«Витамины любви»

Витамины любви (fb2) - Витамины любви 1273K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Георгий Купарадзе

Георгий Купарадзе Витамины любви

«Досье» героя этого романа на первый взгляд покажется вам шокирующим. Авантюрист и бабник, вымогатель, аферист… Вырожденец, скажете вы, но, дочитав до конца эту книгу, увидите перед собой много повидавшего на своем веку человека, интересного и доброго, на долю которого выпало тяжелое испытание. Судьба карает его за всевозможные грехи и распущенность и, словно в насмешку, заставляет полюбить без памяти женщину, заразившую его неизлечимой болезнью. И теперь он уже думает о спасении жизни и своей любви.

Основное в нашей книге — это жизнеописание молодого человека. Куротана приносит счастье многим семьям, несмотря на то, что способствует супружеским изменам. Но именно с помощью этого обмана у бесплодных мужчин появляются продолжатели рода, и они чувствуют себя счастливыми отцами. «Бездетные», по всеобщему признанию, женщины узнают радость материнства. Плод его здоровой мужской силы и мощный ген призваны производить красивое здоровое потомство.

Герой нередко преступает закон, жульничает, лукавит, но как иначе он мог бы расправить плечи в обществе, в котором живет. Автору интересно узнать, как сам читатель поступил бы в соответствующей ситуации… только без свидетелей.

Посвящается Куротане, моему предку по материнской линии.

Глава I Ох уж этот ген!

Обычай давать людям прозвища бытовал в Хони издавна, ведь там бывало по нескольку семей, носящих одну и ту же фамилию. Улиц в то время не было, и гостю, чтобы не плутать, достаточно было всего-навсего произнести прозвище той или иной семьи, в зависимости от того, куда он направлялся.

Прозвища давались в соответствии с каким-нибудь озорным, а то и неблаговидным поступком, совершенным когда-то предком этого рода. Происхождение их было понятно только жителям Хони. Какая-нибудь курьезная ситуация, в которую попадал тот или иной представитель рода, становилась предметом шуток для всей деревни, а в дальнейшем прозвище передавалось по наследству потомкам, и нередко настоящая фамилия стиралась из памяти.

У представителей одной и той же фамилии бывало иногда по нескольку прозвищ. К примеру, представители семейства Бахтадзе, носящие прозвище Мартиа, были люди веселые, остроумные, а нрав у них был изменчивый и непостоянный, как месяц март.

А от Николоза Бахтадзе пошло прозвище Куротана.

— Почему мы Куротана? — донимал расспросами старших маленький Вахтанг Бахтадзе лет эдак через сто после знаменательного события.

Мама Вахтанга Нана Николаевна Эристави была третьим поколением старинного княжеского рода, рожденным и выросшим в Бобруйске, и не только историю рода Бахтадзе, но и родной язык знала плохо.

А отец Вахтанга Николоз Илларионович, хотя и был родом из Хони и беззаветно любил родное село, бывал там редко, да и из дому ушел рано — не хотел мешать отцу…

А все этот треклятый ген!

— Отец говорил мне, что твой прадед Николоз, чьим именем меня назвали, — рассказывал отец Вахтангу, — был красивым и сильным мужчиной. Когда он решил жениться, выбрал себе девушку, договорился с ее семейством, назначили день свадьбы. По соседству с твоей прабабушкой жила одна богатая семья. Дочь у них была такая некрасивая, что надежды на ее брак не было никакой. А потому отец этой дурнушки попросил у родителей твоей прабабки, чтобы они позволили в первую брачную ночь положить в постель твоему прадеду их некрасивую дочь: авось, мол, забеременеет. Родители твоей прабабки то ли не смогли отказать соседям, то ли взяли за это кругленькую сумму, но факт остается фактом: родители дурнушки получили согласие.

Электричества в то время, как известно, не было. И вот дед мой, хоть и был в подпитии, но долг свой выполнил честь честью. Согласно уговору, та девчонка после случившегося должна была выскользнуть из постели, уступив место нашей бабушке, но ей, видно, по вкусу пришелся красавец и она замешкалась, да так, что уже светало, когда твоя прабабка юркнула в постель к мужу. Дед мой и на этот раз не оплошал. Но догадался, что его провели, разбушевался и вместе с молодой женой отправился к себе домой.

Через девять месяцев у соседей твоей прабабки появился на свет мальчик, и дело это выявилось. С того дня прозвище нашего рода стало Куротана, то есть бык-производитель. «Улучшающий породу», — с гордостью говаривал твой дед Илларион и свою неумеренную любовь к женщинам объяснял только генетическим кодом.

Отец Вахтанга рано лишился матери, а Иллариону было не до сына. Он был отчаянным бабником и, отдадим ему должное, весьма в этом преуспел. Если соседи, бывало, пытались вразумить его, он не без бахвальства оправдывался: «Нам сам Бог велел быть с женщинами. Я тут ни при чем, обращайтесь к нему», — и поднимал палец к небу.

Таким образом, все заботы о доме легли на плечи мальчика.

Время шло, и Николоза призвали в армию. Освободившись от домашних хлопот, он почувствовал себя легко и беззаботно и даже полюбил военную службу.

Демобилизовавшись, Николоз вернулся в Хони. В доме ничего не изменилось. Иллариона по-прежнему интересовали только женщины. И тогда парень сам решил позаботиться о себе и поступил в Тбилисское артиллерийское училище, убив таким образом сразу двух зайцев: и отцу дал возможность жить как тому заблагорассудится, и себе обеспечил достойное будущее.

По окончании училища Николоз был направлен в Бобруйск. Там на вечере в Доме офицеров он встретил Нану и был поражен изысканной красотой юной грузинки. А через два месяца молодая семья уже отпраздновала новоселье в однокомнатной квартире, которую молодоженам выделило командование полка.

О рождении сына Николоз узнал от дежурного по полку, который позвонил ему на стрельбище.

Событие это по грузинской традиции было отмечено стрельбой. Тут же наскоро накрыли стол и выпили первый тост за новорожденного.

Маленький Вахтанг стал любимцем полка, и если офицерам нередко было не до него, то молодые офицерские жены баловали парня наперебой.

Так прошло десять лет. А затем Николоза направили в дружественную страну для наведения порядка. И еще через год перевели на службу в Литву, в город Клайпеду. Вахтангу к тому времени исполнилось четырнадцать лет.

В Клайпеде они получили двухкомнатную квартиру на третьем этаже пятиэтажного дома. Этажом ниже в точно такой же двухкомнатной квартире жили сестры Петровы — Инна и Вера. Обе они были школьными учителями Вахтанга, и это обстоятельство помогло семьям сблизиться. Сестры решили принять активное участие в воспитании Вахтанга и формировании его как мужчины.

У Николоза на службе дела шли прекрасно, его повысили в должности, назначили командиром полка, семья смогла приобрести и машину, и участок под дачу. Вскоре они отстроили там небольшой дом, и с тех пор участок стал для них любимым местом отдыха, где они могли выращивать картофель и другие овощи. Выходные дни, особенно если этому способствовала погода, они проводили там.

Вахтанг был не в восторге от поездок на дачу, но возражать не мог. По соседству с ними была дача и их городских соседей — Инны и Веры, и они ездили туда все вместе на машине Николоза. Инна преподавала французский, Вера — английский. Браки их не удались, и детей не было. Обе болезненно переживали это, а поэтому с радостью взялись за воспитание Вахтанга. Помимо английского и французского сестры вызвались помогать Вахтангу и по другим предметам. Более того, Нана доверила им и питание сына. Вахтанг, в свою очередь, помогал сестрам выращивать и собирать картофель, поскольку поднаторел в сельском хозяйстве.

Так проходили дни. Вахтанг, как большинство подростков, стал лениться, проказничать, пропускать занятия, но об этом его «шефы» ничего не говорили ни Нане, ни Николозу, и мальчик беззаботно проводил свои детские и отроческие годы.

К пятнадцати годам Вахтанг стал рослым красивым юношей. Однажды родители собрались на три дня на дачу. Вахтангу не хотелось ехать, и он придумал причину: «Вчера обещал соседям помочь убрать подвал».

Уже стемнело, когда к Петровым явился перепачканный Вахтанг и отчитался: подвал, мол, в порядке, весь мусор вынесен. Инна при виде Вахтанга рассмеялась.

— Как ты умудрился так выпачкаться?

— Очень просто — там же сплошь земля…

— Ясно, — улыбнулась Инна, — видно, ты там рыл тоннель. Ну-ка, марш в ванную!

В тот день Вера была на дне рождения подруги и предупредила сестру, что останется там на ночь.

Вода нагрелась, и Вахтанг в трусах влез в ванну. При виде раздетого парня у женщины екнуло сердце. Перед ней был сформировавшийся молодой мужчина. Она разбавила воду и стала поливать из ковша на спину Вахтанга, одновременно натирая его мочалкой. Руки женщины чувствовали мускулистое мужское тело. «Как он возмужал!» — никак не могла избавиться она от соблазна. Мужчину в нем она особенно ощутила, когда стала намыливать ему ноги. Намыливая его во второй раз, Инна стала мыть ему лицо и голову обильной пеной, и пока Вахтанг промывал глаза, чтобы избавиться от мыла, она стянула с него трусы и продолжала намыливать дальше. Парень смутился, каждая часть его тела напрягалась все сильнее, особенно когда мыльная рука Инны скользнула у него между ног. Им овладело незнакомое, непонятное чувство. Вахтанг прикрыл руками низ живота. Инна как ни в чем не бывало ополоснула его водой, помогла выбраться из ванны, набросила на него полотенце и стала обтирать, тщательно высушивая места между ног. Вконец растерявшись, парень прикрывался руками, не зная, как быть, что придумать и как скрыть то, что привлекало особое внимание женщины.

— Ступай, ляг в мою постель. Я простираю твое бельишко и приду.

Вахтанг без слов подчинился, силясь справиться со своими мыслями, но это было нелегко.

Инна поспешно прополоскала белье Вахтанга, так же поспешно обмылась, обтерлась полотенцем, не зажигая света, легла в постель к Вахтангу и подложила ему под голову руку.

— Мальчик, как ты вырос, как возмужал, — едва переводя дыхание, шептала Инна, — скоро твое пятнадцатилетие. Что тебе подарить? О чем ты мечтаешь?

— Не знаю, дарите, что хотите, я на все согласен, — растерянно лепетал парень.

— Подарю тебе все, что пожелаешь, — говорила женщина, поднося грудь к губам вконец растерявшегося мальчика. Вахтанг поначалу не понял, что происходит, но, очнувшись, удовлетворенно улыбнулся и неосознанно поцеловал ее.

Все произошло в одно мгновение. Инна уложила на себя неискушенного парня, беззастенчиво сунула ему руку между ног и направила нежную плоть в нужное русло. Вахтанг не удержался и сразу же, как только прикоснулся к телу женщины, влил в нее свою мужскую энергию.

— Ничего страшного, — деловито сказала Инна, вышла за полотенцем, зажгла свет и обтерла Вахтанга.

При виде обнаженной женщины парень ощутил сильное возбуждение, сладостная истома разлилась по всему телу, а Инна, увидев его в боевой готовности, не мешкая бросилась в постель. Теперь ей уже не требовалось направлять Вахтанга, он сам легко справился, хотя и на этот раз занятие любовью длилось недолго. Но теперь Вахтанг испытал величайшее, незнакомое доселе наслаждение.

Инна поднялась, потянула за собой Вахтанга, и в ванной они стали обливаться холодной водой. Разгоряченные, они не чувствовали холода. Вернувшись в спальню, Инна вновь увидела горящие глаза и возбужденное тело Вахтанга. Переполненная счастьем, она на этот раз сама оказалась сверху, тела их слились, и они одновременно обменялись энергией любви. Женщина сразу же ощутила внутри жгучий взрыв, прилив сладостных ощущений, которые словно бы должны были окончиться обмороком, а парень получил наивысший импульс наслаждения, идущий от всего его тела.

Всем своим видом Инна напоминала тренера, испытывающего гордость за своего воспитанника, которого только что заслуженно наградили золотой медалью.

Вахтанг уже не чувствовал никакого смущения и с удовольствием разглядывал голое тело Инны — она ему очень нравилась. Они еще раза два бросались в любовное беспамятство…

Был час дня, когда Вера появилась в дверях квартиры и тут же заметила выражение восторга и удовлетворения на лице Инны и смущенный взгляд Вахтанга.

— Вы сегодня как-то странно выглядите, — с улыбкой произнесла Вера.

— Я пошел, — сказал Вахтанг, приоткрыл дверь, вышел на лестничную площадку и стал подниматься вверх по лестнице к себе домой.

— Вчера я нашего Вахтанга превратила в мужчину — сделала ему подарок к пятнадцатилетию, — радостно отрапортовала Инна.

— Как это? — не сразу догадалась Вера.

— А так. Когда я вчера купала его… Мне стало интересно, — она лукаво улыбнулась, — и я решила проэкзаменовать его. Надо отдать ему должное, экзамен он сдал на «отлично».

— Это значит, ты спала с Вахтангом. Знаешь, что устроит Нана, если узнает!

— Во-первых, мы с Вахтангом не скажем ей об этом, во-вторых, он наш питомец, и сделать из него мужчину тоже наш долг. А что, было бы лучше, если бы он бегал неизвестно куда? Нана уже давно поделилась со мной, что сыночек ее, кажется, уже созрел, стал «крахмалить» простыни, при этом она смеялась, радуясь, что мальчик подрос. Вначале я не поняла, о чем это она, но, когда она засмеялась, до меня дошло, что от чрезмерного возбуждения свою энергию он выливает в постель, создавая Нане лишнюю работу. Разве не лучше нам позаботиться о нем, чем он подцепит какую-нибудь заразу на улице или какая-нибудь соплячка вроде него родит ему ребенка? А так мы сможем избавить семью Николоза Бахтадзе от выплаты алиментов. Поверь мне, еще немного, и мы не успели бы уберечь их от кучи неприятностей, — рассуждала возбужденная Инна.

— Инна, опомнись! Ты что, решила переключиться на детей? Вдруг кто-то узнает — опозоримся.

— Какие еще дети, я тоже вначале так думала… но когда узнала поближе, скажу тебе правду, такого мужчины у меня еще не было. Пять раз за ночь — такого ни с кем не припомню. Сколько мужиков было — двух мужей сменила! — ни с кем такого наслаждения не испытывала, да к тому же все они оказались слабосильными — никто не смог подарить мне ребенка. И ты тоже до сих пор в девицах ходишь, потому что не попался тебе сильный мужчина. Сказал же врач, что вполне можно обойтись без операции. Если бы тебе встретился кто-то вроде Вахтанга, ты бы уже давно детей заимела.

— Ты что же, Вахтанга и мне предлагаешь?! — с вызовом спросила Вера.

— А почему бы и нет? После того как забеременею… — мечтательно сказала Инна. — Если этот парнишка уйдет из нашего дома и начнет бегать по бабам, мы его навсегда потеряем. Так что, если Бог услышит мои молитвы, то я забеременею и мальчишку перепоручу тебе.

— Ты такая взбудораженная, у тебя все на лице написано. Боюсь, как бы соседи не узнали, станут судачить.

— А потому надо его удовлетворить настолько, чтоб ему ни о чем больше думать не хотелось, — продолжала Инна, не слушая сестру.

— Жалко его, ему ведь всего пятнадцать. Активный секс не пойдет ему на пользу, иссякнет раньше времени. Умерь свой восторг. Вспугнешь парня и совсем его потеряешь.

— Да я ведь его не в мужья хочу и не в любовники. Нам с тобой если не по два, то хотя бы по одному ребенку, я думаю, полагается. Что же мы в старости должны себя кошкам и собакам посвятить? Подумай, сестричка, о будущем, заимеем по ребеночку и пожелаем ему счастливой дороги.

Под вечер пришел Вахтанг. Стол к его приходу был накрыт. После ужина сестры усадили Вахтанга в кресло и завели с ним беседу. Первой заговорила Инна:

— Мальчик мой, я считаю, что правильно поступила, когда помогла тебе стать мужчиной. Так или иначе это издревле было задачей воспитателя. Но на наших отношениях это не должно отразиться, поскольку ты для меня все тот же Вахтанг, а я для тебя все та же Инна Николаевна. Что же касается изучения языков и остальных предметов, с сегодняшнего дня спрос с тебя будет еще более строгий — до сих пор ты изучал иностранные языки, сидя за столом, с этого дня наши занятия продолжатся и в постели. Мы всюду при встрече будем говорить на иностранном, чтобы никто ничего не заподозрил. Понятно?

— А я-то думал, теперь мне будет легче, понадеялся на какие-то привилегии, — улыбнулся Вахтанг.

— Кроме того, дорогой Вахтанг, ты молод, и поскольку судьба вверила мне твое сексуальное воспитание, то и в этом вопросе тебе следует довериться мне полностью. Запомни: чрезмерное возбуждение пагубно для здоровья, пока ты молод, постарайся с умом расходовать свою сексуальную энергию, а не то в среднем возрасте станешь ни к чему не пригодным мужчиной. Тебе всего пятнадцать, ты должен окрепнуть, поэтому не стоит проявлять в этом деле излишнюю активность, надо вступать в связь с женщиной лишь тогда, когда это тебе необходимо. Любовная связь между мужчиной и женщиной должна происходить непроизвольно. Сегодня ты потрудился на славу, а потому отдохни и приходи завтра к десяти утра. Сначала мы займемся сексом, а затем французским.

— Я и сейчас хочу, Инна Николаевна.

— Вот потому я и советую тебе не думать о женщинах, когда ляжешь в постель. Отвыкай от дурных привычек, теперь ты мужчина, и мальчишество тебе непростительно. Первое время тебе будет трудно, я помогу тебе справиться с этим, а затем ты уже сам должен привести в порядок свои сексуальные стремления, — с улыбкой наставляла парня Инна.

Не прошло и четырех месяцев со дня сексуального просвещения Вахтанга, как Инна вбежала в дом радостная, сообщив сестре, что то, чего не смог сделать ни один из ее мужчин, сделал Вахтанг — в женской консультации ей сегодня сказали, что она беременна.

— Поздравляю, но мне все-таки боязно, вдруг Нана узнает, могут быть неприятности.

— Не беспокойся, мы сделаем все, чтоб она не узнала, а узнает, не станет же кричать об этом или жаловаться, так что не бойся. Как только у меня станет заметен живот, я ей скажу, что беременна от женатого мужчины, я ведь имею на это право?

— Поступай, как знаешь, но помни: если что случится, я ничего не знала.

— А о себе-то ты не подумала? Через несколько месяцев мне уже нельзя будет заниматься сексом, не бросать же парня на произвол судьбы? Так что, сестричка, вспомни наш уговор. Пора и тебе приручить мальчишку.

— Он все время хочет быть с тобой, как же мне его приручить? — нервно спросила Вера.

— Не беспокойся, я его подготовлю, все объясню. В конце концов мы его учительницы, он должен слушаться нас, — засмеялась Инна.

— И сколько раз в неделю я должна проводить с ним занятия? — спросила Вера.

— Два раза в неделю у вас будет академический час, один дополнительный урок с ним буду проводить я, когда же я не смогу, то и этот час должна взять себе ты. Но что касается двух академических часов, то в любом случае тебе необходимо их провести.

— А если Вахтанг не справится, что тогда?

— Сердце мне подсказывает — он может справиться с чем угодно, а нет, так придется срочно сделать тебе операцию, — пообещала Инна.

В пятницу вечером родители Вахтанга отправились на дачу и он спустился к сестрам, где его, как обычно, ждал ужин.

После ужина Инна заговорила по-французски:

— Вахтанг, знаешь, каким ты оказался молодцом! Ты сумел осуществить мою давнишнюю мечту — у меня будет ребенок!

Вахтанг понял сказанное и потерял дар речи.

— И когда же у нас родится ребеночек? — ответил он наконец по-французски.

— Ребеночек родится у меня, и растить его буду я, а если из тебя получится хороший человек, познакомлю вас и даже дам ему твою фамилию, а до того он будет только моим.

— А что же мне делать? — снова по-французски спросил Вахтанг.

— Через некоторое время мне уже нельзя будет заниматься сексом, и поэтому тебе придется начать интенсивно заниматься английским.

— Как это? — уже по-русски спросил Вахтанг.

— Очень просто. Я назначаю тебе репетитором Веру Николаевну, — сказала Инна по-русски. Вера из соседней комнаты с волнением прислушивалась к этой беседе.

— Как это должно произойти?! — поразился Вахтанг.

— В точности как со мной, с той лишь разницей, что сестра моя — девица, и тут тебе придется проявить больше усердия. Смотри не осрами меня, начальное образование ты уже получил, — улыбнулась Инна, — я поднимусь на ночь к тебе, а тебя оставлю с Верой здесь. Позанимайтесь как следует. Вера, выходи, мы с Вахтангом обо всем договорились.

Вера вышла из другой комнаты смущенная. Инна расстелила им постель и наказала:

— Этой ночью на этой тахте позанимайтесь усердно.

Потом она вывела Веру в кухню и предупредила ее, чтоб та сперва позволила мальчику раздеть ее, а потом стала бы сопротивляться, чтоб возбудить его.

Вера сидела на тахте с Вахтангом, опустив голову, потом они взглянули друг на друга. Вахтанг поднялся с тахты, взял Веру за руку, поднял ее и притянул к себе. Женщина подчинилась, он обхватил ее руками за талию и стал ласкать, она неловко отвечала на его поцелуи.

— Вахтанг, так у нас ничего не получится, лучше раздеться и лечь. Сперва ты разденься, — возбужденно сказала женщина.

Вахтанг стал стягивать с себя джинсы, Вера взволнованно наблюдала. Вахтанг быстро сбросил с себя сорочку и предстал перед Верой в одним трусах, из которых выпирало его мужское достоинство.

Лицо у Веры запылало, она погасила свет и стала спешно раздеваться. Сняв платье и комбинацию, она приблизилась к Вахтангу. Они обнялись и стали пылко целовать друг друга, помогая друг другу скинуть трусы. Взгляд Вахтанга скользнул ниже живота женщины, к темному треугольнику, рука его невольно потянулась к этой части женского тела и стала ласкать ее. Возбудив ее, он лег сверху, но и на этот раз не смог удержаться, излил клейкую жидкость, не достигнув желанной цели.

— Может, ты жалеешь, что остался со мной? — испуганно спросила Вера.

Вахтанг промолчал. Женщина поцеловала его в лоб, засмеялась. Вахтанг потянулся к ее губам, стал целовать ее глаза, скулы, водил руками по всему телу, пальцы его ласкали ее между ног. Парню это доставляло необыкновенное удовольствие, вдруг он ощутил влагу на своих руках, что вызвало в нем возбуждение, и он снова потянулся к ней всем телом.

— Погоди, Вахтанг, принеси подушку, подложи ее под поясницу, тебе будет удобнее.

Вахтанг встал, зажег свет и принес подушку, откинул одеяло и подложил подушку Вере под поясницу. Вера раздвинула ноги, ожидая ласки. Вахтанга от возбуждения прошиб пот, он навалился на женщину сверху, пытаясь ввести восставшую плоть в ее тело — в ее влажность, но что-то внутри нее сопротивлялось. Он стал пальцами раскрывать ее бутон, постепенно входя в него, Вера напряглась в ожидании чего-то страшного. Вахтанг стал целовать ее, рукой помогая продвижению вперед своего мужского достоинства. Тело женщины напрягалось, но Вахтанг не переставая ласкал ее. Вера обхватила его за шею, притянула к себе его голову и стала горячо целовать его, вдруг Вахтанг почувствовал, как ее тело стало постепенно расслабляться. Он ощутил у себя новый прилив крови и почувствовал, что его твердая плоть уже у самой цели. Сделав мощный толчок, он нырнул в нее. Тело Веры вновь напряглось, но было уже поздно. Вера несколько раз вскрикнула: «Вахтанг, мне очень больно», и даже попыталась сбросить с себя парня, но Вахтанг словно пригвоздил ее к тахте, одной рукой держа ее за талию, другой за ягодицы. Почувствовав сопротивление, он еще больше распалился, эрекция усилилась, и еще более мощным толчком он ворвался внутрь женщины, ритмично двигаясь вперед и назад, вправо и влево. Вера еще раз вскрикнула и дрожа прильнула к Вахтангу. Она почувствовала, что Вахтанг сделал ее женщиной. В эту минуту она любила мальчика, сам же Куротана окинул женщину гордым взглядом. Глаза у Веры светились счастьем. Она поднялась с постели, подняла Вахтанга, взглянула на простыню и показала ему два розовых пятнышка.

— Смотри, бесстыдник! Видно, мой муж и впрямь девицей меня оставил… Говорил, что у меня там какая-то неприступная крепость, — она поцеловала Вахтанга. Приняв душ, они прилегли, укрывшись одеялом, обнялись и сладко уснули.

Вахтанг проснулся, почувствовав прикосновение женского зада, и возбудился. Вера снова подложила под поясницу подушку.

Рано утром позвонила Инна, трубку подняла Вера.

— Ну как вы там?! — послышался ее взволнованный голос.

— Все в норме. — На лице у Веры проступил румянец. — Спустись к двенадцати, мы уже будем на ногах.

— Я не дотерплю до двенадцати, мне ужасно интересно все до мельчайших подробностей, ровно в десять буду у вас. — Инна повесила трубку.

В десять утра Инна влетела в квартиру, поцелуем поздравила сестру, погладила по голове Вахтанга и сказала ему:

— Ты оказался молодцом, наши труды не пропали даром. Может, твои родители вернутся пораньше, потому ступай домой, помойся как следует, переоденься и отдохни, смотри, чтоб мама ничего не заметила.

Вахтанг встал, нехотя оделся и поднялся на свой этаж.

Через три месяца и Вера сообщила Вахтангу радостную весть: она забеременела и была бы довольна, если у нее родится мальчик — такой же красивый, как и он.

Тем временем живот у Инны выпятился и лицо заметно изменилось. Она не стала дожидаться, пока Нана заметит это, и сама завела разговор.

— Нана, я, наверно, скоро выйду в декрет, но не хотелось бы, чтобы об этом узнали все, а потому попрошусь заранее в отпуск, буду рожать у мамы; думаю, так будет лучше — меньше пересудов.

— Вы молодец, Инна Николаевна — смелый поступок, — обрадовалась Нана и добавила: — Я случайно не знаю того, кто вас осчастливил?

— Нет, не знаете. Это мой одноклассник, между прочим, он наполовину армянин, наполовину русский, женатый, в юности был увлечен мной, а я, дура, не пошла за него. Теперь же сама обратилась к нему с просьбой, чтоб он, как одноклассник и друг детства, помог мне в этом деле, и, как видите, результат налицо, — произнеся эту беззастенчивую ложь, она погладила себя по животу.

— А вдруг узнает жена или родственники, что тогда?

— Ну и пусть узнают. Говоря по правде, он ведь поначалу был моим. Что из того, если раз в неделю несколько часов он проведет со мной, — продолжила она свою байку.

— Это вы хорошо придумали — надо рожать, пока молоды, а если повезет, то и с ребенком можно выйти замуж. А что сестра говорит?

— Ничего не говорит. Она и сама не растерялась и «заказала» сотруднику ребенка. Посмотрим, может, и ей посчастливится…

— Молодцы, Петровы, — засмеялась Нана, — ценю вашу инициативу, — потом добавила: — Только, я помню, у вашей сестры было какое-то сужение и, кажется, ей нужна была операция?

— Наночка, она встретила настоящего мужчину, который провел «хирургическое вмешательство».

Инна поехала в Вильнюс к матери и родила там сына. Нана вместе с семьей отправилась туда навестить роженицу. Инна все лето оставалась у матери. В сентябре она вернулась домой вместе со своим красивым чернявым малышом. Нана сильно привязалась к ребенку, все дни она проводила у соседей и помогала Инне.

Пришло время рожать и Вере, и она вместе с Вахтангом отправилась в Вильнюс. Вахтанг познакомился с «тещей» на вокзале, вручил ей Веру и в тот же день вернулся в Клайпеду. Два дня спустя семью Бахтадзе разбудил телефонный звонок. Звонила Инна, сказала, что из Вильнюса сообщили о рождении мальчика.

— Вахтанг, поздравь свою маму, она стала бабушкой двух внуков! — слышался в трубке восторженный голос Инны.

Нана вошла в комнату.

— Что, у Инны какие-нибудь проблемы? — спросила она взволнованно.

— Никаких проблем, просто вчера у Веры родился сын.

Прошло два месяца, и Вера тоже вернулась домой. Инна назвала своего сына Николаем, а Вера своего — Вахтангом. В свидетельстве о рождении обе в графе «имя отца» записали «Вахтанг». Вахтанг все свободное время проводил в доме Петровых и принимал активное участие в уходе за малышами. Все шло как нельзя лучше, однако…

Сестры решили крестить своих мальчиков. Нана предложила сделать Вахтанга крестным отцом и была поражена, когда обе ответили категорическим отказом. Вот тут-то и закралось какое-то сомнение. Вдобавок к этому ей совершенно случайно попались на глаза свидетельства о рождении, в которых в графе «отец» значилось одно и то же имя: Вахтанг. Нана отметила про себя и то, что сестры безо всяких церемоний оставляли своих мальчиков ей и ее сыну. Более того, своим поведением они будто давали понять, мол, это ваш долг и извольте присматривать за ними. Подозрения эти подкрепились еще и тем, что со временем Нана заметила явное сходство детей со своим сыном. Женщина лишилась покоя.

Новогодние каникулы Вахтанга совпали с сообщением из Хони — пришла телеграмма, извещающая о кончине отца Николоза Иллариона.

Вахтанг видел деда лишь раз, когда семья, вернувшись из Чехословакии, провела две недели в Хони. Тогда Илларион не проявил особенного интереса к внуку.

Николоз попросил пять дней в счет отпуска, взял три билета на самолет до Кутаиси, и в новогоднее утро вся семья была в Хони, в отцовском доме.

Илларион скончался, почти не болея. О его смерти раньше всех узнала ближайшая соседка Цуца. Соседи положили покойника на тахту и, посовещавшись, отложили похороны до приезда Николоза.

Было за полдень, когда председатель сельсовета Кириле явился в дом Иллариона. Вместе с ним вся деревня пришла выразить соболезнование семье.

Вахтанг, как зачарованный, смотрел на односельчан, его восхищала их преданность, способность сопереживать и поддержка. Его поражало тепло, которое проявляли они друг к другу и особенно к нему самому, Вахтангу. Все родные и близкие были необычайно внимательны, окружали его заботой.

На второй день после похорон в дом к Николозу явился Кириле, который приходился ему двоюродным братом. Пришел также директор школы Сико, который тоже приходился им родней. А еще соседка Цуца.

Нана накрыла стол, Кириле после нескольких тостов перешел к делу.

— Николоз, дорогой, что собираешься делать с этим домом и приусадебным участком, такой площади ни у кого нет, и если ты думаешь жить с нами, то уже время переезжать сюда на постоянное жительство. А не то отберут у тебя этот участок. Покойный отец твой не ленился работать, все делал на совесть, двор, как видишь, хорошо ухожен.

— Как быть, Кириле, ведь на пенсию мне еще рано. Еще несколько лет придется послужить. К тому же, тебе хорошо известно, здорового мужчину из армии не отпускают.

— Но кто-то должен прописаться здесь, поработать в колхозе.

— А если переписать на моего сына отцовский дом и участок?

— Хорошая мысль, но тогда здесь должен остаться парень. И школу тоже должен окончить здесь, а у школьника и у армейца никто ничего не станет оспаривать. Так сказано в законе.

В беседу вмешалась Нана.

— Я лично не против, чтоб он остался.

Все посмотрели на Вахтанга, который хранил молчание. Сико спросил:

— Что, парень, останешься в дедовой вотчине?

— А почему бы и нет?! — выпалил Вахтанг. — С большим удовольствием начну жить самостоятельно. А то сил нет от их ежедневных наставлений.

— Тогда и я на время останусь, — сказала Нана. — Все равно ведь надо справить сороковины.

— Выходит, самый главный наставник остается здесь, — вздохнул Вахтанг.

Нана, не обратив внимания на слова сына, посмотрела на него ласково, подошла и чмокнула в щеку.

— Прекрасно, — одобрил Николоз решение жены и устремил полный надежды взгляд на соседей, — здесь такие люди, они не оставят его без внимания.

— Мальчик плохо владеет грузинским, не помешает ему это в учебе? — поинтересовался директор школы Сико.

— Не знаю, — призадумалась Нана.

— А если посадить его классом ниже? Тогда он и грузинский выучит, и остальные предметы легче освоит.

— Так будет лучше, — согласился отец Вахтанга.

— Не хочу быть второгодником. Останусь, если возьмут в десятый класс! — выставил ультиматум Вахтанг.

— Воля твоя, в какой захочешь класс, туда тебя и посажу, — согласился Сико. — Только пусть из той школы высылают документы вовремя.

Вопрос, казавшийся Николозу неразрешимым, моментально был снят. Единственное, что озадачило его, это то, что жена, не колеблясь, согласилась остаться.

Вечером Николоз в разговоре с женой полюбопытствовал:

— Что это ты так сразу согласилась?

Женщина не ожидала такого вопроса, растерялась и стала мямлить.

— Николоз, как бы это сказать…

— Ну же, говори.

Женщина снова призадумалась, медля с ответом.

— Ты хочешь мне что-то сказать. Каждый раз, когда ты избегаешь беседы, я уже знаю наперед, что дело касается чего-то самого серьезного.

У Наны дрогнул голос:

— Николоз, неужели ты ни о чем не догадываешься? — Она пристально посмотрела на мужа.

Терпение у мужа лопнуло.

— Говори, женщина, не томи! О чем я должен догадаться?!

Наступило неловкое молчание.

— Да о том, что дети Петровых, должно быть, заслуга нашего Вахтанга, потому его надо увезти подальше от Клайпеды! — разом выпалила жена.

— Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?

— Никто не говорил, но чует мое сердце, что это так, — сорвалась чуть ли не на крик Нана.

— Странная ты женщина, Нана, как тебе пришло в голову такое?! Не может же мальчик взять в жены женщину вдвое старше себя, да и которую из них брать?

— Николоз, материнское сердце не обманешь!

— Оставь меня, ради Бога, а то еще что-нибудь придумаешь, от чего я глаз не сомкну за всю ночь.

Через неделю Николоз вернулся в Клайпеду. А Нана с Вахтангом остались в старинном каменном доме деда.

Вахтанг стал ходить в школу. Первое время учеба давалась ему с трудом, особенно грузинский, но мало-помалу он привык к родной речи.

Подошло время отмечать сороковины, и Николоз снова прибыл из Клайпеды в Хони. Настроение у него было отличное, и это не ускользнуло от внимания жены.

— Николоз, ты выглядишь помолодевшим, — сказала Нана ему.

— Помолодеешь, когда видишь, как зарождается новая жизнь, — ответил Николоз и добавил: — Ну и хитры же вы, женщины. Представь, все оказалось, именно так, как ты предполагала.

— Правда, дети от нашего сына? Как ты узнал? — растерялась Нана.

— Очень просто. Пошел к Петровым и, не мудрствуя лукаво, попросил, чтоб мне показали свидетельства о рождении, а прочитав в одном из них «Николоз Вахтангович Петров», а в другом «Вахтанг Вахтангович», сказал, что хочу знать правду.

— А дальше, дальше, — торопила Нана.

— Инна начала было что-то сочинять, но Вера остановила ее и призналась, что оба мальчика — мои внуки, но никаких претензий к Вахтангу у них нет, а тем более к нашей семье. Просто, говорит, мы не нашли в этом городе другого подходящего мужчину.

— Какие могли быть у них претензии?! Изнасиловали моего ребенка, навязали ему детей, — взбеленилась Нана.

— Перестань, Нана, не гневи Бога. Ангелочки, а не дети. Ты бы видела, как они мне обрадовались. Оба потянулись ко мне. Замечательные малыши.

— Ох уж эти Бахтадзе, ох этот ген, все дело в нем! Этих старых кобыл сделал матерями наш Куротана. А меня бабушкой — какое мне время быть бабушкой!

— Тебе-то что, Нана, а вот мне каково ласкать бабушку.

— Вам, мужчинам, на все наплевать, ничего не принимаете близко к сердцу, а я себе все нервы истрепала! Кажется, у меня начался невроз, да еще в такое время, когда столько проблем.

— Что же нам делать, оставить внуков без внимания?!

— Конечно, нет! Мне их растить, только не надо, чтоб Вахтанг догадался, что мы все знаем. Посмотрим, как развернутся события и что принесет нам время. А пока займемся сороковинами… Хорошо было бы и Иллариону дожить до этого дня! Все сокрушался, что только одного сына родила я, не пристало, мол, это Куротанам.

— Видно, так было угодно провидению. Ну что, приготовимся к завтрашнему дню, пойдешь на рынок?

— Я дала деньги Кириле, он сказал, что сам всем займется, соседи, говорит, помогут.

На следующий день пять соседок явились к ним в дом и стали хлопотать, готовясь к сороковинам.

— Цуца, — обратилась к ближайшей соседке Нана, — говорят, ты готовишь сациви как никто, может, возьмешься за приготовление сациви из индейки.

— Нана, я действительно умею готовить вкусное сациви, но на этот раз не смогу его приготовить.

— Почему? — удивилась Нана.

— У меня сейчас месячные, если сациви приготовлю я, оно скиснет на второй же день и придется его вылить.

— Я не знала этого! — сказала Нана.

— Да, Нана, это так, — засмеялись женщины, — не только у нее, но и у других женщин ее семьи в такие дни все кулинарные труды пропадают даром.

Вахтанг случайно услышал этот разговор, и его познания в кулинарии пополнились.

На сороковины собрались родственники и соседи, еды было столько, что хватило на неделю и семье, и соседям, а сациви и через неделю было таким же вкусным, как в первый день.

Через два дня Николоз отправился в Клайпеду, чтобы подготовить документы сына.

Был конец апреля, весна вступила в свои права, прогрелась земля, уже посеяли кукурузу, и Нана решила ехать в Клайпеду. Вахтанг должен был отправиться к родителям после окончания учебы. А опеку над Вахтангом взяли на себя соседка Цуца и учительница немецкого Белла, которые очень подружились с Наной.

Но в конце учебного года Вахтанг получил страшное известие — телеграмму, в которой сообщалось о гибели родителей в автокатастрофе. Кириле взялся сопровождать убитого горем парня в Клайпеду.

Виновником аварии оказался пьяный водитель КамАЗа, ехавший против движения. Он наехал на автомобиль, в котором возвращались с дачи Николоз и Нана. Удар оказался таким мощным, что муж и жена скончались по дороге в больницу.

Вахтанг и Кириле поехали прямо в больницу, где их уже ждали, все в слезах, Инна и Вера. Там же были и сослуживцы Николоза.

По совету Кириле, Вахтанг попросил сослуживцев отца помочь перевезти покойников в Хони, чтобы похоронить их на фамильном кладбище.

Руководство полка согласилось, и на следующий день Вахтанг высадился в военном аэропорту города Кутаиси, привезя с собой два гроба.

В конце августа Вахтанг получил письмо от Инны. Она просила его приехать в Клайпеду. Вахтанг не колеблясь взял билет на самолет и отправился. Сестры, как и следовало ожидать, встретили его радостно. Как выяснилось, отец не выписал сына из квартиры, и теперь было необходимо переоформить ее на Вахтанга. Вахтанг расписался с Инной, дал детям свою фамилию, оформил на них квартиру и дачу. Покончив с этими делами, Инна заговорила с Вахтангом о будущем.

— Вахтанг, я советую тебе вернуться в Хони. Ты молод, а мы скоро состаримся, не хотим быть тебе обузой, у тебя своя жизнь, свое будущее. Кроме благодарности, нам нечего тебе сказать. Ты дал нам детей. И свой долг перед ними ты уже выполнил, дал им квартиру, дачу. Детей мы воспитаем сами. А если возникнут трудности, сообщим тебе. Может, мы сможем выйти замуж. Кто знает. Так что о нас не беспокойся. Будем переписываться. Береги себя. Обо всех наших перемещениях, обменах квартир, замужествах и женитьбах будем сообщать друг другу! Мы, женщины, дали тебе то, что могли, ты сделал для нас то, что мог. Так что мы квиты.

Вахтанг и сам понимал, что оставаться в Клайпеде было бы губительно для его будущего. Распродал все, что оставалось в квартире. Отцовские сбережения он перечислил из сберегательной кассы в хонский банк. Сложил в чемодан одежду и поспешил в Грузию.

Сентябрь был на исходе, когда Вахтанг прибыл в Хони. Вся деревня радостно приветствовала его возвращение. Теперь они уже были уверены, что очаг семьи Куротана не погаснет.

На следующий день под вечер Кириле и Сико пожаловали к Вахтангу. Вахтанг выставил выпивку и заставил стол привезенными из Клайпеды колбасой и ветчиной, балыком и всякими другими деликатесами. Через три тоста они выпили за упокой родителей Вахтанга, за семью, и Сико начал разговор:

— Мы, как сможем, почтим память твоих родителей. А ты поступай в 10-й класс, познакомься с товарищами, соседями. Ведь ты должен стать полноправным членом нашей деревни. Что касается работы, оформлю тебя сторожем сельсовета. Потом можешь работать там, где тебе заблагорассудится.

В ту ночь Вахтанг напился. На второй день у него сильно болела голова. Вспоминая вчерашнюю беседу, он понял, что его доброжелатели правы.

С первого октября он стал посещать занятия в школе. Жизнь его протекала однообразно и безрадостно. Оставаясь один, он ощущал печаль, образы родителей не давали ему покоя, снились ночами, во сне он ворочался, просыпался с горькими мыслями. Петровы рассказали ему, как был обрадован Николоз, когда узнал о своих внуках. Видно, про детей Вахтанга было известно и матери, и, бывало, он во сне беседовал с родителями об этом, спрашивал у них совета.

Оставшегося в одиночестве парня часто навещала соседка Цуца, которая то одежду ему стирала, то прибирала в доме, при этом без конца ворчала, уча его уму-разуму. Вахтанг постепенно привык к ворчанию Цуцы и уже не обращал внимания. Время шло, а оно, как известно, лечит все, печаль Вахтанга мало-помалу стала развеиваться. Он ожил, повеселел, но…

Глава II Жизнь испытывает нас

Вахтанг не спеша шагал по проселочной дороге, время от времени поправляя засунутую за пояс общую тетрадь. Молодой человек весело приветствовал каждого встречного и поперечного. Знакомые отвечали ему улыбкой.

Взгляд его остановился на идущей впереди женщине. Он узнал ее и нагнал.

— Здравствуйте, бабушка Цуца, — почтительно поздоровался он и пошел рядом.

Женщина вспылила:

— Какая я тебе бабушка?! Чтоб тебе не вырасти!

— Почему, тетя Цуца, мы же с вашим племянником в прошлом году учились в одном классе?

— Ты погляди на этого лодыря! Ты с кем себя равняешь? Он ведь не ты, чтоб по два года сидеть в каждом классе. Мой племянник учится в вузе в России.

Вахтанг недовольно посмотрел на женщину.

— Простите, госпожа Цуца, но в этом я с вами не могу согласиться. Во-первых, я не оставался на второй год. Просто, приехав из России, я не мог сразу легко овладеть грузинским и решил еще год проучиться в десятом. А во-вторых…

— Незачем мне эти во-вторых и в-третьих, — оборвала его женщина.

— Почему вы так говорите, госпожа Цуца? Если б и у меня, как у вашего племянника, было по два репетитора по каждому предмету…

— Не могли же мы на ваших учителей полагаться! Эти бедняги сами ничего не знают, как они могут обучать других, — посочувствовала Цуца учителям.

— Не совсем так, госпожа Цуца. Кое-что и они знают. Просто нашим учителям нужна поддержка. Говоря по правде, я еще и потому согласился потерять один год, чтобы как-то помочь им, а то многие из них настолько заняты нашим воспитанием, что даже забывают выйти замуж.

— Ладно тебе, кто их возьмет с такой внешностью и с таким характером, а то какая дура не пошла бы замуж, — отрезала Цуца.

— Не всем же быть такими красивыми, как вы, тетя Цуца! — произнес Вахтанг, оглядывая женщину с ног до головы. Потом посмотрел в сторону школы. — Вот мы и пришли, бабуля.

— Не называй меня бабушкой, грубиян.

Парень в знак согласия кивнул головой.

— Ладно, не обижайся, тетя Цуца, шучу, — сказал и взглянул на часы. — Ух ты, опаздываю. Ну пока, баба Цуца.

Сказав это, он стремглав кинулся к школе. В воротах он чуть не сбил с ног молодую учительницу.

— Здравствуйте, уважаемая Белла.

— Здравствуй, Вахтанг, сегодня у нас на уроке будет присутствовать районный инспектор просвещения, так что предупреди детей, чтоб не осрамили меня, — поверила ему тайну женщина, добавив: — Очень тебя прошу, забудь на сегодня свои проказы.

— Когда это я вас сердил?

— Бывало, бывало, бес в тебя вселяется иногда. А теперь ступай, предупреди детей, смотри не забудь, первый урок у вас мой.

Вахтанг вошел в класс, швырнул тетрадь на последнюю парту и громогласно объявил:

— Белла сказала, что к нам на урок немецкого пожалует ревизор, и просила подготовиться как следует.

Класс зашумел.

— Когда готовиться!

— Она что, тронулась? Забыла, что ничему нас не научила?

— А тебе не все равно? Чему научила, то и будем отвечать.

— Правильно, что посеяла, то и пожнет.

Только закончилось обсуждение, как дверь отворилась и вошла Белла, а за ней небольшого роста тщедушный мужчина. Учительница взяла его за руку, подвела к последней парте, за которой сидел Вахтанг, и сказала:

— Батоно Котэ, присаживайтесь рядом с этим молодым человеком.

Необычайно серьезный гость примостился рядом с Вахтангом, достал из папки бумагу и ручку, положил на парту. Учительница направилась к своему столу, раскрыла книгу и довольно взволнованным голосом начала:

— Ребята, сегодня на уроке у нас присутствует инспектор просвещения нашего района батоно Котэ, смотрите не осрамите меня, — добавила она с деланным смехом. В голосе ее чувствовалась нервозность.

Учительница взяла в руки мел и приблизилась к доске. Она пыталась говорить спокойно, но влияние инспектора на учительницу чувствовали и дети и с небывалым вниманием слушали педагога.

Белла стала писать на доске немецкое слово «Дертиш». Дойдя до середины слова, она выронила мел, который покатился по полу. Учительница нагнулась за ним, и… подол платья зацепился за стул. Она стояла спиной к классу задом кверху с задранным платьем, и это было настолько комично, что даже инспектор не удержался, рассмеялся вслед за учениками, что-то пробормотав про себя.

Женщина растерялась. Выпрямившись, пригладила волосы, одернула платье и снова подошла к доске… После небольшой паузы написала, что нужно, и чуть слышным голосом произнесла:

— Ребята, как это сказать по-грузински? — указала она на стол.

Не получив ответа, женщина, раскрасневшись, подошла к столу. «Неужели не помнят, что это стол?» — подумала она и поняла, что класс не был настроен на занятия.

Один только Вахтанг поднял руку. Белла с надеждой посмотрела на него.

— Говори, Вахтанг.

— Ах, какая попа! — ответил он по-грузински.

— Что-о?! — завопила женщина.

Вахтанг повторил.

Окончательно выйдя из себя, учительница заорала:

— Вон отсюда, хулиган! — она грубо схватила ученика за плечо, потащила к двери и еще раз крикнула: — Чтоб не смел появляться на моих уроках.

Вахтанг, не сопротивляясь, проследовал за дверь. Взявшись за ручку, он, перед тем как выйти, остановился, внезапно оглянулся на инспектора и с укоризной произнес:

— Батоно Котэ, зачем было подсказывать, если не знали?

Пораженные ученики переглядывались.

Учительница быстро направилась к ученику, но Вахтанг уже скрылся за дверью.

— Чтоб ноги твоей не было на моем уроке, — крикнула она ему вдогонку и обернулась к гостю: — Видите, батоно, с какими дебилами приходится заниматься? Просто сил никаких нет.

Ребята еле сдерживали смех. Нервы у Беллы сдали, она пулей вылетела из класса и вбежала в учительскую. Класс взорвался хохотом.

Инспектор просвещения встал и с испуганным лицом последовал за учительницей.

— Видите, батоно Котэ, и вас они оскорбили, оболгали. Нет, я в этот класс больше не войду, — обливалась слезами Белла.

— Не горячитесь, уважаемая Белла, мне, например, понравился составленный вами план урока. И ваш урок отличался эмоциональностью и активностью учеников. А что касается маленького недоразумения, такое случается на любом уроке.

Белла недоверчиво слушала Котэ, но все-таки решила прихвастнуть.

— Если б мне дали довести урок до конца, наверное, вы были бы довольны еще больше, — испытующе глядя на инспектора, произнесла женщина.

— Положительная сторона вашего урока будет соответствующе оценена в моем отчете, — сказал инспектор, помолчал и смущенно продолжил: — Но еще больше мне понравились вы сами, больше, чем ваш урок.

— Что вы, батоно Котэ, уже в любви признаетесь? — пролепетала Белла.

— Я, уважаемая Белла, холост, вы тоже незамужняя, о вас мне известно много хорошего, а сегодня вы очаровали меня настолько, что я не удержался и что-то у меня вырвалось.

— Так это вы сказали?! Значит, мальчик ни в чем не виноват. Неужели вы, взрослый человек, не могли удержаться? — с напускным гневом произнесла Белла.

— Как только я увидел вас, удержаться уже было невозможно. Разве может человек оставаться равнодушным при виде такой груди и такого зада? — Глаза у Котэ заблестели.

— Батоно Котэ, вы, кажется, перешли все границы!

— Да что вы, уважаемая Белла, красивая женская грудь и попка условно принадлежат всему мужскому роду и являются постоянным предметом их споров и вожделений, — патетически провозгласил Котэ.

— Глядя на вас и не скажешь, что вы так красноречивы, батоно Котэ, — засмеялась Белла. Комплимент этот был воспринят Котэ как знак согласия, и он заключил женщину в объятия.

В это время дверь учительской приоткрылась, и Вахтанг с величайшим изумлением уставился на парочку. Белла оглянулась, увидела Вахтанга и строго произнесла:

— Ты и тут не дашь нам покоя?!

— Я-то вас оставлю в покое, но если у вас и впрямь получится создать семью, то придется отметить это.

— Вахтанг, оставь нас, — в голосе Беллы слышалась мольба. — А сам можешь неделю не ходить в школу.

Вахтанг прикрыл дверь; он понял, что его невольная ошибка никого не возмутила, и, как подсказывала ему интуиция, очень скоро он повеселится на свадьбе своей наставницы.

Вахтанг несколько дней не ходил в школу: отдыхал, занимался домашними делами, а когда ему это надоело, решил пойти к Сико, чтоб тот ходатайствовал перед Беллой о его допуске к занятиям. Проходя мимо дома классной наставницы, он замедлил шаг. В этот момент Белла выглянула в окно.

— Почему не ходишь на занятия? — сказала она с упреком.

— А разве не вы меня выгнали?

— Нельзя же все понимать буквально! Входи, у меня к тебе дело.

Учительница придвинула к нему стул и сама села напротив.

Юноша был растерян, он взглянул на учительницу и стал оправдываться:

— Я не виноват, это ревизор мне подсказал. К тому же я не все грузинские слова понимаю правильно.

— Знаю. И у него эти слова выскочили непроизвольно.

— Конечно, вы же влюб…

— В тот день, когда по твоей милости в классе поднялась буча, он попросил моей руки.

— Говорят ведь, нет худа без добра, — обрадовался парень.

Учительница прослезилась.

— Я вас обидел?

— Нет.

— А что же случилось?

— Случилось то, мой дорогой Вахтанг, что мужчина не тот, у которого хорошо подвешен язык, а тот, кто и в постели на что-то годен.

— Как это понимать, уважаемая Белла?

— Ты уже взрослый мальчик, — взволнованно продолжила женщина, — не стану скрывать, мы с ним немного повздорили. Он захотел сблизиться со мной до свадьбы. Ну и я — хорошо еще, что так получилось — согласилась. И вот за эти два дня он так ничего и не смог со мной сделать. Первый раз в жизни пошла на риск, и на тебе, никакого результата. Не везет мне в этой жизни ни в чем, — залилась слезами Белла. Затем утерла слезы и обратилась к Вахтангу: — Ладно, что было, то было. Видно, ты издалека идешь, мой руки, я тебя покормлю.

Женщина встала, вывела парня на балкон, принесла кувшин с водой, полила ему на руки и пригласила в кухню. Накрыла стол, выставила бутылку вина и сказала гостю:

— Ты, наверное, голоден, поешь и выпей немного, не стесняйся. Небольшая разрядка не помешает. Я тоже составлю тебе компанию, может, отвлекусь.

Вахтанг отпил вина, закусил, осушил еще стаканчик и ощутил по всему телу сладкую истому. Вино сильно подействовало на него, и он еле дошел до постели, свалился как подкошенный и мгновенно заснул. Проснулся среди ночи и не сразу понял, где он. Увидев при свете луны железную кровать, он вдруг представил себя в Клайпеде и вспомнил Инну и Веру, вспомнил все и в постели уже не мог оставаться. Единственное, чего не мог он вспомнить, — кто снял с него одежду и уложил в постель. Он встал и подошел к железной кровати. Глянул на учительницу. Белла не спала. Не говоря ни слова, она откинула одеяло, и Вахтанг увидел ее белоснежное тело. Не задумываясь, он юркнул к ней в постель. Белла лежала не шелохнувшись, позволяя Вахтангу все.

Утром они простились, и парень отправился домой. По дороге ему встретилась Цуца.

— Хорошо, что встретилась с тобой, Вахтанг. Поможешь распилить дрова?

— Я-то помогу, но этот твой муж не собирается возвращаться из России домой?

— И не спрашивай, сейчас он, оказывается, в пермской колонии отбывает наказание.

— Госпожа Цуца, я что-то сегодня не в настроении. Эту работу нельзя отложить до завтра? — попытался отвертеться парень.

— А завтра где мне тебя искать? Нет уж, раз ты мне попался сегодня, не так-то легко тебе будет от меня улизнуть, — сказала Цуца, взяла парня под руку и повела к дому.

Они вошли во двор и увидели аккуратно сложенную груду дров. Вахтанг не мешкая принялся за работу. До полудня он пилил дрова, а когда собрался уходить, Цуца запротестовала.

— Бог ты мой, как это я тебя должна отпустить, не отблагодарив. Хоть поешь чего-нибудь.

— Устал я, уважаемая Цуца, самое лучшее для меня сейчас — это отдых.

— Да что ж это я зря, что ли, курицу зарезала? — не отступала Цуца. — Знаешь ведь, не отпущу тебя, не покормив.

Вахтанг нехотя последовал за хозяйкой. Цуца красиво накрыла стол, они уселись, женщина взяла в руки стакан.

— Сегодня ты сделал для меня очень хорошее дело. Этот бокал хочу выпить за твою работу в моем доме.

Они чокнулись и выпили.

— А теперь за здоровье того мужчины, — продолжила Цуца, взяв на себя роль тамады, — который способен поддержать одинокую женщину и выполнить все ее желания. За тебя, Вахтанг.

Вахтанг пропустил мимо ушей комплимент. Последовали тосты за родных, близких, за друзей, затем за Цуцу, и гость порядком опьянел. Да и хозяйка не выглядела трезвой.

— Один хороший тост пришел мне в голову. Давай выпьем за мужчину, которого на всех хватает, — и на жену, и на других женщин. — Она с улыбкой взглянула на юношу. — Это такой тост, Вахтанг, что его надо выпить на брудершафт, как это называют иностранцы, а мы, грузины, называем это «вахтангури». За любовь, мой дорогой Вахтанг.

Когда они осушили бокалы, женщина с обидой в голосе обратилась к молодому мужчине:

— Ты что же, не знаешь правил этого тоста? Если тебе его предлагает женщина, то мужчина должен поцеловать ее трижды туда, куда захочет, а если предложит мужчина, то выбор за женщиной. А поскольку инициатива принадлежала мне, то изволь, дорогой Вахтанг, поцеловать меня трижды.

Вахтанг уже хорошенько опьянел, качаясь встал и попытался поцеловать женщину в щеку. Цуца подставила ему губы, и Вахтанг потянул Цуцу к постели. Несмотря на перегрузки последних дней, Вахтанг не ударил лицом в грязь.

На третий день после проведенной с Цуцой ночи Вахтанга разбудили вопли. Он прислушался, силясь понять, откуда они доносились, но не мог разобраться, распахнул окно, выглянул наружу и увидел толпу перед домом Цуцы. «Что-то случилось!» — подумал парень, торопливо умылся, оделся и помчался к соседям. Вскоре Вахтанг оказался в самом центре собравшихся.

— В чем дело, что произошло? — спросил он.

— Цуцын муж погиб в пермской колонии, — грустно ответила женщина.

— Уух, — расстроился Вахтанг, хлопнув ладонью о ладонь.

— Телеграмму принесли в субботу ночью, — добавил невысокий мужчина. — А сегодня воскресенье, что же эта бедная Цуца молчала до сих пор?

— Ведь не стала бы она нас будить среди ночи. Не хотела беспокоить соседей и вот только утром сообщила нам о своем горе, — заступился директор школы Сико.

— Да, это верно, — согласился с ним Котэ, который, став супругом учительницы Беллы, стал и односельчанином. Белла и Вахтанг хранили в тайне свои отношения. А на повторное предложение Котэ Белла ответила согласием, и ему, как рассказывала женщина, по проторенному Вахтангом пути кое-что в постели удается. Взаимоотношения Беллы и Вахтанга постепенно прекратились. К тому же Котэ оказался человеком, умеющим дружить, и у Вахтанга к нему даже появилась определенная симпатия.

Когда плач понемногу утих, Кириле созвал односельчан на совещание.

— Что такое, товарищи, — начал он, — что носы повесили? Слезами горю не поможешь. Лучше займемся делом. Хорошим он был человеком или плохим, он все равно был нашим, и наш долг привезти покойного из Перми. Тем более что у Цуцы в нашей деревне нет родственников. Вот все, что я хотел сказать.

Директор школы поддержал председателя сельсовета.

— Прав уважаемый Кириле. Если не мы, кто же это сделает? Это наш покойник, и мы должны его привезти и похоронить. Для этого нам нужно несколько человек со знанием русского, чтоб мы могли их послать в Пермь.

Котэ, новоиспеченный зять деревни, был полностью согласен с Кириле:

— Конечно, это наш покойник и кто же, если не мы, привезет его сюда?

— Назовем кандидатуры, товарищи!

Невысокий мужчина предложил председателя сельсовета.

— Пусть едет батоно Кириле, он и без того все время в городе, мы и не заметим его отсутствия.

— Попридержи язык, чего разгавкался, как дворовый пес, — разозлился председатель.

Воцарилось молчание. Потом снова выступил директор школы.

— Я думаю, нужно послать уважаемого Котэ, нашего нового зятя. Он и русский знает хорошо, и с делом умеет справляться.

— Что вы такое говорите, уважаемый Сико, знаете ведь, выпускные экзамены на носу, а мне необходимо присутствовать на всех экзаменах в районном масштабе, — оправдывался Котэ, думая: «Нашли козла отпущения».

В разговор вмешался Кириле.

— Надо тебе ехать, Котэ. Другого выхода нет. Заведующий просвещения из нашей деревни, я с ним поговорю насчет тебя. Не волнуйся, я это дело улажу, — обнадежил его Кириле.

— В таком случае, конечно, — скрывая разочарование, согласился Котэ. — Но один я не смогу поехать.

Кириле обрадовался.

— Вот Вахтанга забирай с собой.

— Ах, что вы говорите? — замахал руками ученик. — Куда мне ехать, я ведь школу кончаю, экзамен на носу. Вот если уважаемый Сико выставит мне оценки без экзаменов…

— Конечно, выставит, — обрадовался председатель. — Как это не выставит?! — Кириле посмотрел на директора школы. — Наш долг посчитаться с деревней, так ведь, батоно Сико? А Вахтанг способный парень…

— Можно, конечно, но он и без того половину уроков пропускает.

— Батоно Сико, так нужно деревне…

— О чем же тогда речь, если это нужно деревне… — удовлетворенно сказал директор и добавил: — Сейчас необходимо срочно собрать деньги и послать кого-нибудь в Кутаиси за билетами. Чего бы нам это ни стоило, завтра же этих людей надо посадить в самолет. Да, чуть не забыл, надо отправить в колонию телеграмму, сообщить, что приедут наши представители, а то решат, что он беспризорный, и похоронят его сами. У них не принято подолгу держать покойника.

Рано утром во двор Вахтанга въехал новенький «виллис». Рядом с водителем сидел Котэ.

Вахтанг схватил свой рюкзак, запер двери и побежал к машине. Машина тронулась в путь, направляясь к кутаисскому аэропорту. Во второй половине дня они уже были в Перми и на такси подъехали к колонии. В кабинете начальника медицинской службы их встретила врач колонии, Лидия Петровна. Гостей из Грузии она приняла довольно холодно.

— Кто вы, откуда, что вам нужно?

Ознакомившись с обстоятельствами дела, положила перед ними акт экспертизы.

— Вот читайте, скончался от воспаления легких, — сказала она и сразу встала. — Идемте, опознайте вашего покойника, а то я не всех помню в лицо.

Котэ и Вахтанг последовали за ней. Когда дошли до морга, женщина открыла двери.

— Входите, — сказала она.

Они вошли и ощутили тяжелый запах. Вахтанг повернулся к Котэ:

— Что делать? Меня тошнит… — фразу закончить не удалось.

Борясь со рвотой, Котэ прикрыл платком нос. Лидия Петровна едко посмотрела на них и строго сказала:

— Вы не по парку культуры прогуливаетесь. Скорее найдите своего покойника и марш отсюда. — Она приоткрыла дверь холодильника и выдвинула несколько носилок с покойниками.

Вахтанг посмотрел на Котэ и чуть слышно прошептал:

— Прошу вас, посмотрите скорее и выйдем, а то меня снова стошнит.

У Котэ вытянулось лицо, он опустил руку с платком, которым прикрывал нос, изумленно глядя на парня, и, пнув Вахтанга рукой, сказал:

— Ты что, спятил? Чего мне на него смотреть, я его в глаза не видел.

— Вы правда его не знали? — с подозрением посмотрел он на Котэ.

— Конечно, нет, — раздраженно сказал Котэ.

— Ничего себе! — Парень не знал, как быть. — У меня вся надежда на вас была. Я ведь тоже недавно в нашей деревне, и этого человека я никогда не видел, он был в России, — проговорил Вахтанг, напряженно морща лоб.

— Ух ты, что же тогда делать? — тихо сказал Котэ и стал искать среди покойников человека с грузинской наружностью.

Вахтанг последовал его примеру. Явно волнуясь, он, как загипнотизированный, разглядывал мертвых. Лидия Петровна ждала, наконец, потеряв терпение, строго спросила:

— Еще не нашли?

«Началось», — недовольно переглянулись мужчины и извиняющимся тоном крикнули женщине:

— Сейчас, сейчас.

— Как хотите, — с угрозой в голосе сказала Лидия Петровна, — но я больше не могу ждать. Еще немного и пойду домой.

— Занудила, — по-грузински проворчал Вахтанг. Хотел возразить, но удержался.

Он разглядывал лежащих в ряд покойников… Вдруг он обратил внимание на труп черноволосого мужчины, вгляделся попристальней и обрадованно воскликнул:

— Нашел! — На душе у него полегчало.

Подбежал растроганный Котэ, устремив сияющий взор на Вахтанга, который победоносно улыбался.

— Повезло наконец, наверняка он наш, — выкрикнул он. — Никто, кроме него, не похож на грузина.

Взбудораженные парни радостно уставились на труп и уверенно повторяли:

— Нашелся, нашелся! Вот он!

— Слава Богу, — пробормотала женщина и ворчливо добавила: — Ну и народ, с трудом опознали своего покойника. — Она надела очки и взглянула на табличку на руке покойного. Потом подозрительно посмотрела на обоих и, пораженная, спросила:

— Как фамилия вашего покойника?

Счастливые парни в один голос ответили: Какабадзе. Женщина окинула гостей недоверчивым взглядом.

— Вы, что же, не узнаете своего покойника? Он вовсе не грузин. Это некий Нестеренко. Вы действительно знаете своего покойника, видели его хотя бы раз в жизни? — с досадой спросила она и, взбешенная, произнесла: — Вы меня с ума сведете! Вы хоть знаете, кто вам нужен? И вообще сами-то вы кто такие?! Ну-ка предъявите доверенность!

Вахтанг остолбенел. После небольшой паузы взглянул на Котэ и простодушно спросил:

— Что нужно от нас этой женщине?

— Откуда я знаю, — раздраженно сказал тот и добавил тихо: — Чтоб им пусто было, кто меня направил сюда. Что я здесь потерял? Не надо было соглашаться.

— Я тоже был против, но меня и спрашивать не стали.

— Как же я, дурак, не подумал, что ехать в такую даль было огромным риском.

— Ничего не поделаешь, дорогой Котэ, вся наша жизнь — это сплошной риск.

Потеряв терпение, Лидия Петровна приказала:

— Покажите мне доверенность. — Женщина почти не владела собой. — Навязались на мою голову! Выйдите вон! Обратитесь завтра к начальнику колонии, и пусть он разрешит этот вопрос! А меня увольте!

Дело осложнялось. Котэ и Вахтанг беспомощно переглянулись.

— Как быть? Нам и переночевать негде, — пробормотал Вахтанг.

Котэ ответил горькой улыбкой. Потом помолчал, поморщив лоб. Вдруг Вахтанга неожиданно осенило, в разгоряченном мозгу его родилась мысль.

— Лидия Петровна, — обратился он к врачу непринужденно, — может, поужинаете с нами?

Женщина окинула его недоуменным взглядом. Вахтанг ответил открытым, простодушным взором и продолжил:

— Согласно грузинской традиции, хотя такая традиция есть и у русских, покойника нужно помянуть, а поскольку он скончался у вас, то ваше присутствие необходимо. Лидия Петровна, мы ведь христиане! Таков обычай.

Котэ не замедлил поддержать Вахтанга.

— Грузины разве христиане? — удивилась Лидия Петровна.

— А как же, уважаемая. У грузин и русских одна вера, мы должны быть вместе. Только могила может нас разлучить. Мы ведь православные люди, — философски рассуждал Котэ, — мы обязательно должны найти общий язык, разве не так, Лидия Петровна?

— Вы правы… — согласилась женщина.

— Тогда мы мигом сбегаем в магазин и принесем кое-что.

— Раз так, — задумчиво сказала женщина, — я вызову санитара, который по списку найдет вашего покойника. Петр Николаевич, поди сюда, у меня к тебе дело.

Сутуловатый красноносый пожилой мужчина незамедлительно явился, стал навытяжку перед женщиной и покорно ждал распоряжений. Врач передала ему бумажку, на которой значились фамилия и имя покойного.

— Отыщи этого человека нашим гостям.

— Слушаюсь!

— Только не сейчас, чуть позже, — сказала ему Лидия Петровна и таинственно добавила: — Они хотят пригласить нас к столу.

Петр Николаевич с удвоенным любопытством взирал на начальницу и почтительно кивал головой. А женщина повернулась к гостям из Грузии.

— Вам, видно, негде ночевать. Пошли… — Она повела гостей к себе в кабинет. — Вот ключи, комната будет в вашем распоряжении. Можете переночевать здесь.

Такой теплый прием растрогал Вахтанга и Котэ. Приятно удивившись, они в один голос удовлетворенно воскликнули:

— Огромное спасибо, Лидия Петровна.

— Не за что, — резко сказала женщина.

— Как это не за что? Знаете, какую неоценимую услугу вы нам оказали? Мы этого в жизни не забудем, — произнес Вахтанг.

Ситуация изменилась. Довольный Николаич отправился вместе с Котэ в магазин. В кабинете остались Лидия и Вахтанг. Глаза парня лукаво блеснули. Он опустился на стул — напротив Лидии Петровны.

— Добрая вы женщина, Лидия Петровна. Если бы не вы… — Он окинул ее оценивающим взглядом.

Внимание гостя не осталось незамеченным. Опытная женщина явно чувствовала на себе пронизывающий взгляд, и это доставляло ей своеобразное удовольствие, но не мешало относиться к нему с некоторым недоверием.

— Вы еще так молоды. Видно, и в армии еще не служили. Интересно, как это вас родители отпустили в такую даль?

— У нас никто, кроме меня, не говорит по-русски, что же было делать?

— Вообще-то ты говоришь хорошо, без акцента. А вот твой приятель… Как его зовут?

— Котэ Константинович.

— Константинович, конечно, хуже знает язык.

— Говоря по правде, Лидия Петровна, мне вовсе не хотелось сюда ехать, я был очень против, но сейчас, познакомившись с вами, я почувствовал себя счастливым и совсем не жалею, что приехал, — одарил он женщину первым комплиментом.

— Оставайся здесь, такие парни нам нужны. Знаешь, сколько здесь хороших девушек! Не прогадаешь.

— Зачем мне девушки? Разве им сравниться с опытной женщиной. У нее есть чему поучиться. А вы женщина энергичная, породистая, и мужчины вам, наверное, нравятся такие же. Если бы вы восприняли меня таким мужчиной, я был бы счастлив. — Вахтанг скользнул соблазняющим взглядом по выглядывающим из-под задравшегося подола коленям женщины.

— Посмотрите, чуть ли не в любви стал объясняться! Что с вами, молодой человек? Не слишком ли быстрый темп вы взяли?

— Время не ждет.

— Раз ты такой молодец, пошли в другую комнату и посмотрим, на что ты способен, — не задумываясь, предложила женщина.

Они вышли в соседнюю комнату. Лидия заперла двери, взяла парня под руку и подвела к тахте. Они легли, и парень погладил ее колени. Женщина сунула руку ему в брюки…

После того как все закончилось, Лидия Петровна, довольная, взглянула на Вахтанга и сказала:

— Давно не встречала такого мужчину. Прошу тебя, останься со мной этой ночью, только не напивайся, ладно? — В голосе женщины чувствовалась необычайная теплота.

— А в колонии у вас мужчин, что ли, нет? — удивился Вахтанг.

— Мужчин сколько угодно, но вместо женщин им подавай бутылку.

Открылась дверь, и в комнату вошли Петр Николаевич и Котэ, увешенные пакетами с едой и выпивкой. Лидия Петровна вышла им навстречу, взяла у них пакеты и с улыбкой сказала:

— Вижу, вы опустошили весь магазин.

Котэ и Петр Николаевич улыбнулись в ответ, сняли пальто и вошли в комнату. Хозяйка накрыла на стол — расставила шампанское, водку, хлеб, колбасу, сыр и консервы. Весь стол был заставлен едой, комната наполнилась аппетитными запахами. Зазвенели стаканы. Санитар откупорил бутылку с водкой, и глаза у него заблестели. Водку разлили по стаканам. Когда все уселись, Котэ энергично начал:

— По грузинскому обычаю, за столом должен быть руководитель, короче говоря, поскольку времени у нас недостаточно, тамадой буду я, и давайте сразу же перейдем к делу, выпьем за упокой души нашего покойника. Правда, он не был праведником, но для смерти всех жалко.

Молча подняли стаканы. Санитар, выпив, взял ломоть хлеба, разломал его, понюхал и отложил в сторону. Котэ предложил сотрапезникам второй тост:

— Давайте этим тостом помянем всех безвременно ушедших из этой жизни. У всех нас есть кто-то, кого уже нет.

Тост был поддержан без слов, и снова все осушили стаканы. Хозяйка пила шампанское, заедая сыром. Вахтанг уплетал от души, а санитар не притронулся к еде. Котэ произнес новый тост:

— А сейчас помянем души родителей покойного. Если есть что-то на том свете, их души, наверное, уже встретились.

Тост снова был принят без слов.

— А сейчас давайте выпьем за живых родственников покойного, — предложил очередной тост Котэ.

Лидия Петровна, осушив стакан с шампанским, изумленно спросила:

— А почему мы не пьем за жену покойного? У этого бедняги не было жены?

— Как это не было? — в один голос ответили Котэ и Вахтанг.

— Тогда выпьем и за нее.

Когда выпили за Цуцу, Лидия Петровна поинтересовалась:

— А сколько лет жене покойного?

— Молодая она… лет тридцать восемь.

— И она живет по соседству с вами?

— Да.

— Счастливая она женщина. Такие у нее славные соседи, такие молодцы, — лукаво улыбнулась женщина и подмигнула Вахтангу…

Вахтанг изобразил недоумение.

— Что с вами, Лидия Петровна, у нас считается недопустимым такое между соседями, — произнеся это, он переглянулся с Котэ. — Разве не так?

— Безусловно, — подтвердил Котэ. Он не понял намека и добавил: — У нас принято так: если у соседа беда, вся деревня откликается. К примеру, когда умер муж Цуцы, все захотели ехать за ним…

— A у нас, напротив, сосед с соседом не кланяется, — сказала Лидия и посмотрела на Петра Николаевича, который опустошил всю бутылку и, упав головой на стол, испускал мощный храп. Женщина тяжко вздохнула.

Когда было выпито еще несколько стаканов, санитар медленно приподнял голову:

— Грузины, дорогие, дай вам Бог здоровья, хороший вы народ. — И, опустив на стол отяжелевшую от выпитой водки голову, заплетающимся языком спросил: — Ребята, а как вы повезете вашего покойника?

Котэ тяжело вздохнул и тихо проговорил:

— Ты сперва найди его…

Санитар мгновенно очнулся.

— Что, думаете, не отыщу? А хотите, всех покойников забирайте, раз вы такие хорошие люди, — гордо произнес он и снова уронил голову.

— Не то что всех, одного не можем отыскать, — горестно произнес Вахтанг. Лидия Петровна, отпив шампанское, вмешалась в разговор мужчин:

— Послушайте меня, я скажу вам, как везти, слава Богу, этот вопрос я хорошо изучила. — Немного подумав, она продолжила: — Везти самолетом очень дорого, поскольку прямого рейса до Грузии нет. Поэтому лучше всего ехать поездом. Будто везете тяжелобольного.

Изумленные гости переглянулись.

— Мертвого поездом?

— Это проще простого. Оденем его, сделаю ему такой макияж — от живого не отличишь. Договоритесь с проводником. Довезете его до Москвы, а оттуда уже легче будет доехать до Грузии.

— А если проводник не согласится?

Женщина рассмеялась.

— Ты только деньги ему покажи — в свое купе положит.

— А если в дороге запахнет, что тогда?

— Не бойтесь, сейчас май, еще не жарко. А если ждать разрешения на самолет, столько времени потеряете, что он и впрямь испортится.

Перепуганный Вахтанг категорически заявил:

— Я не смогу дотронуться до мертвеца!

— Я тоже, — согласился Котэ.

— При чем тут мертвец? — удивилась Лидия Петровна. — Вы тронете не мертвеца, а одежду. Какая вам разница, что внутри? В молодости и у меня был такой же страх, как у вас, а теперь привыкла, внимания не обращаю. Поверьте мне, если не схитрить, ничего у вас с перевозкой не получится.

Гости из Грузии призадумались.

— Чего думать? Делайте, как говорю. Другого выхода я не вижу.

Котэ утвердительно кивнул головой и тихим голосом произнес:

— К сожалению, другого выхода и в самом деле нет.

В разговор вмешался Вахтанг:

— Тогда это надо делать как можно скорее.

— Конечно, — согласился Котэ. — Сегодня же надо отправляться.

— Никаких сегодня же, — строго заявила Лидия Петровна. — Сегодня Вахтанг останется у меня. Один день ничего не решает. Ничего страшного, если поедете завтра утром.

Все, затаив дыхание, слушали женщину. А она продолжала:

— Вы, уважаемый Котэ, поскольку у вас нет места в гостинице, останетесь ночевать в моем кабинете. Постельное белье в шкафу.

— Доброй ночи, — сказал Котэ и, подмигнув Вахтангу, дескать, смотри не подкачай, направился к двери. Лидия и Вахтанг взяли такси, поехали к ней на квартиру и провели замечательную ночь. Утром они встали и поехали на железнодорожный вокзал, купили билеты и поспешили в морг. Котэ и санитар уже были на месте. Лидия Петровна передала Котэ сопроводительные документы и сказала Вахтангу:

— Скорее лови такси, опаздываете.

Парень вышел и вскоре вернулся на такси. Покойного с трудом засунули в машину и усадили на заднее сиденье. Лидия Петровна записала на листочке бумаги свой адрес и передала Вахтангу.

— Если сможешь приехать, буду очень рада, — сказала она и расцеловала парня. — Хорошо было бы, если б и письмо мне написал.

— Непременно, — пообещал Вахтанг, — но будет лучше, если вы к нам приедете, — крикнул он напоследок.

Петр Николаевич и Котэ подсели с двух сторон к покойнику, а Вахтанг устроился рядом с водителем. Когда машина тронулась, водитель спросил:

— Что с ним?

Вахтанг быстро ответил:

— Ничего, заболел, и его освободили досрочно. А теперь везем домой.

— Бедняга, очень он у вас плох.

— Сегодня еще ничего. Вы бы на него вчера посмотрели.

Водитель мотнул головой и продолжил путь. На вокзале Петр Николаевич и Котэ взяли покойника под руки и подвели к вагону.

— Ну давай, парень, шевели ногами, сил нет уже тебя волочь, — обращаясь к покойнику, сказал Котэ так, чтобы его услышал проводник.

Вахтанг тоже прикрикнул на «больного»:

— Что с тобой! Видишь, устали тебя тащить.

Проводник недоверчиво посмотрел на них и сочувственно сказал:

— Бедняга, похож на покойника.

— Вчера так нализался, что еще хорошо выглядит. У него больное сердце, пить ему нельзя. Сто раз ему говорил, чтоб не пил, а он хоть бы что. И вот результат, — оправдывался Вахтанг.

После того как покойника устроили, Котэ достал из кармана деньги и протянул санитару.

— Зачем мне столько? — спросил тот смущенно, потом, испугавшись, чтоб не передумали, схватил деньги и запихнул в карман.

Выйдя из вагона, он посмотрел на путешественников и с особой почтительностью обратился к ним:

— Премного благодарен, приезжайте к нам еще.

— Упаси Боже, — проговорил себе под нос Котэ и поднялся в вагон.

Вахтанг поднялся следом.

Поезд тронулся, через несколько минут в купе вошел проводник.

— Ваши билеты? — деловито спросил он и оглядел купе.

Получив билеты, сказал:

— Выходит, и четвертое место ваше? Вы что, кого-то еще ждете?

— Нет, уважаемый, мы ради больного купили и четвертое место.

Проводник бросил взгляд на больного и обратился к Котэ:

— Все трое едете до Москвы?

— Да, уважаемый.

— Заплатите за постель, — сказал проводник и присел в ожидании денег. От него несло портвейном.

Котэ достал деньги и протянул проводнику. Когда тот стал рыться в карманах в поисках сдачи, Котэ отвел его руку со словами:

— Сдачу оставьте себе.

— Ладно, большое спасибо.

— Только одна у нас просьба, — скорчил умоляющую гримасу Котэ, — если можно, не пускайте никого в наше купе.

— Места ваши, какое я имею право кого-то пускать.

— И все-таки.

— Пожалуйста, — согласился проводник и вышел.

Как только они остались одни, Вахтанг залез на верхнюю полку и сразу заснул. Измотанные парни проспали беспробудно день и ночь. Было часов шесть утра, когда они проснулись от стука в дверь. Вахтанг открыл, в дверях стояли проводник и мужчина с наружностью грузина.

— Извините, ребята, в Перми поднялся в вагон этот безбилетный пассажир, он грузин, просил довезти его до Москвы. Свободных мест не было, всю ночь он на ногах простоял. До Москвы еще пять часов езды. Может, дадите ему поспать немного в вашем купе?

Парни переглянулись.

— К черту, пусть входит, — сказал Вахтанг и посмотрел на Котэ.

Котэ в знак согласия кивнул головой. Пришедший обрадовался.

— Большое спасибо, а то сил уже никаких нет. Спешу на свадьбу в Грузию, — заговорил он по-грузински.

Переговорив, попутчики выяснили, что Муртаз из соседней деревни Нахуна Мартвильского района. Немного погодя Муртаз вышел из купе покурить. Вахтанг с несчастным видом посмотрел на Котэ.

— Я голоден как волк. Что ж нам, из-за этого покойника с голоду умереть? Может, пойдем в ресторан, закусим немного.

— И что же, оставить его с покойником?

— Ну и что?

Не успели они закончить беседу, как появился Муртаз.

— Будь другом, побудь с нашим больным, пока мы сходим в ресторан. Если проснется, скажи, чтоб шел к нам, — попросил Котэ.

— Пожалуйста, — ответил Муртаз и устроился на верхней полке прямо над покойником.

Котэ и Вахтанг заняли столик в ресторане, попросили официанта принести хлеб и колбасу, сыр и лимонад, заказали водку и закурили.

— Повезло нам с этой женщиной. Если б не она, мы бы до сих пор в Перми торчали.

— И не говори. Какая, оказывается, морока перевозить покойника.

— Ты скажи это нашему председателю сельсовета…

— Да у него все просто. Поезжайте, говорит, и привезите. С такой легкостью, будто дареного поросенка поручил везти из соседнего села.

— Вот и пришлось нам его везти, как живого. Ты мне одно скажи, как тебе удалось так быстро подружиться с той женщиной? Надеюсь, ты не осрамил грузинских мужчин. Хотя, когда я увидел на ее глазах слезы, понял, что потрудился ты той ночью на славу.

Официант принес водку. Котэ и Вахтанг приступили к еде. Выпив водку, повеселели. Покончив с едой, стали смотреть в окно.

Котэ взглянул на часы.

— Быстро время пролетело. Может, еще бутылочку заказать?

Вахтанг отказался.

— Пошли, батоно Котэ, а то еще чего доброго Муртаз вздумает будить этого несчастного.

Захмелевшие приятели вернулись в купе. Увидев полку покойного пустой, не поверили своим глазам. У столика сидел опечаленный Муртаз.

— Куда девался наш больной? — спросил пораженный Котэ.

— Проснулся и пошел к вам. Вы его не встретили?

Вахтанг и Котэ озадаченно переглянулись, и Котэ, побагровев от злости, выпалил в лицо Муртазу:

— Куда мог уйти покойник?!

Муртаз вскочил, как громом пораженный.

— Как это покойник?

— А вот так, очень просто, покойник он! — кричал Вахтанг.

Муртаз, не поверив своим ушам, повторил вопрос:

— Он действительно был мертв?

— Действительно, а зачем мне врать? — взбесился Вахтанг. — Да, мертвый он, мертвый, и как это он мог уйти?!

Лицо у Муртаза прояснилось. Не удержавшись, он кинулся к попутчикам и стал целовать их.

— Дай вам Бог здоровья! Как вы обрадовали меня! — воскликнул он, не в силах сдержать радости, и, хлопнув по плечу Вахтанга, добавил: — С верхней полки я уронил топорик прямо на голову тому человеку, подумал, что я его убил, испугался и выбросил его в окно.

— Ух ты! — хлопнул себя по голове Котэ. — Что же нам теперь делать? Когда это произошло? Сколько примерно прошло времени?

— Минут так десять — пятнадцать.

— Что же ты натворил, парень! Как нам теперь быть? — расстроился Вахтанг.

— Надо остановить поезд. Ничего другого нельзя сделать, — заверил Муртаз.

— Ты спятил, — испугался Котэ, — арестуют ведь, как это можно?

— Можно, нет у нас другого выхода. Я сейчас дерну «стоп-кран». Выходите в тамбур. И сумку мою захватите. Как только поезд станет, сразу же прыгайте, а я следом.

Муртаз дернул ручку «стоп-крана», и поезд стал резко тормозить. Парни схватили сумки, открыли двери вагона, спрыгнули поочередно и побежали, вслед им неслась энергичная ругань проводника. Поезд тронулся в путь, а искатели покойника, замедлив шаг, пошли вдоль полотна железной дороги.

— Пешком идти далеко. Может, поймаем машину? — предложил Вахтанг.

— На машине можем проглядеть его, лучше идти вдоль шпал, — возразил Муртаз. Он шел задумавшись. Потом повернулся к парням и зло сказал: — Вы тоже хороши, не могли сразу сказать, так, мол, и так, везем покойника? Я чуть с ума не сошел.

— А сам-то ты откуда взял этот топорик?

— Он всегда при мне. Я лесовод, таксатор.

— Что это еще за чертовщина, впервые слышу это слово, — удивился Вахтанг. — Что такое таксатор?

— Лесной инженер, который планирует перспективные лесные разработки.

— Оно и видно, что ты приучен все планировать. Запланировал — и выбросил в окно покойника, — обиженно проворчал Котэ, а потом добавил: — И как это тебе удалось так сразу открыть окно. Для этого ведь нужен особый ключ.

— Такой ключ мне еще в молодости подарил проводник поезда. С тех пор я всегда его имею при себе, и он мне уже не раз пригодился.

— Видно, не в первый раз воспользовался ты этим ключом… Это который по счету из тех, кого ты выбросил в окно? — серьезно поинтересовался Вахтанг.

— Я им отпираю двери, когда мы перевозим нестандартный, негабаритный груз, а еще в тех случаях, когда кое-кто запирается в купе, не пуская пассажира на свободное место.

— А вдруг не сумеем отыскать покойника? Кого мы тогда привезем Цуце? — забеспокоился Котэ.

— Убьем тогда Муртаза и передадим ей, — обнадежил Вахтанг.

— Зачем же, ребята! Отвезите ей меня живого, что я, хуже ее покойного мужа?!

— Меня сейчас тревожит другое, — задумчиво сказал Вахтанг. — А не видел ли кто-то, как ты выбросил его из окна? Вдруг возле трупа нас поджидает толпа милиционеров?

Неожиданно Вахтанг увидел что-то в кустах.

— Сюда, сюда, кажется, нашел, — крикнул он приятелям.

И действительно, у насыпи валялся их покойник, он лежал, уткнувшись лицом в песок. Парни перевернули его, прислонили к кустам и стали оттирать ему лицо, но у них ничего не получалось.

— Ну и вид у этого несчастного. Перепачкался с ног до головы. Как его, такого чумазого, теперь везти? — забеспокоился Котэ.

— Переоденем его в мой спортивный костюм, — предложил Муртаз, — наденем на голову белую кепку, никому и в голову не придет, что он покойник.

— А с лицом как быть?

— У меня крем после бритья, попробуем его выбелить. — Он вытащил из сумки спортивную куртку и брюки, переодел покойного, надел ему на голову кепку и обернулся к единомышленникам: — Ничего выглядит, правда?

— Замечательно, — серьезно подтвердил Вахтанг.

Тем временем Муртаз остановил машину, направляющуюся в сторону Москвы. Водитель высунулся из машины и спросил:

— Вам куда?

— Нам бы до Москвы. Больного везем, — учтиво объяснил Муртаз.

— Сколько дадите?

— Сколько скажете.

— Садитесь.

Котэ и Муртаз усадили покойника на заднее сидение, а сами подсели к нему с двух сторон. Машина тронулась, и Муртаз шепнул Котэ:

— Повезло нам, и машина сразу подвернулась.

— А если еще успеем на поезд, совсем хорошо будет.

— И все-таки, что такое человек! Никогда бы не подумал, что смогу дотронуться до покойника, но чего только не заставит тебя сделать жизнь.

— И я не думал, но от страха чего не сделаешь, — сказал Котэ и хлопнул Вахтанга по плечу. — Ты не заснул, парень?

— До сна ли мне?

— Тогда скажи водителю, пусть прибавит скорость. Может, успеем на поезд.

Вахтанг выпрямился, вскинул голову и с необыкновенной учтивостью обратился к водителю:

— Друг, мы очень спешим, боимся опоздать на поезд. Вы не могли бы ехать чуть быстрее. Может, тогда нам удастся довезти этого человека живым.

Водитель нажал на газ, и через два часа они уже были в Москве, на Курском вокзале. До отхода поезда оставался всего час. Парни взяли напрокат тележку, усадили туда покойника и возили за собой, пока бегали за билетами. Выйдя на платформу, увидели, что поезд уже стоял. У вагона толпился народ. Муртаз катил перед собой тележку и что есть силы горланил:

— Разойдись, разойдись! Дорогу больному!

Люди расступались. Подкатив тележку к вагону, Муртаз попросил проводника поезда «Москва — Цхалтубо»:

— Мы больного везем, будь другом, пусти нас первых.

— Не знаю я никаких больных. При чем тут я?

Тогда вмешался Котэ.

— Человек ты или кто? — И указал на больного. — Не видишь, как ему плохо?

Вахтанг шепнул Котэ:

— Батоно Котэ, разве не видите, без денег ничего не получится.

Котэ достал из кармана деньги и протянул проводнику.

При виде денег проводник и в самом деле повеселел и вежливо сказал Котэ:

— Давайте сперва устраивайтесь, потом рассчитаемся. Пожалуйте сюда, сюда, чего растерялись!

Проводник не выдержал. Глядя, как они бестолково тыкались то туда, то сюда, он перекинул через плечо покойника и вошел с ним в вагон.

— Какой же тяжелый, черт побери, — недовольно проговорил он и, обращаясь к «больному», сказал: — Ты тоже пошевелись чуть-чуть, не мертвый же ты.

Приятели подсобили проводнику и кое-как, с грехом пополам, втащили покойника в купе. Когда уложили на полку, проводник уставился на него и покачал головой. Потом недовольно посмотрел на пассажиров и укоризненно сказал:

— Думаете, провели меня? Сейчас мне некогда, вернусь немного погодя и поговорим.

Поезд тронулся, и через какое-то время в купе снова вошел проводник.

— Ну как вы тут, земляки? — спросил он и присел рядом.

Котэ и Муртаз затаили дыхание. А Вахтанг почтительно ответил:

— Спасибо.

Проводник с интересом оглядел всех троих и спросил:

— Когда вы втащили сюда покойника, не знали, что на это нужно особое разрешение? К тому же его следовало поместить в товарный вагон.

— Этот покойник, уважаемый, столько хлопот нам доставил… — начал Вахтанг, но Котэ перебил его:

— Из Перми везем его, и столько нам пришлось пережить!

— Даже вспоминать не хочется, так ободрали нас в дороге. Все только в руки смотрели, на все деньги нужны были, а где у нас столько? — вмешался в разговор Муртаз.

— Все понимаю, я-то повез бы вас бесплатно, но ведь начальнику поезда надо дать? А ревизору? Не дашь — работу потеряешь. А у меня, ребята, семья, что же мне делать?

Котэ достал из кармана деньги и протянул проводнику.

— Вот тебе, брат. Бери их себе, а им не говори, что везешь покойника. У нас и без того горе, нечего нас еще обдирать со всех сторон. Все мы смертны. Одному Богу известно, кто где умрет. Договорились?

Проводник рассмеялся.

— А куда денусь, не повыкидываю же вас из поезда, жалко ведь. Отчего этот несчастный скончался?

— От воспаления легких.

— Это вроде не заразная болезнь?

— Разумеется, нет! — испуганно воскликнул Вахтанг.

Проводник вышел из купе.

— Пронесло, — с облегчением произнес Муртаз и вскочил со своего места. — Ребята, я проголодался как волк. Может, пойдем в ресторан? Хотя нет, на этот раз пойду я, а вы побудьте с ним, и если он проснется, скажите, чтоб шел ко мне.

Попутчики рассмеялись, а Муртаз не унимался.

— Вообще-то было бы неплохо, если бы вы мне подарили этого покойника. До Мартвили я бы его кое-как довез. Там я стольким должен, а приеду с ним — каждый чем-то поможет, и на этом покойнике я бы неплохо заработал.

Поезд прибыл в Цхалтубо без опоздания. Когда вагон опустел, Котэ подозвал носильщика и попросил:

— Будь другом, помоги довезти пьяного до такси.

— Он не столько на пьяного похож, сколько на мертвого.

— Так и бывает, когда человек меры в питье не знает.

Носильщик уложил покойного на тележку и подвез к стоянке такси.

Муртаз подошел к водителю и спросил:

— Сколько будет стоить довезти его до Хони?

— Для живого одна цена, для мертвого — втрое больше.

— Где мы живем! Покойник дороже живого стоит? — возмутился Вахтанг.

— Таково правило, что поделаешь, — засмеялся водитель.

— Что ж, пусть будет так, — согласился Котэ.

Через полчаса покойник был доставлен Цуце.

Цуца вместе с соседями плачем встретила покойного мужа.

В тот вечер церемониал на этом и закончился.

— Ну, я поехал, а то мне завтра на свадьбу надо попасть, — сказал Муртаз.

— Останься, а завтра мы проводим тебя, — предложил Котэ.

— Нет, поеду сегодня и приеду в день похорон, так будет лучше, — сказал Муртаз и собрался в путь.

Муртаз вернулся в день похорон. Деревня встретила его, как старого знакомого. Муж Цуцы еще не был похоронен, когда односельчане собрались за поминальным столом. Муртаза вместе с Котэ и Вахтангом посадили на самые почетные места, рядом с председателем сельсовета. Котэ и Вахтанг, конечно же, не совсем точно рассказали о своих приключениях соседям.

— Вы нас очень порадовали, — сказал Муртазу председатель после первого тоста. — Столько хорошего нам о вас рассказали наши ребята…

— Ребята преувеличили, ничего я такого не сделал, на моем месте все поступили бы так же.

— Нет, нет, не говорите так. Если бы все были такими благородными, что могло быть лучше. Но это не так. А ты, сынок, работаешь в Перми, не так ли?

— Да, в Пермской области.

— Если не ошибаюсь, инженер?

— Да, инженер-лесовод.

Сказав еще один тост, председатель снова повернулся к Муртазу.

— Ну и что, сынок, делаешь ты в лесу?

— Проводим лесоустроительные работы. Договора у нас оформлены, а сейчас ждем августа, чтоб немного похолодало, а то комары извели.

— Ух ты, комаров там много?

— В уральских лесах целые тучи комаров. Работать там просто невозможно.

— Ты не женат?

— Еще нет, да и зачем мне сейчас, пока вся моя жизнь на колесах?

— Что ж, выпьем тогда за дороги, которые ты прошел, — произнес тамада и чокнулся с Муртазом.

Через несколько тостов тамада предложил сотрапезникам тост за гостя:

— За Муртаза, за человека, который разделил наше горе и поддержал нас в тяжелую минуту.

— За гостя! — поддержали его.

— Никаких гостей — отныне Муртаз наш. За здоровье нашего Муртаза вместе с его женой и детьми.

— Нет у него жены и детей, — поправил Вахтанг.

— Тогда подыщем ему подходящую девушку.

Участники застолья тост за гостя из Мартвили сопроводили довольно слаженным пением, потом добавили еще несколько тостов и так упились, что некому было нести покойника на кладбище. Домой возвращались, раскачиваясь из стороны в сторону.

На другой день Муртаз проснулся поздно.

— Ну и напились мы вчера. Покойника, которого с такими трудностями привезли сюда, не смогли отнести на кладбище и похоронить, — озабоченно сказал он.

— Не волнуйся, все в порядке. Покаты спал, ребята зашли за мной с утра, и мы уже похоронили его по всем правилам. Сейчас все соберутся, и снова сядем за стол. Может, пока чаю выпьем?

— Чаю — нет, а вот от водочки с похмелья не отказался бы.

— Водки у меня нет, одевайся, пойдем к Цуце, стол там уже, наверное, накрыт.

— К черту, пусть будет чай.

— И мне не очень-то хочется туда идти, — сказал Вахтанг, поставив чайник на электроплитку. Через какое-то время чай закипел и он разлил его в стаканы, на стол поставил банку с вареньем. Муртаз придвинул к себе стакан и спросил хозяина:

— Школу-то тебе помогли закончить, а дальше что делать собираешься?

— До восемнадцати лет, наверное, поработаю в колхозе. А потом пойду в армию.

— Может, ко мне поедешь?

— Куда? В Пермь?

— А что такого? До армии заработаешь немного денег. У меня техник, дядя Миша, заболел, поработаешь вместо него. Хороший он человек. Жалко мне его на пенсию отпускать или увольнять. Поработай, пока он снова выйдет на работу, не хочешь?

— Не знаю, надо подумать.

— А чего там думать. Едем, и все. Зарплату выпишу ему, а получать будешь ты. Работа интересная. Побудешь у меня месяца два, а за это время человек выздоровеет. Согласен?

— Когда ехать?

— В конце августа. Когда не будет комаров.

— Я же ничего не умею делать.

— Научу. Ты ведь разбираешься в деревьях и травах?

— Разбираюсь.

— А я научу тебя разбираться в картах, расшифровывать авиафотографии, снятые с вертолета, прокладывать коридоры в лесу, узнавать возраст деревьев и тысячам других мелочей. Материалы мы отвезем в Тбилиси, и их с помощью вычислительной техники обработают в институте.

— А я справлюсь?

— Если захочешь — конечно. Не бойся, я помогу тебе. С любой работой можно справиться, если к делу отнестись серьезно.

— Сколько времени я пробуду в лесу?

— К началу декабря надо будет закончить, а если не успеем, то останемся там и на Новый год.

— Не получится. К Новому году я уже должен быть в армии.

— Не беспокойся, успеется к этому времени. А нет, так будешь поступать в институт.

— Ладно, я согласен, но что мне делать два месяца до августа?

— Отдыхать — до первого августа.

Глава III Неожиданные алгоритмы

Первое августа наступило быстро. Муртаз заехал за другом, и они отправились в Пермскую область.

Уже на месте Муртаз ознакомил нового сотрудника с работой. На второй день они поехали в лесное хозяйство, за сто километров, и сразу же занялись таксированием леса. Вахтанг внимательно изучал карту и старался освоить все, что требовалось для работы. Через две недели он уже справлялся самостоятельно. На этом участке работы заканчивались, и Муртаз готовился переходить на новый, где нужны были подсобные рабочие. Друзья вернулись в Пермь.

— Местных в лес не заманишь, поэтому надо набрать «бичей», — сказал Муртаз Вахтангу. — У них есть опыт работы в геологических и лесоводческих партиях, и работа в лесу их не пугает.

— Кто такие «бичи»? — спросил Вахтанг.

— Бывшие интеллигенты — от кого жена сбежала, кого с работы прогнали, словом, спившиеся люди. Лето они проводят в Сибири, а зимой, как перелетные птицы, устремляются в теплые страны.

— А где их можно найти?

— Найти их ничего не стоит. Главное, деньги нам перечислили и вертолет готов.

На следующий день друзья стали отбирать «бичей», но никто им не подошел.

— Что делать? — забеспокоился Вахтанг.

— Не знаю, — задумался начальник и посмотрел на женщину с синяками под глазами, которая направлялась к ним.

— Вы не таксаторов ищете? — спросила она.

— Да.

— У меня бригада девчат.

— Сколько вас?

— Пятеро.

— Часа через два, если хотите, встретимся, побеседуем, — сказал Муртаз и спросил, как зовут женщину.

— Софья Петровна.

По дороге Вахтанг поинтересовался:

— Для чего тебе женщины? Что они могут делать в лесу?

— Все могут, да и выбирать не приходится…

— Возьмешь всю бригаду?

— Конечно! Если они не будут знакомы, то ежедневные скандалы и выяснение отношений обеспечены.

В назначенное время пришли пять женщин разного возраста, разного вида.

— Если договоримся, то вот наша бригада, — сказала Софья, глядя на Муртаза в ожидании ответа.

Муртаз оглядел женщин.

— Вам известно, что работа на пять-шесть месяцев?

— Известно.

— Согласны?

— Согласны.

— Подумайте хорошенько.

— А чего думать, согласны, и все.

— Тогда залезайте в машину, поговорим, — Муртаз указал на грузовик.

Когда женщины поднялись в кузов, Муртаз поставил посередине большой картонный ящик, накрыл его бумагой и достал заранее заготовленную бутылку водки и стаканы. Затем налил водку и сказал женщинам:

— Выпейте немного. Опохмелитесь, потом поговорим. Кто у вас за старшую?

— Софья Петровна, — хором ответили женщины. — С высшим образованием, механизатор, имеет опыт работы таксатором.

Когда женщины выпили, Муртаз снова налил им и обратился к Софье:

— Начальник здесь я, но поскольку мне еще предстоит укомплектовывать другие группы, то вместо себя оставлю вот этого молодого человека. Он будет руководителем вашей группы.

— Нам все равно, кто будет руководителем. — Софья оглядела Вахтанга и между прочим спросила, как его зовут.

— Вахтанг Николаевич Бахтадзе, — ответил начальник и снова взглянул на женщин. — Условия работы вам известны? Шесть дней в неделю рабочих. Если хорошо поработаете, будет 40 процентов прибавки в виде премии.

Софья подняла стакан.

— Ну так за знакомство.

Муртаз разом осушил бокал и обратился к женщинам:

— Палатки, спальные мешки, продукты и все необходимое для полевых и лесных работ будет вам выдано. Начнем пока с 50 000 гектаров.

— Начнем, — согласились женщины.

Муртаз извлек из сумки шоколадные плитки и раздал женщинам.

— Давайте сначала познакомимся, а потом подпишем договоры. — Он взглянул на Софью. — Может, с вас начнем?

— С большим удовольствием, — улыбаясь, ответила она. — Я Софья Петровна Снегирева, 28 лет, разведенная, бездетная, образование высшее техническое.

— С геологами работали?

— Работала год. А с лесоводами два года. В прошлом судима за торговлю наркотиками.

— Где вы живете?

— В данное время в Перми. Здесь и прописана.

— Очень хорошо, — проговорил Муртаз, отметил что-то в своей записной книжке и перевел взгляд на сидящую рядом с Софьей женщину.

— Слушаю вас.

— Наталья Петровна Булатова, 40 лет, — весело сказала она и, лукаво сощурившись, добавила: — Неплохо выгляжу?

— Великолепно, — согласился Муртаз.

Наталья продолжила:

— Я дважды разведенная. У меня дочь, приемная, правда, и двое внуков — ее дети, которых пока еще не видела. — Женщина призадумалась. — Образование высшее, я экономист. Трижды судима.

Муртаз покачал головой, а женщина продолжала:

— У меня годичный опыт работы с лесоводами. Прописана в Ленинграде, но живу здесь, у Софьи.

Муртаз поразился:

— И вы не смогли найти работу в Ленинграде?

— Могла бы… — Женщина снова задумалась. — Мы с Соней познакомились 10 лет назад на море. Ей тогда было 18, я тоже была помоложе и покрасивей. Мы с ней сотрудничали с отцом и сыном на любовных началах. Соня с сыном, я с отцом. Хорошее было время. Мы постоянно были вместе, так что она мне, можно сказать, как дочь.

Муртаз снова сделал какую-то пометку в блокноте и перешел к следующей.

— А вы что нам скажете?

— Я Лариса Евгеньевна Яковлева, 31 год. Любовников у меня было сколько угодно, но официально считаюсь незамужней. Ни в какой партии не работала… Судима за торговлю краденым. Очень люблю заниматься кулинарией, так что смогу вам пригодиться.

Муртаз уставился на сидящую рядом с Ларисой женщину.

— Расскажите нам о себе.

— Что я могу рассказать? Ничего значительного в моей жизни не было. Я Майя Сергеевна Пахомова, бывшая баскетболистка, 33 года, ростом Бог меня не обидел, 1 м 92 см. Образование высшее. Судима, бездетна, прописана в Свердловске.

— Очень хорошо, — буркнул Муртаз и остановил взгляд на самой молодой из всех присутствующих.

Девушка сразу же отозвалась.

— Римма Хакимовна Уразалиева, 19 лет, казашка, судимости нет.

— Это ничего, у тебя еще все впереди, — прокомментировала Наталья.

Римма зло посмотрела на нее и продолжила:

— Сбежала из дому из-за семейных неприятностей. Окончила фельдшерские курсы. Сейчас я в гостях у Софьи.

— Слышали, если кто заболеет, есть кому сделать укол, — весело объявила Софья.

Муртаз удовлетворенно кивнул головой.

— Ясно, — сказал он, достал папку, заполнил договор и протянул его женщинам на подпись. Покончив с формальной стороной дела, посмотрел на Софью и с любопытством спросил:

— Как у вас насчет пития?

— Этой проблемы у нас нет. Если есть — пьем, а нет, так ничего страшного.

— Прекрасно, — произнес начальник. — Ну, поехали на базу, запасемся продуктами и необходимым инвентарем и, если получится, сегодня же полетим на объект.

Со всеми делами управились довольно быстро и уже в этот же день выгружали с вертолета ящики, консервы, спальные мешки и множество других необходимых вещей.

Муртаз передал другу карты и другие материалы и собрался в дорогу.

— Остаешься за старшего. Смотри не подведи меня. Каждую пятницу в 9 утра можешь связаться со мной по рации и сообщить, как обстоят дела.

Вахтанг проводил Муртаза до вертолета, а женщины нехотя стали обустраивать свое будущее жилье. Инвентарь занесли в одну палатку, спальные мешки — в другую. Потом набрали хворост и подложили под спальные мешки. Когда приготовили палатку для жилья, усталые, влезли в спальные мешки и заснули.

Утром встали рано, умылись у речки, между палатками разожгли костер, вскипятили чай, открыли консервы и приступили к завтраку.

Выпив чай, Софья спросила Вахтанга:

— Рыбу умеешь удить?

— Так, не очень.

— Постарайся научиться. Не может быть, чтобы в такой реке не водилась рыба.

— Постараюсь.

— И вот еще что! — Софья подмигнула подружкам. — Ты ведь знаешь, что у нас тут сухой закон?

— И что?

— А то, что водки у нас не будет и с сегодняшнего дня мы становимся обыкновенными женщинами. А обыкновенным женщинам нужен мужчина, нельзя же нам запрещать все?

— Это верно. — Сорокалетняя Наталья Петровна лукаво посмотрела на Вахтанга. — Может, возьмешь нас замуж?

— Которую? — заинтересовался юноша.

— А всех, — смеясь, ответила Софья и оглядела Вахтанга опытным взглядом. — Что, не согласен?

Вахтанг растерялся, а Наталья продолжила:

— Правда мы нарушаем мусульманский обычай. Получается на одну жену больше, чем положено, но ничего не поделаешь, ты уж потерпи, пятую будем считать любовницей. В конце концов мужчине можно иметь одну любовницу.

Вахтанг изменился в лице.

— Ты что, боишься? — попыталась успокоить его Наталья. — Не бойся, ты у нас будешь единственный, и мы тебя будем всячески ублажать.

— Страх тут ни при чем. Просто я христианин, — хотел отвертеться Вахтанг.

— Ну и что? — удивилась Софья. — Мы тоже христианки, но при создавшихся условиях нам приходится обратиться к мусульманскому обычаю. Так было во все времена — принятие веры было обусловлено внешними факторами. Если не можешь, говори, не стесняйся. Хотя что тебе еще остается делать — не согласишься, тогда и мы не согласимся нормально работать. Как хочешь, решай сам. — И добавила вкрадчиво: — Дорогой Вахтанг, если ты нас по ночам немного подзадоришь, мы тоже возьмемся за работу охотнее и с задором, и ты не подведешь свое начальство.

— Да нет, я, конечно, не прочь…

— Не робей, мы же здесь, с тобой, — успокоила его Софья. — Я буду старшей женой. Составим расписание, и с понедельника до пятницы будет у тебя в день по одной жене. Если же тебе повезет и кто-то из жен занеможет, считай, что ты в этот день свободен. Какие еще тебе льготы нужны? — засмеялась Софья.

— Вы мне, кажется, любовницу разрешили иметь? — оживился Вахтанг.

Софья испытующе посмотрела на него.

— Если тебя хватит на всех, какие могут быть разговоры!

— Значит, вопрос моего бракосочетания в этих джунглях решен и обжалованию не подлежит?

— Хорошо, что ты все понял как надо, дорогой Вахтанг, и учти, что старшая жена я, многое будет зависеть от меня, например комфорт, который тебе будет обеспечен, — смеясь, говорила Софья.

— Для женщины моего возраста этот парень чересчур молод, но что поделаешь. В конце концов, надо и о здоровье подумать, не говоря уже об остальном, — вздохнула Наталья, притворяясь огорченной.

— А зачем тебе старый маразматик? Или… может, боишься, что не хватит тебя на молодого? — спросила Майя с вызовом.

— Пусть тебя это не волнует. Я еще многим молодым могу дать фору, — перестав притворяться, уверенно заявила Наталья и гордо оглядела членов бригады. — Между прочим, я всегда была вне конкурса.

Женщины засмеялись. Софья взяла прутик и разломила его на пять частей, на каждой написала инициалы подруг, бросила их в шапку и повернулась к Вахтангу.

— Тяни по одной, кого вытянешь вначале, та и будет твоей женой по понедельникам.

Вахтанг вытянул прутик, взглянул на буквы, первой оказалась самая молодая.

Римма залилась краской.

— Значит, понедельник Риммин день, — подытожила Софья и снова протянула Вахтангу шапку.

— Тяни!

После того как Вахтанг вытянул по одному все пять прутиков, Софья объявила:

— Расписание готово: понедельник Риммин день, вторник — Натальин, среда мой, потом идет Лариса, а за ней Майя.

— Столько у меня жен, и ни одну из них, по сути, не знаю, — произнес Вахтанг, приглядываясь к женщинам. — Может, познакомимся поближе?

— Нам бы тоже хотелось побольше узнать о тебе. Может, с этого и начнем?

— Как скажете.

Вахтанг устроился поудобнее и начал не спеша:

— Я Вахтанг Бахтадзе, живу в Грузии, в селе Хони, не слышали о таком?

— Грузию знаю, а Хони нет, — ответила Лариса.

— Само Хони недалеко от Кутаиси. Кутаиси хоть знаете? — Он вглядывался в каждую из них с интересом.

— В Кутаиси я бывала. И даже в Цхалтубо, — сказала Майя.

— Так вот, я живу близ Кутаиси. Там я и школу окончил в этом году.

— Куда я попала! Ну прямо детский сад, — сокрушенно произнесла Наталья.

— Может, не будете меня перебивать? — сказал Вахтанг, строго глядя на женщин. — Если не интересно, могу замолчать.

— Ух, какой у нас суровый начальник, — пробурчала себе под нос Софья.

— Да, окончил среднюю школу… ну вот, кажется, и все. Хотя нет, не все. Еще я забыл сказать, что в деревне у меня земля и двухэтажный дом, в котором никто не живет. Мои родители погибли в автокатастрофе. Вот и все. Есть вопросы? Если нет, я послушаю вас.

Вахтанг остановил взгляд на Софье.

— Ты хочешь узнать про нас все?

— Было бы желательно, уважаемая Софья, представьтесь нам. Как видно, вы у нас лидер. Девочки вас очень любят… Как вы попали в тюрьму?

— Мне было 18 лет, когда я вышла замуж. Вернее, — не замуж, а забеременела от одного мужчины. Сделала аборт, а потом вышла замуж за этого мужчину, но родить уже не смогла. Три года мы прожили с ним, а потом его по работе перевели в Тюмень, откуда он написал мне, что полюбил другую. Честно говоря, я сама была во всем виновата, характер у меня тяжелый, все делала ему наперекор. И все же я чувствовала себя оскорбленной, стеснялась подруг, потому что была брошенной. Стала гулять, ходить по ресторанам с мужчинами. Под конец оказалась в компании, приторговывавшей наркотиками. И меня без труда втянули в это дело. Первая попытка оказалась удачной, большие деньги заработала. Потом, войдя в азарт, стала рисковать, и в один прекрасный день меня задержали в Ленинграде, осудили на пять лет. На моем процессе присутствовала только Наталья, мама не приехала. Она, как я узнала позднее, не пережила этого, бедняга. Я отбывала пятилетний срок в колонии. Там я ничего никому не спускала, потому приходилось сидеть и в карцере, но ума я все-таки не набралась. Выйдя на волю, решила жить честно. Устроилась работницей на фабрику и восстановилась в институте, кое-как окончила его, продолжая работать. Зарплата была крохотная, работа неблагодарная, признаешь продукцию качественной или нет, значения не имело, она все равно распределялась по месту назначения. Вскоре мне все надоело, и опять началось таскание по ресторанам, снова мне предложили торговать наркотиками, но на этот раз у меня хватило ума отказаться. Теперь зимой работаю в вагонах-ресторанах, а летом на лесных работах. В последнее время мы с Риммой стали торговать рыбой, кое-какие деньги это все же дает.

— Все ясно, — задумчиво сказал Вахтанг и спросил у сидящей рядом с Софьей женщины: — Лариса Евгеньевна, а вы как попали в эту компанию?

— Совершенно случайно. Я никогда не была замужем, имела двух любовников, оба были на моем иждивении. Сказать по правде, хоть я и не Брижит Бардо, но от мужчин отбоя не было. Очень люблю веселые компании и развлечения. Была у меня подружка, я знала, что с ней что-то не чисто, но все равно дружила. Пела она хорошо. Иногда приносила мне на хранение какие-то вещи. Однажды ей понадобились деньги, и она попросила меня продать магнитофон, так чтобы из выручки что-то осталось и мне. Кроме этого принесла еще два набитых какими-то вещами чемодана. Когда я вынесла магнитофон на рынок, выяснилось, что он краденый. Хозяин магнитофона узнал свою вещь и поднял шум. Ко мне пришли с обыском, обнаружили там чужие чемоданы. И хоть я и утверждала, что все это не мое, мне никто не поверил. Я даже назвала имя подруги, но она скрылась и отвечать за все пришлось мне. Два года провела я в колонии. Вышла оттуда без гроша в кармане, работы не было. Что мне оставалось, стала торговать на вокзале водкой, там познакомилась с девочками, они и посоветовали мне ехать сюда.

Вахтанг повернулся к Майе.

— А ты что нам скажешь? Как это ты, известная спортсменка, угодила в тюрьму?

— Так же, как и остальные. По собственной глупости. После окончания физкультурного института меня назначили тренером юношеской команды, а сама я играла в команде Свердловска. Почему-то в сборную меня не включили, а у нас ведь так: если ты не в сборной, то считаешься второсортным баскетболистом. Жила я с отцом. Из-за своего роста стеснялась лишний раз появиться на улице, все вокруг так и пялились. Вообще я терпеть не могу, когда на тебя тупо уставятся и глаз не отводят. Наконец у меня появился парень, но, когда мы шли с ним по улице, это вызывало смех у прохожих. Он тоже жил с родителями, и мы встречались то на квартире у близких, то на даче. Мне все это надоело, и вскоре мы с ним расстались. Он переехал в другой город, женился, а я стала общаться с нашими ребятами, спортсменами. С ними я себя чувствовала свободнее. Иногда, когда у ребят кончались деньги, они подсылали меня к какому-нибудь мужчине в ресторане, я подходила и объясняла, что мы спортсмены, что не хватило денег и чтоб он нам помог. Между прочим, мне никто не отказывал, а мы потом пили за здоровье того человека. Позже ребята поделили между собой районы города и со всех, кто торговал там, стали брать мзду, а если кто отказывался платить, их пугали мной. Видите, мол, вон ту тетю, если она разозлится, мы вам не поможем. Так я стала главарем рэкетиров. Однажды, когда я стояла с ребятами, появился ОМОН и нас всех задержали. Нам, дуракам, и невдомек было, что рэкетом можно заниматься только в сотрудничестве с милицией. Потом был суд, и мне дали три года, да и то потому, что начальник милиции оказался бывшим баскетболистом и, что ни говори, порядочным человеком, все-таки помог мне. Вышла я из тюрьмы, работу, конечно, потеряла. Занялась мелким бизнесом, торговала водкой, заработала кое-что, даже квартиру смогла купить, а машину не успела. Мои знакомые кинули меня и мою коллегу — забрали тысячу ящиков водки и исчезли. Все наши деньги были вложены в эту водку, и остались мы на бобах.

Из-за этого роста мужчин у меня нет. Сейчас я дружу вот с этими девочками. Работать в лесу мне предложила Софья. Что еще сказать о себе? Везучей меня не назовешь, но я не унываю, надеюсь на лучшее. Человек ведь живет надеждой.

Все слушали этот рассказ, затаив дыхание. Вахтанг мотнул головой и повернулся к Наталье.

— Ната, ты женщина неглупая, скажи, если это не секрет, как тебя угораздило оказаться в тюрьме?

— Нет никакого секрета. Я окончила бухгалтерские курсы, одновременно училась заочно в университете, на экономическом. Денег мне на жизнь, конечно, не хватало, и я устроилась в строительную контору бухгалтером. В тот период главный бухгалтер был в отпуске и его обязанности исполняла я. По просьбе начальства я подписала какие-то документы и получила за это деньги. Я-то понимала, что втянули меня в какое-то темное дело, но от соблазна не удержалась. Именно в это время нагрянула ревизия. Пока шло следствие, я находилась в предварительном заключении, но потом меня освободили, как молодого, неопытного специалиста. Какое-то время была безработной, потом начала работать на швейной фабрике счетоводом. Вскоре меня повысили, перевели на должность бухгалтера. За это время я и институт окончила. Как-то я заметила, что наш главный бухгалтер мухлюет — в ведомостях было много мертвых душ. Уходя в отпуск, он оставил мне чеки на получение денег в банке. Один чек, подписанный директором и главным бухгалтером, был пустой. Главный бухгалтер сказал, что этот чек оставляет мне на случай, если какой-нибудь из чеков придется исправить, тогда, мол, замени его этим. Этот пустой чек лишил меня покоя, ведь он давал мне возможность вынести из банка любую сумму. У меня тогда не было квартиры. Та же проблема была и у нашей кассирши. Однажды, возвращаясь с работы, мы одновременно остановили взгляд на кооперативном доме. На следующий же день этот пустой чек был заполнен, и мы внесли деньги за квартиры. К этому времени вышел из отпуска главбух. Узнав о проделанной нами операции, он устроил скандал, но и мы не остались в долгу, припомнив ему мертвые души. Потом нагрянула ревизия, и всю вину свалили на меня. Поскольку я была судима, мне дали девять лет с конфискацией. К счастью, я еще не успела перебраться в новую квартиру, так что конфисковать у меня было нечего. В колонии я провела пять лет и там тоже работала бухгалтером. Выйдя, я узнала, что в мою квартиру уже кто-то вселился, но наша кассирша сумела отвоевать для меня другую квартиру, чуть поменьше, но черт с ней.

Потом я познакомилась с мужчиной, который один воспитывал дочку. Мы поженились, и первое время все было хорошо. Но мне так хотелось жить на широкую ногу, красиво одеваться, посещать рестораны, летом ездить на море, что мужниной зарплаты на все это не хватало. И я снова вышла на работу. Поступила на швейную фабрику, сперва работницей, потом учетчицей. С фабрики все что-то таскали. Я старалась воздержаться, но черт попутал. Как-то я намотала на себя почти рулон мануфактуры, но в проходной фабрики меня остановили. Получила три года. Два из них провела в колонии, где работала учетчицей. Так что своей профессии не изменяю. Когда я вернулась домой, муж уже был женат на другой, а девочка вышла замуж. Я ее навестила, но она меня встретила холодно, и больше я ее не беспокоила. Не скрою, было обидно, я же девять лет растила ее. Потом я стала пить, весело проводить время — вокруг меня всегда были мужчины, тем более что голос у меня хороший и на гитаре бренчать умею. А еще обожаю рыбную ловлю. — Она взглянула на Вахтанга. — Пожалуйста, когда свяжешься с начальником, скажи, чтоб привез сеть, удочки, леску… и гитару.

— Непременно скажу, — пообещал парень.

Вахтанг обратился к Римме:

— Практически знакомиться с женами я начинаю с тебя, может, и ты что-нибудь расскажешь?

— Хочешь услышать и мою исповедь? Что ж… Я родилась и выросла в Казахстане, в маленьком городке Балык, недалеко от Гурьева. После окончания школы поступила на двухгодичные курсы и стала фельдшерицей. Работала в больнице. Наш город расположен на реке Урал, при впадении в Каспийское море. Рыбы и арбузов у нас полно. Отец мой рыбак и, конечно, любит пить. Когда меня решили выдать замуж, я согласилась. Мой жених хотел сделать меня женщиной еще до свадьбы. Мы не раз пытались это сделать, но ничего не получалось, потом врач сказал, что без операции не обойтись. Жених, услышав это, наотрез от меня отказался и вообще исчез из нашего города. Да еще ославил меня, придумал, будто не женится на мне из-за того, что я не девушка. Обстановка в доме стала невыносимой. А вскоре в наш город приехала Софья, чтобы закупить рыбные продукты для торговли. Мы познакомились случайно на гурьевском вокзале. Я отвела ее к знакомым, помогла закупить рыбу и все остальное, набралось столько коробок, что одной ей было не справиться, и она попросила меня поехать с ней в Пермь. Я согласилась, немного на этом заработала, а потом вошла в азарт, бросила работу в больнице и сейчас помогаю Софье в бизнесе, а домашним своим сказала, что работаю в пермской больнице медсестрой. Таким вот образом обрела я желанную свободу.

— Если верить рассказанному, вы, Римма, еще девица? — Вахтанг испытующе посмотрел на девушку.

— Значит, первую жену тебе придется осваивать. Тут ты не разгуляешься. Без труда ничего не выйдет, а может, еще оконфузишься, — поддразнила Софья. Римма зарделась. Женщины молча смотрели на Вахтанга, ожидая его реакции, — Риммину проблему они знали.

— Пусть тебя ничего не смущает, милая Римма, подобный случай у меня был три года назад, и я тогда легко справился, а сейчас мне это тем более не составит большого труда. Ты пока ступай, приготовь постель, остальное пусть будет за мной. — Все это Вахтанг произнес таким уверенным тоном, что никто не усомнился в исходе дела. — Раз уж мы все обговорили, будем устраиваться. Надо разбить отдельную палатку для моих драгоценных вторых половин, поближе к костру, чтоб не мерзли. Этот двуспальный мешок тоже надо занести в палатку, набрать побольше хвороста и хвои, подстелить под него, чтобы спинки у них не заболели и чтоб хвойный аромат вокруг распространился.

— А при чем тут спинка, отчего она может заболеть? — спросила Римма.

— Вот что значит, Римма, что ты у нас еще не объезженная. Объездят тебя, тогда поймешь, что мужчины только и надеются, что на наши спины и плечи. Палатку разобьем и постель постелим под моим непосредственным руководством, сделаем все для нашего любимого мужа.

— А когда же работать? — забеспокоился Вахтанг.

— Все успеется, ты только карты принеси, посмотрим, в каком месте расположен наш лагерь, наметим заранее план работы. А потом можно и по лесу прогуляться до наступления ночи и осмотреться, узнать, что нам предстоит сделать.

Спустя некоторое время дамы приготовили для Вахтанга палатку, потом Софья отыскала на карте место, где они находились, обвела карандашом старые полосы, обозначила места, где следовало установить столбы, отмеряющие полосы и кварталы.

— Ну что, дорогой Вахтанг, я ничего не напутала?

— Пока что все прекрасно, рассуждаешь так, как подобает старшей жене батони Вахтанга.

— Если будешь следовать моим советам, все будет, как надо, и работу мы закончим в срок.

После ужина бригада готовилась ко сну. Костер, разожженный между палатками, согревал сидящих вокруг. Вдруг Софья начала:

— Римма, сегодняшняя ночь — это ночь крещения нашего дражайшего супруга, и многое зависит от тебя, поэтому постарайся заслужить доверие коллектива. Но и не слишком его раздразнивай, чтоб не сломался, а то нас много тут, а вся надежда на него одного. Короче говоря, поосторожней с мужиком, — все засмеялись.

— Не волнуйтесь, — пообещала Римма и вошла в палатку Вахтанга.

— Вахтанг, я думаю, женщину, которая остается с тобой на ночь, надо еще оставить на круглосуточное дежурство. Обед, стирка, дежурство в лагере, все будет на ней.

— Пусть будет так, как решит моя старшая жена, — сказал Вахтанг.

— Ну, девочки, пора спать. Это и тебя касается, товарищ Бахтадзе, зайди в палатку! — скомандовала старшая жена.

Вахтанг вошел в палатку. Римма стояла с распущенными волосами, спускавшимися ниже колен. Это была смуглая плосколицая девушка среднего роста. Она не выделялась ни пышной грудью, ни широкими бедрами, вся ее прелесть была в длинных волосах и нежных руках, которыми она обвила Вахтанга так, что его охватило сладостное волнение. Он стал осыпать ее жаркими поцелуями, лаская, раздел и предложил залезть в спальный мешок.

— Нет, Вахтанг, ты тоже разденься, ляжем вместе.

Она помогла Вахтангу раздеться. За какие-то секунды они уже стояли друг перед другом в чем мать родила. Вахтанг испытывал необыкновенное удовольствие от прикосновения длинных Римминых волос к его телу. Прикосновение ее маленькой груди сквозь длинные скользкие пряди еще больше возбуждало его. Он целовал ее в губы и все больше возбуждался от ее неискушенности.

Он чувствовал необыкновенный прилив крови и уже не в силах был ласкать ее стоя. Римма скользнула в спальный мешок, Вахтанг вспомнил, что она еще девушка, и осторожно подступился к ее лону, медленно прилаживаясь к нему. Римма, замерев, смотрела на парня. Вахтанг, как только почувствовал, что его крайняя плоть уже у цели, изо всех сил ворвался в нее. Римма вскрикнула, хотя и старалась сдержаться. Вахтанг был сильно возбужден и через какое-то время вылил в нее свою мужскую энергию. Он попытался встать, но Римма удержала его.

— Побудь немного так, не шевелись, — потом обвила его руками и стала ласкать. Вахтанг снова почувствовал сильное возбуждение и снова приступил к делу. Вдруг он услышал Риммин крик, и голова женщины откинулась, глаза остановились. Поначалу Вахтанг испугался, но тут же понял, что женщина испытывала блаженство, и он сразу снова влил в нее мощный поток энергии. Римма через некоторое время очнулась, Вахтанг слез с нее, лег рядом, провел рукой по щеке женщины, лицо ее было влажным от слез. Они обнялись и уснули глубоким сном.

Луч солнца заглянул в палатку. Было тихо, не было слышно голосов женщин. Вахтанг хотел снова приласкать Римму, но она остановила его.

— Не забывай, что кроме меня тут есть еще жены, которые ждут твоей ласки. К тому же ты этой ночью сделал такое, что запомнится мне на всю жизнь, — ты ведь знаешь, все первое не забывается.

Вахтанг быстро вышел из палатки и направился к реке, чтобы умыться. Женщины, уже закончив свой утренний туалет, шли навстречу.

— Вахтанг, смотри не простудись, а то ведь сегодня моя очередь, тебе надо будет и со мной отличиться, как ты отличился вчерашней ночью, — улыбнулась ему Наталья.

— Откуда вы знаете?!

— А что тут знать. Нам было слышно все, и, надо сказать, мы всей душой за вас болели, — рассмеялась Софья. — Ну, давайте поскорее закончим завтрак и выйдем на работу.

Когда Вахтанг вернулся, женщины были уже в плащах. Среди них была и Римма, а Наталья уже хлопотала по хозяйству.

— Римма, ты бы осталась, сегодня не так уж много работы, да и вообще тебе полагается отдых. — Женщины засмеялись.

— Мне не хочется отдыхать, Софья Петровна, я тоже хочу пойти в лес вместе с вами, — обиженно сказала Римма.

Женщины перекинули за спину рюкзаки, циркуль для измерения диаметра дерева, маленькие топоры и углубились в лес. Весь день они срезали старую полосу леса, и было видно, что лесная промышленность еще не удосужилась освоить этот участок.

Вечером женщины вернулись усталые. Наталья Петровна уже приготовила обед и испекла хлеб.

Женщины делились впечатлениями от первого дня работы.

— Знаете, сколько в лесу грибов, — сказала Лариса. — Пойдем в воскресенье насобираем, потом потушим их с рыбой или с рисом.

— А где взять рыбу? — спросил Вахтанг.

— Рыба, мой дорогой, в реке, — сказала Наталья Вахтангу. — Сегодня у себя на платье я случайно обнаружила булавку, а в старом рюкзаке целый моток лески, сделала удочки и даже накопала червей. Хочешь, попытай счастья. Может, поймаешь что-нибудь.

Вахтанг быстро вскочил, одобрил сделанные Натальей удочки. Тут же выстругал два прутика, содрал с деревянных ящиков железные обручи, чтоб привесить их к удочкам, и направился к реке.

— Смотри, Наталья, он обрадовался твоим удочкам, как ребенок, — сказала Софья.

— А он и есть ребенок, восемнадцатилетнего парня порой мать одного на улицу не выпускает.

— Этот ребенок из нашей Риммы сделал женщину и вопить заставил ее от наслаждения! — Все с улыбкой взглянули на Римму. Римма молчала, не обращая внимания на болтовню подружек.

Все были заняты своими делами, когда раздался радостный крик Вахтанга:

— Смотрите, каких рыбин я наловил! — И действительно, в руках у него были две крупные рыбы.

— Я же говорила, что в этой реке их полным-полно, — сказала Софья. Наталья приступила к чистке рыбы и еще до окончания ужина успела подать на стол жареную рыбу.

Вскоре все залезли в свои палатки. Вахтанг разделся и стал ждать Наталью. Немного погодя она вошла, быстро стащила с себя платье и взглянула на Вахтанга. Парень глазами сделал ей знак, чтоб она сняла и нижнее белье. Наталья без слов повиновалась, и перед юношей предстало крупное изваяние с белой грудью и широкими бедрами. Он тут же ощутил эрекцию. Женщина влезла в спальный мешок и прижалась к нему.

— Вахтанг, отогрей меня, а то я весь день была на дворе и продрогла. Если не хочешь, можешь ничего не делать, мне с тобой просто поспать и то приятно. Говоря по правде, я в своем возрасте предпочла бы бутылку водки. Но за неимением выпивки вынуждена согласиться и на мужчину, хотя, для того чтоб ты стал настоящим мужчиной, должно пройти еще 5 — 6 лет.

— Чем я вам не угодил, Наталья Петровна? Я же еще не сдавал экзамена, — заволновался Вахтанг.

— Дело в том, дорогой мой, что женщина с моими природными данными должна была бы иметь жизненный минимум. Разумеется, в этот минимум входит и мужчина.

— И действительно, что вам помешало этого добиться, такая вы полногрудая и широкобедрая, мне аж кровь ударила в голову, когда я увидел это.

— В том-то и дело! — разозлилась Наталья. — Видел бы ты меня в молодости, видел бы ты, как пялились на меня ребята с нашей улицы. Стоило мне только захотеть, каждый из них не задумываясь женился бы на мне. Но на все нужно счастье и ум… Бог не дал мне ни того, ни другого, — с досадой выговорив все это, она повернулась на другой бок, спиной к Вахтангу, прижавшись задом к нижней части его тела. Парень не растерялся, ухватился за ее крутые бедра и стал вводить в нее сзади свою плоть… Наталья схватила рукой его член и сама направила куда следует. За несколько секунд все закончилось. Вахтанг сильно возбудился, будто тысячи игл вонзились в него одновременно. Наталья даже не повернулась к нему, повернула лишь голову и поцеловала его в губы.

Вахтанг задремал, но вскоре проснулся. Горячий зад Натальи не давал ему покоя, тем более что она тесно прижалась к нему этим самым задом.

Светало, свет проник и в палатку. Вдруг Наталья вылезла из спального мешка и, как была, голая, вышла из палатки наружу; чуть погодя она вернулась. Вахтанг также поспешно выбрался из спального мешка и обнял Наталью. У нее был большой расчерченный эллипсообразно жировыми отложениями зад, несмотря на это, необычайно волнующий, сводящий с ума. И грудь у нее была большая, хотя и недостаточно упругая.

Вахтанг опрокинул Наталью прямо на спальный мешок. Женщина прикасалась грудями к его мужскому достоинству, через какое-то мгновение возбужденная плоть мужчины уже вторгалась в лоно женщины. Когда оба успокоились, Наталья попросила его:

— Давай влезем в постель, а то я озябла.

Вечером женщины вернулись в лагерь в приподнятом настроении, постепенно они освоили работу. Софья приготовила им великолепный ужин. На первое был суп из говяжьей тушенки, на второе сибирское жаркое с картошкой, грибами, луком, и все это заправлено душистыми специями. Не забыла она поставить на стол и настойку шиповника и, что самое главное, — пол-литра водки. Все изумленно уставились на этот праздничный стол.

— Софья, где ты прятала эту бутылку? — потирая руки, спросила Майя.

— А вы что думали, как же иначе могла я отметить начало моей супружеской жизни? А эту бутылочку я свистнула у Муртаза из ящика, чтобы было чем опохмелиться, но, поскольку Вахтанг согласился быть нашим мужем, я и сохранила ее для торжественного случая.

Все пришли в хорошее расположение духа от находчивости Софьи — не в 80 же граммах было дело.

Войдя в палатку после ужина, Вахтанг увидел два спальных мешка, соединенных наподобие кровати, поверх этого была расстелена постель. Софья вошла в палатку оживленная и присела на постель.

— Ну, как тебе нравится работа старшей жены?

— Крутая ты женщина, Софья, и, поскольку я наконец дождался ночи, предназначенной старшей жене, будь уверена, я тебя не подведу.

— Вчера эта толстозадая, наверное, выжала тебя как лимон. Я ведь ее знаю, ничего, мол, мне не надо, на мужиков и смотреть не могу, а сама все силы из мужчин выкачивает.

— Нет, нет, ничего сверх нормы она не требовала.

— А она и не требует ничего, просто завертит задницей, приговаривая при этом, что ничего не хочет, да так, что и не заметишь, как окажешься в ее когтях. Девочки, видно, тебе не говорили, как однажды Наталья занемогла. На заду у нее выскочил чирей. Мы с Риммой были у подруги, позвонила туда Наталья и сказала, что ей плохо и чтоб я привела ей врача. Послала я к ней Римму, а она мне оттуда звонит перепуганная, говорит, Софья Петровна, срочно приезжай, а то зад у Натальи Петровны распух так, что навряд ли она дотянет до завтра. Я срочно вызвала такси, помчалась домой, и, как выяснилось, ничего страшного, просто Римма никогда до этого не видела такую огромную задницу. В ту же ночь приложила я ей лист капусты с медом, и наутро все было в порядке.

Тем временем Вахтанг поднял Софью на ноги, обнял ее и стал целовать. Они помогли друг другу раздеться. Когда они разделись, Вахтанг обнаружил, что у Софьи полная, упругая, красивая и волнующая грудь. Женщина подставила ее Вахтангу и попросила потискать как можно крепче. Софья чувственно трясла круглыми упругими грудями прямо у лица Вахтанга и касалась твердыми сосками его губ, что вызывало у него чувство невыразимого блаженства. Потом они оба легли в постель, Вахтанг привлек женщину к себе. Прикосновение тугой груди Софьи будоражило парня. Женщина же испытывала сладостное чувство от прикосновения к мужскому достоинству Вахтанга. Через некоторое время состоялась сексуальная связь со старшей женой, и это повторилось в ту ночь еще два раза. Потребовалось больше внимания для ублажения старшей жены, поскольку старшая жена оказалась старшей и в постели и воспользовалась своими привилегиями.

На следующее утро к дежурству приступила Лариса. Вахтанг отмерил женщинам работу, а сам отправился на рыбную ловлю. Взял удочки, изготовленные Натальей, выдрал из ящика несколько гвоздей, расплющил их и нанизал на капроновую нитку несколько таких крючков, прицепил к ним червей, кусочки рыбы и хлебный мякиш. Конец капроновой нитки этого рыболовного устройства он продел в отверстие дырявой кастрюли и закрепил. Затем закинул ее метров на 20, прикрепив второй конец к дереву. Сам же с двумя удочками, смастеренными из двух булавок, сел неподалеку и стал удить. Вахтанг, который никогда прежде не занимался рыбной ловлей, сейчас выуживал одну рыбу за другой. Между тем прошло четыре часа. Он потянул леску и — о чудо! — выловил двух щук и несколько толстолобиков. Улов едва уместился в ведро.

Лариса была необычайно рада. Она вырезала филейные части и засолила, хвосты и прочую мелочь бросила в кастрюлю варить. Затем вареные головы и остальное выложила на тарелку. Бульон процедила, засыпала в него рис и заправила.

Проголодавшиеся женщины с аппетитом уплетали приготовленную Ларисой еду.

— Вот это муж, — сказала Софья, — еще не всех жен перепробовал, а уже печется о семье. Представляю, что будет, когда все пять пройдут через его руки. Я б расцеловала его, если бы имела на это право, но сегодня очередь Ларисы.

К вечеру у костра остались Лариса и Вахтанг. Остальные, забравшись в палатку, вели тихую беседу.

— Пошли, Лариса, мы тоже займемся делом, — сказал Вахтанг и завел ее в палатку.

Лариса без слов разделась и влезла в спальный мешок. Вахтанг прижал ее к себе. Он почувствовал исходящее от женщины волнующее тепло, потянулся, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась и сказала:

— Не спеши, я должна привыкнуть к твоему запаху. Во взаимоотношениях мужчины и женщины основное — то, как каждый реагирует на запах другого. Если от женщины приятно пахнет, то почти никакого значения уже не имеет ни ее внешность, ни ее пусть даже скверный характер.

— Как случилось, что ты, такая обаятельная и осведомленная в вопросах секса женщина, попала в когорту моих жен?

— Я приехала сюда по совету Софьи. Наше пребывание в лесу и работа — это период оздоровления и очищения для нас. Происходит это независимо от нас, поскольку здесь нет такого искушения, как водка, сигареты, мужчины. Потому мы и работаем в лесу ежегодно по два — три месяца. Софья сказала нам, что здесь у нее будут работать два грузина. А у ваших мужчин слава любителей женщин. Мы подумали и решили позаботиться о здоровье, немного подработать и с настоящими мужчинами пообщаться. Софья прочла в каком-то журнале, что мужская энергия женщине необходима.

— Только вот не полностью оправдались ваши надежды — я один вам достался. Может, кто-то из вас недоволен?

— Напротив, все считают, что нам повезло — парень попался что надо.

— Лариса, а не пора ли приступить к делу, одними разговорами мы ведь не обойдемся? — спросил Вахтанг.

— Ты начинай, дорогой Вахтанг, а я свое умение и опыт от тебя не утаю. Только не надо спешить, я люблю, когда мужчина медленно ко мне подкрадывается, ластится, ласкает, а тем временем моя матка уже бывает готова принять желанного гостя.

И действительно, Лариса долго и нежно ластилась к Вахтангу и, уже настроившись, сама легла под него. Вахтангу Лариса не очень-то нравилась, но в постели она оказалась сексуальной и женственной. Она всячески помогала парню и руководила его действиями. Не торопись, мол, пока не кончай, подожди, я еще не готова, а теперь скорее, глубже… Одним словом, Вахтанг остался необычайно доволен. Он понял, что имел дело с высококвалифицированной профессионалкой. Дважды со сладостным содроганием одновременно преодолели они чувственный предел.

В пятницу утром Вахтанг наконец-то связался по рации с Муртазом. Сказал, что работа продвигается, что все идет хорошо, продуктов достаточно, только, попросил он, привези гитару и удочки. Связь была с помехами, но главное было сказано.

— Майя, сегодня я вернусь позже, удочки оставлю в воде, ты их потом вытащи и, если рыба клюнет, зажарь к нашему приходу, — наказал Вахтанг своей пятой жене.

Женщины закончили прорезать несколько полос леса и сейчас собирались с помощью Вахтанга застолбить участки. Вахтанг и Наталья готовили столбы, а Софья и Лариса прорезали лесную полосу. Вахтанг отобрал ель среднего диаметра, быстро срубил один конец, отпилил два метра, обстругал один конец в виде квадрата, сделал в нем четырехугольные отверстия, вырыл яму, воткнул туда обструганный столб. Затем красной краской надписал номер. Закончив, стал измерять диаметры в срезанной полосе леса, измерил и высоту нескольких деревьев специальными инструментами, установил состав. В тот день он был очень доволен своей работой, и чувство какого-то удовлетворения овладело им.

К семи часам вечера все уже сидели у костра. Вахтанг заметил на столе куски жареной рыбы.

— Дорогая Майя Сергеевна, сколько рыб ты сняла с моих крючков? — спросил Вахтанг.

— Пять, и две из них были довольно крупные.

— Видите, девушки, каких трудов мне стоит содержать семью. Вот привезет Муртаз удочки и сеть, увидите: если клюнет рыба весом меньше пяти килограммов, брошу ее обратно в воду. — Все засмеялись.

Когда Вахтанг вошел в свою палатку, он увидел у изголовья спального мешка второй спальный мешок, расстеленный горизонтально. Вахтанг позвал Майю.

— Вахтанг, выходи сам, у меня к тебе дело!

Вахтанг вышел из палатки. Майя взяла его за руку и повлекла за собой под деревья. Там она предложила ему встать на пень и стала целовать его. Немного переведя дух, Вахтанг упрекнул ее:

— Не так уж я мал ростом, 1,87 метра во мне. Ты выше меня на каких-то 5 см, так что можно было свободно обойтись и без этого пня.

— Я всегда мечтала, чтоб меня приласкал мужчина выше меня, чтоб посмотрел на меня сверху вниз и прижал к себе. Эта мечта исполнилась сегодня. Мысль о тебе и об осуществлении этой мечты весь день не давала мне покоя, потом я нашла этот пень, обрубила все сучки, какие на нем были, и подготовила тебе этот пьедестал.

— Ты здорово поработала, — похвалил ее Вахтанг и поцеловал. Нацеловавшись вдоволь, они, держась за руки, направились к палатке.

Там Майя торопливо разделась и залезла в постель, Вахтанг последовал ее примеру. Поскольку они уже намиловались, Вахтанг не мешкая лег сверху; посмотрев наверх, он увидел при свете луны над головой у себя длинные женские ноги. Это сильно возбудило юношу, его мужское достоинство еще больше возбудилось, и Майя испытала оргазм. Обхватила Вахтанга длинными ногами и прижала его к своему телу.

— Майя, эта поза с ногами вокруг поясницы — величайший кайф. Теперь я понял, почему мужчины мечтают о длинноногих женщинах.

— Высокая женщина, дорогой, обладает особыми достоинствами, но, чтоб это понять, нужен опыт, знание и чутье. Мужчине неловко пройтись с женщиной моего роста, как же он может узнать, какова она в постели? — с обидой в голосе произнесла Майя.

В субботу на работу отправились только Софья и Вахтанг. Они должны были произвести опись леса в северных кварталах. После четырех часов работы они присели на корягу, чтобы передохнуть. Софья спросила Вахтанга:

— Вахтанг, конечно, это не имеет никакого значения, но, скажи мне честно, которая из нас пятерых понравилась тебе больше всех? Можешь меня не стесняться, говори прямо, как есть. Будь это я или другая, график, по которому тебя обслуживают твои жены, не изменится, пока мы вместе работаем. Просто меня интересует, как каждую женщину, кто из них лучше и кто хуже меня?

Вахтанг чуть призадумался, потом провел рукой по затылку и искоса взглянул на Софью.

— Ты задаешь мне провокационный вопрос, но постараюсь ответить. Каждая женщина своего рода загадка. Не в обиду вам будь сказано, но все вы — пьяницы. К счастью, в каждой из вас я обнаружил столько хорошего, что этого я, говоря по правде, и представить не мог!

— А что ты скажешь обо мне как о женщине, так и о человеке?

— Как женщина ты — обладательница большой и упругой груди, и, если тебя умело обработать, ты становишься нежной и податливой в постели. А как личность ты — лидер, стараешься честно выполнить доверенное тебе дело, бесплатно даешь полезные советы, имеешь опыт практической жизни, в обиду себя не дашь.

— Ладно, это приятно слышать, а что ты скажешь о Наталье?

— В Наталье самое привлекательное то, что кажется тебе уродством, а именно непропорционально большая попа, особенно хороша она раздетая при свете луны, действует возбуждающе на психику мужчины. В постели она слегка притворяется, но и в этом есть своя прелесть. Лариса Евгеньевна, несмотря на неброскую внешность, настоящая профессионалка и по-своему обаятельна. Знает, как себя вести, на губах у нее всегда грустная улыбка, в постели не теряется и, подобно офицеру, отдает приказания, желая в первую очередь доставить удовольствие мужчине. Но и себя при этом не забывает.

— А как тебе Майя? Взрослая женщина, а с каким ребяческим волнением ждала она приближения вчерашнего дня.

— Вчера, когда я был с Майей, то впервые испытал удовольствие от общения с длинноногой, стройной женщиной; и в постели она оказалась нормальной.

— Хороший экзамен тебе пришлось выдержать, когда по жребию первой тебе досталась Римма. Это был как бы пробный камень. Мы ведь все страшно переживали из-за ее девичества и очень за тебя боялись, всей душой желали, чтоб ты вышел победителем из этого испытания.

— Что ж, думаю, надежды ваши оправдались. Вы мне вручили девицу, а я вам ее вернул уже женщиной.

— Да, это верно. Ну а как тебе Римма понравилась?

— Вся прелесть Риммы в длинных волосах и в узком, мягком влагалище, если постепенно оно у нее не расширится. Так что у каждой из вас есть свой талисман!

— Хотя все мы явились на свет при помощи одного и того же инструмента.

— Инструменты, может, одни и те же, но пользовались ими разные мужчины, в разное время, в разных условиях, и потому мы не можем быть одинаковыми. Не лучше ли, Софья, вместо этой беседы еще разок согрешить в лесу, — вдруг от философских рассуждений перешел к делу Вахтанг.

— Нет, мой дорогой, если я сейчас здесь поваляюсь с тобой, это будет выглядеть как взятка, а тот, кто дает взятку, преследуется законом. К тому же девочки, если узнают, обидятся, тоже захотят нарушить график, и все смешается. Общество бывает сильным и работоспособным, когда действует закон, перед которым все равны! Если хочешь, чтоб в доме был порядок, надо запретить разговоры о национализме, религии, деньгах.

— И ты еще спрашиваешь, которая из женщин мне понравилась! Один твой ум делает тебя привлекательной.

В следующее воскресенье они начали производить таксацию южной части леса, и в этих кварталах были закончены основные работы.

В конце сентября прилетел на вертолете Муртаз, распорядился, чтобы бригада переместилась на 20 километров южнее. Пришлось заново обустраивать лагерь. Муртаз и Вахтанг перетаскали консервы и муку из вертолета в лагерь, выдали женщинам их первую зарплату. Вахтангу торжественно вручили рыболовные снасти. Мужчины закинули свои спальные мешки в вертолет и полетели назад, в прежний лагерь. Начертив женщинам план, пообещали вернуться через три дня.

Муртаз остался доволен проделанной работой. Они произвели таксацию на оставшейся площади и двинулись по направлению к лагерю женщин. Два дня и две ночи шли они через лес, и на третий день утром уже были в лагере. В ожидании Вахтанга женщины в то утро не вышли на работу. Позавтракали все вместе. Затем Муртаз объяснил, куда им следовало переходить для проведения работ. Все документы уже выполненной работы были подшиты в папку, Муртаз распрощался с бригадой и отправился в путь на специально вызванном вертолете.

Прошло три месяца. Ничего значительного в жизни лагеря не происходило. Но в один прекрасный день, когда Вахтанг был на рыбалке, Римма открыла Софье свою тайну.

— Не знаю, как начать, — заговорила она сбивчиво. — Мне кажется, я беременна.

Софья вспыхнула.

— И у меня что-то вроде этого, и тошнит, и на кислое тянет.

В палатку вошла Майя.

— В чем дело, девчата, что пригорюнились? Что носы повесили?

— Да ничего такого, — тихо проговорила Римма.

— Майя, мы с Риммой, кажется, беременны, — произнесла Софья и, улыбнувшись, добавила: — Так что скоро придется малышей нянчить.

Майя с любопытством взглянула на подруг.

— Вы что, разыграть меня хотите? — сказала она, думая, что подруги хотят хитростью выведать ее тайну, потом сказала виновато: — Неужели заметно?

Девочки прыснули.

— Ты тоже беременна?

— Да, вначале, когда затошнило, я подумала, от еды, а теперь уже не сомневаюсь.

— И мы в таком же положении, — улыбаясь, сказала Софья. — Неужели от этого молокососа?

— А от кого же? Другого здесь нет.

— Что же нам делать? — испуганно спросила Римма.

— Родим и поможем друг дружке их вырастить.

Женщины сидели в раздумье, когда с веселым смехом в палатку вошли Наталья и Лариса. Увидев лица подруг, они перестали смеяться.

— Что произошло? — тревожно спросила Наталья.

— Мы все трое беременны, — весело ответила Софья.

— Вы шутите?!

Софья ответила вопросом на вопрос:

— Ты тоже?

— В моем-то возрасте, хотя… И со мной что-то не то, задержка у меня, уже два месяца…

Софья взглянула на Ларису.

— А ты чего молчишь?

Лариса задумчиво произнесла:

— Девочки, я что-то все время не в духе, и у меня задержка — больше месяца.

Женщины зашумели.

— Ух ты, пятеро детей!

— Бедный парень.

— Как он сможет содержать пятерых?

— Ничего, девчонки, — утешила всех Наталья, — ну что за жизнь без детей? Что хорошего в том, чтобы стареть в одиночестве? Хоть будет кому подать стакан воды.

— Вот я, например, если это правда беременность, оставлю непременно, — заявила Софья, гордо глянув на подруг.

— Какие могут быть сомнения! Если Бог дает мне ребенка, я, что же, избавиться от него должна? Что я, дура, что ли? — радостно воскликнула Наталья. — Рожу хотя бы для того, чтобы моему бывшему мужу, кретину, утереть нос, а то все время упрекал меня, говорил: родить — и то не можешь.

— Если окажется, что я и в самом деле беременна, рожу не задумываясь, — твердо сказала Лариса.

— Я и думать не хочу об аборте, только, знаете, чего боюсь? Мы ведь оба такие высокие, какого же роста получится наш ребенок, — с беспокойством произнесла Майя, глядя на подруг так, будто ждала от них помощи.

— Меня все это пугает, но избавляться от беременности все равно и не подумаю, — решительно сказала Римма. Наталья перебила ее:

— Родить от такого красавца… Какие могут быть сомнения! Знаешь, что я тебе скажу, Римма? Если кто полюбит тебя, ребенок не помеха. — Потом Наталья обернулась к подругам и наставительным тоном произнесла: — Раз мы все решили иметь детей, то всем надо держаться вместе, помогать друг дружке, а иначе придется туго.

— Теперь нам надо беречь себя: не простужаться, тяжести не поднимать, чтобы плод не сорвался, — вмешалась в разговор Софья.

— Правильно, — подтвердила Лариса. — С первым же снегом вернемся по домам.

— А где у меня дом? — сокрушенно произнесла Римма.

— Наталья права, надо держаться вместе, а потому — не поселиться ли нам в доме Вахтанга? Говорил же он, что у него двухэтажный дом, — выдвинула предложение Майя. — Не думаю, чтоб Вахтанг был против. Климат в Грузии хороший, даже зима там короткая и теплая. В доме у него никого, сам он в этом году пойдет в армию, так что мы там будем одни.

— Не знаю, как вы, но для меня это единственный выход. Одна я не смогу вырастить ребенка, — грустно проговорила Римма.

Наталья и Софья расхохотались.

— Больше Вахтангу делать нечего, как всех нас вместе взять с собой в деревню, на радость соседям, — заливаясь безудержным смехом, говорила Наталья.

Лариса наморщила лоб.

— Что смеетесь? Не думаю, чтоб Вахтанг нам отказал, не такой он парень.

— Не говори, мужик есть мужик, — уверенно сказала Софья.

— Поживем — увидим. Вот придет он сейчас, и скажем ему, посмотрим, что он ответит, — сказала подругам Наталья.

— Тогда и решим, что делать. А то очень уж рано вы собрались в Грузию, — сказала Лариса.

Женщины зашумели.

— А они там с ума не сойдут при виде нас?!

— А то как же — нагрянут пять рожениц сразу!

— Представляю, что будет. Такого количества жен даже у мусульман не бывает.

Не успели они закончить диспут, как в палатку вошел Вахтанг. Он принес три большие рыбины и положил их на стол. Заметив серьезное выражение на лицах женщин, спросил:

— Случилось что-нибудь?

После небольшой паузы Софья вскинула голову.

— Вахтанг, с первым же снегом мы прекращаем работу, — сообщила она тихим голосом.

— Это что, забастовка?

— Да нет… — вздохнула Майя.

— Мы ведь условились остаться здесь до конца декабря! — изумился начальник. — Почему вы вдруг передумали?

Лариса и Римма смотрели в сторону.

— Вахтанг, мы все забеременели, боимся простуды, — выговорили они и как-то неестественно расхохотались. Лицо Вахтанга не выразило удивления, которого ожидали женщины.

— Ну что ж, раз так, о чем речь? — философски ответил он.

— Ты что, не веришь? Это действительно так, — серьезно произнесла Наталья.

Парень призадумался.

— Не обманываете меня?

— Нет, — в один голос ответили женщины.

Будущий отец глубоко задумался, потом, махнув рукой, сказал:

— Ну и прекрасно.

— Как это понять? — поинтересовалась Софья. — Выходит, ты не против?

— Ни в коем случае. Если это ваше желание, как я могу помешать вам? — Он оглядел их животы и продолжил: — Когда вы замуж за меня выходили, разве не знали, что от этого могут быть дети?

— Вахтанг, ты, кажется, не веришь нам, а это сущая правда, мы все беременны, — настаивала Наталья.

— Отчего же не верю, верю. Мне ли не знать, на что я способен?

— Не знаю, как-то ты странно воспринял эту новость, — обиделась Софья.

— Верю и даже рад этому, как вам это доказать?

Майя с грустью посмотрела на Вахтанга.

— Знаешь, что мы хотим тебе сказать?

— Не знаю.

— Поскольку у нас нет квартиры, а мы хотим жить все вместе, мы решили отправиться вместе с тобой в Грузию. У тебя там, правда, двухэтажный дом?

— Да.

— Конечно, не очень-то прилично привезти с собой столько жен, но другого выхода у нас нет, — сказала Лариса.

— Почему неприлично?

— А что скажут соседи? — напомнила Софья.

— А соседей кто спрашивает, пусть каждый займется своим делом. Мне все равно в армию идти на два года — не пустовать же дому!

Женщины переглянулись. Такого разрешения вопроса они никак не ожидали. Софья ласково взглянула на Вахтанга и по-деловому сказала:

— Раз так получилось, надо спешить, чтобы ничего незаконченного у нас не осталось.

— Пусть вас это не пугает. То, что не успеете сделать вы, доделаю я, — сказал юноша и добавил: — Если у кого-то из вас недомогание, пусть остается в лагере.

— Пока мы ничего себя чувствуем, — заверила его Софья. — Вахтанг, когда свяжешься с Муртазом, скажи ему, что к пятому декабря мы непременно закончим, пусть пришлет за нами вертолет.

В назначенное время вертолет перевез всю бригаду в Пермь. Подруги на второй же день пошли в женскую консультацию, и беременность у всех подтвердилась.

Под вечер Муртаз заявился в гостиницу к Вахтангу и спросил его:

— В чем дело? По какой причине вы прервали работу?

Вахтанг почесал затылок, взглянул на Муртаза и выпалил:

— Все беременны!

— Ты что, спятил?! — вырвалось у Муртаза. — Что за неожиданные алгоритмы ты предлагаешь мне решать?

— Говорю как есть. А если не понял, могу объяснить.

Муртаз почесал в затылке и задумался. Потом снова спросил:

— В самом деле?

— Да, в самом деле, — спокойно ответил Вахтанг.

— Как же нам быть?

— Не знаю. Хотят рожать, ну и пусть рожают.

— А работа?

— Осталось немного. Закончим.

— Я и ты?

— Если поможешь, буду рад.

— Помогу, куда денусь. Вахтанг, надо выписать им месячную зарплату, поработали они отлично. — Муртаз не удержался от смеха. — Ну как ты, парень, объяснишь односельчанам ситуацию, когда привезешь их домой.

— Скажу, что квартирантки, мол, мои.

— Ладно, полевые работы закончим мы с тобой, и езжайте к Новому году. — Он снова взорвался смехом. — Все-таки странный ты какой-то, нигде не пропадешь.

29 декабря Муртаз отправил бригаду в Грузию. Соседи удивились появлению необычного десанта, но виду не подали.

На следующий день в дом к Вахтангу явились Кириле и Сико. После дружеской беседы с соседями Вахтанг сказал:

— Батоно Кириле, случилось так, что до моего возвращения из армии этим женщинам придется жить в моем доме. Не стану скрывать, каждая из них ждет ребенка от меня. Видно, так у меня на роду написано…

Кириле и Сико переглянулись.

— Надо же, всего на четыре месяца отпустили парнишку, а он нам уже вон какой приплод обещает, — рассмеялся Сико.

— Да его из дому нельзя выпускать, без приключения не обходится. Истинный Куротана. Ладно, парень, раз такое дело, скажем районному комиссару — он отсюда родом, — чтоб отсрочил тебе службу в армии еще на один год.

— Нет, дядя Кириле, не делайте этого. У меня своя дорога в жизни, у них своя. Они останутся здесь и сами о себе позаботятся.

— В деревне жизнь нелегкая, здесь свои порядки. Если они собираются поселиться здесь, тогда вам придется завести скотину, запастись мукой, дровами, скотине нужен корм и многое другое.

— Дядя Кириле, деньги-то у нас есть, только не знаю, как все обустроить.

— Если есть деньги, все можно сделать. Ты соберись, и мы пойдем с тобой на рынок.

Закончив беседу с гостями, Вахтанг пригласил их в другую комнату, где женщины грелись, подсев к камину. Гости разинули рты от удивления, когда юноша представил им женщин — разного возраста и калибра. Мужчины пожали руки каждой из них и представились.

— Батони Кириле — председатель совета нашей деревни и мой близкий родственник. Если что будет нужно, обращайтесь прямо к нему. А батони Сико мой воспитатель и директор школы. Сейчас мы отправимся на хонский рынок.

В это время дверь приоткрыла Цуца. Живот у нее заметно выпятился, и лицо изменилось. Вахтанг поздоровался с ней, поцеловав в щеку.

— Цуца, останься с этими женщинами, поделись с ними опытом, они будут твоими соседками. Мы скоро вернемся.

К вечеру во дворе Вахтанга уже была гора дров и большое количество снопов сена, в хлеву — одна корова, одна коза и два барана, свинья с поросятами, куры-несушки, индейка. Словом, очаг Бахтадзе разгорелся и оживился.

Под вечер зашли Котэ с Беллой, приглашая их к себе на встречу Нового года. Вахтанг извинился и сказал:

— Новый год праздник семейный, и мне хотелось бы встретить его в своем доме. Кто знает, когда мне еще так посчастливится.

Пока Котэ беседовал с женщинами, Белла вывела Вахтанга в другую комнату, приложила палец к животу и сказала:

— Кажется, он твой, смотри, не проговорись. Если рожу раньше Цуцы, значит, точно от тебя, если на месяц позже, то от моего.

Гости разошлись по домам.

Новый год встретили весело, но к вину никто не прикоснулся. Софья Петровна предупредила:

— Я и здесь остаюсь первой женой и главой семьи. Знаю я их повадки. Стоит выпить стаканчик, как сорвемся все вместе, а потому пусть будут добры встретить Новый год без алкоголя. К тому же мы все скоро будем мамами, и, чтоб дети были здоровыми, придется следовать моим советам. Разве не так, Вахтанг?

— Конечно, так. Раз мы выбрали Софью старшей женой, то и здесь она будет главной. Ничего не изменилось, считайте, что мы по-прежнему в лагере и под руководством Софьи продолжаем работать, только без зарплаты. Сами должны себя содержать.

— Раз мы стали такими организованными, то, пока ты не смылся от нас в армию, батоно Вахтанг, вспомни, что сегодня понедельник, и будь добр выполнить свой долг, — напомнила Римма, и все рассмеялись.

Вскоре Вахтанга вызвали в военный комиссариат.

— Если пойдешь в армию до 15 января, — сказал комиссар, — останешься тут же, в Кутаиси, если же нет, не могу сказать, куда распределят. Так что решай.

— Конечно, сейчас!

Глава IV Стране нужна своя стена

— Шесть часов, подъем! — грянул приказ.

Солдаты быстро оделись, умылись, потом их заставили бегать вокруг казармы, потом водили по площади, заставили петь до тех пор, пока песня не стала звучать звонко и бодро. Потом отвели в столовую.

У призывников не оказалось ложек, и они чувствовали себя за столом неловко. Вахтанг, умирая с голоду, не выдержал и стал есть руками. Дежурный офицер, лейтенант Пирцхалаишвили, заметил это.

— Уважаемые солдаты, вы, я вижу, не считаете нужным иметь при себе ложки.

— Товарищ лейтенант, с каких пор появилась необходимость в посреднике между ртом и руками? — поинтересовался Вахтанг.

— С тех пор, товарищ солдат, как появилось человечество, посланником Бога на земле служит священник; у партии политрук, у конституции — правительство, — потом он с улыбкой добавил: — Товарищи солдаты, дошло до того, что для напуганного СПИДом человечества посредником между мужчиной и женщиной оказался презерватив.

— Как выясняется, посредник необходим для всего, и поэтому мне ничто не помешает приобрести ложку.

— Это хорошо, что ты, товарищ солдат, принял такое решение. Как можно главную часть конструкции человеческого тела, а именно рот, лишить удовольствия комфортно, с помощью ложки принимать пищу. Это тоже, дорогие солдаты, особый кайф. Поэтому, «салаги», верьте старым воинам — более нужного и необходимого оружия в нашей части не существует.

После этой лекции каждый солдат стал носить с собой в нагрудном кармане ложку.

Время в армии летело быстро. Дни сменялись днями, недели неделями. Три раза в день солдаты с песней отправлялись в столовую, возвращались также с песней. Их учили маршировать, фиксируя время, разбирать и собирать автомат, снимать и надевать одежду, застилать постель, водили в баню, где «деды» без спросу обменивали старые сапоги на новые, выданные новобранцам.

На одном из первых политзанятий старшина объявил:

— Сегодня утром в два часа границу Грузии перешли войска НАТО, возглавляемые танковыми частями Турции. Они обрушили бомбовый удар на города Батуми, Озургети. Через два часа будут в Кутаиси.

Вахтанга пробрала дрожь, а старшина со всей серьезностью продолжал:

— Сержант Бабаев, каковы будут ваши ответные действия?

— Наш батальон должен направиться в сторону старого аэродрома, — ответил Бабаев, — где находится стрельбище нашего полка, и в известном нам месте установить две противотанковые пушки.

Старшина вызвал и остальных. Солдаты напряженно слушали ответы однополчан. А Вахтанг в страхе подумал: везет же мне, надо же, чтоб именно сейчас началась война, куда мне теперь везти столько беременных женщин? Если, думал он, остановим врага, может, даже успею добраться до дома.

После занятий старшина поблагодарил солдат. Солдаты встали и направились к казармам. Только тогда Вахтанг понял, что это была военная подготовка.

К началу февраля солдаты были готовы к принятию присяги.

На эту церемонию приглашались и близкие новобранцев.

— Хочешь, отпущу тебя домой, привези сюда своих, чтоб они могли присутствовать на приеме присяги, — предложил Вахтангу командир батальона Махатадзе.

К вечеру Вахтанг был в Хони. Войдя во двор, он не узнал свой дом. Окна светились, в доме пылал камин. При виде Вахтанга женщины выбежали ему навстречу. Обрадовавшись, обнимали солдата, засыпая его вопросами.

— Как тебя отпустили?

— Как тебе форма к лицу!

— Поправился.

— Еще бы не пополнеть от этих каш! — смеясь, ответил парень.

— Выглядишь замечательно!

— И вы неплохо выглядите. — Парень обвел взглядом заметно выпятившиеся животы женщин. — Ну, девочки, как вы тут без меня? Что нового?

— Ничего нового, ожидаем наследников, — ответила старшая жена.

— Здешние говорят, что у всех будут мальчики, — сообщила Майя.

— Мы тут познакомились с одной опытной повитухой Демной, она сказала, что первой из нас будет рожать Римма, — добавила Лариса.

— Согласно графику следующей должна быть я, — сказала Наталья.

— Словом, по тому графику, который был у нас в лесу, и будем рожать. Не станем же мы нарушать традиции! — рассмеялась Софья и спросила: — Какой сегодня день?

— Пятница.

— Чей сегодня муж Вахтанг?

— Раз сегодня пятница, значит, Майин. Видишь, как получилось? В лесу ты была последней на очереди, а здесь первая, так бывает и в жизни.

— Девочки, хватит болтать, лучше перейдем к делу. Парень с дороги, проголодался, наверное, — произнесла Софья и засучила рукава.

Остальные последовали ее примеру. Женщины засуетились, закрутились волчком, и за 15 минут был накрыт чудесный стол. Во время обеда Софья обратилась к Вахтангу:

— Нам тут сказали, что тебе самому не хочется быть дома, а то бы тебя, как многодетного отца, непременно отпустили бы.

— А они не сказали, что стране нужна стена?

— Какая еще стена! — вспылила Наталья. — Ты хоть знаешь, ради чего жертвовать собой: ради родины, традиций, ради своих прав на земле, на которой родился, или ради спасения потомства рода Куротана?

— Хотя бы ради спасения детей.

— Тогда повези в свою часть справку, что у тебя целый вагон детей, завтра же тебя оттуда выставят.

— Я пока что созрел лишь для защиты стены, а для установки стропил, а тем более для настила крыши нужно созреть как следует. Мой долг дать ребенку фамилию, наставить его на путь истинный, давать полезные советы, а меня самого еще надо воспитывать, — засмеялся Вахтанг.

— Чуть не забыла, — встрепенулась Софья, — пришло письмо из пермской колонии от Лидии Петровны, она, кажется, тоже ждет ребенка.

Наталья разразилась смехом.

— Тебе бы в роддоме работать, в отделении бесплодия. Таких результатов ни один врач не добьется. Может, еще и в Книгу Гиннесса попадешь.

— Вот когда отслужу в армии, тогда при выборе профессии приму во внимание твое предложение. А теперь меня, знаете, зачем отпустили?

— Зачем?

— А затем, что в понедельник нас приведут к воинской присяге. Поскольку никого у меня, кроме вас, нет, поедете со мной, чтоб присутствовать на нашем торжестве. Кроме того, желательно, чтоб вы выступили с речью.

Женщины переглянулись.

— Вахтанг, мы очень тебя уважаем, но сейчас ехать куда-то нам, прямо скажем, не стоит. Опасно, плод может сорваться в дороге.

— К тому же столько беременных женщин… Начальство удивится и поинтересуется, кто, мол, они такие.

— Лучше возьми с собой Котэ, он не откажет тебе. Да и выступить со словом ему нетрудно будет. А нет, так я с тобой поеду, — обнадежила его Наталья.

Дверь в комнату открылась, вначале показался Цуцин живот, затем сама Цуца.

Вахтанг встал навстречу женщине.

— Здравствуй, Цуца, как ты? — приветствовал ее парень и взглянул на ее живот. — Когда ждешь наследника?

Вместо ответа Цуца едва доплелась до стула и села. Вахтанг с интересом посмотрел на нее:

— Соседи ничего не говорят?

— А что им говорить, и так обо всем догадываются, особенно после того как ты привез сюда этих женщин. Вахтанг, хочу, чтоб ты дал ребенку фамилию. Ты не против?

— Почему я должен быть против? Сообщи мне, когда надо будет, приеду, и оформим все, как полагается.

Цуца не задержалась в гостях. Вахтанг проводил ее до дому и тут же вернулся.

Дома он пробыл два дня. В понедельник утром Котэ и Вахтанг, нагруженные 20-литровым баллоном вина и 5-литровым чачи, сели в автобус и направились в военную часть.

Перед принятием присяги территория военной части выглядела празднично. Солдаты тщательно готовились к этому торжественному момент у. Кто повторял текст, кто брюки гладил, кто пришивал воротник к кителю. Вахтанг представил Котэ командиру батальона.

— Это мой двоюродный брат, — сказал он.

— Очень приятно, — улыбнулся командир, достал из кармана текст поздравления и протянул Котэ. — Было бы хорошо, если б вы его зачитали.

— Да, конечно, — ответил Котэ.

— Можете добавить что-нибудь от себя, если хотите.

— Посмотрим, — сказал Котэ, прочел текст и обратился к офицеру: — Замечательный текст, добавить к нему нечего.

Наконец пришло время присяги. Вахтанг стоял с автоматом наперевес и уверенным голосом читал текст клятвы в красном переплете. Закончив читать, поцеловал Красное Знамя.

Когда стали выступать родственники и знакомые, Котэ тоже выступил с приветственным словом.

— Я рад, — сказал он, — что мой двоюродный брат пройдет воинскую службу в этой замечательной гвардейской части и достойно защитит честь нашей Родины.

После торжественного церемониала Котэ подошел к командиру батальона и прошептал ему на ухо:

— Двадцать литров вина и немного чачи привез я, может, отметим праздник вместе с другими офицерами.

— С большим удовольствием, к четырем часам соберемся в полковой чайной, — согласился комбат.

Вахтанг перелил в отдельные сосуды свою долю выпивки и припрятал для ребят.

Котэ накрыл в чайной прекрасный стол. Напоил хозяев так, что захмелевшие начальники, прощаясь, горячо обнимали его. А вечером ребята накрыли стол по-своему и повеселились от души. Казарма пропахла вином и табаком. Было уже время сна, но подвыпившим солдатам не спалось. Ребята, вспоминая разные веселые истории из своей жизни, покатывались со смеху.

Через два месяца Вахтанга вызвал командир батальона Махатадзе и за отличную службу дал на два дня увольнительную. В тот же день Вахтанг был в Хони. Женщин он застал не в духе. Вахтанг поинтересовался причиной.

— Пришло письмо из Перми, — раздраженно начала Римма. — Лидия Петровна со своим годовалым мальчишкой хочет ехать сюда и ждет твоего согласия…

Вахтанг, не дав ей договорить, рассерженно сказал:

— Почему вы вскрываете мои письма? Я никому на это не давал права. Это во-первых. А во-вторых, тот «мальчишка» такой же сын мне, как и остальные. И если его мать хочет приехать, она будет пользоваться теми же правами, что и вы.

— Были бы условия, можно было бы принять гостей, а то ведь нет ни спальни, ни столовой, ни детской, ни гостиной.

Вахтанг иронически улыбнулся.

— Все у вас есть, только вы не хотите этого видеть. Давно бы все перегородили!

Софья примирительно улыбнулась и мягко сказала:

— Вахтанг, кроме шуток, может, принесешь щебень, балки, песок… К тому же надо построить маленький хлев, а то зимой у нас вся скотина подохнет, и мы следом.

Вернувшись в часть, Вахтанг все рассказал командиру полка. Тот посмотрел на него сочувственно.

— Как видишь, я тебе всячески помогаю, но не могу же я тебя каждый день отпускать домой. Скоро у нас в Кутаиси начнутся корпусные учения. Завтра вас поднимет сигнал тревоги. Приготовься. А потом… Черт с тобой, пошлю тебя как-нибудь на две недели в командировку, и дома успеешь побывать.

В два часа ночи действительно протрубили тревогу, и через пятнадцать минут полковая часть вышла на стрельбище. Учения продолжались до шести утра. После этого полк вернулся в казарму.

В конце недели Махатадзе вызвал к себе Вахтанга.

— Посылаю тебя в командировку в Вазиани на три недели. Не забудь там оформить командировочное удостоверение и проставить нужное число. Твоего друга Азаева пошлю с тобой в Хони. Знаешь ведь, парень он умелый, на все руки мастер.

Азаев и Вахтанг в тот же день отправились в Хони. Взяли с собой с полигона ломаный кирпич. Приехав в Хони, хорошенько выспались, а утром привезли на двор Вахтанга две машины щебня. Потом Вахтанг попросил у председателя колхоза цемент. Кириле выделил ему еще десять кубометров лесоматериала. Кирпича не хватило, но ребята отправились в часть и привезли еще. Когда все было собрано, Вахтанг с другом стали строить хлев, пристроили к нему свинарник и курятник. Затем Азаев вернулся в часть, а Вахтанг поехал в аэропорт, чтобы лететь в Вазиани.

Комендант аэродрома взглянул на документы Вахтанга, но переправленные числа не заметил.

— Ты вовремя пришел, — сказал он. — Наши радисты едут в Вазиани, и ты поедешь с ними.

Комендант подписал командировочное удостоверение Вахтанга, поставил печать и предупредил:

— Торопись, а то опоздаешь.

Вахтанг направился к самолету, подошел к капитану и громко отрапортовал:

— Рядовой Бахтадзе явился для отправления в Вазиани.

— Вольно! — скомандовал командир. — Через час самолет взлетит.

Через некоторое время собрались пилоты. У всех из карманов выглядывали бутылки с водкой. В руках были целлофановые пакеты с продуктами. Вскоре самолет оторвался от земли и взял курс на Вазиани. После длительной тряски самолет наконец совершил посадку. Из салона вышли изрядно захмелевшие пилоты. Один из них шутя обратился к солдатам:

— Вы случайно не обделались со страху? — И, не дождавшись ответа, добавил: — Ничего не поделаешь — это авиация!

Эти последние слова он произнес особенно весело и, качаясь, последовал за экипажем, тоже довольно захмелевшим.

Дежурный определил Вахтанга в казарму и представил его командиру, который должен был обучить его правилам управления противотанковыми установками. Вахтанг заинтересовался новой техникой и с большим усердием принялся за занятия, но вскоре ему наскучило однообразие. Он познакомился с начальником учений сержантом Дударом Каландадзе и решил его разжалобить.

— Дудар, если можно, отпусти меня в часть пораньше. У меня сложные семейные обстоятельства, может, и домой успею заскочить.

— Как я могу отказать земляку в таком деле? — ответил Каландадзе. — Но надо будет дождаться самолета, который летит в Копитнари.

На другое утро сержант представил Вахтанга лейтенанту:

— Этот солдат курс обучения закончил раньше срока! — сказал он.

— Очень хорошо, тогда подготовьте его к возвращению в часть.

Сержант, заполняя сопроводительные бумаги, двойку написал так, чтоб ее легко можно было бы переправить на восьмерку. Вахтанг, таким образом, мог выиграть еще недельку. Приведя документы в порядок, он направился в аэропорт.

Во время взлета, когда самолет набирал скорость, дорогу ему преградил теленок. Его несколько раз отгоняли, а когда ничего не вышло, пилоты втащили его в салон. Самолет уже приближался к Копитнари, когда в салон вбежал перепуганный насмерть радист и обратился к солдатам с просьбой:

— Надо как-нибудь избавиться от этого теленка, а то хозяин его записал номер самолета и, как только мы приземлимся, нас могут обвинить в воровстве.

Солдаты обвязали теленка ремнями, осторожно открыли двери самолета и быстренько сбросили его вниз. У Вахтанга на глаза навернулись слезы.

— Не жалко вам? — спросил он радиста.

— Конечно, жалко, не меньше 60 кг мяса, но что поделаешь?

Через десять минут самолет уже был на аэродроме. Навстречу им спешил майор, подъехал набитый вооруженными солдатами «виллис». Они, не произнеся ни слова, поднялись в самолет, осмотрели салон. Майор, ничего не найдя, сердито спросил:

— Где корова?!

— Какая корова? — удивился пилот.

Проверив документы солдат, майор разрешил им сойти с самолета.

Когда Вахтанг приехал в Хони, строительство хлева уже было закончено. Цуца свою корову тоже загнала туда же. Коровы должны были отелиться. Из оставшихся досок Вахтанг сколотил амбар.

Был конец октября, когда Вахтанг с переправленными документами, подтверждающими его якобы окончание курсов, и с двадцатилитровым баллоном вина явился в свою часть. Затем отправился к командиру батальона Махатадзе.

— Рядовой Бахтадзе прибыл в ваше распоряжение.

Командир оглядел его и спросил:

— Ты не собираешься демобилизоваться?

— Пока нет. Хочу немного остепениться, возмужать. Было бы лучше всего послать меня на целину.

— Ну и хитрец ты. Хочешь сбежать от своих жен на целину? Вообще-то в армии ты пользуешься популярностью. Все тебя знают. Вчера приходил ко мне офицер с женой. У них нет детей, и он сказал мне, ваш солдат, мол, знает рецепт деторождения, пусть поможет мне. Так что, боюсь, скоро у нас в полку образуется очередь из бездетных женщин!

Вахтанг готовился к отъезду на целину, заодно посещал курсы по вождению машины, поскольку готовился работать там водителем. К тому времени он сблизился с командиром автополка майором Пичугиным и его супругой Аллой Борисовной. С помощью майора он быстро научился управлять машиной, за месяц сдал экзамен и получил водительские права.

В начале апреля Вахтанг был зачислен в роту, направляемую на целину.

Алла Борисовна, которая работала медсестрой в санчасти полка, увидев Вахтанга, подозвала его.

— Бахтадзе, поди сюда!

Вахтанг подошел.

— Ты ведь знаешь, вчера моего супруга отправили на целину. Ты зачислен в его роту.

— Знаю, Алла Борисовна.

— Вахтанг, Махатадзе поговорил с тобой насчет меня?

— Да, о чем-то спросил меня, только не помню о чем.

— Я просила его дать мне рекомендацию. Мы с мужем очень близки духовно. Женаты уже 15 лет, а детей нет. Я проверялась у врачей в Тбилиси, лечилась, но, как выяснилось, сперма моего мужа не способна оплодотворять и потому-то ничего у нас не выходит. Когда до нас дошли разные слухи о тебе, сам Борис Сергеевич предложил мне использовать этот шанс. Говоря по правде, мне неловко говорить с тобой об этом, но другого выхода нет, ты мне должен помочь!

— Ладно, так и быть, помогу. Сколько дней прошло после менструации?

— Два.

— Потерпи еще недельку, а в субботу утром жди меня. За это время чтоб никаких алкогольных напитков, не думай о другом мужчине, оберни поясницу теплым платком и старайся лежать в постели.

В субботу Вахтанг пришел к супруге Пичугина. Все указания Вахтанга она выполнила со всей тщательностью. После этого Вахтанг еще несколько раз навестил Аллу Борисовну, которая осталась очень довольна этими посещениями.

В конце июня военная часть, в которой служил Вахтанг, была отправлена эшелоном в Павлодар, на целину. Солдаты пробыли в пути две недели и, несмотря на тяжелые условия, были в приподнятом настроении. Они шутили, разыгрывали друг друга, рассказывали анекдоты. Когда ребята прибыли в колхоз «Ленинским путем», их встретили майор Пичугин и заместитель командира полка по строевой подготовке Васильев, которого солдаты терпеть не могли.

Колхоз был расположен в 350 километрах от Павлодара. Вокруг были поля и колосистые нивы. Колхозники были рады солдатам, уступили им школу под жилье. Там же устроили походную столовую. Солдат предупредили, что работать придется по 12 часов в день, что большинство из них будут заняты на элеваторе, а водители и механики — на машинах.

Вахтанг застелил кузов машины брезентом, привезенным из Кутаиси. Таким образом, ни одно зернышко у него не пропадало, и пшеницы он сдавал больше остальных.

Солдаты быстро познакомились и сблизились с местной молодежью. Особенно всем нравился сторож колхозного поля Иван, который носился верхом на коне и выполнял любую просьбу парней. Водку носил, с девочками знакомил, водил на танцы в разные деревни. Это у них особенно ценилось, так как майор Васильев почти не оставлял им свободного времени, нескольких подвыпивших водителей лишил водительских прав и послал их на элеватор подсобными рабочими.

Однажды подловили подвыпившего Вахтанга, заставили дохнуть в стакан, но он до этого успел пожевать сухой чай, и вместо того, чтобы выдохнуть в стакан, он вдохнул, подмигнув при этом автоинспектору-казаху. Рядом стоял майор Васильев, принимавший участие в рейде. Васильев усердно соблюдал установленные уставом правила, за что солдаты его и не выносили.

Утром к Вахтангу вошел сторож Иван и шепнул на ухо:

— Председатель нашего сельсовета и его жена хотят с тобой встретиться.

Вахтанг открыл глаза и с интересом взглянул на вошедшего.

— Я вроде ни в чем не провинился, не знаешь, что им от меня нужно?

— Моя вина, это я насчет тебя проболтался за столом, вот они спозаранку и заявились ко мне.

— Что ты им такого сказал?

— Ребята ведь говорят, что ты большой специалист по производству мальчишек, а я вчера напился у них и расхвастался: друг, мол, у меня грузин, не успеет дотронуться до бабы, как мальчишка готов!

— А чего ты мной хвастаешь, сам ты не мужчина, что ли, почему я один за всех отдуваться должен?

— Вахтанг, будь другом, не отказывай мне. Вон они у школы нас дожидаются, взгляни, может, тебе понравится их дочка.

— А сам ты ее видел? Какая она, их дочь, ничего на вид? — заинтересовался Вахтанг.

— Как же не видел, она мне в школе преподавала. Двухметровая полнокровная баба, вот с такой грудью и вот с такой задницей. Увидишь — кровь в голову ударит. Весь наш класс на ее заду научился рукоблудить.

— Ладно, сейчас умоюсь и выйду.

В школьном дворе их дожидались высокий представительный мужчина и женщина. Вахтанг поспешил навстречу. Иван познакомил их.

— Это Вахтанг Бахтадзе, мой друг. Это председатель нашего сельсовета Павел Емельянович, а это бухгалтер колхоза, супруга его, Мария Игнатьевна.

Вахтанг пожал им руки, они оглядели друг друга, затем Мария Игнатьевна начала:

— Товарищ солдат, у нас к вам одно щекотливое дело… Может, сядем в машину, поедем к нам, там удобнее будет поговорить о нашем затруднении.

— С большим удовольствием, — сказал Вахтанг, и все сели в машину. За 20 минут они уже были в чистенькой квартире Павла Емельяновича. Мария поспешно вынесла приготовленную заранее еду и две бутылки водки.

— Сначала познакомимся, — сказал Павел Емельянович, наливая водку. После второй бутылки Мария спросила Вахтанга:

— Это правда, что у вас десять сыновей от разных женщин?

— Да, это результат моей совместной деятельности с женщинами.

Павел встал со своего места, взглядом пригласил Ивана последовать за ним, сказав Вахтангу:

— Эта идея пришла в голову моей жене, и она тебе объяснит, что к чему. Если договоритесь, я на все согласен, — махнул рукой и вышел из комнаты вместе с Иваном.

— Товарищ Вахтанг, — обратилась к нему женщина, — положение у нас такое: две дочери у меня, одна замужем 12 лет, другая 9. Ни у одной, ни у другой нет детей. Видно, мужья не сгодились, а увидите моих дочерей — одна другой краше, высокие, здоровые женщины, щеки румянцем сияют. Не сложилась у них жизнь, а в деревне судачат, мол, Мария Игнатьевна бесплодных дочерей родила.

— А не пытались с другими, или до замужества никого у них не было?

— Девочки у меня стыдливые. Одна завуч школы, другая со мной работает бухгалтером. Были раза два на Кавказе во время отдыха, но не нашли там подходящих.

— Чего вы хотите от меня, уважаемая Мария, чем я могу быть вам полезен?

— Народ у нас простой, деревенский, им только на язык попадись — других дел у них нет. Да и с кем тут пройдешься, ни одного нормального мужика не осталось. Хорошо бы было, если б ты познакомился с моими дочерьми, поговорил с ними и, если б они тебе понравились, оказал нам помощь. Всю жизнь благодарила бы тебя. Знаю, грузин ты и не откажешь мне в этой просьбе.

Вахтанг улыбнулся.

— Ладно, завтра к трем зайду к вам, и пусть они обе будут дома. Сегодня я в ночную смену, пойду посплю немного.

— Об этом не беспокойся, Павел Емельянович скажет вашему командиру, чтоб он тебя отпустил к нам на 10 дней в «командировку». У нас тут рядом вторая квартира есть. Так что все уладится без всяких помех.

— А мужья их где, чем заняты?

— Оба работают на комбайне и еще месяц оттуда не вернутся, потом переедут в другой колхоз на уборку урожая. В принципе обе они согласны. Даже об усыновлении подумывали, но не то что от чужих, порой от своих детей не знаешь, чего ждать.

Вахтанг распрощался с женщиной. Павел Емельянович остановил машину неподалеку от школы и, смеясь, сказал:

— Вот уж не подумал бы, что будет от тебя зависеть, стану я дедом или нет.

На другой день Вахтанг, как и было условлено, в 3 часа дня явился в дом Павла Емельяновича. Стол был уже накрыт. Встретили его Мария Игнатьевна и две ее дочери.

— Знакомься, Вахтанг, это Маруся, ей 30 лет, а это Зина, ей 28.

Мария подняла бокал.

— За то, чтоб наше знакомство закончилось успешно, чтоб тайна наша сохранилась. Хвастовство и болтливость не красят даже женщин, а тем более мужчин…

Включили танцевальную музыку. Вахтанг пригласил на танец Марусю, обхватил за талию и ощутил упругость ее тела. Ему было приятно, и Маруся тоже прижалась к нему. Затем он пригласил Зину. От нее исходил приятный, естественный запах молока, глаза ее светились. Потом он танцевал с Марией, у которой от выпивки блестели глаза, и она шепотом спросила Вахтанга:

— Правда, хорошие у меня девчонки, смотри, какие породистые? Вижу по глазам, что согласен. Будешь нашим тайным зятем.

Вахтанг сказал:

— Поскольку ваша семья оказала мне такое доверие, постараюсь оправдать ваши ожидания. Пусть Павел Емельянович попросит нашего командира, чтоб перевели меня на работу в ваш колхоз. Ну, и начнем.

Вахтанг вышел, женщины проводили его, он взял Марусю под руку и тихо шепнул:

— Сегодня к 12 часам повезу пшеницу на элеватор, а ты подожди меня, смотри не засни.

Маруся усмехнулась и кивнула в знак согласия.

В 12 Вахтанг приблизился к дому анонимного тестя. Маруся ждала его у калитки. Вахтанг остановил грузовик у забора, а сам вошел в дом. Там никого, кроме них, не было. Вахтанг снял с себя влажную от пота рубашку и брюки, сполоснул тело холодной водой, потом сел на тахту, обнял Марусю, быстро стащил с нее платье и повел к заранее приготовленной постели.

На другой день майор Пичугин вызвал Вахтанга и сообщил, что его посылают в командировку на 10 дней в распоряжение сельсовета, что нужно там школу обеспечить дровами, лесоматериалом и кирпичом. Чтоб он шел к председателю сельсовета, и тот ему все объяснит.

Вахтанг взял командировочное удостоверение, сел в машину и через несколько минут уже был в кабинете Павла Емельяновича. Председатель сельсовета вызвал свою секретаршу и сказал ей:

— Евгения Андреевна, этот солдат прикреплен к нам, поэтому принеси мне заявки: школы, участников войны, низкооплачиваемых, кого надо обеспечить топливом. Плюс к тому надо выделить группу рабочих, которые нам помогут, сами пенсионеры тоже пусть примут в этом участие. Жить он будет у нас, расходы за его жилье и питание я беру на себя. Эту машину надо использовать рационально.

Когда секретарша вышла, он сказал Вахтангу:

— Не сидеть же тебе весь день сложа руки. Сегодня отдохни, а в рабочие дни поможешь нам натаскать дрова и антрацит. Не бойся, работой не очень загружу тебя. Если будет нужда, продлим командировку, а вечерами пропустим по стопочке.

— Водочку нельзя, Павел Емельянович, — улыбнулся Вахтанг.

— Совсем из головы вылетело, ты же задание государственной важности выполняешь, тебе надо быть трезвым. Ступай домой. Там тебя женщины уже с утра ждут, — усмехнулся он.

И правда, все трое были на месте. Маруся пошла ему навстречу, обняла его, Мария Игнатьевна улыбнулась.

— Этот парень не только твой, но и Зинин, что это ты его целиком зацапала.

Вахтанг бросил взгляд на Зину. Она сегодня принарядилась и понравилась Вахтангу больше прежнего.

Обед прошел в молчании, которое нарушила Мария Игнатьевна:

— Вахтанг, какие у тебя планы, поделись с нами.

— Значит так, раз в два дня буду общаться с женщинами, сперма должна окрепнуть, скопиться, потому в несексуальные дни прошу меня не возбуждать — платья носить длинные, не подкрашиваться, не пудриться. Духи не употреблять. Между прочим, женщины очень соблазнительны. Это относится и к вам, Мария Игнатьевна, вы и сейчас любого мужчину можете взволновать.

На следующий день Вахтанг привез в школу каменный уголь и вошел в дом отдохнуть. Вечером к нему пришла Зина. Она была в одном халате, с распущенными волосами, которые доставали ей до колен. Вахтанг перебросил ее длинные пряди вперед, поместив их между своим и ее телом и стал ласкать женщину. Прикосновение Зининых волос вызывало у него особое наслаждение, и он возбуждался еще сильнее. В ту ночь он трижды овладел ею, и женщина все три раза испытала наивысшее блаженство.

Срок командировки Вахтанга подошел к концу. На вопрос Павла Емельяновича, продлить ли ему командировку, Вахтанг ответил:

— Надо дождаться результата, если его не будет, надо повторить. А так по ночам я сам могу сюда заглядывать, как только подвернется случай.

Была середина августа, когда пришла весть о том, что сторож Иван напился и свалился с лошади, не смог вытащить ногу из стремени, и лошадь проволокла его за собой, отчего он и умер.

Вахтанг собрал парней, и они договорились пойти на панихиду. Выгладили брюки, пришили к кителям белые воротнички, сели в машину и поехали к дому Ивана. Но, приехав туда, удивились тишине, которая их встретила. В доме Ивана было темно. Ребята несколько раз обошли вокруг дома. В это время женщина из соседнего двора подошла к калитке.

— Жив Иван? — Сердце Вахтанга колотилось.

— Нет, сынок, Иван умер, в доме он лежит.

— Где же его жена и маленький ребенок?

— Ребенка она мне оставила, а сама на танцы пошла, страшно ей было одной.

— В котором часу его завтра хоронят? — спросил Вахтанг.

— В 12, завтра приходите, и поминки будут, если хотите, можете водку с собой захватить.

Ребята без слов, понурые, направились к машине и с тяжестью на душе поднялись в кузов грузовика.

— Бахтадзе, тебя ждет то же самое. Думаешь, будешь по бабам бегать, так кто-нибудь оценит твой труд? Ошибаешься, — сказал сержант Попов, который вместе с Вахтангом начал службу в армии. — Надо беречь себя, парни, а то от этих женщин хорошего не жди.

Попов неделю назад получил письмо от невесты. Она писала, что к ним в деревню приехал городской парень, и родители заставили ее выйти за него. Попову она советовала жениться в армии, желательно на грузинке, чтоб он поселился у нее в семье, где из него сделают мужчину. В конце она писала, что целует его много раз, но чувствует, что любви к нему у нее нет.

Попов дал прочесть это письмо Вахтангу, как большому знатоку по части женщин.

На другой день на похороны Ивана пришли уже пятеро солдат. Не долго держали покойника дома, отнесли его на кладбище, там же, на краю деревни, похоронили и вернулись на поминки.

В отличие от грузин, поминающих также по православному обряду, к поминальному столу подали обычную еду: суп, мясо, водку. Руководил столом отец Ивана. Под конец он сказал, что очень жаль, что в этой деревне стало на одну ложку меньше.

Возвращались молча. Даже выпитая водка не помогла ребятам.

В конце августа урожай был собран. Военные грузовики были переданы колхозам согласно приказу. Через 15 дней Вахтанг был уже в Хони.

Женщины, обрадовавшись приезду Вахтанга, стали наперебой рассказывать. Наталья, оказывается, начала работать бухгалтером в колхозе, Лариса заведующей складом. Майя стала продавщицей сельмага. За детьми смотрели Софья и Цуца. Наталья собиралась ехать в Ленинград.

— Продам свою квартиру и куплю здесь, — сообщила она Вахтангу при встрече.

В субботу утром Софья и Вахтанг отправились в магазин за восьмиламповой люстрой, приглянувшейся Софье. Подвесить люстру поручили Вахтангу. Вахтанг, в одних трусах, поставив стул на стол, полез наверх, зацепил за крючок в потолке люстру и стал соединять провода. Женщины наблюдали за ним снизу. В это время Майя, встав на стул, щелчком пальцев прикоснулась к высунувшейся из трусов крайней плоти Вахтанга. Произошло это неожиданно и мгновенно, так, что никто ничего не понял, пока Вахтанг с грохотом не свалился на пол и не раздался его крик:

— Ой, нога!

Вахтанга быстренько положили на кровать, все давились от смеха, кроме Майи, которой результат ее неловкой шутки представлялся совсем иначе.

Вахтанга отвезли в Кутаисский госпиталь, рентген показал трещину в кости, в довершение всего, в результате падения у него развилась дермоидная киста. Назначение врача удручало — ногу в гипс, кисту удалить.

В понедельник Софья и Майя пошли в госпиталь навестить Вахтанга. Он сидел на постели и укоризненно сказал Майе:

— Как тебе, взрослой женщине, пришла в голову такая дурацкая шутка!

— Вахтанг, ты так красиво смотрелся, а он показался мне таким поникшим, что мне захотелось взбодрить его. Я и представить не могла, что ты подскочишь от неожиданности.

— Мы, женщины, тоже пострадали из-за Майиной дурости. Тебе-то что, отдохнешь в госпитале, отоспишься, а там, глядишь, и демобилизация подойдет.

Вахтанг вспылил:

— Послушаешь вас, так я всегда в выигрыше. Ногу сломал — мне на пользу, кисту надо удалить — радость.

— Ладно, ладно, не сердись, мы ведь шутим.

Слухи о травме Вахтанга мгновенно облетели весь госпиталь, из разных отделений приходили женщины поглазеть на парня, поскольку травма, вызванная щелчком, была большой редкостью.

У Вахтанга сняли гипс и из травматологического отделения перевели в хирургическое, где ему удалили кисту, и теперь он лежал с тремя перенесшими операцию пациентами в пятиместной палате. В палату завели старшину сверхсрочной службы абашской военной части, некоего Нико Иосава, которому предстояла операция дермоидной кисты; Нико не терпелось прооперироваться, поскольку он только женился и, разумеется, хотел поскорее прийти в форму.

— Нико, что заставило тебя остаться в армии?

— Как тебе сказать, Вахтанг, семья у нас большая, я человек молодой, хотел жениться, возможности такой у меня не было. Да и на мотыгу смотреть уже не мог. Призвали меня в армию. Я, как и всякий деревенский парень, исправно служил, мне предложили остаться на сверхсрочную, квартиру предложили в Абаше, вот я и согласился. А потом женился на Рите, которая служит у нас в части, там на нее чуть ли не конкурс был объявлен, — гордо сказал Нико.

— Значит, тебе не терпится сделать операцию… А не боишься?

— Я только женился, хочу успеть завести ребенка.

— Надо было сперва ребенка сделать, а потом операцию, — вмешался в разговор уже прооперированный солдат Иорам, который сейчас сидел на своей постели.

— А как может операция помешать мне сделать ребенка? — изумился Нико.

— А так, что наркоз понижает сексуальную активность мужчины и удаление кисты тоже не способствует мужской потенции.

— Что такое наркоз? — спросил Нико.

— Наркоз — это обезболивающее средство, применяется во время операции, но это средство притупляет не только боль, но и кое-что другое.

— Как же мне тогда быть? Моя Рита женщина темпераментная, ее нельзя надолго без мужика оставлять; врач обещал, что через неделю меня выпишут.

— Выписать-то тебя выпишут, но потенция твоя понизится месяца на два-три.

— Как же ты решился на операцию, ведь с тобой будет то же самое?

— Мне пришлось прибегнуть к небольшой хитрости. Правда, из-за этого я тяжелее перенес операцию, зато сейчас, как мне кажется, у меня все уже в норме.

— А что ты такое придумал? — заинтересовался Нико.

— Попросил врача вместо наркоза оглушить меня по башке молотком, операция, правда, оказалась более болезненной, но не это же главное.

— И я так поступлю. Мне сейчас ни к чему понижать сексуальную активность. С каким врачом надо договориться насчет этого?

— Или с нашим палатным врачом Кетино, или же с хирургом нашего отделения Маратом Ивановичем.

На второй день Марат Иванович появился в дверях палаты и сказал:

— Ну-ка, покажите на практике, как понимают наши солдаты команду: «Ложись!»

Все разом легли на животы. Марат Иванович быстренько поменял всем тампоны и подошел к койке Нико.

— Ну, Нико Иосава, как ты, не боишься? Признавайся, парень, может, мандражируешь?! Завтра мы с твоей кистой встретимся в операционной, и я ей задам жару!

— Товарищ подполковник медицинской службы! — официально обратился к врачу Нико. — Вы не можете сделать мне операцию так, чтобы я хоть немного почувствовал боль?

— Могу, конечно, ничего нет легче этого, оставлю тебя без наркоза, и ори себе на здоровье, только зачем тебе это? — удивился врач.

— Я не хочу, чтоб мне делали наркоз, лучше оглушите меня молотком, чем этот наркоз! Жену я совсем недавно привел в дом, ну, вам лучше знать, как это бывает…

Марат Иванович окинул взглядом койки. Все накрылись с головой одеялами и давились от смеха; врач догадался, кто обработал больного, и сказал Нико:

— Раз ты так хочешь, будет тебе молоток. Сделаем так, чтобы не навредить твоей сексуальной потенции.

На второй день Нико повели на операцию. Ребята с нетерпением ждали его возвращения.

— Ну что, Нико, все прошло хорошо? Не очень было больно? — заботливо поинтересовался Иорам, когда парня привели в палату в сопровождении палатного врача Кетино и молодой жены.

— Боли я вообще не почувствовал, но оглушить меня молотком они отказались. Видно, очень серьезная была операция… — задумчиво ответил Нико.

Вечерело. Ребята просматривали газеты и журналы, кое-кто читал книгу, и вдруг раздался радостный крик Нико:

— Иорам, он встал!!! — Все посмотрели на Нико и стали безудержно хохотать.

На шум вошла врач Кетино и Непонимающе оглядела хохочущих парней.

— Бахтадзе, зайди ко мне в кабинет! — повелительным тоном сказала она.

Вахтанг давно заметил, что доктор Кетино неравнодушна к нему, но не подавал виду. Кетино, по-видимому, что-то беспокоило, но пока она в этом не признавалась.

— Вахтанг, почему вы хохотали, как ненормальные? Говори, не стесняйся.

Вахтанг рассказал ей все как было, и Кетино тоже повеселилась от души. Затем пересела к Вахтангу и оглядела его страстным взглядом. Вахтанг обнял ее за шею и поцеловал, потом скользнул рукой ей за пазуху. Кетино вдруг вскочила, пошла к двери, быстренько заперла ее на ключ и встала перед Вахтангом. Он поднялся, притянул к себе Кетино. Объятия и ласки продолжались до тех пор, пока Вахтанг не довел дело до логического завершения. Кетино быстро вскочила с медицинской койки, одернула подол, подошла к рукомойнику и стала мыть руки. Лицо ее выражало приятное волнение, когда она стыдливо оглядывалась на Вахтанга.

— Вахтанг, когда я кое о чем из твоей биографии прослышала, то у меня тут же появилось желание по-беседовать с тобой, но что-то меня удерживало, в первую очередь твоя болезнь. Мне хотелось поделиться с тобой своей бедой. Я ведь уже третий раз замужем, но детей у меня нет. Прошу тебя, помоги мне. Без ребенка жизнь не имеет смысла!

— Как же это тебе попадались одни бездетные мужчины, а может, это ты не можешь родить?

— Не везет мне, Вахтанг. Первый раз я вышла замуж по дурости, и это замужество моя родня так и не признала. Второй муж был моряком, на корабле мы были вместе, но ни волны морские, ни берег не помогли нам сохранить любовь, которая продлилась лишь год — муж ушел к другой. И снова я осталась без ребенка. Три года назад я снова вышла замуж, врачи говорят, что после воспаления придатков есть проблемы, и неделю назад я начала лечиться. У меня к тебе просьба: помоги! После процедуры необходима близость с мужчиной, так что до 5 часов я буду с тобой, после 5 — с мужем. Устроим своего рода соцсоревнование, может, что-нибудь из этого выйдет.

— Вот это, понимаю, аппетит. Посмотрев на тебя со стороны, да и продегустировав, не скажешь, что ты женщина ненасытная.

— Сам видишь, что мне не мужчина нужен, а ребенок! А для этого я не пощажу ни себя, ни вас! — она лукаво улыбнулась.

— Когда у тебя назначена процедура?

— Специально на субботу просила назначить и мужа своего предупредила, чтоб дома сидел!

— Тогда придешь сперва ко мне, а потом домой отправляйся, а то я не люблю быть вторым. Согласна? — со смехом спросил парень.

— Еще бы! Тем более, что, кроме дежурного персонала, в госпитале никого не будет, — ответила довольная Кетино.

Вахтанг окончательно оправился от болезни, но доктор Кетино его не выписывала, говорила, оставайся, мол, здесь, пока не придет время демобилизоваться. Как только, говорит, станут отпускать солдат по домам, я тебя выпишу. К тому же твое пребывание здесь дает мне надежду, и я с большим энтузиазмом хожу на лечение.

В начале декабря объявили демобилизацию, и Вахтанг вернулся в свою войсковую часть. Ребята устроили ему небольшие проводы. С этого дня Вахтанг уже считался свободным гражданином. И, самое главное, он понял, что у него не было никакого призвания стать военнослужащим и пойти по стопам отца.

К вечеру Вахтанг уже был в Хони и веселился в своем гареме.

— Теперь мы тебя никуда не отпустим. Отдохнул ты в госпитале как следует. Глаза блестят так, что сразу видно, силы у тебя утроились, так что готовься, три шкуры с тебя сдерем! Правда, девочки? — грозилась Римма.

Вахтанг собирался приступить к выполнению своих обязанностей с понедельника, а это и был понедельник, и уже давно рассвело…

Глава V Учеба, которая не мешает жить

— Вахтанг, в армии ты уже отслужил и, по всему видно, задерживаться здесь надолго не собираешься, — начала Софья. — Пришла пора взяться за дело. По-моему, тебе надо учиться, овладеть какой-нибудь специальностью.

— Наш парень не очень-то уважает физический труд, — вмешалась в беседу Наталья.

— Физический труд его не увлекает, к учебе он тоже не особо стремится, — засмеялась Римма.

— Я просто одаренный человек, у которого есть один недостаток: не люблю работать до седьмого пота, — дал себе такую оценку Вахтанг.

— Хорош он или плох, этот недоросль, он наш, и надо позаботиться о его будущем. Позовем Котэ, Беллу, Кириле, Сико. Посоветуемся с ними, попросим подготовить его в какой-нибудь вуз. Здесь от него все равно никакого проку, — серьезно сказала Софья.

— Почему же никакого, время от времени он бывает нам полезен. Исправно выполняет возложенные на него обязательства. Отрицать это нельзя, — с улыбкой сказала Майя.

— Об этом сейчас не будем, — сказала Софья, махнув рукой, — он и так ни о чем, кроме этого, не думает.

— А если не это, тогда что мы имеем от Вахтанга в жизни, только детей? — спросила Наталья.

— Ребенок нужен твоей генеалогии, и в этом нам всем помог Вахтанг, так что нечего тебе претензии предъявлять.

— Ты права, Софья, и все-таки, когда в доме есть мужчина, чувствуешь себя спокойнее и увереннее, тем более сейчас он уже прошел армию, возмужал.

— Хватит вам эксплуатировать мальчишку, а то сбежит от нас без оглядки!

— Ладно, кончайте эти бесполезные разговоры и к пяти вечера пригласим гостей, — отрезала Софья.

Под вечер Котэ, Белла, Цуца, Кириле и Сико уже обсуждали, в какой из вузов лучше поступать Вахтангу.

— В Кутаиси-то есть педагогический институт, — сказал Сико, — но какой из него педагог.

— Из него получился бы хороший врач-сексолог, — сказал Котэ и со смехом добавил: — Если довести до сведения министерства здравоохранения о его уникальных физиологических данных и практических заслугах перед народом, вполне возможно, что он может быть зачислен без экзаменов. При поступлении в медицинский институт проводится собеседование по сексологии; если бы это сопровождалось демонстрированием практических показателей собственных возможностей, ему была бы зеленая дорога!

— С его знаниями не то что поступить в медицинский, а даже близко нельзя подойти, не успеет сдать документы, как получит двойку!

— Для поступления в этот институт одних знаний недостаточно, господа! — Вахтанг многозначительно оглядел гостей и потер большим и указательным пальцами правой руки.

— Если б у нас было столько денег, Вахтанг смог бы прямо купить патент, открыть клинику и внести большой вклад в дело размножения грузин, — со смехом сказал Кириле.

— Разговоры о поступлении в медицинский ни к чему не приведут, давайте поговорим о чем-нибудь более реальном, — вмешалась в разговор Софья.

— А кто вам сказал, что я хочу сдавать в медицинский? — разозлился Вахтанг. — Жизнь и без того коротка, и что же, я должен одну треть своей жизни наблюдать больных, несчастных людей, утешать их, разделять их боль. Нет, я не создан для этого!

— А ты разве не знал, что профессия врача требует жертвенности и глубоких знаний? — сказала Наталья. — К тому же мы стареем, и в семье нам нужен врач.

— Я, уважаемые дамы и господа, никого лечить не собираюсь, я создан для любви, свободы, веселья, для друзей, соседей и еще… для тысячи других вещей!

— Побереги свой аппетит, батоно Вахтанг, а то пресытишься любовью и жизнь для тебя станет скучной и неинтересной! — с мудрым видом поучал Вахтанга Сико.

— Не хочу я, не хочу заглядывать кому-то в задницу и ждать, пока мне заплатят десятку! Я хочу провести свою жизнь среди здоровых людей, без нервотрёпки, без всяких наставников, на свежем воздухе, в лесу. Согласно Конституции, думаю, я на это имею право!

— Но ведь никто не мешает тебе быть на свежем воздухе, и в лесу ты уже работал. Можешь поступить в сельскохозяйственный, на лесной факультет. К тому же у тебя, как недавно демобилизованного, могут быть льготы.

— Пусть сдает в сельскохозяйственный, рядом у нас лесничество, и пусть там работает, — сказал Кириле.

Воцарилось молчание.

— Вахтанг был учеником нашей школы и, говоря по правде, особым рвением не отличался, — начал Сико, — а в армии, наверное, забыл даже то, что знал. Но одно преимущество у него все-таки есть: после армии его могут зачислить вне конкурса даже с одними тройками на экзаменах, но, чтоб получить эти тройки, надо поднатужиться, поэтому его надо подготовить.

— Короче говоря, грузинский и немецкий я беру на себя, — сказала Белла, — а по математике и физике его натаскает Котэ.

— По физике и я смогу ему помочь, — сказал Сико. — Если в эти шесть месяцев он будет вести себя с умом, то сможет поступить.

На другой день Вахтанг явился к Белле. Котэ еще не возвращался с работы. Вахтанг приласкал ребенка, поиграл с ним. Ребенку было уже около двух.

— Как ты думаешь, малышу не нужны братишка или сестричка? — спросила Белла.

— А почему ты мне это говоришь? Не могу же я отдуваться за всех! Пусть теперь и Котэ немного потрудится!

— Навряд ли он сможет сделать мне ребенка. Поэтому, пока ты не унес ноги из этой деревни, надо нам сообразить еще одного мальчика.

— Белла, тогда я Котэ еще не знал… Теперь же… мы с ним подружились, хороший он человек! Словом, некрасиво получается!

— А красиво оставить меня с одним ребенком? Это ты виноват, что я вышла за него, может, потом нашелся бы кто-нибудь получше! Так что придется тебе самому исправлять ошибку! — укоризненно выговаривала ему Белла.

— Сейчас не получится сделать это незаметно!

— Об этом не беспокойся! — Она томно улыбнулась ему и погладила рукой по лицу. — Ну, достань книги, и начнем. Слушай меня внимательно, не отвлекайся… С женщинами у тебя полное согласие, а другой отвлекающей проблемы у молодого человека не должно быть, так что условия для учебы у тебя замечательные!

Так прошло шесть месяцев. Наступил июль, и подошло время подавать документы в институт.

За этот период Белле удалось несколько раз провести с Вахтангом любовные учения, но они, в отличие от их прежних встреч, напоминали скорее деловые, чем любовные взаимоотношения. В мае месяце Белла уже была беременна, так что труды Вахтанга не пропали даром. В середине июля Вахтанг отправился в Тбилиси, подал документы на лесной факультет сельскохозяйственного института и попросил, чтоб ему на время экзаменов выделили место в студенческом общежитии. Такой возможности не оказалось. Но при разговоре присутствовала уборщица, она предложила Вахтангу сдать ему свою комнату до конца экзаменов. Вахтанг вынужден был согласиться и пошел смотреть квартиру. Квартира была недалеко от института в старом трехэтажном доме. Маленькая двенадцатиметровая комната на первом этаже с кухонькой, туалетом и крохотной прихожей вполне отвечала материальным возможностям Вахтанга. В круглом дворе жили еще несколько семей.

Вахтанг ежедневно посещал консультации, а познакомившись с абитуриентами, убедился, что его дела обстояли не так уж безнадежно. Наступил август, начались экзамены. Первым был письменный экзамен по математике. Вахтанг легко решил примеры, даже сумел подсказать сидящей рядом девушке. На устном экзамене по математике Вахтанг тоже не сплоховал, получил четверку, так что в сумме набрал девять баллов. Следующим был экзамен по физике. Взглянув на билет, он обомлел, но кое-что все-таки нацарапал на листке. В это время красивая, средних лет, женщина-экзаменатор освободилась и подозвала Вахтанга к экзаменационному столу. Выслушав его, сказала, что ответ неудовлетворительный.

— Уважаемая, первые два экзамена я сдал хорошо. К тому же только демобилизовался, и одна тройка, по-моему, мне полагается! Не так уж безнадежно плохо я вам ответил.

— Гм, выходит, если я вам поставлю тройку, вы уже будете зачислены! — усмехнулась женщина.

— Вы уж поставьте, а я в долгу не останусь! — шепотом пообещал Вахтанг.

— Ничем не могу помочь, вы ровным счетом ничего не знаете, — холодно ответила женщина.

Вахтанг понял, что просьба тут не пройдет и неожиданно укоризненным тоном заявил:

— Вы, уважаемая, видно, думаете, что я беспризорный. Знаете ли вы, что моя бабушка была любовницей Ноэ Жордания?[1] — чуть громче, чем следовало, промолвил Вахтанг.

Экзаменаторша сперва опешила, а после расхохоталась. Смех ее заразил аудиторию, хотя причина смеха была им неизвестна.

— Ладно, черт с тобой! — смягчилась экзаменаторша, насмеявшись. Утирая глаза, она поставила ему тройку и протянула парню экзаменационный листок. Вахтанг в знак благодарности почтительно склонил голову и поцеловал женщине руку.

— Бог вам воздаст за это, уважаемая.

На грузинском Вахтанг списал заранее заготовленное сочинение, а на собеседовании по немецкому поздоровался с членами комиссии по-немецки, спросил их, какие вопросы, мол, нужно ему записать по-немецки? Это произвело благоприятное впечатление. Затем он прочел текст, который выбрал сам, и перевел. Он и сам остался доволен своим ответом. Вернувшись домой, Вахтанг уже считал себя зачисленным и время от времени поглядывал на привезенный с собой баллон вина.

Когда он в конце августа прочел в списках зачисленных свою фамилию, срочно отправил в деревню телеграмму: «Поздравляю, ваши труды не пропали даром! Студент Вахтанг Бахтадзе». В тот день Вахтанг и три студента — его новые знакомые — отметили свое поступление в вуз. Кутеж продлился до четырех утра, а потому Гигле, Джимшеру и Резо пришлось остаться у Вахтанга. На другой день они проснулись поздно, с трудом приподняв головы от подушек.

— Как бы нам выйти из похмелья? — спросил Гигла. — Что у нас есть?

— На похмелье годится хаши, татариахли, охлажденный боржом, а также горячие щи с квашеной капустой, черносливом и свининой!

— Ну, и что из всего перечисленного у нас имеется? — спросил Резо, глотая слюни.

— Ничего, поэтому вернемся к «осколкам» вчерашнего стола и остаткам вина, которое вчера свалило с ног нашего Резо, — поддел друга Вахтанг. Резо пропустил замечание мимо ушей.

— Главное в питье — это первый бокал, если он пьется с удовольствием, можно продолжать до бесконечности или пока тебя не сморит сон прямо за столом, — оправдывался Резо.

Опохмелившись, ребята разошлись по домам.

На следующий день Вахтанга разбудил стук в дверь. В одних трусах, пошатываясь спросонья и с перепою, он пошел открывать дверь. Перед ним стояла молодая женщина-мацонщица.

— Мацони[2] не желаете? — спросила она. Вахтанг кивнул головой, и женщина вошла в комнату. Банку с мацони она занесла в кухню и поставила на стол.

— Сколько вам заплатить?

— 50 копеек и пустую банку.

— Вот тебе рубль, а банку верну завтра.

Женщина не торопилась уходить, она жадно разглядывала красивое, мускулистое тело Вахтанга, а от выпирающей из плавок мужской гордости не могла оторвать глаз. Вся пылая, она не двигалась с места.

Вахтанг уловил ее взгляд. Прикрыл дверь, сполоснул лицо холодной водой, вытерся полотенцем и указал женщине на постель: присядь, мол. Женщина села.

Вахтанг приблизился к ней. Все тело его напряглось от возбуждения, он схватил женщину за плечи, притянул к себе и поцеловал. Она не сопротивлялась. Он крепче прижал ее и опрокинул на постель. Женщина безо всякого сопротивления поддалась ему, он снял с нее платье, трусы, она помогла ему расстегнуть бюстгальтер. Вахтанг прильнул к тяжелой груди женщины и стал осыпать поцелуями, затем раздвинул ей ноги и вошел в нее. Женщина обвила его ногами и изо всех сил привлекла к себе. Вахтанг прилежно выполнял то, что от него требовалось, затем он почувствовал освобождение и женщина тоже ощутила блаженство. Они оба обмякли, и Вахтанг улегся рядом с ней.

— Меня зовут Вахтанг, а тебя?

— Шушана.

— Ты вроде не грузинка?

— Нет, армянка, из Цодорети!

— И как такой красавице поручают торговать мацони?

— Ничего не поделаешь, Вахтанг, коровы у нас свои, свекровь говорит, стара она уже. Муж мой довозит меня на машине до вашей улицы, а домой с пустыми банками я возвращаюсь автобусом.

— Что же такую аппетитную женщину муж не бережет? — со страстью в голосе спросил Вахтанг.

— Берегли меня шесть лет назад, а потом, когда не смогла родить, перестали беречь. Мой муж даже подумывает жениться на другой. Как ты попал в эту квартиру? Тут вроде другой студент жил.

— Он уехал отсюда. У тебя и с ним были какие-то отношения?

— Нет, хотя я и заметила, что он был бы не прочь, да, видно, не решался. Месяц назад я приехала с Ахталы, принимала там грязевые ванны, может, Бог даст, забеременею. Когда я увидела тебя в дверях, ты мне сразу понравился, ты намного лучше того парня, что был здесь до тебя. Я думала сама тебе предложить, а ты вот каким молодцом оказался.

— Может, продолжим? — предложил Вахтанг.

— С удовольствием, после грязевых ванн это занятие мне необходимо.

Вахтанг повернулся к женщине, медленно и размеренно приступил к своему делу, время от времени целуя ее. Через какое-то время они, одновременно испытав блаженство, обмякли.

— Вахтанг, у тебя, наверное, много и других девчонок, я не стану тебя беспокоить часто, но, может, хоть раз в месяц мне не откажешь.

— Отказ такой женщине, как ты, может вызвать межнациональный конфликт, — лукаво улыбнулся парень.

Шушана обрадованно натянула на себя платье, подхватила сумку с банками мацони и вышла. «Поразительно, женщины будто с помощью шестого чувства о чем-то догадываются. Эта мацонщица ведь тоже направилась прямо ко мне. Видно, мне свыше назначено, что именно ко мне обращается каждая бездетная женщина», — размышлял Вахтанг.

Вахтанг отправился на вокзал за билетами. Народу было полно. Он встал в очередь. В это время к кассе подошла высокая женщина средних лет и спросила:

— Молодой человек, вам куда?

— До Самтредиа.

— У меня лишний билет, если хотите.

Вахтанг обрадовался, спросил:

— Сколько я вам должен?

— Деньги за билет я не возьму, только помогите мне поднять багаж в вагон.

— Конечно, с удовольствием, — согласился Вахтанг и вышел из очереди. Безбилетные с завистью посмотрели ему вслед. Вахтанг внимательнее присмотрелся к женщине, ей было лет сорок пять, высокая, худая, ухоженная. Лицо разглаженное от употребления косметических кремов.

— В девять вечера я подъеду на машине вот сюда, — сказала она, указав на выход на платформу. — Встреть меня здесь и помоги отнести чемоданы.

Вахтанг еще раз поблагодарил ее, попрощался и направился к дому. По дороге он достал билет, взглянул на него, довольно мотнул головой и спрятал в нагрудный карман.

Придя домой, он собрал спортивную сумку и без четверти девять был в назначенном месте. Ровно в девять подъехало такси, и оттуда вышла женщина, подарившая Вахтангу билет. Водитель извлек из багажника три элегантных чемодана.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Вахтанг.

— А меня Лонда. Дорогой Вахтанг, возьми этот чемодан, отнеси в купе. А два других, когда вернешься, отнесем вместе.

Вахтанг подхватил чемодан и свою сумку и направился к вагону. Показав билет проводнику, он зашел в купе. Купе было двухместным. Вахтанг быстро вернулся, подхватил оба чемодана и вместе с Лондой поднялся в вагон. Когда багаж был уложен, Лонда оценивающим взглядом посмотрела на Вахтанга. Вахтанг, поймав этот взгляд, понял, что этой ночью ему придется отрабатывать стоимость билета. Поезд тронулся, проводник принес постельное белье, и пассажиры закрылись в своих купе. Лонда вынула из сумки ликер «Роза» и плитку шоколада.

— Вахтанг, я очень люблю ликер и, хочешь не хочешь, ты должен поддержать компанию.

— Конечно, с удовольствием, сейчас принесу стаканы и чай.

— Не надо. — Лонда протянула Вахтангу бутылку. Вахтанг откупорил ее и вернул Лонде.

Лонда достала из сумки пачку сигарет и предложила Вахтангу, он поблагодарил и отказался, сказав, что не курит. Лонда затянулась несколько раз, отпила ликер из горлышка и с удовольствием задымила сигаретой. Затем передала бутылку Вахтангу, тот тоже отпил и поставил ликер на столик. Лонда протянула ему сигарету и предложила:

— Кури, увидишь, как приятно после ликера.

Вахтанг затянулся и встретился глазами с Лондой.

Она смотрела на него полным страсти взглядом. Женщина затушила сигарету о картонную пачку и протянула губы Вахтангу, Вахтанг припал к ее губам, уложил ее на полку вагона, стянул с нее трусики и пристроился к ней между ног, расстегнул брюки и стал проникать в лоно женщины, через несколько минут она уже приняла его в себя, еще немного, и Вахтанг обмяк. Он высвободился из-под ног Лонды. Женщина сняла с себя платье и полностью обнажилась, Вахтанг последовал ее примеру. Куротана поставил ее на полку так, что женщина смотрела на него сверху вниз. От нее исходил острый запах никотина, и потому он целовал ее грудь, щеку, скулу, а Лонда пыталась поцеловать Вахтанга в губы.

Вахтанг уложил Лонду на постель и лег на нее сверху. Через какое-то время Лонда открыла глаза и удовлетворенно сказала Вахтангу: «Я кончила».

Вахтанг слез с нее и перелег на свою постель. Лонда снова пригубила из бутылки и снова протянула Вахтангу. Вахтанг тоже отпил.

— Чем ты занимаешься в Тбилиси, Вахтанг?

— Я стал студентом, поступил в сельскохозяйственный институт.

— В институт моего супруга, — вырвалось у Лонды. — А сейчас куда едешь?

— Домой, в Хони, должен попрощаться со своими.

— Ты из тех мест, где кого хочешь вокруг пальца обведут?

— Да, так говорят, хонцев считают людьми умелыми и изворотливыми.

— А знаешь, после чего за Хони и его жителями закрепилась такая слава?

— Честно говоря, не знаю. Если вы знаете, расскажите.

— В начале этого века стал вопрос о том, чтобы открыть гимназию в Западной Грузии, — начала Лонда. — По общему мнению, гимназия должна была быть открыта в Кутаиси, поскольку этот город был много крупнее Хони. Тогда перепись населения не производилась, поэтому члены комиссии по воскресеньям выходили на ярмарки и на глаз определяли численность населения. Поскольку кутаисцы считали, что город их вне конкурса, то и на этот раз на воскресной ярмарке народу собралось столько, сколько было всегда. А в следующее воскресенье Хони мобилизовало население соседних районов, распространив слух, что на ярмарке будет производиться продажа иностранных товаров, пригласили и цирк. В воскресенье было столпотворение не только на ярмарке, но и во всем Хони.

Комиссия отдала предпочтение Хони, таким образом именно в Хони открылась гимназия. С тех пор кутаисцы, обозлившись на хонцев, называют их изворотливыми и плутами. Отсюда появилось и высказывание «только без своих хонских штучек». Ты ведь тоже из той плутовской местности. Потому-то и попал в одно купе со мной, — обворожительно улыбнулась Лонда.

— Можно я спрошу вас, уважаемая Лонда, почему вы именно ко мне обратились сегодня на вокзале?

— Эти билеты я приобрела двадцать дней назад, мы с мужем собирались ехать в Махинджаури на отдых, но мой муженек придумал себе командировку и умотал в Москву к своей любовнице.

— А может, та женщина не любовница?

— Я прекрасно обо всем догадываюсь. Меня, еврейку, разве проведешь? Помню и то, как он из-за меня собирался покончить с собой, но все в этом мире преходяще, я свыклась с этой мыслью, но для себя решила тоже завести любовника, и не одного, а хотя бы двух.

— Дети у вас есть?

— Есть даже внуки, но у них уже своя жизнь и своя дорога, а что касается того, почему я именно тебе предложила билет, так это очень просто. В этой очереди ты выделялся среди всех. К тому же было ясно, что тебе билет не достанется, так неумело околачивался ты в этой толпе. Мне стало жаль тебя, и, если ты не совсем дебил, должен был догадаться, что могло быть нужно такой женщине, как я, от тебя. Мой муж в твоем институте заведует одной из кафедр, так что, если понадобится помощь, звони мне, я помогу.

Лонда раскрыла сумочку, достала листок бумаги и ручку, записала свой номер телефона и адрес и протянула Вахтангу.

— Вообще-то было бы неплохо, если б ты поехал со мной в Махинджаури. Ты ведь заслужил отдых, стал студентом. Может, поедешь? — пыталась соблазнить его Лонда.

— Неудобно, я уже позвонил, и вся родня меня дожидается. Если сегодня не приеду, встревожатся.

— Ладно, пусть будет так, когда приедешь в Тбилиси, позвони мне. А теперь спи. Утром тебе рано сходить с поезда, может, еще разок успеем. Хочу приехать на курорт успокоенная, чтоб не броситься на первого же попавшегося мужчину, так я зла на мужа и в таком у меня состоянии нервы.

— Уважаемая Лонда, если вы не против, я могу и сейчас.

— Отдохнем немного, Вахтанг. Ты-то можешь, но я уже не могу. Утром я сама тебя разбужу, — сказала Лонда и повернулась лицом к стене.

Утром Вахтанг почувствовал, что кто-то его будит. Он очнулся от сна и увидел над головой у себя обнаженную Лонду. Откинув простыню Вахтанга, она разглядывала его. Вахтанг присел на постели, потер глаза, привлек к себе женщину, стал целовать ее в губы и, почувствовав снова тот же запах, отодвинулся. Но распаленная женщина проявляла активность. Она стала ласкать его крайнюю плоть и как только заметила признаки эрекции, села на него верхом, а Вахтанг в это время думал о другой женщине — Шушане, вспоминая ее крутые белые бедра, и эти воспоминания доставляли ему необыкновенное удовольствие, при этом он боялся, чтобы его шалун не осрамился. Немного погодя он услышал стоны Лонды. Женщина слезла с него и перелегла на свою полку. Вахтанг не успел кончить. Быстренько одевшись, он пошел в туалет. Когда он вернулся, поезд подходил к Самтредиа, а Лонда сладко спала. Вахтанг взглянул на нее, и какое-то неприятное чувство овладело им. Странное существо человек, когда Лонда подарила парню билет, она показалась ему недосягаемой феей, а теперь, когда она лежала перед ним в чем мать родила, предлагая ему себя всю, теперь эта женщина была ему неприятна.

В Хони Вахтангу устроили грандиозную встречу. Все поздравляли и обнимали его. Особенно радовались Котэ и Белла, ведь для них это была еще и реклама: абитуриент, которого они готовили, стал студентом. В ту ночь устроили кутеж. Руководила застольем Софья.

— Выпьем за будущее Вахтанга, пожелаем ему стать прекрасным специалистом в своей профессии. Богу было угодно, чтоб его талант расцвел в наших руках, и мы, чем могли, способствовали этому.

Все засмеялись.

— Что тут смешного, у вас только одно на уме, — рассердился Вахтанг. — Разве батони Котэ, Белла, батони Сико не способствовали моему поступлению, не подготовили меня по всем предметам?

— После возвращения из Тбилиси он выглядит еще более возмужалым и похорошевшим. Поэтому выпьем за нашего мужчину, который с годами будет становиться для нас все более недосягаемым, — с грустью произнесла Наталья.

Захмелевшие участники застолья стали расходиться. Вахтанг проводил до дому Цуцу. Она упрекнула его, что он совсем забыл ее, и просила, чтоб он до своего отъезда заглянул к ней.

Затем Котэ и Белла тоже собрались уходить, Вахтанг проводил до дому и их. Белла шла, держа Вахтанга под руку, при этом она ластилась к нему незаметно для Котэ, который шел впереди. Белла чмокнула Вахтанга в щеку и шепнула ему: «С первого же раза мы заделали ребенка».

— А в остальные разы мы старались напрасно?

Белла засмеялась и высвободила руку.

— В природе, дорогой мой, ничего не исчезает, за твои деяния, за твою доброту тебе воздастся, потому ты и сумел стать студентом, — сказала она и вошла во двор. Вахтанг вернулся домой.

— Вахтанг, с кем ты сегодня ложишься? — спросила его Софья.

— С той, кто сегодня на очереди.

— Так уже не получится. Теперь тебе надо работать скоростным методом. Ты бываешь дома по субботам и воскресеньям, и больше всего от этого выигрывает Майя. Поэтому мы должны заменить тебе рабочие дни и сократить время ласки с нами. Видишь, как мы все прямо в глаза тебе смотрим. Может, нам и далеко до городских женщин, но ты так редко нас навещаешь, что можешь воспринять нас как уже других женщин и от ласк наших не должен отказываться. Майя Сергеевна, позаботься о нашем муже, чтоб он у нас не простудился.

Вахтангу стало смешно, и он направился к постели.

Начались лекции. Лектор по физике сразу же узнала Вахтанга и предупредила, чтоб занимался как следует, а то, говорит, как зачислила тебя, так, мол, и вылетишь, если не будешь учиться.

С Вахтангом во дворе, где он жил, все здоровались, особенную теплоту проявляла к нему одна семья, у которой была девушка на выданье, Мзевинар. В тот день Мзевинар спустилась со второго этажа к Вахтангу, постучалась и сказала, что он приглашен к ним на ужин. Вахтанг переоделся и поднялся к соседям. Родители девушки тепло встретили его. В беседе выяснилось, что, хотя Мзевинар и хочет создать семью, но ей не хватает смелости, знакомых парней у нее нет и было бы неплохо, если бы Вахтанг познакомил ее со своими товарищами.

— Выходит, вашей семье необходим представитель демографического общества, чтобы наполнить дом детскими голосами? — спросил Вахтанг.

— Необходим, батоно, не стану скрывать, — засмеялась Мзевинар.

В тот вечер Вахтанг ушел из гостей в хорошем настроении.

Утром, проснувшись, он решил выпить охлажденный боржом. На глаза ему попалась оставленная Шушаной возле двери банка мацони. Вахтанг поднял банку и занес в комнату. Шушана разносила мацони через день. Вахтанг оставил дверь приоткрытой, он знал, что Шушана должна сегодня появиться, и, действительно, через какое-то время она вошла без стука в комнату, держа в руках сумку с пустыми банками. Одну банку мацони она сохранила для Вахтанга.

Вахтанг встал навстречу. Они улыбнулись друг другу. Вахтанг спросил, как идут дела.

— Думаю, хорошо. У меня задержка на несколько дней, и если так продолжится, то счастливей меня человека не будет.

— Может, произведем контрольный секс-выстрел? — предложил Вахтанг.

— Лучше подождать, Вахтанг, и, если не получится, я тебе сама скажу.

Вахтанг потянулся к ней, но Шушана остановила его, сказав, что боится, чтоб не сорвался плод.

— Не бойся, я это сделаю медленно и спокойно, без эксцессов.

— Нет, Вахтанг, во-первых, я немытая, а во-вторых, я ведь не уличная женщина.

— Ладно, — согласился Вахтанг, — за мацони спасибо. Ты, давай, своей свекрови вовремя сообщи новость, а то тебе тяжести таскать сейчас ни к чему.

Шушана взяла чистую банку со стола, положила в сумку и ушла.

Через неделю вместе с Шушаной разносила мацони пожилая женщина, как выяснилось, ее свекровь, которую невестка знакомила со своими постоянными клиентами. Шушане наконец-то запретили продавать мацони — она готовилась стать матерью.

Каждый день у Вахтанга был загружен, к тому же он стал посещать тренировки по новому виду спорта — регби, где он нашел себе друга. Вахтанг постепенно обзаводился друзьями и знакомыми.

Однажды вечером, когда он был дома один и занимался, дверь в комнату приоткрыла Лонда. Вахтанг не ждал ее, поспешно вскочил со стула и пригласил женщину в дом.

— Неужели ты не мог позвонить за все это время. Я уже давно приехала из Махинджаури.

— Извини, бумажка с твоим телефоном и адресом осталась в кармане брюк, которые я забыл в Хони, — солгал Вахтанг.

— Ну ладно, забыл так забыл. Теперь-то я здесь. Надеюсь, парень, ты в форме.

Вахтанг кивнул головой.

— Тогда запремся на ключ и приступим к делу, — сказала она, показывая на дверь.

Вахтанг нехотя встал, запер дверь и стал раздеваться. Лонда уже стояла в чем мать родила. Она вынула из сумочки презерватив и надела его Вахтангу.

Вахтанг ощущал какую-то неприязнь к этой женщине, но, пересилив себя, обнимал ее. Лонда уселась на него верхом и занималась своим делом, время от времени лаская и целуя его. Потом она легла рядом. Чуть погодя она снова потянулась к Вахтангу и стала целовать его, Вахтанг снова почувствовал исходящий от нее неприятный запах. Женщина, почувствовав, что ее ласки не вызвали у Вахтанга эрекцию, взяла в руки крайнюю плоть парня и стала массировать. Вахтанг лег на нее и стал делать быстрые ритмичные движения, чтобы поскорее покончить с этим занятием. На этот раз он кончил, но Лонда не успела. Когда он лег рядом, она обняла его, целуя и мастурбируя. Наконец ей удалось тоже кончить. Она раздраженно оделась и сказала Вахтангу:

— Такое под силу и моему мужу, молодой человек называется! Отчего ты вдруг так обессилел? Не приду к тебе больше никогда и ты мне не звони. — Она рассерженно хлопнула дверью. Вахтанг облегченно вздохнул.

На другой день после лекции Джимшер, который был несколькими годами старше Вахтанга, признался друзьям, что ему опостылело одинокое существование и если б он познакомился с приличной девушкой, то взял бы ее в жены.

— Не могу больше стирать и посуду мыть.

Вахтанг, вспомнив соседскую девочку, сказал Джимшеру:

— Дай-ка я тебя познакомлю с хорошей девушкой. Ее родители просили меня познакомить их с порядочным парнем, так что, если хочешь, могу познакомить. Предупрежу их заранее, чтоб они подготовились, а ты пойдешь со мной. Живут они хорошо, посмотри, если понравится, то знай, там такая семья, что только и будут тебя обслуживать, — заверил Вахтанг, ребята засмеялись.

— Познакомь и нас, — сказал Резо, — может, мы понравимся им больше.

— Какие вы друзья после этого! Раз в жизни пошел на риск, а вы решили со мной соперничать, — засмеялся Джимшер. — Но я согласен. Если девчонка не понравится, хоть поужинаем вкусно.

Вахтанг предупредил Мзевинар, что приедет в субботу к пяти часам.

— Приведу к тебе трех парней на выбор. Все трое потенциальные женихи, но с материальной точки зрения никто из них к браку не готов. Особенную активность проявляет один, зовут его Джимшер. Видно, устал от одиночества. Ты приглядись к нему и не забудь про угощение. Ребята ничего не знают, смотри не осрами меня перед женихами. Когда накроешь стол, позови меня, мы поднимемся к вам и еще один раз отпразднуем твой день рождения в этом году.

Мзевинар, как договорились, ровно в пять позвала Вахтанга:

— Вахтанг, поднимись к нам на маленький ужин.

— Мзевинар, я не один, у меня друзья, не могу же я вместе с ними подняться!

— Поднимайтесь, гость в дом, Бог в дом.

— Да нет, много нас, — стал ломаться Вахтанг.

— Тем лучше, веселее будет.

Ребята, выстроившись друг за другом, поднялись по лестнице. Мзевинар открыла дверь, и первый, кого она увидела, был Джимшер.

— А ты здесь откуда?

Джимшер растерялся.

— Я учусь с Вахтангом на курсе.

— Это же мой одноклассник, — засмеялась Мзевинар, — это его ты привел знакомить со мной? Я ж на него насмотрелась за целых десять лет.

Когда ребята вошли в комнату, стол был уже накрыт. Тамадой назначили Вахтанга. Он наполнил бокал и начал:

— Этот бокал выпьем за нашу Мзевинар. У женщин, как правило, не спрашивают про возраст, но нашей Мзевинар столько лет, на сколько она выглядит. Жаркой и экзотической, как Азия, ей сейчас нужен хороший кавалер, а то, когда ее исследуют, как Америку, она, конечно, и тогда не утратит свою привлекательность, но это уже будет приемлемо лишь для европейского джентльмена. Мы же, азиаты, предпочитаем Мзевинар такой, какой мы видим ее сейчас перед собой.

Все выпили за Мзевинар, Джимшер подмигнул ей и, не переводя дух, осушил свой бокал. Вахтанг заметил это.

— Что, Джимшер, уже влюбился в эту девушку?

— Она ж моя одноклассница, парень.

— Разве нельзя любить одноклассницу? — Все засмеялись, Мзевинар смутилась.

Вахтанг произнес следующий тост:

— Я хочу выпить за по-настоящему рафинированную женщину, которая с помощью своего «сада Эдема», начав с полковой шлюхи, возвысилась до императорского трона. Этим бокалом я хочу в лице супруги Петра Великого Екатерины выпить за нашу Мзевинар. Дорогая Мзевинар, хоть и далеко тебе до императрицы, но что поделаешь, если в голове у меня вертятся эти строки: «Тебе бы быть царицей подошло, тебе бы быть царицей, царицей, царицей…»

Взяв в руки бокал, Гигла сказал:

— Я бы за женщину выпил вот так: жена изменила мужу, и из стены выпал один кирпич, изменила второй раз, и обвалилась крыша. Так выпьем же за женщину, чьи поступки не напоминают последствие землетрясения.

Всем было весело, Джимшер танцевал с Мзевинар, они громко над чем-то смеялись. Когда все хорошенько захмелели, Вахтанг сказал ребятам, что пора расходиться. Гигла и Резо стали спускаться по лестнице, а Джимшера не было видно. Вахтанг вернулся и спросил у Мзевинар, куда он девался. Мзевинар сказала, что он опьянел и прилег на тахту.

Вахтанг проводил ребят, посадил их в такси, а сам вернулся к себе, лег и мгновенно заснул.

Проснувшись утром, Вахтанг увидел на столе банку мацони, обрадовался и, вооружившись ложкой, вмиг прикончил содержимое банки. (Когда Шушана попадала в город, то не оставляла Вахтанга без мацони.)

Было за полдень, когда послышался стук в дверь. Вахтанг открыл, и в комнату вошел Джимшер.

— Ты все еще здесь? — спросил Вахтанг.

— Пошли наверх, опохмелимся.

— Неудобно, парень, вчера уже покутили. Не пропишемся же в доме этой девчонки.

— Чего ты ломаешься, я ж тебя в свою семью приглашаю. Вчера опьянел я, язык распустил и в итоге очутился в одной постели с Мзевинар.

— Послушай, ты сам лег к ней в постель или ее к тебе уложили?

— Это все мой язык.

— А ведь ты, хитрец, сюда шел уже с намерением жениться.

— Я, братец, когда смотрю на женщин трезвым глазом, непременно найду в них какой-нибудь изъян, а когда я пьян, мне все женщины кажутся хорошими. Видно, трезвым я бы не женился, а теперь уже поздно идти на попятную, чему быть, того не миновать. Не стану же я после всего отказываться от нее. Десять лет вместе учились и все это время, как ни странно, были на ножах. Это, брат, твоя заслуга и, конечно же, ты будешь у нас шафером, — попросил он Вахтанга.

— Мало тебе того, что я для вас сделал, еще и шафером у вас быть? — засмеялся Вахтанг, чмокнул Джимшера в щеку и пожелал ему счастья.

Вахтанг быстренько переоделся и поднялся наверх. Родители Мзевинар, приветливо улыбаясь, встретили соседа, а Мзевинар смущенно поглядывала на Вахтанга… Вахтанг обнял девушку, поздравил ее и сказал, что ему как свату полагается подарок в виде бычьей шкуры, а на худой конец можно пару туфель фирмы «Саламандра». Все засмеялись.

Посидев часок, Вахтанг встал, собираясь уйти. Джимшер не отпускал его.

— Займись делом, парень, пока у тебя медовый месяц. Выпить успеем и после, когда кончится слой меда. — Увидев, что все развеселились, Вахтанг попрощался с хозяевами и спустился к себе.

Когда лекции закончились, преподаватель физики Лили попросила Вахтанга, чтоб в выходные дни он помог ей перевезти строительные материалы в Цодорети, где ей выделили садовый участок.

Вахтанг, согласно уговору, встретился с ней у дигомского Делового двора. Лили разговаривала с директором, бывшим студентом, который бесплатно дал ей арматуру, нержавейку для крыши и три кубометра досок. Все это погрузили на грузовик и через полчаса уже были на месте. Участок находился на опушке леса, там стояла временная дощатая постройка 2x3 метра, внутри которой находились тахта, стол и рабочий инвентарь. Вахтанг на листах жести сложил арматуру, доски, покрыл толем и положил сверху несколько камней. Лили понравилась работа Вахтанга.

— Парень, хоть ты и хромаешь по физике, зато строительное дело тебе неплохо удается.

— Мне, уважаемая Лили, многое удается, могу быть полезным и при строительстве дома. За ваше добро я вам по гроб благодарен. А что касается физики, то меня в ней интересуют другие вопросы. Кажется, я обнаружил новую отрасль физики.

Лили засмеялась.

— Ну скажи нам, может, это что-то такое, чему позавидовал бы Эйнштейн?

— Это новое направление в физике. Эротическая физика. Мне в последнее время постоянно приходит на ум закон Архимеда. Интересно, какой будет выталкивающая сила, действующая на погруженные в бассейн тела мужчины и женщины до секса и после? Если сегодня в медицине существуют какие-то достижения, это заслуга физики. У людей возникают проблемы, касающиеся сексуальных взаимоотношений. Поэтому для преодоления этих проблем необходимо создать новую отрасль — эротическую физику.

Лили залилась краской. В свои сорок она была незамужней женщиной, хотя, как говорили в институте, поклонников у нее было достаточно.

— Ты ничего интереснее не мог обнаружить в физике?

— Этот вопрос абсолютно не изучен. Что мы знаем, например, об обмене энергией между мужчиной и женщиной? И столько открытий еще предстоит, что теория относительности Эйнштейна в сравнении с этим — детская забава.

— Вахтанг, видно, в силу возраста ты ни о чем, кроме женщин, не думаешь. О какой энергии ты говоришь? Это просто удовольствие, получаемое мужчиной и женщиной.

— Уважаемая Лили, не поймите меня превратно, но, к примеру, почему, когда во время сношения мужчины и женщины лобковые волосы трутся друг о друга, у партнеров возникает ощущение удовольствия? В конце концов вопросы трения относятся к физике, а не к биологии.

— Не стоило тебе поступать на лесной факультет, поступил бы в университет на физический, и эта наука обогатилась бы еще одним великим ученым, — засмеялась Лили.

— Эх, таланту не достает, уважаемая Лили, а то, будь у меня способности к физике, я бы доказал вам, что эротическая физика — наука серьезная.

— А это обилие беспорядочных мыслей не создает тебе проблем в учебе?

— Напротив, это именно тот случай, когда учеба не мешает мне жить.

— Поторопимся, Вахтанг, а то на автобус опоздаем, — предложила Лили. — А вместо размышлений о новом направлении в физике, лучше подумай о том, что тебе в феврале надо сдать экзамен. На одной протекции далеко не уедешь.

— Когда вы, уважаемая Лили, собираетесь начать строительство дома? — спросил Вахтанг, закончив на этом разговор о физике.

— Хочу в конце апреля привезти кирпич и цемент и, может, уже в этом году перекрыть дом. Я видела красивый проект двухэтажного дома с мансардой. И тебе, Вахтанг, тоже придется попотеть, ты мне должен помочь. Один мой бывший студент пообещал мне цемент, второй — кирпич, и так с вашей помощью, молодежь, будет у меня дачный домик, место, где я смогу отдохнуть летом.

К этому времени подоспел автобус, и субботник Вахтанга на участке Лили закончился.

Зимняя сессия подходила к концу. Курс закрыл сессию без «хвостов». Вахтанг тренировался, не жалея сил, и игра у него получилась хорошая, в команде он считался лидером. Летом команда готовилась к товарищеским встречам в Ленинграде и в Москве, поэтому на каникулы в Хони он не поехал.

Однажды пришел Джимшер и сообщил, что его тестя повысили в должности.

— Он оформил меня на первое время внештатным сотрудником по заготовке сельхозпродуктов. Давай и ты прими в этом участие, заработаем немного деньжат.

— Что надо делать?

— Поедем в деревню, закупим яблоки, груши, мясо, привезем на склад, а здесь их продадут. Наша цель подешевле купить. Сдать подороже не получится, поскольку они сами назначают цену, но что-то все-таки останется.

— Кто назначает цены?

— Коммерческая служба, куда входят бухгалтер, экономист, товаровед, — все они женщины, и их необходимо обаять. Это я поручаю тебе, у меня не получится. Все знают, что я зять начальника.

— Когда начинать работу?

— На эти каникулы мы можем поехать в Гори за яблоками, а за картошкой в Ахалкалаки.

На второй день Джимшер и Вахтанг были в кабинете тестя Джимшера, Гурама. Проинструктировав парней, он обратился к Вахтангу:

— Зайдите в коммерческую службу, спросите там самую красивую женщину — это бухгалтер, скажите ей, что вы от меня, она вам даст закупочные расценки и квитанции, а вы отдайте ей эту бумагу.

Джимшер и Вахтанг зашли в коммерческий отдел, где сидели несколько женщин. Вахтанг обратился к одной из них:

— Это письмо я должен передать самой красивой женщине, покажите мне ее.

Женщина взглянула на письмо, указала парню на стол в углу комнаты и улыбнулась. Увидев женщину, Вахтанг остолбенел — такую дурнушку он давно не встречал. Это была плоская, как доска, сухая черная женщина с густыми волосами, ее лицо «украшал» довольно длинный нос. Смутившись, Вахтанг не сразу сообразил, что делать, и чуть погодя наконец положил ей на стол бумагу.

— Садитесь, — неприязненно процедила женщина. — Значит так: закупочные цены в этой декаде такие, — она положила перед ним бумагу. — Если купите поближе, например в Цалке, цены невысокие, а немного дальше, в Ахалкалаки, выше, поскольку учитываются расходы на транспорт. В среднем цена закупленных вами продуктов должна колебаться между максимумом и минимумом. Вместе с тем продукт должен отвечать стандартам. В документах должны значиться паспортные данные продавца. Остальное вам разъяснит товаровед — красотка Ламара, — надувшись, она указала им в другой угол комнаты.

Там сидела упитанная дама, тоже не красавица, но в сравнении с бухгалтером она явно выигрывала.

Ламара протянула им несколько брошюр. Просмотрев их, Вахтанг понял, что покупать продукты следовало, скажем, во второй декаде, а оформлять в третьей, поскольку в цену включался период хранения. Расходы на транспорт и плата рабочим тоже входили в закупочные цены, поэтому в Цалку они отправились, не нанимая машину. В сельсовете им разъяснили, в каких деревнях можно закупить картофель. Вахтанг и Джимшер воспользовались колхозной машиной и в разных деревнях обошли дворы. Многие согласились на предлагаемую им цену. Тогда Вахтанг сказал им, что во вторник утром они будут здесь с деньгами и машиной и чтоб отобрали для них хорошую картошку.

К их приезду сельчане принесли на сельскую площадь мешки с картофелем. Развязав мешки, Вахтанг с Джимшером обнаружили там много подпорченного картофеля. Эти мешки пришлось вернуть хозяевам.

— Мы вам платим за продукты высшего сорта, а вы хотите подсунуть нам гниль.

Решили высыпать картошку в кузов, чтобы отобрать бракованную. Многим из продавцов это пришлось не по душе, но в то же время продать картошку хотелось, поэтому они сами стали перебирать ее. За два дня парни набрали 12 тонн отборного картофеля, и с килограмма они имели чистоганом по 5 копеек! Покупку картофеля Вахтанг оформил днем позже, и снова им осталось по 1 копейке с килограмма. Таким образом, первая попытка оказалась успешной.

Когда Вахтанг принес документы в бухгалтерию, перерыв только начался, и там никого, кроме бухгалтера Маквалы, не было. Сегодня она показалась Вахтангу не такой уж страшной. Он тепло с ней поздоровался.

— Ну а сейчас почему не называешь меня красивой? Этому Гураму Орбеладзе, я вижу, больше нечего делать. Вот уже десять лет мы вместе работаем. Повысили его в должности, а он все за свое, лишь бы по-насмешничать.

— Уважаемая Маквала, во-первых, кто кому нравится, тот для него и красив, кому нравятся беленькие и пухленькие женщины, а кому худенькие и чернявые. Мне, например, больше по душе смуглянки.

— Значит, нравлюсь тебе, — иронически улыбнулась Маквала. — Может, еще в любви мне признаешься, мы тут одни. Ты по сравнению со мной ребенок, я это так говорю, со зла на судьбу. Сделал бы мой отец стул, тоже, наверное, такой же красивый получился бы, — женщина засмеялась, скрывая досаду.

— Уважаемая Маквала, женщина, у которой есть чувство юмора, заслуживает любви и по-своему красива.

— Ладно, кончай объяснение в любви. Покажи документы, говорят, хорошую картошку ты купил. — Она просмотрела документы. — По самой высокой стоимости закупили? На будущее знайте, что цена должна быть средней. И потом, что это вы с пустыми руками заявились, у нас, между прочим, принято от каждой покупки приносить сюда по 10 кг на каждого, мы здесь почти все безмужние — кто незамужем, а кто в разводе, с детьми. Так что учтите это на будущее, и если будете себя хорошо вести, то и мы вам поможем.

Вахтанг был доволен, возвращаясь, он уже знал, что Маквала может сделать многое.

Парни решили на следующей неделе закупить яблоки в Горийском районе. Первые деньги окрылили их. Вахтанг до проведения этой операции решил задобрить Маквалу. Когда она вместе с другими женщинами поднялась в автобус, нагруженная сумкой, он поднялся следом и быстренько взял ей билет. Он заговорил с ней, спросил, где она выходит, и сказал: «Какое совпадение, и мне туда же», — потом схватил ее сумку и пошел с ней рядом.

— Вахтанг, рядом с такой красавицей, как я, ты не переполнен гордостью? — насмешливо спросила Маквала.

— Я действительно буду горд, если занесу эту сумку к тебе в дом и если ты меня пригласишь на кофе. Говорят, ты хорошо гадаешь на кофейной гуще.

— А что мне еще остается. Надо же чем-то выделиться, обратить на себя внимание, чтоб доказать, что и ты кому-то нужна.

Они поднялись пешком на последний этаж пятиэтажного дома и вошли в трехкомнатную, довольно хорошо обставленную квартиру Маквалы.

— Уважаемая Маквала, я пошутил, вы, наверное, устали, так что гадание на кофе можно отложить до следующего раза.

— Раз уж ты попросил меня об этом, то будет тебе и кофе, и шампанское, и еду мы сейчас с тобой вместе приготовим. В кои веки мужчину смогла в дом заманить, да еще такого красивого, представительного и, что самое главное, плененного моей красотой, — смеялась женщина. — Теперь я тебя не сразу отпущу, сними пиджак и почисть картошку.

Вахтанг подчинился. Маквала поспешно достала из холодильника мясной фарш, заправила его чесноком и маслом, обваляла в сухарях и обжарила в подсолнечном масле. Затем вынула из стеклянной банки засоленную по-китайски под соевым соусом со специями свинину и тоже положила на сковороду. Через 20 минут они уже сидели за столом в гостиной. Маквала протянула ему бутылку шампанского. Вахтанг открыл ее, сказав:

— Просто не знаю, как отблагодарить вас за такой теплый прием в ваш коллектив.

— Пусть тебя это не волнует, с тех пор как человек изобрел деньги, проблема эта стала очень легко разрешимой. Так что, если тебе понятен намек, то все будет в порядке. За нашу встречу.

Вахтангу понравилось холодное шампанское, и он непроизвольно осушил до дна весь фужер. Когда в бутылке уже ничего не осталось, Вахтанг стал высасывать шампанское. Маквала рассмеялась, достала из холодильника еще две бутылки и обратилась к Вахтангу:

— Поскольку ты мужчина, то роль тамады должен взять на себя.

— Этот бокал, моя Маквала, наш главный бухгалтер, я хочу выпить за красоту. У человека, у женщины особенно, есть красота врожденная, а есть благоприобретенная. Врожденная — это заслуга природы, а благоприобретенная — заслуга личная. Ведь бывает, женщина так красиво сядет на стул, так тепло улыбнется, что улыбка эта проникает в самую глубь сердца, или же, если женщина красиво движется по улице, легко и свободно, посмотришь, душа радуется. Вот за такую-то благоприобретенную красоту хочу я выпить, ведь сколько на это уходит труда.

— Вахтанг, язык у тебя подвешен так, что не думаю, чтоб ты у нас надолго задержался. Человек ты, видно, смекалистый, однажды высказанную мысль, пусть даже ошибочную, доводишь до конца. Когда ты возмужаешь, нас, наверное, даже узнавать перестанешь. За твой разумно сказанный тост. — Маквала осушила фужер. Она уже была в приподнятом настроении, встала, включила магнитофон, послышалась мелодия танго, затем она подошла к Вахтангу, сделала кивок головой и объявила:

— Белое танго, дамы приглашают кавалеров.

Вахтанг встал, взял женщину за талию и прижал к груди, она ни на что не реагировала, просто вся отдалась танцу, Вахтанг тоже танцевал с упоением. Когда танец окончился, они сели на тахту, оба тяжело дышали.

— Видишь, дорогой Вахтанг, иногда мужчина в доме просто необходим, давно я с таким удовольствием не танцевала. Разве это жизнь? Работа — дом, дом — работа, никакой другой радости, — глаза ее увлажнились.

Вахтанг обнял ее и поцеловал, Маквала не сопротивлялась, но сказала ему:

— Только, пожалуйста, без этого, мы еще очень мало знаем друг друга.

— Знаем, не знаем, какое имеет значение? Сегодня я отсюда уходить не собираюсь.

— Оставайся, раз тебе так хочется. Думаешь, во всей квартире у меня не найдется одного спального места!

Маквала вышла в кухню и достала из холодильника графин с водой. Пожарила кофе на смазанной чесноком сковородке, остудив зерна, засыпала в кофемолку, добавив щепотку сахара, и протянула Вахтангу. Вахтанг, смолов кофе, вернул его Маквале, и немного погодя в маленьких чашечках уже пенился горячий кофе.

Выпив кофе, Вахтанг перевернул чашечку от себя. Чуть-чуть подождав, Маквала взяла в руки чашку Вахтанга, стала вглядываться в нее, а потом молча, без слов отложила в сторону.

— Что, увидела что-нибудь плохое? — засмеялся Вахтанг.

— Тут есть что-то такое, что меня пока не устраивает.

Вахтанг встал, взял со стола два фужера с шампанским и протянул один из них Маквале. Она налила себе холодной воды, отпила и сказала, что горячий турецкий кофе принято запивать холодной водой, а не шампанским.

Вахтанг пригласил Маквалу на танец. Она прильнула к нему, Вахтанг целовал ее, женщина отвечала на поцелуи. Когда музыка закончилась, Вахтанг подвел Маквалу к постели и уложил, а сам вышел в кухню, выключил плиту, убрал пустые бутылки, остатки еды поставил в холодильник.

Когда он вошел в спальню, Маквала уже спала. Вахтанг снял с нее платье, белье. Взглянув на раздетую женщину, он вначале не разобрался, в чем дело, потом провел рукой по ее телу и понял, что Маквала выбрила ноги и тело так, что казалось, будто на ней надеты трусы. Ему стало смешно. Он тоже разделся и лег рядом.

Утром Маквала проснулась рано. Увидела, что спала в чем мать родила и кто-то раздел ее донага. Рядом в постели лежал мужчина, она повернулась к нему, откинула покрывало. Вахтанг тоже был абсолютно голый. Разозлившись, она стала трясти его. Вахтанг проснулся, увидев у себя над головой Маквалу, подвинулся, приглашая ее лечь рядом. Маквала присела на край постели.

— Вахтанг, что-нибудь произошло между нами прошлой ночью? — спросила она встревоженным голосом.

Вахтанг засмеялся.

— Ничего не произошло. Я, дорогая моя, не насильник. Вчера ты выпила и отключилась, а сейчас, когда ты трезвая, мы можем понаслаждаться, — он взял ее за руку и уложил к себе в постель.

Маквала прильнула к нему, Вахтанг стал водить рукой сперва по маленькой груди, потом между ног, ощутив на пальцах влагу, он лег на нее и вслед за мощным толчком Вахтанга раздался вскрик Маквалы.

Через какое-то время Вахтангу снова захотелось проникнуть в лоно Маквалы, но женщина попыталась воспротивиться. Вахтанг пригвоздил женщину к постели, проник в нее и предупредил:

— Уважаемая Маквала, не сопротивляйтесь, а то одно ваше неосторожное движение задом — и вы можете стать матерью маленького мальчика.

— Нашел чем пугать, все уже и так произошло, а остальное меня не пугает, я уже в том возрасте, когда могу обойтись без наставников.

— Твой поступок действительно можно назвать смелым, это достижение свободы для такой женщины, как ты. Если женщина не смогла выйти замуж до определенного срока, у нее для свободы действий должно быть разрешение общественного мнения, — серьезно произнес Вахтанг.

— Вахтанг, я хотела свою невинность вручить мужу, но, поскольку получилось так и шефство в этом вопросе взял на себя ты, до определенного времени я буду надеяться на тебя. На той неделе, я знаю, ты едешь в Гори, документы я тебе оформлю, как полагается, и скажу вам, сколько нам, девчатам, полагается получить от вас.

Вахтанг удивился, что в такой момент женщина говорила о делах, а потом понял, что их, кроме общей работы, ничего не связывало и самой Маквале, кроме как о делах, не о чем было говорить. Раздраженный, Вахтанг снова навалился на Маквалу и безудержно пустился вскачь. Он чувствовал, как она сжимала его изнутри, обвила его руками за поясницу и частыми вскриками пыталась обуздать его хоть чуть-чуть.

— Вахтанг, не так быстро, — просила она, — мне больно, какой ты беспощадный, совсем меня не любишь.

Но все это говорилось таким нежным голосом, что парень от этого распалялся еще сильнее. Когда он лег рядом с Маквалой, ощутил легкую боль в крайней плоти и понял, что виной этому худоба Маквалы.

— Ты, мой дорогой Вахтанг, производитель экстракласса, наше коммерческое отделение даст твоей деятельности наивысшую оценку, — сказала Маквала, встала с постели, надела халат и направилась на кухню готовить завтрак.

Дома Вахтанга ждали новости — Софья и Римма снова были беременны и собирались рожать. Наталья поселилась по соседству в двухэтажном доме. Женщины уже не беспокоили Вахтанга, как прежде, вроде бы даже не замечали. Вахтанг чувствовал себя свободно, несколько раз даже съездил в Кутаиси — навестить Кетино, но в госпитале ему сказали, что она в декрете, и он направился к ней домой. Кетино, прогуливаясь перед домом, катила перед собой детскую коляску. При виде Вахтанга она смутилась.

— Чья это заслуга? — спросил Вахтанг.

— Не могу сказать точно, — зарделась Кетино.

— Если мальчик, то мой.

— Вообще-то мальчик, — улыбнулась Кетино. Вахтанг взглянул на ребенка, чем-то похожего на него.

— Второго как-нибудь сообразите сами, — сказал, он и попрощался.

Вскоре Вахтангу наскучило пребывание в Хони, и к концу августа он вернулся в Тбилиси.

Все пошло по-прежнему, он ходил на лекции, тренировался, помогал Джимшеру, в семье которого ожидалось прибавление. Как спортсмену, ему было разрешено свободное посещение лекций, экзамены он сдавал, когда хотел, и стипендии его не лишали. По сравнению с остальными он пользовался большой свободой, но не злоупотреблял этим. Иногда он ездил вместе с Лили, преподавателем физики, в Цодорети на строительство ее дома. До наступления сессии перекрытие уже было готово. Вахтанг чувствовал, что Лили проявляла к нему внимание, но инициативу в свои руки не брал.

В субботу утром к Вахтангу кто-то постучался. Он открыл дверь, на пороге стояла Лили. Она сказала, что едет на машине в Цодорети и хочет, чтоб он поехал с ней, если у него есть время. Буду, говорит, ждать тебя внизу. Вахтанг переоделся и пошел к машине. Там кроме Лили были две женщины, Нино и Изо, и водитель машины Тедо, который оказался мужем одной из этих женщин.

Лили представила им Вахтанга:

— Мой студент, мой приемный сын, он помог мне построить дом. Вахтанг не только работал подсобным рабочим, он еще привез из деревни Дигоми каменщика, который отстроил мне оба этажа, и сам заплатил ему за работу.

До Цодорети они доехали быстро. Сразу развели огонь в мангале и стали жарить шашлык. Вахтанг понял, что гость знал толк в приготовлении шашлыка, он поделил тлеющие головешки надвое и стал жарить мясо. Немного погодя шашлык был готов, он получился мягкий и сочный. Когда обед окончился, Лили сказала, что останется здесь, в своем доме, и предложила остаться Изо. Та колебалась.

— Я боюсь здесь остаться, вдруг кто-то нападет на нас в этом лесу.

— Оставайся, мы и Вахтанга здесь оставим. Ведь ты останешься, Вахтанг?

Вахтанг нехотя кивнул головой.

Нино и Тедо уехали. Застолье возобновилось, тосты произносила Изо.

Уже стемнело. Свет здесь еще не был проведен. Расстелили матрасы. Изо была в изрядном подпитии.

— Лили, мне страшно, у твоих дверей ненадежные замки, пусть Вахтанг ляжет между нами. Как-то увереннее будем себя чувствовать рядом с мужчиной.

Постели соединили, и все трое улеглись. Вахтанг вспомнил свое пребывание с женщинами в сибирском лесу.

Вахтанг проснулся на рассвете, часа в четыре, встал, пошёл в туалет и снова улегся между женщинами. Почувствовав, как Изо несколько раз довольно сильно толкнула его своим задом, он оглянулся на Лили и убедился, что она спит, а Изо лишь прикидывается спящей. Вахтанг скользнул рукой в трусики Изо и стал ее гладить по ягодицам. Никакой реакции не последовало. Тогда он стал стягивать с нее трусы и пристроился к ней сзади, не поворачивая к себе. Изо, захныкав, выпятила зад, облегчая ему проникновение в свое лоно. Вахтанг старался быть осторожным, чтоб не разбудить Лили, а Изо вела себя активно, тем временем Вахтанг закончил свое дело, натянул на Изо трусики и повернулся к Лили, которая все так же спала. Утром они встали, позавтракали. Изо вела себя так, будто ничего не произошло. Автобус пришел вовремя. При прощании Изо сказала Вахтангу:

— Мой телефон зашифрован, если угадаешь, позвони.

— Какой шифр? — спросил парень.

— «Иамзед».

Вахтанг догадался, что буквы надо было заменить цифрами.

— Вахтанг, ты должен пойти со мной, — рассерженно сказала Лили.

Парень без слов согласился. Как только они вошли в дом, Лили сказала:

— Почему это моего мальчика должны использовать другие, а я тут для чего? Ну, что скажешь?

В ту ночь Вахтанг остался у Лили.

Вахтанг учился на третьем курсе. Команда регбистов в конце октября собиралась в Одессу. Товарищи по команде отыграли несколько игр и избрали его капитаном, возложив на него и обязанности второго тренера с соответствующей зарплатой. Так что дел у Вахтанга прибавилось, и ему частенько приходилось пропускать лекции. Вскоре команда в полном составе отбыла в Одессу, где отыграла несколько игр, а уже через две недели команда была готова к вылету в Тбилиси из Одесского аэропорта.

В аэропорту Вахтанг обратил внимание на девушку в коротком платье. Поднимаясь по трапу в самолет, он снова увидел ее. В самолете АН-10 было три салона. Вахтанг не любил самолеты такого типа. Да и рейс оказался не из лучших. Они летели сперва в Киев, потом в Краснодар и только оттуда — в Тбилиси. Пассажиров было немного. Девушка устроилась в конце третьего салона у окна. Вахтанг сел рядом, сунув спортивную сумку под сиденье. Ребята разошлись по салонам, стараясь присоединиться к одиноко сидящим девушкам. Дорога до Тбилиси была дальняя, и времени — хоть отбавляй.

Девушка вынула из сумки сверток, в котором оказались бутерброды и огурец с помидором. Перехватив взгляд Вахтанга, она протянула ему бутерброд. Вахтанг принял его с благодарностью и, в свою очередь, вынув из сумки плоскую бутылочку коньяка, показал ее девушке. Та согласно кивнула головой. Вахтанг разрезал огурец пополам, половину протянул девушке, а из другой вырезал сердцевину, превратив ее в небольшой «стаканчик». Наполнив его коньяком, протянул девушке. Та без слов выпила. Вахтанг наполнил его вторично.

— За наше знакомство, — сказал он и опорожнил «сосуд». — Меня зовут Вахтанг.

— Знаю, слышала, как ребята тебя позвали. А я Расига.

— Ты похожа на русскую, а имя татарское.

— Меня назвали в честь бабушки, а вообще во мне десять кровей перемешано.

— Потому, наверное, такая красивая, что у тебя не кровь, а настоящий коктейль, — сделал ей комплимент Вахтанг и провозгласил следующий тост — за красивых женщин во главе с Расигой. Выпив, он снова налил и протянул «стакан» девушке. Расига опорожнила его и с хрустом разжевала, так как бутылка была пуста, и необходимость в нем отпала. Расига встала и направилась к туалету. Двигатели самолета оглушительно ревели. Прошло пятнадцать минут. Девушки все не было. «Похоже, что-то случилось», — подумал Вахтанг и пошел к туалету. Расига перед зеркалом причесывала волосы. В маленькой передней туалета стояли рукомойник и небольшой стул. Вахтанг оглянулся — салон был погружен в сон. Он быстро вошел в переднюю. Расига не промолвила ни слова. Подошел к ней сзади, закрыл дверь на ключ и погрузил свою руку в волосы девушки. Она не дрогнула. Вахтанг осторожно поцеловал ее в скулу. Девушка продолжала стоять не шевелясь. Вахтанг осторожно сунул руку под свитер, потом — под юбку. Тут девушка встрепенулась, резко повернулась к нему.

— Расига, не противься, не то сейчас упадет и пострадаешь в первую очередь ты, — улыбаясь, попросил Вахтанг.

— Пусть это будет моей последней бедой, — засмеялась девушка.

— Знаешь, почему вымерли динозавры? Самки мотали головами из стороны в сторону, а глупые самцы думали, что им отказывают в сексе. На свою беду, они были безмозглыми джентльменами, не настаивали на своем и в результате вымерли.

— Ты что, против джентльменства?

— Да, если оно грозит человечеству исчезновением.

— Негоже прибегать к таким демагогическим доводам для удовлетворения своего желания, не то в самый критический момент я могу рассмеяться.

— Смейся, в этом нет ничего плохого, ведь минута смеха продлевает жизнь на два часа.

— И сколько времени ты собираешься веселить меня?

— Если позволишь, мы будем шутить все время полета, и так я подарю тебе бессмертие.

— Хитер же ты, Вахтанг, хочешь, чтобы я отдалась тебе ради смеха?

— Какая же ты неблагодарная, Расига, я приобщаю тебя к бессмертию, а ты жалеешь для меня несколько мгновений своей мимолетной жизни!

Расига рассмеялась, Вахтанг снова обнял ее, и процедура повторилась. Только теперь, когда дошла очередь до трусиков, она сама помогла ему снять их. Вахтанг усадил ее на стул и с неистовством овладел ею. Закончив, натянул брюки и вышел в салон. Через некоторое время Расига присоединилась к нему. Появилась стюардесса, объявила, что самолет идет на посадку. Через некоторое время они гуляли по киевскому аэропорту, а потом снова поднялись в самолет. До посадки в Краснодаре был один час лету. В Краснодаре Расига выходила. Только они взлетели, Вахтанг глазами указал Расиге на туалет. Она рассмеялась и кивнула головой. Вахтанг встал и направился к туалету. Через несколько минут появилась Расига. Вахтанг принялся ласкать ее, грусть в глазах девушки бередила ему душу. Все повторилось с той разницей, что Расига ни в чем не помогала ему, словно ничто не касалось ее. Вахтанг испытал огромное наслаждение. Через некоторое время они сидели в салоне так, словно между ними ничего не происходило. Потом обменялись адресами, Расига вышла в Краснодаре, даже не попрощавшись с ним.

Федерация регби командировала Вахтанга в Ленинград за мячами и спортивной формой. Городской спорткомитет снабдил его письмом, в котором просил ленинградских коллег перечислить деньги за мячи и форму для двухсот спортсменов, а тбилисский спорткомитет потом расплатится с ними.

Вахтанг с радостью полетел в Ленинград. По приезде позвонил своему коллеге Андрею, тренеру ленинградского «Буревестника». Тот пригласил Вахтанга пожить у него.

На другой день они отправились в спорткомитет. Председатель попросил главного бухгалтера перечислить нужную сумму. Но тот напомнил, что лимит исчерпан и банк не сможет перечислить деньги. Решить этот вопрос может только главный бухгалтер Центробанка Лилия Терентьевна Стимбар.

— Попытаю судьбу, — вздохнул Вахтанг, и тогда председатель ленинградского «Буревестника» Владимир Феликсович сказал:

— Возьми и наши счета, может, и нам кое-что перепадет.

Вахтанг вошел в кабинет главбуха один.

— Лилия Терентьевна, я приехал за спортинвентарем из Тбилиси, а, как оказалось, все лимиты для нас исчерпаны. Непонятно это.

— Это и мне порой непонятно, — улыбнулась Лилия Терентьевна, высокая женщина в теле. Ей не было и тридцати пяти. Она взяла протянутые Вахтангом документы, поставила на них гербовую печать и вернула их со словами:

— Свободны, завтра можете забрать инвентарь со склада.

Вахтанг застыл на месте, он не ожидал столь скорого разрешения проблемы.

— Дорогая Лилия Терентьевна, в знак уважения и благодарности разрешите пригласить сегодня вас и вашего супруга в ресторан.

— Как хорошо, что вы, грузины, не забываете о своих манерах здесь, на севере. Вас зовут Вахтанг Николаевич?

— Отчество излишне, просто Вахтанг.

— Так вот, дорогой Вахтанг, нынче я пребываю в незамужнем состоянии. На данный момент у меня нет ни мужа, ни возлюбленного, с которым я могла бы пойти в ресторан.

— Тогда пригласите подругу.

— К черту все. Давненько я не бывала в ресторане. Пойдемте я и вы, без всяких хвостов. Меньше трат для вас, и обстановка более лирическая. Куда пойдем?

— Куда скажете. Выбор за вами.

— Ладно, в шесть часов вечера ждите меня внизу, у входа.

Вахтанг вышел из кабинета с высоко поднятой головой. Показал Андрею бланки перечислений. Тот обрадовался, что и его команда получит форму. Они вернулись в спорткомитет. Главный бухгалтер, увидев бланки, сказал:

— Гербовая печать означает, что деньги уже перечислены, так что завтра же можете забрать свой товар, — и написал доверенность на имя Вахтанга.

Ровно в шесть Вахтанг ждал Лилию у входа в банк. Она не заставила себя ждать.

— Здесь на углу открылся новый ресторан. Хорошая музыка, тишина. Пойдем туда.

У входа в ресторан стояла длинная очередь. Настроение у Лилии испортилось. Вахтанг сунул в маленький карман пиджака пятирублевку, взял Лилию под руку и постучал в ресторанную дверь. Выглянул швейцар.

— Мы заказали столик, загляните-ка в список, — сказал он, указывая глазами на карман пиджака. Швейцар все схватил на лету. Впустил их, взял какой-то список, кивнул Вахтангу и проводил их к гардеробу. Вахтанг незаметно сунул пятерку ему в руку. Затем одарил гардеробщика рублем. Реакция была мгновенной: тот выскочил из-за стойки, взял у обоих плащи, аккуратно повесил их, а потом заботливо прошелся по ним щеткой. Лилия радостно улыбалась, ей нравилось необычайное внимание со стороны ресторанного персонала. Она первой вошла в зал. В зале оказалось много свободных мест.

Вахтанг подошел к администратору и попросил столик на двоих. Администратор сказал, что почти все столы заказаны, и подозвал официанта. Вахтанг положил в карман администратору пятерку, и тот велел официанту посадить их в правом углу зала, за столик, предназначенный для иностранцев, которые сегодня, по-видимому, не придут. Официант убрал со стола карточку с надписью «Заказан» и положил перед Вахтангом меню. Тот передал его Лилии. Лилия Терентьевна пробежала меню глазами и вернула Вахтангу.

— Ты выбирай.

Вахтанг спросил ее:

— Что будем пить — шампанское или коньяк?

— Не будем форсить, Вахтанг. Закажем водку. — Вахтанг заказал водку и бутылку шампанского. — Я же сказала, не надо шампанского. Я предпочитаю водку.

— Этикет требует шампанского, — улыбнулся Вахтанг.

— В связи с изворотливостью, которую ты проявил за эти последние пять-десять минут, а она возможна лишь благодаря деньгам, да еще грузинской натуре, хочу рассказать тебе один анекдот, и прошу не прерывать меня, даже если ты его уже слышал. Грузина, живущего в России, вызывает секретарь райкома и спрашивает: «Скажи, Вахтанг, за сколько времени ты сможешь собрать деньги для приобретения „Волги“?» Вахтанг задумался, начал что-то подсчитывать на пальцах, мгновенно просчитал все варианты добывания денег и наконец сказал: «Думаю, мне понадобится месяц».

Когда он вернулся домой, жена спросила, зачем его вызывал секретарь райкома. «Его интересовало, — ответил муж, — за сколько времени я смогу купить Волгу, я сказал за месяц, но чем больше я думаю об этом, тем сильнее одолевают меня сомнения, на кой черт сдалась мне эта река со всем своим флотом и пристанями, это же потребует массу хлопот!»

— Я не слышал этого анекдота, — улыбнулся Вахтанг.

— Мне нравится грузинский максимализм, вы не дрожите над деньгами, живете для удовольствия.

Время проходило в неторопливой и приятной беседе. Вахтанг предложил потанцевать.

— Немного погодя, — отвечала Лилия. — Когда созрею для танца, я сама тебя приглашу. Поболтаем немного, давно я не сидела в ресторане с мужчиной наедине.

Лилия пила понемногу, но все же опьянела. Она не позволяла Вахтангу открыть шампанское.

— Какой праздничный стол без этого божественного напитка, — возражал Вахтанг, — а у меня сегодня настоящий праздник. Безо всяких мучений перечислены деньги, и потом вы со мной здесь, в ресторане, нет, это надо отметить!

Лилия засмеялась.

— Спасибо Господу, наградил вас тактом и умением говорить, без этого вы бы пропали.

Они вышли из ресторана поздней ночью. Вахтанг поймал такси, довез Лилию до дому и, проводив до дверей подъезда, на прощание поцеловал ей руку.

— Когда ты уезжаешь?

— Дня через три-четыре.

— Позвони мне на работу послезавтра после обеда. Теперь мой черед пригласить тебя… — Она дала ему заранее приготовленную бумажку с телефонным номером и исчезла в подъезде.

Вахтанг поехал к Андрею. Осторожно открыл дверь, но в квартире не спали. Мать Андрея громко сокрушалась, что ее младшая дочь после окончания школы совсем отбилась от рук, и требовала, чтобы Андрей и его жена Маша немедленно отправились на ее поиски.

Вахтанг прошел к себе и мгновенно заснул. Утром на стареньком «Москвиче» Андрея они отправились на склад. Получили форменные костюмы, перевезли их на железнодорожный вокзал, арендовали контейнер и послали в Тбилиси. К концу дня все дела были кончены. Купили несколько бутылок водки и еду — решили дома отметить успешное завершение дела.

Захмелев, Вахтанг сказал Андрею:

— Хочу остаться еще с недельку, устрой-ка мне гостиницу, не могу же я уехать, не попробовав ленинградки.

— Пробуй, никто не мешает, у тебя своя комната.

— Андрей, в дом, где живет твоя мама, жена, да и ты сам, я никого привести не могу.

— Тебе не нравится моя сестра Наталья? — вдруг спросил Андрей.

— Хорошая девчушка.

— Вот возьми и пригляди за ней. Она в этом году школу окончила, таскается с парнями, а мать съела меня… Подержи ее при себе, я буду спокоен, и мать от меня отстанет.

— Андрей, но я не собираюсь жениться. Мы с тобой друзья, и с твоей сестрой я не могу просто так развлекаться.

— Предрассудки! У девчонки зуд, хочет стать женщиной, а ты о каких-то принципах толкуешь, — махнув рукой, он поднялся и ушел в спальню.

Александра Петровна ворча слонялась по квартире в ожидании дочери.

В назначенный день Вахтанг позвонил Лилии. Она пригласила его к себе домой. Ровно в восемь Вахтанг с цветами, тортом и двумя бутылками водки явился к Лилии. Она жила в двухкомнатной квартире. В передней его с лаем встретил белый пуделек. Вахтанг снял обувь, надел предложенные тапочки и, пока Лилия накрывала стол к ужину, устроился в столовой на диване. Она зажгла свечи, что придало обстановке более интимный характер. Они выпили. Третью рюмку Вахтанг предложил выпить в его честь — «вахтангури», то есть на брудершафт. Опорожнив свой бокал, Лилия замерла в ожидании поцелуя. Но Вахтанг не поцеловал ее.

— Разве ваш «вахтангури» не должен завершиться поцелуем? — удивленно спросила Лилия.

— Это вы меня должны поцеловать — таково правило, — ответил Вахтанг. — Я предложил тост, вы согласились, поэтому поцелуй за вами. Если бы вы предложили выпить «вахтангури», я должен был бы вас поцеловать.

— Раз так, я вас поцелую, — и Лилия трижды поцеловала Вахтанга в щеку. В этот момент пудель соскочил с дивана и принялся истошно лаять.

— Единственное существо, которое меня ревнует, — улыбнулась Лилия.

— Если можно, выведи его в ванную или кухню, а то он может укусить меня на почве ревности, — попросил Вахтанг.

Лилия унесла собачку в кухню, вернулась к столу, наполнила рюмки, и они снова выпили. Вахтанг обнял ее и поцеловал в губы. Она откликнулась на его поцелуй. Он перенес ее на диван.

— Вахтанг, потом, сперва закончим ужин, — прошептала Лилия.

— Потом будет не то, поверь мне, Лилия, все, что делается экспромтом, доставляет радость и не забывается.

— Дай мне по крайней мере снять платье, — попросила Лилия.

Он помог ей раздеться, и два тела слились в одно.

— Когда ты уезжаешь, Вахтанг?

— В воскресенье вечером.

— Мне так хорошо с тобой, останься у меня, сегодня пятница, начинаются выходные… Эти дни, что мы проведем вместе, будут лучшими днями моей жизни, посвяти их мне.

— Перед такой женщиной, как ты, ни одна крепость не устоит.

Лилия рассмеялась и поцеловала Вахтанга.

— Я только поеду к Андрею за сумкой, попрощаюсь с ними и обратно к тебе.

— Я буду ждать.

Семья Андрея в полном составе оказалась дома. Вахтанг подарил женщинам духи, которые купил по дороге, и сказал Андрею:

— Я тут встретил своего приятеля, до отъезда поживу у него.

Он попрощался и пригласил всех к себе, в Хони.

— Если я приеду в Грузию, ты меня примешь, Вахтанг? — спросила сестра Андрея Наташа.

— Что за вопрос?!

— Тогда оставь мне адрес, и я посчитаю это личным приглашением. Вот начну работать, соберу деньги и непременно махну к тебе.

— Обязательно приезжай — гость от Бога!

Лилия снова накрыла на стол. Бутылка водки стояла на месте.

— Лилия, ни тебе, ни мне не хочется пить, уберем водку, — предложил Вахтанг.

— Как скажешь, желание гостя — закон… — И Лилия убрала бутылку. — Всю жизнь я мечтала быть счастливой. А в чем счастье женщины? В теплой дружной семье! Увы, ничего у меня не получилось. Я так придирчиво выбирала мужа, и что же? При малейшем конфликте он убегал к другой. Нет, так никто и не полюбил меня самозабвенно. Правда, с работой мне повезло, но не знаю, счастлива ли я, друзья мне внушают, что счастлива, ведь у меня нет пьяницы-мужа и морфиниста-сына. А ты, Вахтанг, знаешь, что такое счастье?

— Счастлив, наверное, тот, кто нашел себе дело по призванию и, возвращаясь домой по вечерам, усталый, измученный, встречает полное понимание со стороны жены, которая не пытается командовать им и обременять его лишними проблемами.

— Я мечтаю о таком муже, как ты. Для мужчины главное — рост, а для счастья — удача. У тебя рост что надо, правда, не скажешь, что ума палата, ты ведь спортсмен.

— Ну, довольно философствовать, — раздраженно произнес Вахтанг. Лилия сняла халат и прилегла рядом. Вахтанг принялся ласкать ее, потом лег сверху, Лилия полностью отдалась ему.

— Знай, Вахтанг, если я забеременею от тебя, я рожу, предупреждаю заранее.

Вахтанг усмехнулся про себя: «Черт знает что такое, и почему женщины непременно хотят от меня ребенка!»

Все эти дни они не выходили из дому. То лежали в кровати, то смотрели телевизор. Был, правда, один инцидент, когда Вахтанг схватил надоевшего ему пуделя за загривок и в сердцах наподдал ему. Собака заскулила. Лилии это не понравилось, но она, не подав виду, заперла пса в ванной комнате. В воскресенье вечером Лилия проводила Вахтанга до аэропорта.

Вахтанг перешел на четвертый курс, еще один год прибавился к его образованию, но, как говорили его женщины, умственно он еще не перебродил, что отражалось и на его материальном положении. Правда, ни в чьей помощи он не нуждался и содержал себя сам.

Вместе с курсом он отправился на практику в Боржоми. Некоторые ребята поехали с женами и детьми. Свободное время они проводили вместе. Однажды забрели в лес, и Вахтанг стал рассказывать им о своих любовных приключениях в Ленинграде. Говорил он по-русски, чтобы Гия, четырехлетний малыш Гиглы, не понял его. Они уселись на поляне, маленький Гия устроился на коленях у Вахтанга.

— Дядя Вахтанг, ты иностранный шпион? — спросил вдруг мальчик.

— С чего ты взял? — удивился Вахтанг.

— А почему ты все время говоришь на чужом языке?

Все рассмеялись.

— Скажи-ка нам, Гия, какой день в году тебе нравится больше всего?

— День моего рождения, когда я получаю много подарков.

— Ну, день твоего рождения — это понятно. А кроме него?

— Когда к папе приходят гости и дарят мне деньги.

— Молодец, а ты неплохо разбираешься в жизни.

— А ты тоже папин товарищ?

— Имею счастье быть.

— А почему ты с ним дружишь?

Вахтанг задумался. Действительно, почему он дружит с Гиглой?

— Твой отец свободно владеет большим запасом нецензурных слов и выражений. Короче, он чемпион по неучтивости и в какой-то степени полиглот.

— Что такое полиглот?

— Это человек, говорящий на многих языках, — засмеялся Вахтанг.

— Дядя Вахтанг, если ты такой хороший папин друг, почему ты никогда не даришь мне деньги?

— А для чего тебе деньги? — улыбаясь, спросил Вахтанг.

— Приглашу Тамуну в парк, куплю ей конфеты, на качелях покатаю.

— Для такого святого дела я денег не пожалею, — с этими словами Вахтанг вынул из кармана пятерку и протянул ее мальчику.

— Спасибо, дядя Вахтанг, — Гия соскочил с его колен и помчался к Тамуне, дочери Резо. — Тамуна, у меня есть деньги, пойдем купим конфет.

Гигла, Резо и другие ребята покатились со смеху.

— Про тебя, Гигла, не скажешь, что ты мозговитый, а вот парень у тебя вышел что надо, уже видно, запросто утрет тебе нос.

В это время показался Шалва, руководитель практики.

— Сегодня, — сказал он, — мы проанализируем годовой прирост дерева, поэтому надо срубить какое-нибудь для образца.

Ребята знали, потом это дерево Шалва отвезет домой к своей пассии.

— Мы уже на четвертом курсе, и все еще должны рубить деревья? — недовольно произнес Вахтанг.

— Прошу прощения, что не учел ваш ценз. Тогда рубить буду я, а вы смотрите, — разозлился Шалва и, протянув Вахтангу топор, отчеканил: — Возьмите свой рабочий инструмент.

— Для этого я заканчиваю институт? — все еще протестуя, пробурчал Вахтанг, но топор все же взял и принялся рубить дерево.

— Держи топор как следует, сейчас почувствуешь прилив сил… Будь осторожен, не повреди часом то место, которое больше всего любят женщины. От такого дровосека, как ты, всего можно ждать! — подтрунивали над ним ребята. Через некоторое время Вахтанг передал топор одному из них.

Неподалеку появилась группа туристов, которые поднимались по тропинке к лесу. Подмигнув Гигле и Джимшеру, Вахтанг поспешил за ними.

— Вот сукин сын! Ведет себя так, словно женщины никогда не видел! — воскликнул Джимшер.

— Мы с тобой люди женатые, и нам не понять настроений холостяка.

— Положим, недостатка в женах и детях у него никогда не было!

Когда Вахтанг вернулся, Шалва сделал ему замечание, пригрозив:

— Приедет декан, и я непременно поставлю его в известность о вашем поведении.

— А мы ему скажем, что батоно Шалва ходит по блядям, и, если так продолжится, непременно подхватит триппер, — не полез за словом в карман Вахтанг.

Ребята покатились со смеху, у некоторых даже слезы выступили на глазах.

Шалва махнул рукой.

— Бездельники! Вас даже дважды в неделю не вытащишь в лес! — в голосе его звучала обида.

— Ну что вы, батоно Шалва, из авангарда сразу в арьергард переметнулись! — засмеялся Вахтанг. — Да никому ничего говорить я не собираюсь!

В четыре часа пришла заказанная Шалвой грузовая машина. Ребята завалили кузов срезанными ветвями, хворостом и отправили ее подружке Шалвы в счет гонорара за удовлетворение сексуальных потребностей последнего.

Вечером Вахтанг праздновал день своего рождения и привел на базу четырех девушек — двух чешек и двух русских. Разожгли костер, накрыли импровизированный стол прямо на траве. Тамадой назначили батоно Шалву.

— Когда рождается человек, Господь целует новорожденного, — начал свой первый тост Шалва. — Поцелуй в голову означает, что из дитя выйдет ученый, если целуется ножка — танцор или спортсмен. Вас, наверное, тоже интересует, куда же поцеловал Господь Вахтанга? Мы же до сих пор не знаем, в чем его призвание! — Все засмеялись и выпили.

От имени женщин тост провозгласила жена Резо.

— Стоял как-то на берегу реки осел, — начала она, — вышла к берегу девушка, стала раздеваться. Осел даже не шелохнулся. Девушка разделась донага. Осел продолжал стоять, не теряя присутствия духа. Девушка вошла в реку, поплавала, затем вышла на берег, позагорала. Осел словно окаменел. Девица оделась и ушла восвояси. Что поделаешь, если Вахтанг — полная противоположность этому ослу и не теряется в подобных ситуациях, и дай Бог, пусть не теряется еще сто лет. Жены твоих товарищей, дорогой Вахтанг, дарят тебе сорочку, галстук и подтяжки.

— А мы всем курсом купили овцу, проткнули ее большим шампуром и зажарили, — сказал Резо.

Веселье шло своим чередом. Включили магнитофон. Ребята переводили гостьям разговоры, которые велись за столом.

— Мы, гости, хотим сделать юбиляру подарок, — сказала по-русски одна из приглашенных девушек. Все умолкли. Пламя от костра приятно освещало импровизированный стол. Четыре девушки поднялись и принялись танцевать. Танцуя, они постепенно раздевались.

Подарок девушек был встречен всеобщим восторгом. За столом царило веселье.

Под конец юбиляр провозгласил тост за тамаду.

— Я хочу выпить за настоящего тамаду — серебро в волосах, сталь в штанах, глаза сверкают, как алмазы, а слова льются жемчугом, как река. Так выпьем же за батони Шалву, нашего тамаду!

Гульба продолжалась до полуночи.

Пришло время защиты диплома. Защита прошла нормально, и Вахтанг стал дипломированным инженером. Курс активно готовился к банкету, который должен был состояться в доме у Горико. Как-то Вахтанг заглянул к Горико. На столе лежал пистолет. Он взял его, стал осматривать, а потом шутя наставил на Мзию, свою однокурсницу. Неожиданно пальцем задел курок, и грянул выстрел. Пуля попала в обеденный стол и рикошетом продырявила новый пиджак Горико. Вахтанг, скрывая волнение, смотрел на девушку.

— Мзия, что купить тебе на мою первую зарплату? — спросил он у чудом спасшейся однокурсницы.

— Что хочешь, — ответила девушка, — я все-таки твоя должница, помнишь, на вступительном экзамене по математике ты помог мне?

— Не помню, но золотая безделка на память — за мной.

— Сила золота, чтобы ты знал, Вахтанг, — вмешался в разговор Горико, — преодолевает все границы и препятствия и мгновенно сведет твой небольшой грешок на нет. С Мзией-то ты договорился, а как же я? Не забывай, за тобой новый пиджак.

— Эх, найти бы мне доходное место, всем купил бы пиджаки! Но должен тебе заметить, негоже оставлять оружие без присмотра. И потом, для чего оно тебе — что за развлечение?!

— Для тебя, брат, женщины развлечение, ты их коллекционируешь, а для меня — оружие, я коллекционирую оружие. Кому — что…

— Горико, пора уяснить тебе, женщина для меня не развлечение или экспонат для коллекции, а образ жизни.

Хотя Вахтанг ничем не выдал своего волнения, но инцидент произвел на него тягостное впечатление. Ему даже расхотелось идти на банкет.

А банкет удался на славу. Его почтили своим присутствием и маститые профессора, и молодые педагоги. Но Вахтанг был как в воду опущенный. Резо заметил это.

— Ты выглядишь таким унылым, словно кто-то заставил тебя таскать на спине собственную тень, — сказал он Вахтангу.

— Ничего не поделаешь, постоянно держать рот до ушей только врагу пожелаю. Я уже инженер, пора задуматься о жизни, — отделался от расспросов Вахтанг.

Только через неделю после банкета он успокоился и пришел в себя. Но беда не приходит одна. И этим летом Вахтанга ждало еще одно испытание.

В начале июля Вахтангу позвонили из Хони и сообщили, что из Перми звонила Лидия Чумакова, которая просила срочно приехать и забрать ребенка. На другой же день Вахтанг вылетел в Пермь. После обеда он отправился к Лидии в колонию, повидал там Петра Николаевича, который продолжал работать санитаром. Тот рассказал, что Лидия передала кому-то из своих знакомых сто ампул морфия, с тем чтобы тот пронес их в зону. За ним проследили, Лидию поймали и осудили на три года. Года через полтора, наверное, выпустят, но Лида не хочет, чтобы ребенок рос в колонии.

Лида выглядела очень похудевшей. В ввалившихся глазах стояли слезы. Она привела с собой мальчугана, которому шел пятый год. Ребенок как будто узнал Вахтанга.

— Здесь грязно, — сказала Лидия, — почти все болеют туберкулезом, и я боюсь за него. Забери его, — она прижала мальчугана к груди и тихо прошептала ему: — Это твой папа, пойди с ним, он купит тебе много игрушек, — потом повернулась к Вахтангу и протянула ему свидетельство о рождении мальчика. — Присмотри за ним, пока я выйду, — попросила она.

Вахтанг вернулся в Тбилиси с мальчиком. Маленький Вахтанг вскоре заскучал, плакал, требовал маму. На другой же день они отправились автобусом в Хони, к своим.

Глава VI Чтобы жизнь не поставила двойку

Вахтанга распределили в Астрахань заведующим почвенно-химической лабораторией, и через неделю он уже работал в Астрахани. Лаборатория брала пробы почвы на территории области, делала ее химический анализ с последующими рекомендациями, где что сажать и сеять. В штате лаборатории было пять человек. Их обслуживала машина и по необходимости катер на подводных крыльях.

Очень скоро Вахтанг освоился на новой работе, она ему нравилась. Одна из сотрудниц Вахтанга, Зухрия, татарка по национальности, подыскала для него в центре города комнату в трехкомнатной квартире, принадлежавшей одинокой пожилой женщине. Другая сотрудница лаборатории, которая отвечала за анализы, тоже не осталась равнодушной к Вахтангу. Вообще-то Ксения была малопривлекательной женщиной маленького роста с желчным характером. Она жила с третьим мужем и имела несколько любовников, которые по очереди заходили за ней на работу. Наверное, была в этой невзрачной женщине какая-то изюминка, которая неудержимо влекла к ней мужчин. Вахтанг бы с удовольствием доискался до нее, но, как начальник, воздерживался от решительных действий, поскольку чтил неписаный закон — сотрудницу не тронь, ибо, сойдясь с ней, проклянешь судьбу. Остальные члены коллектива ничем особенным не отличались.

Вахтанг уже три месяца руководил лабораторией, когда ему сообщили, что из Москвы прилетает гость и его надо встретить. Вахтанг встретил гостя. Тот осмотрел лабораторию, ознакомился с ее работой. Потом Вахтанг и Зухрия повезли гостя за город, в пустыню, где стоял двухэтажный дворец дореволюционных времен, в котором ныне обитал пастух лесничества. Пастуха, естественно, загодя предупредили о предстоящем визите. С собой взяли ящик водки, два ящика пива и хлеб. Погода стояла на редкость сухая. Лесные полосы из саксаула протяженностью в несколько километров придавали этому безлюдному краю своеобразную красоту. Вахтанг впервые был на таком застолье. Гости уселись на подушки прямо на полу, застланном ковром. Все сидели скрестив по-турецки ноги. Внесли бешбармак — тушеное овечье мясо с кусками теста, зажаренного в его жире. Вахтанг давно не ел такого вкусного блюда. Пастух внес ящик водки и поставил его посередине застолья. Вахтанг взял на себя обязанности тамады.

— Я предлагаю первый тост за наше здоровье, если оно останется у нас, когда мы опорожним этот ящик.

Все молча выпили.

— А теперь выпьем за нас и нашего гостя. Пожелаем ему здоровья и долгой жизни! — Вахтанг заметил, что пастух тяпнул несколько рюмок кряду. — В чем дело, Ибрагим! Ты что, отказываешь нам в гостеприимстве?

— Как можно! Просто я должен принять несколько рюмок подряд, иначе мне будет не по себе! — он снова опорожнил рюмку и засмеялся.

— Неплохая мысль, но как бы не переборщить!

— Свою норму я знаю, Вахтанг Николаевич.

— Наш гость — человек вольный, неженатый. Давайте предложим ему оригинальные здравицы. Зухрия, начинай.

— Если из четверых родивших в семье детей двое походят на отца, значит, это отец по совместительству, если не похож ни один, значит, это отец, не вмешивающийся в чужие дела, если же все четверо его копии, значит, он — отец-молодец. Пожелаем же нашему гостю быть отцом-молодцом!

— Отец-молодец, когда у вас родится четвертый ребенок, мы с Зухрией непременно приедем поздравить вас! — Вахтанг бросил быстрый взгляд на Зухрию.

Гость поднял рюмку.

— Насколько мне известно, здесь не все отягощены семьями, поэтому я желаю себе и Вахтангу встретить каждому свою Джоконду, которым мы смело могли бы смотреть в глаза независимо от наших финансовых возможностей.

— Таких Джоконд нет на свете, Владимир Борисович, — усмехнулся Вахтанг, — недаром говорится, самый слаженный дуэт — это женщины и финансы. Я хочу выпить за здоровье Зухрии, но не как сотрудницы, а как моего друга. Наша дружба — это не содружество черепахи и скорпиона, которые зависят друг от друга. Скорпион, сидящий на спине у черепахи, думает: если я ее укушу, она сбросит меня в воду, а если не укушу, я изменю своим правилам. Поэтому он не знает, как быть. В отличие от скорпиона Зухрия все знает, и благодаря дружбе и сотрудничеству мы одолеем любую крепость в лесном хозяйстве.

— Как вам не стыдно, Вахтанг, сравнивать меня со скорпионом!

— Мы — деловые партнеры, и ничего больше. А когда это будет не так, я подниму другой тост.

Компания порядком захмелела. Есть уже никому не хотелось, да и водка с пивом застревала в горле. Тогда Вахтанг решил закруглиться и провозгласил тост за хороших людей, потому что именно такими представлялись ему все присутствовавшие.

Зухрия в соседней комнате стала устраиваться на ночлег. Мужчины улеглись тут же, в гостиной на полу. Проснувшись утром, Вахтанг обнаружил, что укрыт пледом. Он встал, надел туфли и вышел на балкон. В небе сияла радуга. Потрясенный, он замер на месте. От этой неземной красоты у него перехватило дыхание. Он даже не услышал, когда к нему подошла Зухрия.

— А я обижена на вас, — вдруг негромко произнесла она, — только проснулась, сразу ваше сравнение со скорпионом вспомнилось.

— Зухрия, вы же знаете, что нравитесь мне.

— Как скорпион?

Вахтанг неожиданно обнял ее и поцеловал. Зухрия не стала вырываться. Они спустились с балкона и через некоторое время вошли в лесную полосу саксаула. Земля была еще холодной. Он повернул ее лицом к дереву. Зухрия обхватила руками ствол саксаула и нагнулась. Вахтанг задрал ей платье, проник в ее лоно и только тогда отметил, что она без трусиков. Это был их первый сексуальный контакт.

У всех было прекрасное настроение. Выпив на похмелье, стали собираться в Астрахань. В машине Вахтанг не выпускал из своей руки руку Зухрии. Проведя ладонью по ее руке, он вдруг почувствовал, что рука ее грубая, несуразная. Бросил взгляд на ее ноги, и они не отличались красотой. Он вспомнил притчу из книги «Кабус-наме», в которой говорилось, что пропорции тела индоевропейской женщины в большей степени соответствуют общепринятым стандартам, тем не менее она чаще всего бывает некрасивой. А азиатки, отличающиеся нестандартностью пропорций, чаще всего красивы и обворожительны. Зухрия была ходячим подтверждением этого положения. Вахтанг никогда не присматривался к отдельным частям ее тела. Он воспринимал ее в целом, и она казалась ему красивой.

Вахтанг с гостем проводили Зухрию до дому, она пригласила их войти, но Вахтанг отказался. На другой день он проводил Владимира Борисовича в Москву и с облегчением вздохнул.

Валентина Елизаровна, хозяйка квартиры, была недовольна его отсутствием — оказывается, она сдала комнату потому, что ей приятно мужское общество, а Вахтанг не приходит по ночам, заставляет ее нервничать. Вчера она, к примеру, не спала всю ночь.

— Виноват, Елизаровна, — засмеялся Вахтанг, чмокая ее в щеку.

— Взяток не принимаю, — смягчилась пожилая дама.

— Елизаровна, в чем дело, в доме — никаких запасов, ваша обязанность напоминать мне об этом! — ласково упрекнул ее Вахтанг.

Кроме платы за комнату Вахтанг обязался снабжать хозяйку продуктами. Валентина Елизаровна в свою очередь взяла на себя заботы о его питании.

— Послезавтра, Вахтанг Николаевич, день моего рождения, но сколько мне исполнится, не скажу.

— Годы на вас не отражаются, так что не имеет значения, сколько вам стукнет. Где мы отметим этот день, дома или в ресторане?

— Если возьмешь на себя роль кавалера, сходим в ресторан, и не надо покупать мне подарка. Если же роль моего кавалера тебе не по душе, отметим это событие дома, я позову своих старушек. Правда, я не люблю бывать с ними, мне с ними скучно.

— Ваш покорный раб послезавтра вечером приглашает вас в фирменный ресторан «Астрахань». Такси подъедет к подъезду ровно в половине восьмого. — Вахтанг приник к ее руке.

Валентина Елизаровна, довольно улыбаясь, потрепала его по щеке.

— Знаешь, как искупить свою вину, — пробурчала она.

Как и было обещано, в назначенный день к подъезду подкатило такси. Вахтанг не стал подниматься, шофер посигналил снизу, возвещая о приезде машины. Валентина Елизаровна не заставила себя ждать. Она появилась в дверях подъезда празднично одетая, довольно улыбающаяся. Вахтанг вышел из машины, открыл ей дверцу и с почетом усадил.

В ресторане они сели за четырехместный столик. По просьбе Вахтанга заказывала Валентина Елизаровна. Вахтанг подозвал знаком продавщицу цветов и купил своей даме небольшой букетик. Затем поднял тост за здоровье Валентины Елизаровны, пожелал здоровья и долгой жизни.

— Сбрось вы лет двадцать, — польстил он ей, — вас непременно похитили бы. За что, как вы думаете, женщин любят днем? За их достоинства. Ночью же любят за их грехи. Вы — настоящая женщина, ибо вас характеризует и то, и другое.

— Сегодня ты на должной высоте. Твои грехи позабыты, ты амнистирован, — в тон ему отвечала Валентина Елизаровна.

— Серьезно?

— Почему ты не женишься, Вахтанг, вокруг столько прекрасных женщин!

— Я так люблю себя, что мне кажется, связать свою судьбу с одной-единственной женщиной — значит изменить самому себе. И потом, женятся глупцы, умные берут взаймы, а потом возвращают назад.

— Я была дважды замужем. Второй муж взял меня с ребенком. Если бы молодежь тогда рассуждала, как ты сейчас, я осталась бы одинокой.

— Такой, как вы, мои теории не касаются. Мне кажется, любая женщина стремится закабалить мужчину из-за той обязательной дани, которую ей приходится платить ради своего удовольствия, а всякого рода контрибуцию — возложить на мужчину, а мужчина же, в свою очередь, стремится получить удовольствие от всех женщин, и притом даром.

— Ты неисправимый бобыль, Вахтанг, тебя не соблазнишь!

— Потому что таких женщин, как вы, наперечет, — он пригласил ее на танец. Валентина Елизаровна, похоже, в молодости неплохо танцевала, и сейчас в ее движениях сквозило изящество.

Однако современный танец пришелся ей не по душе.

— Ты знаешь, Вахтанг, душой я молода, я всегда — на стороне молодежи, но этот танец… каждый танцует сам по себе. Вся прелесть танца в том, что ты сливаешься с партнером, и оба они постепенно как бы отдаются друг другу. А когда смотришь на этих, — она глазами указала на извивающихся в экстазе молодых парня и девушку, — такое ощущение, что они прямо отсюда нырнут в постель.

— Ничего не поделаешь — мода!

— Не понимаю такую моду, когда в отношениях между мужчиной и женщиной нет смака, такая мода недолговечна.

Танец закончился, и Вахтанг со своей дамой собрались домой. Вахтанг захватил с собой из ресторана бутылку шампанского и плитку шоколада.

— Вы не устали? — спросил он.

— Напротив, у меня такое чувство, что веселье только начинается! — она вышла в кухню и через некоторое время принесла на подносе две чашки кофе и два пустых фужера. Лицо ее сияло.

Вахтанг открыл шампанское, наполнил бокалы, отпил кофе, Валентина грустно смотрела на него глазами влюбленной женщины. Его словно током пронзило. Он вскочил, поднял ее на руки, отнес в спальню, опустил на кровать и сам лег сверху. Рука его уже шарила у нее под платьем, как вдруг раздался треск, и кровать под ними развалилась. Они очутились на полу. Вахтанг вскочил, помог подняться Валентине. Не давая ему времени опомниться, она глазами указала на диван. Вахтанг быстро снял с нее праздничное платье, стянул трусики и своей напрягшейся плотью вошел в нее. Чем глубже проникал он в ее лоно, тем более напрягалась его плоть, так как ей приходилось преодолевать определенное сопротивление. Излив в нее свою мужскую энергию, Вахтанг поднялся, накрыл ее одеялом и вышел в свою комнату. Он чувствовал неловкость, оттого что напроказничал с женщиной, которой за шестьдесят, но тем не менее испытывал удовлетворение. На рассвете он встал в туалет. Валентина все еще лежала на диване. Горел ночник, и одеяло было откинуто — бедра вызывающе белели в сумраке спальни. Не отдавая себе отчета, Вахтанг подошел к ней и лег сверху. Через какое-то время послышалось приятное постанывание Валентины.

Утром Вахтанг встал, надел спортивный костюм и вел себя так, словно вчера ничего не случилось. Вооружившись молотком и отверткой, стал чинить кровать. Валентина помогала ему. Однако стало ясно, что кровать свое отслужила.

Вахтанг пришел на работу с опозданием. Через некоторое время к нему в кабинет вошла Зухрия.

— Позавчера я без слов отдалась тебе, а сегодня тебе нечего мне сказать? Можно было хотя бы поздороваться со мной! — она была явно обижена на Вахтанга.

— Зухрия, позавчера мы оба допустили минутную слабость, к тому же мы с тобой работаем в одной организации, и вовсе не обязательно, чтобы о наших отношениях знал весь коллектив. И еще — то, что случилось позавчера, заслуга не только моя, но и того, кто был у тебя до меня и открыл тебе положительную сторону общения с мужчиной.

— И не стыдно тебе, это ведь чистой воды неблагодарность!

— Я — разовый мужчина, я люблю всех женщин по разу. Правда, в тебя влюбиться я не успел, и если ты не против, давай встретимся в субботу, я сниму номер в гостинице — у тебя в общежитии не получится, у меня дома — хозяйка, подумай и скажи, согласна или нет.

Дома его встретила принаряженная Валентина. Стол был накрыт. Вахтанг поздравил ее с прошедшим днем и опорожнил свой бокал.

— Вчера у нас, кажется, что-то не то получилось. Я был под парами, да и вы под хмельком, но, думаю, ничего непоправимого?! — осторожно спросил Вахтанг.

— Ничего такого не было! Ты был отличным кавалером, благодаря тебе я помолодела лет на тридцать, и ничего дурного ты не сделал. Напротив, я благодарна тебе за праздник, который ты мне устроил. Если бы я отказала тебе, потом всю оставшуюся жизнь грызла бы себя и страдала оттого, что не согрешила с тобой, — она как бы невзначай задрала платье на колене.

Вахтанг усмехнулся.

— Вы и сегодня прекрасно выглядите, Валентина Елизаровна, к тому же вы так изящно одеты, что так и подмывает вас раздеть!

— Ну и кто тебе мешает? — засмеялась Валентина.

Вахтанг встал, поднял ее на ноги и принялся ласкать. Грудь у нее оказалась мягкой, но большой и приятно теплой, он начал было раздевать ее, но она остановила его.

— Ты ложись, я сама.

Однако он все-таки раздел ее. Валентина легла, подложила под себя подушку. Ее «райские кущи» вознеслись кверху, что привело его в полный восторг.

Вахтанг принялся за работу и почувствовал приближение оргазма. Хотел сдержаться, но не смог. Ее лоно испускало какое-то особенное, по сравнению с другими женщинами, тепло и чувственность.

Через некоторое время все повторилось, и он снова быстро кончил.

— В чем дело, Валентина, я хочу доставить тебе удовольствие, но, похоже, у меня не получается?!

— Со мной хорошо на третий или четвертый раз, либо же после возлияния, когда мужчина долго не кончает.

И действительно, в третий раз ему пришлось затратить больше энергии, и Валентина наконец застонала, потом поцеловала Вахтанга.

— Сколько времени я не была с мужчиной, с тобой я снова почувствовала себя женщиной, — она радостно улыбалась.

В субботу Зухрия и Вахтанг встретились в гостинице. Они быстро разделись, Зухрия, обвив руками Вахтанга, повисла у него на шее. Прикосновение ее рук немедленно вызвало эрекцию — она, видимо, знала гипнотизирующую силу своих рук, потому что, опустив глаза, многозначительно произнесла: «О-о!»

— Это не «о-о!», а ключ к нашей любви, — ответил Вахтанг. Он лег на нее, она сперва скрестила ноги у него за спиной, потом приподнялась и положила под себя подушку, и они продолжили «наказание дьявола адом». Вахтанг в мыслях невольно сравнивал двух женщин — перезрелую Валентину и Зухрию в самом соку.

Самое поразительное, что ему нравились обе, и ни одной из них он не мог отдать предпочтения. Тем временем он кончил, но Зухрия удержала его на себе, еще крепче переплетя ноги у него за спиной. Вахтанг понял: она хотела забеременеть.

— Мужчина, не соблюдающий правил техники безопасности, рискует не только погибнуть, но и родиться.

— Если я забеременею, тебя это никак не будет касаться, но кто дает мне такое счастье?! Муж развелся со мной из-за того, что я бесплодна. По сей день не женился, не прочь примириться со мной, но я зла на него. Вот забеременею — может же случиться чудо! — тогда посмотрим…

В следующий раз Вахтанг посадил Зухрию сверху, но, как только та почувствовала, что он готов кончить, немедленно легла на спину и, обхватив его ногами, замерла. Зухрия знала толк в сексе и умела доставить Вахтангу удовольствие. Он снова стал думать, кто же из них двоих лучше, и с этой мыслью вернулся домой.

Было раннее утро, но Валентина не спала. Он быстро перекусил на кухне и отправился спать в свою комнату. Спал до обеда. Проснувшись, приподнялся, сел на тахте, она жалобно заскрипела.

— Давай отремонтируем ее, Вахтанг, — сказала Валентина, входя в комнату, — а то соседи догадаются, что мы тут балуемся, или же купим новую и поставим у тебя.

— Лучше купим новую. Вопрос в том — где?

— По воскресеньям мебель можно приобрести на ярмарке, причем по довольно сходной цене.

— Тогда поехали.

На ярмарке они выбрали широкий диван, привезли его домой и поставили в комнате Вахтанга. Старый разобрали и вынесли на балкон.

— Валентина Елизаровна, вечером у нас презентация нового дивана — приготовьтесь.

— После вчерашнего у тебя еще есть силы на презентацию?

— Об этом не беспокойтесь, — успокоил ее Вахтанг, — чтобы быть привлекательной для мужчины, женщина должна почаще менять свое белье, а мужчина, чтобы не остыть к женщинам, — почаще их менять. Против закона природы, Валентина Елизаровна, не попрешь.

— Дело тут не в природе, а в том, что ты можешь наградить меня чем-нибудь. Будь осторожен.

— Это уже дело случая, от которого никто не застрахован.

Презентация прошла блестяще. Удивительно, но ему было очень хорошо с Валентиной.

Как-то Вахтанг пришел после работы домой, и двери ему открыла симпатичная женщина средних лет. Навстречу спешила Валентина.

— Познакомься, Вахтанг, это моя дочь Нина. Она приехала сегодня и погостит у нас.

— Валентина Елизаровна, ради такого случая надо сбегать в магазин. Что принести кроме вина?

— Все есть, а вино выбери по своему вкусу.

— Может, Нина Ивановна подскажет, какое лучше принести? — с улыбкой произнес Вахтанг.

— Смотря для чего нам крепкие напитки — чтобы напиться или чтобы развлечься.

— Я предпочитаю развлечься, Нина Ивановна.

— Тогда две бутылки шампанского в самый раз.

Очень скоро Вахтанг появился с двумя бутылками шампанского и одной бутылкой водки.

Как выяснилось, накануне утром Нина позвонила матери и попросила разрешения погостить у нее недельки две. Валентина, разумеется, не возражала.

Накрыли стол, поужинали, Нина делала вид, что ей весело, но тем не менее чувствовалось, как она ожесточена. Она рассказала матери, что муж ее не только часто ездит в командировки, но и когда не ездит, редко бывает дома. Связался с молодой особой и проводит с ней время. Что ей делать, она не знает — то ли развестись, то ли смириться. Да и стыдно разводиться — внучке скоро замуж пора, а он все не стареет — как ходил по бабам всю жизнь, так и ходит. Только раньше он приличия соблюдал, а сейчас как с цепи сорвался. Потому она и приехала к матери, чтобы хоть как-то успокоиться.

— Простите, что вмешиваюсь, но вы, наверное, очень рано выскочили замуж, и притом по любви? — спросил Вахтанг.

— Угадали, мне было семнадцать, а ему восемнадцать. Мы полюбили друг друга, и я, даже не спросив совета у матери, расписалась с ним. Нам выделили комнату на спортбазе, сперва я сопровождала его на все игры, потом родила, получили наконец квартиру, как будто наладили быт. Я думала, что счастлива, но, с тех пор как его назначили начальником команды, все пошло вкривь и вкось.

— Удивительно, Нина Ивановна, но большинство мужчин, женившихся в юном возрасте по любви, в пору зрелости как будто сходят с ума. Видимо, любовь на каком-то этапе требует перерыва. Но потом все проходит…

— Конечно, проходит, — согласилась Валентина и предложила тост за любовь. Нина принесла из кухни заваренный кофе. Вахтанг проводил ее пьяным взглядом. Она была худощавой с упругим красивым задом и чем-то напоминала мать.

— Совсем недавно мы отметили серебряную свадьбу. Один администратор — есть у них такой шутник — говорит мне: новобрачной, уважаемая Нина, дарят золотое кольцо, а на серебряную свадьбу — хула-хуп. И подарил мне целых десять штук. Хитер, черт, и людей посмешил, и деньги на подарок сэкономил! А вообще, вы, Вахтанг, правы! Почти все мои приятельницы, кто в юном возрасте обзавелся семьей, вышли замуж во второй раз. Их мужья уже давно обслуживали по совместительству других женщин.

— Бог наделил женщин хитростью, уважаемая Нина. Они стараются пораньше выскочить замуж, чтобы, если муж не оправдает надежд, успеть выйти вторично. Притом в первом замужестве набираются опыта и со вторым мужем стараются не допускать прежних ошибок.

— Я второй раз уже не выйду, срок вышел.

На другой день Нина пошла в гости к подружке. Вахтанг и Валентина остались одни.

— Вахтанг, у меня к тебе просьба, — волнуясь, начала Валентина. — Понимай как хочешь, но не сказать не могу. Короче, Нина положила на тебя глаз и твердо решила изменить мужу. И не успокоится, пока своего не добьется. Если сможешь избежать этого, хорошо. Не сможешь, поступай как знаешь, я не буду на тебя в обиде. Ее можно понять — уже шесть месяцев постится.

— Ведь это твоя дочь!

— Ну и что? Ты нам не кровный родственник. И потом, не грех помочь женщине в беде, — она ласково потрепала Вахтанга по щеке. — Конечно, жаль уступать тебя, но боюсь, как бы чего не сотворила с собой. Она в таком настроении, что всего можно ожидать.

Нина вернулась домой к вечеру слегка навеселе и с бутылкой водки в руке. Расцеловала мать, чмокнула в щеку Вахтанга и стала накрывать на стол. Разлив водку по рюмкам, произнесла:

— За женщин! У всех женщин, похоже, одна проблема — мужья не желают исполнять свой супружеский долг. Если муж пришел вовремя, он занят только одной мыслью — скорее улечься на диван, чтобы почитать газету или посмотреть телевизор. Если опаздывает, озабочен только тем, что бы такое придумать в свое оправдание и, нырнув в постель, тут же захрапеть, и это вместо того, чтобы приласкать жену, овладеть ею, а если необходимо, применить насилие, наконец, — с этими словами она опрокинула рюмку.

— Дорогие дамы, вам ведь известно, что женщина — колеблющийся элемент, но в то же время крепка, как крепость. Одну можно взять с первой же атаки, вторую надо долго осаждать, третья покоряется после переговоров. Последний вариант практикуется в демократических странах, и, говорят, он самый эффективный.

— Милый Вахтанг, я сдаюсь вам в плен безо всякой борьбы и переговоров, — Нина бросила на мать вопросительный взгляд.

— Сами решайте… — ответила Валентина. Нина с Вахтангом переглянулись. В глазах у нее стояли слезы. Вахтанг никогда не попадал в такое двусмысленное положение. Он погладил Нину по голове и сказал:

— Иди в мою комнату, разденься и ложись, я сейчас приду.

Когда он вошел в комнату, Нина лежала на его кровати одетая. Вахтанг лег рядом и стал ее ласкать. Затем раздел, прижал к себе и лег сверху. Они кончили одновременно и тут же заснули. Вахтанг проснулся от мучившей его жажды. Вышел в кухню. На столе лежала записка, на которой крупным почерком было написано: «Вахтанг, ухожу по делу, буду вечером, часам к шести. Валентина».

Вахтанг вернулся в комнату. Нина тоже проснулась и собиралась встать. Вахтанг не дал ей, уложил в постель и принялся осыпать поцелуями. Нина отвечала ему тем же. Потом он овладел ею. Невольно сравнивая ее с матерью, он пришел к выводу, что райские кущи Валентины выглядели более привлекательно. Между тем Нина кончила и не сводила с него сияюще-выжидательного взгляда. Вахтанг дал ей передохнуть. Потом посадил верхом и сказал: «Поработай!». Нина добросовестно задвигалась, и через некоторое время они одновременно очутились на седьмом небе.

Вечером, когда вернулась Валентина, они сидели за столом и, смеясь, о чем-то говорили.

В течение двух недель у Вахтанга никого не было, кроме Нины. Та не хотела вылезать из дому. Скрепя сердце ходила с Вахтангом и Валентиной в театр, кино или ресторан. Но все имеет свой конец, и наступил день, когда Валентина и Вахтанг проводили Нину в Москву.

Валентина ничем не выдавала себя, но Вахтанг чувствовал, что его отношения с «конкурирующей фирмой» мало радовали ее.

— Странные вы существа, женщины, сперва к вам не подступишься, а потом от вас не отвяжешься.

— Чего ты от меня хочешь? От меня-то ты отвязался!

— С твоей же помощью.

— Скажи мне честно, кто из нас двоих лучше?

— По правде говоря, ты удивительно вкусная. Умом я постоянно с тобой, плотью больше всего жажду тебя. С кем бы я ни был, всех невольно сравниваю с тобой. Мне кажется, ты эталон женщины…

Валентина радостно засмеялась.

— Мне бы скинуть лет 20 — 30, я многим бы дала фору, — похвастала она.

В ту ночь они, как дети, радовались друг другу.

Не прошло и десяти дней после отъезда Нины, как позвонила ее дочь Светлана и сказала, что взяла билеты и в пятницу прилетит навестить бабушку. Валентина помрачнела.

— Пять лет никто не вспоминал обо мне, ограничивались открытками на праздники, а теперь всех сюда потянуло.

Вахтанг и Валентина встретили Светлану в аэропорту. Светлана оказалась высокой блондинкой приятной наружности лет тридцати. Она порывисто обняла Валентину.

— Отлично выглядишь, бабуля, на невесту смахиваешь. Мама очень довольна, что навестила тебя, прекрасно, говорит, отдохнула. Вот и я решила провести отпуск у тебя, тем более что моему дражайшему Бондаревичу отпуск летом не полагается. А если бы и полагался, вряд ли он составил бы мне компанию.

Валентина познакомила внучку с Вахтангом.

— И ты, бабуля, с сожителем? Перешла на современные рельсы?

— Перестань паясничать, он мой жилец и друг.

— Ладно уж, не сердись, — засмеялась Светлана, садясь в такси.

Светлане выделили гостиную. Накрыли на стол. Светлана вынула из дорожной сумки привезенные из Москвы водку и коньяк, поставила на стол. Она же провозгласила первый тост.

— Я хочу выпить за Валентину Елизаровну, мою бабушку-красавицу. В свое время из-за нее останавливали скорые поезда, нет-нет, я серьезно! Однажды начальник станции, чтобы повидаться с бабушкой, остановил скорый поезд, поднялся к ней в вагон, приложился к ее ручке, «честь имею» сказал и только после этого отпустил поезд. Разве сегодня ради какой-нибудь женщины остановят скорый?

— Я не знал об этом, Валентина Елизаровна! Тост за такую женщину надо пить стоя!

Валентина сияла, она гордо смотрела на Вахтанга, как бы говоря — видишь, какая я была в молодости!

— Расскажите об этом поподробнее, — попросил Вахтанг.

— Одному молодому человеку, начальнику маленькой станции, очень хвалили меня. Скорый на той станции не останавливался. Ему сообщили вагон и место и, поскольку ему никак не удавалось увидеть меня, он взял и остановил поезд. Поднялся в вагон и, подойдя ко мне, спросил: «Вы Валентина?» Потом протянул мне цветы и бутылку шампанского и, представившись, сказал, что очень рад знакомству со мной. После этого покинул вагон, и поезд тронулся дальше.

— Почему вы не вышли за него? — спросил Вахтанг.

— Он опоздал, я уже была замужем за ее дедом. Мелочь, но вспомнить приятно. Как твои дела, Света? Анну еще замуж не выдали?

— Она еще ребенок!

— Ты тоже была ребенком, когда в шестнадцать выскочила за своего программиста. А как он, все еще следует режиму?

— Горбатого могила исправит. Утром и вечером — тренировки. Секс только раз в неделю, специальная диета — сам себе готовит. Перед отъездом я с ним разругалась.

— Ее муж, Вахтанг, где-то вычитал (будь неладен тот день и час!), что, если хочешь прожить долгую жизнь, не надо есть мяса, спать с женщиной чаще одного раза в неделю, нервничать, короче, в любой ситуации сохранять спокойствие. И, представь, он всему этому слепо следует! А ты заведи себе другого мужчину, — обернулась она к внучке.

— А я и завела. И муж, кажется, узнал об этом. Но остался невозмутим. Я думала, что люблю его, а то разве вышла бы за такого чокнутого. Вон грузины падки до женщин, но ведь среди них есть долгожители!

— А может быть, он не способен на большее и оправдывает себя здоровым, как он считает, образом жизни?

— Вся беда в том, что способен! Сколько раз, бывало, я замечала у него эрекцию, но режим — превыше всего! Да и в те дни, когда у него запланирован секс, через полчаса после сношения у него снова наступает эрекция! Да что там говорить! Ненавижу! Никак не совратишь! А ведь в Астрахани, бабуля, полно хороших ребят, я могу развлечься! И зачем далеко идти?! Вот Вахтанг, грузин с горячей кровью, может, урвет для меня пару-другую минут?!

Вахтанг взглянул на Валентину и рассмеялся.

— Бабуля, ты же не будешь против, если Вахтанг полюбит меня? Если вы меня действительно полюбите, Вахтанг, у вас есть перспектива стать моим мужем!

— Светлана, не вгоняй человека в краску!

— А что тут такого? Мне нужен мужчина, ему — женщина. Ты же не против? — лукаво улыбаясь, спросила она.

— А почему я должна быть против? Сами договаривайтесь, я на все согласна.

После ужина все разошлись по своим комнатам. Через какое-то время Светлана прибежала к бабушке, легла к ней в постель, и они о чем-то шушукались. Потом Светлана постучалась к Вахтангу и предложила распить по рюмке коньяка. Не дожидаясь ответа, внесла два фужера с коньяком и присела к нему на диван.

— Если тебе мое предложение не по душе, — сказала она, медленно отпивая из фужера, — я на нем не настаиваю, так, сдуру ляпнула, — она сунула руку под одеяло, чтобы проверить его крайнюю плоть. Почувствовав ее крепость, воскликнула: — А тебе, чертяке, похоже, понравилось мое предложение! — с этими словами она нырнула в постель и крепко прижалась к нему. Вахтангу ничего не оставалось, как выполнить свой мужской долг. Потом они заснули. Вахтанг проснулся от того, что кто-то пытался стянуть с него трусы. Не успел он прийти в себя, как оказался голым. Светлана сидела на нем верхом и бешено работала. Через некоторое время она застонала, и Вахтанг почувствовал обильную влагу, вылившуюся из ее лона. Светлана затихла, легла рядом. Несмотря на совершенное над ним насилие, ему было приятно ощущать ее тело, его запах.

Вахтанг встал и вышел на кухню. На столе лежала записка знакомого содержания: ухожу по делу, приду к шести вечера.

Вахтанг сообщил Светлане, что ее бабушка дала им время на занятия любовью до шести часов, так что его надо использовать рационально.

— Светлана, ты очень красивая женщина, у тебя в Москве, наверное, армия кавалеров?

— Я люблю своего мужа, несмотря на его странный характер, и если кто-то появится возле меня, он должен во всем превосходить мужа. А таких мужчин вокруг меня нет.

— Правду говорят, что любовь — это болезнь, которая тем быстрее проходит, чем дольше больные лежат в постели. Вы же, как ты говоришь, занимаетесь любовью в неделю раз и не излечитесь от любви никогда.

— Ты что тут развел пропаганду? Хочешь, чтобы я бросила мужа и вышла за тебя?

— Просто я хочу разобраться в женской логике.

— Я не считаю, что с тобой изменяю мужу. Это — минутная слабость, которая может продлиться несколько дней. Что же касается женской логики, необязательно понимать ее. Вам, мужчинам, надо помнить, что женщина — это мать, от нее зависит, быть или не быть этому миру. Она всегда права, и ее действия выше всякой критики. Если даже фетишизировать любовь, женщина — существо материальное, и все кончается материей.

Любви нужна свобода, Вахтанг, и, если включить разум, успех обеспечен. Я как философ-любитель скажу тебе: любовь без частной собственности и денег не существует. Весь Запад только тем и занят, что делает деньги, карьеру, и взаимоотношения там отличаются от здешних. Они строятся не на эмоциях, а на трезвом расчете.

— Займемся делом, Светлана, или проведем отведенное нам время в философских упражнениях?

— Конечно же делом! И я покажу тебе, какая я женщина и как человеколюбива в сексе!

Светлана оказалась очень исполнительной. Беспрекословно слушалась Вахтанга, старалась получить максимум удовольствия, словно запасалась любовью впрок.

К шести часам оба спали в своих комнатах. Когда проснулись, было около десяти вечера. Валентина Елизаровна сидела за накрытым столом и смотрела телевизор. Молодые люди встали, умылись и сели ужинать.

Утром Вахтанг ушел на работу. Зухрия пришла с опозданием и тихо сказала ему, что у нее задержка на десять дней, завтра она встречается с мужем, который не оставляет надежды на примирение, и если вопреки ее ожиданию ей опять понадобится его помощь, он не должен отказывать, ведь помогла же она ему, когда он так нуждался в женщине.

Вечером дома Вахтанга встретила грустная Валентина. Вахтанг приласкал ее, сказал, что завтра может уехать в командировку.

— Теперь уже не имеет значения, уедешь ты или нет. Из дома, можно сказать, выживают. На закате жизни, казалось бы, повезло, ан нет, не дают покоя ни доченька, ни внученька. Почему это их неустроенную жизнь всегда я должна обустраивать! Почему, спрашивается, рвались замуж, моего примера им было недостаточно?!

— Ничего не поделаешь, Валентина, очевидно, такова твоя доля. И твоя правнучка, наверное, скоро выскочит замуж.

— Здесь ее только не хватало! Когда уезжает Светлана?

— Пока об этом разговора не было.

— Я скажу ей, билет надо брать заранее, а то она в таком настроении, что может остаться здесь навсегда. А чего ей, нашла дармового любовничка.

Светлана в отличие от матери оказалась очень компанейской. По вечерам ей хотелось в бар или ресторан — она любила танцевать и танцевала отлично. Часто они брали с собой и Валентину.

А потом позвонил Светланин муж и сообщил, что дочь не слушается его, капризничает, скучает, так что пусть срочно выезжает. Светлане очень не хотелось уезжать, но она вынуждена была взять обратный билет. Вахтанг проводил ее в аэропорт.

Вернувшись домой, он заметил, что Валентина выглядит как-то странно, какой-то сразу постаревшей. Очевидно, из-за волнения, в котором пребывала все эти дни. В ту ночь Вахтанг и Валентина спали в одной постели, но сексом не занимались.

Вахтанг уехал на неделю в командировку, надо было до отпуска, который он собирался провести в Тбилиси, покончить со всеми неотложными делами. По возвращении из командировки его встретила иронично-печальная Валентина. Вахтангу бросилось в глаза короткое платье, перекинутое через спинку стула.

— У тебя опять гости? — с тревогой спросил Вахтанг.

— Да, Анна, моя правнучка, приехала вчера. Дочь с внучкой, похоже, вдоволь насплетничались о нас с тобой. Анна услышала их разговоры, все бросила и приехала. Хочет с тобой познакомиться, с какой целью, не знаю. Если она что-то скажет тебе, не груби ей, она ведь еще ребенок. Ее не отпускали, так она пригрозила матери и бабушке, что все расскажет их мужьям.

— А где теперь эта шантажистка?

— Познакомилась в поезде с каким-то парнем и побежала на свидание.

Было два часа ночи, когда, наконец, раздался звонок. Вошла Анна, зареванная, злая. Пожелала всем спокойной ночи и ушла в свою комнату.

На другой день Вахтанг отправился на работу раньше обычного — надо было передать в лесное хозяйство готовые проекты, чтобы заблаговременно запланировать работу на будущий год.

Вернулся поздно вечером. Валентина и Анна сидели за накрытым столом. Анна внешне очень походила на прабабушку.

— Познакомься, Вахтанг, с моей правнучкой Анной. Ей четырнадцать лет.

— Не четырнадцать, а пятнадцать! — возразила Анна, вставая. — Каких-то восьми месяцев недостает.

Все рассмеялись.

— Сегодня ты не гуляешь? — спросил Вахтанг.

— А какой был прок от ее вчерашнего гулянья? Разозлили мою девочку и отпустили домой.

Вспомнив вчерашнее, Аня раздраженно сказала:

— Я познакомилась в поезде со здешним парнем. Договорились встретиться в баре. Он выпил для храбрости — в первый, раз, говорит, с девушкой встречаюсь. Опьянел, повел меня к своему товарищу. Там начал приставать ко мне, и его товарищ туда же. Они подрались из-за меня, потом помирились, а я так и осталась девицей.

— Разве это так плохо, ты ведь еще ребенок!

— Что ты понимаешь, бабушка! — разозлилась Аня. — В классе все надо мной смеются. В прошлом году только я и наша классная руководительница не познали мужчины. Она — потому что уже в том возрасте, когда в мужчине нет нужды, а я — потому что самая младшая в классе. Если после каникул вернусь девицей, все меня на смех поднимут и мне надо будет менять школу.

— А ты скажи, что уже не девица, проверять, что ли, будут! — посоветовала Валентина.

— Их обманешь — как же! Они во всех деталях все рассказывают и от тебя того же ждут, а поймают на вранье — хлопот не оберешься. Засмеют!

— Тяжелое положение — ничего не скажешь! Чем мы можем помочь ребенку, Вахтанг? Похоже, ей на роду написано остаться старой девой. Выйдем на минутку, — попросила она Вахтанга, и когда он вышел за ней в свою комнату, спросила свистящим шепотом:

— Что будем делать?

— Валентина, не впутывай меня в это дело, она еще ребенок, а с детьми я дел не имею.

— Из всего моего потомства она больше всех похожа на меня. И потом, это в платье она ребенок, а ну раздень ее — настоящая женщина! Прекрасное тело! — начала хвалить правнучку Валентина.

— Я не могу лишить ребенка невинности.

— Не ты, так кто-нибудь другой! Ты же видишь, она от своего не отступится! А другой, неопытный, может быть груб с ней, так что она потом на мужчин и смотреть не захочет. Стресс в таком возрасте очень опасен, можно даже заболеть, превратиться в сексоинвалида. И раз уж ты взял шефство над моими женщинами, помоги и ей.

— Я ведь не какой-нибудь Родриго Борджиа, который насиловал дочь и внучку! Валентина, не проси меня о том, чего я сделать не могу. Я осчастливил три поколения вашей семьи, не так ли? Ну и довольно!

— Можно подумать, я прошу тебя о невозможном! И нечего попрекать меня — многие мечтали бы познакомиться с такими женщинами, как мы. К тебе же очередь выстроилась, а ты недоволен. Борджиа был козлом, он занимался кровосмешением, а ты экспериментируешь с моей кровью и плотью, и потом, надо наконец выяснить, кто из нас четырех лучше? По правде говоря, эта мысль не дает мне покоя.

— Все дело в том, что она еще ребенок, Валентина. А одной женщиной больше или меньше — не имеет значения. Это уже статистика.

— Мне кажется, никому в мире, даже самому царю иудейскому, не выпадало такой удачи — провести подобного рода эксперимент!

— Знай, если с ней что-нибудь случится, я обвиню тебя, Валентина! Скажу, что ты ввела меня в искушение!

— Ну конечно же, это я ввела тебя в искушение! Хитростью и обманом заставила переспать со всем моим потомством. Пойду скажу Ане, чтобы пришла к тебе сегодня ночью, смотри, будь ласков!

— Неужели я должен употребить всех женщин этой семьи?!

— Ничего не поделаешь, другого достойного мужчины мы не нашли.

Валентина вышла, а Вахтанг отправился в ванную. Приняв душ, лег в постель и заснул.

Проснувшись утром, он обнаружил подле себя Анну в ночной сорочке. Девушка, как видно, не спала, потому что, как только он пробудился от сна, резко повернулась и испуганно уставилась на него. Вахтанг взглядом дал ей понять — лежи, а сам вышел в кухню выпить воды. На столе лежала привычная записка: «Я во дворе, если понадоблюсь, позови». Вахтанг выглянул из окна — Валентина сидела на лавочке возле подъезда.

Он вернулся в комнату, лег, прижал к себе Анну, медленно снял с нее рубашку и начал возбуждать ее. Лицо у Анны покраснело, а тело налилось жаром. Она дышала глубоко и часто, как городской человек, наконец-то вырвавшийся на лоно природы.

Вахтанг стал поглаживать ее райские кущи. Очень. скоро почувствовал, что рука его повлажнела, подложил под нее подушку и прильнул к губам, впервые почувствовав дурманящий аромат юности. Его крайняя плоть, ощутив мощный прилив крови, уткнулась во врата, ведущие в рай. Анна запрокинула голову от удовольствия, взгляд заметался, соски грудей набухли. Вахтанг одним сильным рывком овладел крепостью. Анна вскрикнула, и одной женщиной на земле стало больше. Во второй раз Вахтанг решил использовать презерватив и на глазах у Анны надел его на член.

— Сегодня я родилась как женщина, и никаких заменителей мне не надо, — вдруг, заявила она. — Сегодня в моей жизни произошло чудо, и я хочу запомнить его именно таким.

До полудня Вахтанг трижды осчастливил ее. Потом, выглянув в окно, махнул рукой отдыхающей во дворе Валентине — поднимайся. Валентина быстренько взлетела наверх, глазами спросила Вахтанга, все ли в порядке, на что тот утвердительно кивнул головой. Валентина, облегченно вздохнув, поцеловала Вахтанга в щеку.

— Мои женщины должны наградить тебя орденом кавалера!

Из комнаты Вахтанга вышла Анна в халате, подошла к бабушке и благодарно обняла ее.

— Это твоя заслуга, бабушка, я так боялась, но все получилось отлично. Вот почему, оказывается, наши девчонки так мечтают поскорее стать женщинами!

Вахтанг предупредил Анну, что два дня она должна воздерживаться от сношений, чтобы зажила разорванная плева.

Утром, когда Вахтанг вышел в кухню, на столе его ждала записка от Анны: «Пошла погулять, к двенадцати буду». Усмехнувшись, Вахтанг зашел к Валентине, показал ей записку. Она прочла и рассмеялась.

— Чего ты хочешь, она оказалась самой порядочной. Деликатно удалилась, оставила нас наедине, другим это и в голову не пришло, добрая душа, вся в меня!

Через месяц Вахтанг должен был быть в Тбилиси. Однокурсника Лили назначили заведующим отделением республиканского Госплана, и по рекомендации Лили он собирался перевести Вахтанга на работу в Тбилиси. Вопрос требовал согласования с начальством, и он должен был быть готов к отъезду в любую минуту. Кстати, ему и без того полагался отпуск. Зухрия сияла, она не ходила — летала. Примирилась с мужем и ждала ребенка якобы от него.

— Когда же мы с тобой успели его сделать? Наверное, в гостинице!

— А я думаю, в саксаулах. Все было так романтично, и я не переставая молила Бога, чтобы забеременеть.

— Какого Бога — Христа или Аллаха?

— Каждый просит своего Бога. Хоть бы родился мальчик, тогда муж от меня никуда не денется. Видел бы ты, как он счастлив, встречает меня на машине и по утрам отвозит на работу. Так что я в большом почете.

— Сто процентов гарантии, что будет мальчик! Я свое дело знаю!

— Магарыч за мной.

— И какой это будет магарыч?

Зухрия задумалась.

— Ну, может быть, еще раз согрешу с тобой, — она засмеялась.

— Любите же вы, женщины, получать все на халяву, да еще то, от чего сами удовольствие имеете.

По вечерам Вахтанг помогал Анне познавать самое себя. Как видно, девчонка прочла немало книг о сексе, она задавала Вахтангу массу вопросов, просила научить ее различным позам, короче, пыталась в кратчайший срок пройти производственно-сексуальную практику по всей программе.

Позвонила Светлана, велела Анне немедленно выехать — пропускать учебу в школе больше нельзя.

Анна не спешила с отъездом. Наконец Вахтанг купил ей билет и отправил в Москву.

— Ну, мне кажется, гостевой лимит исчерпан, — вздохнула с облегчением Валентина. — Как ты думаешь, никто больше не нагрянет?

— Сама виновата; впрочем, они так давно с тобой не виделись… Сейчас, если позвонят, скажешь, Вахтанга нет, он в Тбилиси, а без наживки они трижды подумают, прежде чем приехать.

— Ты их не знаешь, Вахтанг, они могут приехать безо всяких предупреждений. Ты когда уезжаешь в Тбилиси?

— Жду телефонного звонка. Как позвонят, уеду.

— Отступаешь?! Не выдержал нашего натиска? А еще грузин называется! Нас, женщин фамилии Пастернак, ни один мужчина не выдержит!

Однажды вечером, когда Вахтанг вернулся после работы домой, Валентина сказала, что звонил некто Демури и просил передать, чтобы Вахтанг в воскресенье был в Тбилиси.

Вахтанг тут же заказал билет и стал готовиться к отъезду.

В Тбилиси он прилетел после полудня и сразу же отправился к Лили. Ключи от ее квартиры лежали у него в кармане. Маквала в свое время тоже дала ему ключи, так что ночевать ему было где.

Лили была дома и очень обрадовалась его приезду. Помимо того, что у Лили от него был сын, она отличалась особой теплотой и добротой, и Вахтанг с удовольствием общался с ней.

В понедельник утром Вахтанг отправился в плановый комитет к Демури Аробелидзе. Тот тепло принял своего протеже.

— Место, которое я присмотрел для тебя в лесном отделе, — сказал он Вахтангу, — получил блатной из правительства, придется тебе пойти инженером в отдел легкой промышленности. Зарплата, правда, не ахти, но ничего, главное — прижиться, а с голоду не помрешь, кое-что и на этом месте можно сделать. Начнешь работать — разберешься. Знаешь, наверное, такой анекдот: слон впервые увидел голого мужчину, посмотрел ниже пояса и ужаснулся: бедняга, и как он только кормит себя этим?!

Вахтанга представили начальнику планового комитета. Тот поздравил его с новым назначением. Был подписан приказ о переводе Вахтанга из Астрахани. Оставалось найти там подходящую кандидатуру на его прежнее место и передать все дела. На это Вахтангу выделили десять дней.

Когда Вахтанг прилетел в Астрахань, он застал у Валентины Нину. Женщины вели себя как-то странно. Оставшись с Вахтангом наедине, Валентина наконец открылась ему.

— Ты знаешь, почему приехала Нина? Она беременна. Но самое интересное, что и я в положении — вчера была у врача, в последнее время чувствую себя неважно, сердце беспокоит, тяжесть во всем теле, вот я и пошла к врачу.

— Что будете делать? — Вахтанг не удивился.

— Нина сказала мужу, тот в восторге, требует оставить ребенка. А мне делать аборт нельзя, а если бы и было можно, твоего ребенка я бы не убила, ведь ты моя последняя любовь. Но где гарантия, что я долго проживу! И знаешь, что мы с Ниной решили? Врач сказал, что, судя по плоду, мы с Ниной забеременели почти одновременно, с разницей в десять — пятнадцать дней. Нина будет рожать в Астрахани и запишет моего ребенка как своего, как будто у нее родились двойняшки.

— А как насчет Светланы, она не ждет ребенка?

— Сегодня мы собираемся звонить ей. Не сомневаюсь, что и она в таком же положении.

Вечером Нина позвонила в Москву. Трубку сняла Светлана.

— Ты одна? — спросила Нина.

— Анна в своей комнате, — был ответ.

— Мы с мамой хотели задать тебе вопрос, у нас есть подозрение, что ты беременна. Что скажешь?

— Скажу, что я на четвертом месяце, а Анна — на третьем.

Нина чуть не выронила трубку.

— А почему ты мне не сказала? Как-никак я твоя мать!

— А что говорить, будем рожать.

— А что муж? Как он воспринял это известие?

— Очень обрадовался, сказал, что беременность очень кстати для моего здоровья, а что касается Анны, философски заметил, что одного ребенка растить или двоих — большой разницы нет. А кто тебе сказал, что я беременна?

— Мы с бабушкой просто догадались, потому что сами в таком же положении.

— Не своди меня с ума! Какой-то Бахтадзе покрыл все женское потомство Пастернак! Что же вы собираетесь делать?

— Тоже, что и ты. Поздно что-либо делать. И у меня, наверное, будет двойня.

— Ультразвук показал? Надо бы и мне сделать.

— Нет, мы договорились, что я запишу бабушкиного ребенка как своего.

— А где этот пострел, что осчастливил нас? Он в курсе?

— Передаю трубку!

— Поздравляю тебя, Светлана, с будущим сыном и внуком. Надеюсь, хорошо себя чувствуешь?

— Откуда тебе известно, что родятся мальчики? Впрочем, я не против.

— Я делаю только мальчиков. Как у Анны с учебой?

— Собираюсь перевести ее в вечернюю школу. Правда, класс категорически против. Она у них в героинях ходит, все торчат здесь день и ночь. Подожди, я передам ей трубку.

— Здравствуй, Вахтанг, мама, наверное, тебе все уже сказала. Я думаю, у меня родится красивый ребенок. Ты ведь мужчина что надо. Да и я не уродина. Очень скучаю по тебе. Будешь в Москве, обязательно повидай меня. Девчонки спрашивают о тебе, их все-все интересует, просят познакомить. Некоторые даже умоляют дать твой адрес, но я ведь еще не спятила. Как там мои бабушки?

— Отлично. Мама тебе все скажет. Буду в Москве, непременно повидаю тебя. Я, наверное, очень скоро перееду в Тбилиси, как устроюсь, позвоню. Будь здорова, — и он передал трубку Нине.

— Раз так обстоят дела, нам надо держаться вместе. Будь здорова, еще позвоним. — Она повесила трубку и, ни к кому не обращаясь, произнесла: — Удивительно, больше чем на одного ребенка наши мужья оказались не способны, да и то все девчонки, а этот сумел всех обрюхатить, да еще уверен, что будут мальчики, — тут она повернулась к Вахтангу. — Знаешь, нас с мамой очень интересует один вопрос, и мы просим ответить на него чистосердечно — кто из нас тебе больше понравился?

— Нина, нельзя так ставить вопрос. Каждая женщина по-своему хороша. И очень многое зависит от партнера — для него важен и аромат женщины, и ее кожа. На мой взгляд, вы все хороши, но, скажем так, с учетом внешности, природных данных, возраста Валентина лучшая, она истинная женщина. Если говорить только о возрасте, то каждая из вас в своем «весе» — мировая чемпионка, правда, Анна наиболее привлекательна своим простодушием, неопытностью, дыханием, телом, из нее выйдет настоящая секс-бомба, и потом, она больше всех похожа на прабабушку.

— Оставайся, Вахтанг, в Астрахани, будет у тебя четыре жены, какую захочешь, та немедленно прибудет к тебе. А вообще, мама, интересно получается: у наших детей — один отец, но друг другу они приходятся дядьями и племянниками. Твой сын будет дядей моего сына, и, выходит, я буду растить дядю и племянника как родных братьев. Тебе не кажется, Вахтанг, что ситуация из ряда вон выходящая? Останешься в Астрахани?

— Вы не знаете моей биографии, — усмехнулся Вахтанг. Он рассказал им некоторые подробности своей жизни. — Так что число моих детей давно перевалило за двадцать.

Женщины изумленно уставились на него, не зная, верить или нет.

— Так что если у вас будут какие-нибудь затруднения, — продолжал Вахтанг, — адрес вы уже знаете, можете смело приехать туда, вас примут, приласкают, посмотрят за вашими детьми — короче, помогут, чем могут.

— Да-а, — протянула Валентина, — это похоже на миссию.

Через десять дней Вахтанг, закончив свои дела в Астрахани, попрощался с женщинами и отбыл в Тбилиси.

Он снял в Ваке однокомнатную квартиру, за которую платил половину своей зарплаты. Постепенно осваивался на работе. В его обязанности входило распределение по всей территории Советского Союза продукции легкой промышленности, в основном обуви. Конечно, согласно спущенным Москвой разнарядкам. Прежде чем он окончательно разобрался в тонкостях своей должности, начальник отдела «посоветовал» ему посылать продукцию определенных фабрик главным образом в Среднюю Азию и восточные районы СССР, поскольку именно ее якобы требовали эти регионы, и директора этих фабрик очень огорчались, когда им выпадали западные районы Советского Союза или Москва.

Очень скоро Вахтанг понял, где собака зарыта и на чем можно нагреть руки. Некачественную продукцию развитые западные районы часто браковали и возвращали, а из восточных регионов рекламаций почти не поступало. После вмешательства начотдела у Вахтанга остался лишь график распределения по западным регионам страны.

Заместитель директора Батумской обувной фабрики по коммерческой части Цицино Белтадзе была очень приятной во всех отношениях женщиной. Без презента — коньяка или сигарет — в отделе не появлялась. У нее были прекрасные манеры, а когда улыбалась — сердце радовалось. Однажды Цицино подсела к столу Вахтанга и попросила о встрече после работы.

— Только не в центре, — добавила она.

— Могу предложить парк Ваке.

— Согласна. В половине седьмого у входа.

Вахтанг понял, речь идет не о любовном свидании, но даже деловая встреча с такой женщиной была приятна. Ровно в половине седьмого они встретились у ворот парка.

— Вахтанг, мы получили кожу сравнительно низкого качества, но план не выполнить не могли и продукцию все же выпустили. Мы надеялись, эта обувь пойдет в районы Сибири, но, как выяснилось, мы опоздали, и все восточные районы уже удовлетворены. Можно нам чем-нибудь помочь?

— Похоже, ничем, дорогая Цицино. Мой начотдела Важа Шубладзе, пока я разбирался в ситуации, позаботился обо всех своих приятелях-директорах. Вы прекрасно знаете, в случае рекламации нам тоже попадает, так что, хотят фабрики или нет, они должны выпускать качественную продукцию.

— Вахтанг, я не тот человек, который не видит сложностей, но банкротства фабрики я не допущу. Как хотите, но найдите для меня восточные районы, за ценой мы не постоим и при необходимости пойдем на все ради интересов фабрики. Как женщина я тоже готова на определенные жертвы, — и она рассмеялась. — Мне кажется, ваш предшественник был более активен, ездил в Москву, хлопотал. Вы тоже пошевелитесь, выбейте дополнительно восточные районы — план выполним за счет сырья хорошего качества, а фабрикам вернем распределенный плановым комитетом мусор, который они называют кожей. У нас будет оправдание, почему дополнительный план оказался невыполненным, а тем временем мы используем восточную разнарядку. Сечешь алгоритм?

— Я-то секу, но не думаете же вы, дорогая Цицино, что в Москве сидят болваны? Они все это знают не хуже нас и берут за это деньги. Хлеб да соль — это, конечно, прекрасно, но все-таки мне надо знать, что я должен буду дать за каждую пару обуви и что останется мне.

— Все правильно, Вахтанг, но эту продукцию мы должны отправить на Восток — всеми правдами и неправдами. Это вопрос моего престижа, тем более все считают, что это невозможно, и уже повесили носы. Я все сделаю для вас, но вы должны мне помочь, — и она снова улыбнулась согревающей сердце улыбкой.

— Я очень постараюсь, Цицино, мне кажется, ни один мужчина не рискнет отказать вам. Назовите только конкретную сумму, сколько копеек дадите за каждую пару обуви. Я поеду в Москву и попытаюсь все уладить.

— За каждую пару, наверное, дадим двадцать копеек.

— Поскольку ситуация, можно сказать, революционная, давайте договоримся — один процент стоимости, а потом посмотрим. Если согласны, дайте мне тридцать процентов от общей суммы, в случае неудачи я их верну, и мои расходы вас не коснутся.

— Неплохая мысль. Я переговорю с директором, по-моему, он согласится. У нас ведь нет выбора. А сейчас давайте где-нибудь отужинаем. — Цицино снова озарила его своей удивительной улыбкой.

— С одним условием — пока мы вели деловую беседу, мы были партнерами-коллегами. Теперь, с окончанием деловой беседы, я мужчина, вы женщина. Поэтому — ужин за мной. Вы — мой гость.

Они зашли в ресторан там же, в парке. Заказали шампанское и котлеты по-киевски.

— Я хочу выпить за наше знакомство, — подняла Цицино свой бокал. — У нас, знаете ведь, как: пока не посидел с человеком за одним столом и не выпил с ним, то, несмотря даже на многолетнее знакомство, вы не знакомые, а тем более не друзья. Сегодня состоялось наше настоящее знакомство. Кто знает, может, оно перерастет и в дружбу?

Вахтанг поднял свой бокал и чокнулся с ней.

— Не обижайтесь, Вахтанг, я слышала, у вас огромное количество детей, и все мальчики. Это правда или шутка? Мне что-то не верится, но ваш покровитель Демури клянется всеми святыми.

— Это правда, Цицино, чистая правда, все мое счастье и несчастье в том, что я делаю людям добро, протягиваю им руку помощи, восстанавливаю мир в семьях, улаживаю супружеские отношения, но мной, тем не менее, недовольны и, более того, часто таят на меня обиду.

— Интересно, очень интересно, вы в самом деле очень нужный человек, Вахтанг, — засмеялась Цицино.

— Что, есть на примете бездетный лопух, которого нужно осчастливить?

— Я думаю прежде всего о себе.

— А вам-то это зачем, насколько мне известно, вы — мать пятерых детей?

— В том-то и дело, что все пять — девочки, этот сукин сын не может сделать мальчика и винит во всем меня. Постоянно раздражен, и, представь себе, я его понимаю — квартира отличная, деньги какие-никакие водятся, и для кого все это, для зятьев? Сейчас он буквально одержим одной мыслью — завести шестого ребенка (а вдруг будет мальчик?) или усыновить мальчишку. Я согласна, но с одним условием: пусть делает ребенка с какой-нибудь другой женщиной, а я его воспитаю. Чужого принять не смогу.

— Для этого он должен изменить вам.

— Мы очень любим друг друга. Между прочим, я вышла за него по сватовству и так хотела иметь ребенка, особенно сына, что через шесть лет была матерью пяти девочек. Ну никак не получается мальчик! А вам как это удается? Может, какой-то секрет известен? Откройте его! — Цицино засмеялась.

— Никакого секрета здесь нет, видимо, в моей сперме более активно мужское начало. Этим бокалом, Цицино, я хочу поднять тост за наших детей и пожелать им богатых родителей, а родителям — хороших детей и среди них — непременно продолжателя рода. А то жаль отца, выходит, весь его труд — насмарку.

— Это и убивает моего мужа. Да здравствуют дети и их родители! Может быть, одного продолжателя рода и нам удастся произвести на свет.

Они прекрасно провели вечер. Вахтанг проводил Цицино до дома ее дяди, а затем отправился домой.

На другой день после полудня Цицино заглянула к Вахтангу в Госплан и сообщила, что переговорила с директором, он согласен, только попросил ее сопровождать Вахтанга в Москву.

— Вы оформляйте командировку и скажите мне, когда будете в Москве. Лучше отправиться на той неделе, чтобы в четверг уже быть на месте. Я сегодня же уезжаю в Батуми и прямо оттуда полечу в Москву. Разумеется, с деньгами. Значит, договорились? Вы мне звоните оттуда и сообщаете, когда мне вылетать.

Вахтанг отправился к начальнику отдела Важе Шубладзе, ознакомил его с ситуацией. Тот согласился командировать Вахтанга в Москву.

В понедельник он был в Москве. Устроившись в гостинице «Москва», поехал в плановый комитет к своему куратору Евгению Борисовичу. Оба остались довольны состоявшимся знакомством. Вахтанг предложил ему встретиться после работы в гостинице и продегустировать грузинский коньяк.

Вечером Вахтанг принимал Евгения Борисовича в своем номере. Они выпили несколько рюмок, прежде чем он приступил к делу.

— Евгений Борисович, нельзя ли расширить для нашей продукции ареал восточных регионов СССР? Если мы получаем оттуда кожу и все необходимое для производства обуви, почему бы им не использовать готовую продукцию из своего же сырья? К тому же они часто присылают нам брак, который мы обычно не возвращаем, если он не вопиюще плох. Мы понимаем, у них свои проблемы. Нельзя ли, насколько возможно, охватить эти регионы?

— Не получится, Вахтанг Николаевич. Об этом же просят Северный Кавказ, Армения, Азербайджан, да и азиатские республики оставляют себе свою продукцию.

— Не буду скрывать, Евгений Борисович, у меня есть друг — директор фабрики. У него сейчас большие проблемы. Он получил негодное сырье, но, чтобы выполнить план, выпустил продукцию, сами понимаете, какую — сырье-то негодное. Нет, обувь сшита неплохо, дизайн вполне современный, но когда сырье никуда не годится — ничего не попишешь. Надо ему помочь. Человек он надежный, благодарный.

— Сколько дает? — неожиданно спросил Евгений Борисович.

— На десять пар обуви, наверное, — десять копеек. Если хотите, могу позвонить ему и устроить встречу с его представителем.

— Я буду иметь дело с тобой. Незачем мне знакомиться с директорами. Сколько всего тысяч пар? До ста тысяч будет? Принесешь деньги, и я подготовлю для вас дополнительную разнарядку в тот район, который вам нужен. В будущем, если вам понадобится моя помощь, пишите мне на мой домашний адрес, а по телефону сообщайте о письме.

Они выпили еще несколько рюмок, посплетничали о женщинах, а потом Вахтанг проводил своего гостя до такси.

Позднее он позвонил Цицино и попросил уточнить количество пар обуви, готовой к отправке.

На другой день вечером Цицино была уже в номере у Вахтанга. В разговоре выяснилось, что количество обуви, готовой к отправке, составляло сто пять тысяч пар, а средняя их стоимость — тридцать рублей. Согласно договоренности Цицино привезла с собой один процент от общей суммы.

Вахтанг сказал ей, что по получении денег ей будет выдана разнарядка и они могут начать переоформление документов.

В гостинице не оказалось свободного номера, и Вахтанг уступил Цицино свою кровать, а сам устроился в кожаном кресле.

Утром он позвонил Евгению Борисовичу и сообщил, что разнарядка должна быть сделана на сто пять тысяч пар обуви.

Во второй половине дня они встретились. Евгений Борисович принес разнарядку на сто двадцать тысяч пар. Цифра оказалась завышенной потому, что республика, по-видимому, сделала запрос на дополнительную продукцию именно в таком количестве. Вахтанг подписался в том, что получил разнарядку, но Евгений Борисович оставил ее у себя, сказав, что вечером повидает Вахтанга.

Цицино ждала в номере. Вахтанг сообщил ей, что все в порядке, что количество обуви даже завышено и ее можно отсылать в течение целого года. Потом попросил ее вечером выйти прогуляться с восьми до девяти. Ровно в восемь появился Евгений Борисович. Вахтанг запер за ним дверь и передал ему пачку сторублевок. Евгений Борисович вынул из нагрудного кармана разнарядку и, протянув ее, сказал, что можно начинать загружать вагоны. Они выпили по рюмке коньяка, и Евгений Борисович попрощался с Вахтангом.

Когда позвонила Цицино, Вахтанг объявил ей, что дело сделано. Не прошло и пяти минут, как Цицино появилась в номере. Вахтанг передал ей разнарядку и сказал, что они завтра же могут возвратиться в Тбилиси. На основе этой разнарядки она получит там новую, и завтра же можно будет начать загружать вагоны.

— Вахтанг, как ты думаешь, о чем я думала, когда передала вчера тебе деньги? Что такое наша жизнь? Неужели до самого своего конца мы должны только и думать, что об этих проклятых деньгах — как их нажить, куда их вложить! Мы с мужем уже четыре года нигде не отдыхали, я вся в делах этой фабрики. Никакой личной жизни. А вчера меня еще и зло взяло — такой опытный и желанный для многих женщин мужчина лежит рядом в кресле, и ему даже в голову не приходит сказать тебе хотя бы одно ласковое слово.

Вахтанг развел руками и улыбнулся.

— Я понимаю, ты человек порядочный, но я обозлилась на себя. Мне кажется, я недурна собой, а меня за женщину не считают и смотрят лишь как на партнера.

— Цицино, дай мне паспорт, мне нужно брать билет.

— Знаешь, что я подумала вчера, Вахтанг? Какого черта мой муж будет делать ребенка на стороне? Скорее всего, опять будет девочка — похоже, он специалист по девочкам. В доме снова начнутся неприятности. Потом мне придется воспитывать чужого ребенка… Да и какая порядочная женщина, вообрази, отдаст свое дитя… Так не лучше ли мне рискнуть с мужчиной, который дает гарантию, что будет мальчик, и воспитывать собственного ребенка. Разумеется, если ты не попрекнешь меня в этом, — рассмеялась Цицино и обняла Вахтанга.

— Близко узнать тебя, Цицино, большое счастье для любого нормального мужчины. Я, честно говоря, не думал о тебе в этом контексте и теперь, когда ты делаешь мне предложение, я должен настроиться на соответствующую волну. Давай возьмем билеты на послезавтра.

— Лучше всего полетим в субботу утром. Я — в Батуми, ты — в Тбилиси. Оттуда позвонишь мне, с проводником поезда перешлешь эту разнарядку, я встречу, а во вторник начнем загружать вагоны. Эти несколько дней я посвящу себе и своей личной жизни.

Они поднялись в ресторан. Заказали легкий ужин без крепких напитков. Потом спустились в номер. Цицино погасила свет, разделась и легла рядом с Вахтангом. Вахтанг начал целовать ее, Цицино откликнулась на его поцелуи, но чувствовалось, что она напряжена, думает о чем-то постороннем. Вахтанг интуитивно был готов к тому, что она в любой момент может вскочить и убежать. Он не медля лег на нее и проник в ее лоно. Ее мягкие срамные губы увлажнились и, когда Вахтанг выплеснул накопившуюся энергию, от напряженности Цицино не осталось и следа, хотя она и лежала, не смея шевельнуться. Немного погодя она встала и вышла в ванную. Вахтанг последовал за ней. Цицино выскочила вон, потушила свет и нырнула под одеяло. Вахтанг зажег бра. Цицино потянулась, чтобы потушить его.

— Весь кайф в том, чтобы видеть, как ты возбуждаешься, а от темноты какой прок? — сказал он ей.

— Не хочу, чтобы ты увидел мои недостатки.

— О каких недостатках ты толкуешь? Твоя грудь — два роскошных мяча — прекрасна, и дай мне возможность полюбоваться ею.

— Брось лицемерить. Не смотри, что моя грудь отвисла, это, можно сказать, два тома житейской мудрости, переплетенные в натуральную кожу. Тебе выпала возможность приобщиться к этой мудрости, так смотри не оплошай.

— А я что говорю? Дай же мне приобщиться не только к ее содержанию, но и величию, — и он начал языком ласкать ее грудь.

— Разрешение дано. За эти два дня я к тебе привыкну, но не забывай о своем обещании. Вряд ли у меня будет возможность бывать с тобой.

— Если будет мальчик, на какой магарыч расщедришься? — шутливо спросил Вахтанг.

— На какой? Я окажу тебе величайшее доверие сделать мне еще одного мальчика.

Они почти не выходили из номера. Цицино требовала сексуального удовлетворения все в новых и новых позах, словно старалась осуществить с Вахтангом все свои сексуальные мечты, все, что видела в эротическом кино или снах.

В пятницу вечером Вахтанг купил в магазине рядом с гостиницей бриллиантовое кольцо.

— Твой муж, наверное, в свое время подарил тебе золотое кольцо, потому что был молод и не знал тебе цены, а я знаю тебе цену и дарю тебе как матери моего будущего сына кольцо с бриллиантом.

В субботу утром они отправились во Внуково. Вахтанг проводил Цицино на батумский рейс, а через час сам улетел в Тбилиси.

Командировка оказалась на редкость удачной. Вахтанг положил в карман десять тысяч рублей. Столько денег он никогда не делал.

Во вторник Вахтанг внес Важе Шубладзе разнарядку для Батуми.

— Они что, заплатили? — спросил Важа. — Сколько, не знаешь?

— Сами договаривались.

— А нам ничего?

— В следующем году я согласую этот вопрос в Москве заранее и разнарядку буду спускать сам, вот тогда-то пусть будут добры уважить нас.

Важа моментально все усек. Он понял: отныне никто не получит разнарядки за так, — и тут же подписал бумагу.

После этой командировки рейтинг Вахтанга в плановом комитете значительно возрос. Несколько директоров обратились к нему с просьбой помочь с разнарядкой. Вахтанг всем отказал, так как даже европейский лимит был уже исчерпан.

Вахтанг получил квартиру и справил новоселье. Были приглашены и сослуживцы. На работе ему предложили купить легковую машину. Он приобрел и машину. Таким образом, год для Вахтанга выдался неплохой. Он позвонил в Москву и выяснил, что у Валентины, Нины и Анны родились мальчики, а Светлана произвела на свет двойню — двух мальчиков. Валентина переехала жить в Москву и, как договаривались, оформила своего малыша как сына Нины. Так что Нина на старости лет стала матерью близнецов.

В конце года Вахтанг на несколько дней съездил в Хони. Привез женщинам и детям подарки и деньги. По возвращении из Хони он узнал неприятную новость — в комитете шло сокращение штатов и его, как нового сотрудника, к тому же неспециалиста, должны были сократить в первую очередь. Вахтанг встретил новость не дрогнув. Через месяц его снова вызвали и сказали, что в трудовой книжке уход с работы не будет оформлен как результат сокращения штатов, если Вахтанг согласится перейти на работу в городскую милицию, в отдел угрозыска. Вахтанг согласился и начал работать в милиции.

Как оперативного работника, Вахтанга прикрепили к группе по борьбе с городскими ворами, поскольку последним он был еще не известен. Он должен был проработать в этой группе несколько месяцев. Группа состояла из трех человек: начальник, оперативный работник Дугин и Вахтанг. У каждого были фотографии известных карманников, они должны были высматривать их в местах сборищ людей — на автобусных или трамвайных остановках — и, заметив, подняться за ними в транспорт. Воров надо было ловить с поличным.

После спокойной работы в плановом комитете Вахтангу новое занятие пришлось не по душе. Он представлял себе эту работу по-иному. Увлечение романтикой осталось далеко позади.

Начальник группы Гиви Мерквиладзе был небольшого роста, лет тридцати пяти. Внешностью больше походил на вора, чем на работника милиции. Дело свое знал хорошо. Он руководил арестом воров. Иван Дугин был моложе Вахтанга. Высокий, красивый, ростом под метр девяносто, он походил на рафинированного интеллигента. Человека с такой внешностью жаль было использовать для работы в милиции. Более подходящим для него поприщем была бы деятельность дипломата.

Иван был уроженцем Грузии, прекрасно владел грузинским, на родном русском языке говорил с акцентом. Любил травить анекдоты, и улыбка почти не сходила с его лица. С Гиви работал уже два года.

Узнав в толпе на остановке вора, Гиви, пряча лицо, поднимался в автобус через передние двери. Вахтанг и Иван протискивались в задние, не сводя при этом глаз с вора. Как только вор начинал «работать», они подавали знак рукой Гиви, и он начинал продвигаться к ним.

Первая же операция закончилась успешно — они задержали симпатичного молодого человека, вытащившего из женской сумочки десять рублей. На другой же остановке его вывели и вошли с ним в первый же подъезд. Гиви обыскал парня, нашел еще одну десятку.

— У этого нищего нет денег, — объявил он и зарычал на вора: — И чего ты шаришь по чужим карманам?

— Были бы у меня деньги, не лез бы в чужие карманы, — последовал ответ.

— Этого дилетанта берем в отделение, — вынес приговор Гиви.

Пострадавшую попросили следовать за ними. Она отказалась.

— Из-за десяти рублей я в милицию не обращусь, — заявила она, но свои координаты тем не менее оставила. Молодой воришка был доставлен в отделение.

— Дармовое дело, — отметил Гиви, когда они вышли на улицу, — но нам зачтется. Впрочем, его тут же выпустят на поруки.

Они подошли к троллейбусной остановке. Народу на ней было немного, зато подошедший транспорт оказался переполненным. Гиви узнал вора и дал ребятам знак. Те последовали за ним. Парень тем временем мастерски открыл сумку женщины, увлеченно беседующей со своей приятельницей, вынул оттуда бумажник и быстро сунул его в карман. Тихо закрыл сумку так, что женщина ничего не заметила, и спокойно направился к выходу. Гиви уже поджидал его на выходе. Женщину также попросили выйти из троллейбуса. Она сразу же узнала свой бумажник и потребовала вернуть его.

— Это вещественное доказательство, — вырвалось у Ивана, — мы не можем вернуть его.

— Тогда я не выйду! — вскипела женщина. Народ в троллейбусе загалдел. Вора вывели, а Иван поехал с женщиной, чтобы записать ее адрес.

Вора снова завели в подъезд, открыли бумажник. В нем оказалось пятьдесят рублей. Затем парня обыскали, и в небольшом переднем кармане брюк обнаружили пятьсот рублей. Гиви переложил их в свой карман, потом повернулся к Вахтангу, явно давая вору возможность убежать. Вор не стал раздумывать, рванул к двери и был таков. Вахтанг хотел было догнать его, но Гиви остановил напарника.

— Брось, — сказал он, — все равно ты его не догонишь, да черт с ним.

Тем временем подошел Иван.

— Ну что, сбежал? — спросил он, улыбаясь.

— Сбежал, Ванечка, сбежал, — рассмеялся Гиви, вынимая из кармана деньги. — Вот, ребята, пятьсот рублей. Из них пятьдесят — на ресторан, пятьдесят нашему начальнику. Остается четыреста. Сто Ивану, сто Вахтангу и двести мне, как главному в группе и вашему руководителю. Кто-нибудь против?

Никто не проронил ни слова. Вахтанг хотел было отказаться от своей доли — он был уже приучен к гораздо большим суммам, но ничего не сказал.

— Что делать с кошельком? — поинтересовался он.

— Кошелек сдадим в городскую милицию, составим акт, заявим, что пострадавшая отказалась выйти из троллейбуса, а народ заступился за вора, и он, воспользовавшись этим, сбежал. Захочет пострадавшая вернуть кошелек, пусть обращается в городскую милицию.

— А нам ничего не скажут, почему мы упустили вора?

— А почему, ты думаешь, начальник получает свою долю? И потом, если пострадавшая не подтвердит, что ее обворовали, из этого дела ничего не выйдет. Собачья работа, — признался Гиви.

— Каков улов карманников в среднем? — поинтересовался Вахтанг.

— Почти никакой. Они, как и мы, зарабатывают на хлеб насущный, — засмеялся Гиви.

Они вошли в ресторан. Официант тут же узнал Гиви и проводил их в отдельный кабинет.

— Две бутылки «Русской» водки, — стал заказывать Гиви, — три порции хашламы, три кабаба, три порции свиного шашлыка и сосисок «Иверия». Приноси именно в такой последовательности. И еще шесть бутылок пива и один лаваш.

— А как насчет сыра, зелени, салата и пхали? — спросил Вахтанг.

— Терпеть не могу силоса. Сегодня поедим, как мне нравится. Не придется по душе, будете заказывать сами.

— Тамадой выберем Гиви, — сказал Иван и разлил водку по стаканам.

— Работа на сегодня сделана. Пьем, сколько можем, если понадобятся дополнительные расходы, я плачу из своей доли. Это наша первая встреча, поэтому выпьем за знакомство, за наше дело, которое не ценят по достоинству.

Все выпили молча.

— Действительно, сколько надо помучиться, чтобы сцапать вора. Еще более мучительно отдать его под суд. Работаешь, себя не жалея, глядишь, а он уже вышел на поруки или получил условно, и ты снова должен ловить его, а в результате — ноль, — взял слово Иван.

— Да и народ не очень-то симпатизирует нам, — вставил слово Вахтанг.

— Мы выполняем роль ассенизаторов, копаемся в человеческих отбросах. А потом общество упрекает нас, почему, де, воняете, почему не пахнете «Шанелью № 5». У нас же нюх на запах дерьма натренирован. Люди вокруг зажимают носы, не понимая, что это они — причина вони, — Гиви чокнулся с приятелями и залпом выпил стакан водки.

— Нас не любят, потому что мы отнимаем деньги, бьем, — сказал Вахтанг. — Ты же не хуже меня это знаешь, Гиви.

— Ты еще новенький, и не знаешь, что к порядочным ворам мы относимся с большим уважением. Такому представишь факты, он сразу же признает себя виновным, разговаривает вежливо. И ты в свою очередь, представляя закон, разговариваешь с ним соответствующим образом. Бывает, они шутят, смешат тебя, чувство юмора — великое дело, и ты, естественно, проникаешься к ним симпатией. Поймал я одного типа и спрашиваю его: не стыдно тебе столько врать мне, а он в ответ смеется: а тебе не стыдно столько спрашивать. А другого спрашиваю: у кого украл деньги? Нашел, говорит. Где? В кармане у пострадавшего! Красненькие десятки так торчали из его кармана, что просто спровоцировали меня на кражу!

— Черт с ними, с этими ворами! Да здравствуют наши семьи! — воскликнул Иван. — Во главе с Гивиной женой, с его тремя детьми — двумя мальчиками и одной девочкой. За моих малышей и несносную жену и за тебя, Вахтанг, я знаю, ты неженат, но, наверное, не одинок, — Иван залпом осушил свой бокал. Все рассмеялись.

— Эх, жена, что саквояж, с годами носить все неудобнее, но и выбросить жалко, поскольку все еще помнишь, какую радость доставила эта покупка, — с горечью проговорил Гиви.

— Меня спросить, так мы с женой были по-настоящему счастливы лет пятнадцать назад, пока не встретились друг с другом. Съела она меня, жутко ревнива, опоздаешь с работы — значит, с женщинами гулял. Вот и сегодня приду навеселе, значит, с девками пил, короче, не жизнь, а каторга.

— Знаешь, Иван, я могу понять твою жену, — засмеялся Вахтанг, — такого красавца конечно же приревнуешь!

— Могу поручиться, Вахтанг, что в мои годы и с моей наружностью я более грешен в этих делах, нежели Иван, но никто не верит, — заступился за Ивана Гиви.

— Ничего не поделаешь, в жизни женщины есть активный период, когда она треплет нервы отцу, мужу, зятю, и пассивный, когда она делает то же самое в отношении соседей, брата, детей и внуков, — засмеялся Вахтанг.

— И все равно, выпьем за наших женщин, без которых наша жизнь не имеет смысла. Наверное, они лучше нас знают это и потому не дают нам покоя. И, наверное, они в чем-то правы. Сегодня мы заработали какие-то копейки, принеси мы их домой в трезвом виде, приласкай мы ночью своих жен, вряд ли они нас в чем-либо попрекнули бы. Нет, мы закатились в ресторан, нажрались водки и ночью от нас никакого прока не будет. Так что, если задуматься, не так уж они не правы, — встал на сторону женщин Гиви.

— Гиви Акакиевич, а знаете ли вы, что изобрели какую-то магнитную водку, которая увеличивает мужскую потенцию? Вот бы нам сейчас эту магнитную вместо «Русской», нашим женам не на что было бы жаловаться!

— Ну, она действует, наверное, если выпиваешь не более ста граммов в день, а при наших дозах потребуется дополнительно магнит на шею, иначе ничего не выйдет, — сказал Вахтанг.

Все засмеялись.

— Давайте выпьем за настоящих людей, — заговорил тамада. — Сколько раз бывало, вызовет тебя начальник, отчихвостит, ты выходишь из его кабинета в надежде на сочувствие товарищей, ан нет — у всех глаза блестят от радости.

— Это черта людей несчастливых и нищих. Они ни на что не способны, вот и радуются твоей беде. Выпьем за удачливых, которых Бог наделил всем в меру — и мужеством и хитростью, — с этими словами Иван залпом выпил свой стакан.

— Хитрость во всяком деле нужна. Не так давно мы в течение двух недель трижды поймали одного карманника. Дело зависело от свидетелей, а они меняли свои показания — не знаю уж, что он там с ними делал — то ли подкупал, то ли пугал. Всякий раз мы выходили виноватыми. А он еще смеялся над нами. Когда я его спросил, почему ты называешь разные имена и фамилии, он мне ответил, что это у него получается невольно, когда, говорит, я злюсь, я сам себя не узнаю, тем более когда меня оскорбляют, обвиняя в воровстве. При этом нагло смотрел мне в глаза.

— Но ты все-таки поймал его, — заметил с улыбкой Иван.

— Тут уж сработала профессиональная жилка. Я вызвал одного старого работника, вручил ему сумму денег, соответствующим образом обработанных, и велел ему поездить в автобусе. Причем я не показывался, — если бы он меня увидел, сразу же сообразил, что мы ему ловушку ставим. Деньги у нашего агента соблазнительно выглядывали из кармана, и наш карманник не удержался и вытащил их. Его схватили и привели в отделение. Он вытер вспотевшее лицо ладонью, и на лице осталась краска, которой были обработаны деньги. Факт, как говорится, на лице, деваться некуда. В это время с нашим агентом случается сердечный приступ, и он умирает. И опять мы без главного свидетеля. Упусти я его в четвертый раз, наверное, умер бы от разрыва сердца. Но тут Иван оказался на высоте, состряпал письменное показание от имени почившего агента, причем такое, какое тому никогда не написать.

— И подпись подделал?

— В этом деле Ивану нет равных. Как-то начальника милиции не было в городе, а нам позарез нужна была его подпись, чтобы забрать зарплату из банка, так Иван расписался за него — никто там не усомнился в подлинности подписи.

Они выпили еще две бутылки водки. Официант приносил блюда, заказанные Гиви. Под конец пришла очередь сосисок. Несмотря на то, что все были сыты, сосиски на столе не залежались.

— Отличный стол, Акакиевич! Силос в застолье действительно никому не нужен, за столом мужчина должен есть мясо.

— Завтра на работу в котором часу? — спросил Вахтанг.

— К семи утра подойдете к столовой, что возле моего дома. Поедим хаши и выйдем на улицу — работать. Не волнуйтесь, скоро мы займемся другим делом — более денежным.

Спустя месяц их группу перевели на ночные дежурства. В их обязанности входило разъезжать по городу в ночные часы, следить за порядком и выезжать на место происшествия по заданию дежурного по городу. Каждая дежурная машина обслуживала свой район. Группа Вахтанга патрулировала окрестности железнодорожного вокзала. Неожиданно по рации передали, что в доме номер десять по улице Пиросмани затеяна драка. Как выяснилось, там жила популярная в районе красотка, из-за которой передрались ее гости. Красотку нашли в нетрезвом состоянии, нещадно ругавшей своих соседей, а скандалистов уже и след простыл.

Соседи хором жаловались на возмутительницу спокойствия, от клиентов которой житья нет.

Гиви приказал женщине одеться и отправиться с ними в милицию.

— Чего вы от меня хотите? Я больной человек, все у меня болит — и ноги, и поясница, и голова каждый день раскалывается, один здоровый орган у меня, так соседи исходят завистью!

Гиви рассмеялся.

— А зачем ты собираешь у себя пьянчужек? Какой тебе от них прок?

— Не скажите, гражданин майор, — на Гиви была милицейская форма. — Коли этих мужчин помыть, да в меру напоить водкой, их можно использовать в лечебных целях!

— Черт с тобой, оставайся дома, ложись спать и чтобы никто тебя не слышал!

Женщина юркнула к себе и заперла дверь. Оперативная группа села в машину и уехала.

— Зачем ее тащить в отделение, только время переводить. Завтра ее все равно выпустили бы. Будь моя воля, Вахтанг, я бы оформлял таким особам троекратное посещение вытрезвителя, а это, как ты знаешь, дело простое. Затем давал бы год принудительных работ где-нибудь на поселении. Не помогло — два года и так далее в геометрической прогрессии. Этот народ ничего не создает, да и потребности у них минимальные.

В это время взгляд Гиви упал на хорошо одетого молодого человека явно навеселе, который шел неуверенной походкой. Он тут же повернулся к Ивану. Тот положил руку на плечо шоферу. Машина опередила пьяного метров на десять и у перекрестка замедлила ход. Иван приоткрыл дверцу, и по тротуару заскользил пистолет. Машина въехала в боковую улицу и скрылась в ближайшем дворе. Молодой человек подошел к перекрестку, увидел на мостовой пистолет, поднял его и, воровато оглянувшись по сторонам, сунул в карман. Не прошел он и пятидесяти метров, как рядом с ним остановилась машина. Из нее выскочил Иван, а за ним не спеша вышел Гиви. Они обыскали парня, нашли у него оружие, усадили в машину и отвезли в отделение. Вахтанг все понял без лишних слов.

— Ты чего поскучнел? — спросил его Гиви.

— А если у этой семьи не окажется денег, не возьмем ли мы грех на душу?

— А чтобы этого не случилось, ты сыграешь роль доброго следователя и обложишь его данью по его возможностям. Что делать, Вахтанг? Ты же видишь, нам катастрофически не хватает денег. Мы — охотники. Если нам повезет и родители его окажутся во всех смыслах на высоте, мы отметим присвоение тебе капитанского звания.

В кабинет ввели высокого молодого человека лет двадцати трех прекрасной наружности. В комнате сидели Гиви, Вахтанг и Иван.

— Откуда у тебя оружие? У кого купил?

Молодой человек взволнованно дышал.

— Ни у кого я не покупал, клянусь мамой. Валялся на улице, я поднял и положил в карман.

— И собирался понести в милицию, чтобы добровольно сдать его в два часа ночи?

— Да, да, именно так, — обрадовался молодой человек. Потом задумался и, махнув рукой, сказал: — Это все вы подстроили, какой же я идиот, как это я сразу не догадался. Кто бы его мог потерять среди ночи?!

— Он еще нас же и обвиняет, — усмехнулся Гиви. — Сейчас мы узнаем, замешано ли это оружие в каких-нибудь делах, и, если замешано, может быть, он поделится с нами информацией… Узнай, Вахтанг, кто он, чей сын. К телефону не подпускать. Закрой его в камере. Передадим дело в прокуратуру, пусть выясняют, в чем он виноват. Зачитай ему статью из УК, где сказано, что за ношение оружия без разрешения полагается пять лет. — С этими словами Гиви вышел из кабинета.

Остались Иван и Вахтанг.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес, — приступил к делу Вахтанг.

— Мгеладзе Гурам Джансугович, 1960 года рождения, Советская улица, дом два, квартира пять, студент пятого курса архитектурного факультета Политехнического института.

— Место работы родителей?

— Отец — завотделом в Цекавшири, мать — модельер пошивочного салона.

Иван и Вахтанг обменялись взглядами. Восторга их лица не выразили.

— Был ли когда-нибудь судим? Только говори правду, мы все равно проверим.

— Один раз, за участие в драке. Я был виноват, меня отпустили на поруки.

— Телефон дома есть?

— Есть! Если можно, дайте мне позвонить. Дома, наверное, в панике, что меня до сих пор нет, — попросил молодой человек.

— Будь ты неладен, как будто у нас без тебя мало дел! Таскается по ночам с пистолетом в кармане, а теперь я должен анализировать всю городскую информацию из-за тебя, — в сердцах произнес Иван и вышел из комнаты.

— Ладно уж, звони, только покороче, — разрешил Вахтанг.

— Где ты пропадаешь, трудно позвонить? — послышался в трубке разгневанный мужской голос. — Мы с матерью не спим, тебя дожидаемся.

— Отец, я в милиции, в дежурном отделении Октябрьского района. Приезжай, — тут Вахтанг нажал на рычаг.

Парня увели в камеру.

Через полчаса старший Мгеладзе разговаривал с Гиви.

— Драться — это он умеет, — говорил он Гиви, — но чтобы взять в руки нож, а тем более пистолет — такого никогда не было.

— Не верите мне, послушайте своего сына, — и Гиви приказал привести арестованного.

Ввели молодого человека. Отец сурово спросил сына, действительно ли у него нашли пистолет.

— Да, отец, но… — однако старший Мгеладзе не стал слушать сына, он рванулся к нему, и, не заслони его Вахтанг, неизвестно, чем бы все это кончилось. Бедного парня поспешно вывели из кабинета.

— Возьмите себя в руки, батоно Джансуг, этот молодой человек под нашей защитой. Мы никому не позволим поднимать на него руку, за это с нас строго взыскивают, — встал на защиту Мгеладзе-младшего Гиви.

Джансуг опустился на стул, приложил руку к груди.

Гиви раскрыл ящик стола и участливо протянул ему валидол. Джансуг положил таблетку под язык и перевел дух.

— Что делать, батоно Гиви? — упавшим голосом спросил он. — Жаль парня в тюрьму.

— Я прямо вам скажу, батоно Джансуг, — смягчился Гиви, — ему грозит до пяти лет заключения. Если этим оружием не совершалось преступление, я вам помогу. Вы правы, жаль отправлять студента в тюрьму. Я еще не слышал, чтобы тюрьма кого-нибудь исправила. И все же, как бы я вам ни помогал, он получит не менее трех лет, — с этими словами Гиви вышел из комнаты.

— Подождите здесь или, если хотите, приходите утром, когда мы получим ответ на наш запрос. Если номер этого пистолета нигде не фигурирует, мы сможем вам помочь, — сказал Вахтанг, собираясь в свою очередь выйти из кабинета.

Джансуг остановил его.

— Простите, но ваше лицо мне знакомо. Вы случайно не работали в системе Цекавшири?

— Да, в студенческие годы работал там заготовителем у Гурама Орбеладзе. Его дочь Мзевинар — мой хороший друг.

— Батони Гурам был моим начальником. Сейчас он на пенсии, работает у нас консультантом. Если есть необходимость, он замолвит за меня слово, вы должны мне помочь, батоно… Ваше имя?

— Вахтанг.

— Батоно Вахтанг, вы знаете, в системе Цекавшири работают небедные люди. Как бывший коллега вы правильно поймете меня. Вы знаете, что мы всегда держим слово. Сойдемся в цене, и за мной дело не станет.

— Как бывшему коллеге выложу вам все начистоту. Ваш сын действительно не похож ни на вора, ни на морфиниста. Красавец парень. Но его задержала патрульная группа. Если делу дать ход, оно вам дорого обойдется. Поэтому, дай Бог, чтобы этим оружием не было совершено преступление, какую-то сумму денег надо будет дать баллистической лаборатории, они там испортят пистолет и дадут справку, что он не годен. Таким образом, с вашего сына снимется обвинение в незаконном ношении боевого оружия. Еще какую-то сумму надо будет дать патрульной группе — закрыть им рты. Правда, после заключения эксперта по баллистике сказать им будет нечего, но у них свой план и семьи, которые нужно кормить…

— Батоно Вахтанг, я ваш должник.

— Оставьте это. Мы с вами бывшие коллеги. В студенческие годы мне помогали там зарабатывать свои копейки. А теперь мне надо идти и, если оружие вашего сына чистое, заняться делом.

В кабинете его ждали Гиви и Иван.

— Похоже, это твой знакомый! Только не говори, что он твой родственник! Не губи! — оба были не на шутку встревожены.

— Не родственник, но коллега. Когда-то в юности я работал в Цекавшири.

— Тогда что ты потерял в милиции?! Там небось в деньгах купался, а здесь, как видишь, мы нищенствуем. Ну что, он готов платить?

— Готов, похоже, человек он порядочный. Дело за суммой.

— Вот это самое трудное. Скажем мало, будем жалеть, скажем много — будем маяться, а вдруг ему не по карману. Его надо отпустить до прихода начальника, не то тот потребует свою долю.

— В регистрационной книге арест зафиксирован?

— Зафиксирован, но, за что арестовали, не указано. Если отец согласен, оформим опьянение и отпустим обоих домой.

— Сколько сказать?

— Год стоит тысячу. Пять лет ему бы не дали… Скажи — три тысячи.

— Не много ли?

— Вполне приемлемая сумма, давай иди, пока никто ничего не унюхал.

Вахтанг вошел в комнату, где оставил Джансуга.

— Поздравляю вас, оружие чистое, — обрадовал он его.

— Каковы ваши условия?

Вахтанг показал ему три пальца и сказал: «Тысячи».

— Ладно, многовато, но ничего не попишешь. Парня отпустите?

— Батоно Джансуг, я надеюсь, вы человек слова. Потом мы с вами встретимся, и вы поймете, как легко отделались. Я в этом деле не участвую, это дань уважения нашим коллегам.

— Послезавтра. Где?

Вахтанг дал свой адрес. Счастливому отцу передали сына и выпроводили вон.

— Батоно Джансуг, сыну ни слова, — бросил Вахтанг на прощание.

Гиви не мог скрыть своей радости.

— По три таких операции в месяц, — мечтательно произнес он, — и мы заживем!

— И все-таки мы дрянцо, окажись он неплатежеспособным, парень сгнил бы в тюрьме.

— Знаешь что, Вахтанг, меня уважают все — будь то начальник милиции или вор, потому что я человек справедливый. Со мной иметь дело — одно удовольствие. Начальнику — потому что он имеет свою долю, вору — потому что я его не подставлю: не подложу денег или наркоты. Что же касается твоего протеже, то, окажись он человеком бедным, я оформил бы его сыну опьянение и отпустил бы на все четыре стороны. Когда человек поступает неправедно, перед Богом и самим собой он должен быть правым.

— А перед этим парнем мы правы?

— Во-первых, мы преподали ему урок. Этот осел теперь будет знать, что оружие на улице просто так не валяется. Во-вторых, ты думаешь, он попал в институт без помощи папочки? Даже если допустить, что он умница, у него определенно было преимущество перед остальными абитуриентами из более бедных семей, так мы поубавили ему спеси. И наконец, если его отец загребает столько денег, пусть поделится с нами хоть какой-то частью. У тебя есть опыт работы на денежных местах, а мы, ты видишь, с трудом добываем себе то, что отнимает у нас государственная казна.

Все рассмеялись.

В назначенное время Джансуг принес Вахтангу обещанную сумму, прихватив с собой несколько бутылок шампанского. Они выпили по бокалу. Джансуг снова поблагодарил Вахтанга.

— Милиция — это такая организация, — как бы в свое оправдание сказал Вахтанг, — где дружба и приятельство не имеют цены. Там уважают только долю и лепту, что объясняется бедностью органов. Человек жизнью рискует, арестовывая бандита, и не знает, будет ли назначена его семье пенсия в случае его гибели.

Джансуг попрощался и ушел.

Вахтанг пинцетом вскрыл конверт, вынул из него сторублевку, подошел к крану, открыв его, подставил купюру под струю воды. Деньги не изменили цвет. Только после этого он решился их пересчитать.

Вахтанг вернулся с дежурства поздно ночью. Утром его разбудил звонок в дверь. Он посмотрел в глазок и увидел женщину и мужчину. В женщине он признал Цицино Белтадзе, заместителя директора Батумской обувной фабрики. Вахтанг распахнул двери и пригласил гостей в дом. Цицино он не видел с тех пор, как они расстались в Москве. Она показалась ему еще более привлекательной.

— Что вас привело в такую рань? — спросил он, выйдя к гостям, уже переодевшись.

— Мы были у тебя на службе, нам сказали, ты будешь во второй половине дня, вот мы и решили заглянуть к тебе домой.

— Что же привело вас ко мне?

— Познакомься, это мой дядя Шалва Кандадзе. Живет в Тбилиси, отец троих сыновей. Двое старших нормальные, а последыш — скандалист и забияка. Впрочем, он сам тебе расскажет.

— Моя племянница все мечтала о сыне и наконец произвела его на свет, — Вахтанг бросил на Цицино вопросительный взгляд, и та, улыбнувшись, едва кивнула ему головой. — Так вот, — продолжал дядя, — посмотрим, что из него выйдет. Ну, а мой меньшой с самого начала был неисправимым задирой. Короче, вышел у них спор, кто будет в квартале заправилой. Накануне моего парня избили пятеро курдов. Но мы в милицию не пожаловались. Они заманили его в безлюдное местечко якобы для переговоров и как следует отколошматили. На другой день мой парень привел своих дружков, поставил их главаря к стенке и потушил о его лоб сигарету. Все соседи наблюдали за зрелищем. А кроме них и случайно оказавшийся там районный инспектор, который моему безголовому сыну, прямо скажем, мало симпатизирует. Он вызвал наряд милиции, и парня арестовали. Остальные разбежались, а моему теперь грозит от пяти до семи лет за злостное хулиганство. Это дело ведет ваш следователь Бадри Майсурадзе, молодой парень. Не знаю, что уж там наговорил ему районный инспектор, только он не желает с нами разговаривать. Помогите нам.

— Ладно, если все обстоит именно так, я переговорю с Бадри, скажу, что вы мой дядя, а вы, если он спросит, подтвердите это. — С этими словами он открыл бутылку шампанского, разлил его по бокалам, извинившись, что не может оказать им достойного приема.

— За твое здоровье, Цицино, — поднял он свой бокал, — расскажи, что нового в твоей жизни.

— У меня наконец родился долгожданный сын. Мой муж на седьмом небе от счастья. Будешь в Батуми, я познакомлю тебя с моим малышом. Работаю на прежнем месте. План, как всегда, выполняем с трудом. С тобой приятно было иметь дело, сейчас, если не подмажешь за два месяца вперед, разнарядки не получишь. По правде говоря, я очень удивилась, когда мне сказали, что ты перешел работать в милицию, тебе там не место, но, видишь, мне пригодился.

— И, по-моему, не только там. Как насчет твоего обещания — если родится сын, магарыч, мол, за тобой.

— Я думала об этом, но ты пропал, кому же делать магарыч? — усмехнулась Цицино.

— Но ты ведь меня нашла, когда я понадобился, — отпарировал Вахтанг.

Вахтанг дал Шалве номер своего телефона, и они расстались.

На другой день он попросил Гиви Мерквиладзе поговорить со следователем Бадри Майсурадзе. Разговор с Майсурадзе не принес ничего утешительного.

— Твой дядя оказался слишком спесивым. Он заявил Бадри, что сорвет с него погоны и, похоже, даже попытался сделать это. Бадри парень молодой, прощать еще не научился и этих курдов может заставить написать что угодно.

— Что делать, Гиви? Надо утрясти этот вопрос, снять хотя бы злостное хулиганство, пусть он вынет из дела эпизод с сигаретой, а то наверняка парень получит пять лет.

— Хулиганство потому и доходная статья, что, если ты избил человека в подъезде и никто этого не видел, тебе полагается до одного года. Если ты сделал то же самое в общественном месте в присутствии свидетелей, твой срок вырастает до пяти лет. Ну а если твое поведение можно квалифицировать как циничное, ты получаешь от пяти до семи лет, и тут уж ничего не поделаешь.

— Прекрати философствовать, лучше скажи, как помочь делу.

— Ради тебя я сделаю контрудар, и это должно сработать, пошли со мной, — сказал он, открывая дверь кабинета секретаря парторганизации отделения милиции Октябрьского района, каковым и являлся.

Он позвонил Бадри Майсурадзе и пригласил его к себе.

Бадри не заставил себя ждать. Издали поздоровавшись с Вахтангом, сел у дверей.

— Бадри, — сказал Гиви, — это мой друг, он ни о чем меня не просил, напротив, это я у него в долгу. Ты должен помочь мне расплатиться с ним.

— Батоно Гиви, мне кажется, из этого ничего не получится. К тому же районный инспектор просто умолял меня убрать этого парня, от него, говорит, спасу нет. При этом вам известно мое отношение к его отцу. Я строго следую букве закона, пусть он получит то, что заслуживает. Если суд оправдает его, обещаю не подавать на кассацию.

Гиви открыл ящик стола и вынул оттуда какие-то бумаги.

— Скажи-ка мне, Бадри, — проговорил он, просматривая их, — за какие такие заслуги мы должны принимать тебя в партию? Вот когда ты будешь достоин этого, тогда и подавай заявление о приеме, — с этими словами Гиви разорвал лист бумаги. — Подумай, если через час не дашь мне ответа, остальные бумаги постигнет та же участь. Ты не отдаешь себе отчета, что этот парень выйдет из тюрьмы законченным бандитом. А потом не только ты и твой районный инспектор, но вся республика будет стоять на ушах и заниматься его розыском. Знаешь, Бадри, есть преступление, которое я не прощу. Соверши его крестный отец моего сына, я не стану ему помогать, а за проступок, совершенный по молодости лет, по глупости, надо наказывать морально, материально, но ни в коем случае не жертвовать человеком. Пойди подумай, через час дай мне ответ. Будешь стоять на своем, я зайду к начальнику, и это дело передадут другому следователю. Не все зависит от тебя, кое на что и мы способны.

Через час Бадри вернулся и сказал, что действительно жаль губить молодого человека, он как-нибудь проглотит свою обиду, но дело в том, что все документы уже оформлены.

— Ничего, отпустим его на поруки. У него братья врачи, они дадут справку, что его как следует отделали, он принесет подписанную свидетелями бумагу, что твои курды угрожали ему ножом и обещали пришить. А курдам скажешь, что у отца парня нашлись покровители, которые требуют, чтобы и их привлекли к ответу. Дай им понять, что лучше забрать свое заявление, а насчет сигареты пусть скажут, что она случайно попала на лоб, когда он собирался боднуть обидчика. Сделай это, а дальше я скажу, что будет нужно предпринять. Возьми в помощники Вахтанга.

Бадри, не говоря ни слова, вышел.

— Видишь, как этот сукин сын вмиг изменился? Я хотел договориться по-дружески, не получилось, а как почувствовал силу — сломался. Мы делаем хорошее дело, Вахтанг, но не забудь, надо обложить данью и курдов, и твоего дядю, доверься моему профессиональному опыту. Это необходимо, чтобы они сделали соответствующие выводы. И потом, дармовые дела ни к чему хорошему не приводят. Скажи дяде, пусть найдет какую-нибудь влиятельную личность, которая поручится за его сына.

На другой день в отделение милиции заявился Шалва со всеми необходимыми бумагами в руках. В качестве поручителя он привел с собой главврача центральной клиники. После оформления необходимых документов в комнате остались Шалва Кандадзе, его сын Саша, Вахтанг, Бадри Майсурадзе и Гиви. Саша был уже в курсе дела и знал, что ему протежирует «двоюродный брат».

— Как ты думаешь, — обратился Вахтанг к Саше, — имеет ли право на хулиганство человек, которому Бог дал одну извилину? Что ты прыгаешь, осел ты этакий?! Здесь не такие, как ты, ломали себе шею. Что ты изображаешь из себя героя? Избили тебя — скажи, что избили! Предъяви документ в свое оправдание. Ты же видишь, те ребята тебя не пощадили. И потом, чего ты хочешь от следователя? Он выполняет свой долг! Из-за тебя у нас было много неприятностей. Иди сейчас домой и не высовывай носа. Завтра в десять утра придешь сюда вместе с курдами. Сам скажешь или мне вызвать их?

— Сам скажу, придем вместе.

На другой день шестеро ребят вошли в кабинет Бадри. Саше велели выйти и подождать снаружи.

Бадри показал курдам медицинскую справку, заявление о Сашином избиении, подписанное несколькими свидетелями, и сказал, что вынужден возбудить против них дело, так как они, похоже, не менее виновны. Как надо избить человека, чтобы он в отместку потушил о твой лоб сигарету! Между прочим, Саша в своей объяснительной записке пишет, что он и не думал тушить о лоб сигарету, это произошло совершенно случайно.

— Что будем делать, — спросил он под конец, обращаясь к смуглому Мамеду, угадав нем вожака.

— Уважаемый следователь, мы и не собирались жаловаться на Сашу, это райинспектор вынудил нас, да и вы ничего против не имели. Ладно, мы больше не жалуемся на Сашу. Он ошибся, и мы ошиблись. Вы же видите, мы вместе пришли сюда. Как вы скажете, так мы и сделаем.

— Тогда напишите заявление, что у вас нет никаких претензий к Саше, что он не гасил о твой лоб сигарету, а она обожгла тебя, когда ты хотел ударить его прежде, чем он нанесет тебе удар.

— Ладно, напишу, наказывать не будете?

— Вообще-то, конечно, вас всех следовало бы проучить, но у обеих сторон отыскались покровители, — усмехнулся Бадри.

Мамед написал объяснительную записку, и все ребята подписались под ней. Позвали Сашу.

— Напиши, что между вами была словесная перепалка, драться не дрались и ни к кому претензий у тебя нет.

Тут в кабинет зашел Вахтанг.

— Вы что, думаете, вот так отделаетесь? — неожиданно спросил он. — Мы тут целую неделю только и делаем, что занимаемся вами, из-за вашего идиотизма столько людей потеют, и все это ради чего? Короче, магарыч за вами. В противном случае я передаю все эти документы в суд. Вы вылезли благодаря доброте Бадри Майсурадзе! Они будут дебоширить, избивать друг друга, делать, что их душеньке угодно, а мы тут работай на них?! Короче, каждый положит по тысяче рублей, собранные деньги отдадите Сашиному отцу.

— Уважаемый следователь, по тысяче — это для нас много, если можно, мы впятером положим две тысячи рублей. Поработаем и соберем. Откуда у нас такие деньги?!

— Ну, если вам их надо заработать, так и быть! Мы не нуждаемся в ваших копейках, но у нас такой метод наказания. Должна же быть какая-то разница между вами, дебоширами, и порядочными парнями. И они на воле, и вы на воле. Так что принесете деньги Сашиному отцу.

Ребята вышли из кабинета с опущенными головами.

— Я не ожидал этого от тебя, Вахтанг, — сказал Бадри. — Сделали доброе дело, зачем же деньги брать?

— Каждый труд, дорогой Бадри, требует вознаграждения, а если труд не имеет цены, тогда дело швах.

На другой день Шалва принес Вахтангу три тысячи рублей и горячо поблагодарил его. Вахтанг разделил эту сумму на три части, две отдал Гиви и Бадри.

Через несколько дней Вахтангу позвонила Цицино:

— Послезавтра буду в Тбилиси, — сказала она, — утром с вокзала приеду прямо к тебе, будь дома.

Она действительно приехала к нему прямо с вокзала. Вахтанг обнял ее, поцеловал. Цицино сняла плащ, села, вынула из сумки фотографии девочек и маленького Элгуджи. Вахтанг внимательно рассмотрел фото и нашел какое-то сходство с собой.

— Очень красивый и здоровый мальчик, — рассказывала Цицино, — девочки вовсю балуют его. Я даже не почувствовала, как он вырос из пеленок. Звонил дядя. Он жутко благодарен тебе, в два счета, говорит, обделал такое сложное дело.

— Твоя просьба для меня закон. Ну, что ты решила, хочешь еще сына?

— И сына хочу, и по тебе соскучилась, по твоей ласке. Все время вижу тебя во сне. Короче, тебя устраивает такой график: в течение трех дней с утра до двух часов дня мы в постели, с двух до шести — на работе, с шести до восьми утра я у дяди. Идет?

— Идет! — согласился Вахтанг. Не теряя времени, он стал раздеваться. Цицино была необыкновенно ласкова. Она понравилась Вахтангу больше, чем тогда, в Москве. В первый же день график был нарушен — Цицино ушла от него в восемь часов вечера.

Вахтанг позвонил Гиви, объяснил свое отсутствие нездоровьем и необходимостью обследоваться у врача.

Цицино Белтадзе осталась очень довольна своей командировкой. Через три дня дядя проводил ее на вокзал.

Иван Дугин сообщил Вахтангу, что, по данным Гивиной агентуры, в один из крупных универмагов Тбилиси должны завести «левый» товар — мохеровые кашне. Фабрика, откуда должны были поставить товар, известна, пункт его назначения известен, оставалось поработать и определить день операции.

В тот день большая грузовая машина подъехала к универмагу. Через некоторое время она вернулась на фабрику, ее, видимо, загрузили вторично, и спустя некоторое время она снова остановилась у универмага.

Вахтанг и Иван вошли в магазин, когда разгрузка закончилась. Директор не растерялся, пригласил их в кабинет и предложил десять тысяч. Иван возразил, сказав, что в этой операции участвует много народу и, чтобы закрыть дело, потребуется не менее тридцати тысяч. Сошлись на том, что десять тысяч возьмут сейчас, а остальные двадцать — послезавтра здесь же, в кабинете.

В назначенный день Вахтанг с Иваном подошли к универмагу. В магазин вошел Вахтанг, Иван остался на улице. Вахтангу не понравилась чрезмерная вежливость директора, который усадил его в кресло, подал коробку из-под шоколадных плиток, в которой лежала толстая пачка денег.

— Деньги любят счет, батоно Вахтанг, не пересчитаете? — угодливо улыбаясь, спросил директор.

— Я вам доверяю. У меня к вам просьба — подарите мне такую же коробку, только с шоколадом, в знак сладкого завершения нашего дела.

— Конечно, конечно, — директор вызвал продавца и велел ему принести коробку «Гвардейского».

— Заверните мне ее только покрасивее. Сегодня у одной из наших сотрудниц день рождения, и эта коробка с шоколадом — подарок для нее.

— Смотрите не ошибитесь, батоно Вахтанг, не причините ей ущерба, — расплылся в улыбке директор.

— Не беспокойтесь, не ошибусь. — Вахтанга несколько удивила мальчишеская веселость директора — такие деньги отвалил и радуется.

Он вышел из магазина с двумя коробками в руках и пошел к подземному переходу, где его дожидался Иван. Подойдя к переходу, он почему-то оглянулся и увидел двух молодых людей, быстрым шагом нагонявших его. Не останавливаясь, Вахтанг сунул коробку с деньгами в урну для мусора, и, подав Ивану знак глазами, молча прошествовал мимо него.

На выходе из подземного перехода он тут же был остановлен двумя молодыми людьми, представившимися сотрудниками органов. Они попросили сесть в их машину.

— Это ваша? — вежливо осведомились они, указав на коробку с шоколадом. Вахтанг кивнул головой.

Его привезли в Министерство внутренних дел. В кабинет, куда его ввели, вскоре вошел мужчина в форме полковника, который сообщил, что Вахтанг находится в отделе борьбы со взяточничеством, потому что подозревается в вымогательстве денег у директора универмага, которые находятся в данной коробке.

— Можете проверить, — спокойно сказал Вахтанг.

Коробку открыли. В ней лежали десять плиток шоколада «Гвардейский». Вахтанг почувствовал, что участники операции в шоке. Они проверили его руки. Руки оказались чистыми. Извинившись, отпустили на все четыре стороны.

Вахтанг держался очень спокойно и, лишь выйдя из министерства, почувствовал, что нервы у него сдают. Его трясло от пережитого. Придя домой, хотел позвонить Ивану, но удержался.

На другой день, когда он вошел в кабинет Гиви, тот обнял его и расцеловал, дружески похлопал по плечу — молодец, не сплоховал, вовремя избавился от коробки.

— Жаль, такие деньги потеряли, — вздохнул Вахтанг, — а я собирался в Хони! Наши там второй дом строят, думал, помогу им.

— Ничего мы не потеряли, — утешил его Иван, — я-то ведь заметил, как ты избавился от коробки. Они это не увидели, потому что смотрели тебе в затылок — боялись потерять в толпе. Я видел, как тебя усаживали в машину, потом целый час караулил мусорную урну, боялся, не следят ли и за мной. Под конец позвонил Гиви, попросил прислать машину и ждать меня дома. Прибыл наш «виллис», я вытащил коробку — и юрк в машину. Никто за нами не следовал. Машину остановил у продуктового магазина, что возле Гивиного дома, и вошел во двор через магазин. Мы осторожно открыли коробку, провели куском ваты по ассигнациям, вата стала красной. Мы чистили каждую купюру и бросали в ванну. К утру деньги высохли и теперь готовы к употреблению.

— Почему все же этот директор заложил нас?! Получил «левый» товар на триста тысяч, а мы на какие-то копейки согласились, не торгуясь…

— Оплошали мы, Вахтанг, оплошали, этот универмаг курирует республиканский ОБХСС, они кормятся там, а мы вторглись в чужие владения.

— Из-за каких-то копеек жертвовать людьми?!

— Нас не зря называют псами. Мы жрем друг друга, грыземся из-за лакомого куска. А ну, попробуй отнять миску с едой у твоей любимой собаки, когда она голодна, — разорвет!

— Если пронесет — больше глупить не будем, — сказал Иван.

— Пронести-то пронесет, только вот спишут ли директору эту сумму или изымут вторично — неизвестно.

— Скорее всего, спишут, они, небось, договорились, что получат свою долю в том случае, если отберут деньги у нас, — высказал предположение Вахтанг.

— Ребята, надо быть очень осторожными, фактически мы влезли в карман республиканского отдела по борьбе со взяточничеством, лучше пока не разменивать эти деньги. Так надежнее.

Эта беспокойная неделя подошла к концу. В понедельник они собрались на работе. Все были в чудесном расположении духа.

Дела на работе шли хорошо. Вахтанг научился делать деньги, притерся к коллективу, и коллектив принял его. Но это продолжалось недолго.

Из отдела кадров республиканской милиции пришла бумага, в которой Вахтангу выражалось недоверие и начальнику милиции предписывалось перевести его во вневедомственную охрану.

Гиви прочитал эту секретную бумагу Вахтангу. На какое-то время воцарилась тишина. Ее нарушил Гиви.

— Вневедомственная охрана — совсем неплохое дело, — сказал он. — Поработай там некоторое время, а потом — или осел сдохнет, или его хозяин — вернешься.

— Говоря по правде, я собирался уйти из милиции, не мое это дело, но мне трудно было расстаться с коллективом, и потом, деньги тоже немаловажный фактор. Но если у меня здесь нет никаких перспектив, лучше я уйду по собственному желанию, не могу же я выставить своей жизни неуд. Если не найду работы, уеду в Россию.

— Послушай, что я тебе скажу, — заговорил Гиви, — человеку, ушедшему из органов, трудно найти работу. На него смотрят с подозрением и берут на службу очень и очень нехотя. Давай сперва найди работу, а потом уходи.

— Нет, Гиви, если у меня в кровь не поступает адреналин, если я не озабочен своей карьерой, продвижением вверх, жизнь теряет для меня прелесть. Что же касается работы в милиции, я вообще могу завести новую трудовую книжку и не записывать, что я работал здесь.

— Мой совет тебе: хочешь уйти из органов и к тому же сделать карьеру, не записывай в трудовую, что работал у нас.

Вахтанг написал заявление об уходе, и в Тбилиси стало одним безработным больше.

Глава VII Деятельность, повышающая адреналин

Вахтангу повезло. Ивану Дугину тоже выразили недоверие, и теперь он работал начальником ведомственной охраны на одном из заводов. Свободного времени у друзей было вдоволь, и они стали неразлучны. Строили планы и с надеждой смотрели в будущее.

Близко узнав Ивана, Вахтанг понял, что он человек талантливый и веселый. Однообразие быстро наскучивало ему. Когда хотел, он производил впечатление человека интеллигентного, образованного. О себе говорил так: я образован, интеллигентен, но отнюдь не самородок.

У Ивана была сварливая жена и двое маленьких детей. Жена постоянно пилила его, он же, не вступая в перепалку, просто уходил из дому. Через неделю-другую заявлялся, и, если жена начинала скандалить, снова уходил. Скандалы чаще всего происходили в середине месяца, а в начале, когда Иван получал зарплату, наступало перемирие, хотя на новой работе приходилось довольствоваться скудной зарплатой.

Однажды в разговоре с Вахтангом жена Ивана Лиза пожаловалась на мужа:

— Хоть бы раз ответил мне, поспорил, ударил бы наконец! Все меня винят в наших неурядицах, а он всегда прав, потому что отмалчивается. А я со зла иной раз не рассчитаю, ляпну лишнее…

Иван часто оставался у Вахтанга на ночь. Как он говорил, его жена совсем спятила, не желает видеть его, ревнует, обвиняет в измене.

— Господь свидетель, да и ты прекрасно знаешь, я по бабам не хожу.

— Потому-то тебя и обвиняют в измене, — заверил Вахтанг, — а ты возьми и начни ходить.

Однажды Вахтанг и Иван случайно забрели на грузовую станцию железной дороги. Там возле вагонов толпился народ. Как выяснилось, выгружали нержавеющие кровельные листы, предназначенные для тбилисского Дворца спорта. Для того времени это был дефицитный товар.

— А что эти люди делают здесь? — спросил Вахтанг.

— Наверно, нуждаются в этих листах. Ты же знаешь наших, все друг другу родственники, друзья, приятели, все хлопочут друг за друга, каждый имеет свои козыри. Одного они не знают: эти нержавеющие листы давно уже распределены.

— Неужели мы обманем ожидания этих энергичных людей, Иван? Это ведь грех. Нержавеющие листы должны достаться всем!

Иван с изумлением взглянул на Вахтанга, не понимая, шутит он или говорит серьезно.

Вахтанг направился к административному зданию, увлекая за собой Ивана. В приемной несколько человек уже дожидались начальника. Вахтанг велел Ивану остаться в приемной, прислушаться к разговорам просителей: в чем они нуждаются и какой ждут помощи. Сам же вошел в кабинет заместителя по коммерческой части. В кабинете никого не оказалось. Вахтанг не стал там задерживаться. Прочитал на табличке имя-отчество начальника, запомнил и махнул Ивану рукой. Иван подошел, и они уже вдвоем вошли в кабинет заместителя.

— Ну что? — спросил Вахтанг.

— Решительно всем нужен этот кровельный материал.

В тот момент в кабинет заглянула секретарша.

— Попрошу вас выйти, заместителя директора сейчас нет, он в командировке.

— Да, да, мы знаем, мы к Валериану Шалвовичу, он нам сказал, чтобы здесь подождали. Иван, я сейчас зайду к начальнику без очереди, а ты займись секретаршей, — сказал Вахтанг Ивану, когда секретарша вышла, — заговори ее, она русская, твоей морде обрадуется больше, чем любой другой. Пусти слух, что эти листы привез я и, если кто-то хочет получить их, должен обращаться ко мне.

С этими словами Вахтанг взял со стола несколько папок и вышел из кабинета. Иван пошел за ним и прямиком направился к секретарше, завел с ней неторопливую беседу о нержавеющих кровельных листах, которые позарез нужны ему, а беспокоить Валериана Шалвовича он не решается. Вахтанг тем временем, не глядя на томящихся в очереди, решительно вошел в кабинет начальника. Над душой Валериана Шалвовича стояло несколько человек, так что он даже не заметил появления Вахтанга. Вахтанг присел на стул и подождал десять минут. Потом встал, вышел и с раскрытой папкой зашел в кабинет замдиректора. Минут через пятнадцать вышел оттуда и снова направился к кабинету директора. И на этот раз он даже не поднял глаз на просителей. Потом снова вышел с раскрытой папкой в руках. Когда он вошел в третий раз, начальник наконец заметил его.

— Батоно Валериан, я хочу отправить контейнеры, — как старый знакомый, обратился к нему Вахтанг.

— Это не так просто, — важно возразил начальник, — заполните бланк — возьмите у моей секретарши, чем смогу, помогу.

Выйдя из кабинета, Вахтанг увидел, что секретарша поливает цветы в горшках, а Иван помогает ей. Он услышал, как тот зовет ее Леной.

— Леночка, — бросил он на ходу, — Валериан Шалвович велел подготовить бланки для контейнеров, — и, не останавливаясь, прошел в кабинет заместителя. Лена взяла несколько бланков и занесла их Вахтангу.

— Заполните их, а я потом перепечатаю. Сегодня пятница, все равно ничего не успеется, а в понедельник у вас будут уже перепечатанные бланки. Тем более что Валериан Шалвович уже уходит.

— Иван, — громко, так, чтобы услышали толпящиеся в приемной, позвал он приятеля и, когда тот вошел, сказал: — Передай им: кто хочет приобрести нержавеющие кровельные листы, пусть явится завтра, в субботу. Окажи кому-нибудь «протекцию», заведи их в кабинет, — добавил он, понизив голос.

Валериан Шалвович ушел. Лена зашла к бухгалтерам посплетничать. Рабочий день подходил к концу, народ постепенно расходился. Иван завел в кабинет двух тучных мужчин.

— Шалва Владимирович, — обратился он к Вахтангу, — это мои земляки, и завтра, если сможете, помогите им.

— Хорошим людям мы рады помочь, — весело отозвался Вахтанг, — но это стоит денег. Они знают цену?

— Я еще не говорил им.

— За каждый лист — десять рублей. Листы большие, сшивать их придется всего лишь в нескольких местах.

Несколько человек заглянули в кабинет. Им велели прийти завтра. Минут через двадцать в приемной и в коридоре было пусто. Еще несколько минут шум доносился со двора, но потом и он стих.

— Что ты собираешься делать? — тревожно заглядывая Вахтангу в глаза, спросил Иван.

— Садимся в машину, едем в магазин канцтоваров. Покупаем все необходимые бланки, печать и все такое.

После магазина канцтоваров они заехали в аптеку, приобрели эфир, бинт, вату, пластырь и приехали к Вахтангу домой.

Иван молча наблюдал за Вахтангом.

— Как я сегодня убедился, административный корпус охраняет один пожилой человек. В шесть часов вечера приходит смена. Я видел, как сторожа сменили друг друга, даже слышал, как один сказал другому: «Спокойного дежурства тебе, Георк». Завтра утром мы пойдем туда к восьми, скажем, что забыли кейс с документами в кабинете замдиректора. Георк откроет нам двери, поднимется с нами наверх, тут я его отключу смоченной в эфире салфеткой. Мы свяжем его, залепим рот пластырем. По окончании операции лейкопластырь снимем и оставим его лежать до лучших для него времен. Если все пройдет гладко, берем билеты на вечерний рейс на Москву. Да, машину остановим поодаль, чтоб, часом, никто не запомнил номера. Ты станешь за сторожа, будешь следить за порядком. Лучше, чтобы все ждали внутри здания, чтобы не привлекать внимания посторонних.

— Неужели ты думаешь, что завтра кто-нибудь появится? — грустно спросил Иван.

— Ты не знаешь наших людей, ты им только предложи дефицит, они придут за ним, если он им даже не нужен, чтобы потом хвастать перед другими: видите, какой я умелый! Да у нас тут очередь будет, попомни мое слово!

Действительно, назавтра к половине девятого первая часть операции была проведена согласно заранее выработанному плану. Сторожа завели в кабинет директора, там его вырубили, связали ноги и руки и уложили на диван. Потом легко вскрыли ящик секретарского стола, вынули оттуда различные штампы и среди них тот, что оставлял на бумаге магическое слово: «Уплачено».

Ровно в девять появился первый клиент, один из тех двух толстяков, которым вчера «протежировал» Иван. Вахтанг выписал ему сто пятьдесят нержавеющих кровельных листов, выдал квитанцию об уплате и сказал:

— В понедельник утром получите.

Народ прибывал. Появился даже автоинспектор, он уплатил по счету и спросил:

— А нам скидка не полагается?

— Неужели иссяк родник? — насмешливо спросил Вахтанг. — Один только ремень безопасности какие дивиденды дает!

— Народ не тот пошел. Чтобы не платить пяти рублей штрафу, готовы придушить себя этим ремнем, — усмехнулся автоинспектор. — Если я приду в понедельник во второй половине дня, мои листы никому не отдадут?

— А утром прийти не можете?

— Утром я буду делать деньги, вы так дорого продаете их, что я остался без копейки.

— Мы продаем по цене, установленной государством.

Затем пришел известный футболист. Вахтанг узнал его и, выписав квитанцию, денег не взял. Это вам, сказал, подарок от болельщиков, чтобы лучше играли. Футболист ушел чрезвычайно довольный.

Когда народу поубавилось, в кабинет вошел молодой человек, он попросил продать ему оптом две тысячи листов с небольшой скидкой. Было очевидно, что это спекулянт. И все же Вахтанг сжалился над ним, выписал квитанцию, сбавив за каждый лист по два рубля.

— Заходи, — сказал он ему на прощание, — может, провернем какое-нибудь крупное дельце.

К полудню поток иссяк. Вахтанг быстро сложил деньги в сумку, положил на место бланки и штампы, вошел в директорский кабинет, оглядел связанного сторожа, затем приподнял небольшой шкафчик, подложил под него тысячу рублей и сказал:

— Твоя премия. — Затем содрал с него пластырь. — Лежи и молчи. Твой сменщик придет к шести часам. Если на допросе ты будешь путаться при описании моей внешности, я эту сумму удвою. Сам тебя найду. Ну, будь здоров, — он поцеловал старика в щеку. — Ты, видать, неплохой дядька, заслужил премию.

Они закрыли двери, сели в машину и отправились в сторону Кутаиси.

— Возможно, уже вечером нас начнут искать, так что переночуем у меня в Хони, а утром вылетим из Кутаиси в Москву.

Вахтанга и Ивана поселили в отдельной комнате. Когда все разошлись по своим углам, они закрыли двери и принялись пересчитывать деньги, крупные купюры складывали отдельно. Оказалось, что они продали кровельные листы более чем на полмиллиона рублей. Вахтанг разделил сумму на три части.

— Отныне я начинаю заниматься такими делами, — сказал он Ивану. — Если будешь работать со мной, две трети добычи — мне как организатору и руководителю, если же твое участие ограничится этим делом, мы разделим сумму пополам. Выбирай, как ты скажешь, так и сделаем.

— Твое общество я предпочитаю обществу моей жены; как считаешь нужным, так и поступай.

Мелкие деньги Вахтанг оставил женщинам. Софья Петровна, казалось, немного сдала, но ее рука чувствовалась во всем доме. У женщин было больше десяти коров, они приобрели электродоилку, построили кирпичный хлев и многое другое. Мальчишки подросли, с удивлением поглядывали на Вахтанга. Вахтанг расцеловал их и сказал Софье: «Если кто-нибудь из наших будет нуждаться в деньгах, помоги им, а я потом возмещу». Лидия Петровна несколько месяцев назад вышла из тюрьмы и приехала прямо сюда. Сейчас ее не было дома — дежурила в кутаисской больнице и, как сказали женщины, уезжать, похоже, пока не собиралась.

Вахтанг оставил машину в Хони. Автобусом они прибыли в Цхалтубо, а оттуда поездом «Цхалтубо — Москва» отбыли в столицу. Во вторник утром друзья были в Москве. Вахтанг позвонил своему знакомому из планового комитета Евгению Борисовичу, попросил устроить номер в гостинице.

В начале июня Вахтанг обратил внимание, что в гостинице прибавилось грузин. Очень многие были с детьми старшего возраста — подходило время поступления в институты. Большинство грузин мечтало о медицинском институте. В Москве — три медицинских высших учебных заведения. Необходимо было завязать тесные знакомства с руководителями и преподавателями этих заведений. Иван получил задание покрутиться возле них, познакомиться с работающими там людьми.

Каким-то образом Вахтанг узнал, что в одном из предместий Москвы продается старой постройки деревянный одноэтажный дом. Хозяйка, женщина сорока с лишним лет, построившая в Москве кооперативную квартиру, просила за дом недорого. Но зимой там жить было невозможно. Вахтангу понравился просторный двор и то, что дом практически стоял в лесу. О цене договорились быстро. И поскольку законным образом купить дом Вахтанг не мог, решил расписаться, а через год подать на развод. Свадьбу сыграли веселую. На свадьбе присутствовала дочь невесты с мужем, а со стороны Вахтанга — Иван. Зять предложил Вахтангу для порядка оставить ему тещу на одну ночь, но Вахтанг отказался — не надо мешать дело с любовью. Он выплатил половину стоимости дома и через несколько дней разрушил его, а на его месте затеял строительство двухэтажного дома с мансардой. Вахтанг оформился на работу с приличной зарплатой. А за строительством дома присматривал Иван.

Тем временем начались приемные экзамены в вузы. Вахтанг с Иваном кочевали по гостиницам — жили то в «России», то в «Москве», то в «Минске». Вахтанг познакомился почти со всеми абитуриентами. Родители часто видели его в окрестностях медицинских институтов.

В разговорах с родителями нередко выяснялось, что кто-то обещал им помочь, но не смог. Вахтанг сочувственно кивал головой; если бы он знал заранее — непременно помог бы. Иван стоял рядом и поддакивал: конечно же, ведь ректор — приятель Вахтанга, и называл того по имени-отчеству. Обманутые в своих надеждах родители записывали домашний телефон Вахтанга, чтобы в следующем году рассчитывать на его помощь.

Так пролетел месяц. Иван инкогнито слетал в Тбилиси. В аэропорту его встретил Гиви. Они отправились на работу к Ивану, там он написал заявление об уходе. Затем поехали в адвокатскую контору, Иван нанял адвоката, передал все необходимые для развода документы и поручил в ближайшее время заняться его разводом, заранее выплатив ему гонорар. В тот же вечер он собрался лететь обратно. Гиви никак не мог понять причину такой спешки.

В ответ на вопрос Ивана, не случилось ли в городе чего-то из ряда вон выходящего за время его отсутствия, Гиви рассказал историю с нержавеющими листами. Оказывается, вся милиция стояла на ушах. Проверили всех, кто в тот день вылетал из Тбилиси. Фоторобот составить не удалось — все описывали преступников по-разному. Дело зашло в тупик, но оно висит на милиции. Впрочем, даже если аферистов и найдут, больше трех лет они не получат.

— Случайно это не ваших с Вахтангом рук дело? — смеясь, спросил Гиви. — Вы так внезапно уехали из города.

— Мы бы с радостью пошли на такое дело, но для этого талант нужен!

Гиви проводил Ивана до трапа самолета, пообещав в скором времени навестить их в Москве.

— Ну что, избежал ареста? — в шутку спросил Ивана Вахтанг.

— Был большой шум. В течение целого месяца дело проходило как сенсация номер один. Молодец, что решил не лететь прямо из Тбилиси. Они всех проверяли. Сейчас страсти улеглись, дело зашло в тупик, но Гиви не обманешь, он в шутку спросил меня, не наших ли это рук дело.

— Держи язык за зубами, о наших делах должны знать только мы с тобой. Нам надо хорошо подготовиться к приемным экзаменам в следующем году. Очень много богатых отпрысков осталось за бортом. Дай понять в разговорах с родителями, что устроить их деток в медицинский для меня плевое дело. Нам же пора начать осваивать руководящие кадры медвузов.

Иван познакомился с шофером Первого Медицинского, сказал, что он тоже шофер и ищет работу. В институте было вакантное место шофера — зарплата-то маленькая. Иван стал возить проректора института. Через какое-то время Иван познакомил проректора с Вахтангом как главой одного из отделов планового комитета. Вахтанг пригласил проректора к себе домой. Они обменялись адресами и расстались.

Раз в месяц Вахтанг устраивал приемы в собственной сауне, построенной во дворе. Гости всегда расходились очень довольные.

Иван уже возил ректора Первого Медицинского. Ректор стал частым гостем в сауне Вахтанга.

Как-то Вахтанг краем уха услышал, что двоюродный брат ректора хочет открыть швейную фабрику в Ленинградской области. Все согласны, но министр не дает добро. Документы подготовлены уже вторично, все визы получены, а министр не подписывает. Кузен ректора готов заплатить полмиллиона, но никто не берется за это дело. «Нельзя ли надавить на него со стороны планового комитета?» — поинтересовался ректор.

— Познакомьте меня с вашим родственником, я постараюсь помочь ему.

Встреча состоялась на другой день в доме Вахтанга. Аристарх Абрамович показал завизированное письмо.

— Боюсь нести министру, — сказал он, — как бы снова не отказал. В случае положительного решения мне открыта зеленая дорога. Начальник управления мой друг, он мне во всем поможет.

— Не носите пока этих документов, — сказал Вахтанг. — Оставьте мне ваши координаты. Я переговорю с нужными людьми. Приедете по моему звонку. Деньги привезете с собой. Сколько вы даете?

— Мы собирались предложить полмиллиона. В деле нас пятеро, каждый дает по сто тысяч.

— Ладно, дадите мне месяц, чтобы все уладить?

— Конечно, — обрадовался Аристарх.

На другой день Вахтанг и Иван явились в Министерство легкой промышленности. В здании шел ремонт. Надо было незаметно проникнуть внутрь. Люди в рабочих комбинезонах свободно входили в здание. В ближайшем магазине Вахтанг приобрел рабочую одежду, блокнот, шариковую ручку, там же переоделся, шариковую ручку сунул в нагрудный карман и беспрепятственно вошел в здание. На третьем этаже, увидев табличку с надписью «Приемная министра», смело открыл двери. Молодая секретарша прелестной наружности вопросительно взглянула на него. Вахтанг вооружился блокнотом и ручкой.

— Что у вас тут надо ремонтировать? — спросил он. — Вы лучше знаете о небольших дефектах, так что я вас слушаю.

Секретарша завела его в комнату отдыха министра и показала сантехнику, нуждавшуюся в небольшом ремонте. Потом обратила внимание Вахтанга на пол. Вахтанг старательно все записал. В беседе выяснилось, что и у секретарши дома сантехника нуждается в ремонте.

— Может быть, вы мне поможете, — попросила она.

— Язык не повернется отказать такой красивой женщине. Завтра же придем, посмотрим и поможем. — Вахтанг взял у нее адрес и телефон.

На другой день, поднявшись на девятый этаж, Вахтанг позвонил в дверь квартиры министерской секретарши. Она открыла ему дверь в халате. Вахтанг познакомился с мамой Ираиды Аксеновны — Натальей Юрьевной, женщиной за пятьдесят, и сыном Гошей. В туалете надо было сменить поплавок в бачке, а в ванной — починить кран. Вахтанг отметил что-то в записной книжке и обещал помочь.

— Во сколько это обойдется нам, Вахтанг Николаевич?

— В скромный обед в ресторане на две персоны. Я у красивых женщин денег не беру.

— Согласна, если только это не влетит мне в копеечку.

— Завтра в первой половине дня ваша сантехника будет в порядке, а во второй половине ровно в семь жду вас у входа в ресторан «Москва».

— Согласна, — засмеялась Ираида.

Наутро Вахтанг нанял сантехника и отправил его по адресу Ираиды. К пяти часам все было сделано.

Вахтанг, наряженный, как завзятый денди, встретил ее у ресторана. Ираида пришла на встречу прямо с работы. Увидев элегантно одетого Вахтанга, она обомлела. На него заглядывались и другие женщины.

Знакомый гардеробщик с улыбкой обслужил их. Знакомый официант усадил за стол. Вахтанг сам сделал заказ. Стол уставили дорогими напитками. Ираида напряглась — очевидно, подсчитывала в уме, хватит ли ей денег.

— Сегодня я счастливый человек, — сказал он, чтобы снять напряжение, — сижу рядом с такой красивой женщиной. Поэтому сегодня вы — моя гостья. Но обещанный вами обед остается за вами.

Очень скоро беседа потекла весело и непринужденно. Они несколько раз танцевали. Выяснилось, что Ираида в разводе — муж ревновал ее к министру.

— Стоило из-за министра разводиться с мужем? — поинтересовался Вахтанг.

— Как вам сказать, с его помощью я получила трехкомнатную квартиру, дачный участок, но персонально от него я ни разу ничего не получала. У него зимой снега не выпросишь. По-моему, если он даже во сне купит дорогую вещь, то будет казниться, почему отдал так много, а уж если ему приснится, что он кому-то что-то подарил, боюсь, он не проснется.

— Как же вы дружите с таким человеком?

— У меня нет выбора. Работу не так-то легко найти. Иногда, правда, мне удается что-то выжать из него, но только не деньги. Позвонить позвонит, замолвит слово, и на том спасибо.

Вахтанг смотрел на Ираиду влюбленными глазами.

— Прекрасная ты женщина, Ираида, — выдохнул он, сжимая ей руку.

— Вахтанг Николаевич, вы так смотрите, можно подумать, вы влюбились в меня.

— Дорогая Ираида, я влюблен в дом, телевизор, работу, машину, поэтому я не могу жениться в пятый раз. Мусульманская вера запрещает это.

— Но вы же не мусульманин.

— Действительно, я христианин. Нам можно иметь только одну жену, а что до любовниц, церковь не ограничивает их число, она вообще молчит о них. Поэтому я решил остаться христианином и хочу предложить себя вам в качестве любимого мужчины.

— Как же так? Вы у нас работаете, производите ремонт, вполне возможно, что наши взаимоотношения не укроются от любопытных глаз, поэтому, пока вы делаете у нас ремонт, этот вопрос с повестки дня снимается. А потом посмотрим, — она очаровательно улыбнулась.

— Милая Ираида, считай, что я закончил у вас ремонтные работы. С завтрашнего дня у вас будет работать другая бригада. Я не могу откладывать этот вопрос.

— Знаете, Вахтанг, возможно, я не сильна в логике, но, похоже, вы начали у нас работать, чтобы познакомиться со мной, починить мою сантехнику и оставить ради меня любимую работу. Ну как вам мои логические заключения?

— Для меня важна не логика, а твое доброе расположение ко мне.

— Не знала, что я для вас столько значу.

— Движущей силой для мужчин всегда были, есть и будут привлекательные женщины вроде тебя.

Он проводил ее до дому, сказал, что позвонит в скором времени и они непременно встретятся.

Вахтанг позвонил Ираиде во вторник и попросил о встрече. На сей раз они пошли в ресторан «Варшава». Женщины словно договорились завоевать его внимание. Несколько раз знакомые красотки приглашали его танцевать, Вахтанг отказывался, но они настаивали…

— Вахтанг, ты действительно оставил работу у нас? Два дня тебя не видно.

— Дорогая Ираида, ремонт вашего министерства затянется месяцев на шесть, неужели я похож на человека, который столько времени протянет без тебя?

— Вы прекрасно справились с задачей моего обольщения, Вахтанг Николаевич. Я и моя мама в восторге от вас.

— Мы постоянно сдаем экзамены женщинам, начиная от мамки, няньки, учителки, возлюбленной, жены и кончая ангелом.

— Хочу поднять тост за нашу взаимную симпатию, которая объясняется вашими трудовыми успехами — вы помогли с ремонтом сантехники одинокой женщине. Будь здоров, Вахтанг, и отныне считай меня своей близкой подругой, которая может выполнить любое твое желание. Позволь поцеловать тебя. — Ираида встала, подошла к Вахтангу и приникла к его губам.

Вахтанг понял, что она опьянела. Он быстро расплатился и увел ее из ресторана. Проводил до дому на машине, довел до лифта и, прощаясь, поцеловал ей руку. Ираида обхватила его шею руками и принялась неистово целовать. Вахтанг нажал на кнопку лифта, и подъемник пополз вверх.

В субботу в первой половине дня Вахтанг явился к Ираиде и предложил прогуляться. На этот раз он был за рулем.

— Куда поедем? — спросил Вахтанг.

— Только не в ресторан. Там женщины не сводят с тебя глаз.

— Тогда поедем ко мне, это в начале Ярославского шоссе.

Ираида кивнула.

Ираиде очень понравился дом. Она помогла Вахтангу накрыть на стол. Было видно, что ей очень нравится роль хозяйки.

Вахтанг включил магнитофон и пригласил ее потанцевать. Тут он впервые поцеловал Ираиду. Потом отнес ее наверх, в спальню. Попросил раздеться. Ираида послушно разделась. Она оказалась очень чувственной. По-видимому, этим и привлекла министра. Теперь она вела себя гораздо увереннее и делала все, чтобы доставить Вахтангу максимум удовольствия. Потом они сошли вниз, сели за стол. Вахтанг взглянул на часы.

— Решай: если остаешься, надо позвонить маме и предупредить, чтобы не волновалась; если хочешь ехать домой, уже поздно и пора собираться.

— Позвони маме ты, скажи, что я напилась.

Вахтанг набрал номер, трубку сняла Наталья Юрьевна. Вахтанг сказал, что Ираида останется у него. Наталья Юрьевна попросила передать дочери, чтобы она позвонила министру — он ее искал.

Вахтанг передал слово в слово.

— Завтра у него гости, и он хотел, чтобы я его сопровождала. Никак, что-то от меня нужно. Надоел, из-за него я свою личную жизнь не могу устроить. Ревнует, как если бы я была его жена. Не буду звонить, жена его бесится. Завтра утром поеду домой, сам позвонит или заедет.

Рано утром Вахтанг отвез Ираиду домой.

— Ты все время ждешь моего звонка, а сама никогда не позвонишь, — упрекнул ее на прощание Вахтанг, — как видно, совсем не скучаешь по мне.

— С сегодняшнего дня я тоскую только по тебе, — Ираида махнула ему рукой.

Через неделю она позвонила и радостно сообщила, что ее шеф отбыл в Японию и в течение недели она свободна. Сегодня же вечером они могут встретиться.

В три часа они вместе с Иваном подъехали к министерству. Ираида села в машину.

— Знакомься, это мой друг из Тбилиси Иван. Учились в одном классе, в одной группе. Он прилетел сегодня. Пригласим его в ресторан?

— Не надо в ресторан, — возразила Ираида, — давай купим на рынке свежее мясо и поедем к тебе. Ты хвалился, что жаришь отличный шашлык, покажи нам свое мастерство. К тому же в ресторане и не выпьешь — ты ведь за рулем. А какая встреча однокашников без выпивки?

— Уговорила, речистая! — Вахтанг засмеялся и повернул в сторону рынка. Сделав необходимые покупки, они поехали к Ярославскому шоссе.

Вахтанг поручил шашлык Ивану, а сам с Ираидой поднялся наверх, у нас, мол, дела. Иван понял, о каких делах речь, тем более что Ираида не сводила с Вахтанга влюбленных глаз.

Шашлык получился отличный. Застолье было в самом разгаре, когда Вахтанг, обратившись к Ивану, вдруг сказал:

— Знаешь, кто прибыл из Ленинграда? Наш друг и твой вечный соперник Аристарх Абрамович! Он в Ленинграде заведует какой-то фабрикой и, как всегда, ходит гоголем. О тебе спрашивал, интересовался, чем ты занят. Я сыт вашим соперничеством по горло и потому сказал, что, кажется, ты работаешь союзным министром или замминистра. Удивлению его не было границ. Ты знаешь, Ираида, — продолжал Вахтанг, обращаясь к ней, — нас в школе было трое друзей: я, грузин, Иван, русский, и Аристарх, еврей. Иван и Аристарх без конца соперничали, постоянно спорили. А спор о чем? Кто из них в жизни добьется большего! Иван говорил, что будет министром и, чтобы зайти к нему в кабинет, Аристарху придется выписывать пропуск. Аристарх утверждал, что будет наоборот. Давай, Иван, выпьем за наше детство, которое окрыляло наши мечты, наши фантазии. Пусть действительно настанет время, когда ты примешь Аристарха по пропуску.

— Забудем об этом, сегодня мы в таком возрасте, что должны общаться друг с другом без всяких пропусков.

— Похоже, ты действительно сдал — где твои честолюбивые замыслы?

— Что вы, Иван, — вмешалась Ираида, — не надо сдаваться, у такого красавца, как вы, все еще впереди. Вы чем-то напоминаете нашего министра, хотя ему далеко до вашей внешности и манер.

— Ираида, у меня есть идея! Разыграем великое шоу! Повеселимся и посмеемся! Всю жизнь потом будем вспоминать… но без тебя ничего не получится.

— Если речь о шоу, я с вами! Ну-ка, выдай нам, что у тебя за идея, любимый, — Ираида протянула Вахтангу губки, и он тут же приник к ним.

— Твой министр в Японии. Мы посадим на его место Ивана. А потом я и Аристарх снизу позвоним тебе. Ты закажешь пропуск, и мы поднимемся. Меня ты, естественно, не знаешь. Подержишь нас немного в приемной. Ну, а дальше тебе хорошо известно, как министр принимает близких друзей. Мы побеседуем, потом Иван нас проводит. Идет?

— Почему бы и нет! На это дело потребуется всего десять — пятнадцать минут, а мы потом целую неделю будем веселиться.

— Только смотри не выдай себя ничем, впрочем, не мне тебя учить. Когда мы войдем, занеси папку и спроси Ивана, отправлять в канцелярию завизированные бумаги или нет. Короче, я пришлю Ивана на час раньше, просвети его, у него, правда, хорошая внешность, но министра из него должна сделать ты.

— Мне как-то неловко, — сказал Иван, — когда все выяснится, будет стыдно.

— Ерунда, если он позвонит еще раз, Ираида скажет ему, что тебя перевели на другую работу, послали послом в Марокко. Там он тебя не достанет.

Они прекрасно провели вечер. А операцию решили провернуть на этой же неделе.

Во вторник утром Вахтанг позвонил Аристарху Абрамовичу, спросил, готовы ли документы и, если готовы, попросил приехать. Аристарх вскоре перезвонил ему, сказал, что документы в порядке, он вместе с партнером завтра выедет из Ленинграда и просил встретить его. Вахтанг связался с Ираидой и сообщил ей, что завтра утром Иван будет у нее, пусть делает из него министра.

— Ладно, заезжайте за мной, — вяло согласилась Ираида.

Утром в четверг Вахтанг отвез Ираиду и Ивана в министерство, а сам помчался на Ленинградский вокзал встречать Аристарха. Он привез Аристарха и его партнера к себе домой, угостил завтраком, просмотрел документы. Аристарх показал ему чемоданчик с деньгами. Вахтанга интересовало, знают ли партнеры министра в лицо, — оказалось, они его никогда не видели. Деньги они оставили у Вахтанга, так как идти с такой суммой в министерство было небезопасно. Ровно в два часа Вахтанг позвонил по внутреннему телефону секретарше и попросил заказать три пропуска на имя Вахтанга Николаевича Бахтадзе, Аристарха Абрамовича Шрейзмана и Ивана Михайловича Глузкина. Получив пропуска, они поднялись на третий этаж и вошли в приемную. Ираида, мило улыбнувшись, указала на стулья и занялась своими бумагами. Через некоторое время раздался звонок. Ираида сняла трубку и глазами указала гостям на дверь. Гости вошли в кабинет, Иван, не вставая, приветствовал их, жестом приглашая садиться. Аристарх положил на стол «министру» подготовленные для подписи бумаги. Иван внимательно прочитал первую страницу, остальные пробежал глазами. Затем наложил резолюцию «Согласен» и направил их исполнителю, который был хорошим знакомым Аристарха. Бумаги датировал задним числом и подписался — мы, мол, не можем отказать в просьбе плановому комитету. Затем положил их в папку и нажал на кнопку звонка. Вошла Ираида. Иван протянул ей папку и велел немедленно отнести в канцелярию, а потом угостить гостей кофе. Через некоторое время Ираида принесла поднос с кофе и плиткой шоколада.

— Этот филиал, — заметил Иван, — создается по настоянию планового комитета, так что пусть ваш комитет, батоно Вахтанг, изволит снабжать его необходимым сырьем. Мне приходится выдерживать настоящие баталии, чтобы внести в план сырье.

Иван поднялся и проводил гостей до дверей кабинета. Бумага, подписанная «министром», лежала на столе Ираиды. Вахтанг выразительно посмотрел на нее. Ираида тут же позвонила в канцелярию и попросила прислать курьера. Вахтанг медлил с уходом. Появилась молоденькая девушка, Ираида передала ей папку с бумагами. Вахтанг и его гости тепло попрощались с Иваном, который в это время вышел из кабинета.

После министерства все трое направились к Вахтангу, где выпили шампанское за успешное завершение дела. Вахтанг предложил Аристарху остаться, но тот спешил в Ленинград. Он открыл кейс и отсчитал Вахтангу полмиллиона, пожав ему руку в знак благодарности. Вечером Вахтанг проводил их на Ленинградский вокзал.

На другой день Аристарх позвонил и сказал, что все в порядке, постановление об открытии филиала уже пришло по факсу.

Далее события разворачивались следующим образом. Когда Ираида готовила Ивана к роли министра, тот обнаружил в его столе резолюцию на открытие аналогичного филиала. Иван, у которого был дар к рисованию, несколько раз перерисовал подпись министра, а через час тренировки так наловчился ее подделывать, что отличить от подлинной было почти невозможно. Не заметили подлога и в канцелярии, и у исполнителя не возникло никаких подозрений. Напротив, он был заинтересован в этой резолюции, так что, получив ее, тотчас подготовил решение и направил ее в Ленинградскую область еще до возвращения министра из Японии.

На другой день Вахтанг ждал Ираиду после работы в условленном месте. Ираида, вспомнив вчерашнее, весело смеялась. Они поехали домой.

— А где Иван? — спросила Ираида.

— Они сегодня кутят в ресторане, а мне захотелось побыть с тобой.

— А почему мы не могли пойти с ними? — надулась Ираида.

— Ивану понравилась роль министра, и он не хочет из нее выходить, и поэтому, как министр, галантно согласился на предложение Аристарха кутнуть в ресторане.

На следующий день появился Иван, спросил, как дела.

— Решение по факсу уже получено, если дело не лопнет…

— Видишь, как быстро дело делается, когда исполнитель заинтересован. Если это пошивочное шоу пройдет без осложнений, может быть, в будущем, Вахтанг, мы будем работать в этом направлении?

— Эх, Иван, Бог, похоже, милостив к нам, кувшин ведь не всегда приносит воду. В нашем деле главное многокрасочность и фантазия.

— Как поделим деньги? — поинтересовался Иван.

— Как обычно, тебе одна треть, несмотря на твой «министерский» пост.

— Я узнал, что подле тебя продается дом, хочу купить.

— Покупай, если надо будет, помогу.

— Весной, когда провернем операцию «Абитуриент», я уйду с работы, надоело медиков возить.

— А добывать деньги не надоело? Каждое дело требует труда и пота. Ты вот заработал какие-то копейки и уже не хочешь трудиться. Так не пойдет. Будешь работать шофером столько времени, сколько понадобится. — Это было произнесено требовательным тоном старшего делового партнера.

Наступил июнь. Вахтанг снял одноместный люкс в гостинице «Москва». В номере рядом поселился Иван.

С родителями абитуриентов, избравших медицинские вузы, беседовал Иван. Тех, кого он считал достойными, знакомил с Вахтангом. Главным для Ивана было место работы родителей абитуриента. Госслужащие, занимавшие скромные должности, работники торговли и производственных предприятий, должностные лица, начальники цехов имели шанс встретиться с Вахтангом. Представители рабочего класса и трудового крестьянства по конкурсу не проходили. Вахтанг сделал себе соответствующую рекламу, появившись в обществе ректоров, заведующих кафедрами, но этого было недостаточно. Поэтому в субботу он устроил у себя банный день — пригласил девушек и руководство Первого медицинского института: ректора, проректора, секретаря парторганизации и нескольких деканов. Всего десять человек. Они обычно с удовольствием собирались у Вахтанга, поскольку он у них никогда ничего не просил. Вахтанг поручал каждому принести — кому мясо, кому выпивку, — и все были довольны, не чувствуя неловкости от того, что гуляют на дармовщину.

Вахтанг перегородил ванную и поставил два тренажера, а перед ними устроил комнату отдыха. После того как они попотели и искупались в холодном бассейне, Вахтанг пригласил в тренажерную ректора.

— Сергей Александрович, мы столько времени с вами знакомы, и я никогда не беспокоил вас своими просьбами, — начал Вахтанг. — Но вот уже год, как мой бывший сосед по парте не дает мне покоя, его дочь мечтает о вашем институте. Если вам неприятен этот разговор, считайте, что я вам ничего не говорил.

— Почему же, Вахтанг, для соседа по парте можно кое-что сделать. Если ребенок подготовлен к институту, накинуть балл не проблема.

— Сергей Александрович, в таких делах «если бы да кабы» не проходят. Я не хочу краснеть, если не смогу выполнить слова. Я приведу к вам девочку, проверьте, как она подготовлена, и, если сдаст экзамены, скажите, сколько это будет стоить.

— Ну об этом мы договоримся, Вахтанг Николаевич, я сделаю это ради уважения к вам, а потом пусть плановый комитет из уважения к нам что-нибудь сделает, и мы будем квиты.

— Это уж само собой! Если послезавтра у вас будет время, я приведу к вам абитуриентку, вы проэкзаменуйте ее и назовите сумму.

Веселье продолжалось. Приглашенные девицы, обслуживавшие за столом гостей, разделись и тоже вошли в сауну. Все внимание мужчин было приковано к ним.

Вахтанг пригласил в тренажерную проректора. Между ними состоялась аналогичная беседа. Проректор признался, что в этом году он может устроить трех абитуриентов, и двоим он уже обещал.

— Третий будет моим, — сказал ему Вахтанг. — Вы предварительно проэкзаменуйте его, чтобы знать, на что он способен.

— Желательно, чтобы это был мальчик, они легче проходят по конкурсу. Твой протеже, наверное, грузин, а желательно было бы, чтобы был русский или прибалт — не так бросается в глаза.

— Ладно, если найду родственника в Казахстане, буду протежировать его, — рассмеялся Вахтанг. — Какая сумма понадобится?

— Десять кусков и твоя гарантия, — рассмеялся в ответ проректор.

Такие же беседы Вахтанг провел с деканами, и они обещали помочь в приеме по одному абитуриенту.

В следующую субботу Вахтанг принимал у себя руководство Второго медицинского. Все повторилось с той лишь разницей, что прием в институт обходился в двенадцать тысяч.

Последующая суббота была посвящена Третьему медицинскому. В этой компании наиболее активным оказался проректор по учебной части. Как утверждали приглашенные, все зависело от него. Когда Вахтанг предложил ему показать абитуриентов, тот отказался. Прием здесь также обходился в десять тысяч.

Вахтанг привел в Первый медицинский двух девочек и трех ребят. Познакомил их с ректором, проректором и деканами. Это произвело фурор среди родителей абитуриентов. Авторитет Вахтанга неизмеримо возрос.

Вахтанг договорился с преподавателями, читающими математику, физику, химию и русскую литературу, чтобы они за определенное вознаграждение предварительно побеседовали с абитуриентами в институте. Молодые лекторы с удовольствием согласились на это. Более того, с теми, кому требовалась помощь, они согласились заниматься дома. Вахтанг называл абитуриентов пингвинами и с удовольствием возился с ними.

В результате предварительного собеседования выяснилось, что 10 % абитуриентов могли получить высшие баллы, 20 % — удовлетворительно, остальные 70 % были не готовы к экзаменам. С каждого родителя Вахтанг получил около двадцати тысяч рублей, каждого абитуриента прикрепил к тому или иному лектору.

Вахтангу повезло. Все его протеже, за исключением семерых, были зачислены в различные медицинские вузы. Авторитет Вахтанга среди родителей абитуриентов еще более возрос. Все остались довольны результатами. Это объяснялось и тем, что число абитуриентов было невелико и почти все были готовы к приемным экзаменам. Прибыль от этой операции, правда, оказалась невелика, но имидж был создан.

В начале сентября к Вахтангу неожиданно нагрянули Софья Петровна и Майя Сергеевна. Они приехали в Москву за мебелью. Пришли в восторг от дома Вахтанга. Софья и Майя были настоящими труженицами — обе родили от Вахтанга по двое сыновей и, насколько было известно Вахтангу, мало интересовались мужчинами. Это объяснялось, наверное, нехваткой свободного времени и их неброской внешностью. Женщины сообщили, что Римма уехала к себе на родину и там вышла замуж. Ребенок уже два года у них, но, похоже, по матери не скучает. Они его растят, и обеих он зовет мамой. К Наталье Петровне в гости приехала дочь, но гостила недолго, они опять поссорились, и дочь уехала. Два близких человека не могут ужиться друг с другом! На имя Вахтанга продолжают приходить письма, они на все отвечают. Частенько звонят из Тбилиси, особенно Лили, спрашивают, куда он пропал. Они отвечают, что уехал работать за границу. От Зухрии пришло письмо, просила помочь с деньгами. Они послали ей деньги и письмо, где предлагали приехать, если ей трудно, а если она хочет выйти замуж, пусть выходит, за ребенком они присмотрят. Из Москвы часто звонят Валентина Елизаровна и Нина Ивановна, не подозревающие, конечно, что Вахтанг живет в Москве. Неужели ему не хочется взглянуть на детей, позвонил бы им, по крайней мере…

— Узнай москвички, что я здесь, они немедленно слетятся сюда. Поэтому надо придерживаться принятого правила и избегать искушений.

Женщины привели себя в порядок, приготовили ужин.

— Чья сегодня очередь? — с улыбкой спросил Вахтанг.

— Пусть будет моя, так и быть, пожертвую собой, — сказала Софья.

— Не боишься, что снова будет мальчик?

— Во-первых, для этого я уже стара, а во-вторых, нам к этому не привыкать.

В ту ночь Софья очень постаралась, чтобы понравиться Вахтангу. Наутро Майя, приготовив завтрак, ждала, когда они спустятся вниз.

— Вы мне подали вчера прекрасную идею, — заявил Вахтанг за завтраком. — Я собираюсь за границу, поэтому решил расписаться с вами обеими. С Софьей заключу брак в Тбилиси по тбилисскому паспорту, пропишу тебя с детьми в тбилисской квартире. А с Майей распишусь здесь, не откладывая в долгий ящик, и пропишу ее с детьми в московском доме. Ребята вырастут, закончат школу, устроятся кто в Тбилиси, кто в Москве. Жить, слава Богу, будет где. А через год я, наверное, перееду жить за границу. Надо вкусить и их жизни.

Женщинам явно не понравилось решение Вахтанга, но они ничего не сказали.

Он подвез их к мебельному магазину и купил все, что им понравилось.

На другой день Майя с Вахтангом подали заявление во Дворец бракосочетаний, и с помощью знакомой Вахтанга — заведующей свадебным бюро — через неделю были расписаны.

Закончив дела, женщины улетели в Кутаиси.

Через месяц Майя привезла необходимые для прописки документы. Это были самые счастливые для Майи дни. Ей нигде не надо было стоять в очереди. Вахтанг целиком и полностью принадлежал ей. Дело с пропиской уладилось, Майя стала хозяйкой дома. И они вдвоем улетели в Кутаиси.

На другой день по приезде в Хони Вахтанг и Софья оформили брак в местном сельсовете, предъявив свидетельства о рождении мальчиков. Софья выписалась из Хони и вместе с Вахтангом поехала в Тбилиси. Через два дня она стала съемщицей тбилисской квартиры и поселилась в ней с детьми. Как старшей жене, Вахтанг подарил Софье и машину, поручив ей все свое многочисленное семейство. В тот же день он вылетел в Москву.

Вахтанг поехал на несколько дней в Ленинград, а Ивана послал в Казахстан — найти там абитуриентов, желающих поступить в московские медицинские вузы.

В Ленинграде он устроился в гостинице «Невская», где жили иностранные туристы. По одну сторону коридора номера занимали интуристы, по другую — граждане СССР. Столик администратора стоял так, что ей было видно, кто к кому заходит в номер. Вахтанга поместили в одноместный номер.

В первой половине дня он должен был встретиться с проректором ленинградского мединститута, который согласился сотрудничать с ним. Договорились встретиться в Ленинграде за месяц до начала экзаменов.

Проректор угостил Вахтанга коньяком «Багратиони» и бутербродами.

Вахтангу так понравился коньяк, что он купил в гастрономе две бутылки. Вернулся в гостиницу в прекрасном расположении духа. Разделся, лёг, а когда проснулся, был уже вечер. Хотелось есть. В это время в коридоре раздался какой-то шум. Он выглянул, дверь в номере напротив была открыта, на пороге стояла женщина в халате. Шальная мысль промелькнула в голове у Вахтанга.

— Айн момент, мадам! — сказал он и, не закрывая двери, подбежал к столу, взял бутылку «Багратиони» и, показав ее женщине, знаками предложил распить ее с ним. Та что-то крикнула в глубину комнаты. Появилась молодая девушка, и женщина также знаками дала понять, что их будет двое. Вахтанг согласно кивнул головой и, бросив выразительный взгляд в сторону дежурной, тихо на ломаном французском сказал, что он пойдет в буфет за едой, а женщины пусть проскользнут в его комнату. Те поняли его и тоже закивали головами в знак согласия. Вахтанг вернулся в комнату, взял целлофановый пакет и вышел в коридор. Сделав вид, что закрыл свой номер, он направился к дежурной и оставил ей ключ. Через некоторое время возвратился с пакетом еды, взял у дежурной ключ и, сделав вид, что открывает дверь, вошел в свой номер. Там его ждали две улыбающиеся женщины. Вахтанг закрыл дверь и выложил покупки на стол.

Они беседовали, используя все известные им международные слова и жесты, и почти понимали друг друга. Выяснилось, что гости Вахтанга — туристки из Франции, из Тулузской префектуры. Старшую звали Салет. Это была крепко сбитая, среднего роста и средних лет женщина. Молодая, лет двадцати, высокая и худощавая, назвалась Мишель. Она была племянницей Салет.

Коньяк понравился и француженкам. После коньяка перешли на водку. Особенно пришлась им по душе «Русская», разбавленная кока-колой. Алкоголь сделал свое дело. Мишель прилегла на постель и уснула. А Салет жарко обнималась с Вахтангом. Вахтанг снял с нее халат, завел в ванную, повернул к себе спиной и овладел ею. Салет дергалась в бешеном ритме, но кончить не могла. Тогда она повернулась, вытащила Вахтанга из ванной, сдернула одеяло со спящей племянницы, бросила его на пол и села на Вахтанга верхом. Очень скоро послышался ее сдавленный стон, и оба одновременно расслабились. Салет легла рядом с Вахтангом и принялась целовать его. Вскоре оба заснули. Вахтанг проснулся под утро. У него болело все — спина, поясница, шея. Он встал и лег рядом с Мишель. Мишель проснулась, обняла Вахтанга и стала целовать его. Вахтанг немедленно возбудился и вошел в нее. Уже рассвело, когда проснулась Салет. Увидев Вахтанга и Мишель голых в постели, рассмеялась и, погрозив Вахтангу пальцем, ушла к себе. Вахтанг поднялся, оделся и направился в буфет. Он принес водку, и они с Мишель опохмелились. Тем временем туристы высыпали в коридор — им предстояла экскурсия. Вахтанг был свободен и решил поехать с французами. Спросил гида, не будет ли она против, если он вместе с ними посмотрит город. «Магарыч за мной», — пообещал Вахтанг. Гид рассмеялась и в автобусе посадила Вахтанга рядом с собой. После экскурсии французов ждал обед в ресторане по талонам. Мишель, Салет и переводчица Клара Наумовна сели рядом. Вахтанг заказал две бутылки водки и пепси-колу. Они выпили.

— Ну как тебе понравились француженки? — спросила Салет.

— Очень понравились. Я с детства мечтал жениться на француженке.

— И что тебе мешает? Вот прекрасная кандидатура, — и Салет кивнула в сторону племянницы, — посмотри, какая сексуальная девочка.

— Я согласен, — засмеялся Вахтанг, — а что скажет Мишель?

— Я тоже согласна, — улыбнулась Мишель, бросив на Вахтанга нежный взгляд. Очевидно, она ничего не знала о случившемся между ним и тетей.

— Для бракосочетания нужны свидетели, — вставила слово Клара Наумовна. — Если не возражаете, мы с Салет выступим в этой роли. А потом я буду приезжать к вам в гости во Францию.

— Я согласна, — повторила Мишель.

— Похоже, эта девица сегодня будет твоей, испробуешь француженку, — сказала Клара по-русски.

Вахтанг усмехнулся.

— Завтра мы едем в Петергоф, если захочешь присоединиться, я не возражаю, — сказала Клара.

— Клара, поднимемся в номер к девочкам, я захвачу что-нибудь из буфета.

— Давай отложим на завтра, а сегодня займись ею, — и она показала глазами на Мишель.

Туристы закончили обед и стали расходиться по номерам. Вахтанг первым открыл свои двери и сделал знак Мишель — заходи. Мишель юркнула к нему в номер, никто — ни туристы, ни тем более дежурная — не заметил этого.

Мишель была замечательна в постели. В ту ночь Вахтанг четырежды насладился ею, но и Мишель не отстала от него. Он услышал массу ласковых слов по-французски. А когда они встали, освежились в ванной, Мишель взяла его под руку, подвела к зеркалу и, сняв со своего пальца кольцо, надела его на палец Вахтанга. Знаками дала ему понять: «Теперь я твоя жена», — и рассмеялась.

После экскурсии по Петергофу Клара поднялась в номер к француженкам. На этот раз Вахтанг проскользнул к ним, дал Кларе деньги, и она принесла из буфета выпивку и закуску. Накрыли стол. Мишель села рядом с Вахтангом, продела свою руку под его и, прижавшись к нему, сказала Кларе:

— Скажи Вахтангу, что он мой муж. Мы с ним сегодня помолвились, — и она указала на палец Вахтанга, на котором поблескивало ее кольцо.

Клара взглянула на кольцо.

— По-моему, оно золотое, — проговорила она.

— Вахтанг, ты станешь моим мужем? Такого хорошего парня у меня еще не было.

— Конечно, только где мы будем жить, у тебя или у меня?

— Полгода у тебя, а полгода во Франции. По-моему, условия подходящие. Я согласна, а ты?

— Вы понятия не имеете, какое сопротивление бюрократического аппарата вам придется преодолеть, чтобы зарегистрировать брак с иностранкой. Сначала надо подать заявление, потом вас будут проверять и только потом дадут разрешение, при этом необходимо согласие родителей, — сказала Клара.

— И у нас завертится бюрократическая машина, — вступила в разговор Салет. — Когда я выходила замуж, в центре села в течение трех месяцев висело объявление о нашей предстоящей свадьбе, чтобы те, у кого могли быть претензии к нам, имели возможность предъявить их нам. И только по прошествии трех месяцев нас поженили.

— Нас с Вахтангом ничто не пугает, не так ли? — перевела слова Мишель Клара, добавив от себя, что, если он серьезно думает расписаться с девушкой, завтра же должен подать заявление, так как завтра они уезжают в Москву, а еще через три дня возвращаются во Францию.

— Подадим завтра заявление? — спросила Мишель.

Вахтанг кивнул головой.

На другой день туристы отбыли в Москву. По дороге остановились в Калинине, посмотрели винный завод и вечером были в Москве. Клара сопровождала их. Вахтанг пригласил Клару, Мишель и Салет к себе домой. Всем понравился его дом. Клара предложила переговорить со своей коллегой-переводчицей, которая могла помочь советом.

Наутро Вахтанг был в гостинице. Клара переговорила с коллегой, и выяснилось, что на первом этапе Вахтанг и Мишель должны были подать заявление во Дворец бракосочетаний. Такое же заявление должно было быть написано в адрес французского посольства. Только по получении разрешения на брак из Франции их могут расписать в Москве.

Вахтанг вырвал из паспорта листок, на котором стоял штамп о его женитьбе на Майе. Приехав во Дворец бракосочетаний, они с Мишель заполнили бланки. Им сказали, что их распишут, когда французское посольство даст добро. Затем они направились во французское посольство, написали заявления на французском и русском языках. Оказалось, что Мишель должна подать заявление в тулузскую префектуру, и, когда последняя даст разрешение на брак, на его основе посольство позволит им пожениться. На все эти формальности ушел целый день. К вечеру Вахтанг купил своей невесте золотое обручальное кольцо и в знак помолвки закатил пир горой. Мишель в гостиницу не возвратилась. Она осталась с Вахтангом.

Через два дня Вахтанг проводил группу в Шереметьево. Между тем из Казахстана возвратился Иван, причем с хорошими вестями. Среди казахских абитуриентов оказалось немало желающих поступить в московские медицинские вузы, и сумма в двадцать пять тысяч рублей кажется им вполне приемлемой.

Вахтанг заявил в милицию о пропаже паспорта. Через неделю ему выдали чистый паспорт без всяких штампов. Он выписался из своего дома и прописался в Калуге, у матери своего друга, которая жила одна.

Вахтанг собирался пробыть в СССР еще месяцев восемь-девять. За это время он должен был успеть сделать деньги и сыграть свадьбу, а потом переехать во Францию.

Почти год ждали Вахтанг и Иван приемных экзаменов. Близился июль. Они снова переехали в гостиницу «Москва». Иван давно уже обзавелся участком неподалеку от дома Вахтанга и построил себе жилище, более просторное и красивое, чем у друга.

В нынешнем году число абитуриентов, желавших попасть в медицинские вузы, было несравненно больше, чем в предыдущем. На место претендовали пятнадцать человек. Список протежируемых Вахтангом лиц пополнялся и пополнялся, и накануне экзаменов в нем числилось триста пятьдесят человек. Вахтанг поднял цену. Те, кто нуждался в незначительной помощи, платили тридцать тысяч, а бесперспективные — двадцать. Авторитет его среди родителей абитуриентов был так высок, что ему давали деньги без каких-либо расписок.

За два дня до экзаменов к Вахтангу явился начальник цеха одного из тбилисских заводов и попросил устроить в институт сына и племянника. Вахтанг показал ему заветный список — мол, никакой возможности нет. Тогда тот положил на стол восемьдесят тысяч рублей.

— Я плачу вдвое больше, но мои ребята должны попасть.

Вахтанг взял деньги, пообещав все устроить. Его удивляло, что, заплатив, эти люди считали, что дело сделано, словно сбрасывали со своих плеч непосильный груз. На этот раз из пространного списка Вахтанга в мединституты попали лишь пятьдесят человек. Остальным Вахтанг должен был вернуть деньги. Но он понимал — не верни он деньги, дело не получит большой огласки, потому что родители побаивались, что соответствующие органы могут заинтересоваться, откуда у них такие суммы для взяток. Вахтанг скрылся в Калуге, оставив в своем доме знакомую, которая говорила всем, что Вахтанг продал дом и здесь больше не живет.

И все же несколько родителей подали на него жалобу в милицию, требуя назад деньги. В Москве было возбуждено уголовное дело против него. Но, поскольку речь не шла о присвоении госсобственности, действия Вахтанга не расценивались как тяжкое преступление. Вахтанг должен был успеть расписаться с Мишель до конца августа, иначе потом ему вряд ли удалось бы сделать это. Мишель приехала в Москву в конце августа. Посольство дало добро, и они тут же расписались. Мишель прожила у Вахтанга около недели и уехала, обещав прислать ему приглашение в Тулузу, чтобы познакомить со своими родителями.

На другой день после отъезда Мишель к нему заглянул Иван.

— Что собираешься делать? Насколько мне известно, ты получил уже вторую повестку. Дело ведет союзная прокуратура.

— А что мне остается? Повидаю следователя, потолкуем с ним. Поймем друг друга — хорошо, а нет… — и он скрестил по два пальца каждой руки.

— Попасть туда — дело несложное, а вот не попасть — для этого требуется мужество.

— Ну что делать, Иван, что суждено, то и будет. Завтра утром пойду в милицию, а потом все тебе расскажу подробно, если, конечно, меня не задержат. Постараюсь играть без тебя, если получится.

Вахтанг прекрасно понимал, что не сможет выехать из страны, пока не уладит свои дела. Через знакомых он узнал, кто из следователей прокуратуры ведет его дело, и решил, пока его не арестовали, прийти сам. Он знал следователя в лицо. Его предупредили, что человек он очень своеобразный, порядочный, и потому никто не взялся посодействовать ему.

Вахтанг остановил машину неподалеку от прокуратуры и стал ждать, когда из здания выйдет «его» следователь — Николай Михайлович Медведев. Он вышел ровно в шесть и пешком направился к центру города. Не прошел он и двухсот метров, как подле него остановилась машина. Вахтанг открыл переднюю дверцу и пригласил:

— Садитесь, Николай Михайлович. — Медведев сел, захлопнул дверцу и вопросительно взглянул на Вахтанга. — Домой? — спросил Вахтанг, улыбаясь.

— Домой, — ответил удивленный Медведев.

— И не пытайтесь вспомнить меня, я ваш будущий хороший знакомый, — Вахтанг протянул ему повестку, которую получил уже во второй раз.

— Почему вы не пришли ко мне в кабинет?

— Мне удобнее подвезти вас к дому, заодно побеседуем, я никуда не собираюсь убегать. У меня к вам интересное предложение.

— Пока вы мне ничего не предложили, советую вам как можно скорее, без вмешательства прокуратуры, вернуть взятые деньги, это значительно облегчит вашу участь. Я уже в курсе вашего дела.

— Это же чистой воды вымогательство, Николай Михайлович, — глаза Вахтанга смеялись, — а вымогательство, как вам хорошо известно, карается законом.

Медведев рассмеялся.

— Лучше вам завтра зайти ко мне в прокуратуру.

— Там у нас беседа выйдет официальной. А я не хочу начинать наше знакомство с официальной встречи. Это мы еще успеем. Я о вас многое знаю. Видите, это не только ваша прерогатива. Вы хороший работник, чтите закон, добросовестны. Но человек моей профессии смотрит на эту жизнь по-другому, слегка с юмором. Я хочу приобщить вас к своим нормам жизни.

— А если из этого ничего не получится?

— Тогда надо будет принять ваши нормы. Мои, так сказать, абсолютно добровольные, ваши — насильственные, подкрепленные законом.

— Что делать, Вахтанг Николаевич? Не будем подчиняться закону?

Между тем они подъехали к дому следователя.

— Приехали, Николай Михайлович, и если вы не очень голодны, подарите мне несколько минут. Прошу не обижаться на меня, разговор будет прямой, без всякого лицемерия. Вы не возражаете, если я остановлю машину в переулке, меньше глаз будут наблюдать за вами.

— Даю пятнадцать минут.

Вахтанг заехал в переулок и поставил машину за домом.

— Вам, товарищ Медведев, сорок пять лет. В прокуратуре вы почти двадцать два года. В основном ведете бесперспективные дела аферистов и других мелких нарушителей. Вы — неудачник, и ваше начальство весьма способствует утверждению этого имиджа. И это тогда, когда следователь с вашим опытом достоин более громких дел. У вас нет никакого авторитета наверху, вы по сей день живете в коммунальной квартире с женой и двумя детьми. Правда, вы на учете, но, что вам дадут и когда, одному Богу известно.

— Я ничего не понял из вашего монолога. Какое отношение моя биография имеет к вашему делу, говорите прямо.

— Вы дали мне пятнадцать минут, так выслушайте до конца. Не волнуйтесь, я уложусь в пятнадцать минут. Поверьте, я человек умный, ловкий, с определенным жизненным опытом. Я знаю, что в этом мире царит взятка, без нее ничего хорошего не получается. И когда к вам попадает дело какого-нибудь подозреваемого вроде меня, вы должны думать не о том, чтобы всеми правдами и неправдами доказать его вину, а о том, как бы облегчить его участь, как бы использовать это дело в своих интересах… взять хорошие деньги. Часть израсходовать на семью, часть отдать наверх. И тюрьмы не перегружать, и у судей не отнимать время. Взятку берет не конкретный человек, а его рабочее место. И если на это место вместо старого взяточника посадят кого-нибудь другого, делу это не поможет. Вы же знаете, человек, который может брать взятки и не берет, долго на работе не задерживается. Вот вы, человек порядочный, честный, но ведь вас на работе не любят, потому, что вы и сами не пользуетесь своим местом, и другим не даете.

— Все беды от того, что нами руководят люди, рассуждающие, как вы. Потому я и живу в коммуналке, потому и топчется на месте экономика страны — повсюду воровство и взяточничество. Вы правы, и в нашей системе немало ловкачей, иначе как могло случиться, что вы так осведомлены обо мне. Вы, очевидно, пытались найти ко мне подход, но моя порядочность отпугнула всех, и потому наше знакомство не состоялось.

— Если спросить меня, экономика страны не развивается потому, что во главе ее стоят образованные взяточники-дебилы, а когда к этому добавляется фанатическая порядочность некоторых, такая страна обречена. Вы человек порядочный и честный не потому, что таким родились, — просто, будучи белой вороной, вы боитесь ошибиться, вы находитесь в центре внимания, и достаточно малейшего повода, чтобы все набросились на вас. Если бы вы были честны по отношению к семье и государству, вы с моей помощью построили бы кооперативную квартиру, купили бы машину, выстроили дачу. Тем самым вы освободили бы две свои комнаты и дали возможность какой-нибудь страждущей семье решить свой жилищный вопрос. А члены вашей семьи наконец-то получили бы возможность зажить по-человечески. И вы эти деньги получите не от меня, вы прекрасно это знаете — я не для того растрачивал свой талант и проливал пот, чтоб снабжать вас деньгами.

— В течение одного месяца вы обманули десятки людей, вам не кажется, что вы переборщили?

— Что поделаешь, товарищ следователь, я вынужден день и ночь работать, вы же видите, какое время настало — каждый пытается урвать где что может, потому что завтра, возможно, будет поздно, — улыбнулся в ответ Вахтанг и продолжал: — Как вы думаете, для чего нужны деньги? Для того, чтобы купить понравившуюся тебе вещь и набить желудок? Нет. Деньги — это свобода! Человек с деньгами никому не подчиняется. Потому наше правительство больше двухсот рублей зарплаты не дает.

— Но при чем тут я? Чего вы от меня хотите?

— Николай Михайлович, деньги, которые я заработал на этом деле, растаяли, я хочу, чтобы мы с вами, помогая друг другу, вытянули из жалобщиков дополнительную сумму. Давайте накажем их, чтобы в будущем знали, что надо держать язык за зубами и трижды подумать, прежде чем браться за перо.

— Наказать жалобщиков? — поразился Медведев. — И сделать на них деньги? Я слышал, что жалобщиков порой наказывают, но чтобы на них наживались, такого в моей практике, да и в практике других следователей, не бывало.

— Насколько мне известно, на меня жалуются четверо — другие ждут, чем это кончится. Из-за четверых я копья ломать не стал бы. Список жалобщиков гораздо больше, и вы это знаете. Поэтому мы первыми должны наброситься на них, потому как наш мудрый и дражайший закон карает не только взяточников, но и взяткодателей. Откуда у этих людей такие деньги? Если бы они собирали свои зарплаты в течение десяти — пятнадцати лет, не тратя при этом на еду и одежду, то и тогда они вряд ли набрали бы те суммы, которые доверили мне. — Вахтанг взглянул на часы. — Ну вот, прошли отпущенные мне пятнадцать минут. Завтра я занят, а послезавтра, если не возражаете, я встречу вас у работы и отвезу домой. Тогда и продолжим наш разговор — для освоения жизненного алгоритма вам необходимо время.

Следователь молча вышел из машины. Через день Вахтанг встретил его у прокуратуры. Николай Михайлович был явно не в настроении. Было видно, что на работе что-то случилось.

— Куда, Николай Михайлович? Домой или в ресторан? — спросил Вахтанг. — Если мы не опрокинем по рюмке водки, наше знакомство будет неполным.

Медведев махнул рукой.

— Езжайте куда хотите.

Вахтанг выехал на Ярославское шоссе, и через некоторое время они были у него дома. Стол был накрыт мгновенно.

— Насколько мне известно, — начал Вахтанг, — закон должен служить справедливости и профилактике преступлений. Но у нас акцент делается на наказание. Профилактика не заботит наших чиновников — это дело дорогостоящее и совсем невыгодное.

— И в чем, по-вашему, причина этого?

— Причина в негодности системы. Правительство не в состоянии ее сменить, а признать негодной не решается, поскольку это вскроет беспомощность руководства. В течение семидесяти лет народ на деле учили воровать, а на словах призывали к строительству светлого будущего. И этот народ еще и помогает этому правительству, ибо служит другой стороне закона — профилактике: незаконно добытые деньги отнимаются его руками. Если спросите у меня — тем самым все мы служим безопасности нашего государства.

— Ну, Вахтанг Николаевич, остается только выдвинуть вас на государственную премию!

— Будь у этого правительства хоть капля ума, оно так и сделало бы! Для такого прогнившего государства разбойники мелкого калибра вроде меня — просто необходимы. Само государство не в состоянии наказывать коррумпированных лиц — в хозяйстве нет отрасли, где бы не воровали и не присваивали госимущество, а это способствует накоплению огромных средств в руках частных лиц, их чванству и развращению. Люди же моей профессии выступают «чистильщиками», они изымают излишки средств у частных лиц, и тогда те поворачиваются лицом к государству. Так что в том, что это государство еще дышит, и наша заслуга. К тому же мы даем ему возможность обелиться — смотрите, говорит оно толпе, кабы не эти люди, вы жили бы гораздо лучше! Не будь нас, это государство давно откинуло бы копыта. Но это время не за горами, потому что никакая крепость не выдержит массового воровства.

Николай Михайлович выпил подряд две рюмки, закусил хлебом с сосиской и, как бы пропустив мимо ушей речь Вахтанга, сказал:

— Порой действительно зла не хватает на эту жизнь. Никого не интересует твое дело. Могу обрадовать вас, еще пять человек подали на вас жалобу.

— Это не так интересно. Они все равно будут наказаны. А вот с вами что стряслось?

— Сегодня вызвал меня начальник и навесил на меня два мертвых дела, которые никогда не будут раскрыты хотя бы потому, что на месте происшествия в свое время был совсем другой следователь. Но его повысили, перевели на другую работу, а его дела передали мне. Прошел год с тех пор, я думал, дела переданы в архив, а сегодня начальник из-за них чуть шкуру с меня не содрал. Я написал докладную, что не смогу раскрыть эти дела и прошу передать их другому следователю. Нет, не послушали. Да еще сказали, что работать не умею, к делу подхожу не творчески, без азарта. Да, такой я, освободите или переведите на другую работу. Нет, в отделении им нужен мальчик для битья, о которого можно было бы ноги вытирать, — и Николай Михайлович опрокинул еще одну рюмку. — Я говорил о тебе с женой. Она у меня умница, работает адвокатом. Все эти два дня копалась в кодексе и, знаешь, что сказала? Что ты прав. Тебе, говорит, сорок пять лет, не за горами пенсия, а что мы заработали за целую жизнь, чтобы старость прожить достойно? У моей жены астма. Каждый год ей просто необходимо подышать крымским воздухом, все, что мы зарабатываем, уходит на ее лечение. Придет время, познакомлю с ней… — он умолк, потом, глубоко вздохнув, спросил: — Вахтанг, ты не боишься обманутых тобой людей? Как ты им в глаза смотришь, зная, что дурачишь?

— Николай Михайлович, разве не они виноваты, что мы так плохо живем? Разговариваешь с иным родителем и думаешь, откуда у такого могут быть деньги? Говорить не умеет, как вести себя, не знает, лицо дебила, изо рта слюни, но карман — набит. У него другой бог. Это больные люди. Знаете, как они нервничают, когда я не беру денег? Как просят, чтобы я взял! И я беру — не выдерживаю натиска. Говорю им, пусть деньги будут у вас, попадет ваш отпрыск в институт, отдадите. Нет, ни в какую, боятся, что вычеркну из списка, нам так спокойнее, говорят, если деньги будут у вас. И я вынужден брать, чтобы их успокоить.

— У тебя, наверное, большой актерский талант, раз эти люди верят в тебя, считают за своего. Тебе не жаль их?

— Уверяю вас, их жалеть не за что! Всего лишь за полгода они возместят потерю. Это для вас — большие деньги, а для них — плевок. И потом, знаете, какой кайф, когда ты денег не берешь, а тебе их насильно всучают. Ищут знакомых, чтобы подобраться к тебе, накрывают столы — только возьми деньги, возьми!

— А ежели кто решит отомстить тебе — убьет или изуродует?

— А для того чтобы этого не случилось, надо возбудить дело против них и серьезно подойти к нему.

— Вахтанг, объясни мне, ты завел знакомство со мной, чтобы закрыть дело или возбудить новое? За это нам денег никто не даст.

— Николай Михайлович, завтра я явлюсь к вам в прокуратуру, вы допросите меня, но не задерживайте, отпустите под расписку. Все время, пока будет идти следствие, вас будет обслуживать новая черная «Волга». Деньги будет брать шофер, а если дело лопнет, вы тут ни при чем. Шофер — человек опытный, ловкий, в ситуации разбирается великолепно и в случае провала знает, как себя вести. Дополнительные инструкции будете получать от меня.

— И все же я ничего не понимаю. Ладно, приходи завтра и, как скажешь, так и сделаем. Как я попаду домой?

— Как следователь громких дел. Ваш шофер отвезет вас.

Вахтанг позвонил Ивану и через некоторое время распрощался с Николаем Михайловичем.

На другой день на допросе Вахтанг заявил, что некоторых жалобщиков он в глаза не видел, а один из них одолжил ему денег на строительство дома. Помощь Вахтанга заключалась в том, чтобы найти для абитуриентов репетиторов, но никак не в завышении оценок на экзамене, поскольку у него нет знакомых в медвузах. Вахтанг написал расписку, что явится в прокуратуру по первому вызову прокурора, не выедет из города, ибо знает, что в противном случае его арестуют.

Вечером Иван привез Николая Михайловича к Вахтангу домой. Вахтанг накрыл стол, но без спиртного.

— Николай Михайлович, необходимо возбудить другое дело под тем же номером. Я передам вам список, в котором отмечено, кто есть кто, кто сколько дал, кто где живет. Одних вызовите в Москву для дачи показаний; если не приедут, оформляйте командировку и поезжайте в Грузию, Армению, Азербайджан. Вызывайте этих людей по списку и скажите, что заинтересованы в моем наказании. Если у них есть мозги, они будут отрицать знакомство со мной, а дурак скажет, что заплатил. Вот тут-то вы потребуете справку о зарплате, спросите о доходах. И на сцену выступит Иван, он им даст понять, что при необходимости протокол может быть уничтожен, но за это надо заплатить.

— Как бы эти деньги не пометили…

— Об этом не думайте. Иван — специалист своего дела. Они будут перечислять ему деньги до востребования в различные почтовые отделения. У него вообще масса способов оградить себя от неприятностей: к примеру, они дадут ему расписку, что одалживают деньги, скажем, знакомой ему семье, так что не волнуйтесь…

Через две недели Иван и Николай Михайлович вылетели в Закавказье. Родители абитуриентов из Армении оказались умными людьми, они заявили, что не знают никакого Вахтанга Бахтадзе. На удочку поймались только двое. В Грузии и Азербайджане родители оказались не умнее своих деток-абитуриентов. Более половины заявили, что дали деньги. Разобравшись в ситуации, страшно обрадовались русскому Ивану, говорящему по-грузински, и просили о помощи. Иван, разумеется, не отказывал.

Николай Михайлович и Иван вернулись в Москву очень довольные. Они привезли с собой до двухсот тысяч рублей. Такое количество денег Медведев видел впервые.

Все жалобщики забрали свои заявления, за исключением одного, заявившего:

— Пока мне не вернут мои двадцать пять тысяч, я не успокоюсь, пусть я тоже сяду в тюрьму, но пóтом добытые деньги никому не позволю отнять. Я собирал их в течение четырех лет. Мечтал дать образование своему внуку.

— Что будем делать с ним? — спросил Иван.

— Видишь, один сельский работник все же прибился к нашему берегу; я же предупреждал тебя: у того, кто законным путем накопил деньги, брать их нельзя. Верни этому ослу его двадцать пять кусков, видимо, он действительно заработал их своей мотыгой, не будем же мы обирать труженика. К примеру, этот завцехом за двоих дал мне восемьдесят тысяч, один попал, причем не сын, а племянник, но он и рта не открыл.

— Не обижайся, Вахтанг Николаевич, но для чего тебе столько денег? На что ты их тратишь? — поинтересовался Медведев.

— Дорогой Николай Михайлович, часть я оставляю в ресторанах, часть трачу на женщин, часть — в казино, я играю в карты, а остальное уходит сквозь пальцы.

— Вечно ты отшучиваешься. Сколько же мне полагается из этой суммы?

— Четвертая часть — пятьдесят тысяч.

— Но ведь нас в деле трое!

— Вам и Ивану — по пятьдесят тысяч, мне как организатору и руководителю — сто тысяч.

Медведев осенил себя крестом.

— Почему-то я думал, что ты мне и свою долю дашь.

— Николай Михайлович, существует правило, и его надо соблюдать. Оно на всех распространяется. Во-первых, неожиданно свалившиеся на человека деньги в особо крупных размерах, как правило, портят его. Во-вторых, этих денег вполне достаточно, чтобы удовлетворить самые дерзкие ваши мечты — машина, квартира, дача. И на Крым хватит. Вы привыкли жить на зарплату, поэтому будьте осторожны. Поверьте моему опыту.

— Но юридические консультации моей жены и ее поддержка тоже кое-чего стоят, — возразил Медведев.

— Вот тут вы правы, поэтому каждый из нас со своей доли выплатит вашей супруге по десять процентов. Эту сумму получите, когда переедете в новую квартиру — мы поздравим вас.

— Тогда завтра, в субботу, я жду вас к пяти часам.

— Вы нам не доверяете, Михайлович?

— Когда подружишься с таким человеком, как ты, на жизнь смотришь более трезво.

В назначенное время в субботу Вахтанг и Иван пожаловали к Медведеву в гости. Хозяин представил им свою жену Таисию Ивановну и взрослых детей — Сашу и Тому. Таисия встретила их очень приветливо. Она была в курсе всех дел и к Вахтангу отнеслась с особенной теплотой.

Поднимая тост за хозяйку дома, Вахтанг сказал, что она знающий и опытный юрист, прекрасная женщина, которую очень любит супруг.

— Хочу дать вам совет, Таисия Ивановна, — заканчивая тост, сказал Вахтанг, — чтобы ваш муж не остывал к вам, никогда не спрашивайте, за что он вас любит, а то он может задуматься и поймет, что ничего особенного в вас нет, за исключением очарования и прозорливости. Потому не рискуйте понапрасну, — засмеялся Вахтанг. — Наша фирма решила наградить вас за вашу поддержку и консультации суммой в двадцать тысяч рублей без всяких там вычетов. Здесь пятнадцать тысяч, — он протянул ей конверт, — остальные пять тысяч присвоил ваш супруг, вы юрист и вам лучше знать, как изъять у него эту сумму.

— Большое спасибо за то, что оценили мой скромный вклад в общее дело.

— Не такой уж он скромный, Таисия Ивановна. Если бы не вы, кто знает, удалось бы нам перевернуть мировоззрение вашего мужа!

Все засмеялись.

— Счастливый вы, Вахтанг, видно, что вы не обременены семьей, что вы свободный человек! Сам себе бог и царь!

— Не скажите, Таисия Ивановна, холостяку все приходится делать самому, а женатого заставляет жена. Мой статус освобождает меня от эксплуатации. Мне помогают знакомые женщины.

Застолье продолжалось до позднего вечера.

Еще до знакомства с Мишель Вахтанг с большим старанием взялся за изучение немецкого и английского языков — в обществе надо производить впечатление образованного человека. После знакомства с ней он стал заниматься и французским. Посещал репетиторов дважды в неделю. С учительницей французского у него были близкие отношения и дополнительно он получал уроки в постели.

Удивительнее всего, что тот факт, что он занимался сразу тремя иностранными языками, облегчил их восприятие, правда, он иногда путал слова, особенно когда уставал, но произношение и разговорная речь были на уровне.

Параллельно Вахтанг начал изучать ювелирное дело у знакомого ювелира. Вениамин Вениаминович Рахмилевич был известным в своем кругу мастером. Он держал крошечную мастерскую на Тверской, и Вахтанг проводил там один день в неделю. Рахмилевич несколько раз расширял кольца для знакомых дам Вахтанга. Потом Вахтанг заказал ему красивый кулон и оригинальной формы кольцо для Мишель. Изделие очень ему понравилось. И Вениамину пришелся по душе красивый парень интеллигентной наружности, который никогда не торговался с ним и платил все до копейки. Вахтанг как-то предложил Вениамину пропустить рюмку в ресторане в честь его благословенных рук. Вениамина ценили как мастера своего дела, но никто так не восторгался его работой и тем более не приглашал в ресторан.

Вениамин, наверное, лет десять не был в ресторане и с удовольствием принял приглашение Вахтанга. Разговор, естественно, начался с комплиментов мастеру.

— Я хочу выпить, — сказал Вахтанг, поднимая бокал с вином, — за всех трудяг-евреев, которые во все времена для всех стран были и есть своего рода топливом. Запах бензина, правда, никто не любит, но ввиду его необходимости с ним быстро свыкаются. Я хочу выпить за ваши руки, батоно Вениамин.

— Спасибо, Вахтанг, за то, что ты ценишь мой народ, — сказал в ответ Вениамин, — у нас не было родины, и мы вынуждены были работать в десять раз больше, чем другие, и браться за такие дела, за которые другие не брались или не желали браться. Это закалило наш народ, мы не изнежены, как другие, и за это должны благодарить нашего Бога — чем больше оставляешь беззащитному, тем больше способствуешь его бессилию.

— Я хочу поднять тост за слияние всех религий в одну с Богом или без него. Как подсказывает нам жизненный опыт, Бог — един и все верования хороши. Люди неразумны. Завидуют друг другу. Вместо того чтобы согласованно работать, мешают друг другу. Батоно Вениамин, у меня к вам просьба: научите меня своему ремеслу хотя бы в общих чертах, кто знает, когда что может пригодиться в жизни.

— Ты прав, Вахтанг, золотое дело — прекрасное ремесло. Если вещица удалась, такое тепло разливается по сердцу. Иногда даже жаль отдавать ее заказчику. За что мы пьем, напомни.

— За единую религию.

— Бог один, мы это знаем давно. Но другие религии не признают этого, и поэтому нас не любят. Я много думал об этом. Мы, евреи, беремся за самые деликатные дела и делаем их не так уж плохо, и все же на нас постоянно косятся. Как ты думаешь, почему, Вахтанг?

— А тут нечего думать. Большинство ученых — евреи, а наука для большинства людей — нечто непонятное. Евреи делают деньги на торговле, торговли без обмана не бывает, а обманщики, понятно, не пользуются симпатией.

— Торговля — не обман, а бизнес. Этого многие не понимают.

— Ничего не поделаешь, как нас учили, так мы и понимаем. Ну, как насчет того, чтобы взять меня в ученики?

— С большим удовольствием. Приходи завтра ко мне домой, проведу первый урок.

Вениамин жил в том же районе, что и Вахтанг, возле платформы «Строитель». Вахтанг довез его до дома. Обычно, если он был за рулем, он пил столько, чтобы автоинспектор ничего не заподозрил. Его нормой была бутылка водки или вина, перед тем как сесть в машину он обязательно жевал сухой чай. Запах чая отбивал запах водки. Бывало, инспектор останавливал его, но даже не замечал, что он выпил.

Каково же было изумление Вениамина, когда в субботу утром Вахтанг позвонил в его дверь. Вениамин вспомнил вчерашний разговор, и по лицу его пробежала тень. Мгновенно уловив его настроение, Вахтанг сказал, что сперва они должны опохмелиться, и уговорил по-домашнему одетого Вениамина съездить к нему домой.

Дом Вахтанга, как обычно, произвел на гостя впечатление. Вахтанг на скорую руку заправил консервированный хаши, налил в тарелку и подал Вениамину. Вениамин никогда не ел хаши, но после первой рюмки водки еда ему понравилась. После завтрака Вахтанг отвез Вениамина домой. Теперь уже Вениамин не отпустил его и пригласил к себе. Познакомил с женой Эмилией Абрамовной, пышной еврейкой лет тридцати пяти, и попросил приготовить что-нибудь вкусненькое, пока он и его ученик будут работать. Затем завел Вахтанга в маленькую красиво убранную рабочую комнату.

— Ты очень несерьезно относишься к моей профессии, Вахтанг. Знаю я вас, грузин, сегодня тебе не хотелось опохмеляться одному, вот ты и нагрянул ко мне как снег на голову — благо была причина. С моей профессией я всегда сыт. Это лучше, чем быть врачом. Ты еще молод и ничего не понимаешь. Ювелир, работай он всю жизнь самым честным образом, всегда будет иметь деньги на хлеб. Вот ко мне приходят знакомые, просят почистить золото, иным я бесплатно это делаю, но уже те крупинки золотой пыли, что остаются мне, — вознаграждение за мою работу. Ювелир может просуществовать благодаря только этой пыли.

— Не говоря уже, конечно, о ювелире, который знает свое ремесло и у которого клиентов хоть отбавляй, — засмеялся Вахтанг.

— Начнем, пожалуй, — сказал Вениамин. — Сегодня я научу тебя, как плавить золото и чистить его. Урок теории — за столом, — он засмеялся. Затем показал Вахтангу плавильную печку. Шланг и компрессор небольшого бензинового бака были присоединены к форсунке. Вениамин положил кусочек золота в белую фарфоровую миску и стал держать ее над форсункой. Золото начало плавиться и постепенно превратилось в бесформенную массу. Затем то же самое попробовал сделать Вахтанг. Огонь форсунки, который регулировался рукой, то едва теплился, то вспыхивал ярким пламенем.

— А от работы форсунки во многом зависит качество работы, — поучал Вениамин. Он показал различные формы и в одну из них налил расплавленное золото. Оно приобрело вид детали от серьги. Вениамин продолжал работать и заставлял Вахтанга все повторять за ним. День прошел незаметно, подошло время ужина. Эмилия пригласила мужчин к столу. Она села рядом с мужем, налила себе рюмку водки и выпила за здоровье гостя.

Они просидели за столом допоздна. Договорились, что по воскресеньям Вахтанг будет работать с Вениамином, а когда он своими руками сделает красивую вещь, его посвятят в Мастера. И только вернувшись домой, Вахтанг понял ошибку, которую допустил. В субботний день он не должен был беспокоить Вениамина. Евреи, согласно своим обычаям, никогда не работают по субботам. И Вахтанг проникся к Вениамину еще большим уважением — ведь он ничем не выказал ему своего недовольства и ради него нарушил закон субботы.

Как-то вечером к Вахтангу заглянул Иван.

— Надоело работать шофером, — заявил он. — Я завел знакомство со всеми нужными людьми и хочу начать работать в пункте скупки золотых изделий, в Мытищах. Естественно, директором. Документы в исполком уже сдал, думаю, через месяц получу положительный ответ.

Вахтангу понравилась идея Ивана.

— Иван, что-то надо делать с нашими деньгами, не то с нашим милым правительством в один прекрасный день мы проснемся нищими. Каждая перестройка — провозвестник инфляции. Пора вкладывать деньги в золото и драгоценные камни. А в пункте скупки сделать это будет легко, да и обойдется дешево.

Иван договорился с директором одного из ювелирных магазинов об открытии вблизи магазина скупочного пункта как его филиала. Наконец ему сообщили, что согласие из исполкома получено и он может начинать работать. Иван арендовал небольшую комнату неподалеку от магазина, привел ее в порядок и снабдил вывеской. Народ медленно потянулся к скупке. Иван работал с помощницей — они определяли пробу золота, взвешивали его и принимали как лом. Затем записывали паспортные данные продававшего золото и выписывали квитанцию, по которой в кассе магазина тот получал свои деньги. В кассе наличных часто не хватало, и людям приходилось стоять в очереди за деньгами. Иван понимал, что это чревато потерей клиентов. Узнав о его проблеме, Вахтанг страшно обрадовался:

— Это наш шанс! Кассирша твоя знакомая, не так ли? Договорись с ней, деньги дадим вперед. Твои квитанции будут пронумерованы. Золото, купленное на наши деньги, и квитанции на него пусть складывает отдельно. Вечером после сверки наши квитанции уничтожишь, а золото принесешь ко мне домой. И людям лучше, и нам.

— Тут есть одна загвоздка, Вахтанг: нам запрещено приобретать драгоценные и полудрагоценные камни, с согласия владельца вещи мы вынимаем их и возвращаем, а цена их довольно высока. Кабы найти выход, можно было бы задаром приобрести даже бриллианты.

— Неподалеку от твоего пункта стоит новый двенадцатиэтажный жилой дом. Там мы посадим мастера, который будет изготавливать бижутерию и заодно скупать драгоценные камни. Ты купишь у клиента золото, а про камень как бы между прочим скажешь — обратитесь в цех бижутерии.

— Ума палата ты, Вахтанг! — воскликнул Иван. — Что бы мы делали, кабы не это бесхребетное, глупое правительство! Мы с нашими мозгами и умением могли бы остаться за бортом!

Вахтанг переговорил с Вениамином и попросил его подыскать верного человека, специалиста по бижутерии.

— У меня есть на примете один парень, он русский, сметливый, я поговорю с ним, у него хорошая рука, может, согласится. Ты объяснишь ему, что от него потребуется.

— Вениамин, русский нам не нужен, это прекрасные люди, но у них есть один недостаток. Хотя бы раз в году они должны говорить правду — это у них в генах, что губит и их самих, и нас впридачу. На худой конец можно согласиться на русского, но, конечно, лучше, если это будет еврей.

— Давай посадим мою жену, она любит драгоценные камни, разбирается в ювелирном деле — конечно, не так, как ты, — Вениамин рассмеялся.

— Неплохая идея, а чего ей сидеть дома без дела! Поговори с ней. Посмотрим, что она скажет. Если согласится, скажи своему знакомому специалисту по камням, пусть возьмет нас в ученики — ее и меня. Деньги за обучение заплачу я.

На другой день Вениамин сообщил, что Эмилия Абрамовна согласна и послезавтра их ждет специалист по драгоценным камням, записал ему адрес и номер телефона Сергея Ибрагимовича Шабуряна.

— Договорись с ним, и сходите с Эмилией, — сказал он.

На следующий день Вахтанг заехал за Эмилией Абрамовной, и они вдвоем отправились к Сергею Ибрагимовичу в мастерскую. Хозяин оказался небольшого роста, тщедушного сложения смуглым человечком. Без лишних церемоний он пригласил их в мастерскую.

— Вчера мне звонил Вениамин Вениаминович, но я так и не понял, чему вы хотите научиться?

— Сергей Ибрагимович, мы с Эмилией Абрамовной хотим открыть цех бижутерии и в отличие от других цехов мы планируем работать с полудрагоценными камнями, но мы ни черта не смыслим в них, потому и обратились к вам. Правда, мы приобрели кое-какие книги, но это — теория, нас же интересует практика: как с ними работать, как обрабатывать, как они меняются в результате обработки, какие болезни излечивают, какой камень какому гороскопу соответствует. В книгах об этом есть, но одно дело прочитать, другое — увидеть и самому испробовать.

— Теперь все ясно. За сколько времени вы собираетесь изучить это дело?

— Это зависит от способностей учителя и учеников, не так ли?

— Но вам нужен кратчайший курс?

— Желательно.

— Тогда будете ходить в течение двух недель ежедневно за исключением субботы и воскресенья. Практические занятия с двух до шести. До двух часов я принимаю заказы и выдаю готовую продукцию. Половину денег за обучение оставьте сегодня, завтра начнем.

— Мы согласны, Сергей Ибрагимович, но скажите, половина — это сколько?

— Тысяча на двоих.

Вахтанг отсчитал ему тысячу рублей, проводил Эмилию до дома, затем отправился на Центральный телеграф и позвонил Мишель в Тулузу. Мишель страшно обрадовалась его звонку, сказала, что все документы уже сдала. Вахтанг сообщил ей, что в скором времени начнет отправлять во Францию свой багаж в ящиках, которые просил не открывать до его приезда. Они откроют их вместе.

Эмилия оказалась очень прилежной ученицей, Внимательно слушала Сергея Ибрагимовича и старательно работала с камнями. Они узнали много нового.

Сергею Ибрагимовичу льстило, что у него появились ученики. Разговаривая по телефону, он небрежно сообщал знакомым: в последнее время я очень занят, занимаюсь с учениками, передаю им свои знания. Он рассказывал им все, что сам знал или слышал от других. Ученики его также проявляли рвение и уже через неделю худо-бедно знали азы обработки камня. Сергей Ибрагимович пригласил их домой, показал свою коллекцию камней, угостил выпивкой, пожелал успехов в их начинаниях.

Эмилия Абрамовна и Вениамин Вениаминович были любящей парой, прожили душа в душу почти пятнадцать лет. Одного им Бог не дал — детей. Правда, они не очень переживали по этому поводу, но где-то в глубине души каждый мечтал о наследнике.

Однажды по дороге домой Эмилия призналась Вахтангу, что всегда хотела иметь ребенка.

— Чужого ребенка взять не смогу, — сказала она, — ты ему душу отдашь, а чем он отплатит, одному Богу известно. Нет, не могу я взять на себя такую ответственность.

— А что говорят врачи?

— Они говорят, что мы оба здоровы, и не понимают, почему у нас нет детей. Я терпеть не могу ходить по врачам, человек в белом внушает мне страх. Особенно ненавистно гинекологическое кресло.

— Бывает, что пары не соответствуют друг другу, но с другими партнерами у них все отлично получается.

— Не исключено, конечно, — поддакнула Эмилия. На этом разговор прервался.

Салон бижутерии открылся через месяц. Директором салона стала Эмилия Абрамовна. Мастера приносили свои работы и сдавали их на комиссию. Покупателей было немного, но дело продвигалось. Очень скоро появились желающие сдать драгоценные камни. Их присылал Иван.

Однажды Вахтангу позвонил знакомый — заместитель директора одного из московских исследовательских институтов — и попросил его о встрече. В разговоре выяснилось, что в институте набралась масса списанных деталей каких-то машин, откуда можно было извлечь золото и платину, но они боятся реализовать их. Он показал моток платиновой проволоки и несколько слитков золота.

— Откуда у вас такой драгоценный лом?

— Мы выполняли военные заказы. Очень много деталей с серебром, но мы никак не можем найти покупателя, а таких деталей у нас навалом. Все они списаны и валяются на складе уже в течение трех лет. Похоже, о них вообще забыли. Мы их попросту можем выбросить. А нашли бы покупателя — отдали бы дешево. Твой приятель работает в скупочном пункте, вот нас и заинтересовало, не может ли он принять лом.

— Он принимает изделия из золота. А какой марки ваша продукция?

— Какой захотите.

— Я сведу вас с покупателем, только о цене договоритесь.

— О цене договоримся, если закупит все оптом.

— Кто, кроме тебя, будет знать об этой сделке?

— Я — реализатор и еще трое научных сотрудников, неофициально занятых этим делом.

— Короче, я познакомлю вас с моим приятелем, вы договоритесь, и если дело лопнет, я вас не знаю. Вы познакомились друг с другом случайно, в ресторане.

На другой день он познакомил их с Иваном, договорились о закупочной цене, которая составила половину настоящей. Через неделю Иван приобрел по одному килограмму золотой и платиновой проволоки, серебряную ленту. И вскоре наладил выпуск очень красивых гвоздей из драгоценных металлов.

Французское посольство, наконец, дало разрешение на въезд во Францию. Вахтанг стал готовиться к отъезду. Купил доски, электропилу и принялся столярничать. В основании толстой доски он просверлил два гнезда, куда поместил несколько десятков бриллиантов, сверху приклеил кусок дерева и прошелся по нему фуганком. Получилось очень даже хорошо. Он сбил вместительный ящик, использовав золотые и платиновые гвозди, а в качестве обручей — серебряные ленты. В ящик сложил фарфоровый сервиз и другие предметы домашнего обихода. Таких ящиков он сколотил несколько и контейнером отправил во Францию. Иван активно помогал ему, он хотел и свою долю драгоценных гвоздей переправить во Францию.

Об отъезде Вахтанга вскоре стало известно всем. Многих это известие огорчило, поскольку знакомство с Вахтангом вселяло в них надежду — они всегда могли ждать от него помощи и советом, и деньгами, и, теряя его, они теряли надежду.

В честь его отъезда закатывались пирушки. Однажды Вахтангу позвонил Вениамин и попросил его прийти. Вахтанг не стал откладывать визит. Они побеседовали, и хозяин наконец перешел к делу.

— Вахтанг, у Эмилии Абрамовны к тебе большая просьба, выслушай ее и, чем можешь, помоги.

Вахтанг очень удивился, для чего Эмилии Абрамовне понадобилось посредничество мужа.

Вышла Эмилия Абрамовна, нарядно одетая.

— Пошли, — сказала она, — я в машине тебе скажу.

Когда машина тронулась, она предложила заехать домой к Вахтангу. Тот уже понял, в чем состояла ее просьба, но его интересовало, откуда Эмилия узнала, что к нему можно обратиться с ней. Вахтанг остановил машину во дворе, а Эмилия прямиком направилась на второй этаж, где находились гостиная и спальня. Скинув плащ, уютно устроилась в кресле, знаком предложив Вахтангу сесть напротив. Она вела себя раскованно, даже вызывающе.

— Вахтанг, мы с Иваном в твое отсутствие устроили небольшой пикник, и он кое-что рассказал о тебе. В частности, скольким женщинам ты помог. Последнюю неделю мы с мужем только об этом и говорим, не спорим, нет, обсуждаем. В конце концов по еврейским законам ребенок наследует веру и национальность матери, а не отца. И поскольку ты уезжаешь во Францию и кто знает, когда мы еще увидимся и когда вы с мужем моим встретитесь… Ведь после этого неловко будет смотреть друг другу в глаза. Так вместо того чтобы принимать лекарства и делать уколы, я предпочитаю провести ночь с тобой. До сих пор мы были деловыми партнерами, и я никогда не предавала тебя, давай и сейчас заключим партнерское соглашение. Что ни говори, ты — творец.

— А если вот так вдруг у нас ничего не получится?

— Со всеми получалось, а что я, хуже других?

— Когда начнем?

— Да хоть сейчас. По моему календарю сейчас самое время. К тому же вчера я была у врача, мне сделали продувание труб, так что, мне кажется, я готова.

Вахтанг рукой указал на кровать. Эмилия стала раздеваться. Под платьем у нее оказалось довольно сексуальное белье. Вахтанг тоже разделся. Эмилия обняла его и губами прижалась к его губам. Вахтанг ответил на ее поцелуй. Затем бережно уложил Эмилию на кровать, подложил под нее подушку и приступил к делу. Эмилия осталась довольна им. Через некоторое время они повторили все сначала. На сей раз Вахтанг вошел в нее так, как будто проделывал это неоднократно. Через некоторое время они встали, оба удовлетворенные. Он обещал ей послезавтра утром повторить сексуальное лечение.

Покидать Москву Вахтангу было непросто — свои лучшие годы он провел здесь. И хотя Хони был далеко, и он ездил туда не так уж часто, он знал: в нужный момент он без всяких проволочек окажется там.

Вахтанг отправил во Францию еще несколько контейнеров, груженных им самим сколоченными ящиками. Эмилия подарила ему свою часть кооперативной квартиры. Позвонив в Хони, сообщил Майе, что уезжает во Францию и просит ее переехать с детьми в Москву. Ключи от дома оставил Ивану, пообещав, что, как только встанет на ноги, займется его переездом в Париж.

— Ты же знаешь, без тебя у меня ничего не получится.

В субботу вечером Иван накрыл прощальный стол. Близкие пожелали Вахтангу счастливого пути. В воскресенье утром Иван проводил его в Шереметьево. Самолет взял курс на Париж.

Вахтанг знал, что на французской земле он использует все свои способности, весь свой опыт, но чем займется, пока было неясно.

Глава VIII Эмигрант любви

Самолет приземлился в парижском аэропорту Бурже. Вахтанга встречали друзья Мишель. Встреча вышла очень теплой. У Мишель от радости блестели глаза. Вахтангу показалось, что она как-то изменилась. От Парижа до Тулузы расстояние немалое, но вечером они были уже дома. Родители Мишель жили в пригороде Тулузы, в аккуратном двухэтажном доме. Вахтанг познакомился с тестем и тещей и понял, что понравился им. Там же оказалась и Салет со своими мужем и детьми. После ужина разговорились. Вахтанг, как это ни удивительно, сумел поддержать беседу на французском языке.

Свадьба и венчание состоялись две недели спустя по католическому обряду. Мишель очень нервничала и то и дело осеняла себя крестом. Ее родители — Пате и Эмилия — волновались не меньше. Они спросили Вахтанга, не возражает ли он, как православный, венчаться в католическом костеле. Поскольку Вахтанг не верил ни в православие, ни тем более в Папу Римского, он дал согласие на венчание.

Стол по просьбе Вахтанга накрыли в доме родителей Мишель. Ему хотелось познакомиться как можно с большим числом родственников со стороны жены, чтобы не чувствовать себя одиноким. Пили прекрасное черное вино, благословляли новобрачных. Всем понравился свадебный подарок Вахтанга жене — кольцо с бриллиантом. Невесту то и дело приглашали танцевать, не забывали и о женихе, и во время танца подвыпившие дамы нежно льнули к нему. Свадьба отгремела, довольные родственники разошлись по домам.

В ту ночь он узнал, что Мишель беременна.

На другой день Вахтанг проснулся поздно. Давно уже перевалило за полдень. Настроение у него было отличное. Мишель, правда, казалась немного обиженной за то, что в первую брачную ночь он не потрудился удовлетворить ее сексуальные потребности.

Уже три недели он находился в Тулузе. Пора было думать о работе и об отдельной квартире. Он прочитал в газете, что сдается двухэтажный дом с жилым вторым этажом. Цена была доступная, и он заключил с хозяином дома пятилетний договор. Ремонт квартиры Вахтанг взял на себя. На первом этаже он решил открыть ювелирный салон. В течение месяца подготовил все необходимые документы, и салон открылся. Молодожены перевезли к себе все ящики. Вахтанг решил, что пришла пора открыть несколько ящиков. Мишель тоже интересовало их содержимое. Когда ящики открыли, она была в шоке — все эти сервизы можно было приобрести в Тулузе по гораздо более низким ценам. Вахтанг объяснил ей, что иного способа перевезти деньги у него не было, и он послал в Тулузу то, что смог купить. Сервизы на двенадцать и двадцать четыре персоны он выставил в салоне и стал продавать. Рядом с сервизами поместил старинные, уникальные изделия из золота, которые провез в тайниках ящиков. Он оценил их втрое дороже, чем они стоили, но золотые предметы собственного изготовления продавал сравнительно дешево.

Народ стал заглядывать в салон, некоторые из дорогих изделий даже удалось продать. Очень хорошо шли его поделки из золота.

Вахтанг вошел во вкус работы. Старался делать украшения как можно оригинальнее. Прошло еще некоторое время, и у них с Мишель родился сын, которого назвали грузино-французским именем — Сандро-Сандра. Вахтанг решил обучить племянника Мишель ювелирному делу, чтобы он помогал ему в будущем. Необходимо было также нанять бухгалтера и продавца, поскольку Мишель уже не могла стоять за прилавком.

Однажды в гости к ним пожаловала Салет. Вахтанг показал ей ювелирный салон и рассказал о своих планах.

— Ты не знаешь, как попасть в обеспеченные слои тулузского общества? — спросил он Салет.

— Я познакомлю тебя с одной богатой дамой, подруги у нее — миллионерши. Ты предстанешь перед ними как русский ювелир, но для этого надо заинтересовать их своими поделками, чтобы высшее общество могло оценить твою работу. А в благодарность проведешь со мной одну ночь любви, — Салет, улыбаясь, хлопнула его по плечу. — Я все еще помню то удовольствие, что ты доставил мне в Ленинграде. Если ты согласен, я начну действовать.

Действительно, через две недели Салет позвонила ему, продиктовала номер телефона офиса госпожи Мими и назвала день и час, когда будет его ждать.

Офис помещался на третьем этаже четырехэтажного здания. Мими приняла его без промедлений. Это была худая ухоженная женщина, перешагнувшая средний возраст. Пожав Вахтангу руку, она указала ему на кресло.

— Салет говорила о вас, вы, оказывается, только-только из России, она уверяла, что вы превосходный ювелир, и просила ввести вас в общество. Вы захватили с собой что-нибудь?

Вахтанг вынул бумажник и достал оттуда несколько старинных золотых предметов, а также серьги, кольца и булавки с бриллиантами собственного изготовления. Мими внимательно рассмотрела украшения и, похоже, осталась довольна.

— Неплохая работа, может понравиться моим знакомым. В субботу день моего ангела, я организовываю небольшое суаре и приглашаю вас. Желательно, чтобы вы захватили с собой эти вещички. В ваших изделиях много платины, чем это объяснить?

— Платина — более дорогой и более твердый металл, нежели золото. Драгоценные камни в платине чувствуют себя более уютно. По традиции мы отдаем платине предпочтение.

— Значит, договорились — в субботу я жду вас к пяти часам, — она поднялась и протянула Вахтангу руку.

Вахтанг положил на стол одну бриллиантовую булавку.

— В честь дня вашего ангела и нашего знакомства. Поздравляю вас заранее, — сказал он.

— Я не могу принять такой дорогой подарок от незнакомца, — возразила Мими. — Не хочу быть в долгу перед вами и все время думать, чем мне отплатить.

— Вы отплатите мне своей обворожительной улыбкой, когда мы встретимся у вас в субботу. Таким образом мы будем квиты, — он приложился к руке Мими.

— Мне все-таки неловко принимать от незнакомого мужчины такой дорогой подарок, — продолжала настаивать Мими. — Впрочем, ваши слова о моей улыбке мне очень приятны.

— Во-первых, я не мужчина, а золотых дел мастер, который с сегодняшнего дня будет стараться стать не чужим для вас, ну а какой я мужчина — покажет будущее, — Вахтанг опустил голову в знак прощания и покинул офис.

В субботу, когда он пришел к Мими, общество было уже в сборе. Мими устремилась ему навстречу.

— Это мой друг из России, месье Вахтанг, — громко представила она его гостям и продолжила: — К тому же он превосходный ювелир.

Мими взяла Вахтанга под руку и подвела к даме, которой можно было дать не более тридцати четырех лет.

— Вот любительница золотых украшений, может быть, вы найдете общий язык, — сказала она.

— А разве я — исключение? — рассмеялась Инесс.

Появился официант. Он нес на подносе бокалы шампанского. Все взяли по бокалу и поздравили хозяйку с днем ангела. Инесс тем временем придирчиво оглядела золотой браслет на руке у Вахтанга, цепочку и булавку в галстуке, все то, что может быть причислено к мужским украшениям.

Как оказалось, столь же пристально его разглядывали и другие гости. Женщины подходили к нему, спрашивали адрес магазина, время, когда удобнее всего прийти. Вахтанга несколько удивил такой интерес к нему. Причина, как оказалось, крылась в следующем: еще до его прихода Мими сообщила обществу, что русский ювелир продает драгоценные камни за полцены.

Суаре было в разгаре. Гости захмелели.

— Инесс миллионерша, — шепнула Вахтангу Мими. — Два года без мужа, владеет фермами и фабриками по переработке продуктов питания. В провинции любят носить золото. Если вы найдете с ней общий язык, считайте, вам повезло.

Вахтанг взял с подноса два бокала шампанского и подошел к Инесс.

— Хочу выпить за ваше здоровье, — сказал он, протягивая ей бокал, — за самую обворожительную женщину.

Инесс уже выпила достаточно и была в прекрасном расположении духа.

— Я не против, и раз уж я вам так понравилась, разрешаю выпить за меня.

Вахтанг опорожнил свой бокал и приложился к ручке Инесс. Она засмеялась.

— Вы ведете себя, как киногерой. Целуете мне руку, потом, наверное, захотите поцеловать в губы, а потом, может, и в любви объяснитесь. А я, возможно, так поглупею, что отвечу вам взаимностью и рожу от вас ребенка… Как вы думаете — вы, эмигрант, справитесь с этим? Впрочем, говорят, грузины в этом деле не уступают французам.

— А что нам мешает воплотить в жизнь все то, что вы сейчас сказали? Для этого понадобится какой-нибудь год, а при желании мы могли бы ужать его до одного часа.

— Каким образом? — удивилась Инесс.

— Вам какая любовь больше по душе — спокойная или деятельная, жгучая?

— Конечно же жгучая, но не сумасшедшая, я все-таки женщина серьезная, глупости мне не к лицу.

— Самые большие глупости совершают на этом свете серьезные женщины, если им нужен мужчина.

— Может быть, это и так, я не исключаю потребность в мужчине, но у женщины свои чувства, свой характер, свое душевное состояние…

— По моим наблюдениям, у женщины бывают четыре душевных состояния: спокойное, взволнованное, нервное и вздорное. Ваше сегодняшнее состояние какому из них соответствует?

— Я думаю, спокойному — общение с таким мужчиной, как вы, позволяет расслабиться, — засмеялась Инесс.

— Если я на вас так благотворно действую, почему мы теряем время, давайте выйдем на свежий воздух, сядем в саду на скамье и побеседуем о любви или, если угодно, о семье, ювелирном деле, мало ли о чем.

— Вообще-то вы правы, мне жарко, но где вы собираетесь глотать свежий воздух?

— Здесь же поблизости, в сквере, — улыбнулся ей Вахтанг.

— Где можно не только дышать, но и смотреть, и касаться?

— Вот и другая идея. Поедем ко мне в салон, я покажу вам свои изделия, — как бы между прочим предложил он.

— Что вы мне посоветуете, Вахтанг? Проглотить наживку?

— Почему бы и нет, если она привлекает вас. Надо рискнуть, пока желание рисковать не пропало и вас все еще угощают наживкой.

— Ладно, позволю еще раз одурачить себя, ваши глаза так лучатся, что, не взгляни я на ваши работы, похоже, могу и пожалеть об этом. И чтобы не жалеть потом, сваляю-ка дурака еще раз, тем более что я в прекрасном настроении.

Через некоторое время они подъехали к дому Вахтанга. Поднялись на второй этаж, и Вахтанг ввел Инесс в гостиную. Она протянула ему свою сумку, он положил ее на кресло и достал из бара бутылку шампанского и две плитки шоколада.

— Где же коллекция? Почему-то мне ужасно хочется посмотреть на нее.

— Сперва выпьем, потом будем смотреть коллекцию, — сказал Вахтанг, доставая два фужера.

— Нет, сначала коллекция, а потом шампанское. Пока я еще в состоянии что-либо оценить.

Вахтанг снял с себя браслет, кольца, две цепочки, вынул из галстука бриллиантовую булавку и положил все это перед Инесс.

Она внимательно стала разглядывать украшения.

— Все остальное завтра утром — в салоне, — он сгреб все предметы в бокал с шампанским и поставил его на шкаф. Потом подошел к Инесс, поднял ее с дивана и принялся целовать. Инесс протянула ему губы.

— Ты не возражаешь, если то, что должно произойти между нормальными, сексуально зрелыми мужчиной и женщиной, произойдет своевременно, без проволочек?

— Ну и плут ты, Вахтанг, как тебе хочется совратить меня. Ладно, черт с тобой, дарю эту ночь тебе.

— Ты — плутовка не меньше моего, моя сладость.

Лаская Инесс, он помог ей раздеться. Через какое-то время они стояли друг перед другом в чем мать родила.

— Может быть, ляжем? — предложил Вахтанг.

Инесс, вдруг что-то вспомнив, на мгновение изменилась в лице.

— Ты ложись, я сейчас.

Она схватила свою сумку и вынула оттуда два презерватива в обертке. Разорвав одну из них, собственноручно надела презерватив на член Вахтанга, который при ее прикосновении не ударил лицом в грязь.

— Реклама уши прожужжала про эти презервативы, — между тем говорила Инесс, — вот я и купила вчера несколько штук на всякий случай и как в воду глядела. Заодно проведем испытание.

Вахтанг осторожно лег на нее, но она неожиданно сжала бедра.

— Не торопись, сперва приласкай меня, это мы всегда успеем.

Вахтанг внял ее совету, и через некоторое время Инесс отдалась ему. Вахтанг заработал как сумасшедший.

— Почему ты спешишь, я не успеваю за тобой. Теперь я должна ждать, когда твой прибор снова заработает?

Вахтанг обнял Инесс, и та почувствовала его эрекцию. Удивленно посмотрев на него, вскочила, поменяла ему презерватив, села верхом и понеслась вскачь, потом вдруг выпрямилась, несколько раз простонала и припала к губам Вахтанга.

— Ну, какова я? — шепотом спросила она его.

— Огонь!

— А как тебе презерватив? Оправдал рекламу?

— Это уже тебя надо спросить, их для женщин делают.

— Я очень довольна, пушок приятно щекотал, особенно во время толчков. Послушай, ты ведь женат? Как ты посмотришь завтра в глаза жене?

— Секс, любовь и семья — разные вещи, различные измерения. Впрочем, математическим путем можно определить и их взаимозависимость.

— Ты что, в постели с женой решаешь уравнения? Нормальной женщине в постели нужен только нормальный мужчина. Ты, я слышала, любимчик женщин? Мими сказала, желающие познакомиться с тобой становятся в очередь.

— Это женщины мне делают рекламу, потом сами начинают верить в нее…

— Наверное, что-то в тебе есть, чего я не смогла обнаружить, или ты умело скрыл это от меня. Все так легко тебе отдаются, как я?

— Инесс, мне понадобились немалые усилия, чтоб покорить тебя, и я не жалею об этом. Ты — прекрасная женщина, а что касается меня, то не такой уж я скверный мужчина.

В ту ночь они еще дважды подарили друг другу наслаждение. Инесс оказалась весьма просвещенной в вопросах секса и требовательной. Так что они не разочаровали друг друга.

Утром Инесс приняла ванну, оделась, Вахтанг довез ее до дома Мими, где осталась ее машина. Прощаясь, она протянула ему свою визитную карточку и сказала, что он может звонить ей в любое время, потому что очень понравился ей как мужчина. Вахтанг, улучив момент, открыл ее сумочку и незаметно сунул туда пятьсот франков. Потом помахал ей рукой и уехал.

Когда Инесс обнаружила в сумке смятые пятьсот франков, не знала, что делать. Сперва разозлилась, потом рассмеялась. Сунув деньги обратно в сумку, подумала, что, очевидно, понравилась Вахтангу, раз он заплатил ей, как дорогостоящей куртизанке.

Через четыре дня Вахтанг позвонил Инесс и попросил о встрече. Ночь они провели у Вахтанга. Перед уходом он сунул ей в сумочку четыреста франков.

Копаясь в сумке, чтобы достать ключи от машины, Инесс обнаружила деньги и всю дорогу только о том и думала, почему на сей раз ее гонорар оказался на сто франков меньше. Ведь все было, как в предыдущую встречу, с той лишь разницей, что на сей раз Вахтанг использовал свой презерватив. «Неужели он использует такие дорогие презервативы?» — подумала Инесс и рассмеялась.

В пятницу Вахтанг снова позвонил Инесс и попросил прийти к нему. На этот раз она перенесла свидание в свой дворец под Тулузой.

В назначенное время Вахтанг подъехал ко дворцу Инесс. В дверях его встретила горничная, пригласившая его в дом. Потом в гостиную спустилась Инесс. На шее у нее поблескивало дорогое колье. Она пригласила его к столу. После ужина Инесс отпустила слуг и провела Вахтанга в роскошную спальню. Он стал ласкать ее, и очень скоро они очутились в широкой постели, просто созданной для влюбленных пар. Ночь была бурной и упоительной.

Утром они позавтракали в постели. В первые дни женитьбы Мишель тоже устраивала завтраки в постели, но Вахтанг так и не понял их прелести. Для этого, видимо, надо было родиться французом.

Приняв душ, Вахтанг оделся и тепло попрощался с Инесс, оставив на столе пятьсот франков. Инесс, не сдержавшись, спросила:

— Ты покупаешь мою любовь? Ты что, придуриваешься или ничего не видишь? Миллионершу путаешь с куртизанкой? Кстати, в предыдущий раз ты уменьшил мой гонорар на сто франков, я что, провинилась перед тобой — опоздала или отказалась удовлетворить твои сексуальные прихоти?

— Во-первых, я не знал, что ты миллионерша, во-вторых, когда отношения между женщиной и мужчиной строятся на бизнесе, а не на любви, женщина должна получать вознаграждение. Правда, там, откуда я приехал, это не принято, но здесь все определяется деньгами, и я ничего лучшего придумать не смог. Что же касается недостающих ста франков, просто в тот день у меня было всего четыреста наличными.

— Ты, похоже, имел дела с женщинами иного сорта, так как не видишь разницы между деловой женщиной и красоткой, — продолжала ворчать Инесс.

— Куртизанка за свой труд требует денег вперед, а дамы из высшего общества — после, притом гораздо больше… Так что я не так уж и согрешил, к тому же ты мне нравишься, видеться с тобой стало потребностью и, насколько я понимаю, ты тоже не возражаешь против наших встреч.

— Это точно, но прекрати совать мне деньги. Мы можем ворочать гораздо большими суммами. Правда, ты женатый человек, и я не хочу брать на себя грех перед твоей семьей.

— Официально, Инесс, я женат, а неофициально свободен.

— А как же твой сын?

— Что касается сына, то это мое хобби, я много — поработал, чтобы мои сыновья появились на свет. Причем процесс, предшествующий их появлению, мне нравится гораздо больше, чем результат, но вот женщинам результат гораздо более по душе. Так что, если хочешь, будем обходиться без презерватива, такую очаровательную женщину я не смогу попрекнуть ребенком. — Они оба рассмеялись.

— Судьба мне, увы, не дала ребенка, и, если ты сумеешь сделать мне ребенка, тоже получишь гонорар. Миллион франков. Хочешь, заключим договор? — серьезно спросила Инесс.

— Я не беру денег у женщин, тем более у любимых.

— Я тоже не брала денег у мужчин, но с твоей легкой руки начну это делать, тем более что наши отношения возникли на деловой основе, и, может быть, так лучше. — Серьезный, деловой разговор на эту тему они отложили до следующей встречи.

Вахтанг решил выяснить свои отношения с Мишель. Он стал домовладельцем — выкупил арендованный дом у хозяина. Несколько дней у него ушло на то, чтобы выдрать из ящиков золотые и платиновые гвозди и освободить их от серебряных обручей. Работа оказалась трудоемкой. Собранные ценности он зарыл глубоко в землю у самого основания дома. Закончив дела, отправился к Мишель для переговоров.

— Мишель, ты, наверное, могла убедиться, что я человек с размахом. Бог свидетель, когда я переехал сюда, я хотел зажить спокойной жизнью, но ничего из этого не вышло. Видимо, что на роду написано, то и будет. Я хочу быть честным с тобой, как со всеми своими женщинами. У нас ничего не получится. И не потому, что ты плохая, а потому, что я так устроен… Решай.

— Вахтанг, ты же знаешь, я жду второго ребенка, через три месяца буду рожать.

— Я не предлагаю официально разводиться. До тебя у меня было несколько гражданских браков, и только с тобой я обвенчан. У меня есть предложение — в этом году я еще попользуюсь своим магазином и мастерской, а потом все, что у меня есть, я оставлю тебе и детям. Понадобятся деньги — буду присылать. Если ты встретишь кого-нибудь, полюбишь, сообщи мне, я тотчас же пришлю согласие на развод. Что касается меня, если ты узнаешь, что я обвенчался с кем-то или вступил в гражданский брак, не удивляйся, не устраивай трагедии, значит, это необходимо для очередного моего дела, и это вовсе не любовь. Мне кажется, я никогда не смогу полюбить женщину по-настоящему, и это прежде всего моя беда. Если эти условия тебя не устраивают, мы сегодня же можем начать процедуру развода. Как ты решишь, так мы и поступим. Через два дня дай мне ответ.

— Я знала, что долго наш брак не продержится, но что это произойдет так вдруг, без всяких эксцессов, я не ожидала.

— Ну, положим, не вдруг, мы женаты с тобой уже три года… Как говорят у нас в Грузии — не сидеть перепелу на дереве, не его это удел.

Разговор вышел спокойный, мирный, а через два дня Мишель, очевидно, посоветовавшись с родными, сказала Вахтангу, что он может делать что хочет, но с разводом пусть не спешит. Разведутся официально, когда это станет необходимо.

Вахтанг получил телеграмму от Ивана. Тот просил встретить его в воскресенье в Тулузском аэропорту. Иван тоже решил переехать во Францию. Вахтанг давно уже послал ему приглашение как двоюродному брату, так что Иван ехал к своему «родственнику». В России уже не было гонений на эмигрантов. В течение двух лет Иван посылал контейнеры во Францию как для Вахтанга, так и для себя. Кроме того Иван успел несколько раз съездить в Чехию, в город Остраву. Здесь он передавал свой груз — ящики с драгоценными гвоздями — встречавшему его Вахтангу, который через Австрию и Италию безо всяких инцидентов доставлял их во Францию.

Вахтанг очень обрадовался приезду старого друга и партнера. Он начинал новое дело, и Иван успел как раз вовремя.

После приезда Ивана дела пошли на лад. Покупателей в салоне поприбавилось, золотые изделия на предприятиях Инесс продавались без чеков, что устраивало и продавцов, и покупателей, которые не платили за товар дополнительного налога.

Бриллиантовые украшения, ввиду их дороговизны, продавались с трудом. Вахтанг решил снабдить сертификатами изготовленные им браслеты, чтобы под их залог получить в банке кредит. Он узнал, что сертификаты в Париже выдает человек по имени Жак, и они сразу нашли общий язык.

— Жак, мне нужен кредит, а браслеты — в качестве залога.

— Банк их примет и за четверть цены.

— Поэтому, если возможно, сделай сертификат самого высокого качества, чтобы я потерял лишь половину их стоимости, если не верну кредит.

— Качество бриллианта определяет его чистота и обработка. Я могу на что-то закрыть глаза, но сертификат должен отражать реальную стоимость.

— В общем, что можешь, сделай, дорогой Жак, и скажи, во сколько мне это влетит.

— Это зависит от суммы твоего кредита.

Жак оценил все три браслета в сорок два миллиона франков и выдал сертификаты.

Банк, взяв в залог браслеты, дал Вахтангу годовой кредит в шестнадцать миллионов франков. Эта сумма составляла почти семьдесят процентов от реальной продажной стоимости браслетов. После уплаты налогов Вахтангу досталось бы, конечно, меньше. Так что кредит оказался не таким уж невыгодным делом.

Вскоре и Иван был представлен тулузскому обществу опять-таки с помощью Мими. Иван был интересным мужчиной и имел у женщин успех. При этом дамам очень импонировало, что он холост. Иван также представился грузином, долгое время жившим в России и занимавшимся антиквариатом.

Мими в основном дружила с незамужними женщинами. И не только с француженками, у нее были подруги в Испании, Аргентине, Бразилии, Америке, она со всеми находила общий язык. Двадцать второго июня Мими отмечала день своего рождения. Иван был в числе приглашенных. В этот день из-за границы приехали многие ее подруги. Мими устроила торжества на своей вилле, неподалеку от города Нарбон. Вокруг виллы были разбросаны небольшие трехкомнатные коттеджи, где гости могли отдохнуть. Наверное, поэтому торжество оказалось столь многолюдным. Многие дамы прибыли со своими кавалерами, похваляясь ими друг перед другом.

Наши эмигранты оказались в центре внимания. Особенным успехом пользовался Иван, который со своей бесхитростной улыбкой откровенно рассказывал всем, и притом с неподдельной грустью, почему он не смог сохранить семью. У женщин немедленно возникало желание взять над ним шефство и создать с ним такой желанный семейный уют.

Иван расслабился, чувствовал себя непринужденно и вовсе не жалел, что согласился отдохнуть недельку у Мими. Мими нравился Иван, и она не отказалась бы при случае познакомиться с ним поближе.

По природе своей Иван, несмотря на свои внешние данные, бабником не был. На дне рождения Мими он сблизился с миллионершей из Аргентины Розамондой, о финансовом положении которой ему сообщила Мими.

Вечером Мими пригласила к себе в будуар Вахтанга.

— Не думала я, что вы, грузины, столь невнимательны к дамам.

Вахтанг понял намек, но ничем не выдал себя.

 — В чем выражается наше невнимание, уважаемая Мими? — удивленно спросил он.

— В вашем невнимании! Когда вам нужно, женщины охотно помогают вам.

— О, это залог нашего счастья и несчастья тоже, ведь больше половины преступлений мужчины совершают из-за женщины. Убийство, изнасилование и все такое…

— Ну вот и совершите одно из этих преступлений, изнасилуйте меня с моего согласия. По правде говоря, я давно ждала от вас этого, потом стала связывать все свои надежды с вашим другом, но он никого не замечает, кроме своей аргентинки.

— Вот уж незачем из-за этого беспокоиться, милая Мими, дело ведь легко поправимое.

— Как вы думаете, в моем положении можно оставаться спокойной?

— Дайте только возможность любить вас… когда…

— В любой день — понедельник, вторник, среду.

— Если не возражаете, я проведу психотерапевтический сеанс с сексологическим уклоном сегодня вечером и тем самым выражу свою благодарность вам.

— Вахтанг, вы великолепно владеете искусством комплимента, — похвалила его Мими.

Вахтанг внимательно разглядывал ее. Она уже подошла к пятидесятилетнему рубежу, сухое лицо, морщины, тщательно скрытые косметикой, — как он ни старался, ничего привлекательного для себя не обнаружил. И тем не менее поднял ее с кресла и пригласил к танцу.

— Милая Мими, давайте начнем наше сексуальное общение с ванны, я не приемлю ничего искусственного, наносного. Сегодня я буду вашим любимым деспотом и прошу все мои требования выполнять незамедлительно и не обделять меня лаской.

Мими рассмеялась, чмокнула Вахтанга в щеку, оставив на ней кровавый след.

— Я зайду первая и позову тебя, — сказала она. — Можешь войти, — крикнула она через некоторое время.

Она лежала в ванной без парика и макияжа. Вахтанг разделся и лег рядом. Она нежно прижалась к нему. Так полчаса они осыпали друг друга ласками, потом приняли душ, надели халаты. Вахтанг подхватил Мими на руки и понес в постель. Мими была покорна, как воск, лишь большие голубые глаза ее лихорадочно блестели — она внимательно следила за каждым его движением. Вахтанг сбросил с себя халат и вошел в нее. Чем глубже он входил, тем громче она стонала. Мими оказалась добросовестным партнером. Когда она расслабилась под ним, лицо ее выражало величайшее блаженство.

Вахтанг провел еще несколько лечебных сеансов. Страстный крик Мими несколько раз прорезал тишину.

— Больше не могу, — наконец взмолилась она, — ты же не хочешь, чтобы я умерла под тобой.

Утром они проснулись поздно. Встали и сразу отправились на пляж. Мими шла с высоко поднятой головой, держа Вахтанга под руку. Весь ее вид, казалось бы, говорил — смотрите, вот мой избранник.

— Ну что, старушка добилась своего? — спросил Иван.

— Тебе-то что, я сделал дело за тебя и за себя.

— В этом хотя бы не попрекай меня. Ты неоднократно абсолютно бескорыстно помогал посторонним людям, а я все же твой друг и единомышленник.

Недельные каникулы у Мими подошли к концу. Гости стали разъезжаться.

Розамонда пригласила Ивана в средних числах сентября посетить греческий остров Родос, куда ее звала приятельница-миллиардерша Онаса.

— Розамонда несколько раз говорила по телефону со своей подругой Онасой, — сказал Вахтангу Иван, — я вовсю хвалил тебя, и она хочет познакомить тебя с ней. Если не возражаешь, поедем в сентябре в Грецию.

— А какая она из себя? — спросил Вахтанг.

— Старше тебя. Ворочает миллиардами. Официально была замужем всего один раз и, как мне сказала Розамонда, подарила бывшему мужу остров.

— Вообще-то, Иван, мы уже в том возрасте, когда пора вынуть мозги из трусов.

— Знаешь, мне тоже все надоело, какое значение имеет, кто твоя жена, главное, чтобы ты жил спокойной и обеспеченной жизнью. Что с того, что мы с Лизой любили друг друга чуть ли не с детского сада? Мы постоянно ссорились, она все время ревновала, даже двое детей ее не угомонили. Развелись и успокоились и я, и она. А у меня к тому же такое чувство, будто я никогда ее не знал. Главное в этой жизни — не напрягаться, не нервничать. Все беды от нервов.

— Ты серьезно собираешься жениться на своей пассии?

— Похоже, все идет к этому, правда, она не миллиардерша, как твоя Онаса, но я удовлетворюсь и несколькими миллионами.

Вахтанг и Иван готовились к поездке в Грецию. Иван возлагал на нее большие надежды, он собирался окончательно связать свою судьбу с Розамондой. Своим приглашением Вахтанг был обязан Розамонде, которая очень хвалила его Онасе.

Накануне отъезда Инесс сообщила Вахтангу, что врачи рекомендовали ей постельный режим, поскольку она беременна. Она выглядела очень счастливой и сказала, что, согласно договору, перечислила на его счет миллион франков.

Вахтанг усмехнулся в ответ.

— Ты единственная, кто оценил мои заслуги перед женщинами, — сказал он, обнимая ее на прощание.

В середине сентября Иван и Вахтанг были на острове Родос. Владелица виллы миллиардерша Онаса оказалась высокой худощавой брюнеткой лет тридцати пяти. Нос с горбинкой очень подходил ее лицу. Чувствовалось, что она была строгой хозяйкой, со слугами почти не разговаривала — ей достаточно было взглянуть на них, и они понимали ее без слов.

Погода стояла замечательная. Первый день был днем знакомства. Онаса расспросила Вахтанга о его делах. Вахтанг, как водится, преподнес хозяйке оригинальное кольцо с бриллиантом. Онаса приняла подарок с явным удовольствием.

На другой день, когда Вахтанг отдыхал в своей комнате, в дверь кто-то постучал. Вахтанг откликнулся, вошла Онаса. Он немедленно вскочил с дивана и предложил ей сесть. Она достала из холодильника шампанское, разлила его по бокалам и села напротив.

— Вы мне очень нравитесь, и я хочу с вами подружиться, — без всякого вступления сказала она.

— Желание женщины для меня закон.

— Желание любой женщины?

— Не у всех женщин есть возможность сказать мне о своем желании, а тем, кому это удается, я не отказываю. Я демократичный человек.

— Дорогой Вахтанг, в любви демократия недопустима, но, как показала жизнь, вполне возможна — так напишут, наверное, ваши биографы в будущем, — засмеялась Онаса.

— Похоже, дурацкие слухи распространяются с быстротой молнии и достигли даже ваших ушей.

— Когда Розамонда сказала, что хочет познакомить меня с супермужчиной, я подумала, она шутит, но она сообщила мне кое-какие факты из вашей биографии, и я заинтересовалась вами и попросила привезти вас.

— Ну и каково впечатление? Надеюсь, я не совершил никакого непростительного промаха? — улыбаясь, спросил Вахтанг.

— Этические нормы вами соблюдены, и для меня это главное, — серьезным тоном отвечала Онаса. — Начало хорошее, но реклама остается пустыми словами, если не получает подтверждения на практике. Так что, если не возражаете, давайте дружить.

— Когда начнем? — широко улыбаясь, спросил Вахтанг.

— В девять вечера жду вас у себя в спальне, — она, смеясь, отпила глоток шампанского и вышла из комнаты, покачивая бедрами. Вахтанг был несколько раздосадован — эти богачки, которым деньги дают такую уверенность в себе, берут инициативу в свои руки, вместо того чтобы строить глазки, сладко улыбаться, подталкивая тебя тем самым к решительному шагу. Нет, они лезут напролом, самоутверждаются, так сказать…

Вошел Иван.

— Что от тебя хотела Онаса?

— То, что нужно всем женщинам от мужчин, при этом они настолько развращены, что не дают тебе возможности сделать первый шаг, сами переходят в атаку. Они считают себя феминистками.

— Небольшой бунт против самого себя положительно действует на состояние духа. Смотри не прогадай, она купается в миллионах.

— Именно такие чаще всего и оказываются скаредами и расчетливыми, лишнюю копейку из них не выбьешь.

— Откуда такие мысли? Инесс тоже богата, но ты не можешь упрекнуть ее в скупости! — Иван махнул рукой и вышел из комнаты.

Вечером, ровно в девять, Вахтанг был в спальне Онасы. При свете ночника она выглядела очень соблазнительной. Только он вошел, она протянула ему шампанское и сказала, что их первая встреча в постели должна ознаменоваться звоном бокалов. Вахтанг отпил из своего фужера глоток, поставил на столик, затем отобрал у Онасы ее бокал, поставил рядом со своим и обнял Онасу. Она с готовностью протянула ему губы. Через некоторое время они нагие лежали в постели и предавались утехам любви.

Проснувшись утром, Вахтанг не сразу понял, где находится. Взглянув на лежащую рядом Онасу, вспомнил вчерашнюю ночь. Онаса сладко улыбалась во сне. Вахтанг погладил ее по плечу. Она открыла глаза, улыбнулась ему и повернулась на другой бок. Вахтанг сдернул с нее простыню. Смуглое худощавое тело Онасы с круглым задом вызвало у него сильную эрекцию. Он повернул ее на спину, она попыталась воспротивиться, но было уже поздно…

Вахтанг проснулся к вечеру в своей комнате, куда перешел после утреннего сеанса любви, надел купальные трусы и вышел на пляж. Иван и обе женщины полулежали в резиновых надувных креслах и отдыхали. Вахтанг рукой поприветствовал их и вошел в воду. Через некоторое время к нему присоединилась Онаса.

— Что с тобой было утром? Ты прямо как зверь на меня накинулся, как будто ночь мы провели не вместе!

— Я не выношу феминисток, Онаса.

— Почему же? Они такие же высокоорганизованные животные на этой земле, как и вы, у них такие же права, здесь не на что обижаться. Я спала и не смогла уделить тебе должного внимания. Ты к своим женам был так же требователен?

— Жена — другое дело. Когда привыкаешь к человеку, многого не замечаешь, но когда я с женщиной впервые, она не должна плевать на меня, — в голосе Вахтанга прозвучал упрек.

— Несмотря на твою высокоорганизованность, ты отсталый человек. Я хочу предложить тебе себя, подумай и не злись. Даю тебе неделю на размышление, — сказала Онаса и поплыла к берегу.

Вахтанг думал побыть в фаворитах, а тут ему недвусмысленно предлагали жениться. Инесс бы это не понравилось, он изменил бы ей и как сексуальный, и как финансовый партнер.

За ужином собрались все четверо. Откуда-то раздавались звуки прекрасной современной греческой танцевальной музыки.

К Вахтангу подошла Розамонда и пригласила его танцевать.

— Ты, я вижу, не в духе, — шепнула она ему на ухо, — это из-за моей подруги?

— Просто я устал, очевидно, акклиматизация.

— Вахтанг, подумай, ты, правда, владеешь хорошим ремеслом и, насколько мне известно, не бедствуешь, но здесь речь идет о больших деньгах. Ты попал в крут очень богатых людей, и это большое достижение. Может быть, ты весьма талантлив и одарен от природы, но попасть в миллиардерские круги — это уже высший пилотаж. Онаса — миллиардерша, мужа нет. Официально была замужем однажды. Бог не дал ей детей — они и разошлись. Кстати, бывшему мужу она подарила остров в Эгейском море, заметь, он ничего не просил. Мы останемся здесь еще недели на две. Приглядитесь друг к другу, во всяком случае ничто не мешает вашему счастью. Как мужчина ты ей очень понравился, она надеется заиметь от тебя ребенка. Ты грузин, кавказец, вы — гордый народ, но, когда речь идет о миллиардах, лучше позабыть о своей гордости. Сегодня серьезная свадьба немыслима без свадебного контракта, так что желательно, чтобы ваши будущие взаимоотношения были оговорены контрактом.

Музыка смолкла. Онаса, танцевавшая с Иваном, остановилась.

— Я уже признала вас супермужчиной в моей жизни, а вы? — спросила она, прильнув к Вахтангу.

— Я разделяю вашу мысль, — улыбнулся ей в ответ Вахтанг.

— Если разделяете, пригласите меня на танец.

Вахтанг дождался, когда снова заиграет музыка, и заключил ее в свои объятья.

— Держи себя в руках, — шепнула ему Онаса, когда он начал целовать ее в щеку, — мы не одни. Женщина с моим характером и возможностями, — продолжала она после некоторого молчания, — должна была бы использовать мужчину, как одноразовый шприц, но я привязываюсь к людям, и если мне кто-нибудь нравится, хочу быть рядом с ним.

— Считается, что умный человек не прислушивается к голосу сердца, но настоящий мужчина всегда следует его зову. Я скорее настоящий мужчина, нежели умный человек.

— Вахтанг, не кажется ли тебе, что мы объясняемся друг другу в любви, даже не замечая этого? Так обычно объясняются высокоинтеллектуальные люди.

— Женщина-интеллектуал прекрасна в обществе для создания имиджа, но упаси Бог иметь ее дома.

— Только не в моем случае, дорогой Вахтанг! Все, что требуется от жены и хозяйки, за исключением постели, сделают мои слуги. Пока что я довольна, как они с этим справляются.

— Моя мораль и убеждения как-то противятся этому.

— Мораль и убеждения, дорогой, не изменишь диктаторскими методами, но только терпением и лаской.

— Человек не учится на плохих примерах.

— Потому покажи мне хороший пример, пойдем ко мне и просвети меня. Обними, приласкай, ты уже знаешь, ласка на меня действует магически, и я тут же превращусь в любимую и любящую супругу.

— Я не против, дорогая, хочешь, поднимемся к тебе сейчас же, — он смотрел на нее горящими глазами. Прочитав в ее глазах ответ, взял под руку, и они отправились наверх.

Через неделю Вахтанг и Онаса сидели на пляже и тихо разговаривали.

— Вахтанг, как тебе нравится моя внешность, и вообще, как ты думаешь, что такое красота? Порой не слишком уж красивая женщина или мужчина могут так понравиться, что думаешь, краше их нет никого на свете. Так я и оказалась замужем в первый раз. Я боюсь ошибиться во второй раз, — Онаса тихо рассмеялась.

— Красота, дорогая, зависит от Бога и моды. Бог может наградить тебя точеными чертами лица, ногами, растущими из ушей, тонкой талией и прочим, но если в моде другой тип женщины, грош цена твоей красоте. Африканские аборигены по сей день расписывают лица различными красками, где можно, носят кольца, в их обществе это считается красивым. Совсем другое дело, когда это делают живущие вокруг нас молодые парни и девушки, и на наш взгляд, это не имеет ничего общего с красотой. А женщины, одевающиеся экстравагантно? Они отдают дань моде, которая нравится мужчинам и воцарилась с их молчаливого согласия. Вообще большинство мужчин предпочитает жить в мире приятных галлюцинаций и беспечного оптимизма. Это делает их прагматиками и трусами, они ничего не запрещают женщинам, ибо знают — ничего из этих запретов не выйдет.

— Говори о мужчинах что хочешь, но когда они видят голую женщину, они забывают обо всех запретах, забывают о различии между эротикой и порнографией и, только удовлетворив свое желание, способны рассуждать на эту тему.

— Голая женщина — великое изобретение Господне. Интересно, что вид голой женщины, как бы плохо она ни была сложена, вызывает в мужчине неизменно положительные эмоции. Видно, так уж устроил нас Бог. А он никогда не ошибается.

— Тогда к чему все эти понятия — эротика, порнография, разврат, аморальность, если при виде голой женщины мужчины теряют контроль над собой?

— Одно дело, когда ты видишь в кино, как голую женщину ведут на расстрел, и другое, когда она развлекается с голым же мужчиной в постели. Эмоции, которые вызывает в этих двух случаях голая женщина, абсолютно полярны. И это естественно. Но если при виде голой женщины, которую ведут на расстрел, у мужчины просыпается половой инстинкт, значит, он — животное, хотя, возможно, об этом и не подозревает.

Онасе, видимо, надоело вести серьезный разговор.

— Дорогой, — перешла она прямо к делу, — что ты решил, будешь просить моей руки? Неделя на размышление кончилась.

— А ты не передумала? — улыбнулся Куротана. — Я думал, что уже надоел тебе.

— Нет, не передумала, — глядя в глаза Вахтангу, сказала Онаса.

— Раз так, я признаюсь, что покорен, — улыбка не сходила с лица Вахтанга.

— Оформим наши отношения, когда я забеременею, чтобы брак имел смысл…

— Согласен. Что касается беременности, нам стоит только пожелать.

— Насколько мне известно, дорогой, ты мастер зачинать мальчиков. Чем это объясняется?

— Мужчине, который любит женщину больше себя самого, безразлично, кто у него родится, ну а для того, кто более всего любит себя, очень важно, чтобы кто-то продолжил его род, его ген — вот у него и рождаются мальчики. Он не видит иного пути продолжения своей жизни.

— Стало быть, я не могу надеяться, что ты полюбишь меня больше жизни?

— Никто не знает, что будет завтра, но каждый человек что-то должен оставить после себя — или имя, или потомство. К сожалению, я пока не вижу своего места во владениях бессмертия.

— Похоже, дорогой, мне надо отказаться от тебя и выйти замуж за черта, — засмеялась Онаса.

— Наша церковь запрещает браки между близкими родственниками, дорогая, — в тон ей отвечал Вахтанг.

— Из нашей философской беседы явствует, что вы официально просите моей руки, дарите мне в знак помолвки кольцо и мы отмечаем нашу помолвку, — заключила Онаса.

— Можешь объявить обществу о нашем решении.

Вахтанг еще не закончил фразы, как Онаса вскочила и во всеуслышание заявила, что сегодня после обеда они улетают в Афины. Через час обе парочки сидели в самолете, а вечером были в Афинах.

На другой день утром Вахтанг позвонил в свой салон в Тулузе, а вечером уже надевал на палец левой руки Онасы кольцо собственной работы.

Стол был накрыт для узкого круга друзей. Она пригласила человек двадцать. Царила приятная дружеская атмосфера. Все с удовольствием выпили за помолвленных.

— Вахтанг и я — давние друзья, — начал свой тост Иван, — вы же знаете, дружба бывает разная. Есть друг, который, как хлеб насущный, постоянно должен быть с тобой; есть и такой, которого ты ищешь, как дефицитное лекарство, и, только найдя его, вздыхаешь с облегчением; а есть и такие друзья, которых избегаешь, как заразный грипп, но они тебя все-таки настигают, и ты, отболев, понимаешь, что избавился от чего-то ненужного, лишнего.

Наверное, всякого рода друзья нужны, но я лично принадлежу к числу таких, с которыми хочешь быть постоянно. Когда мы вместе, нам все по плечу, нет такого дела, которое у нас не получилось бы, потому что все, что мы делаем, диктуется любовью и уважением друг к другу. Ваши отношения с Онасой, Вахтанг, — моя заслуга. Предупреждаю тебя, не серди Онасу, не то будешь иметь дело со мной. — Все рассмеялись.

Вахтанг еще несколько дней пробыл в Афинах, а потом вместе с Иваном улетел в Тулузу, а оттуда через Париж прилетел в Тбилиси.

На другой день он позвонил Лили и Маквале и сказал, что начинает новое дело в Грузии и, если их это интересует, они могут поехать с ним в Хони.

Женщин заинтересовало это известие, и в пятницу вечером они вместе с Вахтангом отбыли в Хони.

Вахтанг вошел во двор своего дома и почувствовал, как к горлу подступил ком, глаза увлажнились. Он поспешно вынул из кармана платок и вытер их.

Женщины обрадовались его приезду. Сыновья Вахтанга здорово подросли, возмужали.

Хонским землячеством по-прежнему руководила Софья, но ей сейчас часто приходилось отлучаться в Тбилиси, где она открыла свою фирму.

Софья протянула ему конверт и сказала, что это письмо от первой его просветительницы. Оказывается, месяц назад в Хони приезжала Инна Николаевна с детьми. Парни уже закончили институты, красивые, статные ребята, очень похожие на Вахтанга, как отметила Софья.

— Короче, почерк у тебя один — что в юности, что в зрелом возрасте, — усмехнулась она.

— Я думаю, самая сильная сторона моего творчества в том, что мои сыновья не походят на матерей.

— А что в том плохого, что твое произведение походит на тебя! — воскликнула Софья и продолжала: — Инна хотела узнать твой адрес. Мне кажется, она собирается отослать сыновей за границу учиться. Она сказала, что оба прекрасно владеют английским и французским языками и, если года два поживут в иноязычной среде, будущее им обеспечено. Пришли также письма из Казахстана. Тамошние, по-моему, хотят перебраться в Россию и надеются на твою помощь… Вообще приходит много писем, вот взгляни, — и она протянула ему объемистую пачку писем.

Вечером к дому Вахтанга потянулись соседи. Кириле очень сдал, время оставило на нем свои следы. Батони Сико нашел свой последний приют на местном кладбище. Цуца тоже постарела.

— Вахтанг, время на тебе не отражается. С возрастом ты становишься все интереснее и интереснее, — улыбнулась ему Белла.

— Она хочет сказать, что ты бросил нас здесь на произвол судьбы, ни писем, ни звонков, а если с детьми что случится, где тебя искать? — проворчала Наталья, у которой с возрастом, похоже, испортился и характер.

— Вам никогда не угодишь, потому я и не приезжаю, чтобы не беспокоить вас, и потом не приеду же я просто так, без дела!

— Ты, как настоящий джентльмен, сперва извиняешься, а потом даешь пощечину. Что значит просто так, без дела? Это твой дом, а мы здесь живем временно и, если на то пошло, уедем к себе, а ты мотыжь свою землю из Франции, — слова Натальи прозвучали как шантаж.

— Чего вам надо от меня, я же приехал! Хочу помочь вам начать свое дело, внести свой вклад. Наберитесь терпения, я налажу свои дела, уверен, как в Хони, так и во всей Грузии жизнь будет замечательная.

— А мы справимся?

— Если захотите, справитесь, при условии, что качество ваших товаров будет безукоризненным, а реклама — умной.

— Реклама тоже требует знания, опыта, — вмешались наконец в разговор гостьи из Тбилиси.

— А для чего мы столько учились, калбатоно Лили? Всякое дело требует ловкости и сноровки. Реклама должна звучать на понятном для потребителя языке. «Аргументы и факты», к примеру, дали такую рекламу: Сталин с трубкой в руке сурово спрашивает Берию: «Товарищ Лаврентий, дайте мне список не выписавших газету!»

— Очень остроумно и всем понятно, — одобрительно отозвалась Лили.

— А вот какую рекламу соревнованиям по кикбоксингу сделал один менеджер: людям с пониженным давлением стоит посетить соревнования хотя бы потому, что кикбоксинг регулирует давление!

— Я бы с удовольствием посетила эти соревнования, а то от низкого давления порой сознание теряю, — сказала Маквала.

— Маквала, здесь дело в другом. Когда два спортсмена дерутся друг с другом, а ты еще поставила на одного из них несколько тысяч долларов, у тебя в кровь выделяется адреналин, который пониженное давление поднимает до нормы. В результате ты приходишь в отличное расположение духа.

— Какое имеет значение, как ты вылечишься?

— Все дело в том, что ты не излечиваешься. Когда страсти улягутся, ты успокоишься, и давление снова поползет вниз.

— Значит, нет для меня выхода, все время должна трепать себе нервы, чтобы давление было нормальным. Бедные мои мальчики, постоянно скандалю с ними, а потом, по-моему, чувствую себя лучше, — засмеялась Маквала.

— Если мы наладим выпуск орехового, инжирового или айвового варенья или компотов, надо рекламировать лечебные свойства этих плодов. Возникнут трудности со сбытом, немедленно начинайте выпуск другой продукции.

— В этом смысле мы, хонийцы, лицом в грязь не ударим, кутаисцев переплюнем, это уж точно.

— Нельзя терять время, Котэ, пока царит неразбериха, надо открыть кооперативы. В основном в больших городах. Если ты возглавишь это дело да еще привлечешь мальчиков, тогда, возможно, что-нибудь и получится. Кто первый освоит целину, тот и станет хозяином нивы.

— Я уже не в том возрасте, Вахтанг, и потом у меня нет никакого опыта, — возразил Котэ.

— Главное твое преимущество, что ты мой сосед и дорогой мне человек, потом ты можешь привлечь к делу армию молодых людей из твоих и моих сыновей, и, если во главе ее станут такие, как мы, полководцы, никакой бюрократ или взяточник ей не страшен.

— Если ты будешь со мной, я рискну, — обрадовался Котэ.

— Я буду осуществлять общее руководство, начиная с Хони и кончая Америкой. Видишь, на какой уровень мы поднялись? Начинаем торговать с Европой!

Они проговорили до поздней ночи, строили планы, спорили, загорались надеждой, повышали уровень адреналина в крови… В ту ночь никто не жаловался на низкое давление и плохое настроение.

Утром Вахтанг отправился в Тбилиси, а через два дня вылетел в Москву. В Москве он взял такси и поехал к себе на Ярославское шоссе. Дверь ему открыл молодой парень. Он узнал Вахтанга и впустил в дом.

— Ты чей будешь? Где твоя мать?

— Я сын Ларисы Евгеньевны — Хута, а тетя Майя будет дома вечером к девяти.

— Кто из твоих братьев живет в этом доме?

— Сын Майи Аким и сын Риммы Хакимовны Назим.

— Что делаете? Чем занимаетесь? — Вахтанг ощутил некоторую неловкость. Он вдруг почувствовал свою вину перед своими многочисленными детьми.

Вскоре подошла Майя. Очень обрадовалась, увидев Вахтанга. Быстро накрыла на стол.

— Майя, чем занимаются мои сыновья в Москве?

— Учатся, они хорошие ребята.

— Ходят по бабам?

— Твои сыновья и не будут ходить по бабам? Но в отличие от тебя весьма умеренно.

— Попадись им женщины вроде вас, я посмотрю, как им удастся избежать ваших клещей.

— Ладно уж нас прорабатывать, поговорим лучше о них. Кое-кто собирается жениться, кто-то мечтает заняться большим бизнесом, и твоя помощь пришлась бы весьма кстати.

— Я потому и приехал в Россию, что хочу помочь сыновьям, хочу открыть свое дело — если здешнему бизнесмену поможет иностранная фирма, из этого может кое-что получиться. Кто из ребят самый деловой?

— По-моему, сын Риммы — Назим.

— Что слышно от Риммы, пишет ли, общается ли с сыновьями?

— Пришло как-то письмо от нее, она вышла замуж, у нее две дочери, но сюда не приезжает и сыновей к себе не зовет.

— Видимо, не так хорошо живет, как ей хотелось бы. А то обязательно повидала бы сыновей. Посоветуй мальчикам съездить к матери, пусть повидают ее, хотя бы потому, что у них есть сестры, они просто обязаны познакомиться с ними. Проведи агитацию, а я ассигную на это мероприятие две тысячи долларов. Кто еще вышел замуж?

— Насчет замужества ничего не знаю, но вот твоя пермская симпатия Лидия Чумакова после тюрьмы ударилась в религию, видимо, замаливает грехи.

— Мне сказали, она работает врачом в Кутаиси.

— Работать-то работает, но ее сын не смог смириться с тем, что она стала членом какой-то секты, и уехал в Ахалкалаки, стал военнослужащим.

— Человек способен совершить массу глупостей в поисках внутреннего покоя — ударяется в религию, которая ему нравится или близка его внутреннему настрою, хотя и не понимает основных ее постулатов и не анализирует причин ее появления, — философски заметил Вахтанг.

— Оставь в покое Лидию. — Майе не понравился его монолог. — Она живет так, как ей хочется, главное, не вредить другим. Скажи мне, чем конкретно ты хочешь заняться здесь, в Москве?

— Хочу купить или построить здесь большое складское помещение. Буду присылать оптом товары и после прохождения таможни рассылать их по разным городам России. Такого рода торговля очень выгодна. А может, подскажешь, какое предприятие сейчас выгоднее открыть здесь, что нужнее всего России?

— Я думаю, следует поговорить с Эмилией, женой ювелира. Мы познакомились с ней два года назад. Ее интересовал твой и Ивана адрес. По всему видно, она деловая женщина.

В тот вечер к Вахтангу пришли и другие сыновья, с тремя из них он познакомился заново, так как давно их не видел.

На другой день он появился в ювелирном магазине, которым заведовала Эмилия. Она не сразу узнала его, а узнав, вскрикнула от радости и бросилась обнимать Вахтанга.

— Как Вениамин? — спросил он.

— Отлично, работает, у него после рождения сына открылось второе дыхание. Ты посмотришь на ребенка?

— Приходи с ним ко мне, не хочу, чтобы твой муж узнал о моем приезде, зачем причинять ему боль, он хороший человек, я его очень уважаю.

— Ладно, мы придем, сегодня же вечером приеду к Майе с сыном.

— Эмилия, ты очень похорошела и очень подходишь этому салону.

— Возвратить комплимент тебе — это не преступление и не проявление любви.

— Ничего не поделаешь, я не смог добиться твоей любви и вынужден был скитаться по Европе, — засмеялся Вахтанг.

— Ничего, мы с тобой создадим гармоничную семью на том свете, в раю.

— Не получится, на том свете не знают, что такое семья, в противном случае рая не существовало бы.

— Вот так всегда ты пытаешься отвертеться. У меня к тебе просьба, я скажу о ней позже, и не вздумай отбрыкнуться.

Вахтанг интуитивно догадался, в чем состоит ее просьба. Он внимательно взглянул на нее и перевел разговор на другую тему.

— Как идет бизнес?

— Не так плохо, чтобы радовались враги, но и не так хорошо, как мечталось.

— Стало быть, хорошо, потому что я знаю, какова ты в мечтах.

— А ты зачем приехал?

— Эмилия, я — настоящий миллионер. По всем вам соскучился. Мои сыновья подросли, им требуется моя помощь. Мне хотелось повидать их, всегда интересно взглянуть на плоды своего труда. Короче, наверное, дело в ностальгии.

— А что значит быть настоящим миллионером?

— Настоящий миллионер имеет свои миллионы в американских долларах.

— Тоже мне новость, мы тоже оцениваем богачей по их долларам. Что собираешься делать?

— Хочу заняться большим бизнесом.

Вечером Эмилия приехала вместе со своим четырехлетним сыном. Вахтанг пожал ручку маленькому Вениамину, которому судьбой было определено продолжить другую фамилию.

— Вахтанг, — начала Эмилия, — из разговоров с Майей я поняла, что у тебя довольно много детей и здесь, в Москве. Давай устроим встречу их матерей, познакомимся друг с другом и при необходимости будем помогать друг другу. Хочешь ты или нет, ты морально ответственен как за детей, так и за их матерей. Не думаю, чтобы тебя обрадовало плохое известие о ком-нибудь из нас.

— Я не против. Могу по возможности информировать тебя, а ты возьми на себя труд, создай общество матерей, тем более что сейчас создаются тысячи каких-то дурацких объединений.

— А как мы назовем наше общество? — засмеялась Эмилия. — Какую сделаем вывеску, какой придумаем герб?

— Назовем его «Общество Вахтангова фаллоса», а гербом — изображение моего фаллоса и протянутые к нему руки или женский хищнический взгляд.

— Пожалуй, будет неплохо, — засмеялась Эмилия. — А кого изберем президентом?

— Я буду почетным президентом, а действующим — госпожа Эмилия, у нее огромный организаторский талант.

— Вахтанг, я не шучу. Я намерена развивать женский бизнес, и зачем мне искать женщин на стороне? Любую общественную организацию должно что-то объединять, а мы уже объединены нашими детьми. Кстати, братья узнают друг друга, а их матери проявят большее терпение и большее трудолюбие, поскольку будут работать во имя будущего своих детей.

— Спонсора и партнера в моем лице вы имеете, одного-двух ребят ежегодно можно посылать учиться за границу за мой счет; тех, кто постарше, могу взять к себе на работу.

— А будут у тебя здесь дела, ты и наезжать сюда будешь чаще, общаться с детьми, да и нас не забудешь, как-никак старая любовь не ржавеет, она, как вино, чем старее, тем сильнее пьянит, — мечтательно произнесла Эмилия.

— Ну, конечно, все это так, все вы меня хорошенько поэксплуатировали, да и сейчас, похоже, не прочь.

— Ты себя все еще числишь молодым, но не забывай, у тебя масса детей, и ты должен тянуть свою лямку так, как это подобает потомку Куротаны, — засмеялась Эмилия. — Короче, напряги свою память и запиши мне все адреса и номера телефонов. Позвоним всем и дней через десять соберемся в кинотеатре «Октябрь» — там и метро рядом, и директор — моя подруга, приезжих расселим по гостиницам и по домам.

В организационный комитет вошли Майя, Вахтанг и Эмилия. Пригласительный билет подписывал Вахтанг. Содержание его было следующим: «15 августа с.г. в Москве в кинотеатре „Октябрь“ состоится встреча с руководителями фирмы „Вахтанг Бахтадзе и компания“. Просим присутствовать. Можете взять с собой детей. Дорожные и гостиничные расходы фирма берет на себя. Дополнительные сведения по телефону». И тут же указывался номер телефона.

Всю ночь Вахтанга одолевали мысли — часть адресов он вспомнил очень легко, над другими пришлось поломать голову, но были и такие, которых он вспомнить не мог. В душу закрались сомнения, уж не постарел ли он, если стал забывать матерей своих сыновей… Здорово все это придумала Эмилия. Умный человек умен во всем. У евреев в генах стремление объединяться, это непременное условие для успехов в бизнесе. А кроме того, он познакомится со своими сыновьями, должны же они иметь представление о своем отце!

Дни проходили в напряженном ожидании. Как-то утром за ним заехала Эмилия и отвезла его в гостиницу, где она забронировала несколько номеров для ожидаемых гостей и где устроила временную штаб-квартиру для их приема.

— Вахтанг, мы должны попробовать сделать еще одного ребенка, — без всякого вступления сказала она.

— Сейчас? — поразился Вахтанг. — Когда у нас черт знает сколько дел?

— Именно сейчас, потом тебе будет не до меня, я сегодня не иду на работу, давай попытаемся.

— Как-то неудобно перед твоим мужем, — стал увиливать Куротана.

— Если у нас получится, я что-нибудь придумаю, раз в месяц он тоже бывает на что-то способен, так что не бери это в голову, — успокоила его Эмилия, закрывая дверь номера на ключ.

Вечером Вахтанг привез Эмилию домой, а сам отправился к себе. Дома, притворившись выпившим, сразу лег в постель. Не раздеваясь.

Первыми приехали Инна и Вера. Встреча вышла теплой. Женщины почти не изменились, хотя возраст давал о себе знать. Они привезли с собой трех парней. Двое уже были с высшим образованием. Вахтанг внимательно разглядел всех троих и остался доволен — ребята походили на него, а Николай очень напомнил ему отца.

— Ты очень возмужал, Вахтанг, — сказала Вера, — на улице я тебя, пожалуй, и не узнала бы.

— Не могу же я вечно оставаться юношей, между прочим, и мне прибавляются годы.

— Вот сейчас за тебя можно замуж пойти, вполне нормальный мужчина, но лучше не надо. После тебя я еще раз попытала счастья — в третий раз, и все-таки опять одна. Не могу удержать возле себя мужчину — сбегает.

— Чем занимаются ребята? — спросил Вахтанг.

— У них такие специальности, что прокормить себя не смогут в это смутное время. Я все твержу им: сдайте на экономический или юридический, но кто меня слушает! Один физик, другой лирик, третий на химика учится. Иностранный силой заставляли учить. В этом смысле они точно в тебя — ну никак не хотели учить иностранный.

— В итоге владеют каким-нибудь языком или нет?

— Ну, убегающего англичанина возвратят, и старой деве француженке объяснятся в любви. Короче, язык знают, нет практики.

— Я вызову их к себе, устрою на языковые спецкурсы, познакомлю с деловыми людьми, и, если проявят интерес к бизнесу, пусть этим и занимаются, а нет — когда-нибудь и здесь воцарится мир и покой, и тогда вспомнят и о физиках, и о лириках, и о химиках.

Ребят Вахтанг оставил у себя, а их матерей устроил в гостинице «Прага». Ему очень хотелось вспомнить с ними свою молодость, на душе было необычайно тепло и легко.

Вахтанг позвонил домой. Ему сказали, что вчера пришла телеграмма от Маруси и Зои. Они просили встретить их в пять вечера на Казанском вокзале. Звонили также из Тбилиси и Батуми. Тоже просили встретить — во Внуково. Вахтанг попросил Майю вместе с ребятами встретить гостей из Грузии.

В пять часов вечера Вахтанг, Инна и Вера встречали поезд из Казахстана.

Вахтанг сразу узнал их. Пожилая женщина, улыбаясь, спешила ему навстречу. За нею шли двое смуглых ребят лет шестнадцати.

— Вот он, мой настоящий зять, — проговорила женщина, обнимая Вахтанга. Это была Мария Игнатьевна, та, что осчастливила своих дочерей. Результат ее инициативы был налицо — два ее внука.

— А как поживает мой тесть Павел Емельянович, надеюсь, никаких претензий к зятю?

— Павел Емельянович просил тебе низко кланяться, о каких претензиях ты говоришь? Он был очень рад, что ты объявился! Познакомься с нашими ребятами — Павлом и Емельяном — мы им дали имена деда и прадеда.

Ребята пожали Вахтангу руку и скромно стали в сторонке.

— А это мои Маруся и Зоя. Они ни капельки не изменились за эти семнадцать лет! — Вахтанг пожал руку сестрам и потрепал их по плечу.

— Познакомьтесь, ваши коллеги — Инна и Вера, — представил он гостьям своих подруг.

В это время раздался чей-то крик:

— Вахтанг, неужели это ты?!

Вахтанг повернулся и увидел невысокую женщину с двумя девочками. Один долгий взгляд, и он тут же узнал Римму Уразалиеву.

— Почему ты не позвонила? — поспешил он ей навстречу. — Никто ничего не знал о твоем приезде.

— Хотела взглянуть на своих ребят сперва издали, я чувствую себя виноватой перед ними. Познакомься, это мои дочери Лейла и Нелли, хочу познакомить их с братьями. Я получила от Майи телеграмму, потом она позвонила, если, говорит, хочешь увидеть Вахтанга, приезжай. Я до последнего дня не знала, поеду или нет, поэтому ничего не сообщила вам, — выпалила скороговоркой Римма.

Вахтанг представил Римму женщинам.

Почти все приехали за два дня до официальной встречи, и это очень радовало Вахтанга.

Торжественная встреча началась в условленный день в десять часов утра. Она проходила в теплой, дружеской обстановке, поскольку Вахтанг не был чьим-либо мужем конкретно, впрочем, эти обязанности по отношению к каждой присутствовавшей здесь женщине он честно выполнял в определенный промежуток времени.

На встречу приехали двадцать три женщины и тридцать три его сына, больше половины из которых носили фамилию Бахтадзе.

Встречу открыл Вахтанг.

— Мне хотелось видеть всех вас, особенно сыновей. Я рад, что все вы отлично выглядите, а некоторые просто прекрасно, даже лучше, чем в добрые старые времена. Я хочу начать свое дело в России, Грузии, Казахстане и других странах. Бизнесу нужны верные люди, а вернее вас у меня никого нет. Я помогу вам открыть предприятия, материально оснастить их. Дело надо делать с любовью, а я всех вас люблю, и потому сегодня я с вами. Подробнее о бизнесе вам расскажет генеральный директор объединения Эмилия Абрамовна, ваша коллега и талантливый организатор.

Эмилия говорила о развитии женского бизнеса. В условиях, когда фабрики и заводы стоят, под сокращение попадают в основном женщины.

— Кризис будет продолжаться, потому что государство ищет новые пути развития, а пока это произойдет, нас ждут инфляция, безработица и прочее. Мы должны быть готовы к кризису. Вахтанг обещает спонсировать нас, поддержать морально и материально. Все это надо успеть сегодня, завтра будет поздно, — заключила свою речь Эмилия.

Вахтанг вышел в фойе. К нему подошла Валентина Елизаровна.

— Как ты, Валентина, держишься?

— Я очень боялась, что не успею поставить сына на ноги, но увидела тебя и успокоилась. Главное, чтобы ты был здоров, во-первых, потому, что ты мой последний мужчина и лучше других будешь помнить, какой великолепной женщиной я была.

— Ты права, Валентина, я постараюсь ради тебя жить как можно дольше. Сколько лет нашим малышам?

— Всем пятерым по восемь лет. Мы с Анной сказали нашим, что ты их отец.

— Вырастут и все поймут. Как ты смотришь на наше начинание? Хочу по возможности помочь своим детям и, если я грешен, искупить свою вину.

— О каком грехе ты говоришь? Ты придал смысл нашей жизни!

— Как ты считаешь, Валентина, кто лучше подойдет для руководителя московского филиала — Нина или Светлана?

— Поговори с Анной. Лучше всех подойдет она.

В этот момент появилась Расига. Вахтанг, извинившись перед Валентиной, пошел ей навстречу.

— Как дела, Расига?

— Знаешь, я не хотела оставлять ребенка, но это была моя первая беременность, и я рискнула. Такого мужчины, как ты, у меня не было. Я писала в Хони, твои женщины ответили мне, приглашали переехать к ним, но я хотела сама встать на ноги, похоже, ничего из этого не вышло. Я до сих пор живу в общежитии, — и у нее из глаз покатились слезы.

— Что ты думаешь о женском бизнесе?

— Я только на него и надеюсь.

— Давай, Расига, сделаем так. Вы с парнем на какое-то время переедете в Хони, пусть мальчик познакомится со своими братьями, привыкнет к отцовскому дому, дадим ему мою фамилию, пусть почувствует себя грузином. Ты помоги там женщинам с магазином. Потом скажешь Софье — она всем там заправляет, — чем хочешь заняться, я тебе помогу. Деньги на проживание здесь, в Москве, тебе даст Эмилия — до тысячи долларов. Потом вы с Софьей полетите в Кутаиси. Если ты с этим не согласна, предложи свой вариант.

— Я сейчас в таком нервном состоянии, что меня устраивает все, что принесет мне покой, — обрадовалась Расига.

Они еще продолжали разговор, когда появилась делегация женщин Пастернак.

— Вахтанг, мы познакомились со своими коллегами, должна сказать, ты был достоин лучшего, — улыбнулась ему Анна.

— Видела бы ты их в молодости, дорогая!

— И все же никто из них не сравнится с нами!

— В этом ты права.

— А ты рассказывал своим женщинам о клане Пастернак, который ты употребил начиная с прабабушки и кончая правнучкой? Да еще сколько пришлось просить тебя об этом!

— В жизни каждого человека бывают моменты, о которых ему не хотелось бы распространяться. Женский род Пастернак, на мой взгляд, весьма и весьма достойный. Факт налицо — пять прекрасных мальчиков! Буду благодарен, если запишешь их имена.

Участники конференции из кинотеатра «Октябрь» перешли в ресторан «Прага». Банкет был организован на высоком уровне, что очень понравилось будущим бизнесменам. Руководить столом взялась Софья.

— Этот бокал я поднимаю за того, кто организовал эту встречу, за нашего дорогого Вахтанга, он познакомил нас, объединил и поможет нам наладить свое дело.

— Бог никогда не ошибается, — взяла слово Маквала, — он видит, что на свете так много одиноких, незамужних женщин, вот и одарил Вахтанга всеми талантами, и послал его к нам. Глядите, какие у нас сыновья!

Все выпили за здоровье Вахтанга.

— Никто из вас не отметил мое основное достоинство — доброту. Разве я кому-нибудь отказывал или берег себя? Поэтому, поднимая тост за мое здоровье, никогда не забывайте подчеркнуть мою доброту.

За столом царило веселье, все наперебой рассказывали разные истории, связанные с Вахтангом.

Вахтанг устал и поднялся наверх, в свой номер.

Утром раздался стук в дверь, и в комнату вошла бывшая сослуживица Вахтанга Зухрия.

— Как твои дела, Зухрия, детей в семье не прибавилось?

— Каким образом? Мы с мужем, прожив четыре года, расстались. Я хотела узнать твой адрес, но в Грузии тебя уже не было, и я потеряла твой след. А когда получила письмо от тебя, была на седьмом небе от счастья. Два дня не находила себе места. Потом взяла деньги взаймы и вместе с Мурадом приехала сюда.

— Деньги на проезд тебе возместят, Зухрия, я завтра распоряжусь, чтобы тебе выдали помощь — тысячу долларов. У тебя кто-нибудь есть?

— Замуж я вряд ли выйду. Мужчины, которые мне нравятся, все женаты. Из Астрахани я уезжать не хочу, но в лаборатории платят очень мало, а другой работы там не найти. Не знаю, что делать.

— Если замуж не собираешься, переезжай вместе с Марусей и Зоей в Грузию, на мою малую родину.

— Ты знаешь, Вахтанг, я человек верующий, а где в Грузии мечеть? Нет, там мне будет неуютно.

— Сегодня в мире насчитывается до шести основных религий, а Бог-то один. А сейчас вообще новый божок народился, подмял под себя все религии — когда он с тобой, ты редко вспоминаешь о Боге. В основном это касается молодых.

— Знаю, о чем ты толкуешь. Деньги — вот эта новая религия, но и их у меня нет, — засмеялась Зухрия.

— Зухрия, подумай над моим предложением, не продавай дом в Астрахани, понравится тебе в Грузии — хорошо, не понравится — вернешься в Астрахань.

Через некоторое время в комнату к Вахтангу заглянули Маруся, Зоя и их мать Мария. Каждая из них держала в руках по свертку.

— Где будем завтракать, в номере или в ресторане? — спросил Вахтанг.

— Лучше всего в твоем номере, — ответила Зухрия. — Я привезла с собой немного икры и балыка, надо их съесть, иначе испортятся.

— Мы тоже с подарком, — сказала Мария Игнатьевна, разворачивая свой сверток. — Эта медовая настойка сделана моим мужем, — сказала она, ставя на стол трехлитровый баллон, — крепость двадцать градусов. Он растворяет мед в воде, добавляет винные дрожжи и кипятит эту смесь — отличная выходит настойка. — Она сняла крышку с баллона и наполнила стакан. — Хочу выпить за своего зятя, который обошелся с моими дочерьми так, что на других мужчин они и смотреть не захотели. — Мария опорожнила стакан, снова наполнила его и протянула Вахтангу. — Выполняю поручение твоего тестя — пусть попробует мою настойку, сказал он.

Вахтанг в свою очередь опорожнил стакан и поднял большой палец в знак того, что напиток ему понравился.

Полный стакан, как эстафету, приняла Маруся.

— Я хочу выпить за настоящего мужчину. Его не интересует наш возраст, он не вмешивается в нашу личную жизнь, — все засмеялись.

Отметив первые минуты встречи, женщины накрыли на стол — тонко нарезанная датская ветчина, мясо домашнего копчения, украинская колбаса и трехлитровый баллон медовой настойки прекрасно смотрелись на нем. На маленьком столике рядом стояли бутылки шампанского, вина и пирожные.

Настойка ударила женщинам в голову, все были в хорошем настроении. В комнате стоял галдеж. Потом появились мальчики и увели своих мам. Вахтанг решил поспать.

Через день он уехал в Испанию.

Через неделю после отъезда Вахтанг выслал из Испании три вагона продуктов питания в Россию — поездом, в Грузию — морем в Поти.

Представителем фирмы в Тулузе он назначил своего сына Николая, которого взял с собой во Францию для обучения бизнесу. Через два месяца он собирался вызвать другого сына, своего тезку Вахтанга.

Николай должен был следить за перевозкой грузов и реализацией продуктов.

Вахтанг познакомил его с Иваном и попросил в свое отсутствие помочь ему.

На другой день Иван позвонил Вахтангу и пригласил к себе.

— Ну что в Грузии? Повидал знакомых в Москве? Как прошла встреча с твоими женщинами, как тебя приняли дети, узнали? — засыпал он его вопросами.

— С нашими общими знакомыми я не общался — не было времени, и потом я же знаю, это кончилось бы пьянством. От Лили я узнал, что твои дети в порядке. — Лиза все еще одна, замуж так и не вышла. Я послал им от твоего имени три тысячи долларов — Лили отвезла.

— Деньги я тебе верну. Мне бы очень хотелось повидать детей. А как тебя встретили твои?

— Мальчики обрадовались мне. Не хвалюсь, но они почти все похожи на меня — один лучше другого, — он засмеялся и подмигнул Ивану.

— Ну, для тебя зачать ребенка — святое дело.

— А если это дело святое, почему ты не берешь с меня пример? По-моему, тебе ничего не мешает!

— Знаешь, для этого мужчина и женщина должны договориться, что их отношения — не блуд.

— Моя религия подразумевает сильного мужчину и обиженных судьбой женщин. Бог, очевидно, не рассчитал и наградил меня особенными мужскими достоинствами плюс трудолюбием. Ты только посмотри, какие ангелы у меня получаются, — похвастал Вахтанг.

— Больше половины, небось, так и не повидал?

— Моя религия запрещает мне брак, — продолжал свое Вахтанг, — в противном случае мне не избежать гнева женщин.

— И все же ты мастер делать только мальчиков! А мальчику что нужно? Рост! Хотя, кто бы ни родился — мальчик или девочка, — в первую очередь, он должен быть умным, — раздумчиво проговорил Иван.

— Как твои дела с Розамондой?

— Она показала мне брачный контракт, в случае развода она выплачивает мне один миллион франков, и я не имею к ней никаких претензий, в том числе и на детей.

— Неплохое начало. Видишь, какова наша цена?! Ночами они эксплуатируют нас, днем также не дают покоя, треплют нервы почем зря, а если ты посмеешь развестись, должен все оставить и без слов удалиться. Нет, брат, что ни говори, а эта европейская культура просто создана для мужчин. Когда венчание?

— Наверное, в день Святой Троицы. Должна же она убедиться, беременна или нет!

— Скажи мне, Иван, честно, ты любишь ее? Ты же знаешь, почему я спрашиваю, я в том же положении, послезавтра еду к Онасе.

— Розамонда хорошая женщина, непретенциозная, а для меня это важно, в мои дела не влезает, а мне больше и не надо. Даже сказала, что может закрывать глаза на мои маленькие шалости, но при условии, что ничего не будет знать о них — умница! — боится, что может наскучить мне.

— Именно этот их рационализм и здравомыслие бесят меня. Они для меня непонятно умны. У этих европейцев все рассчитано, все имеет свое место. Любовь отдельно, секс отдельно, просто взаимоотношения — отдельно, внешность, карьера, все, все — отдельно. Особенно если они богаты. Они только тем и озабочены, чтобы не нервничать, ко всему относиться философски, не нарушать собственного покоя. Они нанимают для этого адвокатов, врачей, психоаналитиков.

— Да! Как-то я занемог и пожаловался на недомогание, Розамонда пропустила это мимо ушей. Я разозлился. А она мне: если ты болен, позвони своему врачу, пусть он тебя посмотрит, а мне ты почему портишь настроение? И, похоже, тебе не так плохо, как ты это хочешь показать. И все это спокойным тоном, даже бровью не повела.

— Ничего не поделаешь, Иван, видимо, нам нужно время, чтобы созреть для европейской цивилизации. Мы — более эмоциональные люди.

— Вот тут ты ошибаешься. Когда Розамонда как-то почувствовала боли в животе и простонала, я молча указал ей на телефон. Человек быстро учится как хорошему, так и плохому, в зависимости оттого, в каком он окружении.

В начале декабря Вахтанг приехал к Онасе, и, не откладывая в долгий ящик, они занялись осуществлением проекта создания ребенка.

Два месяца быстро пролетели. Вахтанг поехал по делам во Францию. Онаса попросила его начать подготовку к бракосочетанию, похоже, она забеременела. Через месяц, во всяком случае, все будет ясно.

Но уже две недели спустя она сообщила ему в Тулузу, что ожидания ее оправдались и первые четыре месяца доктор рекомендовал ей провести в постели, без мужчины. Поэтому он может отложить свое возвращение в Афины.

Вахтанг приобрел в Москве складское хозяйство для продуктов, которые должны были продаваться по оптовым ценам. Сейчас шло налаживание этого хозяйства.

Женщины Вахтанга рьяно взялись за дело, часто названивали ему. Во Францию приехал старший сын Веры — Вахтанг, успешно сдавший экзамены в Сорбонну. Ко всем обязанностям Вахтанга прибавились еще и обязанности отца. Он часто навещал своих сыновей, словом, крутился, не зная устали, выдохся и уже думал, где бы ему отдохнуть.

Время бежало быстро, Инесс родила мальчика. Роды были легкие, все прошло благополучно. Как отец ребенка, он позаботился о том, чтобы мать с новорожденным были доставлены домой. Инесс получила от него огромный букет цветов.

Когда они сели в машину, Инесс вдруг наклонилась к нему и поцеловала.

— Если бы ты знал, как я счастлива, у меня — сын! Посмотри, какой он ангел, врачи сказали, что с ним все в порядке. Вес — четыре двести, рост 51 сантиметр, — откинув накидку с лица младенца, она откровенно любовалась им.

— Я бы не мог родить плохого ребенка, — гордо отозвался Вахтанг.

— Ты не знаешь, как я тебя люблю. Правда, во время родов, когда боли были нестерпимые, я ругала тебя на чем свет стоит.

— Значит, ты не так уж и сильно любишь!

— Как это не люблю, я поддерживала тебя во всем — в финансах, рождении ребенка. Боже, какой он ангел! По-моему, я тебя на руках ношу, а ты еще недоволен!

— В том-то и дело, Инесс. Женщина может топтать мужчину, командовать им, но ни в коем случае не носить на руках! Если она хочет сохранить его любовь.

— Ты так упрекаешь меня, будто и в самом деле любишь и ревнуешь, но ты за свою жизнь осчастливил столько женщин, у тебя было столько жен, что их и не стоит считать.

— Ты не ценишь мужчин, дорогая Инесс. Те, кто рискует вступить в брак, думают о счастье женщины. В том числе и имеющие много жен и возлюбленных. Тем самым мы выполняем долг самцов перед самками, в противном случае мужчинам было бы несдобровать.

— Похоже, ты сегодня не в настроении, почему-то на все огрызаешься. Когда ты собираешься за границу? И куда?

— Через неделю я должен быть в Афинах.

— Что-то ты зачастил в Грецию. Может, заимел там какую-нибудь миллиардершу, потому что миллионерши от тебя слова ласкового не слышат.

— Как только заимею, сообщу.

— Вахтанг, пока ты здесь, я хочу дать ребенку твою фамилию. Нужно твое согласие. Назову его в честь отца Жаком. Я знаю, ты не будешь против. Так что давай оформим эти дела, а потом ты свободен как птица.

Тем временем они подъехали к дому Инесс. Прислуга выстроилась у дверей, с восторгом наблюдая, как новорожденного выносят из машины.

Вахтанг отдыхал на диване и размышлял. Появился на свет гражданин Франции Жак Бахтадзе, потомков которого ничто не будет связывать с Грузией, кроме их фамилии. И фамилия может претерпеть изменения и превратиться в Бахта, Бахтаи, Бахтара и т. д. Каждый саженец должен расти на родной земле, в противном случае он перерождается.

Размышления Вахтанга прервал телефонный звонок. Онаса настойчиво просила Вахтанга не откладывая лететь в Афины. Врачи разрешили ей ходить, и она чувствовала себя прекрасно. Вахтанг готовился к свадьбе. Он изготовил необыкновенные серьги с бриллиантами и кольцо, заканчивающееся змеиной головкой, в которую был вставлен крупный, в десять каратов, бриллиант.

Онаса выглядела несколько изменившейся, но счастливой. Вахтанг показал ей свадебные подарки, Онаса осталась довольна. Потом она ознакомила его с брачным контрактом, в котором, в частности, говорилось, что в случае развода Вахтанг получает танкер его имени, который Онаса презентует ему, и по контракту он не должен иметь никаких претензий на детей и другое имущество. Онаса попросила подписать брачный контракт, что Вахтанг и сделал незамедлительно.

Вскоре сыграли свадьбу, на которой присутствовали лишь родные и друзья. Венчались в православной церкви. После венчания гости были приглашены во дворец Онасы, здесь в одной из комнат висел огромный портрет отца Онасы, который сверху гордо взирал на присутствовавших, как бы призывая их помнить, что все, что они видят вокруг себя, — плоды его трудов.

Свадьба была веселой. Гостей развлекали специально приглашенные для этой цели скрипичный квартет, несколько известных певцов и этнографический танцевальный ансамбль. Гости повеселились от души. Последними уходили Иван с Розамондой.

— На каком месяце беременности Розамонда, Иван? — спросил Вахтанг, когда они на мгновение остались одни.

— На седьмом.

— Почему же вы не оформите ваши отношения? Что вам мешает?

— Европа, брат. Здесь все делается само собой. Сначала она должна была убедиться, что беременна, потом проверяла меня, потом просматривала перспективы, а время шло. Здесь все делается без эмоций. А что ты делаешь? Ведь в случае развода надо будет думать о новой свадьбе, потом справлять ее, а это отнимает массу времени, ты же знаешь, для деловых людей время — деньги. Впрочем, ты можешь терять время, во всяком случае, время, потраченное на свадьбу, стоит одного танкера, не так ли?

— Женщины наконец-то поняли, что мой труд требует особого вознаграждения. Правда с трудом, но торжествует, — Вахтанг обнял Ивана и поцеловал на прощание. Потом прижал к груди подошедшую Розамонду.

Онаса и Вахтанг направились в спальню. Неожиданно он подхватил ее на руки, перенес через порог, поцеловал и нежно опустил в кресло.

— Ну, как тебе свадьба? По-моему, все прошло отлично! Ты всем понравился, а сестра моего отца была просто в восторге от тебя. Так что второй балл ты заработал у моих родственников.

— А первый где заработал?

— Первый? — Она положила руку на живот. — Еще не видя тебя, они были от тебя в восторге, хорошо, что при знакомстве ты не обманул их ожиданий.

В ту ночь он произвел на Онасу неотразимое впечатление. Как и полагается мужчине в день свадьбы, он был необычайно ласков к женщине, которая носила его ребенка.

Через неделю Вахтанг и Онаса присутствовали на венчании Ивана и Розамонды. Церемония проходила в той же церкви Св. Троицы, где венчались Вахтанг с Онасой.

Еще через неделю Вахтанг провожал танкер своего имени с нефтепродуктами из Бахрейна в Лондон. Дела в России и Грузии шли пока неплохо. Инесс, уже приступившая к делам, послала в Россию несколько вагонов товаров и была довольна результатами. По приезде в Тулузу Вахтанг навестил Инесс и своего малыша. Инесс старалась ничем не выдать своего настроения, но Вахтанг сразу понял причину ее уныния — до Инесс уже дошли слухи о его женитьбе. Известие неприятно поразило ее, но ни одного слова укора не слетело с ее губ.

Позвонила Мишель и попросила его заехать к ней. Вахтанг давно не навещал своих сыновей — Сандра и Жана. Он был рад их видеть, немного поиграл с малышами, потом уединился с Мишель, приготовившись выслушать град упреков.

Мишель положила перед ним газету, на которой были запечатлены он и Онаса в свадебном платье. Тут же следовал комментарий редакции.

— Тебя обманули, Вахтанг! Всучили залежалый товар!

— Она так умело пользуется косметикой, что возраста не замечаешь. А если и заметишь, то не страшно, если ты становишься миллиардером.

— Что будем делать, Вахтанг? Ты опять женился, похоже, нам пора разводиться, а мне не хотелось бы этого делать.

— Кто же тебя вынуждает? Если у тебя нет ко мне претензий, оставим все как есть. Зная свой характер, я думаю, эта женитьба не на веки вечные. Другое дело, если тебе нужно свидетельство о разводе, тогда я готов.

— Ладно уж, оставайся и моим мужем, похоже, ты исповедуешь ислам. Чем черт не шутит, может, к старости вернешься ко мне. Нас все-таки связывает так много общего, — и она протянула руку к детским фото.

Вахтанг обнял Мишель, поднял на руки и понес к кровати. Мишель не сопротивлялась. Через некоторое время послышалось учащенное дыхание слившейся в любовной ласке пары.

Онаса вот-вот должна была родить, она позвонила Вахтангу, прося его приехать. Ей очень хотелось, чтобы он присутствовал при родах — тогда она чувствовала бы себя более спокойно, а заодно он увидел бы, на какие муки она согласилась ради любви к нему. Вахтанг категорически отказался.

Он приехал в Афины, и на другой день Онасу отвезли в клинику, а вечером она родила мальчика. Счастью Онасы не было границ. Через пять дней она с маленьким Костой вернулась домой.

— Вахтанг, ты говорил, что собираешься в Бразилию, я хорошо себя чувствую, так что можешь ехать. Если не ошибаюсь, из Афин прямой рейс в Бразилиа в неделю раз, — сказала ему спустя несколько дней Онаса. — А когда вернешься, мы позаботимся о втором ребенке, время работает против меня, и потом этот, процесс мне так понравился, что я готова повторить его.

— Впервые слышу, чтобы женщине процесс рождения ребенка нравился больше, чем процесс зачатия.

— Ты меня не поймешь, Вахтанг. Я так мечтала о ребенке, что уже не помню ни о каких болях.

— Готов служить династии миллиардеров, — Вахтанг по-военному отдал Онасе честь и рассмеялся.

Он улетел на другой день и утром был в столице Бразилии. По всему было видно, что Бразилиа — молодая столица. Здания все сплошь из стекла и бетона. Его встречал представитель компании. Через полчаса они были уже в основном офисе. В офисе его ждал хозяин компании миллиардер Бернар Штайнер. Разговор шел о ввозе нефтепродуктов из Азии. Венесуэльские нефтепродукты, несмотря на близость, обходились компании не так уж дешево. Бразилиа была заинтересована во ввозе дешевого сырья, что давало нефтеперерабатывающим заводам возможность работать в полную мощность и способствовало вложению капитала в них. Разговор шел на немецком, обсуждались цены на продукты. Контракт был хорош тем, что фирма Вахтанга должна была не только перевозить нефтепродукты, но и ввозить в Бразилиа нефтесырье. Переговоры длились почти два часа, наконец стороны решили встретиться еще раз через два дня для принятия окончательного решения — надо было ознакомить с условиями контракта своих партнеров.

На переговорах присутствовала единственная дочь патрона Бригита, девушка лет двадцати пяти, — отец разрешил ей работать в фирме, уступив ее настойчивым просьбам. Вахтанг поначалу не обратил на нее никакого внимания, но когда он, прощаясь, пожал всем руки, в том числе и Бригите, она так тепло ему улыбнулась, что он проникся необыкновенной симпатией к ней.

Вахтангу устроили встречу в Центральном паласе, как и подобает миллиардеру. Он очень устал от перелета и процедуры переговоров. «Постоянное напряжение, надо взвешивать каждое слово, чтобы не ляпнуть лишнее, при этом вслушиваться в речь переводчика, чтобы понять, а не кроется ли какой-нибудь подтекст в сказанном. Все это — деньги, ибо выигрыш в контракте в один цент дает потом огромные суммы прибыли», — думал он, оставшись один. Всему этому научил его жизненный опыт. Пренебрежение любой мелочью при переговорах могло привести к плачевным результатам.

Придя в номер, Вахтанг сразу уснул, смена временных поясов подействовала на него расслабляюще. Его разбудил телефонный звонок. Звонила Бригита. Она говорила по-английски, приглашала его в ресторан к восьми часам. Поблагодарив ее, Вахтанг бросил взгляд на часы. Было без нескольких минут семь. Он вскочил, принял душ, пришел в себя. Провел рукой по щекам, решил, что может не бриться, и стал одеваться.

Администратор гостиничного ресторана подвел Вахтанга к предварительно заказанному столику. За ним уже сидели Бригита с отцом.

Беседа велась по-английски. Бернару трудно давался этот язык, дочь переводила ему то, что ускользало от его внимания. Тогда Вахтанг перешел на немецкий.

Штайнер поздравил его с рождением ребенка и преподнес от имени своей семьи подарок малышу — шар, украшенный ромбовидными фигурами из красного и белого золота. Вахтанг был тронут.

Тем временем началось шоу. На сцену вышли танцоры, они станцевали румбу, потом ламбаду, заражая сидящих в зале огненными ритмами.

— Вы танцуете? — тихо спросил Вахтанг девушку.

— У нас все танцуют, и лучше всех папа. Когда танцует папа, женщины не могут оторвать от него глаз.

— Это все в далеком прошлом, — включился в разговор господин Штайнер, — но на свадьбе своей дочери я непременно тряхну стариной. Мы ведь договаривались? — сказал он, обращаясь к дочери и целуя ее в щеку.

— Мы не можем повернуть время вспять, увы, но когда я увидел вас, господин Бернар, я вспомнил старый анекдот. Сидит в ресторане пожилой человек и говорит официанту: — Дома меня ждет молодая жена, наверное, уже нервничает, что меня так долго нет. — А вы удовлетворяете ее сексуальные потребности? — Безусловно, в день трижды или четырежды. — Почему же вы сидите здесь и не спешите домой? — Все дело в том, что я забыл, где живу.

Все рассмеялись. Вахтанг поднял свой бокал.

— Я грузин и за столом не могу обойтись без тоста. Надеюсь, что не обижу вас, если пожелаю вам только сексуального склероза. Так что, заблудившись в обществе прекрасных дам и не найдя дороги к дому, не думайте, что это признак старости. За господина Бернара Штайнера, за его дела!

Вахтанг проводил отца с дочерью до машины, поблагодарив за вечер.

После ужина в ресторане Бригита понравилась ему еще больше. Она затронула какие-то струны его души, что не удавалось до сих пор ни одной женщине.

Наутро она позвонила ему.

— Если сегодня вечером вы свободны, приглашаю вас в оперный театр. Мы пойдем вдвоем, папа не любитель оперы, а вы?

— Если вы пригласите меня даже в ад, я не задумываясь пойду за вами, тем более если речь идет о театре, — не растерявшись, ответил Вахтанг.

Первую половину дня он посвятил осмотру города. В течение четырех часов он ездил на машине, ходил пешком, купил несколько оригинальных сувениров, в том числе и золотые изделия.

В шесть часов вечера Вахтанг спустился в вестибюль. Как только появилась Бригита, он взял ее под руку и повел к машине. В театре давали «Аиду», до начала спектакля оставалось время, и они пошли в бар. Вахтанг давно не был в театре, все ему здесь нравилось, и он не скрывал этого. После спектакля предложил Бригите заглянуть в бар при гостинице. Она сразу согласилась. Когда они танцевали в баре, он неожиданно для себя поцеловал ее в щеку. Бригита никак не отреагировала, он прижался к ней и хотел было снова чмокнуть ее в щеку, как вдруг она потянулась к нему губами. Вахтанг чувствовал себя на верху блаженства, эта девушка просто околдовала его. Он не сдержался и пригласил ее в номер, хотя, по неписаному закону, пока сделка не оформлена, этого делать не рекомендовалось. Бригита тут же согласилась, и они поднялись к нему.

Оба были в прекрасном настроении. Вахтанг наполнил бокалы, и Бригита предложила выпить на брудершафт. Они выпили, Вахтанг приник к ее губам, поднял на руки и… отключился. Он очнулся в постели, Бригита сидела на нем, и они самозабвенно занимались сексом. Тишину нарушали лишь его взволнованное дыхание и ее тихое постанывание.

— Нехорошо получилось, — говорил ей Вахтанг спустя некоторое время, — но я не смог сдержаться.

Однако Бригита пропустила его извинение мимо ушей.

— Вахтанг, — вдруг сказала она, — я все про тебя знаю. Знаю про твоих женщин и бесчисленных сыновей. Знаю, что ты устроил в Москве встречу со своими женщинами и обещал помочь наладить бизнес в Тбилиси. Знаю, что ты проложил себе дорогу в жизни благодаря своему мужскому достоинству и ловкости. Ты добрый. Знаю, что ни одну женщину ты по-настоящему не любил, и хочешь ты или нет, но я буду такой женщиной в твоей жизни, — с некоторым раздражением закончила Бригита.

Вахтангу не понравился ее тон, а еще больше такое внезапное перевоплощение. Это была вторая в его жизни женщина, после Валентины, с которой он потерял контроль над собой.

— Откуда такая осведомленность? — он был поражен.

— Вполне обычное в бизнесе явление. Когда подписываешь такой важный контракт, надо знать о партнере все, даже то, чего он сам не помнит.

— По правде говоря, мне с тобой очень хорошо. Но семейное положение обязывает меня отказаться от случайных знакомств. Если карьера моя строилась на отношениях с женщинами, то теперь эти отношения могут запросто погубить ее.

— Ты боишься жены? Не бойся, она ничего не узнает.

— При чем тут жена? Она знает мою биографию не хуже тебя, но на кое-что в конце концов накладывается табу. — Вахтанг взглянул на обнаженное тело Бригиты и почувствовал эрекцию. Это не ускользнуло от нее, она тут же оседлала его, овладела им и умчала в страну наслаждения. В ту ночь Бригита осталась у него, а в восемь утра они вышли из номера и направились в офис.

Переговоры прошли удачно. Вахтанг представил все расходы и ожидаемую прибыль, которую должна была получить фирма. Он намеренно занизил водоизмещение танкеров, чтобы использовать большее их число для перевозки нефтепродуктов. Таким образом он выигрывал на каждом галлоне по центу, что в общем составляло внушительную сумму.

На другой день Вахтангу показали пограничные порты Рио-де-Жанейро, где у фирмы были свои терминалы. Вахтанг пробыл в Бразилии десять дней и вылетел оттуда в Нью-Йорк. Бригита объявила, что у нее дела в Америке, и улетела вместе с ним.

Вахтангу было на редкость хорошо с Бригитой, и она с удовольствием выполняла каждую его прихоть.

Он уже не мыслил себя без нее. При упоминании имени Онасы он впервые в жизни испытал угрызения совести, но также впервые ничего не мог с собой поделать.

Наконец он объявил Бригите, что уже месяц, как не видел жены и ребенка, и если он немедленно не вернется в Грецию, Онасе будет очень неприятно.

— Пусть выпьет холодной воды, она ее успокоит. Я тебя никому не отдам!

— Как это понимать? — засмеялся Вахтанг.

— Я люблю тебя, тебе со мной тоже хорошо, — я что, хуже твоей жены? Может быть, она моложе меня? Красивее? Богаче? — капризничала Бригита.

— Бригита, Онаса очень много сделала для меня.

— Ты будешь только со мной, и никакие аргументы на меня не подействуют, — сказала она и, помолчав, добавила: — Ты не понимаешь, я тебя запрограммировала.

— Но я должен выполнить ее просьбу, она намерена родить от меня еще одного ребенка. В конце концов она мать моего ребенка.

— Поздно, мой дорогой, все эти твои доводы бессмысленны, карьере твоего производителя пришел конец!

— Ты так думаешь, Бригита? Я бы этого не сказал! — насмешливо возразил Вахтанг.

— До встречи с тобой я трижды проверяла кровь на СПИД, и трижды ответ был положительный, — она говорила так, словно сообщала ему приятную новость. Вахтанг поначалу даже не понял ее.

— Ты ведь шутишь?

— А ты проверься, может быть, ты пока и здоров, но о детях забудь и думать! Ты что, хочешь заразить ребенка и его мать?

— Бригита, ты понимаешь, что говоришь?! — разозлился Вахтанг. — Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы поверить тебе?

— Я и сама недавно узнала об этом, мой тебе совет — проверь кровь. Если ты здоров, что может быть лучше? Здесь же, на этой улице, — медицинский центр.

На следующий же день Вахтанг отправился в клинику и сдал кровь на анализ. «Если я здоров, — думал он с трепетом, — с ней надо кончать. Больше в Бразилию я не ездок. Такая молодая и такая напористая! В зрелом возрасте это будет настоящая акула! Потому Бог и не дает женщинам одновременно и красоту, и ум, что из этого ничего хорошего не выходит».

Ответ из клиники был следующий: полной гарантии, что он здоров, нет, и через месяц надо будет провериться еще раз.

Из Нью-Йорка он вылетел прямо в Тулузу. Оттуда позвонил Онасе, сообщил, что находится в Европе. Он уехал, даже не попрощавшись с Бригитой. У него не было сил говорить и спорить с ней. Целый месяц прошел в напряженном ожидании. Наконец он явился в специальную клинику и сдал кровь на анализ. Реакция на СПИД оказалась положительной — Вахтанг был болен. Он не знал, что делать, никого не хотелось видеть. Через две недели он снова проверился, и снова реакция на СПИД была положительной.

Почти ежедневно он звонил Онасе, чувствуя себя виноватым, льстил ей, нес какие-то глупости. Кто бы мог подумать, что дочь миллиардера заразит его СПИДом! Из-за этой вздорной девчонки вся его жизнь пошла кувырком. Сейчас он должен ждать, когда придумают антиспидовую вакцину, да и выдержит ли его организм это потрясение.

А Онаса требовала, чтобы он немедленно приехал. Вахтанг полетел в Афины. Онаса была счастлива. Мальчику исполнилось уже два месяца, и все в один голос утверждали, что он вылитый отец. Онаса сразу же заметила, что Вахтанг не в духе, но ни о чем не спрашивала.

Вечером, когда они остались одни, Вахтанг собрался с духом и сказал:

— Онаса, в Париже я проверился на СПИД, и реакция была положительной. Не бойся, наш сын здоров. Я заразился в Бразилии. Не будем говорить, почему это случилось. Бог свидетель, я не собирался с тобой расставаться, напротив, думал, что всю оставшуюся жизнь мы проведем в мире и согласии, но увы! Очевидно, мне на роду написано быть неверным. Возможно, все нормальные мужчины ведут себя так, но это не оправдание для меня.

— Если ты хочешь уйти от меня, Вахтанг, я не возражаю, но я не заслужила того, чтобы ты разыгрывал подобные сцены.

— Онаса, ты ведь меня достаточно хорошо знаешь! Я сказал тебе чистую правду. Если бы не это, мы бы сейчас делали второго ребенка.

— Ты это серьезно? Я не хочу, чтобы в обществе узнали о твоей болезни!

— Не будем спешить. Официально можно и не разводиться. Может быть, ученые что-нибудь придумают, я буду испытывать на себе любые экспериментальные средства, которые только изобретут против СПИДа. И еще, Онаса, мне ни до чего нет дела, я хочу передать свои дела в фирме кому-нибудь другому. Мне нужен отдых и время, чтобы решить, как жить дальше.

— Ладно, я тоже подумаю, как мне быть. Завтра же можешь уехать из Афин. Дела передашь. Что касается танкера, то он твой, хочешь — он останется в моей флотилии, доход от него будет перечисляться на твой счет.

На другой день Вахтанг был в Тулузе. Ему ни с кем не хотелось встречаться, но Ивана он навестил. Поздравил его с рождением сына и рассказал о своей беде. Ивану было очень жаль Вахтанга.

— Эх, Иван, очевидно такова диалектика жизни, она дарит тебе счастье, а потом непременно нейтрализует его несчастьем. Когда я подумал, что все трудности позади — я создал семью, позаботился о своих многочисленных детях и их матерях, тогда мне черт и поставил подножку.

— В жизни не бывает пути только наверх, иногда приходится скатываться вниз, бывает, падаешь, и больно, но затем снова начинаешь подниматься. Ты должен оглянуться назад, вернее, посмотреть вверх, на все преодоленные тобой ступени и поблагодарить Господа за то, что он подарил тебе эту возможность.

— По-видимому, потому и наградил Бог верблюда двумя горбами, чтобы жизнь не оказалась тщетной. Я по природе оптимист и при малейшей возможности еще раз попытаюсь преодолеть все ступени, использовать тот второй горб, который иначе называется вторым дыханием.

— Не думай, что я успокаиваю тебя, Вахтанг, но ты прожил неплохую жизнь. Столько женщин и детей, пожалуй, ни у кого не было. Ни одна историческая личность не оставляла такого потомства, а это ведь самое большое богатство на свете. С этой болезнью живут по десять — пятнадцать лет, а ты со своим могучим здоровьем протянешь и дольше. Кто знает, может, Отец Небесный и не собирался давать тебе больше.

— В этом ты прав, но обидно, когда решаешь начать жить по-новому и тебе не дают осуществить эту возможность.

— Никто не знает, что лучше — новая жизнь или старая. На первый взгляд, то, как ты жил, может показаться кому-то и недостойным. Но, если задуматься, переосмыслить все, что о тебе знаешь, мнение о тебе полярно меняется. Тебя можно рассматривать как героя, потому что ты в жизни сеял только добро, ничего больше. Я слышал, один индиец, то ли на спор, то ли из упрямства родил от одиннадцати жен семьдесят детей. Не знаю, осчастливил ли он своих женщин, но плодить детей в нищете и только для удовлетворения своих амбиций никуда не годится. А ты, ты помогал женщинам, благодаря тебе они узнали счастье материнства.

— Амбиции скорее в природе женщины. Во время моих встреч с ними в Грузии ли, в России, куда, кстати, я поехал, чтобы помочь им, они засыпали меня своими упреками.

— Ну, на это они мастерицы. Но подари женщине цветок, и она все забудет. Ты, небось, и не подумал дарить им цветы. Твоя голова была забита крупными проектами. Человеку с твоим опытом непростительно забывать о маленьком подарке, разоружающем всех женщин на свете, — Иван лукаво улыбнулся.

— Пожалуй, ты прав, по-видимому, розу и женщину роднит одно — колючки. И расцветают обе — одна, довольствуясь умеренным количество влаги, другая — умеренной дозой любви.

— И до конца расцветать не идет ни той, ни другой. Одна оказывается на пенсии, другая на помойке.

— Ну, это закон жизни. Впрочем, про розу по крайней мере скажут: красивый был цветок и увял!

— Эх, Вахтанг, как мы хотели жить нормальной жизнью — не получилось. Делали какие-то копейки, нас не оставляли в покое — пришлось нам перебираться на чужую землю. Разве тбилисский климат не подходил нам?

— Ностальгия, ностальгия, кто знает, когда ее вирус завладеет тобой!

— О родине обычно вспоминаешь, когда тебе несладко! — горько усмехнулся Иван.

— Не плата ли это за наши грехи?! Впрочем, нет, не думаю. Мы же отнимали деньги, которые были нажиты неправедным путем. Эти люди все равно должны были бы ответить перед законом, и мы, как могли, карали их.

— Ну просто Арсен Одзелашвили и Робин Гуд в одном лице!

— Во всяком случае, мы не обирали тех, кто пóтом зарабатывал свою копейку.

— Брось ты думать об этом! Никакого греха на нас нет. Лучше скажи, что будешь делать — во всяком случае, отчаиваться нельзя.

— Время самый лучший лекарь, в конце концов привыкну к этому положению. Надо будет соблюдать диету, стараться не простужаться и не болеть вообще. Если пригласят попировать, должен буду отказаться: простите, у меня сегодня дела, давайте завтра встретимся… И это завтра не наступит никогда. Иван, ты не распространяйся насчет меня, многим это будет неприятно, особенно тем, кто в Грузии.

— Что ты хоронишь себя, лет десять — пятнадцать минимум еще проживешь. А наука какими темпами развивается, особенно медицина?! Глядишь, и придумают какое-нибудь средство. А ты впредь будешь более осторожным, отдохнешь наконец от женщин и сохранишь здоровье, — пытался подбодрить друга Иван.

— От женщин отдохну, это точно, но обходиться без них не смогу. Раньше выбор был большой, а теперь должен найти себе больную СПИДом бабу или же использовать сразу несколько презервативов, не буду же я заражать женщин из-за того, что судьба так обошлась со мной! В моем возрасте переходить на самообслуживание неудобно. Впрочем, есть один выход — резиновая женщина. Говорят, на свой вкус можно увеличивать ей грудь, задницу и так далее.

— А вдруг и она забеременеет от тебя? — засмеялся Иван.

— Смейся, смейся, тебе-то что! Но будь осторожен, не споткнись, как я.

— А та, что тебя «осчастливила», не звонит?

— Конечно, звонит, через неделю приезжает, предлагает какой-то проект.

— Интересно!

— Этой женщине на все наплевать, она активно работает в своей корпорации, абсолютно не думает о своей болезни. Предлагает мне купить больницу, оснастить ее по последнему слову техники, использовать в ней последние достижения науки и возглавить ее.

— Неплохая идея, а как насчет твоего бизнеса? От тебя зависит много людей.

— А я и не собираюсь так сразу отходить от дел, постепенно буду вводить в курс дела своих ребят, а потом они продолжат дело без меня. Моему старшему, Николаю, уже двадцать два, со временем и остальные возмужают. Правда, я хотел, чтобы они занялись бизнесом после получения образования, я даже думал приобрести для них дома в Оксфорде, Бонне, Вашингтоне, но человек предполагает, а Бог располагает. Теперь им придется включиться в бизнес без университетского образования.

— Эх, как летит время, сколько времени мы знаем друг друга, а ощущение такое, будто вчера познакомились. Но главное, что сердце не стареет.

— Все на этом свете закономерно, кроме того, что случилось со мной. Человек в тридцать восемь начинает жить, а я заканчиваю.

— Да брось ты, сейчас приедет твоя пассия из Бразилии, женись на ней и делай, что она советует. Умом, слава Богу, ты не обижен. На твоем месте я нанял бы педагогов по биологии, микробиологии, еще по нескольким медицинским дисциплинам. Стал бы посещать лекции в медицинском колледже. Возраст тебе еще позволяет. Так что вторую половину своей жизни посвятишь службе во благо человечества и медицины. Ты без дела не сможешь. — Иван уже не шутил.

— Пожалуй, ты прав. Я уже думал об этом. Наверное, судьба потому и баловала меня в первой половине моей жизни, что во второй уготовила мне иную судьбу. У меня все наоборот. Люди в возрасте переходят из науки в бизнес, а я, напротив, из бизнеса — в науку! Да и что такое любовь, я впервые почувствовал с этой бразильянкой, что должно было случиться гораздо раньше. Но я в то время наживал капитал, а моих ровесников финансировали мамочки и папочки. Так что у меня детские годы еще впереди.

— Ты действительно любишь эту женщину?

— Знаешь, когда я увидел ее впервые, я почувствовал, что рано или поздно она будет моей. И, несмотря на то, что все мое существо, мой разум, опыт воспротивились этой мысли, то, что должно было случиться, случилось уже на второй день знакомства. Правда, инициатором была она. И тогда я почувствовал, что такое любовь. Это совершенно незнакомое мне чувство. Я не могу его описать. Такого душевного кайфа я не испытывал никогда, да и в сексуальном отношении все было на уровне.

— Как ты думаешь, она знала, что больна?

— Мне кажется, что да. Правда, первые анализы были весьма сомнительны, но она сама это предрекла.

— А это тебя не ужаснуло? Как она могла так поступить с тобой?

— Она мне сказала, что еще до моего приезда все знала обо мне, даже такие детали, о которых я, возможно, и не помню. Она меня якобы заочно полюбила да еще внушила себе, что я должен принадлежать только ей.

— Нормальный человек никогда не поймет женщину. Почему это ты, отец стольких детей, любимец женщин, должен принадлежать ей безраздельно? Поразительно!

— А разве она не добилась своего? Теперь мне только с ней и жить. Другого выхода нет.

— Такой ценой добиваться любви?

— Для достижения своей цели женщина ни перед чем не остановится. И потом, ее ожидания оправдались — я действительно влюбился в нее.

— Чем позднее приходит любовь, дорогой Вахтанг, тем труднее от нее избавиться… Так что, похоже, эта женщина завладела тобой навсегда.

— У женщин иной набор хромосом, поэтому они никому не подчиняются, не принимают законов и догм общества.

Встреча Вахтанга с Бригитой состоялась в Тулузе. После Нью-Йорка они не виделись. Бригита выглядела счастливой. Она сообщила, что собирается отдохнуть с ним неделю. Неделя пролетела, как одна ночь любви.

— Вахтанг, — сказала как-то Бригита, — есть два варианта покупки больницы. Первый — приобрести ее в Англии или Штатах, второй — в Японии. У англичан на очень высоком уровне фундаментальная наука, у японцев — прикладная. Пока нам нечего испытывать, так что предпочтительнее больница в Англии или Штатах.

— Я думаю, лучше в Англии. Все-таки Европа. Наука здесь на очень высоком уровне. Кто его знает, может, какой-нибудь молодой ученый придумает что-нибудь, и у него получится. Наша клиника должна быть здесь.

— Мы будем принимать безнадежно больных, готовых испытывать на себе все последние достижения науки.

— Этого в Европе не поймут, поборники демократии могут настроить против нас общественную мысль.

— Я не понимаю этих европейцев! — в сердцах воскликнула Бригита. — Если человек обречен, разве так важно, когда он умрет — месяцем раньше или позже?! Между тем, идя на риск, он может выиграть жизнь, прославиться на весь мир! Разве это не стоит одного месяца жизни? Разве не такому же риску подвергает себя космонавт, сапер да и любой из нас, только никто не кричит об этом!

— Риск — это удел единиц, имеющих сильную волю. Но ты права, Европа, нежащаяся в роскоши, идет по гибельному пути. Нет людей, которые рисковали бы собой ради идеала. Высокий уровень жизни не позволяет делать это. Европа уже не размножается, прирост населения происходит за счет эмигрантов.

— А теперь они ограничили въезд эмигрантов в свои государства.

— Ну, тем, кто освоит их культуру и будет служить их стране, они не отказывают. Не впускают негодных. Но это тебя не касается — миллиардеру никто не откажет в приюте.

— А в Конституции некоторых стран это прямо и записано, а тебе известно, как дотошно блюдут они свою конституцию.

— Ты, очевидно, имеешь в виду Швейцарию? Ну, знаешь, владельцу миллиардов банковские тузы найдут лазейку, чтобы он мог стать гражданином их страны.

— Ну, что решим, Вахтанг? Где будем покупать здание для нашей клиники? Вообще-то можно его выстроить, но лучше купить готовое. — Бригита предпочла деловой разговор болтовне.

— Мне кажется, лучше всего для этого подходит Германия. Там и законы более мягкие, и к эмигрантам отношение более доброе. И потом, в научном отношении — как в практике, так и в теории — Германия, пожалуй, в первых рядах. Там у меня много друзей, один из моих сыновей хочет продолжить в Германии учебу. Притом это недалеко от моего дома — хоть во Франции, хоть в России, хоть в Грузии. Германия — оптимальный для меня вариант.

— А обо мне ты не думаешь?

— Для тебя это не имеет значения. Лететь через океан на два часа больше или меньше — это неважно.

— Ты прав. Ладно, поможем человеку в беде, в осуществлении его мечты. В этом мое призвание.

— Твое призвание в другом — создать человеку проблемы, а потом помогать ему.

— Это тоже не так уж плохо, я же помогаю в итоге, — засмеялась Бригита, обнимая и целуя Вахтанга.

Через несколько дней они приобрели в Висбадене здание старой больницы, которая после реконструкции могла принять пятьдесят безнадежно больных СПИДом. Еще до окончания реконструкции Вахтанг засел за книги — стал изучать биологию, общую медицину, физику и химию.

Ему пришлось восстановить историческую справедливость по отношению к этим предметам. Все, чем он прежде манкировал, теперь добросовестно учил, и дело стало продвигаться.

Как прилежный ученик, он посещал лекции. Пригласил в клинику молодых перспективных ученых и врачей.

Вахтангу хотелось почаще видеть сыновей, но они были заняты своими делами, им было не до него. Это обижало его, но, вспоминая свою молодость, он понимающе улыбался.

На открытие клиники Вахтанг пригласил Ивана. Онаса перечислила Вахтангу безвозмездно один миллион марок и попросила его согласия на развод. Вахтанг немедленно отослал необходимые документы. На открытии клиники присутствовали Мими, Инесс, Розамонда и Эмилия Абрамовна, которая гостила у Вахтанга. Церемония прошла удачно, мэр города благодарил Вахтанга и обещал всяческую помощь и поддержку.

Вечером на банкете царствовала Бригита. Она не скрывала своего счастья, чем вызвала всеобщее удивление.

— Есть ли перспектива победить СПИД, Вахтанг? — спросила Мими, очень переживавшая за него.

— Оптимизм и только оптимизм! Один оптимист стоит тысячи пессимистов и в три тысячи раз больше того, кто вообще не имеет своего мнения.

— Зачем только Богу было угодно придумывать эту чуму для XXI века? — произнесла Мими.

— Человек обнаглел. Стал жадным, как свинья, борется с природой, хочет для себя все больше и больше. В Азии за последние пятьдесят лет население увеличилось почти втрое. Планета не может прокормить такое количество людей, поэтому Провидение насылает на землю то ураган, то землетрясение, то бросает человечество в объятия наркотиков, то являет ему видоизмененный грипп, не говоря уже об автокатастрофах. Но жизнь на планете не стала более гармоничной, тогда нам послали наказание в виде СПИДа. И лекарство против него не найдем, пока не поумнеем, — раздраженно закончил Вахтанг.

— А почему наказаны ты и Бригита? В чем вы провинились? — не отставала Мими.

— Видимо, меня оговорили перед Всевышним. Донесли, что у меня много детей и я еще собираюсь родить в достаточном количестве, вот и послали мне Еву в лице Бригиты. И заставили влюбиться друг в друга. И ее погубили, и меня. Но, может быть, это и к лучшему. Надо окинуть прошлую жизнь трезвым взглядом и с надеждой смотреть в будущее.

— Вахтанг прав, мы в сравнении с этим миром — дождевые черви. Для нынешней молодежи нет ничего святого. Они применяют наркотики для стимуляции жизненных сил и испытания собственных возможностей, будучи уверенными, что не привыкнут к ним и будут контролировать ситуацию. И все-таки я смотрю в наше будущее с надеждой. Я пью за ту гору, которая не придет к Мухаммеду, она вселяет в нас надежду, — сказала Бригита, отпивая из своего бокала.

— Эпидемия СПИДа внесла кое-какие изменения в человеческую культуру. Посмотрите, почти во всех языках активизировалась ненормативная лексика. То, что раньше резало нам слух, звучит сегодня вполне обыденно, и никто не извиняется, когда употребляет эти слова. Разумеется, кроме старых интеллигентов, — заметила Эмилия.

— Современная жизнь изменила и женщину. К сожалению, сегодня большинство привлекательных женщин смотрят на свою красоту как на ремесло, а не как на искусство. Сегодняшнюю женщину почти не интересует духовное общение. И это считается женским равноправием, феминизмом, — отозвался Вахтанг.

— Ты не прав, Вахтанг, я вот очень люблю искусство, но тебя-то я завоевала! Этого нельзя отрицать, — Бригита рассмеялась.

— Ты — неисправимый циник. Ты меня так любишь, что ждешь не дождешься, когда, я умру, чтобы поставить на моей могиле какое-нибудь произведение искусства в знак твоей любви ко мне, — упрекнул ее Вахтанг.

— Ненавижу очереди. Ведь кроме меня будет еще масса желающих посетить твою могилу. — Все рассмеялись.

— Раз уж зашел такой «милый» разговор, позвольте мне пожелать своему другу дожить до ста пятидесяти лет, а потом пусть околевает, чтобы все наконец отдохнули от него, — поднял свой бокал Иван.

— Согласен. Современная медицина утверждает, что у человека такие мощные резервы, что он может спокойно жить до двухсот пятидесяти лет!

— На сто лет больше или меньше — кто считает! Я с удовольствием доживу с тобой до этих лет, да и остальные гости, пожалуй, не откажутся! А вы знаете, как расшифровывается слово «СПИД» по-грузински?

— Нет, не знаем, и нам очень интересно! — воскликнула Бригита.

— Достаточно сказать в грузинском ресторане: подай-ка один СПИД, и тут же на стол поставят четыре марки вина — «Саперави», «Пиросмани», «Имерети», «Дуруджи».

Все рассмеялись.

— Эх, Иван, с этими винами мы бы соблюли отличную грузинскую диету!

— Какую такую диету? — спросила Бригита.

— Напились бы да нажрались. Если умирать, так с музыкой!

— Ты же знаешь, дорогой, каждый день надо заниматься гимнастикой, о выпивке забыть. Лимит весь вышел, — улыбнулась ему Бригита.

— Ничего не поделаешь, Иван, перед надвигающейся старостью заставят делать все то, что так ненавистно мне было в молодости.

— Не ты ли говорил, что пробежать пять километров — все равно что переспать с женщиной. Так что бегай и наслаждайся, бегай и наслаждайся. Наконец-то тебе в жизни повезло, — Иван подмигнул другу.

— Эх, Иван, когда Бог не дает тебе спать с женщиной, из твоего бега тоже ничего не выйдет. Пять километров я с трудом одолею разве что за два дня.

— Ну и что, это нормально, для твоего возраста вполне естественно трехразовое общение с женщиной в течение недели.

Вахтанг задал такой тон, что у всех было прекрасное настроение. Перед Бригитой и Вахтангом стояли большие, в отличие от остальных приборов, тарелки и бокалы. Им подавали диетические блюда.

На другой день Иван и Вахтанг посетили вновь открывшуюся клинику. Персонал больницы был почти укомплектован. Вахтанг пригласил к себе в кабинет главврача, завлабораторией, стационарного врача и менеджера больницы.

— Господин Вишман, — обратился он к главврачу, — отвечает ли оснащение больницы современным требованиям?

— У нас одно- и двухместные палаты с индивидуальными санитарными услугами. Просторная столовая. Есть комната отдыха с видеоаппаратурой. В каждой палате по телевизору. Больные свободно могут общаться друг с другом, даже сексом заниматься, если им будет до этого.

— Стало быть, мы открыли специализированные палаты любви для больных СПИДом! Это дает нам возможность принимать и небезнадежно больных. Короче, не больница, а бордель типа бесплатного профилактория, — засмеялся Вахтанг. — Меня интересует причина распространения СПИДа.

— СПИД, или синдром приобретенного иммунодефицита, неожиданно, как моровая язва, обрушился на человечество, захватывая все новые и новые страны, — начал свою лекцию Вишман, словно перед ним находились студенты. — Поначалу его распространение происходило незаметно. Исход этой болезни — летальный. К концу нашего века на пять — десять человек будет приходиться один больной СПИДом, по самым скромным подсчетам. Болезнь влечет за собой экономическую катастрофу. Сокращается число рабочих рук и соответственно возрастает число пенсионеров. И, если не принять своевременных мер, катастрофа не заставит себя ждать.

— Как может человечество решить эту проблему?

— Было бы неплохо, если бы СПИДом заболели президенты, премьеры, министры, миллионеры. Вот тогда научные исследования получили бы должную финансовую поддержку. Ибо, пока болеют простые люди, никто не спешит выделить необходимые средства. СПИД — это своего рода выплата долгов для некоторых развитых стран. Они приобщились к цивилизации, будучи не подготовленными к такому прыжку.

— Сколько же врагов у цивилизованных людей! Они поднимают уровень жизни и за это же расплачиваются! — воскликнул Вахтанг.

— Вирус СПИДа поражает в основном кровь, сперму. Он, в частности, переносится при сексуальных контактах, через механические травмы, распространению болезни способствуют и воспалительные процессы в половых органах. Болезнь вызывает потерю трудоспособности, резкое снижение памяти и сексуального влечения. Она может иметь все признаки эпидемии. Наблюдаются следующие стадии СПИДа: инкубационный, первичного проявления, вторичного проявления и терминальный. Самое поразительное — человек начисто теряет феномен иммунитета, которым при рождении награждает его природа. СПИД может проявиться через три, пять, а то и пятнадцать лет после заболевания.

— Мне кажется, сексуальная революция принесла скорее плохие плоды, нежели хорошие. Выходят специальные газеты, журналы, видеофильмы, все это нервирует молодежь, она кидается на поиски женщин, а в нервозном состоянии человек не очень-то разборчив, — сказал Иван.

— Если судьба «благоволит» тебе, можешь заразиться и от суперженщины, — горько усмехнулся Вахтанг.

— СПИД не распространяется по воздуху, через испражнения, не переносится насекомыми. Роковую роль в распространении СПИДа сыграла миграция населения. В будущем, возможно, будет создан препарат, который победит этот страшный вирус. Но это не будет означать полной победы над СПИДом, поскольку какая-то его часть все же останется в организме, — закончил Вишман.

— Асексуальная «терапия» помогает больному? — поинтересовался Иван.

— Разве только морально, — вмешался Вахтанг и, улыбаясь, добавил: — Но вот врачу материально определенно помогает.

— СПИД — интимное заболевание или сексуальное? — опять спросил Иван.

— Интимные действия обычно не вызывают положительных эмоций у другого человека — ковыряние в носу, освобождение желудка, личная гигиена… Секс — дело другое, мне кажется, СПИД — интимное заболевание.

— При какой температуре погибает вирус СПИДа?

— Наверняка он погибает при температуре 54-56 градусов, но человеческий организм не выносит этой температуры, белок сворачивается, — пояснил Вишман.

— Ну хватит, мы поняли, какое коварное заболевание СПИД, — усмехнулся Вахтанг.

«Судьба испытывает меня и в этом, — думал он, — но, может, поднимусь еще раз по жизненной лестнице…»

Все вышли.

— Ну, как тебе нравится? До сих пор мою деятельность финансировали другие, теперь очередь за мной. Ничего не поделаешь, все в природе находится в равновесии.

— Клиника мне очень понравилась, Вахтанг, особенно приборы из Японии. Для чего они, правда, мне не ясно, но смотришь на них и испытываешь какое-то внутреннее удовлетворение. Как насчет больных?

— Представь себе, масса желающих стать участниками нашего эксперимента. Не думал, что столько народу наберется, столько больных захотят сотрудничать с нами.

— И что вы собираетесь делать?

— Будем принимать больных, знакомиться с последними достижениями в области лечения СПИДа, приобретем животных для опытов, и, думаю, через полгода можно уже будет думать об экспериментах. Кто знает, может, мне и повезет! Это же вопрос везения! — засмеялся Вахтанг.

— Зная тебя, уверен, что результат не заставит себя ждать! — обнадежил друга Иван.

— Фортуна, мой друг, повернулась ко мне задом.

— Хватит скулить, каковы твои планы в отношении младого племени? Кто-нибудь из сыновей собирается продолжить твое дело?

— Знаешь, что вселяет в меня уверенность? Никто из моих сыновей не высказал своего осуждения, никто не попрекнул меня. И, когда я анализирую свою жизнь, прихожу к выводу, что хотя жизненных витаминов я получал в чрезмерном количестве, но, в отличие от других, я сеял жизнь, а урожай пожинали другие.

— Чего ты хочешь, Вахтанг, сыновья выросли, стоят рядом с тобой.

— Я благодарен им за моральную поддержку. У меня есть возможность оставить свои знания, опыт, имущество наконец, родным людям, для которых ничего не жаль; слава Богу, мне не надо искать наследников! Я понял сейчас, какое значение имеют гены! Я всегда верил в свою звезду, верил, что надо испробовать в жизни все витамины — и моральные, и обыденно-жизненные. Духовное с бренным надо сочетать так, чтобы не пострадать от переизбытка витаминов. Каждое твое действие должно служить жизни. Надо соблюдать нормы поведения, принятые в обществе, отклонение от них — это твой личный подвиг, опирающийся на цивилизацию и учитывающий технический прогресс.

— Ты забыл про деньги, потому что увлекся философствованием. Или считаешь, что деньги и философия не подходят друг другу?

— К сожалению, нет! Честь и достоинство человека в определенном смысле зависят от денег. От того, как он распоряжается ими, возвращает ли в свое время долги, а если его обманули или он ошибся, старается ли исправить свою ошибку. Если это так, такой человек заслуживает уважения и доверия.

— В не столь далекие времена роль векселя у грузин играл волос, выдернутый из усов. И это была самая что ни на есть верная гарантия, что долг будет возвращен в срок, — вспомнил Иван период ренессанса грузинской чести.

— В том-то и дело! Руководствуйся мир подобной гарантией, уровень жизни был бы намного выше и не совершалось бы столько преступлений.

— Ты знаешь, я уже не понимаю, в чем смысл жизни! В философском отношении к ней или голой расчетливости?

— На мой взгляд, суть жизненной философии в следующем: то, что ты делаешь, то есть твое дело, должно быть намного весомее общественного мнения, поскольку последняя категория изменчива. Вместе с тем ты должен быть уверен, что твое дело очень важно людям, ибо все тленно, а то, что делаешь ты, должно пережить века. Наши предки, будучи каннибалами, с удовольствием жрали друг друга, но мы же их за это не осуждаем. Они жили, как умели, и трудились, может быть, неосознанно, во имя будущего. Главное, чтобы ты был прав перед самим собой, тогда, даже если ты нарушаешь общепринятые моральные догмы, это не должно смущать тебя, ты не должен испытывать угрызений совести. При условии, конечно, что ты не наносишь вреда честным людям.

Не знаю, какая мораль будет господствовать в будущем, но, какие бы времена ни настали, сеять жизнь, по-моему, не зазорно, любая мораль должна относиться к этому положительно. Женщину всегда оправдывают, потому что она мать, и о ее проступках стараются не распространяться. Когда женщина хочет стать матерью и обращается к тебе с просьбой помочь ей в этом, по-моему, ни один мужчина не вправе отказать ей, если есть гарантия, что ребенок родится здоровым. Здесь стоит вопрос — быть или не быть. И такой человек, как я, по природе своей интернационалист, и в эмиграции никогда не отвечал на подобные просьбы отказом.

Человек по природе своей существо сложное. Его часто радуют чужое поражение, чужая боль. Особенно если сам он неудачник — этим он как бы утешает себя. Есть люди и похуже меня, думает он, оправдывая свои неудачи чужими промахами.

А ведь человек, мой дорогой Иван, явлен на этот свет прежде всего для удовольствия другого человека. И коли он всегда помнит об этом, более всего выигрывает он сам. Когда ты смотришь на продукт своего труда и думаешь: сегодня я что-то сделал для своей семьи, ты чувствуешь такую приятную легкость на душе. А когда ты наконец решаешь проблему, над которой бился неделями, ты чувствуешь внутреннюю гордость за себя — я умница, решаю такие сложные вопросы, ты протягиваешь руку ближнему, который в настоящий момент переживает не лучшие времена, — какой я добрый, гуманный человек. Ты сумел доставить максимальное удовольствие женщине — тебе приятно, ты чувствуешь себя настоящим мужчиной, ты сам себе нравишься, и весь день ты в прекрасном настроении.

Или возьмем человека, исполнившего свой долг перед детьми. Даже умирая, он испытывает удовольствие, глядя, как сгрудились они у его постели — дети, внуки, правнуки. Он видит их, призванных продолжить его род, его ген, и не смотри, что у него увлажнились глаза, он уходит в мир иной со спокойной душой.

Иван попытался как-то смягчить серьезно-печальный монолог Вахтанга.

— Вахтанг, — сказал он, — трудно покидать этот мир, не испив настоящего вина, не любя настоящей женщины, не испробовав настоящего мацони, но, как мне кажется, — тут он подмигнул другу, — ты имел всего этого вдоволь.

Вахтанг рассмеялся, он понял намек.

— Ну, положим, не совсем так обстоит дело, — сказал он. — Кто бы мог подумать, что я, имевший столько женщин, попаду в силки любви. Но это случилось! Стало быть, мне еще есть что пробовать на этом свете, в том числе и мацони. Потому-то я и не спешу с уходом.

— Дай Бог тебе как можно дольше тянуть с этим. Там мы все когда-нибудь будем. — Иван поднялся.

Друзья распрощались. Совместные дела их кончились. Один стал мужем аргентинки, другой — бразильянки. И у него была уже другая цель — победить мировую чуму. Он надеялся на свое везение, свою удачу и не терял мужества.

Вахтанг сидел за рулем и думал — кто как помянет его после смерти, какая жизнь наступит после его ухода, какую прожил он жизнь… Если сделано много хорошего, стало быть, она не зря прожита. Тем более если она прожита в соответствии с моралью…

Только потомки смогут оценить нас. Ты совершил в своей жизни что-то значительное, жил в общем-таки по совести? Так не надо сокрушаться по поводу своего ухода из жизни…

Вот такие мысли одолевали Вахтанга по прозвищу Куротана, когда он подъехал к своему дому.

Ночью Вахтанг проснулся. Он почувствовал эрекцию. Сдернул с Бригиты одеяло и взглянул на ее нагое красивое тело. Самая соблазнительная для мужчины часть его — совершенные выпуклости — казалось, призывала к любовной игре. Вахтанг обнял Бригиту, и, как обычно, не встретил никакого сопротивления. Ничего не поделаешь, у каждого мужчины на этом свете есть начало его истории и ее конец. Однако до конца оставалось еще много времени…

Примечания

1

Премьер-министр свободной Грузии при правительстве меньшевиков 1918–1921 гг.

(обратно)

2

Мацони — простокваша.

(обратно)

Оглавление

Глава I Ох уж этот ген!

Глава II Жизнь испытывает нас

Глава III Неожиданные алгоритмы

Глава IV Стране нужна своя стена

Глава V Учеба, которая не мешает жить

Глава VI Чтобы жизнь не поставила двойку

Глава VII Деятельность, повышающая адреналин

Глава VIII Эмигрант любви Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg