«Мой вечный странник»

Елена Свиридова Мой вечный странник

Часть первая

Лариса услышала из ванной звонок, быстро накинула полотенце, босиком бросилась к телефону, оставляя на полу мокрые следы. «Наверное, это Артем», — подумала она, хватая телефонную трубку. Но услышала незнакомый женский голос, который вежливо произнес:

— Я могу поговорить с Ларисой Сосновской?

— Я вас слушаю, — ответила Лариса разочарованно.

— Очень хорошо, что я вас застала! — продолжала женщина бодро. — Вы нам очень нужны. Меня зовут Наташа, я второй режиссер фильма «Замкнутый круг», мы хотим пригласить вас на студию…

Господи, Ларисе предлагали роль! Главную роль в фильме! Она от волнения стала ходить по комнате, поправляя рукой мокрое полотенце, а другой прижимая трубку к уху. Потом, придерживая трубку плечом, взяла сигарету, закурила, села в кресло.

— Вы могли бы подъехать к нам сегодня? — спросила Наташа.

— Да, конечно, — ответила Лариса, стараясь сдержать охватившую ее радость. — Я могу выехать через час. Если буду у вас в два, это не поздно?

— Замечательно. Я заказываю вам пропуск…

Положив трубку на стол, Лариса стала торопливо собираться. Она нервничала, снова закурила, быстро разворошила свой гардероб, никак не решаясь сделать выбор. Переодевшись в третий раз, оглядела себя в зеркале. Кажется, выглядела она совсем неплохо, стройную фигуру очень удачно облегали мягкие черные бархатные брюки и свитер, лицо сияло радостью и выглядело совсем молодым. Вряд ли кто-нибудь дал бы ей сейчас ее тридцать три года! В общем, она осталась довольна собой, хотя, конечно, можно было бы еще подправить прическу, поэкспериментировать с косметикой, но тут опять зазвонил телефон. Лариса бросилась к трубке и услышала голос Артема — такой родной, спокойный, веселый.

— Привет! Ну как ты там живешь без меня?

— Ты представляешь, — сказала Лариса взволнованно, — мне только что предложили роль! Я собираюсь на студию, прямо сейчас!

— Как замечательно! — обрадовался Артем. — Поздравляю тебя и желаю удачи.

— Нет, поздравлять еще рано, — вздохнула Лариса. — Ты знаешь, это столько раз уже было… Я так боюсь, что опять что-нибудь сорвется!

— Ничего не сорвется, я тебе обещаю, — сказал Артем уверенно. — А что ты сейчас делаешь?

— А ты догадайся! — засмеялась Лариса.

— Так… Вижу, ты стоишь перед зеркалом, в черном бархатном костюме… Ты потрясающе хороша!

— Господи, откуда ты знаешь, в чем я? — удивилась Лариса.

— Знаю потому, что все время думаю о тебе и научился видеть тебя на расстоянии, — сказал Артем. — Когда мне бывает трудно, я мысленно представляю тебя, и сразу все мои проблемы решаются. В общем, ты все время со мной, где бы я ни был…

— Когда же ты вернешься? — спросила Лариса дрогнувшим голосом.

— Ласенька, завтра я прилечу!

— Это правда? Я встречу тебя в аэропорту! — Она так ждала его и так боялась, что вдруг ему что-нибудь помешает, что он не прилетит…

— Может быть, не стоит? Самолет прилетает поздно. Я хотел вызвать шофера…

— Нет, я приеду сама! Это не обсуждается! — потребовала Лариса.

— Тогда, пожалуйста, не опаздывай, — засмеялся Артем.

— Не волнуйся, не опоздаю, — ответила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться от нахлынувших эмоций.

— С тобой все в порядке? — спросил он, как всегда улавливая тонким чутьем любую интонацию ее голоса.

— Все в порядке. Просто я соскучилась!

— Я тоже. Безумно. Боюсь, что при встрече с тобой окаменею или лишусь дара речи… Ты ведь будешь неотразима?

— Конечно. Я буду так неотразима, что не только ты, а все кругом и окаменеют, и лишатся дара речи.

— Это то, что надо. Ладно, родная, до встречи. Целую.

— И я тебя…

Лариса опустила трубку, случайно увидела в зеркале свое отражение. На ее лице застыла глупая улыбка, настолько глупая, что она расхохоталась.

На часах было уже без десяти час. Лариса бросила в сумочку ключи от машины и, на ходу застегивая плащ, побежала к лифту.

Над городом ярко светило весеннее солнце, на деревьях кое-где стали набухать почки, воздух казался каким-то особенным, прозрачным и свежим. На улицах, словно специально, было совсем немного машин, в общем, день был во всем замечательный, необыкновенный. Лариса ехала на студию в приподнятом настроении, иногда, останавливаясь у светофоров, мельком глядела на себя в водительское зеркальце, видела в нем возбужденный горящий взгляд серых глаз на чуть смугловатом красивом лице и улыбалась сама себе. Сейчас, когда все предвещало удачу, она старалась сдерживать охватившее ее волнение, старалась не думать о том, что ждет ее впереди, чтобы потом, если, не дай Бог, что-нибудь сорвется, не переживать слишком сильно. Нет, она никогда не считала себя неудачницей, знала, что не бездарна и не уродлива, просто не везло, не складывалось. Но в глубине души она всегда чувствовала и надеялась, что когда-нибудь придет и ее звездный час… И может быть, он придет именно сегодня, сейчас…

Размышляя таким образом и уговаривая сама себя, Лариса все равно не могла отвлечься от мыслей о предстоящей встрече. Подъезжая к «Мосфильму», она разволновалась настолько, что с трудом запарковала машину, чуть не задев бампером дверцу стоявшего рядом «Мерседеса». Было без десяти два. Выкурив последнюю сигарету, она заперла машину и направилась к проходной.

Через десять минут она сидела в небольшой комнате, на двери которой красовалась надпись: «Замкнутый круг», и разговаривала с режиссером. Это был худощавый мужчина средних лет, в кожаном пиджаке, с густой черной шевелюрой, кое-где тронутой сединой. Лариса никогда раньше его не встречала, но он сразу произвел на нее приятное впечатление.

— Скажу вам честно, я посмотрел уже нескольких актрис… и ни одна мне не понравилась! — Он простодушно улыбнулся. — И вдруг случайно увидел ваш фильм…

— Но это было так давно… — вздохнула Лариса.

— Да, лет восемь назад. Наташа раскопала его в архиве. Но, знаете, вы совсем не изменились, по-моему, даже стали лучше. — Он снова улыбнулся, в его улыбке сквозило почти нескрываемое восхищение. — Прочтите сценарий. На днях будут пробы, хотя в вашем случае, я думаю, это простая формальность… Сейчас, глядя на вас, я почти уверен, что именно вас буду снимать. Знаете, у меня чутье, я редко ошибаюсь. Мы вам позвоним. — Он встал, чтобы проводить ее до двери.

— Буду ждать! — радостно ответила Лариса, пожимая его протянутую руку.

Окрыленная, счастливая, положив в сумку сценарий, Лариса быстро шла по коридору «Мосфильма». Она проигрывала в памяти свой разговор с режиссером, стараясь понять, не упустила ли что-то важное. Кажется, нет… Конечно, она ему понравилась, он даже не старался скрыть это… Он оценил ее как актрису, разглядел в ней красивую женщину… Пока все складывается удачно, и лучше больше не думать об этом… Вдруг она увидела прямо перед собой высокую худую блондинку, которая как-то странно смотрела на нее. Лариса остановилась, с удивлением произнесла:

— Господи, Вика! Это ты?

Они учились вместе с первого курса, были близкими подругами… А потом Вика куда-то бесследно исчезла…

— Лялька! Неужели узнала? — растроганно воскликнула Вика.

— Ну интересно! Я еще не ослепла! — засмеялась Лариса.

Вика бросилась к ней, они обнялись.

— Вика! Сколько же лет мы не виделись! С ума сойти! — Лариса с радостным удивлением смотрела на подругу. — Я уж боялась, что совсем тебя потеряла!

— Ты так здорово выглядишь, — с печальным вздохом сказала Вика. — А я сильно изменилась, да?

— Ты просто похудела, тебе очень идет, — сказала Лариса, стараясь придать своему голосу как можно больше искренности.

— Да ладно, — горько вздохнула Вика. — Я-то знаю, что стала похожа на старую драную кошку!

— Ну и сравнение! — рассмеялась Лариса, а потом сказала уже серьезно: — Ты так внезапно исчезла, я и не знала, как тебя найти! Но сегодня день особенный! Судьба посылает мне подарки! Как здорово, что мы встретились именно сегодня! — Лариса с нежностью смотрела на подругу. — Как ты?

— Знаешь, было по-всякому… — Вика снова вздохнула. — Но теперь, кажется, все может измениться. Мне предложили роль…

— Как здорово! Поздравляю. Знаешь, и мне тоже.

— Вот это действительно здорово! Значит, у нас у обеих сегодня счастливый день! — воскликнула Вика. — Это надо отметить!

— Конечно! — весело отозвалась Лариса. — Хочешь, поедем ко мне?

— Сейчас не могу, меня ждет режиссер, — сказала Вика. — А мне так хочется поговорить с тобой! Может быть, я потом тебе позвоню?

— Слушай, знаешь что — беги к своему режиссеру, а я тебя подожду, если это не очень долго.

— А ты не сильно спешишь?

— Да у меня полно времени! Я буду в машине у проходной, такая небольшая вишневая иномарка, «Форд-Эскорт», номер 242!

— Ладно, найду! — Вика побежала по коридору, махнув Ларисе рукой. — Думаю, полчаса, не больше!

— Удачи тебе! — крикнула ей вслед Лариса.

Она вышла на улицу в каком-то странном состоянии. Она думала о том, что сегодня и правда удивительный день, какой-то совсем особенный… Звонок со студии, разговор с Артемом, а теперь — встреча с Викой… Неожиданная встреча с подругой, которую Лариса не видела много лет… Когда-то они были очень близки, переживали вместе и радости, и неудачи… Конечно, Вика изменилась, наверное, ей тяжело достались прошедшие годы… Лариса помнила ее веселой, остроумной, смешливой, вечно затевающей всякие авантюры… Сейчас казалось, что это было так давно, но, разговаривая с ней несколько минут назад, Лариса словно прикоснулась к своему прошлому, дремавшему где-то в глубинах памяти.

Она села в машину, открыла окно, закурила, задумалась… И тотчас воспоминания пришли сами собой, замелькали перед глазами слегка подернутые дымкой цветные картинки, как кадры в старом кино, зазвучали неясные голоса, среди которых отчетливо слышался и звук ее собственного голоса, странный, далекий, слегка приглушенный и постепенно набиравший силу…

… Я училась в театральном, на актерском факультете, на последнем курсе. Мы готовили дипломный спектакль, репетировали чеховского «Лешего». Не знаю, почему мастер выбрал именно эту пьесу, может быть, потому, что она не была, как говорится, на слуху, не так известна и заиграна, как, например, «Чайка» или «Три сестры»… Я играла Елену Андреевну, жену капризного, вздорного старого профессора Серебрякова. Мне хотелось играть Соню, его дочь, она больше подходила мне по характеру — своенравная, независимая, гордая, не то что эта унылая размазня профессорша! Но Соню дали Сашке, а не мне, может быть, именно потому, что Саша была на нее совсем не похожа? А Вика — веселая, смешливая в жизни, с блеском играла добропорядочную, хозяйственную и приземленную Юлю. Казалось, эта роль совсем не для нее, но Вика сумела из второстепенной характерной роли довольно ограниченной девушки сделать настоящую героиню! У нее был настолько яркий талант, настолько выразительный темперамент, что своей игрой она увлекала нас всех.

— Вы должны уметь перевоплощаться, а не только играть самих себя! — твердили нам на каждой репетиции.

И мы стремились перевоплощаться до неузнаваемости. Мы репетировали каждый день, часто без выходных, уходили из института в десять, а то и в одиннадцать вечера, падая от усталости, и так изо дня в день. По уши влюбленный в Вику Пашка Рубцов с музыкального отделения терпеливо дожидался ее под дверью, чтобы проводить домой, и так же терпеливо сносил наши постоянные насмешки. Правда, издевались мы над ним без злости, в душе симпатизируя ему. Он был с виду невзрачный парень, но с удивительным голосом, и именно его голос, намертво покоривший весь наш курс, в конце концов лишил покоя и Вику. Это можно было понять…

Моя Елена Андреевна шла туго, я никак не могла найти свой рисунок роли, а то, что меня заставляли делать, получалось совсем плохо. Во всем этом была какая-то горькая ирония судьбы. Совсем недавно я сама была влюблена в нашего профессора философии, очарованная его красноречием и благородной сединой на висках. На лекциях у него я сидела затаив дыхание и очень боялась, чтобы кто-нибудь вдруг не заметил мой восторженный взгляд. Но заметил это, видно, он сам… Однажды совершенно случайно мы столкнулись у выхода, вместе вышли из института и по дороге к метро разговаривали, как добрые старые друзья. Ему было очень приятно, что его предмет вызывает у меня такой живой интерес. И теперь, когда он сам обратил на меня внимание, я в душе трепетала от счастья и готова была идти за ним хоть на край света! Но разве могла я признаться, что интересует меня не столько его предмет, сколько он сам! В своем воображении я рисовала романтические картины нашей бурной взаимной любви, но на деле вела себя так, как застенчивая барышня из женского пансиона. Он казался мне таким необычайно тонким и умным, таким решительным и бесстрашным, таким благородным, возвышенным, недосягаемым! С того дня мы стали встречаться не только в институте, мы гуляли вместе по улицам, заходили в какие-то кафе… Господи, с ним можно было часами разговаривать, точнее, слушать его… Однажды он пригласил меня в театр, а после спектакля предложил зайти к нему выпить чашку кофе. Конечно, я согласилась! Он жил в самом центре, мы быстро дошли пешком до его дома, а когда оказались в квартире, я от волнения не могла произнести ни слова! Здесь все было удивительно — высокие потолки, темная благородная мебель, какие-то старинные предметы из бронзы и керамики, стеллажи, сплошь уставленные книгами… Это был совсем другой мир, словно воплощавший в себе древнюю культуру и мудрость. А потом, даже не знаю, как это получилось, в общем, в эту ночь я осталась у него. Мы были вдвоем, только вдвоем, тайно от всех, и все время, которое мы вместе были, оно было только наше. Я знала, что он женат, но жена его где-то то ли в другом городе жила, то ли за границей… Во всяком случае, он никогда ничего о ней прямо не говорил, вроде ее и вообще не существовало, и я его ни о чем не спрашивала… В общем, я осталась у него в квартире ночевать в первый и единственный раз! Утром мы вместе вышли из квартиры, дошли до метро, вместе в вагон входим, сели рядом… Я такая счастливая! И вдруг он вскакивает с места, словно меня и нет, и пересаживается на сиденье напротив к какой-то бабе! Я сначала не поняла ничего, смотрю на него, а он вроде меня не видит и вообще не знает! Я подумала — неужто жена его случайно в вагоне этом оказалась? А баба какая-то на вид невзрачная… Остановку они так вместе проехали, она пошла к выходу, он за ней, и гляжу — выходят вместе! Меня и в жар, и в холод, кажется, умру сейчас на месте от обиды, от стыда! И все как будто смотрят на меня, то ли с сочувствием, то ли с издевкой! Я остановку проехала, выхожу на негнущихся ногах, ничего перед собой не вижу… И вдруг — он навстречу! Я смотрю и сказать ничего не могу. Иду мимо. Он меня за руку хватает. И начинает объяснять, что, мол, встретил старую знакомую, вышел с ней, а потом в другой вагон сел. Так уж получилось. И так говорит, словно ничего и не произошло. Смотрит на меня удивленно — что это, мол, ты такая странная? Что, собственно, случилось? Я ничего сказать не смогла, разве объяснишь, если сам не понял, что только что предал меня? Руку вырвала, молча побежала по платформе, а сама реву, слезы сдержать не могу. Выскочила из метро, бросилась в какую-то машину, прошу — везите поскорей. На этом закончился мой роман.

Поначалу мне было очень скверно. Я так страдала, что стала по-настоящему сохнуть, на занятиях почти ничего не шло мне в голову. Тогда меня чуть из института не выгнали, потому что я так учебу запустила, что одни хвосты были… В институте встречаю его, молча киваю издалека. Он отвечает тем же, но я чувствую, что его заедает. Подошел однажды в коридоре, стал отношения выяснять. А я ему — выяснять нечего, не было никаких отношений! Он побледнел, с грустью посмотрел на меня, а я повернулась и пошла. И с тех пор — только на «вы», вежливо, холодно, издалека. Такой вот у меня дурацкий максимализм, не могу простить предательство. Я так гордилась и восхищалась им, а он оказался трусом, к тому же еще и бесчувственным. Это было не просто разочарование, не просто удар по самолюбию! Это было крушение идеала, мне казалось, что рушится мир. А когда прошло какое-то время, я вдруг взглянула на него совсем по-другому и поняла, что он на самом деле ничуть не лучше профессора Серебрякова, что он, выражаясь языком другого чеховского персонажа, Войницкого, жует чужие мысли о всяком вздоре, пишет о том, что умным давно известно, а глупым неинтересно, а значит, переливает из пустого в порожнее. Но я, наивная провинциальная девчонка, воспринимала все его заумные высказывания как откровения и просто попалась в ловушку собственной романтической глупости! Сама все напридумывала! Мне даже его жалко стало, он, наверное, тоже по-своему переживал, но теперь это уже не имело значения, потому что прошла безумная моя любовь, оставив печальный след в душе и, выражаясь его же языком, ощущение пепла во рту. Но вскоре я сумела перевести собственный печальный опыт на сцену, и с этого момента роль профессорши неожиданно пошла у меня и я стала на репетициях поражать и педагогов, и сокурсников своей совершенно неожиданной интерпретацией этой роли.

Кроме «Лешего», мы должны были еще сделать «капустник». Мне и трем моим подругам — Вике, Женьке и Саше — как раз и поручили сочинить для него сценарий. «Капустник» этот надо было показать Восьмого марта, в женский день, поэтому в его основе должна была находиться какая-то сугубо женская идея, смешно обыгранная. Не знаю, что именно надо было изобрести, но вокруг кипели политические страсти, и нам, видимо, тоже нельзя было без этого обойтись. Мы решили сочинить что-то вроде пародии на женскую эмансипацию. Времени свободного совершенно не было, и мы смогли собраться только тридцать первого декабря, под самый Новый год. Для артистов не существует праздников в том смысле, как для обычных людей. Мы репетируем каждое воскресенье, по субботам нам устраивают прогоны со зрителем, а к спектаклю Восьмого марта мы готовимся в новогоднюю ночь, такая вот у нас жизнь. Итак, собрались мы с девчонками под Новый год сочинять этот самый «капустник», сидим в моей однокомнатной, в Орехове-Борисове, я ее снимаю уже год, совсем недорого, и это по нашим временам — огромное везение.

— Мы сидим уже два часа, и ничего не идет в голову! — вздохнула Вика. — Совсем времени не остается, не знаю, что будем делать!

— Ну вот, и водка кончилась! — воскликнула Женька, перевернув пустую бутылку.

— Что, и выпить больше нечего? — с тоской спросила Сашка.

— Это еще не самое страшное, — усмехнулась Вика. — По-моему, сигареты тоже кончились.

— Что будем делать, а, девчонки? — Сашка встала и, чуть пошатываясь, пошла к книжной полке. — Ларка, неужели у тебя нигде нычки нет?

— Может, и есть, — сказала я, — но надолго все равно не хватит!

— Ладно, раз такое дело, давайте гадать! — заявила Женька.

— На что гадать? — спросила я. — На «капустник»?

— Да при чем здесь «капустник»! Гадают на любовь!

— Да какая, к черту, любовь! — возмутилась я. — Мы собрались работать!

— Надоело все! Спектакли эти дурацкие, «капустники»! Хочу крутого мужика, чтоб на «Мерседесе» ездил и чтобы полный карман денег! — с отчаянием произнесла Вика.

— А ты что будешь делать? Сидеть с ним в «Мерседесе» и деньги пересчитывать? — ехидно спросила Сашка.

— Нет, я буду в театре играть, бесплатно, что захочу.

— Думаешь, так тебе и дадут?

— Ничего я не думаю! Хочу нормально жить, и плевать на их паршивую зарплату, и не побираться, и квартиры чужие не мыть за гроши! И найду такого, вот увидишь!

— А как же твой Пашка? — вдруг удивилась Женька.

— Никак! Козел он, и все. Опять нажрался, как последняя сволочь, я его послала! Жек, оставь покурить!

— Ты его уже раз пятьдесят посылала, — Женька затянулась сигаретой и передала Вике.

— На этот раз — все! Я так решила!

— И с кем же ты будешь Новый год встречать?

— Ни с кем! Лучше одной, чем с этой пьяной рожей!

— Слушай, Вика, поехали с нами, — предложила Женька, — к Юрке на дачу. Там камин, телек, даже сортир теплый.

— Да вы там все парами, при чем тут я!

— Найдем тебе кого-нибудь! — успокоила ее Женька. — Там знаешь какие ребята!

— Может, и правда поехать… — задумчиво сказала Вика. — Просто так, за компанию… Хотя, если честно, у меня после Пашки такая оскомина, что вряд ли с кем-то что-нибудь получится…

— Трахаться — это не главное, — вдруг произнесла Сашка. — Мы все-таки творческие люди, а не вокзальные шлюхи!

Вика вспыхнула, Женька фыркнула, а я посмотрела на Сашку уничтожающим взглядом и сказала с иронией:

— Да, изречение, достойное самого Сократа!

— Скорее уж нашего профессора философии господина Муравского, — усмехнулась Женька.

О Господи, на этот раз покраснела я! Это был нечаянный удар ниже пояса, но Женька ничего не знала! Разве могла бы иначе она сказать при мне такое? О моем тайном романе, закончившемся печально и бесславно, знала только Вика, но не могла же она разболтать! Но как бы там ни было, именно Вика теперь пришла мне на помощь.

— Шлюхам лучше, чем нам, — сказала она небрежно. — Им больше платят!

— Да что ты все про деньги! — возмутилась Женька. — Сашка права, мы люди творческие! И давайте работать, действительно, а то совсем мозги высохнут. Лялька, ты кинь сюжетец, а мы попробуем его раскрутить. У тебя ведь всегда с фантазией было здорово!

— Тогда перестаньте болтать и дайте сосредоточиться. А то от вашего трепа вообще ничего в голову не идет.

— Все. Тишина! — Женька приложила палец к губам. — Пока наш гений творит, пойду стрелять сигареты…

— Стой! — Я вдруг вскочила с дивана, словно меня вытолкнуло пружиной. — Прямо для нас! Слушайте! Я вот что придумала!

Девчонки с любопытством уставились на меня.

— Уже? — удивилась Женька, остановившись у двери.

— А чего тянуть? В общем, жила-была Баба Яга, в лесу, как и положено. Служила не тужила, людей пугала, детей воровала, всяких лохов поедала. Гульнуть, выпить, с мужиками пофлиртовать любила. Да вдруг видит — старость пришла. Лет ей уже за тыщу перевалило. Вот легла она на печку и затосковала. Что теперь делать, как жить дальше?

— Прямо как мы! — хохотнула Женька.

— Ты погоди, то ли еще будет! А тут к ней молодой Лешачок заглянул. Она давай ему глазки строить, а он только плечами пожимает, взгляд отводит. И говорит: «Пора тебе, матушка, о пенсии подумать!» — «Ты чего, рехнулся, парень?!» — рассердилась Яга. «Да я не рехнулся. Меня к тебе курьером послали. Вот письмо. Постановление Лессовета, все как положено, с печатью». Прочитала Яга это письмо, и совсем ее тоска взяла. «Да что ж они пишут, сволочи!» — «Ты не ругайся, — сказал Лешачок. — Тебе небось за тыщу перевалило. Толку от тебя никакого. Можно сказать, ты теперь, евто, балласт на теле государства. Коль уйдешь подобру-поздорову, проводим с почетом, пенсию дадим персональную, льготы кое-какие сохраним. А упираться будешь — на себя пеняй!»

Вика тихонько хмыкнула, Женька захохотала в голос, а у Сашки аж слезы на глазах проступили.

— Ты где это взяла? — спросила она, зажимая рот.

— Да только сейчас придумала!

— Ну ты даешь! И по Лешему проехалась! Это здорово! — воскликнула Вика. — Что там дальше?

— А дальше Яга осталась одна. Ушел Лешачок, так ей и не удалось его соблазнить. И совсем ей стало хреново. Выходит, она теперь еще и не баба, а так, хлам бесполый. Куда деваться, пенсии у нас известно какие… В общем, тяпнула она стопку, потом другую и дочерей своих свистнула.

— Ну, атас! — покатилась Женька. — У нее еще и дочки!

— Конечно. Эти явились, три девки. Одна другой краше. Разряженные, напомаженные, зевают, почесываются, на мать глядят. А она им и говорит примерно так: «Вы, дочки мои любезные — Марья Горынычна, Глафира Кощеевна и Наталья Ивановна, — последняя мне надежда и опора. Ухожу на заслуженный отдых, придется теперь вам работать! Вот и решайте, которая на мое место пойдет!»

— Ну и Яга у тебя! — хмыкнула Женька.

— По-моему — что надо! — заявила Вика. — Ни в чем себе не отказывала! Пожила, можно сказать, в свое удовольствие. Я тоже так хочу!

— А потом что? — задумчиво произнесла Сашка. — Сидеть на старости у разбитого корыта? Нет, так я не хочу! И вообще, девки, я, между прочим, сразу после Нового года замуж выхожу!

— Да ты чего гонишь? — возмутилась Женька.

— Ничего не гоню. Мы уже заявление подали.

— За Мишку, что ли? — спросила Женька.

— Может, и за Мишку…

— Может, и за мышку, может, и за Машку… — передразнила я.

— Не хами, Лариса! А то на свадьбу не приглашу!

— Подумаешь, напугала ежа… Тоже мне радость — замуж! Кастрюли, авоськи, потом — пеленки…

— Что за глупость? — обиделась Сашка. — У нас современные свободные отношения. Я творческая личность, а не какая-нибудь там клуша-домохозяйка.

— Вот как поженитесь, он тебя пару раз отлупит по твоей творческой личности, запрет на замок, и ты, как Ларкина Яга, будешь рыдать о былых временах! — разошлась Вика.

— Да что вы вредничаете? — Сашка вскочила, стала одеваться. — Психованные стали, сказать ничего нельзя!

— Это мы от зависти, — улыбнулась Женька. — Не бери в голову.

— Ларка, ну что там дальше у тебя? Про Ягу и дочек? Давай рассказывай! — потребовала Вика. — Нечего отвлекаться на личные темы!

— Ну что может быть с такими дочками? Ты сама подумай! Орать начали: «Не хотим работать, мы все ж царевны, и не пристало нам трудиться!» Ну, мамашка им из фляги заветной плеснула, они разомлели и снова на печку собрались. Она тут посохом замахнулась, дочки живо проснулись. «Ишь, царевны нашлись! Из вас и ведьмы-то никудышные, привыкли на халяву, а теперь хватит! Работать не желаете — валите отсюда! Я вас на трудовую пенсию держать на шее не собираюсь!» — «А куда ж это нам идти?» — заплакали дочки. «А куда хотите! И чтоб без денег не возвращались!»

Делать нечего, побрели дочки из родной избы, из лесу, где родились и выросли, и стали думать, что им теперь делать!

— Здорово, — сказала Вика. — Вот и нам думать надо, как жить дальше! Через полгода выпихнут нас из института, и куда мы пойдем? Обивать пороги театров? Ах, возьмите нас, мы такие талантливые! Хотите — споем, хотите — спляшем! Можем погадать, можем наколдовать…

— Думаю, нам тоже, как этим дочкам, надо отправиться по белому свету искать себе работу! — сказала Женька проникновенным голосом.

— А я бы к папашам заявилась, у тех небось большие связи и сами с голоду не помирают, — сказала Вика. — Что Горыныч, что Кощей, что Иван-царевич.

— А я бы пошла по белому свету искать себе жениха, самого распрекрасного и разлюбезного… — сказала Сашка.

— И нашла бы нищего без квартиры, без работы… — протянула Женька.

— Зато знаешь какого мужика! Ты бы от зависти засохла! — парировала Сашка.

— Да ты уж нашла, — засмеялась Вика. — Какой он мужик — тебе видней. Я лично не знаю, не пробовала. Но как ты с ним жить будешь и где… Нет, понять не могу…

— Да ты и не поймешь! Тебе не нужна любовь! Одна корысть!

— Дура ты, Сашка, ей-Богу! — Женька обняла ее за плечи. — Мы правда тебе завидуем, только виду не показываем. Должна понимать, в конце концов. И на свадьбу нас пригласишь, никуда не денешься! Только это потом! Ладно? Тут такой материал! Лялька, ты просто гений! Тут ведь всем есть что играть! Ты давай сочиняй дальше! Такие роли!

— А кто ж Ягой будет? — смущенно спросила Вика.

— Да хоть я! Это я — мудрая, старая, вредная, хочу, чтобы все на меня работали! Вот я вас и посылаю из лесу ко всем чертям! Топайте в город, ищите хоть работу, хоть женихов! А я пока отдохну в одиночестве, точнее — наедине со своей гениальностью!..

— Ишь, как ты все ловко повернула! — засмеялась Вика.

В это время под окном раздались громкие гудки.

— Все! Бежим! Эти ребята ждать не любят! — Женька схватила куртку и стала быстро одеваться. — Ляль, а может, и ты с нами? Чего тебе тут одной сидеть?

— Нет, я решила, и все! — бодро ответила я.

— Да она не одна, у нее небось тут Домовой по ночам бродит, а на люди не показывается! — съехидничала Сашка.

— А не на люди? Он как, ночью к тебе в койку забирается? — произнесла Вика с невинным видом.

— Да если она Баба Яга, то ей с Домовым самый кайф! — Сашка тоже оделась. — Ладно, я тоже пойду, мне еще добираться…

— Можем подбросить, если не боишься, — предложила Женька.

— Чего бояться? — произнесла Сашка с вызывающим видом, оглядывая себя в зеркало.

Женька распахнула дверь.

— Ладно, подруга, сочиняй! Завтра созвонимся, как проспимся! Чао! — Она чмокнула меня в щеку, выпорхнула за дверь, а за ней и девчонки.

Во дворе взревели мотоциклетные моторы, и наступила тишина. И я уже пожалела, что не поехала с ними, но было поздно. И потом, дурацкая моя гордыня не позволяла мне отменять собственные решения. Раз сказала, что буду одна и буду работать, так и будет. Но работать почему-то совершенно не хотелось. Так лихо придуманный мной всего за несколько минут гениальный сюжет вдруг перестал меня увлекать. Я представила, как все сидят нарядные, у разукрашенных елок, пьют шампанское, и гадкая постыдная зависть прогрызла дыру в моей самоуверенности. Вдруг стало нестерпимо тоскливо, хоть волком вой. Я разозлилась на себя. И что это я вообще сопли распустила? До Нового года осталось всего четыре с половиной часа, а я еще ни строчки не написала! Нет, так дело не пойдет! Если я проведу за работой новогоднюю ночь, может быть, это и правда принесет мне удачу… К черту всякие переживания! Я решительно схватила чистый лист бумаги, вставила в старую разбитую пишущую машинку и вдруг задумалась. На словах оно всегда не так получается, как на бумаге. Не знаю, может, у чистого листа есть свои какие-то скрытые законы, о которых я еще не знаю… Но почему-то то, что так легко говорится, пишется ужасно мучительно… Все-таки я актриса, а не писательница. Мне легко хохмить под настроение, сочинять всякие лихие образы, а писать — это совсем другое… Я и раньше пробовала, но, как берешься за что-то такое, никогда не знаешь, с чего начать, как начать. Самое трудное, наверное, первую фразу придумать. А ведь когда девчонкам рассказывала, так все здорово получалось… Как же это начать?.. Жила-была Баба Яга в дремучем лесу, в старой избушке на курьих ножках, и было у нее три дочки… Нет, это ерунда какая-то, надо сразу делать пьесу, определить действующих лиц и потом — диалоги, ремарки. Мы же сотни этих пьес читали, роли зубрили, репетировали… В конце концов, эти пьесы сочиняли такие же люди и наверняка тоже мучились, и от нищенства, и от несчастной любви, и просто от поганого настроения… Итак, Баба Яга сидит одна в своей захламленной избе, курит трубку, читает какой-нибудь детектив. Вдруг раздается телефонный звонок. Она берет трубку: «Баба Яга у телефона. Кто говорит?» — «Леший Волков из Лессовета. Я уполномочен встретиться с вами и передать официальный документ».

В это время раздался вдруг телефонный звонок, настоящий, у меня в квартире. Я взяла трубку и бодро произнесла:

— Баба Яга у телефона. Кто говорит?

Короткое молчание, потом легкий смешок, потом — незнакомый, немного смущенный мужской голос:

— Извините, уважаемая, а можно попросить Валерия?

— Могу Кощея или Змея Горыныча, но Валерия тут нет! — продолжила я свою игру.

— Ну как же нет? Он должен быть!

— Может, и должен кому, да только его давно съели! — Я положила трубку и, немного развеселившись, снова придвинула к себе машинку.

И опять зазвонил телефон.

— Ну что еще? — спросила я гнусавым голосом.

— Девушка, ради Бога, не бросайте трубку! — взмолился все тот же незнакомый голос.

— Да какая я вам девушка! — прохрипела я.

— Вы девушка, милая, добрая, я все вижу, и вы обязательно должны меня выслушать!

— Ничего себе, проницательность! Вы ясновидец, что ли? — я снова изменила голос на пискляво-ехидный.

— Я добрый молодец и готов встретиться с любым Кощеем и Горынычем, если вы меня дослушаете!

— Ладно, добрый молодец, выкладывай, что там у тебя, только короче! — произнесла я официально и сухо. По-моему, мне удавалось здорово манипулировать собственным голосом, и разговор веселил меня.

— Согласен, совсем коротко. Я звоню из аэропорта, прилетел из Иркутска встречать Новый год к своему другу Валерке. Набираю его телефон, а там — вы. И теперь я не знаю, что делать.

— Я тоже не знаю… — пропела я задумчиво. — Валерки здесь нет.

— Но ведь был же?! Может, он женился, а вы — его жена? — спросил незнакомец с надеждой в голосе.

— Не был он тут никогда! И ничья я не жена, а сама по себе вольная ведьма! И болтать с вами мне надоело!

— О нет! Только не это! — снова взмолился он. — Вы должны мне помочь!

— Я никому ничего не должна!

— Это прекрасно, но войдите в мое положение. У меня только этот телефон, я один в аэропорту, никого больше не знаю, кроме Валерки. И если его и вправду здесь нет, то я вообще ничего не понимаю.

— Какой вы номер набираете? — вздохнула я.

— Триста семьдесят восемь двадцать два сорок… — печально вздохнул он в ответ.

— Да, все сходится. И я тоже ничего не понимаю.

— Так что же мне делать?

— Искать вашего Валеру в другом месте. Может, он переехал.

— Да как же я найду его! Нас сейчас разъединят! Пожалуйста, попробуйте позвонить в справочную, вам из дома легче. Ермолаев Валерий Витальевич…

— Да в справочную по выходным не дозвониться!

— Откуда ж мне знать, я из провинции… Умоляю, подумайте, я вам перезвоню через десять минут!

— О чем подумать? — удивилась я.

— Как быть со мной. Мне правда совершенно некуда деться!

— Так езжайте в гостиницу или обратно в Иркутск!

— Нет, вы не так меня поняли. Поймите, я должен его найти! Это единственный телефон в Москве, который я знаю!

— Но я тут при чем?

— При том, что, если вы разрешите мне приехать к вам, я смогу хоть куда-то дозвониться, хоть что-то придумать. У меня совсем безвыходное положение. Извините, я перезвоню.

На этот раз трубку повесил он. Ну и дурацкая ситуация! Она меня почему-то и развлекала и раздражала одновременно. Что за тип свалился мне на голову? Лох какой-нибудь провинциальный? Но голос вроде приятный, и даже намек на чувство юмора ощущается. Да и потом, чем я лучше? Я сама в Москве всего пятый год, а уж возомнила о себе неизвестно что! В квартире этой живу всего год, а кто тут жил до меня — понятия не имею… Может, ее и правда этот Валерий раньше снимал или жил тут, а потом уехал. А квартиру сдает его бывшая теща, или тетка, или мамаша… И вообще, может быть, сама судьба посылает мне новогоднее приключение, а я просто упрямлюсь! Пусть позвонит еще раз, я приглашу его в гости! Посмотрим, что за персонаж — Иван-царевич или Иван-дурак?

Телефон молчал некоторое время, и я уже начала беспокоиться, что этот лох больше не позвонит, и пожалела, что разговаривала с ним не слишком приветливо. Может, он правда думает, что я стерва какая-нибудь, он ведь меня не видел, а девушкой назвал, чтобы подлизаться. А я болтала всякие глупости! Кому какое дело, что я тут сочиняю!

Вдруг телефон снова зазвонил, и я бросилась к трубке, сама удивившись своей поспешности.

— Алло! — сказала я своим обычным голосом, только, наверное, более взволнованным, чем обычно.

— Лялечка… Это я… Паша… А Вика у тебя? — услышала я пьяный заплетающийся голос.

— Нет. Она уехала, — ответила я резко. — Какого черта ты звонишь?

— Не ругайся, пожалуйста, — заныл он. — Я хотел помириться, а она уехала! Слушай… ну… это… Все-таки праздник. Нездорово под Новый год собачиться… Как ты думаешь? А?

— Собачатся собаки! А мне некогда, я занята!

— Ну прости дурака… Я… Лариса, ты… понимаешь, я… ее… люблю!.. А она уехала! Мне ужасно плохо! И сейчас я… можно я… при-е-ду к тебе?.. И… все тебе… расскажу!

— Только этого не хватало! — испугалась я. — Не смей!

— А почему? Я… тебя зацелую и в ванне с шампанским иску-па-ю!..

— Дурак пьяный! У тебя совсем крыша съехала? Ты меня с Викой перепутал?

— Не пе-ре-путал… Просто мне хреново… Понимаешь… Прости. Пошутил… тупо…

— Тупее не придумаешь! Все. Я звонка жду. И больше не звони! — Я бросила трубку и стала нервно ходить вокруг телефона. Теперь мне почему-то стало очень хотеться, чтобы этот незнакомец обязательно позвонил и приехал ко мне. Я уже рисовала в воображении картины встречи Нового года вместе с ним, возникали разные варианты — то мы сидели вдвоем в этой квартире, то мчались на такси в какое-то кафе, в какой-то момент я даже представила себя вместе с ним в компании с девчонками на Юркиной даче… В общем, видно, я совсем рехнулась, а он все не звонил, и я стала думать, что все это какой-то дурацкий розыгрыш, и телефон он сумел набрать правильно, и Валеру своего нашел, а мне вообще больше не позвонит. Вечно я сама себе все порчу! И что я так завожусь? Ведь даже не видела его! Может, он страшней чумы, и разговаривать с ним не о чем, и вообще он ничего не может, только талдычит одно и то же про своего друга! Да пошли они все!

Итак, я приняла решение! Пусть даже снова зазвонит дурацкий телефон, я все равно больше не возьму трубку! А то не дай Бог опять на Пашку нарвусь! Пусть он звонит, этот неизвестный, я даже не подумаю подходить к телефону! Я лучше буду встречать Новый год с лешими и домовыми, водяными и русалками, ведьмами, кикиморами, драконами, змеями, с самим Кощеем Бессмертным (кстати, интересно, Бессмертный — это его фамилия?), чем пролью хоть слезинку хоть по одному из смертных!

Я уверенно застучала по клавишам пишущей машинки, и она заскрипела и застонала, словно хор кикимор и леших уже расположился в моем доме и запел свою поздравительную новогоднюю песню. Ах, что это была за песня! Такая надрывная, разудалая, развратная! «Ах вы, звери мои, звери, ох вы, парни-лешаки! Распахни, избушка, двери! Нынче свадьба у Яги! Я с Кощеем обвенчаюсь не венцом, а злым вином! На колечке обручальном пролечу я с помелом!..» Эх, жаль, черт возьми, выпить нечего для вдохновения! Девки все выжрали, эгоистки, о подруге не подумали! Не бежать же на улицу в холод, ветер и снег!

И тут телефон зазвонил. Я не знаю, как это получилось, я просто не успела ничего подумать, рука сама схватила трубку, и голос, дурацкий предательский голос, словно и не дававший себе никаких клятв, бодренько так спросил:

— И кто это меня беспокоит?

— Все тот же надоедливый незнакомец! — ответил он бодро.

И вдруг его голос показался мне таким приятным, словно родным, и я сказала, с трудом скрывая радость:

— Да куда ж вы пропали, черт возьми?!

— Мне, право, так неловко…

— Да что там неловко, если вам и правда некуда деваться, приезжайте ко мне! Добраться сумеете? — решительно предложила я и тут же подумала: «Ах, Боже мой, ну что же я такое говорю!»

— Сумею, наверное, только назовите мне адрес.

— А вы разве не знаете?

— Честно сказать, забыл, я был у него два года назад, ехали вместе, на машине, колесили по каким-то окраинам… Вы уж дайте мне адрес, если, конечно, еще не передумали…

— Нет, я не передумала! Очень может быть, что до меня в этой квартире и правда ваш Валерка жил, только потом куда-то съехал! Пишите…

— Спасибо. Теперь ждите. Кстати, вы любите шампанское?

— Конечно.

— Тогда до встречи.

Я услышала в трубке короткие гудки и только теперь подумала с ужасом, что даже не спросила, как его зовут. Ну свое имя не назвала — это ладно, но вот пройдет какое-то время, он приедет, позвонит в квартиру, я спрошу через дверь — кто там… Нет, все это какой-то бред, и при чем здесь Валерка, который куда-то съехал? Нет, это у меня крыша окончательно съехала! Веду себя совершенно неприлично, хватаюсь за какого-то случайного провинциального лоха, как старик за золотую рыбку! Интересно, а как он выглядит? Не старик, конечно, а лох!

Я стала мысленно создавать его образ, и получилось у меня что-то совершенно несусветное, невообразимое. Среднего роста, длинные жидковатые волосы, глаза чуть раскосые, как у китайца или чукчи, короткий нос, широкие скулы, широкие плечи… Нет, что-то не так, совсем не так… Попробуем другой вариант. Высокий, худой, короткая стрижка, почти под ноль, серые большие глаза, нос с горбинкой, сутулится, слегка неуклюжий, натыкается на стены и углы, непрерывно двигается, ходит по комнате большими шагами… О нет, нет и нет! Такой тип, еще не появившись, начинал меня раздражать. А вдруг он очень симпатичный, даже красивый, мужественный, совсем не глупый? Ведь я ничего о нем не знаю… Чем он занимается? Сколько ему лет? Какое у него образование, наконец? Впрочем, все это не имеет значения. Ведь я хотела приключения, я сама напросилась на этот дурацкий звонок, я его как бы энергетически вызвала, притянула к себе. Он мог и не дозвониться по моему телефону, если бы я сама не захотела. И теперь уже не имеет никакого значения, раскосые ли у него глаза, лысый ли череп и курносый ли нос…

Внезапно мне пришло в голову: а как, кстати, выгляжу я сама? Большое зеркало в прихожей хладнокровно и беспристрастно изображало всклокоченные светлые волосы, вытаращенные, словно от испуга, серые глаза с покрасневшими от курева, недосыпания, личных и творческих переживаний белками, слегка впалые бледные щеки, тощую шею, торчащую из воротника свитера… Ну и рожа! Дальше все было куда ни шло — тонкий шерстяной свитер, вполне приличные джинсы на вполне приличной фигуре… Что ж, пусть так и будет, а вот с лицом немедленно надо было что-то делать…

Я схватила косметичку и бросилась в ванную. Плеснула в лицо холодной водой, смазала кожу тонким слоем дневного крема, быстро нанесла тени на припухшие веки… И в это время раздался звонок в дверь. Что-то подозрительно быстро, неужели он успел доехать от аэропорта? Кстати, я даже не спросила, из какого он звонил аэропорта… Может быть, из Домодедова? Да, наверное, оттуда ко мне добираться ближе, чем, например, из Шереметьева… Да и почему Шереметьево? Конечно, Иркутск — это Домодедово! А вообще я не смотрела на часы, когда с ним разговаривала! Сейчас половина одиннадцатого! А во сколько он звонил? Да Бог его знает!

Наскоро засунув косметичку в шкафчик, я пошла к двери, в которую звонили непрерывно. Да что он так трезвонит, с ума сошел, что ли?

— Иду, иду! — крикнула я, поворачивая ключ в замке и даже не спросив, кто звонит.

С лестницы на меня пахнуло холодом, перегаром, смешанным с запахом хвои… Я увидела большую елку, не то чтобы пушистую, скорее взъерошенную, а за ней — пошатывающуюся мужскую фигуру.

— Вику-сенька… — надрывно прохрипел Пашка и вместе с елкой двинулся прямо на меня.

— Я не Викусенька! Сказано тебе, она уехала!

— Не верю! Ты ее… от меня прячешь! Я… ее люблю… И тебя люблю… Я всех вас люблю… — он всхлипнул, на глаза накатились слезы.

Надо было сразу хлопнуть перед его носом дверью, уйти в глубину квартиры и громко включить магнитофон, чтобы не слышать его тоскливых стенаний, но он стоял передо мной такой мучительно сгорбленный, несчастный, какой-то облезлый с еще более облезлой елкой, что меня захлестнула жалость. От растерянности я попятилась. Стою, как дура, перед убогим колючим растением и еще более убогим пьяным мужиком и двинуться с места не могу, словно к полу приросла! Тьфу ты, гадость какая! Собрав все свои силы, я произнесла как могла более резко:

— Уходи!

— Нет, не верю! Не верю, что ты не прячешь ее от меня! — воскликнул Пашка, потрясая елкой.

— Все! — отрезала я. — Вали отсюда!

И тут он вдруг запел! Господи, только этого не хватало! Он пропел своим роскошным баритоном:

— По-о-жалей ты меня, дорогая! Озари мою темную жизнь! Ведь я плачу, от страсти сго-о-рая…

Да, голос у него действительно был хорош, на нем почему-то не отражалось беспробудное Пашкино пьянство.

— Все! — повторила я решительно, пытаясь закрыть дверь изнутри. И в этот момент услышала, как поднимается лифт, останавливается на моем этаже… Интуиция безошибочно подсказала мне, что это — он, мой таинственный незнакомец, которому я сама так опрометчиво, или не опрометчиво, теперь уж не знаю, назначила свидание в своей квартире! Вот сейчас он выйдет из лифта, я увижу его… И что я тогда сделаю?..

Действительно, через несколько секунд на площадке появился незнакомый молодой человек, на вид лет двадцати пяти, в спортивной куртке с капюшоном, завязанным под подбородком, ростом чуть повыше Пашки. В слабом свете тусклой лампочки я не могла разглядеть его лицо, наполовину упрятанное в капюшон, но разве это было важно? Рывком бросившись к нему, я схватила его за руку, повела к двери.

— Здравствуй! Ну наконец-то! — воскликнула я с театральным пафосом.

— Привет, — ответил он, — я не помешал? — Он покосился на смолкнувшего Пашку, с тоской обнявшего елку.

— Нет, что ты! Это так, Дед Мороз… — пробормотала я, втаскивая его в квартиру и захлопнув наконец дверь изнутри.

— Дед Мороз — алкоголик, это интересно… — задумчиво произнес незнакомец. — Конечно, все время на холоде, с елками, по сугробам, как тут не запить!.. Кажется, я вовремя? — вежливо спросил он, стягивая с головы капюшон.

— Угу… Притащился пьяный, ищет мою подругу, а она уехала… Никак не могла от него избавиться… — почему-то стала оправдываться я, смущенно разглядывая своего странного гостя. До чего ж он оказался хорош, я такого даже представить не могла!

С лестничной площадки раздался душераздирающий Пашкин голос:

— Но напрасно, и счастью не быть!..

И все стихло.

— Теперь мы можем, наконец, познакомиться? — спросил он с улыбкой, глядя на меня какими-то совершенно удивительными темно-серыми глазами…

Что в них было такого особенного? Не знаю… Но почему-то меня пронзила непонятная дрожь, и, кажется, я даже покраснела… Хорошо, если он не заметил! Нет, я никуда не годная актриса! Совершенно не умею скрывать свои чувства… Да при чем здесь чувства? Я в первый раз его вижу! Что за глупости?

— Да, конечно! — Я протянула ему руку нарочито дружеским жестом, стараясь изобразить на лице не более чем светское гостеприимство. — Меня зовут Лариса…

— Замечательно! Красивое имя, такое же, как и ты сама. — Он сжал мою руку, продолжая смотреть мне в глаза, и я с трудом удержалась, чтобы не отвести в сторону взгляд. На этот раз я, кажется, выдержала профессиональный экзамен, но каких же усилий мне стоила моя показная легкость!

— А как зовут тебя, прекрасный мой незнакомец? И кто ты на самом деле — Иван-царевич или заморский принц? — прошептала я, наконец овладев собой и включаясь в новую игру…

— Я — не принц и не царевич, а бедный бездомный бродяга… Знаешь, это про меня в песне поется — бродяга Байкал переехал, ну и так далее… В общем, по диким степям Забайкалья, где золото роют в горах, это я, судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах, и, кажется, попал в избушку Бабы Яги, не так ли?

— Конечно, именно так… — я чуть не задыхалась от волнения. Господи, да что же это со мной такое! — А есть ли у тебя золото, что роют в горах? Сможешь ли от Яги откупиться или тебя прямо в печь посадить?

— Золота у меня нету, не нарыл, суму по дороге потерял! — Он вдруг протянул ко мне руки, внезапно прижал меня к себе и еще через мгновение поцеловал прямо в губы.

Я замерла на мгновение, с трудом сдерживая охватившую меня дрожь, потом вырвалась и возмущенно вскрикнула:

— Ты что, с ума сошел?!

— Может быть… — пробормотал он смущенно. — Извини… Я, кажется, что-то не так сделал?

— Еще бы! — Я почувствовала внезапную обиду, отшатнулась, разозлившись и на него, и на себя. Что же я сама делаю? И за кого он меня принимает?!

— Ларисочка, не сердись, пожалуйста, — он осторожно взял меня за руку, поднес к губам, — я сам не знаю, что делаю. Прости дурака! — Он выглядел таким виноватым… — А не можешь простить — гони ко всем чертям! Ты только скажи — я хоть пешком до Иркутска дойду! — Он умоляюще посмотрел на меня, потом вдруг тихо спросил: — Ну так что мне прикажешь делать?

Я окончательно растерялась, не зная, что ответить… Потом наконец произнесла, с удивлением глядя на него:

— Послушай, да кто же ты на самом деле, бродяга с Байкала?

— Я — твой новогодний подарок! — с улыбкой ответил он. — Зовут меня Артем, но если ты сумеешь полюбить меня, я, может, и правда превращусь в царевича…

— Лялька! Да что с тобой? — с тревогой звала ее Вика.

Лариса очнулась, вздрогнула от неожиданности, открыла глаза, обернулась.

— Привет. Садись!

Вика забралась на сиденье рядом с Ларисой, подозрительно посмотрела на нее.

— Послушай, у тебя было такое странное лицо, когда я подошла…

— Знаешь, я вдруг стала вспоминать — институт, тебя, девчонок, как мы «капустник» сочиняли!.. Потом — как с Артемом познакомилась…

— Замечательное было время! — воскликнула Вика, и в голосе ее прозвучала едва уловимая грусть.

— Чудно, почти десять лет прошло, а такое ощущение, словно все это было вчера… — отозвалась Лариса.

— Такое бывает, — сказала Вика с горечью. — Мне иногда прошлое во сне снится, и будто не сон это, а настоящая явь, я просыпаюсь в холодном поту, думаю, неужели опять?.. Ну да не будем о грустном! Вот «капустник» — это здорово! — улыбнулась Вика. — Помнишь, какой потом скандал был?

— Конечно, помню, — засмеялась Лариса, окончательно вернувшись к реальности. — А как твой визит к режиссеру?

— Кажется, все хорошо… Но… я боюсь пока говорить, сглазить боюсь, понимаешь?

— Конечно, понимаю! Я сама боюсь! — Лариса поглядела на подругу. — А где ты сейчас живешь?

— Да в общем… пока нигде… — ответила Вика неопределенно. — Я ведь только приехала…

— Значит, едем ко мне, решено? — предложила Лариса.

— А это удобно? — спросила Вика.

— Конечно! Я сейчас одна. Мы с тобой как следует поболтаем, никто нам не помешает! Останешься у меня ночевать.

— А где ты сейчас живешь?

— На Таганке.

— Ну что ж, поехали, — ответила Вика.

Лариса плавно тронулась с места, выехала на улицу и, быстро набрав скорость, помчалась по весенней Москве.

— Отличная у тебя тачка, — сказала Вика, оглядывая салон.

— Артем подарил, — улыбнулась Лариса.

— Артем?! — произнесла Вика удивленно. — Слушай, так вы что…

— Господи, чему ты удивляешься? Ты ведь сама была у нас свидетельницей на свадьбе! Представь себе, с тех пор, как мы поженились, так и живем вместе, до сих пор не разошлись и пока не собираемся! — засмеялась Лариса.

— Неужели? — удивилась Вика. — Я думала, так не бывает…

— Как видишь, бывает!

— А чем он сейчас занимается? — спросила Вика с интересом.

— Трудно сказать… Я не очень-то разбираюсь в этом бизнесе, да и сам он мало что мне рассказывает… Но знаешь, он и правда оказался заколдованным принцем…

— Так вот почему ты стала похожа на принцессу! Теперь все понятно! — засмеялась Вика, шутливо погрозив Ларисе пальцем. Этот веселый смех сразу преобразил ее, она на миг стала прежней Викой, той самой, с которой Лариса дружила десять лет назад…

— Да какая я принцесса! — Лариса махнула рукой. — Я его расколдовала себе на голову, а сама превратилась в обычную бабу! Тоскую, ревную, жду…

— Неужели не надоело за столько лет? — изумилась Вика.

— Да мы так редко видимся, что просто не успеваем надоесть друг другу, — сказала Лариса. — Он стал вроде Летучего Голландца, неуловимого призрака, промелькнет где-то рядом и опять исчезнет… Вообще, по-моему, он большую часть своей жизни проводит в самолете или в автомобиле!

— А это… не опасно? — вдруг спросила Вика.

— Что? — Лариса удивленно посмотрела на нее. — Почему ты вдруг об этом спросила?

— Не знаю, так, с языка сорвалось, — замялась Вика. — Извини, просто глупость сказала, ты не обращай внимания, это у меня свои заморочки!

— Вот сейчас ты мне о них все и расскажешь! — Лариса остановилась у светофора, взглянула на подругу. Лицо Вики снова показалось ей печальным и очень усталым. Но вот зажегся зеленый свет, Лариса тронулась с места и стала внимательно смотреть на дорогу.

Когда она свернула в переулок и остановилась у подъезда своего дома, Вика спала, свернувшись калачиком на сиденье рядом с ней.

— Приехали, — Лариса обняла ее за плечи, легонько встряхнула.

— Что? — пробормотала Вика, сонно глядя перед собой.

— Идем, я отведу тебя в квартиру, а сама отгоню машину на стоянку.

— Я с тобой… — пробормотала Вика.

— Не надо, я быстро. Если хочешь, можешь без меня подремать.

— Я правда что-то устала… — Вика, чуть покачиваясь со сна, вышла из машины, виновато спросила: — Ты на меня не сердишься?

— Да что ты! С дуба упала? — засмеялась Лариса, входя вместе с ней в подъезд.

— Может, и упала… — в тон ей ответила Вика. — Может, и с дуба…

Когда Лариса вернулась со стоянки, Вика дремала, сидя в кресле с поджатыми ногами. Лариса быстро постелила на диване, потом с трудом растолкала подругу.

Вика потянулась, широко открыла глаза.

— Это я так бессовестно задрыхла?

— Ты просто устала. Пойдем, я тебя уложу!

— Ну уж нет! — Вика вскочила с кресла. — Спать я к тебе приехала, что ли! Мы столько не виделись! Давай наконец поговорим!

— Конечно, давай! Сейчас приготовим ужин.

— Ужин — это хорошо, — обрадовалась Вика. — И вообще, у тебя есть что-нибудь выпить?

— Найдется! — Лариса открыла дверцу бара. — Выбирай!

— Однако не слабо… — произнесла Вика, с интересом разглядывая красивые бутылки.

— Что выберешь, тащи на кухню, а я пока на стол накрою, — сказала Лариса.

Потом они сидели в кухне за столом, курили, Лариса смотрела на подругу и молча слушала ее.

— Ну вот, — сказала слегка захмелевшая Вика, выпив очередную рюмку, — я тогда решила уехать из-за Пашки. Не знаю, может быть, это и глупо было, но он меня просто преследовал. Я поняла, что, если не избавлюсь от него, ничего у меня в жизни не получится. Мы сто раз расходились и снова мирились. Я вроде бы твердо решала, а потом он меня все равно доставал, не знаю даже чем…

— Голосом, — подсказала Лариса.

— Ну да, наверное… И он знал эту мою слабость. В общем, у меня не было другого выхода. В последний раз мы поссорились страшно, он избил меня, понимаешь? Потом проспался, просил прощения, плакал… Ну, я собралась за один день. Получилось так, что было место в театре, в той самой дыре, куда я сбежала… Я бросилась туда наобум, никому ничего не сказала. Боялась, если ты будешь знать или девчонки, он сумеет вас разжалобить, вытянет из вас, где я… Ну, в общем, приехала я туда, взяли меня в театр, дали какую-то крохотулечную роль… У них там свои амбиции, свои звезды. Идиотизм. Квартиру тоже не дали, только место в общаге. Я стиснула зубы, выкладывалась в этой ролишке дурацкой, как могла, надеялась, что меня заметят… Все бы ничего, да только Пашка как-то меня разыскал и туда за мной приехал… — Вика вдруг замолчала.

— Ну а потом что? — осторожно спросила Лариса.

— А потом… Он бросил пить. Вел себя, как раскаявшийся грешник, ходил за мной по пятам… В конце концов его тоже взяли в театр. Ну и через год мы поженились…

— Так вы женаты? — удивилась Лариса.

Вика снова помолчала, потом сказала тихо:

— Он умер… в прошлом году.

— Господи, ужас какой! — вырвалось у Ларисы.

— Тогда был ужас, это правда… Я осталась без денег, без квартиры, в чужом городе, да еще совесть меня грызла из-за него… Чуть руки на себя не наложила! А потом, когда какое-то время прошло, я вдруг поняла, что теперь я свободна! Знаешь, это грех так говорить, но иначе я бы от него никогда не избавилась! Пока он был жив, у меня жизни все равно не было. Он ведь опять запил. И мучил меня, будто я в этом виновата, что он пьет и что жизнь у него такая! Говорил, если я брошу его, он помрет, как собака! Да так почти и вышло… Наверное, я и правда виновата, что не смогла его спасти…

— Ты ни в чем не виновата! — сказала Лариса, поднимая рюмку. — Его Бог забрал, чтобы он еще хуже чего-нибудь не натворил!

И они молча выпили в память о непутевом Пашке.

— Знаешь, я до сих пор никому ничего не рассказывала, страшно было ворошить все это и стыдно, за себя стыдно. Хотелось выговориться, да некому было, а вот тебя увидела и все сразу тебе и вывалила! Лялька, ты прости меня, что я тут перед тобой душу выворачиваю наизнанку!

— Тебе и правда надо было выговориться, нельзя же так, все в себе держать, — сказала Лариса ласково.

— А ты как? Ты о себе расскажи! У вас ведь все здорово, правда? Я и не думала тогда, что у вас с Артемом так серьезно.

— Знаешь, я и сама тогда не думала! Он просто ворвался в мою жизнь, обаятельный, остроумный, веселый, полный невероятных авантюрных идей, в потертых джинсах, без гроша в кармане… Ты ведь помнишь?

— Конечно, ты мне первой о нем рассказала!

— И первой тебя с ним познакомила! Разве могла я перед ним устоять? — улыбнулась Лариса.

— Слушай, а как девчонки? — спросила Вика. — Вы хоть видитесь?

— Иногда… Знаешь, все заняты. Женька работает в новом театре-студии, роскошно выглядит, живет одна, крутит мужиками, как захочет. А Александра наша, представь себе, тоже все еще со своим Михаилом. У них уже двое детей, мальчик и девочка, и эти умники родители ничего лучше не придумали, как назвать их Мишей и Сашей.

— Смешно… Послушай, Лялька, — у Вики на языке давно вертелся этот вопрос, и теперь, выпив, она не могла больше сдерживать разрывавшее ее любопытство, — если у вас с Артемом так все здорово, почему вы не заведете ребенка?

На лице Ларисы появилась горькая усмешка, но ответила она почти безразличным голосом, стараясь не выдавать своих истинных чувств.

— Как-то не получается, все времени нет… И потом, нам вполне хватает друг друга…

— Прости, что спросила, — виновато сказала Вика. — Совсем не соображаю, ляпаю, что на ум придет.

— Да ничего страшного, дело житейское, — улыбнулась Лариса. — И вопрос вполне естественный.

На самом деле внезапный вопрос Вики растревожил ее, напомнил о том, что она вот уже восемь лет старалась забыть… Угораздило же ее тогда подхватить этот дурацкий грипп! Врачи сказали — оставлять ребенка нельзя. Пришлось сделать аборт, вышло неудачно, а с тех пор вообще ничего не получалось… В общем, история печальная, но совсем не оригинальная, у многих бывает так. Хотя при этом каждый ощущает себя совершенно по-разному. Конечно, если бы у нее был ребенок, она чувствовала бы себя совсем по-другому, она не так тосковала бы без Артема, когда он уезжал. Правда, за эти восемь лет она постепенно сумела убедить себя, что одной намного лучше. Ребенок безнадежно привязал бы ее к дому, лишил бы той свободы, которой она обладала в полной мере… Но это были доводы рассудка, а в душе оставалась притупившаяся боль. В последнее время они с Артемом по молчаливому уговору вообще перестали касаться этой темы… Сейчас можно было, конечно, воспользоваться моментом, излить душу Вике, ответить ей откровением на ее откровение… Но зачем? Чтобы вызвать сочувствие, сострадание? Ну уж нет, этих чувств по отношению к себе Лариса совершенно не выносила.

— Лялечка, — Вика осторожно тронула ее за руку. — Ну прости ты меня, дуру, я ведь вижу, что испортила тебе настроение. Клянусь, я так больше никогда не буду!

— Да что ты, ничего такого не случилось, не обращай внимания. — Лариса обняла подругу. — Я сама хороша, тоже мне принцесса! Сказать, видите ли, ничего нельзя. Сразу делаю кислую рожу, будто мне дохлую лягушку в рот засунули.

— Ну вот ты и развеселилась, слава Богу! — обрадовалась Вика. — Значит, ты не сердишься на меня?

— И не думаю. Вообще все в полном порядке. — Лариса вдруг поднялась, тронула подругу за плечо и произнесла строгим голосом: — Знаешь что, давай-ка спать! У тебя уже глаза слипаются!

— Может, еще поговорим? — сказала Вика, зевая.

— Еще наговоримся. Главное, мы нашли друг друга и теперь уж больше не потеряемся! Так что ложись и ни о чем не думай!

— Ладно, уговорила… — Вика встала из-за стола. — У тебя тут так здорово, как в другом измерении. Мне сегодня будут сниться какие-нибудь необыкновенные сны. Спасибо тебе за все… и спокойной ночи!

Оставшись в кухне одна, Лариса стала убирать со стола. Ей совсем не хотелось спать. Она была слишком возбуждена событиями прошедшего дня, растревожена разговором с подругой, своими воспоминаниями. Эти воспоминания отчетливо и живо возникали в ее памяти, вторгались в сегодняшнюю жизнь, прошлое и настоящее перемешалось, и она уже не могла толком понять, живет ли она сама сегодня, сейчас или десять лет назад…

— Закрой глаза! И не открывай, пока я не скажу! — в тишине произнес Артем таинственным голосом.

— Закрыла, — прошептала я. — Только ты меня, добрый молодец, в печку вместо себя не посадишь с закрытыми глазами?

— А об этом я подумаю… Ты не подглядываешь, честно?

— Честно!

— Тогда можешь смотреть! Все!

Я открыла глаза и от удивления чуть не упала. Мой убогий столик преобразился. На нем стояли две бутылки шампанского, коробка шоколадных конфет, а на бумажной тарелке лежали бутерброды с красной рыбой и икрой.

— Фантастика! — закричала я, не в силах скрыть восхищение. — Ты что, скатерть-самобранку с собой прихватил?

— Скатерть-самобранку? Это которая сама бранится? — съязвил он, открывая бутылку шампанского. — Нет, я прихватил все это в аэропорту, в буфете, потом сел в такси и приехал к тебе.

— Просто взял и купил, это слишком прозаично, — произнесла я с явным разочарованием в голосе. — Мог бы придумать что-нибудь поинтереснее.

— Я же не сказал, что купил! — расхохотался он вдруг. — Я похитил все это прямо из-под носа у продавца, как самый настоящий бродяга! Не мог же я явиться к тебе с пустыми руками! Разве это не романтично? И вообще, где бокалы?

Я быстро поставила бокалы на стол.

Артем разлил шампанское, оно густо вспенилось, выплескиваясь через край.

— С Новым годом, Лариса! — торжественно произнес он, поднимая свой бокал.

— С Новым годом…

Мы чокнулись, выпили, молча поглядели друг на друга, и в этот миг он снова как-то совершенно внезапно обнял меня и опять поцеловал в губы. На какое-то мгновение я замерла, забыв обо всем на свете, но, опомнившись, резко отстранилась от него. Меня поражала не столько его наглость, сколько собственная дурацкая беспомощность перед этой его наглостью. Он словно гипнотизировал меня, я не в силах была противостоять его обаянию и злилась на себя.

— У тебя здорово получается, — прошептал он, с интересом меня разглядывая.

Ну это уж было слишком! Сейчас он за это получит! Вскипевшая во мне ярость готова была вырваться наружу, но тотчас угасла под его простодушным веселым взглядом. И я вдруг поняла, что единственный выход — обратить все в шутку, и ответила бодро, с вызовом, включаясь в игру:

— Знаешь, я ведь актриса, четвертый год учусь!

— Так вот чему артисток учат! — улыбнулся он. — Теперь буду знать! И все там у вас такие?

— Конечно, нет, — нарочито возмутилась я. — Это у меня — спецкурс, вот я на тебе и практикуюсь.

— А как потом будешь экзамен сдавать? Тоже меня с собой возьмешь?

— Как я тебя возьму? Ты же обратно в свой Иркутск уедешь!

— В Иркутск?.. — произнес он задумчиво. — Нет, пожалуй, я не уеду… Да и денег на билет у меня все равно нет, так что придется теперь мне у тебя навеки поселиться! — рассмеялся он.

— И в каком же качестве ты у меня поселишься?

— Ну хотя бы в качестве объекта для твоих практических занятий. Подойду?

— Что мне теперь, каждый день с тобой целоваться?!

— А почему бы и нет? Лично я совсем не против, мне понравилось.

Сказать по правде, мне тоже понравилось, но я решила не показывать виду, а то еще возомнит о себе! Но вообще он нравился мне все больше, и я уже не была уверена в самой себе… Не хватало только влюбиться!

— Ну уж нет! Только этого не хватало! — гневно воскликнула я в ответ на свои мысли.

— Но почему? Я ведь тебе нравлюсь, правда? — произнес он тоном искусителя, заглядывая мне в глаза.

Конечно, он был прав! И от этого я разозлилась еще больше на него, а еще больше на себя. Я собиралась, в конце концов, писать гениальный сценарий, сатиру, пародию со всевозможными хохмами, а не заводить дурацкий роман! А тут почему-то растерялась, не сумела сразу овладеть собой, психую, ору, как дура! Ведь это всего лишь игра, забавная новогодняя игра, и глупо было возмущаться, я ведь и сама играла, валяла дурака, но только эта странная игра с каждой минутой все больше меня затягивала, и мне все труднее становилось сохранять контроль над ситуацией и над самой собой. Нет, я плохая, бездарная актриса, думала я в отчаянии. Это никуда не годится!

— Ну что пристал? Конечно, нравишься! — Я громко рассмеялась, стараясь снять возможную неловкость и скрытое напряжение. — Но это ровным счетом ничего не значит! На сегодня репетиция окончена! — Я достала из шкафа простыни, одеяло, бросила на диван. — Ложись спать!

— А ты? — спросил он.

— А я работать буду!

— Ничего себе! Это так необходимо? — удивился он. — Новый год, все празднуют, гуляют, а ты — работать!

— Да! Я так решила и не хочу нарушать свои планы, — произнесла я с напускной серьезностью. — Если я за сегодняшнюю ночь ничего не напишу, то просто уважать себя перестану! Так что спокойной ночи, добрый молодец!

Я схватила пишущую машинку и демонстративно перетащила в кухню. Достала сигарету из его пачки, закурила и с деловым видом стала стучать. Значит, так… Взять хотя бы Наталью Ивановну… Была она собой хороша, да уж больно ленива (совсем как я!). Ничего делать не научилась. Привыкла у мамки на печи валяться! Только из лесу вышла, а уж ноги с непривычки стерла. И куда же она пошла? Господи, да куда глаза глядят! И все шла, и шла, и шла… А что дальше? Да почему ничего в голову не идет? Дальше ей позвонил парень из Иркутска и говорит — я сейчас к тебе приеду! А она ему — приезжай, только я не знаю, где я… Нет, это он говорит, что не знает, где он… Ну и чушь собачья! Да хоть и чушь, все равно надо делать вид, что занята работой… Пусть не считает, что она какая-нибудь легкомысленная бездельница! Пусть спит, раз уж так получилось, и вообще ей наплевать, что он там обо всем этом думает! В конце концов, какое ей до него дело! Подурачились — и хватит. Хотя, конечно, он симпатичный и приятно было с ним провести время, но все это не имеет значения! Все равно с ним ничего не получится, и толку от него никакого, и денег у него нет, и завтра или послезавтра он улетит обратно в свой Иркутск, и, наверное, я никогда больше его не увижу, никогда в жизни…

Как только я подумала так, меня вдруг охватила ужасная тоска, и ни одна фраза больше вообще не приходила мне в голову. Конечно, я продолжала делать вид, что работаю, с умным видом уставясь на белый лист, но ничего, ничего больше не получалось! Что за глупость, ей-Богу! Подумаешь, мужик молодой в дом завалился! Никто мне не нужен, и этот пришелец тоже не нужен! И пусть себе спит, а потом улетает ко всем чертям!

— Ну что, не клеится? — вдруг спросил он у меня из-за спины.

Я вздрогнула, потому что не заметила, как он вошел в кухню.

— Напугал? — засмеялся он.

— Ужасно! Просто дрожу от ужаса! — произнесла я с нарочитым пафосом.

— А знаешь, чего ты на самом деле боишься? — Он осторожно взял меня за плечи и повернул к себе.

— Чего?

— Ты боишься одиночества… — задумчиво сказал он.

— Вот уж нет. — Я отстранилась от него. — Одиночество — это самое естественное человеческое состояние! И если бы я его боялась, то не согласилась бы жить здесь одна!

— И давно ты живешь одна? — спросил он с интересом.

— Вообще-то не очень, — ответила я, — но это не важно. Одной лучше всего. Никто не мешает, не достает всякими глупостями, что хочешь, то и делаешь. Не понимаю, почему этого надо бояться…

— Я тоже так думал, пока не увидел тебя, — тихо сказал Артем, и в голосе у него появилась грустная интонация. — Поэтому я и дурачусь, понимаешь? Я никогда ничего не боялся, а сейчас я сам боюсь одиночества! Одиночества без тебя… — Он обнял Ларису, уронил голову ей на грудь и вдруг прошептал с подкупающей нежностью: — Не прогоняй меня, Ласенька, дорогая… Мне без тебя в самом деле будет очень плохо…

— Да что с тобой? — растерянно спросила я, с трудом справляясь с охватившей меня внутренней дрожью.

Он молча посмотрел на меня, а потом вдруг произнес:

— Скажи, а ты веришь в любовь с первого взгляда?

Я растерялась еще больше, не зная, что ответить.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда на всю жизнь? — повторил он свой вопрос, глядя на меня каким-то странным взглядом.

— Так не бывает, — ответила я серьезно.

— Бывает, — упрямо произнес он.

— И кто же это сказал тебе такую глупость?.. — прошептала я, словно помимо собственной воли протягивая руку и гладя его волосы, которые на ощупь оказались очень приятными, шелковистыми.

— Когда-нибудь потом расскажу… А сейчас побудь со мной… Ты ведь сама сказала, что я тебе нравлюсь…

Он приподнял на мне свитер, прижался щекой к моему худощавому голому животу, потом стал целовать в грудь, шею. Так странно было, словно это одновременно происходило со мной и не со мной… Он еще сильнее прижался ко мне, я ощутила совсем рядом его горячее дыхание, от которого и меня бросило в жар.

— Иди ко мне… — тихо прозвучал его голос.

Наверное, надо было оттолкнуть его, изобразить оскорбленную невинность… Но зачем? Что за глупость? Он такой славный, ласковый, такой искренний, он совсем не похож на других… И руки его, касавшиеся моего тела, были такими сильными и такими нежными, и так приятно было чувствовать их… Вот наши губы встретились и слились в долгом поцелуе, и мне нравилось это все больше, и вовсе не хотелось уже ничего изображать. Меня непреодолимо тянуло к этому странному парню, внезапно появившемуся в моем доме или в моей судьбе… Может быть, и правда бывает любовь с первого взгляда?.. И на всю оставшуюся жизнь?.. Голова совсем пошла кругом, все плыло куда-то, словно во сне, и мне так не хотелось просыпаться от этого сна…

Ларису вернул к реальности настойчивый телефонный звонок. Кто же мог звонить среди ночи? Она испуганно взяла трубку.

— Лариса, извините за столь поздний звонок, — произнес в трубке взволнованный голос режиссера.

— Ничего, я еще не сплю… А что случилось?

— Знаете, я принял решение. Нам необходимо встретиться! Вы могли бы… подъехать завтра?

— Да, конечно, но только в первой половине дня.

— Замечательно. Жду вас завтра на студии в двенадцать.

Закончив разговор, Лариса зашла в комнату к Вике. Вика спала. «Бедняжка, у нее и правда измученный вид», — подумала Лариса, глядя на бледное лицо подруги, освещенное тусклым светом. Перед ней горел торшер, а на постели у нее лежал… Господи, у нее на постели лежал раскрытый сценарий! Точно такой же, как у Ларисы! Тот же самый «Замкнутый круг».

Лариса подумала с удивлением и радостью, что они с Викой будут сниматься в одном и том же фильме! Будут работать вместе! Как интересно! Почему они сразу это не выяснили? Слишком заболтались, увлеклись воспоминаниями… На какую же роль пригласили Вику?

Она осторожно взяла в руки сценарий и начала его просматривать. И сразу обратила внимание, что в Викином экземпляре подчеркнуты какие-то реплики. Прочитав несколько страниц, Лариса ощутила нарастающее чувство тревоги. Она еще не осознала до конца, что именно произошло, но еще через несколько минут она отчетливо поняла, что и ее и Вику пригласили на одну и ту же роль! Это открытие настолько ошеломило ее, что она бросилась будить подругу. Сначала окликнула ее, потом тронула за руку, но Вика даже не приоткрыла глаз. Лариса закричала, а Вика только чуть пошевелилась во сне, что-то пробормотала, но так и не проснулась. Ларису охватили отчаяние и ярость. Значит, режиссер обманул ее, обманул их обеих? Какого черта! Нет, все слишком хорошо складывалось! Так не бывает! Но почему, почему так получилось, что именно она и Вика? И что теперь делать? Господи, как глупо, как обидно, нелепо и глупо! Никогда не надо радоваться раньше времени! Все это уже было когда-то… Сколько лет мучительных ожиданий, затяжных переговоров, бессмысленных телефонных звонков, вежливых или не очень вежливых отказов… Каждый раз, услышав очередное объяснение, что она почему-то не очень подходит для роли или роль по каким-то соображениям не подходит ей, что фильм будет запущен только через год, или вообще не будет сниматься, или еще что-то, вполне убедительное, но не утешающее, она впадала в отчаяние. И не помогали никакие доводы рассудка, что, мол, актрисе в наше время очень трудно найти работу, что кино почти не снимают, что всем трудно, что у нее прекрасный муж, который ее безумно любит, делает для нее все и которого любит она сама, что ей несравненно легче, чем многим другим, хотя бы подругам по институту, не надо думать о том, на что жить…

— Да, конечно, все это так, но ведь я — актриса! Я хочу играть! Я должна играть! Мне это необходимо как воздух, как любовь, как сама жизнь! Но как я могу играть одну и ту же роль со своей подругой в одном и том же фильме? Кому-то из нас должны отказать, или кто-то из нас должен отказаться сам…

Лариса оставила спящую Вику в покое, вышла в другую комнату, взяла сигарету, уронила руки на стол и заплакала…

Артем ехал по ярко освещенной улице вечернего Чикаго, удобно откинувшись на заднем сиденье бесшумного «Кадиллака», обтянутом мягкой кожей. Настроение было прекрасное. Несколько дней он вел сложнейшие напряженные переговоры с одной из ведущих американских компаний, а сегодня утром ему удалось наконец подписать очень выгодный контракт, настолько выгодный, что просто не верилось. Если все и дальше пойдет так, как задумано, он станет в ближайшее время одним из самых богатых людей в стране, а может быть, и во всем мире. Конечно, он сам все это спланировал, продумал до мельчайших подробностей, он шел к этому, в конце концов, всю свою сознательную жизнь, но когда это произошло на самом деле, он не мог поверить до конца в реальность свершившегося факта. Проигрывая в памяти все, что было сказано им и его американскими партнерами, он все пытался обнаружить какую-нибудь ошибку или неточность в собственных словах, какую-нибудь незамеченную уловку в их поведении, но ничего подобного заметить не мог. Все произошло именно так, как он этого хотел. Конечно, никогда не надо раньше времени впадать в эйфорию, чтобы потом не испытывать разочарования, этому его научила нелегкая жизнь. Просто надо принять свершившийся факт и, начиная с новой точки отсчета, работать дальше. Только ни в коем случае не расслабляться! Держать ситуацию под контролем ежедневно, ежечасно, ежесекундно! Любая остановка в бизнесе может стоить слишком дорого…

Он размышлял таким образом, с восхищением глядя в окно на огромный современный город, казавшийся ему совершенством с точки зрения функциональной эстетики. Здесь все было продумано, как ему казалось, до мельчайшей детали, каждое сооружение, будь то небоскреб или стадион, занимало в точности отведенное именно ему место, это была высокая гармония индустрии и природы, которая способствовала ясности мысли и точности поведения. И, наверное, ни в каком другом городе мира он не сумел бы так успешно завершить свои дела и выйти наконец на более высокую ступень своей поистине фантастической, головокружительной карьеры… Ему вдруг вспомнились слова его институтского друга, вице-президента фирмы Валерия Ермолаева, сказанные на банкете в честь его тридцатилетия семь лет назад…

— Артем всегда был самым везучим из нас, самым удачливым. А удача никогда не приходит просто так. Она приходит к тем, кто ее заслужил. Артем работал день и ночь, он изобретал смелые, даже рискованные проекты, на которые другие, более осторожные, не решались. Но он никогда не рисковал впустую, он, как хороший игрок, просчитывал наперед свой выигрыш и потери и никогда не оказывался в проигрыше. Только большой ум и большой талант способны на такое!

Нет, Валерий никогда не льстил ему, он говорил это совершенно искренне, он действительно так думал. Но сам Артем считал иначе… Он знал точно, что судьба его выбрала специально для какой-то особой, но еще неизвестной ему цели, а цель эта откроется ему не сейчас, позже, может быть, через много лет, и откроется только в том случае, если он сумеет по-настоящему отработать отпущенное ему судьбой. А почему судьба выбрала именно его, это уж ей виднее. Во всяком случае, дело тут не только в его каких-то особых качествах, просто так выпала фишка… Нет, сегодняшний успех, завершивший его долгую и трудную командировку, отнюдь не был завершением работы, напротив, он мог оказаться только началом того, что ему еще предстоит сделать… Но как же хочется хоть немного отдохнуть, просто побыть с Ларисой, хотя бы на несколько дней поехать вместе с ней куда-нибудь на берег теплого моря! Ничего, всему свое время! Через полчаса он будет в гостинице, быстро примет душ, соберет вещи и отправится в аэропорт. А еще через несколько часов он окажется в Шереметьеве и увидит наконец свою Ласеньку… Какая же она умница, что решила его встретить! Ему так хотелось поскорее увидеть ее, рассказать ей о своих достижениях, но он решил пока сохранить свой успех в тайне от всех, даже от нее! О серьезных делах можно говорить только тогда, когда они становятся достоянием истории, этому тоже его научила жизнь… Нет, сейчас, когда у Ларисы наконец появилась надежда на собственный успех, он должен всеми силами поддержать ее, должен больше думать о ней, чем о себе…

Занятый своими мыслями и любуясь вечерним Чикаго, Артем даже не заметил, как машина, сделав плавный разворот, остановилась у входа в гостиницу…

— Лялька! — воскликнула Вика, допивая чашку кофе. — Я так бессовестно у тебя продрыхла! Ей-Богу, мне стыдно!

— Да что за глупости, — улыбнулась Лариса. — Тебе просто надо было отдохнуть. И знаешь, сон явно пошел тебе на пользу. Ты отлично выглядишь!

— Правда? — недоверчиво спросила Вика.

— Клянусь! Ты сейчас почти такая же, как десять лет назад. Можешь спокойно идти и покорять мир!

Вика закурила, с надеждой посмотрела на Ларису.

— Как ты думаешь, меня утвердят на роль?

— Лично я в этом не сомневаюсь. Если твой режиссер не последний кретин, то в самое ближайшее время ты будешь сниматься в главной роли.

— Мне кажется, он не кретин, — неуверенно сказала Вика. — Конечно, я точно не знаю, но вроде бы он неглуп и довольно мил…

— Вот и славно, — сказала Лариса, твердо решившая для себя ничего не говорить подруге о внезапно сделанном ночью открытии. Она еще не знала точно, как поступит она сама в этой малоприятной для нее ситуации, но Вика пока ни о чем не должна была знать. Поэтому она спрятала подальше свой экземпляр сценария «Замкнутого круга», даже не прочитав его, и, проплакав какое-то время, вполне уже справилась с собой. Отчаяние и обиду на судьбу сменила злость на режиссера, которую Лариса также старалась держать в тайне.

— Лялька, понимаешь, для меня это так важно! — говорила Вика, глядя на Ларису горящим взглядом. — Не просто важно, для меня это вопрос всей жизни, жизни и смерти! У меня ведь ничего нет, понимаешь? Это — единственное предложение! Я так боюсь, что что-нибудь сорвется! Ведь если сорвется, я даже в Москве остаться не смогу! До чего глупо, ну просто никаких вариантов!

— Ничего не сорвется, — спокойно сказала Лариса. — Только не подавай виду, что ты слишком заинтересована в этой роли. Держись с достоинством, вот и все.

— Постараюсь, только это так трудно… Я понимаю, он не должен догадываться, в каком я дерьме… И вообще, нельзя ставить на одну-единственную лошадь, нельзя складывать все яйца в одну корзину! Все это я теоретически знаю…

— Вот пусть он и думает, что у тебя полно лошадей и корзин! Ты актриса, так сумей запудрить ему мозги! — с темпераментом произнесла Лариса, потом украдкой взглянула на часы.

Вика тотчас перехватила ее взгляд.

— Все! — вскочила она со стула. — Какая я нетактичная! Прости, Лялька, я тут навязалась тебе на голову со своими проблемами, а у тебя своих дел полно! Все, немедленно убегаю!

— Да что ты, у меня еще есть время… Мне в аэропорт только вечером.

— Тебе надо собраться, приготовиться. — Вика стала торопливо одеваться. — А я поеду читать сценарий. Мне тоже надо собраться и настроиться…

— Ну ладно, поезжай, если уж так решила… — сказала Лариса. — Теперь, надеюсь, мы больше не растеряемся.

— Конечно! Кстати, когда ты поедешь на пробу? Может, снова на студии встретимся?

— Не знаю… Мне еще будут звонить. Да зачем на студии? Приезжай лучше ко мне!

— Конечно, приеду, только когда Артем снова будет в командировке. — Вика лукаво улыбнулась, потом вдруг бросилась к Ларисе, обняла ее, расцеловала и забормотала скороговоркой: — Лялька, милая, спасибо тебе за все! Ты мне так помогла, ты мне уверенность в себе вернула…

— Да что ты, при чем здесь я… — ответила Лариса смущенно.

— Лялька, я так счастлива, что мы снова встретились! — Вика схватила сумку и с радостной улыбкой на лице скрылась за дверью.

Проводив подругу, Лариса взяла телефон и набрала номер группы «Замкнутый круг». Но перед тем как набрать последнюю цифру, она вдруг остановилась в нерешительности. Что она скажет? Первым порывом было немедленно разоблачить режиссера, вместе с Викой вызвать его на перекрестный допрос и загнать в угол. За несколько прошедших часов Лариса успела проникнуться к нему ненавистью и презрением. Сначала ей хотелось выяснить все до конца, потребовать немедленного объяснения, обругать его, обвинив в гнусных интригах, и в конце концов послать ко всем чертям. Но сейчас она понимала, как это глупо. Сорвав на нем свою обиду и злость, сделав гордый красивый жест, публично отказавшись от роли, она может непоправимо навредить Вике. В сущности, ничего особенного, достойного столь сильных чувств, в этом режиссере наверняка не было. Он просто вел себя как большинство киношников, он всеми силами страховал себя от неудачи, и смешно было бы ожидать, что он будет вести себя абсолютно открыто и честно. В конце концов, собственный интерес для него был гораздо важнее, чем переживания предполагаемых претенденток на главную роль в фильме. Вчера он сказал Ларисе, что сделал свой выбор и готов снимать именно ее. Возможно, он то же самое сказал или скажет Вике. Вероятнее всего, он не знает, что они знакомы, а если и знает, то не придает этому никакого значения. Трудно сказать, кого из них он выберет в конечном счете и сколько еще существует претенденток на эту роль помимо них… И даже если Лариса сама откажется от этой роли, без скандала, под каким-нибудь благовидным предлогом, еще совершенно не факт, что будут снимать именно Вику. Нет, надо как следует все обдумать. Ситуация совсем не так проста, как может показаться на первый взгляд… Может быть, дождаться Артема, все ему рассказать, как есть, посоветоваться? Он всегда сумеет найти правильное решение, быстро и точно, без лишних эмоций… Он вообще удивительный человек, ее муж, он сумеет разобраться в этой дурацкой ситуации, трезво оценить ее со стороны и, возможно, придумает что-нибудь такое, что самой Ларисе сейчас даже не может прийти в голову…

Решив не пороть горячку и ничего не предпринимать до разговора с Артемом, Лариса сразу успокоилась и стала думать о предстоящей встрече. Рядом с ним она всегда была словно за каменной стеной, она никогда не чувствовала себя растерянной, беспомощной, беззащитной. Вместе они могли решить любые проблемы, преодолеть самые невероятные трудности. Жаль только, что они так редко бывали вместе! Артем большую часть своей жизни проводил в командировках, вел деловые переговоры, заключал контракты, участвовал в международных симпозиумах, а когда бывал в Москве, не всегда успевал приехать домой ночевать. Часто он до утра засиживался в офисе над всевозможными проектами и расчетами… Во всяком случае, именно так он говорил Ларисе, и у нее не было оснований ему не верить. Они полностью доверяли друг другу, на этом столько времени и держались их немного странные отношения. Конечно, Лариса ужасно тосковала без него, сидя одна в пустой квартире, обижалась, плакала от одиночества, злилась, иногда просто сходила с ума. Тогда она пыталась найти себе развлечения, и стоило ей появиться в какой-нибудь компании, как у нее тотчас заводились поклонники. Это льстило ее самолюбию, отвлекало от одиночества, но очень быстро надоедало, потому что никто из этих незадачливых поклонников не был ей по-настоящему интересен. Каждый из них пытался ее соблазнить, будучи уверен, что она вышла замуж по расчету и томится от недостатка мужской ласки. Никто из них не в состоянии был понять, что на самом деле ей никто не нужен, кроме Артема, что она безумно любит своего мужа, ничуть не меньше, чем раньше, а может быть, даже больше, и не может без него жить. А легкое кокетство, которое Лариса иногда позволяла себе, было всего лишь игрой, на самом деле ровным счетом ничего не значившей… Ни одному из них так и не удалось затащить Ларису в постель, и это их не просто удивляло, это уязвляло их мужскую гордость и заставляло говорить о ней за спиной всевозможные гадости. В конце концов она все реже стала появляться в разных компаниях, перестала видеться даже с институтскими подругами. Постепенно Лариса все больше привыкала проводить время одна. Она полюбила ездить на машине, особенно в выходные дни, когда на улицах пусто, не надо пробиваться в пробках. Иногда она просто уезжала куда-нибудь за город, останавливалась у обочины, смотрела на подступавший к шоссе лес, а потом возвращалась обратно. Потом она пристрастилась к компьютерным играм и, сидя в кабинете Артема, могла целыми часами блуждать по бесконечным лабиринтам виртуальной реальности. Артем отнесся к этому увлечению снисходительно и то и дело привозил ей новые диски. Лариса с каким-то удивительным упорством переходила с одного уровня на другой, срывалась в пропасть, падала от выстрелов врага и снова и снова отправлялась в путь. В ожидании Артема она все больше погружалась в нереальную жизнь. Зато когда он приезжал, она жила настоящей, полноценной и вполне реальной жизнью.

Самолет приземлился почти без опоздания. Увидев Артема в толпе прилетевших, Лариса почувствовала такую безграничную радость, что решила не омрачать ее сразу разговорами о неприятностях с фильмом. Само его присутствие уже вселяло в нее уверенность, что ничего страшного не произошло. Конечно, она все ему расскажет, но чуть позже, не сразу… И сейчас, когда она бежала ему навстречу, проталкиваясь через толпу встречавших, она думала только о том, что еще через несколько секунд сможет обнять его, прижаться к его груди и забыть обо всем на свете. И в тот момент, когда они наконец оказались рядом, когда Артем сбросил с плеча дорожную сумку, подхватил Ларису на руки и стал кружиться с ней по залу на глазах у потрясенной толпы, она и правда забыла обо всем на свете. И разговор с режиссером, и его интриги, и даже встреча с Викой отодвинулись куда-то на задний план, потому что во всем мире были только двое — она и Артем…

Когда они сели в машину, Артем взял Ларису за руку и сказал:

— Пожалуйста, закрой глаза!

Лариса зажмурилась.

— Не подглядывай! — приказал он строго. — Все, теперь открывай.

Она открыла глаза, посмотрела на свою руку и ахнула. На безымянном пальце сверкало кольцо необыкновенной красоты с большим бриллиантом, окруженным тонкими листочками из золота разных оттенков. Лариса не могла оторвать от него глаз.

— Нравится? — спросил Артем.

— Еще бы… — прошептала Лариса. — Но… почему вдруг, сейчас… Разве у нас какой-нибудь праздник?

— А разве наша встреча — не праздник? — улыбнулся Артем. — Вот и решил не ждать, а подарить его тебе прямо сейчас. Ты знаешь, я люблю делать тебе подарки. Ты всегда так искренне радуешься, на тебя приятно смотреть.

— Оно, наверное, жутко дорогое! — сказала Лариса, с восторгом продолжая разглядывать кольцо.

— При чем здесь это! — отмахнулся Артем. — Дела идут неплохо, тебе не о чем беспокоиться!

— Если я и беспокоюсь, то только за тебя! — ответила Лариса с искренней благодарностью и тревогой за него. — Ты слишком много работаешь!

— Я работаю ровно сколько, сколько необходимо, чтобы обе мои верные подруги не оставили меня! — продолжал он, смеясь.

— Ах, вот оно что! — возмутилась Лариса. — Но где справедливость! Одну из подруг ты постоянно возишь с собой, а другая должна вечно ждать тебя, как Пенелопа!

— Но разве ту, которую я вожу с собой, удержишь в доме? — засмеялся Артем, целуя Ларису. — Она такая ветреная, легкомысленная, что тут же сбежит к другому! А если сбежит она, возлюбленная моя Фортуна, то станет ли дожидаться меня моя Пенелопа? Ведь если верить легенде, ее добивается огромное количество женихов! Но она гонит их от себя, она ждет своего Одиссея! И только великая сила ее любви хранит этого отчаянного бродягу и скитальца в его бесконечных странствиях!

— А как ты думаешь, если бы не было Пенелопы, сумел бы Одиссей удержать свою Удачу? — спросила Лариса напрямик, поглядев Артему в глаза.

— Конечно, нет! — уверенно ответил он. — Без тебя ее точно не будет!..

Когда они вошли в квартиру, Артем поцеловал Ларису и сказал:

— Мы наконец вместе! И мы наконец одни!

— Честно говоря, я просто в это не верю, не верю, что ты здесь, со мной… — ответила она, вглядываясь в его лицо.

— А ты дотронься до меня, можешь даже ущипнуть, чтобы поверить, что это и правда я. — Артем улыбнулся, на его лице появилось чуть лукавое выражение, по которому бывало очень трудно понять, шутит он или говорит серьезно. Он вообще имел привычку с иронией говорить о самых важных вещах и с необычайно серьезным видом произносить забавные шутки.

Лариса протянула руку и провела пальцами по его лицу. Он прикрыл ее пальцы своей ладонью, потом поднес их к губам и прошептал:

— Если бы ты только знала… Мне тоже трудно поверить, что я наконец с тобой… Я отсчитывал дни, потом часы… Мне казалось, это никогда не кончится… А теперь мы вместе и я смотрю на тебя, как дурак, и боюсь к тебе прикоснуться, кажется, у меня даже руки дрожат… Как на первом свидании, как в первый раз, в первую нашу ночь… Господи, да что же это такое! Ты не знаешь? — Он снова улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Я знаю только одно, — ответила Лариса. — Если ты сейчас же не обнимешь меня, я просто умру!

— О нет! Только не это! — воскликнул Артем и в тот же миг так крепко обнял ее, что она тихонько вскрикнула.

— Что случилось? Я сделал тебе больно? — спросил он с испугом.

— Конечно, ты чуть не задушил меня! — ответила она со смехом.

— Но ведь ты сама просила! А вообще, наверное, и правда надо бы тебя задушить, чтобы ты никогда никому не досталась, кроме меня!

— С чего это вдруг пришло тебе в голову? — продолжала она смеяться.

— С того, что ты слишком красива!

— А ты только сейчас это заметил?

— Нет, но, по-моему, ты раньше такой не была… Ну-ка признавайся, почему ты так похорошела? — Он снова обнял ее, но на этот раз очень осторожно.

Она сразу вырвалась, изобразив на лице ужасный испуг, будто и вправду в чем-то была виновата, и тут же, воспользовавшись его минутным замешательством, схватила его за руки, рывком запрокинула на спину, крепко прижала к дивану и прошептала ему в лицо:

— А вот и не признаюсь! И вообще — все! Никуда больше тебя не отпущу! Хватит! Сиди дома и сторожи меня, а то скоро вообще узнавать перестанешь!

— Ах ты какая собственница! — произнес он с наигранным возмущением.

— А ты как думал? Сейчас надену на тебя наручники, прикую цепями к дивану!

— И мы с тобой будем заниматься любовью… Что ж, я готов, хоть в цепях, хоть в наручниках! Как в кино… — Артем улыбнулся, а потом вдруг спросил, изобразив на лице страшный испуг: — Но ведь ты не убьешь меня? Как в кино…

— Я подумаю…

— Ладно, где твои наручники, иди сюда… Я больше не могу! Я готов умереть с тобой в постели хоть в наручниках, хоть в цепях! — Он стал расстегивать пуговицы на ее платье и произнес недовольно: — Ты что это такое надела! Я их сейчас оторву к чертям! Пожалуйста, носи платья на «молнии»! Или вообще ходи без платья!

— Даже в аэропорт? — рассмеялась она.

— Да хоть на прием к английской королеве! — воскликнул он, рывком стянув с нее платье. Потом стал целовать ее шею, плечи, грудь, и все поплыло куда-то, и она словно оказалась в невесомости, вне времени и пространства. И мрачные мысли, и недавние переживания по поводу предложенной роли, и невольное чувство вины перед Викой — все это отодвинулось куда-то, растаяло в дурмане горячих поцелуев… Время остановилось, впереди была долгая ночь, бесконечная ночь любви, которой они оба столько ждали… И только под утро, когда уже начало светать, они заснули, прижавшись друг к другу, и даже во сне он крепко обнимал ее, словно боясь выпустить из рук и потерять…

Проснулась Лариса в постели одна. И от того, что Артема не было рядом, она вдруг с какой-то особой остротой ощутила свое одиночество. Прекрасные, счастливые мгновения проходили слишком быстро. Наверное, он скоро опять уедет, она снова останется одна, одна в своей прекрасной квартире, с потрясающим новым кольцом на пальце, со своей нерешенной проблемой, со всей этой дурацкой ситуацией, с глупым чувством вины перед Викой, перед которой на самом деле она ни в чем не виновата, с двойной игрой режиссера, с ложью и фальшью, окружившими ее. На часах было два. Ну и ну! Она вскочила, накинула халат и побежала искать Артема. Он сидел в кухне, задумчиво курил и пил кофе.

— Хочешь, я сделаю тебе кофе? — спросил Артем.

— Не знаю… — ответила Лариса. Ей не хотелось демонстрировать перед ним свое настроение, но на душе все равно оставался какой-то неприятный осадок от собственных утренних мыслей, от незавершенной ситуации с фильмом.

— А я знаю, чего я хочу, — сказал Артем, ставя перед ней чашку.

— И чего же? — она попыталась улыбнуться.

— А ты не рассердишься?

— Не знаю, но все равно говори.

— Я хочу немедленно снова оказаться с тобой в постели! Вот такой я ужасный и бессовестный!

Лариса посмотрела на него и с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. Вдруг все, что еще вчера казалось таким незначительным, несущественным при встрече с Артемом, обернулось мучительной обидой и болью. Нет, она не могла больше сдерживать себя, не могла изображать веселье.

— Почему у тебя такой печальный вид? — обеспокоенно спросил Артем, сразу уловив перемену в ее настроении. — Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного… — Лариса опустила голову, понимая, что глупо молчать и откладывать дальше все, что наболело в душе. Она ведь сама решила все рассказать Артему и решить с ним вместе, как поступать дальше. Но сейчас почему-то слова застревали в горле.

— По-моему, ты меня обманываешь. — Артем через стол протянул к ней руки, нежно коснулся ее лица. — Я вижу, у тебя что-то произошло. Может быть, это связано с твоими съемками? Господи, какой же я дурак, до сих пор не спросил тебя об этом! И ты хороша, ничего мне не сказала! Так в этом дело?

Лариса молча кивнула, взяла сигарету.

— Ну-ка рассказывай, кто посмел тебя обидеть? Я с ним разберусь! — Артем заговорщически подмигнул ей. И тогда Лариса, преодолев застрявший в горле комок, начала свой рассказ. Чем дольше она говорила, тем легче ей становилось. Наверное, и правда надо было выговориться.

— Я не могу перебегать Вике дорогу, ты понимаешь? Для нее это — единственный шанс выжить, а я не умираю с голоду. Конечно, мне тяжело без работы, но у меня есть ты! В общем, я решила отказаться! — с пафосом закончила Лариса свой рассказ.

— По-моему, ты поступила совершенно правильно, — ласково сказал Артем.

Лариса удивленно посмотрела на него. В глубине души ей хотелось, наверное, чтобы он стал восхищаться ее благородством, чтобы начал уговаривать подумать еще, прежде чем приносить себя в жертву! Он мог бы сказать — роль предложили тебе, снимать хотят тебя, а что касается Вики, то это — ее проблемы… А он так легко и просто воспринял всю эту историю, словно ничего особенного и не произошло… Лариса и сама не знала, что это вдруг нашло на нее, но ей почему-то стало ужасно обидно, что Артем так быстро, сразу согласился с ее отказом от роли. Может быть, он вообще не хочет, чтобы она снималась в кино? Она вспыхнула и произнесла с раздражением:

— Ты знаешь, сколько я сидела без работы! А сейчас наконец мне предложили сниматься! Впервые за много лет!

— Это для тебя очень важно? — спросил он расстроенным голосом.

— А как ты думаешь? Я тоже люблю свою работу. В конце концов, я актриса, а не просто жена выдающегося бизнесмена. Ты так редко бываешь со мной, что даже не знаешь, что я делаю, чем живу!

— Конечно, я виноват… — произнес он задумчиво. — Но неужели обязательно это кино? Ты ведь раньше работала в театре, может быть, стоит вернуться туда?..

— Ты знаешь, почему я ушла, ты сам меня попросил об этом! Кто теперь снова возьмет меня, через столько лет! И потом, театр и кино — совсем не одно и то же! — Она почувствовала, что ее заносит все больше, что сейчас она может наговорить лишнего, накопившаяся давняя обида поднималась неудержимо из скрытых тайников души. — Мне тридцать три года, я получила диплом актрисы десять лет назад и с тех пор снялась в единственной главной роли и в нескольких эпизодах! Конечно, я не такая везучая, как ты, но я тоже не бездарь и не дурнушка! Хотя тебе наплевать на это… Или ты даже рад, что я не буду сниматься?

— Не надо, — Артем взял ее за руку, ласково погладил ее, — не надо, Ласенька, я не хочу с тобой ссориться. Ты успокойся, родная, мы что-нибудь придумаем. Ладно?

Лариса посмотрела на него и встретила в его взгляде такую глубокую нежность и сочувствие, что ее дурацкая вспышка сразу угасла. И что она действительно так завелась? Они ведь столько не виделись! Она так ждала этой встречи!

— Ладно, — сказала Лариса. — Не будем сейчас об этом… Может быть, мы и правда что-нибудь придумаем…

— Конечно, придумаем, — сказал Артем весело. — Кстати, у меня для тебя сюрприз!

— Для меня лучший сюрприз — это ты! — Лариса засмеялась, поцеловала его и сказала уже серьезно: — Я так боялась, что ты не сможешь приехать, что тебе что-нибудь помешает… Я так хочу быть с тобой! Неужели это невозможно? Ты ведь завтра опять улетишь…

— А вот и нет! — засмеялся Артем. — Я же сказал, у меня сюрприз. Завтра мы на десять дней улетаем на Кипр! Вдвоем. — Он посмотрел на нее в ожидании произведенного эффекта. — Я с трудом выкроил этот короткий отпуск, чтобы побыть с тобой, но не стал ничего говорить, чтобы тебя зря не огорчать. Ты ведь сказала по телефону, что собираешься сниматься.

— И ты решил из-за этого отказаться от поездки, от своего отдыха?

— Конечно. Не ехать же мне без тебя! Но теперь все изменилось, я думаю, поездка и тебя отвлечет от всей этой мрачной истории… — Артем с нежностью смотрел на нее.

Господи, теперь она готова была запрыгать до потолка, ну конечно, она поедет с ним куда угодно!.. Как же он здорово все придумал! Лариса приподнялась над столом, потянулась к нему, чашка опрокинулась, заливая скатерть и ее халат черным кофе… Она сбросила халат прямо на пол и через секунду оказалась в крепких объятиях Артема…

Вечером Лариса позвонила на студию и сказала, что никак не сможет участвовать в съемках, потому что завтра же срочно должна улететь из Москвы. Уж так сложились обстоятельства. Ей дали домашний телефон режиссера. Лариса говорила с ним сухо и сдержанно. Он, напротив, распалялся все больше и, словно не слыша ее, объяснял долго и нудно, что, если она не появится на студии завтра, он не может ей ничего обещать и ничего гарантировать. Лариса холодно сообщила ему, что не может отменить поездку, а потому вынуждена отказаться от роли. Режиссер, с трудом дослушав ее, заявил, что она непременно должна тем не менее сразу позвонить ему, как только вернется.

— Неужели у вас нет других актрис на эту роль? — напрямую спросила Лариса.

— Конечно, есть, но я хочу снимать вас! — слегка растерялся режиссер от такого откровенного вопроса.

— Конечно, я тоже хотела бы у вас сниматься, но, если не смогу, вы без меня не пропадете, я думаю.

С трудом закончив затянувшийся разговор, Лариса стала укладывать вещи. Решение было принято, она сделала свой окончательный выбор, ну а уж что будет дальше — это как распорядится судьба!

— Ты очень расстроена? — ласково спросил Артем.

— Есть немного, но это уже не имеет значения! А может быть, оно и к лучшему, режиссер явный зануда, да и сценарий не так хорош, как мне поначалу показалось…

— Ладно, не грусти, Лялечка, я же сказал, что обязательно что-нибудь придумаю, а я тебя никогда не обманывал!

— Это правда… — вздохнула она, закрывая чемодан.

— Знаешь что, — сказал вдруг Артем, — захвати-ка с собой этот сценарий.

— Зачем? — удивилась Лариса.

— Да так, интересно… Хочу почитать его в самолете…

— Не хочу больше об этом думать, хочу просто быть женщиной, хочу любви и счастья!

— Это замечательно, — сказал Артем, целуя ее, — но сценарий все-таки возьми с собой!

На другое утро за ними приехала машина, и они отправились в аэропорт.

Чудесная вилла, небольшая, совершенно отдельная, из окна — прекрасный вид на море! Тишина, покой, ласковое щедрое солнце, о чем еще можно мечтать! Впереди — целых две недели! По Ларисиным масштабам, это — огромный срок, ей кажется даже, что они с Артемом заново проводят свой медовый месяц.

Артем сидит в шезлонге на широком балконе, окруженном диковинной тропической зеленью, и с очень серьезным видом что-то читает. Лариса незаметно подкрадывается сзади, заглядывает ему через плечо. О Боже, он опять читает этот дурацкий сценарий!

Она не успела и рта раскрыть, как он поймал ее за руки, усадил к себе на колени и произнес весело:

— Ну, как тебе наше свадебное путешествие?

— Прекрасно! Но зачем ты это читаешь?

— Я же сказал, что мне интересно. И потом… — его голос вдруг стал серьезным. — Ласенька, ты действительно хотела в этом сниматься?

— А почему ты об этом спрашиваешь? — ответила она вопросом на вопрос. — Мы же решили не говорить больше об этом!

— Я спрашиваю потому, моя дорогая, что, на мой взгляд, это очень плохой сценарий, — ответил Артем и спокойно посмотрел ей в глаза.

— Не надо меня утешать!

— И не думаю! Я искренне так считаю. Сценарий — просто полная дрянь, и роль, по-моему, совсем неинтересная. Или ты не согласна со мной?

Что она могла ответить? Умом она прекрасно понимала, что он прав, что сценарий и правда дрянь, и, наверное, она должна была обрадоваться, что Артем именно так оценил его. Но зачем он сейчас говорит об этом? Она уже почти забыла эту печальную историю. Зачем он прикасается снова к только что затянувшейся ране, зачем задевает ее легко уязвимое самолюбие? Зачем он снова возвращает ее к реальности! Неужели он не понимает, как трудно актрисе найти работу! Можно подумать, что у нее был выбор! Ей так не хотелось ссориться, особенно здесь, сейчас, в этом сказочном уголке, где они наконец оказались вдвоем вдали от всего мира! Но сдаться просто так, сразу, она тоже не могла. И произнесла с вызовом:

— А что, ты можешь предложить другие варианты?

— Именно об этом я сейчас и думаю, — спокойно ответил он.

— Но… что ты тут можешь придумать? — удивилась она. — Я никогда не знала толком, чем именно ты занимаешься, кто ты на самом деле, секретный агент ФСК, ФБР или того и другого одновременно… но… к кино, по-моему, твоя работа не имеет никакого отношения…

— Твое ехидство вполне понятно, — улыбнулся Артем, — но и ты должна понять, что я очень хочу исправить свою давнюю ошибку, хочу помочь тебе, сделать для тебя что-то… Я ведь все понимаю, Лариса… Я прекрасно понимаю, что страшно виноват перед тобой! Не сейчас, а вообще, по жизни, как говорится…

Мгновенно вспыхнувшая обида сразу отступила под взглядом Артема, полным самой искренней нежности и теплоты.

— Но ты и так для меня много делаешь!

— Все это ерунда! — произнес он убежденно. — Квартира, машина, тряпки — речь не об этом! У тебя должно быть что-то свое, настоящее, тебе надо заниматься творчеством, а не сидеть взаперти. Прости, что я понял это слишком поздно, что ничего не сделал раньше… И если бы не этот бездарный сценарий, я мог бы и теперь ничего не понять…

— Так что же ты мне предлагаешь? — спросила Лариса, с трудом справляясь с охватившим ее волнением.

— Моя работа имеет отношения к деньгам, а это для кино, насколько я понимаю, самое главное. Вот я и подумал, почему бы мне не стать наконец твоим спонсором!

— Ты это серьезно? — спросила она в изумлении.

— Конечно! Мы закажем сценарий лучшему профессионалу, потом наймем лучшего режиссера, арендуем любую студию и снимем тебя в главной роли…

— И у тебя на все это хватит денег? — снова изумилась Лариса.

— При желании деньги можно найти. Просто надо знать, где они лежат! — снова засмеялся Артем. — Я обещаю, что сделаю все, чтобы помочь тебе. А ты пока придумай хотя бы сюжет, или идею, а еще лучше — напиши сценарий сама. Ты ведь лучше других знаешь, чего именно ты хочешь. Думаю, у тебя получится.

— Но я актриса, а не писатель!

— Когда-то у тебя неплохо получалось… Я помню, когда мы познакомились, ты здорово сочиняла!

— Но это был всего лишь «капустник»!

— А получился настоящий спектакль. И все ты придумала.

— Но ведь прошло столько времени…

— Давай постараемся его наверстать. Надеюсь, не все еще потеряно. В общем, ты думай! А когда надумаешь, скажи мне. А сейчас все, хватит, мне надоело! — Он отбросил сценарий и обнял ее. — Идем на пляж, потом обедать, а потом…

— А потом мы будем целые сутки спать и заниматься любовью. Ты это хотел сказать?

— Я готов начать именно с этого, прямо сейчас! — засмеялся Артем.

Южный вечер наступил мгновенно. Лариса вышла на балкон и молча стояла, облокотясь о перила. Она слишком была потрясена недавним разговором с Артемом и вообще всем, что произошло в последние дни. Ей хотелось продолжить разговор, хотелось подробнее обсудить его такое заманчивое и такое фантастическое предложение, но он спал, сваленный давней усталостью, и будить его она просто не смела. Наверное, и ей надо было побыть одной, обдумать, понять все это… Кажется, Артем говорил серьезно, но что же заставило его принять такое решение? Неужели действительно этот дурацкий сценарий? Конечно, дело не в нем… Может быть, Артем и правда наконец понял то, о чем она сама старалась никогда не затевать разговор, чтобы лишний раз не травить себе душу? Но, значит, он думал о ней, значит, ее судьба не была ему безразлична! Он даже сказал, что считает себя виноватым перед ней! А ей часто казалось, что ее творчество, ее профессия, ее карьера Артема совсем не волнуют. Значит, она была не права, она его недооценивала… Все эти размышления сильно взволновали Ларису. На самом деле ее отказ от роли дался ей совсем не легко, и как бы она ни старалась отвлечься от мыслей о фильме, они то и дело снова выплывали из подсознания. А теперь вдруг перед ней, совершенно неожиданно, открывалась новая перспектива…

Она смотрела с балкона на удивительный пейзаж, на чуть волнистое море, погружавшееся в темноту… Солнце закатилось за горизонт, и небо над ее головой сразу засверкало множеством звезд. Она подумала, что, когда глядишь на бескрайнее звездное небо, кажется, что приобщаешься к вечности… В такие моменты ощущаешь себя словно маленькой частичкой космоса и время перестает двигаться только вперед, а может остановиться внезапно или вернуться назад на много лет… И Ларисе показалось вдруг, что и сама она снова вернулась в прошлое, когда все было по-другому и Артем был не таким, как сейчас… Разве могла она представить тогда, что пройдет десять лет, и этот веселый парень в потертых джинсах, без гроша за душой, за которого она вышла замуж по большой любви, без всякого расчета, когда-нибудь станет ее спонсором? Что не только ее личная жизнь, но и ее творческая судьба будет зависеть от него? Интересно, а мог ли он сам тогда представить такое, помнит ли он, что думал тогда?.. Конечно, он был другим… Хотя, наверное, по своей сути он мало изменился, да и внешне держался почти так же, как раньше. Как ни странно, ни карьера, ни положение, ни деньги его почти не изменили… Правда, Лариса почти никогда не видела его в деловой обстановке. Возможно, там он был не таким, как с ней. Но о его непредсказуемости, неожиданности в решениях и поступках говорили все, кто с восхищением, кто с завистью и тайной злобой. Лариса подумала, что всю жизнь старалась понять его, хотя до конца ей это не удалось до сих пор. Но, кажется, она поняла главное… Его можно было принимать только таким, какой он есть…

…Я стояла перед зеркалом и произносила свой монолог из «Лешего». Я слышала, как пришел Артем, замолчала, но не стала выходить из комнаты, продолжая мысленно готовить роль.

Артем тихо подошел ко мне, посмотрел на меня с подкупающей улыбкой и сказал:

— Лариса, извини, что не предупредил тебя, к нам сейчас заедет Валерий.

— Какой Валерий? Неужели тот самый, что жил в моей квартире? — удивилась я. — Значит, ты нашел его?

— Сказать честно, я его и не терял… — сказал Артем с каким-то странным виновато-шутливым выражением в голосе.

— Что?! — вырвалось у меня. — Но… как это?..

Он посмотрел мне в глаза и вдруг стал необычайно серьезен.

— Лариса, Ласенька, ради Бога прости меня, если сможешь! Я все тебе наврал! Ниоткуда я не прилетел, и вообще никогда не был в Иркутске…

— Значит, ты обманул меня?! Но зачем? С какой целью?

— Понимаешь, я набрал первый попавшийся номер, который пришел мне в голову, просто позвонил наудачу и вдруг услышал твой голос… Я сразу все понял, по голосу, понимаешь? И с ходу придумал всю эту историю, просто чтобы ты меня выслушала, не бросила больше трубку.

— Не знаю, что ты понял, только теперь я вообще ничего не понимаю. — Я растерянно смотрела на него, не зная, возмущаться мне, плакать или радоваться, и что вообще теперь делать. — Я пожалела несчастного парня, которому некуда деваться в новогоднюю ночь! А ты просто меня разыграл! Я случайно оказалась в твоей дурацкой игре, стала твоей невольной партнершей, только не на сцене, а в жизни! Выходит, ты просто меня использовал! А если бы на моем месте оказался кто-то другой?

— Но ведь оказалась именно ты! И я не мог поступить иначе, потому что нам необходимо было встретиться!.. Я же сказал, что понял все, услышав твой голос. Я загадал, что в эту новогоднюю ночь должно произойти что-то особенное… И как только увидел тебя, сразу понял, что был прав. Ведь мы могли не встретиться, вообще не встретиться, ты понимаешь, как это было бы ужасно?

— По-моему, ты просто пытаешься оправдаться, — сказала я с видом оскорбленного достоинства. На самом деле мне ужасно хотелось в это верить, но не могла же я выглядеть перед ним такой наивной, доверчивой дурочкой, которую так легко обвести вокруг пальца! Нет, я должна была показать свой характер! — Может быть, ты хоть теперь расскажешь мне правду? Или ты вообще на это не способен и умеешь только врать?

— Почему же? — Артем простодушно улыбнулся. — Я не все врал… Вот когда я говорил про любовь с первого взгляда, это точно была правда. Ты хоть в это можешь поверить?

— Конечно, нет! — воскликнула я со смехом, не в силах больше на него сердиться.

Внезапно Артем подхватил меня на руки и стал кружиться со мной по комнате, со счастливой улыбкой заглядывая мне в лицо.

— Ты с ума сошел! Немедленно отпусти меня! — закричала я возмущенно.

— Ни за что! — весело ответил он. — Ты ведь меня простила!

— С чего ты взял? И вообще, у меня через два часа репетиция!

— Значит, у нас еще полно времени. Мы все успеем, — произнес Артем, осторожно опуская меня на пол, но продолжая крепко держать за руку.

— Что мы успеем? — удивилась я. — Мне лично надо успеть вовремя приехать в институт.

— Собирайся, — сказал Артем.

— Ну наконец! — обрадовалась я. — Ты отпускаешь меня в институт! Какое благородство!

— Мы поедем сейчас вместе, но только совсем в другое место, — произнес он загадочно. — Скажи мне, кто твоя лучшая подруга?

— Да зачем тебе?

— Надо, и все, — уверенно сказал Артем.

— У меня три подруги, Женька, Саша и Вика…

— И которая из них самая близкая?

— Наверное, Вика… Да что ты пристал, ей-Богу!

— Позвони своей Вике прямо сейчас и скажи, что мы скоро за ней заедем! И быстро собирайся.

— И куда мы поедем? — спросила я, с трудом сдерживая любопытство.

— Все узнаешь. Только, пожалуйста, захвати паспорт.

— Это еще зачем?

— Без него не пропустят.

Пока я разговаривала с Викой, любившей всякие авантюры и потому сразу согласившейся поехать с нами неизвестно куда, в квартире раздался звонок, потом появился симпатичный парень в очках, с веснушками на носу.

— Познакомься, Лариса, это Валерий Ермолаев, мой друг. Мы вместе учились в университете, а сейчас работаем вместе, — сказал Артем.

— Очень приятно, — я протянула ему руку и спросила с обворожительной улыбкой: — Вы вместе учились в Иркутске?

Валерий удивленно посмотрел на меня сквозь очки, Артем хмыкнул. Через пять минут мы вышли на улицу, где нас дожидались старенькие потрепанные «Жигули» чуть ли не первой модели. Валерий сел за руль, а Артем распахнул заднюю дверцу, пропуская меня.

— Так куда мы все-таки едем? — спросила я настойчиво, садясь в машину.

— Сначала за Викой!

— А потом?

— Все узнаешь!

— Но я опоздаю в институт! Господи, уже почти одиннадцать!

— Без тебя не начнут. Пусть подождут немного, — засмеялся Артем.

— Да меня из института выгонят! — взмолилась я.

— Никто тебя не выгонит. Я сам с ними поговорю.

— Да что ты им скажешь?

— Я все им объясню!

— Что, что ты им объяснишь? Что ты специально прилетел из Иркутска, чтобы сорвать наш дипломный спектакль?

В этот момент Валерий фыркнул и так резко затормозил, что я невольно прижалась к Артему. Он сразу обнял меня, я попыталась вырваться, но тщетно.

— Осторожней, Валерка, все-таки даму везешь! — крикнул Артем.

— Может, просветите меня насчет Иркутска? — потребовал тот.

— Потом. Это — совершенно отдельная история, и ты в ней не участвуешь.

— Сейчас высажу, — произнес Валерий невозмутимым голосом.

— Ты лучше поторопись, а то я сам тебя высажу, — парировал Артем.

— Поговори мне еще, — процедил Валерка, подъезжая к дому Вики.

Она уже ждала нас у подъезда, кутаясь в короткую старенькую шубку. Ее пышные светлые волосы растрепались на ветру, она озорно смотрела своими большими серыми глазами из-под густо накрашенных ресниц и, надо сказать, выглядела так здорово, что Валерка сразу умолк и стал протирать очки.

— Привет! — весело сказала Вика, садясь рядом с ним. — Куда едем?

— В загс, — спокойно сказал Артем, протягивая Вике руку.

— А кто собирается жениться, он? — Вика кивнула на Валерия.

Тот с недоумением посмотрел на нее, очки съехали ему на нос, он попытался поправить их плечом и чуть не врезался в прицеп ехавшей рядом «Волги».

— Он будет нашим свидетелем, — сказал Артем, — если доживет.

— Что? — ахнула я.

— Думаешь, не доживет? — сочувственно спросил Артем. — Я тоже так думаю. Поэтому и попросил тебя пригласить подругу. Правда, положено, чтобы было два свидетеля, но при желании всегда можно договориться!

— А если не доживешь ты? — ехидно спросил Валерка.

— Ну тогда тебе придется заботиться сразу о двух девушках! — воскликнул Артем.

— Тогда, пожалуй, пора тебя убивать прямо сейчас, — сказал Валерка таким деловитым тоном, что рассмеялись все. — Ничего смешного не вижу, — продолжал он мрачно. — Что свадьба, что похороны — хлопот и расходов не оберешься! Не знаю, что хуже.

— Все зависит от количества приглашенных, — вставила Вика.

— Ладно, и на свою свадьбу, и на свои похороны я не приглашу никого, кроме вас, — весело сказал Артем.

— Что ж, существенная экономия, — сказал Валерий, паркуя машину у невзрачного на вид серого здания.

— Пошли! — Артем подтолкнул меня к двери.

И я вошла в мрачноватый вестибюль, предоставив судьбе в лице Артема распоряжаться дальше моей жизнью. Дальше все произошло независимо от моей воли, но отнюдь не вопреки моему желанию. Нам не пришлось ждать месяцы, как это обычно бывает. Ровно через сорок минут нам выдали паспорта с прямоугольными штампами, и мы с Артемом официально стали мужем и женой. Не знаю, как это у него получилось, я даже не стала спрашивать. У него вообще всегда все получалось, за что бы он ни брался. Но тогда наша женитьба была похожа на какую-то невероятную авантюру. Наверное, поэтому Вике, исчезнувшей из моей жизни уже через несколько месяцев, трудно было представить теперь, что мы с Артемом до сих пор не расстались…

Из загса Валерка отвез нас с Викой в институт, а сам поехал помогать Артему готовить праздничный стол. Конечно, на репетицию мы опоздали, но общими усилиями сумели кое-как оправдаться. Я была совершенно не в себе, соображала плохо, все, что случилось со мной, казалось какой-то придуманной сказкой. Репетировала я с трудом, то и дело путала текст, забывала вовремя пройти по сцене, в общем, играла ужасно. За это, естественно, получила хороший втык от педагога.

— Если что-нибудь подобное повторится, я сниму тебя с роли, — яростно прошипела она.

А в перерыве девчонки набросились на меня.

— Лялька, да что с тобой? — Женька с умным видом потрогала мой лоб. — Температура вроде нормальная.

— Да она сама ненормальная, — усмехнулась Вика.

— Это заметно, — съязвила Сашка.

Я посмотрела на нее и сказала:

— Ага… Девчонки, я… вышла замуж…

— Что? — побледнела Сашка.

— Это правда? — взвизгнула Женька. — Когда?

— Три часа назад… — обреченно вздохнула я.

— Я — свидетель, — важно констатировала Вика.

Сашка молча поджала губы, а Женька сделала великолепное сценическое падение на спину, со всего роста, прямо на пол. И, лежа на полу, вопрошала поставленным голосом:

— Так… с… Дамы и господа! Так как же насчет обмывки?

— Нормально, — сказала Вика. — Мужики стол готовят.

— Какие мужики? — спросила Саша. — Объясните, девчонки, я ничего не понимаю!

В это время раздался громкий голос Ирины Петровны:

— Все — на сцену! Быстро занять места для второго акта!

— Может, она сегодня нас пораньше отпустит? — с надеждой сказала Вика.

— Как бы не так! — ухмыльнулась Женька. — Если она узнает, специально нас до ночи продержит! — И произнесла уже совсем другим голосом, подражая Ирине Петровне: — Если вы хотите чего-то добиться, то не должны тратить время на личную жизнь! Надо уметь чем-то жертвовать ради главного!

— Да тихо ты, еще услышит! — шикнула на нее Сашка.

— Ну и пусть слышит, — сказала Женька. — Пусть радуется, что я ее цитирую вслух.

— Ладно, перекур окончен, пошли, — сказала я, жадно сделав последнюю затяжку. — После репетиции — все ко мне!

— Завтра с утра прогон, — сказала Вика с тоской.

— Успеем. К двенадцати отойдем, — бодро сказала Женька.

— А если не успеем? Что тогда? — произнесла Сашка.

— Ничего, в крайнем случае ночь не поспим. Не в первый раз! — Вика поправила прическу и заняла свою позицию в мизансцене. — Надо только не напиваться, и все будет в порядке…

Ирина Петровна с кем-то разговаривала в дверях и явно не спешила продолжать репетицию.

— Может, перенесешь свадьбу? — жалостно спросила Сашка.

— Ну уж нет! Раз так получилось, то ничего переносить не будем! — прошептала Вика.

— Я даже Мишке позвонить не успела! — вздохнула Саша.

— Так звони сейчас! — сказала я. — Беги быстрее, как раз успеешь! Пусть все приезжают!

Сашка ринулась к двери, незаметно проскользнула за спиной у Ирины Петровны и исчезла в коридоре. Когда она, запыхавшись, влетела обратно, та все еще продолжала беседовать. Мы все были на взводе. Время шло, надо было скорее начинать работать, чтобы успеть к накрытому столу хотя бы до полуночи. Но у педагогов были свои планы, которые совершенно не совпадали с нашими.

Репетиция, как назло, затянулась. На улице стоял сильный мороз. Но когда мы вышли на улицу, то, к своему удивлению, увидели машину Валерия Ермолаева. Он специально приехал за нами, чтобы мы где-нибудь не застряли и не замерзли по дороге. Мы быстро уселись, причем я специально села с девчонками сзади, а Вику подтолкнула к передней двери.

— А ты? — удивилась Вика.

— Вы как свидетели несете ответственность за все это безобразие и должны находиться рядом!

Валера, по-моему, остался доволен, Вика ему явно нравилась. Рядом они и правда смотрелись неплохо, и я подумала, что, может быть, и правда у них что-нибудь выйдет…

…Потом мы сидели за столом в дыму от сигарет, в звуках всеобщего смеха, звона бокалов, каких-то безумных тостов. Артем то и дело обнимал и целовал меня, никого не стесняясь. Я почти не понимала, что происходит вокруг, все было каким-то странным, нереальным. Но вдруг сквозь табачный дым я увидела Валерия, который не отрываясь смотрел на Вику. Меня поразил его взгляд, обращенный только к ней, преданный влюбленный взгляд. Кажется, они разговаривали о чем-то, я почти не слышала их, только отдельные обрывки слов доносились до меня. И по этим обрывкам совершенно невозможно было определить тему их разговора. Но, мне показалось тогда, сам разговор не имел особого значения. Важно было то, что происходит между ними без всяких слов, этот взгляд Валерия, едва заметный жест руки, поворот головы, улыбка и смех Вики…

Артем незаметно тронул меня за руку, указал на них взглядом и прошептал:

— Как ты думаешь, из этого что-нибудь получится?

— Не знаю, но они прекрасно смотрятся рядом, — тихо ответила я.

— Знаешь, я никогда еще не видел его таким. Интересно, у меня со стороны тоже такой дурацкий вид?

— Не нахожу ничего дурацкого. Ты обаятелен, ироничен, изобретателен. Еще ты ужасный авантюрист. Никогда не знаешь, что ожидать от тебя. Самое странное, что я совершенно не в состоянии сопротивляться твоим безумным идеям.

— И правильно. Сопротивление бессмысленно. Я все равно добьюсь своего. Ведь уже добился, а?

— Как видишь. Не успев опомниться, я стала твоей женой. Невероятно, до сих пор не верю. По-моему, это просто сон.

— Сон это или нет — мы узнаем завтра, когда проснемся. Возможно, взглянув на меня утром, на трезвую голову, ты все-таки согласишься, что я выгляжу очень глупо.

— Но почему?

— Потому что я влюблен, а влюбленные не могут иметь умный вид.

— Даже если они умны?

— Умны они или нет на самом деле — не имеет значения. Главное, что вид у них все равно ужасно дурацкий. Я понял это только сейчас, когда поглядел на Валерку. Кажется, его здорово разобрало. Он выглядит даже не глупо, а как-то фантастически фанатично. Будто он смотрит не на женщину, а на языческую богиню, возникшую из волн.

— Ты так здорово говоришь… По-моему, тебе надо писать пьесы.

— Ну уж нет! Такими глупостями я не занимаюсь. А не занимаюсь потому, что не умею.

— Значит, стоит попробовать.

— Нет, не стоит. У меня другая судьба. Вот ты сочиняй, и играй, и снова сочиняй — для себя. А я с удовольствием буду смотреть на тебя, как ты играешь.

— А какая у тебя судьба? Ты знаешь?

— Я все знаю, только не скажу.

— Да что же ты так вредничаешь? Я ведь умру от любопытства, если не узнаю!

— Ты все узнаешь, когда время придет, — сказал он странным голосом, снова обнял меня и поцеловал. Потом вдруг громко произнес: — Почему это никто не кричит «горько»? Мы уже десятый раз целуемся просто так, и никто, никто даже не реагирует! Вы что, просто так собрались? А наша свадьба здесь ни при чем?

Тут все дружно загудели, закричали… И вдруг раздался звонок в дверь.

— Наверное, это соседи. Пришли ругаться, что мы слишком громко орем, — сказала я. — Может, не открывать?

— А если кто-то еще решил нас поздравить? — предположил Артем.

— Не знаю, кажется, мы никого больше не ждем, — ответила я.

— У нас все дома! — закричала Женька.

Звонок повторился.

— Ладно, черт с ними, пойду открою! — Я решительно шагнула к двери, распахнула ее.

На пороге стоял Пашка с огромным букетом цветов. Совершенно трезвый, какой-то печально-торжественный.

— Привет, — произнесла я удивленно.

— Лялька, здравствуй. Я смотрю — у вас праздник. Наверное, я не вовремя…

— Понимаешь, у нас свадьба…

— Свадьба? — в голосе его послышался испуг.

— Ну да, я сегодня вышла замуж…

— Поздравляю. — Он аккуратно разделил букет пополам, половину цветов протянул мне. — Я рад за тебя… А Вика здесь?

— Да, она здесь…

— Я могу войти?

— Конечно, входи.

Я повела его в комнату, прямо в пальто, он только скинул ботинки.

— Ляля, может быть, я разденусь? Все-таки неприлично, свадьба…

— Да, конечно, я просто не подумала… Сними пальто, брось где-нибудь…

Он снял пальто, аккуратно положил на пол, и мы вошли.

— Познакомьтесь, — громко сказала я. — Это Паша, наш однокурсник с музыкального отделения.

Пашка молча оглядел собравшихся. Артем встал. Я показала на него рукой.

— А это — мой муж.

— Кажется, мы встречались уже, — улыбнулся Артем.

— Извините. Я не помню, — пробормотал Пашка.

Женька и Сашка переглянулись и фыркнули. Сашкин Миша удивленно посмотрел на них и заморгал глазами в длинных светлых ресницах. Он вообще всему удивлялся и, кажется, совсем не понимал, что происходит вокруг.

— Ничего, бывает, — благодушно произнес Артем. — Присоединяйся к нам. — Он налил шампанское и протянул ему бокал.

— Спасибо. Я не пью, — смущенно ответил Пашка. — Извините. — Он посмотрел на Вику. — Можно тебя на минуту?

Вика побледнела, растерянно взглянула на Валеру, потом молча встала и пошла к нему. Пашка глядел на нее таким взглядом, что мне стало страшно. И сжимал в руках цветы.

Она подошла. Он упал перед ней на колени, положил рядом цветы, поднес ее руку к губам и прошептал:

— Прости, если можешь.

— Не знаю… — ответила Вика испуганно.

— Ладно, я прошу невозможного. Я лучше уйду…

Он встал, медленно повернулся, опустил голову и направился в прихожую. Поднял с пола свое пальто.

— Погоди. — Вика догнала его у двери. — Мне тоже пора… Ты меня проводишь?

— Почту за честь. — Пашка галантно подал ей руку, и они вместе ушли.

На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Я видела, как черная тень легла на лицо Валерия. Он даже не пытался скрыть это. К нему подошел Артем, обнял за плечи.

— Давай выпьем, Валерка, дружок мой закадычный. Выпьем и уедем в Иркутск! Там самое чистое в мире озеро, Байкал называется. Я никогда его не видел, и ты тоже!

— В него сбрасывают промышленные отходы, и оно уже не чистое, — мрачно произнес Валерий.

— Ничего, мы с тобой его очистим! Мы лучшие в мире чистильщики грязных озер! Мы очистим его от грязной воды и заполним шампанским! И запустим туда шоколадных рыб!

— Знаешь, я, пожалуй, поеду, — сказал Валерий. — Мне принесли одну статью, там как раз насчет экологии… Почитаю…

— Никуда я тебя не отпущу! — Артем повернулся ко мне. — Ласенька, ну скажи ему, нельзя ехать в такой мороз, да еще пьяному, на машине. Менты поймают, могут обидеть.

— Валерочка, милый, ты же наш свидетель! Без тебя никак нельзя! — Я обняла его и поцеловала в щеку.

— Один свидетель… Остался один свидетель, — пробормотал Валерка и выпил наконец стоявший перед ним бокал.

— Тем более ты нужен нам! — закричал Артем.

— Валерик, мы сейчас тебя развлечем! — К нему подошла Женька. — Хочешь, «капустник» наш тебе покажем. Лялька сочинила. Ужасно смешно.

— Да как же мы его покажем без Вики? — ахнула Сашка.

— Так и покажем, без Вики так без Вики. Ты за нее сыграешь! — заявила Женька.

— Но я не могу две роли сразу…

— А ты раздвоись, — рассмеялась я.

— А что, отличная идея! — сказал Артем. — Могу и я вам подыграть. Например — Бабу Ягу. Ведь у вас там про Бабу Ягу, так?

— Ну не только, — протянула Сашка.

— Да я все знаю, — заявил Артем. — Сценарий при мне сочинялся.

— Так что ж, Лариска тебя своей Ягой покорила? — усмехнулась Женька.

— Конечно, прокатила меня в ступе с помелом, тут я и пропал. Это вам не на машине, не в поезде, не на самолете, даже не на лошади верхом.

— А ты катался на лошадях? — с интересом спросила Сашка.

— Никогда в жизни. Но отлично знаю, как это делается.

— А вот я, между прочим, три года верховой ездой занимался, — вдруг произнес белобрысый Миша.

— За это надо выпить, — весело сказал Артем.

Вдруг Валерий встал и решительно направился к двери. Мы все бросились за ним. Но он посмотрел на нас печальным взглядом и тихо сказал:

— Мне правда надо ехать. Завтра на работу. И потом… Да ладно, это уже неважно.

— Ладно, не держите его, девчонки. Это бесполезно, — сказал Артем и похлопал друга по плечу. — До завтра.

Валерий молча кивнул, быстро оделся и ушел. После его ухода все притихли и загрустили.

— Пожалуй, мы тоже поедем. — Миша посмотрел на Сашку. — Поздно уже.

— Что ж, поехали. — Сашка повернулась к Женьке. — А ты?

— Пошли. Нам утром в институт.

Лариса так увлеклась своими воспоминаниями, что не заметила, как к ней подошел Артем.

— Господи, какая же красота! — произнес он с удивлением, словно сделав для себя открытие. — В последнее время я совсем перестал замечать, что меня окружает. Такое ощущение, будто я впервые в жизни попал на природу!

— Тебе просто надо было выспаться, чтобы все это увидеть, — улыбнулась Лариса.

— Сколько же я проспал?

— Часа три или больше…

— И что же ты делала без меня все это время? — спросил он, обнимая ее за плечи.

— Знаешь, я вспоминала, как мы с тобой поженились. До сих пор удивляюсь, как это у тебя тогда так все получилось!

— Я сам удивляюсь, — засмеялся Артем. — И больше всего меня удивляет, как это ты согласилась стать женой такого ужасного типа!

— Можно подумать, что ты меня спрашивал! Просто поставил перед фактом!

— Ну уж ладно, не оправдывайся, — улыбнулся Артем. — Ты ведь по натуре авантюристка, вот поэтому все и получилось. А если бы я стал действовать по-другому, планировать, рассуждать, обсуждать, уговаривать тебя, ты бы наверняка отказалась! Я сразу понял, что тебя надо захватить врасплох, пока ты не успела подумать!

— Да, представить даже трудно, — сказала Лариса задумчиво, — в этом году будет уже десять лет со дня этой замечательной авантюры…

— И какие же у тебя идеи?

— Не знаю… Может быть, соберем в этот день всех, кто был у нас на свадьбе? Видишь, даже Вика объявилась…

— По-моему, замечательная идея! Так мы и сделаем. — Артем взял сигарету, закурил. — А ты, кстати, обдумала мое предложение?

— Насчет фильма? — спросила Лариса с волнением.

— Конечно. Я говорил абсолютно серьезно.

— Знаешь, мне только сейчас пришло в голову, а что, если сделать кино про нас с тобой, про нашу историю…

— Боюсь, это будет слишком сентиментально, — усмехнулся Артем.

— Это как сделать, — сказала Лариса.

— Что ж, в принципе я не против, только ты заверни сюжет покруче… Конечно, не так, как в том дурацком сценарии, который тебе предложили… В общем, думай, ты ведь у меня умница. — Артем поцеловал Ларису. — А сейчас предлагаю тебе пойти поужинать.

— Скорее уж позавтракать! — засмеялась Лариса.

— Хорошо, пусть будет завтрак и ужин одновременно. Я жутко голодный. Надеюсь, от шампанского ты не откажешься?

— Конечно, нет!

Быстро собравшись, они вышли на почти пустынную улицу и, любуясь отблесками гаснущих звезд в тихой морской глади, направились к светящемуся разноцветными огнями зданию ресторана.

С той самой ночи они больше не говорили о делах, наслаждаясь морем, солнцем, бассейном, прогулками по острову и просто общением друг с другом, которого обоим так не хватало.

Через две недели, вернувшись в Москву, Лариса услышала на автоответчике среди других сообщений бодрый голос Вики: «Лялька, не могу до тебя дозвониться. Куда ты пропала? Позвони мне…» Потом сообщения Вики попадались еще несколько раз. Теперь у нее голос был встревоженный, она хотела поговорить с Ларисой, беспокоилась, почему ее нет. Лариса подумала, что глупо, конечно, получилось, что она не предупредила Вику, что уезжает, но, впрочем, какое это теперь имеет значение? Вика оставила номер телефона, и Лариса сразу же набрала этот номер. Пока в трубке раздавались длинные гудки, она с волнением думала, что же сейчас услышит. Может быть, Вика все знает и злится на нее, что она ничего ей не сказала, с тревогой подумала Лариса. «Господи, уж лучше бы она ничего не знала! Хоть бы ее взяли на эту роль! Иначе моя жертва окажется совершенно бессмысленной и я все равно невольно буду чувствовать себя виноватой перед ней…» На другом конце провода никто так и не снял трубку. «Значит, Вики нет дома, позвоню позже… Но почему моя жертва не имеет смысла? — подумала Лариса. — И почему — жертва? Ведь это — только одна сторона вопроса. С другой стороны, участие в этом фильме было бы явным компромиссом. Артем прав, сценарий и правда плохой, очень надуманный, примитивный. Мафия, наркотики, разборки, перестрелки… Банальная история, бывший мент, которого выгнали за излишнюю принципиальность, вступает на тропу войны и в одиночку борется с организованной преступностью. В общем, избитый сюжет, полностью содранный со старых американских боевиков и перенесенный в российскую действительность. И мне и Вике, как выяснилось, предлагали главную женскую роль подруги жестокого мафиози, в которую влюбляется бывший мент, главный герой. В сценарии не было ни ярких характеров, ни глубокой психологии, ни интересного развития отношений. Пустая схема. Правда, довольно ловко сбитая…» Но вдруг Лариса поймала себя на мысли, что на самом деле этот сценарий совсем не так плох, как ей хотелось бы думать. Конечно, он схематичен, не разработан, но придуман, в общем-то, довольно здорово. И если к нему приложить не только руку, но еще и душу, то может получиться достаточно интересный фильм… В конце концов, тут очень многое зависит еще и от режиссера, и от актеров… В конце концов, этот сценарий можно было бы раскрутить, и в женской роли заложено много интересных возможностей… Артем не мог это не увидеть, наверное, он просто не хотел ей говорить об этом. Он не хотел, чтобы Лариса переживала слишком сильно из-за своего отказа от роли, поэтому и обругал этот сценарий. Он и ее сумел убедить, что эта работа не просто ей не подходит, а вообще недостойна ее. Что ж, он поступил очень мудро, особенно если учесть последовавшее за этим его предложение стать ее спонсором!

Теперь же, Лариса хорошо это понимала, с ситуацией надо было разобраться окончательно и решить для себя, что делать дальше. Артем, судя по всему, был серьезно настроен помочь ей. Значит, надо работать, надо доказать, что он не зря верит в нее.

Лариса закурила, взяла бумагу и ручку, села за стол и попыталась сосредоточиться. Идея сценария, безусловно, должна исходить от нее, иначе вся эта затея не имеет смысла. Она попыталась сформулировать то, что отрывочно проскальзывало в мыслях, в нескольких связных фразах, но получилась какая-то ерунда. Явно захлестывали эмоции, слишком много событий, впечатлений, надежд, разочарований, новых надежд за короткое время… А сейчас нужна жесткая логика, а не беспомощный бред. Разозлившись на себя, Лариса измарала несколько страниц, перечитала, разорвала, выбросила и все начала сначала. Постепенно история, которую она пыталась записать, стала все больше захватывать ее, она все глубже погружалась в мир образов, сотканных из собственных воспоминаний и фантазий, эти образы начинали оживать, жить собственной жизнью…

И вдруг зазвонил телефон. С трудом переключившись на реальность, Лариса взяла трубку.

— Лялька! Ну наконец-то! — произнесла Вика с каким-то отчаянием в голосе. — Я уж думала, ты вообще не хочешь со мной говорить!

— Это еще почему? — удивилась Лариса. — Мы уезжали, только сегодня вернулись. И я сразу стала тебе звонить…

— Ну да… Хорошо… А я уж подумала…

— Что ты подумала? — напрямик спросила Лариса.

— Ну, что ты на меня обиделась, и все такое…

— С какой это стати я должна на тебя обижаться? Что еще за глупости?

— Ну, может, и правда глупости, только я думала, что ты сердишься на меня из-за этого фильма…

— Из-за фильма? Но почему? — уже немного наигранно продолжала недоумевать Лариса.

— Ну, из-за того, где ты должна была сниматься. — Вика замялась, потом стала говорить дальше: — Я ведь все знаю, Лялька, знаю, что нас с тобой пробовали на одну роль, а взяли почему-то меня. Если бы я знала, что так получится, я бы в жизни вообще туда не поехала! Как только меня утвердили на роль, я сразу стала тебе дозваниваться, а ты исчезла. Тогда я еще ничего не знала, просто ужасно обрадовалась. А потом… Потом я случайно увидела у них твои фотографии, стала расспрашивать, и тут все и выяснилось. Знаешь, я просто в шоке была. Опять стала тебе звонить. Хотела обсудить с тобой, что делать. Тебя все нет и нет. Режиссер мне плел какую-то чушь, что тебя вообще на другую роль пробовали. Но эта Наташа проговорилась, и я уже все поняла… Я даже думала отказаться от роли, но решила, что это тоже будет глупо. В общем, Лялька, я чувствую себя жутко виноватой перед тобой…

— Что за чушь! — Лариса веселым голосом прервала сбивчивые объяснения подруги. — Все было не так. Меня действительно пробовали на эту роль, но я сама отказалась…

— Из-за меня? — спросила Вика дрожащим голосом.

— Да вовсе не из-за тебя! Из-за Артема, понимаешь? У нас впервые за все эти годы появилась возможность побыть вместе. Я послала этот фильм ко всем чертям и улетела с ним на Кипр. Потом Артем прочитал сценарий и сказал, что роль мне совсем не подходит и что я все правильно сделала. И я сама так считаю, но не из-за роли, а потому что для меня быть вместе с Артемом важнее всего на свете!

— Это правда? — спросила Вика.

— Конечно! — весело ответила Лариса.

— Значит, у вас такая любовь?

— Вот именно. И на все остальное мне, в конце концов, наплевать. Ты мне вот что скажи — тебя окончательно утвердили?

— Вроде бы да.

— Я страшно рада.

— Может, увидимся, а, Лялька?

— Конечно, увидимся! Хоть завтра. Я немного приду в себя, а то я все еще мыслями там, на берегу моря, и мне очень трудно так сразу переключиться на московскую жизнь.

— Прости, я тебя заговорила…

— Да все нормально. Завтра я буду в полном порядке. Хочешь, встретимся в городе, где-нибудь в кафе посидим?

— С удовольствием. Я свободна с часу до четырех. Если тебе удобно…

— Удобно. Позвони утром, договоримся, где встретиться.

— Тогда до завтра, Лялька. Целую тебя!

Лариса положила трубку и вздохнула с облегчением. Она осталась довольна разговором с Викой. Пусть Вика все знает, может, оно и к лучшему. Не надо будет врать, что-то изобретать. Кажется, ее объяснение прозвучало вполне убедительно, Вика поверила, и слава Богу.

О предложении Артема и о своих планах Лариса решила ничего пока не говорить Вике и вообще никому. Потому что рассказывать об этом было еще рано, да и сама необычность ситуации, когда любящий богатый муж хочет стать спонсором любимой жены, могла неожиданно вызвать зависть у окружающих, а этого Ларисе совсем не хотелось. Пусть все будет, как тому суждено быть… И вдруг Лариса с отчетливой ясностью увидела начало своего будущего фильма. Случайная фраза, от нее возникло определенное состояние… Как это Вика спросила с удивлением — «у вас такая любовь?» Да, именно с этого все и начнется, и фильм должен быть о такой невероятной, почти фантастической любви, которая в жизни бывает раз в тысячу лет!

Лариса бросилась к столу, схватила чистый лист и стала быстро писать. Вскоре перед ней лежало уже несколько исписанных страниц, а она все продолжала строчить по бумаге, боясь потерять светящуюся нить своей фантазии, внезапно возникшую перед глазами…

— Привет, дорогая, — вдруг прозвучал рядом голос Артема — такой веселый, ласковый, молодой. Лариса вздрогнула, медленно обернулась. Ей показалось, что сейчас она увидит не сегодняшнего Артема, а того самого парня, который появился в ее жизни десять лет назад и о котором она писала сейчас… Реальность, воспоминания и фантазия переплелись, перепутались, все вокруг было пронизано любовью, нежностью, страстью, которые Лариса извлекала из тайников своей души и вкладывала в черные строки, ложащиеся на белые листы. Она так стремительно заполняла страницы, что не заметила, как пролетело время. Наверное, был уже поздний вечер… Артем стоял перед ней — в строгом деловом костюме, с коротко остриженными волосами, слегка тронутыми сединой, серьезный, деловой, преуспевающий, властитель жизни, настоящий супермен, а перед ее глазами был совсем другой Артем — тот самый парнишка в потертых джинсах, которому она собиралась дать новую жизнь в своем будущем фильме.

— Ты чем-то расстроена? — спросил Артем с тревогой.

— Нет, что ты! У меня все прекрасно!

— Но ты так странно смотришь на меня, словно это и не я вовсе…

— Просто я тут… придумывала… Видишь, написала кое-что… — стала оправдываться Лариса.

— Вот и умница.

— Не знаю, может быть, ерунда какая-нибудь получается… Но я писала о нас с тобой…

— А, так вот оно в чем дело! — Артем засмеялся. — Ты погрузилась в прошлое и представила меня этаким двадцатипятилетним разгильдяем, который только и умеет, что дурака валять. А тут появляюсь я — респектабельный, пожилой мужчина, с благородными морщинами и сединами, только вот брюшка не хватает… Поэтому ты и смотришь на меня с таким удивлением, будто увидела привидение!

— Господи, да что же ты такое говоришь!

— То, что есть, — продолжал смеяться Артем. — Скажи честно, такой я тебе меньше нравлюсь, ведь так?

— Конечно, нет! Ты мне нравишься такой, какой есть, и такой, какой был, и такой, каким будешь. Главное, что это — ты!

— Красиво звучит, но, мне кажется, у тебя появилась ностальгия по безнадежно утраченному прошлому. Надо об этом подумать. Может, к чертям все? И этот мой вид дурацкий, и всю эту деловую суету, и карьеру? Знаешь, честно говоря, мне и самому иногда становится противно от всего этого… Хочется просто жить, а не делать жизнь…

— Но разве это возможно? — тихо спросила Лариса.

— Не сейчас… Вот поставим гениальный фильм, создадим сами себе бессмертный памятник, а потом плюнем на все и будем жить только друг для друга, вернемся в наше прошлое, где не было ни этого дурацкого бизнеса, ни вечных командировок, ни приемов, ни переговоров… Будем общаться только с друзьями, а не с деловыми партнерами… Как ты думаешь, сможем?

— Конечно, сможем! — уверенно заявила Лариса.

— Продадим квартиру, поселимся где-нибудь в шалаше, будем ходить пешком по нехоженым тропам… Ладно, шутки в сторону, ну-ка показывай, что ты там насочиняла!

— Но я сама еще не прочла… А тебе правда интересно?

— Еще как! — Артем взял со стола исписанный лист и быстро пробежал по нему глазами. — Послушай-ка, а у тебя здорово получается! Живой язык, нет этой вымученности, как у одряхлевших профессионалов. Пиши дальше, да поскорее. Фильм должен выйти в следующем году, не позже.

— Ты… ты серьезно так считаешь?

— Конечно. Только так. Потом его купят во всех странах мира, мы получим кучу денег, я брошу свой дурацкий бизнес, и мы уедем с тобой на необитаемый остров. Я напялю старые джинсы, а ты будешь красоваться передо мной в какой-нибудь легкой прозрачной накидке поверх голого тела. Я буду любоваться тобой целыми днями, твоей чудесной стройной фигурой, твоими роскошными волосами, твоей нежной улыбкой, я один, и больше никто на свете! Смотри, не увлекайся в своем сценарии эротическими сценами! Если ты окажешься в постели с каким-нибудь актером, изображающим меня, я могу убить вас обоих!

— Ах ты собственник! — воскликнула Лариса.

— Еще какой! — Артем наклонился и обнял ее. — Ты моя и больше ничья, поняла?

— В таком случае тебе самому придется играть со мной в этом фильме, — засмеялась Лариса.

— А кто в это время будет зарабатывать деньги? Об этом ты не подумала? Нет уж, пусть артисты отдуваются! А я только изредка буду появляться на съемочной площадке в костюме какого-нибудь неведомого пришельца и наблюдать незаметно, чтобы кто-нибудь не вздумал всерьез тебя соблазнить.

— Да кто же сможет меня соблазнить, кроме тебя? — Лариса протянула руки, привлекла Артема к себе и поцеловала в губы.

— Это намек? — улыбнулся Артем.

— Как ты догадался?

— Но я думал, ты хочешь еще поработать.

— Хочу, но мне не хватает вдохновения. Ведь я пишу о любви…

На другой день, в половине второго, Лариса подъехала к небольшому кафе недалеко от «Мосфильма» и, не выходя из машины, стала ждать Вику. Та опоздала совсем немного — всего на десять минут. Прибежала запыхавшаяся, раскрасневшаяся, счастливая. Подруги обнялись и весело направились в кафе.

— Надо выпить за встречу, — заявила Вика.

— Ты что, я за рулем.

— Ладно, тогда я выпью за нас двоих.

— Но у тебя же в четыре репетиция!

— С чего ты взяла, что у меня репетиция?

— Ты сама сказала, что свободна только до четырех.

— Но это не значит, что у меня обязательно должна быть репетиция. Может быть, у меня свидание. Ты что, вообще не допускаешь такую возможность? — Вика поглядела на подругу, открывая дверь кафе.

— Это прекрасно, если у тебя и правда свидание, — улыбнулась Лариса. — Но хорошо ли будет, если ты придешь на него пьяная?

Вика рассмеялась. Потащила Ларису за руку к столику, одиноко стоявшему в углу зала. К ним подошел официант, протянул меню.

— Не надо, — Вика сделала жест рукой. — Принесите бутылку шампанского и что-нибудь поесть. То, что не надо долго готовить. В общем, на ваше усмотрение.

Официант удивленно пожал плечами и удалился, а Вика продолжала говорить не умолкая.

— Я буду не пьяная, а только чуть-чуть веселее обычного. Мне просто необходимо выпить для поднятия тонуса. Знаешь, я все последние дни здорово психовала, если честно. Хотела с тобой встретиться и боялась. Не знала, как в глаза тебе погляжу, как буду разговаривать с тобой. А получилось все так просто и здорово. Господи, какая же ты необыкновенная, Лялька, как с тобой легко.

— Может быть, не такая уж я необыкновенная, просто ты давно меня знаешь, мы ведь долго с тобой дружили. Поэтому у нас и получается общение легко, без всякого напряга.

— Иногда люди знают друг друга годами, а общаться все равно не могут. Нет, тут дело не в этом. Просто ты… ну, как это лучше сказать… Ты умеешь чувствовать за другого. — В это время подошел официант и разлил в бокалы шампанское. Вика подняла свой бокал и торжественно произнесла: — За тебя, Лялька. За самую красивую, самую любимую и, надеюсь, самую счастливую!

— Спасибо… — Лариса растроганно улыбнулась, тоже подняла свой бокал и сделала небольшой глоток. — Ладно, будь что будет. Авось гаишники не поймают. А поймают — отболтаюсь! В общем, я пью за тебя, за твой успех!

Подруги чокнулись, рассмеялись. Глядя на Вику, Лариса подумала, что та очень сильно изменилась за какие-то две недели. Работа в фильме возрождала ее буквально на глазах. В ней появилась легкость и непосредственность прежней Вики, веселой, остроумной девчонки, души компании. Но возникло и что-то новое, какая-то нарочитая раскованность, за которой скрывалось, видимо, нервное напряжение, Конечно, она отошла немного от пережитых трагедий и унижений, но тень прошлого все еще касалась ее лица… Какое же счастье, что все обернулось именно так что Лариса вовремя сумела принять решение и отказаться от заманчивого искушения! Что было бы с Викой, сложись все иначе?

— Лялька, о чем ты задумалась? — вдруг спросила Вика.

— Да так, пытаюсь догадаться, с кем у тебя свидание.

— А, заинтриговала? — рассмеялась Вика.

— Конечно, мне интересно.

— Никогда не догадаешься!

— А я его знаю?

— Знаешь. Это точно.

— Тогда, кажется, я поняла. Это — твой режиссер?

— Ну вот, ты догадалась слишком быстро. Так даже неинтересно.

— Послушай, Вика, он тебе нравится?

— Сама не знаю, Лялька. Вроде бы в нем что-то есть…

— Но он ведь старый. И какой-то… ну… засушенный, что ли… Как сухарь.

— Ну ты скажешь! С ума сойти!

— Да что тут такого, это все видно невооруженным глазом.

— Послушай, Лялька, признайся честно, он к тебе тоже клеился?

— Если честно, то нет.

— Наверное, просто не успел. Я даже представить себе не могу мужика, который, увидев тебя, не станет сходить с ума. Ты просто не представляешь, как выглядишь со стороны!

— Ну вот, взялась говорить комплименты! Выгляжу и выгляжу — ничего особенного.

— Да ладно кокетничать, все ты сама прекрасно знаешь, просто зациклилась на своем Артеме и не замечаешь никого вокруг.

— А как же иначе? — удивилась Лариса. — Я люблю его. И вижу так редко, что у нас все еще — первое свидание. Как в старой песне.

— На самом деле я жутко тебе завидую, — произнесла Вика слегка захмелевшим голосом. — Я тоже хочу такой безумной любви, чтобы ничего кругом не видеть, а только его одного, и он чтобы так же любил меня и ни на каких самых распрекрасных красоток не смотрел!

— Даже на меня? — лукаво спросила Лариса.

— Ах ты, негодница! Не даешь помечтать!

Лариса закурила, посмотрела в глаза подруге и произнесла загадочно:

— А у тебя, между прочим, тоже мог быть такой мужчина… Носил бы тебя на руках, пылинки сдувал, все бы для тебя делал…

— Да кто же это такой? — удивилась Вика.

— Сама догадайся.

— Ну вот, теперь ты меня заинтриговала!

— На самом деле все очень просто. Ты только напряги память и сразу вспомнишь…

— Ей-Богу, не знаю. Что я должна вспоминать? Нет, по-моему, такого мужчины никогда в моей жизни не было!

— Помнишь, кто рядом с тобой сидел на нашей свадьбе?

— Конечно… — Выражение лица Вики вдруг изменилось, стало немного грустным. — Но мы ведь с тех пор больше не виделись, почти не виделись… Да там и не могло быть ничего серьезного, все это ты напридумывала!

— Я ничего не придумала. Просто я сидела напротив и все видела, видела, как он смотрит на тебя… Знаешь, если честно, мне редко приходилось замечать такой взгляд…

— Но ведь это так давно было, — печально произнесла Вика.

— Неважно — давно или недавно. Все это не имеет значения. Время знаешь, как хитро устроено! Я вот вчера вспоминала — и как мы поженились с Артемом, и свадьбу нашу, и кажется, что было это несколько дней назад, а не десять лет…

— Послушай, Лялька… Я только сейчас подумала… Ведь у вас с Артемом в этом году как раз была годовщина!

— Конечно, ровно два месяца назад. Молодец, что вспомнила.

— И как вы ее отметили?

— Ты даже представить себе не можешь! Мы собрались в ресторане, было человек пятьдесят. Сначала все вели себя прилично, чинно, благородно, говорили тосты, танцевали парами. А потом как разошлись, стали валять дурака. Женька вспомнила наш старый «капустник» и предложила сыграть. Сашка ее поддержала. И мы такое выдали, что все солидные сослуживцы Артема просто легли под стол. Представляешь, мы все вспомнили! Правда, конечно, немного импровизировали на ходу, кое-что переделывали на современный лад, на злобу дня. Мы пели, скакали по залу. Потом я потребовала у метрдотеля найти веник. Он, конечно, не нашел, предложил взамен роскошную швабру. Я разъезжала на этой швабре верхом. Артем нам подыгрывал, изображал то Кощея Бессмертного, то Змея Горыныча, то Ивана-царевича. Все хохотали так, что стены чуть не обрушились. В общем, было очень здорово, не хватало только тебя.

— Да, жалко, что мы не встретились на два месяца раньше, — огорченно произнесла Вика.

— Хорошо, что мы вообще встретились! — Лариса обняла Вику за плечи.

— Лялечка, скажи, а… Валера Ермолаев, он тоже был на вашей годовщине?

— Конечно, был.

— Лялька, расскажи мне про него! Теперь он наверняка женат, у него семья, и все такое…

— Два раза женился, два раза развелся. Ничего у него не получается! — сказала Лариса. — Такой потрясающий парень, он сейчас вице-президент у Артема на фирме. Но он ничуть не изменился. Раньше он часто спрашивал про тебя, но что я могла ему сказать? Ты ведь тогда исчезла, никто ничего о тебе не знал. Мы пытались тебя найти, но не смогли. Ну и решили, что если ты не даешь о себе знать, то, значит, не хочешь. Валерка, когда первый раз развелся, ходил сам не свой. Никак не мог понять, почему у него с женой так быстро все развалилось. Как-то мы сидели у нас дома, немножко выпили, и он вдруг сказал: «Вот если бы я тогда сумел удержать Вику, у меня все в жизни было бы по-другому…»

— Господи, так и сказал? А я тогда ничего не поняла, я из-за Пашки страдала и ничего вокруг не видела! Господи, какая же я была дура!

— Ты ведь любила его, — тихо сказала Лариса.

— Теперь и сама не знаю. Да не любовь это была, а какое-то сплошное мучение! Я жалела его, да только он меня не жалел… — Вика вдруг уронила голову на руки и заплакала.

— Ну вот, это уж никуда не годится! Что твой режиссер скажет, когда увидит тебя с мокрыми глазами и красным носом?

Вика улыбнулась сквозь слезы.

— Да ну его, я же не замуж за него собираюсь.

— А кто тебя знает, — усмехнулась Лариса.

Вика вдруг подняла голову и посмотрела на подругу.

— Знаешь, я в последние дни тоже часто о том времени думала, особенно после встречи с тобой. А раньше, когда совсем плохо становилось, я всегда вспоминала наш «капустник». Как представлю наши приколы, сразу легче становится. Если честно, я никогда в жизни потом так не смеялась. Помнишь, как мы по залу шествовали с помелом, ступой, лозунгами и транспарантами? Как потом Женька, то есть Марья Горынычна, в лесу государственный переворот устроила?

— Как не помнить, — засмеялась Лариса. — Я-то все помню… и как Валерка с Артемом в первом ряду в ладоши хлопали, от хохота на стульях подпрыгивали. А потом, когда все закончилось, Валерка все-таки тебя дождался и прямо у Пашки перед носом увез на своем лимузине…

— Я с ним после этого только один раз виделась, да и то чтоб Пашке насолить. Думала, он испугается, от ревности пить бросит, — с грустью сказала Вика. — Он мне тогда еще предложил за него замуж выйти, а я разозлилась на него. И нарочно при нем с Валеркой уехала. А потом… потом мы еще раз встретились, и Валерий тоже тогда… Он сказал — я для тебя все что хочешь сделаю, только останься со мной… А я чего-то испугалась, наговорила ему каких-то глупостей, вроде того — давай с тобой дружить, а больше я ничего не хочу, и вообще не желаю ничем себя связывать!.. Сама толком не понимала, кто мне нравится, привыкла дурака валять, думала, так всю жизнь и будет — легко и весело… А он, видно, обиделся на меня… Теперь уж ничего не изменишь, что было, то было…

— Ну, это никому не известно… — задумчиво сказала Лариса.

— Я вот все думала, как бы нам всем собраться. — Вика посмотрела на подругу. — Меня в последние дни ностальгия просто замучила.

— Между прочим, в этом году будет еще один юбилей! Ровно десять лет, как мы институт окончили. Устроим грандиозный сбор нашего курса и вылечим тебя от ностальгии.

— Это еще не скоро, — вздохнула Вика. — Я десять лет прожила без вас, десять лет терпела, а теперь просто стало невмоготу.

— Так кто нам мешает собраться? Хоть завтра! Я уж тоже Женьку с Сашкой Бог знает сколько не видела. Вот и соберемся, девчонок позовем, дурака поваляем! У меня, кстати, есть на этот счет одна идейка…

— Какая?

— А что, если нам встретиться в том составе, как на нашей свадьбе?

— Здорово… — произнесла Вика.

— Пусть будет все, как раньше, — весело сказала Лариса.

— Как раньше не будет. Мы ведь все изменились все-таки… А как ты думаешь, Валерий захочет снова меня увидеть?

— Почему бы и нет? Второй раз он развелся совсем недавно. И заявил, что больше не собирается ставить над собой эксперименты. Вообще настроен чуть ли не в монастырь уйти. Может быть, ты сумеешь его переубедить?

— Господи, да что же это творится! — Вика поглядела на часы. — Слушай, Лялька, мне надо бежать, а так неохота!

— Да ладно, это ни к чему тебя не обязывает, а для дела нужно. Ты же собираешься стать кинозвездой?

— Если получится…

— Да все у тебя получится. Ладно, посидим еще пять минут, и я тебя подвезу к твоему сушеному режиссеру…

Высадив из машины Вику, Лариса неторопливо поехала в направлении своего дома, но вдруг почему-то свернула в сторону и, сама не понимая как, очень скоро оказалась в переулке, ведущем прямо к их институту. Она проехала еще немного, остановилась, с трудом припарковала машину в узком проезде и дальше пошла пешком.

Приближаясь к знакомому зданию, она неожиданно разволновалась. Ведь она не была здесь почти десять лет. Жила своей, совсем другой жизнью, почти не думала о прошлом. А теперь вдруг это прошлое окружило ее со всех сторон. Внезапная встреча с Викой, нахлынувшие воспоминания, ее собственный сценарий — все это казалось каким-то наваждением, сном наяву.

Лариса подошла к знакомому зданию, медленно поднялась по ступенькам, вошла в вестибюль. Там было полно молодых девчонок и ребят, совсем незнакомых. Они громко и оживленно разговаривали, курили, что-то изображали друг перед другом и совершенно не обращали на нее внимания. Лариса незаметно проскользнула между ними, направилась к залу. Оттуда доносились чьи-то голоса, смех, наверное, шла репетиция. Лариса остановилась у двери, осторожно приоткрыла ее…

На сцене происходило какое-то действие, судя по поведению молодых артистов, смешное и веселое, возможно, они репетировали какую-то комедию или «капустник». Ларисе показалось вдруг, что видит она не нынешних незнакомых студентов, а своих однокурсников и однокурсниц; вот рассмеялась Вика, что-то проворчала Сашка, потом за сценой раздался голос Пашки, надрывно поющего арию Кощея Бессмертного, Женя громко захлопала в ладоши, погналась за Лешкой Соколовым… И среди них Лариса увидела даже себя… Она замерла в оцепенении, перед глазами замелькали то ли картинки из прошлого, то ли кадры из не поставленного еще фильма, ее фильма…

…Я стою на сцене в костюме Бабы Яги, на фоне избушки на курьих ножках, смотрю в зал, полный народу, и вижу только одно лицо… Артем сидит в первом ряду и улыбается мне… Потом я начинаю лихо приплясывать и распевать хрипловатым голосом:

Я по небу лечу, чу-чу-чу, чу-чу-чу! Помелом, как рулем, я верчу! Я всем миром кручу, как хочу, чу-чу-чу! И кого захочу проучу! Я лечу в темноте без огня, Все ужасно боятся меня! Все в испуге дрожат у дверей, Да не бойтесь, не ем я людей! И вообще я вегетарианка!

Я проскакала по сцене верхом на помеле и спустилась в зал, задержалась у первого ряда, где сидели Артем с Валеркой Ермолаевым. Потом двинулась вприпрыжку через проход. В зале стоял безудержный хохот. Кто-то протягивал ко мне руки, стараясь ухватить за помело или подол платья. Я сама с трудом сдерживалась, чтобы не захохотать, но нельзя было выходить из образа. Моя Яга должна была выглядеть грозной и властной. Прошествовав мимо зрителей, я удалилась под грохот аплодисментов, а через минуту снова появилась на сцене.

А там уже стоит Лешка Соколов, с торчащими рогами на голове, весь облепленный засохшими ветками, ударяет в пол копытами. В руках он держит бумагу с печатями.

— Ты чего это в моем доме делаешь? — возмущаюсь я.

— Тебя дожидаюсь, по важному делу.

— По какому еще делу?

— Пора тебе, матушка, о пенсии задуматься, уж за тыщу перевалило, — говорит он. — Пиши по собственному желанию — так Совет Леса постановил.

— Да как же это? — возмущаюсь я. — Я вашим лешакам в совете в дочери гожусь, а они все заседают! Где же тут справедливость?

— Ты лешаков не трожь, мамаша, — Лешка грозно надвинулся на меня. — Они — партийная номенклатура, а ты даже не член Вселесного Совета! Лучше старших послушай. Коли уйдешь подобру-поздорову, проводим с почетом, пенсию выделим, кое-какие льготы сохраним, а нет — на себя пеняй!

— Ишь, какой нашелся! — Я замахнулась на него помелом. — Сам еще зеленый, а раскомандовался.

— Ты это, не очень, мамаша. — Он отпрыгнул в сторону. — Знаешь, кто мой папаша?

— Ладно, — говорю я, — пиши по состоянию здоровья, леший с тобой!

Ухмыльнулся Лешка, стукнул копытами об пол и ускакал.

Я ударила посохом об пол и закричала:

— Эй, девки, Машка, Глашка, Наташка! Быстро с печи слезайте!

— Ой, неохота, мамаша, — отвечают хором Вика, Саша и Женя.

— Я вам покажу неохота! Совсем обленились, бездельницы! — Я замахиваюсь на них помелом, они с визгом спрыгивают на пол, босые, растрепанные, встают вокруг меня, зевают, переглядываются.

— И что это, маменька, беспокоить изволили? — спрашивает Вика, зевая во весь рот.

— Слушайте, дочери мои любезные, Марья Горынычна, Глафира Кощеевна и Наталья Ивановна! Указ Лессовета вышел. Отправляют меня на заслуженный отдых. Придется теперь и вам поработать, вы — моя надежда и опора. Вот и решайте, которая на мое место пойдет?

— Не пристало нам работать, маменька, — говорит обиженно Вика. — Мы какие-никакие, а царевны!

— Ишь, царевны нашлись! Из вас и ведьмы-то никудышные! — Я снова замахиваюсь на них помелом, они отбегают, прячутся в сторонке. — Не хотите трудиться — ступайте в город, ищите женихов выгодных, а я на свою персональную пенсию держать вас на шее не собираюсь!

Я ухожу в угол сцены, потом медленно удаляюсь за кулисы и смотрю оттуда на сцену, где продолжается действие.

— Вот еще, ходить куда-то! — Вика лениво потягивается. — Пускай женихи сами приходят да сватаются, а мы посмотрим, какой от них прок. Как бы ни ругалась мамаша, а мы все ж царевны. Не пристало нам ноги по кочкам да ухабам топтать!

— Кто тебя, Наталья, в жены возьмет? — Женька на нее пальцем тычет. — Ты и до пяти сосчитать не можешь, а нынче все грамотных любят. Небось не Иван-царевич, а Иван-дурак тебя породил.

— Не смей маменьку оскорблять! — закричала Сашка.

Они сцепились, начали таскать друг друга за волосы под гул и хохот зала.

Вика бросилась их разнимать.

— Да хватит вам драться! Лучше на себя поглядите! И так страшней войны, а еще последние волоски друг дружке выдираете! Кому вы нужны такие? Нет, лично я уж лучше маменьку послушаюсь и в город пойду, может, и правда какого царевича закадрю, городского или заморского. А здесь в лесу разве кого дождешься? Одни лешаки да водяные, надоело уже.

Сашка с Женькой драться перестали, призадумались, а Вика подошла к зеркалу, стала губы красить, волосы расчесывать; из-под них маленькие рожки показались.

Я посмотрела в зал из-за кулис. Артем безудержно смеялся, а Валерка замер на стуле, поедая глазами Вику.

А она закончила прихорашиваться и пошла прочь от избушки. На сцене погас свет, ребята быстро поменяли декорацию. Заиграла музыка. Когда свет снова зажегся, Вика стояла на сцене за спиной у Пашки и с удивлением его разглядывала. А Пашка сидел на берегу реки с удочкой в руках, пел «Лыжи у печки стоят», но то и дело прерывался и приговаривал:

— Ловись-ловись, рыбка, ловись-ловись, золотая!

— Зачем тебе, добрый молодец, золотая рыбка? — спросила Вика у него из-за спины.

— Да как зачем? — не оборачиваясь, ответил Пашка. — Ни машины у меня, ни квартиры, ютимся с родителями в коммуналке! Даже жениться не могу — какая девушка за нищего пойдет?

— Не печалься, — говорит Вика. — Я за тебя замуж пойду.

Обернулся он, поглядел на нее, ахнул, рот раскрыл. Потом говорит:

— Да кто ж ты такая, красавица?

— Я — царевна из сказки!

— Нехорошо, девушка, над бедным инженером насмехаться.

А она отвечает:

— Я вовсе не насмехаюсь. Если в жены возьмешь, помогу твоему горю лучше всякой рыбки.

— А ты меня не обманываешь? — спрашивает Пашка. — Знаешь, я ведь всяких видал.

— Да можешь сам убедиться!

Вика ногой топнула, в ладоши хлопнула, и тут сразу на сцене громко загудело, заревело, появился картонный автомобиль. Пашка бросил свою удочку, подошел, потрогал, дверцу открыл.

— Ух ты! Настоящий.

— Садись, добрый молодец. Вези меня в город, знакомь со своими родителями да родственниками…

…Лариса продолжала стоять в дверях, глядя в зал невидящим взглядом. Вдруг прямо рядом с ней раздались громкие голоса, кто-то рванулся к выходу, чуть не сбив ее с ног. Она очнулась, незаметно отошла в сторону и быстро побежала по лестнице вниз, смешавшись с толпой студентов. Недавнее видение было настолько ярким, реальным, что ей не хотелось расставаться с ним, как утром, внезапно проснувшись, не хочется выходить из приятного сна…

Домой Лариса вернулась около шести. И с удивлением обнаружила, что Артем уже дома. Он сидел в кресле и просматривал какие-то бумаги.

— Как ты рано сегодня! — обрадовалась Лариса.

— Я-то рано, а вот ты неизвестно где! — Он встал, подошел к Ларисе, притянул ее к себе и поцеловал. — Ну-ка рассказывай, где была?

— С Викой встречалась.

— Ну и как у нее дела?

— По-моему, неплохо. Она отлично выглядит. Мы посидели в кафе, а потом я отвезла ее на свидание к режиссеру.

— У них роман?

— Нет, просто он хотел о чем-то с ней поговорить. Ее ведь утвердили на эту роль. Я ужасно рада, что именно так все получилось. Она, правда, обо всем узнала, ну, что нас на одну роль пробовали, и жутко переживала. Названивала сюда, пока нас не было, хотела немедленно со мной объясниться. Представляешь, бедная Вика мучилась целых две недели! Считала себя виноватой, будто она мне дорогу перебежала.

— И как же ты ее успокоила? — спросил Артем.

— Знаешь, я ей сказала, что отказалась роли вовсе не из-за нее, а из-за тебя…

— Ты так ей и сказала? — Артем как-то странно посмотрел на Ларису.

— Ну да. Именно так… Сказала, что для меня гораздо важнее быть с тобой, чем сниматься в любом кино.

— И Вика поверила?

— Думаю, в конце концов поверила. Правда, когда мы в первый раз встретились, она вообще очень удивилась, что мы с тобой до сих пор не развелись. — Лариса рассмеялась. — А потом говорит — неужели такая любовь бывает? Ей трудно было даже представить себе такое! А я отвечаю — бывает, раз в тысячу лет!

— Лара, а ты сама действительно так думаешь? — серьезно спросил Артем.

— Конечно!

— Интересно. — Артем взял сигарету, закурил. — Послушай, а я могу задать тебе один некорректный вопрос?

— Какое странное предисловие. — Лариса перестала смеяться. — Это на тебя не похоже…

— Как раз очень похоже, — усмехнулся Артем. — Я просто прикидываюсь, а на самом деле я страшный хам, грубиян, собственник, ревнивец и вообще чудовище.

Лариса обняла его, потом отстранилась, заглянула в глаза и сказала:

— Ну что ж, чудовище, задавай свой некорректный вопрос!

— А ты не обидишься?

— Не знаю, может, и обижусь. И так прямо тебе и скажу!

Артем встал, медленно развязал галстук, повесил на спинку стула, расстегнул ворот рубашки.

— Я вот о чем подумал… Если бы тебе и правда пришлось выбирать? Без Вики, без всей этой нелепой ситуации… И был бы не этот дурацкий фильм, а что-то другое, более важное и интересное для тебя… Но тебе надо было бы выбирать между этим и мной… Каким бы тогда был твой выбор?

Лариса удивленно посмотрела на него.

— Ну и вопрос! Если это просто шутка, тогда ладно. Но если это серьезно, тогда я не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь.

— Но ты все-таки ответь, — настаивал Артем.

— Хорошо. Если это тебя действительно беспокоит, я отвечу. Все очень просто. — Лариса взяла сигарету, нервно закурила. — Десять лет назад я выбрала тебя и ничего больше в своей жизни менять не собираюсь. Ты это хотел от меня услышать? Или, может быть, у тебя самого что-то изменилось?

— У меня ничего не изменилось и не изменится никогда. Во всяком случае, в отношении к тебе, — произнес Артем серьезно. — А от тебя я хотел услышать именно то, что ты сказала. Спасибо.

— Но разве ты не понял это? Разве у тебя есть повод сомневаться во мне?

— Ну вот, ты все-таки обиделась! — Артем взял руку Ларисы, поднес к губам. — Прости дурака. Так, нашло что-то. — Он улыбнулся, но улыбка получилась какая-то вымученная. — Просто говорю всякие глупости, потому что… ужасно боюсь тебя потерять…

— Да что с тобой? Разве мы можем потерять друг друга? — Лариса протянула руки, сжала в ладонях его лицо. — Господи, да почему ты об этом думаешь? Скажи честно, у тебя что-то случилось?

— Ничего не случилось, честное слово. Тебе не о чем беспокоиться. — Артем встал, прошел по комнате, потом остановился, повернулся к ней. — Знаешь, я хотел рассказать Валерке, что появилась Вика.

— Ну и что же? — спросила Лариса, обрадовавшись, что тема разговора переменилась.

— Да все никак не складывается, то он в командировке, то я… Сегодня, правда, сидели рядом на совещании, но у меня в такой обстановке просто язык не повернулся. Он мог разволноваться, получилось бы неловко.

— Надо, чтобы они встретились, — сказала Лариса. — Я как раз сегодня прочищала Вике мозги на этот счет. По-моему, она уже готова.

— Это хорошо… — задумчиво произнес Артем. — Валерка не так давно опять говорил, что очень хотел бы ее увидеть. Если и она не против, можем сделать ему небольшой сюрприз. Я как раз обещал, что мы устроим вечеринку, как только вернусь…

— Что? Откуда вернешься?

— Понимаешь, я приехал собраться, — произнес Артем как бы извиняясь. — Завтра утром улетаю.

— Ну вот, опять, — Лариса не сумела скрыть огорчение. — Я думала, мы хоть немного еще побудем вместе.

— Не расстраивайся. — Артем сел рядом с Ларисой, взял ее за руку. — Ты ведь знаешь, какая у меня работа.

— Знаю, — вздохнула Лариса. — И все равно не хочу, чтобы ты уезжал.

— Но это необходимо!

— А мне необходим ты! — У Ларисы вдруг задрожал голос. — Ты вот задаешь мне всякие дурацкие вопросы, чтобы я выбрала, если да кабы!.. А мне и выбирать-то нечего! Это я должна тебя спрашивать! Смог бы ты ради меня отказаться от своей карьеры, от этих бесконечных командировок?!

— Но я ведь делаю это ради тебя!

— А я не могу без тебя, и все! Возьми меня с собой!

— Ласенька, милая, это абсолютно невозможно. Я не понимаю, почему ты сейчас так переживаешь. У тебя есть дело, по-моему, очень важное, мы обо всем договорились. Я хочу, чтобы никому из нас никогда не пришлось выбирать… Или ты считаешь иначе? — Он внимательно посмотрел ей в глаза.

Лариса, не выдержав этого взгляда, опустила голову и вдруг, прижавшись к его груди, зашептала:

— Нет, нет, я не считаю иначе… Просто я очень, очень тебя люблю.

— Ну вот и хорошо, родная моя, — ласково сказал Артем. — Я скоро вернусь. Подумаешь, меня не будет какие-то две недели! Я скоро вернусь. Мы обязательно устроим веселую вечеринку, позовем Вику, Валерку, твоих девчонок. Загуляем так, что чертям тошно станет. Это я тебе обещаю.

— Я верю и буду ждать. — Лариса еще крепче прижалась к нему. — И постараюсь не ныть, не киснуть без тебя, а заниматься делом. В общем, это тебе обещаю я.

— Вот и умница. Иди сюда, — прошептал Артем, протянул руки и осторожно стал расстегивать на ней блузку. — Сними эти дурацкие тряпки!

Лариса быстро разделась, Артем с нежностью стал целовать ее. И все разговоры, обиды и тревоги мгновенно были забыты. Потом, уже в постели, лежа в его объятиях, Лариса думала о том, что рядом с этим мужчиной она совершенно теряет голову. Они вместе десять лет, но она чувствует себя с ним так, словно в их первую ночь… Ради него она не просто готова отказаться от всего на свете, она вообще не представляет себе жизни без него… Неужели действительно такое бывает? Неужели это случилось именно с ней?

Артем уехал на рассвете, наскоро покидав вещи в небольшой чемодан. Лариса долго еще валялась в постели, не желая просыпаться и возвращаться к реальности. Ей не хотелось отрывать голову от подушки, которая еще хранила тепло его дыхания, не хотелось вставать из постели, в которой совсем еще недавно они лежали рядом.

Когда она встала, было уже одиннадцать. Она выпила чашку кофе, выкурила сигарету, потом стала бесцельно слоняться по квартире, не находя себе места. Попыталась чем-то заняться, но все валилось из рук. Почему это с ней происходит? Ведь столько раз уже Артем уезжал, столько раз она оставалась одна. Казалось бы, надо смириться, привыкнуть… Ведь он скоро вернется, они опять будут вместе. Он любит ее, думает о ней, работает ради нее. Она — самая счастливая в мире женщина, и нет никакого повода впадать в уныние. Но почему-то в душе нарастало чувство непонятной тревоги, от которого все больше хотелось лезть на стену. Наверное, это от вчерашнего разговора… Правда, разговор закончился самым трогательным объяснением в любви, самым искренним признанием… Но почему Артем вдруг завел его, почему задавал такие странные вопросы? Может быть, его самого что-то беспокоило, но он ничего ей не сказал? Что она вообще знает о его делах? Он всегда такой сдержанный, скрытный… И вдруг — вчерашний разговор. А что, если он все-таки хотел проверить не ее, а себя?.. И если это не касается дел, не касается работы? Они так много бывают врозь, и неизвестно, где он и с кем встречается. А что, если он думает втайне о другой женщине, а сам мучается от этого?..

Сделав такое предположение, Лариса ужаснулась. Нет, этого не может быть, и даже думать о таком стыдно! Господи, да как же такая глупость могла прийти в голову! Это все от безделья и праздности!

Лариса рассердилась на себя, подошла к столу, взяла стопку исписанных листов, попыталась беспристрастно прочесть все, что сочинила за последние дни. Но с первой же страницы почувствовала ужасное раздражение. Каким же беспомощным, непрофессиональным показалось ей вдруг собственное сочинение! Она не видела в нем не только интересного сюжета, но и того самого искреннего чувства, которое стремилась вложить в аккуратные мелкие строчки. В каждой из этих строк сквозила фальшь. Нет, это была какая-то бессмысленная графомания! Неужели и правда Артему она понравилась? Или он просто не хотел огорчать ее, старался подбодрить?

Лариса с трудом удержалась от того, чтобы не разорвать немедленно лежавшие перед ней страницы. Но это тоже было бы глупо. Уж если взялась за работу, надо суметь довести ее до конца! Надо найти в себе силы переписать все заново, другими фразами, другим языком. Ведь то, о чем она попыталась написать в своем сценарии, на самом деле было необычно и прекрасно. История ее любви заслуживала лучшей участи. И именно она, она сама должна суметь рассказать об этом так, чтобы дрогнуло сердце, чтобы захватило дыхание. Чтобы другие почувствовали то, что испытывает она сама. А что же она испытывает? Неясное беспокойство, обиду, тайную ревность… Безумную любовь, тоску, одиночество, собственную беспомощность и никчемность. Ну-ка смелее, именно об этом и надо писать. Ее героиня должна быть живой, а не схематичной. И вовсе не обязательно ей быть идеальной, этакой всепрощающей возвышенной натурой. Нет, в ней живут самые противоречивые чувства, в ней есть и всякая дрянь, и чернуха. И внутри у нее происходит постоянная борьба с собой. А герой — он тоже очень неоднозначен. В нем есть всякое. И разные тайные помыслы, и соблазны. Но он — настоящий супермен, он может всем этим управлять. Супермен — это не тот, который побеждает других. Это человек, сумевший справиться с самим собой, что гораздо труднее. Он делает себя сам, и она любит его таким, а он любит ее со всеми ее заморочками и вовсе не старается переделать, перевоспитать, подстроить под себя. Но им обоим очень трудно…

Лариса, сама не заметив, написала несколько новых страниц. Решила сразу не перечитывать — пусть полежат. Главное — не останавливаться, продолжать работу, как бы ни было трудно. Ведь она обещала Артему. Он верит в нее. А потом, когда в основном все будет написано, можно посоветоваться с каким-нибудь профессионалом. Нужно найти хорошего режиссера, который согласится работать именно с ее замыслом, с ее сценарием. Только вот где найти такого? Ладно, когда время придет, тогда он и найдется. А пока — никаких поблажек. И вообще, что это она ерундой занимается.

Лариса выбросила из пепельницы груду окурков, вошла в кабинет Артема, села за стол и включила компьютер. Очень хотелось отвлечься, заняться какой-нибудь любимой игрой, начать искать запрятанный клад, погнаться за таинственными пришельцами, спасаться от гигантских монстров, хищных пауков и пещерных медведей, подстерегающих ее на горных тропах, перелетать через пропасть, повисать в воздухе, зацепляться за выступы над ущельями, бродить по сверкающим лабиринтам, собирая диковинные предметы, дающие новые жизни… Но она решительно проигнорировала все привычные соблазны, открыла новый файл и начала быстро печатать…

Прошло две недели. Все это время Лариса писала сценарий и так втянулась в работу, что все тревоги и сомнения отодвинулись куда-то на задний план. Теперь ей хотелось только одного — успеть все закончить к приезду Артема. Она представляла, как он удивится, увидев готовую рукопись. Тогда можно будет переходить к следующему этапу — обсуждать, искать режиссера. Только бы ничего не случилось, только бы Артем вдруг не передумал, не отказался от своей затеи! Тогда через год-полтора, совершенно неожиданно для всех, появится фильм, снятый по сценарию Ларисы Сосновской, она же сыграет там главную роль…

Задумавшись за компьютером, Лариса представила себе премьеру будущего фильма. Полный зал, на сцене стоит она, рядом с Артемом, конечно, рядом с ними — режиссер, оператор, другие актеры… Но главное — она с Артемом! Она что-то говорит публике; конечно, это слова благодарности замечательному человеку, который решился на такой отчаянный эксперимент! Он стал спонсором своей жены, дал ей возможность заниматься творчеством на свой страх и риск. Ну а уж что из этого получилось — судите сами… Вот в зале погас свет, Лариса с Артемом заняли свои места среди зрителей. Она так волнуется, что боится смотреть на экран, Артем улыбается рядом, сжимает ее руку. Все время сеанса они так и сидят, держась за руки. В зале стоит полная тишина, люди не отрываясь глядят на экран. Но вот перед глазами замелькали титры, в зале зажегся свет, и после короткой паузы раздались громкие аплодисменты… Ларисины институтские подруги отчаянно хлопают в ладоши, они искренне рады за нее… А потом… потом будет кинофестиваль в Каннах, поездки по Европе, встречи со зрителями. Обсуждения, споры и, конечно, настоящий большой успех…

Лариса так размечталась, что не заметила, как наступил вечер. Она встала, встряхнула головой, чтобы отогнать нахлынувшие фантазии, потом выпила кофе, выкурила сигарету и с каким-то ожесточением снова принялась за работу. Артем мог приехать в любой момент, к его появлению все должно быть готово. Ей оставалось дописать финал, какие-то две-три страницы. Но это было важное место, его надо было сделать очень хорошо, чтобы не испортить впечатление от всей вещи. Лариса быстро настрочила страницу, перечитала, стала переделывать, снова перечитала. Так продолжалось пять или шесть раз. У нее стали слипаться глаза, она выпила еще кофе. В конце концов, напечатав последнюю фразу заплетающимися пальцами, она выключила компьютер, не раздеваясь упала на диван и мгновенно заснула. За окном было уже светло.

Проснулась Лариса от телефонного звонка, на ощупь схватила трубку, сонным голосом сказала:

— Алло…

И услышала в трубке голос Артема.

— Привет, дорогая, пора просыпаться!

— Ой, это ты! — обрадовалась Лариса. — Как хорошо! Ты откуда?

— Из Шереметьева. У меня еще несколько встреч. Дома буду к вечеру, так что можешь еще поспать.

— Приезжай скорей!

— Постараюсь. До встречи. Целую тебя…

— И я тебя.

Лариса положила трубку, закрыла глаза и через минуту снова задремала со счастливой улыбкой на лице.

Когда она окончательно проснулась, время клонилось к вечеру. Она быстро вскочила с постели, громко включила музыку. Прямо посреди комнаты встала на руки. Потом, пританцовывая и напевая, направилась в ванную. Долго стояла под горячим душем, глядя на себя в запотевшее зеркало. Настроение у нее было прекрасное.

В начале восьмого приехал Артем. Лариса, даже не пытаясь сдерживать свои чувства, бросилась к нему, обняла, расцеловала. Он улыбнулся и сказал:

— Как приятно видеть тебя такой.

— Это все ты! — засмеялась она. — Ты заставил меня работать! Знаешь, мне так понравилось, я так счастлива. И почему я раньше занималась всякой ерундой!

— Наверное, всему свое время, — сказал Артем. — Ну и много ты написала без меня?

Лариса побежала в комнату, схватила напечатанную рукопись, показала ему.

— Вот, смотри! Сегодня ночью я все закончила!

— Ну, ты молодчина! Поздравляю, — обрадовался Артем.

— Поздравлять будешь, когда прочитаешь. Может быть, тебе не понравится.

— Ну — это другой вопрос. Главное, у нас есть что обсуждать. И мы этим займемся в самое ближайшее время. А ты думай о том, с кем будем работать. Ищи режиссера…

— Так сразу?

— Конечно, зачем тянуть время? Я все выяснил. Деньги будут. Надо использовать момент.

— Господи, мне даже не верится! Это какое-то чудо! — Лариса закружилась по комнате.

Артем с улыбкой любовался ею, затем сделал легкий поклон и сказал:

— Мадам, разрешите вас пригласить.

— О, почту за честь! Я забыла уже, как ты танцуешь!

Лариса присела в реверансе, потом подбежала к нему, положила руки на плечи, и они вместе заскользили в плавном неторопливом танце.

— Знаешь, на самом деле единственное чудо — это ты, — прошептал Артем, касаясь губами ее волос.

— От таких слов хочется летать!

Лариса взмахнула руками. Артем подхватил ее, поднял высоко над головой.

— Можешь звонить своим подругам. Завтра же устроим вечеринку! Пир горой. Танцы до упаду!

— Просто не верится, — засмеялась Лариса. — А как же твоя работа?

— Ничего, подождет, устрою себе выходной. Надоело быть серьезным, надо немного повалять дурака! — Он опустил Ларису на пол, она повисла у него на шее, и он закружился вместе с ней.

На другой вечер Лариса — нарядная, веселая, раскрасневшаяся — встречала в прихожей гостей. Первыми пришли Саша и Михаил. Михаил молчал, застенчиво улыбался и щурил чуть близорукие глаза, а Саша болтала без умолку.

— Послушай, мы ведь здесь еще ни разу не были! — воскликнула она. — Сколько вы тут живете?

— Пятый год, — сказала Лариса.

— Как же мы редко видимся! Ну-ка показывай свои хоромы!

Когда осмотр был закончен, Саша произнесла с восторгом:

— Квартира классная, но без выпендрежа, не как у каких-нибудь «новых русских». Уютно, красиво, и все в меру.

— Переехали — такой развал был, представить себе не можешь! Я думала, мы никогда ее в порядок не приведем, а Артем за четыре месяца ремонт сделал! Где он этих ребят нашел, сама не знаю. Но они работали по двенадцать часов в сутки, почти без перерывов, у них свой дизайнер был… Все разрисовали, а потом все точно так и сделали.

— У вас так здорово, прямо как в сказочном замке.

— Если нравится — приходи почаще. — Лариса обняла подругу.

— Я бы рада, да разве с нашими детками куда-нибудь выберешься! Сегодня с трудом тетку уговорила.

— Приезжай вместе с ними.

— Да они тебе всю квартиру разнесут! Ты не представляешь, это такой ужас!

— Ничего страшного, так просто тут все не разнесешь, — засмеялась Лариса.

— Так, а это что за дверь? Почему нас туда не провели на экскурсию? Уж показывать — так все.

— Это кабинет Артема, — сказала Лариса с нарочитой серьезностью. — Туда пока нельзя.

— Он что, работает? — шепотом спросила Саша.

— Нет, просто он туда никого не пускает, понимаешь…

— Да что ж там у него, потайной склад оружия? — возмутилась Саша.

— Вроде того. — Лариса загадочно подмигнула.

Саша хотела что-то еще сказать, но тут появились Артем и Валерий Ермолаев, а сразу следом за ними Женька.

— Ну и квартирка! — ахнула Женя с порога. — Я тащусь!

— А ты разве здесь не была? — удивилась Саша. — Вроде ты человек свободный, не то что я, многодетная мать!

— Да какой я свободный человек! Утром — репетиция, вечером — спектакль или, наоборот, утром спектакль, вечером репетиция. И так все время, потом гастроли, и прочее, и прочее. Времени совершенно нет. Забегала к Ляльке как-то раз, они тогда только переехали, тут жуть что творилось. Я все хотела посмотреть, как они ремонт сделали, да никак выбраться не могла. У нас у всех уже столько лет телефонная дружба…

К ним подошла Лариса, обняла обеих подруг.

— Это безобразие пора прекращать, хватит телефонного общения. А то мы скоро друг друга узнавать перестанем.

— Чем болтать, пришла бы ко мне на спектакль, а то все обещаешь да обещаешь.

— Вот и приду, и Сашку с собой притащу, а может быть, еще кое-кого…

— Это кого же? — Женька с любопытством поглядела на нее.

— Да это я просто так, мало ли кому хотелось бы твой спектакль посмотреть… Ладно, пошли. — Лариса подтолкнула подруг к двери в комнату и громко произнесла: — Ну вот, теперь все в сборе, прошу за стол!

В гостиной ненавязчиво играла музыка, слабый рассеянный свет шел из скрытых светильников. Стол был уставлен великолепными закусками, на нем горели красивые свечи в изящных подсвечниках, отражая отблески пламени на лицах собравшихся…

— Итак, все заняли свои места? — громко спросила Лариса.

— Кажется, все, — сказала Женька, покосившись на Валерия, сидевшего рядом с ней. — Мы никого больше не ждем?

— Нет, но у нас для вас есть сюрприз.

— Давай, мы готовы, — сказал Валерий.

— Как всегда — идея Артема, мое исполнение. — Лариса потушила свет, оставив только горящие свечи. — Дело в том, что сегодня мы будем не одни, — произнесла она загадочно.

— Это как понимать? — удивилась Женька.

— Если идея Артема, то не иначе как мы увидим президента США! — предположил Валерий.

— Или Саддама Хусейна в позолоченной клетке, — произнес молчавший до сих пор Михаил.

— Если уж в клетке — лучше Жириновского или Зюганова, — воскликнула Сашка.

— Да что за черный юмор? — возмутилась Женька. — Лялька, давай немедленно свой сюрприз, а то мы тут договоримся до Адольфа Виссарионовича Пиночета!

— Не пугайтесь, — успокоила Лариса. — Сюрприз совершенно неожиданный и очень приятный. Мы пригласили в гости… — она сделала выразительную паузу, — пришельца! Он пролетал мимо на летающей тарелке, мы посадили его на балкон, и теперь он обитает у нас… Нам удалось выяснить, что он заколдован, но только мы не знаем, как его расколдовать. Может быть, кто-то из вас сумеет? Сейчас я приведу его, только, пожалуйста, постарайтесь его не испугать. Он очень чувствителен к резким звукам, грубым словам и жестоким мыслям… — Лариса удалилась в глубину квартиры.

В комнате воцарилась полная тишина. Саша и Женя молча переглядывались, сдерживая нервное хихиканье. Михаил в отличие от них чувствовал себя вполне комфортно, так как вообще не привык много разговаривать.

— Теперь я все поняла, — не выдержала Саша. — Они прячут его в кабинете, поэтому Лариса и не пустила меня туда.

— Да тихо ты, — шикнула на нее Женька. — Еще спугнешь пришельца! А мне охота на него посмотреть.

— Вообще-то при нем разговаривать можно, — сказал Артем, выразительно глядя на женщин. — Нормальных слов, сказанных мягким доброжелательным голосом, он не испугается.

— А если я заговорю с ним по-английски? — спросил Валерий.

— Можешь даже на хинди или иврите, важна интонация. Он понимает не столько слова, сколько вибрации голоса.

— Я думаю, это просто розыгрыш и никого у вас нет, — вдруг изрек Михаил. — Давайте выпьем за хозяев дома!

— Обязательно выпьем, но только вместе с ним, — произнесла Женька негромко и ласково.

— Его нет и не будет, — заявил Михаил, разливая вино в бокалы.

— Кто сказал, что ее не будет? — произнесла Лариса, вводя под руку совершенно удивительное существо. Оно медленно передвигалось, с ног до головы укутанное во что-то белое. Лица вообще не было видно, и даже невозможно было понять, мужчина это или женщина.

— Итак, чтобы расколдовать пришельца, надо угадать с трех раз его имя. Если не сумеете с трех попыток, он улетит снова на своей летающей тарелке.

— Ничего себе, привидение какое-то, — пробормотал Михаил.

— Представить себе не могу, кто бы это мог быть, — прошептала Саша.

— Кто бы это ни был, мы должны разгадать загадку. — Женька встала из-за стола, приблизилась к белому существу, протянула руку, чтобы пощупать, но оно тотчас ускользнуло в угол комнаты и спряталось за диван.

— Мне кажется, это женщина, — снова изрек Михаил.

— Какой ты сегодня разговорчивый! — воскликнула Саша.

Вдруг Валерий побледнел, медленно поднял бокал слегка дрожащей рукой и произнес:

— С возвращением, Вика!

И она в тот же миг скинула с себя белое покрывало и подбежала к столу.

— Вот это да! — ахнула Саша. — Вот так сюрприз!

— Если честно, никогда бы не догадалась! — Женька схватила Вику за руки, развернула к себе. — Как здорово! Я уж думала, ты пропала навсегда!

— Как видишь, не навсегда, — рассмеялась Вика.

— Валерочка, тебе удалось расколдовать принцессу! Ура! — закричала Лариса. — Я хочу выпить за это.

— За встречу. — Валерий посмотрел на Вику, и на его растерянном, смущенном лице появилось то самое трогательное выражение, которое запомнилось Ларисе десять лет назад…

Вика улыбнулась, подошла к нему и села рядом.

Потом, когда прошел первый шок от ее появления, все дружно стали есть, выпивать и болтать.

Женька громко смеялась, рассказывала анекдоты из театральной жизни.

Лариса подумала, что именно Женька лучше всех знает современную творческую публику, и решила именно с ней поделиться своими планами. Но для такого разговора нужен был подходящий момент. Ей не хотелось нарушать всеобщее веселье.

Она подошла к подруге, взяла ее под руку и сказала:

— Может, пойдем, покурим в кухне? Поболтаем немного. Все-таки столько не виделись.

— Конечно! — Женька поднялась из-за стола, взяла пачку сигарет.

Лариса провела ее в кухню, закрыла за собой дверь.

— Ну у вас тут шикарно! Современная планировка, кухня-столовая, как на Западе, — с восхищением произнесла Женька.

— По-моему, ничего особенного, просто это удобно. Сейчас многие так делают.

— Ну, положим, не многие, — Женька удобно устроилась на диване, закурила, — я, например, ни о чем таком даже не мечтаю. Наверное, никогда в жизни на такую квартирку не заработаю. Но не думай, я вовсе не завидую. Мне моей однокомнатной хватает выше крыши. И пусть у меня не евроремонт и иногда неделями убрать не успеваю, зато я совершенно свободна. Я сама себе хозяйка, свободная творческая личность. Делаю что хочу, живу как хочу.

— А не бывает одной тоскливо? — спросила Лариса.

— Да что ты, какая тоска? И кто тебе сказал, что я все время одна?

— Значит, у тебя кто-то есть?

— В данный момент, слава Богу, никого. У меня творческая пауза. Я вообще не могу подолгу быть с кем-то одним. Интереснее всего в самом начале — когда увлекаешься, влюбляешься. А проходит какое-то время, и каждый раз — одно и то же. Обиды, ссоры, претензии. Я это терпеть не могу. Ну и посылаешь его в конце концов. Наслаждаешься полной свободой.

— И долго еще ты будешь ею наслаждаться? — спросила Лариса с улыбкой.

— Откуда я знаю? Может быть, завтра кто-то появится, или через месяц, или через год… Это как получится. Я специально мужиков не ищу, это они находят меня. А я выбираю…

— Что ж, наверное, это правильно. Выглядишь ты прекрасно, не ноешь, не страдаешь, как большинство баб. Сама себя обеспечиваешь…

— Ну, это как когда. Если от мужиков что-то перепадает, я не отказываюсь. В конце концов, должна быть от них и какая-то польза! Но мне почему-то больше нравятся нищие. Не то чтобы я их специально выбираю, просто так получается. Те, кто с деньгами, в основном зануды. Начинают свои правила диктовать. Учат, как ходить, как одеваться, как себя вести. Замуж тащат.

— А ты не хочешь?

— Пока что-то не тянет. Вот когда-нибудь, когда состарюсь, выберу молоденького дурачка, влюблю его в себя по уши, и пусть за мной ухаживает!

— Это как? Лекарства подавать, капли в нос, горшок выносить?

— А почему бы и нет? — рассмеялась Женька. — Ведь он будет влюблен в меня и почтет это за счастье!

Лариса улыбнулась, слушая откровения подруги.

— Что ж, неплохая перспектива, но до этого еще далеко. Знаешь, что я подумала… А нет ли среди твоих мужиков какого-нибудь хорошего режиссера?

— Режиссера? А для чего?

— Да знаешь, есть у меня одна идейка. В общем, надо посоветоваться с кем-то, кто в этом понимает.

Женька с любопытством посмотрела на нее.

— Это что-то серьезное?

— Возможно. Пока еще толком сама не знаю. Но, понимаешь, я пишу сценарий…

— Ничего себе! Ты решила сменить профессию? Это интересно. И о чем же ты пишешь?

— Ну, это в общем-то трогательная, лирическая, сентиментальная история. Тонкая психология, необычные отношения между мужчиной и женщиной…

— Понятно. Боюсь, что это мало кого заинтересует. Нынче в моде боевики, мафия, политические интриги, призраки, вампиры. А до нормальной мелодрамы у нас еще не дошли. Я, конечно, постараюсь тебе найти кого-нибудь, но обещать ничего не могу.

— Но ты все-таки попробуй. Я немножко утрировала, когда сказала тебе… История на самом деле не такая уж сопливая. В ней и юмор есть, и всякие приколы, что-то вроде трагикомедии…

— Да я не сомневаюсь, что ты придумала что-то интересное. Ты девка талантливая и сочиняла всегда здорово. Я, например, до сих пор наш «капустник» вспоминаю, а ведь придумала все ты! Мне иногда даже хочется снова его поставить, как настоящий спектакль, но только я пока не режиссер, а всего лишь актриса… Но ты ведь сама знаешь, режиссеров в первую очередь интересует, кто даст деньги на постановку. А какой сценарий — это, в конце концов, не так уж важно. Они с голодухи и безработицы за любое дерьмо хватаются, лишь бы работа была!

Лариса взяла сигарету, поглядела на Женьку с едва заметным лукавством и сказала:

— Ты понимаешь, пока речь идет не о постановке. Я просто хотела посоветоваться с толковым профессионалом, проверить, насколько это интересно. Во всяком случае, эта работа будет оплачена.

— Вот с этого и надо было начинать! — воскликнула Женька.

— Я поняла свою ошибку и постаралась ее исправить, — засмеялась Лариса. — Действительно, кого сейчас может интересовать сценарий, пусть даже самый гениальный, если на этом ничего не заработаешь.

— Не сомневайся, Лялька, я найду тебе отличного консультанта!

Лариса увидела, как оживилась ее подруга, и бросила, словно невзначай:

— В принципе, есть возможность под этот сценарий какие-то деньги раздобыть…

— Деньги? — с явным интересом спросила Женька. — Насколько это реально, можешь сказать?

— Думаю, вполне реально, — задумчиво произнесла Лариса. — Хотя гарантировать, конечно, я пока ничего не могу.

— Ну ты окончательно меня заинтриговала. — Женька нетерпеливо вздохнула, плеснула в рюмки вишневого ликера из стоявшей на столе бутылки. — Какая-то совершенно фантастическая ситуация. За это надо выпить!

— Давай выпьем, но только не за это, — усмехнулась Лариса. — Я человек суеверный, боюсь сглазить.

— Ладно, выпьем за то, чтобы больше общаться! — произнесла Женька с пафосом. — Я думала, ты совсем погрязла в семейной жизни, а у тебя такие интересные дела творятся!

— В моей семейной жизни не погрязнешь… — прошептала Лариса.

— Послушай! Я знаю, кто тебе нужен! Тебе нужен Костя Астахов!

— А кто он такой?

— Он — настоящий молодой гений, восходящая звезда, но никем еще не открытая.

Лариса вдруг рассмеялась.

— Все ясно! Голодный и нищий. Он что, твой любовник?

— Представь себе — нет. У нас чисто дружеские отношения. Правда, я когда-то была влюблена в него, но совсем недолго. Он вообще не по этой части…

— А по какой же? Он что, «голубой»?

— Да вовсе нет, — возмутилась Женька. — Просто он фанат, аскет, у него куча всяких идей, а на любовные дела ему просто жалко тратить время.

— Тогда это то, что мне нужно! Давай мне его телефон.

— Нет, так не пойдет. — Женька налила следующую рюмку. — Лучше сделаем по-другому. Я сначала сама с ним поговорю, осторожно все выясню. А то знаешь, если он подумает, что его нанимают за деньги на какую-то там черную работу, он может вообще от всего отказаться.

— Теперь я ничего не понимаю, — Лариса развела руками. — Если он нищий, голодный и ему дают возможность заработать, почему он должен отказаться? Или он на самом деле не такой уж голодный?

— Дело в том, что он, как все талантливые люди, очень гордый и самолюбивый. Я знаю, что многие пытались к нему подступиться, ну, предлагали там разные варианты в соавторстве, а он всех посылал. К нему особый подход нужен, понимаешь?

— Что ж, если это такой тяжелый случай, может быть, у тебя кто-нибудь еще есть? Мне ведь не обязательно непризнанного гения надо, можно просто хорошего профессионала.

— Как же ты легко идешь на компромисс! — Женька всплеснула руками. — Сразу захотела кого-нибудь попроще! Или ты просто боишься?

— Ничего я не боюсь, — рассердилась Лариса. — Можешь дать ему мой телефон. Пусть звонит сам. Надеюсь, что не отпугну его сразу. Правда, я не нищая, не гордая, не аскетичная, но все же некоторые достоинства у меня есть. Я тоже не совсем бездарная, и я могу найти деньги…

Вдруг дверь приоткрылась, в кухню заглянула Саша и громко произнесла:

— Девчонки, что вы тут уединились? Вас нет целую вечность! — В ее голосе послышалась скрытая ревность.

— Надо было немного посекретничать, — улыбнулась Лариса. — Но мы уже закончили. Пошли, Женька?

— Пошли. Мы уже обо всем договорились.

— И о чем это вы договорились? — с любопытством спросила Саша. — Будет еще какой-нибудь сюрприз?

— Да так, ерунда, — сказала Женька.

— Просто мы слишком долго не встречались. И не только с Викой. Живем в Москве, никуда не исчезаем, а годами не общаемся. Именно это мы и обсуждали, — весело сказала Лариса. — И решили почаще видеться. У тебя нет возражений?

— Конечно, нет! Тем более Лялька предложила мне привезти сюда спиногрызов. Ты еще не передумала?

— Думаешь, я испугалась? Ни чуточки!

— Может, тогда соберемся на следующей неделе?

— А Артем все это вынесет? — спросила Женя. — Он, наверное, здорово устает, а тут опять — мы…

— Он все равно целый день на работе, вы ведь можете приехать днем?

— Это вообще идеальный вариант, — обрадовалась Саша. — Я могу своих отвести в детский сад, а Мишку попрошу забрать.

— Нет уж, привози их с собой, — сказала Лариса, — мы хоть посмотрим, на кого они стали похожи.

— Ладно, тогда созвонимся. — Саша посмотрела на часы. — Ой, нам уже давно пора! Тетка меня убьет!

— Раз все равно убьет, терять тебе нечего, — сказала Женя. — Посидим еще немножко.

— Ну минут двадцать, не больше. — Саша обняла их обеих, и все трое направились в гостиную.

Там громко играла музыка, Артем о чем-то вполголоса беседовал за столом с Михаилом, изредка раздавался их смех и звон бокалов. В другой части комнаты Вика танцевала с Валерием, положив руки ему на плечи. Валерий улыбался и что-то говорил ей, она смеялась в ответ. Они смотрели друг на друга и вели себя так, словно, кроме них, в комнате нет никого.

— Боюсь, что на следующей неделе мы встретимся без Вики, — сказала Женя, усаживаясь за стол и глядя на танцующую пару с еле уловимой завистью.

— Так не пойдет, — заявила Саша. — Мы десять лет ее не видели, и что же, теперь еще десять лет ждать! Нет уж, пусть приходит!

— Да придет она, не сомневайтесь, — весело сказала Лариса, очень довольная тем, что ее сюрприз удался.

— Александра, нам пора ехать, — произнес подвыпивший Миша.

— Хорошо, поехали, — согласилась Саша. — Скажи, а ты меня как-нибудь отпустишь к Ларисе одну?

— Посмотрю, как себя вести будешь.

— Пожалуй, я тоже поеду. — Женя встала из-за стола.

— Ну а тебе куда торопиться? — удивилась Лариса.

— Завтра утром репетиция, вечером спектакль. Надо хоть немного поспать.

Все двинулись в прихожую. Артем обнял Ларису и тоже пошел провожать гостей. Он улыбался, шутил, но выглядел немного усталым.

Женька, уже одевшись, заглянула в комнату и громко крикнула:

— Вика, Валерка — пока! Надеюсь, скоро увидимся!

Вика подбежала к ней, следом за ней подошел Валерий, молча протянул руку Михаилу, поцеловал дамам руки.

Вика растерянно смотрела на подруг.

— Вы уже уходите? Как же так получилось, мы даже не поговорили!

— Ты так увлеклась танцами, что на нас вообще внимания не обратила, — с легкой обидой сказала Саша.

— Да что вы, девчонки! Я так вас люблю! — Вика обняла их обеих, расцеловала. — Я даже не представляю, как столько лет прожила без вас. Мы теперь обязательно будем видеться. И никогда, никогда больше не расстанемся!

— Ладно уж, простим на первый раз. — Саша тоже обняла ее.

— Может быть, я тоже с вами поеду? — Вика оглянулась на Валерия.

— А где ты сейчас живешь? — спросила Саша.

— Да я в Чертанове, у родственников.

— Нам все равно в разные стороны, — сказала Женя. — Так что не спеши. Еще успеем наговориться.

Проводив гостей, Артем предложил:

— Может, пулю распишем? Нас как раз четверо.

— Но я не играю в преферанс, — воскликнула Вика. — И потом, мне тоже пора ехать. Поздно уже, мне еще добираться.

— Я провожу тебя, — сказал Валерий.

Они вышли на вечернюю улицу, и здесь, оказавшись вдвоем, оба вдруг почувствовали смущение. Валерий осторожно взял Вику под руку и сказал, глядя не на нее, а куда-то в сторону:

— Ты правда очень спешишь?

— Ну, в общем-то нет, — неуверенно ответила Вика.

— Понимаешь, я не взял сегодня машину, — сказал он, словно извиняясь. — Вообще-то я не пью, но сегодня решил немного расслабиться… Я ведь не знал, что встречу тебя.

— Ты можешь посадить меня на такси, — сказала она.

— А если мы сначала немного пройдемся? Ты не против? Или устала?

— Давай, — согласилась Вика.

Они молча пошли рядом, глядя на отблески фонарей в стеклах витрин. У Вики возникло вдруг странное ощущение нереальности. Она подумала, что там, у Ларисы с Артемом, ей было гораздо проще находиться рядом с Валерием. Ее фантастическое появление, шутки, смех по этому поводу, его удивление и радость — все это напоминало импровизированный спектакль, играть в котором было легко и приятно. Там, несмотря на невероятность той ситуации с ее появлением, все было реально, ощутимо, понятно. А теперь, оставшись с Валерием наедине, Вика оказалась в какой-то другой, трудно уловимой реальности или нереальности и почувствовала себя вдруг настолько скованно, что не могла произнести ни слова. В то же время его присутствие рядом сильно волновало ее, будоражило воспоминания. Ей очень хотелось что-то сказать, но она боялась сказать не то, боялась услышать собственный голос, который прозвучит в тишине вечерней улицы, мерцающей огнями машин, отблесками фонарей, разноцветными пятнами реклам…

Валерий тоже чувствовал сильное внутреннее напряжение, от которого язык просто присыхал к горлу. Он столько лет ждал этой встречи. В каких только безумных фантазиях он не представлял ее. И вдруг она произошла, совсем не так, как виделась ему в его фантазиях. Нет, он совсем не был разочарован, просто боялся, что если хоть на миг закроет глаза — все исчезнет. Если он скажет неловкое слово — все растает в пространстве, как весенние снежинки на мокром асфальте. Но и молчать он больше не мог и, решившись наконец прорвать пелену безмолвия, тихо спросил:

— Вика, а если я закрою глаза, а потом открою — ты не исчезнешь?

Она засмеялась, почувствовав невероятное облегчение, и сказала весело:

— Не знаю… Сама не знаю.

— Давай проверим, — предложил Валерий.

— А ты не боишься?

— Ужасно боюсь. Но я должен убедиться, что все на самом деле. — Он остановился, взял ее за руки, развернул к себе и закрыл глаза. И в тот же миг почувствовал легкое прикосновение ее губ к своим губам. Он замер, не открывая глаз, не решаясь шелохнуться, чтобы подольше сохранить удивительное ощущение, возникшее в его душе. Их пальцы сплелись, через них словно проходил электрический ток, пронизывая насквозь все тело. Они стояли так минуту, или две, или целую вечность. А когда Валерий открыл наконец глаза, он увидел перед собой улыбающееся, счастливое лицо Вики. Она тут же смущенно отвела взгляд, словно испугавшись чего-то, осторожно высвободила руки, но он снова поймал их, сжал в своих и спросил:

— Тебя кто-нибудь ждет?

Она молча помотала головой.

— Может быть, заедем ко мне?

Она спросила каким-то неестественным голосом:

— А это удобно?

— Конечно. Я совершенно один. Квартирка у меня небольшая, но двухкомнатная. Если захочешь остаться, я завтра тебя отвезу домой…

— Мне утром надо на студию. Ладно, поехали, а там посмотрим.

Валерий тут же махнул рукой, остановил первую попавшуюся машину, усадил Вику на заднее сиденье, сам сел рядом.

— Куда ехать? — недовольно спросил водитель.

— В Черемушки, — ответил Валерий.

— Полтинник, — заявил водитель.

— Полтинник так полтинник. Езжай.

Константин Астахов позвонил Ларисе на другой же день. Он вежливо представился и сказал:

— Женя попросила меня позвонить вам. Это касается какого-то дела?

— Да, — ответила Лариса. — Это касается моего сценария.

— Так… И что вы хотите от меня?

— Хочу, чтобы вы прочитали его, сказали свое мнение. Может быть, посоветовали, что и как надо переделать. Женя считает, что вы это можете сделать лучше, чем кто бы то ни был другой.

— Что ж, все понятно, — в голосе Константина послышалась еле уловимая усмешка.

— Мы можем договориться с вами о встрече?

— В ближайшие дни навряд ли. Я очень занят, — сухо ответил он.

Лариса немного растерялась от его неприветливого тона. Видимо, этот парень слишком много мнил о себе. Ей захотелось сразу прекратить разговор. Она сказала:

— Если у вас нет времени, я могу обратиться к кому-нибудь другому.

— Ну зачем сразу так? — произнес Константин более дружелюбно. — Я же не сказал, что отказываюсь. Зачем бы иначе я стал звонить вам?

— Уж не знаю, может быть, вам просто неудобно было отказать своей приятельнице. Вот и позвонили, чтобы вежливо от меня отделаться!

— Какая чушь! — негодующе воскликнул Константин. — Господи, да о чем мы говорим!

— Вот и я удивляюсь, дело простое и вполне конкретное, а мы с вами развели какую-то манную кашу!

Неожиданно Константин расхохотался в трубке.

— Что вас так развеселило? Манная каша? — спросила Лариса с ехидцей в голосе.

— Нет, ну вы даете! — Константин продолжал смеяться. — Ладно, давайте договариваться о встрече, а то у меня уже крыша поехала.

— Так когда бы вы могли? — спросила Лариса сдержанно.

— Да хоть завтра. Да, именно завтра, в два часа дня. Устроит вас?

— Вполне. Вас не затруднит приехать ко мне домой?

— Давайте адрес…

Положив трубку, Лариса ощутила вдруг неприятный осадок от разговора. Этот непризнанный гений, которого она никогда в жизни не видела, говорил с ней довольно заносчиво, явно демонстрировал свое превосходство. И теперь, после этого, она должна была показать ему свой сценарий, который еще никто не читал, даже Артем. Ей предстояло обнажить перед этим снобом свою душу, отдать в его руки то, что пока так хрупко, так уязвимо. Он станет первым критиком и судьей… Может быть, она поторопилась, согласившись сразу на эту встречу? Если он сумел уязвить ее самолюбие даже в телефонном разговоре, то стоит ли вообще давать ему сценарий и подставлять себя под вполне возможные насмешки? В конце концов, то, что Женька его расхваливает, совершенно ничего не значит. У Женьки свои заморочки… Допустим, Лариса сама попросила ее найти режиссера. Женька сосватала ей этого парня, чтобы дать ему заработать. А он держит себя так, будто одолжение делает. И про деньги почему-то не спрашивает. Странно как-то… Зачем она вообще затеяла все это! Нет, лучше отменить встречу, отложить на неопределенный срок, дать прочитать сценарий Артему, посоветоваться сначала с ним. И почему она не сообразила спросить у Астахова его телефон?

Лариса решительно стала названивать Женьке. Но у той телефон не отвечал, а другого способа связаться с Константином не было. Набрав номер еще несколько раз и не услышав ответа, Лариса вдруг рассмеялась над собой. Что это она так распсиховалась? Ведь ничего особенного не произошло. Видимо, придется все-таки встретиться с ним, не уходить же нарочно из дома, а то уж будет совсем глупо. И в себе надо быть более уверенной… Пусть приходит, черт с ним, а там посмотрим, ведь это никого ни к чему не обязывает…

Вечером она пересказала Артему свой разговор с непризнанным гением, немного смягчив собственные сомнения и переживания.

— Думаю, имеет смысл с ним встретиться, — сказал Артем. — Ты посмотришь на него и сразу все поймешь. Если он покажется тебе дураком и понтярщиком, можешь не давать ему сценарий. В общем, решай сама.

— Мне бы хотелось, чтобы сначала прочитал ты.

— Одно другому не мешает. Конечно, я прочту. В самые ближайшие дни. Но я не хочу читать на ходу, когда голова забита другими делами. Постараюсь не забивать себе выходные…

— Послушай, а если он действительно умный, талантливый, если то, что говорила Женька, — чистая правда, что тогда?

— Это будет просто замечательно! Но не будем загадывать. Поговори с ним сначала сама, а там уж, если потребуется, и я с ним встречусь. Давай сперва посмотрим, что он скажет о твоем сценарии.

— Ладно, договорились, пусть так и будет.

На следующий день Константин Астахов появился в квартире Сосновских в пять минут третьего. Он произвел на Ларису очень странное впечатление. Он был высокого роста, невероятно худ, толстый вязаный свитер из грубой шерсти болтался на нем, как на вешалке. Из-под него торчали длинные ноги в потертых джинсах. Светлые, почти льняные волосы падали на плечи и на лицо. Темно-голубые глаза в обрамлении бледных, словно выгоревших ресниц глядели пристально и настороженно. На вид ему было лет двадцать семь, не больше, но держался он так, словно убеленный сединами мэтр. Такая горделиво-высокомерная манера не слишком располагала к себе.

Лариса провела его в гостиную, поставила перед ним пепельницу и чашку кофе. Константин с жадностью выпил ее, потом пристально посмотрел на Ларису и спросил:

— Вы хотите, чтобы я прочитал ваш сценарий? Кажется, я правильно понял вас?

— Да, — ответила Лариса, ощутив почему-то легкое смущение.

— Хорошо. Я прочту его и дня через три скажу вам свое мнение. — Он закурил, взяв сигарету длинными костлявыми пальцами. — Если он мне понравится, я буду с вами работать, если нет — вам придется искать другого режиссера. Уж извините, я всегда говорю то, что думаю.

— Что ж, это ваше право, — сказала Лариса с легкой обидой в голосе. — Я, собственно, ничего вам не навязываю.

— Да мне и невозможно что-нибудь навязать, — произнес он спокойно.

— Но я думала… — начала Лариса.

— Я знаю, что вы думали, — вдруг перебил ее Константин.

— У вас, однако, завидная самоуверенность, — усмехнулась Лариса.

— Просто у меня адекватная самооценка, — спокойно заявил Константин. — Но речь не обо мне, а о вас. Вы создали нечто, к чему относитесь с безумным трепетом. Вам очень хочется услышать об этом чье-то компетентное мнение, но в то же время вы ужасно этого боитесь. Вы боитесь услышать нелицеприятную критику профессионала в собственный адрес. А во мне видите бездушного монстра, который вгрызется клыками в ваше нежное детище, а потом цинично разжует и выплюнет.

— А разве вы не собираетесь так поступить? — спросила Лариса, поглядев ему в глаза. И вдруг ощутила в его взгляде странную силу магнетического притяжения, от которой по коже побежали мурашки.

Константин тоже, наверное, что-то почувствовал в этот момент и сказал с подкупающей откровенностью:

— Честно говоря, я сам еще не знаю, что собираюсь делать. — Он вдруг улыбнулся, и улыбка у него оказалась простодушная и совершенно обезоруживающая. — Давайте я сначала прочту, а потом поговорим. Если, конечно, вы еще не передумали…

— Прочтите. — Лариса протянула ему сценарий. — Хотя теперь я тоже не знаю, надо ли это… Мне бы не хотелось отнимать у вас время, которым вы так дорожите…

— Господи, да почему у вас все так непросто! — воскликнул Константин. — Какое ожесточенное самолюбие, но я вовсе не собираюсь покушаться на него! Расслабьтесь. Ничего страшного не происходит.

— Знаете, мне уже все равно, прочтете вы или нет и что потом скажете. — Лариса взяла сигарету, закурила, отвернулась к окну. Она старалась показать, что разговор этот не представляет для нее особого интереса, что общение с этим Константином Астаховым вовсе не волнует ее.

Астахов усмехнулся.

— Что ж, я мог бы встать в позу и с достоинством уйти. Вы всячески толкаете меня на это. Я знаю, Женя любит представлять меня как непризнанного гения, умирающего с голоду, но слишком гордого, чтобы продаваться за деньги. — Константин тоже взял сигарету, нервно повертел в руках. — В этом есть доля правды, хотя и не очень большая. Во-первых, я получил за свой фильм главный приз на европейском фестивале независимого кино… Приз и признание — это слова, имеющие общий корень. Во-вторых, я зарабатываю себе на жизнь, чтобы не умереть с голоду. И, как видите, жив… Но для чего я говорю это вам? Я…

— Вы просто самолюбивы, еще больше, чем я. — Лариса снова поглядела ему в глаза и на этот раз не отвернулась. — Вообще мне кажется, у нас много общего. Думаю, мы сработаемся.

Константин Астахов вдруг рассмеялся, взял Ларисину руку, сжал ее.

— Вот этот разговор мне нравится!

Лариса тотчас высвободила руку и спросила:

— Тогда почему же вы не спрашиваете об оплате?

— Это не в моих правилах. — Константин сразу перестал смеяться. — Качество моей работы вы оцените сами. И вообще деньги для меня не главное. Я же сказал, что с голоду не умираю.

— А что для вас главное? — спросила Лариса, пристально поглядев на него.

— Творчество, — ответил Константин серьезно. — Если я увижу, что вы действительно занимаетесь творчеством, а не дамским рукоделием, тогда мы непременно сработаемся…

Когда он ушел, Лариса стала проигрывать в памяти со всеми подробностями разговор с ним. Она никак не могла понять, какое у нее осталось впечатление и от этого разговора, и от самого Константина Астахова. В конце концов она пришла к выводу, что впечатление очень противоречивое. Что-то ей откровенно не нравилось, даже раздражало ее. В то же время она не могла не признать, что Константин явно не глуп, что он, несмотря на свою заносчивость, не лишен человеческого обаяния. Конечно, выглядел он довольно странно, но уродом его никак нельзя было назвать. В разговоре же с Константином Ларисе больше всего не понравилась его безапелляционность, его манера держаться — этакая великодушная снисходительность, слегка приправленная юмором. По сути же он говорил довольно дельные вещи, и говорил, судя по всему, достаточно откровенно. Во всяком случае, похоже было, что он именно так и думает и вовсе не считает нужным искажать свои мысли ради светских приличий. В целом он производил впечатление интересного человека, хотя и не очень приятного. Наверное, на самом деле работать с ним будет нелегко, если, конечно, до этого дело дойдет. Как бы там ни было, теперь Ларисе оставалось дождаться, когда он прочтет ее сценарий и выскажет по поводу него свое мнение. Если в принципе сценарий заинтересует его, тогда можно будет представить его Артему. Может быть, у него сложится другое ощущение от этого странного человека… В общем, Лариса решила не спешить с окончательными выводами. Тем более пока еще неизвестно, сколько времени ему потребуется на первоначальный этап работы и когда именно он позвонит…

Но позвонил он уже через два дня и сразу предложил назначить встречу. Ларисе не хотелось спрашивать его по телефону, какое у него сложилось впечатление от сценария. Она старалась определить это по голосу, интонации, но так и не смогла. Они договорились встретиться назавтра. К вечеру Лариса почему-то так разволновалась, что почти всю ночь не могла заснуть. Она никак не могла понять, почему ее так беспокоит мнение этого самодовольного мальчишки, пыталась успокоиться, сердилась на себя, приводила множество аргументов в пользу своей полной незаинтересованности его мнением. Но никакие доводы рассудка не помогали. Она продолжала ворочаться в постели, почти не сомкнув глаз.

Утром она проснулась усталая и разбитая, настроение было скверное. Ей очень хотелось отменить встречу, перенести ее хотя бы на завтра. Но, решив, что это было бы проявлением слабости, она быстро и энергично стала приводить себя в порядок. Ей не хотелось выглядеть перед этим самоуверенным молодым человеком утомленной и не очень молодой. Хотя какое, в сущности, это имеет значение? У нее с ним чисто деловые отношения, и абсолютно неважно, как она перед ним выглядит!

Астахов опять опоздал ровно на пять минут. Видимо, это было его непреложным правилом. По его лицу, так же как и накануне по голосу, невозможно было что-нибудь угадать. Единственное, что отметила Лариса, — в этот раз он держался более вежливо и был менее снисходителен, чем в первый. Они сели в гостиной за столик, закурили, и Константин без всяких предисловий сказал:

— Сценарий мне не понравился, но я готов с вами работать.

Лариса едва заметно вздрогнула от резанувшей ее фразы, закурила и сказала нарочито спокойным голосом, стараясь скрыть свои эмоции:

— Интересно у вас получается… Два дня назад вы заявили, что, если вам не понравится сценарий, мне придется искать другого режиссера. Я всегда с уважением относилась к чужим принципам. Но что же заставило вас вдруг изменить их? Я-то думала, вы вообще не способны идти на компромисс.

— Компромисс здесь ни при чем, и принципам своим я вовсе не изменяю, просто вы ничего не поняли… — ответил Константин с легкой обидой в голосе.

В этот момент он показался Ларисе совсем молоденьким мальчишкой, которого застигли врасплох, уличили во лжи, но он ни за что не желает признаться в этом. Это выглядело довольно забавно, и Лариса спросила с усмешкой:

— Если я и правда ничего не понимаю, объясните мне, почему вы решили так поступить.

— Потому что мне понравились вы, — откровенно признался Дмитрий.

С минуту Лариса молчала, лихорадочно соображая, как отреагировать на такое его заявление. Потом улыбнулась и произнесла с иронией и даже с каким-то легким кокетством:

— И в каком же качестве?

— В качестве актрисы, — сразу ответил Дмитрий. — Я увидел в вас удивительную актрису, с которой мне очень захотелось работать. Но я еще не знаю, как поступлю в конечном счете, потому что ваш сценарий меня совершенно не устраивает. Не потому, что он плох, просто это не мое…

— Вы хотите предложить мне другую роль? — засмеялась Лариса.

— К сожалению, это вовсе не смешно, — с горечью сказал Константин. — Я ничего не могу вам предложить, во всяком случае, в данный момент. Поэтому я должен подумать несколько дней и решить, готов ли я взяться за ваш сценарий.

— Но пока речь о постановке вообще не идет, — с удивлением произнесла Лариса. — Я попросила вас помочь мне со сценарием, только и всего…

Константин поглядел на нее своими большими синими глазами в белых ресницах и сказал негромким вкрадчивым голосом:

— Не морочьте мне голову. Я все прекрасно понимаю. Речь идет именно о постановке. Вы намерены реализовать свой проект, вероятно, для этого есть средства. Поэтому вам и нужен режиссер. Но только я не знаю, смогу ли участвовать в этом проекте.

Лариса с трудом удержалась от того, чтобы не послать Астахова ко всем чертям со всем его выпендрежем. А она именно так воспринимала и его высказывания, и вообще все его поведение. В то же время что-то остановило ее.

— Простите, Константин, — сухо сказала Лариса, — но, я думаю, это решать не только вам.

— Я и это понимаю, наверное — не совсем дурак, — спокойно сказал он. — И все же, несмотря ни на что, мне кажется, что мы сможем сработаться…

— Мне кажется, нам обоим стоит хорошенько подумать, — сказала Лариса. — И на случай, если надо будет связаться с вами, оставьте все же свой телефон.

— Конечно, — сразу согласился он и протянул ей свою визитку. — Правда, дома меня трудно застать. Но здесь и мой пейджер, и другой телефон, где можно меня найти…

На этом они и расстались.

Артем в этот день вернулся очень поздно. Он выглядел утомленным и озабоченным.

— У тебя ничего не случилось? — обеспокоенно спросила Лариса, поглядев на него.

— Нет, все в порядке, просто немного устал. — Артем обнял и поцеловал ее, потом спросил: — Ну и как, что сказал твой непризнанный гений?

— Во-первых, он не мой, а Женькин, — засмеялась Лариса. — А во-вторых…

— А во-вторых, — продолжил за нее Артем, — сценарий оказался не в его вкусе, но ему так понравилась ты, что он пребывает в полной растерянности и не знает, как поступить.

— Откуда ты все знаешь?! — воскликнула Лариса, потрясенная его словами. Казалось бы, она столько лет знает Артема, но он до сих пор не переставал ее удивлять своими поступками, решениями, а иногда его внезапная проницательность просто пугала ее.

— Да это элементарно, — ответил он. — Хотя я и не видел этого юношу, но, судя по твоим рассказам, ему может нравиться только то, что делает он сам. В то же время я не представляю себе мужчину, который мог бы остаться к тебе равнодушным…

— Так ты ревнуешь? — засмеялась Лариса.

— Конечно! Я ревную тебя всегда и ко всем! Так что смотри, не давай ему повода в тебя влюбиться!

— Он сказал, что я заинтересовала его как актриса, — сказала Лариса, почувствовав вдруг странное смущение.

— Да врет он все! Он уже влюбился! — Артем обнял ее, поцеловал. — Ладно, шутки в сторону, пойдем-ка спать, а то я и правда устал.

Когда они легли в постель, Артем повернулся к стене и мгновенно заснул. А Лариса долго еще лежала без сна, в каком-то странном оцепенении, тревожные мысли навязчиво лезли ей голову. Ей вдруг начинало казаться, что Артем в последнее время охладел к ней. Казалось, для этого нет совершенно никакого повода. Но в то же время Лариса никак не могла отделаться от мысли, что в их отношениях все-таки что-то изменилось. Возможно, несмотря ни на что, они начали превращаться в привычку, в них постепенно стала стираться острота ощущений, незаметно подменяясь игрой в чувства. Эта игра выглядела вполне естественно, в ней в легкой иронической форме присутствовали разговоры о любви, о ревности, но, как ни обидно Ларисе было это признавать, разговоры с какого-то момента стали вытеснять настоящие чувства. Хотя они и продолжают спать в одной постели, между ними уже нет той близости, той трепетной страсти, которая была раньше. Еще совсем недавно все было по-другому. От каждого прикосновения обоих бросало в жар, и потом, занимаясь любовью, они никак не могли оторваться друг от друга и засыпали, сплетаясь в объятиях… Конечно, физическая близость — это не главное, и все можно объяснить его усталостью, напряженной работой, полным отсутствием свободного времени… И то, что сейчас он спит рядом с ней, отвернувшись к стене, ровным счетом ничего не значит… Но доводы рассудка не успокаивали ее, интуиция настойчиво продолжала подавать сигнал тревоги, который звучал все громче, как ни старалась Лариса заглушить его. В конце концов она осторожно, чтобы не разбудить Артема, встала с постели, вышла на кухню, взяла сигарету. Но легче не стало. Назойливый сверчок продолжал стрекотать, играя свою мелодию на натянутых нервах.

Прошло несколько дней. В последнее время Артем был занят настолько, что появлялся дома только к ночи, а уезжал ранним утром. Выглядел он усталым и озабоченным, спал в своем кабинете и с Ларисой почти не разговаривал. Все это только подтверждало ее опасения, касавшиеся их отношений. Ларисе начинало казаться, что он от нее что-то скрывает. Непонятная тревога все больше одолевала ее, но ока старалась не показывать виду и не задавала лишних вопросов. Что бы там она на самом деле ни думала, ей приходилось держать свои мысли при себе. Уж так сложились их отношения за десять лет. Но сама она тоже становилась все более мрачной и замкнутой, и однажды Артем, вернувшись чуть раньше обычного, посмотрел на нее и спросил:

— Ласенька, ты здорова?

— Да, вполне. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Мне не нравится твой вид. Ты совсем не улыбаешься, у тебя синяки под глазами. Что с тобой?

— Ничего особенного, просто скверное настроение и сплю плохо. Наверное, потому, что не привыкла спать одна.

— Если дело только в этом, то это беда поправимая. Пойми, я прихожу так поздно, что не хочу тебя беспокоить.

— Ты всегда был очень занят, но раньше больше обращал на меня внимания, а теперь ты меня почти не замечаешь! — воскликнула Лариса, не в силах сдерживать накопившуюся обиду.

— Какая ерунда! Как я могу не замечать тебя! — ответил Артем, обнимая ее. — Пойми, в ближайшее время мне предстоит очень важная командировка. Мне необходимо лично встретиться с моим партнером в Хельсинки и решить с ним наши финансовые проблемы. От этой встречи зависит очень многое, — Артем ласково поглядел на нее, улыбнулся, — в частности, и судьба нашего с тобой кинопроекта. Я должен тщательно подготовиться…

— Значит, ты опять скоро уедешь? — с горечью спросила Лариса.

— К сожалению, да, это совершенно необходимо. Кое-что мне удается решить на месте. Но ты ведь понимаешь, я не могу просто так вынуть несколько миллионов и вложить их в фильм. Вот я и веду переговоры, подготавливаю почву…

— А я могу чем-нибудь помочь тебе? — спросила Лариса, живо отреагировав на возникшую теплоту в его голосе.

— Боюсь, что нет, дорогая. — Артем снова улыбнулся. — Все это касается финансовых вопросов, которые я должен решать сам. Пожалуй, все, что ты можешь сделать, это продолжать работу над сценарием. Возможно, через какое-то время мне надо будет показать его…

— Сначала прочел бы сам!

— Непременно прочту, но чуть позже, потерпи немного. Кстати, как твой непризнанный гений? Он изложил тебе наконец свое высочайшее мнение?

— Нет, он еще не звонил, и вообще я не уверена, что когда-нибудь позвонит, — безразличным голосом ответила Лариса.

— Что ж, похоже, я был прав насчет него… Ничего, еще объявится, а если нет — другого найдем. Ладно, Ласенька, — он поцеловал ее в лоб, — мой марафон еще не кончился. Надо хоть чуть-чуть выспаться. Спокойной ночи.

После этого разговора Лариса опять почти перестала видеть Артема. К разговору о режиссере они больше не возвращались, сам Астахов тоже пока не давал о себе знать. Это все больше задевало и раздражало Ларису, но она решила выдержать характер и дождаться, когда он объявится сам. А не объявится — что ж, черт с ним! Чтобы отвлечься от своих мрачных мыслей, Лариса снова сама взялась за сценарий, что-то правила, переделывала, хотя самой ей это не слишком нравилось. Но ничего другого сделать она не могла. Оставалось только ждать. А она уже и так извелась от этого томительного ожидания.

И тут, как нарочно, позвонила Женька и спросила:

— Ну и как мой протеже?

— А разве он сам тебе ничего не говорил? — ответила Лариса вопросом на вопрос.

— Нет, да я с ним и не виделась… А что случилось?

— Не знаю, пропал куда-то, — равнодушно ответила Лариса.

— Что-то не похоже на него. А до чего вы договорились?

— Решили оба взять тайм-аут и подумать. Сценарий ему не понравился, и вообще я не уверена, что из этого что-то получится.

— Ерунда какая-то! — возмутилась Женька. — Он дал тебе свои координаты?

— Дал, ну и что с того?

— Так позвони ему! Или, если хочешь, я с ним поговорю.

— Нет, не надо, лучше я сама. А то действительно какая-то дурацкая неопределенность. Сегодня же ему позвоню.

Закончив разговор с Женькой, Лариса сразу же решительно набрала его номер. Там никто не ответил. Она набрала еще раз, и опять не подошел никто. Да что же это такое, ей надо было немедленно поговорить с Константином, прямо сейчас! Длинные гудки, раздававшиеся в трубке, выводили ее из себя.

Потом, в течение дня, Лариса старалась не думать о нем, но невольно то и дело в ее памяти всплывало его лицо, его взгляд, обращенный к ней, возникали обрывки их разговоров, в которых угадывался особый смысл. Лариса отгоняла эти воспоминания, пытаясь убедить себя, что все это совершенно ей безразлично. Но в глубине души она чувствовала, что обманывает сама себя. Константин Астахов, тощий, белобрысый, надменный, помимо ее воли все больше занимал ее мысли и чувства. И вдруг она поняла, откуда звучал тревожный сигнал, не дававший ей покоя в последнее время. Он исходил из нее самой.

И как раз в тот самый момент, когда она сделала это поразившее ее открытие, позвонил Артем и сказал:

— Помнишь, ты спрашивала, не нужна ли мне твоя помощь?

— Конечно, помню. Так она нужна? — обрадовалась Лариса.

— Да. Вечером у меня состоится важная встреча. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже была…

— Так кто же будет?

— Возможно, люди покажутся тебе не самыми приятными, но от них многое зависит, так что не обращай внимания.

— Я нужна, чтобы покорить их? Что ж, я готова, — засмеялась Лариса. — Правда, я не слишком хорошо выгляжу.

— Это касается нашего кинопроекта, так что ты должна выглядеть не просто хорошо… Тебе хватит на сборы два часа?

— Постараюсь успеть.

— В восемь за тобой заедет мой шофер и отвезет тебя в ресторан. Надеюсь, ты не опоздаешь.

— А Валерка тоже приедет? — спросила Лариса.

— Нет. Он отпросился на выходной. Пусть отдохнет немного.

Лариса подумала, что самому Артему тоже не мешало бы отдохнуть, хотя бы один день, но вслух ничего не сказала.

Когда она вошла в зал ресторана, Артем встретил ее и подвел к столику, за которым сидели трое мужчин и две женщины. Лариса оглядела их мельком, даже не догадываясь тогда, что некоторое время спустя ей придется не только вспомнить этих людей, но и встретиться с ними при совершенно других обстоятельствах…

— Познакомьтесь, это Лариса, моя жена, — сказал Артем с гордостью. — А это — мои деловые партнеры и друзья. Господин Амбросимов — восходящая звезда политического небосклона…

— Не надо, — капризно произнес один из мужчин — немолодой, худощавый, с коротко остриженными темными волосами и крупной золотой цепью на шее, выглядывавшей из-под расстегнутого воротника рубашки. Он сделал легкий жест рукой, словно отмахиваясь от грядущей славы, потом перевел взгляд на Ларису и, выразительно помолчав, продолжал: — В сиянье ночи лункой ее я увидал… Я потрясен.

Голос господина Амбросимова прозвучал властно и повелительно. И сразу все остальные как по команде уставились на Ларису.

Что и говорить, Лариса выглядела безукоризненно, ее красивое лицо с тонкими чертами великолепно оттеняли каштановые волосы, волнистыми прядями падающие на обнаженные плечи. В ушах сверкали чистые бриллианты в изящной оправе. Платье из тонкого бархата, спадающее мягкими складками, выгодно подчеркивало стройность фигуры. Это удивительное чувство меры во всем: в манерах, одежде, украшениях — со стороны производило впечатление какого-то почти недосягаемого совершенства. У каждого из присутствующих мужчин готовы были сорваться с губ восторженные слова, но довольно долгое время никто не проронил ни слова. Все молчали, выжидательно поглядывая то на Ларису, то на Амбросимова. Даже Артем выглядел при этом человеке каким-то напряженным, словно подчиненный при начальнике. Лариса никогда раньше не видела его таким, и это ее задело. Но, что бы там ни было, она старалась держаться естественно и свободно, скрывая внутреннее напряжение от встречи с незнакомыми и действительно малоприятными на вид людьми. Пусть они совершенно не вызывают у нее симпатии, но раз уж она оказалась здесь, надо суметь доиграть свою роль. Если Артем пригласил ее на этот ужин, значит, так нужно, он всегда знает, что делает…

— Теперь я понимаю, Артем, почему вы затеяли этот проект. Такую женщину надо снимать не только в кино… — произнес Амбросимов после затянувшейся паузы и поглядел на Ларису так, словно взглядом снимал с нее одежду.

Она это заметила, и ей стало не по себе. Оглянулась на Артема, но он стоял и вежливо улыбался, словно ничего особенного не произошло. Потом сказал:

— Я рад, что вы поняли меня, Захар Эдуардович.

Амбросимов снисходительно кивнул и замолчал. И тогда заговорили остальные.

— Да, ради такой женщины я тоже не пожалел бы ничего, — сказал здоровенный детина, поедая Ларису маленькими въедливыми глазками. Был он краснолиц, широк в кости. Он приподнялся, взял Ларису за руку, поднес ее к губам своей здоровенной лапищей в массивных перстнях. Потом произнес: — Сергей, — и кивнул на одну из женщин.

— Галя, — жеманно произнесла та, чуть приподняв глаза на Ларису.

— Знаешь, Тема, жаль, что Лариса твоя жена, — усмехнулся третий, самый молодой из всех, пожалуй, даже слишком молодой и смазливый парень, окинув Ларису оценивающим взглядом. Потом тоже встал и протянул Ларисе руку. — Виктор, всегда к вашим услугам.

Рука его была скользкая и влажная, как дохлая рыба. Лариса почувствовала вдруг непреодолимое отвращение, даже страх от прикосновений этих людей, от их откровенного разглядывания, от сомнительных комплиментов. И еще — досаду и злость на Артема, который привел ее сюда. Ведь она встречалась с ними ради него, ради своего мужа, за которого вышла замуж по большой любви, который и жил и работал ради нее, и делал для нее все, ради их общего дела, наконец, ради себя самой, своего будущего. Но неужели за все это надо платить такой ценой, терпеть похотливые взгляды, слушать глупые разговоры? Ведь этих людей не интересует ничто, кроме денег и секса. Она отчетливо видела это и удивлялась, что Артем, такой умный, тонкий, проницательный, ничего этого не замечает. Или нарочно делает вид? Но он, словно почувствовав ее волнение, сразу повернулся к ней, обнял при всех. Лариса немного успокоилась, по его движению поняла, что сейчас не время устраивать истерики и скандалы. Надо было с достоинством доиграть свою роль, и она с трудом заставила себя улыбнуться.

Ее улыбка вызывала ответные улыбки у окружающих, в большей или меньшей степени искренние. Мужчины продолжали смотреть на Ларису с явным восхищением и скрытым вожделением, а женщины — со сдержанным любопытством и затаенной завистью.

Потом все долго сидели за столиком, пили, и ели, и снова пили. Артем непринужденно разговаривал со своими партнерами, Лариса терпеливо поддерживала беседу с дамами о нынешней моде, европейских курортах. Одна из них, как выяснилось в процессе разговора — жена Виктора, слегка подвыпив, оживленно стала рассказывать о своей недавней поездке в Тунис. Главной темой этого рассказа, изрядно приправленного сексуальными подробностями, были тунисские мужчины, которые охотно берут в жены русских женщин. Постепенно разговор все больше уходил за грани приличия, вызывая у дам нездоровый смех. Ларисе все труднее становилось продолжать этот разговор, и она прикладывала все свои силы, чтобы играть роль светской дамы в компании откровенно неприятных людей. Но именно сейчас, рядом с вульгарными глупыми дамочками и их похотливыми мужьями, она вдруг особенно остро ощутила свое одиночество. Конечно, Артем был рядом с ней, но ведь он целые дни и вечера проводил с этими людьми или другими такими же… Ему, наверное, они не казались такими противными, как ей. Прожив с ним десять лет, она никогда не задумывалась о том, как и какой ценой он добился успеха, с какими людьми ему приходится иметь дело. Она знала только одну сторону его жизни, ту, что связана с ней самой, с их домом, их общими старыми друзьями… Теперь она вдруг увидела все как бы с другой стороны, и это все больше ужасало ее.

В этот момент, словно в ответ на ее мысли, Артем повернулся к ней и сказал:

— Хочешь, пойдем потанцуем.

— С удовольствием, — ответила она, вставая из-за стола.

Некоторое время они молча неторопливо кружились по залу, потом Лариса прижалась к Артему и прошептала:

— Давай уедем отсюда…

— Ты устала? — удивился Артем.

— Нет, просто хочу побыть с тобой… Мы и так совсем не бываем вместе…

— Сейчас это неудобно, — ответил Артем. — Но если ты плохо себя чувствуешь, я скажу, чтобы тебя отвезли.

— Нет-нет, не беспокойся. Мы уедем вместе, а то и правда это будет выглядеть не совсем прилично… — пробормотала Лариса.

Когда они вернулись за столик, краснолицый Сергей поднял свой бокал и, поглядев на своего пожилого элегантного соседа слева, сказал:

— Я хочу произнести тост.

— Давай, Сережа, — одобрил его Амбросимов.

Лариса давно поняла, что именно этот человек за столом является главным. Он почти все время молчал, только изредка отпускал короткие негромкие реплики, но в этот момент все затихали и внимательно слушали его. Если же кто-то из присутствующих собирался что-то сказать или сделать, то все как бы обращались к нему за разрешением, негромким вопросом или молчаливым взглядом. Ларисе стало ясно, что главный он не только здесь, что именно от него зависит не только как говорить и как вести себя остальным. Вероятно, в его руках находятся и судьбы многих людей, он может по своему желанию обогатить их или разорить, вознести или уничтожить… Лариса подумала, что, наверное, это не касается только Артема. Он держался с боссом почтительно, но отнюдь не подобострастно. Но что за странные между ними отношения?

— Артем пришел в наш бизнес на три года позже меня и был намного моложе, — произнес Виктор. — Вначале он у меня учился, но буквально за год сумел меня обойти! Я говорю это не из зависти, поверьте! Но самое великое твое везение, Тема, — это твой брак! Я хочу выпить за самое большое твое приобретение — за Ларису!

— Спасибо, — сказал Артем. — С такой женой грех не быть везучим.

— И тут сумел меня обойти! — Сергей чокнулся с Артемом, с Ларисой, и его жена тоже подняла свой бокал и хихикнула.

— За твой талисман на удачу! — негромко произнес босс, чуть приподняв свой бокал и поглядев на Артема.

Артем вежливо склонил голову.

— Спасибо, Захар.

Все дружно выпили под радостный звон хрусталя…

После этого Ларисе казалось, что вечер тянулся бесконечно долго. Мужчины все больше пьянели, грубо шутили, рассказывали неприличные анекдоты. Женщины в ответ откровенно хохотали.

Потом, неожиданно для всех окружающих, господин Амбросимов поднялся, подошел к Ларисе и произнес, галантно подавая руку:

— Разрешите пригласить вас на танец.

Лариса, понимая, что отказаться невозможно, встала и последовала за ним. Надо отдать ему должное, он оказался прекрасным партнером. Лариса вообще любила танцевать и, наверное, получала бы сейчас большое удовольствие, если бы Захар Эдуардович не внушал ей смешанные чувства неприязни и страха.

— Вы смотрите на меня так, будто я граф Дракула. Не надо меня бояться, — сказал он вдруг, улыбнувшись тонкими губами. — Для вас я не опасен.

— А вообще вы опасны? — осмелев, спросила Лариса.

Он рассмеялся и негромко пропел:

— В сиянье ночи лунной…

— Вас надо бояться? — с улыбкой спросила Лариса, преодолев внутреннюю скованность.

— Нет, в арии Надира звучит по-другому. Вы помните? «Ее я увидал…» Я нашел настоящую жемчужину, и в неплохой оправе.

— Так вы ювелир, Захар Эдуардович? — рассмеялась Лариса.

— Ценю ваш юмор, — ответил он. — Кстати, ваш муж часто бывает в разъездах. Если вам станет грустно, с удовольствием как-нибудь приглашу вас на ужин.

— Спасибо. Но вы, вероятно, тоже очень заняты, — почтительно ответила Лариса.

— Для вас я всегда найду время. Не сочтите за дерзость, вы действительно прекрасны, и мне приятно находиться рядом с вами. Кроме того, вы всегда можете на меня положиться. Желал бы я быть вашим другом и утешителем всегда… — снова пропел он.

— У вас хороший голос, — сказала Лариса.

— Знаете, я большой поклонник оперы, когда-то немного пел, но это было давно… — Он остановился, взял ее под руку и повел к столу. — Благодарю за танец.

Лариса сделала легкий реверанс и села рядом с Артемом.

Наконец все стали собираться, награждая на прощание друг друга объятиями и поцелуями. Лариса с трудом выдержала все это и с облегчением вздохнула, оказавшись в машине. Артем сел рядом с ней и сказал:

— Ты была просто неотразима.

— Но я бы не сказала этого о твоих компаньонах, — ответила Лариса.

Артем неожиданно рассмеялся.

— Разве имеет значение, как они выглядят? Главное — у них есть деньги, которые они готовы вложить в наш проект. Твое появление стало последней каплей, заставившей их принять окончательное решение.

— Но как ты можешь общаться с такими людьми? — удивленно спросила Лариса. — Я просто не понимаю тебя.

— А как ты можешь задавать мне такие вопросы? — спросил Артем изменившимся голосом. — Знаешь, раньше с тобой было намного легче, а в последнее время я тоже плохо стал тебя понимать…

Дальше всю дорогу они ехали молча. Лариса думала о том, что ей и раньше приходилось иногда присутствовать на подобных встречах. Среди всего этого торжественного, немного помпезного сборища, среди роскошных нарядов, золота и бриллиантов, она всегда ощущала невыносимую тоску и одиночество, ей никогда не нравилось играть роль счастливой жены преуспевающего бизнесмена. Все эти люди, с которыми она встречалась изредка на различных приемах и званых вечерах, были приятелями, деловыми партнерами мужа, но оставались чужими для нее. Общение с ними никогда не выходило за рамки пустой светской болтовни, а эта болтовня с течением времени все больше опустошала душу. Конечно, она делала это ради Артема, но всегда ее единственным желанием было — как можно скорее вырваться, просто побыть с Артемом наедине, спрятать голову у него на груди, слушать нежные ласковые слова, которые он будет шептать, перебирая рукой ее волосы, рассказывать ему в тишине о том, что было с ней без него, чувствовать тепло его рук, его горячее дыхание, от которого замирает сердце… Правда, раньше и он чувствовал то же самое, он понимал ее, с сочувствием относился к ее терпению и подсмеивался над своими партнерами… Но сейчас, сейчас все изменилось…

Когда они вошли в квартиру, Лариса посмотрела на Артема и сказала:

— Может быть, поговорим?

Ей необходимо было сейчас же, немедленно высказать все, что накопилось в ее душе — за сегодняшний вечер, за все предыдущие дни, за прошедшие годы.

— Это срочно? — забеспокоился он.

— Да, это срочно! Потому что я больше так не могу!

— Что не можешь? — удивленно спросил он.

— Не могу больше притворяться! Делать вид, что все у нас прекрасно! Улыбаться, когда хочется кричать и плакать! Пойми, не могу больше!

— Да что такое случилось? — Артем внимательно посмотрел ей в глаза, усадил на кровать, сам сел на стул напротив нее.

— Неужели ты сам ничего не понимаешь? Случилось то, что мы перестали понимать друг друга, что мы с тобой давно стали чужими, только перед другими вид делаем, что все прекрасно! Мы оба притворяемся, но я устала, я больше не могу!

— Ах, вот оно что… — задумчиво произнес Артем и замолчал.

Лариса смотрела на него в ожидании продолжения разговора, но он не говорил больше ничего. Встал, стал медленно ходить по комнате, взял сигарету, закурил. Она подумала, что расстроила его своим неожиданным высказыванием, потому что он всегда в таких случаях замолкал и уходил в себя. Она уже пожалела о том, что сказала, получилось как-то глупо, как обвинение, а в чем, собственно, ей было его обвинять? Она встала, протянула к нему руки, пытаясь обнять, и сразу поняла, что этого не надо было делать. Он тактично и осторожно отстранил ее, снова сел, взял новую сигарету, стал нервно теребить ее в руках.

— Мое отношение к тебе ни в чем не изменилось, — сказал он серьезным голосом.

Лариса хотела промолчать, но опять не смогла удержаться.

— Ни в чем, кроме того, что я стала для тебя красивой игрушкой. Ты даже не подумал, каково мне играть роль перед этими чудовищами! Терпеть их пошлые комплименты и грязные намеки!

— Да что с тобой, Ласенька? — удивленно спросил Артем. — Что это нашло на тебя? Я ведь объяснил, что эта встреча нужна для тебя же.

Лариса сама понимала, что ведет себя глупо, но ее так занесло, что остановиться она уже не могла. И она произнесла с жестокой иронией в голосе:

— Конечно! Теперь я все поняла. Ты просто решил откупиться от меня!

Он сморщился, как от удара, лицо его стало бледным, осунувшимся и каким-то потухшим. Он долго молчал. Потом тихо сказал:

— Ты сейчас не в себе, а разговор серьезный. Продолжим в другой раз, ладно? Я, честно сказать, смертельно устал, а завтра вставать рано. В десять у меня совещание, надо успеть подготовиться. Спокойной ночи, дорогая.

Он зевнул и удалился в свою спальню. А Лариса села на кровать и беззвучно заплакала.

На другой день неожиданно позвонил Константин Астахов.

— Лариса, ради Бога извините, что я неожиданно пропал, — сказал он.

— Я вовсе и не думала, что вы пропали, — ответила Лариса, с трудом сдерживая радость.

— Дело в том, что мне внезапно пришлось уехать. Я только сейчас прилетел и сразу звоню вам. Мы могли бы сегодня встретиться?

Лариса подумала, что не стоит, наверное, сразу соглашаться на эту встречу, надо хоть немного выдержать характер, но голос не послушался ее и произнес:

— Что ж, приезжайте…

Константин появился в квартире Ларисы ровно через час. На нем были новые джинсы, спортивная куртка. В руках он держал букет цветов.

— Ну вот я и приехал, — сказал он, протягивая ей букет.

— Спасибо, я очень люблю цветы, — ответила Лариса, даже не пытаясь сдерживать радость от встречи с ним. Сейчас он казался ей совсем другим человеком — доброжелательным, приятным, веселым, который выгодно отличается от вчерашней деловой компании Артема, и этот человек ей очень нравился.

Они выпили кофе, поговорили о каких-то ничего не значащих вещах, в разговоре как-то незаметно перешли на «ты».

— Так ты согласна работать со мной? — спросил Константин.

— Но ведь тебе не нравится сценарий! — удивилась Лариса.

— Это не совсем так. Я вижу, что именно надо в нем переделать, чтобы он по-настоящему ожил. Но я не хочу ничего тебе навязывать. Ты все поймешь сама. Но для этого ты должна вырваться из дома и увидеть настоящую жизнь.

— Настоящую жизнь? Что-то я не понимаю, о чем ты говоришь?

— Да, я хочу показать тебе, чем живет современная Москва. Уверен, ты этого не знаешь. Я поведу тебя не на вернисажи и не в концертные залы, а в мастерские художников, на домашние музыкальные тусовки, в маленькие, никому еще не известные театральные студии… Я познакомлю тебя с замечательными ребятами, которые живут только творчеством и ничего другого не хотят знать. Они покажутся тебе странными, но то, что они делают, наверняка потрясет твое воображение. Ты согласна?

— Да, если это необходимо для работы.

— Это совершенно необходимо, если ты действительно хочешь делать настоящее современное кино, — уверенно заявил Константин. — Хочешь, начнем прямо сейчас?

— Что ж, я не против, — ответила Лариса, готовая броситься навстречу новым неожиданным впечатлениям.

В этот вечер Лариса вернулась за полночь. В кабинете Артема горел свет. Он лежал на диване и молча курил.

— Ты еще не спишь? — спросил Лариса, почувствовав тревогу.

— Я жду тебя, — ответил он, встал с дивана и направился к ней.

— Но… я не смогла тебя предупредить, да и сама не думала, что приду так поздно.

Лариса подошла к нему, и в неярком свете прихожей Артем увидел странное выражение, застывшее на ее лице.

— Ты интересно провела вечер? — спросил Артем, продолжая глядеть на нее.

От его взгляда Лариса почувствовала вдруг странное оцепенение, которое сковало ее. И она начала сбивчиво говорить:

— Ты знаешь, так получилось… Сегодня вдруг позвонил Константин Астахов… Он, оказывается, уезжал, а тут вот вернулся и сразу позвонил…

— И где же ты с ним была? — Артем погасил сигарету и закурил новую.

— Он повел меня в мастерскую одного художника, авангардиста, своего друга… Там телефона не было…

— Ну и как художник? — Артем снова пытливо посмотрел на нее.

— Да что ты так меня рассматриваешь? — Лариса наконец вышла из оцепенения, взяла себя в руки и говорила уже почти спокойно. — Художник очень интересный, у него скоро будет выставка. Если бы у тебя было хоть немного свободного времени, мы могли бы сходить на нее вместе.

— Ну уж нет, увольте, — сказал Артем.

— А почему? Ведь я хожу с тобой на встречи с твоими деловыми партнерами, хотя мне они совершенно не нравятся! Но я делаю это ради тебя! А почему бы тебе не сходить куда-то просто ради меня?

— Да… Интересно… — протянул Артем. — Кто-то чего-то не понял. Ладно, я рад, что объявился твой гений и поднял тебе настроение. Только следующий раз, пожалуйста, предупреждай меня, что тебя не будет ночью.

— Думаю, следующего раза не будет, — обиженно сказала Лариса.

— Ну почему же. Тебе, наверное, надо посещать всякие тусовки. Этот твой гений правильно делает, что таскает тебя по ним, а то ты дома засиделась. Я не против, только не пытайся затащить туда меня.

— Хорошо. Не буду. — Лариса вымученно улыбнулась.

— Кстати, он фильм снимать собирается?

— Конечно, если будет возможность.

— Тогда мне придется посмотреть на него, хотя, честно говоря, не очень хочется… — Артем потянулся, зевнул. — Ладно, дорогая, спокойной ночи. Советую и тебе ложиться, завтра ведь опять куда-нибудь пойдешь?

— Не знаю, может быть, если ты, конечно, не против…

— Решай сама. Я не собираюсь тебе запрещать или разрешать что-то.

— Спокойной ночи, — сказала Лариса. — И, пожалуйста, не беспокойся, если я вдруг задержусь. Со мной ничего не случится, а узнавать современную жизнь мне совершенно необходимо для работы над фильмом.

— Ну-ну… — Артем повернулся и направился в свой кабинет. Через минуту там погас свет, и в квартире наступила тишина.

На следующий день Лариса нашла на столе записку:

«Сегодня я, возможно, останусь в офисе. Можешь позвонить в любое время. Скажи своему режиссеру, что я хочу с ним встретиться в пятницу в восемь часов вечера. Другой возможности у меня не будет. Целую. Пока».

Константин позвонил в середине дня.

— Привет, Лара, — весело сказал он. — Сегодня мы идем слушать одного замечательного барда.

— А куда?

— К нему домой.

— Хорошо, Костя, с удовольствием. Но только я должна вернуться домой не поздно.

— Что, были проблемы? — участливо поинтересовался Константин.

— Никаких проблем. Просто мой муж беспокоился.

— Извини, глупый вопрос. Так где мы встретимся?

— Можешь заехать ко мне, отсюда поедем на машине.

— Идет. Буду у тебя в четыре.

Они ехали в машине по какому-то совершенно незнакомому Ларисе новому микрорайону.

— Знаешь, если это надолго, я не стану тебя дожидаться, — сказала Лариса.

— Да это совершенно не обязательно, — ответил Константин. — Я вообще могу там остаться.

Ларису это почему-то задело, ей было бы приятнее, если бы Костя сказал — нет, что ты, я обязательно уйду вместе с тобой! Мы приедем вместе и вместе уедем. Но не сказал этого.

— Что ж, как хочешь, — произнесла она немного изменившимся голосом.

Константин вдруг испуганно поглядел на нее.

— Ты обиделась?

— Да что ты! И с чего?

— Так, показалось… Знаешь, я ведь что имел в виду. Ты можешь уехать и не думать о том, как я доберусь. Это мои друзья, у которых я всегда могу переночевать. Я раньше когда-то жил у них, почти целый год, когда развелся…

— Так ты был женат? — удивилась Лариса.

— Был. Целых шесть месяцев. И на всю оставшуюся жизнь зарекся когда-нибудь еще сделать такую глупость!

— Да что же за жена у тебя была?

— Не стоит об этом. Кстати, мы уже почти приехали. Сейчас надо свернуть налево, потом направо во двор.

Лариса въехала в этот двор, изрытый выбоинами и ямами, и запарковалась на тротуаре, с трудом найдя свободное место. Потом они вошли в полутемный подъезд, где только одна лампочка горела тускло, поднялись на лифте на восьмой этаж. Константин позвонил в обшарпанную дверь, обитую старым дерматином. Никто не открыл. Он позвонил еще раз. Опять никто не открыл. И тогда он достал из кармана ключи и отпер дверь сам.

— Как это понимать? — удивленно спросила Лариса.

— Сам не знаю, — ответил он. — Наверное, ребята ушли куда-то и задержались. Да ты заходи, не стесняйся.

— И долго нам их ждать?

— Думаю, скоро появятся. Хочешь что-нибудь выпить? — Константин вошел в кухню, стал шарить по полкам, извлек оттуда начатую бутылку финской клюквенной водки.

— Я же за рулем! — сказала Лариса.

— Извини, не подумал.

— А кто вообще здесь живет? — спросила Лариса, осматривая странную квартиру, в которой, казалось, вообще давно не живет никто, а только изредка появляется. Мебели в ней почти не было, только какая-то старая разбитая кушетка, покрытая серым пледом. Письменный стол под слоем пыли. Книжные полки, набитые битком, и рядом тоже книги, просто сваленные стопкой друг на друга. Окна без занавесок, лампа без абажура под потолком, гитара в углу комнаты на полу…

— А ты догадайся. — Константин вдруг рассмеялся и очень странно поглядел на нее.

Лариса посмотрела на него, испугавшись собственной догадки.

— Так это твоя квартира? Да?

— Точно.

— А почему ты прямо не сказал?

— Потому что ты тогда бы сюда не поехала. Знаешь, я и правда сначала хотел поехать с тобой к ребятам, они тут живут недалеко. Но по дороге я передумал…

— Интересно, почему?

Константин приблизился к ней, взял за руки, заглянул в лицо.

— Мне очень хотелось привезти тебя к себе, понимаешь? Наверное, я поступил глупо. — Он осторожно, медленно притянул ее к себе, легко скользнул губами по ее лицу.

Лариса секунду стояла неподвижно, но вдруг резко вырвалась, закричала:

— Ты что, с ума сошел?

— Извини, я так… — Константин закурил, плюхнулся на кушетку. — Сам не знаю, что на меня нашло.

— Да уж, ты постарайся, чтобы больше не находило! — Лариса старалась придать голосу возмущение, ей и на самом деле стало не по себе.

— Постараюсь. — Он усмехнулся, совершенно овладев собой. Опрокинул рюмку клюквенной водки. — Знаешь, я ведь как чувствовал, что не надо с тобой знакомиться…

— Это почему же? — спросила Лариса.

— Да потому, что я с самого начала знал, чем это кончится…

— А почему это обязательно должно чем-то кончиться? Мы просто будем работать вместе, вот и все.

— Господи, да ты и правда ничего не понимаешь или прикидываешься? — Константин резко встал, налил еще рюмку. — Я ведь тебя возненавидел еще до того, как мы встретились! Представь, звонит вдруг Женя, которую я сто лет не видел, рассказывает мне о какой-то своей подружке, роскошной дамочке, жене богатого бизнесмена, которой, хотя у нее есть абсолютно все, почему-то взбрендило в голову еще и сценарии сочинять. И ей, видите ли, нужна именно моя помощь! — Он снова выпил.

— Разве за это можно возненавидеть? — удивленно спросила Лариса.

— Еще как! — с улыбкой сказал Константин. — Я ведь к творчеству отношусь трепетно. То есть я подумал — просто она с жиру бесится. А когда тебя увидел, ты мне сразу настолько понравилась, что я испугался, решил, что лучше держаться от тебя подальше. И возненавидел еще больше. Ведь отношения с такой женщиной совершенно бесперспективны. Но ты потрясла меня еще и как актриса. Настолько естественная, при такой-то жизни!

— А ты вообще ненавидишь такую жизнь? — спросила Лариса серьезно, поглядев на него.

— А как еще я могу к ней относиться? Сытость — это антитеза творчества, она его разрушает, губит. И я еще должен в этом участвовать!

— Так вот оно что! — воскликнула Лариса. — Ты объясняешься мне в своей ненависти, хочешь отомстить мне за мою сытую жизнь! И за то, что я еще смею писать сценарии! Для этого ты привел меня сюда?

— Ни черта ты не поняла! В том-то и дело, что сценарий твой тоже поразил меня своей естественностью и искренностью. Я удивился, что ты не боишься обнажать на бумаге свои самые тонкие и тайные чувства. Сначала я попытался навязать тебе этакую иронию, хотел превратить твое откровение в некий фарс с элементами чернухи. Но потом понял, что мной движет тайная ревность к твоему герою, и тогда я взял себя в руки, решил прекратить всякие дурацкие выпады против тебя и заняться серьезным искусством.

— Ах, значит, ты хочешь заняться со мной серьезным искусством, — сказала Лариса. — Но свои выпады ты прекратить не можешь. Знаешь, мне это почему-то не нравится.

— Ты опять ни черта не поняла! — рассердился Константин.

— Так чего же ты хочешь? Объясни.

— Тебя я хочу! Как последний безумец. И ненавижу, ненавижу себя за это!.. — Он подошел к ней, вдруг опустился на колени и замолчал, прижавшись головой к ее животу…

— Не надо! — Лариса с трудом отстранила его от себя. — Ты все испортишь!

— Я уже испортил… Жизнь испортил себе… — пробормотал Константин, продолжая стоять перед ней на коленях.

— Не говори так, это глупо, неправильно. — Лариса взяла его за руку, стала говорить торопливо, словно боясь, что ее прервут: — Все хорошо, мы будем вместе работать. В эту пятницу, в восемь часов мой муж хочет встретиться с тобой…

— Ясно, — вздохнул Константин. — Я превысил свои полномочия наемного работника, и меня поставили на место.

— Прекрати! — резко оборвала его Лариса. — Не надо передо мной паясничать.

— Я не паясничаю. Все прекрасно. Я тоже хочу с ним встретиться и решить финансовые проблемы.

— Что ж, это твое право, — сказала Лариса. — А теперь я поеду.

— Не смею задерживать. — Константин отвернулся к окну.

— Не забудь, в пятницу к восьми.

— Не забуду, — процедил он сквозь зубы.

Лариса выбежала из квартиры, захлопнула за собой дверь. На лестничной клетке с трудом перевела дух. Ее била дрожь.

Домой она приехала, когда только начало смеркаться. Она никак не могла успокоиться после встречи с Константином Астаховым. Попыталась чем-то себя занять, но все валилось из рук. В конце концов позвонила в офис Артему. У него был включен автоответчик. Нарочито бодрым голосом она сообщила, что уже дома и больше сегодня никуда не поедет. Артем перезвонил ей через полчаса.

— Ну и как прошел сегодняшний день? — спросил он спокойно.

— Знаешь, Астахов предложил мне послушать одну интересную музыкальную группу, но концерт перенесли на более позднее время. Я не стала дожидаться и сразу вернулась домой.

— Это хорошо… Знаешь, у меня образовалось небольшое окно. Хочешь, поужинаем вместе?

— С удовольствием.

— Прислать за тобой машину?

— Нет, не надо. У меня нет настроения выпивать, приеду сама.

— Как хочешь. Но ужин в японском ресторане трудно представить без сакэ.

— Мне правда не хочется. Просто побудем вместе, и все. Надеюсь, мы будем вдвоем?

— Вчетвером, — засмеялся Андрей.

— И с кем же?

— Это сюрприз. Надеюсь, ты не разочаруешься. Так что не опаздывай.

— Хорошо, через полчаса выезжаю. Вот только переоденусь…

— Надевать кимоно не обязательно. Можешь быть в обычном платье или даже в брюках…

После разговора с Артемом у Ларисы сразу поднялось настроение. Она даже не пыталась гадать, с кем ей предстоит встретиться в ресторане. Пусть сюрприз остается сюрпризом. Пусть будет приятный вечер, полный всяких неожиданностей. Она быстро привела себя в порядок и ровно через полчаса вышла из дома. На улицах машин было немного, она довольно быстро доехала до Пушкинской улицы, без труда нашла место для парковки. Сидя в машине, выкурила сигарету, посмотрела на себя в зеркальце и осталась довольна своим видом. На душе стало спокойно и весело. Неприятный инцидент с Константином Астаховым отодвинулся на задний план и почти перестал беспокоить ее. И стоило ли, в конце концов, так сильно переживать из-за того, что произошло какое-то мимолетное увлечение, которое ни во что не вылилось?

Артем встретил Ларису в раздевалке, весело ей подмигнул, взял под руку и повел в зал. Через минуту за уютным столиком в углу она увидела Валеру Ермолаева и Вику.

— Вот это да! — воскликнула Лариса и бросилась обнимать подругу. Потом посмотрела на Артема. — Честное слово, никогда бы не догадалась.

— Я же сказал, ты не разочаруешься, — улыбнулся Артем.

— Вика так вошла в образ сюрприза, что иначе уже не может. — Валерий с нежностью посмотрел на нее.

— Ребята, какие же вы молодцы! Если б я знала… Жаль, что я на машине!

— Ну ты ведь сама так решила, — сказал Артем.

— Ладно, можете все выпивать, а я вас всех потом отвезу. Покататься ночью на машине — тоже кайф.

Официантка в кимоно поставила на стол рыбное ассорти, салат, жареные овощи с золотистой хрустящей корочкой, сакэ в тонких керамических кувшинчиках.

Валерий деловито и элегантно стал ухаживать за Викой, подкладывая ей на тарелку разные виды экзотической рыбы.

— Я не умею есть палочками, — вздохнула Вика. — Можно мне нормальную вилку?

Получив обычный прибор, она с увлечением стала пробовать диковинную пищу. Глаза у нее загорелись.

— Нет, это что-то фантастическое! Я даже не представляла, что сырая рыба может быть такой вкусной!

— Вот видишь, мы сделали сюрприз и для тебя, — сказал Артем. — Не все же тебе самой быть сюрпризом.

Выглядел он веселым, довольным и уже не таким измученным, как несколько дней назад. Это обрадовало Ларису, ей показалось, что теперь все у них может наладиться и будет как раньше. Почувствовав прилив нежности, она осторожно тронула Артема за руку, он ответил ей легким пожатием, улыбнувшись, разлил сакэ в маленькие керамические рюмки. Приподнялся за столом и произнес:

— За прекрасных дам, которые делают прекрасной нашу жизнь!

— За прекрасных дам! — повторил Валера, встав рядом с ним.

Они торжественно выпили, потом сели, Артем обнял и поцеловал Ларису, а Валера с необычайной нежностью склонил голову к Вике.

— Как чувствует себя моя прекрасная дама? — тихо спросил он.

— Твоя прекрасная дама никогда еще не чувствовала себя так прекрасно, — ответила она с улыбкой.

Время летело незаметно, все чувствовали себя беззаботно и весело. Валерий и Артем весь вечер шутили, официантка приносила все новые удивительные блюда, Вика с восторгом их пробовала, Лариса с удовольствием наблюдала за подругой, изредка давая ей советы, с чего начинать и что с чем есть. Она настолько развеселилась, что все недавние проблемы просто перестали для нее существовать. Вдруг Артем посмотрел на часы и сказал:

— Ребята, это чертовски обидно, но мне надо вернуться на работу.

— Это обязательно? — огорченно спросила Вика. — Неужели ты прямо сейчас уйдешь?

— Понимаешь, я должен сегодня закончить все расчеты.

— Возьми их с собой, — предложила Лариса, — ведь можно закончить и дома. Такой чудесный вечер, мы так давно не собирались вместе.

— Вечер и правда чудесный, но я ничего не могу сделать. Я и так нарушил свой график. Теперь придется сидеть до утра.

— Я поеду с тобой, — сказал верный друг Валера Ермолаев.

— Лучше посиди еще с девчонками, им ведь никуда спешить не надо.

— Нет, раз так, тогда поехали все. Без тебя все равно будет уже не то. — Вика встала. — Вы не волнуйтесь, если надо работать, так работайте. Лялька меня до метро подбросит.

— Да я тебя домой отвезу, — сказала Лариса. — А если хочешь, поедем ко мне ночевать.

— Конечно, — сказал Артем. — У нас полно места, и Ларисе будет веселее, и нам спокойнее, что вы вместе. Как доберетесь, позвоните по мобильному.

Вика вопросительно поглядела на Валерия, он молча кивнул.

Через несколько минут все вышли на улицу и, расцеловавшись на прощание, сели в машины.

— Как хорошо, что мы встретились сегодня, — сказала Лариса, входя в квартиру.

— Да, вечер получился такой замечательный. — Вика обняла подругу. — Не знаю, что бы я вообще делала, если бы мы с тобой случайно не встретились!

— Интересно, — Лариса удивленно посмотрела на нее, — ты даже не попыталась бы меня найти? Скажи честно, неужели ты, приехав в Москву, не позвонила бы девчонкам, не разыскала бы меня? Не могу поверить…

— Знаешь, конечно, я бы это сделала, но, наверное, немного позже… Мне так не хотелось появляться перед вами со всей своей чернухой. Надо было сначала хоть чего-то добиться, что-то сделать самой. А то с чем бы появилась? С протянутой рукой, с мольбой о помощи?

— Да если и так — что с того? Мы же всегда принимали друг друга такими, какие есть.

— Но слишком много времени прошло, — с грустью сказала Вика. — Я боялась, боялась этой встречи. Это просто судьба, что тогда мы встретились случайно. Мне просто некуда было деться. Не могла же я сделать вид, что я — это не я или что мы с тобой незнакомы.

— Да уж, это было бы слишком, — сказала Лариса. — Такое я бы тебе не простила.

— Ну вот, видишь, все не так просто.

— И в то же время — просто и ясно. Время ничего не значит. Нас слишком многое связывает в прошлом, чтобы от этого отмахнуться.

— А прошлое вдруг перестает быть прошлым и становится настоящим. Знаешь, вот и с Валеркой… — Вика вдруг немного замялась, с трудом подбирая слова. — Я сама не знаю, что с нами происходит. Мы… мы все время встречаемся, он просит меня переехать жить к нему, а потом, если я сама захочу, выйти за него замуж.

— Ну а ты? — спросила Лариса тихо.

— Я? Я не могу ничего решить, во всяком случае, сразу… Иногда мне кажется, что мы только с ним познакомились, а иногда — что мы вместе целую вечность. Понимаешь, я его воспринимаю и как того, из прошлого, и как совершенно другого человека, оба они мне симпатичны, но я не могу влюбиться в него без памяти, как ты в Артема. Мне бы очень хотелось…

— Да, это непросто, — задумчиво протянула Лариса. — Но, может быть, еще получится? Если человек тебе нравится, приятен, то ты сможешь его полюбить. Он ведь не заставляет тебя сразу что-то решать. Тем более он только недавно развелся, ему важнее всего сейчас твое присутствие, твое тепло, просто что ты рядом…

— Он так мне и говорит. — Вика вздохнула. — И он очень любит меня. Но, понимаешь, мне в душе совестно, что я к нему отношусь не совсем так, как он ко мне… Боюсь, все равно у нас не получится так, как у вас. Вот вы с Артемом — совершенно фантастическая пара! Над вами ничто не властно…

— Ну уж это ты преувеличиваешь, — с легкой улыбкой сказала Лариса.

— Преувеличиваю? Да ни чуточки! Ты бы видела со стороны, какие вы оба, когда вы вместе! Я, например, даже не представляю, чтобы кто-то из вас поглядел на другую или на другого.

И тут Ларисе вдруг стало не по себе. По ее лицу пробежала странная тень, заволакивая взгляд печалью. Ей ужасно захотелось признаться Вике в своих недавних сомнениях и греховных помыслах, но она тотчас решила ничего не говорить. Ведь ничего, в сущности, не произошло, и говорить не о чем. Если только просто поделиться с подругой своими сомнениями, своей собственной слабостью? Но для чего это нужно? Вызвать сочувствие, испортить ей настроение, усилить ее собственную неуверенность и колебания?

Вика неожиданно взяла ее за руку, заглянула в глаза и спросила:

— Лялька, да что с тобой? У тебя что-то случилось?

— Да совершенно ничего, — бодро ответила Лариса. — Просто задумалась. Ты меня каждый раз подталкиваешь к воспоминаниям… Вот я и подумала — все в нашей жизни зависит от какой-то случайности. Если обстоятельства в прошлом не сложились бы особым образом, все было бы по-другому…

— Это не случайность, это — судьба, — убежденно произнесла Вика. — Правда, я только теперь сама это поняла…

— Значит, все-таки Валерка — твоя судьба, ты ведь это имела в виду?

— Наверное, так… Только мне надо привыкнуть.

— Привыкнешь, он ведь тебя не торопит. Слушай, ты мне расскажи, что там у тебя с фильмом?

— Да вроде все нормально. Через месяц начнутся съемки, если ничего не случится. Я, правда, до сих пор не могу смириться с тем, что буду сниматься в твоей роли.

— Вика, даже не думай об этом!

— Но ты ведь тоже хотела работать! Я все понимаю, любовь важнее и выше всего, но Артему, наверное, тоже приятно было бы увидеть тебя на экране…

Лариса загадочно улыбнулась, достала из бара бутылку «Амаретто», налила в две рюмки, одну протянула Вике.

— Знаешь, я открою тебе один секрет, только ты, если что, ничего не знаешь. Дело в том, что я, возможно, тоже скоро буду сниматься. Артем сейчас ищет деньги, чтобы финансировать этот проект. Он сам предложил мне стать моим спонсором, после того как я ради него отказалась от съемок…

— Вот это да! — ахнула Вика. — Какой же он потрясающий человек!

— Он и правда потрясающий человек, — сказала Лариса. — Я сама не могла представить, что он предложит мне такое. А еще… еще он сказал, чтобы я написала сама сценарий и сама придумала роль для себя.

— А ты?

— Я его уже написала, а Женька нашла мне очень способного режиссера… Правда, Женька ничего не знает насчет Артема. Я просто ее попросила найти мне хорошего профессионала, который сможет мне что-то посоветовать. Но про деньги и про возможные съемки пока никто ничего не знает.

— Лялька, а мне ты дашь почитать? — попросила Вика.

— Конечно, дам. Просто мне пока страшно даже тебе показывать, что я насочиняла.

— А режиссеру этому показала? — спросила Вика с обидой.

— Ну да, показала…

— И что он сказал? — не унималась Вика.

— Да ничего особенного… — неопределенно ответила Лариса. — С ним вообще еще ничего не ясно… Ладно, давай наконец выпьем, а то так и будем сидеть с полными рюмками в руках.

— За твоего потрясающего мужа! — воскликнула Вика.

— За Артема…

— И чтобы все получилось!

— Спасибо, — сказала Лариса.

Они чокнулись, неторопливо выпили ароматный ликер и, поглядев друг на друга, весело рассмеялись.

— А теперь за тебя с Валеркой, — сказала Лариса, снова наливая ликер. — За то, чтобы вы были вместе, чтобы ты когда-нибудь стала Викторией Ермолаевой! Не так уж плохо звучит. За ваше счастье. За любовь.

— За любовь! — повторила Вика.

За всю неделю Константин так ни разу и не позвонил, и это начало беспокоить Ларису. Она всячески старалась убедить себя, что это ей совершенно безразлично, но ничего не могла с собой сделать. В конце концов она сформулировала причину своего волнения следующим образом. Для нее важнее всего судьба будущего фильма, и Константин Астахов интересует ее ровно настолько, насколько он принимает в этом участие. Поэтому очень важно, чтобы он появился в пятницу и вовремя встретился с Артемом. Если же он не появится, ничего страшного тоже не произойдет. Он — не единственный режиссер на свете, можно найти и другого. Как будет, так и будет, и нечего тут разводить психологию.

Но к вечеру четверга, так ничего о нем и не зная, Лариса разволновалась настолько, что просто ни о чем другом не могла думать. Она пыталась выбросить из головы дурацкие мысли, но ничего не получалось. Это угнетало ее, совесть мучила, но она ничего не могла с собой сделать. В конце концов от своих мучительных переживаний она почувствовала необходимость выговориться и в отчаянии позвонила Вике, но той не оказалось дома.

После этого она с трудом удержалась от того, чтобы сразу же не позвонить Астахову, тем более был хороший предлог. Можно сказать — привет, ну что, ты не забыл? Завтра будешь? И все на этом закончить. Но она прекрасно понимала, что, сделав первый шаг после их последней встречи, она тем самым невольно признается в своей заинтересованности в дальнейших отношениях. А этого ни в коем случае нельзя было делать. Господи, да что же это опять с ней такое! Да зачем он ей сдался, этот обмороженный режиссер, ничего в нем нет особенного! Надо просто относиться к нему как к деловому партнеру, не позволять ему никаких дурацких выходок, а себе — никаких дурацких мыслей! А если он не придет в пятницу к назначенному сроку, надо просто забыть о нем навсегда и никогда больше не вспоминать. Может быть, он вообще не стоит того, чтобы она хоть изредка вспоминала о нем! И что это она себе напридумывала неизвестно что! Действительно, правильно он сказал — избалованная дамочка бесится с жиру. Слишком хорошо живется, вот и захотелось приключений себе на голову. Вместо того чтобы нормально работать, устроила какой-то идиотский флирт. Нет, больше этого не будет, с самого начала пресеку всякие попытки сближения с его стороны и всякие впадания в психологию — со своей.

Приняв такое решение, Лариса опять немного успокоилась. Утром в пятницу она встала очень рано и, провожая Артема на работу, спросила:

— Ты не передумал сегодня встречаться с Костей Астаховым?

— Нет, я бы тебе сказал. А ты не передумала с ним работать?

— Я не передумала, хотя работать мы толком еще не начинали.

— Если не передумала ты, все остается в силе.

— А о чем ты хочешь поговорить с ним? — спросила Лариса словно между прочим, стараясь не проявлять особого интереса.

— Просто хочу посмотреть, кого ты собираешься взять в режиссеры своего фильма и кому я буду платить деньги. Вот и все.

— Но ты же не попросил даже его принести с собой какие-нибудь работы!

— Это лишнее, надеюсь, я и так все пойму. — Артем поцеловал ее и уехал.

Когда Константин Астахов, без всякого дополнительного предупреждения, появился в квартире Сосновских без пяти восемь, Лариса приветливо встретила его и провела в кабинет Артема.

Артем встал из-за стола, пошел ему навстречу, протянул руку.

— Рад познакомиться, — сказал он спокойно, даже приветливо. — Жена мне много рассказывала о вас.

Константин, как показалось Ларисе, немного смутился, но быстро взял себя в руки и ответил с вежливой улыбкой:

— Надеюсь, только хорошее?

Артем неожиданно рассмеялся.

— Неплохой вопрос. — Артем обнял Ларису за плечи. — Представьте, моя жена отзывается о вас слишком хорошо. Мне это показалось подозрительным, вот я и решил сам встретиться с вами.

Константин несколько секунд молчал, не понимая, как реагировать на слова Артема. Что это — шутка или намек на его отношение к Ларисе? Но он никак не мог допустить, что Лариса все рассказала мужу. Нет, он ничего не знает о том, что между ними произошло, точнее — не произошло, но могло произойти. Интуитивно Константин чувствовал, что тоже небезразличен ей, и вряд ли она стала бы откровенничать с собственным мужем на эту тему. Но как бы там ни было, он решил обратить все в шутку и после небольшой паузы произнес:

— Я согласен, это подозрительно, когда человека излишне хвалят. Я далеко не идеален, но, надеюсь, и не безнадежно плох.

— Прекрасно. Что же касается плохого, вы мне расскажете об этом сами. — Артем снял руку с Ларисиного плеча, повернулся к ней: — Ты не возражаешь, если мы с Костей немножко поболтаем вдвоем у меня в кабинете?

— Конечно, нет. — Лариса ослепительно улыбнулась. — Вам сделать кофе?

— Чуть позже попьем вместе, — ответил Артем.

— Тогда не буду мешать, — сказала Лариса и исчезла за дверью.

Потом, в течение часа, она находилась в напряженном ожидании. Но дверь кабинета оставалась закрытой, а подслушивать она не решалась. Это было бы слишком!

Наконец дверь распахнулась, и Артем сказал:

— Ну что ж, давай свой кофе!

— Все уже готово, — весело ответила Лариса.

Они сели в гостиной за журнальный столик. Лариса мельком взглянула на Константина. Он выглядел явно довольным.

— Ну что ж, — сказал Артем. — Вроде бы мы все решили. Я сказал Косте, какие у меня соображения насчет сценария.

— А именно? — спросила Лариса.

— Я не считаю, что нужно что-то переделывать, но я не профессионал. Он убедил меня, что необходима некоторая доработка. Если ты не против, начинайте работать.

— А если я против? — спросила Лариса.

— Тогда решайте между собой. Мне важен конечный результат. Константин обещает получить за этот фильм «Оскара». — Артем улыбнулся. — У меня нет оснований ему не верить.

— Это будет лучший фильм года, — уверенно заявил Астахов. — А Лариса станет лучшей актрисой года.

— Я не против. — Артем снова улыбнулся. — Думаю, уже пора.

— Но я буду настаивать на некоторых изменениях в сценарии.

— Только в том случае, если сумеешь меня убедить. А это будет непросто, — сказала Лариса.

— Я все-таки постараюсь, — серьезно сказал Константин.

Когда он ушел, Лариса нарочно не стала задавать Артему вопросы. Она ждала, что он заговорит сам. А он, как назло, тянул время, испытывая ее терпение. Потом вдруг сказал:

— Знаешь, он очень неглупый парень. И производит гораздо более приятное впечатление, чем какой-нибудь старый кинематографический козел.

— Мне тоже так кажется, — сказала Лариса. — Но о чем вы так долго разговаривали?

— Так, решали разные производственные вопросы, в которые тебе не стоит вникать. Он очень непрост, умеет отстаивать свои интересы. Ты это учти, когда будешь переделывать сценарий. Ни в коем случае сразу на все не соглашайся.

— И не подумаю, — заявила Лариса. — У меня тоже есть характер и свои принципы. И вовсе я не собираюсь легко от них отказываться.

— Ты у меня упрямая, — Артем ласково тронул ее за руку, — но он упрям еще больше. Несмотря на это, я готов иметь с ним дело и надеюсь, его упрямство пойдет на пользу.

Костя появился на другой день — вежливый, сдержанный. Он старался не глядеть Ларисе в глаза, держался от нее на некотором расстоянии. Это даже немного рассмешило ее, и она сказала:

— Ты держишься так, словно боишься меня.

И тут он посмотрел на нее и произнес, отчетливо выговаривая слова:

— Я вообще ничего не боюсь. Это так, к сведению. Но я не хочу повторять собственные ошибки. Нам предстоит большая работа, и начнем мы ее прямо сегодня.

— Что ж, я готова. Хорошо, что мой муж настроил тебя на серьезный лад, — в тон ему ответила Лариса.

— Твой муж удивительный человек, — серьезно сказал Константин. — Я рад, что мы будем сотрудничать. Но он здесь ни при чем. Я сам способен принимать решения. Так что не будем отвлекаться и терять время, приступим к делу.

С этого момента началась их совместная работа над сценарием, в процессе которой каждый из них с трудом шел на уступки, упорно отстаивая свои позиции. Они бесконечно спорили, по существу и не по существу. В то же время в процессе общения у них постепенно возникал непреодолимый интерес друг к другу, каждый из них открывал в своем партнере что-то новое, заманчивое, неожиданное. Несмотря на то, что споры не прекращались, работа над сценарием продвигалась довольно быстро, а их отношения становились все более теплыми, дружескими и откровенными. В то же время никто из них не упоминал даже намеком о тех проявлениях скрытой страсти, которые возникали при первых встречах.

Лариса не ощущала больше тревожных импульсов при мысли о Косте, напротив, тот очень умело убеждал и успокаивал ее, и очень скоро общение с ним стало для нее настолько необходимым, что она уже просто не представляла себе без этого своей жизни.

Что касается Артема, то он так сильно был занят, что совершенно не вмешивался в работу над сценарием. Константина с тех пор он видел мельком несколько раз, поздно вечером, в собственном доме, наедине с Ларисой, но воздерживался от каких-либо комментариев. И вообще он во все это совершенно не вмешивался, предоставив Ларисе полную свободу действий. Он сказал, что когда все будет закончено и надо будет что-то предпринимать дальше, тогда он прочтет то, что они сочинили. Сначала это Ларису немного обидело, но потом она так увлеклась работой, что сама почти перестала замечать, что происходит вокруг. На самом деле в душе она все больше увлекалась не только работой, но и своим новым партнером, но не смела признаться в этом даже самой себе…

Прошло две недели. Несмотря на бесконечные споры, сценарий был почти закончен. Ларисе и самой казалось, что он становился намного интереснее. В нем появлялось все больше юмора, тонкой иронии, Константин предложил даже включить туда Ларисин институтский «капустник» про Бабу Ягу и ее дочек, который ему очень понравился. Они вместе довольно лихо расписали этот вставной сюжет, получилось смешно, трогательно и немного страшно. Из этого вставного эпизода некоторые персонажи переходили в реальное современное действие. Кощей появлялся в образе безжалостного мафиози, Змей Горыныч — его конкурента, а каждая отрубленная голова становилась самостоятельным бандитом, охраняющим своего босса и расправляющимся с его противником. Но и Кощей был не промах. Он сумел заключить сделку с Иваном-дураком, произвел его в Иваны-царевичи, а жену Ивана Василису Прекрасную попытался соблазнить за спиной у сильного, но доверчивого дурака Ивана. К ней пришли на помощь две ее подружки, дочки Бабки Ежки, разгадали замысел Кощея, но сладить с ним не сумели. Пока они занимались личными делами, их третья сестричка Марья устроила в лесу государственный переворот и сама пришла к власти. Кощей на время оставил Василису и посватался к Марье. В общем, здорово все закрутили. А потом оказалось, что героине все это снится после того, как она стала сочинять «капустник». Ее герои вроде как материализуются в ее жизни, а потом снова уходят в фантазию и сказку… Лариса подумала, что на основные женские роли хорошо бы пригласить ее подруг — Вику, Женю и Сашу. Она сама, конечно, будет Василисой… Вот только Кощей… Почему-то он вдруг напомнил ей Захара Эдуардовича Амбросимова, и от этого в душе Ларисы повеяло мертвящим холодом…

Наступил день, когда Артем должен был лететь в Хельсинки. Лариса обещала к его приезду закончить работу над сценарием. Они поцеловались на прощание, потом за Артемом приехал шофер и повез его в аэропорт.

Через некоторое время должен был появиться Константин, они договорились сегодня начать работу в четыре. И вдруг Лариса подумала, что лучше, наверное, не говорить ему, что Артем улетел в командировку. А почему, собственно, не сказать, что это изменит? Ведь у них просто деловые, при этом немного дружеские отношения, они целые дни проводят вместе за работой, когда Артема нет дома; Константин очень внимателен к ней, корректен, вежлив. Но от одной мысли, что они останутся наедине в пустой квартире весь вечер и, возможно, даже ночь, Ларисе вдруг стало не по себе. И опять тот самый сверчок, который распевал в ее душе песенку искусителя месяц назад, застрекотал с новой силой. Наверное, он просто прятался до поры до времени, а теперь словно смеялся над ней. Лариса стала вести с ним мысленный диалог. «Замолчи», — строго приказала она. «Но ты же сама меня вызываешь», — пропел сверчок гнусавым голосом. «Даже не думаю», — заявила Лариса. «Врешь, — прострекотал он. — Ты все время думаешь о нем, только не хочешь признаваться в этом. Но я-то знаю, чего ты хочешь на самом деле». — «Я хочу покоя, интересной работы, я хочу сниматься в кино, и я люблю своего мужа, который все это дает мне». — «Твой муж надоел тебе, ты ищешь новых приключений, новых страстей, ты хочешь пощекотать свои чувства и нервы, и я помогу тебе, помогу тебе…» Он пел громко и назойливо уже не в ее сознании, а где-то в углу комнаты, под диваном, и его невыносимое бормотание отдавалось гулким эхом в стенах, гудело навязчивым звоном в голове, разносилось с кровью по жилам и венам, словно отравляющий дурманом наркотик. И как только Ларисе начинало казаться, что она обнаружила источник досаждающего ей звука, он тут же перемещался в другое место и раздавался из-под кресла или ковра… Это становилось невыносимо. «Прекрати! Ты все врешь!» — возмутилась Лариса. «Не кричи на меня, я ни в чем не виноват, — проскрежетал он. — Надо сердиться не на меня, а на себя, потому что ты сама меня вызываешь, сама хочешь услышать мою сладкую песенку! Ха-ха-ха! Приходи, голубчик мой, посиди часок со мной. Муж уехал в край чужой, очень грустно быть одной… Ха-ха-ха! Поет сверчок, посиди со мной часок!» — «Что за бред! Заткнись!» — Лариса схватила пепельницу, с силой швырнула в угол. Окурки рассыпались по полу, а пепельница, развалившись на две половинки, закатилась под диван. «В страшном гневе ты своем всю посуду перебьешь, в доме все перевернешь, но меня ты не найдешь», — издевательски захихикал сверчок где-то на потолке.

Лариса без сил упала на диван, закрыв руками лицо. Кажется, она не плакала, ее просто охватило безудержное отчаяние, застряло комом в горле, мешало видеть, слышать, дышать…

За всю ее жизнь со времени знакомства с Артемом такое впервые происходило с ней. Она ведь все еще любила его, может быть, не совсем так, как раньше, но любила его одного. За десять лет она не только ни разу не изменила ему, она ни разу не посмотрела с тайным влечением на другого мужчину! Больше того, это даже не приходило ей в голову, хотя очень многие были тайно или явно влюблены в нее. Теперь же вдруг все в одночасье переменилось, каждый день она с нетерпением ждала, когда позвонит Константин, когда они наконец встретятся. Ее непреодолимо влекло в бездну запретных чувств, и чем сильнее она пыталась сопротивляться своему влечению, тем сильнее и отчаяннее оно становилось. Конечно, так могло продолжаться еще какое-то время, но наступил момент, когда Лариса наконец поняла, что ей надо немедленно прекратить встречаться с Костей Астаховым, просто так, без всяких объяснений и выяснений, раз и навсегда. В противном случае вся ее прежняя жизнь, такая привычная, стабильная и очень ей дорогая, может разрушиться и превратиться в груду мелких осколков. В состоянии ли она отказаться от всего этого, решиться на безумный шаг, к которому все сильнее толкали ее собственные чувства? Скорее всего это совершенно невозможно, и бессмысленно даже думать такое. Но навязчивое воображение то и дело рисовало перед ней манящие картины, в которых она, по воле каких-то невероятных обстоятельств, оказывалась в объятиях Константина. В своих фантазиях она заходила все дальше и дальше, она словно наяву чувствовала прикосновение его губ к своим губам. С тайным нетерпением она ждала момента, когда он снова сделает встречный шаг, протянет к ней руки, упадет перед ней на колени, как тогда, в его квартире… Если он сделает это еще раз, она уже не захочет и просто не в силах будет его оттолкнуть. Возможно, она потом пожалеет об этом, но это будет потом, когда-то… Сумеет ли она собрать осколки своей прежней жизни? Или не захочет и не станет их собирать?

Ответа на эти вопросы не было, да и не могло быть, и Лариса продолжала мучиться от неразрешимого противоречия между привычной любовью к Артему и запретной страстью к Константину, которую, как ей казалось, она скрывала очень умело и тщательно…

И в это время раздался звонок в дверь.

Она встала, с ужасом оглядела засыпанный окурками пол, посмотрела на себя в зеркало. На лице застыло совершенно идиотское выражение, косметика на веках размазалась, от чего вокруг глаз появились подозрительные синяки. Все это было настолько нелепо, что Лариса решила вообще не открывать дверь. Можно сделать вид, что ей срочно пришлось куда-то уехать, потом извиниться, как-нибудь отовраться. Ведь нельзя же открывать ему в таком виде! С другой стороны, это было бы еще глупее, да и вовсе ей не хотелось, чтобы он повернулся сейчас и ушел. Нет, надо срочно что-то придумать, изобрести правдоподобное объяснение и этим валяющимся окуркам, и ее отвратительному виду, сочинить мгновенно убедительную легенду о произошедшей в доме душещипательной драме. Пусть он тоже оживет, испугается за нее, станет волноваться, проявит живые человеческие чувства! А то превратился в хорошо отлаженного робота, совершенно ни на что не способного, кроме бесконечных умных разговоров о кино!

Лариса быстро растрепала себе волосы, схватила сигарету, закурила. В дверь позвонили еще раз, и она решительно пошла открывать. Погасила в прихожей свет, чтобы создать соответствующую обстановку, и отперла замок.

Костя вошел и сразу почувствовал что-то неладное.

— Извини, что темно, — произнесла Лариса чуть срывающимся голосом. — Я не могу включить свет, потому что не хочу, чтобы ты меня хорошо видел…

— Что случилось? — спросил он с искренней тревогой.

— Да ничего, все уже прошло… Я потом когда-нибудь объясню, не сейчас…

— Может быть, тебе нужна моя помощь? Я могу что-нибудь сделать?

— Да ничего, ничего, просто не обращай внимания… Если ты подождешь немного, я быстро приведу себя в порядок, и мы начнем работать.

Константин вдруг взял ее за руки, резко развернул к себе и поглядел ей прямо в лицо, испачканное расплывшейся косметикой.

— У тебя… что-то с мужем?

— Да нет же! Господь с тобой! Совсем другое, дурацкий инцидент из… давнего прошлого. Мне ужасно стыдно, это так глупо. Извини, я сейчас вернусь, а ты проходи в комнату! — Лариса резко вырвалась и бросилась в ванную. Закрыла за собой дверь, громко включила воду. Ее била истерика, вызывая то смех, то судорожный плач. Она засунула голову под холодную воду и, чуть-чуть успокоившись, отмыла разноцветные пятна от туши, теней и пудры, украшавшие ее лицо. Аккуратно расчесала волосы, придала лицу страдальчески-скорбное выражение и тут же снова расхохоталась, глядя на себя. Потом глубоко вздохнула, выключила воду и вернулась в комнату.

Константин сидел в кресле и нервно курил.

— Ради Бога извини, — нарочито бодро сказала Лариса. — Давай работать, а то я отняла у тебя время.

— Ерунда какая, — ответил он. — При чем тут время!

— Но я ведь знаю, как ты занят. А тут…

— Не говори ничего, — вдруг резко прервал ее Константин. — Я и так все понял. Да, не хотел бы я оказаться на месте этого типа, в которого ты запустила пепельницей!

— Ты и не окажешься на его месте. — Лариса с радостью ухватилась за удачно начатую игру. — Эта давняя история, ужасно дурацкая… Я не думала даже, что этот человек способен на такое…

— А на что способен я, ты знаешь? — вдруг спросил он, поглядев ей прямо в глаза.

— Ты не способен на грубость, — сказала Лариса. — Разве ты стал бы вести себя так?

— А если бы стал? — Константин продолжал смотреть на нее, и от его взгляда Ларису стала пронизывать нервная дрожь. — Что бы ты швырнула в меня? Стул или нож?

— Да что ты, хватит об этом. При чем здесь ты?

— При том, что ты сама провоцируешь на это!

— Я? — закричала Лариса. — Да чем же я провоцирую?!

— Всем, — ответил он, поднимаясь с кресла. — Своим видом, своей красотой, походкой, движениями, голосом… Да просто своим существованием! Ты думаешь, хоть один нормальный мужчина может находиться рядом с тобой и не сходить при этом с ума?

— Но ты ведь не сходишь с ума, ты можешь относиться ко мне просто по-дружески, не как бешеный зверь.

— Знала бы ты, чего мне это стоит… — Он закурил новую сигарету, подошел к окну, поглядел вниз, на вечернюю улицу. Потом повернулся к ней, лицо его стало бледным, даже плотно сжатые губы побелели и казались почти безжизненными.

— Давай не будем об этом, — торопливо заговорила Лариса. — Это я виновата, не надо было ничего тебе говорить… Просто бред какой-то, ну мало ли что у меня случилось, все это уже прошло, закончилось, и ты не имеешь к этому вовсе никакого отношения…

— Ошибаешься. Еще как имею. Ничего не кончилось, все только начинается, и ты сама прекрасно знаешь это. — Он приблизился к ней, губы его сжались еще плотнее, а руки, словно помимо его воли, сами протянулись к ее рукам и стиснули их с такой силой, что Лариса от неожиданности вскрикнула.

— Не надо… — прошептала она, та последних сил пытаясь остановить его. — Не надо… Я… я не хочу этого. Между нами ничего не будет, ничего не должно быть…

— Между нами уже есть и будет, остановить это невозможно. Не пытайся себя обманывать.

Лариса стояла рядом с ним, словно натянутая струна, которая от каждого прикосновения может оборваться в любой момент.

Он притянул ее к себе и, разжав свои почти посиневшие губы, с жадностью приник к ее губам… И Ларисе казалось, что это продолжается целую вечность… Все, чего она так боялась, а в душе ждала и желала, могло произойти в любой момент, прямо сейчас. Надо немедленно оттолкнуть его, вырваться, и тогда все будет по-прежнему, как было раньше… Но руки почему-то не слушались, бороться с собой совершенно не было больше сил. Бездна запретных чувств и тайной страсти разверзлась и мгновенно поглотила ее, и все вокруг потонуло в беспросветной мгле…

Лариса проснулась на рассвете и долго не открывала глаз, не желая возвращаться к реальности. Возможно, события прошедшей ночи — всего лишь сон, навеянный ее воспаленным воображением. Как бы ей хотелось, чтобы это действительно было сном, безумным сладостным сном, полным непреодолимых соблазнов, который рассеется вместе с лучами солнца, проникнувшими через окно. Наконец она заставила себя открыть глаза. Утро было пасмурное, серое. За окном уныло капал мелкий дождь. Ларису охватила невыносимая тоска, от которой хотелось не просто плакать, а выть в голос. Не было никакого сна, и всего несколько часов назад здесь, рядом с ней, в этой постели был Костя Астахов, он обнимал и целовал ее, потом они долго занимались любовью, и им обоим это очень нравилось. Все это было на самом деле, и ничего уже нельзя изменить, нельзя отмотать время назад… Теперь надо думать о том, как жить с этим дальше. А с чем, собственно, жить? Со своей слабостью, с изменой Артему? Господи, даже в мыслях ей страшно было произнести это слово! Как же легко и прекрасно было жить до вчерашней ночи и как мучительно сложно все стало теперь… Она лежала в постели и курила, поставив пепельницу на тумбочку. Кажется, это была уже четвертая сигарета за сегодняшнее утро. Надо было встать, выпить кофе, привести себя в порядок, но ей ничего не хотелось делать. И больше всего на свете ей не хотелось сейчас оставаться одной, наедине с собой, со своими истерзанными чувствами и мрачными мыслями. Провалявшись еще какое-то время, она извела себя окончательно, встала, взяла телефон и позвонила Вике.

— Лялька? Привет… Ты что так рано? — удивилась Вика.

— Так, не спится что-то…

— У тебя что-то случилось?

— Ничего особенного, — сказала Лариса. — Артем вчера уехал в командировку…

— Да что же у тебя с голосом? Говори, что с тобой, меня не обманешь!

— Просто настроение скверное. — Лариса попыталась придать голосу веселые интонации. — Сон дурацкий приснился, вот я сдуру и позвонила, разбудила тебя… Не надо было этого делать.

— Лялька, не говори глупости. Ты совершенно правильно сделала, что позвонила. Я, между прочим, хорошо умею сны разгадывать. Ну хочешь, я к тебе сейчас приеду?

— Очень хочу, — честно призналась Лариса и еле сдержалась, чтобы не расплакаться. — А у тебя время есть, я тебя ни от чего не отрываю?

— До вечера я совершенно свободна, так что жди.

Вика появилась через час, встревоженная, перепуганная, и заявила прямо с порога:

— Ну-ка выкладывай, что там у тебя произошло!

— Я же сказала — сон… — пробормотала Лариса.

— И что там такое было во сне, что ты на себя не похожа, бледная как мел и голос дрожит? С Артемом поссорилась?

Лариса молча замотала головой. Потом достала бутылку ликера.

— Хочешь выпить?

— Прямо с утра? — удивилась Вика.

— Какая разница, — сказала Лариса. — Хуже уже не будет.

— Ну ты даешь, подруга. — Вика обняла ее. — Ладно, давай выпьем, а потом рассказывай мне все, от чего у тебя такая хандра. Ты ведь за этим меня позвала, верно?

— Верно, — обреченно сказала Лариса, не в силах больше оставаться наедине со своей страшной тайной. — Знаешь, это началось сразу после той вечеринки, когда мы с тобой всех разыграли…

Через два часа Вика, выслушав в подробностях всю историю подруги, поддавшейся страшному искушению завести любовную связь и измученной угрызениями совести, посмотрела на нее и сказала:

— Если честно, ничего ужасного я здесь не вижу.

— Это как? — удивилась Лариса.

— Да так. Ты живой человек, а не робот какой-нибудь. А любой живой человек может увлечься.

— Но ведь я люблю Артема! — воскликнула Лариса.

— Конечно, никто и не говорит, что ты его не любишь. Просто тебе в последнее время не хватало эмоций. Вот ты и получила эмоциональную встряску. И вместо того чтобы радоваться, ты почему-то впала в жуткую хандру.

— Но я ведь изменила ему. Он теперь возненавидит меня…

— Господи, да ты совсем с ума сошла! — Вика посмотрела на нее как на маленького ребенка. — Не вздумай ничего ему рассказывать. Ей-Богу, ведешь себя как наивная девочка, впервые согрешила, и тут же надо раскаяться! Да тебе не в чем каяться, не в чем, понимаешь? Твой муж сам виноват, что довел тебя до этого. Ты же его месяцами не видишь, сидишь за семью замками и семью печатями, от всего ради него отказываешься, ни с кем не встречаешься. А тут вдруг появляется интересный парень, в тебя без памяти влюбляется и разжигает в тебе ответное чувство. Это вполне понятно, и ничего здесь ужасного нет.

— Тебя послушать — я прямо ангел невинный, — нервно засмеялась Лариса. — Но как же мне жить с этим? Что дальше делать?

— А ничего не делать, — спокойно сказала Вика. — Жить, как раньше жила.

— Но ведь невозможно, нечестно. — Лариса выпила еще, слезы невольно сами потекли из глаз.

— Ну и дурочка ты у меня, прямо не знаю, что с тобой делать. При чем здесь честность? Это — жизнь, в которой случиться может всякое. И нечего панику разводить раньше времени!

В это время раздался телефонный звонок. Лариса вздрогнула, пробормотала, со страхом глядя на трубку:

— Нет, я не буду подходить.

— Тогда я подойду. — Вика решительно взяла трубку. — Алло? Нет, это ее подруга. Лариса ненадолго уехала. Позвоните примерно через час. Хорошо, а что ей передать? Что звонил Константин. Обязательно передам.

— Теперь он все время будет звонить, потом захочет приехать… — сказала Лариса с отчаянием.

— Ну и что такого, пусть приезжает. Нравится тебе этот парень — так продолжай с ним встречаться, получай от этого удовольствие. А надоест — пошлешь его ко всем чертям.

— Но мне же с ним работать, — вздохнула Лариса.

— Знаешь, если у тебя с ним закрутится интересный роман, тогда и работа лучше пойдет. По себе знаю. Ты что думаешь, я ведь со своим режиссером тоже переспала пару раз, и после этого работать куда как интереснее стало. Правда, он зануда, но Валерка, если честно, тоже зануда. Видно, судьба у меня такая…

— Ох, Вика, как же легко у тебя все получается…

— Да ничего легко не получается! — Вика закурила, посмотрела на Ларису каким-то странным взглядом. Потом сказала: — Все я наврала тебе, сама не знаю зачем… Не спала я ни с каким режиссером! Но не потому, что я такая принципиальная. Не нравится он мне, и все тут. А если бы я в него втрескалась, как ты в этого Костю, меня бы ничто не остановило. Так что, подруга, выкинь все из головы и перестань так мучиться. Если ты будешь страдать и плакать, то всем только хуже сделаешь…

— Может, ты и права, — задумчиво произнесла Лариса.

— Конечно, права.

Снова зазвонил телефон.

— Неужели уже час прошел? — спросила Лариса с испугом.

— Давно прошел! Возьми трубку и не смей больше распускать нюни! — приказала Вика строго и вышла в другую комнату, чтобы не мешать Ларисе разговаривать.

Когда она вернулась, Лариса поглядела на нее возбужденным взглядом и сказала:

— Он через час приедет.

— Вот и отлично. Теперь немедленно приведи себя в порядок, больше не пей и постарайся быть веселой и беззаботной. А я поеду.

— Может, останешься? — спросила Лариса, цепляясь за нее как за соломинку.

— Ну уж нет, третий лишний. Справишься без меня. Если что — позвони вечером. Я после одиннадцати буду у Валерки. Пока! — Вика чмокнула ее в щеку, быстро собралась и ушла.

Некоторое время Лариса оторопело смотрела на дверь, потом потянулась за ликером, но тут же отдернула руку, решив последовать совету подруги. По ее словам и правда все получалось не так уж страшно. В конце концов, ничего катастрофического пока не произошло, а вчерашний эпизод при желании можно обратить в легкое интересное приключение, которое как началось, так и закончилось. Права Вика, не надо к этой истории относиться слишком серьезно. Если вести себя правильно, продолжение романа может и не последовать, зато общаться с Константином ей станет намного легче. Главное — выйти сейчас из дурацкого психоза, привести в порядок не только свой внешний вид, но и голову и продолжить работу. Слишком серьезные вещи поставлены на карту, этим нельзя рисковать.

К приходу Константина Лариса выглядела прекрасно. Контрастный душ выбил из нее остатки хмеля, настрой был вполне деловой. Она положила на стол сценарий, приготовила ручку, бумагу и решила всем своим видом показать, что вчерашний любовный порыв был чистой случайностью, к которой не стоит возвращаться.

Константин на этот раз появился с небольшим опозданием, как будто специально дав Ларисе возможность успокоиться и сделать все, что она хотела. Лариса встретила его приветливой дружеской улыбкой, как старого приятеля, окинула доброжелательным взглядом, и улыбка медленно сползла с ее губ. Выглядел он ужасно, его осунувшееся лицо покрыла рыжеватая щетина, еще больше подчеркивающая сильную бледность, светлые волосы и ресницы казались еще более поблекшими и бесцветными.

С трудом удержавшись от проявления нахлынувших чувств, Лариса провела его в комнату, где все было приготовлено к работе. Константин мельком взглянул на лежащий перед ним сценарий, с минуту постоял неподвижно, потом устало и бессильно опустился в кресло, наклонил голову и медленно заговорил:

— Смотришь, какой видок у меня? Хорош, да? — произнес он с кривой усмешкой, исподлобья глядя на Ларису и нервно теребя ворот свитера. Голос его звучал напряженно и хрипло, а руки слегка дрожали, когда он закуривал сигарету.

— Видок у тебя, конечно, странный, — сказала Лариса, сев напротив него. — Но, думаю, он не помешает тебе работать.

— Если ты не будешь обращать внимания, то, надеюсь, не помешает, — ответил он, медленно перелистывая сценарий. — Так на чем мы вчера остановились?

— На том эпизоде, где наши герои возвращаются из свадебного путешествия.

— Да, теперь вспомнил. Им можно только позавидовать! — Он снова усмехнулся. — Пожалуй, я не буду настаивать ни на каких поправках в этом месте, мне все тут очень нравится. Если не возражаешь, поехали дальше…

— Может быть, сделать кофе? — участливо спросила Лариса.

— Не помешает… — Константин с отвращением погасил недокуренную сигарету. — Знаешь, я вчера ночью напился, как последний идиот.

— Так вот почему ты так выглядишь! — воскликнула Лариса. — У тебя просто тяжелое похмелье. Хочешь выпить рюмку?

— Да, наверное… А то в голове такое творится, что сам черт не разберет! А ты выпьешь со мной?

— Нет, ни в коем случае. Мне вечером надо поехать по делам, а за рулем я не пью никогда.

— Какая ты правильная, — произнес Константин как будто бы даже с осуждением.

— Не будем об этом. — Лариса налила ему кофе, поставила рядом рюмку коньяка и деловито стала что-то писать на чистом листе бумаги.

— Ты что, досье на меня пишешь? — спросил он с легким раздражением.

— Нет, кое-какие соображения по сценарию, — спокойно ответила Лариса.

— Ладно, давай свои соображения, а то я что-то сегодня в плохой форме, ничего в голову не идет.

— Может, отложим работу на завтра? — Лариса с сочувствием посмотрела на него. — Уж если ты так напился, надо было как следует выспаться. Вообще не понимаю, зачем ты сегодня приехал!

— Да уж, конечно, не понимаешь, — проворчал Константин, протянул было руку в Ларисину сторону, но тут же уронил себе на колено и сказал обреченно: — Я сам ни черта не понимаю, ни черта!

— Тогда собирайся и поезжай домой. Тем более у меня сегодня тоже дела. А завтра утром встретимся и продолжим.

— Если я опять не напьюсь…

— Ну уж нет, этого ты делать не смей. У нас нет лишнего времени. Ты уже забыл, что мы должны начать съемки не позднее августа?

— Забыл — не забыл… Какое это имеет значение? Надо — значит, начнем.

— Вот и отлично. Отправляйся спать. Завтра жду тебя к одиннадцати.

— Ладно. Если ты меня выгоняешь, я уеду… — Константин тяжело поднялся, нетвердой походкой направился к двери. Остановился, поглядел на Ларису. — Послушай… а эта твоя подруга, которая утром к телефону подходила… Ты ей рассказала… о нас с тобой?

— Конечно, нет! Я ей ничего не рассказала и никому ничего не собираюсь рассказывать! Да и не было ничего, понимаешь, вообще ничего не было! Если нам вдруг пришла в голову какая-то блажь, это ровным счетом ничего не значит. Я совершенно не намерена с кем бы то ни было обсуждать это. Надеюсь, и ты поступишь так же.

Константин помолчал какое-то время, губы его плотно сжались и побелели, как накануне, глаза скрылись за опущенными светлыми ресницами. Потом он вскинул взгляд на Ларису и произнес:

— Я все понял. Думаю, тебе следует искать другого соавтора и режиссера…

— Не надо вставать в позу, это глупо. — Лариса взяла его руку и осторожно сжала. — Мы ведь друзья.

Константин резко высвободил свою руку.

— Боюсь, мы никогда не станем друзьями… Я очень ценю дружбу, но это совсем другое… Сейчас я уйду, потому что ты выгоняешь меня. Но в данный момент я ничего не знаю, мне надо крепко подумать…

— Наверное, нам обоим необходимо какое-то время подумать, прежде чем принять окончательное решение, — сказала Лариса сухо. — И если мы решим не продолжать дальнейшую работу, ты должен сказать, сколько стоит то, что ты уже сделал.

— Господи, ты и об этом не забыла! — Лицо Константина исказилось в неприятной гримасе.

Ларисе показалось, что сейчас он может ее ударить. Она инстинктивно отодвинулась в сторону, сжалась. Он резко распахнул дверь, вышел на лестничную клетку. Обернулся у лифта, сказал мрачным, опустошенным голосом:

— Я позвоню завтра утром, если, конечно, не напьюсь…

Оставшись одна, Лариса без сил упала в кресло и заплакала громко, навзрыд, уже не пытаясь сдерживаться.

На следующее утро она нервно курила одну сигарету за другой, кругами ходила вокруг телефона. Больше всего на свете ей хотелось сейчас, чтобы Костя позвонил и приехал как ни в чем не бывало. Вчерашний разговор оставил в ее душе отвратительный осадок, и виновата в этом была она сама. Из одной крайности ее кидало в другую. Как глупо, зачем ей потребовалось проявлять характер? Можно было сделать все гораздо мягче, не вставать перед ним в позу, не проявлять хладнокровного высокомерия, которым она, безусловно, страшно его обидела. Какие мысли бродят сейчас в его больной голове, в воспаленном сознании? Что, если он и правда решит порвать с ней всякие отношения? Ведь она совсем не хотела этого! Может быть, позвонить ему самой, сказать, что вчерашний разговор на самом деле ничего не значит, что она ужасно хочет его видеть? А если он не станет говорить с ней, если он слишком зол на нее или пьян? Сколько же может продолжаться эта мучительная неопределенность!

Но продолжалась она недолго. Ровно в одиннадцать раздался звонок в дверь, и перед Ларисой появился Константин, немного бледный, но аккуратно выбритый и совершенно трезвый. Лариса растерянно глядела на него.

— Кажется, я вовремя, — сказал он сдержанно-вежливым голосом. — Мы ведь договорились сегодня на одиннадцать?

— Да, — обрадовалась Лариса. — Но я не была уверена, что ты придешь…

— Извини, я вчера был пьян и нес всякую чушь. — Константин улыбнулся. — В серьезном деле нельзя поддаваться эмоциям. Я готов работать.

— Прекрасно! Давай сразу и начнем. — Лариса почувствовала, как гора свалилась с ее плеч. Выяснения отношений не требовалось. Какой же он все-таки молодец, что не стал усугублять неприятный момент в их отношениях, возникший вчера!

Они сели за стол и долго обсуждали, как лучше дальше повернуть сюжет, что оставить, как есть, а что необходимо изменить. Разговор получался спокойный, доброжелательный, и казалось, все сложности и преграды в их дружеских, деловых отношениях отброшены и забыты. Так продолжалось целый день. В перерыве между работой они пообедали вместе, немного поболтали о ничего не значащих пустяках. К вечеру Лариса почувствовала себя настолько усталой, что ничего уже не могла делать. Глаза невольно слипались, мысли стали путаться, впадая в полную бессмыслицу. Константин же все больше входил в азарт и готов был продолжать работу, кажется, еще сутки. Но вдруг, поглядев на Ларису, он сказал:

— Кажется, я окончательно замучил тебя этим марафоном.

— Да, пожалуй. — Лариса потянулась, протерла глаза. — Что-то я засыпаю, даже не знаю почему.

— Если ты устала, давай закончим. — Он встал, с сочувствием поглядел на нее. — Я, наверное, поеду.

— Хорошо, продолжим завтра.

Она вышла в прихожую, чтобы проводить его.

— Мы неплохо сегодня поработали, правда? — Константин осторожно взял ее за руку, поднес к губам, поцеловал.

От его прикосновения Лариса вдруг почувствовала мгновенную дрожь, словно электрический разряд пробежал по всему телу. Рука ее словно горела, обожженная его поцелуем. Ока попыталась скрыть, что произошло с ней, но Константин не мог этого не заметить. Он замер в оцепенении, стараясь овладеть собой, потом крепко схватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал в губы… Еще через минуту они оказались в постели, в безумном порыве прижавшись друг к другу…

Часть вторая

Прошло полгода. Съемки фильма были в самом разгаре. Все это время Лариса встречалась с Константином Астаховым практически каждый день, их любовные отношения то угасали, то вспыхивали с новой силой, они ссорились, мирились и снова ссорились. Периодически Ларису начинали одолевать сомнения и муки совести, она уже несколько раз делала попытку расстаться с Костей, но через какое-то время он снова сжимал ее в объятиях, и оба были совершенно не в силах окончательно разорвать эту связь. В то же время отношения Ларисы с Артемом практически не изменились, но стали даже, пожалуй, чуть более спокойными и ровными. Они так же, как и прежде, редко бывали вместе, а во время коротких встреч, которые происходили между ними, в основном обсуждали дела, говорили о съемках фильма, о его дальнейшей судьбе. У них теперь было общее дело, которое оба считали очень важным и ответственным, и это по-человечески их очень сближало. В беседах с Ларисой Артем беззлобно подшучивал над Константином, предлагал его женить на какой-нибудь хорошей девушке, которая станет за ним ухаживать, и в эти моменты у Ларисы сжималось сердце. Она прекрасно понимала, что ее безумный роман рано или поздно закончится, что Константину действительно надо устраивать свою собственную жизнь, а ей продолжать свою, и от этих мыслей она испытывала непреодолимую тоску.

Что касается самого Артема, то в последнее время круг его интересов все больше был связан с политикой. Его фамилия все чаще стала мелькать на страницах газет, а сам он уже не раз появлялся на экране телевизора. Зарубежные его поездки носили теперь не чисто деловой характер, а и политический, он встречался с различными государственными деятелями… Хотя Лариса точно ничего не знала, но, по некоторым косвенным сведениям, он собирался то ли баллотироваться в Государственную думу, то ли войти в правительство. Контролировать финансовую и экономическую деятельность в работе над фильмом он поручил Валерию Ермолаеву, и тот с удовольствием занимался совершенно новым для него бизнесом.

Дома Лариса почти не бывала, в основном проводя время на съемках, а в свободное от съемок время продолжая тайно встречаться с Константином Астаховым, с которым никак не могла расстаться. Но однажды утром, когда она как раз собиралась на студию, в квартире зазвонил телефон. Лариса подумала, что это Костя, бросилась к трубке.

— Здравствуйте, Лариса Александровна, — произнес мужской голос в трубке.

— Здравствуйте, — ответила Лариса растерянно, не понимая, кто говорит с ней.

— Чувствую, вы меня не узнали, — произнес мужчина. — Жаль, конечно, хотя и не удивительно. Мы ведь встречались с вами всего один раз.

— Простите, я правда не узнаю, — сказала Лариса.

— Это Захар Эдуардович. Вы разочарованы?

— Ну что вы!

— Помните, как мы с вами чудесно танцевали? Я до сих пор вспоминаю, а вот вы уже забыли, наверное.

— Почему же, я помню, — ответила Лариса, удивленная столь неожиданным звонком. — Вам, наверное, нужен Артем? Но он сейчас в командировке.

— Да знаю, знаю, — проговорил Амбросимов. — В данный момент мне как раз нужны вы.

— Чем могу быть полезна? — спросила Лариса вежливо.

— Ну зачем так официально. — Амбросимов тихо усмехнулся. — Мы ведь друзья. Знаете, я хотел бы пригласить вас на ужин.

— У вас ко мне какое-то дело? — настороженно спросила Лариса.

— Нет, просто думал приятно провести с вами вечер. Нельзя же все время заниматься одними делами. Так как насчет ужина? Сегодня, например?

— Боюсь, ничего не получится, — сбивчиво произнесла Лариса. — У меня вечерняя съемка.

— Ну тогда можно завтра, — сказал Амбросимов разочарованно.

— Спасибо, но я ужасно занята, у меня совершенно нет свободного времени, — торопливо ответила Лариса. — Каждый день съемки, репетиции, опять съемки.

— А я думал иначе, — он опять усмехнулся. — Мне казалось, что у вас остается достаточно времени от работы, вы тоскуете в одиночестве, не знаете, чем себя занять и тратите свое драгоценное время на сущие пустяки.

— Что вы имеете в виду? — спросила Лариса, сдерживая охвативший ее испуг.

— Да ничего особенного, — рассмеялся Амбросимов. — Не пугайтесь, я просто пошутил.

От разговора с этим человеком, от звука его голоса, от его странных намеков Лариса ощутила внезапный страх, словно ее застигли врасплох, разгадали ее тайну. От этого человека исходила какая-то опасность, интуитивно Лариса почувствовала, что с ним не надо ссориться, но и встречаться с ним ей совершенно не хотелось. И она постаралась ответить как можно более любезно:

— Спасибо за приглашение, Захар Эдуардович, но, боюсь, в ближайшее время ничего не получится. Может быть, через несколько дней…

— Очень жаль, — сухо сказал Амбросимов. — Что ж, насильно мил не будешь. Желаю вам всяких благ, надеюсь, когда-нибудь еще встретимся.

— Конечно, — ответила Лариса и повесила трубку.

После неожиданного звонка Амбросимова на душе у нее некоторое время оставался неприятный осадок, но вскоре она об этом забыла, увлеченная работой и занятая собственными переживаниями.

В один из ясных осенних вечеров, после очередной съемки, Лариса и Константин, тайком от всех, встретились в маленьком тихом переулке неподалеку от студии и приехали к нему домой. Сначала Лариса не хотела ехать, придумывая разные предлоги, эти тайные свидания все больше ее угнетали, тяготила двойная жизнь. Но Константин, применив все свое актерское обаяние и самую искреннюю нежность, сумел все-таки уговорить ее.

Они лежали рядом в постели в тусклом свете наступившего вечера. Константин с восхищением смотрел на Ларису, он осторожно тронул рукой ее мягкие волосы, разметавшиеся по подушке. Но она не шелохнулась, даже не поглядела на него, она каким-то странным остановившимся взглядом смотрела в потолок и молчала.

— Ларочка, ради Бога, скажи что-нибудь! — взмолился он. — У тебя такой печальный взгляд, что у меня просто сердце разрывается!

Лариса резко поднялась в постели, встала, набросила на обнаженное тело рубашку Константина, висевшую рядом на стуле.

— Мне надо ехать домой, — сказала она, отвернувшись к окну.

— Но почему? — спросил он с болью в голосе.

— Артем может позвонить. Я должна быть дома, — произнесла Лариса бесстрастно. На самом деле в ее душе происходило что-то ужасное, бушевала настоящая буря, но она изо всех сил старалась сдержать себя и говорила нарочито холодно. Это было как раз накануне возвращения Артема из очередной командировки, на которую он, судя по всему, делал очень большие ставки. Лариса не знала никаких подробностей о его делах, но почему-то почувствовала вдруг подсознательное беспокойство за него.

— Но почему ты должна быть дома? Ведь ты можешь быть на съемке! — воскликнул Костя.

— У нас нет вечером никакой съемки…

— Но ведь он не знает об этом!

— Зато знаю я! — Лариса с трудом сдерживала подкатившиеся к глазам слезы, закурила, сказала, стараясь не глядеть на Константина: — Прости, но мы не должны больше встречаться…

— Господи, да что ты опять… Да что ты такое говоришь! — Он тоже встал, подошел к ней, обнял за плечи.

— Не надо, — Лариса отстранилась, — не надо… Лучше я сразу уйду, а то…

— Ты не сможешь уйти от меня… — прошептал он, целуя ее в шею. — Или тебе плохо со мной? Я стал противен тебе?

— Мне слишком хорошо с тобой, — с горечью сказала Лариса, — но это ничего не меняет. Наш роман закончен…

— Но как ты представляешь себе это? — произнес Константин с изумлением. — Мы будем продолжать встречаться с тобой на съемочной площадке каждый день, а потом просто разъезжаться в разные стороны и делать вид, что ничего не произошло и никогда не происходило? Разве это возможно? По-моему, это просто какой-то мазохизм, я этого не вынесу!

— А я вынесу! — закричала Лариса срывающимся голосом. — Потому что я больше так не могу, я не могу врать, глядя ему в глаза! Знаю, у других это получается, я не осуждаю их, но я не могу! Такая я вот дура! Я могу играть в кино, на сцене, а в жизни у меня это не получается, понимаешь? Мне даже подумать страшно, как мы встретимся, когда он вернется…

— Но почему ты думаешь только о нем, а не о себе, не о нас? — Константин так разволновался, что стал нервно ходить по комнате, куря одну сигарету за другой. — Ты боишься его обидеть, боишься сделать ему больно, не хочешь обманывать! А ты уверена, что он никогда не обманывал тебя?!

— Да! — резко ответила Лариса.

— Но почему? Эти его вечные командировки, Европа, Америка, Япония, что там еще?! Ты не видишь его месяцами, ты сидишь одна в позолоченной клетке, которую он построил для тебя! А он прекрасно проводит время за границей, он свободен, вокруг него суетятся хорошенькие переводчицы и секретарши…

— Не смей так говорить о нем! — закричала Лариса, срываясь на плач.

— Но почему? Ведь это правда! — Константин повернулся к ней, лицо его исказила злая гримаса. — Он очень удобно устроился! Красивая верная жена, которая ждет его дома, как Пенелопа! Блестящая карьера, куча денег, которые некуда девать!

— А ты, ты снимаешь фильм на его деньги! Или ты уже забыл об этом?

— Да, на его деньги! Ну и что с этого? Да, деньги вложил он, но если бы он это не сделал, это сделал бы кто-то другой! Ты прекрасно знаешь, я талантливый режиссер, и рано или поздно я нашел бы спонсора…

— А тут спонсор сам нашел тебя, и только ради того, чтобы ты гениально снял его жену! А она, эта его жена, оказалась неблагодарной дрянью! — Лариса не удержалась и заплакала навзрыд.

Константин растерянно смотрел на нее. Он, как и большинство мужчин, совершенно не выносил женских слез, они делали его беспомощным, парализовывали волю. Он снова попытался обнять Ларису, но она, словно не замечая этого, продолжала рыдать, и от этого Константину стало еще хуже. Наконец он решился и сказал:

— Лариса, умоляю, перестань, я не могу это видеть! Ну что мне сделать, чтобы ты перестала страдать? Я на все готов, только скажи!

— Оставь меня, дай мне спокойно уйти… — пробормотала Лариса сквозь слезы.

— Хорошо, уходи, — раздраженно сказал Константин. Но туг же, изменив тон, продолжал: — Только сначала выслушай меня. Я очень тебя прошу, останься со мной, не сейчас, а вообще… Выходи за меня замуж!

Лариса подняла голову и с изумлением посмотрела на него.

— Господи, да я замужем! Я старше тебя…

— Какое это имеет значение? — оживился Костя, увидев, что она перестала плакать. — Мы ведь созданы друг для друга! Разве не правда?

— Не знаю… Я ничего не знаю… Меня мучительно, непреодолимо тянет к тебе, и это ужасно!

— Это прекрасно! — воскликнул Константин, наклонился, прижался щекой к ее плечу. — Скажи ему правду, если не можешь иначе… Разведись с ним. Если он благородный человек, как ты утверждаешь, он поймет…

— Ничего он не поймет! Он просто убьет меня или нас обоих и будет прав. — Лариса горько усмехнулась.

— Не убьет, Ларочка. Ведь ты ни в чем не виновата, ты ничего плохого не сделала! Разве ты виновата, что у тебя в душе за много лет появилась пустота? Ты ведь не можешь жить с этой пустотой, тебе нужна духовная жизнь, постоянное внимание, нежность. Тобой надо восхищаться, как восхищаюсь я, потому что ты именно этого заслуживаешь! Ты такая красивая, такая талантливая, ты настоящая звезда! А что было с тобой? Ты, актриса, сидела взаперти, нигде не снималась, ты потеряла столько времени, из-за него потеряла! Наверное, он это понял, вот и решил от тебя откупиться, за всю прежнюю жизнь откупиться! — Константин так разошелся, что голос его звенел, глаза горели, и сам он все больше верил в то, что говорил, и ему казалось, что иначе и быть не могло.

— Возможно, ты в чем-то и прав, — тихо сказала Лариса. — Но это ничего не меняет. Я должна подумать. Не знаю, хватит ли у меня сил признаться ему… Пусть лучше будет все, как было… Я попытаюсь снова стать верной Пенелопой, время поможет мне…

— А я? Обо мне ты не подумала? Пойми, я не могу, я уже не смогу без тебя… Если ты меня бросишь, меня не придется убивать, я сам умру!

— От этого не умирают, — улыбнулась Лариса.

— Неправда! Еще как умирают! — воскликнул Константин. — В истории есть множество тому примеров! И мой молодой труп будет на твоей совести! Ты потом всю жизнь будешь мучиться со своим богатым благородным мужем, потому что будешь знать, что молодой талант в расцвете лет и сил умер от любви к тебе! Лариса! — Он опустился перед ней на колени, поднес ее руку к губам. — Поверь, я сумею создать для тебя такие условия, в которых ты не будешь ни о чем жалеть и ни в чем нуждаться! Я полон сил, скоро я стану знаменитым и богатым, обо мне заговорит весь мир! Я покорю этот мир, и я сделаю это только ради тебя!

Его слова приводили Ларису в смятение, проникали в душу. Ее и без того все последнее время мучили сомнения, но что она могла сделать? Разойтись с Артемом, обрести полную, так сказать, формальную свободу? Даже раньше в минуты отчаянья, еще до встречи с Константином, такая мысль иногда приходила ей в голову, но когда она представляла себе, что это произойдет на самом деле, что они разведутся и могут больше никогда не увидеться, это приводило ее в настоящий ужас. И сейчас, думая об Артеме, о своей жизни с ним и глядя на Константина, лицо которого было искажено страданиями, болью, ревностью, она чувствовала, что любит их обоих и что без каждого из них ей просто невозможно обойтись. Вот такую ужасную шутку решила сыграть с ней судьба, и как выпутаться из всего этого, как выйти с достоинством из замкнутого треугольника, не потеряв уважение к самой себе, она просто не знала…

В тот вечер, по дороге домой, Лариса мысленно пыталась принять какое-то решение. Она устала от своей двойной жизни, дальше так продолжаться не могло, и ей действительно, как бы это ни приходилось тяжело, надо было сделать свой выбор. Но для этого необходимо было расстаться с одним из них, навсегда его потерять. Любое ее решение, каким бы оно ни было, не сможет не отразиться на судьбе фильма, на который она возлагала такие большие надежды. Если она уйдет от Артема и останется с Константином, это будет для Артема таким ударом, что он может сразу прекратить финансирование… Боже мой, о чем же она рассуждает! Она думает о финансировании, о фильме, о своей карьере. Неужели она уже решила, сделала уже свой выбор? Нет, это невозможно, это невыносимо… Она не может потерять Артема!

Как только она вбежала в квартиру, раздался телефонный звонок. Она схватила трубку и услышала обеспокоенный голос Артема.

— Лялька, где ты пропадаешь? Я звоню уже пятый раз!

— Съемка затянулась. Потом проехала по магазинам… Вот только что вошла.

— Надеюсь, с фильмом все в порядке?

— Да, все нормально. Сняли еще несколько эпизодов…

— А я завтра прилетаю, — весело сказал Артем. — Соскучился ужасно.

Голос его звучал совсем как когда-то раньше, во времена их безумной любви, и Лариса с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться прямо в трубку. Чувствуя, что пауза затягивается, она спросила бодрым голосом, используя все свое актерское мастерство:

— А как твоя поездка?

— Поездка была очень удачной, даже лучше, чем я ожидал. Все просто великолепно! Приеду — расскажу.

Ларису удивила эта фраза, он давно уже ничего не рассказывал ей о своих делах, всегда отделывался общими, ничего не значащими фразами.

— Значит, я попала в число доверенных лиц?

— Ты всегда была там первой. И если я не говорил тебе ничего, то только потому, что нечего было рассказывать, — слукавил Артем. — Но теперь ты все узнаешь, это касается и тебя, нас обоих, очень скоро многое в нашей жизни изменится…

«Что же мне делать? — в отчаянии подумала Лариса. — В нашей жизни должны произойти какие-то важные перемены, но и в моей жизни многое изменилось. Нет, дальше так невозможно. Я должна все ему рассказать, и тогда пусть он решает…»

— Я приеду завтра тебя встречать, — сказала Лариса.

— Зачем? Меня встретит шофер.

— Нет, я приеду сама. Мне это нужно, и все, — сказала она уверенно. — И не пытайся меня отговорить.

— Ну хорошо, если ты настаиваешь, я не против. Мне всегда приятно, когда ты встречаешь меня, просто жалко отрывать тебя от твоих съемок.

— Ничего, я выберу время.

Закончив разговор, Лариса твердо решила, что скажет Артему все прямо в аэропорту или по дороге домой. Она стала мысленно проигрывать их предстоящую встречу, подбирая нужные слова для себя, пытаясь представить его реакцию на свои слова. И какие бы доводы она ни приводила, как бы ни пыталась убедить Артема в том, что ничего страшного не произошло, все получалось совершенно ужасно. Она пыталась рассматривать самые разные варианты отношений с Артемом и с Костей, предлагая сохранить дружеские отношения и с тем и с другим, но ни один из них, категорически не желал идти на это. В конце концов Лариса поняла, что порвать она должна все-таки с Константином и ничего вообще не рассказывать Артему. Это был, вероятнее всего, наиболее простой и легкий вариант, который не влек за собой никаких катаклизмов. И в этот момент позвонил Константин.

— Ты что-нибудь решила? — спросил он, и в голосе его слышались отчаяние и печаль.

— Я не хочу сейчас ничего решать! — воскликнула Лариса, застигнутая врасплох. — Завтра прилетает Артем, у него свои важные и серьезные дела. Не могу же я сразу ударить его обухом по голове!

— Ларочка, милая, родная моя, — он чуть ли не срывался на плач, — не могу я без тебя, что бы там ни было, не могу, и все! Ты должка сказать ему, завтра же должна сказать. Это будет самое честное, самое правильное.

— Не могу… — прошептала Лариса.

— Пойми, я очень уважаю и ценю Артема, я просто люблю его как человека, мне тоже очень нелегко… Но ты ведь любишь не его, а меня!

— Почему ты так в этом уверен?

— Да потому, что так оно и есть на самом деле! Потому что твоя судьба — это я, а не он. Он прекрасный человек, замечательный, он все поймет! Умоляю, обещай ему, что скажешь ему завтра же!

— Я не могу это обещать, — устало сказала Лариса.

— Тогда я натворю черт знает что! Да просто умру, а ты будешь рыдать на моей могиле.

— Что за глупости? Что ты несешь такое?

— То, что есть. Во сколько он прилетает?

— В двенадцать. А тебе зачем?

— Чтобы знать, когда решится моя судьба. Ты поедешь его встречать?

— Да, я поеду его встречать.

— Ну хочешь, встретим завтра его вместе? И все ему скажем.

— Только этого не хватало!

Лариса почти в истерике швырнула трубку на стол.

Огромный сверкающий авиалайнер пересек океан и полетел над Европой. Артем дремал, откинувшись в удобном кресле, на его лице застыла легкая улыбка. Ему снилась Лариса, совсем юная, прекрасная, веселая, счастливая, такая, какой он встретил ее впервые. Но она вдруг изменилась прямо на глазах, стала уже другой Ларисой, той, с которой он расстался месяц назад. Она уже не смеялась, ее красивое лицо казалось бледнее обычного, она явно была озабочена чем-то. Артем почувствовал беспокойство, хотел броситься к ней, протянул руки, но она отдалялась от него, расстояние между ними все увеличивалось. Если бы кто-то сейчас взглянул на него, то заметил бы, что улыбка исчезла с его лица, веки стали чуть-чуть подрагивать, губы зашевелились. Но сон продолжался… Вдруг он увидел, что стоит на скале на краю океана, а Лариса смотрит на него с другого берега. Во сне океан был огромным, безбрежным и в то же время его можно было охватить взглядом, и Артем видел Ларису на противоположном берегу, только не мог до нее дотянуться. Ему очень хотелось поскорее обнять ее, прижать к себе, утешить, успокоить, но для этого надо было преодолеть бескрайнее водное пространство, что даже во сне казалось совершенно невозможным. Это было неприятное, мучительное ощущение. Но Артем никогда не останавливался перед препятствиями, он оттолкнулся от скалы, взмахнул руками и бросился вперед. На миг он ощутил холодный ужас падения, но вскоре почти невероятным усилием остановился в воздухе, медленно стал подниматься вверх и полетел над океаном. Теперь он ощущал только беспредельную радость свободного полета…

Вскоре в салоне раздался голос стюардессы. Она сообщила, что самолет идет на посадку и приближается к Цюриху. Артем открыл глаза, пристегнул ремень, повернулся к окну и стал смотреть на открывшийся внизу удивительный пейзаж предгорья Альп. Голубовато-зеленые холмы, кое-где подернутые золотом, радовали глаз сочетанием цвета, формы, поражали своим совершенством. Артем не отрываясь глядел на приближающиеся склоны, освещенные солнцем, их природная красота, умело дополненная заботливыми человеческими руками, успокаивала и радовала. Он снова улыбнулся и стал думать о Ларисе…

Еще через несколько минут самолет совершил посадку в Цюрихе. Там пассажиры, следовавшие до Москвы, должны были пересесть в другой самолет швейцарской авиакомпании, который еще через четыре часа доставит их в столицу России…

Прогуливаясь по аэровокзалу в ожидании своего рейса, Артем стал вспоминать свой недавний сон и подумал, что в нем есть что-то символическое. В последние месяцы они с Ларисой виделись настолько редко, что стали отдаляться друг от друга. И с каждым днем пространство, разделяющее их, увеличивалось не только внешне, но и внутренне… Конечно, он многое сделал для нее, он сумел добиться финансирования фильма, съемки которого в этом году должны были закончиться. Он ничего для нее не жалел… Но разве любые деньги, любые блага могли заменить то живое общение, ту постоянную близость, которая была между ними раньше? А дальше, дальше станет еще хуже. Пока он еще свободен, он существует сам по себе, он независимый бизнесмен, эксперт, консультант. Но скоро решится его политическая судьба, и тогда он просто перестанет принадлежать не только Ларисе, но и самому себе. На него сразу обрушится множество формальностей, непреодолимых обязательств, он перестанет быть свободным человеком… Может быть, зря он все это затеял, ударился в политику, вышел в своей карьере на такой уровень, откуда уже нельзя самостоятельно уйти, а можно только сорваться в бездну, как при прыжке со скалы в океан. Правда, во сне он сумел подняться, он полетел над бушующей стихией навстречу Ларисе. Но ведь это было во сне…

Наконец объявили посадку. Артем направился к самолету, прошел в салон, занял место у окна в крайнем левом ряду. Когда самолет развернулся и направился на взлетную полосу, он услышал знакомый мужской голос с соседнего кресла.

— Как прошла ваша поездка?

Артем резко повернулся, посмотрел на своего соседа, худощавого стриженого мужчину средних лет, ничем особенным не выделявшегося среди окружающих, и ответил, сдерживая мгновенно возникшее внутреннее напряжение:

— Поездка прошла прекрасно.

— Я рад, — сказал мужчина.

— Я тоже, — улыбнулся Артем. Но улыбка получилась немного натянутая и неестественная. Присутствие соседа справа было для Артема не только неожиданным, но и нежелательным, а им предстояло лететь вместе целых три часа. Чтобы оттянуть время, Артем стал глядеть в окно. Внизу тянулось Женевское озеро, прозрачное и чистое даже при взгляде с высоты. По берегам вдоль озера уютно расположились аккуратненькие домики, а за ними поднимался зеленый массив гор.

— Прекрасный пейзаж, не правда ли? — произнес сосед, обращаясь к Артему.

— Да, и такая удивительная чистота. Просто какое-то совершенство, редко такое увидишь, — сказал Артем, чуть повернувшись в его сторону.

— Но как бы ни была хороша чужбина, родной край милее моему сердцу, — сосед сентиментально вздохнул.

— Что ж, это дело вкуса, — сказал Артем.

— Я думаю, не только вкуса, — произнес сосед.

Артем промолчал, снова отвернулся к окну, сосед тоже замолчал, и так продолжалось какое-то время. Потом по проходу прошла стюардесса, предлагая всевозможные напитки. Артем взял минеральную воду, а его сосед попросил коньяк. Выпил молча, в глазах его заиграл лихорадочный блеск.

— Артем Иннокентьевич, — произнес он негромко, — скажите, а почему вы путешествуете без охраны?

— Во-первых, я не путешествую, а во-вторых, я поступаю так, как хочу, — ответил Артем сухо. — Я свободный человек.

— Ну, я бы так не сказал, — протянул сосед. — Вы слишком заметная фигура…

— Знаете, охрана не спасла даже более заметные фигуры, — усмехнулся Артем. — Ни Джона Кеннеди, ни Индиру Ганди, ни многих других, о которых вы знаете не хуже меня.

— Логично. — Сосед протянул руку и взял у проходящей мимо стюардессы очередную порцию коньяка.

Еще некоторое время оба молчали. Потом сосед спросил выразительным шепотом:

— Так вы приняли решение?

— Я давно принял решение и не собираюсь его менять, — ответил Артем.

— Но вы обещали подумать.

— Я ничего вам не обещал.

— Ах, напрасно вы так говорите… Вы нам очень нужны, именно вы, и не стоит так безапелляционно отказываться от нашего предложения.

— Я думаю, этот разговор не стоит продолжать, — тихо ответил Артем.

— А я думаю, мы вернемся к нему в самое ближайшее время, — уверенно заявил сосед, и взгляд его заблестел еще больше. — Ваше положение, состояние, ваши зарубежные связи, ваш рейтинг, невероятная везучесть, наконец, о которой говорят все, — нам это совершенно необходимо. С нами же вы ничего не потеряете, а только приобретете. Мы вместе будем служить великой идее…

— Оставим это, — сказал Артем и снова стал глядеть в окно, в котором виднелись теперь только густые бесконечные облака, напоминавшие гряды заснеженных гор или какой-то диковинный инопланетный пейзаж.

Когда Лариса выехала из дома, погода вдруг испортилась, небо затянули серые тучи, полил затяжной дождь. Дорога через город оказалась долгой и напряженной, всюду были пробки, то и дело, прямо у Ларисы на глазах, происходили аварии. Времени у нее оставалось в обрез, настроение, и без того скверное, испортилось окончательно, нервы были напряжены до предела. На Ленинградском шоссе она чуть не столкнулась с какой-то «девяткой», продиравшейся между машинами. Водитель злобно ругался через раскрытое окно, размахивал кулаками. Лариса, даже не повернув головы в его сторону, быстро ушла вперед и наконец выбралась из пробки, разогналась и помчалась в сторону Шереметьева. Совсем скоро, через какие-то полчаса или час, она увидит Артема. Она представила его лицо, радостно обращенное к ней, сердце защемило невыносимой болью. Как же она скажет ему о том, что все между ними кончено? Нет, это просто невозможно! У нее не хватит мужества сказать ему, что она полюбила другого мужчину и хочет уйти к нему. Но и обманывать его дальше тоже невозможно, невыносимо. А расстаться с Константином у нее просто нет сил. Вот если бы умереть, погибнуть по дороге, попасть в автокатастрофу… Это решило бы сразу все проблемы. Но если она не умрет, а останется калекой… Какая чудовищная, отвратительная перспектива! Нет, так нельзя, стыд и позор. Нельзя уйти от проблемы, свалить все на обстоятельства… Сама себе устроила такую жизнь, самой надо и расхлебывать! Надо честно сказать Артему все, как есть. Прямо в аэропорту, пока он не успел ее обнять, пока она не струсила, не передумала… Может быть, они сумеют расстаться по-человечески, благородно. Но и с Константином она тоже расстанется и станет жить просто одна. Начнет все сначала, будет работать, пойдет в какой-нибудь театр… А что будет с фильмом? Ведь и для нее, и для Константина это стало главным делом жизни. А Артем? Он вложил уже в этот безумный проект огромные деньги, и не только свои. Что он станет делать, когда узнает правду?

Лариса свернула на шоссе, ведущее к аэропорту, оно было ярко освещенным, мокрым и почти пустым, изредка навстречу проносились машины на бешеной скорости. Отблески фонарей и фар отражались на черном асфальте, расплывались сверкающими бликами. Ларисе показалось вдруг, что она едет не по дороге, а перемещается в космическом пространстве, среди летящих метеоритов и комет. Ей стало страшно, на миг она едва не потеряла сознание и чуть не врезалась на повороте в какой-то грузовик. Ее бросило в дрожь, все тело покрылось испариной. Резко сбавив скорость, она покатила по последнему участку шоссе, ведущему в аэропорт.

Вот наконец прямо перед ней засветилось здание аэровокзала. С трудом найдя свободное место, она кое-как запарковала машину и бросилась к стеклянным дверям. Как раз в это время голос диктора объявил, что рейс Артема задерживается на тридцать минут. Итак, у нее в запасе оставалось еще тридцать минут. За это время надо было как следует взять себя в руки, настроиться на спокойный, серьезный разговор. Именно сейчас, сразу, потому что в другой она может на это уже не решиться…

Она протиснулась сквозь толпу встречающих к выходу из «зеленого коридора» и стала ждать. Ожидание было мучительным, к собственным переживаниям примешивалось чувство непонятной, неосознанной тревоги, возникшее вдруг и, как показалось Ларисе, совсем не связанное с предстоящим разговором. Опять где-то внутри застрекотал тот самый противный сверчок, но сейчас он не издевался над ней, а словно сочувствовал.

«Ты сама еще не знаешь, что найдешь, что — потеряешь», — пропел он печально и замолчал.

— Что, что ты сказал?! — произнесла Лариса вслух, обращаясь неизвестно к кому.

На нее обратились удивленные взгляды, какая-то пара рядом зашушукалась, искоса поглядывая на нее. Или это только показалось?

Вдруг снова зазвучал сверчок, и его трескучий голосок произнес назидательно:

«То, что здесь произойдет, жизнь твою перевернет…»

Лариса схватилась за голову, прошептала себе под нос:

— Да что же ты дразнишь меня! Ты, вредный, противный искуситель! Говори, что знаешь, или заткнись совсем!

Послышался какой-то писк, словно короткий сигнал отбоя в телефонной трубке. Наступила тишина. Через несколько минут объявили, что самолет благополучно приземлился. Услышав голос диктора, Лариса чуть не лишилась чувств.

Скоро через толпу встречающих потянулись прилетевшие пассажиры, катя за собой чемоданы, таща в руках огромные сумки и свертки. Вдруг Лариса увидела, как в зал выходит Артем. И в тот же момент случилось что-то ужасное. Он вдруг покачнулся и упал. Раздались испуганные крики. Кто-то бросился через толпу, распихивая людей, кажется, он был в маске. Люди, давя друг друга, шарахнулись в стороны. Тут же появились здоровенные парни в форме, следом за ними милиция, еще какие-то люди в штатском, врачи в белых халатах. Кто-то тащил носилки… Лариса бросилась туда, но ее оттеснили. Она увидела издалека, что Артем лежит в крови, вокруг него кольцом сжимаются охранники, отгоняя любопытных зевак… Всюду происходило какое-то безумное непонятное движение, Ларису толкали, чуть не сбили с ног. Она стала кричать:

— Пропустите! Я его жена!

Двое здоровенных вооруженных парней преградили ей дорогу.

— Извините, туда нельзя.

— Но я его жена! Это мой муж, поймите. Мне надо быть там!

Словно под действием какой-то нечеловеческой силы, она оттолкнула их и бросилась прямо в толпу, окружившую страшное место. И увидела спины санитаров, уходящих с носилками. Лариса рванулась следом, споткнулась о чей-то ботинок, упала, ударилась о каменный пол и больше не увидела ничего. Ее окутала и поглотила клубящаяся темнота, в которой ощущение реальности исчезло окончательно…

Прошло совсем немного времени, и по дороге в аэропорт уже мчалась специально оборудованная реанимационная машина, требуя сигналом сирены и пронзительным светом фар уступить ей дорогу. Она ехала на такой скорости, что попутные автомобили только успевали шарахаться в стороны и прижиматься к обочине.

Через несколько минут машина подъехала к зданию аэровокзала, вокруг которого патрулировали вооруженные отряды. Из нее выскочили трое мужчин в белых халатах и, расталкивая попадавшихся на пути растерянных пассажиров, бросились к дверям. Один из мужчин держал в руке рацию, из которой раздавались какие-то сигналы и невнятные голоса.

На аэровокзале творилось что-то невероятное. Всюду носились вооруженные охранники, переговаривались по рации. Сотрудники милиции оцепили место происшествия, выводили из здания перепуганных людей, отгоняли любопытных. Люди из ФСБ в стороне опрашивали свидетелей.

Вскоре врач и санитары в белых халатах торопливо прошествовали обратно, двое из них держали носилки. На них неподвижно лежал человек с забинтованной головой и лицом, поверх носилок была накинута простыня. Третий, видимо врач, то и дело склонялся над лежащим, на ходу щупал пульс. Рядом с ними, сопровождая носилки, шли двое вооруженных охранников. Еще через несколько минут санитары погрузили носилки в машину, она рванулась с места и направилась в сторону города, а сразу следом за ней тронулся темный автомобиль с тонированными стеклами, включив синюю мигалку.

Еще через несколько минут к зданию аэровокзала подкатил второй точно такой же реанимобиль, и на глазах у удивленных зевак повторилась в точности первая часть только что произошедшего действия, люди в белых халатах так же пробежали внутрь.

— Небось шишка какая-нибудь, — сказала им вслед старушка в темном платке. — Вот и засуетились.

— Сразу две «Скорых», виданное ли дело, — поддакнул ей пожилой мужчина в старом пальто.

— Знамо дело, невиданное… К моему мужу только через три часа приехали, а если бы так же примчались, может, до сих пор бы жил, — печально вздохнула старушка.

Но через некоторое время экипаж «Скорой» появился снова без всяких носилок, с пустыми руками. Их лица выражали некоторое недоумение.

— Не понимаю, в чем дело, — удивленно сказал один из них. — Нас послали по срочному вызову, а пострадавшего уже увезли.

— Может быть, диспетчер что-то перепутал? — предположил другой.

— Да ничего он не перепутал, — усмехнулся третий. — Просто нас конкуренты обошли.

— Ну и юмор у тебя, — сказал первый.

— Это не юмор, а наша действительность, — парировал третий. — Они теперь появятся в прессе как спасители великого человека. Им слава обеспечена.

— А ты разве знаешь, за кем мы приезжали? — удивился второй. — Я, например, понятия не имею.

— Знаю, сорока на хвосте принесла, — шепотом произнес третий. — Мы ехали за без пяти минут министром, а то и будущим премьером или президентом…

— Ну уж ты загнул, — сказал второй.

— Ничего не загнул. Это был Артем Сосновский, да только его у нас из-под носа перехватили.

— Ну и слава Богу, — вздохнул второй. — Не люблю я ввязываться в политические разборки.

— Да ты-то тут при чем? — сказал третий. — Тебя уж точно никто никуда не ввяжет.

— По-моему, Сосновский толковый мужик, — с сочувствием сказал первый, — он мне из молодых больше всех нравится. Я бы за него голосовал…

— За то его и грохнули, — заявил второй. — Жалко, конечно. Хотя, по правде, лично мне без разницы, чьи мозги зашивать…

— А вот нашим конкурентам совсем не без разницы, — произнес третий.

— А если он помрет? — произнес второй.

— Значит, обломаются конкуренты, — усмехнулся третий.

Когда они вернулись в машину, там уже водитель принимал сообщение о дорожной аварии. Через секунду машина «Скорой» стремительно мчалась по новому вызову.

Лариса пришла в себя в какой-то белой комнате, среди белых стен, на белой кушетке. В первый момент ей показалось, что она где-то совсем в другом мире, а не на земле, только непонятно, как попала сюда. Может быть, она умерла и оказалась здесь после смерти? Вокруг мелькали расплывчатые незнакомые лица. Кто-то склонился над ней и сказал:

— Она приходит в себя.

Его слова прозвучали далеко и гулко, словно сквозь толщу воды. Потом чья-то рука поднесла к ее рту скользкий холодный предмет, и сразу во рту появился неприятный вкус лекарства. Она мгновенно поднялась, хотела вскочить на ноги, но чьи-то сильные руки удержали ее.

— Пожалуйста, лежите, — произнес заботливый, чуть хрипловатый голос. — Вам нельзя так резко вставать, вы можете опять потерять сознание.

Лариса увидела рядом с собой пожилого человека, сочувственно смотревшего на нее. Его голос почему-то напомнил ей сверчка, который изредка заводил с ней странные беседы в последнее время. Может быть, это он и есть, подумала она.

— Вы сверчок? — произнес ее голос, прозвучавший как будто откуда-то со стороны, помимо ее воли.

Человек внимательно посмотрел на нее, потом ответил доброжелательно, даже ласково:

— Нет, я не сверчок. Моя фамилия Торохов.

— А кто вы? — кажется, это спросила уже сама Лариса.

— Я врач.

— А он? — она указала взглядом на другого мужчину, стоявшего чуть поодаль вполоборота к ней.

— Это следователь, — спокойно сказал врач, — подполковник юстиции господин Стручков.

— Сверчков? — спросила Лариса испуганно.

— Нет, — ответил следователь, повернувшись к окну и стоя теперь спиной к Ларисе, так, что она не могла видеть его лица. — Стручков Анатолий Григорьевич. Самая обычная русская фамилия, происходит от слова «стручок», а не «сверчок», как вам показалось.

Лариса медленно села, держась рукой за край кушетки, посмотрела на худощавую спину следователя и тихо спросила:

— Скажите, господин Стручков, что произошло? Почему я здесь?

— Вы не помните? — удивленно проговорил он, продолжая глядеть в окно.

— Я помню, что-то случилось, когда я встречала мужа. Кажется, что-то случилось со мной… Наверное, у меня была галлюцинация. Потом я потеряла сознание…

— Да, вы были без сознания довольно долго. Но теперь ваша жизнь вне опасности… — успокаивающим голосом произнес врач.

— Моя? А где мой муж? Почему он не здесь?

Следователь Стручков как-то странно переглянулся с врачом, тот молча кивнул, потом сказал:

— На вашего мужа было совершено покушение.

И сразу все, что произошло, отчетливо предстало перед глазами Ларисы, но как-то странно, словно кадры из фильма или картинки из сна. Толпа людей. Испуганные крики. Артем, идущий с чемоданом через «зеленый коридор»… Вот он как подкошенный падает, вокруг него сжимается кольцо людей. Лариса бежит туда, видит кровь, людей с носилками… Дальше наступает темнота…

— Так это… правда? — вскрикнула Лариса.

— Да, это правда, — подтвердил голос следователя словно откуда-то издалека.

— Что с ним? Он…

— В данный момент он жив… — негромко произнес врач.

— Что значит — в данный момент? Скажите мне все! Я должна знать! Я его жена!

— Он серьезно ранен, — сказал следователь из дальнего угла комнаты. — Теперь все зависит…

— Все зависит от Бога, да? — закричала Лариса. — Вы это хотели сказать? Отведите меня к нему!

— Это невозможно. Пожалуйста, постарайтесь успокоиться, — ласковым голосом произнес врач и взял ее за руку.

— Но почему? Мне надо быть с ним! — Лариса выдернула руку. — Где моя сумочка?

— Здесь, — следователь издали показал жестом на ее сумку, лежавшую рядом на столике. — Мы проверили ваши документы, чтобы удостовериться, что вы действительно его жена.

— Дайте мне ее! Там ключи от машины! Скажите, в какой он больнице, я поеду туда!

— Вам никак нельзя сейчас ехать за рулем, — мягко сказал врач.

— Я в полном порядке, и я поеду! — Лариса вскочила на ноги, покачнулась, чуть не упала, но все-таки удержала равновесие. — В какой он больнице?

— Вам все скажут, — попытался успокоить ее следователь. — Сейчас вас отвезут домой.

— Кто меня отвезет?

— Наши сотрудники. Понимаете, вам нельзя оставаться одной, это может быть опасно. До тех пор, пока мы не выясним обстоятельства дела и не задержим преступника, вы должны находиться под охраной.

— Да что же это такое! Вы не поймали преступника?

— Он успел скрыться. Вероятно, профессионал, заказной убийца. Они, к сожалению, не всегда попадают нам в руки, вы и сами, наверное, это знаете.

— Так что же мне делать? Сидеть дома и ждать, пока вы его поймаете? Это же… это дикость какая-то! Что вы скрываете от меня? Говорите!

Следователь снова переглянулся с врачом, тот опять молча кивнул, и выражение его лица при этом стало печальным и скорбным.

— Постарайтесь быть мужественной, — сказал следователь, направившись к двери. — Ваш муж убит.

— Нет! — закричала Лариса, покачнулась и стала медленно падать, теряя сознание.

Врач стремительно рванулся к ней, успел подхватить ее, бережно уложил на кушетку. Тут же забегали какие-то люди, появилась медсестра со шприцем, запахло каким-то лекарством. Следователь деловито разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Но Лариса ничего этого уже не видела, не слышала и не чувствовала, провалившись в глухую беспросветную темноту.

В павильоне струился голубоватый дым. На фоне декорации, изображавшей кусок заброшенной стройки, стояла Вика с развевавшимися на искусственном ветру волосами и смотрела на своего партнера.

— Мне все равно, что будет, — произнес он хрипло. — Я останусь с тобой.

— Но он убьет тебя, — прошептала Вика, оглядываясь по сторонам.

— Да, или он убьет меня, или я убью его.

— Нет, уходи. Я не хочу, чтобы ты погиб, — проговорила Вика дрожащим голосом. — Ты должен жить.

— Значит, убью его я, — бесстрастно сказал партнер.

— Не надо, умоляю тебя, не надо. Тогда тебя посадят, и мы все равно не сможем быть вместе!

— Мы убежим, — сказал он.

— Нас все равно найдут. Его сообщники прикончат нас обоих.

— Ты боишься? — спросил он и выжидающе поглядел на нее.

— Сама не знаю… Иногда мне кажется, что я ничего не боюсь, а иногда меня охватывает такой мучительный ужас, что я не могу спать, не могу ходить по улицам, не могу жить…

— Я вылечу тебя от страха. — Он приблизился к ней, обнял, прижал к себе.

В этот момент где-то прозвучал выстрел, еще один.

Вика вздрогнула, стала медленно оседать на землю. Партнер подхватил ее, поднял на руки и пошел через клубящийся дым навстречу выстрелам.

— Стоп! — прозвучал голос режиссера. — Никуда не годится! — Он подошел к Вике, возмущенно глядя на нее. — В вашей игре, Виктория, нет никакого чувства. Мы ведь разбирали этот эпизод. Объясните, что происходит с вашей героиней? Она что, манекен, гипсовая статуя? Фарфоровая кукла?

— Я… но… — пробормотала Вика испуганно.

— Кого она любит? — грозно спросил режиссер.

— Она любит Виктора, боится за него, но и Бубнов ей небезразличен.

— А по вашей игре она любит только себя!

— Нет, неправда, — обиделась Вика. — Она не может выбрать между двумя мужчинами, хотя прекрасно понимает, что один из них бандит и убийца, а другой тоже бандит, хотя и более благородный.

— Так кого же она любит? — проревел режиссер.

— Она думает, что любит обоих, а на самом деле любит только Виктора. И не хочет остаться с ним из страха за него. Вот и готова принести себя в жертву.

— Вот и играйте так, — проворчал режиссер. — Зрителю должно быть понятно, что чувствует Марина, он не должен домысливать все за актеров. Повторим еще раз. Дубль третий. Приготовиться!..

Вика готова была расплакаться. Она чувствовала, что и правда играет ужасно плохо, и сама не могла понять, почему. Надо было срочно найти какое-то решение, какой-то импульс, толчок, ожить перед камерой, а не стоять действительно как манекен… И вдруг она подумала о Ларисе. Вот что надо играть! То, что происходит у подруги в душе. Как она разрывается между двумя мужиками. Только там все наоборот. Она увлечена этим парнем, а любит мужа, без памяти любит. И если ей придется выбирать на самом деле, она за Артема жизнь отдаст! А тут — наоборот. Марина боится и по-своему любит этого страшного мафиози Бубнова, с ним у нее много связано, но за Виктора она идет на смерть. Она бросится под пули, чтобы спасти его! И она поймет, кого любит на самом деле, перестанет разрываться между ними в своих чувствах только перед лицом смерти! Вот так и надо сыграть.

— Все готовы? — прозвучал голос режиссера.

И Вика рванулась навстречу своей героине, наполняя ее душу искренним глубоким чувством, которое она сумела осознать только перед лицом смертельной опасности…

— Сняли, — устало сказал режиссер. Подошел к Вике, протянул ей руку. — Молодец. Я знал, что ты в конце концов проснешься. Старайся и дальше не съезжать с этого уровня.

— Постараюсь, — ответила Вика со счастливой улыбкой.

— Перерыв, — объявил режиссер.

Вика зашла в гримерную, взяла сумочку, вышла в коридор, закурила и услышала писк пейджера. Прочитала, вздрогнула, пробежала глазами еще раз.

«Вика, милая. Срочно позвони мне по мобильному, а потом поезжай к Ларисе. Случилось несчастье. Сегодня в аэропорту стреляли в Артема. Я еду в больницу, пока ничего не знаю. Жди сообщений. Валера».

Вика, остолбенев, смотрела на пейджер, словно надеясь, что это сообщение ей просто померещилось и скоро исчезнет само собой. Потом побежала по коридору, ворвалась в первую попавшуюся комнату и, не обращая ни на кого внимания, кинулась к телефону.

В комнате было темно. Лариса полулежала в глубоком кресле, почти не шевелясь, с отсутствующим взглядом, обращенным к задернутому окну, словно там, как на магическом экране, должен был появиться знак, который заставит ее пробудиться от страшного сна. Но никаких тайных знаков не писала ей невидимая рука судьбы, и она продолжала все так же неподвижно сидеть, глядя в одну точку. Она не помнила, как оказалась в собственной квартире, не знала, сколько времени прошло. Голова была тяжелой, будто чугунной, в висках что-то равномерно постукивало.

Слабый свет уличных фонарей, сочившийся сквозь неплотно задернутую штору, постепенно очертил контуры окружающих предметов. Глаза понемногу привыкали к неяркому вечернему освещению. Лариса настороженно огляделась. Все было привычное, знакомое и в то же время какое-то другое, не такое, как прежде. Кажется, она находилась в комнате одна. Кажется… Рядом не было никого, но почему-то создавалось такое ощущение, что кто-то незаметно наблюдает за ней.

Услышав телефонный звонок, Лариса встала с кресла, нащупала выключатель. В тот же миг в комнате появился незнакомый молодой человек — высокий, широкоплечий, на поясе у него болталась кобура с пистолетом.

— Может быть, я подойду? — вежливо спросил он.

— А кто вы? — Лариса совсем не испугалась, просто удивленно посмотрела на него.

— Охранник, — ответил он.

— Так это вы наблюдали за мной? — спросила Лариса.

— Мне велено охранять вас. — Он потянулся к телефону.

— Нет, я сама, — сказала Лариса и взяла трубку.

— Лялечка, я все знаю, — произнес голос Вики. — Сейчас я к тебе приеду.

— Приезжай. — Лариса поглядела на охранника. — Это моя подруга. Она приедет скоро…

— Хорошо, — согласился он. — Я открою ей дверь.

— Я могу открыть сама, — сказала Лариса.

— Нет, — возразил он. — Открывать дверь должен я.

Лариса поняла, что спорить с ним бесполезно. Да и сил не было спорить, даже говорить было трудно, язык ворочался медленно и вяло. Она чувствовала какое-то странное оцепенение, даже отупение. То, что произошло, с трудом доходило до ее сознания. Сонный, омертвевший разум все время повторял одни и те же слова — «ваш муж убит». Но чем больше было этих повторений, однообразных, словно удары метронома, тем дальше ускользал смысл, не желая становиться реальностью. Когда же это было? Час, день или год назад?.. Чтобы как-то сориентироваться во времени, она спросила:

— И давно вы здесь дежурите?

— С тех пор, как вас привезли.

— А когда это было?

— Об этом мне говорить не положено. Вот следователь приедет, вы его и расспрашивайте. А я просто вас охраняю, вот и все.

— А когда он приедет?

— Этого я не знаю. Думаю, он приедет тогда, когда ему надо будет приехать, — произнес охранник глубокомысленно.

Лариса замолчала. Продолжать разговор с этим вежливым роботом было совершенно бессмысленно. Если Вика все знает, она ей объяснит… Но что она знает? Что Артем убит… Когда его убили? За что? Кто это сделал?.. Кто сможет объяснить это?!

— Может быть, вы приляжете? — участливо предложил охранник.

— Нет. Не хочу.

— Но доктор сказал, что вам надо лежать. И еще он велел, если вы до него проснетесь, дать вам выпить это лекарство. — Он наклонился к журнальному столику, взял оттуда стеклянное блюдечко с приготовленной таблеткой и стакан воды, протянул Ларисе.

— Доктор? Он тоже здесь? Я могу поговорить с ним? — спросила Лариса, машинально проглотив таблетку и запив водой. У воды был какой-то странный непривычный привкус.

— Он ненадолго отъехал, но скоро вернется. Он обязательно сразу к вам зайдет, — произнес охранник. — Вам ничего не надо?

— Нет. Спасибо. Я хочу побыть одна.

Охранник бесшумно удалился. Наступила тишина. Лариса снова почувствовала стук в висках, стиснула ладонями голову и уставилась на занавеску. Вдруг она услышала знакомое негромкое стрекотание, исходившее как раз со стороны окна. Оно отделилось от звука стучащего в висках метронома и стало обретать форму отдельных слов. Наконец отчетливо прозвучала фраза, произнесенная пискляво-скрежещущим голосом:

«Привет! Ну что пригорюнилась, красотка?»

Лариса вздрогнула, сжалась в кресле.

«Ну, что не отвечаешь? Это невежливо», — продолжал нахальный сверчок.

— Исчезни, — прошептала Лариса, сжимая виски.

Звук метронома исчез, и голос сверчка зазвучал громче и отчетливее.

«Я не могу исчезнуть, видя тебя в таком состоянии. Тебе ведь хочется поговорить, правда?»

— Нет. Мне ничего не хочется.

«Врешь. Ты прямо-таки извелась от одиночества. А я — вот он тут, я твой прекрасный собеседник, попутчик в жизни, в бедах друг… Я разрешу твои сомненья и скрашу мрачный твой досуг…»

— Что за бред ты несешь! — воскликнула Лариса.

«Это ты несешь бред, — хихикнул сверчок где-то у двери. — Поэтому я и здесь… Если я исчезну, тебе станет совсем плохо».

— А если не можешь исчезнуть, гнусный трепач, тогда выйди и покажись! — закричала Лариса.

«Только голос, только свет, а меня в помине нет!» — усмехнулся сверчок.

— Это уже слишком, — сказала Лариса. — Кажется, я сошла с ума. У меня навязчивые слуховые галлюцинации, я не могу отличить действительность от видения… Я ничего не понимаю… Я ничего не знаю. Я ни во что не верю. Может быть, меня вообще уже нет? Может быть, это уже не я?..

«Глупышка, — сочувственно пробормотал сверчок, снова переместившись к окну. — Это ты, а я — твой внутренний голос, твое второе „я“. Если хочешь что-нибудь понять, слушай меня внимательно».

— Заткнись! — Лариса схватила кофейную чашку, запустила в окно. Чашка, плавно ударившись о бархатную штору, медленно отлетела на ковер и не разбилась. Тогда Лариса схватила бутылку с ликером и швырнула в угол комнаты. Раздался звон разбитого стекла. Он вывел Ларису из оцепенения. Она с удивлением огляделась.

В комнате тотчас появился охранник, посмотрел на разбитую бутылку и деловито спросил:

— С вами все в порядке?

— Да, — прошептала Лариса.

— Может быть, нужна моя помощь?

— Нет. Не надо, — Лариса замотала головой. — Я кое-что уронила, случайно, ничего страшного, со мной все в порядке.

— Но вы разбили стекло. Я сейчас уберу.

— Мне захотелось выпить, бутылка выскользнула из рук… — сказала Лариса виноватым голосом. — Ну и Бог с ней…

— Вам нельзя употреблять спиртное! — испугался охранник. — Доктор не велел давать вам…

— Хорошо, я не буду… Пожалуйста, оставьте меня одну, — умоляюще произнесла Лариса.

Охранник молча посмотрел на нее, потом направился к двери. Когда он вышел, сверчок заговорил снова:

«Я хочу тебе помочь. Ты ведь сама просила, чтобы кто-нибудь тебе помог. Запуталась, бедняжка, заблудилась в двух соснах… Теперь должно быть легче, ведь больше не нужно выбирать. За тебя уже выбрали, из двух мужчин один остался, он твой… Правда, мне он совсем не нравится, я бы предпочел первого из этих двоих, но так уж вышло, ничего не поделаешь…»

— О ком ты говоришь? Я ничего не понимаю…

«Ты все понимаешь, — усмехнулся сверчок. — Ты ведь хочешь его видеть? Хочешь… Вот тебе его скоро и преподнесут».

— Кого?

«Твоего режиссера…»

Сначала Лариса даже не сообразила, о ком это идет речь. Она просто забыла о существовании Константина Астахова, из-за которого еще совсем недавно так сильно переживала. Он словно движением чьей-то невидимой руки был вычеркнут не только из памяти, но и вообще из ее жизни… И если бы сверчок сейчас не заговорил о нем, она, возможно, еще долго о нем бы не вспомнила. Но этот сверчок-искуситель был очень хитер, он знал, чем уязвить.

— Зачем?! За что?! Я его не выбирала, Я его ненавижу! Это все из-за него! — закричала Лариса, уронила голову на руки и громко зарыдала, содрогаясь всем телом.

«Какая жалость, — пропел сверчок. — Ну зачем же так убиваться? Тебе ведь он нравится. По-моему, он совершенно отвратительный тип, видеть его не могу, но я же так не убиваюсь, как ты…»

— Да что ты болтаешь, слушать противно! Мне… мне никто не нужен! Я люблю Артема. И… никого, никогда… Пусть я лучше тоже умру… — сбивчиво говорила Лариса сквозь плач.

«Ну вот, ошибочка вышла… — вздохнул сверчок. — Какая досада. Придется исправлять. Ты уж извини, пришлось устроить тебе проверочку».

— Да кто же ты, черт побери?!

«Души и сердца вечный звук, светящийся во мраке круг…»

Внезапно произошло что-то странное. Лариса увидела, как прямо перед ней появилось дрожащее светящееся кольцо, словно очерченное чьей-то невидимой рукой, и повисло в воздухе, отделяя часть пространства. Внутри этого кольца появилась картинка. Это была все та же сцена в аэропорту, толпа народу, появление Артема, крики… Вот кто-то пробирается сквозь толпу людей, он в маске. К нему поворачиваются люди, он вроде бы что-то объясняет им. Они согласно кивают. Он ускользает, как будто никем не замеченный. Теперь Лариса отчетливо понимает, что это и есть убийца. Но почему его не задержали, почему он сумел убежать? Что он такое сказал этим испуганным людям, почему они пропустили его?

Снова зазвучал голос сверчка, теперь он уже не скрипел, а пел звонко и чисто:

Не бойся смотреть на сияющий свет, Лишь огненный круг тебе скажет ответ. Когда эта маска исчезнет с лица, Тогда и узнаешь ты все до конца… Появится скоро твой истинный друг… Ответ тебе скажет лишь огненный круг…

Вдруг картинка потускнела и пропала, края светящегося круга поблекли, все исчезло, комната погрузилась в темноту. Только некоторое время в воздухе оставались легкие отблески растаявшего таинственного света. Лариса перестала плакать и растерянно смотрела на мерцающие искорки, таявшие во мгле.

В павильоне, на фоне декорации, изображавшей квартиру героини, собралась вся съемочная группа.

— Ну, что будем делать? — спросил администратор Володя, расхаживая взад и вперед по свободному пространству, не занятому декорацией.

— Надо всем поехать к Ларисе, — предложила Ирина, второй режиссер.

— Да куда мы все, — оператор Гриша только рукой махнул. — Ей сейчас не до нас. Ты представляешь, в каком она состоянии?

— А может быть, она еще не знает? — предположил Володя.

— Ну да, жена — и не знает! — воскликнул один из актеров. — Ей наверняка уже сообщили.

— Между прочим, она вчера говорила, что поедет встречать его в аэропорт, — сказала Ирина.

— Значит, она была там! Вот ужас-то! — Леночка, игравшая подругу героини, схватилась за голову. — Господи, даже представить страшно, что она пережила!

— Да ничего она не пережила, — проворчала пожилая костюмерша, — знаю я этих актрис, у них только ветер в голове, хвостом покрутить, наряды перемерить. Все у нее есть, и не будет она особенно убиваться.

— Да как вы можете говорить такое, Клара Петровна, — возмутилась Леночка. — Лариса такой замечательный человек! С ней работать одно наслаждение! И вообще — она никогда ничего не пожалеет, последнее другим отдаст. И за что же ей горе такое!

— Я говорю, что знаю, — настаивала на своем костюмерша. — Она, конечно, поплачет, да быстро утешится. Найдет утешителя, на том все и кончится.

— Да она Артема Иннокентьевича обожала, о чем вы говорите! — закричала Ирина. — Вы просто ничего в любви не понимаете, вы сами никогда не любили!

— Да чего там понимать, — буркнула Клара Петровна. — Я мужа своего пятнадцать лет назад похоронила, да с тех пор одна. Грешно замужней женщине на других мужиков глядеть.

— Так вы же вдова, — удивился Володя.

— А вдове — тем более. Но у молодежи нынешней другие нравы, даже смотреть противно, — заявила она категорично, повернулась и вышла из павильона.

— Совсем бабка сдурела, — сказал молодой актер. — Что это она такая злющая, прямо как ведьма?

— Да ты не суди ее, — сказал Гриша. — Она только для виду злится, а сама — добрейшей души человек. Просто любит поворчать и мораль почитать.

— Да все они такие, эти старики-старухи, на нравоучениях сдвинутые, — с отвращением произнесла Леночка. — Я не знаю, что такое доброта, и ничего вообще не понимаю, если человек может говорить такое о другом. Что же это за душа, в которой одна злоба! Лариса красавица, все мужики на нее пялятся, это вполне естественно. Но какое имеет право эта бабка так говорить о ней?

— Да ей просто завидно, — сказал молодой актер.

— Кстати, о мужиках, — вдруг произнесла Ирина. — А где наш Костя? Что-то я его вообще сегодня не видела. Он должен был на съемку приехать час назад.

— Интересно, а он знает? — спросила молчавшая до сих пор актриса. — Может, он сам к Ларисе поехал?

— Если поехал, мог бы на студию позвонить, — сказал Володя. — Нам-то что делать? По домам расходиться?

— Теперь вообще неизвестно, что мы будем делать, — вздохнул Гриша. — Картину законсервируют или вообще закроют. Мы без работы останемся. Вот о чем думать надо.

— Какой же ты, Гришка, прагматик и эгоист, — возмутилась Ирина. — Такая беда случилась, а ты только о себе думаешь!

— Не только о себе, а обо всех нас, — сердито ответил Гриша. — Вот картину закроют, ты, например, куда пойдешь? На рынок шмотьем торговать?

— Да хоть и на рынок, тебе-то что?

Вдруг в павильоне появился Константин Астахов, решительным шагом направился к съемочной группе. Выглядел он немного странно — глаза лихорадочно горели на бледном лице, волосы были всклокочены, рубашка, кое-как заправленная в джинсы, торчала сбоку, на лице красовался свежий синяк. Он слегка запыхался, проговорил на ходу:

— Ребята, извините, опоздал. Я тут попал в переделку, драчка по дороге вышла. Пришлось вступиться за одну дурочку, вот и потрепали. Все готовы? Через десять минут начинаем съемку. Что-то я Ларису не вижу. Если курит где-нибудь, позовите ее.

Все молча слушали его монолог, но как только он сказал про Ларису, Ирина подошла к нему и изумленно спросила:

— Так ты ничего не знаешь, Костя?

— А что я должен знать? — встревоженно спросил он. — Уж не заболела ли она?

— Сегодня в Шереметьеве застрелили Артема Сосновского, — сказал Володя.

— Что?! — Астахов замер, огляделся. — Да что ты несешь!

— Только что в «Новостях» сказали. Мы все видели, — подтвердил Гриша. — Мы уж думали, ты к Ларисе поехал.

— Ничего себе дела… — Костя вытер ладонью лоб. — Ну-ка пошли курить, а то у меня крыша едет.

Он направился в коридор, закуривая на ходу, и все быстро пошли за ним.

Вика примчалась на такси через полчаса. Она вбежала в квартиру, обняла Ларису, села с ней рядом на диван.

— Мне Валера все рассказал, вот я сразу к тебе и примчалась.

— Если телефон зазвонит, подходи ты, — сказала Лариса. — Я не могу. Вообще ничего не могу… — голос Ларисы дрогнул.

— Конечно. Послушай, сделать тебе кофе или еще чего-нибудь?

— Ничего не хочу. — Лариса уронила голову на руки и замолчала.

Вика осторожно взяла ее за плечи, прижалась щекой к ее волосам.

— Лялечка, делай что хочешь. Вообще ничего не делай. Я буду тут, с тобой, сколько надо.

— Спасибо… — всхлипнула Лариса.

— Спасибо тут ни при чем, — вздохнула Вика. — А хочешь, я тебе выпить принесу? Немножко, а?

Лариса замотала головой.

— Нельзя. Доктор запретил.

— Ладно, ему виднее. Знаешь, я вот что думаю, — вдруг заявила Вика. — Тебе обязательно надо выговориться. Нельзя вот так сидеть и молчать.

— Не знаю… Со мной вообще что-то непонятное, — проговорила Лариса. — Наверное, я сошла с ума. Мне мерещатся странные вещи, я разговариваю со сверчком…

— Со сверчком? — встревоженно спросила Вика.

— Ну да, со сверчком. Он говорящий, только невидимый.

— Лялечка, родная, никакого сверчка здесь нет.

Лариса схватила Вику за руку.

— Я похожа на сумасшедшую? Ну скажи, я действительно сошла с ума, да? Я совсем свихнулась?

— Лялечка, милая, родная моя. — Вика поглядела на нее с такой искренней любовью, что у Ларисы тут же накатились слезы. — Лялька, от того, что тебе пришлось пережить, любой человек может свихнуться. А ты совершенно нормальная, просто у тебя был нервный шок, потому всякие ужасы и кажутся.

— Я брежу, я ничего не понимаю. Я не знаю, что происходит на самом деле, а что мне кажется! Вика, скажи, что сделать, чтобы все это прекратилось? Скажи мне правду, умоляю тебя!

— Правда то, что ты сейчас находишься у себя дома, в своей квартире. Что я рядом с тобой, а у двери дежурит охранник. — Вика старалась говорить как можно более спокойным и ровным голосом.

Лариса посмотрела на Вику, вдруг ее взгляд прояснился, она сказала изменившимся четким голосом:

— Все это было на самом деле, это не сон, не галлюцинация. В Артема стреляли. Он тяжело ранен. Я все вспомнила. Я знаю, что видела наяву, там, в аэропорту, я видела, как он упал, потом забегали люди. Я бросилась туда, но меня не пустили. Потом мне сказали, что он убит. Но я все равно в это не верю. Ты ведь знаешь правду, Вика? Да?

— Мне тоже сказали, что он убит. — Вика тяжело вздохнула.

— Скажи, он… умер сразу? — спросила Лариса, с трудом произнося такие страшные для нее слова.

— Лялечка, я знаю только то, что сказал мне Валера. Он скоро приедет. Ты сейчас ни о чем не думай, постарайся заснуть.

— Заснуть я не смогу. И потом, мне кажется, я в порядке, — сказала Лариса. — Хочу кофе, крепкого горячего кофе.

— Вот и хорошо, я сделаю тебе кофе. — Вика вскочила и направилась к двери.

— Нет, не уходи. Пусть охранник сделает.

— Да он, наверное, не умеет, — сказала Вика.

— Все равно не уходи.

— Хорошо, я посижу здесь, с тобой.

— Как его зовут? — спросила Лариса.

— Его зовут Николай. По-моему, он славный парень, только все время молчит.

— Он славный говорящий робот, — сказала Лариса. — А зачем он здесь дежурит?

— Наверное, ему так велено. Он об этом тоже не говорит.

— А вот сверчок обо всем говорит. И он совсем не робот, а души и сердца вечный звук, светящийся во мраке круг…

— Ты правда разговаривала со сверчком? — вдруг спросила Вика серьезно. — И что он тебе говорит?

— Много чего… Вот сейчас его нет, может, еще появится, сама услышишь… Надо только, чтобы было тихо, — прошептала Лариса.

Обе замолчали, прислушиваясь. И вдруг в наступившей тишине прозвучал голос охранника:

— Лариса Александровна, к вам пришел посетитель.

— Ничего себе сверчок! — воскликнула Вика.

— Ну вот, он все испортил, — печально сказала Лариса, глядя на охранника и с трудом приходя в себя. — Так мы никогда сверчка не услышим.

— Что вы сказали? — переспросил тот, удивленно поглядев на Ларису.

— Нет, ничего… Просто хотела спросить, кто он, этот посетитель? — ответила Лариса.

— Он говорит, вы его знаете.

— Хорошо, Николай, пусть заходит, — сказала Лариса.

Охранник улыбнулся.

— Вы даже знаете мое имя.

— Кажется, я уже все знаю. Или я знаю, что мне все только кажется, — произнесла Лариса.

Охранник незаметно удалился, тихо прикрыв за собой дверь.

— Лялька, ты говоришь каламбуры, ты уже шутишь, — обрадовалась Вика.

— Послушай, Вика, я сейчас правда говорю нормально? Я не похожа на сумасшедшую? — спросила Лариса.

— Конечно, нет. Только немножко бледная, вот и все. Но на сумасшедшую ты совсем не похожа.

— Тогда дай мне закурить.

— Вообще-то не надо бы, — неуверенно сказала Вика.

— Ну вот, воспитывать меня взялась!

Вика протянула ей сигарету, Лариса жадно закурила.

— Значит, я не сумасшедшая, как ты думаешь? То молчала, то болтаю без умолку, с тобой, со сверчком, даже с охранником.

— Я уверена, что ты совершенно нормальная, и вообще не думай больше об этом. А что касается твоего сверчка, то, может, он и вправду есть. Только я пока не могу понять, польза от него для тебя или вред. Если все-таки вред — я его точно найду и прихлопну. Но если он вдруг окажется полезным, если он действительно что-то знает, надо будет обязательно с ним еще поговорить.

— Скажи, а преступника уже нашли?

— Милая, я ничего не знаю. Валерка приедет и все расскажет.

Через минуту дверь снова распахнулась и в комнате появился человек в черном элегантном костюме, которого Лариса не сразу узнала.

— Лариса Александровна, примите мои самые глубочайшие соболезнования, — произнес он мягким печальным голосом, подошел, почтительно поцеловал руку.

Это был Захар Эдуардович Амбросимов, строгий, сдержанный. Выглядел он, пожалуй, более молодым и менее неприятным, чем тогда, когда Лариса увидела его в ресторане в первый раз. Теперь она узнала его и посмотрела почти без всякого удивления. Она вообще уже ничему не удивлялась, только на секунду прикрыла глаза и снова открыла, чтобы удостовериться, действительно ли она видит этого человека или у нее очередная галлюцинация. Он никуда не исчез, стоял перед ней, выразительно склонив голову.

— Спасибо, — тихо отозвалась Лариса.

— Такая потеря и такая несправедливость! Уходят самые лучшие, талантливые, молодые… — Амбросимов скорбно вздохнул.

Лариса посмотрела на него, потом спросила еле слышно:

— Скажите, как… вы знаете, как это было?

— Ранение в голову. Он скончался по дороге в машине.

— Господи… — простонала Лариса.

— Я потрясен случившимся и готов предложить вам свою помощь. Можете во всем положиться на меня, — сочувственно произнес Амбросимов.

— Спасибо, — еле слышно произнесла Лариса.

Амбросимов поглядел на Вику и сказал:

— Извините, вы не могли бы оставить нас одних?

— Конечно. — Вика поднялась, быстро направилась к двери. — Я сделаю кофе. Лариса просила.

— Если нетрудно, принесите и мне, — Амбросимов говорил все тем же вежливым тоном, а взгляд его устремился на Ларису.

— Лариса, могу я называть вас так?

— Конечно, — тихо ответила она.

— Так вот, Лариса, я пришел к вам по делу. Вас это не удивляет?

— Мне трудно сейчас говорить, но я постараюсь вас выслушать. Может быть, это отвлечет меня…

— Я очень ценил Артема и отдаю должное его памяти. — Амбросимов выразительно поглядел на Ларису. — Конечно, стоило бы отложить разговор до более благоприятного момента, но дело не терпит отлагательств. Я буду краток. Речь идет о вашем фильме, который частично финансирую я. Мне бы хотелось, чтобы съемки были закончены, конечно, через какое-то время, когда вы окрепнете и снимете траур.

— Да… я бы тоже этого хотела, мы с Артемом очень хотели, чтобы фильм получился…

Амбросимов сел в кресло, положил ногу на ногу, заговорил вкрадчивым деловым тоном:

— Фильм непременно получится, в этом я абсолютно уверен. С такой актрисой, как вы, он просто не может не получиться! — Он улыбнулся одними губами.

— Я… Я не знаю… Это Артем, идея была его, — проговорила Лариса слабеющим голосом. — Все сделал он, заставил меня работать так, как я никогда не работала… — Она с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Но нет, только не при этом человеке… Он скоро уйдет, и тогда она сможет дать волю разрывавшим ее чувствам, отпустить до предела натянутые нервы.

Но он, кажется, не собирался уходить, а продолжал сидеть, вальяжно развалившись в кресле. Закурил, щелкнув массивной золотой зажигалкой. Сказал деловито:

— У меня есть некоторые соображения, которые я хотел бы обсудить с вами.

— Прямо сейчас? — спросила Лариса упавшим голосом, изумленно посмотрев на него.

— Да, именно сейчас. Это важно.

— Но… Нет, это невозможно, в другой раз, — запинаясь, проговорила она.

— Но вы же сами согласились меня выслушать, Лариса. — Амбросимов усмехнулся. — Понимаю ваше состояние и не стану вас долго задерживать. Но речь идет о больших деньгах, это не терпит отсрочки. Я слишком много вложил в этот проект и не намерен терять свои деньги. Более того, я не занимаюсь благотворительностью и рассчитываю получить на этом определенную прибыль. Надеюсь, это понятно?

— Но я не в состоянии сейчас обсуждать это! Как же можно в такой момент говорить о деньгах! — голос Ларисы срывался на плач.

— О деньгах можно говорить всегда. — Амбросимов усмехнулся. — Потому что именно они определяют истинное положение вещей.

— Боже, какой цинизм! — вырвалось у Ларисы.

— Думаю, не больше, чем ваш, — снова усмехнулся Амбросимов. — Мне многое о вас известно.

Лариса почувствовала, как ее заливает холодный пот. Снова застучало в висках. Побледнев, она спросила:

— Что вы имеете в виду?

Амбросимов поглядел ей прямо в глаза и произнес жестко:

— Вам не нравится говорить о деньгах, но вы охотно ими пользуетесь. По-моему, мы стоим друг друга.

Лариса молчала. Этот человек загонял ее в угол. Ей становилось все страшнее от его пронзительного взгляда, от его ироничного, даже издевательского тона. Не в силах выносить это дальше, она спросила напрямик:

— Что вы от меня хотите, Захар Эдуардович?

— Не так уж много, — улыбнулся Амбросимов. — Во-первых, вы возобновите съемки сразу после похорон.

— О Боже… — простонала Лариса. — Вы должны понять, это невозможно, я совершенно не в состоянии!

— Это возможно, — спокойно сказал он. — А во-вторых, работу над фильмом продолжит другой режиссер, а этот ваш Астахов будет отстранен от дальнейшей творческой и прочей деятельности.

Лариса вздрогнула, как от удара. Неужели он знает об их отношениях? Нет, это нелепо, этого не может быть! И она переспросила срывающимся голосом:

— Кто? Астахов? Какой Астахов? Почему? О чем вы?

— Браво, Лариса! Какой спектакль! — Амбросимов выразительно хлопнул в ладоши. — Нет, вы все-таки превосходная актриса. Хотя сейчас вы слишком переигрываете. Конечно, траур и скорбь вам к лицу, но не стоит, я думаю, так преувеличивать ваши страдания передо мной.

— Что?.. Что вы сказали?!

— То, что вы слышали, — произнес он. — Я не столь доверчив и наивен в личных делах, как ваш покойный муж. И я не собираюсь содержать на свои деньги вашего любовника.

— Господи! Да это безумие какое-то! — вскричала Лариса. — С чего вы взяли!

— Я же сказал, что мне все известно, — усмехнулся он.

— Я не хочу вас слушать! — закричала Лариса. — Уходите! Немедленно убирайтесь!

— Перестаньте. — Амбросимов брезгливо поморщился. — Я не играю в дамские игры, когда речь идет о деле. Мне нужен этот фильм, и мне нужны вы. — Он сделал выразительную паузу, потом заговорил уже более мягко: — Поверьте, я не настолько циничен, как вам кажется, я даже менее циничен, чем вы, Лариса. При жизни Артема я и не пытался посягать на вас, хотя вполне мог это сделать. Теперь вы свободны, между нами нет никаких препятствий, а терпеть в качестве соперника какого-то слабоумного мальчишку я совершенно не намерен.

Лариса молчала, обхватив руками голову. В висках, нарастая все громче, назойливо отстукивал метроном, заглушая язвительный голос. Она подумала, что даже если все сейчас происходит на самом деле, это очень похоже на недавнее наваждение… Не исчезнет ли сейчас Амбросимов, не растворится ли в воздухе, не ускользнет ли в клубящийся густой туман к говорящему сверчку? Но он не исчез, не растаял, он все еще находился рядом с ней, и голос его звучал вполне отчетливо и реально.

— Итак, — продолжал Амбросимов, — я даю вам несколько дней, чтобы вы окончательно пришли в себя. Артем был моим другом, и я отдаю должное его памяти. Сразу после похорон приступим к работе. Поверьте, я стану для вас не менее надежной защитой и опорой, чем был он. Вы поскорбите в меру, как подобает благородной вдове, а потом заблистаете звездой первой величины. Об этом я позабочусь. И забудьте этого Астахова, он не достоин вашего внимания. Многие вообще считают его «голубым», да и вообще…

Лариса схватила сигарету, прикурила дрожащей рукой. В голове застучало так гулко и громко, что, казалось, она готова была вот-вот разорваться.

— Я и так о нем забыла… — каким-то чужим голосом произнесла она.

— Вот и прекрасно. Умница. Будем считать, что мы договорились. У меня есть еще кое-какие соображения по этому поводу, но не буду сейчас вас больше утомлять. Вернемся к нашему разговору через некоторое время.

— Вернемся… — прошептала Лариса.

— И еще. Я прекрасно помню, как вы отказали мне один раз по телефону. Я человек самолюбивый, и этого было вполне достаточно. И ведь отказали не из-за Артема, которого я уважал и ценил, а из-за этого сопляка! Но теперь я вас не оставлю, вы ведь просто пропадете без меня. Надеюсь, вы меня поняли?

— Поняла… — как эхо повторила Лариса.

В это время появилась Вика с подносом, на котором дымились кофейные чашки.

— Еще раз приношу мои соболезнования. Если вдруг захотите меня увидеть — дайте знать. — Амбросимов протянул Ларисе визитку. — По одному из этих телефонов можете передать для меня информацию.

— Спасибо, — совсем обессилевшим голосом произнесла Лариса.

— Разрешите откланяться. — Амбросимов склонился к ней, поцеловал руку, потом шагнул к двери.

— А кофе? — спросила Вика.

— Благодарю. — Он поглядел на часы. — В следующий раз. Я и так слишком задержался.

Когда он ушел, Лариса испуганно поглядела на Вику и спросила:

— Скажи, этот человек приходил на самом деле? Я действительно с ним разговаривала?

— Да, все было именно так, — ответила Вика.

— Лучше бы это был сон, — сказала Лариса. — Этот человек страшнее, чем самый страшный сон… Мне страшно, Вика, так страшно! Кругом одна чернота! — Вдруг Лариса спросила испуганно, увидев возникшую в комнате фигуру мужчины: — А это кто?

— Это доктор. Он поможет тебе, — ласково сказала Вика.

Доктор протянул к ней руки, запахло каким-то лекарством. Лариса прикрыла глаза и мгновенно погрузилась в темноту. Она уже не чувствовала, как он взял ее руку и пощупал пульс, не слышала, как за дверью Амбросимов, прежде чем покинуть ее квартиру, тихо давал какие-то указания охраннику, не видела, как охранник заглянул в комнату. Все это происходило уже за пределами ее сознания. Чашка кофе, принесенная Викой, так и осталась на столе нетронутой.

Потом вдруг откуда-то хлынул голубоватый свет. В мерцающих искрах рядом с Ларисой опять оказалась Вика, с интересом поглядела на нее и спросила участливо:

— Ты правда разговаривала со сверчком? И что он тебе говорил?

— Много чего… Вот сейчас его нет, может, еще появится, сама услышишь… Надо только, чтобы было тихо, — ответила Лариса. — Ты мне поверила, да?

Наступила полная тишина, а голос Вики продолжал доноситься уже откуда-то издалека.

— Значит, так. Если этот сверчок говорил тебе всякие гадости, его надо извести. Эй, ты, гадкое насекомое, вылезай-ка сюда!

— Не надо так, Вика, — испугалась Лариса. — С ним лучше осторожно… Мне кажется, он что-то знает, что-то такое, чего не знаю я… Знаешь, он мне картинку показал.

— Что за картинку?

— Все, что было там, в аэропорту… Я до сих пор не верю, что это правда. Если бы это была галлюцинация! Как ты думаешь, может такое быть?

— Я думаю, быть может все, — рассудительно ответила Вика. — А ты помнишь, что еще видела на картинке?

— Да… Там был человек в маске, он бежал… Потом остановился, и я почувствовала, что он и есть убийца. И я должна его узнать, так сверчок сказал…

— В маске? — переспросила Вика. — Это очень странно. Я думала, убийцы в масках бывают только в боевиках, а в жизни они выглядят иначе. Правда, я их никогда не видела.

— Я тоже. — Лариса молча выпила глоток воды, дрожащей рукой поставила стакан на стол, опустила голову. — Вика, это я, я во всем виновата! Все из-за меня!

— Да что ты глупости говоришь! — возмутилась Вика. — Грешно, честное слово.

— А сверчок считает…

— Эй, вы, господин сверчок, если вы не трус, быстро явитесь сюда! — громко произнесла Вика. — Иначе я буду считать, что вы спасаетесь от нас позорным бегством. И вообще я могу считать вас кем угодно. Может, вы и есть тот самый убийца в маске, а?

Вдруг Лариса услышала равномерный зудящий стрекот, схватилась за уши, закрыла их руками.

— Ты что? — испуганно спросила Вика. — Тебе плохо?

— Это у меня в голове… — прошептала Лариса. — Или это он. Ты что-нибудь слышишь?

Вика прислушалась, и Ларисе показалось, что и она теперь слышит странные незнакомые звуки.

— Да, что-то есть, — тихо сказала она. — Наверное, это и есть сверчок, он не хочет, чтобы его считали трусом, вот и появился.

В ответ на ее слова звуки стали громче и яснее, и, казалось, в них появляются отдельные внятные фразы.

— Конечно, это он. — Лариса бессильно откинулась на спинку дивана.

— Тогда давай слушать, — сказала Вика. — Пусть расскажет все, что знает.

— Ничего не расскажу, но всю правду покажу, если взгляд вас не обманет — скоро все на место встанет, — пропел где-то в углу комнаты тоненький голосок.

Лариса схватила Вику за руку.

— Ты слышала?

— Ага… Давай смотреть.

Снова в воздухе появился светящийся круг, и внутри него стало возникать изображение. Все та же сцена в аэропорту, но словно с другой точки. Толпа людей вокруг упавшего Артема, вот подбегают санитары, кладут его на носилки, накрывают простыней… Вдруг под простыней возникает легкое движение, какой-то человек наклоняется над носилками, на секунду замирает в этой позе, потом распрямляется, отчетливо видно его лицо… Это мужчина средних лет, высокий, с коротко остриженными темными волосами и очень странным лицом, похожим на гипсовую маску, с неприятным, недоброжелательным, словно пронизывающим насквозь взглядом. Еще мгновение он стоял неподвижно, потом начал медленно таять в окружающем пространстве, и все вокруг, словно изображение на засвеченном фотоотпечатке, потемнело, слилось в однообразное серое пятно и скрылось в густой мгле…

Очнулась Лариса от странного крика, который звучал сначала откуда-то издалека, а потом, словно электрический разряд, ударил внутри головы и вырвался наружу. И увидела в полутьме огромные испуганные глаза Вики на побледневшем лице.

— Лялечка, родная. — Вика подбежала, обняла ее, прижала к себе, стала гладить по голове. — Успокойся, это все пройдет, все пройдет…

— Ты видела? — прошептала Лариса, глядя на Вику.

— Что ты сказала? — Вика встревоженно поглядела на нее. — Что я должна была видеть?

— Картинку, которую сверчок показал.

— Сверчок? Прости, о чем ты? — спросила Вика испуганно. — Объясни мне, что случилось. Пожалуйста. Тебе обязательно надо выговориться.

— Господи, Вика! Я… я ничего не понимаю. Мы только что с тобой разговаривали, мы вместе смотрели, что он показал… Эта картинка, в светящемся круге, и потом… потом человек, худой, с «дипломатом» в руках… Я видела его, точно видела! Он стоял там, рядом, в толпе… А потом пришел ко мне…

— Лялечка, родная моя, успокойся, ничего страшного, просто тебе сон приснился, сейчас все пройдет.

— Ты не смотри на меня так, а то я подумаю…

— Что ты подумаешь? Выкинь все из головы!

— Знаешь, Вика, это я во всем виновата! — воскликнула Лариса. — Это меня Бог наказал за мой идиотский роман. Я никогда не прошу себе этого, никогда!

— Не говори так, не надо. — Вика взяла ее за руку. — Твой роман здесь ни при чем. Не думай об этом, а то опять тебе что-нибудь начнет казаться. Здесь доктор. Хочешь, я позову его?

— Доктор… Господи, у меня опять была галлюцинация! Это невозможно! Я так больше не могу! Он сможет привести меня в порядок?

— Наверное, сможет. Только нужно какое-то время. Ты такое пережила, что сразу все не пройдет. Ты не можешь все сразу вспомнить, вот тебе и кажется Бог знает что… Это, наверное, защитная реакция…

— А ты выходила из комнаты? — спросила Лариса, пристально глядя на нее.

— Нет, — ответила Вика. — С тех пор как ушел этот Амбросимов, я не выходила. Ты дремала, а я сидела рядом. Во сне ты вздрагивала, разговаривала с кем-то, но я ничего разобрать не могла. Потом ты очнулась и сказала мне про какого-то сверчка…

— Значит, сюда, кроме тебя, никто не заходил?

— Доктор заходил несколько раз. Сказал, что лучше тебя не трогать. Когда ты проснешься, он придет, даст тебе лекарства.

— А я с ним не разговаривала? — продолжала допытываться Лариса.

— Нет.

— А с кем я разговаривала?

— Только со мной, с Амбросимовым и охранником. Больше ни с кем. Еще ты с кем-то разговаривала во сне, но ничего понять было нельзя.

— Ладно. Значит, мне все примерещилось. Наверное, я доктора приняла за кого-то другого, кого вообще не существует… А кого-то за доктора… Они все путаются, путаются у меня в голове! — вдруг закричала Лариса, срываясь на истерику.

— Лялечка, да не думай ты ни о ком, — попыталась успокоить ее Вика.

— Оставь меня, оставьте меня все! Я не могу, не могу больше! Я схожу с ума… — пробормотала Лариса, рухнула на диван и зарыдала.

С этого момента жизнь Ларисы Сосновской погрузилась в черную бездну, по краю которой она ходила последние несколько месяцев, изводя себя сомнениями, муками совести и невозможностью сделать выбор между двумя мужчинами, которых она любила. Но теперь, после гибели Артема, начался новый отсчет времени, протекающего в еще более беспросветном мраке. Артем был убит, это был факт, о котором знали все, о котором скоро заговорят с экранов телевизоров, напишут в газетах, а может быть, уже заговорили и написали… На нее обрушилось огромное настоящее горе, заслонило все. Казалось, оборвана последняя надежда, и надо принять существующий факт, страшный непреодолимый факт совершенного преступления, жертвой которого стал Артем.

В то же время душа Ларисы, в которой именно теперь наступила полная ясность и был сделан единственный и окончательный выбор, не желала принимать этот факт, отторгала его как нелепость, как явную ошибку судьбы. Ей нужен был только Артем, которого она любила целиком и безраздельно, отбросив все остальное как ненужное и случайное. Все существо Ларисы раздваивалось, рассудок не мог примириться с душой, безумные видения мешались с реальностью. Она ни с кем больше не могла разговаривать, никого не хотела видеть.

Вика склонилась над ней, но Лариса оттолкнула ее, забилась в истерике. Вика выбежала в коридор, испуганно позвала доктора. Тот появился сразу, со своим маленьким чемоданчиком, быстро вытащил ампулу и шприц, ловко схватив Ларисину руку, быстро сделал укол.

Лариса вздрогнула, вскрикнула, сжалась в комок, потом медленно распрямилась на диване и замолчала. И снова ее окутала темнота.

Через несколько минут приехал Валера Ермолаев, мрачный, бледный, с осунувшимся лицом. Вика выбежала ему навстречу.

— Наконец-то. — Она обняла его, прижалась лицом к его небритой щеке.

— Как Лариса? — спросил он тихо.

— Сейчас спит. Ей доктор укол сделал.

Валерий снял плащ, оглянулся на охранника.

— Пойдем на кухню, там покурим и поговорим.

— Конечно. Я тебе кофе сделаю. Ты просто на себя не похож. Может быть, съешь что-нибудь?

— Да какое там! Кусок в рот не полезет. Я бы сейчас водки выпил, — сказал Валера.

Вика достала из холодильника неоткупоренную бутылку, открыла, налила в две рюмки, одну протянула Валере. Они поглядели друг на друга и выпили молча, не чокаясь. Потом Вика сказала:

— Знаешь, Лариса совсем не в себе. То плачет, то бредит, даже во сне что-то бормочет, разговаривает с кем-то.

— Да, плохо дело. — Валера закурил, потом налил еще рюмку и опрокинул разом. — Не помню, когда выпивал в последний раз, а сейчас просто не могу… Я ведь в морге был.

— Господи, — ахнула Вика.

— Представляешь, еле нашел… Вообще какой-то идиотизм. Из одной больницы посылают в другую, все несут какую-то чушь. Я мотался как угорелый из Склифа в Кремлевку, оттуда еще куда-то… И здесь — бардак совковый! Наконец нашел — меня пускать не хотят. Охранник, как баран упертый. Объясняю, что я не просто друг, а его зам, документы показываю. Начальство вызвал. Скандал устроил. Еле прорвался. Ну, показывают мне его. Так его узнать невозможно… Голова прострелена, лицо почти целиком закрыто. А когда открыли… Господи, лучше бы я не видел. Это ужасно. Смотрю и не верю, будто не он… Честное слово, если бы мне показали в другом месте, я бы не опознал его…

— А может, и правда не он? — с надеждой спросила Вика. — Может, они там перепутали что-то?

— Да что ты! — Валера посмотрел на нее с каким-то отчаянием. — Я ведь документы видел. Он это, точно он… Не знаю, как Ларисе сказать.

— Не надо ей говорить, она и так не в себе, — вздохнула Вика. — Я очень беспокоюсь за нее. Она мне рассказывала про говорящего сверчка, который к ней приходит, какие-то картинки показывает… Ей кажется, что он что-то знает такое, чего она не знает. Слушать страшно. А тут еще этот приходил, Амбросимов, снова довел ее до слез.

— А что ему надо было? — возмутился Валерий.

— Он сначала выразил соболезнование, а потом попросил меня уйти. Я не слышала, о чем они разговаривали. Только когда он ушел, на Ляльку страшно смотреть было. Она совсем стала невменяемая. Потом ей доктор укол и сделал.

— Ладно, черт с ним, с Амбросимовым. У него денег до хрена, он ведь наш фильм финансирует.

— Вот оно что! — удивилась Вика. — А я и не знала.

Валерий выпил еще рюмку, потом уронил голову на руки и замолчал. Вика встала, подошла к нему, обняла за плечи. Он медленно поднял голову, странно посмотрел на нее и пробормотал:

— Ты… прости меня, я… нельзя распускаться, я понимаю, — у него слегка заплетался язык.

— Валерочка, милый. — Вика еще крепче обняла его. — Знаешь, я так боюсь за тебя! Ведь если с тобой что-то случится, я тоже с ума сойду, я свихнусь, хуже, чем Лялька.

— Да ты что, Вика…

— Я, может, глупости говорю, но это правда, правда… Давай никогда не будем с тобой расставаться, никогда больше… — Голос Вики сорвался, она прошептала сквозь слезы: — Не хочу тебя потерять.

Валерий встал, отстранил от себя Вику, поглядел ей в лицо и произнес очень серьезно совершенно протрезвевшим голосом:

— Выйдешь за меня замуж?

— Конечно, выйду, — ответила Вика.

В это время в квартире зазвонил телефон. Охранник взял трубку и, недолго поговорив с кем-то, заглянул в кухню.

— Извините, там какой-то Астахов звонит.

Валерий выхватил у него трубку.

— Здравствуй, Костя, это Валерий.

— Слушай, я только что узнал. Какой кошмар! — подавленным голосом проговорил Астахов. — Как Лариса?

— Плохо, — ответил Валера.

Астахов тяжело вздохнул, потом спросил:

— Может, помощь моя нужна?

— Помощь твоя не нужна, Костя. Тут полно народу.

— Я приеду сейчас. Я должен сказать ей…

— Лариса спит. Ее лучше не трогать.

— Я все равно приеду.

— Как хочешь. Только с Ларисой поговорить тебе сегодня вряд ли удастся. Но если считаешь нужным — приезжай.

Лариса спала, вздрагивая во сне. Вдруг ей стало казаться, что она смотрит на себя со стороны, будто она лежит в своей комнате, на диване, а вокруг происходит что-то, какое-то движение, звуки, разговоры, только слова ускользают, движущиеся фигуры уходят в туман, очертания предметов размыты, а она сама медленно вращается по кругу вместе с диваном в непонятном пространстве, среди мелькающих в темноте отблесков света… Но вот контуры стали проясняться. В это время в квартире раздался назойливый звонок в дверь.

Кого-то впустил охранник. В прихожей послышались негромкие голоса. Потом приоткрылась дверь в комнату, и он вошел… Когда Лариса увидела этого человека, она почти не удивилась. Он был точно такой же, как на последней картинке, показанной ей сверчком. Тот самый, с пронзительным взглядом, сухощавый, в сером костюме, с плоским «дипломатом» в руках. Он улыбнулся, мягко произнес:

— Как вы себя чувствуете, Лариса Александровна?

— Мы с вами встречались раньше? — удивленно спросила Лариса, приглядываясь к его лицу.

— Нет, мы раньше не встречались, — ответил он уверенно. — Извините, не представился. Следователь по особо важным делам Стручков.

— Что? — вырвалось у Ларисы. — Сверчков?

— Нет, не Сверчков, а Стручков. Представьте, у меня такая фамилия, обычная русская фамилия, происходит от «стручка», а не от «сверчка». Она вам не нравится? — Он снова мягко улыбнулся.

— Я… Нет… — пробормотала Лариса.

— Так вот, — сказал Стручков. — Теперь я буду вести дело. Мне бы хотелось побеседовать с вами, если вы, конечно, в состоянии. Я постараюсь вас не утомлять. Если вы устанете или вам станет нехорошо, мы тотчас же закончим. Я знаю, что пришлось вам пережить.

— Откуда вы знаете? — резко спросила Лариса.

— Это нетрудно представить, — печально сказал он.

Лариса приподнялась, посмотрела ему прямо в глаза и спросила напрямик:

— Вы были там?

— Конечно, нет, — ответил он спокойно, отводя взгляд в сторону. — Если бы я был свидетелем всех преступлений, которые я расследую, мне не пришлось бы их расследовать. — Потом он поглядел на Вику и очень вежливо попросил: — Вы не могли бы оставить нас одних? Мне бы хотелось побеседовать с госпожой Сосновской без посторонних свидетелей.

— Да, конечно, — произнесла Вика как-то смущенно и тотчас выскользнула за дверь.

Теперь, когда они остались наедине, Ларисе вдруг показалось, что он нарочно не смотрит на нее. Может быть, он боится, что она его узнала? А она узнала его. Это он стоял там, в толпе, а потом шел рядом с носилками. Он что-то знает, что-то такое, о чем не может сказать, вот и прячет глаза… А голос его… Внезапно в нем почудилось что-то странное, что-то знакомое, будто она уже слышала этот голос… То хрипловатый низкий, то вдруг взлетающий высоко и словно напевающий… Что же это за голос? Где же она могла его слышать?

— Могу я задать вам несколько вопросов? — вежливо спросил Стручков. — Повторяю — только в том случае, если вы в состоянии сейчас со мной говорить.

— Не знаю, — сказала Лариса. — Не знаю, что я в состоянии делать, а что нет. Но мне кажется, я видела вас и слышала ваш голос… Вы держали в руках мою сумку, не давали мне ключи от машины, делали врачу какие-то тайные знаки… Вы нарочно стояли ко мне спиной, чтобы я не узнала ваше лицо. То самое лицо, потом оно появилось на аэровокзале, в толпе… Я даже уверена, что это были именно вы, господин Сверчок…

— Я не Сверчок, а Стручок, неужели так трудно запомнить. — Он сурово посмотрел на нее. — Вы не могли меня видеть, это абсолютно исключено. Я находился в это время совершенно в другом месте, а там вы меня видеть точно не могли. Наверное, вы приняли меня за кого-то другого, это вполне естественно в вашем состоянии, это я могу понять, но…

— Да что вы можете понять? — Лариса встала и двинулась на него. — Что ты можешь понять, проклятый сверчок?! Что ты там плел про маску и все остальное? Ну-ка выкладывай!

В этот момент она увидела Вику, промелькнувшую за дверью. Она хотела войти, но охранник схватил ее и не пустил в комнату. Конечно, все было нарочно подстроено. Это сверчок нанял охранника, чтобы он следил за Ларисой. Сейчас он что-нибудь сделает с Викой, а потом возьмется за нее. Какое у него страшное лицо! И эти глаза, словно горящие угли, прожигающие насквозь. От них становится жарко и больно, словно ожоги появляются на теле. Но что же с Викой? Лариса рванулась к двери, но этот тип перехватил ее за руку и удержал силой.

— Успокойтесь, вам не надо туда, — сказал он скрипучим медленным голосом, словно проскрежетало ржавое железо.

— Пустите меня! — закричала Лариса.

— Не надо так спешить, не надо в петлю рваться, не лучше ли пожить, чем с жизнию расстаться, — пропел он пискляво и вдруг громко захохотал, а рука его, впивавшаяся в Ларисину руку, стала холодной как лед.

Лариса, сделав невероятное усилие, сумела вырваться от него и бросилась из комнаты. Но вдруг споткнулась о загнувшийся край ковра, упала на пол. Он с хохотом наклонился к ней, прямо на глазах превращаясь в Амбросимова. Это было его лицо, его шея с толстой золотой цепью… Лариса нащупала на полу какой-то металлический предмет, кажется, это была ручка его «дипломата», приподняла и со всей силы запустила в него. Раздался отвратительный визг, в комнате вспыхнуло пламя, потом что-то задымилось, все заволокло едкой густой темнотой, среди которой на секунду вспыхнула яркая Картинка. На ней промелькнуло лицо Артема, живое, подмигивающее, улыбающееся, и после этого все исчезло…

— Он жив! Жив! — в отчаянии закричала Лариса.

— Постарайтесь взять себя в руки, — сказал Амбросимов, снова превратившись в следователя Стручкова и помогая ей подняться с пола. — Ваш муж убит, убит, убит…

— Нет! Неправда! — закричала Лариса в отчаянии, но голос почему-то не слушался, словно не мог пробиться сквозь толщу воды.

— Это правда. — Следователь Сверчков, или Стручков, осторожно придерживая ее за руки, усадил в кресло. — Ваш муж убит, а я расследую это убийство. Это вы убили его своей изменой. Вы не любили его, и он умер от горя. Он убит, убит горем, убит вашей изменой… И вас будут судить за убийство…

— Нет, только не ты, мерзкий стручок, проклятый сверчок!

— Ну зачем же так грубо, — пропищал кто-то в углу. — Ты сама виновата, ты все перепутала! Разве я могу сам себя показывать тебе на картинке?

— Кто ты? Скажи мне, наконец, — взмолилась Лариса.

— Да вот он я, — усмехнулся следователь Стручков, выползая на четвереньках из-под занавески.

Лариса поглядела на него, но в тот же миг все вокруг окутал клубящийся густой туман, в котором Стручков, прямо на глазах превратившись в огромного сверчка, исчез, а в воздухе, на том месте, где только что он находился, снова появился светящийся круг. В этом светящемся круге возникло вдруг лицо Артема — живое, смеющееся, он что-то говорил, казалось, что он зовет ее. Но вот оно начало блекнуть, голос стал почти неслышен. Лариса протянула руки, попыталась удержать его, но он все отдалялся от нее, уходя в неведомое небытие.

Теперь у Ларисы осталось только одно желание — немедленно умереть и оказаться рядом с Артемом, в том мире, куда его забрали у нее. В безумном порыве она вскочила и бросилась к окну… Что было дальше, она уже не понимала, не видела, не слышала и не чувствовала…

На четвертый день после трагического происшествия в аэропорту Шереметьево-2 к воротам одного из старых московских кладбищ подъехал похоронный кортеж, сопровождаемый несколькими милицейскими машинами. Дежурившие у въезда охранники проверили у прибывших документы, раскрыли ворота и пропустили их на территорию. Автобус медленно тронулся по асфальтированной аллее, следом за ним направилось еще несколько машин со спецсигналами, но вскоре они остановились на внутренней площади, из них вышли люди в черных костюмах, в основном мужчины, и направились дальше пешком вслед за автобусом.

У въезда на кладбище появились солдаты с автоматами, у ограды — милицейские патрули. Их осаждала всевозможная пресса, пытаясь прорваться внутрь, но туда никого не пропускали. Разъяренные телевизионщики и газетчики подняли шум, требовали немедленно вызвать организаторов похорон и представителей властей. В конце концов, после напряженных переговоров, их стали пропускать небольшими группами внутрь, но производить съемки разрешили только с определенного расстояния, не приближаясь непосредственно к могиле.

Над кладбищем светило осеннее солнце, его косые лучи падали на пожелтевшую листву деревьев, отражались в граните памятников и надгробий. Автобус остановился на некотором расстоянии от оцепленной охранниками территории. Несколько мужчин вытащили из автобуса закрытый гроб, погрузили на тележку и покатили к свежевырытой могиле. За ними следом двинулось еще несколько человек — правительственные чиновники, известные банкиры, депутаты Государственной думы, сопровождаемые личными телохранителями, следователь по особо важным делам Сверчков в окружении своих помощников.

Валерий Ермолаев, молчаливый и печальный, держал под руку заплаканную Вику. Чуть в стороне толпились почти все члены съемочной группы, включая Константина Астахова, институтские подруги Ларисы. Не было здесь только самой Ларисы Сосновской.

Амбросимов, строгий и элегантный, бросил презрительный взгляд на Костю Астахова, потом подошел к Валерию и тихо спросил:

— Как Лариса Александровна?

— Плохо, Захар Эдуардович, — ответил Валерий.

— Да, не ожидал, что все именно так обернется, — вздохнул Амбросимов. — А какие прогнозы насчет ее состояния?

— Трудно сказать. Вы лучше поговорите с врачом, — ответил Валерий уклончиво.

— Конечно, так я и сделаю. Это очень важно. Я рассчитывал, что мы возобновим съемки фильма через несколько дней. Я беседовал с Ларисой, она тоже не возражала.

— И ей стало плохо именно после вашей беседы! — возмущенно воскликнула Вика.

— Не надо, милая, — прошептал Валерий, сжимая ее руку, и снова обратился к Амбросимову: — Боюсь, о съемках пока не может быть и речи, во всяком случае, в ближайшее время.

— Очень жаль, — произнес Амбросимов, оставив без внимания выпад Вики. — Кто бы мог подумать, что все так закончится.

— Ничего еще не закончилось! — снова вмешалась Вика.

— Что вы имеете в виду? — Амбросимов поглядел на нее с еле уловимой усмешкой.

— То, что все только начинается. Все закончится, когда найдут убийцу.

— К сожалению, даже если его найдут, в чем я совсем не уверен, Артема это нам не вернет, — произнес Амбросимов без всякой усмешки с искренней горечью в голосе. — Валерий, я хотел бы переговорить с вами как с продюсером о финансовой стороне фильма.

— Пока я еще не продюсер, а только консультант, но я к вашим услугам.

— Давайте встретимся завтра. Я не хочу надолго откладывать наш разговор, это очень важно.

— Что ж, давайте завтра.

Заиграла траурная музыка. Все замерли в ожидании. Потом один из чиновников произнес краткую дежурную речь перед закрытым гробом, заваленным свежими цветами. Снова заиграла музыка, сквозь звуки ее прорывались рыдания женщин, гроб стали медленно опускать в могилу. Когда все было закончено, скорбная толпа неторопливо двинулась к воротам. Ее стали осаждать журналисты, сумевшие пробиться поближе. Один молоденький корреспондент пытался брать интервью прямо на ходу, подбегая к каждой из известных личностей и направляя на нее телекамеру.

— Почему не было никакой гражданской панихиды? — спрашивал он у одного.

— Почему не открыли гроб? — задавал он вопрос другому.

Его отгоняли охранники, он возмущался, кричал:

— В нашей стране царит беззаконие! Свобода слова, свобода печати — только ложь и обман!

К Валерию Ермолаеву подбежала высокая худая журналистка с диктофоном.

— Правда ли, что Артем Сосновский собирался баллотироваться в мэры Москвы?

— Мне ничего об этом не известно, — сухо ответил он.

— Почему на похоронах не присутствует его жена? — спросила другая журналистка, молодая, энергичная, с небольшой видеокамерой в руках.

— Она нездорова и не может присутствовать.

— А чем она больна? — не унималась журналистка.

Рядом с Валерием появилась Вика и, глядя прямо в объектив камеры, громко спросила:

— А у вас часто на глазах убивали мужей? И вы, наверное, после этого чувствовали себя прекрасно?

— Но речь не обо мне, — стушевалась девушка. — Я просто веду репортаж. И я вообще не замужем.

Ее оттеснили.

— А я слышал, что он хотел выдвинуть свою кандидатуру на пост президента, — заявил еще один корреспондент, обращаясь к пожилому чиновнику из Министерства внутренних дел. — Как вы можете это откомментировать?

— Пусть комментирует тот, от кого вы об этом слышали.

— Но мне не говорил это кто-то конкретный, просто я знаю, что ходят такие разговоры.

— Вот и занимайтесь слухами, — парировал чиновник.

— Вы считаете, что это было заказное убийство? — донимали расспросами следователя Стручкова.

— Скажите, а убийцу нашли?

— Вам удалось установить, кто его нанял?

— Проводится расследование. Когда мы будем располагать достаточной информацией, мы сообщим об этом, — уклончиво отвечал тот.

— Каковы мотивы убийства?

— Правда, что Сосновского убрали его политические конкуренты? Или это очередная мафиозная разборка?

— Вам все сообщат, когда будет возможно, — Стручков устало отмахнулся рукой от журналистов.

— Все ясно. Значит, вы ни на шаг не продвинулись! Следствие, как обычно, зашло в тупик, а преступник разгуливает на свободе! — выкрикнула молоденькая корреспондентка.

Не отвечая на дальнейшие расспросы и не обращая больше внимания на представителей прессы, Стручков присоединился к похоронной процессии, все направились к машинам и быстро покинули кладбище.

Спустя еще два дня Лариса очнулась в странном помещении среди светлых стен, на них висели какие-то картины. Большие окна, через которые проступал слабый свет, были задернуты полупрозрачными шторами. Где-то совсем тихо играла музыка, и звуки ее доносились словно издалека. Голова была тяжелой, будто чугунной, в висках что-то равномерно постукивало. Звуки музыки сливались со стуком метронома в висках… Кажется, это уже было когда-то… или вчера… Стук метронома напоминал о чем-то неуловимом, ускользающем, но как Лариса ни напрягала память, она не могла ухватиться за нить воспоминаний. Это мучило и раздражало ее. И еще очень хотелось пить.

Лариса попыталась приподняться в постели, но почувствовала невыносимую слабость. Что же это такое? Наверное, она вчера слишком много выпила, поэтому ей так плохо. Какое-то дурацкое похмелье, даже память отшибло. Где же это она? Почему не дома? Как попала сюда? И как выбраться отсюда, если нет сил даже голову оторвать от подушки? Почему такая большая комната и прозрачные занавески на окнах? А за занавесками что-то странное, словно окна расчерчены на клетки. Вдруг она поняла, что окна зарешечены, она видит прутья решеток, проступающие сквозь занавески. Решетки во все окна, большие, чугунные, как ее голова. И тут ее осенила страшная догадка. Если она не дома, если на окнах решетки, значит, ей отсюда не выбраться. Значит, она в тюрьме!

Но за что ее посадили в тюрьму? Что она такого сделала? Разве ока совершила преступление? Но раз она в тюрьме, то, наверное, совершила. Почему же она ничего не помнит и почему так болит голова? Какое отвратительное состояние… Надо вспомнить, что же такое было. Может быть, она напилась и что-то ужасное натворила? За это ее поместили в большую тюремную камеру с решетками на окнах. Надо все-таки попробовать встать и посмотреть, что там, за этими решетками. В каком она городе… или не в городе? А если в лесу, то это даже лучше. Из тюрьмы надо бежать, обязательно надо бежать, через лес, там будет труднее ее схватить… Но почему тюрьма, почему лес и что это вообще за бред? Нет, надо постараться хорошенько вспомнить все, что с ней произошло.

Она села в постели, огляделась. Голова вроде бы болела меньше. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на ней лежали фрукты на белой салфетке, стоял стакан сока, больше ничего. Лариса залпом выпила сок, мгновенно почувствовала голод, тут же съела большую сочную грушу, и ей захотелось закурить. Она открыла тумбочку, обшарила все внутри, но нигде сигарет не нашла. Стала осматриваться дальше. В комнате, где она находилась, кроме кровати и тумбочки, были небольшой столик, пара кресел, две двери. И она занялась исследованием. Осторожно поднялась на ноги и, придерживаясь за стену, отправилась в путешествие. Сначала приоткрыла одну дверь, там оказался стенной шкаф, в котором висел красивый махровый халат. Другая дверь вела в небольшую прихожую, а там была еще одна дверь. За ней Лариса обнаружила ванную и туалет, все было чистым, сверкающим, но только почему-то нигде не было зеркала. Ее это озадачило. Почему тут нет зеркала? Странно. Вернувшись в комнату, она подошла к окну, отодвинула прозрачную занавеску и отчетливо увидела за ней красивую плотную штору в крупную клетку, которую она приняла за решетку. Это ее рассмешило. В общем, при ближайшем рассмотрении помещение на тюрьму совершенно похоже не было. И в то же время это не был ее дом.

Где же все-таки она находится? Может быть, это какой-то санаторий? Но тогда почему она здесь одна? Где Артем? Они ведь всегда отдыхали вместе. Наверное, он скоро появится… Или он опять в командировке, в одной из своих бесконечных командировок?

Лариса так устала от проделанного путешествия по странному незнакомому помещению, что через минуту без сил опустилась на кровать. Вдруг приоткрылась дверь и в комнате появилась девушка в изящном белом халатике.

— Добрый день, Лариса Александровна. Я медсестра Вероника. Как вы себя чувствуете? — спросила она очень вежливым, доброжелательным голосом.

— Кажется, неплохо, — ответила Лариса. — Только немного голова болит. Где я?

— Вы в клинике, с вами здесь все будет в порядке. Скоро к вам придет Евгений Борисович.

— Кто он такой?

— Самый замечательный врач на свете, — сказала сестра с искренним восхищением.

— Кажется, я опять брежу, — пробормотала Лариса и откинулась на подушку…

— Нет, вы не бредите. Евгений Борисович вам все объяснит. Вам нравится у нас?

— Да, наверное, только я еще не очень освоилась…

— Хотите кофе, чаю?

— Я бы выпила кофе, если можно, — сказала Лариса. — И еще очень хочется курить.

— Кофе сейчас принесу. А вот насчет сигарет…

— Поняла, — улыбнулась Лариса. — Вы должны спросить разрешение у Евгения Борисовича. Да кто же он, царь и Бог?

— Вы скоро его увидите.

Вероника вышла и вернулась ровно через пять минут с маленьким подносом, на котором стояла чашечка горячего кофе, а рядом лежало пирожное и какое-то красивое печенье.

— Спасибо, — сказала Лариса. — Скажите, а что со мной было? Я плохо помню… Когда я здесь оказалась? Сегодня или вчера?

Вероника поглядела на нее взглядом учительницы, которая не любит выслушивать от учеников лишние вопросы.

— Вам все расскажет Евгений Борисович. Вы не волнуйтесь, Лариса Александровна.

— Можете звать меня просто Лариса.

— Хорошо, с удовольствием. Вы совсем молоденькая и такая красивая. Я бы очень хотела подружиться с вами.

— Конечно, мы обязательно подружимся… — ответила Лариса растерянно. Ей очень хотелось поскорее понять, что с ней, что вообще произошло за последнее время. Как она попала в эту клинику… Но расспрашивать Веронику было бессмысленно, она явно не желала отвечать. И все же Лариса спросила: — Вероника, скажите, а что это за клиника и чем я больна?

— Лариса, милая вы моя, — ласково сказала девушка. — Евгений Борисович все вам скажет, а я… я не имею права без его ведома выдавать какую-либо информацию, понимаете? У нас с этим очень строго.

— Понимаю, — вздохнула Лариса и сделала глоток кофе. — Очень вкусно.

— Вам правда нравится? — обрадовалась медсестра.

— Правда. Мне вообще здесь нравится, теперь я понимаю это. А главное, тут нет сверчка…

Сказав это, Лариса вдруг испугалась. Почему она вспомнила о сверчке? Именно о сверчке? Наверное, это важно, сверчок имеет для нее какое-то особое значение, только она никак не припомнит, какое именно. Но она точно знает, что без сверчка спокойнее.

Вероника посмотрела на нее без всякого удивления и стала деловито рассказывать:

— У нас тут нет ни сверчков, ни тараканов, ни других насекомых, а на первом этаже живет большой рыжий кот. Поэтому ни мыши, ни крысы тоже не заводятся, хотя вообще в Москве их очень много.

— Но я о другом сверчке… — сказала Лариса.

— О каком же? — улыбнулась Вероника.

— О говорящем…

— Да, я знаю, сверчки поют и словно разговаривают. У них какие-то особые вибрации, напоминают иногда человеческий голос.

Лариса замолчала, подумав не без удивления, что у этой славной девушки на все готов ответ. Наверное, ее трудно чем-нибудь удивить. Вероника, Вика…

— У вас красивое имя, — сказала Лариса. — Если сокращенно — то Вика?

— Да, меня так многие зовут.

— Мою лучшую подругу тоже зовут Вика, только она Виктория.

— Очень приятно, что напоминаю вам о вашей лучшей подруге. Хотите что-нибудь еще?

— Спасибо… Все хорошо. Даже голова прошла.

— Наверное, это от кофе. У вас низкое давление…

— Да, может быть… — сказала Лариса, пытаясь изо всех сил вспомнить, как она попала сюда. — Знаете, это смешно. Сначала я почему-то подумала, что попала в тюрьму. У вас такие интересные шторы, будто решетки.

— Ну надо же! Кто бы мог представить, — Вероника даже всплеснула руками. — Если вам шторы не нравятся, их можно заменить.

— Не стоит. Я ведь уже поняла, что это не тюрьма. Потом мне показалось, что я в санатории…

— Вы почти угадали. Наша клиника действительно похожа на санаторий.

— Скажите, а где мой муж? — спросила Лариса. — Он придет ко мне?

— Ваш муж… — Вероника как-то замялась.

— Он опять в командировке? Да?

— Лариса, я позову сейчас Евгения Борисовича, он все вам объяснит! — торопливо произнесла Вероника и двинулась к двери.

— Нет-нет, не уходите. — Лариса задержала ее рукой. — Я не хочу быть одна… — И вдруг что-то тревожное и страшное вспыхнуло в ее сознании, пронзив резкой болью все ее существо. Яркий свет, очертания каких-то непонятных предметов, огромное пространство, залитое кровью, и чернота… Лариса вскрикнула, закрыла руками лицо и заплакала навзрыд.

— Не надо, не надо… — Вероника присела рядом с ней, очень осторожно дотронулась рукой до ее головы, ласково погладила по волосам. — Не надо…

Лариса продолжала безудержно рыдать, а Вероника только растерянно глядела на нее, гладила по голове, прижимала к себе и молчала…

— Так-так, — раздался приятный мужской голос. — Ну вот мы и пришли в себя. Это очень хорошо.

Лариса с трудом приподняла голову и сквозь слезы увидела перед собой худощавого мужчину с приятным лицом и аккуратными короткими усиками. В нем вроде бы не было ничего особенного, но весь его облик излучал какое-то удивительное спокойствие.

— Веронюшка, оставь нас ненадолго, — сказал он, с улыбкой поглядев на медсестру. — Только сначала принеси сигареты.

— Это… вы мне? — спросила Лариса.

— Конечно, вам ведь хочется закурить.

— А вы-то откуда знаете? — Лариса поглядела на него и снова всхлипнула.

— Догадался, — тихо произнес он и приложил палец к губам. — Я вообще догадливый.

— Вы — Евгений Борисович? — спросила Лариса.

— Да. Вы тоже очень догадливая. Еще меня называют Джеком Потрошителем, но это шутка. На самом деле я человек добродушный, никого не потрошу. Хотя и врач.

Глядя на него, Лариса вдруг перестала плакать, слабо улыбнулась и тихо спросила:

— А где я нахожусь? Как я попала сюда? Вероника обещала, что вы мне все объясните.

— Конечно, я все вам объясню, — ласково сказал Джек, глядя на нее. — Можете даже не сомневаться. Находитесь вы в частной психиатрической клинике, я — ваш лечащий врач, а привезли вас сюда ваши друзья, очень славные люди. Сначала господин Ермолаев созвонился со мной по телефону, потом вместе с очаровательной Викторией и доктором на своей машине доставил вас сюда.

— Я, кажется, так долго спала… А когда меня привезли? Сегодня или вчера? — спросила Лариса. — Просто ничего не понимаю…

— Ну, скажем, не вчера и не сегодня, а немного раньше, — загадочно произнес Джек.

— Значит, я здесь давно! — испуганно воскликнула Лариса. — Мне мерещатся всякие ужасы, у меня галлюцинации… Я сумасшедшая, Евгений Борисович? — Она попыталась приподняться, но как только оторвала голову от подушки, снова почувствовала тяжесть и боль в голове, нарастающий шум в висках.

— Да упаси вас Бог! Вы совершенно нормальный человек, просто вас мучает мигрень. — Джек взял ее за руку, осторожно нащупал пульс. — Лежите, ни о чем не беспокойтесь. Сейчас пройдет…

Лариса ощутила вдруг легкое покалывание, которое, словно слабый электрический ток, стало расходиться по всему телу. Ощущение было довольно странное, но приятное. В голове шум прекратился, пробежал легкий холодок, будто ветерком подуло, боль постепенно затихла и прошла. Перед глазами стала возникать чудесная картина — залитый солнцем песчаный берег, легкие волны с белыми кружевными гребешками, густо-зеленая поверхность моря искрится, словно по ней рассыпали упавшие с неба звезды… Тишина, покой, легкий шелест прилива… Потом все исчезло, и перед Ларисой снова появилось спокойное лицо Джека.

— Как это у вас получилось? — с удивлением спросила Лариса.

— Да очень просто. Я ведь врач, а главная задача врача — лечить больных.

— А как вы узнали, что у меня голова болит? — Лариса посмотрела на него с возрастающим интересом. — Вы что, ясновидец?

Джек рассмеялся.

— Скажите еще — колдун, маг и чародей! Да здесь мистика совершенно ни при чем. Все причины просты и ясны. Вы пережили сильный шок, который наложился на нервное истощение. Потом этот странный доктор, кажется, его фамилия Торохов, напичкал вас лекарствами. Похоже, он сам испугался, не знал, что с вами делать, вот и стал глушить вас транквилизаторами, антидепрессантами и прочими психотропными препаратами. Я просто в ужас пришел от такой передозировки. Конечно, нехорошо осуждать своего коллегу, но мне кажется, он был не прав. Еще бы у вас после всего этого голова не болела!

— Но она совсем прошла!

— Вот и славно, — сказал Джек.

Лариса с жадностью поглядела на лежащую на столике пачку сигарет.

— Теперь мне можно закурить?

— Думаю, можно. — Джек протянул ей пачку, щелкнул зажигалкой.

— Знаете, когда-то раньше в больнице мы бегали курить под лестницу, прятались от сестер.

— Ну, во многих больницах и сейчас так, — сказал Джек.

Он почти все время как-то исподволь, незаметно смотрел на Ларису. Она почувствовала это только сейчас, настороженно подняла глаза, их взгляды встретились. И Лариса с удивлением обнаружила, что глаза этого человека словно светятся, излучая понимание, сочувствие, доброту.

— Как странно все… — прошептала она. — С вами так легко и спокойно, а я вас в первый раз вижу…

— Так и должно быть, — сказал он серьезно. — Я ваш врач и ваш друг. Главное — это взаимное доверие и понимание.

— Но вы сказали, я пережила шок… Я смутно помню, что было что-то страшное, стараюсь об этом не думать, но оно само вдруг возникает. Какая-то неясная картинка, ее заливает кровью… Я помню, что-то случилось с моим мужем, не знаю что, не хочу знать, не хочу верить… Но ведь должна знать, что произошло, я должна знать правду! Иначе я просто сойду с ума! Вы ведь не станете меня обманывать?

— Конечно, не стану. — На его лице появилось сосредоточенное выражение. — Но важно, чтобы вы сами вспомнили. А я буду помогать вам. Мы вместе отправимся в это нелегкое путешествие. Но, мне кажется, сейчас вам надо немного отдохнуть. Мы и так разговариваем слишком долго для первого раза.

— Нет, я не хочу отдыхать!

Лариса села в постели. На этот раз голова совсем не кружилась. И вдруг будто пелена спала с ее глаз, перед ней, словно кадры в ускоренном показе, замелькали короткие вспышки недавних событий. Она увидела как наяву аэропорт, залитый дождем, здание аэровокзала… Артема, идущего вместе с толпой прилетевших пассажиров… Но вот он почему-то покачнулся и стал падать. И вдруг все останавливается, он лежит на полу… Короткий стоп-кадр. Экран заливает красным, это кровь… Она побежала к нему, прорываясь сквозь милицейский кордон, ее попытались остановить, она закричала…

Джек молча смотрел на нее, готовый в любую секунду прийти на помощь.

— Господи, да я все помню, все! — Лариса схватила с тумбочки сигарету дрожащей рукой, из глаз полились слезы.

Джек обнял ее, как маленького ребенка, ласково погладил по голове. Ослепленная пронзительным светом стремительно нахлынувших воспоминаний, она уткнулась головой ему в плечо и заплакала навзрыд.

— Ну вот и хорошо, — проговорил он. — Ты ведь все вспомнила, девочка, бедная моя девочка. Теперь станет легче. Плачь, не надо сдерживаться. Слезы очистят душу и смоют твой страх…

Его участие, его слова неожиданно странным образом подействовали на Ларису. Она почувствовала непреодолимое желание выговориться, рассказать ему все, что было с ней, всю свою жизнь, счастливую, веселую и грешную, безумную, беспутную, страшную и трагическую. И она стала рассказывать, сначала сбивчиво, путано, то и дело замолкая и теряя силы. Но постепенно ей становилось легче, сознание делалось все яснее, голос звучал более уверенно. Это была отчаянная исповедь, произнесенная на одном дыхании, в которой Лариса старалась ничего не утаить и не приукрасить. Она говорила о своей безумной любви к Артему, которую осознала по-настоящему только после его гибели, о романе с режиссером Астаховым, возникшем, как стихийное бедствие, о своих мучениях, сомнениях и раскаяниях, говорила, ничуть не щадя себя. За все время ее рассказа Джек ни разу не перебил ее, только слушал очень внимательно и при этом осторожно держал за руку. От его руки исходило какое-то приятное тепло, которое словно наполняло Ларису силами.

— Евгений Борисович, а вы женаты? — вдруг спросила Лариса.

— Да, я женился полгода назад, в первый раз. — Джек улыбнулся.

— Всего полгода назад? — удивилась Лариса. — А до этого никогда не были женаты?

— Представьте себе, я прожил много лет убежденным холостяком. В женщинах видел исключительно пациенток и даже не помышлял о женитьбе. Но, видно, Бог решил посмеяться над моей гордыней и подослал ко мне Лизу.

— А как это было? — с интересом спросила Лариса.

— Это удивительная история… Я влюбился в нее по телефону. Когда-нибудь расскажу, если вам и правда интересно.

— Вы… и теперь ее любите?

— Очень люблю, — спокойно ответил Джек. — Как-нибудь вы ее увидите и, думаю, меня поймете. Она иногда заезжает в клинику.

Лариса помолчала, потом вдруг спросила смущенно:

— А вы не осуждаете меня за измену?

— Я вообще считаю, что ни один человек не вправе судить другого за что бы то ни было, особенно если это касается области чувств. С нами со всеми происходят иногда невероятные вещи. Каждый может влюбиться без памяти и в самое необыкновенное, и в совершенно заурядное существо, переломать всю свою жизнь, а потом думать с удивлением — что же это было со мной? Зачем я это сделал?

— А с вами было такое? — тихо спросила Лариса.

— Ну, такого именно не было, но всякого другого случалось предостаточно. Но что было, то было, и мы не можем изменить то, что уже совершилось. Не казните себя за свои прошлые поступки, к любому поступку можно подойти с осуждением, с оправданием и с пониманием. Когда приходит понимание, оценка уже не требуется. Совершенный вами поступок занимает свое место в прошлом, а вы начинаете жить настоящим.

— Кажется, я поняла, — вздохнула Лариса и, помолчав немного, стала рассказывать о странном говорящем сверчке, который преследовал ее в последнее время. И тут Джек задал ей несколько вопросов, неожиданно проявив к этому сверчку особый интерес.

— Постарайтесь вспомнить как можно подробнее все, что говорил и показывал вам сверчок, — произнес он с самым серьезным видом.

— Вы не считаете, что это бред? — удивилась Лариса.

— Я думаю, в этом стоит разобраться… Что-то в этом есть, — неопределенно ответил Джек. — Возможно, это ваша обостренная интуиция что-то подсказывает вам, обретая форму таких странных образов…

— Да, — вдруг оживилась Лариса. — Знаете, я вспомнила, сверчок, то есть он, этот образ, сказал такую странную фразу: «Вот тебе одна подсказка — у тебя в финале сказка, если ты ее поймешь, то к разгадке ключ найдешь…» Это что-то значит, Евгений Борисович?

Джек выслушал Ларису с явным интересом и сказал:

— Знаете, это может быть очень важно… Я бы хотел прочитать ваш сценарий. А теперь, пожалуй, я вас оставлю на некоторое время. Сейчас вам принесут ужин. Вероника будет все время поблизости, вы сможете позвать ее в любой момент. Я выпишу вам кое-какие лекарства, совершенно безвредные, которые будут поддерживать ваше эмоциональное состояние и вашу память. И поразмышляю на досуге о вашем сверчке.

— Спасибо, Евгений Борисович, — произнесла Лариса.

— Вам не за что меня благодарить. Во всяком случае, пока. Мы просто побеседовали, и я получил от этого огромное удовольствие. Вы очень интересный человек, прекрасный рассказчик. Возможно, я сумею сделать для вас что-нибудь полезное, и тогда в благодарность вы пригласите меня на премьеру вашего фильма.

— Если он когда-нибудь будет, — вздохнула Лариса.

— Конечно, будет, — улыбнулся Джек, вышел из палаты и направился в свой кабинет.

Через минуту он опустился в кресло у письменного стола, взял телефонную трубку и набрал номер. Услышав встревоженный мужской голос, сказал:

— Добрый вечер, Валерий. Надеюсь, не разбудил вас?

— Да что вы, Евгений Борисович, еще только одиннадцать. А вы можете звонить нам вообще в любое время. У вас какие-нибудь новости?

— Хочу вас обрадовать, наша подопечная сегодня пришла в себя, мы с ней часа два беседовали.

— Слава Богу! — воскликнул Валера. — Ну и как она?

— Я считаю, что для начала совсем неплохо. Она практически все вспомнила, но память восстанавливалась постепенно, поэтому ей и самой было легче. Конечно, завтра она может выдать реакцию, но я уж постараюсь принять все меры, чтобы не началась депрессия. Думаю, вы можете ее навестить.

— Конечно. А в какое время?

— Да как вам удобно. В любое время после двенадцати. Она будет рада видеть вас с Викой.

— Мы обязательно приедем.

— Кстати, после разговора с ней у меня к вам тоже возник целый ряд вопросов, и не только медицинского плана.

— С удовольствием на них отвечу, если смогу, — сказал Валерий.

— Я даже телевизор смотреть не успеваю. Как там продвигается следствие, что-нибудь стронулось с места?

— Пока абсолютно ничего. Во всяком случае, следователь Стручков так занят, что не может уделить мне время для разговора, я в основном общаюсь с ним по телефону. От меня он отделывается одними и теми же общими фразами, но почему-то все время настаивает на встрече с Ларисой.

— Это любопытно, — сказал Джек. — Он и мне звонил несколько раз. Ну хорошо, об остальном поговорим завтра. Всего вам доброго.

— И вам также. Спасибо за помощь.

— О помощи еще говорить рано. Пока мы только сделали маленький первый шажок в сторону выздоровления, а впереди еще большая работа.

— Тем более спасибо, — сказал Валерий.

— Рад быть полезен. Спокойной ночи.

Джек положил трубку, задумался, устало прикрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он дремлет, но на самом деле в его сознании шла интенсивная работа. Он мысленно анализировал полученную за день информацию. История болезни Ларисы Сосновской почему-то особенно заинтересовала его, и не только история болезни, но и вообще все, что происходило с ней и вокруг нее. Джек стал сопоставлять ее сбивчивый рассказ о ее муже Артеме Сосновском, о его трагической гибели с тем, что слышал об этом из официальных источников, и обнаруживал в том и другом очень много странного. Теперь в нем говорил уже не только врач и психоаналитик, а некий доктор Ватсон, которым он иногда в шутку сам себя называл, склонный проводить независимые детективные расследования.

Характеристика личности Артема Сосновского, отрывочные сведения о его деятельности, данные Ларисой, создавали в воображении Джека совершенно определенный образ, который был ему очень симпатичен. Ему стало жаль, что он не успел познакомиться, а возможно, и подружиться с этим человеком, просто так, без всякой определенной цели. То, что такого человека хотели убить многие, не вызывало никаких сомнений. Он, судя по всему, был умен, удачлив, богат, остроумен, независим в суждениях, азартен и бесстрашен. Когда человек обладает такими качествами, а при этом в дело замешаны деньги, власть, популярность, даже слава, то трудно рассчитывать на спокойную и долгую жизнь… Но своим обостренным чутьем Джек улавливал в этой истории что-то совершенно нелогичное, не лежащее на поверхности, что-то здесь было не так. Он не мог понять, откуда именно исходит ощущение какой-то нелепости в этой драматической, а по сути банальной истории, и желание разобраться в ней все больше захватывало его. Джек открыл глаза, закурил и снова потянулся к телефону.

В офисе частного детективного агентства раздался телефонный звонок.

Дежурный сотрудник снял трубку.

— Слушаю вас.

— Привет, Стас, — произнес Джек. — Чем занят наш великий сыщик?

— Евгений Борисович, он ведь сегодня на премьере «Испанских фантазий» в Храме Искусств, между прочим, со своей и вашей женой! Разве вы не знали? — удивился сотрудник.

— Извини, знал, сам очень хотел с ними поехать, да только моих пациентов пока оставлять нельзя… — вздохнул Джек. — У меня склероз, черт возьми.

— У вас? — засмеялся Стас. — Никогда в жизни не поверю.

— Ладно, неудачная шутка, — сказал Джек. — А из театра он поедет домой?

— Сначала дам по домам развезет, а потом собирался заехать. Во всяком случае, обещал. Нам тут надо срочно с бумагами разобраться по прошлому делу.

— Да, Храм Искусств — это не ближний свет, все-таки Подмосковье, — произнес Джек задумчиво. — Но если Митька обещал, значит, точно будет. Пусть позвонит мне в клинику, у меня есть для него кое-что.

— Вы же можете связаться с Дмитрием Сергеевичем по мобильному, если что-то срочное, — сказал Стас.

— Нет, я не буду звонить ему по мобильному, потому что с большим уважением отношусь к театру и считаю, что разговаривать по телефону во время спектакля неприлично. Ты просто передай ему, что я звонил.

— Обязательно передам, Евгений Борисович.

Закончив разговор по телефону, Джек вышел из кабинета, задумчиво прошелся по коридору, потом, осторожно приоткрывая двери, заглянул в палаты. Все его пациенты мирно спали. Лариса тоже спала, на ее лице застыло спокойное выражение. После своего ритуального вечернего обхода Джек вернулся в кабинет и услышал телефонный звонок.

— Привет, — пробасил в трубке Дмитрий Сергеевич. — Ты меня искал?

— Да, мой дорогой Шерлок Холмс, хочу подкинуть тебе одно запутанное дельце.

— И какое же?

— Убийство Артема Сосновского.

— Ну ты даешь! — воскликнул Дмитрий Сергеевич. — Там ведь все уже схвачено, прокуратура, ФСБ, чуть ли не Интерпол.

— Ну и что, — усмехнулся Джек. — Они будут копаться в этом деле еще несколько лет и в конце концов все равно не найдут убийцу. Ведь все они по сравнению с тобой ничего не стоят.

— Слушай, да что это тебе взбрело в голову? — удивился Дмитрий Сергеевич.

— А то, Митенька, что у меня в клинике лежит его жена, и сегодня она вышла из комы и много чего интересного мне рассказала.

— Это другое дело, — буркнул Митя. — Кстати, ты домой не собираешься?

— Собираюсь.

— Тогда сиди на месте и жди. Лиза поехала за тобой. Я пытался ее отговорить, но это было совершенно бесполезно. Ей надо немедленно поделиться с тобой впечатлениями от спектакля, ты же ее знаешь.

— Знаю. — Джек улыбнулся. — Буду ждать мою замечательную театралку и фантазерку.

— Завтра сможешь подскочить? — спросил Дмитрий Сергеевич.

— Попробую, если смогу вырваться.

— Ладно, если не сумеешь, я после шести подъеду сам. Ты меня заинтриговал.

— Надеюсь, что не зря, — сказал Джек.

Поговорив с другом, он взял медицинскую карту Ларисы Сосновской, стал проглядывать ее и делать кое-какие пометки. И вдруг до него донесся веселый женский голосок:

— Сейчас ты мне скажешь, Джек, что у тебя опять срочная работа.

— Конечно, так и скажу. — Джек с улыбкой посмотрел на жену, встал, пошел к ней навстречу.

— Ладно, сделаю вид, что поверила, — Лиза подбежала к нему, обняла и поцеловала. — Как жалко, что тебя не было с нами. Это такой потрясающий спектакль, ты даже не представляешь! А Машенька была совершенно неотразима. Ты бы видел, как она играет, как двигается! Просто сказочное существо.

— Я рад за нее, — сказал Джек. — Особенно потому, что Ленька с Натальей сначала не верили, что их дочь действительно талантливая актриса. Теперь-то они поверили?

— Еще бы! Ленька так и млел от счастья, а Наталья хоть и делала вид, что совсем не удивляется, на самом деле просто глаз от нее не отрывала. И еще Ромка всех поразил. Он во время спектакля расписывал на стене фреску, это тоже было как бы частью действия. И так у него здорово получалось. Вообще, это какая-то фантастика, а не спектакль.

— Думаю, тут большая заслуга режиссера, — сказал Джек. — Я слышал, он очень талантливый парень.

— Конечно. Он замечательный, скромный, с чувством юмора и совсем не выпендривается, как другие. Но знаешь, что еще очень важно. Само помещение. Этот особняк, из-за которого было столько проблем и переживаний, совершенно преобразился, словно в него вселился добрый и светлый дух. Стены светятся, лестницы, как в настоящем старинном испанском замке. Как входишь туда, атмосфера сразу тебя захватывает, чувствуешь себя в другом мире другим человеком. В следующий раз обязательно поедем вместе.

— Обязательно поедем, — повторил Джек. — Ты уж прости, Лизонька, что я сегодня не смог, мне самому очень жалко. И Леньку с Анной хотелось повидать, и на Машу посмотреть…

— А как твоя новая больная? — спросила вдруг Лиза. — Знаешь, мне почему-то ее ужасно жалко, она такая красивая и такая несчастная.

— Представляешь, Лизонька, она сегодня пришла в себя, мы даже разговаривали довольно долго.

— Послушай, Джек, а можно мне будет как-нибудь к ней зайти? Просто посидеть, подежурить вместо Вероники? Мне так хочется хоть что-нибудь сделать для нее.

— Какое же ты у меня замечательное существо! — Джек обхватил жену руками, поднял в воздух и усадил перед собой на стол. — Иногда мне кажется, что ты не просто женщина, а тоже пришелец из других сфер… — произнес он задумчиво.

— Почему — тоже? — подозрительно спросила Лиза, положив ему руки на плечи и заглядывая в глаза. — Ну-ка признавайся, с кем ты тут без меня общался в темном кабинете? Если это была женщина, даже из других сфер, то тебя ждет страшное наказание!

— Это была не женщина, — тихо ответил Джек.

— Тогда ладно. Кстати, я, между прочим, приехала за тобой. Ты вообще домой собираешься?

— Как скажешь, прекрасная принцесса и повелительница! — Джек вдруг опустился перед ней на колени, склонил голову и поднес ее руку к губам.

— Повелительница приказывает немедленно идти в машину! — произнесла Лиза звонким голосом, спрыгнула со стола, взяла Джека под руку и потащила к выходу.

Константин Астахов вот уже несколько дней не находил себе места. Кошмары преследовали его по ночам. Он подолгу валялся в своей холодной холостяцкой постели, не в силах заснуть. Еще недавно у него была надежда, было творчество, счастье. Он тайно обнимал любимую женщину, в порыве безумной страсти прижимал к себе се горячее тело, она была рядом с ним в его постели. Он крал ее у ее мужа, на деньги которого снимал свой фильм, обещающий принести именно ему, Константину Астахову, богатство и славу. И он готов был терпеть это еще какое-то время, если бы Лариса не изводила его своими постоянными сомнениями, если бы она решилась наконец остаться с ним навсегда, принадлежать ему безраздельно. Но она все время колебалась, она не хотела расставаться с этим Артемом Сосновским, к которому Костя сначала относился с симпатией и уважением, а потом возненавидел всей душой. Он не желал больше делить с ним Ларису, не хотел ни в чем зависеть от него, потому что это унижало его, уязвляло его гордость. Он прекрасно знал себе цену, считал себя не просто талантливым, а гениальным художником, к которому судьба относилась несправедливо, не давая возможности раскрыться полностью в своем творчестве, в деятельности, в жизни, в любви. Это было вопиющей несправедливостью, что ему, обладающему всеми неоспоримыми достоинствами, так не везло, а какому-то Сосновскому постоянно фартило. Все шло ему в руки — деньга, успех, красавица жена. И вдруг наступила развязка. Ненавистный соперник был устранен, сошел со сцены, казалось бы, теперь никто не стоит между ним и Ларисой. Но почему-то все стало рушиться. Лариса уже несколько дней была без памяти, и он никак не мог встретиться с ней. Он каждый день звонил в больницу и каждый раз слышал одно и то же: «Посещения запрещены». Кто дал право каким-то врачам распоряжаться ее судьбой, его судьбой? Они должны быть вместе. Он, Костя, — единственный человек, который ей по-настоящему нужен. Он сумеет привести ее в чувство, заполнить ее жизнь беззаветной любовью. Но она недосягаема, как угасающая звезда, как лунный свет… Сможет ли она сниматься дальше? Будет ли вообще закончен их фильм? Что имеет против него этот Амбросимов, другой денежный мешок, старый сатир с килограммом золота на морщинистой шее? Почему он презрительно косился на него во время похорон? Может быть, он тоже имеет виды на Ларису? Но неужели он не понимает, как стар для нее, как отвратителен и бездарен? Зато у него есть деньги! Деньги решают все. Любой бездарный подонок, обладающий деньгами, может властвовать в этом мире. Какая чудовищная несправедливость!

И зачем он вообще в это ввязался, только репутацию себе испортил! Лучше уж нашел бы какую-нибудь сердобольную богатую дамочку, которая полюбила бы его за необыкновенный талант и ум, стала бы его кормить, одевать, а он жил бы себе спокойно… А теперь вообще еще неизвестно, как все дальше обернется…

Константин встал с постели, взял сигарету, подошел к окну, поглядел вниз на унылую пустынную улицу. Постояв немного, погасил сигарету, снова лег в постель и подумал, что завтра во что бы то ни стало он поедет в эту дурацкую психушку и добьется свидания с Ларисой. Может быть, эти врачи и медсестры нарочно обманывают его, скрывают правду… А вдруг она сама не хочет его видеть? Если он завтра же не встретится с ней, не приведет ее в чувство, не сумеет вызвать на разговор, то тогда зачем все… Нет, так дальше продолжаться не может!

Он вскочил, бросился к телефону, быстро набрал телефон Вики. Там долго никто не отвечал. Наконец он услышал заспанный женский голос.

— Мне срочно нужно поговорить с Викторией! — заявил он срывающимся голосом.

— Но она здесь сейчас не живет, — ответили ему.

— Да?.. Ну ладно. Тогда передайте, чтобы она сама мне позвонила, — и он продиктовал свой номер телефона.

— Вы знаете, уже три часа ночи! Я передам ей завтра, — сказала женщина.

— До завтра ждать невозможно! — воскликнул он почти в истерике.

— Пожалуйста, успокойтесь, я передам ей, как только смогу… — Женщина повесила трубку.

Костя со злостью пнул телефон, выкурил две сигареты подряд, потом без сил рухнул на кровать. Он еще недолго поворочался в постели и, укрывшись с головой одеялом и дрожа то ли от холода, то ли от внутреннего озноба, заснул наконец тяжелым сном…

На следующий день в вестибюле клиники с утра стали появляться посетители, жаждущие увидеться с Ларисой Сосновской. Первыми примчались Валерий и Вика. Их встретила медсестра Вероника, провела на второй этаж и попросила немного подождать. Минут через десять к ним вышел Джек и, приветливо поздоровавшись, повел по коридору к палате, где лежала Лариса.

— Ну как она? — с нетерпением спросила Вика. — Хуже не стало?

— Нет. Вообще я считаю, что наша Лариса идет на поправку, хотя, конечно, не будем преждевременно радоваться. С фактом гибели мужа она, кажется, смирилась, хотя я не уверен, что она до конца ощущает реальность происшедшего. Вообще пока ее воспоминания обрываются почти сразу после трагедии в аэропорту. Существует некий провал, который я не могу назвать амнезией. Скорее это почти сознательная реакция ее сознания, не желающего воспринимать гибель мужа как нечто окончательное и необратимое. Есть несколько моментов, о которых она сама избегает говорить. Первое — где и когда он похоронен, второе — похоронен ли вообще. При разговоре с ней старайтесь не заострять на этом внимание, если, конечно, не возникнет прямой вопрос от нее самой.

— А как быть, если она вдруг спросит? — обеспокоенно спросила Вика.

— Думаю, если она спросит, надо ей ответить, найти какую-то приемлемую мягкую форму… Во всяком случае, слишком нарочито уходить от этого разговора тоже было бы неправильно. Если она спросит о муже именно в таком плане, значит, ее сознание уже более или менее подготовилось к восприятию дальнейших событий.

— А сколько нам можно пробыть с ней? — спросил Валерий.

— Думаю, для первого раза не больше получаса, хотя если она сама попросит, можете еще чуть-чуть задержаться. В случае чего я буду поблизости, Вероника меня позовет. — Джек негромко постучал в дверь палаты.

— Войдите, — отозвался голос Ларисы.

— Господи, живая, разговаривает! — воскликнула Вика. — Я уж не знала, что и думать…

— Ничего-ничего, идите. — Джек приоткрыл дверь, осторожно тронул Вику за плечо, пропуская вперед.

Вика растерянно остановилась, не решаясь войти внутрь.

— Да входи, не бойся, — подтолкнул ее Валерий.

Вика заглянула в палату и увидела свою подругу, удобно устроившуюся в мягком кресле. На ней был нарядный спортивный костюм, в руках она держала здоровенный банан и выглядела совсем неплохо.

— Привет, Лялечка, — сказала Вика бодро и, не скрывая охватившей ее радости, бросилась к подруге, обняла ее.

Следом за ней вошел Валерий, приблизился к Ларисе, почтительно поцеловал ей руку. Лариса поглядела на них обоих, горько усмехнулась и сказала:

— Ну что, ребята, устроила я вам?..

— О чем ты говоришь! — улыбнулась Вика. — Устроила и устроила.

— Я не нарочно, честное слово, — сказала Лариса.

— Она еще оправдывается, — возмутилась Вика. — Валера, да что же это такое? Мы пришли навещать больную, а она тут жует бананы, философствует, выглядит, как с обложки журнала.

— Ладно меня расхваливать, — сказала Лариса. — Расскажите лучше, что там в мире происходит. А то я тут как на необитаемом острове.

Вика с Валерием переглянулись, и Валерий весело сказал:

— Во-первых, все расспрашивают о тебе, беспокоятся, жаждут твоего скорейшего выздоровления.

— А кто конкретно? — с интересом спросила Лариса.

— Сашка, Женька, вся съемочная группа, — подхватила Вика. — Как только Евгений Борисович разрешит, к тебе просто повалят визитеры.

— Я не уверена, что хочу их всех видеть, — произнесла Лариса, и по ее лицу пробежала еле заметная тень.

— Не захочешь — и не надо, — сказал Валерий. — Пока Евгений Борисович сделал исключение для нас, потому что ты сама его попросила, чтобы он нас к тебе пустил. Вот мы тут же и примчались.

— Какие вы молодцы, — Лариса вдруг схватила обоих за руки, — ребята, вы не думайте, я скоро буду в полном порядке. Я почти все уже вспомнила, вчера целый день Евгению Борисовичу о своей жизни рассказывала. Он говорит, что я очень интересная собеседница. Я понимаю, он это нарочно, чтобы меня подбодрить. Как вспомню, какую я ему чушь городила, просто стыдно делается.

— Да будет тебе, Лялька, — сказала Вика.

Лариса повернулась к Валерию и спросила:

— А что там с нашим фильмом? Наверное, решили законсервировать?

— Знаешь, пока еще ничего не решили. И вообще, как мы можем что-нибудь решить без тебя? Ты ведь у нас и автор, и ведущая актриса. Так что пока из больницы не выйдешь, никто никаких серьезных решений принимать не будет.

— Ладно, постараюсь выйти поскорее. У меня, конечно, еще слабость сильная, но работать уже хочется.

— Вот и отлично, — сказала Вика. — Это первый признак того, что ты выздоравливаешь.

Лариса посмотрела на нее с печальной улыбкой и сказала:

— Вообще-то я и не была больна. Мне кажется, это не болезнь, а что-то другое, сама не знаю что… Похоже, меня просто вырубили из жизни, вот и все. Ну, что там еще происходит?

— Амбросимов хочет тебя навестить, — сказал Валерий. — Звонит чуть ли не каждый день, говорит, что ужасно переживает за тебя.

Вика бросила на Ларису тревожный взгляд, но та оставалась спокойной и на упоминание об Амбросимове внешне никак не отреагировала.

— Думаю, он переживает не столько из-за меня, сколько из-за своих денег, — произнесла она с печальной усмешкой. — Я не слишком хочу его видеть, но и против него ничего не имею. Все-таки они с Артемом почти год вместе работали над нашим проектом, он нам много помог…

За все время разговора Лариса в первый раз упомянула об Артеме. Валерий, почувствовав сразу внутреннее напряжение, с тревогой посмотрел на нее, ожидая дальнейшего развития щекотливой темы. Но она, словно ничего не заметив, продолжала:

— Ну что ж, пусть зайдет через пару дней, если уж ему так хочется, а может быть, и раньше.

— Тогда, с твоего разрешения, я так ему и передам, что он может к тебе приехать, скажем, послезавтра. — Валерий поглядел на Вику. — Наверное, мы пойдем, Евгений Борисович просил при первом визите тебя слишком не утомлять.

— Ну хорошо, — почти безучастно отозвалась Лариса. — Правда, я совсем не устала, но если он гак сказал…

— Будь умницей, выздоравливай, ешь бананы. — Вика наклонилась, чмокнула Ларису в щеку. — Завтра мы еще заглянем.

— Насчет себя я не уверен, — сказал Валерий. — У меня дел просто по горло…

— А я приеду обязательно, — сказала Вика.

— Конечно, приезжай…

Лариса смотрела на своих друзей и ощущала какую-то странную пустоту, словно их отделял от нее некий искусственный барьер, который они очень старательно пытались обойти, но никак не могли. Вроде бы в их разговоре не было ничего неприятного, и рада она была им совершенно искренне, но ощущение пустоты и фальши росло, оставляя в душе все более неприятный осадок.

Вика, избегая глядеть Ларисе в глаза, чувствовала примерно то же самое. Она изо всех сил старалась контролировать свои слова, поведение, боясь любым случайным намеком вывести подругу из равновесия, и так достигнутого с большим трудом.

Валерий, всегда такой приветливый и доброжелательный, выглядел каким-то совсем чужим. Он сам прекрасно понимал это и сейчас хотел как можно скорее уйти, чтобы прекратить такое мучительное, неестественное общение, которое ему давалось с явным усилием. Его тяготило, что самое главное так и осталось невыговоренным, невыясненным, что они занимались какой-то пустой болтовней, будто Артема вообще не существовало, будто его не похоронили два дня назад, изуродованного, в закрытом гробу…

Натянуто улыбнувшись Ларисе, Валерий тронул за руку Вику, они направились к выходу, уже приоткрыли дверь… Тяжесть фальшивого общения повисла в воздухе, наполняя пространство палаты вязкой мглой. И первой не выдержала Лариса.

— Ребята, погодите! — крикнула она. — Я ведь попала сюда ровно неделю назад и с тех пор ни разу отсюда не выходила. Я не могу больше так! Не могу, как страус, прятать голову под крыло…

Вика вздрогнула, остановилась, обернулась. Валерий притянул дверь за ручку и снова закрыл изнутри. Посмотрел на Ларису так, словно их разделяла грозовая туча, готовая вот-вот разразиться бушующим ливнем…

— Его уже похоронили?.. — с трудом выговаривая слова, хриплым шепотом спросила Лариса.

— Да, — ответил Валерий, помогая ей прорвать нависшую тучу недомолвок и фальши. Подошел, опустился на пол рядом с креслом, взял ее за руку, заглянул в глаза.

— Когда? — спросила Лариса почти безучастно.

— Позавчера, — ответил он.

— Как это было? — все тем же чужим голосом проговорила Лариса.

— Знаешь, если честно, все это было так странно, будто во сне, — сказала Вика, тоже садясь рядом. — Какие-то чужие люди, охранники, милиция, журналисты со своими дурацкими вопросами. Я смотрела на них и думала — если бы Артем увидел, ему бы точно не понравилось такое представление. Мне даже казалось иногда, что он сам смотрит на нас со стороны и смеется.

— Он всегда смеялся над смертью, потому что не верил в нее. И я тоже не верю. — Лариса взяла сигарету, закурила. Прошептала: — Вы с ним попрощались… за меня?

— Прости, но это было невозможно, — словно извиняясь, сказал Валерий.

— Почему?

— Потому что они не открыли гроб! — сказала Вика. — И вообще даже близко никого не подпускали, как будто что-то скрывали или чего-то боялись.

Лариса немного помолчала, собираясь с силами, потом произнесла задумчиво:

— А может быть, так оно и есть. Интересно, где в это время находился убийца? Может быть, и он был где-то там, среди них, и смотрел со стороны? Мне кажется, если бы я там была, я бы его узнала.

— Послушай, Лариса, интересно, как это тебе в голову пришло? — с удивлением сказал Валерий. — Я ведь тоже об этом думал, только не решался даже себе признаться. Думаю — глупость, детективов насмотрелся. Но мне все равно почему-то кажется, что в истории гибели Артема кроется какая-то тайна.

— И мне тоже, — сказала Лариса. — Я не могу это объяснить, просто так чувствую… И я должна ее разгадать, я еще вчера поняла это, после того как с Евгением Борисовичем поговорила. Знаете, это было так странно. Я, когда очнулась здесь, вообще ничего не понимала и не помнила. А потом вдруг что-то прояснилось, будто щелкнуло в голове, и я сразу все вспомнила.

— Милая ты моя, каково же тебе было, — сказала Вика, обнимая Ларису. — Мы ведь все время только о тебе и думали, ужасно боялись, что будет, когда ты очнешься.

— Мне сначала было так страшно, что я даже говорить не могла, а потом поняла, что лучше уж сразу, всю правду… Я вот и с вами сегодня, все вокруг да около, будто ничего не произошло… А так ведь нельзя, я поняла это. Вам тоже тяжело, особенно Валерке. Он ведь его друг…

— Да у меня никогда в жизни ближе человека не было, — произнес Валерий. — Я бы столько о нем мог рассказать, да что там… — он махнул рукой. — А тут еще ты… заболела…

— Знаешь, Лялька, мы ведь каждый день сюда звонили, заезжали несколько раз, с Евгением Борисовичем разговаривали, — торопливо заговорила Вика, крепко сжав Ларисину руку. — Он такой замечательный врач…

— Он потрясающий человек, — сказала Лариса. — Как только я его увидела, у меня сразу наступило какое-то облегчение, и я ему все-все стала рассказывать, о себе, о своей жизни. А он молча слушал и только за руку меня держал, вот как ты сейчас. Мне даже кажется, он не просто врач, он такие вещи говорит, будто тебя насквозь видит, и как скажет такое, у тебя внутри какая-то маленькая дверца открывается, из нее всякая чернота выходит, и душа заполняется светом. Я его ясновидцем назвала, а он стал смеяться. И все так просто мне объяснил, вроде и правда ничего особенного. Я ведь ему даже про сверчка рассказала…

— Про сверчка? — встревожилась Вика.

— Ну да, а он совсем не удивился и говорит — ты постарайся все вспомнить, что этот сверчок рассказывал. Вот я и стала вспоминать, старалась снова все представить, как было тогда… Думала, во сне этого сверчка увижу, он мне что-нибудь еще скажет, поможет тайну раскрыть, но он больше не приходит. Видно, это все — мое больное воображение и никакого говорящего сверчка на самом деле не было, — с каким-то сожалением сказала Лариса.

— Да зачем он тебе нужен? — воскликнула Вика. — Был — не был, никто теперь уже не узнает.

— Ну тут я уже ничего не понимаю. — Валерий встал, поглядел на Вику. — Я всегда мыслил реалистически, а со всякой мистикой я не в ладах.

— Да это вовсе не мистика, это другое, — попыталась объяснить Лариса.

И в этот момент в палату заглянул Джек.

— Все, мы уходим, Евгений Борисович, — сказал Валерий, поглядев на часы. — Мы и так засиделись.

— Я вас не тороплю, — Джек улыбнулся. — Но там внизу целая толпа посетителей. Правда, я не уверен, что сегодня их стоит пускать.

— Нет, больше никого не надо, — торопливо сказала Лариса. — Больше я никого не хочу видеть. Если им очень нужно, пусть приходят завтра или послезавтра…

— Так мы и решим, — сказал Джек. — Правда, следователь по особо важным делам очень настаивает на встрече с вами, но я как врач могу и его не пустить.

— А у вас не будет неприятностей? — обеспокоенно спросила Лариса.

— Вы уже волнуетесь за меня, — засмеялся Джек. — Это просто замечательно, Лариса. Боюсь, придется скоро вас выписывать!

— Нет, я не хочу торопиться.

— Вы пробудете здесь ровно столько, сколько захотите сами, — улыбнулся Джек. — А кого из посетителей пускать к вам, будем решать вместе. Идет?

— Конечно, — сказала Лариса. — А этот следователь, кажется, Стручков, да, если ему очень нужно, пусть приходит завтра.

— Да что ему может быть нужно? От него толку никакого, следствие ни на шаг не продвинулось, — возмущенно сказал Валерий.

— Слишком времени мало прошло, — вздохнула Вика.

— Ладно, пошли, Ляльке надо отдохнуть, — сказал Валерий.

— Хорошо, я и правда буду сейчас отдыхать. — Лариса слабо улыбнулась. — Вика, захвати мне что-нибудь почитать, ладно?

Вика вопросительно посмотрела на Джека.

— Конечно, конечно, — сказал он. — Захватите ей пару хороших детективов, лучше всего Гарднера или Стаута, у них хорошо с юмором и не слишком много чернухи.

В палате появилась Вероника с маленьким подносиком, на котором стояли мензурки с лекарствами.

— Евгений Борисович, что это такое? — строго спросила она. — У нас скоро обед, процедуры, тихий час. Я должна следить за режимом.

— Уходим, уходим. — Джек взял под руку Валерия. — А вас я попрошу на минутку заглянуть ко мне в кабинет.

— Валера, я тебя внизу подожду, — сказала Вика, и когда они вышли, наклонилась к Ларисе и зашептала.

Медсестра Вероника тактично удалилась, оставив подруг наедине.

— Знаешь, Лялька, я не хотела при Валере говорить, но Костя Астахов к тебе ужасно рвется.

Лариса вздрогнула.

— Зачем? Что ему от меня надо? Он для меня больше не существует.

— Ты прости, не надо было тебе говорить, — расстроилась Вика. — Я просто подумала, может быть, ты захочешь его увидеть… Ладно, забудем об этом.

— Нет, ты правильно сделала, что мне напомнила, — сказала Лариса изменившимся голосом. — Я могу сделать вид, что все забыла, но это будет нечестно. Сама наделала глупостей, и нечего кого-то винить. Ты его видела, да?

— Он в тот день приезжал, после того как Валерка тебя в больницу повез. Знаешь, на него страшно было смотреть, вид у него был совершенно безумный. Уж не знаю, что на него так подействовало, наверное, то, что тебя повезли в психиатрическую больницу… Мне тогда, правда, не до него было, я твои вещи собрала и поехала следом. Он со мной рвался, я от него еле отделалась, хотя, честно говоря, мне его жалко стало.

— Наверное, его и правда жалко, — горько сказала Лариса. — Это ведь я во всем виновата!

— Лялька, не смей даже думать так! Ты не можешь быть виновата! Я и раньше это тебе говорила, и сейчас так считаю.

— Ладно, не надо меня оправдывать. Что было, то было… — вздохнула Лариса. — Скажи, он с тех пор появлялся еще?

— Он звонил сегодня ночью, не к Валерке, а к родственникам. Валерка его недолюбливает, а Костя, видно, чувствует это. Так вот, он стал искать меня через родственников, телефон свой оставил. Они передали мне, что он срочно меня разыскивает. Я сама ему позвонила, а он рыдал в трубку, говорил, что не может жить без тебя. Я просто не знала, что ему сказать. Как-то неловко было… Хочешь, пошлю его ко всем чертям?

— Нет, я сама должна это сделать, — сказала Лариса. — Вика, ты меня прости, я только о себе думаю, никого кругом не вижу… А ты ведь тоже такое пережила…

— У меня — другое дело, нельзя даже сравнивать. И потом, это было давно. Я просто подумала… Одной бывает очень тяжело. У меня вот теперь Валерка есть, мы хоть и разные, но я не чувствую одиночества. Может быть, не стоит Костю сразу ко всем чертям посылать? Он ведь тебя безумно любит, это видно.

— С ним все кончено, — сказала Лариса уже не так уверенно. — Но я готова с ним встретиться. Только не сразу, лучше в конце недели, пусть еще время пройдет. Ладно, ты иди, а то Валерка, наверное, ждет уже.

— А ты ничего? — Вика придирчиво оглядела подругу.

— Да я в порядке… — устало сказала Лариса. — Не забудь детективы.

— Не забуду. До завтра. — Вика поцеловала Ларису и направилась к выходу. И как только она вышла, в палате сразу появилась тактичная Вероника с приятной улыбкой на лице.

Пока Вика разговаривала с Ларисой, Джек провел Валерия в свой кабинет.

— Вы хотели поговорить со мной, Евгений Борисович? — начал Валерий.

— Да. — Джек взял пачку сигарет, предложил Валерию, закурил сам. — Вы не могли бы дать мне почитать сценарий, по которому ставится этот ваш фильм? Кажется, его написала Лариса?

— Да. Но зачем вам сценарий? — удивился Валерий.

— Я думаю, что, познакомившись с ее творчеством, смогу лучше и эффективнее продолжить лечение, — ответил Джек.

— Это интересно, — произнес Валерий. — Когда мне посоветовали обратиться именно в вашу клинику, я, конечно, стал расспрашивать о вас. Мои друзья сказали, что вы не просто психиатр, а парапсихолог, экстрасенс, чуть ли не колдун… Честно говоря, меня это насторожило, я не очень-то верю во всякую мистику…

— И я тоже, уверяю вас! — воскликнул Джек. — Господи, чего только обо мне не говорят!

— Знаете, но, когда я вас увидел, мои сомнения рассеялись. Я понял, что передо мной опытный врач, умный, проницательный, которому можно доверить жену моего друга…

— Что ж, спасибо на добром слове, — Джек улыбнулся. — И вот еще что… — Он замолчал, словно собираясь с мыслями. — Может быть я не имею права вмешиваться, но мне кажется, расследование продвигается очень плохо. А я бы очень хотел помочь вам, Ларисе… У меня есть давний друг, хороший частный детектив. Я иногда помогаю ему проводить расследования…

— В каком же качестве? — заинтересовался Валерий. — Проводите психиатрическую экспертизу?

— Не совсем. Дело в том, что моя профессия, естественно, предполагает углубленное изучение человеческой психологии. А именно психология лежит в основе большинства преступлений, независимо от того, имеем ли мы дело с больной или здоровой психикой. Тем более очень часто бывает трудно провести границу между тем и другим. Но исследование преступления с психологической точки зрения помогает найти мотивы, а по ним — обнаружить преступника.

— Так вы с вашим другом хотите провести независимое расследование? — догадался Валерий.

— Да, если, конечно, вы не против.

— Я, конечно, не против, может быть, у вас что-то получится, — согласился Валерий. — Назовите, сколько это будет стоить…

— Нисколько! — воскликнул Джек. — Каждый раз я говорю себе: Джек, ну зачем ты опять лезешь в это? Но просто ничего не могу с собой поделать… И занимаюсь этим, если можно так выразиться, не корысти ради, а от любви к искусству. Прямо-таки как доктор Ватсон…

— Я думаю, доктор Ватсон с удовольствием бы у вас поучился, — улыбнулся Валерий. — Если вам нужен сценарий, он завтра же у вас будет. Я об этом помню.

— Спасибо. Он мне действительно очень нужен.

Когда Валерий спустился вниз, Вика уже ждала его. Они вместе вышли из здания больницы, сели в машину. По дороге домой они молчали, каждый думая о своем. Наконец Вика не выдержала и спросила:

— Ты молчишь, потому что не хочешь разговаривать со мной?

— Нет, я просто думаю о том, что сказал мне доктор, — ответил Валерий спокойно. — Он просил передать ему Ларисин сценарий. Я завтра не успею заехать к ней, а ты поедешь?

— Обязательно.

— Тогда передай сценарий Евгению Борисовичу. Он говорит, что это очень важно.

— Непременно передам. У него свои методы. Пусть прочтет, если считает нужным.

— Я тоже так думаю. Послушай, Вика, — Валерий повернулся к ней. — Но ты ведь тоже молчала? Может быть, это ты не хотела со мной разговаривать?

— Я просто думала, что еще совсем недавно все было так хорошо. Мы шутили, валяли дурака… Вспоминали с Ларисой ее свадьбу, наш институтский «капустник»… Потом сидели у них в доме, играли в пришельца… В этот вечер мы встретились с тобой. Мне показалось, что все в жизни может измениться, после всех моих несчастий снова пришла любовь…

— А теперь ты сомневаешься в этом? — спросил Валерий.

— Нет, совсем не в этом дело, — печально ответила Вика. — Я очень привязалась к тебе за последнее время… Но мне кажется, что это я приношу несчастья. Десять лет вы жили без меня, и ничего ужасного с вами не происходило. Но вот я вернулась, и с моим появлением почти сразу начались беды. Есть такие люди, которые приносят несчастье, и я, наверное, из них…

Валерий молча закурил, прибавил скорость. Уже подъезжая к дому, он сказал мрачно:

— Вот не думал, что тебе в голову придет такая чушь.

— Это не чушь. Я просто не хочу, чтобы близким мне людям было плохо, я боюсь… Может быть, мне лучше снова уехать, чтобы чего-нибудь еще не случилось?..

— Поступай как хочешь. Тебе виднее, — ответил Валерий, не глядя на нее.

— Как съемки закончатся, сразу уеду, — тихо ответила Вика. — Так будет лучше для всех.

Они вошли в квартиру. Валерий молча бросил плащ на спинку стула. Сел, закурил, потом повернулся к Вике и сказал:

— Как быстро ты все забыла.

— Я ничего не забыла, — сказала Вика, с трудом сдерживая слезы.

— Значит, ты просто не любишь меня. Только не понимаю, зачем ты притворялась, клялась, что мы никогда не расстанемся, согласилась за меня замуж выйти. Да не просто так, а в тот самый день, когда Артем погиб… Бред какой-то. Сплошное актерство, и ничего больше. Честно говоря, не думал, что снова споткнусь на том же самом месте. — Он со злостью загасил сигарету.

— Ты что этим хочешь сказать? — настороженно спросила Вика.

— То, что сказал. Два раза обжегся, решил жениться в третий, да, видно, не судьба. Может, и правильно, нечего повторять собственные глупости. Ладно, закончим дурацкий разговор. — Он устало поднялся, поглядел на Вику. — Мне надо на работу ехать.

А Вика уже проклинала себя. Зачем она затеяла этот глупый разговор? Что за идиотизм на нее нашел! Мало ли что приходит в голову, только зачем же говорить об этом вслух… Вот так, по собственной глупости, в одно мгновение она разрушила все, чем жила… Ее охватило такое безумное отчаяние, что она уже не могла удержать слез.

— Не уходи. — Она бросилась к Валерию, уткнулась головой ему в плечо и стала умолять сквозь слезы: — Прости меня, это я, дура, во всем виновата. Я очень тебя люблю, это правда, я ничего не забыла… Пожалуйста, не уходи.

— Ну вот. — Он взял ее за плечи, отстранил от себя, заглянул в лицо. — Просто беда с этими актрисами. Ну что ты рыдаешь, будто конец света наступил?

— Не уходи, пожалуйста, не уходи от меня! — взмолилась Вика.

— Да никуда я не уйду. Это ты от меня убежать собралась, а не я от тебя. — Он снова сел на стул, усадил Вику к себе на колени. — Решила удрать, чтобы не приносить несчастье. А обо мне ты не подумала? Не подумала, какое несчастье мне принесешь, если бросишь меня и уедешь?

— Сама не знаю, что на меня нашло… Просто вдруг нервы не выдержали… — всхлипывая, говорила Вика. — Валерочка, любимый мой, единственный, прости меня…

— Вот так-то лучше. — Валерий улыбнулся. — Считай, что уже простил. Но если соберешься бросить меня еще хоть раз, никогда не прощу. Поняла?

— Поняла, — прошептала Вика, прижимаясь к нему.

В кабинете Джека допоздна горел свет. Джек совершил свой обычный вечерний обход, удостоверился, что все пациенты спят, и вернулся к ожидавшему его другу.

— Так-так, — произнес Дмитрий Сергеевич, рисуя карандашом какую-то схему. — Все, что ты мне рассказал, имеет очень много разных аспектов. Я вижу несколько направлений, в которых можно действовать. Но давай-ка сначала разберемся, что мы имеем, а точнее — кого.

— У нас есть финансист Амбросимов, следователь Стручков, режиссер Астахов, — Джек загибал пальцы, произнося каждую фамилию, — и каждый из этих персонажей мне почему-то совсем не симпатичен. Но это совершенно не значит, что кто-то из них может оказаться под подозрением. Еще были врач и охранник, которые дежурили в квартире Сосновских после покушения. О них я знаю только со слов Ларисы и ее друзей…

— Под подозрением могут быть все, — уверенно заявил Дмитрий. — Давай дальше.

— Ну если все, тогда еще есть друг Артема Сосновского и его заместитель Валерий Ермолаев, подруга Ларисы Виктория и, наконец, сама Лариса. Все они очень приятные люди, хотя каждый по-своему непрост. Но эту компанию в качестве подозреваемых сразу можно исключить.

— Пока не будем исключать никого, — сказал Дмитрий. — Иначе расследование не будет объективным. Лучше давай попытаемся обнаружить возможные мотивы у каждого из действующих лиц.

— Ну хорошо. Займемся мотивами.

— А ты можешь допустить, что никто из перечисленных нами людей не причастен вообще к убийству?

Джек задумался, прикрыл глаза, потом сказал:

— Пожалуй, могу, Митя. Хотя вероятность невелика.

— Хорошо, примем и этот вариант как одну из рабочих версий. — Дмитрий сделал на листе очередную пометку. — Тогда вполне естественно предположить, что преступление совершено кем-то из лиц, находящихся за пределами очерченного нами круга. То есть кем-то, о существовании кого мы пока вообще не знаем.

— Такое тоже возможно, хотя в этом я сильно сомневаюсь. Мне кажется, что перечисленные нами персонажи имеют если не прямое, то косвенное отношение к покушению.

— Обозначим убийцу буквой X. — Дмитрий нарисовал жирную букву на другом листе бумаги. — Это будет совершенно отдельная версия, которую мы тоже рассмотрим. А теперь вернемся к первому кругу подозреваемых в убийстве и попробуем выяснить возможные мотивы. Итак, финансист Амбросимов…

— У него достаточно причин, чтобы устранить Сосновского, — уверенно произнес Джек. — Он явно честолюбив. Главное — это зависть. Тот гораздо моложе, перспективнее. Это раз. Дальше. У них долевое участие в финансировании фильма, в каком соотношении — я не знаю, хорошо бы выяснить. Убрав Сосновского, Амбросимов мог надеяться получить прибыль от фильма полностью. В случае, если таковая будет. Ему очень важно, чтобы фильм имел коммерческий успех. Он делает ставку на Ларису, но хочет заменить режиссера. Потому что Астахов не внушает ему доверия. Кроме того, он хочет получить Ларису в качестве возлюбленной. Имеет место ревность и к Артему, и к Астахову.

— Вполне достаточно, — сказал Дмитрий. — Теперь посмотрим с точки зрения его возможностей. Он богат, со связями, наверняка имеет выход на мафиозные структуры. Вполне мог нанять профессионального киллера. Следующий…

— Режиссер Константин Астахов. Беден, тщеславен, страдает ярко выраженным комплексом неполноценности. Так называемый непризнанный гений. Влюблен в Ларису, становится ее любовником. У него есть все основания ненавидеть ее мужа, и как преуспевшего в жизни человека, и как нанявшего его господина, и как мужа своей возлюбленной. С психологической точки зрения он очень подходит…

— Но возможностей у него, прямо скажем, никаких, — констатировал Дмитрий. — Нанять убийцу он бы не смог и не сумел. Если только какого-нибудь психа или наркомана по дешевке. Но того бы наверняка быстро поймали. Очень сомнительно. А что ты думаешь об этом следователе?

— Скользкий тип, — сказал Джек. — Если у него и были мотивы, они не лежат на поверхности, как у первых двух. Можно допустить какие-то политические интриги, в которых он замешан. Но это можно предположить вообще о ком угодно из тех, с кем общался Артем. Понимаешь, Митенька, заказное убийство из политических соображений — это почти официальная версия, которую нам пытаются исподволь навязать через прессу. Я сразу тебе сказал, что здесь что-то не так. Стручков, безусловно, что-то знает, но темнит. Зачем он так рвется на свидание к Ларисе? Уж он-то вряд ли влюблен в нее. Скорее он от нее чего-то хочет. И вот еще что меня смущает. Она видела его на аэровокзале, он был там во время покушения. Конечно, у нее все перепуталось, она не может утверждать точно, видела его наяву или в галлюцинациях. Но если предположить, что она его действительно видела, то почему он оказался заранее на месте преступления?

— Может быть, он знал, что готовится покушение?

— Тогда почему же не попытался предотвратить его? — сказал Джек. — Не потому ли, что как-то был в этом замешан сам? Ведь так, Митенька?

— Допускаю. Кроме того, у него были просто неограниченные возможности убить Сосновского, если принять версию, что он собирался его убить.

— Знаешь, Митя, все, что мы говорим сейчас, конечно, правильно и очень важно. — Джек встал, начал ходить по комнате. — Но меня с самого начала преследует странное ощущение, что здесь получилась какая-то накладка. Почему Валерий Ермолаев долго не мог найти морг, куда увезли тело? Почему не было никакой официальной гражданской панихиды? Почему Сосновского хоронили в закрытом гробу? Почему, наконец, его жена чисто интуитивно не желает верить в его смерть? Конечно, каждый из этих фактов сам по себе в отдельности ничего не значит, но моя интуиция подсказывает, что его…

— Ты думаешь, он жив? — с удивлением спросил Дмитрий.

— Во всяком случае, он может оказаться жив. Повторяю, это чисто интуитивное ощущение…

— Твоя интуиция, Джек, нам много раз помогала лучше всяких фактов. — Дмитрий тоже встал, подошел к окну. — Мне бы, честно говоря, самому такое в голову не пришло. Но раз ты это допускаешь, я считаю, что твой вариант также надо принять как одну из рабочих версий. А если мы ее принимаем, нам нужно срочно действовать, пока его не попытались убить еще раз.

— Думаю, ты прав, — сказал Джек устало, опустился в кресло и прикрыл глаза.

Дмитрий Сергеевич тоже сел и замер в ожидании. Он знал, что в такие моменты его друга лучше не отвлекать и не трогать. Может быть, он сейчас что-то увидит или почувствует, и это приоткроет перед ним что-то новое в странном, запутанном и темном деле.

Через несколько минут Джек открыл глаза, взял сигарету, закурил и раздраженно сказал:

— Ни черта не вижу. Картина совершенно смазана.

— Может быть, ты просто устал? — заботливо спросил Митя.

— Может быть… — пробормотал Джек, снова закрыл глаза и со спокойным лицом задремал, сидя в глубоком мягком кресле.

На другой день Вика ненадолго забежала к Ларисе, передала ей детективы.

— Ты что так сияешь? — спросила Лариса.

— Знаешь, я правда люблю Валерку, очень люблю… Спасибо тебе, Лялечка, это все ты.

— Что — я? — удивилась Лариса.

— Ты помогла нам встретиться, и вообще, если бы не ты, я сейчас сидела бы где-то в дыре…

— Да ладно тебе, — сказала Лариса. — Лучше скажи, какие новости в мире.

— По-моему, в мире ничего нового не происходит, — улыбнулась Вика. — Если только не считать, что к тебе все прямо рвутся. Девчонки каждый день звонят. Женька хотела завтра приехать, Сашка обещала для тебя пирогов напечь. А сейчас дожидаются следователь Стручков и Захар Эдуардович Амбросимов, я их видела внизу.

Лариса спокойно сказала:

— Что ж, пусть приходят, теперь мне уже все равно…

— А Косте я сказала, чтобы пришел завтра. Правильно я поступила?

— Наверное, правильно, — произнесла Лариса. — Я и сама уже не знаю…

— Ладно, побегу, мне на съемку. — Вика поцеловала Ларису. — Завтра заеду. Тебе что-нибудь привезти?

— Да ничего мне не надо, и сама можешь каждый день не приезжать, у тебя и так дел полно. Я, видишь, уже в полном порядке.

— Вижу, вижу. — Вика шутливо погрозила ей пальцем и выскочила за дверь.

Следователь Стручков без всякого приглашения появился в кабинете Джека.

— Насколько мне известно, вы — лечащий врач Ларисы Александровны Сосновской.

— Совершенно верно, — спокойно ответил Джек. — Чем могу быть полезен?

— Уж не знаю, чем вы можете быть полезны ей, но следствию вы явно вредите, — заявил он раздраженным тоном.

— Как неприятно, — вздохнул Джек. — Вот уж не хотел, помилуйте.

— Почему вы не допускаете меня к вашей больной вот уже вторую неделю?

— Дело в том, что она только позавчера вышла из комы. Я как врач в первую очередь отвечаю за ее психическое состояние, — вежливо сказал Джек.

— Тем не менее мне известно, что вчера у нее уже были посетители. — Глаза Стручкова сузились, превратившись в щелочки. — И сейчас к ней в палату направилась одна молодая дама.

— Понимаете, сама Лариса Александровна никого не хотела видеть, кроме самых близких друзей, — попытался сгладить ситуацию Джек. — Она находится в состоянии тяжелой депрессии, и любое противоречие ее желаниям может вызвать обострение болезни.

— Возможно, вы и правы, — произнес Стручков, смягчившись, — но в интересах следствия мне совершенно необходимо поговорить с ней, а вы не даете мне такой возможности, господин психиатр. Я расследую убийство, она находилась в здании аэровокзала в момент трагедии и может дать ценные свидетельские показания. Я думаю, если мы найдем убийцу ее мужа и раскроем преступление, это обстоятельство вряд ли повредит ее здоровью.

— Трудно сказать, какую реакцию вызовет у нее упоминание об убийстве мужа, — задумчиво сказал Джек, внимательно наблюдая за собеседником. — Она до сих пор не смирилась с его гибелью, и мы стараемся пока в беседах с ней обходить эту тему.

— Значит, вы все-таки отказываете мне в посещении? Не хотелось бы прибегать к силовым методам, но в конце концов я вынужден буду это сделать, — произнес Стручков угрожающим тоном.

— Нет-нет, не стоит доводить до этого, Анатолий Григорьевич, — сказал Джек. — Если вы так настаиваете, я разрешу вам посещение, но только очень прошу вас — постарайтесь при беседе не травмировать ее психику.

— Так когда я могу встретиться с ней?

— Буквально минут через десять, я только предупрежу ее, потому что она сегодня уже никого не ждет. Пожалуйста, подождите меня здесь, если вас это не затруднит.

— Что ж, десять минут я подожду, — сухо произнес следователь.

Джек вышел, но очень скоро в кабинете появилась Вероника.

— Идемте, Анатолий Борисович, я провожу вас в палату.

Лариса лежала в постели с книжкой в руках. Когда в палате появился Стручков, она невольно вздрогнула. Лицо этого человека отчетливо всплыло в ее памяти.

Он подошел к ней, сел рядом на стул, взял в руки книжку.

— Детективами увлекаетесь, Лариса Александровна?

— Так, чтобы скоротать время, — сказала Лариса, стараясь не глядеть прямо на него.

— Вы ведь знаете, кто я? — Стручков улыбнулся одними губами.

— Да, врач мне сказал…

— А сами вы не помните меня? — спросил он, пододвинувшись еще ближе к ней вместе со стулом.

— Мне кажется, я вас уже видела… — тихо сказала Лариса. — Вы были там, в аэропорту…

— Ну что ж, Лариса Александровна, — Стручков снова улыбнулся, — буду откровенен с вами. Я действительно был там.

— Значит, вы все видели?

— В том-то и дело, что я видел не все, — Стручков сделал небольшую паузу, пытаясь встретиться с Ларисой взглядом, — поэтому для меня очень важно узнать, что видели вы. Если мы сопоставим наши, так сказать, наблюдения, это очень поможет следствию.

— Мне тяжело вспоминать об этом. — Лариса отвела в сторону глаза. — Я помню, что видела вас в толпе в тот самый момент, когда кто-то выстрелил… И, кажется, вы потом говорили со мной и с каким-то доктором, когда я очнулась.

— Вы совершенно правы, — произнес Стручков. — В тот день я действительно беседовал с вами в кабинете врача, но, учитывая ваше состояние, не стал утомлять вас своими вопросами.

— Но я никак не могу понять, почему я видела вас во время выстрела… — сказала Лариса. — Если вас вызвали для расследования, то вы бы приехали позже. Сначала я думала, что это просто галлюцинация, но теперь я точно знаю, что там были именно вы.

— Вы совершенно правы, — произнес Стручков с сочувствием, — это не было галлюцинацией. Понимаете, по чистой случайности я летел в Москву тем же рейсом, что и ваш муж. Поэтому вполне естественно, что мы оказались в здании аэровокзала почти одновременно. Правда, до момента покушения я обращал на него не больше внимания, чем на других пассажиров. Уж извините, был так занят своими размышлениями, что даже не заметил, с кем лечу. Но так как я внезапно оказался на месте преступления, я тотчас, воспользовавшись своим служебным положением, принял все необходимые меры.

— Что ж, вы меня немного успокоили, — сказала Лариса. — Теперь я знаю, что видела вас наяву, а не в видении. Но если вы были там, почему же не поймали преступника?

— Ума не приложу, как он все-таки сумел ускользнуть, — с удивлением произнес Стручков.

— Вы до сих пор его не нашли? — спросила Лариса.

— Скажу вам правду, Лариса Александровна, мы уже напали на след, и я почти уверен, что скоро его возьмем. — Он опять сделал паузу, наблюдая за реакцией Ларисы, потом продолжал: — Теперь же я попрошу вас постараться вспомнить все, что вы видели в здании аэровокзала до покушения, в момент покушения и после. Ваши показания очень помогут следствию.

— Я постараюсь вспомнить, — сказала Лариса.

— До скорой встречи. — Стручков поднялся, отодвинул стул от кровати на прежнее место и вышел.

Скоро его сменил Амбросимов. При виде его Ларису едва не передернуло, этот человек был неприятен ей. Но он держался подчеркнуто вежливо и сдержанно. Войдя в палату, оставил дверь открытой, словно стараясь подчеркнуть, что визит его носит сугубо светский характер.

— Лариса, я хочу извиниться перед вами, — произнес он, пройдя на середину комнаты и остановившись. — В прошлый раз я допустил бестактность в нашем разговоре, что вообще мне не свойственно.

— Я принимаю ваши извинения, Захар Эдуардович, — сказала Лариса без всякого выражения.

— Благодарю. Надеюсь, вы скоро поправитесь и сможете приступить к съемкам. Хочу подтвердить, что все мои предложения остаются в силе. Но я ни в чем не хочу торопить вас и готов ждать столько времени, сколько вам потребуется.

Лариса молча кивнула.

— Засим разрешите откланяться. Меня ждут дела, а вас — следующий посетитель.

— Я никого больше не жду, Захар Эдуардович.

— Но там, кажется, дожидается следователь.

— Он уже был здесь, — устало сказала Лариса.

— Ах, значит, он опередил меня. Ну что ж, честь имею.

— Следующий посетитель — это я, — весело произнес Джек из коридора, пропуская Амбросимова в дверь.

— Евгений Борисович, как хорошо, что вы пришли, — обрадовалась Лариса.

— Что, вас совсем замучили? — спросил он обеспокоенно.

— Я не понимаю, что им от меня нужно, а им всем что-то от меня нужно, — сказала Лариса. — Я это вижу, я это чувствую, а они делают вид, что общаются со мной только в интересах дела.

— Вас что-то встревожило в разговоре со следователем, Лариса? — Джек сел рядом с ней на край кровати.

— Да, он все пытался вытянуть из меня, где и когда я его видела… Я опять ничего не понимаю, всюду какая-то путаница…

— Ну что ж, давайте попробуем разобраться, — спокойно сказал Джек. — Если, конечно, вы не устали.

— Нет, лучше я все расскажу вам сейчас, а то не смогу успокоиться…

И она начала подробно пересказывать Джеку свой разговор со следователем. Джек слушал очень внимательно, изредка приговаривая «так-так», а когда Лариса закончила, сказал:

— Вполне возможно, то, что он говорит, действительно правда. Но гораздо интереснее узнать, о чем он не говорит и что он скрывает. Надеюсь, мы сумеем и это выяснить… А теперь вам надо отдохнуть. Мы и так опять нарушили расписание, и нам попадет от Вероники.

— Хорошо, я буду отдыхать, а потом вы еще поговорите со мной, Евгений Борисович?

— Конечно, девочка, мы обязательно поговорим. — Джек заговорщически подмигнул. — А пока желаю вам приятных снов.

Лариса улыбнулась, откинула голову на подушку и прикрыла глаза. После разговора с Джеком ей стало значительно легче, неприятный осадок от общения с недавними посетителями рассеялся и почти исчез, и вскоре она заснула. На этот раз, впервые за все время болезни, ей приснился сон. Перед ней, прямо как наяву, вдруг появился Артем — живой, улыбающийся, он смотрел на Ларису и пытался ей что-то сказать, но она никак не могла разобрать слов. Потом вдруг его лицо стало печальным, наверное, потому, что Лариса не сумела его понять. Но вот он исчез, Лариса увидела вдруг странный пейзаж, красивый осенний лес, тропинку, мелькающую между деревьями… Потом все исчезло в голубоватой вечерней дымке, и больше Лариса ничего не запомнила…

Во время тихого часа Джек удобно устроился в кресле и раскрыл сценарий Ларисы Сосновской, который принесла ему Вика. Бегло пробежав глазами несколько первых страниц, он почувствовал, что действие все больше захватывает его. Живой язык, яркие симпатичные персонажи, интересные отношения… Трогательная история любви случайно встретившихся молодых людей, студентки и начинающего бизнесмена, у которого только и есть невероятные идеи и старые джинсы. Но он очень везуч, и скоро ему удается заработать первые приличные деньги. Конечно, все это было уже сотни раз, но Ларисин сценарий отличался от этих сотен других, в нем было что-то особенное, свое, свежее, неизбитое. Наверное, потому, что она писала об истории собственной жизни, о своей любви, а прототипом героя был ее собственный муж.

Джек отложил сценарий и представил себе Артема Сосновского, совсем молодого, веселого, склонного к авантюрам, такого, каким он представал в этом сценарии. Этот образ был явно ему симпатичен. Как интересно все-таки устроена человеческая натура. Лариса, такая неглупая, утонченная женщина, предпочла своему яркому, обаятельному мужу малахольного неврастеника режиссера с внешностью облезлой моли. При этом у нее с мужем не было никаких сексуальных проблем, во всяком случае, с ее слов. Конечно, все это можно объяснить, найти тысячу других причин и мотивировок, и все же сколь загадочна женская душа…

Поразмышляв немного, Джек стал читать дальше. Там, где стали попадаться вставки из истории Бабы Яги и ее дочерей, разыгранной на институтском «капустнике», Джек откровенно хохотал. Старуха Яга, оказывается, умудрилась родить трех дочек, одну от Кощея Бессмертного, другую от Змея Горыныча, а третью то ли от Ивана-царевича, то ли от Ивана-дурака. Совсем, совсем неплохо. И каков финал этой истории? «После того как все три дочери по указу мамаши отправились в город устраивать свою жизнь, двум из них повезло. Сумели удачно замуж выйти, разбогатеть. Дарья Кощеевна просто отлично устроилась. Открыла модный салон черной и белой магии. Такие чудеса начала творить, что скоро их стали по телевизору показывать. Сила-то колдовская на что, все-таки не от простых родителей унаследована». В этом месте Джек громко рассмеялся. Ну надо же такое придумать! Отличное сочетание лирики и пародии, драмы и фарса! Отдав должное Ларисиной фантазии, он перелистнул следующую страницу и снова хмыкнул. «А третьей дочери, самой старшей, попался муж пьяница, все в доме пропил. Разгневалась Марья Горынычна, пригрозила отцу пожаловаться. Муж смеется:

— Я твоего батю одной левой прихлопну.

Марья свистнула, гикнула — прилетел папаша огнедышащий. Пьянице худо стало, подумал — белая горячка начинается. Стал гнать змея, а тот его живо одолел. Видит пьяница — худо дело, решил хитрость применить.

— Давай, тестюшка, выпьем лучше, чем драться-то.

А Горынычу только того и надо, выпили они и разом договорились.

Не стерпела Марья такого позора, бросилась из дома к сестрицам. Увидала, сколько добра у них, зависть ее одолела. Стала злиться, поссорилась с сестрами, решила сама карьеру делать. Ударилась в политику. Ничего у нее, правда, не вышло, но кое-какого опыта набралась. И решила вернуться в лес. Заявилась Марья Горынычна в избу на курьих ногах, бросилась мамаше в ноги.

— Лучше, матушка, я вместо тебя в Яги пойду, чем с пьяницей жить! Теперь я понимаю, почему у тебя с отцом отношения не сложились. Учи меня всему.

— Эх, — вздохнула Яга. — Думаешь, Кощей был лучше? Тоже закладывал… Ну да ладно, что старое поминать. Только вот что… Пока ты там в городе жила да глупостями занималась, у нас тоже другие времена наступили. Лес от города отделился, суверенным стал, Ягу теперь выбирать решили, и каждую кандидатуру — на общее голосование. Так что опоздала ты, дочка.

— Ничего, — говорит Марья, — я сама себя выдвину, в городе давно так делают.

— Да кто ж тебя выберет? — говорит старуха. — У меня теперь связей никаких. Горыныч через пьянку совсем авторитета лишился, Кощей тоже в опале. Сидит с удочкой на берегу, хочет иголку со своей смертью достать. Говорит, жизнь ему такая осточертела. Ванька-царевич на заморской принцессе женился и за границу умотал…

— Связи тут ни при чем, а новые порядки я лучше вашего знаю, — заявила Марья.

Пошла она в лес, созвала леших да кикимор и с речью перед ними выступила.

— Предлагаю должность Яги упразднить, ягизм отменить как устаревшее и ошибочное политическое течение, избушку на курьих ногах сделать национальным музеем, а саму Ягу — персональную пенсионерку оставить в качестве музейного экспоната. Хлынут сюда туристы, а лес от них будет большой доход иметь.

Подивилась лесная нечисть уму-разуму Марьи, решила избрать ее главой Лессовета, а ей только того и надо. Руководит она лешаками. А мамаша ее в своей избе каждый день сотни туристов принимает, все больше иностранных. Кикимора одна, тоже пенсионерка, при входе в избу сувенирами торгует — ступами да помелами расписными, избушками заводными с вороном на крыше, который по часам каркает. Тут же молодой Лешачок недорого кассеты и диски продает с лесными звуками, газету „Голос свободного леса“, где все последние политические и светские сплетни.

Деньги огромные в лесную казну идут, лешаки в роскошных коттеджах зажили, заборов понагородили, а Марье настоящий дворец с бассейном на опушке отгрохали. Старухе Яге тоже новую избу соорудили со всеми удобствами, живет она в комфорте, дочку свою старшую прославляет.

Так бы они и жили, если б сестрицы Марьины про ее дела не услыхали. Одолела их зависть. Примчались из города, стали лесной народ баламутить. И пошла тогда смута, начались всякие митинги да демонстрации, драки да перестрелки. Кто-то даже на Марью покушаться стал, пришлось ей заводить охрану из лешаков. В лесу круглые сутки вооруженные отряды патрулируют, никому теперь нет покоя. Марья призывает бросить все силы на защиту родного леса, но ее уже не очень-то слушают. Поговаривать стали, что скоро должен новый лесной царь объявиться, а Марья при нем только в советниках останется. А сестры все подначивают и подзуживают, смута не прекращается, и чем все это кончится, пока никто не знает…»

Дочитав этот вставной эпизод, Джек вдруг перестал смеяться. Перед глазами у него возникла лесная просека, по которой патрулируют вооруженные лешаки… Большая поляна, дворец, перед ним — огромная площадь, на которой собирается толпа нечисти с лозунгами и транспарантами… Марья Горынычна выходит на крыльцо дворца, что-то говорит собравшимся, постепенно превращаясь в мужчину… Этот мужчина, в которого превратилась Марья, протягивает руку вверх, и из дворца выходит еще кто-то, словно окутанный туманом. Раздаются крики в толпе: «Да здравствует Всемогущий Лесной Царь!», «Да здравствует великая лесная раса!»

Джек встряхнул головой, видение исчезло. Еще через секунду он стукнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

— Так вот оно что! Кажется, я понял. — Джек взял телефонную трубку и быстро набрал номер.

— Агентство слушает, — произнес голос Дмитрия Сергеевича.

— Митя? Привет, дорогой. Хорошо, что ты на месте, — обрадовался Джек. — Надо срочно встретиться.

— У тебя какие-то новости? — заинтересовался Дмитрий Сергеевич.

— Я прочитал сценарий Ларисы Сосновской. Очень здорово написано.

— Ты что, собираешься обсуждать со мной сценарий? — удивился Дмитрий. — Я думал, у тебя что-то серьезное…

— Это очень серьезно, Митя, — сказал Джек. — Не хочу говорить по телефону, но в этом сценарии действительно есть интересные вещи. Конечно же, Лариса написала это чисто интуитивно, но она как бы предсказывает нам некоторые возможные события…

— Ладно, я понял, — сказал Дмитрий Сергеевич. — Ближе к вечеру заеду к тебе. У меня тут тоже есть кое-что… Обменяемся впечатлениями и подумаем, что делать дальше…

На следующее утро Лариса вышла из ванной, села в кресло и медленно выпила кофе, стоявший на тумбочке. Через несколько минут дверь в палату приоткрылась, и заглянула Вероника.

— Лариса, доброе утро. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — улыбнулась Лариса. — Какой чудесный кофе, спасибо, Вероника, у тебя просто золотые руки.

— Да что вы, — смутилась девушка. — Я просто варю его, как меня бабушка учила. Заливаю горячими сливками, кладу немного сахара, вот и все. Это может каждый.

— Нет, не каждый, — сказала Лариса. — Так варить кофе можешь только ты, и не спорь со мной!

— Ну хорошо, не буду. Там пришел посетитель, Константин Астахов. Евгений Борисович может разрешить ему посещение, если вы, конечно, не против.

Улыбка исчезла с лица Ларисы, она задумчиво поглядела в окно, потом на Веронику и сказала чуть-чуть взволнованным голосом:

— Что ж, пусть заходит. Я буду готова через пять минут. Если можно, принесите мне сигарет, Евгений Борисович разрешает мне немного курить.

— Я знаю, сейчас принесу, — Вероника направилась к двери, обернулась, — а после этого приглашу Астахова.

Лариса даже не думала, что будет так волноваться перед встречей с Константином. С тех пор как она пришла в себя и начала новую жизнь, одинокую, бессмысленную, жизнь без Артема, она почти не вспоминала о своем недавнем любовнике. Вся эта история не просто казалась ей глупой, она никак не могла отделаться от чувства вины за свой роман, какие бы доводы ни приводили ей Евгений Борисович и Вика. Отгоняя мысли о Косте и о своей преступной связи с ним, а именно так она мысленно называла теперь их отношения, она думала, что его появление вызовет у нее только холодную неприязнь. Но вдруг она почувствовала, что это не так, а ее полное к нему равнодушие — удобная ложь, которую она внушила сама себе. Вот сейчас откроется дверь, он войдет в палату, поглядит на нее… По телу Ларисы пробежала нервная дрожь, трясущейся рукой она взяла сигарету из принесенной Вероникой пачки, закурила. Да что же это такое, в конце концов? Неужели и правда Костя Астахов совсем ей небезразличен? Нет, это никуда не годится, надо взять себя в руки и ни в коем случае не показывать виду, как она волнуется!

Через минуту раздался негромкий стук в дверь.

— Войдите, — произнесла Лариса напряженным, чужим голосом.

Дверь отворилась, и в палате появился Костя Астахов с огромным букетом светлых желтоватых роз. Он был бледен, на осунувшемся лице вспыхнул лихорадочный румянец и почти сразу исчез. Шагнув вперед, он нерешительно остановился, прижимая к себе букет, молча поглядел на Ларису покрасневшими от бессонных ночей глазами из-под опухших век.

Лариса, продолжая нервно курить, смотрела то на него, то на букет, и вдруг ей стало смешно. Блеклые розы в его руке были точно такого же цвета, как и его ресницы, какие-то желтовато-выцветшие. Она почувствовала, как напряжение спадает с нее, облегченно вздохнула, даже улыбнулась и сказала:

— Привет.

Губы его задрожали, но он ничего не ответил, резко бросился вперед, положил розы к ее ногам и упал перед ней на колени.

— Господи, Лариса! Неужели я вижу тебя! — Он схватил ее руку, поднес к губам и стал осыпать поцелуями.

— Да что ты, не надо, — растерянно сказала Лариса, осторожно убирая руку.

— Я так ждал этого дня, так ждал, — воскликнул он с мелодраматическим пафосом. — Если бы ты могла представить, что было со мной все это время! Я жил только мыслью о нашей встрече, не спал ночами, думая о тебе. Я бродил по квартире и трогал каждую вещь, которой касалась твоя рука, я плакал в подушку, на которой еще сохранялось тепло твоей щеки, я целовал домашние тапочки, в которых ты ходила!

«Какой ужасный фарс, — промелькнуло в сознании Ларисы. — Что ж, и поделом мне…» Она встала, медленно подошла к окну, поглядела на осыпанные золотом листья деревьев, на голубоватую дымку старого парка, уходящего за угол здания. На душе стало спокойно и ясно.

Константин, не вставая с колен, подполз к ней, уткнулся головой ей в бедро. Лариса осторожно отстранила его, быстро прошла на середину палаты и, глядя на Константина, тихо, почти шепотом произнесла:

— Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить…

— Что? — испуганно пробормотал Костя, вскинув на нее свои опухшие глаза в выцветших ресницах.

Стоя все в той же позе и словно не замечая его, Лариса заговорила совсем тихим, обычным голосом. Но почему-то при звуках ее голоса у Константина возникло ощущение почти гипнотического воздействия.

— Я так утомилась! Отдохнуть бы… отдохнуть… — Лариса медленно подняла голову, закинула за нее руки и словно превратилась в грациозную статую. — Я — актриса. — Произнеся это, она вдруг опустилась на пол, села в свободной позе и продолжала: — Он не верил в театр, смеялся над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом… О чем я? Я говорю о сцене. Теперь уж я не та… Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. А теперь, пока живу здесь, я все хожу и думаю, думаю и чувствую, как с каждым днем растут мои душевные силы.

Константин, продолжая стоять на коленях, замер в неподвижной позе, не смея шелохнуться, и потрясенным взглядом смотрел на Ларису. А она вдруг повернулась к нему и заговорила так проникновенно, что у него чуть не полились слезы из глаз:

— Я теперь знаю, понимаю, Костя, что в нашем деле — все равно, играем мы на сцене или пишем, — главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а умение терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни.

Лариса замолчала. Константин схватился за голову и прокричал:

— Господи! Какая актриса! Какая ты потрясающая актриса… Я уничтожен, у меня просто нет слов.

— Ну зачем же так? — улыбнулась Лариса, встала, взяла сигарету, перешла к креслу. — Это был чистый экспромт. Я вспомнила этот монолог Нины Заречной, который читала когда-то на вступительных экзаменах, потому что ты вдруг ужасно напомнил мне Треплева. Такой же беспомощный, самовлюбленный, сентиментальный… — И, почти не меняя интонации, Лариса снова перешла на чеховский текст: — Хорошо было прежде, Костя! Помните? Какая ясная, теплая, радостная, чистая жизнь, какие чувства — чувства, похожие на нежные, изящные цветы… — Она протянула руку к букету роз. — Помните?

— Господи, Лариса! Да что ты со мной делаешь?! — Астахов закрыл лицо руками и всхлипнул. — Это невозможно… Я без ума от тебя. Теперь, когда ты свободна, нам никто не помешает быть вместе! Скорее выходи из больницы, мы снова будем работать, мы никогда не расстанемся, мы будем вместе всегда, всегда…

— Нет, — ответила Лариса, глядя на него спокойным ясным взглядом, и заговорила дальше, мешая текст пьесы с собственными словами: — Я люблю его. Я люблю его даже сильнее, чем прежде… Я поняла это слишком поздно, но это ничего не меняет. Мне все равно, живой он или мертвый. Я люблю его, люблю страстно, до отчаяния люблю.

— Как ты можешь говорить так? — воскликнул Астахов безумным голосом. — Мы так любили друг друга…

— Возможно, — равнодушно сказала Лариса, потушив сигарету. — Я не жалею о том, что было. Бессмысленно жалеть о прошлом, потому что все равно нельзя ничего изменить. Но между нами все кончено, Костя. Мы никогда не будем вместе. Ты жалок, смешон.

— Как Константин Треплев? — взяв себя в руки, с ухмылкой произнес Астахов. — Ты просто поиграла мной, как марионеткой, а потом решила выбросить на помойку? Нет, дорогая, из этого ничего не получится! — Он бросился к Ларисе, замахнулся для удара.

Лариса вскочила с кресла, испуганно попятилась к стене. Константин резко опустил руку. Произнес мрачно:

— Нет, я не способен тебя ударить. Лучше я поступлю, как мой тезка, Константин Треплев. Ты хочешь, чтобы я тоже застрелился? Ведь хочешь, да?

— Я совсем этого не хочу, — торопливо ответила Лариса, оправившись от испуга. — Какая глупость. Я думаю, ты и стрелять не умеешь.

— Умею, — процедил Астахов сквозь зубы. — Еще как умею.

— Ладно, хватит. Закончим этот дурацкий фарс. Я просто давно не играла, захотелось вдруг прочесть монолог Нины Заречной. Не думала, что это тебя так взбесит. А теперь оставь меня, я устала.

— Я приду завтра, если не застрелюсь, — произнес Константин и направился к двери.

— Нет, не приходи. Я больше не хочу тебя видеть. Ни завтра, никогда.

Он быстро вышел, больше ничего не сказав.

Проводив его взглядом, Лариса подумала, что он просто сумасшедший. Хоть лечится в психушке она, но ей кажется, что он гораздо более сумасшедший, чем она. И при этом такой фальшивый, такой жалкий… Как же она могла влюбиться в него? Невероятно. Ей вспомнились слова Джека: «…с нами со всеми происходят иногда невероятные вещи. Каждый может влюбиться без памяти и в самое необыкновенное, и в совершенно заурядное существо, переломать всю свою жизнь, а потом думать с удивлением — что же это было со мной? Зачем я это сделал?..» Лариса не сомневалась, что, конечно же, именно так было с ней, но хватит об этом, хватит! Ведь этот замечательный врач говорил ей и другое: не казните себя за свои прошлые поступки, к любому поступку можно подойти с осуждением, с оправданием и с пониманием. Когда приходит понимание, оценка уже не требуется. Совершенный вами поступок занимает свое место в прошлом, а вы начинаете жить настоящим… Лариса подумала, что прав был Евгений Борисович, во всем прав.

В середине того же дня по одному из подмосковных шоссе в потоке машин, ничем особенным не выделяясь, ехала черная «Волга» с тонированными стеклами. Она все больше удалялась от города на довольно большой скорости, но вдруг резко затормозила и свернула прямо в лес. Проехав какое-то расстояние по неширокой, но хорошо утрамбованной просеке, она вскоре скрылась за деревьями и потерялась из виду. Через некоторое время она снова выехала на асфальтированный тракт, идущий вдоль леса, и двинулась в неизвестном направлении. Кругом было совершенно безлюдно, по дороге не попадалось ни одной встречной машины. Наконец «Волга» достигла охраняемой территории, обнесенной колючей проволокой, и остановилась у пропускного пункта. К ней подошли вооруженные охранники, потом ворота распахнулись, пропуская машину внутрь. Как только «Волга» миновала ворота, они снова закрылись.

Дальше асфальтированная дорога снова шла через лес, куда не проникали никакие посторонние звуки, слышен был только шелест осенней листвы и беззаботное щебетание птиц. Через некоторое время за деревьями показались какие-то постройки, и вскоре машина подъехала к населенному пункту, со стороны напоминавшему обычный поселок городского типа. Вдоль улицы ровными рядами стояли бревенчатые и каменные дома, чуть в стороне блестел позолоченный купол церкви, а на довольно большой центральной площади возвышалось кирпичное здание с высоким парадным крыльцом и большими окнами.

Машина обогнула это здание и остановилась у заднего фасада. Из нее вышел мужчина в современном элегантном костюме, с «дипломатом» в руках и, сделав шоферу знак рукой, направился к едва заметной двери, находящейся в углублении кирпичной стены.

Он поднялся на второй этаж, открыл ключом одну из дверей, выходящих в коридор, и исчез за ней. Через некоторое время он появился снова совершенно преобразившимся. На нем было странное одеяние, напоминавшее облачение православного священника, но только серого цвета, а вместо креста на его груди красовался массивный амулет с изображением человеческого лица. Неторопливой походкой уверенного в себе человека он направился по коридору в другую часть здания и через некоторое время появился на высоком крыльце, выходящем на площадь. А туда уже, шествуя строевым шагом, стекались люди из окрестных домов. Они двигались молча, рука об руку, с гордо поднятыми головами, а в глазах большинства горел фанатичный блеск. С каждой минутой их становилось все больше и больше, среди них было много совсем молодых юношей и девушек. Все они были в одинаковой серой форменной одежде, аккуратно подогнанной по фигуре и перетянутой в талии кожаным ремнем с кобурой. В руках они держали лозунги и транспаранты, на которых красовались надписи:

«Свобода. Равенство. Братство», «Чистота нации — чистота духа!», «Да здравствует Возрождение Великой России!», «Все богатство раздать бедным!», «Бороться до конца, до победы, с оружием в руках, а если придется, сложить головы за идею».

Когда площадь была заполнена до отказа, перед самым крыльцом появился небольшой духовой оркестр и грянула музыка, в странном сочетании звуков которой угадывалась мелодия то «Интернационала», то «Гимна Советского Союза», то марша «третьего рейха».

Потом снова наступила тишина, и тогда худощавый человек в серой мантии взял в руки микрофон и произнес возвышенным голосом:

— Братья и сестры, русские и россияне! Истинные дети прекрасной земли русской! Близится час перемен! Наше многострадальное отечество стоит на пороге великих свершений, своего обновленного рождения! На исходе время старого мира. Но вы не должны забывать, что в этот период нечестивый зверь особенно опасен в своей предсмертной агонии. Он пытается искушать истинных патриотов, принимая разные обличья. Но вы не должны верить ни обещаниям лживых, лицемерных российских политиков, ни псевдонаучной пропаганде из-за океана. Наша так называемая демократия является по сути ложью и лицемерием и может привести страну только к гибели. Еще большую опасность представляет собой американская агрессия. Нам не нужны советчики и помощники с Запада, поклоняющиеся только власти денег!

Одобрительный гул пронесся в толпе. Кто-то крикнул:

— Долой грязных демократов!

— Долой жидов!

— Янки, убирайтесь вон!

Говоривший на крыльце подождал, пока крики затихнут, и в наступившей тишине снова зазвучал его голос:

— Россия — страна высочайшей и древнейшей антично-византийско-славянской культуры, самое многочисленное и могучее образование белой расы! И эта истинная арийская держава не нуждается ни в лжепророках, ни в псевдопомощниках и советчиках! Но мы понимаем, что пробуждение и обновление России невозможно без Вождя, истинного Хозяина русской земли! — При этих словах оратор схватил свой амулет, снял с шеи и высоко поднял над головой.

В толпе раздались восторженные возгласы:

— Да здравствует великая Россия!

— Да здравствует великая шестая раса!

Оратор одобрительно хлопнул в ладоши, потом продолжал:

— Мы долго ждали, что он явится нам, подлинный Вождь, не принадлежащий ни к какой партии, не продавший свою душу ни лживым политикам, ни агрессорам из-за океана! Теперь мы знаем, что он есть! Он долго скрывал свое настоящее лицо, неузнанный ходил среди нас. Потом он поднялся высоко, на зависть корыстным честолюбцам, достиг богатства, славы, политической власти, которые для него ничего не значили. Но вот был подан знак свыше, и он пожертвовал всем, своей постыдной частной собственностью, своими личными амбициями, пожертвовал даже собственной земной жизнью, чтобы стать истинным Второрожденным Вождем святой Руси!

По толпе пронесся гром аплодисментов. Человек на трибуне поднял руку, все стихло, и он продолжал:

— Теперь наконец он перестал скрываться и явился к нам. Дорогие братья и сестры! Он уже здесь, с нами, и скоро предстанет перед вашими светлыми очами и поведет вас на борьбу с нечестивым царством тьмы, не личной славы ради, а по воле народа и Бога.

Толпа застонала, готовая забиться в фанатичном экстазе. Раздались выкрики:

— Да здравствует Вождь!

— Слава Второрожденному!

— Мы хотим видеть Вождя!

Оратор выдержал недолгую паузу, потом поднял вперед вытянутую правую руку, а левой снова взялся за микрофон.

— Братья и сестры, сейчас вы можете разойтись по домам, чтобы подготовиться к встрече с нашим Второрожденным Вождем. Ждать осталось недолго. О месте и времени встречи вас дополнительно оповестят. — Он отложил микрофон, сделал знак оркестру, который тут же заиграл все тот же странный гимн, а сам неторопливо удалился внутрь здания.

Пройдя по коридору, он вышел на лестничную площадку, спустился вниз, огляделся, прислушался, потом спустился еще на два марша, отпер ключом металлическую дверь и оказался в подвале здания. Скинув серую мантию, остался в обычной рубашке и брюках. Через минуту он заглянул в одно из подвальных помещений и произнес, обращаясь к кому-то:

— Приведите его.

Где-то защелкали замки, заскрипели дверные петли, и к недавнему оратору двое охранников в серой форме подвели скованного наручниками Артема.

— Оставьте нас одних. Следите за зданием, чтобы никто не проник внутрь, — распорядился стриженый мужчина.

— Слушаюсь, господин Стручков, — отозвался один из охранников.

— Будет исполнено, господин Стручков, — произнес второй.

— Как самочувствие, господин Сосновский? — обратился Стручков к Артему наигранно доброжелательным голосом.

— А вас это очень интересует? — резко ответил Артем.

— Конечно. Мы возлагаем на вас большие надежды.

— Боюсь, вы зря их возлагаете. — Артем, с трудом шевеля руками в наручниках, вытащил сигарету, изловчившись, закурил.

— Вы меня разочаровываете, — вздохнул Стручков. — Я надеялся, что вы, будучи умным человеком, перестанете упрямиться, как капризный ребенок. У вас ведь нет вариантов, неужели до сих пор не поняли?

— Да идите вы на…! — брезгливо сказал Артем. Стручков поднялся, глаза его сузились и превратились в щелочки.

— Зачем же так грубо, Артем Иннокентьевич? Вы же не существуете. Мы достойно похоронили вас. Я думаю, теперь самое разумное — это принять, наконец, мое предложение и поскорее заняться делом.

— Скажите, а почему вы не сумели застрелить меня там, в аэропорту? Ведь все было заранее подстроено. Неужели ваш киллер промахнулся? — с усмешкой спросил Артем.

Стручков нахмурился, задумчиво поковырял пальцем в ухе, собираясь с мыслями. Потом стал неторопливо отвечать, словно рассуждая вслух:

— Когда вы отказались со мной сотрудничать, еще там, в самолете, я действительно хотел вас убить, но в последний момент передумал. Вы слишком подходите мне, и я не могу так легко отказаться от столь удачной кандидатуры. Вы молоды, умны, образованны, богаты, у вас высокий общественный и политический рейтинг, прекрасные зарубежные связи. При этом вы действительно не принадлежите ни к какой партии, организации, секте, то есть вполне независимая личность. Нам нужен именно такой Вождь! — Голос Стручкова вдруг зазвенел, как на трибуне, и он продолжал, все больше входя в экстаз: — Великий верховный Вождь истинных патриотов, являющийся одновременно обособленным и всеобщим лицом! Живой символ, божественный монарх, отец и повелитель, призванный свыше…

— Послушайте, вы ведь образованный человек, юрист, как же вы можете нести такую чушь? — спросил его Артем.

— Нет, вы действительно как ребенок. Неужели вы думаете, что я сам в эту чушь верю?

— Не думаю, поэтому и удивляюсь, как у вас поворачивается язык. — Артем снова брезгливо скривился.

— Хотите, я раскрою вам карты? — интригующим шепотом проговорил Стручков. — Я все просчитал. Как только мы совершим переворот и захватим власть, мы с вами станем главными партнерами. Я делаю на вас очень большую ставку. Именно вы станете исполнять обязанности вождя нашей державы, не буду повторяться, но у вас для этого есть все данные. Я же, оставаясь в тени, буду контролировать вашу деятельность, направлять вас. Вместе мы достигнем неограниченной власти и вознесем страну на вершину славы.

— А что будет делать эта ваша секта обезумевших маньяков? — спросил Артем. — Тоже руководить страной?

— Да что вы, ей-Богу! — обиделся Стручков. — За кого вы меня принимаете! Все это тупое быдло нужно только на время, на переходный этап, как мощная сила, сметающая все на своем пути. Они хорошо натренированы, фанатичны, целеустремленны, бесстрашны и безжалостны. Мы временно их используем, а потом, когда мы придем к власти, они нам больше не понадобятся.

— Стало быть, вы пустите их на верную гибель в качестве камикадзе, — произнес Артем.

— А зачем еще они нужны? Мы же собираемся установить просвещенную монархию, а не полицейское государство или фашистскую диктатуру.

— Да, нелегкую задачу вы себе поставили, — протянул Артем. — А если я соглашусь, вы все равно будете держать меня в подвале и только иногда выводить отсюда и показывать вашим фанатам. Ведь так?

— Ну почему, тут возможны варианты.

— Но вы же не сможете выпустить меня отсюда. Я слишком известен, поднимется скандал, вся ваша операция может оказаться под угрозой срыва.

— Мне кажется, вы начинаете более разумно смотреть на вещи. — Стручков улыбнулся. — Во всяком случае, такой разговор мне нравится больше. Скажу вам вот что… Если вы похоронены, то вы уже и политический труп. Это первое. И второе… Мы можем сделать с вами все, что угодно. Можем вас воскресить. Объявить, что произошла ошибка, случайно у вас были похищены документы, по ним похоронили кого-то другого. В ходе расследования следователю Стручкову удалось это выяснить. Какое-то время я специально прятал вас, опасаясь новых покушений. Потом я найду якобы вашего убийцу, посажу его за решетку, а вас выпущу на свободу и буду держать под своим зорким наблюдением. Но меня больше устраивает другой вариант. Вы явитесь народу уже после захвата власти, а пока поживете здесь, в нашей общине, и будете вдохновлять своим светлым образом славных воинов в их борьбе с «князем тьмы». В конце концов, мы можем сделать из вас Иисуса, Кришну, при большом желании даже Магомета, все, что захотите. — Стручков откинулся на спинку стула и поглядел Артему в глаза. — Решайте, времени осталось мало.

— Я должен подумать, — сказал Артем. — Дайте мне еще немного времени.

— Последний срок — до завтрашнего вечера, — Стручков самодовольно улыбнулся. — Видите, какой я щедрый. Я даю вам еще почти полтора суток! Отдохните сегодня ночью, постарайтесь хорошенько выспаться. Завтра вас выведут на прогулку во внутренний двор, вы еще раз поглядите на свою будущую паству…

— А если я все-таки откажусь? — Артем поглядел в глаза Стручкову и повторил: — Что вы сделаете, если я откажусь, несмотря ни на что? Убьете меня и закопаете в этом подвале?

— Возможно, — задумчиво произнес Стручков. — Тут нет особой проблемы, повторяю, вы ведь и так не существуете. Но мне бы очень не хотелось такого финала. Существуют другие способы воздействия… Конечно, они не новы, но почему бы не воспользоваться полезным опытом? У вас есть жена… — Стручков сделал выразительную паузу. — Завтра как раз я собираюсь побеседовать с ней в больнице…

Артем вздрогнул, как от удара, и, сдерживая себя из последних сил, опустил голову и замолчал.

Стручков усмехнулся, глядя на него, глаза его снова сузились.

— Ну что, Артем Иннокентьевич, вы готовы? — спустя минуту почти даже ласковым голосом произнес он.

— К чему? — спокойно спросил Артем, поднимая голову и глядя ему в щелки глаз.

— Встретиться с вашим народом, который ждет своего Вождя, — ухмыльнулся Стручков.

— Оставьте меня в покое, — резко сказал Артем. — Я прекрасно понимаю, что этот раунд я проиграл. Но прежде чем сделать следующий ход, я должен как следует подумать.

— Думайте, — усмехнулся Стручков. — Я даю вам достаточно времени. А теперь я должен ехать. У меня много работы. — Он приблизился к Артему и прошептал: — Вы ведь знаете, я очень успешно расследую ваше убийство. Конечно, я уже напал на след преступника. Возможно, я скоро даже дам интервью в прессе… Потом будет громкий процесс, вынесут приговор. Я буду скромно принимать поздравления… А знаете, кто окажется вашим убийцей?

Артем промолчал, только губы его чуть заметно дрогнули, а руки, невольно сжавшиеся в кулаки, бессильно опустились на колени под тяжестью наручников.

— Неужели не догадались? Ну ладно, поразмыслите на досуге. Желаю приятного отдыха. — Стручков встал, сделал знак рукой.

Тотчас появился охранник.

— Уведите, — сказал Стручков.

— Какие еще будут указания? — спросил охранник.

— Никаких. Продолжайте действовать по плану, — произнес Стручков и двинулся вверх по лестнице.

После встречи с Ларисой Константин Астахов был совершенно не в себе. Он не мог примириться с мыслью, что любимая женщина отвергла его. Теперь, когда она стала совершенно свободной, когда уже никто и ничто не могло помешать им быть вместе, она не желала больше его видеть! Жестокие слова, сказанные ею на прощание, нанесли ему смертельную обиду. Конечно, он мог бы со временем это понять и простить, если бы она не издевалась над ним, над его чувствами. Он с отвращением вспоминал весь этот дурацкий спектакль, разыгранный перед ним, свои страдания, унижения. Как она могла так поступить с ним!

Ее поведение не только уязвляло его самолюбие, не только ранило его сердце, но разрушало все дальнейшие планы и мечты. Жизнь становилась пустой и бессмысленной. Карьера, слава, богатство, любовь — все ускользало от него вместе с Ларисой, и это просто бесило его. Он должен немедленно с ней объясниться, заставить ее изменить свое решение, или… Или ей придется пожалеть об этом! Он никогда никому не позволит так обращаться с собой.

Астахов накинул куртку, сунул в карман пачку сигарет и решительно вышел из квартиры. Жажда мести поднималась в его душе…

Дмитрий Сергеевич за короткий срок сумел собрать довольно обширные сведения обо всех подозреваемых. Больше того, ему с помощью своих сотрудников удалось разыскать нескольких свидетелей трагического происшествия в аэропорту Шереметьево-2. Сначала они не желали ничего говорить, но Дмитрию удалось убедить напуганных людей, что им ничто не угрожает. Показания свидетелей составляли довольно странную картину, явно не совпадающую с официальной версией. Во-первых, некоторые из них слышали звук выстрела, раздавшийся где-то поблизости. Стручков же недавно заявил, что преступление совершено наемным убийцей, снайпером, который стрелял с большого расстояния, потому и сумел скрыться. Во-вторых, один из свидетелей, находившийся поблизости от Артема Сосновского, видел его лицо в момент падения. Оно действительно было в крови, но отнюдь не показалось изуродованным. В-третьих, трое человек рассказали, что примерно в то же время видели странного человека в маске, который пронесся мимо них. Кто-то попытался даже его остановить, но тот объяснил, что он актер, участвующий в съемках фильма, и попросил на ходу, чтобы люди не мешали ему работать. Все произошло настолько стремительно, что растерянные свидетели происшествия не успели ничего толком сообразить и сразу потеряли его из виду. Еще через некоторое время в детективном агентстве появились пожилые женщина и мужчина, которые в подробностях рассказали о повторном появлении на аэровокзале врачей и санитаров после того, как раненого уже увезли.

— Интересная получается история, — сказал Джеку Дмитрий Сергеевич, удобно расположившись в его кабинете за большим письменным столом. — Если наши свидетели говорят правду, то вполне можно предположить, что на Сосновского покушались не один, а двое убийц. Первый был профессионал, а второй, похоже, любитель-маньяк.

— Так кто же из них его ранил? — спросил Джек.

— Я думаю, что первый действительно стрелял с большого расстояния, но его успел опередить другой. Будучи дилетантом в этом деле, он не сумел попасть точно, а только ранил Артема, возможно, не сильно, но вполне достаточно, чтобы тот потерял сознание. Вероятнее всего, наемный киллер взял его на мушку и спустил курок именно в тот момент, когда Сосновский покачнулся и начал падать. Поэтому киллер и промазал. Получается, что один убийца помешал другому и тем самым случайно спас человеку жизнь.

— Да, действительно интересно, — произнес Джек. — Я многое вижу в этой истории, но такое, Митенька, не пришло в голову даже мне! Я просто восхищен и преклоняюсь перед твоей логикой!

— Да ладно, — отмахнулся Дмитрий. — Должны быть, в конце концов, и у меня какие-то профессиональные преимущества, иначе какой я, к черту, детектив!

— Ты прекрасный детектив! — воскликнул Джек. — Все совпадает. Остается теперь только выяснить, что произошло с Артемом Сосновским после неудачного покушения. Ведь ты допускаешь, что он до сих пор жив?

— Это вполне возможно, хотя после покушения прошло столько времени, что теперь я ни в чем не уверен… Предположим, его, раненного, сразу похитили те самые санитары, которых видели старики. Стало быть, первая «Скорая помощь» была подставная. Поэтому и появилась вторая. Куда и в каком состоянии его увезли, нам пока неизвестно.

— Но если вместо него на четвертый день похоронили кого-то другого в закрытом гробу, то это означает, что в тот момент он был еще жив. Организаторы преступления его где-то прячут, чтобы использовать в своих целях. Похоже, его пытались втянуть в какую-то политическую интригу. Эту подсказку дал мне сценарий. Мы пережили несколько путчей, теперь, возможно, готовится следующий, для участия в котором понадобился Артем Сосновский. Учитывая его характер, он вполне мог отказаться. Тогда его решили убрать. Но случайно помешал дилетант. Тогда они быстренько все переиграли и сделали следующую попытку его использовать.

— Официальное расследование, естественно, затянулось, — сказал Дмитрий. — Им надо было выиграть время. Этот Стручков совершенно явно многое знает и покрывает преступников. Видимо, ему хорошо заплатили, чтобы он действовал в их интересах.

— Зачем же тогда он признался Ларисе, что был в аэропорту? Зачем рассказал, что летел в самолете вместе с ее мужем? — спросил Джек.

— Элементарно, Ватсон! — воскликнул Дмитрий. — Ему важно было выяснить, насколько она опасна как свидетельница. Он вроде бы раскрыл перед ней карты, чтобы вызвать у нее доверие к себе и заручиться ее поддержкой…

— Тогда он появится снова в самое ближайшее время и попытается ее использовать, — встревоженно сказал Джек. — А что, если ему не просто заплатили, если он…

— Ты хочешь сказать, он и есть один из организаторов? — догадался Дмитрий. — Возможно, но он будет оставаться в тени, потому что в прошлом у него были серьезные проколы. Все это трудно доказать, но, судя по тому, что выяснили мои ребята, ему есть чего опасаться.

— А нам следует опасаться его, — сказал Джек.

— Послушай, мы приближаемся к развязке, — сказал Дмитрий Сергеевич Джеку. — Не думал даже, что она наступит так быстро.

— А ты не торопишь события, Митенька? — осторожно спросил Джек. — Мы еще многое не выяснили. Например, насчет киллера-дилетанта.

— Мы выяснили главное, а этот маньяк сейчас волнует меня меньше всего, — сказал Дмитрий. — Какой-нибудь псих типа убийцы Джона Леннона или Джанни Версаче… Не вижу смысла сейчас им заниматься.

— А мне кажется, что тут ты немного ошибаешься, — мягко сказал Джек.

— Почему? — удивился Дмитрий.

— Знаешь, у меня нет никаких серьезных доводов, кроме чисто интуитивного ощущения, что этот тип тоже скоро появится… Не хотелось бы, чтобы он успел что-нибудь еще натворить.

— Ладно, если ты так считаешь, то на всякий случай примем меры, — согласился с другом Дмитрий.

Когда Константин Астахов появился в вестибюле больницы, его окликнул санитар, дежуривший у входа.

— Вы к кому, молодой человек?

— К Ларисе Сосновской, — ответил он.

— Тогда вам придется подождать, — сказал дежурный, взявшись за телефонную трубку и набирая какой-то номер. — Простите, как ваша фамилия?

— А почему вы спрашиваете? Разве ее запрещено посещать? — возмутился Астахов.

— Нет, обычная формальность, — спокойно сказал санитар, пригладив рукой волнистые светлые волосы. — Каждый визит мы обязаны согласовывать с главврачом. Странно, что вы этого не знали.

— Забыл, наверное, — произнес Константин, небрежно сунув руку в карман. — Моя фамилия — Астахов.

— Заполните, пожалуйста, эту карточку, — дежурный протянул ему листок бумаги, — фамилия, имя, отчество, цель визита. Время мы проставим сами.

— У вас что, военный завод или тюрьма? — с иронией произнес Астахов, вынимая из кармана ручку и глядя на дежурного. — Я режиссер фильма, в котором снимается Сосновская, пришел по срочному делу… Неужели этого недостаточно?

— Вот так и напишите, — вежливо сказал дежурный. — Я же сказал вам, это простая формальность.

— Впервые в больнице сталкиваюсь с такой чудовищной бюрократией! — раздраженно проворчал Астахов и стал заполнять карточку дрожащей рукой. Потом протянул ее дежурному.

Тот бегло пробежал по ней глазами, снова взялся за трубку и сказал:

— Евгений Борисович, я могу пропустить Астахова в палату Сосновской? Да, заполнил…

— Скажи ему, Стас, чтобы сначала заглянул ко мне в кабинет, у больной, мол, было вчера ухудшение, поэтому ввели такие строгости, — ответил Джек. — Мы с Дмитрием Сергеевичем хотим с ним побеседовать, но этого ему, пожалуйста, не говори.

— Понял. — Стас положил трубку, поправил белый халат и снова обратился к Астахову: — Вам разрешили посещение, только сначала зайдите, пожалуйста, в десятый кабинет на втором этаже. Больной вчера стало хуже, поэтому вам необходимо перед встречей пройти дополнительный инструктаж у лечащего врача.

Астахов ничего не ответил и быстро направился вверх по лестнице. Через несколько секунд он уже бежал по коридору, приближаясь к палате Ларисы. Но вот прямо перед ним возник Джек и, преградив ему дорогу, произнес очень вежливо:

— Куда же вы так торопитесь, Константин Андреевич? Разве вас не предупредили внизу, чтобы вы зашли ко мне?

— Ах да… — пробормотал Астахов, снова опуская руку в карман. — Извините, задумался, все вылетело из головы…

Джек аккуратно взял его под руку, ту самую, которую он держал в кармане, и повел к себе в кабинет. Войдя туда, Астахов увидел за столом крупного незнакомого мужчину, а сразу за дверью молодого парня в белом халате.

— Присядьте, пожалуйста, Константин Андреевич, — все так же вежливо произнес Джек.

В голосе врача Константину послышалась скрытая ирония. Возможно, это была только его обостренная мнительность, но он тотчас вспылил:

— Да что тут у вас происходит?! Почему не пускаете меня к актрисе, с которой я работаю?

— Вы нарушаете правила, установленные в нашей больнице, просто не знаю, что с вами делать, — произнес Джек задумчиво.

Константин почувствовал что-то неладное, оглянулся и увидел, что парень в белом халате стоит прямо у него за спиной. Только этого еще не хватало! Он испуганно спросил:

— Что вам от меня надо?

— Не надо так волноваться, — заговорил вдруг здоровенный мужик, вставая из-за стола. — Просто мы хотим задать вам несколько вопросов.

— Это что, тоже простая формальность? — Астахов зло ухмыльнулся.

— Не совсем, — сказал все тот же здоровенный мужик, продолжая наступать на него. — Скажите, где вы были в момент покушения на Артема Сосновского?

— Вы не имеете права! — закричал Астахов, сжимая что-то в кармане. В тот же момент он почувствовал, как его крепко схватили за руку сзади. Он огрызнулся: — Я вам не псих! Вы что, собираетесь надеть на меня смирительную рубашку и отправить в отделение для буйных?

— Не думаю… — улыбнулся Джек.

— Так где же вы были? — повторил свой вопрос Дмитрий Сергеевич.

— Я… я был дома, — буркнул Астахов, пытаясь высвободить руку.

— У вас есть свидетели?

Астахов рванулся, и в этот момент стоявший сзади парень резко вывернул ему руку, спрятанную в кармане, и выхватил из нее пистолет.

В это время к зданию больницы подъехала черная «Волга» с тонированными стеклами, из нее вышел следователь Стручков и быстро направился ко входу.

— Евгений Борисович, Стручков появился, — сообщил по телефону Стас. — Что делать?

— Пропусти его, — ответил Джек. — Проводи в палату и ни на секунду не выпускай из виду.

— Понял, — ответил Стас.

Константин Астахов, обхватив руками голову, бормотал какие-то бессвязные слова и истерически рыдал. Наконец он поднял лицо, из его перекошенного рта вырвалась фраза:

— Вы… отправите меня в тюрьму?

— Этого мы еще не знаем, — спокойно ответил Дмитрий. — У нас срочное дело, а с вами мы продолжим разговор через некоторое время. Пока посидите здесь и подумайте. У вас ведь есть над чем подумать, верно?

Астахов ничего не ответил и снова закрыл руками лицо.

Лариса увидела, как дверь в палату приоткрылась, и в сопровождении Стаса, переодетого в санитара, появился следователь Стручков.

— Не буду мешать, — сказал Стас и сразу же вышел.

— Здравствуйте, Лариса Александровна, как самочувствие? — приветливо произнес Стручков.

— Спасибо, кажется, неплохо, — тихо ответила Лариса. — А как продвигается ваше расследование?

Стручков загадочно улыбнулся.

— Должен вас обрадовать. Кажется, мы взяли убийцу. — Он сделал выразительную паузу, потом продолжал: — Я говорю «кажется» потому, что пока не могу утверждать, что арестованный нами действительно является преступником. Чтобы сделать окончательный вывод, необходимо провести опознание.

— Но ведь он был в маске? — удивленно сказала Лариса. — Как же можно опознать его?

— Настоящий преступник не был в маске, — уверенно заявил Стручков. — Честно говоря, такое даже представить смешно. Неужели вы думаете, что современный наемный убийца будет надевать на себя маску, как персонаж какого-нибудь старого боевика? Я думаю, что эта маска — действительно плод вашего воспаленного воображения, обычная галлюцинация, вызванная нервным шоком. В то же время вы очень многое видели наяву и успели запомнить. Поэтому мне хотелось бы пригласить вас, вместе с другими свидетелями, на опознание преступника.

— Когда? — спросила Лариса.

— Если не возражаете, прямо сейчас. Мы доставим вас на машине в следственный изолятор, где содержится подозреваемый, это не так далеко, а потом, сразу после опознания, привезем обратно.

— А вы говорили с врачом? Он разрешил мне поехать?

— Еще нет, но, думаю, здесь не будет проблем. Он должен понимать, насколько это важно. А вся поездка займет не более двух часов.

— Хорошо, я готова, — сказала Лариса. — Только дайте мне время собраться.

— Я подожду вас в коридоре, — сказал Стручков, выходя за дверь.

— Что будем делать, Митя? — обеспокоенно спросил Джек своего друга. — Неужели дадим ему увезти Ларису?

— У нас нет другого выхода, — мрачно ответил Дмитрий. — Мы не имеем права его арестовать, у нас нет пока никаких формальных доказательств. Кроме того, он лицо официальное, да еще с огромными связями. Поднимется страшный скандал, его все равно освободят, а меня не только лишат лицензии, но и посадят вместо него.

— Все это так, — сказал Джек, — но мы ведь очень рискуем. Я как врач не имею права подвергать свою пациентку какой-либо опасности.

— А ты думаешь, она так вне опасности? — удивился Митя. — Если Стручков о чем-нибудь догадается, он может просто убрать ее. Вспомни, подобные попытки были уже в нашей практике.

— Да все я помню, — вздохнул Джек. — Конечно, ты прав, я понимаю, что если мы не захватим его с поличным, то ничего никому не сумеем доказать. Только я очень боюсь за нее.

— Джек, у нас нет другого выхода, — словно оправдываясь, сказал Дмитрий. — Кроме того, мы никогда не найдем Артема, живого или мертвого, если этот тип не покажет сам нам дорогу. Лариса нужна ему сейчас как приманка. Может быть, Артема держат как раз в том самом следственном изоляторе, куда он собирается ее везти.

— Да не повезет он ее туда, — сказал Джек.

— А куда же? — удивился Митя.

— Я не могу пока определить это место. Что-то мне все время мешает… Но я уверен, что Артем Сосновский жив, сегодня я видел его во сне… Надо бы немного подождать, я чувствую, что скоро их «запеленгую». Может быть, все-таки запретим Стручкову увозить Ларису на опознание? Я ему что-нибудь навру, попрошу перенести поездку хотя бы на завтра… — умоляюще произнес Джек.

— А если он не появится завтра? Стручков должен быть абсолютно уверен, что ты ни о чем не подозреваешь, иначе мы спугнем его. Если он заподозрит что-то и сменит тактику, тогда вообще неизвестно, останутся ли в живых и Артем, и Лариса… Нет, Джек, мы не можем упускать такую возможность. Ответственность за операцию я полностью беру на себя.

Через несколько минут в кабинете Джека появился Стручков. Он подозрительно огляделся, увидев постороннего человека, восседавшего за столом врача.

— Заходите, Анатолий Григорьевич, — приветливо сказал Джек. — Познакомьтесь, это мой коллега, профессор из Санкт-Петербурга, — он указал рукой на Дмитрия. — Консультирует меня по вопросам электрошока…

Дмитрий встал, направился к Стручкову, с радушным видом протянул ему руку.

— Думаю, это очень интересно, Евгений Борисович, — сказал Стручков, обращаясь к Джеку, — но у меня к вам срочное дело. Мы можем поговорить наедине?

— Конечно, — улыбнулся Джек. — Я к вашим услугам. Пойдемте в ординаторскую, там нам никто не помешает.

— Я буду краток, — деловито произнес Стручков. — Мы взяли человека, подозреваемого в убийстве Сосновского. Нам необходимо срочно провести опознание. Я приехал за Ларисой Александровной. Надеюсь, вы не будете возражать против ее участия в этой процедуре?

— Конечно, я против, — со вздохом произнес Джек. — Может быть, отложим это до другого раза? Она еще слишком слаба.

— Но я и так с трудом выбрал время, чтобы приехать сюда! — Глаза Стручкова сузились. — Лариса Сосновская — одна из главных свидетельниц в нашем деле, я возлагаю на нее очень большие надежды. Мы не можем откладывать столь важное мероприятие только потому…

— Сколько времени займет ваша поездка? — со вздохом произнес Джек.

— Не более двух часов.

— Кажется, вы меня убедили. — Джек посмотрел Стручкову в глаза. — Я отпущу с вами больную, но только в том случае, если ее будет сопровождать кто-нибудь из медперсонала. Ей может стать плохо в любой момент…

— Это исключено, — сказал Стручков. — Пока все, что касается следствия, сугубо секретно, и я не могу допускать вмешательство посторонних лиц, тем более какого-то там медперсонала, как вы выражаетесь. В крайнем случае, можете сами поехать и убедиться, что с вашей пациенткой все в полном порядке.

— Сам я, к сожалению, не могу сейчас покинуть клинику, так как у меня есть другие больные. Кроме того, здесь находится мой коллега, который сегодня вечером уезжает. Но…

— Вы зря беспокоитесь. У нас есть свой врач, который может оказать медицинскую помощь в любой момент. Как бы ни были плохо оснащены наши правоохранительные органы, кое-чем мы все-таки располагаем.

— А сама Лариса Александровна согласна поехать с вами? — спросил Джек. — Вы ей уже сказали?

— Да, она согласна.

— Ну хорошо, поезжайте. Только очень прошу вас, постарайтесь не слишком травмировать психику моей больной.

— Уверяю, сейчас мне нужно ее здоровье не меньше, чем вам, — убежденно заявил Стручков.

— Ну хорошо, кажется, я все вам сказал… Надеюсь, что с вашей помощью преступник в ближайшее время предстанет перед судом. Желаю вам удачи.

В это время из палаты вышла Лариса и направилась к ним по коридору.

— Вы меня отпускаете? — обратилась она к Джеку.

— Да, мы обо всем договорились со следователем. Конечно, у меня все равно душа не на месте, но я понимаю важность данной ситуации. Будьте осторожны, Лариса, берегите себя.

— Я постараюсь, — тихо ответила она.

— Идемте. — Стручков галантно взял ее под руку и повел к выходу.

Джек замер у окна, глядя, как следователь усаживает Ларису на заднее сиденье черной «Волги», а сам садится с ней рядом. Вот машина тронулась, выехала со двора.

— Поехали, — сказал Джек, вбегая в кабинет.

— Не волнуйся, мои ребята его не упустят, — ответил Митя, направляясь к двери. — Поедем, как только получим сообщение, и будем двигаться следом, сохраняя дистанцию.

— Не нравится мне все это, — сказал Джек.

Черная «Волга» быстро двигалась по Кольцевой автодороге, потом свернула на шоссе и стала удаляться от города. Лариса удивленно смотрела в окно, потом повернулась к Стручкову и спросила:

— Скажите, куда мы едем? Это очень далеко?

— О чем вы беспокоитесь? — ответил тот. — Я же сказал, вся процедура займет не более двух часов. Скоро мы уже приедем.

— Но вы не сказали, что следственный изолятор находится за городом.

— Какое для вас имеет значение, где он находится? — раздраженно спросил Стручков. — Отдыхайте и ни о чем не думайте. Вам предстоит серьезная работа. Очень важно, чтобы вы не совершили ошибку.

— Мне бы тоже этого хотелось, — произнесла Лариса и снова стала смотреть в окно. Ей казалось, что они едут уже не меньше часа, а то и дольше. Вдоль шоссе тянулся довольно густой лес.

Вдруг машина резко затормозила и свернула прямо в лес, на какую-то почти незаметную со стороны просеку.

— Куда вы меня везете? — испуганно спросила Лариса.

— Не надо задавать лишние вопросы, Лариса Александровна, — сухо произнес Стручков. — Через некоторое время вы узнаете нечто важное. Только прошу вас, не надо волноваться.

Лариса замолчала, сжавшись от нервного напряжения.

Проехав какое-то время по просеке, машина оказалась на другом шоссе, совершенно пустынном, идущем среди мрачного густого леса. Кругом было тихо и совершенно безлюдно, по дороге не попадалось ни одной встречной машины. В конце концов «Волга» подъехала к кому-то странному забору, обнесенному сверху колючей проволокой, и остановилась у пропускного пункта. Ворота сразу открылись, пропуская машину, и она снова покатилась по шоссе вдоль леса. Через некоторое время она остановилась у обочины. Стручков повернулся к Ларисе и сказал:

— Мы почти на месте.

— Но мы ехали, по-моему, не меньше двух часов! — воскликнула Лариса. — Где я? Объясните.

— Вы находитесь на нашей территории, — улыбнулся Стручков.

— Что это значит?

— Это значит, что вы полностью в моей власти.

— Вы именно это собирались сказать мне? — возмущенно спросила Лариса.

— Нет, не только, — Стручков посмотрел на нее, выражение его лица изменилось, стало каким-то воодушевленным, — я собирался сообщить вам, что ваш муж жив и находится у нас.

Лариса вскрикнула.

— Давайте без эмоций, — продолжал Стручков. — Речь идет о деле. Если вы хотите сохранить ему жизнь, то должны помочь нам.

— Что я должна сделать? — произнесла Лариса чужим голосом.

— Уговорить его сотрудничать с нами, — усмехнулся Стручков. — Он очень упрям, но, думаю, у вас получится…

— Это правда, он действительно жив? — спросила Лариса.

— А зачем бы я привез вас сюда, как вы думаете?

— Этого я не знаю… Когда я смогу его увидеть?

— Очень скоро, — ответил Стручков, — очень скоро…

Несколько минут спустя у ворот охраняемой зоны неизвестно откуда появился голубой микроавтобус. Он остановился и несколько раз просигналил фарами. Выбежал вооруженный молодой охранник, подошел к машине.

Водитель приоткрыл окно.

— Сюда въезд запрещен, — сказал охранник. — Поворачивайте назад.

— Мы везем важный груз для господина Стручкова, — спокойно ответил водитель.

— Он нас не предупреждал, — сказал охранник, заглядывая внутрь машины. Там, рядом с водителем, сидел еще какой-то светловолосый парень, а задний отсек был отделен непроницаемой перегородкой. — Мы не ждем никакого груза.

— Не может быть, — удивился водитель. — Он только что проехал, мы следуем за ним. Вы, наверное, просто не поняли.

— Что я не понял? — охранник взялся за автомат. — Немедленно разворачивайтесь, или я открою огонь.

— Это будет большой ошибкой, — сказал парень, сидевший рядом с водителем. — Знаете, что за груз?

— Понятия не имею, меня никакой груз не касается, если нет особого распоряжения. Даю вам минуту. Если не свалите отсюда, буду стрелять, — неумолимо произнес охранник.

— Так сейчас распоряжение будет, просто передать не успели, — усмехнулся светловолосый парень в микроавтобусе. — Подойди-ка сюда.

Охранник, почуяв недоброе, окликнул второго, постарше.

— Ну, что тут происходит? — спросил здоровенный детина с автоматом, приближаясь к микроавтобусу.

— Они говорят, груз какой-то важный, а нас никто не предупредил, — сообщил ему первый охранник. — Свяжись с товарищем Стручковым, пусть скажет, что предпринять.

Второй охранник взялся за рацию.

— Ты что делаешь! — закричал блондин, выскакивая из машины. — Она же взорвется!

— Что взорвется? — здоровенный оторопело посмотрел на него.

— Бомба, — драматическим шепотом прошептал блондин. — Малейшая вибрация, радиоволна — и она может сработать.

— Ну-ка вылезайте все, — приказал второй охранник, осторожно опустив рацию в карман. — Сашка, обыщи их. Сейчас осмотрим ваш груз.

— Это невозможно, — спокойно заявил блондин. — Бомба с дистанционным управлением. За нами едет джип, пульт управления там. Если вы вскроете задний отсек, они тут же нажмут на кнопку пульта. И вся ваша территория разлетится ко всем чертям.

Охранники растерянно переглянулись.

— Разворачивайтесь, мать вашу! — прорычал второй. — Мы вас не видели!

— Открывайте ворота, — сказал водитель. — Теперь мы даем вам одну минуту. Джип с нами на автоматической связи. Если мы не проедем, через одну минуту и тридцать секунд все равно произойдет взрыв.

— Да что вы брешете! — сообразил первый охранник. — Вы же сами подохнете!

— А нам плевать! — захохотал блондин. — Все равно — вышка! Ну-ка садись сюда, поедешь с нами. — Он подтолкнул молодого охранника к автобусу. — И никакого шума. Повторяю, нам терять нечего.

— Сейчас подъедет джип, — сказал водитель, обращаясь к старшему. — Ты его пропустишь, потом сядешь и поедешь с ними.

— Слушаюсь, — покорно пробормотал охранник, почувствовав животным инстинктом, что власть переменилась, и пошел открывать ворота.

Как только микроавтобус миновал пропускной пункт, ворота снова закрылись. Оставшийся охранник почесал в затылке, снова взялся было за рацию, но, помедлив секунду, убрал ее и стал вглядываться в лесную дорогу в ожидании дальнейших событий.

Дмитрий Сергеевич ехал за рулем темного джипа «Гранд Чероки», рядом с ним сидел Джек, а на заднем сиденье — еще двое сотрудников детективного агентства. Все слушали в микрофон то, что происходит в микроавтобусе у пропускного пункта.

Когда Стас заговорил про бомбу, Дмитрий не удержался и воскликнул:

— Ну дает! Какая импровизация! Бомба с дистанционным управлением! Может взорваться от радиоволны! Автоматическая связь с джипом… Неужели эти придурки поверят в такую лапшу?

— Должны поверить, — убежденно сказал Джек. — Вот я бы, например, поверил.

— Потому что ты в технике ни черта не смыслишь, у тебя гуманитарное образование, — рассмеялся Дмитрий.

— А у этих, по-моему, вообще никакого образования, — с надеждой произнес Джек. — Зато они прекрасно знают о всяческих терактах. Мне кажется, они клюнут.

— Уже клюнули! — обрадовался Дмитрий, слушая в микрофон дальнейшее развитие событий. — Приготовься, скоро наш выход.

— Я давно готов, — сказал Джек. — Хотя до сих пор не знаю, честно говоря, как мы сумеем найти Артема и одновременно освободить Ларису, не подвергнув ее опасности.

— Знаешь, Джек, я не хотел говорить тебе раньше, — произнес Дмитрий, — но я кое-что предпринял. У меня есть институтский дружок в ФСБ, хороший парень, и пост хороший занимает…

— Ты их сдал ему? — испугался Джек. — Они же все могут испортить!

— Ничего они не испортят, — попытался успокоить его Дмитрий. — У нас четкий уговор. Только в том случае, если от меня не будет никаких сообщений до семнадцати часов ноль-ноль минут, они начнут действовать. Пойми, он тоже не дурак, этот мой друг…

— Ладно, принимается, — вздохнул Джек. — У нас остается еще полтора часа.

Впереди показался пропускной пункт, у которого никого не было видно.

— Приехали, — тихо сказал Дмитрий, приглушив микрофон. — Все приготовились. Сейчас откроют ворота.

— Что-то мне здесь не нравится, — проворчал Джек, глядя в окно. — Где вся охрана?

— Не знаю, — удивился Дмитрий. — Что-то и правда никого не видно. Могли что-то сообразить и устроить засаду.

— Как будем действовать, Дмитрий Сергеевич? — спросил один из сотрудников.

— В зависимости от ситуации, — спокойно сказал Дмитрий. — Минуту подождем, потом осторожно выйдем и осмотрим окружающую обстановку.

За минуту не произошло ничего нового. Вокруг пропускного пункта стояла полная тишина, только изредка раздавались крики лесных птиц.

— Ладно. Пошли, — сказал Дмитрий. — Со мной идет Николай. Джек и Вадим остаются в машине.

— Ну уж нет, — заявил Джек. — Я тоже пойду.

— Это еще зачем? — встревожился Дмитрий.

— Кажется, я кое-что начинаю понимать… — Джек открыл дверцу машины, спрыгнул на землю и неторопливо направился к воротам пропускного пункта.

Дмитрий Сергеевич и Николай тоже вышли и быстро последовали за ним. Все огляделись. Вокруг по-прежнему никого не было видно.

— Как в фантастическом американском боевике, — прошептал Николай. — Сейчас со всех сторон двинется военная техника, управляемая издалека каким-нибудь диктатором-маньяком, откроется огонь на поражение…

— Типун тебе на язык, — прошептал Дмитрий.

Тем временем Джек дернул за ручку двери пропускного пункта, находящегося рядом с воротами, и исчез за ней. Дмитрий и Николай бросились за ним и увидели, как Джек спокойно осматривает пустое помещение. На столе лежала рация, рядом стояла кружка с недопитой водой, под столом валялась пустая бутылка из-под водки.

— Они смылись, — весело сказал Джек. — Поверили в бомбу и смылись. Даже рацию бросили, чтобы случайно бомба не взорвалась от радиоволн. Ах, как замечательно! Трусость города берет…

— Может, оно и так, — согласился Дмитрий. — Но как мы теперь откроем ворота?

— Тут все отключено, — сказал Николай, осмотрев помещение. — Придется повозиться.

— Скверно, — сказал Джек. — Мы теряем время.

— Давай-ка послушаем, что ребята говорят. Сережа, Стас, что там у вас происходит? — Дмитрий прибавил звук микрофона. Но там раздавались только какие-то шорохи и треск.

— Связь прервалась, потому что внезапно из космоса налетела радиоволна невероятной мощности… — произнес Джек с артистическим пафосом.

— Да ну тебя, — хмыкнул Дмитрий. — Ну что, Коля, нашел что-нибудь?

— Пока нет, Дмитрий Сергеевич, — ответил Николай, копавшийся в блоке электропитания. — Ни черта не пойму, откуда какие провода идут и куда… Какая-то допотопная система…

— Это тебе не американский боевик, это — наша действительность, — усмехнулся Дмитрий.

Микроавтобус проехал не больше двух километров по внутреннему шоссе охраняемой зоны. Парень с пропускного пункта сидел в кабине, с трудом втиснувшись между Сергеем и Стасом.

— Ребята, отпустите меня, — взмолился он.

— Сначала нам дорогу покажешь, — ответил Сергей.

— Да не знаю я ничего.

— Врешь, — сказал Стас, приставляя к его виску пистолет. — Не покажешь — продырявлю тебе башку.

— Не надо, у меня невеста в Туле… — жалобно пробормотал парень.

— Говори, куда ехать, — потребовал Сергей.

— Да я вам все скажу, — парень покосился на пистолет. — Только отпустите.

— Где находится штаб Стручкова? — спросил Стас, не опуская пистолет.

— Это уже близко… Я все расскажу, только отпустите, у вас ведь бомба, а у меня невеста…

— Давай, давай, — сказал Сергей, еле сдерживаясь от смеха.

— Проедете прямо километра два, потом повернете направо, там видно будет поворот, а от него дорога как раз на центральную площадь выведет, где его штаб. Такой красный, в три этажа.

— Притормози, Серега, — сказал Стас, открывая дверцу машины. — Ладно, парень, хрен с тобой, вали. Только знай, там сзади наших много. Если что, мы тебя достанем.

— Вы, это, подъезжайте сзади, а не с площади, а то вас заметят, — крикнул парень, выпрыгивая на шоссе.

Сергей тронулся с места. Они со Стасом расхохотались от души и вдруг впереди на обочине увидели черную «Волгу».

— Осторожно, — сказал Стас. — Они нас могут заметить. А тут уже наши сказки про бомбу не помогут. Давай-ка свяжемся с Дмитрием Сергеевичем. — Он попытался вызвать на связь джип, но никакого ответа не получил.

— Может, я закачу его в лес и пойдем пешком? — предложил водитель.

— Нет, Сережа, я думаю, надо высадить ребят, а самим подъехать ближе. — Стас снова вызвал джип, и в микрофоне раздался наконец голос Дмитрия:

— Ну что там у вас, ребята?

— Видим объект, метрах в пятидесяти, стоит на обочине, — сказал Сергей. — Как действовать дальше?

— Пока никак, — недовольно ответил Дмитрий. — Мы тут у ворот застряли, проехать не можем.

— А что случилось? — заволновался Стас. — Мы вроде с охранником договорились…

— Да знаю, только он смылся. Тут вообще никого нет, вся электрика отключена. Коля с ней возится.

Вдруг Сергей и Стас увидели, как черная «Волга» медленно тронулась с места и двинулась по дороге, постепенно удаляясь от них.

— Объект уходит, — произнес Сергей. — Садимся на хвост, а то потеряем.

— Будьте осторожнее, — сказал Дмитрий. — Кажется, у Коли что-то получается. Надеюсь, скоро вас догоним.

Микроавтобус тронулся с места и направился следом за черной «Волгой», которая быстро двигалась по шоссе, все время набирая скорость. Шоссе становилось извилистым, все время петляло, и вдруг за одним из поворотов «Волга» потерялась из виду.

— Ишь, как чешет, — сказал Сергей. — Интересно, какой у нее движок?..

— А мне интересно, почему они решили смыться, — ответил Стас. — Может быть, они нас заметили?

— Быть может все, — рассудительно произнес Сергей, нажимая на газ. Но вдруг он увидел, как за деревьями что-то мелькнуло. Резко затормозил, дал задний ход. Чуть в стороне проглядывался силуэт «Волги». Сергей съехал на обочину и остановился.

Стас выпрыгнул из машины, вытащил пистолет, проверил затвор.

— Может, Дмитрия Сергеевича подождем? — спросил Сергей.

— Он нас догонит, сам же сказал, а этих мы можем упустить. — Стас открыл заднюю дверцу автобуса. Оттуда вышли еще двое. — Серега, ты жди в машине, а мы прочешем местность.

Трое сотрудников агентства, стараясь оставаться незамеченными, двинулись к «Волге». Кругом стояла тишина. Вдруг они увидели, как из-за машины медленно выходит Стручков, прижимая к себе Ларису с белым как мел лицом и приставив пистолет к ее виску. На его губах играла неприятная улыбка. Рядом с ним появился его водитель и направил автомат прямо на приближающихся людей.

Они остановились. Стручков, прикрываясь Ларисой, двинулся им навстречу, и, когда расстояние между ними сократилось, он произнес с усмешкой:

— Бросайте оружие. Быстро. И никаких глупостей.

У него из-за спины выглядывал ствол автомата.

Все трое бросили на землю оружие. Лариса вздрогнула, попыталась что-то крикнуть, но Стручков зажал ей ладонью рот.

— Ну, кто тут у вас главный? — спросил он.

— Я главный, — ответил Дмитрий, становясь рядом со своими ребятами.

— А, так это вы, господин профессор! — воскликнул Стручков. — Какая приятная встреча.

— Это уж как для кого, — ответил Дмитрий.

— Вам бы тоже не мешало разоружиться, — сказал Стручков. — Я вас тут давно поджидаю, от самых ворот заприметил. Как же вы все-таки непрофессионально работаете, просто удивляюсь. Вы бы сюда еще на троллейбусе приехали.

— В следующий раз приедем на танке, — в тон ему ответил Дмитрий.

— Это вам не поможет, — ухмыльнулся Стручков. — Я сказал, бросайте оружие!

— Отпустите ее, тогда брошу, — спокойно произнес Дмитрий. — У меня есть одно деловое предложение. Может, обсудим? Только лучше без свидетелей.

Стручков выдержал паузу, оценивая обстановку, потом произнес:

— Говорите.

— Это касается вас. Могу предложить вам сделку: ваше досье в обмен на супругов Сосновских.

Стручков изменился в лице, потом сделал едва заметный знак рукой, и парень, стоявший у него за спиной, дал автоматную очередь. Пули просвистели прямо над головой у Дмитрия и его сотрудников, затрещали ветки деревьев, посыпались листья.

— Это первое предупреждение, — жестко произнес Стручков, сдавив горло Ларисе. — Через минуту здесь будет отряд головорезов, и вам придется значительно хуже.

— Что за угрозы? Глупо вы себя ведете, уважаемый Анатолий Григорьевич, — раздался в наступившей тишине голос Джека. — Разве можно так напрягать нервы себе и окружающим? Как нехорошо, ей-Богу…

— А, вы тоже здесь? Хорошая компания подобралась. Врач-психиатр с вооруженной бандой вторгается в запретную зону и совершает нападение на должностное лицо, — снова овладел собой Стручков. — Скоро вы предстанете перед судом на скандальном процессе, получите срок и проведете остаток жизни за решеткой вместе со своими сообщниками.

— Ну зачем же так грубо. — Джек улыбнулся и заговорил неторопливо: — Вы очень устали… Сон смыкает ваши веки…

— Замолчите! Я выстрелю! — закричал Стручков.

— Ваши пальцы расслаблены… Вы лежите на прекрасном морском берегу на золотом песке, слышите легкий шелест волн… Теплый приятный ветерок обдувает ваше утомленное лицо, оно разглаживается… На губах появляется счастливая улыбка… Вы совершенно спокойны, вы ощущаете свое единство с природой, с миром…

Стручков сделал слабый, едва заметный жест. Парень сзади пальнул из автомата в землю, в воздух поднялся фейерверк из комьев земли и сухих листьев. Еще через минуту Стручков покачнулся, разжал руки и расслабленно прислонился к дереву.

Лариса с отчаянным криком рванулась вперед и упала на руки Джеку. В тот же момент Дмитрий одним прыжком оказался рядом с охранником Стручкова, вывернул ему руки, а подоспевший Стас выхватил у того автомат. Стручков, совершенно невменяемый, опустился на землю. Дмитрий сделал знак своим ребятам, они защелкнули наручники на его руках.

— Теплый ветерок обдувает мое лицо… — пробормотал Стручков.

— Ладно, у меня времени мало, и шутить с вами я не собираюсь, — спокойно произнес Дмитрий. — Где находится Артем Сосновский?

— Я совершенно спокоен… — произнес Стручков слабеющим голосом и вдруг громко захрапел.

— Джек, что с ним делать? — спросил Дмитрий растерянно.

— Сейчас я разбужу его, — сказал Джек, прижимая к себе вздрагивающую от беззвучных рыданий Ларису. — Ну-ну, успокойся, девочка, все хорошо, — ласково сказал он. — Все прошло. Скоро мы найдем твоего мужа, вы снова будете вместе. Пожалуйста, посиди немного в машине, а я побеседую с этим зомби. Стасик, Коля, проводите ее в машину. Я сейчас подойду.

Ларису подхватили под руки и осторожно повели в сторону дороги. Джек склонился над Стручковым, несколько раз резко ударил его по щекам. Тот открыл глаза, ошалело посмотрел на него.

— Что… что вы со мной сделали?

— Быстро просыпайся, — сказал Джек. — А то загипнотизирую тебя так, что вовек не проснешься! Веди нас к Артему Сосновскому.

— Куда?.. — прошептал Стручков.

— Туда, где вы его прячете. Быстро.

— Сажайте его в «Волгу», — сказал Дмитрий. — Коля, ты за руль. Поедешь впереди, а мы прикроем сзади…

Артем сидел в подвале. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он последний раз видел Стручкова. Но ощущение было такое, что уже чуть ли не двое суток. Позади была бессонная ночь и долгий мучительный день. Стручков мог появиться теперь в любой момент и потребовать у него ответа. А что он мог сказать? Согласиться играть идиотскую роль в отвратительном спектакле? Видимо, другого выхода у него не было, потому что только такой ценой он мог спасти Ларису… Если, конечно, мог…

Он услышал, как отпирается железная дверь, и вскоре в тусклом свете своей маленькой камеры увидел одного из охранников.

— Вставай, пошли, — сказал тот.

Артем поднялся, разминая затекшие ноги, и медленно двинулся к двери. Его вывели в какой-то небольшой коридор, а не в то место, где его обычно ждал Стручков. Он огляделся и никого не увидел, потом охранник открыл другую дверь.

— Сюда.

— А где Стручков? — спросил Артем, почувствовав что-то неладное.

— Разговаривать не положено, — охранник вытащил пистолет и с силой ткнул ему в спину.

Артем согнулся, застонал, сделав вид, что ему совсем плохо.

— Ну хватит! — заорал охранник. — Нечего тут, все равно помирать! Шагай!

Артем снова охнул, вдруг резко распрямился и изо всей силы ударил охранника головой в живот. Тот вскрикнул, зашатался, выронил пистолет. Артем мгновенно подхватил его. Охранник с трудом распрямился и пошел на него. Артем прицелился ему в голову.

— Ладно, мы еще посмотрим, кому помирать.

Тот отшатнулся в сторону. Артем тут же снова перевел пистолет на него.

— Где выход?

— Ты все равно не уйдешь, — пробормотал охранник.

— Вперед! К выходу! Ну! — приказал Артем. — Учти, если что, я не промахнусь.

Охранник медленно двинулся по коридору, поднялся по узкой лестнице. Артем, ни на шаг не отставая, шел за ним. Вот они оказались в освещенном просторном вестибюле. Там тоже дежурила охрана.

— Тебя все равно схватят, — проворчал охранник, поворачивая голову.

— Не оборачивайся. Я же сказал, что не промахнусь. Скажи, что велено вывести меня на прогулку перед встречей с народом. Шагай!

Охранник, все еще пошатываясь, направился к выходу из заднего фасада здания. За ним последовал Артем. У выхода им преградили дорогу.

— Что происходит? — спросил дежурный.

Охранник, шедший перед Артемом, развернулся; в тот же момент Артем вскинул пистолет и выстрелил. Охранник отпрянул в сторону. Пуля просвистела прямо у него над головой, едва не задев. Артем выстрелил снова, но теперь уже не в охранника, а в оконное стекло. Раздался грохот, треск, осколки посыпались на пол. Через мгновение Артем вскочил на подоконник, ударил ногой по остаткам стекла и выскочил наружу. Вслед ему прогремела автоматная очередь. Он пригнулся, побежал, не разбирая дороги, но вдруг остановился и замер. Впереди, в нескольких шагах от него, стояло несколько человек со вскинутыми автоматами. Похоже, это был конец. Сейчас они откроют огонь… Но тут произошло что-то странное. Кажется, они не собирались стрелять, а за их спинами промелькнула вдруг легкая женская фигурка. Наверное, это было видение… Еще через секунду он увидел ее лицо, сияющее от счастья… Потом он услышал выстрелы, раздававшиеся с двух сторон. Кто-то схватил его, быстро потащил куда-то… Ему было уже все равно. Главное, что перед смертью Бог послал ему прекрасное видение, он видел ее, как наяву, и теперь ему уже было ничто не страшно…

Но дальше произошло что-то совсем уже невероятное. Вместо того чтобы убить, Артема втолкнули в какой-то небольшой автобус через заднюю дверцу и тотчас ее закрыли. Он с трудом видел в темноте, но вот такие знакомые нежные руки обняли его, он почувствовал рядом ее дыхание, и через секунду она прижалась к его груди.

— Лариса, неужели это и правда ты? — все еще не веря внезапному счастью, произнес Артем.

Она, не в силах ничего сказать, еще сильнее прижалась к нему, то ли плача, то ли смеясь от радости.

Машина рванулась с места и понеслась по асфальтированной дороге. Сзади раздавалась стрельба. Вдруг в небе появился вертолет и стал снижаться, за ним показался другой.

— Серега, я часы забыл, сколько сейчас времени? — спросил Джек водителя.

Сергей взглянул на часы и сказал:

— Семнадцать ноль-ноль, Евгений Борисович.

Голубой микроавтобус плавно катился по шоссе в сторону города. Вдруг он притормозил, съехал на обочину и остановился. Через некоторое время в заднем салоне приоткрылась дверь, в нее заглянул мужчина с аккуратными усиками и спросил:

— Как самочувствие, Лариса Александровна?

— Прекрасно, — ответила она. — Артем, это мой врач, Евгений Борисович, это он…

Артем улыбнулся и сказал:

— Я все понял, тот самый, о котором ты сейчас рассказывала.

— Можете выйти, размяться, — сказал Джек. — Здесь уже неопасно.

Артем выбрался из машины, потом протянул руки и помог выйти Ларисе. Они встали рядом, обнявшись и крепко держась за руки, словно боялись снова потерять друг друга. Потом Артем протянул руку Джеку.

— Очень рад познакомиться.

Джек крепко пожал ее.

Артем с удивлением огляделся вокруг. С одной стороны к шоссе примыкал лес, а с другой стояли дома, самые обыкновенные многоэтажные дома, в которых разными цветами горели окна. По шоссе мимо них проносились машины с включенными фарами.

— Честно говоря, не верю, что снова вижу все это, — сказал Артем.

— Евгений Борисович, а мне сегодня обязательно надо возвращаться в больницу? — вдруг спросила Лариса.

— Конечно, нет, — улыбнулся Джек. — Сейчас мы отвезем вас домой.

— Значит, я уже выздоровела?

— Это мы решим завтра или послезавтра. Ну что, поедем? Как там, сзади, не слишком неудобно? — спросил Джек.

— Да что вы, все прекрасно, — радостно ответила Лариса.

Константин сидел в ординаторской на кушетке, жалкий, ссутулившийся. Он уже не рыдал, а просто молчал, уставясь в пространство.

— Ты бы поел, что ли, — беззлобно сказал дежуривший около него сотрудник Дмитрия Сергеевича.

— Не хочу, — буркнул Константин.

В это время дверь распахнулась, и в ординаторской появились Дмитрий, Стас, Николай и Джек, выглядели они веселыми и возбужденными, несмотря на то что у Николая была перевязана рука, а Дмитрий чуть-чуть прихрамывал.

— Ну, что будем с ним делать, а, Джек? — произнес Дмитрий, глядя на Константина. — Может, к себе его положишь?

— Ну уж нет, — заявил Джек. — Пусть отправляется в районный диспансер.

Астахов поднял понурую голову и с невыразимым удивлением смотрел на них.

— Я ничего не понимаю, — пробормотал он. — Что вы такое говорите, я ведь убийца…

— Это тебе так кажется, — усмехнулся Дмитрий. — Понимаешь, какая получилась история. Совершенно случайно, пытаясь убить Артема Сосновского, ты сохранил ему жизнь.

— Это как? — диким голосом спросил Астахов. — Он жив?

— Вполне, — констатировал Джек. — Больше того, он счастлив, потому что он снова вместе со своей женой.

Константин оторопело уставился на него.

Джек захохотал.

— Смотри, Митя, он не верит!

— Вот ведь история… Я правда не знаю, что с ним делать, — сказал Дмитрий.

— Может, сдадим его в милицию? — предложил Стас.

— Ладно, ну его к чертям, пускай убирается отсюда и больше никогда на глаза не показывается, — сказал Дмитрий. — Слушай, киллер-неудачник, уезжай ты куда-нибудь подальше, хоть в глушь, хоть за границу… Отвези его, Стас, пусть вещи соберет.

— Поехали, — сказал Стас, помогая Константину подняться.

В квартире Сосновских тихо играла музыка. В спальне горели свечи. Лариса лежала в постели рядом с Артемом и держала в руках бокал с шампанским.

— А теперь выпьем за нас с тобой, — сказал Артем, поднимая свой бокал.

— За нас мы уже пили, — улыбнулась Лариса.

— Ну и что. Выпьем еще раз. Знаешь, что я подумал? — Он сел, прислонившись спиной к подушке. — Поскольку меня уже нет, я могу теперь начать совершенно новую жизнь. Я больше не буду заниматься политикой, а просто стану твоим…

— Любовником, — засмеялась Лариса, закончив за него фразу.

— Конечно, — Артем обнял ее и поцеловал в обнаженную шею, — но не только. Я буду теперь твоим продюсером.

— Ты это серьезно? — удивилась Лариса.

— Совершенно серьезно, — ответил он. — Ты будешь сниматься только в моих фильмах, мы всегда и всюду будем вместе. Я больше никуда от тебя не уеду и тебя не отпущу ни на шаг.

— Я согласна, — сказала Лариса. — Давай выпьем за это.

— Давай! — Артем прикоснулся к ее бокалу своим, раздался приятный хрустальный звон. — А когда мы истратим на фильмы все наши деньги…

— Тогда мы будем заниматься только любовью, — сказала Лариса, сделав глоток шампанского и дотронувшись губами до его губ.

— А я придумал интереснее, — засмеялся Артем, легко подтолкнул Ларису, опрокинул на спину и, скинув одеяло, вылил свой бокал шампанского ей на грудь.

— Как холодно! — вскрикнула Лариса.

— Сейчас я тебя согрею! — и он стал с нежностью слизывать шампанское с ее обнаженной груди…

Прошло еще полгода. В этот день Лариса так волновалась, что с утра у нее все просто валилось из рук. Она долго примеряла весь свой гардероб и никак не могла подобрать подходящее платье. Наконец с трудом подобрав подходящий наряд, она стала нервно ходить по комнате, то и дело закуривая, гася сигарету, хватая новую.

— Ну что, ты собралась наконец? — спросил Артем, заглядывая к ней в спальню.

— Кажется… Скажи, как я выгляжу?

— Потрясающе, — ответил он.

— Ну да, ты всегда так говоришь. Но ты ведь понимаешь, я сегодня должна выглядеть особенно, как никогда.

— Тогда брось это дурацкое платье и иди сюда. — Он протянул к ней руки, обнял за талию. — Полчаса, проведенные в постели с любовником, придадут вашему взгляду неподражаемый блеск.

Через минуту они уже лежали в постели и нежно ласкали друг друга. И так продолжалось не полчаса, а значительно дольше. Потом вдруг Артем поглядел на часы, лежавшие рядом на тумбочке, и сказал взволнованно:

— Послушай, Ласенька, надо собираться, мы опоздаем на премьеру.

— Неужели? — удивилась Лариса. — Я думала, у нас еще полно времени. Уже пять! Господи, я не успею принять душ! — Она вскочила и быстро стала одеваться.

Минут через двадцать они уже сидели в машине.

— Знаешь, я все хотел спросить, — сказал Артем. — Я тебе еще не надоел за столько лет?

— За сколько лет? — удивилась Лариса.

— Мы ведь женаты почти одиннадцать…

— А из них десять прожили врозь. И только полгода назад у нас начался наконец настоящий медовый месяц. — Лариса поцеловала его и тронулась с места. — Обратно за рулем поедешь ты, потому что после премьеры обязательно напьюсь, особенно если будет провал.

— А если успех? — спросил Артем.

— Тогда тем более, но об этом даже думать страшно…

Они сидели рядом в середине зала, держась за руки. На экране мелькали финальные титры: «Автор сценария Лариса Сосновская… Постановка Ларисы Сосновской при участии Константина Астахова… В главной роли Лариса Сосновская… Генеральный продюсер — Артем Сосновский, исполнительный продюсер — Валерий Ермолаев…» Лариса, замерев, смотрела на темный экран, от волнения на глаза у нее навернулись слезы… А по экрану все еще бежали титры, и она со страхом ждала, когда они закончатся и зажжется свет.

Но вот экран погас, и в осветившемся зале раздались аплодисменты. Лариса растерянно огляделась и увидела радостные лица дорогих ей людей — великого психиатра Джека Потрошителя, его прелестной жены Лизы и его не менее великого друга и сыщика Дмитрия в окружении ребят из детективного агентства… Восторженно хлопала в ладоши Вика, медсестра Вероника громко кричала: «Браво!»… Вся съемочная группа фильма просто ликовала от радости, они все сидели поблизости, Лариса видела их возбужденные лица. Не было среди них только Константина Астахова, который полгода назад исчез не только из жизни Ларисы, но и вообще таинственно пропал из поля зрения. Говорили, что он уехал куда-то за границу и не вернулся. Как бы там ни было, Ларису это совершенно не интересовало, и вспомнила она о нем только сейчас, увидев его фамилию в титрах. Что ж, это было вполне справедливо, он ведь немало сделал для фильма…

Но не только друзья, даже совершенно незнакомые люди, оказавшиеся на премьере, аплодировали все громче, наконец зал медленно начал вставать, но никто не шел к выходу, а все продолжали хлопать стоя…

— По-моему, это настоящий триумф, — шепнул Ларисе Артем.

— Триумф нашей любви, — ответила она, обнимая его на глазах у сотен людей в огромном ярко освещенном зале. — Триумф нашего счастья…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Часть первая

Часть вторая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg