«Прелестная Ромина»

Прелестная Ромина (fb2) - Прелестная Ромина [Danger by the Nile] (пер. М. И. Пышкова) 941K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Барбара Картленд

Барбара Картленд Прелестная Ромина

Глава 1

— Нет, нет, Алекс… Нет!

Протест вовсе не казался яростным, поэтому, прежде чем ответить, красавец мужчина самодовольно ухмыльнулся:

— К чему бессмысленное сопротивление, Ромина? Ты любишь меня… любишь, я вижу. Так зачем с этим бороться? Зачем лишать себя счастья любить и быть любимой? Я покажу тебе, что такое настоящая любовь… великолепная, полная всепоглощающей страсти и неземного блаженства!

Его низкий глубокий голос с едва уловимым иностранным акцентом завораживал, нежное прикосновение его рук лишало сил. И уже не хотелось бежать… Ромина ощутила, как мощное, до сих пор неведомое чувство будто втаскивает ее в новый, неизведанный мир вожделения…

Она слишком устала, чтобы продолжать сопротивляться. В общем-то Алекс прав — зачем? Пусть все идет своим чередом. И пусть его магнетический голос, его нежные руки и такие желанные губы высушат ее слезы, заглушат малейшие угрызения совести… если они, чего доброго, вдруг появятся.

Мягкий, но неумолимый поток медленно втягивал ее куда-то далеко, в таинственное неизведанное. Ромине казалось, что и ее руки вдруг стали влагой — водой, струящейся по его бархатистой коже…

Губы Алекса больше не обжигали ее рот. Теперь они просто властно захватили ее в плен, постепенно лишая сил сопротивляться, словно высасывая из нее остаток воли.

Вдруг донеслись звуки чьих-то торопливых шагов — шагов негромких, но резких, решительных! Что это?

Алекс вдруг выпрямился, как будто это сделал не он сам, а его хорошо тренированное тело, моментально отреагировавшее на сигнал о внезапной опасности.

Ромина тоже настороженно подняла голову — она удобно лежала на широкой низенькой тахте у самого камина и, вслед за Алексом бросив взгляд в сторону двери, выходящей в небольшую прихожую, увидела, что та почему-то приоткрыта.

— Наверное, принесли почту, — неуверенно произнесла она.

— Почту? — напряженно переспросил Алекс.

— Давай я схожу посмотрю, что там.

Автоматически отметив, что потрясающе красивое, прозрачное неглиже, в котором девушка выглядела словно лесная нимфа, сильно измято, Ромина схватила лежащее на стуле покрывало и закуталась в него, невольно чувствуя, как в ней растет необъяснимое раздражение против себя за то, что так легко позволила Алексу вольности!

Голова была необычно тяжелой и даже слегка кружилась. Скорее всего, от шампанского, выпитого на балу. Вообще-то обычно она соблюдала меру, но в этот раз… Он все подливал и подливал… Она оглянулась.

Алекс стоял у весело потрескивающего камина, приводя в порядок свой роскошный бархатный мундир, в котором был на костюмированном балу. «Русский дворянин семнадцатого века» — так он себя представил. И отрицать, что в мундире, отороченном мехом плаще и ярко-красных сафьяновых сапожках он был воистину великолепен, было просто нелепо!

— Я была права! — крикнула ему из прихожей Ромина. — Принесли письмо.

— Письмо? В такое время? — удивленно спросил Алекс.

Ромина невольно бросила взгляд на часы, висящие на стене, — половина третьего ночи.

— Боже мой, действительно, это необычно!

Она открыла почтовый ящик и вынула оттуда конверт, на котором крупными буквами и хорошо известным ей почерком было написано ее имя. Ни адреса, ни почтовой марки на письме не было.

— А-а-а, это от… — начала было Ромина, но остановилась, нащупав под тонкой бумагой конверта что-то более плотное… бланк телеграммы.

Телеграмма, очевидно, уже была там, когда они вошли в квартиру, подумала Ромина. Просто она ее тогда не заметила — была слишком занята Алексом, нежными словами, которые он шептал ей на ухо, твердой рукой направляя прямо к широкой тахте в глубине гостиной у камина…

Страстность его глубокого низкого голоса и нескрываемое желание в его темных жгучих глазах тогда ее не только приятно удивили, но и по-своему даже заинтриговали. Но потом будто что-то кольнуло внутри. Как она могла легкомысленно проигнорировать телеграмму? Это ведь не письмо! Если телеграмму посылают, значит, что-то случилось!

Нахмурившись, Ромина медленно вскрыла конверт.

— Что там, Ромина? От кого письмо? — послышался голос Алекса из гостиной.

Девушка молчала. Просто смотрела на текст телеграммы, чувствуя, как все лицо покрывается мертвенной бледностью, а руки начинают дрожать.

— Ромина, иди же сюда скорей!

Наконец-то она его услышала и ничего не видящим взором посмотрела в сторону гостиной, где, освещаемый тусклыми отблесками угасающего камина и одной-единственной лампы, стоял Алекс — чистые, четко очерченные черты лица, густые, темные, зачесанные с высокого лба назад волосы, полные чувственные губы…

— В чем дело, Ромина? Почему ты не идешь?

Девушка медленно вернулась в гостиную и, не повышая голоса, тихо, но твердо произнесла:

— Уходи, Алекс… И как можно быстрее!

— Ромина! О чем ты? Как…

Столь внезапная перемена в поведении Ромины его явно шокировала и… озадачила.

— Я, кажется, ясно выразилась! Ничего не хочу говорить или объяснять… Мне хочется только, чтобы ты ушел… Не заставляй меня ждать…

— Дурные вести? Интересно, кто подбросил конверт в твой почтовый ящик?

— Сейчас это совершенно не важно, Алекс. Сделай, пожалуйста, как я прошу, и как можно скорее.

В ее голосе прозвучали жесткие нотки, и «русскому дворянину семнадцатого века» стало предельно ясно — любые споры и разговоры бессмысленны. Он поднял с пола свой подбитый мехом плащ.

— Я позвоню тебе завтра, — расстроенно произнес мужчина.

— Нет. Не надо мне звонить. Алекс! И пожалуйста, оставь меня в покое!

В десять тридцать утра в кабинете генерала Фортескью зазвонил внутренний телефон.

— Я занят! — раздраженно рявкнул генерал в трубку.

— Да, да, я знаю, сэр, — послышался в трубке голос адъютанта. — Но мне показалось, вы захотите знать… вас очень хочет видеть мисс Хантли. Судя по всему, дело срочное, сэр.

Уже не так грозно генерал произнес:

— Пусть войдет. — Он задумчиво опустил трубку на рычаг и бросил невольный взгляд на мужчину, облокотившегося о каминную полку. — Очевидно, ей уже сообщили.

Человек у каминной полки кивнул:

— Да, его ближайшим родственникам они, наверное, уже разослали телеграммы. Что ж, генерал, полагаю, вам лучше поговорить наедине. Но остались кое-какие вещи, которые нам с вами необходимо обсудить. Пожалуй, я зайду попозже…

— Нет, нет, не уходите, — остановил его генерал. — Возможно, Ромина сообщит нам что-нибудь интересное… Давайте послушаем вместе. Кто знает…

— По-моему, вряд ли, но…

Не закончив, он торопливо отошел от письменного стола куда-то вбок прежде, чем дверь широко распахнулась и в кабинет вошла мисс Ромина Хантли.

«Господи, как же я мог забыть, насколько она привлекательна!» — мелькнула у генерала мысль при виде вошедшей девушки. А черное траурное платье и плащ только оттеняли чистоту кожи лица и золотистую бледность волос… Он, конечно, ожидал увидеть ее несчастный вид, но не до темных же мешочков, совершенно неожиданно набухших под ее красивыми глазами!

— Прости, что отвлекаю тебя от важных дел. Гарди, — тихо произнесла Ромина, подставляя щеку для поцелуя.

Они с Кристофером звали его так с самого детства, и теперь, услышав нотки горечи в голосе девушки, у него вдруг защемило сердце.

— Я ожидал твоего прихода, Ромина, — как можно мягче ответил он, помогая ей присесть на стул.

— Значит, тебе все известно?

— Да, Ромина.

— И кто, интересно, об этом сообщил? Ах да… конечно же, Гарди, тебе все известно. Мне ведь удалось прочесть эту телеграмму только вчера поздно вечером. Она наверняка пришла раньше, но меня просто не было дома.

— И кто ее отправил? — в свою очередь спросил генерал.

— Британское посольство в Каире.

— Ах да, конечно. — Генерал покачал головой. — Они ведь обязаны их официально известить.

— Их?

— Полагаю, тебе не надо говорить, каким горем это стало для меня, Ромина. Вы с Крисом были так близки, так любили друг друга, что порой вас можно было принять за близнецов.

— Я пришла поговорить совсем о другом. Дело в том, что я… в общем, я уезжаю в Каир. Понимаешь, мне кажется, здесь что-то не то. Я не думаю, что Крис умер, как они утверждают, от тропической лихорадки. Нет, нет, совсем не от этого, я уверена!

— Что ты хочешь сказать? Неужели ты имеешь в виду…

— Да, Гарди, именно это я имею в виду. Я думаю, его убили, и поэтому намерена немедленно отправиться туда, чтобы разобраться во всем самой. И узнать, что же там произошло на самом деле.

— Нет!

Это восклицание, казалось, громким эхом разнеслось по кабинету, как бы по очереди отлетая от каждой из стен, и Ромина, невольно обернувшись на звук, впервые за все время с тех пор, как сюда вошла, вдруг увидела, что они с генералом, оказывается, не одни.

В неглубокой нише сбоку от двери стоял молодой мужчина, которого, войдя сюда, она попросту не могла видеть, поскольку он все время находился у нее за спиной.

Бросив на него быстрый оценивающий взгляд, Ромина сразу решила, что он ей совсем не симпатичен — худой, жилистый, с иссиня-черными волосами и на редкость циничным, если не сказать сардоническим, выражением лица!

— Кто это, Гарди? — требовательно спросила она.

— Прости. Ромина, но своим напором ты сама не дала мне возможности представить тебе Мерлина Форда, моего старинного приятеля. А также друга твоего брата Кристофера.

— Да, но мой брат никогда о нем даже не упоминал!

— И тем не менее, сударыня, мы на самом деле были добрыми друзьями, — спокойно произнес Мерлин Форд, выходя из ниши. — В свое время мы вместе с вашим братом учились в Оксфорде, а потом довольно часто встречались. По самым различным поводам…

— И все-таки странно, что он о вас никогда ничего не говорил. Вообще-то я знаю всех его друзей. Во всяком случае, мне так казалось.

— Возможно, у него для этого были причины, — многозначительно произнес Мерлин. — Так или иначе, но мне, поверьте, было очень горько узнать о неожиданной смерти вашего брата. Кристофер был просто отличным парнем и настоящим другом! Примите мои самые искренние соболезнования.

— Благодарю вас, — тихо произнесла Ромина, сопровождая ответ едва заметным наклоном головы. А затем снова обратилась к генералу Фортескью: — Дело в том, Гарди, что у меня есть все основания полагать, что моего брата, скорее всего, убили. Он прислал мне письмо…

— Письмо?

Вопрос задал не генерал, а Мерлин Форд, и в его голосе звучали нотки не совсем обычного интереса.

— Когда прибыло письмо?

Ромина вновь повернулась к нему. И посмотрела с явной неприязнью:

— Прошу меня извинить, сударь, но мне бы хотелось поговорить с генералом Фортескью наедине.

Мерлин медленно перевел взгляд на генерала.

— Мне надо знать, что было в том письме, — тихим, однако необычно требовательным тоном произнес Мерлин Форд.

Ромина бросила на него взгляд, полный нескрываемого отвращения.

Очевидно поняв ее состояние, генерал Фортескью протянул к ней руку:

— Этот молодой человек, Мерлин Форд, на самом деле был добрым другом твоего брата, Ромина. И о смерти Кристофера он узнал от меня буквально за несколько минут до твоего прихода… Более того, он, как и ты, тоже пришел к выводу, что в его смерти просматривается что-то подозрительное, что-то не очень естественное. И уже поинтересовался, как я отнесусь к тому, что он немедленно отправится в Каир разобраться в том, что там, собственно, произошло. Так что, дорогая моя Ромина, он весьма заинтересован в том, чтобы услышать от тебя все, понимаешь, абсолютно все, что ты можешь сообщить нам. Я знаю Мерлина Форда почти столько же лет, сколько знаю тебя. И готов доверить ему все, что угодно… Включая свою жизнь.

Ромина неопределенно пожала плечами:

— Что ж, в таком случае, полагаю, он может пока остаться.

И она открыла свою сумочку, чтобы достать оттуда письмо. Мерлин Форд тактично отошел к камину, а генерал Фортескью невозмутимо откинулся на спинку стула.

— Оно почему-то пришло вчера поздно вечером. Вернее, даже ночью.

— Почтой? — спросил генерал.

— Нет, не почтой. Кто-то бросил его в мой почтовый ящик. В два тридцать ночи.

— Откуда, интересно, такая точность? Неужели вы в это время еще не спали?

Голос Мерлина Форда, неожиданно донесшийся к ним от камина, заставил ее резко повернуться к нему.

— Да, представьте себе, не спала. И если вам интересно, то докладываю: накануне вечером я была на костюмированном балу…

— Одна?

Этот явно бестактный вопрос сначала сбил Ромину с толку, а затем заставил заметно напрячься.

— А собственно, какое вам до этого дело?

— По большому счету, никакого. Я всего лишь хотел узнать, кто именно был с вами, когда пришло письмо. Учитывая столь необычное для этого время.

Вот наглец — не только точно подметить, но и вслух подчеркнуть действительно весьма необычное время для доставки письма, с ненавистью подумала она о Мерлине Форде. Но удовлетворять его любопытство, естественно, не стала.

Кроме того, одна только мысль об Алексе, ее несравненном Алексе, заставила ее дыхание участиться.

Она уже достала из сумочки написанное убористым почерком послание и хотела прочесть его вслух, когда, к ее глубочайшему удивлению, генерал мягко спросил:

— С тобой там был кто-нибудь, Ромина?

— Да, был! — с вызовом ответила девушка. — Некто, кто любезно проводил меня домой с бала. Он… в общем, я сочла возможным в благодарность пригласить его зайти ко мне на… ну, скажем, на чашечку кофе и рюмочку коньяку.

Она вдруг почувствовала, что краснеет. А генерал как ни в чем не бывало продолжал:

— Я его знаю? Кто он, Ромина? Как его зовут?

— Полагаю, вам приходилось слышать об Александре Салвекове, — нарочито беззаботно ответила Ромина. — Его можно встретить практически на любой светской вечеринке, на рауте или приеме…

Она заметила, как генерал и Мерлин Форд вновь обменялись какими-то одним только им понятными взглядами.

— Да, мне приходилось слышать о графе Салвекове. Его имя частенько мелькает в газетах. Письмо… Значит, самое важное в этом деле письмо Криса, да?

Ромина глубоко вздохнула. Собравшись с духом, она начала читать вслух.

«Дорогая моя Ром!

Как видишь, я все-таки выполняю условия нашего договора и держу свое обещание. Пусть даже в виде этого письма. Хотя одновременно приношу свои самые искренние извинения за столь большой перерыв. Просто я был чудовищно занят и, кроме того, мне сейчас временно приходится скрываться. Дело в том, что я совершенно случайно наткнулся на нечто колоссальное. Если это вдруг окажется правдой, то… считай, у меня в кармане все премии мира! И соответственно, огромные деньги! В любом случае надо ожидать и пышных фейерверков, и того, что скоро полетит немало августейших голов, ибо это нечто по-настоящему БОЛЬШОЕ!»

— Слово «большое» он написал крупными буквами, — на секунду оторвавшись от письма, объяснила Ромина. — И даже подчеркнул его тремя жирными линиями. — Не дождавшись от мужчин комментариев или вопросов, она, вздохнув, продолжила чтение.

«…Посылаю тебе это письмо через надежного друга. А таких сейчас у меня осталось совсем немного. Более того, в данной ситуации я не могу доверять даже нашей почтовой службе. Тем более заграничной! Если вам вдруг случится встретиться, будь с ним, пожалуйста, подобрее. Он черный как уголь, но сердце у него из чистейшего золота!

Жди меня, как договорились, но… когда будешь встречать меня в аэропорту, постарайся обойтись без красной ковровой дорожки и военного оркестра!

Благослови тебя Господь, родненькая моя, и всего тебе самого наилучшего.

Твой Крис».

Голос Ромины дрогнул. Впрочем, она тут же взяла себя в руки.

— Могу я посмотреть письмо?

Ромина безропотно протянула генералу письмо и конверт.

— Адрес не на конверте, а в правой верхней части письма, — на всякий случай, хотя никто ее об этом не просил, пояснила девушка.

— Мы знаем, — неожиданно сказал Мерлин.

— И все равно приятно сознавать, что наши информаторы не ошиблись, — довольно произнес генерал.

— Это все, что вы можете мне сказать? — не скрывая обиды, спросила Ромина. — Неужели до сих пор неясно? То, на что Крис наткнулся, пусть даже совершенно случайно, таило в себе смертельную угрозу. Которую он сразу почувствовал! А ведь я его предупреждала, что в поисках какой-нибудь сногсшибательной истории он рано или поздно зайдет слишком далеко и нарвется на крупные неприятности! Или… Послушай, Гарди, а может, он работал и на вас тоже?

— Да, но только… «не совсем прямо». Прямо он и сам никогда бы не согласился, да и я, честно говоря, не хотел. Ты же знаешь, как страстно он любил свою журналистику! Хотел быть настоящим «свободным художником», ездить по миру, куда захочет и когда захочет… И я ему в этом, поверь, никогда не мешал, никогда не вмешивался ни в его дела, ни тем более в его личную жизнь.

— А информация? Информацию-то он вам поставлял?

— Да, поставлял. Причем нередко очень важную и полезную. Но главным для него всегда оставалась журналистика. Он хотел писать… хотел искать и находить, как он сам любил говорить, самые невероятные новости в самых невероятных местах!.. Кстати, его последний материал о поставках оружия на Кубу не имеет ко мне никакого отношения.

— И тем не менее. Гарди, насколько мне известно, он писал для вас какие-то отчеты, — не отставала Ромина.

— Скорее просто пересказывал то, что меня больше всего интересовало, — буднично поправил ее генерал.

— Ну и что же он в таком случае узнал на этот раз?

Генерал, как бы признаваясь в собственном бессилии, широко развел руками.

— Мне самому тоже очень хотелось бы это знать…

— Гарди, ты хочешь сказать, что у вас нет ни малейшего представления о том, зачем Крис вообще отправился в Каир? Перед отъездом он ведь к тебе приходил, разве нет?

— Да, приходил, но ничего не сказал ни о том, что собирается найти, ни о том, где собирается это искать. Сказал только, будто у него есть предчувствие, что там, на Востоке, разворачивается какая-то потрясающая история. Может, даже серия историй, которые могут вознести его на самый олимп журналистики. Поэтому ему надо срочно быть там, на месте, как он тогда выразился, «великих событий».

— Вот-вот, мне он сказал то же самое, — горько вздохнула Ромина.

— Скажите, а что за договор вы с ним тогда заключили? — вмешался в разговор Мерлин Форд.

— Нет, нет, не договор. Скорее нечто вроде пакта о ненападении, — чуть улыбнувшись, ответила Ромина. — Просто тогда он дал мне клятвенное обещание, что будет регулярно писать и рассказывать обо всем, что ему приходится там делать…

— В обмен на что? В чем заключалась ваша часть пакта? — не отставал Мерлин.

Какое-то время казалось, что на этот вопрос она никогда не захочет отвечать. Однако затем Ромина ледяным тоном все-таки произнесла:

— Что ж, раз уж вам так необходимо знать, слушайте. Во время последней поездки на Кубу он потратил очень много денег, а любой перерасход всегда очень расстраивает наших попечителей, одним из которых, кстати, является наш общий друг Гарди. Поэтому моя часть пакта заключалась в том, что я одолжила ему требуемые деньги, только и всего.

— Господи, да скажи он мне об этом, и у него было бы все, что он пожелает! — воскликнул генерал.

— Именно поэтому Крис и решил тебя не беспокоить, Гарди, — усмехнулась Ромина. — Впрочем, большого значения это в любом случае не имело. Как раз в тот момент денег у меня на банковском счете было более чем достаточно. Так уж случилось…

— Надеюсь, ваш почему-то на редкость любезный «русский дворянин семнадцатого века» Алекс Салвеков не читал этого письма? — поинтересовался Мерлин.

— Конечно же нет! — искренне возмутилась Ромина. — Неужели вы думаете, я могла бы ему показать?! Нет, нет, он только знал, что мне пришло какое-то письмо. А вскрыла я его и прочитала уже после того, как он ушел.

— А телеграмму?

— Ее он тоже не видел. Потому что я… я сразу попросила его уйти.

Понимая, что стоявший рядом с генералом Мерлин Форд внимательно наблюдает за ней, Ромина, сама не зная почему, слегка покраснела.

«Черт его побери, — сердито подумала она. — Ему-то какое дело? Кто он, собственно, такой? И как он смеет так на меня смотреть?!»

Из-за этого крайне неприятного ощущения, невольно возникающего у любого человека, когда за ним подсматривают, она громко и даже несколько вызывающе произнесла:

— Сегодня же вечером, в крайнем случае завтра утром я улетаю в Каир.

— Увы, сударыня, вы не сделаете ничего подобного!

Восклицание Мерлина Форда было настолько категоричным, что Ромина даже не нашлась что ответить. Только, широко раскрыв глаза, с искренним изумлением смотрела на него…

— Вы будете только мешать расследованию обстоятельств смерти вашего брата. Лучше предоставьте сначала мне все как можно точнее разузнать, а уж потом сообщить вам… Все до мельчайших деталей, обещаю!

— Боюсь, мистер Мерлин… э-э, кажется, мистер Мерлин Форд, ваши личные планы меня меньше всего интересуют. В данном случае я, простите, не более чем довожу до сведения нашего попечителя о своем намерении срочно улететь в Каир по личным делам, только и всего.

— Но ведь я вам, кажется, достаточно ясно сказал, что этого делать ни в коем случае не следует, разве нет?

Демонстративно не отвечая ему, Ромина повернулась к генералу Фортескью и предельно деловитым тоном произнесла:

— Гарди, в Каире я остановлюсь в отеле «Шепард». Думаю, пробуду там где-то всю следующую неделю… Если вдруг возникнет потребность со мной связаться, там меня и надо искать. Я…

— А теперь, мисс Хантли, прошу вас выслушать меня, — перебил ее Мерлин Форд. — Вот чего нам совершенно сейчас не нужно делать, это давать хоть кому-либо повод думать, что мы не верим в то, что Крис умер естественной смертью. Генерал, как он, думаю, сам вам сейчас расскажет, уже связывался с британским посольством в Каире. О смерти Криса им сообщил египетский врач, который официально ее засвидетельствовал. Похоронили же вашего брата еще вчера.

— А когда же в таком случае он умер?

— Судя по заключению врача, четыре дня тому назад. Они не смогли сообщить сразу, поскольку тогда еще точно не знали национальности умершего.

— Но это же просто нелепо! — воскликнула Ромина. — Не догадаться о национальности Криса с первого взгляда? Это с его-то стопроцентной британской внешностью?

— Кто знает, кто знает… — загадочно протянул Мерлин Форд.

— Вы хотите сказать, Крис маскировался под кого-то? Ах да, конечно! Как я могла забыть? Крис вполне мог пытаться выдавать себя, скажем, за араба. Или за кого-то еще… В свое время, когда он был в Бомбее и изображал из себя индуса, то очень гордился тем, что его не узнавал даже никто из знакомых. Но ведь это было давно, очень давно…

Мерлин жестом руки остановил ее.

— Позвольте кое-что объяснить, мисс Хантли, — сказал он. — Насколько мне известно, Крис довольно часто прибегал к различным способам изменения внешности и поведения, выдавая себя за другого человека. Но здесь нередко таится большая опасность — если это по тем или иным причинам вдруг кому-то становится ясным, жди проблем!

— Но с чего это вы взяли, что в Каире мой брат тоже прибегал к подобной уловке?

— Только с того, что совсем недавно он неожиданно для нас сменил свой адрес и переехал в квартал для бедняков.

— Откуда вам известно? Полагаю, не от британского же консульства?

— Нет, нет, не от них. Я узнал это от человека, с которым не далее как сегодня утром говорил по телефону. Он видел Криса где-то неделю тому назад в небольшой забегаловке в одной из сомнительных частей города, а затем незаметно проследовал за ним до места, где ваш брат Крис, скорее всего, остановился…

— Но почему он не попытался с ним поговорить? Ведь Крис мог сообщить ему что-нибудь важное!

Мерлин Форд только пожал плечами.

— Тогда его интересовал только сам факт, что он увидел там Криса и узнал его. Наши люди никогда не должны вмешиваться в развитие событий до тех пор, пока им не прикажут. Или специально об этом не попросят. Это одно из главных правил.

Ромина крепко сжала кулачки.

— Так или иначе, Гарди, но я выясню, что там произошло, не сомневайся. — Ромина сердито притопнула ножкой. — Более того, у меня появилось сильное желание довести до конца дело, которое он начал!

— Все это, конечно, хорошо и благородно, но вы просто не можете этого сделать! — Мерлин Форд грохнул по столу кулаком. — Вы всего-навсего женщина, мисс Хантли! Молодая, красивая, но тем не менее самая обычная женщина! Что вы там, интересно, сумеете разузнать?

— Женщина? Самая обычная женщина?.. К вашему сведению, мистер Мерлин Форд, женщинам нередко удавалось сделать то, что не удавалось ни одному мужчине! И никогда не удастся!.. Вам, кстати, разве неизвестно, что во время последней самой кровавой войны именно женщины были самыми лучшими агентами разведки? Равно как и самыми изобретательными и храбрыми бойцами Сопротивления! Я что-нибудь путаю, Гарди?

— Нет, нет, Ромина, все именно так и было, — поспешил согласиться с ней генерал. — Думаю, Мерли, тебе надлежит принести прекрасному полу свои самые искренние извинения. Это было бы только справедливо.

— Что ж, поскольку справедливость — наша высшая ценность, охотно приношу свои самые искренние извинения, — усмехнувшись, отнюдь не торжественно произнес Мерлин Форд. — Но заклинаю тебя, Гарди: ради всего святого, уберегите мисс Хантли от этого нелепого поступка. Не дайте ей сломя голову ринуться на Каир с карающим мечом в руках, тем самым давая преступникам возможность замести следы и скрыться!

— Боюсь, вам придется согласиться с тем, что найти общий язык нам не удалось, мистер Форд, — произнесла Ромина, вставая со стула. — Гарди, дорогой, я постараюсь связываться с тобой как можно чаще. И если мне вдруг понадобится помощь, не сомневайся, я тут же обращусь за ней не к кому-нибудь, а именно к тебе. Гарди!

Ромина поплотнее запахнула плащ, начала натягивать на руки длинные кожаные перчатки, когда, к се нескрываемому удовольствию, до нее донесся настойчивый и даже в каком-то смысле полный отчаяния шепот Мерлина Форда:

— Останови ее, Гарди. Любой ценой!

Генерал на секунду задержал свой пристальный взгляд на лице Мерлина, затем медленно перевел его на Ромину. В уголках его тонких губ на мгновение появилась и тут же скрылась загадочная усмешка.

— Одну минутку, Ромина. Как раз перед твоим приходом Мерлин говорил мне о своем намерении немедленно отправиться в Каир и, кстати, спрашивал совета, как ему лучше всего вести расследование. — Генерал задумчиво постучал костяшками пальцев по столу, затем так же неторопливо продолжил: — Но дело в том, что для местных властей Египта у Мерлина, к его величайшему сожалению, нет должного статуса. А вот у тебя, Ромина, он есть. Ты родная сестра Криса и, следовательно, имеешь полное право не только задавать им любые вопросы, но и требовать исчерпывающих ответов!

— Само собой разумеется, — с готовностью согласилась Ромина. — Я это прекрасно понимаю и во многом именно потому хочу постараться сама там все выяснить. Без посторонней помощи… А затем немедленно сообщу вам… и, если вы так уж настаиваете, мистеру Мерлину Форду обо всем, что мне удалось узнать.

Трудно было не заметить явные нотки триумфа в ее голосе. Еще бы! Она только что поставила на место отвратительного молодого человека, который за последние десять минут доставил ей много, слишком много душевного дискомфорта!

— Вместе с тем, однако, — генерал будто не слышал ее патетической тирады, — меня невольно тревожит мысль… Учитывая твои честность и неопытность, Ромина, хитромудрые местные чиновники без особого труда обведут тебя там вокруг пальца, запутают уклончивыми ответами и даже, что еще хуже, очень скоро направят по ложному следу! Это же Восток…

— Да, конечно, мне будет нелегко, Гарди, я знаю. Но и я все время буду начеку, постараюсь действовать крайне осторожно и осмотрительно, не беспокойся.

Генерал Фортескью снисходительно усмехнулся:

— Знаешь, Ромина, мне почему-то кажется, что в своем расследовании ты далеко не зайдешь. Тебе просто не дадут. И поэтому я предлагаю нам всем некий компромисс. То есть почему бы вам двоим не отправиться в Каир вместе?

— Нам двоим?.. Вместе?

Невольно взглянув на Мерлина Форда, Ромина не могла не заметить его крайнего недоумения.

— Да, вместе, — спокойно подтвердил генерал. — Почему бы вам не отправиться туда, скажем, туристами? Каир прекрасный город, особенно в это время года. Вы могли бы поехать туда… ну, допустим, как брат и сестра. Которые, по своим личным соображениям, хотят провести отпуск вместе. А почему бы и нет?

— Почему бы и нет?.. Почему бы и нет?.. Да потому, что… — Ромина чуть не задохнулась от ярости.

Гневные слова были уже готовы слететь с ее язычка, когда она вдруг, к своему удивлению, поняла, что в предложении генерала, каким бы неприятным оно ей ни показалось, был вполне очевидный здравый смысл…

Главное сейчас узнать, где, как и почему убит ее родной брат Крис. Остальное не важно!.. Даже необходимость заниматься этим вместе с мистером Мерлином Фордом. Каким бы отвратительным он ей ни казался…

Глава 2

Ромина поставила открытый чемодан на стул, открыла гардероб, размышляя, что взять в «туристическую» поездку.

Она изо всех сил старалась не смотреть на развешанные там костюмы Криса, которые специально отодвинула в самый дальний конец вешалки сразу же, как только вошла в квартиру брата, чтобы оставаться в ней до самого отъезда.

Поскольку большая часть одежды Ромины оставалась в Хартфордшире, она решила, что не будет мудрить, а обойдется тем, что есть в лондонской квартире Криса. А недостающее прикупит в Каире. Кое-какие деньги, слава богу, имеются.

Она выдвинула нижний ящик и начала вытаскивать оттуда нейлоновые ночные рубашки, прозрачные трусики с кружевными оборочками…

Механически откладывая вещи, Ромина невольно думала о Крисе, об их совместных делах и о том, как они презирали и всегда смеялись над любой опасностью… Что же с ним случилось? Узнает ли она когда-либо об этом? Существует ли хотя бы отдаленная возможность того, что им с этим отвратительным Мерлином Фордом удастся докопаться до истины?

Неожиданная трель дверного звонка даже обрадовала Ромину, поскольку вынуждала ее хотя бы на время отвлечься от печальных мыслей…

Бросив быстрый взгляд на наручные часы, она нахмурилась — половина первого… Интересно, кто бы это мог быть? Досадливо пожав плечами, Ромина подошла к входной двери и открыла ее.

Там стоял высокий юноша лет шестнадцати-семнадцати с огромной, полной шикарных цветов корзиной в руках. Судя по корзине и обертке, из очень дорогого цветочного магазина на Мейфер-стрит.

— Мисс Ро… Ромина Антли?

— Да, это я.

— Распишитесь, пожалуйста, вот здесь.

Ромина внесла корзину в гостиную, поставила на низенький журнальный столик, прямо перед камином, какое-то время молча смотрела на нее, а затем решительно сорвала оберточную бумагу…

Ее взору предстали множество белых и пурпурных орхидей — великолепный, потрясающий и… жутко дорогой подарок!

Ромина сняла прикрепленный к ручке корзины белый конвертик с запиской, торопливо распечатала.

В глаза ей сначала бросилось знакомое имя, а за ним написанный убористым почерком текст:

«Самой красивой девушке в Лондоне в знак вечной памяти о восхитительном вечере!»

От этого коротенького и в общем-то приятного послания Ромина почему-то почувствовала себя униженной и оскорбленной. Хотя виноват в этом не он, виновата она, и только она! Это ей следовало не забывать о гордости и самоуважении!

— Ненавижу! Я его ненавижу! — вслух произнесла девушка.

Она яростно порвала послание на множество мелких кусочков и швырнула их в огонь камина, который перед уходом заботливо разожгла миссис Робинс. Затем снова остановила свой взгляд на орхидеях. В них было что-то неприлично сексуальное, экзотическое… Что тут же напомнило о на редкость умелых поцелуях Алекса, его руках, нежно ласкавших ее вдруг обмякшее, податливое тело, о настойчивых, неотразимых нотках страстного желания в его глубоком манящем и обезоруживающем голосе…

Невольно всхлипнув, Ромина яростно схватила корзину со столика и изо всех сил швырнула ее через всю комнату. Роскошный подарок с громким треском ударился о стену. Рассыпавшиеся по ковру красивые белые и пурпурные орхидеи напоминали язычки пламени, негодующие от подобного обращения с ними…

Услышав новый звонок в дверь, девушка застыла на месте и со страхом прислушалась к бешено колотящемуся в груди сердцу. Кто это? Зачем?

Неужели опять он? Ромина бросила взгляд на часы. Без двадцати час. Нет, нет, без предварительного телефонного звонка в такое время Алекс никогда бы не осмелился к ней прийти! Да, но возможно, он несколько раз звонил ей, чтобы предупредить о своем приходе, когда ее не было?

Нет, нет, рисковать не стоит. Открыть дверь и увидеть, что за ней стоит он? Со своей знаменитой неотразимой улыбочкой, глядя на нее влажными глазами, которым нельзя отказать?

Вновь звонок. На этот раз еще более настойчивый.

А что, если это всего лишь очередное послание?

С большим трудом взяв себя в руки, Ромина медленно прошла в прихожую. У нее вдруг появилось глупое, совершенно абсурдное желание громко спросить, кто там, но вместо этого она совершила иной, причем не менее абсурдный поступок — чуть приоткрыла дверь…

«Если там будет Алекс, я немедленно захлопну дверь и категорически откажусь разговаривать с ним», — успокаивала себя девушка.

Но за дверью стоял совсем не «русский дворянин семнадцатого века» Алекс Салвеков, а… Мерлин Форд. Тот самый Мерлин Форд… один вид которого был ей крайне неприятен!

— Спасибо, что все-таки открыли, — вместо приветствия произнес он. — А то я чуть было не подумал, что ошибся адресом.

— Что вам угодно? — не скрывая недоумения, спросила Ромина. — Мне казалось, вы собирались позвонить мне, чтобы сообщить о времени нашего отъезда, не более того.

— Может, вы сначала все-таки позволите мне зайти?

Поняв, что ведет себя неоправданно грубо, Ромина потупилась:

— О, простите, мистер Форд, ради бога, простите… Просто я… В общем, я думала совсем о другом, поэтому сейчас реагирую на все как-то… ну как бы не совсем адекватно…

— Ничего страшного, такое бывает, не беспокойтесь, пожалуйста.

— Входите, конечно же входите, мистер Форд. Вот только времени у меня в обрез. Осталось только на то, чтобы успеть собрать вещи…

Он закрыл за собой входную дверь, положил шляпу на низенький столик в прихожей. Плаща на нем, как она успела заметить, не было, хотя на улице совсем не жарко и к тому же довольно прохладный ветер…

Мерлин уже прошел в гостиную, когда Ромина вдруг вспомнила, что не убрала разбросанные по ковру орхидеи… Она увидела, как он бросил на них мимолетный взгляд и тут же, не сказав ни слова, отвернулся.

— Хотите что-нибудь выпить? — поинтересовалась девушка. — Виски, джин или, может быть, коктейль?

— Да, спасибо. Виски, пожалуйста.

Он подошел поближе к весело потрескивающему камину, протянул к огню руки…

— Это ведь, кажется, квартира вашего брата Криса… Почему вы всегда останавливаетесь именно здесь?

— Вообще-то я живу за городом. А Крис бывает в Лондоне так редко, что нам не имеет смысла платить за две квартиры, когда и одной вполне хватит.

Она протянула ему бокал с виски и бутылочку содовой.

— Благодарю вас. — Мерлин забрал у нее и бокал, и бутылочку. — Кстати, я зашел к вам только для того, чтобы сообщить: в наших планах произошли некоторые изменения.

— Изменения? — Ромина нахмурилась. — Интересно какие? Попытаться не дать мне возможность отправиться в Каир? Предупреждаю, мистер Форд, вам это не удастся, уж поверьте! Как бы вы ни старались…

— Да нет же, нет, никто не собирается помешать вам оказаться в Каире. Просто после вашего ухода мы с генералом еще поговорили, и я предложил, как мне кажется, план получше.

— Получше? И в чем же заключаются ваши гениальные изменения?

— Знаете, меня с самого начала что-то беспокоило, но я никак не мог понять что, — начал Мерлин. — А потом, после вашего ухода, вдруг понял: в роли обычных туристов мы с вами далеко не продвинемся. Для начала, скажем, никому, ни друзьям, ни врагам просто-напросто не придет в голову стремиться войти с нами в контакт, чтобы что-либо сообщить или выведать. Это во-первых. А во-вторых, один из наших людей в Каире уже занимается сбором всего, что можно найти в квартале, где в то время проживал Крис…

— Немедленно отзовите его, — нахмурившись, потребовала Ромина. — Я должна все видеть собственными глазами. И не хочу, чтобы посторонние, как у вас говорят, «еще до нашего прибытия затоптали следы и тем самым окончательно завели следствие в тупик»! — Еще не договорив, Ромина поняла, что несет чушь. Конечно же профессионал сделает все лучше и быстрее! И поскольку ей меньше всего хотелось выглядеть глупой, особенно в глазах Мерлина, корчащего из себя бог знает что надменного типа, она торопливо пробормотала: — Ладно, забудьте, что я сейчас сгоряча сказала, и, пожалуйста, продолжайте.

Кончики губ Мерлина дрогнули в скрытой усмешке, в глазах мелькнул лукавый огонек, но он, не подав виду, продолжил излагать ей новый план.

— Так вот, еще раз тщательно все обдумав, я предложил генералу вариант, который, как мне кажется, может довольно быстро дать нам конкретные результаты. Если, конечно, повезет. Везение, этот важнейший фактор, никогда не следует сбрасывать со счетов. Но… здесь есть одно но: дополнительная опасность лично для вас…

— Как раз это волнует меня меньше всего! — резко оборвала его Ромина. — Главное сейчас узнать, что и, главное, почему произошло с моим братом. Остальное на данный момент, мягко говоря, не имеет значения.

— Да, похоже, упрямства вам, как и брату, не занимать… Хотя хорошо это или плохо для нашего случая, определиться трудно.

— У нас очень мало времени, мистер Форд. Давайте не будем его терять. Расскажите о своем новом и, как вам кажется, «более удачном» варианте, — нетерпеливо потребовала Ромина, чувствуя, что она не в состоянии выслушивать самодовольного молодого человека, с которым ей, похоже, предстояло провести вместе немало времени.

Мерлин задумчиво отхлебнул виски из своего бокала. Затем, бросив на нее внимательный взгляд, начал говорить. Размеренно и неторопливо.

— Итак: в самых последних выпусках сегодняшних вечерних газет будет объявлено, что в Лондон из Соединенных Штатов прибыл некто Мерлин Никойлос, американский миллионер греческого происхождения. Цель его приезда — сделать предложение одной из крупнейших британских компаний по оказанию услуг в сфере азартных игр, то есть казино. Размер делового предложения, судя по вполне прозрачным намекам наших всезнающих СМИ, составляет, как минимум, что-то около полутора миллионов фунтов стерлингов!

— А кто это такой? — поинтересовалась Ромина. — И какое, интересно, отношение он может иметь к нашему делу?

Мерлин широко улыбнулся:

— Кто это такой?.. Откройте глаза, Ромина, и вы увидите его прямо перед собой.

— Вы?.. Вы и есть Никойлос? Тот самый американский миллионер? — не скрывая удивления, воскликнула Ромина. — Но… но зачем? С какой стати? Вам-то все это…

— Да, конечно, я знал, что вы обязательно спросите об этом… Так вот, очень скоро вам предстоит узнать, что у мистера Никойлоса было в каком-то смысле просто сенсационное прошлое! Более того, вы, Ромина, конечно, очень удивитесь, но речь его будет изобиловать просторечиями, вульгаризмами и даже, простите, неприкрытым хамством! Не исключено даже, что кое-кто примет его за самого банального авантюриста.

— И ему поверят?

— Поверят, и еще как! Ведь мистер Мерлин Никойлос зарезервировал себе самые шикарные апартаменты в «Савойе», а некто Люсьен, которому, как вам, очевидно, известно, принадлежит большая часть лондонских игровых клубов и казино, уже получил от него конкретное предложение.

— Ну а если он сразу решит его принять? Что тогда?

— Нет, нет, Ромина, такие вещи никогда так сразу не делаются. Обычно этому предшествуют довольно долгие, а иногда и весьма трудные переговоры. Кроме того, мистеру Никойлосу неожиданно потребуется срочно отправиться из Лондона в Каир. Неотложные дела. Он улетает уже завтра утром.

— Ах вот оно что… Да, теперь я вас, кажется, начинаю понимать, — задумчиво протянула Ромина. — Судя по всему, вы стараетесь выстроить и по-своему «раскрутить» для всех вокруг совершенно новый образ человека. Человека, который будет представлять вполне определенный интерес для тех в Каире, кто может иметь самое непосредственное отношение к смерти Криса. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь. И чем в более неприглядном свете он предстанет, чем хуже его репутация, тем скорее на него могут клюнуть нужные нам люди.

— Ну а какова моя роль?

— Но это же ясно. Вы подружка Никойлоса, кто же еще? — Он помолчал, выжидая, пока сказанное им полностью осядет в голове Ромины. — Теперь дело за вами. Сможете ли вы сыграть эту роль, решать вам. Полагаю, вы догадываетесь, какого типа девушка может быть подружкой Никойлоса. Но учтите, на ошибки, как вы сами понимаете, мы с вами не имеем права! Все должно выглядеть предельно достоверно. Вплоть до мельчайших деталей, какими бы странными, даже неприятными они вам ни казались…

— Ну и какого типа должна быть его подружка? Кричаще яркой блондинкой с глупеньким кукольным личиком, незатейливой, не очень умной и… скорее всего, очень молодой, — медленно, как бы размышляя, протянула Ромина.

— Вы умнее, чем мне показалось вначале, — одобрительно произнес Мерлин.

Ромина бросила на Мерлина откровенно неприязненный взгляд:

— Что ж, полагаю, я смогу сыграть эту роль. Но для этого мне, естественно, понадобится соответствующая одежда, но…

— Об этом я уже позаботился. Вы прибудете сюда сегодня днем в пять часов из Нью-Йорка. У вас легкий американский акцент, но родились вы в Манчестере, где и провели свое детство.

— Но ведь это очень рискованно. — Ромина изо всех сил старалась найти хоть какой-то изъян в его плане. — Ведь при желании проверить, что я никогда не прибывала из Нью-Йорка в лондонский аэропорт, будет совсем нетрудно!

— Да, но именно это вы сегодня и сделаете. Прибудете сюда пятичасовым рейсом из Нью-Йорка. Пусть себе проверяют… — Он довольно улыбнулся. — Вы сядете на двухчасовой рейс в Глазго. Он прибывает туда, если я не ошибаюсь, где-то без четверти четыре. После чего вы, прождав минут пятнадцать-двадцать, садитесь на самолет «Пан-Америкэн» и строго в соответствии с расписанием приземляетесь в лондонском аэропорту.

— Да, похоже, вы предусмотрели все. Вплоть до мелочей… Скажите, вы всегда так живете?

— Не исключена возможность, что кто-то из пассажиров вас запомнит, но это маловероятно, — как бы не обратив внимания на ее слова, продолжал Мерлин. — Даже кинозвезды в обычной жизни выглядят довольно просто, а иногда неряшливо, без своего привычного киношного лоска… Вот и вы. Наденьте темные очки, повязку на волосы… И хорошее норковое манто. У вас ведь наверняка есть такое…

— Как ни странно, но у меня и правда есть такое!

— Ну а когда вы, наконец, окажетесь в «Савойе», там мы сможем подготовить вас по полной программе: наложим шикарные ресницы, сделаем из вас самую модную сейчас пепельную блондинку, ну и, конечно, обеспечим остальные аксессуары, необходимые для интимной подружки американского миллионера, в которую вам предстоит перевоплотиться на время нашей совместной операции.

— Спасибо вам, конечно, но… но скажите, мистер Форд, неужели все это так уж необходимо?

Отвечая, Мерлин вдруг оставил полушутливый тон.

— Послушайте, Ромина, вы ведь знали Криса намного лучше меня. Как по-вашему, он сказал бы кому-либо, включая вас, о том, что напал на след чего-то по-настоящему большого, если бы не был на сто процентов уверен в этом?

— Конечно же нет! Крис всегда подшучивал над собственными успехами и делал вид, будто все прошло без сучка и задоринки.

— Именно поэтому я тоже не хочу рисковать. Пытаюсь предусмотреть все до мелочей, чтобы случайно не «проколоться»! Если Крис говорит, это что-то очень большое, значит, это действительно очень большое, а не мелкая драка с полупьяными пляжными хулиганами или обкуренными грабителями! Нет, нет, он перешел дорогу серьезным парням. Поэтому нам с вами тоже надо произвести впечатление достаточно «серьезных ребят», чтобы вызвать у них адекватный интерес. Иначе нам просто нечего там делать…

— Что ж, пожалуй, вы правы, — со вздохом признала Ромина.

Мерлин внимательно посмотрел на нее:

— Тогда почему бы вам не переменить свое решение? Пока не поздно. Предоставьте все мне. Мне ведь совершенно не обязательно брать с собой в чисто деловую поездку собственную подружку. В Каире, не сомневаюсь, найдется сколько угодно красивых женщин, которые будут только счастливы скрасить досуг известного американского миллионера.

— И не надейтесь! — холодно отрезала Ромина. — Я еду с вами, и это не подлежит обсуждению. А если вы почему-то опасаетесь, что я вас могу подвести, то зря боитесь. В свое время Крис научил меня почти профессионально вживаться в образ, выбранный нами для достижения той или иной цели. — Она немного поколебалась, затем добавила: — Более того, мы вместе с Крисом проводили несколько расследований и по определенным причинам не хотели, чтобы Гарди о них знал. Поэтому-то сегодня утром я о них и не упомянула. Например, я была с ним, когда он раскопал причины того неприятного инцидента на турецкой границе, а потом Крис сам признался, что, если бы меня с ним не было, еще неизвестно, удалось бы ему докопаться до истины или даже вернуться оттуда живым!

— Боюсь, вы меня не так поняли, Ромина, — ледяным тоном возразил Мерлин Форд. — Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях. А всего лишь хочу довести до вашего сведения, что если вы хотите достаточно точно знать, как и, главное, почему погиб ваш брат Кристофер, то позвольте сделать это мне одному, без помех с чьей-либо стороны. Включая вас…

Ромина в гневе вскочила, но постаралась взять себя в руки.

— Вы, мистер Форд, с самого начала были против моей поездки в Каир и совершенно не скрывали этого. Я тоже хотела отправиться туда одна, без какого-либо сопровождения. Особенно в вашем лице. Однако, прекрасно понимая, что вместе у нас будет куда больше шансов добиться успеха, мне, боюсь, придется принять ваши условия и подчиниться. Я… я постараюсь играть свою роль как положено и не подвести вас, обещаю…

— Что ж, это меня вполне устраивает. Я согласен.

Он неторопливо достал из кармана документы.

— Вот ваш паспорт. К счастью, у генерала в столе, естественно совершенно случайно, оказалась именно ваша фотография… Паспорт выписан на Ромину Фей.

— А почему не изменено мое имя? — поинтересовалась Ромина.

— Потому что я на этом всегда настаиваю. Одинаковые имена имеют миллионы людей, поэтому имя вряд ли может вызвать подозрение. А вот если брать чужое, то надо быть очень опытным и тренированным человеком, чтобы в минуту опасности автоматически произнести или подписать под документом именно его, а не свое родное, данное при рождении, и тем самым вольно-невольно выдать себя! И возможно, провалить все дело и поставить под угрозу жизни других людей. — Он улыбнулся и многозначительно помолчал. — А вот пока вы будете писать свое настоящее имя, к тому времени, как дойдете до последней буквы «а» в слове «Ромина», есть большая вероятность того, что вы точно вспомните: теперь вы не «Ромина Хантли», а «Ромина Фей». Та же проблема, кстати, частенько встает, когда случайно встречаешь своих друзей или старых знакомых, которые, естественно, обращаются к тебе, называя родным именем!

Ромина прикусила нижнюю губу.

— Понятно… Значит, вы тоже останетесь Мерлином, так?

— А что плохого? По-моему, «Мерлин Никойлос» звучит неплохо.

— Да? А по-моему, «Ромина Фей» звучит не хуже, чем имя какой-нибудь известной кинозвезды, — в тон ему ответила Ромина.

— Последний фильм, в котором вы снимались статисткой, назывался «Бен Гур», а до этого вы принимали участие в съемках «Десяти заповедей». Думаю, религиозная нотка в данном случае будет вполне уместной и по-своему даже трогательной, вам не кажется, мисс Фей?

— Нет, не кажется, мистер Никойлос! Хотя в вашем представлении это звучит, честно говоря, не очень эффектно…

— Зато в нашем с вами исполнении будет эффектно выглядеть! Я буду темноволосым, смугловатым греком средних лет. Само собой разумеется, с множеством перемешавшихся во мне кровей и национальностей… На случай, если кому-то вдруг захочется покопаться в моей генеалогии… И привлекают меня, как правило, светловолосые фарфоровые куколки с голубыми глазами. Не отличающиеся большим умом и сообразительностью… Эту роль, надеюсь, вы сыграете достаточно достоверно.

— Еще раз благодарю за весьма сомнительный комплимент. Уж лучше позвольте мне самой придумать, как сыграть свою собственную роль!

— Боюсь, на это у вас нет времени, — пренебрежительно отмахнулся Мерлин Форд. — А теперь прошу извинить меня. У нас слишком мало времени, а дел, увы, предостаточно… Ровно в час у вашего подъезда будет ждать машина, которая отвезет вас в аэропорт. Пожалуйста, не опаздывайте. Вот вам багажные ярлычки. Прикрепите их к своему чемодану… Впрочем, лучше я сам сделаю это, пока вы сложите все необходимое, включая этот авиабилет, в свою сумочку.

Взяв у него билет, Ромина открыла его.

— Да, но он же из Нью-Йорка! — удивленно воскликнула девушка.

— Разумеется, мисс Фей. Вы летели оттуда на другом рейсе «Пан-Америкэн», но по пути остановились в Глазго, чтобы, скажем, повидать старого друга. — Он бросил взгляд на часы, висящие на стене над каминной полкой. — И пожалуйста, поторопитесь. В аэропорту вам надо быть не позже двух, и нам совершенно ни к чему, чтобы ваше имя звучало из всех репродукторов зала ожидания!

— Да, да, конечно, вы правы, мистер Никойлос, это было бы совсем ни к чему, — весело улыбнулась Ромина. Она повернулась и пошла в свою спальню, спиной ощущая, что Мерлин идет прямо за ней.

Пока она проверяла содержимое сумочки — все ли на месте? — он приклеивал стикеры на ее багаж и привязывал бирки к ручкам дорожных сумок и чемоданов.

— А темные очки? — спросил Мерлин, когда она уже надевала норковое манто. — У вас есть темные очки?

— Думаю, есть. — Ромина пожала плечами. — Ну а если нет, то нисколько не сомневаюсь, вы предусмотрели и это.

— Конечно, предусмотрел. На всякий случай. Хотя мне почему-то казалось, вы предпочтете свои. В них вам будет гораздо удобнее.

— Какая трогательная забота, — пробормотала Ромина. Выдвинув ящик туалетного столика, девушка достала оттуда несколько пар темных очков в дорогих футлярах, своих и Криса, чуть поколебавшись, выбрала те, что в темно-красном кожаном футляре, и надела их.

— Какого цвета платок мне, по-вашему, подойдет?

— Для самолета какой-нибудь темный, а вот в «Савой» лучше явиться в чем-то ярком, бросающемся в глаза.

Кивнув, Ромина выдвинула другой ящик, быстро нашла то, что хотела: простенький темно-синий шелковый платок, в котором она не будет отличаться от сотен других женщин, путешествующих в это время года, и цветастый алый шарф — парижское приобретение.

— Все, я готова.

— Прекрасно, прекрасно, — довольно отозвался мужчина. — Вы не перестаете меня удивлять, мисс Фей. Обычно моих подружек мне приходится ждать намного дольше.

— Значит, приготовьтесь, впереди вас ждет немало сюрпризов, — мстительно ответила Ромина.

— К этому я готов. Должен сказать, вы весьма отличаетесь от большинства знакомых мне женщин… Кстати, эти прекрасные орхидеи, которые почему-то пришлись вам не по душе, прислал Алекс Салвеков?

Чего-чего, а такого вопроса Ромина не ожидала, поэтому не смогла сразу найти нужных слов. Только молча моргала, лихорадочно соображая, что бы такое ответить. А он, прекрасно понимая ее смущение, безжалостно продолжал:

— А знаете, Ромина, в лондонских кругах все только и говорят о том, что «русский дворянин» пользуется у прекрасного пола огромной популярностью. Немного странно видеть, какой неоправданно жестокой экзекуции подвергся один из его бесценных подарков любимой женщине…

— Полагаю, это не предмет для обсуждения! — сердито перебила его Ромина.

— Да, да, вы совершенно правы, я тоже так думаю, — с непонятной готовностью согласился Мерлин и совершенно серьезно добавил: — Хотя… Скажите, а ваше столь внезапное исчезновение его не удивит?

— Алекс Салвеков для меня никто! И его чувства, уверяю вас, меня совершенно не интересуют. Как и его ощущения…

— Может, раньше он и был для вас никто, но теперь стал… Он ведь обязательно удивится и почти наверняка начнет всех расспрашивать. А это нам с вами сейчас ни к чему… Мне кажется, вам стоит написать ему вежливую записку, поблагодарить за прекрасные цветы и предупредить, что вам надо на несколько дней срочно уехать из Лондона… ну, скажем, навестить престарелую тетушку в Борнмуте или Шотландии… Не важно где, лишь бы этому ловеласу не пришло в голову последовать за вами.

— Не вижу причины ему усиленно меня искать, — резко ответила Ромина. — Да и вообще, по-моему…

Мерлин недовольно наморщился и предостерегающе поднял руку:

— На вашем месте я не был бы так уверен. Ведь вы, Ромина, нравится вам это или нет, весьма красивая девушка, и к тому же ваш разлюбезный Салвеков только что потратил на подарок по меньшей мере двадцать пять соверенов! А это, уверяю вас, совсем немало! Не состояние, конечно, но все-таки…

Ромина досадливо поджала губы.

Ей очень хотелось заметить этому самовлюбленному Мерлину Форду, чтобы он не совал свой длинный нос в чужие дела. Но, увы… в глубине души она прекрасно понимала — он прав.

— Ладно, в каком-то смысле, пожалуй, вы правы, — неохотно пробурчала девушка. — Сейчас напишу… Но учтите, я его не так уж хорошо знаю. Познакомилась на светском рауте у известной вам леди Давидсон на прошлой неделе. Хотя несколько раз виделась с ним и до этого… Он ведь постоянно бывает на любых приемах.

— Да, любви к высшему свету ему не занимать, — насмешливо отозвался Мерлин.

Защищать «русского дворянина семнадцатого века» у Ромины не было желания, но высокомерие этого выскочки Мерлина Форда… Она не могла удержаться от того, чтобы хоть как-то не поставить его на место!

— А почему бы и нет? Он весел, довольно забавен и… очень богат! — тут же парировала девушка.

Впрочем, и Мерлин Форд не остался в долгу.

— Что правда, то правда. Против такого сочетания ни одна женщина не устоит.

Ромина с досадой почувствовала, как ее щеки заливает краска… стыда. Причем не столько от благородного гнева на неприличный намек, сколько от стыда и унижения… Ведь она одна из тех, кто нашел Алекса неотразимым.

Не говоря ни слова, девушка вышла в гостиную, присев на краешек стула, быстро нацарапала на бумаге несколько строк, достала из ящика письменного стола чистый конверт, надписала и, не вкладывая в него послание, вернулась в спальню.

— Вот, прочтите. — Она протянула письмо Мерлину. — Не сомневаюсь, вы захотите лично убедиться, что там все, как надо.

Мерлин молча взял листок, внимательно, не пропуская ни слова, прочел, вложил в конверт и сунул себе в карман.

— Я позабочусь о том, чтобы это передали из рук в руки и в должное время… Естественно, после нашего отъезда. Полагаю, вам вряд ли хочется, чтобы он тут же прилетел сюда и начал выспрашивать про вас у консьержа, так ведь?

Ромина открыла было рот, чтобы нагрубить, но… передумала и промолчала.

Мерлин внимательно осмотрелся:

— Кажется, мы ничего не упустили из виду… Вот только… Как вы решили вопрос с женщиной, которая каждый день приходит убирать квартиру?

— Сегодня утром сказала, что ненадолго уезжаю. Она в общем-то привыкла к нашим с Крисом постоянным отъездам-приездам… — Ромина чуть поколебалась, но затем все-таки решилась. — Но… но про Криса я ничего не говорила… Она заботится о нем вот уже больше десяти лет, и я… я просто не смогла признаться ей…

Мерлин одобрительно кивнул:

— Правильно. Генерал считает, что до нашего возвращения из Каира о гибели Криса не следует делать никаких объявлений. Ни официальных, ни каких-либо иных!

Ромина бросила на него удивленный взгляд:

— Вы серьезно или шутите?

— Боюсь, нам с вами сейчас не до шуток. Я несколько раз искренне пытался убедить вас, что эта поездка очень опасна… очень опасна! И если до вас это дошло, то еще есть время передумать и отказаться…

— Нет, нет, вы явно пытаетесь меня оскорбить, — не скрывая обиды, произнесла Ромина. — А мне прежде всего хотелось бы знать, что, собственно, нас там ожидает!

— Мне тоже, поверьте, хотелось бы это знать, причем как можно скорее, — не обращая внимания на ее обиженный тон, спокойно ответил Мерлин Форд. — Пока же мы с вами, Ромина, увы, отправляемся в неизвестность.

— Эх, будь здесь сейчас Крис, он бы прыгал от радости, — прошептала Ромина. — В приключениях он больше всего ценил именно полнейшую неизвестность…

— Да, в этом вы правы. Знаете, Ромина, в мире так мало по-настоящему счастливых людей. Которые никому никогда не желают зла. И зачем только кому-то понадобилось избавляться от Криса таким зверским способом?

Он произнес это таким добрым тоном, что, к своему собственному удивлению, Ромина впервые почувствовала к нему нечто вроде расположения.

— Да, он был счастлив, — так же тихо произнесла она. — Мне крайне редко доводилось видеть брата огорченным. Бывали, конечно, случаи, но… В отличие от многих других он умел получать от жизни самое искреннее удовольствие. Хотя она оказалась на редкость короткой… — Голос предательски задрожал, но девушка, с трудом удержавшись от слез, подняла свой чемодан. — Ладно, мне, пожалуй, пора… Вы спуститесь вместе со мной или сделаете это попозже?

— Ни то ни другое. Я выйду тем же путем, каким пришел: вниз на грузовом лифте и на улицу через черный ход… Кстати, так очень удобно попасть в вашу квартиру. Что и сделал вчера вечером ваш неизвестный друг, доставивший письмо от Криса.

— Если все было именно так, значит, Крис сам рассказал ему об этом. Больше некому.

— Жаль, что мы так и не знаем, кто он, — с сожалением произнес Мерлин. — Знаете, честно говоря, мне еще никогда в жизни не приходилось иметь дело с ситуацией, когда есть множество вопросов и ни одного ответа!

— Насколько я понимаю, в этом-то и заключается наша с вами задача… Найти все нужные ответы! — Ромина посмотрелась в зеркало. Вид вполне симпатичный, но не броский. — Надеюсь, по дороге не встретится никто из моих знакомых. Иначе, боюсь, мне трудно будет объяснить, почему мой багаж облеплен американскими дорожными ярлыками…

— Что ж, придется вам приготовить для них какую-нибудь приемлемую историю, — пожал плечами Мерлин. — Ну, скажем, что вы путешествовали с другом, который неожиданно почувствовал себя неважно, и решили вернуться домой.

— В вас явно пропадает писатель дешевых детективных романов, — иронично заметила Ромина. — Кстати, почему бы вам не заняться их сочинением?

— Благодарю вас, мисс Фей, но я, знаете ли, предпочитаю не сочинять детективные истории, а жить в них!.. И не забудьте, вам лучше поторопиться, Ромина, а то, не дай бог, опоздаете.

Он подошел ко входной двери и открыл ее.

— Машина будет ждать вас прямо у парадной двери. Серый «ягуар». Постарайтесь, пожалуйста, не разговаривать с консьержем. В крайнем случае кивните ему. Вроде бы приветствуя. А лучше всего, если бы он вас вообще не заметил.

Ромина равнодушно пожала плечами.

— Скорее всего, именно так он и сделает. Его, кроме собственного артрита и внуков, мало что интересует.

— Тогда до скорого свидания. Буду с огромным нетерпением ждать встречи со своей ненаглядной подружкой мисс Роминой Фей… Ну а мистера Никойлоса, как я вам уже говорил, вы найдете в отеле «Савой». В самом шикарном люксе для новобрачных.

Выйдя в коридор, Ромина, сама того не ожидая, вдруг ощутила острейшее желание передумать и отказаться от безумного предприятия. Пусть этот самоуверенный, наглый, ничтожный Мерлин Форд действительно отправляется в Каир один. Он ведь сам настаивал на этом! Причем не раз и не два…

Но когда она услышала, как он закрыл за ней входную дверь, то поняла — менять что-либо уже поздно… Решение принято, первый шаг сделан, и теперь ничто на всем белом свете не сможет удержать ее от выполнения святой миссии, которую она сама поставила перед собой, — найти убийцу Криса и, если представится возможность, отомстить за него!

И она медленно, но решительно пошла по коридору к лифту, чувствуя себя так, будто добровольно идет на эшафот…

Увидев ее, мальчик лет пятнадцати, который обычно заменял дежурного лифтера, открыл двери лифта и, почти не глядя на нее, нажал кнопку первого этажа. Из кармана его куртки торчал комикс, и, судя по его скучающему лицу, книжка интересовала его куда больше, чем Ромина с багажом.

Увидев Ромину, из стоявшего чуть слева серого «ягуара», выскочил шофер в униформе и забрал у девушки тяжелый чемодан. Но положил его почему-то не в багажник, а на переднее сиденье.

Ромина села сзади, и машина тронулась… Движение в это время дня было не интенсивное, поэтому они быстро проехали через центральную часть города и вскоре уже катили по скоростному шоссе прямо в аэропорт.

Как только они тронулись. Ромина откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Непонятно почему, она чувствовала себя смертельно усталой…

Правда, последнюю ночь ей не пришлось даже прилечь. Сидя перед угасающим камином, девушка перечитывала письмо Криса и предавалась воспоминаниям…

Вначале шок от трагической новости заставил Ромину забыть об Александре Салвекове, но затем вдруг она ощутила острое чувство стыда. Как… как она оказалась настолько слабой и безвольной, что позволила этому франтоватому хлыщу так быстро оказаться чуть ли не в ее… ее постели?!

Но сколько бы Ромина ни задавала себе этот вопрос, ответа на него не получала.

Конечно, во всем можно винить приятный вечер, который они провели вместе, и прекрасное вино, которое они пили, совершенно не сдерживая себя, и жгучую зависть женщин на том приеме, поскольку все свое внимание «русский дворянин семнадцатого века» уделял ей, и только ей одной…

И хотя любую из этих причин можно было посчитать основной, суть ее слабоволия следовало искать в другом, в чем-то куда более серьезном и глубоком. Но в чем? В одиночестве? В странном чувстве, которое в последнее время нередко, вот так вдруг, без всяких причин охватывало всю ее, без остатка? Когда Ромина мучительно пыталась понять, как же ей жить дальше?

А может, это случилось потому, что Криса тогда не было рядом? И любовь, пусть кратковременная, пусть даже предлагаемая таким светским хлыщем, как Алекс Салвеков, в тот момент показалась ей лучше, чем вообще ничего?

Мысли, сомнения, сомнения и мысли… И никакого ответа…

Ромине ясно было только одно — ей очень стыдно и искренне жаль, что она проявила слабоволие и позволила этому произойти! Ах, если б вернуться на сутки назад и прожить тот день совершенно иначе! Увы, немало мужчин и женщин мечтают об этом, но это лишь мечты, мечты, мечты…

Какой смысл в бесплодных страданиях? Этот болезненный шрам все равно останется в душе на всю жизнь. Да что тут говорить? Факт был и навсегда останется фактом: Алекс Салвеков заставил ее опуститься ниже самого низкого уровня, легко и без каких-либо видимых усилий преодолел преграды, которые она всю свою сознательную жизнь считала абсолютно неприступными!

Ну а что бы могло случиться, не упади письмо Криса в ее почтовый ящик именно в тот самый момент?

«Нет, нет!.. Я не должна даже думать об этом!» — чуть ли не вслух произнесла девушка. А затем с ноткой невольной грусти вдруг подумала, что больше никогда не увидит Алекса. Независимо от того, что им с Мерлином Фордом удастся узнать в Каире, приняв такое решение, она в любом случае уже не сможет вернуться в круг своих светских друзей.

«Русский дворянин семнадцатого века» Алекс Салвеков был в нем новым великосветским львом, новым фаворитом молодых замужних женщин, в чьих богатых домах Ромина еще совсем недавно проводила чуть ли не все свое свободное время. Его можно было встретить на всех сколь-нибудь заметных дипломатических и государственных приемах, на премьерах в театрах, в опере… Но познакомились они всего неделю назад, когда Алекс, совершенно случайно оказавшись рядом с ней на каком-то рауте, наконец-то увидел Ромину и вдруг пригласил на званый обед.

Она искренне полагала, что на званом обеде будет толпа народа, но когда прибыла в шикарную залу приемов Дорчестерского дворца, то к своему глубочайшему удивлению увидела, что они с Алексом совершенно одни.

— Остальные присоединятся к нам после обеда, — с лукавой улыбкой объяснил он, заметив ее недоумение. — Хью и Бинго задержали неотложные дела.

— Ну а их бедняжки жены? — поинтересовалась Ромина. — Они что, есть не собираются? Даже перед балом, который может продлиться всю ночь, может, до самого утра?

— Знаете, Ромина, они решили все-таки дождаться своих мужей. Во всяком случае, так они мне сказали… И честно говоря, меня их решение весьма обрадовало.

— Интересно почему?

— Потому что теперь я смогу уделять внимание лишь вам одной, — учтиво поклонился Алекс.

Столь приятные слова пришлись ей по душе. Девушка не уловила в них ни нотки лжи, ни пустой лести.

К тому же Алекс был весьма хорош сам собой, а в своем стилизованном костюме «русского дворянина семнадцатого века» выглядел по-настоящему неотразимым.

Вначале ей казалось, что в своем маскарадном костюме она невольно будет стесняться, но к тому времени, как они выпили по бокалу ароматного коктейля и прошли в соседнюю залу, где им тут же подали великолепный обед, а потом десерт с ярко-красными ягодами редчайшей клубники, как ей объяснили, специально доставленной из России, Ромина забыла буквально все, кроме… кроме того, насколько интересный кавалер Алекс и как же прекрасно, когда за тобой так потрясающе ухаживает мужчина, от которого без ума чуть ли не все самые красивые женщины лондонского высшего света!

В общем, вечер проходил просто великолепно — отрицать глупо, — до… до той поры, пока они не оказались в ее, то есть в их с Крисом квартире.

«Не надо думать об этом, не надо…» — твердила себе Ромина, сидя на заднем сиденье серого «ягуара», стремительно несшегося по скоростному шоссе к лондонском аэропорту.

Она открыла глаза, только когда машина въехала на территорию аэропорта и, резко снизив скорость, медленно подъезжала к крытому проходу в центральное здание. Шофер, не задавая вопросов, остановился у зала внутренних рейсов. Он выскочил из машины, открыл переднюю дверцу и взял чемодан Ромины.

Слегка поколебавшись, думая, давать ему чаевые или нет, она все-таки решила, что в данной ситуации это лишнее, и, коротко поблагодарив, вышла из автомобиля. В ответ водитель вежливо прикоснулся к ободку фирменной фуражки.

Она проследовала за носильщиком к стойке с табличкой «Регистрация», протянула симпатичной, приветливо улыбающейся девушке в форме билет, терпеливо подождала, пока взвесят ее багаж, и по коротенькому эскалатору поднялась наверх в зал ожидания.

Ромине казалось, будто она пересекает границу одной жизни и вступает в совсем иную… Ее старая жизнь, друзья, любимые увлечения оставались в каком-то уже далеком прошлом!

Итак, мисс Ромины Хантли больше не существовало. Ее место заняла мисс Ромина Фей, голливудская кокотка и любовница известного американского мультимиллионера Мерлина Никойлоса!

«Как можно быстрее и глубже войди в свою новую роль. Старайся думать и поступать именно так, как думала бы и поступала она! Убеди себя, а еще лучше поверь в то, что ты — это она… — как бы слышала она голос Криса, дающего последние наставления. — Запомни: главное — это сила духа и мысль!»

«Главное — это сила духа и мысль!»

Ромина повторяла и повторяла про себя слова брата все время, пока сидела в переполненном зале, нетерпеливо ожидая посадки на рейс…

Глава 3

С той минуты, как мисс Ромина Фей вошла в отель «Савой» и, подойдя к стойке регистрации, со вновь приобретенным американским акцентом небрежно поинтересовалась у администратора, где остановился мистер Никойлос, у нее сложилось отчетливое ощущение, будто ее вытолкнули на сцену играть главную роль в серьезнейшей драматической, возможно даже трагической, пьесе, не удосужившись ознакомить со сценарием.

Ее мучили дурные предчувствия — вдруг она встретит здесь кого-то из старых знакомых? А может, это не более чем дешевый фарс Мерлина Форда? А что, если этот самонадеянный, самовлюбленный индюк хочет просто-напросто выставить ее на всеобщее посмешище? Чтобы потом с удовольствием посплетничать со своими светскими собутыльниками…

Но Ромина вспомнила, что генерал Фортескью, их с Крисом доверенный попечитель, вряд ли так легко доверил бы ее заботам Мерлина, не будь в нем уверен.

«Так или иначе, — успокаивала себя Ромина, — на все эти мучительные вопросы скоро, даже очень скоро я получу исчерпывающие ответы…»

Коридорный в ливрее почтительно открыл перед ней дверь люкса для новобрачных, и она вошла внутрь. Робко и… затаив дыхание от страха.

Дверь из огромного холла в гостиную была приоткрыта, и через эту широкую щель Ромина отчетливо видела нескольких мужчин, сидящих на стульях и в креслах с бокалами в руках.

Беззвучно вошедший вслед за ней коридорный тихонько постучал в полуоткрытую дверь и громким, хорошо поставленным голосом произнес:

— К вам мисс Фей, сэр!

На мгновение в гостиной воцарилась тишина. Затем Мерлин Никойлос, с негромким стуком поставив бокал на низенький журнальный столик, широко распахнул дверь и решительной походкой вышел в просторный холл.

Ромина с трудом узнала его. Необычная, чуть ли не экзотическая прическа, неизвестно откуда взявшиеся длинные бакенбарды, вдруг посмуглевшая кожа лица и… вызывающая, до неприличия обтягивающая одежда…

Но главные перемены заключались не столько в резко изменившемся внешнем виде, сколько в манере поведения.

— Ромина, детка, ну наконец-то! — радостным, просто-таки масленым голосом воскликнул «мистер Никойлос», простирая к ней обе руки и звонко целуя в обе щеки.

Почувствовав его прикосновение, девушка напряглась, но затем взяла себя в руки и неестественно ярко накрашенными губами тоже громко чмокнула Мерлина. Где-то возле уха…

— Наконец-то ты приехала, дорогая! А то я заждался. Даже начал считать минуты… Ладно, иди приведи себя в порядок после дороги, любимая. Я подойду через несколько минут. — Он, чуть повернувшись, бросил быстрый взгляд назад. — Как только закончу с господами… А пока ты будешь переодеваться, я попрошу принести в номер шампанское. После такого долгого перелета бокал-другой тебе не помешает. Ну, до скорой встречи, дорогая!

Мерлин послал ей воздушный поцелуй, сверкнув при этом перстнем с потрясающим бриллиантом неимоверных размеров, и медленно вернулся в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь.

— Извините, господа, что пришлось ненадолго оставить вас, — небрежным тоном произнес он. — Это моя подруга, точнее говоря, очень близкая подруга. Она только что прилетела из Голливуда.

— А кто она, мистер Никойлос? Кинозвезда?

— Нет-нет, друзья, никаких расспросов. Особенно личного плана, — отмахнулся Мерлин. — Моя личная жизнь — это моя личная жизнь, и совать в нее нос я, извините, никому не позволю! Даже вам… Кстати, не вздумайте нигде публиковать информацию о ее приезде. Учтите, тем самым вы поставите меня в очень неудобное положение…

И он издал короткий, но весьма многозначительный смешок.

— А у вас что, сердечные дела или матримониальный треугольник, мистер Никойлос? — с понимающей усмешкой поинтересовался кто-то из присутствующих.

— Господа, для особо одаренных повторяю, — предостерегающе произнес Мерлин. — Я целиком и полностью открыт для вас по всем, абсолютно всем вопросам, кроме… этого! Надеюсь, вы меня понимаете?

Слова мистера Никойлоса сопровождались взрывом такого громкого смеха, будто он пересказал сальный анекдот.

Ромина медленно прошла в свои апартаменты, по одним только размерам которых было ясно, что Мерлин Форд вошел в роль «простого» американского мультимиллионера не в шутку, а, похоже, по-настоящему…

На туалетном столике ее ждал огромный букет роскошных орхидей, и не успела она снять перчатки, как раздался вежливый стук в дверь — это официант принес на серебряном подносе ведерко с бутылкой шампанского и два высоких хрустальных бокала.

Со знанием дела откупорив бутылку, прекрасно вышколенный официант, даже не спрашивая разрешения, наполнил бокал до половины и с полупоклоном, молча протянул его Ромине. Она с благодарностью взяла бокал, с удовольствием сделала глоток…

Через несколько минут после ухода официанта в дверь вновь постучали.

— Войдите! — крикнула девушка, ожидая, что наконец-то принесли багаж. Но вместо портье увидела невысокого, щуплого человечка в белом халате с небольшим коричневым баулом в левой руке.

— Я пришел сделать вам нужную прическу, макияж и все остальное, мадам, — тихим мелодичным голосом представился он. — Мне сказали, вы уже здесь и ждете меня.

— Я? Я вас жду? В общем-то да, да, наверное, жду…

Он аккуратно закрыл за собой дверь и вошел внутрь.

— Не беспокойтесь, мисс Фей, я здесь по распоряжению мистера Никойлоса.

Человечек, как и официант, тоже не спрашивая у нее разрешения, прошел к туалетному столику, поставил на него коричневый баул, раскрыл… В нем, как успела заметить Ромина, было полным-полно мыслимых и немыслимых макияжных «штучек»: коробочек с накладными ресницами, пакетиков с красками для волос, карандашей и пузырьков для подведения глаз, губных помад самых различных цветов и оттенков…

Когда Ромина медленно стянула с головы яркий цветастый платок, он, раза два обойдя вокруг нее, внимательно осмотрел ее волосы. А затем довольно произнес:

— Да, у меня для вас, кажется, все есть. — Заметив ее несколько удивленный взгляд, улыбнулся. — Вам не о чем беспокоиться, мисс Фей. Я ведь действительно самый настоящий дамский стилист… Во всяком случае, много лет таковым был…

Ромине оставалось только улыбнуться в ответ.

Спустя час с небольшим он снял с ее головы бигуди, и Ромина, взглянув на себя в зеркало, сразу обратила внимание на слишком уж необычный металлический отблеск волос.

— Не волнуйтесь, мисс Фей, вы сможете смыть его, как только пожелаете, — заметив беспокойство девушки, пояснил стилист. — Но пожалуйста, не забывайте, этот блеск надо восстанавливать после каждого мытья головы шампунем. Вот из этой бутылочки. Я специально ее оставляю…

— Да, пожалуй, это будет намного лучше, чем банальная перекись водорода, — кивнула Ромина.

— Ну, для текстуры ваших волос она была бы просто-напросто преступлением, — пожал плечами маленький дамский стилист. — А теперь, мисс Фей, давайте займемся вашими ресницами.

Когда он полностью с ней закончил и начал аккуратно складывать свои причиндалы в коричневый баул, Ромина вновь, на этот раз внимательнее, осмотрела себя в зеркало… Вот это да! Да, теперь ее вряд ли узнают даже самые близкие друзья! Ведь перед ними предстанет красивая, яркая и… при этом самая обычная девушка. Правда, с на редкость сексуальным обликом, о существовании которого Ромина Хантли, честно говоря, никогда и не подозревала.

Пока они занимались ее внешностью, в комнату один раз заглянул Мерлин, то есть мистер Никойлос, но ничего не сказал и тут же закрыл за собой дверь.

Маленький человечек в белом халате бросил быстрый взгляд на часы:

— Что ж, мне пора. Насколько я понимаю, платья и прочая одежда, которые вы ожидаете, мисс Фей, прибудут с минуты на минуту.

— Я ожидаю?..

— Конечно, ожидаете. До свидания, мисс Фей. И… всего вам самого хорошего.

Он протянул ей свою великолепно ухоженную руку, которую Ромина с искренней благодарностью пожала. Она догадалась, что он настоящий артист своего дела и совсем не из тех, кому следует предлагать чаевые… Не успел он уйти, как в дверь постучали, и в комнату вошла женщина с большой коробкой, доверху наполненной множеством различных нарядов…

Было уже девять часов, когда они закончили с подборкой нужного гардероба. Модистка собрала ненужные платья в коробки и была уже готова откланяться, когда Ромина предложила ей бокал шампанского. Та, естественно, не сочла себя вправе отказаться.

После чего с милой улыбкой протянула Ромине счет. Одного взгляда на цифры было достаточно, чтобы девушка, изо всех сил пытаясь скрыть изумление, тут же прошла с ним в гостиную.

Мерлин лежал прямо на полу, закинув ноги на стоящую поблизости низенькую тахту, и читал газету. Услышав, как открывается дверь, он даже не подумал подняться. Очевидно, это связано с его новым обликом, улыбнувшись, подумала Ромина.

— Ну как, золотце, нашла себе что-нибудь подходящее? — спросил он.

— Да, нашла. Кое-какие вещи сидят на мне отлично. Вот только интересно, что ты скажешь, когда увидишь счет.

— Только то, что для моей маленькой девочки не только денег, ничего не жалко! — равнодушно зевнув, произнес Мерлин.

Ромина подошла к нему и протянула листок. Уголки его губ дрогнули в удивленной улыбке.

Не выходит из новой роли, даже когда посторонние его не видят и не слышат, подумала Ромина.

— Принеси-ка мне ручку, дорогая.

Она послушно подошла к письменному столу, взяла ручку с золотым пером, вернулась к по-прежнему лежащему на полу Мерлину.

Он вытащил из внутреннего кармана твидового пиджака чековую книжку в кожаном переплете — какого-то греческого банка в Афинах, успела заметить Ромина и не без явного одобрения подумала, что ее новый партнер не упускает ни одной, даже самой мелкой детали.

Мерлин заполнил очередной листок в чековой книжке, размашисто поставил свою подпись.

— Передай, что деньги по этому чеку можно получить в Вестминстерском банке на Ломбард-стрит. Да, и пусть не забудет предупредить их, что пять процентов за обналичку в этой сумме уже учтены.

Что ж, умно, очень умно, невольно подумала Ромина… Она вернулась в спальню, отдала чек модистке.

— Все будет в полном порядке, мадам, не беспокойтесь, — с вежливым полупоклоном произнесла женщина, явно довольная тем, что ей удалось так выгодно продать необычно большую партию дорогих дамских нарядов. — Спасибо вам, мадам, большое спасибо.

Ромина проводила ее до двери, попрощалась, а затем сразу прошла в гостиную.

— Ну а что мы со всем этим нелепым тряпьем потом будем делать? Когда все закончится… Займемся благотворительностью и будем бесплатно раздавать их нищим театральным студиям?

Мерлин со скучающим равнодушием богатого бездельника взглянул на нее.

— Подобные вопросы и излишни, и по-своему даже опасны, — совсем не ласково произнес он. — Настоящая Ромина Фей даже не подумала бы интересоваться подобными мелочами.

— Вы… вы хотите сказать, мы должны продолжать играть в эту… в этот нелепый фарс, даже когда одни?

— Да и никак иначе! Везде и всегда! Другого пути просто нет… И кроме того, откуда вдруг такая уверенность, что нас не подслушивают? Или что за нами не подглядывают…

— Вы хотите сказать… Здесь могут быть скрытые микрофоны или что-то вроде того?..

— Здесь вряд ли, — покачал головой Мерлин. — Во всяком случае, маловероятно. Зато там, куда мы направляемся, такого добра будет хоть отбавляй.

— Простите, — тихо, почти шепотом произнесла девушка. — Этого со мной больше не повторится, обещаю.

— Ладно, детка, все нормально. А теперь иди приоденься. Только самое лучшее. Ужин нам принесут прямо сюда, в номер… Я, черт побери, так рад тебя видеть, крошка, что не собираюсь делить тебя ни с кем… Во всяком случае, не сегодня вечером.

— Вот это уже не пустой треп, а разговор по делу, — в тон ему ответила Ромина. — Честно говоря, если мне сейчас чего и хочется, так это поесть. Вкусно и много!

Она улыбнулась. У нее на щеках появились две премиленькие ямочки, которые так и хотелось поцеловать.

Мерлин непривычно долго смотрел ей вслед, будто вдруг увидел что-то весьма неожиданное.

Они долго ходили из одного ночного клуба в другой, и в каждом Мерлин обязательно представлялся хозяину или управляющему, при этом обязательно посвящая в свои планы со временем стать активным участником организации ночной жизни Лондона.

Слушая их разговоры, Ромина не могла не удивиться тому, что ее богатый спутник не просто много знал про ночную жизнь столичного города, но также имел достаточно любопытные идеи — интересно только, откуда? — насчет того, как сделать ее более привлекательной для состоятельных клиентов.

В центральный лондонский аэропорт они, как и планировали, выехали рано утром. Но сначала дождались, пока в номер принесли новые чемоданы, специально купленные в самом дорогом магазине столицы для нового гардероба мисс Ромины Фей. Затем Мерлин Никойлос отправил несколько срочных телеграмм своим загадочным деловым партнерам в Нью-Йорк и позвонил по телефону некоему Люсьену Лафаргу, чтобы узнать, не переменил ли тот своего решения продать ему несколько игорных клубов и казино.

Наконец все было готово, все самые последние указания были даны и получены, включая шикарный букет орхидей для мисс Ромины Фей, и в огромном арендном лимузине они торжественно отъехали от отеля в лондонский аэропорт.

Когда шасси самолета оторвалось от бетонной взлетной полосы, Ромину вдруг с силой охватило непреодолимое чувство тоски по родному дому и… страх.

«Что ждет меня впереди? Удастся ли мне живой вернуться в родную Англию?»

Как только самолет поднялся на необходимую высоту и на табло потухли привычные надписи «Не курить! Пристегнуть ремни!», в проходе тут же появилась красивая длинноногая стюардесса с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Ромина Фей взяла свой со словами «Благодарю вас», а Мерлин Никойлос, глотнув из своего, тоном, не терпящим возражений, потребовал, чтобы шампанское, прежде чем ему подавать, «как следует охладили»!

Очевидно, так и следует поступать всем нормальным миллионерам, подумала Ромина.

Но не стала ничего комментировать вслух, а вместо этого внимательно огляделась. Пассажиры выглядели обычно. Однако кто знает? Возможно, сейчас один из них тайком наблюдает и за Мерлином, и за ней, пытаясь понять, те ли они на самом деле, за кого себя выдают, почему вместе и, главное, зачем летят в Каир…

В том, что американский миллионер Мерлин Никойлос специально стремится быть замеченным, сомнений не возникало — он громко говорил, звонко смеялся, по любому поводу во всеуслышание жаловался и требовал то подать ему одно, то заменить другое…

Потрясающе, думала Ромина, как мужчина может изменить себя, не прибегая к макияжу, краске волос и другим ухищрениям, к которым в аналогичных случаях, как правило, приходится прибегать женщинам — накладным ресницам, парикам, иного цвета румянам и губным помадам…

Она посмотрелась в карманное зеркальце, и ей почему-то дико захотелось смеяться! Ромина положила зеркальце в сумочку и устало откинулась на спинку кресла…

Она пребывала в полусне, когда вдруг почувствовала руку Мерлина на своем колене и услышала его противный голос с тягучим американским акцентом:

— Золотце мое, просыпайся. И приводи себя в порядок. Мы уже подлетаем, и, как только доберемся до отеля, я первым делом угощу тебя шипучим джином! Лучше, чем в Каире, его не делают нигде! Ты будешь в восторге, куколка моя!

Их поджидал шикарный черный лимузин, специальной телеграммой заказанный Мерлином Никойлосом еще из Лондона, а рядом с ним стоял ослепительно улыбающийся египтянин, который с вежливым полупоклоном представился их гидом-переводчиком.

Он повелительным жестом приказал шоферу погрузить багаж в машину, и уже через несколько минут они мчались в направлении города.

— В каком отеле мы остановились? — спросила Ромина.

— Знаешь, крошка, выбор, как ни странно, оказался непростым. Раньше, в старые добрые времена, я обычно останавливался в «Шепарде», но потом его сожгли. Они, конечно, построили новый, естественно, с тем же самым названием и тоже на берегу Нила, однако это уже не то… Затем на какое-то время очень модным стал «Семирамис», зато совсем недавно появился совершенно новый отель… полностью американский, в котором, думаю, ты будешь чувствовать себя как дома, дорогая! Вряд ли ты что-либо слышала о нем, но он тебе понравится, золотце мое, не сомневаюсь. Его назвали… «Нил-Виста»!

— «Нил-Виста»? Почему это не слышала? — обидчиво воскликнула Ромина. — Конечно, слышала!

Мерлин довольно кивнул:

— Очень хорошо. Значит, тебе известно, что сейчас, как все говорят, он здесь самый лучший. И поскольку я во всем признаю только самое лучшее, именно там мы с тобой, птичка моя, и остановимся.

— Вы совершенно правы, сэр. — Гид-переводчик, сидящий на переднем сиденье, повернулся к ним. — Все, кто останавливался там, очень его хвалят. И если возвращаются в Каир, то всегда останавливаются только в нем… И номер для вас мы зарезервировали очень хороший, сэр… Самый лучший во всем отеле, сэр. Вы сами…

— Вот именно сам! — бесцеремонно перебил его Мерлин. — И очень надеюсь, что это правда, иначе вас ждут большие неприятности. Как я только что сказал своей кошечке, мне нужно только самое лучшее. Другого я не признаю!

Впрочем, даже если бы он захотел к чему-то придраться в «королевских апартаментах» на четвертом этаже отеля, то сделать это оказалось бы практически невозможно.

Комнаты, правда, были не такими просторными, как в «Савойе», но зато имелись широченные балконы и лоджии, выходящие прямо на величественно несущий царственные воды Нил, при желании там можно было даже танцевать.

Иссиня-черное южное ночное небо уже покрылось мириадами ярких, заманчиво мерцающих звезд, в темных водах реки игриво отражались огоньки освещенных мостов и плавучих домов, в изобилии стоящих на приколе вдоль, казалось, бесконечных берегов вечного Нила…

Она долго-долго стояла на балконе. Облокотившись на деревянные перила, молча любовалась волшебной красотой, жадно впитывая ее в себя.

Но затем до ее слуха донесся повелительный голос Мерлина, громко отдающего указания привратнику и коридорному о багаже, и Ромина, чуть вздрогнув, моментально спустилась с небес на бренную землю.

Когда привратник и коридорный закрыли за собой дверь, весьма довольные более чем щедрыми чаевыми, Ромина хотела сказать, как красиво там, за окном, но… Мерлин неожиданно резко прикрыл ладонью ее губы.

— А знаешь, дорогая, мне почему-то кажется, что нам здесь на самом деле будет совсем неплохо, как ты считаешь? — совершенно будничным тоном произнес он, а затем методично стал осматривать комнату, включая самые укромные места…

На этот раз изумленной Ромине потребовалось всего несколько секунд, чтобы вспомнить, почему и для чего он это делает. А увидев, как Мерлин открыл крышку вентилятора и осторожно, будто гремучую змею, вытащил оттуда какой-то маленький необычный предмет, она окончательно поняла — предосторожности Мерлина, какими бы необычными и даже экстравагантными ни казались, были полностью оправданны. Особенно учитывая необычность их предстоящей миссии…

Тем временем Мерлин нашел еще один микрофон — в настольной лампе у постели в ее спальне, затем под внутренней поверхностью туалетного столика в гостиной.

Закончив дело, Мерлин широко улыбнулся, по-прежнему не произнося ни слова, вывел девушку на балкон и только там необычно тихим для него голосом произнес:

— Если хочешь мне что-нибудь сказать, делай это как можно тише. Лучше всего шепотом.

Говоря это, он обнял Ромину за плечи и ласковым, почти незаметным движением притянул к себе.

Любому, кто мог сейчас наблюдать за ними, наверняка показалось бы, что это самый обычный, самый естественный жест влюбленной нежности.

«Да, но кому нужно наблюдать сейчас за нами? Здесь, среди звезд», — подумала Ромина и тут же содрогнулась, будто смертельно боялась услышать ответ.

— Мерлин, кто, по-твоему, посадил их туда? — чуть слышно прошептала она. — Дирекция отеля?

Мерлин медленно покачал головой:

— Вряд ли. Скорее всего, кто-то из сильных мира сего. У кого вдруг зародилось подозрение. Причем, возможно, без каких-либо на то причин. Просто так, на всякий случай… Мы же с тобой сейчас находимся в полицейском государстве, не забывай.

— Ты что думаешь, кому-то стало известно, что мы здесь в связи со смертью Криса?

— Нет, дорогая, я так не думаю. Хотя… хотя, кто знает? Ладно, на сегодня хватит! Мы и так допускаем огромную ошибку. Нам с тобой нельзя выходить из образа. Ни при каких условиях, ни на секунду, ни на мгновение…

Он говорил мягко, убедительно, почти ласково, совсем без той агрессивной жесткости, что звучала в его голосе не далее как вчера вечером. Но именно это почему-то вызвало у Ромины страшное раздражение.

— Знаешь, Мерлин, не знаю почему, но иногда ты становишься на редкость занудливым, дорогой, — перебила она его, как ей казалось, капризным голоском голливудской стервы Ромины Фей. — Мне скучно. Давай займемся чем-нибудь куда более приятным… — Она задумчиво приложила пальчик к губам. — Так, любовью заниматься, кажется, еще рано, это от нас никуда не уйдет, значит… значит… Может, выпьем шампанского, дорогой?

Он послушно последовал за ней в гостиную и по телефону приказал принести в номер две бутылки самого лучшего шампанского. Ромина тем временем достала из чемодана ночную рубашку, вечерний халат, туалетные принадлежности и приняла ванну.

Лежа в теплой, благоухающей воде среди вальяжно плавающих лепестков алых роз, она невольно думала: неужели кто-нибудь подсматривает за ней и здесь? Или только подслушивает? Тогда где, интересно, спрятан микрофон? Или скрытая смотровая щель?

Сама мысль о такой возможности заставила ее тут же выскочить из ванной и как можно скорее вытереться полотенцем, которое, в полном соответствии с американскими стандартами, было очень маленьким. Во всяком случае, для европейца.

Платье, что она надела, несмотря на его очевидную вульгарность, по-своему можно было даже назвать милым — зелененькая тюлевая юбочка, туго облегающий лиф с блестками, всего одна тоненькая бретелька…

— Вот это да! Ты выглядишь как символ весны, — с очень довольной ухмылкой заметил Мерлин, когда Ромина впорхнула в гостиную.

— Скорее как промозглая осень… Во всяком случае, пока ты не предложишь мне обещанное шампанское.

Он немедленно вскочил со стула, торопливо наполнил до краев бокал шампанским и протянул Ромине.

— Нам что, обязательно ужинать так поздно? — спросила она, принимая бокал. — Вообще-то я привыкла делать это пораньше.

Мерлин пожал плечами.

— Зато завтра утром ты можешь встать, когда захочешь. Хоть в полдень. Если, конечно, нам повезет…

— Ну уж нет, красоту раннего утра я не отдам никому!

В глазах Мерлина мелькнула лукавая искорка. Она не исчезла, даже когда он взял со стола бутылку и, выйдя в ванную комнату, без колебаний вылил остатки шампанского в унитаз.

Вернувшись в гостиную, Мерлин поставил пустую бутылку в угол и, глядя Ромине прямо в глаза, произнес:

— Что ж, в таком случае пошли, дорогая. Посмотрим, на что здесь похожа ночная жизнь. Знающие люди говорят, она ничуть не хуже парижской…

Увы, где-то около двух часов ночи Ромина начала искренне желать, чтобы так оно и оказалось на самом деле. Они уже посетили по меньшей мере полдюжины самых различных ночных заведений Каира. И даже успели поужинать в одном из самых дорогих ресторанов столицы, причем Ромина нашла еду там совершенно невкусной. Чем, разумеется, не замедлила поделиться с Мерлином Никойлосом.

— Вся беда египтян, золотце мое, в том, что они крупно поссорились с французами! — тут же громогласно ответил он. — В результате отсюда постепенно уехали почти все сколь-нибудь известные шеф-повара. Готов побиться об заклад на любую сумму, что этот совершенно безвкусный ужин, который мы с тобой только что съели, честно говоря без малейшего удовольствия, был приготовлен чистопородным немцем! Скорее всего, из провинциальной Баварии!

После чего последовало шампанское и только шампанское…

Шампанское в типичном восточном клубе, где одна исполнительница танца живота сменяла другую; шампанское и довольно скверный кофе в другом ночном клубе, где танец живота исполнялся стройным юношей, у которого на голове стоял поднос с полными чайными чашками; шампанское в каком-то не совсем понятном заведении, где полдюжины довольно толстых и откровенно не привлекательных женщин дрыгали жирными ногами на низеньком помосте, безуспешно пытаясь сделать это одновременно; и, наконец, отвратительное теплое шампанское в ночной «забегаловке», где, помимо обязательных танцев живота, им пришлось терпеть заунывные арабские песни. Ничего не поделаешь, национальный патриотизм…

— Господи ты боже мой! — не скрывая досады, воскликнул Мерлин, когда они оказались наконец в машине. — Этому чертову Каиру не хватает хотя бы одного из тех ночных заведений, которые я на зависть остальным открываю в большинстве столиц мира!

— Мы будем только рады, если вы сделаете это и в нашем городе, сэр, — произнес гид-переводчик со странной ухмылкой. — А сейчас, если позволите, я отвезу вас в одно очень, ну просто очень милое местечко. Это закрытый клуб. Но ведь исключения никто не отменял. Значит, все можно устроить, вы понимаете? Там, помимо всего прочего, можно играть в азартные игры…

— Что-то вроде подпольного казино? Да, пожалуй, мне хотелось бы взглянуть на него изнутри, — кивнул Мерлин. — До сих пор нам показывали какую-то дешевку.

— Ради бога, простите меня, сэр, — чуть ли не плачущим тоном пробормотал гид. — Просто я не знал ни ваших вкусов, ни того, что вы захотите увидеть. Но теперь…

— А теперь вези нас в то самое очень миленькое местечко, — повелительно оборвал его Мерлин. — И моли Бога, чтобы нам с Роминой там понравилось!

«Местечко» и впрямь оказалось весьма впечатляющим. Судя по всему, раньше это был чей-то богатый дом, который переделали в частный закрытый клуб. Но пройти туда оказалось совсем нетрудно — за небольшую плату.

В клубе было полно народу, и Ромина почему-то подумала, что гид специально так долго водил их по другим заведениям, дожидаясь, пока здесь соберется достаточно посетителей.

На первом этаже клуба располагались специальные комнаты для игры в карты, на втором играл небольшой оркестр, и в просторной зале можно было танцевать, а на третьем находился бар и три стола для игры в рулетку.

Собравшаяся публика оказалась на редкость разномастной — от респектабельных и явно богатых мужчин в компании элегантных женщин, сияющих от множества драгоценных камней, до подозрительных типов, выглядевших так, будто в карманах у них не было денег даже на одну игральную фишку.

Почти все мужчины здесь много курили, и в основном сигары. От их удушливого дыма у Ромины скоро начали слезиться глаза. Кроме того, ей очень хотелось хоть где-нибудь присесть, но сделать это оказалось практически невозможно, поскольку стулья имелись только у столов для рулетки. Мерлин же стоял как ни в чем не бывало и внимательно, с нескрываемым интересом наблюдал за играющими.

— Не желаете ли принять участие в игре, сэр? — вежливо спросил его крупье.

Мерлин покачал головой:

— Желаю. Но только не сегодня. Может быть, завтра. На всякий случай зарезервируйте для меня место. На крупную игру.

— Благодарю вас, сэр. С вашей стороны очень любезно… Вас интересует только крупная игра?

— Да, но не просто крупная, а очень крупная. Иначе мне просто не имеет смысла тратить здесь свое время.

— Очень хорошо, сэр. Мы известим о вашем намерении тех из наших постоянных членов, которые тоже любят играть только по-крупному. Вы позволите поинтересоваться вашим именем?

— Никойлос! — громко и отчетливо ответил Мерлин с таким важным видом, будто британский король или по меньшей мере иранский шах! И огляделся вокруг. — Вы, должно быть, уже слышали обо мне… Кстати, передайте владельцу клуба, что ему имеет прямой смысл побеседовать со мной. Я остановился в отеле «Нил-Виста».

Он резко развернулся и стремительно пошел к двери, оставив крупье стоять с разинутым ртом и выражением искреннего удивления на лице. Ромина уже начала привыкать к таким выражениям на лицах людей, которые успели поговорить с Мерлином…

Девушка поплелась за ним к выходу. Впереди них по деревянной лестнице с резными железными перилами, тихо переговариваясь, спускалась только одна пара. Они были уже довольно далеко, поэтому Ромина жалостливым тоном спросила:

— Мерлин, может, лучше домой поедем? Честно говоря, я очень устала…

Мерлин согласно кивнул, и она благодарно взяла его под руку, невольно прижавшись к нему плотнее, чем…

— Мне кажется, в Лондоне все намного интереснее.

— Да, да, ты совершенно права, дорогая. Но нам все равно надо набраться терпения и побывать во всех мыслимых и даже немыслимых местах. Может, где повезет…

Парочка, спускавшаяся по лестнице перед ними и почти достигшая нижних ступенек, вдруг остановилась, и мужчина с внешностью египтянина, очевидно недовольный тем, что услышал от спутницы, громко произнес по-английски:

— Так найди его, дуреха, немедленно найди, иначе…

Женщина, всхлипывая, начала лихорадочно рыться в сумочке.

— Там ничего нет! Говорю же тебе, его там нет! Я уже искала! Оно было здесь, в сумочке, но сейчас его почему-то нет!

— Лжешь, мерзавка! Ты его просто украла!

Мужчина изо всей силы ударил женщину по щеке.

Она громко вскрикнула от боли и уронила сумочку, из которой по лестнице покатились какие-то вещицы…

Ромина и Мерлин застыли, будто парализованные, но затем… затем лжемиллионер Никойлос одним длинным прыжком перепрыгнул сразу через несколько ступенек и сильнейшим ударом правой руки в челюсть отправил мужчину в нокаут.

Женщина оцепенело смотрела на безжизненно распростертое тело. А она по-своему очень даже красива, подумала Ромина. Шикарные иссиня-черные волосы, уложенные в модную прическу, большие, чуть раскосые зеленоватые глаза, длинные пушистые ресницы, прекрасная фигура… На вид ей было где-то около тридцати…

— Так ему и надо, — пробормотал Мерлин. — С женщинами так нельзя… Даже если они виноваты…

Ромина сразу догадалась, что он поступил так спонтанно, не думая о возможных последствиях… Более того, даже позволил себе выйти из образа, поскольку американский супермиллионер Мерлин Никойлос просто-напросто сделал бы вид, будто ничего не заметил!

Красивая женщина, по-прежнему не произнося ни слова, нагнулась и начала торопливо собирать в сумочку выпавшие из нее губную помаду, пудреницу, кружевной платочек… Потом выпрямилась, взглянула на лежащего на полу без сознания мужчину и, звонко цокая острыми каблучками туфель, торопливо побежала к входной двери.

Заметив на полу возле самой нижней ступеньки лестницы какой-то маленький блестящий предмет, Ромина наклонилась и подняла его.

— Эй, эй, мадам, подождите, вы забыли! — крикнула она вслед убегающей женщине и даже хотела броситься вдогонку, но не успела сделать и шага, как Мерлин остановил ее, крепко схватив за руку:

— Оставь ее в покое!

До них донеслись какие-то звуки — очевидно, кто-то спускался по лестнице…

Мерлин сжал руку Ромины еще сильнее и потащил ее к двери в левой стороне холла.

— Но, дорогой, нам ведь совсем не туда, — попыталась остановить его Ромина.

Однако Мерлин, не обращая ни малейшего внимания на ее робкие протесты, ударом ноги распахнул боковую дверь.

— Где здесь черный ход? — требовательно спросил он попавшегося на пути официанта.

— В конце коридора на левой стороне, сэр.

Коротко кивнув, Мерлин, по-прежнему не отпуская руку Ромины, поспешил в указанном направлении, и уже через минуту-другую они, выйдя из здания клуба с противоположной стороны, оказались в темной аллее. Миновав ее, беглецы вышли на шумную, ярко освещенную улицу.

Мерлин остановился, затем сошел с тротуара на проезжую часть и остановил такси.

— «Нил-Виста», — коротко приказал Мерлин шоферу.

— А как же та машина? Прокатная… с нашим гидом? — шепотом спросила его Ромина.

Он только покачал головой, и Ромина, понимающе пожав плечами, замолчала.

Войдя в полупустой вестибюль отеля, Мерлин направился к стойке регистрации.

— Позвоните в частный клуб «Пирамиды» и попросите отпустить машину мистера Никойлоса, — велел он дежурному клерку. — До утра она больше не понадобится.

— Слушаюсь, сэр. Немедленно свяжусь с ними и все передам, сэр.

Усталый, с трудом скрывающий зевоту пожилой лифтер молча доставил их до четвертого этажа. Поскольку на лестничной площадке никого не было и тут вряд ли имелись «жучки», Ромина, подойдя вплотную к Мерлину, протянула ему свою раскрытую ладонь.

— Вот что я пыталась вернуть ей, — тихо произнесла девушка.

Он медленно взял у нее небольшое кольцо.

По виду оно казалось сделанным из чистого золота или по меньшей мере из материала, очень похожего на золото. Может, платины? В форме змеиной головки. Выглядело оно довольно дешево — такие можно купить в любом ларьке с товарами для туристов. Причем голова змейки была заметно больше обычного, а на жале блестели три крохотные жемчужины.

— Слушай, а оно имеет какую-нибудь особую ценность? — шепотом спросила Ромина.

— Не знаю… По-моему, вряд ли… — задумчиво ответил Мерлин.

Похоже, он собирался сказать что-то важное, но тут до них донеслись звуки поднимающегося лифта, поэтому Мерлин взял девушку за руку, и они вместе пошли по коридору к себе в номер.

Мерлин открыл дверь люкса и, войдя первым, включил верхний свет. Затем, пропустив Ромину, прошел к массивному письменному столу, зажег настольную лампу, поднес к ней кольцо, которое передала ему Ромина, задумчиво повертел его…

— Думаешь, именно это он и требовал от бедняжки? — спросила Ромина. — За него и ударил?

Достав из внутреннего кармана пиджака массивный черный бумажник, Мерлин засунул кольцо в самый глубокий кармашек, откуда оно не могло выпасть, и только потом отрывисто приказал:

— А теперь забудь о нем! Раз и навсегда!

— Слушаюсь и повинуюсь, о благороднейший из благороднейших, — низко склонила голову Ромина и с удовольствием отметила, как на его лице появилось выражение сильного раздражения.

Она направилась к двери, но, уже открыв ее, вдруг остановилась и, очевидно не удержавшись от соблазна оставить за собой последнее слово, почти весело произнесла:

— Причем бедняжка, как ни странно, оказалась на редкость неблагодарной.

И, не дожидаясь ответа, Ромина вышла в холл, а оттуда в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Разбирая постель, она услышала звук закрываемой двери. Наружной двери!

Неужели они с Мерлином не закрыли ее? Да нет же, Ромина прекрасно помнила, как Мерлин не только плотно закрыл дверь, но и повесил на ручку снаружи стандартную гостиничную табличку с надписью «Прошу не беспокоить!».

Девушка набросила на себя халат, подошла к двери спальни, потихоньку ее открыла… Все было спокойно. Она осторожно выглянула в гостиную. Там никого не было. Поколебавшись, она подошла к двери в спальню Мерлина, прислушалась… Затем тихо постучала. Не услышав ответа, постучала вновь, на этот раз погромче. И снова тишина. Ромина нерешительно приоткрыла дверь… В спальне никого не было!

Значит, наружной дверью хлопнул Мерлин! Он ушел куда-то, оставив ее здесь одну!

Глава 4

Ромину пробудили от сна яркие лучи утреннего солнца, без труда пробивающиеся сквозь тонкие шелковые занавески большого квадратного окна ее спальни. Чувствовала она себя свежей и хорошо выспавшейся.

Но… в приятные ощущения вдруг вкрались воспоминания о череде событий, произошедших с ними вчера поздним вечером. Ромина поежилась.

Ну и зачем так болезненно переживать все заново? Ведь это был всего лишь инцидент, неприятный и случайный! Просто вчера вечером им с Мерлином немного не повезло — они оказались не в том месте и не в то время, только и всего.

Нечего попусту тратить время, у нее и своих забот хватает. Надо как можно скорее разузнать, что, как и, главное, почему произошло с Крисом. И зачем Мерлину понадобилось так неожиданно и тайком глубокой ночью уходить из отеля?! Не предупредив ее, не сказав ни слова!

Ромина резко села в постели. Затем вскочила, подбежала к окну, раздернула шторы. За окном с ленивой величавостью катил свои воды прекрасный вечный Нил. Вверху пронзительно синело небо, внизу деловито, словно множество пчел, сновали бесчисленные машины, вдали виднелась небольшая лодка с золотисто-желтым парусом и двумя фигурками людей…

Как хорошо оказаться сейчас там, получать удовольствие от тепла, ласкового бриза, наслаждаться жизнью и ни о чем не думать, вздохнула Ромина, с неохотой отходя от окна.

Присев на низенький пуфик у туалетного столика с большим овальным зеркалом, она причесала волосы, слегка припудрила лицо, подкрасила губы. И, накинув пеньюар, открыла дверь в гостиную.

Там никого не было. Только разбросанные на полу газеты, несколько пустых бокалов на столе и открытая бутылка шампанского… То есть все, как вчера вечером оставил Мерлин.

Ромина быстро прошла к двери в его спальню, тихо постучала и, не услышав ответа, почувствовала, как по телу пробежал холодок страха. А если с ним действительно что-то случилось и она осталась совсем одна?

Девушка нерешительно приоткрыла дверь и… с огромным облегчением вздохнула, увидев, как «ненавистный» мультимиллионер мистер Мерлин Никойлос с явным удовольствием… завтракает на балконе.

— Доброе утро! — возмущенно воскликнула девушка.

Мерлин даже не подумал встать, и Ромина в очередной раз отметила, что он играет роль американского миллионера, стараясь не упустить ни одной детали…

— Привет, золотце. — Он вяло махнул рукой. — Молодец, выглядишь отлично!.. Присаживайся. Тебе что-нибудь заказать на завтрак?

— Нет, спасибо. Может, чуть попозже… Как считаешь, здесь опасно говорить?

— Здесь? На балконе? Думаю, нет, совсем не опасно. Кстати, внутри теперь тоже. Благодаря одной маленькой игрушке, которую я покажу тебе. Через минуту-другую…

— Сейчас меня это не интересует, — резко перебила его Ромина. — Меня больше беспокоит, почему и куда ты ночью уходил из отеля, да еще тайком от меня! Неужели ты не понимаешь, что подобное отношение к нашему общему делу просто… просто недопустимо?!

— Значит, ты слышала, как я уходил? — по-прежнему спокойно, даже безмятежно поинтересовался Мерлин.

— Конечно, слышала! И если твой таинственный уход каким-то образом связан с Крисом, то почему не взял с собой меня? А если нет, то, знаешь, подвергать себя ничем не оправданному риску — это… это…

— Прости меня, золотце, пожалуйста, прости. Боюсь, я настолько привык жить один, что вчера ночью совершенно забыл — мы же теперь партнеры. Ну как, простишь?

Его реакция была для Ромины настолько неожиданной, что вся ее злость мгновенно испарилась.

— Прощу. Но только после того, как ты расскажешь, куда и, главное, зачем ходил ночью!

В глазах Мерлина мелькнул странный огонек, и Ромина поняла, что он лихорадочно раздумывает, что именно ей рассказать!

— Только не надо ничего придумывать, — взмолилась девушка. — Просто постарайся хоть ненадолго стать искренним. Мы же оба оказались здесь совсем не ради забавы.

— Ладно, будь по-твоему. Так вот, я ходил, чтобы попытаться найти некоего друга.

— А у друга есть имя? И вообще к чему вся эта идиотская секретность? Неужели она так необходима?

— Увы. Извини, что не сказал сразу, но обычно мы называем имена только в случае абсолютной необходимости. И только если позволит начальство. Это одно из наших незыблемых правил. Впрочем, раз уж ты настаиваешь, изволь — его зовут Поль… Он должен был связаться со мной, однако почему-то не сделал этого. Вот я и решил попробовать его найти.

— Он что, один из людей Гарди? Ну и как, нашел? Что он сказал?

— Представь себе, не нашел. Дома его не оказалось. Очевидно, куда-то уехал. Во всяком случае, в стенном шкафу не хватало кое-какой одежды. И кроме того, мне нигде не удалось обнаружить даже его Дорожного чемодана.

— И ты тут же вернулся в отель?

— Вот именно. Причем тем же самым кружным путем, каким и ушел.

— Да, но тебя ведь могли заметить в отеле и проследить, куда ты пошел, разве нет?

— Нет, не могли. Не бойся, дорогая. Я все сделал так, что не придерешься!

Мерлин задумчиво посмотрел через реку, а затем… затем, к крайнему изумлению Ромины, резко встал со стула, обошел вокруг круглого столика, наклонился и… и крепко поцеловал ее прямо в губы! Очень решительно и со знанием дела!

Она не успела даже отдернуться. Только вздрогнула, будто ее ужалили.

— Что… что ты делаешь? С ума сошел? Зачем, зачем?.. — растерянно забормотала девушка.

Ничего не отвечая, он настойчиво потянул ее за руку, а когда она невольно поднялась на ноги, обнял ее за плечи и повел с балкона в гостиную.

— Мерлин, если ты думаешь, что…

Но он не дал ей договорить — сначала прижал свой указательный палец к ее губам, затем сунул в руку какой-то округлый предмет и прошептал в самое ухо:

— Отойди в дальний конец комнаты, где тебя никто не может видеть, и взгляни на все собственными глазами.

Ромина недоверчиво посмотрела на то, что он сунул ей в руку. Господи, это же бинокль! Небольшой, довольно компактный, похож на театральный. Сделав так, как просил Мерлин, Ромина отошла в дальний угол и приложила бинокль к глазам.

Он оказался неожиданно мощным, и Ромина будто рядом увидела двухсотпятидесятиметровую башню на противоположном берегу Нила. Из туристического буклета девушка узнала, что башню недавно построили специально для туристов. С вращающимся рестораном на самом верху…

Стекла ресторанных окон в форме морских иллюминаторов призывно блестели в лучах яркого каирского солнца. Если, конечно, напрячь зрение, то, наверное, можно было бы разглядеть силуэты посетителей, но… только силуэты и больше ничего!

— И что я там должна увидеть? — недоумевающе спросила Ромина, опуская бинокль.

Мерлин молчал, наблюдая за девушкой с довольно странным выражением лица. Наконец он отозвался:

— Возможно, я ошибаюсь. И все это не более чем плод моего воображения — всего лишь отблеск солнечных лучей от стекла, но… но мне вдруг показалось, что оттуда кто-то наблюдает за нами либо через бинокль, либо через очень мощную подзорную трубу.

— Кому и, главное, зачем понадобилось наблюдать за нами? Да еще с такого расстояния…

Ромине по-прежнему казалось, будто порой Мерлин все усложняет. И даже излишне драматизирует.

Мерлин, казалось, прочел ее мысли.

— Конечно, я могу и ошибаться. — Он пожал плечами. — Но игнорировать такие вещи, поверь мне, куда хуже, чем проявить излишнюю подозрительность.

— Значит, открыто целуя меня, ты снижаешь степень риска? — саркастически заметила Ромина. — Не знаю, как тебе, а вот мне это представляется, как минимум, излишним!

— А мне, представь себе, обоснованным и очень даже необходимым, — с ноткой недовольства парировал Мерлин, как будто ему надоело объяснять ей очевидное. — Неужели ты не понимаешь, что те, кого мы изображаем, не могут сидеть и с серьезными лицами обсуждать мировые проблемы!

— Ладно, ладно, в чем-то ты, возможно, и прав. Но постарайся, пожалуйста, обойтись без подобных экспериментов! Мне не нравится, когда со мной так бесцеремонно ведут себя… посторонние!

Девушка постаралась в свои слова вложить огромное презрение, но Мерлин абсолютно не выглядел пристыженным. Наоборот, он громко расхохотался.

— Не вижу ничего смешного, — обиделась Ромина.

— А я вижу… Это ты смешная, на вид семнадцатилетняя девушка в, мягко говоря, не совсем приличном пеньюаре, которая изо всех сил пытается выглядеть серьезной!

От возмущения Ромина покраснела и гневно топнула ножкой.

— Не смей надо мной смеяться! Иначе… — Она еле сдержалась. — К тому же у нас есть куда более важные темы для обсуждения! — Девушка нервно озиралась вокруг. Затем, помолчав, тихо спросила: — Здесь на самом деле говорить безопасно?

— Как ни странно, да, золотце мое. — Мерлин вынул из кармана крохотную коробочку, на крышке которой виднелось что-то вроде маленького компаса со стрелкой. — Посмотри, это я тоже позаимствовал у Поля. Хотел тебе сразу показать, но ты сказала, что «в данный момент тебе это совершенно не интересно»…

— Что это?

— То, что мне давно хотелось иметь.

— Ну а что она, собственно, делает?

— Показывает «жучки». То есть скрытые микрофоны. В общем-то мне давно говорили, что их активно используют русские и японцы, но самому видеть пока еще не приходилось.

Он щелкнул переключателем — стрелка в окошке чуть дернулась и тут же вернулась в прежнее положение.

— Если бы в комнате были скрытые микрофоны, вот эта магнитная стрелка, — Мерлин легонько постучал по стеклу прибора, — немедленно указала бы в их направлении.

— Здорово! — искренне восхитилась Ромина.

Мерлин небрежно сунул приборчик в карман халата, затем взял бинокль и спрятал его в ящик туалетного столика.

— Ну а теперь, думаю, пора вызвать коридорного и заказать тебе завтрак. А пока рекомендую поудобней расположиться в кресле на балконе… И чтобы всем было видно, что ты действительно наслаждаешься комфортом. Ты же подружка мультимиллионера!

— Я постараюсь… Надеюсь, тебе это не покажется слишком забавным. — Ромина с нескрываемым раздражением заметила, как Мерлин с трудом подавил улыбку.

Мысленно девушка уже давно решила дать генералу испепеляющий отчет о поведении Мерлина Форда, как только они вернутся в Лондон.

— Ну и чем мы сегодня будем заниматься? — Она отпила апельсинового сока из своего бокала.

— Чем мы сегодня займемся? — переспросил Мерлин. — Осмотром достопримечательностей, дорогая, чем же еще? Мисс Ромина Фей, не сомневаюсь, не откажется посмотреть Сокровищницу Тутанхамона. А после музея поедем прямо по адресу, с которого Крис отправил нам свое последнее письмо. Причем поедем открыто, ни от кого не прячась…

— Открыто? Но ведь мы можем сразу себя выдать!

— Вряд ли. Я скажу нашему гиду и шоферу, что хочу повидаться с журналистом, который помогал с рекламой моих ночных клубов в Европе. Маскироваться и пробовать добраться туда каким-либо иным способом просто глупо. Возможно, они только и ждут тех, кто попытается сделать именно так!

— Да, в этом есть смысл, — согласилась Ромина.

— И хотя, надеюсь, Поль тоже что-нибудь узнает по своим каналам, нам все равно нужно и самим действовать предельно уверенно и открыто. Главное — придумать достаточно правдоподобную легенду нашего интереса.

— Ладно, для начала я пойду приму ванну и поищу в своем гардеробе что-нибудь еще более фантастическое, чем носила сама Нефертити. Одно такое платье там, кажется, имеется…

Мерлин улыбнулся.

— Это было бы прекрасно. Только не забудь заодно сделать себе достойную боевую раскраску, потому что сейчас ты выглядишь не столько воительницей, сколько не совсем уверенной в себе кандидаткой в школьную сборную по художественной гимнастике…

Ромина остановилась и, обернувшись, язвительно произнесла:

— Ну а ты, мой «повелитель», не забудь, пожалуйста, мне напомнить, чтобы я сказала тебе, насколько сильно ты мне неприятен! Причем желательно, чтобы ты повторил несколько раз… Иначе до меня может просто не дойти…

И уже входя в спальню, услышала за спиной его громкий веселый хохот!

Когда час спустя Ромина горделиво вышагивала по просторному вестибюлю отеля, там не нашлось ни одного мужчины, который бы не остановил на ней восхищенного взгляда!

Ей казалось, что не только мужчины, а вообще все вокруг только и смотрят на «голливудскую кинозвезду», на ее великолепные ножки в чулках-паутинках, на ажурную нейлоновую накидку с аппликациями в виде крупных бело-синих цветов, широкополую светло-розовую шляпу, на пухленькие, капризно надутые кроваво-красные губки и причудливо наманикюренные необычно длинные ногти…

Но все ли следили за ней с искренним восхищением или банальной завистью? Не было ли среди них врагов?

«Не выходи из образа, не выходи, думай только об этом и ни о чем другом!» — мысленно приказывала себе девушка. И старалась так и делать — ласково улыбалась Мерлину, то и дело игриво прижималась к его плечу…

— Ах, какие чудесные цветы! — громко воскликнула Ромина, проходя мимо цветочного магазинчика в вестибюле отеля, и восторженно поблагодарила Мерлина, когда он тут же купил шикарный букет орхидей и приказал отнести две корзины алых гвоздик в комнаты их люкса для новобрачных.

— Орхидеи мои самые любимые цветы, я их просто обожаю! — Девушка со счастливым видом вдыхала их аромат. На этот раз и ее слова, и восторг были искренни.

Машина и гид ждали их у боковой стены отеля, недалеко от сквера, где, к изумлению Ромины, множество людей, по большей части одетых в традиционные египетские одежды, толпились у больших экранов общественных телевизоров.

— Музей вообще-то рядом, на противоположной стороне сквера, и мы конечно же могли бы пройти туда пешком, — заявил Мерлин, — но я решил все-таки воспользоваться машиной, поскольку знаю, что ты, золотце мое, ненавидишь ходить.

— Спасибо, дорогой, ты очень предупредителен. Ходить пешком я действительно ненавижу.

Говоря это, Ромина боком села на заднее сиденье машины и с облегчением вытянула ноги, как бы демонстрируя всем, что такие красивые, элегантные ножки, как у нее, не созданы для такого бессмысленного занятия, как хождение пешком по пыльным улицам города! Даже такого, как вечный Каир!

— Да, да, конечно! Ведь настоящей белой леди еще предстоит большая прогулка по музею, — подобострастно поддакнул гид и по-арабски приказал шоферу трогать…

На площадке перед музеем красовались клумбы с прекрасными цветами и два фонтанчика по обеим сторонам впечатляющей своими размерами входной двери, из которых то и дело весело выпрыгивали серебристые рыбки.

Но из-за усилившейся жары Ромина и Мерлин не стали останавливаться, чтобы полюбоваться этим радующим взгляд зрелищем, а быстро поднялись наверх по ступенькам и вошли внутрь, где гид сначала купил им билеты, а потом отнес в гардероб широкополую шляпу мисс Фей.

— Знаешь, дорогой, музеи почему-то всегда выглядят ужасно мрачно, — заметила Ромина довольно капризным тоном.

— Но ведь тебе, золотце мое, хотелось посмотреть на драгоценности этой уникальной царицы, разве нет?

— Да, да, конечно! — воскликнула Ромина. — Я обожаю драгоценности, ты же знаешь. — Чуть помолчав, она с лукавым видом добавила: — Особенно когда они на мне…

И они медленно зашагали по залу первого этажа. Сначала гид останавливался у каждой статуи, у каждого исторического черепка за стеклянной витриной, стараясь подробнее рассказать о его ценности и бесценности, но вскоре Мерлин решительно прервал его словоизлияния.

— Мы все это уже видели, милейший. Леди пришла сюда только для того, чтобы посмотреть на драгоценности. Так что веди нас прямо туда. И побыстрее.

В зале, где находилась экспозиция сокровищницы из гробницы Тутанхамона, Ромине уже не требовалось изображать живой интерес к экспонатам.

От одного только вида мебели из чистейшего золота, потрясающих золотых и серебряных фигурок, ослепительно блестящих от множества драгоценных камней, резных саркофагов захватывало дух. Девушка то и дело пораженно восклицала, услышав, сколько каждая из этих вещиц может стоить! Даже Мерлин, казалось, забыл о своей якобы «пресыщенности жизнью», то и дело подзывая гида к витринам, чтобы задать множество вопросов.

Внимательно разглядывая маленькую резную модель лодки из сокровищницы Тутанхамона, Ромина вдруг увидела… темноволосую женщину, с которой им довелось встретиться вчера вечером при выходе из клуба «Пирамиды». Причем при весьма необычных обстоятельствах…

Только выглядела она сейчас значительно старше и одета была в элегантный белый костюм, происхождение которого любая светская женщина, хоть раз побывавшая в Париже, сразу безошибочно определила бы — это «от Диора». В тон костюму на ней была аккуратная белая шляпка с приколотым сбоку букетиком алых искусственных цветов, а в ушах — вполне милые сережки с крохотными бриллиантиками. В руке женщина держала не черную, как в тот вечер, а светло-голубую сумочку, прекрасно гармонирующую с ее длинными, до самых локтей, перчатками и узкими туфлями на высоком каблуке.

Да, это та самая женщина! Темные глаза, в которых вчера отражался откровенный страх, красиво очерченные, манящие губы, необычно яркая помада…

Она тихо разговаривала с мужчиной намного старше ее… Весьма крепкого телосложения, с небольшим, слегка выпирающим животиком, жесткими, чуть седоватыми волосами и на редкость проницательным взглядом.

Улучив минуту, когда он отошел в сторону посмотреть заинтересовавший его экспонат, Ромина чисто импульсивно подошла к женщине.

— Очень рада снова видеть вас, — вежливо кивнула девушка. — Вы меня не помните? Вчера ночью я пыталась остановить вас, но не успела. Вы обронили кольцо… Золотое колечко в форме змейки…

Она невольно замолчала, так как на лице женщины в белом костюме появилось выражение крайнего ужаса.

— Я… я н-н-не по-по-нимаю, о чем вы… Уходите, уходите, пожалуйста, и бо-бо-льше ни-ког-да не смейте ко мне да-же под-ходить!

Она чуть слышно шептала. Будто до смерти боялась, что ее могут услышать…

— Да, но… но вчера вечером, — неуверенно пробормотала Ромина. — В клубе «Пирамиды», неужели не помните? Вы тогда еще…

— Вы меня с кем-то путаете! — перебила ее женщина. — Я там никогда не бывала! И не имею представления, о чем вы! Оставьте меня в покое! Немедленно! Иначе… я… я позову полицию!

Она резко повернулась и поспешила к своему спутнику, внимательно разглядывающему экспонат. Похоже, он не слышал их короткого напряженного разговора.

Ромина видела, как женщина взяла его под руку и, что-то прошептав на ухо, потянула в сторону. Он добродушно пожал плечами и, не сопротивляясь, позволил повести себя прочь. Быстро, слишком быстро, чтобы все это выглядело естественным.

Глядя вслед удаляющейся парочке, Ромина даже не заметила, как к ней подошел Мерлин.

— Ну как, посмотрела все, что хотела?

— Миледи, если вы соизволите пройти в следующую залу, — льстиво заметил гид, — то сможете увидеть там поистине несравненные ожерелья из различных драгоценных камней. Очень драгоценных! Сделанных руками величайших старинных мастеров. Подобных им, говорят, не найти ни в одной из известных сокровищниц мира!..

— Нет, нет, спасибо, конечно, но, по-моему, самое интересное я уже посмотрела, — тоном капризного ребенка отказалась Ромина. И, повернувшись к Мерлину, добавила: — Дорогой, давай после обеда пройдемся по центральным ювелирным магазинам. Может, увидим там что-нибудь стоящее, и ты мне это купишь?.. Беда всех музеев в том, что в них иногда попадается много хорошего, но почему-то никогда ничего нельзя купить!

Ромине казалось, она несет чушь, однако гиду ее слова, похоже, понравились. Видимо, в случае покупки его ждут неплохие комиссионные!..

Мерлин посмотрел на свои дорогие наручные часы.

— Пора попытаться найти парня, о котором я тебе говорил, дорогая. До обеда почти целый час.

— Хотите куда-нибудь поехать, сэр? — услужливо поинтересовался гид. — Куда прикажете отвезти?

— Да, хочу… По-моему, улица называется… Шария Бейн аль Нахасин. Или что-то в этом роде. — Мерлин даже не повернул к нему головы. — Знаете где это?

— Вы, должно быть, что-то перепутали, сэр…

— Нет, нет, не думаю. Перепутать я не мог. Именно этот адрес дали мои друзья.

— Но ведь это трущобы, сэр! Там… там живут только нищие…

Мистер Мерлин Никойлос равнодушно пожал плечами.

— Возможно. Ведь человек, которого я хочу найти, профессиональный журналист. Пару раз мне приходилось иметь с ним дело. Причем довольно успешно. Когда он о чем-либо пишет, старается войти в образ своих героев, вжиться в их атмосферу, почувствовать то, что, возможно, приходится чувствовать им… Так вот, сейчас мне надо, чтобы он какое-то время покрутился в иной атмосфере. Ведь моя основная специальность, как, надеюсь, вам уже известно, ночные клубы.

— Да, да, сэр, конечно же мы знаем, что вы настоящий король ночных клубов! — подобострастно залепетал гид. — Может, вы когда-нибудь решите осчастливить нас и открыть несколько своих клубов здесь в Каире…

Мерлин изобразил загадочную улыбку.

— Это во многом зависит от того, сумеете ли вы показать мне что-нибудь получше, чем вчерашнее зрелище.

— Сэр, у нас много самых разных мест такого рода, уверяю вас. Какие-то лучше, какие-то хуже… Все зависит от вкуса.

— Ладно, об этом потом. А сейчас поехали в этот чертов Шария Бейн аль Нахасин. Или как там…

— Очень хорошо, сэр. Как скажете, сэр, — послушно пробормотал гид, но в его голосе прозвучало сомнение.

Уже сидя на заднем сиденье автомобиля, Ромина продолжала думать о весьма необычном поведении женщины в элегантном белом костюме. Но затем, решив, что мужчина, которого Мерлин вчера послал в нокаут в ночном клубе «Пирамиды», скорее всего, ее тайный любовник, а тот, с кем она была в музее, очевидно, законный муж, подумала, что надо при первой же возможности поделиться этими соображениями с Мерлином.

А мистер Никойлос тем временем настойчиво бубнил — очевидно, чтобы его слова как можно глубже осели в головах гида и водителя, — о том, сколько полезного и как вовремя сделал для него тот самый журналист, к кому они сейчас едут, когда он только начинал открывать свои ночные клубы в Париже.

— Не сомневаюсь, мой друг, если мы, конечно, быстро его разыщем, сможет дать мне немало ценной информации, — уверенно и намеренно громко заявил Мерлин.

— Надеюсь, он не задержит нас долго, — негромко заметила Ромина. — Я проголодалась. Кстати, дорогой, кажется, ты обещал мне обед в плавучем ресторане, помнишь?..

Автомобиль кружил и останавливался, вновь кружил и опять поворачивал, едва не задевая коз и овец, которых хозяева вели то ли на базар, то ли с базара, едва не переворачивая лотки со вкусно пахнущими, только что выпеченными на угольных жаровнях восточными лепешками…

Вот еще один поворот, и шофер, затормозив, сказал гиду что-то по-арабски.

— Сэр, мы приехали, — перевел гид. — Это и есть Улица Шария Бейн аль Нахасин. Вы знаете номер дома?

Мерлин вытащил из верхнего кармашка пиджака смятый листок бумаги и сделал вид, будто внимательно его изучает.

— Кажется, номер десять.

Они проехали еще немного до места, где улица сужалась настолько, что машина туда не могла проехать, и им пришлось остаток пути проделать пешком.

— Простите, сэр, вы позволите мне пойти с вами? — настырно поинтересовался гид.

— Нет, не позволю, — резко возразил Мерлин. — Возвращайтесь к машине, проследите за тем, чтобы шофер развернул ее.

Гид хотел было возразить, однако, взглянув с опаской на мистера Никойлоса, передумал и, обреченно махнув рукой, медленно зашагал по грязной каменистой дороге назад к машине.

Входная дверь была плотно закрыта, а дом выглядел настолько заброшенным, что Ромина невольно засомневалась, может ли кто в нем жить. Тем не менее, Мерлин Никойлос постучал в дверь. Без колебаний, властно, громко и требовательно…

В ответ ни звука. Затем из домика напротив появился мужчина в истрепанном одеянии. Он прокричал им что-то по-арабски и несколько раз махнул рукой в направлении, откуда они только что пришли.

Сначала ни Ромина, ни Мерлин ничего не поняли, однако, посмотрев, куда он показывал, увидели, как к ним неторопливо приближается пожилая женщина с большой, до верха заполненной продуктами корзиной в руках. Одета она была в черную, но явно европейскую одежду, а когда подошла поближе, то по ее лицу Ромина тут же поняла, что она не египтянка, а, скорее всего, европейка.

Остановившись, женщина опустила корзину на землю.

— Вы стучите в мою дверь, месье? — по-французски спросила она.

— Скажите, это ваш дом, мадам? — тоже по-французски спросил ее Мерлин.

— Да, месье. Мой… Меня зовут мадам Гоха.

— Bonjour, Madame, рад с вами познакомиться. — Мерлин слегка прикоснулся пальцами к краям своей шляпы.

Француженка молча достала из кармана кофты ключ, так же молча вставила его в замочную скважину, повернула, открывая дверь. И только потом, стоя в дверном проеме, спросила:

— И что вам, месье, угодно?

— Послушайте, мадам, не могли бы мы сначала войти?

Она взглянула на Мерлина, не скрывая страха. Затем, обреченно пожав плечами, сделала шаг в сторону, пропуская нежданных гостей.

— Итак, месье, зачем я вам понадобилась?

Мерлин ослепительно улыбнулся. Сейчас главным для него было максимально расположить к себе мадам Гоха.

— Прежде всего, мадам, позвольте поблагодарить вас за то, что столь любезно позволили нам войти, — старательно подбирая слова, по-французски обратился к ней Мерлин. Увы, с неискоренимым британским акцентом. — Дело в том, что я ищу друга, который, как мне кажется, может проживать в этом доме. Когда-то он кое-что для меня делал, причем делал хорошо, поэтому я решил воспользоваться его услугами еще раз. Я хотел предложить ему работу… Естественно, за серьезные деньги…

Француженка слушала внимательно, но молчала. Ромине показалось, что она очень напугана.

— Знаете, мадам, когда он работал на меня, его звали Крис… Кристофер Хантли, — продолжал Мерлин. — Впрочем, не исключено, что у него, по тем или иным причинам, сейчас может быть другое имя… Вы его, случайно, не знаете?

— Его здесь нет… Он отсюда уехал, — ровным бесцветным голосом произнесла женщина.

— Значит, он здесь все-таки был?

— Да, был, но сейчас его нет.

— И когда он уехал?

— Точно не помню…

— Скажите, а он долго у вас жил?

— Нет. Это все, месье. Больше я вам ничего сказать не могу.

Ромина поняла: если не проявить такта и деликатности, они упрутся в непрошибаемую каменную стену упрямства хозяйки дома.

Поэтому, даже не думая о том, как к этому отнесется Мерлин Никойлос, она решительно встала между ним и француженкой, сняла темные очки, посмотрела ей прямо в глаза:

— Мадам, прошу вас, помогите! Кристофер Хантли был моим самым близким другом! Мы с ним… вместе росли, вместе играли в детстве… Нам надо, понимаете, мадам, очень надо с ним встретиться! И мы хотим ему только добра, поверьте!

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, мадемуазель, — столь же бесстрастно ответила француженка. — Его сейчас здесь нет, и я, поверьте, не знаю, где он может быть…

— Но может, вы скажете, куда он уехал? И в каком состоянии? Был ли он здоров или, скажем, болен?

— Нет, нет, болен он не был. Он просто уехал. Это все, что я могу вам сказать.

Ромина интуитивно почувствовала — здесь что-то не так. Ее глаза наполнились слезами.

— Ну пожалуйста, расскажите о нем! — взмолилась девушка.

И уже готова была расплакаться, когда услышала за спиной странное шуршание. Это Мерлин Никойлос доставал из кармана пачку денежных банкнотов.

— Мадам, я готов заплатить вам за любую информацию.

Француженка, как завороженная, уставилась на деньги, но, преодолев соблазн, снова отвернулась.

— Мне вам нечего больше сказать, месье.

— Просто скажите, что произошло, нам этого вполне достаточно, — попросил Мерлин.

И веером, как игральные карты, развернул в руке банкноты.

Ромине показалось, что дыхание француженки участилось, а глаза жадно блеснули. Женщина вдруг быстро подошла к входной двери, на секунду-другую слегка ее приоткрыла, выглянула наружу и тут же плотно закрыла.

— Но ведь мне действительно нечего вам сказать, месье… Они пришли и забрали его.

— Сколько он здесь находился?

— Около трех недель. Сказал, что пишет книгу и для этого ему нужно поближе познакомиться с местными диалектами этой части Каира. Уходя, иногда надевал арабскую одежду. Объяснял, будто ему так легче знакомиться и собирать материалы. И очень просил никому не говорить о нем… И я… я действительно никому не говорила…

— А потом? Что случилось потом?

— За ним пришли.

— Кто? Полиция?

— Нет, нет… несколько мужчин.

— Египтяне?

— Откуда мне знать, месье? Я всего лишь бедная вдова. Они тогда приказали мне оставаться здесь, а сами пошли наверх.

— Значит, он тогда не был болен? — не выдержала Ромина.

— Нет. Он спустился вместе с ними, они ушли, и больше я его не видела… А мужчины потом приходили сюда еще раз, чтобы забрать его вещи.

— Вот как? — воскликнул Мерлин Никойлос. Значит, говорите, они возвращались за его вещами?

Да, месье. Они забрали все… все, что принадлежало ему… Все здесь очень тщательно обыскали и не оставили ничего… — Она печально вздохнула и развела руками. — Больше мне сказать вам нечего, месье… Поверьте.

Ромина пришла в отчаяние. Если все так и было, значит, их с Мерлином усилия оказались напрасными? Значит, они проделали весь этот путь только для того, чтобы еще раз убедиться в гибели Криса? Насильственной смерти!

Она ожидала, что Мерлин отдаст женщине обещанные деньги, и они с ним тут же уйдут, все ведь предельно ясно, их миссия закончена… Однако он, бросив выразительный взгляд на пять банкнотов, которые держал в руке, достал из кармана еще пять.

При виде такого богатства женщина невольно облизнулась.

— А знаете, мадам, мне почему-то кажется, они взяли не все, — мягко произнес Мерлин. — У вас кое-что осталось, разве нет?

— Нет, нет… Я так не говорила… Он мне ничего не оставлял…

— А вот я уверен, что оставил. И что же именно, мадам?

Женщина испуганно помолчала, но затем вновь подошла к входной двери, чуть ее приоткрыла, выглянула и тут же закрыла.

— Месье, я боюсь, — тихо прошептала она.

Мерлин Никойлос дразнящее похрустел купюрами.

— Но, мадам, ведь никто не узнает. А деньги, как известно, никогда не помешают. Особенно хорошие деньги…

— Они допрашивали меня, месье… Снова и снова. Но я все время твердила, что больше ничего не осталось. Ничего!

Ромина заметила в глазах Мерлина странный блеск.

— Это случилось, когда они его уже уводили, месье… Он спускался по лестнице… двое впереди него, двое сзади… Я пряталась за дверью, но он все равно заметил меня. И, остановившись, сказал: «А, вот и наша мадам Гоха. Одну минуточку, господа. Мне надо заплатить ей, а то я задолжал за квартиру. И боюсь, сумма набежала приличная». Он говорил бодро, даже вроде весело, но я все равно очень удивилась. Потому что он заплатил за проживание всего день тому назад, месье. Он достал из кармана несколько бумажек, быстро-быстро сунул их мне прямо в руку. А затем так это весело сказал: «Постарайтесь не тратить их понапрасну, мадам. Деньги этого не очень-то любят!» Один из мужчин тогда, помню, громко рассмеялся, но остальные почему-то сердито нахмурились и начали подталкивать его к выходу. — Женщина остановилась, вытерла капли пота, обильно стекающие со лба, затем нервно продолжила: — Они ушли через дверь, и больше я никогда их не видела. Но когда я посмотрела на деньги, которые он мне сунул в руку, увидела среди них клочок бумаги…

— Клочок бумаги? — живо переспросил Мерлин. — Вы его сохранили?

— Конечно. Тогда у меня едва хватило времени, чтобы спрятать его себе… простите, в надежное место. Они скоро вернулись, тут же, не говоря ни слова, поднялись в его комнату, перерыли там все сверху донизу, забрали все его вещи, ну а потом спустились сюда и принялись за меня…

— Скажите, их интересовал только клочок бумаги? И больше ничего? — спросил Мерлин.

Француженка кивнула.

— Они сказали, что среди его вещей не хватает одной записки. А она им очень нужна. И они думают, будто она у меня. Но я, глядя им прямо в глаза, твердила, что не имею понятия, о чем они спрашивают. Потому что была уверена, их прислал за ней не он. Иначе зачем ему предупреждать меня о необходимости хранить бумагу в надежном месте? Да еще ни с того ни с сего давать мне такие деньги! Раз в десять больше того, что он обычно платил за квартиру…

Француженка бросила взгляд на тяжелую, полную продуктов корзинку.

— С тех пор я наконец-то смогла есть более-менее нормально.

— Значит, вы им так ничего и не сказали о записке?

— Нет. А потом, когда они снова пришли и стали спрашивать, твердила одно и то же, мол, у меня ничего нет, я ничего не знаю… Думаю, они мне все-таки поверили. — Женщина с опаской взглянула на окно. — Хотя, похоже, были уверены, что записка в доме.

— Отдайте ее мне, мадам, — мягко, но требовательно попросил Мерлин. — В наших руках она будет куда в большей безопасности, чем в ваших!

Он протянул ей банкноты. Женщина молниеносно выхватила у него купюры, торопливо свернув, засунула в потайной кармашек на поясе платья. Затем подошла к корзине с провизией, достала потрепанный кошелек. С трудом просунув палец между подкладками, она вытащила тщательно сложенный в несколько раз клочок бумаги и нерешительно протянула Мерлину:

— Вот, берите и, пожалуйста, уходите немедленно!

— Благодарю вас, мадам, — произнес Мерлин, взяв записку. — И поверьте, мы вам по-настоящему глубоко благодарны!

— Да, да, спасибо вам, большое спасибо, мадам! — с чувством произнесла Ромина.

Но когда женщина направилась ко входной двери, чтобы их выпустить, Ромина, чуть поколебавшись, остановила ее:

— Простите, пожалуйста, но… не разрешите ли вы нам… мне очень хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на комнату, где он жил! Всего на одну секунду! Прошу вас…

— Там сейчас другой жилец, — ответила женщина. — Вселился три дня тому назад. И вообще-то знаете… представился как друг мистера Хантли.

— Друг? Друг мистера Кристофера Хантли? — резко вмешался Мерлин. — Он назвал свое имя?

— Да, месье. Он тоже англичанин. Его зовут мистер Смит… Во всяком случае, он так сказал.

— Скажите, мадам, как вы думаете, а сейчас он дома? — понизил голос Мерлин.

Француженка покачала головой:

— Вряд ли. Хотя точно сказать не могу… Я ведь с раннего утра была на рынке… Знаете, сейчас так трудно купить хорошие, но достаточно дешевые продукты! Чтобы по карману… С едой в Каире в наши дни стало нелегко…

— И все-таки, мадам, прошу вас, позвольте мне взглянуть на его жилище, — не сдавалась Ромина.

— Ладно, бог с вами, идите, — чуть поколебавшись, разрешила француженка. — Но только как можно быстрее. Вы и так пробыли здесь слишком долго… Если они узнают, то вернутся и начнут задавать вопросы… На которые я вряд ли смогу ответить, и тогда…

— Не беспокойтесь, мадам, мы всего на секунду, — пообещал Мерлин.

Дверь в комнату была слегка приоткрыта, и Мерлин осторожно толкнул створку.

То, что предстало перед глазами Ромины, сначала показалось ей чьей-то дурацкой шуткой. Но, чуть приглядевшись, девушка поняла — это совсем не шутка. Скорее результат бесцеремонного обыска!

Опрокинутый стул, разворошенная постель, пустые ящики комода на полу, сорванные со стен куски выцветших обоев…

А в самом углу… Ромина вдруг увидела… ступню человека!

Оцепенев от ужаса, она молча, будто в кошмарном сне, наблюдала, как Мерлин, ударом ноги отбросив валяющийся на полу стул, осторожно дошел до угла и откинул в сторону большой кусок оторванных обоев, почти полностью прикрывающий… тело светловолосого мужчины.

Он лежал на полу, привалившись спиной к стене, а из груди у него торчала… рукоятка охотничьего ножа!

А затем до Ромины донеслось тихое, трагическое восклицание Мерлина:

— Поль! Боже мой, Поль!

Глава 5

— Пошли, — тихо произнес Мерлин и крепко взял Ромину за руку.

— Но… но мы должны…

— Тихо! Пошли отсюда. Молчи!

Он вывел девушку из комнаты на крошечную лестничную площадку, тщательно прикрыв входную дверь.

Мадам Гоха, нетерпеливо ожидая, когда они наконец спустятся и уйдут, стояла внизу.

— Его, наверное, нет, — начала она, но Мерлин повелительным жестом ее остановил.

— Мадам, слушайте меня как можно внимательней. И постарайтесь делать в точности все, как я вам скажу. Освободите свою корзину, возьмите ее и отправляйтесь опять на рынок. А когда будете проходить мимо соседей, скажите им, будто забыли купить что-то важное. И… и постарайтесь не возвращаться домой как можно дольше!

Спускавшаяся по лестнице Ромина заметила, как мадам Гоха смертельно побледнела.

— Вы хотите сказать…

— Увы, мадам, именно это я хочу сказать. Появилась неожиданная проблема. Причем для вас, боюсь, далеко не самая лучшая. Так вот, наверх не ходите… Самое главное для вас сейчас — как можно дольше оставаться вне собственного дома, мадам. Чтобы, если кто-то из них вдруг захочет вернуться, пусть думает, что вы еще не пришли. Теперь вот еще что… Скажите, у вас очень разговорчивые соседи?

Мадам Гоха неопределенно пожала плечами.

— Нет, не очень. Знаете, здесь все боятся всего… Иногда даже собственной тени!

— Что ж, для вас это хорошо. Наверное, даже очень хорошо, мадам, — по-прежнему задумчиво протянул Мерлин. — Ну а теперь идите и освободите корзину… Мы вас здесь подождем. Выйдете из дома вместе с нами. И пожалуйста, поскорее!

Невнятно бормоча что-то себе под нос, мадам Гоха торопливо взяла корзину, отнесла ее в небольшую каморку под лестницей, которая, очевидно, служила ей кухней, и вскоре они услышали, как женщина шумно выкладывает продукты.

Ромина нерешительно коснулась плеча Мерлина:

— Мне… мне плохо… Я вот-вот упаду в обморок.

Он посмотрел на ее побелевшее лицо, затем, к глубочайшему изумлению девушки, сердито произнес:

— А мне почему-то казалось, у вас больше мужества! Жаль, очень жаль, что я так в вас ошибся!

Девушка почувствовала, как от нанесенного оскорбления в ней нарастает непонятная злость. Вот только непонятно на кого — на него или, может, на себя? Но тут ее мысли и ощущения прервала мадам Гоха, торопливо вошедшая в комнату с пустой корзиной в руке.

— Вы готовы? — спросил ее Мерлин. — Очень хорошо. Тогда делайте все, как я вам сказал. Возвращайтесь на базар, а потом сходите навестите кого-нибудь из ваших друзей. Пусть у вас будут надежные свидетели. И ни в коем случае не торопитесь возвращаться домой, договорились?

— Да, месье, я все поняла. Не беспокойтесь, я постараюсь сделать все, как вы велели.

Мерлин открыл дверь, и комнату осветили яркие солнечные лучи, создавая невольный контраст с мрачной атмосферой убогости внутри дома.

— Большое вам спасибо, мадам, — нарочито громко и отчетливо произнес Мерлин. — С вашей стороны было очень любезно сообщить нам о столь неожиданном отъезде нашего близкого друга мистера Хантли. Еще раз спасибо… Что ж, когда он вернется, то передайте ему, пожалуйста, что я остановился в отеле «Нил-Виста». Пусть как можно быстрее свяжется со мной. Это, прежде всего, в его собственных интересах. У меня для него есть очень интересная работа.

— Да, да, конечно же передам, месье. Не беспокойтесь, я все сделаю, как вы просите, месье, — спокойным, почти равнодушным тоном ответила мадам Гоха.

Демонстративно вежливо попрощавшись, Мерлин взял Ромину под руку:

— Пойдем, дорогая, пожалуй, нам пора… Только под ноги смотри, пожалуйста. Получить растяжение связок нам сейчас, думаю, совсем ни к чему… Неужели ни у кого, черт побери, не хватает ума потребовать, чтобы их президент Насер наконец-то занялся благоустройством этого квартала Каира? Как-никак, столица!

Так, подчеркнуто громко и с важным видом разглагольствуя на самые различные темы, он довел Ромину до ждавшей их машины и помог ей сесть. Затем устроился сам, небрежно швырнул в открытое окно целую пригоршню мелких монет окружавшим машину оборванным детишкам и приказал водителю ехать в отель.

Господи, какое счастье побыть одной! Совершенно одной в пустой комнате! Ромина чуть ли не бегом добралась до постели и со стоном облегчения рухнула на нее…

Теперь только лежать, лежать, лежать, широко-широко раскинув руки, плотно-плотно закрыв глаза, и ни о чем не думать! Особенно о теле мертвого человека с ножом в груди и пятнами алой крови на белой рубашке…

Девушка услышала, как в комнату без стука вошел Мерлин.

— Вот, выпей немного, дорогая, — тихо произнес он, вкладывая ей в руку бокал с темно-коричневой жидкостью.

— Что это?

— Бренди.

Мерлин, почувствовав, что по-прежнему холодные пальчики Ромины дрожат, забрал бокал и сам поднес к губам девушки. С трудом заставив себя сделать несколько глотков, Ромина сразу почувствовала себя так, будто внутри пролилась полыхающая струя огненной воды!

— Странно, но ты оказался прав, дорогой. Теперь действительно чуть получше, спасибо.

— Ну, если я на самом деле прав, допей до конца. И постарайся пока не разговаривать. Тебе надо немного отдохнуть. Нам еще предстоит много дел.

Он снова исчез. Наверное, пошел за машинкой, показывающей, есть ли в комнате спрятанные микрофоны. Той самой, что недавно позаимствовал у Поля. Но которая тому, увы, теперь уже не понадобится Никогда! — горестно размышляла Ромина.

Ее догадка оказалась верной. Мерлин вскоре вернулся с тем самым прибором. Быстро обойдя комнату, он с довольным видом сунул его в карман.

— Здесь тоже все чисто… Ну и как ты себя чувствуешь, дорогая? Надеюсь, получше?

— Кому это понадобилось, Мерлин? За что его убили? — прошептала девушка.

— Полагаю, именно это, помимо всего прочего, нам и предстоит узнать, милая… И желательно как можно быстрее. А начнем мы, пожалуй, с этого… — Мерлин достал из кармана плотно сложенный клочок бумаги, который дала ему мадам Гоха.

— О, я о нем совсем забыла? — с досадой воскликнула Ромина.

— Лежи спокойно, пожалуйста. Ведь тебе пришлось пережить самый настоящий шок!

— Шок?.. Конечно же шок! И конечно же самый настоящий! — сердито воскликнула Ромина. — Я вообще не привыкла видеть мертвых… Тем более убитых!

— Знаю, знаю, дорогая. Но об этом мы поговорим попозже. И в другой обстановке… А сейчас… сейчас давай-ка лучше посмотрим, что им так хотелось найти.

Он начал аккуратно разворачивать листок.

— Ты хочешь сказать… — От ужасной догадки Ромина даже содрогнулась. — Ты хочешь сказать, Поля убили, потому что им… кем бы они ни были… им нужен был именно этот клочок бумаги?

— Ответ на вполне резонный вопрос нам, возможно, даст именно этот, как ты его назвала, «клочок бумаги».

Он наконец-то развернул и распрямил сильно смятый листок. Ромина, не скрывая нетерпения, наклонилась вперед. При виде столь знакомого почерка Криса девушка чуть не расплакалась…

— Читай, ну, читай же скорее!

— Записка, похоже, была сильно смята еще до того, как мадам Гоха сама сложила ее, — задумчиво произнес Мерлин, внимательно рассматривая послание. — Мне кажется, когда они за ним пришли, Крис ее только писал…

— И, услышав голоса внизу, быстро смял и сунул себе в карман, где лежали деньги, — подхватила Ромина. — Поэтому-то и смог незаметно передать ее мадам Гоха вместе с деньгами!

— Да, да, я тоже так подумал, — кивнул Мерлин. — Что ж, тогда давай посмотрим, что Крис написал.

Самую первую строчку он сначала прочел про себя, но потом вслух сказал:

— Знаешь, начинается она как-то внезапно, с середины. Похоже, до нее были еще какие-то листки. Может, он писал служебное донесение нашему генералу? Или, допустим, статью в газету?.. — Мерлин чуть помолчал. — Все это, конечно, не более чем догадки, но мне кажется, это всего лишь черновик, который он собирался должным образом зашифровать и оформить позже…

— И в котором было что-то очень и очень важное, — перебила его Ромина. — Иначе Крис и не подумал бы делать черновой вариант! Он всегда сразу печатал на машинке.

— Да, наверняка очень важное, — согласился Мерлин. — Ладно, давай посмотрим, что он тут пишет…

«…Невероятный, просто фантастический план, который вполне может сработать хотя бы из-за одной только своей бессмысленной жестокости… А теперь немного о его сути. Начинался он, безусловно, где-то в Китае. «Продукт» выращивался на удаленных от населенных мест площадях. Скорее всего, на рисовых полях, где плодородная почва и много воды. Но при этом — в довольно небольших количествах. Поэтому те, кому было доверено распределение «продукта», со временем неизбежно становились жертвами собственной жадности. Производство должно расти! Поэтому сейчас его производят уже и здесь. Причем «продукт этот намного сильнее и действует быстрее, чем кокаин или героин! Ему дали китайское название «Инь», что в китайской философии означает «синтез, рождающий все сущее». И пароль к нему, то есть ключ, открывающий секрет, зависит от формы колечка со…»

Мерлин перестал читать, перевернул страницу, но… она оказалась пуста. Он перевернул ее назад и, заметно нахмурившись, еще раз быстро прочел записку.

— Значит, Крис напал на след каких-то наркобаронов? — неуверенно спросила Ромина.

— «Невероятный, просто фантастический план!» — как бы размышляя вслух, тихо произнес Мерлин. — И к тому же некий совершенно новый наркотик. Сильнее, чем кокаин или даже героин! Ничего удивительного, что Крис говорил о сенсации…

— Сенсации? Настоящей сенсации?

— Не столько настоящей, сколько кошмарной. Неужели не понятно? Он утверждает, что этот чудовищный наркотик производится не только в Китае, но уже и здесь… на берегах Нила! А значит, если этому чудовищному варварству не положить конец, сотни тысяч, если не миллионы, людей ждет неминуемый крах жизни и смерть. Даже хуже, чем смерть!

— Думаешь, Крис хотел попытаться положить этому конец?

— Думаю? Не сомневаюсь. Ведь производство этого дьявольского «продукта» пока еще в зачаточном состоянии. Теоретически его еще можно остановить… И кроме того, как видно из записки, поставок необходимого «материала» им пока не хватает. Господи! С этим надо что-то делать! Немедленно, иначе… иначе будет поздно…

— Мы? Кто это «мы»? — недоуменно спросила его Ромина.

— Неужели не понятно? Да все разумные и порядочные люди на свете!

— Нет, нет, это-то как раз понятно. Непонятно только как! — спокойно, хотя и немного обиженно заявила Ромина.

Мерлин чуть заметно усмехнулся.

— В том-то и дело. Ведь если ими займется Международное бюро по борьбе с наркотиками, то эти мерзавцы… с амбициями на мировое господство сразу «залягут на дно», и вытащить их оттуда будет невозможно… Вот почему Крис был предельно осторожен. Он все понимал и хотел сначала раскопать необходимую информацию, а уж потом бить наверняка! Чтобы засадить за решетку не рядовых, как это слишком часто бывает, исполнителей, а хозяев — «баронов». Тех, кто, расхаживая в дорогих смокингах или попивая самое дорогое вино, сеет смерть и разрушение по всему миру!

— Но ведь и полиции, и этому Бюро наверняка легче выслеживать и ловить преступников, чем любителям, даже таким, как мы, — неуверенно возразила Ромина. — Так зачем мешать им делать свою работу? Давай просто немного поможем…

— Так-то оно так, но… — Мерлин вновь усмехнулся. — Ведь если бы Крис тоже так думал, он бы сразу передал сведения в руки Бюро? Но ведь он этого не сделал! Почему? Да потому, что в таких делах иногда и надежнее, и быстрее делать все самому. Опаснее, но намного эффективнее! И ни в коем случае не стоит недооценивать этих мерзавцев. Они, золотце мое, на редкость коварны и хитры!

— Интересно откуда такая уверенность?

— Недавно Международное бюро по борьбе с наркотиками провело «огромную и весьма плодотворную работу по очистке Египта от наркодеятелей всех сортов». Впечатляет, не правда ли? — Мерлин внимательно посмотрел на Ромину. — Уже то, что эти мерзавцы имеют возможность практически свободно заниматься своим грязным бизнесом здесь, в этой самой стране, прямо под носом у полиции и Бюро, означает лишь то, что…

— Лишь то — что — переспросила Ромина.

— Лишь то, что, как твой брат писал в том письме, «скоро полетит немало августейших голов»… Иными словами, в этом гнусном деле реально замешаны многие из великих мира сего. Причем не только в Египте, а и в других странах!

Ромина смотрела, как он ходит по комнате, нервно, напряженно, совсем как голодный или разозленный тигр в клетке, и внезапно воскликнула:

— Мерлин, прости… но знаешь, о чем я вдруг подумала? Кольцо! То самое, что я подобрала в ночном клубе! У меня просто не было времени сказать тебе об этом, но… знаешь, сегодня утром действительно произошло нечто очень и очень странное.

Мерлин резко повернулся к ней. Девушка торопливо рассказала о том, что произошло в музее и как женщина в элегантном белом костюме отреагировала на самый обычный вопрос.

— Ты уверена? — недоверчиво поинтересовался Мерлин, когда Ромина закончила свой пересказ.

— Да! Видел бы ты ужас в ее глазах, едва я упомянула об этом…

Мерлин молча достал из кармана кожаное портмоне, открыл маленький кармашек, осторожно выудил оттуда кольцо.

В лучах дневного света маленькие красные рубины в глазницах змейки казались на редкость зловещими, а красное раздвоенное жало с тремя крохотными жемчужинами придавало ей какое-то мистическое, но вполне осмысленное значение.

— Что ж, вполне возможно, ты и права, — задумчиво покачал головой Мерлин.

— Конечно, права! Иначе с чего ей категорически отрицать тот факт, что она там была? И кроме того, она выглядела чем-то очень напуганной…

— Да, жаль, что я упустил это из виду, — с искренним сожалением произнес Мерлин. — Как она выглядела?

— Шикарный белый костюм, шляпа с маленькими цветочками и бриллиантовые сережки, — не задумываясь ответила Ромина. — Она вообще показалась мне на редкость богатой и… элегантной… Да, с ней был мужчина. Низенький, плотного сложения, явно бывший спортсмен, седеющие волосы… Я подошла к ней, когда он отвернулся к другому экспонату, ну и…

— А у него в петлице пиджака случайно не было желтой гвоздики? — перебил ее Мерлин.

— Да, кажется, была. А что?

— Наш гид показал его мне. Сказал, это какой-то крупный немецкий финансист, приехавший сюда с деловым визитом. Даже называл его имя, но оно вылетело у меня из головы. Кроме того, по словам гида, он даже встречался с самим Насером… Хотя, знаешь, верить местным хвастунам…

— Но если так, значит, та женщина его жена?

Мерлин задумчиво посмотрел на девушку и снова присел на постель.

— Августейшие головы… августейшие головы в каждой стране… И что в таких случаях может быть лучше и надежнее, чем работать через подходящую женщину?

— Думаешь, она тоже наркоманка? И когда мы там, в музее, беседовали, была «накачана»?

— Не знаю точно, но… вполне возможно. — Он помолчал. — Мужчина, с которым она была в том клубе «Пирамиды», скорее всего, один из торговцев. Во всяком случае, он выглядит как человек, промышляющий чем-то подобным. Или… — Мерлин почему-то немного поколебался, но потом все-таки продолжил: — Он вдруг рассердился на нее за то, что она потеряла кольцо… Может, их не очень много. Или, что более вероятно, он дал ей кольцо, чтобы она с его помощью получила очередную порцию «товара» у другого оптовика. Кто знает, кто знает…

— Но это же чудовищно! — воскликнула Ромина.

— Пока это всего лишь догадки. Нам пора на обед… Я подожду тебя в гостиной…

— Но я не могу!.. Неужели ты не понимаешь, что сейчас я не могу даже думать о еде!

Ее голос был очень напряженным, а лицо — таким бледным, что Мерлин, поколебавшись, сдался.

— Это явное нарушение имиджа. Тем самым мы серьезно себя подставляем, — резко заметил он. — Экстравагантный миллионер Никойлос из тех, кто хочет и, главное, должен постоянно пускать всем пыль в глаза, как можно больше появляться на людях!.. Отходить от принятого нами образа, конечно, весьма опасно, однако… — Он почему-то усмехнулся. — Однако, принимая во внимание необычность сложившейся ситуации, сегодня, боюсь, придется позволить себе изменить график и пообедать прямо здесь, в собственном номере.

— Спасибо, — тихо поблагодарила его Ромина. — А пока ты будешь делать заказ, не могла бы я… позволь мне, пожалуйста, еще раз взглянуть на записку Криса, ладно?

Мерлин протянул ей злосчастный клочок бумаги и молча вышел из комнаты.

Вскоре Ромина услышала резкий стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь ответа, стремительно вошел Мерлин.

— Обед вот-вот принесут, — сообщил он. — Я, как мог, объяснил, что у тебя от их непривычной жары сильно разболелась голова, а также попросил передать нашему гиду, что машина понадобится нам не раньше половины четвертого.

— Спасибо, спасибо, дорогой, — благодарно улыбнулась девушка. — В общем-то я и сейчас уже в полном порядке, но небольшая передышка мне, думаю все равно не помешает. И что ты собираешься делать дальше?

— Ты удивишься, но именно об этом, дорогая, я как раз думал. Первое, что я собираюсь сделать, — заказать тебе обратный билет. На ближайший же авиарейс в Лондон.

От удивления Ромина широко открыла глаза.

— Куда, куда?

— Назад, в Лондон, куда же еще? Ведь вы, мисс Хантли, узнали все, что хотели… я имею в виду, о своем брате Кристофере… И значит, теперь можете со спокойной совестью возвращаться домой.

— Домой? В Лондон? — От возмущения девушка даже вскочила на ноги. — Ах вот, значит, в чем состоял ваш гениальный план! Вот, значит, чего вы добивались с самого начала!.. Так вот, мой друг, боюсь, вам придется передумать. Забудьте об этом!.. У меня нет ни малейшего намерения уезжать отсюда сейчас! Даже не мечтайте!

— Да, но ведь нет смысла оставаться. Равно как и упрямиться, играть в обиженное самолюбие… Вы ведь добились всего, что хотели. Узнали о смерти брата все, что могли узнать. Ну а остальное уже, наверное, не ваше дело. Тем более, если оно к тому же смертельно опасное! Поэтому я предлагаю вам не упрямиться, а как можно скорее вернуться домой в Лондон и навсегда забыть о том, что вам здесь довелось увидеть…

— Полагаю, вы имеете в виду прежде всего убийство Поля?

— Лично к вам, мисс Хантли, это не имеет отношения, — весьма сухо заметил Мерлин.

— Как это не имеет? — Ромина, сердито нахмурив брови, с демонстративной решимостью села на место. — Вашего друга убили только за то, что он пытался узнать, кто и почему погубил Криса, это же очевидно. Более того, он остановился в тех же трущобах, поскольку был абсолютно уверен: именно там и следует искать разгадку случившегося. Неужели вам это до сих пор не ясно? Ну а раз Поль решил не сдаваться, а идти до конца, то с чего бы в таком случае отступать мне?

Мерлин, тяжело вздохнув, присел рядом с ней.

— Послушайте, Ромина, вы вели себя очень храбро! Более того, достойно, очень достойно! И умело выполнили свою часть нашего общего дела. Причем лучше вас это бы вряд ли кому удалось. Но… но дальше вашего участия уже не требуется, поверьте! Никто не знает, как события будут разворачиваться дальше. Ясно одно — впереди нас ждет смертельная опасность и…

— Я не боюсь опасности.

— Как это не боитесь?.. Только не надо играть в героев! Особенно в героинь! Боитесь, и еще как боитесь! — Мерлин презрительно прищурился. — Вы, кажется, собственными глазами видели, что случилось с моим другом Полем. Хотите, чтобы с вами произошло то же самое? Что ж, может быть, может быть… Особенно учитывая вашу юную взбалмошность! Зато я, откровенно говоря, не испытываю ни малейшего желания видеть это… Но хотя постараюсь сделать все возможное, чтобы этого никогда не произошло, гарантировать, что меня… или даже вас не найдут на грязном полу какой-нибудь убогой лачуги с ножом в груди и в луже крови… совсем как Поля…

Ромина с ужасом представила жуткую картину и невольно вздрогнула. Мерлин заметил, что «попал в цель», и решил стоять на своем.

— Поль был смелым, очень смелым человеком, — грустно произнес он. — Одним из наших самых лучших агентов, работавших под прикрытием. Если уж преступникам удалось застать врасплох его, а именно так оно, скорее всего, и было, то ни у меня, ни тем более у вас, Ромина, шансов практически не остается. Так что отправляйтесь-ка вы лучше домой и перестаньте изображать из себя героиню эдакой крутой детективной истории!

— Ничего я из себя не изображаю! — Ромина вновь в гневе вскочила на ноги. — И прекратите ухмыляться! Вы изо всех сил стараетесь убедить меня сделать то, что я никогда, слышите, никогда, никогда, никогда не сделаю! Даже если для этого придется оставаться здесь до самого Рождества!.. Да, я приехала сюда узнать, что случилось с Крисом. Но теперь, открыв реальные причины, по которым его убили, я должна, просто обязана дойти до конца! Поэтому я никуда не поеду. Я остаюсь. С вами или без вас… Независимо от того, что вы будете думать или собираетесь делать…

По тому, как Мерлин яростно запыхтел сигарой, Ромина поняла, что задела его за живое. Причем достаточно больно. Он заговорил невыразимо ледяным тоном:

— Ваша беда в том, что вы безнадежно избалованы, мисс Хантли. И очень, поверьте, очень нуждаетесь в хорошенькой порке! Может быть, хоть она поможет вам стать чуточку благоразумнее.

— Будь я немного благоразумней, меня никогда бы здесь не было! Это во-первых. А во-вторых, неужели вы думаете, Крису захотелось бы иметь сестру, которая всегда делает только то, что надо, и никогда не желает идти на риск? Это же нелепо!.. Может, хватит зря терять время? Не можем же мы вот так просто сидеть сложа руки и ждать, пока нас самих убьют!

— Конечно, не можем. И не будем! — не скрывая раздражения, заметил Мерлин. — А если вы до нелепости упрямы, что ж, боюсь, мне придется научиться использовать и это качество…

У него был такой смущенный и потерянный вид, что Ромина не смогла сдержать откровенно триумфальной улыбки.

Девушка посмотрела на круглые электрические часы на стене гостиной. Они показывали половину четвертого.

— Нам уже пора? И куда мы идем? — спросила девушка.

— Пройдемся по ювелирным магазинам… Помнится утром ты во всеуслышание выразила пожелание приобрести что-нибудь стоящее. К тому же наш верный гид будет очень расстроен, если лишится возможности получить свои вполне «законные» комиссионные.

— Не волнуйся, дорогой, на этот раз я постараюсь, чтобы стоящее было не слишком дорогим, — вновь примеряя роль голливудской подружки американского миллионера, игриво заметила Ромина.

— Главное, не забудь повторять что-то вроде: это для меня слишком просто! Или: таких у меня и без того хватает… Ну а теперь иди и переоденься. Мне кажется, мисс Фей вряд ли допустила бы, чтобы ее два раза на дню видели в одном и том же платье.

— Да, судя по всему, ты не упускаешь из виду ничего, даже мелочи, — раздраженно, но не без скрытого одобрения пробормотала Ромина, послушно направляясь к выходу из гостиной.

Но, дойдя до двери, она вдруг остановилась.

— Слушай, а они… ну… ваши начальники, расскажут родителям Поля о том, как умер их сын?

Мерлин с силой загасил наполовину выкуренную сигару в массивной пепельнице.

— Послушай, Ромина. Раз уж ты решила остаться в игре, будь любезна соблюдать наши правила и принимать вещи как они есть, а не как тебе хотелось бы! Это, кстати, называется «правило Рори». И мы никогда, пойми, никогда его не нарушаем!.. И Крис, и Поль прекрасно знали, на что идут. Так что сейчас хотя бы на время забудь о том, что нам довелось увидеть, и помни только то, что сказала мадам Гоха: Крис уехал по делам на несколько дней! Ты сможешь сделать это? Сможешь выбросить из головы все, что мешает нашему общему делу?

— Вы… вы, должно быть, сверхчеловек, — нерешительно пробормотала Ромина. — Разве нормальный человек может не иметь самых обычных чувств? Особенно если речь идет о жизни, смерти, убийстве…

— Может. Но в таком случае этому нормальному лучше поскорее сесть на самолет и вернуться к нормальной жизни… Ближайший рейс на Лондон, кстати, сегодня во второй половине дня.

— Черт тебя побери! — Ромина в гневе и не заметила, как перешла на «ты». — Черт тебя побери, Мерлин, за то, что у тебя всегда и на все есть ответ! Ты всегда готов поставить любого на место, но никогда, никто и ничто не волнует тебя, кроме… кроме…

Она стремительно вышла из гостиной, громко хлопнув дверью. Однако, не успев дойти до собственной комнаты, девушка почувствовала угрызения совести. За что она так накричала на человека, который искренне хочет помочь? И ради этого готов пойти на смертельный риск!

Мерлин прав. Они ввязались в очень опасную игру, где нет места эмоциям и чувствам.

Сначала Крис, за ним Поль… Кто следующий? Мерлин? А может, она сама?

С большим трудом пересилив неожиданную слабость, девушка заставила себя выбрать соответствующую одежду, как можно более яркую и бросающуюся в глаза. Она остановилась на легком открытом платье из светло-голубой полупрозрачной органзы, обрамленном по краям крошечными белыми цветочками. Большой жесткий воротник красиво оттенял ее изящную шею и подчеркивал соблазнительные изгибы девичьей груди…

Выйдя из отеля на пышущую жарой улицу, они попросили гида отвезти их в лучший ювелирный магазин Каира. Только желательно поближе к центру.

— Вообще-то один из лучших находится в нашем отеле, — тихо сообщил ей Мерлин, — но там наш гид ничего не получит в качестве комиссии, поэтому пусть лучше куда-нибудь нас отвезет. А там посмотрим…

Они остановились у большого, весьма претенциозного магазина недалеко от центральной улицы. Их торжественно встретили у самых дверей, провели внутрь, усадили в глубокие удобные кресла у низенького столика, и первым делом, как принято на Востоке, угостили ароматным мятным чаем.

Ничего стоящего они не увидели. Хотя цены… цены были просто астрономическими! Ромине, похоже, вполне удалось сыграть роль капризной покупательницы, когда она при виде каждой новой вещицы недовольно морщила носик и говорила что-то вроде «Нет, нет, это не идет ни в какое сравнение с тем, что мы недавно видели в Париже!» или: «Уж лучше бы ты купил мне ту брошь, которую почему-то отказался купить мне в Лондоне, дорогой!».

В конце концов, заметив на лице хозяина явное раздражение от бессмысленной траты времени, Мерлин все-таки решил купить «кольцо-гарем» — довольно массивное золотое колечко со свисающими восьмью крошечными аквамаринами.

— Колечко, конечно, весьма миленькое, — скептически усмехнувшись, заметила Ромина, примеряя его, — но… — Она прищурилась, якобы внимательно рассматривая. — Но, боюсь, оно совсем не того качества, чтобы носить его с моими аквамаринами. Как ты считаешь, дорогой?

— Это ведь всего лишь сувенир, любовь моя, — успокоил се Мерлин. — Я очень люблю покупать себе кольца. А еще больше мне нравится постоянно их менять… Вот это, честно говоря, мне давно надоело. — Он, не скрывая хвастливого самодовольства, вытянул на всеобщее обозрение руку с огромным сияющим бриллиантом на мизинце. — Я все время ищу ему замену, но никак не могу найти ничего по-настоящему достойного.

Хозяин тут же подобострастно закивал:

— Да, да, сэр, камень просто великолепен, сэр! Мне давно уже не доводилось видеть таких, ар! И хотя…

— Кстати, — бесцеремонно перебил его Мерлин. — Раз уж мы здесь, уважаемый, не могли бы вы определить, настоящие это камни или все-таки подделка?

Он вытащил свой огромный кожаный бумажник, выудил из маленького кармашка то самое колечко в форме змеи и с равнодушным видом, чего нельзя было сказать о Ромине, протянул хозяину магазина.

Тот, повертев кольцо в руке, достал специальный монокль и, ловким движением вставив его в свой левый глаз, внимательно осмотрел блестящие камушки… Потом, вынув монокль из глаза и спрятав его в кармашек жилетки, бесстрастным тоном оценщика произнес:

— Рубины, безусловно, настоящие, сэр. И совсем неплохие… Как и изумруды. Но изумруды всего лишь кристаллики, которые, увы, не имеют реальной цены… Забавно, да, очень забавно…

Бросив взгляд на дверь, чтобы посмотреть, наблюдает ли за ними их гид, Ромина, сама не зная почему, обратила внимание, как в магазин зашел новый посетитель — солидного вида египтянин средних лет в дорогом европейском костюме и красной феске. Неторопливо поглядывая по сторонам, он вдруг заметил, как хозяин передавал кольцо-змейку Мерлину, и его глаза от удивления расширились.

Какое-то время он смотрел на кольцо, не в силах отвести взгляд, но затем с явной неохотой все же отвернулся.

К нему торопливо подскочил служащий магазина, и до Ромины донеслось, как солидный покупатель в красной феске требовательным тоном поинтересовался, готов ли его портсигар.

— Да, готов, конечно, ваше превосходительство. Разве мы когда-нибудь вас подводили?

Тем временем Мерлин, небрежно засунув кольцо-змейку в маленький кармашек кожаного портмоне, достал оттуда пачку крупных купюр, чтобы расплатиться за кольцо-гарем. Минуту-другую им пришлось подождать, пока принесут сдачу, после чего молодые люди встали и в сопровождении бесконечно кланяющегося и льстивой скороговоркой что-то лепечущего хозяина направились к выходу. Но когда они проходили мимо мужчины в красной феске, сидящего в кресле в ожидании своего портсигара, тот неожиданно встал и нечаянно «столкнулся» с Мерлином. После чего, схватив Мерлина за руку, необычно вежливо и многословно извинился за свою неуклюжесть.

— Ничего страшного, не переживайте, пожалуйста, — успокоил его Мерлин.

Однако мужчина в красной феске не унимался.

— Мне кажется, мы уже где-то встречались, — громко заявил он. — Но где, где?.. Может, в «Сахара-Сити»? — Он нахмурился, как бы пытаясь вспомнить что-то важное. — А впрочем, возможно, я ошибаюсь… Еще раз извините. Ради бога, извините меня…

— Все нормально, нормально, — прервал его Мерлин. — Это все мелочи, не за что извиняться.

Они неторопливо вышли из магазина на залитую солнцем улицу и сели в машину.

— Кажется, вам так и не удалось найти то, что вы искали, сэр? — чуть ли не обвиняющим тоном произнес гид. — Тогда давайте я отвезу вас в другой магазин, где вам покажут куда лучшие камни и драгоценности… Самые лучшие на всем арабском Востоке!

— Нет, нет, на сегодня нам, думаю, достаточно, — равнодушно произнес Мерлин, откидываясь на сиденье. — В отель.

— Но… но, сэр, мы же…

— В отель! — коротко распорядился Мерлин.

— Как скажете, сэр, как скажете, — пробормотал явно обиженный гид и, отвернувшись к водителю, коротким взмахом руки приказал ему трогать.

— Послушай, а зачем тому странному мужчине понадобилось… — начала было Ромина, но тут же почувствовала, как Мерлин предупреждающе крепко сжал ей колено.

Некоторое время они проехали в полном молчании, но затем Мерлин вдруг обратился к гиду:

— А где находится этот чертов «Сахара-Сити»? И что это, собственно говоря, такое?

— «Сахара-Сити»? О, «Сахара-Сити». — Гид мечтательно закатил глаза. — Сэр, вы обязательно должны там побывать! Вам там очень, поверьте мне, очень понравится! «Сахара-Сити» — это ночной клуб… наш самый лучший, самый великолепный, самый потрясающий во всем мире!

— Говорите, самый, самый? — Мерлин насмешливо хмыкнул. — И где же он находится?

— Прямо в пустыне, сэр. Недалеко от пирамид. В огромной палатке… А какое там кабаре! Клянусь, сэр, ничего подобного вам еще не доводилось видеть! Ни в Лондоне, ни даже в Париже! Прекрасные девушки, потрясающий танец живота, настоящие дервиши, факиры, глотатели мечей… Сэр, вы и ваша очаровательная леди обязательно должны посмотреть на эту жемчужину Востока!

— Что ж, раз должны, значит, должны, — сухо заметил Мерлин. — Отправимся туда сегодня же вечером.

— Очень хорошо, сэр, очень хорошо… Когда прикажете подать машину, сэр?

— Хороший вопрос. Скажите, а мы сможем там нормально поужинать? — поинтересовался Мерлин.

— Вряд ли, сэр. Представление начинается довольно поздно, и подавать будут только напитки и закуски.

— Вон оно как… Ладно, тогда мы сначала поужинаем здесь, в отеле, а уж потом поедем, — кивнул Мерлин. — Машину закажешь на десять часов.

Ромина с трудом сдерживала нетерпение. Ей очень хотелось поскорее оказаться в номере и спокойно поговорить.

— Как думаешь, тот мужчина в магазине на самом деле делал тебе какой-то сигнал? — спросила она. — Знаешь, я видела, как он смотрел на колечко-змею.

— Я тоже, — спокойно ответил Мерлин.

— Как? — удивилась Ромина. — Ты же стоял к нему спиной!

— Я наблюдал за ним в зеркале на стене… Да, наше колечко для него определенно что-то значит. Причем что-то очень важное.

— Значит, именно поэтому он и пытается заманить тебя в «Сахара-Сити»?

— Да, но почему-то на редкость неуклюже… Хотя, возможно, мы и ошибаемся.

— А если он просто хочет, чтобы мы выехали из Каира? В пустыню…

— Дорогая, «Сахара-Сити» — всего лишь известный ночной клуб, — спокойно ответил Мерлин. — Не знаю, что им от нас там будет нужно, но одно знаю точно: вряд ли они захотят прирезать нас там на глазах у множества людей в качестве оригинального номера ночной программы… Или у тебя иное мнение?

— Нет, почему же… Мне тоже так кажется, — неуверенно кивнула девушка.

Глава 6

Они с большим удовольствием поужинали в самом шикарном ресторане отеля «Нил-Виста», окна которого выходили прямо на серебристую водную ленту величавого Нила. Вполне европейский ресторан, без какой-либо восточной мишуры даже в холле, который освещался свечами в бронзовых канделябрах на стенах, похожих на огромные золотые серьги, густо усеянные драгоценными камнями… А в самом центре холла бил небольшой фонтанчик, и его мягкие струйки, мелодично падающие в круглую мраморную чашу, создавали иллюзию сладкой, всегда желанной прохлады даже в самые жаркие дни…

— Кстати, дорогая, уже половина одиннадцатого. — Мерлин быстро взглянул на часы. — Представление в «Сахара-Сити» начинается ровно в одиннадцать. Нам, пожалуй, пора ехать. Мне бы хотелось попасть туда чуть пораньше. Посмотрим на людей, привыкнем к обстановке…

— Надеюсь, подходящее местечко для этого там найдется? — многозначительно взглянула на него Ромина.

— Найдется, найдется, я все проверил, — тихо успокоил ее Мерлин. И уже громко, чтобы слышали все вокруг, добавил: — Ладно, поехали посмотрим это дивное местечко… Хотя, если оно окажется не лучше, чем остальные, то… я пожалуюсь самому президенту Насеру!

За пределами города домов становилось все меньше и меньше, а затем… затем неожиданно на фоне темно-синего, будто сказочного неба предстали величественные силуэты вечных египетских пирамид! В серебристом свете луны пирамиды возвышались таинственной громадой, словно из хорошо всем известной, но почему-то забытой сказки.

— Вот уж не думала, что они… так выглядят, — задумчиво произнесла Ромина. — Кажется, теперь многие вещи станут понятней…

— Что-что? Понятней? — с любопытством переспросил Мерлин. — Интересно, что именно?

— А то, что столько людей посвящают всю свою жизнь изучению особенностей египетской архитектуры и значения пророчеств, выгравированных на плитах внутри этих загадочных пирамид… Но есть весьма распространенная теория, будто спроектировали их… афиняне! Что в те времена ни Египет, ни какая-либо иная восточная цивилизация не были в состоянии добиться подобного архитектурного совершенства!

— Надо же! Никогда бы не подумал, что ты так много можешь об этом знать!

— А с чего бы тебе думать? — съязвила девушка. — Будто ты мной когда-нибудь интересовался!

— Да, но у меня и возможности для этого не было. Пока.

Но внимание Ромины уже было приковано к пирамидам. Она не слушала Мерлина.

— Теперь, кажется, мне понятно, почему большинство из тех, кто смотрит на пирамиды, начинает верить в реинкарнацию. Вот и я, возможно, была одной из тех самых рабынь, которые помогали фараонам строить…

— Или тем самым фараоном, который приказал построить эти громадины, — улыбнулся Мерлин.

— По-моему, эта роль скорее подошла бы тебе, дорогой. Хотя, нет, пожалуй, не фараона, а… а жестокого надсмотрщика, громко щелкающего кожаной плетью, чтобы заставить бедных обессиленных рабов и дальше затаскивать гигантские камни на самый верх строящейся пирамиды…

— Слушай, Ромина, а ведь ты меня здорово недолюбливаешь!..

Девушка от неожиданности озадаченно нахмурилась. Мерлин, заметив ее растерянность, продолжил как ни в чем не бывало:

— Ладно, не трудись искать ответ. Я его и так знаю. Не раз видел в твоих глазах, слышал в твоем голосе. Что ж, в каком-то смысле мне это понятно. Я был с тобой довольно груб, а ты не из тех, кто привык к такому обращению!

— Хочешь представить из меня избалованную девицу?

— А разве это не так?.. Вообще-то любая красивая девушка может себе такое позволить. А уж если она еще и с головой… как ты…

Ромина обиженно отвернулась, приняв его слова за насмешку.

— Не стоит портить мне настроение. Я ведь впервые в жизни имею возможность насладиться видом этого восхитительного творения рук человеческих.

— Увы, в дневное время они выглядят далеко не так впечатляюще, — заметил Мерлин. — Когда десятки гидов наперебой требуют бакшиш, а погонщик верблюдов всего за одну поездку запрашивает столько пиастров, что хватило бы на покупку самого верблюда… Кроме того, там есть один приставучий коротышка, который может взбежать на вершину пирамиды и спуститься оттуда всего за три минуты. Но чтобы увидеть это, требуется заплатить как за авиабилет первого класса от Каира до Милана! Мало того…

— Хватит, хватит! — воскликнула Ромина. — Ты нарочно пытаешься лишить меня удовольствия!

Вместо ответа Мерлин небрежно махнул рукой, показывая куда-то вправо. Там виднелась широкая автомобильная трасса, идущая прямо через песчаные холмы пустыни. В черное никуда…

От того, что она увидела, у Ромины захватило дух.

— Боже мой, это же совсем как дорога… в вечность! — восторженно прошептала девушка.

— В нее самую, — охотно согласился Мерлин. — Страшную и… безумно скучную.

Ромина отвернулась к окну.

Казалось, тьма никогда не сменится светом. А что, если никакого ночного клуба «Сахара-Сити» нет? Вдруг это банальная ловушка, в которую они с Мерлином так бездарно попались? Но кто заинтересован в том, чтобы заманить ее и Мерлина в ловушку? Для чего? Откуда им — кем бы они ни были — могло быть достоверно известно, будто они с Мерлином знают то, что может «им» угрожать?

От размышлений ее оторвало неожиданное восклицание Мерлина:

— Смотри!

Впереди вдруг показался яркий свет.

— Это что, «Сахара-Сити»?.. Тот самый «Сахара-Сити»? — недоуменно спросила Ромина. — Да, вид у него не впечатляет.

— Согласен, — пожал плечами Мерлин. — Но ведь нас с тобой, кажется, предупреждали, что это самый необычный ночной клуб во всем мире…

— Предупреждал кто и, главное, где? В нормальном туристическом агентстве?

— Ну и кто из нас двоих напрочь лишен чувства романтики? — язвительно поинтересовался Мерлин. — Не знаю, как ты, а меня просто переполняет желание поскорее увидеть нечто такое… такое… В общем, уникальное или хотя бы достаточно необычное.

— Что ж, дорогой, остается только надеяться, ты не будешь слишком разочарован.

Пройдя по выложенному грубыми каменными плитами внутреннему дворику, они вдруг услышали звуки музыки. Прямо перед ними распахнулся полог, и… они оказались внутри огромного, ярко освещенного пространства.

Да, все было, как и ожидал Мерлин, — необычно, возбуждающе и неожиданно!

Огромный шатер, способный вместить, наверное, несколько сот человек, разбитый прямо в пустыне. Танцевальная площадка в самой середине, а вдоль стен три ряда низеньких диванчиков и пуфиков со столиками из кованой меди перед ними…

Мерлина и его спутницу с поклонами встретил у входа официант в тюрбане. Кланяясь и что-то бормоча, он тут же отвел их к столику сбоку от танцевального круга.

На каждом столе, занятом посетителями, стояла бутылка виски.

— Плата за вход, причем совсем неплохая, — улыбнувшись кончиками губ, тихо произнес Мерлин, и Ромина, оглядевшись украдкой, заметила, что виски во всех бутылках было самых лучших (и, соответственно, самых дорогих!) британских сортов.

Ночное шоу еще не начиналось, хотя оркестр был в сборе и тихо наигрывал различные мелодии.

Когда их усадили, Ромина, устроившись поудобнее, неторопливо осмотрелась… Европейцев было довольно мало. В основном египтяне — толстые, преуспевающего вида мужчины с темноглазыми спутницами. Женщины были по-своему весьма привлекательны, несмотря на тщетные попытки при помощи обильного слоя пудры и светло-розовой губной помады выглядеть «европейскими».

Мерлин Никойлос, щедро налив себе в бокал виски, попросил стоявшего рядом официанта в тюрбане принести бутылочку содовой для Ромины, а затем, повернувшись к ней, спросил, не хочет ли она что-нибудь перекусить.

— Спасибо, пока нет, — покачала головой девушка. — Какое потрясающе место!

Первым вниманию собравшихся, как и следовало ожидать, был представлен танец живота. Да и сама танцовщица как по внешнему виду, так и по качеству исполнения оказалась намного лучше, чем те, что им с Мерлином удалось увидеть предыдущей ночью в клубе «Пирамиды».

Когда долгие аплодисменты восторженных посетителей наконец стихли, вышли танцоры. Дикие дервиши дергались и крутились в таком безжалостно настойчивом ритме, что, глядя на них, трудно было удержаться от того, чтобы помимо воли не впасть в транс.

— Совсем неплохо, правда? — улыбнулась Ромина.

— Да, вполне.

Потом были три арабские девушки, балансировавшие стульями и столиками, держа их в своих зубах, потом опять неизбежный для Востока танец живота…

Внутри шатра стояла жара, и некоторые мужчины, особенно те, кто почти непрерывно потягивал виски, уже начали сильно и довольно неприятно потеть. Внезапно полог входа на дальнем краю шатра распахнулся, и в образовавшемся проеме Ромина увидела нового посетителя. Девушка раскрыла рот от удивления и нервно выдохнула:

— Смотри!

Мерлин медленно повернулся… В дверном проеме стоял тот самый мужчина, которого он не далее как прошлой ночью послал в нокаут в клубе «Пирамиды». В покрое дорогого костюма, в чересчур зауженных брюках, в слишком острых носках модных туфель было нечто, выдававшее в нем «голубого».

Нахмурившись, Ромина медленно перевела взгляд на троих сопровождающих его мужчин. Их демонстративно вычурная одежда, манерные жесты, вихляющая походка… Да, она не ошиблась в определении их принадлежности к сексуальным меньшинствам.

— Думаю, нам пора уходить, — услышала она голос Мерлина.

— Но почему?

— Во-первых, потому, что такие люди будут драться, как крысы, загнанные в угол. И во-вторых, у меня есть сильное подозрение, что он скоро узнает меня.

Ромина внимательно наблюдала, как все четверо неторопливо подошли к свободному столику и сели на низенький диванчик.

Человек, с которым им довелось столкнуться прошлой ночью, медленно огляделся и заметно вздрогнул, увидев Мерлина. Он на секунду словно застыл, затем оживленно заговорил со своими спутниками.

— Он тебя узнал, — прошептала Ромина.

— Вижу, вижу, — так же шепотом ответил Мерлин. — Хорошо, сделаем так: постарайся устроить мне какой-нибудь шумный скандальчик, чтобы у меня появился повод уйти отсюда пораньше. Думаю, тебе это будет совсем не трудно.

Он одним большим глотком допил виски, с громким пуком поставил бокал на стол и… вдруг оказался совсем-совсем пьяным!.. Вытянул ноги в проход, шумно, во весь голос стал жаловаться, что ему здесь тесно и душно, что его персоне не уделяют должного внимания… Одновременно развязно, но при этом довольно крепко обнял Ромину за плечи и притянул к себе…

— Любовь моя, давай допьем эту и возьмем другую? — заплетающимся языком пробормотал мужчина, хватая со стола бутылку с дорогим шотландским виски и одновременно другой рукой подзывая к столику официанта. — Эх, гулять так гулять! — громко воскликнул он и, пьяно хохотнув, звонко чмокнул Ромину в оголенное плечо.

Девушка, с трудом преодолев желание оттолкнуть его, постаралась изобразить искреннюю радость от откровенной ласки богатого дружка.

Мерлин вновь выпил, и Ромина, к своему ужасу, вдруг почувствовала, что он целует ее уже… в щеку, его пальцы уже ласково ворошат ее волосы, а губы жарким шепотом пьяно требуют, чтобы она отвечала ему тем же!

— Ты же моя девушка?! Значит, ничто, понимаешь, ничто не может тебе помешать меня поцеловать!.. Ничто и никогда… Смотрят люди? Ну и пусть себе смотрят! Нам-то что? Влюбленные во всем мире не обращают на это никакого внимания! Понимаешь? Во всем мире!

Он ненадолго отпустил ее, чтобы поднять свой бокал.

— За влюбленных! — пьяно проревел Мерлин. Заметив любопытный взгляд женщины за соседним столиком, он встал и, не обращая внимания на негодующие жесты ее спутника, демонстративно выпил за нее до дна…

Ромина поняла, что пора вмешаться.

— Дорогой, думаю, нам лучше пойти домой, — как можно ласковее начала девушка. — Давай, давай собирайся, расплачивайся и пошли. Чем скорей мы уйдем, тем скорей вернемся в отель. В нашу «норку». Я давно уже сгораю от нетерпения…

— От нетерпения? Ну, раз тебе хочется… Мне тоже, золотце мое… Тогда пойдем!

Он неожиданно привлек Ромину к себе и крепко-крепко поцеловал в губы долгим и смачным поцелуем, словно был слишком пьян или просто не хватало сил делать что-либо быстро…

— Ну, будет, будет тебе, дорогой. Вставай, нам пора, — изо всех сил старалась не показать отвращения Ромина, с трудом освободившись от его отвратительных объятий и жестом приказывая официанту принести счет.

Мерлин вытащил из своего огромного портмоне крупную купюру и небрежно швырнул ее на стол.

— Сд-д-д-ачи не надо, не н-н-надо, ос-с-с-тавь себе, — заикаясь, промычал он подошедшему официанту, с трудом встал на ноги и, шатаясь, позволил своей «подружке» повести себя между столиками. По дороге к выходу он повторял с упрямством пьяного идиота: — Черт знает какое отличное шоу! Черт знает какое отличное шоу… Высший класс! Самый высший класс!.. Надо всем рассказать…

Во внутреннем дворике никого не было видно, но сразу же «протрезвевший» Мерлин, крепко взяв ничего не понимающую Ромину за локоть, почему-то завел ее за одну из пустующих деревянных будок сбоку от шатра.

— Ну и что мы здесь будем делать? — невольно поежилась Ромина.

— Ждать.

Они стояли в тени будки, где можно было видеть вход в шатер и даже слышать звуки доносящейся оттуда сладострастной восточной музыки.

— Похоже, начался следующий номер программы, — прошептала Ромина и замерла.

Из шатра вышли двое.

Она почувствовала, как Мерлин напрягся, и наконец поняла, почему и, главное, кого они ждали, спрятавшись за пустой будкой.

Это были двое из троицы, пришедшей вместе с мужчиной, которого Мерлин наказал за хамское обращение с дамой.

Двигались они неуловимо быстро и бесшумно, а когда оказались недалеко от того места, где спрятались Мерлин и Ромина, достали из карманов складные ножи…

И тем не менее появление Мерлина из-за деревянной будки стало для них полной неожиданностью. Он подставил подножку первому из них, одновременно рубанув его ребром ладони по переносице. Бандит рухнул на узенькую, выложенную каменными плитами тропинку, длинный складной нож с отвратительным лязгом отлетел в сторону.

Второй нападающий тут же остановился, принял боевую стойку, и… Ромина вскрикнула, увидев, как в его занесенной для удара руке угрожающе блеснуло лезвие ножа.

Вначале ей показалось, что смертоносное лезвие вот-вот проткнет грудь Мерлина, но тот ловким движением отбил атаку противника и в свою очередь сильнейшим ударом в солнечное сплетение заставил бандита с болезненным стоном согнуться пополам, а потом мощнейшим ударом в подбородок послал его в глубокий нокаут.

Схватка закончилась молниеносно и без единого звука с обеих сторон.

Мерлин стоял, глядя на поверженных противников, затем его взгляд упал на нож, лежащий в нескольких дюймах от тела бандита. Он наклонился, поднял его…

Смертоносный клинок с тонким, узким и острым, как у стилета, лезвием. Возможно, тот самый, которым убили Поля!

Мерлин задумчиво повертел его в руках, потом вдруг наклонился и резким движением вонзил оружие в руку распростертого бандита. Тот конвульсивно дернулся, но поскольку был без сознания, то, похоже, даже не понял, что с ним произошло.

Из шатра донеслись звуки аплодисментов. Мерлин, оглянувшись, протянул руку, взял Ромину за локоть, мягко, но настойчиво повел к машине.

— Иди быстро, но не вздумай бежать, — тихо предупредил он. — Все должно выглядеть предельно естественно.

И хотя они страшно спешили, до смерти перепуганной Ромине казалось, будто они плетутся как за похоронной процессией…

Наконец они добрались до ожидающей их прокатной машины. Мерлин вежливо, как ни в чем не бывало открыл дверцу и помог Ромине сесть на заднее сиденье.

Тут же подбежавший служащий паркинга вопросительно посмотрел на них — этот бездельник ждал положенные чаевые. Мерлин, досадливо поморщившись, сунул руку в карман, вынул оттуда несколько серебряных монет.

Но когда он протягивал деньги довольно ухмыляющемуся служащему, отблеск лунного света отразился от колечка, надетого на мизинец левой руки Мерлина. Колечка в форме змеиной головки с тремя крохотными жемчужинами в язычке…

Служащий будто оцепенел. Затем, придя в себя, поклонился и совершенно иным тоном и, главное, на вполне приличном английском произнес:

— Простите, сэр, но, к сожалению, сегодня у нас ничего нет.

— Ничего нет?.. А когда будет? — недовольно поморщился Мерлин.

— Наверное, завтра, сэр… Если, конечно, успеют доставить…

— Откуда?

Вместо ответа служащий, равнодушно пожав плечами, ткнул рукой в сторону юга.

Где-то позади них послышался невнятный гул голосов.

— В Каир, — садясь в машину, приказал Мерлин водителю, и они медленно выехали на дорогу, ведущую к пирамидам.

Девушка устало закрыла глаза, пытаясь отогнать неприятные и порой страшные картины недавней схватки.

Когда там, в шатре, Мерлин вдруг начал ее ласкать и целовать, Ромина еще не понимала, зачем и для чего он это делает! Хотя в глубине души ощущала, что в тот момент это было абсолютно необходимо. И только теперь поняла, насколько важно это было… Не только Мерлину, но и ей!

Просто он вовремя и намного раньше нее сообразил: бандиты наверняка не упустят возможности расправиться с якобы сильно выпившим человеком… Она даже на секунду представила, что бы случилось, не прояви Мерлин находчивости!

Прав! Конечно же он был во всем прав — как всегда, не без доброй зависти подумала девушка.

И тем не менее, ей почему-то страстно хотелось найти в его действиях ошибку или хотя бы промах, пусть незначительный, чтобы почувствовать его не таким уж совершенством, а себя не театральной статисточкой, безропотно исполняющей все его режиссерские указания! Включая непристойные ласки на публике и интимные поцелуи!

Она до сих пор будто наяву ощущала настойчивое прикосновение его губ… этот долгий, долгий поцелуй и крепкие объятия сильных рук…

Повернувшись к Мерлину, девушка заметила, что он неотрывно смотрит в окно стремительно несущейся машины на весьма эффектно подсвечиваемые снизу пирамиды. И ее вдруг кольнуло острое чувство стыда за то, что она так плохо думала о нем.

— Как ты полагаешь, эти люди могут иметь отношение к тем, кто убил Криса? — обратилась к нему Ромина.

— Точно сказать, не могу, но думаю, да.

Ромине вдруг стало очень страшно.

Остаток пути они проделали молча.

Проходя через полутемное фойе отеля, Ромина взглянула на большие настенные часы. Она ожидала, что уже утро, однако стрелки часов показывали всего лишь несколько минут после полуночи… Подумать только — прошло так мало времени, а столько событий, да еще каких!..

Они поднялись на лифте на свой этаж, вошли в номер. Ромина хотела продолжить разговор, однако Мерлин предупреждающе приложил палец к губам. Он вынул из кармана тот самый волшебный приборчик и начал медленно и методично водить им вокруг. Возле одного из туалетных столиков стрелка вдруг резко дернулась. Значит, теперь там спрятан микрофон!

Ромина с любопытством наблюдала за ним, но, к ее удивлению, Мерлин почему-то и не думал находить скрытый микрофон, чтобы должным образом обезвредить. Вместо этого, опять изображая богатея Никойлоса, громко произнес:

— А знаешь, крошка, по-моему, вечер удался. Тебе как, тоже понравилось?

— Да, дорогой, конечно. Мне нравится все, что нравится тебе… Но знаешь, милый, я так устала, так устала! Просто валюсь с ног, — поняв его с полуслова, вступила в игру девушка.

Мерлин Никойлос молча прошел через комнату к тому самому туалетному столику, выдвинул нижний ящик, заглянул в него и демонстративно громко — пусть слышат все, кому положено, — воскликнул:

— Что, черт весь этот Восток побери, здесь происходит? Кто сюда без нас заходил? Кто позволил себе копаться в моих вещах? Где, я спрашиваю, моя папка с документами?

Он с грохотом протопал к письменному столу и вынул папку из ящика, где оставил ее до ухода.

— Ее, черт побери, открывали! Кто-то рылся в моих бумагах! Это уж слишком! Я не потерплю!..

— Да, но кто мог себе такое позволить, дорогой? Мне…

— Именно это я намерен выяснить! Немедленно! — проревел Мерлин, хватаясь за трубку внутреннего телефона. — Дежурный?.. Говорит мистер Никойлос!.. Мне нужен управляющий… Спит?.. Да плевать мне, что он спит!.. Разбудите и передайте, чтобы немедленно поднялся ко мне в номер. Немедленно!

— Но мне все-таки непонятно, кому и зачем это могло понадобиться, — жеманно произнесла мисс Ромина Фей.

— Зато мне все понятно! Человек в моем положении… У человека с моими деловыми проектами и связями всегда есть враги! Всегда и везде! Они хотят знать, что и где я собираюсь купить, сколько и кому готов заплатить! Знание — это деньги! А такая информация — не только большие деньги, но и власть!

— Но… дорогой, ты уверен, что в наше отсутствие здесь кто-то был и… и даже, возможно, рылся в наших вещах? — подчеркнуто громко уточнила Ромина Фей.

— Абсолютно уверен, золотце мое!.. Вот смотри, видишь на замке моей папки с документами царапины? Значит, пока меня не было, кто-то с ним профессионально поработал… Я не вчера на свет появился, девочка моя, и прекрасно знаю, что к чему…

Он вновь рывком снял трубку внутреннего телефона.

— Дежурный?.. Вы нашли управляющего?.. Да, думаю, заместитель меня устроит… Он поднимется?.. Так поторопите его… Хорошо, я жду…

Мерлин с силой грохнул трубку на рычаг. Задумчиво почесал переносицу, а затем… затем с неожиданно доброй улыбкой посмотрел на Ромину и… подмигнул. Девушка невольно улыбнулась в ответ и импульсивно протянула к нему руки. Ведь этого микрофоны регистрировать не могли?

Пальцы его сильных рук были теплыми и надежными… Так они и стояли, крепко сцепив руки. Стояли и молчали. К чему слова, когда разговаривают сердца…

И только Ромина хотела произнести нежные слова, раздался нетерпеливый стук в дверь, и они оба, не сговариваясь, отскочили друг от друга.

Глава 7

Заместитель управляющего отелем оказался довольно молодым светловолосым человеком явно скандинавского происхождения. По-английски он говорил безукоризненно, а его предельно корректные манеры вызывали искреннее уважение.

— Сэр, поверьте, я глубоко сожалею, что вы сочли необходимым предъявить нам жалобу в столь позднее время… — начал он, после того как мистер Никойлос громко и чуть ли не истерическим тоном сообщил ему о том, что «кто-то вторгся в его личные апартаменты и даже посмел рыться в его личных бумагах».

Однако взбешенный Мерлин не дал ему договорить.

— Ну и как вы все это объясните? — требовательно спросил он, тыкая ему в нос кипой каких-то бумаг.

— Сэр, мне трудно представить, что такое возможно! — с искренним недоумением пожал плечами молодой человек. — У нас на редкость строгий отбор обслуживающего персонала, и, кроме того, мы делаем все возможное, чтобы исключить любую, поверьте, любую возможность незаконного проникновения посторонних лиц в номера наших гостей… Скажите, сэр, а вы действительно уверены, что в ваше отсутствие в апартаментах побывал посторонний?

— Уверен ли я? Хорошо, допустим, вы правы, тут никого не было, допустим… Но если я ошибаюсь, то как, в таком случае, вы объясните это?

Мерлин отодвинул туалетный столик и ткнул пальцем в крошечную «головку» микрофона, прикрепленного к ножке стола. Затем провел пальцем вдоль провода, ведущего от микрофона к маленькой коробочке, не больше спичечного коробка, искусно спрятанной у самого основания выдвижного ящика. Заметить эту коробочку можно было, только если специально ее искать!

Вскрикнув от изумления, молодой скандинав опустился на колени, внимательно осмотрел микрофон и уже собирался что-то сказать, как Мерлин предостерегающе поднял руку:

— Подождите. Сначала давайте отсоединим его от приемника. Думаю, так будет и правильнее, и надежнее.

Он тоже присел, отсоединил проводок от микрофона.

— И что вы теперь скажете?

Заместитель управляющего огорченно развел руками:

— Мне нечего сказать, сэр. Это… это так неожиданно… Единственное, что я мог бы сказать в данной ситуации, — микрофоны такого типа нашей полицией не используются.

— Значит, вы хорошо знакомы с типом микрофонов, которые использует ваша полиция? — поинтересовался Мерлин.

— Да. Иногда полиция проявляет законный интерес к некоторым из наших постояльцев, и тогда, как нам известно, они используют подслушивающие устройства определенного типа… Но таких микрофонов мне никогда еще не доводилось видеть.

— Никогда не доводилось? Правда? Что ж, хотите, я вам кое-что о них расскажу? — загадочно улыбнулся Мерлин. Кстати, изготавливают их не где-либо, а, представьте себе, в России.

Молодой заместитель управляющего задумчиво покачивал головой. Похоже, он был удивлен. И озадачен!

Да, в его искренности вряд ли можно было сомневаться, подумала Ромина. Как и в том, что этот в высшей степени неприятный инцидент его сильно встревожил.

— Прошу меня простить, сэр, но прежде, чем делать выводы и принимать соответствующие меры, мне хотелось бы узнать об этом побольше, — наконец произнес он и, быстрым шагом подойдя к стене у постели, несколько раз дернул за шнур звонка.

Тотчас вбежавший в номер египтянин оказался тем самым коридорным, что дежурил на этаже в предыдущую ночь. Средних лет, подвижный, с прямым открытым взглядом…

— Абдул, — обратился к нему заместитель управляющего. — Вот этот господин, который живет на вверенном тебе этаже, только что сообщил, будто в его номере находился посторонний и рылся в его личных бумагах… Как вы это можете объяснить?

— Но это невозможно, сэр! — глядя ему прямо в глаза, недоуменно воскликнул Абдул. — Незамеченным мимо меня сюда никто не мог попасть. Даже муха… А я дежурил здесь все это время. И ни разу никуда не отлучался. Ни на минуту, сэр!

— Хорошо. Тогда скажите мне, Абдул, кого вы за время своего дежурства видели входящим в номер и выходящим из него, — не повышая голоса, продолжил заместитель.

Дежурный немного подумал.

— Этот господин, — он глазами указал на Мерлина, — этот сахиб и его дама спустились вниз приблизительно в девять часов вечера, а где-то часа через полтора, то есть около одиннадцати, я увидел, как он снова вернулся и вошел в свой номер. Я тогда пылесосил ковер в конце коридора, вдруг услышал стук закрывающейся двери лифта, подошел поближе и увидел вот этого господина. Отчетливо, как сейчас…

— Сэр, вы действительно поднимались в свой номер? — спросил заместитель мистера Никойлоса.

Мерлин покачал головой:

— Нет. Сразу после ужина мы спустились вниз, вышли через парадный вход на улицу и сели в машину и уехали в… Впрочем, не важно куда… Уехали осматривать ваши достопримечательности.

Заместитель снова посмотрел на дежурного.

— Продолжайте, пожалуйста, — обратился он к нему. — В котором точно часу господин, который, как вы утверждаете, вошел в этот номер, из него удалился?

— Он оставил ключ в двери. Я увидел его, когда шел по коридору — меня звонком вызвали в номер четыреста девяносто… А минут приблизительно через десять-двенадцать, может чуть дольше, до меня сначала донесся звук закрываемой двери, а потом я увидел, как этот господин закрывает дверь на ключ и идет по коридору к лифту.

— Скажите, где точно вы тогда были? — поинтересовался мистер Мерлин Никойлос.

— В конце коридора, сэр, но уверен, что это были именно вы.

— Надо же! А вот я уверен, это был не я! — Мерлин сердито обернулся к молодому заместителю управляющего: — Что вы на это скажете?

Скандинав в упор смотрел на египтянина:

— Абдул, вы уверены? Все так и было? Вы не забыли, что всегда, особенно в подобных случаях, не должны упускать ни единой мелочи? Итак, Абдул, человек, которого вы видели, он говорил с вами? Давал вам деньги?

— Нет, нет, сэр, клянусь Аллахом! Вы ведь знаете, я бы никогда и ни за что не взял бы денег, чтобы пустить кого-нибудь в чужой номер! Вы же читали мои рекомендации, сэр, у меня за всю жизнь не было ни одного замечания по службе!

— Да, это правда, — медленно протянул заместитель управляющего. — Послужной список у вас в полном порядке… Ладно, Абдул, пока можете идти. Если понадобитесь, я вас вызову.

Египтянин неуверенно посмотрел на него, перевел взгляд на Мерлина Никойлоса, затем снова на заместителя… Но поскольку ни тот ни другой ничего не говорили, он, пожав плечами, медленно вышел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, заместитель управляющего торопливо произнес:

— Сэр, к величайшему сожалению, случившемуся может быть только одно объяснение, и мне, поверьте, искренне жаль, что приходится его признать.

— Какое? — резко спросил Мерлин.

— Подобный инцидент произошел, когда я работал в отеле «Ривера», сэр. Тогда весьма умело проникший в один из номеров вор украл очень дорогое ожерелье, принадлежавшее одному из постояльцев. Причем, знаете, весьма и весьма известному!.. Но то, как вор проделал это, было просто… конечно, простите меня, сэр, но назвать это иначе как «шедевром изобретательности и мастерства» невозможно. Еще раз прошу меня простить, сэр, за подобное высказывание в подобных обстоятельствах.

Мерлин удивленно уставился на него:

— И в чем же заключался его, с позволения сказать, шедевр криминальной изобретательности?

— Сейчас объясню, сэр. Но сначала позвольте задать вам несколько наводящих вопросов… Итак, вы говорите, что сразу после ужина спустились вниз. Не помните, в котором часу это было?

— Конечно, помню. Минут двадцать одиннадцатого.

— А ключ от двери тогда, полагаю, находился у вас в кармане?

— Само собой разумеется.

— Значит, спустившись на лифте вниз, вы положили его на стол дежурного портье, так?

— Именно.

— Скажите, а с самим портье вы при этом разговаривали?

— Вряд ли. Скорее всего, просто положил ключ ему на стол и пошел дальше… По-моему, обычно все так делают…

— Совершенно верно, сэр. Именно так все наши постояльцы обычно и делают. Молча кладут ключ от номера и идут дальше по своим делам… А дежурный портье не глядя берет этот ключ и вешает его на соответствующий крючок. Вероятно, в тот поздний вечер портье был чем-то занят и даже не посмотрел на вас, тем более что вы к нему не обратились, не заговорили… После того как вы вышли из отеля, наблюдавший за вами вор, то есть тот человек, который, по словам Абдула, вошел в ваш номер, очевидно, немного подождал, а затем подошел к стойке дежурного портье и попросил ключ от якобы «своего» номера… — Ромина сдавленно вскрикнула. — Более того, — продолжал заместитель управляющего, — человек, которого видел Абдул, был специально выбран на эту роль прежде всего из-за значительного внешнего сходства с вами, сэр. Ведь поскольку для нас, европейцев, все темнокожие чаще всего выглядят на одно лицо, так и мы, «бледнолицые», для них, как правило, похожи один на другого! Да и на что, собственно, мог тогда обратить свое внимание дежурный портье? Он в любом случае видел лишь высокого темноволосого человека в сером костюме… и, вполне естественно, принял его за вас. Поэтому совершенно спокойно отдал ему ключ от вашего номера…

— Что ж, неглупо. Совсем неглупо, ничего не скажешь, — задумчиво покачал головой Мерлин.

— Да, к сожалению, совсем неглупо. Он оставил ключ в замочной скважине снаружи двери, как поступил бы и настоящий мистер Мерлин Никойлос, затем не торопясь, поскольку догадывался, что вы с вашей дамой наверняка отправились в какой-нибудь ночной клуб, нашел и просмотрел ваши бумаги, прикрепил к туалетному столику подслушивающее устройство, преспокойно вышел из номера, закрыл дверь, спустился вниз, положил ключ на конторку дежурного… скорее всего, терпеливо дождавшись, пока тот отвернется, и… покинул отель.

— Ну а предположим… заметьте, только предположим, что ночной портье вдруг решил бы с ним заговорить? Что тогда? — нерешительно спросила Ромина.

Молодой заместитель управляющего чуть пожал плечами.

— Решил с ним вдруг заговорить? Ничего страшного. Тогда преступник, скорее всего, просто бы воскликнул что-нибудь вроде: «Господи, ну что за дырявая у меня голова! Ведь это номер в отеле, где я останавливался на прошлой неделе! Простите великодушно! Здесь мой номер двести двадцать четыре!» И на этом бы все закончилось.

— Вы хотите сказать, он мог тоже остановиться в этом отеле? — поинтересовался Мерлин.

— Не только мог, сэр, но именно так и сделал. Как показывает мой опыт, преступники такого рода обычно не только весьма осторожны, но и на редкость предусмотрительны. Они всегда уделяют огромное внимание деталям. Даже, казалось бы, самым незначительным!

— Ясно, — задумчиво протянул Мерлин. Он с озабоченным видом прошёл до двери гостиной. Затем обратно. — Итак, на этот раз мои враги… или, возможна конкуренты… меня, похоже, обставили. Все, что мне остается, — как можно скорее вернуться в Лондон. В моей папке есть некая информация. Попади она не в те руки — это грозит мне и моим партнерам немалым ущербом! А в том, что дело обстоит именно таким образом, сомневаться, боюсь, уже не приходится…

— Сэр, я крайне сожалею, что из-за досадного происшествия вам приходится столь неожиданно прерывать ваш визит, — подчеркнуто учтиво произнес молодой заместитель управляющего.

Ромина очень засомневалась в искренности его «сожаления» — администрация элитных отелей обычно не очень-то рада постояльцам, которые по тем или иным причинам привлекают внимание воров, шпионов или иных подозрительных личностей.

— Итак, мы с мисс Фей уезжаем завтра же утром, — тоном, не терпящим возражений, произнес мистер Никойлос. — Вас не затруднит попросить портье заказать нам два места люкс на первый же авиарейс в Лондон?.. Лучше всего через Рим… Я сделал бы это и сам, но сейчас, думаю, турагентства еще не открыты…

— Совершенно верно, сэр. Но пожалуйста, не беспокойтесь. Я лично прослежу за тем, чтобы места на самолете вам были заказаны в первую очередь. И… и позвольте мне от имени администрации еще раз выразить наше самое искреннее сожаление по поводу случившегося! Мы…

— Не стоит извиняться, — перебил его Мерлин. — Ни вы лично, ни ваша администрация здесь ни при чем. Когда финансируешь крупные проекты, надо быть готовым к тому, что всегда найдутся люди, которые постараются любой ценой сорвать эти планы. И мне, кстати, еще повезло, что я вовремя смог обнаружить их гнусные происки… Теперь, надеюсь, я смогу разрушить их омерзительные надежды.

Молодой заместитель одобрительно закивал:

— Да, да, конечно. Теперь, когда вам удалось так ловко обнаружить это мерзкое устройство…

— Это уж точно, теперь им скорее нужно беспокоиться о себе! Я ведь этого так не оставлю, — самоуверенно произнес мистер Никойлос. — Ладно, спокойной ночи… И не забудьте о билетах для нас. На первый же утренний рейс!

— Не забуду, сэр, можете не беспокоиться… Кстати, в какое время прикажете вас разбудить?

— Как только получите подтверждение насчет билетов. Надеюсь, какой-нибудь девятичасовой рейс найдется?

— Да, да, сэр, конечно. Но… это означает, что вам надо будет выехать в аэропорт не позже половины восьмого, сэр.

— Ничего страшного. — Мерлин пренебрежительно махнул рукой. — Я не уверен, что нам вообще удастся сегодня поспать…

Когда молодой заместитель управляющего, не переставая бормотать вежливые извинения за причиненное беспокойство, все-таки попрощался и, поклонившись, наконец-то вышел из номера, Мерлин Никойлос и Ромина долго стояли молча. И только услышав приглушенный стук его удаляющихся шагов по коридору, девушка, бросив на Мерлина встревоженный взгляд, тихо спросила:

— Мы ведь никуда не едем?

— Ошибаешься, дорогая. Едем! Первым же рейсом! — Мерлин сердито нахмурился. — Если ты почему-то сочла возможным не обратить внимания на предупредительный сигнал, который нам сделали не далее как сегодня ночью, то я обратил!

— Но ведь эти отвратительные мужчины с ножами не имеют к нашему делу никакого отношения! Они просто хотели отомстить за своего дружка, которого ты избил в «Пирамидах». Причем тоже совершенно случайно!

— Неужели ты будешь отрицать его причастность к чудовищной афере с наркотиками? — Мерлин осуждающе покачал головой. — Ну а почему, по-твоему он ударил женщину? Да потому, что это необычное колечко — некий пароль в их грязной игре, причем достаточно важный. Вот он и взбесился, когда дама сказала, что потеряла его! И он разозлится еще больше, когда узнает, что случилось с его дружками. Вот почему совершенно не хочется подставлять под их бандитские ножи себя!.. Впрочем, и тебя тоже!

— Мерлин! Ты хочешь сказать, мы… ты… ты собираешься от них… бежать? Бежать от этих ублюдков?

— Да, бежать. Причем как можно быстрее! Главное в таких играх — уметь вовремя отступить. Только полный идиот способен идти на штурм крепости, имея в руках вместо оружия красивое полковое знамя!

— А Крис? На него теперь можно просто-напросто наплевать и забыть?

— Не будь глупенькой, — чертыхнулся Мерлин. — Конечно, я не забыл о Крисе и мне не наплевать! Но… тем не менее, мы уезжаем. Мисс Фей и мистер Никойлос уезжают отсюда завтра же утром. Их увеселительная поездка подошла к концу, и…

— Я никуда не поеду! — решительно заявила Ромина.

— А я говорю, поедешь! Неужели ты думаешь, мистер Никойлос может бросить свою подружку? Мы едем вместе… А эти ублюдки могут помахать нам на прощание уже только в аэропорту!

— Господи, я не могу поверить… просто поверить не могу, что мы все бросим! Сдадимся сейчас, когда нам уже столько удалось узнать!

Мерлин обернулся:

— Сдадимся? А кто говорит о том, чтобы сдаться?

— Да, но… ты сам только что сказал!

— Я? Нет, нет, это тебе послышалось. Ничего подобного я не говорил! Я только сказал, что мы уедем из Египта… во всяком случае, на какое-то время, только и всего!

У Ромины возникло ощущение, будто темные тучи над ее головой куда-то исчезли и небо осветили яркие лучи солнца…

— Ты хочешь сказать, мы… мы сюда еще вернемся?

— Естественно, — устало произнес Мерлин. — Мы сюда вернемся. Во всяком случае, я. А вот что касается тебя… ты должна вернуться домой, и точка!

— О, Мерлин… дорогой Мерлин, ты меня так напугал! — Она подбежала к нему и… обняла. — Ты напугал меня, я же поверила, что ты решил сдаться…

— Меня называли чем угодно и кем угодно, но только не трусом! — отозвался Мерлин. — Хотя одно из основных правил подобных игр — не бояться быть названным так.

— Вообще то я не очень поверила в то, что ты на самом деле хочешь убежать, — улыбнулась Ромина.

— Чушь! — возмущено воскликнул Мерлин. — Полная и абсолютная чушь! Ты была полностью уверена в атом. И не надо теперь пытаться меня разжалобить! Лучше иди и начинай паковать свои вещи. Это в любом случае займет не так мало времени… Ну а рано утром тебе наверняка не очень-то захочется это делать.

— Конечно, не захочется. — Она помолчала. — Знаешь, я вот о чем вдруг подумала: а не обыскивали они и мою комнату тоже?

— Думаю, обыскивали. — Мерлин нахмурился. — Погоди-ка… Сейчас я достану наш чудо-аппаратик, и мы проверим, можно ли там говорить спокойно…

Они вместе вошли в ее комнату, Мерлин тщательно обвел аппаратом вокруг, но стрелка ничего не показала.

— Что ж, здесь, слава богу, все в порядке, — облегченно вздохнул мужчина. — А теперь посмотри, только, пожалуйста, повнимательней, не копались ли в твоих вещах.

Ромина открыла и внимательно просмотрела содержимое всех ящиков туалетного столика.

— Н-н-нет, по-моему, все так же, как и было, — не совсем уверенно произнесла она. — Хотя трудно сказать… Я ведь не такая аккуратная, как ты. — Она перешла к комоду. — Здесь тоже все вроде бы в порядке…

Задвинув ящики на место, Ромина задумчиво походила по комнате, то и дело вопросительно поглядывая на Мерлина, затем вдруг остановилась.

— Может, они и рылись в моих вещах, а может, и нет! Ведь не найди ты у себя в комнате микрофон, тоже не был бы так уверен, правда?

— Да, скорее всего, — с легкой улыбкой согласился он.

Ромина открыла стеклянную дверцу гардероба и вынула оттуда один из своих чемоданов. Положила его на все еще застеленную постель, открыла и… удивленно воскликнула.

Мерлин, уже выходящий из ее комнаты, резко остановился.

— В чем дело?

— Посмотри! — Ее голос задрожал. — Они здесь все-таки были! И копались в моих вещах! — Девушка ткнула пальцем в раскрытое чрево чемодана — подкладка из красного муара была аккуратно надрезана по краям… — Наверное, хотели посмотреть, не спрятано ли там что-нибудь секретное.

— Да, именно так, — сухо подтвердил Мерлин.

— Тебя это очень беспокоит?

— Честно говоря, да. Выходит, они знают о письме Криса.

— Но откуда? Хочешь сказать, мадам Гоха…

— Не уверен. Возможно, это только мои догадки, но… — Мерлин мрачно насупился. — Но боюсь, они все-таки заставили ее рассказать о письме.

— То есть… пытали? — прошептала Ромина.

— Ладно, хватит об этом. Главное для нас — уехать отсюда. И как можно быстрее!

Он вышел из ее комнаты и, стараясь ступать потише, подошел к двери, ведущей из их номера в коридор. Внимательно ее осмотрел, как бы проверяя на прочность…

— Думаешь, они попробуют ворваться сюда, сломав дверь? — спросила Ромина.

— Ну, ворваться вряд ли… Для этого у них наверняка есть дубликат ключа. — Мерлин задумчиво почесал переносицу. — Возможно, я драматизирую ситуацию. Может, нам повезло, и им, надеюсь, пока неизвестно о нашем отъезде завтра утром… Ты же знаешь о моем пристрастии к мерам предосторожности… Хотя сама же высмеивала меня за это.

— Нет, не высмеивала! Просто… В общем, я была не права! Извини… Просто до того, как я увидела, что они сделали с Полем, мне казалось, что такое может происходить только в кино!

— Что ж, теперь ты знаешь, как это бывает в жизни.

Он, тяжело сопя и отдуваясь, приволок из своей комнаты массивный комод.

— Вот так. — Мерлин прислонил его к входной двери. — Он, конечно, их не остановит, но зато наделает много шума… И значит, спугнет или хотя бы предупредит нас!

Ромина почувствовала, как по спине пробежали мурашки…

— Да, ты прав. Абсолютно прав. Нам действительно надо немедленно уехать.

Она торопливо вернулась в свою комнату, быстро собрала вещи…

Платья, выглядевшие нарядными и веселыми, когда она их покупала в «Савойе», теперь казались ей кричащими и совершенно безвкусными.

Тогда ей по-своему даже нравилось играть новую роль, входить в совершенно чуждый ей образ бездумной и беззаботной подружки американского миллионера, но сейчас… сейчас, когда дело начинало принимать такой мрачный оборот, ею овладел арах.

Закончив сборы, девушка переоделась в кружевную ночную рубашку, накинула пеньюар, подошла к комнате Мерлина и тихонько постучала в дверь.

— Войдите, — послышался его совершенно спокойный голос.

Он уже упаковал свои вещи и теперь лежал на неразобранной постели в спальной пижаме и ночном халате. В его правой руке тускло поблескивал револьвер.

— А это еще зачем? — удивленно спросила девушка. — Что ты собираешься с ним делать?

— Ничего. Во всяком случае, пока… Это всего лишь банальная предосторожность. У меня, видишь ли, аллергия на непрошеных гостей. Особенно если они приходят после полуночи…

Ромина взглянула на настенные часы и почему-то тихо, почти шепотом произнесла:

— Уже почти два часа.

— Знаю… Тебе лучше хоть немного поспать. Все будет в порядке, обещаю. Хотя дверь все равно закрой на ключ. Лишняя предосторожность не помешает. Чтобы всем нам спокойней было…

— Я ненавижу запертые помещения, — жалобно застонала Ромина. — И кроме того, откуда тебе знать, что они не проберутся сюда через балкон?

— К счастью, это абсолютно невозможно. С улицы к нему нет никаких подходов, а пожарная лестница на противоположной стороне коридора.

— Что ж, хоть какое-то утешение. — Ромина старалась говорить бодро. — Тебе уже подтвердили заказ на билеты?

— Два места на девятичасовой прямой рейс до Лондона. Наш юный скандинавский друг, похоже, был искренне рад узнать, что завтра утром нас здесь уже не будет.

— Да, мне тоже так показалось. Не сомневаюсь, в душе он в нас видит источник всех самых страшных бед.

— И в этом он, возможно, прав. — Мерлин многозначительно посмотрел на револьвер.

Ромина, нахмурившись, проследила за его взглядом.

— Убери его. Хватит нам крови и насилия… Хотя бы на сегодня. — Она глубоко вздохнула, медленно обвела комнату взглядом. — Нет, нет, все это неправда, мы сами все выдумали…

— Хватит фантазировать, иди ложись спать. — Мерлин засунул револьвер в карман халата, медленно встал с постели, подошел к Ромине и, к ее глубочайшему изумлению, наклонился и… нежно поцеловал в щеку. — Ты вела себя очень храбро, дорогая… Не сомневаюсь, Крис гордился бы тобой.

Она почувствовала, как от этих совершенно неожиданных слов готова разреветься.

Оставшись в своей комнате и заперев за собой дверь на ключ, как велел Мерлин, Ромина бросилась на постель и долго лежала, глядя через незанавешенное окно на темно-синее, усеянное яркими звездами каирское небо, заново переживая все, что произошло с ними за весь оказавшийся на редкость насыщенным событиями день. А затем… она вдруг вспомнила, как Мерлин жадно припал губами к ее губам.

Как же сильно она его тогда ненавидела, а себя презирала за то, что согласилась играть постыдную роль ветреной подружки миллионера, роль, позволявшую ему делать с ней все, что он пожелает! Но… но это длилось до тех пор, как Мерлин в первый раз ее поцеловал. Грубо, жестко, и все равно с того самого момента словно что-то изменилось.

А недавно он целовал ее очень ласково и всего лишь в щеку, как нередко делал Крис. Но нежность прикосновения его губ, близость его тела… Ромина мечтательно закрыла глаза.

Проснулась она так же внезапно, как и уснула. Кто-то негромко, но настойчиво стучал в дверь ее запертой комнаты.

— Кто там?

— Пора вставать, Ромина. Просыпайся, уже семь часов… Завтрак я заказал, — послышался из-за двери бодрый голос Мерлина.

— Встаю, встаю, — потягиваясь, крикнула девушка.

За окном уже ярко светило пока еще не палящее солнце, однако Ромина, с большим трудом преодолев огромное желание постоять у окна и полюбоваться великолепным видом царственно величавого Нила, прошла прямо в ванную комнату, где первым делом приняла холодный душ.

К тому времени, как она оделась, заказанный Мерлином завтрак уже стоял на столе в гостиной — приятно хрустящие булочки, ароматный кофе.

— Ну как, хорошо спалось? — поинтересовался Мерлин.

— Как ни странно, да, — мило улыбнулась Ромина. — Хотя, честно говоря, я боялась, что вообще не усну.

Мерлин понимающе кивнул:

— Так часто бывает. Чтобы не допустить крайнего переутомления, мозг сам блокирует поступление лишней информации. Иными словами, погружает своего хозяина в глубокий сон.

— Что ж, вполне приемлемое объяснение. Не хуже любого другого. — Ромина немного помолчала. — Хотя, если меня что-нибудь достаточно серьезно беспокоит, я обычно всю ночь лежу с открытыми глазами. Думаю и переживаю, переживаю и думаю…

Она намазывала хрустящую булочку маслом, но вдруг замолчала и взглянула на Мерлина. Он пристально смотрел на нее и, кажется, был недоволен.

— Ты забыла приклеить накладные ресницы.

— Господи, какая же я дура! — недовольно воскликнула девушка. — Наверное, думала о чем-то другом и невольно забылась.

— Послушай. — Он понизил голос. — Нам крайне важно убедить их, что мы действительно уехали, понимаешь? Они ни на секунду не должны усомниться в том, что мы на самом деле убегаем! Нас будут провожать, можешь не сомневаться. До той минуты, как мы сядем в этот чертов самолет! И ты должна постараться выглядеть и вести себя именно так, как повела бы себя моя голливудская подружка Ромина Фей.

— Интересно, а как именно должна выглядеть и вести себя твоя голливудская подружка?

— Выглядеть, как всегда, ярко и вызывающе, а вести себя капризно и почти скандально, — серьезным тоном объяснил Мерлин. — Ей совершенно не хочется прерывать столь интересную поездку и покидать приветливый Каир. Ее совершенно не интересуют проблемы дружка… если, конечно, они не затрагивают содержимое его кошелька!

— Да, да, ты прав.

— Поторопись, пожалуйста. Мне уже пора звонить вниз и просить, чтобы прислали кого-нибудь за багажом.

Ромина послушно встала из-за стола, вернулась в свою комнату, приклеила накладные ресницы, нанесла тени, более внимательно, чем обычно, осмотрела свое лицо в зеркале. И довольно пробормотала:

— Во всяком случае, заметят меня многие, если не все!

Она уже надевала ярко-красную накидку, в которой прилетела в Египет, когда в дверь номера осторожно постучал посыльный, пришедший за их багажом.

— Пошли, — коротко велел ей Мерлин и, не дожидаясь, зашагал к выходу.

Молодой приветливый скандинав вместе с каким-то мужчиной, который чуть позже был представлен им как «сам управляющий отелем», ждали их в фойе. Последовали неизбежные в таких случаях пространные извинения, заверения и тому подобные «политесы», однако мистер Никойлос, недовольно поморщившись, тут же отмел их в сторону.

— С меня хватит! — громогласно объявил он. — Я по горло сыт вашей азиатчиной и буду просто счастлив вернуться назад к цивилизации.

Он заплатил по счету и, кивнув управляющему и его заместителю, не оглядываясь, энергично двинулся к выходу из отеля.

В отличие от него чуть задержавшаяся Ромина остановилась, мило улыбнувшись, пожала на прощание руки обоим менеджерам, хотя прекрасно понимала, что она для них ничего не значит. Поэтому не стала затягивать процедуру «вежливого прощания» и поторопилась за Мерлином, который уже садился в машину.

Гид поспешил многословно выразить свое глубочайшее сожаление, что «обстоятельства вынуждают их прервать столь приятную поездку», однако Мерлин отвечал ему коротко, на грани грубости, поэтому их «светская беседа» вскоре прекратилась, и остаток пути до аэропорта они провели в полном молчании.

— Добро пожаловать на борт нашего авиалайнера, — хорошо отработанным равнодушно-вежливым голосом приветствовала их длинноногая стюардесса.

Ромина села рядом с иллюминатором.

— Попрощайся с этим чертовым местом навсегда! — подчеркнуто громко произнес американский миллионер Мерлин Никойлос. — Потому что мы сюда больше ни за что не вернемся! Это я тебе говорю, Мерлин Никойлос!..

Зачем он так? Сейчас в этом нет необходимости. Ведь Каир и все связанные с ним страхи уже позади, недовольно подумала Ромина.

А еще больше ей не понравилась откровенно вызывающая манера, с какой он вызвал стюардессу и, не глядя на нее, потребовал шампанского.

— Я принесу вам все, что вы захотите, сэр, но только после того, как на табло погаснет надпись «Пристегните ваши ремни», сэр, — мило улыбнулась стюардесса.

— Неужели это обязательно? — недовольно проворчал Мерлин. — За что же тогда, спрашивается, с меня берут такие деньги?!

— Боюсь, таковы правила, сэр, — доброжелательно произнесла бортпроводница.

Мерлин пробурчал что-то себе под нос.

— Интересно, а где будет наша первая остановка? — вслух поинтересовалась Ромина.

— Кажется, в Афинах, — вместо стюардессы ответил Мерлин. — И я очень надеюсь, нам до этого хоть что-нибудь дадут поесть!

— Завтрак принесут через несколько минут, сэр, — учтиво успокоила его стюардесса.

— Но я не смогу съесть еще один завтрак! — прошептала Ромина.

Но по взгляду Мерлина девушка поняла, что он ведет себя так не зря.

Интересно, он… или они сейчас здесь? В самолете? Вместе с ними? Тогда где?.. Ромина осторожно огляделась. Шагая по бетонному полю на посадку, она была слишком занята рассматриванием провожающих и совершенно не обращала внимания на пассажиров. Кто они? Как выглядят?

Прямо перед ними сидела великолепно одетая египтянка, которую сопровождал пожилой, солидного вида мужчина. И судя по тому, с каким подчеркнутым уважением в аэропорту их провожали официальные лица, они были важными шишками… Да и остальные выглядели в общем-то вполне смирными, так что в самолете на них вряд ли кто решится напасть. Ведь убежать-то некуда, да и невозможно…

После стандартного плотного завтрака, когда стюардесса унесла пластмассовые подносы с грязной посудой, Мерлин, устало потянувшись, сказал, что, пожалуй, пойдет посидит на пустующих местах сзади них. Так будет удобнее.

— Да, да, конечно. И кроме того, дорогой, ты сможешь без помех смотреть в иллюминатор, — кивнула Ромина, чувствуя себя чуть-чуть виноватой за то, что, не спрашивая, выбрала самое удобное место.

Он благодарно улыбнулся, и вскоре девушка услышала, как Мерлин шумно устраивается на новом месте.

Плотный завтрак, мягкий, равномерный гул моторов, тихий шелест журнальных страниц, переворачиваемых сидящими по соседству пассажирами… все это вызывало невольное желание закрыть глаза и погрузиться в сладостную дремоту…

Приятный женский голос, раздавшийся позади, лишил Ромину остатков сна. Какая-то женщина обратилась к сидящему сзади Мерлину:

— Простите, мы не могли бы с вами поговорить?

— Да, конечно, — вежливо ответил Мерлин, однако в его голосе Ромина уловила удивление.

— Вчера ночью я видела вас в «Сахара-Сити». Вы со своей спутницей уехали оттуда раньше меня. Дайте мне, пожалуйста, немного… Ну, вы сами знаете чего… Они сказали, новая партия еще не поступила…

— Да, совершенно верно… То же самое они сказали и мне, — ответил ей Мерлин.

— Я вам не верю!

Ее тон вдруг стал неожиданно резким, дыхание заметно участилось…

— Я заплачу вам любые деньги, сколько скажете… Ну, хоть самую малость… Мне надо, понимаете, очень надо!

— Очень жаль, мадам, но, полагаю, это правда, — не повышая голоса, ответил ей Мерлин. — Так, во всяком случае, меня заверил тот человек на автостоянке.

— Это ложь! Я уверена, наглая ложь!

— Кстати, вам, случайно, не известно, мадам, откуда именно это сюда поступает? — как бы мимоходом поинтересовался Мерлин.

— Не знаю, не знаю, — нервно забормотала женщина. — Не знаю и знать не хочу… Для меня важно одно: я хочу это получить, и получить прямо сейчас! Вы не лжете?

— У вас есть кольцо? — неожиданно спросил ее Мерлин.

— Значит, вы мне просто не доверяете? — не удивившись столь необычному вопросу, возбужденно отозвалась женщина. — Вот, смотрите… Где-то в сумочке…

— Откуда оно у вас?

Этот, казалось бы, невинный вопрос вызвал у незнакомки бурную реакцию. Женщина заметно напряглась и долгое время не знала, что ответить. Затем, запинаясь и заикаясь, бессвязно забормотала:

— Вы же знаете, я не могу это открыть!.. Ведь мы… мы все поклялись, что никогда и никому… Вам должно быть прекрасно известно… Я ведь видела, видела у вас на пальце кольцо, то самое кольцо, разве нет? Или я ошиблась?

— Нет, не ошиблись. Вы действительно видели то самое кольцо, — спокойно ответил Мерлин. — Оно у меня всегда с собой. Хотите убедиться?

Мужчина демонстративно раскрыл кожаный бумажник, достал оттуда кольцо, повертел перед глазами египтянки.

— Д-д-да, это оно… то самое. Значит… значит, вы один из нас! Значит, вы должны мне помочь!

— Я бы с удовольствием, если бы мог… Но мне сказали то же, что и вам… Что товар еще не доставили…

— Но ведь в Европе его достать еще труднее! — В голосе женщины послышались нотки отчаяния.

— Почему, мадам?

— Не знаю… Просто мне казалось…

— Думаете, его поставляют откуда-то из Египта?

— Не знаю. Это… это всего лишь мое предположение… — Она грустно вздохнула. — Наверное, потому, что я сама египтянка, полагала, что здесь его больше, чем где-нибудь еще… Хотя мне без особых трудов доводилось доставать его и в Лондоне тоже.

— Где? И у кого? Вы помните, у кого именно, мадам?

— Так я вам и сказала! Еще доберетесь до него раньше! И оставите меня ни с чем! А мне он нужен! Понимаете, очень нужен! — Пожилая женщина помолчала, а затем, немного успокоившись, жалобно протянула: — Если бы я думала, что вы от меня скрываете, я бы… я бы…

— Вы бы что? — требовательно произнес Мерлин.

— Точно не знаю. Но постаралась бы заставить вас страдать! Как сейчас заставляете меня страдать вы! Будьте вы прокляты!

Сзади послышался шорох, и Ромина, поняв, что женщина возвращается на свое сиденье, торопливо повернулась к Мерлину.

Это оказалась та самая богато одетая египтянка в сопровождении пожилого мужчины солидного вида, которых в аэропорту пропустили в самолет самыми первыми — как и положено пассажирам VIP-класса.

Глава 8

Вскоре Мерлин вернулся на свое сиденье.

— Слышала? — тихо спросил он Ромину. Девушка кивнула. — Мы будем в Афинах приблизительно через полчаса. Слушай, Ромина, ты должна притвориться больной. По-настоящему больной, чтобы дать мне убедительный повод прервать наше путешествие…

Ромину охватило чувство огромного облегчения.

Все это время она панически боялась, что, как только они окажутся в Лондоне, либо Мерлин Форд, либо их с Кристофером опекун генерал Фортескью тем или иным способом лишат ее возможности принимать участие в расследовании.

Заметив лукавое выражение лица Мерлина, она нерешительно спросила:

— Эту, так сказать, экстренную остановку в Афинах ты планировал с самого начала, так ведь?

На его губах появилось подобие мимолетной улыбки, которую вполне можно было принять за ответ.

— Почему же ты не предупредил меня об этом? Почему, ну почему по отношению ко мне ты всегда ведешь себя словно самый настоящий садист?!

— Дело совсем не в этом. Просто я не люблю загадывать, только и всего. Ведь толком никто никогда не знает, что может произойти. Такова жизнь.

— Значит, к принятию такого, вроде бы давно запланированного решения тебя подтолкнул разговор с этой… женщиной?

Вместо ответа он сжал пальцы ее руки, будто предостерегая о необходимости быть поосторожнее, поскольку их даже здесь могут подслушивать.

Освободив один за другим свои пальцы от его хватки, Ромина достала из сумочки косметичку и посмотрелась в маленькое зеркальце перламутровой пудреницы.

Что ж, вид вполне здоровый, с удовольствием отметила девушка. Причем не только из-за великолепного цвета кожи или коралловых губ, но и благодаря задорному блеску в глазах. А также энергии молодости и неукротимой жажды справедливости!

Она тщательно припудрила щеки, чтобы их необычная бледность бросалась в глаза окружающим, стерла с губ помаду и, надев на глаза темные очки, «бессильно» откинулась на спинку сиденья…

— Очень хорошо, — оценил ее старания Мерлин.

Ромина, увидев его искреннее удивление, с трудом удержалась от смеха. Все это походило на игру в отгадывание шарад, где она была самой лучшей в школе!

Но то, во что они с Мерлином сейчас играли, назвать игрой в шарады нельзя! Речь шла о жизни и смерти! Осознав это, Ромина вновь стала серьезной.

Терпеливо выждав несколько минут, Мерлин звонком вызвал стюардессу.

— Мисс Фей неожиданно почувствовала себя плохо, — сообщил он ей. — У вас не найдется аспирина или чего-нибудь еще в этом роде?

— Да, конечно, — ответила та. — Подождите, пожалуйста.

Она ушла, но почти сразу вернулась с двумя желтоватыми таблетками и стаканом воды.

— Давай, малышка, прими их и запей, — велел Мерлин. — Тебе сразу полегчает…

Но Ромина только вяло махнула рукой и с легким, но всем слышным стоном отвернулась.

— Оставьте нас, — попросил стюардессу Мерлин. — Чуть позже я постараюсь ее уговорить.

— Очень хорошо, сэр, — вежливо произнесла бортпроводница. — Может, ей достать плед?

— Да, да, принесите, пожалуйста.

Подождав, пока она отвернется, чтобы достать с верхней ниши плед, Мерлин торопливо сунул таблетки в карман пиджака, одновременно поднося стакан с водой к губам Ромины…

Так, закрыв глаза и плотно закутавшись в симпатичный клетчатый плед, Ромина просидела вплоть до того момента, когда на табло загорелись надписи «Не курить! Пристегнуть ремни!», а в динамиках раздался голос, объявляющий о том, что самолет приближается к Афинам.

— И что мне делать теперь? — прошептала Ромина.

— Выглядеть как можно бледнее и как можно привлекательней, — так же шепотом объяснил Мерлин. — И не забудь как можно крепче опираться на мою руку.

Когда самолет покинули все пассажиры их салона, Ромина медленно дошла до трапа и с послушностью ослабленного болезнью человека позволила Мерлину помочь ей спуститься по ступенькам на бетонное покрытие летного поля.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо и достаточно громко, чтобы его услышали окружающие, спросил Мерлин, как только они оказались в помещении транзитного зала.

— Ужасно, дорогой, просто ужасно.

— Да, боюсь, нам на время придется прервать наше турне, — твердо заявил Мерлин.

Усадив Ромину на скамью, он куда-то исчез, но через несколько минут вернулся и с довольным видом сообщил, что все улажено.

— Мы сейчас же отправляемся в отель, — бодро сообщил он, заботливо помогая девушке подняться. — Разумеется, в самый лучший отель, дорогая, где ты немедленно ляжешь в постельку, а я вызову тебе самого лучшего доктора… Хорошенько выспишься, и, уверен, к утру все будет в полном порядке.

— Надеюсь, ты окажешься, как всегда, прав, дорогой, — слабым голоском проговорила Ромина.

Минут через пять-шесть после прохождения таможни они уселись в такси.

Мерлин назвал водителю адрес, который не походил на адрес отеля, но Ромина предпочла не задавать ненужных вопросов.

Проехав миль десять-двенадцать, машина резко свернула вправо на ухабистую проселочную дорогу, ведущую к привлекательной вилле — ее оконные рамы и ставни были окрашены в ярко-голубой цвет, а белые стены покрывали великолепно гармонирующие с ними бугенвиллеи и ломоносы…

— Куда это мы прибыли? — не удержавшись, спросила Ромина.

— Потерпи еще немного, скоро сама все увидишь, — коротко заметил Мерлин.

Автомобиль остановился перед виллой, и Мерлин первым вышел из него.

— Подожди меня здесь, — наклонившись к окну, сказал он Ромине, а затем повторил то же самое водителю такси.

Сидя в машине, девушка видела, как Мерлин взбежал по ступенькам веранды к входной двери, и обратила особое внимание на его движения — стремительные, по-своему грациозные и вместе с тем, совсем как у пантеры, несущие в себе скрытую угрозу! Во всем его облике было что-то странное и даже немного дикое…

Входная дверь отворилась, Мерлин вошел внутрь и вскоре снова появился на веранде. Но уже не один, а в сопровождении пожилого мужчины, судя по виду, особенно по проницательным светло-голубым глазам, настоящего англичанина.

Мерлин открыл дверцу авто.

— Все в порядке, Ромина, можешь выходить. Наш друг будет рад приютить нас. — Мерлин подождал, пока девушка выйдет из машины. — Ромина, это Джек Харрисон… Джек, это Ромина…

— Вы представить себе не можете, как мне приятно с вами познакомиться, Ромина, — как истинный британец, вежливо произнес Джек. — Проходите, пожалуйста, в дом, я познакомлю вас с женой. Ну а Мерлин разберется с багажом и присоединится к нам чуть позже.

Он вежливо кивнул Мерлину и повел Ромину вверх по ступенькам в большую залитую солнцем гостиную, заставленную различными цветами. Мимоза, гвоздики, азалии, казалось, занимали всю комнату, наполняя ее божественным ароматом лета, солнца, жизни… Когда они вошли, с кресла у камина им навстречу поднялась женщина средних лет, сумевшая сохранить не только привлекательность черт лица, но и стройность фигуры. На ней была тонкая твидовая юбка серо-желтого цвета и кардиган, прекрасно гармонировавший с пастельных тонов блузкой. Кроме того, крохотные сережки в ушах и скромная нитка мелкого жемчуга на шее отлично дополняли классическую картину стопроцентной британской леди!

— Здравствуйте, мы вам очень рады, — спокойно произнесла она, протягивая руку. — Меня зовут Маргарет.

И она увела Ромину в небольшую, на редкость милую комнатку, выходящую окнами в летний сад.

Вернувшись в гостиную, Ромина пребывала в смущении, ведь последние несколько дней ей приходилось представать перед Мерлином с тонной макияжа и краски на лице. А сейчас она, наконец, позволила себе отказаться от «боевой раскраски».

Впрочем, Мерлин был поглощен беседой с друзьями и, похоже, ничего не замечал. Зато девушка немедленно отметила, что на нем были светло-серые брюки и твидовый пиджак мистера Харрисона, в котором Мерлин смотрелся намного лучше, чем в неимоверно зауженных пиджаках американского миллионера мистера Никойлоса.

При ее появлении мистер Харрисон встал.

— Я приготовил для вас сухой мартини, мисс Ромина, — с улыбкой сказал он. — Специально для вас очень сухой. Смею надеяться, он вам понравится.

— Да, спасибо, не сомневаюсь, это будет просто прекрасно, — тоже улыбнувшись, вежливо ответила она. — Особенно после бесконечных бокалов отвратительного шампанского, которое Мерлин последнее время заставлял меня пить!

— Как же я вас понимаю, дитя мое… Когда я тоже играл в эти игры, помню, для меня не было ничего хуже, чем пить не то, что хочешь, а вонючее пойло, которое почему-то пить было надо! — Джек Харрисон покачал головой. — Как-то раз мне пришлось целый месяц пить только этот чертов бурбон[1]. Каждый день, представляете? И с тех пор меня тошнит лишь при упоминании о нем!

Все весело рассмеялись, но затем Мерлин спокойно произнес:

— Джек, признайся, ведь скучаешь о том времени.

— Нет, нет и еще раз нет! Нам с Маргарет и без этого хорошо. У нас свой сад, собственный виноградник, мы полностью вписались в местное общество и его жизнь. Здесь очень хороший климат, нас часто навещают добрые друзья…

— Вроде нас? — многозначительно улыбнулся Мерлин.

— Ну, далеко не всегда такие неожиданные и необычные, но… друзья! Они любят приезжать сюда, потому что им просто необходимо хорошенько отдохнуть от столичной суеты, а когда уезжают, выглядят, поверьте, лет на двадцать моложе. Ну а о здоровье я уж даже не говорю!

— Увы, Джек, боюсь, здоровье нам поправлять не придется, — тихо произнес Мерлин. — Завтра мы уезжаем. А до отъезда надо успеть очень и очень многое… новые паспорта, новую одежду, короче говоря, надо, как говорят, «срочно слепить совершенно новые образы…».

— Значит, теперь можно считать, что мисс Фей, эта вульгарная голливудская подружка американского миллионера, умерла? Ура! — не удержалась Ромина. — Господи, что может быть приятнее? Я всегда ее ненавидела! Знаешь, Мерлин, если бы ты еще хоть раз назвал меня «крошкой», я бы, наверное, тут же тебя убила!

Мерлин довольно засмеялся.

— А знаете, друзья, меня будто озарило, когда я вспомнил, что вы здесь живете. Дело в том, что по легенде я ведь должен быть греком, поэтому возвращение грека на родину, думаю, вряд ли кого удивит. Во всяком случае, не должно…

— А что, кого-нибудь это может интересовать? — удивился Джек Харрисон.

— Надеюсь, нет. — Мерлин задумчиво потер переносицу. — Мы заметали следы, как могли. Достаточно надежно. Хотя… в самолете ко мне приставала одна женщина, египтянка, которая, оказавшись в Лондоне, вполне может привлечь к нам ненужное внимание.

— Есть соображения насчет того, кто стоит за этим? — спросил Джек Харрисон.

— Боюсь, ничего определенного, — пожал плечами Мерлин. Он встал со стула, подошел к окну, выходящему в сад, выглянул. — Здесь так прекрасно, так спокойно, так мирно… Это особенно заметно, когда вспоминаешь, что придется рисковать по меньшей мере двумя человеческими жизнями… Ромины и своей собственной… Как считаете, друзья, может, нам все-таки лучше вернуться в Лондон?

— Все, что угодно, только не это! — громко воскликнула Ромина. — А как же наше дело? Святое дело!.. Неужели ты забыл Криса и Поля? Моего родного брата и твоего близкого друга!

— В данный момент я стараюсь не забыть о тебе.

— Знаете, а по-моему, не стоит принимать такие важные решения на пустой желудок, — заметила Маргарет Харрисон. — Пойдемте-ка лучше в столовую. Наш слуга очень пунктуален. Не сомневаюсь, что нас ждет великолепный омлет с салатом из свежайших овощей.

Она провела их в маленькую квадратную комнатку, в которой, казалось, не было ничего, кроме обеденного стола и… цветов! Всех видов, расцветок и форм… Иногда настолько причудливых, что можно было подумать, будто их завезли с другой планеты.

Подав кофе, слуга, вежливо поклонившись, оставил их одних. Хозяин дома откинулся на спинку кресла.

— Итак, какие будут приказания?

— Вы уверены, что приняли правильное решение, Мерлин? — вмешалась Маргарет. — Может, лучше вернуться в Лондон и сообщить генералу все, что вам уже удалось узнать, а уж потом решать, что делать дальше?

— Нет!.. Этого ни в коем случае нельзя делать! — твердо ответил Мерлин. — Это невозможно… Понимаете, если генерал узнает о том, что здесь происходит, он будет обязан принять соответствующие меры. То есть немедленно связаться с Международным бюро по борьбе с наркотиками. Не хочу утверждать, что у них получится хуже, чем у нас, но… но всегда остается возможность того, что своей торопливостью они раньше времени спугнут нашу добычу. Главари мерзкого бизнеса тут же «уйдут на дно», и тогда, как говорят, ищи ветра в поле! — Он повертел в руке пустой бокал, потом поставил его на стол. — Более того, если, как предполагал Крис, они уже начали выращивать смертоносный наркотик в Египте, а не ввозят его из Китая, этому надо положить конец! Причем как можно быстрее, пока другие не поняли, что такое вполне возможно делать в любой стране мира с достаточно благоприятным климатом!

— Думаешь, эта банда… думаешь, им до сих пор удается сохранять свою деятельность в тайне? — удивленно спросил Джек Харрисон.

— Не думаю, Джек, а уверен! Иначе эта дрянь, поверь мне, давно продавалась бы на каждом углу. Пока же она, слава богу, расходится в довольно ограниченном количестве. Почему? Да потому, что ее непросто выращивать. Может, сейчас они еще не вышли на уровень промышленного производства и поэтому вынуждены пользоваться прежними запасами…

— Но свою клиентскую базу, тем не менее, продолжают неуклонно расширять, так ведь?

— Да, это их обычный метод работы. Старый как мир принцип бизнеса — обеспечь растущий спрос и смело назначай свою цену! Монопольные цены! Впрочем, не знаю точной причины, но мне почему-то кажется, они стараются не рисковать.

— И тем не менее на один серьезный риск они решились! — задумчиво покачал головой Джек Харрисон. — Пошли на убийство Поля, прекрасно зная, что последует неизбежное расследование причин его смерти.

— Судя по тому, что мы видели, Поль отчаянно сопротивлялся, и кто знает… Может, они явились туда вовсе не для того, чтобы его убивать. Ты же знаешь, как легко египтяне выходят из себя, Джек. Может, их послали немного попугать Поля, но… но когда он наотрез отказался отдать им записку, специально оставленную Крисом, они здорово разозлились, вышли из себя и убили его!

— Да, такое тоже вероятно, — согласился Джек Харрисон. — Египтяне действительно частенько делают то, чего совсем не собирались делать. Особенно в критических ситуациях, когда от напряжения теряют голову и творят бог знает что… Потом, конечно, горько жалеют о содеянном, но поздно…

Он хотел добавить что-то еще, однако Маргарет перебила супруга:

— Как мы с Джеком можем вам помочь, Мерлин?

— Честно говоря, я тоже думал об этом. Наверное, лучше всего будет, если мы вернемся туда, скажем, как муж и жена…

Услышав такое, Ромина вздрогнула, но сумела сдержаться и промолчала. Мерлин, не подав и виду, что заметил ее смущение, как ни в чем не бывало продолжал:

— Мы могли бы сесть на вечерний авиарейс до Бейрута, а уже оттуда любым транспортом вернуться в Каир.

Джек Харрисон одобрительно кивнул:

— Что ж, неплохая мысль, Мерлин. Думаю, так проследить за вами им будет намного труднее.

— Да, если мы попадем туда из Бейрута, все, скорее всего, будут считать, будто мы едем, например, из Индии…

— Или из Персии, Адена… любого места восточнее Суэца, — пожал плечами Джек Харрисон. — Как обстоят дела с паспортами?

— Здесь, Джек, я рассчитываю прежде всего на тебя.

— Вообще-то у меня остался мой старый паспорт, — пробормотал Джек Харрисон. — В свое время он срочно понадобился нам с Маргарет для проведения одной относительно простой и совсем не опасной операции…

— Как думаешь, его можно быстренько «подновить»?

— Да, есть тут один специалист. Работал на нас раньше. Обожает авантюры… А формальной причиной поездки в Бейрут назовем поиски пропавшего друга семьи… Вы будете «мистер и миссис Харрисон»… Кстати, у вас есть план действий?

— В общих чертах. Начнем, пожалуй, с Луксора, а оттуда пойдем вверх по Нилу. Там, я думаю, найдется немало удобных местечек, где никто не станет обращать особое внимание на то, чем ты занимаешься… Особенно если у тебя имеются наличные…

— А если ничего там не найдете? Что тогда? — вздохнул Джек Харрисон.

— Тогда начну с другого конца — пойду от Луксора в направлении Каира, — не вдаваясь в подробности, ответил Мерлин. — Вся беда в том, что этот чертов Нил не только вечен, но и слишком уж велик…

— Как и количество свиней, желающих использовать его в своих грязных целях, — презрительно поморщился Джек.

— Ну а теперь, друзья, давайте обсудим наиболее существенные детали. — Мерлин стал серьезен. — Маргарет, у тебя найдется для Ромины приличная одежда?.. Да? Хорошо, поищи, пожалуйста. А потом свози ее в Афины купить несколько хлопчатобумажных неброских платьев. Из тех, что можно приобрести в любом магазине на Оксфорд-стрит…

— Сделаю, что могу, Мерлин, не беспокойся. А если чего не найдется в Афинах, подыщем из моего гардероба. Рост у нас почти одинаковый, комплекция тоже… Вот только талия у нее потоньше…

— Естественно! Она же еще совсем молодая! — В голосе Джека Харрисона прозвучала добродушная ирония.

— Думаешь, я не замечаю этого? — В глазах Маргарет мелькнула едва заметная смешинка. — Как и то, что твои брюки удерживаются на тебе только при помощи ремня!

Джек Харрисон засмеялся:

— Ладно, ладно, сдаюсь! Вообще-то если кто в этом и повинен, то она сама. — Он ткнул пальцем в сторону жены. — Я разве виноват, что Маргарет такой превосходный повар? Отсюда и лишний вес.

— Кстати, Джек, — Мерлин повернулся к другу, — скажи, только, пожалуйста, честно. Тебя действительно не тревожит наше пребывание у тебя дома? А последствий не боишься?

— Мой дорогой мальчик, — торжественно произнес Джек Харрисон. — Если бы я переживал по поводу каждой грозящей мне опасности, меня давно уже не было бы на свете… Да и Маргарет… Нам столько раз приходилось ходить по краю пропасти, что теперь трудно, если вообще возможно, чем-либо удивить! Тем более запугать!.. Наоборот, нам доставит истинное удовольствие быть не только свидетелями вашей авантюры, но и ее реальными участниками!

Рассматривая предложенный Маргарет костюм, Ромина не удержалась от восхищения:

— Он слишком шикарен для той роли, что мне предстоит играть.

Маргарет громко рассмеялась:

— Не переживайте, мы найдем вам что-нибудь более скучное и «солидное» в магазине.

— Да, вот еще что. А кто заплатит за все это? — забеспокоилась Ромина.

И что теперь делать с дорогими нарядами, которые Мерлин купил для нее в Лондоне? Оставить здесь? Но ведь Маргарет Харрисон они совсем ни к чему! Значит, это все равно, что выбросить деньги на ветер! — невольно подумала девушка.

— Не сомневаюсь, у Мерлина достаточно денег, спокойно ответила Маргарет. — И на это, и на все остальное.

— У Мерлина? Вы… вы хотите сказать… за все платит… сам Мерлин?

— Да, Мерлин. Ну если не за все, то по меньшей мере за большую часть. — Маргарет, поняв, что девушка может и не знать деталей их «профессиональной кухни», терпеливо объяснила: — Понимаете, Ромина, на проведение той или иной операции действующим агентам нашей организации, как правило, выделяются довольно незначительные денежные средства. Поэтому нередко приходится использовать, так сказать, «привлеченные» или даже собственные деньги. И если, конечно, я не ошибаюсь, Мерлин всегда сам финансировал свою деятельность, так или иначе связанную с организацией.

— Да, похоже, на этот раз он полностью финансирует и мою личную деятельность! — мрачно пробормотала Ромина. — Но ничего, пусть не беспокоится. Когда мы вернемся, я верну ему все до последнего пенни!

— Думаю, в этом не будет необходимости. — Маргарет Харрисон снисходительно улыбнулась. — Я довольно близко знаю Мерлина уже много лет. Он богат. Точнее, не просто богат, а сказочно богат! Его отец погиб в авиакатастрофе, а вскоре несчастный случай унес жизнь и его матери. Мерлин тогда был ребенком, и, пока он рос, оставленные его родителями деньги находились в банке и тоже росли… Кроме того, он воспитывался в семье старшего брата своего отца, у которого не было собственных детей, так что все свое состояние он тоже оставил любимому племяннику. Так что Мерлин, достигнув совершеннолетия, в один миг пал очень богатым… Не стоит переживать за его расходы! Скорее всего, он их даже не заметит…

— Да, понимаю, но… но все равно мне это не нравится… Я не хочу, чтобы он платил за меня! — нахмурилась Ромина. — Я сама хочу платить за себя и… за дела, касающиеся моей семьи!

Маргарет Харрисон понимающе кивнула.

— И все-таки на вашем месте я бы не стала так торопиться с решениями. Сначала завершите операцию. Если все будет в порядке, платите себе на здоровье за все, что сочтете нужным. Ну а если вернуться из этой авантюры живыми вам не судьба, то пропажи столь ничтожной для них суммы наследники Мерлина, думаю, даже не заметят.

Ромина со вздохом облегчения вытянула ноги в маленькой машине Маргарет Харрисон и призналась, что смертельно устала от ходьбы по магазинам. Маргарет оценивающе взглянула на девушку.

Мила, очень мила, подумала она. Мягкие светлозолотистые волосы, не испорченная макияжем кожа молодой, здоровой девушки…

Поскольку Маргарет, во многом из-за отсутствия собственных детей, всегда горела желанием кого-то сосватать, она, не удержавшись, спросила:

— Скажите, Ромина, вам нравится Мерлин? Знаете, мне он кажется на редкость притягательным мужчиной!

Первым желанием Ромины было как можно категоричнее заявить, что он ей совершенно безразличен, но… но что-то остановило девушку. Правда в том, призналась себе Ромина, что Мерлин ей очень и очень нравится! Хотя… одновременно и пугает…

В нем было нечто безжалостное. Она до сих пор словно наяву видела выражение его лица, когда Мерлин вонзил нож в руку напавшего на него человека.

— А знаете, что мне больше всего нравится в Мерлине? — продолжала Маргарет. — Его доброта. И дело не в деньгах, которые он тратит, казалось бы, на то, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Нет, он готов рисковать собственной жизнью ради других, порой не знакомых ему людей. А это, поверьте, дорогого стоит… Помню, Джек много рассказывал, как Мерлина обожают все обитатели его родового поместья. И со своими проблемами обращаются прежде всего к нему.

— Его родового поместья? — удивленно переспросила Ромина.

— А он вам разве ничего не рассказывал? Странно. Ведь прекраснее для него нет ничего в жизни! Как, скажем, для меня цветы… Само по себе поместье небольшое, но зато дом — настоящий Тюдор! И когда Мерлин не на операции, живет только там. Совершенно один! Говорит, большего ему и не надо. — Маргарет немного помолчала. — Но если кому-то захочется знать мое мнение, я без тени сомнения скажу, что этому дому, как бы прекрасен он ни был, не хватает… хозяйки! Мерлину надо жениться, причем чем скорее, тем лучше. Об этом я ему давно уже говорю!

Поняв, куда клонит Маргарет, Ромина язвительно заметила:

— Возможно, Мерлину, как и мне, не хочется добровольно надевать на себя оковы…

Маргарет с неумолимой логичностью агента организации, пусть даже бывшего, философски заметила:

— Да, определенным категориям людей, таким, как святые, эстеты или аскеты, действительно, не только очень нравится, а просто необходимо жить в одиночестве. Однако, на мой достаточно опытный взгляд, ни вы, ни Мерлин к ним не относитесь.

С лихостью заправского водителя свернув с асфальтированного шоссе на гравийную дорожку, ведущую к дому, Маргарет остановилась прямо у невысокого крылечка, вышла из машины и, широко распахивая входную дверь, громко воскликнула:

— Мы уже дома! Нас кто-нибудь ждет?

Маргарет вошла в гостиную, и шедшая за ней Ромина увидела, как та вдруг резко остановилась…

В комнате никого не было!

— Странно, — задумчиво пробормотала Маргарет, с недоумением оглядываясь. — Мне казалось, им давно пора вернуться… — В ее голосе звучала неприкрытая тревога.

Женщина торопливо подошла к окну и взяла с полки мощный полевой бинокль.

— Поскольку мы живем на самой вершине холма, — объяснила она, — отсюда просматривается вся округа на несколько миль вокруг. Иногда я вижу, как Джек выезжает из города, и тут же начинаю накрывать на стол. Так что, когда он приезжает домой, ему не приходится ждать, пока будет готов обед.

Маргарет замолчала, но Ромина почувствовала ее тщательно скрываемый страх.

— Вы чего-то боитесь! Но чего? Скажите мне! Я же здесь не посторонняя и тоже имею право знать! Вас что-то пугает?

— Нет, нет, ничего, — кладя бинокль на место, ответила Маргарет. — Просто нам с Джеком часто приходилось иметь дело со странными и даже необъяснимыми явлениями, которые тем не менее нередко оказывались смертельно опасными. И теперь мы иногда реагируем на любой шорох или движение. Вот и сейчас… Нервы, наверное, пошаливают… — Она вернулась к столу, достала сигарету, прикурила. — Это, конечно, абсурдно, но… только, пожалуйста, не надо говорить мне… я уже достаточно пожила на свете, чтобы понимать подобные вещи, но… но мне до сих пор страшно…

— Да, не надо нам было, наверное, сюда приезжать, — с трудом произнесла Ромина.

— Да нет же! — Маргарет протестующе замахала руками. — Зачем вы так говорите? — Она с сожалением покачала головой. — Это я во всем виновата!.. Не надо было говорить о своих ощущениях… Джек пришел бы в бешенство, если бы увидел это! Ему так часто приходилось смотреть в лицо смерти, а я, его жена и ближайшая помощница, вздрагиваю от каждого шороха, пугаюсь собственной тени…

Говоря это, Маргарет пятилась к раскрытому окну, будто не могла преодолеть соблазна выглянуть из него и посмотреть на дорогу, ведущую в город.

— Да, зря я вам рассказала… теперь вы тоже будете переживать… Ведь всегда хочется выйти замуж за человека, занятого обычным делом… Который уходит на работу в восемь тридцать утра, а приходит ровно в шесть тридцать вечера. Каждый день без исключений! Этого, наверное, хочет любая женщина… то есть любая женщина, которая по-настоящему любит…

Глава 9

Они въехали в Афины в маленькой и довольно неудобной машине Джека Харрисона.

— У нас очень много дел, — сказал Мерлин еще на подъезде к городу, — поэтому, думаю, нам лучше разделиться. Мы с Джеком займемся фотографиями и паспортами. Грамотно подправить их, очевидно, не составит большого труда. Хотя лучше и, главное, безопаснее, если у нас с Роминой будут все-таки новые документы… Я знаю одного человека. Он не откажется помочь нам. И к счастью, я догадался захватить запасные фотографии. И Ромины, и свои… Так сказать, на всякий случай.

— Ты, как всегда, не забыл ни одной, даже самой незначительной мелочи! — с уважением отозвалась Ромина.

Мерлин ласково улыбнулся.

— Спасибо, но… если тебе придет в голову вспомнить об этом еще раз, то, клянусь всеми святыми, я за себя не ручаюсь! Такие слова делают меня суеверным, а это для нашего дела гибельно…

— Да, да, конечно, я постараюсь, — с готовностью согласилась Ромина. — Но и тебе тоже надо понять, как нелегко иметь дело с тем, кто знает все наперед! Согласитесь, это нелегко, правда? — Девушка обратилась к сидящей сзади Маргарет Харрисон.

Маргарет звонко рассмеялась.

— Все они одинаковые… наши мужчины! Все как один с комплексом Джеймса Бонда.

— Маргарет, прекрати! — послышался ворчливый голос ее супруга. — В вопросах безопасности, особенно твоей и моей, я не менее суеверен, чем Мерлин.

— Ладно, раз уж вас изменить нельзя, бог с вами, продолжайте в том же духе. — Ромина снисходительно улыбнулась. — Хорошо, но что же делать нам с Маргарет, пока вы будете заниматься паспортами?

— Как что? — искренне удивился Мерлин. — Ходить по магазинам, делать покупки… Кстати, тебе дать денег?

— Спасибо, не надо! — резко ответила девушка. Хотя тут же пожалела о своих словах, вспомнив, что денег у нее немного, а покупок им с Маргарет предстоит сделать немало.

Слава богу, прежде чем она успела сказать что-либо еще, Мерлин, даже не спрашивая ее согласия, сунул ей в руку толстую пачку английских фунтов стерлингов и деловитым тоном произнес:

— Вот, возьми на всякий случай.

— Послушай, Мерлин, а это ни у кого не вызовет подозрения? — поинтересовалась Ромина.

— Вряд ли. Большинство туристов здесь расплачиваются иностранной валютой. К тому же ты будешь тратить их не в одном, а в разных магазинах. Так что каждый раз суммы не будут слишком большими… Да и денег, похоже, сегодня понадобится не так много. Ведь вчера вечером вы с Маргарет, насколько мне известно, приехали нагруженные покупками дальше некуда…

— Да, мужчина — он и есть мужчина, — укоризненно покачала головой Маргарет Харрисон. — Ромине наверняка понадобится еще множество самых различных вещей. Ведь любой жене, особенно если у нее достаточно респектабельный муж, обязательно захочется привезти домой сувениры! И не обязательно забавные безделушки.

— Ваша взяла, сдаюсь! — воскликнул Мерлин, шутливо поднимая вверх руки.

Несколько минут они проехали в полном молчании, внимательно наблюдая за тем, как Джек Харрисон искусно лавирует в интенсивном уличном потоке городского транспорта.

— Да, вот еще что, Джек, — нарушил молчание Мерлин. — Поскольку мы решили использовать не твой, а новый паспорт, значит, можем сделать его на другое имя. Есть какие-то предложения?

— Робинсон, — не раздумывая произнес Джек Харрисон, не отрывая взгляда от дороги. — А что, достаточно обычное и, на мой непредвзятый взгляд, вполне респектабельное британское имя.

— Принято.

— А вдруг я все перепутаю, если придется где-нибудь ставить свою подпись? — воскликнула Ромина.

— Будем надеяться, этого не произойдет, — серьезно произнес Мерлин. — Такое ведь у нас уже бывало. Джек, ты помнишь тот случай в Гонконге?

И мужчины ударились в воспоминания о прошлом.

— Вот мы и приехали, — сообщил Джек Харрисон, остановив автомобиль у крупного универсального магазина. — Маргарет, для покупок, по-моему, самое подходящее место, как считаешь?

— Да, пожалуй. А где и когда мы с вами встретимся?

Мерлин посмотрел на часы.

— Так… нам с Джеком потребуется часа полтора, не больше. Как насчет половины четвертого в отеле «Центральный»? Подходит? Отлично.

— Только вы поаккуратнее. — Маргарет даже полушутливо погрозила им пальчиком. — И не вздумайте встрять в какую-нибудь переделку!

Забрав покупки и подсчитав их общую стоимость, включая то, что они с Маргарет купили вчера вечером, Ромина пришла в ужас. Она потратила практически все деньги, которые дал Мерлин.

«Я буду вести точный учет всех своих расходов. И когда мы возвратимся в Лондон, верну ему все до последнего пенса», — твердо решила девушка.

Ромина вдруг поймала себя на мысли, что постоянно думает о том, почему Мерлин так охотно соглашается финансировать деятельность подобного рода! Которая лично к нему, как правило, не имеет отношения. Причем Ромина совершенно не была уверена: то, что Мерлин очень богат и может тратить свои деньги никого не спрашивая и куда ему заблагорассудится, ее раздражает или, наоборот, вызывает чувство искреннего восхищения?

От размышлений о Мерлине к реальной жизни ее вернул голос Маргарет Харрисон:

— Сейчас только три двадцать семь. У нас почти три минуты. Знаете, Ромина, готова поспорить на что угодно, мужчины абсолютно уверены в нашем опоздании и, значит, будут приятно удивлены, увидев, что мы их ждем!

— Вообще-то обычно я довольно пунктуальна, — пожав плечами, заметила Ромина.

— Да?.. А я, представьте, нет. — Маргарет вздохнула.

— Вы очень любите Джека, правда?

Маргарет словно засветилась от счастья.

— Джек для меня все. Самый красивый, самый удивительный, самый лучший мужчина на свете! Порой мне даже обидно, что я никогда не смогу отблагодарить судьбу за такой щедрый подарок.

Ромина почувствовала укол зависти. Почему, ну почему Господь не даровал ей такой же любви, как Джеку и Маргарет, любви, при одном упоминании о которой загораются глаза, а в душе воцаряется благостная радость?!

Доверху нагруженные пакетами, коробками и свертками, женщины неторопливо пересекли улицу и вошли в отель «Центральный». Самый обычный вестибюль самого обычного отеля — дешевые стулья вдоль стен, простенькие кофейные столики, стойка регистрации с явно скучающим портье…

Быстро оглядевшись, Ромина и Маргарет Харрисон выбрали место, откуда хорошо видна входная дверь, и, с облегчением вздохнув, сели за столик.

— Как видите, мы первые! — торжествующе воскликнула Маргарет. — Держу пари, Джек сейчас говорит Мерлину, что им можно не торопиться, поскольку мы наверняка заставим их ждать. — Она взглянула на большие круглые часы над стойкой регистрации. — А знаете, что мне вдруг пришло в голову, Ромина? Раз у нас появилось несколько минуток свободного времени, то почему бы мне не навестить заболевшую подругу? Я собиралась сделать это завтра, но раз уж вы с нами, то у Джека, вполне возможно, будут другие планы… Много времени это не займет, да и живет она здесь, в отеле. Так что, надеюсь, вы не будете возражать, если я ненадолго вас покину?

— Конечно не буду, — кивнула девушка. — Мне есть чем заняться, к тому же полагаю, я здесь в безопасности.

Она огляделась. Вестибюль был практически пуст — только в дальнем углу мирно дремал пожилой джентльмен.

— Да, соблазнов у вас, похоже, немного, — улыбнулась Маргарет. — Что ж, я пошла. Если наши мужчины будут торопиться, попросите портье позвонить в номер триста два.

Она встала и направилась к лифту. Помахав ей на прощание рукой, Ромина достала из сумочки косметичку, открыла ее и начала пудрить носик.

Это занятие так ее увлекло, что она не сразу заметила, как через крутящуюся стеклянную дверь в вестибюль вошли трое мужчин и направились прямо к стойке регистрации.

— Меня, черт побери, до сих пор мутит!.. Ненавижу летать!.. — донеслось до нее.

Мужчина говорил по-английски с акцентом, поэтому, невольно взглянув на него, Ромина ожидала увидеть самого обычного туриста в матерчатом кепи. Впрочем, все трое стояли к ней спиной, поэтому до нее не сразу дошло, что их фигуры кого-то ей смутно напоминают…

— Тебе сейчас лучше всего пойти и немного полежать, — отрывисто произнес один из них. — Твоя вечная воздушная болезнь уже начинает сильно нам надоедать!

— Тебе-то что, Таха! — жалостливо, капризно и как-то по-женски ответил ему первый голос. — Тебе-то всегда хорошо!

Самый высокий из них, которого все называли Таха, слегка повернулся, и… Ромина почувствовала, как у нее от страха внутри похолодело.

Это был тот самый человек, которого она видела в ночном клубе «Сахара-Сити» вместе с приятелями. А до этого они с Мерлином столкнулись с ним на ступенях лестницы в клубе «Пирамиды», где он неизвестно за что ударил свою спутницу по лицу!

В его узких брюках-дудочках, остроносых туфлях и пиджаке с массивными накладными плечами было что-то отталкивающее и одновременно устрашающее.

Ромине показалось, будто у нее все поплыло перед глазами. Она дрожащими руками торопливо засунула косметичку в сумочку, стараясь держать голову как можно ниже, не осмеливаясь бросить туда хотя бы мимолетный взгляд. Даже украдкой…

— Номера двести двадцать и двести двадцать четыре. Можете вселяться, господа, — по-английски ответил портье, протягивая ключи.

— Не знаю, как вы, а я иду туда прямо сейчас, — жалобно протянул тот, кто плохо переносил воздушные перелеты.

— Ну а я бы сначала что-нибудь выпил, — громко заявил мужчина, которого звали Таха.

Только теперь Ромина отчетливо поняла. Если они решат что-нибудь выпить, то усядутся за одним из кофейных столиков прямо здесь, в вестибюле, и Мерлин с Джеком, входя в гостиницу, непременно столкнутся с ними нос к носу!

Ромина стремительно вскочила на ноги. Дверь! Надо только незаметно дойти до стеклянной крутящейся двери. Опустить голову как можно ниже, отвернуться и миновать человека по имени Таха, стоящего у стойки регистрации чуть слева от нее.

Однако не успела она сделать первый шаг, как все трое тоже двинулись — тот, кому нездоровилось после перелета, пошел влево к лифту, а остальные двое направились вправо. Туда, где, застыв от страха, стояла Ромина. Чтобы пройти к двери, ей надо было отступить в сторону, пропуская их, либо идти прямо на врагов!

Ромина заколебалась и… Мужчины вежливо отступили в сторону, давая девушке пройти.

Увидев это, Ромина шагнула вперед, по-прежнему стараясь держать голову как можно ниже. Но тут ее сумочка неожиданно раскрылась, и из нее с грохотом выпала косметичка. Мужчина, стоящий рядом с человеком по имени Таха, тут же наклонился, поднял сумочку, с любезной улыбкой протянул ее Ромине Девушка буквально вырвала вещь у него из рук, невнятно пробормотав слова благодарности.

Она уже хотела двинуться дальше, когда не увидела, а скорее почувствовала, как Таха вдруг весь напрягся, пробормотал что-то и пристально взглянул на нее…

«Боже, неужели он меня узнал?» Ромина, потеряв от страха голову, сделала то, что потом сама же называла «потрясающе нелепой и непростительной глупостью». Она побежала к крутящимся стеклянным дверям.

Они оказались настолько тяжелыми, что при ее первом отчаянном нажатии даже и не шелохнулись. Но затем все же медленно закрутились, и через несколько секунд Ромина уже стояла на залитой ярким солнцем центральной улице, растерянно глядя на нескончаемый поток несущихся мимо машин…

Но вот, слава тебе господи, она увидела, как к бровке тротуара притирается хорошо знакомая маленькая машина, из окна которой выглядывает… Мерлин.

Она сбежала по ступенькам, чуть не сбив с ног случайного прохожего и двух девчушек лет пятнадцати-шестнадцати, которые, медленно проходя мимо отеля, гримасничали и подчеркнуто громко хихикали.

Подбежав к машине и даже не дожидаясь, пока она остановится. Ромина рывком открыла заднюю дверь.

— Не останавливайтесь, не останавливайтесь! — прокричала она, на ходу садясь в нее. — Поехали! Скорее, скорее!..

— В чем дело, Ромина? — удивленно воскликнул Мерлин, но, бросив взгляд на заднее стекло, тут же все понял.

У входных дверей отеля стояли двое, увы, слишком хорошо знакомых ему мужчин, и злобный оскал на их мерзких угрюмых лицах не сулил ничего хорошего.

— Быстрее, пожалуйста! — в отчаянии попросила Ромина. — Как вы думаете, они успели заметить, куда я от них скрылась?

— Да, успели, — спокойно подтвердил Мерлин. — А что случилось?

— Они вдруг вошли в отель… в вестибюле никого не было… я хотела незаметно выскользнуть оттуда, чтобы предупредить вас, но… но они меня узнали…

— А что с Маргарет? — резко спросил Джек Харрисон.

— Всего несколько минут тому назад она поднялась на лифте, чтобы навестить заболевшую подругу, и сказала, что вы знаете кого, — торопливо объяснила Ромина.

— Ах вон как? Ну тогда все в порядке. — Джек Харрисон облегченно вздохнул. — Куда мы теперь?

— Поезжай вперед, — коротко ответил Мерлин. Он повернулся и долго смотрел через заднее стекло машины. Затем, продолжая наблюдать, сообщил: Они отчаянно пытаются поймать такси. Пока им это не удается… Хотя нет, все-таки поймали и сейчас садятся в него!.. Поезжай дальше, Джек.

— Куда?

Мерлин пожал плечами.

— Толком пока не знаю. Поезжай, там видно будет…

— Простите, ради бога, простите, — виновато забормотала Ромина. — Я ведь совсем не хотела…

— Ты ни в чем не виновата, — успокоил ее Мерлин. — Это мне следовало предусмотреть, что они могут догадаться искать нас в Афинах… Скорее всего, вчера вечером им сообщили, что ни в Риме, ни в Лондоне нас среди пассажиров каирского рейса не было.

— Главного зовут Таха, — тихо заметила Ромина.

— Это какого? Самого большого? Да, похоже.

— В отеле остался еще один. Судя по акценту, обычный англичанин… Ну, или в крайнем случае европеец, — продолжила Ромина. — Пожаловался, что его укачало в самолете, и пошел наверх, в номер.

— Что ж, по крайней мере, на одного меньше. Во всяком случае, пока… — Мерлин вздохнул. — Рули спокойно, Джек… Они еще далеко.

— Мы скоро выедем из города, — не оборачиваясь, заметил Джек Харрисон. — Слушай, Мерлин, а может, нам лучше свернуть на шоссе, которое проходит мимо Парфенона?

— Да, пожалуй, так действительно будет лучше, — секунду подумав, согласился Мерлин. — Только постарайся избегать пустынных участков. Мы ведь не одни, а с Роминой, не забывай.

— Господи, какой же я растяпа! Не взял с собой пистолет, ну надо же! — Джек Харрисон громко чертыхнулся. — Не предполагал, что такое может случиться!.. Во всяком случае, не так скоро…

— Тебе не о чем беспокоиться, Джек. Ты к этому не имеешь отношения. — Мерлин предостерегающе поднял правую руку, не давая Джеку Харрисону возразить. Не глупи, Джек… Ты должен думать о Маргарет… о том, что вам с ней здесь жить…

— А ты должен думать о Ромине! — сердито огрызнулся Джек Харрисон.

— Да, конечно. Я помню, Джек, помню, не беспокойся… Только делай, пожалуйста, все точно, как я тебе говорю, и… ради всего святого, не спорь. Для этого у нас сейчас нет времени!

Они уже выехали из города и теперь мчались по широкому шоссе, ведущему во всемирно известную своей красотой и очарованием долину. Зеленую, манящую, полную яркого солнечного света… Расположенную в окружении горных вершин и совсем недалеко от Афин.

Вскоре слева от них показался величественный храм греческой богини Парфеноны, который на фоне ярко-голубого неба выглядел еще таинственнее и загадочнее, чем обещала связанная с ним легенда… Бесчисленное множество автомобилей у подножия каменистого склона, бесконечная вереница туристов, медленно, но неотвратимо взбирающихся вверх, чтобы насладиться бессмертной красотой…

— Джек, а теперь прижмись к обочине и выпусти нас, — приказал Мерлин. — И пожалуйста, побыстрее.

— Что ты собираешься делать?

— Извини, Джек, но у меня нет времени обсуждать свои действия, хотя план у меня, поверь, есть. Только, пожалуйста, делай все, как я скажу, ладно? Прошу тебя!.. Прижмись вон там к обочине, выпусти нас, развернись, поезжай обратно к отелю, забери Маргарет — и немедленно домой! Не задавай никому никаких вопросов, веди себя естественно. Тогда, если, конечно, повезет, они даже не догадаются, кто ты такой… Обещаешь, Джек?

— А у меня есть выбор?.. Это ведь твоя операция, тебе и приказывать… Хотя, честно говоря, Мерлин, мне совершенно не хочется делать, как ты говоришь…

— Я знаю, Джек, знаю. Но иного пути у нас, к сожалению, нет. Если с нами что-нибудь случится и мы не объявимся в ближайшее время… ну, скажем, в течение трех-четырех часов, не больше, немедленно свяжись с генералом. Доложи ему обстановку, как можно точнее перескажи содержание записки Криса, а остальное предоставь решать ему. И даже не вздумай влезать в это дело без его санкции, Джек… Ты уже давно в отставке, не забывай!

— Вот черт! Неужели я ничего не могу сделать? Это ведь… это ведь просто до смерти обидно, Мерлин!

— Хватит хныкать, Джек! Давай к обочине!.. Пошли. Ромина, пошли! Быстрее, у нас слишком мало времени.

Он выскочил из машины, не дожидаясь полной остановки, рывком открыл заднюю дверцу, вытащил Ромину оттуда и, прощально махнув Джеку Харрисону рукой, торопливо повел девушку вверх по каменистому склону. Задыхаясь и едва поспевая за ним, Ромина, тем не менее, не могла не отметить про себя, что годы активной верховой езды и прочих физических упражнений, к которым ее так упорно приучал Крис, не прошли даром.

Наконец, они поравнялись с большой группой туристов, которые тоже, но только медленно и, как говорят, «себе в удовольствие» поднимались к комплексу храма Парфеноны.

— Теперь нам надо незаметно влиться в толпу и постараться приблизиться как можно ближе к экскурсоводу, — негромко велел Мерлин. Ромина, не без досады отметив, что он даже не запыхался, промолчала. Только еще крепче схватилась за его руку.

Дорога казалась отсюда страшно далекой, но Ромина все равно смогла заметить, что неподалеку от других машин остановилось только что подъехавшее из города такси, и из него вышли двое мужчин.

Значит, у отеля их все-таки заметили и проследовали за ними до самого храма! Мерлин тоже обратил внимание на незваных гостей, но пока ничего не предпринимал, а только задумчиво потер подбородок.

Наконец экскурсовод закончил свой на редкость познавательный исторический экскурс, вся группа, с громким шарканьем ступая по каменистому покрытию, медленно двинулась дальше. Только тогда Ромина со страхом вдруг поняла, что Мерлин куда-то исчез. Она осталась одна. Совсем одна, а те двое уже рядом…

Они медленно приближались, внимательно осматривая каждый валун, каждый куст, где можно было хоть как-нибудь спрятаться. Причем Таха все время держал руку в кармане куртки, где у него, очевидно, находился револьвер. Но где же Мерлин?.. Куда он мог подеваться?

И тут Ромина увидела его. Он быстрым шагом передвигался по направлению к Эректуму, храму, воздвигнутому на священном участке Акрополя!

Преследователи, судя по всему, тоже заметили противника, поскольку вдруг резко повернули вправо и заспешили прямо к нему. Прошло еще несколько секунд, и Ромина увидела, как Мерлин, спрятавшись за одной из колонн, вытащил из внутреннего кармана куртки какой-то продолговатый предмет. А затем начал что-то на него навинчивать…

Она тут же вспомнила слова, с нескрываемой досадой произнесенные Джеком Харрисоном в машине: «Господи, какой же я растяпа! Не взял с собой пистолет, ну надо же!» — и сразу поняла, что именно делает Мерлин.

Сейчас Мерлин находился уже на дальней стороне Эректума, то есть на самом краю основного плато комплекса и, значит, пока еще вне поля зрения преследователей. Но что это? Что он задумал? Мерлин, к полнейшему удивлению Ромины, вдруг спрыгнул вниз и пошел обратно.

Еще минута-другая, он скроется за кустами, за беспорядочными кучами битого кирпича, и Ромина, возможно, больше никогда его не увидит! Не раздумывая, она со всех ног пробежала через открытое пространство между зданиями Парфенона и Эректума, быстро достигла меньшего из храмов с его всемирно известными кариатидами, держащими на своих головах каменные своды крыши, и, не забывая все время оглядываться по сторонам, заметила, что бандиты, похоже, увидели Мерлина.

Тот, что повыше, махнул рукой другому, указывая направление, и теперь они со всех ног бежали к куче битого кирпича, за которой только что скрылся Мерлин.

Ромина прижалась к ближайшей кариатиде. Девушка не знала, что делать, и молча стояла, чувствуя, как колотится сердце.

Внезапно откуда-то с противоположной стороны храма раздался тонкий пронзительный свист — так свистит выпущенная из лука стрела, а затем чей-то крик. Однако его заглушил звук взмывшего в небо самолета. Ромина не была даже уверена, что слышала этот возглас…

Она стояла до смерти напуганная, ощущая себя так, будто все это происходит не с ней, а с кем-то другим, как вдруг увидела — из-за кучи битого кирпича выходит… Таха!

Ромина инстинктивно отпрянула за колонну, но не успела сделать это, как с того места, где она совсем недавно стояла, послышался резкий звук выстрела.

«Господи, неужели стреляют в меня?!»

Девушка словно вжалась в каменную колонну, стараясь не двигаться и даже, если возможно, не дышать… Но пока Ромина с открытыми глазами ожидала неминуемой смерти, она вдруг увидела, как совсем неподалеку появился… Мерлин! С поднятым в правой руке пистолетом…

Только позже до нее дошло, что в ту минуту бандит по имени Таха точно знал, где она прячется, и готов был нажать на спусковой крючок! Но сейчас… сейчас Ромина увидела, как пистолет в руке Мерлина вздрогнул, будто что-то из себя выплюнул.

А Таха… Сначала на его отвратительном лице появилось до странности нелепое выражение искреннего удивления, а затем он, неуверенно покачавшись, будто раздумывал, падать или нет, рухнул спиной в зеленые заросли кустов на склоне холма.

Какое-то время казалось, утомившийся от подъема Таха просто мирно отдыхает на склоне, но потом он медленно заскользил вниз, и скоро сверху можно было увидеть только его модные остроконечные туфли. Да и то если хорошенько присмотреться.

Ромина оцепенело смотрела на его неподвижное тело и от ужаса не могла произнести ни слова. Незаметно подошедший к ней Мерлин положил ей руку на плечо.

— Почему ты, черт побери, здесь? — резко спросил он. И, не дожидаясь объяснений, сердито приказал: — Чтобы такое было в последний раз! Впредь будь любезна делать все в точности, как тебе говорят. И учти, Ромина, это уже не просьба, это приказ!

Мерлин грубо ее тряхнул и бесцеремонно потащил за собой к группе туристов, которые уже начали спускаться с холма.

— Мерлин… Мерлин, послушай, — пробормотала девушка.

— Успокойся! И помолчи, — оборвал ее мужчина.

Мерлин, лениво поглядывая по сторонам, постоял недалеко от толпы туристов, затем медленно, словно никуда не торопясь, смешался с ней вместе с Роминой, как и в прошлый раз.

— Смотри, этого ты еще не видела, — будничным тоном произнес он, отводя в сторону, чтобы не мешать какой-то женщине фотографировать.

— Спасибо, вы очень любезны, — вежливо поблагодарила его женщина. — Вот только… вас не затруднит подвинуться еще чуть-чуть влево?

— Конечно, не затруднит, мэм.

Мерлин, по-прежнему держа Ромину за руку, отошел влево, затем, когда их уже не могли услышать, резко повернулся к девушке:

— А теперь мы с тобой пойдем вон туда. Медленно, не торопясь и… только ни в коем случае не оглядывайся!

Они, сделав небольшой полукруг, вернулись к тропе, по которой туристы поднимались сюда, к храму, снизу.

— Не торопись! — резко повторил мужчина, когда Ромина инстинктивно ускорила шаг.

Если подъем на плато холма, где располагался храм богини Парфеноны, был достаточно трудным, особенно учитывая палящую жару, то спуск оказался еще труднее — им приходилось не только сохранять равновесие на каменистой поверхности тропы, чтобы не упасть, но изо всех сил стараться не оглядываться, не ускорять шаг, не задавать вопросов…

Наконец они достигли подножия, где обосновались множество кричащих, зазывающих к себе продавцов сувениров и находилась автостоянка с припаркованными десятками самых различных машин, такси и даже кабриолетов.

— Может, нам стоит купить пару открыток для твоей мамы? — произнес Мерлин вслух, но тут же, прежде чем Ромина успела ответить, добавил: — Хотя о чем это я? Совсем забыл, мы ведь, кажется, купили их сегодня утром.

Взмахом руки он подозвал ближайшее такси, с улыбкой бросил мелкую монетку одному из бесчисленного множества местных мальчишек, который тут же подскочил, чтобы услужливо открыть им заднюю дверцу.

Мерлин вежливо пропустил Ромину вперед, уселся сам и назвал шоферу адрес какого-то отеля.

Когда машина тронулась, Мерлин галантно приобнял Ромину.

— Это было просто восхитительно, дорогая, — почти восторженным тоном произнес он. — Жаль, что я забыл взять фотоаппарат. Тут такие замечательные виды…

Он говорил и говорил, пока Ромине стало невмоготу это слышать, и она через силу заставила себя принять участие в его «игре на публику». Слава богу, это продолжалось недолго — через несколько минут такси остановилось у главного входа в отель, который назвал водителю Мерлин.

Мужчина помог Ромине выйти, а затем, галантно взяв под руку, провел в вестибюль, ничем не отличающийся от того, где она совсем недавно лицом к лицу столкнулась с Тахой и его сообщниками.

Они присели на мягкий диванчик у низенького столика рядом с широким окном, и Мерлин повелительным жестом позвал официанта.

— Что будешь пить, дорогая?

— Н-н-не… знаю… наверное, чашку чаю, — робко произнесла Ромина.

— Чай для дамы и виски с содовой для меня. Вы меня поняли?

— Да, сэр, конечно.

Заметив на лице Ромины гримасу недовольства, Мерлин, дождавшись, когда официант отойдет, заметил:

— Вообще-то британские леди всегда пьют чай именно в это время. К тому же…

— Мерлин! — нервно перебила его Ромина. — Мерлин, ты… ты ведь его… убил, да?

— Надеюсь, да. Ну а ты, дорогая, в следующий раз постарайся не изображать из себя живую мишень. Ведь все могло кончиться куда печальнее…

— Прости, я не хотела… — смущенно пробормотала Ромина.

— И тем не менее, совершила то, что иначе чем глупостью не назовешь! Ты же прекрасно знала, что они ищут нас! Так почему нарушила мои предельно четкие указания и умудрилась выйти на линию огня? На линию прицельного огня. А если бы он не промахнулся, а попал в тебя с первого раза? Или если бы меня там вдруг не оказалось! Что тогда?

— Прости, ну, прости меня, — жалобно протянула Ромина. — Я же не думала, что они хотят нас убить!

— А чего, по-твоему, они хотели? Зачем следили за нами? Зачем гнались? Чтобы вручить корзину цветов и передать наилучшие пожелания? Дорогая моя, тебе давно пора понять, эти люди не только убивают, но и получают от этого удовольствие. Особенно если их именно для этого и послали.

— Послали? Ты сказал — послали? Но кто?!

— Вот это нам с тобой и предстоит узнать.

Он буквально сиял от торжества. Точно такое же выражение его лица девушка наблюдала, когда он пронзил ножом руку одного из сообщников Тахи.

Она глубоко вздохнула.

— А что случилось с тем, вторым?

— Я ранил его в ногу. Прямо в коленную чашечку, так что ходить он теперь сможет не скоро.

— Да, кажется, я слышала, как он вскрикнул от боли… — Ромина долго сидела молча, а потом тихо-тихо, почти шепотом спросила: — Скажи, ты с самого начала планировал убрать Таху или… или только после того, как он в меня выстрелил?

Мерлин задумался.

— Вообще-то я не очень уверен, что готов ответить на твой вопрос, присягнув на Библии, но если так уж хочется, чтобы тебя замучили угрызения совести, то можешь считать себя виновной в его ужасной смерти.

В том, что его сердце пробила насквозь пуля, выпущенная из моего пистолета… То есть если у него вообще было сердце, в чем я, честно говоря, сомневаюсь… Нет, нет, не обижайся, я просто шучу… Этот подонок не стоит того, чтобы думать о нем. Не сомневаюсь, что именно он убил Поля… Впрочем, он в любом случае шел к этому. Как говорят, получил по заслугам…

В отличие от Мерлина, который, не скрывая удовольствия, выпил виски одним глотком, Ромина неторопливо налила чай в чашку, сделала несколько глотков, чуть помолчала и только потом тихо произнесла:

— Я ведь еще тебя не поблагодарила.

— Поблагодарила? — Мерлин удивленно уставился на нее. — За что?

— За то, что спас мне жизнь. — Она вновь замолчала, словно собираясь с духом. — Вина была только моя. Я сама не знаю, почему сделала не так, как надо, теперь-то мне это ясно… Крис меня за такое по головке бы не погладил, уж точно. Тем более спасибо тебе за то, что не обиделся, а спас мне жизнь.

Мерлин внимательно посмотрел на ее ставшее вдруг необычно серьезным лицо. Затем широко улыбнулся.

— Не за что, дорогая… Понимаешь… просто я не могу позволить себе роскошь тебя потерять… Да и не хочу… Господи, неужели тебе до сих пор это не ясно?

Глава 10

Они посмотрели в глаза друг другу, и Ромина неожиданно почувствовала, как между ними происходит что-то странное, загадочное и совершенно необъяснимое.

Она не отрываясь смотрела на Мерлина и ждала… страстно ждала, сама не зная чего, но сердцем чувствуя, что это что-то наверняка изменит всю ее жизнь!

Именно тогда Мерлин ласково произнес:

— А знаешь, ты смелая. Очень смелая.

Когда он говорил это, у Ромины было ощущение, что Мерлин хотел сказать совсем не то. Но вместо продолжения он бросил быстрый взгляд на часы. И деловито сообщил:

— Нам пора. Мы ведь заскочили сюда случайно, только для того, чтобы…

Он, не договорив, остановился, посмотрел на девушку… Как бы извиняясь за что-то.

— Чтобы дать мне возможность оправиться от шока и взять себя в руки? — закончила за него Ромина.

— Да нет же. — Мерлин протестующее поднял руки вверх. — Ты вела себя просто молодцом. Вот уж никогда бы не подумал, что женщины могут быть такими смелыми. Особенно в экстремальных ситуациях.

— Да, как видно, не очень-то у вас, сэр, хорошее мнение о прекрасном поле! — протянула Ромина, похоже, не столько для того, чтобы высказать некую мысль, сколько для того, чтобы не прерывать беседу. Которая к их обоюдному удовольствию приобрела вдруг столь приятный оборот.

— Что ж, вполне возможно, — равнодушно кивнул Мерлин. — В любом случае нам здесь больше нельзя задерживаться.

— Да, нельзя. Ты, как всегда, прав…

Ромина неохотно поднялась с дивана. Почему-то ей не хотелось уходить из этого неуютного вестибюля. Ведь несколько секунд назад между ними произошло то, чего никто из них не ожидал. Хотя, что именно, девушка даже сейчас вряд ли могла объяснить.

А там, снаружи, их ждали солнце и… реальность. В которой Мерлин убил одного человека и ранил другого! Более того, если они как можно скорее не уедут отсюда, им, скорее всего, придется давать объяснения как о реальной цели своего пребывания здесь, так и о причинах применения огнестрельного оружия…

Ромина инстинктивно повернулась к Мерлину:

— Как тебе кажется…

— Никак, — коротко ответил он. — Сейчас у нас на это нет времени. Пошли, дело не ждет!

Ромину удивили не столько слова, сколько тон, каким они были произнесены, — веселый, почти радостный! Мерлин крепко взял ее за руку и повел через стеклянные крутящиеся двери на улицу.

Облаченный в фирменную ливрею швейцар остановил для них такси и предупредительно открыл заднюю дверцу. Небрежным жестом сунув ему в руку фунтовую бумажку, Мерлин галантно помог Ромине сесть, затем забрался в автомобиль сам и назвал шоферу адрес виллы Харрисонов.

Первые несколько минут они ехали в полном молчании, но затем Мерлин, к изумлению Ромины, протянул к ней руку, взял ее ладонь в свою, немного подержал, как бы не зная, что с ней делать, и… продвинулся к девушке.

Это проявление нежности не только доставило ей большое удовольствие, но дало возможность почувствовать себя в крепких, надежных руках. Руках настоящего мужчины, которому можно довериться и кто не даст тебя в обиду!

Она украдкой взглянула на него.

Теперь, когда он не выпячивал больше нижнюю губу, демонстрируя надменность американского миллионера мистера Никойлоса, Мерлин опять выглядел молодым. Исчезли саркастические, если не сказать «циничные», морщинки, делающие его малопривлекательным, как в тот день, когда они впервые познакомились в кабинете генерала Фортескью.

Сейчас Мерлин выглядел полным сил, энергичным, готовым к действию и ожидающим увлекательных событий. Совсем как бойскаут, уходящий в поход после утомительного школьного года…

Мерлин, похоже, почувствовал на себе ее пристальный взгляд. Он, прищурившись, посмотрел на Ромину.

— Ты счастлива? — Мужчина не скрывал восторженного блеска в глазах.

И хотя они сейчас находились не в том положении, чтобы думать о чем-то подобном, Ромина внезапно поняла, что она… действительно счастлива! Счастлива странным, невероятным образом, хотя в глубине души страшно боялась грядущей неизвестности.

Да, она по-настоящему счастлива, теперь в этом не могло быть сомнений. Но почему? Ответ пришел словно озарение: нежное прикосновение Мерлина, теплота сжимающей ее пальцы ладони, его сильное плечо, к которому она могла в любую минуту прижаться…

Она счастлива оттого, что вместе с ним, потому, что полюбила его. Полюбила страстно и всей душой!

На какое-то мгновение эта сумасшедшая мысль поразила девушку. Ромина даже зажмурилась, пытаясь скрыть свою сердечную тайну и от него, и от всего остального мира.

Мерлин же подумал, что она просто очень устала.

— Все в порядке, дорогая, мы почти приехали.

Но Ромина, увы, не могла сказать ему, что она не устала, а совсем наоборот — полна жизни и… жажды жизни!

Внутри нее кипело и бурлило, будто кто-то или что-то разожгло там костер, настойчиво, жадно требующий, чтобы его раздували все больше и больше…

«Я схожу с ума, — подумала девушка. — Из-за ужасов, через которые нам пришлось пройти за последнее время, у меня, наверное, помутился рассудок. Я не могу… просто не должна любить этого человека! Ведь я… я его ненавижу!»

Интересно, а почему она почувствовала к нему такую сильную неприязнь, когда они впервые увидели друг друга? Причем сразу и без причины! Невзлюбила настолько, что готова была никогда и ни с чем не соглашаться, а только возражать ему, возражать, возражать… Может, это была вполне естественная реакция на Алекса? Отражавшая всего лишь ее ненависть ко всем мужчинам вообще и их отношению к женщине? Или это имело непосредственное отношение к Мерлину? Сопротивление силе его характера? Вызванное тем, что он с самого начала категорически возражал против ее участия в деле?

Впрочем, так или не так, сейчас не имело значения. Все как по мановению волшебной палочки ушло в прошлое, оставив в ее истосковавшейся душе только ощущение восторга и экстаза от доселе неизведанного и тем более сладостного чувства всепоглощающей любви!

Но он ни в коем случае не должен об этом узнать, подумала Ромина. Ведь вдруг Мерлин станет ее презирать, догадавшись, что отношение к нему девушки радикально изменилось в ничтожно короткий срок и она стала женщиной, которая страстно хочет его! Как, очевидно, хотели его сотни других женщин…

— Ну вот, наконец, мы дома! — довольно произнес Мерлин. — Полагаю, наши друзья будут очень рады нас видеть.

Такси замедлило ход, остановилось, и Ромина открыла глаза.

Вот она, загородная вилла их добрых друзей Маргарет и Джека Харрисон, такая прекрасная в теплых лучах полуденного солнца, такая милая и мирная… трудно поверить в то, что после отъезда отсюда всего несколько часов тому назад им пришлось столько пережить!

Когда они поднимались по ступенькам крыльца виллы, навстречу им, очевидно услышав, как подъехала машина, торопливо вышли Маргарет и Джек Харрисон.

— Господи, это вы! С вами все в порядке!.. Ну, слава богу! — воскликнула Маргарет.

— Заходите, заходите, надо выпить по стаканчику за встречу, — нарочито грубо произнес Джек. — Не знаю, как вам, а мне, честно говоря, это сейчас не помешает.

— Что с вами случилось? Ради бога, расскажите, что произошло после того, как вы расстались с Джеком? — жалобно попросила Маргарет. — А то мы здесь бог знает что передумали!

— Все было не так уж приятно, но никакой трагедии все же не случилось, — деловито отчитался Мерлин. — Мне удалось справиться с обоими. Один скатился вниз по холму со сломанной ногой, а второй, высокий парень, которого, по словам Ромины, все называли Таха, мертв.

— Мертв? — Маргарет вскрикнула. — Как же нам теперь быть с полицией?.. Ведь они вас будут искать…

— Да, если кому-то вдруг придет в голову связать с этим неприятным инцидентом именно нас с Роминой, то, боюсь, нам всем придется нелегко, — спокойно ответил Мерлин, а затем, чуть помолчав, детально рассказал о том, что с ними произошло.

Джек Харрисон печально покачал головой:

— Надо же! Мы с Маргарет живем здесь вот уже пять лет, но такого не видели!

— Может, надо просто стараться быть осторожнее в выборе друзей? — улыбнулся Мерлин.

— Можете смеяться сколько угодно, но мне, поверьте, было совсем не до шуток! — вмешалась в разговор Маргарет, явно сгорая от нетерпения рассказать свою часть этих, как она их назвала, «опасных мужских игр». — Так вот, когда я, поговорив с приболевшей подругой, спустилась в вестибюль, и портье передал, что Ромина спешно ушла, оставив свертки на диване и стуле, я сразу поняла — случилось что-то неожиданное. И хотя не знала, что именно, все равно решила сидеть и ждать… Вы даже представить себе не можете, чего я только не передумала, пока не пришел Джек! Тогда каждая минута ожидания казалась мне часом…

— Что ж, ты поступила разумно, — одобрительно кивнул супруг.

— Джек всегда сердится, если я что-то делаю по своему усмотрению, даже не спросив его разрешения, — улыбнулась Маргарет. — Поэтому я терпеливо ждала… Хотя, когда он наконец вошел в вестибюль, я по его лицу догадалась, что произошло ужасное.

Джек Харрисон вытащил из кармана брюк носовой платок и неторопливо вытер мелкие капельки пота со лба.

— Если бы вы не вернулись, мы, честно говоря, не знали, что делать.

— Да, но я ведь предупреждал, что нас ни в коем случае не стоит искать, — возразил Мерлин.

— Сказать-то легко, а вот сделать… — Джек пожал плечами. — Скажи, вот ты, например, бросил бы нас с Маргарет в таких обстоятельствах?

Мерлин досадливо поморщился.

— Это совсем другое дело, — смущенно пробормотал он.

— Интересно почему? — хохотнул Джек. — Кого ты хочешь провести, Мерлин? Ты ведь совсем не такой уж безжалостный, каким иногда хочешь себя изобразить… Конечно, ты тут же бросился бы искать нас! Кстати, не появись вы пять минут назад, именно это мы с Маргарет и собирались сделать.

— Ты неисправим, Джек! — Мерлин махнул рукой и плеснул в бокал еще немного виски. — Ладно, у нас в любом случае нет времени на разговоры. — Он долил в бокал содовой. — Кстати, Джек, ты не забыл сделать то, о чем я тебя просил?

— Как ни странно, но не забыл. Самолет прибывает в семь пятнадцать, наш человек в Риме обещал устроить на этот рейс пару лишних билетиков.

— Ну и когда мы будем знать точно? — Мерлин взглянул на часы.

Тут же резко зазвонил телефон. Джек Харрисон снял трубку и заговорил по-итальянски так быстро, что Ромина ничего не успевала понять…

Наконец Джек повесил трубку.

— Все в порядке, наш человек только что подтвердил.

Все закивали. То есть все, кроме Ромины.

— Кто-нибудь скажет мне, что происходит?! — воскликнула девушка. — Знаете, мне не нравится чувствовать себя девочкой, с которой играют в кошки-мышки!

— Бедняжка! — отозвался сочувственно Мерлин. — Расскажи ей, Джек. Твоя очередь, ты же сам этого хотел…

— Хотя идея была твоя, — тут же откликнулся Джек Харрисон. — Ромина, сегодня днем, еще до того, как вы оказались в компании с бандитами, мы с Мерлином решили, что приезжать в Каир вместе, как отдельная пара, вам с ним очень опасно. Теперь, когда вами интересуются, мы так думаем, большие боссы, они будут тщательно проверять любую пару, прибывшую туда.

— Да, это логично, — пробормотала девушка.

— Это и натолкнуло Мерлина на отличную мысль, — кивнул Джек. — Он считает, что единственный достаточно надежный способ оказаться там незамеченным — прибыть не по отдельности, а как часть группы. Естественно, туристической, чтобы это невозможно было быстро проверить.

— Кстати, именно поэтому я и хотел по возможности незаметно вклиниться в толпу туристов там, на склоне, — заметил Мерлин.

— Что во многом помогло вам сохранить свою жизнь, — кивнул Джек. — Да и мало кто из туристов способен точно вспомнить, как все происходило… Если, конечно, тот парень с простреленной ногой не успел послать за своими дружками.

— Боюсь, минимум пару дней ему это будет крайне неудобно сделать, — усмехнулся Мерлин.

— Будем надеяться, что ты прав.

— Ну что же вы отвлекаетесь? — обиженно прервала их Ромина. — Продолжайте, прошу вас! Что нам предстоит делать дальше?

— Полностью согласна с Роминой, — неожиданно поддержала девушку Маргарет. — Джек, я всегда говорила, что слушать тебя сплошная мука. Неужели ты не можешь говорить покороче и по существу?

— Ладно, постараюсь покороче и по существу. Так вот, Мерлин предложил, чтобы вы поехали в составе туристической группы. Поэтому я тут же позвонил в Рим и попросил друга «уговорить», разумеется за неплохие деньги, пару туристов продать нам свои путевки в Каир. Они, естественно, не очень-то возражали. Таким образом, вы с Мерлином займете их места в группе.

— Гениально! — восхищенно прошептала Ромина.

— Вот-вот, точно так же сказала им я, — вновь подала голос Маргарет. — Кому придет в голову подозревать туристов, милых, вполне респектабельных, открыто путешествующих по туру такой всемирно уважаемой фирмы, как «Кук энд трэвелс»?! Сейчас противники будут искать кого-нибудь, кто предпочитает держаться в тени.

— Скорее всего, так оно и есть, — подтвердил Джек Харрисон. — К тому же не стоит забывать: пока у нас нет оснований думать, что они подозревают, будто Мерлин Никойлос совсем не тот, за кого себя выдает, или что Ромина не голливудская фифа, у которой в голове ветер, а все остальное в… Ведь им пока известно только то, что Мерлина по каким-то неведомым причинам интересует их драгоценный наркотик и что Крис писал об этом в записке…

— Полагаю, имеет смысл не считать их такими уж глупенькими или наивными, Джек, — возразил Мерлин. — Они вполне могли догадаться, что образ американского богача Никойлоса — всего лишь удобная маскировка.

— Знаешь, я всегда говорил, что никогда нельзя врага недооценивать, но еще опаснее его переоценивать, — парировал Джек. — Если египтяне действительно всерьез занялись этим грязным бизнесом, то они ни перед чем не остановятся.

— Джек, а ты уверен, что это египтяне? Мне, честно говоря, так не показалось.

— Не показалось? — поразился Джек.

— Почти. Ведь что мы, собственно, знаем? Только то, что это происходит в Египте! Я думаю, кстати, то же самое хотел сказать и Крис в своей записке, это несравненно больше, масштабнее и сложнее, чем все, что когда-либо происходило на берегах вечного Нила!

— Да, но он также… — начала было Ромина.

— Никто из нас пока ничего толком не знает, — решительно произнес Мерлин. — Уже почти пять часов… Думаю, нам пора собираться в аэропорт.

— Да, да, конечно, — поддержала его Маргарет. — Ромине надо успеть упаковать новые вещи и куда-то сложить платья подружки американского миллионера мисс Фей… Кстати, а что мне с ними делать?

— Сжечь, — спокойно посоветовал Мерлин.

— Сжечь?!

Обе женщины воскликнули одновременно, причем в голосе и той и другой прозвучал искренний ужас от столь варварской расточительности.

— Да, сжечь, — повторил Мерлин. — Не сомневаюсь, вы предпочли бы раздать их каким-нибудь театральным кружкам в виде щедрых благотворительных подарков. Но, увы, они настолько яркие и богатые, что при желании по ним совсем не трудно отыскать прежних хозяев. Хранить же наряды здесь тоже крайне рискованно. Никто не может гарантировать, что вилла Джека не попадет под подозрение и ее не захотят обыскать… Ни одна, даже самая незначительная вещь, принадлежавшая Ромине Фей или Мерлину Никойлосу, не должна быть здесь найдена. Ни одна! Так что давай, Джек, иди в сад и устрой там хороший костер… Надеюсь, соседи не будут удивлены?

— Да нет, с чего бы, — пожал плечами Джек Харрисон. — Они привыкли к тому, что весной и зимой я два-три раза в неделю провожу в саду большую уборку.

— Что ж, прекрасно. Тогда за дело. Сжечь надо все, абсолютно все, Джек… А что не горит, скажем, металлические пуговицы, браслеты, бижутерию и даже серьги мисс Фей, надо сегодня же ночью зарыть, и поглубже!

— Вот черт, как же я сам-то не додумался? — Джек Харрисон досадливо почесал затылок. — Старею, теряю форму. Даже в голову не пришло, что это надо делать! Причем как можно скорее.

— Но это же чудовищная… просто нелепая растрата денег! — воскликнула Ромина. — Неужели нельзя как-нибудь обойтись без нее?

— Лучше потерять деньги, чем жизнь, — коротко ответил Мерлин.

Прекрасно понимая, что он имеет в виду прежде всего жизнь их друзей Джека и Маргарет, Ромина молча проследовала за Маргарет в спальню, где обе начали вынимать из многочисленных картонных коробок вещи, которые вместе купили в Афинах.

— Да благослови вас Господь! — тихо произнесла Маргарет, глядя, как Ромина и Мерлин торопливо спускаются по ступенькам сада к ожидающему их такси.

Поскольку Мерлин «Робинсон» проинструктировал ее до того, как они сели в машину, Ромина, прибыв в афинский аэропорт и зарегистрировав паспорт у стойки «Отлет», немедленно отправилась в женский туалет, где ей надлежало находиться вплоть до объявления о посадке самолета, следующего по маршруту Лондон — Рим — Афины — Каир…

— Затем выжди минут десять-пятнадцать и, когда пассажиры войдут в транзитный зал, незаметно смешайся с ними, чтобы потом, после дозаправки, вместе с ними сесть в самолет, — сказал ей тогда Мерлин, а затем, чуть помолчав, добавил: — На меня постарайся не обращать внимания. Я все это время, конечно, тоже буду там, но пока нам, пожалуй, лучше не находиться рядом.

Коротая время в пустой туалетной комнате — в углу у входной двери сидела пожилая гречанка-служительница, — Ромина посмотрелась в квадратное зеркало над умывальником.

Как приятно видеть свое лицо без накладных ресниц и обильного макияжа! Но… одно дело нравиться себе, и совсем другое — мужчинам. Она снова взглянула на себя в зеркало, только на этот раз внимательнее — да, настоящая леди, но… какая-то скучная, провинциальная…

По-настоящему ее беспокоила одна мысль — Мерлин! Что теперь о ней думает Мерлин?

Впрочем… Она снисходительно усмехнулась собственному отражению. Да какая разница, с гримом или без него? Она ведь как была, так и остается Роминой Хантли, которую любил ее брат Крис, а немало мужчин находили по меньшей мере «чертовски симпатичной»!

Мыслями девушка невольно вернулась к Алексу Салвекову, этому, как он сам любил себя называть, «русскому дворянину семнадцатого века». Ведь сердечная рана, нанесенная им, до сих пор не зажила!

Как бы ей хотелось, чтобы этого никогда не случилось! Как бы хотелось влюбиться в Мерлина, не имея досадных, ужасных и неприятных следов прошлого! Может быть, Мерлину не суждено узнать о ее любви! Главное в том, что теперь она познала чудесное новое чувство, которого не испытывала раньше ни к одному мужчине.

Раньше Ромина лишь снисходительно посмеивалась над общепризнанным мнением о любви как об экстатически-божественном нечто, но сейчас… Ромина по-настоящему ощутила, что именно имели в виду поэты всех стран, когда писали о всепоглощающей силе большой и настоящей любви…

— Я люблю тебя, люблю! — чуть слышно прошептала девушка, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Слезы счастья и радости!

Ее размышления прервал громкий голос в динамике, объявлявший о посадке транзитного рейса из Рима.

Чтобы хоть как-то убить оставшееся время, Ромина неторопливо сполоснула и вытерла бумажной салфеткой руки, еще раз посмотрелась в зеркало, слегка подправила волосы и только затем, сочтя, что времени прошло достаточно, осторожно выглянула через щелку приоткрытой двери в транзитный зал.

Как она и ожидала, он уже заполнился пассажирами. Некоторые толпились у ларьков с греческими сувенирами и свежими афинскими газетами, другие потянулись в бар выпить бокальчик-другой виски или пива, остальные просто уселись в удобные кожаные чресла и на низенькие диванчики, стоящие вдоль стены, и терпеливо ждали объявления о посадке.

Сделав глубокий вдох, Ромина решительно вышла из туалетной комнаты и уверенной походкой, как и велел Мерлин, направилась к ближайшему свободному месту.

Вскоре из динамика послышалось невнятное шипение, а затем прозвучало громкое объявление о начале посадки на их рейс. Пассажиров пригласили занять места в самолете. Когда все встали, Мерлин как бы случайно прошел мимо Ромины, незаметно сунул ей в руку посадочный талон и вернулся к стойке бара, очевидно, чтобы допить свое пиво. При этом он не произнес ни слова. Однако Ромина прекрасно знала, что делать, стараясь держаться как можно ближе к своей новой знакомой, которая с явным удовольствием рассказывала о том, как она живет в самом милом городке графства Хоршам, как целых два года откладывала деньги на поездку в Египет и как ей «жутко завидовали» подруги по работе, когда она собиралась в эту чудесную поездку.

Большинство группы составляли люди среднего возраста, явно не богатые, очевидно долгое время старательно копившие деньги на поездку в далекий и загадочный Египет, чтобы хоть раз в жизни почувствовать себя хозяевами судьбы и от души насладиться чудесами деяний природы и человека!

Стоящий у трапа представитель туркомпании в очередной раз одного за другим пересчитывал проходящих мимо него членов группы. Когда его указательный палец уткнулся в Ромину, он недоуменно застыл и чуть смущенно попросил ее назвать свое имя.

— Миссис Робинсон, — улыбнувшись, после секундной заминки ответила девушка.

— Миссис Робинсон?.. Ах да, конечно! — Он тоже улыбнулся. — Надеюсь, поездка вам с мужем понравится.

— Мы тоже, — коротко ответила Ромина, поднимаясь по ступенькам трапа в салон самолета.

Уже усевшись в кресло и сняв перчатки, она вдруг взглянула на узенькое обручальное колечко, его дала Маргарет Харрисон, — и… почувствовала легкий укол страха. Господи, ведь они возвращаются в Каир!

Что их ждет? Она вспомнила Поля, лежащего в луже крови на грязном полу комнаты, где жил и работал ее родной брат Крис, наемного бандита Таху, медленно падающего в кусты с выражением крайнего удивления на лице… Две ужасные смерти — нет, три, если считать Криса, — и все из-за какого-то наркотика, который люди хотят принимать, потому что оказываются не способны принять этот мир и хотят легким путем уйти в мир иной. Мир грез и мечтаний!

Пока пассажиры с шумом и смехом рассаживались по местам, Ромина заметила, что ее новая знакомая устроилась в соседнем ряду у иллюминатора.

— Вы не будете возражать, если я пока присяду рядом с вами? — спросила Ромина. — Мой муж куда-то подевался, а одной мне просто скучно.

— Господи, да конечно же садитесь! — с нескрываемым энтузиазмом ответила женщина. — Мне тоже будет веселее. Знаете, в нашей группе найдется немало приятных и интересных спутников, но большинство из них, к сожалению, имеют свою пару. Жену, мужа, детей.

— А почему, позвольте спросить, вы путешествуете одна, без приятельницы или подруги? — поинтересовалась девушка. — Вместе ведь намного веселее.

— Вообще-то мы хотели поехать с моей старой школьной подругой. Но сейчас она работает сестрой-сиделкой, и буквально накануне отъезда ее пациенту, как назло, стало хуже, и она не могла его оставить. Конечно, можно было плюнуть на все и поехать, но Рози, моя подруга, она всегда была такой добросовестной, правильной… Мы еще в школе частенько смеялись над ней.

— Какая обида, — сочувственно протянула Ромина.

Она огляделась и увидела, что Мерлин здесь, сидит через ряд от нее возле прохода.

— А-а-а… вот ты где! Нашелся, наконец, — произнесла она будничным тоном, каким, по ее мнению, в аналогичной ситуации должна была говорить своему мужу любая жена.

— Да, да, нашелся, дорогая, но не могу сказать, что чувствую себя намного лучше, — недовольно, но при этом нарочито громко ответил он.

— Что, лучше так и не стало? — Ромина сочувственно вздохнула. — Как же мне тебя жаль, дорогой.

— Черт побери это пиво! — Мерлин досадливо поморщился. — Я надеялся, что оно поможет, а от него голова разболелась еще сильнее.

— У вашего мужа болит голова? — заботливо поинтересовалась соседка Ромины. — Может, ему дать аспирин? Знаете, у меня с собой есть несколько таблеток…

— Спасибо, вы очень добры, — поблагодарила ее Ромина.

— Как только мы взлетим, сразу попросим стюардессу принести бокал воды. Она такая милая… Если, конечно, это девушка, которая обслуживала нас в перелете от Рима… Впрочем, скоро нам в любом случае принесут и поесть, и попить.

— Да, наверное, принесут, — согласилась Ромина.

Таблетку аспирина Мерлин спрятал в ладони так ловко, что никто, кроме Ромины, этого не заметил.

Вскоре две стюардессы действительно начали разносить пассажирам подносы с едой и питьем, после чего всех потянуло в сон и разговоры в салоне постепенно стихли…

В каирском аэропорту их уже ждал специальный туристический автобус, представитель фирмы помог им быстро пройти все таможенные и паспортные формальности, и буквально через двадцать минут после приземления путешественники поехали в Каир.

Только сейчас Ромина впервые за все это время всерьез задумалась над тем, как будут развиваться события, когда они прибудут в отель. Интересно, предусмотрел ли Мерлин возможность того, что им придется остановиться вместе в одном номере? Ведь на этот раз они путешествуют как муж и жена…

Несмотря на то что всю группу разместили в одном из окраинных районов Каира, отель оказался довольно чистым и уютным. Вот только поселили их с Мерлином, как и положено, вместе: мистер и миссис Робинсон.

— Итак? — улыбаясь, произнес Мерлин.

Ромина почувствовала, как краска заливает лицо.

— Что… что ты имеешь в виду?

— Как тебе наш небольшой, но, по-моему, миленький номер для молодоженов, дорогая? Нравится?

Она невольно взглянула на большие кровати, разделенные лишь узеньким ночным столиком с довольно симпатичной настольной лампой.

— Номер? Номер ничего… Мне и раньше приходилось останавливаться в одном номере с Крисом, так что… В общем, думаю, все будет в порядке.

— Значит, тебя ничего не смущает?

У Ромины было четкое ощущение, что бестактные вопросы он задает намеренно. Очевидно, чтобы проверить ее. Поэтому постаралась ответить как можно равнодушнее:

— Естественно, нет! С чего мне смущаться? В таких делах приходится быть готовым к вещам и похуже.

— Да, дорогая, тебя послушать, так можно подумать, опыта в подобного рода делах тебе не занимать.

Не в силах скрыть искреннего удивления, Ромина посмотрела Мерлину прямо в глаза:

— А почему ты спрашиваешь?

— Очевидно, для того, чтобы узнать о тебе побольше. Мы ведь делаем одно общее дело, причем весьма опасное, а ты мне пока толком ничего еще не рассказывала. Ни о себе, ни о своем прошлом. Интересно почему?

— Может, мне пока не представилось удобного случая?

— Наверное, так оно и есть. Ты производишь впечатление женщины, у которой есть определенный жизненный опыт. Другие на твоем месте тут же начали бы хныкать и проситься к мамочке…

— Прости, конечно, что разочаровала, но знаешь, после того, что нам с тобой довелось перенести, жить в одном номере отеля — это просто… просто детские игрушки!

— Детские игрушки, говоришь? Отлично. Ну и как предлагаешь выйти из положения? — усмехнулся Мерлин.

Поскольку ей показалось, что он по какой-то причине перестал к ней «цепляться», Ромина решила тоже сдерживать свои эмоции и вести себя разумно.

— В качестве «выхода из положения» я предлагаю следующее: ты на несколько минут спускаешься в бар выпить там пару бокальчиков виски, я тем временем ложусь в свою постель, отворачиваюсь к стенке и до утра забываю обо всем.

Мерлин помолчал, затем громко расхохотался:

— Здорово! Просто здорово. Великолепное решение для вполне современной девушки. Викторианская девственница, как минимум, забилась бы в дикой истерике!

— Я рада, что тебе это кажется смешным, — не скрывая раздражения, заметила Ромина.

Его смех утих так же неожиданно, как и начался.

— Извини… Я вел себя не по-джентльменски… Еще раз прошу меня простить… К тому же у тебя был ужасный день… Но когда мы вошли сюда, у тебя такой безразличный вид, что я, сам не знаю почему, решил тебя поддразнить… Ну как, учитывая мое чистосердечное признание, прощаешь?

В его словах было столько искренности, что Ромине не оставалось ничего иного, кроме как даровать ему прощение.

— Что ж, будем считать, что все улажено, — поблагодарил ее Мерлин. — За исключением того, что лично я спать не собираюсь. Мне надо успеть кое-что сделать…

— О нет, нет!

Ромина вскочила с низенького пуфика и подбежала к Мерлину.

— Ты собираешься куда-то?.. Не делай этого, слышишь! В Каире мы уже не узнаем нечего нового! Надо дождаться, пока мы доберемся хотя бы до Луксора.

— Отчего такая уверенность?

— Это очевидно. Если они тебя увидят, то все… все, что нам с тобой удалось сделать, пойдет прахом! Ведь тайный приезд сюда — наше самое большое преимущество, и надо быть дураком или сумасшедшим, чтобы по собственной воле лишаться его!

В ее голосе чувствовалось столько искреннего переживания, что Мерлин невольно задумался. И на его лице появилось странное, загадочное выражение, значение которого Ромина разгадала не сразу.

— Значит, если я правильно понял, ты не хочешь оставаться одна.

— Конечно! Да, я не хочу, чтобы ты оставлял меня одну!

— Вот как? — Он медленно пересек комнату, присел на кровать. — Что ж, звучит достаточно разумно.

Ромина отвернулась, чтобы Мерлин не смог увидеть ее смущения. Потому что правда, в чем она не желала признаваться даже себе, была проста — ей не было страшно оставаться в отеле одной. Она боялась, как бы с Мерлином не произошло несчастья! Этого она не переживет…

Она его любит! Боже, как же сильно она его любит! А Мерлин… не понимая этого, лезет на рожон, подвергает опасности свою жизнь, даже не думая, что будет с ней, Роминой!

Понимая, что в эту минуту Мерлин принимает важное для него решение, девушка боялась пошевелиться.

— Ладно, — наконец произнес мужчина. — Сегодня я никуда не пойду… хотя, честно говоря, стоило бы сходить, провести, так сказать, рекогносцировку поля предстоящего боя.

— Мерлин, тебе же не хуже моего известно, что ничего нового мы здесь все равно не узнаем… Куда разумнее набраться терпения и подождать, пока мы доберемся до Луксора… Кстати, а когда мы там должны быть?

— С этим нам, похоже, здорово повезло. Мы идем сразу же за другим туром из Европы, который начался всего на два дня раньше вашего. Соответственно, мы проводим один день в Каире и сразу отправляемся в Луксор! Уже завтра ближе к вечеру. Затем через три дня возвращаемся в Каир, еще целых два дня осматриваем достопримечательности и… улетаем домой.

— Замечательно! Тогда давай сегодня ночью получше выспимся и… постараемся выбраться отсюда живыми. Это все, о чем я прошу!

— Очень хорошо. — Мерлин пожал плечами. — Да, кстати, в самолете я всячески старался создать впечатление, будто мне сильно нездоровится — легкий рецидив лихорадки, которой я переболел во время армейской службы в Малайе. Все мне искренне сочувствуют, но это, боюсь, на весь завтрашний день автоматически исключает мое участие в каких-либо экскурсиях.

— Что ж, весьма предусмотрительно. По-своему даже мудро, — торопливо похвалила его девушка. — Значит, нас с тобой никто из них не увидит!

— Почему нас? Тебе-то ведь оставаться не обязательно.

— Как это не обязательно? Разве верная жена не обязана неукоснительно следовать велению супружеского долга? — Ромина многозначительно улыбнулась. — Мне надо тоже остаться. Ухаживать за больным мужем, менять растаявший лед в повязке на голову… ну и все остальное, что положено в подобных случаях.

— Может, ты и права. В действительности это не имеет большого значения. Достопримечательности от нас никуда не убегут. Мы их сможем осмотреть и на обратном пути. Кстати, наш гид говорил мне то же самое.

— Значит, решено, мы никуда не идем. — Ромина облегченно вздохнула. — И сегодня вечером тоже, понятно?

— Слушаюсь, мадам, — подчеркнуто послушно проговорил Мерлин, шутливо сопровождая свои слова вежливым восточным полупоклоном. — Как прикажете, мадам.

На мгновение Ромине показалось, что она полностью преодолела его внутреннее сопротивление и теперь может диктовать свои условия.

— Тогда сделаем вот что. — Она повернулась и уверенно посмотрела ему прямо в лицо. — Сейчас ты спустишься вниз и сделаешь вид, будто твоя молодая жена попросила принести ей пару бутылочек кока-колы или… все, что угодно, только не вечерних газет… И пожалуйста, не задерживайся дольше положенного… Чтобы нырнуть в постель и закрыть глаза, мне потребуется минут пять, не больше.

Мерлин покорно склонил голову:

— Ваш покорный слуга, мемсахиб!

Едва он вышел из комнаты, Ромина моментально переоделась в ночную рубашку, легла под одеяло и выключила верхний свет, оставив гореть лишь неяркий ночничок на узеньком столике между кроватями…

Услышав легкий стук в дверь, она невольно вздрогнула и плотнее обернулась одеялом… Вскоре Мерлин вновь появился в комнате.

— Вот, я принес кока-колу. Как ты просила. Вообще-то это местная разновидность напитка, так что я не уверен, что его можно пить. Во всяком случае, нормальному белому человеку…

Лежа спиной к нему, Ромина уткнулась лицом в подушку.

— Можешь ложиться, я уже готова не поворачиваться и даже, если хочешь, закрыть глаза, — пробурчала девушка.

— Ради бога. Но учти, я не страдаю застенчивостью. Помню, как-то раз мне пришлось прикидываться нудистом, после чего у меня раз и навсегда пропали иллюзии относительно человеческого тела… Как его достоинств, так и недостатков.

Ромина почувствовала, что, сама не желая, тихонько хихикает.

— Только не вздумай повторять этого в присутствии моей новой подруги, — чуть отдышавшись, велела она. — У нее будет шок.

— А что, мне твоя новая подруга нравится… Кстати, подружившись с ней, ты поступила весьма предусмотрительно. Думаю, нам это не помешает. — Мерлин немного помолчал. — Для начала завтра утром поплачься ей. Пожалуйся, как тебе обидно вместо веселой прогулки в этом чудесном городе сидеть взаперти и ухаживать за некстати заболевшим мужем.

— Хорошо.

Она услышала, как Мерлин, шурша одеждой, раздевается, залезает под одеяло. Затем вытягивает руку, и свет гаснет…

— Спокойной ночи, миссис Робинсон.

— Спокойной ночи, дорогой…

В душе Ромина надеялась, он скажет что-нибудь еще, и между ними возникнет доверительная, романтическая беседа в полной темноте, но… через несколько секунд до ее слуха донеслось его ровное глубокое дыхание. Дыхание уставшего человека, уснувшего глубоким, крепким сном.

Ромина долго лежала в темноте, прислушиваясь к размеренному дыханию любимого мужчины, думая о нем, с трудом удерживаясь от того, чтобы встать и посмотреть на него…

— Я люблю тебя, люблю, люблю… — беззвучно шептала она, чувствуя, как счастье, безмерное, неведомое раньше, возносит ее на вершину блаженства.

Глава 11

— Мерлин, мы что, действительно сошли с ума, делать это совсем одни? Может, лучше вернуться домой, рассказать генералу все, что нам удалось узнать, и пусть поручит грамотно доделать все это профессионалам.

— Полагаю, он снова поручит это именно мне.

Ромина прикрыла глаза ладонью.

Она уже твердо знала, что теперь ни за что на свете не оставит его одного! И что бы ни ждало их впереди — неминуемая опасность или даже смерть, — ей куда лучше умереть вместе с ним, пытаясь сделать что-либо полезное, чем сидеть в тиши и скучной безопасности теплого домашнего очага, терзаясь мыслями о том, что происходит или может происходить с Мерлином.

— Ромина! — Его голос почему-то дрогнул. — Ромина, уезжай домой, прошу тебя… Не хочу тебя в это вмешивать! Ты слишком молода, слишком красива…

— Спасибо за комплимент, но у меня другие планы.

— Знаешь, когда я впервые встретил тебя, то сначала подумал, что ты одна из самовлюбленных светских девушек, которых… короче говоря, которых я всегда недолюбливал.

Ромина пожала плечами.

— Что ж, в таком случае тебе остается только извиниться передо мной за то, что не так меня понял. Когда я говорила…

— Дело не в том, что ты тогда сказала… Хотя по твоему тону мне сразу стало ясно, что ты меня страшно невзлюбила! Возмущало другое… орхидеи, эти чертовы орхидеи, разбросанные по полу… И просто кричащие о том, что накануне ты была с «русским дворянином семнадцатого века», или как там еще любит называть себя всеобщий любимец ваших светских тусовок… Высшее общество всегда мне претило. Я несколько раз попробовал поучаствовать в его, с позволения сказать, «мероприятиях», но тут же прекратил это, на мой взгляд, абсолютно бессмысленное занятие. Напрасно потраченное время, неинтересные люди…

— Знаешь, можно подумать, будто ты смертельно обижен и готов всеми силами мстить этому светскому обществу, — не скрывая иронии, заметила Ромина.

Она твердо вознамерилась не доводить разговор до обсуждения Алекса и их отношений, поскольку одно только воспоминание о том вечере, когда ей довольно необычным способом доставили письмо Криса, вызывало у нее приступ легкой дурноты…

— А почему бы и нет? — моментально ответил Мерлин, как ни странно, с веселой улыбкой. — Моя мама всегда была крайне обеспокоена тем, чтобы ее сынуля встречался с правильными людьми. Что автоматически предполагало, прежде всего и в основном, правильную девушку, которая со временем превратится в достойную, уважаемую всеми, но при этом на редкость занудливую и совершенно неинтересную жену.

— А какая нужна на самом деле?

Ромине с огромным трудом удалось сделать так, чтобы голос звучал естественно и достаточно незаинтересованно.

Мерлин немного помолчал, но затем все-таки ответил:

— Наверное, неиспорченная. Честная и открытая.

Такого ответа Ромина не ожидала. Неиспорченная и открытая? Так просто? Поразительно! Значит, ему нужна женщина, за которой не ухаживают другие мужчины, которой не дарят дорогих подарков и не посылают орхидеи…

Ей хотелось крикнуть во весь голос, что она совершила эту глупость всего только один раз. Что она сама не знает, как и почему это случилось, что ей тогда было очень одиноко… Причины, причины, причины… Увы, ни одна из них, пусть даже самая уважительная, не могла служить оправданием ее слабости, безволия, ее беспринципного, безнравственного поступка.

— Почему ты вдруг замолчала?

— Думаю.

— О прошлом или о будущем?

— О будущем, конечно, — солгала Ромина, испугавшись, что может выдать себя.

— Тогда нам лучше начать его планировать, — деловито заметил Мерлин. — Гид сказал, когда мы должны быть готовы?

— Да, сказал. Самолет на Луксор вылетает около шести часов дня. Нам надо выезжать приблизительно в половине пятого.

— Так, а сейчас половина четвертого. Значит, пора принимать душ и переодеваться… Слушай, у тебя случайно нет какой-нибудь пудры? Надо бы сделать мое лицо чуть белее и романтичнее. Ведь для остальных я все еще болею и неважно себя чувствую…

— Конечно есть. Всегда с собой, как у любой женщины. — Ромина почему-то даже улыбнулась. — Иди мойся и переодевайся, а я тем временем подыщу тебе, что нужно.

Он встал с постели, накинул халат и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собою дверь.

Ромина медленно опустилась на стул, закрыла лицо руками…

— Я люблю его, люблю, люблю…

Ромина сняла со спинки стула твидовый жакет, прижала его к груди.

«Мы вернемся, мы обязательно вернемся! Вернемся и сразу поедем в мой домик в деревне. Когда Мерлин увидит меня там на природе, то, возможно, переменит свое мнение обо мне».

Безнадежно. Хотя… надеяться надо до последнего. Например, что рано или поздно она начнет нравиться Мерлину и он вдруг захочет ее, захочет так же сильно, как хочет его она!

Мерлин вернулся в комнату, сияя от хорошего настроения.

— Вот теперь я чувствую себя уже лучше. Настолько, что наверняка смогу без проблем добраться до Луксора. Не доставляя хлопот «сопровождающим меня лицам»…

Ромина звонко рассмеялась.

— Тут ты ошибаешься. Вид у тебя, к сожалению, далеко не больной… Коробочка с пудрой, которую ты просил, в моей косметичке на туалетном столике. Ну и все остальные штучки… Только не жалей ее, бери сколько нужно.

Он сделал все в точности, как она просила, и даже умело подкрасил тени под глазами, чтобы выглядеть так, будто от недомогания он несколько дней не мог уснуть.

— Уже лучше, — со вздохом произнес Мерлин, глядя на себя в зеркало. — Ну а как насчет моей дорогой женушки?

— Твоей дорогой женушки? Ее просто-напросто никто не заметит, — ответила ему Ромина, расчесывая волосы и надевая солнечные очки.

На ней было простенькое платьице довольно скучного тона и открытые сандалии, которые Маргарет купила ей в Афинах.

Мерлин внимательно оглядел ее. Даже обошел кругом. Потом недоверчиво покачал головой:

— Заметят. Еще как заметят… Знаешь, проблема в том, что, как бы ты ни старалась, все равно остаешься красивой!

— Да будет тебе! Не заставляй меня нервничать. К тому же большинство мужчин в нашей группе старенькие, и женщины их давно не интересуют.

— Тем лучше для них. Поскольку я собираюсь быть очень строгим, даже деспотическим и, значит, болезненно ревнивым мужем! — Для пущей важности Мерлин демонстративно нахмурил брови.

Так, весело подшучивая друг над другом, они быстро сложили вещи в чемоданы и неторопливо спустились в холл отеля. Остальные туристы были уже там.

— О, миссис Робинсон! — приветственно воскликнула Леонора Хаггингс. — Знаете, вы очень много потеряли оттого, что не пошли вчера с нами. Мы побывали в цитадели фараонов и главной мечети Каира… Жаль, жаль, что вам с мужем так и не удалось полюбоваться этой неземной красотой.

— Да, конечно. Нам тоже очень жаль, поверьте… — Ромина с сожалением покачала головой. — Впрочем, еще не все потеряно. Мужу заметно лучше, и на обратном пути мы обязательно постараемся наверстать упущенное!

Их беседу прервал руководитель группы — он, словно заботливая наседка, стал поторапливать всех садиться в автобус, который должен был отвезти их в аэропорт.

Хотя Луксор находился от Каира недалеко, когда они туда прибыли, солнце уже садилось и вокруг было почти темно.

— Держись в толпе и постарайся ничем не выделяться, — прошептал Мерлин на ухо Ромине, когда она нагнулась, чтобы помочь ему расстегнуть ремень безопасности.

И вновь миссис Хаггингс, сама того не подозревая, оказала им добрую услугу.

Шагая рядом с Роминой, она втянула девушку в оживленную беседу. Глядя на них со стороны, никто бы не догадался, что молодая красавица путешествует не одна.

Приятное волнение от предстоящего удовольствия — она давно хотела побывать в Луксоре и собственными глазами увидеть гробницы фараонов — охватило Ромину еще в автобусе.

— Вот мы и здесь. — Девушка повернулась к Мерлину. — Здорово, правда? — И, не дожидаясь ответа, вышла на балкон.

На веранде, невзирая на темноту, все еще сидели люди… Справа от веранды красные гранитные ступеньки вели прямо к дороге, а вдалеке виднелись смутные очертания загадочных холмов, среди которых лежала всемирно знаменитая Долина фараонов.

— Господи, от одного этого захватывает дух, — восторженно произнесла Ромина.

И тут же осеклась, увидев, что Мерлин ее не слушает. Он сидел за маленьким столиком и что-то аккуратно на нем раскладывал. Девушка вернулась в комнату и подошла к столику посмотреть, чем ее спутник увлечен.

Это оказалась карта.

— И что ты пытаешься найти? — поинтересовалась Ромина.

— Это карта Луксора, — пояснил Мерлин. — Пока мы ехали сюда в автобусе, я успел поболтать с нашим гидом. Знаешь, он рассказал мне кое-что весьма интересное.

— И что же?

— Мне, как и положено любопытствующему туристу, очень хотелось узнать, строились ли здесь в последнее время новые дома или, скажем, виллы. Оказывается, совсем недавно в окрестностях города, его северной части, было закончено строительство шикарной виллы. Причем когда он рассказывал о ней, то в его голосе почему-то звучала нескрываемая гордость. Будто она принадлежит ему. — Мерлин ткнул пальцем в карту. — По-моему, это где-то здесь, сразу за руинами храма. Карта, конечно, старая, и этой виллы на ней нет, но наш гид описал дом так живо, что найти его не составит труда. А мне, признаюсь, очень бы хотелось поближе познакомиться с этим шедевром современной архитектуры.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что если здесь происходит нечто интересное, то именно здесь его и надо искать! Теперь я в этом полностью уверен. Гид рассказал мне даже про стену… высокую каменную стену. И о том, что вилла тщательно охраняется. Без специального пропуска вход туда запрещен.

Мерлин откинулся на спинку стула, немного помолчал, задумчиво потирая пальцем переносицу.

— Не исключено, конечно, что я не понял его… Если, как считает наш гид, виллу построил для себя жутко богатый шейх, то эти меры принимаются, скорее всего, для его личной безопасности и для того, чтобы посторонние не могли видеть его гарем. Кроме того, восточные люди обычно не любят, когда за их личной жизнью подсматривают соседи.

— Но ты так не думаешь и подозреваешь, что за этим кроется нечто иное?

— И да, и нет. — Мерлин пожал плечами. — Чтобы убедиться, я решил проверить.

— И когда же ты собираешься в этом убедиться?

— Сегодня же вечером.

Огромная белого камня вилла была погружена во мрак. Впечатление было такое, будто там никто давным-давно не живет. Хотя…

Ромина вдруг заметила, что прудики не такие уж пустынные. Какое-то растение… На первый взгляд что-то вроде жерухи…

Она уже хотела поделиться с Мерлином своими впечатлениями, когда тот сам повернулся к ней:

— Интересно, что там?

Ромина точно знала — оба думают об одном и том же.

Словно почувствовав это, Мерлин, не говоря ни слова, кивнул, пригнувшись, прокрался к ближайшему прудику, встал на колени, осторожно опустил в воду руку…

И вдруг… произошло то, чего они не ожидали, — весь двор озарился ярким светом множества ламп и мощных прожекторов!

Мерлин вскочил, а Ромина, молча стоящая рядом, инстинктивно прижалась к нему.

«Значит, они нас ждали», — подумала девушка, со страхом глядя, как к ним со всех сторон бегут незнакомые люди.

Их было человек двадцать пять — тридцать! У некоторых в руках ружья, у других подозрительно оттопыривались карманы, и Мерлину хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять — сопротивление бесполезно. Взяв Ромину за руку, он тихо пробормотал:

— Все будет в порядке, не волнуйся, дорогая.

Подбежавшие мужчины окружили их, но почему-то все делали в полном молчании. Это было страшно, поскольку арабы — народ весьма шумный. А здесь…

Из главного здания виллы появился еще один человек. Судя по виду, египтянин, но в черных обтягивающих джинсах, коротеньких кожаных ботинках, белой рубашке и… с широким ярко-красным кушаком!

Он окинул пленников внимательным взглядом, и в его глазах промелькнуло удовольствие.

— И что вы здесь делаете? — спросил он по-английски. — Кого-нибудь ищете?

В его правой руке Ромина увидела револьвер.

— Простите, что мы вторглись в чужие владения, сэр, но, как нам показалось, этот великолепный дом пуст, вот мы и решили… — Мерлин виновато пожал плечами. — Боюсь, мы стали жертвами собственной любознательности. Мы туристы. Самые обычные туристы, которым все хочется посмотреть, пощупать своими руками. Везде сунуть свой нос… Тут уж ничего не поделаешь… Кстати, мы прибыли в Луксор только сегодня вечером. С группой… В отеле нам рассказали про этот дом, но заверили, что здесь никто не живет.

— Не сомневаюсь, что все это ложь, но все равно заходите. — Мужчина выразительно ткнул дулом револьвера в сторону приоткрытой двери.

Остальные охранники по-прежнему молчали.

Ромина заметила, как Мерлин неторопливо надел пиджак, который до этого держал в руке. Наверное, потому, что в кармане у него был пистолет, и Мерлин на всякий случай хотел иметь его наготове.

По-прежнему в полном молчании, нарушаемом только негромкими звуками их шагов по аккуратно обустроенной асфальтовой дорожке, ведущей вдоль прудиков прямо к двери виллы, они вошли внутрь. Там все сияло от яркого света множества ламп, светильников, люстр, и Ромина, оглядевшись вокруг, наконец-то поняла, почему вначале дом показался им полностью заброшенным — из-за окон, плотно зашторенных темными жалюзи и портьерами! Зато обстановка была богатой и даже не лишенной вкуса. А в самом центре прихожей стоял еще один египтянин в европейских одеждах.

— Входите, — зловещим тоном произнес он. — А знаете, ведь мы вас ожидали, мистер Никойлос.

— Не понимаю, о чем вы, — не скрывая удивления, ответил Мерлин. — Я мистер Робинсон. А это моя жена миссис Ромина Робинсон. Если не верите, вот мой паспорт…

Египтянин взял протянутый ему документ и, презрительно хмыкнув, швырнул на пол.

— Рассказывайте кому-нибудь другому. Вы Никойлос. О вашем возможном приезде нас предупредили. — Он повернулся к молодому египтянину: — Как они сюда проникли?

— Через стену.

— Послушайте, к чему все эти глупости? — Мерлин возмущенно нахмурился. — Я британский подданный мистер Мерлин Робинсон! Это моя жена. Мы остановились в отеле «Империал». Вместе с туристической группой. Если не верите, пошлите туда одного из своих людей… Да, мы нарушили частные владения, признаю и приношу свои самые искренние извинения. Но мы были уверены, что здесь никого нет, и очень хотели собственными глазами увидеть, на что похожа настоящая египетская вилла…

Он говорил так убедительно, что на долю секунды Ромине показалось, как в жестоких глазах пожилого египтянина промелькнуло что-то вроде понимания. Но только на долю секунды. Потому что он, повернувшись к своему молодому напарнику, спросил:

— Что нам теперь с ними делать?

— Хозяин, он опускал руку в один из наших садков…

— Значит, я все-таки не ошибся. Вы и есть Никойлос. Тот самый Никойлос, — не скрывая торжества в голосе, протянул пожилой египтянин. — А знаете, в Каире меня настоятельно предупреждали, что вы попытаетесь вернуться.

— Но послушайте! — изображая искреннее нетерпение, воскликнул Мерлин. — Я не понимаю, о чем вы… Если до сих пор нам не верите, пошлите одного из своих людей в «Империал». Это ведь совсем рядом. Кстати, руководителя нашей группы зовут Рен.

Молодой египтянин мрачно заметил:

— Хозяин, он пытался вытащить оттуда одно из растений.

— Да ничего я не пытался! — возмущенно возразил Мерлин. — Просто испачкал руку, когда перелезал через вашу чертову стену, и хотел ее сполоснуть, только и всего!

И снова Ромине показалось, что в глазах старика промелькнуло что-то вроде доверия.

Молодой египтянин угрожающе шевельнул револьвером.

— Простите, хозяин, но он слишком много говорит. И наверняка врет! Как меня в свое время учил отец: хороший неверный только мертвый неверный… Может, лучше сначала утопить их, а потом выбросить в Нил? К утру их течением отнесет километров за десять-пятнадцать, и никому в голову не придет связать их с нами… Все будет выглядеть как несчастный случай…

— За что? — воскликнула Ромина. — Мы ведь не сделали вам ничего плохого!

Пожилой медленно наклонился, поднял с пола паспорт Мерлина, еще раз внимательно его осмотрел.

— Такие теперь может изготовить любой школьник, — презрительно заметил молодой.

Ромина бросила на него быстрый взгляд.

Его лицо кого-то напоминало. Но кого?.. И тут ее словно озарило — Таху! Такой же овал лица, тот же разрез глаз, тонкие губы, жестокая кривизна ехидного рта… Неужели его родной брат?

Тем временем оба египтянина отошли в сторону и начали оживленно что-то обсуждать. По тому вниманию, с каким к их разговору прислушивался Мерлин, было ясно, что он все понимает.

Наконец молодой египтянин резко повернулся к охранникам, молча стоящим у двери, и громко приказал:

— Обыщите его!

Мерлин молниеносно сунул правую руку в карман, но не успел — двое здоровенных мужчин крепко держали его за руки и плечи, а третий достал пистолет.

— Вот это да! Оружие! С каких это пор обычные туристы носят с собой пистолеты? — не скрывая торжества, выкрикнул молодой египтянин.

Пожилой, подойдя вплотную к Мерлину, изо всех сил ударил его по лицу.

— Значит, все-таки Никойлос!

— Нет, не Никойлос! — хладнокровно ответил Мерлин. — Что касается пистолета, после войны я никогда с ним не расстаюсь. Особенно в таких странах, как ваша.

Египтянин опять ударил Мерлина, на этот раз кулаком, в кровь разбив ему щеку кольцом. Кольцом со змеиной головкой и тремя крохотными жемчужинками… Точно таким, как Мерлин носил в потайном карманчике своего портмоне. Он также обратил на него внимание и, очевидно, принял какое-то новое решение, потому что совершенно иным тоном произнес:

— Ладно, игра окончена… Освободите мне руки, и я покажу вам кое-что интересное.

Молодой египтянин презрительно хмыкнул:

— Еще один пистолет?

— Нет, куда более важное… Кольцо. Но не просто кольцо, а точно такое, каким вы только что разбили мне щеку. — Он немного помолчал, давая им возможность получше понять смысл его слов. — И кроме того, расскажу вам кое-что интересное… Ну что, будем разговаривать или оставим все, как есть?

На лице пожилого египтянина появилось выражение явного интереса. Он повернулся к охранникам и властным жестом приказал отпустить пленника.

Мерлин, пошевелив плечами, достал из внутреннего кармана портмоне и вытряхнул из него себе на ладонь то самое кольцо.

— Вот посмотрите!

— Он наверняка его украл! — с негодованием воскликнул молодой.

— Вы ошибаетесь, уважаемый, — не повышая голоса, возразил Мерлин. — Не украл и даже не нашел. Мне его вручили! Причем с определенной целью.

— С определенной целью? Какой?

— Мне было поручено явиться сюда, чтобы войти в контакт с вашим хозяином и передать ему деловое предложение от… — Мерлин чуть помолчал, затем Для пущей важности слегка понизил голос, — от некоего американского синдиката.

— Не верю! Ни одному слову! — злобно выкрикнул молодой египтянин. — Он врет, все врет!.. Сначала назвался Робинсоном, а теперь оказывается, он никакой не Робинсон, а Никойлос…

— Вы опять ошибаетесь. Я не Никойлос. И к тому же сейчас не важно, кто я на самом деле… Вообще-то я пытался связаться с вашим шефом еще там, в Лондоне, но по каким-то причинам не смог и решил попытаться сделать это здесь.

— Вранье, — настойчиво повторил молодой. Однако пожилой египтянин на этот раз заинтересовался, казалось, по-настоящему.

— И кто же вам в таком случае передал это кольцо? — после долгой паузы спросил он.

— Этого я вам пока сообщить не могу. Извините, конечно, но не имею права. Единственное, что мне позволено говорить, — то, что он один из ваших людей… Но средства за нашим деловым предложением стоят немалые, можете не сомневаться. Ведь у нас в Америке счет деньгам идет на ином уровне… Скажем, как насчет… миллиона долларов? Для начала, конечно…

Ромина заметила в глазах молодого египтянина с отвратительным лицом огонек жадности.

— Кто вас послал? — спросил он. — Назовите имена, иначе мы не сможем вам поверить… — Он злобно оскалился. — И если это все-таки случится, думаю, вам не надо говорить, что вас ждет!

— Боюсь, это имена настолько значимых людей, что вам их лучше не знать. — Мерлин принял на редкость важный вид. — И назвать их я смогу только хозяину… Впрочем, если вам это не интересно, мне не остается ничего другого, кроме как вернуться в Америку и все рассказать моим хозяевам…

Молодой египтянин с лицом законченного мерзавца, как у своего «брата», громко рассмеялся. Явно стараясь, чтобы его хохот звучал как можно смелее и вызывающе.

— Зря волнуетесь. Именно это вам сейчас меньше всего грозит.

— А я не волнуюсь, — с непонятной для Ромины уверенностью произнес Мерлин. — И предлагаю вам сделать следующее. Вы отводите меня к своему шефу, я рассказываю ему суть нашего предложения, возможно, с именами и даже адресами, чтобы можно было проверить. А уж потом пусть он сам решает, что снами делать… Повторяю, он и только он, а не его шестерки…

Мерлин говорил настолько убедительно и, главное, с откровенным презрением, что молодой египтянин уже занес было руку для удара, но пожилой не дал ему этого сделать.

— Остынь, успокойся!.. Он прав. Пусть шеф сам решит, что делать. Он ведь, так или иначе, скоро приедет…

— Насколько я понимаю, сегодня вечером, так ведь? — усмехнувшись, поинтересовался Мерлин.

— А вам откуда известно?

— Информация у нас всегда хорошо поставлена… Иначе бы не смогли предложить вам миллион долларов… тем более только для начала!

— Да убить его, и конец всем проблемам! — снова воскликнул молодой негодяй. — И его подружку тоже!

— Нет, жаль, если такая, как она, умрет слишком быстро и без толку, — со значением произнес пожилой египтянин, бросая на Ромину настолько выразительный взгляд, что она в безотчетном страхе прижалась к Мерлину.

— Значит, вы соглашаетесь взять меня к своему шефу? — быстро спросил Мерлин, пытаясь разрядить обстановку.

— Если он даст на это свое твердое согласие, — чуть подумав, ответил пожилой и, повернувшись к охранникам, отрывисто что-то приказал им по-арабски.

Те, послушно кивнув, подошли к Мерлину и Ромине, крепко взяли их за руки и вывели из комнаты в длинный, тускло освещенный коридор, в самом конце которого была черная железная дверь.

Когда один из охранников ее открыл, они оказались на каменных ступеньках, ведущих куда-то вниз…

Там была еще одна дверь, только намного более массивная.

— Входите! — коротко приказал им второй охранник, грубо вталкивая внутрь.

Затем дверь с грохотом захлопнулась, ключ с отвратительным скрипом повернулся, и они остались в полной темноте. На холодном каменном полу какой-то подземной каморки. Ромина встала на колени, вытянула перед собой руки…

— Мерлин! Мерлин…

— Я здесь, — тут же раздался его голос. Где-то совсем рядом. — Не бойся, дорогая, все будет в порядке. Мы выберемся.

Она с огромным облегчением почувствовала, как он коснулся рукой ее плеча, благодарно прошептала «спасибо, Мерлин» и хотела продолжить, но вдруг… из темного угла раздался чей-то голос.

— Какой это, черт побери, Мерлин? — отрывисто спросил кто-то. На прекрасном английском!

Глава 12

На мгновение в темной камере повисло ошеломленное молчание, нарушаемое тяжелым дыханием. А затем… затем Ромина сдавленным от волнения голосом, как бы не веря себе, почти истерически выкрикнула:

— Кто это? Кто?

Ее слова, казалось, несколько раз откликнулись звонким эхом, прежде чем неизвестный мужчина не менее удивленно пробормотал:

— Не может быть… Нет, этого просто не может быть! Это же абсолютно невозможно…

Но прежде чем он смог продолжить, Ромина воскликнула:

— Крис!.. Это же Крис! Крис, это ты!..

— Ромина! Что… что ты-то, черт побери, здесь делаешь?

Вновь воцарилась тишина, которую вскоре нарушил Крис:

— Подождите минутку, не двигайтесь… У меня где-то спрятаны спички… Сейчас…

Но не успел он договорить, как Мерлин щелкнул зажигалкой, и невысокий язычок тусклого пламени осветил их с Роминой лица, как зачарованные смотрящие в темный угол каменного мешка…

Оттуда наконец-то послышалось чирканье спички, там тоже появился огонек, и они увидели, как человеческая фигура неуклюжими движениями пытается зажечь огрызок свечи.

— Крис, Крис!.. Крис, братик, ты жив!.. Боже мой, какое счастье!

Ромина, вскочив на ноги, стремительно подбежала к человеку, сидящему на некоем подобии тонкого соломенного матраса, пристально, от старания даже чуть прищурив глаза, оглядела его с ног до головы… Да, конечно же это ее брат Крис! Правда, чудовищно исхудавший, грязный, оборванный, с разбитым лбом и спутанными от грязи и крови волосами — его с первого взгляда и не признать. Но все равно это он, ее единственный, любимый брат Крис!

— О, Крис, Крис!.. Что эти варвары с тобой сделали?

— Ничего страшного, пока все в порядке, — шепотом ответил он, протягивая свою из-за крайней худобы казавшуюся слишком длинной руку, чтобы прикоснуться к ее плечу.

— Ты жив, жив, — бормотала девушка, даже не пытаясь вытереть слезы, ручьем катившиеся по ее щекам…

— Пока еще только частично, — ответил он, криво ухмыльнувшись. — И все-таки, сестричка, что ты здесь делаешь?

Вместо нее ответил Мерлин, хранивший до этого упорное молчание:

— Рад тебя видеть, Крис. Мы с твоей сестрой пытаемся выяснить, с чего это и, главное, почему ты вдруг решил «умереть».

— Тебе-то это зачем? — От возмущения Крис, хотя ему было не очень легко, даже повысил голос. — Зачем вдруг понадобилось лезть в это дело? Неужели нельзя было понаблюдать со стороны?

— Думаешь, я смог бы? — не без дружеской иронии поинтересовался Мерлин. — Интересно, а смог бы ты сам?

— Я не об этом. — Крис досадливо поморщился. — Что ты постараешься сунуть в это дело свой длинный нос, я ни секунды не сомневался. Но… но при чем здесь моя сестра Ромина? Зачем ты подвязал сюда и ее?! Неужели…

Ромина не дала ему договорить:

— Нет, Крис, это не он, как ты говоришь, «подвязал меня», а я заставила Мерлина сделать это. В прямом смысле. Он с самого начала был категорически против… Все время пытался избавиться от меня, отправить домой, но я не позволила. Мне надо было самой узнать, что, как, когда, где и, главное, почему произошло с моим единственным братом. Надеюсь, ты хоть это готов понять, Крис?

Крис тяжело вздохнул.

— Вот, значит, почему мы в таком дерьме…

— И насколько, по-твоему, это серьезно? — спросил Мерлин.

— Серьезней не бывает. — Крис снова вздохнул. Хотя и не так тяжело, как раньше. — И что самое страшное, у нас ни на что не осталось времени…

— Тогда не теряй его и расскажи, что произошло. А потом мы постараемся объяснить тебе все, чего ты, скорее всего, еще не знаешь, и вместе подумаем, что делать дальше.

— Если у нас есть это «дальше»… — горько заметил Крис.

Мерлин удивленно посмотрел на него:

— Что ты имеешь в виду?

— Это конец пути, Мерлин… Уже сегодня вечером сюда приезжает сам хозяин!

Каким-то внутренним чутьем уловив, что мужчины беспокоятся во многом о ее жизни и дальнейшей судьбе, Ромина решительно вмешалась:

— Только не надо переживать за меня! Во всяком случае, сейчас, Крис. Пойми, ты жив, и это главное! Остальное не имеет значения. А дальше… дальше будет видно.

Кристофер нежно привлек ее к себе.

— Послушайте, ребята, у нас действительно слишком мало времени. Так что не тратьте его на сантименты, а быстрей говорите: что вам известно?

— Пока только то, что ты, Крис, кое-что оставил для нас у мадам Гоха, — ответил Мерлин.

— Значит, вы получили тот обрывок бумаги, который я для вас оставил, так? — Крис довольно ухмыльнулся. — Я рад, очень рад, что все так образовалось… Вы молодцы, просто молодцы! Иначе…

— Крис, они убили Поля, — мягко перебил его Мерлин.

По тому, как Крис больно сжал ее плечо, Ромина поняла, насколько болезненно брат принял эту далеко не самую приятную новость. Она даже охнула.

— Я же говорил вам, хозяин приезжает сегодня. Меня они пока держат в живых только потому, что я отказываюсь сообщить важную для них информацию…

— Какую еще важную информацию? — Мерлин не скрыл удивления.

— Им до смерти требуется знать, кто рассказал мне о наркотике.

— Так расскажи нам. Чего ты ждешь? Мы ведь рискуем жизнью, пытаясь узнать, в чем дело! Неужели все действительно так важно? — не удержалась Ромина.

— Не то слово, сестричка. Это оказалось настолько важным, что сначала я горько пожалел, что вообще узнал о нем и тем более немедленно не поделился этой чертовой информацией с кем положено!

— Тогда не тяни, скажи нам! — повелительным тоном произнес Мерлин.

— Ну… когда я писал то самое письмо Ромине, мне в общем-то было ясно — я напал на что-то по-настоящему крупное. Но насколько крупное и смертельно опасное, я не мог представить!

— А почему сразу не сообщил Гарди?

— Сам не знаю. — Крис виновато вздохнул. — Наверное, был так горд собой за находку, что почему-то уверовал в собственную гениальность и непогрешимость! Вот и…

— Продолжай, продолжай, не стесняйся, — поощрил его Мерлин.

— А дальше мне удалось довольно быстро найти одну «шестерку», который за хорошие деньги ухитрился незаметно провести меня на место тайной встречи дилеров… Что-то вроде закрытого частного ночного клуба… В общем, мне удалось убедить их в том, что я один из них и оказался там по нашему общему делу.

— Это было где — в Каире? — деловито поинтересовался Мерлин.

— Да. И участие в тайной встрече принимали обычные бандиты. Затем вспыхнула жуткая драка между двумя их агентами… каким-то громилой и отвратительным типом по имени Таха…

— Он мертв, Крис. Я его убил.

Изможденное лицо Криса озарилось радостной улыбкой.

— Знаешь, это единственная по-настоящему приятная новость за последнее время. Мне была просто невыносима мысль о том, что я умру, а этот мерзавец будет ходить по нашей земле!.. Хотя, когда мы с ним встретились, он был не только жив-здоров, но и весьма проворен. Причина их драки мне толком не известна, но длилась она недолго, потому что Таха выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил громиле прямо в лицо. — Крис помолчал, вспоминая события того вечера, затем, тяжело вздохнув, продолжил: — Пистолет у него был с глушителем, поэтому я не сразу понял, что происходит. Суть происходящего до меня дошла, только когда я увидел, как подручные Тахи торопливо заворачивают неподвижное тело громилы в ковер и тащат его по полу к задней двери… Тот, кто привел меня, схватил меня за руку и тоже потащил к выходу, только к противоположному. Более испуганного человека мне давно не приходилось видеть. Весь бледный, руки трясутся, пот градом… И все время бормочет о том, как Таха не любит свидетелей… — Крис снова помолчал. — Так вот, когда мы оказались на улице, мой «приятель» понесся оттуда со всех ног, а я решил задержаться и посмотреть, что к чему. Ведь они наверняка выбросили тело поблизости. А вдруг человек жив? И знаете, минут через пятнадцать-двадцать я его все-таки нашел. В глухой аллее, истекающего кровью. Помочь ему было невозможно, но я успел спросить, смогу ли я для него хоть что-нибудь сделать…

— Да, на тебя это похоже, — покачала головой Ромина. — Влезть в смертоносную проблему только потому, что не терпится кому-то оказать помощь!

Крис пожал плечами.

— Вокруг не было ни души, значит, никакого риска. Короче говоря, умирающий бандит оказался верующим католиком и прошептал, что перед смертью хочет исповедаться. А поскольку, кроме меня, рядом никого не оказалось, тем более священника, то… принять его последнюю исповедь пришлось, увы, вашему покорному слуге…

— И что тебе удалось услышать? — подал голос Мерлин.

— Все! Все, что хотел узнать про эту чертову организацию! Конечно, его речь была прерывистой, с большими паузами, иногда совершенно невнятной, однако главное мне удалось разобрать.

— Что? Что именно он тебе сказал? — Мерлин вплотную придвинулся к нему.

— Он сказал, что этот чудовищный наркотик выращивается именно здесь, в Египте, потому что ему требуется вполне определенный вид почвы, который в изобилии можно найти именно на берегах Нила… На сегодняшний день наркотик считается самым современным и совершенным. Успешно служит двум целям: цветы и семена после размельчения и соответствующей обработки используются для изготовления на редкость эффективного транквилизатора, способного вызвать у наркомана ощущение собственного превосходства, ну, как бы делает из него бога, а корни — наоборот, для изготовления не менее эффектного депрессанта, препарата, подавляющего волю…

Он замолчал, на этот раз чтобы отдышаться после необычно долгой и эмоциональной речи.

— Господи, но это же чудовищно! — воскликнул Мерлин.

— На первый взгляд это может показаться нереальным. Но поверьте, увы, именно так это дьявольское вещество и работает… До вас, наконец, дошло, чего они хотят? Причем «они» — это исчадия ада, главная цель которых — завладеть миром.

— Ты что, серьезно?

Мерлин от удивления широко раскрыл глаза. Крис в ответ кивнул:

— Да, вполне. Каждому из доверенных шефов региональной цепочки выдается некое специфическое кольцо, которое, в каком-то смысле, обладает магической силой…

Ромина невольно воскликнула, а Мерлин почему-то довольно ухмыльнулся.

— Кстати, у меня тоже есть такое, но… ладно, об этом потом. Пожалуйста, продолжай.

— Значит, ты наверняка обратил внимание на три крохотные жемчужинки на язычке змейки. Тогда, если, конечно, ты еще не совсем в курсе, послушай. Каждая из них конкретно символизирует подавление, сегрегацию, превосходство! Теперь понимаешь? В этом-то и состоит основная цель всех, кому доверили Носить кольцо… Как и того, кто стоит во главе!

— И кто же он?

— Мне пока неизвестно. Знаю только, что он будет здесь сегодня вечером.

— Послушай, а как по-твоему, это может быть хоть как-то связанным с коммунистическим заговором?

— Коммунистическим заговором? — Крис тоже задумался. — А что? Вполне. Хотя может быть и честолюбивым желанием какого-нибудь спятившего маньяка. Претендующего на мировое господство… Впрочем, чем бы или кем бы это не было вызвано, миру в любом случае грозит страшная опасность…

— Что ж, похоже, пока нашей единственной надеждой остается то, что у них еще слишком мало «продукта», поскольку не налажено производство…

— Почему же не налажено? Вполне налажено… Просто растение еще не вступило в нужную фазу созревания.

— Да, судя по всему, так оно и есть, — согласился Мерлин. — Я видел эти растения. Они действительно еще совсем зеленые. Значит…

— Они созреют максимум через две недели. Через две недели! Интересно, где мы все будем к этому времени.

— Да, но… — попробовал было возразить Мерлин.

Но Крис не дал ему договорить:

— Не стоит себя обманывать, Мерлин! Это глупо, бессмысленно и… в нашем случае смертельно опасно. Мы имеем дело с жестокими, безжалостными животными, у которых не осталось ничего человеческого… Они не задумываясь убьют любого, кто осмелится встать у них на пути! Я, ты, Поль — тому наглядные примеры.

— Но почему они до сих пор не убили тебя?

— Потому что им пока очень нужно получить от меня кое-какую информацию. Они догадались, что в организацию мне помог проникнуть некий осведомитель, вот и хотят во что бы то ни стало узнать его имя. Как только узнают, все закончится, не сомневайся. То же самое, думаю, относится и к вам с Роминой.

Крис разволновался и расстегнул верхние пуговицы своей грязной, оборванной рубашки, и Ромина заметила у него на груди синяки и кровоподтеки.

— Боже мой, Крис, что они с тобой сделали!

Крис задумчиво взглянул на сестру:

— Да, это было не очень приятно. Но пока я молчу, они не решатся убить! Ведь если не узнают, откуда у меня информация, им же будет хуже. А хозяин ничем не лучше их…

— Крис, значит, они тебя избивали? — с трудом сдерживая слезы, прошептала девушка.

— Вообще-то могло быть хуже.

— Ну а нам? Нам-то что теперь делать? — Мерлин невольно обернулся к Ромине.

— Честно говоря, пока толком не знаю. — Крис снова сел, обхватил колени руками. Долго молчал. — Дело в том, что они мне дали четко понять: сегодня вечером я либо заговорю, либо… Ну сами понимаете.

— Мерзавцы, звери, безжалостные, бессердечные твари! — вырвалось у Ромины.

В мрачной, полной ужасных ожиданий камере, казалось, навечно повисло гнетущее молчание. Затем Крис медленно повернулся к сестре:

— Кстати, имейте в виду, Зарифа, это тот, что постарше, не такой жестокий, как Хозарис, молодой с отвратительным лицом.

— А остальные? — спросил Мерлин.

— Ты что, до сих пор не понял? Остальные, то есть, как у них принято говорить, «обслуга», здесь «на игле»! — Крис даже ухмыльнулся. — Тупо выполняют приказы, не более того!..

— Да, я тоже заметил в их поведении нечто весьма странное, — признался Мерлин.

Крис хихикнул.

— Ты говоришь как истинный британец! Все тонкими намеками и никогда по сути… Порой сразу и не поймешь, что ты имеешь в виду!.. Эти люди зомби! И при этом полностью собой довольны… Они хотят сделать мир по своему подобию и не остановятся ни перед чем. Но без наркотика ничего не добиться, и они знают это! Тем они страшнее…

— Да, но… но это… это невозможно!

— Ты уверен? Интересно, что им помешает? Ты? Я?.. В нашем-то положении…

— Не ты и не я, а вся страна, весь мир! Неужели ты думаешь, им это сойдет с рук?

— Увы, мой друг, боюсь, да, вполне может сойти. — Крис развел руками. — Они ведь тоже «работают» на очень высоком уровне: дипломаты, политики, промышленные магнаты… Не говоря уж о дочерях, сыновьях, женщинах всех уровней и сословий, которые становятся их самой легкой, самой уязвимой добычей!

— Боже! Мы должны, понимаете, мы просто обязаны их остановить! — Мерлин даже пристукнул кулаком по каменному полу.

— Но как? — отчаянно прошептала Ромина.

— Который час? — неожиданно спросил Крис.

Мерлин бросил быстрый взгляд на свои часы.

— Без двадцати одиннадцать.

— А прибытие хозяина ожидается ровно в одиннадцать.

— И что? — Ромина тяжело вздохнула. — Разве от нас что-то зависит? Мы можем сидеть в этой грязной камере и надеяться, что нас не убьют!

И снова мужчины как-то загадочно посмотрели друг на друга.

— Слушай, Мер, у тебя есть при себе какие-нибудь деньги? — поинтересовался Крис.

— Да, есть… Хотя, честно говоря, мне показалось довольно странным, что их не отобрали при обыске.

— Они не отобрали, потому что ведут себя как роботы. Им не приказали, они и не отобрали. Ладно, тогда давай их сюда.

Мерлин, пожав плечами, вынул из кармана бумажник, достал и пересчитал купюры.

— Около пятидесяти египетских фунтов…

— Быстрее, быстрее! — шепотом поторопил Крис и, чуть ли не выхватив деньги из руки Мерлина, торопливо зашаркал к двери.

Подойдя к двери вплотную, Крис несколько раз постучал по ней кулаком и громко крикнул:

— Наха! — Немного подождал и снова несколько раз позвал: — Наха! Наха!

Вскоре послышались чьи-то шаги… Крис нагнулся к замочной скважине и произнес через нее несколько фраз по-арабски.

Ромина умоляюще взглянула на Мерлина, и тот перевел:

— Он сказал, что ему срочно надо в туалет. А также, что хочет дать лично ему что-то важное…

Вскоре до них донесся скрип ключа, дверь с противным скрежетом слегка приоткрылась, и Крис выскользнул наружу.

Ромина, с огромным трудом удержавшись от горестного стона, тихо спросила:

— Ну и что дальше?

Мерлин передвинулся вдоль стены, сел на место, которое недавно занимал ее брат.

— Что бы ни случилось, — ласково произнес он, — я знаю, ты не струсишь, не подведешь нас.

— А если струшу? Я ведь совсем не такая храбрая, как иногда кажусь… И я на самом деле очень, очень боюсь!

— Мы все очень боимся, — ласково произнес Мерлин. — Знаешь, Ромина, если нам вдруг придется умереть… к сожалению, это возможно… так вот, если этому суждено случиться, я хочу, чтобы ты знала… что я тебя люблю!

— Мерлин… — только и смогла прошептать девушка…

— Я люблю тебя, Ромина! Безнадежно влюбился с первого взгляда. Хотя жаль, что говорить это приходится слишком поздно!

— О, Мерлин… А мне казалось, ты ненавидишь меня…

— Ты ошибаешься. Это было всего лишь банальное нежелание впутывать в сложное и опасное дело женщину! Особенно такую, как ты…

Полные желания полураскрытые коралловые губки, внезапно увлажнившиеся глаза, в которых ясно читались любовь пополам с обожанием, были ему лучшим ответом…

Мерлин нежно привлек девушку к себе, и они слились в долгом нежном поцелуе…

— Любимая, — прошептал он внезапно охрипшим от желания голосом. — Я люблю тебя так, как никогда и никого не любил… Почему, ну почему ты не встретилась мне раньше?

— И я… я тоже тебя люблю!.. С первого дня… Люблю страстно, один раз и… и, думаю, уже навсегда, на всю оставшуюся жизнь…

Он прижал ее к себе с такой силой, что Ромине показалось, будто она стала частичкой его, растворилась в нем… И вдруг он ее отпустил! Даже слегка оттолкнул.

— Боже милосердный! Нам надо немедленно выбраться отсюда! Не можем же мы сидеть здесь, как загнанные крысы, безропотно ожидая, когда нас принесут в жертву.

Он резко вскочил на ноги, но тут послышался скрип поворачиваемого в замочной скважине ключа, и в камере вновь появился Крис.

— У нас появился шанс? — осторожно поинтересовался Мерлин. Крис молча кивнул. — И насколько реальный?

— В общем-то довольно шаткий. И на первый взгляд кажется просто невероятным. Но кто знает… А вдруг сработает? — Он медленно подошел к рваному матрасу в углу, где сидела Ромина, нежно взглянул на сестру. — Который час?

— Без восьми одиннадцать, а что?

— Тогда слушайте меня внимательно и не задавайте лишних вопросов. Времени у нас очень мало… Стражника по имени Наха я обрабатывал с того момента, как оказался здесь. Он не такой забитый, как остальные, в свое время был даже студентом Каирского университета, мечтал переехать в Англию… Я обещал помочь ему в этом, если, конечно, останусь жив, и он, как ни странно, поверил. Тайком приносил мне разные предметы «роскоши», вроде огрызка свечи, спичек, матраса, а самое главное, еды, благодаря которой я не только продолжаю жить, но даже могу думать, ходить, действовать…

— Невероятно! — тихо воскликнул Мерлин. — Неужели он действительно тебе поверил? Тебе, узнику, приговоренному к смерти!

— Не только поверил, но и согласился дать последний шанс спастись. Разумеется, всем вместе. В этом я был тверд. Вот наш план. В самом конце мола, в укромной нише, спрятан катер. Быстрее его в округе ничего нет. Катер держат в полной готовности на случай крайней ситуации… Когда нас поведут к Хозяину, Наха потихоньку выведет посудину оттуда, активирует зажигание и будет ждать, пока…

— Пока что?

— Пока нас либо убьют, либо дадут возможность убежать… Единственное условие Нахи — если нам удастся бежать, мы бежим только вместе с ним. Ну а потом я должен сдержать обещание.

— Либо убьют, либо дадут возможность убежать… — Мерлин задумчиво почесал затылок. — Хорошенькая перспектива, ничего не скажешь. А других вариантов нет?

— Других вариантов?! — возмущенно воскликнул Крис. — Скажи спасибо, что появился этот! Кстати, о вариантах: у тебя случайно не осталось при себе хоть какого-нибудь оружия?

— Интересно, как ты догадался. Пистолет у меня, естественно, отобрали, в поисках другого прощупали все тело, но… остался нож. — Он наклонился, слегка приподнял левую брючину.

— Неплохо, — довольно потер руки Крис. — Впрочем, у меня тоже есть кое-что в запасе. Помните, в свое время я хотел стать заклинателем змей? Ромина, ты же…

— Да, да, я помню! Ты тогда жил в Индии, Крис, и все время занимался только этим. Заклинал гадов, мечтал стать их повелителем…

— Но я на этом не остановился. И поскольку змей, желающих приручиться, у меня больше не было, я занялся скорпионами… И один из них здесь. Вернее, одна из них. — Он взял в руки спичечную коробку, слегка потряс ее. — Я назвал ее Фатима. И пока мы отдадим эту красотку Ромине…

— Не надо! — громко запротестовала девушка. — Мне она не нужна!

— А вот мне почему-то кажется, нужна. Под воздействием наркотика люди превращаются в животных. Особенно когда перед ними молодая женщина…

Ромина невольно содрогнулась.

— Ладно, давай, — дрожащим голосом согласилась она.

— Но только, пожалуйста, будь с ней предельно осторожна. И упаси тебя бог открыть коробочку раньше времени! Последствия могут оказаться ужасными. Помни: если скорпион, не дай бог, ужалит тебя, то смерть будет мучительной. Фатима не знает жалости…

— Д-д-да, да… постараюсь, конечно.

— Ребята, вы что, влюбились друг в друга? — неожиданно спросил Крис. — И тут же рассмеялся, все поняв. — Отлично! Значит, тем больше у нас причин выбраться отсюда! Мне совсем не хочется лишиться самого лучшего жениха своей единственной и самой любимой младшей сестренки!

Мерлин прервал его:

— Кстати, Крис, ты хорошо знаком с расположением виллы?

— К сожалению, не очень. Знаю только, благодаря Нахе, что с фасада есть нечто вроде террасы, которая огибает дом и переходит в мощеную дорожку, ведущую прямо к молу.

— Что ж, очень удобно для их чудовищных целей, — заметил Мерлин. — Они специально так построили виллу?

— Не думаю. Скорее всего, раньше она принадлежала какому-нибудь ревнивому шейху, который тем самым хотел закрыть доступ посторонним к своему гарему. Нынешние хозяева ее просто достроили под свои вкусы и потребности.

— Но ведь кто-то из местных наверняка должен был что-то заподозрить? — предположил Мерлин.

— Почему? — Крис пожал плечами. — Для них это просто богатая вилла, владелец которой не желает видеть посторонних.

Мерлин недовольно поморщился.

— Наверное, ты прав. Хотя все равно ужасно…

За дверью послышались громкие голоса, топот, скрип открывающегося замка…

Ромина охнула, торопливо закрыла косметичку, доверчиво потянулась к Мерлину. Тот крепко взял ее за руку, помог встать. Краем глаза она успела заметить, как другой рукой ее любимый молниеносным движением засунул десантный нож за пояс брюк и прикрыл его пиджаком. Крис стоял в центре камеры. Необычно сосредоточенный, готовый к действию!

Дверь открылась, в ее проеме показался Хозарис. В черных обтягивающих джинсах, белой рубашке с открытым воротом и пистолетом, заткнутым за красный кушак. В руке он держал короткую черную плеть. А за его спиной виделись силуэты двух охранников.

— Отведите-ка этих мерзавцев наверх, — не оборачиваясь, коротко приказал он.

Когда, наконец, их привели в огромную, шикарно обставленную залу со множеством ковров, низеньких диванчиков, кофейных столиков и атласных подушек, то в самом дальнем ее конце они сразу увидели человека, к которому их с роковой неизбежностью вела сама судьба!

Он сидел за столом, щедро уставленным изысканными яствами, и, низко опустив голову, ел.

Так длилось довольно долго. Наконец хозяин, не отрываясь от еды, произнес:

— Охрана свободна. Ждите дальнейших указаний в коридоре. Зарифа и Хозарис, останьтесь. Услышать имя того, кто нас предал, надлежит только вам и никому больше.

При первых же звуках его голоса Ромина невольно вздрогнула и повернулась к тому, кто… Нет, это невозможно! «Русский дворянин семнадцатого века» Алекс Салвеков! Девушка вдруг почувствовала себя так, будто ее с головой окунули в бочку с нечистотами!

Впрочем, когда «русский дворянин», закончив трапезу, увидел среди пленников Ромину, он, казалось, был не менее поражен.

— Сюрприз, сюрприз! — не отрывая взгляда от девушки, произнес Алекс. — Честно говоря, я даже предположить не мог, кто так страстно хочет меня видеть! Ах вон оно что. — Он покачал головой. — Слева, полагаю, ваш якобы покойный брат Кристофер, а справа, не сомневаюсь, мистер Никойлос. Ну конечно! Как же я сразу не догадался? Впрочем, с произношением европейских имен у моих помощников всегда были проблемы. К тому же вы наверняка имеете вредную привычку путешествовать под вымышленными именами. Ромина, как жаль, что вы позволили втянуть себя в эту безнадежную авантюру. Зачем? Ваши нежнейшие губки обещали мне столько удовольствия!

— Замолчите! — От гнева щеки Ромины стали пунцовыми. — Господи, как я могла допустить такую глупость! Полностью потерять разум, как… самая настоящая идиотка!

— Ну зачем же так переживать, дорогая? Лучше подойдите ко мне.

— Нет, уж лучше я останусь, где стою! — гордо ответила Ромина, хватаясь за руку Мерлина.

— Думаете, лучше? — Алекс весело рассмеялся. — Если вы хотите помочь этим джентльменам, то лучше не умничать, а делать так, как я скажу. Садитесь, — вкрадчиво предложил он. — Не откажите составить мне компанию. На десерт у нас сегодня восхитительная клубника в розовом сиропе… Если я правильно помню, вы всегда обожали клубнику…

Алекс элегантным жестом указал ей на блюдо с крупными алыми ягодами…

И тут она вспомнила! Этот широкий жест, вкрадчивый голос, ослепительно сияющие перстни на пальцах, обворожительная улыбка… Да, именно так все было и в тот раз…

И ее собственный голос: «Нет, нет, спасибо, Алекс, но я действительно больше не могу!» — «Ну пожалуйста, Ромина, прошу вас! Хотя бы только попробуйте. Взгляните, ягоды великолепны!» — «Да, клубника на самом деле выглядит очень аппетитно! Но вы зачем-то посыпали ее сахарной пудрой, а я не признаю фрукты с сахаром». — «Не волнуйтесь, дорогая Ромина, так уж случилось, и к тому же пудры совсем немного. Уверен, вы ее даже не заметите!»

Тогда, не желая создавать проблему из-за какой-то мелочи, она уступила и съела две или три ягодки. Которые действительно оказались на редкость вкусными и совершенно без привкуса сахара. Но…

Но теперь девушка точно знала, почему и, главное, для чего он так настойчиво уговаривал ее попробовать ягоды!

— Нар-ко-тик… ваш чер-тов нар-ко-тик, — неожиданно заикаясь от волнения и внезапной догадки, пробормотала Ромина. — Вы посыпали им клубнику и уговорили меня съесть несколько ягод… Вот почему я так легко позволила вам… оказаться в моей квартире и…

— Дорогая, — мягко перебил ее Алекс. — Ну зачем бить себя в грудь и тем более исповедоваться в присутствии свидетелей? Причем, боюсь, далеко не самых для вас удобных.

От стыда она закрыла лицо руками.

— Ромина, дорогая, драматизм здесь, поверьте, излишен. — Алекс чуть наклонился вперед. — Но раз уж вы затронули эту весьма интересную тему, давайте ненадолго вернемся к тому очаровательному эпизоду, на котором мы тогда остановились.

— Нет, никогда! Ни за что на свете! Я скорее умру, чем…

— Вы действительно готовы скорее умереть, чем?.. Забавно… Кстати, Ромина, а вы хоть когда-либо думали о том, что означает слово «умереть»? В его не основном, примитивном значении, а, так сказать, производном… Это ведь не просто взять и «уйти из этой жизни в другую». Во всяком случае, здесь… В обществе моих верных друзей Зарифы и Хозариса. У них другие представления о том, как именно человеческие существа могут «уходить из этой жизни в иную». — Алекс ухмыльнулся. Было видно, что ситуация доставляет ему искреннее удовольствие.

— Как вы можете?.. Вы же цивилизованный человек, Алекс! Мы с вами встречались в очень приличных домах, с очень воспитанными людьми. И все это время…

— И все это время я незаметно, шаг за шагом готовил пришествие самой драматической, самой замечательной эры на земле! — Алекс не менее драматически воздел вверх обе руки. — Неужели вы до сих пор ничего не поняли, моя дорогая Ромина? Неужели не оценили, каким прекрасным, каким совершенным и управляемым станет наш мир, когда мы наладим производство этого наркотика, этого волшебного наркотика на полную мощность? Да, тогда все станет другим, абсолютно другим…

— Вы сошли с ума! — Ромина от возмущения чуть не задохнулась. — Неужели не понимаете? У вас ничего не выйдет! Наш мир, наш нормальный мир, никогда не позволит вам этого сделать!

— И кто же меня остановит? Вы, дорогая Ромина? Или эти неудачники… Зачем бороться с неизбежным?

— Вы сделали это! — услышала Ромина радостное восклицание охранника, которого Крис уговорил помочь им. — Это просто здорово, сэр!

Крис от слабости никак не мог отдышаться, и за него ответил Мерлин:

— Да, друг мой, удалось. Теперь мы в безопасности, свободны и можем делать все, что хотим! — Он повернулся к Ромине: — Дорогая, ты понимаешь, что теперь мы свободны и можем делать все, абсолютно все, что хотим?

Девушка была слишком переутомлена стремительными и на редкость драматичными событиями, чтобы должным образом воспринимать происходящее. Единственное, на что у нее хватило сил, — доверчиво положить голову на плечо Мерлина, закрыть глаза и… ждать. Ждать чуда, исполнения мечты…

А затем… затем его губы ласково прикоснулись к ее губам, и она поняла — теперь только это имеет значение!

Они возвращаются домой. Они будут вместе. Всю жизнь. И… она любит и любима!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Бурбон — сорт виски. (Примеч. пер.)

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg