«Официантка»

Мелисса Натан Официантка

Посвящается Сэмюэлу Марку

Благодарности

Это редкая возможность поблагодарить тех, кто спас тебе жизнь. Спасибо Элисон Джонс за то, что я смогла увидеть этот год. Спасибо персоналу 81-й больницы, особенно Марианне, Дениз и Каролине за то, что делали мои посещения как можно более приятными.

Спасибо Рози Дэниэл, сделавшей Сэмюэла больше чем просто мечтой.

Спасибо всем из замечательного кафе в Палмерс Грин: Филиппу Чарду, создающему прекрасную атмосферу, Дестине Филиппоу, научившей меня делать капуччино и не потерявшую терпения, когда я сожгла тост. Спасибо также Анджеле Делюсу и Нику Грину. Пожалуйста, не забывайте о том, что единственная вещь в моей книге, которая действительно напоминает ваше кафе, это ощущение дружбы и веселья в «Кричтон-Браун».

Я благодарю Коринну Родригес, Сару Сатчлифф и Роба Салтера за их понимание и анекдоты.

И, как всегда, благодарю моих фантастических членов команды за их работу: Кейт Элтон, моего редактора, сочетающую в себе высокий профессионализм и доброе сердце. Спасибо всем в «Рэндом Хаус», особенно Джорджине Хатрей-Вур, Рине Джил, Рону Бэрду Сьюзан Сэндон, Робу Вэддингтону и Фэй Брюстер.

Спасибо Мэгги за то, что была больше чем просто моим агентом, и всем в издательстве «Виктор» за помощь и поддержку.

Я счастлива находиться в обществе людей, которые делают мою жизнь наслаждением. Как всегда, спасибо Эндрю, маме, папе, Джереми и Деборе за то, что помогают мне держать душу и тело вместе. И спасибо Сэмми Марку за то, что помогает мне жить.

1

Это была одна из тех судьбоносных вечеринок, воспоминания о которых надолго остаются в памяти, приобретая со временем ироничный оттенок и глубокий смысл. Вечеринка, на которой рождаются сотни любимых анекдотов и которая меняет жизнь. Но на самом деле эта вечеринка была адом. Она была наполнена неловкостями, вчерашними трудностями в любви и завтрашними надеждами. Смех был слишком веселым, разговоры – слишком громкими, шум музыки покрывал почти все, но не оставлял ни одной вмятины в сознании присутствующих.

Кэти потягивала сладкий пунш из бумажного стаканчика, стараясь забыть, насколько омерзителен напиток. Ее бывший (третий по счету) парень, Хью, что-то орал, пытаясь перекричать грохот музыки. Кэти не видела его четыре года. Она морщилась – Хью было слишком плохо слышно, но со стороны это выглядело так, будто она хмурится. У Хью был негромкий голос, но, надо отдать ему должное, он старался говорить как можно громче.

– …но ежегодный бонус, – трубил он, – увидишь, это будут золотые наручники.

– Золотые что?

– Наручники. Организаторы не вдаются в детали, но точно знают, что делают.

– Отлично. Так как там…

– Я хочу сказать, что, таким образом, мы больше разговариваем, чем…

И вдруг он так подскочил на месте, как будто что-то загорелось у него в брюках. Кэти была потрясена. Хью редко бывал столь интересным. Когда он приземлился, за ним мелькнуло улыбающееся лицо Сэнди, по случаю обручения которой и была устроена вечеринка. В общем, неудивительно, что Сэнди была очень и очень пьяна.

– Всем привет, – сказала она. – Привет, Кэти. Привет, Хью. Если бы я была свободной женщиной, у тебя были бы проблемы…

– Не думаю, что у тебя были бы шансы. В любом случае, если ты не возражаешь, мне надо… – не слишком довольным тоном начал Хью и улыбнулся.

– О, дорогой, – отозвалась Сэнди, – неужели ты не поставил бы на меня?

– Нет, нет, – ответил Хью, – мне просто нужно…

Когда он ушел, Сэнди повернулась к Кэти.

– Так трудно не сделать этого с ним, – прошептала она в левое ухо Кэти.

– Я знаю.

– Это из-за его лица.

– Я знаю.

– Не понимаю, когда я успела стать настолько взрослой, чтобы выйти замуж? – протянула Сэнди.

– Покажи мне еще раз кольцо, – попросила Кэти. Сэнди с ликованием протянула руку, и Кэти заохала, увидев прекрасный бриллиант в платиновой оправе. И тут же за спиной ниоткуда материализовалась Джеральдина, соседка Сэнди по квартире.

– О господи, – пробормотала она, – ты все еще демонстрируешь всем кольцо?

Кэти и Сэнди посмотрели на нее снизу вверх.

– Привет, Джерри, – поздоровалась Кэти, – а ты, как всегда, борешься за справедливость?

Игнорируя Кэти, Джеральдина посмотрела вниз на свою соседку:

– Люди подумают, что ты только ради этого и выходишь замуж.

Сэнди бросила печальный взгляд на свое кольцо.

– Я просто думаю, что оно великолепно, – вздохнула она.

– Так и есть! – воскликнула Кэти. – Дай еще раз посмотреть.

Сэнди, никогда не умевшая долго дуться, протянула руку, но тут снова вмешалась Джеральдина.

– Ты не забыла сделать фотографии? – спросила она. – О нет, – вздохнула Сэнди и помчалась прочь, так что только пятки засверкали.

– Я так и знала, – сказала Джеральдина, – спустила все деньги на этот чертов новенький цифровик и не сделала ни одного кадра. Деньги на ветер.

– Знаешь, тебе надо быть поосторожнее, – предупредила Кэти, – люди могут подумать, что ты завидуешь.

Пришло время Джеральдине охнуть.

– Я? Завидую? Ты с ума сошла. Я бы не вышла замуж до тех пор, пока он… Я не знаю…

– Пока бы он не предложил? – приподняла бровь Кэти.

– Отвали, – прошипела Джеральдина. Она отхлебнула пунша и скривилась.

– Я говорила ей, чтоб не клала столько сахара. Это похоже на лекарство, – сказала она перед тем, как допить все одним глотком. – Я просто всегда думала, что выйду замуж раньше ее.

– Хочешь поговорить об этом? – спросила Кэти. И Джеральдину прорвало:

– Три года, все эти три чертовых года в колледже, я только и делала, что слушала о ее дурацких проблемах с парнями. Я могла бы стать психологом только благодаря тому, что жила с ней в одной комнате. Часами я выслушивала ее глупости. Постоянно. – Она перевела дыхание. – Я думала, что у меня самой все в порядке с моим идиотом. Мужчиной, который не признает других обязательств, кроме покупки утренней газеты. Мистер Убожество.

– Ну, – вздохнула Кэти, – ты могла бы догадаться об этом уже по его имени.

– Ты не поверишь, – пискнула Джеральдина, – мы были два года вместе, а он сообщил мне, что бросает меня во время поедания пиццы в «Пицца-экспресс», а сейчас посмел прийти на сегодняшнюю вечеринку!

– Твой бывший?

– Да, ты же его знаешь.

– Мистер Убожество?

– Да, мистер гребаное Убожество.

– И где же он? – огляделась вокруг Кэти.

– Вон там, в углу, – ответила Джеральдина. – Не смотри! – взвизгнула она. – Кэти, умоляю, я не хочу, чтобы он подумал, что мы о нем говорим. У него и так огромное самомнение.

– Ты его приглашала? – спросила Кэти, оборачиваясь.

– Конечно приглашала. Мы с ним хорошие друзья. Он меня больше совершенно не волнует.

– Да, до тех пор, пока никто на него не смотрит.

– Ладно, мисс Всезнайка, я тебя представлю, а потом ты мне сама скажешь, каким Убожеством ты его считаешь.

– О-о, не могу дождаться, веди меня, Безумная женщина.

Но как только они повернулись, им преградил путь Хью. Он одарил обеих широкой улыбкой, и Джеральдина ретировалась, оставив Кэти в одиночестве слушать монолог Хью.

– Итак, – сказал он, – на чем мы остановились? Слушая Хью, Кэти невольно задумалась о том, как же она могла встречаться с ним так долго. Целых десять месяцев и три недели, если быть точной.

Потом Хью пригласил ее танцевать. Он ужасно потел, а когда музыка переходила в другой ритм, движения его бедер напоминали Кэти двоюродную тетушку Эдну, пытающуюся прогуляться под дождем.

– А где Максин? – спросила Кэти.

– Уехала по делам, – ответил Хью, почти теряя равновесие, но все же интенсивно двигая бедрами. – Она много разъезжает по работе. Дела ее идут прекрасно, и в этом году она явно получит повышение. А как твои дела?

– Отлично!

– Правда?

– Да, – твердо ответила Кэти, – решила, чем хочу заняться.

Она отвернулась, чтобы не видеть, как изменяется лицо Хью от этой новости. Он пробормотал «рад за тебя» с таким «энтузиазмом», что у Кэти появилось ощущение, будто она рассказала ему о том, что научилась считать до десяти и правильно писать слово «рыба».

– Я собираюсь стать школьным психологом, – проинформировала она.

Повисла пауза.

– Да, кстати, мы переезжаем в твой район, – сказал Хью.

– Правда?

– Да. Пришло время сменить квартиру на дом. Хорошо, когда есть деньги, это придает уверенности. А как поживает твоя маленькая квартирка?

– Хорошо.

– А как насчет обслуживания?

– Обслуживания? – нахмурилась Кэти.

– Ну, ты же официантка. Обслуживаешь столики.

– Ну, – пожала плечами Кэти, – это позволяет мне оплачивать счета. Пока я не стала школьным психологом…

– А, да, – перебил ее Хью, – а что случилось с твоей мечтой заиметь собственный ресторан?

Воспоминание о том, как она рассказывала Хью о своей мечте однажды воскресным днем в постели, Кэти затолкала поглубже.

– А, эта наивная мечта, – улыбнулась она, – после пары лет работы понимаешь, как легко быть идеалистом в студенческие годы. Просто потому, что ты еще не работал.

– Это ты мне рассказываешь? – сказал Хью. – Я, к твоему сведению, вполне устроен. Бонусы просто чудесные. Угадай, сколько…

– О господи, – прошептала Кэти, глядя куда-то за плечо Хью, – посмотри!

Хью не слишком заинтересованно обернулся. За ним стоял Дэйв Дэвис, чемпион по гребле, модель в свободное время и герой самых красивых любовных историй за все годы их учебы в Оксфорде.

– Знаешь, он определился, – сказал Хью, – он – настоящий гей. Его парня зовут Кевин.

– Ты смеешься, – задохнулась Кэти.

– Да, – усмехнулся Хью, – но могу же я помечтать?

Она даже сама не осознала, когда начала получать удовольствие от общества Хью. Того самого Хью, который угрожал сделать какую-нибудь глупость, когда она сказала ему, что все кончено. Конечно, она не принимала всерьез эти угрозы, но он все-таки пошел и сделал глупость, да еще почти немедленно. Он нашел утешение в объятиях Максин Уайт, и теперь – четыре года спустя – он все еще был с ней. Максин Уайт, мисс Дурацкие вопросы на лекциях, мисс Ноги как палки, без живота и с острыми как лезвия плечами, мисс Блестящая помада на безгубом рту. С фигурой, которой бы гордился карандаш.

Максин Уайт была любимым объектом для шуток Хью и Кэти на протяжении всех десяти месяцев и трех недель, проведенных ими вместе, – Кэти особенно гордилась кличкой, которую придумала для Максин (Карен Д'аш), – так что это было вполне естественно, что когда сразу же после разрыва Хью стал всерьез ухлестывать за Максин, Кэти приняла такую измену близко к сердцу.

Только когда Хью провел с Карандашом целый год – дольше, чем был с Кэти, – Кэти начала понимать, что, возможно, он делает это совсем не для того, чтобы насолить ей. Но ей еще долго не верилось. Пока она не узнала, что они познакомили своих родителей на церемонии вручения дипломов, – это было доказательством того, что их отношения вряд ли как-либо касались жизни Кэти. Прошло еще шесть месяцев, прежде чем она окончательно осознала, что абсолютные достоинства ее миниатюрной, похожей на песочные часы фигуры проиграли длинной тощей вешалке.

С тех самых пор она всегда видела в колледже Хью рядом с Максин. Вообще-то, это был первый раз, когда она увидела его без крутящейся поблизости Максин, с той самой роковой ночи, когда Хью мечтательно сказал ей, что своего первого сына назовет в честь своего прапрадедушки, погибшего во время Первой мировой войны. Кэти помнила, как они были счастливы до его внезапного заявления о том, что в один прекрасный день она станет гордой матерью Обадии Освальда. Это вызвало в Кэти такой сильный протест, что она до сих пор не совсем оправилась.

При воспоминаниях о той ночи ее до сих пор бросало в дрожь. Только что они лежали, уютно свернувшись под его одеялом, когда он начал говорить о будущем. И вот в полной панике она бросила своего задержавшегося дольше всех парня быстрее, чем бросила бы фанату с выдернутой чекой.

И все. Они больше никогда не оставались наедине.

Вскоре оба они услышали о себе множество приятных вещей. Она узнала, что он бросил ее за то, что она бессердечная сука, а он узнал, что она была слишком занята собой и не имеет права в чем-то его обвинять. А потом он стал встречаться с Максин Уайт.

В последующие годы слухи утихли, и Кэти забыла о Хью. Она также забыла, как хорошо он умел слушать.

Он сосредоточенно слушал, как она перечисляет достоинства положения дипломированного психолога. Он кивнул, когда она сказала, что Это – Оно, это именно та карьера, которую она искала так долго, которую она «ждала». Конечно, Кэти не сразу выбрала правильный путь. Только в прошлом месяце она думала, что хочет стать учительницей, но школьный психолог – это более прогрессивно. И у нее уже есть степень по психологии – значит, имеет смысл получить диплом. Хью слушал ее, а еще он смеялся над ее шутками и даже неплохо шутил сам. Это было забавно. Не так хорошо, чтобы совсем потерять разум и согласиться назвать сына Обадией Освальдом, но достаточно хорошо.

От неожиданной вспышки оба вздрогнули.

– Попались! – закричала Сэнди, потрясая цифровиком в воздухе. – Я потом распечатаю и пришлю вам по электронной почте.

– И не смей, – сказал Хью, – Максин меня убьет. Ну, ты понимаешь, она… ну, как бы сказать, – обернувшись к Кэти, протянул он.

– Конечно, – сказала она, – в любом случае, мне надо идти искать подругу, она тут больше никого не знает.

– Хорошо. Нет проблем.

– Она немного нервничала.

– Да все в порядке. Мне надо… ну, знаешь…

– Хорошо.

Они обменялись быстрыми взглядами и отвернулись друг от друга. Хью кивнул, подарил Кэти извиняющуюся улыбку и просочился обратно в гостиную.

А Кэти окунулась в спасительную святость своей лучшей подруги Сьюки и своего соседа по квартире Джона. Они всегда оставались на кухне во время вечеринки. Если бы у Джона был выбор, он бы залез в духовку, но ее использовали, чтобы подогреть пиццу. Если бы выбор был у Сьюки, она бы залезла на стол и пела «Ватерлоо», но стол был занят напитками.

Кэти проложила себе путь сквозь толпу, где некоторые знакомые пытались задержать ее случайными разговорами (Ты все еще официантка? Ты не поверишь, но я обручена/замужем/развелась…), но Кэти отмахивалась от них. Сьюки сидела на буфете, держа в руке коктейль, а Джон, прислонившись к столу, смешивал новый. Они весело поздоровались с Кэти.

– Кэти! – воскликнула Сьюки. – Джон только что создал лучший в мире коктейль. Мы должны выпить за него.

– Нет, нам надо идти, – ответила Кэти, – это худшая вечеринка в моей жизни.

– Но здесь все так счастливы, – сказал Джон, – они все тут ужасно умные.

Кэти и Сьюки повернулись к нему.

– Так же как и ты, – отреагировала Кэти, – мистер Первый.

– Классики не в счет, – пробормотал он, покачнувшись.

– О нет. – Кэти повернулась к Сьюки. – Как ты могла позволить ему напиться?

– Я бездарный идиот, – простонал Джон, и его подбородок упал на грудь.

– Мне придется тащить ЭТО домой, – проворчала Кэти, обращаясь к Сьюки.

– Я сама не знаю, как это случилось, – сказала Сьюки, – клянусь.

– И всем на это наплевать, – сообщил Джон уже с пола.

– Мне не наплевать, – серьезно сказала Кэти, – именно мне придется выслушивать твои бредни всю ночь.

– Ах, Кэти, – улыбнулся Джон сквозь слезы, обнимая ее за шею, – ты мой лучший друг.

Вспышка заставила их всех моргнуть.

– О-о-о, это прелестно, – закричала Сэнди, размахивая цифровиком в опасной близости от их лиц, – я их размножу! В общем…

– У меня есть дома компьютер, – сказал Джон, – пришли их нам по электронной почте.

– Отлично, – сказала Сэнди, – ты прелесть, Джон.

– Это все, на что я гожусь, – поделился с ней Джон, – быть электронным адресом.

– Думаю, нам пора домой, – вмешалась Кэти, – я только заберу пальто, кажется, оно в другой комнате.

– Хорошо, – сказала Сэнди, – Джон, какой у тебя электронный адрес?

Кэти вылетела из кухни в огромную гостиную. Квартира Сэнди и Джеральдины, которая вскоре станет квартирой одной Джеральдины, была огромной, по лондонским меркам. Родители Джеральдины купили ее в середине восьмидесятых, во времена, когда цены на недвижимость упали, а сдавали ее друзьям дочери, сдирая с них большие деньги. В такой квартире перемещение в гостиную становилось целым путешествием. Толпа редела, и Кэти уже видела перед собой желанную цель, как вдруг из ниоткуда возникла Джеральдина.

– Кэти, – почти закричала она, – ты познакомилась с Дэном? Он мой бывший!

Кэти улыбнулась бывшему Джеральдины и остановилась. Он улыбнулся в ответ и тоже остановился.

– Привет, – снова улыбнулась она, и ее мускулы напряглись.

Она не понимала, что с ней случилось. Может, спиртное слишком сильно ударило ей в голову, но что-то вдруг случилось с ее зрением – вокруг все внезапно расплылось, превращаясь в какое-то пятно, и она видела только его лицо, его улыбку. «Ага, это Дэн», – подумалось ей. Знаменитый «бывший» Джеральдины. Мистический «бывший», в прошлом – оксфордский студент, а сейчас богатый городской хлыщ, который приходил навестить Джеральдину каждый четвертый уикенд месяца на протяжении двух лет и которого все подруги считали плодом ее воображения. Теперь было понятно, почему она припрятывала его для себя. Он был настоящим бриллиантом. Капуччино-крем-брюле, а не мужчина. А Кэти срочно пришлось напомнить себе, что она лишь официантка.

Позже она не могла вспомнить, с чего начался разговор, как получилось, что они сели вместе, как они разговорились и принялись обсуждать свои мечты и надежды. Все, что она помнила, это то, что она чувствовала себя прекрасно, и она была почти уверена, что и он чувствовал себя так же.

– Итак, – сказала она, после того как он вернулся с напитками для них обоих, – кого ты тут знаешь? Кроме Джеральдины, конечно.

– Ах да, – сказал он, – кроме Джеральдины.

– Я слышала, что вы хорошие друзья.

– Это то, что ты слышала?

Кэти усмехнулась.

– Да, – сказал Дэн, – для отчета: было приятно встречаться с ней один раз в месяц. Но если бы мне пришлось видеться с ней каждую неделю, это уже давно закончилось бы. Ну, ты понимаешь.

Кэти кивнула, думая о том, на что следует обратить больше внимания – на противоречия его версии с рассказами Джеральдины или на тот факт, что он использует фразы в духе «для записи», «для отчета».

– Так что ты спрашивала? – переспросил Дэн.

– Кого еще ты тут знаешь?

– Своего помощника, – ответил Дэн, кивая в сторону дивана, – это вон тот парень в зеленой рубашке, за той девушкой с поросячьим хвостиком.

Кэти оглянулась, но сумела разглядеть только очертания двух людей среди складывающегося на диване человеческого паззла.

– Выглядит он неплохо.

– Он и правда неплох. Он мой хороший друг, – вздохнул Дэн. – К сожалению, его девушка тоже мой хороший друг.

– Почему к сожалению? Она тоже выглядит отлично.

– Это не его девушка. Она на Маврикии.

– О господи.

– Я получил четкие инструкции проследить, чтобы он чего не выкинул, но, кажется, я не совсем справился.

– Ты можешь вернуться к нему, – скривилась Кэти.

– Ну, между нами говоря, да и между всеми остальными тоже, думаю, уже немного поздно.

– Угу.

– Я имею в виду, что прятаться от правды постоянно невозможно. Если бы ничего не случилось на этой вечеринке, была бы другая. Я люблю его как брата, но не хотел бы, чтобы с ним встречалась моя сестра.

– У тебя есть сестра?

– Нет.

– Ха!

– В любом случае, только так можно наслушаться о квантовой физике на этой вечеринке.

– Ты собираешься рассказать об этом его девушке?

– Она сама скоро обо всем узнает, – категорично ответил Дэн, – он тискает ее лучшую подругу.

Мгновение они смотрели на обнимающуюся парочку.

– Итак, – внезапно сказал Дэн, – с кем ты сюда пришла?

– С моим соседом по квартире Джоном, который сейчас депрессирует на кухне, потому что именно этим он всегда занимается на вечеринках, и Сьюки, моей лучшей подругой, которая вопит на кухне, потому что именно этим и занимается на вечеринках она.

– И как давно вы с Джоном соседи?

– Со времен колледжа. Фактически я снимаю у него квартиру – его родители помогли ему сделать в Лондоне вложение. Мы как брат и сестра.

– Как брат и сестра из «Цветов Аттики»?

– Нет.

– Хорошо. Я терпеть не мог эту книгу.

– Мы совершенно не похожи. И Джон не блондин.

– Отлично, – задумчиво кивнул Дэн.

А потом Кэти краем глаза увидела Сьюки, вопросительно уставившуюся на нее. Когда Кэти, слегка нахмурившись, вновь повернулась к Дэну, Сьюки скрылась на кухне.

– Ну, – сказала Кэти Дэну, – чем ты занимаешься после окончания университета?

Дэн широко улыбнулся, и Кэти увидела ямочку у него на щеке, которую ей тут же захотелось у него одолжить. Он наклонился к ней.

– Ну, думаю, я – то, что вы называете «нечто большое».

– О-о, что? Небоскреб?

– Ну, знаешь ли… – Дэн теперь сидел совсем близко и пристально смотрел на нее.

Она отвечала ему не менее пристальным взглядом. У него были разные глаза – один темно-синий, а второй темно-синий с карим. Кэти не знала, в какой посмотреть сначала.

К счастью, ее сомнения благополучно разрешились возможностью смотреть в оба глаза одновременно. Но потом перед ее глазами все почему-то расплылось.

– Мой отец всегда говорил, что лучшее, что может сделать мужчина, это завести свой собственный бизнес.

– Bay, – сказала Кэти, раздумывая над тем, какая губа у него более пухлая – верхняя или нижняя.

– Это то, что он сделал, – сказал Дэн. – Мой отец сам себя создал. Создал совет.

– Bay!

Нижняя губа была более пухлой.

– Однажды я хочу стать таким же.

– Bay!

– И конечно, осесть и обзавестись семьей.

Кэти как раз решала, что бы ей такого сказать вместо «вау!», когда Дэн снова ослепительно улыбнулся ей.

– Bay, – только и смогла сказать она.

Оба рассмеялись. Красивые зубы. Один немного сломан.

– В любом случае, обо мне достаточно, – сказал он, – а чем занимаешься ты?

– О, я собираюсь стать школьным психологом. Его глаза широко раскрылись.

– Bay! – сказал он.

К тому времени как их ослепила вспышка фотоаппарата, они уже выпили достаточно пива, чтобы не обратить на это внимания. Они медленно повернулись к Сэнди.

– Прелестно, – провозгласила она, – я вышлю вам обоим фотографии по электронной почте.

– Замечательно, – сказал Дэн.

– Они могут быть немного расплывчатыми, – сказала Сэнди. – О господи! – впала она в истерику при виде парочки на софе, наслаждающейся друг другом в отсутствие пребывающей на Маврикии подруги.

– Ты понимаешь, – прошептал Дэн на ухо Кэти, – если у меня будет твой электронный адрес, я смогу назначить тебе свидание.

Кэти посмотрела на него. Их носы почти соприкасались.

– Я должна так думать, – пробормотала она. А в следующую секунду они уже целовались.

Если бы Кэти была из тех девушек, которые составляют списки поцелуев, этот поцелуй вошел бы в перечень как Самый Главный. Ее охватил жар, в глазах зажегся лихорадочный огонь, да и все ее тело было горячо благодарно.

Когда Кэти уходила с вечеринки, она цвела, как весенний цветок, – у них с Дэном уже была назначена встреча на следующий уикенд. И только это имело значение.

2

На следующее утро жар в теле превратился в ужасную боль. А в понедельник это перешло в боль тупую.

У Кэти была утренняя смена в кафе, а, как известно всем работающим в этом бизнесе, утренняя смена – настоящий кошмар. Она почти настолько же ужасна, как и дневная, а дневная почти так же кошмарна, как вечерняя.

Когда Кэти проснулась, первой ее мыслью была мысль о том, как она хочет спать. Она вспомнила о встрече с Дэном, и мир сразу обрел краски. А потом она осознала, что все тело ноет и, пожалуй, у встречи есть все шансы превратиться в катастрофу.

Ей предстоял длинный день.

Она заставила себя встать с постели. Ей было больно, плохо и холодно, казалось, тело категорически против проникновения тепла. Ее зубы стучали так громко, что Кэти уже почти понимала, что они пытаются сказать.

Стараясь не делать резких движений, Кэти завернулась в старый махровый халат, вышла на цыпочках в коридор и мимо закрытой двери Джона пошла в душ. Двадцать минут спустя она вышла оттуда чистая, посвежевшая, абсолютно проснувшаяся и… опаздывающая на работу. Быстренько напялив рабочую форму (формой служили первые попавшиеся чистые и удобные вещи), она запустила руки в непослушные волосы, попыталась придать шевелюре приличный вид и побежала на работу, исчерпав запас оптимизма.

Как правило, дорога на работу была достаточно приятной интерлюдией. Кэти обожала постоянство и каждый день шла по одному и тому же маршруту. Это успокаивало ее, дарило ощущение комфорта. За исключением тех случаев, когда она сильно опаздывала или была уставшей настолько, чтобы добираться до работы на автобусе. Кэти любила заглянуть в бакалейную лавку, расположенную рядом с газетным ларьком, чтобы купить какую-нибудь здоровую пищу и обычную порцию шоколада.

Однако сегодня был день автобуса. Кэти ехала, опустив голову, не поднимая глаз. Она не читала, не смотрела по сторонам, не улыбалась. Она просто ехала.

Район Портерс Грин считался развивающимся. Он граничил с престижным Северным Лондоном, где все дома были увешаны мемориальными досками, как будто забрызганы птичьим пометом.

Переход из развивающегося в престижный район означал переход в новый мир. Магазины, люди – все было другим. А цены на недвижимость были просто заоблачными. Порой невозможно было даже купить гараж рядом с домом. В конце концов, люди обнаруживали, что рядом есть Портерс Грин, который был не только удобным – магазины более практичны, люди менее претенциозны, а атмосфера более располагающая, – но и обещал в скором времени в корне измениться.

Так что огромное количество трудящихся избирателей перебрались в Портерс Грин, где принялись перестраивать старые дома на новый лад. В выходные они приезжали в престижные районы, чтобы посидеть в кафе, которые еще не открылись в их части города. А старожилы тем временем, однажды проснувшись, обнаруживали, что живут в районе, где невозможно выпить приличную чашку чая, зато есть сто пятьдесят различных видов кофе. И приходилось им ехать в другой район за покупками, которые стали недоступными в их собственном районе.

Кэти вышла из автобуса приблизительно в двадцати ярдах от того кафе, где работала. Его было хорошо видно с остановки, но обычно Кэти старалась не рассматривать это место. Тридцать квадратных ярдов, где Кэти проводила до шестидесяти часов в неделю, назывались довольно-таки неожиданно: «Кафе». Только побывав внутри, можно было в полной мере оценить высоту полета фантазии человека, придумавшего это название.

Кэти открыла дверь. Звонок, издающий звук, более всего похожий на вопль прищемившей хвост кошки, как всегда, оповестил всех о посетителе. Все как всегда – духота и липкий запах тут же забили ее ноздри и поры.

Опустив голову, она сосредоточила взгляд на своих туфлях, ступающих по бесцветному линолеуму, и старалась думать только о том, из-за флуоресцентной лампы ли ей плохо или же от того, что было утро понедельника.

– Надо же! – раздался пронзительный голос из темного угла. – Ее Величество собственной персоной!

Она взглянула на грязный циферблат над кофеваркой. Черт. Три минуты восьмого.

– Доброе утро, Алек.

– Разве?

Она посмотрела туда, где сидел ее босс, оглядела его сальные волосы и небольшие усики.

– Как прошли выходные? – спросила она. Правая бровь Алека дернулась.

– Надевай фартук и помоги Сьюки с кофе.

Кэти прошла мимо кофеварки через дверь для персонала на кухню. Сняла пальто, вытащила постиранный в воскресенье фартук и несколько раз обмотала вокруг себя пояс. Она обратила внимание, что Мэтт, посудомойщик, еще не пришел, а куча грязных кофейных чашек уже загромождала раковину, и снова вышла в главный зал кафе.

Казалось, что ни один из посетителей «Кафе» не хочет тут находиться и ужасно сожалеет о необходимости сюда зайти. Те же ощущения вызывали убогие пластиковые столы и стулья. Обычно утро понедельника будило в Кэти горячее желание подойти прямиком к ножам для резки мяса и сделать харакири. Но она слишком хорошо знала, насколько тупыми были ножи.

Ей с трудом верилось, что прошло уже три года, как она устроилась в это кафе. Тем ясным солнечным днем она как раз переехала в квартиру Джона, сразу после того, как вернулась из почти годичного путешествия. Когда Кэти приняли на работу в это кафе, она думала, что ей ужасно повезло оказаться первой позвонившей, и они даже отпраздновали это событие бутылкой вина. Не было даже речи, чтобы остаться здесь навсегда. Она рассчитывала вскоре найти работу менеджера в респектабельном лондонском ресторане, а потом начать путь к приобретению собственного ресторанного бизнеса. Но сейчас работа официантки была идеальной. Она позволяла Кэти оплачивать счета и оставляла ей время ходить на интервью, приносила деньги на покупку костюма и даже давала нужный опыт для собеседований.

Поначалу казалось, что само небо послало ей такую работу. Там она познакомилась со Сьюки, безработной актрисой, и они сразу же подружились. У Кэти оказался талант к приготовлению пиши, в «Кафе» он благополучно расцветал, и Кэти часто высказывала оригинальные идеи новых блюд, которые ее босс с удовольствием разрешал готовить и подавать. Ей нравилась ее работодательница – пожилая гречанка, называющая ее «солнышком» и отдающая ей неиспользованные деликатесы, которыми они лакомились вместе с Джоном. Но потом у гречанки заболел муж, и ей пришлось продать кафе, чтобы стать его сиделкой. Работники кафе обсудили свое положение и нашли его тяжелым, но небезнадежным. Им так казалось потому, что они еще не встретились со своим новым боссом.

Первое, что сделал Алек, став владельцем заведения, – распорядился открывать его на два часа раньше, чтобы заполучить в клиенты жителей пригородной зоны, каждый день приезжающих на станцию неподалеку. Потом он уволил половину персонала, удвоил цену на кофе, урезал меню так, что свежую еду теперь готовили раз в две недели.

Кэти не помнила, когда она перестала просматривать газеты в поисках новой работы. Было ли это тогда, когда она стала бояться ходить на интервью, потому что чувствовала себя слишком уставшей? Или тогда, когда поняла, что ее костюм вышел из моды, а она не может купить себе другой без унизительного одалживания денег у родителей? Или тогда, когда она осознала, что у нее нет убедительного ответа на вопрос, почему она так долго работает какой-то дерьмовой официанткой.

Как бы там ни было, это не имело значения. А имело значение только одно – ей надо было выбираться оттуда.

В кафе она присоединилась к Сьюки, которая с удовольствием атаковала кофеварку, – первый заказ от клиента, ожидающего пригородный поезд, уже поступил. Электричка на 7.14 из Юстона была печально известна своей ненадежностью. То она опаздывала, то приходила раньше времени, то не на ту платформу, так что половина ожидающих должна была еще ухитриться поймать ее. Как правило, об изменениях заранее не предупреждали, поэтому люди всегда должны были быть начеку, бдительно проверяя – их это электричка или та, что на 7.24, идущая через Брайтон. Их утренний кофе не был роскошным, как и их офис находился не на южном побережье.

Обиженные работники «Кафе» делали кофе для уставших, неблагодарных и часто неприветливых пригородников. Пригородники покупали его тоже обиженно. Во-первых, они предпочли бы сейчас быть в кровати. Во-вторых, в кафе был слишком яркий свет, который раздражал глаза. И что их ждало впереди? Толпа, холодный или перетопленный вагон, где они, вероятно, не смогут сесть, работа, которая не оплачивается так, как хотелось бы, – и это даже если им улыбнулось счастье и они не попали на брайтонскую электричку.

– Двойной эспрессо с двумя ложками сахара.

Сьюки взяла сдачу у одного из клиентов, кивнула другому, мол, она его слышала, и вернулась к кофеварке. Кэти присоединилась к ней и заговорила с третьим клиентом.

– Доброе утро! Чем я могу помочь вам в этот прекрасный день?

– Черный кофе.

– Черный кофе сейчас будет. Мне будет очень приятно…

– Поворачивайтесь-ка быстрее, – вмешался пригородник номер пять, с таким лицом, будто его поколотили прошлой ночью. Номер четыре в списке опередил его на ступеньках кафе, и теперь пятый явно испытывал желание зарезать четвертого. – Некоторым из нас нужно успеть на поезд.

– Да, – сказала Кэти и отвернулась к кофеварке.

– Сама плюнешь в его кофе или хочешь, чтобы это сделала я? – пробормотала Сьюки, не отрываясь от своих занятий.

– Ему и так кто-то прошелся по роже, – ответила Кэти, – пускай передохнет.

Они обе вернулись, держа в руках кофе, а на губах – улыбки, и продолжали обслуживать клиентов, пока не подошел последний поезд из Портерс Грин в город (8.54, только 2 минуты опоздания, правая платформа) и толпа пригородников не растеклась по вагонам, мечтая о пятнице.

Внезапно иссякший поток посетителей утром понедельника был в порядке вещей. Это время Кэти любила. В это время у нее появлялась возможность посмотреть в лицо реальностям рабочей недели. Каждый понедельник по утрам Алек вызывал их, чтобы разложить по полочкам всю работу, которая ждала их на неделе.

– Итак. Первый день недели, девочки, первый день недели. Начинаем. Салаты вперед, масло назад… Сделаете своему боссу чашечку хорошего кофе?

И каждый раз Кэти и Сьюки отвечали одно и то же.

– Сам себе делай, ленивый ублюдок, – говорила Сьюки.

– У тебя же есть руки, правда? – реагировала Кэти. И Алек сам делал себе кофе, попутно самозабвенно выражая сомнения по поводу его происхождения.

Однако сегодня Кэти не чувствовала обычного приступа грусти и раздражения от грубости пригородников, духоты кафе и мрачных замечаний Алека. А все из-за того, что случилось в пятницу вечером.

Кроме того, она приняла решение. Она будет школьным психологом.

Все это произошло во время двойной смены, которая тянулась мучительно медленно, так что Кэти казалось, что она успела умереть и попасть в ад. Она разговорилась с клиенткой. Это было не так уж легко – под бдительным оком Алека не особо пообщаешься, но он был чем-то занят на кухне, а клиентка сидела за восемнадцатым столиком, вне поля его зрения, так что риск казался вполне оправданным.

У этой женщины была спокойная пятница и она просто пришла выпить кофе, прежде чем вернуться в дом, полный детей, оставленных с платной нянькой. Она начала говорить с Кэти о погоде, а через несколько мгновений Кэти поймала себя на том, что рассказывает ей, как хотела стать учительницей. Такая мысль посетила ее всего неделю назад, после того как она посмотрела реалити-шоу про городскую школу, где учительницу закрыли в женском туалете и ей пришлось вылезать через окно. Это казалось довольно рискованной работой. Так получилось, что женщина работала учительницей когда-то, довольно давно, прежде чем стала обучаться на психолога. Если вы были учителем на протяжении двух лет, то вам нужно всего лишь получить степень магистра и – вуаля! Школьный психолог. Гораздо лучше, чем напрягаться на уроках, как сказала женщина Кэти, и не надо ждать звонка, чтобы сходить в туалет.

Кэти словно родилась заново. У нее не только была степень психолога (причем из Оксфорда), она еще и всегда любила детей. И они относились к ней хорошо – Кэти всегда прекрасно ладила с ними. В то время как Кэти выкладывала теплый круассан на тарелку и несла его женщине, новое будущее предстало перед ней во всей привлекательности. Мечта о ресторанном бизнесе потускнела и отошла на задний план. В том, что эта женщина пришла в кафе, был высший смысл, в том, что Кэти Симмондс посмотрела ту передачу по телевидению, был перст судьбы. Теперь будущее было предрешено.

И сегодня начиналась первая неделя ее новой жизни. Именно поэтому обычная депрессия утра понедельника не схватила ее за горло. Напротив, в своих мечтах Кэти уже покинула это место, все осталось позади.

– Столик номер восемь ждет обслуживания.

Кэти повернулась к неподвижно сидящему над чашкой кофе Алеку, полускрытому завесой дыма от своей самокрутки. Он кивнул в сторону столика номер восемь. Он всегда сидел в углу возле стойки, потому что, как он говорил, оттуда видел все, что происходит в кафе, словно на витрине. По счастливому совпадению, оттуда можно было так же прекрасно видеть любого полицейского, который мог бы проверить кухню на наличие запрещенных продуктов, и любого начальника, который мог бы не согласиться, что лень – это достоинство.

Кэти подошла к восьмому столику, за которым проходила встреча двух мужчин, делавших вид, что они самодостаточны и крепко стоят на ногах, а дела их идут прекрасно, и они просто предпочитают кафе пабу.

– Два английских завтрака и два кофе, – сказал, возвращая меню, один из мужчин, даже не взглянув на Кэти.

– Один без кофеина, – добавил второй, бросая оценивающий взгляд на ее грудь.

Кэти пошла прочь, бормоча: «Я буду школьным психологом, я буду школьным психологом, я буду школьным психологом…»

Шеф-повар Кит, который только что пришел, был человеком, пожираемым демонами. У него было столько фобий, что оставалось только удивляться, как он добирается из своей квартиры до кафе. Он рассказывал Сьюки, как провел выходные. Кэти догадывалась об этом по обычным возгласам Сьюки: «О господи!».

– Два завтрака, – вмешалась Кэти. Кит повернулся к ней.

– Доброе утро, Кэти, – сказал он, – я только что рассказывал Сьюки, что мой сосед пытается выселить меня из квартиры.

– О господи, – пробормотала Кэти.

Прежде чем Кит ушел готовить кофе для джентльменов за столиком номер восемь, Кэти и Сьюки обменялись веселыми взглядами.

– Ты уверена, что именно этот кофе без кофеина? – спросил один из сидящих за столиком номер восемь, снова оглядывая грудь Кэти.

– Да, – улыбнулась его лысине Кэти. Он осторожно понюхал чашку:

– Я чувствую запах кофе.

– Хорошо, – серьезно сказала Кэти, убирая руки, чтобы он не мог отдать чашку обратно, – это потому, что кофе отличный.

Она повернулась и пошла на кухню, бормоча: «Можешь поверить, если бы я хотела подсыпать тебе что-то в чашку, то это не был бы кофе». А потом повторила про себя: «Я знаю поименно кабинет министров, я знаю поименно кабинет министров».

Когда она шла на кухню, появился Мэтт. Ему было семнадцать, и он работал посудомойщиком на полставки, пока готовился к экзаменам.

– Мэтт, – поздоровалась Кэти. Мэтт хрюкнул.

– Я тоже рада тебя видеть, – ответила Кэти. Мэтт снова хрюкнул и проследовал за ней внутрь.

– У меня есть кое-что, что ободрит тебя, – сказала Кэти. Она достала из сумочки лист бумаги формата А-4. Благодаря программному обеспечению Сэнди, там были четыре фотографии с субботней вечеринки, которые она выслала по почте днем раньше. Пять попыток получить электронную почту заняли всего лишь четыре часа. На листе были фотографии Джона, Кэти и Сьюки, немного под хмельком, фотография сплетенной в объятии парочки (парень в ярко-зеленой рубашке), фото разговаривающих Хью и Кэти, а на последней Кэти была поглощена разговором с Дэном, которого никто из ее коллег еще не знал.

– Та-дам, – протрубила Кэти, – это моя новая пассия. Кит, Мэтт и Сьюки тут же окружили Кэти и принялись вырывать листок у нее из рук. Потом они тщательно изучили Дэна, издавая одобрительные возгласы. А потом Сьюки провела лелеемый ритуал добавления последних фото на холодильник. Оба холодильника были покрыты фотографиями работников ресторана: с друзьями, партнерами, бывшими любовниками, но мясной холодильник был отведен исключительно для фотографий Кэти с мужчинами. Экспозиция имела название «Те, Кто Ушел». Сьюки громко откашлялась.

– Не могли бы вы обратить на меня внимание? Я провозглашаю эти отношения, – она посмотрела на фото, чтобы вдохновиться, – обреченными.

Она прицепила фото к остальным. Это стало дежурной шуткой, мол, насколько Кэти всегда промахивается со своими мужчинами. Вообще-то, Сьюки не была удивлена, что на вечеринке присутствовало так много бывших парней Кэти. Ее позабавило то, что некоторых Кэти просто не узнала, потому как слишком быстро освобождала себя от отношений с ними.

– Мне кажется, на этот раз все серьезно, – возразила Кэти.

– Неужели? – сказала Сьюки. – А мне кажется, Мэтт расстанется с девственностью до начала следующего года.

– Отвали, – сказал Мэтт.

– Не говорите со мной о сексе, – начал Кит.

– Договорились, – хором ответили Кэти и Сьюки.

– Продолжайте, – сказал Мэтт.

Увы, вошел Алек, и сексуальные истории шеф-повара были оставлены для следующего подходящего случая.

3

Теперь Кэти знала, что она хочет стать школьным психологом, однако сегодня она радовалась тому, что сейчас у нее есть работа, не требующая особой концентрации.

Ей было трудно сосредоточиться: она проигрывала в уме каждый нюанс разговора с Дэном и мысленно перебирала свой гардероб, планируя, что ей надеть на встречу с ним.

Каждый раз, когда дверь кафе открывалась, раздавался причудливый звук, похожий на вой кота, которому прищемили хвост, и входил очередной посетитель, Кэти испытывала странное разочарование. Кэти, казалось, ждала, что, когда она повернется, там, в дверях, в ореоле света и в сопровождении невесть откуда взявшегося аккомпанемента фанфар и хора, будет стоять Дэн. Их глаза встретятся, сердца взорвутся и так далее, и так далее. Это чувство преследовало ее целый день.

Она постоянно вспоминала какую-нибудь мелочь, которая касалась Дэна, – ямочку на щеке, которая появлялась, когда он улыбался; длинные ноги и плоский живот; бесспорное восхищение, светившееся у него в глазах, в то время как она чувствовала себя неуязвимой. Она так давно ждала его, что когда он внезапно появился – ба-бах! из ниоткуда, – это показалось скорее волшебством, чем совпадением.

Когда смена закончилась, Кэти и Сьюки отправились домой, жить своей жизнью, претворять в реальность мечты и смотреть, что показывают по телевизору. Вместе они дошли до Ашерман-Хиллс.

– Ну, и когда ты с ним встречаешься? – спросила Сьюки.

Кэти прикрыла глаза и сказала с почти детским ликованием:

– В воскресенье вечером.

– Интересно, – кивнув, резюмировала Сьюки, – в воскресенье. Ладно. Не слишком очевидно, но достаточно красноречиво.

Кэти принялась обдумывать слова подруги, как дегустатор, пробующий новое вино.

– Однажды меня пригласили на свидание в среду утром, – продолжила Сьюки, – не слишком хороший признак.

– А что случилось?

– Мне пришлось помогать его отцу в магазине.

– Сколько тебе было лет?

– Четырнадцать. Это случилось на летних каникулах.

– Думаю, это прелестно, – улыбнулась Кэти. – Он сделал это, чтобы познакомиться с тобой.

– А, – сказала Сьюки, – его-то как раз там и не было, только я и его отец. А он пошел кататься на скейтборде с друзьями.

Кэти хмыкнула и задумалась.

– Вообще-то, – сказала она в конце концов, – Дэн предложил субботу, но мне надо ехать к родителям в эти выходные, так что мне пришлось бы рано возвращаться со свидания. Поэтому нужно было выбирать – либо воскресенье, либо пришлось бы ждать до следующих выходных. Среди недели я слишком занята.

– Это полностью меняет дело, – сказала Сьюки. – Раз это был его последний шанс.

– Чудесно. Как думаешь, что мне надеть?

– Это неважно. Его больше интересует то, что под одеждой.

– И как же мне это сделать наиболее привлекательным?

– Разденься.

Они расстались возле дома.

– Что ты собираешься делать сегодня днем? – спросила Сьюки, надевая свои старые, выцветшие перчатки.

– Переписывать резюме, – ответила Кэти, пытаясь отогреть дыханием руки. – Надеюсь, я смогу заставить Джона помочь мне. А у тебя сегодня есть собеседования?

– Нет. Иду встречаться со своим агентом.

– Почему?

– Потому что кажется, что у меня еще не слишком паршивое настроение. И до депрессии далеко.

Они пожелали друг другу всего хорошего и на том распрощались.

Двадцать минут спустя Кэти открыла дверь своей квартиры, вытащила почту и повела носом, принюхиваясь, чтобы понять, что делал Джон сегодня – хорошо поработал или же все еще спал после ночной смены в баре. Если он был в форме, Кэти имела хороший шанс получить первоклассную помощь в составлении нового резюме.

Она постучалась в дверь писателя и, услышав невнятное приветствие, приоткрыла ее и просунула голову внутрь. Джон сидел у своего ноутбука, одетый в пижаму, и, возможно, писал свой новый роман.

– Хочешь кофе? – спросила она.

Черные глаза Джона взглянули на нее сквозь стекла очков.

– Привет, – сказал он, – рано вернулась с работы?

– Нет, Джон, уже три часа. Дети возвращаются из школы. Солнце скоро зайдет. Пожалуйста, постирай свою пижаму.

Он потянулся, широко зевнул, и Кэти вошла в комнату.

– Я не буду ничего делать, пока ты не сходишь в душ, – заявила она. – Когда ты приведешь себя в порядок, я приготовлю тебе тост из белого хлеба с шоколадом.

– Хорошо, ты победила, – улыбнулся Джон. – Я и так уже хотел заканчивать на сегодня. Это будет прекрасная книга, несмотря на то, что я сам об этом говорю.

– Отлично! – Девушка почувствовала тепло во всем теле. Все было хорошо, книга Джона получится замечательной, Кэти станет школьным психологом, и Дэн есть в этом мире.

– Ты работаешь сегодня ночью? – спросила она. Джон посмотрел на часы:

– Да, но намного позже. У меня есть время до полуночи.

– Ты не поможешь мне с резюме?

– И кем ты хочешь быть на этот раз? – усмехнулся Джон.

– Школьным психологом.

Она видела, как пришли в движение шестеренки в его мозгу.

– Почему бы и нет? – усмехнулся он наконец. – Чувствую себя креативным.

В это время Сьюки все еще ехала в автобусе. Поездка заняла гораздо больше времени, чем она рассчитывала. На каждой остановке находился очередной старичок или старушка, которые чинно и неторопливо вносили в автобус свою персону и покупки. Водитель принадлежал к типу водителей, которые считали, что вносят неоценимый вклад в мировую экономику, ожидая каждого пассажира.

Сьюки старалась не обращать на это внимания. Она была вполне уверена, что это не стоит нервов, но глубоко внутри копилось раздражение. Эта агонизирующе-медленная поездка была последней каплей, она перечеркивала все то положительное, что удалось отыскать Сьюки в собственной душе, чтобы не утонуть окончательно в волне негатива. А именно такие не слишком приятные эмоции вызывала у нее теперь собственная карьера.

Она была живым дышащим клише: безработная актриса, подрабатывающая официанткой. Как же с ней это случилось? Большинство людей, по крайней мере, уезжали в Лос-Анджелес, чтобы подвергнуться такому унижению, она же не сделала даже этого. Сьюки подышала на стекло и потерла его рукой. Она прислонилась лбом к холодному стеклу и смотрела на мелькавшие мимо магазины до тех пор, пока глаза ее не закрылись.

Когда-то давно казалось, что она станет одной из тех, кому улыбнулась удача. Она сразу вошла в суматошную жизнь колледжа драматического искусства. Это не был Вест Энд, но у нее была оплачиваемая работа. Она получила преимущество, найдя первую работу, и ее агент часто названивала ей насчет проб. Не так давно она была постоянно в струе. А потом в какой-то момент все затихло. Чтобы поддерживать себя, она устроилась официанткой. Период неудач закончился, и она стала получать роли в крупных театрах, регулярно появляться на сцене. А в «периоды отдыха» снова работала официанткой – надежные деньги, хорошие чаевые, и вдобавок так Сьюки не рисковала разрушить свой подъем по карьерной лестнице, спускаясь на одну-две ступеньки вниз – соглашаясь на маленькие роли. Но на третий год такой жизни все уже было не так стабильно. Это оказался плохой год для актрис: несколько театров закрылись, а другие, по несчастливому стечению обстоятельств, ставили пьесы, в которых было всего несколько, а то и не было вовсе женских ролей.

Сьюки поняла, что с ней что-то не так, когда обнаружила, что если актеры плохо играли, она не могла больше смотреть телевизор, обуреваемая желанием бросить в него что-нибудь. Это случилось тогда, когда она и ее агент решили, что пора сменить тактику. Они представят ее заново. Она станет телевизионной актрисой вместо театральной. А потом, сделав себе имя, она сможет вернуться к своей первой любви совершенно спокойно. Однако Сьюки боялась, что это не сработает, и иногда не могла спокойно смотреть телевизор, опасаясь, что может разбить его к чертям.

Автобусное путешествие наконец закончилось. Сьюки вскочила и нажала на кнопку «выход».

В тот момент, когда она свернула на улицу, где находился офис ее агента, она почувствовала себя гораздо лучше, спокойнее. Большая красная дверь звала ее как маяк надежды. Сьюки понимала, что могла позвонить, но предпочитала увидеться с Гретой лицом к лицу. Она должна была удостовериться, что хотя бы короткое мгновение Грета разговаривает именно с ней и думает именно о ней.

Когда она вошла внутрь, ее попросили подождать, но, в конечном счете, ее все же пригласили в самый большой офис.

– Сьюки! – Грета встретила ее с распростертыми объятиями.

– Грета! – Сьюки почти подбежала к ней.

Грета вышла из-за стола, в великолепном шерстяном ярко-красном костюме-двойке, подходящем к цвету ее волос, и прижала Сьюки к груди, как заблудшую дочь. Сьюки боролась со слезами.

– Как поживает моя Вивьен Ли? – подмигнула Грета.

– Хорошо, – вздохнула Сьюки.

Грета отпустила ее, снова села за стол и набрала секретаршу.

– Два кофе, моя дорогая, крепкий и сладкий.

Она снова подмигнула Сьюки и открыла окно за ее спиной.

– Давай дадим комнате подышать, – и снова села за свой стол, заваленный грудами резюме и горой ненужных сценариев, из-за которых Грету едва было видно.

Сьюки присела на краешек кожаного кресла:

– Я просто проходила мимо и подумала, что, может быть, есть что-то, о чем мне надо знать, или…

Зазвонил телефон. Грета взмахнула рукой в воздухе, прекращая все разговоры, и подняла трубку.

– Грета. Пауза.

– Дорогая!

Сьюки сидела и смотрела. По мере того как до нее доносились обрывки разговора («у меня только мальчик», «не обращая внимания на его акцент», «изумительный Ромео»), она размышляла о том, каково быть Гретиным единственным клиентом. Иногда она чувствовала себя одним из сотен младенцев в приюте, в который Грета пришла искать «того единственного» ребенка. Это объясняло тот факт, что в Гретином кресле Сьюки часто охватывало раздражение. Пока агент издавала соответствующие ситуации возгласы по телефону, ее секретарша принесла кофе и бисквиты. Сьюки проигнорировала бисквиты – она была красивой и ухоженной актрисой, и поправляться ей категорически запрещалось. Она без энтузиазма сделала глоток кофе. После того как она целыми днями подавала различный кофе с горячим молоком, ее выводил из себя кофе с холодным молоком.

Грета закончила разговаривать по телефону, когда Сьюки уже допивала кофе.

– Новый национальный проект, – объяснила она, – фильм об эсминце «Элдридж».

Сьюки нетерпеливо подалась вперед с жадным выражением на лице, свойственным беспризорнику.

Грета мило улыбнулась ей, что почти равнялось еще одному объятию.

– Дорогая, – пропела она, – это не для тебя.

– Почему?

– Потому что им нужен тридцатилетний чернокожий парень. Верь мне. Я знаю, что делаю.

Сьюки попыталась улыбнуться.

– Так-так, неужели я вижу отчаяние на этом милом, как у Греты Гарбо, личике?

– Я ведь уже два месяца без работы, – тихо сказала Сьюки. – А скоро Рождество.

– Я знаю, дорогая моя, я знаю.

– Раньше я работала больше.

– Дорогая, – сказала Грета, явно готовясь произнести речь, – я никогда не видела Беатрис лучше твоей. Столько страсти, столько огня! А твоя Титания в Театре на открытом воздухе – изящнее не придумаешь. И твоя Розалинда – столько чувственности, столько юмора. Я не могу дождаться запроса из Национального театра, что они ставят «Макбета» и ищут его леди. Ты – следующая Джуди Денч, моя дорогая. Ты. Стоишь. На. Великом. Пути. Сьюки проглотила все это.

– Проблема в том, любовь моя, – продолжала Грета, смягчая тон, – что тебе нужно научиться передавать это по желанию режиссера.

– Что ты имеешь в виду?

Грета подошла и села рядом со Сьюки на кресле, взяла ее руку в свои и положила себе на маленькое колено.

– Телевизионные режиссеры отличаются от театральных.

– Я знаю.

– Сейчас очень много молодых телережиссеров, которые не считают Джуди Денч королевой Викторией. Они считают британской классикой Доктора By. И, в отличие от театра, они не дадут тебе шанса блеснуть, потому что, Господь, благослови их, они не знают как. Они думают, что если они захватят твою кассету, они захватят твою душу.

– Грета, просто скажи мне, что делать. Грета глубоко вздохнула и начала.

– Пробы – это не то время, когда надо быть самой собой, – медленно сказала она, – это время, когда нужно быть тем, кем они хотят тебя видеть. – Она закрыла глаза. – Забудь о том, кто ты есть на самом деле. Дай Музе овладеть собой. – Грета снова открыла глаза и посмотрела на Сьюки. – Начинай играть еще до того, как откроешь дверь.

– Но я думала, что…

– Они говорят «снято» еще до того, как ты вошла в комнату.

Грета издала трагический вздох кинозвезды, и Сьюки подумала, что в ее агенте погибла хорошая актриса.

– Моя дорогая, – снова начала Грета, – первое впечатление имеет самое большое значение, особенно в этом бизнесе. Это факт.

– Ты имеешь в виду, что мне надо строить из себя то, чем я на самом деле не являюсь, – послушно повторила Сьюки.

Грета драматически вздрогнула:

– Я имею в виду «играть».

– Лгать.

Грета прижала руки к сердцу:

– Вживайся в роль прежде, чем получишь ее.

– Выдать себя за старого патологоанатома, прежде чем войду?

– Да.

– Выдать себя за настоящую викторианскую певицу-лесбиянку?

– Да, хорошо.

– Они идиоты.

– ДА! Вот теперь мы подбираемся к сути.

Сьюки скривилась.

– Дорогая, – еще одно пожатие руки, – ты должна переосмыслить свое понимание лжи, а я просмотрю еще несколько из присланных мне сценариев, имея тебя в виду. И буду надеяться, что теперь ты знаешь, что на пробах нужно быть не менее восхитительной, чем на сцене.

– Договорились, – твердо сказала Сьюки.

– Вот и ладно, моя дорогая.

– Я могу сделать это.

– Я в этом не сомневаюсь. Сьюки кивнула.

– Кстати, – сказала Грета, возвращаясь к своему столу? – у меня есть чудесное прослушивание сегодня в пять часов. Озвучивание рекламы «Анусола»[1] на «Эссекс радио». И на нем стоит твое имя.

Пока Джон мельком проглядывал ее предыдущее резюме, Кэти стояла у принтера, смотрела на появляющееся оттуда новое и думала о Дэне.

– А это старое было для чего? – спросил Джон. – Я забыл.

– Учительница. Это было глупо.

– А до этого?

– Кинорежиссер. – Она рассмеялась.

– А до этого?

– Кажется, дантист, – задумалась Кэти и фыркнула: – Бред.

– А еще раньше?

– Не помню. – Кэти удобно устроилась на его кровати. Джон пристально посмотрел на нее.

– Что? – нетерпеливо спросила она. Он пожал плечами:

– Да так… Тебе не кажется, что ты просто тратишь наше время? Мы могли посмотреть фильм. У меня есть кассета.

– Ты сказал, что поможешь мне. – Кэти показала на его компьютер.

– Но ты все равно передумаешь в конце концов.

– Я не передумаю!

– Ты понимаешь, что папка с твоими резюме на моем компьютере почти такая же, как и моя книга? Две великие литературные работы.

– Спасибо, – рассмеялась Кэти, – но не у всех есть такое призвание, как у тебя.

– Хм.

– Мистер Замученный писатель.

– Ладно. Я понял.

Они несколько минут молчали, прежде чем Джон заговорил:

– Я не знаю, что буду делать, если не найду агента.

– Ты найдешь, это всего лишь вопрос времени.

Джон опустил голову.

– Ты найдешь, – настаивала Кэти, – они будут сами искать тебя, когда прочитают три главы твоей книги.

– Да, а потом я не пойду на встречу с ними, потому что побоюсь разлить кофе, или слишком громко засмеяться, или просто… я не знаю… случайно загореться…

– Тебе просто надо немного потренироваться вести себя уверенно.

– Мне просто надо что?

– Возможно, тебе нужно перевоспитаться.

– О черт, – поднял на нее глаза Джон.

– Я имею в виду вот это. – Она подошла к нему, сняла с него очки, убрала с лица волосы, расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке и поставила его перед зеркалом. – Что ты думаешь? – спросила она.

– Куда это все исчезло? – искоса глядя на нее, пробурчал Джон.

Она снова надела на него очки.

– Имидж – это все, Джон! Контактные линзы, новая прическа, путешествие в магазин – и у тебя есть агент.

– И потом можно проливать кофе и слишком громко смеяться?

Она показала на его отражение в зеркале.

– Да, но это не будет иметь значения, потому что ты будешь прекрасно выглядеть. – Кэти говорила убедительно, но Джон лишь пожал плечами. – Ладно. Давай закончим составлять мое резюме, а потом я смогу пойти в библиотеку и посмотреть университетские проспекты.

– Или посмотреть фильм.

– Или посмотреть фильм.

В тот вечер студент и посудомойщик в «Кафе» Мэтт сидел в своей спальне, глядя на учебник французского. Его школьный советник сказал ему, что этот период его жизни, возможно, будет самым тяжелым, и, как теперь Мэтта осенило, слово «возможно» означало только одно – лучше, чем сейчас, уже не будет.

По правде говоря, дело было в том, что Мэтт не знал, по какому поводу депрессировать в первую очередь: из-за непредсказуемости экзаменационных вопросов, предсказуемости акне, превращения в пригородника или собственной девственности, которая грозила стать скорее жизненным фактом, чем фазой в жизни, из которой он вырастет.

И это были только несколько его любимых тем для размышлений. Глобальное потепление, риск быть несправедливо осужденным за убийство, риск сгореть заживо, непослушные волосы – вот некоторые другие. А еще тот факт, что его тело (которое раньше его вполне устраивало, а теперь превратилось во врага, способного ударить в спину), похоже, было недовольно тем, что оно всего шесть футов в высоту. Это делало Мэтта всего лишь самым высоким в колледже. И тот факт, что все его друзья, казалось, «делают это» с тех пор, как им исполнилось двенадцать… И тот милый факт, что его мать имела очаровательную привычку задавать его друзьям вопросы, такие как, например: «Мальчики, просветите меня, что такое золотой душ?». Впрочем, это были, можно сказать, мелочи. По дороге домой из «Кафе» он осознал, что если бы его сегодня убили, он, по идее, умер бы девственником.

Сейчас темнело рано – в середине дня воцарялись сумерки, и Мэтт смотрел в окно своей спальни на шелковую красную змейку заката в рамке алюминиево-серого неба. На несколько секунд он почувствовал какое-то тихое удовлетворение. В такие моменты он верил, что он всего лишь еще один нормальный тинейджер и все в его жизни будет прекрасно. Его тело перестанет тянуться вверх, а остальные парни подрастут, у матери пропадет голос, а волосы станут послушными. Но солнце достаточно быстро село, а Мэтт снова оказался в своей комнате с учебником французского на коленях. Он все еще смотрел на сине-черное небо, когда услышал, как мать зовет его ужинать. Он выключил лампу, закрыл книгу и спустился вниз по лестнице.

В пятницу утром Кэти была в таком нервно-восторженном состоянии от предстоящей в воскресенье встречи с Дэном, что почти не могла есть. Она собиралась провести уикенд с родителями в Глоссопе, Дербишир, но рассчитывала вернуться рано, чтобы успеть на свидание. Обычно она ездила на поезде, но, поскольку сейчас ей было дорого время, она собиралась поехать на машине.

Все что требовалось – это провести семь часов в адовом кафе, прежде чем начнется веселье.

Это была длинная неделя. Покупки на Рождество в Портерс Грин и на улицах недалеко от кафе. Две посетительницы чуть не подрались, когда одна из них узнала в своей соседке по столику ту самую особу, которая только что увела у нее из-под носа последнюю Барби на сноуборде. У всех было столько сумок с покупками, что тяжелые стулья «Кафе» и столы превратились в проблему, В среду Кэти намекнула Алеку, что было бы неплохо поставить парочку комфортных диванов у окон, но он так посмотрел на нее, будто она предложила ему станцевать голышом. Кэти хотела проявить настойчивость, но ей нужно было обслужить несколько столиков.

Во вторник погода изменилась, и теперь с утра до вечера шел дождь. Зонты стояли на полу, сушились на радиаторах, струйки воды попадали в кофеварку. Люди скользили по лужам на полу, на стульях кафе висели мокрые плащи. Большинство клиентов курили, и дым сигарет висел в воздухе. Более того, никто не хотел оставаться в кафе слишком долго, что означало, что клиенты желали быстрого обслуживания. Это было паршиво, так как клиентов стало в два раза больше, чем обычно, а число работников не изменилось. В среду утром Кэти предложила нанять помощников на неполную ставку на время Рождества. Алек спокойно выслушал ее, а потом сказал:

– Столик номер четыре ждет обслуживания.

В четверг у Кэти не было возможности пойти в туалет до послеобеденного времени. В «Кафе» был только один женский туалет, так что она стояла снаружи в коридоре, тихо вздрагивая при взгляде на уже сделавших у нее заказ клиентов, чьи лица становились все более сердитыми. Это было жесткое решение, но она решила, что лучше заставить их подождать, чем опозориться прямо перед ними.

Она приложила ухо к двери. Внутри она слышала резкий женский голос. Судя по всему – женщина разговаривала по телефону.

– Мне надо поговорить с тобой об игровой приставке, – услышала она.

Кэти начала переминаться с ноги на ногу. Кто-то использует туалет в качестве телефонной будки? Она снова взглянула на посетителей. Где-то там бродил Алек.

– Увидимся в школе позже, в любом случае, – говорил голос внутри кабины.

В конечном счете, Кэти решила, что пришла пора переходить к действиям. Одна дважды тихонько постучала в дверь.

Тишина.

– Кто там? – раздался голос. Кэти смутилась:

– Кэти. Повисла пауза.

– Что за Кэти?

Кэти моргнула. Потом посмотрела налево и направо:

– Симмондс. Еще одна пауза.

– Ну? – снова раздался голос. – Я говорю по телефону.

– Да, – сказала Кэти дверям, – я бы хотела воспользоваться туалетом.

– Дело в том, что я тоже в туалете, – нетерпеливо ответил голос.

А потом Кэти услышала, как голос сказал: «Слушай, я тебе перезвоню».

Когда леди вышла, Кэти попыталась улыбнуться. Это не сработало. Леди наградила ее таким взглядом, от которого бы закипела вода.

Кэти закрыла за собой дверь. Она была так счастлива усесться в тихой комнате, что закрыла глаза и отрешилась от шума, доносившегося снаружи. Ее тело болело настолько, что она не была уверена, что сможет снова встать. Она повертела головой, разминая шею.

Два громких стука в дверь заставили ее подпрыгнуть.

– Да? – откликнулась она.

– С тобой все в порядке? – донесся до нее голос Алека. – Я не хочу тебя беспокоить. Тебе не надо туда пару подушек? Или кровать?

Кэти напряглась. Она собиралась ответить, когда поняла, что глаза у нее на мокром месте. Она глубоко вдохнула, чтобы заставить голос не дрожать.

– Это ты, Кэти, не так ли? – Голос Алека внезапно стал менее резким.

– Сейчас проверю, – сухо ответила она, глядя на свои туфли.

Повисла пауза, но она знала, что Алек хмурится. Она закрыла глаза на целую минуту.

– Да, – наконец сказала она, – это я.

Повисла еще одна пауза. Интересно, Алек ее слышал?

– Я только что получил жалобу, молодая леди, – крикнул он.

– Хочешь войти? – теперь кричала она.

– Немедленно выходи. – Она знала, что теперь он возвращается в зал.

– Занято! – крикнула она дверям.

Она знала, что если задержится в туалете еще хоть на секунду, то просто расплачется, а это никому не поможет. Слава богу, она знала – так же как и Алек, – что у Алека не хватит смелости сделать ей выговор, когда между ними не будет закрытой двери. Она была права – выговора не последовало. Вместо этого он всякий раз, когда она проходила мимо, отпускал саркастические комментарии о работниках, проводящих свое рабочее время в туалете. В конце дня ей хотелось зарезать его.

В пятницу утром она была уничтожена. Потребовалось огромное усилие, чтобы встать с кровати, несмотря на то, что прошлым вечером она легла спать в девять часов. Со вчерашнего дня у нее болели колени, и утро не принесло облегчения.

В кафе она еле доплелась до кухни, чтобы присоединиться к Сьюки у кофеварки. Она с трудом протискивалась сквозь толпу мокрых и дрожащих пригородников, кутающихся в свои плащи и так втягивающих головы, что казалось, будто шеи они потеряли по дороге. Увидев опущенные плечи Сьюки и почувствовав общую атмосферу уныния и заторможенности, Кэти сделала вывод, что денек будет поганым. Впрочем, пока они не расстались со своими последними клиентами, ожидавшими электричку на 7.14 в Юстон, все было ничего. А потом Сьюки сказала:

– Ты видишь перед собой человека, который будет голосом рекламы «Анусола».

– Bay!

– На «Эссекс радио».

– Bay!

– Я только что узнала, что у меня есть работа. Поскольку я истратила все свои сбережения, я покончу жизнь самоубийством.

– Ой!

Сьюки посмотрела на клиентов.

– Возьмете сахар? – спросила она.

– Да, – кивнула женщина.

Сьюки повернулась за сахаром.

– Нет! – неожиданно крикнула женщина.

Сьюки вновь обернулась к клиентке:

– Да или нет?

Женщина сомневалась:

– Я не знаю.

Сьюки моргнула.

– А вы что думаете? – спросила женщина.

– Думаю, вы заслуживаете кусочек сахару, – быстро вмешалась Кэти, увидев, что лицо Сьюки в точности выражает то, что она думает.

– Да, – женщина повернулась к Кэти, – я была хорошей всю неделю.

– Тогда договорились, – сказала Кэти, беря сахар.

– Но мне завтра надо взвешиваться, – возразила женщина, – будет стыдно уничтожить всю работу, которую я проделала на этой неделе.

– Будет, – согласилась Кэти.

– Половину, – сказала женщина. Кэти не шелохнулась.

– Окончательный ответ?

– Окончательный, – уверенно кивнула женщина, – половинку кусочка сахара.

Кэти повиновалась. Когда женщина выходила из «Кафе» с черным кофе и половинкой куска сахара, Кэти тупо произнесла:

– Я знаю поименно весь кабинет.

Сьюки кивнула:

– Я – голос за кадром рекламы «Анусола» на «Эссекс радио».

Они немного постояли так, глядя на дождь.

* * *

В субботу днем Кэти забросила последний пакет в свою машину. Она не планировала ехать к родителям так поздно – вскоре должно было начать темнеть, – но, несмотря на то, что она ехала всего на одну ночь, искушение заполнить все три свободных сиденья багажом оказалось слишком сильным, а времени на упаковку ушло больше обычного. Упаковывать вещи она тоже начала позже, чем планировала, потому что позорно проспала и нуждалась в горячей ванне, чтобы заставить тело работать как положено. Только через сорок минут водных процедур она окончательно проснулась. Кэти выпила кофе и позвонила матери, чтобы сообщить, что опоздает. Путешествие должно было быть легким. Всего-то несколько часов езды, и она будет дома. Кэти упаковала свои диски, и теперь ей не терпелось пуститься в путь, мечтая о том, что уже завтра ее ожидает свидание с Дэном.

4

Дорога заняла у Кэти четыре часа. Можно было, конечно, ругать обычные для выходного дня пробки, но они не отменяли того факта, что Кэти дважды неправильно свернула с автострады, растерялась и дважды пропустила нужный поворот. В результате ей дважды пришлось возвращаться. Когда она доберется до дому, ей потребуется валиум и душ.

Так же как и большинству членов ее семьи.

Кэти находилась в том состоянии, которое нередко охватывало членов ее семьи, в которой мужчины страдали дислексией, а женщины – топографическим кретинизмом. В общем, неважно, как это называлось, результат был одинаковым – они не могли сориентироваться на местности.

Какими-то окольными путями она выбралась на кольцо и теперь кружила по нему, не видя даже мельком ни одного знака, который подсказал бы ей выход из этого замкнутого круга. Она посмотрела в зеркало заднего вида – за ней сплошным плотным потоком ехали машины, и возможности остановиться не было. У нее не было шанса даже внимательно рассмотреть указатели в поисках знакомого названия, способного направить ее к дому. Кэти почувствовала, как под мышками выступил пот, а сердце забилось быстрее. Приближаясь к объезду, она пересекла среднюю линию. Возможно, указатели, нарисованные на самой дороге, помогут ей – но что, если она перестроилась не в тот ряд? Она посмотрела на других водителей, апатично глядящих перед собой. А нельзя ли просто пристроиться к впереди идущей машине и ехать за ней?

Наконец, расстояние между машинами увеличилось, у Кэти появилось время немного расслабиться. Она снова посмотрела назад – вереница машин. Альтернативы не было, ей снова придется выехать на кольцо. Надеясь, что на этот раз ключ к разгадке найдется, она подалась вперед и, оставаясь в среднем ряду, поехала как можно медленнее, читая указатели.

Ничего. Ни одного знака с информацией, которая ей необходима.

Теперь она всерьез нахмурилась и запаниковала. Кэти еще раз проехала по кольцу. Опять ничего. Из трех выездов с кольца один был безостановочным. Она видела, как туда едут водители, на то шоссе, с которого нет возврата обратно. Что касается двух других, то на одном нельзя было развернуться, а второй скорее всего вел назад в Лондон.

Она проехала по кольцу еще раз, что-то бормоча под нос.

После четвертого почетного круга, она позвонила домой по мобильному.

– Я на кольце! – закричала она.

– Отлично! – бодро закричал ей в ответ отец.

– Я не могу с него выбраться!

– Сейчас я дам маме трубку.

Пока Диана шла к телефону, Кэти успела еще дважды проехать по кольцу, потихоньку впадая в отчаяние.

– Какие там развязки? – спокойно спросила Диана.

– Я как раз к ним подъезжаю снова, – сказала Кэти, снижая скорость. Она прочитала все названия матери.

– Хм-м, – глубокомысленно протянула Диана, – это интересно.

– Почему? – голос Кэти дрожал. – Я не на том кольце?

– Ах, все, как я думала. Тебе нужен третий выход. Как дезориентирует дорога, которая никогда не кончается.

– Ты уверена? – спросила Кэти. – Я не приеду в Бирмингем?

– Дорогая, – сказала мать, – разве я когда-нибудь посылала тебя в Бирмингем?

– Нет, – ответила Кэти, – сейчас поверну.

– Хорошая девочка.

– Я съезжаю с кольца.

Почти сразу же, как только Кэти съехала с кольца, она увидела на указателях знакомые названия.

– Все правильно, – закричала она, – ты была права! Я на правильном пути!

В конце концов у телефона собралось все семейство, и все дружно указывали, куда ей ехать. Процесс не был гладким. Все пытались говорить одновременно, Диана кричала на беременную сестру Кэти, за это брат Кэти громко обзывал Диану сволочью, не обращая внимания на то, что родители были на линии. Внезапно отец громко и четко сказал «херня», и на линии повисла ошарашенная тишина. Тишина была такая неожиданная и оглушающая, что Кэти от шока чуть не пропустила поворот.

– Дорогая, – услышала она голос матери, взрывающий тишину, – ты еще тут?

– Да, – тихо ответила она.

– Беа, и ты здесь? – спросила Диана старшую сестру Кэти.

– Да, – отозвалась Беа, – но я, возможно, потеряла ребенка.

– Это не смешно, – сказала Диана. – Клиффи, ты тут?

– О да, – раздался голос младшего брата Кэти, – я бы такое ни за что не пропустил.

– Сидни, – позвала Диана, – ты тут? Или хочешь спуститься и успокоиться?

– Нет, черт побери, не испытываю ни малейшего желания вешать трубку, – раздался голос Кэтиного отца.

Когда она, в конце концов, услышала успокаивающий скрип гравия под колесами, увидела освещенные окна родительского дома сквозь фигурно подстриженные кусты, Кэти облегченно вздохнула.

Диана подошла к дверям в сопровождении двух своих золотистых ретриверов. Кэти вышла из машины. У нее затекли мышцы на ногах, но уже через минуту она чувствовала себя намного лучше. Ее путешествие не нанесло серьезного урона семье Симмондс, по крайней мере, ничего такого, что требовало бы общей терапии.

Когда Кэти разогревала еду на удобной кухне, где стояли дубовый стол и шкаф, мать и сестра присоединились к ней. В это время отец, брат и зять слушали по телевизору последние новости о регби.

– Утром они идут в паб, чтобы посмотреть регби, так что мы прекрасно сможем спокойно посидеть, – сказала Диана.

– Надеюсь, они вернутся к воскресному обеду, – заметила Беа.

– О, мам, я не останусь надолго после обеда, – объявила Кэти.

– Почему?

– У меня свидание.

Беа и Диана приготовились слушать.

– Его зовут Дэн.

– И?

– Не И, а Дэн.

Кэти доела яблоко и взяла ревеневый пирожок с заварным кремом.

– Он учился в Оксфорде, заработал достаточно денег, чтобы начать свой бизнес, и у него ямочка на щеке, когда он улыбается.

– Что он изучал в Оксфорде? – спросила Диана.

– Какого цвета у него глаза? – спросила Беа.

– В котором часу ты идешь? – спросила Диана.

– Он высокий? – спросила Беа. Кэти вздохнула:

– Свидание в восемь, так что считайте, сколько времени мне нужно, чтобы туда добраться. Возможно, мне придется уехать через полчаса после ланча. Синие глаза, приблизительно шесть футов ростом, не знаю, что он изучал.

Разговор был прерван появившимися мужчинами. Диана побежала удовлетворять их потребности – заваривать чай, мыть стаканы и вытаскивать из кладовки домашнее печенье.

Критически осматривая свою обожаемую семью, Кэти не могла удержаться от раздумий о том, почему ее сестра – законодательница мод, королева эстетики – вышла замуж за Мориса. У Мориса, можно сказать, не было лица. У него был подбородок. Вернее, даже несколько, и с возрастом подбородки эти росли. Они уже почти достигли его груди и, казалось, начинались от ушей. Кэти думала, не настанет ли такой день, когда ее сестра проснется утром и обнаружит, что у ее мужа вместо головы один сплошной подбородок.

Как ни странно, мать Мориса была редкой красавицей с аккуратным подбородком (да и на портретах предков по мужской линии такой редкости не обнаруживалось), и Кэти могла только гадать, как Беа, абсолютно конкурентоспособная женщина, может жить с таким несчастьем.

Единственная надежда заключалась в том, что дети – первый из которых уже сидел под кашемировым джемпером Беа – пойдут в мать, а не в отца. Но это станет известно месяца через три.

– Как дела, сестра? – спросил Клиффи, хватая одно из приготовленных Дианой печений и заглатывая его целиком. – Оправилась после дороги?

Кэти зевнула.

– Кое-кто тут сонный, – сказал Сидни, ее отец, – думаю, пора спать.

Кэти поднялась по большой широкой лестнице в свою маленькую древнюю спальню, в которой ничего не изменилось с тех пор, как она уехала учиться в колледж. Бело-голубые обои и занавески в тон, односпальная кровать. Она сразу почувствовала умиротворение в тихом спокойствии комнаты, которого не замечала, когда росла. Оставив одежду на бело-голубом подлокотнике кресла, Кэти скользнула на прохладные простыни и повернула бело-голубой выключатель лампочки. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на воспоминаниях о вечеринке на прошлой неделе, но тут к ней на цыпочках подкрался сон и унес в свою страну.

На первом этаже Беа и Морис наконец улеглись в свою удобную новую кровать в старой комнате Беа. Прошло четыре года со дня свадьбы старшей дочери, прежде чем Диана в конце концов поменяла узкую девичью кровать Беа на более просторную, а Морис перестал спать на старом диване. Диана говорила, что никогда не думала об этом, но даже то обстоятельство, что предсвадебные хлопоты заняли целый год, брак был зарегистрирован и свадьба отпразднована, не заставило Диану и Сидни смириться с тем, что их дочь уже официально не девственница.

После того как Беа и Морис третий год подряд провели Рождество в семье Мориса, Беа наконец поставила родителей перед фактом, что ее мужу надоело спать «в той кровати» во время того, «что должно быть праздником». И Диана сдалась. Она купила огромную кровать, настолько огромную, что ее дочь и зять могли на ней потерять друг друга. Как именно ведут себя в спальне их дочь и зять, было, конечно, личным делом супругов, но Диана и Сидни чувствовали себя спокойнее, зная, что у Беа есть возможность спать вдалеке от мужа.

Комната Клиффи не менялась. В двадцать один год он все еще жил дома, и все знали, что он не уедет. У него была вполне приличная работа, но его страшно разбаловала комфортная жизнь в семье.

Спартак и Гектор, семейные ретриверы, сидели на кухне, а прадедушкины часы солидно тикали в тишине. Ночь принесла морозец, который украсил узорами окна, скрывая от взгляда запущенный садик Симмондсов, и наступила тишина, нежная, как сказка Уолта Диснея, волшебная, плотная, как ночное небо над всем Глоссопом.

В семь часов утра Кэти проснулась от запаха жареного с яйцами бекона, журчания воды в старом радиаторе и ощущения такого уюта, что ей казалось, будто она плывет. Она все еще лежала, давая глазам привыкнуть к свету. Услышав радостный лай собак, она поняла, что мужчины уже уходят, а это означало, что она не так уж много пропустила в этот день. Она подождала, пока желание постоять под бодрящим душем, съесть горячий завтрак и выслушать семейные сплетни не победит нежелание выбираться из уютной постели. Борьба заняла пятнадцать минут, и все это время она слышала, как Беа моется в душе. Кэти знала, что мать уже одета, накормила завтраком мужчин и Беа и теперь ждет ее.

Она осторожно выбралась из-под одеяла и осталась в теплой пижаме из овечьей шерсти. Кэти ожидала, что замерзнет, но в комнате оказалось совсем не холодно. Она села, спустила ноги с кровати, поводила пальцами по старому ковру и встала. Подошла к окну и раздвинула занавески. Затуманенное зимнее солнце осветило танец пылинок, а снаружи все выглядело просто волшебно.

На первом этаже, на кухне, ее мать сидела во главе дубового стола, у ее ног лежали собаки. Напротив нее на столе стояли заварочный чайник, хлебница и пакет молока, рядом лежала открытая газета «Телеграф». Диана просияла, увидев дочь.

– Ага, – провозгласила она, вскочив на ноги. – Ты проснулась. Я только что приготовила свежую еду, – сказала она, показывая на бекон и яйца.

Кэти знала, что матери бесполезно говорить о том, что она не завтракает. Это все равно что приказать собакам не вилять хвостом. Она налила себе чашку чая, наблюдая, как мать суетится над завтраком, добавляя к бекону и яйцам грибы и жаренные на гриле помидоры.

Позавтракав, Кэти поняла, что матери не терпится начать разговор. Она знала, что Беа не пробудет наверху долго и это единственная возможность для Дианы расспросить Кэти. Поэтому она терпеливо ждала. Ее мать заслужила право поговорить – завтрак был шикарным.

– Итак, – сказала Диана, забирая у Кэти тарелку, и Кэти почувствовала, как мать собирается произнести два слова. – Как работа?

– Хорошо.

– Да?

– Да.

Стоя к дочери спиной, Диана выдавила пену на тарелку.

– Что интересного происходит у тебя в последнее время?

– К нам недавно приходила посетительница с бородой, – сказала Кэти.

Спина матери согнулась над раковиной, и Кэти не могла определить, потому ли это, что она моет тарелку, или потому, что плачет.

– Если, конечно, это не был мужчина с грудями.

Ответа не последовало.

– А слепой мужчина ударил Алека по голени своей палкой.

Ее мать повернулась, сверкая глазами:

– И это интересно, да, Кэтрин?

– Нет, – опустила голову Кэти. – Не особо. Но это было смешно.

Диана сняла перчатки, положила их на сушилку, подошла и села за стол.

– Дорогая, – сказала она, убирая волосы с глаз, – я всерьез волнуюсь.

– Угу.

– Это не то дело, которое можно откладывать.

– Я ничего не откладываю.

– Плохо уже то, что ты не можешь найти мужчину, так найди хотя бы работу. Тебе нужно найти свой путь.

Кэти досчитала до десяти.

– Ну, – сказала она, – все мы знаем, что у меня топографический кретинизм.

– Не уходи от разговора, – едко сказала Диана. Повисла пауза.

– Тебе нужно делать карьеру, – провозгласила Диана.

– Но ты же ее не сделала, – парировала Кэти.

– Сделала, моя дорогая, – усмехнулась Диана, – я вырастила троих детей. Возможно, Беа сделает то же самое. Но ты другая. Ты можешь представить себя замужем за таким, как Морис?

– Господи, нет!

– Кэтрин!

– Извини, мам.

– Все что тебе нужно сделать – это решить. Двоюродная тетушка Эдна ждет твоего слова.

– Как у нее дела?

– Все хорошо. Но я имею в виду то, что она настроена завещать тебе свои деньги только тогда, когда ты решишь, что хочешь делать. Она ужасно принципиальна, так что отказывается от любых предложений, и лучше, чтобы ты получила деньги раньше, чем позже.

– Хорошо. Может, тебе удастся вырвать страницу из ее чековой книжки.

– Черт побери, Кэти, – прикрикнула Диана, подаваясь вперед, – ты что, не понимаешь?

– Что?

– Она – старая женщина.

– И что я должна делать?

– Она может умереть, прежде чем изменит завещание.

– А зачем ей менять завещание?

– Потому что, – прошипела Диана, – в данный момент она завещает маленькие суммы куче народу, которая не имеет для нее значения. Но как только она услышит от тебя решение, она изменит завещание и все достанется тебе.

– И что, забрать эти деньги из рук других людей? – спросила Кэти. – Зачем мне это делать?

– Потому что это люди, которые вряд ли будут ее помнить, – твердо сказала Диана, – и суммы эти недостаточны для того, чтобы изменить их жизнь. Однако, если она завещает деньги тебе, твоя жизнь капитально улучшится. Но, – мать подняла палец, – она не сможет изменить завещание, если умрет.

– Хорошо, – парировала Кэти, – значит, у нее будет причина пожить подольше.

Диана откинулась на стуле.

– Ты такая же, как она, – пробормотала Диана. – Ненормальная.

– Спасибо.

Диана закрыла глаза:

– Это твое будущее, Кэти.

– Так почему бы ей не создать для меня трастовый фонд?

– Я сделаю вид, что этого не слышала.

– Хорошо тебе, – сокрушенно сказала Кэти.

– Твоя двоюродная тетя Эдна всегда была немного эксцентричной, скажем так, и для нее имеет значение, что она не просто оставляет тебе деньги, чтобы ты их потратила. Она думает, что если она учредит траст-фонд, ты не станешь самостоятельной, ты испортишься. А она хочет, чтобы у тебя была карьера. Она просто не могла представить, что тебе понадобится так много времени, чтобы сделать ее.

– Мам, я не могу принимать решения о собственном будущем только потому, что странная старая леди может умереть.

– Кэти!

– Извини.

– Это не та сумма, на которую можно махнуть рукой. Ты просто счастливица, что она выбрала тебя.

– Счастливица?

– Конечно да, – отрезала Диана.

– Не знаю, – вздохнула Кэти, – если бы надо мной не висел этот дамоклов меч…

– Дамоклов меч! – взорвалась Диана. – Семьдесят тысяч фунтов ты называешь…

– Да, потому что с этим слишком много связано. Беа и Клиффи по крайней мере знают, что получат ее антиквариат и смогут сделать с ним, что захотят.

– Сомневаюсь, – фыркнула Диана. – Ее коллекция весьма ценная, так что могу поспорить, в завещании будут четкие инструкции о том, что с ней можно сделать. В любом случае, она считает, что поступает так для твоей же пользы.

– Если ты решаешь отдать, то отдаешь ради того, чтобы отдать.

– Нет, – твердо сказала Диана, покачав головой. – Она знает, как лучше. Ты нравишься ей.

– Я знаю, я знаю. – Кэти и правда знала.

– Надеюсь, ты навестишь ее перед ланчем.

– Думаю, да.

– Хорошо.

Они услышали, как Беа спускается по ступенькам, постанывая от временного прибавления в весе и внутреннего дискомфорта.

– Еще чаю? – спросила Диана.

– Да, с удовольствием, – отозвалась Кэти. Беа вошла на кухню.

– Чай? – с улыбкой спросила Диана. Но Беа трудно было обмануть.

– Вы же не обсуждаете это в очередной раз? – спросила она.

– Конечно обсуждаем, – вздохнула Диана.

– За этим я домой и приехала, – пропела Кэти, – я соскучилась по таким разговорам.

– Если бы ты только могла решить… – протянула Диана.

– Вообще-то, я решила, – перебила ее Кэти.

– Могла бы и сказать, – хмыкнула Диана.

– Я собираюсь стать школьным психологом, – заявила Кэти, – думаю, что да. И знаете что? – продолжила она в воцарившейся тишине. – Мне нужно всего четыре года, чтобы доучиться. У меня даже степень подходящая.

Все так же царила тишина.

– Налить еще чаю кому-нибудь? – тем же тоном спросила Кэти.

Три женщины смотрели друг на друга.

– А ты не хочешь заняться чем-нибудь нормальным? – в конце концов спросила Диана. – Как насчет хорошей работы в издательстве? Ты можешь приобрести прекрасную маленькую квартирку в Фулхэме…

– Я не хочу маленькую квартирку в Фулхэме.

– … или Челси. Как насчет работы в Сотбис[2]?

– Ма-ам!

– Дочка Бреды Уитерспун, Ванесса, начала работать секретаршей в большом издательстве. – Диана проигнорировала тот факт, что Кэти уронила голову на стол. – Начинать надо с малого. А сейчас она редактор детских книг в одной из компаний, которую они купили. Она так счастлива. И она неплохо зарабатывает. Бреда так довольна. Это значит, что она самостоятельна, но не роскошествует, так что нуждается только в мужчине.

Кэти начала что-то бормотать в стол.

– Сандра, дочь Барбары Мэйторп, – продолжала Диана громче, – работает на замечательной работе в Сотбис. Ей там очень нравится.

Кэти подняла голову.

– Нет, спасибо, – сказала она.

– И она встречает всех этих замечательных мужчин на работе. Мужчин, которые разделяют ее интересы. – Диана снова взялась за чайник. – Ты не можешь сказать мне, – не совсем уверенно произнесла она, – просто сказать, почему ты предпочитаешь еще целых четыре года учиться и обслуживать столики в этом вшивом кафе, вместо того чтобы найти нормальную работу в издательстве. – Кэти прикрыла глаза. – Я просто отказываюсь в это верить, – продолжала Диана, – ты была официанткой уже в шестнадцать лет.

– Тогда ты гордилась мной, – заметила Кэти.

– Конечно. Тогда это было показателем инициативности. Ты собиралась открывать свой собственный бизнес.

– Ну да, – сказала Кэти, – у всех есть дурацкие мечты.

– Вот именно, – подтвердила Диана.

– Как поживает старый добрый чайный магазин? – спросила Кэти.

– Хорошо. Хозяева все время про тебя спрашивают. Миссис Блатчетт шлет привет.

– Она все еще жива?

Вместо ответа ее мать закрыла глаза.

– Это очень разумный вопрос, – обратилась Кэти к Беа, которая кивнула в ответ.

– Да, – ответила Диана, открывая глаза, – она все еще жива.

– Несмотря на то что в это трудно поверить, судя по тому, как она обслуживает посетителей, – пробормотала Беа.

– Конечно, обслуживание уже не такое быстрое, как раньше, – заключила Диана. – Но у нее до сих пор есть все зубы.

– Угу, и лучше не попадаться ей, когда она голодна, – сказала Беа.

– Мам, – начала Кэти, – я не обслуживаю столики вместо работы в издательстве. Я работаю в кафе до тех пор, пока не пойму, чего хочу от жизни.

– И когда же ты об этом узнаешь? Тебе уже двадцать четыре.

– Я знаю, сколько мне лет.

– Я не хочу видеть, как ты растрачиваешь впустую свой потенциал.

– Пожалуйста, перестань присылать мне анкеты для устройства на работу по почте. Я знаю твой почерк, – продолжала Кэти. – Если в них не лежит записка, это не значит, что они анонимные.

– Ох, и что же нам с тобой делать?

– Ты ничего со мной не сделаешь. Я достаточно взрослая и достаточно уродливая, чтобы делать то, что хочу.

– Ты не уродливая. И не толстая.

– Это про меня, – счастливо сказала Беа, кладя в рот еще один тост.

– Я решу, что хочу делать, в свое время, – объяснила Кэти, – и когда я решу, я сделаю ту карьеру, которую выберу.

Ее мать закусила губу.

– Ты же не всерьез говорила о том, чтобы стать школьным психологом? – спросила она в конце концов.

Кэти покачала головой.

– Нет. Дети невыносимы, – сказала она и, услышав вздох Беа, добавила: – Не твои, конечно. Твои будут замечательными.

– Ну, для начала пусть он родится, – тихо сказала Беа, – может, это поможет.

– Уверена, все будет отлично, – заверила ее Кэти, – но я все равно не смогу стать школьным психологом.

– Слава тебе, Господи, за маленькие радости, – вздохнула Диана.

Час спустя Кэти позвонила в дверь коттеджа двоюродной тетушки Эдны и услышала, как та идет открывать. Не то чтобы она не любила мамину тетку, она просто не очень хорошо ее знала. Очевидно, ребенком Кэти приходила к тетке на всякие семейные праздники и понравилась ей, так что теперь та хотела завешать Кэти деньги – в случае, если она решит, чем хочет заниматься, прежде, чем тетушка Эдна умрет. А Беа и Клиффи унаследуют ее маленький коттедж, заполненный всякими коллекционными древностями.

– Минуточку, – раздался голос из-за двери.

Кэти плотнее обмотала шею шарфом. Тетушка Эдна много знала о накоплении денег, поэтому отопление в доме включалось крайне редко.

Дверь распахнулась, и перед ней предстала крохотная женщина. Облако белых волос обрамляло ее лицо, голубые глаза светились живостью. Кэти всегда поражалась ее хрупкости, пока та не начинала говорить. Физически она могла выглядеть не слишком хорошо, но разум всегда был ясен и чист.

– Дай мне посмотреть на тебя, – сказала она, потрепав любимую двоюродную племянницу за подбородок.

Глаза их встретились, и тетя Эдна улыбнулась.

– Неплохо, – гордо просияла она, – ты молодец. Они поцеловались, а потом медленно прошли на кухню через темный прохладный коридор.

– Что будешь пить? – спросила тетушка Эдна, сжимая руку Кэти, отчего та почувствовала себя великаном в домике феи. На кухне было тепло, горел огонь, и Кэти догадалась, где тетушка Эдна провела весь день. Они сидели за столом, и тетка инструктировала Кэти, как приготовить чай. Все в коттедже, от бесценных орнаментов до эксклюзивно декорированных чашек и блюдец, было древним, коллекционным и ценным. Как только тетя Эдна поняла, что не может заботиться обо всем этом сама, она наняла девушку из деревни, чтобы та помогала ей убираться в доме. Она не была расточительной, но была горда и не допустила бы, чтобы люди говорили, что ее дом не содержится в чистоте.

Кэти сделала чай и села спиной к стене, слушая, как кухонные часы выбивают каждую четверть часа.

– Итак, – сказала тетушка Эдна, наливая в китайскую чашку молоко, – что ты мне расскажешь?

Страстно не желая говорить о работе и боясь оставить между словами большую паузу, Кэти неожиданно для себя проговорила:

– У меня появился мужчина.

Брови тетушки Эдны изогнулись, она отпила еще глоток чая.

– Он красивый?

– Да, очень, – улыбнулась Кэти.

Тетушка Эдна кивнула и положила ситечко себе на чашечку.

– Он богатый?

– Думаю, он может быть богат, – подумав, ответила Кэти.

Тетушка Эдна положила одну руку на чайник и налила еще две чашки чая. Она тяжело поставила чайник на стол, мимо салфетки, а потом аккуратно переставила.

Они пили чай.

– Тогда он сможет тебя содержать, – заключила тетушка Эдна.

– Я об этом пока не думала.

– Ты, возможно, даже не осознала, что думала, – сказала тетушка Эдна, – но у тебя будет еще не одна возможность поразмыслить об этом детально.

– Он мне просто нравится, – нахмурилась Кэти. Тетушка Эдна поставила свою чашку на блюдце и слизнула заварной крем с бисквита (мы не обязаны тут церемониться).

– Он бы нравился тебе так же, даже если бы был бедным как церковная мышь? – спросила она, макая бисквит в чай и обсасывая его.

– Да, – сказала Кэти, – вообще-то, думаю, я бы предпочла его.

– О, дорогая, – сказала тетушка Эдна, доедая бисквит, – дай бог, чтобы это того стоило.

– Да, – кивнула Кэти, – но думаю, ты сама сказала бы о нем то же самое.

Тетушка Эдна улыбнулась своей двоюродной племяннице, ее глаза приветливо заблестели.

– Да, дорогая, если бы ты не была такой симпатичной девушкой, он бы не был заинтересован в тебе.

– Спасибо, – поблагодарила Кэти.

– О, это не было комплиментом, дорогая, – возразила старая женщина, – это всего лишь голая экономика.

Кухонные часы четыре раза отсчитали по четверти часа, прежде чем Кэти пошла обратно через прохладный коридор. Она пригласила тетушку Эдну присоединиться к ним на ланч (так она делала каждый раз, когда наносила визит). А тетушка Эдна улыбнулась, поблагодарила и отказалась (как и всегда, когда ее об этом спрашивали).

Кэти добралась домой, едва не булькая от выпитого чая, и теперь смотрела, как Беа помогала Диане с ланчем, когда вдруг послышались звуки, свидетельствовавшие о возвращении мужчин. Кроме того, стало ясно, что мужчины возвращаются не одни. Кэти посмотрела в окно и увидела по крайней мере шестерых, идущих к дому на ланч. Ее отец привел гостей. Ну, в их присутствии ее мать хотя бы не будет к ней приставать. Она спустилась по лестнице и прошла на кухню.

– А, Кэти, – с энтузиазмом поздоровался отец.

Судя по быстрой реакции окружающих – Кэти не видела такого количества мужчин вокруг с тех пор, как ее брат играл на вечеринке по случаю Хэллоуина и поколотил миссис Хиггинботтом, – стало очевидно, что ее, возможно, предложат в качестве десерта. Отец представил ее гостям.

– Вот моя младшая дочь, – объявил он, как будто представлял призового быка. – Кэти, познакомься с молодыми собутыльниками своего старого отца.

Кэти почувствовала себя подопытным кроликом под тремя парами хорошо тренированных глаз. Она знала, что в глазах мужчин такого типа у нее куча недостатков со всех сторон. У нее слишком узкие бедра для потенциальной производительницы на свет детей, и ее внешность не сигналит об умении побаловать мужчину хорошей домашней пищей. С лондонскими мужчинами она всегда ощущала себя свободно, но для деревенских она была карликом. Она пробормотала что-то о помощи женщинам, которые были так заняты приготовлением еды на восьмерых, что их движения были почти молниеносными.

– Сначала, – отец взял Кэти за руку, – ты должна со всеми познакомиться. Это Башер, это Тоби, а это Фокси.

Три гостя смотрели на нее с вежливым интересом, с разными видами улыбок на губах.

– И конечно, – весело продолжал отец, кивая на Клиффи и Мориса, – с этими двумя мошенниками ты знакома.

Клиффи сгреб ее в братские объятия, а потом оттолкнул, прежде чем она успела врезать ему по ребрам.

– Ладно, – сказал Сидни, сводя вместе свои большие красные руки, – время выпить перед ланчем, я думаю.

И, как по волшебству, мужчины моментально исчезли.

– Что случилось с головой Башера? – прошептала Беа.

– Я думала, это его лицо, – ответила Кэти.

– Тише, девочки, – сказала Диана, – лучше помогите мне с овощами.

За столом Кэти поняла, по каким причинам она никогда бы не вышла замуж ни за одного из этих мужчин. Башер ел как лошадь, Тоби считал, что женщины могут заниматься только цветочками, а Фокси был прозван так потому, что, если присмотреться, можно было увидеть волосы у него в носу. Но что наиболее важно, ни один из них не был Дэном.

После ланча на кухне появился Сидни.

– Ну? – спросил он у Кэти, явно гордясь своим выбором возможных женихов.

Прежде чем она успела ответить, появилась Диана.

– Хватит, – сказала она мужу, насильно выталкивая его из кухни, – давай уходи. Мы только что скормили ланч для четверых восьми персонам, а ты тут лезешь со своим «ну?».

Сидни отошел, чтобы женщины убрали на кухне.

– Двоюродный дядя Тоби был графом! – восхищенно крикнул он Кэти над головой Дианы, когда добрался до двери.

– А его мать была лошадью, судя по его виду, – парировала Диана, вспыхнув. – Иди уже. У нее сегодня встреча с хорошим парнем из Оксфорда, перестань вмешиваться.

– Что, правда? – спросил Сидни, наполовину скрываясь за дверью. – А чем занимается его отец?

– Занимается собственным бизнесом скорей всего, – раздраженно ответила жена, – уходи из кухни, а то не получишь чаю.

Сидни подмигнул Кэти и убрал нос, прежде чем Диана захлопнула дверь.

Кэти положила тарелку, которую вытирала.

– Спасибо, мама, у меня уже начались ужасные видения по поводу организации свадьбы.

– Ни за что, – сказала Диана, – я никогда не позволю своей дочери выйти замуж за подобного поросенка.

– Спасибо, мама.

– Тем более пока ты не сделала карьеру.

– О-о, – неожиданно воскликнула Беа, – он толкается.

Она повернулась к матери и сестре, и было видно, как ребенок в ее животе танцует румбу собственного изобретения.

– О-о, – сказала Кэти, – он будет танцовщиком.

– Ни за что, – заявила Беа, – регби, центральный игрок.

– А если ей понравится балет? – спросила Кэти. Они снова посмотрели на танцующий живот.

– Я уверена, это мальчик, – поглаживая живот, сказала Беа.

Они все улыбнулись фирменной улыбкой Симмондсов и обратились к Богу с просьбой, что им неважно, какого пола будет ребенок, только чтобы он был здоров и не унаследовал подбородок своего папаши.

В три часа дня, приблизительно в то время, когда Кэти собиралась уезжать из Глоссопа, лондонское небо отказалось от попыток стать светлее. И Сьюки больше не могла терпеть. Она знала, что это будет невежливо, но если бы Грета не хотела, чтобы ей звонили домой, она бы не дала свой номер.

Успел раздаться только один гудок.

– Грета Майклз.

– Грета, это я, Сьюки.

– Сьюки, дорогая, все в порядке?

– Да, все хорошо. Извини, что я звоню домой…

– Что случилось?

– Я просто…

– Ты не могла бы говорить громче?

– Да, я просто…

– Отлично! Я знала, что ты можешь это сделать.

– Я просто хотела попросить тебя рассказать чуть побольше о том, как лучше выглядеть на пробах.

– Дорогая, дело не в том, что надо что-то улучшать… Ой, подожди минутку, мне надо выпустить кошку… Ты естественна. Тебе нужно просто переосмыслить само понятие «пробы».

– Правильно, переосмыслить.

– Да.

– Я просто не знаю, что еще мне надо сделать, – повторила Сьюки, – я имею в виду, что у меня никаких проб на следующей неделе, только одно прослушивание.

Она слышала, как Грета на другом конце провода шелестит бумагами.

– Я вот что тебе скажу, – проговорила Грета после паузы, – я только что читала твое резюме. Теперь, когда мы хотим представить тебя заново, как телеактрису, его нужно переписать.

– Хм. Как?

– Ну, телевизионные режиссеры не слишком заинтересуются тем, что ты умеешь танцевать джаз или фехтовать. Не так уж много фехтовальщиков нужно для комедии.

– А чего они хотят?

– Они хотят знать, снимаешься ли ты обнаженной и насколько далеко ты готова зайти.

– В комедиях не так уж много обнаженки, в любом случае.

– Я знаю, дорогая, но ты понимаешь, о чем я говорю. Посмотри на свое резюме, – еще шелест. – Ах да. И твои рекомендации. Их надо полностью переписать.

– Хорошо. Полностью переписать.

– Когда ты мне все принесешь, тогда поговорим о пробах.

– Ты имеешь в виду, что не будешь ничего делать, пока я не принесу тебе новое резюме и рекомендации?

– Ну, дорогая, когда ты их перечитаешь, ты меня поймешь. Я так рада, что ты мне позвонила. Теперь уж мы точно можем начать двигаться.

Когда Сьюки положила трубку, она уже пообещала себе никогда не звонить Грете домой. Вот только бы найти в себе силы выполнить это обещание. Сьюки знала, что она не слишком дисциплинирована. Она прикрепила на холодильник записку: «Звонить Грете только, когда счастлива». А потом позвонила матери в поисках хоть небольшой поддержки.

– Думаю, тебе надо сменить агента, – заботливо сказала мать.

– Нет, Грета прекрасна, – устало ответила Сьюки. Невозможно было поверить, но заботливость матери только ухудшала дело.

– Но она тебе совсем не помогает, – заспорила мать, – и она вгоняет тебя в депрессию. Думаю, она вредит тебе.

– Нет, неправда. Она мне помогает.

– Но разве ты счастлива?

Повесив трубку, Сьюки добавила к прикрепленной на холодильник записке еще одну строчку: «И маме». После этого она отправила Кэти на мобильник сообщение: «Агент и мама ненормальные. Я иду к тебе». А потом пошла к Кэти, надеясь, что Джон будет дома и она сможет подождать, пока Кэти вернется домой.

5

Возвращаться обратно в Лондон всегда было намного легче, так что три часа спустя Кэти уже пыталась найти место для парковки в радиусе пяти миль от своей квартиры. До свидания с Дэном у нее оставался только один час.

Она крайне редко пользовалась машиной по двум весьма серьезным лондонским причинам. Во-первых, пользоваться общественным транспортом было гораздо дешевле, а во-вторых, не надо было искать свободное парковочное место. Какие-то ублюдки явно видели ее отъезжающей в субботу и быстренько заняли ее место. Теперь, конечно, как минимум месяц они оттуда не сдвинутся. Кэти осторожно перенесла вес своего тела с одной затекшей ягодицы на другую.

И вдруг она услышала, как хлопнула входная дверь, а потом увидела, как из какого-то дома выходят люди и идут к своей машине. Она тут же насторожилась и, как только машина отъехала, сразу же заняла ее место, чтобы больше никогда его не покидать. Ха! Это научит их никуда не уезжать в воскресенье вечером.

Она выключила двигатель и осталась сидеть в темной машине. О черт. Она ужасно нервничала по поводу этого свидания. Прошло не так уж много времени с тех пор, как Дэн пригласил ее, но этого было достаточно, чтобы предстоящее свидание превратилось в Ужасающую Перспективу. В первый день свидание еще было просто чем-то, чего стоило ждать. На второй день это приобрело оттенок реальности – свидание приближалось. Еще через день осталось только напряжение.

Как только она, волоча сумку, вошла в дом, она услышала голоса и сразу же прошла в гостиную. Джон и Сьюки сидели на разных диванах и мило беседовали. Увидев Кэти, Сьюки распахнула глаза:

– Ага! Странница вернулась.

Джон улыбнулся, а Кэти развалилась на диване.

– В следующий раз, когда я решу воспользоваться машиной, – слабым голосом сказала она, – посадите меня на цепь.

– Когда ты идешь на свидание? – спросила Сьюки.

– Знаешь что, – закрыв глаза, сказала Кэти, – я даже не знаю его фамилии. Или что он изучал в Оксфорде.

– Я так понимаю, у твоего семейства все в порядке, – усмехнулась Сьюки.

– Как я могу идти на свидание с кем-то, если даже фамилии его не знаю? – продолжала Кэти. – А вдруг он меня изнасилует?

– Как насчет чашки чая? – спросил Джон. Кэти кивнула.

– А ты не сказала матери, – поинтересовалась Сьюки, – что после такого поцелуя тебе наплевать на то, что он может оказаться Мармадюком?

– Никто так хорошо не целуется, – пробормотала Кэти и улыбнулась. – А как твои дела?

– Кошмарно. Потому я и пришла.

– Ты рассказывай, а я пока буду думать, что мне надеть, пока не решу надеть то же, что и на прошлой неделе.

Этим они и занялись.

– Так что, как видишь, – сделала вывод Сьюки, глядя на борющуюся с третьим нарядом Кэти, – мне нужно серьезное резюме и помощь с рекомендациями. Кроме того, я вспомнила, что Джон – эксперт в этих делах.

Кэти повернулась, демонстрируя четвертый наряд. Сьюки скривилась, и Кэти добавила одежду в груду Магазина Милосердия – так она называла то, что никуда не годилось.

– Он согласился? – спросила Кэти.

– Я все еще пытаюсь убедить его. Он говорит, что занят своей книгой и твоими резюме.

– Не пугай его, – сказала Кэти, – он легко пугается. Хотя, – она хлопнула себя по лбу, – знаешь что? Я придумала, что ты можешь сделать для него в качестве ответной услуги!

– Я порядочная девушка, – хмыкнула Сьюки.

– Да ладно тебе! Джону нужно найти себе агента, но он слишком стеснителен.

– И? – не поняла Сьюки.

– Ему нужно научиться быть более уверенным в себе.

– И чем же я могу помочь?

– Ты можешь давать ему уроки актерского мастерства! – воскликнула Кэти. – Ты идеально подходишь! Ты просто обязана помочь ему!

– Ну, если он напишет мне резюме, я готова ему помочь, – к своему собственному удивлению согласилась Сьюки.

Мысли Кэти снова вернулись к свиданию.

– Понимаешь, – объяснила она Сьюки, – Джеральдина все еще явно в нем заинтересована. Я видела это на вечеринке.

– Но тогда это не остановило тебя, – резонно заметила Сьюки.

– Я знаю, – скривилась Кэти, – я ужасна, да? Но я просто не могла остановиться.

– Конечно, ты не ужасна, – сказала Сьюки, – в любви и на войне все способы хороши. Ты же не делаешь это, чтобы навредить Джеральдине. Тебе просто нравится Дэн.

– Ну да, – пробормотала Кэти, – но я буду чувствовать себя так, будто надела туфли Джеральдины.

– Перестань, ты прекрасно знаешь, что Джеральдина поступила бы с тобой точно так же. Дэн был бы с ней, если бы хотел. Но он хочет быть с тобой.

Когда Джон принес Кэти чай, Сьюки предложила давать ему уроки актерского мастерства взамен резюме и рекомендации.

– А я создам тебе имидж, – добавила Кэти. – С нашей помощью ты сразу найдешь агента.

– А ты что за это хочешь? – спросил Джон.

– Понижение квартплаты, – пожала плечами Кэти.

– Похоже, это хорошая сделка, – согласился Джон, – думаю, я могу себе это позволить.

Полчаса спустя, когда Кэти быстренько одевалась в то, что надевала на прошлой неделе, добавляя к этому парфюм, аксессуары и косметику, Сьюки и Джон договаривались о первом уроке актерского мастерства и о переписывании резюме.

А час спустя Кэти ждала Дэна, который должен был за ней заехать.

Дэн опоздал на пять минут. Первые четыре минуты прошли нормально, но в последнюю минуту Кэти колебалась между Мужчиной-Которому-Нельзя-Доверять и Все-Это-Просто-Была-Кошмарная-Шутка. Когда через четыре минуты и пятьдесят семь секунд зазвонил звонок, Кэти была совершенно напуганной. Она еще раз посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась своему отражению и пошла к дверям. И когда она сделала это, ее жизнь превратилась в один сплошной замедленный кадр. Чем ближе она подходила к двери, тем сильнее ей казалось, что за дверью стоит мутант, похожий на человека только на дерьмовых вечеринках, где сильно напиваются. Ее ноги шли к дверям, а душа летела где-то позади, как иногда изображают в мультиках.

Словно во сне, она увидела, как поднимается и ложится на ручку двери ее рука, в то время как мозг активно прорабатывает пути к отступлению. Она может попросить Джона позвонить ей через полчаса, как будто у нее с ним срочные дела. В зависимости от того, будет ли Дэн напоминать олицетворение мужественности, как на вечеринке, или же франкенштейновского монстра, она сможет строить свой разговор с Джоном – остаться или срочно смыться.

Она смотрела на свою руку на дверной ручке так, будто могла найти таким образом ответ, и отчетливо ощутила присутствие человека за дверью. Гротескный гигант, раздевающий ее глазами на пресловутой вечеринке.

Она сняла руку с дверной ручки. Она не должна делать никаких глупостей. Она ничего не должна этому человеку. Она может сделать вид, что ее нет дома, и он никогда не узнает правду. Она может задержать дыхание, отойти от двери и остаться с Джоном и Сьюки, уютно расположиться на диване и смотреть воскресные телепередачи.

Кэти смотрела на дверную ручку, пока та не начала расплываться перед глазами. Когда звонок прозвонил еще раз, она подпрыгнула, мысленно сказала матери «у меня не было выбора, ведь он позвонил дважды» и открыла дверь.

Ореол света, звуки фанфар, хоровое пение. Это был Дэн! Дэн с ямочкой на щеке, синими глазами, длинными ногами и римским носом. Дэн Как-Его-Там был здесь! Сердце Кэти запело, разум замолчал.

– Привет! – чуть не завопила она. – Заходи!

– Привет, – улыбнулся он. Его темные волосы казались еще темнее, намокнув от дождя.

– Я почти готова, – сказала Кэти, повернулась и взяла зонтик, – вот теперь готова!

Он засмеялся ее шутке. Хороший теплый смех, от которого у нее все перевернулось внутри. Он Засмеялся Ее Шутке.

Внутри у нее все пело, но она заставила себя молчать, пока они шли к его машине, потому что она явно начала бы болтать какие-нибудь глупости.

– Вот мы и пришли, – сказал он, подходя к спортивной серебристой машине.

Кэти удовлетворенно хмыкнула, надеясь, что это выглядит восторженно, и села в машину. Сиденья оказались намного ниже, чем она ожидала.

– Bay! – сказала она, прежде чем вспомнила, что зарекалась это говорить. – Что-то я осела.

Он снова рассмеялся над ее шуткой. Он Снова Рассмеялся Над Ее Шуткой.

– Да, – сказал Дэн, – это дурацкая машина. Хочу купить что-нибудь получше.

Она хотела сказать, что машина вовсе не дурацкая и не стоит менять ее или что-то еще, но могла думать только о том, что ему нравятся ее шутки.

Пока они сидели в полной тишине, Кэти вдруг поняла ужасную правду – у нее в мозгу не осталось места ни для чего. Черт, ну почему это должно было случиться сейчас?

Она посмотрела в окно, мучительно пытаясь придумать, что сказать.

Нет. Ничего. Абсолютно пусто.

Интересно, может ли болезнь Альцгеймера развиться на нервной почве?

Что бы делала Сьюки?

Она представила Сьюки, соблазняющую Дэна, и закрыла глаза, чтобы отогнать видение. Дэн кашлянул. Кэти замерла. Он кашлянул снова.

– Итак, – сказал он, – как прошел уикенд с родителями?

– О, – ответила она, – я была у них только одну ночь.

Они остановились на красный свет. Кэти хотелось выбраться из машины. Убежать, чтобы он больше никогда не видел ее. Она сможет жить в лесу и питаться ягодами. О, дорогой Боженька, ей придется есть на глазах у Дэна. Почему она не подумала об этом раньше? Как она могла этого не предусмотреть? Это было ужасно плохо. Ей нельзя есть сыр.

Или чеснок.

Или карбогидраты.

– Ну, – спросил Дэн, когда загорелся зеленый свет, – а как прошла одна ночь с родителями?

– Прекрасно.

Может, ей надо было объяснить, что ее мозг отказывается работать? Он поймет, он очень хороший парень. Но как только она собралась ему об этом сказать, Дэн снова заговорил.

– Мы приехали, – сказал он, – это мой любимый ресторан.

После бокала вина, поданного перед обедом, Кэти поняла, что обретает способность изъясняться односложными словами. К счастью, Дэн был вполне доволен жизнью, чтобы взять разговорную часть на себя, а она достаточно довольна, чтобы вставлять «угу» в нужных местах. Возможно, им следовало взять еще по бокалу вина. Кэти никогда не осознавала, что для поддержания разговора требуется так много навыков: умение слушать собеседника, оценивать его слова, иметь собственное мнение – или, по крайней мере, позаимствовать чужое, – а потом использовать мозги, дабы заставить рот формулировать мысли, которые не только будут интересными для собеседника, но и заставят его симпатизировать, смеяться, вызовут желание проводить с тобой больше времени и задуматься о том, какой ты будешь в постели. Это нелегко, когда мозги находятся в отключке.

– Ты еще ничего не выбрала? – спросил Дэн, заглядывая в меню.

– Выбрала, – ответила Кэти, – я буду кушать. Он снова засмеялся ее шутке.

Но это была не шутка. Может, стоит признаться ему? Нет. Она с энтузиазмом присоединилась к его смеху, как раз тогда, когда он уже отсмеялся. К своему ужасу, Кэти поняла, что громко смеется в одиночку. Она замолчала. «Я не могу думать», – кричали ее глаза, но Дэн уже смотрел в другую сторону, наливая себе еще бокал вина.

– Я закажу то же, что и ты, – быстро сказала Кэти. Дэн кивнул, не поднимая глаз.

Если бы она знала, что произойдет этим вечером, она отступила бы. Но тут Дэн улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка. «А может, и не отступила бы», – подумала Кэти.

После второго бокала вина и первой порции пищи Кэти почувствовала себя намного свободнее. Она даже стала перебивать горячие дебаты Дэна с самим собой о том, снятся ли собакам сны, рассказывая ему забавные истории о Спартаке и Гекторе. Дэн смеялся над ее рассказами до икоты.

Он Смеялся Над Ее Рассказами До Икоты. А она пыталась прийти в себя.

К счастью, Дэну понадобилось отойти в туалет. Она смотрела, как он прошел мимо других посетителей и скрылся за углом – прямой и высокий, красивый и уверенный в себе молодой человек.

Дэн – прямой и высокий, негибкий и хмурый – вошел в мужской туалет. Он прошел мимо писсуаров, вошел в кабинку, захлопнул за собой дверь и прислонился к ней лбом.

Какого черта он привел эту девушку в ресторан? Почему не в кино? Или театр? Или клуб? Черт побери, даже книгу почитать было бы лучше этой продолжающейся агонии.

Он все испортил.

Она больше никогда не захочет с ним встречаться. Что случилось у ее родителей? Она встретила там давно влюбленного парня, который наконец сделал ей предложение? Он не мог думать ни о чем, кроме ее молчания по дороге в ресторан. Она была для него слишком веселой. Слишком умной. В Оксфорде было точно так же – вместо того чтобы веселиться вместе с девушками, он был подавлен их умом.

А еще это чертово место.

Как только они сели за столик в этом модном ресторане, стало ясно, что оба они совершенно не хотели сидеть при свете ярких ламп и тупо есть из своих тарелок. Она даже не хотела смотреть в меню, взвалив эту ношу на него. А он был так расстроен, что выбрал какую-то гребаную поленту, больше напоминающую цемент. Она провела весь вечер, размазывая эту поленту по тарелке, а он только и делал, что нес околесицу. Собачьи сны? Какого черта он думал? О да, правильно, он не думал, он паниковал. Нес фигню, а она смотрела на него непонимающим взглядом и была потрясающе красивой.

Дэн прикусил верхнюю губу. О господи, вы только посмотрите на нее! Совершенно очевидно, что он не произвел на нее впечатления. И вообще, когда она открыла дверь, она была так напугана, будто ожидала увидеть грабителей с пистолетами, приказывающих ей вести себя как обычно. А потом она наклонилась, чтобы взять зонтик – в своей короткой юбке, – и Дэну показалось, что он видит звезды.

Ему надо перестать пить и взять себя в руки. Более того, он должен сделать ее счастливой.

Дэн сел на унитаз и обхватил голову руками. Еще немного, и пора идти обратно. Он глубоко вздохнул.

Кэти несчастными глазами смотрела туда, где исчез Дэн. Она не могла разобраться, что больше ее расстраивает – тот факт, что он ушел, или то, что он скоро вернется и снова станет свидетелем ее деградации. Она посмотрела на недоеденный кусок хлеба. Если бы кто-то предложил ей сейчас тысячу фунтов, чтобы она его съела, она бы отказалась.

Может, ей все-таки надо признаться, что она не умеет вести себя на свиданиях? В колледже было легче – парни были везде: на семинарах, на лекциях, в баре, в квартире. С ними можно было просто болтать, прежде чем осознать, что происходит нечто большее. Это было похоже на покупку одежды без обязательной примерки, просто потому, что она сама появилась у тебя в гардеробе. Замечательно. И так отличается от этой смешной, неправильной ситуации, в которую она попала. Возможно, им следовало пойти в кино, в спасительную темноту. Ему, вероятно, скучно с ней, она почти ничего не говорит весь вечер. Как она сможет объяснить ему, что вдруг утратила способность строить нормальные предложения, если не может толком выразиться?

Она налила себе еще вина и попыталась взять себя в руки.

Вопрос: что она чувствует к нему?

Ответ: сходит с ума.

Вопрос: что он чувствует к ней?

Ответ: он пригласил ее – это хороший знак. Пока что все выглядело неплохо. Можно было продолжать.

Вопрос: сколько рабочих дней осталось до Рождества?

Ответ: уже немного.

Система сработала – состояние Кэти улучшилось. Она глотнула вина, надеясь, что Дэна не будет еще хоть несколько минут.

Вопрос: как долго они будут веселиться, когда смогут смеяться над чем-то вместе?

Ответ: долгие годы.

Вопрос: насколько она заинтересована в нем? Ответ: а нитка насколько заинтересована в катушке? Кэти откусила кусочек хлеба.

Когда Дэн вернется, она попросит прощения – четким длинным предложением – за свое поведение. Объяснит, как она нервничала, и расскажет ему, как он ей нравится. Все должно быть хорошо. Дэн – тот самый единственный и неповторимый.

Единственный и неповторимый Дэн с удовольствием отлил в туалете и дал себе твердое обещание. Они доедят свою еду и будут веселиться. Помыв руки, он посмотрел в зеркало, проверяя, не застрял ли между зубов шпинат. Он поговорит с Кэти о ней. Да, точно. Он улыбнулся своему отражению. Конечно! Это именно то, что поможет разбить лед. Почему он раньше об этом не подумал? Он подробнее расспросит Кэти о ее семье, ее выходных, ее доме. Он будет вежливым. А потом предложит поехать в свой любимый лондонский парк, где они смогут полюбоваться на огни города и в темный холодный зимний вечер забудут о дурацком ресторане, и все будет так же, как было в прошлую субботу.

Да, так будет отлично. Он вытер руки, вспомнил, что взял с собой походный крем после бритья, вытащил его и брызнул себе прямо в правый глаз.

* * *

Кэти все так же грустно смотрела туда, где исчез Дэн. Он вылез через окно? Она раздумывала, не последовать ли и ей его примеру, когда вдруг зазвонил ее мобильник. Это была Джеральдина, бывшая Дэна. Для такого звонка время было совсем неподходящим. Кэти попыталась выключить телефон, но, занервничав, случайно нажала не на ту кнопку.

– Хелло, – счастливым голосом пропела Джеральдина, – чем занимаешься?

– Да так, ничем, – выговорила Кэти.

– Послушай, – сказала Джеральдина, – маленькая птичка прочирикала мне, что ты встречаешься с Дэном, и я только хотела сказать, что я абсолютно ничего не имею против.

Повисла пауза.

– Ну, это на тот случай, если ты подумаешь, что я могу разозлиться, – продолжала Джеральдина, – или заревновать, – рассмеялась она. – Не бойся, ничего не случится. Ты можешь встречаться с ним абсолютно спокойно. Только не давай ему подставить себя так, как он подставил меня. У него есть такая привычка. А еще он любит опекать, так что будешь чувствовать себя идиоткой, даже защитив докторскую. И у него дурной характер. Правда, обычно это незаметно, но может проявиться в любой момент. И конечно же, тебе придется ходить с ним на футбол. Каждую неделю. В любую погоду.

– Ладно.

– Ну, в любом случае, думаю, что у вас все получится.

– Думаешь?

– Конечно, – сказала Джеральдина, – думаю, вы будете завтракать вместе приблизительно пятьдесят следующих лет.

Кэти смотрела на свой кусок хлеба. Потом подняла глаза и моргнула.

– Спасибо, – сказала она, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

– Это так чудесно! – пропела Джеральдина. – Только подумай, это и есть твой принц на белом коне!

Кэти инстинктивно прижала руку к животу.

– Твой мужчина, с которым ты будешь смотреть телевизор всю свою жизнь, – трещала Джеральдина.

У Кэти внутри все оборвалось.

– Мужчина, чьи носки ты будешь просушивать!

Кэти слышала свист в ушах.

– Мужчина, чей храп ты будешь знать лучше, чем свой!

Лицо у Кэти вытянулось.

– Мужчина, который облысеет и отрастит брюшко!

Кэти зазнобило.

– И вы познакомились благодаря мне! – воскликнула Джеральдина. – Это так романтично!

Кэти подавила рвотный позыв.

– Просто расслабься и получай удовольствие от вечера, – сказала Джеральдина и повесила трубку.

Кэти посмотрела на стол, пытаясь остановить панику. Она ничего не видела. Не могла дышать. И не могла есть. Ей хотелось уйти. Глотнуть свежего воздуха. Она отодвинула стул и встала на ноги. Задумалась о том, насколько нормальной она сейчас выглядит. Стараясь не встречаться ни с кем глазами, она сосредоточила всю энергию на том, чтобы выбраться на улицу и не упасть на пол. Каким-то образом она сумела найти выход из ресторана.

Прохладный воздух словно дал ей пощечину. Она отшатнулась, пытаясь удержаться на ногах и нормально дышать. Через дорогу Кэти увидела скамейку и побежала туда. Добравшись, она рухнула вниз и прижала голову к коленям, считая до трех снова и снова. Другие цифры она просто не могла вспомнить.

Она услышала, как зазвонил мобильник, и выключила его, так никогда и не услышав сообщение, оставленное Сьюки: «Выключи телефон. Только что звонила Джеральдина, и Джон сказал, что ты ушла гулять. Она сумела вытянуть из него, где ты, так что я не сомневаюсь, что она позвонит. Надеюсь, ты хорошо проводишь время, дорогая».

Увидев машину, Кэти сумела понять, что это такси, подскочила, крикнула и в следующую секунду уже была внутри. И только когда она добралась до дому и упала на кровать, паника постепенно стала спадать.

Но еще целых десять минут она думала о Дэне, оставшемся в ресторане.

6

В углу гостиной колледжа, ссутулившись, чуть в стороне от компании одноклассников сидел Мэтт, пытаясь притвориться уверенным и привлекательным, потому что в комнату недавно вошли несколько красивых блондиночек. Девушки сели достаточно близко, чтобы он мог прислушиваться к их разговорам. Это было настолько редким явлением, что вряд ли еще когда-нибудь повторится, пока Мэтт учится в колледже.

Мэтта удивляло, насколько тяжело подружиться с существом противоположного пола в этом колледже. В школе было намного легче.

Для мальчика в колледже имели значение только две вещи: относится ли он к крутым второкурсникам, или все еще является дерьмовым первокурсником. С девочками же была другая история. Первокурсницы считались «горячими штучками», за которыми увивались крутые второкурсники. Но через год все менялось. Ухаживающие за ними парни выпускались, а их собственные одноклассники, становясь второкурсниками, шли приступом на первокурсниц. Это был замкнутый круг, так продолжалось много лет в однажды заданном ритме. Это было неписаным правилом и никогда не менялось. Мэтта поражало, насколько все было неоригинальным.

Он отчего-то считал, что в колледже царствует свобода и модная анархия, и ждал, что научится общаться с девушками. Но ничего такого не происходило. Девушки тусовались только с подругами, точно такими же, как они сами. Это было еще одним неписаным правилом. Ни одна кудрявая брюнетка не дружила с блондинкой с прямыми волосами. Создавалось впечатление, что девушки сами хотели, чтобы их постоянно путали, как близнецов. Тем более что довольно часто они одинаково одевались. Самые крутые девочки могли прийти, например, в понедельник с одинаковыми фиолетовыми лентами в волосах и одинаковым пирсингом на брови. Они могли купить одинаковые пеналы или даже отрастить ногти одинаковой длины, постепенно превращаясь в один большой шаблон для своих одноклассников. Мэтт не знал, что больше его раздражает – абсолютная потеря девичьей индивидуальности или то, что все эти девочки полностью его игнорировали.

Но сейчас, именно тогда, когда Мэтт меньше всего этого ожидал, недалеко от него сидела одна из самых красивых девиц с подведенными бирюзовым карандашом глазами и блестящей помадой. Она просто ждала. Из своего угла комнаты мальчики видели добычу достаточно хорошо, но знали, что риск может быть слишком велик, а попытка слишком сложной.

За пределами класса эти ребята совершали только приличные, правильные вещи. И теперь делали вид, что их совершенно не интересуют девушки. Но по их венам зациркулировал тестостерон, и они принялись, расправляя плечи и выпячивая грудь, обсуждать работу, которую выполняли по выходным.

– Я целый день раскладывал там эти гребаные шарики…

– Ну, мужик, это фигня.

– А потом пришли эти старые коровы…

– Почему всегда они?

– О нет!

– Хорошие деньги?

– Да, но недостаточные для меня.

Мэтт пытался настроиться на волну девичьих разговоров. Он слышал только обрывки фраз, но старался уловить побольше.

– …прибавила два фунта на прошлой неделе…

– …калории…

– …возможно, она беременна…

Мэтт посмотрел на них. Одна рассматривала свои ноги, другая – ногти, третья – туфли, четвертая – свое отражение в зеркальце. Но было в этом что-то неестественное. Даже Мэтт, мало разбирающийся в женщинах, ощущал, что они на взводе и явно прощупывают своими антеннами окружающую атмосферу. Самый крикливый, самый храбрый из одноклассников Мэтта, Даз, явно ощущал то же самое.

– Эй! – крикнул он девушкам. В комнате стало тихо.

– Тебя зовут Сара, не так ли?

Момент был напряженным. Границы были нарушены, и мальчики затаили дыхание. А потом девочки одна за другой повернулись к ним.

Избранная, Сара, чуть заметно кивнула, а две ее подруги выдвинулись вперед. Мэтт почувствовал, как по телу разливается жар. А Даз продолжал:

– У тебя готово задание по английскому?

Сара вновь кивнула, а две ее подруги понимающе улыбнулись. Остальные одноклассники Мэтта теперь имели полное право повернуться и посмотреть, что творится вокруг. Даз подошел ближе. Одна из подруг Сары тоже шагнула вперед. Сара потянула ее на место, словно позволяя парням приблизиться.

– А это правда, – серьезно продолжал Даз, держа руки в карманах, – что ты продаешь на вечеринках перхоть вместо кокаина?

Раздавшийся через секунду женский смех был подхвачен мальчиками и тут же перешел в ржание.

– Я больше не буду, – сказала Сара, вставая и пересаживаясь на последнее кресло, разделяющее компании. Она медленно подняла руки, чтобы убрать волосы (прямые и светлые) в хвост. Ее свитер подскочил вверх, и мальчики уставились туда, куда и было им положено.

– Кстати, – язвительно заметил другой одноклассник Мэтта, Си, подавшись вперед. – Он точно пользуется «Хед энд шолдерс», чтобы лучше выглядеть.

Опять раздался женский смех, и девушки пересели ближе к Саре. Их короткие юбочки облегали стройные газельи ножки.

Даз и Си развалились на диване сзади, зарезервировав роли Первых Парней. Тони, высокий, но не слишком красивый для того, чтобы тоже стать Первым, устроился неподалеку, а Мэтт, смирившись с судьбой, тоже подошел ближе.

Девушки нашли себе парней-собеседников. И ни один из них не был Мэттом.

Мэтт решил, что пора сматываться. Ему предстояла дневная смена в кафе.

День был ясным и холодным. Мэтт спешил на работу и старался думать о своей учебе, а не о вечеринке на этой неделе, и с особой осторожностью переходил дорогу. Будет смешно попасть под машину, когда еще даже девушку себе не нашел.

Он был рад видеть Кэти. Однако Кэти, очевидно, была не рада видеть его. Это не было ничем личным, просто сегодня она явно не была рада видеть никого.

Кэти проснулась за час до звонка будильника, с ощущением, что у нее в животе все завязалось в один большой узел. Она свернулась калачиком, помолилась, чтобы однажды проснуться и осознать, что правильно выбрала работу, влюблена в правильного мужчину, точно знает, сколько денег лежит на ее банковском счету и в каком ящике находятся чистые носки. А до этого ей явно придется просыпаться с таким омерзительным ощущением.

Она подумала о Дэне и прошлом вечере и почувствовала себя еще хуже. Кэти вскочила с кровати и сделала пару гимнастических упражнений с неизвестно откуда взявшейся энергией. Перед тем как пойти в душ, она побегала трусцой, наслаждаясь красотой зимнего утра, но ее тело изъявило, скорее, желание проблеваться от этой самой красоты, и Кэти быстренько решила, что темная спальня гораздо предпочтительнее.

По дороге на работу Кэти всерьез обеспокоилась собственным психическим здоровьем. Все ее мыслительные процессы были сосредоточены на ужасных происшествиях вчерашнего вечера. И как она ни пыталась избавиться от этих мыслей, ничего не получалось. Застряла. Впервые в жизни она подумала, что, возможно, у нее проблемы. Наибольшее беспокойство вызывал тот факт, что все ее попытки завязать отношения оканчивались катастрофой после первого же свидания, если мужчина ей действительно нравился.

До сих пор она успокаивала себя тем, что всем, кого она бросила, просто на роду было написано быть ею брошенными, и, если бы была возможность вернуть то время, она вновь поступила бы так же. Кэти всегда знала, что причина ее одиночества проста – она еще не встретила Того Самого. Но теперь все изменилось. Дэн был Тем Самым, а она вела себя как идиотка.

И что же это значит? Неужели она может встречаться только с мужчинами, до которых ей фактически нет дела? И если так, то почему? Сможет ли она когда-нибудь спокойно встречаться с кем-то, кто ей действительно нравится, или она обречена на одиночество? И чем она все это заслужила? Разве ее родители не любили ее, когда она была ребенком?

Кроме всего прочего, у нее не было никаких планов по поводу будущей карьеры. Она зашла в тупик. Было что-то чудесное в том, как жизнь, полная потенциальных возможностей, превращается в полную пустышку. Почему же так происходит, что все, кроме нее, решают, как им стоит жить? Почему у нее нет призвания, о котором она бы знала с пеленок и ради которого бы жила? Неужели мать права? Думать об этом было слишком больно.

Теперь Кэти обзавелась парочкой новеньких неврозов, о которых стоило поразмышлять. Она не удивилась, когда, добравшись на работу, обнаружила, что не помнит, как туда попала, и ее трясло от переполняющего негатива.

Вдобавок ко всему, еще и Алек пришел на работу раньше. Он только мельком глянул на вошедшую Кэти, занятый какими-то подсчетами. А потом, вместо того чтобы сделать себе одно из многочисленных эспрессо и пойти в свой угол, он принялся приглядывать за Кэти. Та вытаскивала свежие овощи для салатов, извлекала из холодильника молоко, протирала столики, открывала ставни, включала духовки и вытирала все горизонтальные поверхности, напевая что-то себе под нос. Отказываясь отвечать на вопросы о том, с чего это вдруг у нее появилась мания чистоты, Кэти все больше злилась, и так продолжалось полчаса, пока Алек не заявил, что ему нужно отойти на три минуты и что, когда он вернется, все должно оставаться таким же чистым.

Когда кафе открылось, у Кэти не было никакого настроения работать. В животе у нее полыхал пожар.

– Два черных кофе, пожалуйста, – сказала первая клиентка, – без сахара. Совсем без сахара.

– Хорошо, – буркнула Кэти, – без сахара.

– Хотя, – заколебалась клиентка, – сделайте с сахаром. О черт, я не знаю.

– Знаете что, – резко сказала Кэти, – не берите сахар, но возьмите тост.

– Конечно, – просияла женщина.

– Это взаимовыгодное решение, – сказала Кэти, – у вас не будет чувства вины, а мы заработаем больше денег.

Женщина рассмеялась.

– И конечно же, – наклонила голову Кэти, – мы не обязаны вас слушать.

Они посмотрели друг на друга. Губы Кэти были сжаты. Женщина растерянно улыбнулась.

– Капуччино! – крикнул следующий на очереди мужчина. – Тост не надо!

– Большой или гигантский? – спросила Кэти, прежде чем вмешалась Сьюки.

– А какая разница? – раздраженно спросил он.

– Приблизительно фунт, – сказала Кэти, уперев руки в бока, – быстренько решайте, здесь очередь.

– О черт побери, – занервничал мужчина, – давайте тот, что больше.

– Так, – сказал следующий на очереди мужчина, – большую чашку латте. И тост, если у вас есть.

– Это вопрос? – поинтересовалась Кэти. Повисла пауза.

– Я спрашиваю, – произнес мужчина, изображая подобие улыбки.

– Тогда я сделаю, приятно с вами поговорить.

– Кому еще сделать тост? – крикнула Кэти, идя к тостеру. – Я больше сюда не вернусь, у меня есть занятия поважнее, чем торчать у тостера в такое утро.

Она начинала чувствовать себя лучше.

Четыре человека решили взять тосты. Когда очередь спала, Кэти и Сьюки посмотрели друг на друга. Никто из них не проронил ни слова – не хотелось портить атмосферу. Когда начался второй наплыв клиентов, Кэти поняла, что больше не может заниматься кофе. Сьюки сделала первые три порции, пока Кэти, скрестив на груди руки, стояла и смотрела на посетителей.

– Извините, – обратился к ней какой-то мужчина, – если вы не слишком заняты, не могли бы вы принести мне чашечку кофе?

– Я не занята, – улыбнулась она.

– Хорошо.

– Мне просто лень.

Кто-то покраснел, кто-то отвел глаза, кто-то сделал вид, что ничего не слышал. Кэти было все равно.

– Ладно, – сказала она, – пришло время вам научиться делать себе кофе. Это – кофеварка, – театральным жестом показала она, и Сьюки отошла в сторону, – вы все меня слышите?

Женщина в дальнем конце зала издала какой-то гортанный звук, который Кэти восприняла как согласие.

– Итак, в случае необходимости, – объяснила она, – когда, например, я или Сьюки устанем от работы и свалим отсюда к чертям собачьим…

– Или если начнется пожар, – добавила Сьюки, – а вы хотите кофе, чтобы добавить своему бегу энергичности.

– Спасибо, Сьюки, – сказала Кэти, и Сьюки поклонилась, – Сьюки Вудроу, леди и джентльмены.

Все зааплодировали.

– Вы все, – продолжила Кэти, обводя рукой присутствующих, – должны сами уметь сделать себе кофе. Правило номер один – не паниковать. Это не страшно. Это может пугающе выглядеть, но на самом деле сделать кофе может любой дурак. Да, даже вы, сэр.

Все рассмеялись, держа в руках чашки.

– Вот вы двое, вы пришли вместе? – спросила Кэти двух пригородников, одетых в одинаковые пальто. – Вы специально договорились одеться так, чтобы дети над вами не смеялись? Так вот, у вас не вышло. Вот, возьмите кофе.

Когда в конце смены пришел Мэтт, девушки пошли с ним на кухню помочь разобраться с кучей посуды.

– Так, – сказала Сьюки, споласкивая чашки и блюдца и передавая их Кэти вытирать, – как прошло свидание?

– Ад на земле, – отозвалась Кэти, выхватывая посуду из рук Сьюки и наполняя посудомоечную машину как можно быстрее. – Я не хочу говорить об этом.

– О черт, – Мэтт постарался совместить сочувствие к Кэти и радость по тому поводу, что он не единственный в мире неудачник.

– Что случилось? – спросила Сьюки.

– Я оставила его и ушла домой, – сказала Кэти, включая посудомоечную машину. – Я не хочу это обсуждать.

– Что ты сделала?

Кэти вытерла руки и хмуро посмотрела на Сьюки:

– Только не говори, что ты сама этого сотни раз не делала. Я бросила его в ресторане.

– Ты шутишь, да? – спросила Сьюки. – Ты имеешь в виду, что не спала с ним?

– Я имею в виду то, что оставила его одного в ресторане.

– Ты ушла, пока он ел?

– Нет, – сказала Кэти, – я не такая бесчувственная сука.

– Я так и знала, что ты издеваешься.

– Я подождала, пока он пойдет в туалет, – сказала Кэти, – и ушла.

Воцарилась тишина.

– Господи, – вырвалось у Мэтта, – а я-то думал, что это я идиот.

– Подожди, – нахмурилась Сьюки, – ты хочешь сказать, что дождалась, пока мужчина твоей мечты пойдет в туалет, а потом ушла из ресторана?

– Ты говоришь так, будто я ненормальная.

– До или после десерта? – спросила Сьюки.

– До.

– Я никогда тебя не пойму, – покачала головой Сьюки.

– Я знаю, – вздохнула Кэти. – Я не хочу это обсуждать.

– Он был ужасным?

– Нет.

– От него воняло?

– Нет.

– Он к тебе лез?

– Нет. Я не хочу это обсуждать.

– Ты позвонила ему, чтобы извиниться? – спросил Мэтт.

– Нет.

Сьюки и Мэтт вздохнули и покачали головами.

– Ты собираешься ему звонить? – спросила Сьюки.

– Нет. И я не хочу это обсуждать. Снова тишина.

– Ну, и что ты собираешься… – начала было Сьюки.

– Ничего, – дрожащим голосом сказала Кэти. – Моя жизнь – дерьмо. Хуже быть уже не может. И позвольте сказать вам: я очень благодарна, что вы с таким уважением отнеслись к тому, что я не хочу ничего обсуждать.

И Кэти выскочила из кухни.

Быстро, тихо и без колебаний Сьюки переместила фото Дэна на мясной холодильник к Тем-Кто-Ушел-Навсегда. А потом пошла за Кэти.

Она нашла ее неподвижно глядящей на дверь кафе.

Сьюки проследила за взглядом Кэти и увидела улыбающегося Хью, бывшего парня номер три.

– Оказывается, бывает и хуже, – сказала Кэти. Хью был одет в полосатый костюм и голубую рубашку.

Брови его поползли вверх, когда он увидел Кэти.

– Я даже не понял, что это то самое кафе! – крикнул он.

– А я не знала, что ты носишь костюм, – ответила Кэти.

– Спасибо, – покраснел он.

– Это был комплимент, – сказала Кэти. – Кофе? Хью слишком громко рассмеялся, пытаясь скрыть, что смутился, и согласился на кофе.

Пока Кэти делала напиток, Хью рассказывал, что они закончили оформлять покупку дома и вчера переехали.

Завтра строители должны были начать перепланировку – собирались снести пару стен и увеличить пару окон в их милом викторианском домике.

– Максин взяла отгул на работе, чтобы распаковать кухонную утварь, – объяснил он. – Я смог уделить этому только пару часов. Слушай, ты должна как-нибудь зайти, у нас очень хорошо. У нас такое чувство, что мы наконец дома.

– Я счастлива за вас, – провозгласила Кэти громко, чуть ли не закричала.

Хью улыбнулся и отсалютовал ей бумажным стаканчиком:

– Думаю, мы будем часто видеться.

– Отлично.

– Отлично.

Кэти подождала, пока он выйдет из кафе, а потом повернулась к Сьюки.

– Я преступница? – спросила она.

– Нет.

– Тогда за что меня так наказывают?

Они смотрели друг на друга, когда кот с прищемленным хвостом возвестил о приходе посетителей. Девушки не сдвинулись с места.

– Ты ела? – спросила Кэти.

– Нет, – ответила Сьюки. – Еда – для клиентов.

– Я не вижу, – сказала Кэти, – не могу разглядеть. Это что, мой старый учитель математики?

– Нет, хуже, – ответила Сьюки, – это Алек.

Они смотрели, как Алек с непривычным оживлением беседует с двумя мужчинами в дешевых лоснящихся костюмах; у одного из них был дорогой фотоаппарат. Заметив девушек, Алек приподнял одну бровь и показал три пальца, что означало «три эспрессо». Сьюки и Кэти продемонстрировали ему по пальцу, показывая, как он может поступить со своими тремя эспрессо.

Бормоча что-то себе под нос, Кэти сделала три чашки напитка и понесла их к столику. Подойдя ближе, она услышала, как Алек хвастается популярностью кафе. Один мужчина стал рассказывать о большом будущем Портерс Грин, второй – о ресторанном бизнесе, который так бурно развивается. Кэти пыталась унять дрожь в руках, в то время как ставила эспрессо на стол.

Алек взглянул на нее.

– В чем дело? – спросил он.

Кэти повернулась и пошла прочь, ее жизнь рушилась. Она подошла к Сьюки и Мэтту, хмуро взирающим на мужчин, один из которых начал фотографировать кафе, а второй рассматривал все кругом.

Алек повернулся к ним, жалко улыбнулся и провел пальцем по шее.

– Что происходит? – прошептала Сьюки.

– Почему Алек так сделал? – прошептал Мэтт.

– Мы в заднице, – прошептала Кэти.

– Почему? – спросили Сьюки и Мэтт.

– Это агенты по недвижимости, – сказала Кэти. – Алек продает кафе. Думаю, мы все можем считаться безработными.

7

Тем вечером Кэти методично напивалась в баре, где работал Джон. Она искоса смотрела на другого клиента, которого обслуживал Джон. Гребаный клиент. Джон нужен Кэти намного больше, чем ему. Ее арахисовый коктейль снова закончился. Она начала облизывать стакан.

– Мне нравятся женщины, знающие, чего хотят, – раздался голос позади нее.

Кэти села прямо и обернулась, чтобы посмотреть на мужчину, прилагавшемуся к лосьону после бритья.

– Да, это хорошо, – подмигнула она, – и как же ее зовут?

– Скажи мне.

– Какое-то дерьмовое имя, – нахмурилась она.

– Что ты пьешь?

– Арахис.

– Весьма необычно, – улыбнулся мужчина.

– Это фигня, – сказала Кэти, – я могу пропердеть «Венский вальс».

Улыбка мужчины испарилась, и он ретировался. «Мда, – подумала Кэти, – мужчины так предсказуемы».

Когда вернулся Джон с новым коктейлем для нее, она начала с того же места, на котором остановилась.

– Я безнадежна, – простонала она, глотая напиток, – я безнадежна.

– Позвони ему, – повторил Джон.

– И что сказать?

– Что ты безнадежна, – пожал плечами Джон, – что он тебе нравится, что ты хочешь начать сначала. Если бы моя девушка так сделала, я был бы покорён.

– Даже если бы она бросила тебя в шикарном ресторане одного накануне вечером?

– Ну-у, – скривившись, начал он.

– И я потеряю работу.

– Но ты же ее ненавидишь, – вздохнул Джон.

– Я знаю! – Кэти снова расплакалась.

– Мне нужно обслужить клиентов.

– Не уходи, – воскликнула Кэти, хватая его за руку, – останься со мной!

– Кэти, – Джон высвободился, – я когда-нибудь приходил в кафе и мешал тебе работать?

– Нет, – всхлипнула Кэти, – ты ублюдок.

Она наблюдала, как Джон обслуживает посетителей, пока не пришла Сьюки.

– Слава богу, ты здесь, – разрыдалась Кэти, обнимая подругу за шею.

– Только потому, что ты умоляла меня приехать.

– Я? – удивленно спросила Кэти.

– Да ладно тебе, – сказала Сьюки, – ты еще в десять умоляла меня прийти.

– Да?

– О господи, – сказала Сьюки, – ты напилась.

– Да?

В течение следующего часа Сьюки убеждала Кэти позвонить Дэну.

– Таким образом, – втолковывала она, – ты опять будешь контролировать ситуацию.

– Да?

– Ты должна контролировать хотя бы какую-то часть своей жизни.

– Да?

– Смотри, ты не можешь устроить свою карьеру.

– Нет.

– Или уволиться от Алека.

– Нет.

– Или не позволять своей семье вмешиваться в твою жизнь.

– Скажи мне, когда я должна буду почувствовать себя лучше, – проронила Кэти.

– Или не дать Хью увидеть свое окончательное поражение.

– Да уж, ты мне отлично помогаешь…

– Но одну вещь ты точно можешь сделать – позвонить Дэну и просто объясниться.

Кэти постепенно трезвела. Все, что говорила Сьюки, было правдой. После объяснений Джона, каким тяжелым был вечер с точки зрения Дэна (весьма полезно иметь друзей-мужчин), Кэти поняла, что и Дэн мог чувствовать себя таким же несчастным, как и она. Да, она ему позвонит. Они смогут начать все заново. Она была рада, что обсудила это с друзьями. Теперь ей нужно было вернуться домой, проблеваться и отправиться в постель. Желательно именно в этом порядке.

Несмотря на то что Кэти была миниатюрной, Сьюки и Джон отказались нести ее домой. Джон настаивал на том, что у него болит спина, у Сьюки болели колени. Вместо этого они влили в Кэти четыре эспрессо и пол-литра воды, прежде чем вышли вместе с ней из бара. Таким образом, благодаря им, Кэти физически способна была идти домой, но не слишком быстро, чтобы не случилось никакой аварии.

Внезапно она остановилась. Ее пронзила любовь ко всему земному шару. Она хотела мира во всем мире и чтобы никто не голодал. Она сжала руки своих друзей.

– Я люблю вас, – хныкнула она.

– Спасибо, – ответили они.

– Правда, – настаивала Кэти, крепче сжимая их руки, – я люблю вас обоих. Даже если вам на это наплевать.

– Спасибо.

– И знаете, что я собираюсь сделать?

– Сходить в душ? – спросила Сьюки.

– Я собираюсь позвонить ему.

– Отлично, – сказал Джон, стараясь сдвинуть ее с места, – в квартире есть телефон.

– Я ему позвоню! – запела Кэти, делая шаг в сторону дома. – Я позвоню ему!

А потом она снова остановилась.

– О нет, – простонала Сьюки, – такими темпами мы никогда до дома не доберемся.

– Кэти, – взмолился Джон, – пожалуйста, иди. Мне надо закончить до завтра десятую главу.

Но Кэти не могла говорить. Она издала горлом какой-то странный звук и просто смотрела вперед. Сьюки и Джон проследили за ее взглядом и поняли, почему она остановилась на этот раз. Обоим сразу пришло в голову, что Кэти можно заслонить, но потом они осознали, что уже слишком поздно. Их увидели.

Прямо к ним навстречу шел Дэн. И он был не один. Он был с женщиной. Он шел, держа ее за руку. И, если они не ошибались, женщиной была Джеральдина. Они все еще находились довольно далеко, но быстро приближались. Пока что Кэти и ее друзей заметила только Джеральдина, но вскоре должен был увидеть и Дэн.

– Это Дэн, – простонала Кэти.

– Веди себя нормально, – прошептал Джон.

– Хочу спрятаться.

– Предоставь все разговоры нам, – прошептала Сьюки.

– Угу, – ответила Кэти.

Дэн заметил их. Все заулыбались друг другу. Дэн и Кэти смотрели куда угодно, только не друг на друга.

– О господи, – пронзительно закричала Джеральдина, – как весело! О господи! А мы только… – Она повернулась к Дэну и сразу же развернулась обратно. – Разве не забавно? – чуть ли не истерически воскликнула она.

– Кто-нибудь прекратите этот шум, – пробормотала Кэти.

– Вам понравилась вечеринка? – спросила Джеральдина у Джона и Сьюки так, будто от этого зависела ее жизнь.

– Да, – закивали они, а Джон добавил: – Спасибо. Красивая кухня.

Повисла пауза.

– Ну, хорошо, – нарушила тишину Джеральдина, – Дэн пригласил меня к себе домой на кофе, – и подмигнула. – У-упс, – вдруг сказала Джеральдина, глядя на Дэна, – я ведь не выдала никаких секретов?

– Думаю, нет, – тихо ответил Дэн.

– Ты прав, – согласилась Джеральдина, – думаю, это невозможно скрыть.

Снова воцарилась тишина.

– Ну, – выдавил Джон, – увидимся как-нибудь. И они распрощались.

Как только они завернули за угол, Кэти остановилась.

– Думаете, они будут только пить кофе? – тихо спросила она.

– Да, конечно, – хором ответили Сьюки и Джон. Кэти грустно посмотрела на них:

– Мне ведь не надо ему теперь звонить, да, Сьюки?

– Думаю, что нет.

Кэти начала тихонько всхлипывать, и Сьюки погладила ее по спине.

– Я разрушила собственную жизнь, – простонала Кэти.

– Нет.

– Я убью Джеральдину.

– Нет.

– Ты права. Я найму киллера.

– Нет.

– Я ненавижу себя.

– Нет.

– У меня гребаная дерьмовая работа. Снова пауза.

– Да, – сказала наконец Сьюки, – но ты найдешь другую.

Кэти снова заплакала.

– Пойдем домой, – предложил Джон.

На следующий день немного южнее Портерс Грин в большом сетевом ресторане состоялась деловая встреча между тремя мужчинами. Два молодых человека сидели в темном углу и дожидались третьего.

Ресторан практически пустовал в обеденное время. Впрочем, у него было обширное меню, высокие цены, прекрасно выглядящие работники и пустая сцена. Появилась официантка в белом переднике, черных брюках, белой рубашке, черном галстуке и с неприветливым выражением лица. Так же неприветливо она приняла заказ и снова оставила молодых людей наедине. Они посмотрели друг на друга и сразу же пришли к взаимопониманию.

Наконец они вытащили копии счетов, чтобы еще раз заглянуть в них до начала встречи.

– Все разговоры будешь вести ты, – сказал мужчина пониже, с лицом, напоминающим обеспокоенного мула.

– Ты уверен? – спросил второй.

– Да, да. Это твое дело.

– Едва ли. Ты был там больше, чем я. Я только видел само место, и то это было в выходные.

– Это потому, что ты был занят, – сказал мул, – а я не смогу сам договориться о партнерстве, о бонусах и обо всем прочем. Тем более что ты больше меня в этом заинтересован.

– Ну да, как договаривались, – кивнул высокий мужчина, с более темными волосами, – я благодарен тебе, что ты помогаешь мне, вкладывая деньги.

Мул улыбнулся.

– Я доверяю тебе, как брату. И поверь мне, о тебе я забочусь больше, – добавил он, поднимая чашку кофе.

– Ладно, но ты – донор. – Они чокнулись чашками. – У тебя тоже есть права.

– Да, хорошо. Я воспользуюсь правом доверить тебе переговоры.

– Хорошо, раз уж ты уверен.

– Я уверен.

Точно вовремя, десять минут спустя, в ресторан вошел еще один мужчина. Если бы кто-то внимательно присмотрелся к его плечам бодибилдера, упакованным в дорогой костюм, и дорогому кольцу с печатью, то он бы предположил, что этот мужчина принадлежит к какому-нибудь клану местной мафии.

Он подошел к сидящим в углу, поздоровался с ними простым словом «парни» и твердо пожал им руки. Он назвал официантку «дорогая», подтянул брюки, когда садился, погладил галстук, сверкнул зубами и начал говорить.

– Итак, – сказал он, сжимая кулаки, – есть хорошие новости. Мне позвонили утром. Как вам известно, вы – одни из тех немногих, кому вообще позволили внести предложение.

Двое мужчин глупо заулыбались, и их собеседник сразу поднял руку, как полицейский, разруливающий пробку.

– Но давайте не будем забегать вперед.

На его плечо легла тень. Он посмотрел вверх и увидел официантку, ставящую на стол эспрессо.

– Спасибо, дорогая, – сказал он вежливо. Официанта повернулась и пошла прочь.

– Эй! – окликнул ее «мафиози».

Она остановилась и медленно повернулась на 180 градусов. Он смотрел на стол, все еще держа руку поднятой.

– Принесите сахар, пожалуйста.

Она едва показала, что слышала его, прежде чем развернуться и уйти. Мужчина положил в рот указательный палец, будто глубоко задумавшись. Собеседники тихо ждали. Снова показалась официантка, тихонько положила сахар рядом с кофе и снова исчезла. Мужчина медленно кивнул головой и вытащил палец изо рта. Он всыпал в кофе два пакетика сахара, тщательно размешал его, а потом несколько раз постучал ложечкой по краю чашки, погладил галстук и отпил глоток. После этого посмотрел на собеседников:

– Так на чем я остановился?

– На том, что не надо забегать вперед, – напомнил тот, который взял беседу на себя.

«Мафиози» кивнул, как будто ему только что пришла в голову мысль. Блеснув кольцом, он поставил чашку на блюдце.

– В конце концов, только двоих мы попросили это сделать, – и, глядя, как удивленно поползли вверх брови собеседников, снова кивнул, – я знаю, после всей этой суеты – и только двоим. Один – владелец нового французского кафе, второй – большой сети ресторанов. Оба его собеседника скривились.

– Ну-ну, не смейте сдаваться. Думаю, у нас есть шанс.

– Какой?

– Существует один очень важный фактор, который нельзя недооценивать.

– И что же это?

– То, из-за чего погибло много мужчин, – сделал драматическую паузу «мафиози», – гордыня. Но она иногда играет на руку, – продолжал он, откинувшись на стуле, – частенько это – бич любого бизнеса, но в данном случае, думаю, это может быть нам полезным.

– И как же?

– Сейчас объясню, – сказал он, – дело в том, что этот парень – идиот.

Собеседники заулыбались.

– Этот парень, – продолжал «мафиози», – не может найти в темноте собственную руку, а рука у него немаленькая.

Собеседники снова улыбнулись.

– Правда заключается в том, – вновь заговорил «мафиози», – что он фактически превратил свой бизнес в помойку. Вы сами видели, что он ни черта не понимает в маркетинге. Поэтому его счета в плачевном состоянии, а вы, два поца, простите мой французский, можете заставить его продать свой бизнес.

Собеседники кивнули.

– Но, – «мафиози» подался вперед, – история доказывает, что если человек идиот, это еще не значит, что он не может быть гордецом. И он, надо признать, ваша сбывшаяся мечта. Гордый поц. Простите мой французский.

Еще одна пауза.

– Извините, но я не понимаю, – сказал наконец уполномоченный вести беседу.

– Я пытаюсь объяснить по-английски, что этот парень, как мне кажется, не захочет продавать свой бизнес – свой сраный, провальный бизнес, – ни одной сети ресторанов. Тем более растущей.

– Выдумаете…

– До тех пор, – перебил «мафиози», – пока они не сделают так, что даже такой идиот не сможет отказаться.

– Правильно.

– Так что мы должны хорошо обдумать свое предложение. Сумма не должна быть ни слишком высокой, ни слишком низкой.

– Ну, слишком высокой она точно не может быть.

– Знаю, знаю, у вас есть потолок, но, – «мафиози» сел прямо, – я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали. Сделаете, как вы думаете?

Они кивнули.

– Вот что мне нужно. Две вещи. Первая, – он поднял вверх большой палец, – я хочу, чтобы вы пересмотрели верхний предел цены, а вторая, – он показал два пальца, – я хочу, чтобы вы быстренько встретились с тем парнем. Прежде, чем до него доберутся другие. Понимаете, он весьма нетерпелив. Он хочет побыстрее выйти из дела. У других могут быть деньги и ноу-хау, но у вас есть то, что может сослужить хорошую службу, – личный фактор. У вас красивые лица. Не в моем вкусе, если хотите знать мое мнение, но с ним это сработает. Вы вежливые, чистоплотные, добрые. Так что держитесь. И шевелитесь, – он выдержал паузу. – Кроме того, позвольте напомнить вам, что такой бизнес, как этот, не растет на деревьях. Особенно в таком районе. И я вас возненавижу, если какая-то сеть обойдет вас только потому, что у нее много денег, которыми она умеет пользоваться.

Агент по недвижимости закончил. Допил кофе. Посмотрел на часы.

– Ну, – объявил он, вставая, – а теперь я вас покидаю.

Его собеседники встали, пожали ему руку и смотрели, как он, надев пальто, вышел из ресторана.

– Дерьмо, – выругался коротышка, поворачиваясь к партнеру.

– Да.

– И что нам делать?

– У меня нет сейчас времени идти в кафе, – сказал высокий, – я могу зайти в банк по дороге в офис. А тебе придется идти в кафе.

– Хорошо, – согласился мул. – Что планируешь делать в банке?

– Думаю, буду просить.

– Хорошее решение.

– А что ты будешь делать в кафе?

– Буду очаровывать, – усмехнулся мул.

– Удачи.

– Спасибо.

Между тем Кэти, Мэтт и Сьюки организовали срочную встречу Сьюки спешила поделиться важными новостями. Все они знали, что у Алека имелись на Сьюки виды, впрочем, как и у большинства мужчин: у Сьюки не было плоских линий на теле. Одно время Алек приставал к ней – не домогался сексуально, для этого он слишком трусил, – а просто глупо шутил. Ему было вполне достаточно ее улыбки и немного физического контакта. Например, вместо того чтобы помахать ей на прощание, он пожимал ей руку. И теперь, во время беседы с ней на кухне, Алек спросил у Сьюки, хочет ли она сохранить работу. Когда она сказала, что да, но при условии, что ее друзья тоже останутся на местах, он ответил, что им придется относиться к нему с уважением, особенно на виду у потенциальных покупателей, а он за это замолвит слово за весь коллектив.

Они задумались.

– Думаю, я не справлюсь, – сказала Кэти.

– Конечно справишься, – ответила Сьюки.

– Я слишком молод, чтобы терять свои идеалы, – заявил Мэтт.

– А я слишком красива, – добавила Кэти.

– Не говорите потом, что я вас не предупреждала, – вздохнула Сьюки.

Они обменялись взглядами. Правда заключалась в том, что теперь, когда они могли потерять работу, они этого не хотели. Хуже дерьмовой работы может быть только ее потеря. Поэтому Мэтт и Кэти пообещали помочь друг другу делать вид, что относятся к Алеку с уважением. К счастью, его не было почти весь день, так что Кэти поняла, что Алека легко уважать, когда а) его нет; б) она может не уважать кого угодно другого. В любом случае, ей нравилось грубить клиентам. Это было забавно. В этот день, уже два часа уважая Алека, Кэти готова была взорваться. Ей нужно было нагрубить кому-нибудь, и побыстрее. Так что когда в кафе пришла постоянная клиентка с подругой, она была готова действовать.

– Разве у вас нет дома, куда можно пойти? – спросила она, когда клиентка подошла ближе.

– Я думала, что вы для клиентуры уютный дом, – смело улыбнулась женщина.

Кэти распахнула глаза, полные ложного удивления.

– Вот это да! – воскликнула она, оборачиваясь к подруге клиентки. – Это всегда так?

– О да, – улыбнулась подруга, – она точно ненормальная.

– Я же говорила, – улыбнулась клиентка, – здесь всегда так.

«Чтоб мне провалиться», – подумала Кэти, попросила женщин сесть, подождать, пока она принесет меню, и принялась готовить любимый напиток клиентки.

В этот момент звонок возвестил о приходе следующего посетителя. Все посмотрели на вошедшего молодого человека. В одной руке он нес кожаную папку. Кэти смотрела, как он медленно приближается к ней, и пыталась припомнить, где, черт побери, она могла его видеть. Он выглядел до ужаса знакомым, но она была уверена, что не разговаривала с ним раньше. Возможно, он был актером. В наши дни это происходит все чаще и чаще. Район развивался, и молодым актерам он нравился. Так что она частенько наталкивалась на людей, которых, казалось, уже где-то видела.

Молодой человек оглядывался вокруг.

– Вы потерялись? – спросила Кэти.

– Пардон? – переспросил парень, мельком взглянув на нее.

– Кажется, будто вы потерялись.

– Это «Кафе», не так ли?

– Боюсь, что да.

– Почему вы так говорите?

– Потому что так и есть. Парень выглядел озадаченным.

В этот момент прибыл очередной пригородник.

– Как вы называете это время? – спросила Кэти, демонстративно глядя на часы.

– Конец дня, – улыбнулся пригородник.

– Вы что, не имеете иной возможности убить время?

– Правильно, – усмехнулся пригородник, – хотел узнать, были ли вы такой же невежливой весь день и со всеми.

– Конечно да, – сказала Кэти, – или вы решили, что я делаю для вас исключение?

Клиентка, пришедшая ранее и сидевшая неподалеку, явно была вдохновлена. Посмотрев на подругу, она крикнула:

– Мне тоже уже досталось!

– Разве мы разговаривали с вами? – спросила Кэти. Клиентка и ее подруга громко рассмеялись. «Господи, – подумала Кэти, – они все ненормальные».

– Послушайте, – сказала она, обращаясь ко всем, – я тут пытаюсь помочь этому бедному молодому человеку, который заблудился.

– Я не заблудился, – отозвался парень. Пригородник обернулся к нему и улыбнулся.

– Она со всеми так разговаривает, – объяснил он.

– Да? – спросил парень.

– О да, – подтвердила Кэти, – никаких поблажек. Пригородник рассмеялся еще громче и дал ей на чай два фунта.

– Позвольте поблагодарить вас, сэр, – сказала Кэти, забирая деньги, – теперь я смогу отправить своих детей в школу.

Снова смех.

Когда пригородник ушел, она повернулась к молодому актеру, который пристально всматривался в нее.

– Вы решили, чего хотите? – спросила она. Он кивнул.

– Вы сами мне скажете или устроим викторину? – спросила она. – Предупреждаю, я хорошо отгадываю.

– А что вы рекомендуете? – спросил он. О, это был ее любимый вопрос.

– Думаю, вам стоит купить себе кафетерий, – сказала она, – и сменить костюм.

Лицо молодого человека удивленно вытянулось, и Кэти послала ему лучезарную улыбку.

– Я просто издеваюсь, – призналась она, – у вас прекрасный костюм. Производители нашли свою нишу, не правда ли?

У него отвисла челюсть, а в кафе все прибывали постоянные и новые клиенты. Кэти снова улыбнулась, но уже не так широко, как в первый раз.

– Хотите, я сделаю вам хороший латте? – спросила она.

– Да, – согласился парень, – а вы не подскажете… – он заглянул в бумаги внутри папки, – где можно найти Алека? У нас с ним встреча по поводу покупки этого кафе. Я просто пришел немного раньше.

Кэти молча смотрела на него.

– И? – переспросил парень. – Он здесь?

Кэти покачала головой.

– Понятно. Ладно, тогда передайте ему, что я здесь, когда он вернется.

Кэти кивнула.

– Я выпью латте, пока жду его, спасибо, – сказал молодой человек.

Она снова кивнула. Когда она принесла ему латте, то увидела, что он разговаривает с постоянной клиенткой.

– А я как раз рассказываю, что ты всегда такая, – улыбнулась та Кэти.

Замечательно.

Двадцать минут спустя, когда пришел Алек, она смотрела на них из-за стойки. Они пожали друг другу руки, и Алек просто сиял. Кэти пошла на кухню, где Сьюки устроила себе десятиминутный перерыв. Вообще-то, это было не положено, но Сьюки решила, что терять ей нечего.

Кэти рассказала Сьюки и Мэтту, что случилось, и они попытались убедить ее, что еще не все потеряно. Он может быть другим агентом по недвижимости или покупателем, который не сможет заключить сделку. Или встреча может совершенно не касаться продажи кафе, а он просто хотел отыграться за ее издевательства. Она только начала верить, что, возможно, – только возможно – она не была самой невезучей не белом свете, когда дверь кухни распахнулась и на пороге появился гордый собой Алек.

– Я так и думал, что найду вас здесь, – сказал он, сияя и не стараясь скрыть ликования. – Вы будете рады услышать, что я только что договорился о продаже кафе.

Воцарилась тишина.

– Я попросил его оставить вас всех на работе, – почти рассмеялся Алек, – но ничего не могу обещать. Особенно это касается тебя, Кэти.

– Почему? – выдохнула она.

– Потому что новый владелец спросил, всегда ли эта неприятная официантка так груба.

– Что ты ответил? – спросила Сьюки.

– Сказал правду, – пожал плечами Алек. – «Только не тогда, когда хочет пораньше уйти домой».

И сам рассмеялся своей шутке.

8

До Рождества оставалось восемь дней. Для Мэтта, который хотел приобрести рождественский подарок только для своей матери, – прорва времени. Больше недели, чтобы что-то купить.

Единственное, что нравилось Мэтту в рождественских праздниках, это то, что жизнь замедляла бег до самого Нового года. И это было раем. В колледже по случаю последнего дня семестра царило сумасшествие, и он был рад, что все подходит к концу. Двое его друзей – Даз и Си – шли на свидание с двумя самыми классными девчонками в колледже. Это должно было укрепить статус самого Мэтта, поскольку, будучи другом этих ребят, он должен был возвыситься над остальными, но ничего подобного не происходило. Это только стесняло его. Девушки, проходящие мимо, казались намного опытнее его самого, он терзался, когда рядом с ними появлялись мальчики, и злился, когда какая-нибудь девушка снова останавливала свой выбор не на нем. Это добавляло пикантности в его однообразную жизнь.

Он не понимал, что находят девушки в таких, как Даз и Си. Они были идиотами даже в лучшие свои времена. Он терпел их только потому, что у него не было выбора. Но девушки! Они-то могли выбирать. В общем, он ничего не понимал.

Он жаловался на это матери холодными зимними вечерами, а она любезно его слушала. Однако как-то раз она оборвала его на полуслове и сказала в своей самой раздражающей манере:

– Знаешь, в чем твоя проблема?

– В чем? – спросил Мэтт, тщетно пытаясь найти ответ на вопрос.

– Ты, – глядя на сына, твердо произнесла Сандра тоном, не оставляющим сомнений насчет того, что она имеет в виду, – мизантроп.

– Я не мизантроп, – побледнев, ответил Мэтт. – Отмени диагноз, – потребовал он, поднимаясь на ноги.

– Нет. – Она вернулась к шитью.

– Но я не мизантроп, – настаивал он, – я ненавижу мизантропов.

Он не понимал, почему мать забавляется ситуацией.

– Хорошо, допустим, – сказала она наконец, – тогда докажи это.

– Как?

– Сделай что-нибудь хорошее на Рождество, – глядя на сына, сказала она.

Мэтт собрался было пуститься в рассуждения о том, что Рождество – это варварство, специально выдуманное, чтобы обогатить сначала церкви, а потом – казну, когда вдруг осознал, что это только подтвердит точку зрения матери.

– Например? – спросил он.

– После колледжа пригласи своих безнадежных друзей сюда, и помогите мне установить рождественскую елку: одна я не справлюсь. И, – она подняла палец, – постарайся улыбаться, пока вы будете это делать.

Мэтт посмотрел на нее. Что это с ней случилось? Она что, читает по ночам книгу «Десять легких путей уничтожить своего сына-подростка»?

– Я приготовлю для вас вино и пирожки с мясом, – пообещала она, снова возвращаясь к шитью, – а там поглядим.

Он продолжал смотреть на нее.

– И возможно, ты даже найдешь под елкой то, что хочешь, – добавила Сандра.

Мэтт что-то пробормотал. Мать прекрасно понимала его бормотания и ворчания. Точно так же, как понимала его детские воркования, и это доказывало тот факт, что у них было взаимопонимание. Это значило, что она прекрасно понимала его подростковые метания, однако не оставила ему другого выбора, кроме как разговаривать с ней на ее языке.

– Пардон? – переспросила она.

– Бубубу.

– Что?

– Договорились, – четко сказал Мэтт.

Так что в последний день семестра он ехал на автобусе в окружении своих идиотских одноклассников, которые, по-видимому, ничего не имели против того, что едут к нему домой. Он был единственным, кто, казалось, совершал путешествие в ад. Тем более что потом над ним наверняка будут издеваться из-за его матери всю его оставшуюся жизнь. Мэтт надеялся, что мать могли задержать на работе и она забыла о своей части сделки, а именно – вине и пирожках с мясом. Он не рассказал об угощении друзьям, зная, что это только прибавит им поводов для издевок. Его поразило, что они согласились поехать с ним, вместо того чтобы пошляться где-нибудь со своими подругами. Однако, похоже, они с удовольствием согласились поехать и посмотреть его дом. Он боялся даже думать, какие последствия может иметь эта поездка.

Его сердце забилось сильнее, когда он увидел мерцающий свет в гостиной своего маленького дома. Его мать не задержалась на работе. Он вставил ключ в замок и, открыв дверь, посторонился, пропуская одноклассников.

– Привет, мальчики! – раздался голос матери.

– Здравствуйте, миссис Дэвис, – вежливым хором ответили ребята.

– Вы, наверное, замерзли. Снимайте ботинки и пальто, вас ждут горячие пирожки с мясом, – живо сказала Сандра.

Пальто и ботинки были оставлены рядом с Мэттом, и его одноклассники рванулись по коридору.

– АККУРАТНО! – потребовал из кухни голос Сандры. Ребята вернулись, аккуратно сложили свои вещи и пошли обратно на кухню.

Ощущая себя кастрированным, Мэтт стоял рядом с Дазом, Си и Тони на маленькой кухне, глядя на свою крошечную мать, вытаскивающую из духовки пирожки и выкладывающую их на тарелку. Он не знал куда смотреть. Он смотрел на кухню глазами своих одноклассников и чувствовал стыд за ее величину и запущенность. А потом он посмотрел их глазами на свою мать и почувствовал себя униженным ее девичьим хвостом, в который были убраны волосы, и ее новыми джинсами с заниженной талией. Как может так одеваться нормальная мать? Мать Тони всегда надевает вельветовые костюмы, и мать Си тоже всегда выглядит солидно. Мэтт видел, как мелькает голое тело его матери между джинсами и короткой кофточкой, и ему хотелось умереть.

А потом ему стало стыдно за то, что ему было стыдно. Он попытался избавиться от двойного чувства вины, стать безразличным или загордиться, но застрял где-то посреди этих двух состояний.

– Скоро приготовятся еще пирожки, – сказала Сандра, протягивая ребятам тарелку.

Поблагодарив, все по очереди взяли по пирожку и салфетке. Некоторые даже правильно выговаривали слова, отказавшись от сленга. Мэтт такого еще никогда не слышал.

– Итак, сейчас я покажу вам елку, – сказала его мать, идя в гостиную, – только не крошите там.

И ребята покорно пошли за ней. До Мэтта донесся смех.

Маленькая комната показалась ему еще меньше чем обычно. Напротив дальней стены, между креслом и окном, стояла самая большая елка из всех, что Мэтт видел раньше. На полу стояли знакомые коробки с гирляндами и игрушками, мгновенно навеявшими ему воспоминания о детстве. Борясь с нахлынувшими воспоминаниями, Мэтт понял, что его мать – гениальна. Обычно эта работа занимала у них двоих большую часть дня и была ужасно утомительной. По крайней мере, сейчас все будет сделано быстро и, возможно, компенсирует его стыд.

– Итак, – сказала Сандра, – нам нужно отодвинуть кресло, чтобы освободить для елки место, потом поставить ее в ведро и повесить на нее все это дерьмо.

«Господи, – подумал Мэтт, – а сейчас она пытается быть крутой».

– Мэтт, а ты почему не присоединяешься? – спросила она.

Интересно, она его ненавидит? Такая мысль еще ни разу не мелькала у него в мозгу, но теперь это казалось вполне возможным.

– Скажите, вы все собираетесь в Гластонбери после колледжа?

Они закивали, а Мэтт вздохнул с облегчением. Покачав головой, его мать присела на ручку дивана.

– У вас хорошие оценки в этом семестре?

Мэтт перестал дышать. Опустив голову, Даз пробормотал:

– Я так не думаю. Знаете, мы были немного заняты…

– Заняты?

– Угу.

– Слишком много секса, не так ли?

Ребята неловко рассмеялись. «Я просто покончу жизнь самоубийством, – подумал Мэтт, – никто не заметит».

– Ну, так… а эти девочки, – спросила его мать, – у них тоже плохие оценки?

– О нет, – подал голос Си, – они хорошо учатся.

– Это нормально, – вмешался Даз, – никто не ждет от нас таких же хороших оценок, как у девчонок.

– А вы сами? – спросила Сандра. – Вы хотите, чтобы девчонки учились лучше вас? Хотите боссов-женщин?

– Ну, этого не случится, – резко возразил Си.

– Нет, у нас все будет нормально, – сказал Даз.

– А почему вы так считаете? – спросила Сандра.

– Ну, так все закончится тем, что они понарожают детей, разве нет? – улыбнулся Даз.

Они все гордо посмотрели на нее. А она смотрела на них.

– Ну, хватит! – почти выкрикнул решивший вмешаться Мэтт. – Давай мы просто сделаем то, что нужно. И все.

– Да, конечно, – сказала мать изменившимся тоном, что могли заметить только Мэтт и собака.

Ребята принялись всячески заверять ее в том, что с ними елке ничего не грозит, а Мэтт, закрыв за матерью дверь, повернулся к ним.

Он ожидал смеха, оскорблений и тычков.

– Ты зачем это сделал? – спросил Даз. – Мы же разговаривали.

– Вот именно, – добавил Си. – Дурак какой-то.

– Ну, – начал было Мэтт, – я…

– Ладно, – перебил его Даз, – я включу музыку. Си, ты и Тони поставите елку в ведро. Мэтт, ты готовь гирлянду.

– Но… – снова начал Мэтт.

– Давайте сверим часы, – сказал Даз, – сейчас пять минут восьмого.

Они сверились.

– Начали! – скомандовал Даз. И так они и сделали.

Скрестив ноги, Джон сидел на коврике в гостиной и неверяще смотрел на Сьюки, сидящую напротив него. За такое поведение он не собирался помогать ей переписывать ее резюме.

– Пардон? – переспросил он.

– Я, – медленно и четко повторила Сьюки, – собираюсь проникнуть внутрь тебя.

– Нет, черт возьми, ни фига.

– Да не буквально, Джон. Я же не ведьма.

– Тогда ладно.

– Это метафора.

– Слава богу.

– Мы поработали над твоим дыханием. Это заняло всего четыре недели, и это весьма неплохое начало. А теперь нам надо потрудиться над твоим голосом, тем, как ты сидишь, как ходишь, двигаешь головой, как говоришь и так далее. В общем, над всем.

– Ты будешь смотреть, как я хожу в туалет?

Проигнорировав его вопрос, Сьюки сделала странную вещь. Она обхватила живот руками, опустила плечи, сгорбила спину и втянула шею. А потом спросила:

– Как я выгляжу?

– Как моя мать, – моргнул Джон.

– Интересно.

– Странно, – согласился он.

– Ты можешь что-нибудь сказать обо мне, глядя на то, как я сижу? – спросила Сьюки.

– Ты выглядишь так, будто страдаешь запором.

– И?

– Чувствуешь себя неуютно.

– И?

– Молодой.

– И?

– Стеснительной.

– И?

– Несчастной.

Она кивнула.

– Я должна кое-что тебе открыть, – сказала Сьюки.

– Давай, – вздохнул он.

– Я сижу в точности так, как ты.

– Увянь, – отмахнулся Джон, – я так не выгляжу.

– Именно так. Только ты не блондин и не такой худой. Джон потерял дар речи. Он медленно осмотрел себя и понял, что она права. Он действительно сидел так, как она показывала. Абсолютно все было одинаковым – от того, как она сложила пальцы, до выражения лица.

– Ну, – сказала Сьюки, – какие шаги будем предпринимать?

– Покупать пистолет, – прошептал Джон.

– Ни в коем случае, – заявила Сьюки. – Это даже хорошо, что у нас есть над чем работать.

Джон с трудом кивнул головой.

– Это легко, – продолжала Сьюки, – тебе просто нужно подсказать, как измениться, и ты станешь похожим на Джеймса Дина.

– До или после аварии? – еще ниже опуская голову, спросил Джон.

«О господи», – подумала Сьюки. Когда у нее были такие уроки в школе актерского мастерства, они нравились всем. С другой стороны, никто из них не двигался и не сидел, как какой-то суицидальный тип.

Сьюки напомнила Джону, что дышать нужно, используя диафрагму, а потом попыталась сосредоточить его внимание на том, что его голос должен исходить из того же места, откуда и дыхание.

– Я не смогу, – сразу же заявил он.

– Сможешь, – пыталась уговорить его Сьюки.

– Я не знал, что надо будет учиться дышать и говорить, – простонал Джон. – А что, если мне нужно будет идти в это же время? Я же сразу все провалю.

– Джон, не будь идиотом, просто сконцентрируйся.

Он так и сделал. И, сначала медленно, он вдруг заговорил, используя диафрагму, а не голосовые связки. К его удивлению, голос его стал более низким, более глубоким и более выразительным. Он даже звучал более мужественно.

– О господи! – воскликнул он глубоким голосом. – Ты великолепна!

Сьюки улыбнулась. Джон просиял.

– А теперь, – сказала она, – посмотрим, сможем ли мы до Рождества научить тебя ходить, как Клинт Иствуд.

– Но осталась всего неделя.

– Ладно, – согласилась она, – тогда, как Барт Рейнольдс.

– Отлично! – подпрыгнул Джон. Сьюки предостерегающе подняла палец:

– Диафрагма!

Джон глубоко вздохнул и заговорил басом, заставившим его снова просиять.

– Отлично, – сказал он, и оба они рассмеялись.

Научив Джона звучать так сексуально, как она и надеялась, Сьюки ощущала эмоциональный подъем. И это, конечно же, должно было помочь ей на сегодняшних пробах, думала она, идя от автобусной остановки к студии кастинга.

Ей ничего подробно не рассказали о предстоящих пробах, она знала только, что это роль среднего плана в костюмированной драме. Сьюки убрала волосы, оставив только несколько локонов, надела лиловый маленький топ, короткую юбку и одолжила у Кэти высокие ботинки.

Войдя в здание, она прошла в небольшой офис, выполняющий функцию зала ожидания. Он был абсолютно пуст. Сьюки надеялась увидеть там дрожащих девиц с одинаковым безошибочно определяемым выражением страха на лице, но никого не было. И тут внезапно появилась директор по кастингу.

– Здравствуйте, – улыбнулась Сьюки, – я Сьюки Вудроу.

Женщина посмотрела в свой список, вычеркнула ее имя, а потом протянула сценарий.

– Вы проститутка из Ланкашира, попавшая в шестнадцатый век.

– Ладно.

Сьюки не знала, по поводу чего огорчаться в первую очередь. Она пыталась вспомнить всех виденных ею ранее ланкаширцев – она представления не имела, какой там акцент. Если бы ее предупредили, она бы потренировалась. Позвонила бы кому-нибудь и попросила помочь. А теперь придется идти так.

Она присела и пробежала глазами сценарий. С ее фотографической памятью нетрудно было запомнить несколько своих фраз.

– Готова? – спросила женщина.

– Я думала, мне надо подождать, – подняла на нее глаза Сьюки.

– Нет, мы опережаем график. Все уже на местах и ждут тебя десять минут.

– Но ведь я же не опоздала, да? – внезапно впадая в панику, спросила Сьюки.

– Нет, – терпеливо пояснила женщина, – это они опережают график.

– Ладно, тогда я готова. Женщина показала на закрытую дверь.

– Проходите, – сказала она.

Сьюки подошла к двери. Она сможет. Она их всех очарует. Она войдет, и они охнут от удивления, что все по-настоящему – перед ними предстанет настоящая проститутка из Ланкашира.

Она открыла дверь так, как открыла бы ее проститутка из Ланкашира. Она посмотрела на сидевших за столом пятерых человек так, как посмотрела бы на них проститутка из Ланкашира. Они посмотрели на нее. А потом, прежде чем что-то сказать, она услышала громкое и четкое «нет».

Будучи еще наполовину в дверях, она остановилась.

Пять человек явно скучали и нисколько не интересовались ею. Кто-то тряс рукой, кто-то болтал, остальные казались слишком усталыми даже для этого. Она тихонько шагнула назад и закрыла дверь. Какое-то время она смотрела на дверь, а потом развернулась на 180 градусов. Она улыбнулась ассистентке директора по кастингу и вернула ей сценарий.

– Спасибо, – снова улыбнулась Сьюки. Ассистентка директора по кастингу разочарованно вздохнула, а Сьюки вышла из студии на улицу, в холодный зимний вечер.

Два молодых человека сидели в ресторане, который стал их офисом. Оба были в приподнятом настроении, и им не терпелось поговорить.

– О'кей, – сказал похожий на мула парень, – как дела в банке?

– Прекрасно, – ответил его красивый друг, – они согласились увеличить ссуду. Они удивились, когда я сказал, что у нас есть шанс, но потом позвонил ты с новостями – и это подтолкнуло их.

Оба рассмеялись.

– Ну, в общем, он просто объявил «оно ваше» – и все, – засмеялся мул. – Правда, я чуть не застрелился, когда увидел его работников.

Они заговорили о том, что делать с исключительно дерзким персоналом, пришли к соглашению и приступили к следующему вопросу.

– Я знаю этого прекрасного повара. Он фантастический. Он работает в пабе в Хемпстеде, помнишь? – спросил похожий на мула парень.

– О да, это незабываемо, – согласился его красивый друг.

– Ну, вот. Он молодой, приятный, очень ответственный и полон энергии.

– Давай сходим туда пообедать, заодно и поговорим с ним.

– Договорились. Так что надо только уговорить его и найти новую официантку.

– Новую официантку?

– Думаю, да, только одну.

– Хм.

– Помнишь мою племянницу? Я тебе о ней уже как-то говорил. Она дочь моего старшего брата. Она ненамного младше меня.

– А, помню, – кивнул друг, – большие сиськи и ноль мозгов.

– Правильно помнишь!

– Такое не забывается!

– Вот это точно. Ты только представь, сколько клиентов она может привлечь.

– А ей нужна работа?

– Угу. И думаю, она прекрасно впишется в обстановку.

Его партнер медленно кивнул. Он был крайне благодарен другу за то, что он сделал вложение в кафе, но не знал, согласится ли Пэтси стать официанткой.

– Если это не сработает, – сказал его друг, – ее всегда можно будет уволить.

Он улыбнулся. Хорошо работать с тем, кто буквально читает твои мысли.

Они обменялись рукопожатиями.

– Поздравляю, мистер Кричтон.

– И вас тоже, мистер Браун.

А потом они обсудили свои намерения относительно самого кафе. Его нужно по-другому оформить. Им хотелось, чтобы оно выглядело совершенно по-новому.

– Слава богу, банк согласился дать две недели на ремонт, – сказал мистер Кричтон, глядя на разложенные на столе планы, – мы не смогли бы все устроить, перестроить и отремонтировать всего за одну неделю.

Они углубились в изучение планов.

– Но мы не сможем выкрутиться, если дело займет больше двух недель, – продолжал он. – Особенно если выплатим персоналу праздничные.

– Значит, две недели.

– Мы сможем открыться, как только закончим.

– И откроемся как ресторан или кафе Кричтона – Брауна.

Они подняли стаканы с пивом и чокнулись.

– За Кричтона – Брауна.

– За Кричтона – Брауна.

Они выпили пива и улыбнулись друг другу.

– Счастливого Рождества, – сказал мистер Кричтон.

– И с Новым годом, – сказал мистер Браун.

9

Въехав в деревню, где жили ее родители, Кэти обнаружила, что попала в туман. Он был настолько густым, что даже включив противотуманные фары, она почти ничего не видела перед собой. Кэти, пристально вглядываясь вперед, сильнее схватилась за руль и снизила скорость до двух миль в час. Когда туман рассеялся, она поняла, что ей понравилось приключение – наконец-то она была не единственная на дороге, кто не знал, где, черт побери, находится. И впервые она не думала о том, что с того времени, как в последний раз навещала родителей, она потеряла работу и испортила свидание с Дэном.

Под аккомпанемент особенно истеричных в преддверии Рождества диджеев она на протяжении всего пути изобретала различные истории, которые оправдали бы Катастрофическое Свидание. По телефону она могла уклониться от этих разговоров, но она знала, что как только окажется с матерью лицом к лицу, ей придется что-нибудь рассказать. Последние два часа она обдумывала самую хорошую версию. Это было легко и ясно: она скажет, что Дэн оказался социалистом. Замечательно. Больше никаких деталей ее семья не потребует.

До Рождества оставалось два дня. Обычно волшебное рождественское настроение приходило к Кэти еще по дороге в семейное гнездо. Но не в этот раз. Она знала, что обычного дружелюбия, свойственного ее семейству, сейчас у нее не было, и уже не надеялась, что поймает настроение в последние оставшиеся десять минут пути.

По всем остальным параметрам она была готова к Рождеству. Она накупила всем подарки, завернула их и даже завязала бантики.

Три года подряд она проводила Рождество в кафе и не хотела повторять это снова. Она знала, что Алек украсит помещение своими обычными украшениями – какой-то кучей спутанной бумаги, которая придаст кафе еще более ужасающий вид, чем в будничные дни. Знала, что он принесет старые записи с рождественскими гимнами. Знала, что она, в конце концов, расстроится и впадет в очередную депрессию. В общем, каждый раз все повторялось по старому сценарию.

Но в этом году, помимо всего прочего, Алек пребывал в отвратительном расположении духа весь декабрь, из-за того, что приходится продать кафе двум мужикам «с деньгами, но без души», один из которых, как продолжал Алек напоминать Кэти, считал ее неприятной. В плохие дни она проигрывала в уме свой разговор с новым боссом до тех пор, пока совсем не утрачивала желания разговаривать. К сожалению, она знала, что не покончит жизнь самоубийством, а на следующий год у нее будет три месяца, чтобы найти себе новую работу.

В конце декабря в кафе стали плохо топить. Они потеряли большинство своих дневных клиентов из-за предпраздничной суматохи и остались с несколькими посетителями, забегающими выпить кофе и поговорить. Многие не хотели больше приходить в кафе, от которого разило неудачами. Таких ощущений им вполне хватало на работе.

Ненамного лучше обстояли дела и на кухне.

В этом году Мэтт провел в кафе все рождественские каникулы. Даже не пытаясь поддержать праздничной атмосферы, он постоянно напоминал всем о лицемерности этого праздника. Сьюки тоже была не в лучшей форме. В это время в прошлом году она принимала участие в рождественских постановках, а в позапрошлом – в постановке в Старом театре Виктории. В этом же году она продолжала проваливаться на телевизионных пробах. Ну а повар находился в своем обычном настроении.

Так что Кэти с трудом поверила в свою удачу, когда за день до Рождества в ее душе мелькнуло рождественское настроение. Какая-то расстроенная посетительница только что закончила выбирать подарки к Рождеству и нуждалась в быстром обслуживании, а заодно и в собеседнике, которому можно было бы пожаловаться на жизнь. Она сказала Кэти, что в округе не нашла ни одного флориста. Ей нужны были красивые цветы для званого вечера у одной женщины, которая предупредила заранее, чтобы никто не приносил шоколад.

– И представляете, в округе нет ни одного флориста! – возмущалась клиентка. – Я обошла весь район вдоль и поперек. Верите? Я же не могу купить цветы в супермаркете, я хочу что-нибудь особенное.

Кэти сочувственно кивала головой.

– И ни одного флориста! – продолжала сердиться клиентка.

Кэти перестала кивать головой.

Пока она ходила к кофеварке, готовила женщине кофе и относила его к столику, она твердо решила. Она, Кэти Симмондс, откроет первый цветочный магазин в районе. Это не бог знает что, но определенно эта карьера для нее. Она ждала появления знакомых приливов оптимизма и, когда они не появились, объяснила это себе тем, что наконец-то полностью созрела.

И холодной декабрьской ночью последняя в этом году смена Кэти подошла к концу. Она наслаждалась недельным отпуском, когда кафе закрывалось на период праздников, а Алек отправлялся в Сток к своей матери. Никакого кофе для сердитых пригородников целую неделю. Никакого мытья посуды целых семь дней и ночей. Никакой скуки, никаких болей в спине, никаких усталых ног. Только семь дней переедания, общения с семьей и телепередач. Ур-ра! Она попыталась представить, как все изменилось бы, если бы встреча с Дэном прошла нормально.

– Итак, – слишком бодро сказала она, когда они закончили последнюю уборку, – осталось только хорошенько отпраздновать день рождения Господа нашего.

– Который родился в феврале, – добавил Мэтт.

– Мы знаем, – сказала Сьюки, – а Санта-Клаус одет в бело-красное, потому что рекламирует кока-колу.

– А рождественская елка использовалась в варварских ритуалах, – присовокупила Кэти.

– Мы все это знаем, – закончила Сьюки.

– А ты не будь таким занудой, – заключила Кэти.

– А вас это не раздражает? – настаивал Мэтт.

– Не так, как то, что ты напоминаешь нам об этом каждые десять минут, – укорила Кэти.

– Фашисты, – пробормотал Мэтт.

– Эх, тяжело мне с вами расставаться, – вздохнула Кэти.

И тут на кухне неожиданно появился Алек, держа в руках сумку.

– Подарки, – сказал он, – моим работникам. Воцарилась тишина.

– Шоколад для всех, – провозгласил Алек, открывая сумку.

Какое-то время они смотрели на него с недоверием. Сначала они удивились, что Алек вообще об этом позаботился, потом удивились, что он купил им только шоколад на это последнее Рождество, которое они работали вместе. А потом поняли, что шоколад – это все-таки шоколад.

И вот теперь она ехала сквозь туман домой в машине, заваленной подарками и вещами, и пыталась не думать о том, каким дерьмом была ее жизнь. Когда она повернула во двор родительского дома, всего через четыре часа после выезда из Лондона и только одного обеспокоенного звонка родителям с кольцевой, мать в окружении верных ретриверов вышла ей навстречу. Кэти потренировалась улыбаться. Ее отец и братья вышли помочь ей разгрузить машину, пока Беа и Морис заканчивали мыть посуду после ужина.

Несмотря на то, что Беа была на восьмом месяце беременности, Кэти все еще не могла привыкнуть к размеру ее живота и очень опасалась, что большую часть этого живота занимал подбородок ребенка, унаследованный от Мориса. Кэти отогнала эти мысли и окунулась в тепло своего семейства. Она улыбалась. Это было место, где ей не нужно ничего объяснять, место, где она могла быть самой собой. Возможно, все уладится.

– А теперь, – сказала ее мать, – пойди поешь. Ты же, скорей всего, голодная.

– О да, – нетерпеливо вставила Беа, – ужин был отличным.

Они болтали обо всем, сообщая Кэти деревенские сплетни и подробности протекания беременности Беа. Никто не упоминал о ее свидании с Дэном. Но Кэти знала, что они все равно об этом заговорят. Если же нет, значит, Беа вечером спросит. Кэти съела еще один пирожок с мясом.

Хотя еще недавно она не ощущала никакого праздничного настроения, елка в гостиной все-таки сделала свое дело. Она выглядела так красиво, что сама королева Виктория гордилась бы ею. Положив под елку подарки, Кэти отступила назад и посмотрела на дерево, вспоминая все предыдущие праздники и понимая, что это единственное место, где она сейчас хотела бы находиться. А потом принялась раздумывать над тем, было ли в ее жизни что-нибудь еще, что давало ей такое же ощущение. Не слишком хороший признак, если в двадцать с лишним лет все счастливые воспоминания приходится искать в далеком прошлом.

К счастью, в этот момент Диана позвала ее на помощь. Целый час женщины обсуждали расписание дежурств на кухне, мужчины – какие-то свои дежурства, а Кэти принимала горячую ванну. Рождественский вечер неумолимо приближался, а на ланч должны были приехать родители Дианы и мать Сидни и остаться в доме до следующего утра.

– Итак, – начала Кэти, не желая больше откладывать разговор, – вы не хотите спросить о катастрофе, которая произошла на свидании?

Повисла пауза.

– Только если ты хочешь об этом рассказать, дорогая, – сказала Диана.

Кэти пожала плечами.

– Что случилось? – мягко спросила Диана. – Ты все испортила?

– Мне нравится, что ты заранее считаешь меня виноватой, – широко распахнула глаза Кэти.

– Ну, я просто подумала…

– Откуда ты знаешь, что он не был убийцей? – заявила Кэти. – Или серийным насильником? Или педофилом? В Лондоне таких полно.

– О господи, – пробормотала Диана, опускаясь на стул.

– И он был? – спросила Беа.

– Нет, – сказала Кэти, – я все испортила.

– Слава богу, – прошептала Диана.

– А потом я видела его на следующий вечер с другой, – пробурчала Кэти.

– Уф-ф, – вздохнула Беа.

– Я не хочу обсуждать это.

– И я тоже, – сказала Диана, – съешь лучше что-нибудь.

И разговор о Дэне был исчерпан.

Чуть позже Кэти решила сообщить о своем решении по поводу карьеры – сезонный подарок для ее семьи. Если бы у нее был выбор, она бы подождала другого момента, но скоро должны были съехаться гости, и тогда началась бы полная неразбериха. Кэти надеялась, что семейство обрадует ее новость.

Как оказалось, она ошибалась.

– Флорист? – взорвалась Диана, чуть не расплескав вино. – Ты окончательно сошла со своего жалкого ума? Ты хочешь быть флористом, девочка? – орала Диана.

– Хм, – задумчиво пробормотала Кэти, – а что, не стоит?

Наверное, нужно было сменить тему разговора на более веселую. Например, поговорить о свидании с Дэном. Она посмотрела на огонь.

– Ты что, хочешь быть следующей Элизой Дулитл[3]?

– Дорогая, – попытался вмешаться Сидни.

– Не лезь ко мне, – отрезала Диана, – ты стирал себе пальцы до кости, чтобы платить за ее обучение, и вот как она тебя благодарит за это. Хочет стать дерьмовой Элизой Дулитл!

Кэти умудрилась рассердить мать. Перед рождественским вечером.

– Мама, но ведь это… – начала было Кэти.

– Да что с тобой? – Диана снова смотрела на младшую дочь. – Ты думаешь, у меня мало в жизни дерьма? Первое – мать твоего отца, которая заявится завтра утром…

– Дорогая, это нечестно, – снова вмешался Сидни.

– Твоя мать, – кипятилась Диана, – та еще штучка, и ты прекрасно об этом знаешь.

Сидни виновато взглянул на Кэти, а потом уселся рядом с остальными, надеясь на лучшее.

Диана одним глотком допила свое вино и каким-то лихорадочным взглядом оглядела присутствующих. Расстроить Диану перед Рождеством было не слишком хорошим делом. Это было одним из семейных табу. Это было все равно что издеваться над Сидни из-за его клюшки для гольфа. Этого просто нельзя было делать.

– Я уверена, что Кэти не имела это в виду, – попыталась вступиться Беа.

– Да? – серьезно спросила Диана.

По комнате замелькали предупредительные взгляды.

– Не обращай внимания, мама, извини, – сказала Кэти. – Пожалуйста, не расстраивайся.

Лицо Дианы сморщилось, и с него исчезла напряженность. Это было бы нормально, если бы произошло после Рождества, но не сейчас. Когда она опустилась в кресло, все поняли, что непоправимое и ужасное случилось. Диана была расстроена, а еще даже не наступило Рождество. Ей нужно было срочно приходить в себя.

– Ладно, – сказал Сидни, разводя огонь в камине. – Хватит разговоров, ваша мать устала.

Огонь потрескивал в полной тишине, и семья все больше и больше пугалась. Они надеялись, что Диана нарушит тишину и возразит, что не устала, но она молчала. Вместо этого она глубоко вздохнула, повернулась к Кэти и принялась грустно ее рассматривать.

– Помнишь, – заговорила она, – когда тебе было одиннадцать, ты должна была выступать на школьном концерте?

«Господи, – подумала Кэти, – только не это. Я не выдержу».

– Ты играла на треугольнике.

Кэти кивнула.

– Мы проехали пятьдесят миль сквозь стену дождя со снегом, чтобы увидеть, как наш ребенок играет на треугольнике в школьном оркестре.

Кэти опустила голову.

– А потом, – почти прошипела Диана, – ты стояла там, позади всего оркестра. С треугольником. А мы сидели, затаив дыхание, и ждали, когда ты превратишь это кошачье мяуканье в то, чего стоило ждать.

Кэти пригнулась.

– И мы ждали.

Кэти тяжело вздохнула.

– И ждали. Тишина.

– А потом, – прошипела Диана, – мы услышали аплодисменты.

Кэти фыркнула.

– Все закончилось. А ты не сыграла ни единой ноты.

– Я потеряла ритм, – прокаркала Кэти, – это сложнее, чем кажется.

– Ты училась играть на треугольнике три года, – сказала Диана, подавшись вперед, – это стомильное путешествие и ваша рапсодия до сих пор не дают мне спокойно спать. И ради чего?

Кэти не двигалась. Диана снова откинулась в кресле.

– По правде говоря, я тебя не обвиняю, – сказала она. – Я понимаю, что ты так же, как и я, не умеешь принимать решения. К счастью для меня, я встретила твоего отца и он принял решение за нас обоих, но я боюсь за тебя.

Кэти с завистью посмотрела на ретриверов, сидящих у ног ее матери.

– И именно поэтому, – добавила Диана, – твоя двоюродная тетушка Эдна отказывается менять завещание, пока не удостоверится, что ты точно знаешь, чего хочешь от жизни. Ее мать не для того боролась за право голоса, чтобы ты была какой-то цветочницей.

– Я знаю.

– Она не хочет, чтобы ты выбрала треугольник, на котором не будешь играть.

Пауза.

– Ты поняла меня?

Кэти утвердительно кивнула.

– Хорошо, – голос Дианы стал мягче, – ты все еще хочешь цветочный магазин?

Кэти отрицательно покачала головой.

– Хорошо.

Диана закрыла глаза, а Кэти недвижимо сидела, парализованная произошедшим.

Рождество было таким, каким и должно было быть. Не считая жалующейся на боли Беа, за столом не было ни малейшей заминки или неловкости. Еда была вкуснейшей, подарки забывающимися, а телевизионная программа – полностью предсказуемой. Даже мать Сидни, достигшая почтенного девяностадвухлетнего возраста, обычно довольно злобная старуха, ни на что не жаловалась. А пока они были на кухне, Диана неожиданно обняла младшую дочь, так что обеим пришлось быстренько вытирать набежавшие слезы, прежде чем приниматься за уборку.

На следующий день Кэти была готова вернуться в Лондон.

10

Три месяца спустя новизна нового года уже не была актуальна. Вообще-то, она утратила актуальность уже в первую неделю января, когда все идиоты в мире впали в депрессию, узнав, что новый год даже не думал приносить с собой новую жизнь. Их окружала просто серость и ожидание хорошей жизни. Даже переход на летнее время не помог никому. Он принес только более длинный день, в котором можно было дольше депрессировать.

Жизнь в «Кафе» текла по-прежнему. На холодильнике добавились две новые фотографии Кэти. Одну из них, напившись, сделала Сьюки, когда Кэти разговаривала с каким-то типом целый вечер о том, как ужасно у них проходили свидания. Довольно забавно, что при этом ни один из них не попробовал заигрывать с другим. На второй фотографии Кэти была запечатлена во время гулянки в баре Джона. Джон успел сделать снимок до того, как тип, оказавшийся рядом в кадре, продемонстрировал ей татуировку корабля, на котором служил.

Сьюки наконец продвинулась на телевизионных пробах, поскольку научилась, как надо себя на них вести. На последней пробе набирали актеров для постановки «Повести о двух городах» Диккенса. У нее спросили, читала ли она книгу.

– О нет, – ответила она, – я не читаю классику. Думаю, это только портит адаптацию.

Они рассмеялись и попросили ее прочитать книгу. К всеобщему удовольствию, она попала в десятку претендующих на роль Люси Манетт, благородной героини. Она была благодарна прошлогодней рекламе «Анусола», потому что ее все еще крутили и Сьюки все еще получала за нее деньги.

Алек почти не бывал в кафе, а когда приходил, не вел себя как босс. Он вел себя как последняя задница. Поскольку контракты были подписаны, его больше не интересовали дела кафе. Он поощрял грубость Кэти с клиентами, курил как паровоз и рассказывал всем, кто готов был его слушать, как он рад свалить наконец подальше от этого места. Он был уверен, что продешевил, продав кафе за предложенную цену.

В конце концов это время наступило. В пятницу, второго апреля, Алек выступил с прощальной речью. В ней он упомянул всех, кто работал с ним когда-либо, и травил такие дерьмовые анекдоты, что Кэти прикрыла глаза и представила, что она где-то в другом месте.

В тот вечер Кэти и Сьюки пошли в бар к Джону, где могли позволить себе расслабиться, зная, что им не надо рано вставать, чтобы успеть на утреннюю смену. В шесть часов субботнего утра Кэти проснулась с головной болью и провела весь день в пижаме, глотая воду и пытаясь смириться с потерей работы, в то время как Джон старался хоть как-то ее ободрить и предлагал еще раз переписать резюме. Весь февраль она мечтала стать режиссером, и это резюме до сих пор было любимым у Джона. Полностью вымышленное.

– Ну же, – уговаривал он, – ты скажи что, а я составлю резюме. У меня есть время.

Кэти посмотрела на него снизу вверх с дивана, отчего у нее заболели глаза.

– Мать-одиночка, – прокаркала она.

– Хм, думаю, для этого тебе не нужно резюме.

– Естественно. Только это самая тяжелая работа в мире, – улыбнулась она. – Я рассказывала тебе, какой у меня красивый племянник?

– Да.

– У него каштановые волосы.

– Я знаю.

– Ну, темно-коричневые.

– Я знаю.

– Он прекрасен. Только что начал улыбаться. Они посмотрели телевизор. Повторяли «Друзей».

– Я хочу быть матерью, – сказала Кэти.

– Я знаю.

– А потом все будет хорошо.

– Не думаю, что это сработает.

– Я люблю детей.

– Я знаю, Кэти.

– Скоро я останусь без работы.

В воскресенье Сьюки пришла позаниматься с Джоном. Он почти закончил свой роман и послал первые три главы пяти литературным агентам, приложив очень официальное письмо. Это было легко. Надо было просто представить себя кем-то другим. А потом они решили, что день не слишком удачный для занятий, и пошли прогуляться в местный парк.

– Если я не получу эту роль, я покончу жизнь самоубийством, – сказала Сьюки.

– Если я не найду агента, я покончу жизнь самоубийством, – сказал Джон.

– Если вы оба покончите жизнь самоубийством, я тоже это сделаю, – присоединилась Кэти.

– О, – сказала Сьюки, – это очень мило. Кэти мягко улыбнулась.

– Не льсти себе, – сказал Джон, – жизнь – дерьмо. Они чувствовали себя несчастными, и никто даже не догадывался, какие перемены ждали их впереди.

В понедельник утром Кэти пришла в «Кафе» первой. Она почти не спала ночью. А в те несколько минут, которые ей удалось поспать, ей приснилось, что она бежит по каким-то темным коридорам, открывает какую-то дверь и оказывается в классе. Идет урок, и ведет его Дэн. На доске нарисована диаграмма, и каким-то образом Кэти знает, что речь идет о гепатите у кроликов. Кэти пятится, прежде чем Дэн успевает что-то сказать, поворачивается и обнаруживает, что оказалась в море.

Она проснулась от шума дождя. Посмотрев на часы, поняла, что еще очень рано. А потом вспомнила, что означает сегодняшний день. Сегодня был первый день с новыми владельцами. Первый день остатка ее жизни. День, когда ее уволят с работы.

Она повернулась на кровати. И вдруг замерла, боясь пошевелиться. Она вдруг почувствовала себя так удобно, как никогда. Она попыталась сосредоточиться, чтобы не упустить это ощущение. Да, ее тело испытывало небывалый комфорт. Все его члены нежились, наслаждаясь невиданным блаженством. Все было просто чудесно. Каждое перышко ее одеяла лежало идеально, а подушка казалась облаком. Мысли прояснились. Эмоции ликовали. Что это, рай на земле? Она сожалела, что этого не случилось десять часов назад. Почему она не могла провести в таком состоянии всю ночь? Почему не попробовала лечь в такую позу? Это было несложно. Ее тело пело от счастья. Кэти была готова замурлыкать от удовольствия. Казалось, что время остановилось.

Увы, это было не так, и когда она снова посмотрела на часы, то подскочила как ужаленная. У нее оставалось десять минут до начала работы, а только дорога туда занимала пятнадцать минут. Не считая того, что нужно было одеться и принять душ.

Она опаздывала.

– Отлично! – поздоровалась Сьюки, уже стоявшая у кофеварки. – Ты явно в своем репертуаре.

– Я проспала.

– Ты уволена.

– Ты сволочь.

Когда Кэти подошла ближе, они обменялись со Сьюки взглядами.

– Сильно нервничаешь? – спросила Кэти.

– У меня руки потеют, – пожаловалась Сьюки, поднимая ладони вверх.

– Я не могла уснуть, – прикрыла глаза Кэти. Дверь кафе распахнулась, и обе девушки подпрыгнули. Им улыбнулся Хью.

– Привет! – крикнул он.

Пока Кэти делала ему его обычный напиток, они со Сьюки пытались вспомнить, как выглядит их новый босс.

– Он блондин, – сказала Кэти, – помню, я думала, что он может оказаться актером. Кажется, он неплохо выглядел, но был похож на грустную лошадь.

– О господи, – взмолилась Сьюки, – я не хочу это представлять.

– Без чувства юмора.

– Мне всегда нравились мужчины без чувства юмора. Так более вызывающе.

Дверь открылась, они снова подпрыгнули. Это был пригородник.

– Мы сегодня слишком нервные, – вместо приветствия сказала Кэти. – Вам придется готовить себе кофе самому.

– Двойной эспрессо, пожалуйста, – сказал пригородник, подходя к кассе.

– Наши жизни рушатся, а вы можете думать только о кофе, – укорила его Кэти.

– Почему? Что случилось? – спросил пригородник. – Не то чтобы мне это интересно, я просто пытаюсь быть вежливым, чтоб получить свой кофе.

– Сегодня появится наш новый босс, и он тупой ублюдок, – объяснила Кэти.

– Без чувства юмора, – добавила Сьюки.

– Кроме того, он считает меня неприятной, – воскликнула Кэти.

– Не может быть! – поразился пригородник.

– Именно так! – ответила Кэти.

– Как ему пришла в голову такая мысль? – спросил пригородник.

– Ну, – раздался голос позади них, – я просто наблюдал за ней.

Кэти замерла. Сьюки замерла. Даже пригородник замер. Он посмотрел на того, кто стоял позади девушек, и губы его сложились в некое подобие нервной усмешки.

– Здравствуйте, – сказал он, – я п-просто хотел кофе. А вы, наверное, новый хозяин?

– Правильно, – сказал голос. – Тупой ублюдок к вашим услугам.

Кэти закрыла глаза.

– Без чувства юмора, – продолжал голос.

– Дерьмо, – пробормотала Сьюки, поворачиваясь.

– Привет, – счастливо улыбнулся Пол Браун, показывая им какой-то ключ, – меня зовут Пол. Я вошел через заднюю дверь.

– Я не знала, что вы можете открыть ту дверь, – сказала Кэти.

– Я не знала, что та дверь вообще есть, – удивилась Сьюки.

– Она скрыта календарем, – объяснила Кэти, пытаясь улыбнуться. – Привет, – добавила она.

– Как дела? – спросил их новый босс.

– Ну, вы знаете, – ответила Кэти.

– Не особо, – сказал он, – мне это все в новинку.

– А-а, – протянула Кэти.

– Ты выглядишь напуганной, – тихо сказал новый босс.

– Так и есть.

– Почему? Ведь это я не знаю, с чего тут начинать.

– Да, но ведь это я нагрубила вам, – моргнула Кэти.

– Я знаю, – рассмеялся он, – это бесценно! Не могу дождаться, когда вы познакомитесь с…

– Двойной эспрессо, пожалуйста, – повторил пригородник. – Мне не хотелось портить такое прекрасное примирение, но мне скоро нужно идти на электричку.

– Конечно! – крикнула Кэти, снова оборачиваясь к нему.

Она делала пригороднику кофе, а Пол, к ее удивлению, усмехнулся и повторил: «Бесценно». Пригородник посмотрел на него.

– Надеюсь, первым делом вы уволите эту официантку, – сказал он.

– Даже не мечтайте, – сказал Пол.

– Это похоже на дом, – пробормотал пригородник, – с той лишь разницей, что жена готовит мне еду.

– Может, она станет готовить вам и кофе по утрам? – Кэти поставила его напиток на кассу. – И вы сможете держаться от меня подальше.

– Что? И пропустить такие восхитительные разговоры по утрам? – радостно улыбнулся пригородник. – Это так поддерживает мой тонус.

– Разговорчики. – Кэти посмотрела на часы. – А вы не опаздываете?

– Не переживайте, – отозвался он, расплачиваясь со Сьюки, – я уже иду.

Пригородник посмотрел на Пола.

– Желаю удачи, – подмигнул он, – она вам, черт побери, понадобится.

Пока утренняя вереница пригородников прибывала и убывала, Пол представился всем работникам кафе. В девять тридцать, когда последний пригородник покинул кафе, он попросил всех собраться вместе. И когда они собрались, в кафе вошла молодая девушка с большой грудью. Она счастливо улыбалась.

– Кофе? – спросила Сьюки.

– О-о, – заверещала девушка, – думаю, можно.

– Давай, – сказал Пол, – это в первый и последний раз.

– О, привет дядя.

Все посмотрели на Пола.

– Да, – сказал он, – вы видите перед собой нововведение – еще одну официантку.

Он подошел к племяннице и положил руки ей на плечи.

– Итак, – сказал он, – рад представить вам мою старшую племянницу Пэтси, – и, увидев выражение их лиц, добавил: – Мой брат старше меня на пятнадцать лет.

– Привет, – поздоровался Мэтт. Пэтси широко улыбнулась ему.

– Привет, – сказала она и помахала рукой.

– Дочь, которой у меня никогда не было, – усмехнулся Пол, а Пэтси хихикнула. – Благодаря контрацептивам, – добавил он.

Пэтси снова хихикнула.

Через полчаса все удостоверились в том, что Пэтси была живым доказательством того, что красивая внешность и надежная функциональность редко идут рука об руку.

– О-о, – грустно протянула она, глядя на тост, который только что сожгла, – как это у меня так получилось?

– Это трудный вопрос, – сказала Кэти. – Сьюки, у тебя есть ответ?

– Могу сообщить только, что ты его передержала, – отозвалась Сьюки.

– Да, но как? – нахмурилась Пэтси. Сьюки и Кэти обменялись взглядами.

– Кажется, сегодня будет длинный день, – пробормотала Кэти.

Пол закрыл кафе и попросил всех собраться вместе и показать Пэтси что к чему, пока он будет беседовать с ними по очереди, один на один. Полчаса назад он уже поговорил с поваром. О том, зачем наняли Пэтси, Кэти и Сьюки догадались почти сразу – при ней нельзя было обсуждать Пола. Или, по крайней мере, он так думал. У Кэти были другие идеи.

– Ну, – начала она, – что ты можешь сказать о своем дяде?

– Каком дяде? У меня их три.

– О том, который разговаривает с поваром, – уточнил Мэтт.

– А, он больше не повар. – Пэтси испуганно вскрикнула и прижала руки ко рту. – Я не должна была этого говорить.

– Он увольняет повара? – спросили все.

– Я вам ничего не говорила, – замахала руками Пэтси.

– Ты права, – сказала Кэти, – он никогда не догадается, кто нам об этом сказал.

Вошел Пол. Они посмотрели на него в полной тишине.

– Так, – сказал он, – Мэтт, ты будешь следующим. Они смотрели, как Мэтт покорно поплелся на кухню.

Сьюки и Кэти переглянулись.

– Так это, – сказала Пэтси из-за стойки, – объясните мне еще раз, как вы делаете тосты.

Пять минут спустя вернулся Пол.

– Сьюки.

– Да?

– На кухню, пожалуйста, – поднял брови Пол. Кэти и Сьюки снова переглянулись, прежде чем Сьюки отправилась на кухню.

– Так что, – снова спросила Пэтси, – не включать его больше, чем на двойку?

Кэти могла только кивнуть. Он был умным, этот Пол. Он разделил их со Сьюки и оставил ее с Пэтси. Ей казалось, что прошел год, прежде чем она снова услышала шаги Пола. Она повернулась к нему, и он подарил ей улыбку.

– После вас, – сказал он, открывая дверь и пропуская Кэти вперед.

– А мне тут подождать? – спросила Пэтси.

– Да, я скоро вернусь.

Трепеща, Кэти вошла на кухню. Сьюки и Мэтт сидели там. Через мгновение Пол вошел следом за ней, но выражение лиц друзей было непроницаемым.

– Итак, – сказал Пол, – мы задержались дольше, чем я думал, – и, посмотрев на часы, добавил: – Мой партнер должен был уже подъехать, но немного опоздает, потому что заезжал за новым поваром.

Кэти вздохнула, остальные хранили молчание.

– Да, – сказал Пол, – боюсь, что мы хотим кое-что тут изменить, и качество еды входит в этот список. А во-вторых, это касается тебя, Кэти.

Она кивнула.

– Я надеялся, что буду делать это не один, но пусть будет так, – сказал Пол. – Кэти…

– Я могу постараться исправиться. Повисла неловкая пауза.

– Извини?

– Я могу исправиться, – повторила она, – это будет нелегко, но я могу постараться. Пожалуйста.

Она посмотрела на Сьюки, ища помощи, но Сьюки не смотрела на нее.

– Господи, нет, – сказал Пол, – мы не хотим, чтобы ты «становилась лучше», – это место потеряет свое обаяние. Мы хотим сделать тебя менеджером.

Кэти слышала слова, но смысл их не доходил до нее. Она слышала, как вздохнула Сьюки, и почувствовала, как Мэтт обнял ее. Когда Пол продолжил говорить, его голос был полон эмоций.

– У нас большие планы касательно этого места, – меряя шагами кухню, продолжал он. – Мы наняли нового повара – он фантастически готовит и скоро будет здесь. Новое меню. Абсолютно новый дизайн, новая мебель и новый вид. Портерс Грин развивается, – внезапно повернулся он, – и это место будет развиваться вместе с ним.

Он просиял и раскрыл объятия своей новой команде, и Кэти пришлось сильно напрячься, чтобы не кинуться к нему, всхлипывая от счастья. Это можно было сделать позже.

– Мы очень в вас верим, – сказал Пол, – вы справились с Алеком, думаю, вы можете справиться с чем угодно. Мы внимательно выслушаем любые ваши идеи. Вы профессионалы, нам многому следует у вас научиться.

– У меня много идей, – сразу сказала Кэти, – насчет рецептов, и оформления меню, и одежды официантов, и еды для детей. И, и… – Она осеклась и посмотрела на остальных. Все смотрели на нее. Она решила пока не предлагать организовывать торжества, это можно сделать и на следующий год.

– Знаете, – повернувшись к Полу, пожала плечами Кэти, – ну, парочка идей.

Ей надо было помнить о том, что ее энтузиазм может раздражать остальных.

– Хорошо. Мы хотим полностью изменить меню и название кафе.

– И как мы будем называться? – спросила Сьюки.

– «Кричтон-Браун». Это наши фамилии, моя и моего партнера, – пояснил Пол. – И мы хотим перекрасить тут все в кофейный цвет. Успокаивающе, но модно, свежо и тепло. В меню мы хотим включить диетические продукты: рисовое молоко, соевое молоко, овсянку, диетическое печенье и прочие продукты такого рода. И салаты.

– Что? – спросил Мэтт.

– Салаты, – ответила Кэти.

– Которые мы будем предлагать людям, желающим вкусно поесть?

– Думаю, это великолепно! – сказала Кэти, сдерживая ликование.

– Вот мы добрались и до лучшей части, – сказал Пол, – вы все получаете двухнедельный оплачиваемый отпуск, пока мы все тут не отреставрируем.

Повисла пауза.

– Ну, не все же сразу, – заметил Пол.

– А что будет с пригородниками эти две недели? – спросила Кэти.

– Уверен, что они справятся, это ж всего две недели, – пожал плечами Пол.

– Нет-нет, – возразила Кэти, – они смогут потерпеть недельку. Но за две недели они привыкнут к какому-нибудь новому кафе и больше никогда не вернутся.

– А потом «Кричтон-Браун» станет модным, но пустым, – поддакнула Сьюки.

– Может, мы будем делать только кофе, – быстро предложила Кэти, – пока идет переоборудование? Все, что понадобится, это кофеварка, бумажные стаканчики, молоко, кофе и, конечно, кто-то из нас. Зато мы сможем обслужить постоянных клиентов. Я могу сделать это. И в то же время я смогу вместе с вами подумать над новым меню.

– Да, – сказала Сьюки, – я рада, что все решилось. Отлично устроено, Пол. Вы проделали большую работу.

Пол сглотнул. И тут зазвонил его мобильник. Он отвернулся и что-то отчаянно зашептал в трубку. Все, что сумела расслышать Кэти, было «удачно, черт побери». А потом Пол выключил телефон, повернулся и снова улыбнулся:

– Это мой партнер. Он привез нового повара, они только что припарковались. Задержались из-за пробок.

– В это время всегда так, – заметила Сьюки.

– Угу.

И тут раздался грохот на кухне.

– Думаю, тостер разбился, – донесся до них женский голос.

– А – вспомнил Пол, – Пэтси. Кто приведет ее сюда?

– Я приведу, – вызвался Мэтт, двигаясь быстрее, чем когда-либо.

– Итак, – сказал Пол, – все довольны?

– Да, – ответила Сьюки, – думаю, все прекрасно, Пол. А что касается нас, я бы хотела сказать, что мы будем рады работать с вами.

– Спасибо, Сью.

– Думаю, я могу говорить и от лица других, – продолжала Сьюки со странной улыбкой. – Потому что я, как вам, возможно, известно, работаю здесь намного дольше остальных.

Пол кивнул.

– В общем, довольно давно, – продолжала Сьюки, оборачиваясь к Кэти, – сколько я уже работала к тому времени, как ты пришла сюда на подработку? – спросила она. – Помнишь, как я учила тебя пользоваться кофеваркой?

Кэти смотрела на свою подругу. Только боль в глазах Сьюки остановила ее от вопроса, какого дьявола она тут разыгрывает.

– Э-э, – мягко сказала она, – я не помню. Думаю, довольно долго, – повернувшись к Полу, подтвердила Кэти.

– Вообще-то, два года, – сказала Сьюки. Повисла пауза, и Пол вдруг вспотел. Он облизал губы, тяжело сглотнул и повернулся к Сьюки.

– Ты ведь актриса, правильно? – спросил он.

– Ну, – сказала Сьюки, скрещивая руки на груди.

– Так вот, – сказал Пол, – после долгих обсуждений и, конечно, выслушав мнение Алека, мы решили, что не следует делать менеджером человека, который может неожиданно отправиться на гастроли. Когда у меня закончится отпуск, я снова вернусь на полный рабочий день, а у моего партнера абсолютно нет опыта в ресторанном деле, так что нам нужен менеджер, который будет отдаваться работе на все сто процентов. Никаких других приоритетов. Никакой другой карьеры. И, если уж быть честным, пока что никаких других интересов. Быть менеджером – значит принять на себя огромную ответственность, думать в первую очередь о работе, задерживаться на работе и получать за это ненамного большую зарплату.

Пол посмотрел на Сьюки. А за его спиной Кэти почувствовала, как ее энтузиазм начинает постепенно испаряться. Она неподвижно стояла, надеясь, что никто не заметит, что ее продвижение на самом деле оказалось публичным признанием провала. Это было бы ужасно.

Сьюки согласно кивнула.

– Я не хотела показаться смешной или что-то в этом роде, – объяснила она. – Я думаю, из Кэти получится совершенно потрясающий менеджер. Но понимаете, я просто хотела знать.

Пол неопределенно улыбнулся, вытирая лоб платочком.

– Черт, я даже не думал, что будет так сложно, – пошутил он.

– А чего вы ждали? – улыбаясь, спросила Сьюки. – Вы приходите сюда со своим «успокаивающе, но модно» и хотите, чтобы мы просто приняли вас с распростертыми объятиями?

Внезапно Пол пошел к дверям, что-то бормоча насчет Пэтси. Он крикнул ей, и в ответ раздалось хихиканье. Вошедшая Пэтси держала в руке чашку кофе.

– Я просто объяснял ей, как пользоваться тостером, – сказал Мэтт, – и сделал ей кофе.

– О-о, – сказала Сьюки, – как мило с твоей стороны. Они услышали звонок открывающейся двери.

– Признавайтесь, – сказала Сьюки, – кто убил кошку. Все засмеялись, а Кэти выдавила из себя улыбку.

– Ага! – чуть ли не в экстазе закричал Пол. – Это мой соучастник преступления.

Глядя на Пэтси, потягивающую кофе, Сьюки, Мэтт и Кэти ждали.

– Ух ты, – облизывая губы, сказала Пэтси, – вкусный кофе.

– Да, – подтвердил Пол, – мы это изменим.

Игнорируя их ответ на это заявление, он уставился на высокого блондинистого Адониса, появившегося в дверях кухни. Все глаза уставились на него, забыв о Пэтси.

– Все в порядке? – спросил Адонис, улыбаясь от одного загорелого уха до другого.

– Ник! – воскликнул Пол. – Дамы и господа, познакомьтесь с новым поваром!

Двое мужчин обнялись так, что со стороны это показалось ритуальным танцем.

– Извини, мы опоздали, – сказал новый повар, поднимая одно мускулистое плечо выше другого и засовывая руки в карманы, – но мы вынуждены были задержаться. Ему пришлось ждать, пока я приму душ. А сейчас он паркует машину.

Новый повар улыбнулся Кэти, Сьюки и Пэтси, подарив им по индивидуальной улыбке. Пэтси хихикнула.

– Неважно, – сказал Пол, – главное, что сейчас ты здесь. – Он помедлил, а потом начал знакомить всех друг с другом. – Это Кэти, наш новый менеджер.

– Молодец, – провозгласил Ник и подмигнул ей.

– Спасибо, – чопорно ответила Кэти, – надеюсь, ты тоже.

– А это Сьюки, – сказал Пол, – старшая официантка.

– Симпатично, – кивнул Ник, разглядывая ее, – симпатично.

– Я актриса, – сказала Сьюки, – я тут подрабатываю.

– Симпатично, – кивнув, повторил Ник.

– А это Пэтси, – сказал Пол, – новая официантка.

– Привет, красавица, – сказал Ник, и Сьюки окаменела, а Кэти очень понадеялась, что Ник действительно хороший повар.

– А это Мэтт, – продолжал Пол, – главный посудомойщик.

– Классно. – Ник протянул Мэтту руку, и они обменялись твердым рукопожатием. – Классно.

– О, – пробормотал Мэтт, прежде чем объяснить, что он учится и, когда не может приходить, остальным приходится делать его работу.

– Черт побери, где носит моего партнера? – спросил Пол у Ника. – Не говори мне, что он сделал ноги из страны, – добавил он и нервно рассмеялся.

И в этот момент они услышали звонок открывающейся двери кафе, звякнувший так, будто кота раздавили окончательно.

– Для начала мы должны избавиться от этого кошмара, – раздался мужской голос.

– Ну, вот он и появился, – обрадовался Пол. – Дамы и господа, а сейчас вы познакомитесь с Дэном. Он понравится вам, он…

– Извините, – перебила Кэти, – как вы сказали его зовут?

– Дэн.

Кэти сглотнула.

– Это не тот же самый, – вмешалась Сьюки, глядя на ногти, – это другой Дэн, ты ж понимаешь.

– Не тот же самый? – спросил Пол.

– Да ладно, ничего, – пискнула Кэти.

– У нее было кошмарное свидание с парнем, которого зовут Дэн, – объяснил Мэтт, – как-нибудь мы вам об этом расскажем. У нас даже есть его фото.

– Смотреть фотографию вовсе не обязательно, – сказала Кэти, закрывая собой холодильник.

– Ты права, – сказала Сьюки, глядя на мужчину, появившегося в дверях, – потому что он тут собственной персоной.

Они все посмотрели на своего нового босса, стоящего в дверях и уставившегося на них: щеки с ямочками, синие глаза, лицо, знакомое им всем по фотографии на дверях холодильника. Он смотрел на Пола и еще не заметил Кэти.

И вошел на кухню.

Он посмотрел на Сьюки и слегка нахмурился, прежде чем подойти и пожать ей руку. Он все еще не видел Кэти. Она стояла, не двигаясь и чувствуя себя так, будто ее только что застали голой в чьей-то гостиной. Дэн что-то говорил Сьюки и все еще стоял к ней спиной. Теперь он здоровался с Мэттом и что-то ему говорил. Он был всего в нескольких десятках сантиметров от нее. Она пыталась придумать, что делать, но мозг был слишком занят тем, что громко вопил внутри ее головы. Дэн повернулся к ней, и она, как в замедленной съемке, смотрела, как поворачивается к ней его лицо. Профиль. Полупрофиль. Анфас. Он начал было улыбаться и вдруг перестал. Потом посмотрел. Попытался что-то сказать. Остановился. И кашлянул.

– Привет. – Кэти показалось, что она закричала.

– Привет, – сказал он. Лицо его ничего не выражало. Она протянула ему руку. Он посмотрел на нее так, будто она протягивала ему блюдо с осьминогами.

– О, – сказал он наконец, пожимая ей руку, – да.

– Кэти, – гордо представил ее Пол, – новый менеджер «Кричтон-Браун».

– О, – повторил Дэн, – я не думал… Как ты говорил ее фамилия?

– Я не помню, – сказал Пол. – Как твоя фамилия? – обратился он к Кэти.

– Симмондс, – повернувшись к Полу, ответила Кэти.

– Симмондс, – повторил Пол Дэну.

– О, – сказал Дэн, – замечательно.

– Я что-то пропустил? – снова нервно рассмеялся Пол. Кэти решила, что пришло время объяснить свое поведение в тот вечер, когда они встречались в последний раз.

– П-п-понимаешь, я… – объяснила она. Дэн повернулся к Полу.

– Мы можем поговорить снаружи? – спросил он, и они вышли из кухни.

– Отлично, – сказала Сьюки, глядя на Кэти. – Содержательно, но патетично.

11

Низкие потолки ночного клуба, неровные стены и грохочущая музыка вызывали у Кэти чувство, будто она попала в ад, а не пришла повеселиться с друзьями. Она сидела между Мэттом и Сьюки, что было бы неплохо, если бы Сьюки не разговаривала с Ником, а Мэтт не трепался бы с новой официанткой Пэтси. Дэн и Пол с ними не пошли. Она и не хотела бы, чтобы они приходили, ей хотелось пойти домой и записать свои идеи насчет меню, а потом прыгнуть с крыши небоскреба, но когда она предложила Сьюки уйти пораньше, та наградила ее таким взглядом, что Кэти замолкла.

Она решила пойти наверх в бар, где можно было поговорить с Джоном, поесть орешков и снова почувствовать биение сердца. Она крикнула Сьюки, что пойдет наверх, показывая жестами то же самое, чтобы та поняла, о чем речь. Когда она вышла, то увидела, как Сьюки и Мэтт устраиваются поудобнее, занимая ее место. Проложив себе путь сквозь толпу обкуренных подростков с пирсингом и татуировками, Кэти почувствовала себя так, будто смотрит на мир не с той стороны бинокля. Поднимаясь по ступенькам, она пыталась понять, когда же успела состариться. Откуда у нее стали появляться родительские чувства? А потом она подумала о Дэне, и ей снова стало плохо. Она что, участвует в каком-то отвратительном реалити-шоу? Неужели Бог переключает каналы с какой-то передачи про живую природу в Африке, чтобы похихикать над комедией, которая называется ее жизнью?

Да, дело было в том, что Кэти пребывала в шоке. И это было понятно. Она успела пережить и хорошие новости и получить удар в течение всего лишь одного часа. Все, что происходило в кафе, походило на сон, ставший реальностью. Это напоминало ей все, к чему она стремилась в ресторанном бизнесе несколько лет назад. Весь энтузиазм, который, как ей казалось, успел умереть, возродился заново, как вулкан, готовый к извержению, и сегодня, когда ее сделали менеджером, он взорвался, разбрасывая во все стороны горячую лаву. А потом ей сказали, что менеджером ее сделали только потому, что только у нее не было других интересов в жизни. А еще позже, после того как она с трудом сумела смириться с потерей Дэна, он вдруг весьма ощутимо вернулся в ее жизнь, вновь заставив ее душу перевернуться. Ну, и последним тухлым яйцом в сегодняшнем торте оказалось совершенно неожиданное и абсолютно ужасное поведение Сьюки. Лишь сейчас Кэти поняла, насколько прекрасной была их дружба, когда обе они работали официантками. Интересно, будет ли так и дальше? Или же Сьюки слишком зла на нее? Кэти была обижена реакцией Сьюки. Да, конечно, вчера у нее не было перспектив, не было парня и была паршивая работа. Сегодня у нее была еще более паршивая работа, злющий экс в роли нового босса, и вдобавок она потеряла лучшую подругу. Можно делать ставки на то, что завтра утром она подхватит грипп.

К счастью, она приближалась к бару, пытаясь определить, отчего чуть не лопаются ее барабанные перепонки – то ли музыка грохотала как ненормальная, то ли это так звенело у нее в ушах. Наверху было гораздо меньше народу. Тут было слишком шикарно для тинейджеров, а те, кто забежал пропустить стаканчик после работы, постепенно расходились, хоть и пытаясь оттянуть возвращение домой. Кэти уже была тут однажды в выходные и с восхищением наблюдала за Джоном, который умело разливал напитки огромной очереди людей. Очередь напоминала Кэти какое-то мифическое чудище, которое росло и росло до тех пор, пока дневной свет не лишал его сил. Сегодня, однако, было немноголюдно, и Джон сидел, болтая о чем-то с коллегами. Из всех работников бара только у Джона не было акне, и то потому, что ему перевалило за двадцать. По этому поводу Кэти даже загордилась. Она прошла и села в углу барной стойки, по пути прихватив орешки. Джон приветливо поднял бровь и, прервав разговоры, подошел к ней.

– Развлекаешься? – громко спросил он.

– Я в дерьме, – ответила Кэти. Он улыбнулся и закивал:

– А я рассказал тебе чудесные новости?

– Ты покупаешь кафе?

– Что?

– Это со мной что-то не так, или тут танцует какой-то жутко шумный монстр? – спросила Кэти.

– Ты привыкнешь, не волнуйся.

– У меня такое ощущение, что на мне надет сердечный стимулятор.

Он виновато опустил голову и показал на уши.

– Принеси мне «Кровавую Мэри» и расскажи свои новости! – прокричала она.

– Два агента хотят со мной встретиться! – прокричал в ответ Джон.

– Это же замечательно! – завопила она. – Где моя выпивка?

Он кивнул и снова улыбнулся. Кэти жестами показала, что хочет пить, а потом достала ручку из кармана Джона и написала свой заказ на салфетке. Он прочитал и дописал что-то ниже. «Сейчас принесу, мадам», – прочитала она и подняла глаза к небу.

Следующие полчаса она пыталась разобрать слова Джона о том, что на этот раз он хочет встретиться с агентами и что единственное, что ему помогает удержать свое ликование, это его проблемы с разговором. Он никогда не знал, что эмоции могут так сильно бороться между собой и проблема заключалась в том, что он считал обе достойными победить.

– А где Сьюки? – спросил Джон. – Мне нужно сказать ей об этом. Мне нужен совет.

– Она внизу, пытается раздеть нашего нового повара.

– Джейми Оливера? – нахмурился он.

– Я пойду домой, – крикнула Кэти, – изучать язык жестов!

Лицо Джона прояснилось, и только она хотела поздравить его с пониманием шутки, как почувствовала, что кто-то ткнул ее в спину. Она обернулась и увидела за собой улыбающуюся Сьюки. Сьюки помахала рукой. Кэти махнула тоже.

– Что ты думаешь о Дике? – спросила Сьюки.

– Каком Дике?

– Нике!

– Прелестно!

– Премерзко?

– Прелестно!

Сьюки кивнула.

Они так и не смогли поговорить нормально, пока все трое не добрались до дома час спустя.

– У тебя в ушах звенит? – спросила Кэти.

– Шипит?

– ЗВЕНИТ!

– Нет, – огрызнулась Сьюки, – извини.

– Я ничего не говорил, – сказал Джон.

Когда они высадили Сьюки рядом с ее домом, она предложила им зайти на чай, но они отказались. Кэти нужно было рано вставать на следующее утро.

– Ах да, – сказала Сьюки, – первый день на должности менеджера.

– Отвали, – сказала Кэти, стуча по уху ладонью.

– О, – сказала Сьюки, – только посмотрите на нее.

– Дай мне передышку, – попросила Кэти, чувствуя, как ее уши постепенно приходят в норму. – Ты не хочешь быть менеджером и сама об этом знаешь. Так что не порть мне ничего.

Они застыли на мгновение, привыкая к благословенной тишине, которая постепенно к ним возвращалась.

– Да, – тихо сказала Сьюки, – ты права. Прости. Я буду наслаждаться завтра, когда ты будешь обговаривать с Дэном меню.

– Моя жизнь – дерьмо, – простонала Кэти, услышав имя Дэна.

– Ты должна помочь мне подготовиться к интервью, – сказал Джон Сьюки.

– Хорошо, – ответила та, – с тебя обед, – и помахала рукой, когда Кэти с Джоном пошли домой.

Они спустились по дороге и подошли к дверям. Кэти что-то пробурчала, и Джон достал ключи. Они подошли к дверям своей квартиры, и она подождала, пока Джон откроет дверь. Он сбросил с плеч пиджак, а она подняла его и повесила на вешалку. Джон зевнул. Кэти зевнула. Они разошлись по комнатам и спали один хуже другого.

12

На следующее утро Кэти мучилась сильным похмельем. Когда она шла вниз по Ашерман-Хиллс, ей казалось, что внутри у нее все пульсирует и горит. Как может быть невидимой такая боль? Ее тело могло бы бороться за Премию Великой Боли. Она бы наняла себе киллера, но не знала, куда обратиться.

Возможно, это было не похмелье, а грипп. Возможно, это не похмелье, а какой-то редкий вид малярийно-смертельного гриппа, который она подхватила вчера у кого-то в клубе, и этот кто-то уже умер. Когда об этом снимут документальный фильм, то есть после ее трагической смерти, Сьюки сыграет роль Кэти, ее заметят в Голливуде и она уедет и выйдет замуж за Тома Круза. Возможно, тогда Сьюки снова полюбит ее.

Кэти и правда чувствовала себя просто препаршиво. То она думала о собственном бизнесе и презирала свою работу, как вдруг – бац! – и она ей нравится, и терять ее совершенно не хочется. Две минуты спустя – бац-бац! – у нее есть этот хренов босс. Если бы она только могла объяснить Дэну, что заставило ее убежать тогда из ресторана! Но это было не так уж легко, а денег на лечение у нее не было. Выбора нет, придется вести себя как взрослый человек. Черт, черт, черт. Все это значило, что ей придется извиняться. А с тех пор как ей впервые пришлось извиняться в три года перед своей лучшей подругой Мэнди за то, что обсосала ее игрушечного ковбоя так, что с него слезла краска, подобные ситуации вовсе ей не нравились.

Да, это будет неприятно, но она обязана извиниться перед Дэном за то, что сбежала со свидания. Она решила, что сделает это еще до того, как он успеет сказать «привет». Она не позволит этой глупой гордыне захватить власть (над ней, не над ним), она будет вести себя натурально, приветливо и победно. Соответственно, она выиграет, и ему придется признать, что его отношения с Джеральдиной были ужасной ошибкой – худшей ночью в его жизни, – и тогда она докажет ему, что она прекрасный менеджер и, кроме того, у нее очень красивое тело. А потом начнет встречаться с самостоятельным миллионером, которого встретила в спортзале, где он жаловался на свою бизнес-стратегию.

Таков был план.

Проходя мимо газетного киоска, она посмотрела на кафе. Она пришла рано, поскольку сумела поспать всего четыре часа, и в «Кафе» еще ничего не изменилось. Она перешла через дорогу и остановилась напротив входа, разглядывая свое отражение и доедая обычную порцию утреннего шоколада. Кэти шагнула вперед и заглянула внутрь. Приблизилась еще и опять попыталась разглядеть, что происходит внутри. Она попыталась представить себе новый дизайн помещения и, когда это не получилось, отступила на шаг. А потом развернулась и надавила на дверь. К ее удивлению, дверь буквально влетела внутрь.

Кэти посмотрела вверх на Дэна, который возвышался над ее головой.

– Вижу, тебе не нужны ключи, – сказал он.

– Дверь была открыта.

– Отличное наблюдение. Думаю, в конце концов ты сочтешь себя слишком умной, чтобы быть каким-то менеджером.

Она смотрела, как Дэн прошел к кассе, откуда вдруг начал объяснять ей, как они будут двигать кофеварку и кассу к выходу, до того как придут строители.

– Ну, – сказал он, снимая пиджак, – ты готова?

– Я не собираюсь двигать эту штуковину, – сделав большие глаза, заявила Кэти.

– Почему?

– Я слишком маленькая и худенькая.

– Я думал, что женщины хотят, чтобы с ними обращались как с равными, – пристально посмотрел на нее Дэн.

– Фунт за фунт, – возразила она.

– И что это должно означать?

– Это значит, найди кого-нибудь такого же размера, как и ты, и говори с ним на равных.

– Ты что, не слышала про феминизм? – презрительно рассмеялся Дэн.

– Забавно, что мужчины вспоминают про феминизм только тогда, когда нужно нести что-то тяжелое или когда в автобусе осталось одно свободное место. Вот где все мужчины становятся феминистами – в автобусах. Они там сидят.

– У нас нет времени обсуждать это, – сказал он, подходя к кофеварке.

– Это у тебя нет, – пробормотала Кэти и прошла мимо него на кухню, – тебе нужно передвинуть кофеварку.

Она закрыла дверь и сразу же пошла к умывальнику, где засунула голову под холодную воду. Она была очень близка к тому, чтобы расплакаться, а ведь она только успела прийти сюда. Вытащив голову из-под крана, она почувствовала себя лучше. Так, можно начинать сначала. Она извинится перед Дэном. Она сделает это спокойно, натурально и победоносно. Она не расплачется и не даст ему пощечину.

Когда она вернулась в зал, в фартуке и с мокрыми волосами, она обнаружила Дэна на том же самом месте, где и раньше. Все было на местах. Единственное отличие заключалось в том, что теперь у Дэна было отстраненное выражение лица.

Она глубоко вздохнула и приготовилась вести себя спокойно, натурально и победоносно, когда он вдруг заговорил.

– Черт побери, я не могу сдвинуть эту штуку один.

– Как долго ты тут стоишь? – моргнув, спросила она.

– Послушай, кто здесь босс? – неожиданно спросил Дэн.

– А ты вообще пробовал ее сдвинуть? – спросила Кэти.

– Я сказал «кто здесь босс?».

– Ты не пробовал, так? Черт побери, ты просто так и стоишь здесь.

– Ладно, – вдруг сказал он. – Напомни мне позже записать тебя в номинацию «лучший работник года».

Закатав повыше рукава, он подошел к кофеварке так, будто собирался с ней боксировать.

Кэти забежала вперед и закрыла собой кофеварку.

– Не трогай ее, – заявила Кэти.

Он удивленно отступил. Постояв так несколько мгновений, он тихо заговорил:

– Не могла бы ты уйти отсюда, пожалуйста?

– Когда должны прийти строители? – спросила она.

– В восемь, – ненадолго задумавшись, сказал он, – почему ты спрашиваешь?

– Ну, нам же необязательно трогать кофеварку до их прихода, так? Мы сможем пока обслужить пригородников. По крайней мере, до тех пор, пока не придут строители.

Прежде чем он смог ответить, она прошла мимо него через зал и открыла входную дверь.

– Мы специально оставляем дверь открытой, – сказала Кэти, – чтобы клиенты знали, что мы готовы к бизнесу.

Пока она стояла там, гадая, как этот парень мог быть тем самым, кого она встретила на вечеринке у Сэнди, в кафе вошел первый пригородник.

– Видишь? – сказала Кэти, бросая на Дэна сладкий взгляд.

Дэн смотрел на очередь, собирающуюся так быстро, будто люди ждали под дверью всю ночь. Большинство из них задавало Кэти одни и те же вопросы: что теперь будет с кафе, какого черта она пила вчера вечером, где Сьюки, что из себя представляют новые хозяева и почему она считает их дерьмом.

Дэн сделал вид, что он занят собиранием меню.

– Как только захочешь помочь, – крикнула ему Кэти, – не стесняйся!

Он не ответил.

– Просто подойди! – снова крикнула она.

– Я жду строителей.

– Ах да! И они будут пунктуальными и захотят сразу же приступить к работе. Надеюсь, по крайней мере.

Она закончила обслуживать очередь и встала за стойку.

– Ладно, давай приготовимся к следующему наплыву. Минут через десять начнут приходить те, кому на электричку в семь сорок четыре, – добавила она, взглянув на часы.

Она посмотрела на Дэна. Он скрестил на груди руки.

– Думаю, – сказал он, – что нам надо немного поговорить о наших манерах.

– Ладно, – отозвалась Кэти, – ты немного бесцеремонный, но ты новенький, так что…

– Твои манеры.

– Давай сначала обслужим клиентов. Чем позже их обслуживать, тем больше они впадают в панику.

– Нет, – сказал он, – сначала поговорим. – Он глубоко вздохнул и тихо заговорил, акцентируя каждое слово: – Мне не нравится, когда со мной разговаривают, как с идиотом.

– Как ты хочешь, чтобы я с тобой разговаривала?

– Так, как будто я твой босс, – снова подчеркивая каждое слово, сказал Дэн.

Кэти почувствовала, как краснеет.

– Ты шутишь, да? – прошептала она.

– Я не шучу, – ответил он, – хотя бы потому, что я и есть твой босс.

Кэти посмотрела ему в лицо, и он улыбнулся ей.

– На это у тебя нет умных ответов? – спросил он.

– Нет, – буркнула Кэти, – хотя парочку подходящих я вполне могу найти.

– Не сомневаюсь, – сказал Дэн, – это зависит от того, насколько ты хочешь остаться тут работать.

– Я тебе скажу в конце смены.

– Я знаю, что ты чувствуешь.

– Я тоже.

– Хорошо.

– Хорошо.

Так, значит, все было хорошо.

– А теперь, – сказал Дэн, – давай передвинем кофеварку.

Совершая какие-то замысловатые маневры с кофеваркой, они вдруг заметили стоящего в дверях и смотрящего на них мужчину. Увидев, что он замечен, мужчина улыбнулся.

– Физические нагрузки – это замечательно. Только, подозреваю, что вы такого еще никогда не делали.

– Ага, – воскликнул Дэн, – Гарри! Отлично, – он повернулся к Кэти, – это строители. Заметь, пунктуальны и готовы к работе. Ну что, начнем? – обратился он к Гарри.

– Не-ет, – замахал руками Гарри, – сначала мне нужно позавтракать, парень. Я только заглянул попросить тебя сказать другим рабочим, что я зайду в другое кафе поесть. Вернусь через полчаса сытым, довольным и готовым к работе.

Дэн начал было что-то говорить, но Гарри его не слушал, он вышел на улицу и отправился завтракать, насвистывая что-то себе под нос.

– Я же предупреждала, – усмехнулась Кэти.

– Не знаю, чем это ты так довольна, – сказал Дэн, – но помоги мне оттащить эту штуковину обратно.

– Что?

– Ты меня слышала.

– В чем, черт побери, твоя проблема? – остановившись и глядя на него, спросила Кэти.

– У меня нет проблем, – ответил он.

– О да, у тебя есть проблема, и ты об этом знаешь.

– Позволь напомнить тебе… – начал Дэн.

– Нет, это я тебе напоминаю!

– Один капуччино, пожалуйста, – сказал первый из пригородников электрички на 7.44. – И тост, если можно.

Они посмотрели на него.

– Один капуччино, – повторил пригородник.

– Вам кажется, что можно? – спросил Дэн. Пригородник посмотрел на него, потом перевел глаза на Кэти.

– У него проблемы? – спросил он.

– Как раз пытаюсь это выяснить, – ответила Кэти. – Это новый босс.

– Ну, и как он?

– Дерьмовый.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, он отключил кофеварку.

– Господи! И что будет дальше? Закроет кафе, пока не перестроит его в какое-нибудь шикарное дерьмо?

– О нет, – сказала Кэти, – только идиот может сделать такое.

– Так, – вмешался Дэн, – давайте поставим кофеварку на место. Кэти?

– Пит, ты не поможешь? – повернулась Кэти к пригороднику. – А то мне что-то не хочется.

– Конечно, лапочка, – сказал пригородник, ставя на пол портфель. – Ну, давай. Раз, два, три, взяли…

Когда закончился следующий наплыв посетителей, Кэти почувствовала себя разбитой. Она села за кассу и вытянула ноги. Пока она раздумывала, как лучше начать извиняться, в кафе вошел человек. На нем был надет комбинезон, а на лице – извиняющееся выражение.

– Привет, – сказала Кэти, – чем могу помочь? Казалось, мужчина не может сосредоточиться.

– Ну, – выдавил он, почти не размыкая губ.

– Кофе? Чай? Хотите посидеть?

– Другие, – пробормотал мужчина себе под нос.

– Извините?

– А где все остальные?

– Хм-м, – задумчиво протянула Кэти, – я тоже думала об этом. Сейчас я подумала, что была недовольна своей работой.

– Они в кафе, – вздохнул Дэн. Мужчина кивнул и вышел на улицу.

– Итак, – сказала Кэти, глядя на часы и барабаня пальцами по стойке, – все идет по плану, да?

– Ты думаешь, что слишком умная, да? – снова вздохнул Дэн.

– Да нет, не очень, – перестала барабанить Кэти.

– Тебе нравится издеваться над людьми, да?

– Нет.

– Поэтому ты ушла из ресторана? Вы хорошо посмеялись со своими друзьями? Готов поспорить, вы…

– Я хотела позвонить тебе, но…

Дэн терпеливо ждал, что она скажет, но голос Кэти сошел на нет. Она надеялась, что, когда она откроет рот, объяснения просто посыплются из нее, но они, казалось, где-то заблудились в последний момент.

– Но что? – спросил Дэн. – Разучилась пользоваться телефоном?

– Нет, – сказала она, – когда я увидела тебя с Джеральдиной, я отказалась от этой идеи.

– И как же это повлияло на твое решение? – без особого интереса спросил Дэн.

– Ну, тебе не понадобилось много времени, чтобы отойти от произошедшего.

На лице Дэна отразилось удивление, а потом он расхохотался. Это был хороший смех, но она почувствовала себя только хуже.

– Ты издеваешься, – сказал он, – ты возмущаешься, что видела меня со старой подругой после того, как бросила меня посреди свидания!

– Мне не показалось, что Джеральдина выглядела как старая подруга. Она выглядела так, будто ты ее на свидание пригласил.

– Ну, – в тон Кэти сказал Дэн, – вообще-то так и было. И так и есть.

Пришла очередь Кэти удивляться.

– Ты снова встречаешься с Джеральдиной? – спросила она, широко раскрыв глаза.

– Просто не верится, что мы об этом говорим, – сказал он куда-то в пространство, а потом снова повернулся к Кэти. – Ты ушла, ничего не объяснив, не позвонила, ни-че-го, – загибая пальцы, говорил он, – я выбрал ресторан, я заказал места заранее, я заехал за тобой на квартиру, я привез тебя в этот долбаный ресторан, я выбрал эту чертову еду… Что я сделал не так?

– Я хотела позвонить и объяснить, а потом увидела тебя с ней и…

– Ну, так давай, – скрестил руки на груди Дэн.

– Что?

– Объясняй. Ты внезапно вспомнила, что ты замужем и у тебя трое детей? Или то, что ты не психолог, а официантка в дерьмовом кафе?

– Это было неважно, – вздохнула Кэти.

– Неважно! У меня было худшее свидание в истории человечества, где я столько болтал, что потерял голос, и…

– Я нервничала!

– Из-за чего? – закричал он. – Из-за десерта, что ли?

– Послушай, я же сказала, что мне жаль.

– Нет, ты не говорила.

– Говорила.

– Я что, выходил отсюда в это время? – усмехнулся он.

– Я объяснила!

– Нет, ты ничего не объяснила.

– Я сказала, что была нервной.

– Из-за чего?

Кэти задумалась. Дэн заслуживал того, чтобы знать правду.

– Из-за того, что ты облысеешь, – сказала она.

– Что? – закричал он. – Прямо на свидании?

– Нет, просто…

– Даже не знаю, что сказать. Очень интересно. Очень-очень.

Так, возможно, пришло время приносить извинения.

– Ну, – сказала Кэти, – если ты так считаешь…

– Ты совершенно ненормальная, – подытожил Дэн. – Слава богу, мы не добрались до десерта.

Кэти отшатнулась. Она же объяснила. Извинилась. Больше ей не надо было сдерживать себя.

– В общем, да, – усмехнулась она, – если бы десерт оказался таким же хреновым, как и начало, я с тобой полностью согласна.

– Что ты, – сказал Дэн, – не волнуйся, а тоже уже потерял аппетит. Я думал, это какое-то дебильное реалитишоу. Я ждал, когда в туалет вломится Линда-Черт-Ее-Побери-Баркер с кучей видеокамер и объявит мне, что я принимал участие в Худших Свиданиях Нашей Жизни.

– Ты ублюдок, – вздохнула Кэти.

– А ты думаешь, то свидание было удачным?

– НЕТ! Это было ужасно, и я хотела бы никогда тебя не знать, ты – высокомерная… репа!

– Что ты сказала?

Кэти замолкла. Она не это имела в виду. А Дэн вдруг расхохотался.

– Я имела в виду… – заикаясь, начала было Кэти. Он хохотал.

– Я хотела…

Он не мог перестать смеяться. Несмотря на свою ярость, она едва удержалась, чтобы не расхохотаться самой. Она решила, что теперь-то уж точно пришло время извиниться. Теперь она чувствовала, что они стали немного ближе друг другу. Поэтому она сама удивилась, когда вдруг бросила в него кухонной тряпкой. Однако это возымело действие – он оборвал смех и медленно убрал с лица мокрую тряпку.

– Извини, – грустно сказала Кэти.

Он повернулся к ней спиной. Она затаила дыхание – что будет? Но он просто снова повернулся к ней лицом.

– Я почти уверен, – наконец сказал он, стараясь контролировать эмоции, – что ты самая ненормальная из всех, кого я когда-либо знал.

– Спасибо, – ответила она.

– Не говори ничего, – поднял руку он, – помолчи. Она решила, что надо попытаться извиниться. Сейчас он был слабее ее.

– Вообще-то я не сумасшедшая, – быстро сказала Кэти, – я просто… немного напряжена и…

Он схватился за сердце. Казалось, с ним сейчас случится инфаркт.

– Я правда хочу извиниться, – зачастила Кэти. Он кивнул, не в силах сказать ни слова.

– Я испугалась. Я согласна, что у меня есть заскоки. Особенно на тех свиданиях, в которых я заинтересована.

Он тяжело вздохнул.

– Случилось кое-что плохое, пока ты был в туалете… Дэн закрыл глаза и издал горлом какой-то странный звук.

– У меня был ужасный телефонный разговор, – продолжала она, – и я запаниковала. Я прошу прощения. Мне правда жаль. Очень жаль. Я просто… Я сбежала. Даже не осознавала этого, пока не пришла домой. Со мной раньше никогда такого не было. Мне действительно очень жаль.

Дэн наконец перестал смеяться.

– Ладно, все в порядке, – сказал он.

Они немного помолчали. Он поднял глаза и посмотрел на нее.

– Это было ужасное свидание, – сказал он.

– Угу, – выдавила улыбку Кэти.

– Давай подведем черту под этим, – сказал он, – и начнем сначала.

– Сделано, – разомкнула губы Кэти.

– Теперь мы оказываемся в совершенно новом положении.

– Угу, – кивнула она.

– Нам надо работать вместе. По крайней мере, три месяца.

– Ну, надеюсь, что больше, – спокойно сказала Кэти. Он осекся и посмотрел на нее.

– Но ведь ты же не хочешь остаться? – спросил он не слишком любезно.

– Конечно хочу.

Он нахмурился и помолчал.

– Я люблю свою работу, – начала Кэти, – и я хороший работник. Я работаю здесь три года. В любом случае, ты не найдешь другого менеджера с моими мозгами и ноу-хау так дешево, и ты об этом знаешь. Клиенты любят меня, персонал меня уважает, а твой партнер по бизнесу считает меня прекрасной. И так оно и есть. Дэн молчал.

– Ты знаешь, что я права, – сказала Кэти.

– Хм, – проронил Дэн, – похоже, мы тут застряли надолго.

Кэти слегка растерялась после этого заявления, особенно теперь, когда она считала, что они почти подружились.

– Могу я получить чашку капуччино?

Кэти подпрыгнула и уставилась на подошедшего клиента.

– Капуччино, – терпеливо повторил клиент, – если вас не затруднит.

– Конечно затруднит, – сказала Кэти. – Разве я похожа на обслугу?

Клиент посмотрел на Дэна и покачал головой. Кэти не видела реакции Дэна, но ей показалась, что она слышит его смех, в то время как сам он идет на кухню.

Глаза Джона были полузакрыты, пальцы летали по клавиатуре компьютера, а внутренним зрением он смотрел фильм, крутящийся в его голове. Когда раздался звонок в дверь, Джон подпрыгнул. Он остался сидеть, с жалостью наблюдая, как картина перед глазами тускнеет и исчезает. Он только надеялся, что фильм вернется, когда он снова сядет за работу. Он сохранил файл и закрыл документ, возвращаясь в реальный мир, где посуда ждала, что ее помоют, почта – что ее заберут, дверь – что ее откроют.

Джон открыл дверь.

– Привет, будущий известный романист, – приветствовала его Сьюки.

– Привет.

Она прошла мимо него в коридор.

– Черт, на улице прекрасный день. Джон кивнул, проходя за ней в квартиру.

– Так, – сказала она, гордо возвышаясь посреди его комнаты, – покажи мне, как ты ходишь.

Он нахмурился:

– Я использую метод одна-нога-за-другой. У меня получается.

– Покажи.

Джон повернулся к ней спиной, расправил грудь и плечи, выпрямил спину и пошел, покачивая бедрами, – ни быстро, ни медленно – по комнате.

Сьюки внимательно следила за ним.

– Литературный агент – женщина?

– Нет.

– Жаль. Ну, будем надеяться, что он гей.

Джон резко рассмеялся, и Сьюки вздрогнула. Она начала оглядывать комнату.

– Что, черт побери, за звук? Это что, только что выплыл кит?

– Нет, это у меня смех такой.

– Тогда, ради всех святых, никогда не смейся на интервью.

– О'кей.

А потом она села на пол.

– Сегодня, – провозгласила она, – мы начнем урок цикличного внимания.

– Цикличного внимания, – покорно согласился Джон.

– Да, – сказала Сьюки, – а теперь садись напротив меня.

Джон сел.

– Представь, что я агент.

– Хорошо.

– Представил?

– Ну, я не знаю этого парня, – промямлил Джон, – но я сомневаюсь, что он одет, как Барби на пляже.

Сьюки вздохнула.

– Не обращай внимания на одежду, Джон, – сказала она, – просто представь, что ее нет.

Джон сообщил ей, что так еще хуже. Пока Сьюки закатывала глаза и глубоко вздыхала, Джон от стыда закрыл лицо руками.

– Так, – проинструктировала его Сьюки снова, – представь, что я – не я, а кто-то другой.

– Например? – спросил Джон.

– Я не знаю, это ты со своим воображением посоветуйся. Мистер Мэнли Букер. Кто угодно. Я, например.

– Но ты – это ты.

– Нет, я – это агент. Джон нахмурился.

– Ла-а-адно, – протянула Сьюки, – кажется, мы слишком торопимся, – и она принялась объяснять ему, как нужно действовать. – В общем, все зависит от твоего воображения, – заключила она, – это должно быть для тебя легко.

– Угу.

– Значит, завтра ты должен представить себе, что агент – не агент, а кто-то, кто тебе нравится, кто-то, кто считает тебя замечательным, кто заинтересован тем, что ты хочешь сказать, кто-то, кто на сто десять процентов на твоей стороне.

– Я не знаю никого такого.

– Так используй воображение, – настаивала она. Джон кивнул, пытаясь сконцентрироваться.

– Так, – сказала Сьюки, – а теперь представь, что я агент. Я мужчина. Представь, что я высокий, с короткими темными волосами, в очках. И на мне надеты джинсы.

– Что? А сверху ничего?

– Господи, Джон! Неудивительно, что ты так долго пишешь эту гребаную книгу.

Джон вздохнул.

– Ладно, я вижу его, – через какое-то время пробормотал он.

– Открой глаза. Ты все еще видишь его? Джон. Говори со мной. Скажи первое, что приходит тебе в голову.

Джон расслабился:

– Чашка чаю и шоколад.

– Считай, что я никогда тебя об этом не спрашивала, – сказала Сьюки.

Несколько минут спустя они уже ели на кухне печенье.

– Не то чтобы мне было важно, что именно она получила эту работу, – повторила Сьюки. – Просто она уже изменилась.

– Да, это Кэти. Власть портит людей. Она хочет править миром, ты же знаешь.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Оставь ее, Сьюки. Она давно хотела что-нибудь в этом роде. Это похоже на исполнение желаний.

– Я бы не вела себя сразу же так, будто я королева.

– В любом случае, если это может послужить утешением, – сказал Джон, отпивая чай, – сегодня у нее будет тяжелый день вместе с Дэном.

– Не думаю. С ней все будет в порядке.

– Почему?

– Потому что она обведет этого несчастного типа вокруг своего маленького пальчика и будет кормить его с рук.

– Возможно, ты и права, – кивнул Джон, – она умеет это делать.

– Она будет владелицей заведения на следующей неделе, – беря еще одно печенье, сказала Сьюки.

А в кафе Кэти пыталась решить, когда ей лучше уволиться – прямо сейчас или подождать до вечера. После того как утренний наплыв посетителей спал, кафе закрыли на весь день. Строители установили временную стену, отделяющую кассу и кофеварку от остального помещения, и начали перекрывать полы, белить стены и слишком громко слушать радио.

Вскоре приехали Пол и Ник, чтобы обсудить вместе с Кэти и Дэном новое меню. Вскоре Кэти поняла, что Нику дано шикарное тело, но не даны мозги. К еще большему ее разочарованию, она поняла, что Ник нравится Полу – возможно, потому, что он его нанял. Все это ее разочаровывало. Но не так сильно, как то, что один только Дэн полностью с ней соглашался. Все утро, с тех самых пор как они решили быть друзьями, он вел себя совершенно безразлично по отношению к ней. Ей было больно от этого. Так что когда он вдруг стал ее союзником, она очень смутилась. Значило ли это, что он передумал? Простил ли он ее наконец? Или просто был профессионалом? И если так, значит, он ублюдок.

О господи, она не думала, что он может быть таким. Она хотела хорошо делать свою работу, но, казалось, это свидание продолжало портить ей жизнь.

Она сидела, наполовину прислушиваясь к разговорам, наполовину решая, когда лучше сообщить всем о том, что она вынуждена уволиться. Под свист и пение строителей за стенкой она начала сминать свою салфетку.

– Что ты думаешь, Кэти? – вдруг услышала она и повернулась к Полу.

– Что я думаю? – повторила она.

– Да. Ты знакома с маркетингом намного лучше нас. И никто лучше тебя не знает клиентуру.

Она моргнула.

– Думаю, вы должны держаться простоты, – сказала она, чувствуя, что Дэн на нее смотрит.

– Так что ты думаешь, фрикасе из курицы и лавандовая полента – это хорошая или плохая идея?

– Ты знаешь, что я думаю, – сказала она, – уверена, нам нужно больше объяснить клиентам.

– Объяснить?

– Да.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Пол.

– Ты не могла бы выразиться поточнее? – попросил Дэн, улыбаясь.

– Ладно, – она посмотрела на них, – что вообще из себя представляет фрикасе, знаете? – спросила она.

Мужчины посмотрели на нее. Ник засмеялся.

– Некоторые из наших клиентов, – продолжала Кэти, – думают, что «латте» означает «кофе для гомосексуалистов», а вы хотите предложить им фрикасе из курицы и лавандовую поленту.

– М-да, – протянул Ник, – какие-то они тупые.

– Они подумают, что это название корабля, – сказала Кэти.

Дэн фыркнул.

– И в любом случае, – добавила она, – думаю, мы хотим зарабатывать на них деньги, а не давать им образование.

– О-о, – сказал Пол, – это хорошее замечание.

– Но ведь, – сказал Ник, – все знают, что такое фрикасе.

– Хорошо, – вмешалась Кэти, – и что же это?

– Ну, это же способ приготовления пищи. В смысле, это особенность приготовления.

– И как это надо готовить?

– Надо сделать фрикасе!

– Похоже, у нас тут недопонимание, – ощетинилась Кэти, – я не глухая. Я просто считаю, что надо дать нормальное объяснение.

– Ты не знаешь, что это такое! – неожиданно просиял Ник, ткнув в ее сторону указательным пальцем. – Так?

– Я знаю, – вздохнула она, – это значит, что мясо потушено в белом соусе.

– Вот! – провозгласил Ник, глядя на Дэна и Пола. – Я же говорил! Все это знают.

– Я не знал, – сказал Дэн.

– Я тоже, – добавил Пол.

– Да, но вам и необязательно это знать! – воскликнул Ник. – Вы не эксперты.

Все они посмотрели на него, и Ник осознал свою ошибку. Он повернулся к Кэти.

– Ладно, мисс Умница, – сказал он, снова усаживаясь на стул, – давай поделись идеями.

– Да, – сказал Пол, – продолжай, Кэти, я хочу послушать.

И как ей теперь сказать, что она не хочет делиться с ними идеями, потому что хочет уволиться?

– Что, нечего сказать? – спросил Ник.

– Ладно, – сказала она, – значит, так.

И она стала выдавать свои идеи одну за другой. Завтрак – английский и континентальный плюс обезжиренные продукты (гриль вместо жарки), что будет очень популярно среди тех, кто следит за своим весом, но не может обойтись только биойогуртом и мюсли. Нужно купить еще одну плиту и держать наготове весь день. Она знает, где можно ее приобрести. Кроме того, нужно обязательно попробовать диетическую кухню, чтобы проверить, будет ли она пользоваться успехом. А, да, обязательно включить диетический шоколадный торт. Это станет их фирменной чертой. Еда должна быть доступной в течение всего дня, потому что всегда неприятно решить, что будешь есть, а потом понять, что не успеваешь дождаться заказа. В воскресенье по утрам живая музыка, а на стены можно повесить картины местных художников. Сделать детский уголок с маленькими столами, стульями, игрушками и так далее. А раз в неделю устраивать чтение сказок для детей и родителей.

– Подожди, – вмешался Ник, – во-первых, я не собираюсь готовить целый день, черт побери, а во-вторых, это ресторан, а не хрен знает что. В-третьих…

– Я не закончила, – сказала Кэти. Ник осекся.

– И, в конце концов, – сказала она, – думаю, что можно сделать ящичек для предложений рядом со стойкой. Спросить у клиентов, что им хотелось бы тут видеть. Естественно мы не будем принимать во внимание абсолютно все, но мнение большинства, вполне вероятно, нам придется учитывать.

– О, – воскликнул Ник, – я что-то вспомнил! Вам это понравится.

– Продолжай, – улыбнулся Пол.

– А потом обсудим идеи Кэти, – сказал Дэн, а Пол кивнул.

– Ну, – сказал Ник, – вы слышали о голом поваре? Они кивнули. Ник подался вперед, посмотрел сначала на Дэна, потом на Пола, потом снова на Дэна.

– Ну, так давайте дадим им настоящего голого повара, – улыбался Ник, – понимаете? Настоящего голого повара.

– Ну, ты же не предлагаешь…

– Предлагаю, черт побери, – расхохотался Ник, – у меня фантастическое тело. Этим курам понравится.

– Хм, – сказал Дэн, – интересно.

– А это не опасно? – спросил Пол. – Я имею в виду, там же столько ножей…

– И не повредит ли это здоровью или технике безопасности? – спросила Кэти. – Тебе придется все равно мыть руки, и бог знает что ты там сделаешь со своим… ну, ты знаешь.

– А обувь? – спросил Дэн.

– Я надену носки, – моргнул Ник.

Они задумались. Кэти украдкой взглянула на Дэна. Такое выражение его лица она уже видела утром – он пытался не рассмеяться. И справлялся, пока не посмотрел на нее.

Ник повернулся к Кэти:

– Но это, черт побери, лучше, чем ее идея расспрашивать гребаных клиентов. Они ничего не знают о еде.

– Это было всего лишь предложение, – тихо сказала Кэти.

– Ага, так же как и мое предложение быть голым поваром.

– Ладно, спасибо, Ник, – сказал Дэн, – мы поговорим об этом в следующий раз.

– Угу, – сказал Ник и подпрыгнул, – пойду-ка я посмотрю на свою кухню.

Когда Ник вышел, Дэн повернулся к Кэти.

– Не думаю, что стоит грубить повару, – сказал он.

– Извини, – невинно сказала она, – но я же не знала, что у него не все в порядке с мозгами.

– Он прекрасный повар, – сказал Пол.

– Вы не против, если я кое-что спрошу?

– Спрашивай.

– Вы пробовали то, что он готовит?

– Да, конечно, – сказал Дэн, – мы не такие зеленые, как ты думаешь.

– И это была именно та еда, которую вы хотите видеть тут?

– Мы так думаем, – переглянулись Дэн и Пол.

– Он работал в Хампстеде, да? В пабе?

Они кивнули.

– При всем уважении, – начала Кэти, – тамошняя клиентура сильно отличается от клиентуры Портерс Грин.

– Да, но мы именно так и думали, – сказал Пол. – Мы развиваемся. Мы хотим указывать путь. Кроме того, мы сейчас кафе, бар и ресторан одновременно.

– Правильно, – кивнула Кэти, – значит, придется пустить бесплатный автобус из Хампстеда, чтобы привозил клиентов, если не хотите знать, что нравится местным.

– Хм, – сказал Пол, – ладно, мы подумаем о меню.

– Хорошая кухня, – сказал вернувшийся Ник, – есть только одна фигня.

– Знаешь, – сказал Дэн, – на большинстве кухонь вообще одна фигня.

– Это ты о чем? – удивился Ник.

– В чем дело? – спросил Пол.

– Ну, – сказал Ник, – посетители не смогут видеть, как я готовлю. Между кухней и залом есть стена.

– А в чем проблема-то? – спросил Дэн.

– Проблема в том, что мне тогда бессмысленно раздеваться, – сказал Ник, – из-за этой гребаной стены меня никто не увидит.

Повисла пауза, в течение которой все трое глазели на своего нового повара. А потом Кэти повернулась к своим боссам.

– Дэн? Пол? – спросила она. – Какой смысл ему раздеваться, если из-за этой гребаной стены его никто не увидит?

Ей не стоило этого делать. Ник развернулся и снова пошел на кухню, а Дэн помчался за ним, чтобы восстановить нарушенный мир.

13

Ричард Миллер, известный литературный агент, сидел и смотрел на свой блестящий новенький стол в своем блестящим новеньком офисе и на новую потенциальную литературную сенсацию: клиента, который был близок к тому, чтобы покорить литературный мир, сидевшего так близко, что можно было почувствовать, как дрожат кончики его пальцев. Джон посмотрел на него из-за широкого стола, дыша диафрагмой и заботясь о том, чтобы не потеть. Он делал вид, что все прекрасно.

– О, извините, – сказал Ричард Миллер, – я забыл спросить: не хотите ли воды?

– Спасибо.

– Нет проблем.

Пока Ричард Миллер выходил из офиса, Джон отер брови, поправил галстук и продолжил глубоко дышать.

Он думал, что все идет хорошо. Добрым знаком ему показалось то, что Ричард Миллер был его одногодком, с таким же цветом волос, той же весовой категории и, вполне вероятно, рос в такой же среде, как и он. И естественно, добрым знаком было то, что Ричард Миллер как две капли воды походил на его антигероя Генри Логана. И то, что им обоим нравилось «Криминальное чтиво» и не нравился «Бойцовский клуб».

– Итак, – улыбнулся Ричард Миллер, возвращаясь и ставя перед Джоном пластиковый стакан с холодной водой, – вы встречаетесь еще с какими-то агентами сейчас?

– Ну, – замялся Джон, – конечно, мне нужно подумать и выбрать… Да, я встречаюсь с еще одним сегодня днем.

– Конечно, – улыбнулся Ричард с другой стороны стола, – это очень разумно. Все, что я могу сказать…

Ричард сделал паузу, и Джон затаил дыхание.

– …Что мне… нравится ваш стиль, и, более того, я считаю, что мы можем найти рынок для ваших произведений.

Ричард пристально посмотрел на Джона.

– Конечно, я не могу заключать официальные сделки, пока вы не закончите книгу, – продолжал он, – но как только вы это сделаете, я очень хотел бы знать об этом. Я готов представлять вас. Вообще-то, я уже знаю, кто может вами заинтересоваться, и я знаю, что мы можем заработать много денег.

Джон посмотрел на него.

– И я имею в виду очень большие деньги. – Ричард хохотнул.

Джону очень хотелось выпить холодной воды, но он знал, что тогда его выдадут дрожащие руки. Еще он хотел сказать что-нибудь вежливое или благодарное, но боялся, что его выдаст дрожащий голос. Он остро ощущал, что момент требует от него хотя бы улыбки, но, казалось, что он потерял управление собственными губами.

Он медленно склонил голову в поклоне.

Ричард Миллер расправил плечи. Черт, этот парень был классным. Очень классным. Он представлял его в шоу «Восходящие звезды» или любой престижной постмодернистской викторине, где платят деньги только за то, что ты делаешь вид, что в ней участвуешь.

– В общем, я думаю, что все получится, – подмигнул Ричард.

Джон резко рассмеялся и так же резко замолчал. «Ого, – подумал Ричард, – я почти разбил лед».

– Ну, – сказал он, – когда вы предполагаете закончить для меня книгу?

– Для вас? – удивленно спросил Джон.

– Извините, конечно, я не заставляю вас ничего делать, – улыбнулся Ричард, – это просто выражение такое.

– Ну, – прочистил горло Джон, – я написал уже приблизительно две трети…

– Еще месяц? – спросил Ричард, пытливо глядя ему в глаза.

Джон облизал губы, улыбнулся и кивнул.

– Я действительно очень заинтересован вашей книгой, – сказал Ричард, пожимая Джону руку, – было очень приятно с вами познакомиться.

Два часа спустя Джон оказался в пентхаусе в Сохо на интервью у Дика Хиггинса. Это было намного легче, чем с Ричардом Миллером, потому что Дик Хиггинс не требовал от него участия в разговоре.

– Я вчера обедал с Грэхемом Хайсоном, – сказал Дик, – это лучший редактор в стране. Я упомянул, что встречаюсь с тобой сегодня. Рассказал о твоем герое, Гарри Логане…

– Генри Логан, – поправил Джон.

Дик Хиггинс посмотрел на него округлившимися глазами. Джону показалось, что тот готов вызывать «скорую помощь».

– Что?

– Мой антигерой. Он Генри, не Гарри.

Дик Хиггинс повернулся и заглянул в рукопись:

– Да, хорошо, мы можем обговорить это позже. В любом случае, на чем я остановился?

– Грэхем Хайсон.

– Ах да! Грэхем, – вздохнул тот, – короче, я упомянул о твоем стиле, жанре и так далее. Он очень заинтересовался. Очень. Конечно, он выпускает еще и Хавьера Макдональда, который тоже мой клиент. Но у Хавьера сейчас проблемы с бывшей женой и детьми. Она хочет денег, а у него их нет. Собирается подавать в суд. Ну и, конечно, ситуация сильно на него давит. Мы пытаемся помочь ему. Он очень добросовестный человек. – Дик постучал пальцем по носу и откинулся на стуле. – В общем, как видишь, в качестве агента я на сто процентов буду участвовать в твоей жизни – двадцать четыре часа, семь дней в неделю. У тебя будет друг в лице агента. Меня приглашали на три свадьбы, пять бармицв и шесть крестин.

Дик сделал паузу.

А потом зазвонил телефон, и в течение двадцати пяти минут Джон имел счастье проверить, насколько Дик Хиггинс будет принимать участие в его жизни.

Дик положил трубку и победоносно посмотрел на Джона.

– Джеффри Дэниелс, – объяснил он, тряся головой и улыбаясь, – сделка оговорена, контракты подписаны, а он хочет поговорить о гольфе. – Он снова покачал головой, словно сожалея о том, что у него нет времени, чтобы рассказать еще парочку своих историй. – Итак, – неожиданно заключил он, затягиваясь сигарой, – я даю тебе время до пяти вечера.

– Для чего? Чтобы закончить книгу?

– Нет-нет! – расхохотался Дик так, будто услышал лучший в своей жизни анекдот. – Чтобы решить.

– Что решить?

– Будешь ли ты со мной работать!

– Вы имеете в виду… – моргнул Джон.

– Этот бизнес строится на решениях, Джонатан.

– Джон.

– Хм, – пробормотал тот, гладя подбородок. Он оторвал кусок какой-то бумаги и взял со стола ручку. Несколько раз написав на клочке Джон и Джонатан, он посмотрел на Джона и улыбнулся.

– Понимаешь, Джонатан звучит более многозначительно, но Джон – короче. В общем, мы можем обговорить это позже. – Помолчав, он вдруг предупредительно поднял палец: – Нет. Я должен знать это сейчас. Тогда я смогу позвонить лучшему в стране режиссеру, – он начал загибать пальцы, – а потом самому классному в стране актеру. Кого ты хочешь видеть в роли Гарри?

– Генри.

– Кристофер Экклестон? Нет, он играет доктора By. Может быть, Руфус Сьюэлл? Хм-м, – задумался он.

Джон набрал воздуха, но Дик перебил его прежде, чем он успел что-либо сказать.

– Нам нужно двигаться вперед. Издательства должны знать твое имя. Продавцы книг должны знать твое имя. Знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что тогда твое имя узнают читатели, – сказал он и засмеялся. – Ты начинаешь понимать?

– О да.

– Отлично.

– Спасибо, – сказал Джон.

– Нет, это тебе спасибо, – ответил Дик Хиггинс, – у тебя есть талант, у меня – опыт, контакты, ноу-хау. Это команда, понимаешь?

– Да.

– Позвони мне в пять, – сказал Дик, вставая и протягивая ему руку.

– Я могу сказать сейчас, если хотите, – сказал Джон, поднимаясь и пожимая протянутую руку.

Дик задержал его руку в своей на мгновение.

– Подумай об этом, – заговорщически подмигнул он, – ты знаешь, как говорится, поспешишь – людей насмешишь.

Джон улыбнулся.

«Не насмешу, – подумал он, – это уж точно».

В этот же день, чуть позже, сидя в студии кастинга, посреди большой захламленной комнаты на деревянном стуле, изображая, будто держится за руль, Сьюки использовала метод цикличного внимания хуже, чем получилось у Джона.

– Представь себе, – сказала директор по кастингу, – что ты смотришь в окно и вдруг видишь того, кого любишь. И улыбаешься. Внутренне, – и она посмотрела на часы.

Сьюки положила руки на колени:

– А я не разобьюсь?

– Хм-м? – подняла голову директор.

– Ну, я веду машину, – сказала Сьюки, – и вдруг смотрю в окно…

– Ну, представь, что это происходит при дневном свете.

– Ладно. Дневной свет.

– Или идет дождь.

– Дождь. Хорошо.

Сьюки отвернулась от директора по кастингу. Она представила, что табуретка, на которой она сидит, превратилась в удобное сиденье автомобиля. Она представила, что пустое место напротив нее – это приборная доска. Представила, что солнце, заглядывающее в окно комнаты, было на самом деле дождем. Она представила себе своего любимого, который регулярно звонил ей просто, чтобы сказать, что любит ее. Она представила себе, что высокие и тощие модели, сидящие в зале ожидания, не смогут внутренне улыбнуться так, как она. Она представила себя удачливой актрисой в хорошей студии, а агент по кастингу только что купил билеты на ее фильм, только чтобы посмотреть на ее внутреннюю улыбку, от которой сходили с ума критики. А потом, чтобы завершить картину, она представила, что не одета так, как Барби на пляже.

Медленно она повернула голову, представляя, что видит лицо любимого (по каким-то причинам в мозгу всплыло изображение Бо Пипа, что означало гораздо больший артистизм, чем могла представить себе директор по кастингу), и внутренне улыбнулась. С любовью. Надеясь, что внутренний вопль отчаяния не вырвется наружу. И продолжала улыбаться. И продолжала.

– Нельзя немного более внутренне?

Она перестала улыбаться.

– А сейчас еще чуть-чуть.

Она попыталась улыбнуться где-то посередине. Она слышала пение птиц, доносившееся из ближнего парка, и решила погулять там после пробы. И возможно, походить по магазинам.

– Ты думаешь о любимом? – спросил агент по кастингу.

– Да, – внутренне ответила Сьюки. И снова тишина.

– О'кей, – вздохнула директор по кастингу, – можете перестать улыбаться.

– Ну как? – пробормотала Сьюки, но директор не слышала ее, и Сьюки покинула зал, внутренне хмурясь по дороге домой.

В тот вечер все они встретились на квартире у Джона. По телевизору с выключенным звуком шел какой-то сериал, и Кэти знала, что навсегда запомнит этот момент. Она стояла в проеме кухонной двери, опираясь рукой на косяк. Сьюки стояла с другой стороны, и посередине они держались за руки. Напротив них, в гостиной, Джон стоял спиной к ним и разговаривал по телефону. Не двигаясь, они смотрели на него.

– Единственное сомнение, – сказал Джон в трубку, – это процентное деление.

Они задержали дыхание.

– Признаюсь, – сказал Джон, и они крепче сжали руки, – что пятнадцать процентов кажутся ужасно большой суммой денег.

– Да, да, да, да, – кивал Джон трубке, пиная ковер левой ногой при каждом кивке, что делало его похожим на нервную курицу.

Сьюки ослабила хватку, но Кэти, самая оптимистичная из них, менеджер кафе, снова стиснула ее ладонь.

– Да, я понимаю, – сказал Джон, – конечно. Пауза.

Сьюки закрыла глаза и повернулась к кухне. Кэти одна смотрела на Джона. Она не собиралась это пропускать. Однажды она расскажет своим внукам, что была единственной в мире свидетельницей того, как всемирно известный писатель Джон Барристер заполучил агента.

– Да, спасибо, я очень признателен. Нет. Я понимаю. Спасибо.

Кэти присоединилась к Сьюки на кухне. Они сделали себе по чашке чаю и согласились, что не будут высказывать никакого негатива. Они покажут Джону силу духа. Они не дадут ему сникнуть. Они принесут ему пиво и шоколад.

Джон вошел на кухню. Они посмотрели на него. Он запустил руки в волосы, провел по лицу так, будто мылся в душе.

– Ну? – спросила Сьюки.

– Я…я…

– Что? – спросила Кэти.

– Я не могу в это поверить.

– Ради бога, – сказала Сьюки, – что случилось?

– У меня есть агент, – просиял Джон, – Ричард Миллер. Ричард Миллер – мой агент.

Кэти шумно обрадовалась. Она кричала, пританцовывала, тормошила Джона, даже дала ему оплеуху. Она не хотела радоваться одна – вытащила-таки Джона танцевать. А потом они повернулись к Сьюки, и она тоже присоединилась к ним.

– Он сказал, что все получают пятнадцать процентов, – сказал Джон, беря у Кэти только что налитый бокал вина, – даже Дилан Эдвардс.

Девушки завизжали. Дилан Эдвардс! А вечеринки там будут? А Джон их пригласит? Значит ли это, что он стал членом клуба?

Это продолжалось до тех пор, пока Джону не пришло время собираться на работу, и девушки остались на кухне одни. С вином.

– Черт, – сказала Кэти, тряхнув головой.

– М-м, – улыбнулась Сьюки.

– Это невероятно.

– М-м, – ответила Сьюки.

– Я имею в виду, что это не просто невероятно, а… НЕВЕРОЯТНО.

– Я знаю.

– Он собирается это сделать.

– М-м.

– Черт, он все делает правильно.

– Да, я знаю.

– Думаешь, он забудет нас, когда станет знаменитым? – спросила Кэти.

– Ну, меня он запомнит точно, – сказала Сьюки.

– Угу.

– Я собираюсь вытатуировать свое имя у него на лбу.

Кэти засмеялась.

– А потом, – продолжала Сьюки, моя свой стакан, – может, я получу работу, наконец.

Кэти перестала смеяться.

– Знаешь, – вдруг сказала она, потому что только успела поймать мысль, – я никогда не думала, как мне будет тяжело в двадцать с лишним лет.

14

Два часа и две бутылки вина спустя Сьюки и Кэти примирились с окружающим миром. Они пришли к выводу, что причина того, что в двадцать с лишним лет им жилось нелегко, заключалась в том, что они никогда не испытывали притеснений, дискриминации, голода, землетрясения или потопа, геноцида и еще многих вещей. Они никогда не будут жить в бедности, испытывать боль и постоянно беременеть. Телевидение развлекает их, когда у них нет сил, времени или денег, чтобы пойти поразвлекаться. Медикаменты помогают справиться с болезнями. В общем, они пришли к выводу, что они так несчастны в свои двадцать с лишним потому, что им, черт побери, обалденно повезло.

– Типичное явление, – сказала Сьюки, качая головой, – слишком много альтернатив, слишком много надежд, слишком много… – она замолчала, пытаясь подобрать слово.

– М-м-м, – протянула Кэти.

– Знаешь, чего я действительно хочу? – внезапно спросила Сьюки. – Чтобы действительно быть счастливой?

– Розовый плащ?

– Я хочу легкой жизни.

– М-м-м, – улыбнулась Кэти, – легкой.

– Как у некоторых людей.

– М-м-м.

– Я имею в виду, что некоторым в этом мире не надо вообще ни о чем заботиться.

– Например?

– Герцог Эдинбургский.

– У него семейные проблемы, – нахмурилась Кэти, – а он не становится моложе.

– Ладно. Тогда Дэн Кричтон.

Кэти издала звук, похожий на рычание.

– Да, – сказала Сьюки, – у таких, как он, легкая жизнь.

Сьюки была права. Для некоторых жизнь была легкой. Им не нужно было заботиться о деньгах, здоровье или об отношениях. У них не возникало проблем из-за боязни будущего, они жили настоящим, а не прошлым. Они не сравнивали себя с другими. Они не задумывались над жизненными загадками и не сожалели об ошибках. Они верили в судьбу и гороскопы и благодарили свою счастливую звезду. Они принимали все, что давала им жизнь, и жили одним днем. И оставались в выигрыше.

Пока Кэти и Сьюки напивались в хлам, Дэн Кричтон приехал к Джеральдине. Он припарковался и пошел к дверям. Даже если бы ему пришлось кому-нибудь объяснять, как он добрался из машины до дома своей девушки, он бы не смог сделать этого без помощи видеозаписи.

У него были ключи, но он никогда не пользовался ими, если Джеральдина была дома. Подойдя к воротам, он нажал на звонок и помассировал руки, каждый мускул которых был напряжен до невозможности. Входной механизм зажужжал, и Дэн толкнул калитку, вошел и поднялся по ступенькам. Как всегда, передняя дверь была приоткрыта, и Дэн вошел в рай квартиры Джеральдины.

Кремовые диваны громоздились на похожем на пустыню дубовом полу, играл Вивальди.

Вернуться в жизнь Джеральдины было странно. Временами он чувствовал себя так, точно никогда не уходил, а иногда думал о том, сможет ли снова стать частью всего этого. После того как он оставил Джеральдину, в то время как она пребывала в особо мрачном расположении духа, продолжавшемся неделями, он был в этой квартире только один раз – на вечеринке по случаю обручения Сэнди. А теперь, когда они снова начали встречаться, они проводили большую часть времени именно здесь. Джеральдина не любила ездить к нему и он хорошо ее понимал. Квартира Джеральдины была намного больше и удобнее. Кроме того, там была вся ее косметика.

Он посмотрел в угол, где стоял телевизор. Там они встретились с Кэти. Дэн развалился на диване и включил телевизор.

– В холодильнике есть вино! – крикнула Джеральдина.

– Хорошо, – отозвался он.

Пройдя на кухню, он налил вина только Джеральдине, зная, что с его язвой нельзя пить на голодный желудок. Джерри вошла на кухню и улыбнулась.

– Привет, МД, – сказала она.

– Привет, – сказал он, гадая, должен ли он почувствовать себя лучше от этого «мой дорогой».

– Я заказала столик, – сказала она, отбрасывая с лица волосы, – так что мы можем либо сходить в кино в шесть, либо пойти в ресторан в семь.

– Хорошо.

– Я подумала, что ты проголодаешься, так что мы можем сначала поесть, а потом пойти в кино.

– Замечательно.

– Ладно, значит, пойдем.

Выключив телевизор, Дэн, почувствовавший себя лучше, последовал за Джеральдиной.

За ужином Джеральдина жаловалась на недостатки бюджета в большом мебельном магазине в центре Лондона, где она работала, и о разногласиях с боссом, которого она то любила, то обижала. И все в равной степени. В кино Дэн чуть не уснул. Было еще не слишком поздно, когда они лежали на огромной кровати Джеральдины и когда разговор повернул в знакомое русло.

Днем Джеральдина поговорила со своей живущей с новым мужем в Швеции матерью.

– Это так забавно, – сказала Джеральдина, – мама все расспрашивает меня о твоих намерениях.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя старомодным, – фыркнул Дэн.

Он сразу понял, что последовавшая за его заявлением тишина была недобрым знаком. Джеральдина не заснула. Она не улыбалась. Она активно молчала. Это была тишина, которую умела создавать только Джеральдина, и Дэн чувствовал, как его охватывает холод.

– Нам же не по тридцать лет, – сказал он, притворяясь, что не понимает смысла ее молчания.

– Ха! – рассмеялась Джеральдина. – Мы не будем вместе, когда нам перевалит за тридцать. Если до тех пор ты не определишься со своими намерениями, я ничего не могу тебе обещать.

– Кто это говорит? – спросил Дэн. – Ты или твоя мать?

– Я, – сказала Джеральдина, – не вижу смысла тратить свое время, если это никуда не ведет. По крайней мере, не на этот раз. У нас не те отношения, которые были раньше, ты помнишь? Те же люди, другие отношения, – как мантру, повторила она, а потом отвернулась от него на другой бок. Она не могла бы добиться большего эффекта, даже если бы выдернула из-под него матрас или выбросила в окно, оставив лежать на земле.

Дэн подумал о нескольких месяцах, которые он жил без нее. Как остался один в ресторане, где его бросили посреди свидания. Как чувствовал себя одиноким в ту ночь и даже плакал, прежде чем уснул. И как на следующее утро позвонила Джеральдина, случайно, просто так, и показалась ему спасительницей утопающих.

– Предполагаю, – проговорил он в темноту, все еще делая вид, что не заметил воздвигнутой Джеральдиной баррикады, – всегда интересно знать, чем все закончится.

Простыни зашелестели, и он почувствовал, как к нему прижалось теплое тело Джеральдины. Он запустил руки ей в волосы.

– М-м, – протянула она, протискивая ногу между его ног, – должно быть интересно.

– А это, – пробормотал он, прижимаясь к ней всем телом, – самый лучший способ что-либо закончить.

Следующее, что помнил Дэн, это звон будильника ровно в 6.45. Он почувствовал, как переходит из бессознательного состояния в сознательное. Он слышал, как шумит вода в душе. Он чувствовал подушку под головой. Он вернулся. Он был в безопасности. Теперь никто не сможет причинить ему вред. Как только он вспомнил Кэти, он тут же начал снова впадать в панику. Он заставил себя думать о Джеральдине. «Послушай, – сказал он себе, – она сейчас в душе». А потом вернулся к мыслям о Кэти. Он представил ее себе: Кэти в кафе, Кэти, которая не могла причинить ему боль, потому что у него была Джеральдина.

Господи, каким идиотом он был, когда решил вернуться к адской жизни одиночки. Он закрыл глаза и представил Джеральдину в душе – высокую и властную. «Все хорошо, – снова сказал он себе, – Кэти больше не сможет ничего сделать. Жизнь прекрасна».

И вдруг он подумал о том, что будут делать в кафе строители этим утром, и его глаза широко распахнулись. Закончили ли они с полом? И новой стойкой? А гитарист? А поставщик диетических продуктов? Ему показалось, что его желудок начинает поедать сам себя, он подскочил с постели.

Час спустя он уже был в кафе. Строители еще не пришли, но справедливости ради стоило отметить, что продвигается работа весьма неплохо. Разглядывая помещение, обращая внимание на мельчайшие детали – плинтусы, барную стойку и прочее, – он услышал, как пришла Кэти и как она включила кофеварку. Это был очень странный звук.

– Доброе утро, – услышал он мужской голос и не мог не улыбнуться, услышав, как Кэти отчитывает посетителя за то, что он ее напугал. А потом отключился – он не хотел ничего подслушивать. А потом услышал свое имя и застыл.

– Ладно, – услышал он, – он не отличает руку от локтя, но это не страшно, потому что они не входят в меню.

– Думаешь, он навредит кафе? – раздался мужской голос.

– Нет, – сказала Кэти, – он набьет шишек, но все будет в порядке.

– Почему ты так уверена?

– Потому что он очень здравомыслящий, кроме того, у вас нет другого выбора, кроме как приходить сюда.

Дэн подпрыгнул, услышав, как к нему подошел Гарри.

– Все в порядке, босс?

– Доброе утро, Гарри, – улыбнулся Дэн, – по-моему, утро просто чудесное.

– Я больше вечер люблю, – отозвался Гарри.

– Прекрасно, – сказал Дэн, чувствуя себя все лучше, и достал свою записную книжку, чтобы записывать сегодняшние наблюдения.

Два часа спустя, после того как, выпив кофе, пригородники пошли своей дорогой, было обнародовано новое меню. Под аккомпанемент радио, стука, звука распилки Кэти и ее новые боссы, Пол и Дэн, вступили в будущий мир ресторана «Кричтон-Браун». Ник, новый повар, представил им разработанное меню, и они принялись читать. Кэти пыталась не смотреть на Дэна. Дэн усиленно пытался сосредоточиться на меню.

– Ну, – спросил Ник, толкая Дэна, сидевшего рядом с ним напротив Кэти, – как?

– Не думаю, что это работа на пятерку, – мягко сказал Пол, – но на четыре с плюсом точно потянет.

– Да? – нахмурился Ник.

– Что такое «слегка поджаренные диетические яйца, нежно уложенные на ржаной тост»? – спросил Дэн, на секунду задерживая взгляд на Кэти.

– Тост со взбитыми яйцами, – сказала она, – гренки, в общем.

Они улыбнулись друг другу.

– Это нормально, парень, – сказал Ник, – это то, что все время готовят.

– Но не слишком ли это громоздкая формулировка?

– Что?

– Именно то, – усмехнулся Дэн, – нехорошо.

– Что нехорошо? – спросил Ник, а Кэти опустила голову.

– Думаю, Дэн хотел сказать, что, как и члены правительства, мы должны выражаться понятно.

– Что?

– Люди не поймут такое меню, – сказала Кэти, – они не будут знать, что заказать.

– Но это же понятно, – сказал Ник, снова беря в руки меню.

– Как может гриб быть элегантным? – спросил Пол, а Дэн и Кэти не выдержали и расхохотались.

– Ага! – воскликнул Ник. – Я вам покажу. Не зря меня зовут Нигеллой.

– Чем гордится курица? – спросил Пол.

– Переходом через дорогу, – хором ответили Кэти и Дэн.

Дэн вздохнул и посмотрел на меню так, что Кэти перестала смеяться и не сказала «проклятье».

– Думаю, – медленно начал Пол, – такой стиль нам не очень подходит. Что же касается содержания… Дэн?

– Хм, – протянул Дэн, – я не уверен.

– Почему? – спросил Пол. – Ты думаешь, это слишком по-хампстедски?

– Нет, – ответил Дэн, – потому что я его не понимаю.

– Думаю, я могу, – сказала Кэти.

– И? – спросил Пол. – Что ты думаешь о меню?

– Думаю, что стиль подходит. – Она пристально посмотрела на Пола.

Дэн и Пол кивнули.

– Ну? – спросил Ник.

– Это просто не слишком подходит для Портерс Грин, – объяснил Дэн.

– Да, но мы же будем развиваться, – заметил Пол.

– Да, – согласился Дэн, – только это написано будто на иностранном языке, вот что я имею в виду. – Он снова взглянул на меню. – Что такое «стеснительная репа»?

– Это репа, которую только что поджарили в масле! – воскликнул Ник. – Ты что, любитель?

– Да, – пожал плечами Дэн. Ник замер.

– Извините, – провозгласил он, – мне надо пойти на свою кухню. – И он ушел. Однако достойно завершить свой драматический выход он не смог – дверь была наполовину затянута полиэтиленом, так что хлопнуть ею не удалось.

– Я не назвала бы тебя любителем, – начала было Кэти.

– Спасибо.

– Просто новичком.

– Спасибо.

Они сидели в тишине, которую нарушал только Клифф Ричардс и глухой стук падающих на пол чашек.

– Так скажи нам, эксперт, – посмотрел на Кэти Дэн, – что ты думаешь об этом меню.

– Думаю, что его польза…

– Да.

– Заключается в том…

– Да.

– Что оно написано фантастическим почерком. Дэн подарил ей улыбку, которая сразу вернула ее на вечеринку Сэнди.

И Кэти с Дэном быстро опустили глаза.

15

Через две недели строители, полиэтиленовые двери и старое «Кафе» испарились как сон. Да здравствует «Кричтон-Браун»!

В день, когда ушли строители, Кэти дали отгул, чтобы боссы Кричтон и Браун могли завершить работу сами и по своему усмотрению. На следующее утро, за день до официального открытия, они решили закрыть кафе-бар-ресторан – как он назывался сейчас, – чтобы персонал мог ознакомиться с новым оборудованием и научить Пэтси всему, чему надо. Только кофе, как всегда, подавался без перебоев. Назавтра наступал день, когда все должно было начаться. Кэти не соглашалась оставлять кухню закрытой еще на один день, убеждая всех, что подавать еду надо как можно раньше, пока клиенты не забыли, что когда-то давным-давно они обычно покупали здесь что-нибудь покушать. А сейчас, по общему счету, кухня была закрыта уже третью неделю. Однако, проведя с Пэтси десять минут, она поняла мудрость своих хозяев. Потому что Пэтси была полной тупицей. С большой буквы.

Утром Кэти пришла на работу первой. Идя по дороге, она мельком посмотрела на кафе и от неожиданности невольно вскрикнула. Казалось, что «Кафе» смело с лица земли, а на его месте был воздвигнут новый блестящий ресторан. Он был неузнаваем. Перед Кэти сверкала новая вывеска цвета кофе со сливками. Эти буквы рождали в душе чудесное чувство. Она почти видела официанток в длинных белых фартуках с чашками эспрессо в руках, разговаривающих по-французски, в то время как клиенты располагаются в удобных креслах. На окне буквами такого же цвета было написано: «Капуччино, эспрессо, американо, чай, травяные чаи, завтраки, макароны, горячие обеды», а следом за этим «любые натуральные продукты, соевое молоко». «Ладно, – подумала Кэти, – никакой диеты, значит».

Она ускорила шаг. И чем ближе подходила, тем яснее осознавала, насколько сильно все изменилось. Она не замечала, какими грязными были окна раньше. Кэти перебежала через дорогу и открыла дверь кафе. Нежный звук дверного звоночка, оповещающий всех о приходе Кэти, напоминал смех феи. Она остановилась и уставилась на обстановку.

Новые столы современной конструкции сияли, рядом с каждым столиком стояло два удобных стула. На столах не было солонок, сахарниц или вазочек с цветами, но атмосфера в помещении не казалась холодной. Стулья больше напоминали маленькие диваны и переливались всеми цветами радуги – бирюзовый, фиолетовый, желтый, – а на стенах висели большие зеркала и картины. И не было ни одной прямой линии – зеркала были укреплены под разными углами, картины подобраны по композициям просто идеально. Пространство наполняли тепло и энергия, похожие на улыбающееся приветствие. В дальнем углу, ближе к стойке, располагалась детская секция. На стене разноцветными буквами было написано: «Маленькие пчелки КБ» (К – от Кричтона, Б – от Брауна), а под буквами висели цены на соки, молочные коктейли и детские обеды. И много игрушек, даже маленькая игрушечная кофеварка. Гениально. Это было так хорошо сделано, что Кэти даже захотелось иметь ребенка.

Она вошла внутрь и поняла, что стоит на сиреневом коврике. Слева от нее на полу были нарисованы детские следы, ведущие в детскую секцию. Там, где заканчивался коврик, начинался медового цвета пол, который вел к барной стойке. Она двинулась к ней. Какая стойка! Кэти положила на стойку руку, чтобы убедиться, что зрение ее не обманывает. Это мрамор? Или камень? Или плитка? Она была теплого медового цвета, почти как пол, только более блестящей. Стойка изгибалась полукругом туда, где стояли четыре высоких барных стула, похожих на спящих розовых фламинго.

Кофеварка блестела черным и хромовым покрытием. На задней стене висели зеркала и стеклянные полки, что зрительно увеличивало размеры помещения. Кэти осознала, что с вытаращенными глазами смотрит на свое отражение. Она рассмеялась над собой, но потом приложила руки ко рту и повернулась, чтобы посмотреть на все еще раз. «Я менеджер всего этого, – сказала она себе, и из ее горла вырвался глубокий счастливый смех. – Я менеджер в „Кричтон-Браун”».

– Доброе утро!

Кэти подпрыгнула на месте и обернулась. Когда Дэн увидел выражение ее лица, на его собственном лице расцвела улыбка. Он начал было что-то говорить, но остановился. Его глаза сияли, и выглядел он, как маленький мальчик, который только что встретился с Санта-Клаусом. Кэти захотелось обнять его. Вместо этого она громко засмеялась. Дэн тоже. Они стояли и смеялись друг над другом. Казалось, что это единственное, чем можно заниматься. Смех Кэти жил собственной жизнью, и, когда Кэти хотела извиниться и уйти, он предпочел остаться. Она смеялась так, что заболел живот. Дэн не отставал. Кэти показалось, что это очень смешно, и ее смех, к тому времени уже затихающий, вдруг вспыхнул с новой силой. Они стояли и ржали, как два идиота.

– Я сказал «привет».

Рядом стоял вконец смущенный Пол.

Десять минут спустя все трое сидели за одним из блестящих столиков.

– Ну, Кэти, – сказал Пол, – что ты думаешь?

Она вздохнула.

– О, Пол, – выдохнула она наконец, тщательно подбирая слова, – Дэн. Думаю, это просто шедеврально!

Воцарилась тишина. Пол счастливо улыбнулся ей, а Дэн опустил голову. Но по тому, как порозовели его щеки, Кэти поняла, что он очень доволен.

– И я крайне польщена и считаю за честь быть вашим менеджером, – продолжила Кэти.

Дэн посмотрел на нее, его темно-синие глаза встретились с ее. Кэти широко улыбнулась.

– Спасибо, что доверяете мне, – сказала она, – я оправдаю ваше доверие.

Они смотрели друг на друга, пока Пол не поднял вверх чашку эспрессо. Дэн и Кэти подняли свои чашки и чокнулись с Полом.

А потом пришла Сьюки.

Она остановилась, как завороженная. Она переводила взгляд с одного на другое, а потом повернулась к компании.

– О господи! – выдохнула она с открытым ртом, и все засмеялись. – О господи! – повторила Сьюки под очередной взрыв смеха. – О господи, о господи!

Сьюки, причитая, носилась по кафе, показывая то на стойку, то на зеркальную стену.

– Такое впечатление, что я смотрю реалити-шоу, – сказала Кэти счастливо. – Где я могу проголосовать за участников?

– О господи! – Сьюки показывала на детский уголок.

– Вы сделали это, – обращаясь к парням, сказала Кэти, – и как ощущения?

– О господи! – донесся до них голос Сьюки откуда-то издалека. Сьюки бегала по ресторану, присаживаясь на каждый стул.

– Хорошо, – признался Пол, – ну, в стиле кафе… – начал перечислять он.

– И?

– Интернет-сайты… И картины – это все местные художники, – сказал Пол, – и все эти картины для продажи.

– Это была идея Кэти, – вмешался Дэн, – и я подумал, что она чудесная. Ну, и стиль. Она предложила сделать детский уголок. Я просто развил идею.

Кэти потеряла дар речи.

– О господи! – снова раздался вопль Сьюки, все так же носящейся по ресторану.

– Цветовая гамма, зеркало на задней стене, расстановка столов – все его, – сказал Пол, усмехаясь Дэну. – Я только финансист. А он – финансист и мозг.

– Спасибо, дружище, – кашлянул Дэн. Подскочившая сзади Сьюки сгребла их обоих в медвежьи объятия, чуть не задушив.

– Что я могу сказать?! – восклицала она. – У меня нет слов.

– Поздравляю, – сказала Кэти, – вы должны очень гордиться собой.

Когда новая официантка Пэтси соизволила явиться, Кэти и Сьюки уже хлопотали возле кофеварки, а Пол и Дэн вместе с Ником обсуждали новое меню.

– О господи, – выдохнула Пэтси, чуть-чуть не проглотив жвачку.

– Мы знаем, – заулыбались Кэти и Сьюки.

– Это видно? – переполошилась Пэтси, закрывая лицо руками.

– Что?

– Я забыла дома тональный крем. Это заметно? А то мне придется идти домой, чтобы забрать его.

Через полчаса прибыл первый пригородник. Кэти и Сьюки улыбнулись ему из-за стойки и стали готовить ему кофе, который тот планировал забрать с собой. Благодаря новым светлым бумажным стаканчикам, даже это занятие доставляло удовольствие. Пригородник шагнул внутрь, вышел и посмотрел на вывеску.

– О господи, – сказал он, снова входя внутрь.

– Да уж, это точно, – пробормотала Пэтси, закрывая лицо салфеткой, – я пошла домой. Я не могу целый день шляться без туши на ресницах.

Все трое долго пытались объяснить Пэтси, что изменения, произошедшие в ресторане, привлекут к себе гораздо больше внимания, чем ее ненакрашенное лицо. Пэтси только энергично кивала, стараясь не моргать.

– Понимаешь, тут же все выглядит по-другому, – сказала Кэти, – разве ты не помнишь, как было?

– Просто не верится, что это мой первый день и все такое, – опустила голову Пэтси.

– Хорошая девочка, – сказала Кэти, – это правильный подход.

К первому пригороднику присоединился второй.

– Чтоб меня черт побрал, – сказал номер два.

– С сахаром или без? – спросила Кэти, в то время как Сьюки уже готовила его постоянный заказ.

– Как будто это совсем другое место.

– Да, – улыбнулась Кэти, – но все с тем же очаровательным обслуживающим персоналом.

– Я вижу, – сказал номер два, разглядывая Пэтси.

– Это Пэтси, – представила Кэти, – она сегодня первый день работает.

– О, – хихикнула Пэтси, – ты такая смешная. Клянусь.

В перерыве между очередями в 7.44 и 8.14 Кэти решила научить Пэтси пользоваться кофеваркой, пока Сьюки готовила овощи для кухонных экспериментов Ника.

На каждое объяснение Пэтси глубокомысленно кивала, непрерывно жуя жвачку, следя за каждым движением Кэти и пытаясь уловить разницу между молоком для капуччино и молоком для латте.

– Как думаешь, уловила? – спрашивала Кэти после каждого этапа.

– Надеюсь, – моргая, говорила Пэтси.

Когда первый пришедший пригородник попросил капуччино, Кэти разрешила Пэтси сделать его.

Пэтси согласилась. Она постояла напротив кофеварки, отчаянно жуя.

– Ладно, – твердо сказала она, зажевав еще интенсивнее, – о'кей.

– Каждая чашка начинается с эспрессо, – напомнила Кэти, касаясь рычажка «эспрессо».

– О, точно! – обрадовалась Пэтси и потянула рычажок так сильно, что чуть не опрокинула на себя кофеварку.

– Покрути его, – посоветовала Кэти и обернулась к клиенту, – вы не торопитесь на электричку? У нее это первый день работы.

Пэтси громко хрюкнула и повернулась к клиенту.

– Привет, – улыбнулась она, очень женственно протягивая ему руку, – я Пэтси. Это мой первый день.

Кэти закатила глаза. Клиент улыбнулся Пэтси.

– Привет, Пэтси, – добродушно поздоровался он.

– Пожалуйста, не повторяйте этого, – попросила Кэти, – это произведет на нее неправильное впечатление. Не хотите ли присесть? А мы принесем вам кофе. Учитывая обстоятельства, явно вместе с кофеваркой.

Клиент не возражал.

– Приблизительно через час, – сказала Кэти, когда клиент усаживался за столик.

Пэтси убрала руки с рычагов кофеварки и приложила ко рту, чтобы удержать смех.

– О, – пискнула она, тряся головой, – ты такая смешная!

Кэти вернулась к обучению Пэтси, шаг за шагом объясняя ей процесс приготовления капуччино, стараясь никого не ошпарить.

А на кухне, стоя рядом с Ником, почти выходила из себя Сьюки.

– Завтраки в течение всего дня, – он в третий раз стукнул кулаком по меню, – это же замучиться можно, ты понимаешь?

– Да, – кивнула Сьюки.

– Это абсолютно не смешно, а Кэти-детка совершенно не понимает, о чем говорит. Ты понимаешь?

– Да, – сказала Сьюки, – тебе совсем невесело.

– Я тебе говорю – бутербродов хватит.

– Хватит?

– Да, только так. Никаких гребаных завтраков целый день.

– Вот. Я почистила картошку.

– Хорошо. – Ник взял картошку и высыпал ее в кастрюлю, а Сьюки заметила, что его руки покрыты белесыми волосками. – Я имею в виду, какой у нее опыт? – продолжал Ник. Сьюки наблюдала за тем, как он отбрасывает волосы, лезущие в глаза, а потом перевела взгляд на его челюсть. Он повернулся к ней. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

– М-м.

– Знаешь, что я думаю? – быстро сказал он, подаваясь вперед.

– Нет. Что?

– Думаю, ты меня понимаешь.

– М-м.

– Ты знаешь, что приготовление пищи – это вид искусства.

– Да. Тут ты прав.

– Да, я художник. Вот.

– М-м. Почти как мое актерство.

– И я контролирую свое искусство.

– Да, точно, это правильно.

– С другой стороны, я не какой-то гребаный водопроводчик.

– Хочешь, чтобы я поговорила с Кэти?

– А ты поговоришь? – посмотрел на нее Ник.

– Конечно, дружище, – пошла еще дальше Сьюки. – Мы же друзья.

– Ты – звезда, – сказал Ник, улыбаясь. К своему удовольствию, Сьюки ощутила пульсацию внизу живота, но тут завибрировал мобильник Ника.

– Черт, – сказал он, отвечая на звонок.

Когда Кэти и Пэтси присоединились к ним – камера слежения за кафе теперь позволяла покинуть зал, – Ник все еще разговаривал по телефону. А все остальные стояли и смотрели на монитор слежения, установленный в углу кухни. У Дэна и Пола была встреча с поставщиками фруктов и натуральной пиши, а на мониторе было настолько хорошо их видно, что троица наблюдателей почти могла читать по губам, что говорилось на встрече. Они стали перемещать камеру. Теперь они видели то, что происходит снаружи здания. А еще была кнопка вызова экстренной помощи, прямая связь с полицией.

Ник закончил разговор и поинтересовался тем, какой счастливчик готов напрячься и принести ему из кладовки перцы и кабачки.

– Я пойду, – сказала Пэтси, соскакивая со стойки и отбрасывая с лица хвостик.

– Отлично, – подмигнул ей Ник.

Пять минут спустя Пэтси вернулась обратно.

– А где находится кладовка? – спросила она.

Кэти объяснила ей, а Сьюки показала, какой именно ключ из связки открывает замок кладовки. Пэтси энергично кивнула и повернулась к Нику.

– У меня сегодня сплошные стрессы, – объяснила она. – Я забыла дома тональный крем.

– Тебе не нужен тональный крем, красавица, – сказал Ник.

Пэтси улыбнулась.

– Не думаю, что ты понимаешь, – вмешалась Кэти. – Там есть серые клетки, в которых она очень нуждается.

– Ты такая смешная, – прыснула Пэтси.

Пока она ходила в кладовку, Сьюки устроила Нику тур по фотогалерее под названием «Возлюбленные Кэти». К счастью, он почти не взглянул на фотографию Дэна, и Кэти вздохнула свободнее.

– Ключи к замку не подходят, – заявила вернувшаяся Пэтси.

– К верхнему? – уточнила Кэти.

– Я думала, надо открывать нижний замок.

– Нет, я сказала верхний.

Пэтси посмотрела на Кэти, а Кэти, в свою очередь, на Пэтси. Неожиданно Пэтси повернулась и ушла.

– Ну, – сказал Ник. – Ты лижешься с боссом, да? А, значит, он заметил.

– Да, но это было до того, как он приобрел этот бизнес.

– Ты поэтому работу эту получила? – спросил Ник. Кэти охнула.

– Маловероятно, – сказала она, – у нас было совершенно кошмарное свидание, и мы даже не разговаривали, пока он не приобрел это кафе. Думаю, если бы он знал, что я – это я, он никогда не нанял бы меня.

– Верхний замок не работает, – сказала снова появившаяся Пэтси.

– Ты же нашла дверь кладовки, так? – спросила Кэти.

– Да, такая черная.

– Она синяя.

– Ты сказала черная!

– Я сказала синяя.

Пэтси фыркнула и снова ушла.

– Я получила работу, потому что я хорошо ее знаю, – снова обратилась к Нику Кэти, – и у меня несколько лет опыта. Как и у тебя.

– Правда? – спросил Ник.

– Да.

– Верхний замок, синяя дверь, ключ не подходит, – сообщила Пэтси, поднимая ключи вверх.

– Это потому, – с нажимом сказала Кэти, – что ты вставляла не тот ключ. Я сказала цилиндрический ключ.

– Я думала, что ты имела в виду желтый[4].

– Нет, – улыбнулась Кэти, – не желтый. Попробуй еще раз.

Пэтси снова исчезла.

– В общем, так же как и ты, – снова повернулась к Нику Кэти, – я хочу, чтобы это место было настолько хорошим, насколько это возможно. Ничего более, ничего менее.

Пэтси вернулась, неся сумку с овощами, и плюхнула ее на стойку. Сьюки и Кэти зааплодировали.

– Вот, – запыхавшись, объявила Пэтси, – кабачки.

– А перец?

– Он просил кабачки! – чуть не расплакалась Пэтси.

– И перец, – сказала Кэти, – кабачки и перец. Пэтси тяжело вздохнула и надула губки.

– А не лучше ли было бы, если бы вы туда сходили? – спросила она.

– Нет, для меня не лучше, – улыбнулась Кэти. Пэтси посмотрела на пол. Когда Кэти и Сьюки обернулись к Нику, она снова поплелась в кладовку.

– Не забудь сумку! – крикнула Сьюки ей вслед. Пэтси метнулась обратно, схватила сумку и выскочила наружу, бормоча под нос что-то вроде «да отвалите вы все».

– Не надо срываться на девочке, – сказал Ник Кэти, когда Пэтси исчезла из виду.

– Я ни на ком не срываюсь, – ответила Кэти.

– Вот ваш гребаный перец, – сказала Пэтси со слезами в голосе и швырнула сумку на стойку, – у меня перерыв.

В конце смены Кэти и Сьюки ужасно устали. Когда они впервые увидели Пэтси, то не утруждали ее ничем, потому что не нуждались в ее помощи. А теперь, благодаря ей же, им нужна была любая помощь. Их работа превратилась в один сплошной кошмар. Пэтси нужно было посидеть отдохнуть каждые полчаса, она все время жаловалась на боль в ногах и разводила гораздо больше грязи, чем посетители. Она сожгла тост, так долго готовила чашку чая, что клиент не дождался и тихонько ушел; она ходила за Кэти и Сьюки, как младшая сестренка в большом супермаркете. Мужчины этого совершенно не замечали, так что у Кэти и Сьюки создавалось впечатление, что они – уродливые старшие сестры. К вечеру они поняли, что жаловаться на некомпетентность Пэтси кому-то, у кого есть тестостерон, – это пустая трата времени. Слава богу, они могли говорить между собой.

На следующий день состоялось официальное открытие, что означало бесплатный бокал вина к каждому заказу, вкусные канапе, новую одежду для персонала (короткая юбка и верх черный, бирюзовый, фиолетовый или желтый, и небольшой белый фартук), визиты местной прессы и Джеральдину, которая взяла отгул, чтобы пообщаться с фотографами. Дэн был одет в красивый кремовый костюм, темные туфли, темный галстук и зеленое лицо. Пол не пришел, потому что что-то случилось в его офисе.

– Футболист пострадал, а это плохо скажется на городском маркете, – объяснила Пэтси, и хорошее настроение Дэна улетучилось. Казалось, он не может думать над простейшими вещами или совершить самое простое действие. Он слонялся то тут, то там, удостоверяясь, что все хорошо разговаривают с клиентами, смеются и улыбаются фотографам. Потом он пришел на кухню, закрыл дверь и привалился к стойке, массируя виски. Кэти принесла ему стакан воды и таблетки от головной боли. Она даже не смотрела на него, бросила «прими это» и ушла. Она не знала, принял он таблетки или нет. Когда Дэн вышел из кухни, она увидела, что к нему приближается Джеральдина, и почувствовала, что лезет не в свое дело. Она действовала как подружка, пытающаяся помочь еще до того, как ее попросили. Она смотрела, как стоящая к ней спиной Джеральдина, закрывающая собой Дэна, вытаскивает из сумки платок и вытирает его брови и нижнюю губу. «Да, – подумала Кэти, – именно так я себя и вела». Кэти продолжала смотреть и увидела, как парочка повернулась лицом к публике. На лице Джеральдины явно читалось неодобрение, а Дэн с чисто вытертыми бровями, казалось… Что? Сердце Кэти замерло. Это был стыд. Она видела, как Джеральдина что-то говорит ему, протягивая платок, а потом резко поворачивается и уходит. Кэти быстро отвернулась, зная, что выражение ее лица может выдать ее с головой.

Когда пришла очередь местной прессы, Дэн был само очарование. Кэти смотрела, как он разговаривает с репортером и с видом знатока оглядывается вокруг. Когда же Кэти видела его с Джеральдиной, ей казалось, что она проникает в секрет, который ей не полагалось знать. Она не должна была наблюдать публичное унижение Дэна. Внезапно она почувствовала себя опустошенной – словно адреналин вдруг перестал вырабатываться – и пошла на кухню, узнать, не нужна ли Нику какая-нибудь помощь. Ник готовил очередную порцию канапе, а еще две уже поджаривались в духовке. И вдруг на кухню вбежал Дэн.

– КАРТОФЕЛЬ ФРИ! – закричал он.

Ник и Кэти подскочили от неожиданности и уставились на него.

– КАРТОФЕЛЬ ФРИ, – повторил Дэн еще громче, как для идиотов.

– ГДЕ? – закричала Кэти.

– Парень из «Газетт» хочет картофель фри, – разозлился Дэн. – Он даст нам пять звезд, если мы приготовим ему картофель фри.

– Я на такие штучки не покупаюсь, – заявил Ник.

– Черт бы вас всех побрал! – заорал Дэн. – Он хочет картофель фри, как делала его покойная мамаша! Она умерла, когда ему было десять лет.

Кэти и Ник уставились на Дэна, а он – на них.

– Ладно, – сказала наконец Кэти, – нам нужно подсолнечное масло. Оно в подвале. Пойдем, Дэн, его надо нести вдвоем.

Она взяла ключи и устремилась вниз по лестнице. Подвал был длинным, темным и очень узким помещением с полками, на которых хранились овощи, яйца, огромные запасы томата и тунца. В дальнем левом углу стояли холодильник и морозильная камера. Вокруг было так тесно, что только один человек мог пробраться к ним и открыть дверцы. В правом углу стояли огромные канистры с подсолнечным маслом. Лампочка в подвале перегорела, поэтому Кэти оставила тяжелую дверь приоткрытой, а сама спустилась с Дэном в темноту, пытаясь не слишком часто наступать ему на ноги. Кэти показала идущему впереди Дэну, где стоит масло. Не привыкшая еще к темноте, она не могла разглядеть его. Она шагнула вперед, проскальзывая мимо Дэна и большого мешка картошки, чтобы показать его более точно. Она почти свалилась на Дэна, и ему пришлось поддержать ее, чтобы она не упала на картошку. Как только Кэти поняла, что сделала ошибку, она охнула от ужаса. Дэн повернулся к ней спросить, что случилось, но тут тяжелая дверь за ними захлопнулась, оставляя их в кромешной тьме. Кэти вскрикнула от испуга и инстинктивно ударила Дэна по рукам. Последнее, что она видела, прежде чем наступила полная темнота, это удивленный и озабоченный взгляд наклонившегося над ней Дэна.

Кэти застыла. Воцарилась тишина. Абсолютная тишина. Кэти почувствовала себя несчастной, но еще более испуганной темнотой, которая, казалось, с каждой секундой становится гуще. Она слышала участившееся дыхание Дэна. Интересно, он на нее сердится? А темнота рассеется? А если она закроет глаза, не станет ли лучше? Она попыталась. Когда она открыла их, страх вновь кольнул ее.

– Извини, – прошептала она, придвигаясь ближе к Дэну, – я забыла…

– Все нормально, – прошептал он заботливо.

Она снова закрыла глаза и прижалась к его телу – так она могла представить, что он – это темнота.

– Э-э, – прошептала она, – и правда темно, да?

Она попыталась рассмеяться, но получилось нечто скорее похожее на всхлипы.

– У тебя ведь были ключи? – спросил Дэн.

– Да, – дрожащим голосом ответила она.

– Хорошо, – сказал Дэн.

– Я немного боюсь темноты, – призналась Кэти.

К своему удивлению, Кэти почувствовала, как Дэн обнял ее и начал ласково шептать, что все будет хорошо. Она почувствовала усталость и немного расслабилась, прижимаясь к Дэну. Он прижал ее лицо к своей груди, так что не слышал ее всхлипываний.

– Ладно, – шепнул он, – где ключи?

– В дверях, – тоненьким голоском ответила Кэти.

– Хорошо.

– С другой стороны двери, – после паузы сказала Кэти. И снова тишина. Ни один из них не двигался.

А потом Дэн вдруг отступил от нее.

– О господи, – сказал он, – а как же картошка фри?

– Не переживай, – прошептала Кэти, стоя с плотно закрытыми глазами, – все будет сделано. Не паникуй.

– Хорошо, – ответил он, – хорошо, я не буду паниковать из-за картошки, если ты не будешь паниковать из-за темноты.

– О господи, – снова задрожала она, и Дэн в очередной раз прижал ее к себе.

– Ладно, – сказал Дэн, – на чем мы остановились? Мы оба умные люди, мы придумаем, как отсюда выбраться.

– Угу, – пробормотала Кэти, стараясь не думать о темноте. – Угу, только я не могу сейчас думать.

– И я тоже, – с улыбкой в голосе сказал Дэн, – давай останемся здесь навсегда.

Кэти сразу же забыла о темноте, и ее тело охватил жар.

Тянулась долгая пауза, пока она думала, что, черт побери, можно ответить. Она слышала, как Дэн меланхолично вздохнул.

– Можно сказать, – грустно произнес он, – что теперь у меня веская причина не находиться на работе.

– Не говори так, – сказала Кэти, все так же с закрытыми глазами плотнее прижимаясь к нему, – а то будет массовая забастовка. И самое смешное, что это будет весело.

– Думаешь?

– Я съем свою шляпу, если неправа, – поклялась она.

– Спасибо, – ответил Дэн, – это много значит.

– У меня шляпа шоколадная, – сказала Кэти, – с кремовыми розочками сверху.

Дэн расхохотался серебристым смехом. Вибрация его тела передалась и Кэти. Особенно где-то в районе бедер. Если бы у нее под ногами не было мешка с картошкой, она бы упала на пол. Его смех постепенно затих, и воцарилась тишина. Тишина долгая, как никогда. Она просто длилась и длилась.

Это была та тишина, в которой девушка может задуматься о ситуации и задать себе несколько строгих вопросов. Как, например: где именно находятся некоторые части тела ее босса. Что подразумевало еще один вопрос: а где именно находятся ее собственные части тела? И естественно, сразу же возникал следующий вопрос: как повели бы себя его девушка или ее парень, если бы вошли сейчас и увидели их. И как бы они объяснили им, что происходит? Впрочем, это было неважно, потому что дверь все еще оставалась плотно закрыта.

Но был вопрос, на который нужно было дать ответ. Она чувствовала, как обе руки Дэна крепко обвиваются вокруг нее, а ладони гладят ее тело. Нет, нет, этого нельзя делать. Это неправильно. Неуместно. Он теснее прижимался к ней, рука проскальзывала между ног… Нет. Нельзя. Ни в коем случае. Хорошо, что дверь захлопнулась, но с другой стороны – ключ, она может распахнуться в любое время.

– Ну, – жизнерадостно сказала вдруг Кэти, отпрыгнув от Дэна, – конечно, теперь, когда у нас есть Пэтси, нас ничто не остановит.

Кэти открыла глаза. Да, темнота рассеивалась. И подвал казался больше, чем она помнила.

После небольшой паузы Дэн рассмеялся еще сильнее и тоже отступил от нее.

– Конечно же, я шутила, – сказала она, – насчет шляпы.

– Конечно, – отозвался он.

– Я в тебя верю.

Он не ответил.

– Ну, – рискнула она, внезапно ощутив желание высказаться, – я так понимаю, что это и был тот самый новый бизнес, ради приобретения которого ты так тяжело работал?

Она съежилась в темноте. Это было первое признание того, что они были знакомы раньше, и, насколько она помнила, они говорили об этом как раз перед их прекрасным поцелуем.

– Да, это так.

Он определенно не хотел об этом говорить. Ну, ладно. Можно остановиться и на шутках про шляпу. А потом он вдруг произнес:

– А я думал, ты работаешь школьным психологом.

– Что?

– Ты говорила, что ты школьный психолог.

– Да?

– Да.

– О нет, – рассмеялась Кэти, – я думала, что хочу им быть. Я склонна к излишнему энтузиазму, когда мне кажется, что я нашла работу своей мечты.

– А-а, – протянул Дэн.

– Я не могу решить, кем хочу быть. Так что я просто работаю официанткой, пока не решу.

– А-а.

– О господи! – вдруг воскликнула Кэти. – Ты, наверное, подумал, что я тебе солгала?

– Ну, что-то вроде этого.

– Нет, я не врала. В тот раз я действительно считала, что хочу быть школьным психологом.

– Понимаю.

Повисла пауза. Кэти внезапно застыдилась своей работы, будто прочитав его мысли.

– А почему ты… – начал было Дэн.

– Я не хочу ошибиться, – буркнула Кэти.

– Что?

– У меня есть друзья, – вздохнула Кэти, – работающие на дурацких работах, которые они сами для себя выбрали. Делают ксерокопии или готовят чай. Такое впечатление, что от них убегает жизнь. Они ненавидят свою работу, но не могут уйти с нее, потому что слишком заняты или устают, чтобы искать что-то новое. Кроме того, перемена мнения кажется им непостоянством. Я вижу, как они изнашиваются под гнетом всего этого, и я не хочу становиться такой же. У меня нормальные часы работы, и я могу решить, что мне делать дальше. Ну, по крайней мере, были нормальные часы работы. Но теперь мне это неважно, потому что я приобретаю опыт, потому что я всегда хотела заниматься ресторанным бизнесом…

Ее прервал какой-то странный звук, похожий на вой тонущей субмарины.

– Мы спасены, – закричал Дэн, – это мой мобильник! Кэти издала победный клич, но вдруг услышала сопровождающий звонок звук падения мобильника.

– Черт, – выругался Дэн, – я пропустил вызов.

– Это не страшно, – сказала Кэти, – ты сам можешь позвонить.

– Так и сделаю, – ответил Дэн, – только теперь я не могу его найти.

Кэти вздохнула. Ну конечно! Почему она не подумала об этом раньше? Она проскользнула мимо Дэна и открыла холодильник. Оттуда заструился тусклый свет. Через пару минут, когда мобильник был найден где-то между картошкой и морковкой, Дэн позвонил в кафе. Никто не поднимал трубку. Он повернулся к Кэти, и они оказались в полосе света, льющегося из холодильника.

– Черт, не отвечают, – сказал Дэн.

– Ну, они заняты. Сегодня тяжелый день.

– Черт бы всех побрал, – пробормотал Дэн, опуская голову и снова набирая номер. – Отвечайте!

Он застенчиво улыбнулся Кэти, и она улыбнулась в ответ.

– Ну наконец-то! Пэтси! Это Дэн. Я в подвале… Дверь захлопнулась… Ты не могла бы вытащить нас отсюда? Нет! Я в подвале! Черт, спустись по ступенькам и открой подвал! Быстро!

Каждая секунда, которая требовалась Пэтси, чтобы добраться до подвала, была смешнее предыдущей. И вдруг они услышали возню снаружи.

– Пэтси! – закричал Дэн.

Пауза.

– Пэтси!

– Кто… Кто там? – раздался снаружи голос Пэтси.

– Это мы. Мы тут, в подвале.

Еще пауза.

– Почему?

Кэти хихикнула.

– Потому что здесь подсолнечное масло! – закричала она.

– О, привет, Кэти.

– Привет, Пэтси.

– А ты почему там?

– Потому что здесь масло, – повторила Кэти.

– А, – сказала Пэтси, – точно.

– Пэтси, – закричал Дэн, – слушай меня внимательно!

– Привет, Дэн.

– Привет. Слушай меня!

– Хорошо.

– Ты слушаешь?

– Да.

– Отлично. Открой эту гребаную дверь.

– А, хорошо, нет проблем. Совсем необязательно кричать.

Ровно две минуты Пэтси разбиралась, где замок, где ключ и как его поворачивать. Когда она открыла-таки дверь, Кэти и Дэн просто покатывались со смеху.

– Привет, ребята! – помахала им Пэтси.

– Привет, Пэтси, – улыбнулся Дэн, пропуская вперед Кэти.

Пэтси шла за ними наверх и рассказывала, что они их потеряли. А они сидели все это время в подвале. А никто не мог понять, куда они делись. Это так смешно! Это самое смешное из всего, что она слышала. Это абсолютно забавно и весело. А почему они туда пошли?

Дэн и Кэти замерли как вкопанные.

Потом они сходили обратно за подсолнечным маслом, и в скором времени был готов картофель фри для репортера «Газетт». Точно так, как готовила его покойная мамаша. В этот же четверг «Кричтон-Браун» был оценен местной прессой в пять звезд, а фотография персонала на фоне кофеварки украсила кухню. Если бы в местной прессе делали цветные фотографии и печатали их на дорогой технике, возможно, люди заметили бы, что двое представителей персонала от «Кричтон-Браун» выглядят несколько излишне покрасневшими. Но в газетах помещали черно-белые снимки. И, в любом случае, не это было главным. Самым главным было то, что «Кричтон-Браун» официально нанесли на карту.

16

За следующие две недели все так или иначе привыкли к новому положению вещей. Пэтси была все такая же, и после жарких дискуссий Кэти и Сьюки придумали ей наконец кличку. Они решили, что Пэтси была телепузиком, о котором все забыли, потому что он потерялся где-то в большом магазине по дороге в телестудию. Телепузика зовут Дитци, и на голове у него прикреплен большой вопросительный знак с мерцающими лампочками. Это поддерживало им настроение день или два. Ник, однако, теперь все время называл Пэтси «красавицей». Кэти и Сьюки решили, что если бы у этой парочки были ребятишки, это аннулировало бы эволюцию и они стали бы первой человеческой четой, родившей обезьян. Это поддерживало им хорошее настроение приблизительно неделю. Они снова подружились, но Кэти теперь не расслаблялась, зная, как быстро может измениться Сьюки.

Вскоре они поняли, что Пол не собирается быть никем иным, кроме финансового директора и одного из руководителей. В отличие от Дэна, который уволился с работы и занимался только подъемом ресторана на должный уровень. Пол же теперь участвовал в развитии заведения только по мобильному телефону. Дэн в одиночку старался управляться со всем, физически не вмешиваясь в процесс обслуживания клиентов. А Кэти старалась смириться с его постоянным присутствием, представляя себе, что они встретились на вечеринке и стали друзьями. Так ей было легче еще и потому, что после истории с подвалом, казалось, они стали ближе и действительно подружились.

Джеральдина иногда заскакивала в ресторан, и Кэти со Сьюки фиксировали каждое ее движение по отношению к Дэну, подобно спортивным комментаторам, только с меньшим состраданием. Они сделали вывод, что Джеральдина скрывает гораздо больше бзиков, чем целлюлита, и решили, что эти отношения продержатся еще месяц. Максимум. Это делало Кэти счастливой.

Ник прекрасно освоился на кухне. Еда, которую он готовил, была по-настоящему вкусной. Он и правда умел превратить дерьмо в конфетку. Это делало счастливыми всех, пока Ник не терял хорошего расположения духа и не показывал себя во всей красе. Он терял терпение, кричал, картинно падал на диван, театральными жестами пытался снискать женское сочувствие. Пэтси называла это мужским эго и находила это частью его шарма. Сьюки считала, что это «детство в заднице», и находила это довольно эротичным. Кэти считала, что он ведет себя как задница, и предлагала ему стать женщиной. Однако в глубине души она знала, что причина такой ее нетерпимости заключается в том, что такая же черта характера присуща и ей. Она понимала Ника и поэтому, в отличие от остальных, не боялась его и точно знала, как можно вывести его из себя.

Ник считал, что Кэти нелегко уважать, ей это нравилось, и, таким образом, у них сложился негласный союз.

В отличие от других, Мэтт не изменился. Как и большинство подростков, он считал себя революционером, но на деле действовал как старый реакционер. На первой неделе он жаловался буквально на все. На второй неделе он уже забыл, как все было когда-то, и все стало хорошо. Одна вещь, которая ему явно пришлась по душе, – это смена клиентуры.

Теперь это выглядело так: постоянные клиенты-пригородники продолжали появляться в свое обычное время, но теперь им нравилось брать что-нибудь вкусненькое к кофе – печенье, приготовленное Ником, или горячий бекон с эмментальским сыром, или чеддер и жареный перец. Дэн и Кэти пытались читать мысли своих клиентов и однажды утром решили, что, несмотря на вечные жалобы пригородников на все на свете, им все нравилось – они привыкли к этой части своей жизни. Кэти знала, что ей необходимо покупать по утрам шоколад и газету, так же и пригородникам требовался их кофе. Так что они усадили Ника и заставили придумать легкие завтраки, которые подходили бы к кофе. И это сработало. Едва клиенты решили, что лучше заплатить два фунта за кофе и вкусный завтрак, чем один фунт только за кофе, дело было сделано. Клиенты стали привыкать к новому порядку. Они стали нуждаться в своем бутерброде не меньше, чем в кофе. Ник начал выполнять индивидуальные заказы постоянных клиентов, и через несколько дней клиенты уже жаловались, если вдруг он не делал что-то «их любимое». «Любимое», о существовании которого они раньше и не догадывались.

После того как пригородники разъезжались, приходили мамаши с почти истеричными от веселья малышами, счастливые от того, что их отпрыски могут знакомиться с новыми друзьями, пока их матери занимаются тем, чем хочется, вместо того, чтобы бегать за ними. Пэтси прекрасно ладила с ребятишками. Некоторые даже плакали, если у Пэтси не оказывалось времени поиграть с ними, а Сьюки и Кэти были на грани слез по той же самой причине.

К всеобщему удивлению, все новые посетители любили сидеть за стойкой, благодаря идее Дэна установить доступ в Интернет с двух компьютеров по более низкой цене, чем в обычном интернет-кафе, располагавшемся неподалеку. Люди растворялись в виртуальном мире, попутно выпивая три латте и что-нибудь съедая.

Клиенты, заходившие во время ланча, в основном были незнакомыми. Модные работники на дому, как муравьи из муравейника, сползались на ланч в «Кричтон-Браун», а потом оставались там за компьютерами заканчивать обеденную работу в окружении негромкой музыки и персонала, который не старался скорее от них избавиться. Приходили на ланч писатели, актеры и театральные агенты. Кроме того, дважды в день заходили и старые посетители – работники местного центра, банков и офисов: около девяти со списками заказов на кофе и закуски, а потом около четырех, чтобы поесть или просто сменить обстановку.

Появление одной клиентки изменило жизнь Мэтта. Он влюбился.

Она регулярно появлялась в обеденное время и стала радостью для скучающих глаз. Она была приблизительно ровесницей Мэтта – может, чуть старше – и затмевала собой любую его одноклассницу. Ее волосы были похожи на шелк (Мэтт никогда не видел шелк, но представлял, что именно так он и должен выглядеть), ее лицо было таким же нежным, как утренняя роса (он никогда не видел утреннюю росу, но представлял, что она должна быть именно такой), а ее голый живот был таким же, как у телевизионных красоток (а уж их-то Мэтт насмотрелся вдоволь).

Она была блестящей лисичкой в мире полукровок, и, что наиболее важно, теперь она приходила каждый день – так регулярно, что тело Мэтта стало в одно и то же время предвкушать ее появление. Она вместе с подругой приходила каждый день в десять минут второго, и они обедали до без десяти два. Мэтт предполагал, что она подрабатывала где-то во время летних каникул и это был ее обеденный перерыв. Он также предполагал, что эта летняя подработка для нее не слишком приятна. Кроме того, ему не нравилась ее подруга. Они настолько различались, что можно было только диву даваться. Волосы подруги, в отличие от блестящих волос лисички, были похожи на шерсть черной овцы. Цвет ее лица не поддавался описанию, а живот всегда полностью закрывала одежда, что, наверное, означало то, что он изуродован или что-то в этом роде. Все это говорило Мэтту – эксперту по социальным привычкам девушек-подростков, – что у обеих не было возможности приходить на ланч в другое время. При иных обстоятельствах они явно никогда не выбрали бы друг друга: лисичка – потому что овца разрушала ее имидж, а овца – потому что лисичка делала ее невидимой для мужских глаз.

Первую половину первой недели Мэтт предпочитал смотреть на свою новую пассию из-за спасительной кухонной двери, но в четверг он стал терять терпение. Неделя – это очень много для подростковой любви. А что, если ее летняя работа продлится всего две недели? И Мэтт стал находить повод появляться в зале – собрать тарелки со столов, поговорить с Кэти и Сьюки или просто послоняться на виду. К своему удивлению, он обнаружил, что, когда бы он ни взглянул на девушку, она смотрит на него. И не просто глазеет или хихикает, а смотрит прямо, уверенно, заинтересованно и с вызовом. Как настоящая женщина. Каждый день теперь Мэтт все дольше задерживался в зале и получал доказательства того, что это не просто его фантазии – девушка знала о его существовании. В пятницу они встретились взглядами, в понедельник на второй неделе это был больше чем мимолетный взгляд – она смотрела на него, во вторник она смотрела на него и улыбалась, в среду – тоже, а в четверг – долгая улыбка. А в пятницу – о, сладкая пятница! – все те же взгляд и улыбка, снова и снова, и они тянулись целую вечность – вероятно, около пяти секунд. А одета она была в самый маленький топ, который он когда-либо видел. Это было практически бикини. Мэтту приходилось совершать над собой чудовищные усилия, чтобы не ронять посуду.

Во вторую пятницу после ланча, когда он заканчивал мыть столовые приборы, устав от глубоких, как океан, взглядов, Мэтт чувствовал себя не слишком хорошо. А что, если она не придет на следующей неделе? Что, если этот короткий топ означает «подойди и возьми сейчас или никогда»? И, как какой-то идиот, Мэтт совершенно не способен был ответить. Вот и все. Самая большая возможность в его жизни – по правде говоря, единственная возможность, – а он просто шмыгает в кусты, так и не приблизившись ни на йоту.

Если она придет на следующей неделе, надо обязательно что-то предпринять.

Кроме этого, менялось и еще кое-что. Джон подписал контракт с Ричардом Миллером и закончил свою книгу. Его мечта сбылась. Миллер также попросил его принести краткое содержание второй книги и хотя бы несколько идей насчет будущих работ. Мечта закончилась, началась реальная жизнь. К своему удивлению, Джон понял, что никогда не думал о том, чтобы постоянно публиковаться. Он думал только об одной книге. А теперь ему предстояло обдумывать новую идею и писать новую книгу. Он больше двадцати лет шел к написанию первой книги и вложил в нее все лучшее, что мог придумать. Так что Джон пребывал в угрюмом настроении и заливал свое горе алкоголем.

У Сьюки проходило все больше и больше проб, и ее все чаще приглашали на окончательные пробы. Возможно, Грета говорила правду. Теперь она начинала играть роль прежде, чем пойти на пробы, и была изумлена: ее воспринимали совсем иначе. Это было похоже на посещение мужской тюрьмы. Грета оказалась права. Пробы были всего лишь еще одной работой. И ей казалось, что вскоре главная работа упадет к ее ногам.

Кэти тоже чувствовала себя уверенней. Ей нравилась ее работа. Для нее не имело значения, что работа с Ником была похожа на работу с темпераментным медведем, раненным в голову. Каждое утро она говорила себе, что сегодня предотвратит один из его дурацких срывов, проявив чуткость и понимание. Каждый день у нее не получалось. И каждый день это не имело значения, потому что его еда была просто потрясающей. Ей было неважно, что Пэтси ничуть не менялась. Каждый день она говорила себе, что не потеряет терпения из-за Пэтси. И каждый день выходила из себя. И каждый день это не имело значения, потому что Пэтси не замечала этого, не помнила и не беспокоилась. Не имело значения даже то, что Сьюки иногда награждала Кэти таким взглядом, которым можно наградить менеджера, но никак не друга. Что ж, приходилось справляться и с этим. Такова жизнь. Не имело значения и то, что ее работа оказалась просто работой какой-то привилегированной официантки, что-то вроде курицы-наседки, а иногда и рабыни, а не работой менеджера. Так оно и было, в общем-то, но она видела, что у Дэна нет сил и времени заниматься всем на свете. Поэтому она брала все, что требовалось, на себя. А вообще, ей нравилось, когда она чувствовала себя именно менеджером, а это тоже случалось нередко. Не имело значения и то, что когда Дэн сильно уставал, он легко выходил из себя и срывался на Кэти. Не имело значения то, что он все еще не расстался с Джеральдиной. (Конечно, это было важно, но она знала, что рано или поздно это произойдет.) Не имело значения то, что у нее нет парня, чтобы утереть нос Дэну. (Конечно, и это было важно, но что она могла сделать?)

Для нее не имело значения то, что теперь нужно было вставать на час раньше и уходить с работы на час позже. И то, что она катастрофически уставала к концу смены. И то, что теперь она не ездила к родителям, поскольку хотела контролировать смены выходного дня. Она не обращала внимания на все это, потому что теперь в ее резюме можно было написать «менеджер „Кричтон-Браун”» и этим можно было гордиться.

Постепенно, спустя приблизительно месяц, она снова начала ощущать под ногами твердую почву. Это было майское утро, и воздух был свежее, чем во все те месяцы, которые она спускалась с Ашерман-Хиллс. Она чувствовала приближение лета: легкие платья, босоножки, птицы, лучи солнца на коже, розовые закаты, открытые окна, барбекю и клубника. Сердце Кэти готово было взорваться от ожидания чего-то. Она забежала в овощную лавку и купила банан (здоровый выбор). А потом пошла в «Кричтон-Браун». Она окликнула Ника, который всегда приходил на работу первым. Ответа не последовало. Она заглянула на кухню. Там никого не было. Кэти нахмурилась, потому что это было странно. В это время Ник уже обычно занимался овощами. Кэти положила сумку и вдруг поняла, что она даже не знает номер телефона Ника. «Сделать контактный лист», – мысленно отметила она. Сегодня она запишет телефоны всех работников и повесит их на холодильник. И внесет себе в мобильник. Она напомнила себе, что откладывать это надолго не стоит, но пока она просто начнет готовить еду. Когда пришла Сьюки, Ник все еще не появился, и Кэти забеспокоилась всерьез. Мэтт не выходил на работу из-за того, что писал курсовую. Работников явно не хватало. Пока Кэти готовила, Сьюки делала кофе для самых ранних пригородников так быстро, как только могла, но Кэти видела, как растет очередь клиентов, которых Сьюки не успевала обслуживать. Народу было слишком много. Однако Кэти решила, что лучше пусть они постоят пару лишних минут, чем узнают, что их любимого завтрака сегодня не будет вообще.

– Чем вы там занимаетесь? – крикнул один из постоянных клиентов, когда Кэти вынесла из кухни результаты своих трудов.

– Пытаемся покончить с собой! – крикнула Кэти. – А вы что думали?

– Очень приятно, – заулыбался клиент и посмотрел на Сьюки.

Когда пришел Дэн, Кэти была уже совсем несчастной. И даже обиженной. Где же Ник? А что, если он никогда не вернется? Что там с его контрактом? И что им сегодня делать?

– Привет, – поздоровался Дэн. – А где Ник?

– Откуда я знаю? – сказала Кэти. – Ты же босс. Я даже не знаю его номер телефона.

Дэн быстро оценил ситуацию, используя свое уже отточенное менеджерское чутье.

– Ты злая, – сказал он, снимая пиджак, – так, сейчас пришлю Пэтси на помощь Сьюки.

Кэти хрюкнула.

– Ты права, – вздохнул Дэн, – пойду сам ей помогу.

– Я не знала, что ты умеешь делать кофе.

– Я и не умею, – признался он, надевая фартук, – но я по крайней мере не буду жевать жвачку.

Оставшись одна, Кэти приподняла бровь. Хм, значит, он заметил, что Пэтси была не более чем симпатичной мордашкой.

– Этого требует ситуация, – сказал вновь появившийся Дэн, – скажи всем, что я…

– Не буду.

– Хорошо, спасибо.

Ник позвонил в девять часов. У него было пищевое отравление, и его рвало всю ночь. Он так детально описывал все, что с ним происходило, и так переживал, что кафе без него сразу же обанкротится, что Кэти поверила ему. Она пошла поговорить с Дэном, который как раз готовил кому-то эспрессо и сандвич. Ему шел маленький белый фартук. Кэти подождала, пока он закончит, а потом повела его на кухню, чтобы как можно меньше клиентов догадалось, что у их повара случилось пищевое отравление.

– Не может быть, – растерянно сказал Дэн.

– Может.

– Черт.

– Да.

Дэн попытался осмыслить услышанное еще раз.

– Дерьмо, – заключил он.

– Да, – подтвердила Кэти. Обнадеживать Дэна не было смысла. – И, – продолжила она, – каков будет план?

– У меня нет плана, – сказал Дэн, – я об этом не думал.

– Давай так, – предложила она, – можно сообщить посетителям, что у нас будет ограниченное меню, а я постараюсь что-нибудь приготовить.

– У меня крутится в голове рецепт.

– У меня тоже.

– У меня – лазанья.

– А у меня – цыплячьи грудки.

– Хм, – хитро прищурился Дэн, – а я бы так не сказал.

– Очень весело.

– Нет, давай поступим по-простому. – Дэн начал закатывать рукава. – Я сделаю лазанью.

– Да я правда могу купить еще цыплячьих грудок и быстро сделать…

– Кэти.

Она посмотрела на него. Взгляд его говорил «я здесь босс», а она сказала ему «ты козел, вот что ты такое» и пошла помогать уже впадающей в бешенство Сьюки.

Двадцать минут спустя перед ней возник Дэн.

– Привет, босс, – воскликнула она, – все интересуются лазаньей!

– Правда? – спросил Дэн.

– Нет.

– Очень смешно, – вздохнул Дэн, – ты не могла бы пойти со мной?

Они стояли на кухне в совершенно одинаковых позах.

– Духовка сломалась, – заявил Дэн.

– Нет, – сказала Кэти, глядя на него.

– Черт побери, – вспыхнул Дэн, – ты что, можешь утверждать это, только посмотрев на нее? Дамы и господа, эта девушка – гений!

– Да, могу, – сказала Кэти, – потому что лампочка горит. – И она развернулась, чтобы уходить.

– Тогда почему не готовится моя лазанья? – спросил Дэн.

– Как часто ты открываешь дверцу и смотришь на нее? – скрестив руки на груди, спросила Кэти.

– Не знаю, – пожал плечами Дэн, – довольно часто.

– Ну, так чего же ты ожидал? – сказала Кэти. – Это как будто снимать с чайника крышку, чтобы посмотреть, закипел ли он. Оставь духовку в покое и займись чем-нибудь другим, – заключила Кэти, – и поставь масло для картошки фри.

– Картошки фри?

– Да, потому что тогда можно приготовить что-нибудь попроще – например, яйца и картошку фри. Некоторые люди закажут картошку и забудут о том, что это не такой уж и деликатес. – Она посмотрела на часы: – Скоро полдень.

Дэн подумал об этом.

– Или, – предложила Кэти, – ты можешь поджарить овощи, или нафаршировать перец, или сварить рис, или сделать овощи с сыром. У нас есть перец в кладовке. Так что через полчаса у нас будет куча блюд на ланч.

Дэн посмотрел на нее. Потом на духовку.

– Не уверен, – сказал он. – Лазанья будет готова через минуту, мне не хочется ее переделывать, – он снова открыл дверцу духовки.

– Да перестань ты открывать ее! – закричала Кэти. – Кроме того, сейчас лето, люди не хотят есть лазанью летом. Любой идиот об этом знает.

Дэн с шумом захлопнул дверцу. Кэти не знала, вспыхнуло ли его лицо от жара или от ее слов.

– Ну, тем не менее именно это они получат, – твердо сказал Дэн.

– Если ты не прекратишь постоянно открывать духовку, то нет, – отрезала она.

– Салаты у нас есть?

– Да. И сандвичи. Как всегда.

– Хорошо, – сказал Дэн, – а чуть позже будет еще и лазанья.

– Отлично, – сказала Кэти, – как раз к ужину. Они смотрели друг на друга. Дэн задумчиво пожевал губами.

Кэти сосчитала до десяти.

– Знаешь, – сказала она, – нужно быть великим человеком, чтобы признать, что ты неправ.

– Господи боже мой! – закричал Дэн, запуская руки в свою шевелюру. – Это похоже на работу с каким-то гребаным телепатом.

– Принеси мне перец. Весь, который есть, – улыбнулась Кэти. – А еще сыр и яйца. И не забудь подсолнечное масло.

– Сказала бы хоть «пожалуйста», – пробормотал Дэн, выходя из кухни.

Кэти рассмеялась, неожиданно почувствовав себя счастливой. И вдруг ее смех оборвался. Она посмотрела на стойку. Черт, у нее проблемы. Что делать, что делать, что делать?! Взглянув на монитор, она вдруг увидела входящего в кафе Хью. «Слава богу», – подумала Кэти. И пошла к нему навстречу.

Когда она подошла, Сьюки уже успела спросить, не хочет ли Хью кофе, а тот бормотал что-то о том, что ему нужна Кэти.

– Привет, Хью, – поздоровалась она.

Он повернулся к ней, и Кэти отшатнулась – Хью выглядел просто ужасно.

– Привет, – пробормотал он.

– Ты выглядишь так, будто тебе нужен кофе.

– У тебя есть время поговорить? – Он даже говорил не так, как всегда. Тихо и медленно.

– Я очень занята, Хью, – осторожно сказала Кэти, но увидев, как он опустил глаза, инстинктивно коснулась его руки, – хорошо. Только быстро. Присядь, Хью. Я только проверю, все ли нормально на кухне. Не уходи, я сейчас вернусь.

Когда она удостоверилась, что Дэн уже начал простейшие приготовления на кухне, она вернулась к Хью. Может, это было и к лучшему, это покажет Дэну, насколько важно ее присутствие.

Она села рядом с Хью и приготовилась внимательно слушать, точно зная, что на кухне продержатся без нее пять или десять минут.

– Все в порядке? – спросила она.

К ее ужасу, Хью вдруг расплакался. Она никогда раньше не видела его плачущим, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что он не так уж часто предается этому занятию. Вообще-то, казалось, что он и не умеет это делать. Он издавал какие-то странные звуки, и по щекам его катились весьма скупые слезы. Кэти нашла бы это смешным, если бы так сильно не заволновалась, поэтому она обняла его. К еще большему ее ужасу, Хью сжал ее так сильно, что она чуть не задохнулась. Она смотрела на Дэна из-за плеча Хью. Дэн пританцовывал на месте, и через мгновение она поняла, что он хочет дать ей понять, что ему нужна помощь. Она попыталась показать ему, используя только брови, что придет буквально через секунду и если у него ничего не получается, то сгодится и лазанья.

Хью отпустил ее.

– Извини, – пробормотал он.

– Не будь идиотом.

– Я просто не знаю, что делать.

– А что случилось?

Он снова начал взвизгивать и выдавливать слезы. А Кэти все еще видела проявляющего все больше нетерпения Дэна.

– Хью, – спокойно сказала она, – я вернусь через две минуты.

Он кивнул, не переставая взвизгивать.

– Никуда не уходи, – быстро сказала она, – я вернусь через две минуты. Вот, – она протянула ему салфетку, – высморкайся.

Она вошла на кухню. Дэн стоял рядом с духовкой. Услышав ее шаги, он резко повернулся к ней.

– Ты опять открывал дверцу? – требовательно спросила она.

– Нет.

– Да ладно, – пробормотала она, – я уйду еще на пару минут, а ты сделай вот что: срежь верхушки перцев и вычисти их внутренности. Почисти овощи и положи в кастрюлю рис. Потом поставь на десять минут в духовку печенье. Десять минут, ни секундой больше. И начинай нагревать масло. Ясно?

– Да, – кивнул Дэн, – почистить перец…

– Нет! – взглянув на монитор и увидев, что Хью поднимается с места, крикнула Кэти. – Мне надо идти, – обратилась она к Дэну. – Я вернусь через минуту.

И она поспешила в зал.

– Извини, – сказал Хью, опуская глаза, – не знаю, что это на меня нашло.

– Садись и выпей кофе, я тебя очень прошу, – сказала Кэти, – и расскажи мне, что случилось. Только не визжи.

Хью нервно хохотнул и снова уселся.

Выяснилось, что они расстались с Максин. Кроме того, это оказалось не единственной причиной, по которой он плакал. Он плакал потому, что строители превысили смету и выставили ему новый счет, который оказался в два раза больше, чем он рассчитывал. А Максин забрала всю новую мебель. И она же заставила разукрасить все стены магнолиями, в то время как он предпочитал цвет миндаля. А теперь она ушла к плотнику, которого зовут Дэвид.

– Я уничтожен, – закончил Хью, – я остался один в доме с магнолиями, в долгах как в шелках и без Максин, которая улучшала бы ситуацию.

Он снова начал повизгивать, и Кэти решила не указывать ему на явный парадокс в его словах. Вместо этого она подняла глаза и опять увидела Дэна.

– Знаешь, – сказала она и повернулась к Хью, – послушай, у нас заболел повар и я немного занята сегодня. Мне надо идти, но…

Хью энергично закивал, шмыгая носом. Кэти посмотрела на часы и бросила взгляд на Дэна. К ее удивлению, Дэн присел рядом.

Кэти кивнула боссу, повернулась к Хью и взяла его за руку.

– Хью, – начала она.

– Пойдем со мной, – неожиданно попросил Хью.

– Хью.

– Пожалуйста, мне просто нужно побыть с тобой. Она услышала сердитый вздох Дэна и ощетинилась.

– Конечно, Хью. Я буду рада. Я и сама хотела это предложить.

– Как в старые времена, – обрадовался Хью, – только ты и я.

Глаза его сияли так же, как и сопли под носом. Да, такому трудно отказать.

– Позвони мне, – сказала она и последовала за Дэном на кухню, где обнаружила разбросанные по всей стойке чипсы.

– Это что? – спросила она.

– Свидание из жалости? – спросил Дэн. – Хороший мотив.

Кэти замерла, шокированная его словами, а Дэн поднял и снова положил на место нож.

– Только не сбегай от него в ресторане, – сказал он, – он может быть опасным для самого себя.

– Хью – мой бывший парень, с которым я до сих пор в хороших отношениях, – сказала Кэти.

– Правда?

– Да.

– И как долго длились ваши отношения? До десерта дотянули?

У Кэти отвисла челюсть.

– Десять месяцев, – сказала она.

– Десять месяцев! – воскликнул Дэн и посмотрел в монитор на Хью, который усиленно сморкался в салфетку. – Возможно, мне тоже нужно было сыграть в неудачника. Это явно твой тип мужчины.

Кэти помолчала.

– Как бы там ни было, – наконец произнесла она, отворачиваясь, – что вся эта картошка делает на стойке?

– У нас четыре заказа картошки фри за последние десять минут, – сказал Дэн, – а приблизительно через полчаса будет готова лазанья.

– Хм, – медленно сказала она, – и что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, – как с ребенком заговорил с ней Дэн, – что я твой босс, и я приказываю тебе вернуться на кухню и заняться тем, чем надо, вместо того чтобы тратить мое время.

– Хорошо, – сказала Кэти, – я поняла.

«Ну, и ладно, – хмуро подумала она. – Хью сумел внести изменения». Больше смеяться она не будет. Дэн – ублюдок. Он неуважительно к ней относится, когда она явно лучше делает работу, чем он. Он эгоист и совершенно не разбирается в еде или в том, как удовлетворить потребности постоянных клиентов. И он каждый раз разыгрывает из себя начальство, когда чувствует, что он на самом деле ничтожество.

Он больше не нравился ей. Теперь она была в безопасности.

17

В тот же день Дэн и Кэти приготовили все, что было возможно сотворить из тех продуктов, которые нашлись в подвале и кладовке «Кричтон-Браун». Закончив приготовление пищи, они помыли все и до тех пор чистили весь ресторан, пока он не заблестел. Это было весьма впечатляюще, но еще более впечатляло то, что все это они проделали, не обменявшись ни единым словом. Может, для Дэна это и было в порядке вещей, но для Кэти стало первым опытом. Она почти не обращала внимания на Сьюки и посетителей, а все время уделяла Дэну.

Когда Ник позвонил, Кэти ответила моментально. Он сказал, что обязательно придет завтра, если ему удастся поспать ночью. Они поговорили еще немного, пока Ник снова не побежал блевать. Она могла бы и подождать, но он повесил трубку. Она была благодарна ему за звонок вдвойне: во-первых, она смогла хоть с кем-то поговорить, а во-вторых, потому что не думала, что протянет еще один день в полном молчании. От этого у нее болела голова.

– Девушки не могут заниматься делами в тишине, – сказала Кэти Джону в этот вечер, – мы не так устроены. Поэтому мужчины считают нас болтушками.

– М-м, – протянул Джон.

В конце дня, когда Кэти с занемевшими от усталости ногами ждала, пока Сьюки накрасится перед выходом, Дэн подошел и сел рядом с ней.

– Отличная работа, – сказал он, глядя на ресторан, который они только что довели до блеска, – ты должна гордиться собой.

Кэти посмотрела на него долгим взглядом. Так, значит, он пытается помириться. Она победила. Она удовлетворенно вздохнула. Хорошо, что можно будет снова разговаривать.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты говорил, как я должна себя чувствовать, – пробормотала она.

– Но я… – начал было Дэн, но тут они услышали голос Джеральдины.

– Привет, – поздоровалась она, вошла и села рядом с Дэном.

Кэти поднялась и пошла искать Сьюки.

– О-о, – сказала Джеральдина, – я что-то не то сказала?

– Нет, – ответил Дэн, – у нее просто был тяжелый день, вот и все.

– Ты не слишком тут над ними шефствовал? – нетерпеливо спросила Джеральдина.

Дэн выдавил смешок.

– И как прошло? – спросила она.

– Хорошо, – ответил Дэн, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Это замечательно! А у меня был просто чудесный день!

– Хорошо.

– Я ходила во время ланча выбирать кольца и, кажется, нашла то, что нужно. Поедем туда на выходных.

– Хм-м?

– Я сказала, что мы поедем туда на выходных.

– Хорошо.

– Ну, – Джеральдина посмотрела на часы, – я поехала домой принять ванну и приготовить тебе ужин. Жду тебя через час.

– Отлично, – прикрыл глаза Дэн.

Когда она ушла, Дэн еще какое-то время просто смотрел в пространство, пока Пэтси, Кэти и Сьюки не двинулись всей гурьбой мимо него забрать свои пальто и сумки.

– Пока, – хором сказали они.

– Пока, – ответил он и смотрел им вслед, чувствуя к ним зависть, сам не зная почему.

Тем вечером Мэтт в рекордное время добрался из колледжа домой, перебегая через дорогу так, будто у него было девять жизней, – даже не глядя налево и направо. Когда он добрался до дому, он и его девушка, которая улыбалась ему, уже успели потерять над собой контроль в красном «порше». У Мэтта не было красного «порше», и он не знал никого, у кого бы он был, но это была хорошая мечта.

– Вытирай ноги! – крикнула ему из коридора мать.

Он быстро чмокнул ее в щеку, спросил, что есть к чаю, и занял собой кухню.

Его одноклассники и даже первоклассные девчонки из колледжа заметили, как изменился Мэтт, но он ничего им не рассказывал. Он строил планы. Пока они думали о каких-то дурацких играх в бассейне, он думал о том, что у него будет девушка – девушка! О нет, он не собирался говорить им об этом, чтобы не вздумали насмехаться. Они были мальчишками, а он – он был мужчиной.

В одиннадцать часов этого вечера женская часть персонала «Кричтон-Браун» попадала в кровати от усталости. Сьюки снилось, что она играет на сцене, а поженившиеся Джон и Кэти сидят в зрительном зале. Пэтси снился косметический отдел в «Бутс», а Кэти почему-то снилась Ориноко. Все они проснулись рано утром следующего дня.

Ник все еще болел. Он позвонил и объяснил, что теперь отравление сказывается на нижней части его тела, так что он опять не спал ночь. Он был ужасно расстроен. Он сходил к врачу, и тот посоветовал ему взять еще два дня отпуска. После разговора с Ником Кэти и Дэн немедленно принялись за работу. Дэн притащил из кладовки все необходимые продукты, которые могли им понадобиться, и как бы между прочим намекнул, что он закупил цыплячьи грудки на тот случай, если она все еще хочет заняться их приготовлением. Она, как бы между прочим, намекнула ему, что уже слишком поздно, так как они слишком сильно заморожены, а размораживать их времени нет. Он кивнул, и Кэти отвернулась, удостоверившись, что он ее понял. Они работали рядом практически молча, изредка спрашивая друг у друга, где огурцы или еще что-нибудь. Холодная война постепенно уходила в прошлое. Впрочем, Кэти с трудом верилось, что только вчера утром они хихикали вместе, как подростки. Казалось, с тех пор прошло много недель. Странно, что потом весь день они почти не разговаривали. Теперь она знала, каким эгоистичным грубым ублюдком может быть Дэн. Думая обо всем этом и о том, как он любит разыгрывать из себя босса, когда неправ, она скучала по их веселью. И понимала, что он все еще нравится ей и что, когда она грубит ему, это причиняет ей боль. Осознав все это, она решила быть с ним еще более грубой.

Потом она решила, что будет лучше не вкладывать столько энергии в мысли о Дэне. Потом она задумалась о том, чувствовал ли Дэн то же самое.

Когда пришел Мэтт, он пообещал отдать все свои чаевые тому, кто позовет его, когда придет его горячая цыпочка. Он уже решил, что сегодня сам пойдет обслуживать ее столик, чтобы поговорить с ней. Правда, ему не очень-то нужно было, чтобы его звали. Его тело само говорило ему, когда приближался час дня.

Сьюки и Кэти нахмурились.

– Горячая? – повторила Сьюки. – Цыпочка?

– Мне так жаль, – сказала Кэти, – я не помню, чтобы у нас в помещении находилась какая-то домашняя птица – ни сырая, ни жареная.

И вдруг Сьюки всхлипнула.

– Он имеет в виду женщину, – повернулась она к Кэти.

– Да, я понимаю, – сказала Кэти, – просто замечательно.

Мэтт хрюкнул, покраснел и скрылся на кухне. Кэти крикнула ему вслед, что ничего не обещает. Тем не менее в час дня Мэтт вышел из кухни и встал около стойки, делая вид, что разговаривает с Кэти. Он почувствовал, как девушка приближается к нему, и обернулся. Вблизи она была еще красивей.

– Привет, – сказала она.

– Привет.

– Сегодня ты принимаешь заказы?

– Да, это так, – сказал Мэтт, стараясь правильно выговаривать все слова.

– Хорошо, я хотела бы…

– Знаешь, у нас сегодня нет никакой еды, – перебил ее Мэтт, – наш повар все еще болен. Так что у нас только сандвичи и салаты.

– И картофель фри, – добавила Кэти.

– И картофель фри, – повторил Мэтт.

– А еще тарталетки и фаршированный перец, – напомнила Кэти.

– Тарталетки и фаршированный перец, – снова повторил Мэтт.

– Но нет лазаньи и пирогов, – сказала Кэти, скрываясь на кухне.

– Но нет…

– Да, мы поняли, – вмешалась ее уродливая подруга, – мы тоже это слышали.

Если бы в этот момент его красавица нежно не моргнула ему своими пушистыми ресницами, Мэтт, наверное, смылся бы на кухню и больше никогда оттуда не вышел.

– Жаль, – печально сказала она, – а я бы не отказалась от лазаньи.

Мэтт почувствовал жалость. Он уже готов был предложить ей купить и принести лазанью из другого места или научиться ее готовить, когда снова вмешалась ее подруга.

– Так что, получается, ты не все заказы принимаешь? Мэтт повернулся и сконцентрировался на ней на мгновение, напоминая себе, кем она была и где они все находились.

– Ну? – требовательно сказала она. – Говори прямо.

– Нет, – медленно ответил он, – нет.

Он снова повернулся к своей лисичке, надеясь, что она не заметит того, что творится у него внутри.

– Мне очень жаль, – сказал он, – но я не могу принять твой заказ. Сегодня у нас очень ограниченное меню.

Она посмотрела на него.

– А завтра будет лазанья? – спросила она.

– А ты придешь завтра? – Его брови с надеждой взметнулись вверх, как два йоркширских терьера, которые дождались хозяина.

– Да, теперь приду, – улыбнулась она. Он улыбнулся в ответ.

– Хорошо, – сказал он, пошевелив пальцами в туфлях, – я буду ждать.

Звон в его ушах почти заглушил то, что она сказала «я тоже». Он помнил, что кивнул уродливой подруге, прежде чем отвернуться, улыбнулся лисичке, давая понять, что он все понял, и вышел из зала.

Он смотрел, как они шли вниз по дороге, и впитывал в себя каждую черточку великолепного тела своей лисички. Он услышал, как кто-то завывает на кухне. Он повернулся и увидел, что Сьюки и Пэтси держат в руках бумажки, на которых записали свои оценки. Они дали Мэтту восемь с половиной баллов из десяти.

– Вы все время были здесь, да? – спросил он, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– Только когда ты начал говорить, – заверила его Кэти.

– Отвалите от меня.

– Да ладно тебе, – сказала Кэти, глядя на восемь баллов, которые поставила ему Пэтси, – тебе можно с легкостью поставить девять баллов.

– Ты был прекрасен, – сказала Сьюки. – Как маленький щеночек.

– Дерьмо, – простонал Мэтт.

– Она шутит, – сказала Кэти. – Это не так.

– И мы не все слышали, мы закрывали окошко, – добавила Сьюки.

– Кэти настояла, – сказала Пэтси, – она очень корректная.

На следующий день, когда пришли девушки, Мэтт мыл посуду на кухне. Он вышел в зал, вытер верхнюю губу и пригладил волосы. Теперь он знал, почему некоторые мужчины отращивают усы. Это делало пот невидимым.

Она сидела к нему лицом, напротив своей уродливой подруги, и оглядывала кафе. Когда он проходил мимо Кэти, та шепнула ему: «К ней еще никто не подходил, Большой Мужчина, иди, прими заказ». Сьюки протянула ему блокнот и ручку, но его руки неожиданно оцепенели и замерзли.

Он шел вперед, глядя на свою девушку. Когда он подошел к столику, она посмотрела на него и подарила ему улыбку.

– Привет, – сказала она, – а мы как раз гадали, куда это ты подевался.

Его сердце подпрыгнуло, когда она произнесла «ты». Один простой слог, всего несколько букв, а такое чувство. Они думали, куда он подевался. Эти две женщины достаточно разговаривали о нем, чтобы думать о том, куда он мог пропасть. Они…

– У тебя все в порядке? – Уродина смотрела на него.

– Да, – сказал он.

– Ты выглядишь больным.

Он хохотнул, давая себе время обдумать хороший ответ. А потом рассмеялся еще больше.

– Хочешь присоединиться к нам? – спросила лисичка.

– Я не могу, – ответил он. – У меня много работы.

– О…

– Но…

– Жаль.

– Но…

– Что?

– Мы можем встретиться в другое время, – сказал Мэтт.

– Это замечательно, – улыбнулась лисичка, – где?

– «Гнат и Пэррот»? В среду в восемь вечера?

– Отлично, – засмеялась она, – это будет свидание.

– Как жаль, – запричитала ее подруга, – я занята в это время.

Лисичка улыбнулась ей, а потом снова посмотрела на Мэтта.

– Кажется, нас будет только двое, – улыбнулась она, – кстати, меня зовут Дженнифер.

– А меня Мэтт, – осторожно сказал Мэтт, чтобы не испортить момент. Он не хотел ошибиться и сказать «Пэт», например.

Они улыбнулись друг другу.

– Я Ева, – сказала уродливая подруга.

Он посмотрел на Еву, а потом снова на Дженнифер.

– Хорошо, – сказал он.

– В следующую среду, – напомнила Дженнифер, весело улыбаясь, – в восемь. «Гнат и Пэррот». Увидимся там.

– Ну, сначала увижу тебя здесь, – сказал он. – Разве что ты перестанешь приходить. Тогда увидимся там.

– Отлично.

Мэтт медленно повернулся и пошел обратно на кухню. Совсем другой мужчина. Не такой, как тот мальчик, который недавно вышел из кухни. Он был на седьмом небе. Он был владыкой мира. Он жалел всех – их жизни были никчемными.

Он улыбнулся Кэти и Сьюки.

– Ну? – спросила Кэти.

– «Гнат и Пэррот», – прошептал он, – на следующей неделе.

Они устроили маленький праздник на кухне. Мэтт вытащил из холодильника пиво. У него дрожали руки. Этот день войдет в историю как день перемен. Ему нужно быть осторожным, чтобы ничего не изменилось до следующей среды.

* * *

Когда из кладовки пришел Дэн, ни Кэти, ни Мэтт, ни Сьюки не обратили на это внимания.

– Что мы будем делать со следующими выходными? – спросил Дэн, немного постояв на месте.

Кэти и Сьюки перестали ерошить волосы Мэтта. Обе нахмурились.

– Думаю, я просто позволю им наступить, – пожала плечами Сьюки.

– Да, – согласилась Кэти, – нам не удастся остановить время, даже если очень захочется. Я согласна со Сьюки.

– Я буду рад, – рассмеялся Мэтт, – потому что до моего свидания останется не так уж много времени.

Девушки снова принялись ерошить ему волосы, а Мэтт делал вид, что пытается от них отбиваться.

– Я спрашивал о том, – закатил глаза Дэн, – кто будет здесь работать?

– Да что ты имеешь в виду? – спросил Мэтт.

– Ну, на выходные я иду на свадьбу, – сказал Дэн. – Кэти тоже.

– Что? – переспросила она.

– У Сэнди свадьба, – посмотрел на нее Дэн. – Думаю, ты идешь. Ты была на ее обручении.

На мгновение Кэти показалось, что Дэн говорит на другом языке. А потом все встало на свои места, и у нее отвисла челюсть. Она совершенно забыла о свадьбе Сэнди. Как, черт побери, она могла? В конце концов, она же и с Дэном познакомилась на обручении Сэнди! Девичник был в прошлые выходные, но она не смогла пойти из-за работы. Она даже купила себе наряд на свадьбу, что обычно помогало ей помнить о мероприятиях, кроме того, она купила подарок. Но поскольку она заказала его по телефону, то и забыла об этом. И она совсем не подумала о том, как добраться туда и где остаться на ночь. Это казалось таким далеким. А теперь на нее свалилась вся страшная правда – это случится в следующий уикенд. И Хью наверняка тоже будет там. И Максин. А Дэн будет там с Джеральдиной. А она будет одна. Впервые она окажется вблизи парочки Дэна и Джеральдины, с тех пор как запорола свидание с Дэном. Интересно, Джеральдина будет держать дистанцию? Или будет носить Дэна, как медаль?

– Вообще-то, – сказал Дэн, – Джеральдина собиралась звонить тебе, спросить, не хочешь ли ты поехать с нами. У нас куча свободного места сзади.

Отлично. Она пробормотала что-то вроде «не могу дождаться» и почувствовала, как все ее тело похолодело. Она не запомнила, о чем они потом разговаривали, помнила только, что много поддакивала. Где, черт побери, она будет ночевать? Сэнди объясняла, где находится гостиница, в которой состоится свадьба, но это явно будет слишком дорого для нее. Кроме того, все номера уже, должно быть, заняты. Она сказала себе, что все обдумает завтра с утра, и тут же почувствовала себя лучше.

Несмотря ни на что, Кэти была готова встретиться с Хью. Однако она находилась в еще большей депрессии, чем он, тем более что Хью, как и любой мужчина, усиленно пытался сделать вид, что в порядке. Они встретились в местном греческом ресторанчике, где просидели три часа, так и не прикоснувшись к еде. Они пили вино и забывали есть. Кэти вдруг поняла, что ей приятно разговаривать с Хью. Как будто она копается в памятных с детства вещах, в которых может попасться коробка с любимыми игрушками. Она смотрела на его губы и вспоминала свои ощущения, когда целовалась с ним. А когда он откидывался на стуле, она вспоминала, как надевала его свитера, сохраняющие запах его тела. Она больше не хотела этого делать, но это были приятные воспоминания. Она пыталась представить, что бы чувствовала, если бы осталась с ним, но поняла, что если бы это случилось, комфортное чувство не протянулось бы так долго.

Выходя из квартиры в этот вечер, она готовилась к длинной, детализированной беседе о Максин, но, как оказалось, она сильно ошибалась. Хью не занимался самоанализом, скорее, наоборот. Он говорил мало. Единственной проблемой было то, что из-за депрессии, которую он пытался скрыть, он засыпал Кэти вопросами и не слишком заботился об ответах. Так что когда он их не получал, он просто снова задавал вопрос, а еще чаще – один и тот же. Это было похоже на викторину, где темой игры была Кэти Симмондс в 1990 году.

– И как дела в кафе? – снова спросил Хью.

– Кафе-бар-ресторан, – снова поправила его Кэти.

– Кафе-бар-ресторан, – покорно согласился Хью.

– Все там в порядке, спасибо. Хью кивнул:

– А как работается с новым владельцем? Какой он из себя?

– Ну, ты знаешь, как и большинство начальников. Положительные стороны и отрицательные стороны.

– Хорошо, – сказал Хью, снова кивнув.

– И плохо, – помогла ему Кэти.

– Откуда я его знаю? – вдруг спросил Хью. – Я его где-то видел раньше?

– Не знаю. Еще вина?

– Спасибо. Я точно уверен, что где-то его уже видел. Как его зовут?

– Дэн.

– Могу поклясться, – сказал Хью, – я его знаю.

Он выпил еще немного вина, пока Кэти пыталась разглядеть, что показывают его часы. Кажется, было без четверти три. Или это четверть десятого? Или все-таки уже три часа ночи и она отвечает на вопросы уже девять часов? Она не знала.

– Ты идешь на эту гребаную свадьбу Сэнди? – спросил Хью.

– О черт, – резко выдохнула Кэти, – иду.

– Да уж. Все эти гребаные люди, – Хью переполняли эмоции, – они будут так… – Он развел руками, пытаясь подыскать нужное слово, – счастливы.

Кэти кивнула.

– Гребаная… – Он остановился и задумался, а потом добавил: – Жизнь.

Кэти была с ним более чем согласна.

– Гребаная Максин тоже будет там.

За весь вечер Хью впервые упомянул Максин. А потом он вдруг сел, вытянувшись в струнку, в его глазах впервые за вечер мелькнула четкая мысль. Либо он сел на что-то острое, либо ему пришла в голову гениальная идея.

– О господи! – закричал он.

Возможно, решила Кэти, оба варианта правильные.

Хью захлопал в ладоши, показал на Кэти, а потом на себя. Кэти вздрогнула и нахмурилась, не понимая, что происходит. Он снова показал на нее, а потом на себя, сопровождая эти жесты радостными возгласами.

– Ты и я! – провозгласил он наконец. – Это же замечательно!

– Что именно?

– Поехали вместе! – закричал он, впившись в Кэти глазами. – Я же заказал номер в той гостинице, где будет свадьба. Максин настояла. Я буду спать в прихожей на диване, а ты можешь спать на кровати. Ты сделаешь мне большое одолжение. Соглашайся.

«О-о, – подумала Кэти, – по сравнению со скамейкой в парке предложение выглядит очень заманчиво».

– Ты должна согласиться, – упрямо сказал Хью, – должна, должна, должна, – настаивал он.

– Хорошо, – согласилась Кэти.

– Фантастика! – обрадовался Хью, почти пропев это слово. – Это утрет ей нос!

– О, Хью, какой ты добрый, – рассмеялась Кэти. Хью смеялся до тех пор, пока, как показалось Кэти, не приблизился к тому, чтобы разрыдаться. А потом он вдруг снова посерьезнел.

– Я за тобой заеду в субботу утром, – сказал он, – можно будет еще заехать куда-то перекусить. Максин просто побледнеет, – снова рассмеялся он.

– Подожди минуту, – вмешалась Кэти, – я не хочу, чтобы она подумала, что мы с тобой встречаемся или что-то в этом роде.

– Нет, нет, конечно нет.

– Хорошо.

– Кстати, – напомнил ей Хью, – это она размалевала мой дом ужасной краской и забрала всю мебель.

– Ну, Хью…

– Ладно. – Он поднял правую руку, будто собирался приносить присягу. – Никто ни на секунду не подумает о том, что мы с тобой – пара, – поклялся он, и Кэти пришлось бороться с невесть откуда взявшейся слезинкой.

– Обещаешь? – переспросила она.

– Обещаю, – торжественно сказал он и застенчиво взглянул на Кэти. – Это похоже на старые времена, да?

Она вынуждена была согласиться.

И теперь темой разговора стала Кэти Симмондс с 1997 по 1998 год. Он спросил ее, почему после десяти счастливых месяцев она ушла без предупреждения.

– Не пойми меня неправильно, – сказал Хью, – у меня нет бессонницы по этому поводу, просто это было достаточно неожиданно.

И Кэти обнаружила, что она пытается переписать прошлое, чтобы вылечить его уязвленное эго.

– Дело было не в тебе, – сказала она, – а доказательство лежит в пудинге.

– Что ты имеешь в виду? – не понял он.

– Ну, с тех пор у меня не было ни с кем длительных отношений, так что это явно у меня проблемы с созданием таких отношений. А вот вы с Максин будете вместе всегда.

Возможно, это было не самым лучшим, что можно было сказать. И дело было прежде всего в том, что, произнеся свою мысль вслух, Кэти вдруг поняла, что она действительно сказала правду: в расставании с Хью был виноват далеко не только он. Господи. И пока Хью снова взвизгивал, выдавливая из себя слезы, Кэти думала о том, что ей не нравится такая правда.

18

На следующее утро Кэти проснулась с обманчивым ощущением хорошего начала дня. Она потянулась к солнечным лучам, льющимся через занавески, и услышала шум закипающего чайника. Она встретилась с Джоном на кухне, зевнула в качестве приветствия и присоединилась к чаепитию.

– Мне надо придумать что-то для книги, – пробормотал Джон себе под нос.

– А мне надо перестать пить, – пробормотала Кэти. Они вместе посмотрели на стенку.

– Я помогу тебе, если ты поможешь мне, – неожиданно предложил Джон.

– Хорошо.

– Пока что, – сказал Джон, – у меня есть хорошая идея насчет попугая и карлика, но мне нужны еще идеи.

Кэти припомнила всех вчерашних посетителей и остановилась на женщине со слишком крупными руками.

– Почему бы тебе не написать про трансвестита?

– Почему? – косо посмотрел на нее Джон.

– Потому что, – пожала плечами она, – ты можешь заставить всех думать, что убийца – женщина, а на самом деле это будет трансвестит.

– Хм, – медленно кивнул Джон, наливая себе в чашку кипяток.

– Ладно, – сказала Кэти, – теперь твоя очередь мне помогать.

– Перестань пить, – пробормотал Джон, посмотрев на нее долгим взглядом, и вышел из кухни.

Когда Кэти шла на работу, солнце уже основательно пригревало, поэтому, войдя в кафе, она первым делом пошла открывать окна. Потом она подняла глаза к потолку, скрестила пальцы и помолилась, прежде чем окликнуть Ника. И, получив ответ, на который надеялась, она поблагодарила потолок и пошла на кухню. Ник похудел наполовину и был ужасно бледным. Кэти пришлось скрывать шок, который она испытала при виде его. А потом ей пришлось еще раз испытать шок – Ник ее обнял.

Все остальные тоже пришли на работу пораньше – на случай, если Ник все еще болен, так что первая очередь пригородников и приготовление блюд продвигались прекрасно, когда пришел Дэн. Вообще-то, казалось, что все идет распрекрасно приблизительно до второй половины утра, когда Кэти и Сьюки обслуживали последних утренних посетителей, а Пэтси помогала Нику. Именно тогда Дэн заметил под холодильником лужу. Его глаза округлились, а дыхание замерло.

– Какого черта… Что это? – показал он на лужу. Пэтси и Ник проследили взглядом за его пальцем.

– Эээ… Пол? – спросила Пэтси.

– А на полу что? – заорал Дэн.

– Э-э-э… Холодильник? – снова спросила Пэтси.

– О нет, – охнул Ник, увидев то, что видел Дэн. – Надеюсь, это не то, что я думаю.

– Но не так сильно, как я, – сказал Дэн.

– Да что происходит? – спросила Пэтси, пытаясь вникнуть в ситуацию. – Вы меня пугаете.

– Ты откроешь дверцу или мне это сделать? – спросил Дэн у Ника.

– Открывай, дружище, – сказал Ник, – ты босс.

Пэтси хныкала, пока Дэн медленно открывал дверцу холодильника. Она сделала шаг к Нику, который инстинктивно выпрямился и стал немного выше. Дэн заглянул внутрь и начал вытаскивать из холодильника коробки и класть их на стойку. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, что продукты разморозились, и гораздо меньше времени на то, чтобы распсиховаться. Ник принялся проверять еду, а Пэтси кинулась рассказать обо всем Кэти и Сьюки. Когда последний пригородник был обслужен, все они примчались на кухню.

– Ладно, – сказал Дэн, – все проблемы решаемы. Все смотрели на него.

– Не впадайте в панику, мы все решим.

– О господи! – завопила Пэтси, явно собираясь паниковать.

– Да все в порядке, – сказала Кэти, – мы все на местах, у нас достаточно работников, так что, Ник, ты продолжай готовить, а мы позаботимся о завтрашнем дне.

– Отлично, – сказал Дэн. – Ник, продолжай кулинарить, а мы позаботимся о завтрашнем дне.

– Давайте сделаем картофель фри, – предложила Кэти.

– Отлично, давайте сделаем картошку, – кивнул Дэн, и Ник взялся за подсолнечное масло.

– Так, – сказала Кэти, – теперь давайте разберемся с холодильником.

– Может, я куплю новый? – спросил Дэн.

– Не надо, – ответила Кэти, – он еще на гарантии, я позвоню производителю.

– Отлично, – сказал Дэн, – звони производителям, пока Ник занимается картошкой.

– А мне что делать? – спросила Пэтси.

– Э-э, – вмешался Ник. – У нас аппарат для картошки фри сломался.

– Что? – воскликнули все, кроме Пэтси.

– Что? – закричала Пэтси.

– Думаю, он сломался, – повторил Ник. – Я проверил дважды, не работает.

– Ладно, – сказал Дэн, – значит, сломан. Он посмотрел на Кэти.

– Это важно, но не срочно, так что я позвоню ремонтникам, после того как договорюсь насчет холодильника, – сказала Кэти, глядя на дверцу холодильника, – там должен быть номер для связи.

– А я пока что продолжу готовить, да? – спросил Ник.

– Да, – одновременно ответили Кэти и Дэн.

– Да, – повторил Дэн, – занимайся кухней. Кэти позвонит всем, кому надо, а мы, остальные, займемся своими обычными делами. Нет, – неожиданно сказал он, увидев на мониторе, как в кафе входят четыре посетителя, – я буду звонить, а Кэти и Сьюки будут обслуживать клиентов. И ничего им не говорите. И, ради бога, не будьте вежливыми, а то они заподозрят неладное.

– Дэн, а мне что делать? – спросила Пэтси.

– Хм, – растерялся Дэн, – а что ты обычно делаешь?

– Хм, – теперь растерялась Пэтси, – хм…

– Помогай всем, кому понадобится твоя помощь, – сказал Дэн. – Будешь на подхвате.

– Это как?

– Ну, будешь делать то, что тебе скажут.

Надо сказать, что Пэтси прекрасно поняла это объяснение.

Кэти и Дэн до трех часов дня названивали в ремонтную мастерскую и производителю холодильников, пока наконец не вызвали их для починки. А в четыре часа дня кафе-бар-ресторан «Кричтон-Браун» уже функционировал как положено.

В конце дня, когда «Кричтон-Браун» закрылся и все ушли домой, Кэти и Дэн сидели вместе и подсчитывали дневную выручку. Потом пересчитали и заулыбались.

Не говоря ни слова, Дэн пошел к бару и взял бутылку хорошего шардоне.

– Дэн! – смеясь, запротестовала Кэти.

– Черт побери, мы это заслужили, – сказал он, беря штопор. – И мы можем себе это позволить.

Он открыл вино, и оба они засмеялись. Дэн подошел, сел напротив Кэти, налил два бокала вина и протянул один ей. Они снова улыбнулись и чокнулись.

– За нас! – провозгласил Дэн.

– За нас, – секунду поколебавшись, присоединилась Кэти.

– За нашу команду.

– За нашу команду.

Они выпили и снова наполнили бокалы.

– За Кэти Симмондс, – снова поднял бокал Дэн, и Кэти засмеялась.

Он поднял руку, прося тишины.

– Я не знаю, что бы делал без тебя, – нежно сказал он. – И я прошу прошения, что веду себя иногда как идиот.

– Все нормально, – сказала Кэти, усиленно делая вид, что не тронута этим заявлением, и улыбаясь. – Ты справился бы.

– Нет, – возразил он. – Кроме того, у меня бы точно случился инфаркт.

– Ну, я просто делаю свою работу. Он кивнул и снова поднял бокал.

– Тост! – провозгласил он. – Я благодарен Господу за работу Кэти.

– Я выпью за это.

Они замолчали. И пока тянулась тишина, Кэти думала над тем, насколько удобно будет сейчас внести кое-какие предложения.

– Всегда на работе, – пробормотал Дэн, улыбаясь, – всегда на работе.

Кэти начала с уникального рецепта матери – вкуснейшей фриттаты, особого испанского омлета, который она научилась делать еще в детстве. Кэти не знала, где подавали это блюдо и подавали ли вообще, но ей казалось, что оно может подойти как тем, кто любит здоровую пищу, так и тем, кто предпочитает пироги. Кроме того, ей казалось, что нужно что-то решать с кухней: теперь, когда клиентуры в кафе-баре-ресторане становилось все больше, Нику было тяжело справляться в одиночку, готовя еду на такое количество людей, и нужно было придумать что-то, чтобы облегчить ему работу.

– Ник очень занят, а у нас достаточно денег, чтобы найти какого-нибудь местного повара – возможно, безработную мамашу – и попросить, чтобы она делала для нас три-четыре десертных блюда. Каждый кусок принесет нам прибыль и покроет затраты на ингредиенты.

– Хорошая идея, – задумчиво кивнул Дэн. – Я дам рекламу в местную прессу, посмотрим, может, кто-то откликнется.

– Местный муниципалитет выпускает бесплатные журналы для мам. Могу дать рекламу и туда.

– Отлично.

– И…

– Что?

– Возможно, было бы неплохо поставить несколько столиков снаружи. Тем более скоро лето. Но, с другой стороны, ты и сам знаешь, что англичане ненормальные, они и зимой могут сидеть на улице. Можно проверить, нужна ли нам на это лицензия.

– Но у нас не хватит места, разве нет? – удивился Дэн.

– Для двух столиков хватит, – пожала плечами Кэти, – в принципе этого достаточно. Ты заработаешь больше денег, а тем, кто будет проходить мимо, это лишний раз напомнит, что тут есть кафе. Что тоже неплохо.

– Хм, – кивнул Дэн, – хорошо, я поговорю с Полом. Кэти заставила себя не давить на него больше. Вместо этого она сменила тактику и спросила, как поживает Пол.

Дэн ответил что-то неопределенное, и она неопределенно кивнула ему в ответ.

– Ладно, теперь моя очередь, – сказал Дэн. – Можно кое-что спросить?

– Мне можно отказаться? – улыбнулась Кэти.

– Конечно, – ответил Дэн и скрестил руки на груди.

– Тогда продолжай, – сказала Кэти.

– Я спрашиваю не как босс, а как… ну, скажем, друг.

– Далеко не всем друзьям я позволяю указывать, что мне делать на протяжении целого дня, – сказала Кэти. – Или напоминать мне о том, что они платят мне зарплату.

Дэн робко улыбнулся, а она сделала глоток вина и, взглянув на него, увидела на его лице извиняющееся выражение. Она выпила еще глоток вина, чтобы не соскочить с места и не кинуться его обнимать.

– Ладно, – вздохнул он, – ты права, я это заслужил. Я не смогу быть и тем, и тем.

– Нет, – сказала Кэти. – Но спрашивай. Как дружелюбный босс.

– Я знаю, что ты ждешь… – начал он.

– Жду? – переспросила она.

– Да. «Той самой» работы.

– Ну.

– И просто подумал – почему? – сказал Дэн и замолчал.

– И? – спросила она.

– В том-то и дело.

– В чем? – поинтересовалась Кэти.

– Ну, я имел в виду, что ты тратишь время и таланты, навыки и ум на работу официантки.

– Я менеджер, – безжизненным голосом сказала Кэти.

– Конечно, – быстро сказал он, – менеджер.

– Не будь снисходительным. Мне это не нужно.

– А я и не снисхожу!

– Я не могу быть и менеджером, и официанткой. Ты босс, вот и скажи мне, кто я на самом деле.

– Конечно, большую часть времени ты менеджер, – сказал Дэн. – Я имел в виду – и я не знаю, чего это я вдруг так вспотел, – что ты можешь быть менеджером в гораздо более престижном заведении. Или… – Он осекся и замолчал.

– Ты хочешь, чтобы я уволилась?

– Нет!

– Ты имеешь в виду, что я хреново работаю?

– Да нет же, – вздохнул Дэн, – я хотел сказать, что ты заслуживаешь большего, чем эта работа. Но это не значит, что ты хреново работаешь.

– Хм, – сказала Кэти, – а ты не знаком с моей матерью?

– Нет, – ответил Дэн.

– Жаль. Думаю, вы бы сразу же нашли общий язык.

– Это удар ниже пояса, – скривился Дэн.

– Мне нравится эта работа, – сказала Кэти, – я хорошо ее выполняю.

– Я знаю.

– И я останусь на этой работе, пока сама не решу уйти. Разве что, если ты не хочешь оставлять меня на работе.

– Господи, нет, – затряс головой Дэн, – я без тебя пропаду.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – улыбнулась Кэти. Дэн серьезно посмотрел на нее, а потом опустил глаза.

А Кэти вдруг почувствовала глубокую депрессию. О господи, что это за игры? Когда они, казалось, подружились, она хотела большего. Когда они разругались, она вела себя так, будто повздорила с любовником. Это неправильные рабочие отношения. Пора ей искать другую работу. Но от этой мысли она впала в еще большую депрессию. Нет, она останется. Не надо принимать все слишком близко к сердцу. Они были хорошей командой. Они праздновали. Она почувствовала себя лучше. Не так хорошо, как раньше, но уже без депрессии.

Дэн неожиданно допил остатки вина и вздохнул.

– Ну, – сказал он, – все отлично. Значит, все хорошо. Я очень рад, что мы поговорили.

– Хочешь еще что-нибудь спросить?

Дэн покачал головой.

– А, да, кстати, – сказала она, вставая, – я пойду на свадьбу Сэнди вместе с Хью, так что не поеду с вами. Спасибо.

– О, – огорчился Дэн, – жаль. Джеральдина ждала этого.

– О да, я не сомневаюсь, – улыбнулась Кэти и, развернувшись, пошла прочь.

В среду утром, в тот день, когда у Мэтта должно было состояться свидание, в день, который должен был стать первым днем его будущей жизни, Мэтт неверящим взглядом смотрел на свое отражение в зеркале. Сомнений у него не было: Бог – если он действительно существовал – ненавидел его. Возможно, в предыдущей жизни Мэтт убил Его любимую зверушку. Или съел Его любимое дитя. Или, по теории хаоса, из-за неосторожности Мэтта случилась катастрофа, и погибли тысячи невинных людей. Что бы это ни было, это было непростительным. Глядя на себя в зеркало, Мэтт понимал это абсолютно точно. На носу у него выскочил прыщ огромных размеров.

Он закрыл глаза (которые болели) и снова медленно открыл их. То же лицо, тот же нос, тот же ужасный прыщ. И что, черт побери, теперь делать?

Ему придется отменить свидание с Дженнифер. Она не должна его видеть. Эта проблема не должна коснуться ее жизни. Она была создана для красоты и любви. Но не для созерцания гнойных прыщей.

Да, сказал Мэтт себе, свидание он отменит – и нажал на болезненный прыщ. Он был похож на огромное кольцо Сатурна, алое и пульсирующее. Он сидел на носу, как флаг. Его можно было бы использовать для плаката о вреде тестостерона.

Он попытался выдавить прыщ, игнорируя боль. Ничего не получалось. Он слышал, что нос – это самое плохое место и трогать прыщи на носу очень не рекомендуют.

Мэтт присел на краешек кровати и задумался, что же делать. Но вместо этого впал в депрессию. Почему, черт побери, у взрослых не выскакивают эти чертовы прыщи? Это несправедливо, ведь им уже не надо искать свою любовь. Почему это случается с подростками, единственной частью человечества, для которой прыщи действительно могут стать концом надежды и мечты? Иногда у него было столько прыщей, что он не удивился бы, если бы у него на лбу появилась надпись «девственник».

Да, он отменит свидание. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Жизнь – дерьмо, и он умрет девственником. Спасибо тебе, Господи.

А потом он понял, что даже не знает номер телефона Дженнифер. Не знает, где она живет. Не знает ее фамилии. Он запаниковал, надеясь, что в скором времени что-нибудь придумает.

Неожиданно он понял, что выход может быть только один. Это было просто, эффективно и позволяло ему сохранить хоть какое-то достоинство. Он придет в «Гнат и Пэррот» вовремя, в шлеме, скажет Дженнифер, что простудился, и вернется домой, чтобы никогда больше оттуда не выходить и умереть одинокой смертью. Но для начала ему придется придумать что-то, чтобы не столкнуться с ней на работе. Он попросит Кэти о помощи. У Кэти всегда есть масса полезных идей.

Он встал с кровати, нашел единственный шарф, который у него был – красный и толстый, – явно подходящий для летней погоды, ловко обмотал им лицо и пошел на работу.

Полчаса спустя он прошел мимо очереди за кофе и направился прямо к Кэти.

– Привет, Мэтт, – мельком взглянув на него, бросила Кэти, – новый прыщ?

Мэтт сердито сдернул шарф, прикрывая нос рукой.

– Мне надо поговорить с тобой, – прошипел он.

Он помчался на кухню в сопровождении Кэти, в то время как Сьюки удерживала Пэтси, чтобы та не пошла за ними.

По правде говоря, Кэти не слишком понимала всю тяжесть его ситуации, пока не увидела его нос. Ее глаза широко распахнулись. Ник тоже взглянул на нос Мэтта, и теперь Кэти и Ник со страхом взирали на это зрелище.

– Думаю, – медленно сказала Кэти, – что это просто нечто. Он даже больше, чем тот, который у тебя был летом две тысячи третьего.

– Отвалите от меня, – простонал Мэтт, тяжело прислоняясь к умывальнику, – отвалите.

– А может, и не больше, – сказала Кэти, разглядывая фотографии на холодильнике.

Когда Мэтт объяснил, что сегодня вечером у него свидание с Божественной Дженнифер и его жизнь катится под откос, он почувствовал, что они начали вникать в ситуацию. Ник расхохотался, а Кэти сочувственно покачала головой.

– Ты попал, дружок, – сказала она.

– Я знаю.

– Но эта вражеская форма на твоем лице всего лишь от юности, а она ведь Богиня Света.

– Это мне не помогает, – нахмурился Мэтт, отчего у него заболел нос.

– Мэтт, – тихо сказала Кэти, – это всего лишь прыщ. А она всего лишь девушка.

– Никто меня не понимает, – простонал Мэтт, открывая посудомоечную машину.

– Мускатный орех или петрушка? – внезапно спросил Ник.

– Это для чего? Выбираешь имена детям?

– Нет, это для макарон.

– Мускатный орех, – сказала Кэти и повернулась к Мэтту, – хочешь, чтобы я поговорила с Дженнифер? Попрошу ее отложить свидание. Сказать, что ты заболел?

Мэтт уставился на нее. Она правда это сделает? Она может? Это так легко – спасти ему жизнь? Он закивал (отчего у него заболел нос), и они вместе задумались над легендой. В основном история основывалась на том, что он подхватил то же самое, что было у Ника. Ник был любезен и снабдил Мэтта подробностями последствий своего отравления, которые могли ему пригодиться.

Во время ланча Дженнифер и Ева, как всегда, пришли вместе, и Кэти пошла принимать их заказ.

– Влюбленного мальчика сегодня нет? – спросила у нее Ева.

– Нет, он позвонил утром, сказал, что заболел.

– А, – сказала Дженнифер, скорее удивленно, нежели сожалея, – ну, ладно.

– Он попросил меня специально передать тебе свои извинения. Он не сможет прийти вечером. У него отравление. Он может тебе позвонить?

– Я приду завтра, – улыбнулась Дженнифер.

– Ему правда плохо? – спросила Ева.

– Ну, не слишком страшно, – ответила Кэти. – Рвота и живот болит.

– У моего младшего брата было такое на прошлой неделе, – сказала Ева, – явно какая-то инфекция бродит. Его всю ночь рвало?

– Ну, я точно не знаю. – Кэти сама удивилась, насколько ей не нравится врать, но снова повернулась к Дженнифер. – Если дашь номер телефона, он тебе позвонит.

– Нет надобности, – пожала плечами та. – Я приду сюда опять.

Кэти как раз заканчивала записывать их заказ, когда вбежал Хью, проверить, идет ли она с ним на свадьбу. Он нашел отличный паб, где можно будет остановиться по пути, и хотел показать ей меню. Не совсем понимая почему, Кэти не хотела, чтобы Хью встречался с Дэном, который точно слышал его слова. Она усадила Хью за свободный столик подальше от стойки, но Дэн подошел сам, что заставило ее сильно занервничать.

– Привет, – сказал Дэн.

Хью удивленно посмотрел на него.

– Дэн Кричтон, – протянул руку Дэн, – мы встречались мельком, когда…

– Да, я помню. Хью Пенроуз. – Они кивнули друг другу.

– Ну, – сказал Дэн, – ты тоже едешь на свадьбу?

– О, так ты тоже?

– Конечно, – сказал Дэн, – я был бы не я, если бы не поехал. Я знаю Сэнди много лет. Моя девушка снимала с ней квартиру, когда они учились в Оксфорде.

Хью хлопнул в ладоши и рассмеялся:

– Так вот откуда я тебя знаю! Я видел тебя на обручении.

– Угу, – подтвердил Дэн. – Как вы собираетесь ехать?

Хью был очень любезен и стал объяснять Дэну, по какой дороге лучше всего проехать, пока Кэти пыталась понять, что за игру ведет Дэн. Она напряженно вслушивалась в их беседу, когда Хью неожиданно провозгласил:

– У меня идея! Почему бы нам не поехать вместе?

– Нет, – сказала Кэти, – уверена, что Дэн и Джеральдина выедут позже нас. Мы же собрались выезжать рано.

– Ну, в общем, ты права, – подтвердил Дэн. – Джеральдина, возможно, еще будет работать в субботу утром, так что мы выедем днем.

– А, – вежливо сказал Хью, – точно, мы планировали выехать рано.

Дэн мимолетно улыбнулся им обоим и кивнул.

Кэти подумала о том, что если Джеральдина работает в субботу, то Дэн мог бы тоже прийти на свою смену. Размышляя об этом, она пошла забрать заказ Дженнифер и Евы и сказать Мэтту, что Дженнифер ничего не заподозрила. Но когда она вошла в кухню, то сразу поняла, что возникли проблемы.

Уперев руки в боки, там стояла Ева, вопросительно глядя на Мэтта. А Мэтт смотрел на нее такими глазами, будто был пойман с рукой, запущенной в штаны. И, насколько могла судить Кэти, в принципе так и было.

– Привет, – сказала Кэти, – что-то случилось?

– О, привет, – сказала Ева, круто оборачиваясь, – а вот и врунья пожаловала.

Кэти собралась было протестовать, но потом поняла, что такое определение как нельзя больше ей подходит.

– Это была ложь во спасение, – попыталась оправдаться она.

Ева показала на Мэтта, все еще глядя на Кэти.

– Ты называешь это болью в животе и рвотой? Что такого спасительного было в твоей лжи?

– Ты видела его прыщ? – спросила Кэти.

– Кэти! – закричал Мэтт.

– Посмотри на него, – повторила Кэти, – у него как будто два носа выросло.

– Кэти! – снова закричал Мэтт.

– Тебе повезло, – сказала Ева, – что я не собираюсь говорить об этом Дженнифер.

– Пожалуйста, не говори ей, – попросила Кэти, – не стоит расстраивать ее.

Ева презрительно рассмеялась.

– Извините, – сказала она и вышла из кухни. Мэтт и Кэти смотрели друг на друга.

– Черт, – сказала Кэти, – это так унизительно, когда тебя ругает кто-то в кроссовках.

– «Два носа»? – повторил Мэтт, и лицо его перекосилось от злости (отчего заболел нос).

Мэтт не показывался на работе до пятницы, пока его прыщ немного не уменьшился в размерах. Злость тоже почти прошла. Однако он был уверен, что в пятницу он наберется смелости, чтобы попросить Дженнифер о новом свидании, иначе его любовь так и умрет неосуществленной.

Он набрал воздуха, когда шел к ее столику во время ланча. К счастью, Дженнифер, похоже, не заметила его прыщ, но это было, скорее всего, потому, что она почти не смотрела на Мэтта. Казалось, она не может смотреть ему в глаза и вместо этого смотрит на Еву, когда отвечает Мэтту.

– Как насчет субботы вечером? – спросил он. Обе девушки прыснули от смеха.

– Ну, я занята, – сказала Дженнифер Еве.

– А в воскресенье?

Дженнифер кивнула Еве, и та подняла глаза на Мэтта. Мэтт инстинктивно прикрыл нос рукой, но Ева не обратила на это внимания.

– Хм, – коротко ответила она и отвернулась.

– В то же время на том же месте? – спросил Мэтт, начиная чувствовать себя каким-то прыщом.

Дженнифер кивнула Еве, и та ответила «м-м», на этот раз даже не глядя на него. А потом девушки заговорили о чем-то своем, и Мэтт пошел на кухню, надеясь, что найдет точилку, заточит нож и сделает себе харакири.

Он стоял около умывальника, подставив лицо под струю воды, не зная, отчего текут слезы – от жары или от расстройства. Он больше никогда не будет врать. Какими бы ни оказались последствия, если бы он сказал Дженнифер правду, хуже бы точно не было. Сказала ли Ева, что произошло на самом деле? Или он чем-то успел обидеть Дженнифер? Если бы только она дала ему шанс объясниться… Но он знал, что просто придумал бы еще одну историю. Она заслуживала большего. Они даже еще не сходили на свидание, а он уже соврал ей. Женщины правы: все мужчины ублюдки. Ему было стыдно, что он принадлежал к этой части человечества. И это противоречило тому, что, согласно Библии, Бог сотворил мужчину по своему образу и подобию.

Его размышления о собственном несчастье были прерваны появлением Кэти, у которой не было времени что-либо с ним обсусоливать. У Кэти было много дел. Она собиралась удалять волосы на ногах и сделать восковую эпиляцию по линии бикини. И все это для завтрашней поездки на свадьбу. А теперь она глубоко сожалела о своем решении. Во-первых, у нее не было времени. Во-вторых, на кой черт избавляться от волос по линии бикини? Она никогда не видела свадебных фотографий, на которых кто-либо демонстрировал нижнее белье. И наконец, она платила деньги за то, чтобы ей удаляли волосы на теле, и не просто удаляли, а вырывали с корнем, даже не думая об анестезии.

Когда Сьюки позвонила Грета, ее агент, могла ли Кэти подумать о том, какое это будет иметь значение? У нее не было причин не радоваться за свою подругу.

– Еще одна проба! – повторила она, хлопая в ладоши.

– Да, для известного сериала, – пропела Сьюки.

– Bay! – пропела Кэти. – Фантастика!

– Завтра утром! – радовалась Сьюки.

– О, – сказала Кэти, прекращая танцевать.

– О, – сказала Сьюки, останавливаясь.

– Черт, – сказала Кэти, улыбаясь, – ты имеешь в виду, что мне придется работать в субботу утром, вместо того чтобы ехать на ланч с Хью?

Сьюки обняла ее и пошла сказать об этом Дэну.

Когда Хью забежал в кафе по дороге домой, чтобы уточнить, во сколько они встречаются утром, Кэти сообщила ему последние новости.

– Понимаю, – несколько раз сказал он.

– Мне правда жаль, – извинилась Кэти, – но я должна помочь. Дэн придет, но ему не нравится пользоваться кофеваркой.

– Я бы и рад прийти, – улыбнулся Дэн. – Но Джеральдина не идет на работу, так что мы рано поедем на свадьбу.

Кэти кивнула и повернулась к Хью.

– Ему просто не нравится пользоваться кофеваркой, – сказала она.

– Покажешь мне как-нибудь, как это делается, – сказал Дэн, – а я научу тебя вкладывать деньги в новый бизнес и нанимать работников.

Джеральдина не собиралась портить вечер, который они должны были провести с родителями Дэна. Впрочем, правильнее было бы сказать, что она никому и ничему не позволила бы испортить вечер, который собиралась провести с родителями Дэна. Когда Дэн заехал за ней, она почти влетела ему в объятия.

– Bay, – сказал он, позволяя ей крепко обнять себя, – это с чего вдруг?

– Так просто, – сказала она, целуя его, – я просто счастлива, вот и все.

– Это хорошо.

– Угу, – улыбнулась она, снова поцеловав его. – Хорошо, правда?

В машине они сидели молча, и Дэн думал о том, как пройдет беседа с его родителями. Слава богу, что есть Джеральдина.

– Я заказала места в «Авеню», – зевнула Джеральдина. – Попросила столик в углу.

– Отлично.

– У меня был тяжелый день.

– Да? Почему?

– Привезли не те диваны, которые я заказывала. Брайан чуть меня не убил.

– Это как? Разве ты не видела их в Париже?

– Видела, после того как неделю работала по четырнадцать часов, и всего с получасом времени на решение.

– Ну, так скажи это Брайану. Он поймет.

– Я не могу, – сказала Джеральдина.

– Почему?

– О, извини, Брайан, но я плохо принимаю решения. Может быть, ты хочешь нанять вместо меня кого-нибудь другого?

Дэн фыркнул.

– Что? – спросила Джеральдина.

– Я просто думаю о твоем неумении делать выводы. Когда ты впервые увидела моего отца, ты сказала: «Готова поспорить, он не любит дураков».

– Как у них дела? – улыбнулась Джеральдина.

– Не знаю, у меня не было времени с ними поговорить.

– Ты ужасен, – обвиняющим тоном сказала Джеральдина. – Я и то больше общаюсь с ними.

– Ну и ладно.

Она погладила его по голове, глядя на седые виски, которые добавляли ему достоинства.

Когда они приехали, «Авеню» был набит людьми, и Дэн понял, что меньше всего хотел бы провести несколько часов в шумном ресторане, да еще и со своими родителями.

Его родители ждали их уже полчаса. Его мать, Гарриет, и отец, Альберт.

– Привет, дорогой, – проворковала Гарриет, подставляя им обоим для поцелуя напудренную щеку.

– Джеральдина, – поздоровался Альберт и тепло улыбнулся, отчего морщинки под глазами побежали по лицу и скрылись под волосами. – Дэниел, – повернулся он к сыну, нежно пожимая ему руку.

Джеральдина и Дэн уселись на свои места – Джеральдина рядом с Гарриет, Дэн – возле Альберта. Когда Альберт безапелляционным тоном объявил о своем выборе меню, Гарриет прошептала Джеральдине о том, что ресторан и столик, заказанные ею, прекрасны. После того как все отведали блюд, опробовали вино и рассказали все новости, разговор пошел о бизнесе.

– Ну, выкладывай, как дела в ресторанном деле? – потребовал Альберт.

– Хорошо, спасибо, – улыбнулся Дэн. – Это утомительно, но мне кажется, что все идет хорошо.

– Не жалеешь? – нахмурился отец.

– Господи, нет, конечно нет.

– Хорошо. Ничем не рискнешь, ничего не получишь, – ввернул свое любимое выражение Альберт, – когда-нибудь у тебя будет такой ресторан, как этот.

– А как поживает моя любимая пара? – повернулась к Джеральдине Гарриет.

Джеральдина улыбнулась Дэну и накрыла его руку своей.

– У нас все хорошо, спасибо, Гарриет.

– Это замечательно, – улыбнулась Гарриет.

– Вообще-то… – Джеральдина посмотрела на Дэна и сжала его руку. Дэн вскинул на нее глаза и слегка нахмурился. Джеральдина снова сжала его руку. Он улыбнулся, а она мило подала плечами. – Мне сказать? – полушепотом спросила она.

– Что сказать?

– Что сказать? – быстро спросила Гарриет.

– Не знаю, – сказал Дэн, – я что-то не понимаю.

– Ах ты! – воскликнула Джеральдина, пытаясь скрыть разочарование, и конспираторски повернулась к Гарриет. – С ним невесело.

– О, – сказала Гарриет удрученно.

– В чем дело, мой мальчик? – спросил Альберт. – Собираешься сделать из нее честную женщину?

– О, Дэн, – вздохнула Джеральдина с облегчением.

– Да что?

– Мы должны сделать это.

– Что именно?

– Ох, Дэниел, – пожаловалась Гарриет, – ты не даешь нам спокойно веселиться.

– Да при чем тут это? – возмутился он. – Я просто не понимаю, о чем вообще речь.

Джеральдина повернулась к его родителям.

– Ну, – сказала она, – если ваш сын не хочет рассказать вам наш маленький секрет, то и я не могу, – и Джеральдина принялась есть, вряд ли ощущая какой-либо вкус.

Дэн посмотрел на родителей в поисках поддержки, но оба они хмуро и разочарованно смотрели на него. Как быстро все изменилось. Нужно было исправлять ситуацию. Дэн вздохнул и повернулся к Джеральдине.

– Ну давай, – сказал он. – Скажи им все, что хочешь.

– О господи! – воскликнула Гарриет, а Дэн приготовился слушать, что скажет Джеральдина, лицо которой сразу просветлело.

– Это неофициально, – быстро сказала она, вытирая руки салфеткой, – и это только между нами… В общем, я ищу кое-какие кольца.

Она произнесла слово «кольца» так, будто это волшебное слово. Впрочем, некое волшебство в ее словах было – Дэн почувствовал, как его жизнь проходит без его непосредственного участия. Гарриет и Альберт так быстро вскочили на ноги, как не вскочили бы даже перед королевским семейством. Прошел, наверное, час, пока Дэн обрел дар речи и стал возражать, что Джеральдина еще только «присматривается» к кольцам, и просил всех не впадать в радостный транс, но его уже никто не слушал.

– Но, дорогой, – говорила Гарриет, – не порть такой момент.

– Да нет никакого момента, – неожиданно упавшим голосом сказал он, потому что понял, что неправ: это действительно был «момент». Момент, о котором мечтала его мать еще с тех пор, как впервые встретилась с Джеральдиной. Момент, о котором мечтал его отец еще с тех пор, как они отправили его в Оксфорд. И это был момент, о котором мечтала Джеральдина, с тех пор как они впервые встретились. У всех был свой собственный момент. В общем-то, один и тот же.

Альберт заказал шампанское, а пока разлил всем остатки вина.

– Тост! – провозгласил он. – За счастливую пару! Одним глотком выпив вино, Дэн посмотрел на отца и столкнулся с его гордой улыбкой. На мгновение он ощутил вспышку света, но когда отец отвернулся, снова наступила темнота. Следующие десять минут прошли как в тумане. Но, по крайней мере, он теперь был точно уверен в одном.

Все было официально.

19

Дэн не заметил, что его будущая жена исчезла в женском туалете, потому как был слегка ошеломлен услышанным. Но когда его родители доели гарнир, а тарелка Джеральдины оставалась нетронутой, он начал беспокоиться. Однажды в мае на балу такое уже случилось. Джеральдина наелась устриц, и ее тело решило от них избавиться. Ее бальное платье, впечатлившее двести пятьдесят Оксфордских студентов, было безнадежно испорчено. Дэн пошел в женский туалет. Он немного подождал снаружи, удостоверяясь, что там никого нет, и вошел внутрь. И сразу же услышал всхлипывания.

– Джерри? – окликнул он.

Из одной кабинки донесся стон.

– Тебе плохо? – спросил он. Еще один стон.

– Как ты думаешь, сможешь дойти до машины?

Тишина. А потом он услышал фырканье.

– Я не смогу это вынести, – раздался голос Джеральдины.

– Ну ладно, – спокойно сказал он, – поедем домой попозже.

– Да нет! – закричала она. – Я имею в виду, почему я? Я не так представляла себе празднование новостей о моем обручении.

Дэн не мог с ней не согласиться.

– Ну ладно, – сказал он, – когда-нибудь ты посмеешься над этим днем.

Джеральдина ответила тем, что ее снова вырвало, и Дэн согласился и с этим: он тоже не верил в то, что говорил. В последовавшей после этого тишине он понял, что не знает, что сказать или что сделать. Тем более что после короткой паузы звуки из кабинки возвестили о том, что еда упорно покидает желудок Джеральдины, так что Дэну пришлось выскочить из туалета, чтобы не сблевать самому. Он крикнул Джеральдине, чтобы та выходила как только сможет, и они сразу же поедут домой. Она простонала что-то в ответ.

Дэн вернулся к родителям и рассказал, что произошло, усиленно пытаясь забыть звуки, которые слышал в туалете. Гарриет очень расстроилась. Все ели одно и то же, но остальные чувствовали себя прекрасно. Бедная Джеральдина. Альберт просил Гарриет не расстраиваться, что расстроило ее еще больше. Альберт потребовал, чтобы прислали кого-то из администрации, и Дэн очень надеялся, что Джеральдина придет раньше администратора, потому что предпочитал еще раз услышать звуки ее рвоты, чем увидеть, как отец выходит из себя.

На его счастье, появилась Джеральдина. Дэн вскочил на ноги и схватил верхнюю одежду. Лицо Джеральдины посерело, волосы спутались. Она даже не смогла поговорить с его родителями, а только патетично помахала на прощание рукой и пошла за Дэном. По дороге домой ее рвало еще дважды, а как только они припарковали машину, она помчалась в дом так быстро, что сумела даже удивить Дэна.

Она сразу же побежала в ванную, а он разделся, расстелил кровать и лег, ожидая, пока она присоединится к нему.

Два часа спустя он проснулся и посмотрел на часы. Была полночь. Он поискал глазами Джеральдину но ее место пустовало. О нет, неужели ее до сих пор рвет? Он мог бы пойти приготовить ей что-нибудь попить или просто побыть с ней…

Четыре часа спустя он проснулся и посмотрел на часы, потом посмотрел на место Джеральдины – оно пустовало. Что, опять? Черт, неужели ей попалась испорченная еда? Бедная Джеральдина, она явно будет плохо чувствовать себя на свадьбе. Дэн подумал, остановится ли Кэти в той же гостинице, что и они, и широко распахнул глаза. Интересно, Кэти и правда будет «вместе» с Хью? Услышав какие-то звуки из ванной, Дэн решил, что Джеральдине полегчало. Значит, она скоро вернется. Дэн повернулся и взбил свою подушку.

Через четыре часа он проснулся и посмотрел на часы. Восемь утра. Черт, пора вставать. Он подумал о том, стоит ли Джеральдине вставать или пусть она еще полежит, и посмотрел на кровать. Место Джеральдины пустовало. Бедная девочка. Наверное, ее опять рвет. Дэн встал и принял душ. Потом решил приготовить Джеральдине кофе, поставил чайник, достал ее любимую чашку, сделал пару тостов и пошел ее искать.

Он открыл дверь ванной и замер. Джеральдина сидела на полу, прислонившись спиной к ванне, все еще в той одежде, в которой была накануне вечером. Ее платье взмокло от пота, губы были белыми, а лицо зеленым. Она выглядела так ужасно, что Дэн испугался.

– Черт, – прошептал он, – я п-принес тебе завтрак. Джеральдина шевельнулась.

– Ну же, – сказал он, усаживаясь рядом с ней, – поешь, тебе станет лучше.

Она пробормотала что-то неразборчивое.

– Что?

– Пошел, – прошептала она, – вон.

– Почему? – спросил он. – Что я сделал?

– Меня рвало, – начала она.

– Я знаю…

– Всю ночь, – прошипела Джеральдина.

– О господи, – воскликнул Дэн, – я же не знал!

– Нет. Ты был занят тем, что спал, – сказала она, – ублюдок.

– Ты должна была меня разбудить.

– Я не могла встать!

– О господи!

Они помолчали.

– Вызвать врача? – спросил Дэн. Она покачала головой.

– Прекрасный способ похудеть перед свадьбой Сэнди, да? – прошептал он. – Ты будешь тоньше невесты.

– Я не могу пойти на свадьбу, – простонала Джеральдина.

– Почему?

Она посмотрела на него. Дэн отклонился и посмотрел на нее.

– Тебе кажется, что я хорошо выгляжу? – спросила она.

– Не сейчас, но ты же можешь накраситься, правда?

У Джеральдины опять начался рвотный позыв, и она встала на колени. Но рвоты больше не было. Дэн погладил ее по волосам и помог сесть.

– Господи, – сказал он, – мне очень жаль. Я не знал.

Она слабо кивнула ему.

– Я не пойду на свадьбу, – внезапно сказал он.

Она посмотрела на него неожиданно ясным взглядом.

– О нет, – сказала она, беря тост и откусывая маленький кусочек, – ты пойдешь. И объяснишь, как я действительно выгляжу и почему не смогла прийти. И ты подаришь Сэнди подарок, который я четыре часа выбирала и упаковывала.

– Но я могу поухаживать за тобой, – возразил он.

– Ха! – желчно сказала Джеральдина. – Ты был нужен мне ночью. А не сейчас.

Дэн закрыл глаза, пытаясь прогнать чувство раздражения, охватившее его.

– Я больше никогда не оставлю тебя одну, – сказал он и тут же вскочил, услышав телефонный звонок. – Я сейчас вернусь.

Когда он вернулся, Джеральдина уже доела тост и принялась за кофе.

– Хорошие новости, – объявил Дэн, – звонила моя мать. Она скоро приедет. Она сказала, что сделает все, что сделала бы твоя мама, если бы она жила тут.

Джеральдина расплакалась.

– Что случилось? – спросил он.

– Я просто счастлива, – ответила она.

Когда Дэн появился в кафе, Кэти так удивилась, что даже спросила, какого черта он тут делает. Стояла такая хорошая погода, что кафе было почти пустым. Кроме того, обслуживающего персонала явно было достаточно, так что даже с учетом отсутствия Сьюки и Дэна, Кэти свободно могла брать отгул. Кэти чувствовала, как у нее все больше портится настроение, погода становится все лучше, а количество посетителей в кафе все уменьшается.

Кэти с трудом пыталась сдержать агрессию. Узнав, что Джеральдине было плохо и она осталась дома, Кэти искренне посочувствовала ей. Бедная Джеральдина. Как бы, интересно, чувствовал себя Дэн, если бы это его рвало всю ночь, а Джеральдина в это время спала? И за каким чертом его матери надо ехать через весь Лондон, чтобы посидеть с его подругой? Сделал бы отец Джеральдины то же самое для Дэна? Ха!

– Моя мать и Джеральдина очень близки, – сказал Дэн. – Особенно сейчас.

– Особенно сейчас? – повторила Кэти. – Это сейчас, когда из Джеральдины льется с обоих концов? Твоя мама кажется довольно интересной женщиной.

– Ты не поймешь, – сказал Дэн.

– Ну конечно, я ведь всего лишь официантка.

– Кстати, раз об этом зашла речь, разве тебе не надо работать?

– Ах да, – Кэти оглядела практически пустое кафе, – я здесь вместо того, чтобы ехать с ветерком по дороге, направляясь в паб на ланч.

– Я забыл! – хлопнул себя по лбу Дэн. – У тебя же свидание с Хью! Но ты замещаешь Сьюки, потому что я не должен был приходить. А я думал, что у нас не хватит персонала, – закатил глаза он. – Что я могу сделать для тебя?

– Это не свидание, – заявила Кэти, думая, как его терпит Джеральдина, – и не надо ничего делать.

– Ну, должно же быть что-то такое, что можно сделать, – сказал Дэн.

Кэти криво усмехнулась и прошла мимо него на кухню. Когда пять минут спустя она вернулась в зал, она увидела Хью и понадеялась, что все-таки уйдет пораньше.

– Только посмотрите, кого я вижу! – сказала Кэти. Дэн сидел, о чем-то задумавшись и вряд ли замечая Хью.

– Я только что думала, – начала Кэти, – что если все в Портерс Грин предпочли сегодня пойти в парк, то, может, мне можно уйти с работы?

– Думаю, я поеду домой и посмотрю, как там Джеральдина, – сказал Дэн.

– О, – проронила Кэти, понимая, что раньше она явно не уйдет.

– Хм, – сказал Хью, – как жаль. А я хотел спросить, не хочешь ли ты поехать с нами на свадьбу.

– Да? – моргнул Дэн, а Кэти удивленно посмотрела на Хью.

– Ну, – сказал Хью, – было бы странно ехать всем по отдельности, если можно поехать вместе.

– Хм, – сказал Дэн, глядя на часы, – персонала у нас более чем достаточно, и все прекрасно справляются с работой. Кроме того, на улице прекрасная погода…

– И, – продолжила Кэти, – ты думаешь, что…

– Нет, я не думаю, – перебил ее Дэн. – Одну минуту, я только позвоню Джерри.

– Зачем ты это сказал? – спросила Кэти у Хью, когда Дэн вышел.

– Просто хотел быть вежливым, – пожал плечами Хью. – Думал, он откажется и отпустит тебя пораньше. Откуда я знал, что он согласится?

Когда Дэн вернулся, он весело улыбался. Увидев Кэти и Хью, он рассмеялся и захлопал в ладоши:

– Джерри делает кашу, а мама собирается сварить яйца на ланч. Мне велели хорошо провести время и обо всем рассказать, когда вернусь обратно.

Он не стал добавлять, что Джеральдина хотела, чтобы он рассказал, как развлекались Хью и Кэти. Или то, что она собирается пойти в шикарный свадебный магазин с его матерью. Он знал, что Джеральдине приятней пойти туда вместе с будущей свекровью, чем, например, с соседкой по квартире.

Так что они приготовились ехать. Дэн хотел ехать на переднем сиденье, но Кэти не собиралась это позволять. В конце концов, она была единственной женщиной среди них.

– Впереди поеду я, – сказала она. – Я меньше вас ростом, поэтому, если я буду сидеть сзади, мне будет меньше видно, ведь вы будете мне все заслонять.

Хью согласился, что это логично. Кэти по праву имела репутацию лучшей спорщицы в Оксфорде.

– Но почему моя мать всегда сидит сзади? – спросил он.

– Не знаю, – пожала плечами Кэти. – Может, потому, что твой отец водит машину, как маньяк?

– О господи, – сказал Хью, широко раскрыв глаза, – думаю, ты права. Меня всегда укачивает, если я езжу с ним на переднем сиденье.

Дэн рассмеялся, и Кэти с Хью повернулись к нему. Он скрестил руки на груди и улыбнулся им.

– Ребята, – сказал он, – чувствую, это будет веселенькая поездочка.

Поездка была веселой, но только в ретроспективе. На деле она была ужасной. Когда они заехали за сумкой Дэна, потом за сумкой Кэти, открыли люк на крыше машины Хью, поместили сумки в багажник и наконец уселись, все они изрядно вспотели. Кэти с нетерпением ждала, когда машина наберет скорость, чтобы ее волосы раздул ветерок. А еще желательно, чтобы ветер подул Хью в лицо, чтобы тот перестал болтать. Но Хью не вел машину настолько быстро, он явно верил в то, что ограничители скорости выставлены не просто так. Кроме того, ему нужно было поговорить о строителях. Это Кэти понимала.

Дэн тоже присоединился к разговору, и они вспоминали разные анекдоты и истории про строителей. А потом Хью решил поговорить об их с Кэти прошлом. Этого Кэти не понимала, но вполне могла получить удовольствие от разговора. К ее собственному удивлению, ей понравилось вспоминать разные забавные истории и вместе с Хью хихикать над этими воспоминаниями. Да, это было смешно, когда она после бессонной пьяной ночи пошла на лекцию, перепутала кабинеты и поняла, что вокруг говорят только по-французски.

– Я решила, что они просто быстро говорят, – сказала она. – Но думаю, Дэну все это скучно слушать.

– Да нет, всегда хорошо быть в курсе прошлого своих работников, – смеясь, возразил Дэн.

– Тебе никогда не приходилось куда-нибудь с ней ходить? – спросил Хью Дэна, и прежде чем тот успел что-либо ответить, а Кэти успела попросить его заткнуться, продолжил: – Это невероятно. Она иногда может заблудиться в собственной квартире. Ей нужны указательные знаки на стенах.

– Не мог бы ты замолчать? – попыталась вмешаться Кэти.

– Столько забавного из-за этого случалось! – продолжал Хью. – Помнишь, как я ждал тебя в кафе четыре часа?

– У меня не было карты.

– Оно через две улицы от твоей квартиры!

– Но…

– А ты когда-нибудь просил ее принять решение о чем-то важном? – снова спросил у Дэна Хью.

– Так, – сказала Кэти, – останови машину, я выхожу.

Хью наконец заткнулся, и все трое какое-то время ехали в тишине. Хью наслаждался ездой, а Кэти и Дэн старались справиться с тошнотой: их укачало. Через полчаса Кэти пыталась представить, сможет ли она убедить Дэна сесть впереди на обратном пути. Через час она думала о том, сможет ли убедить Хью ехать побыстрее на обратном пути. Через полтора часа она хотела понять, почувствует ли она себя когда-нибудь нормально. Она радовалась тому, что вынуждена прослушать подряд двенадцать песен Селин Дион, – это означало, что никто не услышит ее стонов.

– Итак, – неожиданно сказал Хью, когда кассета закончилась, – как поживает знаменитое кафе?

Кэти с трудом разлепила веки и решила, что предоставит разговор Дэну. В конце концов, он сидел на лучшем месте.

– Дэн? – Хью повернулся посмотреть на него, крутанув руль.

Кэти почувствовала, как завтрак забулькал где-то на уровне груди.

– М-м? – спросил Дэн.

– Как поживает ваше прекрасное кафе?

– Спасибо, хорошо.

– Думаю, вы проделали отличную работу, – похвалил Хью. – Совершенно замечательную.

– Спасибо, – ответил Дэн.

– Мон плезир, капитан, – улыбнулся Хью, – мон плезир.

Теперь Кэти чувствовала себя по-настоящему плохо.

– У вас прелестное кафе, – продолжил Хью, но вдруг посмотрел вперед, слегка притормозил и показал на бардачок напротив Кэти. – Так, – сказал он, – теперь надо разобраться, как отсюда ехать.

– Хью, – сказала Кэти, – ты же знаешь, я не умею читать карты.

– Я знаю, – ответил Хью, – это будет как в старые времена.

– Но мы можем уехать в Уэльс.

– Так, сейчас будет кольцо, – терпеливо сказал Хью, – куда ехать – направо или налево? Это легко. Право – это право, лево – это лево. Точно как в старые времена, – рассмеялся он.

Кэти повернулась к Дэну, который неуверенно улыбнулся ей.

– Мы доберемся до места раньше, – сказала она, – если ты поможешь с картой.

Когда они приехали в гостиницу, у них оставалось всего два часа на то, чтобы одеться и подготовиться. Или, в случае Кэти и Дэна, час на то, чтобы проблеваться, час на то, чтобы прийти в себя, и десять минут на сборы.

Но когда они подъехали на место, Кэти моментально успокоилась. Перед ними стоял замок четырнадцатого века, с башенками, уходящими в небо, а в озере неподалеку плавали лебеди. Все трое, покачиваясь, вышли из машины и направились к входу регистрироваться в гостинице.

Если у кого-то и были сомнения насчет того, что свадьба состоится здесь и очень скоро, то все они улетучивались – вокруг все было украшено маргаритками: и деревянная лестница, и холл, и вход в ресторан, и все вокруг. Это была весенняя свадьба, что и символизировали маргаритки.

Хью пришел в восторг, оглядываясь вокруг, пока ждал своей очереди у регистрационной стойки. Несколько других гостей вошли в холл, и Кэти с Дэном улыбнулись, глядя на кучу сумок и одежды, которую те тащили – кто на плечах, кто в руках. Старые друзья по колледжу, которых Кэти не видела с вечеринки обручения, приветливо здоровались друг с другом и восхищались убранством гостиницы.

– Итак, – сказал регистратор, улыбаясь и протягивая ключ Кэти и Дэну, – номер сто двадцать один. И, как вы и просили, четырехспальная кровать.

– О нет, – быстро сказала Кэти, – мы не вместе.

– Нет, – подтвердил Дэн, – она с тем клоуном, который развлекает людей на входе.

– Ты имеешь в виду того шута, который бесплатно привез тебя сюда? – уничтожающим взглядом посмотрела на него Кэти.

Они смотрели друг на друга, пока регистратор корректно не кашлянул, и Дэн повернулся к нему.

Оказалось, что Дэн будет в номере 120, как раз напротив них.

– Я только что видел Тодда Джексона! – закричал появившийся Хью. – Он абсолютно лысый!

– Ты получил четырехспальную кровать, как и просил, – проинформировал его Дэн.

– Отлично, – расцвел Хью, что было не совсем той реакцией, которую ожидала Кэти. – А ты тоже или нет?

– Еще не знаю, – ответил Дэн.

– Как жаль, что Джеральдина все это пропустит, – сказал Хью.

– Да, – произнес Дэн, – ей бы точно понравилось, как ты водишь машину.

Кэти подавила улыбку.

Они подошли к дверям номеров.

– Ну, – сказал Дэн, – наслаждайтесь вашей четырехспальной кроватью.

Кэти, неожиданно впав в мрачное настроение, стояла и осматривала апартаменты. Они были восхитительными. Занавески не завешивали окна, они больше были похожи на гирлянды. Кровать была заправлена шикарным покрывалом. В ванной была не только ванна, но и маленький бассейн. Она удивленно осматривалась вокруг, когда вдруг услышала, как вскрикнул Хью. Она вернулась в спальню и нашла его сидящим на кровати с каким-то конвертом в руках. Она уже хотела напомнить ему, что он обещал ей спать на диване, как вдруг заметила, что он страшно бледен. Кэти подошла ближе.

– Хью? – окликнула она. Он вертел в руках конверт.

– Это почерк Максин, – сказал он, – она уже тут. «Неудивительно, – подумала Кэти, – что он хотел, чтобы к нам присоединился Дэн. Чем больше народу, тем лучше. Он, наверное, просил бы всех, кого мог, если бы их пригласили». Кэти села рядом с ним и посмотрела на конверт. Но там была только буква «X».

– Она так меня называла, – горестно сказал Хью.

– Там может быть что-нибудь хорошее, – сказала она с надеждой, – открывай.

Хью распечатал конверт, и пока он читал, Кэти держала его за руку, не глядя на записку.

– О господи, – сказал Хью, тяжело вздохнув.

– Что?

Он протянул ей записку.

X.,

полагаю, тебе стоит знать, что я приехала сюда вместе с Дэвидом. Я не думала, что у нас получится приехать вдвоем, но сегодня утром Сэнди сказала, что Джеральдина заболела и не сможет присутствовать, поэтому появилось свободное место. Она сказала, что хочет, чтобы все были довольны. Я тоже хочу. Так что я надеюсь, ты будешь держать себя в руках и порадуешься за меня.

Увидимся у алтаря. Я буду в сиреневом.

М.

Они сидели в тишине, пока Хью неожиданно не подал голос.

– Он был моим плотником, – сказал он.

– Я знаю.

– Он хороший плотник.

– Ох.

– Не слишком пунктуальный.

– М-м.

– Это скоро надоест ей.

– Хорошо.

– У нас сиреневая спальня.

– Ох.

– Это единственная комната в доме, которая мне нравится.

– Удивительно, почему она не надела что-нибудь с магнолиями, – улыбнулась Кэти.

Хью хмыкнул и поблагодарил Кэти за то, что она была рядом. Кэти заверила его, что ей очень приятно помочь ему. Он обнял ее и сказал, что не знает, что делал бы, если бы был один. Она тоже обняла его и сказала, что правда рада помочь. А потом он положил голову ей на плечо, но она встала, чтобы распаковать свои вещи.

Они решили, что Хью будет одеваться первым, потому что платье Кэти было настолько узким, что прежде чем влезать в него, ей хотелось еще немного свободно подышать. Но о времени, которое требовалось Хью для принятия ванны, ходили легенды еще во время учебы в колледже, так что в душ Кэти пошла первой. Выйдя из душа, она увидела Хью лежащим на кровати в огромном халате: он переключал каналы телевизора.

Услышав стук в дверь, Кэти решила, что Хью заказал напитки, и пошла открывать.

– Эй, – крикнула она, – это то, что я думаю?

– Сомневаюсь, – улыбнулся Дэн. Он стоял, оперевшись на косяк двери, а Кэти инстинктивно отступила назад и схватилась рукой за халат.

Дэн заглянул в комнату поверх ее головы, прежде чем заговорить. Выяснилось, что Сэнди попросила передать всем своим подругам, чтобы они зашли к ней перед церемонией.

– Но я хотела посмотреть «Большого брата»[5], – сказала Кэти.

– Bay! – сказал Дэн. – Да, от этого трудно отказаться. Но, может, все-таки сходить к Сэнди перед свадьбой?

Кэти задумалась, а потом попросила подождать ее две минуты, пока она переоденется.

Дверь Сэнди была приоткрыта. Они легонько постучали и толкнули ее.

В комнате стояла огромная кровать и повсюду лежали разбросанные подарки и цветы. На заднем фоне шел «Большой брат», которого так хотелось посмотреть Кэти. Две женщины сидели и смотрели телевизор. Из туалета вышла еще одна женщина, выключила телевизор, и все трое посмотрели на вошедших.

– Привет, – быстро поздоровалась Кэти, – я Кэти.

– А меня зовут Дэн.

– Ага, – сказала мама Сэнди, захлопав в ладоши. – Я Барбара. А вы, наверное, Кэти Симмондс и Дэн Кричтон. Стол номер двенадцать. Мы быстро переорганизовали, когда позвонила Джеральдина Гаррис и сказала, что больна, а Максин Уайт приедет с Дэвидом Баркером. Дядя Боб глухой, так что он не заметит…

– Мы не знаем, что делать после свадьбы, – призналась старшая сестра Барбары, и все немного нервно рассмеялись.

Двери ванной распахнулись, и появилась Сэнди.

Кэти ахнула. Она никогда еще не видела невесту так близко. Шелковое платье было очень узким, а лицо невесты-лиловым.

– Посмотри! – провозгласила Барбара тонким голосом. – Дэниел Кричтон и Кэти Симмондс. Стол номер двенадцать возле окна!

– Привет, – выдавила из себя Сэнди.

Барбара подтолкнула сестер, и они вышли из комнаты, улыбнувшись на прощание. А Барбара задержалась на минутку и прошептала, что невеста немного нервничает, после чего закрыла за собой дверь.

Сэнди посмотрела на Кэти и Дэна. Ее волосы были уложены в пучок, украшенный маргаритками, короткая фата падала на плечи, которые тоже украшали маргаритки. Она похудела в два раза со времени обручения. Казалось, она проглотила вешалку, а сквозь тонкую кожу просвечивали голубые вены. Ее большие глаза неожиданно наполнились слезами.

– Какого хрена я делаю? – прошептала она.

Кэти подбежала к ней и обняла, стараясь не помять платье. Дэн стоял как замороженный, пока Кэти отводила полупарализованную Сэнди к кровати.

– Я хочу сказать, – выдохнула Сэнди, присаживаясь на кровать, – какого хрена, блин…

– Все будет хорошо, – успокоила ее Кэти.

– Может быть, сегодня – да, – прошептала Сэнди. – А как насчет завтра? А послезавтра? А на следующий год? И еще через год? Мне нужна сигарета. Возьми там, на столе.

– Все будет хорошо, – повторила Кэти.

– Откуда ты знаешь? – дрожащими руками прикуривая сигарету, спросила Сэнди. – У тебя у самой все не слишком хорошо.

– Дорогая, – сказала Кэти, – я не буду считать это оскорблением.

– А я ничего личного не имела в виду. – Сэнди сделала глубокую затяжку. – У меня шок.

– Я знаю. Но все будет прекрасно.

– Он не ходит в душ, прежде чем лечь в постель.

– Кто?

– Мужчина, за которого я выхожу замуж.

– Саймон?

– Угу.

– Ну, скажи ему об этом.

Кэти посмотрела на Дэна, ища поддержки. Он все еще стоял там, где она его оставила, и смотрел на Сэнди.

– Как я могу? – спросила Сэнди. – Я же публично отрекаюсь от всех прав.

– Нет, – возразила Кэти, – это не так. Ты собираешься публично объявить о том, что ты любишь его.

– Это один черт, – глубоко вздохнула Сэнди.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала Кэти.

– Спасибо, – ответила Сэнди, стряхивая пепел на ковер. – Я, черт побери, должна. Это гребаное платье стоило три тысячи. Каждая бусинка стоила двадцать фунтов.

– Это самые красивые бусинки, которые я когда-либо видела, – улыбнулась Кэти, и Сэнди улыбнулась в ответ.

Открылась дверь, и вошел Хью, с улыбкой на лице и сиреневым галстуком на груди. Он счастливо захлопал в ладоши.

– Вот вы где, краснеющая невеста! – воскликнул он. – Готова к любви и повиновению?

Кэти стояла, закрыв глаза и опустив плечи, чувствуя, как по спине ее пробегает дрожь. Когда пальцы Хью коснулись ее плеча, она вздрогнула.

– Пора идти, – сказал он.

– Еще минутку, – попросила она, – я дособираюсь.

– Мне отвернуться?

– Нет.

– Я не хочу опаздывать. Тишина.

– Ага, – воскликнула она, – я готова! Все в порядке.

Через полчаса Кэти стояла в коридоре и звонила Сьюки. Она не собиралась сидеть до конца торжества, только столько, сколько было необходимо. Платье оказалось настолько узким, что она с трудом понимала, как еще дышит, а еда отказывалась проваливаться в желудок.

– Твой голос звучит смешно, – сказала Сьюки, – ты надела То Платье?

– Да.

– Выгладишь крошечной?

– Да.

– Насколько крошечной?

– Как фея Динь-динь.

– Огосподибожемой, – сказала Сьюки, – ты выглядишь такой красивой в этом платье. Твои груди выглядят и большими, и маленькими одновременно?

– Да.

– Ты очень красивая.

– Сомневаюсь. Я не могу даже наклониться. Проба у Сьюки прошла хорошо. На этот раз режиссер даже пофилософствовал на какие-то темы и обговорил с ней парочку идей. Спросил ее мнение, как можно добавить юмора. «Добавь несколько шуток», – ответила она.

А потом раздался длинный звонок, возвещавший о начале празднества, и Кэти пришлось заканчивать разговор. Хью ждал ее. Она попрощалась со Сьюки, повесила трубку и взяла расшитую блестками сумочку.

– Так, – сказал Хью, – ты готова?

– Да, – ответила она. – А ты?

Он кивнул и протянул ей руку.

– Все будет хорошо, – сказала Кэти, беря его под руку. Хью улыбнулся, и они пошли в банкетный зал.

20

Дэн сидел так близко к стене, как только мог. Он не хотел заслонять кому-то видимость, и, кроме того, его успокаивала мысль, что он сидит близко к выходу. Он видел Сэнди в ее комнате и чувствовал себя дерьмом в костюме – красивый костюм, который казался совершенно неуместным. Он посмотрел на себя и ностальгически улыбнулся. Возможно, он надевает его в последний раз. Джеральдина ненавидит этот костюм.

Джерри! Черт, он забыл позвонить ей и спросить, как у нее дела. Он осмотрелся вокруг и решил, что у него еще есть время, чтобы подняться наверх и позвонить ей, – он не взял с собой мобильник. Он встал, извинился перед гостями, сидевшими радом с ним, и попросил пропустить его.

Когда он медленно закрыл за собой дверь, до него донеслись звуки начавшего играть струнного квартета. Он прошел по блестящему ковру до лестницы и остановился. Навстречу ему шли Кэти и Хью, обмениваясь шутками. Кэти была в золотистом корсете с широкой юбкой, волосы сияли теплым медовым цветом, щеки пылали. Она придерживала юбку, и, увидев ее золотистые туфли и стройные бронзовые ноги, Дэн почувствовал себя вуайеристом.

– Привет! – окликнул его Хью.

Кэти увидела Дэна и остановилась. Дэн заставил себя идти дальше и поздоровался.

– Ты случайно не ошибся направлением? – спросил Хью.

– Я забыл позвонить. – Дэн остановился и посмотрел в улыбающиеся глаза Кэти.

– Привет, – сказала она.

– Привет.

– Давайте сядем все вместе, – предложил Хью. – Мне нужна моральная поддержка.

– Бывшая девушка Хью пришла со своим новым парнем, – объяснила Кэти.

– А, ясно, – сказал Дэн, поднимаясь на две ступеньки выше и останавливаясь рядом с Кэти, – неприятно получилось.

– Ты не видел девушку в сиреневом? – спросил Хью.

– Э-э, – напрягся Дэн, обратив внимание на несколько веснушек на плече у Кэти, – э-э…

– Откликается на кличку Безумный Макс[6], – добавила Кэти.

– Не помню, – сказал Дэн. Кэти отвернулась.

– Мы опаздываем, – сказал Хью, глядя на часы. – Мы бы пришли раньше, но были заняты платьем Кэти, если ты знаешь, что это такое. – И Хью подмигнул Дэну, как мужчина мужчине.

Дэн двинулся вверх по ступенькам и услышал, как за его спиной Кэти ахнула от удивления.

– Займите мне место, – крикнул Дэн, – я вернусь через секунду!

Он побежал в свою комнату, но времени звонить Джеральдине уже не было. О чем он думал? Он не может прийти позже невесты. Бедная Сэнди и так уже нанервничалась. Он скажет Джеральдине, что они задержались в дороге, что нужно было пойти встретиться с Сэнди. Он подошел к окну, его мобильник лежал на подоконнике. И тут его осенило – он напишет Джеральдине. Отлично.

«Приехали поздно. Ужасная поездка. Позвоню, как только смогу. Люблю, Дэн».

Он закрыл за собой дверь и побежал на свадьбу.

Церемония проходила в маленькой комнате с дубовыми панелями, выходящей в садик, усаженный розами. С одной стороны расположился струнный квартет, музыканты торжественно держали свои инструменты, а на местах гостей – родственники и друзья обменивались интригующими взглядами.

Кэти и Хью, сидевшие на стороне невесты, рассматривали других гостей. Хью кивнул Кэти и показал на огромную сиреневую шляпу приблизительно в трех рядах от них. Но Кэти покачала головой и показала на меньшую сиреневую шляпу, всего в одном ряду от них, справа от нее. Максин повернулась к ним и наградила пронизывающим взглядом, прежде чем отвернуться в пол-оборота. Любому другому показалось бы, что она готовится к выходу невесты, но Хью и Кэти посчитали, что она просто держит их в поле зрения. Хью настоял на том, чтобы занять место Дэну с другой стороны от Кэти, которую эта мысль совершенно не радовала. Задняя дверь распахнулась, и все повернули головы туда. Кэти почувствовала, как взгляд Максин буравит ей спину. Пришел не Дэн, но следующим мог быть он.

– Ты не мог бы проверить, застегнуто ли мое платье? – попросила она Хью. Хью подался вперед и притворился, что похлопал ее по спине.

– Все в порядке, – прошептал он.

Кэти увидела, что Максин не сводит с них глаз.

– Что, черт побери, – прошептала она Хью, – за игру ты ведешь?

– Ты видела Дэвида? Он сидит рядом с Максин. – Хью нежно улыбнулся. – У него белый галстук. Козел.

– Не стоит смотреть на меня так, будто ты только что предложил мне выйти за тебя замуж, – твердо прошептала Кэти.

Сзади снова раздался шум, и они подпрыгнули и повернулись. Перед ними стоял Дэн. Он сухо посмотрел на Кэти. Она ответила ему тем же.

– Не хотелось бы вмешиваться во что-то личное, – сказал он, – но нельзя ли мне присесть?

Кэти покраснела до корней волос.

– Видишь? – обратилась она к Хью. – Мы выглядим как идиотская парочка.

– Нет, это не так, – рассмеялся Хью и похлопал Дэна по плечу, оставляя руку на сиденье Дэна, – это означало, что его рука обвивала Кэти. Только нежелание унижать его перед Максин заставляло Кэти молчать.

– Мы похожи на парочку?

– Хью! – прошипела Кэти.

– Почему ты так реагируешь? – спросил Дэн. – Пытаешься это скрыть?

Хью снова рассмеялся, на этот раз длинно и громко. Кэти могла бы поклясться, что слышала, как Максин что-то прошептала Дэвиду, но не видела ничего, потому что Хью полностью все ей заслонял. Вообще-то, он практически сидел у нее на коленях.

Внезапно струнный квартет заиграл «Прибытие королевы Шебы», и гости встали. «Слава богу», – подумала Кэти. Она повернулась посмотреть на невесту и краем глаза увидела Дэна. Он был бледен, как Сэнди немного раньше. При воспоминании о Сэнди Кэти почувствовала, как внутренности у нее завязываются в узелок. Как, черт побери, Сэнди поняла, что этот мужчина – тот самый? Она посмотрела на жениха, который стоял теперь лицом к невесте с довольной улыбкой на губах. С Сэнди все будет хорошо? Кэти поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть невесту над головами гостей, когда она появится.

А потом она увидела ее. Она ожидала, что Сэнди будет испуганной или напряженной, но Сэнди лучилась счастьем. Куда делась курящая, дрожащая, потеющая девушка из гостиничной комнаты? Сэнди увидела Кэти и улыбнулась ей. Улыбка была такой счастливой, что Кэти почувствовала эмоциональный подъем. Она верила в будущее Сэнди, любовь, романтику, удачу и жизнь. Она любила всех в этой комнате, любила родителей и собак, Сьюки и работу, и хотела, чтобы Хью и Максин снова были вместе. Свадьба – это чудо. Она подумала о том, через сколько времени Сэнди решит завести ребенка. Сэнди будет матерью! Она даст жизнь новому созданию, новому чуду.

Хью протянул ей платочек.

Сэнди подошла к алтарю, украшенному маргаритками, и посмотрела на человека, который через мгновение станет ее мужем. Она скромно держала свой свадебный букет и медленно откинула с лица вуаль. Сэнди была невестой. Она стала женщиной.

Стоя в саду с розами сорок минут спустя, Кэти почти не могла говорить с Дэном. Он пил шампанское, как человек, умирающий от жажды, и почти не принимал участия в беседе, которую навязывал им обоим Хью, разговаривая так громко, чтобы слышала Максин. Все глаза смотрели на сияющую невесту, а она переходила от одной группы гостей к другой. Наконец она подошла к Кэти. Они закричали и подпрыгнули в воздухе. Кэти спросила, как она себя чувствует. Сэнди чувствовала себя прекрасно, она просто порхала на крыльях. Она никогда еще не была так счастлива. Кэти взвизгнула от восторга. А как это – быть невестой? Замечательно. Это самый счастливый день в ее жизни. Кэти снова взвизгнула от восторга. А как она чувствует себя в таком платье? Отлично. Она чувствует себя сказочной принцессой. Кэти снова взвизгнула. А что у нее в невестином кошельке? Сэнди остановилась, нахмурилась, а потом открыла кошелек.

– Сигареты, таблетки, тампоны. Кэти перестала визжать.

– Моя голова меня убивает, – вздохнула Сэнди, – какая-то агония. У меня жуткие менструальные боли, и мне жутко хочется прилечь. Кроме этого, – улыбнулась она, – я на седьмом небе от счастья.

Кэти, Хью и Дэн быстро стали неразлучной троицей. Впрочем, не менее быстро они стали напившейся троицей. В течение двух часов, пока фотографировали жениха и невесту с семьями, друзьями и всеми остальными, гостям подавали шампанское. Канапе разлетались так быстро, что их почти невозможно было попробовать. Кэти и Дэн пытались убедить Хью поговорить с Максин, но он их не слушал.

– Я очень занят тем, что радуюсь за нее, – отвечал он на все их уговоры.

Когда все гости медленно двинулись на свои места за столиками, Кэти уже начинала нервничать, и, когда они втроем подошли к своему, она поняла, что для этого были веские причины. Мало того, что ей предстоит сидеть за тем же столиком, что и Хью, так вдобавок за этот же столик сядут Дэн, Максин и ее новый парень Дэвид. Другие три человека за столиком и представить себе не могли, на какое минное поле ступила их нога.

Хью, Дэн и Кэти стояли возле своего столика, неверяще глядя на свои места. И пока они думали, что вообще можно сказать по этому поводу, подошли Максин и Дэвид. Все сделали вид, что не видят друг друга. «Какое счастье, что мы вместе», – пробормотал Хью на ухо Кэти и, положив руку ей на талию, подтолкнул к ее стулу. Кэти могла поклясться, что когда она садилась, то видела, как Максин бросила на нее испепеляющий взгляд. «Отлично, – подумала она, – к среде я точно умру».

Думая, что поступает правильно, Кэти начала разговор, пытаясь разбить лед. В конце концов, это свадьба, посреди их стола стоят маргаритки и все такое.

– Привет, – окликнула она Максин, пытаясь придерживаться дружелюбного тона, – давно не виделись.

Максин посмотрела на нее и перевела взгляд на Хью.

– У тебя не заняло много времени прыгнуть на мое место, не правда ли?

Кэти почувствовала, как у нее распахнулись глаза от такого ответа. С одной стороны, это не имело значения, но это говорила Максин Уайт! Та, которая задавала глупые вопросы на лекциях, с плечами, как у вешалки, и так далее. Кэти почувствовала себя униженной.

– Насколько я помню, – услышала Кэти голос Хью, – тебе понадобилось гораздо меньше времени. Ах да, – продолжал Хью, – я забыл. Мы только что закончили украшать дом, и плотник больше был не нужен. – Он посмотрел на Дэвида. – Привет. Рад тебя снова видеть.

Дэвид кивнул, кашлянул и отвернулся.

– Мы с Хью только друзья, – тихо сказала Кэти.

– Эй, – вмешался Дэн, – ребята, вы на свадьбе. Максин взглянула на него, в то время как все остальные посмотрели на свои тарелки, и снова повернулась к Хью:

– Так, значит, она всегда была у тебя под боком?

– Я? – каркнула Кэти, внезапно потеряв голос.

– Да, так и было, – подтвердил Хью и добавил: – Меряешь всех своим… сантиметром.

Оркестр умолк, и всех попросили встать в честь жениха и невесты. Они прошли по залу к своему столику под громовые аплодисменты. Гости снова сели.

– Ты имел в виду «своей меркой», – прошипела Максин так громко, что гости трех стоящих рядом столиков повернули головы.

– Ну, – улыбнулась Кэти Хью, – я же говорила.

– Это не твое дело, – с ненавистью выплюнула Максин, – это между мной и Хью.

Кэти хотела что-то сказать, когда снова вмешался Дэн.

– Вообще-то, – произнес он, – это цепляет нас всех, а мы все пришли повеселиться на свадьбе. Если вам хочется поругаться, то выйдите отсюда и ругайтесь сколько влезет.

– Это кто такой, черт побери? – спросила Максин. – Судья Дредд[7]?

Кэти неожиданно рассмеялась и повернулась к Дэну.

– О да, – сказала она, – это явно сработало.

– Вы только посмотрите, – лицо Максин скривилось в полуулыбке-полугримасе, – она работает на два фронта! Прямо как в колледже.

Кэти чуть не задохнулась от шока и боли. Она ждала, пока кто-нибудь не поставит Максин на место, но стояла тишина, нарушаемая лишь звоном бокалов, поднимающихся за здоровье молодоженов.

За столиком номер двенадцать не столько ели, сколько пили. В конце ужина уже никому не было важно, кто на кого сердит. Они были на свадьбе, где можно было бесплатно напиться.

Потом начались танцы. Кэти не удивилась, когда три незнакомых человека смылись от их столика в бар. Дэн сразу же пошел поговорить с молодоженами, оставив ее с Хью, сумасшедшей женщиной и плотником. Кэти приготовилась ко второму раунду, но тут плотник встал, протянул руку Максин, и та, грациозно поднявшись, отправилась с ним на танцплощадку. Кэти, и Хью переглянулись и посмотрели на Максин с ее новым мужчиной, которые, казалось, были полностью погружены в сальсу.

– Ладно, – нечленораздельно пробормотал Хью, с трудом поднимаясь на ноги и закатывая рукава.

– Нет! – воскликнула Кэти, пытаясь снова усадить его. – Она этого недостойна.

– Я хотел пригласить тебя потанцевать, – замигал Хью.

– Хью, – сказала Кэти, – ты не сможешь.

– Пожалуйста, – он взял ее за руку, – не отказывай мне в этот недобрый час.

И она позволила отвести себя на танцплощадку. Хью не умел танцевать сальсу, но вспомнил, что умеет танцевать ламбаду. Он так плотно прижался к Кэти, что ей показалось, будто они собираются сделать ребенка под музыку. Она пыталась отодвинуться, но усилия ее были тщетны.

Во время танца у нее было достаточно времени подумать о том, почему она чувствовала себя в долгу перед Хью, и решить, что ее вежливостью явно злоупотребляли. Казалось, что ей снова четырнадцать. Она слегка наклонила голову назад и посмотрела на Хью. Его глаза были закрыты. Она позвала его по имени, и он немного отстранился, впервые за время танца.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я вела двойную игру в колледже? – спросила Кэти.

– Что? – удивленно спросил он. – Конечно нет. Сиреневое платье мелькнуло рядом с ними.

– Я никогда не хотела причинить тебе боль, – сказала Кэти дрожащим голосом.

– Я знаю, дорогая, – ответил он.

– Я просто испугалась.

– Я знаю.

Он посмотрел на нее и улыбнулся, а она положила голову ему на грудь, с ужасным ощущением того, что он мог ее поцеловать.

Когда музыка закончилась, она попыталась подтолкнуть Хью обратно к столику, но он упрямо отказывался идти. Она поискала глазами Дэна, который, естественно, наблюдал за ними. Она поманила его, и Дэн медленно подошел. Он действительно прекрасно выглядел в костюме, и Кэти невольно залюбовалась его статной фигурой. Он был красив, особенно сейчас, когда ослабил галстук. Она смотрела, как он продвигался между танцующими, пока наконец не подошел к ним.

– Ага! – изрек Хью, хлопнув Дэна по спине. – Тот самый Дэн!

Кэти быстро ввела Дэна в курс дела – Хью нужно уложить в постель (Хью замигал), но сама она явно с этим не справится (Хью нахмурился и покачал головой). Если бы Дэн мог помочь ей поднять его по лестнице, она откроет дверь апартаментов, они уложат Хью на диван, а потом снова вернутся вниз. Только чтобы никто этого не заметил.

Без лишних разговоров Дэн взял Хью под мышки, а Хью обхватил Дэна за плечо. Кэти побежала за сумочкой. Хью посмотрел на Дэна. Дэн посмотрел на Хью. Хью улыбнулся Дэну. Дэн улыбнулся Хью.

– Знаешь, – сказал Хью, – она очень особенная девушка.

– Я знаю.

– Очень-очень особенная.

– Ну, пойдем, – сказала подбежавшая Кэти.

– Я рассказывал Дэну… – начал было Хью. – О, Дэнни, – пропел он и замолчал.

Они протащили его по залу, мимо регистрационной стойки к дубовой лестнице.

– Погоди минутку, – сказал Дэн, усаживая Хью на нижнюю ступеньку, – давай немного отдохнем.

Они сели по обе стороны от Хью.

– О, – сказал Хью, устраиваясь поудобнее, – хорошо.

Кэти и Дэн переглянулись через его обессиленное тело и улыбнулись. Когда Хью захрапел, Кэти захихикала, но Дэн ее не поддержал.

– Давай побыстрее утащим его наверх, – сказал он, вставая, – а то так и просидим здесь всю ночь.

Они растолкали Хью, и он вновь повис на них обоих.

– Привет, – улыбнулся он, открывая глаза, – уже утро?

Наконец они добрались до апартаментов, и Дэн прислонил Хью к стене, пока Кэти открывала дверь. Она показала, где стоит диван, но Хью подошел к кровати и свалился на нее.

– Нет-нет, – запротестовала Кэти, – он обещал, что будет спать на диване.

– Ну, – сказал Дэн, – теперь он будет спать здесь.

Они сели по обе стороны от Хью, который снова начал тихо и мелодично похрапывать. «Это честно, – подумала Кэти. – Он заплатил за номер, так что придется спать на диване. В конце концов, диван выглядит достаточно удобным».

– Да, – тихо сказала она, – ты прав.

– Я пошел, – сказал Дэн и вышел из апартаментов. А Кэти расстроенно смотрела на Хью, который, к ее удивлению, вдруг открыл один глаз. Она еще больше удивилась, когда он вдруг открыл второй глаз. А потом – улыбнулся.

– Дин-дон, – сказал Хью.

21

– Что ты делаешь?

– Ничего!

– Тогда перестань двигать рукой!

– Я не двигаю рукой. Посмотри!

– Другой!

– Просто расслабься.

– Хью, мне не четырнадцать лет, отпусти меня.

– Тс-с-с.

– Отпусти меня, или я дам тебе в челюсть.

– Я люблю тебя.

– Мне это неважно.

– О… – Это явно было неожиданно.

– Это невозможно, – продолжала она, – ты пьян, и ты все еще огорчаешься из-за Максин.

– Нет! – закричал Хью. – Я люблю тебя. Я тебя всегда любил.

– Не будь смешным.

– Я не смешной. Я тебя люблю.

– Мне это неинтересно.

– Ты должна поверить мне.

– Хью, ты меня не слушаешь. Я не собираюсь вступать в дебаты на эту тему.

– Что?

– Да неважно, я все равно выиграю. Ты лучше отдохни…

– Обещай мне одну вещь.

– Нет!

– Ты – моя должница!

– Я ничего не должна тебе, Хью Пенроуз, – вздохнула Кэти. – Я просто закончила отношения, которые мне не подходили. У тебя нет никаких моральных прав…

– Да замолчи ты, я имел в виду, что я привез тебя сюда и предоставил место в комнате.

– А. Да, точно.

– Спи со мной.

– Что? Ты… – снова вздохнула Кэти.

– Я имею в виду просто спать. В одной кровати. Я так одинок…

– Я начинаю понимать, – сказала Кэти, – тебе нельзя доверять.

Хью снова откинулся на кровати и мелодраматично вздохнул:

– Кэти, Кэти, Кэти, Кэти…

– Что? Что? Что? Что?

– Просто «Кэти, Кэти, Кэти, Кэти», – снова вздохнул он.

Кэти выругалась и встала, но Хью снова потянул ее на кровать и, когда она упала рядом с ним, поцеловал ее в щеку. Кэти твердо оттолкнула его, и он распластался на кровати.

– Я ухожу, Хью, – сказала она.

– Позволь мне сказать тебе только одну вещь.

– Нет.

– Да.

– Нет, – сказала она, вставая на ноги.

– Да.

Кэти подошла к двери и, чувствуя себя относительно спокойно вблизи от нее, решилась.

– Ладно, говори, что хотел.

На мгновение повисла тишина, а потом Хью громко и смачно рыгнул.

* * *

Возвращение оказалось долгим. Всю дорогу по коридору и лестнице Кэти поддерживала юбку, размышляя о том, какой сукой была Максин и как страдал из-за нее Хью. Она снова переживала то обвинение, которое кинула ей Максин за столом. Издевательское обвинение. Проходя мимо темной регистрационной стойки, Кэти вспомнила, как удивился Дэн, узнав, что она бывшая девушка Хью. Она подумала, что, возможно, Дэн тоже считал, что они с Хью «вместе». Проходя по комнате, где пару часов назад состоялась свадьба, она раздумывала над тем, подсознательно или сознательно она противопоставляла Дэна и Хью. И вообще, она когда-либо в жизни делала такое? Обнаружив, что подошла к банкетному залу, она остановилась. Почему, встречаясь в разное время с многими парнями, она не смогла создать и сохранить длительные серьезные отношения?

Она постояла перед дверью в зал, не открывая ее. Может, просто пожелать Сэнди спокойной ночи и пойти спать? Ей не хотелось снова встречаться с Дэном. А потом молодая пара открыла дверь изнутри и, улыбаясь ей, любезно пропустила ее вперед. На мгновение задержавшись в дверях и посмотрев на напившихся гуляк, в которых превратились чинные гости, она прошла внутрь, опасаясь оглядываться по сторонам, чтобы не столкнуться с Дэном. Ей не стоило возвращаться сюда. Нужно было просто лечь спать на диване в апартаментах.

И тут ее заметила Сэнди, помахала рукой и двинулась навстречу. Они обнялись, и Сэнди потащила Кэти на танцплощадку. Позже Кэти пожалуется Сьюки, что у нее не было выбора, кроме как кричать Тарзаном вместе с Сэнди.

Это был запоминающийся момент. Гости решили, что пора становиться в кружок вокруг невесты, и Кэти не видела альтернатив – так она пожалуется позже Сьюки, – кроме как присоединиться к ним.

Когда все закончилось, она, пошатываясь, пошла прочь от танцплощадки. Все, она свой долг выполнила, никто не мог обвинить ее в том, что она кому-то что-то испортила. И тут она увидела Дэна, который сидел и смотрел на нее.

– Ты ведь тренировалась, правда? – спросил он.

– Нет, я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Понимаешь, – возразил он, – крик Тарзана. Перед зеркалом, всю неделю.

Он улыбнулся, придвинул поближе еще один стул и достал откуда-то бутылку вина.

– Я его припрятал, – сказал он, наполняя ее бокал.

– Жалко, что ты не подошел ко мне перед Сэнди.

– Ха! Я никогда не пропустил бы такое шоу.

Кэти сделала глоток вина.

– К счастью, – он показал ей фотоаппарат, – у меня есть сувенир для нашего кафе.

– Ты смеешься, – сказала Кэти, глядя на фотоаппарат.

– Нет, – улыбнулся он, – вообще-то, я использовал все кадры.

Она попыталась добраться до фотоаппарата, но Дэн держал его слишком высоко. Ей не хотелось упасть на него, так что от этой затеи пришлось отказаться. Тем не менее она попыталась испепелить его взглядом.

– О, – сказал он, – это ужасно. Ты играешь со мной, как говорила Максин?

Ее лицо выдало ее чувства, и Дэн сразу же извинился и сказал, что пошутил. А Кэти внезапно замерзла и почувствовала ужасную усталость. Когда она задрожала, Дэн снял пиджак и набросил его ей на плечи.

– Я не «вместе» с Хью, – тихо, но твердо сказала Кэти, глядя в пол.

– Это пока, – улыбнулся Дэн.

– О господи, пошли же человеку немного ума.

– Не то чтобы мне было интересно… – сказал Дэн, – да и не мое это дело… Но скажи, почему вы флиртуете?

– Я не флиртую, – покачала головой Кэти, – просто тяжело оттолкнуть друга, когда ты и так знаешь, что ему плохо.

Увидев вопросительный взгляд Дэна, Кэти продолжила:

– Люди всегда обвиняют в таких ситуациях женщину. Но это не их вина, что мужчины их используют. Посмотри, если все перевернуть, то представь ситуацию: уязвленная женщина использует мужчину, чтобы чувствовать себя лучше, потому что ее бывший парень, которого она все еще любит, приводит свою новую девушку. Кого ты обвинишь – мужчину или женщину?

– Не знаю, – нахмурился Дэн.

– Конечно, ты не знаешь, ты же настоящий шовинист.

– Не поэтому. Просто я пьян.

– В любом случае, – сказала Кэти, – я сделаю все, чтобы помочь Хью.

– Почему?

– Он мой бывший, – пожала плечами она.

– Ну и что? Я не разговариваю ни с кем из своих бывших.

– Может быть, я просто лучше тебя, – ответила Кэти.

– Сказано немного экстремально.

Она подумала об этом, допила вино и налила еще один стакан.

– Думаю, – осознала она, – это потому, что я чувствую себя виноватой.

– Виноватой?

– Да.

– В чем?

– В том, что рассталась с ним в колледже.

– Почему? Ты сделала что-то ужасное?

– Ну, не совсем, просто что-то немного неожиданное.

– Так почему ты чувствуешь себя виноватой?

– Потому что, – медленно сказала она, – он начал говорить о свадьбе, и, вместо того чтобы нежно ворковать, я испугалась и сбежала.

– Что? Еще до десерта?

– Нет. Но ночь еще не закончилась.

Дэн тяжело вздохнул, осушил бокал и вновь налил вина.

– Вообще-то, – вслух размышляла Кэти, – я сделала это так неожиданно, что Хью начал встречаться с девушкой, над которой мы с ним все время смеялись.

– Что? Максин?

– Да. Она была любимым предметом насмешек.

– Ага, – сказал Дэн. – Значит, ты ревнуешь. А это твоя месть!

– Что?

– Да ладно тебе. Часть тебя наверняка была поражена его выбором. Как долго они были вместе?

– С тех пор и были.

– Так, – Дэн набрал в легкие побольше воздуха, – дай мне вникнуть… Значит, ты и Хью были вместе десять месяцев…

– Откуда ты знаешь, что…

– Хью говорил. А потом, когда вы расстались, вместо того чтобы впадать в депрессию или плакать и просить тебя вернуться, он нашел свое счастье в объятиях вашего любимого предмета насмешек. Так. Ужасно. И что это говорит о тебе?

– Это значит, что я и Максин не слишком ладим между собой, – отворачиваясь, чтобы он не заглянул ей в глаза, сказала Кэти.

Дэн подался вперед.

– Извини, – он положил руки ей на сумочку, – я просто немного отомстил за себя самого. За то, что ты бросила меня на самом худшем свидании в моей жизни. И меня же в этом обвиняешь.

– Я не обвиняла тебя, – хрипло сказала Кэти.

– Может быть, – ответил Дэн, – однако себя ты точно в этом не винишь.

Кэти откинулась на стуле и фыркнула. Сколько там вина осталось? Она подняла бутылку, снова наполнила бокал и посмотрела на Дэна. Или, правильнее говоря, на них обоих. Так, теперь у нее есть шанс все объяснить. Вот чем хороши свадьбы – можно расслабиться, напиться и поговорить о наболевшем.

– Послушай, – начала она.

– Жду с нетерпением, – еще больше подался вперед Дэн.

Она опустила глаза и принялась рассматривать свои руки.

– В колледже мне было легко ходить на свидания, там это не было так ужасно – там все просто случалось. Как-то натурально.

– М-м.

– Я не люблю свидания. Я имею в виду, что не знаю, как себя вести. Мне тяжело быть естественной в таких неестественных ситуациях.

– Это как азартная игра, – сказал Дэн, – очень похоже.

– Ты, – Кэти набрала побольше воздуха, – т-ты мне нравился. Очень нравился. Так нравился, что я до смешного изнервничалась. Когда мы встретились, я не могла ничего сказать, как будто язык проглотила, и чем дольше я молчала, тем труднее мне становилось что-то сказать. Я почти не могла дышать. А потом, когда ты пошел в туалет…

Она осеклась. Нет, нельзя говорить ему, что позвонила Джеральдина, он может подумать, что Кэти специально настраивает его против нее. Дэн налил ей еще вина, и, взяв бокал дрожащей рукой, она сделала большой глоток.

– Спасибо, – быстро сказала она, – так вот, потом мне позвонила подруга, наболтала глупостей и напугала меня.

– Напугала? – тихо спросил Дэн. – Глупости про меня?

– Нет. Это звучит сейчас так глупо. Это была всякая фигня про будущее. Она просто нажала на кнопки, и не вовремя. Это, наверное, звучит так смешно, – снова опустила голову Кэти.

– Нет-нет. Не звучит. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– В общем, я впала в панику. Теперь я понимаю, что у меня был самый настоящий приступ паники. Чувствовала себя так, будто меня хватил инфаркт. Я просто выскочила из ресторана, и, если бы практически сразу не подъехало такси, ты нашел бы меня на скамейке напротив. Дома я свалилась на кровать и не слишком хорошо помню, что еще тогда происходило.

– Вот черт.

– Привлекательно, не правда ли? – Она криво усмехнулась и отпила еще немного. – Теперь ты знаешь, почему я не хотела говорить тебе.

Дэн грустно улыбнулся.

– В любом случае, ты можешь себе представить, – продолжала Кэти, – мне было ужасно стыдно. Во-первых, я знала, что свидание получилось кошмарным, а во-вторых, потому что я увидела тебя потом с Джеральдиной…

– Что означало…

– Это было полностью приемлемо, – подняла она руку, – она была твоим другом, да и даже если бы нет, ты был мне ничего не должен.

– М-м-м.

– Но больше всего меня расстроило то, что ты встретился с Джеральдиной на следующий же вечер. Получается, ты несерьезно относился к свиданию со мной… Я просто не смогла позвонить и объяснить, что произошло. Я решила, что лучше ты будешь считать меня сукой, чем дурой, от которой ты просто сбежишь.

Лед растаял. Кэти посмотрела на Дэна и обнаружила, что он ближе, чем ей казалось.

– Спасибо, – сказала она. Вернее, сказала бы, если бы губы Дэна не прижались к ее губам. Так что вместо «спасибо» у нее получилось «спфмф».

Но она знала, что он понял, что она имела в виду.

* * *

В списке Лучших Поцелуев Кэти был только один, который мог сравниться с происходящим сейчас. И, по странному совпадению, это был поцелуй того же человека, с которым она целовалась. Впрочем, первенство все-таки принадлежало этому. И вдруг он прекратился. Кэти открыла глаза.

Дэна не было. Вернее, он уже встал.

– Мне надо выпить, – сказал он и исчез в направлении бара.

Она подумала о том, что, возможно, он найдет еще бутылку вина, и вдруг ощутила нарастающую вибрацию, перешедшую в странную сильную дрожь, охватившую все ее тело. О господи! Она снова почувствовала приступ паники. Или это была любовь? То самое чувство, которому посвящают стихи? Неужели она нашла наконец святой Грааль поцелуев?

Нет, это был всего лишь мобильник. Кто-то написал ей. Она вытащила мобильник из кармана и прочитала сообщение:

Нашли мне свадебное платье!!! Ходили с твоей мамой!!! Чувствую себя намного лучше! Передай привет Кэти. Твоя невеста. Дж.

Она не знала, кто такая Дж., которая собиралась замуж, была знакома с ее матерью и была ее невестой. И вдруг она поняла, что вытащила мобильник из кармана пиджака, а значит, он принадлежал Дэну. А Дж. означает Джеральдина. И Джеральдина ходила выбирать свадебное платье. Значит, Дэн обручен с Джеральдиной. И целовал он ее, будучи обрученным с Джеральдиной. А она раскрыла ему сердце. И он использовал ее, в то время как был обручен с Джеральдиной.

Кэти встала, отключила мобильник, положила обратно в карман пиджака, повесила пиджак на спинку стула, взяла свою сумочку и побежала к себе в комнату.

22

Не прошло и пяти минут, как расстроенная Кэти поняла, что забыла ключи в апартаментах, когда укладывала Хью в кровать. Она постояла перед закрытыми дверями, надеясь что-то придумать, и на нее снизошло озарение. Она поймает попутку и поедет домой. Но, неожиданно услышав, что в комнате работает телевизор, она постучала в дверь. Дверь открылась, и показался Хью, всем своим видом олицетворяющий удивление. Очень сексуально, если вы любитель такого выражения лица. Но только не для Кэти.

– А, Кэти, – улыбнулся Хью. – Кто там? Господи.

– Это я, – сказала она, проходя мимо него в комнату.

Работал телевизор, но все остальное в комнате выглядело так же, как до ее ухода. Даже Хью выглядел так же, разве что теперь он был в вертикальном положении. Он озадаченно посмотрел на телевизионный пульт, лежащий на кровати, где он спал, и почесал затылок.

Кэти подошла к кровати, взяла пульт и выключила телевизор.

– Я буду спать на диване, – сказала она, забирая с кровати свои вещи, оставленные там раньше.

– Что, со мной? – заулыбался Хью.

– Нет. Ты спишь на кровати.

– Да? – удивился Хью и посмотрел на кровать. Кэти прикрыла глаза. У нее совсем не было настроения на все эти игры.

– Хью, – начала она.

– Кэти.

– Где ты будешь спать?

Она почти слышала, как щелкают шестеренки у него в мозгах.

– Когда ты спишь, – провозгласил Хью, – где ты обычно это делаешь?

Она нахмурилась, а Хью вдруг заплакал.

– Не знаю, – прохныкал он.

Она обняла его, как ребенка. А потом осторожно, но твердо толкнула его на кровать и, пройдя в другую комнату, закрыла за собой дверь.

Две минуты спустя зазвонил телефон, и проснувшаяся Кэти соскочила с кровати. Поискав телефон на столике у кровати, она подняла трубку и зажгла лампу.

– М-м? – прохрипела она.

– Привет! – услышала она слишком бодрый и довольный для пяти утра голос. – Это служба побудки.

Кэти прокаркала что-то в трубку, давая понять, что проснулась, и только с третьей попытки смогла повесить трубку на рычаг. К тому времени она полностью проснулась. Очень умно будить людей по утрам. Она посмотрела на часы: восемь утра. Черт. Какого черта нужно встречаться с молодоженами за завтраком? Она сильно сомневалась, что новобрачным захочется спускаться к завтраку после брачной ночи, да и все остальные тоже не слишком этого захотят. Пять минут можно полежать. Пять минут. И она провалилась в сон.

И вдруг она проснулась снова. Кто-то стягивал с нее одеяло. Она потянула его обратно, но его снова стянули. Она села и увидела лежащего рядом Хью.

– Привет, – улыбнулся он с закрытыми глазами, – я подумал, что к тебе можно прижаться.

В полдевятого Кэти в одиночестве сидела за столиком на десять персон, изучая меню и заказывая кофе.

Когда десять минут спустя появился Дэн, у нее закололо в боку. Она неприветливо посмотрела на него. Он был обручен. Когда он сел напротив нее, Кэти отвернулась.

– Доброе утро, – сказал он.

Кэти попыталась что-то беспечно ответить, но слова застряли у нее в горле.

– Ну, – сказал он, – то ты ее видишь, а то ее уже нет. Это входит в привычку, так?

– Что, прости?

Он обручен! Кэти не знала, что больше ее раздражало – тот факт, что он был обручен, или то, что она должна была притворяться, что ничего не знает. Просто не верилось, что он сидит тут рядом, тайно обрученный, как какой-то антигерой Джейн Остин. Она чувствовала на себе взгляд Дэна и сделала над собой усилие, чтобы выдавить улыбку.

– Я думала, что ты ушел пить, – отстраненно сказала она.

– Я принес нам обоим выпить. Я думал, мы сможем поговорить.

– О чем? – спросила она, кладя в рот кусок круассана. – О твоем обручении?

– О чем? – недоверчиво переспросил Дэн.

– Но ведь не о поцелуях же, – сказала она, проглотив круассан.

– После всего того, что ты сказала мне… – покачал головой Дэн.

– О господи, – рассмеялась она, – я на тебя давила? Это бывает, когда я выпью. Болтаю чепуху так, будто душу выворачиваю. Я не сказала ничего плохого, надеюсь?

Он смотрел на нее.

– Не волнуйся, – заверила она его, поднимая чашку кофе, чтобы прикрыть покрасневшие щеки, – я ничего не скажу Джеральдине. У меня есть более серьезные секреты, чем этот.

Дэн просто продолжал смотреть на нее, и вдруг сзади две руки накрыли его глаза.

– Угадай кто, – пропела Сэнди ему в ухо.

– Кто? – подыграл Дэн.

– Я вчера вышла замуж.

– Э-э…

Сэнди это казалось безумно смешным, и, похихикав Дэну в ухо, она присоединилась к другим гостям за столом, которые героически пришли посмотреть на новобрачную.

Когда несчастный Хью спустился к ним, он был расстроен и никак не мог понять, почему Кэти злится на него. Что случилось между ними вчера? Ему не стоило пить ту последнюю бутылку. Когда Максин без своего плотника вышла к завтраку, он даже не мог использовать эту возможность и просто сидел, горестно глядя на чашку горячего черного кофе.

Новобрачный появился час спустя, когда столы уже были полными. Разговоры поутихли, когда подали завтрак, а кофе постепенно был выпит. Поев, Кэти все еще пыталась сдержаться и не поздравить Дэна с обручением, а Дэн не мог нарадоваться тому, что благодаря обручению он защищен от Кэти Симмондс. Когда Хью допил четвертую чашку кофе, они договорились насчет поездки домой, и Дэн пошел паковать вещи. Кэти подождала десять минут, прежде чем подняться в свою комнату.

Путешествие домой было таким же тошнотворным, как и раньше, разве что теперь тошнило всех троих. Хью высадил Дэна первым, и тот, не оглядываясь, пошел прочь от машины. Потом Хью отвез Кэти. Та попыталась последовать примеру Дэна, но, подумав о том, как плохо чувствует себя Хью, не стала слишком быстро выпрыгивать из машины и бежать к своей квартире.

Она плакала все время, пока принимала ванну. А потом позвонила Сьюки. Приблизительно в 18.46 Сьюки узнала, что был Еще Один Поцелуй, а в 19.01, побив все рекорды, она уже стояла у дверей квартиры Джона и Кэти. Джон присоединился к ним приблизительно в 19.10, так что у них было целых два часа поговорить, пока не начался их любимый «Большой брат».

23

Двадцать минут спустя, в 19.30, Мэтт стоял у дверей «Гнат и Пэррот», украдкой заглядывая в окна – не пришла ли Дженнифер. Он пришел раньше. Может, пойти пока пройтись? Или использовать возможность и что-нибудь выпить? Он открыл дверь паба и почувствовал запах дыма и алкоголя. Войдя внутрь и подойдя к стойке, он попросил пива и подумал о том, что предпочтет она. Когда его заказ был оплачен, он пересчитал наличные, удостоверяясь, что денег достаточно. Кроме того, он принес с собой сигареты. Только десять. Вообще-то, он не курил, только в компании. А сегодня у него была компания.

Держа в руке стакан, он поискал глазами место – свободных укромных уголков не было. Посмотрев на часы и увидев, что все еще рано, он сел поближе к одному укромному уголку, где обнималась какая-то парочка. Но, поскольку стаканы их почти опустели, был шанс, что они скоро уйдут. Мэтт принялся потягивать пиво.

– Он обручен? – хором спросили Джон и Сьюки. Кэти задумчиво кивнула, делая большой глоток горячего шоколада.

– С Джеральдиной? Еще один кивок.

– Ну и коготки у этой дамочки, – сказала Сьюки, дрожа от ярости.

– Такое решение принимают вдвоем, – сказала Кэти, глотая шоколад.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – заявила Сьюки.

– Ты видела ее только один раз, – сказала Кэти.

– А такой тип за версту видно, – ответила Сьюки.

– Да уж, – сказал Джон, – даже мне было понятно, что она собирается заполучить Дэна.

– Спасибо, – пробормотала Кэти, – ты закончил книгу?

Джон скривился.

«Как удобно, – подумала Кэти, – когда есть на что перевести разговор».

Заказав стакан воды, Мэтт занял освободившийся укромный уголок. Повезло. Место отличное. Теперь нужна была только Дженнифер. Он снова посмотрел на часы. Она опаздывала всего на полчаса – могло случиться все что угодно. Он вообще пропустил их первое свидание. Возможно, она решила показать ему, как ее обидело его поведение. Бедная девочка. Он представил себя и ее через несколько лет, смеющимися в постели над тем, как он постеснялся прийти на свидание с прыщом на носу. Ее это покорит – «ни один парень не может быть таким чувствительным», – и они займутся страстным сексом. Он выпил воды. Возможно – только возможно – сегодня у нее вскочил прыщ. Да, но у нее нет причин не приходить. Он поймет. Он не такой, как другие ребята. Он сочтет ее даже еще более привлекательной, если она нацепит пластырь, когда они будут целоваться. Он допил воду.

Ему нужно было в туалет. Но что, если кто-то займет место? Или, еще хуже, придет Дженнифер – вбежит, задыхаясь, потому что по дороге сломался автобус, – и решит, что его тут нет? Нет, он не должен выходить. Осталось совсем немного.

Кэти и Сьюки наблюдали, как меняется Джон, когда говорит о своей книге. Казалось, он испытывает страшные муки, когда пытается работать над новым сюжетом.

– Но ведь это не может быть так сложно, – сказала Кэти.

– Иди на фиг, – отозвался Джон.

– Ну, извини, – сказала она, – просто… Ты выглядишь таким озабоченным, а это всего лишь писанина.

Джон стал похож на рыбку, вытащенную из воды.

– Да, – согласилась Сьюки, – это же как читать, только наоборот. Попробуй сходить на пробы, ты и недели не протянешь.

– Да. Или попробуй обслуживать столики, – добавила Кэти.

– Нет, это вы попробуйте написать книгу, – залился краской Джон и встал на ноги.

Кэти ахнула. Конечно! Какого черта она не подумала об этом раньше? Это же всегда было перед глазами, под носом все эти годы, а она не заметила. Прекрасная работа! Идеальная карьера! Не нужно никаких резюме, тренировок, никакой политики, никакого начальства, только решение взять и сделать это – и она сможет совмещать это с работой в кафе! Как Сьюки свои съемки. Она может стать местной знаменитостью! Она посмотрела на Джона. Джон посмотрел на нее.

– Нет, – сказал он.

– Да, – выдохнула Кэти, – могу поспорить.

– Ты не сможешь написать даже один абзац.

– Я покажу тебе! – воскликнула она. – Ты только подожди.

Она побежала в спальню. Две минуты спустя она вернулась.

– Джон?

– Что?

– Можно одолжить твой ноутбук?

Дэн был рад возможности повидаться с матерью. Отец ушел на свою воскресную встречу в клубе, что было хорошо и для него, и для Гарриет – один день в неделю, когда она могла не включать телевизор, слушать радио и вышивать свой гобелен. Она прекрасно провела время с Джеральдиной, правда, была рада вернуться домой. Ей всегда радостно видеть Дэна. Как только он позвонил из гостиницы утром, она сразу же пошла готовить его любимый шоколадный пудинг. Теперь, когда он приехал, она нарежет салат и расскажет ему все о встрече с Джеральдиной. А потом он расскажет ей свои новости.

Выпрямив спину и широко раскрыв глаза, Кэти сидела за ноутбуком. По ее венам струился адреналин – а она еще даже не начала писать. Это будет чудесно. Это будет Именно То, Что Надо. Она найдет себя в мире слов, она взлетит, воспарит, она – будет!

Глупо улыбнувшись монитору, она размяла пальцы и положила их на клавиатуру. Она слышала, что начать – это самое сложное. Именно поэтому она хотела прыгнуть сразу в воду, а не пробовать ее одним пальцем. Так делают дети, еще не знающие страха – а вдруг в воде окажется камень или крокодил? Но для них это не имеет значения, они просто бесстрашно прыгают в воду. Она была смелой, бесстрашной и… голодной. Вот кем она была. Хм-м. Конечно, любому писателю нужна помощь. Как там говорится в известном высказывании? Пытаясь вспомнить, она прошла через гостиную (игнорируя Джона, Сьюки и мигающий телевизор) на кухню поискать пищу для разума. Возможно, высказывания и нет, но оно должно быть. Возможно, это станет ее девизом и он войдет в число лучших цитат. Когда хлеб поджарился, Кэти уже видела свои интервью, напечатанные в разных изданиях. Когда она намазывала один тост маслом и джемом, а второй – медом и сыром, она представляла, как завздыхают женатые мужчины из-за того, что она была для них недосягаемой. Она забрала тосты в спальню и какое-то время просто счастливо жевала. Ах да, а еще люди будут говорить: «Я помню ее со школы/колледжа/работы! Она притворялась, что простая официантка, но все это время писала свой замечательный бестселлер, получивший Пулитцеровскую премию!» Она доела тост и положила пальцы на клавиатуру. Только подумать – всего двадцать шесть букв, а какое невероятное количество возможностей! Это настоящее чудо. Только она никогда не задумывалась об этом до сегодняшнего дня. Но теперь начиналась другая жизнь. Хм, возможно, это и есть то самое выражение?

Сьюки и Джон перестали окликать Кэти после четырех попыток. Черт с ней. Они посмотрят «Большого брата» без нее. Джон бормотал что-то вроде того, что покончит с собой, если Кэти опубликуют раньше него, но Сьюки заверила его, что Кэти вряд ли нарушит свои правила, – она никогда не заканчивает то, что начинала. А потом они смотрели телевизор, мельком обращая внимание на Кэти, которая металась между кухней и спальней.

Опоздав всего на сорок пять минут, Дженнифер появилась в пабе, принося с собой ощущение того, что в этом мире все хорошо. Было ли виновато в том воображение Мэтта или в пабе действительно стало светлее?

– Привет, – улыбнулась она.

– Привет. – Мэтт поднялся ей навстречу, но, почувствовав, что не слишком хорошо держится на ногах, снова сел. – Все в порядке?

– Да, – она отбросила за спину свои шелковистые волосы и села напротив него, – а у тебя как дела?

– Хорошо, – сказал он, решив сходить в туалет попозже, – хочешь выпить?

– Да, пиво.

– Хорошо.

Мэтт медленно поднялся, подошел к стойке и заказал два пива. Ему больше не хотелось пива, но не мог же он заказать пиво только ей, а себе взять диетическую кока-колу. Кроме того, ему не хотелось говорить о том, что он уже дважды делал заказ, пока ждал ее, а еще перед выходом из дому выпил джин. Это могло расстроить ее.

Он медленно вернулся обратно, неся в руках две кружки, поставил их на стол, извинился и пошел в туалет. Он не мог не заметить, что другие парни обращают внимание на Дженнифер, и это заставило его загордиться.

– Мне кажется, тебе понравится платье, – сказала Гарриет Дэну.

– Хорошо, – глядя на стакан виски, отозвался он.

– Наступают пугающие времена, – пробормотала его мать, – наступают пугающие времена.

– Почему ты так говоришь? – спросил Дэн, поднимая голову.

– Я просто вспоминаю, как я себя чувствовала, когда выходила замуж за твоего отца, – улыбнулась Гарриет.

– Ты боялась?

– Конечно! Брак – это нечто пугающее.

Дэн не мог поверить своим ушам. Странное – да, эмоциональное – да. Но пугающее?

– Вы такие смешные, когда молодые, – снова улыбнулась его мать, – вам всегда кажется, что у нас не бывает таких чувств, как у вас. Но ты больше похож на меня, чем кто-либо из всех, кого я знаю.

– Я думал, что похож на отца, – удивленно сказал Дэн.

– На отца? – фыркнула Гарриет. – Ты на него совсем не похож. Ты весь в меня.

Дэн поразмыслил над ее словами, невидящим взглядом глядя в окно.

– Поэтому, – тихо продолжила его мать, – я думала, что ты никогда не женишься.

– Правда?

– Да. Ты – мужская версия меня, и если бы это мне пришлось просить чьей-то руки, я бы никогда этого не сделала.

– Bay.

– Но мы гордимся тобой.

– Я знаю.

– Джеральдина очень особенная.

– Да.

– А бояться – это всего лишь составная часть женитьбы.

– А как ты… Как ты перенесла это?

– Надо просто верить в судьбу, – не колеблясь, ответила Гарриет. – Это должно было случиться. Если бы не должно было, то и не случилось бы.

– Но я не верю в судьбу.

– Ну, значит, надо.

– Тоже правильно.

– Просто скажи себе: это должно произойти. Если бы не должно было, то и не случилось бы. Повторяй это каждый раз, когда засомневаешься.

Дэн подумал о том, что неплохо было бы знать об этом до свадьбы Сэнди. Он вспомнил, как стоял в баре после поцелуя с Кэти. Он волновался, готовясь идти обратно, открыть ей свое сердце так же, как это сделала она, и порвать с Джеральдиной навсегда. Он убедился, что поцелуй с Кэти был не таким чудесным, как он его помнил. Поцелуй был намного лучше. А потом, когда он обнаружил, что она ушла, он помчался в свою комнату, надеясь найти ее там, но Кэти не было. А когда он уже думал бежать обратно, чтобы разыскать ее, он услышал голоса в ее комнате. Она собиралась идти спать с Хью? После этого поцелуя? Она расскажет Хью? Она будет спать с ним?

Когда голоса затихли, он начал тихонько и с перерывами стучать в дверь, надеясь, что Кэти услышит, но это оказалось бесполезно. Полчаса спустя, совсем впав в отчаяние, он вернулся к себе и упал на кровать, все еще переживая их поцелуй. Он спал, наверное, около часа. Проснувшись, он даже не подумал бриться, а просто сходил в душ и оделся. И, прежде чем идти вниз, снова постучал в дверь номера Хью и Кэти. Ответа не было. Он прислонился лбом к двери. Она в постели с Хью? Он этого не переживет. Она снова сделала это с ним.

В отчаянии он решил немного прогуляться, потому что сидеть в своей комнате он больше не мог, да и от их номера ему хотелось быть подальше. Он спустился вниз и с удивлением увидел Кэти, сидящую в одиночестве в столовой и просматривающую меню. Несколько секунд он смотрел на нее, прежде чем набрался храбрости подойти. После завтрака он позвонил Джеральдине. Она была счастлива слышать его, и он почувствовал себя спокойнее и совершенно забыл о чувстве вины из-за поцелуя с Кэти.

Его мать отрезала ему еще кусок шоколадного пудинга. Если она права: что-то, чему суждено быть, сбудется, – это меняет ситуацию. Одно недоразумение можно списать на неудачу. Но два? Если ему суждено быть с Кэти, то такие ужасные вещи не случались бы. Им просто не суждено быть вместе.

Жуя пудинг, он думал о том первом ужасном свидании, которое Кэти называла «приступом паники». А правда ли это был приступ? Он не знал, верить ее словам или нет. Когда она бросила его в ресторане, он никогда еще не был так одинок в своей жизни. Как беспризорник. Как сирота. Это был худший разрыв отношений, о котором он когда-либо слышал. Поэтому когда Джеральдина позвонила ему на следующее утро, он почти упал в ее объятия. Им понадобился всего лишь месяц, чтобы войти в прежний ритм, и он почти не заметил, как это случилось. Он никогда не хотел бы еще раз пережить такую ночь. Но, благодаря все той же Кэти Симмондс, он снова пережил катастрофу. Лучше держаться подальше от таких девушек. Джеральдина подходит ему. Она должна.

Да, он был похож на мать. Он представил себе, какой она была – стеснительная семнадцатилетняя девушка из деревни, выходящая замуж за человека на пятнадцать лет старше нее и уже сделавшего себе имя. Но она это сделала.

– Мама, – осторожно спросил он, – а ты когда-нибудь сожалела о своем выборе?

– Конечно нет, дорогой. Я просто была молодой и глупой, – она хихикнула и прошептала: – Я очень боялась первой брачной ночи.

Написание книги, как показалось Кэти, было похоже на занятие любовью. Нужно было просто расслабиться и дать этому случиться. Бедный Джон, может, поэтому ему так тяжело. Она вздохнула. Наверное, он плохой любовник. Может, даже стоит ему об этом сказать, конечно, осторожно и ненавязчиво. Просто сказать ему, что есть люди, которые рождены, чтобы писать, а есть и такие, что нет. Это как некоторым дано взобраться на Эверест, а некоторые никогда не смогут. Может, у них нет мотивации. Или предназначения. Или они не любят холод. Это неважно. Писать – не значит просто писать. Это значит, что нужно владеть всеми факторами, ни один из которых нельзя упустить, иначе все развалится. Как карточный домик! Точно! Именно на это и похоже писательство. Нужна каждая карта, чтобы построить домик. И нижняя карта не менее важна, чем верхняя, возможно, она даже более важная. А если одна из карт неправильно положена, весь домик просто упадет. Если думать об этом, то понимаешь, как это трагично. «О бедный, бедный Джон», – подумала Кэти и снова положила пальцы на клавиатуру.

Держась за руки, Мэтт и Дженнифер медленно шли к дому родителей девушки. Мэтт был рад тому, что они держались за руки, ведь это доказывало, что она не против его прикосновений, а еще это удерживало его от падения лицом вниз.

Он был рад, что она не чувствовала себя обязанной объяснять ему, почему опоздала на сорок пять минут. Это доказывало, что она ему доверяет, ведет себя с ним непринужденно и очень естественно. Он был очарован ее рассказами о дерьмовой работе и дерьмовых друзьях. Он всегда знал, что они с Евой не такие уж и закадычные приятельницы. Он был немного шокирован тем, что Дженнифер не только была старше его, но и не подрабатывала на каникулах. Она вообще бросила школу и работала на обычной работе, обычный рабочий день. Он решил, что попозже, может, когда она приедет к нему в университет, он попытается убедить ее вернуться к учебе. И она полюбит его за то, что он помог ей изменить жизнь.

Поднимаясь вверх по дороге, он стал напевать какую-то песенку, которая перешла в смех, когда они подошли к дому ее родителей. Она захихикала и зашикала на него, а когда они приблизились к ее дому, положила пальцы ему на губы. Ему так понравилось это, что он запел еще громче. Он не мог поверить – ее пальцы на его губах! И вообще, она так близко. Неужели он поцелует божественную Дженнифер? Он запел еще громче.

Кэти не могла понять литературных критиков. Сначала они возводят тебя на пьедестал, который тебе не нужен, рукоплеща твоему дебюту и называя его чудом, а потом смешивают с грязью вторую книгу, называя тебя «бывшим». Разве они не слышали о «проклятии второй книги»? Как можно наслаждаться своим даром, если полстраны сидит и ждет, когда ты провалишься? Можно поспорить, что ни один из них не сумеет написать книгу. Конечно, легко критиковать кого-то другого, а что, если поставить себя на его место? Надо уметь писать так, чтобы читатели не искали в твоей книге «призраков прошлого». Всех этих бывших парней, и потенциальных тоже, и будущих бывших тоже. И старых друзей, и врагов, и семью, и так далее. А потом все эти вопросы – а правда, что все герои вымышлены? А ты использовала книгу в качестве мести кому-нибудь? А не я ли это в твоей книге? А это твоя мать? А это Дэн?

О! Это слишком много. Понравилось бы им, если бы она публично критиковала их работу? «Я прочитала статью мистера Смита, и это было ужасно. Как и на прошлой неделе, он ужасно неискрен».

А правда, разве каждый писатель наслаждается тем, что пишет? Это один из извечных вопросов. Она просто жертва своего дара. Она не выбирала его, это он выбрал ее.

Кэти положила руки на клавиатуру и начала сначала.

Мэтт был на полпути обратно, прежде чем сумел осознать то, что произошло. О господи, она была богиней. И он чувствовал ее грудь. Мэтт посмотрел на свои руки, воскрешая в памяти момент.

Он просто стоял там, ничего не ожидая, просто ждал, чтобы пожелать ей спокойной ночи и, возможно, если посчастливится, получить поцелуй в щеку, но нет! Она поцеловала его в губы – поцелуем, не оставляющим сомнений, что это еще не все.

А потом, когда он думал, что это все, она неожиданно продала душу дьяволу. Он полностью растворился в мгновении, пытаясь навсегда запомнить его. Вся его жизнь больше не имела значения. Ничего не имело значения. Все было здесь и сейчас. Это было настоящее, это была жизнь, это была смерть, это было…

А потом он ощупывал дрожащими пальцами застегнутую молнию на ее брюках.

Драгоценные секунды были упущены, в доме ее родителей зажегся свет, и она отпрыгнула от Мэтта, отрывая его руки от своего тела, открыла переднюю дверь, улыбнулась и исчезла.

А он стоял и смотрел на закрытую дверь, смущенный и настолько счастливый, что готов был жить вечно, и настолько счастливый, что готов был умереть.

– Привет, – сказал Джон, присаживаясь на кровать Кэти.

Ответа не было.

Кэти сидела за столом, руки висели по бокам, голова лежала на клавиатуре. Неожиданно она подняла голову.

– Ты в порядке? – спросил Джон. – Ты пропустила «Большого брата».

– Угу, – ответила она.

– Как продвигается дело?

– Одно предложение, – голова Кэти снова упала на клавиатуру.

Джон растянулся на кровати и рассмеялся.

– Это ужасно, – простонала Кэти, – я писала это чертово предложение четыре часа, и оно ужасно. Я только что перечитала его после перерыва и… – Она заплакала. – В нем нет глагола.

Джон расправил плечи.

– Добро пожаловать в мой мир, – провозгласил он.

24

Сидя на полу своей квартиры, Дэн отключил телефон и бросил его на диван. Взял листок, лежащий у его ног, и вычеркнул оттуда еще одно имя. Он был рад, что Кэти вернулась в кафе. Он надеялся, что она чувствует себя лучше. Возможно, Сьюки перестанет так странно себя вести. Он тяжело вздохнул. Осталось всего два дня до летней вечеринки в кафе. Рассказать ей обо всем сейчас или уже после? Он понимал, что лучше рассказать ей обо всем прежде, чем об этом узнают остальные. Проблема была в том, что чем больше он откладывал это, тем меньше сил у него оставалось и тем тяжелее было начать разговор. Он даже был не уверен, что найдет в себе силы пойти на вечеринку. А если Кэти воспримет новости хотя бы наполовину так плохо, как Джеральдина, ему, возможно, придется пережить еще одну истерику.

Джеральдина. Еще одна причина волноваться. Ему тяжело было рассказать ей такие плохие новости. Тяжело, потому что он понимал, что ненормально так волноваться из-за того, что приходится поведать плохие новости женщине, на которой собираешься жениться. А причины нервничать были. Вместо того чтобы положить трескающуюся от боли голову на грудь своей невесты, ему пришлось утихомиривать разбушевавшуюся фурию. Вместо того чтобы помочь ему, когда он в этом нуждался, Джеральдина стала его главной головной болью.

Это стало той соломинкой, которая способна переломить хребет верблюду из известной пословицы. Он спрашивал себя, что будет, если ему опять понадобится помощь. Куда идти? К кому обратиться? Он понимал, что такой расклад не слишком хорош для счастливой пары. Он оглядывался назад, на годы, проведенные с Джеральдиной, и думал над тем, почему никогда не просил ее о помощи. Он просто никогда не думал, что она может ему помочь. Ни практически, ни эмоционально, ни психологически. В ее характере этого просто не было.

Это заставило его задуматься о том, какой мужчина ей нужен, и, поразмыслив, он пришел к выводу, что тот должен быть гораздо более толстокожим, чем он; кто-то, кто взял бы на себя всю заботу о женщине; кто удовлетворял бы ее прихоти; кто-то более жесткий, чем он; кто-то, чья уверенность в себе прочно защищена от всего самодовольством. А еще он должен зарабатывать кучу денег.

Все это заставило его задуматься и о том, какая женщина нужна ему, но он никак не мог ничего придумать. Он все еще вспоминал поцелуй Кэти на свадьбе.

Ничего из всего этого не указывало на то, что он не любит Джеральдину или что у них нет светлых воспоминаний о совместном прошлом. Это не означало, что порвать с Джеральдиной будет легко. Он уже пытался когда-то, так что он знал.

Именно в этом месте он всегда возвращался к одному и тому же вопросу: с одной стороны, ее реакция была той соломинкой, которая способна переломить хребет верблюду, с другой стороны, это он был нервным верблюдом, а Джеральдина – соломинкой на его хребте. Сможет ли он расстаться с ней?

Они не разговаривали с ней с тех пор, как он рассказал ей о том, что случилось, и они разругались. Сначала он не позвонил ей, потому что был зол. Потом – потому что предавался размышлениям об их отношениях. А еще позже потому, что размышления о том, что все кончено, превратились в осознание, что это всего лишь еще один крутой поворот. И только в последние полчаса он начал бояться. Потому что, если им суждено быть вместе, ему придется с ней разговаривать.

Так что он попытался не думать об этом.

Дэн снова потянулся к телефону. В его списке оставалось всего два имени, а он уже успел наунижаться больше, чем мог это вынести. Но звонить было нужно. Он слушал гудок телефона с закрытыми глазами и, понадеявшись, что никто не услышит отчаяния в его голосе, набрал номер.

Под сигнал вызова, доносившийся из трубки, он снова задумался. Ему становилось все труднее сосредоточиться, с тех пор как… как что? Он нахмурился. Когда Пол сказал ему, что выходит из дела? Только вчера вечером? А такое впечатление, что прошло несколько недель.

Дэн снова посмотрел на телефон.

Ладно, по крайней мере, это напомнило ему об одной вещи. Он понял, почему уехал из города. Он ясно представил себе свой бывший кабинет, мужчин в ярких пиджаках, оттеняющих их болезненную кожу. Может, в женском коллективе и было сложно работать, но это было гораздо лучше, чем находиться в пропитанном тестостероном офисе.

Он уже собрался повесить трубку, как на том конце провода ответили:

– Чарлз Гордон.

– Чарли! – воскликнул Дэн.

Повисла пауза, во время которой Дэн слышал на заднем плане шум офиса.

– Дэн.

Сердце Дэна екнуло – Чарли уже предупредили.

– Привет, как дела? – как можно более дружелюбно спросил Дэн.

– Не могу жаловаться, не могу жаловаться.

– Хорошо.

– Что я могу для тебя сделать?

– Ну, в общем-то, речь о том, что мы можем сделать друг для друга, – сказал Дэн, ненавидя себя.

Пауза. Он представил, как Чарли показывает сослуживцам, что этот неудачник наконец ему позвонил.

– Я так понимаю, ты уже слышал? – спросил Дэн.

– Да, что-то слышал.

– У нас хорошо идут дела.

– Прекрасно.

– Доходы повысились.

Чарли присвистнул.

– Но у Пола появились другие планы.

– Да, я слышал.

– Мне не хотелось бы тратить твое время, Чарли, я знаю, что ты занят. Хочешь купить половину Пола?

Чарли вздохнул, и Дэн представил, как он откидывается на стуле.

– Я бы хотел, но месяц назад я вложил деньги в недвижимость. Внес залог за квартиру.

– Отлично.

– Пентхауз с видом на реку. Надеюсь, это будет моя крепость.

– Это замечательно.

– Послушай, – добродушно сказал Чарли, – почему бы тебе не прийти сегодня вечером в паб? Там все наши парни будут.

– Да, Майк говорил.

– Ах да, Майки, – заржал Чарли, – каждый вечер говорит что-то другое. Прямо живая мыльная опера. Давай соглашайся. Будет классно.

– Я не смогу.

– Ладно, – сказал Чарли.

– Ну, пока.

– Дэн, послушай.

– Да?

– Будь на связи.

– Конечно.

Связь прервалась, но Дэн еще какое-то время сидел, держа трубку в руках. Он посмотрел на свой листок. Еще одно имя. Потом он посмотрел на свои руки и, секунду поколебавшись, разорвал листок.

Может, надо просто еще раз сходить в банк. Лучше просить управляющего банком, чем старых знакомых. И возможно, посмотрев на их доходы, в банке изменят условия договора. С другой стороны, действительно ли он хотел настолько сильно влезать в долги? Он заставил себя не думать о надвигающейся свадьбе и будущей жене. Может, заложить квартиру? Или продать ее?

Какого черта все это происходит? Всего только несколько месяцев назад он жил беззаботно и свободно, мечтал о чем-то и вдруг – бац! – бизнес, женитьба и финансовые трудности.

Он положил телефон на диван, едва не ударившись о стоящий рядом столик. У него не было сил разговаривать еще с кем-то. Когда телефон зазвонил, он прикрыл глаза рукой и слушал, как включился автоответчик.

Гудок. Щелчок.

Привет, Дэн. Это я, Кэти. Э-э… Я только что узнала, что ты сегодня не придешь, и… э-э… Ну, думаю, нам надо поговорить. Надеюсь, у тебя все в порядке. Пока.

Пауза.

Щелчок.

Он посмотрел на умолкнувший автоответчик и сжал руками голову. Какого черта должно означать это сообщение? Ее голос был и торопливым, и в то же время нежным. Он позвонит ей. Он потянулся было к телефону, но тот снова зазвонил. Дэн застыл.

Гудок. Щелчок.

Привет. Через полчаса я иду на собрание. Позвони мне. Щелчок.

Услышав голос Джеральдины, он чуть не отпрыгнул назад. Разговор с Джеральдиной нужен был ему меньше всего. И что значит это сообщение? Она собирается порвать с ним? Или сменить жизненную позицию и извиниться? Bay! Возможно, ради этого стоит поднять трубку.

Наверное, ему все-таки следует поговорить с ней. Он трус, а она заслуживает лучшего. Или нет? Он положил руку на телефон. Когда телефон зазвонил снова, Дэн почти всерьез начал искать глазами скрытую камеру. Может, Джеральдина его видит?

Гудок. Щелчок.

Ой, привет, это снова я.

Нет, это не Джеральдина. Та же нежность. Та же торопливость.

Э-э, думаю, я забыла сказать, что звонит Кэти.

Пауза.

Пока.

Щелчок.

Он поднял трубку слишком поздно, она уже отключилась. Дэн уселся на диван, не выпуская из рук телефон и ожидая, что тот зазвонит снова. И тот зазвонил.

Гудок, щелчок.

Где ты, черт побери?

Пауза.

Дэниел?

Он сжался.

Ты слушаешь?

Он задержал дыхание.

Думаю, мы оба знаем, что нам надо поговорить. Я нашла прекрасный выход из ситуации. Позвони мне, пока не началось собрание.

Щелчок.

Прекрасный выход из чего? Ядерного разоружения? Арабо-израильского конфликта? Или она хочет предложить отложить свадьбу, пока они не удостоверятся, что, кроме друг друга, им никто не нужен?

Когда телефон снова зазвонил, он помолился, чтобы это была Кэти. На этот раз он ответит ей. Да, на этот раз он с ней поговорит. Включился автоответчик. Он ждал ее голоса, держа телефонную трубку наготове.

Гудок, щелчок.

О, привет, дорогой, это мама. Не хочу тебя тревожить, но хотела сказать, что меня все спрашивают, когда ты женишься. Я говорю, что не знаю и что вы еще не назначили точную дату, но подумала, что тебе будет приятно узнать, что им это интересно. Честно говоря, они меня уже замучили. Папа передает привет. Пока.

Щелчок.

Дэн свернулся калачиком на диване. Вновь зазвонил телефон, и он терпеливо ждал, когда включится автоответчик. Прямо как в каком-нибудь министерстве.

Гудок. Щелчок.

Так, мне надо идти на собрание. Я действительно очень не хотела оставлять это сообщение, но, кажется, именно этого ты хочешь. Ну, пусть будет так.

Пауза.

Я разговаривала с Полом.

Дэн сел.

Я хотела попросить у него номера телефонов парочки твоих бывших приятелей – возможно, они могли бы тебе помочь. Пол сказал, что замолвит за тебя словечко перед твоим бывшим начальником, и он уверен, что тот возьмет тебя обратно. Конечно, он не даст тебе такую же зарплату, но чего еще ожидать? Дэниел, я правда не думаю, что у тебя есть какой-то выбор.

У Дэна отвисла челюсть.

В любом случае, Пол хочет с тобой увидеться. Не вижу ни одной причины ему отказывать. Я встречаюсь с ним в час дня. Думала, что ты захочешь поговорить со мной перед этим. Если что, звони мне на мобильник. Если я не забуду его включить.

Пауза.

Щелчок.

Дэн откинулся на диване. Она пытается ему помочь? Унижая его перед бывшими коллегами? Почему бы ей просто не дать объявление в газету? Может, она так и сделает. Надо запомнить, что не стоит покупать «Файнэншиал таймс». Какого черта? Каким будет ее следующий шаг? Позвонит его родителям? Скажет его отцу, что он плакал? Он выпрямился. О господи! Это не помощь. Это месть. Да! Она наказывала его за то, то он на нее кричал. Или все намного глубже, и она хочет порвать с ним? Он вздохнул. Нет! Он понял, что все это время имеет дело с ненормальным гением. Она делает невозможным их совместное существование, но и не расстается с ним, таким унизительным способом показывая ему, что он просто не способен порвать с ней. А теперь она еще может и сыграть роль жертвы, рассказывая всем, что она сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь ему, даже звонила Полу и просила замолвить за него словечко, и вот как он ей отплатил! Оставил ее у алтаря! А она даже купила платье! О господи, он уже слышал, как она рассказывает эту историю его друзьям. Он зарылся лицом в подушку. Макиавелли может брать уроки у Джеральдины. Гудок, щелчок.

Привет еще раз. Мне правда жаль, что приходится доставать тебя дома, но ты не отвечаешь на мобильник, а мне действительно хотелось бы… ну, свяжись со мной, как только сможешь. Я подумала, что стоит дать тебе мой домашний телефон. Это немного срочно, но не слишком. Просто срочно. Ты поймешь, когда мы поговорим. Так что надеюсь, ты скоро позвонишь. В общем, мой номер…

Пауза. Вздох.

Все, извини.

Щелчок.

Дэн перевернулся на спину и какое-то время смотрел в потолок, повторяя про себя ее слова. Гудок, щелчок.

Привет, дорогой, это снова мама. Отец сказал мне, чтобы я тебя не беспокоила. Извини, дорогой. Он сказал, чтобы я позвонила и оставила еще одно сообщение, чтобы ты не обращал внимания на первое. Мы оба согласились, что на такие вещи не стоит реагировать, особенно когда находишь такую девушку, как Джеральдина. Вы оба должны решить все сами и ни на кого не оглядываться.

Пауза.

У тебя уже много сообщений на автоответчике? Очень долго ждать, пока подключится. В любом случае, надеюсь, все хорошо, и мы оба передаем вам большой привет. В субботу твоему кузену Джонатану исполняется сорок. До свидания, дорогой.

Щелчок.

Дэн подумал, что его сейчас вырвет. Гудок, щелчок.

Все в порядке, друг? Я только что разговаривал с Джеральдиной. Не хочу, чтобы ты думал, что я пристаю к твоей девушке, так что сообщаю, что мы вместе идем на ланч. Хей-хей. А теперь серьезно. Она очень за тебя волнуется. Говорит, тебе было плохо утром. Она боится, что у тебя будет срыв. И я знаю, что ты всех обзвонил, просил помочь. Черт, позвони мне. Не надо делать то, что ты делаешь. Я уверен, мы что-нибудь придумаем. Позвони.

Пауза.

Забудь обо всем. Хей-хей.

Щелчок.

Да, это точно была месть. Гудок, щелчок.

Я забыла оставить номер телефона! Не могу поверить! Я абсолютно ненормальная! Ты, наверное, можешь продать эти сообщения на радиопрограмму. О, отличная идея! Мне нравится.

Пауза.

Ну, в общем, мой телефон: 0208 555 7693, и я буду дома целый вечер, потому что по телевизору хорошая программа.

Пауза.

Надеюсь, это было содержательное сообщение.

Пауза. Смех.

О господи, ты будешь по мне скучать, когда я отключусь. Пока. Увидимся.

Щелчок.

Он закрыл глаза. «Ты будешь по мне скучать, когда я отключусь». Кэти хочет уйти? У нее не будет возможности поговорить с ним? Она была как из другого мира. Та, о которой он когда-то мечтал.

Гудок, щелчок.

Это Кэти. Я имею в виду, что это была Кэти. Предыдущее сообщение. Там, где я дала свой домашний телефон. Кстати, у нас возникла пара чудесных идей насчет вечеринки. Ник специально поработал над этим, а Пэтси была в таком восторге, что чуть не проглотила жвачку. Но это не страшно, потому что Ник галантно предложил ей вытащить жвачку своим языком. Так что, как видишь, ты много пропускаешь. Я просто хотела сказать, что у тебя прекрасная довольная команда, которая надеется скоро тебя увидеть. Ну, ладно. Э-э. Извини, что продолжаю приставать к тебе. Надеюсь, вечером поговорим. Пока.

Щелчок.

Дэн почувствовал, как капля холодного пота соскользнула с его уха и упала на подушку.

Когда его телефон наконец перестал звонить. Дэн встал с дивана, побрился, принял душ, оделся и съел тост. Это показалось огромным достижением. Дэн поехал в банк объездным путем, чтобы не проезжать мимо кафе. Джеральдина и Пол, наверное, вместе обедают, стараясь не радоваться его провалу.

Он не смог повидаться с управляющим банком и подумал, что, возможно, их просто больше не существует. Он встретился с консультантом по бизнесу, у которого не было финансовых проблем, потому что он все еще жил с мамой и не покупал костюмы в дорогих магазинах. Они поговорили, и консультант прямо и честно сказал ему, что им понадобится больше гарантий. Дэн подумал, что вполне может предложить свою почку, но не сумел найти в себе сил шутить. Все тем же кружным путем он поехал домой, а когда приехал, позвонил в кафе и сказал, что не придет. Они этого не заслуживали.

Сам того не зная, по дороге домой Дэн проехал мимо дома Мэтта и, вообще-то, мимо самого Мэтта, который стоял снаружи. Мэтт не заметил Дэна, потому что едва дышал от страха. По правде говоря, такого страха он еще никогда не испытывал. До этого все шло легко. Заставить одноклассников помочь его матери? Проще простого. Разрешить матери прийти на родительский вечер? Фигня. Экзамены? Игрушки.

А теперь все было похоже на кошмар. Возможно, впервые за все время он действительно был напуган.

– Я хорошо выгляжу? – спросила Дженнифер.

– Замечательно, – прошептал Мэтт.

Она выглядела чудесно. На ней был летний костюм-двойка, волосы зачесаны назад, губы накрашены красной помадой. Он стоял рядом с фантазией любого школьника. Он взял Дженнифер за руку, когда услышал приближающиеся к двери шаги матери.

Дверь распахнулась, и он удивленно уставился на мать. Мэтт заморгал, а Сандра улыбнулась им обоим. Мэтт снова моргнул. Черт, какие у нее проблемы? Не сбежит ли теперь от него Дженнифер еще до обеда?

– Привет, – поздоровалась его мать, протягивая Дженнифер руку и улыбаясь, – ты, должно быть, Дженнифер. Добро пожаловать.

– Это вам. – Дженнифер протянула цветы.

– Фрезии! Мои любимые цветы! – Сандра понюхала букет и пригласила всех войти.

Мэтт угрюмо посмотрел на нее. Что это с ней? Она что, хочет разбить ему жизнь? Пока они следовали за Сандрой по коридору на кухню, он шепнул Дженнифер «прости», но она сделала вид, что не заметила этого. Он смотрел, как мать включает чайник и ставит на стол чашки.

Ее волосы были убраны в привычный хвост, джинсы были самыми потертыми, а на розовой футболке, расшитой блестящими звездами, на груди было написано: «Гребаная идиотка».

– Ну, – улыбнулась «гребаная идиотка», – кто хочет чашку чая?

– Мне нравится ваша футболка, – захихикала Дженнифер, заметив шутку.

– Правда? – заулыбалась мать Мэтта. – Я рада. Я подумала, что это может помочь растопить лед. Купила на рынке за два с половиной фунта.

– Это просто нечто! – громко рассмеялась Дженнифер.

– Отлично. – Мать Мэтта подняла цветы. – Ты знаешь, что с ними делать? Поставь их в вазу, пока я готовлю чай.

– Да, конечно, – сказала Дженнифер.

Сандра смотрела, как аккуратно она поставила цветы в вазу. Дженнифер вопросительно взглянула на нее:

– Все в порядке?

– Да, – кивнула Сандра, – тебе не кажется, что ты слишком опытна, чтобы встречаться с моим сыном? – серьезно спросила она.

Мэтт улыбнулся, а Дженнифер залилась смехом. Мэтту пришло в голову, что сейчас самое время уйти, и пошел посидеть в другой комнате. Его мама встретилась с его девушкой. Его девушке был двадцать один год. Он не был девственником. Он смотрел в окно через прозрачные занавески и прислушивался к смеху, доносившемуся с кухни. Он был мужчиной. Он не мог дождаться завтрашнего дня, когда можно будет все рассказать одноклассникам.

Неподалеку от дома Мэтта в своей квартире сидел Хью и смотрел в окно. Он был окружен тишиной. Он позвонил на работу и сказался больным, что, в общем-то, было недалеко от истины. Он просто знал, что не сможет пережить еще один день, если ему придется притворяться, что все хорошо: шутить с коллегами, улыбаться начальству и концентрироваться на собраниях. Он просто больше не мог это делать. Он чувствовал, как его охватывает паника. Его все время трясло. Это началось вчера, после того как он пришел на работу, и продолжалось целый день. Он думал, что успокоится, когда вернется домой. Но и ночью ничего не изменилось. Он не мог расслабиться, не мог думать, не мог даже смотреть телевизор. Он ничего не мог делать.

Он так и не уснул. Он включил радио, но не понимал ни слова. Возможно, стоит заскочить сегодня в кафе и повидаться с Кэти. Было бы неплохо поговорить с кем-нибудь, с кем действительно можно поговорить. С кем-то, кого он когда-то любил. Ему станет лучше. Он зажал рот рукой, пытаясь удержать рвущийся наружу отчаянный крик.

25

Придя на работу в четверг утром, Кэти почувствовала себя очень обиженной. Частично из-за того, что Дэн так и не позвонил ей после всех оставленных ею сообщений, но в основном из-за того, что она выставила себя такой идиоткой. Сколько раз она умудрилась ему позвонить? Господи, она должна была быть его менеджером, но как он может уважать ее, если она даже сообщение на автоответчике толком оставить не может. Она понимала, что вряд ли стоит винить его в том, что он не перезвонил, – у него, наверное, живот заболел от смеха, когда он прослушал все ее сообщения, – но тем не менее она его обвиняла. Весь вечер она ждала его звонка. До полуночи она не ложилась спать, уверяя себя, что Дэн сейчас на какой-нибудь затянувшейся встрече, но еще может позвонить. Потом она не могла уснуть до трех ночи. Не стоит и упоминать, что утром она была совершенно разбитой. А учитывая, что до вечеринки оставался всего один день, это было совершенно лишним. Придя на работу, она обнаружила, что Дэн не появлялся. Но на этот раз он даже не позвонил объясниться. Что происходит? Он собрался бросить их всех?

В то же время ее собственные планы об уходе тоже не слишком ладились. Приобретение Старого чайного магазина шло не совсем по плану. Несмотря на то что мистер Блатчетт хотел продать это кафе кому-нибудь, кого знала его мать и кто хорошо знал местное население и имел управленческий опыт, и несмотря на то что он был хорошим человеком, не пытающимся сделать деньги на кафе, которое его мать лелеяла как собственного ребенка, он весьма благожелательно хотел получить за него десять тысяч фунтов. Кэти могла собрать полторы тысячи, и то одолжив часть суммы у родителей. А мистер Блатчетт не соглашался уступать даже пятьсот. Цена была назначена, и можно было либо соглашаться, либо забыть об этом.

Кэти понимала, что ей вряд ли удастся заполучить это кафе, и чувствовала себя подавленной. Как можно не получить того, чего хочешь, если хочется так сильно? Она понимала теперь, почему так долго откладывала решение. Долбаное чувство самосохранения. А теперь, когда она знала, чего хочет, когда хотела этого больше всего на свете, она не могла ждать. Жизнь слишком коротка. Она страстно хотела купить кафе мистера Блатчетта.

И, как всегда, все шло не так. Дэна не было, и она ничего не могла ему рассказать. Она даже не могла поговорить об этом со Сьюки. Она так хотела рассказать ей, как все изменилось, что это Сьюки своей прямолинейностью положила этому начало, признаться, что Сьюки изменила ее жизнь, но нет. А если и не это, то хотя бы просто поговорить, обменяться шутками, саркастическими комментариями, пожаловаться. Но Сьюки отказывалась даже смотреть в ее сторону, и Кэти чувствовала себя очень одинокой. Она попыталась поговорить с Пэтси, но от этого только острее почувствовала одиночество.

Когда в кафе начали появляться пригородники, Пэтси нигде не было видно. Так что Кэти и Сьюки пришлось работать вместе.

– Один капуччино с двумя ложками сахара, один круассан и шоколадку «Марс», – сказал первый, самый ранний клиент.

– Диета продвигается прекрасно? – спросила Кэти, заворачивая круассан, пока Сьюки занималась кофе.

– О нет, – засмеялся клиент, – я с этим завязал много лет назад.

– Правда? – переспросила Кэти.

– Да, – ответил клиент, забирая шоколадку.

Без тени улыбки Сьюки протянула пригороднику капуччино.

– Давайте три с половиной фунта, и она от вас отстанет, – сказала она.

Растерянно улыбаясь, пригородник протянул деньги и поблагодарил обеих.

Кэти неверяще смотрела на Сьюки. Кое-какие вещи казались ей святыми, а отношения между Ними и Нами были одной из этих вещей. Все, с нее хватит. Она этого не заслужила.

– О, извини, – сказала она, – я что, украла твою роль бессердечной суки?

– Нет, – ответила Сьюки, мельком взглянув на нее и вытирая стойку, – я просто думаю, что далеко не всем повезло иметь такой же метаболизм, как у тебя.

– И что? Далеко не всем повезло иметь такие же волосы, как у тебя, – ответила Кэти, – и что это значит?

– Это другое.

– Ах да, – пробормотала Кэти, – потому что это ты, а не я.

– Нет, не поэтому, – сказала Сьюки, – а потому, что я не тычу этим никому в лицо. Возможно, этому пригороднику батончик шоколада скрасит занудный день на работе. Человек работает. Ты должна относиться к этому с уважением.

– А я что делаю, черт побери?

– Доброе утро, леди! – закричала первая посетительница с электрички в 7.14. – Прекрасное утро, не правда ли?

– Нет, – хором ответили девушки.

– Ладно, я ошиблась. Двойной эспрессо и два тоста, пожалуйста. Дорогая, – добавила она, увидев, что Сьюки направилась к тостеру, – сделайте мне сегодня кофе темнее, чем тосты, пожалуйста.

Сьюки проигнорировала ее слова, а Кэти улыбнулась.

– Извините, – громко сказала Кэти, – но, видите ли, Сьюки – самый несчастный человек в мире.

– О-о, – протянула посетительница.

– Знаете, – продолжала Кэти, – некоторые люди верят, что они несчастны из-за того, что у них хроническое заболевание или они пострадали в аварии. А вы знаете, что в этом мире есть слепые люди? И глухие?! Но, – она подалась вперед, – ни один из них не так несчастен, как наша Сьюки.

– Почему? – в кафе волновались уже три посетителя.

– Потому, – произнесла Кэти, – что Сьюки Вудроу все еще не знаменита.

Она услышала, как за ее спиной ахнула Сьюки.

– Она выбрала для себя самую тяжелую в мире карьеру, потому что хотела, чтобы на нее смотрели толпы людей и восхищались ею. А потом она отказывалась слушаться советов своего агента, у которого просто море опыта и который только выигрывает, если дела ее идут хорошо. Так что агент – лицо очень заинтересованное. Но так случается всегда, когда ты неудачник, а все остальные вокруг удачливы донельзя.

Пригородники уставились на Сьюки, лицо которой приобрело весьма странный оттенок.

– Сука, – прошипела Сьюки.

– Очень жаль, – продолжала Кэти, поворачиваясь к пригородникам, – у нее были такие хорошие друзья, которые приходили на каждый спектакль – не только один раз, а каждый раз, все время пока он шел, – и тратили драгоценные часы своей жизни, слушая, и слушая, и слушая жалобы самого несчастного в мире человека. Как хреново, когда кто-то получает роль, а она нет только из-за того, что кто-то выглядит лучше, чем она, кто-то выше, чем она, кто-то – ниже, у кого-то более светлые волосы, у кого-то – менее, или же кто-то играет лучше нее. Но думаю, некоторые люди просто прокляты – им не суждено узнать счастье.

– Вы поругались? – спросила посетительница.

– С вас два семьдесят пять.

Когда очередь разошлась, Сьюки убежала на кухню, возможно чтобы взять нож. Кэти вздохнула и привалилась к стойке. Надо смотреть фактам в лицо. Сцены примирения лучших подруг не будет. Сьюки окончательно возненавидит ее. И на кой черт это надо было делать? Она всегда думала, что любит Сьюки. Она вспомнила, как сидела в амфитеатре на спектакле «Сон в летнюю ночь», на протяжении которого двести подростков хихикали и орали при каждом упоминании имени Титания. На ней было надето летнее платье, и она замерзла и простудилась. Теперь, когда она думала об этом, ей казалось, что один только этот вечер доказывал ее преданность Сьюки.

Она подпрыгнула, когда дверь кухни хлопнула и перед ней возникла Сьюки с выпученными глазами.

– О господи! – закричала Сьюки.

– Я знаю, я виновата, – сказала Кэти, – не знаю, что…

– Ник и Пэтси трахаются на плите! – закричала Сьюки.

У Кэти отвисла челюсть и глаза полезли на лоб. Это было даже больно. А потом, к удивлению Кэти, Сьюки расхохоталась. Она четырежды пыталась сказать, что трусы Ника болтались у него на лодыжках, но в конце концов просто потащила Кэти за руку на кухню. Если Кэти думала, что ее челюсть не может отвиснуть еще больше, она ошибалась. Сьюки зажала ей рот рукой, и через секунду они уже неслись через зал и выскочили на улицу, где напугали своим смехом прохожих. Сьюки смеялась так, что ее чуть не вырвало. Кэти опасалась, что ей придется зашивать рот.

Десять минут спустя, сидя на полу за стойкой, они смотрели друг на друга.

– О, это было хорошо, – сказала Сьюки.

– Не так хорошо, как Нику с Пэтси, – заметила Кэти.

– Это точно.

Они снова улыбнулись.

– Кстати, – тихо сказала Сьюки, – спасибо, что приходила на спектакли.

– Не за что, – улыбнулась Кэти.

Когда, поговорив по телефону, Сьюки положила трубку, она позвала остальных.

– Дэн опять сегодня не придет.

Пэтси и Кэти подошли ближе. Даже Ник вышел из кухни.

– Почему? – спросил Ник.

– Кто? – спросила Пэтси.

– Какой у него голос? – спросила Кэти.

– Не слишком хороший, – ответила Сьюки, – он либо простужен, либо плакал.

Все переглянулись.

– Может, у него проблемы с женщинами, – предположил Ник, – бедный ублюдок.

– Нет, – покачала головой Сьюки, – из-за этого он бы не пропускал работу.

– Ну, – сказала Пэтси, – может, он разорвал помолвку и у него разбито сердце?

– Сьюки! – выдохнула Кэти. – Это же был секрет!

Пэтси закрыла рот руками.

– Извини, – пискнула она, – мне Ник сказал.

– А ты, значит, сказала Нику, – посмотрела на Сьюки Кэти.

Ник решил, что пришла пора вернуться на кухню. Пэтси осталась стоять, активно жуя жвачку.

– Кэти, – вздохнула Сьюки, – боюсь, это больше не секрет.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне следовало сказать тебе раньше, – начала Сьюки, – когда тебя не было, приходила Джеральдина, показывала кольцо так, как будто это единственное в мире обручальное кольцо. Кстати, оно грубовато. Я поахала, и это было легко, потому я уже знала об обручении, несмотря на то, что Дэн ничего не говорил. Но Джеральдина решила, что говорил. Потом пришел Дэн, и он не был сильно удивлен тем, что я знаю. Вообще-то, казалось, что он давно об этом знает.

– Он знал, что ты знаешь? – нахмурилась Кэти. – Но ведь он тебе не говорил?

– Нет, – покачала головой Сьюки, – ни слова.

– И он точно знал, что ты знаешь?

– Да, – грустно кивнула Сьюки, – он совершенно не удивился и ничего не сказал о том, что забыл нам об этом сообщить.

– Ты понимаешь, что это значит? – прошептала Кэти. Сьюки кивнула. Пэтси покачала головой.

– Это значит, что только я могла тебе об этом сказать. Сьюки кивнула. Пэтси нахмурилась.

– И ты понимаешь, что это значит?

Сьюки кивнула. Пэтси покачала головой.

– Это значит, что он знал, что я знаю.

– Я знаю, – прошептала Сьюки.

– Что? – прошептала Пэтси.

– Это значит, что он знал об этом еще на свадьбе.

– Я знаю, – прошептала Сьюки.

– Какой свадьбе? – прошептала Пэтси.

– А это значит, – сказала Кэти, – что он самый настоящий ублюдок.

– Я знаю, – прошептала Сьюки.

Они пошли на кухню, оставив Пэтси в одиночестве. Она пошла за ними.

– А кто звонил? – спросила она.

* * *

Когда после ланча у Кэти выдалось свободное время, она позвонила матери. Ей хотелось решить свои проблемы с Дэннисом Блатчеттом до того, как вернется Дэн. Она не была уверена, что сможет с ним встретиться. Мысль о том, что всю обратную дорогу в Лондон на машине Хью он знал о том, что ей известно о его обручении, не давала ей покоя.

Мама сразу поняла, что случилось неладное – в голосе Кэти сквозила боль, – но Кэти сказала, что не хочет это обсуждать. Они поговорят об этом позже. А пока что она хотела побыстрее найти нужную сумму денег. Когда мать объяснила ей, что у нее просто больше нечего одалживать, Кэти решила позвонить и попросить об одолжении тетушку Эдну. Когда решение было принято, его легко было привести в действие, и она набрала номер. Тетушка Эдна снова удивила ее. Она тоже услышала боль в голосе Кэти и сразу же пришла к выводу, что это из-за мужчины.

– Дорогая, – сказала она, – финансовая независимость намного лучше шоколада, хотя шоколад тоже иногда помогает.

– Я верну все, – засопела Кэти, – я обещаю.

– Ерунда, дорогая, – с улыбкой в голосе сказала тетушка Эдна, – шоколад не бывает таким дорогим.

К своему удивлению, Кэти услышала, как говорит тетушке Эдне, что любит ее, и тишина на другом конце провода свидетельствовала о том, что тетя Эдна довольна.

Вздохнув, Кэти набрала номер телефона поверенного Дэнниса Блатчетта и сказала, что у нее есть деньги. Потом подождала, пока поверенный разбудит мистера Блатчетта в Новой Зеландии. Когда телефон наконец зазвонил, она сразу же подняла трубку.

– Алло?

– Алло, – сказал поверенный Дэнниса Блатчетта, – это мисс Симмондс, новая владелица Старого чайного магазина?

26

Красный день календаря в «Кричтон-Браун» наконец-то наступил. Более того, он выпал на прекрасный летний день. Небо было бескрайним, воздух невесомым, теплый бриз освежал лица, делая сердца счастливыми, а улыбки искренними.

Кэти пришла заранее, думая, что Дэн сегодня тоже придет на рассвете. Она ошиблась, так что у нее впереди было много времени, и это довольно сильно ее раздражало. Кэти собиралась рассказать Дэну обо всем прежде, чем скажет кому бы то ни было еще. Она не хотела говорить до начала вечеринки, что собирается подписать договор с Дэннисом Блатчеттом, но именно Дэна она хотела поставить в известность как можно раньше. Если он сегодня не появится, она вообще ничего ему не скажет. Она давала ему больше чем достаточно возможностей связаться с ней, выставив себя полной дурой. Ну и черт с ним. Пришло время уходить.

Когда появились первые посетители, Кэти пошла дальше и решила, что уйдет сразу после вечеринки. Она расскажет все Сьюки и Джону по дороге домой, упакует вещи и уедет в Глоссоп прямо ночью. Она оставит свой телефон, так что Дэн сможет ей позвонить. Да, так будет правильно. Завтра начнется новая жизнь. Она заглянет на завтрак к тетушке Эдне, и вместе с ней они поедут к адвокатам, чтобы подписать договор. Почему с тетушкой Эдной? Потому что это ее деньги. Кэти ощутила прилив нежности и улыбнулась. Интересно, она заплачет? Или обе они заплачут?

Когда пришла совершенно кислая Сьюки в сопровождении тошнотворно счастливых Ника и Пэтси, Кэти стала подозревать, что Дэн может появиться только на вечеринке. Ходили слухи, что собирается прийти Пол со своей невестой. Но придет ли Дэн? А что, если он не может прийти без Джеральдины? Кэти скривилась.

Когда очередь пригородников с электрички в 7.14 рассосалась, Кэти заставила себя подумать об отношениях Дэна и Джеральдины. Могло ли его отсутствие быть связано с этим? У него что, правда разбитое сердце? Да об этом больно даже думать. Возможно, она ошиблась. Когда-то она думала, что Хью не слишком нужна Максин. Но Хью был убит ее изменой. Возможно, с Дэном та же история. В конце концов, Кэти вполне могла не быть героиней его романа. А всего лишь эпизодом.

Готовя к ланчу сандвичи, Кэти размышляла о своей ошибке. И самым тяжелым было то, что Дэн, которого она встретила на вечеринке по случаю обручения Сэнди, тот Дэн, которым она его считала, был просто плодом ее воображения. Он не существовал.

– Знаете, – сказала Сьюки, ни к кому не обращаясь, – когда светит солнце, это помогает забыть о том, что жизнь – всего лишь куча дерьма.

И все согласились с ней.

– Но моя жизнь совсем даже и не куча дерьма, – счастливо сказала Пэтси.

Кэти и Сьюки переглянулись.

– Ты только напоминай нам об этом иногда, солнышко, – попросила Сьюки, – и мы сделаем все, чтобы исправить это.

– Что? – спросила Пэтси.

– Исправим, – сказала Кэти.

– А, спасибо, – заулыбалась Пэтси.

И тут вошел Дэн. Он посмотрел на всех и остановился.

– Что? – требовательно спросил он.

– Что? – спросили остальные, делая вид, что занимаются своими обычными делами.

– А что? – спросила Пэтси.

– Вы смотрите на меня так, будто я призрак, – сказал Дэн Сьюки и Кэти.

– Ну, ты так и выглядишь, – пожала плечами Сьюки.

– Отлично, – сказал Дэн, – считайте, что сказали мне «добро пожаловать».

Несколько пригородников сказали, что рады снова его видеть, но момент был упущен.

– Кэти, мы можем поговорить? – вздохнул Дэн и пошел на кухню.

Кэти неохотно последовала за ним. Во-первых, потому, что выглядел он ужасно, во-вторых, она пропускала общую беседу под руководством Сьюки, в-третьих, она все еще сердилась, что он знал о том, что ей известно о его обручении и что он не счел нужным объясниться. Как только она прошла на кухню, она услышала, как Дэн просит Ника оставить их наедине. Кэти и Ник переглянулись, и Ник вышел и закрыл за собой дверь.

Дэн стоял и смотрел в пол. Кэти скрестила на груди руки. Но, посмотрев на него, она вдруг увидела, что он плачет.

– Господи, – ахнула она, смутившись от нахлынувших на нее противоречивых эмоций.

Дэн всхлипнул и нетерпеливо вытер глаза рукавом.

– У меня плохие новости, – хрипло сказал он. Кэти сглотнула.

– Пол решил выйти из дела, он больше не партнер «Кричтон-Браун». – Дэн снова вздохнул и вытер рукавом глаза.

– Ты имеешь в виду в финансовом плане? – спросила Кэти.

Он кивнул.

– Значит… – начала было она, – что это значит, если быть точным?

– Это значит, – невесело усмехнулся Дэн, – что мне придется все продать.

Какое-то время Кэти просто стояла и смотрела на него.

– Ты поэтому плачешь? – тихо спросила она. Он кивнул, вытирая рукавом глаза.

– Поэтому ты не приходил последние несколько дней?

Кивок.

– И поэтому ты мне не позвонил?

– Прости. – Он закрыл глаза руками.

Кэти помолчала. В голове металось множество мыслей. Она открыла и снова закрыла рот. Потом снова открыла.

– Сколько денег тебе нужно? – тихо спросила она. Он ответил. И она снова не сразу смогла заговорить.

И вдруг она засмеялась. А когда он удивленно воззрился на нее, Кэти нежно сказала:

– Ты большой идиот.

– Спасибо за честность, – нахмурился Дэн, – но…

– Нет, – перебила она, – я имею в виду, что ты должен был мне позвонить.

– Да? Почему?

– Потому что так получилось, что у меня есть деньги.

– Но что… как? – выдохнул он.

– Не твое дело, – рассмеялась она, – так, а теперь подумаем… – Она сделала вид, что размышляет. – Что я хочу делать с этими деньгами? Хм-м…

– Могу я поинтересоваться, что ты планировала с ними делать? – спросил Дэн.

Она рассмеялась, пытаясь придумать, с чего начать.

Хью лежал на коврике на лужайке у своего дома. Раз уж он не мог пойти на работу, то можно было позагорать. Как бы там ни было, он был абсолютно подавлен. Он собирался на вечеринку вечером в кафе Кэти, и, возможно, загорелым он ей понравится.

Когда кто-то позвонил в дверь, он попытался не обращать на это внимания. Но звонили настойчиво, поэтому он поднялся, вытер лицо и грудь полотенцем и пошел открывать. Когда он вошел в дом, глаза не сразу привыкли к полумраку, но когда он дошел до входной двери и открыл ее – пришлось привыкать к яркому свету. Так что он не сразу понял, кто стоит перед ним.

– Привет, Хью, – сказала Максин, – ты не пригласишь меня войти?

Пока Сьюки, Пэтси и Ник нетерпеливо гадали, что происходит на кухне, зазвонил мобильник Сьюки. Она посмотрела на экран и нажала на кнопку ответа.

– Привет, Грета, – сказала она, – послушай, прежде чем ты что-либо скажешь, я хочу извиниться.

– Что?

– Я хочу извиниться.

– За что?

– За то, что не принимала твои советы всерьез. За то, что упорствовала в своей глупости. За то, что жаловалась на то, что неудачница, в то время как у меня есть здоровье, красота и молодость. За то, что не ценила все, что ты для меня делаешь. За то, что была занозой в заднице. Мне очень жаль. Я знаю, что не заслуживаю тебя. Я даже не сделала тебе денег. С этого момента…

– Ну, все должно измениться, дорогая, – засмеялась Грета.

– Что? Деньги?

– О да.

– Еще одна реклама?

– Нет. Роль Люси Манетт в постановке Би-би-си «Повесть о двух городах».

Сьюки не могла поверить собственным ушам. Она заставила Грету повторить это еще раз и поклясться могилой матери, что она не лжет. Грета притворилась, будто обижена тем, что Сьюки считает, что ее мать умерла – она отдыхала на Мальте, – но нет, она не лгала. Стало известно, что Миранда Армстронг получила роль в голливудском фильме (всего лишь эпизодическую, но от такого не отказываются), так что Люси досталась Сьюки.

– Я всегда о тебе помню, дорогая, – закончила Грета.

Отключившись, Сьюки откинулась на стуле, взвизгнула и с восторгом ждала возвращения домой. Она удивилась, когда почувствовала себя эмоционально опустошенной. Ей хотелось поделиться с Кэти и Джоном, но она заставила себя подождать до вечеринки, когда все они соберутся вместе, чтобы она могла все им рассказать и поблагодарить за то, что приходили на все ее спектакли.

Дэн недоверчиво смотрел на Кэти.

– Кафе? – повторил он. – Ты хотела купить кафе?

– Да, – вздохнула Кэти, – я…

– Ты собиралась бросить меня – я имею в виду нас, – бросить наше кафе?

– Ну да, но…

– Когда ты собиралась сказать мне об этом? – крикнул он.

– Я пыталась…

– После того, как мы через столько прошли? А что я, черт побери, буду без тебя делать?

– Подожди минуту! – закричала Кэти. – Дай мне шанс объясниться!

Дэн кивнул.

– Когда я ездила домой, – начала Кэти, – я поняла, что хочу управлять собственным кафе, а не чьим-либо другим. В идеале, – она замялась, – в идеале им могло бы быть это. Но владельцами были ты и Пол, так что я технически не могла бы этого сделать. Потому я поговорила с тетей – это ее деньги, – и мы с ней решили, что, возможно, будет неплохо вложить деньги в кафе, которое более… – она подыскала нужное слово, – безопасно.

Дэн нахмурился, и она заговорила тише:

– Думаю, что мы оба знаем, что поцелуй на свадьбе Сэнди был неправильным. Ты был – и есть – обручен.

Дэн удивленно воззрился на нее. Значит, Сьюки все ей рассказала. Чего еще можно было ожидать? У него задрожал подбородок.

– Пожалуйста, – сказала Кэти, – пойми, мне было очень неприятно об этом узнать. В дело нужно вложить много денег, и мне нужно чувствовать… что я контролирую ситуацию. – Она повысила голос, чтобы он ее не перебивал. – И материально, и эмоционально.

Это сработало. Дэн лишился дара речи.

– Я не могу контролировать ситуацию, – провозгласила она, – когда мой босс целуется с одной женщиной, в то время как обручен с другой.

– Но, но… – начал было Дэн, – ты ведь не…

– Что я «не»? – неожиданно разозлилась Кэти.

– Но ведь ты не восприняла этот поцелуй всерьез.

– Ты был обручен! – заорала она. – И ты считаешь, что это нормально, когда другая девушка…

– Нет, конечно нет, – он безуспешно пытался что-то сказать, – не знаю. Я не знаю, что сказать, – почти неслышно пролепетал он.

А Кэти осознала, как сильно она ждала, что он опровергнет ее слова. Но нет. Он собирается жениться на Джеральдине.

Ей нужно снова поговорить с тетушкой Эдной. Это кафе будет замечательным вложением денег, а теперь, когда она знала о Дэне всю правду, она принимала его таким, какой он есть, так что, возможно, она разлюбит его и будет наконец в безопасности.

Или будет выставлять себя на посмешище и ждать, пока он бросит Джеральдину? Будет плакать? Может, стоит уйти, пока не поздно?

– С моей стороны, – сказала она наконец, – этот поцелуй был минутной слабостью. Я не из тех, кто поступает так с другими женщинами. Или с собой.

– Я знаю.

– Что же касается тебя, – подняла руку она, – это показывает тебя с не слишком хорошей стороны…

– Пожалуйста, Кэти… – в его голосе слышалось отчаяние.

– Возможно, я не разглядела это с первого раза, – печально сказала она, – но я никогда не смогла бы работать на два фронта. Особенно если бы была обручена.

Дэн опустил голову.

– Как бы там ни было, – вздохнула она, – мы тогда поговорили с тетей и решили, что было бы неплохо купить мне кафе в той деревне, где живут мои родители. Я была бы со своей семьей. Смотрела бы, как растет мой племянник. А моя тетя знала бы, что ее деньги поддерживают деревушку живой.

Дэн кивнул.

– Это было трудное решение, – сказала Кэти, – я имею в виду, что несмотря на то что я была в восторге от идеи, мне было бы очень сложно бросить… все, что здесь есть.

Казалось, Дэн не способен говорить. Они постояли немного в тишине.

– Но, – медленно пробормотала Кэти, – раз уж Пол больше не имеет отношения к делу, а ты ищешь партнера по бизнесу…

– Такого, как ты, – перебил ее Дэн, – только такого, как ты. Только ты. Подумай об этом.

Она снова подняла руку, и Дэн умолк.

– Это ничего не меняет, – сказала она, – мне надо поговорить с тетей. Все так запутанно… Я имею в виду… Я очень люблю это место, но оно принадлежит тебе и Полу…

– Мы все поменяем! – воскликнул он. – Мы будем партнерами и назовем кафе «Кричтон-Симмондс». Нет, «Симмондс-Кричтон». Нет, «Кэти и Дэн». Как захочешь! Если ты станешь владелицей… Если мы оба станем владельцами, любое решение – каждое – мы будем принимать вместе.

Они смотрели друг на друга.

– Кэти, ты знаешь, что это будет хорошо, – прошептал он, – мы так хорошо работаем вместе. Мы команда. Я не смогу сделать это без тебя. Я не хочу делать это без тебя. Пожалуйста, Кэти. Я тебя умоляю.

– И как будет чувствовать себя Джеральдина? – спросила Кэти.

– Да черт с ней, с Джеральдиной! – закричал он.

– Дэн! – встревоженно воскликнула Кэти. – Ты говоришь ужасные вещи! И это ужасно, если ты думаешь, что я хочу, чтобы ты так говорил.

– Кэти, – он потянулся к ней, – это наши жизни.

– Тебе нужны мои деньги, – покачала головой она, – Дэн, я не идиотка. И не допущу, чтобы ты плохо поступал с Джеральдиной. Или со мной.

– Господи, – сказал Дэн, побледнев, – за кого ты меня принимаешь?

– Я думаю, что сейчас ты в отчаянии, – сказала она, – и ты думаешь, что неожиданно нашел ответ. Но я заслуживаю большего. И Джеральдина тоже. Это и ее жизнь. Ты собираешься жениться на ней. Она имеет значение, Дэн. Не заставляй меня презирать тебя.

Он отшатнулся, как будто она дала ему пощечину.

– Мне надо поговорить с ней, – пробормотал он себе под нос.

– Да, поговори с ней. Обо всем, Дэн. О том, что случилось на свадьбе Сэнди, о том, что я, возможно, буду твоим партнером по бизнесу. Или мне придется ей сказать. И только если она полностью согласна, я подумаю, стоит ли мне вкладывать деньги в «Кричтон-Браун».

– Я все расскажу ей, – помолчав, кивнул Дэн.

– Хорошо, – сказала Кэти, – а мне надо поговорить с тетей. Возможно, это хорошее вложение, но очень глупое направление.

– Кэти, – Дэн взял ее за руки, – я брошу это место и поеду с тобой в твое кафе, если ты позволишь мне. Черт с ними, с деньгами, я ими не интересуюсь. Мне нужна ты.

Кэти охнула, но он не позволил ей заговорить.

– Я поговорю с Джеральдиной.

Кэти не могла двигаться. А он взял ее руки в свои и прижал их к груди.

– Кэти, пожалуйста. Доверься мне.

Она нервно рассмеялась.

– Я знаю, ты мне не веришь, потому что… Но я тебе все расскажу. Я все объясню. Поверь мне. Пожалуйста, Кэти. Мне надо поговорить с Джеральдиной. А потом мы поговорим с тобой. Дождись меня на вечеринке. Обещай мне.

Она задержала дыхание.

– Пожалуйста. Кэти.

Она кивнула.

Они стояли на кухне, держась за руки и глядя друг на друга. Казалось, что прошло несколько часов. Казалось, Дэн хочет сказать еще что-то, но вместо этого он выпустил ее руки, повернулся и вышел из кухни.

Она смотрела ему вслед, а в ушах у нее звенели его слова «мне нужна ты». Он имел в виду партнера по бизнесу? Или что-то большее? Сможет она когда-нибудь быть спокойной, находясь рядом с ним? Можно ли действительно доверять тому, кто так ведет себя с невестой? Она смотрела на дверь, как будто та могла что-нибудь объяснить. Когда дверь распахнулась снова, она вздрогнула.

Дэн остановился. Она задержала дыхание. Ответит ли он на ее вопросы? Может, перед ней замаячило будущее?

Дэн извиняюще улыбнулся.

– Я забыл ключи, – сказал он, взял ключи, повернулся и снова ушел.

Кэти хотелось позвонить тетушке Эдне. Ей нужен был совет.

27

Кафе закрывалось в шесть, а вечеринку можно было начинать в восемь. Так что у Кэти оставалось два часа, чтобы связаться с тетушкой Эдной, прежде чем Дэн вернется от Джеральдины. Куча времени. Впрочем, после сорока минут безуспешных попыток дозвониться, Кэти начала беспокоиться. Подождав еще минут десять, Кэти позвонила домой, попросить, чтобы кто-нибудь сходил к тетушке Эдне проверить, все ли в порядке. Начиналась официальная подготовка к вечеринке, и все весело копошились в ресторане, а когда после экзамена пришел Мэтт, его встретили так радостно, словно он был пропавшим на долгое время другом. Решив сделать небольшую передышку, все устроились за столиком, попивая кофе.

– Дэн вернется? – спросила Сьюки.

– Конечно, ему надо просто сделать кое-какие дела, – ответила Кэти и неожиданно осознала, какими ужасными будут следующие два часа для Джеральдины. И для самого Дэна.

Кэти уставилась на свой кофе. А не сделала ли она ошибку? Не играла ли она с людьми, пытаясь заставить их танцевать под свою дудку? О господи, ей и правда очень нужно поговорить с тетушкой Эдной. Она вытащила свой мобильный телефон и пошла на кухню, чтобы позвонить еще раз.

В своей квартире Джеральдина осторожно положила фату на кровать рядом с диадемой и опасливо улыбнулась. Как может такая хрупкая вещь быть такой волшебной? Посмотрев на свое обручальное кольцо, она повертела его, наслаждаясь блеском бриллианта. Вытащив из-под кровати коробку с туфлями, она осторожно достала их, поднесла к лицу и с восхищением вдохнула аромат кожи и атласа. Затем подошла к шкафу, вытащила небольшую сумку и достала оттуда расшитые золотом чулки, надела и пристегнула к поясу. Надев туфли, она дрожащими руками надела фату и закрепила ее диадемой.

Джеральдина повернулась, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась своему отражению. Выглядела она просто божественно. Корсет делал талию невероятно тоненькой. Оставалось только дождаться, когда будет готово платье.

Она положила руки на талию, а одну ногу слегка выставила вперед. Второй раз за все время их отношений Дэн не извинился. Первый был тогда, когда они расстались в «Пицца-экспресс». Джеральдина была напугана тем, что он может поступить так еще раз, и с замирающим от страха сердцем ждала, что он снова произнесет самые ужасные слова в отношениях: Нам Надо Поговорить.

Но в этот раз все будет иначе. Она вынесла урок из своих прошлых ошибок. На этот раз она докажет ему, что они обязаны быть вместе, они будут партнерами. Как только она узнала, чем можно помочь ему, она действовала импульсивно. Она немедленно позвонила Полу и, услышав, что тот поговорит с бывшим начальником Дэна, загордилась собой, потому что теперь Дэн поймет, как она нужна ему. Она докажет ему, что они – команда, и, кроме того, она была рада, что теперь у нее есть повод позвонить Дэну. В общем, ему стоило бы позвонить, прежде чем встречаться с Полом. Иначе это будет больше похоже на заговор. Так что она позвонила ему. Ей хотелось бы поговорить с ним самим, но, в конце концов, пришлось оставить ему сообщение на автоответчик. Не идеально, но пусть хотя бы так. Джеральдина снова повернулась к зеркалу и вытянула шею, чтобы рассмотреть, как выглядит сзади. Она улыбнулась. Автоответчик сыграл свою роль. Дэн только что написал, что едет к ней.

Она сделала это.

Она снова повернулась лицом к зеркалу и миллиметр за миллиметром стала откидывать с лица фату. Теперь она знала, что даже если ты заслуживаешь свадьбу, ее не так просто заполучить. Нужно доказать, что ты достойна быть партнером. Это не просто вечеринка с шикарным платьем, это преданность своей второй половине. И она только что доказала Дэну и себе, что она готова. Она была рада, что выбрала короткую фату. Она казалась и распутной, и девственной одновременно. Это было очень сексуально. В такие моменты ей очень хотелось, чтобы рядом была мать. Но, с другой стороны, у нее скоро будет свекровь, с которой даже легче иметь дело.

Усевшись на кровать, она медленно сняла правый чулок. Возможно, Дэн специально ждал того момента, когда она докажет ему, что способна быть надежным партнером. Возможно, Дэн даже упомянет об этом в своей свадебной речи: скажет, что он всегда любил ее, но когда она помогла ему вернуть работу, он понял, что не может без нее жить. Глазами, полными слез, она снова посмотрела на обручальное кольцо. Возможно, впервые за все время она может расслабиться.

Услышав, что кто-то вставил ключ в замок, она замерла. Дэн никогда не пользовался ключом. Она подскочила с кровати и вышла из спальни в гостиную.

– Дэн? – окликнула она, стоя посреди комнаты и, увидев выражение его лица, осеклась. – Что… Что случилось?

– Джерри, – сказал он, – нам надо поговорить.

А в кафе Кэти все еще не могла дозвониться до тетушки Эдны и уже всерьез волновалась. Она звонила домой, но и там никто не отвечал. Она оставила сообщение на автоответчике с четкими инструкциями связаться с ней, как только это будет возможно.

Она проследила за превращением кафе в место для вечеринки и поняла, что в отсутствие рабочих рук Дэна каждая минута на счету. Поэтому когда забежал Хью, чтобы переброситься с ней парой словечек, Кэти надувала только третий из нескольких дюжин шарик и была не слишком рада встрече.

– Мы можем поговорить? – спросил он. – Максин придет на вечеринку.

Кэти вытащила шарик изо рта.

– Ты умеешь надувать шарики?

– Ну да.

– Значит, – сказала она, протягивая ему шарик, – давай.

– Ну-у – протянул он, – я только хотел сказать…

– Не вижу, чтобы ты его надувал, Хью.

– Ладно, – Хью несколько раз дунул в шарик, – я только хотел сказать…

– Этого недостаточно. Дуй еще.

– Я просто хотел сказать, что не знаю, что на меня нашло на свадьбе, – надув шарик, сказал Хью.

– Вот еще голубой.

– Спасибо.

Они надули еще два шарика.

– Я просто хотел, чтобы ты знала, что я сожалею.

– Все в порядке, Хью, ты был очень пьян.

– Да. И очень одинок. Просто удивительно, как я тосковал без Максин.

– Конечно, ты по ней скучал.

– Да, ужасно.

– Вот возьми желтый.

– Спасибо.

Они снова надули по шарику.

– В любом случае, – сказал Хью, – мы придем сегодня вдвоем, и надеюсь, все будет хорошо.

– Ты имеешь в виду, – Кэти прекратила надувать, – что надеешься, что я ничего не скажу?

– Ну, думаю, да, – ответил Хью, беря еще один шарик. – Мне даже понравилось надувать шарики.

Какое-то время Кэти просто смотрела на него. Черт, мужчины все одинаковы.

– И что мне за это будет? – спросила она.

У Хью отвисла челюсть, шарик выскользнул у него из рук и взлетел под потолок.

– Я…

– Я шучу, – расхохоталась она, – ты что, правда думал, что мне захочется ругаться с Максин?

– Слава богу, – вздохнул Хью. – Но ведь это… не потому, что это вечеринка твоего босса?

– Не поняла?

– Ну, ведь не поэтому ты не будешь ничего ей говорить.

– Хью, – отложив шарик, серьезно сказала Кэти, – та ночь ничего не значит. Это касалось только тебя и Максин. Я рада, что вы снова вместе. Безумно рада за вас. Я не хочу в это встревать.

– Хорошо, – пробормотал Хью.

– Я знаю, почему ты шутил над ней в колледже. Ты просто пытался скрыть свои чувства к ней.

– Да? – спросил Хью.

– Я это сразу поняла, когда ты начал с ней встречаться.

– Правда?

– Конечно. Ты знаешь, что большую часть времени мы говорили о ней. Ты уже тогда был влюблен в нее, просто сам этого не осознавал.

– Господи, ты права! Это невероятно. Ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать психологом?

– Возможно, – улыбнулась она.

– Спасибо, Кэти.

– Да на здоровье. На вот, надуй золотой.

– Спасибо.

Когда зазвонил ее мобильник, она наполовину надула шарик, но выпустила его из рук, чтобы ответить. Звонила ее мать. Кэти побежала на кухню, чтобы спокойно поговорить с ней.

* * *

Джеральдина и Дэн стояли и смотрели друг на друга посреди гостиной.

– Не хочешь присесть? – неожиданно заговорил Дэн.

– А что, похоже, что я хочу присесть? – отреагировала Джеральдина.

Дэн посмотрел на нее. Джеральдина была одета в кремовый корсет с поясом, на который был прикреплен один чулок, второй – наполовину спущен, а на голове – фата и диадема.

– Не особо, – сказал он.

– Ты понимаешь, это плохая примета. То, что ты видишь меня во всем этом, – сказала она, уже зная, что это звучит странно.

Он виновато улыбнулся.

Джеральдина попыталась снять фату, но та зацепилась за диадему. Выйдя из себя, Джеральдина дернула фату и порвала ее. Она расплакалась.

– Джерри, не надо, – расстроенно попросил Дэн.

– Давай говори, – сказала она, стоя в разорванной фате, – давай покончим со всем этим.

– Но что…

– Ты понимаешь, – выдохнула она, – как это ужасно – стоять и ждать, когда тебя бросят?

Он нахмурился.

– Это похоже… – она закрыла глаза, – это похоже на тошноту. Когда ждешь, пока тебя вырвет. Ты чувствуешь это, но надо просто ждать, когда твое тело наконец изрыгнет из себя то, что ему не нужно. Так что прекрати топтаться на месте, Дэн, и просто выблюй меня наконец.

Он скривился.

– Говори! – закричала она.

– Хорошо! – крикнул он. – Я не могу на тебе жениться. Прости, я натворил много глупостей, но я просто не могу!

Слова повисли в воздухе.

Джеральдина неожиданно дернула диадему, выдирая ее вместе с волосами, но когда она заговорила, голос ее был спокойным.

– Мне нужно снять эту дурацкую одежду, – сказала она, направляясь в спальню.

– Я подожду здесь, – сказал Дэн.

– Конечно, – сказала она, оборачиваясь, – ты подождешь здесь, гребаный ублюдок. Ты что, думаешь, я позволю тебе посмотреть на меня еще раз, перед тем как ты меня бросишь? Я могла бы просто пнуть тебя как следует, так, чтобы ты улетел куда подальше.

Она повернулась, вошла в спальню и захлопнула за собой дверь.

Дэн упал в кресло и посмотрел на часы. Скоро начнется вечеринка. Кэти придется нелегко. Господи, почему он не сказал ей, что она для него значит, раньше? Он чувствовал себя обязанным обеим женщинам разрешить ситуацию должным образом и не заходить далеко с Кэти, пока не расстанется с Джеральдиной. Он понял, как сильно любит Кэти, только тогда, когда услышал, как она говорит о его обручении. Он почувствовал боль – не потому, что женится на Джеральдине, а потому, что навсегда расстается с Кэти. Он вздрогнул. Как странно. Казалось, он чувствовал, что жил во лжи с тех самых пор, как Джеральдина надела кольцо. Но это было не так. Он жил во лжи с тех пор, как снова начал встречаться с ней. Тоже нет. Он жил во лжи с тех самых пор, когда впервые начал встречаться с ней. Дэн покачал головой. Слишком долго он жил во лжи. Господи, да что он делал тут с ней все это время? Ждал чего-то? А если ждал, то чего? Того, что влюбится в Джеральдину? Или того, что найдет Кэти?

Он представил, как Кэти мечется по кафе, разговаривает с клиентами и берет заказы. Он представил, что они вместе владеют кафе, у них много дочерей (с медовой кожей и карими глазами), которые любят своих маму и папу. Он подумал, что Джеральдина заслуживает большего, чем он, бросающий ее. Он останется ровно столько, сколько понадобится. Он достаточно портил ей жизнь, он сможет провести с ней еще один вечер. Он может остаться даже до утра, поспит на диване. Кэти поймет. Он позвонит ей и все объяснит.

Когда Джеральдина вернулась, она была одета в свой деловой костюм, чулки и туфли. Она даже накрасилась. Она возвышалась над ним, скрестив на груди руки.

– Ну, – начала она, – давай поговорим, как двое взрослых людей. Выпьешь?

Она налила два бокала виски и села в кресло напротив него. Дэн почувствовал себя на интервью. В общем-то, так и было.

– Расскажи мне все, Дэниел, – сказала Джеральдина.

Кэти сидела, уставившись на духовку, а голос матери все еще раздавался у нее в ушах.

– Дорогая, – говорила Диана, – она умерла во сне. Это хорошая смерть. И у нее была прекрасная долгая жизнь.

– Я… Я т-только начала узнавать ее, – прошептала Кэти.

– Я знаю, – сказала Диана, – но ты, по крайней мере, узнала. Это останется с тобой навсегда.

Услышав слова матери, Кэти сказала, что пыталась дозвониться до тетушки, чтобы сообщить, что она решила не покупать Старый чайный магазин. К ее удивлению, мать не расстроилась, хотя это означало, что Кэти собирается остаться в Лондоне. Кэти принялась объяснять, что она хочет вложить деньги в кафе, в котором работает.

– Думаю, это как раз то, чего хотела бы тетушка Эдна, – закончила она, – я уверена.

Повисла долгая пауза.

– Моя дорогая девочка, – нежно сказала Диана, – думаю, ты не все поняла.

– Что?

– Эдна должна была встретиться с нотариусом на следующей неделе. Чтобы изменить завещание.

Кэти почувствовала, как ее кровь застыла в жилах. Она не слышала, что еще говорила Диана. Она поняла, что из-за того, что на ее решение, что делать со своей жизнью, ушло так много времени, «Кричтон-Браун» закроется и все они останутся без работы. Она и Дэн никогда не станут партнерами. Она никогда не станет своим собственным начальником в своем собственном ресторане. Она снова сделала это – оркестр завершил выступление, а она так и не сыграла на своем треугольнике.

– Ну, – повторила Джеральдина, глядя Дэну прямо в глаза, – я жду.

– Я влюблен в другую.

Из глаз Джеральдины покатились слезы, оставляя на щеках грязные потеки, и Дэн понял, что, возможно, единственная из всех людей на планете Джеральдина не пользуется водостойкой тушью.

– Кто? – выдохнула она. – Кто?

– Прости мне, Джерри, я…

– Просто скажи мне! – пугая его, закричала она.

– Кэти.

Джеральдина перестала плакать. Воцарилась тишина. А потом Джеральдина удобнее откинулась в кресле.

– Ты в порядке? – нервно спросил Дэн.

– Знаешь, – с полуулыбкой сказала она, – это почти что облегчение.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он.

– Господи, ты должен считать меня идиоткой, – сказала она, отхлебнув виски и посмотрев на него.

– Ничего подобного.

– Не снисходи до меня!

– Я не снисхожу. Уж что-что, а ты точно не идиотка.

– Уф, – она снова сделала глоток виски, – я знаю, что ты встречался с ней, когда мы были не вместе.

– Да, только это закончилось плачевно.

– Ну, с тех пор у нее выросли крылья.

Она так терпеливо ждала.

– Прекрати, Джерри. Я не встречался с ней, пока мы не купили это кафе.

– Маленькая случайность, не так ли? – криво усмехнулась Джеральдина.

– Да, – сказал Дэн, – что-то вроде того, что мы собирались пожениться.

– Что? – ледяным голосом переспросила Джеральдина, впадая в ярость.

– Ну, – пожал плечами Дэн. – Я же не предлагал, правда?

– Какого черта ты имеешь в виду?

– Ну, мы обсуждали меню, и вдруг ты объявила моим родителям, что мы обручены.

– Мы были обручены! Я искала кольца! Для чего я их искала, для носа своего, что ли?

– Ну, ты же не подождала, пока я попрошу твоей руки, правда?

– В каком веке ты живешь?

– Я не говорю о том, что я обязательно должен был становиться на одно колено…

– Да уж, этого точно бы не случилось, да?

– Но было бы неплохо, – продолжал он, – если бы мы оба поговорили об этом.

– Как это могло случиться, если ты… ты… Он приподнял бровь, ожидая, что она скажет.

– Тебе и так было хорошо, – осторожно сказала она, – ты и не подумал о том, чтобы обременить себя обязательствами.

Дэн расхохотался:

– Мне никогда не было с тобой спокойно. Ты сама понимаешь, что значит жить на пороховой бочке?

– Это неправда! Да, у меня бывают перепады настроения, как и у каждого нормального человека, ну и что? Ты пытаешься меня в этом обвинить?

– Нет, – покачал головой Дэн, – я просто говорю, что мне никогда не было с тобой спокойно.

– Прекрасно.

Они сделали по глотку виски и уставились друг на друга. На просьбу Джеральдины не врать ей, если она задаст вопрос, Дэн утвердительно кивнул.

– Ты когда-нибудь целовался с Кэти, в то время как мы были вместе?

Он помолчал, и Джеральдина расплакалась.

– Один раз, – нарушил тишину он, – и оба мы чувствовали себя ужасно. После этого мы не разговаривали.

– Когда?

– На свадьбе Сэнди, – вздохнул Дэн.

Стакан выскользнул из рук Джеральдины и упал на пол. Она разрыдалась. Дэн кинулся к ней, и она сначала прильнула к нему, а потом оттолкнула. Он остался стоять возле ее кресла, пока всхлипы не затихли.

– Это был тот день, – неожиданно заговорила она, – когда мы с твоей матерью ходили выбирать мне свадебное платье.

Дэн понимал, что не может сейчас просто уйти и оставить ее в таком состоянии. Он пропустит начало вечеринки, что поделать. Он налил еще один бокал виски, протянул ей и ждал, пока она не выпьет все до дна.

Сьюки нашла Кэти сидящей на кухонном полу как раз перед тем, как вечеринка должна была начаться. Сьюки кинулась к ней и обнимала до тех пор, пока Кэти не нашла в себе силы заговорить.

Она рассказала подруге все. О том, как хотела уйти с работы и вложить деньги в другое кафе, там, где жила ее мать. О том, что Пол бросил «Кричтон-Браун» и Дэн собирался продавать кафе. И о своем решении вложить деньги в кафе, чтобы спасти его. И о том, что она рассказала Дэну, что знает – он целовал ее на свадьбе, уже будучи обрученным с Джеральдиной. И что Дэн не извинился и не опроверг этого. И что он просил ее вступить в дело вместе с ним, потому что они – прекрасная команда, и почти плакал. И что она пригрозила, что расскажет Джеральдине, как они целовались. И что Дэн поехал к Джеральдине сказать, что будет с Кэти. И что она пыталась дозвониться до тетушки Эдны, чтобы посоветоваться, но не смогла. А потом позвонила мама и сказала, что тетушка Эдна умерла, и теперь у нее нет достаточно денег, чтобы вложить в дело или чтобы самой купить кафе…

– Но я могу купить красивые часы, – прошептала Кэти, снова начиная плакать. – Моя жизнь – это какой-то сплошной хреновый фарс.

– Дорогая, – сказала Сьюки, – у фарсов всегда счастливый конец. Даже у хреновых.

– Как может хорошо закончиться этот? – горестно спросила Кэти.

– Не знаю, – промурлыкала Сьюки, – но ты не узнаешь конец раньше, чем он наступит. А до тех пор у тебя есть надежда.

Расстроенная Джеральдина выпрямилась в кресле, а Дэн уставился в пол.

– Ты не один такой, – сказала она, и Дэн удивленно поднял брови. – Брайан. Мой босс.

– Ты…

– Ничего серьезного, – покачала она головой, – просто флирт. Странные подарки. Он говорил мне, что ты недостаточно хорош для меня.

– Но он меня никогда не видел.

– Я ему рассказывала.

– А, спасибо.

Они посидели в тишине. А потом новая волна дрожи прошла по телу Джеральдины.

– Знаешь, чего я не понимаю? Как может женщина хотеть замуж и в то же время делать вид, что это не так, а на самом деле – просто ждать, ждать и ждать той поры, когда это чудесным образом «произойдет». Это не должно быть таким трудным, – прошептала она и снова заплакала.

– Я знаю, – ответил Дэн.

Когда Джон, держа в руках бутылку вина и три стакана, вошел на кухню, Кэти и Сьюки поняли, что вечеринка началась. Джон сел рядом с ними на пол, сказал, что у него есть кое-какие новости, а Сьюки добавила, что и у нее тоже. Кэти сказала, что на эти 24 часа ей вполне достаточно новостей, и Сьюки заставила ее рассказать все Джону, прежде чем они расскажут ей свои. Когда Кэти закончила рассказывать, Джон лишился дара речи.

– Мда, – сказал он, – мои новости с этими не сравнятся.

– Да, – согласилась Сьюки, – мои тоже.

Она протянула Кэти бокал вина, но та твердо отказалась. Алкоголь затуманивал ей мозг, а ей больше не хотелось смотреть на мир мутными глазами.

Джеральдина подождала, пока ее слезы высохнут, выпила последний глоток виски и потом на глазах у Дэна позвонила своему боссу Брайану. Дэн поднялся и пошел к выходу.

– Какой он из себя этот Брайан? – спросил он уже в дверях.

– Богатый, безнадежно влюбленный и обожающий детей, – улыбнувшись, сказала Джеральдина.

– Ты собираешься выйти за него замуж? – поинтересовался Дэн.

– Ну, у меня теперь есть для этого все, что требуется, – рассмеялась Джеральдина, – и это так романтично! Он столько лет меня ждал.

Дэн послал ей воздушный поцелуй, и она помахала ему рукой. Он попрощался, пожелал ей удачи и наконец покинул ее дом. Две минуты спустя, когда он добрался до машины, он дрожал. Он не помнил, чтобы когда-либо чувствовал себя таким юным. Он будет с Кэти. Осталось всего несколько минут.

А на кухне Сьюки и Кэти пищали от восторга: издателю понравился роман Джона и его идеи насчет последующих книг. Они поговорили с Ричардом Миллером о возможной сделке.

А потом, когда смех затих, Кэти посмотрела поверх голов Джона и Сьюки на холодильник, где висела фотография с вечеринки по случаю обручения Сэнди. Фотографий, вообще-то, было четыре – она и Дэн, глядящие друг на друга, вторая – где один из друзей Дэна в зеленой рубашке тискает лучшую подругу своей девушки, третья – они и Хью разговаривают, и последняя, где пьяный Джон обнимает Кэти, а Сьюки смотрит на них. И ее осенило, словно она полностью, наконец, собрала сложный паззл. Все другие части этой мозаики сложились уже годы назад – вот Сьюки неожиданно приходит к ним в гости, а вот она просит Джона составить ей резюме, готовность, с которой она согласилась помочь ему с интервью, веселье вместо ревности, когда Ник стал встречаться с Пэтси. И вот перед ней было последнее доказательство. Сьюки любила Джона.

На фотографии лицо Сьюки сияло сильнее, чем лицо Сэнди на свадьбе. Глаза Сьюки излучали свет. Она была похожа на мадонну. И все только потому, что она смотрела на Джона.

– Что случилось? – спросила Сьюки, лениво обнимая Джона за шею.

– Ничего, – так тепло, как только могла, сказала Кэти, – ничего.

– Почему ты на нас так смотришь? – спросил Джон, обнимая Сьюки за талию.

– Просто так, – сказала Кэти. – Сьюки, так что там с твоими новостями?

Дэн вставил ключ в зажигание и завел мотор. И вдруг понял, что не в состоянии вести машину. Он выпил слишком много виски и был пьян. Он вытащил ключ, закрыл машину и побежал.

На бегу он размышлял о том, как долго ждал этого момента. Расставания с Джеральдиной. Почему ему не хватило смелости сделать это раньше? Идиотизм. Одно неудачное свидание, и он вернулся в этот ад, даже не оглядываясь назад, путая боль от потери Кэти с болью одиночества. Но теперь он понял что к чему. Проведя с Кэти только один вечер на свадьбе Сэнди, он чувствовал себя живым, а с Джеральдиной такого никогда не было. И именно поэтому, когда их с Кэти свидание закончилось столь плачевно, он так стремительно впал в отчаяние. Он почти не знал ее, но она была ему нужна. Ему было плохо не потому, что у него не было девушки, а потому, что у него не было Кэти. А причина, по которой он не мог понять разницу, заключалась в том, что он не знал, что иногда все происходит слишком быстро. Он много лет ждал, что влюбится в Джеральдину, и привык думать, что для влюбленности всегда нужно много времени.

Но теперь, когда он знал, что это может случиться в любой момент, он вдруг почувствовал, что должен остановиться. Но остановиться только потому, то от бега он начал задыхаться.

Джон и Кэти от всей души радовались за Сьюки – она получила роль. После всей боли, ожиданий, проб и унижения она получила роль. Джон и Сьюки сидели обнявшись, и Кэти села на стойку, сделав вид, что ничего не замечает. Когда она снова посмотрела на них, Сьюки склонила голову на плечо Джону, а тот поцеловал ее в макушку. Неожиданно на кухню вошли Пэтси и Ник.

– Привет всем! – крикнула Пэтси. – А мы вас везде ищем.

– У нас есть новости, – объявил Ник, обнимая Пэтси.

– Подождите, – улыбнулась Сьюки, не двигаясь с места, – давайте сначала найдем Мэтта.

– О-о, – сказала Пэтси, тоже не двигаясь, – надо его найти.

– Я пойду, – сказал Ник и пошел искать Мэтта.

– Правда он чудесный? – улыбнулась Пэтси, и все закивали в ответ.

Ник вернулся вместе с растрепанным Мэттом и Дженнифер, которая положила руку Мэтту на пояс, а Мэтт обнял ее за плечи.

– Ну вот, – сказала Кэти, – все на месте. Так что у вас за новости, ребята?

Пэтси и Ник любовно переглянулись, и Пэтси застенчиво улыбнулась.

– Мы встречаемся, – сказала она. – Надеемся, вы не обидитесь, что мы держали это в секрете?

Сьюки сделала вид, что радостно смеется от удивления.

– Ты права, – улыбнулась Кэти, – мы никогда бы не догадались.

– Мы так рады за вас, – сказала Сьюки, – давайте начнем праздновать!

На кухне вдруг стало неожиданно тихо. В дверях стоял Пол и во все глаза смотрел на своих работников. Он был одет в черные узкие брюки и аляповатую зеленую рубашку. Он нервно хохотнул.

– Ну, скажите же что-нибудь, – попросил он. – Когда я в последний раз видел вас, вы столько не молчали.

Все тепло поприветствовали его, кроме Сьюки, которая знала, что он больше не будет их начальником, и Кэти, которая была уверена, что она уже где-то видела эту зеленую рубашку Когда Пол стал приветствовать всех как какой-то долгожданный блудный сын, Кэти повернулась посмотреть на фотографии с обручения Сэнди. Да, друг Дэна, тискающий лучшую подругу своей девушки, точно был одет в зеленую рубашку. Она снова посмотрела на Пола. Конечно, это необязательно должен был быть он. Возможно, это просто модная рубашка.

Пэтси подбежала к Полу, обняла, поздравила с обручением и побежала в зал, где осталась его невеста. Ник пошел за ней, а следом за ним вышли Мэтт и Дженнифер.

Кэти сощурилась и внимательно присмотрелась к Полу, прежде чем снова обернуться к фотографии. Да, несмотря на то что изображение получилось не слишком четким – Сэнди явно была нетрезвой, когда фотографировала, – а большую часть лица Пола закрывала голова девушки, что-то явно напоминало его черты лица и фигуру. Короче, это был он.

Теперь Пол оставался с Кэти, Джоном и Сьюки. Он шагнул вперед и протянул Джону руку. Они поздоровались и представились друг другу. Кэти снова посмотрела на фотографию, просто чтобы удостовериться. Да, это точно был он. Кэти снова повернулась к остальным и услышала, как Пол рассказывает о том, что сделал своей девушке предложение.

– А сколько вы встречались? – спросила Кэти.

– Боюсь, очень долго, – лучезарно улыбнулся Пол. – Мы были вместе пять лет.

И тут открылась дверь – на пороге, тяжело дыша, стоял Дэн.

– Я сделал это, – выдохнул он, – я больше не с Джеральдиной.

– Что? – воскликнул Пол. – Ты расстался с Джеральдиной?

Дэн проигнорировал его и повернулся к Сьюки.

– Кстати, – сказал он, – хорошо, что ты притворилась, что знаешь о том, что мы обручены.

– Когда это? – нахмурилась Сьюки.

– Ты знаешь, – настаивал Дэн. – Когда она показывала тебе кольцо, а ты притворилась, что знаешь, несмотря на то что я никому об этом не говорил.

– Я не притворялась, – сказала Сьюки. – Я знала, что ты обручен.

– Что? Но как?

– Мне сказала Кэти. А ты что, не знал? Она узнала об этом на свадьбе Сэнди.

– Как? Когда? – удивленно обернулся к Кэти Дэн.

– Я думала, что мы об этом говорили, – сказала Кэти. – Джеральдина написала тебе, что нашла прекрасное свадебное платье, а я случайно прочитала сообщение.

– К-когда?

– Как раз после того, как ты поцеловал меня.

– И… и… и… Поэтому ты была холодна со мной?

– Конечно, – ответила Кэти, – не так уж трудно догадаться.

– И поэтому убежала? – спросил он. – И притворялась на следующее утро, что ничего не было?

– Да, – вздохнула Кэти.

– Но я думал, что это Сьюки сказала тебе после того, как Джеральдина показала кольцо.

– Нет, – тихо сказала Кэти, – это я сказала Сьюки в тот вечер, когда вернулась со свадьбы.

– О нет! – воскликнула Сьюки, неожиданно отпуская Джона впервые за все время. – Она снова это сделала!

– Что сделала? – спросил Дэн. – Кто?

– Да Джеральдина! – захихикала Сьюки. – Когда ты в первый раз встречался с Кэти, Джеральдина позвонила ей домой. Я знаю, потому что сидела там. Короче, Джон сказал ей, что Кэти пошла на свидание. А поскольку Джон у нас немного не от мира сего, то он сказал, с кем она пошла на свидание. Так что она позвонила Кэти на мобильник и наговорила ей про тебя всякое. Что ты любишь портить людям жизнь, что любишь быть снисходительным, что теперь Кэти придется каждую неделю ходить с тобой на футбол, и так далее. Джеральдина прекрасно знала, на какие кнопки надо нажимать с Кэти, и была права. У Кэти началась паника, и она сбежала. Просто чудо, что она добралась домой. Когда она на следующее утро пришла на работу, то выглядела так, будто пережила катастрофу.

– Это правда? – мрачно спросил Дэн у Кэти.

– Да, – тихо сказала она, – но я все равно вела себя, как ребенок.

– Мы можем начать все сначала, – сказал Дэн, подходя к ней.

– Так ты расстался с Джеральдиной? – повторил Пол. «Господи, – подумала Кэти, – как сказать Дэну, что у меня нет денег?»

– У меня нет денег, – выдавила из себя Кэти. Все. Все, она сказала.

– Ч-ч-что? – переспросил он.

– Каких денег? – спросил Пол.

– Моя тетя умерла, – сказала Кэти и неожиданно для себя расплакалась. – Так что ее деньги разойдутся неизвестно куда. Ты зря расстался с Джеральдиной.

– Ч-ч-что? – уставился на нее Дэн.

– Подождите! Замолчите все! – закричал Пол и повернулся к Дэну. – Во-первых, ты что, расстался с Джеральдиной, после того как она прошла огонь и воду, чтобы вернуть тебя на старую работу?

– Пол, не лезь в это, – отмахнулся Дэн и повернулся к Кэти, – то, что я расстался с Джеральдиной, не имеет никакого отношения к деньгам. Я люблю…

– Это самая идиотская вещь, которую я когда-либо слышал, – прервал его Пол. – Джеральдина переступила через себя ради тебя. Она умоляла ради тебя.

– Пойдем куда-нибудь, где мы сможем спокойно поговорить, – обратился Дэн к Кэти, но Кэти не смотрела на него. Она смотрела на Пола. И это не был счастливый взгляд.

– Знаешь, если говорить об идиотских поступках, – скрестив на груди руки, сказала она, – то ты не так давно именно этим и занимался, Пол.

– Кэти, – вмешался Дэн, – не стоит.

– Думаю, стоит, – спокойно возразила она. – У меня есть важный вопрос к Полу.

– Вижу, что не только Джеральдина должна унижаться ради тебя, – сказал Пол Дэну.

– Отвали, Пол, – ответил Дэн.

– Ну, я не собираюсь умолять, мне это не надо. Я хотела спросить, как отреагирует твоя невеста, если увидит эту фотографию?

Она подошла к холодильнику, сорвала фотографию, на которой Пол тискал лучшую подругу своей невесты, и показала ее Полу. Вообще-то, на фото посмотрели все. Сьюки и Джон охнули. Дэн начал улыбаться. Пол побелел.

– Она узнает свою лучшую подругу? – спросила Кэти. – Как ты думаешь?

– Отдай мне это, – потребовал Пол, пытаясь выхватить фото у нее из рук, но Кэти ускользнула. Сьюки взяла у нее фото, держа ее подальше от Пола.

– Отдай мне фотографию, – потребовал Пол у Сьюки.

– Не смей приближаться к ней, – пригрозил Джон, обнимая Сьюки.

– Отдай сейчас же, – повторил Пол, – а то…

– А то что? – спросила Кэти, проскользнув за спину Джону и забирая фотографию у Сьюки. – Сожжешь ее? Это не имеет значения. Это только одна копия. Кадры есть у Сэнди и у Джона на компьютере. И кстати, Джон – мой сосед по квартире.

Пол сглотнул.

– Итак, – сказала Кэти, – сейчас ты выйдешь отсюда, найдешь свою невесту и скажешь, что видел всех нас и понял, как ты любишь это кафе и потому не можешь бросить стольких людей на произвол судьбы.

– Я не могу, – простонал Пол.

– А я думаю, можешь, – показывая еще раз фотографию, сказала Кэти.

Он посмотрел на них, а они – на него. Он попытался что-то сказать, но тут открылась дверь, и вошла его невеста.

– Привет всем! – поздоровалась она. – Я так рада, что мы наконец увиделись. Я, правда, надеюсь, что вы не слишком расстроились из-за того, что Пол решил выйти из дела.

– Вообще-то, дорогая, – Пол повернулся к ней, – мне надо кое-что тебе сказать.

Кэти, Дэн, Сьюки и Джон были тронуты реакцией невесты Пола на его слова. Она улыбнулась, сказав, что это прекрасные новости и что им не слишком-то и нужен дом с бассейном, ее вполне устраивает бассейн в ее спортзале. Парочка осталась с ними на кухне, пока Дэн открывал бутылку шампанского. Потом он пытался подойти к Кэти, но для того чтобы сделать это, ему пришлось бы сдвигать с места Пола, так что он просто смотрел на нее влюбленными глазами. Потом, когда все они подняли бокалы за «Кричтон-Браун» и выпили до дна, Пол взял Дэна за руку и потащил его из кухни на вечеринку. Его невеста пошла за ними, улыбнувшись остающимся. Дэн попытался поймать Кэти, но промахнулся и схватил Сьюки, у которой не было другого выбора, кроме как присоединиться к ним. Она хотела схватить за руку Джона, но ее уже вытащили за дверь.

Джон какое-то время смотрел на дверь, потом перевел взгляд на Кэти и сделал над собой усилие, показывая, что предпочитает остаться на кухне с ней, нежели пойти за Сьюки.

– Значит, Дэн? – спросил он.

– Значит, хороший издатель? – улыбнулась она.

– Да, – сказал Джон, засовывая руки в карманы и посмотрев на дверь.

– Ты когда-нибудь разглядывал это фото как следует? – спросила Кэти, протягивая ему их со Сьюки фотографию.

– Нет, – покачал головой он, – я просто распечатал снимки и отдал тебе.

– Посмотри, – Кэти показала на лицо Сьюки, – посмотри и подумай, умеешь ли ты так же хорошо читать то, что видишь, как и описывать это.

Когда Кэти появилась на вечеринке, она немного удивилась. Она знала всех присутствующих и всех любила – пригородников, журналистов и даже Максин. Максин и Хью стукались бедрами, а Кэти и Сьюки наблюдали за ними со смешанным чувством восторга и отвращения. Потом они обратили внимание на Пола, который стоял у одного из столиков и стучал вилкой по стакану. В комнате становилось все тише.

– Думаешь, он собирается сказать своей невесте, что изменял ей? – прошептала Кэти.

Пол терпеливо ждал, пока не наступит тишина.

– Я только хотел сказать всем «добро пожаловать».

Кэти поискала глазами Дэна, но не нашла. Она увидела Джона, и, если она не ошибалась, он выглядел, как человек немного не в себе. Пока Пол рассказывал, как много значит для него это кафе и как он и его невеста рады быть частью всего этого, Джон прошел мимо нее по направлению к Сьюки. Когда Пол запел о том, как их с Дэном мечта сбылась, Кэти увидела, что Джон подошел к Сьюки и, удостоверившись, что она не собирается бежать и звать на помощь, поцеловал ее. Кэти почувствовала, как глаза ее наполнились слезами, и вдруг поняла, что все смотрят на нее. Она моргнула.

– Что? – спросила она. – В чем дело?

Все засмеялись. Вернее, все заржали.

– Видели? – хохотал Пол. – Самая грубая официантка, которую я когда-либо видел.

Кэти вздохнула. И вдруг на стойку залез Дэн. А поскольку стойка была выше стола, то все посмотрели на него.

– Но пока мы лучше не узнали Кэти, – сказал он, – мы не могли понять, насколько в этом кафе все зависит от нее.

– Да, – подтвердил Пол. – Точно. Я…

– И не только кафе, – перебил его Дэн, посмотрев на нее, – и я тоже.

Все ахнули.

– Кэти, – сказал Дэн, вставая на одно колено, – я люблю тебя.

В комнате раздались восторженные выкрики.

– Возможно, – продолжал Дэн, – Пол – мой незримый партнер, но ты, без сомнения, незаменима. Без тебя это кафе было бы ничем, – в зале заахали, – без тебя я был бы ничем. Я точно знаю, что Пол согласится со мной, если я попрошу тебя, Кэти Симмондс, оказать мне честь и стать моим официальным партнером по бизнесу.

Зал взорвался аплодисментами. Кэти не помнила, как добралась до стойки, она только помнила, что ее подняли в воздух, и гул аплодисментов заглушил ее всхлипы.

А потом… Третий поцелуй, который превзошел предыдущие два и стал Самым Лучшим Поцелуем Во Все Времена. По ее улыбающемуся лицу катились слезы, а Дэн поднял ее и прижал к себе. Все будет хорошо. До Десятки Лучших Поцелуев оставалось семь, и она была уверена, что получит их.

Эпилог

Кэти сидела в углу кафе с чашкой эспрессо на столике, пока Пэтси показывала новому мальчику, как пользоваться кофеваркой. Дэн должен был вернуться из ювелирного магазина позже – он настоял на том, что хотя кольца они выбирали вместе, забирать их поедет он один.

Она долго ждала, прежде чем открыть конверт. Похороны тетушки Эдны оказались удивительно спокойными. Тяжело было печалиться о человеке, который так любил жизнь. При оглашении завещания никаких сюрпризов не последовало, и Кэти досталась небольшая сумма, как и предсказывала ее мать. И Кэти была рада. Это означало, что она просто прощалась с человеком, которого успела полюбить. Когда поверенный вручил лично ей конверт, он сказал, что она должна открыть его только тогда, когда будет счастлива.

Она открыла конверт и вытащила из него листок бумаги.

Кэтрин Джейн,

в этом мире существует множество поговорок: жизнь прожить – не поле перейти; что не убивает нас, то делает сильнее; ты можешь заставить лошадь войти в воду, но не можешь заставить ее пить. Все, что я знаю, это что в нашем мире, где скорость важнее чувства, где деньги – это все, а душа все более обесценивается, ты нашла в себе силы ждать, пока не поймешь саму себя. Я хотела увидеть, сможешь ли ты поставить поиск себя выше денег. Я хотела, чтобы ты поняла цену независимости, чтобы суметь оценить ценность денег. Но мне и в голову не могло прийти, что я научусь чему-то у тебя. Чем больше времени занимало твое решение, тем больше я убеждалась, что тебе не нужен наставник, ты все понимаешь инстинктивно. И все больше я любила тебя. Так что я приведу еще одну поговорку, которую ты должна знать: чудо случается с теми, кто его ждет. И я знала это, моя дорогая, потому что я ждала, пока ты не узнаешь меня ради меня самой, а не ради того, что я могу тебе предложить.

На твое имя открыт траст-фонд.

Будь счастлива. Благослови тебя Бог.

Эдна.

И теперь, когда невеста Пола решила, что ей нужен дом с бассейном, Кэти была только счастлива выкупить долю Пола и стать партнером Дэна.

И да будет так.

Примечания

1

Анусол – противогеморроидальное средство.

(обратно)

2

Сотбис – один из самых крупных аукционных домов.

(обратно)

3

Элиза Дулитл – цветочница, героиня известного мюзикла «Моя прекрасная леди» по пьесе Б. Шоу «Пигмалион».

(обратно)

4

Игра слов: yale – «американский замок с цилиндром» и yellow – «желтый» имеют схожее звучание.

(обратно)

5

«Большой брат» – популярное реалити-шоу.

(обратно)

6

Безумный Макс – герой Мэла Гибсона в одноименном фильме, полицейский, мстящий за убийство своей семьи.

(обратно)

7

Судья Дредд – популярный герой комиксов и кинобоевиков, могущественный и непримиримый борец со злом.

(обратно)

Оглавление

Благодарности

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg