«Одержимость»

Одержимость (fb2) - Одержимость (пер. Наталья Александровна Казакова) 755K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Шобха Де

Шобха Де Одержимость

1

— Миссис Аггарвал, вы слишком балуете свою дочь. Как можно отпускать ребенка одного в Бомбей?!

Мать Амриты терпеливо улыбнулась, в который раз приготовившись объяснять соседке, что дочь уже не ребенок. Ей двадцать лет, и она весьма ответственная и благоразумная юная леди. Опять же, какое будущее ждет ее в Дели?

Но соседка никак не хотела угомониться, что, впрочем, не мешало обеим женщинам мирно вышивать, сидя на лужайке позади дома Аггарвалов.

Неяркое солнце поднималось все выше в зимнем небе, из дома доносился дразнящий запах паранта и гхи.[1]

— Этих моделек в Дели пруд пруди, — бурчала миссис Сетхья.

Услышав эти слова, Амрита презрительно фыркнула.

— Я не собираюсь пополнять ряды третьесортных красоток, позирующих для «Ludhiana Woolen Mills». Это слишком мелко.

Мать с затаенной гордостью посмотрела на красавицу-дочку и украдкой приложила палец к губам, призывая соседку воздержаться от замечаний.

На веранде стоял внушительных размеров чемодан, доверху набитый платьями. Мать лихорадочно соображала, что еще может пригодиться дочурке в дорогу. Амрита обожала вещи, ей всегда их было мало. Миссис Аггарвал не видела в этом ничего дурного, ведь это так естественно для юной красавицы, собирающейся затмить всех на модельном небосклоне!

Судьба была ласкова к Армите с самого ее рождения. Когда она появилась на свет, все в один голос говорили, что боги любят эту девочку. А братья, восхищенно глядя на новенькую сестричку, заявили, что это самый прекрасный ребенок на земле. Глава семейства полностью разделял сыновний восторг. Он смотрел на свою дочку, мирно посапывающую на материнской груди, и повторял: «Это совершенно особенный ребенок».

Аггарвал начинал карьеру в качестве бабу[2] в госучреждении, потом бросил работу и на накопленные деньги открыл небольшое дело. Когда дочери исполнилось пять лет, Аггарвалы уже довольно прочно стояли на ногах и смогли перевезти семью из Старого Дели в их нынешнее жилище — уютное небольшое бунгало в Васант Вихар. Теперь отец трудился на собственном предприятии по производству полуфабрикатов в Гурджоне, штат которого насчитывал около двухсот человек.

Девочка играючи закончила школу. С эскортом из неотступно сопровождавших ее братьев и отцом, который исполнял каждое ее желание, Амрита определенно возбуждала зависть одноклассников. Мать считала, что завидовали скорее ее красоте и постоянным обновкам, ведь большинство сверстников были неуклюжи, угловаты, да и одевали их родители уныло и однообразно. Звезд с неба Амрита не хватала, но из толпы резко выделялась. Может, тому причиной были золотые искорки, плясавшие в ее карих глазах, или юный задор, с которым она бросала взгляд на прохожего или собеседника. И разумеется, точеная смуглая фигурка, словно для обложки глянцевого журнала: длинные ноги, осиная талия, высокая, упругая грудь.

Ее не портила ни едва заметная косинка в огромных глазах, опушенных сказочно густыми ресницами, ни чуть скошенный кончик носа, правда, создававший проблему фотографам, но безусловно придававший лицу неповторимое очарование. А как умилительна была ямочка на подбородке! Без нее красота девушки была бы слишком совершенной, слишком симметричной, слишком вызывающей. Смеясь, Амрита откидывала голову, и волосы покрывали чуть ли не всю спину, струясь, как морская волна. Ее смех, открытый и заразительный, переливался счастьем, он очаровывал и завораживал.

* * *

— Пора, — старший брат Амриш протянул младшему, Ашишу, ключи от «Марути-1000». Заслышав звук мотора, мать не могла удержаться от слез.

На Амрите был ее любимый наряд — изрядно потертые джинсы от «Guess» и черная футболка от «Gap».

Отец взглянул неодобрительно:

— Это не слишком ли… не слишком ли…

Амрита, хохоча, прервала его:

— Потрепано? Облезло? — и повисла у отца на шее.

— Мы верим в тебя, девочка. — Он крепко прижал ее к себе. — Бомбей не Дели. Помни об этом. Береги себя. Не ходи одна вечером. Звони почаще. Ешь и высыпайся. И помни: если хоть самая крошечная проблема возникнет — мы рядом, только сообщи.

Амрита была слишком взволнована, чтобы ответить. Она уткнулась в отцовское плечо, ее вдруг охватил страх. С языка чуть не сорвалось: «Я передумала. Я хочу остаться». Но она промолчала. В Бомбей! Она слишком давно мечтала об этом. Слишком давно и очень сильно.

2

Минакши покупала сигареты, когда Амрита вышла из такси и побежала к зданию через дорогу. У нее в руках была вешалка с платьем и какая-то нелепая сумочка. Минакши проследила взглядом за суетливой барышней, пока та перебегала через разделительную полосу. Взвизгнули тормоза, и в следующий миг Амрита уже оказалась на асфальте, а одежда испачкалась и промокла. Таксист клял ее последними словами, мгновенно откуда-то набежала толпа зевак посмотреть на неожиданное шоу.

Минакши сунула пять долларов обратно в карман, пачку «Cartier» — в карман просторного пиджака и тоже выглянула полюбопытствовать. В Бомбее всякое случается. Амрита, глотая слезы, ползая на четвереньках, пыталась собрать свой скарб, толпа развлекалась, показывая на откатившуюся баночку с шампунем.

Таксист продолжал ругаться под одобрительное улюлюканье собравшихся. Образовалась пробка, из окон соседних домов выглядывали головы любопытных. Сердце Минакши дрогнуло. Оно протиснулась к Амрите и протянула ей руку.

— Давай помогу.

Амрита с благодарностью схватилась за руку, словно утопающий за соломинку, и залепетала что-то бессвязное про то, что она опаздывает на назначенную встречу.

— Успокойся. — Минакши уже полностью овладела ситуацией. Подчеркнуто неторопливо она подошла к машине и устремила жесткий холодный взгляд на водителя.

— Я дочь инспектора Ийенгара. Потешаешься над девочкой? Хочешь поиграть с ней?

Таксист неуверенно уставился на незнакомку, не зная, как себя вести.

Офицер дорожной полиции подоспел, как всегда, к шапочному разбору и, увидев Минакши, вытянулся и взял под козырек.

— Проблемы, мэм?

Зевак как ветром сдуло. Минакши отрицательно мотнула головой и махнула рукой — мол, без вас разберемся.

Макияж на лице Амриты размазался, оставив грязные подтеки, аккуратная прическа растрепалась, волосы намокли и прилипли к спине. Минакши расхохоталась.

— Боюсь, в таком виде моделью тебе не стать.

Она взяла девушку под локоток и повела к входу в здание, на четвертом этаже которого обосновалось известное агентство.

Амрита благодарно посмотрела на свою спасительницу:

— Спасибо огромное, даже не знаю, как отблагодарить вас. Я в Бомбее недавно, и все время что-нибудь случается, когда я иду на пробы.

На Минакши смотрели такой удивительной красоты глаза, что она сразу забыла все язвительные слова, которые были готовы сорваться с языка.

— Меня зовут Минакши Ийенгар. Не утруждай себя рассказами, я и так все вижу. Так же, как и все прохожие, которые только что любовались твоими чудными розовыми трусиками.

Амрита вспыхнула и неловко потянулась одернуть подол.

— О боже. — Она закрыла лицо руками.

Минакши ухмыльнулась и взъерошила ей волосы.

— Пошли, я провожу тебя. Мой дядя — хозяин этого агентства.

* * *

Через три часа Амрита вышла и обнаружила, что Минкс все еще ждет ее.

На улице давно стемнело. По вечерам Колаба преображалась до неузнаваемости. Кого только не встретишь на ее улицах — выбеленных солнцем пляжных мальчиков, выглядящих старше своих лет, торговцев наркотиками, наркоманов, шлюх, похожих на приличных девочек, и приличных девочек, похожих на шлюх. Местные уркаганы, хулиганы, пьянчуги — все они сползались из переулков и разбредались по иранским кафе, требуя bun-pao-maska[3] с приторно сладким чаем.

Амрита обрадовалась, увидев в открытом окошке черного джипа Минкс, болтающую с группой парней, подозрительно напоминающих продавцов дури.

— Привет!

Минкс отправила недокуренную сигарету в ближайшую канаву и вышла из машины.

— К вашим услугам, принцесса, — ухмыльнулась она. Ее бандитского вида собеседники почтительно посторонились.

Амрита уставилась на них непонимающим взглядом.

— Это кто? — прошептала она.

Минкс огляделась, сунула пальцы в рот и резко свистнула.

— Мальчики, ко мне!

Амрита невольно вздрогнула, когда Минкс принялась поочередно представлять ей подошедших мужчин.

— Это Калу, это Канья, это Альберт и его друг Пагла. — Помолчав, она добавила: — Не бойся, это… свои. Не тронут.

Озадаченная Амрита не стала возражать, когда Минкс взяла у нее вещи и распахнула дверцу, пояснив:

— Ну да, они местные бандиты, но меня боятся, и мы дружим.

Амрита благоразумно воздержалась от дальнейших расспросов. Джип тронулся с места и медленно пополз по запруженной машинами дороге. Амрита слегка расслабилась; напоенный дождем ветер трепал ее волосы. На каждом светофоре Минкс неотрывно смотрела на нее.

— Ты потрясающая… знаешь это? Ну конечно, знаешь. Тебе, небось, все это говорят.

Амрита вспыхнула. За свою недолгую жизнь она успела привыкнуть к комплиментам, но никогда ни один мужчина не смотрел на нее так, не говоря уже о женщинах. И ничей комплимент не мог взволновать ее так сильно.

3

Наутро Амриту разбудил резкий стук в дверь. За дверью стояла хозяйка квартиры в выцветшем халате.

— Тебе цветы, — сообщила она и прошествовала на кухню, ругаться с прислугой. Амрита протерла глаза, оделась и вышла в коридор. Она еще не совсем пришла в себя после вчерашней шумной вечеринки у миссис Пинто. Возле холодильника стояла батарея пустых бутылок из-под фени.[4]

Нет-нет, Амрита никого не осуждала. Она была вполне довольна жизнью, поселившись на тенистой тихой улочке в центре города, откуда большинство агентств и фотостудий были в двух шагах. Опять же, здесь она могла позволить себе часы уединения, которого ей отчаянно не хватало с тех пор, как она уехала от родителей. На Лабурнум Роуд и публика приличная, и цены вполне божеские. И домик такой уютный, чистенький.

Курьер с цветами нетерпеливо переминался с ноги на ногу. В первое мгновение Амрита не могла выговорить ни слова, а только во все глаза смотрела на букет. Никогда в жизни она не видела ничего подобного. Это был даже не букет, а причудливая, замысловатая ветвистая икебана, из которой выглядывал японский веер.

— Это мне? — ошалело спросила она.

Посыльный смерил ее уничтожающим взглядом и сунул под нос конверт:

— Ваше имя?

— Мое.

— Значит, вам. Расписывайтесь поскорее, меня ждут в другом месте.

Амрита выудила из конверта письмо на очень дорогой бумаге. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, от кого оно. «К твоим глазам» — гласила одна-единственная строчка. Девушка потащила презент в гостиную — для ее комнатушки это явление было слишком грандиозным.

Миссис Пинто неслышно возникла в дверях и близоруко прищурилась, она явно еще не пришла в себя после вчерашнего.

— Шикарные цветы, детка. Новый поклонник?

Амрита усмехнулась, кивнула, ведь Минкс вполне можно назвать и поклонником.

Миссис Пинто велела подать им утренний кофе и оседлала любимого конька — чудовищную дороговизну жизни. Армита слушала вполуха. Ее мысли витали в ощущениях минувшей ночи, долгой поездке домой в удобном черном джипе новой подруги. Но предаваться приятным воспоминаниям было некогда. Ровно в десять предстояло явиться на съемку. Если все пройдет удачно, можно считать, прорыв в большую жизнь состоялся. И дело не в деньгах, а в престиже. Кроме всего прочего, фотограф — редкого обаяния человек. Амрита видела его мельком, на первом собрании «мозгового штурма». Речь шла о ювелирной кампании для нового клиента.

Сама идея была украдена — обычное дело, — но развитие получила совершенно неожиданное. Решили сделать акцент на цвете, на зрительном восприятии. Красное — для рубинов, золотое — для золота, зеленое — под изумруды, и так далее. Самым трудным оказалось высидеть в руках гримера несколько часов. Впрочем, Амрите и в голову не приходило роптать, она знала, что с ней работают лучшие руки. Кудесник Фредди со своей неизменной коробочкой с гримом несколькими волшебными движениями рук ухитрялся превращать обычные лица в произведения искусства. Конечно, было страшновато, но не слишком. Чутье подсказывало девушке, что сегодня ее день. И она к нему была готова.

* * *

Когда Амрита вошла в студию, Каран едва удостоил ее взглядом. Зато Фредди, известный развязностью манер, тут же принялся увиваться возле нее, пропуская сквозь свои артистические пальцы пряди ее тяжелых золотисто-каштановых волос, восхищаться безупречной кожей и миндалевидными глазами, постоянно хихикая при этом.

— Детка, это слишком, слишком прекрасно! И личико свое, без всяких ботоксов, силиконов и прочей гадости! Какая красота! Ненавижу этих целлулоидных кукол со вставными запчастями.

Лицо Карана казалось высеченным из камня.

Ассистентка Фредди, Пинки, начала пространно объяснять, что уплотнители или подкладки, презрительно именуемые запчастями, не имеют ничего общего с «дутыми» пуш-апами в специальных кармашках внизу чашек бюстгальтера — силиконовыми вставками или подушечками с воздухом. Другое дело, накладные ресницы, волосы, везде сплошная синтетика…

Амрита с облегчением выдохнула, ведь это все явно не про нее.

— Музыку поставить? — покровительственно спросил Фредди. — Давай что-нибудь погорячее и поритмичнее?

Пинки хихикнула. Каран со скучающим видом продолжал возиться с камерой.

Задетая его безразличием, Амрита не выдержала:

— Прошу прощения, я хотела спросить, нужно ли показать вам мой реквизит и одежду?

Каран напряженно посмотрел на нее и резко бросил «нет», будто выплюнул. И вернулся к своему «Никону».

Пинки, закрепляя бигуди в волосах Амриты, тихонько прошептала:

— Не обращай внимания, у него дурацкий характер и настроение меняется каждые пять минут. Он вовсе не хотел тебя обидеть.

Амрита замолчала, уйдя в себя, как в ракушку. Какие эти бомбейцы неприветливые!

В комнату вбежал ассистент с телефонной трубкой в руках.

— Есть тут Амрита?

— Это я.

Он подбежал к ней и протянул телефон.

— Вас.

Амрита вздрогнула.

— Меня? Этого не может быть. Никто не знает, где я.

Он пожал плечами, сунул ей в руку телефонную трубку и удалился, не сказав больше ни слова.

Амрита поймала на себе холодный изучающий взгляд. Каран! Она нажала на кнопку и нервно выдохнула. Голос прозвучал так близко, словно собеседник стоял рядом.

— Что, детка, испугалась? Прости, не хотела тебя пугать. Просто решила узнать, получила ли ты цветы.

Покраснев от неловкости ситуации, Амрита мучительно подбирала слова, не зная, что сказать после вялого «спасибо», и мечтая побыстрее закончить разговор. Проницательная Минкс пришла ей на помощь:

— Тебе предстоит долгий и нудный съемочный день. Да, кстати, тебе очень идут изумруды. Только пусть Фредди не переусердствует с краской для глаз. Это лишнее.

У Амриты чуть не сорвался с языка вопрос, откуда Минкс все это узнала. Ведь они знакомы всего несколько часов. Однако благоразумие взяло верх, тем более, что у нее успело возникнуть твердое ощущение, что не стоит проявлять излишний интерес к делам новой приятельницы.

* * *

Каран придирался к каждой мелочи, не скрывая своего раздражения и недовольства. Амрита наблюдала за его работой. Не скажешь, что особенный красавец, но в нем было нечто, приковывающее внимание, он весь — как пружина, туго скрученная из скрытой ярости и какой-то болезненной щепетильности. В его присутствии люди чувствовали себя неловко, будто в чем-то провинились перед ним. Он редко смеялся. Да и улыбался-то редко. Но всегда был неизменно вежлив, порой до тошноты. Амрита удивилась, когда он преувеличенно резко отреагировал на ее невинный вопрос. Она решила не соваться к нему лишний раз, ну хотя бы на этой съемке. Зачем нарываться, если человек явно звереет от невинной попытки завязать с ним ни к чему не обязывающий разговор. Амрита сосредоточенно изучала его близко посаженные темные глаза, нос с горбинкой, резко очерченный рот, черные шелковистые волосы, собранные в хвост. Украдкой вздохнула, увидев его красивые ухоженные руки. Видавшие виды шлепанцы-чаппалы не скрывали идеальной формы ступней. Амрите всегда нравились мужчины с красивыми руками и ногами, которые следят за собой. Они напоминали ей отца, необычайно взыскательного ко всему, что касалось собственного гардероба и внешнего вида. Впрочем, на этом сходство заканчивалось. Каран напоминал опасную змею и при этом был молчалив как рыба. Отец, тот совсем другой — со своим провинциальным говорком, непритязательным юмором и некоторой деревенской церемонностью, — но все это Амрита так любила.

— Повернись налево, не так сильно, опусти подбородок, у тебя блестит нос, втяни живот, — то и дело командовал Каран. Амрита всегда беспрекословно следовала указаниям фотографов. Но сейчас Каран явно перегибал палку. Фредди пытался разрядить атмосферу своими шуточками, и народ вокруг корчился от хохота. Но у Карана ни разу не дрогнули даже уголки губ. В перерыве между дублями девушка подошла к нему с чашкой кофе.

— Неужели так трудно сказать доброе слово? От вас не убудет, а мне было бы приятно.

Каран на секунду немигающе воззрился на нее и огрызнулся:

— Я здесь затем, чтобы фотографировать, а не делать комплименты. Вам делаете свою работу, и вам за нее платят. Не знаю, с кем вам доводилось работать, но для меня модель — это лишь объект перед камерой. Не более. С тем же успехом на вашем месте могла бы быть ваза с цветами или кусок льда.

Чутье подсказало Амрите, что сейчас не время. Она включила все свое обаяние и примирительно мурлыкнула:

— Ш-ш-ш, не кипятитесь, какой вы, однако, бука. Я всего лишь хотела с вами подружиться. У меня такое чувство, что в будущем нам придется часто работать вместе.

Студию прорезал вопль Фредди:

— Детка, иди сюда, тут сладкое дают!

Амрита махнула Карану рукой и подмигнула.

Она была уверена, что фотографии получатся — высший класс. Просто люкс. И она никому не позволит себя третировать, будь он хоть семи пядей во лбу. Ей нужно начинать решительную кампанию по восхождению на олимп. Она еще покажет этим бомбейкам. Эти заносчивые фифочки считают ее неотесанной деревенщиной, они общаются на каком-то птичьем языке, который сразу и понять-то нормальному человеку невозможно, сплошные сленг и ругань. К ним не подступишься, они и близко никого не подпускают к своему кругу. А в чем они ходят! Те лоскутики, которые якобы называются платьями, почти ничего не прикрывают. Бесконечно курят. До Амриты доходили дикие истории о том, как эти барышни проводят вечера. Ей страшно хотелось увидеть все своими глазами, но никому даже в голову не приходило ее пригласить. Ее мирок ограничивался облезлой комнатушкой у миссис Пинто и гримерками агентств.

Скоро все изменится. Амрита не станет всю жизнь сидеть и ждать у моря погоды. Ей нужен хотя бы один удачный показ. Нет, не просто удачный, а такой, после которого ее узнают и запомнят.

* * *

Выбравшись из агентства по темной узкой лестнице почти на ощупь, она удостоверилась, что уже совсем темно, и решила поймать такси. Почти десять вечера. Значит, она отработала двенадцать часов подряд, если не считать коротенького перекуса, состоящего из непропеченной досы[5] и тепловатого чая. Амриту пошатывало от голода и усталости. Может быть, миссис Пинто разогреет баранину-карри?

Она вышла на грязную вонючую улицу. Тоска…

Тут ее глаза уловили какое-то движение в воздухе. В ее сторону плыли колечки сигаретного дыма. Минкс стояла, прислонившись к витрине магазина, держа в зубах неизменную «Cartier». Амрита поняла, что очень рада ее видеть. Прежде всего теперь можно сэкономить на такси, а это целых пятьдесят баксов. Она благодарно просияла, Минкс забрала ее вещички и погрузила в машину.

— Куда прикажете отвезти, принцесса? — Улыбаясь в ответ, Минкс распахнула пассажирскую дверцу своего джипа.

4

— Миссис Пинто, — горестно взывала Амрита, — я не могу найти трусики! И лифчик! Может, их новая айя[6] убрала?

Резво откликнувшаяся на зов миссис Пинто покачала головой.

— Нет, детка, никто их никуда не убирал. Кто-то пришел и попросил твое белье. Было сказано, что это срочно нужно тебе для съемки. Я сама их и отдала.

Амрита во все глаза уставилась на квартирную хозяйку и вдруг расхохоталась. Могла бы и догадаться. Это все проделки Минкс, больше некому. Девушка втянула носом воздух. Ну конечно, аромат этих сигарет ни с чем не спутаешь. Она вернулась в комнату, проверить, не пропало ли что-нибудь еще. Под кроватью валялся окурок От подушки шел еле уловимый запах шампуня. Гостья не отказала себе в удовольствии полежать на узкой девичьей постельке. Черт побери. Все-таки очень странная девушка эта ее новоявленная подружка.

Амрита открыла чемодан. Фирменный, ей его папа подарил, в нем хранятся все бесценные пожитки — включая дневник. Двух коробочек не было. Мужской носовой платок, пахнущий духами от «Armani». Духами Минкс. Мускусный, от него так болит голова. Интересно, она забыла его или оставила намеренно, чтобы хозяйка догадалась, кто был ее таинственный посетитель.

В остальном комната казалась нетронутой. Разве что… На комоде стояла хрустальная монохромная ваза. В ней возвышалась роза изумительной красоты, на длинном стебле, пурпурная, почти черная. И все. Ни записки, ни слова. Амрита понюхала цветок. Не пахнет. Может, искусственный? Вдруг в плотно сомкнутых лепестках что-то блеснуло. На дне чашечки цветка лежало кольцо. Амрита робко взяла его, и у нее перехватило дыхание. Неужели бриллиант? Очень похоже. И село как влитое. Девушке вдруг стало холодно и страшно и очень захотелось домой, к маме и братьям. Она вылетела из комнаты и бросилась к миссис Пинто, которая как раз несла кофе.

— Что стряслось, малышка? У тебя такой вид, будто ты увидела летающее привидение.

Амрита схватила хозяйку за полную руку, просто для того, чтобы почувствовать живого, теплого человека, из глаз заструились слезы.

— Миссис Пинто, мне очень нужно позвонить в Дели, — пожалуйста, я знаю, что нельзя, но мне очень нужно, я заплачу. Прямо сейчас заплачу.

Женщина усадила ее в кресло.

— Это действительно срочно? Что с тобой, девочка? — участливо спросила она, дождавшись, пока Амрита немного успокоится.

— Да, это очень срочно… То есть… Может быть и нет, я не знаю… — Амрита совсем смешалась и снова залилась слезами. — Просто я очень соскучилась по маме и по дому.

Миссис Пинто дала ей воды и села напротив. Амрита вдруг увидела, что хозяйка держит в руках сигарету и собирается прикурить. «Cartier».

— Откуда у вас эти сигареты?

Зажигалка замерла на полпути.

— Твоя прекрасная подружка оставила пачку. Она пообещала принести целый блок. Хорошая девушка.

Амрита выхватила из пальцев хозяйки сигарету.

— Не надо, не курите это! Пожалуйста, умоляю!

Миссис Пинто растерянно смотрела на свою жиличку.

— Да тебя всю трясет. Что случилось, можешь по-человечески объяснить?

Амрита рухнула ничком на софу, повторяя как заклинание: «Я не знаю, не знаю…»

Миссис Пинто успокаивающе погладила девушку по руке и тут заметила кольцо.

— Бог мой, детка!.. — Она с восхищением рассматривала изящные пальчики. — У тебя кто-то появился? Похвастайся старушке, не молчи.

Амрита резко отдернула руку и с ожесточением сорвала с пальца украшение.

— Это совсем не то, что вы думаете, это вообще ничто. Так, стекляшка.

Миссис Пинто покачала головой. Небось повздорила с ухажером, а теперь страдает. Сейчас такие девушки пошли — ужас просто. Она достаточно их перевидала, можете не сомневаться. И шустрые стюардессы, и секретарши, и те, которые в отелях работают, и в рекламных агентствах, все они одинаковые. Сегодня один, завтра другой, а ей каждый раз кажется, что этот новый красавец особенный, другой, особенно если его отрекомендовал сам подполковник Де Сильва — прямой и простой, как и всякий вояка.

Амрита ушла к себе в комнату, заперла дверь и зарыдала. Миссис Пинто подошла к маленькому шкафчику рядом с холодильником. Всего глоточек, пообещала она себе, один маленький глоточек фени. А то он быстро кончается. Ну да ничего, скоро вернутся ее оболтусы с Гоа и пополнят мамочкин погребок. Дети выросли, с ними теперь есть о чем потолковать.

* * *

Утром Амрита решила не ходить на съемку Каран, конечно, взбеленится, но это его личное дело. Мысль о том, что надо подняться с постели, была невыносима. До полудня она прострадала в подушку, но голод оказался сильнее, и она выползла на кухню. Миссис Пинто отдыхала. Вот и прекрасно. Амрите не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Войдя на кухню, она споткнулась и завизжала. В раковине лежал поросенок, весь в крови, с открытыми глазами. На крик прибежала служанка. Увидев Амриту, сдавленно хихикнула:

— О госпожа… ваша подруга… ой, тут везде кровь…

Амрита выскочила из кухни. Ее тошнило.

В комнате почувствовала себя неуютно. Она решила выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха, проветриться. Помнится, кто-то говорил про бар «Нааз» на Малабар-Хилл,[7] это как раз недалеко отсюда. Можно пройтись пешком. Нет, обязательно нужно пройтись, иначе она совсем потеряет форму. Она и так пропустила два дня занятий. И конечно, не смогла удержаться, чтобы не попросить у своей хозяйки добавку вкуснейшего рисового пирожного бибинка.[8]

Амрита быстро переоделась в спортивный костюм, натянула на лоб повязку, на ноги любимые «Reebok» и вышла на улицу.

Когда она уже подходила к Малабар-Хилл, рядом вдруг взвизгнули тормоза и резко остановилась машина. Черт! Почему у них тут такие узкие беговые дорожки? Из-за этого пришлось сойти на дорогу. Но путь ей преградил Каран, и его глаза полыхали бешенством.

— Прогуливаем, значит, да? — в бешенстве прошипел он.

Амрита непонимающе уставилась на него.

— Прогульщица. — Его голос прерывался от злости.

Амрита покладисто кивнула.

— Позволь узнать, почему?

Амрита молча пожала плечами.

— Боюсь, этого объяснения недостаточно. Значит, слушай меня, и слушай внимательно. Если ты хочешь стать моделью, тебе придется научиться работать в команде. Никто не собирается сидеть и ждать, пока ты соизволишь явиться. Таких, как ты, полно. Они пачками приходят каждый день, вываливаясь из забитых автобусов. И никто, никто не обращает на них внимания. Они приезжают. Они голодают. И они возвращаются. Поняла? Не вздумай больше проделывать такие шуточки. Запомни, твое будущее в моих руках. Еще раз позволишь себе такой фокус — и я позабочусь, чтобы тебя вышвырнули и никуда не принимали. Ты у меня вылетишь к чертовой матери своей маленькой хорошенькой попкой. Агентствам на тебя наплевать, не ты первая, не ты последняя. Мы хотели заменить тебя уже сегодня утром.

— Так за чем же дело стало? — равнодушно поинтересовалась Амрита.

Каран помолчал минутку, потом грубо схватил ее за руку и потащил к машине.

— Тут сейчас из-за тебя пробка будет.

Они молча ехали в сторону Хаджи-Али. Амрита заинтересованно уставилась на его часы. Она не очень разбиралась в марках, но эти смотрелись очень уж необычно. Каран молчал.

— Ты очень на меня сердишься?

Он обернулся и коротко мотнул головой.

— Нет.

И снова стал смотреть на дорогу.

— Куда ты меня везешь?

— Домой, — он повернул свой «Марути» налево и поехал в сторону квартала Уорли.

* * *

— Как здесь красиво! — Амрита восхищенно озиралась. — Здесь так мирно, спокойно… Чем-то напоминает японский стиль, своим лаконизмом, что ли…

Каран, возившийся около музыкального центра, отозвался:

— Я люблю Японию.

На полу лежали татами, помещения разделялись раздвижными дверями, везде бамбук, даже бонсай и икебаны в деревянных кашпо. Но больше всего ей понравилась висевшая на стене коллекция холодного оружия… Каран заметил это.

— Арсенал древних самураев. Я купил парочку, когда был в Японии, а остальные уже здесь у дилеров взял.

Амрите ужасно хотелось есть, но она не осмеливалась сказать об этом. Каран наконец нашел запись, которую искал. Аудиосистема у него была очень навороченная. Музыка оказалось странной — словно ламы нараспев читали буддистские молитвы. Она не удержалась от вопроса.

— Ритуальная музыка, — бросил он, — я записал это, когда был на Тибете.

Звуки убаюкивали Амриту. Она откинула голову на бин-бэг.[9]

— Как же хорошо, — вздохнула она.

На кухне Каран заваривал для нее благоухающий травами чай. «А он не такой уж и монстр», — подумала Амрита, прислушиваясь к доносящимся оттуда звукам.

Через несколько минут он вошел, держа в руках две дымящихся кружки, закрытые бамбуковыми крышечками.

— Тоже японские? — поддразнила его Амрита, выглядывая из-за чашки.

— Удивительная проницательность, — саркастически констатировал Каран и потянулся за камерой. Амрита тут же стала поправлять волосы.

— Расслабься, — бросил он, — это я для себя. Для нас. На тебя свет удачно падает.

— Но я даже не накрашена…

Каран ухмыльнулся:

— А кто тебе сказал, что я люблю размалеванные рожи?

Она осмелела настолько, что рискнула спросить о том, что волновало ее сейчас больше всего:

— Ты что-нибудь знаешь про Минакши Ийенгар?

— Ты меня спрашиваешь? — последовал встречный вопрос. — Тебе лучше знать.

Амрит немного подумала, подбирая слова.

— Понимаешь, я здесь недавно. Я вас не понимаю. Мне все кажется непонятным. Мы познакомились случайно, и она показалась мне такой дружелюбной и милой… Вот и все.

— Ну, значит, она дружелюбная и милая. — Каран явно хотел сменить тему разговора, но Амрита не сдавалась:

— Ты что-то скрываешь! Ты явно о ней что-то знаешь. Пожалуйста, Каран, мне очень нужно это знать.

Он как-то странно посмотрел на нее.

— Мне нечего тебе сказать. Она дочь большой полицейской шишки, вот и все.

Амрита вскочила на ноги.

— Ты врешь! Я же вижу, что тебе есть что сказать! Что с тобой? Ты мне не доверяешь? Почему ты не говоришь мне правду?

Каран положил руки ей на плечи и силой заставил сесть обратно в кресло.

— Сядь, — жестко велел он. — Эта женщина… она безумна. Я почти ничего о ней не знаю и знать не хочу. Единственное, что могу сказать, — в прошлом году ей приглянулась одна модель, дивной красоты была девочка. Минакши таскалась за ней повсюду, как сейчас за тобой. Никто не обращал на это внимания, пока девчонка не исчезла. Как ты. Мы ждали ее на съемки, а она не пришла. Подумали — может, заболела, позвонили. Никто не брал трубку. Больше ее никто не видел. Она, как и ты, снимала комнату. Приехала из Чандигарха. Приехала в Бомбей, чтобы стать звездой. Да что я тебе рассказываю. Связалась с какими-то уродами. Минакши их застукала… И… бах… Все кончилось.

Глаза Амриты округлились от ужаса.

— И вы решили, что со мной произошло то же самое, — пролепетала она. — Ты ехал ко мне?

— Да, — отрывисто бросил он и подошел к огромному окну, из которого открывался вид на море.

Амрита встала у него за спиной.

— Спасибо тебе. Я, правда, очень благодарна. Но вы зря волновались. Я не такая, как та девушка. Я не пропаду.

Каран резко дернулся.

— Пошли. Я отвезу тебя домой.

В полном молчании они выбрались из его пустынного обиталища и сели в машину. Амрите ужасно хотелось спросить, почему, когда пропала та девушка, никто не обратился в полицию. Но она не решилась.

5

— Я тебя напугала? — При звуке этого голоса в телефонной трубке у Амриты по позвоночнику зазмеился холодок.

— Вовсе нет, — соврала она, судорожно соображая, как бы побыстрей прекратить разговор.

— Как тебе понравилось у Карана в берлоге? Миленько, не правда ли? — вкрадчиво поинтересовалась Минкс. — Особенно эти самурайские мечи и прочие штуки. Настоящий дзен. У него есть вкус.

Амрите вдруг стало не хватать воздуха. Минкс знает, где она была вчера. Неужели она за ней следит?

— Эй, ты тут? — осведомились на том конце трубки. — Хотя что я спрашиваю, конечно, ты тут. Так о чем я говорила?.. Ах да, Каран классный парень. Девицы по нему так и сохнут. Очень лакомый кусочек. В нем есть что-то такое…

— Давай поговорим о чем-нибудь другом… У меня мало времени.

Минкс расхохоталась:

— Во-первых, не ври, а во-вторых, прекрати трястись. Он небось наговорил тебе про меня всяких ужасов и гадостей. Вот зараза, вечно он так… Спорим, он пугал тебя этими глупостями про девочку из Чандигарха? Да? Не отпирайся.

Амрита пораженно молчала.

— Странный парень. Делать ему больше нечего. По нему такие красотки обмирают, а он всем рассказывает обо мне страшные байки. Может, он псих, а? Тебе так не показалось? Ладно, черт с ним, проехали, забыли. Выпьем кофейку где-нибудь?

Амрита лихорадочно соображала. Она представила себе большой кусок только что отрезанного торта, но тут же прогнала этот образ, потому что ее немедленно затошнило. Как же ей выкрутиться?

— Извини, но я сегодня занята, — ненатурально выдавила она.

— Занята-а-а? — столь же ненатурально удивилась собеседница. — Интересно, чем? Пишешь дневник? Брось! Ты от меня так легко не отделаешься. Минут двадцать у тебя есть. Буду ждать внизу Двадцать минут. Пока.

Амрита положила трубку, когда вошла миссис Пинто.

— Что-то ты неважно выглядишь, детка. Ой, кстати, совсем забыла, твоя подружка опять приезжала. Она что-то оставила для тебя в холодильнике. Мари тебе не сказала?

Амрита мотнула головой и направилась к кухне. Интересно, что Минкс учудила на этот раз? Она осторожно открыла дверцу и заглянула внутрь. Вроде все как всегда — засохшие остатки какой-то еды, заплесневевший сыр, недоеденное желе, овощи. Она позвала Мари.

— А где же то, что мне принесли?

Угрюмая служанка сосредоточенно выщелкивала паразитов из спутанных тусклых волос. Молча ткнув пальцем в направлении морозилки, она встала рядом, почесываясь и гаденько улыбаясь.

Амрита опасливо открыла дверцу и в ужасе отскочила. Среди формочек со льдом и замшелыми гоанскими колбасками лежало замороженное сердце, перевязанное шелковой красной ленточкой. Он было очень похоже на человеческое, хотя разумом Амрита понимала, что скорей всего его купили у мясника, незаконно забившего какого-нибудь теленка. Она неуверенным шагом вернулась к себе в комнату.

Да, избавиться от Минкс будет явно непросто.

* * *

— Что ты делала в моей комнате?

Минкс поджидала ее на улице. Она была одета в черное, очень драматически. Черная водолазка, черные брюки. Облегающий свитер подчеркивал гибкую стройную фигуру, высокую грудь. Странно, Амрита впервые заметила, что Минкс так хорошо сложена.

Та поймала взгляд, передернула плечами.

— Ненавижу эту гадость. Все только и делают, что пялятся…

Амрита покраснела и отвела глаза. Минкс продолжила как ни в чем не бывало:

— Я заходила посмотреть твои офорты.

Амрита непонимающе нахмурилась.

— Шутка. Я заходила в твою комнату, потому что хотела посмотреть, как ты живешь. Где ты живешь. Какая у тебя кровать. Какая раковина, над которой ты чистишь зубы. Унитаз, куда ты писаешь. Душ, в котором ты моешься. Я хотела все посмотреть.

— Посмотреть и что-нибудь прихватить с собой, — язвительно заметила Амрита.

Но Минкс было не так-то легко смутить.

— Точно. Я хотела взять себе что-нибудь на память. Кроме того, я боялась ошибиться в размере. Смотри, у меня для тебя есть сюрприз. — Она достала из кармана брюк крошечный пакетик и протянула Амрите. — Шелковые. Носи и думай обо мне.

Та молча развернулась и пошла прочь. Минкс догнала ее на светофоре и схватила за локоть.

— На тебя больно смотреть. Ты похожа на загнанного кролика. Почему? Я же не собираюсь причинять тебе никакого вреда, не хочу обижать тебя. Я просто хочу с тобой дружить. Вот и все. Позволь мне дружить с тобой, и больше не будет никаких проблем. И подобных сюрпризов тоже не будет. Обещаю.

Амрита вырвалась:

— Мне не нужны такие друзья. Неужели тебе это непонятно? Мы не можем быть друзьями. Ты сумасшедшая! Ненормальная! У меня в школе были такие девочки, я знаю.

Минкс даже не шелохнулась.

— Ненормальная? Я? О чем ты? Ты решила, что я лесбиянка? Ну да, это единственное, что могло прийти тебе в голову Должна тебя разочаровать — ты ошиблась. Равно как и все те, кто пытается тебя в этом убедить. Я не лесбиянка. Я не извращенка. И я не сумасшедшая. Я тебя просто люблю, прими это как есть и не требуй от меня объяснений. Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Это не имеет никакого отношения к сексу. Я не собираюсь тащить тебя в постель. Я просто хочу быть рядом с тобой. Вот и все.

Амрита окинула ее презрительным взглядом и буквально выплюнула слова:

— Даже не думай. Мы не будем ни подругами, ни любовницами. Я не знаю, что тебе от меня надо, но ты не получишь ничего.

Минкс рассмеялась ей в лицо.

— Милая, милая девочка. Ты так ничего и не поняла. Я не из тех, от кого можно легко избавиться. Нравится тебе это или нет, тебе придется смириться с моим присутствием в своей жизни. Дело в том, что ты стала частью меня. Ты поселилась во мне. Я чувствую тебя в себе каждую минуту. С этим ничего нельзя поделать. Сегодня в морозилке лежит сердце теленка, но кто знает, может быть, завтра там будет лежать мое. Не шути моей жизнью, иначе пожалеешь.

Амрита рванулась в просвет в веренице стоявших в пробке машин и побежала, не разбирая дороги. Убежать, убежать как можно дальше от этой спятившей девки. В спину неслись гудки клаксонов, но ей было все равно. Главное, теперь Минкс ее не догонит. В этот раз не догонит.

6

— Тебе надо сменить адрес, — посоветовал Каран на следующее утро во время перерыва. Съемки проходили на натуре в двадцати километрах от Бомбея.

Амрита помрачнела.

— А толку? Она меня из-под земли достанет.

Каран сочувственно кивнул. С папой-полицейским для Минкс не было ничего невозможного.

Амрита невольно понизила голос:

— Как ты думаешь, а может, мне все бросить и вернуться в Дели?

Каран вытаращил глаза.

— С ума сошла? Ты вот-вот станешь сенсацией года, как только выйдет наш проект! У тебя в руках как минимум полдюжины престижнейших контрактов. И ты хочешь сломать себе жизнь из-за какой-то сумасшедшей?

— Я ее боюсь, до дрожи, до смерти. Я чувствую, что она способна на все. Мне все время кажется, что она у меня за спиной. Жуткое ощущение.

Каран наконец оторвался от своего «Никона».

— Ты домашним говорила?

Амрита чуть не подпрыгнула.

— С ума сошел? Братья прилетели бы первым рейсом. И убили ее, или даже не знаю, что бы они с ней сделали. Исключено. Я не могу им ничего рассказать. Мама начнет требовать, чтоб я немедленно вернулась. Отец… Это просто сразит его. Он и так ведь с самого начала был против моего отъезда.

— Да, дела… Но все равно, это безумие, я считаю, бросать все из-за того, что наводит на тебя ужас.

— Ладно, поглядим, может, все само образуется… Надеюсь, я как-то смогу это преодолеть.

Арт-директор подошел предупредить, что съемочная площадка готова. Амрита поправила прическу, мельком взглянула в зеркало. Надо же, как меняет человека макияж. Родная мама и та бы ее сейчас не узнала. Девушка пригладила выбившуюся прядку волос. В таком виде она выглядит гораздо взрослее, опытней, умудрен-ней, что ли. Каран терпеть не мог эту гламурную прилизанность, но что поделать, если такой типаж сейчас пользуется спросом.

Партнером Амриты был мускулистый молодой человек, настолько поглощенный собой, что едва замечал кого-нибудь вокруг… Бойкая девушка-парси[10] Карина вприпрыжку подбежала с очередным нарядом — кружевным черным платьем, украшенным сверху блестками. К нему прилагались крупные длинные серьги с фальш-бриллиантами а-ля Мадонна и массивные браслеты.

— Ух ты, какие мы сладенькие… — Амрита и Каран переглянулись, но Карина мгновенно умчалась к своему гримерному столику, где ее уже ждали. Съемка обещала быть долгой и утомительной.

Амрита безразличным взглядом окинула арендованное для съемок бунгало. И тут она заметила пачку сигарет, небрежно оставленную на сервировочном столике. Амрита впилась глазами в небольшую группу людей, возившихся в углу с проводами. Она здесь. Какого черта она здесь делает?

Арт-директор дал Карану последние инструкции, гример промокнул напоследок лицо салфеткой, чтобы убрать блеск.

Амрита еле слышно прошептала:

— Не знаешь, кто эта женщина? Вон та, в потертых джинсах.

Тот глянул поверх ее головы, пожал плечами и еще раз бегло приложил салфетку к верхней губе.

— Новенькая, что ли? Ба, да ты вся взмокла! — изумился Бхику, аккуратно стирая влажные дорожки со щек.

Амрита поняла, что дрожит. Она ничего не могла с собой поделать, даже когда Каран начал снимать. Он, похоже, просто ничего не заметил.

Вдруг он отложил камеру.

— Слушай, что за дела? Ты все время дергаешься. У меня все кадры нерезкие. Все смазано. Давай еще раз, хорошо? — Тут он наконец увидел ее затравленные глаза.

— Что стряслось? Призрака увидела?

Девушка молча показала пальцем туда, где увидела Минкс. Каран обернулся. Никого.

— Я ее видела. Клянусь, я ее видела. Она стояла там еще секунду назад, Каран, я клянусь, ты должен мне поверить.

Он попробовал ее утихомирить:

— Ну успокойся, ты просто устала, давай устроим перерыв.

Мистер Мачо был в ярости. Глупая истеричная сучка, думал он, только тратит наше время. Арт-директор подбежал узнать, почему прервали съемку. За Амриту вступился Каран:

— Она просто переутомилась за эти два дня. Все в порядке. Давайте ненадолго прервемся, устроим небольшой перерыв, с кофе и бутербродами.

Арт-директор негодующе дернулся. Они выбьются из графика, с минуты на минуту прибудет заказчик, чтобы посмотреть отснятый материал. Это новый клиент, и мистер Менон будет не в восторге, увидев, что творится на площадке.

Высказавшись, он уже собрался удалиться, но Амрита остановила его:

— Вы взяли новую девушку в техгруппу?

Он обернулся и посмотрел на нее как на сумасшедшую:

— Ваш вопрос не по адресу. Я не нанимаю на работу ни мальчиков, ни девочек. Все, что я могу сказать, так это то, что из-за вас мы теряем время и деньги. Его время и наши деньги. Давайте уже, наконец, работать, а кадровые вопросы будем решать как-нибудь в другой раз.

— Амрита, — Каран отчаянно пытался ее успокоить, — может, ты обозналась или тебе показалось? Так бывает от переутомления.

Она еле сдержалась, чтобы не накричать на него.

— Ты тоже мне не веришь? Я тебе докажу, пойдем, сейчас сам увидишь. — Она резко встала и пошла к столику на колесах. Пачки не было. Амрита в отчаянии посмотрела на Карана.

— Забудь, детка, не делай из мухи слона. Пойдем, а то нас сейчас растерзают.

Амрита не слушала. Она ползала на четвереньках вокруг столика, шаря под ним руками. Через пару минут она торжествующе вскочила:

— Вот, нашла!

В руках она держала какой-то окурок.

— Это ее марка, теперь ты мне веришь?

Каран расхохотался:

— Глупышка, их курит мистер Эм, тот, который сейчас тут так красиво возмущался и бушевал. И все это знают. Особо верноподданные, чтобы подольститься, тащат ему их блоками. А теперь соберись и пойдем работать.

Карану не удалось развеять ее сомнения. Амрита снова подошла к столику. Минкс была здесь, была! Стилист это подтвердил. И окурок! Ей не нужны были никакие другие доказательства.

7

— Ну как, я тебя одурачила? — такими словами встретила Амриту Минкс, как только та зашла к себе в комнату. Девушка чувствовала себя как выжатый лимон, и морально, и физически. Было уже за полночь.

— Каран помешан на Китае. Вот увидишь, скоро он пригласит тебя покататься на сампане,[11] — посмеивалась Минкс, устроившись на постели Амриты.

Слишком уставшая, чтобы спорить, та жалобно спросила:

— Что тебе от меня надо на этот раз? Скажи, и мы подумаем, как этого добиться. Но я уже устала от твоих выходок, я схожу с ума… Или ты только этого и добиваешься?

Минкс сделала очередную затяжку.

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, иди сюда, моя бедная девочка, ты, должно быть, устала. Ну-ну-ну, не надо спорить, бороться, дуться и плакать. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Очень хорошо. И вовсе не собираюсь тебя мучить. Не слушай дураков и их отвратительные сплетни про меня. Я просто хочу, чтобы ты была моей. Вот и все.

Амрита разделась и направилась в ванную. Больше всего на свете она сейчас мечтала о горячем душе. Миссис Пинто, конечно, будет не в восторге, узнав, что кто-то принимает душ в такой поздний час, но если она сейчас этого не сделает, то просто погибнет.

Длинная нога преградила ей дорогу.

— Не торопись, поговори со мной. Расскажи, как прошел день. Как прошла его малая часть, я в курсе. А потом что было? Давай я тебе помогу раздеться.

Амрита отскочила, стоило Минкс протянуть к ней руку.

— Не смей прикасаться ко мне.

Минкс замерла, не донеся руку, и тяжело опустилась на постель.

— Хорошо, солнце мое, не буду, обещаю, — примирительно проворковала она. — Я только хотела помочь, но если тебе неприятно, я не буду.

— Ты меня очень этим обяжешь, — натянуто произнесла Амрита, понимая, что ей страшно идти в ванную. А что, если этой маньячке взбредет в голову пойти за ней следом? Надо попробовать уговорить непрошеную гостью уйти, и тогда уже…

— Итак, — преувеличенно бодро поинтересовалась она, — как ты сюда пробралась на этот раз?

Минкс закурила следующую сигарету.

— Легко. Миссис Пинто лыка не вяжет, как всегда после попойки со своими сыночками. А Мари маму родную продаст за лишнюю пару баксов. Ей нужны новые платья для того, чтобы ходить на молитву по средам. Я обещала привезти ей одно из Дубай.

Желание идти в душ пропало. Теперь хотелось спать, и больше ничего. Хорошо, что завтра относительно легкий день. Амрита машинально взглянула на часы. Минкс сделала то же самое и объявила:

— Пойду на кухню, сделаю кофе, для тебя варить?

— Нет, — резко вырвалось у Амриты. — Не нужно никакого кофе. Я очень хочу спать. Если ты, конечно, ничего не имеешь против.

— Спи, конечно, не обращай на меня внимания. Я тут сама как-нибудь разберусь, почитаю, придумаю себе занятие.

Амрита холодно взглянула на нее:

— Тебе лучше уйти. Прямо сейчас. И еще. Прекрати шпионить за мной.

Минкс расхохоталась.

— Даже так, «прекрати шпионить»? Ты прелесть, ты просто прелесть, мне нравится, как ты это говоришь. Значит, ты меня сегодня видела, да? Вау! Это было непросто. Я пыталась дать взятку технику, а когда не сработало, пришлось немножко пригрозить. Эти педики дико боятся полиции. Никогда их не пойму, — с этими словами Минкс выплыла из комнаты.

Голос Амриты задрожал от брезгливого отвращения:

— Меня не интересует, во сколько тебе обходится эта слежка, но тебе никогда не удастся меня провести. Я тебе ненавижу, слышишь? Ненавижу! Ненавижу, ненавижу!

Она услышала, что Минкс зажгла газ на кухне, и свою дверь захлопнула со всей силой, сразу же заперев ее изнутри.

Еще пару часов Амрита проворочалась в постели. В состоянии между явью и сном ей привиделось, как Минкс просачивается сквозь тяжелую старую дверь и угрожающе нависает над ней. Сначала ее лицо расплывалось перед закрытыми глазами, и тут Амрита осознала, как уродлива ее заклятая подруга. Она не решалась даже дотронуться до нее, прикоснуться к чешуйчатой крапчатой коже, которая придавала ей сходство с рептилией. А еще — близко посаженные серо-зеленые немигающие глаза. И прилизанные прямые короткие волосы, казавшиеся тусклыми и безжизненными. А эта узкая ниточка-полоска рта, угрюмого, будто рана-прорезь, сделанная тупым ножом? В воспаленном воображении Амриты Минкс, излучающая неясную угрозу, все это время стояла за дверью, попивая драгоценный кофе миссис Пинто — одну чашку за другой — и томно затягиваясь сигаретой.

В конце концов Амрита провалилась в сон. Она не слышала, как за Минкс закрылась входная дверь, не слышала, что под дверь просунули узкий конверт. Она нашла его только утром. Ужасно не хотелось его вскрывать. При виде паутинистых каракулей у нее по спине опять поползли мурашки. Она положила конверт на стол, где стояла большая банка с колумбийским кофе. Легко было догадаться, откуда она здесь взялась.

Амрита распечатала конверт и прочитала записку на вложенном листке. Нахмурилась. Вместо подписи Минкс нарисовала свой зодиакальный знак — Близнецов.

А записка гласила:

«Вчера ты видела доброго Близнеца. Бойся второго. Люблю навеки».

Амрита яростно скомкала письмо и отбросила подальше. Раздался звонок телефона, и девушка подпрыгнула от неожиданности. Неохотно сняла трубку, опасаясь снова услышать голос Минкс.

— С тобой все в порядке? — раздался встревоженный голос Карана.

Амрита с облегчением вздохнула.

— Да, конечно, а почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Когда мы вчера подъехали к твоему дому, у меня возникло какое-то странное ощущение… Трудно объяснить, в общем, мне показалось, что тебе что-то угрожает. Бред какой-то, наверное, много работать вредно. Постарайся отдохнуть сегодня, ладно? Если захочешь покататься, поболтать, выпить кофе, послушать музыку, да мало ли что, звони в любое время. — В трубке раздались короткие гудки.

Единственный человек, с кем Амрите хотелось сейчас поговорить, была ее мать. Она пошла по квартирным коридорам в поисках миссис Пинто. Между ними существовала договоренность, что Амрите нужно предварительно попросить разрешения, чтобы сделать междугородний звонок. Квартирная хозяйка сладко спала, даже похрапывала. Внимание девушки привлек огромный букет лилий на тумбочке у кровати. Она подошла поближе и увидела рядом с вазой записку. Почерк Минкс. «Миссис Пинто, вы знаете, куда звонить, если у вас возникнут какие-то проблемы…» Ниже шли телефоны ближайшего полицейского участка и имена дежурных офицеров. Амрита на цыпочках вышла из комнаты. Придется съезжать отсюда. Минкс обосновалась здесь всерьез и надолго, из ее сетей не вырваться никому. Вот и бедняжка миссис Пинто попалась.

8

— Эй, какая хорошенькая! Ты мне нравишься!

Амрита обернулась, чтобы посмотреть, кому принадлежит голос. Маленькое кафе в Форте было непривычно многолюдным в этот вечер. Амрита пришла сюда в компании своих товарок, таких же начинающих моделей, как и она сама. Они допоздна репетировали новое шоу, которому уже сейчас предрекали головокружительный успех все подиумные таблоиды. Впервые лучшие дизайнеры страны собрались вместе и по такому случаю выписали самых дорогих моделей из Дели и Бомбея, чтобы те показывали их коллекции. Подружки переглядывались и хихикали, когда она встретилась глазами с Ровером (прозвище, данное ему бывшими однокашниками, объединяющее имя Ранжит и фамилию Гровер). Ровер-негодяй — так его называли и опытные модели, и старлетки. Сейчас он состоял «в собственности» у свободной после скандального развода и весьма любвеобильной дамочки Сангиты Сингх, заядлой путешественницы. Она любила путешествия и мужчин и, надо признать, преуспевала на обоих поприщах. Однако по городку бродили слухи, что молодой любовник уже затосковал в цепких объятиях своей перезрелой подруги. Правда, никому из девушек не приходило в голову даже попытаться увести красавчика от СС, как все ее называли. Ее глаза, слегка навыкате, посылали отчетливые сигналы окружающему миру: «Не трогайте его, он мой». Этот меседж достигал сознания каждой мало-мальски симпатичной барышни, имевшей неосторожность посмотреть в сторону Ровера.

И вот он предстал перед Амритой собственной персоной, уставился и забавляется в предвкушении продолжения разговора.

— Вы кто? — удивилась она.

Ровер загоготал и на весь ресторан возопил:

— Нет, вы слышали? Этот цыпленок задает такой идиотский вопрос! Может, кто-нибудь из здесь присутствующих возьмет на себя труд просветить ее?

Приятельницы Амриты украдкой толкали ее под локоть. Прийя, сидевшая к ней ближе всех, чувствительно пнула ее ногу под столом и прошептала:

— Сиди смирно и не вздумай ничего отвечать, иначе нам всем не поздоровится.

Амрита продолжала смотреть на мужчину. Он поставил колено на подлокотник ее кресла и протянул руки. За соседними столиками нервно похихикивали, но никто не говорил ни слова. Ровер наклонялся все ниже и наконец взял ее за подбородок.

— Чтоб ты знала, милочка, я — мечта каждой женщины, — с вызовом сообщил он, совсем уже бесстыдно приблизив свое лицо к ее лицу.

— Это кто так считает? — не выдержала Амрита.

— Это я так считаю, — последовал ответ, и он грубо впился в ее губы. У нее закружилась голова, а он все не мог оторваться. Когда он наконец завершил поцелуй, она тяжело дышала и была вся пунцовая от стыда.

— Ну как, убедил?

Минута прошла в полнейшей тишине, потом все вернулись к прерванным делам, разговорам, так, словно ничего не произошло. Но на следующий день все модельное агентство обсуждало только одно: Сангита Сингх жаждет крови.

* * *

— Это правда? — звонок Карана разбудил ее. Амрита, еще не проснувшись, раздраженно переспросила:

— Что — правда?

— Этот чертов Ровер? Ублюдок! Я убью его. Подонок. Не вздумай с ним связываться! — Амрита резко села. Но Каран тут был ни при чем. С кухни доносился очень знакомый аромат.

— Подожди минутку, — попросила она в трубку и бросилась на кухню.

— Доброе утро, куколка! Какая ты хорошенькая сегодня! — радостно проворковала Минкс. — Завтракать будешь? Я тут подумала, что ты наверняка скучаешь по маминым алу-парантхам.[12] Я ей позвонила, и она мне дала рецепт их приготовления.

Амрита в бешенстве выскочила из кухни, схватила телефонную трубку:

— Я не могу сейчас говорить, угадай с трех раз, почему.

— Только не говори, что этот сукин сын сейчас у тебя, — ответно вызверился Каран. — Иначе я уже выезжаю.

Амрита горько усмехнулась.

— Не выдумывай. Это не он. Это она.

Она быстро положила трубку, чувствуя за спиной чужое присутствие. Минкс держала в руках тарелку с горячими лепешками и, передразнивая Амритины интонации, вильнула задом и пропела:

— «Не выдумывай, это не он, а она».

Амрита вздрогнула, увидев выражение ее лица.

Миссис Пинто уехала на еженедельный базар-ярмарку, неподалеку от Грант Роуд Маркет. Мари была в комнате для прислуги.

Минкс прижала Амриту к стенке в нише, где стоял телефонный столик, и скомандовала:

— Ешь.

Амрита дернула головой, отвернулась:

— Убери. Я не хочу есть.

Минкс отломила кусочек лепешки и поднесла к лицу Амриты, приговаривая:

— Ну, давай же, попробуй, тебе понравится. Они совсем такие же, как у твоей мамы. Твой брат сказал, что ты их обожаешь. Весьма милый юноша. И так беспокоится о тебе! Я ему пообещала, что пока я рядом, они могут ни о чем не волноваться. Со мной ты в полной безопасности. Я никому не позволю прикоснуться к тебе. — Тут Минкс сделала небольшую паузу и испытующе посмотрела Амрите в глаза. — Никому. И Роверу тем более.

Амрита раскрыла рот от изумления, чем тут же воспользовалась Минкс, чтобы ловко засунуть ей кусок лепешки.

— Закрой рот, шлюшка. Надеялась, я не узнаю? У меня везде есть глаза и уши. Он трахнул тебя? Не смей мне лгать! Знаю, трахнул. Его слуга подтвердил. Моему водиле, кстати, он хавальдар, инспектор полиции, хватило одного раза, чтобы врезать ему как следует. Видишь ли, детка, мне даже пальцем не нужно шевелить, чтобы нужная информация пришла ко мне в руки. Все легко. Да, кстати, думаю, в ближайшее время Сангита Сингх предложит тебе контракт.

Амрита поняла, что еще секунда, и ее вырвет. Как в тумане перед ней пронесся прошлый вечер. Было поздно и почему-то тревожно. Пара-тройка бокалов — и мир потерял четкие очертания. Они ушли из ресторана вдвоем. Амрита помнила, что пыталась сопротивляться, когда Ровер раздевал ее в своих апартаментах. И свое смущение перед сидящей в комнате огромной собакой.

— Я не могу, он на меня смотрит, — глупо хихикнула она, когда Ровер наконец освободился от тесных джинсов и приблизился к огромной низкой постели, на которой уже лежала она, натянув простыню до самого подбородка.

— Не бойся, старина Чамп умеет хранить секреты. Он никому не расскажет.

Ровер накрыл ее своим телом и резко, грубо вошел в нее. Амрита не получила никакого удовольствия. Только тупая боль, потихоньку уступившая место любопытству. Она вспомнила, что только и успела подумать: «Как, и это все? Из-за этого такой сыр-бор? Боже, какое разочарование!»

Лицо Ровера, склонившееся над ней, казалось гротескным, нелепым, глупым. Да, у него, конечно, красивое тело, как в одежде, так и без нее, но сам «акт» — вот умора-то! Амрита попыталась сконцентрироваться на собственных ощущениях, но скоро бросила эту затею. Потому что все-таки не могла отвести глаза от боксера, который сидел в двух шагах от нее и, не мигая, следил за их колышущимися телами.

Минкс прищелкнула пальцами у нее перед носом.

— Эй. Проснись. Размечталась. Сказка кончилась, возвращайся на грешную землю, слышишь меня? Иди приведи себя в порядок, умойся и оденься. Сейчас поедем к моему гинекологу. И пошевеливайся, у тебя двадцать минут.

Амрита вытаращила глаза. Гинеколог? О чем она говорит?

— Я никуда не поеду с тобой! — и попыталась проскользнуть мимо Минкс.

— Не так быстро! — Та больно схватила ее за запястье. — Этот человек — животное, он трахает все, что шевелится, к врачу пойдешь без разговоров. Нужно сделать анализ крови. Мало ли какую заразу ты могла от него подцепить. Сангита, понятно, ни о чем не знает да и не поверит, но ее личный жеребец — двустволка. Я знаю его партнеров. И копы подтвердили, что не раз ловили его возле Гейт-Уэй, где он ошивался с дальнобойщиками.

Амрита зажала уши ладонями:

— Я не желаю тебя слушать! Ты… и твои поганые мысли. Вместо того, чтоб шпионить за другими, лучше сама иди к доктору. Это тебе нужно лечиться, а не мне.

Раздался резкий звук пощечины.

— Ты слишком много себе позволяешь. Не распускай свой прелестный язычок. Если здесь и есть больной, то это определенно ты. Чертова нимфоманка, готовая дать первому встречному кобелю. У меня с этим нет проблем. Я чиста и невинна. Можешь спросить у моего доктора, благо ты с ней скоро познакомишься. Она тебе все расскажет.

Минкс подтолкнула Амриту в сторону комнаты, а сама плюхнулась в кресло напротив двери.

— И не тяни там долго, или мне придется тебе помочь.

— По какому праву ты лезешь в мою жизнь? По какому праву ты звонишь моим родителям? Какого черта, ты не смеешь!.. — взвизгнула Амрита.

Минкс ухмыльнулась:

— И что ты думаешь сделать? Убьешь меня? Прости, зайка, никуда тебе не деться от меня. Даже не пытайся рыпаться, поняла? Я люблю тебя. Я должна оберегать тебя. Это мой долг. А теперь марш одеваться, пока я всерьез не разозлилась.

— Убирайся, убирайся вон, иначе я позову на помощь, — прорыдала Амрита.

Минкс коротко хохотнула.

— Что ж, хочешь так? Ну-ну. В следующий раз тебе это так легко не сойдет. Так что, милочка, смирись, и приведи себя в порядок. Сейчас же.

9

Ровер был совершенно не расположен к выяснению отношений.

— Какого черта?! Чего ты завелась? — Он провел рукой по густым, смазанным гелем волосам. Их встречи продолжались вот уже целый месяц. — Нравишься ты мне, нравишься, и что? Мы должны расстаться. Моя кошелка — собственница, ты это понимаешь?

Амрита прикусила губу, стараясь не дать пролиться слезам.

— Я думала, я думала… что что-то значу для тебя, я думала, та ночь была особенной… Все, с меня хватит, я так больше не могу…

Ровер прикурил сигарету и выпустил в потолок вереницу колечек дыма. Амрита не сводила с него глаз, подмечая каждое, даже почти незаметное движение. Он был возмутительно хорош — самый привлекательный мужчина из тех, кого она когда-либо встречала. Но сейчас к ней вдруг пришло понимание, что существует нечто более важное, чем красота, которая свела ее с ума и заставляла забывать обо всем на свете — врожденной осторожности, целомудрии, здравом смысле, — когда они были вместе. Ему никто не был нужен, единственным, кого он любил до самозабвения — был он сам. Впрочем, даже эта черта действовала на нее гипнотически. Ведь до того она не сталкивалась с таким полным упоением собой — он жил ради только того, чтобы всячески ублажать свое тело и потакать его прихотям. В его присутствии она теряла дар речи, растворяясь в нем так, что сама себе напоминала кролика перед удавом. В его походке ощущалась особая пластика, его бедра покачивались в такт какому-то внутреннему ритму, от роскошного торса невозможно было оторвать глаз. Ей нравилось даже его небрежная манера одеваться — он носил линялые, потертые джинсы, чуть ли не до хруста обтягивающие бедра, его белоснежные футболки одуряющее пахли свежестью… Он словно сошел с обложки каталогов коллекций Ральфа Лорана,[13] — ковбойские сапоги, потертый кожаный ремень. Амрита даже себе не могла объяснить, из-за чего она настолько потеряла голову. Ну да, он стал ее первым мужчиной, но ведь у нее и раньше были поклонники, но те отношения даже нечего сравнивать.

Ровер с его узкими, близко посаженными ричардгировскими глазами, крупным чувственным ртом сводил ее с ума. Впрочем, не ее одну. По нему сохли чуть ли не все женщины в городе, независимо от возраста. Он это знал и всячески этим пользовался. «Послушай, леди, — сказал он ей сегодня после секса, — ты чертовски мила. Ты мне нравишься. Ты ни на кого не похожа. Но не более того. Я с удовольствием встречусь с тобой еще раз, но только тогда, когда это будет удобно мне. Помнишь детский стишок про то, что „девочки не звонят мальчикам, мальчики звонят девочкам“»?[14]

Превозмогая презрение к самой себе, Амрита кивнула.

«Боже!» — сказал он раздраженно, доставая из холодильника минералку — для себя, а ей даже не предложил. И все-таки, когда мимо нее в полумраке комнаты продефилировал этот роскошный самец, Амрита опять учащенно задышала. Вспомнилось, как друзья в ресторане предостерегали ее.

Он относится к женщинам как к грязи. Забудь его. Он тебя использует и выбросит, а СС сгноит то, что останется. Увы, все их уговоры разбивались о ее глухоту и нежелание слушать. Бог ты мой, как они были правы!

Отдышавшись тогда, после первого поцелуя, она сразу поняла, что попалась и отменить заклинание не сможет никто. Пока оно не перестанет действовать само.

Их роман взбудоражил замкнутый жестокий мирок, к которому они принадлежали. Если до Сангиты и доходили какие-то слухи, то она предпочитала изображать неведение. Скорей всего похождения молодого любовника не были для нее новостью, а хорошо зная Ровера, можно было не беспокоиться, что они выльются во что-то серьезное, или именно это вдруг окажется последним. Впрочем, Ровер не очень трудился скрывать свои мимолетные увлечения. Амрита понимала, что проигравшей стороной рано или поздно окажется она. Да и Ровер не упускал случая ей об этом напомнить. «Я никогда, никому не достанусь, леди», — напоминал он ей почти каждый раз, любуясь своим отражением в зеркале, висевшем напротив постели. Амрита уже успела привыкнуть к тому, что она — звезда, но совершенно терялась от такого обращения. Этот человек кроме себя вообще ничего вокруг не видел. Пару раз она попробовала его поддразнить, но скоро отказалась от этой затеи. Красавчик не выносил шуток в свой адрес.

На все уговоры подружек о том, что Ровер — самовлюбленная пустышка, подлец и негодяй, Амрита ощетинивалась и огрызалась. Он хороший, и точка. Подружки были правы, и она сама все прекрасно понимала. Этот безмозглый нарцисс оживлялся только тогда, когда речь заходила о новой подружке или стильной тряпке. Когда на Амриту находили минуты просветления, она отчаянно тосковала по обществу Карана. Но после той последней вспышки он как будто затаился и почти избегал ее. Забавно, рассеянно думала она, он ведет себя как ревнивый любовник. Они виделись редко, мельком, на ходу, в студии или в коридоре агентства, но каждый раз он делал вид, что не желает ее замечать. Амрите казалось, что это всего лишь притворство, но узнать наверняка не было возможности. Она с радостью посоветовалась бы с Ровером, но беседы по душам не входили в их постельную программу Два-три раза в неделю под ее окном раздавался рев его «Хонды», подаренной Сангитой, и она бросала все и неслась встречать дорогого гостя. Он никогда не поднимался наверх, впрочем, этому Амрита была даже рада, вызывая в свою очередь несказанное удивление миссис Пинто.

Когда Ровер позвонил и сообщил, что выезжает, но так и не появился, Амрита забеспокоилась. Она уже знала, что он отъявленный лихач. Езда без правил казалась ему неотъемлемой частью образа крутого парня. Девушка раз за разом пыталась до него дозвониться, но никто не отвечал. Она решительно отправилась на поиски и выскочила на перекресток, чтобы поймать машину. Вдруг на ее плечо легла сильная рука, обтянутая перчаткой.

— Твой трахаль сегодня не придет, детка. Пошли отсюда, хватит уже дурью маяться.

Можно было и не оборачиваться, и так понятно, кому принадлежит голос.

— Что ты с ним сделала? — В голосе девушки прорвалась истерика.

— Сделала? — передразнила ее Минакши. — Я с ним как раз ничего не делала, с чего ты взяла? Хотя перспектива отрезать ему яйца мне нравится. Очень хотелось, если честно. Но я решила, что для начала его стоит проучить. Хочешь его увидеть? Ну, пойдем.

Она подвела Амриту к своему джипу. В гробовом молчании они доехали до полицейского участка Гамдеви.

— Он здесь, его арестовали и привезли сюда. Мои мальчики с ним поработали немного. Не волнуйся, он цел и у него все на месте, хотя узнать его скорее всего нелегко.

У Амриты волосы зашевелились на голове, когда они зашли в полицейский участок и Минкс приветливо поздоровалась с дежурным. Она провела Амриту в кабинет инспектора и небрежно представила ее:

— Кулкарни, это моя подруга Амрита. Ты наверняка видел ее по телику, она рекламирует шампунь «Silk screen». И сари «Vishal» тоже. Арри, я знаю, что ты не пропустишь ни одной хорошенькой мордашки, но мы пришли не за этим. Мы хотим посмотреть на это животное. Проведи нас в карцер.

Кулкарни поманил проходившего мимо хавальдара и отправил его сопровождать девушек. У Амриты перехватило дыхание, когда она увидела своего любовника, распластавшегося беспомощной грудой костей и мяса на вонючем полу темной камеры. Вонючем, потому что распластался он в собственных испражнениях. Было очевидно, что его жестоко избивали.

— Черт, молчал как партизан. Но недолго. — Хавальдар похлопал по ладони дубинкой. — Но мы знаем, как разговорить таких богатеньких субчиков. Это совсем просто. Обычно хватает пары пощечин. Но этот покрепче оказался. Karta hai.[15] Бодибилдинг — это вам не игрушки. Героя все из себя строил, пока сюда его не привели. Чаю требовал, сигарет. — Хавальдар засмеялся. Амрита задыхалась. Ровер был без сознания, дыхание — тяжелое, прерывистое, а от одежды на нем остались одни клочья. Глаз заплыл, на лбу запеклась кровь.

Амрита прорыдала:

— Как ты могла?! Вы же чуть не убили его.

Минкс кивнула.

— Верно, чуть. Но не убили все-таки. Хотя хотелось. Никто ничего никогда бы не узнал. Наши мальчики свое дело знают. Но я запретила убивать. Детка, он плохой мальчик. Он не достоин тебя. Своим непослушанием ты вынудила меня принять крайние меры…

В голове Амриты будто взорвался огненный шар, она бросилась на свою мучительницу, но та даже не сдвинулась с места.

— Не забывай, кто ты и где ты. Приличные девочки не устраивают публичных сцен. Пойдем куда-нибудь, где поспокойней и воздух почище. Нам нужно поговорить. Боюсь, ты все еще не понимаешь… Не понимаешь, что такое настоящая любовь. Думаешь, этот шут тебя любил? Нет. Он трахал тебя так же, как трахал сотни таких же амрит. Но ты же особенная. У тебя должно быть все лучшее. Доверься мне.

Амрита смирилась и позволила вывести себя на улицу. Минкс положила руки ей на плечи, заставила посмотреть себе в глаза. Девушку передернуло от отвращения.

— Я люблю тебя, детка. Прими меня. То, что ты видела сегодня, ужасно и отвратительно. Ужасно. Если честно, мне самой было не по себе, когда с ним разбирались. Ты бы слышала, как он визжал. Как ребенок. Мне хотелось зажать уши, чтобы не слышать его криков. Вообще-то я думала, он окажется покрепче. Мужиком, что ли. Но он орал и орал, выл и выл. Его хотели отделать бамбуковыми палками, но я не позволила. Зачем? Он бы отбросил коньки от болевого шока. Я видела, как это бывает. Смешная штука жизнь: с черными в задницу трахаться — это пожалуйста, но один удар бамбуком по заднице — и все; тоже мне, храбрецы.

Амриту согнуло пополам и вывернуло прямо на тротуар. В желудке и так ничего не было, только желчь, но спазмы не прекращались. Минкс нежно поддерживала подругу, пока та корчилась.

— Пойдем домой, детка, тебя ждет сюрприз.

У Амриты не было сил сопротивляться, и она поплелась в машину. Минкс сказала, что должна еще уладить какие-то дела в участке. Она ненадолго заскочила в машину, достала из бумажника несколько хрустящих купюр, убежала, и через минуту вернулсь:

— А теперь — домой.

Амрита медленно поднялась в квартиру. Минкс поджидала ее у двери в комнату. Каким-то непостижимым образом она приучила обитателей квартиры к своему присутствию. Ее появление никого не удивляло. Минкс с сияющим лицом распахнула перед Амритой дверь.

— Прошу вас, мадам, entrez. — Смеясь, она накинула на Амриту дупатту.[16]

Девушку обдало холодным воздухом.

— В чем дело? Почему так холодно?

— Кондиционер, дорогая. Я подумала, что он тебе пригодится. Твоя мама сказала, что летом в Дели ты без него не засыпала.

Амрита, не говоря ни слова, выскочила из комнаты в гостиную. Когда же это кончится?! А миссис Пинто куда смотрела? Хотя ей-то что, она просто поднимет плату за квартиру, ведь счета за электричество увеличатся вдвое.

— Отпразднуем приобретение? — Минкс держала в руках по бокалу вина, один протянула Амрите.

— Кто тебя просил? — Амрита тяжело сглотнула. — Как ты посмела?

Минкс невинно захлопала ресницами.

— Что-то не так? Посмела что? Только не говори, что кондиционеры не вписываются в твою картину мира.

Амрита задержала дыхание, потом ровно произнесла:

— Хорошо, твоя взяла. У меня нет сил бороться с тобой. Давай поговорим. Что происходит? Я ничего не понимаю. У нас какие-то ненормальные отношения. Может быть, это со мной что-то не так, а не с тобой, я не знаю. Или Бомбей неправильно действует на людей. Кто-то еще ведет себя так?

Минкс расхохоталась и легонько ущипнула ее за щеку.

— Расслабься, расслабься. — Она поерзала в кресле, устраиваясь поудобней. — Не забивай свою прелестную головку такими философскими вопросами. Давай лучше выпьем.

— Нет, это важно. Я должна понять. У меня все перепуталось. В Дели я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Вы тут совсем другие, более привычные к странностям…

Минкс задумчиво поднесла зажигалку к сигарете.

— Пожалуй, ты права, права, мы другие. Я по зодиаку Близнец, мне нужно все или ничего, тем более в любви. Я люблю тебя, но тебя это ни к чему не обязывает. Я буду продолжать свои попытки. Я докажу тебе свою любовь.

Амрита перебила ее:

— Нет, не нужно мне ничего доказывать. С этого и начинаются все проблемы. Ты говоришь «я люблю тебя» так, будто это нормально, что одна женщина говорит это другой. А я считаю, что это ненормально. И ты тоже — ненормальная. Не знаю, что тебя во мне привлекло. Я не желаю играть в эти игры. Мне не интересуют женщины. То есть я хотела сказать, что…

Минкс приложила палец к ее губам.

— Ты не должна идти наперекор своим желаниям. Кажется, пришло время рассказать немного о себе, возможно, это улучшит наши отношения.

Амрита кивнула. Надо было завести такой разговор раньше. Может быть, тогда удалось бы держать Минкс на расстоянии.

* * *

— У меня было паршивое детство… — Воспоминания явно давались ей нелегко. Минкс кинула на Амриту быстрый взгляд, не смеется ли та, и продолжила:

— По твоему лицу видно, что ты ожидаешь кровавых соплей в духе бразильских сериалов. Да, сходство есть, с той лишь разницей, что все это было на самом деле. Я была чертовски одиноким ребенком. Отец вечно мотался по рабочим делам, маман вела бурную общественную деятельность, я росла как трава. Большую часть времени я проводила среди слуг хавальдара, играла с их детьми, ела с ними, даже говорила на их языке. Разве таким должно быть детство? Единственный ребенок, но одинокий — дальше некуда, сплошные интернаты, знаешь… — Тут Минкс осеклась. — Из двух школ меня выгнали. Мать стыдилась, что у нее такая дочь. Ну как же, она ведь не может похвастаться моими успехами перед приятелями по бридж-клубу. Отец признавал только один метод воспитания — ремень. — Минкс засучила рукава и показала следы от шрамов. — Это пряжка от ремня. Он останавливался только тогда, когда видел кровь.

Амрита ошеломленно уставилась на неровный шрам, тянущийся вдоль сильной мускулистой руки. — Но… я все равно не понимаю, почему ты стала… такой, — осторожно промолвила она, впрочем, несколько смягчившимся тоном.

— Тебя интересует внешность или поведение? — с вызовом поинтересовалась Минкс.

— И то, и другое.

Минкс взмахнула рукой, уронив на пол пепел от сигареты.

— «Другое» я расскажу тебе в другой раз. Ты этого никогда не забудешь. Так же, как никогда не забуду я. Не знаю, с чего меня потянуло на воспоминания. Наверное потому, что люблю впервые в жизни. Тебя люблю.

Амрита поморщилась. Слова коробили слух, вызывали внутренний протест.

— Перестань! — Она зажала уши руками. — Не хочу слышать эти любовные бредни, меня от них тошнит.

Минкс грубо встряхнула ее.

— Почему? Почему тебя тошнит? Потому что мы с тобой одного пола? Это мой единственный недостаток? Тошнит от моей любви? А почему тебя не тошнит от так называемой любви Ровера, этого похотливого животного? Он тебе нравится? Только не говори, что ему можно, потому что он мужчина и с ним это естественно! Черт подери! В моих чувствах к тебе нет ничего ненормального. Я в твоих заскоках и пунктиках не виновата. Я же сказала, что не требую от тебя взаимности, только не отталкивай меня.

Слова вырвались запальчиво, сгоряча. Ничем хорошим такой поворот в разговоре кончится не мог, взгляд Минкс потяжелел.

— Прошу тебя!.. — Амрита пыталась найти правильные слова. — Давай оставим это, я не могу так. Пойми, я не умею так жить, у меня своя жизнь, у меня друзья, родители… Это все мое, понимаешь? Ты не можешь заставить меня принимать твою так называемую любовь.

Минкс резко встала, взяла пачку сигарет.

— Ладно, крошка, я поняла. Не бойся, я не собираюсь тебя похищать или устраивать сцены. Но прежде чем уйти, я все же расскажу кое-что. Никто, ни одна живая душа не знает об этом. Я расскажу свой секрет, и ты станешь его частью. Частью моей жизни. Навеки.

Амрита заметалась по комнате, стараясь оказаться подальше от Минкс.

— Не хочу ничего знать, не рассказывай!

— Нет уж, изволь выслушать меня. — Минкс встала у двери, отрезав ей путь к отступлению. — Посмотри на меня, смотри мне в глаза. И слушай, внимательно-внимательно. Такого ты никогда не услышишь. — Она заставила подругу повернуться к себе. Амриту пробрала дрожь, когда Минкс коснулась ее руки.

— Мой отец… — Голос Минкс дрогнул, она совершенно преобразилась на глазах у изумленной Амриты.

Девушка даже испугалась, что та сейчас задохнется, ибо дыхание ее стало тяжелым, прерывистым, будто от быстрого бега. Амрита словно приросла к полу, не в силах шевельнуться. Стоящая перед ней женщина беспомощно всхлипнула, прислонилась к дверному косяку и начала медленно сползать на пол. Это была совсем не та, привычная Минкс. Эта женщина говорила тихим, слабым голосом. Съежившись, она неожиданно свернулась клубочком у ног Амриты.

Амрита мягко подняла ее.

— Может, тебе лучше прилечь? — Обмякшая Минкс дала увести себя в комнату.

— Холодно. — Она зарылась в подушки, натянула до подбородка стеганое одеяло. Амрита терпеливо ждала. Сдавленные рыдания наконец затихли.

— Может, не надо об этом сейчас? Зачем бередить прошлое? — осторожно предложила Амрита.

Минкс упрямо мотнула головой.

— Нет, я должна, я… не могу это больше носить в себе. Я должна сказать сейчас. Мой отец… да, тот самый человек, имеющий огромную власть, человек, которого все уважают и многие боятся… — это чудовище. Чудовище рода человеческого. Он… он… изнасиловал меня. — Амрита охнула и порывисто обняла Минкс. — Да, изнасиловал. Мне было тринадцать лет. Тринадцать! Можешь представить, каково это. Нет, не можешь. Никто не может. И ведь не спьяну, по трезвянке. Засвербило у него. Мне было так страшно, что я не могла выговорить ни слова. Я ни о чем не спрашивала, но он принялся мне рассказывать о себе. Сказал, что мать давно не спит с ним. Что она его ненавидит. У меня никого нет, кроме тебя, заявил он. Представил все в выгодном для себя свете, и по его словам выходило, что это чуть ли не мой долг — уступить ему. Весь был такой жалкий, несчастный… Я чувствовала себя в чем-то виноватой. О сопротивлении не было и речи. Наоборот, он убедил меня, что я обязана сделать это. Понимаешь? Сказал, что раз моя мать отказывается спать с ним, я должна ее заменить. Я уступила. А что мне оставалось? Я думала, это нормально, когда дочери спят с отцами вместо матерей, предполагала, что все так делают. Он заставил меня поклясться, что никто об этом не узнает. Мне было дико страшно, и я молчала пять месяцев. Потом не выдержала и призналась во всем жене хавальдара. Это была чудовищная ошибка. С того дня все пошло наперекосяк. — Минкс неловким движением потянулась за сигаретами. — Отец не простил мне предательства.

— А откуда он узнал? — изумилась Амрита.

Минкс бросила на нее странный взгляд.

— Думаешь, она сдержала обещание молчать? Женщины вообще не умеют хранить тайны, а та вообще была отъявленная сплетница. Через пару дней слух дошел до матери. Она не поверила. Вызвала меня к себе в спальню. Она как раз собиралась в клуб, я хорошо запомнила ее сари почампалли,[17] такое пурпурное, с маленькими желтыми слониками. Мать сначала не знала, как начать разговор. Наконец спросила: «Это правда?» Я не могла выдавить ни слова, только кивнула. Какой ненавистью и отвращением полыхнули ее глаза… Этот взгляд до сих пор преследует меня по ночам. Не сказав больше ни слова, она отвернулась и стала подкалывать прическу шпильками. Я подбежала к ней, попыталась обнять, но она отпихнула меня, как щенка. «Убирайся с моих глаз, мерзкое создание, я всегда подозревала, что ты извращенка! Вся в папашу!»

Минкс разрыдалась, Амрита побежала за водой.

— В тот вечер мать не пришла домой. Придя с работы, отец спросил, где она. Я ничего не ответила, но он все прочел на моем лице. Боже, как он орал! «Проболталась!» — взревел он и начал осыпать меня ударами. Боль была страшная. Я клялась, что не сказала ни слова. «Врешь!» — отвечал он и продолжал меня бить. На шум прибежали люди. Двое ворвались в комнату… Он чуть не убил меня тогда… — почти спокойным тоном закончила Минкс.

«А она совсем даже не уродина, как мне раньше казалось», — немного отстраненно подумала Амрита. Лицо смягчилось, разгладилось, из глаз ушла настороженность, она стала какой-то более женственной, что ли. Повинуясь неясному порыву, Амрита обняла Минкс. Та прильнула к ней с благодарностью ребенка, Амрита стала ее тихонько укачивать.

— Мне так хорошо, — тихо-тихо прошептала Минкс. Девушки ненадолго умолкли. — Мать сначала не хотела возвращаться. Не знаю, как ему удалось ее уговорить, но на рассвете раздался звук мотора. Они приехали вместе… Это была самая жуткая ночь в моей жизни. Пустой дом, и в нем я совсем одна. Я не могла ни спать, ни есть. Я винила во всем себя. Больше всего мне хотелось повеситься или отравиться мамиными таблетками; как жить дальше, я не представляла.

Амрита вдруг очень ярко представила эту картину. Ей стало не по себе. Близился рассвет, но они не сомкнули глаз.

— А потом?

Минкс неопределенно пожала плечами.

— Что потом? Потом ничего не было. Утром за завтраком все старательно делали вид, что ничего не произошло. Но я знаю, в тот день мать вычеркнула меня из своего сердца. Отец никогда не вспоминал об этом случае. И по ночам тоже перестал приходить. Так я в одночасье из любимой дочери, единственного ненаглядного ребенка превратилась в изгоя, парию, призрак. Родители меня попросту больше не замечали. Я сбежала из дома. Бросила школу, связалась с местной шпаной и хулиганьем… А теперь вот пытаюсь подружиться с тобой.

Амрита с состраданием посмотрела на нее. Руки непроизвольно тянулись обнять, утешить, приласкать. Рассказ тронул ее сердце, но в глубине души осталось ощущение, будто она только что посмотрела фильм. Грустный, но всего лишь фильм. А на последней фразе сострадание вообще стремительно иссякло. Минкс словно просила о чем-то невысказанном, глаза сохраняли выражение мольбы. У Амриты рука не поднималась ее оттолкнуть, но и притворяться не хотелось. И тут Минкс выдохнула:

— Боже, какая же ты красавица!

Сострадание опять уступило место неприязни.

— Знаешь, день обещает быть тяжелым, надо хоть немножко поспать.

Минкс неохотно встала, потянулась.

— Намек понят, детка, — насмешливо согласилась она, быстро вернувшись в свое привычное состояние.

— Доброй ночи.

Минкс склонилась к ней, чтобы поцеловать на прощание, но не успела коснуться лица подруги, как Амрита быстро отвернулась.

— Сопротивляешься? — ухмыльнулась Минкс и, не дожидаясь ответа, закрыла за собой дверь.

Амрита заперла дверь на ключи и еще на щеколду, для верности. Решение созрело само собой. Надо срочно искать новое жилье.

10

— Не дури, смотри, как все замечательно складывается! Сразу отпадет масса проблем, — с воодушевлением настаивала Шейла.

Амрита колебалась. Она с удовольствием приятельствовала с Шейлой, а после поездки в Калькутту на съемки девушки и вовсе подружились. С отзывчивой, дружелюбной Шейлой было легко и приятно общаться. Она никого не расталкивала локтями, не была стервой и планировала задержаться в модельном бизнесе года на два, а потом выйти замуж за своего парня, жившего в Нью-Йорке.

Заманчивая идея о том, что Амрите нужно перебраться в ее квартиру в Версове,[18] принадлежала самой Шейле. Цены на аренду растут, и снимать жилье в одиночку — непозволительная роскошь. Амрита пару раз навещала подругу после съемок и была совершенно очарована ее апартаментами.

— А что там с транспортом?

Вопрос был не праздный. От Версовы до Южного Момбея километров двадцать, не меньше, а тарифы на проезд постоянно повышаются.

— Да нормально там все с транспортом, — беспечно отмахнулась Шейла. — У меня проездной в первый класс по железке. Тебе тоже такой сделаем. Опять же, везде полно желающих, которые только и мечтают, чтобы подвезти таких красавиц, как мы, до дома.

Амрита поморщилась:

— Не сомневаюсь. Но вряд ли их мечты бескорыстны.

Шейла передразнила ее, скорчив в ответ смешную гримаску.

— Для них это вопрос престижа. Я тут слышала, как Викрам с товарищами бахвалились, что уговорили меня кое на что… ну, ты поняла… Чушь! Мы с моим парнем знаем, что это чушь, и это главное. Мало ли у кого какие мечты?! Нечего слушать всяких дураков. Но если понадобится, на улице не останемся, я уверена. Все будет отлично!

Амрита никак не могла решиться:

— А вдруг меня перестанут приглашать на съемки? Как буду платить за квартиру, коммунальные платежи? С миссис Пинто у нас гибкое соглашение. Я не хотела просить деньги у родителей, я бы перестала себя уважать.

Шейла шутливо шлепнула ее:

— Экая ты принципиальная барышня… Не волнуйся, я как тот шекспировский Шейлок.[19] Когда понадобится, стрясу с тебя денежку. И хватит прибедняться, ты и так уже всех нас обскакала, за тобой не угнаться. Если уж тебя перестанут звать, то нас и подавно.

Подруга говорила правду. Амрита действительно снимала самые сливки, ее востребованности и популярности можно было только завидовать, но не сравняться. Она постоянно ощущала на себе недобрые, а то и ненавидящие взгляды, но расстраиваться по этому поводу ей было просто некогда. Шейла принадлежала к тем немногим, кто спокойно и даже с юмором воспринимал ее превосходство. Здоровая конкуренция — по нынешним временам редкая вещь.

Но Амрита понимала, что стоит хоть раз оступиться или допустить хоть малейшую оплошность — пощады не будет, сметут. Конкуренция зверская, выживает сильнейший. Но пока она была на взлете и предложения сыпались как из рога изобилия.

Последняя съемка для фирмы, выпускающей элитную косметику, вызвала в прессе настоящую бурю. О ней говорили в новостях, писали в газетах и журналах, называли Амриту топ-моделью 1990-х, ее портреты красовались почти на каждой глянцевой обложке. Впрочем, успех не вскружил ей голову, и она продолжала много и упорно работать, не опаздывала на съемки, ладила со стилистами и арт-директорами и, вместо того чтобы плести интриги, усердно совершенствовалась. Разумеется, все это не могло не окупаться. Она зарабатывала хорошие деньги и не собиралась останавливаться на достигнутом. Шейла дружески посмеивалась:

— Такими темпами ты через полгода просто выкупишь эту хату, и мы поменяемся ролями. Вот какого черта ты отказалась от главной роли в кино? Балда, Равиндра Шах — гениальный режиссер, ему нет равных. Как ты могла упустить такой шанс, не понимаю… Хоть бы мой телефон ему дала, что ли, раз сама такая дурища.

Амрита заявила, что индийское кино ее не интересует.

— Не зарекайся, — посоветовала рассудительная Шейла. — В конце концов, лишние деньги никому не мешают, в том числе и тебе. Купила бы через пару лет этот дом целиком и даже не вспомнила бы, как когда-то переживала, что, возможно, тебе нечем будет заплатить за месяц съема.

— Нет уж, через два года я буду уже замужем.

Шейла заговорщически поддела ее локтем:

— Я его знаю? — Но тут же озабоченно нахмурилась. — Думаешь, с этой умалишенной, которая тебе проходу не дает, будет легко выйти замуж?

Амрита вздрогнула.

— О чем ты?

Шейла замахала руками.

— Прости, прости, я не хотела тебя обидеть. Но сама понимаешь, планетка маленькая, прослойка тоненькая. Все друг про друга все знают. Все ее видели. Все слышали, что она сделала с Ровером. Думаешь, почему парни тебя за версту обходят? Никто не хочет с ней связываться. Даже Каран. А уж он-то по тебе больше всех с ума сходит.

Амрита уничтожающе посмотрела на подругу.

— М-да? А ты, значит, самая смелая?

Шейла расхохоталась.

— Я? Смелая? Нет, конечно. Я вертихвостка и раздолбайка. С другой стороны, что мне может сделать эта помешанная? Она же знает, что у меня есть парень и что девушки меня в этом аспекте не интересуют.

Амрита хотела огрызнуться в ответ, но передумала. Вместо этого она решила слегка прощупать обстановку. Надо же быть в курсе, что говорят у тебя за спиной. Шейлу ведь хлебом не корми, дай поболтать.

— Не люблю сплетни, но о вас много разговоров идет. Не затыкать же уши. Минкс — активная лесбиянка, это ни для кого не секрет, но про тебя мы думали, что ты нормальная.

— Я нормальная! — зло выкрикнула Амрита. — Но что я могу сделать, если она вцепилась в меня как клещ?! — Она разрыдалась и, всхлипывая, рассказала участливой Шейле о том, как Минкс превратила ее жизнь в кошмар.

— Собственно, это одна из причин, почему я хочу переехать. Хотя нет, это главная и единственная.

— Но ей же ничего не помешает разыскать тебя и нагрянуть сюда, — вскинулась Шейла.

— Кто ее знает… Мне иногда кажется, что даже если я спрячусь в Гималаях, то она меня все равно разыщет. Из всех девчонок, которых я встретила в Бомбее, ты единственная «с человеческим лицом», поэтому я от тебя ничего не скрыла. Мне очень не хочется, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.

Шейла нервно расхаживала по комнате. Наконец она приняла решение.

— Значит так, я ее не боюсь. Я каких только уродов тут не перевидала — и гопников, и тех, кто клеит девочек, не выходя из машин, и карманников, — ты не представляешь, что творится в поездах! Но со мной лучше не связываться. Я ходила на курсы самообороны, кстати, надо научить и тебя парочке приемов. Не бойся, Бомбей, конечно, не Дели, но и мы, приезжие, тоже не пальцем деланы. Говорю тебе, не бойся. Достаточно одного грамотного удара по яйцам… Надеюсь, что нескольким искателям легкой любви я в прямом смысле отбила желание приставать на улице к порядочным девушкам. Ты тоже научишься.

Амрита решила не откладывать с переездом. В ее ситуации предложение Шейлы стало поистине царским подарком.

11

Переезжать решили в субботу. Стоял яркий солнечный день. Конечно, обнаружив пропажу, Минкс немедленно кинется по следу, но остановить Амриту сейчас не мог никто. Миссис Пинто не скрывала облегчения по поводу отъезда жилички. Она дала себе обещание, что в дальнейшем будет брать на постой только молодых, мускулистых юношей, с ними меньше хлопот, к тому же они наверняка охотно поделятся с ней любимым фени. Заодно и компанию составят долгими скучными вечерами, ведь ей отчаянно не хватало общения. А все эти модельки и стюардессочки — все одинаковые, эгоистичные профурсетки и бесстыжие сучки. На уме сплошь мужики и тусовки.

На радостях Амрита одарила Мари щедрыми чаевыми, хотя та их никоим образом и не заслужила. Машина Шейлы, «Марути Джипси», стояла внизу, в ожидании погрузки вещей.

Шейла уговаривала Амриту забрать кондиционер. Эх, если бы она знала, откуда он взялся.

— Ты с ума сошла, оставить тут эту прелесть? Он же совершенно новый, и супер какой крутой. В крайнем случае, продадим. — Она предполагала, что это подарок какого-то богатенького поклонника, который ухнул сорок тысяч рупий лишь для того, чтобы его кумир не парился в духоте и жаре.

Амрита усмехнулась.

— Нет уж, в крайнем случае потом заберем.

Миссис Пинто страшно возмутилась, увидев зияющую дыру в полу. Она удержала пятьсот рупий со счета Амриты, ворчливо приговаривая:

— Теперь придется звать плотника, чтоб заделал это безобразие. Заново красить. Сплошная морока с тобой.

Амрита с готовностью рассыпалась в извинениях. Тетушка Пинто была не худшей квартирной хозяйкой. Другая на ее месте, перечисляя ущерб, одним плотником бы не ограничилась.

Шейла пребывала в радостном возбуждении:

— Версова — дивное место, вот увидишь. На каждом шагу рестораны, бутики. Найдешь себе кавалера, тогда нам даже готовить не придется самим. Мой Вики вечно в разъездах, но когда он приезжает, мы всегда ходим куда-нибудь ужинать.

Шейла щебетала без умолку, не забывая при этом зорко следить за дорогой. На обустройство на новом месте Амрита отвела себе два дня, потом ее ждал прежний, плотно спрессованный график работы.

Приближались праздники, они всегда сулили десятки фешн-шоу, корпоративных вечеринок, новых проектов. Амрита мечтала попасть на крупнейшее событие в мире моды — грандиозный аукцион, идею которого позаимствовали у Art Wear (или «Искусство — одежде») — показ высокой моды, где выставлялись рисунки, эскизы и наброски известных художников. Вести мероприятие пригласили английских аукционщиков, ожидалось, что там соберется вся местная элита. И конечно, будут выбирать лучшую топ-модель, об этом уже даже написали в газетах. В качестве приза победительница получит возможность поработать сезон с парижскими кутюрье. На конкурс отобрали восемь бомбейских топ-звездочек и двух из Дели.

Погрузившись в мысли о предстоящем шоу, Амрита не сразу обратила внимание на настойчивое бибиканье пристроившейся сзади машины.

— Какого черта? — ругнулась Шейла, вильнув налево.

— Может, какая-то шишка торопится в аэропорт, — рассеянно предположила Амрита.

Гудки не прекращались, Шейла взглянула в зеркало заднего вида.

— Какая-то дура за рулем. — Она переключила скорость, поддала газу. Амрита вдруг вся словно подобралась. Она поняла, кто их преследует.

— Не тормози, — коротко бросила она, — гони быстрей, мы должны оторваться.

Шейла изумленно скосила глаза.

— Знакомая?

— Это Минкс. Та самая одержимая, которая меня преследует. Она что-то задумала.

Шейла снова посмотрела в зеркальце, непроизвольно поежилась.

— А страшная-то какая. Я как-то раньше не обращала внимания…

— Да уж, не красавица, — сухо ответила Амрита.

— Что ей от тебя нужно? Может, подарить ей фотографию с надписью или какую-нибудь другую безделицу и послать к чертям подальше?

— Если бы все было так просто. Я не могу от нее избавиться. Это не просто восторженная безголовая поклонница, тут дело серьезней. Но ненормальная на всю голову, это точно.

На светофоре им удалось оторваться от хвоста.

— Слава богу, — выдохнула Шейла. — Кажется, получилось.

Амрита обернулась.

— Увы, тебе кажется. Вон она… Догоняет.

Шейла крепко сжала руль.

— Надо попросить Вики ее образумить. С ним ее фокусы не пройдут. Ты еще не видела Вики. Настоящий мужчина. Крутой, чертовски крутой. Ему стоит только пальцем шевельнуть, или нет, — одного его слова будет достаточно, чтобы она испарилась.

Амрита молчала. Ей не хотелось вдаваться в подробности, Шейла скоро сама все поймет.

Джип поравнялся с ними минут через десять. Они ехали бок о бок. Перекрикивая шум машин, Шейла прокричала в окно:

— Отвали, сука!

Никакой реакции.

Она ехали, едва не соприкасаясь бамперами. Амрита закаменела. По спине змеился неприятный холодок. Минкс даже не смотрела в их сторону, она напоминала зомби. Странно, что Шейла этого не замечает.

— Берегись, — только и успела произнести Амрита, когда Минкс резко крутанула руль, заставив Шейлу съехать на обочину. Они чудом не улетели в кювет. Саквояжик с косметикой полетел на пол, Амриту швырнуло на приборную доску и отбросило назад на сиденье.

Минкс, как изваяние, сидела и смотрела прямо перед собой. Разъяренная Шейла выскочила из машины и бросилась к джипу, не стесняясь в выражениях.

— Что ты себе позволяешь, тупая сука?

Минкс едва повернула голову:

— Мне недосуг с тобой разбираться. Верни Амриту и можешь убираться.

На пассажирском сиденье грозно поблескивал пистолет.

— Не связывайся. Я сама с ней поговорю. — Подойдя к машине, Амрита приобняла подругу, незаметно показала ей глазами на пистолет. Минкс уже держала его в руке. Шейла опешила, но быстро справилась с растерянностью.

— Детская игрушка. — Она нервно рассмеялась.

Не говоря ни слова, Минкс навела дуло на колесо «Джипси». Раздался выстрел.

— Нет, это не игрушка.

Амрита взмолилась:

— Послушай, не впутывай моих друзей. Отпусти ее.

Минкс коротко хохотнула:

— Как ты себе это представляешь? Попутки здесь не останавливаются. Садитесь ко мне, я отвезу вас домой. Давайте быстрей, а я пока принесу твой багаж.

Она направилась к машине Шейлы, насвистывая мелодию из фильма «Если бы я был богат».

Шейла явно не понимала, что происходит.

— Почему ты ей позволяешь это? Надо кричать, звать на помощь, должен же кто-нибудь остановиться… Поедем в полицию, напишем заявление.

Почти не разжимая губ, Амрита шепнула:

— Даже не думай. Длинная история, потом объясню.

Она догнала Минкс, заговорила просительным тоном:

— Не сердись, я не хотела тебя обидеть, но я больше не могла оставаться у Пинто.

Минкс резко обернулась.

— Не ври! Думаешь, я идиотка? Ты хотела сбежать от меня, только и всего. Так вот, убедительно советую воздержаться от второй попытки. Я же предупреждала, что найду тебя где угодно. И еще. Скажи своей девчонке (не нужны мне твои объяснения, я и так про нее все знаю), пусть держится от тебя подальше, иначе ей конец.

Амрита тупо кивнула. Эта страна слишком мала для них обеих. Минкс не отступится.

Все трое молча сели в джип, Минкс газанула с места. Она не нуждалась в подсказках, куда ехать. Резко затормозив возле дома Шейлы, она вышла из машины. За ней поплелись ее невольные пассажирки. Выгрузив вещи, Минкс нежно чмокнула Амриту в щеку.

— Береги себя. Если что-нибудь понадобится, неважно что, — звони. — Обернувшись к Шейле, небрежно бросила:

— Через полчаса придет электрик, он поставит кондиционер в комнату Амриты. И не волнуйся о счетах за электричество. Я об этом позабочусь.

С этими словами она уехала, оставив девушек смотреть, как медленно рассеивается облачко поднятой пыли.

12

— Да не убивайся ты так. — Шейла безуспешно пыталась утешить рыдающую Амриту. Не успели они прожить вместе и десяти дней, как на Амриту свалилась новая напасть — ее контракт ушел к другой модели.

— Как, как могла эта стерва так поступить? — словно заведенная повторяла она.

Шейла была настроена философски.

— В нашем деле таких, как Лола, — море. Подумаешь, перехватили контракт. Не переживай, будет другой, еще лучше.

Амрита шумно высморкалась.

— Но так же нельзя. Мне бы даже в голову не пришло такое!

Шейла ушла на крохотную кухню заварить свежий чай, оттуда донесся ее голос:

— Ну что ты сравниваешь! Паршивое дело этот наш бизнес. Эти новенькие готовы на все — подсидеть, сбить цену, переспать со всеми нужными людьми. Кстати, ты про Лолу и Карана в курсе?

Амрита покачала головой.

— Нет, и не хочу ничего знать. Мне все опротивело. Эти девки ничего не умеют, не хотят работать, не знают профессию. Это мой проект. Я на него так рассчитывала. На гонорар я хотела поехать посмотреть Париж. Теперь все пропало.

Шейла принесла чай и села рядышком.

— Душа моя, мы все знали, на что шли, это очень жесткий бизнес. Никому нельзя доверять. Честные игры остались в прошлом. Слово «совесть» — давно пустой звук. Стоит только чуть зазеваться, как твою добычу мгновенно уволокут из-под носа. Да, это могли быть большие деньги, значит, придется как минимум на месяц затянуть поясок, а то и на подольше.

Амрита отхлебнула чай.

— Дело не в деньгах, а в отношении. Я чувствую себя оплеванной, униженной. Клянусь, я бы так никогда не поступила.

— Лола — наглая выскочка. Считает себя звездой и не собирается останавливаться ни перед чем. Ей нужно все и сразу. На самом деле тебе просто не повезло, ты просто попалась ей раньше других — такое могло случиться с каждой из нас. Нам надо быть всегда начеку.

Амрита нехотя возразила:

— У нее шикарная фигура. Волосы, правда, подкачали, но на фотографиях это незаметно.

— У нее шикарный двигатель. Каран тащит ее наверх изо всех сил. Не знаю уж, что он в ней нашел, особенно после тебя… — многозначительно произнесла Шейла.

— Да ну тебя, между нами ничего не было. И ты прекрасно об этом знаешь. Он просто по-доброму отнесся ко мне, между нами даже флирта не было.

Разговор прервался требовательной трелью звонка входной двери. Шейла удивленно вскинула бровь.

— Кого это принесло? Небось опять этот чертов сосед, вечно он приходит что-нибудь поклянчить, то дахи,[20] то помидор, то губку для мытья посуды, надоел до чертиков…

Амрита метнулась к двери, распахнула ее.

— Нам надо поговорить, без посторонних, — сказала Минкс и посмотрела на Шейлу в упор.

— Заходи. — Амрита неохотно посторонилась.

— Нет, выйди ты. Я не задержу тебя, мне нужно всего десять минут. — Минкс нетерпеливо крутила на пальце брелок с ключами от машины.

Торопливо сунув ноги в сандалии, Амрита переглянулась с Шейлой, взяла сумочку.

— Не задерживайся, через полчаса завтрак будет готов.

Как только они сели в машину, Минкс как прорвало:

— Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что эта Лола сотворила… Не горюй, я все уладила. Теперь она больше никогда никому не сможет позировать, да и о показах тоже придется забыть. Я обо всем позаботилась.

Амрита в ужасе уставилась на Минкс, к горлу подступила тошнота. В глазах Минкс полыхал огонек безумия, хотя внешне она казалась совершенно спокойной.

— Я сделала это ради тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И я добьюсь этого! — Она забарабанила подушечками пальцев по обшивке руля.

Амрита потянулась открыть дверцу, чтобы выйти, но Минкс остановила ее.

— Почему ты так поступаешь со мной? Неужели ты до сих пор не поняла, что твое спокойствие, твое счастье для меня дороже всего и я никому не позволю помешать тебе? Я думала, ты обрадуешься. Ее необходимо было проучить.

Амрита выдохнула в испуге:

— Она жива?

Минкс мягко рассмеялась.

— Конечно, ну что ты себе напридумывала? Поехали, я тебе кое-что покажу.

— Куда? — шевельнула непослушными губами Амрита.

— Тут недалеко, у залива, ты знаешь, там, где большие камни.

Минкс, беззаботно насвистывая, вела машину.

— Все было так просто, прямо смех берет, ужасно глупая девочка эта Лола. Глупая и жадная.

— Откуда ты узнала, что она сделала?

Минкс усмехнулась.

— Смешная ты, все только об этом и говорят. Все ваши рекламщики в шоке от выходки этой сучки. Такое нельзя спускать с рук. На карту поставлен твой престиж, репутация, имидж, бог знает что еще. Поделом ей. Впредь будет умнее. — Высказавшись, замурлыкала себе под нос газель.[21]

Подойдя к пустынному берегу, Минкс показала пальцем на скалу, стоящую метрах в десяти от них.

— Я сделала это здесь.

— Сделала что?

— Личико ей подрихтовала.

— Что-о-о? То есть как?

Минкс достала из кармана флакон.

— Вот так, — и выбросила его в море. Амрита озадаченно посмотрела на воду.

Черт, я же не сказала ей, что там было, сообразила Минкс, и поспешила исправить оплошность:

— Кислота там была, детка, кислота. Очень удобно и носить, и выбросить. Ни шума, ни пыли. Секундное дело. Хм, неужели вы не слышали крики? Она орала как резаная. Я думала, вся округа сбежится.

У Амриты подкосились колени, она опустилась прямо на прибрежные камни.

— Ты совсем спятила? Я пойду в полицию. Или нет, я позвоню твоему отцу.

Минкс закурила.

— Только время зря потратишь. Тебе никто не поверит. Ты ничего не докажешь. Никто не знает, что это сделала я. Свидетелей не было. Даже Лола не знает, кто это сделал.

— Что значит — «не знает»? Она тебя видела.

Минкс откровенно забавлялась растерянностью девушки. Достав из машины банку импортного пива, она сделала глоток и протянула ее Амрите.

— На, глотни. Никто никого не видел. То есть она меня не видела. Я переоделась, надела парик, темные очки в пол-лица. Я даже сари надела. В первый и, наверное, последний раз в жизни. Чувствовала себя в нем полной идиоткой. Но ничего не поделаешь, пришлось потерпеть. Зато все прошло как по маслу.

— Как это произошло?

— Я позвонила, представилась продюсером телесериалов, договорилась о встрече. Она была уверена, что на берегу ее ждет пробная съемка. Пришлось, конечно, посуетиться, я даже сценарий написала. Проба предполагала съемки героини на ветру. Роль ей понравилась. Я достала камеру, попросила ее подняться на скалу. Сказала, что съемочная группа задерживается, не сделать ли нам пару снимков, пока они не приедут. Она очень старалась… Один пшик — на лицо, другой — на запястье, этого хватило. Она полетела вниз, судя по всему, повредила позвоночник. Все заняло буквально несколько секунд. Потеряла сознание. Я почти довела дело до конца. Почти. Тебе предстоит его завершить. И проект твой.

— Ты лжешь! Ты все придумала. Не знаю зачем, но это не может быть правдой.

Минкс подняла указательный палец.

— Я так и знала, что ты это скажешь. Хотя еще вчера, ну, или сегодня утром ты должна была услышать по радио или прочитать в газетах об ужасной трагедии на берегу. Лола в больнице, Каран дежурит возле ее постели. Я хотела, чтобы ты узнала об этом от меня. Смотри же!

Амрита с ужасом отшатнулась, когда Минкс вложила ей в руку пачку фотографий, сделанных «Полароидом». Дурно стало уже от первой. Перед глазами предстала чудовищная маска вместо лица, еще вчера представлявшего собой главное достояние красавицы Лолы. Разъеденное кислотой лицо, один глаз заплыл, кожа свисает, обнажив кость. Половины рта нет. На шее — глубокая длинная борозда, оставленная кислотой. Амрита отбросила фотографии, как ядовитую змею, ее вырвало.

— Мерзкая гадина, ненавижу тебя, тебе это так не сойдет. Я всем расскажу…

Минкс допила пиво и скомкала банку.

— Не расскажешь. Ты же у нас первая подозреваемая. Это у тебя были более чем веские причины поквитаться с ней. Мне-то с какой стати портить такую красотку? Спроси любую модельку, все скажут, как ты рвала и метала, когда она украла твой проект, твои рекламы, твоего ухажера. Я-то тут при чем?

Если бы Амрита умела испепелять взглядом, то от Минкс осталась бы лишь жалкая кучка.

— Мне плевать на то, что ты сделала или еще сделаешь. Ты мне всегда была противна, я никогда, никогда тебя не любила.

И тут невозмутимость покинула Минкс. Она швырнула недокуренную сигарету в море и вскричала:

— Почему? Ну почему? Что мне еще сделать, чтобы доказать свою любовь? Убить? Я могу. Скажи, кого. Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убила? Кого-то конкретного или любого? Я сделаю это. Я убью ради тебя. Амрита, Амрита, может быть, тогда ты сможешь меня полюбить…

Амрита отвернулась:

— Это не лучший способ заставить себя полюбить. Мне противно даже стоять рядом с тобой. Видеть тебя не могу. Иди, убивай кого хочешь, мне все равно. Убивай, насилуй, разрушай… Вперед! Ненавижу и буду ненавидеть еще больше, хотя, кажется, больше некуда. Ненавижу, презираю, плюю на тебя… Может, ты себя убьешь, а?

Минкс воззрилась на Амриту, несколько мгновений изучала ее лицо, словно искала в нем что-то, известное лишь ей одной. Наконец сказала:

— Если я убью себя, ты будешь счастлива? Будешь? Тогда я сделаю это, только скажи, и я сделаю. Я убью себя. Возьми мою жизнь, больше мне нечего тебе отдать.

Амрита пошла к джипу.

— Ты мне надоела. Мне все равно, будешь ты жить или сдохнешь. Отвези меня домой.

Привычная развязность Минкс куда-то подевалась. Она тяжело села на водительское сиденье. Ехали они в полном молчании. Когда Амрита, не говоря ни слова, вышла из машины, ей вслед донеслись слова:

— Я сделаю это. Только для тебя.

Амрита застала Шейлу с телефоном в руках. Та в ужасе лепетала:

— О боже, не может быть. Кто это сделал?

«Так, уже доложили», — устало подумала Амрита, обессиленно рухнув в первое кресло.

Никто, ни одна живая душа не должна узнать, что она в курсе разыгравшейся на берегу трагедии.

Дождавшись, пока подруга повесит трубку, Амрита невинно поинтересовалась:

— Случилось что-нибудь?

Слушая леденящий душу рассказ, она умело разыграла неведение, ахая и в ужасе прикрывая рот ладошкой в особо страшных местах.

— Боже мой, какая чудовищная трагедия. Кто это мог сделать?

Шейла тяжело посмотрела на нее.

— Ты меня об этом спрашиваешь?

13

Когда Амрита пришла в больницу, Каран был уже там.

— Теперь твоя душенька довольна?

— Прошу тебя, не говори так.

Они стояли перед палатой Лолы в длинном коридоре, залитом неоновым светом.

— Не ходи туда, — предостерег Каран, — а то как бы от таких визитеров ей не стало хуже.

Амрита судорожно стиснула его руку, в голосе задрожали слезы.

— Почему, почему ты меня обвиняешь? Неужели ты считаешь, я способна на такое?

Каран судорожно дернул головой и отвернулся.

— Я думал, что знаю тебя, но ошибался. Не представляю, на что ты способна, но мы считаем, что в случившемся виновата ты.

— Ты любишь ее? — прошептала девушка.

Он вздрогнул, вопрос задел его за живое.

— Ты знаешь, что нет. Я не любил ее. Но она мне нравилась. Мы иногда встречались…

Амрита кивнула.

— Знаю. Я приехала сказать, что мне ужасно жаль, что все так получилось. И, Каран… ты должен мне поверить. Я не имею к этому никакого отношения. Для меня это было таким же шоком, как и для тебя.

Каран коротко и едко рассмеялся.

— Мне плевать, как ты живешь и с кем встречаешься. Но на твоем месте я бы держался подальше от Минкаши Ийенгар.

Амрита опустила глаза.

— Думаешь, я искала этих отношений? Я ведь не зря переехала в Версову. Но… как это связано с… — она растерянно повела рукой в воздухе, — …с тем, что случилось с Лолой?

Глаза Карана изучающее впились в лицо девушки.

— Из тебя получилась прекрасная притворщица и лгунья. — В его голосе звучало разочарование. — Чему еще она тебя научила?

Амрита попыталась взять его за руку, но Каран не позволил ей сделать этого.

— Вы, конечно, выйдете сухими из воды. Вряд ли полиция захочет связываться с дочерью полицейской шишки, им проще подтасовать результаты следствия или доказательства вины. Ты и она — вы можете обманывать весь мир и убедить всех, что не связаны с этим. Но меня вам обмануть не удастся. Что бы ни решило следствие, я знаю, что вы стояли за этим преступлением. Ты и эта твоя подруга-лесбиянка. Никто другой не мог этого сделать.

Амрита не поддалась на провокацию.

— Почему ты думаешь, что это сделали мы?

— А кто еще? — парировал Каран. — Лола отбирала у тебя работу. Ее пригласили работать для рекламной компании, которую планировали отдать тебе. Я не осуждаю ее, но ведь очевидно, что ты больше всех пострадала из-за ее успеха. Почему бы тебе не признать это по крайней мере передо мной? Я не донесу на тебя, но если ты скажешь правду, я хотя бы смогу уважать тебя.

Внутренний голос внятно предостерег ее от признания. Она невинно посмотрела на Карана.

— Я бы хотела доставить тебе радость и сказать, что замешана в этой ужасной истории. Но так получилась, что я узнала об этом по телефону.

Каран недоверчиво покачал головой.

— Если люди так рвутся наверх, им нужно уметь владеть собой. Я с трудом узнаю тебя. Всего несколько месяцев назад ты была способной, простой, красивой девочкой из Дели. Я наблюдал за твоими попытками стать моделью в Бомбее. Ты была… — он помолчал, подыскивая слово, — интересной. Это привлекало мне к тебе. А теперь… теперь ты стала хладнокровной, безжалостной, прости за грубость — сукой. Даже хуже других девок, омерзительных в своих лживости и коварстве. Возможно, такой тебя сделала Минкс. Но ведь ты — не ее собственность, она не может полностью контролировать тебя. Или?.. — Он осекся, не договорив.

— He знаю, почему ты так жесток со мной, — грустно сказала Амрита. — Я думала, мы друзья, хорошие друзья. Мне нравилось общаться с тобой. Но ты вдруг куда-то пропал, даже не потрудившись объяснить, что случилось. Я бы могла ответить тем же и тоже обвинить тебя кое в чем, но не стану. Жаль, что ты так обо мне думаешь, вот и все.

Не попрощавшись, Амрита взяла свою сумку и ушла.

* * *

Странное чувство потери охватило Карана. Он спрашивал себя, почему Амрита все еще интересует его. Он пристально следил за каждым ее шагом, карьерой, личной жизнью. Конечно, он слышал и о происшествии с Ровером. Об этом слышали все. Это придумала Минкс, чтобы держать всех подальше от Амриты. Никто в здравом уме и не пытался приблизиться к ней. Но для Карана все было по-другому. Он был готов рисковать даже после своей последней встречи с Минкс. Но Амрита сама отвергла его. Он не знал, как до нее достучаться. Казалось, она полностью сосредоточилась на стремлении стать самой популярной и высокооплачиваемой моделью в Индии. Ему хотелось напомнить ей, что она уже добилась этой цели. И за столь короткое время, что даже ее соперницы были поражены этим молниеносным восхождением. Но ей было мало головокружительного успеха на родине. Она хотела добиться мирового признания, она мечтала о Париже.

Амрита не рассчитывала, что Лола вызовет такую сенсацию своим дебютом. Лола была на два дюйма выше, в этом заключалось ее главное преимущество перед другими моделями. Модельеры были в восторге от того, как наряды облегали ее гибкое подвижное тело. Она двигалась по подиуму с потрясающей легкостью и изяществом. Каран сравнил двух девушек и решил, что хотя Лола не обладала красотой Амриты, она все же лучше отражала «дух девяностых». Точеная фигура, аристократичная внешность девушки, как ни странно, часто отталкивали публику, мешали видеть в ней «девушку из толпы».

Размышления Карана прервал инспектор полиции, вышедший из палаты Лолы. Рядом с ним шел врач.

— Девушка в очень плохой форме. Она выживет, но теперь ее не узнают даже собственные родители.

Каран бросился к ним.

— Она пришла в себя? Что она сказала?

Полицейский взглянул на него с любопытством.

— Вы отец, брат или муж?

— Просто друг, хороший друг.

— Тогда, думаю, вам лучше уйти отсюда. Не ввязывайтесь в эту историю. Это дело полиции. Попытка убийства.

Каран уперся.

— У нее никого нет в Бомбее. Ее родители живут в Бангалоре. Я ее близкий друг и имею право знать…

Инспектор повернулся к врачу.

— Скажите ему сами. Я тороплюсь. Самоубийство в Пидхони. Сожжение жены в Наша да. Да, жизнь у нас трудная, — с этими словами он многозначительно протянул Карану руку, ладонью вверх.

Каран сунул ему десять рупий и повернулся к врачу.

— Что с ней? Что произошло?

— Что произошло, не знаю, но дело серьезное, — уныло ответил тот. — У нее были враги?

— В каком смысле? — не понял Каран.

— На нее напал явно профессионал. Возможно, нанятый. Ее не просто облили кислотой — бедняжку сильно порезали. Ей вставили во влагалище нож и исполосовали внутренности. Только садист способен покалечить такую невинную девочку. Кто теперь женится на ней? — Он посмотрел на Карана и спросил: — Вы случайно не ее парень?

Каран криво улыбнулся.

— Какая разница? Скажите, доктор, что она сообщила полиции?

— Немного. Она очень слаба, и ей больно разговаривать. Но все равно пришлось допросить ее, боялись, что она не доживет до утра.

Карана начало трясти.

— Но с ней все будет в порядке, доктор?

Врач неуверенно покачал головой.

— Состояние немного стабилизировалось. Ей поставил капельницу. Она выживет, если выдержит сердце. Но до завтрашнего утра нельзя ничего сказать наверняка. Полиция довольна, они сделали свою работу.

— Доктор, что она им сказала? Пожалуйста, скажите мне! Я знаю, что это, возможно, конфиденциально, но это очень важно… пожалуйста.

— Это была женщина. Молодая женщина, — коротко сказал врач. — Вот и все. Грустно думать, что женщина могла сделать такое, не правда ли?

Каран не удивился. Это только подтверждало его подозрения. Он подумал, не стоит ли ему рассказать полиции о визите Амриты в больницу. Или о своей уверенности в том, что в этом деле замешана Минкс. Но он решил отказаться от этого. Как и сказал инспектор, от этого ужаса лучше держаться подальше. Он поблагодарил врача и покинул больницу. Он знал, куда должен идти и кого увидеть.

Бар «Ватеринг Хоул» был забит до отказа. В пятницу вечером здесь всегда было людно. Но Каран сразу нашел ее. Минкс сидела на табуретке в дальнем углу, потягивая «Кровавую Мэри». Как всегда одна и как всегда в черном. При виде Карана она улыбнулась и потянулась за очередной сигаретой.

— Я знала, что ты придешь, и даже заказала твой любимый напиток.

Минкс щелкнула пальцами, бармен услужливо заторопился принести «Том Коллинз».

— Твое здоровье. — Минкс подняла бокал. Каран, не двигаясь, смотрел на нее. Как она могла оставаться такой спокойной? Это сводило его с ума.

— Не стоило этого делать, — наконец выговорил он. — На этот раз ты зашла слишком далеко.

— Слишком далеко? — Минкс приподняла бровь. — А может, недостаточно далеко? Слушай, Каранкис, ведь мы теперь не разлей вода. Понимаешь, о чем я?

— Ты чудовище. Как ты могла пойти на такое? Как выпутаешься? И что ты с этого получишь? Благодарственный поцелуй Амриты? Она уделит тебе на три секунды больше времени? Что? Скажи мне?

Невозмутимости Минкс можно было позавидовать:

— Прекрати истерику. Давай наслаждаться вечером — мне не так часто удается выпить с тобой. Кроме того, у меня нет ни малейшего представления, о чем ты говоришь.

Каран в бешенстве стукнул кулаком по столу.

— Прекрати морочить мне голову! Ты отлично понимаешь, о чем идет речь. Девушка в больнице, неизвестно, доживет ли она до утра. А ты сидишь тут и прикидываешься овечкой. Ты это сделала! Ты и Амрита. Вы разрушили человеческую жизнь; даже если она выживет, то сойдет с ума, увидев себя в зеркале. Лола не переживет шока, когда поймет, что вы с ней сделали.

Минкс сделала два больших глотка и потянулась за очередной сигаретой.

— Ты даже не притронулся к своему стакану. Выпей, сегодня же вечер пятницы. Расслабься. Наслаждайся жизнью. — Увидев выражение его лица, она с насмешкой продолжила: — Что-то не так? Я заказала не то, что нужно? Ты хотел пива?

Каран схватил стакан и выплеснул его содержимое в лицо Минкс. За соседними столиками воцарилась тишина. Минкс взяла розовую салфетку и спокойно вытерлась.

— Ненавижу пустые траты. Если не хотел пить, лучше отдал бы стакан мне. Хорошая выпивка пропала. Разве родители ничему тебя не научили? Послушай, мы могли — и должны — быть друзьями. У нас столько общего! Даже общая страсть. Ты любишь ее. Я люблю ее. Посмотри правде в глаза. Мы должны держаться вместе.

14

Когда Амрита узнала, что случилось с Лолой, она впала в депрессию. Она отказалась от двух съемок, которые тут же передали другой начинающей модели.

— Ты должна взять себя в руки, — предупредила Шейла. — Если будешь продолжать сидеть дома, тебя перестанут приглашать и быстро забудут о твоем существовании. Пойдем прошвырнемся по магазинам, может, это тебя взбодрит.

Не желая обижать подружку отказом, Амрита нехотя пошла переодеваться.

Ей стало трудно передвигаться по городу неузнанной. Каждый раз, когда она останавливалась на красный свет, водители других машин обращали на нее внимание, подмигивали, окликали по имени. Она истратила кучу денег на огромные темные очки «Paloma Picasso», но и это не помогло. Амрита натянула розовую трикотажную мини-юбку, которую привезла из Нью-Йорка стюардесса, подруга Шейлы. Когда она вышла из комнаты, Шейла восхищенно присвистнула.

— Только посмотрите на эти ноги! — вздохнула она. — Я никогда не смогу надеть ничего подобного. — Она провела руками по бедрам. — Пора уже примириться с этим, но я не могу. Они такие толстые.

— Нормальные ноги, не наговаривай на себя. К тому же у тебя роскошные формы. — Амрита шутливо шлепнула Шейлу по попе и обняла подружку.

— Куда поедем? — спросила Шейла, когда они выехали на шоссе.

— Куда угодно. — Амрите было все равно. С момента происшествия с Лолой Минкс вела себя очень тихо. Амрита решила, что Минкс чего-то недоговаривает. Возможно, ее мучает совесть или она жалеет, что пошла наперекор Амрите. Никаких звонков, цветов, визитных карточек. Это настораживало.

Шейла прервала ход мыслей подруги:

— Хорошо кататься, как в старые времена, когда нас никто не узнавал. — Она посмотрела в зеркало заднего вида. Амрита кивнула. Она спрашивала себя, чувствует ли она облегчение или разочарование. Может, Минкс нашла себе кого-то другого? Уехала из города? Заболела? Или просто потеряла к ней интерес? Она стряхнула эти мысли и сосредоточилась на дороге.

— Давай заедем в шикарный ресторан и наедимся до отвала!

Брови Шейлы подпрыгнули.

— В таком виде? На меня и так никто не смотрит, когда мы вместе, а при тебе в этой обтягивающей розовой юбочке меня примут за твою няньку.

— Не прибедняйся, — рассмеялась Амрита. — Ты неотразима даже в домашнем халате. Это мне нужно наряжаться, чтобы привлечь внимание.

Новый китайский ресторан уже успел прославиться своими экзотическими салатами и жареными блюдами. Посетителей было море. Девушкам удалось пробраться к угловому столику. Кого здесь только не было, казалось, тут собрался весь богемный мир Бомбея, все эти представители мира моды, рекламы и театра.

— Что мы делаем в этой забегаловке? — прошептала Шейла.

— Да уж, здесь нас точно заметят, — прошептала Амрита в ответ. Они заказали пиво и стали украдкой разглядывать сидящих за соседними столиками.

Вдруг Шейла сдавленно пискнула и стиснула руку Амриты:

— Она здесь!

Увы, догадаться, о ком идет речь, было совсем нетрудно.

— И он тоже! — ахнула Шейла.

— Кто?

— Каран. Они пришли вместе.

— Что-о-о?! Не может быть! С какой стати они спелись? Вот бы узнать! Они нас заметили?

Шейла помотала головой.

— Сели в отдельном закутке, разговаривают.

— Давай по-быстрому расплатимся и свалим? — Амрита вдруг поняла, что не сможет проглотить ни куска. Но Шейла была не настроена отступать.

— Вот еще глупости какие. Расслабься. Ресторан им не принадлежит. Зачем портить себе удовольствие?

— Какое удовольствие? — устало отозвалась Амрита. — Наверное, мне стоит уехать хотя бы ненадолго. Съезжу в Дели, повидаюсь с родителями.

Рядом нетерпеливо прохаживался официант. Столиков не хватало, наступило время наибольшего наплыва посетителей. Шейла поспешила сделать заказ, пока Амрита не решила уйти.

Они доедали ребрышки, когда Амрита почувствовала прикосновение чьих-то пальцев к своим плечам.

— Ты за нами следишь? — Глаза Минкс блестели за стеклами слегка затемненных очков-авиаторов.

Амрита перехватила взгляд Карана, буравивший ее из дальнего угла. Минкс тем временем взяла ее за руку.

— Удивлена? Не ожидала увидеть нас вместе?

Амрита попыталась изобразить безразличие.

Она поиграла китайскими палочками для еды и с нарочитым удовольствием проглотила кусок блюда.

Минкс попыталась отобрать у нее палочки:

— Нет-нет-нет, нехорошо, нехорошо. Подумай о фигуре, милая.

Амрита оттолкнула ее и нечаянно опрокинула миску горячего супа. Шейла, охнув, вскочила и стала вытирать стол. К ним подошла китаянка, хозяйничавшая за стойкой. За все это время Каран не произнес ни слова. И вдруг Амрита заметила, что он что-то тихо сказал китаянке, та кивнула, поклонилась, отошла обратно к стойке, через минуту принесла счет.

— Пойдемте, — строго сказала Минкс. — Есть разговор.

Шейла попыталась протестовать:

— Эй! Я еще не доела.

— Значит, не судьба, — отрезала Минкс, и они с Караном повели Амриту прочь из ресторана.

* * *

На улице их ослепил яркий солнечный свет. Амрита беспомощно моргала, стоя около джипа вместе с Шейлой. Та все еще негодовала из-за испорченного обеда.

— Пойдемте туда, где нас не побеспокоят, — мягко предложила Минкс. — Как насчет твоего дома, Каран?

Он молча кивнул. Шейла достала ключи от машины.

— Я ухожу. Не люблю такие сцены.

Минкс едва удостоила ее взглядом:

— Скатертью дорога.

Шейла уже собиралась перейти дорогу, когда Каран поймал ее за руку:

— Не торопись. Ты нужна нам. Ты часть нашего плана, хочешь ты этого или нет.

Минкс милостиво снизошла до объяснений:

— Когда ты впустила Амриту в свой дом, твоя судьба была решена. Я думала, ты это понимаешь.

На лице Шейлы отразился ужас. Каран счел нужным вмешаться снова.

— Не бойся, никто не причинит тебе вреда. Мы просто хотим поговорить, вот и все.

Увидев, что Минкс возится с зажиганием джипа, Амрита повернулась к Карану.

— И давно вы подружились? И кстати, тебе не мешает знание того, что она сделала с Лолой?

Каран криво усмехнулся:

— Что она сделала с Лолой? Лучше скажи, что ты с ней сделала. Кого ты пытаешься обмануть?

Его слова повергли Амриту в шок, она не нашлась что ответить. Джип наконец завелся и заурчал… Минкс нетерпеливо посигналила. Амрита обменялась взглядом с Шейлой.

— Ехать далеко?

— Близко. — Минкс надавила на газ и вырулила на дорогу.

Через двадцать минут они уже находились на окраине южного Бомбея. Этот район был закрыт для посторонних.

— Нас здесь никто не потревожит. — Минкс притормозила возле старого храма. — Прогуляемся по кладбищу и вернемся.

День клонился к вечеру, похолодало. Опавшие листья укрыли кладбищенскую землю. Амрита чувствовала на губах соленое дуновение прохладного ветерка.

— Красота, а? — Каран залюбовался резными шпилями. Косые лучи солнца освещали витражи. Они зашли внутрь.

— Давайте посидим здесь, — предложила Минкс. — На кладбище слишком мрачно.

— Очень подходящее место для полуголых разряженных моделек, — скептически пробормотал он, оглядывая убранство храма.

Амрита поежилась.

— Замерзла, детка? — Минкс заботливо приобняла ее, но Амрита оттолкнула руку.

— Выкладывай, зачем тебе понадобилось нас сюда везти.

— Начни ты, дорогой, — предложила Минкс Карану, — я пока покурю на улице. Божья Матерь почему-то не выносит запах табака. — Она взяла Шейлу за руку. — Пойдем, девочка, им надо поговорить с глазу на глаз.

Когда они вышли, Каран схватил Амриту за руку и выпалил скороговоркой:

— Тебе надо уехать, и как можно быстрее.

Она недоверчиво вгляделась в его лицо:

— На чьей же ты стороне?

— Доверься мне. Я на твоей стороне. И не только сейчас, но и раньше, всегда. Это так, Амрита, ты должна поверить мне. Мое поведение может показаться тебе странным, но я делаю это для тебя. Эта женщина опасна. Я вошел в ней в доверие, чтобы защитить тебя, если она решится на очередное безумство. Она думает, что я с ней заодно. Я хочу, чтобы она доверяла мне, зависела от меня. Что-то должно случиться, и очень скоро. Я на грани прорыва. Это вопрос нескольких недель. Она мне все расскажет. Все, что задумала. Не будет неожиданностей, не будет тайн. Пусть она думает, что я на ее стороне.

Амрита ничего не поняла из его сбивчивой речи, но чтобы вникнуть, не было времени. Минкс могла вернуться в любую минуту. Им мог больше не представиться шанс поговорить.

— Каран… помоги мне… спаси меня от нее! — взмолилась девушка.

— Я это и делаю, крошка, но я не могу сейчас все объяснить. Мне нужно, чтоб Минкс доверяла мне. Если в будущем мое поведение покажется тебе странным, вспомни этот разговор. Подумай, что мы сейчас в храме. Я не стал бы лгать перед иконой.

Амрита тихо плакала, когда вернулись Шейла и Минкс. Последняя бросилась к Амрите:

— Боже! Боже, Каран, ты довел бедняжку до слез?

— Отнюдь. Я просто объяснил ей, что будет лучше для нее же, вот и все.

Минкс подозрительно посмотрела на них, но ей пришлось удовлетвориться этим туманным объяснением.

— Ладно, раз мы теперь стали друзьями, нужно официальное подтверждение.

Из кармана брюк она достала швейцарский нож и быстро сделала надрез на своем запястье. Пораженные спутники увидели струйку крови, стекавшую по ее руке. Минкс повернулась к Амрите и торжественно произнесла:

— Перед лицом этих двух свидетелей пусть эта кровь будет залогом моей вечной преданности.

Не дожидаясь какой-либо реакции от Амриты, Минкс смазала своей кровью ее лоб и нанесла немного на ее волосы.

Пока все трое находились в замешательстве, Минкс встала на колени перед алтарем. Когда она поднялась, лицо Карана приобрело суровое выражение. Словно четверо зомби, они покинули церковь.

Когда вышли на улицу, Минкс сказала Карану:

— Ты, наверное, сказал ей, что вынужден притворяться моим верным другом. Не трудись отрицать, дорогуша, все правильно. Все идет по моему плану, даже твое предательство. Вопрос только в том, кто кого надувает? — Она грустно посмотрела на помертвевшую от ужаса Амриту.

Издалека они заметили священника, направлявшегося к церкви. Было время вечерней службы. Когда они вернулись в джип, послышался звон колоколов. Минкс перекрестилась и прошептала Амрите на ухо «Аминь».

15

Два дня спустя Амрита прощалась с Шейлой в бомбейском аэропорту.

— Ни в коем случае никому не говори, когда и куда я уехала. Обещаешь?

Шейла заверила ее, что будет молчать.

— Только будь осторожна, она способна на все, если ей приспичит выведать, куда я делась.

— Не беспокойся, — беспечно засмеялась Шейла. — На этот раз ее штучки не пройдут. Завтра возвращается мой парень. Ты с ним пока не знакома, но с Вики никто не захочет связываться.

Объявили рейс, девушки тепло распрощались. Амрита специально купила билет в салон бизнес-класса, чтобы избежать общения с другими пассажирами. После интервью, которое она дала двум популярным телепрограммам, а также ее фотографий на обложке журнала «News Asia», объявившего Амриту супермоделью десятилетия, она стала очень трепетно относиться к сохранению своего инкогнито.

Амрита не получала удовольствия от полета. Взвинченная, невыспавшася, она даже не заметила, что кто-то сел рядом. Стюардесса подошла с подносом конфет.

— Принесите, пожалуйста, стакан воды, — попросила Амрита. Когда та выполнила просьбу, девушка не удержала в руках стакан и случайно опрокинула его на сидящего рядом. — О боже! — в испуге воскликнула она. — Простите ради бога, я не заметила вас!

Мужчина убрал свою черную ручку «Mont Blanc», снял очки от «Cartier», достал свежий платок и широко улыбнулся. — Мисс Аггарвал, я был бы счастлив, если бы вы окатили меня еще раз. — У него оказался глубокий приятный голос с сильным акцентом.

Сбитая с толку Амрита продолжала бормотать сбивчивые извинения, пытаясь промокнуть его рубашку. Он мягко остановил ее.

— Не беспокойтесь, это всего лишь рубашка. Сама высохнет.

Карие глаза, окруженные еле заметной сеточкой морщинок, смеялись, в густой шевелюре поблескивала седина. «Ему слегка за сорок», — подумала Амрита, прикидывая, не выглядят ли ее глаза опухшими.

— В жизни вы гораздо красивее, чем на фотографиях, — продолжал незнакомец, — они даже близко не передают ваше очарование.

Амрита надеялась услышать что-то более оригинальное.

— Спасибо, — коротко ответила она и открыла журнал.

— Не стоит тратить время этот мусор. Лучше посмотрите сюда. — Он протянул ей «Weekend», новый журнал, уже успевший прославиться своими сенсационными разоблачениями.

— Я его главный редактор. — Мужчина протянул Амрите руку. — Меня зовут Партхасарти, но друзья называют меня просто Партха.

Разумеется, Амрита слышала это имя, но ей и в голову не могло прийти, что его владелец может быть так молод и привлекателен. Она почему-то думала, что главным редактором могут назначить только пожилого, лысого, пузатого и скучного человека. Ей хотелось признаться в этом, но она постеснялась. Преодолев неловкость, она сказала:

— Я встречала ваше имя в газетах, но не читала журнал. Я не разбираюсь в политике… и честно говоря, не интересуюсь ею.

— Не стоит объяснять, — улыбнулся Партха. — В вашем возрасте нужно просто развлекаться и быть красивой. Вы очень красивы, но выглядите несчастной.

Амрита холодно посмотрела на него.

— Я просто не выспалась.

— Ох! — с притворным сожалением ответил Партха. — Теперь мой черед извиняться. Это и правда не мое дело. Просто я показал, что завидую.

— Завидуете? Чему же?

Он открыл свой чемодан от «Dunhill» и вытащил «News Asia».

— Потому что мой соперник опередил меня. — Он показал фотографию Амриты на обложке.

— Ах, вот вы о чем, — засмеялась Амрита. — Заключим сделку. Я возмещу вам ущерб за испорченную рубашку, я знаю, что она новая, вы забыли снять бирку…

Пока смутившийся Партха торопливо отрывал ценник, Амрита продолжила:

— …И мы сделаем серию эксклюзивных снимков, возможно, съемку показа мод бесплатно. Как вам такое предложение?

— Договорились! — энергично кивнул Партха. — Наш офис находится в Дели, вы ведь туда и летите, да? Вот моя визитка.

Амрита начала шарить в сумке.

— Что вы ищете?

— Бумагу и ручку, у меня пока нет своих визитных карточек.

Партха вытащил стильный блокнот от «Cartier». Амрита быстро нацарапала в нем свой адрес и телефон.

— Вот и прекрасно, теперь мы партнеры, — удовлетворенно констатировал ее неожиданный спутник. Оба замолчали. Амрита не собиралась завтракать в самолете, она достала из сумки повязку для глаз.

— Мне надо поспать, — извинилась она и тут же отключилась.

Когда час спустя она проснулась, то увидела, что Партха сидит с другой стороны прохода, увлеченно беседуя с влиятельным промышленником. «Чертовски привлекательный мужчина», — подумалось ей.

16

Амрита никого не предупреждала о своем приезде, поэтому ее никто не встречал. Партхасарти сошел с трапа первым, приветливо помахав рукой стройной элегантной женщине, явно ждавшей его. Интересный мужчина, думала Амрита, ожидая, пока ей вернут багаж.

Выйдя из аэропорта, она взяла такси и продиктовала водителю адрес. Вокруг все было таким родным, что у нее сжалось сердце. Таксист говорил на панджаби, языке ее детства. Интересно, как родные отреагируют на ее неожиданное появление? Дорога до Васант Вихар заняла всего десять минут. Амрита не поверила своим глазам, увидев, что все семейство выстроилось возле дома, явно поджидая ее. Такси подъехало к дому, братья бросились открывать дверцы.

— Откуда вы знали, что я приеду? — удивлялась Амрита, обнимаясь со всеми братьями по очереди. Мать радостно улыбалась, украдкой смахивая непрошеные слезы, отец расплачивался с таксистом.

— Твоя подруга из Бомбея, та милая молодая девушка, которая брала у меня рецепты, позвонила десять минут назад и сказала, что ты решила сделать нам сюрприз. Мы позвонили в аэропорт, узнали, что самолет уже приземлился, поняли, что не успеем туда доехать, и решили ждать здесь.

Мать не сводила с дочери счастливых глаз, отмечая, что та выросла и еще больше похорошела. При упоминании Минкс Амрита вздрогнула, что не укрылось от отцовского взгляда. Но девушка отогнала неприятные мысли. Она была так рада встрече с родными! Когда Амрита зашла в свою комнату, ей показалось, что она и не уезжала. Все выглядело и пахло так же, как раньше и как любила Амрита. Из кухни гурьбой появились слуги, чтобы поприветствовать ее, собака с возбужденным визгом носилась вокруг своей любимицы. Амрита схватила Пучи на руки и крепко обняла его.

Подойдя к постели, Амрита резко отпрянула. Все покрывало было усыпано кроваво-красными розами. Матери такая блажь никогда не пришла бы в голову. К тому же они ведь не знали, что Амрита собирается приехать. Значит, это дело рук Минкс.

Рядом с Амритой возник брат, его лицо расплывалось в улыбке.

— У тебя, наверно, в Бомбее большой друг есть, сестренка. За пять минут до твоего появления приехал какой-то парень на шикарной машине. Он выгрузил эту роскошь и передал для тебя. Мы даже не смогли их все пересчитать. Эти цветы стоят, наверное, целое состояние!

Амрита помрачнела.

— Вы хоть спросили его имя? Так любой посторонний может зайти и оставить для меня всякий мусор!

Брат опешил.

— Какая муха тебя укусила? Что плохого в том, что человек подарил тебе цветы? Любая девчонка была бы на седьмом небе от счастья. Это ж не гадюки какие-нибудь. К тому же папа говорил с ним.

— В самом деле? И что же он сказал? — ядовито поинтересовалась Амрита. — Давай выкладывай.

К Амришу присоединился Ашиш. Они обменялись взглядами, пожали плечами и пошли за матерью. Та никак не могла взять в толк причины недовольства дочери. Амрита с отвращением сбросила цветы на пол, бросилась на кровать и заплакала.

— Что случилось, солнышко?

В материнских объятиях Амрита разрыдалась еще горше, а мать ласково обнимала ее и гладила по голове. Наконец слезы иссякли, и девушка умоляюще попросила:

— Мамочка, пожалуйста, не принимай ничего от незнакомцев — ни цветы, ни подарки, ни-че-го! Этот Бомбей совсем не похож на Дели. Там никто никому не доверяет. Люди подозрительны, я и сама уже такой стала. — Увидев на лице матери испуг и недоумение, Амрита поняла, что перегнула палку, и переменила тему:

— Ты дашь мне ласси[22] и паранта? Я так по ним соскучилась!

Мать заторопилась на кухню сказать, чтобы поскорей несли завтрак.

* * *

Наутро Амриту разбудил телефонный звонок.

— Вас вызывает Бомбей! — Брат забарабанил в ее дверь. Амрита накинула халатик и побежала к телефону. Был уже десятый час. Как обычно, она проспала. Но зато как замечательно выспалась!

— Как поживает мой ангел? Бомбей уже не тот без тебя, крошка, — певуче протянула Минкс. Амрита чуть не бросила трубку, но передумала, перехватив внимательный взгляд отца.

— Тебе понравились цветы? Прости, что не хризантемы. Сейчас они в Дели цветут, но ты так быстро уехала. Наслаждайся жизнью, крошка, отдохни, и пусть на твои щечки вернется румянец. Не беспокойся ни о чем. Твои съемки никуда не денутся и их никому не передадут. Мы с Караном обо всем позаботимся. Ты ведь незаменима.

Амрита молчала, стараясь сохранять невозмутимое лицо. Вскоре Минкс весело попрощалась, Амрита повесила трубку, повернулась и оказалась лицом к лицу с отцом. Он явно ждал объяснений.

— Это моя подруга, Минакаши, из одного агентства.

— Минакши Ийенгар? Очень милая девушка. И хорошо воспитана. У мамы есть ее телефон. Мы звоним ей, когда волнуемся и не можем дозвониться до тебя. Она всегда знает, где ты, когда вернешься и все такое. Тебе повезло, что у тебя есть такая подруга в этом городе. Я слышал, там ни у кого нет ни минутки свободной.

Амрита усмехнулась.

— Похоже, все-таки не у всех.

* * *

Через три дня позвонила Шейла:

— Приходила полиция.

— Зачем, черт возьми?

— Это не телефонный разговор… Но они задавали вопросы, неприятные вопросы. О тебе и Лоле. Ей все еще плохо, но она заговорила. У них есть ее показания.

— Что она им сказала?

— Что это сделала женщина. Высокая, стройная женщина в сари… с длинными волосами и в больших очках.

Амрита изобразила удивление.

— Кто бы это мог быть? Ты знаешь кого-нибудь, кто так выглядит?

Шейла замялась.

— Не знаю, как тебе сказать, но они, похоже, думают, что это была ты.

— Чушь! — взорвалась Амрита. — Разве ты не сказала им, что это не могла быть я? Когда все произошло, мы были дома вместе, помнишь?

— Да, я все помню. Но мне страшно, Амрита. Это странные типы. Мой бойфренд злится на меня. Он все время спрашивает, зачем я со всем этим связалась. Не знаю, что делать.

Амрита чувствовала, что Шейла собирается ей что-то сказать, но не знает, как к этому приступить. Понятно, что подруге не хотелось впутываться в какие-нибудь сомнительные истории.

— Просто скажи им, чтоб они от тебя отстали. Уверяй, что у тебя нет ничего общего со всем этим и даже со мной. Прости, что все так усложнилось. Но ты же знаешь, что я не имею никакого отношения к нападению на Лолу! Просто скажи им об этом, и все.

Шейла помолчала.

— Они вообще-то настроены серьезно, и я… не знаю, как тебе сказать. Тебе лучше пока не возвращаться из Дели… пока… пока… ты не найдешь другую квартиру в Бомбее… Мне, правда, очень жаль. Но мой бойфренд жутко разозлился. Он не хочет, чтоб ты жила с нами. Я позвонила Минкс, и она зашла…

— Зачем, черт возьми, ты это сделала? — взорвалась Амрита.

— Я не знала, что мне делать, кому звонить. Мой друг просто заставил меня убрать твои вещи. Что я могла сделать? Не выкидывать же их на улицу! Минкс мне очень помогла, она все уложила сама, ничего не пропало. Прости, дорогая, но у меня не было выбора. — Шейла повесила трубку, прежде чем Амрита успела ей ответить.

Вот и все. Теперь в Бомбее ей некуда идти, не к кому обратиться. Кроме Минкс.

* * *

Мать Амриты сразу почувствовала, что с дочерью происходит что-то неладное. Они сидели на лужайке за домом. Садовник срезал редис рядом с оградой сада. Братья разъехались по своим делам, один к отцу, другой в колледж. Прежде Амрита любила оставаться с матерью вдвоем, у них всегда находились общие занятия и темы для разговора. Мать вязала, Амрита болтала, и им никогда не приходилось скучать друг с другом, не возникало никакой натянутости. На этот раз все пошло иначе. Разговор то и дело прерывался, вид у Амриты был удрученный и отрешенный.

— Ты не заболела? — Мать не хотела лезть к ней с расспросами, но видеть свою дочурку такой несчастной и молчать было выше ее сил. Амрита почти ничего не рассказывала о своей новой жизни. Если родители все узнают, они ни за что на свете не отпустят ее обратно в Бомбей или приставят к ней брата. Амрита не хотела, чтоб они что-нибудь узнали о Минкс или Лоле, и даже Шейле. Она хотела сама со всем разобраться, но это оказалось совсем не просто. Каран, единственный человек, которому Амрита почти доверяла, вел себя странно. Амрита очень хотела поговорить с ним, узнать, когда и как она сможет вернуться в Бомбей и снова начать работать. Несколько съемок уже было назначено, а также необходимо было получить деньги за уже сделанную работу. Да и дел осталось в Бомбее полно! Она отчаянно пыталась придумать, как объяснить матери свое состояние, чтобы та ничего не заподозрила.

К счастью, вовремя зазвонил телефон. Амрита сняла трубку.

— Алло?

— Могу я поговорить с очаровательной феей в белом, которая летела вчера четыреста шестым рейсом? — раздался бархатный голос Партхи.

— Ах… это вы….

— Разочарованы?

— Нет, немного удивлена.

— Тогда давайте перейдем сразу к делу. Мы хотим напечатать статью о вас в воскресном приложении. Строго говоря, мне необязательно было звонить вам домой по этому поводу, но очень захотелось вас услышать. Мы можем встретиться и обсудить мое предложение?

— Сколько мне заплатят?

— Нисколько, но такая статья способна поднять ваш престиж. Убежден, что ваши гонорары поднимутся как минимум вдвое!

— А кто будет писать статью?

— А вы не такая простая, как кажетесь, — усмехнулся Партха. — Другие прыгают от радости, услышав такую новость.

— Я — не другие, — сдержанно ответила Амрита. — К тому же я не ищу популярности, мне ее пока хватает.

— Неужели? Почему бы нам не обсудить это за обедом?

Амрита лихорадочно соображала. Партха предлагал прекрасный способ улизнуть из дома и избежать материнских расспросов. К тому же он ей просто понравился.

— В час у Валентино, — лаконично ответила девушка и повесила трубку.

* * *

Партха сидел за угловым столиком. Амрите очень шел ее белый костюм из чистого хлопка, сшитый у известного бомбейского модельера. И не важно, что он просто скопировал одежду от «Rodeo Drive». Амрита потратила на этот костюм около шестисот рупий, но он того стоил.

— Ты просто должна его купить, — мурлыкал Рауль, когда она пришла на примерку. — Ты — супермодель и должна выглядеть соответственно. Молодые девушки хотят быть похожими на тебя, одеваться и выглядеть, как ты. Это большая ответственность. — Не очень убежденная в сказанном, но польщенная Амрита согласилась потратиться на дорогую вещь.

По блеску в глазах Партхи она поняла, что траты окупились.

— Вы великолепны. — Он встал, чтобы поприветствовать ее. В ответ Амрита недоуменно оглядела его джинсы и майку.

— Разве так успешный редактор одевается на деловой ланч?

— Профессия — только прикрытие, — неопределенно пошутил Партха. — В глубине души я мечтаю сниматься в кино, завершив успешную карьеру супермодели.

Амрита с некоторым презрением наморщила носик, давай понять, что не оценила шутку.

— Вы и правда возмутительно, неприлично красивы, и вы это знаете. — Партха буквально пожирал ее глазами. Амрита намеренно обошлась без помощи макияжа. Волосы были стянуты в пучок, который держался с помощью деревянных шпилек. Длинные, до плеч серьги из деревянных бус удачно дополняли картину. Сумочка «Trussardi» была куплена на улице Дабу в Бомбее (тамошние подделки безупречного качества обманывали даже искушенных итальянских покупателей). Привыкшая к восхищению, Амрита спокойно приняла комплимент.

— Да, давайте перейдем к делам. Это же деловой ланч.

— Давайте, — равнодушно кивнула Амрита. — А я пока пообедаю.

Партха вскинул бровь:

— Вы настолько проголодались?

Амрита засмеялась и покачала головой. Поправив шпильку в своей прическе, она сказала:

— Вовсе нет. Просто я много слышала о здешней кухне и собиралась ее оценить, вот и все.

Партха сделал заказ быстро и со знанием дела. Оказывается, он долго работал корреспондентом в Риме и Париже и многое знал о европейских блюдах. Разумеется, он считал себя гурманом. Пока он обсуждал с официантом напитки, Амрита извинилась и удалилась в дамскую комнату.

Когда она возвращалась, у нее вдруг подвернулся каблук, и Амрита, не удержав равновесия, поскользнулась на скользком каменном полу. Ухватиться было не за что, кроме разве что тонкого дерева в кадке. Но упасть ей не дали, чья-то твердая рука поддержала ее. Амрита сильно вздрогнула, почувствовав знакомое прикосновение. Глаза расширились от страха, когда она услышала знакомый голос:

— Спокойно, крошка.

— Боже мой! — воскликнула она с отчаянием, — когда же ты оставишь меня в покое?

В ее глазах показались слезы.

Минкс была одета в несвойственном для нее стиле. Она улыбнулась.

— Я не преследую тебя, дорогая. Просто приехала в Дели уладить кое-какие дела, только и всего. Наша неожиданная встреча — чистое совпадение.

— Врешь! Никакое это не совпадение. Ты шпионишь за мной… изводишь меня, превратила мою жизнь в кошмар! Что тебе от меня нужно? Отвечай, черт возьми!

Минкс продолжала поддерживать Амриту.

— Дорогая, тебе нужно купить новые туфли, — прошептала она, прижимаясь теснее. Амрита попыталась оттолкнуть ее, потеряла равновесие и растянулась на сверкающем полу. Ей помогли встать уже двое — Партха и Минкс.

Партха заговорил первым.

— Мне стало любопытно, что произошло — вы заблудились или передумали обедать со мной. — Он бережно поддерживал Амриту за локоть.

Минкс отошла и вопросительно посмотрела на них. Амрита не знала, как их представить друг другу. Партха спокойно протянул руку Минкс.

— Это… моя старая подруга, она из Бомбея, — пролепетала Амрита.

Партха приветливо улыбнулся.

— Отлично! Присоединяйтесь к нам?

— Она торопится, — в панике начала Амрита, но Минкс перебила ее:

— Отличная идея. Всегда хотела отведать здешнюю кухню. В Дели у меня сумасшедший график, и на мелкие радости вечно не хватает времени.

* * *

Амрита не могла проглотить ни кусочка, слушая непринужденную болтовню Партхи и Минкс. Казалось, они знакомы целую вечность. Девушка чувствовала себя лишней. Она потягивала вино и грызла крохотный луковый хлебец. Минкс обличала коррупцию Северного блока и жаловалась, как трудно перевести дело из отдела А в отдел Б. Партха был явно заинтригован.

— Боюсь показаться бестактным, но я все-таки журналист, мне простительно. Чем вы занимаетесь?

— О, я профессиональный стряпчий. Меня называют специалистом по связям. Проще говоря, я делаю так, чтобы мои клиенты получали то, что им нужно — лицензии, разрешения, гранты. Вы понимаете, о чем я. В меру своих сил я делаю за них всю грязную работу.

В глазах Партхи засветился неподдельный интерес.

— Было бы интересно написать об этом. Не хотите написать о своей работе? Или мы сами можем найти автора. Читателям будет любопытно узнать, как важный документ продвигается по коридорам министерства. Проследить весь его путь из Бомбея до того, как он ляжет в ожидании подписи на стол какой-нибудь большой шишки. Вместе со всеми взятками, большими и маленькими. Вы могли бы это сделать?

Минкс закурила свои «Cartier», приглашающим жестом пододвинула пачку Партхе, откинулась на спинку стула.

— Возможно, — задумчиво сказала она. — Я давно ничего не писала.

Партха не стал настаивать и перевел взгляд на Амриту.

— И давно вы знаете это божественное создание?

Минкс погладила Амриту по щеке.

— Она и вправду особенная, единственная. Мы старые друзья. Амрита — дитя… крошка… она слишком доверчива. Бомбей — большой, опасный город. Я — ее ангел-хранитель.

Партха рассмеялся.

— В самом деле? А у меня создалось впечатление, что юная леди способна сама позаботиться о себе.

— Вы мало ее знаете. Немногие знают ее по-настоящему. Она — как хрупкий цветок.

Партха приподнял брови.

— Хрупкий цветок? — иронично переспросил он. — Какой-то конкретный цветок?

— Да, редкий и драгоценный цветок шафрана. Вы когда-нибудь видели цветущий шафран?

Партха с сожалением отрицательно качнул головой.

— Мне повезло, я видела, — похвасталась Минкс. — Когда я впервые увидела Амриту, то сразу поняла, что она мне напоминает — нежнейший цветок шафрана, что ценится за аромат, который он источает, когда ломаются тычинки.

Партха вздрогнул, Амрита густо покраснела.

— Оригинальные у вас ассоциации! Даже становится как-то не по себе. Но я вас понимаю, Амрита прекрасна.

Амрите до смерти хотелось домой, но Партха спросил:

— Ну, цветок шафрана, вы готовы к съемке?

Амрита кивнула, Минкс нежно погладила ее волосы.

— Моя крошка выглядит такой усталой. Давайте сделаем так: я подвезу ее, а вы возвращайтесь на совещание редакции. Думаю, оно вот-вот начнется.

— Откуда вы знаете? — удивленно воззрился на нее Партха.

Минкс встала и тщательно разгладила складки одежды.

— Я же стряпчий. Все знать — это моя работа.

Партха оплатил счет и проводил девушек до выхода. Он даже не пытался скрыть свое замешательство, вызванное последними словами Минкс.

— Кстати, — прибавила она, — один из министров подал в отставку. Еще двое скоро последуют его примеру. Пока мы доедали десерт, правительство пало. Возможно, пока мы пили кофе, к власти пришел новый премьер-министр. Того и гляди случится революция.

* * *

— Откуда мама знает мою подругу из Бомбея? — нарочито безразличным тоном осведомилась Амрита у брата. Тот удивленно вскинул брови:

— Мы все ее знаем. Она приходила сегодня утром. Когда ты долго не пишешь, она звонит и рассказывает о тебе. Она милая девушка. В этом вшивом городе я не знаю никого, кто был бы таким дружелюбным.

Амрита удержалась от того, чтобы говорить громко, и через минуту пришла Минкс.

— Привет! — Она приветливо помахала рукой Амришу. — Хорошо выглядишь, парень, — добавила она, одергивая на нем майку. Амриш вспыхнул, было видно, что ему приятно.

Минкс взяла Амриту за руку.

— Пойдем в твою комнату, нам о многом надо поговорить.

— Я думала, у тебя сегодня назначена пара встреч, — многозначительно ответила Амрита.

— Перебьются, все можно отменить, — пожала плечами Минкс. — Они не такие уж важные.

Она зашла в комнату Амриты и легла на ее кровать, запрокинув руки за голову.

— Ничего не замечаешь? — спросила она, изучая лицо Амриты.

Амрита печально рассматривала свое отражение в настольном зеркале. Ей показалось, что у нее вскочил прыщик.

— Нет, — ответила она, быстро взглянув на Минкс, и снова отвернулась.

— Посмотри еще раз… повнимательнее, — настаивала Минкс, протянув к ней руки.

Амрита повернулась и пустым взглядом посмотрела на Минкс.

— Ничего.

Быстрым движением Минкс сбросила с себя блузку, одновременно прикрывая дверь, чтоб Амрита не могла вырваться и убежать. Минкс стояла перед ней, заставляя Амриту смотреть на нее. На Минкс не было лифчика, она никогда его не носила. Ее тугие соски обычно просвечивали через обтягивающую белую майку. Минкс часто носила такие. Она подняла руки и поднесла их к лицу Амриты.

— Посмотри внимательно, дорогая… ведь я сделала это для тебя, — прошептала она. Амрита прятала глаза. Она не могла заставить себя посмотреть на Минкс. Та нежно взяла бессильно повисшую руку Амриты. Расправив кисть Амриты, Минкс провела ее указательным пальцем по своему телу, заставив нащупать рваный шрам, который начинался под грудью и шел до подмышки. — Потрогай его, он совсем свежий. Знаешь, что это?

Амрита подняла глаза и отшатнулась в испуге.

— Господи! Тебя ранили?

Минкс тихо засмеялась.

— Нет, сладкая моя. Меня никто не ранил. Я сама. Я думала, что это доставит тебе радость.

Амрита ошарашенно уставилась на глубокую свежую рану. Под другой грудью была такая же.

— Ты все еще не поняла, что я сделала?

Амрита покачала головой. Вид был просто ужасный. Минкс подвела ее к постели.

— Садись. Я расскажу тебе. — Медленно и четко выговаривая каждое слово, она произнесла:

— Я сделала операцию. Как ты думаешь, где я находилась эти две недели? Почему не общалась с тобой, не была рядом? Большинство женщин умоляют пластического хирурга увеличить им грудь. Боже! Сколько же их таких! Я пошла туда, чтобы мне ее отрезали, совсем. Не спрашивай зачем, но мне показалось, что мои шары тебе не нравятся, отталкивают. Я тоже их терпеть не могла. Еще подростком я перевязывала их, чтоб казались меньше. Но мой отец… да… этот извращенец… Он постоянно их ласкал и говорил, как они прекрасны… Тогда-то я начала по-настоящему ненавидеть свою грудь. Мне казалось, что она виновата в том, что происходило между мной и отцом. Я проклинала себя и думала, что если б они были меньше, такие ужасные вещи никогда бы не случились.

Амрита смотрела на обнаженную грудь Минкс, и от вида неровных багровых шрамов ее начало мутить… Но в нее проникала и жалость, и вопреки своей воле она впервые испытала сочувствие к несчастной женщине, стоявшей перед ней. Минкс хрипло продолжала:

— И потом я встретила тебя… и влюбилась. Так сильно, что меня трясло от страха, когда я тебя видела. Я думала, что вижу отвращение в твоих глазах, особенно когда ты смотрела на мою уродливую огромную грудь. Две недели назад я решила отрезать их. Поверь мне, крошка, это было не легко. Я боялась. Я никому не могла об этом сказать, ни с кем не решилась посоветоваться. Но каждый раз, когда я нервничала и переживала по этому поводу, я вспоминала тебя и выражение твоих глаз. И я знала, что должна это сделать. И тебе понравится то, что я сделала. Как и мне.

Амрита начала плакать. Для нее это было слишком.

— Не плачь, милая…. Не надо. Я не могу видеть тебя несчастной. И не обвиняй себя. Я должна была это сделать… для себя, так же, как и для тебя.

Минкс крепко обняла подругу, и они простояли так очень долго. Когда они разомкнули объятия, на улице уже стемнело. Минкс включила прикроватную лампу и повалилась на кровать, увлекая Амриту за собой. Она целовала ее распухшие заплаканные глаза, гладила лицо, успокаивая и убаюкивая.

Амрита бессильно опустилась на мягкие подушки. Она погрузилась в состояние, похожее на сон. Закрыла глаза, отключила все мысли и чувства. Минкс ласково гладила ее тело, покрывала лицо поцелуями, аккуратно расстегивала блузку… и не встречала никакого сопротивления.

Минкс раздела Амриту донага, аккуратно разложила одежду на стул около кровати. Вдруг Амрита очнулась. Каждой клеточкой тела она вдруг ощутила ласки, становившиеся все более и более настойчивыми. Слушая хор кузнечиков за окном, Амрита тщетно пыталась сохранить самообладание, не отдаться нараставшему возбуждению. Минкс облизывала каждый пальчик ее ног, руки ритмично исследовали живот, опускаясь все ниже. Амрита почти добровольно развела ноги, когда Минкс легла на нее, накрыла ее бедра своими, сжала руками ее груди, властно и умело теребя соски, пока их не пронзила сладкая боль предвкушения. Амрита никогда не переживала подобных ощущений. Она стонала, когда Минкс неутомимо снова и снова доводила ее до пика наслаждения, возобновляя ласки каждый раз, когда тело Амриты начинало обмякать под ней. Прошло около двух часов, прежде чем они, сплетясь в объятиях, забылись легким сном.

17

Громкий стук в дверь разбудил Амриту и Минкс. Семейство Аггарвал уже садилось завтракать. Амрита торопливо накинула халат, а Минкс скрылась в ванной, не забыв прихватить с собой одежду. У них даже не было времени поговорить.

За столом мать Амриты отругала подруг за то, что они заставили всех ждать.

— Я просила повара приготовить баранину-палак для тебя и для нее, — ворчала она, подавая еду.

Было уже поздно, и после обеда Минкс ушла. Амрита плохо спала этой ночью, ее мучило то, что с ней произошло. В школе она уже встречала таких, как Минкс, но тогда все было по-другому, более невинно и игриво. В глубине души Амрита понимала, что попала в ловушку. Теперь ей уже не уйти от Минкс. Амрита вздрогнула и съежилась. Не уйти.

Нет. Ее будущее неразрывно связано с другой женщиной. Все произошло так, как хотела Минкс.

На следующее утро, собираясь на работу, Амрита укладывала косметику в огромную сумку. Было достаточно просто прийти в студию, остальное происходило там. Амрита не могла себе представить, что когда-то модели сами накладывали макияж, выбирали прическу, одежду, украшения. Она все время откладывала выход из дома. Через десять минут она зашла в гостиную. Мать встревоженно спросила:

— Детка, ты такая бледная, ты не спала этой ночью?

Их глаза так и не встретились. Амрита избегала смотреть и на Минкс. Она залпом выпила стакан теплого молока и быстро вышла из комнаты, захватив свои вещи.

— Ты опоздаешь, — сказала Минкс, взяв Амриту за руку и заодно прихватив ее сумку, небрежно брошенную на пол.

Когда они погрузились в салон взятой напрокат «Контессы» с хорошим кондиционером, Минкс нежно чмокнула Амриту в щеку.

— У тебя такой несчастный вид. Но я знаю, что поднимет тебе настроение.

Пальцы Амриты почувствовали прикосновение бархата. Это была небольшая коробочка, и для того, чтобы понять, что в ней, не обязательно было ее открывать.

— Нет, только не начинай! — Амрита со стоном оттолкнула коробку.

— Открой ее, дорогая. Взгляни! Там не то, что ты думаешь.

Минкс заставила Амриту открыть маленькую коробочку, которую та держала в руках. Амрита неохотно открыла ее и обомлела: внутри на подушке из роскошного шелка лежало прекрасное золотое кольцо с бриллиантами.

— Ты совсем спятила? — воскликнула Амрита. — Я не могу принять такой дорогой подарок.

Минкс надела кольцо на ее безымянный палец. Она поднесла руку Амриты к своим губам и поцеловала.

— Любимая, не будем говорить о деньгах. Это просто выражение того, что я чувствую и буду чувствовать, пока не умру, вот и все.

— Вот и все? — Амрита сорвалась на крик. — Как, черт возьми, я объясню весь этот бред своим родителям… и другим людям? Ты когда-нибудь об этом думала?

Минкс посмотрела на шумные улицы впереди и сказала:

— После прошлой ночи, милая, нам больше не нужны объяснения. Ты принадлежишь мне, и я принадлежу тебе, все просто.

Амрита вздрогнула. Еще не наступило время разбираться в том, что произошло между ними прошлой ночью. Она решила молчать, пока не представится подходящий момент, возможно, за тихим ужином в «Casa Medici».

Глаза Минкс мечтательно глядели вдаль, когда они вышли из машины и направились к офису Партхи.

У входа Амрита остановила Минкс.

— Со мной все будет в порядке. Тебе не надо идти со мной. Я могу сама о себе позаботиться.

— Я знаю. Я доверяю тебе, — рассмеялась Минкс. — Я беспокоюсь из-за других. Этот чертов Партха, он нацелился на тебя. Если у него появится шанс, он им воспользуется.

Амрита была слишком раздражена, чтобы спорить.

— Хорошо, — покорным голосом сказала она, — оставайся, если хочешь… но я это ненавижу. Ненавижу, когда за мной ходят и следят. От этого я задыхаюсь.

Минкс зажгла сигарету и бодро произнесла:

— Не волнуйся, привыкнешь. Как ты думаешь, супруги живут вместе долгие годы?

Прежде чем Амрита смогла найти подходящий ответ, они вошли в оживленный офис Партхи.

* * *

За четыре с половиной часа, которые они провели в студии Партхи, Минкс покинула Амриту только один раз, меньше чем на пять минут. Она пошла по длинному коридору в туалетную комнату. Партха на минуту остановился поздороваться, как всегда, приветливый и жизнерадостный. Он выглядел заинтересованным, но не сильно, заключила Амрита. Она знала, что все агентства заполнены великовозрастными Ромео, охочими до молодых девушек. Она знала, как вести себя с ними. Партха не принадлежал к таким. У него чувствовались класс и стиль. Она с радостью выпила бы с ним чашечку кофе, но, конечно, не в офисе. Все удивились, когда он пришел посмотреть на съемку. Улучив момент, когда Минкс ходила в туалет, Амрита черкнула записку Партхе. Ничего определенного. Просто что ей очень понравилась съемка, но она хотела бы видеть его чаще. Амрита хорошо знала, как это может быть понято, и может быть, этого и хотела.

Минкс сохраняла спокойствие и доброжелательность во время съемки. Она небрежно болтала с фотографом и даже помогла ему с рефлекторами и лампами. Рипан, модный фотограф, предпочитал работать в сумасшедшем темпе, под хеви-метал. «Это расслабляет моделей», — объяснил он оглушенной Амрите. Минкс подошла к нему и что-то сказала. Рипан тут же поставил успокаивающую прелюдию Шопена, но радости при этом не выказал. Амрита слышала, как он шепотом процедил: «Стерва!»

Кольцо жгло палец. Амрита не могла сосредоточиться на съемках, и все это заметили. Она все время чувствовала на себе пристальный и голодный взгляд Минкс. Когда была отснята последняя сцена, Амрита достала бутылочку с детским маслом и ватные шарики для того, чтобы стереть свой макияж.

— Эй, предоставь это мне, — сказала Минкс, забирая все у нее из рук. — Откинь голову и расслабься.

Амрита не хотела устраивать сцену, но не смогла скрыть недовольное выражение, пока Минкс протирала ей веки средством для снятия макияжа от «Lancome» и нежно размазывала детское масло по ее лицу.

— Странная парочка, — прошептал Рипан ассистенту. Амрита слышала хихиканье, пока съемочная группа суетилась вокруг нее, расставляя оборудование.

Вдруг в студии появился Партха.

— Амрита, нам нужно поговорить, у наших партнеров возникли небольшие проблемы с документами.

Амрита с готовностью вскочила.

— Не так быстро, — прошипела Минкс. — Я иду с тобой, скажи, что я твой личный ассистент и должна быть в курсе всех твоих дел.

— Я всего на пять минут, — взмолилась Амрита, — пожалуйста, всего пять минут.

— Никогда, сердце мое. Я пойду туда же, куда и ты. С этого момента так будет всегда, — твердо сказала Минкс и направилась за ней.

Амрита постучала в дверь красного дерева, ведущую в офис Партхи.

— Входи, — тут же откликнулся он. Увидев Минкс, входящую за ней, он вышел из-за большого письменного стола и вежливо произнес: — Я хочу обсудить это с мисс Аггарвал лично. Вы не могли бы подождать за дверью?

Минкс не двинулась с места.

— Я представляю ее во всех делах. Между нами нет никаких тайн. Можете обсуждать все что угодно в моем присутствии. — Она повернулась к Амрите и прибавила: — Не так ли, дорогая?

У Амриты не хватило духу посмотреть в глаза Партхе. Она горько кивнула, повесив голову.

— Раз так, мне нечего сказать вам обеим, — объявил Партха и развел руками.

— Пойдем, детка. Не будем терпеть оскорбления этого грубияна. — Минкс потянула Амриту за руку. Та быстро посмотрела на Партху. К ее удивлению, он подмигнул ей и сделал незаметный знак, чтобы она ему позвонила. Амрите стало немножко легче. Ничего не замечая вокруг, она поплелась за Минкс.

— Я все видела, — прорычала Минкс, как только они вышли из комнаты.

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь. Не делай из меня дуру! Не ври, я не люблю, когда меня пытаются обвести вокруг пальца.

Амрита благоразумно промолчала, но ее мозг продолжал лихорадочно работать. Надо сбежать от Минкс и позвонить Партхе. Но когда и как?

* * *

— Я умираю от усталости. Я хочу остаться сегодня у родителей и отдохнуть.

Минкс молчала.

— Пожалуйста, пойми. Я почти не спала прошлой ночью. И… наверное, у меня завтра начнутся месячные. У меня нет сил.

Минкс притворилась, что ничего не слышала, и стала листать журнал. Амрита подошла и протянула ей бархатную коробочку с кольцом.

— Возьми, я не могу его принять. Я никогда не смогу объяснить это своим родителям.

Минкс спокойно смотрела на нее.

— О, это не проблема. Скажи, что оно ненастоящее, на рынке полно прекрасных подделок. Никто не заметит разницы.

Амрита упрямо покачала головой.

— Дело не в этом. Мне в нем некомфортно. Я, правда, не могу его принять.

Минкс скрестила пальцы поверх коробки.

— Тогда выкинь его в Ямуна, но не возвращай. — Она вернулась к журналу.

Амрита нерешительно попросила:

— Ты не уступишь мне место? Я хочу лечь отдохнуть.

Минкс подвинулась.

— Ложись рядом со мной — здесь есть место.

Амрита вздохнула. Она готова была расплакаться. Она отчаянно хотела остаться одной. К счастью, в это время в комнату зашел Ашиш. Он хотел поговорить с сестрой. От автоответчика Амриты он узнал, что Каран дважды звонил из Бомбея. Амрита извинилась и пошла к телефону. Ашиш и Минкс, оставшись в комнате, начали отрывочный разговор. Вместо того чтобы звонить Карану, Амрита набрала домашний номер Партхи. Она растерялась, когда услышала голос его жены, но все равно решила попросить позвать его. Партха быстро подошел к телефону.

— На тебе лица не было. С тобой все в порядке?

— Да… то есть нет…. Нам надо поговорить… всего десять минут. Мы можем встретиться? — Амрита ощутила за спиной присутствие Минкс, и ее волосы встали дыбом. С серым от страха лицом она повернулась к Минкс.

— Это междугородний звонок? — спокойно спросила Минкс. — Если ты действительно говоришь с Караном, ему нужно какое-то время, чтоб добраться сюда, не так ли? — сказала она, кладя трубку. Они обе не заметили Ашиша, стоящего у двери, а он с удивлением наблюдал за ними.

— Что происходит? — Ашиш обнял Амриту, как бы защищая ее.

Амрита отклонилась.

— Ничего, просто немного поспорили. Я сама все улажу, правда. Пожалуйста… уйди. Все в порядке.

Ашиш не двинулся с места.

— Я не знаю, черт возьми, в какие игры вы играете, но все это выглядит очень странно. Амрита, если что-то случилось, расскажи мне, я — твой брат.

Минкс спокойно достала сигарету и закурила, словно происходящее ее не касалось. Телефон внезапно зазвонил, все вскочили.

— Я подойду, — Амрита первой подбежала к телефону и почти прокричала в трубку: — Алло!

— Эй, что с тобой такое? — Она услышала смех Партхи. — Не вопи так, я не глухой.

— Я позвоню утром… нет, позже… не знаю… я позвоню! — Амрита быстро повесила трубку. Ее брат в недоумении уставился на нее.

— Я никогда раньше не видел тебя такой. Что с тобой? У тебя неприятности? — Он подозрительно посмотрел на Минкс. Та покачала головой.

— Со мной твоя драгоценная сестра будет в безопасности. Но беда в том, что она все хочет делать сама. Я не устаю повторять ей, что на свете полно дрянных людей. Позволь мне присмотреть за ней, ты-то знаешь, каковы в наши дни мужчины.

— Амрита может сама о себе позаботиться. Мы все это знаем. Когда она решила приехать в Бомбей, никто ее не останавливал, потому что все мы ей доверяем. Но меня беспокоит то, что я вижу. Я никогда не видел ее такой, и я хочу знать, что происходит.

Амрита решила, что пора вмешаться и разрядить обстановку.

— Сегодня у меня были долгие и трудные съемки, я очень хочу спать. Может, ты подбросишь Минакши домой? Таксисты в Дели такие странные. В Бомбее можно запросто выйти и поймать машину. Не надо никуда звонить. Довези ее, а завтра утром поговорим.

Минкс бросила на Амриту хмурый взгляд.

— Увидимся утром, детка, — сказала она, целуя ее в щеку как можно ближе к губам. В дверях обернулась, словно спохватившись: — Кстати, я тут навела справки, жена Партхи — истеричка, сын — инвалид. Жена закрывает глаза на его интрижки. Дели полон грустных историй о том, что случается с пылкими дамочками, преследующими могущественных редакторов. Их попросту вышвыривают за дверь. И знаешь, почему? Яйца мистера Партхасарти находятся в крепких руках его отчима, старик владеет газетой. Одно его движение — и Партха будет поставлен на колени. Я подумала, вдруг тебе это интересно. Доброй ночи.

Амрита чувствовала себя загнанным зверем. Наверняка утром брат устроит ей допрос с пристрастием. Они росли вместе, и у них никогда не было секретов друг от друга. Амрита не могла обманывать его.

Предстояла еще одна бессонная ночь. Непонятно, что влечет ее к Партхе. Это же так нелепо, он настолько старше, такой недосягаемый, недоступный. Она очень мало о нем знала. Но ее так сильно тянуло к нему, что она решилась позвонить в этот поздний час. Редактор ежедневной газеты наверняка привык к поздним звонкам. А если ответит его жена, можно бросить трубку. Она нервно набрала номер. После пяти гудков ответил сонный женский голос. Амрита струсила и бросила трубку, горько расстроилась и разозлилась на себя. Она решила позвонить Карану, и он сразу же подошел.

— Она в Дели, да? — с тревогой спросил он. — Я звонил предупредить тебя.

— Слишком поздно. Она уже добралась до меня. — Амрита заплакала. — Каран, что мне делать? Я схожу с ума. Она никогда не оставит меня в покое.

Каран некоторое время молчал, а затем уверенно ответил:

— Я что-нибудь придумаю. Потерпи, мы не позволим ей мучить тебя.

Слезы тут же высохли, словно по мановению волшебной палочки.

— Как дела в Бомбее?

— Ой, совсем забыл. С этого же надо было начинать! Я тебя поздравляю, ты сделала это! Тебя выбрали для участия в рекламной компании «Аллюра», и ты будешь сниматься для их календаря на следующий год. Да, на весь год. Поздравляю! Я знаю, какая это для тебя удача. Другие девочки сжуют от зависти свои накладные ресницы! Мы начнем съемки, как только ты приедешь.

Радость Амриты слегка померкла при мысли о том, где будет жить в Бомбее.

— Каран, знаешь, я больше не общаюсь с Шейлой. Мне негде остановиться. Я не могу вернуться, пока не найду себе квартиру.

Он засмеялся.

— Не говори глупости, моя девочка. Приезжай и живи у меня. Обещаю — никаких шалостей! Эй, кстати, почему бы нам не пожениться?

— Пожениться? Ты спятил? — Она хихикнула, но затем ее голос снова стал серьезным. — Если бы даже это не было шуткой, она все равно мне не позволит.

— Что это, черт возьми, значит? Не позволит? Ты что, ее рабыня? Или ты чего-то не договариваешь?

Амрита с трудом сглотнула.

— Каран, все слишком сложно. Я не могу объяснить по телефону. Кроме того, я не хочу замуж. Глупо выходить замуж только потому, что мне негде жить.

Каран убедительно продолжал:

— Ну давай, скажи, что не любишь меня. Я приму это и заставлю тебя передумать. Если тебе интересно, я не вдруг решил стать рыцарем на белом коне и спасать прекрасную даму. В последние дни я много думал о тебе и понял, что люблю тебя, Амрита. Ты знаешь, что моей любви хватит на нас обоих. Ты не пожалеешь, обещаю тебе. Кроме того, решить свой квартирный вопрос в таком чудовищном городе — тоже хорошая причина для того, чтобы выйти замуж. Тысячи счастливых пар подтвердят это.

Амрита решительно вытерла слезы.

— Это ужасно благородно с твоей стороны, милый, я очень тронута. Но я слишком сильно тебя люблю, чтобы рисковать, ты же знаешь, на что она способна.

Он вздохнул.

— Не говори ерунды. Может, она и тертая штучка, но у меня тоже есть связи. Если она свяжется со мной, ее тихо прикончат… или повесят на ближайшем дереве. Мне плевать на нее — я беспокоюсь за тебя. Просто приезжай и живи у меня как друг… Обещаю поставить раздельные кровати и хранить честь скаута. Оставайся насколько хочешь, пока не найдешь себе квартиру.

— Спасибо, Каран. — У Амриты вдруг сел голос. — Ты самый лучший друг в мире! Дай мне немного подумать. Я позвоню через пару дней. Береги себя и держи всех моих заказчиков на крючке.

Чувствуя себя намного лучше после разговора с Караном, Амрита погасила свет и провалилась в сон.

18

— Проснись и пой! — Амрита сквозь сон услышала голос Минкс. — Уже десять. Боже, ты такая заспанная… Милая, ты всегда так долго спишь? — Минкс носилась по комнате, убирая мятую одежду и попутно доставая свежее полотенце из тумбочки Амриты.

— Вставай, соня, вода готова, сейчас ты примешь лучшую ванну в твоей жизни!

Амрита поглубже завернулась в простыню и молча уставилась на Минкс. В последнее время она привыкла спать обнаженной. Восхищенные взгляды подруги вдруг придали ей уверенности в себе. Она недовольно поежилась под ярким, цветастым покрывалом.

— Пожалуйста, выйди на минутку. Я сейчас выйду.

Минкс обняла ее.

— Эй… тебе не надо стесняться… после того, что мы пережили вместе… мы едины… я только и думаю о тебе.

Амрита вздрогнула. Она вспомнила прошедшую ночь и поняла, какую ужасную ошибку совершила. Но сделанного не воротишь. Не в ее силах изменить то, что узнала о себе и Минкс. Боже, какая она дура, что поддалась! Минкс не настаивала, и Амрита помнила об этом. Но также она знала, что всю оставшуюся жизнь будет жалеть о временном помутнении рассудка, произошедшим с ней пару ночей назад. Амрита решила больше никогда не уступать. И вот Минкс снова пытается обольстить ее.

Амрита попыталась все объяснить, но Минкс ласково прикрыла ей рот ладонью:

— Ш-ш-ш, молчи лучше, иначе все испортишь. Знаешь, где я была прошлой ночью? Никогда не догадаешься!

Амрита еще глубже зарылась в постель. Она молчала. Она знала, что сегодня утром не избежать общения с Минкс. В ней начало подниматься негодование.

Минкс мерила шагами комнату, размахивая рукой, в которой держала сигарету:

— Хорошая моя, после стольких лет я чувствую странное умиротворение. Я ощутила близость Всевышнего. Гуляя под звездами, на небе я увидела знак. В тот же час я отправилась к Кали Мата Мандир. Я хотела прикоснуться к Деви и благодарю ее за то, что она подарила мне тебя. Мои молитвы услышаны. Цветов и кокосов было недостаточно для жертвоприношения. Я купила козу. Пуджари уже отправился спать, я разбудила его и сказала: «Жертва должна быть принесена сегодня. Без промедления, пятьсот рупий», и он бы принес в жертву и собственного ребенка. Когда лилась кровь — все еще густая и горячая, я погрузила в нее руки. Я звонила в церковные колокола и танцевала. Пуджари подумал, что я сошла с ума. В каком-то смысле так и было — я схожу с ума по тебе.

От этих слов Амриту начало мутить, больше всего ей хотелось оказаться далеко-далеко отсюда, но слова Минкс продолжали терзать ее слух:

— Я поклялась сделать большое пожертвование храму. Но мне не терпелось построить свое личное святилище. В поисках каменщика я пошла в ближайшую деревню. В убогих хижинах все спали. Меня гнали прочь как прокаженную. Видишь, девочка, как несколько строк могут сделать нормального человека безумцем? Мне нужно было пустить деньги на ветер. Вскоре сам сарпанч поднялся с постели и помог мне. Я хотела построить святилище из мрамора. Но оно ведь не простояло бы вечно. Мы собрали немного камней и покрасили их белой известью. Я написала на куске дерева стих в твою честь. Мы два часа работали над постройкой, прежде чем я вернулась домой.

Амрита не вымолвила ни слова. Ее глаза остекленели, сознание отключалось. Минкс продолжала мерить шагами комнату с горящим взглядом, она возбужденно продолжала:

— Когда-нибудь я построю великолепный мраморный храм на этом месте. Это будет храм для тех, кто любит… так же, как я. И все из-за тебя. Это будет храм любви.

Амрита медленно поднялась с кровати, кутаясь в покрывало.

— Минкс, — произнесла она, стараясь говорить ровно. — Я должна тебе что-то сказать.

— Да?

— То, что случилось, было ошибкой. Я совершила ошибку. Я не люблю тебя.

Минкс неожиданно бухнулась Амрите в ноги.

— Не говори так. Никогда так не говори… Понимаешь? Не желаю никогда слышать эти ужасные слова. Ложь. Все ложь. Мы с тобой знаем правду. Мы узнали ее вместе. Не бойся ее. Не было никакой ошибки… Ты слышишь? — Она сорвалась на крик, Амрита вжалась в угол, закрыв уши.

Минкс хватала ее за руки, повторяя «я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».

Пол был холодным и пыльным. Амрита почувствовала, как вздрагивает от пылких поцелуев Минкс, которыми та покрывала каждый сантиметр ее нагого тела. Она одной рукой прикрыла грудь, другая скользнула к низу живота. Минкс оттолкнула ее руки, полностью обнажая ее. Амрита всхлипнула. Минкс целовала ее глаза со словами:

— Я поклоняюсь тебе. Ты моя богиня, моя Деви. Я живу для тебя. Я умру для тебя. — Минкс обнимала ее, зарывалась лицом в ее грудь.

Она отвела Амриту в ванную. В воде плавали лепестки роз, воздух наполнялся сладким ароматом. Минкс погрузила Амриту в теплую, ароматную воду и разделась. Амрита закрыла глаза. Она не хотела видеть шрамы Минкс. Та вошла в воду и легла рядом, обнимая и нежно поливая водой ее тело.

— Прекрасно, правда? Тебе хорошо? Тебе нравится? — Она целовала ее мокрые губы, ее язык проник в рот Амриты.

Расслабленное тело против воли начало отвечать на бесстыдные заигрывания. Бедра раздвинулись, впуская ненавистные пальцы. Соски затвердели под бешеными круговыми движениями ее языка. Закрыв глаза, Амрита представляла своих любовников, словно это их руки ласкали ее тело, словно это их губы касались ее. Минкс легла напротив нее, Амрита почувствовала, как ноги Минкс ласкают ее, гладят ее пупок, проникают между ног, дразня ее мокрую пещерку. Большой палец ноги Минкс ритмично двигался, приближался миг наивысшего наслаждения. Минкс искусно удерживала ее на пике, пока тело Амриты не начало сотрясаться, умоляя о продолжении. Минкс одной ногой ласкала Амриту, а другой — ее соски. Амрито тихо вскрикнула, и Минкс в ту же секунду накрыла ее тело своим, искусно используя язык для поиска языка Амриты в ее нетерпеливом рту. Потом они тихо лежали в воде около часа. Минкс разогнала эти чары, встав и принеся полотенце.

— Дай мне вытереть тебя, красавица. Вода остыла, ты можешь простудиться, — сказала она Амрите.

Та открыла глаза и посмотрела на обнаженную Минкс, склонившуюся над ней. Ее шрамы показались Амрите еще более уродливыми.

* * *

Теперь Амрите еще сильнее хотелось отделаться от Минкс и встретиться с Партхой. Плюс серьезно подумать о возвращении в Бомбей и о других поездках. Она пришла в восторг от новости по поводу рекламной компании «Аллюра» — все модели мечтали принять в ней участие, и вот эта честь досталась Амрите. Возможно, на полученный гонорар она сможет купить билет в Париж, который ускользнул от нее из-за того ужасного происшествия с Лолой. Амрита часто гадала, насколько далеко полиция зашла в расследовании, но не могла решиться задать этот вопрос Минкс. Она считала, что чем меньше знает о таинственных делах Минкс, тем лучше.

Амрита завернулась в полотенце и пошла одеваться. Минкс заботливо разложила ее вещи. Разглядывая струящийся розовый шелк роскошных одеяний, Амрита тихонько улыбалась. Вот в этом платье она была на свидании с Ровером. Рядом с пуговицами он немного надорвал его, когда спешно снимал с нее одежду. Минкс поднесла ткань к лицу и вдохнула еле уловимый аромат любимых духов Амриты от «Estee Lauder» — «Private Collection».

— Обожаю этот запах. Не могу им насытиться. Я предпочитаю, чтобы он исходил от твоего тела. Но когда тебя нет рядом, он нужен мне как воздух.

Амрита надела узкий и яркий купальник-бикини. Критически оглядела себя в зеркале: ей кажется или она раздалась в бедрах? Перед ней вдруг возникла Минкс и обняла за талию. Они молча смотрели друг на друга.

— Мы потрясающе выглядим вместе, мы просто созданы друг для друга, неужели ты этого не видишь? — прервала молчание Минкс.

Амрита попыталась сменить тему разговора, но Минкс продолжала гнуть свое:

— Посмотри, как ты удобно помещаешься в моих руках.

Минкс поцеловала голые плечи подруги, ее пальцы заскользили по телу Амриты.

— Прекрати! — Амрита оттолкнула ее.

Минкс обиженно воскликнула:

— Почему? Тебе не нравится то, что я делаю с тобой? Разве твоему телу не хорошо?

— Дело не в том, хорошо или нет! Это гадко, мерзко, ненавижу себя за это.

Минкс закрыла лицо руками.

— Но почему? Из-за дурацкого чувства вины? Разве лучше трахаться с такими подонками, как Ровер, только потому, что у них есть член? Чем я хуже? Тем, что Бог создал меня женщиной, а не мужчиной? Но ведь я люблю тебя!

— Да, да, да, черт возьми, именно потому, что тебя создали женщиной! — Амрита разрыдалась. — Мне хочется умереть от стыда. Умоляю, уйди, оставь меня. Убирайся из моей жизни!

Минкс презрительно процедила:

— Ха, так вот оно что! Вот что настраивает тебя против меня — то, что я не мужчина? Хорошо, я стану им, ради тебя. Я уже думала об этом. Встречалась с хирургами. Теми, что подправили мне грудь. Они согласны. Я медлила, но больше не буду, после твоих слов.

Глаза Амриты от ужаса стали как огромные плошки.

— Что за бред ты несешь?! О чем ты?

Взгляд у Минкс сделался совсем безумный.

— Тебе повторить? Изволь! Я собираюсь сделать операцию по перемене пола. Да, дорогая. Я сделаю это. Ты хочешь, чтоб в тебя входил член? Я всегда говорила, что за деньги можно купить все. Даже член, черт его возьми.

Амрита закричала в ответ:

— Может, так и происходит в твоем чокнутом мире. Но не для меня! Хочешь знать, что я думаю про твой безумный план? Думаю, он дурно пахнет! Возможно, тебе и прицепят пластиковый член. Но разве от него можно забеременеть? Можно зачать ребенка, наполнить им мое лоно?

Побелев как мел, Минкс схватила сигареты и выбежала из комнаты. Амрита обессиленно рухнула на постель. Любовная сцена, случившаяся этим утром, была безумной, безумной, безумной. Она пообещала себе, что это никогда не повторится. По крайней мере, ей удалось хоть ненадолго избавиться от Минкс. Ей необходимо было обдумать, что делать дальше. Девушка кинулась к телефону. Нужно срочно связаться с Партхой, сейчас или никогда. Минкс не будет дома больше часа. Дрожащими пальцами девушка набрала номер.

— Мы должны встретиться. Срочно. Мне нужна помощь.

— Через пятнадцать минут в Мачан, — последовал короткий ответ, и раздались короткие гудки отбоя. Амрита метнулась на кухню предупредить мать, что уходит, но наткнулась на отца. А вдруг он слышал ее разговор? Но нет, мистер Аггарвал не выглядел встревоженным. Она сказала, что спешит, быстро чмокнула его в щеку на прощание и убежала. Отцу оставалось только посмотреть вслед туманным розовым очертаниям ее фигуры, быстро удаляющейся через сад.

19

Партха курил трубку и что-то увлеченно читал, сидя за столиком напротив огромного французского окна с видом на бассейн. Амрита улыбнулась про себя. Он выглядел так солидно, так надежно! Элегантный деловой костюм. Зачесанные назад волосы, очки в золотой оправе.

Он поднялся ей навстречу.

— Вы похожи на свежий, только что сорванный цветок, — несколько высокопарно приветствовал он девушку.

— Спасибо, — и тут же, без лишних слов: — Мне нужна ваша помощь. Пообещайте, что поможете.

Партха снял очки, взмахнул рукой.

— Ну вот! Прямо так сразу! Ладно. Давайте спокойно и с самого сначала. Что стряслось?

— Стряслась она. Та девушка. Минкс. Минакши.

— И что с ней?

— Все.

— Да-а. Дело, кажется, серьезное…

— Нет, правда. Я ее боюсь.

— В каком смысле?

— Она… она маньяк.

— Всего-то? В мире полно маньяков, и чтоб вы знали — я один из них.

Амрита нетерпеливо фыркнула.

— Я не знаю, как сказать… Она способна на все. Даже убить кого-нибудь может… Ее надо остановить.

Партха выглядел скорее разочарованным, чем обеспокоенным.

— Типичное начало сценария для малобюджетного фильма. Хорошо, начнем по порядку. Простой вопрос. Если она маньячка или сумасшедшая, как вы говорите, — почему не обратиться в полицию? Почему ко мне?

Амрита подалась вперед и взволнованно затараторила:

— В полицию нельзя. У нее отец большая шишка, и мне никто не поверит.

Партха мягко взял ее за руки.

— Вам она чем-то навредила?

— Я беспокоюсь не за себя. А вам разве до других дела нет?

— Нисколько. — Он улыбнулся. — Не стоит переживать за людей. Они сами о себе позаботятся. Мой интерес в этом деле начинается с вас и кончается вами. Я не могу быть Дон Кихотом для всех.

Амрита с беспокойством оглядывалась.

— Вы не знаете ее. Она готова на все.

— Зачем ей все?

— Чтобы не отпустить меня. Теперь ясно?

Только сейчас в глазах Партхи появился интерес.

— Я понял. Она лесбиянка… или, как нынче говорят, «предпочитает альтернативную сексуальность». Бедняжка! Вам, с вашей внешностью, такие, как она, наверное, часто досаждают?

Амрита пыталась было что-то объяснить ему, но почувствовала его равнодушие.

— Отведите ее к хорошему психиатру. А потом и сами сходите на прием, на всякий случай. В наше время вылечить можно все… Но вот что мне странно. Вы решили поделиться своими секретами и на роль случайного попутчика в самолете из всех окружающих выбрали именно меня. Меня-то за что?

Амрита посмотрела ему прямо в глаза.

— Я вам доверяю. Вы сильный и влиятельный. И еще… мне кажется, я вам нравлюсь.

Он рассмеялся.

— Хорошо сказано! Если вы будете продолжать в том же духе, я точно не смогу устоять. Рассказывайте.

Она перевела дух. Ему показалось, что глаза ее блеснули.

— Кошмар начался, как только она появилась в моей жизни. Она просто завладела мной.

Амрита рассказала обо всех событиях, вплоть до последней ночи. Однако и сейчас, будучи совершенно откровенной, она так и не смогла признаться в тех двух сексуальных опытах. Даже в ответ на прямой вопрос «Вы с ней спали?» она солгала.

Он не скрывал скепсиса. Расспрашивал, переспрашивал так, будто хотел найти несоответствия в ответах. Амрита решила, что это нормально, он ведь журналист. Закончив рассказ, она задала вопрос, с которого начала:

— Вы мне поможете?

Партха сцепил руки.

— Ну, дела… Мне нужно время. Надо пораскинуть мозгами. Это совершенно новая для меня область. Я пока не представляю себе, что можно сделать, чтобы выпутать вас из ее сетей. Попробую встретиться с одним психоаналитиком, моим другом… Знаете, я давно хотел вам сказать, что вы… чуть более привлекательны, чем нужно. Мне совершенно не нравится, как вы на меня действуете. Не смотрите на меня так…

Амрита смутилась. Его взгляд был так красноречив, что ей казалось, окружающие видят это. Партха — известная в Дели персона, и их появление вместе не могло остаться незамеченным. Вдруг она спросила:

— Вы и ваша жена… Вы любите друг друга? — Она давно хотела спросить об этом, еще в самолете.

Партха, застигнутый врасплох, закашлялся и принялся сосредоточенно выковыривать табак из своей трубки.

— Это слишком прямой вопрос, чтобы так просто на него ответить, — попытался уклониться он.

— Но ведь вы журналист и часто задаете людям прямые вопросы. А сами не хотите на них отвечать?

Наступило долгое молчание.

— Хорошо. Отвечу «нет». Ваш пытливый ум удовлетворен?

— Я очень рада это слышать. — Амрита покраснела. — Но тогда… почему же вы до сих пор женаты?

— Долго объяснять. Когда-нибудь расскажу, не сейчас.

Девушка надела темные очки, взяла сумочку.

— Вот я дурочка, правда? Не стоило так говорить! Надо было сказать «мне грустно об этом слышать» или еще что-то в этом роде… — Она вздохнула. — Умные женщины так не поступают. Простите.

— Вот за это я вас и люблю. Проклятье! Ну почему вы такая юная, такая красивая?..

Амрита наклонилась к нему, горячо и влажно поцеловала.

— Не сердитесь. Я в вас втрескалась по уши. Надеюсь, и вы в меня. До встречи!

Она задержалась на мгновение у дверей, чтобы послать ему воздушный поцелуй, и вышла.

Партха проводил ее долгим взглядом. Давно уже он не испытывал такого прилива сил и жажды жизни. Он решил отложить все свои дела и все-таки съездить к другу на ферму, в двух часах от Дели. Ему хотелось побыть наедине с собой. Подумать об этой удивительной, будоражащей женщине, которая вошла в его жизнь и круто ее повернула. И еще он очень хотел ей помочь, пока не поздно.

* * *

Когда Амрита вернулась домой, Минкс болтала на кухне с ее матерью.

— О! — сказала она. — Ты прекрасно выглядишь. Прямо свежесорванный цветок!

У Амриты перехватило дыхание.

— Что ты сказала?

Минкс округлила глаза.

— А что такого? Ты какая-то дерганая сегодня с утра. Я всего лишь сказала тебе комплимент.

Она повернулась к миссис Аггарвал и пожаловалась:

— Бог знает что с вашей дочкой происходит, когда она выходит из дома и встречается со всякими странными личностями. Она начинает как-то чудно себя вести. Как вам кажется, неужели я сказала что-то не то?

— Это на нее жара действует, — отмахнулась миссис Аггарвал. — У нее такой замученный вид! Она слишком устает и еще плохо ест в этом вашем Бомбее. Хорошо, что вы решили поселиться вместе, у меня отлегло от сердца. Весь этот шоу-бизнес — он заставляет нас так нервничать! Особенно после того, что вы порассказали. Амрита ведь нам ничего не пишет, не делится. Она, знаете ли, думает, что мы не пустим ее на порог, если что.

Амрита замерла с непрожеванным куском лепешки во рту.

— Что? Где мы поселимся?

— Детка, мы беспокоимся с отцом, как ты устроишься. Но теперь все наладится. Минакши обещала о тебе позаботиться. Тебе будет с ней хорошо. Она сегодня весь день записывала рецепты твоих любимых блюд.

Минкс с вызовом посмотрела на Амриту.

Та нахмурилась:

— Но я не собираюсь сейчас в Бомбей и не думаю о том, что там буду делать.

Миссис Аггарвал выглядела несколько обескураженной:

— Но у вас же билеты на послезавтра. Я так поняла, у тебя там важная работа, которую могут отдать кому-то другому?

Амрита метнула в Минкс негодующий взгляд, но смолчала.

Минакши начала возиться с тестом для следующей порции паранта.

— Не беспокойтесь, наша девочка просто устала. Она ведь так тяжело работает каждый день. Я ее все время уговариваю отдохнуть. У меня был для нее небольшой сюрприз по приезде в Бомбей, и вот сейчас я им поделюсь с вами: я хочу устроить ей каникулы.

— Как хорошо! — обрадовалась миссис Аггарвал. — Мы тоже ей предлагали, но она отказалась. Наверное, ей уже неинтересно отдыхать со старичками. Но попутешествовать с вами — это как раз то, что ей нужно. У нее хоть румянец появится.

Минкс обняла Амриту за плечи.

— Со мной она в надежных руках. Я знаю, что ей нужно, даже когда она сама этого не знает. Дальше ей будет только лучше, обещаю. — И она, низко склонившись, дотронулась до кончиков пальцев ног матери. — Тетушка, благословите меня. Вы ведь мне как мать. В конце концов, чем я хуже Амриты?

У миссис Аггарвал на глаза навернулись слезы. Она погладила Минкс по голове и вздохнула.

— Девочки, почему бы вам не пойти наверх? А я вам пришлю шербет.

Как только они закрыли за собой дверь спальни, Минкс попыталась обнять и поцеловать Амриту, но та вырвалась из ее объятий:

— Прекрати! Не подходи ко мне! Зачем ты обманула мою мать?

Минкс вскинула бровь.

— Кого я обманула? Просто сказала, что тебе нужно уехать, ради твоей карьеры. И что тебе нужно надежное, уютное место, где жить. И что тебе необходим отдых.

Амрита, тяжело дыша, села на край кровати.

— Ты подлая, изворотливая тварь. Ненавижу тебя! Но всему есть предел, так и знай!

Минкс закурила, выпустила в ее сторону струю дыма и спросила безмятежно:

— Правда? Ты так думаешь? Это что — твой журналистишка? Он что ли тебе поможет? Забудь, котик. Ему нужно только залезть к тебе в трусики — вот и все. А если он попытается меня тронуть, я им займусь. Им и его делишками.

Амрита вскочила и кинулась к ней, стиснув кулачки.

— Дрянь! Только посмей причинить ему вред! Он тебе и твоему папаше не по зубам! Это Дели, не Бомбей, и Партха здесь — не последний человек!

Минкс улыбнулась.

— Большим людям всегда есть что скрывать, ты сама это знаешь. Я буду копать под него — и накопаю. Поверь, солнышко, в его прошлом есть кое-что, с чем он ни за что не захочет столкнуться нос к носу.

— И с чем же?

— С чем? — Минкс звонко рассмеялась. — Ни с чем. Ничего я тебе не скажу. — И прибавила, понизив голос: — Послушай, котик, это человек испорченный. Я знаю, на кого он работает. Мне ничего не стоит прижать его покровителей. Тогда увидишь, помогут ли ему его связи. Ты можешь с ним выпить хоть сто чашек кофе в Махане. Но помни: рыпнешься — и ему конец. Я ему оторву яйца и преподнесу тебе на блюдечке, — добавила она вполне будничным тоном.

Амрита в бешенстве меряла шагами комнату. Минкс подошла к ней сзади, положила руки на плечи и сказала:

— Может, хватит со мной бороться? Дурочка, это совершенно бесполезно — разве ты не поняла? Ведь я хорошо к тебе отношусь. Я — твоя единственная защита от неприятностей.

Амриту передернуло.

— Я вовсе не хочу провести остаток дней под присмотром спятившей извращенки. Я не поеду в Бомбей. И уж тем более не буду жить в твоем доме — что за бред? Да мне лучше сдохнуть, чем жить с тобой! А о моей матери не беспокойся — рано или поздно она поймет, кто ты есть. Она не такая дура.

Минакши задумчиво докурила, потушила сигарету.

— Посмотрим, радость моя. Не торопись. Я на твоем месте держалась бы подальше от парней с таким темным прошлым. И тем более с такими влиятельными женами, как Нирмала. А ведь она может легко превратиться в тигрицу. Я слышала о ней много интересных историй, связанных с вуду и тантрической магией. Она постоянно совершает паломничества и знакома с каждым свами в Индии.

С этими словами Минкс удалилась. Амрита наблюдала из окна, как она прошла по дорожке до своей машины, пиная носком туфли случайные камешки и бормоча себе что-то под нос.

И несмотря на всю неприязнь, Амрита почувствовала жалость к этой несчастной, никем не любимой женщине.

* * *

О приезде Амриты Каран узнал на съемках. Он снимал четырех совсем молоденьких моделей с мотоциклом. Новость ему сообщил стилист.

— Махарани[23] вернулась… и с ней сука в платке, — сказал Викки.

Каран не мог отделаться от чувства досады из-за того, что Амрита ему не сообщила о своем приезде.

— Где она остановилась — не знаешь? — с деланным спокойствием поинтересовался он.

— У этой стервы — где же еще! Если так будет продолжаться, они, наверное, скоро поженятся.

Модели засмеялись над его шуткой и принялись обсуждать. Дело уже, видно, решенное, говорили они, Минкс вцепилась в Амриту мертвой хваткой. И та, наверное, не против.

— Я догадывалась, что она любит таких парней… таких, как эта, — заявила девица в драных джинсах.

— Нет, она натуралка, это точно, — сказал Викки, вдевая огромное кольцо в ее унизанную пирсингом бровь. — Но та, извращенка, ее ни за что не отпустит.

Каран молча ставил свет и лихорадочно соображал, как бы пробраться к Амрите, чтобы Минкс не заметила. Он недолго мучился. Зазвонил телефон, и его сердце заколотилось, когда в трубке он услышал знакомый голос. Она говорила приглушенно, явно чем-то взволнованная:

— Каран, я вернулась… сейчас мы у нее, в Колабе. Она спустилась вниз за почтой, и я смогла позвонить. Я не знаю, что происходит, но если что-то случится — ты знаешь, где меня искать… Ой, она вернулась, пока.

Каран смотрел на трубку и не знал, что ему делать. Он сразу потерял интерес к съемке. Модели все время хихикали и действовали ему на нервы. А беспрестанно флиртующий Викки просто нарывался на кулак.

Каран готов был бросить все и бежать вызволять Амриту из ловушки, в которую она попала по своей же воле. Он решил приступить к делу сразу после фотосессии.

* * *

— С ним говорила? — голос Минкс звучал спокойно и дружелюбно. Ответом ей был выразительный взгляд. — Заруби себе на носу, моя радость, — Минкс достала из холодильника банку пива, — никаких фокусов. Уяснила? Никакого вынюхивания и высматривания. Такие правила в моем доме. Если ты хочешь с кем-то поговорить — пожалуйста. Но открыто. В моем присутствии. Терпеть не могу всех этих подковерных штучек!

Амрита села на диван, поджав ноги. Квартира Минкс, на четырнадцатом этаже, была удобной и комфортабельной, с двумя спальнями. Окна гостиной выходили на море, вдали виднелись очертания Малабара. Место было достаточно приятное, но какое-то безликое. Его можно было принять и за казенную квартиру для командировочных, и за холостяцкую берлогу. Минкс оформила ее в черных и белых тонах, без всяких излишеств и модного освещения. Когда Амрита впервые переступила порог, ей показалось, что она попала в больничный холл. Белый цвет беспокоил и раздражал, особенно по утрам, когда от солнца буквально некуда было спрятаться. Занавески на окнах отсутствовали — только черные шторы. Светильники и встроенные лампочки в потолке по вечерам давали длинные тени. Пол холодный, из белого мрамора. В спальнях только покрывала были черные, все остальное — белое.

Минкс сразу отвела ее в спальню размером поменьше и сказала:

— Я уважаю твою частную жизнь. Смотри — эта комната твоя. Только твоя. Тебе достаточно повесить на двери табличку с надписью «не входить», и я не войду. Здесь есть холодильник, электрочайник. Так что не придется идти на кухню, если у тебя будет настроение, как сегодня утром.

Она открыла буфет, забитый печеньем, сыром, орехами, шоколадом и банками оливок.

— Как в отеле, — невольно вырвалось у Амриты.

Минкс притянула ее к себе.

— Послушай, это наш дом. Мой и твой. Здесь можно все! Делай что хочешь. Перекрашивай, меняй отделку. Что не нравится — выброси. И тащи сюда все что душе угодно — музыку, картины, все-все.

— А кто за это платит? — Амрита показала глазами на дорогую аппаратуру: CD-проигрыватель, колонки, огромная лазерная панель на стене.

Минкс фыркнула.

— Господи, какая ты наивная! Есть множество людей, которые мне должны… или моему отцу. Они просто выражают свою признательность. Всякими мелочами.

— Ты это называешь мелочами?

— То, что мы для них делаем, в конечном счете гораздо важнее и ценнее по сравнению со всем этим… Впрочем, это все глупости. Дерьмо собачье.

— Но это же целая куча денег — семь, а может и все восемь миллионов! — Амрита невольно принялась подсчитывать, сколько может стоить гранитная отделка кухни и вся ее богатая обстановка и утварь.

— По нынешним рыночным ценам, — уточнила Минкс. — Но когда у меня это появилось — цены были другие. К тому же, детка, это подарок. Угадай, сколько мой отец заплатил за это пятнадцать лет назад? Четыреста тысяч рупий. Конечно, не своих. Это я называю тонким расчетом и правильным вложением. Ты согласна?

Амрита медленно опустилась в кожаное кресло:

— Но я не могу здесь жить постоянно… Ты же знаешь.

Минкс прикрыла ей ладонью рот.

— Ш-ш-ш! Важное правило — ни слова о будущем. Где буду я и где будешь ты через десять лет? Что толку болтать попусту!

— Десять лет? Я и на год здесь не останусь! Мне нужно всего недели две. Найду себе подходящее жилье и…

— Вот упрямая! — Минакши опустилась на черно-белый тибетский коврик. — Ну долго ты еще будешь сопротивляться? Всю жизнь? Брось ты это, смирись. Ты дома! Неужели ты хочешь вернуться в свою дыру? Кстати, ты знаешь, какие нынче цены? Квартира обойдется тебе от десяти до двадцати тысяч в месяц. Да, у тебя дела пошли в гору, но я-то знаю, что такое деньги. Они утекают сквозь пальцы! Тебе ведь надо будет платить за жилье, за еду… А наряды, а поездки? Вот что я тебе скажу: оставайся насовсем. Я хорошо соображаю, деньги меня любят. Позволь мне заботиться о тебе. Я вложусь в тебя и очень скоро удвою и утрою навар. Ты сможешь покупать себе что-то приличное. Заживешь как принцесса!

Амрита подошла к огромному окну.

— Тут невыносимо, — прошептала она. — Я как под колпаком. Как в тюрьме. Тут нечем дышать. Мне нужна независимость. Неужели это трудно понять?

Минкс попыталась ее обнять. Амрита высвободилась.

— И еще! Я не выношу, когда меня постоянно трогают. Не лапай меня, слышишь?

Минкс убрала руки.

— Окей, окей! Расслабься. Я же по-дружески. Я понимаю твои чувства. Что я, не человек что ли? Но… разве я ущемляю твою независимость? Все, что я прошу — не интриговать за моей спиной. Это больно. Это ранит… Если ты куда-то идешь, звякни мне. Ведь я о тебе беспокоюсь! Если с кем-то встречаешься — просто дай мне знать, где и с кем. Я не буду тебе мешать.

Амрита сделала кислую мину.

— Это еще хуже, чем у родителей. Я не буду отчитываться перед тобой. И я точно не хочу, чтобы ты ходила за мной по пятам. Ты и так испортила мои отношения со многими людьми.

— Правда? — Голос Минкс зазвучал сухо и саркастически. — И кто же эти распрекрасные друзья? Не те ли, что смылись, как только тебе понадобилась помощь? Не та ли стерва, Шейла, которой нужны были только твои контакты в рекламе? Или Ровер, который только трахал и кидал тебя? Или, может быть, Каран? Поверь, этот не будет рисковать даже ради самого себя! Ну, кто? Назови хоть кого-нибудь!

Амрита сникла. В этих неприятных словах заключалась доля истины. Мир модельного бизнеса и рекламы, действительно, эгоистичен и ненадежен. Она подумала о Партхе в Дели. А он? Придет ли он на помощь, если потребуется? Она смотрела в окно на прибой, и ей хотелось заплакать. Выхода не было. Или она его не видела. Оставалось подчиниться. На время. И ждать подходящего случая.

Она повернулась. Легкая улыбка играла на ее губах. Она обвила руками шею подруги и проговорила:

— Ты права. Сейчас мне нужна только ты.

Минкс притянула ее к себе, поцеловала в губы, нашла язык… Ее рука проникла под шелковую блузку Амриты. Начала расстегивать лифчик.

— Не надо, — попросила та. — Не сейчас.

* * *

Амрита прочитала первую колонку в газете о происшествии с Партхой. Ее охватило чувство безнадежности. Катастрофа случилась по дороге к загородному дому, недалеко от Дели. Врачи говорили, что состояние у него тяжелое, но стабильное. Джип ремонту не подлежал. В заметке говорилось о «счастливом исходе».

Минкс, весело напевая, готовила на кухне яичницу к завтраку. Единственной прислугой в доме была приходящая баи. Молодая вдова появлялась всегда с ребенком за спиной только для того, чтобы прибраться. Делала она все хорошо и умело. После завтрака или чая быстро мыла кастрюльки, сковородки и прочую посуду, стирала белье — и исчезала. Минкс готовила сама, и с явным удовольствием. Даже странно.

Минкс вошла, неся две восьмиугольные черные тарелки с яичницей и поджаренным беконом с корочкой.

— Завтрак, солнышко, — объявила она и снова ушла в кухню, за кофе.

— Ты читала газеты?

— Нет. Что пишут?

Амрита молча сунула ей под нос статью. Минкс быстро пробежала глазами и покачала головой.

— Бедняга! Глупо разгоняться на такой ненадежной машине. — Она подцепила вилкой яичницу.

Амрита пытливо изучала выражение ее лица. Оно оставалось спокойным и бесстрастным.

— Поешь. — Минкс придвинула Амрите тарелку.

— Не могу. Не лезет в горло. — Амрита отодвинула тарелку.

— Что ты раскисла? — Минкс тронула ее за руку. — Он ведь живой? Живой. Ну так выше нос!

Амрита сделала глубокий вдох:

— Твоих рук дело?

Минкс откусила от густо намазанного маслом тоста.

— Не смеши. При чем тут я? Я ведь была здесь, с тобой. И ты это знаешь.

— Знаю. Но чтобы все подстроить, совсем не обязательно там находиться.

— Дурочка! За кого ты меня принимаешь? Я что, всесильна?

— Для тебя нет невозможного. Ты способна на все.

— Польщена. Но это чушь. Если бы я взялась за дело, для него все закончилось бы намного хуже. Терпеть не могу небрежную работу.

Минкс встала и собрала тарелки.

— Не будешь есть? Жаль. Я-то думала, ты знакома с правилами поведения. Родители тебя избаловали. Ребенок, который пропустил одну еду, лишается и другой. Это же как дважды два! Так что извини, солнышко. Ты сегодня осталась без обеда.

Амриту поразил ее тон. Она хотела возразить, но Минкс оборвала ее:

— У меня дела. Вернусь через пару часов. Ты остаешься дома. И чтоб без фокусов!

Амрита уставилась в одну точку. Минкс взяла чемоданчик и вышла. Амрита подбежала к окну, чтобы удостовериться, что та уехала, и кинулась к телефону. Трубка молчала. На всякий случай она подергала ручку входной двери. Заперто. По соседству никого. Дом с трех сторон окружало море. Позвать на помощь некого. Амрита пошла в спальню, легла. До прихода Минкс оставалось каких-нибудь сорок пять минут. В голове было пусто, в желудке тоже. Она встала, направилась на кухню, но Минкс и тут заперла дверь. Амрита вошла в комнату Минкс — впервые со дня своего прибытия. Здесь стоял знакомый запах. От него у Амриты по спине побежали мурашки. Она осмотрела черные стены и черную обстановку. Минкс поменяла недавно цветовое решение своей спальни, чтобы отдохнуть от белого. Каждая вещь находилась на своем месте. Ни одной майки, ни клочка бумаги. У стены стояла узкая кровать, жесткая, с деревянным китайским подголовником и белым одеялом. Минкс никогда не выключала кондиционер, и Амрита поежилась от холода. От пола до потолка, от стены до стены возвышались огромные стеллажи. Все полки были наглухо закрыты. Амрита гадала, что такого интересно могла хранить Минкс на этих полках? Явно не одежду. У Минкс было немного вещей. Она всегда ходила в черных джинсах и кофточках, тоже черных, которые висели тут же, на спинке кресла. В комнате не было ни зеркала, ни столика для косметики. Она осмотрела прикроватную тумбочку. Ящики оказались не запертыми. Амрита изучила содержимое. Чеки, телефонная книжка в кожаном переплете, томик «Бхагават-Гиты», стопка распечаток телекса. Попыталась прочитать, но быстро бросила это занятие — все сообщения были зашифрованы. Взяла четки, странно, Минкс редко выходила из дома без них. Почему она сегодня их забыла? Амрита заглянула под кровать. Ничего интересного, только пустые пачки «Cartier» и шесть бутылок «Royal Salute».

Амрита зашла в просторную ванную комнату. Открыла шкафчик. Дезодоранты, лосьоны, шампуни, брикеты мыла, соль для ванн. Абсолютно не за что зацепиться!

Если не считать странного приспособления в углу. Амрита пригляделась. Тренажер? — подумала она, разглядывая рычаги.

Случайно взглянув на часы, она поняла, что Минкс вернется с минуты на минуту. В ванной тоже были ряды закрытых полок. Открытой оставалась только одна, с книгами. Но никаких журналов и газет. И книги довольно странные. Амрита успела заметить, что несколько книг были посвящены бабочкам. Художественной литературы не наблюдалось вообще. Впрочем, она не сильно этому удивилась.

Над краном ванны висел маленький экран японского телевизора. В черную стену был вмонтирован видеомагнитофон. Она открыла плетеную корзину, ожидая увидеть там кучу одежды. Но корзина была доверху заполнена видеокассетами. Все без наклеек, без коробок — так что невозможно было понять, что на них записано. Странно, Амрита не заметила, чтобы Минкс проявляла хоть какой-то интерес к кино. Хотя у нее в комнате и стояли телевизор «Sony» и видеомагнитофон «Akai», самых последних моделей. Амрита вспомнила, что Минкс просила ее составить список любимых фильмов и музыки…

— Шаришь? — услышала она за спиной. Рука дрогнула, кассета выпала на пол. Минкс вошла в квартиру неслышно — и вот она уже здесь. Стоит подбоченившись и смотрит на нее.

— Скучно стало, — попыталась оправдаться Амрита. Подумалось — как все глупо получилось.

Минкс обняла ее.

— Все в порядке. Не бойся. Это же твой дом. Ну же… хватит дрожать. Я не собираюсь мучить тебя. Я тебя люблю…

Амрита послушно положила голову ей на грудь, так они стояли какое-то время, покачиваясь взад и вперед.

Потом Минкс повела ее в гостиную. Там на столе, в живописном окружении цветов и фруктов, стояла серебряная клетка. В клетке сидела черная кошка с зелеными глазами.

— Voila! Вот тебе подружка. Я решила, тебе понравится…

Кошка выглядела восхитительно. Амрита не удержалась, погладила ее. Потом взяла на руки и села, укачивая, на диван. Минкс сунула что-то в миксер и принялась готовить. Из-за гудения они не услышали звонка. Звонок становился все настойчивей.

— Я возьму. — Минкс подошла к телефону. Амрита продолжала гладить кошку. Минкс говорила тихим голосом. Разговор велся на хинди, сдобренном немыслимым сленгом. Какая-то сделка, какие-то деньги…

— Ни за что! Чушь! Мы согласия не давали… Мне-то какая разница? Нет, это уже никуда не годится! Кто заплатит неустойку?

Она бросила трубку и вскоре вошла в гостиную с двумя высокими бокалами.

— С новосельем! — Она подала Амрите клубничный дайкири со льдом, украшенный китайской розой. Та с жадностью выпила, у нее в животе давно бурчало от голода. Кошка довольно мурлыкала. Вид у Минкс был озабоченный. Она тянула коктейль, поигрывала цветком. Потом встала и пошла в свою комнату. Снова стала с кем-то говорить. Тихий голос едва доносился до гостиной. Амрита сидела и гладила кошку, прижимала ее мягкое теплое тельце к щекам.

Минкс вернулась явно повеселевшей.

— Слава богу, все устроилось. — Она села и с облегчением закурила.

Амрита почти допила свой бокал и вдруг почувствовала головокружение. Голова стала пустой и легкой.

— Что ты добавила туда?

Кошка соскочила с колен и отправилась греться в квадрат, образованный нежными лучами солнца, которые пробивались сквозь шторы.

Минкс подошла к ней и потянула с дивана.

— Не будем упускать момент. — Она властно повлекла Амриту к круглому столу. Быстрым движением сорвала сарафан. Амрита стояла, покачиваясь, и покорно ждала, что будет дальше. Минкс уложила ее на стол, цветы захрустели под ее спиной.

— Что… что ты делаешь?

— Поклоняюсь твоей божественной красоте, — пробормотала Минкс, собрала охапку цветов и осыпала ими ее обнаженные руки и ноги. — Ты… ты просто чудо! — Она прикрыла лицо Амриты ее густыми волосами и побежала в свою спальню. — Погоди, лежи так! Я сейчас!

В голове все плыло. Амрита лежала на цветах, вяло гадая, что придумала подруга на этот раз.

Та вернулась через несколько секунд с портативной видеокамерой.

— Люблю я эти современные прибамбасы. А ты?

На камере зажглась красная лампочка.

Как только Амрита сообразила, что происходит, она стремительно села, прикрыв рукой груди и лобок.

— Вот дура! — воскликнула Минкс. — Ты все испортила! Теперь придется все снимать заново. Лежи как лежала. Поиграй… с цветами, фруктами… Непонятно, что ли? Ну… давай!

Амрита была слишком одурманена, чтобы вообще что-то делать… Что Минкс подлила в коктейль?.. Она легла на спину, уставилась в потолок и стала ждать, пока Минкс натешится.

Но оказалось, что это только начало. Минкс ходила вокруг стола, снимала с разных углов, попутно давая указания, что делать. В какой-то момент она вдруг опустила камеру.

— Все. Хватит. Играть ты не хочешь. Окей, нет так нет! Значит, в другой раз.

Амрита села на столе. Голова кружилась. К ней подошла кошка и начала ластиться. Минкс пристально наблюдала за ними обеими.

— Потрясающе! Только мне позволено видеть тебя такой! Больше никому на свете.

Амрита сгорала от стыда. Она попыталась соскользнуть со стола, уйти в свою комнату. Но Минкс грубо толкнула ее обратно.

— Назад! Пойдешь, когда разрешу.

Амрита почувствовала жгучую боль от сильного шлепка по бедру. Она села, поджав под себя ноги, и продолжила гладить кошку.

— Если бы Каран и все эти… если бы они только могли…

Минкс торжествующе улыбнулась.

— Только у них ничего не получится. Это все мое. И останется моим навсегда!

— Я хочу… в туалет. Пожалуйста, отпусти меня.

— Нет, — отрезала Минкс. — Пойдешь, когда разрешу. Ты моя рабыня. Я тобой еще не налюбовалась.

Она подошла и медленно стала водить розой по телу Амриты. С каждым дюймом ее дыхание становилось все более прерывистым.

Кошка принялась пронзительно и безостановочно мяукать.

— Голодная, — пролепетала Амрита. — Я только дам ей молока и вернусь…

— Заткнись и лежи! — рявкнула Минкс и резким движением руки отшвырнула кошку со стола.

Она приказала Амрите изогнуться. Потом снова взялась за камеру и начала снимать, теперь с близкого расстояния, медленно, дюйм за дюймом.

— Я хочу запомнить тебя всю. Каждую частичку, каждую пору и каждый волосок на твоем теле, — в самозабвении бормотала она, пока камера запечатлевала тело Амриты в мельчайших подробностях.

Голод, напряжение и жара окончательно лишили Амриту сил. Она только и могла что держать глаза открытыми, пока Минкс колдовала над ней, приближая и удаляя изображение зумом. Раскладывая и украшая ее цветами в разных положениях. Фотографируя каждый лепесток.

Через несколько минут, которые Амрите показались часом, Минкс вдруг убежала в ванную. Прошло некоторое время, прежде чем девушка осмелилась слезть со стола. Проходя мимо ванной комнаты, она увидела, что дверь приоткрыта. Замирая от собственной храбрости, заглянула внутрь. Минкс стояла в ванне. Перед ней, на маленьком экране, прокручивались только что снятые кадры. Она раз за разом повторяла некоторые из них, потом ложилась на дно, закрывала глаза и предавалась своим фантазиям. Ее рука ритмично двигалась между ног. И она повторяла имя Амриты…

20

Полгода спустя Амрита сидела на кушетке и размышляла о том, как быстро она ко всему привыкла. Теперь ее уже ничто не удивляло — ни постоянные перепады настроения подруги, ни ее патологическое желание обладать ею. Карьера после недолгого застоя резко пошла вверх. Рекламщиков перестали волновать их отношения с Минакши. Они смирились с ее неизбежным присутствием везде, где бы ни находилась Амрита, и довольно скоро убедились, что она вполне терпима, если ей не переходить дорогу и держаться подальше от Амриты. По негласному требованию Минкс Амрита больше не снималась у Карана. К концу года прошел слух, что они прекратили всякие отношения. Поговаривали, что у него появилась подружка — новое «лицо девяностых», и за ней уже застолбили три большие рекламные кампании на следующий год.

Во всем, что касалось ведения дел, Минкс оказалась незаменимой. Она умело составляла контракты, выбивая лучшие условия даже у самых прижимистых и ушлых заказчиков. Грамотно распоряжалась доходами, вкладывая их в то, что обещало принести прибыль в ближайшие пять лет. Часть денег пустила на покупку недвижимости в пригороде Пуна. «Наше пенсионное убежище», — говорила она. Амрите становилось тоскливо. Поначалу она подозревала Минкс: сама проверяла счета, сделки, внимательно изучала контракты. Однажды та не выдержала:

— Слушай, солнце мое, ты можешь мне доверять. Мне твои деньги не нужны, у меня свои есть. Я просто хочу, чтобы твои интересы были соблюдены. Ты становишься самой дорогой моделью в Индии, мне это приятно, как и то, что я приложила к этому руку. У тебя все и дальше будет хорошо, если ты предоставишь это мне. Я сделаю тебя богатой.

Амрита не стала спорить. В конце концов, она не очень-то ладила с деньгами и почувствовала облегчение, когда ее избавили от этих забот.

* * *

Раз в месяц Амрита получала десять тысяч рупий, которые Минкс передавала ей с неизменной улыбкой и поцелуем.

— Будешь умницей — повышу до пятидесяти, — говорила она, когда Амрита радостно заглядывала в конверт.

— Это твое. Трать с умом. Никаких безделушек. Я буду требовать отчеты о твоих тратах. Если тебе вдруг придет в голову сделать то, что может меня рассердить, — тысячу раз подумай.

Не было нужды это повторять. Амрита уже уяснила, что такое табу. Она справилась с детской страстью бездумно тратить деньги. Минкс заботилась обо всем: о еде, одежде, расходах на поездки. Об украшениях.

Первой серьезной вещью стал браслет с рубинами и бриллиантами в стиле ар деко. Минкс с удовольствием наблюдала за выражением лица, с которым Амрита взирала на это произведение ювелирного искусства.

— Я немного в этом разбираюсь, — заметила она. — Купила у одной обедневшей махарани. Кстати, у нее такого добра было много.

Прежде чем надеть, Амрита долго любовалась браслетом.

— Но где же я буду его носить?

— Нигде. Это инвестиция. Такая форма вложения денег. Будешь хранить их в надежном месте. Пойдем, покажу.

Она взяла Амриту за руку и повела в спальню. За черно-белым ковром на стене обнаружился маленький сейф.

— Банкам я не доверяю.

Она показала, как пользоваться сейфом: ловко покрутила колесико, пока не появилась нужная комбинация.

Тяжелая стальная дверца отворилась, Амрита ахнула. Это было похоже на пещеру Али-Бабы. Сейф оказался доверху набит разными редкими и дорогими вещами. Многие в стиле ар де-ко, столь любимом Минкс. Пока Амрита зачарованно разглядывала бриллиантовую брошь, Минкс раскрыла обтянутую кожей коробку. Там лежало несколько футляров с антикварными часами, в основном мужскими. Но было и несколько дамских часиков, безумно дорогих.

— Откуда?! — воскликнула Амрита и принялась перебирать драгоценности.

Минкс залилась довольным смехом.

— Несколько лет назад в одном из притонов Колабы, — я тогда частенько туда захаживала, — я познакомилась с одним чокнутым бельгийцем. Он оказался специалистом по антикварным часам. Мы подружились. Я нашла ему несколько клиентов, а потом и сама увлеклась. Перечитала уйму книжек о старинных часах и механизмах. Оказалось, если завести полезные знакомства, можно делать огромные деньги за границей. Первое время я была его агентом. А потом стала работать на себя.

Она помолчала.

— Я торговала. Лучшие оставляла себе, остальные продавала. Нашлось несколько покупателей, которые были готовы платить дорого. Вещи уходили за границу. Это легкий бизнес! С такой мелочью удобно путешествовать: лежат себе в сумочке и никаких подозрений не вызывают. Дураки на таможне, как правило, принимают их за дешевку.

Амрита взяла одни часики и тут же заметила, как Минкс напряглась.

— Тонкий механизм, — сказала она. — А ремонт дорогой. Если с ними хорошо обращаться, они могут служить вечно. Но одно неверное движение — и всё.

Амрита положила часы на место. Подруга не переставала ее удивлять! Казалось, она знает о Минкс все — и вдруг та откалывала новую штуку, вроде этой страсти к часам. Увлеченная, гордая собой, по-детски непосредственная — в такие моменты ее легко было любить.

Но чаще Амрита ее боялась.

Иногда на Минкс находили приступы бешенства. Вскоре Амрита научилась их предугадывать. Как правило, это случалось после долгой фотосессии. Минкс вынуждена была смотреть, как Амрита улыбается, смеется, даже слегка флиртует с другими, не с ней. Постепенно нарастала ярость. Она начинала нервно курить одну за другой. А в конце концов хватала Амриту за руку: «Хватит! Пойдем отсюда!»

Как только они оказывались вне досягаемости для слуха, Минкс давала волю своей ярости.

— Дрянь! Шлюха! Когда ты поумнеешь? — орала она.

Поначалу Амрита лишь в ужасе вжималась в сиденье и плакала. Но со временем она научилась отключаться, концентрируясь на дороге. Дома буря продолжалась еще часа два. Минкс металась по комнатам, пинала подушки, бросалась на стены. Пару раз она даже ударила Амриту по лицу — ладонью наотмашь.

Потом падала в ноги. Молила о прощении, целовала кончики пальцев, заливая их слезами. Сцена, как правило, заканчивалась покаянными уверениями в любви, огромным букетом цветов и каким-нибудь дорогим подарком. Амрита научилась воспринимать это как неизбежную часть своей нынешней странной жизни. В конце концов, можно потерпеть два часа ради такой награды.

Амрита жила только фотосессиями и показами, благодаря которым она могла общаться с нормальными людьми.

Они ходили на дискотеки и вечеринки, но вели себя как семейная пара. Никто не осмеливался приглашать Амриту на танец, и все остальные обращались сразу к обеим, не решаясь на разговор с каждой по отдельности. Каран был рядом, но всегда старался держать дистанцию. Лишь однажды Амрита столкнулась с ним в пустой гостиной. Она собиралась выйти, а он входил. Подстегнутая неожиданностью ситуации, она схватила его за руку и горячо зашептала:

— Спаси меня! Забери отсюда!

Он отшатнулся.

— Забудь. Мне еще жить не надоело!

Амрита обернулась, почувствовав кого-то за спиной. Минкс стояла, прислонившись к стене, спокойно курила и смотрела на нее. На них.

— Печально, печально. — Она провела пальцем по щеке Амриты. — Спасать тебя некому. Все твои ухажеры — просто мерины. А рыцарей в сверкающих доспехах тоже не видно. Жаль. Придется тебе весь остаток жизни провести с ведьмой.

Слезы медленно текли по щекам Амриты, Минкс заботливо их вытирала.

— Не грусти. В жизни случаются вещи и похуже. Помни об этом. Да и что жалеть об этих… — Она презрительно указала на модно одетых людей, заполнивших небольшую гостиную. — Нам ведь хорошо вдвоем, да?

21

В следующую пятницу Минкс пребывала в сумрачном настроении. Амрита слышала, как та говорила кому-то по телефону, что сделка сорвалась.

«Какая сделка?» — мельком подумала Амрита и продолжила заниматься педикюром. Телефон зазвонил снова.

— Ты возьми! — бросила Минкс и ушла мыть голову.

В трубке зазвучал возбужденный голос миссис Аггарвал.

— Послушай, доченька, я нашла тебе парня! — сообщила она и поспешно прибавила: — И ничего не говори, пока сама его не увидишь.

Амрита с опаской оглянулась проверить, нет ли поблизости Минкс. Та внимательно прислушивалась.

— Это кто? — подозрительно спросила она.

— Мама, — коротко ответила Амрита.

Миссис Аггарвал продолжала тараторить:

— Он тебе тоже понравится. Точно! Думаю, вы подойдете друг другу… Красавец, из хорошей семьи…

— Мама! — оборвала ее дочь. — Я не ищу себе мужа. Я разве тебе говорила, что собираюсь замуж?

Миссис Аггарвал обиженно замолкла.

Амрита поспешила загладить свою грубость:

— Мама, прости. Но я не могу выйти замуж. Сейчас. У меня столько дел… Я ведь правда люблю свою работу.

— Знаю, деточка, но с другой стороны: ты же как-то должна заботиться о будущем!

«Мое будущее уже решили за меня», — горько подумала Амрита, но вслух сказала:

— Мамочка, милая, я ведь не готова еще к замужеству.

— Все вы так говорите, — вздохнула миссис Аггарвал. — И твои братья тоже. — И тут же спохватилась: — Ты не думай, девочка моя, я ведь не такая старомодная. Я просто хочу, чтобы вы с ним повидались, когда он приедет в Бомбей.

Желая поскорей закончить разговор, Амрита сказала:

— Ладно, как его зовут? Только прошу, не давай ему этот номер. Просто позвони мне потом и продиктуй его адрес в Бомбее. Я с ним обязательно свяжусь.

— Но почему? — озадаченно спросила миссис Аггарвал. — У тебя что, какие-то проблемы с телефоном?

Амрита поспешила ее успокоить:

— У нас нет постоянной прислуги, а мы очень заняты. Поэтому я пока что не могу получать сообщения.

Мать удовлетворилась этим объяснением. Она дважды повторила имя Ракеша и положила трубку.

Амрита лежала в постели. После ужина, прошедшего в несколько натянутой атмосфере, и неловкой попытки Минкс заняться любовью она уже почти погрузилась в сон. И тут произошло нечто особенное. Она вдруг совершенно проснулась и села на постели (Минкс уходила на ночь в свою спальню).

«Ведь это шанс, — подумала она. — Шанс, о котором я мечтала! Ракеш — вот кто мне поможет!» От этой мысли у нее мурашки побежали по спине. Ей было совершенно неважно, кто он, чем занимается и как выглядит. Требовалось только одно — поскорее выбраться отсюда. Она снова вспомнила слова матери: «Он живет в Америке. В Нью-Йорке». Вот оно, ключевое слово — Америка! Амрита улыбнулась. Разумеется, Минкс может последовать за ней куда угодно. Но в Америке — совсем не то, что здесь. С нью-йоркской полицией шутки плохи. Там все эти штучки не сработают.

Она сдаст ее им, и ее посадят. Или депортируют. Да все что угодно! Тогда она будет свободна. В конце концов, с Ракешем можно будет потом расстаться. Найти работу… У нее начнется новая жизнь — жизнь без Минкс! Ее глаза ярко горели в темноте, когда она, воодушевленная, лежала и думала о будущем.

А потом заснула и спала крепко-крепко, впервые за несколько месяцев. Радостная улыбка играла на ее губах.

* * *

Амрита встретилась с Ракешем в Ранголи. Она долго и тщательно выбирала ресторан. Это место настолько не соответствовало ее обычным предпочтениям, что Минкс подумала бы о нем в последнюю очередь. Все устроилось неожиданно легко и быстро. Она сказала, что сходит часа на два в торговый центр «Оберой Тауэрс». Минкс отреагировала довольно рассеянно, только посоветовала быть разумной и тратить поменьше. Амрита обрадовалась, что не пришлось мучиться, выслушивая обычную нотацию. Судя по всему, Минкс слишком погрузилась в свои дела. Их отношения давно вошли в колею, из них ушло напряжение. Минкс шутила, что они превратились в замшелых пенсионеров, чем немало смущала Амриту.

Тем не менее она сочла за лучшее покориться, терпеть и выжидать, хотя и мучилась сознанием ужаса своего положения.

Но, утешала она себя, ведь могло быть и гораздо хуже! Теперь, когда ревность и подозрительность Минкс значительно уменьшилась, можно было подумать о будущем. Сцены с яростными обвинениями и вспышками гнева происходили теперь только после редких вечеринок. Амрита давно усвоила, что достаточно незначительного жеста «доброй воли» с ее стороны, чтобы гнев ее истязательницы пошел на убыль. Надо было только дождаться подходящего момента.

Встреча с Ракешем неожиданно поставила перед ней новую задачу. Ведь от этого первого свидания зависело все! Что же надеть? С одной стороны, нельзя было напугать и ошарашить его. С другой — требовалось произвести впечатление. Сильное впечатление.

Она остановила выбор на изящном ансамбле скромных пастельных тонов — шальварах и бадлакаме. В них она была похожа на миниатюрную статуэтку из Мугала. Волосы собрала в высокий узел и заколола их парой черепаховых заколок. Бижутерией она перестала пользоваться — после неодобрительного отзыва Минкс. Вдела в уши роскошные бриллианты, шею украсила плетеной золотой цепочкой. Из колец выбрала пять, тонкой работы. Некоторые были с маленькими камнями, некоторые — без. Она не хотела привлекать к себе внимание, сознавая к тому же, что перед выходом из дома Минкс обязательно подвергнет ее тщательному осмотру. Но та только сказала:

— Не забудь солнечные очки, — потом, правда, подумав, добавила: — Не слишком ли много украшений для шопинга?

Амрита с виноватым видом начала стаскивать с пальцев кольца, но Минкс нежно ее обняла:

— Я же пошутила! Беги. И возвращайся поскорее. Да, и купи мне круассан, если сможешь.

Амрита поспешно выскочила из дома, боясь, чтобы подруга не вздумала вызвать ей такси. Такое поведение обычно не одобрялось, и Амрита обернулась с опаской. Минакши стояла у окна и смотрела ей вслед. Амрита помахала рукой. Минкс махнула в ответ. Хороший знак — значит, не сердится.

Какой он? Голос Ракеша по телефону ей понравился. Да и оценке матери она доверяла. Миссис Аггарвал славилась своей критичностью и требовательностью к людям (хотя порой и не вполне заслуженно).

Кэб резко повернул влево и подъехал прямо к отделанному ракушечником входу в ресторан. Она расплатилась с кэбби и поднялась по ступенькам. Оказавшись в полутемном помещении, она некоторое время постояла, пока глаза привыкали к темноте. Как она и надеялась, большинство столиков оказались свободны. «О, боже! А если я опоздала?», — вдруг испугалась она. И уже собиралась уйти, когда заметила входящего молодого человека. Он ее видеть не мог, тогда как она успела хорошо его разглядеть. И то, что она увидела, ей понравилось. Он был одет просто — джинсы и спортивная рубашка.

Ей понравились его прическа, его легкая поступь, когда он взлетел по лестнице. Он вошел, провел рукой по волосам, и ей почему-то подумалось: «Наверное, играет в теннис. Или еще во что-нибудь такое… активное». Она пошла ему навстречу.

— Вы не меня ищете?

Ракеш радостно и открыто улыбнулся и взял ее за обе руки. Эта его улыбка и спонтанный жест покорили Амриту.

— Ваша мама была права. Вы самая красивая девушка в Индии!

Она легким кивком поблагодарила за комплимент.

Он не сводил с нее глаз. Они сели за столик на двоих и заказали чай. Потом он передумал и попросил принести ему водки с тоником.

— Для храбрости, — пояснил он, заметив выражение ее лица.

Она засмеялась и заказала себе капучино.

— Вы всегда такой… нервный, или это я на вас так подействовала?

Ракеш сделал большой глоток.

— Всегда.

Наступила небольшая пауза. Потом они заговорили одновременно.

— Давайте сначала вы, — галантно уступил Ракеш.

— Нет-нет! Вы, — возразила она с улыбкой.

— Окей, — согласился он. — Ну так вот. Вы, конечно, знаете, в чем тут дело…

— В чем?

— Это все ваша матушка, от которой я, кстати, без ума. Она хочет нас поженить.

Амрита покраснела и посмотрела в сторону.

Ракеш положил свою руку поверх ее и мягко сказал:

— Послушайте. А она ведь здорово придумала! Я чувствую, — он прижал руку к груди, — вы — то, что мне нужно. Со мной такого еще никогда не было… И ваша семья мне понравилась… Может, нам и правда пожениться? Мне это пришло в голову прямо сейчас. Глупо, да?.. Но, конечно, только вы можете решить…

Амрита вертела в руках чашку.

— Вы не против, если я закурю? — спросила она. — Ужасно вдруг захотелось курить.

Ракеш подозвал официанта.

— Конечно, я против, — сказал он. — Дурная привычка. Но, думаю, вы не должны себе в этом отказывать. Только одну. Хорошо?

Амрита благодарно кивнула. Она тоже не одобряла курение. Но из-за того, что Минкс бесконечно дымила, она тоже начала время от времени покуривать.

Амрита дотянулась до сумочки и достала пачку «Cartier». Ракеш бросил на нее удивленный взгляд и попросил официанта принести пепельницу.

Он внимательно наблюдал, как она дрожащими пальцами пытается справиться с зажигалкой.

— Позвольте мне. — Он наклонился через стол и вынул сигарету из ее губ.

— Но вы ведь не курите!

— Ага. Вот так бывшие курильщики и срываются…

Теперь уже она попыталась отобрать у него сигарету:

— Отдайте! А то еще скажете потом, что из-за меня снова закурили!

— Не волнуйтесь. У меня стальные нервы. — Ракеш глубоко затянулся и отдал ей сигарету.

Прошло довольно много времени, прежде чем Амрита снова взглянула на часы. Она ойкнула.

— Мне пора.

Ракеш не стал задавать вопросов. Он попросил счет, расплатился и встал. Амрита собрала вещи и почти бегом покинула ресторан.

Снаружи было очень ветрено, и ее волосы рассыпались по плечам, пока они стояли у его автомобиля. Амрита торопливо прощалась. Он с изумлением наблюдал, как она суетится, пытаясь справиться с сумочкой, темными очками и разлетающимися волосами.

— Вы на чем? — спросил он, оглядывая пустую стоянку.

— На такси, — поспешно сказала она.

— Могу вас подбросить. Вам ведь недалеко?

Амрита залилась краской.

— Да, недалеко. — Ее голос выдавал напряжение. — Но я предпочитаю добираться до дома сама.

Он насмешливо приподнял бровь.

— Ревнивый любовник рыщет по окрестностям?

Она гневно посмотрела на него и сказала:

— Это вас не касается! Вы меня не знаете, и я вас не знаю. Мы чужие люди. С какой стати вы разговариваете со мной в таком тоне?

Он прикоснулся к ее плечу.

— Не сердитесь. Я неудачно пошутил. Но кто бы он ни был, тот, к кому вы торопитесь, — я ему завидую.

Она повернулась и пошла прочь. Он догнал ее.

— Я здесь еще дня два. Мы встретимся?

— Н-не думаю… Н-не знаю.

Он не отпускал ее руку.

— Мне кажется, я знаю вас лучше, чем вы думаете. Прошу, не покидайте меня так. Я и сейчас могу повторить то, что сказал в ресторане: мне с вами хорошо, и вам со мной будет хорошо. Вы точно не пожалеете. Верьте своей матери…

Но мысли Амриты уже витали далеко. Тогда он сунул ей свою визитку.

— Позвоните мне. Я остановился здесь, — сказал он и ткнул пальцем в «Оберой Тауэрс». И тут Амрита вспомнила.

— Я забыла купить круассаны! — в отчаянии вскрикнула она.

— Круассаны? — переспросил он в недоумении.

— Да! Прошу вас, помогите. Мне нужно в ваш отель.

— Вот и отлично! — радостно воскликнул он.

* * *

Амрита расплачивалась за круассаны в кафетерии, а Ракеш пробовал на вкус клубничное желе, когда она услышала за спиной свое имя. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с Минкс. Она выронила пакет с круассанами. Минкс взяла ее за руку и поцеловала в лоб.

— Где ты была, дорогая? Я беспокоилась. Дай, думаю, пойду разыщу…

Амрита задрожала.

— Но что случилось? Где твои сумки? Все в порядке?… А почему руки такие холодные?

Амриту трясло. И тут на ее плечо легла твердая рука.

— Все в порядке, — сказал Ракеш. — С ней все будет хорошо. Просто оставьте ее в покое.

Потом он близко наклонился к Амрите и добавил:

— Ничего не бойтесь. Я о ней знаю все. Я подготовился. Мой отец кое-чему меня научил.

Амрита смотрела на него глазами, полными ужаса.

Минкс грубо его оттеснила и, повернувшись к Амрите, зашипела, округляя глаза:

— Следи за собой. Люди смотрят!

Амрита умоляюще взглянула на Ракеша. Он встал между ними, взял Амриту за руку и настойчиво сказал:

— Пойдем со мной. Ничего не бойся и верь мне.

Амрита двинулась в его сторону. И вдруг почувствовала холодную сталь, уткнувшуюся ей в ребра.

— Ну-ка, посмотри сюда, ухажер недоделанный, — сквозь зубы процедила Минкс, едва сдерживая ярость. Он опустил глаза и увидел в ее руке маленький короткоствольный револьвер. — Только пикни — я ее убью. И тебя заодно.

— Уходите, — еле слышным голосом попросила Амрита. — Со мной все в порядке…

Минкс подтолкнула ее стволом пистолета к выходу, и все трое вышли из торгового центра.

* * *

Придя домой, Амрита бросилась на кровать и зарыдала. Она долго не могла остановиться. Все ее тело сотрясалось, и она ничего не могла с собой поделать. Минкс невозмутимо возилась с автоответчиком.

Через час Амрита встала и, еле держась ногах, пошла в ванную умыться. Когда она вернулась, Минкс сидела на кровати. Встретив ее взгляд, Амрита попятилась. Ей вдруг пришла мысль о пистолете. Но у Минкс в руках был только коробок спичек. Она зажигала спички одну за другой и смотрела на пламя, дожидаясь, пока огонь не доберется до кончиков пальцев.

— Раздевайся, — приказала она.

От того, как она это сказала, Амрита задрожала. Она умоляюще сложила руки и, теряя силы, пролепетала:

— Прошу тебя… не надо. Я виновата перед тобой. Прости… прости меня, умоляю…

Минкс холодно смотрела на нее.

— Что тут прощать? Ведь вы все такие, похотливые шлюхи! Все-то вынюхиваете, высматриваете… Тупая, вероломная, неблагодарная дрянь! Ну почему?! Почему ты такая же, как они?.. Да, это была моя ошибка — я думала, ты изменилась. Я тебе даже начала доверять… Немного. А ты меня обманула! Этого я не люблю, ты знаешь. Так что придется тебя наказать. Мне тоже не хочется, но ничего не поделаешь — надо.

У Амриты подкосились ноги. Она распростерлась на полу. Подползла к Минкс, обхватила ее ноги.

— Я больше не буду, — твердила она. — Никогда, никогда в жизни! Умоляю, не делай мне больно…

— Закрой рот, сука! — Минкс нагнулась и ударила ее наотмашь по лицу. Потом рванула розовую домашнюю рубашку Амриты. — Дрянь! Я дала тебе все — лучшую жизнь, деньги, украшения! Все! Чего тебе еще недоставало? Ах, члена? Да? Так ты его получишь!.. — Минкс, как безумная, рвала на ней одежду, пока вся она не превратилась в клочки.

Амрита пыталась закрыться руками, но Минкс схватила ее за волосы и бросила на кровать. Амрита крепко зажмурилась и замерла. Она уже знала — сопротивление ни к чему хорошему не приведет. Лучше подчиниться.

Около минуты прошло в мучительном ожидании. «Куда она ушла?» — подумала Амрита, но открыть глаза так и не решилась. И вдруг, цепенея от смертельного ужаса, она услышала шипение зажигаемой спички и почувствовала дыхание на своем лице.

— Сучка похотливая! — Минкс поднесла зажженную спичку к ее ресницам.

Амрита дернулась, но тут же была вдавлена в кровать. По комнате поплыл резкий запах жженого волоса.

— Я тебе сейчас поддам жару, — усмехнулась Минкс и зажгла новую спичку.

Она спустилась ниже. Волосы на лобке у Амриты, в том месте, где они соприкоснулись с пламенем, вспыхнули и мгновенно сгорели…

Амрита поджала колени и закричала от боли. Минкс больно хлестнула ее по щеке.

— Заткнись! — заорала она. — Ты ведь хотела страсти? Жаркой страсти? Так получай! Думала, это все? Нет, красавица, я только начала! Я для тебя еще много сюрпризов припасла!

В попытке защититься Амрита схватила подушку и прижала ее к себе. Но Минкс швырнула ее на пол, навалилась и силой раздвинула ей ноги. Резкая, невыносимая боль пронзила Амриту Что-то твердое и длинное грубо и больно вошло в нее.

— Нравится? Нравится? Нравится? — приговаривала Минкс, вводя и вынимая орудие наказания. — Думай о нем! Вот что ты должна была чувствовать, если бы трахалась с ним!.. Давай! Ну, покажи мне, как ты это любишь!.. Ведь это же специально для тебя!..

Последнее, что Амрита запомнила, была Минкс, которая сидела на ней верхом и, откинувшись назад, хохотала словно безумная.

* * *

Сначала у нее перед глазами появился белый туман. Амрита медленно приходила в себя.

— Где она? — спросила она заплетающимся языком; страх мгновенно заполнил ее душу.

Она услышала над собой женский голос:

— Госпожа ушла час назад. Но с вами я.

— Вы кто?

— Сиделка. Меня зовут Рекха.

— Что со мной?

— Спросите мадам. Или доктора. Я только ухаживаю за вами.

Амрита огляделась. На трюмо стояла ваза с огромным букетом.

— Долго я так пролежала?

— Три дня, — ответила Рекха. — Вы очень ослабели. Мадам запретила с вами разговаривать.

Амрита снова окинула комнату безразличным взглядом. От руки тянулась трубка капельницы.

— Уберите это.

— Что вы! Нельзя! — всполошилась сиделка. — Давайте я вам лучше принесу апельсинового сока! — и она убежала.

Амрита попыталась сесть. Но не смогла даже поднять голову — силы ушли из нее, как вода в песок. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и раздавленной.

Сиделка принесла сок, и вдруг раздался звонок в дверь. Сиделка даже бровью не повела.

— Откройте, — попросила Амрита слабым голосом.

Сиделка замотала головой:

— Мадам категорически запретила открывать дверь. Она скоро вернется. Я не могу открыть. Сожалею.

Амрита собрала последние силы и села на кровати, смахнув лекарства и опрокинув стойку с капельницей. Бутылка упала и разбилась. Видимо, взгляд у нее был такой, что сиделка испугалась и пошла к входной двери. В комнату ворвалась миссис Аггарвал.

— Мамочка! Мамочка, я здесь! Помоги!

— Что случилось, девочка моя?! Что… что она с тобой сделала?

Амрита упала в ее объятия и зарыдала.

Сиделка стояла тут же и смотрела на них во все глаза. Амрита оглянулась на нее.

— Забери меня, мама! — заговорила она лихорадочно. — Забери меня отсюда, скорей!

Сиделка продолжала стоять, видимо, не зная, что делать.

— Заплати ей и скажи, пусть уходит. Я не хочу говорить при ней.

Миссис Аггарвал открыла сумочку, вынула около трехсот рупий и протянула сиделке. Та не двигалась с места и молчала. Потом произнесла:

— Дайте еще сто — и я уйду.

Получив деньги, она исчезла в мгновение ока, будто ее и не было.

Миссис Аггарвал хотела что-то сказать, но Амрита торопливо заговорила:

— Мама, бежим! Здесь нельзя оставаться ни минуты! Я все-все тебе расскажу, как только мы уйдем.

Миссис Аггарвал прижала дочку к груди, в глазах ее стояли слезы.

— Ты глупая, глупая дурочка! Почему ты мне не рассказала раньше? Почему я узнала обо всем от Ракеша?..

— Потом все объясню, а сейчас помоги мне собраться! Я возьму только то, что поместится в один чемодан. Пусть все остается ей. Мне правда все равно. Главное — убежать отсюда как можно скорее!

Амрита на всякий случай заперла дверь, хотя знала точно: если Минкс вернется, она сломает дверь, не задумываясь. Но это была хоть какая-то защита.

— Мама, позвони Карану, вот телефон. Скажи, чтобы он немедленно ехал сюда. И пусть возьмет кого-нибудь из друзей, посильнее. Он поймет.

Амрита схватила платья и бросила их в самый большой чемодан. Собрала все с туалетного столика и полки над ним. Потом зашла в комнату Минкс, надеясь найти бумаги — контракты, сертификаты. Но все было под замком. Она вернулась, чтобы кинуть последний взгляд на свою комнату, и поняла, что ей не хочется брать отсюда вообще ничего.

Мать наблюдала за ней. Она сохраняла внешнее спокойствие, но была очень печальна.

— Он едет? — спросила Амрита, хватая ее за руку.

Миссис Аггарвал кивнула.

Они потащили тяжеленный чемодан через гостиную, и тут раздался громкий звонок в дверь. Женщины замерли, боясь шелохнуться. Звонок повторился. Амрита поднесла палец к губам. Кто-то нерешительно стукнул в дверь, и потом снова наступила тишина. Амрита осторожно подошла к двери и прислушалась.

— Она бы так скоро не ушла.

Амрита сняла цепочку и приоткрыла дверь. Холл был пуст. Женщины выволокли чемодан и вызвали лифт. Снизу послышался звук подъезжающей машины. Каран или Минкс?..

Лифт долго не приходил. Все это время Амрита безостановочно молилась — так, как никогда в жизни. Миссис Аггарвал сильно побледнела.

Наконец звякнул колокольчик. Двери лифта начали открываться. Амрита собрала всю свою волю в кулак. Присутствие матери придало ей силы и храбрости.

Из лифта вышли Каран и его помощник Билу.

— Идем. — Каран подхватил тяжелый чемодан и взял Амриту за руку.

— Это моя мама.

Каран кивнул.

Две минуты спустя они уже мчались на машине.

— Куда?

— В аэропорт, — коротко сказала Амрита.

— Ты уверена? — озабоченно спросила миссис Аггарвал. — Ты ведь еще очень слаба…

— Я смогу, мама. Вот увидишь.

Каран молча вел машину. Билу следил, нет ли погони.

— У тебя есть деньги на билеты? — спросил Каран.

Амрита кивнула.

— Я получила на прошлой неделе, за показ в бутике. Они все со мной. — Она похлопала по сумочке.

Каран взглянул на часы.

— Скоро вылет.

— Мы должны успеть. Просто обязаны, — сказала Амрита. Костяшки ее крепко сжатых пальцев белели на фоне темно-рыжей кожи сумочки.

* * *

Амрита и ее мать уже благополучно сели в самолет, когда Каран встретил Минкс. Она бежала от парковки, спотыкаясь и ничего не видя перед собой.

— Она улетела, — бросил Каран, идя к своему джипу.

— Врешь! — закричала Минкс. — Врешь, придурок, сукин сын! Она не могла!.. Где она? Где ты ее прячешь, ублюдок?..

Билу успел встать между ними как раз в тот момент, когда она кинулась на Карана, и что-то маленькое серебристо блеснуло у нее в руке. Он схватил ее запястье и легко отшвырнул назад. Каран не останавливаясь направлялся к машине. Пронзительный вопль вырвался из ее груди. Она упала на дорогу и стала колотить по земле, не жалея кулаков, так что на грубом асфальте оставались кровавые следы. Двое служащих парковки подошли узнать, в чем дело. Она вцепилась в одного из них.

— Отведите меня в диспетчерскую! — кричала она, не помня себя. — Этот самолет нельзя выпускать! Там бомба! Слышите?..

Они растерянно переглянулись.

— Верните самолет! Вызывайте полицию! Немедленно! Вы знаете, кто мой отец!.. Позвоните премьер-министру! Говорю вам, там бомба! Слышите? Бомба!..

Каран махнул им рукой.

— Не слушайте ее, ребята, она спятила. Не обращайте внимания. Это сумасшедшая.

Минкс плюнула в его сторону и разразилась потоком брани.

— Арестуйте его! Он преступник! Он украл мою женщину! Помог ей сбежать! Она ушла… ушла от меня!.. Я убью его!.. Я убью себя!..

И разрыдалась.

Каран завел двигатель и начал выезжать с парковки. Крики Минкс едва не перекрывали рев взлетающих и садящихся самолетов. Он оглянулся в последний раз. Вокруг Минкс собралось человек двадцать зевак. Ее истерические вопли, полные муки и отчаяния, веселили и забавляли их, вызывая смех и грубые шутки.

— С Амритой будет все в порядке, — сказал Билу. — А вот насчет нас я не уверен.

— В конце концов, мы спасли ей жизнь… Много людей сделали в жизни хотя бы это?

22

— Почему все это время ты не рассказывала мне, что происходит? — Миссис Аггарвал выглядела скорее обиженной, нежели сердитой. — Почему я должна узнавать обо всем от постороннего человека?

Амрита натянуто улыбнулась:

— Ну какой же Ракеш посторонний? Он вроде бы твой будущий зять.

— Ты серьезно, детка? Правда? Не пытайся дурачить меня… после всего, что нам пришлось пережить! — Глаза миссис Аггарвал засияли.

Амрита откинулась на постели, мечтательно глядя в потолок.

— Конечно правда. Осталось узнать, что он сам по этому поводу думает.

— Предоставь это мне, — весело откликнулась мать, раскладывая одежду дочери по полкам. — Он звонил сегодня утром, но ты спала, и я не стала тебя будить, а про звонок не сказала — не знала, что у тебя на уме.

Потом, помолчав, добавила:

— Еще звонил другой молодой человек, Партха. Откуда он узнал, что ты дома, одному богу известно.

Амрита резко выпрямилась.

— Я знаю, почему ему это известно. Вместе со мной летела одна его редакторша — такая, с большим бинди,[24] в белом кандживарамском[25] сари. Она ему и сказала.

Мать нахмурилась, вытаскивая старую одежду Амриты из шкафа.

— Не беспокойся, мам. Он просто друг, ничего больше.

— Я не понимаю всей этой… дружбы. Мужчина и женщина не могут быть просто друзьями. Кроме того, он ведь женат?

— И что? — рассмеялась Амрита. — Я не собираюсь заводить с ним роман, ничего такого.

Миссис Аггарвал присела на ее постель.

— Хорошая моя… Ты прошла через тяжелое испытание — ни я, ни твой отец не могли представить себе ничего подобного. Не усложняй все еще сильнее. Ракеш — чудесный мальчик. Выходи за него, забудь обо всем, что было, нужно жить дальше.

Амрита решительно покачала головой.

— Нет, мама. Я не хочу бежать. Я не могу отказаться от прошлого. Тот, кто женится на мне, должен принять все, что со мной случилось. Я не стану лгать.

Зазвонил телефон, и вошел слуга доложить, что просят Амриту. Она с опаской взяла трубку. Каран.

— Амрита… прошлой ночью кое-что случилось… В общем, Минкс пыталась покончить с собой.

Кровь отхлынула от лица Амриты.

— Давай я поговорю. — Миссис Аггарвал выхватила у нее из рук трубку, спокойно выслушала подробности, сказала Карану несколько слов и попрощалась. — Что и следовало ожидать. Как бы то ни было… она жива… и приходит в себя. Больница Джеслок.

Амрита сглотнула:

— Как она это сделала?.. Пистолет?

Мать покачала головой:

— Нет… вскрыла себе вены в ванной.

— Для нее самой было бы лучше умереть.

— Осталась записка. Ее забрала полиция, копию получил отец Минкс. Длинное любовное письмо, адресованное тебе. Каран думает, что газетчики за него ухватятся.

Амрита мрачно уставилась в пространство.

— Так и будет.

— Это отпугнет не только Ракеша, но и любого другого мужчину, — сказала миссис Аггарвал больше самой себе, нежели дочери.

— Может, у меня судьба такая, — глубоко вздохнула Амрита. Снова зазвонил телефон.

Партха.

— Сюжет у нас, — сказал он бесстрастно, — но я не собираюсь его публиковать.

— Спасибо, — прошептала Амрита. — Но вы не можете отвечать за все газеты.

Партха посоветовал ей готовиться к худшему.

— Это громкая история, Амрита. В ней есть все. Вас будут преследовать, чтобы заполучить подробности. Что вы собираетесь делать?

Амрита раздраженно теребила прядку волос.

— Не знаю. Пока не думала. Я, разумеется, не хочу огласки. Господи, я сыта всем этим по горло.

Партха быстро проинструктировал ее, что отвечать репортерам.

— А еще лучше — исчезнуть из города. Скандал угаснет сам собой… Даже самые крупные со временем забываются.

Амрита расправила плечи.

— Почему я должна бояться? Я не сделала ничего плохого!

Партха минуту помолчал.

— Это ваше решение. Вы можете вести себя сколь угодно вызывающе, но я бы рекомендовал обратное. Подумайте о семье. Им-то за что страдать?

Они поговорили еще, затем Амрита повесила трубку, пообещав перезвонить, если ситуация будет развиваться. Она отправилась в ванную, прокручивая в голове последнюю фразу Партхи. Она-то думала только о себе, но если история получит огласку, это обязательно отразится на всех — на братьях, отце и матери. Амрита решила созвать семейный совет и сообща обсудить проблему.

— Мы с тобой, — сказал Ашиш, второй брат согласно кивнул.

Отец выглядел встревоженным и тихонько переговаривался с женой. Наконец он нарушил общее молчание:

— Придется встретить беду лицом к лицу, каковы бы ни были последствия. Мы не знаем пока, как и почему Амрита навлекла на себя все это… но она прошла через ад… Если впереди есть еще испытания, наш долг поддержать ее.

Амрита бросилась к отцу и обняла его. У всех в глазах стояли слезы.

* * *

Амрита следовала совету Партхи. Репортеры преследовали ее, но она всем отказывала, прибавляя лаконичное «без комментариев».

Звонки из Бомбея продолжались. Ракеш находился в Нью-Йорке и позвонил всего один раз, узнать, в порядке ли она. Его спокойный, веселый тон приободрил ее, и она сказала матери: «Он все еще хочет говорить со мной». Она каждый день беседовала с Партхой и по его совету попросила защиты у полиции, уверенная, что рано или поздно Минкс проявится в Дели. Убедить полицейских, что ее жизни может угрожать опасность, оказалось нелегко. Кроме того, предложенная защита предоставлялась только на ограниченный срок. Но Амрита знала, что не получила бы и этого, если бы Партха не надавил на свои контакты в полиции.

Через две недели девушку одолели беспокойство и скука.

— Я не могу просидеть всю жизнь дома в ожидании маньяка. Нужно что-то делать — что угодно.

Мать посмотрела на нее задумчиво: она слишком хорошо знала упрямый нрав дочери.

— Почему бы тебе не поработать с отцом? Так ты научишься чему-то, на случай, если… если… — Она умолкла.

Амрита закончила за нее:

— Если Ракеш передумает на мне жениться, да?

Мать сконфуженно отвела глаза.

— Интересно, почему он не перезвонил? Он сказал папа-джи, что будет в Дели через неделю. А мы не знаем, как с ним связаться.

Амрита безразлично пожала плечами.

— Мама, ну что ты, в самом деле. Не надо обращаться со мной как с потерянной для жизни женщиной, на которую никто уже не взглянет. Откуда такая безысходность? Все позади. Я хочу работать. Строить жизнь заново.

— Надеюсь, не моделью?

— Не хочу возвращаться в Бомбей. В школе и колледже я хорошо писала. Почему бы мне не устроиться на работу к Партхе? Я ничуть не возражаю против того, чтобы побыть стажером. Я научусь, я буду стараться. По крайней мере, мне не будет скучно.

Она проигнорировала скептическое выражение лица матери и решила в тот же день позвонить Партхе.

Но через два часа в дверь постучал Ракеш. Вид у него был вальяжно-торжествующий. Миссис Аггарвал бросилась ему навстречу и простодушно спросила:

— Куда вы пропали? Мы так ждали звонка.

Ракеш улыбнулся:

— Нам нужно многое обсудить. Я находился за границей с тайным поручением.

Амрита вдруг поняла, что почти стесняется его присутствия. Он пожал ей руку, но казался абсолютным незнакомцем — надо сказать, чертовски привлекательным.

— Я уезжал, чтобы встретиться с родителями и получить их официальное благословение на наш союз с Амритой, если она, конечно, все еще хочет за меня замуж. Я в этом отношении старомодный человек — мне нужно было, чтобы родители нас благословили.

Амрита отвернулась, чтобы скрыть внезапный румянец. Ее мать рассмеялась от облегчения и велела слугам принести сладостей.

— Давайте отпразднуем, — сказала она, протягивая Амрите и Ракешу руки. Амрита поймала взгляд Ракеша, стоявшего на другом конце комнаты. Он подмигнул ей и беззвучно, одними губами проговорил: «Соглашайся».

* * *

Две отвратительные статьи о романе Амриты с Минкс появились в газетах в тот же день, когда объявили о ее помолвке с Ракешем. На маленькое, скромное торжество были приглашены две семьи и ближайшие друзья. Никто и словом не обмолвился о газетных статьях. Партху пригласили с женой, но та предпочла остаться дома. В момент обмена кольцами Амрита в светло-малиновой с золотом гараре[26] была прекрасна, как богиня. Ракеш оделся просто, в шелковую курту[27] кхади[28], волосы аккуратно и гладко зачесаны, только глаза молодого человека шаловливо поблескивали: казалось, что официальность мероприятия забавляла его.

Амрита при первом же знакомстве почувствовала симпатию к родителям Ракеша. Она была тронута тем, с каким пониманием эти немолодые люди восприняли всю шумиху вокруг нее. Она, как ни крути, оказалась самой обсуждаемой знаменитостью лет за десять. Что ни день, в глянцевых и воскресных газетах мелькала новая сплетня про нее. Большая часть этих опусов смаковала «странность» ее отношений с Минкс, не называя их лесбиянками напрямую. Конечно, интеллигентным, слегка консервативным Батиа, прожившим последние десять лет в пригороде Нью-Йорка, оказалось нелегко все это переварить. Но они отнеслись к происходящему с удивительным спокойствием и воздерживались даже от самых осторожных комментариев. Ракеш только посмеивался — и Амрите советовал поступать так же.

— Черт побери! От чего мы прячемся? Забудь… это не важно… и совершенно ничего не меняет. Сначала я влюбился в твою маму — она гениально преподнесла мне твои фотографии. А потом в тебя… когда ты сбежала из тюрьмы, чтобы встретиться со мной и забыла купить круассан. Право! Неужели ты не могла придумать алиби получше? Тебя погубил круассан!

Однако Амриту мучили угрызения совести. Бессонными ночами она мучительно размышляла над прошлогодними событиями, пытаясь понять, как позволила заманить себя в столь очевидную ловушку. Иногда она задумывалась, правильно ли поступает, выходя замуж за Ракеша. Поделиться сомнениями ей было не с кем. Хотя от Ракеша она ничего не утаивала, чувствовалось, что он не хочет обсуждать ее прошлое. Как жаль, что у нее никогда не было близких подруг. Одна мысль постоянно ее тревожила — как бы чего не случилось с Ракешем. Минкс вела себя на удивление тихо. Амрита знала, что та вернулась домой и быстро идет на поправку. Каран следил за ней. То, что Минкс оставила Амриту в покое, не пыталась увидеться или как-то иначе связаться, казалось странным, даже зловещим.

Зная характер Минкс, Амрита жила в постоянном страхе. Скорее всего, та что-то замыслила, причем жертвой наметила Ракеша, а не Амриту.

Она поделилась с ним своими опасениями в утро помолвки, до прибытия немногочисленных гостей.

— Не удивляйся, если она появится, — предупредила Амрита. Они беседовали в спальне, пока служанка закрепляла у нее в волосах свежие цветы. Ракеш пренебрежительно отмахнулся:

— Пусть явится, мы выбросим ее за хвост в помойное ведро, как мерзкую крысу. Не тревожься, ты же не позволишь ей испортить этот день — наш день.

Ракеш нежно поцеловал ее в макушку и вышел встречать гостей.

Амрита еще долго смотрела на себя в зеркало. Всю прошлую ночь она пролежала без сна, мучаясь вопросом, чего она на самом деле хочет. Может, она использует Ракеша, чтобы сбежать от Минкс? Любит ли она его? Что из этого выйдет? Честна ли она с собой? Даже сейчас — служанка хлопочет с вышитой дупаттой, рядом суетится мать, время от времени выбегая по делам из комнаты, — Амрита не могла избавиться от сомнений. Ракеш красив, успешен, щедр, умен и внимателен. Между ними еще не было близости — он так решил, и она испытала облегчение. Но ей было страшно. Вдруг Минкс испортила ее, и остальные — особенно мужчины — уже не подходят ей? Сможет ли она когда-нибудь сблизиться с другим человеком — не столь восторженным, не столь преданным, не столь… благоговейным?

Ответ пришел раньше, чем Амрита ожидала. Сначала Ракеш с улыбкой сказал, что придется погодить до свадьбы, то есть два месяца, чтобы узнать, какой у него коэффициент ХЛП («хорош ли в постели»), Амрита скорчила гримаску, услышав такую новость, но в глубине души почувствовала благодарность за такое решение. Пережитая травма и чувство вины, не покидавшее ее, наполняли сердце девушки все новыми страхами. Она была уверена, что навсегда потеряла вкус к сексу. Ракеш ни на чем не настаивал, и она была ему признательна. Несколько раз, наедине с собой, она даже задавалась вопросом, не посоветоваться ли с врачом, но быстро отказалась от этой идеи. «Все само собой наладится», — уверяла она себя. В конце концов, это вопрос времени и привычки.

* * *

Все произошло сразу после дня рождения Ракеша. Он уезжал в Нью-Йорк в несусветную рань, и они собрались провести последние несколько часов вместе, в его новой, хорошо обставленной квартире в Южном округе, недалеко от торгового центра.

— Откроем вино? — весело предложил он. После разрыва с Минкс Амрита не прикасалась даже к легкому алкоголю из страха потерять контроль над собой. Это происходило легко и пугающе быстро. Сейчас она неуверенно согласилась. За прошедшие недели Ракеш окружил ее таким теплом и пониманием, что она с нетерпением ожидала ежевечерних встреч. Казалось, у него не имелось никаких друзей в Дели, но при его работе это было вполне понятно. Они проводили вместе все свободное время, открывали для себя все новые рестораны или подолгу гуляли в колониальном парке.

Когда Ракеш пригласил ее к себе, Амрита удивилась смене обстановки: квартира выглядела по-новому, совершенно иначе.

— Нравится? — Ракеш изучал ее лицо. — Переделали с сумасшедшей скоростью. По сути, за три безумных дня. Раньше все это было похоже на логово неряшливого холостяка. Я попросил знакомого придать квартире вид поуютнее и повеселее.

Амрита оценивающе огляделась.

— Да, чудесно. Очень нравится. — Она заметила, с каким вкусом подобран интерьер: шторы приглушенных тонов, дорогие ковры, и по всей квартире — старое серебро.

— Первый сюрприз для моей невесты. — Ракеш подошел сзади и обнял ее. — Кроме того, это на самом деле временное жилище. Мы переедем в старое бунгало, которое я снял, — немного на отшибе, но очень красивое. Ты будешь прыгать от восторга.

Амрита обернулась и подставила ему губы для поцелуя — в первый раз. Он обнял ее и поцеловал, сначала нежно, потом, чувствуя, как откликается ее тело, все более страстно. Они стояли у стены в гостиной, обнимая друг друга, открывая маленькие секреты — кривоватый зуб, мягкая впадинка, жадный язык… Ракеш поднял ее и понес в спальню. Но его желание было столь велико, что они упали на пушистый ковер, не пройдя и нескольких метров. Он крепко прижимал ее к себе, и она льнула к нему, шепча, постанывая, вскрикивая и всхлипывая. Она не знала, как отреагирует ее тело на то, что последует, но уже переполнялась невыносимой жаждой.

— Амрита… Амрита… Амрита… — Ракеш хрипло повторял ее имя, а его пальцы нетерпеливо расстегивали пуговицы и крючки. Наконец, когда она лежала обнаженной, он замер, глядя на нее. Его глаза излучали восхищение, которое он не мог выразить словами. Амрита закрыла глаза и попыталась выгнать из головы Минкс — их привычные любовные игры. Она приказала себе не ожидать, что ее грудь будут ласкать бархатистые руки, что нежное девичье лицо окажется у нее между ног.

Ракеш долго не мог налюбоваться на нее. Затем он начал раздеваться и заставил ее открыть глаза.

— Смотри на меня, смотри на меня, — настойчиво повторял он, снимая одежду. Ей было трудно не отводить глаз — он стоял над ней, возбужденный, уверенно глядя на нее, его кожа блестела в мягком свете луны, залившем всю комнату. Он склонился и приподнял ее, так что их лица оказались совсем близко.

— С этого момента есть только ты и я. Только мы. — Он нежно поцеловал ее в лоб. — Я хочу, чтобы ты всю жизнь помнила этот миг, эту ночь.

Казалось, он собирался расцеловать каждый миллиметр ее тела. Щетина на его лице царапала нежную кожу девушки, но он продолжал жадно прикасаться к ней: внутренняя сторона локтей, изгиб коленей… Его чуткие пальцы гладили и дразнили ее, а язык повсюду следовал за руками, возбуждая в ней незнакомые, но необыкновенно приятные чувства. Амрита уже невыносимо желала ощутить его в себе и умоляла войти. Но Ракеш шикнул на нее, как на ребенка:

— Не сегодня, милая. — Он прикусил ее сосок влажными, теплыми губами. — Я сделаю тебя счастливой, — пообещал он, — но так, как я этого хочу.

И он сдержал обещание. Один оргазм следовал за другим, он только прикосновениями пальцев вызывал в ней ощущения, которых она раньше и представить не могла. Она умоляла его остановиться, но он снова принимался ласкать ее. Ее тело сгорало на медленном огне, а душа, кажется, переносилась в иное измерение.

— А как же ты? — спросила она его, когда прошло два долгих часа.

— Я? — Ракеш засмеялся. — Мое наслаждение заключается в твоем… по крайней мере, сегодня ночью. Эгоистом я стану потом!

Ну уж нет! И прежде чем Ракеш успел возразить, Амрита опрокинула его на спину, и ее жадные губы пленили его. Все его существо перенеслось в другой мир, где не существовало ничего, кроме теплого, влажного, ненасытного языка Амриты, кроме нового, острого, невыносимого наслаждения.

Прошел почти час. Они лежали без сил, сплетясь в причудливом объятии, тяжело дыша и смакуя сладкую усталость.

— Я очень, очень люблю тебя, милая, — прошептал Ракеш, гладя Амриту по голове. Она прижалась к его плечу:

— Я тоже люблю тебя… но мне страшно… даже рассказать не могу, как мне страшно. Каждую минуту наяву — и даже во сне — я думаю о ней… мне кажется, она где-то здесь и наблюдает за мной… ждет своего часа.

Ракеш крепко обнял ее.

— Кошмар кончился, милая. Она не тронет и волоска на твоей голове, пока я жив. Я обещаю.

Они быстро и крепко заснули, хотя спать им оставалось недолго. Амрита впервые за месяц, если не больше, наслаждалась спокойным сном. Кроме того, ее впервые не мучили сомнения, правильно ли она поступает. Теперь она восторженно представляла, каким чудесным мужем будет Ракеш.

23

Была глубокая ночь. Каран внезапно проснулся от настойчивых трелей дверного звонка. Он глянул на будильник — три часа ночи! Он чертыхнулся, натягивая куртку. Наверняка очередная обдолбанная модель, которой негде переночевать. Он направился к входной двери. Глаза никак не могли привыкнуть к темноте, он споткнулся о забытый накануне вечером штатив. Черт! Заболел ушибленный палец. Каран доковылял до двери и повернул ключ. У входа стояла какая-то женская фигура. Минкс.

— Впусти меня. — Голос звучал хрипло и резко.

Каран неохотно посторонился, давая ей пройти, и включил свет. Когда он разглядел ее получше, у него перехватило дыхание. Минкс походила на привидение: волосы спутаны, одежда грязная и рваная, лицо искажено, голос безумный. Она потеряла не меньше десяти килограммов, и ее стройная фигурка превратилась в скелет.

— Я не могу жить без нее, — сказала она просто и мешковато осела на пороге.

Каран втащил ее в дом — получилось ненамеренно грубо. Он жил в тихом квартале и не хотел привлекать к себе внимания в такое время. У непрошеной гостьи был не обморок, а, скорее, сказались последствия нервного истощения. Он побрызгал ей в лицо ледяной водой и щедро умылся сам.

— Кофе?

Минкс пришла в себя, но лежала на бежевой кушетке тихо и неподвижно. Она покачала головой.

— Каран, я правду говорю. Я пыталась выкинуть ее из своего мира. Ты должен мне поверить. Я ни перед чем не останавливалась: гипноз, психоанализ, шоковая терапия, транквилизаторы, даже к шаману ходила. Ничего не помогает. Я так хочу ее, что мне физически больно.

Он смущенно отвернулся. Минкс продолжала:

— Я знаю, ты тоже по-своему любишь ее. Мы можем спасти ее вместе. Ты мне нужен.

Каран внимательно посмотрел на Минкс.

— От чего ее спасать? Ты это брось. Не хочу участвовать в твоих безумных планах. Как почувствуешь себя лучше, можешь идти, и больше сюда, пожалуйста, не возвращайся. Я не могу помочь тебе. Да, я люблю ее. Но это нормальная любовь.

— А что ненормального в моей любви? Неужели то, что я женщина, делает мою любовь хуже? Хуже любви любого мужчины?

Каран встал и принялся беспокойно ходить по комнате.

— Не хочу вступать в философские дискуссии. Постараюсь выразиться предельно ясно. С Амритой нас не связывает ничего, кроме дружбы. И я верю, что у нее есть полное право жить собственной жизнью. Она и так прошла из-за тебя через ад.

— Ад? Расскажи-ка мне, какой мужчина был готов сделать для нее столько, сколько я? Ты — смог бы? Я заботилась о ней больше, чем о своей жизни. Я могла бы умереть за нее. И я готова на это даже сейчас. Так я чувствую, — горько сказала Минкс.

24

— Я хочу, чтобы наш медовый месяц получился особенным… не обычной ерундой «ах-мы-едем-за-границу!» — Амрита лежала, примостив голову на коленях у Ракеша. Он только что вернулся из Нью-Йорка, и им нужно было определиться с многочисленными планами.

Ракеш поиграл с прядкой волос Амриты, потом очертил кончиком пальца контур ее золотисто-карих глаз.

— Милая, это будет лучший в мире медовый месяц.

Ракеш и Амрита решили сами заняться свадьбой, не доверяя подготовку родителям и другим родственникам. Ракеш твердо отстаивал это их решение на семейном совете:

— Мы хотим, чтобы это был самый запоминающийся день нашей жизни. А не цирк для всех остальных. Не будет лишних расходов, не будет расточительства. Мы запланировали простую церемонию. И вечеринку после.

Глядя на разочарованные лица вокруг, они неохотно согласились на скромный прием. Потом дружно хохотали над реакцией родни.

— Ты видел выражение лица мамы, когда я сказала: «Никаких украшений, кроме кольца и нити счастья[29]»? — смеялась Амрита.

— Я думал, папа-джи хватит удар, когда я сообщил, что мы не будем снимать для приема пятизвездочный отель.

Амрита сплела свои и его пальцы.

— Это первая свадьба в семье. Они, наверное, мечтали сделать из нее произведение искусства. Бедные родители.

— Я лучше потрачу эти деньги на наш новый дом, — задумчиво сказал Ракеш.

— Ты забыл про медовый месяц.

— Медовый месяц? Я думал, он у нас уже был, — засмеялся Ракеш. Он привычно поцеловал ее в губы, а его руки уже хорошо знали, как ее обнимать. Но Амрита вырвалась из объятий и подбежала к зеркалу.

— Скажи мне честно, — потребовала она, — я поправилась?

Ракеш покачал головой:

— Ты выглядишь роскошно. Зрелая и спелая.

Амрита критически изучала свое отражение.

— Согласна. Но прибавила я в весе или нет?

Ракеш подошел сзади и провел ладонями по восхитительным изгибам ее тела.

— Мягкая и сексуальная: такая ты мне нравишься, — прошептал он ей на ухо.

Амрита оттолкнула его руки.

— Мы, кажется, вообще больше ничем не занимаемся.

— А больше ничем и не стоит заниматься, — поддразнил ее Ракеш.

Амрита уселась на стул с прямой спинкой и хлопнула ладонью по стоявшему рядом столу:

— Сначала дела. Куда мы едем?

Ракеш расплылся в улыбке:

— Это сюрприз. Не стоит портить его, задавая столько вопросов. Я все спланировал с моим агентом. Просто расслабься и наслаждайся.

Амрита взглянула на него с непонятным для нее самой раздражением.

— А одежда? Мне нужно знать, что брать с собой.

Ракеш рассмеялся:

— Дорогая, там, куда мы поедем, одежда тебе не понадобится.

Амрита не пожелала разделить его веселье:

— Тогда забудь об этом. Лучше останемся дома. Кроме того, что бы ты там себе ни придумал, я же не могу ехать в аэропорт или на вокзал в костюме Евы. По крайней мере, расскажи, как мы будем уезжать.

— Я обо всем позаботился. И я буду совершенно счастлив, если в машине рядом со мной будет ехать обнаженная женщина — моя великолепная супруга. Я ответил на твой вопрос?

Амрита скомкала лист бумаги и кинула в него.

— Сексуальный маньяк! — закричала она, а Ракеш схватил ее и заломил руку за спину.

До свадьбы оставалось меньше двух недель. И хотя оба настаивали на том, что это будет воплощение простоты, они знали, что нужно продумать еще десятки деталей.

— Позже, — сказал Ракеш, жадно теребя ее за мочку уха.

«Позже», — подумала Амрита, закрывая глаза и смакуя щекочуще-острое прикосновение зубов к ее нежным ушкам.

* * *

В ночь перед свадьбой Амрита провела несколько часов с матерью. Воспоминания детства ожили, и они хохотали над смешными моментами своих поездок в Наинитал на летние каникулы. Далеко за полночь миссис Аггарвал заставила дочку лечь: той нужно было поспать, чтобы на свадьбе хорошо выглядеть. Амрита послушно выключила свет, но еще некоторое время лежала без сна. Уже несколько дней на душе у нее было неспокойно. Минкс. Ее молчание пугало больше, чем присутствие. Пару раз она хотела позвонить Карану, расспросить, но сдерживалась: звонок мог растревожить чувства, которые лучше не будить. Впрочем, сегодня ей придется встретиться с собой лицом к лицу — дольше откладывать невозможно. Минкс стала частью ее сознания. Как ни пыталась, она не могла стереть память. Иногда — слишком часто! — ей приходилось прилагать усилия, чтобы отбросить мысли о Минкс, занимаясь любовью с Ракешем. Бывшая подруга преследовала ее ночами — в странных снах без начала и конца. Иногда она представлялась великодушной, иногда — деспотичной и безумной. Такие сны — без исключения — были сложными, насыщенными, тревожными и пугающими. Даже днем Амрита не чувствовала себя свободной. Ей не с кем было поговорить — не с Ракешем же… После мучительного вечера, когда Амриту потянуло на откровенность, а несчастный жених был вынужден слушать, на этой теме лежало табу. Она отчаянно желала выговорить ее из своего мира. Оживить в памяти все: ужас и — да — наслаждение. Примириться со своим жизненным опытом. Она инстинктивно чувствовала, что только тогда Минкс сможет раствориться в прошлом и там остаться, не вторгаясь в настоящее и будущее. Но до тех пор Амрита была вынуждена сосуществовать с призраком, беспрестанно ожидая, когда он явится, чтобы снова тревожить и мучить ее.

* * *

Священное пламя взметнулось выше, в разукрашенной мандапе[30] заклубился дым. Амрита подняла глаза, щурясь, чтобы удержать слезы. И вдруг сквозь дымку, в толпе, она увидела Карана, встретила его пристальный взгляд. Амрита так обрадовалась ему! Она чуть не подняла усыпанную драгоценностями руку, чтобы помахать старому другу, но вовремя остановилась, потупилась и приняла застенчивый вид, подобающий невесте. Она не ждала его. Последняя встреча в аэропорту вышла нелепой и скомканной. И все же сейчас она была в восторге. Чутье подсказывало, что Ракеш не будет против… не будет ни ревновать, ни нервничать. Ей не терпелось их познакомить. Она обернулась к своему без пяти минут мужу. В пышном тюрбане, в безупречно сидящем ачкане[31] Ракеш был прекрасен.

Знакомый мягкий щелчок заставил ее снова поднять глаза — Каран запечатлел счастливую пару для потомков. Щёлк! Щёлк! Щёлк! Похоже, он сделал не одну дюжину кадров. После церемонии, когда они стояли втроем и дружески болтали, Каран сказал Ракешу:

— Я не снимаю свадьбы. Эта — единственная. Я фотографировал для себя… и для вас. Вот увидите, как все получится. Простите, может показаться, что я хвастаю, но я знаю: это будет великолепный репортаж. Ты заполучил в жены самую прекрасную девушку в мире… и вместе вы смотритесь превосходно.

Амрита не могла сдержать слез. Она крепко сжала руку Карана и обернулась к Ракешу:

— Он мой лучший друг. Он несколько раз спас мне жизнь.

Ракеш улыбнулся и обнял Амриту.

— Не нужно рассказывать… Я знаю. Надеюсь, теперь он станет нашим другом.

Каран категорично качнул головой:

— Нет, братец. Я не мазохист. Фотографии будут для вас двойным подарком — свадебным и прощальным. Когда-то я любил Амриту. И до сих пор люблю. Будет просто нечестно…

Мужчины пожали друг другу руки.

— Можно в последний раз поцеловать твою жену?

— Пожалуйста… конечно, если она сама не против.

Амрита встала на цыпочки и нежно обвила руками шею Карана, не беспокоясь, что на них смотрит толпа людей. Она расцеловала его в обе щеки и заглянула в глаза.

— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, спасибо, спасибо.

Амрита почувствовала, как напряглись обнимавшие ее руки. Она подумала, что Каран прижмет ее и будет держать так долго-долго. Но он резко высвободился и сделал шаг назад.

— Береги себя, малышка, и держись подальше от Минкс.

С этими словами он ушел из свадебного зала — и из их жизни.

Гости единодушно постановили, что торжество вышло восхитительным. Священник для разнообразия не стал устраивать механически-монотонных песнопений, их избавили от утомительного сидения на золоченых тронах. Амрита, одетая в традиционное красное с золотом сари, была упоительно прекрасна. Ракеш в курте цвета слоновой кости и ярко-розовом тюрбане отнюдь не выглядел игрушечным — он напоминал юного принца. Венки из ароматного жасмина и роз были сплетены по особому заказу, и когда молодожены возложили их друг на друга, не одна пара глаз в празднично украшенной мандапе наполнилась слезами. Краем глаза Амрита заметила Партху, скромно стоящего рядом с одним из ее братьев. Ракеш, к разочарованию родителей, отказался ехать на церемонию верхом.

Но братья Амриты восполнили недостаток гиканья и улюлюканья, без которого и свадьба не свадьба: когда появилась машина жениха, они сплясали бхангру.[32]

Прием не отличался размахом, и близкие родственники обсуждали скромность празднования.

— Единственный сын и единственная дочь — и только посмотрите, как просто все устроили, — говорила одна из теток соседу. Так гости шептались между собой, а Ракеш и Амрита обменивались заговорщицкими взглядами и тайными улыбками. Им все-таки удалось сделать по-своему.

Ракеш так и не рассказал Амрите, куда они поедут утром. Она знала только, что ночь они проведут в номере для новобрачных отеля «Оберой». Это была идея — и подарок — ее отца. Ракеш и Амрита не испытывали особого восторга, но решили не обижать отцовские чувства. Прием все продолжался, и Амрита поняла, что устала. Ее хрупкая фигурка была увешана тяжелыми драгоценностями — не только материнскими, но и из семьи Ракеша. Ракеш в хорошо скроенном шервани[33] отказался надевать другой пугри[34] и жемчужное ожерелье. Его друг из Америки, который специально прилетел на свадьбу, жаловался на упрямого жениха:

— Люди с непокрытой головой хуже получаются на фотографиях. Мои домашние будут разочарованы.

Амрита блистала в бледно-желтом наряде — этот цвет выгодно подчеркивал зеленые искры в ее золотистых глазах.

Невзирая на шиканье матери и критику теток, она распустила сложную прическу, созданную моднейшим парикмахером. Вынув шпильки, воткнутые, казалось, прямо в голову, Амрита почувствовала себя лучше. Она расчесала тяжелую волну волос и позволила темной гриве свободно лечь на плечи, обрамляя лицо. Войдя в шамиану[35] в сопровождении двух гордых братьев, она поняла, что, судя по довольному взгляду Ракеша, поступила правильно. Пинки, соседская девочка, с которой они вместе росли, подмигнула и отпустила какую-то шуточку по поводу брачной ночи. Приятель брата поинтересовался их планами на медовый месяц. Ракеш плутовато улыбнулся:

— Секрет! Никто не знает, куда я увезу эту прекрасную женщину — даже сама прекрасная женщина. Я собираюсь ее похитить.

— Надеемся, не ради выкупа? — съязвил кто-то.

— Почему бы нет? — парировал Ракеш. — Отличная идея — ведь никто в мире не сможет дать мне то, что я потребую за такую добычу.

Амрита весело рассмеялась вместе со всеми, уверенная, что сделала правильный выбор.

25

Номер отеля был украшен соответственно случаю. Амрита хихикнула при виде убранной цветами двуспальной кровати.

— Прямо как в индийских фильмах! Мне кажется, я должна спеть песню, а ты будешь мечтательно на меня смотреть.

Ракеш растянулся на лепестках и протянул к ней руки:

— Приди ко мне, невеста. Эта ночь — наша ночь. Давай насладимся ею.

Она сбросила золотистые сандалии и упала на него.

— О-ой! У тебя колючие браслеты! Ну-ка, раздевайся, — скомандовал Ракеш, раздеваясь. Амрита села рядом, мечтательно глядя на потолок.

— Чего ты ждешь? — Он потянулся и взял ее за руку, но, посмотрев на мехенди[36] у нее на ладони, скорчил гримасу.

— Выглядит, как кожная болезнь, — пожаловался он. — И пахнет ужасно.

— Ерунда. Это произведение искусства. Кроме того, оно обошлось мне в шестьсот баксов, плюс почти четыре часа ожидания, пока сохли ладони. — Она неторопливо сняла браслеты и серьги.

— Оставь ожерелье, а одежду сними, — сказал Ракеш. — Помнишь Лиз Тейлор в роли Клеопатры, когда она впервые ложится в постель с Ричардом Бартоном? О, какая там сцена! На Тейлор нет ничего, кроме фантастического колье.

Амрита засмеялась:

— Не повезло тебе! Я-то — не она.

Ракеш притянул ее поближе и чмокнул в нос.

— Я очень-очень люблю тебя, вредная, глупая девчонка. — Он уткнулся ей в шею, и она свернулась калачиком, доверчиво обнимая его. Через несколько минут они уже крепко спали, а Ракеш даже слегка похрапывал.

* * *

Было четыре часа утра, когда они услышали стук в дверь. Сначала Амрита подумала, что это сон, и попыталась заснуть еще крепче. В дверь продолжали стучать. Мягко, размеренно и совсем легонько. Вскоре и Ракеш вынырнул из глубокого сна. Он потыкал Амриту в бок и сонно спросил ее: «Кто-то стучит?» Она кивнула и испуганно поежилась. Ракеш перевернулся и натянул на них обоих одеяло.

— Должно быть, ошибка. Перепутали заказы на завтрак.

Амрита озадаченно посмотрела на часы у кровати.

— Завтрак? В такое время?

— Экипаж самолета. У них всегда нелады со временем. Спи, милая.

Но Амрита уже полностью проснулась.

— Я посмотрю. — Она выбралась из постели и накинула халат.

Ракеш открыл один глаз и пробормотал, натягивая подушку на голову:

— Оставь задвижку. И спроси, кто там.

Амрита шла очень медленно. Она надеялась, что человек сдастся и уйдет. Ей пришло в голову, что это, возможно, воздух из неисправного кондиционера или разболтавшаяся дверная задвижка. Но в глубине души она знала. Знала.

Когда она подошла, стук внезапно прекратился. Сердце ушло в пятки; слегка вздрогнув, она отскочила от двери. Она стояла в темноте, и только слабый ночной свет освещал ее хрупкую фигурку. Через пару минут она двинулась обратно к кровати. И тогда услышала, как кто-то хриплым шепотом произносит ее имя. Это звучало как заклинание. Она стояла совершенно неподвижно, не в силах шевельнуться. Там была она. Не нужно было открывать дверь, чтобы понять: снаружи находилась Минкс.

Похолодевшими руками она взялась за щеколду, не зная, что делать. Она слышала, как Минкс стонет снаружи, снова и снова повторяя ее имя. Амрита в смятении думала, не впустить ли ее. В ней билась необъяснимая жажда, в памяти всколыхнулись подавленные эмоции. Она обернулась на спящего Ракеша, своего новехонького, «с иголочки» мужа, и один этот взгляд придал ей сил. Она позвонила портье, стараясь говорить как можно тише, чтобы не разбудить Ракеша. Но тот уже сидел и слушал.

— У нас за дверью какой-то хулиган. Он пытается проникнуть в наш номер. Немедленно известите полицию, или нам с мужем придется действовать самостоятельно. — Она положила трубку и обернулась к Ракешу.

— Это она. Она нашла нас. — Голос Амриты звучал безжизненно.

Ракеш крепко обнял жену.

— Не тревожься, дорогая, пусть они обо всем позаботятся, а ты здесь — со мной… навсегда в безопасности. Остальное не имеет никакого значения.

Амрита не могла больше сдерживать слезы. Это были слезы любви, сожаления и облегчения.

Они тихо сидели на кровати, прислушиваясь к звукам извне. Там произошла небольшая потасовка, послышались крики протеста: кажется, охранники на руках унесли Минкс в офис дежурного офицера.

— Бедняжка, бедняжка, такая бедняжка! — причитала Амрита, а Ракеш держал ее, обнимал и укачивал.

Они сомкнули усталые глаза только с рассветом, но долго спать им все равно не дали. Их чуткий сон нарушил оглушительный вой пожарной сирены. Сначала был звук, но скоро они почувствовали и запах.

Они выскочили из постели и подбежали к балкону. Ракеш рывком открыл тяжелые двери и вытащил Амриту наружу. С относительно безопасного, просторного балкона они наблюдали, как из-под входной двери в комнату змейкой вползает едкий дым. Амрита прикрывала нос и рот, а Ракеш принес из ванной влажные полотенца.

Пожарной бригаде понадобилось несколько минут, чтобы взломать дверь. Тем временем огнетушитель из-под потолка залил пламя, коснувшееся ковра, и всю комнату наполнил густой дым. Синтетические волокна съежились и потрескались, на полу остались почерневшие проплешины.

Ракеш и Амрита стояли, обнявшись, на балконе, а пожарники профессионально боролись с огнем, перекинувшимся на матрас. Чуть позже комнату наводнили служащие отеля, в том числе старший менеджер.

— Ужасная неприятность, сэр. Позвольте перенести ваш багаж. Мы возместим ущерб. Если пожелаете — недельное проживание за счет отеля.

Ракеш прервал этот поток красноречия:

— Что произошло?

Амрита ждала ответа, хотя в душе уже обо всем догадалась.

— Один из гостей, сэр, в соседнем номере. Несчастный случай. Знаете, сэр, как это бывает, человек пропускает рюмочку на ночь и засыпает с зажженной сигаретой в руке. Ужасная неприятность, сэр. Мы просим прощения за доставленные неудобства.

Амрита медленно спросила:

— Как ее звали?

— Кого? — продемонстрировал недюжинное самообладание управляющий, свойственное управляющим всех пятизвездочных отелей.

— Гостью из соседнего номера.

— Простите, мадам, но как вы узнали, что в том номере жила леди?

Амрита грустно улыбнулась:

— Всего лишь предположение.

Ракеш подошел ближе.

— Не дури и не говори глупостей. Мы не хотим впутываться в полицейское расследование. — Он резко развернулся к менеджеру. — Если это все, мы хотели бы остаться вдвоем… Так будет лучше. Какая разница, кто это был? Нас это не касается. Подготовьте другой номер и распорядитесь перенести вещи. Мы уедем в полдень.

Менеджер бессмысленно суетился, пытаясь убедить их остаться еще хотя бы на день.

— Пожалуйста, сэр, позвольте нам компенсировать ущерб, — повторял он, но Ракеш остался непреклонным.

— У нас другие планы, — добавил он, обнимая Амриту. Ей было так спокойно в его руках.

Позже, когда они с комфортом расположились в роскошном пентхаусе, Амрита решила налить ванну с пеной. Ракеш зашел к ней с двумя бокалами свежевыжатого апельсинового сока.

— Давай залезай, — позвала она, пробуя ногой воду. Он снял халат, опустился в восхитительно теплую ванну и притянул к себе Амриту.

— Приготовься! — шутливо прорычал он. — Твой муж чудовищно оголодал.

Амрита расхохоталась. Она пыталась выкинуть из головы мысли о Минкс. Пострадала ли она при пожаре? Отвезли ли ее в больницу? Или сразу в участок? Она закрыла глаза и отдалась ласкам Ракеша. Он нежно намылил ее груди, а затем его руки скользнули ниже, между ног.

— Блаженство, — сказал он и повторил, — это блаженство!

Их тела, легкие и полные желания, парили в искрящейся воде, соединяясь, двигаясь вместе, отвечая друг другу, пока невыносимо сладкая, пронзительная боль не заставила их забыть, что они два отдельных существа. Они слились, растаяли друг в друге и вместе взорвались — этот восхитительный миг остался с ними на всю жизнь.

26

Дорога в Наинитал была легкой и расслабленной. Амрита и Ракеш весело болтали. Он не захотел садиться за руль и заказал лимузин с шофером. Амрита собрала чудесную корзину для пикника с отборным мясным ассорти. Через знакомого дипломата Ракеш раздобыл ящик превосходного бордо. Через двадцать минут после того как они выехали из Дели, он достал бокалы, хлеб с хрустящей корочкой и козий сыр и открыл первую бутылку. Амрита вытащила сочное яблоко, и они весело выпили друг за друга, в то время как водитель аккуратно и уверенно вел автомобиль в неизвестном Амрите направлении.

— Я так и не знаю, куда мы едем, — надула губы Амрита. Трасса была почти безлюдна.

— Всему свое время, — ответил Ракеш. — И потом, прекрати изображать дурочку… Одно ты уже знаешь наверняка — не в Каньякумари.[37]

После третьего бокала Амрита уже чувствовала себя слишком расслабленной, чтобы дуться. Она со счастливой улыбкой откинулась на сиденье, а Ракеш ловко расстегнул и вытащил из тесных джинсов ее шелковую рубашку.

— Перестань! — запротестовала Амрита.

Ракеш изумился.

— С чего бы это?!

Амрита указала на водителя, но Ракеш только отмахнулся:

— Забудь о нем. Я попросил, чтобы нам прислали евнуха.

Амрита отпила еще вина, пролив несколько капель. Ракеш незамедлительно прошелся языком по ее шее, но в процессе издавал такие звуки, что Амрите пришлось легонько ткнуть его под ребра. Он продолжил раздевать ее, несмотря на притворное сопротивление. Приподнявшись, он принялся стягивать с нее джинсы.

— Как, черт побери, ты надеваешь все эти штуки? Пораниться ведь недолго! — проворчал он, стягивая их с тонкой талии.

— Ну-ка, дай я облегчу тебе жизнь. — Амрита подняла одну ногу, затем другую.

— Наконец-то. — Он торопливо сдернул джинсы с ее щиколоток.

— Теперь нам только не хватает устроить пробку на дороге! — засмеялась полуобнаженная девушка, откинувшись на сиденье.

— А ты оставь трусики, — сказал Ракеш, — так нас не арестуют за непристойное обнажение. Или еще лучше — я войду в тебя, и мы так и поедем.

Одним изящным движением она стряхнула оранжево-розовую рубашку. Ракеш с восхищением посмотрел на ее плоский живот и загорелые руки.

— Солнце творит чудеса! — Он пробежал пальцами по ее животу.

На Амрите было шелковое белье телесного цвета, отделанное изящным кружевом.

— Откуда ты берешь такие сексуальные штучки? — спросил Ракеш, запустив руку ей в бюстгальтер и охватив ладонью грудь.

— Связи, — самодовольно ответила Амрита.

— Мне больше нравится эта связь. — Он двумя пальцами сжал ее заостренный сосок.

Умелые ласки возбуждали Амриту.

— Наслаждайся, детка, — сказал он хрипло, опускаясь на колени на пол машины. У нее не было сил сопротивляться, и руки Ракеша нежно раздвинули податливые бедра. Губы прикоснулись к трусикам. Сквозь тонкий шелк она чувствовала его дыхание. Его язык проник в нее, надавив на ткань белья. Так было даже лучше, чем когда он ласкал ее обнаженной. Ритмично работая губами и пальцами, Ракеш сводил ее с ума, заставлял кончать снова и снова, начиная заново каждый раз, когда она умоляла прекратить. Машина как раз разгонялась, когда Ракеш наконец плавно вошел в нее — и остался в ней, казалось, на целый час. Яркий свет фар встречной машины, отразившийся в зеркале, рассеял чары. Они не заметили, как наступила ночь. Шофер сбросил скорость, и они нехотя оторвались друг от друга.

Водитель, не оборачиваясь, осторожно спросил, что они думают по поводу короткой остановки. Амрита поспешно надела рубашку, а Ракеш застегнул ширинку.

— Да, — сказал он водителю, — нам всем не помешает глоток свежего воздуха.

Амрита была почти уверена, что парень ухмыльнулся. Но ей не было дела до этого… не сегодня! Ее томное безвольное тело могло бы воспарить к самым звездам, если бы не Ракеш — ради него стоило остаться на земле. Она медленно обернулась и подарила ему долгий, глубокий поцелуй.

— Мой муж, — она погладила его густые волосы, — мой страстный, страстный муж!

Ракеш шаловливо запустил язык ей в ухо и спросил:

— Повторим?

* * *

Когда они доехали до уединенного горного бунгало, было почти десять вечера. Навстречу им выбежал сторож, гаркхвали[38] лет шестнадцати, если не младше. Следом появился старый мали.[39] В камине горел огонь, в доме зажгли весь свет, так что на опушку густого леса, окружавшего дом, падал теплый отблеск.

Амрита обняла Ракеша за талию, и они отправились осматривать свое новое жилище.

— Великолепно! — восклицала она. — Как ты умудрился найти такое чудо?

Ракеш окинул деревянное бунгало, выстроенное в колониальном стиле, критическим взглядом.

— Неплохо, а? Прав был старик, говоря, что нам понравится.

Пока водитель и охранник носили багаж, молодожены грелись у камина. Зима еще не наступила, но горный воздух стал уже холодным и свежим.

— Ты так и не рассказал мне, — напомнила Амрита Ракешу.

— Старый армейский друг отца, — объяснил он коротко, — отставной бригадный генерал. Он сдает этот дом, когда не живет здесь сам.

Амрита прижалась к Ракешу:

— Умираю от голода!

Ракеш позвал мальчика-гаркхвали:

— Ужин готов?

Тот расплылся в улыбке от уха до уха и сообщил, что горячий ужин уже на подходе.

— Куриное-карри-рис-чапати[40]-сабджи,[41] — выпалил он скороговоркой.

— Отлично, — сказал Ракеш и велел подавать на стол.

— Сахиб,[42] напитки?

Ракеш переглянулся с Амритой.

— Почему бы нет?

Мальчик подвел их к деревянному бару и протянул ключ.

— Все внутри, — сказал он на ломаном английском.

Ракеш выхватил из бара бутылку двенадцатилетнего рома.

— За счет заведения? — спросила Амрита.

— Нет, дорогая, здесь все за наш счет, я выпишу потом расписки. — Он встревоженно глянул на нее. — Ты ведь не против пожить здесь, нет? Мы, конечно, могли остановиться в каком-нибудь пятизвездочном отеле… Но я подумал, что так романтичнее. Тут так уединенно — а еще мы сможем побродить по окрестным лесам.

Амрита обняла его:

— Это бесподобно, милый. Отели я ненавижу, меня тошнит от стерильных номеров, и потом, наше последнее приключение в пятизвездочном отеле было не из самых приятных, правда же?

Ракеш рассмеялся:

— Забудь, сладкая. Подумаешь, несчастный случай. Так бывает.

— Мне бы твою уверенность, — сказала Амрита и приняла задумчивый вид. Но Ракеш уже разлил по бокалам две порции рома, а Рам Сваруп, обезьянка-гаркхвали, прыгал вокруг, беспрестанно лопоча насчет ужина.

* * *

Они проснулись от хора птиц на подоконнике. Утро встретило их восхитительным рассветом, туманным воздухом и росой на траве. Ракеш раздвинул яркие шторы и потянулся, а Амриту пробрал озноб от утренней свежести.

— Будешь валяться или выберемся погулять? — спросил он.

Она зажмурилась и спряталась под одеяло.

— Понял тебя, детка, — кивнул он. — Ну а я для разнообразия пообщаюсь с природой.

Он быстро оделся, поцеловал ее и вышел. Амрита слышала, как он заказывает Рам Сварупу омлет из двух яиц.

— И много тостов! — прокричал он, уходя по узкой тропинке в лес. Под тяжелыми ботинками затрещали сухие ветки. Амрита поразмыслила, не присоединиться ли, но потом отказалась от этой идеи. Ей нравилось спать по утрам — в это время сладкой дремы в голове сплетались мириады образов.

Она проснулась через полтора часа. Солнце стояло уже высоко и светило прямо в комнату сквозь решетчатые окна. Она выключила электрообогреватель, посмотрела на часы и встала. Ракеш вот-вот вернется, нужно его встретить. Она поспешно почистила зубы, умылась холодной водой, надела халат и отправилась искать Рам Сварупа. Того нигде не было. Амрита позвала мали. Он прибежал из дальнего угла сада, где возился с клумбой шток-роз. В ответ на вопрос, не видел ли старик Рам Сварупа, мали сказал, что мальчик ушел искать сахиба.

— Зачем?

— Э-э… прошло почти два часа, как сахиб ушел, а говорил, что вернется через пятнадцать минут. Рам Сваруп подумал, что он потерял развилку и заблудился. Так бывает с гостями, которые здесь в первый раз.

— А вокруг все спокойно? Воры? Дакоиты?[43]

Старик засмеялся.

— Нет-нет, мемсахиб. Это городская публика, а мы народ честный и богобоязненный. Нет, люди здесь никому вреда не причинят, но кто поручится за зверей?

— Звери? Здесь водятся тигры? — У Амриты перехватило дыхание.

Старик беззубо улыбнулся.

— Тигров нет. Время не то, да и к дому близко. Но вот гиены и медведи попадаются.

Амрита твердо сказала:

— Я иду искать мужа. Буду готова через минуту. Вы со мной?

Мали с готовностью кивнул. Она бегом вернулась в комнату и переоделась в джинсы, натянула толстый свитер, теплые носки и крепкие ботинки.

— Пойдемте! — она замахала рукой. — Пойдемте!

Через полмили на лесной тропинке они встретили Рам Сварупа.

— Ты его нашел? — закричала Амрита.

— Нет. Не пойму, зачем он так далеко ушел в джунгли. Здесь небезопасно… Даже мы так не ходим. — Он неодобрительно покачал головой.

Амрита посмотрела, куда ходил мальчик, и спросила, звал ли он Ракеша.

— Я не мог, — угрюмо ответил паренек. — Я не знаю, как его зовут.

— Черт побери. — Амрита побежала в лес наугад, изо всех сил выкрикивая: «Ракеш! Ракеш!» Ей ответило только странное эхо, да еще птицы шумно захлопали крыльями.

Мали первым заметил, что на ветру полощется какая-то тряпка, застрявшая в кустарнике. Он отправил Рам Сварупа разобраться, и Амрита тоненько вскрикнула. Это был шарф Ракеша, который связала ему мать.

— Он должен быть где-то рядом… может, он упал… поранился… Продолжаем поиски!

Они разделились и направились в разные стороны. Амрита звала Ракеша по имени, а мужчины порознь искали в густых зарослях хоть какие-то следы. На крик старого мали она кинулась со всех ног.

— Кровь, — сказал коротко старик. — Свежая кровь.

Амрита в ужасе уставилась на лужицу крови на большом камне. Под ложечкой у нее омерзительно засосало. Рядом лежал другой камень, заостренный и также покрытый кровью.

— Боже мой! Боже мой! — прошептала она.

Подбежал запыхавшийся мальчик-гаркхвали.

— Это могло сделать животное? Медведь или волк?

Мужчины покачали головами, не отрывая мрачного взгляда от залитой кровью земли.

— Нет, тут поработал убийца, — тихо сказал мали.

Амрита схватилась руками за горло:

— Он… неужели он мертв?

— Мы не знаем. Нужно вернуться и быстро сообщить в полицию, прежде чем преступники уйдут слишком далеко. Бесполезно дальше тратить время и искать здесь сахиба… Это может быть опасно.

Амрита тяжело опустилась на землю и разрыдалась. Мали заботливо поднял ее на ноги.

— Нельзя терять надежду. Будем молиться… Может, это вовсе не кровь сахиба. Может быть, это ритуальное жертвоприношение курицы или ягненка… Леса полны дикарей, а у них странные обычаи.

Амрита нагнулась, присматриваясь.

— Почему бы тебе не приглядеться?.. Уверена, ты сможешь разобрать, человеческая это кровь или звериная, — сказала она, потянув за руку Рам Сварупа.

Мальчик опустил палец в кровь, оценивая ее густоту, принюхался и горестно опустил голову:

— Человеческая.

Он заплакал.

Мали, сохранивший самообладание, увел их от страшной находки.

— Нужно позвонить в чоуки,[44] — бормотал он, пока маленькая экспедиция торопливо, почти бегом возвращалась в бунгало.

* * *

Прошло два часа, прежде чем приехали трое одышливых полицейских. К этому времени Амрита уже была близка к обмороку от тревоги и голода. Рам Сваруп предлагал ей что-нибудь съесть или выпить, но она неизменно отказывалась. Телефонной связи с Дели не было, и она не могла дозвониться до родителей.

Когда прибыла полиция, ей стало немного легче. Она проводила их к месту находки шарфа и окровавленных камней, подробно описала Ракеша и пересказала их утренний диалог, когда он ушел в лес, оставив ее спать. Полицейские что-то записали и задали слугам несколько вопросов на местном диалекте. Казалось, все были не слишком обеспокоены — за исключением Амриты. Она спросила, можно ли встретиться с начальством, но мужчины коротко ответили, что их компетенции хватит с лихвой. Амрита потребовала объяснений, на что ей дали такой ответ:

— Несчастный случай на охоте… Обычное дело.

На ее дальнейшие расспросы отвечал Рам Сваруп — оказалось, что местные браконьеры, охотники на оленей, случается, ранят по ошибке туристов.

— Но где он? Почему его не принесли в дом, не бросили на месте?

Из сумбурных объяснений полицейских выходило, будто браконьеры боятся, что на них донесут и сдадут в полицию.

— Возможно, они отнесли вашего мужа в деревню. Его перевяжут и в темноте принесут обратно, тут обычно так поступают.

Полицейские не убедили Амриту.

— Мы тратим драгоценное время… Необходимо начать искать по деревням. И дать знать на контрольные пункты — вдруг он… вдруг его… похитили или случилось что-то еще. Нужно проверять все машины и грузовики.

Полицейские рассмеялись ей в лицо.

— Мадам, мы знаем местные нравы. Здесь, в горах, живут простые люди. Честные. Они не повредят ему, не ограбят. Произошла ошибка, у охотника было плохо с прицелом или со зрением — а может, и с тем, и с другим. Вот и все.

— Почему мы не можем обыскать деревни, пока еще светло? — спросила Амрита, но от нее снова отмахнулись. Все четверо уверяли, что это будет пустая трата времени.

— Деревни высоко в горах. Туда очень трудно подниматься, — добавил один полицейский.

— Но нельзя же просто сидеть, ожидая неизвестно чего. — Она расплакалась, а мужчины вышли на улицу, раскуривая биди.[45]

К заходу солнца она уже впала в отчаяние. Полиция составила короткий рапорт и уехала. Рам Сваруп принес Амрите молока и заставил выпить полчашки. Стояла гнетущая тишина, нарушаемая только криками ночных птиц и стрекотом насекомых. Амрита надела толстый свитер Ракеша и сидела у телефона, подтянув колени к груди. Версия, высказанная полицейскими, казалась ей просто смехотворной, но она была совершенно беспомощна в этом странном месте, где не знала ни единого человека. Снаружи пахло костром — Рам Сваруп и мали курили кальян, сидя у огня. Ближе к десяти послышался звук подъезжающей машины. Амрита подскочила и выбежала из дома. Ее аккуратную фигурку осветили яркие лучи фар. Приехал районный полицейский инспектор, и вид у него был озабоченный.

— Плохие новости? — хрипло спросила Амрита и взмолилась: — Говорите сразу. Только не лгите.

Мужчина откашлялся, представился и сказал:

— Ну что же, мадам, мы не уверены, что произошло, но предполагаем, что дело не такое уж простое.

— В каком смысле? — спросила Амрита.

— Похоже на работу профессионалов, — сказал офицер.

— Он жив? — Голос Амриты зазвенел.

— Пока неизвестно.

— Да что же, черт побери, вам в таком случае известно? — сорвалась она на крик.

— Возможно, вашего мужа похитили.

— Кто?

— Может быть, террористическая организация. Или наемники.

— Ради выкупа?

— Не исключено. Но так как вам не позвонили и не прислали письма, с уверенностью говорить нельзя. За столько времени этот человек или люди уже непременно связались бы либо с вами, либо с нами. Обычно подобные преступления происходят именно так.

— Но мой муж жив? — Голос Амриты дрогнул.

— Вполне вероятно, мадам. Но гарантировать ничего нельзя.

— Ну что же, огромное спасибо, вы мне очень помогли. Что теперь? — мрачно спросила Амрита.

— Теперь нужно ждать… Но, мадам, позвольте вас уверить, мы делаем все, что в наших силах. Деревенских предупредили, и они будут докладывать о любой подозрительной активности. Также мы отзвонились в центральную диспетчерскую. Будут проверять машины. Это максимум, который мы можем обеспечить на данный момент.

Амрита кивнула, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Офицер браво отсалютовал и принялся разворачиваться.

— Нет, подождите, — остановила их Амрита. — Мне нужна охрана. Я не хочу оставаться здесь без защиты.

Мужчина обернулся к подручным и, подумав, отрядил одного.

— Хорошо, мадам. Но только до утра.

— Огромное спасибо. — Голос Амриты был полон сарказма. Она в первый раз в жизни оказалась в таком одиночестве — в неизвестном месте, в окружении незнакомцев. Но страшно ей не было. Она лихорадочно размышляла, пытаясь разрешить тайну исчезновения мужа, и мысли обгоняли одна другую. В глубине души Амрита уже знала ответ — ответ, ускользавший от полиции. Они никогда не догадаются. Теперь ей оставалось лишь ждать следующего хода. Амрита была уверена, что игра продолжится, но не ночью, а на рассвете. Именно это время предпочитала ее мучительница. Один-единственный человек мог составить такой план. И Амрита знала: чтобы выиграть следующий раунд, нужно оказаться умнее противника и сохранять хладнокровие. Один неосторожный шаг, и Ракеш будет мертв. Амрита поклялась себе, что не допустит этого… даже если придется пожертвовать собственной жизнью.

К предстоящему долгому ожиданию она решила подойти основательно — прихватила из спальни одеяло и устроилась на ночь в удобном кресле. Вскоре она чутко задремала. Из дальнего угла сада доносился кашель мали — тот грелся у угасающего костра.

* * *

До рассвета ничего не происходило. Беспокойный сон Амриты прервал Рам Сваруп, осторожно постучав ее по плечу. Мальчик бормотал что-то невнятное, а в руках держал сверток. Амрита моментально проснулась, выхватила посылку и рванула бумагу, ожидая увидеть… сама не знала, что. Стук сердца гулко отдавался в груди. Внутри был маленький твердый предмет, размером не больше ладони. Она лихорадочно разворачивала многослойную газетную упаковку и одновременно расспрашивала паренька.

— От кого это? — Она оторвала очередной лист газеты.

— Принес мальчишка из соседней деревни.

— Что он сказал?

— Ничего. Сказал: «Передай мемсахиб в доме».

— Черт побери! Кто ему дал посылку?

— Он не сказал.

Амрита пробуравила его гневным взглядом:

— А ты спросил?

Рам Сваруп глупо покачал головой. Амрита пришла в бешенство.

— Идиот! Как можно было не задать такой простой вопрос? Почему ты не привел этого мальчика ко мне?!

— Вы ведь спали. — Он понурился.

Она набросилась на него как сумасшедшая:

— Вот так и доложишь полиции, когда они появятся! Они арестуют тебя! И посадят!

Амрита в последний раз дернула бумагу, что-то вывалилось из свертка и покатилось по полу с резким металлическим звуком. Она опустилась на четвереньки и под тростниковым диваном нашла кольцо Ракеша. Амрита надела его на средний палец и разрыдалась. Впрочем, оно все равно было слишком велико для нее. Поднявшись, она взяла надорванный сверток и обнаружила внутри кассету. Без подписи. Без указания, что внутри. Но догадаться было несложно. Все-таки его похитили ради выкупа. Она устало обернулась к Рам Сварупу и спросила, есть ли в доме магнитофон. Он покачал головой, но тут же встрепенулся и радостно сообщил:

— Зато у двоюродного брата в деревне есть!

— Иди и немедленно принеси!

Мали зашел ее проведать. Она попросила чашку чая и проверила телефон, но он все так же молчал. Через двадцать минут вернулся Рам Сваруп со старым магнитофоном. Она поспешно вставила кассету. Последовало пять минут абсолютной тишины, и Амрита уже собралась попытать удачи, перемотав пленку. В этот момент раздался знакомый голос, слишком хорошо знакомый. Минкс. Ее речь звучала непривычно — низкий, хрипловатый голос казался не приглушенным, а наоборот, усиленным. На заднем плане отдавалось жутковатое эхо. Амрита слушала как завороженная. Минкс говорила грустно, с леденящей решимостью:

— Милая, я прощаюсь с тобой. Мой голос никогда больше не потревожит твои нежные уши. Но прежде чем уйти, я должна выполнить одну последнюю миссию… Я должна сдержать обещание, я должна сдержать клятву. Ты поймешь. Я знаю. Прощай, моя милая, жизнь моя, сердце мое. Помни одно: что бы я ни делала, я делаю ради тебя, только ради тебя…

Запись внезапно оборвалась, и Амрита так же резко вернулась к реальности. Она оставила магнитофон включенным, а сама отчаянно размышляла… Почему Минкс отправила ей запись сейчас? О простом совпадении не может быть и речи. Во-первых, это означает, что Минкс где-то поблизости. А раз так, то Ракеша похитила Минкс. Но — кровь? Ведь Ракеш больше и сильнее ее, неужели ей удалось с ним справиться? Мысли стремительно проносились в ее голове, словно лошади в бешеной скачке. Качество звука на кассете тоже казалось странным… профессиональным. Как будто запись была сделана в студии. Очевидно, Минкс записала кассету не здесь, не в этом богом забытом месте.

Вскоре должна была прибыть полиция. Магнитофон продолжал впустую крутить кассету. Амрита сжала пульсирующие виски и изо всех сил пожелала оказаться рядом с семьей. Они были так нужны ей сейчас! Она впала в полузабытье, но неожиданный звук вернул ее к реальности. Кассета уже довольно долго крутилась беззвучно, но вдруг послышался сдавленный мужской голос… Ракеш! Амрита тут же узнала его. Было трудно разобрать, что он говорит — слова звучали искаженно, бессвязно. Раздавались и другие звуки: кто-то двигал мебель, с шумом упало нечто большое и, очевидно, тяжелое.

Амрита изо всех сил напрягла слух. Он явно с кем-то спорил, ей удалось разобрать пару слов: «прекрати» и «сука».

Значит, жив… во всяком случае, был жив, когда Минкс записывала пленку. Амрита сначала обрадовалась, но напомнила себе, что все уже могло измениться. Раздался пронзительный скрип: чем-то царапали по твердой поверхности. Затем — снова ничего. Магнитофон прокручивал пустую пленку. Амрита дослушала до конца, с надеждой перевернула кассету и не останавливала, пока магнитофон не выключился. Другая сторона оказалась совершенно пустой, впрочем, в глубине души Амрита была к этому готова.

Полицейские удивились, когда она молча передала им кассету. Старший инспектор осмотрел послание и задал традиционные вопросы: «Как вы ее получили?» и «Когда ее принесли?». Амрита тусклым голосом пересказала утренние события.

— Вы ее слушали? — спросил полицейский.

— Да. — Она указала на видавший виды магнитофон.

— Чего хочет этот мужчина? — Инспектор поставил кассету на перемотку.

— Женщина, — мягко ответила она.

— Что?!

— На кассете говорит женщина.

Полицейский вскинул голову:

— Это что-то новенькое! Женщина! Должно быть, банда решила испробовать новую тактику. Они, очевидно, сменили стратегию. Не тревожьтесь, мы их возьмем. Они не одурачат нас подобными фокусами.

— Нет никакой банды. — Амрита с трудом сдержалась, чтобы не заорать. — Там одна женщина, одна-единственная.

Полицейский с любопытством обернулся.

— А вы откуда знаете? Почему вы так уверены? Эти люди — профессиональные похитители. Мы взяли их след. Они иногда меняют методы, только и всего. Но мы их поймаем.

Амрита ответила резче, чем собиралась:

— Эй, услышьте уже меня! Я знаю, что говорю. Я знаю эту женщину. Она не принадлежит ни к какой банде. Я ее знаю.

— Что?! — Полицейский взорвался. — Почему же вы нам раньше не сказали? Решили нас одурачить? Кто она? Что тут происходит? Позвольте, мадам, мы запишем ваши показания, а затем вам придется проследовать с нами.

Амрита не сдвинулась с места. Кассету перемотали, инспектор включил магнитофон, неотрывно следя за выражением ее лица. Сиплый голос Минкс снова наполнил комнату, Амрита сидела, опустив глаза. Когда Минкс замолчала, инспектор вынул кассету и обернулся к Амрите.

— Итак, эта женщина — ваш близкий друг. Будьте добры, сообщите нам ее имя и прочие данные… впрочем, прежде всего нам нужно установить связь… мотив. Откуда вы знаете, что именно она похитила вашего мужа? Я ожидал требований, угроз и тому подобного. Но она не сказала ничего… разумеется, если только вы с ней не в сговоре. Прекращайте этот театр и признавайтесь.

Амрита яростно затрясла головой:

— Нет, нет, нет! Вы несете чушь! Неужели для вас не очевидно, она — убийца! Вот! Слушайте, слушайте внимательно! — Она снова поставила кассету.

Инспектор выслушал последовавшие сдавленные звуки.

— Ничего не доказывает. Вы двое вполне могли все спланировать. Скажите, зачем? Ради денег?

Амрита не выдержалась и разрыдалась:

— Какой же вы идиот! Вы ничего, ничегошеньки не понимаете!

Инспектор резко оборвал ее:

— Мадам, я уже понял все, что хотел. Теперь пора понять вам. Сейчас приедет мой уполномоченный. Радиограмму в Дели мы уже отправили. Все свои объяснения приберегите до лучших времен. А я хотел бы уточнить несколько деталей. Имя вашей сообщницы… ее и ваши анкетные данные. Остальное расскажете в суде. С этого момента можете считать себя арестованной.

27

— Ну, давай. Я планирую поразвлечься с тобой.

Ракеш с презрением взглянул на свою мучительницу. Из-за грубого кляпа у него саднило во рту. Веревки глубоко врезались в запястья. Минкс стояла в паре метров от него, одетая, как обычно, в черное. Впрочем, на этот раз она пристегнула кобуру и добавила сапоги. Он не отводил взгляда, одновременно размышляя, насколько же она чудовищно отвратительна. К счастью, ее злобные глаза скрывали большие черные очки. Крошечный деревянный домишко, ставший его тюрьмой, ютился на горном уступе. Минкс привела его сюда, приставив между лопаток пистолет, и время от времени подгоняла, тыча дулом в спину.

Ракеш вспомнил события этого утра — нападение произошло минутах в пятнадцати от бунгало, где, ничего не подозревая, сладко спала Амрита. Его сильно ударили сзади по голове чем-то тупым и тяжелым.

Он с глухим стуком упал на землю, покрытую сухими листьями, и ударился о камень. Но прежде чем потерять сознание, Ракеш увидел знакомую ухмылку, услышал отвратительный глухой смешок. Успел подумать, что Минкс, вероятно, убьет его. Очнулся он уже связанным. Минкс сидела на расстоянии нескольких метров от него, беззаботно покуривая сигарету и прикладываясь к фляге, висевшей на плече. В кобуре на поясе у нее был пистолет, а за голенищем сапога — складной нож. Ракеш снова отключился.

Он проснулся от резкого тычка в бок. Солнце уже поднялось, под деревьями стало светло и жарко.

— Пошли, герой… шагать нам далеко, — прикрикнула Минкс. Ракеш попытался встать, но не удержался на ногах. Болела голова, по щеке стекала кровь.

— Что, черт побери, происходит? — медленно, с трудом выговорил он. Из-за глубокой раны в углу рта голос звучал невнятно.

— Скоро узнаешь. Давай пошли, — отрывисто бросила Минкс, вытащила пистолет и ткнула им Ракешу под ребра.

— Где моя жена? Где Амрита? Что ты с ней сделала?

— Твою мать! Заткнись, пока я тебя не убила! — Минкс снова пнула его. Он согнулся пополам от мучительной боли. Минкс достала кусок ткани, запутавшийся в кустах неподалеку, и велела ему нагнуться. Заткнув ему рот, она неторопливо, наслаждаясь процессом, сняла его длинный шарф и беспечно бросила в сторону.

— Пусть твоя бесценная женушка порадуется находке, когда отправится на поиски, — засмеялась она. — Уверена, ей будет приятно.

* * *

Дорога к деревянному домику оказалась долгой и тяжелой. Каждые пару шагов Ракеша одолевал приступ слабости, ему казалось, он упадет и никогда больше не сможет встать. Всякий раз, когда он спотыкался, Минкс пинала его ногами. Она шла позади, фальшиво напевая и регулярно отхлебывая из фляги. Ракеш умирал от жажды, ужасно хотелось есть. Но она не позволяла остановиться ни на секунду.

Когда они пришли к маленькому домику, Минкс занялась делами. В доме было заготовлено все необходимое для жизни: запасы еды, дистиллированная вода, туалетная бумага, дрова, ром, импортный шоколад, кофе, сахар, моющие средства. Даже электричество — Ракеш заметил большой переносной генератор. Минкс вытащила кляп, но руки оставила связанными.

— Мы здесь, возможно, на… дай-ка подумать… на день? На месяц? На год?.. Может случиться, что и навсегда. Зависит от того, насколько ты нужен своей женушке. А раз так, подумала я, нужно располагаться как дома. Расслабься. У меня есть музыка, кино, все что захочешь. В плане развлечений мы дадим фору любому пятизвездочному отелю. Ты, уверена, согласишься со мной, когда начнется шоу. Но прежде мы с тобой немножко поболтаем. Ты готов?

Ракеш даже не пытался скрыть презрение, молча разглядывая Минкс. Она открыла банку импортного пива и протянула ему. Он выпил все до дна за несколько секунд. Подойдя ближе, Минкс взъерошила ему волосы:

— А ты ничего. Отличное тело, отличные волосы, отличная улыбка. Жаль, я не люблю мужчин — я бы лучше влюбилась в тебя, чем в твою красавицу-жену.

Ракеш не ответил, и Минкс продолжила:

— А ведь всех этих глупостей можно было избежать — тебе стоило только послушать меня и оставить ее в покое, как я просила. Я ведь просила вежливо, помнишь? Но ты, упрямый дурень, решил по-своему и украл ее у меня. Зачем? Ведь мог выбрать любую другую. Только не надо этих бредней про любовь, или я сломаю тебе челюсть.

Минкс развернула плитку «Линдта» и положила две дольки ему в рот. Ракеш сначала было стиснул зубы, но передумал.

— Хороший мальчик. — Лицо Минкс находилось он него всего в нескольких сантиметрах. — Молчишь? Отлично. Я буду говорить. Амрита была моей и останется моей. Неважно, какими сказочками она тебя кормила, но такова правда. Она любила меня тогда и, клянусь, любит меня сейчас — можешь быть уверен.

Она резко поднялась и подошла к низкому столику.

— Вуаля! Тра-ля-ля!.. Домашнее видео! — пропела она, театральным жестом сдернув с крупного предмета заляпанную жиром скатерть. На столе стоял блестящий телевизор с плоским черным видеомагнитофоном.

— Готов поразвлечься?

Ракеш закрыл глаза и спрятал голову в колени. Минкс возилась с пультом управления.

— Так… смотри… здесь тебе все будет знакомо. — Она обернулась и увидела, как он сидит. Три стремительных шага, и она рванула его за волосы, заставляя поднять голову. Он снова почувствовал у виска холодное стальное дуло.

— Смотри! — приказала она. — Если я увижу, что ты закрываешь глаза или отводишь их в сторону — бабах! — и ты мертв.

Ракеш безучастно смотрел на маленький экран. Он с самого начала знал, что припасла для него эта ведьма. Он вспомнил, как однажды ночью Амрита рассказывала про их лесбийские ласки и с каким наслаждением Минкс их снимала на видео. Ракеш не хотел, чтобы жена «признавалась», но ей, очевидно, было важно поделиться своими темными тайнами и освободиться от чувства вины. Она поведала ему настолько живописные подробности, что ничего из увиденного сейчас не удивляло и не шокировало его. Минкс пристально вглядывалась в его лицо, прикуривая сигареты одну от другой.

— Нравится мое домашнее видео, сладкий?

Ракеш решил подыграть ей и ухмыльнулся.

— А знаешь, у меня ведь тоже есть пара кассет, которые тебе придутся по вкусу. Напомни прислать их, когда вернемся к цивилизации.

Минкс ткнула его горящей сигаретой.

— Умный слишком, — прошипела она, затушив окурок о руку Ракеша.

Ракеш застонал от боли. Минкс рассмеялась.

На экране промелькнул гротескно-крупный план гениталий Амриты, и Минкс резко выключила запись.

— Самое сладкое оставим на потом, — заявила она и вышла из домика.

28

— Я пойду одна, — сказала Амрита мали, застегивая куртку. — Обо мне не беспокойтесь. Я сама его найду.

Мали попытался остановить ее, пошел звать Рам Сварупа, но оказалось, что мальчик ушел в деревню. Через несколько секунд Амрита уже вышла из сада и целенаправленно зашагала к лесу.

Она нашла куст, где запутался шарф. Посмотрела на камни — кровь запеклась и потемнела. В лесу душисто и сладко пахло, солнце прекрасно все освещало. Она села на покрытый мхом валун неподалеку, слушая пение птиц и рассеянно шурша сухими листьями. В душе у нее воцарилось странное спокойствие. Откуда-то пришла уверенность, что Минкс не причинит Ракешу вреда.

Она встала и пошла в гору, подъем занял три четверти часа. Впереди показался небольшой просвет: четыре или пять домиков вокруг колодца. Амрита решила остановиться и попросить глоток воды. Деревенские жители не удивились. Они даже предложили ей здесь передохнуть. Один юноша завел с ней разговор, но она с трудом понимала местный диалект. Он показал на дальнюю гору и сказал:

— Друг.

Амрита посмотрела на него с интересом. Он принялся что-то взволнованно объяснять, активно жестикулируя. Амрита поняла, что он видел, как туда шли городские жители. Она вскочила на ноги и, показав мальчику банкноту в десять рупий, попросила проводить ее. Деньги он не взял, но, казалось, был рад помочь.

И вот наконец, когда Амрита была готова сдаться и повернуть назад, они увидели Минкс. Юноша приветствовал ее как старую знакомую. Она тоже узнала его, а появлению Амриты совершенно не удивилась.

— Привет, красавица, мы тебя ждали. — Она взяла Амриту под руку и, щелкнув пальцами, отпустила мальчика. Он весело побежал прочь, помахав им на прощание. Дальше женщины пошли молча. Амрита слишком хорошо знала бывшую подругу, чтобы задавать вопросы. Но шестое чувство подсказывало, что Ракеш цел и невредим. Минкс обняла ее и мягко поцеловала в ямочку на шее. Амрита не отстранилась. Это разозлило бы Минкс, привело бы к долгому, напряженному разговору. Минкс начала щебетать о погоде и красоте пейзажа, будто они отправлялись на пикник. Амрита не вымолвила ни слова, даже когда Минкс сплела ее пальцы со своими и жадно прошептала:

— Не могу больше ждать. До одури хочу тебя. Я не дойду до наших джунглей, если не возьму тебя сейчас. Ты выглядишь роскошно, замужество идет тебе.

Амрита продолжала идти, а Минкс принялась на ходу ласкать ее грудь, запустив пальцы под бюстгальтер, и сжимала ее соски, пока те не затвердели.

— Что ж… вижу, ты еще отвечаешь на мои прикосновения, — удовлетворенно рассмеялась она. Амрита запретила себе думать, она стиснула зубы и ускорила шаг. Руки Минкс беспрепятственно скользили по ее телу.

Они дошли до поворота, отмеченного на стволе великолепного гигантского баньяна. Минкс прыжком перегородила Амрите путь, и у той, застигнутой врасплох, перехватило дыхание. Минкс схватила ее за плечи и прижала к дереву.

— Сейчас… я хочу тебя сейчас. Прямо здесь.

Ее лицо было в нескольких сантиметрах, а руки уже опустились с плеч на грудь Амриты. Во все стороны порскнули белки, потревоженные женщинами, шумно взлетел с дерева коэль.[46] Тело Амриты безвольно обмякло. Минкс расстегнула на ней пряжку ремня и джинсы, стянула одежду, небрежно бросая ее на ближайшие кусты. Великолепное тело Амриты засияло в лучах солнца, проходивших сквозь листву прозрачным, зеленоватым светом. Минкс отошла на шаг. Голос ее звучал прерывисто:

— Боже мой! До чего ты прекрасна! Я могла бы умереть, просто глядя на тебя. Ах, красавица, вот бы ты сама могла на себя полюбоваться. Как лесная нимфа… моя лесная нимфа.

Она медленно подошла и обняла ее, положила у основания дерева. Кора царапала спину Амриты, вокруг суетились жуки. Минкс опустилась на колени.

— Пожалуйста, — нарушила наконец молчание Амрита, — не делай мне больно. Больше я ничего не прошу.

Минкс поцеловала ее в губы и прошептала:

— Зачем мне это? Зачем? Я преклоняюсь перед твоей красотой.

Амрита ожидала прикосновения, но Минкс внезапно отпрянула и поднялась. Амрита изумленно вскинула брови:

— Что случилось?

По лицу Минкс текли слезы.

— Не могу… ты иначе пахнешь. Ты пахнешь мужчиной… твоим мужчиной. Он у тебя везде. Везде. Между ног, на груди, во рту. Я никогда больше не смогу к тебе прикоснуться. Одевайся, идем! Все кончено.

Амрита с радостью оделась. Минкс уже ушла вперед. Амрита догнала ее, запыхавшись на горном склоне. Она взяла Минкс за руку, но та отдернула руку.

— Не трогай меня. — Голос звучал низко и печально.

Амрита отступила на шаг. Она, в общем-то, все понимала.

* * *

Глаза Ракеша засияли, когда он увидел жену в дверях.

— Милая… я знал, что ты найдешь меня! — вскричал он, пытаясь выпутаться из врезавшихся в запястья веревок.

Подошла Минкс и разрезала веревки перочинным ножом. Амрита опустилась на пол рядом с мужем и обняла его, а он гладил ее лицо и волосы, покрывая их поцелуями.

Минкс курила, отвернувшись, глубоко затягивалась и смотрела отсутствующим взглядом в открытую дверь.

Ракеш спросил, не поднимаясь:

— Что дальше?

Она внезапно вынырнула из своей задумчивости.

— Я с вами еще не закончила. Заткнитесь и ждите.

Пистолет в ее руке заставил их быстро замолчать. Минкс обернулась к Амрите, в ее голосе зазвучали знакомые интонации:

— Когда я показала твоему мужу видео, он совершенно не впечатлился. Я подумала… может, у него есть что-нибудь более достойное запечатления, на будущее.

Пленники недоуменно переглянулись. Амрита взмолилась:

— Я думала, ты сказала, что все кончено. Я думала…

Минкс резко оборвала ее:

— Засунь свои мысли сама знаешь куда. Здесь думаю я. Ясно? Но на твой вопрос отвечу. Да, между нами все кончено. А вот между вами все только начинается. Жду не дождусь. Я так этого хотела. Приготовьтесь к своей лучшей съемке… только чтобы без фокусов! Не забывайте, у меня пушка. — Она подошла ближе, поигрывая пистолетом. — Вы меня слышали. Я желаю видеть первоклассное представление в этой лачуге. У вас две минуты на подготовку. Раздевайтесь! Живо! Это приказ.

Минкс отвернулась, чтобы взять камеру. Воспользовавшись случаем, Ракеш бросился на нее и схватил за колени. Минкс упала лицом вперед, но рефлексы у нее были отличные. Раздался выстрел, пуля попала в деревянную балку на крыше, Амрита взвизгнула. Минкс снова нажала на курок, наугад целясь в сторону Амриты, грянул еще один выстрел. Пуля оцарапала ей руку и ушла в груду матрасов, сваленных в углу. Ракеш ослабил захват, испугавшись, что следующий выстрел попадет в цель. Минкс вскочила, взяла обоих под прицел и, кривя губы, прорычала:

— Идиоты! Делайте, что сказано. Не стоит меня больше дразнить.

Амрита обернулась к Ракешу. Глаза ее от страха сделались огромными:

— Не спорь, милый. Я ее знаю. Она не шутит. Просто делай, что она говорит.

Он смотрел на нее, не в силах поверить:

— Ты с ума сошла? Ты хочешь, чтобы я разделся по приказу этой психованной суки? Да я скорее умру.

Он стоял, широко расставив ноги, и между ними вдруг просвистела пуля.

— Ты так легко не отделаешься, сладкий, — вкрадчиво сказала Минкс. — Я отстрелю тебе яйца и запихну их твоей жене в глотку. Потом вот этим острым малышом я отрежу ей соски и скормлю воронам. Когда я закончу, вид у тебя будет отвратительный. И ты будешь страдать. Да… Очень, очень страдать. Жутковато, а? Так что хватит тянуть, начинайте. Я готова. Пленка заправлена. Это будет лучшая порнуха в мире. У меня даже музыка есть подходящая, чтобы добавить куражу. Амрита любит «Болеро». Она отлично под него отсасывает. Да и я ей делала минет — тоже под «Болеро». Посмотрим, на что ты способен. Включай воображение. Не стесняйся. Представь, что меня нет. В конце концов, она твоя жена. Это не преступление. Ты видел, как классно она трахается с женщиной. Так вот, у меня есть чувство, что с мужчинами она это делает еще лучше. Снимай штаны, осел. Дай-ка посмотрю, что ты там прячешь. Кажется, Амрите нравится твоя штука. А я хочу уничтожить все, что ей нравится. Давай посмотрим, какой ты на самом деле огромный.

Амрита заговорила тихо, спокойно:

— Минкс, умоляю тебя, оставь моего мужа в покое. Я сделаю все, что ты захочешь… Сама знаешь, в прошлом так и было. Мы займемся любовью, ты будешь делать со мной, что пожелаешь. Но отпусти его. Обещаю… я разведусь с ним. Я буду жить с тобой до тех пор, пока не умру. Я никогда не взгляну на другого мужчину. Я не позволю больше никому дотронуться до меня. Я буду твоя, вся твоя, только твоя. Но позволь Ракешу уйти. Он не расскажет полиции. Не напишет жалоб. Никакой шумихи. Я подпишу все, что захочешь. Сделаю все, что попросишь…

Минкс грубо оттолкнула ее:

— Вот только не надо изображать из себя мать Терезу, этот слабак и тряпка не стоит таких жертв. Я ждала, что ты это предложишь, так что не пытайся вывернуться и надуть меня.

Минкс разорвала рубашку Амриты дулом пистолета. Ракеш попытался остановить ее, но она ловко развернулась и нацелила пистолет ему в пах.

— Голыми, — скомандовала она. — Я хочу видеть вас голыми. Живо… приступайте.

Амрита глазами подала знак мужу и добавила:

— Не будем спорить, милый.

Она аккуратно разделась и выжидающе посмотрела на Ракеша.

— Здесь холодно, — пожаловалась она.

Минкс вздернула брови:

— Неужели?.. Как неблагоразумно с моей стороны… Не доглядела. Вот, укутайся, пока я не прикажу начинать.

Она бросила ей два грубых одеяла и заорала на Ракеша:

— Давай-давай, олух, целый день тебя ждать прикажешь?

Ракеш снял рубашку и брюки, но трусы оставил.

— Ого! Какие мы скромные! — издевалась Минкс. — Посмотри на свою жену. Две секунды, и она голая, как вышколенная шлюха — кстати, шлюха и есть. А тебе, очевидно, нужны дополнительные аргументы.

Она развернулась.

— Давай снимай его патетическое бельишко.

Амрита поспешно стянула с Ракеша трусы.

Он отвел глаза, вид у него был разнесчастный. Минкс вороном кружила вокруг.

— Жалкое зрелище. Посмотри на себя… какой-то дохлый червяк. — Она потыкала его член дулом пистолета. — Погодите… Может, вам для разгона нужна музыка, выпивка, трава? Не беспокойтесь. У меня все есть.

Из динамиков зазвучало «Болеро», Минкс разлила на всех ром и раздала бокалы. Ракеш отшвырнул свой, а Амрита отпила пару глотков.

— Так-то лучше, дорогая, — одобрила Минкс, доставая видеокамеру. — Давай потанцуем. Может, медленное фламенко? Как тебе?

Она толкнула пленников друг к другу.

— Танцуй для него, как танцевала для меня. У тебя так хорошо получается, особенно когда нарастает звук.

Амрита безмолвно поставила бокал и медленно, грациозно закружилась вокруг Ракеша под музыку Равеля. Муж закричал:

— Прекрати, прекрати сейчас же! Лучше убей меня! Я больше не могу.

Минкс сделала крупный план, переводя камеру от искаженного болью лица к паху. Амрита продолжала танцевать. Она подошла к нему сзади очень близко и поспешно прошептала:

— Милый, просто делай, что она говорит. Верь мне. Нам надо выиграть время. Скоро прибудет полиция, нас спасут. Деревенские покажут ее убежище.

Минкс, наблюдавшая за ними через видоискатель, воскликнула:

— Пока очень неплохо! Эй, вы двое, а не задуматься ли вам о совместном производстве порнушки?

Ракеш неохотно притворился, что расслабился, и присоединился к причудливому танцу Амриты.

— А теперь возьми его в свой хорошенький ротик. Помни, режиссер здесь я. И не останавливайся, пока не крикну «снято».

Амрита встала на колени и прикоснулась губами к плоти Ракеша.

— Используй пальцы… будто для меня, — скомандовала мучительница.

Амрита с изумлением почувствовала языком возбуждение мужа. Она осторожно покатала его член во рту, а Минкс нагнулась низко-низко, чтобы заснять это движение.

— Кажется, он готов. Возьми его. Я хочу, чтобы ты была сверху. И не спеши.

Амрита легонько толкнула мужа на грубый пол и села сверху, легко и плавно приняв его в себя.

— Отлично! Мне нравится! — Голос Минкс звучал взволнованно. — Будто я снова школьница, попавшая на сеанс порнушки.

Бедра Амриты двигались, как в грациозном танце, Ракеш стонал. Минкс прыгала вокруг, включая и выключая камеру, поигрывая пистолетом в другой руке, и беспрестанно комментировала:

— Какой увлекательный медовый месяц! Держу пари, вы двое не ожидали ничего подобного. Продолжай, Ракеш. Твой выход. Подергай ее за соски, поласкай ее… Получай удовольствие. Где довольные улыбки?!

Амрита ускорила движение, послушная ритму музыки. Они достигли пика одновременно, в момент крещендо в «Болеро». Минкс отбросила видеокамеру, отшвырнула пистолет и плясала вокруг них в экстатическом восторге, визжа и выкрикивая непристойности.

Амрита устало опустилась на грудь Ракешу, а он на секунду прикрыл глаза. Они не заметили, как Минкс разбросала вокруг них солому и теперь неистово кружила по комнате, бормоча какую-то мантру.

— Это рай! Лучшего конца нашей любовной истории невозможно было представить. Милая, описать не могу, какой ты сделала меня счастливой… Такой счастливой! Я готова умереть прямо сейчас. Сию же минуту. Сейчас же, сейчас, сейчас!

Раздался тихий резкий щелчок зажигалки, и почти сразу они почувствовали запах дыма. Ракеш вскочил на ноги и рывком поднял Амриту. Через несколько секунд все было объято пламенем. Языки огня лизали балки на потолке. Под хохот обезумевшей Минкс они выбрались из дома и тяжело упали на землю. Обернувшись, они увидели черный силуэт на фоне пламенеющего ада. Она кружилась на месте, смеялась и пела, раскинув руки и откинув назад голову:

— Я счастлива!.. Я так счастлива!

* * *

Ракеш метнулся в крохотную пристройку к дому, исчез ненадолго, появился снова, держа в руках тряпки и джутовые мешки, и бросил их Амрите.

— Прикройся. Попробую ее вытащить.

Амрита попыталась остановить его:

— Милый… нет, пожалуйста…

Но он плотно завернулся в драное одеяло и бросился внутрь. Амрита еще никогда в жизни не молилась с такой страстью.

Услышав вдали голоса, она принялась звать на помощь. К склону подбежали люди, человек десять. Команды отдавал пожилой мужчина аристократической внешности в костюме для сафари стального серого цвета. С ним были два полицейских.

— Помогите! Там мой муж и… подруга. Сделайте что-нибудь!

Деревенские энергично принялись тушить огонь, а пожилой мужчина отправил полицейских внутрь, чтобы те помогли попавшим в пылающую ловушку людям. Амрита с облегчением поняла, что пламя побеждено — деревенские по цепочке передавали ведра с колодезной водой. Она поплотнее запахнула одеяло, чтобы прикрыть наготу, и подошла к мужчине, явно возглавлявшему экспедицию.

— С ними все будет в порядке? — робко спросила она.

Мужчина ответил, не глядя на нее:

— Через минуту узнаем.

Амрита осталась стоять рядом. Она дрожала, хотя воздух был еще горячим от угасающего пламени.

— Там моя дочь.

Амрита посмотрела на него, не в силах поверить:

— Вы хотите сказать, вы — отец Минкс?

— Да… Минкс… моя дочь… Единственный ребенок.

* * *

Из-под обломков вынесли два обгоревших до неузнаваемости тела. Амрита на ватных ногах подошла ближе, отец Минкс лающим голосом раздавал указания. Амрита молча встала у него за спиной. Слез не было, и в горле пересохло.

— Живы, — бросил он, не оборачиваясь. — Зрелище ужасное, но дела не так плохи… Не тревожьтесь, мы их залатаем. Будут как новенькие.

Амрита смотрела, не в силах отвести взгляд.

— Боже, боже! Как же это все случилось? — тихонько повторяла она снова и снова.

* * *

Мистер Ийенгар вывел ее из больничной палаты.

— Пойдемте, вам нужно отдохнуть. Не хватает еще, чтобы вы грохнулись в обморок.

Амрита покачала головой.

— Я ему нужна.

Мистер Ийенгар потянул ее в приемный покой.

— Да… вы нужны вашему мужу. Именно поэтому вы должны пойти поспать. Ему нужно, чтобы рядом была сильная женщина, а не развалина, в которую вы превратитесь, если не послушаете меня.

Амрита упала в ближайшее кресло, а мистер Ийенгар принялся мерить комнату шагами. Это так напоминало привычку его дочери.

— Как она?.. Как Минкс?

— Выкарабкивается потихоньку, — ответил он. — Через пару дней будем знать наверняка. Она у меня крепкая. Не из тех, кто сдается. Ваш муж, кажется, тоже сильный человек. Думаю, оба выберутся. Врачи настроены оптимистично.

Чудовищная усталость навалилась на Амриту. Она не спала почти тридцать шесть часов и почти ничего не ела.

— Ваши родители в курсе. Они едут сюда. Братья тоже. И родители вашего мужа. Мы выдали им полицейский джип.

— Спасибо, — прошептала Амрита. Сил говорить громче не было.

— Это я должен благодарить вас и вашего мужа за спасение жизни дочери, — сказал Ийенгар после недолгого молчания. — Если бы он не бросился за ней, она была бы сейчас мертва.

Амрита задумчиво смотрела в окно.

— Ее мать знает?

Настала очередь Ийенгара качать головой:

— Это убьет ее. Вы, наверное, знаете, что она в очень тяжелом состоянии.

Амрита подняла голову.

— Минкс редко рассказывала о ней. Она больна?

Мистер Ийенгар снова покачал головой.

— Неужели Минкс не говорила?.. Последние десять лет моя жена пребывает в… лечебнице. Эта весть убьет ее. У меня не хватит мужества. Я не скажу.

У Амриты в глазах стояли слезы.

— Я не знала. Минкс никогда не рассказывала. Я думала, мать ее бросила, бросила вас…

Мистер Ийенгар коротко, сухо рассмеялся:

— Девчонка снова плела сказки. У нее талант, не правда ли? Попадаются все. Все, кроме отца. Этого она мне простить не может. Бедная Минакши. Какая жалкая жизнь! Какая горькая!.. А ведь у нее было все, чего только девочка может пожелать. Все.

Амрита поднялась и встала рядом у маленького окошка.

— Вы сказали «простить». У меня создалось впечатление, что прощать нужно гораздо, гораздо больше. Вовсе не только то, что вы единственный видели ее насквозь.

Ийенгар резко повернулся к ней:

— О чем вы?

У Амриты перехватило горло.

— Я… н-не знаю… Минкс рассказывала о своем детстве. В подробностях… Это было ужасно. Отвратительно. Как может простить отца дочь, пережившая такое? Он отцом-то себя называть не имеет права. Он не лучше, чем животное… зверь.

Ийенгар выглядел озадаченным.

— Что такого она могла рассказать? Что я бил ее? Порол? Да… помню, когда она была совсем маленькая, случалось такое. Сейчас, конечно, я себя не оправдываю… но тогда имелись веские причины. Она была невыносима. Упрямая, дерзкая, непослушная. Трудный ребенок. Несколько раз я ее выпорол. Может, дважды или трижды.

Амрита перебила его:

— Побои тут ни при чем, хотя о них Минкс тоже рассказывала.

— Тогда что же?

Глаза Амриты вспыхнули, и она выпалила:

— Вы знаете, о чем я говорю. Почему вы притворяетесь, будто не понимаете?

Лицо Ийенгара не дрогнуло. Он открыто встретил сердитый взгляд девушки:

— Простите, миссис Бхатиа, я представления не имею, о чем вы.

Голос Амриты дрожал от презрения.

— Вы мне отвратительны. Если бы у меня был такой отец, я бы уже давно покончила с собой. То, что вы сделали со своей малолетней дочерью, невозможно простить. Вы жестоко с ней обращались, вы попросту использовали ее… Почему, если жена не могла спать с вами, вы не наняли проститутку? Почему заставили ребенка удовлетворять вашу похоть?

Лицо Ийенгара исказил ужас. Он долго молчал, затем недоверчиво спросил:

— Это сказала вам моя дочь? Мой любимый ребенок?

Амрита кивнула.

— Бедная, бедная девочка. Бедная Минакши. Жаль, что я раньше не понял, как тяжело она больна. Может, мне удалось бы спасти ее от участи матери.

Ийенгар на глазах сгорбился, сделался меньше и, пошатываясь, сел на стул. В комнате воцарилось молчание. Амрита пристально смотрела на него. Он сидел, обхватив руками голову, по щекам его текли слезы.

— Какие преступления я совершил, за что должен так страдать?! Минакши!!! Моя маленькая Мину… Как могла она сочинить столь гнусную ложь?! Господи! Я проклинаю день, когда мать произвела ее на свет.

Амрита тихо спросила:

— Откуда мне знать, что она лжет, а вы говорите правду? Откуда?

Ийенгар поднял голову. Его глаза были полны слез, голос прерывался:

— Господь всемогущий знает правду. А еще психиатр, лечивший ее мать… но в конечном счете, ваше дело, чему и кому верить. Моя дочь тяжело психически больна, как и ее мать. Она подвержена бредовым идеям, она лжет, она сочиняет истории. У каждой школы, откуда ее исключили, найдется что рассказать. Я пытался, изо всех сил пытался быть ей и отцом и матерью. Защищать ее. Сегодня я понял, какое оглушительное поражение потерпел. Да, бывало, что из-за работы мне не удавалось уделить ей столько внимания, сколько ей необходимо. Но я представить себе не мог, что мне придется услышать. Такова расплата за то, что меня не было рядом, когда она во мне нуждалась.

Амрита осторожно потянулась и накрыла его руку ладонью.

— Пожалуйста, простите меня, мне так жаль… мне так стыдно. Я беру назад свои мерзкие слова. Ваша дочь и я… возможно, вы уже знаете… мы… У нас были странные отношения. Она заставила меня… шантажировала… мучила… пугала… А потом… я начала получать удовольствие. Отвечать. Я попала в зависимость… столь сильную, что собиралась провести с ней всю жизнь, пока не познакомилась с моим мужем. Именно он освободил меня от ее власти.

Ийенгар кивнул.

— Я знаю. Мои люди держали меня в курсе. Я знал о каждом ее шаге. У меня есть на нее подробное досье… на вас, кстати говоря, тоже. Поэтому… пожалуйста, не объясняйте ничего. Я уже знаю все, что мне нужно.

Амрита озадаченно взглянула на него:

— Но вы же ее отец! Вас не возмущало, что она пользуется вашим именем, влиянием, положением, чтобы вселять в людей страх, добиваться своих целей?

— Я всегда боялся ее… боялся вспышек ее ярости, не знал, что она вытворит, если я отреагирую на ее выходки. Мне со всем приходилось мириться, чтобы защитить ее мать. Мои люди, те немногие, кому я доверяю, почти всегда присматривали за ней. Но Минакши всех перехитрила. Когда ей нужно, она становится хитрой и умной — вам это прекрасно известно. Но позвольте рассказать вам… Единственный раз, когда я забеспокоился — и, я знаю, она тоже, — это когда вы сдружились с Партхой. Необходимо было придумать, как заткнуть ему рот. Он умудрился раскопать слишком много. Минакши тогда приходила ко мне, уверен, вам она не сказала. К тому моменту мы не виделись уже несколько лет. Она плакала. И я вспомнил маленькую девочку без друзей, которая так тосковала по матери. Мне стало жаль ее. Я бы сделал все, что она попросила. Минакши смертельно боялась разоблачения. Она думала, что Партха намерен сделать именно это — раздеть ее перед публикой. Она умоляла меня остановить его. Или по меньшей мере уничтожить все досье на нее. Я отказался, хотя знал, что она никогда не простит меня. Тогда-то она и решила воспользоваться собственными средствами и методами.

Увидев доктора, они выпрямились.

— Все не так уж плохо, — преувеличенно бодро сказал он. — Мы еще пару-тройку дней понаблюдаем за ними в палате интенсивной терапии, пока состояние не стабилизируется. Могу дать вам прогноз по поводу пластической хирургии после выписки. Мистеру Бхатиа она потребуется в минимальном объеме. У него довольно сильно обожжены ноги, и нужно немного поработать над правой рукой. По поводу состояния мисс Ийенгар с уверенностью пока сказать нельзя. Боюсь, ее придется латать подольше… особенно лицо. Судьба одного глаза меня тоже тревожит. Но мы делаем все, что в наших силах.

— Вам нужно поспать… и что-нибудь съесть. Иначе вы не выдержите. Давайте я вас подброшу до дома, у меня здесь припаркован джип.

Амрита молча пошла за ним. Она слишком устала, чтобы возражать. Они ехали по темным улицам, не говоря ни слова, потерянные — или запертые — в собственных странных мирах. Она как раз собиралась выдавить: «Спасибо… доброй ночи», когда Ийенгар дотронулся до ее руки.

— Хочу, чтобы вы знали. Что бы ни произошло, вас и вашего мужа больше не потревожат. Обещаю. Я собираюсь взять дочь под опеку. За ней будет налажен присмотр двадцать четыре часа в сутки. Впредь — только так, больше нельзя полагаться на случай. Она будет жить со мной, я обеспечу ей лучший возможный уход.

Амрита с благодарностью кивнула и уткнулась лбом ему в плечо.

— И еще, — продолжил он, — от меня никто не узнает ваших тайн. Я все уничтожил… каждый клочок бумаги, все фильмы, фотографии и записи. Все. Когда она исчезла, я вскрыл ее квартиру. В тот раз она в высшей степени изобретательно обвела моих людей. Она ушла из здания в парандже, которую одолжила у соседки. Дежурный решил, что это другая леди, хотя на самом деле то была моя дочь. Когда увидели, что уже два дня никто не входит и не выходит из квартиры, мы взломали дверь. Мы вычистили все — я лично руководил процессом. Вам нечего бояться, ни сейчас, ни в будущем. И я даю вам слово. Я не позволю ей приблизиться к вам, пока я жив.

Рукав его рубашки стал мокрым от слез Амриты. Он обнял ее, провожая до калитки.

— Благослови тебя Бог, девочка.

Она с трудом улыбнулась и слегка помахала рукой. К ней уже спешил мали с хорошими новостями:

— Едут Аггарвалы, сахиб и мемсахиб. Ужин готов.

Амрита побежала в дом, чтобы хоть немного прибраться к приезду родителей. Все было хорошо. Она чувствовала себя в безопасности. Темнота больше не пугала ее.

Эпилог

Глаза Амриты засияли при виде серебряного чайного подноса. Добрая чашка горячего, крепкого индийского чая — как раз то, что нужно после перелета. Она с трудом обернулась. Огромный живот уже мешал двигаться. А ведь пока и пяти месяцев нет. Близнецы? Говорят, да. Она тяжело поднялась и раздвинула шторы. Ракеш, как обычно, отправился на утреннюю пробежку. Они только что вернулись из Нью-Йорка. Первый день в Дели после двух долгих лет — и он уже спешит обежать весь Южный округ.

Амрита погладила живот и нежно проворковала еще нерожденным малышам:

— Мы дома. Мы дома.

Слуга осторожно постучал в дверь спальни.

— Мемсахиб, газета. — Он протянул ей «Хиндустан таймс».[47] Амрита, зевнув, пробежала глазами заголовки. Ничего не изменилось за их отсутствие. Террористы, забастовки, аферы, скандалы. Она перевернула страницу, просматривая объявления, и с улыбкой вспомнила домашнюю традицию, когда мать за обедом читала отцу заметки о свадьбах, рождениях, помолвках и годовщинах. Милая сердцу картина предстала перед ее сонным взглядом, пока она невнимательно скользила глазами по мелкому тексту.

Сначала она просто пропустила объявление. Вообще не заметила. Но что-то заставило ее вернуться к началу страницы. Впрочем, она все равно не поняла. В конце концов, в Индии тысячи Ийенгаров. Десятки тысяч. Мало ли какая Ийенгар «скончалась при трагических обстоятельствах». Затем она прочла следующее слово — Минакши. Еще пару секунд пыталась осознать. Да, все так. Минкс мертва. Объявление было сухим и кратким. Никакой обычной в таких случаях цветистой ерунды: «вознеслась на небеса… нежно вспоминаем… глубоко скорбим…» Ничего такого.

«Ийенгар Минакши скончалась 7 августа в Бомбее при трагических обстоятельствах. Пожалуйста, не надо соболезнований».

Амрита снова и снова перечитывала черные строчки. Чай остыл. Руки, сжимавшие газету, похолодели. Она не могла удержать дрожь. Она наконец была свободна.

Благодарности

Отдельное спасибо Давиду Давидару, моему другу, издателю и редактору — именно в таком порядке — за вдохновляющую терпеливую поддержку.

Примечания

1

Паранта — двуслойная пшеничная лепешка, между слоями которой могут запекаться различные начинки; гхи (ghee — англо-инд.) — топленое масло из молока буйволицы. (Здесь и далее — прим. перев.)

(обратно)

2

Бабу — клерк.

(обратно)

3

Сдобная булочка с изюмом.

(обратно)

4

Фени (feni) — традиционный алкогольный напиток из плодов кешью или сока кокосовых пальм.

(обратно)

5

Доса — южно-индийские блины, подаются как гарнир к основным блюдам — чечевице, овощам и пр.

(обратно)

6

Айя — служанка из местных жителей.

(обратно)

7

Малабар-Хилл — один из престижных районов Мумбая (Бомбея), где расположены «Висячие сады», парк отдыха, Джайнский храм и храм Маха-лакшми.

(обратно)

8

Бибинка — основная гоанская сладость, приготовленная из тростникового сахара джаггери, яиц и кокосов.

(обратно)

9

Бин-бэг (bean bag — англ.) — большая круглая подушка, наполненная полистиролом или пенорезиной.

(обратно)

10

Парси — выходцы из Ирана.

(обратно)

11

Сампан — китайская лодка.

(обратно)

12

Алу-парантха — индийская картофельная лепешка.

(обратно)

13

Ральф Лоран — известный американский дизайнер.

(обратно)

14

Фраза из песни Бриджит Бардо «Don’t call те».

(обратно)

15

Здесь: Да, это так.

(обратно)

16

Дупатта — длинный широкий шарф, покрывало.

(обратно)

17

Сари из города Почампалли, прославившегося мастерами особого, линейного дизайна ткани. Сари почампалли часто украшают вышитыми узорами или серебряными нитями.

(обратно)

18

Версова — окраина Мумбая (Бомбей), в которой живут многие звезды Болливуда. Считается, что название Бомбей (Мумбай на языке маратхи) произошло от имени местной богини Мумбай Деви. Очевидно, слово «Бомбей» имеет португальское происхождение, так как именно португальцам в 1534 году достались от султана Гуджарата семь островов, на которых впоследствии и возник этот город. А на португальском языке «боа байя» означает «хорошая бухта».

(обратно)

19

Шейлок — один из главных персонажей пьесы Шекспира «Венецианский купец», еврей-ростовщик, скупой, сметливый, мстительный, чадолюбивый, остроумный.

(обратно)

20

Дахи — йогурт.

(обратно)

21

Газель (ghazal), здесь: песня о любви.

(обратно)

22

Ласси — напиток, основа которого чаще всего ряженка или натуральный йогурт.

(обратно)

23

Махарани — царица, жена махараджи.

(обратно)

24

Бинди — в индуизме это знак правды, цветная точка, которую индианки рисуют на лбу, так называемый «третий глаз». Также известен как тилака.

(обратно)

25

Храмовое сари кандживарам пришло из южного города Канчипурам. Впервые такое сари было выткано около 400 лет назад и с того времени стало одним из самых популярных в Индии. В его изготовлении в основном применяются контрастирующие цвета, в кайме и рисунках используются шелковые или золотые нити. Цвета обычно яркие и насыщенные, а шелк — один из самых лучших в Индии.

(обратно)

26

Гараре — часть национального женского костюма, расклешенная юбка.

(обратно)

27

Курта — традиционная длинная, свободного покроя рубаха.

(обратно)

28

Кхади — индийская одежда, сотканная и спряденная вручную.

(обратно)

29

Мангал сутра — «нить счастья», украшение, надеваемое при обряде бракосочетания, его носят на шее замужние женщины.

(обратно)

30

Мандапа — открытое помещение с колоннами для проведения религиозных обрядов.

(обратно)

31

Ачкан — мужское пальто с длинными рукавами, которое застегивается спереди на пуговицы длиной до колена или ниже.

(обратно)

32

Бхангра — энергичный импровизированный мужской народный танец.

(обратно)

33

Шервани— мужское пальто с длинными рукавами, застегивается спереди на пуговицы, длиной до колена или ниже. Как правило, расшито вышивкой, орнаментами и различными украшениями. Надевают мужчины на свадьбу и другие официальные мероприятия.

(обратно)

34

Пугри — тюрбан.

(обратно)

35

Шамиана — шатер.

(обратно)

36

Мехенди — священный индийский национальный орнамент, наносимый хной на тела женщин во время приготовления к важным церемониям.

(обратно)

37

Каньякумари — южно-индийский город, самая южная точка Индии.

(обратно)

38

Гаркхвали — народность общей численностью 2 млн. 150 тысяч человек, проживающая на территории Индии.

(обратно)

39

Мали (на языке хинди — садовник) — одна из индийских каст или рас, торгуют овощами, фруктами и цветами.

(обратно)

40

Чапати — индийский хлеб из пшеничной муки, наподобие тонкого лаваша.

(обратно)

41

Сабджи — блюдо индийской кухни, представляющее собой своеобразное овощное рагу. Подается с рисом и лепешками чапати.

(обратно)

42

Сахиб — здесь: господин.

(обратно)

43

Дакоит — грабитель, член банды грабителей.

(обратно)

44

Чоуки — полицейский участок.

(обратно)

45

Биди — тонкие, небольшие сигареты, распространенные в Индии и некоторых других азиатских странах.

(обратно)

46

Коэль — индийская птица, похожая на кукушку.

(обратно)

47

«Хиндустан таймс» — индийская ежедневная газета на английском языке, выходит с 1923 года в Дели.

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

Эпилог

Благодарности Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg