Внизу продолжают гулять. Давай-ка вернемся туда.

Сэнди покачала головой:

— Вы идите. — Она закрыла мини-бар и повернулась к нему.

Он вскинул бровь и посмотрел на нее так, что стало ясно — он предпочитает остаться здесь подольше.

Сэнди почувствовала, как под ее пастельно-розовым костюмом от Диора забегали мурашки. Да как он смеет хотеть большего! Она выполнила свое дело и не позволит прикоснуться к ней снова даже пальцем!

Словно прочитав ее мысли, Форгон засмеялся, вынул из бумажника десятидолларовую купюру и положил на постель.

Сэнди вопросительно посмотрела на деньги.

— В Штатах проституткам платят, — пояснил он.

Ни на долю секунды она не показала, как глубоко ранило ее оскорбление, но зато Форгон почувствовал себя весьма неловко под ее презрительным взглядом.

Закрыв бумажник, он засунул его в карман пиджака.

— Хорошо, я удаляюсь.

— Прежде чем вы уйдете, — проговорила она, — я хотела бы узнать, каким образом Майклу удалось взять бразды правления в свои руки? Нет ли у него чего-то на вас?

Проницательные карие глаза Форгона заискрились смехом.

— Ты, должно быть, спятила, если думаешь, что я тебе расскажу, — ответил он. — Мы поговорим с тобой через пару недель, в благодарность за информацию, которая пришла так вовремя.

Внезапно ей стало жаль, что она не может забрать все свои слова обратно.

Его белоснежные зубы блеснули в усмешке.

Дверь за ним закрылась, а Сэнди продолжала стоять, с трудом сдерживая гнев, от которого сжимало горло. Было трудно понять, кого она ненавидела сильнее — его или себя. Он не имел права обращаться с ней таким образом, но и она не должна была вести себя так. Он даже не возбудил ее ничуть, и один Бог знает, что заставило ее так поступить.

Дело в том, что она не верила в обещания мужчин, если ничего не давала им взамен. Но Форгону она дала информацию, а взамен он обещал сделать все, чтобы заставить Майкла продолжить работу над фильмом. Поэтому не было никакой необходимости подвергать себя презрению Форгона.

Сэнди расстегнула жакет и пошла к кровати. Десятидолларовая бумажка все еще лежала там. Бросив на нее жакет, она пошла к зеркалу, остановилась и пристально посмотрела на свое отражение. Ее светлые волосы, безукоризненно постриженные и слегка подкрашенные, находились в легком беспорядке, бирюзовые глаза мрачно мерцали в ореоле лазурных теней, губы без привычного блеска казались бледными и тонкими. Что люди видят, когда смотрят на это лицо? И она старалась, как могла, чтобы они видели то, что ей хотелось.

Несколько дней она чувствовала себя ужасно одинокой и напуганной тем, какой холодной и расчетливой женщиной она стала. Неужели она сама способна себя запугать? Разве боится собака собственного лая? Разве хулиган съеживается при виде собственного кулака?

Отойдя от зеркала, Сэнди села в роскошное кресло и подтянула ноги, а руки засунула под белое шелковое боди. Ее кожа была нежной и прохладной, она старалась не думать о том, когда в последний раз к ней прикасался мужчина. Но в памяти все еще жили слишком яркие видения. Майкл занимался с ней любовью так, как никто другой. Он делал это просто, без всякой платы за ее услуги, была лишь страсть, и тоска, и жадная потребность — еще и еще. Вот почему она с тех пор ни с кем не спала, ведь никто не окажется таким, как Майкл, не заставит ее чувствовать так, как он.

Услышав стук в дверь, она похолодела. Форгон вернулся, захотев повторить? Сколько он заплатил бы ей на сей раз? Двадцать долларов за окончание программы? Пятьдесят, чтобы начать сначала и довести до конца? Она дешевка, настоящая дешевка. Даже в те дни, когда она делала это, чтобы выжить, она не стоила так дешево. Так почему сейчас? Почему она позволила случиться этому, когда поднялась так высоко и достигла столь многого? Разве она не достойна настоящей любви и внимания? Разве она не заслуживала того, что имеют другие женщины?

Том снова постучал, кто-то вышел из дальней двери и направился по коридору. Он был уверен, что Сэнди в номере, но не хотел окликать ее, пока пара не пройдет мимо него к лифту и не исчезнет навсегда из его жизни.

Они шли так медленно, что Тому захотелось заорать на них, чтобы они, черт возьми, поторопились и шагали быстрее. Ему редко случалось впадать в бешенство по столь незначительному поводу, из чего следовало сделать вывод, что он сильно возбужден и задет, по-видимому, намного сильнее, чем согласен допустить.

Он подумал о Сэнди: интересно, что она там делает? Сидит одна в темноте, рыдает в подушку, смотрит сквозь стекло в ночь или, может быть, принимает ванну? Он был полон решимости выяснить эту загадку. Кроме Мэтти и Эллен, она единственная живая душа, которой известно о ребенке, и единственная, с кем он мог поговорить об этом. Он не хотел сейчас погружаться в водоворот чужих проблем. Не желал также говорить о Рейчел и о фильме или о том, что ему делать со своей жизнью. Вот почему он стоял сейчас здесь — из-за простой потребности в общении с другим человеком.

— Сэнди! — позвал он и снова постучал, когда двери лифта закрылись. — Это Том. Ты там?

Он ждал, но никакого ответа, ни единого звука не доносилось из-за двери. Так, может, ее и нет в номере? Опустив голову, он отступил на шаг, пытаясь решить, то ли ему совершить налет на бар, то ли вернуться на свадьбу. Долг, разумеется, призывал его идти на свадьбу, скоро Майкл и Эллен уедут, надо было бы там появиться до этого момента.

Том уже вызвал лифт, когда услышал, что дверь Сэнди открылась, через секунду-другую она вышла в холл. Он увидел ее, и рот невольно растянулся в улыбке. В дорогих туфлях на высоком каблуке, в дорогущем жакете, с жирно накрашенными губами. Поразительно красивая, молодая, изящная, нежная, неопытная.

Увидев враждебность в ее глазах, он улыбнулся еще шире и показал на шампанское и бокалы.

— Может, ты составишь мне компанию? — Он шагнул от лифта к открытой двери.

Она продолжала сверлить его взглядом, враждебным, но не настолько, чтобы он развернулся и вошел в лифт.

— О’кей, я просто хотел пообщаться, — признался он, пожимая плечами. — Наверное, я слишком самонадеянный.

Он изобразил самый несчастный вид, подглядывая из-под ресниц за ее реакцией.

Она боролась с собой, чтобы не улыбнуться.

— Я могу спеть, — предложил он и быстренько исполнил непристойные куплеты, которые рассмешили ее.

— Ты бы лучше вошел, пока не появились люди в белых халатах. — Она повернулась к двери и вошла.

Вернувшись в кресло, в котором она только что сидела, Сэнди поджала ноги и взглянула на гостя.

— У тебя отличный номер, — произнес он, осматриваясь.

— Он, конечно, получше моей первой комнаты в Лондоне. — Она вспомнила о грязной спальне, служившей одновременно гостиной, которую она тогда снимала. — Но куда мне до твоего номера, — добавила она.

— Но я живу здесь, а ты просто остановилась, — словно оправдываясь, проговорил он. — Так ты поможешь мне с этим?

Сэнди посмотрела на шампанское, перевела взгляд на него и кивнула.

Он подал ей бокал и собирался произнести тост, как снаружи раздался шум. По-видимому, настал момент отъезда Эллен и Майкла.

Подойдя к окну, Том раздвинул портьеры и посмотрел вниз, на безумный праздничный хоровод. Сэнди встала рядом, и они вместе наблюдали за роем гостей, окруживших украшенный лимузин. Снова осыпали молодых рисом, конфетти, кто-то из толпы звал Эллен, чтобы отдать ей великолепный букет белых цветов. Она бросила его высоко в воздух, настолько высоко, что в какой-то момент он оказался ближе к Сэнди и Тому, чем к земле. Потом он стал падать, и десятки рук потянулись ловить его. Эллен и Майкл тем временем быстро сели в автомобиль.

Букет поймала молоденькая девушка, ни Том, ни Сэнди не знали, кто она такая, но оба видели ее сияющее лицо. Потом общее внимание снова переключилось на белый лимузин, с него начали стаскивать украшения, ленты и игрушки. Затем машина отъехала, и Сэнди с Томом, точно так же как остальные, смотрели, как она выехала на дорогу в сторону Дохени. Затем лимузин устремился на юг по ярко освещенной, обсаженной пальмами улице к международному аэропорту.

Том обернулся к Сэнди. Ее глаза скрывала тень, мешавшая прочесть их выражение. Поднимая свой бокал, Том произнес:

— Давай выпьем за меня.

Сэнди моргнула.

— За тебя? — удивилась она.

Он пожал плечами:

— А почему бы нет? У тебя есть идея получше?

Она кивнула:

— Да. Давай сначала выпьем за меня.

— За тебя? — повторил он, словно пораженный догадкой.

Она усмехнулась.

— О’кей, тогда за тебя, — уступила она и подняла бокал.

— За тебя. — Он изобразил на лице гримасу и комично поиграл бровями.

Сэнди отпила глоток и снова уселась в кресло, Том удобно устроился на кровати. Он оставил пиджак у себя в комнате, а ботинки сбросил, перед тем как усесться. Было слишком темно, чтобы видеть его отчетливо, но Сэнди и так знала, насколько он красив. Образ Теда Форгона внезапно вспыхнул в ее сознании, она почувствовала, как все в ней перевернулось, стоило ей вспомнить, что произошло на этой же кровати всего час назад. Что подумал бы Том, узнай он? Что ужаснуло бы его больше: ее поступок или его причины?

— Итак, о чем мы будем говорить? — спросил он.

Она пожала плечами:

— Все равно. Выбирай.

— Назови мне три наиболее важные для Сэнди вещи, — попросил он.

Она подняла голову.

Он улыбнулся и приветственно поднял бокал.

— Ты всерьез? — удивилась она. — Ты хочешь узнать три самые важные для меня вещи?

— Поэтому я и спросил.

Он видел, что она удивлена, но видел и то, что ей понравился вопрос. Он ждал, а она склонила голову набок и думала.

— Хорошо, — начала она. — Моя работа. Это важно.

Он кивнул.

— Потом еще… Дай-ка мне подумать, ну, я полагаю, это… — она прикусила губу, — это деньги, которые я делаю. — Сэнди испытующе посмотрела на него.

Он снова кивнул.

Еще несколько минут прошло, и стало ясно, что Сэнди больше ничего не может придумать.

Он улыбнулся.

— Многие люди не называют даже одного пункта, — заметил он.

Сэнди отпила большой глоток шампанского и почувствовала, как по подбородку потекла струйка. Она вытерла ее пальцами и выжидательно посмотрела на Тома.

— Ты влюблена в Майкла, не так ли? — спросил Том. — По крайней мере думаешь, что влюблена.

— Почему ты не веришь?

Он пожал плечами:

— Ты не пыталась бы заставить его страдать, если бы он был тебе безразличен.

— Страдать? — переспросила она, совесть виновато шевельнулась, и на какой-то ужасный миг ей показалось, что он успел пообщаться с Форгоном.

Том, казалось, удивился.

— Ты пытаешься разлучить его с Эллен, расстроить их отношения, когда любому дураку видно, как сильно он ее любит.

Он заметил, как ужалили ее сказанные им слова.

— Она изменила Майклу, — внезапно выпалила она, — и должна понести наказание.

— И ты в самом деле думаешь, что в результате ты получишь желаемое?

Лицо ее дрогнуло — он все-таки достал ее.

— Мы не всегда понимаем, чего хотим, — произнесла она наконец.

— Лотерея! — Он усмехнулся.

Ее глаза вспыхнули.

— Я имею в виду Майкла, а не себя, — заявила она.

— Почему же Майкла, а не тебя? — эхом отозвался он. — Но ты права, мы не всегда понимаем, чего хотим, и часто добиваемся того, что вообще не в наших интересах. Есть старинная заповедь: будь осторожнее в желаниях, потому что они могут сбыться. Поверь мне, желая зла Эллен, ты не получишь для себя добра, независимо от того, чем все закончится. И потом, тебе ведь на нее наплевать. Ты просто надеешься остаться с прибылью, если ее жизнь развалится.

— Похоже на лекцию, — пробормотала Сэнди.

Том пожал плечами.

— Возможно, — согласился он. — Но я всего-навсего пробовал заставить тебя понять, какая ты замечательная женщина на самом-то деле. Конечно, ты так не думаешь, но я-то вижу.

Она наслаждалась его словами, хотя не была уверена в их искренности.

— Я спала с мужчинами за деньги или из-за какой-то другой корысти. Как тебе это нравится? — внезапно произнесла она.

Его брови поднялись.

— Не важно, что ты делаешь, важно, какая ты на самом деле, — ответил он.

— А разве мы не то, что мы делаем?

— До тех пор, пока мы не лжем. Ты спишь с мужчинами ради выгоды, а не ради себя.

— Откуда ты знаешь? Может, мне это нравилось.

— В самом деле?

Она собиралась солгать, но передумала.

— Нет, — призналась она спокойно.

— Скажи мне, — попросил он, — как ты себе нравишься? Немного, много или нисколько?

— Что за вопрос? — усмехнулась она. — Едва ли ты поверишь, что я себе сильно нравлюсь.

Он засмеялся:

— Я уловил некоторый акцент. Откуда ты?

— Из Мидлэндз, — ответила она. — Ты знаешь Англию?

— Неплохо. — Том отхлебнул шампанского. — Когда ты собираешься возвратиться?

— В следующую среду. Мне надо еще сделать кое-что для Майкла.

Он кивнул.

— Я, наверное, поеду с тобой, — сказал он.

От удивления она даже подскочила.

— В Лондон?

— Да, я давно там не был, и у меня есть пара свободных недель, пока мы с Эллен не вернулись к работе. Так почему бы мне не поехать в Лондон? С тобой.

— Ты хочешь поехать в Лондон, чтобы провести время со мной? — переспросила она с подозрением.

Он улыбнулся.

— Я не собираюсь останавливаться у тебя, уточнил он. — У меня есть старые друзья в Шотландии, которых я очень люблю. Я их не видел целую вечность. Можно повидаться с Виком Уорреном. Он летит в понедельник на озвучивание своего последнего фильма, он наверняка мог бы меня пристроить где-нибудь.

— Ты мог бы встретиться с кем-нибудь из инвесторов, — продолжила Сэнди. — Они это оценили бы. Я позвоню менеджерам «Уорлд уайд» в понедельник, чтобы они подготовили кое-какие встречи.

— Вот-вот, — сказал Том, отметив, как уверенность мгновенно вернулась к ней, когда она оказалась на своей почве.

Сэнди улыбнулась и опустила глаза. Что именно чувствовала она сейчас, кроме возбуждения? Уж не потому ли он намерен лететь в Лондон, что хочет с ней спать, а если да, то не сделает ли это прямо сейчас? Она обнаружила, что Том наблюдает за ней, и встревожилась: не прочел ли он ее мысли?

— Когда ты в последний раз развлекалась? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду? — Она попыталась понять, куда он клонит.

Он засмеялся:

— Тебе сколько лет? Двадцать пять? Двадцать шесть?

— Двадцать шесть.

— И когда ты в последний раз была на дискотеке? Отдыхала? Орала на рок-концерте? Посещала музей? Ездила на пикник? В общем, не работала?

Она заморгала.

— Это время ты потеряла, Сэнди, — вынес приговор он. — Ты повзрослела раньше срока. Нельзя все время только работать. Кстати, почему ты одеваешься как сорокалетняя дама-администратор, если тебе нет даже тридцати?

Она вытаращила глаза.

— Это костюм от Кристиана Диора, — сообщила она.

— И он превосходен для свадьбы, — уступил Том. — Но я видел, во что ты наряжалась, с тех пор как приехала. Это все для женщин вдвое старше тебя, и поверь мне, никто не подумает о тебе ничего дурного, если ты поубавишь косметики. Ты великолепно выглядишь и без нее, так почему ты пытаешься скрывать собственную красоту?

Он ждал, но она не отвечала.

— Итак, мы вернулись к тому, что ты не слишком-то любишь себя, не слишком себе нравишься, — сделал он вывод.

— Я этого не говорила, — возразила Сэнди.

— А тебе и не надо это говорить. — Он улыбнулся. — Сейчас все изменится. Не хочешь пройтись со мной по магазинам? Я не эксперт по одежде, но, думаю, мы могли бы немного развлечься.

— Меня зовут не Элиза Дулиттл, — проворчала она, хотя втайне предложение Тома привело ее в восхищение.

— Бог запрещает американцу учить британца, как говорить, — засмеялся он.

Она смутилась.

— Разве не это делал Генри Хиггинс с Элизой Дулиттл? — напомнил он.

Она кивнула.

Том посмотрел на часы.

— Сейчас семь тридцать, — объявил он. — Магазины не закроются до девяти. Итак, мы идем покупать тебе что-то совершенно непохожее на то, что заполняет твой роскошный гардероб, потом выпиваем и развлекаемся, о’кей?

Ее сердце забилось. Никто никогда не проявлял к ней интерес такого рода, и сейчас это потрясло ее. Вот только она не понимает, как себя вести в данной ситуации. Для нее гораздо понятнее секс. На привычной почве она могла бы контролировать ситуацию. Хотя интуиция подсказывала, что с ним ей ничего не удастся контролировать. Пойти по магазинам с мужчиной! Такого в ее жизни еще не было.

— Что мне сейчас надеть? — спросила она.

Его улыбка стала еще шире, ее сердце дрогнуло: какой он потрясающе красивый!

— У тебя есть какие-нибудь джинсы?

Она покачала головой:

— С собой нет.

— Тогда покажи мне, что у тебя есть. Если этого так же много, как косметики, тогда конец свиданию.

— Свиданию? — эхом отозвалась она.

— Только не говори, что ты не знаешь, что такое свидание! — закричал он.

Сэнди засмеялась:

— Я знаю, что это такое, но не догадывалась, что это оно и есть.

— Свыкнись с этой мыслью. — Том спустил ноги с кровати. — Свидание будет продолжаться не менее восьми часов, и если ты скажешь, что не танцуешь, я отправлю тебя лечиться. А теперь давай заглянем в шкаф.

Уже за полночь, после того как она накружилась, насмеялась и нахлопалась в ладоши в мигающем свете какого-то переполненного ночного клуба, Сэнди заметила, что она ни разу не вспомнила про Майкла. Она слишком увлеклась происходящим, она слишком искренне веселилась. Никогда она не чувствовала себя настолько свободной, как в новом платье с черной короткой, до колен, юбочкой, в кожаных черных ботинках на трехдюймовых каблуках, когда, медленно кружась, она устремлялась к Тому, высоко подняв руки, и он кружил ее. В этот момент не имело никакого значения, что она не с Майклом, сейчас она благодарила Бога за то, что она не на месте Эллен.

Глава 14

Она смотрела вниз, на медленное непрерывное движение волн, и ей казалось, что она заглядывает в собственное сердце. Каждый раз когда ее одолевала храбрость, на смену ей тут же являлся ужас. Сейчас в ней жило два человека. Новобрачная, обожающая мужа, смеющаяся, играющая, занимающаяся любовью так охотно и неистово, как если бы они делали это впервые. А ту, другую, женщину обман грыз изнутри, и страх настолько плотно поселился в ней, что оставалось лишь вопросом времени, когда он заполнит ее окончательно.

Эллен сама удивлялась, насколько ей удавалась роль счастливой новобрачной. Она играла ее в церкви, на свадебном празднестве и теперь, в минувшие пять дней своего медового месяца. Но вина преследовала ее постоянно.

Хотя бы две недели счастья. Разве не правильно с ее стороны дать Майклу эту передышку, когда она собирается так много отнять? Даже если выяснится, что ребенок его, сможет ли он отбросить сомнения, оставить это в прошлом, пережить, испытывать к ней прежние чувства?

Сейчас она стояла в маленьком патио их дома на Карибах, внизу — белый пустой пляж и блестящее зеленовато-голубое море. Рядом покачивался широкий гамак, который Майкл привязал между двумя пальмами, они часто лежали в нем в объятиях друг друга и любовались бесконечным небом. Она смотрела вниз — на шезлонги с брошенными на них полотенцами, флакончиками с маслом для загара и книгами, которые они читали. В какой-то ужасный миг в голове всплыла картина, как он в таком же шезлонге занимается любовью с Мичелл. Она быстро затолкала это видение подальше. Она не имела никакого права ревновать и пользоваться его предательством, чтобы оправдать свое. Она хотела Тома Чамберса, а остальное лишь повод, чтобы исполнить свое желание.

Она бездумно шагала по красным кирпичным плиткам, затем остановилась возле вазона с геранью и принялась обирать сухие листья. Она чуть было не рассмеялась, представив, как выглядит в своем нынешнем наряде со стороны. Но их маленькая вилла с двумя спальнями, расположенная в закрытой бухте на острове, не просматривалась ниоткуда, разве что с самолета. Иногда гуляющие проникали на их пляж, но дом был защищен от посторонних глаз гигантскими кактусами, деревьями и кустами. Рай для двоих.

Услышав, что подъехала машина, она оставила в покое герань и пошла по траве к двум самым высоким пальмам в саду. Они росли в виде гигантской буквы V и уносились так высоко в небо, что в непогожий день их зеленые перистые вершины терялись в облаках. Стоя между ними, Эллен ожидала появления Майкла. Он много раз фотографировал ее здесь, но ни разу она не была одета так, как сейчас.

Она любила Майкла так сильно, так невероятно, запредельно, что с трудом понимала, как это можно вынести. Сейчас она наблюдала за ним, ожидая и боясь прочесть в его глазах желание, страсть, нетерпение и любовь.

Майкл открыл дверь на кухню и исчез внутри. Эллен слышала, что он позвал ее, потом вернулся к двери и выглянул. Секунду-другую он еще не замечал ее, а потом пространство между ними перестало существовать.

— Он направился к ней, не отводя глаз. На ней было самое сексуальное нижнее белье, которое он когда-либо видел. Ей так хотелось доставить ему удовольствие, и ей это удалось. Белое атласное боди-стрейч доходило до шеи, где заканчивалось маленьким кружевным воротничком, под которым прятался шнурок. Плечи открыты, чашечки бюстгальтера выставляли груди для полного обозрения. От талии вниз тянулся длинный тонкий треугольник. Белый пояс, на котором держались белые же чулки, сделан из того же белого атласа, что и боди.

Майкл подошел к жене и остановился, глядя на нее сверху вниз, его глаза горели, в них читалось все, чего она боялась и чего жаждала. Его желание было настолько сильным, что она почти ощущала, как оно раздвигает ее плоть.

Упершись руками в стволы пальм, он склонился к ее груди и осторожно взял губами сосок. Ее глаза закрылись, дыхание стало коротким, рваным. Он расстегнул рубашку, чтобы кожей почувствовать твердость ее сосков, и резко прижал Эллен к себе. Тонкие пальцы возились с его шортами, они хотели добраться до его крепкой горячей плоти, взять ее в руку, в рот, ощутить ее глубоко внутри. Когда ей это удалось, он застонал и быстро отодвинулся, почувствовав приближение оргазма.

Она подождала, пока он овладеет собой, затем медленно повернулась так, чтобы он мог увидеть ее сзади. Спина была полностью закрыта, зато ягодицы совершенно голые. Он пробежался руками по нежной упругой коже. Оттянув шорты, он прижал ее спиной к себе. Ее голова откинулась ему на плечо, он взял ее лицо в чашу своей ладони, и губы их соединились.

Их языки переплелись, как сердца, пока наконец он не поднял голову и не заглянул ей в глаза.

— Ты понимаешь, как сильно я тебя люблю? — прошептал он.

— Я тоже люблю тебя. — Она тихонько застонала, когда его ладони скользнули по бедрам, и, подчиняясь, развела ноги. — О Боже, Майкл, — пробормотала она, ощущая его пальцы внутри, — Боже мой! Пожалуйста, не останавливайся!

Он подтолкнул свой напрягшийся жезл между ее ногами и начал медленно входить в нее.

— О, Майкл! — закричала она, когда он заполнил ее. — Майкл!

Очень медленно он отступил, потом снова атаковал. Она нагнулась вперед, держась за деревья, но почти потеряла равновесие, когда напрягшаяся плоть на всю длину погрузилась в нее. Крепкие руки сжимали ее талию. Он прижал ее к себе сильно-сильно, потом вдруг выскользнул, повернул к себе лицом и обнял.

Ее губы потянулись к его губам, на мгновение оторвавшись, она стащила боди через голову. Она хотела почувствовать кожей его кожу, жесткие темные волосы, твердые мускулы и его пот. Она быстро сняла чулки, отстегнула пояс и вернулась в его объятия.

Нагие, они легли на траву, их глаза закрылись, он входил в нее снова и снова с такой нежностью, что у нее на глазах выступили слезы. Он знал о ней все — где прикоснуться, когда поцеловать и чем удивить. Предчувствуя, что потеряет его, она испытала такую тоску, что ничему другому в ней не осталось места. Она всматривалась в его глаза, наблюдала, как изгибаются в улыбке его губы, и улыбалась в ответ. Она притянула его лицо и бережно поцеловала.

Позднее в тот же вечер Майкл говорил по телефону с матерью, потом с Мичелл и Робби, а Эллен убирала со стола после обеда и выливала остатки кьянти в бокалы, стоящие на столе. Они ели на открытом воздухе, в патио, окутанные темнотой, разрезаемой лишь язычками свечи с ароматом цитронеллы. Луна, трагически белая на черном, стояла высоко, слышались вздохи волн, откатывающихся от берега, беспрестанно стрекотали сверчки, и все это сливалось с волшебной мелодией, льющейся с компакт-диска.

Майкл попрощался с матерью. Повернувшись к Эллен, он подмигнул. Она выглядела прекрасно, отблески света плутали в ее небрежно заколотых на макушке волосах, слегка загорелая кожа казалась темной на фоне бледно-персикового топика.

Она улыбнулась ему в ответ, он наклонился и нежно укусил ее за бедро, когда в трубку внезапно ворвался голос Робби.

— Папа! — закричал он. — Папа, отгадай!

— Что именно? — Майкл посмотрел на Эллен.

Проведя кончиками пальцев по его щеке, она неспешно отошла и села.

— Я получил благодарность по математике. Сегодня! Уже вторую на этой неделе. И если я получу еще, я могу выиграть красный значок. А сейчас у меня синий. И мамочка сказала, что, если я получу красный значок, мы можем поехать в кемпинг «Большой медведь», и я буду носить мой значок. — Он перевел дух. — Папа, угадай еще! У меня в спальне новый постер. Мэгги прислала его из офиса. Ужасно крутой. Ты увидишь, когда приедешь домой. Когда ты приедешь?

— В конце следующей недели, — ответил Майкл. — Благодарность — хорошее дело. Я горжусь тобой. Если ты получишь красный значок, мы с Эллен тоже поедем с тобой в кемпинг «Большой медведь».

— Да! — завопил Робби. — Мама! Папа говорит, что он поедет с нами тоже!

— Как бабушка и дядя Кэвэн? — спросил Майкл.

— В порядке. Дядя Кэвэн учит бабулю водить твою машину, и они сегодня почти попали в аварию, но все обошлось. Бабуля сказала, что это дядя Кэвэн виноват, потому что он кричал на нее, а дядя Кэвэн сказал, что он не посмел бы на нее кричать, потому что она бы его стукнула. Но она все равно его стукнула. Вот смеху было!

Майкл засмеялся:

— Нечего ломать мою машину, или я обоих стукну.

— О, надо бежать, папа, начинается «Южный парк».

— Эй! Ты хочешь поговорить с Эллен? Она здесь.

Тишина.

— Робби? Ты еще там? — спросил он, отчаянно не желая расстроить Эллен.

— Да, — донесся тихий угрюмый голос.

Майкл подавил вздох.

— Я люблю тебя, сынок.

— Я тоже тебя люблю, папа. Я пойду?

— Конечно. Я позвоню через пару дней.

Майкл положил трубку.

— Извини, — сказал он, глядя на Эллен.

— Все о’кей, — с улыбкой ответила она, жалея его еще больше, чем себя.

— Мы что-нибудь придумаем. — Он провел пальцем по краешку бокала.

Эллен смотрела на него, и ей хотелось обнять его, защитить от всей боли, которая навалилась на него сейчас, от боли, которая ему еще предстоит.

Он поднял глаза, пламя свечи отражалось в ее темных зрачках.

— Интересно, — начал он, потом вздохнул, — почему ты тогда сорвалась перед свадьбой пару раз…

Чувство вины ударило в самое сердце, словно в него бросили камень.

— Нервы? — предположил он и невесело усмехнулся: — Честно говоря, я не знаю никакой иной причины, кроме Робби.

Комок в горле помешал ответить сразу.

— Это не так, — прошептала она.

— Ну не только из-за Робби, — произнес он мягко. — Из-за нас тоже… — Он остановился и провел рукой по небритой щеке. — Возможно, сейчас не время, надо подождать немного, пока дело с фильмом продвинется.

— Ты этого хочешь? — проговорила она через силу.

— Я просто интересуюсь, на всякий случай. Когда мы вернемся, мы пойдем и проверимся. Хотя у меня есть Робби, но это не значит, что чего-то неладного не может быть со мной. Это легко установить.

Ее глаза горели, она пыталась удержать губы от дрожи. Он так старался не оскорбить ее, не заставить почувствовать себя ответственной. Она смотрела на него в мягко мерцающем свете свечи и любила его каждой клеточкой своей души.

— Все с тобой в порядке, — выдавила она.

Он ожидал продолжения, но Эллен не могла.

— С тобой что-то не так? — В его глазах мелькнула тревога. — Что-то… что-то серьезное?

— Нет, — бросила она отрывисто. — Ничего со мной нет.

Она ощущала его замешательство и спрашивала себя, почему это случилось теперь, когда она так старалась держаться, Две недели — вот все, что она хотела. Она не готова сейчас. Но момент настал.

— Так что? — спросил он. — Эллен, о чем ты?

— Я… — Она потянулась к бокалу, но не взяла его. — Ты помнишь вечер, когда вернулся из Лондона? — Она попробовала улыбнуться. — Я приехала домой… — ее голос дрогнул, — и увидела вас с Мичелл.

— О мой Бог, — пробормотал Майкл, отвернулся и устремил взгляд в ночь, как если бы где-то там, в темноте, мог найти необходимые сейчас слова. Но вот они снова лицом к лицу, и она ясно видит в его глазах раскаяние и неловкость. — Я должен был сказать тебе, — проговорил он, — но… прости. Ты должна понять, это ничего не значило…

— Нет, Майкл, подожди, послушай, — прервала она его.

Он попытался дотянуться до ее руки, но Эллен покачала головой и отодвинулась. Она не смогла бы сказать то, что собиралась, если бы он касался ее.

— После того как я увидела вас, — продолжала она, — я снова села в машину и уехала. Я сама не знала куда… Я попросту попыталась сбежать от этой картины, мне показалось, что если я вернусь обратно, откуда приехала, время повернет вспять, и все станет по-прежнему. Я вернулась к Тому во «Времена года». Я спала с ним, — прошептала она. — И сейчас я беременна.

Его лицо стало белым. Реальность отодвинулась, ушла. Звуки ночи навалились, они оглушали, влажный воздух облепил лицо, словно мокрая губка. Она смотрела на него и физически чувствовала, как все, что связывало их, рвется. Ее рука судорожно сжалась, словно пытаясь удержать то, что ускользало. Пространство между ними заполняли повисшие в воздухе слова. В один ужасный и странно легкомысленный момент ей все показалось сном. Сейчас, сейчас она проснется, и все исчезнет…

Наконец Майкл пошевелился, поднял руки и стиснул голову.

— Майкл, мне жаль, — проговорила она, из ее глаз хлынули слезы. — Мне так жаль. Я…

Но он уже вскочил из-за стола.

— Тебе жаль? — не веря, произнес он. — Тебе просто жаль?!

— Майкл, пожалуйста, — взмолилась она. — Давай хотя бы попробуем поговорить…

— Поговорить! Ты спятила? Ты носишь ребенка другого мужчины…

— Я не уверена! — рыдала она. — Он может быть твой.

Он уставился на нее, его лицо потяжелело от гнева. Она с трудом заставила себя повторить:

— Он может быть твой.

Его ноздри затрепетали, губы стали бескровными и тонкими.

— Нет. — Он покачал головой. — Ну уж нет.

— Не говори так, — потрясенно прошептала она. — Ты же не знаешь…

— Все, — сказал он. — Точка.

Эллен в панике вскочила.

— Майкл, не уходи. — Она схватила его за руку. — Пожалуйста!

Он посмотрел на ее побелевшие пальцы каменным взглядом.

— Послушай, — задыхалась она. — Пожалуйста, попробуй понять…

— Я понимаю. — Он отцепил ее руку и направился в дом.

Эллен осталась стоять, ее била дрожь, держась руками за голову, она раскачивалась из стороны в сторону. Она пыталась напомнить себе, что знала: именно так он отреагирует на ее признание. Но ничего не помогало. Вопреки самым страшным опасениям она надеялась на лучшее, глупые иллюзии отказывались умирать. А теперь? Как ей жить дальше?

В ту ночь он спал в свободной комнате, а Эллен, не в силах оставаться в одиночестве в супружеской постели, свернулась калачиком на диване в гостиной. Час шел за часом, она ощущала себя на необитаемом острове, омываемом волнами боли. Она пробовала заставить себя подумать о будущем, но воображение отказывалось переступить черту, пролегшую между «вчера» и «завтра». Стольких человек затронет их беда! Она знала, что придется справиться и выжить, но сейчас испытывала почти животный страх перед возвращением в Лос-Анджелес.

Ближе к рассвету пришли мысли об аборте, но это был не более чем вариант, а вовсе не выход. Но даже от одного предположения слезы хлынули потоком. В конце концов, какая разница, кто отец ребенка? В ней зародилась новая жизнь, которую больше некому защитить. Так как же она может ее убить из-за своей собственной ошибки!

Наконец наступил рассвет. Эллен посмотрела на светлеющее небо и почувствовала себя совершенно обессиленной. Она боялась нового дня, но все равно все пойдет своим чередом: солнце взойдет, ночь отступит, а ей придется оказаться лицом к лицу со своими бедами. Но не сейчас, пожалуйста, не сейчас, когда она выплакала столько слез, что не было сил даже держать глаза открытыми.

Она спала, и ее окружали странные и мрачные видения. Она протестовала, что-то бормотала и наконец проснулась. Все тело болело, голова раскалывалась с такой силой, что было страшно поднять веки. Она не сразу сообразила, почему спит на диване, а потом… Она попыталась провалиться обратно в сон, но путаный, пронизанный опасностью кошмар вытолкнул ее в черную пустоту реальности.

Заставив себя встать, она прошла в ванную и почистила зубы. Из зеркала на нее смотрел бледный призрак женщины. Она прошлась щеткой по волосам, сколола их заколкой, потом плеснула в лицо холодной водой, чтобы вернуть коже хоть какой-то цвет. Ее тело сопротивлялось каждому движению.

Словно сомнамбула, она пошла на кухню приготовить кофе. В окно она увидела Майкла, он стоял на склоне и смотрел вниз, на море. Ее сердце рванулось к нему, но она понимала, что этого расстояния ей не преодолеть. Она вспомнила, как он однажды рассказывал ей, как, когда Мичелл сказала ему, что беременна, и уехала, он стоял где-то на южном берегу Англии, на утесе, и смотрел на море. Все повторяется.

Он повернулся и пошел назад к дому. Ей захотелось отступить, скрыться. Но Эллен вынудила себя остаться. Игра в прятки не поможет, от этого только хуже.

Когда Майкл подошел ближе, она увидела, что он не спал, не брился и не переодевался. Она бы все отдала, чтобы избавить его от этой муки. Почему именно она должна причинить столько боли человеку, которого так любит?

— Ответь мне, — потребовал он, и его лицо потемнело от гнева. — Почему ты решила сказать мне об этом сейчас? Почему не перед свадьбой?

Какого ответа он ждал? Но Эллен могла сказать только правду.

— Я хотела, — начала она. — Но мне не хватило храбрости… — Ее голос задрожал. — Все так ждали свадьбу, и ты… Я не знала, что делать…

— Но ты же понимала, что тогда я не женился бы на тебе?

— Нет, — покачала она головой.

— Какого черта! — вспылил он. — Ты не могла этого не понимать, поэтому-то и держала в секрете! Ты разработала план! Ты знала, что делаешь. Господи Иисусе, что ты за женщина?

— Майкл, пожалуйста…

— Знаешь, что меня больше всего раздражает? — перебил он. — То, что Сэнди Полл оказалась права насчет тебя. Видит Бог, я не хотел ей верить. И как я, безмозглый идиот, сам не разглядел? Она заподозрила…

— Перестань! — закричала она. — Откуда Сэнди может…

— Она рассказала мне о вашем совместном завтраке, — перебил он. — Ты мне тогда говорила, что не понимаешь, чего ради она тебя пригласила. Помнишь, да? Перед тем как я перебрался в Лос-Анджелес? Наверняка помнишь. Это же был твой триумф?

— О чем ты, Майкл?

Он нагнулся к ней, его глаза сверкали яростью.

— Ты тогда выдала ей всю информацию, — прорычал он, — по «Уорлд уайд», и она передала ее Форгону. Ты ей помогла свалить меня в Лондоне, чтобы заманить в Штаты. Вот почему Форгон стал помогать тебе. Сколько тысяч долларов ты получила? Он заплатил? — Майкл ударил себя по голове кулаком: — Какой кретин! Я ведь думал, что ты любишь меня. Я думал, мы собираемся пожениться и иметь семь…

Она увидела, как рот его сжался, он готов был расплакаться.

— Я не понимал, как ты меня ослепила! — вдруг закричал он. — Не предполагал ничего такого, пока Сэнди не рассказала мне. Но даже тогда я не позволил себе поверить. Господи Иисусе, насколько может быть слеп человек!

— Майкл, остановись! Ты ошибаешься! — Она захлебывалась слезами. — Не знаю, что Сэнди наговорила тебе, но она лжет. Ты знаешь, что она обманщица…

— Ты мне вчера сказала то же самое. Все совпадает. Ты хочешь управлять всем? Да, Эллен? Мной. Фильмом. «Уорлд уайд». Есть ли предел твоим желаниям властвовать? Ты так подружилась с Форгоном в последнее время, и он как раз входит в силу. Какого рода сделку ты проворачиваешь на сей раз? Ты хочешь вытеснить меня? Так, да? Спишь для этого с Форгоном, так же как спала с Чамберсом, чтобы избавиться от Мичелл?

— Майкл, ты сам понимаешь, что говоришь?

— Ты спала с Чамберсом, чтобы избавиться от Мичелл, — повторил он. — И теперь носишь его ребенка…

— Нет! Я спала с ним, потому что увидела, как ты трахал Мичелл! — завопила она. — Мы оба за это ответственны. Оба совершили ошибку…

— Ответственность! — Он недоверчиво рассмеялся. — Я ни с кем не спал ради карьеры, не хожу брюхатый. Так что не сравнивай. А насчет меня и Мичелл тебе просто повезло: чудный оказался повод! Видит Бог, ты же давно хотела Тома, ты сразу положила на него глаз. И как долго это продолжалось? Какого же осла ты из меня сделала? Да еще заставила жениться на тебе!..

— Я люблю тебя! — выкрикнула она. — Я никогда не изменяла тебе, кроме того единственного раза! Ты трахал Мичелл у нас в доме, ты знал, что я могу войти в любую минуту. Что, черт возьми, происходило в твоей голове в тот вечер? Ты обо мне подумал? Кто я для тебя? Я просила, чтобы она не оставалась в нашем доме, но ты наплевал на это. Тебе надо было показать ей, что у тебя теперь другая женщина и ты прекрасно обходишься без нее. Но это ложь, ты все еще ее хочешь, и Робби тоже нужна мамочка. А я? Мне в вашей идиллии нет места. А если Мичелл забеременела бы? Ты бросил бы меня тут же. Какое вам до меня дело?

— Но не Мичелл беременна, не так ли? — выпалил он. — И похоже, ты ждешь, что я приму чужого ребенка как своего. Этого не случится, Эллен.

Он ушел. Она почувствовала, как скрутило живот, и бросилась в ванную. Она склонилась над раковиной, моля Бога, чтобы он ничего не услышал, это стало бы слишком жестоким напоминанием.

Позже она сидела на краю ванны, вытирая пот с лица и ожидая, когда уймется сердцебиение. На нее навалилась чертовская слабость, и оставалось только надеяться, что это не станет ежедневным ритуалом. Она должна пойти к доктору, он определит срок, хотя Эллен сама знала, что уже восемь или девять недель. Но все равно нужно сходить к врачу, и, понимая, что она отправится туда одна, Эллен почувствовала настоящий ужас.

Ее взгляд упал на обручальное кольцо, и сердце сжалось. Боль и жалость к себе, осознание того, что ничего не изменишь. Она подумала о Томе и о том, как он воспримет новость. Наверняка постарается поддержать ее, как не смог поддержать Майкл. Но даже если Том — отец ребенка, все равно он не тот, кого она любит.

Надеясь, что душ поможет ей собраться, она включила воду и сняла с себя одежду, в которой провела ночь. Встав под прохладные струи, она пыталась не думать о том, будут ли они с Майклом когда-нибудь снова стоять вместе в душе, целоваться или спать в одной постели. Она боялась думать об этом. Но кажется, он не собирается оставлять ее. Он сердит, он потрясен, смущен, но как только успокоится, поймет, что не прав: она никогда не рвалась к власти, как утверждала Сэнди Полл, и ничего не говорила Сэнди об «Уорлд уайд». Она не спала с Томом ради устранения Мичелл. Хотя именно это ей советовал Тед Форгон, но такие советы он раздает всем и по любому поводу.

Солнце стояло высоко в небе, когда она наконец пошла его искать. Майкла не было ни в доме, ни на пляже, но автомобиль стоял на прежнем месте, и Эллен подумала, что он пошел прогуляться. Она надеялась, что он немного успокоится, поймет, что их брак не только любовь, но и множество других вещей, которые никак не скинешь со счетов.

Она стояла у самой воды, так что волны лизали ей ноги, когда ощутила присутствие Майкла. Она обернулась и увидела его рядом с пальмами, слишком далеко, чтобы разглядеть выражение его лица, но по тому, как внезапно подпрыгнуло ее сердце, ей показалось: есть надежда. Вероятно, его пламя слегка угасло, и, может быть, они вместе теперь поищут выход. Эллен не знала, как это произойдет, но когда она начала взбираться на холм, то ощутила желание действовать, главное — сделать первый шаг.

К тому времени когда она поднялась, Майкл уже скрылся в доме. Но стоило ей ступить в патио, как он появился в дверном проеме. Когда она взглянула на его лицо, надежда покинула ее, уступив место неотвратимой безысходности.

— Мы не можем здесь оставаться, — произнес он. — Сегодня вечером я улетаю в Лос-Анджелес. Твое дело — ехать со мной или остаться, но когда мы вернемся, ты немедленно уберешься из моего дома.

— Но, Майкл…

— Я не намерен ничего обсуждать, — прорычал он. — Никакие слова не изменят реальность, так что не трать время попусту. Что касается фильма, я хочу, чтобы ты убралась и из него. Вик Уоррен теперь освободился, он режиссер и будет работать над сценарием с Чамберсом. У тебя есть другие проекты. Можешь заняться ими, если, конечно, не собираешься уйти в отставку. Меня это не касается, с этого момента с нашим браком и нашими отношениями покончено.

Несмотря на ужасную боль, ее глаза внезапно вспыхнули гневом.

— Я думала, ты сделан из материала покрепче, — бросила она. — Даже если это ребенок Тома, он и мой тоже. Или это не считается? Разве я не та, кому ты клялся в любви, кого тебе всегда было мало, без кого ты не хотел жить? Я не изменилась. Я не стала вдруг монстром, каким ты или Сэнди Полл пытаетесь меня изобразить. Я — женщина, которую ты любил достаточно сильно, чтобы жениться, которая все еще любит тебя, несмотря на то что ты трахал Мичелл, с чего и начался весь кошмар. Я люблю твоего сына, потому что он твой, потому что он — часть тебя. Я люблю тебя настолько сильно, что принимаю сына другой женщины. Так где же твоя любовь ко мне, Майкл? Разве ты не видишь, что все это разрывает меня на части? Что я нуждаюсь в тебе сейчас больше, чем когда-нибудь? Ты собираешься повернуться ко мне спиной и оставить меня один на один со сплетнями и оскорблениями, хотя это может быть твой ребенок. Вот как ты меня любишь?

По его глазам она поняла, что начинает добираться до него. Это означало, что он все еще ее любит, но одной любви было мало, чтобы преодолеть его ослепленное яростное сопротивление.

— Поговори со мной, Майкл, — попросила она. — Пожалуйста. Скажи мне, что я не ошиблась и ты любишь меня. Скажи мне, что ты со мной, что не отвернешься и не заставишь нас обоих страдать. — Ее голос прервался. — Ты мне нужен, Майкл.

Эллен не видела его взгляда, он был устремлен на великолепный тропический пейзаж, но ей показалось, что он смягчился. Кажется, она наконец-то достучалась до Майкла и сумела ему объяснить, как много значит их любовь для них обоих.

Она подумала о Робби: ведь та же самая неукротимая гордыня запретила ему видеться с собственным сыном в первые четыре года жизни мальчика, вот каким упрямым способен быть Майкл. Может быть, напомнить ему, как много он потерял тогда, сам себя лишив отцовства? Эллен прочистила горло, чтобы сказать, он тотчас повернулся к ней, и когда их глаза встретились, слова ее умерли, не родившись.

— Я не думаю, что снова смогу заниматься с тобой любовью, — бросил он.

— Тогда по крайней мере давай продолжим жить вместе, — пересилив страшную обиду, произнесла она. — Мы не будем спать в одной постели, пока ты не почувствуешь, что относишься ко мне по-прежнему. Если мы останемся под одной крышей, у нас будет шанс разобраться.

В глазах Майкла ясно читалось: он не согласен, но не отрицает такой вариант напрочь.

— Пожалуйста, подумай об этом, — проговорила Эллен. — Спроси себя, действительно ли ты хочешь мучиться со всякими сплетнями и домыслами, которые пойдут гулять по городу сразу же, как я уеду из твоего дома? Представляешь, какой это будет кошмар для нас обоих! А когда моя беременность станет заметной? Что тогда? Ты ведь не хочешь такой рекламы? Видит Бог, ужасно вести этот разговор, но насколько хуже вынести сор из избы, оповестить весь мир о том, что происходит между нами. Ведь если ты заставишь меня уйти из дома, а потом запретишь работать с Томом, люди быстро сложат два и два вместе… Майкл, остановись! Куда ты?

Он повернулся, и она отшатнулась — такое презрение сверкало в его глазах.

— Знаешь, ты меня почти поимела, — прорычал он. — Я едва не поверил в то дерьмо, которое ты на меня вывалила, я почти поверил, что все, сказанное про нас с тобой, — правда. Но теперь я понимаю: ты даже теперь хочешь ничего не упустить — и меня, и его, и власть. Отправляйся к Чамберсу, Эллен. Иди и скажи ему про ребенка, но не забудь сообщить, что ты вылетаешь из фильма. И если Тому Чамберсу это не понравится, то ему же хуже, потому что мне плевать, будет сделан этот гребаный фильм или нет. — И он направился в спальню.

— Майкл! Майкл! — Эллен побежала за ним. — Ты вложил в этот фильм все, что у тебя есть. Вот почему я отстаиваю его. Майкл! Остановись! Послушай меня, пожалуйста, — просила она, когда он вытаскивал свои чемоданы из-под кровати. — Что будет с нами? Ты же не бросишь меня? Ты любишь меня, Майкл…

— Ты ошибаешься, — процедил он. — Все кончено, Эллен. Ты, я, фильм — это все история, и я хочу только одного: чтобы ты и Чамберс забирали ваш сценарий и вашего ребенка и убирались ко всем чертям ада из моей жизни.

Глава 15

Такси ехало слишком быстро, беспорядочно перестраиваясь из одного ряда в другой, пока они не вылетели на Чисвикский мост. Для июля стояла отвратительная погода, дождь моросил беспрестанно, он сыпался и сыпался из оловянного неба, а сильный ветер срывал все мечты и планы о барбекю и пикниках. Такая погода стояла уже целых три дня, а прогноз обещал растянуть удовольствие еще на три.

Дни, проведенные Томом в Лондоне, промелькнули стремительно, его отъезд стал для Сэнди настоящим расстройством. Сейчас они ехали обратно в аэропорт, откуда он улетал рейсом в три тридцать до Лос-Анджелеса. Они потрясающе провели время, и единственное, о чем она жалела, так это о том, что из-за работы она не могла видеться с ним каждый день. Еще он уезжал на пару дней к друзьям в Шотландию, потом в Брюссель, чтобы встретиться с группой репортеров. Поводом для встречи послужило неожиданное объединение колумбийских наркокартелей с российской и итальянской мафией. Но Том звонил ей оттуда, а когда вернулся, то вечером повел обедать, и, несмотря на канун отлета, они пробыли в ресторане почти до закрытия.

Теперь все закончилось, а ей так отчаянно не хотелось, чтобы он уезжал. Она даже сказала ему об этом вчера вечером, он в ответ усмехнулся и ущипнул ее за нос — проявление дружеской фамильярности, возникшей в последние две недели.

Они были на вечеринке после представления в Шефтсбери вместе с несколькими другими агентами «Маккен», чьи клиенты играли в пьесе. Сэнди заранее волновалась, но как же ей повезло — у нее оказался сногсшибательный, замечательный спутник! Том Чамберс. Это было так здорово, что даже не верилось. Конечно, все окружающие думали, что у них связь, но она была бы гораздо счастливее, окажись это правдой.

— Так когда ты собираешься прилететь в Лос-Анджелес? — спросил Том, оторвав взгляд от серого туманного пейзажа за окном.

— Думаю, в конце месяца. В зависимости от того, как пойдут дела.

Понимал ли он, что она приедет ради него, или полагал, что это деловой визит? Вот еще одна из бесконечного числа загадок, в которых Сэнди так и не научилась разбираться. Конечно, у нее в Лос-Анджелесе было полно дел, но главным стимулом служила надежда, что они с Томом смогут провести побольше времени вместе.

Через некоторое время Том снова посмотрел на нее.

— Ты выглядишь прекрасно, — заметил он. — Стоило лишь вытряхнуть тебя из солидных костюмов от известных модельеров и одеть во что-то… ну, во что-то вроде этого.

Глаза Сэнди засияли, сегодня она предпочла стиль ретро, по моде семидесятых. На ней были бежевые полотняные штаны, короткая рубашка цвета сливок и белые сандалии на платформе — вот та малость, которую она выбрала сама. Большинство вещей из нового гардероба, так же как краска для волос и косметика, приобреталось вместе с Томом. Как он и пообещал в Лос-Анджелесе, он сам занялся ее «омолаживанием» и поисками стиля. Бродя по магазинам, они хохотали до истерики и тратили кучу денег. К тому же оказалось, что он вовсе не знаток по этой части, и им пришлось полагаться на модные журналы и советы продавцов, но если что-то нравилось Тому, то это нравилось и Сэнди. Однажды она даже попыталась заставить его выбирать нижнее белье, но он со смехом уверил ее, что в этом вопросе его познания неглубоки.

Это было странное время. Они вели себя как настоящая пара — звонили друг другу по два-три раза в день, ходили по вечеринкам, посещали дискотеки и концерты, хихикая, поверяли друг другу страшные тайны… Казалось, они очень близки, но Том ни разу даже не попытался поцеловать ее, не говоря уж о чем-то большем. И вовсе не потому, что считал ее слишком неприступной. Она ясно давала понять, что не прочь с ним переспать, вела себя вызывающе сексуально, предлагая свое тело со всем имеющимся у нее мастерством и опытом.

Она не стремилась бы к цели так отчаянно, если бы не мысль о том, что он занимался любовью с Эллен, у которой уже есть Майкл. Это терзало ее невыносимо. Интересно, чем таким особенным Эллен Шелби привлекает мужчин, по которым сходит с ума Сэнди? Почему бы, черт побери, им не захотеть и Сэнди? Но несмотря на все ее ухищрения, результат нулевой, а Эллен, казалось, вообще не надо стараться, просто существовать и все. Конечно, сейчас ей не сладко, думала Сэнди, и если заглянуть в будущее Эллен, там тоже ничего хорошего не предвидится.

— Вчера вечером мне звонила Мичелл, — сообщил Том.

Сэнди повернулась к нему:

— О?

— Эллен и Майкл вернулись в Лос-Анджелес.

— О, — повторила она чуть мрачнее. — На неделю раньше. Она сказала еще что-то?

— Эллен сейчас живет у Мэтти.

Сэнди не могла сформулировать, как она относится к происходящему.

— Мичелл упомянула насчет ребенка?

— Нет. Похоже, она не знает.

Оба умолкли. Сэнди сгорала от любопытства: что по этому поводу думает Том? Похоже, ее мечта сбылась: Майкл и Эллен расстались. Но странное дело, она не чувствовала ожидаемого удовлетворения.

— Пресса устроит им веселенькую жизнь, — заметил Том.

Сэнди пронзила его взглядом:

— Ты намерен сказать Эллен, что знаешь о ребенке?

Он покачал головой:

— Сомневаюсь. Если захочет, она сама сообщит мне. Для нее начинается суровое время.

— Ты женишься на ней, если он твой? — спросила она.

Том удивленно засмеялся:

— Думаю, мы забегаем немного вперед. Вспомни, она замужем за Майклом. И пока что это вряд ли изменится.

— Но Майкл? — напомнила она. — Он же теперь наверняка все знает. Как ты встретишься с ним? Что скажешь?

Он пожал плечами:

— Во всяком случае, это не та встреча, которой я жажду.

Она подняла голову.

— Фильм в безопасности. «Уорлд уайд» сделает все возможное. Я подсуетилась перед отлетом из Лос-Анджелеса.

Глаза Тома округлились.

— Как тебе это удалось?

— Я поговорила с Тедом Форгоном. Он же босс, ты не забыл? И поскольку он собирается снова взять бразды правления в свои руки, то именно он будет принимать решения. И он хочет сделать Майкла исполнительным продюсером твоего фильма.

Том скептически ухмыльнулся:

— Может быть, он и хочет, но вряд ли Майкл останется. Впрочем, если вспомнить о деньгах, которые он собрал…

Сэнди улыбнулась:

— Тед Форгон сумеет сделать так, что в интересах Майкла окажется продолжать работу над фильмом.

Том нахмурился, размышляя над ее словами.

— А что насчет Эллен? — спросил он.

Теперь Сэнди пожала плечами:

— А что насчет нее? Легче обойтись без Эллен, чем без Майкла, особенно теперь, когда Вик Уоррен готов работать в полную силу. Кроме того, со временем Эллен будет слишком занята докторами, собой, прогулками, вязанием и чем там еще занимаются беременные женщины?

Морщинки вокруг глаз Тома разбежались лучиками, он улыбнулся:

— Не такой я представляю себе Эллен в роли беременной. Но если посмотреть с твоей точки зрения, то есть шанс, что она сама не захочет остаться в команде.

— Точно, — согласилась Сэнди, полагая, что желания Эллен будут учитываться в последнюю очередь. Да и Майкл, вероятно, захочет отстранить Эллен от фильма, чтобы не проводила слишком много времени с Томом. Так что скорее всего Эллен Шелби — уже история для «Истории Рейчел», а она, Сэнди, входит в число продюсеров, так что нет никакой причины отказывать себе в удовольствии летать в Лос-Анджелес сколько ей заблагорассудится.

Майкл переводил взгляд с Робби на Мичелл и обратно. Они сидели в спальне Робби в мерцающем серо-синем свете безголосого телевизора и казались почти сказочными персонажами. Чего он сейчас ни отдал, чтобы это оказалось сном!

— Ты понимаешь, о чем мы говорим, любимый? — спросила Мичелл, ероша волосы Робби.

Робби кивнул. Он сидел на кровати, играя со шнуром от лампы. Спот лежал рядом и посапывал во сне.

Майкл устроился на большой подушке возле кровати и оттуда смотрел на смущенное и обеспокоенное личико сына, пытаясь удержать в узде нахлынувшие чувства.

Мичелл снова заговорила:

— Мы понимаем, насколько трудно тебе, милый, ты не должен давать нам ответ немедленно, о’кей?

Робби смотрел на нее широко раскрытыми синими глазами.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной, с папой и со Спотом, — проговорил он упрямо, но губы уже начали дрожать.

— Я знаю, чего ты хочешь, милый, — вздохнула Мичелл, и Майкл увидел, как ей трудно удержаться и не обнять сына. Но если она сделает это, мальчик расплачется. — Мы пытаемся тебе объяснить, почему это невозможно. Дело в том, что мама и папа больше не любят друг друга. Мы с ним оба любим других людей. Хотя больше всех на свете мы любим тебя. Поэтому мы и хотим, чтобы ты сам выбрал, с кем из нас тебе лучше жить.

Робби повернулся к отцу. Майкл сдержанно встретил его пристальный взгляд, но вероятность потерять сына разрывала его на части. Сколько еще он сумеет продержаться?

— Мама должна вернуться в Пакистан на некоторое время, — произнес он, вторя Мичелл. — Но через несколько недель, если ты решишь жить с ней, они с дядей Кэвэном прилетят сюда и заберут тебя в Лондон. Там тебя встретят бабуля и тетя Колин, вместе со всеми двоюродными братьями и сестрами.

— Ты тоже поедешь с нами? — спросил Робби.

Майкл покачал головой и проследил за взглядом Робби — сынишка посмотрел на Спота, небольшой черный клубок тотчас зашевелился и заскулил. Он не спросил о собаке, вероятно, искренне веря, что куда бы он ни поехал, собака будет при нем. Но правда заключалась в другом: собака может быть с Робби только в доме Майкла, поскольку британские карантинные законы не разрешат Робби ввезти в страну его любимца.

— Я хочу спать, — внезапно объявил Робби, нырнул под одеяло, обнял Спота и зарылся в его шерсть лицом.

Мичелл бросила взгляд на Майкла, и они тихонько вышли из комнаты.

— Он слишком маленький, чтобы принять такое решение, — прошептала Мичелл, когда за ними закрылась дверь.

— Да, — согласился Майкл, — но как быть? Что еще можно придумать?

Мичелл невидящим взглядом уставилась в пространство. Ее сердце разрывалось от желания попросить Майкла сделать что-нибудь, чтобы выбраться из сложившейся ситуации. Она могла бы приехать сюда, он продолжал бы заниматься «Уорлд уайд». Они стали бы семьей, чего так жаждал Робби. Но она понимала: сейчас не время для обсуждения этой темы. Возможно, подходящее время никогда не наступит, потому что Майкл уже вряд ли сможет испытывать к ней те чувства, которые питал раньше.

Она обернулась к нему, быстро пожала руку и направилась в гостиную.

Майкл вошел следом и сразу направился к бару, а Мичелл села рядом с Кэвэном и Клодой.

— Мы оставили решение за ним, — сообщила она, скользнув рукой в ладонь Кэвэна.

Клода посмотрела на Майкла и почувствовала, как его боль когтями впилась в ее сердце. Конечно, он тяжелее переживает случившееся, чем хочет признать. Как жаль, что он не может поделиться с ней своей болью! Что же случилось между ним и Эллен? Но он ничего не хотел обсуждать, а значит, спрашивать бесполезно. Как недолго они были самой счастливой семьей на свете. Они ведь жили до свадьбы целый год, а теперь, после медового месяца, едва говорят друг с другом…

— Тебе. — Сын подал ей рюмку бренди.

Мичелл сидела, положив голову на плечо Кэвэна. Клода всегда питала к ней дружеские чувства, и это помогло ей примириться с тем, что место Майкла занял Кэвэн, несмотря на разницу в возрасте. Конечно, это не дело Клоды, но она бы искренне желала, чтобы Мичелл и Майкл снова зажили одной семьей, пусть даже ради сына. Но Клода была реалисткой и знала, что этого не произойдет.

— А ты пропустишь рюмочку? — спросила она Майкла, подававшего напитки Кэвэну и Мичелл.

Он покачал головой:

— Нет, я сейчас пойду в душ, потом надо еще просмотреть кое-какие бумаги… — Дверь за ним закрылась.

Клода посмотрела на Мичелл.

— Я знаю, тебе известно о случившемся между ним и Эллен, — сказала она, — я не собираюсь выпытывать у тебя тайну. Только скажи, не можешь ли ты как-то помочь ему?

Мичелл с трудом проглотила комок в горле:

— Клянусь вам, если бы я могла чем-то помочь, я бы обязательно это сделала.

Лицо Клоды внезапно постарело. Она чувствовала отчаяние сына с такой силой, словно оно было ее собственное.

— Хорошо, что ты остаешься, ма, — подал голос Кэвэн. — Хотя бы побудешь с Робби, пока малыш не решит, где он хочет жить.

После душа Майкл досуха вытерся полотенцем, отыскал чистые шорты и напрочь отверг возникшее желание позвонить Эллен. Ему нечего ей сказать, но он хотел услышать ее голос. Впрочем, он проживет и без этого. Он все еще сердился на нее, но уже лучше контролировал свое поведение.

Заслышав шаги Мичелл и Кэвэна, поднимавшихся в комнату для гостей, он выключил свет. Он страшно тосковал по Эллен, но знал: даже если бы она оказалась здесь, он не смог бы обнять ее или заниматься с ней любовью, попытавшись обмануть себя, что ребенок его.

Было примерно два часа ночи, когда он услышал скрип. Дверь его спальни открылась. Приподнявшись, Майкл увидел стоящего в лунном свете Робби, позади него — Спота.

— Эй, — прошептал Майкл, — не спится?

— Можно войти, папа?

— Конечно, входи.

Майкл приглашающим жестом отбросил одеяло. Спот тоже ждал приглашения, но, не дождавшись, все равно запрыгнул на кровать.

Некоторое время все трое лежали тихо, голова Робби покоилась на плече отца, его рука теребила ухо Спота.

— Папа? — нарушил молчание Робби.

— Да?

— Эллен ушла из-за меня?

— Нет, — ответил Майкл, крепче обнимая сына. — Это не имеет никакого отношения к тебе, поверь.

— Тогда почему?

Майкл глубоко вздохнул:

— Очень трудно объяснить.

— Она вернется?

Внезапно горло Майкла перехватило.

— Не знаю, — честно ответил он.

Робби повернулся и пристально посмотрел отцу в глаза.

— Я хочу остаться с тобой, папа. Здесь, — произнес мальчик.

Веки Майкла опустились, ему потребовалось усилие, чтобы проглотить комок, застрявший в горле, прежде чем что-то сказать. Но и потом он обнаружил, что все слова куда-то подевались, он молча обнял сына и прижал к себе, вознося благодарность Богу за то, что по крайней мере эту потерю ему не придется сейчас пережить.

Глава 16

Они вернулись уже больше недели назад, и сейчас предсъемочная подготовка «Истории Рейчел» была в разгаре. Сейчас занимались декорациями, костюмами, выбором съемочных площадок, а расписание съемок должно было определиться в течение сентября. Эллен, как и раньше, была по уши погружена в процесс, но она ощущала: это ненадолго. Мэгги сообщила ей, что Майкл говорил с Томом через пару дней после их возвращения, но она не знала, какие решения приняты.

Сегодня Эллен уехала из офиса рано, чтобы попасть к доктору в медицинском центре Санта-Моники. Перед отъездом она нос к носу столкнулась с Майклом, что, разумеется, выбило ее из колеи. Впрочем, она знала, что и ему не легче, но в целом они справлялись с ситуацией на удивление хорошо. Но это было еще только начало, и никто не знал, сколько они смогут продержаться. Последние новости позволяли Эллен думать, что теперь ей будет гораздо легче, чем ему.

— Эй, что это такое? — закричала Мэтти, войдя в квартиру и ощутив восхитительный аромат, доносящийся с кухни. — Свечи, тихая музыка, парадные салфетки. Ты ждешь кого-то?

Эллен улыбнулась и всыпала в кастрюлю побольше молотого перца.

— Только тебя.

— М-м… Что готовится? Пахнет здорово.

— Креветки с чесноком, имбирем и соевым соусом.

— Господи, сегодня же мой день рождения, а я совсем забыла, — призналась Мэтти.

Эллен рассмеялась и дала ей бокал вина.

— Что все это значит? — продолжала удивляться Мэтти. — Я, конечно, ценю внимание и хорошее отношение к собственной персоне, и ты можешь готовить мне, как только у тебя проснется энтузиазм. — Она усмехнулась. — Но я не вижу той женщины, которую я оставила здесь утром, когда уезжала. Куда она подевалась?

— Ты видишь, — торжественно объявила Эллен, — женщину, беременную от мужчины, за которого она вышла замуж.

Мэтти посмотрела на нее с неподдельным изумлением.

— Прошу прощения, — сказала она, — ты меня потрясла. Виноват ли в этом какой-то маг, неведомый мне провидец, ведь могу поклясться, ты была в кусках, когда мы с тобой расстались.

— Да, была, — подтвердила Эллен, — а теперь уже нет. — Не произошло никакого чуда, а во всем виноват тест и испытанный старый календарь.

— Не смеши меня, — фыркнула Мэтти.

Эллен снова повернулась к плите, убрала кастрюлю с огня и стала вынимать из нее креветки.

— Погоди, — взволнованно проговорила Мэтти, — сегодня ты собиралась к доктору, верно?

Эллен усмехнулась.

— Ну?

— У меня тринадцать недель беременности.

Мэтти застыла в изумлении, потом ее улыбка начала расплываться все шире, как у Чеширского кота.

— Ты меня дурачишь, — заявила она. — Морочишь мне голову. Впрочем, нет, ты не стала бы. Но, Эллен, это же замечательно! Ты уже сказала Майклу? О Боже, не могу поверить… Но как ты могла так ошибиться? И к тому же еще ничего не заметно, а тринадцать недель — это срок.

— Заметно, немного, — возразила Эллен.

— Но у тебя должна была быть задержка?

— Да… Однажды не было месячных, но я так замоталась — подготовка к свадьбе, работа, дикое напряжение, — что просто не обратила внимания. Потом, после истории с Томом, я сделала поспешный вывод. А теперь оказалось, что это ребенок Майкла. И мой.

— О, Эллен, — пробормотала Мэтти, обнимая ее. — Какая замечательная новость! Я так счастлива за тебя, что готова расплакаться. Вероятно, ты еще не сообщила Майклу, иначе тебя бы здесь не было.

— Нет, я не сказала ему, — подтвердила Эллен, подняла уставленный едой поднос и понесла к веранде. — Я надеюсь, ты не против, если мы сейчас поедим, — предложила она. — Я чертовски проголодалась. В прошлый месяц почти ничего не ела и больше не могу ждать.

— С радостью, — согласилась Мэтти, опустилась в кресло и взяла бокал с вином. — Я с удовольствием стану наблюдать, как ты толстеешь, а не худеешь. Как и положено в твоем состоянии.

Эллен улыбнулась.

— Что хорошего было сегодня? Внесли изменения в сценарий?

Мэтти вздохнула.

— Протолкнуть изменения в сценарии через Дороти — все равно что продать контрацептивы папе римскому, — ответила она. — Но так или иначе все утрясется, это ерунда по сравнению с глобальным потеплением, голодом в Африке или священными войнами. Твои новости — вот что важно. Смысл не в спасении планеты, а в спасении семьи. Так когда ты намерена сообщить Майклу?

Эллен покачала головой:

— Нет, я ему не скажу.

Креветка, которую держала Мэтти, зависла в воздухе.

— Прости меня, я ослышалась или ты сказала «нет»? — проговорила она.

Эллен кивнула, продолжая есть.

— Но почему?

Эллен задумчиво смотрела через перила веранды на голубую гладь бассейна.

— Я не скажу ему, — упрямо повторила она.

— Но ты должна. Если, конечно, ты хочешь, чтобы…

Она замолчала, а Эллен снова покачала головой.

— О’кей, вероятно, я чего-то не понимаю, — проговорила Мэтти. — Какого черта ты не хочешь ему сказать? Ты же хочешь его вернуть, не так ли?

— Конечно, — кивнула Эллен. — Но не таким способом.

Мэтти поморгала, как если бы ей хотелось получше рассмотреть сидевшую напротив нее упрямицу.

— Ты загадываешь загадки, — проворчала она. — Но сегодня у меня был длинный и трудный день, так что не могла бы ты сказать прямо?

Эллен откусила от креветки еще кусочек, потом положила вилку, откинулась в кресле и посмотрела в темнеющее небо.

— Я не знаю, смогу ли объяснить, — наконец начала она. — Возможно, это что-то интуитивное. У меня нет ощущения, что надо сообщить ему об этом прямо сейчас, вот я и не говорю. — Она повернулась и снова посмотрела на Мэтти. — Я люблю его и больше всего на свете хочу быть с ним, но не могу забыть, что он готов был позволить мне весь этот путь пройти одной. Да, я знаю, для него это удар, вероятно, такова его реакция на потрясение, и ему нужно время, чтобы оправиться. Я дам ему это время, а потом, если он действительно любит меня, он найдет способ, как нам с ним разобраться. Он сейчас все равно еще не готов меня простить.

Мэтти потягивала вино.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — начала она, — но…

— Я решила, — перебила ее Эллен, — и пожалуйста, не пытайся меня переубедить.

Мэтти молча взглянула на сестру, позолоченную пламенем свечи, восхитилась ее силой.

— Ты узнала что-нибудь насчет встречи Майкла и Тома на прошлой неделе? Как она прошла? — наконец поинтересовалась она.

Эллен покачала головой:

— Я не могу спросить у Майкла, но и с Томом я не говорила. Правда, я его избегала, но сейчас для этого нет никакой причины. Если не считать Майкла, конечно.

— Я не уверена, что ты правильно поступаешь, — осторожно произнесла Мэтти. — Он действительно любит тебя, и, должно быть, его разрывает на части. Даже если ему понадобится время, чтобы справиться с этим, он заслуживает узнать правду.

Эллен еще раз покачала головой:

— Нет, Мэтти. Он должен понять, что нельзя бросать тех, кого любишь, из-за упрямства, гордости, ошибки. Он похожим образом уже поступил с Мичелл, когда она уехала в Сараево, беременная Робби, и теперь точно так же обошелся со мной. Я понимаю, Майкл чувствует себя преданным, но он должен ощутить и свою ответственность за происшедшее. Ведь не я одна виновата.

— Наверное, ты права, — согласилась Мэтти.

Майкл находился в их общей приемной, когда дверь распахнулась и вошла Эллен. Она слегка запыхалась и покраснела, и ему хотелось думать, что это из-за тяжелого кейса и папок в руке, а не из-за беременности.

— Мэгги, — обратилась она к помощнице, — внизу для меня куча видео, ты не могла бы попросить кого-нибудь поднять все сюда? Доброе утро, между прочим. Оскар Вейнберг звонил? Я должна поговорить с ним до десяти.

— Он звонил несколько минут назад, — подтвердила Мэгги. — Он у себя в офисе. Я должна отнести это вниз, в экспедицию, прежде чем появится курьер. Сейчас кто-нибудь принесет видео. Кофе готов, все разбежались по делам, но должны вернуться с минуты на минуту. — И она убежала.

Эллен свалила стопку папок на стол и пошла налить кофе.

— Привет, — подал голос Майкл от двери своего кабинета.

Эллен быстро обернулась.

— О, привет, — ответила она, чувствуя, как сердце подскочило к горлу. — Я тебя не заметила.

Он наблюдал, как она наливает кофе.

— Как ты? — спросил он.

— Все нормально, я — прекрасно. А ты как?

Она выглядела настолько оживленной, настолько веселой и счастливой, что он не мог не удивляться. Не то что бы он непременно хотел лицезреть поникшую и печальную Эллен, но он никак не ожидал, что она станет переживать их разрыв с подобной легкостью. Возможно, они с Томом снова соединились, он больше не стоит у них на пути, и они могли… Нет, он не собирался изнывать от жалости к себе. Несмотря на внешнюю жизнерадостность, Майкл был убежден, что еще недавно она переносила их разрыв не легче, чем он.

— Я должен знать, — произнес он, — сообщила ли ты Тому о ребенке.

Она явно удивилась:

— Нет. Зачем?

— Ты собираешься?

— Нет.

Он так и думал, он надеялся на это, хотя не был полностью уверен.

— У нас есть некоторые весьма положительные моменты по двадцати шести сериям, — сказал он, считая, что гораздо безопаснее вернуться к делам. — Сэнди занималась этим как раз перед сва… — Он осекся, потом продолжил: — Я надеюсь, ты ими займешься. Сэм Филд из «Фокса» и Элейн Вэйд из «Прайм тайм» хотят иметь побольше информации.

— Великолепно, — с готовностью подхватила Эллен. — Я могу взглянуть на цифры?

— Они в компьютере. Я дам тебе код. Да, полагаю, нам надо встретиться и обсудить текущие дела.

— Я поговорю с Мэгги, — пообещала она. — Где-нибудь на этой неделе.

Ужас какой: договариваться с ней о времени встречи! Но Эллен, казалось, отнеслась к этому спокойно, как к самому обычному делу.

— Ты не против поработать над проектом вместе с Сэнди? — поинтересовался Майкл. — Если есть проблемы, найдем еще кого-нибудь…

— Никаких проблем, — уверила его Эллен. — Я прочла сценарии трех первых серий, они мне понравились. — Она посмотрела на часы. — Ты встречаешься сегодня утром с Тедом?

Интересно, откуда она знает? Разве что сам Форгон ей сказал.

— Да, — кивнул он. — Он сюда придет.

Брови Эллен поднялись.

— Я полагаю, что должен сообщить тебе, — начал Майкл. — Мичелл решила отказаться от роли Рейчел. Она ничего не знала о наших планах, и, по-моему, будет лучше позволить ей и дальше думать, что решение она приняла сама.

Ее лицо осталось совершенно бесстрастным, поэтому он так и не понял, как она отнеслась к его желанию щадить чувства Мичелл.

— Я сказал Тому, — продолжал Майкл. — Мы должны официально переговорить с Мэтти к концу недели.

Эллен опустила глаза, и Майкл вдруг понял, как мучительно для него находиться в разрыве с ней, иметь дело только формально и на расстоянии.

— Хочешь кофе? — улыбнулась она.

Он покачал головой.

— Тогда мне пора заняться делом.

Он наблюдал, как она вошла к себе в кабинет, а затем направился на свое рабочее место.

Отсутствие ее реакции на устранение Мичелл и ввод Мэтти позволил ему понять, что она больше не считает себя участницей создания картины. Еще одним доказательством этого послужил ее отказ пойти на вчерашнюю встречу продюсеров или то, что она даже не поинтересовалась, как Вик и Том съездили на выбор натуры в Мексике. Она прекрасно держалась, но он понимал, насколько сильно она уязвлена. Но не могла же она, в самом деле, снова работать с Чамберсом!

Вооружившись до зубов цифрами и прогнозами, Тед Форгон посвятил первый час встречи вопросам, комментариям, неизбежным оскорблениям и характерно бесцеремонной оценке. Он никогда не сомневался в деловых качествах Майкла, и факты доказывали его правоту. Перемены, которые они с Эллен произвели, уже отразились на финансах, а число агентов и клиентов увеличилось значительно больше, чем Форгон мог предположить. В минувшие две недели, изучая ситуацию, он понял, что его рука уже давно не на пульсе, а нет ничего ужаснее, чем расписаться в собственной неосведомленности и беспомощности. Просто он доверял Маккену и последовал совету врача заняться делами полегче. По крайней мере такова была официальная версия.

Но теперь он вернулся, и ему предстоит управлять более современной и процветающей компанией. Он не мог сказать, что полностью согласен со всеми предложенными проектами, но Форгон не собирался сейчас вступать в споры и устраивать схватки. Один Бог знает, сколько он вынес подобного в своей жизни.

Что он хотел понять от начала до конца, так это нынешнее состояние «Истории Рейчел». Финансовую сторону дела, производственную, он должен все уяснить.

Сейчас Форгон рассматривал схему инвестиций, сведений о фонде и затраты на страхование. Они расценивали бюджет примерно в двадцать миллионов с дальнейшим вложением десяти — пятнадцати на маркетинг и рекламу. На сторонний взгляд это много, возможно, цифра иллюзорна, но Маккен чертовски уверен, что вытащит такую махину. И похоже, Сэнди Полл здорово растрясла кошельки весьма внушительного числа покровителей, не говоря уже о «предпродаже» в Европе, да, собрала неожиданно много… Она, такая безжалостная маленькая сучка, не обремененная моралью или совестью, всегда ведомая не расчетом, а скорее нюхом, оказывалась в нужное время в нужном месте.

— Хорошо, — сказал он, наконец поднимая глаза от бумаг, — кажется, все в норме.

— Да, — подтвердил Майкл.

— Это могло бы оказаться главным событием для Голливуда, как и для «Уорлд уайд», — заявил Форгон. — Мы должны будем сорвать большой куш и кучу «Оскаров». Как сценарий?

— Уже почти готов третий вариант. Том не предвидит существенных изменений, которые затронули бы декорации или места съемок. Единственная проблема — каким сделать конец. Вик Уоррен теперь у нас, может, ему что-то придет в голову. Имена убийц все еще держатся в тайне.

Форгон кивнул:

— О’кей. Ты сделал хорошую работу. Теперь у тебя появится время, чтобы заняться остальными делами. А я возвращаюсь к рулю. Ты начал как один из исполнительных продюсеров в фильме, вот им и оставайся. На всякий случай задержи дыхание, перед тем как сказать мне, куда и какие анатомические части мне запихнуть. Чтобы прочистить тебе мозги, сообщаю прямо сейчас: если ты уберешься из этого проекта, то весь мир узнает, что дитя, которым беременна Эллен, возможно, и не твое.

Лицо Майкла побелело. Он едва мог поверить услышанному. Откуда, черт побери, он узнал? Неужели Эллен?..

— Если ты думаешь, что мне сообщила Эллен, то ты ошибаешься, — проговорил Форгон, очевидно, читая его мысли. — Я узнал это не от нее и не от ее двоюродной сестры. Так что не стоит меня недооценивать. Я всегда знаю, где копать. Полагаю, ты не захочешь заставить Эллен страдать, независимо от того, насколько сильно ты злишься на нее и Чамберса, и позволь мне сказать: на этот раз я на твоей стороне. По мне, так не придумать ничего хуже, чем когда твою маленькую «киску» имеет «дик» другого мужика.

Майкл стиснул кулаки, даже если бы он мог найти слова для ответа этому негодяю, они не помогут. Главное сейчас сделать все, чтобы снова стать первой скрипкой. Он спрашивал себя: как быстро он сможет провернуть это дело? Но тогда уж он постарается, чтобы этот ублюдок подавился своим грязным языком.

— Я хочу, чтобы ты по-прежнему занимался проектом, работал над фильмом, — продолжил Форгон, — и надеюсь, теперь у тебя есть прекрасный стимул для исполнения моих пожеланий. Еще я настаиваю, чтобы и Эллен вернулась. Она вчера упомянула, будто намерена переключиться на другое, поскольку на сцене возник Вик Уоррен, но я не доверю это шоу шайке гребаных мужиков. Так что будь добр, обеспечь ее участие. Она скорее всего тебя послушает.

Майкл молча смотрел на него.

Форгон тоже уставился на Майкла.

Майкл не отвел глаз.

— Таким дерьмом меня не возьмешь, — взорвался Форгон. — Я схватил тебя за яйца так крепко, что тебе не вздохнуть. Не думай, что своим молчанием ты вгонишь меня в дрожь.

Майкл улыбнулся ледяной улыбкой.

— А во что? — проговорил он.

Майкл не стал объяснять Форгону, что не собирался устраняться от работы над фильмом, как и противиться возвращению Эллен в команду. Пускай этот сукин сын думает что хочет, а позже, когда все закончится, он сможет поразмышлять над своими ошибками.

Форгон поднялся.

Майкл видел, как он злится, не дождавшись его капитуляции.

Майкл встал и медленно обошел стол. Оказавшись перед Форгоном, он на секунду испытал удовлетворение, увидев, как его враг сжался.

— Предупреждаю, — тихо проговорил он, — если хоть какой-то шепот сомнения насчет отцовства возникнет, я буду точно знать, куда мне направиться. Не важно, ты распустишь этот слух или кто-то другой, но платить по счетам будешь ты. И вряд ли тебе окажется по карману цена, которую я назначу.

Майкл подошел к окну и уставился вниз, на плотный поток машин. Внутри все дрожало. Он понимал, что стоит на зыбучих песках и надо действовать быстро, иначе этот ублюдок утопит его. Он заставил его вернуть Эллен, она снова будет работать с Чамберсом. Это сильный ход, и только один Майкл знал, как ему будет трудно.

Теперь следовало решить самый неотложный вопрос: вернуть ли Эллен немедленно или сначала взять компанию в свои руки, выдернуть бразды правления у Форгона, пока он еще не вцепился в них слишком крепко? Майкл никогда не испытывал удовольствия, держа у виска Форгона дуло пистолета, это не его стиль, но сейчас выбора нет. Какой же он дурак, что ничем не обезопасил себя! Самое печальное, что у Майкла сейчас нет денег, все, что имел, он вбухал в «Уорлд уайд», и даже занять не под что.

Нужно поговорить с другими акционерами, а пока что — позвонить Эллен. И он снял трубку.

— Офис Эллен Шелби, — ответила Мэгги.

Майкл растерялся. Ведь они решили, что после заключения брака она станет носить имя Эллен Маккен.

— Алло?

— А, Мэгги, — произнес он. — Эллен у себя?

— Конечно. Сейчас я ее дам.

— Привет, — сказала Эллен через секунду. — Чем могу служить?

Ее очевидная способность с легкостью переносить их разрыв снова стала для него очевидна, и на сей раз это вызвало раздражение.

— Форгон только что ушел.

— О? Как все прошло?

— Ты меня спрашиваешь? Я думал, ты уже в курсе. Ты снова работаешь над фильмом. Он не хочет, чтобы этим фильмом управляла шайка гребаных мужиков, поэтому прими поздравления: ты возвращаешься на круги своя. Мичелл убрана, Форгон тебя берет обратно, и, по-видимому, чуть позже Чамберс изъявит желание, чтобы ты возглавила работу.

Тишина. Через секунду Эллен уже стояла у него в дверях.

— Ты обвиняешь меня в том, будто я просила заступничества Форгона? — требовательно спросила она, ее карие глаза вспыхнули.

Майкл смотрел на нее тяжелым взглядом, он не мог заставить себя признать ее право на гнев.

— Ты дурак, — бросила она. — Проклятый идиот.

Он снова промолчал.

— Хорошо, я не собираюсь отказываться, — заявила она, — на что, видимо, ты надеялся. Я много сил потратила на этот фильм и верю в него точно так же, как и ты. Но если ты думаешь, что я стремлюсь захватить позиции или использовать свою невероятную власть над Форгоном и Томом Чамберсом… Ты куда, Майкл? Не уходи!..

Он закрыл дверь, вернулся и встал перед ней.

— Ты сказала Форгону, что беременна?

Ее лицо тотчас побелело.

— Ты сошел с ума?

— Он знает, и я, черт побери, уверен, что не я ему это сообщил. Он знает и то, что есть сомнения насчет отцовства.

Эллен бросила на него недоверчивый взгляд:

— Это он тебе сказал?

Майкл вернулся к своему столу.

— Ты уверена, что не говорила Тому? — спросил он.

— Конечно.

— А как насчет Мэтти?

— Она знает, но не думаешь же ты… Нет, это невозможно. Верь чему хочешь, я не собираюсь оправдываться. Но если Том и Вик не против, я намерена снова вернуться к сценарию и предупреждаю, я буду говорить с Томом, чтобы роль отдали Мэтти, потому что она подходит для этой роли, и ты сам это знаешь.

Трудно сказать, были ли на лице Майкла хоть какие-то краски, когда он повернулся. Гнев, только гнев — ничего больше он не позволял себе чувствовать.

— Поскольку у тебя весьма сильное влияние на Чамберса, — заявил Майкл, — Мэтти может считать, что роль у нее уже в кармане.

Эллен ушла, а он остался стоять в той же позе, на том же самом месте. Он ощущал ужасный стыд, а звук хлопнувшей двери все еще звенел в ушах.

Тед Форгон отвернулся от видео, и в тот же миг Глория, его последняя секретарша, просунула голову в дверь. Ее не назовешь дурнушкой, но куда ей до Керри Джо, экс-королевы красоты из Далласа, той, что была у него раньше. Он потратил целое состояние на ее большие титьки, пухлые губы, упругую задницу и гардероб, по сравнению с которым одежка Барби — платье старьевщицы, да и сама Барби — голь перекатная. Сказать по правде, он собирался на ней жениться, может, даже завести ребенка, пока однажды не заявился домой пораньше и не застукал ее в тот момент, когда ее трахал садовник-мексиканец. Конечно, никто об этом ничего не знает, все подумали, что он заболел и отослал красотку обратно в Даллас.

— Сэнди Полл все еще на линии, — сообщила Глория.

Форгон посмотрел на часы. Сэнди продержалась там пятнадцать минут.

— О’кей, соедини, — разрешил Тед, останавливая видеозапись и вставая. Он догадывался, насчет чего она звонит, и был намерен покончить с этим.

— Сэнди, — позвал он.

Прошла секунда, пока она отозвалась.

— Мы заключили сделку, — бросила она.

— Сделку? — переспросил он.

— Ты чертовски хорошо помнишь. Я дала тебе ключ для управления Майклом, а взамен ты должен был отстранить Эллен Шелби от работы над фильмом.

— А… это… — протянул он. — Ну я взял и передумал.

— Сделка есть сделка, — взорвалась она. — Или ты уберешь Эллен Шелби из «Истории Рейчел», или можешь послать последний поцелуй европейским инвесторам.

Форгон захихикал.

— Знаешь что? — сказал он. — Тебе лучше сосать, чем блефовать. Смирись и свыкнись с мыслью, что Эллен работает с Чамберсом. Если Майкл может это проглотить, то и ты сможешь.

На другом конце линии повисла тишина, ему нетрудно было представить ярость Сэнди. Он вспомнил о пакете акций и, понимая, куда она может нанести удар, пояснил:

— Она сделает некоторые изменения в сценарии, а как только беременность станет заметна, она сама устранится, вот увидишь.

Похоже, довод не подействовал.

— Если ты что-то затеешь, — прорычал он, — Майкл узнает, кто мне сказал о ребенке. Или Чамберс пронюхает, как ты пыталась отвадить Эллен. Он вообще-то похож на парня, кто оценил бы умение хорошо сосать. Интересно, известна ли ему твоя такса? — Форгон засмеялся. — Знаешь что? Мне понравилось, так что дай знать, когда в следующий раз будешь в городе, ладно? — Не переставая ухмыляться, он повесил трубку и вернулся к просмотру видео.

Глава 17

Кинопробы и формирование команды закончились, и примерные сроки съемок были определены. Эллен и Майкл, утонувшие в бесконечной череде дел, даже в офисе виделись не так часто, как им хотелось бы. Нет, ни один из них не собирался признаваться, что ищет встреч, но Эллен не сомневалась, что он, как и она, использует любые поводы для контактов.

— Снова работаешь допоздна? — спросил он, входя к ней в кабинет и обнаружив ее за компьютером. Она надеялась, что он придет, так как не обнаружила в его ежедневнике никаких встреч или обедов на этот вечер.

Изображая чрезмерную занятость, Эллен не сразу оторвалась от монитора со списками актеров академии.

— М-м… просматриваю предложения, — пояснила она. — Том непреклонен, он не согласен брать мексиканцев на роли колумбийцев, говорит, они не похожи. Я добралась и до самых последних рекламных листовок. Ты их видел? Те, где мы обещаем объявить имена настоящих убийц?

— Одна из тайн года, — прокомментировал он. — Интересно, долго ли еще мы сможем удерживать это в секрете?

— Насколько мне известно, только я, ты и Том знаем имена. О, еще Сэнди. Том ей сказал.

Брови Майкла поднялись, но, независимо от того, что он думал о Томе и его неожиданной дружбе с Сэнди, он промолчал.

— Хочешь, я пробегусь по рекламным листовкам вместе с тобой? — предложил он, направляясь к дивану.

Эллен изобразила удивление:

— Ты никуда не торопишься?

— Нет. Где они?

— Прямо перед тобой. Возможно, местами длинноваты, но такие уж получились.

Майкл выбрал одну и быстро пробежал глазами.

— Какой видеоряд мы используем?

— Пока не решили, — ответила Эллен. — Вероятно, это будут Рейчел и Том, или, точнее сказать, Мэтти и Ричард.

Он глубокомысленно кивнул.

— Знаешь, совсем неплохая идея использовать реальные кадры Рейчел и Тома, — проговорил он. — Это могло бы сработать — показать женщину, которая действительно была убита. Каждый вспомнит ее. Если мы тут же пообещаем открыть имена убийц — это будет сильный удар, гораздо сильнее, чем если такое обещание появится рядом с фотографией актрисы, исполняющей роль Рейчел Кармеди.

Эллен кивнула:

— Ты — гений, тебе это известно?

— Да, — ответил Майкл.

Со смехом она бросила в него карандаш.

— Тебе удалось уговорить Тома дать несколько предсъемочных интервью?

— Вот тут мой гений потерпел неудачу, — признался он.

Майкл наблюдал за ней, когда она вставала из-за стола, его глаза немедленно нашли талию: заметно ли? Хотя Эллен была в короткой узкой юбке, но слишком длинный и слишком свободный хлопковый свитер не давал постороннему взгляду пищи для домыслов. Она подошла, чтобы сесть рядом, и ее голые ноги почти коснулись его руки, когда она наклонилась за рекламной листовкой.

— Давай пробежимся по тексту, — предложила она. — Надеюсь, все это потом отшлифуется, но здесь основная мысль, и я не уверена, что мы даем правильный посыл.

Они просидели вместе не менее двух часов, гораздо дольше, чем было необходимо, и обсудили все — начиная от рекламных анонсов и стоимости размещения до требований безопасности в процессе съемок. Она остро ощущала его близость, чувствовала, как он смотрит на ее ноги и замечает колебания грудей в вырезе всякий раз, когда она наклонялась вперед. Был момент, когда они смеялись над фразой в рекламной листовке, и он взглянул ей в лицо и разрешил улыбке исчезнуть медленно, а не умереть на губах в одну секунду. Сердце Эллен припустило вскачь от того, что она увидела в глазах Майкла, но он поспешно устремил взгляд вдаль и вернулся к обсуждению безопасной темы.

Уже недолго, она уверена в этом. Майкл искал путь, и она молилась Богу, чтобы он нашел его поскорее и не лишился драгоценных месяцев до рождения их ребенка.

Минуло более двух месяцев с тех пор, как Сэнди прилетала в последний раз в Лос-Анджелес. Дела удерживали ее в Лондоне, но она постоянно поддерживала связь с Томом, Майклом и Эллен и была в курсе всего происходящего в «Уорлд уайд» и с «Историей Рейчел».

Сэнди вышла из душа, взяла полотенце и неспешно направилась в спальню. Хорошо снова вернуться во «Времена года», жаль только, что не в один номер с Томом. Может быть, когда-нибудь это случится. Она уже сообщила ему о своем приезде. Сэнди специально выбрала комнату рядом с ним, и, конечно, цветы и шампанское ожидали ее — компенсация за то, что он не смог встретить ее в аэропорту. Он обещал вернуться около семи, так что у нее есть полчаса, чтобы подготовиться и привести себя в порядок.

Она думала о Чамберсе и о том, что произошло в Колумбии. Она понятия не имела, как Тому удастся унять свой гнев и жажду мести, опираясь на метафизические познания, и полагала, что нарушение закона в данном случае вполне разумное дело, по-человечески естественное и правильное. Она нервничала, и было из-за чего: Том сам сказал ей о звонке британского журналиста, аккредитованного в Боготе. Оказывается, Эрнан Галеано, глава картеля «Толима», заявил, что ему не нравится идея голливудского фильма, в котором будут обнародованы имена его племянников как имена убийц. Том упорно утверждал, будто ему плевать, что нравится Галеано, а что нет, поскольку эти парни Сапата вместе с Сальвадором Молиной изнасиловали и убили Рейчел. И если для него это единственный способ заставить их заплатить за содеянное, то, черт побери, он не намерен отступать только потому, что дядя Эрнан недоволен.

Сэнди спросила Тома, говорил ли он об этом Майклу. Она подозревала, что нет, поскольку Майкл вообще не заикался ни о чем подобном в разговоре с ней. В общем-то Сэнди не сомневалась, что Чамберс не станет распространяться об угрозах. Она уверена и в том, что Чамберс в глубине души все еще таит желание вернуться в Колумбию и свести счеты лично, а не предоставить месть властям, которым придется принять меры после выхода фильма.

Но даже если он не поедет в Боготу, в Соединенных Штатах полно колумбийцев, а среди них — желающих совершить убийство для великого Эрнана Галеано. Все может пойти точно по сценарию, где изображена вендетта, вспыхнувшая на улицах Лос-Анджелеса, затем Тома выслеживают, ловят и отправляют к убийцам Рейчел. По голливудской традиции в фильме Том сумел убежать, но очень не хотелось бы подобным образом испытывать судьбу в реальности.

Словом, такого развития событий вполне можно было ожидать, и потому Сэнди задавалась вопросом: сейчас предупредить Майкла о звонках из Боготы или еще подождать?

— Привет! — крикнул Том, появляясь в дверном проеме. — Как ты? Выглядишь потрясающе. Как летелось?

— Прекрасно. — Сэнди обняла его. От него так хорошо пахло, он такой большой и сильный. Замерев в его объятиях, она почувствовала слабость, ноги не хотели ее держать. — Спасибо за цветы, — улыбнулась Сэнди, — они прекрасны.

— Не устала? — спросил Том. — Наверняка устала. Давай пообедаем в отеле, и если ты упадешь, мне не придется надрываться и тащить тебя на себе.

Она продолжала улыбаться, ей было интересно, заметил ли он ее полупрозрачное платье. Если и заметил, то виду не подал.

— Ты побывал на съемочных площадках? — поинтересовалась она, когда он открыл мини-бар.

— М-м-м… — промычал он. — Они довольно удачны. Редакция Рейчел. Наша вашингтонская квартира. Притон для молоденьких проституток. Декорации уже почти готовы. — Он вынул бутылку шампанского: — Я открою?

Сэнди кивнула.

— Отпразднуем встречу, — сказала она. — Я скучала по тебе.

Он засмеялся:

— Не верю, но приятно слышать. Ты говорила с Майклом? Он наконец сумел утрясти все финансовые дела, и мы определенно должны начать второго октября.

Сэнди взяла бокал, который он ей подал.

— Ну что ж, еще один повод праздновать, — заметила Сэнди.

Они чокнулись и сделали по глотку, но когда он улыбнулся и посмотрел ей в глаза, она отвела взгляд.

— Как Майкл? — продолжила тему она, чувствуя, как ей трудно флиртовать с Томом. — Он говорил тебе о том, как намерен свалить Форгона?

— Он не слишком распространяется по этому поводу, но явно ему сейчас нелегко. — Чамберс направился к креслу. — Впрочем, пока старик ведет себя довольно сдержанно. По крайней мере весьма заинтересован фильмом. Я слышал, он вовлечен к в твой двадцатишестисерийный проект?

Настроение Сэнди упало.

— Тебе рассказала Эллен.

Том кивнул.

Она села в кресло напротив, лицом к Тому.

— Да, он проявляет некоторый интерес, — подтвердила она. — От него даже есть польза — он связал Эллен с разными инвесторами и продюсерами. — Она сделала паузу. — Знаешь, я удивляюсь, как она находит время, ведь она так плотно занята фильмом.

Том рассмеялся:

— Ты же знаешь Эллен. Работа — ее стихия.

Сэнди хотелось спросить, похоже ли, что Эллен и Майкл снова соединятся, но она не знала, какой ответ хотела бы услышать.

Сэнди подняла глаза на Тома.

— Майкл вообще-то говорил с тобой о надежде вернуть себе «Уорлд уайд»?

Он пожал плечами.

— Он только упомянул, что это стоит у него на повестке дня. Поскольку Форгон предоставил ему полную свободу действий в работе над фильмом, пока все терпимо. Майкл обращался к тебе с предложением?

Она покачала головой.

— Я, пожалуй, отдала бы ему все мои акции только ради того, чтобы увидеть физиономию Форгона. Я ненавижу этого типа.

Том усмехнулся.

— К счастью, мне не пришлось с ним слишком много общаться, — признался он. — Но у меня сложилось впечатление, что все его оценивают примерно одинаково.

— Кроме Эллен. Кажется, они хорошо ладят.

— Не думаю, что ей действительно приятно иметь с ним дело. Между прочим, ты видела Мэтти в «Новостях Голливуда»? Показывали сегодня в половине первого ночи.

Сэнди схватилась за голову:

— Я совсем забыла! Ну и как она? Хороша?

— Ей дали всего четыре минуты, но она была великолепна. Эллен оказалась права, она действительно подходит на роль Рейчел и к тому же известна здесь, в Штатах, так что ее участие, несомненно, подогреет интерес к фильму. Я говорил тебе, что и я пользуюсь спросом?

— Ты имеешь в виду интервью? Ну и что? Ты согласился?

Том покачал головой:

— Не сейчас. Майкл пытался меня склонить, но, знаешь ли, не могу выставлять напоказ свою жизнь с Рейчел. Вполне достаточно фильма.

Он до сих пор оберегал свои чувства к Рейчел и то, что между ними было, но Сэнди не ревновала, а, наоборот, испытывала глубокую нежность и сочувствие к Тому. Возможно, это и есть любовь, но с Майклом у нее было совсем иначе.

— Из Боготы еще звонили? — спросила Сэнди.

Хотя его лицо не изменилось, она ощутила возникшую напряженность.

— Только один раз, — признался Том.

— Алан Дэй? — назвала она имя уже звонившего Тому журналиста.

Он кивнул.

— Галеано все еще бушует.

— Как Алан считает, есть повод для волнений?

— Нет.

Но правда ли это? Вряд ли Том Чамберс станет рассказывать кому-то, что ему угрожают, хотя молчать — великая глупость. Это Лос-Анджелес, а не Богота, и полиция способна защитить своих граждан.

— Как думаешь, не могут ли события пойти прямо по сценарию? То есть не пришлют ли они сюда кого-то за тобой?

— Да нет, — усмехнулся Том. — Галеано хочет, чтобы я вернулся в Колумбию. На своей территории он может избежать неприятностей, а здесь это ему вряд ли удастся.

— Но он сидит в тюрьме.

— Это не мешает ему управлять картелем. Конечно, тюрьма несколько затрудняет его деятельность, но племянники усердно трудятся, чтобы удержать его на вершине власти, и если колумбийский конгресс пропустит новый законопроект — а Галеано подкупил больше половины конгрессменов, — то он может освободиться в любой момент.

Она недоверчиво покачала головой:

— Что за страна!

— Немножко отличается от той, к которой ты привыкла, — заметил Том.

— Ты ведь не вернешься туда, правда? — взмолилась Сэнди. — Пожалуйста, скажи мне, что ты никогда туда не поедешь!

Он засмеялся:

— Если я когда-либо туда и отправлюсь, то не для того, чтобы сделать приятное Галеано.

— Это не то, что я хочу услышать, — заявила она. — Обещай, что ты никогда не вернешься туда, ни под каким видом.

Том молчал, а она жалела, что не может прочитать его мысли. Однажды он признался ей, что намерен отомстить убийцам Рейчел. Даже страшно подумать об этом, хотя, по правде сказать, не страшнее того, что они сделали с Рейчел.

Сэнди не отрываясь смотрела на Тома, наконец взгляд его темных глаз обратился к ней.

— Поверь мне, — произнес он так тихо, что она едва могла расслышать, — видит Бог, самое последнее место на земле, где я хотел бы оказаться снова, — это Колумбия.

Она с трудом проглотила комок, подступивший к горлу.

— Даже чтобы выследить Сальвадора Молину?

Его лицо внезапно будто отяжелело и налилось гневом.

— Я думаю, нам надо сменить тему разговора, — проговорил он.

У Майкла было хорошее настроение. Он и сам удивлялся — с чего это? Ведь его жизнь разваливается на части. Но видимо, причиной был Робби. Сын с готовностью дарил ему свою любовь, не требуя ничего взамен, а его радость была заразительна, как насморк, так что даже страдания Майкла из-за Эллен иногда унимались от одного смеха Робби.

Майкл молил Бога, чтобы у него нашлось больше времени на сына, но неотложные дела постоянно вставали на их пути и мешали насладиться общением. А теперь тем более — съемки вот-вот начнутся. Поэтому он приложил все силы, чтобы провести этот уик-энд с Робби. Кто знает, когда они смогут это повторить?

Пока, во всяком случае, у них хватило времени для прогулки на велосипедах вдоль берега в Санта-Монике и катания на лодке по заливу. Они громко хохотали, когда шляпу Клоды унес ветер; посмотрели два фильма подряд и проползли вперед в зале кинотеатра, когда Клода заснула; спрятались от нее в воскресное утро, чтобы не ходить в церковь.

Она вернулась после мессы и отказалась с ними разговаривать. Клода гремела посудой на кухне, Майкл сидел за столом возле бассейна под тенью пляжного зонтика, а Робби пытался научить нырять Спота. Хотя Майкл поклялся себе не заниматься в эти выходные делами, он воспользовался минутами затишья, чтобы пробежаться по документам еще раз и просмотреть пункты, которые юристы «Уорлд уайд» туда добавили. Никаких причин для волнения он не обнаружил, все выглядело довольно четко и ясно.

Внешне спокойный и философски настроенный, на самом деле Майкл был чертовски возбужден из-за этой картины, ведь впервые он выступал в качестве исполнительного продюсера фильма с таким большим бюджетом, он никогда не имел дела со столь огромными суммами. К тому же сам он вложил в картину все, что имел, и в случае успеха получит немыслимые деньги, но если что-то пойдет не так, то рухнет его репутация, карьера, да и жизнь пойдет наперекосяк.

Но вроде все предусмотрено. Сценарий в полном порядке, деньги собраны, актеры и команда лучше не придумаешь. Мэтти — молодец, она уже сделала рекламу фильму и, по словам Вика, просто влезла в шкуру Рейчел. Том ею, похоже, тоже доволен. Правда, Эллен рассказывала, как несколько дней назад на репетиции наблюдала дикую неловкость Тома, увидевшего Ричарда Конвея в роли себя самого.

Идет работа над натурой в Мексике, а на «Парамаунт» съемочная площадка будет готова со дня на день. Сэнди в городе уже три недели, она к нему частенько забегает и регулярно информирует своих европейских инвесторов о продвижении работы над картиной.

Сэнди лучше всех знала, как глубоко он погряз в долгах. При всех переменах в ней и ее личной жизни она все еще оставалась чертовски проницательной деловой дамой, и Майкл не сомневался: если бы она согласилась продать, то назначенная ею цена наверняка сбила бы его с ног.

Он успокаивал себя тем, что Форгон не сует нос в работу над фильмом, а значит, пока нет никакой необходимости в срочном перевороте. Но конечно, он был бы гораздо счастливее, управляя компанией самостоятельно. Майкл иногда не отказывал себе в удовольствии представить, что скажет Форгон по поводу бюджета фильма в двадцать пять миллионов долларов, узнав, что хороший процент от этой суммы вложил Майкл.

— Папа! — окликнул его Робби, сидевший на краю бассейна.

— Да?

Робби не повернул к нему голову и продолжал болтать ногами в воде.

— Помнишь, что я сказал тебе про родителей Алекса?

— Помню, — ответил Майкл.

Ноги Робби совершили еще несколько кругов.

— А что такое развод, папа?

Майкл взглянул на худенькие плечи сына и почувствовал внезапную тяжесть. Он знал, как глубоко беспокоит Робби все, что происходит вокруг, и, Господи, как он хотел бы обрадовать его и утешить.

— Это означает, что его мама и папа больше не будут женаты, — мягко объяснил Майкл.

Робби сидел в той же позе, а Майкл ожидал продолжения. Они уже говорили о родителях Алекса, так что ему было понятно направление разговора.

— Ты все еще женат на Эллен? — громко спросил мальчик.

— Да, — подтвердил Майкл.

— Ты собираешься разводиться?

Майкл взглянул на сына.

— Не знаю, — честно ответил он.

На лице Робби возникло замешательство.

— Эллен на меня рассердилась? — проговорил он. — Она поэтому не хочет больше с нами жить?

Майкл сбросил с колен бумаги и пошел к Робби.

— Ей не за что на тебя сердиться, — сказал он, присаживаясь и тоже опуская ноги в воду. — Она любит тебя и очень хотела бы тебя увидеть. — Майкл улыбнулся, увидев внезапное смятение на лице сына. — Хочешь, я отвезу тебя к ней? Вы могли бы несколько часов провести вместе. Она не злится на тебя, я точно говорю.

Надо же, Робби винит себя в их разрыве! Майкл рассказал об этом Эллен, надеясь, что она найдет выход. Повидаться с Робби — это была ее идея. Оставалось получить его согласие.

— Мы позвоним ей? — поторопил события Майкл.

Робби застыл в нерешительности, устремив взгляд на воду.

— Можно мне взять с собой Спота? — наконец спросил он.

Майкл улыбнулся:

— Конечно.

Робби позвал собаку, она выпрыгнула из тени, где мирно дремала, и понеслась за ним в дом.

— Ты сам поговоришь с ней? — Майкл набрал номер.

Робби покачал головой:

— Нет, лучше ты.

Майкл посмотрел на его взволнованное личико и почувствовал, как горло перехватило от нахлынувших чувств.

Мэтти ответила после четвертого гудка.

— О, привет, Майкл, — проговорила она, скрывая удивление. — К сожалению, Эллен сейчас нет. Она умчалась на съемочную площадку.

— О’кей, — сказал он. — Я поймаю ее попозже.

Похоже, разочарование Робби было не менее сильным, чем его собственное.

— Я, пожалуй, знаю, где она сейчас, — задумчиво произнес Майкл. — Как насчет того, чтобы и нам с тобой поехать взглянуть на съемочную площадку?

Робби замялся.

— Это будет что-то вроде того, что я видел в парке? Помнишь, там были всякие монстры? — наконец вымолвил он.

— Не совсем, — ответил Майкл. — Мы ведь не хотим пугать бабулю? Правда?

Робби усмехнулся, и вместе с наступающим ему на пятки Спотом он ушел одеваться.

Часом позже они втроем в сопровождении Спота ехали по Мелроуз к «Парамаунт». Клода полностью одобрила идею поездки, простила их за дурное поведение утром, обозвав язычниками, и возбудилась не меньше Робби от того, что они могут столкнуться нос к носу со знаменитым Ричардом Конвеем.

Майкл, как и Робби, сидел тихо, а мать болтала не переставая и комментировала то, что творится на дороге и в самой машине. Не слушая, он думал о своем: что для Эллен означает приезд Робби и что такое этот визит для него самого.

Они все еще семья, хотя и разорванная на части, но вместе они могли бы еще все исправить. Он должен помнить: возможно, ребенок его, но и в другом случае Эллен все еще его жена. Мысль о разводе казалась Майклу немыслимой, это не вариант, ведь он так любит Эллен. Он только должен примириться с тем, что случилось, понять, почему это случилось, и, тут она права, разделить с ней ответственность.

— Подождите здесь, — сказал он, найдя свободное место на стоянке. — Я только пойду проверю, там ли она, и посмотрю, идет ли строительство. Если да, то нам всем придется надеть каски.

Майкл бывал здесь несколько раз и знал дорогу к нужному павильону. Изнутри доносился громкий стук молотков, перекрывающий звуки радио, — сколачивались декорации, электрики тянули свои бесконечные провода. Узнав продюсеров, обсуждающих что-то с художником, он прошел вдоль груды листвы и направился к ним.

— Эллен не видели? — спросил Майкл, поздоровавшись.

— По крайней мере она была тут пять минут назад, — ответили ему. — Где-то возле сцены с заложником. Найдешь?

Майкл кивнул, поблагодарил и ушел. Насколько он помнил, декорации для сцены с заложником располагались как раз за офисом администрации. Завернув за угол, он понял, что не ошибся. Они много времени потратили на обсуждение этого эпизода, поскольку никто на самом деле не знал, где держали Рейчел в первые три дня после похищения, в конце концов все решать предоставили Тому и художникам.

Майкл стоял и смотрел, не позволяя себе из зрителя превратиться в участника. Но через некоторое время он почти явственно услышал отдаленное эхо криков Рейчел. Казалось, ужасом были пропитаны стены, кошмар безысходности втягивал его в себя, проникал под кожу. Рейчел насиловали и били, ее кидали от одного к другому, ударяя кулаком в лицо, сломали нос, выбили зубы. Он почувствовал, как его руки сжались в кулаки, мускулы напряглись, будто он мог что-то сделать, остановить… Но все кончено и заперто в прошлом.

Майкл представил себе, каково смотреть на все это Чамберсу. Подобные муки невозможно вообразить. Вполне естественно, что он жаждет отомстить. Если бы такое случилось с Эллен, ничто не удержало бы его от этого. Но тем не менее убийцы живы, на свободе и, без сомнения, в каком-то роде прославились — отправили одну американку ко всем чертям в ад, а другой американец живет в аду на земле.

Нет, никакие их личные отношения и проблемы не должны помешать выходу фильма. Эту историю необходимо рассказать, чтобы те, кто совершил насилие и убийство, не ушли от правосудия.

Майкл все еще оставался под воздействием увиденного, но настойчивый стук молотков наконец проник в уши, он очнулся и машинально посмотрел на квадрат дневного света, белеющий в исписанной граффити стене. Потом взгляд его переместился в угол, почти скрытый темнотой. Еще не понимая почему, он почувствовал, как тело его медленно превращается в лед. Возможно, виновата тень или странный ход мыслей, но вдруг он сумел осознать, что увидел. Казалось, прошла вечность, а он все стоял и смотрел на Эллен, потерявшуюся в сильных объятиях Чамберса.

Он продолжал наблюдать за ней, отказываясь верить. Его сердце бухало о ребра, он чувствовал, как с каждым ударом разваливается его жизнь. Он хотел подскочить к ним, оттолкнуть друг от друга, разрушить то, что происходило между ними. Но слишком поздно — она носит ребенка Чамберса. Не издав ни звука, Майкл повернулся и ушел.

Глава 18

Когда Эллен отстранилась от Тома, ее щеки горели. Она взглянула ему в лицо и улыбнулась, неловко, даже застенчиво, потом со смешком произнесла:

— Я думаю, мне это было нужнее, чем тебе. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Ну что ты, для меня это — сплошное удовольствие, — пошутил он в своей обычной манере.

Обняв Тома, она хотела его успокоить, но, оказавшись в его объятиях, поняла, насколько ей самой этого недоставало. Они простояли так довольно долго. Оба, ощутив тепло и понимая друг друга без слов, не спешили расцепить руки. Это было первое прикосновение с тех пор, как они занимались любовью, и, несмотря на явную привлекательность Тома, Эллен уже ни капли не сомневалась, что единственный ее мужчина — Майкл. Эллен тосковала без него так сильно, а некоторые дни, похожие на сегодняшний, становились просто невыносимыми.

Быстро оглядевшись, она проговорила:

— Я должна идти. У меня есть план на вечер, и я надеюсь, что он сработает.

Красивое лицо Тома осталось бесстрастным.

— Тогда желаю тебе удачи, — напутствовал он.

Когда они дошли до ее машины, она сказала:

— Почему бы тебе не позвонить Мэтти? Вы могли бы вместе подумать над ролью.

Он пожал плечами:

— Действительно, почему бы нет?

Эллен посмотрела в его серые глаза, и у нее возник соблазн снова обнять его, уж больно она разволновалась из-за своих планов на вечер. Ей казалось, что объятия Тома помогли бы успокоиться.

Выезжая со стоянки, Эллен быстро взглянула в зеркало заднего вида. Ее взгляд выхватил декорации, и она представила, что Том вернется туда и снова ощутит весь этот ужас. Вот почему она позвонила ему и попросила о встрече, она хотела быть рядом с ним, когда он впервые увидит воссозданное последнее земное пристанище Рейчел.

Хотя Том держался молодцом, Эллен чувствовала, как глубоко его потрясло увиденное, а сколько еще ему предстоит пережить во время съемок в той комнате. Они детально обсуждали эти сцены, и Том не всегда принимал участие в дискуссиях, предоставляя решение Вику Уоррену. Господи, какое трудное для него время! А она лишила его друга, который мог бы сейчас его поддержать, — Майкла.

Но она сделает все возможное, чтобы их отношения наладились.

Опустив козырек от солнца, она проехала по Сансет и добралась до «Шале гурмэ», дорогого супермаркета. Несмотря на воскресенье, свободных мест на стоянке почти не осталось, в самый бампер ей уперся какой-то парень, и был велик соблазн хлопнуть по тормозам ему назло. Он ехал за ней почти от самой студии, Эллен терпеть не могла таких штучек, но подала машину чуть левее, уступая дорогу. Когда он поравнялся с ней, ей ужасно захотелось вытянуть средний палец, но в этом городе полно сумасшедших, и кто знает, на что нарвешься, позволив себе столь оскорбительный жест.

Взглянув на наглеца, она увидела, что он похож на сотню других латиносов, которые ездят на таких вот старых рыдванах со ржавыми пятнами на боках, лысыми шинами, без всяких прав или страховок. Что, черт возьми, ему делать на стоянке возле такого места, как «Шале гурмэ»? Должно быть, он намерен прицепиться к ней.

Она попыталась испепелить его взглядом, но от улыбки, которой он ее одарил, по телу поползли мурашки. Это был оскал, развратный и отвратительный настолько, что она содрогнулась. Мужчин такого типа следует держать под замком.

Он сделал жест, чтобы она опустила стекло, и поскольку Эллен не могла двинуться ни вперед, ни назад, она подчинилась. Эллен так взбесилась, что даже страх пропал, на который этот тип, по-видимому, рассчитывал. Самым приятным голосом, какой ей удалось из себя выдавить, она произнесла:

— Проезжай, идиот. В четыре мне надо быть в клинике, провериться на СПИД.

Ухмылка стала еще шире, он изобразил непристойный мастурбирующий жест и отъехал. Он что-то ей сказал напоследок, но она не разобрала, правда, ей показалось, мелькнуло что-то знакомое, несмотря на акцент. Но может быть, это работа воображения, откуда ему знать ее имя? Да Эллен и не ассоциировала себя с «госпожой Маккен», вероятно, какое-то испанское слово, звучавшее похоже.

Через час, сделав покупки, она вошла в квартиру Мэтти. Та как раз собралась уходить.

— К обеду меня не жди, — объявила сестра. — Возникла неразбериха с костюмами. Поеду разбираться, и одному Богу известно, чем дело кончится. Да, еще я должна примерить парик, Вик хочет, чтобы вы с Томом тоже посмотрели. Пьер собирается заняться стрижкой и хочет знать, нужен ли еще какой-нибудь парикмахер. Он будет в четыре.

— Пусть поговорит с Люси, это ее епархия, — бросила Эллен, унося пакеты в кухню. — Когда примерка парика? Не забудь, что у нас встреча с прессой.

— В девять. А пресса в одиннадцать, так что времени полно. О, между прочим, звонил Майкл.

Эллен резко повернулась:

— Когда?

Мэтти пожала плечами:

— Часа два назад. Он ничего не просил передать. Только сказал, что поймает тебя позже.

Эллен почувствовала слабость.

— Он не просил меня перезвонить? — поинтересовалась она.

— М-м… — Мэтти покачала головой, засовывая в рот виноградину. — Детка, какой виноград… Позвони, если хочешь. В конце концов, он твой муж.

— А также исполнительный сопродюсер, — напомнила ей Эллен. — Может быть, он звонил по делу.

— Но ты надеешься, что нет, — заметила Мэтти. — Я вижу по твоим глазам. Знаешь, на мой взгляд, все это тянется слишком долго…

— Не трать время на лекцию, — попросила Эллен. — Я полностью согласна, вот почему я все это купила. Я собираюсь пригласить его вместе с Робби и Клодой сегодня вечером на обед. По-моему, это шаг в правильном направлении.

— Не стану спорить, — быстро ответила Мэтти. — А теперь мне надо лететь. Желаю хорошо провести время, и оставь мне чего-нибудь хотя бы на два укуса.

— Это означает, что ты больше не голодаешь? — уточнила Эллен. — А как насчет диеты ради любовных сцен?

Мэтти угрожающе нахмурилась, схватила гроздь винограда, чмокнула ее в щеку и убежала.

Эллен продолжала распаковывать пакеты, когда зазвонил телефон, она взяла трубку и прижала ее щекой к плечу. Звонила Сэнди из Нью-Йорка, она хотела знать, есть ли у Эллен самые последние прогнозы по бюджету двадцатишестисерийного проекта. В кейсе Эллен оказался экземпляр, и они в течение пятнадцати минут штудировали его, так как у Сэнди на завтра была назначена встреча.

Когда разговор закончился, Эллен почувствовала себя еще более озадаченной и раздраженной, чем обычно после общения с Сэнди. Невозможно привыкнуть к ее новому облику. Трудно держаться холодно с человеком, который к тебе столь дружески расположен, и, продолжая щебетать, Эллен утверждалась во мнении: эта женщина — сука, и, возможно, теперь еще более опасная.

Вернувшись на кухню, она закончила наконец разбирать покупки, потом, не давая себе времени испугаться или пойти на попятный, сняла трубку, чтобы позвонить Майклу. Но прежде чем Эллен набрала номер, ей снова позвонили, и целых полчаса она занималась решением проблем с фильмом. Зная, что и Майкл живет точно в таком же ненормальном ритме, она гадала, как он чувствует себя сейчас, за неделю до того, как застрекочут кинокамеры. Без сомнения, он тоже возбужден и так же, как она, опасается, что вдруг все пойдет не так.

Эллен не хотела думать об этом сейчас, она желала отодвинуть работу в сторону и посвятить этот вечер семье, как в прежние времена, ведь стартовая черта марафона уже совсем близко. Это было бы впервые за три месяца, после того как свадьба и прочее разорвали их жизнь в клочья.

— Привет, это я, — сказала она, когда Майкл подошел к телефону. Эллен ждала, слушая его молчание, но тут она напомнила себе, что это снова его гордость, и со смехом продолжила: — У меня сегодня кулинарное настроение и возникла мысль: почему бы вам не прийти ко мне в гости и не составить компанию за обедом.

Пауза, потом его голос:

— Думаю, не стоит.

Она была ошеломлена. Ей и в голову не приходило, что он может отказаться, отвергнуть ее приглашение, и она не знала, что сказать.

— Но почему? — нашлась она наконец.

— Просто нет, — ответил Майкл сухо и холодно.

— Должно быть, у тебя есть причина.

— Ты знаешь причину, — раздалось в ответ. — Мы можем водить за нос других, но пора прекратить притворяться друг перед другом.

— Что значит «притворяться»? — Эллен почувствовала, как ее голос начинает срываться. — Я люблю тебя, Майкл, какое здесь притворство?

Его слова были такими резкими, что она едва могла поверить: да он ли это говорит?

— Не знаю, какую игру ты ведешь, Эллен, — бросил он. — Но если ты считаешь, что можешь водить нас обоих за нос, пока не узнаешь, кто отец ребенка, хорошенько подумай.

— Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь? — закричала она.

— Ты сама все знаешь, — сказал он и, прежде чем она смогла возразить хоть что-то, бросил трубку.

Эллен огляделась, все еще пребывая в полном ошеломлении, схватила сумку и вытащила из нее записную книжку, потом принялась быстро набирать номер. Джо, дизайнера, не было дома, поэтому она начала звонить на мобильный, но, присмотревшись, обнаружила, что это телефон одного из продюсеров. Продюсеру она дала отбой, потом набрала другой номер.

Возможно, Майкл узнал, что на съемочной площадке они с Томом стояли обнявшись? Это длилось всего несколько мгновений, но кто-то увидел и сказал ему. Ей просто необходимо выяснить, кто это был. Наконец Эллен дозвонилась до Рона Хаббарда, одного из менеджеров, находившегося в павильоне с самого утра.

— Нет, я не говорил с Майклом, — услышала Эллен. — Но я его видел.

— Ты видел его? — повторила она, и ее сердце понеслось вскачь. — Где?

— Он был возле декораций, между прочим, искал тебя. Я полагаю, так и не нашел, да?

— Господи, — выдохнула Эллен, потом, вспомнив, с кем говорит, быстро попрощалась и повесила трубку. — Господи, — снова пробормотала она. — Ну надо же! Какое ужасное совпадение!

Телефон зазвонил.

— Да, — резко бросила она.

— Эллен, у меня на другой линии «Госсип шоу»[2], — объявила старший референт по связям с общественностью. — Они спрашивают, не хочешь ли ты прокомментировать слух насчет твоего романа с Томом Чамберсом.

Глаза Эллен расширились, а голос внутри вопил, требовал, чтобы все это немедленно прекратилось.

— Ты сошла с ума? — закричала она. — Нет никакого романа у нас с Чамберсом, и я хочу знать, кто, черт возьми, распускает такие слухи!

— Журналистка не хочет раскрывать источник, — сказала ей референт. — Мне все отрицать или действовать по принципу «никаких комментариев»?

— Отрицай! — рявкнула Эллен. — Отрицай категорически! Скажи, что если они обнародуют эту сплетню, то я предъявлю иск.

Она хлопнула телефонную трубку на рычаг и уже хотела отвернуться, как телефон снова зазвонил.

— Да?

— Здравствуйте, госпожа Маккен, — произнес тихий низкий голос. — Мы с вами незнакомы, но я хочу, чтобы вы знали — я ваш друг. И как друг, я советовал бы вам отстраниться от работы над фильмом, который вы сейчас готовите…

— О, великолепно! Мне только этого и не хватало! — вскипела она, с размаху кидая трубку. Потом взяла сумочку, ключи и выбежала за дверь.

Через пятнадцать минут она уже поставила машину за машиной Майкла, подбежала к двери и громко постучала.

На стук вышла Клода. Когда она разглядела гостью, удивление на ее лице сменила улыбка.

— Как я рада тебя видеть, — сказала она, обнимая Эллен. — Мы сегодня ездили на съемочную площадку и искали тебя там, но ты уже уехала. Входи. Ты останешься на ужин?

Эллен не ответила, она увидела Майкла, сидящего на диване рядом с Робби. Его лицо вообще ничего не выражало, но она сердцем чувствовала, как в нем борются гнев и отчаяние. Робби наблюдал за ними широко открытыми глазами, в них читались сомнение и неуверенность, и на одну ужасную секунду Эллен поняла, что нервы сдают.

Но она справилась с собой и, посмотрев на Майкла, сказала:

— Мы должны поговорить.

Он, может быть, и хотел бы отказать, но, должно быть, решил не выяснять отношений при Робби. Майкл направился к их спальне, Клода одарила ее поощрительной улыбкой, и Эллен пошла за ним.

Он остановился возле кровати. Пока она закрывала за собой дверь, ее на секунду охватило легкомысленное чувство, как будто эта дверь отгородила их от реальности, оставив в каком-то месте, где слова и мысли непредсказуемы. Эллен видела враждебность в его глазах, ощутила, с каким усилием он держит себя в руках, но ее магнитом влекло к нему, крутя в водовороте гордости и муки.

Эллен вздохнула и начала свой монолог:

— Я знаю, ты видел меня с Томом, догадываюсь, о чем ты, должно быть, подумал, но ты не прав, Майкл. Между нами ничего нет. Я просто пыталась его хоть как-то успокоить, когда он оказался среди тех декораций. Не более того, клянусь. Я люблю тебя, я всегда тебя любила, и даже твоя проклятая гордыня, которая не дает нам быть вместе, не заставит меня перестать тебя любить.

Лицо Майкла не менялось, он молчал, и Эллен торопилась выговориться.

— Майкл, пожалуйста, прекрати это, — умоляла она. — Ты же любишь меня, и я знаю, как сильно тебя обидела, но мне и самой не легче. Мы должны быть вместе и покончить с этим… — Слова застряли в горле, она колебалась, сказать ли сейчас то, что узнала о ребенке. — Ты говорил, что не можешь заниматься со мной любовью, — продолжала Эллен, — но я знаю, это неправда. Я хочу тебя. Майкл… пожалуйста. Я не могу больше этого выносить, я хочу тебя так сильно… — Эллен едва понимала, что делает, руки двигались сами собой, они снимали одежду, срывали ее, словно вещи скрывали ее истинные чувства к Майклу. Наконец она оказалась перед ним совершенно обнаженная.

Его взгляд не дрогнул, глаза смотрели жестко и холодно, словно пытаясь разглядеть, что там внутри, за кожей. Она ждала, она молила, чтобы он сдвинулся с места, сказал что-то, пусть даже приказал бы уйти. Каждая следующая секунда становилась мучительнее прежней. Воздух, прикасающийся к ее коже, обжигал, маленькая выпуклость на животе, под которой жил ребенок, казалось, росла с каждой минутой. Хотя он и не смотрел туда, Эллен знала, что он видит ее живот краем глаза и каменеет от боли. Она видела свое отражение в глазах Майкла, задыхалась от его страха и гнева и возрастающего желания причинять ей боль и любить.

Стало трудно дышать. Воздух казался плотным и неподвижным, напряжение иссушало тело Эллен, она вся пылала. Ее глаза широко открылись, груди потяжелели и налились желанием. Ее безвольно опущенные по бокам руки жаждали прикоснуться к нему, почувствовать. Майкл сделал шаг, потом еще, наконец он дотянулся до нее и резко подтащил к себе. Его рот накрыл ее рот с сокрушительной силой, его язык протолкнулся меж ее губ, руки впились в ягодицы.

Она рванула его рубашку, возвращая ему поцелуи с торопливостью и страстью, они оба мгновенно воспламенились. Вот и он оказался нагим, она вжалась в него, чувствуя его силу и твердость, подчиняясь его мощи и желанию. Она ворошила ему волосы, впивалась в его рот, а он мял ее груди, месил, тискал, играл сосками, целовал их, а пальцы скользнули между ее ног.

Она задыхалась и бормотала, сжимая его что было сил, желание заполнило ее всю, не оставляя места ни для чего больше. Любовь, это она заставляла их обниматься вот так, пожирать друг друга, опьянев от голода, голода, который невозможно было утолить.

Она легла на кровать и потащила его на себя. Он повалился на нее, его плоть разрослась, затвердела от желания и любви. Их глаза не отрывались друг от друга, в них читалась неутоленная потребность, в них отражались чувства, переворачивающие их. А потом он вошел в нее, протолкнулся глубоко, заполнил до самых краев.

Он замер внутри, смотрел на нее сверху вниз и ощущал невидимую связь, сковавшую их вместе, вопреки всему, что он делал, что предпринимал, пытаясь отделиться.

Она подняла руку, коснулась его лица, потрогала губы, скользнула по подбородку. Он вырвался из нее на секунду, чтобы снова войти, еще глубже, он хрипел ей в лицо, он врезался в нее снова и снова. Мускулы на его руках напряглись, ритм ускорился, их яростные тела сплетались, устремляясь к заключительному броску.

— Боже! — закричала она, когда он внезапно остановился.

Он обнял ее, стиснул, прижал к себе так близко, словно они на самом деле стали единым целым. Его плоть внутри ее все еще была тверда, она чувствовала его пульсацию.

— Майкл… — бормотала она снова и снова, а он целовал ее, и сердце его стало освобождаться вслед за телом.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я тоже тебя люблю. О, Майкл, не позволяй мне уйти!

Его объятия стали крепче, он начал целовать ее и почувствовал, как семя снова вырвалось из него, заполняя ее, напитывая ее нутро. Он ловил губами ее стон, ее ноги переплелись у него на спине, руки вдавливали в себя все сильнее и сильнее.

Они лежали так долго, очень долго, им не хотелось отпускать друг друга, разделяться вновь. Они ощущали спокойное биение двух сердец, огражденные от мира, не желавшие возвращаться к действительности.

В конце концов Эллен первая пошевелилась, откинула голову и посмотрела в его лицо.

Он поцеловал ее нежно, ее глаза закрылись, и она почувствовала, как вся наполняется надеждой. Она не была уверена, стоит ли сейчас заговорить или задать вопросы, но внезапно услышала слова, слетевшие с собственных губ:

— Пожалуйста, Майкл, скажи мне, что все будет в порядке. Скажи мне, что мы сможем это пережить.

Он отвернулся, и ее дыхание замерло.

— Изменилось что-нибудь, — начала она и в нарастающей панике закончила: — если бы выяснилось, что ребенок твой?

Он не пошевелился, но при этих словах по телу Майкла пробежала дрожь. Эллен не хотела говорить, но слова произнесены, теперь она наблюдала за его лицом и жалела, что не может прочитать его мысли. Минуты шли, Майкл молчал, интуиция со всей холодностью и беспощадностью предупреждала Эллен: она не получит ответа, на который надеялась.

— Даже если это так, — проговорил он, — я не уверен, что это изменило бы наши отношения. Да, я люблю тебя, нам это обоим известно, но сможем ли мы вернуться к тому, что было.

— Но кто говорит о возвращении к прежнему?! — воскликнула она. — Мы должны двигаться вперед, оставив прошлое позади. Мы должны жить теперь и для нашего ребенка.

Выражение лица Майкла не утешило Эллен.

— Боже, — пробормотала она, отстраняясь. — Но ты же веришь мне, да? Скажи, ты веришь, что он твой?

В его глазах стояла мука.

— Видит Бог, я хочу этому поверить, но…

— Тогда посчитай! — закричала она. — Ты можешь сам посчитать. У меня пять с половиной месяцев. Майкл, пожалуйста! Поговори с доктором, она скажет тебе, что ребенок должен родиться в декабре, значит, он твой.

Она понимала, как трудно ему принять новость, как он боится.

— Майкл! Почему ты так ведешь себя? Я не понимаю…

— Прости, — сказал он, — меньше всего я хочу мучить тебя, но я не могу жить во лжи…

— В чем ложь? Это твой ребенок, я клянусь…

Он покачал головой.

— Майкл! Не надо! Почему ты мне не веришь?

— Даже если это так, — закричал он в ответ, — ты можешь поклясться мне, что больше не хочешь Тома?

Она бросила на него изумленный взгляд.

— Конечно, не хочу, — ответила она. — Я люблю тебя. Иначе зачем же я сюда пришла?

Он встал с кровати, она вскочила следом и повернула его к себе.

— Майкл, послушай меня, — потребовала она. — Что случилось — случилось. Ты занимался любовью с Мичелл, я переспала с Томом. Мы оба совершили ошибку, и теперь мы расплачиваемся за это. Но ради Бога, не заставляй платить за это ребенка.

— Думаешь, я этого хочу?

— Хочешь или нет, но это случится, если ты не поверишь, что Том мне нужен не больше, чем тебе Мичелл. — Она отошла бы от него сейчас, но его взгляд выбил из легких весь воздух. — Господи, — пробормотала она, отступая на шаг. — Это неправда! Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься вернуться к Мичелл. — Эллен застыла, боясь пошевелиться.

Он снова покачал головой.

— Это никак не связано с Мичелл, — произнес он. — Причина — то, что я увидел сегодня. Я не знаю, сколько раз ты с ним спала, и не хочу знать…

— Майкл, ты сумасшедший? Мы о чем только что с тобой говорили? Ты был там, в тех декорациях, неужели ты не понял? Нет никого другого, с кем я хочу быть, никого, ты меня слышишь? — Слезы катились по лицу, но она их не замечала.

Он открыл было рот, но внезапно ее прорвало.

— Нет! — завопила она. — С меня хватит! Если не можешь смириться с тем, что я спала с другим, если не можешь простить меня, ты не заслуживаешь моей любви!

Он наблюдал, как она хватает одежду и судорожно натягивает ее на себя.

— Ты дурак, Майкл Маккен, — продолжала она. — Ты так боишься поверить, что готов затрахать наши жизни. Хорошо, Мичелл ушла от тебя однажды, и она тоже была беременна, но это не должно повторяться снова и снова.

— Уже повторилось, — напомнил он.

— Потому что ты настаиваешь на этом! — Она почти кричала. — Ты не должен отпустить меня, ты продолжаешь каменеть в своей гордыне и говорить, что я хочу другого мужчину, ты даже не слушаешь! Не слышишь того, что я тебе говорю. О’кей, я сделала все, что могла. Я попыталась заставить тебя слушать. А теперь катись своей дорогой и увидишь, как далеко она тебя заведет.

— Есть еще вариант, — сказал он, когда она дошла до двери.

Она повернулась, глаза застилали слезы, щеки пылали.

— Развод, — произнес он.

Она двинулась к нему с таким видом, словно хотела ударить.

— Если для тебя это вариант, — прошипела она, — то ты не тот человек, за которого я тебя принимала. А если я ошибалась, то мы должны получить развод.

Глава 19

Осталось всего три дня до начала съемок, и у Тома наступила нелегкая пора. Алан Дэй, его коллега в Боготе, звонил теперь регулярно, сообщая, что заявления Галеано принимают все более угрожающий характер. Тревожные предупреждения он получал и от других репортеров из Колумбии, а также от отвратительных типов, утверждавших, что они здесь, в Лос-Анджелесе, работают на картель «Толима». Весьма вероятно, так и было, и он уже заявил одному из них, изо всех сил пытавшемуся вывести его из себя, что не собирается никого убеждать в необходимости сворачивать съемки.

К его удивлению, негодяй, который находился на линии, не сыпал проклятиями от себя лично — мол, ему не важно, выйдет ли фильм, он всего-навсего пытается спасти шкуру Чамберса.

— А почему ты так печешься о моей шкуре? — спросил Том.

— Просто я такой парень, — ответил тот. — Не хочу видеть, как ты сдохнешь. Я ничего не имею против тебя, так почему бы мне о тебе не побеспокоиться? Не в твоих интересах продолжать это дело.

— Хорошо, спасибо за звонок. Есть ли номер, по которому я могу связаться с тобой?

В трубке раздался смешок.

— Разве я похож на идиота, мистер Чамберс? — поинтересовался неизвестный доброжелатель.

— Откуда я знаю? Я никогда тебя не видел, — ответил Том. — И если повезет, то никогда и не увижу.

— Я тоже на это надеюсь, — услышал он в ответ. — Но некоторые люди, с которыми ты работаешь, уже меня видели. Я пытался остеречь их так же, как и тебя. Но кажется, это бесполезно.

Голос затих. Чамберс повесил трубку и немедленно набрал номер.

— Алан? — сказал он, быстро соединившись с Боготой. — Это Том. Есть какие-нибудь новости?

— Да. Я послал тебе по электронной почте, — ответил колумбийский журналист.

— Я еще не смотрел ее. — Том почувствовал, как зачастило сердце. — Скажи мне.

— Ну, как ты знаешь, Галеано не сильно радуется, — начал Дэй. — Особенно он бушевал в последние пару дней. А сегодня утром по электронной почте я получил сообщение: «Мы неоднократно доводили до сведения сеньора Чамберса, что некоторые бизнесмены в Боготе возражают против запуска в производство его фильма. Имена так называемых убийц неверны, и мы заявляем ему, что, если работа над картиной к концу сегодняшнего дня не будет прекращена, мы будем вынуждены принять решительные меры».

Во рту у Чамберса пересохло.

— Это все? — спросил он.

— А ты хочешь большего?

— Что, ты думаешь, он предпримет?

— Ну, во-первых, — начал Дэй, — он вчинит иск на астрономическую сумму. — Он вздохнул. — Не думаю, что кто-нибудь даст хотя бы кусок дерьма за Молину, но мальчики Сапата — плоть и кровь Галеано, и за их спасение он готов заплатить. Как утверждают слухи, они только следовали указаниям Молины.

— Как же! — воскликнул Чамберс с отвращением. — Ты видел фотографии? Похоже, что там кого-то принуждали, кроме Рейчел?

— Я только передаю то, что слышал, — проговорил Дэй. Потом на другом конце линии раздался какой-то шум, и он добавил: — Ублюдки. Проклятые «жучки».

— Ты же знаешь, я не могу остановить работу над фильмом, — заявил Чамберс скорее тем, кто подслушивал, хотя это и была чистая правда. — Это не в моей власти. Даже если бы я захотел, то все равно не смогу.

— Это уж точно, — согласился Дэй, — с тех пор как пошли деньги на фильм, ты потерял контроль над ситуацией. Я знаю, как работает Голливуд. Держу пари, у тебя не больше власти, чем у использованного фаллоимитатора.

— Меньше, — поправил Чамберс. — Я говорил тебе об этом еще несколько недель назад. Может, эти тупоголовые не понимают по-английски? Как насчет того, чтобы перейти на испанский?

— Мы уже так делали в прошлый раз. Помнишь, мы говорили по-испански?

— Точно, мы так и поступали, — подтвердил Том. — Ну и какого черта тогда они осыпают нас своими угрозами? Или ребятишек Сапата больше нечем защитить?

В ответ раздалось хмыканье.

— Ты можешь найти телефон, который не прослушивается? — спросил Том.

— Без проблем, — отозвался Дэй. — Я перезвоню в пределах часа.

Чамберс повесил трубку и зашагал взад-вперед по комнате, по дороге завернув к мини-бару. Новость, что агенты «Толима» еще с кем-то контактировали, встревожила его.

Через полчаса, вспомнив об электронной почте, Чамберс включил компьютер. Через несколько секунд сообщение Дэя возникло на экране. Пока его глаза скользили по строчкам, зазвонил телефон.

— Том? — Это был Алан.

— Я. Как раз просматриваю почту. Что они собираются делать конкретно? Ты предполагаешь, какую пакость они задумали?

Его собеседник молчал, и Чамберс отчетливо представил себе его крупное, с острыми чертами, лицо и копну черных волос.

— Наподобие того, что они проделали с Рейчел? — наконец раздался голос журналиста.

Том похолодел. Он не допускал подобной мысли, но Дэй попал в точку, и Том тотчас подумал о двух дорогих для него женщинах. Сэнди и Эллен. Наиболее вероятная цель — Эллен, если они действительно намерены идти по этому пути.

— Возможно, — продолжал Дэй. — Даже очень. Это намного эффективнее, чем угрожать тебе. А у тебя уже были какие-то намеки на это?

— Мне только что звонил один чурбан.

— Тот, который заявил, что не хочет тебя убивать?

— Да. Он говорит, что пытается еще кого-то облагодетельствовать. И спасти.

— О, настоящий Робин Гуд! — оценил Дэй. — Что-то мне это не нравится. Ты предполагаешь, на кого у них могут быть виды?

— Он никого не назвал, но у меня есть кое-какие мысли.

— И кто, по-твоему, может их интересовать?

— Эллен. Как исполнительный продюсер, соавтор и мой близкий друг.

— Ты забыл упомянуть еще об одном ее свойстве. Она прежде всего женщина. Они уже подловили тебя однажды на этом и теперь целят наверняка.

— Господи Иисусе, — пробормотал Том. Он почувствовал озноб, который приходил всегда, когда он имел дело с колумбийскими картелями.

— Тебе надо поговорить с кем-то из властей, — посоветовал Дэй. — У кого есть власть, чтобы пресечь это.

Майкл напряженно смотрел на Чамберса через стол, внутри у него клокотала ярость, и он тратил все силы, чтобы сдержаться и не выплеснуть ее наружу. Слава Богу, Эллен хотя бы не полетела в Мексику! Она собиралась на пару дней, но теперь уж точно не поедет.

— Я знаю, я должен был сказать тебе об этом раньше, — продолжал Том, — но, клянусь Богом, мне в голову не приходило, что они начнут преследовать кого-то, кроме меня. Но прежде чем мы начнем паниковать, давай вспомним, что у меня нет никаких сведений о том, что у них виды на Эллен. Это лишь предположение, возможность. Она упоминала о каких-нибудь звонках или о чем-то необычном в последнее время?

Майкл покачал головой. Это чистое сумасшествие, безумие. В его душе воцарился хаос, все перемешалось, развалилось на отдельные фрагменты из-за того, что он чувствовал по отношению к этому человеку и что тот говорил ему. Это касалось не только Эллен, хотя это определенно самое худшее из всего услышанного, но еще и угроза фильму, компании, их репутации, инвестициям, будущему…

— Я ожидаю известий от этого парня из Боготы, — проговорил Чамберс. — Его зовут Алан Дэй. Он независимый британский репортер. Псы Галеано связываются с ним по электронной почте. Хорошо бы, они проявились со своими туманными ультиматумами, прежде чем что-то на самом деле случится, это помогло бы нам сориентироваться.

Майкл поднял трубку:

— Мэгги, закажи билет моей матери и Робби на ближайший рейс в Лондон. Потом соедини меня с Россом Шерманом из департамента полиции. Где Эллен?

— Поехала к доктору. Она должна быть здесь с минуты на минуту.

— Скажи ей, что я хочу ее видеть, как только она появится, — бросил Майкл.

— Каковы шансы приостановить работу над фильмом? — поинтересовался Чамберс. Ему необходимо было спросить об этом, хотя он сам знал ответ.

— Ни единого.

Том кивнул. Он надеялся, что Майкл еще что-то добавит, но, подумав, понял: он больше не дождется никаких слов. Поэтому он задал еще один вопрос:

— Я полагаю, незачем говорить, что я хочу, чтобы этот фильм вышел?

Майкл встал, засунул руки в карманы и подошел к окну. Чамберс смотрел на него и молил Бога, чтобы нашелся способ хоть как-то ему помочь, облегчить тяжелый груз проблем, свалившихся на него в последнее время. А он, его друг, только увеличивает количество неприятностей и опасностей, угрожающих разбить жизнь Майкла вдребезги. Его семья разваливается, потому что жена носит в своей утробе ребенка, отцом которого он может и не быть, да плюс бедствия, маячившие на горизонте… Окажись на его месте любой другой, он, вероятно, сломался бы, но где пределы выносливости Майкла, сколько еще выдержат его плечи?

После продолжительного молчания, сам не зная почему, Том сказал:

— Наверное, я должен сообщить тебе, что знаю о ребенке.

Он напрягся в ожидании ответа, но прошло некоторое время, прежде чем Майкл наконец повернулся. Взгляд его был таким, что надолго запечатлелся в памяти Тома.

— Не знаю, что говорила тебе Эллен, — продолжил он, — но ты должен знать, что…

— Я не хочу обсуждать это, — перебил его Майкл.

— Возможно, ты и прав, — ответил Чамберс, — но она твоя жена, парень, и не важно, в чем ты сомневаешься, не важно, как трудно тебе с ней, но ты должен вернуть ее назад. Сейчас. Если ты не сделаешь этого…

Взгляд Майкла заледенел.

— Какого черта ты лезешь в мою личную жизнь? — бросил он.

— Если ты не сделаешь этого, — упорствовал Том, — ты можешь оказаться в настоящем аду гораздо быстрее, чем положено. Послушай того, кто знает и кто вовремя не поторопился, и ценой этому стала жизнь женщины, которую он любил. Ты этого хочешь? Хочешь провести остаток дней с чувством вины, которое грызет тебя изнутри, словно рак, и разрывает на части, а ты не можешь чувствовать себя мужчиной, потому что сам лишил себя этого звания? Поверь, Майкл, оно всегда с тобой, оно не дает спать по ночам, не дает думать и дышать, зато постоянно напоминает, что ты мог сделать и не сделал. В конце концов начинаешь думать о том, как хорошо бы вообще прекратить эту жизнь. Неужели ты этого хочешь? Потому что, черт побери, именно в этом направлении ты сейчас и двигаешься.

Несмотря на регулярные звонки из Боготы и в Боготу и почасовые проверки в Интернете, прошло больше недели, прежде чем люди Галеано снова дали о себе знать. В Мексике уже приступили к съемкам, а в Штатах и Лондоне торопились увидеть отснятое. У Теда Форгона также возник внезапный интерес к картине. Он прибыл в просмотровый зал и, хотя фыркал и скрежетал зубами, высмеивая все на свете, вынужден был признать, что весьма трудно ругать то, что им продемонстрировали.

После разговора с полицией Эллен никуда больше не ездила без личного телохранителя. Она вернулась домой несколько дней назад, только после того как Робби и Клода улетели в Лондон. Она все еще не была полностью убеждена, что анонимный «доброжелатель» говорил об угрозе ее жизни, но поскольку Майкл настаивал на охране, она уступила.

Ее возвращение домой не разрешило всех проблем в их отношениях, но жизнь под одной крышей, конечно, могла им помочь. Они спали в одной кровати, но никогда не занимались любовью, не касались опасных тем и всерьез не обсуждали будущее.

В сценарии ничего не говорилось про дождь, и Том уверял режиссера, что в день, когда похитили Рейчел, небо оставалось голубым и ясным. Но после краткого спора под тентом грузовика было решено, что похищение произойдет при сильном ливне. Если ливень закончится раньше, чем отснимут эпизод, то возьмется за дело парень, отвечающий за спецэффекты, а если дом для заложницы не будет соответствовать задуманному, то и тогда этот парень все уладит. Пока что остов сруба тащили через ворота, а подле чернеющего грязью склона мокли под дождем сотня, а то и больше людей.

Начали репетировать трюки — три автомобиля с нарастающей скоростью летели вниз, к обрыву. Вот два из них — уже вблизи проселочной дороги, главное — вовремя остановиться на самом краю канавы. В машинах только каскадеры. Мэтти и актеры, задействованные в сцене похищения, все еще сидят в теплых сухих трейлерах.

Для следующего фрагмента понадобились полдюжины грузовиков разных размеров, автомобили из автосалона Картахены, лошади, двери и автобус. Многочисленные ассистенты и реквизиторы бегали под дождем, кричали в мегафоны и безумно жестикулировали, а Сэнди наблюдала за Томом, втиснувшимся рядом с ней под тент вместе с Виком Уорреном и аппаратурой. Они отсюда по монитору наблюдали за происходящим: главная камера сейчас была нацелена на «автомобиль Рейчел».

Когда они наконец подготовились к съемке, свет уже почти ушел, но Вик Уоррен так и сиял. Предсумеречная серость нагнетала атмосферу, придавала сцене большую напряженность, вселяла тревогу, не то что яркие полуденные краски. К тому же пошел дождь.

Теперь Вик решил снимать ночью, а дождливая и ветреная ночь еще лучше, чем просто ночь.

Сэнди, намокшая под дождем, побежала к трейлеру.

Тепло приняло ее, словно нежные объятия, Сэнди сбросила с себя плащ и шляпу, потопала ногами и взяла полотенце, которое Том уже протягивал ей.

— Иди сюда, — сказал он, когда она начала вытирать волосы, и, притянув ее к себе, принялся за дело сам. — Ты промокла насквозь, — констатировал он. — Почему бы тебе не принять душ, я уверен, Мэтти не станет возражать.

Сэнди посмотрела на него и засмеялась, увидев его вытянутое лицо.

— Я плохо выгляжу? — поддразнила она.

Он кивнул и повел ее к зеркалу.

Сэнди издала стон: мокрые волосы свисали сосульками, а тушь аккуратными потеками переместилась с ресниц на щеки. Свитер и джинсы прилипли к телу, хотелось снять их, но она не была уверена, стоит ли это делать.

— Том… — тихо проговорила она.

Он посмотрел ей в глаза, и она утонула в их спокойном обаянии и силе. Жаль, она не разделась сразу, как вошла в трейлер, нагота провоцирует близость, вот тогда бы она смогла в полной мере посочувствовать его одиночеству. Он понял бы, как сильно нуждается в любви и какую силу может почерпнуть в ней.

— Я хочу сказать тебе кое-что, — начала она, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Ну, в общем, мне нелегко об этом говорить. Возможно, тебе это не нужно, но на всякий случай знай… это тебя ни к чему не обяжет… такое может случиться и между друзьями. — Она коротко засмеялась. — Не потому что я не могу себя сдержать…

Сэнди остановилась, когда его пальцы прикоснулись к ее губам, и подняла на него испуганные глаза.

— Я понял, что ты пытаешься сказать, — мягко проговорил он, — не думай, будто я не оценил этого или не считаю тебя привлекательной. Это не так. Ты красивая женщина, Сэнди, хотя иногда сама этого не осознаешь.

— Но…

— Нет, выслушай меня, — перебил он. — Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы воспользоваться твоим предложением. Независимо от того, что ты говоришь, я не считаю для себя возможным согласиться. Потому что, Сэнди, дальше ведь ничего не будет.

— Почему ты так уверен? — возразила она.

— Я знаю.

Сэнди почувствовала, как вспышка желания пронзила ее. Она так отчаянно пыталась заставить его понять, как хорошо полюбить снова и что это единственное лекарство, способное его излечить. Но она не находила слов, чтобы убедить Тома Чамберса в том, в чем сама не сомневалась ни секунды.

Словно прочитав ее мысли, он сказал:

— Сэнди, я знаю, тебе будет трудно это выслушать, но я должен объяснить. Мои слова столь же искренни, как и твое предложение. — Он снова нежно коснулся ее лица, погладил розовую округлость щеки. — Между нами ничего большего не может быть, и это не из-за Рейчел или моих чувств к ней. Это из-за нас с тобой, из-за того, какие мы и какова у каждого из нас жизнь. — Он умолк, взгляд его был печален. — Я не люблю тебя, — проговорил он. — И не хочу лгать. Проще всего было бы затащить тебя в постель и заниматься любовью всю ночь до утра. Но это не то, чего ты заслуживаешь. С тобой должен быть тот, кто будет любить тебя. У меня к тебе не те чувства, Сэнди. Видит Бог, я бы хотел, но их нет.

Огонь сжигал ее сердце, она стояла, опустив голову, и ей хотелось только взять и умереть или вернуться обратно на несколько минут, прежде чем они все это сказали друг другу. Избежать позора, не слышать его слов, которыми он отверг ее, и теперь она задыхалась, пронзенная и пригвожденная ими. Она сделала все, что могла, но все напрасно, ничто не сработало. Она изменила взгляды, стиль одежды, она даже думать стала иначе, но этого недостаточно. Так что же надо сделать, чтобы он захотел ее? На миг, на один краткий момент она вспомнила один из недавних уроков: перестань желать, и все будет твоим. Но сейчас эта мудрость не принесла облегчения.

Глава 20

Они работали по графику уже целых две недели, вторая группа трудилась на улицах Лос-Анджелеса, делая панорамные снимки с Ричардом Конвеем и тремя другими актерами для финальных сцен фильма. Каждый день возникали новые проблемы, и Эллен валилась с ног после просмотров, встреч, интервью, разговоров по телефону. Ее телохранитель Крис с трудом поспевал за ней. В целом он справлялся, хотя несколько раз ему пришлось напоминать, что Майкл категорически запретил отправляться куда-нибудь, даже в ванную, без охраны. Она пыталась ускользнуть, отшутиться, но он постоянно находился в ее офисе, слушая ее разговоры по телефону с основной группой в Мексике и наслаждаясь киношными сплетнями. Эллен надо было бы присутствовать там, на съемках, но Майкл не шел на это, и, по правде говоря, учитывая неясность их отношений, она и сама опасалась оказаться вдали от него.

Кроме того, она была уже на седьмом месяце, скрывать живот уже не удавалось, и Эллен утратила свою обычную подвижность. Крис являлся для нее своего рода талисманом, он довольно лихо разбирался с фотографами и репортерами, которым платили приличные суммы за снимки беременного продюсера. Спекуляции на тему их отношений снова начали распространяться, но поскольку они с Майклом теперь жили вместе, слухи о трещинах в семейной жизни, разводе, аборте, других партнерах и даже, как было сказано в одной потрясающей радиопередаче, фиктивной свадьбе угасали с такой же легкостью, как и возникали. Это уже скорее забавляло, чем раздражало, и Эллен в конце концов решила, что вообще не стоит обращать на всякую чепуху внимания. Как, кстати, и на дурацкие звонки. Мэгги умело охраняла ее, но однажды какой-то тип все-таки пробился, и когда Эллен услышала голос на другом конце провода, она наконец ощутила, что опасения Тома имеют под собой почву.

Ответив, Эллен продолжала просматривать предложение, только что присланное по факсу из Лондона, и в течение секунды-другой не обратила особого внимания, что не слышит никакого ответа.

— Алло, — повторила она, не переставая размышлять о содержании факса. — Алло?

— Алло, — наконец услышала она ответ. — Я знаю, вы заняты, поэтому перехожу к сути.

Эллен нахмурилась. Человек говорил с акцентом, похожим на тот, который она уже слышала.

— Это хорошо, — бодро проговорила она, полагая, что имеет дело с одним из актеров-латинос. — Впрочем, вы не представились.

— Я — тот, кто хочет быть вам другом, — спокойно произнес голос.

Немедленно в голове прозвучал сигнал опасности, Эллен отложила факс и подалась вперед, чтобы вызвать Криса, болтающего за дверью с Мэгги.

— Поймите, — продолжал мужчина, — у меня лично нет к вам никакой неприязни. Зато есть указания, которые я обязан выполнить.

Горло Эллен пересохло.

— Какие указания? — требовательно спросила она, ее палец все еще целился в кнопку интеркома, но она до сих пор ее не нажала. — О чем вы говорите? Кто вы, наконец?

— Я должен заставить вас понять, — проговорил он, — фильм, который вы снимаете, вызывает глубокую озабоченность некоторых людей в моей стране. Мы пробовали объяснять это сеньору Чамберсу, но, к сожалению, он не слушает. Поймите, очень важно, чтобы вы остановили съемки прямо сейчас, сегодня.

Эллен замерла. Она смотрела на руку, занесенную над кнопкой, и спрашивала себя: почему она до сих пор на нее не нажала?

— Вы меня слышите? — окликнул ее незнакомец. — Поверьте, ваше положение сейчас очень серьезно.

— Да, я вас слушаю. — Эллен оглядела кабинет, как если бы где-то среди груды сценариев, полок с кассетами и книгами скрывался человек, который говорил с ней.

— Вы в силах сделать то, о чем вас просят, — сказал он. — Пообещайте же, что вы сделаете это.

— Но я не могу, — почти прошептала Эллен.

В трубке на секунду повисла тишина.

— Я не хочу причинить вам вред. Вы очень красивая женщина, и, я знаю, у вас скоро родится ребенок. Ваш муж расстроится, если у вас будут неприятности, если с вами что-то случится. Я предпочел бы избежать этого, но съемки надо остановить. Если вы не послушаетесь, то мне придется сделать то, что мне поручили.

— А что вам поручили? — услышала она свой сдавленный голос.

— Вы знаете, что случилось с Рейчел Кармеди, — прозвучало в ответ.

От ужаса сердце Эллен сжалось, остановилось и ухнуло куда-то вниз.

— Будьте умницей, — ввинчивались в мозг слова, — не допустите, чтобы подобное случилось с вами. Поговорите с мужем. Скажите ему, что единственный способ вас спасти — остановить фильм, забыть все имена, которые назвал вам сеньор Чамберс.

— Но он не может этого сделать, — заявила Эллен. — Это не в его власти.

— Пожалуйста, — повторил голос, и в нем слышалось беспокойство, будто его на самом деле заботило ее благополучие.

Связь внезапно прервалась, Эллен вздрогнула, положила трубку и осталась сидеть, устремив взгляд в пространство. Потом она попробовала встать, но ноги дрожали, колени подгибались, все тело казалось невероятно слабым. Голос снова и снова звучал в голове, тихий, мягкий, вызывающий доверие голос, а вовсе не голос убийцы.

Эллен схватила телефон — ей необходимо поговорить с Майклом, но тут же передумала. Она сказала незнакомцу сущую правду, Майкл ничего не может сделать — вся власть принадлежит не ему, а Теду Форгону и акционерам «Уорлд уайд». Пришлось бы проводить совещание, голосование, но, учитывая число миллионов долларов, вложенных в картину, она заранее знала ответ Теда Форгона.

— Нет вопросов! — сказал он ей. — Кроме того, они блефуют. У тебя есть телохранитель, так о чем ты волнуешься? Мы непременно свяжемся с полицией, сообщим им о звонке, никуда не выходи без сопровождения. О’кей? — Он придвинул к ней содовую с кусочком лайма. — Я не допущу, чтобы меня шантажировали всякие шпионы, да еще в моем собственном городе. В следующий раз, когда позвонит этот сопляк, направишь его ко мне, поняла? Я ему дам прикурить.

Это было не больше и не меньше того, что ожидала услышать Эллен. Зато теперь ей стало ясно, как поступить. Она ничего не может сделать, и незачем сообщать об этом Майклу, у которого руки так же связаны, как и у нее.

Миновал полдень, когда Майкл приехал домой и припарковал машину в гараже рядом с машиной Эллен. Поскольку была суббота, обе группы рано закончили съемки, и даже телефон на некоторое время умолк, позволяя ему заняться другими, чуть менее неотложными делами. Эллен ушла из офиса около четырех, взяв стопку бумаг с собой, хотя он отговаривал. Она выглядела утомленной и бледной, и он решил отменить обед, на который их ждали вечером. Если она будет выглядеть так же, он должен настоять.

Бросив ключи в миску для фруктов, он пошел искать Эллен. Он нашел ее быстро, она стояла возле бассейна, спиной к дому, глядя на прозрачную синюю воду. Ее влажные волосы спускались на толстый махровый халат, и он решил, что она только что искупалась.

Он наблюдал за ней и спрашивал себя, о чем она думает и не пришло ли время попытаться доказать, что он наконец понял, как любит ее. Но легко говорить теперь, когда она призналась, что ребенок его… Так почему он до сих пор стоит?

Прошедшие несколько месяцев ясно показали, что он не способен отпустить Эллен, не способен дать ей уйти, так же как не способен отбросить подальше все мысли, которые его мучили, терзали. Возможно, самое трудное — это понять силу собственных чувств и свою зависимость от Эллен — без нее он не мог ощущать себя цельным. Такого с ним раньше никогда не происходило, он даже не предполагал, что ее любовь способна приносить такие проблемы.

Майкл ненавидел себя за то, что она имеет над ним такую власть, он не собирается превращаться в какую-то легковерную жертву обмана, принимая версию этой женщины лишь потому, что любит ее. Он видел много мужчин, пошедших по такому пути, слепых, восторженных дураков, и каким оскорблением, каким ударом становилась для них в конце концов раскрывшаяся правда.

Но какова правда в его случае? Может быть, как в хорошо знакомых ему сценариях, Чамберс отверг ее, сказал, что никогда не полюбит и что она должна вернуться к мужу? С трагической аурой, постоянно балансирующий на лезвии ножа, Чамберс, конечно, привлекательный объект для любой женщины. Что удивительного, если и Эллен купилась на это? В конце концов, что романтичного в нем, Майкле, преуспевающем продюсере, по сравнению с побывавшим на войне и в прочих опасных зонах Томом? Но даже если Эллен все еще что-то скрывает, он не мог заставить себя поверить, что она лгала бы ему по столь важному поводу — говоря об отцовстве ребенка.

Но все еще жило в душе Майкла вялое сомнение, хотя он знал, что должен поскорее покончить с этим. После рождения ребенка будет слишком поздно.

Словно почувствовав его взгляд, она с улыбкой обернулась.

— Ты давно тут стоишь? — поинтересовалась она.

— Несколько минут. Где Крис? Я не видел его возле дома.

— Он пошел в кабинет позвонить. — Она стянула полы халата поплотнее.

— Слишком холодно плавать, — заметил он.

Она пожала плечами.

— О чем ты думала? — спросил он. — Сейчас, прежде чем увидела меня.

Она склонила голову набок.

— Не знаю, — ответила она. — Наверное, о фильме. И о предчувствиях. По-моему, все мы ожидаем чего-то, что вот-вот случится, что-то ужасное неминуемо вторгнется в нашу жизнь и изменит ее. Хотя все продолжается, камеры крутятся, актеры ноют, и ничего необычного не происходит. — Она посмотрела на него и вздохнула. — Странное чувство, словно ожидаешь взрыва бомбы, хотя даже не уверен, что эта бомба вообще существует.

Эллен продолжала кутаться в халат, и Майкл, притянув ее к себе, помассировал ей спину.

— Тебе надо принять ванну, чтобы согреться, — сказал он.

Эллен улыбнулась в ответ на его улыбку и кивнула. Майкл повел ее в дом, все еще держа руку на ее спине.

Он помог ей выбраться из купальника и зайти в горячую ароматную воду. Она стояла и смотрела на него неуверенно, даже застенчиво, чувствуя, как пар облаком окружает тело.

Она едва осмеливалась дышать, ведь столько раз в эти последние недели он, казалось, готов был все дурное оставить в прошлом, перестать сердиться, отбросить недоверие. Эллен знала, что он этого хочет, но понимала также, как трудно ему через себя переступить.

Ребенок внезапно пнул ее, она посмотрела на живот и увидела, что Майкл тоже смотрит туда. Она стояла, не двигаясь, а он поднял руку и осторожно положил ее поверх выступающего ядра пупка. Потом его пальцы заскользили по сливочной нежности ее кожи.

Такое случилось впервые, и радостное чувство, будто они наконец переступили барьер, овладело ею. Не шевелясь, она наблюдала за Майклом. Она опустила руки по бокам, разрешая ему изучать все, что ему хочется. Майкл бросил на нее вопросительный взгляд и, уловив ответ, накрыл ладонью крутизну живота, под которой таился ребенок.

Он чувствовал себя странно робким, ощущал некоторое благоговение и был совершенно заинтригован. Он смотрел на ее набухшие груди с большими раздутыми сосками, с сеточкой синих вен вокруг. Он прикоснулся к ним и нежно поцеловал.

Наконец он встретился с ней взглядом. Она взяла его руку и поднесла к губам.

— Искупай меня, — попросила она.

Она села в воду, он встал на колени на пол и начал горстями зачерпывать пену, укутывая ее шею и плечи. Потом взял мыло и разрисовал белыми скользкими дорожками ее грудь и живот.

Она, наблюдая за его удивленным лицом, потянулась и нежно коснулась щеки.

— Прости, — прошептал Майкл.

Эллен, улыбаясь, провела пальцем по его губам.

Прошло несколько минут, прежде чем он смог заставить себя продолжить, потом, смешком прервав молчание, произнес:

— Мне нелегко, ты знаешь, справиться с собой. Я всегда знал, что люблю тебя, — проговорил он, — но я никак не ожидал, что будет послано такое испытание. И никогда не предполагал, что выйду из него с такими потерями — я говорю о собственной храбрости и доброте. — Он на мгновение опустил глаза. — Не знаю, какими словами объяснить тебе, как много ты для меня значишь, — тихо признался он, — но это гораздо больше, чем я думал. — Его голос внезапно сорвался, он застенчиво улыбнулся. — Я люблю тебя. — Его голос зазвучал тверже. — Я глупец, дурак, я не заслуживаю, но я уверен, чертовски уверен, что никогда не позволю тебе уйти. Никому из вас.

Эллен потянулась к нему и нежно поцеловала.

— Иди к нам, — предложила она, когда он наконец поднял голову.

Раздевшись, Майкл вошел в ванну и лег рядом, обнял ее, погладил и засмеялся, поскольку младенец ударил изнутри, и клок мыльной пены соскользнул с живота Эллен.

Потом он поцеловал ее снова, на этот раз требовательнее. Их желание, их страсть проснулись, но когда она попросила, чтобы он отнес ее на кровать, звонок телефона, стоявшего поблизости, ножом врезался в воздушное облако их нежности.

— Мы должны ответить? — спросил он.

— Не знаю. Мы должны?

Телефон продолжал звонить, никак не желая униматься.

— Наверное, должны, — сказала Эллен.

Нахмурившись, он дотянулся до аппарата:

— Весь в нетерпении.

— Майкл? Это Том.

Глаза Майкла закрылись. Из всех людей…

— В чем дело? — бросил он.

— Я только что смотрел электронную почту, — сказал Чамберс. — Мы должны поговорить.

— Где ты? — Майкл обреченно дотянулся до полотенца.

— В воздухе, приблизительно двадцать минут до посадки. Ты можешь меня встретить?

— Если это необходимо.

— Могу уточнить: это жизненно важно.

Том ожидал приземления самолета. Он знал, что больше не будет никаких предупреждений, никаких отсрочек, первый человек уже убит, и он не хотел думать о том, сколько еще народу умрет, прежде чем он заставит прекратить съемки фильма.

Отчаяние, гнев и бессилие переполняли его. Эти наркотики словно огромный темный монстр. Все, что он хотел, — это воздать всем по заслугам, уверить ее, где бы она ни была, что он ничего не забыл. Создание фильма — увековечение ее памяти и гарантия возмездия убийцам — было единственным путем сообщить ей и миру, что он так же любит ее, все еще думает о ней каждый день и даже хочет ее, и хочет так сильно, как никогда не будет хотеть никакую другую женщину. Он это знал.

Том сидел очень спокойно, ничем не выдавая страданий и мук, переворачивающих его нутро. Сэнди, сидевшая рядом, не заговаривала с ним, понимая, что молчание сейчас необходимо. Она тоже видела электронную почту и, не привыкшая к колумбийским нравам, испытала потрясение более сильное, чем он. Сэнди была просто в шоке. Том даже пожалел, что показал ей эту ужасную картинку, переданную из Боготы. На сей раз они связались с ним сами и, очевидно, не имели сомнений, что их послание дойдет до адресата.

Чамберс почувствовал спазм внутри и испугался — такого с ним давно не было. Он знал, что сейчас самое важное не поддаться панике и не совершить опрометчивого поступка, который еще больше запутал бы ситуацию и нанес еще больший ущерб. Он должен обдумать все трезво, рационально, как он умеет, разложить все по полочкам и понять, что можно сделать для прекращения варварской резни, затеянной Галеано.

К тому времени когда самолет приземлился и они прошли через таможню, Майкл вышел из машины. Увидев его, Сэнди остановила Тома и сказала:

— Вам надо поговорить вдвоем. Я возьму такси, увидимся в гостинице.

Он кивнул, поцеловал ее в лоб и пошел к Майклу.

Когда они отъезжали, Чамберс посмотрел в зеркало, пытаясь обнаружить слежку. Но движение было таким оживленным, что сразу не определишь, сидит у них кто-то на хвосте или нет.

— Я должен знать, — резко произнес Том, — были ли еще звонки Эллен.

Майкл посмотрел на него, включил указатель поворота и перестроился в другой ряд.

— Нет, — сказал он, уворачиваясь от автобуса.

Том с облегчение перевел дух.

— В чем дело? — требовательно спросил Майкл. — Что происходит?

— События разворачиваются весьма неожиданно, — ответил Чамберс. — Не так, как они обещали. Видимо, тот тип, который мне звонил, и был лишь приманкой. Кто-то хотел нас дезориентировать, пока они разрабатывали способ, как получше до меня добраться. Видимо, в варианте с Эллен они не были уверены. Но если ей больше не звонили и тот звонок был единственный, при том, что она даже не уверена, что ей угрожали… — Он посмотрел на Майкла. — Надо оставить при ней телохранителя, но, по-видимому, они боятся вступать в конфликт с федералами.

Майкл откашлялся.

— Думаешь, угрозы столкновения с федералами достаточно, чтобы ее оставили в покое?

— Смею надеяться, — ответил Чамберс. — А сейчас я тебе кое-что покажу. Найди место, где остановиться.

У первого же отеля Майкл повернул на стоянку.

Ноутбук Чамберса уже был открыт, он загрузил его, и на экране возникло изображение.

— Господи Иисусе! — пробормотал Майкл, когда увидел искалеченное тело подростка. Тысячу раз он видел картинки вроде этой, но воспринимал их лишь как «ужастики». У него не возникло сомнения, что сейчас это был кто-то конкретный.

— Ты его знаешь? — спросил он.

— Это Касто. — Лицо Чамберса было белым, без всяких красок, голос звучал монотонно, без интонаций. — Он — один из тех детей, которых Рейчел фотографировала для своей выставки. — Он снова посмотрел на изображение мальчика, а потом перевел взгляд вдаль. — Его история обычна, как у многих, ничего уникального, — сказал Том. — Когда ему было пять лет, мать продала его по цене одной дозы, наркоманы держали его в доме на положении раба, пока ему не исполнилось десять. Потом заставили заниматься проституцией. Он убежал, жил на улицах, продолжал продавать себя, чтобы выжить. Нюхал клей, курил наркотики, каждый день с ним проделывали такое, о чем ты не захочешь даже слушать. Уличный ребенок, со злым юмором, который ухитрялся выжить, несмотря ни на что. Мальчик не отличался красотой, поэтому ему здорово доставалось, в мире мачо ущербных не жалеют. За одну из его проделок ему выбили зубы, думали, что это заставит его лучше работать.

Он снова посмотрел на монитор. Скрюченное тело Касто лежало в дверном проеме, шею так глубоко надрезали, что голова почти отделилась от тела.

— Он сказал мне однажды, что хочет стать кинозвездой и жить в большом доме с большими воротами, с забором и охраной, чтобы никто не мог до него добраться, — пробормотал Чамберс.

Майкл был так потрясен, что не мог найти слов.

— А что за текст? — спросил он.

— Сообщение, — ответил Чамберс, — заключается в том, что каждый день, пока идут съемки, один из тех детей, которых снимала Рейчел, будет умирать.

Лицо Майкла стало как бумага, он с недоверием уставился на Тома.

— Они этого не сделают!

— Никто и пальцем не пошевельнет из-за этих детей, — пояснил Чамберс, — они — беспризорники, мусор, они — одноразовые.

Майкл снова взглянул на изображение Касто, пытаясь соотнести свою нынешнюю реальность с увиденным. Но именно к этому все теперь и сводилось, ведь чтобы спасти детей, он должен, вероятно, потерять все, что он имеет в этом мире, — свое английское агентство, долю акций в «Уорлд уайд», дом в Лондоне, на Барбадосе и в Лос-Анджелесе, не говоря уж о карьере и репутации. Он должен остановить работу над фильмом, а потом придется разбираться с долгами, участвовать в судебных процессах, пережить банкротство и получить вполне реальный тюремный срок, который неизбежно за всем этим последует. Его мозг начал работать быстро, так быстро, что он почувствовал тошноту.

Он грязно выругался. Потом повторил эти слова снова и снова. Наконец он взглянул на Чамберса.

Тот беспомощно пожал плечами. Он знал, что это означало для Майкла, и у него не было иллюзий.

— Выбора нет, не так ли? — спросил Майкл.

— Выбор есть всегда.

Майкл вздохнул:

— Ты думаешь, я позволю им умирать?

Том покачал головой.

— Я мог бы попробовать сделать что-нибудь, но есть другие акционеры. Господи, да я уже слышу голос Форгона!

Чамберс молчал.

Майкл повернулся к окну, и в глаза ему ударил свет фар проезжавшей машины. Он подумал о Робби и понял, что ему не удастся жить в мире с собой, если он не сделает чего-то ради спасения этих детей, не важно, во что ему это обойдется. Но он молил Бога, чтобы как-то избежать беды. Он и прежде не предполагал, что настанет день, когда Форгон явится к нему в образе спасителя, но сейчас точно знал, что нет такой силы, которая заставила бы Теда Форгона отказаться от съемок картины. Слишком многие поставили на нее, да и сам Форгон лично вложил около двух миллионов. А более чем двадцать миллионов уже употреблено в дело, их невозможно вернуть, путь один — банкротство или тюрьма.

Он схватился за голову. Господи, да что же это такое, никому и никогда не было дела до этих детей, и теперь он уже явственно слышал ответы акционеров компании о том, что этим детям лучше быть мертвыми, чем живыми.

Он вынул мобильный и стал набирать номер.

— Кому звонишь? — спросил Чамберс.

— Форгону. Если он дома, мы поедем к нему прямо сейчас.

На жестком лице Форгона читалось недоверие. На самом деле он был так потрясен только что показанным и рассказанным ему, что не мог найти слов. Наконец к нему вернулся дар речи.

— Говорите прямо, — произнес он, — вы хотите, чтобы я поставил крест на картине, потому что шайка мерзавцев угрожает прикончить нескольких беспризорных детей? Да о них никто не вспомнит, кроме тех ублюдков, которых они грабят и заражают венерическими болезнями! — Он взглянул на Майкла: — У тебя что, мозги съехали, парень? Или ты затрахал свои извилины каким-нибудь дерьмовым наркотиком? Иначе зачем бы ты явился сюда с такой идиотской проблемой? Думаешь, я добровольно разрешу себя поиметь?

Майкл открыл было рот, но Том перебил его:

— Думаю, вы в курсе, что у меня немало могущественных друзей в прессе и на телевидении. — Он полагал, что язык шантажа Форгону наиболее понятен. — Они будут упиваться историей о том, как мистер Великий Голливудский Продюсер позволяет невинным детям умирать, боясь потерять несколько миллионов.

— Несколько миллионов! — взорвался Форгон. — Ты называешь то, что мы вбухали в дело, — несколько миллионов? Последнее, что я видел, — это более двадцати, а двадцать отнюдь не несколько! Теперь я предлагаю тебе, немного пошевелить мозгами, прежде чем начать свою пламенную речь. Кое-какие важные люди внесли в это дело по пять миллионов долларов, и ты всерьез думаешь, что они собираются пустить их по ветру из-за нескольких детей, живущих в городе, о котором половина из них даже и не слышала?

— Мы должны поставить это на голосование, — сказал Майкл. — Я уже позвонил Мэгги, чтобы организовать встречу акционеров.

Глаза Форгона вылезли из орбит.

— Ты вытащишь ради этого Марка Бергина сюда из Сиднея? — Он задохнулся. — Ты совсем дурак? Этот человек никогда не проголосует «за». Никто из тех, у кого голова на месте, не согласится с тобой.

— Сэнди проголосует, — вмешался Чамберс.

Форгон удивленно уставился на него.

— В самом деле? — переспросил он. — Ты ее спрашивал?

Том не умел лгать.

Форгон рассмеялся.

— Послушай меня, — заговорил он, — если ты думаешь, что человек, лично имевший дело по крайней мере с половиной инвесторов, будет на твоей стороне, тогда у тебя на самом деле крыша съехала.

Чамберс посмотрел на Майкла.

— Мы сообщим насчет собрания акционеров, — пообещал Майкл и, кивнув Тому, вышел из комнаты.

К шести часам вечера было получено согласие Криса Раскина и Марка Бергина прибыть в Лос-Анджелес на встречу акционеров. Зная о причине собрания, Бергин предупредил Майкла, чтобы тот не рассчитывал на его поддержку. Раскин пока от высказываний воздержался. Как и Сэнди, которая сначала хотела поговорить со своими инвесторами; Майкл ее понимал, Том — нет.

— Это же дети, Сэнди! — бушевал он.

— Я понимаю! — кричала она. — И я клянусь, если бы это были мои деньги, я тут же сделала бы то, что ты просишь. Но у меня обязательства перед этими людьми. Они не просто дали мне деньги, они оказали мне доверие.

— Ты с ними поговоришь, и дальше что? Думаешь, они позволят тебе голосовать на стороне Майкла?

— Нет, — сказала она правду. — Не думаю. Но я должна посоветоваться с ними не только с нравственной точки зрения, но и юридической.

— Ты акционер «Уорлд уайд». Они не должны диктовать, как тебе голосовать.

— Безусловно, но именно на них отразится то, как я проголосую. Том, пожалуйста! Я бы многое отдала за то, чтобы не вести с тобой этот разговор, но пойми…

— Тебя не волнует, что этих детей убьют! — заорал он и, прежде чем она смогла вымолвить еще хоть слово, хлопнул дверью и вылетел из комнаты.

Следующим утром Чамберс получил снимок еще одной жертвы. На сей раз ею стала шестнадцатилетняя девочка, чье прошитое пулей тело нашли на детской площадке, использованный шприц валялся в дюйме от ее протянутой руки. Ее звали Присцилла.

Через несколько часов он получит известия от Алана Дэя, которые могут быть или хорошими, или плохими. Либо с журналистом что-нибудь случится, либо он доберется до генерала Гомеса — едва ли не единственного человека на земле, кто мог помочь им. Поэтому сейчас он может только ждать и молиться, чтобы остальные несчастные дети, которых снимала Рейчел, куда-нибудь исчезли из Боготы или даже из этого мира. Стрелки движутся, камеры продолжают стрекотать, остается лишь благодарить Бога за то, что Рейчел никогда не узнает об ужасной цене за короткий миг в кадре.

Эллен смотрела в спокойные бирюзовые глаза Сэнди и ничего не понимала. Она ощущала себя одновременно оскорбленной и невыносимо смущенной. Если бы она говорила с кем-то другим, она подумала бы, что ослышалась, но поскольку она сейчас имела дело с Сэнди, переварить услышанное представлялось немыслимым.

— Ты, конечно, хотела бы подумать, — сказала Сэнди, — но, к сожалению, мы не можем позволить себе такую роскошь, поэтому я вынуждена просить тебя дать мне ответ сейчас.

Эллен поморгала и снова взглянула на Сэнди. Они сидели в кабинете Эллен. Сэнди устроилась на одном из диванов, а Эллен — в кожаном кресле.

— Извини, — произнесла она, — но я хочу уточнить. Значит, ты даешь мне двенадцать процентов от твоих акций «Уорлд уайд», если я скажу Майклу, что ребенок его?

— Да.

Эллен поражалась той выдержке и спокойствию, с которыми ее собеседница делала свое возмутительное предложение, кстати, сама Сэнди в этом случае осталась бы только с девятью процентами акций. Но черт побери, откуда Сэнди вообще знает о сомнениях насчет отцовства?

— А почему ты решила, что отцом может быть не Майкл? — потребовала ответа Эллен.

Сэнди рассказала, как подслушала их с Мэтти разговор.

Еще одно потрясение для Эллен.

— Том в курсе? — спросила она.

Сэнди кивнула и продолжила:

— Если твои двенадцать процентов добавить к двадцати восьми процентам Майкла, есть шанс взять верх. При условии, конечно, что Крис Раскин проголосует за вас.

Эллен смотрела на нее в полном изумлении.

— Почему бы тебе самой не проголосовать вместе с Майклом? — поинтересовалась она.

Сэнди молчала, ожидая, когда она сама догадается. Долго ждать не пришлось.

— Потому что, — объяснила самой себе Эллен, — ты хочешь сообщить европейским инвесторам, что голосовала за продолжение съемок.

Сэнди кивнула.

На Эллен произвела впечатление ее честность.

— И что ты ответишь, — проговорила Эллен, — когда они захотят узнать, почему ты отдала мне двенадцать процентов от своей доли всего за день до голосования?

— Что-нибудь придумаю, — пообещала Сэнди. — Возможно, скажу, что ты меня шантажировала и это — твоя цена. — Сэнди тут же пожалела о своей шутке. — Можно им сказать, будто Крис Раскин и Марк Бергин уверили меня, что поддержат Форгона, стало быть, вместе со мной он без труда победит семьюдесятью двумя процентами голосов. Тогда мои двенадцать процентов никоим образом не отразятся на результатах голосования.

Эллен смотрела на нее тяжелым взглядом, пытаясь понять, в чем подвох. Но не могла найти ничего, кроме, конечно, условий обмена.

— Значит, стоит мне сказать Майклу, что ребенок его, и я получу акции? — повторила Эллен.

Сэнди кивнула.

Эллен смотрела на ее юное, такое решительное лицо, и внезапно ей стало смешно.

— Но какая тебе от всего этого польза? — полюбопытствовала она.

Слабый румянец появился на щеках Сэнди.

— Я пытаюсь купить себе небольшую страховку на будущее.

Эллен ожидала продолжения, пояснения.

— Если победит Майкл и работу над фильмом прекратят, — продолжила Сэнди, — мы все останемся ни с чем. Я пытаюсь спасти хотя бы каплю репутации, которая поможет мне начать все сначала.

— И еще, — дополнила Эллен, — если отцом ребенка окажется Майкл, есть шанс, что Том достанется тебе?

Сэнди ничего не ответила.

Эллен молчала, пытаясь осознать, понять смысл того, что сама только что произнесла. Все это время Том знал, что, возможно, она носит под сердцем его ребенка, и до сих пор ничего не сказал, ни слова. Он не хотел торопить события, ждал: вдруг он отец, вдруг он ей понадобится? Это вполне вероятно и совпадает с ходом мысли Сэнди.

Интересно, у Сэнди действительно есть шанс поладить с Томом, если вопрос с отцовством снимется с повестки дня? Эллен и впрямь решила, что пора развязать Чамберсу руки, ей это, в сущности, ничего не стоит.

— Есть одна деталь, о которой ты, видимо, забыла, — проговорила Эллен. — Согласно условиям, ты не можешь передавать никаких акций, не проинформировав держателя самого крупного пакета.

Сэнди разрешила себе улыбнуться.

— Если ты подробнее прочтешь эти пункты, ты увидишь, что там сказано. А именно: что Майкл Маккен является тем, кто должен быть проинформирован о любой продаже или передаче акций. Он, а не акционер, у которого самый большой пакет. Тогда же все полагали, что Майкл станет владельцем самого большого пакета. — Сэнди сделала паузу. — Очень удобная оплошность, ты не находишь?

Эллен взглянула на нее даже с некоторым уважением. Она действительно знает свое дело.

— Майкл в курсе? — поинтересовалась Эллен.

— Думаю, да, — ответила Сэнди. — А если нет, то скоро узнает. И на случай, если он согласится на передачу акций, в чем я уверена, я уже договорилась с нотариусом, контора которого находится на Сэнчури-Плаза. Он ждет нас где-то между половиной четвертого и пятью часами.

Глаза Эллен расширились.

— Ты была так уверена, что я пойду на это? — спросила она.

— Сформулируем так: я смотрела на нашу встречу с оптимизмом.

— Почему ты считаешь, что можешь мне доверять?

Сэнди засмеялась.

— О, это легко, — ответила она. — Ты не такая, как я.

Несмотря на весь ужас происходящего с детьми в Колумбии и на то, что компания находится на грани краха, Майкл не мог удержаться от смеха, когда Эллен рассказала ему о встрече с Сэнди.

— Ты знал, что только тебя следует ставить в известность относительно передачи или продажи акций? — спросила Эллен.

Он кивнул.

— И ты даже не сказал мне, — упрекнула она.

— Когда я это выяснил, мы даже не смотрели друг на друга.

— А теперь? — поддразнила она.

Он улыбнулся и обнял ее.

— Ты сама видишь. — Тон его снова стал серьезным. — Но несмотря на это, мы сейчас катимся в пропасть. Ты понимаешь это?

Она взяла его руку и положила на живот, в котором буянил их ребенок.

— Пока мы катимся вместе, — заметила она.

Майкл улыбнулся.

— Во сколько завтра собрание? — спросила она.

— В три тридцать.

Она усмехнулась.

— А что?

— Мне не терпится взглянуть на физиономию Теда Форгона, когда мы выиграем, — усмехнулась она.

Майкл тоже издал смешок, но на сей раз не так искренне. Решающий момент приближался, а он по-прежнему не знал, как поведет себя Крис Раскин.

Эллен и Сэнди вышли от нотариуса в пять часов вечера. Поздравив друг друга и признав некоторое ослабление взаимной антипатии, они разошлись по своим делам. Эллен вернулась в офис, сделав небольшой крюк, чтобы подбросить Сэнди в гостиницу. Сэнди знала, что Том в номере и ждет вестей от Алана Дэя.

Ей было невыносимо тяжело от того, что он отдалился, отказываясь понять ее позицию. Она хотела рассказать ему, что она предприняла, как пытается помочь, но ведь, возможно, только что продала его ребенка другому мужчине…

Эллен пошла на сделку с легкостью, но положение Майкла настолько тяжелое, что она готова на все, лишь бы помочь ему. Бог знает, будут ли в результате голосования съемки прекращены, но в любом случае Сэнди решила, что сделала вполне безопасную ставку: Эллен поддержит Майкла, она не такая, чтобы свернуть с правильного пути. Даже Сэнди, прежде никогда ни к кому не испытывавшая большой жалости, не могла смириться с гибелью детей. С другой стороны, ей вовсе не хотелось смириться с потерей миллионов, крахом своей карьеры, взять и выкинуть все это в помойку.

Том ставил жизнь детей на первое место, и она сделала все возможное, чтобы поддержать его, но и себя Сэнди попыталась обеспечить гарантиями. Она не сомневалась, что получит от этого ублюдка Теда Форгона своего рода «откат» в сделке, и это тоже повлияло на ее решение. Ей не терпелось увидеть его физиономию, когда он выяснит, что она натворила, особенно если Крис Раскин поддержит при голосовании Майкла. Прикинув, насколько это реально, она хихикнула.

Глава 21

Уже третий ребенок убит. Самой последней жертвой стал еще мальчик, Мануэл. Торговать телом его заставил отчим в десять лет, мальчишка работал на улицах и в грязных порнобарах, пока его не встретили социальные работники и не забрали в реабилитационный центр. Ему было уже тринадцать. Дэй сообщил, что мальчик делал успехи, учился на повара. Но люди Галеано добрались до него вчера, поймали в центре города по дороге из ресторана, в котором он три недели назад стал учеником.

Чамберс скрежетал зубами от гнева и отчаяния, ему было нестерпимо жаль юной загубленной жизни, столь безжалостно отнятой в то самое время, когда на горизонте забрезжила надежда. И из-за чего? Из-за фильма, который, как предполагалось, должен помочь восторжествовать справедливости. Да Рейчел бы сотню раз вынесла то, что вынесла, только бы не трогали этих детей. После бессонной ночи Чамберс понял, что не может ждать собрания акционеров, которое решит его судьбу.

В самом начале десятого он снял трубку — позвонить Майклу. Пробиться через Мэгги оказалось нелегко, и в конце концов он передал просьбу позвонить ему после беседы с Крисом Раскином. Он надеялся на благоприятный исход, но даже в этом случае, пока новость дойдет до Боготы, вполне вероятно, что еще один ребенок будет мертв. А сколько еще дней понадобится на сворачивание съемок?

Думать бесполезно, сейчас надо действовать. У него полно дел, которые надо завершить для осуществления его плана. И Том Чамберс начал звонить по длинному списку, заранее им составленному.

Прошло больше двух часов, пока он наконец поговорил с каждым, начиная от своего адвоката в Вашингтоне до руководителя съемочной группы в Мексике. Он сделал по меньшей мере полдюжины звонков в Колумбию, еще больше по Штатам и в Европу и наконец позвонил Эллен. Он договорился с ней о встрече в доме Вика Уоррена, положил трубку и пошел в ванную, чтобы принять душ.

В соседней комнате сидела Сэнди и думала о том, что она натворила. Она взяла с Эллен слово, что та никогда не разгласит условий передачи акций, да и не в ее это было интересах. Но все равно что-то тревожило Сэнди, а ведь еще недавно она была совершенно убеждена, что результат оправдывает любые средства. Тем не менее способ, с помощью которого она освободила Тома от Эллен, заставлял ее чувствовать себя неловко, и она никак не могла успокоиться.

Утро разгоралось, а она чувствовала все большее возбуждение и волнение, более того, ей стало страшно. Впрочем, это не так уж удивительно, ведь к четырем часам дня весь ее мир может рухнуть. Она пыталась предугадать будущее, просчитать то, что может случиться, но голова не работала, и мозги отказывались функционировать.

В конце концов, слегка обезумев, Сэнди попыталась позвонить Тому, но никто не ответил. Она долго сидела перед телефоном, а потом, сама не зная зачем, набрала номер и попросила соединить ее с Эллен. Но и Эллен не было.

— Ты знаешь, где она? — спросила Сэнди у Мэгги.

— Конечно. Она поехала к Вику Уоррену, — ответила помощница. — У них там в два встреча с Томом, так что ты ее застанешь, если позвонишь через несколько минут.

Сэнди внезапно испытала странное ощущение, словно ее затопил туман, в ушах зашумело, и навалился страх, липкий и тяжелый.

— Спасибо, — пробормотала она и положила трубку.

Руки дрожали, когда она искала номер телефона Вика Уоррена. Она не могла поймать мысль, которая точила ее. Паника, оцепенение, снова страх. Она не могла бы объяснить, чего именно боится, но чувствовала — надвигается что-то, над чем она не властна. Она, словно разладившаяся машина, потеряла управление, не понимала, что хорошо и что плохо, она заблудилась, утратила ориентиры, ее ведет что-то, а она не понимает куда.

Она не могла найти номер Вика. Взгляд отказывался сфокусироваться, как и мозги — сосредоточиться. Вопросы возникали, но ответы не приходили. Куда ее несло? Она хочет остановить Эллен? Признаться Тому в том, что сделала? Сэнди невесело усмехнулась.

Она пошла в ванную и плеснула в лицо холодной водой. Ледяная пощечина чуть успокоила. Она вдохнула, медленно выдохнула, потом снова вдохнула.

Прошло несколько минут, прежде чем Сэнди поняла, что ей делать; она ощутила легкость, словно наполненный гелием, готовый вот-вот взлететь воздушный шар. Она посмотрела в зеркало, перед ней стояла женщина с глазами, полными слез, и улыбкой на губах. Вернувшись в комнату, она позвонила консьержке и приказала вызвать такси. Оно отвезет ее в дом Вика Уоррена.

На дорогу ушло минут пятнадцать, возможно, двадцать, хотя ей показалось, что она едет целую вечность. Все светофоры были красными, водители табуном черепах старательно ползли по шоссе. Только когда они миновали дом Майкла, дорога стала свободнее, но все равно конца ей было не видно. Сэнди не сомневалась, что застанет их, она должна их поймать и выполнить свою миссию.

В конце концов она потребовала, чтобы водитель ехал на красный свет. Через несколько минут они завернули за угол и подкатили к украшенным орнаментом черным воротам Вика Уоррена. Сэнди вышла из машины, пытаясь понять, как действовать дальше. Что подумают Эллен и Том, когда увидят ее?

А если она застанет их в романтических объятиях? Нет, этот вариант исключен, поняла она, когда бросила взгляд вперед. Сердце оборвалось: Сэнди увидела, как автомобиль, арендованный Томом, выезжает со стоянки. Ее он, конечно, не заметил. Потом из ворот выкатилась машина Эллен и повернула вправо, устремляясь за Томом.

Эллен сидела рядом с Крисом, ведущим машину, пытаясь собраться с мыслями и направить их в нужное русло, — собрание акционеров должно начаться меньше чем через час.

Вспомнив, что обещала перед выездом позвонить Майклу, и уже собираясь дотянуться до телефона, она проследила за взглядом Криса, брошенным в зеркало заднего вида. И еще она заметила, как крепко он стиснул руль.

— Что там? — Она оглянулась. — У нас кто-то на хвосте?

— Я не уверен, — ответил он. Его загорелое суровое лицо напряглось, взгляд заметался между зеркалом и дорогой.

Эллен повернулась так, чтобы видеть происходящее сзади. Длинный черный «мерседес» вдруг возник из-за поворота, и она почувствовала, как ужасный жар обдал все тело.

— В этом городе полно «мерседесов», — заявила она сущую правду, надеясь тем самым успокоить и себя, и Криса.

— Несомненно, — кивнул Крис, обратив внимание на седан, ехавший следом за лимузином.

Они продолжали двигаться вперед по узкой извилистой дороге, которая пересекала горы Санта-Моники. Слева редкими огнями напоминал о себе Вест-Сайд, справа открывался вид на долину Сан-Фернандо. Они мчались мимо увитых цветами заборов и домов ценой в миллионы долларов, то газуя, то замедляя ход, но за ними, как приклеенная, ехала все та же машина.

— Почему бы нам не сбавить скорость и не пропустить их? — предложила Эллен.

— Это не выход, — мотнул головой Крис, решительно выворачивая руль.

Она оглянулась назад, посмотрела в зеркало, сдавленно охнула, когда они внезапно вылетели на встречную полосу.

— Что это? — закричала она, хватаясь за приборную панель. — Что случилось?

— По-видимому, у нас лопнула шина, — пояснил Крис, борясь с потерявшей управление машиной.

Раздался звон битого стекла, на их спины брызнули осколки. Эллен закричала и схватилась за руль взбесившегося от ужаса автомобиля.

— Крис! — завопила она. — Что с тобой? Ради Бога! Господи, нет!

Но его голова резко опустилась, и из затылка хлынула кровь.

«Мерседес» оказался рядом, впритирку, прижимая все ближе к краю, за которым зеленела далекая трава парка.

Нога Криса застыла на педали газа. Эллен смотрела на «мерседес». Окно с пассажирской стороны опустилось. Она увидела дуло, а за ним лицо. Мир завертелся как безумный. Она кричала и крутила руль. Потом жгучая боль пронзила грудь, глаза вылезли из орбит, машина ударилась о валун, отлетела в сторону и, перевернувшись, заскользила к обрыву. Оставалось всего несколько дюймов, колеса еще безумно крутились, клаксон отчаянно вопил, стекла летели, осыпая все вокруг дождем осколков. «Мерседес» сдал назад, из-за него возник другой автомобиль, водители дружно ударили по педалям газа, и обе машины в мгновение ока исчезли.

Было ровно три тридцать, когда Майкл вошел в зал заседаний вместе с Мэгги. Марк Бергин и Тед Форгон были уже там, они разместились за длинным столом и пребывали в полной боевой готовности. Крис Раскин пошел пока быстро позвонить в Нью-Йорк. Ни Сэнди, ни Эллен не было.

Майкл, груженный своими бумагами, уселся за стол и попросил Мэгги еще раз попробовать дозвониться на мобильный Эллен. Только что звонил Чамберс из гостиницы, значит, их встреча закончилась, но Майкл не спросил о результатах. Он не поинтересовался также, когда именно они расстались, иначе он забеспокоился бы гораздо сильнее. Он предположил, что Эллен застряла в пробке и так зла, что не потрудилась даже дотянуться до телефона. Она должна прибыть с минуты на минуту, а Сэнди следом за ней.

Выходя из зала, Мэгги столкнулась с Крисом Раскином, щеголевато одетым мужчиной среднего роста, круглолицым, кудрявым и седым. Обычно его глаза светились юмором, но сегодня они потеряли свой блеск. Майкл знал, что после их утренней встречи он отправился на другую — с Форгоном и Бергином, и теперь он понятия не имел, как этот человек намерен голосовать. Судя по его виду и по тому, как он избегает взгляда Майкла, вероятно, что-то изменилось.

Майкл посмотрел на часы. Раскин обошел стол и сел напротив Майкла. Форгон и Бергин прервали беседу, наблюдая за тем, как он садится, потом вернулись к разговору.

Майкл, не обращая на них внимания, стал просматривать документы. Там было все самое необходимое, в том числе список акционеров компании в нескольких экземплярах, отчеты о текущих делах, нотариально засвидетельствованный документ, подтверждающий передачу Эллен двенадцати процентов акций «Уорлд уайд». По убойной силе это самая настоящая бомба. Он спрашивал себя, что будет с Форгоном, и молил Бога о том, чтобы не стать причиной его нового сердечного приступа.

Впрочем, едва ли возникнет такая угроза: каким бы путем ни пошло голосование, Форгон все равно выйдет победителем. Или он добьется продолжения съемок, или увидит, как жизнь Майкла превратится в руины.

Майкл не мог отрицать, что какая-то часть его натуры хотела, чтобы победил Форгон. Но тогда он стал бы ответственным за происходящие в Колумбии убийства детей. А если Майкл возьмет верх, то ему придется ехать к Вику Уоррену и объявлять о прекращении съемки. Словом, в любом случае все закончится неплохими гонорарами адвокатов. Зато совесть его будет чиста.

Он снова посмотрел на часы и хотел было уже встать, чтобы узнать у Мэгги, дозвонилась ли она до Эллен, когда случайно поймал взгляд Криса Раскина. Казалось, Раскин поджидал момент и теперь почти незаметно кивнул ему.

Выражение лица Майкла не изменилось, он встал и направился к выходу.

— Эй, когда мы начнем наше шоу? — бросил Форгон. — Где Рэнди[3]-Сэнди? Она опаздывает.

Майкла передернуло.

— Она вот-вот приедет, — заверил он.

Форгон захихикал. Он был на сто процентов уверен, что Сэнди, которая никогда своего не упустит, пойдет его, Форгона, путем и проголосует так же, как он.

Узнав, что Эллен до сих пор не дала о себе знать и ее телефон не отвечает, так же как и Сэнди, Майкл вернулся в зал заседаний и объявил, что они вынуждены начать.

— Эллен присоединится к нам с минуты на минуту, — добавил Майкл.

Форгон тут же помрачнел, но возражать не стал.

Удовлетворенный его молчанием, Майкл открыл папку и обнародовал документ, подтверждающий, что Эллен стала обладательницей двенадцати процентов акций.

— Что за хреновина? — прорычал Форгон.

— Тут все сказано, — пожал плечами Майкл.

— Значит, ты отдал ей двенадцать процентов, — протянул Форгон. — Ты хотел нас потрясти, я так понимаю?

— Нет. — Майкл показал другую копию. — Я отдал ей двадцать восемь процентов. Теперь, я думаю, есть повод для потрясения.

— Ты отдал ей весь свой пакет акций! — Было заметно, как шестеренки в мозгах Форгона крутятся, он пытался понять, к чему бы это.

Майкл подавил улыбку. Этот шаг он предпринял сегодня утром, чтобы избежать осложнений, которые даже Сэнди не сумела предвидеть: согласно условиям компании, число акционеров должно оставаться неизменным. Так что теперь Эллен стала держательницей сорока процентов акций компании, у нее на десять процентов больше, чем у Форгона.

Лицо Форгона побагровело.

— Так, а откуда взялись двенадцать процентов?

— От Сэнди, — спокойно сообщил Майкл.

В голове Форгона заработал калькулятор. Если у него тридцать процентов, у Марка Бергина десять, а у Сэнди теперь девять… Его взгляд метнулся к Раскину. Голос Криса все еще оставался решающим. Внезапно он вспомнил, что о передаче акций следует сообщать держателю самого большого пакета. Его лицо так и лучилось самодовольством, когда он цитировал этот пункт.

Майкл улыбнулся и был уже готов протянуть нужную страничку из контракта, когда у него за спиной открылась дверь. Предположив, что это Эллен, или Сэнди, или обе вместе, чтобы не лишать их удовольствия, он выдержал паузу.

— Майкл, тихо окликнула его Мэгги.

Майкл обернулся. Лицо помощницы было белее мела.

В этот миг он испытал странное чувство. Эллен опаздывала. И не звонила.

— Сэнди на проводе, — сообщила Мэгги. — Тебе нужно поговорить с ней.

Сэнди?

Озадаченный, Майкл встал. Почему Сэнди звонит? Почему она не приезжает? И что случилось с Мэгги? Когда он вошел в офис, присутствующие повернули к нему такие же белые лица.

— Она на твоей частной линии, — сказала Мэгги.

Майкл зашел в своей кабинет и снял трубку.

— Сэнди, — позвал он, — где ты? Почему не едешь? — Потом торопливо, словно желая заглушить сигналы, которые ему посылало подсознание, добавил: — Мы только что подошли к самому приятному моменту.

— Майкл… — проговорила Сэнди, и голос ее прервался. — Я в больнице. Эллен…

Дубина страха вмяла его в пол. Трубка чуть не хрустнула в его руке.

— Что с ней? — выкрикнул он.

Сэнди колебалась, будто пытаясь набрать побольше воздуха.

— Кое-что случилось, — произнесла она. — На Малхолланд. Ее машина перевернулась.

Ужасные видения поплыли перед глазами.

— Где она сейчас? — наконец выдавил он.

— Ее привезли в больницу… — Сэнди запнулась, а потом выпалила: — Она в операционной. Доктор велел найти тебя побыстрее, он сказал… он сказал, может не хватить времени.

Выскочив из машины, Майкл вбежал в двери отделения неотложной помощи и огляделся.

Сэнди ждала его. Она схватила его за руку, прежде чем он ринулся на поиски.

— Где она? — снова выдохнул он.

— Все еще в операционной.

Крошечная вспышка облегчения. Значит, жива. Он посмотрел на Сэнди и увидел перемазанные тушью щеки.

— Доктор хочет поговорить с тобой, — сообщила она. — Надо сказать ему, что ты уже здесь.

Майкл остался стоять, а Сэнди подошла к медсестре. Та посмотрела в его сторону, что-то шепнула Сэнди и исчезла за дверью с непрозрачными стеклами.

Сэнди вернулась, и они сели на скамейку. Вокруг ни души. Майкл поборол густую волну ужаса. Он должен держаться и вынести все, что скажет ему хирург.

— Есть еще кое-какие детали, — спокойно проговорила Сэнди. — Крис мертв. Его застрелили.

Глаза Майкла закрылись.

— Я присутствовала при этом, — добавила она.

Она ждала, желая понять, хочет ли Майкл слушать дальше, но он молчал.

— Я ехала через две машины от них, — начала она, готовая остановиться в любую секунду. — Издали казалось, будто Эллен пыталась рулить. Машина гуляла от бордюра к бордюру. Я не видела, кто сидел в «мерседесе»… — Она сделала паузу, глотая комок. — Дорога была извилистая. Так много поворотов… — Она снова была там, переживала все заново, и ее снова охватывали ужас и невыносимое бессилие.

Она взглянула на Майкла. Он смотрел в пространство.

— Я не видела, как машина перевернулась, — продолжала Сэнди. — Когда мы миновали поворот, она уже стояла на крыше. Кто бы ни был в «мерседесе», должно быть, видел нас.

— Нас? — переспросил Майкл.

— Я ехала в такси, — объяснила она. — Водитель связался с полицией, как только понял, что происходит. Даже раньше самой катастрофы, поэтому копы прибыли очень быстро.

Она хотела рассказать, как страшно ей было. Как она помчалась к машине Эллен и как оттащил ее в последнюю минуту водитель, сказав, что автомобиль может снова перевернуться. Поэтому ей пришлось ждать, рыдая и молясь на траве рядом с Эллен, висевшей на своем ремне безопасности и упиравшейся головой в крышу машины. Ее лицо было обращено к Сэнди. Тонкая струйка крови текла из уголка рта, а на груди был целый океан крови. Сэнди не знала, жива она или мертва.

А по другую сторону машины свисала из окна половина мертвого Криса. Нижняя часть его тела была размозжена и намертво зажата, пистолет валялся в пыли на обочине.

Но Сэнди больше ничего не сказала Майклу, желая пощадить его.

— Что ты там делала? — наконец спросил он.

Сэнди обвела коридор беспомощным взглядом.

— Сама не знаю, — прошептала она. — Я узнала, что они встречаются, Эллен и Том, и… не знаю, я не могу это объяснить. Мне просто надо было поговорить с ними. Но к тому времени, когда я приехала, они уже разошлись. Я увидела, как Эллен и Крис выезжают из ворот, и потом этот «мерседес» появился из переулка и поехал следом за ними. — Она вздохнула. — Я сначала не обратила внимания, сам знаешь, сколько лимузинов на этой дороге…

— Мистер Маккен? — Это вернулась сестра.

Майкл испуганно поднял глаза.

— Доктор сможет поговорить с вами через несколько минут, — сообщила она. — Пожалуйста, пойдемте.

— Что там? — спросил Майкл, вставая. — Она выкарабкается?

— Доктор все вам объяснит, — тихо и монотонно ответила сестра, и страх снова окатил его ледяной волной.

— Я подожду здесь, — сказала Сэнди.

Майкл обернулся.

— Свяжись с Виком Уорреном и попроси, чтобы он сообщил Мэтти, — попросил он. — Потом позвони Клоде.

— А как насчет родителей Эллен?

— Я им позвоню, когда узнаю… — Он запнулся, затем снова заговорил: — После того как я поговорю с доктором.

* * *

Он ждал доктора в маленькой комнатке, тщетно пытаясь душой соединиться с Эллен. Неясные мысли одна за другой мелькали в голове, например, а кто вытряхивает мусор из корзины, что стоит рядом, а картина на стене — это оригинал или копия? Он смотрел на стулья и спрашивал себя, сколько сотен человек уже сидели в этой комнате до него. Он долго не отрывал глаз от пятна на ковре, на нем его мозги заклинило, казалось, навсегда.

Потом Майкл стал думать о фильме и о том, что сейчас съемки так или иначе остановятся, Мэтти вылетит следующим рейсом в Лос-Анджелес, а полиция или ФБР начнут расследование.

Он думал о Чамберсе, о том, насколько тот оказался прав, хотя даже Тому не дано было предугадать, что у дома Вика Уоррена Эллен поджидают люди Галеано. Позднее Майклу сообщат о мнимых дорожных рабочих, перекрывших шоссе на протяжении двух миль. И о «жучках», установленных у них в доме и на рабочих телефонах Эллен. Он даже докопался до звонка Эллен, о котором она ему не рассказала.

Но это потом. А сейчас он сидел в маленькой комнате на седьмом этаже северного крыла больницы, меньше чем в пятидесяти ярдах от места, где пытались спасти ее жизнь. Все, что он сейчас мог, — это изо всех сил стараться быть сильным ради нее, а еще — мысленно разговаривать с ней. Он говорил, как он ее любит, и просил, чтобы она простила ему его глупость и гордыню. Он убеждал: он верит, что ребенок его, он уже привязан к нему всем своим сердцем. Но теперь, должно быть, слишком поздно, младенец не смог бы пережить такую катастрофу. Майкл вспоминал о моментах в ванной, когда он прикасался к ее животу, обнимал сразу обоих и чувствовал, как они все сливаются воедино. Что стало с ее телом теперь? А ребенок…

Не в силах сдержаться, он заплакал. Ничего бы не произошло, если бы он воспротивился их встрече с Чамберсом в доме Уоррена. А он согласился, желая выказать ей свое доверие, хотя на самом деле желал, чтобы Эллен была вместе с ним, когда юристы заверяли передачу его акций ей. Еще один жест доверия.

Но теперь не время разбираться в жестоких причудах судьбы. Майкл заставил себя подумать о Чамберсе и о том, как он перенесет произошедшее, когда узнает. Майклу нелегко это представить, поскольку его собственная вина была запредельна. Безусловно, Тому, уже потерявшему любимую женщину, будет тяжело, и он наверняка станет считать себя ответственным за трагедию с Эллен, как и за детей в Колумбии.

Дверь открылась, вошел хирург.

Майкл встал.

— Мистер Маккен, я доктор Миллз. — Врач протянул руку. Его волосы были скрыты шапочкой, маска на тесемках болталась на шее. Зеленые глаза ничего не выражали.

Майкл пожал протянутую руку.

— Как она? — прошептал он.

Доктор помолчал.

— Боюсь, неважно, — наконец ответил он.

Майклу вдруг захотелось ударить его, прижать к стене и заорать, что он лжет.

— Последствия катастрофы серьезны, — продолжал врач, — но благодаря ремню безопасности не угрожают жизни. Пуля в грудь — вот причина главного беспокойства и всех проблем.

Глаза Майкла округлились. Никто не сказал ему, что в Эллен стреляли.

— Мы сумели удалить пулю, — продолжал хирург, — но повреждения, которые она причинила… она прошла слишком близко к сердцу… левое легкое в опасности… пытаемся остановить кровотечение… У нее повреждены легочные артерии, и в этом причина кровотечения непосредственно в легком.

Лицо Майкла посерело. Нет, все это не имеет никакого отношения к Эллен, это какое-то кино.

— Каковы ее шансы? — наконец сумел он сформулировать вопрос.

Хирург замялся.

— Мне жаль, мистер Маккен, — проговорил он, — но боюсь, следует приготовиться к самому плохому.

— Нет! — вырвалось у Майкла. Он смотрел на хирурга гневными, отчаянными глазами. — Вы должны спасти ее, — прохрипел он. — Вы должны.

— Я обещаю, мы сделаем все возможное.

Майкл кивнул.

Хирург подождал секунду, прежде чем начать:

— Мы сделали кесарево сечение сразу после того, как ее доставили к нам. У вашей жены уже начались схватки. — Он сделал паузу, ожидая вопросов. — Это мальчик, — сообщил доктор.

Майкл тупо смотрел на хирурга.

Миллз позволил себе слабо улыбнуться и кивнул:

— Да, он родился, он это сделал. Парень небольшой, но в полном порядке. Малыш в родовом блоке, вы сможете увидеть его позже.

Майкл провел рукой по лбу. Внезапно он почувствовал себя настолько обессиленным, что ноги отказывались его держать.

— Как моя жена? — спросил он. — Когда я могу увидеть ее?

— Я сообщу вам, как только…

Дверь открылась, вошла медсестра:

— Остановка сердца.

Доктор вылетел в коридор, прежде чем Майкл успел понять сказанное. Когда наконец он поднял глаза, он увидел Сэнди.

— Меня ждет полиция, — сказала она.

Майкл кивнул, глотая слезы. Вышел в коридор и сел обратно на скамейку.

Сэнди присела рядом.

— Медсестра сказала мне о ребенке. Это хорошая новость.

Он подался вперед и закрыл лицо ладонями.

— Это мой, — проговорил он через некоторое время. — Ты полагала, что это не так, но даты… Он мой.

Сэнди молчала, уставившись в пространство. Она уже поняла. Если бы ребенок был меньше, он бы не выжил, а семь месяцев — это просто прекрасно. Медсестра не могла ошибиться. И потом, разве женщина с моралью Эллен согласилась бы сказать Майклу, что отец — он, если бы это не соответствовало правде? Потому она и приняла акции. А Сэнди, значит, ошиблась. Как они, должно быть, смеялись над ней! Но сейчас это не трогало ее.

— Прилетает твоя мать, — сообщила она Майклу. — Мэтти в пути.

Он не хотел этого слушать, поскольку это лишь подтверждала реальность кошмара.

— Нужно позвонить ее родителям, — вспомнил он и уже встал, а затем повернулся к Сэнди: — Ты связалась с Томом?

Она покачала головой.

— Я не знаю, где он, — ответила она, и ее лицо внезапно стало каким-то потерянным. — Он выписался из гостиницы.

Майкл схватился за голову.

— Я забыл! — воскликнул он. — Том улетел в Колумбию.

Лицо Сэнди стало белее прежнего.

— Но ему туда нельзя, — возразила она. — Они убьют его.

Майкл смотрел на нее и не мог понять: как они докатились до этого? Потом, вспомнив, что время не на его стороне, он пошел искать телефон, чтобы позвонить родителям Эллен.

Глава 22

Монитор, фиксирующий работу сердца, висел над операционным столом. Его электронные часы показывали четыре сорок три.

К четырем сорока восьми пятеро мужчин снова отчаянно боролись за жизнь Эллен. Операция длилась больше двух часов, и казалось сомнительным, что она выдержит. Но работа сердца стабилизировалась, а медики сумели остановить кровотечение.

Майкл сидел в коридоре. Приехала Роуз, агент Эй-ти-ай и близкая подруга Эллен, привезла ему кофе и пончики. После кофе ему стало гораздо лучше, хотя тело не избавилось от напряжения, и ощущение нереальности происходящего тоже осталось.

Майкл уже видел младенца, крошечное, беспомощное существо, он лежал опутанный трубочками под стеклянным колпаком. Он был весь красный и сморщенный. Что-то там не ладилось с его легкими, хотя акушерка сказала, что все нормально и есть вполне серьезные основания для оптимизма. Майкл долго смотрел на него, сердце колотилось, и он отчаянно молил Бога о том, чтобы Эллен смогла увидеть их дитя и быть рядом с ним, когда он станет большим и сильным.

Пока он не дал ему имени, хотя одно приготовил на всякий случай. Он не хотел это делать без Эллен.

Пока что он ждал. Пройдет несколько часов, прежде чем Мэтти или родители Эллен доберутся сюда. И он еще подумал, что скоро, после Сэнди, полиция захочет поговорить с ним.

Поскольку съемки длились всего пару недель, никакого голосования акционеров проведено не было, Тед Форгон позвонил Вику Уоррену и велел переделать роль Рейчел. Если Мэтти уезжает со съемок, то это не повод для задержки в работе.

Сэнди первой узнала о нововведениях Форгона. Проведя час за беседой с полицейскими, она вернулась в гостиницу и нашла сообщение от Вика Уоррена. Он требовал, чтобы кто-то поставил Форгона на место, причем немедленно, иначе он, Вик Уоррен, все бросит и уедет.

Она позвонила Крису Раскину и попросила его сейчас же приехать во «Времена года». Потом она попыталась дозвониться до Алана Дэя в Колумбию, но никто не ответил. В это время самолет, в котором летел Том, по-видимому, находился на полпути к Майами, откуда он возьмет курс на Боготу. Она снова взялась за телефон и поговорила с Мэгги, попросив ее оставить сообщение для Тома в аэропорту Майами, чтобы он непременно связался с ней. Она должна сообщить ему об Эллен и, если повезет, заставить вернуться, действия Форгона должны его убедить.

К пяти часам вечера стало ясно, что Том не объявится. Она пробовала не принимать это близко к сердцу, уверяя себя, что он, вероятно, не получил сообщение, а вовсе не отказывается с ней говорить. Она снова соединилась с Мэгги, желая выяснить, не звонил ли он туда, но нет, и от Майкла тоже никаких известий. Сэнди восприняла это как хорошую новость, значит, Эллен жива.

В следующий час агент по связям с общественностью совершил чудо, и Сэнди оказалась в лос-анджелесской студии Си-эн-эн, готовясь к телемосту с Нью-Йорком. Она должна стать первым гостем вечерней программы в прямом эфире у Ларри Кинга. Весть о несчастном случае с Эллен уже вовсю муссировалась масс-медиа. Обычно интерес не угасает в течение часа или двух, поэтому Сэнди должна была выложиться сейчас, когда к инциденту привлечено внимание.

Она рассказала людям Ларри Кинга о стрельбе, и это стало главной приманкой. Они взволновались — весьма лакомый кусок для передачи, американцев должен задеть тот факт, что какой-то колумбийский наркоделец способен дотянуться из тюремной камеры до американских граждан, причем не где-нибудь, а в самой Америке! Вдобавок ко всему прочему жертвой стала женщина, одна из исполнительных продюсеров фильма о Рейчел Кармеди, американской журналистке, которая, как помнят большинство зрителей, была убита в Колумбии.

Где-то в глубине души Сэнди понимала, что, если бы Том Чамберс узнал о ее намерениях, он предпринял бы все, чтобы удержать ее от этого шага. Но его не было рядом. Да, она подвергала себя опасности, чтобы остановить Теда Форгона и, возможно, Тома Чамберса тоже.

Пятнадцать минут и пара рекламных пауз — вот и все ее интервью. Теперь вся нация и половина мира знают, что племянники Эрнана Галеано — Густаво и Джулио Сапата вместе с колумбийским негодяем по имени Сальвадор Молина похитили и убили Рейчел Кармеди. Они также узнали, что Галеано нанял людей, чтобы запугать тех, кто работает над фильмом, и что в Эллен Шелби Маккен стреляли наемные убийцы Галеано. Она рассказала и о приказе Галеано убивать по ребенку в день, чтобы добиться прекращения съемок картины и спасти своих племянников. Сэнди закончила тем, что Том Чамберс сейчас отправился в Колумбию, желая спасти колумбийских детей от смерти, но этот его поступок равен самоубийству.

Когда она вышла из студии, ее ожидали Крис Раскин и агент по связям с общественностью, они жали ей руку и поздравляли. Она чувствовала себя ужасно усталой, и ей отчаянно хотелось свежего воздуха, и побольше. Они вывели ее на улицу, Раскин дал ей телефон, чтобы она позвонила в больницу узнать, нет ли каких новостей.

Оказалось, Эллен перевезли из операционной в отделение интенсивной терапии. Следующие двадцать четыре часа будут решающими, если она сумеет их пережить, то появится шанс выкарабкаться. Майкл постоянно при ней, хотя Эллен все еще не пришла в сознание и, судя по всему, не скоро придет.

Сэнди вернулась в гостиницу, оставив Криса Раскина с агентом по связям разбираться, как они намерены обращаться с волной паблисити, которая, несомненно, уже готова на них накатить. Ей надо побыть одной, чтобы осуществить дальнейшее, то, о чем она даже не упомянула Крису.

У себя в номере Сэнди села за ноутбук и написала письмо, потом разослала его по электронной почте Майклу, Тому, Алану Дэю, Крису Раскину, Зельде Фрей и подруге Несте. «После интервью, которое я только что дала в прямом эфире, — написала она, — моя жизнь находится в опасности. Поэтому я исчезаю на некоторое время и буду там, где никто не догадается меня искать. Пожалуйста, не волнуйтесь. Я буду продолжать следить за новостями, и когда станет безопасно, вернусь». А в письме к Тому Сэнди добавила: «Не знаю, не подвергла ли я тебя еще большей опасности, но я молюсь, чтобы это заставило колумбийские и американские власти остановить убийства детей и удержать тебя от мести».

Сэнди закончила, упаковала ноутбук и оставила его вместе с другими вещами в камере хранения гостиницы, взяла такси и поехала в аэропорт. К девяти часам вечера ее уже не было на американской земле.

Эллен пережила следующие двадцать четыре часа и двадцать четыре часа после них. Она лежала в отделении интенсивной терапии, опутанная трубочками и проводами настолько плотно, что к ней было трудно подступиться. Она все еще не пришла в сознание, и хотя по-прежнему не было никакой гарантии, но появилась надежда, что она выкарабкается. За эту надежду Майкл и цеплялся так же упорно и отчаянно, как она цеплялась за жизнь.

Он сидел подле нее час за часом, держал за руку, смотрел сквозь провода и трубки на ее бледное, в синяках и свеженаложенных швах, лицо. Ее грудь поднималась и опадала с помощью специального аппарата; на полу, у ног Майкла, стояло еще одно устройство, соединенное с ее телом где-то под ребрами, и там булькали пузырьки воздуха. В нос вставлена трубочка для воздуха. К рукам подведены капельницы для внутривенного вливания, а к груди прикреплены датчики, идущие к множеству мониторов.

Он говорил с ней тихо, настойчиво и с любовью. Иногда он шутил, иногда убеждал, настаивал, иногда плакал. Он говорил ей, как ему жаль, что он причинил ей столько страданий, он признавался, что не оказался тем мужчиной, который ее достоин, когда она впервые сказала ему о ребенке. Он винил себя в бессмысленной гордыне и идиотизме, не позволявшим ему поверить, что младенец его. Но поскольку Майкл знал, что для нее нет ничего важнее их сына, он потратил много часов, размышляя о маленьком мошеннике, лежащем под специальным колпаком. Медсестры говорили, что его развитие идет семимильными шагами, но Майклу все еще не разрешали подержать его. Доктор сказал, что как только младенца вынут из-под колпака, он сможет взять его на руки и почувствовать себя настоящим отцом.

Майкл составил длинный список имен, он спрашивал Эллен, какое ей нравится, но пока ответа не получил. Он ругал себя за то, что из него вышел никчемный муж, он даже не может придумать имя сыну, которое жена одобрила бы. Майкл говорил ей, что он очень надеется, что они не поссорятся из-за этого. В списке есть несколько имен, вполне подходящих для парня.

На третий день доктор объявил, что Эллен вполне готова дышать самостоятельно. Поскольку она так и не пришла в сознание, пришлось оставить пластмассовую трубку, ведущую к легким. Она могла все еще дышать с ее помощью, но доктор рекомендовал отключить прибор.

Когда наступил этот момент, в крошечную палату, набитую аппаратурой и освещенную странным зеленоватым светом, набились врачи и медсестры, и напряжение достигло такой силы, словно вот-вот могло что-то взорваться. Они разрешили Майклу остаться, и он, заледенев от ужаса, наблюдал, как врач в последний раз проверил дыхание Эллен и положил руку на выключатель. Он еще раз оглянулся на Эллен и спокойно отключил прибор. Все ждали, тишина повисла в комнате. Волны на экране, показывавшем работу сердца, становились беспорядочными. Майкл запаниковал и уже сам собрался нажать на выключатель, но врач схватил его за руку и кивнул на Эллен. Слабо, очень слабо ее грудь поднималась и опускалась. Она дышала сама.

Слезы полились из глаз, и Майклу вдруг стало смешно — все пожимали ему руку, поздравляли его, ведь они не могли поздравить Эллен, хотя так гордились ею. Когда все ушли, он снова сел рядом с ней и, наклонясь, сообщил, как сильно любит ее.

Глава 23

Деревня находилась в двух сотнях километров от Боготы, в глубине долины, надежно отрезанной от мира. Сквозь маленькое пыльное оконце Чамберс наблюдал за площадью. Деревья и кусты магнолий бросали тень на раскаленные выщербленные тротуары и на полуразрушенные дома. Днем местные торговцы открывали свои лавочки. Он видел, как продавец лотерейных билетов взял кофе и мороженое в тусклом, отделанном винилом кафе близ церкви. Потом его взгляд остановился на пустых телегах на обочине. Он увидел бродягу, спавшего на скамье. Громкоголосые птицы, взмахивая крыльями, толпились возле сточной канавы, куда толстомясая бабища выбрасывала остатки еды.

Часы на церкви начали отбивать семь. Солнце уже прошествовало над широким навесом листвы. Собака шарахнулась от летящей галопом лошади, на спине которой восседал узкоглазый крестьянин в шляпе из телячьей кожи. Вот он уже скрылся в переулке, а оттуда с ревом вылетели два ржавых древних джипа, они громыхали так, что было слышно, как клацает подвеска и ноют рессоры, их моторы надсадно ревели, помогая машинам одолевать развалины жалкой жизни, попадавшиеся им на пути.

В открытых джипах сидели люди в камуфляже, на сиденьях рядом с ними лежали автоматические винтовки. Машины, не сбавляя скорости, подпрыгивали на выбоинах и визжали тормозами на крутых поворотах, а потом исчезли под аркой, над которой располагалось окно Чамберса. Должно быть, они припарковались во внутреннем дворике, позади маленькой дешевой гостиницы, в которой Чамберс жил почти с самого приезда в Колумбию.

Он знал теперь, что должен благодарить Сэнди и Ларри Кинга за свой арест, как это называл генерал Гомес, или похищение, по мнению самого Тома. Но Гомес не собирался вступать в дискуссию, как и мужчины, охранявшие Чамберса. Пожалуй, Тому придется уступить и согласиться, что его охраняют, а не держат в заложниках, поскольку никто не требовал никаких денег за его возвращение. В общем, он терялся в догадках, что Гомес собирается с ним делать.

Скука была невыносимая, он изнывал от безделья, начинал капризничать, хотя, если уж на то пошло, никакой он не заключенный: ему дали оружие и разрешили свободно приходить и уходить, когда захочется, но только с охраной. Он торчал тут ради собственной безопасности. Гомес, возможно, единственный неподкупный полицейский в Боготе, узнал из интервью Сэнди о прибытии Тома Чамберса. Генерал немедленно принял меры, послав дюжину своих людей прямо к самолету и приказав им эскортировать высокого гостя. Далее его посадили в автомобиль и увезли в ночь.

Если бы генерал Гомес не сделал этого, то его бы встретили люди Галеано, и тогда у него не было бы никаких шансов сидеть у окна и смотреть на улицу. Том иногда ходил в кафе, играл партию-другую в какую-нибудь настольную игру, пару раз прогулялся по холмам, а большей частью сидел у окна и ждал.

Люди Гомеса не привыкли к праздным беседам и не проявляли интереса к тому, что происходит в мире. Поэтому Чамберс до сих пор не знал, прекращены ли съемки фильма и сумела ли Эллен выкарабкаться. Он много дал бы за то, чтобы связаться с Майклом, хотя что, черт возьми, он сказал бы ему? Даже после стольких часов размышлений он все еще не нашел слов, способных выразить, как ему жаль, что он вообще вломился в их жизнь, ведь из-за него им пришлось столько выстрадать.

Теперь уже ничего не изменишь, хотя, видит Бог, он хотел бы добраться до Шалеано и положить конец его власти над их жизнью.

Решив выпить кофе, Том заправил старую синюю хлопковую рубашку в джинсы, пристегнул кобуру с автоматическим пистолетом и вышел из комнаты. Иметь при себе оружие в этой деревне не только нормально, но необходимо, поскольку внизу располагается военная база и дорога становится привлекательной мишенью для любого повстанца или бандита. К тому же наверняка цена, объявленная за его персону, весьма высока, так что люди Галеано могли появиться здесь в любой момент.

Спустившись по черной лестнице, Том нашел своих охранников в небольшом внутреннем дворике, они слонялись вокруг джипов и курили, два вновь прибывших как раз собирались сменить пару отдежуривших. Чамберсу было наплевать, что они курят марихуану, но вот Гомес, думается, вряд ли обрадовался бы.

— О, сеньор Том! — приветствовал его один из них.

Это был Валерио, ему двадцать восемь, он самый старший из них и в самом высоком ранге. Как раз ему предстоит стать компаньоном Чамберса на этот день. Валерио самый словоохотливый из всех парней и, вероятно, лучше всех знает о том, что происходит за пределами деревни. Хотя Том уже понял, что все они тщательно проинструктированы насчет того, чтобы не слишком распространяться о событиях во внешнем мире.

— У меня есть для вас сообщение, — заявил Валерио, бросая окурок и вдавливая его в землю каблуком зеленого вьетнамского ботинка. — Генерал посылает свои извинения за то, что не прибыл повидаться с вами, но у него были важные дела, которые требовали его присутствия. Возможно, он появится здесь через час. Он просил вас приготовиться к отъезду.

Новость удивила и обрадовала Чамберса, и эта радость длилась до тех пор, пока ему не пришло в голову, что его могут отвезти в аэропорт и выдворить из страны.

— Нет, я не собираюсь этого делать, — сказал ему Гомес, когда наконец появился. — Я отвезу тебя повидаться с Эрнаном Галеано.

Том изумленно воззрился на него. Гомес был невысоким, безупречной внешности человеком, с красивой копной серебристых волос и внушительными черными усами, обрамлявшими рот словно подкова. Он любил риск и абсолютно бесстрашно сражался с мафией. Еще он слыл большим шутником, и именно об этом его свойстве вспомнил Чамберс, услышав насчет Галеано.

— Ты ведь хочешь его увидеть, я так понимаю? — отрывисто бросил Гомес.

— Не знаю, как насчет того чтобы увидеть, — протянул Том, — но убил бы с удовольствием.

— Обсудим, — пообещал Гомес невозмутимо. — Но сейчас мы отправимся в тюрьму. Галеано ждет нас. Говорил я тебе или нет, что приказ о его освобождении подписан? Он выйдет на свободу к концу месяца.

Не сказать, чтобы Том обрадовался, но и не удивился. Здесь можно купить абсолютно все, включая пожизненное заключение.

Через минуту они уже летели по шоссе в сером бронированном «мерседесе» Гомеса. Хотя это и не принято, но генералу нравилось рулить самому, поэтому он пересадил шофера в один из сверкающих черных джипов «Чероки», тоже бронированный, в котором ехала охрана. Восемь телохранителей в джипах были вооружены «узи» и карабинами «АР-15» — стандартным набором для защиты высокопоставленных особ. Оружие было необходимо, потому что уже больше двадцати раз бандиты покушались на жизнь Гомеса, но, к счастью, неудачно. Один из нескольких случаев, когда он был на волосок от гибели, и стал причиной его долгого отдыха в Испании, где он выздоравливал после того, как в его машину подложили бомбу.

— Так какова причина этого визита? — поинтересовался Чамберс.

— Требование Галеано, — объяснил генерал. — Я подумал, что ты не станешь возражать. Ты когда-нибудь раньше был в Ла-Пикота?

Том кивнул.

— В ее стенах полно людей, набитых информацией, — заметил он.

Гомес не возражал.

— Ты навещал богатых парней или волков? — спросил он.

— Тех и других.

Ведущий джип помчался вперед. Гомес увернулся из-под громыхающего автобуса, прямо в лоб им летел грузовик. Он прибавил газу и проскочил всего в дюйме от борта. Эскорт, казалось, забыл о боссе, бывшем только что на волосок от смерти.

— Если ты уже видел богатых парней, значит, знаешь, чего ждать, — продолжил Гомес.

Чамберс позволил себе выдохнуть.

— Более или менее, — сказал он. — Зачем мы ему понадобились?

— Он хочет предложить тебе сделку, — ответил Гомес.

Том насторожился:

— Какого рода?

— Он намерен найти и заставить тебя потерять, — усмехнулся Гомес. — Какого еще рода сделка может быть с Эрнаном Галеано?

— Он не говорил, о чем речь?

— Нет. Между прочим, кто-нибудь тебе сообщил, что съемки приостановлены?

Чамберс повернулся к нему:

— Нет. Когда?

— Пару дней назад. Все уже вернулись в Лос-Анджелес, об этом сообщили во вчерашних вечерних новостях Си-эн-эн. Еще они сказали, что женщина, в которую стреляли, кажется, выкарабкивается.

Облегчение, которое испытал Чамберс, услышав, что Эллен жива, на мгновение перекрыло все остальные чувства. Он подумал о Майкле и пожалел, что не может оказаться там, с ними, чтобы как-то поддержать, помочь пережить все, что на них свалилось. Однако он не обольщался: вряд ли Майкл обрадовался бы его присутствию. Вероятно, он навсегда потерял одного из самых лучших своих друзей.

Возвращаясь мыслями в настоящее, Чамберс подумал, что Галеано одержал победу. Съемки прекращены. То, что человек способен обладать такой властью, даже сидя в тюремной камере, должно возмутить любое цивилизованное общество, как, впрочем, и то, что Рейчел осталась неотомщенной. Горечь затопила душу, мешаясь с яростью. Ну почему никто, абсолютно никто не в силах справиться с этими нелюдями и Галеано может и дальше наслаждаться своей безнаказанностью? Впрочем, о чем это он? Галеано купил половину правительства. Вот и ответ на истерзавшие душу вопросы.

— А что насчет детей? — спросил Том. — Список увеличился?

Гомес, не отрывая взгляда от дороги, бросил:

— Семеро умерли, насколько нам известно. — Потом взглянул на Чамберса. — Ты хочешь знать, почему я не пресек это? Я тебе объясню. Я ничего не мог сделать. Он использовал полицейских из того подразделения, которое занимается наркотиками и контролирует районы Калле дель Картучо и Олья де ла Онсе. Скверные места. Это — не моя территория, они не мои подчиненные, поэтому я не мог получить никаких сведений о том, как ведется расследование. — Генерал добавил: — До вчерашнего дня. Я все еще не уверен, что мой план удастся, поскольку занимающийся этим человек — откровенный хапуга и сидит в дерьме уже по горло. Он сделает все, чтобы защитить своих людей, а Галеано щедро расплатится с ним за предпринятые усилия.

Чамберс молчал, понимая, что никакие его слова или чувства не изменят эту насквозь купленную страну.

— Есть и другие новости, о которых ты должен знать, — продолжал Гомес. — Твоя подруга Сэнди Полл исчезла.

Голова Тома дернулась.

— Успокойся, — осадил его Гомес, прежде чем Том заговорил. — Алан Дэй сообщил мне, что она спряталась сразу после своего интервью. На мой взгляд, очень мудрый ход. Сначала она спасает твою жизнь, давая мне знать, что ты прилетаешь в Колумбию, потом заботится о своей. Похоже, она сильная женщина. — В его глазах блеснул интерес.

По правде говоря, Том считал несправедливым винить Сэнди за проблемы, виновником которых все-таки был он. Главное, что с ней сейчас все в порядке, она скрылась в надежном месте, у нее хватит здравого смысла отсиживаться там до тех пор, пока все не закончится.

Чамберс отвернулся, потом напрягся: они оказались в хвосте телеги, которую тащили лошади.

Гомес хлопнул по тормозам, потом резко вывернул руль.

Не впервые Том наблюдал генерала в качестве водителя и, как всегда, допускал, что эта поездка может стать для них последней.

Была середина дня, когда они наконец проехали через ворота Ла-Пикота. Несмотря на то что Гомеса узнали, охранник в зеленой форме подверг их обычной процедуре, заставив выйти из машины и проверив каждого металлоискателем, — абсурд, если учесть, что машина не проверялась. Видеокамеры следили за их продвижением к усиленно охраняемому крылу, где телохранителям было приказано ждать, а Чамберса и Гомеса обезоружили и проводили внутрь здания.

Том уже бывал в этой тюрьме и был готов к увиденному, но сейчас он впервые явился сюда со столь оригинальной целью — встретиться с Эрнаном Галеано. Близость предстоящего свидания возбуждала нервы, со дна души поднимались горечь и жажда мести. Возможно, это лишь игра воображения, но он ощущал Рейчел рядом с собой, она шла вместе с ним по длинным коридорам и лестничным маршам и также торопилась дойти до цели и оказаться лицом к лицу с тем, кто заказал ее смерть.

Ненависть Чамберса росла, желание уничтожить человека, который разрушил его жизнь, начинало душить его и лишало власти над собой. Видения кошмарных мучений Рейчел вспыхивали в мозгу, ему являлось то, чего он не позволял себе воображать раньше. Он снова слышал ее крики, видел ее обезображенное ужасом лицо и физически ощущал ее боль. Он съежился, когда представил, как они бьют ее, калечат и, наконец, убивают. В него вливался воздух насилия, исходивший от стен, эти испарения ползли по полу, клубились вокруг него, хватали за ноги, и волны гнева катились по его венам. Ни разу Том Чамберс не чувствовал это так сильно, с тех пор как умерла Рейчел. Он был уверен, что уйдет отсюда, отделав сукина сына, устроившего отвратительное действо, которым закончилась ее жизнь. Галеано хотел сделку — что ж, он ее получит.

Из конца коридора лился слепящий свет, но нигде не было окон, как и видимых признаков человеческой жизни, не считая тюремного охранника в синей форме, служившего им проводником. Он остановился и велел подождать, а сам вошел в тяжелую железную дверь, которая лязгнула у него за спиной. Они все еще слышали слабое эхо его затихающих шагов, приглушенные звуки жизни, запрятанной на дне этого ада.

Том чувствовал, что Гомес наблюдает за ним, и ощутил крепкую руку у себя на плече, но даже не пошевелился.

Через несколько минут охранник вернулся.

— Пойдемте, — сказал он им.

Они направились за ним следом через металлическую дверь в уродливые тюремные недра, где стоял разномастный шум и в зловещем, удушливом воздухе аммиак мешался со сладковатым наркотиком. Он привел их к маленькой пустой камере, где через решетку виднелись пара дрянных коек и параша в углу.

— Ждите тут, — приказал охранник, — сеньор Галеано выйдет к вам, когда будет готов.

Ярость Тома схватила его за горло.

— Скажи этому сукину сыну, чтоб он явился немедленно, — прорычал он.

Глаза тюремщика угрожающе сверкнули. Его рука потянулась к дубинке. Он с радостью разбил бы череп этому негодяю гринго, чтоб мозги брызнули во все стороны.

Вмешался Гомес, перехвативший дубинку.

— Мы не намерены ждать такую слизь, как Галеано, — рявкнул Чамберс, — скажи, чтобы этот убийца, этот ублюдок вышел ко мне сейчас же, или пускай отправляется прямиком в свой гребаный ад с любой сделкой, рожденной на вонючей помойке, которую он называет головой.

Глаза охранника угрожающе сузились. С каким удовольствием он отделал бы этого типа по первое число!

— Делай, что тебе говорят, — снова вмешался генерал.

Очень медленно, нехотя тюремщик перевел на него взгляд.

Гомес кивнул и улыбнулся.

— Ты слышал, что он сказал. Иди и передай Галеано: мы знаем, он большая шишка, вокруг которой вы прыгаете и лижете задницу. Но для нас он гаже использованной подтирки в сортире. Или мы говорим прямо сейчас — или уходим.

Глаза охранника ядовито сверкнули. Он вызывающе посмотрел на Чамберса и плюнул на пол. Он ждал реакции. Но тот молчал. Рот стражника презрительно скривился, и он, бормоча себе под нос ругательства, удалился.

Через минуту Чамберс и генерал в сопровождении еще двух охранников отправились в путь. Обитатели камер с жадностью наблюдали за ними: некоторые молча, некоторые свистели и хохотали, другие изображали непристойные жесты, а кое-кто угрожающие. Чамберс и Гомес продолжали идти по направлению к шикарной кожаной двери в дальнем конце коридора.

То, что они обнаружили за ней, не стало неожиданностью для Тома, он уже бывал в подобных камерах, здесь же, в этой тюрьме, возможно, посещал и эту. Но если и так, то с появлением нового обитателя произошли большие перемены — раньше здесь не было дорогостоящего антиквариата или картин, развешанных на заново отделанных стенах. Но особенно его заинтересовала одна картина, та, что вырисовывалась в дверном проеме. Там стояли компьютер, телефоны, факс, телевизор, проигрыватель для компакт-дисков, а пол был устлан персидским ковром. Был здесь и гарнитур из трех роскошных диванов, и прекрасно оборудованная кухня, где неуклюжего вида громила взбивал какую-то смесь. Когда они вошли, повар взглянул на них, и Чамберс догадался, что головорез в переднике и, как всегда, бесстрастный Гомес узнали друг друга.

— Я сообщу сеньору Галеано, что вы здесь, — сказал другой, внешне напоминающий хорошо вышколенного слугу. — Можете присесть.

Том оглянулся на генерала, который, похоже, чувствовал себя сейчас не уютнее его самого. Слуга церемонно поклонился и постучал в простую белую дверь, затем резко отступил, и Эрнан Галеано появился в дверном проеме.

Он оказался не таким высоким, как ожидал Чамберс, и не выглядел на свои пятьдесят девять лет. У него была большая квадратная голова, громадная челюсть и тонкие, словно подведенные карандашом, усики, он был столь же уродлив, как его изображали. Одет в дорогой, синего цвета, костюм, без ботинок и так увешан золотом, как не снилось и дорогой шлюхе.

Он усмехнулся, блеснув крупными, явно искусственными, неестественно белыми зубами.

— Генерал Гомес, сеньор Чамберс, — воскликнул он, — добро пожаловать в мое скромное жилище!

Том напрягся. Сукин сын, порвавший его жизнь в клочья; дерьмо, огребшее миллиарды долларов на кокаине и героине; подонок, погубивший столько невинных американских детей; негодяй, приказавший продажной полиции убить семь беззащитных подростков; зверь, нанявший убийц, чтобы стрелять в беременную женщину. И он сидит здесь, в этой роскошной тюремной камере, как какой-нибудь восточный владыка, с немыслимым числом привилегий.

— Так мило с вашей стороны навестить меня, — промурлыкал он, протягивая руку.

Чамберс посмотрел на эту омерзительную рожу, перевел взгляд на руку и резко заломил ее назад. Галеано и глазом не успел моргнуть, как переломился пополам от боли.

Телохранители помчались на помощь, ножи и резиновые дубинки засвистели в воздухе. Галеано упал на колени.

— Неумно, — заметил генерал.

Галеано задыхался, ему не хватало воздуха, он пытался говорить.

— Уходите, — хрипел он, отмахиваясь от охраны. — Только помогите мне встать.

Гомес и Чамберс молча ждали, когда старик поднимется. Ему дали свежий льняной носовой платок и стакан исходящей пузырьками воды.

— Принесите моим гостям чего-нибудь выпить, — приказал он, отдышавшись.

— Пошел ты со своей выпивкой, — моментально отреагировал Чамберс, но затем попытался унять свой пыл. — Итак, что за сделка?

Галеано усмехнулся, потом закашлялся.

— Ты заплатишь за это, — произнес он, задыхаясь.

— Сделка, Галеано, — напомнил Гомес.

Галеано снова закашлялся.

— Я слышал, съемки фильма остановлены, — сказал он. — Это правда?

— Да, — подтвердил Гомес.

— Мне нужны доказательства.

— Какого черта! — воскликнул Том.

— Ты слышал новости, — спокойно проговорил генерал.

— Откуда мне знать, что это правда? Может, они там все куплены?

— У тебя свои люди в США, — вскипел Чамберс, — которых ты подсылаешь к беременным женщинам, ты, гребаный сукин сын. Тебя выдадут Штатам как преступника. Я намерен постараться, чтобы это произошло, черт тебя побери!

Галеано захихикал.

— Но я уже в тюрьме благодаря тебе, — заявил он.

— Мы знаем, что бумаги подписаны, — сказал Гомес, — и ты можешь выйти отсюда в любое время. И знаешь, что тогда произойдет? — усмехнулся он. — Тебя снова арестуют, Эрнан, и из рук в руки вручат агентам Федерального бюро расследований США. А федералы уже подготовили тебе приятное путешествие за их счет в Золотую Страну Сказочных Возможностей и славную смерть в ее столице. Знаешь, почему? Потому что, как уже сказал тебе, мой друг, когда ты заказал женщину, продюсера фильма, ты нарушил американскую границу. Парень, они так обрадуются, когда ты выйдешь отсюда! Тогда они смогут убить тебя в соответствии с законами, как принято в Соединенных Штатах Америки.

Галеано ничуть не взволновался.

— Гомес, не лей дерьма, — прокомментировал он тихо.

Генерал продолжал улыбаться.

Галеано перевел взгляд на Чамберса. Некоторое время он просто смотрел на него, потом отпил глоток воды и произнес:

— Я задолжал тебе, Том Чамберс. Я задолжал тебе за то, что ты сделал мне и моим людям. За все дерьмо, которое ты размазал по газетам, за всю ложь и обман, которые втюхивали тебе употребленные тобой сучьи дети. Позволь поделиться, парень, я лежу тут по ночам с открытыми глазами и мечтаю, как я с тобой поступлю. У меня есть тысяча способов заставить тебя заплатить, Чамберс, и у меня есть мои мальчики, которые умеют это делать.

— Ты уже сорвал куш, когда убил Рейчел, — процедил Том сквозь зубы.

Брови Галеано поднялись.

— Думаешь, это был я?

— Я это знаю.

Галеано кивнул.

— Они, конечно, подстроили все так, чтобы свалить на меня. Разве это трудно? А на самом деле Молина взял твою девочку и заставил тебя думать, будто действовал по моим указаниям.

Чамберс молчал.

— У него были некоторые проблемы с ней, верно? — продолжал Галеано. — Она написала о нем, раструбила на весь мир, что он продажный извращенец. Она закопала в землю его туристический бизнес тем своим репортажем, мне рассказывали. Знаешь, он привозил туристов из Европы, гребаных педофилов, которые две недели могли всласть трахаться. Поэтому он добрался до нее, к тому же столкнув нас с тобой лбами. Умный вариант, ничего не скажешь. Но мне не дает покоя мысль, что он избежал неприятностей и дальше будет их избегать, и я решил восстановить справедливость.

Том и генерал переглянулись.

— Ты до этого додумался, проведя четыре года за решеткой? — с издевкой поинтересовался Чамберс. — Рассчитываешь выкрутиться, свалив все на слизняка, которому сам заплатил за похищение, пытки и убийство женщины? Ты кусок дерьма, Галеано. Вонючий, лживый, бесполезный кусок дерьма. Твои племянники насиловали ее вместе с Молиной. Они привязывали ее к кровати и вытворяли с ней такое, что нормальному мужчине и не приснится. Они похожи на тебя, Галеано. Им незачем ходить по этой земле.

Рот Галеано ощерился в улыбке.

— Ты ходишь по лезвию ножа, сынок, — предупредил он.

— Насколько я знаю, это тебе нужно бояться, — заявил Чамберс. — Ведь именно на твоих костях жаждут поплясать федералы.

Галеано нашел это забавным.

— Ты так и не понял, кто я? — удивился он. — Странно, ты ведь собрал столько сведений обо мне, ты про меня знаешь больше, чем моя родная мать, упокой ее душу, Господи. Твои осведомители хорошо потрудились, но, видимо, зря. Ты так ничего и не понял. Но ничего, ты еще увидишь, как я испугаюсь твоих парней из ФБР. — Он оглядел своих подручных, и они засмеялись. — У вас, американцев, нет никакой власти здесь, мой друг. Тебе нравится думать, что она есть, но ты о-ох как не прав насчет этого.

Губы Чамберса презрительно скривились.

— Тогда скажи-ка, почему ты сейчас сидишь в тюрьме, Галеано? — бросил он вызов. — Тебе понадобилось четыре года, чтобы откупиться, и кого, по-твоему, твои дружки желали умаслить, засаживая тебя за решетку, как не американцев? Четыре года — довольно долгий срок для человека, который считает себя всемогущим.

— Чамберс, ты безнадежен, — ответил Галеано. — И я не собираюсь тратить время на объяснение. Но если ты думаешь, что этот генерал — гарантия твоей безопасности, то ты мчишься прямиком в пекло. У него столько же возможностей, сколько у твоей покойной подруги, если б она решила вернуться сюда и потрахаться с тобой.

Удар попал в цель.

Гомес тотчас вмешался.

— Хорошо, давай к делу, Галеано, — поторопил он. — Ты хотел предложить сделку, вот и говори, пока мы не ушли.

Галеано потер свою обезьянью челюсть.

— Женщина, объявившая по телевидению на весь мир, будто мои племянники убили твою подругу, — произнес он, — наделала много вреда. Она поставила нас в такое положение, когда без сделки не обойтись.

— Продолжай, — бросил генерал.

Галеано стрельнул в него глазами.

— Но как и в большинстве случаев, — он перевел взгляд на Чамберса, — и здесь есть способ выкрутиться. Предложение такое: ты забываешь о моих племянниках, а я отдаю тебе Молину. То есть ты должен объявить всем, что женщина у Ларри Кинга солгала. Сделаешь это — и Молина твой. Обещаю, мы даже снабдим тебя доказательствами, чтобы он мог в Штатах предстать перед судом. А можешь поступить с ним так, как он с твоей подругой, — Галеано пожал плечами, — тебе решать.

Том посмотрел на Гомеса.

Тот кивнул, и они повернулись к выходу. В дверях Чамберс обернулся:

— А как насчет детей?

Галеано махнул рукой.

— Сперма в канаве, — прорычал он.

— Дай слово, что теперь от них отстанешь, — настаивал Том.

Галеано прищурился.

— Считай, ты его получил, — процедил он.

Гомес открыл дверь.

— Так мы заключим сделку? — потребовал ответа Галеано.

Генерал посмотрел через плечо и усмехнулся.

Лицо Галеано напряглось.

— Тогда ты покойник, Гомес, — прохрипел он. — И ты, Чамберс. То, что они сделали с твоей подругой, — это ничто по сравнению с тем, что они сделают с тобой, ты, гребаный сукин сын.

Том молчал.

— Не стоит недооценивать меня, Чамберс. Одно мое слово, и вы не успеете сделать следующего шага!

— Давай, говори свое слово, — подначил Гомес, — говори и посмотришь, как рванет твоя гребаная империя.

— Затолкни это себе в задницу, Гомес! — заорал Галеано. — Ты меня не испугаешь.

— И ты меня, — заметил Гомес. — Но сейчас я скажу то, что тебя испугает, — добавил он, глядя на часы, — все это дерьмо твои племянники выльют прямо сейчас, когда мои люди имеют их в тюрьме.

Галеано заметно побелел, но быстро пришел в себя.

— Ты блефуешь!

Генерал вынул из кармана нож и, вернувшись в комнату, начал методично перерезать все кабели, которые соединяли внушительную систему связи Галеано.

— Извини, мне приходится это делать из-за убийств, которые ты закажешь в ту же минуту, как мы уйдем. Интересно, как долго мы сможем продержать твоих племянников живыми? — размышлял вслух он.

— Ты можешь заключить пари со своей задницей, — вскипел Галеано. — Если ты не дурачишь меня сейчас, ты будешь первым, за кем придут. Ты и этот гребаный журналист, которого мне надо было убить четыре года назад вместе с его подругой-шлюхой.

Чамберс и Гомес переглянулись.

— Прощай, Галеано. — Генерал сунул нож в карман. — Мы не встретимся больше, потому что даже все адвокаты, которых ты наймешь, не смогут спасти тебя. — И, отсалютовав повару, Гомес вышел.

Через минуту они уже были на свежем воздухе, где один из телохранителей помог генералу отцепить диктофон, прикрепленный под рубашкой. Когда дело было закончено, Гомес упаковал кассету и сел за руль, Чамберс залез следом.

— Похоже, мы получили все необходимое, — сказал генерал, когда они выехали за пределы тюрьмы. — Заказчик признался в убийствах детей и Рейчел. Передадим федералам, это поможет расколоть арестованных в Лос-Анджелесе. — Он взглянул на Тома: — Я говорил тебе, что они уже произвели аресты?

— Нет, — ответил тот.

— Пару дней назад. Теперь этим подонкам остается признать, что они получили приказ от Галеано. Естественно, он вычислит, что мы его записали, и вскоре цена за наши головы взлетит так высоко, что государственный бюджет на этом фоне покажется просто нищенским. А засадить его племянников в тюрьму это нам на руку, ты понял?

— Ты хочешь сказать, что не блефовал насчет его племянников? — изумился Том.

Гомес пожал плечами.

— Облава во владениях «Толима» пройдет сегодня в полночь, — заявил он. — Наша разведка сообщила, где именно они засели, и поскольку они недавно повздорили с партизанами, им нечего рассчитывать на их защиту, как бывало прежде. Партизаны скорее сами намерены пристрелить любого из ублюдков, кто попробует ускользнуть. — Он взглянул на Чамберса: — Если хочешь поучаствовать — присоединяйся. А потом я закую тебя в цепи, чтобы ты никуда не смылся. — Он хрюкнул. — Хотя почему я должен заботиться о твоей несчастной заднице, когда мне впору побеспокоиться о своей?

Том молча смотрел на мелькающий в окне пейзаж.

— Я знаю, про что ты думаешь, — сказал Гомес. — Ты думаешь, что это должно было произойти четыре года назад, сразу после того как убили Рейчел. Ты прав, Чамберс. Но я тогда не мог даже приблизиться к Галеано. Его друзья в правительстве окружили его таким плотным кольцом, что было не прорваться. Понадобилось время, много времени и труда, чтобы добраться туда, где мы сейчас. Даже войти в тюрьму с диктофоном и ножом в кармане еще месяц назад было бы невозможно. Недовольство нарастает, доверие падает, перебежчики множатся. Это результат нашей работы. Но если ты полагаешь, что когда-нибудь Галеано предстанет перед американским судом, ты — дурак. Этого никогда не случится. Я сказал ему, что так и будет, но у него достаточно наличных и хороших адвокатов, чтобы тянуть дело до тех пор, пока во всем мире не пропадет к нему интерес. Вот чего у Галеано нет, так это хрустального шара, который показывает будущее, — до конца своей поганой жизни он останется в Ла-Пикота.

Чамберс посмотрел на него, ожидая разъяснений, но Гомес только хмыкнул и прибавил газу.

— Следующие несколько дней будут критическими для нас обоих, — промолвил он наконец. — Посмотрим, сколько времени понадобится, чтобы провернуть намеченное. А пока ты можешь проводить время в сочинении эпитафии самому себе, она тебе наверняка понадобится. Кстати, — добавил генерал, заметив его усмешку, — начинай обдумывать прямо сейчас, что станешь делать с Молиной. Я считаю, ты этого заслуживаешь.

— Ты хочешь сказать, он у тебя? — Голос Чамберса сорвался.

— Еще нет, — покачал головой Гомес. — Но верь, мой друг, верь.

Через час Том уже был на месте с дюжиной вооруженных охранников, засевших в тени деревьев. Луна явила свой бледный лик, сгустились сумерки, и жуткое чувство, что он никогда больше не увидит Гомеса, навалилось на Тома, стоило серебристому «мерседесу» исчезнуть вдали.

В комнате в полном одиночестве Сэнди двадцать четыре часа в сутки бдительно следила за новостями, не смея снять телефонную трубку из страха, что звонок могут засечь и вычислить ее местонахождение. Пока о Томе Чамберсе ничего не было известно, но она успокаивала себя тем, что если бы что-то случилось, то об этом бы обязательно упомянули. Эллен все еще не пришла в сознание, и, как сообщили в новостях час назад, доктора опасались, что она впадет в кому.

Сердце Сэнди рвалось к Майклу. Она знала, что Эллен некоторое время уже сама дышала, без всякой помощи, поэтому надежды Майкла, вероятно, возросли, но случилось какое-то осложнение, и ее снова подключили к аппаратам. В тот же день ФБР объявило об аресте двух человек по делу об убийстве Криса Сантьяго и покушении на жизнь Эллен Шелби Маккен. Не дай Бог, их станут обвинять уже не в одном убийстве, а в двух.

Сэнди посмотрела в окно. Эллен — на грани жизни и смерти, Рейчел уже мертва, и ни Майкл, ни Том не хотят впустить ее в свою жизнь, она ничем не может им помочь. Какая ужасная реальность! Нет, она ничего не в силах сделать — ни вернуть Рейчел, ни сотворить чудо во имя спасения Эллен.

Хотя люди Галеано вряд ли найдут ее здесь, Сэнди все равно написала завещание. Мысль о смерти пугала, она понимала, что если ее выследят, то ее ждут ужасные страдания, и она покрепче запиралась в своей комнате. Она читала, смотрела телевизор, снова и снова просматривала свое завещание, обдумывая, не пропустила ли что-то.

Остатки акций «Уорлд уайд» она завещала Тому — или Майклу, если Тому они уже не понадобятся. Наверное, съемки фильма никогда не возобновятся, но если все же это произойдет, Майклу понадобится избавиться от власти Теда Форгона. Она позаботилась и о том, чтобы Тед Форгон никогда не стал единственным человеком, вершащим судьбу фильма, столь важного для Тома. И еще она постаралась, чтобы Тед Форгон ни секунды не сомневался, кто именно способствовал его позору и поражению.

Квартиру и драгоценности она завещала Несте, все остальное, что у нее было, она отписала людям, у которых нашла приют, Никто не знал, где она, но Том мог догадаться, хотя ему наверняка не до этого!

Майкл сидел возле Эллен, его голова склонилась на спинку кровати, безвольно повисла. Он почти спал, его настолько истощила бессменная вахта, что действительность утратила привычные очертания и смысл. Он не понимал, что случилось, почему ее легкие внезапно отказали и она снова начала ускользать, когда дела шли так хорошо. Всем сердцем он надеялся, что это ненадолго, что через несколько часов Эллен откроет глаза и посмотрит на него. А потом они попросят ее покашлять, чтобы удалить трубку, все еще сидевшую у нее в легких.

Младенец, напротив, развивался так стремительно, что теперь дышал сам, и одну из капельниц тоже убрали. Его кожа перестала быть красной и приобрела здоровый розовый цвет, а на голове появились черные волосики. Доктор сказал, что уже скоро Майкл сможет подержать его и покормить. Каждый раз, когда он смотрел на малыша, слезы наворачивались на глаза. Это сын Эллен, ребенок, которого она так хотела, и он любил его не только потому, что это их дитя, а потому, что это ребенок Эллен.

Ее родители поехали домой, оставив его одного, ему так было удобнее. Нет, он не собирался отдалить их от нее, но от их страха, растерянности, замешательства ему становилось только хуже. Он полагал, что и его изможденное, небритое лицо действовало на них так же, хотя все они, каждый по-своему, пытались успокоить друг друга. Он спрашивал себя: как бы они обошлись без Клоды, которая занималась хозяйством, привозила в больницу еду и утешала так, как могла утешить только мать?

Конечно, он эгоист, но так хотелось, чтобы Робби приехал в Лос-Анджелес! Вдруг Робби никогда больше не увидит Эллен? Дом без мальчика стал тихим и пустым, даже Спот перестал лаять. А вдруг они останутся одни — он, Робби и Спот? Нет, без Эллен все пошло бы не так.

Майкл пытался поделиться с ней своими мыслями, он наклонялся и шептал разные слова под монотонное гудение приборов. Но в конце концов он устал и заснул, и сон его оказался настолько глубоким, что Майкл не почувствовал движения ее руки под своей ладонью, не увидел вспышку света в глазах, которые внезапно открылись.

Глава 24

Телевизор работал без звука, Чамберс, одетый в форму боевика, дремал, сидя на шатком стуле у широкого окна дома, где Гомес оставил его. Комната была нежилая, заброшенная и пыльная, стены покрылись плесенью, потолок — весь в желтых потеках, а половицы раздраженно скрипели, стоило лишь наступить на них.

В доме не было спутниковой антенны, поэтому Том понятия не имел, что происходит в Лос-Анджелесе, но в недавней сводке местных новостей сообщалось об успешном рейде полиции, проведенном в департаменте Толима вчера поздно вечером. Говорилось и о том, что генерал Гомес и его элитные силы, обученные британскими САС, на вертолетах, вооруженные до зубов, ближе к полуночи окружили имение площадью в пятьдесят акров и арестовали больше двадцати человек, а также конфисковали четыре частных реактивных самолета, небольшой арсенал оружия русского, американского и израильского производства, полностью оборудованную лабораторию и приблизительно восемнадцать тонн кокаина. По слухам, заявил диктор, в число арестованных попали Густаво и Хулио Сапата, племянники Эрнана Галеано, чьи имена недавно были названы в связи с убийством американской журналистки Рейчел Кармеди, совершенном четыре года назад.

Никакого упоминания о помощи партизан в этом рейде не прозвучало, никаких сведений о местонахождении генерала Гомеса и трех человек из его команды тоже. Генерала, как сообщалось, в последний раз видели бегущим к зданию за несколько секунд до его взрыва, но тела не обнаружили.

Меньше всего Чамберсу хотелось слушать подобные новости. Он сидел всю ночь, ожидая каких-то известий от генерала, хотя бы словечка; впрочем, Том понимал: это бесполезно, может быть, что-то выяснится днем, но он все равно не мог спать. К полудню Чамберс начал замечать нервозность окружающих. Понятно, что они не знали, как поступить с ним, не имея на то указаний от генерала. Гомес пропал, что делать с его другом? Им не оставили никаких инструкций для подобной ситуации.

За окнами стояла черная южная ночь, хотя где-то неподалеку уже пропел петух и залаяла собака. Том то впадал в забытье, то резко просыпался, он слышал бормотание военных, щелканье зажигалки, когда они закуривали свои сигареты.

Он не сказал бы точно, когда именно начал улавливать их нарастающую напряженность или перемену в их настроении. Он понимал их тревогу и то, насколько они уязвимы здесь, в сердце маленькой долины, отрезанные от большого мира. Да и оружием они были не богаты. В любой другой стране считалось бы, что они вооружены до зубов, но только не в Колумбии.

Том вышел из дома, чтобы глотнуть свежего воздуха. Было темно, дюжина его стражей сидели на корточках в тени, с оружием и боеприпасами, боевыми ножами и гранатами, висящими на ремнях на талии. Увидев его, один из них встал.

— Есть новости? — поинтересовался Чамберс.

— Нет, — ответил молодой человек. На его мрачном красивом, перемазанном грязью лице, словно две луны, мерцали белки глаз. — Не похоже на генерала так долго не объявляться, — добавил он.

— Ты думаешь, он еще жив? — как можно мягче спросил Том.

— Тела не обнаружили, — услышал он в ответ.

Чамберс почувствовал себя немного лучше, вряд ли его успокоило услышанное, просто это был повод заставить себя взбодриться. Он посмотрел на едва различимые склоны гор, ночная тьма еще плотно стелилась в оврагах, цеплялась за кусты и деревья, воздух был таким же теплым, как дыхание. Уши улавливали самый тихий звук, вот где-то вдали ухнула сова, а в глубине непроницаемого леса тайными тропами бродили ягуары и оцелоты, не тревожа ни одной ветки.

— С кем вы поддерживаете связь? — спросил Чамберс.

— С майором Родригесом.

— Каков его приказ?

— Сидеть и не расслабляться. Если возникнет угроза нападения, главная задача — защитить вас и вывезти отсюда.

Чамберс саркастически усмехнулся, он прекрасно знал, как трудно здесь отразить нападение.

— У меня есть немного виски, — предложил собеседник и, повозившись с ремнем, подал Тому фляжку.

Чамберс отхлебнул огненного напитка и вернул фляжку хозяину.

Они посидели молча, спокойно наблюдая за уходящей тьмой, слушая ночные звуки. Время от времени Чамберс видел, как переплывали с места на место тени, и напрягался, хотя прекрасно знал, что это кто-то из военных. Его сердце билось все чаще, часы шли и шли, и кожу начинало покалывать в предвкушении опасности.

В предрассветный час они услышали отдаленный гул двигателя. По всему периметру сада в полной боевой готовности рассредоточилась охрана. Военный, сидевший рядом с Томом, на мгновение исчез, потом вернулся с другим мужчиной. Они встали по бокам от Чамберса и велели следовать с ними.

Шагая, Чамберс чувствовал какое-то одеревенение и сырость, проникавшую через одежду. В одной руке он держал «беретту», в другой — гранату. Не впервые он оказывался в подобной ситуации, такое случалось много раз и прежде — в Сальвадоре, Никарагуа, Сараево, Ливане, но страх от этого не исчезал. Оставалось рассчитывать только на удачу.

Грохот приближающихся машин нарастал с каждой секундой. Трудно было определить, сколько их, кто-то предположил — шесть. Том и его сопровождающие вошли в один из сараев, стоявших в стороне от дома. Другие тоже отступали вглубь, стараясь, чтобы весь сад просматривался и как можно большее пространство было под прицелом.

Когда они вошли в сарай, затхлый, несвежий воздух ударил в нос — пахло застарелой черной патокой и камфарой. Первый военный подвел Чамберса к бронированному джипу и кивнул, приказывая залезть в него. Том подчинился. Дверь сарая осталась открытой. Рев приближающихся машин уже доносился из долины.

Охранники сели в джип вместе с ним, один сзади, другой — на место водителя. Их лица были напряжены и бледны. Каждый остро ощущал опасность, но внутренне готовился к ней. Но на шести машинах могло приехать двадцать четыре человека — по крайней мере вдвое больше, чем здесь было их.

Очерченная рамой дверного проема, в сероватом рассвете неспешно проявлялась округлость ближайшего холма. Тренированный взгляд мгновенно схватывал все, что происходило на дороге и вокруг. Внезапно в поле зрения ворвались машины — одна, вторая, третья, четвертая… они слепили фарами, ускоряя ход и поворачивая на дорогу, ведущую к дому.

Чамберс посмотрел на своего соседа. Он все еще сжимал оружие, глядя прямо перед собой. Машины взвизгнули тормозами, останавливаясь, но выстрелов не последовало, слышались только крики людей да топот тяжелых ботинок. Водитель выпрыгнул из машины и стремительно бросился к двери. Послышалось:

— Не стреляйте! Итало, Цезарь! Бросьте оружие!

Две фигуры в камуфляже появились в дверном проеме. А за ними еще полдюжины.

Чамберс пригнулся, напрягся, готовый стрелять, когда дверца джипа внезапно дернулась и открылась.

— Сеньор Том! Пожалуйста, пойдемте со мной.

— Что случилось? — спросил он, выпрыгивая из машины.

— У нас есть приказ, — сказали ему. — Валерио прибыл от генерала. Он вам все сам сообщит.

Валерио, сопровождавший его в прошлые дни, стоял посреди группы военных, взъерошенный и очень серьезный.

— Сеньор Том, — он улыбнулся подходившему Чамберсу, — генерал очень обрадуется, когда узнает, что вы в порядке. Но вам придется отправиться со мной сейчас же. — И Валерио повернулся, чтобы уйти.

— Куда мы? — спросил догнавший его Том. — Где генерал?

— Он в безопасности, — заверил Валерио. — Пожалуйста, садитесь в машину, я по дороге объясню.

Они подошли к темно-серым бронированным машинам, и Валерио открыл Чамберсу дверцу, жестом приглашая садиться. Когда он уселся, двое вооруженных людей устроились сзади, Валерио сел за руль.

Через минуту все четыре машины, набирая скорость, устремились по горной дороге. Солнце уже наполовину выползло из-за горизонта, туман начал рассеиваться и подниматься над землей. Все молчали, и чем дальше они отъезжали, тем больше нервничал Чамберс. Двадцать четыре часа назад он не сомневался, что Валерио — человек генерала, но сейчас он вспомнил расхожую истину; только дураки ни в чем не сомневаются.

— В новостях сообщали, что генерал исчез, — рискнул заговорить Том.

Валерио взглянул на него, потом крутанул руль, закладывая машину в крутой вираж.

— В новостях много чего говорят, — пробормотал он. — Они ничего не знают.

— Но рейд? Он был?

Валерио усмехнулся.

— Несомненно, — подтвердил он. — Мы взяли парней Сапата. Они сейчас под арестом. Сегодня вечером у нас будет их признание, что они убили вашу подругу.

Если их и вправду арестовали, то в признании Чамберс не сомневался. Он знал достаточно о методах их получения.

— И Молину?

Валерио снова усмехнулся:

— Я вас туда везу.

— Он арестован?

Валерио покачал головой:

— Нет, но мы знаем, где он. — Том молча ждал, и тот продолжил: — В десять часов утра у нашего друга Молины встреча с человеком, который делает пуленепробиваемые жилеты. У этого человека прекрасная репутация, он не любит работать на партизан или бандитов вроде Молины. Обычно он им отказывает, а потом сообщает нам, чтобы мы могли его защитить. А насчет Молины его просил генерал, и сеньор Хавьер договорился с ним о встрече. Но самого хозяина не будет. Там будем только мы. Наши люди уже сидят за швейными машинками и в офисе под видом работников сеньора Хавьера. Когда мы приедем, вы получите Сальвадора Молину в ваше полное распоряжение.

Чамберс повернулся и посмотрел в окно. «Беретта» висела на поясе сзади, и он почувствовал, как зачесалась ладонь от желания ощутить тяжесть оружия. При одной мысли о Молине ему захотелось совершить убийство. Но не просто убить, а мучить, калечить, унижать, оскорблять. Прошедшие четыре года не ослабили жажды мести, не сгладили чувства утраты. Сколько ночей он лежал без сна, с открытыми глазами, тоскуя по женщине. Он мучил себя видениями, он воображал, как они с ней любили бы друг друга, что делали да как. Ему чудился ее смех, ее голос, их разделенная жадная страсть. Он знал, любовь между ними была глубока, немногим когда-либо удавалось испытать подобное чувство. Она единственная, которую он любил, и, вероятно, единственная женщина, которую он будет любить. Он не желал близости с другими; он хотел только одну Рейчел, а ее так жестоко отняли у него.

Поэтому он знал, что сделает с Молиной. Он знал это с того самого дня, когда выяснил, что именно Молина послал ему фотографии, запечатлевшие изнасилование и пытки, и что именно Молина убил ее. Единственное чувство, которое превосходило его ненависть к этому человеку, была любовь, которую он все еще испытывал к Рейчел. И оба эти чувства были так сильны, что разрывали его на части и он отчаивался когда-нибудь снова обрести покой. В глубине души Том Чамберс знал, что она не хотела бы его мести, опасаясь, как эта месть изменит его самого, но он не мог жить с постоянным чувством вины. Уже четыре года оно преследует его. Он узнал имя убийцы, и теперь Молина ответит за все. За обман, насилие, убийство и за мечты о будущем, которые теперь никогда не осуществятся.

Было без четверти десять, когда три автомобиля сопровождения отстали от них, они должны одни подъехать в мастерскую бронежилетов на улице Каррера, 26. Они уже въехали в Боготу, но этот район был совершенно не знаком Чамберсу, хотя и походил на многие другие — такой же неряшливый, грязный и чертовски опасный. Все окна и двери наглухо закрыты, в двери каждого магазина вставлен глазок, чтобы посмотреть на клиента, прежде чем впустить его. На улице почти нет пешеходов, несколько человек лежат возле стен, укрываясь коробками, как одеялами. На такое Чамберс насмотрелся в разных странах мира, где бедность, болезни, зло и безысходность разъедают города, словно раковая опухоль.

Вскоре они выехали на улицу, где народу было побольше, фасады домов выкрашены свежей краской, мусор собран в кучи, а не разбросан по тротуару.

Они встали за темно-синей «тойотой», припаркованной возле высокого фиолетового здания с пуленепробиваемой дверью.

Валерио вышел из машины и направился к входу. Чамберс наблюдал, как он переговорил с кем-то по громкой связи, повернулся и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

— Он здесь, — сообщил Валерио, усмехаясь, когда Том поравнялся с ним.

Все внутри скрутилось в тугой узел. Несмотря на многие опасные ситуации в его жизни, он никогда не убивал человека, и теперь спрашивал себя: а способен ли он на это?

Редкие прохожие наблюдали почти без всякого интереса, как четверка мужчин в военной форме пересекла тротуар и исчезла в мастерской Хавьера.

Дверь за ними лязгнула, закрывшись, они оказались перед крутой бетонной лестницей. Поднявшись, они остановились на третьем этаже, и средних лет мужчина открыл дверь и впустил их.

В небольшой комнате на вешалках рядами висели жилеты и пиджаки всех размеров, цветов и моделей. Была в комнате пара столов, за которыми сидели секретарь и приемщик, а за ними через открытую дверь цеха виднелись швеи и закройщики.

Валерио посмотрел на того, кто им открыл, тот мотнул головой в сторону закрытой двери.

— Он с менеджером, — пояснил мужчина.

Валерио перевел взгляд на Тома. Чамберс не сомневался, эти люди посчитают его трусом, если он попробует отступить, но, черт побери, теперь, когда момент настал, Том не знал, хватит ли у него пороху совершить убийство. Стыд, который он испытал от внезапной душевной слабости, оказался столь же сильным, как и гнев, но он не мог сдвинуться с места.

Потом дверь напротив открылась, и какой-то мужчина вышел из нее. Он не обратил никакого внимания ни на Чамберса, ни на военных, а направился к вешалке, где выбрал шикарную куртку с желтыми блестящими пуговицами. Потом вернулся на прежнее место, оставив дверь широко открытой. Внутри находились двое — один сидел спиной к двери, другой — положив ноги на стол. Этот человек, конечно, их видел, но не выказал и тени озабоченности, а значит, он один из людей генерала. Сидевшие излучали спокойствие и уверенность, наслаждаясь кофе и собственной значимостью — еще бы, всем нужна пуленепробиваемая одежда.

— Это одна из наших новых моделей, — объяснял продавец, снимая куртку с вешалки. — Она немного дороговата, но превосходного качества и защитит от пуль любого калибра. — Он расстегнул куртку, чтобы показать ее изнутри. — Карманы для стальных пластин, которые по желанию можно вставить для дополнительной защиты жизненно важных органов. Хотите примерить?

Молина отставил кофе и поднялся. Второй зашел сзади и помог ему снять кожаное длинное пальто, потом взял куртку у продавца. В то время, как Молина надевал ее, в комнату вошел Валерио.

— Сальвадор Молина, — сказал он.

Тот обернулся:

— Что?.. — Он замолчал и ощутимо съежился, увидев форму и оружие.

— С нами тут кое-кто, кто хотел бы вас увидеть, — сообщил ему Валерио.

Молина крутанулся. Его широкая мускулистая грудь была защищена курткой, широко посаженные глаза наполнились ужасом.

— Ты помнишь меня, — бросил Чамберс. — Я тот, кому ты послал фотографии. Тот, чью подругу ты изнасиловал и убил.

Молина попятился, глаза его перебегали с одного на другого, он пытался понять, как произошло столь внезапное изменение в его окружении и кто есть кто. Его круглое лицо пожелтело от страха, он споткнулся о стул. Его поймали, он знал это, но все еще не мог смириться. Он засунул руку под куртку и завизжал, когда Валерио выстрелил ему в запястье.

— Какого черта! — закричал он. — Кто ты? Я тебя не знаю.

— Он только что представился, — напомнил ему Валерио.

— Я его не знаю. Я никогда в жизни его не видел.

Из-за спины Чамберса выстрелили в стену рядом с Молиной из пистолета, Молина подпрыгнул, его лицо задергалось.

— Вы ошиблись, вы перепутали! — завопил он. — Господи Иисусе, что вы сделали с моей рукой! — Кровь из раны капала и стекала по рукаву. — Что вы хотите? Кто вы, черт побери, такие?

Валерио порылся в кармане кожаного пальто и вынул удостоверение личности Молины.

— Надо проверить, кстати, не ошиблись ли мы. Нет, все в порядке, — заявил Валерио и сунул документ под нос Молине. — А ты говоришь, что мы перепутали. Все правильно. Так почему ты не встаешь на свои гребаные колени и не просишь у сеньора Чамберса подарить тебе жизнь, так, как ты заставлял просить ее?

Они настигли его в этой комнате. Вот он, дружок той суки. Он знал уже, что умрет, а если так, ему нечего терять.

— Проси хорошенько, — посоветовал ему Валерио, — потому что все решения здесь принимает сеньор Чамберс, и у него нет причин особо любить тебя.

— Ты свихнулся? — взвизгнул Молина. — Я не попрошу ничего у этого дерьмового гринго. Пускай он меня попросит. И я расскажу ему, что она выделывала в те три дня, когда мы ее поимели. Мы все трахали ее, а она просила еще и еще. — Он изобразил женский голос: — «О Сальвадор, Сальвадор, пожалуйста, иди и трахни меня, Сальвадор. О, Густаво, мне так нравится твой петушок. Дай его мне, Густаво». Сука никак не могла насытиться, — прорычал он. — Эта задница, которая стоит тут сейчас, не могла удовлетворить такую телку. Так что мы дали ей то, чего она хотела и куда хотела — между ног, в задницу, в глотку…

Он тяжело отлетел к стене, когда первая пуля поразила его с силой боксерского удара. Секундой позже эхо выстрела все еще звенело у него в ушах, но он смотрел на Чамберса и усмехался.

— Ты хочешь услышать, сколько нас трахало ее? — смеялся он.

Том снова выстрелил. Потом снова и снова.

Молина плясал и дергался, хрюкал и крутился, не переставая смеяться. Он походил на подвесную грушу внутри куртки, пули, летящие с огромной силой, не могли достать его.

— Жопа! Гомик! — орал он.

Чамберс внезапно схватил его за горло, безумным взглядом уставился ему в лицо, боднул головой и сломал нос. Раздался крик, кровь хлынула из ноздрей. Чамберс отступил и прицелился Молине в пах.

Молина тотчас оторвал руки от лица, в глазах стоял ужас.

— Ты никогда больше не изнасилуешь ни одной женщины в своей проклятой жизни, — прорычал Том. Его сердце билось быстро, его ненависть готовилась нажать на спусковой крючок. — Я не знаю, скольких женщин и детей ты убил, замучил, заставил работать на себя на улицах. Это тебе за них. За каждого бедного бастарда, которого ты развращал, преследовал, унижал и убивал. И когда я это сделаю, твой хрен будет валяться на полу, ты возьмешь и съешь его. Слышишь? Ты сам запихнешь его в свое гребаное горло, как заставлял это делать Рейчел.

Лицо Молины перекосил животный страх. Взгляд его бегал, он пытался понять, получит ли помощь.

— Он сумасшедший! — наконец завопил он. — Он — гребаный сумасшедший. Вы не можете разрешить ему это сделать! Она была шлюха. Обычная шлюха, любительница потрахаться…

Чамберс выстрелил.

Из глотки Молины вырвался вопль, кровь и моча рванули из паха. Он зажал его руками, лицо исказилось и посерело, он начал соскальзывать по стене.

— А-а-а… нет. О, мои яйца! Нет. Нет!

— Я думаю, мой друг тебя не просто пугал, — негромко заметил Валерио.

Молину неудержимо трясло. Его дыхание было быстрым и частым, голос дрожал:

— Вы должны остановить его, Боже мой! Пожалуйста, остановите его. — Он задыхался. — Я мужчина. Он не должен этого делать.

— Что ты делал, когда просила Рейчел? — потребовал Том ответа. — Ты проявил милосердие или только находил новые способы заткнуть ее?

Молина зашелся в крике. Кровь и слюна текли по его лицу.

— Ты разрушил меня, ублюдок! — вопил он. — Ты убил моего петуха!

Чамберс наблюдал за ним с отвращением. Его руки отказывались держать оружие. Ему было отвратительно то, что он сделал.

— Ты отправляешься в тюрьму, Молина, — проговорил он. — Ты сядешь в тюрьму на весь остаток своей гребаной жизни, и каждый сутенер и извращенец сделает с тобой то, что ты делал с Рейчел.

Молина смотрел на него и не понимал. Гринго отступал? Он не собирался убивать его? Ему не надо есть своего петуха? Святая Богоматерь, да, гринго отступал.

Чамберс попятился к двери, чувствуя, как рвота поднимается к горлу.

Валерио и остальные наблюдали за ним.

Молина скользнул окровавленной рукой к поясу. Прежде чем кто-либо успел двинуться, он выхватил оружие и выстрелил дважды. Обе пули попали Чамберсу в спину, он полетел вперед, врезался в стол и опрокинулся вместе с ним. Потом комната взорвалась орудийным огнем, поскольку каждый военный стрелял в Молину такими пулями, против которых не могла устоять пуленепробиваемая куртка.

Когда наступила тишина, Чамберс пошевелился. Валерио подошел к нему и протянул руку, помогая встать.

— Думаю, жилеты сеньора Хавьеры следует смело рекомендовать к применению, — заявил Валерио.

Чамберс с трудом разобрал его слова. Он выскользнул из своего жилета и посмотрел, куда попали пули. От густого ружейного дыма, смешанного с запахом крови, его подташнивало. Потом он посмотрел на Молину. Ничего, кроме груды окровавленной одежды и пятен мозгов на стене. Он отвернулся, и его вывернуло на пол.

Генерал Гомес вышел из своего «мерседеса», когда темно-серый автомобиль остановился рядом с ним. Ветер гулял по огромным просторам аэропорта.

Валерио вылез из машины и приветствовал генерала.

— Все как вы приказали, — сообщил он.

Генерал повернулся, наблюдая за взлетом «757-го» американских авиалиний. Самолет оторвался от бетонной дорожки и стал подниматься все выше и выше, в облака. Потом Гомес оглянулся и спросил:

— Ты сказал ему?

— Что Эрнан Галеано мертв? Да, сэр.

Генерал кивнул, потом сел в «мерседес» и уехал.

Глава 25

Майкл стоял в дверях и наблюдал за людьми в белых халатах, окружившими кровать. Эллен смотрела на него, пытаясь улыбнуться, в ее глазах стояли слезы. Она пришла в себя несколько часов назад, а до этого весь вчерашний день дрейфовала в забвение и обратно, бормоча что-то и хватая его за руку, прежде чем снова ускользнуть в темноту. Он отходил от ее постели, только чтобы уступить место докторам.

Она уже достаточно долго дышала сама, и теперь ей хотелось поговорить. Для этого надо было удалить трубку, и именно этим сейчас и занимался врач.

— О’кей, — сказал он, — вы можете покашлять?

Эллен кивнула. Лицо ее все еще было пугающе бледным, но она держала глаза открытыми, и Майкл, наблюдая за ее общением с доктором, с трудом сдерживал свои чувства.

— Осторожно покашляйте, — попросил доктор.

Эллен вздохнула, затем откашлялась, врач легонько дернул трубочку. Руки Эллен сжались. Она попыталась покашлять еще, и после двух или трех попыток трубочка выскочила.

Поздравления. Кашель. Эллен промыли рот, ее осмотрели и наконец оставили одну с Майклом.

Он подошел к постели жены и почувствовал, как слезы неудержимо устремились к выходу.

— Привет, — сказал он.

Она улыбнулась, попробовала ответить, но ничего не получилось.

Майкл наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Из носа все еще торчала трубка, Эллен окружали еще всякие другие приборы, и следовало соблюдать крайнюю осторожность. Но сейчас не было ничего важнее, чем почувствовать ее губы под своими губами и прикосновение ее руки. Вот и все, что ему было нужно.

— Мне нравится твоя борода, — не сказала, а прокаркала Эллен.

Майкл улыбнулся и поцеловал ее ладонь.

— Ты выглядишь ужасно, — заметила она. Ее голос звучал настолько слабо, что он с трудом разбирал слова.

— А ты выглядишь замечательно, — ответил он.

— Можно мне увидеть ребенка?

— Доктора сказали, что через пару часов.

На лице Эллен отразилось разочарование.

— Расскажи мне о нем побольше, — попросила она.

Майкл усмехнулся.

— Ну, — начал он, — парнишка выглядит гораздо лучше, чем неделю назад. Тогда он был страшненький. Теперь уже больше похож на человека.

Эллен улыбнулась, а на подушку капнула слеза.

— Его уже отключили от респиратора, его легкие в порядке, — продолжал Майкл. — И сердце тоже. Знаешь, мне кажется, он не слишком-то благоразумный. Ему не понравилось в интенсивной терапии, поэтому его перевели в среднюю.

Она с трудом проглотила комок в горле.

— Там ему хорошо?

Он кивнул.

— У него уже есть имя?

— Пока нет. Я решил дождаться тебя. Но сегодня утром я его предупредил, что если он не перестанет безобразничать, то назову его Джаспером.

Эллен фыркнула.

— Он мною недоволен, — заявил Майкл, — я плохая кормилица. Он не прав, я стараюсь как могу, но ему не нравятся мой халат и маска, в которые мне приходится облачаться при этом.

Эллен прикусила губу.

— Я ужасно хочу его увидеть, — прошептала она. — Я хочу посмотреть, как ты его кормишь в своем халате и маске.

— Не волнуйся, увидишь, — пообещал Майкл.

В комнату вошли ее родители, и он отошел от кровати, пропуская отца Эллен.

— Привет, папа, — проговорила она, когда он взял ее за руку.

Крупный, всегда шумный великан-фермер пытался заговорить, но от избытка чувств слова застряли в горле.

Майкл посмотрел на тещу, она улыбнулась, стиснула его руку и шагнула вперед.

— Привет, дорогая, — проговорила она, и на ее утомленном лице появилось такое облегчение, что, казалось, оно помолодело на много лет. — Как ты себя чувствуешь?

— О’кей, — ответила Эллен. — Немного больно, но это не страшно. Я только хочу увидеть малыша.

— У тебя замечательный сын, просто великолепный, — заметила мать с улыбкой. — Мы с папой по-настоящему гордимся.

Отец Эллен неожиданно тихо всхлипнул.

Эллен стиснула его руку и тоже заплакала.

— Я люблю тебя, папа, — прошептала она.

Он кивнул, потом еще раз. Все они знали, какой драгоценностью она являлась для него, единственный ребенок, дочь, он любил ее так сильно и так боялся, что с ней случится что-то ужасное.

— Пойдем, не надо утомлять ее, — сказала Нина мужу.

Фрэнк встал, но Эллен удержала его руку.

— Не уезжайте домой, — прошептала она. — Пожалуйста, побудьте еще в Лос-Анджелесе.

— Мы никуда не уедем, пока ты не вернешься домой вместе с ребенком, — пообещал отец.

Эллен повернула голову, чтобы найти глазами Майкла.

Когда родители ушли; она продолжала плакать, слезы ручейками текли на подушку.

— Все хорошо, любимая, — проговорил он. — А теперь успокойся. Дыши. Все будет в порядке.

— О, Майкл, мне жаль. — Слезы душили ее. — Мне так жаль.

— Эй, — засмеялся он. — Не о чем жалеть.

— Я должна была тебе сказать, — продолжала она. — Я должна была сказать сразу, что ребенок твой. Ты заслуживал этого. О, Майкл, мне так жаль!

— Любимая, теперь это не имеет никакого значения. Это не важно, — ответил Майкл. — Главное, что вы оба с малышом живы и скоро будете совсем здоровы.

— И я утаила от тебя, что мне угрожали, — не унималась Эллен. — Кто-то звонил мне. Какой-то неизвестный приказывал прекратить съемки. Я не стала говорить, потому что не хотела тебя волновать. У тебя было так много… и ты мог потерять все… О Боже, сколько я наделала ошибок, столько всего бестолкового… и я люблю тебя так сильно.

— И я люблю тебя, а ты дурочка, что боялась волновать. Ты для меня важнее всего на свете. Но теперь это уже в прошлом, а нам нужно смотреть в будущее.

Ее глаза пристально всматривались в лицо Майкла, долго, неотрывно, ее взгляд был полон любви. А потом сон сморил Эллен, и она заснула, так и не отпустив его руку.

Он сидел рядом до тех пор, пока не пришла медсестра и не выставила его мягко за дверь. Ему самому надо отдохнуть, намекнула она, и хотя она ему об этом не сказала, ему надо принять душ и совершенно точно — побриться.

Чамберс взял такси от аэропорта в Лос-Анджелесе, не уверенный, надолго ли останется в городе. Наверняка его гостиничный счет больше не будет оплачивать «Уорлд уайд», поэтому он снял во «Временах года» комнату, а не апартаменты и приказал швейцару принести вещи, оставленные на хранение.

Вечерело. Том устал и проголодался, ему отчаянно хотелось выпить в чьем-нибудь обществе. Но он знал, что не пойдет на поиски компании: слишком свежи в памяти события прошлой недели, чтобы рисковать далеко уходить из номера. Кроме того, единственный человек, с которым ему хотелось бы поговорить, — это Майкл, но ему сейчас он не мог позвонить. По крайней мере Эллен выкарабкивалась, как он узнал из сводки новостей, а потом им с Майклом придется о многом поговорить — и о ребенке, и о бесславном конце фильма, — от этого никуда не уйти.

Он подумал и решил еще раз позвонить Сэнди в лондонскую квартиру. Он уже пытался выйти на след Сэнди, чуть раньше, во время остановки в Майами, но ни Неста, ни коллеги по агентству не знали, где она. Они не получали от нее никаких известий уже больше недели, но Неста надеялась, что теперь, когда с колумбийской угрозой покончено, она вот-вот вынырнет на поверхность.

* * *

Казалось, каждый улыбался Майклу, когда он шел по коридору шестого этажа, к отдаленной палате, куда теперь перевели Эллен. Он пребывал в такой эйфории, что готов был пожать руку каждому и даже обнять, если бы так не спешил к Эллен.

Ей становилось все лучше и лучше, теперь она могла сама умыться и привести себя в порядок, простуда, неожиданно напавшая на нее, тоже осталась в прошлом. Появился реальный шанс, что она окажется дома к выходным, а это — событие, достойное фейерверка, духового оркестра и многочисленных бутылок шампанского. Но поскольку к такому празднеству Эллен была физически не готова, их матери решили устроить семейный обед, и теперь его кухня превратилась в запретную зону для любого, кто не был самоубийцей. А поскольку Майкл и Фрэнк относились к числу нормальных мужчин, то они предпочитали умирать с голоду или питаться за пределами дома.

Заметив Майкла, одна из медсестер тотчас встала и пошла проводить его к Эллен.

Эллен сидела в кровати, держа сына, она кормила его, с обожанием глядя на маленькое личико. Вокруг не осталось никаких приборов, только телевизор под потолком, ночной столик был уставлен цветами, а из окна открывался неплохой вид на гору Санта-Моника. Здесь командовал их сын, которого уже накануне выписали из больницы, теперь он присутствовал тут на правах почетного гостя, пока Майкл отправился за сюрпризом для Эллен.

Услышав звук открывающейся двери, она обернулась и тут же расхохоталась, увидев Майкла, сражавшегося с огромным растением в горшке.

— Это не от меня, — торопливо объяснил он, внося сей куст в палату.

Эллен нахмурилась и уже собралась спросить, но Майкл приложил палец к губам.

— Сюрприз! — объявил он.

Эллен посмотрела на дверь и чуть не задохнулась от радости, увидев выныривающего из-за косяка смущенного Робби.

— О, мой дорогой! — закричала она, раскрывая ему объятия. — Как ты сюда попал? Когда ты приехал? Дай мне посмотреть на тебя! Я так по тебе скучала.

Успокоенный таким приемом, Робби посмотрел на отца и направился к кровати.

— Мне не разрешили привести Спота, — заявил он, искоса глядя на младенца.

— О, не расстраивайся, — засмеялась Эллен. — Я скоро его увижу. Хочешь залезть сюда, ко мне? Тогда разглядишь его получше. Это твой брат, ты знаешь?

Мальчик кивнул и поднял синие глаза на Эллен. Он был так торжествен и взволнован, что она оглянулась на Майкла, желая понять причину.

— Мне надо пойти поговорить с доктором о страховке, — сообщил он. Я скоро вернусь.

Удивленная внезапным уходом Майкла, Эллен повернулась к Робби:

— Так ты заберешься сюда?

Он кивнул и уселся на покрывало рядом с ней.

— Можно тебя поцеловать? — спросила она, и он, не отрывая глаз от младенца, снова кивнул. Эллен обняла его и с удовольствием поцеловала. — Я так счастлива, что ты здесь! — воскликнула она. — Это самый большой сюрприз для меня.

Робби не отвечал, явно очарованный братом.

— Он тебе нравится?

— Да, он о’кей, — ответил мальчик.

Эллен улыбнулась.

— Когда же ты приехал? — спросила она. — Я так рада… Такой замечательный сюрприз, это растение просто чудесное. Самое лучшее из всех, которые у меня когда-нибудь были. Пристроим его в саду, когда вернемся домой.

— Папа тоже так сказал, — проговорил Робби. Потом повернулся и посмотрел на Эллен. — Извини, я был такой противный, — внезапно признался он. — Я не хотел, чтобы ты жила с нами. А папа стал таким несчастным, когда ты ушла. Я знаю, я виноват, но папа говорит, что ты на меня не сердишься…

— О, Робби, — вымолвила Эллен сквозь слезы, — ты не виноват, милый, не надо так думать. Ты просто не понимал, что происходит. Ты хотел, чтобы рядом была твоя мама, это понятно, потому что она любит тебя, очень любит, и я знаю, ты тоже ее любишь.

— Я люблю маму, но и тебя я тоже люблю.

— О! — Она снова поцеловала его. — Ты — мой большой мальчик, мой самый лучший мальчик. А это — мой маленький мальчик, еще один мой самый лучший мальчик.

Робби снова повернулся к брату.

— Он может спать в моей комнате? — поинтересовался он.

— Когда немного подрастет. А если ты будешь им сыт по горло, мы переселим его туда, где сейчас бабуля. Вдруг он будет тебе мешать, когда придут твои друзья?

— Да, — согласился Робби. — Я думаю, Спот полюбит его.

— Надеюсь, что так и будет, — кивнула Эллен.

— Так, что вы тут делаете? — Майкл вошел и уселся на край кровати. — Вы поговорили? — Он посмотрел на Робби.

Робби еще теснее прижался к Эллен.

— И что ты думаешь о малышке? — поинтересовался Майкл.

— Он славный, — ответил Робби, — а как его зовут?

Майкл и Эллен переглянулись. Затем Эллен повернулась к Робби:

— А почему бы тебе не выбрать ему имя?

— Не спеши, вспомни собаку, — предостерег Майкл.

— О Боже, — тихо вздохнула Эллен.

— Перестань, пап! — рассердился Робби. — Я не собираюсь называть его Спотом.

— Уже легче, — прокомментировал Майкл. — Так что ты можешь предложить?

— М-м-м… А как насчет того, чтобы назвать его Марвин?

— Марвин! — в отвращении завопил Майкл. — Ни за что!

Робби оглянулся на Эллен, которая сморщила нос и быстро дала ему подзатыльник.

— Ладно, — взволнованно закричал Робби, — почему нам не назвать его Деррик…

— И Дерриком я его не назову, — заявил Майкл.

Эллен наклонилась и прошептала что-то Робби в ухо.

— О да, да, — ответил Робби, хлопая в ладоши. — Давайте назовем его… Как? — сказал он и снова повернулся к Эллен.

Майкл впился в нее взглядом.

— Это обман, — обвинил он.

Эллен засмеялась и снова прошептала что-то Робби на ухо.

— Гэлен? — шепотом переспросил он.

Она кивнула.

— Никогда не слышал такого имени, — признался Робби.

— Точно. Никто не слышал такого смехотворного имени, — согласился Майкл.

— Это ирландское имя, — пояснила она.

— Коннор намного лучше. Тебе не кажется? — спросил он Робби.

Робби взглянул на брата, потом на Эллен.

— Коннор Маккен, — с чувством произнес Майкл. — Неплохо звучит, как вы думаете? Лучше, чем Гэлен Маккен. Это вообще не работает. Его будут звать Гэй или Лен.

Младенец пукнул. Робби расхохотался.

— Видите, он согласен со мной, — настаивал Майкл.

— Как ты думаешь? — спросила Эллен Робби. — Гэлен или Коннор?

— Он назовет Гэлена, тебе на радость, — вмешался Майкл. — Скажи ей, что тебе больше нравится Коннор. Это хорошее имя.

— Тебе больше нравится Коннор? — переспросила она.

— Я думаю, да, — проговорил мальчик.

— Тогда он — Коннор, — объявила Эллен, и малыш громко рыгнул, словно поддерживая решение брата.

Немного позже Клода и Нина приехали в больницу, чтобы забрать обоих внуков, а Майклу пришлось ехать в офис, чего очень не хотелось.

С тех пор как прогремел выстрел, он не имел никаких дел с Тедом Форгоном. Он не знал, послал ли этот человек цветы Эллен, интересовался ли здоровьем ребенка. Он не мог представить себе Форгона, озабоченного подобными мелочами, и слава Богу, поскольку меньше всего Майклу хотелось, чтобы Тед Форгон лез в дела его семьи. Но сейчас вопрос был в другом.

Речь шла об акциях «Уорлд уайд», ему нужно изучить контракты, которые подписали члены персональной команды Форгона, продолжающей съемки после увольнения Вика Уоррена. Судебный процесс по иску Уоррена — капля в море подобных, которые так и посыплются в результате вмешательства Форгона. Майкл полагал, что он мог бы убедить Вика забрать иск при условии, что выкинет Теда Форгона из картины.

Но важнее всего сейчас узнать, где находится Том Чамберс и хочет ли он еще иметь с ними дело. Том все еще обладал правами на сюжет, хотя сценарий, естественно, принадлежал «Уорлд уайд». Нет вопросов, в сценарии все оставалось по-прежнему, но придется добавить сцены, произошедшие в Колумбии, их надо включить в конец фильма. Без разрешения Тома это невозможно.

Проведя три часа со своими адвокатами и успешно избежав встречи с Форгоном, Майкл возвратился к машине и, подчиняясь внезапному импульсу, поехал во «Времена года», По слухам, Чамберс вернулся, хотя до сих пор и не позвонил. Он, вероятно, задумал уже отъезд на какую-нибудь другую войну или в бедствующую страну, о которой необходимо рассказать всему миру. Несмотря на все возникшие между ними сложности, Майкл не радовался его отъезду и, уж конечно, не хотел расстаться с Томом сейчас, тем более что Тому в последнюю неделю пришлось несладко.

Выяснив, где остановился Чамберс, Майкл поднялся на лифте и повернул к нужному номеру. Перед дверью он секунду поколебался.

— Привет, — сказал Том, открыв. — Рад тебя видеть.

— Я тоже рад, — ответил Майкл, пожимая протянутую руку. Он был поражен темными кругами под глазами Чамберса, его худобой, которая делала его моложе и старше одновременно. И все же Том был в весьма хорошей форме для человека, только что прошедшего подобные испытания.

Том отступил назад, пропуская гостя в комнату.

— Хочешь выпить? — предложил он. — Тут всего полно. Как насчет того, чтобы скотчем окропить головку младенца? Или ты уже это проделал?

— Нет, пока нет, — ответил Майкл, отмечая, что в голосе Тома не слышно горечи, хотя он не стал бы его винить, если бы она даже прозвучала.

Чамберс вынул из мини-бара пару бутылок, затем повернулся и встал перед Майклом.

— Знаешь, я хотел тебе сказать, — он запустил пятерню в и без того взлохмаченные волосы, — если бы я мог хоть что-то сделать, чтобы изменить то, что Эллен… чтобы предотвратить это…

Майкл поднял руку.

— Перестань, — прервал он. — Ты не виноват ни в чем, оставим это в прошлом, а сейчас давай отметим два важных события — рождение ребенка и то, что ты сумел вернуться живым.

Чамберс усмехнулся.

— Таких сантиментов я от тебя не ожидал, — заметил он, и Майкл услышал в его голосе облегчение. — Когда я сел на самолет в Боготе, я решил: хорошо бы нам больше не сталкиваться.

— Ну, я не стану отрицать, бывали моменты, когда я думал о том же, — признался он.

— Поверь, мне было так паршиво от этого, — пожаловался Том. — Так как Эллен? Ей лучше?

— Она уже вовсю поправляется. Ее должны выписать в субботу. А малыш вчера уже приехал домой.

Чамберс достал бокалы.

— Мальчик? — спросил он.

— Да.

Майкл наблюдал, как Том наливает. Один Бог знает, что сейчас ощущает его друг — разочарован ли, ожесточен или испытывает чувство облегчения? Майклу оставалось лишь восхищаться его самообладанием.

— У нас семейный обед в субботу вечером, если Эллен вернется, — сообщил он. — Присоединишься к нам?

Чамберс удивленно посмотрел на него и слегка покраснел.

— Ты всерьез?

Майкл пожал плечами:

— Конечно. Я думаю, компания тебе понравится.

— Что ж, я с радостью, — признался Том, касаясь бокала Майкла своим.

Майкл секунду поколебался.

— Эллен настояла, чтобы я пригласил тебя, — заявил он, надеясь, что она не станет спорить.

— Ты шутишь? — засмеялась Эллен, когда Майкл рассказал ей об этом перед обедом. — Я не могла бы придумать ничего лучше. Ты гений, мой любимый, и я люблю тебя еще и за то, что ты такое придумал.

Майкл засмеялся и нежно привлек ее к себе.

— Знаешь, к чему я приготовилась? — проговорила она. — Что ты попросишь меня узнать, согласен ли он продолжить работу над фильмом.

— Ну, в общем, вам с ним есть о чем поговорить, — заметил Майкл, убирая волосы с ее лица.

— О? Так вы уже многое обсудили?

— Вроде бы, — произнес он. — Это плохо?

— Нет, и можешь обнять меня еще крепче, если хочешь, — разрешила она.

Он не возражал.

— Идем обедать, — сказала она наконец.

— Мы его возьмем? — спросил Майкл, кивая на колыбель.

Эллен засмеялась.

— О Боже, я совсем забыла, — призналась она. — Никак не привыкну к тому, что он здесь.

— Подожди до ночи, — предупредил он. — Тогда сразу вспомнишь.

— Уж будь уверена, он не даст тебе забыть, — заверила Клода, входя. — Все ждут тебя. Я принесу маленького Коннора. Хорошо, что имя выбрали Эллен и Робби, страшно представить, что бы придумал Майкл.

Вскоре они собрались вокруг стола возле бассейна, язычки свечи колыхал легкий вечерний ветерок. Нина и Клода приносили и уносили блюда. Мэтти сидела рядом с дядей Фрэнком и Робби, а Эллен восседала во главе стола между Майклом и Томом.

— Не могу выразить, какое облегчение видеть тебя здесь, — сказала Эллен Тому. — Никто из нас не хотел, чтобы ты летел в Колумбию, и, если говорить откровенно, мы боялись больше не увидеть тебя.

Брови Чамберса взметнулись.

— Это был бы великий конец для фильма Форгона, — провозгласил он.

Эллен скорчила гримасу и посмотрела на Майкла:

— Мы готовы поставить на место этого типа. — Она повернулась к Тому: — Прости за тупость, но я не понимаю, как именно умер Галеано.

— Пищевое отравление, — пояснил Чамберс. — В ту минуту, как мы вошли в его камеру и Гомес посмотрел на повара, он уже знал точно, что должно случиться.

— Думаешь, это человек Гомеса? — предположила Мэтти.

Том покачал головой:

— Нет, это не в его стиле. Возможно, этот парень был из конкурирующего картеля и позаботился, чтобы Галеано никогда оттуда не вышел.

— И Гомес закрыл на это глаза? — воскликнула Эллен.

— Это называется «правосудие по-колумбийски», — прокомментировал Чамберс.

— Мама, ты не хочешь подработать поваром у Форгона? — поинтересовался Майкл, обнимая Клоду. — Что скажешь?

— Скажу, что ты дерзкий маленький поросенок, — ответила она. — От моей еды еще никто не умер. Но ради некоторых, — она бросила на сына свирепый взгляд, — я могу постараться. Кстати, что случилось с вином? Мы его прикончили?

— Нет, ма, ты все выпила одна, — заявил Майкл.

— Майкл! — фыркнула Эллен. — Не дразни Клоду, пойди и принеси еще.

— …и потом, — между тем говорил Робби Фрэнку, — мы все переставили в моей спальне, чтобы кроватка Коннора вошла туда, и бабушка Нина не смогла найти мою одежду. И еще они все начали играть на моем компьютере, а мне не дали даже попробовать.

Фрэнк захихикал:

— Вот они, женщины, сынок. Только замешкайся, как тебя сразу облапошат.

— Мам, ты слышишь? — подала голос Эллен.

— О, я прекрасно все слышу, — заверила Нина.

Потом Эллен постучала вилкой по тарелке, призывая к всеобщему вниманию.

— Я хочу спросить кое-что у Тома, — объявила она, когда все затихли. Затем взяла Майкла за руку. — Вернее, у нас обоих есть о чем спросить Тома, — поправилась она. — Том, мы с Майклом сочли бы за честь, если бы ты согласился стать крестным отцом Коннора. Но сразу предупреждаю, — торопливо добавила она, — если ты примешь предложение, ты на самом деле станешь членом семьи. Так что сначала подумай.

Том оглядел присутствующих.

— Нет другой семьи, в которую я хотел бы войти, — признался он, — как нет другого маленького мальчика, крестным которого я хотел бы стать.

— А как же я? — завопил Робби.

— Но ты и так его крестный сын, — торопливо вмешался Майкл, уверенный, что сможет договориться с Мичелл. — Разве ты не знал?

— Нет, — покачал головой Робби. — Ты мне ничего не говорил.

— Если в твоей жизни произойдут важные события, — дополнила Мэтти, — он будет счастлив разделить их с тобой.

— А как это — разделить их? И какие события? — не отставал Робби.

— Ну… многое входит в обязанности крестного отца, — с усмешкой проговорил Майкл.

— Ладно-ладно. — Том постучал по бокалу, призывая всех к вниманию. — Теперь моя очередь спросить кое-что у Эллен. Эллен, — сказал Том, поворачиваясь к ней, — я хочу спросить тебя, не напишешь ли ты конец фильма по тем фактам, которые я тебе дам, и сможешь ли сделать это без меня?

— Бог мой! — воскликнула Эллен, ставя бокал на стол. — Ты это серьезно? Да, конечно, я напишу! Но это твой фильм, Том. Ты должен убедиться, что мы все сделаем правильно.

— Я уверен, вы все сделаете как надо, — заметил он. — А если у вас возникнут проблемы и понадобится со мной связаться, то теперь, когда мир стал таким маленьким, вы наберете номер телефона и спросите. — Он улыбнулся и поднял бокал. — Не знаю, когда ты достаточно окрепнешь, чтобы вернуться на работу, но я уверен, ты можешь сделать кое-что и сидя дома.

Эллен подалась вперед и взяла его руку в свои ладони.

— Я заставлю тебя гордиться, — пообещала она. — Я клянусь, я заставлю тебя гордиться.

— Я сейчас заплачу, — пригрозила Клода, потянувшись за салфеткой.

Майкл забрал ее у матери и приложил к своим глазам.

— Я боюсь показаться занудой, — подал он голос, — но есть только одна проблема — Тед Форгон. Он все еще владеет тридцатью процентами «Уорлд уайд». Нам предстоит пережить немало трудностей, чтобы поставить его на место.

— Если Крис Раскин снова проголосует в нашу пользу, то нам не о чем волноваться, — напомнила Эллен.

— Я чувствовал бы себя более счастливым, если бы знал о планах Сэнди, — проговорил Майкл. — Ты не знаешь, где она? — спросил он у Тома. — У тебя есть от нее какие-то известия?

Чамберс покачал головой.

— То же самое я хотел спросить у тебя, — признался он. — Последнее сообщение пришло от нее сразу после интервью, но там нет и намека на то, где она прячется.

— В любом случае она наверняка уже в курсе, что опасности позади, — заметила Мэтти.

Том кивнул:

— Ты права. Возможно, она просто еще не готова вернуться.

Эллен посмотрела на него с любопытством:

— Ты говоришь так, как будто у тебя есть какие-то подозрения.

— М-м-м… я думаю, да, — ответил Том. — Я могу ошибаться, но… Хорошо, мы проверим.

Внезапно Эллен почувствовала сильное головокружение, она не хотела поднимать шум, но ей необходимо было уйти, она повернулась к Майклу.

Одного взгляда ему было достаточно, чтобы все понять, он помог ей подняться, попросив остальных не суетиться.

Через несколько минут они были вместе в спальне, рядом с новорожденным сыном.

— Все будет в порядке, — прошептала она, пытаясь прогнать опасения. — Я знаю это, только…

— Ш-ш-ш… — успокаивал он ее. — Еще прошло слишком мало времени.

— Мы пройдем через это.

— Конечно.

— Ты обещаешь?

Он улыбнулся и потянулся к ее лицу.

— Я знаю, — сказал он, — но в конечном итоге я же никогда тебя не подводил?

— Нет. — Она с трудом проглотила комок в горле. — Я надеюсь, что и я тебя не подведу.

— Если бы ты назвала мальчика Гэлен, я мог бы засомневаться, — поддразнил он, и Эллен засмеялась.

Потом он наклонился к ней и поцеловал с такой нежностью, что слезы покатились из глаз Эллен. Он был уверен, предстоящие пара месяцев будут невероятно трудными и пройти через испытания будет нелегко. Но единственное, что на самом деле имело значение, — это то, что она жива и их любовь, несмотря ни на что, становится сильнее и крепче.

Глава 26

До ночи осталось недолго, а пока открывшийся пейзаж переливался всеми оттенками зеленого и сверкал под небом сотней вариаций голубого. Туман поднимался от холмов, от пышных пастбищ и прятался в глубины скалистых ущелий, где текли ручейки и реки, бормотавшие что-то на своем языке и стремившиеся к далекому морю.

День был теплым, но уже близился вечер, и солнце начало садиться, а потом быстро похолодало, и подул холодный ветер. Скоро они услышат его свист и завывания, аккомпанирующие скрипу старых деревьев, сгибающихся под натиском бури. Гид Сэнди, Колин, мог отличить каждую птицу, которая подавала голос ночью, а также любую из тех, что пели днем, различал он и всех живых существ, бегавших по холмам и долинам, разбирался и в бесконечном разнообразии кустов, трав и деревьев, поселившихся в этих местах.

Они неторопливо прогуливались по горам, направляясь к дому, Колин рассказывал какой-то анекдот, а Сэнди хохотала.

— Так, — сказал он, надвигая шляпу на уши, его глаза пылали словно угли в теплом очаге, — собака архитектора идет к груде костей, аккуратно их складывает, получается что-то вроде Эйфелевой башни, а потом возвращается к своему хозяину за похвалой. Фантастика, говорят одни. Потом собака математика идет к костям, выкладывает их в прямую линию, считает и возвращается к хозяину за похвалой. Удивительно, говорят другие. Потом собака голливудского продюсера идет к костям, стирает их в порошок, нюхает, трахает двух других собак и требует комиссионных.

Сэнди смеялась до тех пор, пока он не обратил к ней вполне серьезное лицо.

— Ты как будто знакома с той собакой, — заметил он.

Давясь смехом, Сэнди призналась:

— Держу пари, я знаю владельца. Скажи мне, сколько времени ты провел в Голливуде?

— Двадцать шесть лет, — ответил он. — Я был агентом, потом продюсером, потом работал на студиях. А потом получил свободу.

Сэнди усмехнулась:

— Но почему ты ни разу об этом не упоминал? Я и подумать не могла…

— Хвалиться тем, что был продюсером в Голливуде, все равно что хвастаться лихорадкой. Колин скривился. — Нет особых причин сообщать кому-то, кем я был в прежней жизни. Впрочем, в мое время там было больше таланта и терпимости по сравнению с нынешним днем. Сегодня во главе угла — сделка. Кто наварит больше бабок. Поскольку там я ничего не мог изменить, я отбыл свой срок и приехал сюда, чтобы залатать свою израненную душу.

— Значит, ты знал Теда Форгона? — поинтересовалась она, вынимая из кармана теплые наушники.

— Конечно, — кивнул Колин. — Он уже тогда был одним из крупных воротил, но я не помню, чтобы у меня с ним возникали совместные дела.

— Тебе повезло, — заметила Сэнди.

В процессе их долгих и частых бесед в минувшие две недели он наслушался о Теде Форгоне.

Дальше они шли молча, потом начали спускаться по склону холма к маленькому серому каменному замку, в окнах которого пылали оранжевые огни, а шотландские флаги реяли на башенках. Они подошли к двери, щеки Сэнди раскраснелись от холода, а глаза горели от ветра и радости.

— Ох, Сэнди, как раз вовремя, — всплеснула руками Оливия, когда они внесли за собой в большой холл облако холодного воздуха. Холл был вымощен плитами, в огромном французском старинном камине трещали поленья и ревел огонь. Оливия, симпатичная жена Колина, держа в руках телефонную трубку, пыталась ею отогнать кота, который инспектировал стол. — Тебе звонят, дорогая, — сказала она Сэнди.

Сердце Сэнди екнуло.

— Отнести в твою комнату, или ты поговоришь здесь? — спросила Оливия.

Сэнди застыла. Никто не знал, что она здесь, но один-единственный человек на свете мог заподозрить, где она прячется. Ожидала ли она, что он разыщет ее? Да нет, это была абсурдная мысль, и она уже сказала Оливии и Колину, что вернется в Лондон в конце недели.

— Так что? — снова спросила Оливия, целуя вошедшего мужа.

— Кто это?

Оливия улыбнулась:

— Это Том.

Сэнди стиснула трубку обеими руками, наблюдая, как Оливия с Колином проследовали на кухню. Когда дверь за ними закрылась, она еще помедлила. Этого звонка она боялась и очень ждала с тех самых пор, как приехала сюда. Вдруг ей показалось, она не знает, что сказать, хотя сто раз репетировала. Но конечно, все «домашние заготовки» сейчас полетят к черту.

— Привет, — наконец произнесла Сэнди.

— Хорошенький привет, — сказал Том, — я уже начал думать, что ты не хочешь со мной разговаривать.

— Я просто сгорала от желания поговорить с тобой, — призналась она.

— Приятно слышать. С тобой все о’кей?

— Да. А как ты?

Он сделал паузу.

— Мне нужен друг.

Губы Сэнди задрожали в улыбке, но она их покрепче стиснула.

— Ты увидишься со мной, если я приеду?

Глаза Сэнди закрылись от избытка чувств, охвативших ее.

— Где ты? — выдохнула она.

— В Хитроу. Я могу прилететь к тебе завтра.

— Тогда я скажу Колину и Оливии, чтобы они ждали.

Перед самым завтраком Сэнди наконец увидела автомобиль, въезжающий в узкий кривой переулок. Она уверяла себя, что готова к встрече, но была слишком возбуждена. Ей придется нелегко, но она знала это.

Когда она спустилась по широкой дубовой лестнице в холл, Колин, сидя за столом, разбирал документы.

— Он приехал, — сообщила Сэнди.

Колин поднял на нее глаза и улыбнулся.

— Все будет прекрасно, — пообещал он.

Сэнди кивнула, с трудом проталкивая возникший в горле комок, и улыбнулась самой своей смелой улыбкой. Он прав, конечно, но не терять храбрость духа так трудно, даже несмотря на те огромные перемены, которые произошли в ней. Она теперь поняла, почему Том так часто уезжал в этот горный уголок Шотландии.

Колин и Оливия помогали ему в самые суровые и отчаянные моменты после смерти Рейчел, поддерживая своей внутренней силой и бесконечной добротой. Они никогда не называли себя целителями и не любили, чтобы на них навешивали такой ярлык, им нравилось думать о себе как о друзьях. Но они были намного больше, чем просто друзья. Они смотрели на мир и видели в нем то, чего не видели другие, они обогащали душу и вдохновляли разум так, что невозможно было уйти отсюда, не поднявшись на новую ступень познания себя и мира.

Они видели все, из чего состоит жизнь, и хорошее, и плохое, ведь оценка жизни человеком зависит от меры его храбрости. Они никогда не проповедовали и не давали советов, не требовали никакой особенной близости к Богу, они просто приглашали друзей и друзей этих друзей и встречали их с открытым сердцем, без всяких церемоний, предлагая стать частью спокойствия и уединения этого дикого пейзажа.

Возможно, две недели недостаточно долгий срок, чтобы свершились все перемены, которых бы хотелось Сэнди. Но она была уверена, что основные все-таки произошли, и они помогут ей теперь жить намного полнее и бесстрашнее, чем прежде. Она лишь теперь начинала понимать, почему так тщетно и отчаянно добивалась Майкла, этот жалкий поиск любви был порожден собственными комплексами и дефицитом собственного достоинства. Она нуждалась в Майкле, но когда Том помог ей занять свое место в этом мире, она все увидела по-другому. До сих пор Сэнди никак не расценивала ни себя, ни свои успехи, она не понимала вообще, кто она такая, в чем особенность ее личности. Она знала только гнев и горечь, жалость к себе и негодование, направленное на тех, кто отказывался признавать и принимать ее. Она сама смотрела на себя как на человека, не заслуживающего уважения, и только сама могла что-либо в этом изменить.

Сэнди в последний раз бросила взгляд в зеркало — джинсы, длинный свитер. Она открыла дверь, и порыв ледяного ветра метнулся мимо нее к камину. А потом она увидела Тома и побежала к нему навстречу.

— Эй, посмотрите-ка на нее! — закричал он, подхватывая ее на руки и кружа. — Ты выглядишь здорово! Холодная погода, очевидно, тебе на пользу.

— Неужели я снова вижу тебя. — Она крепко обняла его и заглянула в его смеющееся лицо. — Я с трудом верю, что ты приехал.

— Так здорово обнаружить тебя здесь, — признался он. — Ты еще побудешь?

— Я уезжаю в конце недели. — Она обвила рукой его талию, и они направились к дому. — Я думала о тебе так много, я так боялась за тебя, я боялась, что ты никогда не вернешься, а значит, никогда не простишь меня. Но теперь ты — здесь, и я намерена сообщить, что ни капли не жалею о том, что сделала.

— Хорошо, я рад это слышать, — сказал он, — ты спасла мою жизнь, и я не хочу, чтобы ты об этом жалела.

Ее глаза искрились, она никак не могла от него оторваться.

— Ты проголодался? Оливия приготовила суп. Догадайся, кто пек хлеб сегодня утром?

— Не может быть, — не поверил Том.

— Должна же я была что-то делать, я так нервничала. — Сэнди отпустила его и побежала вперед. — Они ждут нас, — обернулась она. — Колин угрожал выставить бутылку самого лучшего вина, если ты приедешь.

Прежде чем он смог ответить, дверь открылась и вышла Оливия.

— Том Чамберс! — воскликнула она и протянула ему свои пухлые руки. — Тебя не было слишком долго, и мы хотим знать, что произошло в Колумбии. О, ты так прекрасно выглядишь, если бы Колин знал, как я на тебя реагирую, он бы никогда не пустил тебя на порог.

— Нет большего дурака, чем старый дурак, так ведь? — заметил Колин, отодвигая жену, чтобы пожать Тому руку. — Приветствую тебя, мой друг, рад тебя видеть.

Том засмеялся:

— Надо же, какое совпадение! Но после колумбийской и калифорнийской жары я тут отморожу свою задницу.

— Колин, ты не даешь ему пройти, — заворчала Оливия, отталкивая мужа.

— У тебя есть с собой багаж? — поинтересовался Колин.

— Ничего, что можно назвать этим словом.

Сэнди удержала улыбку на лице, но настроение упало. Совершенно ясно, Том не собирался здесь задерживаться.

— Я надеюсь, ты проголодался, — заметила Оливия. — Мы все готовились к твоему приезду. И если ты в силах рассказать нам о Колумбии, Колин может откопать свое лучшее вино прямо сейчас. Или вы хотите побыть вдвоем, без всякой компании? — добавила она, глядя на Сэнди.

Том тоже взглянул на нее.

— О нет, — произнесла она, краснея, — давайте все вместе сядем за стол. Потом, может быть, мы с тобой пойдем прогуляться, — сказала она Тому.

— Мне нравится такой вариант. — Том снова обнял Сэнди. — Так где же суп? Я проголодался.

Солнце светило ярко, но все еще было ужасно холодно, когда они поднялись по огромным серым валунам, загромождавшим дорожку, вверх, над стремительно несущейся рекой. Сэнди вполне уютно чувствовала себя в длинной куртке с наушниками и шерстяных перчатках. Том ощущал себя не хуже в симпатичной старой ушанке Колина и его куртке на меховой подкладке. Поскольку он завязал уши под подбородком и наглухо застегнулся, Сэнди не могла смотреть на него без смеха. Она не могла толком расслышать, что он говорит из-за рева воды, но это не имело значения, она знала дорогу к пещере, куда ходила много раз с Колином и Оливией.

Когда наконец они дошли до цели, то испытали долгожданное облегчение — резкий ветер уже не дул и не так громко ревела река. Вид отсюда открывался великолепный, прямо внизу распласталась долина с елями, над ней — снежные вершины, и над всем этим — потрясающе голубое небо. И на целые мили — ничего, что указывало бы на присутствие человека. Всматриваясь в эту красоту, Сэнди теряла чувство времени и ощущала тихую радость, напитывалась ею.

— Знаешь, — сказал Том, — это одно из моих самых любимых мест на земле.

— М-м-м… — ответила она, положив голову ему на плечо, — я тебя понимаю. Стоя здесь, начинаешь осознавать, какие мы маленькие и несовершенные? Да? Или как краток наш миг на земле, в то время как эти горы, этот пейзаж будут всегда?

Он улыбнулся и обнял ее.

— Давай сядем, — предложил он и вынул из рюкзака одеяло и термос с кофе, который приготовила Оливия.

— Я налью, — проговорила она.

Они уютно устроились возле скалы, грея руки о бока кружек, пещера обнимала их, словно огромная раковина. За ее пределами выл ветер, а внутри пахло сыростью, землей и покоем.

— Не хочется, чтобы сюда пришел кто-то еще, — заметила Сэнди, наблюдая, как птицы купаются в воздушных потоках. — Но было бы неплохо, если бы какая-нибудь волшебная камера сфотографировала нас здесь сейчас. — Она порывисто обернулась к нему. — Мы, по крайней мере ты — такие смешные.

Том улыбнулся и отхлебнул кофе.

Она последовала его примеру.

— Расскажи мне про Эллен, — попросила она через некоторое время. — Кажется, она уже дома, ее выписали, но в остальном? Она пришла в себя?

— Знаешь, — он задумался, — я не понимал, как обстоят дела, пока Майкл не сказал мне, что она, кажется, восстанавливается. По крайней мере физически, но, я думаю, им многое предстоит еще на других фронтах. Майкл говорил, что ночами ее мучают кошмары, будто машина перевернулась и она потеряла малыша, и еще — она постоянно видит мертвого Криса. Эллен побаивается выходить из дома, по крайней мере без Майкла. Ее родители все еще там, но собираются домой на следующей неделе.

— А как Клода?

— Она останется. Похоже, она планирует полгода проводить в Англии, с дочерью и внуками, а шесть месяцев — в Лос-Анджелесе, с Майклом, Эллен и двумя моими крестниками.

Сэнди повернулась к нему.

Он поиграл бровями, потягивая кофе.

— Поздравляю, — сказала она. — Я полагаю, второй — Робби?

Он кивнул.

— Хотя вряд ли Мичелл про это известно.

— Не думаю, чтобы с этим возникли проблемы, — заметила Сэнди. — Кстати, а как они назвали младенца?

— Коннор. Такой симпатичный парень. Ничего не делает, только плачет и спит, ну еще очень мило пукает, к невероятному восторгу Робби.

Сэнди засмеялась.

— Печально слышать, что Эллен никак не отойдет. — Она вздохнула. — Этого, конечно, следовало ожидать.

— Майкл говорит, что ты все видела.

Сэнди кивнула.

— Большей частью. — Она опустила веки. — Это было ужасно. Я в жизни так не боялась, поэтому даже не могу представить, чем это было для нее. Только Бог помог ей выйти из этого кошмара живой. И младенцу, разумеется. — Поставив кружку, Сэнди уткнулась подбородком в колени. — Я спрашивала себя: что ты чувствовал, когда ребенок оказался не твоим? Ты хотел бы, чтобы он был твой?

Он сухо усмехнулся.

— Какая-то часть меня — да, — признался он. — Но я рад за Майкла и Эллен, что это не так. — Он вздохнул. — Если я когда-либо соберусь заиметь ребенка, то пусть его матерью не будет чужая жена.

Сэнди быстро увела мысли от опасной темы.

— Что ты дальше будешь делать? — спросил он, отхлебывая кофе.

— Я? — удивленно переспросила она. — Возвращаюсь в Лондон в пятницу, где, могу себе представить, меня ждет гора дел, а потом начну думать о будущем.

— О? — заинтригованно проговорил Том.

— Скажи-ка, — попросила она, — вы с Майклом приняли какое-то решение насчет фильма?

— Несомненно, — кивнул он. — Майкл собирается продолжать.

Она шумно выдохнула, изображая невероятное облегчение.

— Прости, — сказала она, — я знаю, ты не хочешь говорить о деньгах, но все люди, которые нам так много дали…

— Все о’кей, — успокоил Том. — Это я должен просить прощения. Я тогда был слеп. Конечно, есть некоторые осложнения, но все должно уладиться, — продолжал он. — Например, следует поставить Теда Форгона на место, разбираться с кучей судебных процессов. Правда, Майкл смотрит в будущее с оптимизмом. — Том сделал паузу, ожидая, чтобы Сэнди взглянула на него. — Я знаю, что ты сделала с акциями, — тихо сказал он. — Ты отдала их Эллен, чтобы она смогла голосовать вместе с Майклом, значит, ты помогала спасать детей и, возможно, отчасти спасла свою карьеру. Поэтому, поверь, я действительно сожалею, что так вел себя с тобой.

Сэнди сложила губы бантиком и посмотрела вдаль.

— Да не была я такой благородной, — призналась она. — Эллен не говорила тебе насчет условия, которое прилагалось к тем акциям?

Он нахмурился и покачал головой.

— Она должна была сказать Майклу, что младенец его. Другими словами… — Она замолчала. — В общем, ты понимаешь, о чем я, — закончила Сэнди.

Том взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Не будь слишком строга к себе, — мягко посоветовал он.

Чувствуя, как ее сердце переворачивается, Сэнди улыбнулась и отвернулась. Потом, желая скрыть свое смущение, взяла кружку и отпила большой глоток кофе.

— Так ты почувствовала пользу от времени, проведенного здесь?

— Пользу? — Она засмеялась. — Я теперь совершенно другой человек, правда, не знаю, на сколько меня хватит и как поведет себя величие духа, когда я спущусь с гор в Лондон. Это одному Богу известно. Я бы с удовольствием приезжала сюда раз в месяц, если не раз в неделю. Интересно, не проводят ли они сеансы по телефону?

— Поверь, Колин и Оливия многому научились, так что ты продержишься гораздо дольше, чем думаешь.

Казалось, он не убедил ее. Сэнди по-прежнему сидела, уткнувшись щекой в колени, и молча смотрела на него. Ей хотелось знать, можно ли расспросить о смерти Сальвадора Молины и о чувстве мести. Даже Колин и Оливия не сумели убедить его, и вот теперь Молина мертв. О его убийстве было много разноречивых сообщений, и Сэнди не терпелось выяснить, что же случилось на самом деле.

Она наконец спросила, и жесткое выражение появилось на его лице.

— Я знаю, я должен мучиться из-за того, что сделал, но это неправда. Я отстрелил ему яйца, я стоял и смотрел, как он истекает кровью, бьется, орет, но ни секунды не чувствовал раскаяния. Если бы мне предоставилась вторая попытка, — он пожал плечами, — я мог бы даже убить его.

— Я рада, что это ты оставил кому-то другому, — прокомментировала Сэнди. — Может быть, я не права, но вряд ли это облегчило бы твою дальнейшую жизнь.

— Возможно, — согласился Том.

Она хотела спросить его о Рейчел, о том, изменила ли что-то смерть Молины и Галеано, но, вероятно, еще слишком рано, и он сам не понял до конца.

— А что ты будешь делать дальше? — в свою очередь, поинтересовалась она. — Продолжишь работу над фильмом?

Он покачал головой:

— Не я. Я оставил все свои записи Эллен, и она может переписать конец, работая дома, возле мальчиков, а Майкл введет другого исполнительного продюсера.

— А ты? — настаивала она, боясь услышать ответ.

— Я? Скажем так: я отчаливаю.

— Куда же? — спросила она напряженно.

Он глубоко вдохнул.

— Хорошо, я заказал билет на самолет, рейс на Карачи, завтра ночью. Мичелл и Кэвэн все еще в афганских лагерях для беженцев, и я собираюсь навестить их. Потом хочу отдохнуть, побывать в экзотических странах, заодно приобщусь к их культуре. Будут ли это индонезийские острова или острова Южного моря, пока не знаю. Решу по дороге.

Сэнди все еще улыбалась, но она боялась заговорить, опасаясь, что голос может задрожать. Разве не этого она ожидала? Разве не этого боялась? Значит, ничего не остается, как принять свершившийся факт.

— А что ты будешь делать в Лондоне? — спросил он.

— Ах это? — Ее глаза просияли. — Сначала я должна буду поговорить с Майклом, потому что, независимо от того, какой бы замечательной, и великой, и всепрощающей я ни чувствовала себя здесь, я не могу забыть про Теда Форгона.

Он засмеялся:

— Да? Ну и что?

— Я вижу два пути. Мы можем выпихнуть этого старпера из всех проектов, голосовать против него, не принимать никаких его предложений. Признаюсь тебе честно, я с удовольствием понаблюдаю, как у него изо рта пойдет пена и он начнет крутиться волчком. А может, мы вообще сможем заставить его отказаться от «Уорлд уайд». Для этого нам, конечно, понадобится поддержка инвесторов, но это реально. Мы поговорим с адвокатами компании, чтобы сделать все законно.

Он захохотал.

— Ты не просто женщина, ты стоишь мессы, Сэнди Полл, — заявил он.

— Постарайся не забывать об этом, — мрачно предупредила она его.

Она вспомнила о его надвигающемся отъезде и о будущем, которое уже разводило их в разные стороны. Ужасная тоска затопила ее. Она отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лицо, и попробовала сказать себе: «Не все так плохо, как кажется», — но боль из сердца не уходила.

В конце концов она первая нарушила молчание, хотя ей понадобилось несколько попыток, чтобы протолкнуть слова через боль, чтобы они прозвучали достаточно громко и он бы их услышал.

— Я знаю… знаю, ты не любишь меня, — наконец вытолкнула она, — но я надеюсь, мы можем оставаться друзьями.

Она ждала, пряча глаза, упершись взглядом в землю и едва осмеливаясь дышать. Секунды тикали. Потом она почувствовала, как его рука коснулась ее и развернула.

— Я тоже, — прошептал он.

Он не отрывал от нее внимательного взгляда, и она смотрела ему в глаза и чувствовала океан слез, поднимающийся из самого сердца. Потом Сэнди смеялась, как глупо он выглядит в этой шапке, а слезы текли у нее из глаз. О Боже, он действительно очень… он невероятный, особенный человек, и это было намного тяжелее, чем она ожидала.

Он улыбнулся и ждал, когда она снова на него посмотрит, потом наклонился и накрыл ее губы своими. Ее рот задрожал, рыдание вырвалось из груди. Но все о’кей. Все в порядке. Она знает, что он не любит ее и она поступает правильно, надеясь, что придет день и кто-то все равно полюбит.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Спот — пятно (англ.). — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

«Шоу сплетен».

(обратно)

3

Рэнди — сексуально возбужденный.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg