«Сбежать к себе. Часть 1»

Карина Винтер Сбежать к себе Часть 1

роман

* * *

Огромные и пушистые хлопья снега сыпались с неба на землю. Вокруг было тихо. Повсюду нависали снежные шапки. Ветер врывался во двор, перемахнув через каменную изгородь, пробегал между деревьями и, стряхнув снег с голых ветвей, бился в дверь. Потом, на время замирал и снова закручивал на ступенях дома танец со снежинками.

Свет из окон большого загородного особняка был желтым, проливался теплым пятном на белое полотно снега.

Внезапно дверь распахнулась, и во двор выбежал мальчишка, одетый налегке. Он поднял руки вверх, восторженно наблюдая, как тысячи снежинок летят из темной бездны прямо ему в ладони.

К воротам, по загородной и заснеженной дороге бесшумно подъехал автомобиль. Это был бордовый Шевроле шестьдесят второго года выпуска. За рулем сидел мужчина. Он, чуть поддался вперед, разглядев в снегопаде мальчишку.

— Джек! Что мне с тобой делать?! Ты совершенно не одет!

Мальчишка подбежал к автомобилю.

— Я не боюсь холода, ты же знаешь, дядюшка. И совсем даже нет мороза.

— Садись в машину. Немедленно!

Джек мгновенно оказался на переднем сидении.

— Кстати, где все?

— Лора на кухне, готовит что-то новенькое. Бабушка в кабинете. Телефон там звонит, не умолкая. Что происходит?

— Ещё не знаю. Не думаю, что это секрет. Стоит набраться терпения, и скоро тебе всё откроется.

Мальчишка пожал плечами.

— Хорошо. Как прошел день в магазине?

— Обычная суета, Джек. Цветы, удобрения, покупатели и снова цветы. Наши пуансеттии снова пользуются спросом. Так происходит каждое Рождество. Знаешь, я сегодня сделал несколько красивых керамических ваз, но ещё не придумал, как их расписать. Нужна твоя помощь.

— Нужно сделать их белыми.

Мужчина нахмурил брови.

— Белыми? Но это равносильно тому, что оставить их не расписанными?

— Нет. Белые, это похоже на снег.

Дядюшка Митч усмехнулся, потерев руки.

— Я над этим подумаю. На счет росписи, ты всё же должен мне помочь. И у меня снова есть заказ на цветочные горшки. Людям нравятся наши работы. Это отлично. Особенное чувство.

— Заказ это здорово, но я не знаю, что можно на них нарисовать. Может быть, Лора подскажет? Или бабушка? Жаль, что у нас в доме нет девчонки. Она бы точно помогла тебе, дядюшка.

— Это верно.

Семья Митчелл много лет держала в городе небольшую цветочную лавку. Дядюшка заправлял там третий десяток. Он освоил эту науку, будучи молодым парнем. С тех пор минуло много лет, и он оставался в доме, как полноправный член семьи. Всё так же каждое утро, открывая двери лавки покупателям. Кроме Грейс Митчелл, хозяйки этого дома и Лоры, в семье других женщин не было. Поэтому на плечи дядюшки основательно возлагались дела разного характера. Он умело справлялся со всеми, находя время, чтобы вечером пропасть на часок, другой в Зимнем саду. Дядя сотворил это чудо своими руками, и часто баловал женщин этого дома яркими пышными букетами даже в середине зимы.

— Смотри, как красиво, дядя. Это как в сказке! Даже лучше. Они похожи на волшебных эльфов. Верно? Их так много! — радовался Джек.

Оба смотрели через лобовое стекло, по-детски восторгаясь происходящему.

— Если идет снег, значит, произойдет что-то особенное. Я это точно знаю.

Мальчик переспросил.

— Откуда ты знаешь? Расскажи?

— Ну, это было давно. Я ещё был мальчишкой, как ты сейчас, наверное. Дело было накануне Рождества. Отец отправил меня за елью. Откровенно говоря, я волновался: такое ответственное дело, и один в лес я ходил редко. В общем, я отправился на поиски. Я так сильно был погружен в свои мысли, что сразу даже не понял, что происходит. Где-то на середине пути мне стало казаться, что я не один. Как будто кто-то следит за мной, идет у меня за спиной. Тогда я оглянулся и понял, что просто начался снегопад. Точь-в-точь, такой как сейчас. Стало так светло и спокойно. Я нашел то, что искал и вернулся обратно по собственным следам, ведь их не успело замести: я совершенно не заплутал. Так что снег с тех пор был мне лучшим другом. Это Рождество, думаю, будет особенным. Волшебным.

— «Волшебным», — мечтательно повторил Джек.

— Именно.

Дверь в дом открылась, и полоска света упала на заснеженные ступени.

— Думаю, пора, а то влетит нам от Лоры. Я поставлю машину в гараж, а ты беги в дом.

Джеку было одиннадцать. Он с самого детства воспитывался в этих стенах. Свою мать он не помнил, она давно умерла, а отец жил другой, новой жизнью, изредка присылая подарки ко Дню рождения или Рождеству, и ещё реже, навещая сына. В доме не было портретов отца, и, даже на стойке с множеством фотографий, отсутствовал его снимок. Джек хранил его образ в памяти, но с годами он становился более прозрачным и тусклым.

Заботы и любви мальчишке хватало сполна. Его любила строгая бабушка. Дядюшка Митч, так ласково называл его Джек, по возможности, старался заменить мальчишке отца, друга. Безумно вкусные кексы, с шоколадной и фруктовой начинкой в доме пекла только одна женщина, Лора. Она бесконечно любила Джека. Знала о нем всё и старалась при случае окружить его материнской лаской. С Митчем же Лора была почти ровесница по возрасту, но одно объединяло их по-настоящему: они любили сердцем этот дом, и всех людей, что живут в нем. Хозяйка дома Грейс Митчелл была очень категоричной женщиной, привыкшей по жизни принимать решения самостоятельно. Она с молодости осталась одна, воспитывая единственного сына, но повзрослев, он уехал в большой город, потерявшись там, на долгие годы. Все мосты были сожжены и, узнав об образе жизни сына, Грейс без раздумий запретила ему даже появляться на пороге дома. Одно не давало ей покоя и уверенности в том, что данное решение верное: она видела, как страдает Джек. Изменять своим принципам Грейс не привыкла, а потому, из года в год всё оставалось по-прежнему. Джек уезжал в школу учиться, возвращаясь в дом на каникулы. Там, вдали от дома, он обрел себе верного друга — Питера Недли, и старался не унывать, зная бабушкин характер.

На следующий день в доме зародилась странная суматоха. Лора меняла цветы в вазах. Она металась из комнаты в комнату, смахивая в сотый раз пыль с одного и того же места и постоянно повторяла: «Главное, ничего не забыть».

Джек, не понимая с чего такая суета, старался быть незамеченным и, проскользнув по лестнице в гостиную, уселся в огромное, любимое бабушкино кресло. Оно стояло у окна. Рядом, по вечерам или в пасмурный день, горел напольный торшер, а на стене висел портрет, написанный маслом. Это был портрет единственного мужчины, которого Грейс Митчелл любила по сей день. Джеку этот человек казался очень скучным и весьма типичным. Он как-то неловко себя чувствовал. Словно этот самый тип, с огромными усами и бородой, следит за каждым его движением.

Мальчишка посмотрел на портрет:

— Доброе утро, мис-тер…

Он растянул последнее слово, принявшись вспоминать имя человека с портрета.

Бабушки нигде не было. Только из её кабинета, через небольшую щель под дверью, пробивался свет.

Джек знал, что в кабинете бабушка обычно занята счетами, пишет письма, либо делает ещё что-то не менее важное. Поэтому, как не велико было его любопытство, он продолжал оставаться в кресле. Это длилось недолго.

Лора с щеткой для сбора пыли добралась и до этого закутка.

— Джек, дорогой, ты проснулся. Прости, наверное, мы тебя разбудили этой суетой?

— Доброе утро, Лора. А что происходит?

Лора была милой: слегка полновата, но это только прибавляло её, и без того доброй внешности, ещё больше теплоты. Она всегда безупречно выглядела, и даже сегодняшним утром. Её длинные вьющиеся волосы были изящно подобраны, и лишь несколько отдельных, выбившихся из копны кудряшек двигались ей в такт.

— О-о, разве ты не помнишь? Скоро ведь Рождество? Такой прекрасный праздник! Чтобы ничего не забыть мы решили приступить к приготовлениям за раннее.

— Думаю, это не совсем тот повод, из-за которого все бегают по дому. Лора, может быть что-то ещё?

Женщина всплеснула руками.

— Есть вещи, о которых может тебе сказать только бабушка. Но поверь, ты будешь очень рад. Это то, что наполнит твою жизнь яркими красками: жизнь станет другой.

— Другой?

— Да. Ещё более интересной.

Она взмахнула щеткой, словно сказочная фея.

— Что это я? Могу ведь проговориться. Тогда сюрприз уже не будет сюрпризом.

С кухни повеяло ароматом свежего теста для кексов, с примесью ванили и цукатов.

— Ну, раз готовятся кексы, дело и вправду важное, — думал Джек, решив, что пора переодеться. На улице по-прежнему сыпал снег. Часы показывали десять. Суета слегка прекратилась.

Он подошел к окну, вспомнив вчерашние слова дядюшки. Однако время шло вперед, а сказка всё никак не начиналась. День оказался полон ожидания и неведения. Стрелка часов то бежала вперед, то словно замирала на месте. Настроение потихоньку угасало. Ланч был скучным и в полном одиночестве. Бабушка нервно общалась по телефону. Её голос оставался ровным, но нотки раздраженности всё же были слышны. Дядюшка ушел в сад, потом долго пропадал в гараже. Затем вернувшись в дом, вошел на кухню, чтобы вместе с Джеком и Лорой выпить чай и тихо поболтать.

— Скоро вечер, — Джек произнес это вслух, неожиданно для самого себя.

Лора и Митч переглянулись. Тогда дядюшка, заботливо взяв мальчишку за руку.

— Ты смотрел в окно?

— Да. Там идет снег, я помню. Но ничего не происходит.

— Это тебе так кажется. Ничего не происходит здесь, но любое событие имеет свое начало и конец. Так может быть окончание этого самого события и будет для тебя началом чего-то нового? Я думаю, нужно набраться сил и терпения. Скорее всего, оно уже где-то началось.

Джек поднялся к себе в комнату, не до конца понимая, о чем сейчас говорит дядя. Он листал книги и журналы, что огромными стопками ютились на полках. Ему безумно нравились фотоснимки заснеженных вершин, рассказы и статьи в научных журналах об очередной экспедиции к ледникам, о подвигах полярников. Он лежал на постели с закрытыми глазами, видя перед собой всё новые и новые восходы солнца, там, за чертой облаков. Вдыхая полной грудью, он мечтал, что когда-нибудь, несмотря ни на какие трудности, обязательно ступит ногой на белоснежный и промерзший снег на одной из вершин. От мыслей отвлек звук подъехавшего автомобиля. По стене скользнул свет фар.

Когда Джек спустился вниз, гости уже находились в кабинете и вели странную беседу с бабушкой. Почему странную? Может потому, что длилась она очень долго. Никто не выходил из кабинета и о сути разговора ещё никто в доме не знал. Джеку было безумно интересно и не менее важно узнать, что же происходит там, за закрытыми дверями. Какую новость привезли эти люди, и что же все-таки должно случиться?

На улице окончательно стемнело. День близился к своему завершению. Джек сидел на большом кожаном диване в гостиной. Он напряженно вздохнул, вдруг расслышав тихие шаги за спиной. Мальчишка обернувшись, вскочив. Посреди комнаты стояла совсем маленькая девочка, в расстегнутом голубом пальто, держа в руках вязаную шапочку и рукавички. Её, слегка вьющиеся, темные волосы спадали на плечики. Что больше всего запомнилось Джеку в тот момент — светло-серые, большие и печальные глаза. Гостья показалась ему похожей на куклу. Очень дорогую и красивую, но почему-то брошенную и никому ненужную.

— Привет. Откуда ты взялась?

Девчонка пожала плечами, оглянувшись.

— Папа всё ещё сидит в кабинете и разговаривает с бабушкой. Они разрешили мне погулять по дому… Ты, наверное, Джек? — спросила гостья совсем тихо, мягким детским голоском.

— Да. Ты знаешь мое имя?

— Мне говорил о тебе отец. Его имя Энтони Митчелл.

Джек изумленно приподнял брови.

— Так тебя привез мой отец?

— Верно. А ещё, он мне сказал, что ты мой брат и всегда будешь со мной, чтобы не случилось. Это правда?

Джек от неожиданности вопроса слегка опешил, но не растерялся.

— Конечно, правда. Я и сам бы тебя ни за что не бросил, ведь ты совсем маленькая. Просто я не знал, что ты есть. Я давно не видел своего отца. То есть, нашего отца… Он приезжает слишком редко. Сколько тебе лет?

— Скоро будет пять, а тебе одиннадцать.

Мальчик кивнул, оглянувшись.

Из кабинета вышли люди, среди них был отец. Он поймал взгляд сына, опустив голову. А немного погодя, все же решился подойти.

— Здравствуй, Джек. Я сейчас не могу с тобой долго говорить, меня во дворе машина ждет. Мы, видишь ли, и так растянули разговор. Я обязательно тебе позвоню или напишу. Если ты захочешь.

Мужчина перевел взгляд на дочку, потом снова на Джека.

— Знаю, я многое сделал не так, и ты обижен на меня. Прости. Но всё же осмелюсь просить тебя об одном одолжении.

Джек внимательно смотрел в лицо своего отца, словно предчувствуя, что видит его в последний раз.

— Я сделаю то, о чем ты меня попросишь. Сделаю.

— Обещай мне, что никогда не бросишь свою сестру. Будешь рядом с ней, чтобы не происходило в вашей жизни. Будьте самыми близкими людьми. Это очень важно. Я тебя прошу. Если у тебя возникнут вопросы, думаю, бабушка сможет всё верно тебе истолковать. Просто попытайся меня понять.

Джек согласно кивнул. Он смотрел, как уходит отец. Как явно злится на него бабушка и темнота, что за дверью, словно занавес, отделяет их друг от друга.

Позже, сидя в комнате, при включенном светильнике, Джек и Хелена болтали. Им казалось, что никогда не закончатся темы для разговоров. Джеку хотелось рассказать сестре как можно больше. Но столько же хотелось узнать и о ней, а девочка, не смотря на свой возраст, умела составлять предложения вполне разумно и засыпала брата вопросами.

— Завтра мы поедим в город, с дядюшкой Митчем, за покупками к празднику. Мы часто ездим в город. Там у него много приятелей. Мы приезжаем к пабу, и обязательно дядюшка какое-то время с ними разговаривает. Правда, иногда несколько минут затягиваются на час, два, но Лора уже не сердится, а бабушка всё понимает.

Хелена слушала брата, слегка приоткрыв рот.

— Вы ездите на машине?

— Да. Мы все обожаем наш старенький Шевроле.

— Интересно. А насколько он старый?

— Шевроле шестьдесят второго года. Он как часть семьи. Такое тоже бывает. А ещё, утром ты лучше познакомишься с Лорой. Она очень добрая и будет любить тебя тоже. Она всех любит. Они с дядей живут в этом доме давно: с тех пор, как были совсем молодыми. Лора знает тысячу рецептов и будет баловать тебя разными новинками. Наверняка ты такого не пробовала.

Девочка пожала плечами.

— Мы с папой жили не очень богато и часто были на «мели». Так говорил папа, — пояснила она. — Он старался всегда для меня что-то купить или сделать сам, но это было редко.

Джек нахмурил брови, внимательнее посмотрев на гостью. Странно было слышать от совсем маленькой девочки такие взрослые слова. Он и сам — то их слышал только в пабе, но об этом никто больше не знал.

— Теперь всё будет хорошо, и всё будет совсем по-другому. Тебе понравится. Еще у нас есть пара охотничьих псов: Томи и Дик. Они веселые и обожают меня облизывать. Ты тоже с ними познакомишься.

— А на Рождество будет ель?

— Да. Конечно. И будет каждый год. В твоей жизни появиться много разных праздником. Потом ещё больше воспоминаний.

— Я никогда не видела Санта Клауса. Папа говорит, что это он по ночам наряжает ель.

— Раньше я тоже думал, что это так. Пока не услышал, как Лора ругает дядюшку, за то, что он разбил гирлянду. А бабушка за день до Рождества собирает подарки для детей из приюта. Это в городе. Ещё она подписывает несколько десятков открыток и рассылает их всем своим друзьям и просто знакомым. Знаешь, это целая традиция. Я тоже в этой традиции участвую. Бабушка говорит, что я должен знать всех этих людей и бывает, устраивает мне расспросы: кто, где живет, и как их зовут? Не то чтобы это скучно. Нет. Просто всех этих людей такое количество, что я каждый раз что-то путаю.

— Мне очень нравится всё, что ты рассказываешь. Как будто бы, я всё это знаю.

— Конечно, ведь теперь это и твоё. Завтра ещё поговорим. Уже пора спать. Если ты боишься, я оставлю свет включенным.

Хелена укуталась в мягкое одеяло, улыбнувшись.

— Я не боюсь темноты и одиночества. Спокойной ночи, Джек.

Мальчишка удивленно кивнул головой.

— Спокойной ночи, Хелена.

Следующий день совершенно не был похож на все предыдущие. Хелена не переставала удивляться всем сюрпризам, что преподносила ей судьба. Она открывала для себя что-то новое, понимая, что бесконечно этому рада. Ни бабушке, ни Лоре не приходилось повторять дважды одну и ту же просьбу, девочка мгновенно схватывала и исполняла всё в лучшем виде. Конечно же, Грейс Митчелл не была точно уверена, что характер маленькой Хелены навсегда останется таким и не доставит хлопот. Она присматривалась к внучке, глубоко вздыхая и что-то размышляя про себя. Одно огорчало Грейс, не смотря на все старания живущих в доме, полноценной семью не назовешь. Тоска по более родным людям была видна в глазах детей и кто, как ни бабушка догадывалась об этом без слов.

Хелена в свою очередь вспоминала об отце часто, но говорить вслух желала на эту тему только с братом. Он тоже разделял с ней эту грусть, но Джек был охвачен и полностью погружен в мир, который уже давно создал в своих мечтах. Он точно поставил перед собой цель, веря, что достигнет её, а для этого ни как нельзя отчаиваться и грустить.

* * *

Хелена теперь посещала ту же школу, что и Джек. Они жили в приюте, возвращаясь в дом, лишь на каникулы. Он находился в часе езды от небольшого городка. Дорога виляла между холмов, потом углублялась в заросли деревьев, пересекала реку. Иногда появлялась совсем рядом с берегом океана, вид на который, не мог оставить равнодушным даже самого безразличного человека. Здесь любая сказка начинала казаться явью, и верилось, что вечная и безумная любовь всё же существует. Одолевало неудержимое желание, стоя на краю скалы, раскинуть руки в стороны и под порывами ветра, пусть даже на мгновение, закрыв глаза, почувствовать себя парящей птицей. Сам же городок не меньше удивлял своими бесчисленными клумбами, аллеями, роскошными садами. Здесь можно было посидеть в уютном уличном кафе, прокатиться на лодке по заливу и просто бродить, и бродить по улицам. На выступающей в океан скале, продолжал работать маяк; а огромное разнообразие деревьев становилось очевидным и весной и осенью. Какие-то только собирались распустить листву, другие уже благоухали цветами, а третьи и вовсе нежились на солнце, радуя глаз своей зеленью. Осенью картина становилась ещё более удивительной. Листва меняла цвет и опадала совершенно беспорядочно: в разное время. Городок и его окрестности, превращались в пеструю мозаику от ярко-желтой до багряной, от зеленой до пятнистой. В силу особенности климата, здесь внезапно выпадал первый снег, застав нерасторопную осень врасплох. Плоды рябины краснели под белой шапкой, а лужи становились похожи на гербарий, созданный самой природой. Река, разделяющая городок на две части впадала в океан, что делало это место ещё более запоминающимся. У частных лавочек ютились велосипеды и машины.

Первая поездка в этот удивительный город для Хелены была особенным событием её жизни. Она помнила всё, что рассказал ей брат. Ей не терпелось начать этот день, поскорее оказаться в машине и послушать какой-нибудь рассказ дядюшки. Он всегда что-нибудь рассказывает, коротая путь.

Прожив несколько лет в лишении, её душа и маленькое сердце не утратило возможности улавливать малейшее дуновение прекрасного. Чьи-то перемены в настроении она замечала мгновенно и старалась не причинять лишних хлопот. В этом доме для Хелены появились люди, о которых иногда отец читал ей в любимых книжках. Лора стала воплощением сказки. Казалось, что в доме ещё ни кто так и не понял, что эта женщина, безумно похожа на добрую волшебницу. В трудный момент она вдруг обязательно оказывается рядом и помогает одним своим присутствием. Что-то скажет, улыбнется, от чего сразу становиться веселее, а потом обязательно угостит каким-нибудь вкусным шедевром, приготовленным собственными руками. Хелена любила сидеть на кухне и наблюдать за тем, как Лора готовит. Лора, в свою очередь, позволяла маленькой помощнице участвовать в сотворении блюда, поручая ей небольшие задания.

И вот наконец-то настал тот момент, когда вся семья уже была готова отправиться в дорогу.

Раздумывая о том, о сем, Хелена крутилась в гостиной, между взрослыми, чуть ли не пританцовывая от счастья. Она спрятала руки в карманы пальто, на минуту закрыла глаза и остановилась посреди гостиной.

— Хелена, что с тобой?

Рядом послышался встревоженный голос бабушки.

Девчонка раскрыла глаза, растерянно оглядевшись вокруг.

— Ты себя хорошо чувствуешь? Может быть, останешься дома? Ты можешь не ехать, если что-то не так.

Предложение остаться, рушило все планы и от одной только мысли хотелось разрыдаться. Девочка замахала руками, протестуя.

— Я очень хорошо себя чувствую! Правда! Нет, нет, можно мне все же поехать? Пожалуйста, бабушка?

Грейс Митчелл приподняла очки.

— Я же не сказала «нельзя». Это было лишь предложение. Ты можешь от него отказаться.

Хелена осмелела:

— Тогда я отказываюсь.

Женщина развела руками.

— Что же, отказ принят. Мы едим все вместе.

Джек стоял в стороне, всё это время, наблюдая за тем, как эта маленькая девочка смело настаивает на своем. И хоть на её лице и появляются иногда признаки волнения, она всё же не отступает. Джек ощущал гордость за свою сестру и, пожалуй, вручил бы ей медаль, если бы такая у него нашлась. Раньше он не думал о том, какую бы ему хотелось иметь сестру или брата. Ведь этого события никто не планировал в доме. Но теперь, когда есть Хелена, он точно для себя решил, что лучше, чем она, быть просто не может.

Девочка, от переизбытка эмоций, кинулась бабушке на шею, крепко накрепко обняв и чмокнув в щеку. Грейс ахнула, почувствовав прилив жара на своем лице. Конечно же, Джек отвечал ей абсолютной взаимностью, на чувства и любовь. Но от недавно появившейся Хелены, Грейс такого никак не ожидала. Внешне девочка производила впечатление маленького дикого котенка, который как любое другое существо ищет пристанища и тепла, но продолжает оставаться диким. Однако, отдельные выходки со стороны внучки заставляли поверить в обратное. Характер Хелены настолько не предсказуем, что некая доля опасения была абсолютно ясна.

И вот, закрыв за автомобилем ворота, дядюшка надавил на педаль и старенький, но прыткий трудяга Шевроле, повез семью в город. Всю дорогу Хелена без устали смотрела в окно. Её глаза открывались то чуть больше, то прищуривались от солнца и слепящей белизны снега.

Девочка вдруг заметила интересное явление: на стекле, через которое она наблюдает за пейзажем, отражается бабушка, Лора и Джек. Она немного отклонилась назад, и вот уже силуэт дядюшки, тоже появился на стекле. Они словно прозрачные, плывут над землей. Сочетаются с красивыми холмами, усыпанными снегом, с деревьями и елями, утопающими в придорожных сугробах. Здорово, когда может быть сразу и то, что нравиться и то, что любишь.

Хелена обернулась, посмотрев на брата.

— Тебе нравится? — Спросил он.

Девчонка кивнула.

— Очень. Мне нравится всё, что я вижу и всё что слышу.

Она потянулась к Джеку, шепнув ему на ухо:

— Почему, когда становится хорошо, думаешь о плохом?

— О плохом? И что же ты подумала?

В глазах брата Хелена увидела неподдельную заинтересованность.

— У меня так всегда. И папа тоже боялся радоваться. Он говорил, что счастье можно спугнуть.

Джек взял сестру за руку. Хелена так четко почувствовала тепло на своей коже, что поневоле расправила плечи. Когда ты не один гораздо легче и совсем не страшно.

— Ты больше не говори таких слов и постарайся вспоминать только хорошее. Отец, конечно, был прав, но если ты заслуживаешь счастья, то оно никуда не денется. С тобой больше ничего не случится.

— А разве такое возможно?

— Да. Ведь я буду рядом. Я же обещал.

Хелена кивнула, откинувшись на спинку сидения.

— Спасибо, Джек.

Минуя магазин за магазином, Хелена уже чувствовала, как слегка гудит её голова, от множества ярких витрин, ароматов и просто красивых вещей. Все было увешано рождественскими гирляндами и фонариками. Фигурки Санта Клауса и упряжка оленей творили в её душе веселый беспорядок. Часть покупок уже ждала своих хозяев в багажнике машины. Другую часть, женщины носили с собой в руках, а ещё одна часть ждала своей участи на прилавках. Хелене нравилось буквально всё. Она засматривалась на манекены в красивых платьях, мечтая о балах, танцах и сказке. Она держала брата за руку, следуя всюду за ним, но как только кто-то из знакомых их семьи приближался поговорить или поздороваться, Хелена тут же тащила брата в сторону, всякий раз находя на то повод. Ей страшно не нравилось, когда посторонние люди отнимает время общения с Джеком. Пока он здесь, а не на учебе в школе, Хелена почему-то считала, что всё его внимание принадлежит только ей.

Грейс Митчелл заметила это тоже, решив, что разговор не стоит откладывать надолго.

Вечером она позвала внучку в кабинет, закрыв за ней плотно дверь.

— Присаживайся. Ты бледная. Тебя так вымотала поездка? Может быть, нужно было всё же послушаться меня и остаться дома?

Хелена дышала настолько тихо, что услышать это было почти не возможно. Она сжала кулаки, разыскивая в своих воспоминаниях о поездке ошибку, из-за которой бабушка позвала её сюда.

— Я что-то сделала не так?

Вдруг внезапно вырвалось изнутри. Девочка встала, понимая, что абсолютно не слушала бабушку, и что хуже всего, она перебила её.

«Она жутко злится, и наверняка сейчас будет ругать меня», — думала Хелена, не чувствуя ног.

Бабушка села за стол.

— Ты устала от поездки?

— Нет. Я ведь просто смотрела по сторонам и ходила вместе с вами. Разве можно от этого устать?

— Обычно, я не люблю, когда мне отвечают вопросом на вопрос, но готова сделать исключение, принимая во внимание твой возраст.

Хелена огляделась, глубоко вздохнув.

— Разве можно простить только потому, что мне мало лет?

Грейс нахмурила брови, не совсем понимая слова внучки.

— О чем это ты?

— Ты готова меня простить, из-за моего возраста? А что если я совершу ошибку, став старше? Тогда не будет повода для прощения? Значит, простить можно только ребенка и старика? А как же остальные?

— Если прощать всегда и всё, человек поймет свою безнаказанность и станет не управляем.

Женщина положила очки на стол.

— Ты рассуждаешь не по годам. Знаешь, это слегка настораживает.

— Разве это плохо?

— Хелена, я позвала тебя для разговора, но немного на другую тему. Ты сегодня весь день не отходила от своего брата, и мне показалось, что ты лютой ненавистью ненавидишь всех, кто к нему приближается. Вряд ли я ошибаюсь…

Отреагировать на вопрос бабушки девчонка правильно не смогла. Она лишь молча опустила голову, отчего-то заплакав.

Грейс решила не изматывать и без того переполненную эмоциями внучку, по-доброму улыбнувшись.

— Я лишь хотела, чтобы ты поняла: не стоит так явно показывать свои чувства. Старайся сберечь их силу для того случая, когда человеку будет необходима твоя любовь и внимание. И еще. Чувство — это, скорее на духовном уровне, нежели на физическом. Не думай, что если ты перестанешь брать Джека за руку, он перестанет ощущать тебя рядом. В твоих глазах всё уже давно можно прочесть. Я рада, что между вами возникли именно теплые отношения. Было бы хуже, если бы всё произошло иначе. Ступай к себе. Тебе нужно отдохнуть. Хочу спросить, а тебе понравилось платье, что мы сегодня купили?

Хелена кивнула.

— Очень. Такого платья у меня ещё не было. Спасибо, бабушка.

— Скажи, перед нашей поездкой в город, ты стояла в гостиной на мгновение, закрыв глаза. Зачем?

— Я всегда закрываю глаза, когда что-то хочу почувствовать сильнее. Я нюхала, как пахнет у нас в гостиной. Я люблю этот запах. У меня это случилось непроизвольно.

— И чем же пахнет у нас в гостиной?

Девочка смутилась, но ответила абсолютно откровенно.

— Пахнет домом. Так не пахнет больше нигде.

Рождество состоялось.

Это был красивый стол, с блюдами, о которых Хелена могла лишь услышать о того-то раньше. Было много смеха, добрых слов, свет гирлянд и запах огромной ели, на которой присутствовало так много игрушек, что казалось, их никогда все не пересмотреть. А ещё Хелену удивил тот факт, что телефон в кабинете бабушки и в гостиной почти не умолкал. Звонили отовсюду. И бабушка иной раз отвечала на звонки, на другом языке. Пришло так много писем и открыток, что дядюшка дважды ездил в город, на почту. Кто-то даже приехал погостить, привезя с собой массу гостинцев, узнав, что в этом большом доме теперь поселилась маленькая девчонка с прекрасным именем Хелена. Когда каникулы окончились, они с братом отправились вновь в школу. Этот круговорот абсолютно устраивал Хелену. Она была готова жить так много, много лет, изучив наизусть всё, что связано с её семьей. Её пугало лишь одно: время летит стремительно, и те, кого она ещё несколько лет назад не знала вообще, стали ей безгранично дороги, но они меняются. Похоже, стареют: на лицах появляются морщинки, а дарящие тепло руки исчерчивают маленькие складочки.

* * *

Через несколько лет дом праздновал ещё одно Рождество. За прошедшие годы Хелена уже отчетливо знала большую часть бабушкиных знакомых в лицо. Она по долгу сидела за фотоальбомом в гостиной или в библиотеке, решив, что для неё это важно.

Приняв решение развеяться, они с Джеком отправились к своим друзьям, живущим в единственном поблизости доме.

Идти пешком, от своего дома до соседнего, минут тридцать. Снег выпал толстым, рыхлым слоем. Сначала они шли по дороге, потом сворачивали и, напрямую через холмы, знакомой тропой. Так добраться до дома Камеронов удавалось гораздо быстрее. Подбадривала и та мысль, что встретившись с ними, вся компания устремиться на каток в город. Это ещё ходьбы минут на тридцать. Но это всё, того стоило! В рождественские праздники весь городок напоминает огромную светящуюся ель. Напротив, в кофейне у Харольда Ли, продают горячий вкусный чай с яблочным и сырным пирогом. Надев коньки, друзья шумной компанией катались до изнеможения, а потом плюхались в высокие сугробы, болтая о всякой всячине и смеясь от души. Иногда Хелена и Джек оставались в доме Камеронов на ночлег, но лишь с позволения бабушки.

Время тянулось то медленно, но чуть быстрее. Калейдоскоп событий делал жизнь яркой и насыщенной. Начинало иногда казаться, что она всегда будет преподносить лишь хорошие сюрпризы. Из телефонной трубки и писем будут проливаться только добрые слова. Боль не может ужиться в доме, наполненном заботой и любовью. Они верили в это, с нетерпением дожидаясь следующего дня.

В тот зимний вечер бабушка была благосклонной и разрешила заночевать у друзей. Все четверо после прогулки вернулись в дом Камеронов. Они поужинали с родителями в столовой, затем отправились в свои комнаты, что находились на втором этаже. Пожалуй, эти ребята являлись единственными друзьями в округе. Встречи были не частыми, а потому тем для разговоров хватало чуть ли не до полуночи. Картер увлекался моделированием. Его комната была увешана творениями собственных рук. В основном, это были модели самолетов. Каждая имела свою историю и название. Парень мог говорить об этом часами. Светловолосая Келли была не из кокеток и этим вполне нравилась Хелене. Девчонки находили общие интересы и, расположившись на кровати, увлеченно рассматривали фотографии, журналы, хихикая и болтая. Комнату наполняли звуки мелодий из приёмника, стоящего на столе.

В паузе между разговорами Хелена вдруг поймала взгляд Келли, направленный на Джека. Она казалось, забыла в тот момент, что в комнате они не одни и с удовольствием следила за ним. Джек отвечал ей сдержанной улыбкой и не более. Но всё это Хелене показалось нарушением всех норм приличия. Она не хотела ссоры, и терять единственную подругу тоже не собиралась. Однако побороть свой гнев никак не могла.

Внезапно Келли спросила шёпотом:

— Слушай, а у твоего брата есть подружка? Он с кем-нибудь встречается?

Хелена стиснула зубы, улыбнувшись.

— Знаешь, это слишком личное. Спроси у него сама.

Она понимала, что Келли никогда не решится на подобный шаг, но всё же предложила.

Собеседница смутилась, чуть покраснев.

— Нет, ты что? Ты, наверняка, знаешь о своем брате всё. Я бы тоже хотела, чтобы у нас с Картером были такие же отношения, но так уже не будет. Вы очень дружны. Неужели он тебе ничего не рассказывает?

Хелена пожала плечами. Она размышляла, что бы сказать приятельнице? Но, как бы она не любила свою подругу, видеть её рядом с братом совсем не хотела.

— В этом году у него появилась подружка. Он сказал мне об этом, но так, вскользь. Я её не видела. Но знаешь, он говорил, что она очень милая. Думаю, у Джека есть вкус.

Келли заметно помрачнела, уже не с таким интересом посмотрев в журнал.

— Жаль.

— Что именно?

— Обычно, об этом не говорят вслух. Но раз уж я начала… Мне всегда нравился твой брат. Я много раз его встречала в городе. Он приезжал то с дядюшкой, то с вашей бабушкой. Мне хотелось подойти к нему, заговорить. Предложить дружбу. Но я не могу себя пересилить. А что если он совсем не думает обо мне как о девушке? Я для него друг. Такой же как Картер.

Хелена как-то вдруг оживилась.

— Это всё глупости и лишние мысли. Ты зря забиваешь себе голову. Брось. Бабушка мне говорит, что никогда не стоит наперед делать предположения. Особенно, если решение должен принять не ты, а другой человек. Откуда тебе знать, что подумает Джек? Ты знаешь его так хорошо?

— Не-ет. Но очень хотела бы. Он отличается от остальных. Ведь так?

Хелена обернулась, бросив взгляд через плечо.

— Это верно. Переключись на кого-нибудь другого. Джек собирается продолжить учебу в далеком отсюда месте, и редко будет приезжать. Ты станешь ждать годами? Думаю и та девчонка, с которой он дружит, тоже ненадолго.

Она махнула рукой.

— Думаешь, я не смогу? Не смогу ждать?

— Думаю, это всё просто влюбленность или просто тебе так кажется. Кажется, что влюбленность. Ведь в округе хороших парней мало. Ты придумала себе иллюзию. Выдумка всё это. Скоро сама вернешься в школу и забудешь о нем. Там уж точно есть, кого выбрать. Пошли к тебе? Они того и гляди нас услышат?

Келли вдруг встала, нахмурив брови.

— Знаешь, я не хочу с тобой больше говорить. Я к себе, а ты оставайся здесь. Ты выдумщица и лгунья. И я себе ничего не придумала. Не думала, что ты такая. Но ведь ты…

Девчонка запнулась, молча выйдя из комнаты. Недосказанные слова ещё долго звучали в голове Хелены. Она сжимала кулаки, дожидаясь того момента, когда брат или Картер поймут, что на одного человека в комнате стало меньше.

Джек обернулся первым.

— А где Келли?

— Она ушла к себе.

— Вы что поссорились?

Хелена пожала плечами.

— Я с ней нет. Скорее она со мной.

Через какое-то время Джек с сестрой покинули дом Камеронов и по ночной, заснеженной дороге отправились домой. Брат настоял на возвращении. Хелена спешила за ним, пытаясь не отставать. Она точно знала, что дома её ждет весьма серьезный разговор. Однако, больше её пугало другое. Серьезный разговор с кем угодно можно пережить, но с бабушкой…

— Стой! Джек, я ничего не понимаю! Зачем мы ночью ушли из дома?! И не нужно так бежать. У меня уже ноги болят.

Девчонка остановилась, потерев красный нос. Она на ходу застегивала пальто, пребывая в недоумении.

— Думаю, ты отлично всё понимаешь. И каждое сказанное тобой слово продумано по нескольку раз. Зачем ты с ней так?

— Я ничего ей не сказала!

— Хелена прекрати изворачиваться!

Джек повысил голос. Он слегка продрог от встречного ветра и тоже был не в восторге от происходящего.

— Какие ещё сюрпризы ты мне преподнесешь в жизни? С тобой разве возможно быть спокойным?

Он сделал несколько шагов вперед, потом вернулся.

— Не знаю, как ты будешь жить. Думаю, всё будет тебе доставаться дорогой ценой. Идём быстрее!

Джек поправил шарф на сестре, потащив её за руку.

В доме было тихо. Свидетелем позднего возвращения стала Лора. Она сидела на кухне перед своей любимой тетрадью, в которой вечно что-то писала и порядком удивилась. Бабушка уже спала. Было решено отложить разговор на утро. Хелена и Джек молча, отправились по своим комнатам.

Утром виновница конфликта долго не решалась выйти из спальни. Она почти не спала, хотя страшно устала накануне. Набравшись смелости, Хелена отправилась вниз. Спускаясь по лестнице, она не искала слова для оправдания и почувствовала некое облегчение, что не обманывает саму себя. Она не боялась сказать то, что по её мнению правильно. От того ощущала прилив сил.

Бабушка была в кабинете. Решив сразу приступить к разговору, девчонка постучала в дверь.

— Да, да, я жду тебя! Проходи, Хелена!

Голос бабушки звучал жестко и без намека на снисхождение. Она казалось, закончила говорить по телефону, потому что стояла у столика с аппаратом.

— Я могу всё объяснить. Выслушай, а потом наказывай.

Грейс Митчелл села за стол, сложив руки перед собой.

— Что же, начинай.

Хелена сидеть совсем не хотела. Она поправила волосы и, вдохнув, посмотрела бабушке в глаза.

— С чего началась наша ссора? Пожалуй, с того, что Келли спросила меня, есть ли у Джека подружка? Она, полагаю, неравнодушна к нему. Возможно, даже влюблена. Всё это время она держит мысль о дружбе в тайне и боится с ним заговорить об этом. Это ли не глупость?

Хелена на мгновение зажмурилась, понимая, что сдерживаться больше не в силах.

— Что может быть важнее чувств, к другому человеку? Без них нельзя прожить. Она хотела, чтобы я предложила Джеку начать с ней встречаться? Я никогда этого не сделаю. За своё чувство нужно бороться самому и до конца. Если такая трусиха, пусть сидит, закрывшись в своей спальне и дальше. Нельзя просить другого построить твою судьбу. Я не стану извиняться. Не настаивай… Накажи, как хочешь. С ней видеться больше не хочу.

Хелена замолчала. Так эмоционально высказываться в присутствии бабушки ей ещё не доводилось.

Внимательно рассматривая внучку Грейс Митчелл продолжала размышлять над услышанным. Она была сердита, но сейчас услышав впервые такое от девочки, что казалась ей совсем ещё ребенком, Грейс задумалась. Её стремление жить чрезвычайно велико.

— Перед тем как тебе спуститься, я говорила с твоим братом. Он пытался тебя защитить. Хотя и сам на тебя зол. Разве я хоть раз наказала тебя без повода или зря? Скажи?

— Нет. Такого не было.

— Сегодня я сама себя не узнаю. Что это со мной? Я должна тебя отчитать и запретить многое…

Она замолчала, на мгновение, посмотрев в окно.

— Но, я впервые не хочу этого делать. Ты удивила меня своими словами. Я слушала тебя, а сама представила ситуацию. Что если вы вдруг с Келли окажитесь вдвоем, предположим, в безлюдной пустыне? Жара, палящее солнце, песок и ни капли воды. Что станешь делать ты? Ты пойдешь искать воду. Такой уж у тебя характер. Что станет делать Келли? Думаю, она будет стонать от изнеможения и попросит тебя принести ей найденную, воду. Помогать выживать нужно только тем, кто достоин жить. Одного желания мало. Если она хочет встречаться с Джеком, пусть сама ему об этом скажет. Я верю, что кроме того, что ты мне сказала, больше ничего не произошло. В противном случае, я очень обижусь на тебя. Мы честны друг с другом. Ты можешь идти.

Хелена уже дошла до двери, но остановилась.

— Я не всё тебе сказала, бабушка. На вопрос, есть ли у Джека подружка, я ответила «да».

— Этот нюанс уладь с Джеком, дорогая. У меня сегодня слишком много дел.

Женщина достала из стола огромную папку с бумагами.

Джек, Лора и дядюшка ждали на кухне. Появление Хелены оживило обстановку. Её волновало мнение всех в доме, но больше всего Хелена не хотела ссоры с братом. Он же в свою очередь одарил сестру суровым взглядом, выйдя в гостиную.

— Джек, постой!

Девчонка бросилась следом.

— Прости, я правда не хотела тебя огорчать. Я думала, что мы с ней просто болтаем. Не знала, что она такая. Такая чувствительная. В одном я виновата и виновата перед тобой.

Джек терпеливо слушал.

— Я сказала, что ты встречаешься с девочкой в школе.

— Зачем?

— Келли поделилась со мной своей тайной. Она хотела бы с тобой дружить. И даже больше. Она к тебе не равнодушна.

Джек улыбнулся, кивнув головой.

— И ты решила, что можешь решать за других?

— Нет, я подумала, что она тебе не пара.

Джек возмущенно развел руками.

— Это одно и тоже, Хелена!

— А разве ты считаешь иначе?

— Я должен тебе сказать?

Хелена кивнула в ответ. Такая откровенность обезоруживала.

Лора и дядюшка были настороже, прислушиваясь из кухни к каждому слову в гостиной.

Джек выждал паузу, наблюдая, как сестра от волнения чуть ли не теряет сознание.

— В прошлом году я узнал, что бабушка и родители Келли рассматривают мысль о нашей помолвке. Думаю, после вчерашнего, речи о свадьбе больше не зайдет. Поэтому я хочу сказать тебе, — он нарочно тянул время. — «Огромное спасибо». Она мне никогда не нравилась, и я давно ломал голову, как бы всё испортить.

Хелена с визгом кинулась брату на шею, радуясь такому исходу дела.

На кухне тоже все перевели дух, занявшись своими привычными делами.

* * *

Между занятиями Хелена мчалась к брату, делясь с ним абсолютно всеми новостями. А когда хотелось побыть вдвоем и просто поговорить о доме, они сбегали с глаз долой. За чередой деревьев в школьном саду доживал свой век небольшой мостик. Он возвышался над почти высохшим руслом маленькой речушки.

Октябрь осыпался с ветвей деревьев желтыми и красными пятнами. Перед глазами пестрела мозаика оттенков. Иногда утром, прозрачные лужицы застывали из-за первых заморозков, сжимая в своих объятиях эту самую листву.

Хелена неизбежно взрослела. Она так же смело высказывала свое мнение. Могла вступить в спор. И всё так же не переносила, когда к Джеку приближался кто-то из его сверстниц. Целиком и полностью считая брата, чуть ли не собственностью. Ей казалось, что нет ни одной подходящей девчонки, что могла в полной мере понять его и уж тем более составить достойную пару.

Джек по прежнему неизменно опекал сестру, уделяя ей массу внимания и собственного времени. Они часто на выходных отправлялись на прогулки по городу, в компании Питера — ровесника и соседа по комнате. Питер был весельчаком и просто забавным парнем. Он легко шел по жизни, представляя собой полную противоположность Джека.

Всё внимательнее присматриваясь к сестре, Джек замечал, что, она становится более упрямой, а в какие-то моменты, даже агрессивной. Она не общалась со своими одноклассницами, предпочитая промолчать или же поделиться мыслями с ним. Её часто наказывали и даже вызывали к директору школы, всякий раз сообщая об этом домой.

В один из осенних дней, после занятий Джек оставался в своей комнате и сидя на кровати, перечитывал конспект.

В дверь ворвалась Эмма Уотсон. Маленькая рыжеволосая девчонка. Она отдышалась, окинув находившихся в комнате людей растерянным взглядом.

Питер почесал затылок, хмыкнув.

— Тебе кого?

— Кто из вас Митчелл?

Джек закрыл тетрадь, точно зная, что речь пойдет о сестре.

— Что с Хеленой?

— Не знаю. Ни кто не знает. Твоя сестра пропала. Она не была на последних двух занятиях. Мы думали она у себя в комнате, плохо себя чувствует или ещё что. Но её и там нет.

— Черт.

Джек выбежал в коридор, столкнувшись там с директором школы.

— Джек Митчелл, где твоя сестра? Что она себе позволяет? Этим выходкам должен быть конец. Я буду говорить с вашей бабушкой и возможно, Хелену придется исключить из школы. Ещё одно предупреждение и всё. Запомни, Джек и передай это ей, если найдешь, конечно.

— Я понимаю. Не торопитесь с выводами. Я не знаю что с ней. Но постараюсь всё узнать, когда её найду.

Джек уже заканчивал последний класс старшей группы. Ответственность за проделки сестры автоматически перешла на него. Всякий раз, если Хелена выкидывала ещё какой-нибудь финт, Джек подолгу выслушивал наставления директора школы или же учителей.

— Послушайте, мне нужно найти сестру. Обещаю, я поговорю с ней.

— С ней твориться что-то странное, Джек!

Эту фразу он услышал вслед, выбегая на улицу. Юноша прямиком отправился к мосту. Внезапно начавшийся мокрый снег, наполнил воздух прохладой. Он тут же таял, превращая плотный слой осенних листьев в хлюпающую массу.

Увидев сестру в привычном месте, Джек остановился, чтобы отдышаться.

— Ну, наконец-то.

Он, молча, подошел ближе.

— Там все с ума сходят, ищут тебя. Ты пропустила биологию, а сегодня, по-моему, был тест?

Девчонка продолжала, молча сидеть, обхватив колени руками и не поднимая голову.

— Хелена, всё это может печально закончиться…

Он хотел добавить что-то ещё, вдруг заметив на руках сестры несколько глубоких царапин.

— Что с твоими руками?

Девочка отмахнулась.

— Уходи.

Джек уходить и не думал.

— Подними голову и посмотри на меня.

Хелена послушалась, отведя взгляд. Разбитая губа, ссадины на лице и растрепанные волосы. Всё это наводило на мысль, что она вновь подралась с кем-то из девчонок, но то, что она отводит взгляд…

— Кто это с тобой сделал?

— Джек, я не скажу тебе, чтобы ты не говорил. Не спрашивай больше. Сделай вид, что ничего не было. Так будет лучше.

— Лучше?

Поднимаясь с корточек, Джек задумчиво огляделся.

— Дай-ка подумать. Прошлый раз, когда ты сцепилась с Рейчел, ты так не говорила. Это что-то другое. Я правильно понял?

Хелена сорвалась с места, быстрым шагом направившись в противоположную сторону от школы.

— Стой! Ты что даешь?!

Он догнал сестру, схватив за руку.

— Кто это с тобой сделал? Хелена, так не бывает, чтобы драка произошла без причины. Я знаю тебя не первый день. Кто виновен, нужно ещё выяснить.

По щекам девчонки катились слезы. Она так редко плачет. Значит, ситуация действительно серьезная.

— Я уеду и всё… Но знаешь, что самое обидное? То, что ты мне не веришь. Я не виновата. На этот раз не я! Хочу уйти, ты же всё равно меня не слышишь.

— Ты что, решила сбежать?

— Я не могу больше там появляться! Как ты не поймешь? Не скажу даже тебе, почему! Просто поверь, что я на этот раз, правда, не виновна!

— Ну вот, что. Твой побег не решит проблему. Дом слишком далеко. Одна ты не поедешь. Ты вообще не поедешь. Я не отпущу тебя одну. Если тебя исключат, то думаю…

Он запнулся, не находя слов.

— Хуже будет только тебе. Только тебе. Ты потеряешь возможность доучиться. Тот, кто виновен, останется здесь, а ты сбежишь. Этот кто-то получит аттестат и сможет учиться дальше. А кем станешь ты?

Хелена вытирала слезы, дрожащими от холода руками, отрицательно качая головой.

— Господи, как же с тобой трудно. Хорошо. Твоя взяла. Иди. Я скажу, что не нашел тебя. Договорились.

Джек медленно пошел в сторону школы, но далеко уйти не смог. Он обернулся. Хелена по-прежнему стоит на месте, ещё сильнее дрожа всем телом.

— Мы же с тобой всегда всем делились?! Вспомни! Ты сама сколько раз говорила, счастье, когда нет тайн?! Забыла?!

— Тайн нет. Просто, не всё можно сказать брату. Я не хочу, чтобы что-то менялось. Но то произошло, это… Я не могу тебе сказать!

Джек ещё несколько секунд раздумывал, протянув руку сестре.

— Идём. Мы сейчас вернемся обратно. Мы должны это сделать. Ещё не хватало, чтобы ты заболела. И ты должна закончить учебу.

В пустом спортзале Хелена наконец-то согрелась.

— Если меня исключат из школы, это полбеды. Будет совсем плохо, если в этом будешь ещё и ты замешан. Джек, я попрошу бабушку, и она заберет меня отсюда.

Лицо Хелены осунулось, её измученный вид смягчил сердце брата. Он опустил голову, вздохнув.

— С тобой и правда, сложно спорить. Откуда столько упрямства? Я знаю одно абсолютно точно. Ни ты, ни я не должны пойти по стопам отца. Понимаешь, это совсем разобьет сердце бабушке и напомнит ей о том, что она так тщательно пытается забыть. В свое время она делала всё, чтобы отец учился в лучшем колледже, отлично одевался и не чувствовал себя ущемленным абсолютно ни в чем. Ей это дорогого стоило. И речь не только о деньгах, здесь и ещё кое-что. Он был её единственной целью, смыслом и вдруг ничего не осталось. Пустота. Полный крах. Неужели ты позволишь себе вновь причинить ей такую боль? Подумай? Она живет нами.

Хелена посмотрела брату в глаза.

— Если я скажу, обещай, что ты ни куда не пойдешь и ничего не сделаешь?

Они молча смотрели друг на друга.

— Думаю, тебе лучше сказать.

— Джек, у вас завтра заключительная игра, и, если ты не будешь в ней участвовать, возможно, команда проиграет. Норманн сделал это нарочно. Не может достать тебя, решил действовать через того, кто тебе ближе… Я забыла тетрадь в своем шкафчике, отпросилась и побежала за ней. В коридоре как назло никого не оказалось. Я столкнулась с ним. Он и так мне не дает проходу, а тут мы совсем одни. Не знаю почему, но комната дежурного была открыта. Он потащил меня туда. Джек, он ведь твой ровесник, я долго не могла вырваться, а потом стукнула его шваброй, что стояла рядом и убежала на улицу. Я знаю, что сегодня был тест. Но как бы я вернулась в таком виде в класс? Ты хочешь, чтобы надо мной смеялась вся школа?

После сказанного всё встало на свои места. Джек понял, кто мог так подло поступить, стараясь всеми силами выбить победу для своей команды.

— Я же его предупреждал?

— Прошу тебя, не ходи. Я прошу! Джек, он точно будет не один!

Хелена вскочила со скамьи, всячески пытаясь преградить дорогу брату, ухватившись за его одежду.

— Тебя накажут и не допустят к соревнованиям!

— К черту соревнования!

— А ты ещё говоришь, что я упрямая?! Как тебя остановить?!

— Никак!

Хелена зажмурилась, оставшись в спортзале.

Позже она узнала, что Джек встретил её обидчика в холле школы, и завязалась драка. Его действительно отстранили от участия в соревнованиях, отправив в кабинет медсестры.

Вечером, когда всё утряслось, Хелена, Джек и Питер встретились во дворе школы. Они сидели на скамейке под огромным раскидистым деревом. Темные тучи заволакивали небо, бросая на землю редкие капли холодного дождя. Периодически они превращались в колючий снег, что падал на одежду и шурша скатывался вниз.

Питер, разглядывая своих собеседников, усмехнулся.

— Вы забавно выглядите. Нет, я конечно, понимаю, что характер и все такое… Но завтра ведь игра. Как можно быть таким легкомысленным, Джек?

Он хлопнул себя по колену.

— Тренер будет в ярости. Лучше тебе ему на глаза не попадаться. Нужно было разобраться с Норманном после игры. Я бы тебе даже помог в этом.

— А я думал, ты знаешь, что решают проблему по горячим следам?

— Знаю. А ещё я знаю, что три сезона подряд мы вели в счете, а завтра команда без лучшего подающего просто продует. Одно радует, в следующем году нас здесь не будет. Позор окажется недолгим.

Питер пересел на противоположную скамью.

У Джека разбита бровь и виднеется синяк у глаза, Хелена с исцарапанным лицом и разбитой губой.

— Вы словно с одного поля боя. Умора.

Джек вынул из кармана пару женских перчаток, протянув сестре.

— Твои?

Хелена впервые за весь день улыбнулась.

— А я думала, что совсем их потеряла.

— Правильно думала. Искал тебя, а нашел их… Ты как?

Девочка пожала плечами.

— Думаю, нам влетит дома.

— Это факт.

Джек смотрел на сестру, не совсем представляя, как она сможет продолжать учебу в этой школе одна. Без него. Он был уверен, что кто угодно может измениться, но только не Хелена. Ей предстоят трудные годы. Так важно быть с ней рядом и стараться уберечь от неприятностей, но не всё складывается так, как хотелось бы.

* * *

У себя в комнате Джек и Питер собирали сумки. Завтра начинаются каникулы, и предстоит дорога домой.

Снег за окном сыпал, уже не переставая.

Джек открыл окно. Чистый воздух, наполненный свежестью и морозом, ворвался в комнату.

Питер поежился.

— Эй, холодно же! Закрой!

— Ты только понюхай, как он пахнет. Чувствуешь?

Джек собрал горсть снега с подоконника, протянув приятелю. Тот нюхнул, поморщив нос.

— Пахнет ржавчиной с подоконника.

— Пахнет бесконечностью, простором до горизонта. Всё это как адреналин…

— Твоя болезнь как-то называется?

Пошутил Питер.

— Может, после школы всё-таки со мной? У тебя география «отлично». С тебя получиться толковый картограф. Что скажешь?

Питер отмахнулся.

— Ты уговариваешь меня уже который год. Я почти согласен. Но если и там будет пахнуть ржавчиной с подоконника, я тебя поколочу.

Оба засмеялись.

— Нет, там всё совсем иначе. Когда увидишь, поймешь, о чем я тебе говорил.

Питер взял книгу с полки, плюхнувшись на кровать.

— Откуда тебе знать, как там? Ты ведь ни разу дальше этих стен не уезжал? А о снежных вершинах и льдах где-нибудь в Арктике я вообще молчу. Джек, иллюзии опасны.

— Нет, воображение лишь создает примерное очертание цели. Я знаю, чего хочу.

— Я тоже знаю, чего хочу. Сейчас я бы не отказался от чизкейка и стакана горячего шоколада. Когда уже поедим домой?

Питер хмыкнул, облокотившись о стенку, и уткнулся в книгу.

— На каникулы точно поедешь к себе? Может с нами?

Джек уже однажды уговорил друга, чтобы он провел каникулы в их доме. Питер это тоже помнил и с удовольствием отправился бы с друзьями вновь, но его ждала семья.

— Поехал бы я? Ты ещё спрашиваешь? Конечно, да. Но вот мои родители. Ты же знаешь. Так что, не стану их огорчать. Завтра приеду и начнется. Они делят меня каждый раз, когда приезжаю. Словно я пирог. Каждый пытается быть заботливее и внимательнее, а мне совершенно всё равно. Я их двоих люблю одинаково. Как им это объяснить?

— Подари им собаку.

Питер приподнял брови.

— Думаешь, поможет?

— Часть навязчивой любви достанется псу.

— А это мысль…

По возвращению домой, Хелену и Джека ждали не самые хорошие новости. Бабушка заболела: она ссылалась на возраст и усталость, мало вставала с постели.

Хелена не могла сдержать слез. Она надеялась, что всё образуется, и бабушка сможет ещё вернуться к своим делам по дому, но реальность слишком сильно отличалась от её желаний. В доме воцарилась тишина.

Весь день дул сильный восточный ветер, и снег беспрестанно сыпал на землю. За окном всё было белым и одинаковым.

Джек зашторил окно в комнате бабушки, включив торшер.

— Спасибо, дорогой. Присядь. Мне очень не терпится с тобой поговорить.

Женщина откинула голову на подушку, взяв внука за руку.

— Ты уже совсем не тот мальчишка, которого я постоянно поучала и поучала. Могу себе представить, как тебе это надоедало. Просто, мне хотелось успеть, всё объяснить, и донести до тебя. Думаю, я всё же справилась со своими обязанностями. Конечно, что там говорить, я не твоя мать и, уж тем более, не твой отец. Сейчас это уже не важно, какие они. Почему их здесь нет? Теперь, я об этом жалею. А ты, такой как я мечтала: воплощение моих стараний. Не идеален. И, Слава Богу!

Грейс сняла очки.

— Ты очень повзрослел. Я точно что-то пропустила. Джек, я должна тебя просить. Не знаю, как правильно это назвать: просьба, желание или что-то там ещё? Знаю лишь, что я просила тебя об этом и раньше, но сегодня особенный случай. Может быть, больше мне уже не представится такой возможности. Я так боюсь за твою сестру. Всё время думаю о ней. Как она будет вдали он нас? Ведь все эти годы ты был рядом, а теперь… Она до одури характерная. Вот уж досталась тебе сестра. Что скажешь?

— Всё так и есть. Я тоже думал над этим. Но ей необходимо пройти эти испытания. Только так она сможет понять, где плюсы, а где минусы. Сама поймет, возможно, не без ошибок. Я всегда буду с ней рядом, и, даже если будет это только мысленно, я буду всё — равно с ней. Но она хозяйка своей жизни и поверь, сделает так, как посчитает нужным. Вряд ли спросит. В этом я убежден.

Женщина кивнула.

— Да. Будь ей опорой. Иногда будь построже, но никогда не переставай любить. Прошу, чтобы ты не узнал о ней, чтобы не произошло. Я знаю, ты сдержишь слово. Поэтому могу спокойно оставить вас. Самое главное, что у вас есть этот дом. Он будет вас поддерживать и помогать. И Лора и Митч — они замечательные. Они тоже с вами. Позови, пожалуйста, сестру.

Хелена сжимала руку бабушки, вслушиваясь в то, как под её пальцами стучит пульс. Она не знала, чего ждать и только дрожала всем телом.

— Дай я обниму тебя, моя девочка.

Внучка прижалась к бабушке, затаив дыхание.

— Ты доставила мне много радости, даже когда выкидывала разные штучки. Я так рада, что ты появилась в моей жизни. Хелена, умоляю тебя, береги себя. Слушай брата, он тебе поможет. Мне так важно, чтобы вы были вместе. Жаль не увижу тебя в подвенечном платье, а Джека в роли жениха, но я представляю, как это будет. Там в кабинете стоит большой секретер. В нем множество писем и открыток. Я никогда не выбрасывала конверты, и вы сможете найти на них адреса. В моей жизни было много людей и лишь те, кто приезжал в этот дом стали мне истинными друзьями. Если будет сложно, понадобится помощь, возьми любой из адресов и напиши письмо. Вот увидишь, эти люди не останутся в стороне и обязательно помогут.

Грейс положила очки на колени, странно взглянув на внуков.

— Безумно вас люблю, и я всегда буду с вами, всегда буду с этим домом. Только прошу тебя, дорогая, не плачь. Не зачем.

Она провела слабой рукой по волосам внучки, ещё раз улыбнувшись.

— Джек, уведи сестру и побудь немного с ней.

Хелена стиснула зубы, оставшись в гостиной, когда Джек опять ушел наверх. Потом он вернулся и сел напротив.

Ожидая слов брата, Хелена почувствовала, как по щеке медленно скатываются слеза. Она почти не дышала, ожидая, что же он скажет.

— Не плачь. Не нужно. Слышишь?

— Не может быть. Неужели всё?

Джек лишь стиснул зубы, опустив голову.

— Да. Ты должна быть сильной и должна смириться.

Всю ночь Хелена проплакала, совершенно не представляя себе жизнь без бабушки. Она так много не успела ей сказать, хотя и не скрывала никогда своих чувств. Бабушка всегда давала дельные и мудрые советы, а теперь её нет рядом. И это не на один день, не на месяц. Нужно привыкать к мысли, что разлука вечна. Ближе к утру, Хелена уснула, уткнувшись в плечо брата. Джек укрыл её теплым пледом, закрыв от усталости глаза, оставаясь рядом.

Проснувшись, она направилась на первый этаж. Спускаясь по лестнице вниз, Хелена непрерывно вспоминала всё, что было накануне, где-то в глубине души надеясь, что это был дурной сон, но всё оказалось явью. На кухне за столом сидели Лора, дядюшка и Джек. Они о чем-то негромко говорили, тихо строя планы на будущее. Ход жизни, смену дня и ночи остановить, увы, не в силах ни одно событие.

За окном ветер был таким сильным, что ветка акации клонилась почти к земле, потом снова раскачивалась из стороны в сторону. И так повторялось и повторялось. Хелена засмотрелась на эту картину, вздрогнув от голоса Лоры.

— Присядь, дорогая. Я сделаю тебе чай и что-нибудь поесть.

— Я даже не знаю, стоит ли говорить теперь «доброе утро»?

Все прекрасно понимали её чувства и даже разделяли это странное ощущение нового. Никто не осуждал откровенность.

Джек протянул руку через стол, сжимая холодные пальцы сестры.

— Я еду в город. Ты со мной? Может быть, немного отвлечешься?

Лора спохватилась, вытирая руки о фартук.

— На дороге столько насыпало снега. Могут быть заносы? Что если отложить поездку? Я буду волноваться. Там слишком скользко.

— Нет, Лора, — в разговор вмешался дядюшка. — Думаю, это уже зима. Мы же не можем не ездить в город. Я уверен в Джеке. Так что, не волнуйся. Лучше напиши список, что им необходимо купить. Прогрею пока машину, а вы собирайтесь.

Всю дорогу в город, Хелена молча, куталась в пальто. Она смотрела на мелькающие за окном картинки, вспоминая, как всегда ехала именно по этой дороге и радовалась предстоящей встрече. Встрече с человеком, которого она бесконечно уважала и благодарила за всё. Была ли бабушка строгой? Нет. Она лишь казалась такой. Хелена была готова поспорить с кем угодно, что доброты в сердце этой женщины хватило бы ещё на многих.

— Как же теперь быть?

— О чем ты?

Джек на миг оторвал взгляд от дороги.

— Теперь Лора и Митч будут одни, пока нас нет. Это ужасно, но ничего нельзя сделать.

Она отвернулась, тихо добавив:

— Я боюсь одиночества.

— А раньше ты говорила совсем по-другому.

— Я тогда не думала о смерти. Не думала, что придет время и в доме станет меньше на одного дорогого мне человека.

Хелена сделал небольшую паузу.

— Мы не видим много лет отца. Он ведь жив?

Джек пожал плечами, сбавив скорость.

— Надеюсь, что так. Странно, что ты вспомнила о нем сейчас.

— Когда такое происходит, понимаешь, что хотя семья и живет врозь, но она всё равно существует. А что если отец нуждается в помощи? Что если его уже и вовсе нет? Неужели бабушка могла узнать о нем плохую новость и не сказать нам?

— Хелена, ты прекрасно знаешь, что, не смотря на все обиды, она всё равно любила его. Думаю, просто она не получила плохое известие, о котором ты говоришь, вот и не сказала. Он жив. Точно, жив.

— Как ему сообщить? Он должен узнать.

— Вернемся домой, и поговорим об этом. Может быть, найдем в кабинете какие-то записи и координаты, где можно его найти. Стоит ли это делать?

— Глупый вопрос!

Хелена вновь отвернулась к окну, до самого города больше не проронив ни слова. Впервые их поездка была столь мрачной.

* * *

Учеба в следующем классе была похожа на ещё один этап в жизни. Его стоит преодолеть, чтобы доказать всем и прежде всего себе, что даже такие печальные события семьи, не сломили тонкий внутренний стержень. Одноклассницы Хелены по-прежнему воспринимали свою сверстницу как дикую, отчужденную личность, посмеиваясь над её привычкой писать письма брату между уроками. Хелена злилась и была готова дать отпор любому, но её обещание Джеку и бабушке сдерживало от необдуманных поступков. Она помнила, что ещё одно замечание может очень сильно повлиять на её дальнейшее обучение, и, поэтому, она всё больше оставалась в своей комнате. К счастью, соседкой в этом году была всё та же Эмма Уотсон. Она всё время зубрила уроки, уткнувшись в книгу. Хелена уже даже могла четко обрисовать образ взрослой Эммы. Она четко себе представляла, какой личностью станет её соседка по комнате. Это будет целеустремленная девушка, которая, в конце концов, добьется своего. Она станет тратить долгие годы на обучение, степени, дипломы. В её жизни будет много людей, таких же, как и она. И скорее всего она найдет себе достойную пару. Тоже ученного, слегка растерянного парня, вечно таскающего подмышкой какой нибудь учебник, к примеру. Хелена усмехнулась. Нет, не над подругой. Скорее над тем, как всё бывает предсказуемо и просто. Но улыбка с лица исчезла мгновенно, как только она подумала о своей собственной судьбе. Что ждет её саму? Как будет петлять её дорога-жизнь? Что придется потерять, а что приобрести? В миг возникло так много вопросов, что она улеглась на подушку и обняв её, ещё долго смотрела в окно, продолжая мечтать.

Письма от Джека приходили не так часто, как ей хотелось бы, но и этого было вполне достаточно. Хелена знала их наизусть, потому что перечитывала по сто раз. Джек уехал на дальнейшее обучение и практику: их ждали несколько лет разлуки. За это время Хелена нашла свой интерес и посвятила этому всю себя. Она и в детстве любила рисовать. Ну, кто не любит помечтать над белым листом бумаги, вооружившись охапкой карандашей? Однако её работы побеждали на конкурсах и, в конце концов, она решила из хобби сделать профессию. Хелена продолжила обучение, решив для себя, что станет дизайнером.

Вернувшись домой, она с нетерпением ждала приезд брата. Он прислал письмо и сообщил, что наконец-то может на несколько дней вернуться в родной дом. В этих стенах всё было будто по-прежнему и в тоже время совсем по-другому. Даже Лора и дядюшка слегка изменились: ещё больше постарели. Хелена понимала, что время неумолимо и, как бы ей не хотелось, чтобы они вечно оставались прежними, изменения неизбежны, а чудес не бывает. Кабинет бабушки пустовал. Там был идеальный порядок. Даже цветы были те, что она всегда любила. Хелена прошла через смежную дверь в библиотеку, окинув взглядом полки с книгами, что возвышались до самого потолка. Она обожала, будучи ещё совсем маленькой, передвигать лесенку на колесиках, забираться на самый верх и прятать между страниц, принесенные с улицы, листья и разные цветы.

Девушка хмыкнула, совершенно забыв об этой своей забаве. Она забралась по ступенькам наверх, взяв наугад первую попавшуюся книгу. Между страниц попался высушенный рыжий лист клена. Потом ещё один и ещё. От этого незамысловатого гербария исходил удивительный запах осени. Хелена прикрыла глаза. Это было прекрасно.

— Надо же. Я совсем о вас забыла. Здесь, наверное, в каждой книге по листочку.

Она так увлеклась поиском, что совершенно потерялась во времени, и уж точно не предполагала, что тот, кого она так ждет, уже несколько минут наблюдает за ней.

Джек тихо поставил на пол дорожную сумку, постучав в открытую дверь.

— Что читаешь, пропажа?

Хелена от неожиданности выронила книгу. Перед ней стоял совершенно другой человек. Не тот Джек, которого она знала от и до. Это был молодой мужчина, которого уж точно не могла себе представить даже её бурная фантазия. Девушка мигом спустилась вниз и ещё несколько секунд постояв на месте бросилась брату на шею.

— Не может быть?! Это ты?! Невероятно!

Джек крепко держал сестру в объятиях.

— Почему ты меня назвал пропажей?

— Я тебя обыскался по всему дому. Думал, может ты на чердаке или в гараже. Но никак не предполагал, что в библиотеке. Неужели ты начала исправляться?

Девушка ещё раз окинула брата оценивающим взглядом.

— Брось. Я прежняя. Господи, я бы, наверное, в толпе тебя не узнала.

— Чтобы ты меня и не узнала? Ни за что не поверю. Ты тоже изменилась, и ещё как. Наверное, теперь у тебя гора ухажеров?

Хелена отмахнулась.

— Мне это не интересно. И потом, самым верным другом мне всегда оставался только ты.

Она внезапно схватилась за голову.

— Я вдруг подумала, как же тебя замучивали мои письма с девчачьими глупостями. Я понимала, что ты взрослеешь, но перед глазами у меня был Джек, которого я видела последний раз. Уж точно я не могла себе вообразить такое.

Джек опять обнял сестру, чмокнув в лоб.

— Пойдем теперь искать Лору и Митча.

— О-о, это бесполезно. Они в городе, готовятся к ярмарке. Мы разослали приглашения по всей округе. Через два дня должна состояться грандиозная ярмарка-конкурс… Ты даже не представляешь, что это будет за праздник. Никогда не думала, что маленький букетик из цветков картофеля может произвести так много впечатлений на меня. Я, кстати, тоже целую неделю проторчала в нашем магазине, в городе. И сегодня там была бы, но твой приезд всё изменил. Вот меня и оставили ждать важного гостя.

— На столько важного, что гость искал тебя сам?

Она засмеялась, покачав головой.

— Прости. Я слегка увлеклась. Жаль, что бабушка тебя не видит. Она была бы рада. И уж точно бы гордилась тобой. Правда. Думаю, она тебя представляла именно таким.

— Да. Верно. А ты мной будешь гордиться?

Девчонка радостно смеялась, всё ещё обнимая брата.

— Ещё бы! Кстати, если ты забыл, я никогда и не переставала это делать.

Хелена перевела дух.

— Всё же жаль, что нет бабушки. Мне её очень не хватает.

— И я о ней всё время вспоминаю, а когда вошел в дом, ощущение как будто удвоилось. Здесь всё стало чуточку по — другому.

— Совсем немного. А в основном всё по-старому. Только Лора и дядюшка начали заметнее стареть. Но, теперь уж ты с нами. Дом опустел за последние несколько лет. Нужно его поддержать. Вместе всегда легче. Ведь так?

Джек кивнул.

— По-моему ты что-то не договариваешь?

Хелена пыталась заглянуть брату в глаза.

Он лишь развел руками.

— Нет, всё в порядке. Мы вечером пойдем прогуляться, и я всё объясню. Договорились? Сначала тебе, а потом и всем остальным.

— Значит, я буду первой? Идет.

Позже все собрались за ужином. Оживленные разговоры о новом и грустные воспоминания о прошлом.

Прогулка состоялась тоже. Оба ждали её с нетерпением, отправившись к речке, что была в получасе ходьбы от дома. Солнце катилось за горизонт: очертания деревьев становились темнее, и воздух наполнился ароматами трав. В речке вода с журчанием бежала по камешкам, вытачивая из них разные фигурки.

Одну из таких фигурок Джек поднял из воды.

— Смотри. На что похожа?

— Пожалуй, на носорога.

— Да?

Оба разглядывали один и тот же камень.

— А мне казалось это …

Парень пригляделся к фигурке ещё раз.

— А может быть ты права и это носорог?

— Джек, так что ты не договорил днем? Мне кажется, это важно.

— Я приехал всего на неделю. Так уж вышло, что приходится часто быть в поездках. Я снимаю комнату и прошу соседа поливать цветы, пока в отъезде. Со временем поездок станет меньше, но не сейчас. Я не хочу останавливаться на достигнутом. Разные профессии разного отношения требуют.

Хелена огорченно вздохнула. Они шли и шли вперед, оказавшись у небольшой изгороди из деревьев.

— Ты всё же добился того, чего хотел? Полярник.

— Не совсем.

— Вот уж не думала. Только не вздумай отрастить бороду!

Ветер в листве деревьев шумел так сильно, что приходилось прислушиваться к тому, что говорит собеседник.

— Выходит, прошлого совсем не вернуть? Праздники, разговоры у камина, рождественская ель и всё прочее? «Мы» тоже может быть разным.

Джек медлил с ответом. Ему меньше всего хотелось огорчать сестру, но неоконченный разговор хуже ссоры.

— Я буду приезжать, как только смогу. И я знаю, твой адрес в городе. Ты же пустишь к себе гостя?

Хелена улыбнулась.

— Думаю, ты по-прежнему умеешь держать свое слово. Остается только поверить.

Она сделала несколько шагов вперед.

— И ждать тебя в гости…

— Звучит не очень ободряюще.

— Может быть потому, что изменения могут быть последовательными. Как цепочка. Их уже не остановить. Я не люблю перемены, Джек.

Хелена приняла от брата букет из разных, только что сорванных цветов.

— Это потому, что ты уверена, что лучше прежнего не будет. Ты больше любишь прошлое, чем будущее, потому что боишься его. И совершенно напрасно, я думаю. Я постараюсь поменьше обещать тебе и доказать вышесказанное делом.

Девушка глубоко вдохнула аромат цветов.

— Как же я люблю эти места. Так цветы пахнут только здесь.

Спустя несколько дней Хелена уехала в город. Её ждала интересная работа, и новые люди. Всё это уже успело стать частью её жизни, но всё же, лишь выпадал момент, она брала билет на поезд и мчалась сюда.

Проведя в доме ровно семь обещанных дней, Джек тоже уехал. Он вернулся к работе. Его путь был долгим: самолетом, поездом и снова самолетом. Он колесил по миру и разным странам. Оказывался в тех местах, где крайне редко ступала нога человека. Его окружали вершины высоких гор, холодные безмолвные ледники, заснеженные тропы и казалось, мечта приобрела очертания. Слепящая белизна снега, на какой-нибудь высокой отметке его не пугала. Наоборот, придавала сил идти дальше к цели. Он чувствовал себя в таких условиях, как рыба в воде, всякий раз убеждаясь, что не ошибся с выбором и не зря тратит на это годы из собственной жизни. Питер, сдержал слово и был с Джеком. Теперь, как и раньше они всюду были вдвоем.

Лора и Митч оставались неизменными жителями большого дома. Они всячески поддерживали ту атмосферу, что царила в нём и раньше. А возможно, всё было слегка наоборот? В любом случае, они не могли жить без забот по дому, становясь с ним единым целым.

* * *

Весной в саду распустились ранние цветы. Деревья шелестели молодой сочной листвой. Воздух был прозрачным и чистым. От множества ароматов порой кружилась голова.

Хелена и дядюшка с самого утра пропадали в саду. Они говорили на разные темы. Критики от такого собеседника Хелена не боялась, зная всегда, что дядя её поймет, поддержит и уж точно не разболтает тайну. Разговор перепрыгивал с темы на тему, добравшись до самого главного.

— Значит, ты уже точно определилась с этим выбором? Может, торопишься?

— Нет. Это моё. Я часто задумывалась, что же мне интересно? За последние несколько лет я смогла разобраться в себе. Поверь.

Хелена положила садовые ножницы на землю.

— Можно поэкспериментировать прямо сейчас. Посмотри на меня внимательно и представь, что мы не знакомы.

Старик эмоционально вступил в игру. Он прищурился, держась за подбородок.

— Задача не из легких. Сложно представить, что человек тебе не знаком, если ты нянчил его чуть ли не с пеленок, но я всё же попробую… На учителя ты не похожа. Слишком много власти в глазах. Дети этого не любят. Консультант в большом магазине?

Хелена хмыкнула.

— Сегодня никто не уйдет без покупок.

Дядюшка отмахнулся, принявшись обрабатывать стволы садовых деревьев.

— Я понял, тебе нужна работа с людьми на расстоянии.

— Верно. Так уж я устроена. Конечно, я осознаю всю сложность этой ситуации, но не могу измениться. Весь прошлый год я активно практиковала. Не провалила ни одного заказа, и был даже случай, когда довольный заказчик порекомендовал меня своему приятелю.

— Порекомендовал тебя?

— Да. Меня, как дизайнера. И всё снова получилось великолепно. И тогда мой босс абсолютно серьезно предложила мне на работу на ближайшие несколько лет по контракту. Правда, это забирает массу сил. Я даже порой чувствую, что устаю физически. Может быть, я вкладываю в это слишком много души? По-другому не могу. Наверное, я всё усложняю?

— Нет, вряд ли. Ты просто творческий человек. А творчество, если мне не изменяет память, дается, лишь людям с душой и с характером. А твой характер — это сила, Хелена. Не стоит делать из этого проблему. Однако, держать себя в руках придется. Не забывай, с характером не только ты.

— Я это помню. Агентство, куда меня приглашают, уже зарекомендовала себя. И потом, я не буду работать с клиентами напрямую — это будет делать менеджер, а мне останется лишь суметь угадать и воплотить в реальность мечты этих самых клиентов. Хотя, случаи бывают разными. Что же, посмотрим.

Из открытого окна на кухне донеслись возгласы Лоры.

Бросив все садовые инструменты, оба побежали в дом.

Лора стояла посреди кухни, к груди прижимая телефонную трубку. Она светилась от счастья, а глаза слегка блестели.

— Это просто прекрасно. Вы не поверите! Господи, я и сама поверить не могу! Такая чудная новость пришла в наш дом!

Женщина обняла Митча и Хелену, произнеся:

— Звонил Джек и сказал, что в сентябре у него помолвка. Ушам своим не поверила. Думала, он меня разыгрывает. Но он серьезен, как никогда!

Хелена попятилась назад, натолкнувшись спиной на стену. Она смотрела, как эти двое радуются, пытаясь почувствовать хоть долю их счастья. Однако, кроме странной пустоты в душе ничего не находилось.

— Ты спросила дату? Самое главное, Лора.

— Нет. Я совершенно растерялась. Черт подери, как же это я?

Женщина подтолкнула Митча в плечо.

— Интересно, и где Джек нашел себе невесту?

— Ну, уж точно не в ледниках.

Они дружно смеялись, размахивая руками.

— Нужно перезвонить ему и всё точно узнать. Наконец-то и первая свадьба. Отличная новость, Лора. Ты была права. Вино многолетней выдержки, тарталетки с икрой и много цветов!

Дядюшка поднес пальцы к губам, сделав своеобразный кулинарный жест.

Уединившись в комнате, Хелена долго стояла у окна. Она смотрела на убегающую вдаль дорогу, отказываясь верить, что по ней скоро приедет Джек и не один. На месте его спутницы она никого никогда не представляла. Возможно, просто не было повода, а может быть потому, что боялась об этом думать. Ей казалось, этого никогда не произойдет. Никогда. Джек по-прежнему будет слать ей открытки из своей очередной экспедиции, пополняя коллекцию красочных фото, а приезжая, всё время будет посвящать лишь ей. Она помнила всю свою жизнь. Ей так хотелось верить, что больше не придется перестраивать привычный образ жизни; что хороших новостей всё же больше и что, потеря бабушки, была последней утратой.

— Как же ты мог?

На тумбочке у кровати красовалось фото, на котором они с братом вдвоем. Хелена решительно сунула его под матрац. Этот снимок ещё из школы. Так много изменилось с тех пор. Сердце билось сильнее. В голове звучал голос брата. Он обещал, что всегда будет рядом.

На всяческие уговоры спуститься, в этот вечер Хелена отвечала отказом. Ей казалось, что сердцу стало тесно в груди. Стены давили. Хотелось убежать далеко от всех, а ещё больше хотелось увидеть Джека и высказать ему всё то, что словно заноза ноет в душе. Хелена бесшумно вышла из дома, направившись в конюшню. Она оседлала лошадь, решив ехать к побережью. По мере приближения к океану, воздух становился прохладнее и заставлял отрезветь от нахлынувших эмоций. Берег был абсолютно пустым. Сильный отлив прибавил простора. Рысак разгонялся, что есть мочи, рассекая копытами воду. Брызги взмывали вверх искрящимися каплями. Ветер трепал одежду и волосы. Очертание побережья было смазано, поднимающимся вверх, песком. Хелена совершенно не думала о времени, о том, что дома наверняка хватились пропажи. Ведь здесь становилось легче. Давая лошади отдохнуть, она спрыгнула на землю. Домой возвращаться не хотелось. И дело даже не в том, что её чувство никто не поймет, скорее она сама не сможет точно объяснить, что чувствует. Устроившись, на поросшем травой пригорке, Хелена отрешенно смотрела на океан. Рядом, с места на место, переходил рысак. Видя, как солнце медленно прячется за горизонт, девушка поймала себя на мысли, что все её старания отвлечься, бесполезны, и мысли, так или иначе, сводятся к этой чертовой помолвке. Она порядком испугалась этой новизны, решив, что так будет теперь, всегда.

— Ненавижу тебя, Митчелл. Не хочу тебя видеть и слышать. Не буду думать о тебе. Сделаю всё, чтобы стать счастливой. И больше не шли мне свои письма: не стану их читать.

Хелена подняла камень и, покрутив в руке, что есть силы, швырнула в воду, словно отбрасывая старое, как можно дальше. Океан тут же поглотил скромный дар своей не многословной гостьи. Волны одна за другой плюхались на берег, то громче, то чуть шурша.

— Я умею держать свое слово. Ведь ты сам меня этому научил.

Время пролетело так быстро, что Хелена заторопилась домой, увидев, как на востоке темно-синий цвет неба становиться ярче и совсем далеко на горизонте приобретает светловатый оттенок. Значит, скоро рассвет. Густой утренний туман устилал дорогу домой. Она знала её наизусть: каждое дерево, куст и поворот. С этими местами связанно многое. Трава была усеяна росой, которая при первых же лучах солнца, заискрится блеском драгоценных камней.

Уже перед самыми воротами девушка остановилась, сильнее сжимая в руках поводья. Хоть Лора и дядюшка никогда не были с ней строгими, всё же чувство вины дало о себе знать.

На кухне горел свет.

— Так, так, дорогуша. Я увидела много чего за эти годы, но подобного не ожидала совершенно. Ещё и от кого? От моей Хелены!

Лора, поставив руки в боки, встречала пропажу в гостиной.

Хелена опустила глаза. В голову ничего не шло.

— Прости меня, Лора.

Дядюшка, оставив на столе кружку горячего чая, вышел из кухни.

— И ты, дядя, тоже прости. Я не знаю, что сказать.

— Скажи хотя бы, где была? Знаешь, у нас в округе много молодых парней. Я был бы менее взволнован, если бы ты так сбегала на свидания, но ты, ни с кем из них не встречаешься. Что же думать? И где искать тебя?

Хелена устало пожала плечами.

— Я была на побережье. Кроме меня там больше никого не было. Это правда. Можно я пойду к себе? Я жутко устала.

Хелена решила, что лучше уединиться, пока опять не нахлынули слезы.

Лора лишь развела руками.

— Что это с ней? И как ты мог сказать про свидания?! Митч, ты меня удивляешь. Сейчас мы ломали голову, где это она пропадала всю ночь. А потом будем думать, с кем именно? Парни у нас в округе правда хорошие, но что-то мне подсказывает, что нашей Хелене это не грозит.

Мужчина подкашлянул.

— Ей пора уже влюбиться. А что? Видела бы ты, как на неё поглядывал сын Брендона, хозяина мясной лавки. Парень что надо. Прекрасная получилась бы пара, а в доме всегда было бы свежее мясо.

— Уймись, Митч. Здесь другая история, и она меня пугает.

Дядюшка поддался вперед.

— Что за история такая?

— Не хочу быть слишком очевидной в своих догадках. Давай подождем, возможно, я ошибаюсь. Хелене выбирать самой. И выбор есть. Здесь ты прав.

— Это верно. Да только вот кто сладит с таким нравом?

* * *

Хелена вернулась в город. Прошло уже почти две недели, а её новая квартира представляла собой ничто иное, как пустые комнаты, с живущими в них коробками. На новом месте она полностью погрузилась в работу, забывая распаковать вещи. Выходной хотелось провести тихо, без эмоций. Просто выспаться, выпить кофе в ближайшем кафе и опять вернуться в пустую комнату. Одиночество незаметно поселилось во всех уголках её квартиры, заставляя реже разговаривать, плакать по вечерам в подушку, а коробку с фотографиями и семейным альбомом спрятать как можно дальше и постараться забыть о ней. Лоре звонила сама, не желая ничего слушать о грядущей свадьбе.

Стрелка часов минула восемь.

Внезапно в дверь постучали. Открывать совсем не хотелось, но она всё-таки пошла…

На пороге стоял Джек.

Дверь тут же захлопнулась у него перед носом.

— Меня нет дома! Уходи! Поверить не могу, ты решил обо мне вспомнить?!

Джек прекрасно знал сестру. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут дверь распахнулась снова.

— Привет, пропажа!

Он ловким движением сбросил сумку с плеча, протянув хозяйке дома маленький букет цветов, бутылку шампанского и новый диск, привезенный из экспедиции. Джек улыбнулся так, как делал это миллион раз. От такой улыбки раньше становилось веселее, но только не сегодня.

— Перестань злиться, тебе не идет. Может, обнимешь меня и предложишь войти?

Хелена не могла долго сопротивляться, кинувшись в объятия.

— Я приехал, как только смог. Я же обещал. А ты помнится, обещала меня ждать и пустить на порог? Старушка страдает беспамятством?

Джек как и прежде обнимал сестру. Он прошел в комнату, оглядевшись вокруг.

— Почему не разбираешь коробки? Ты ведь давно переехала?

— У меня много работы.

Хелена, стараясь не думать о том, что раздражает больше всего, нервно сжимала пальцы рук, будто старалась собрать свою волю в кулак.

— И где ты только нашел себе невесту?

Джек засмеялся.

— Ясно. Тебе уже всё рассказали, а я думал, буду первым. Но так даже лучше.

— Ты действительно её любишь?

Облокотившись о подоконник, Джек сложил руки на груди.

— А можно как-то иначе?

— Не знаю. Вы давно знакомы?

— Чуть больше года.

Девушка окончательно растерялась. Она крутила в руках букет, не находя ему место.

— Как вы познакомились?

— На горнолыжном курорте. Мы с группой как раз разместились рядом: снимали замеры на леднике; погода испортилась, и вертолет не прилетел вовремя. Пришлось несколько дней провести в отеле. Там, кстати, хорошие лыжные трассы и просто, красиво. Тебе бы понравилось. У тебя намечается отпуск?

Хелена нервно вздохнула.

— Ты специально злишь меня? У меня не намечается отпуска. И даже если мне его предложат, я откажусь.

Джек рассматривал сестру, пытаясь понять, что же в ней изменилось. Она была какой-то странно, но что именно так напрягало, он ни как не мог разобраться.

— Какая-то ты колючая. Скажи, ты как себя чувствуешь?

Хозяйка квартиры неуклюже поправила волосы, выйдя в соседнюю комнату. Она начала без разбору вскрывать все коробки подряд, пытаясь найти хоть одну вазу или нечто похожее. Объяснений собственному поведению совершенно не находилось. Конечно, она ждала этой встречи, но ей было невыносимо тяжело находиться в одной комнате с Джеком. Она смотрела на него оценивающе, словно чувствуя нечто большее, чем прежнюю привязанность. Хотелось попросить его уйти. Но ведь она точно знает, что побежит вслед.

За спиной послышались шаги.

— Можно войти?

— Да. Я просто ищу вазу.

Джек остановился рядом.

— На коробке написано «книги». Вряд ли здесь найдется то, что ты ищешь.

— Знаешь, я сначала подписывала коробки, а потом уже их наполняла. Надписи кое-где не совпадают.

Хелена чувствовала на себе взгляд, от которого всё слегка плыло перед глазами.

— Я не могу понять: или ты слишком быстро повзрослела или мы давно не виделись? В любом случае, с тобой что-то не так. Ты точно здорова?

Джек прикоснулся рукой к её лбу, от чего Хелена лишь успела понять, что земля уплывает из-под ног. Она потеряла равновесие, настолько внезапно, что даже не успела выпустить из рук вазочку. Когда очнулась, уже лежала на диване.

— Что это было?

Кожа горела огнем, а изнутри пробивала дрожь.

Джек сидел рядом, одарив сестру озадаченным взглядом.

— Ты упала в обморок. Послушай, может быть, причина твоего обморока очевидна?

Хелена удивленно смотрела на гостя, вдруг нервно засмеявшись.

— Нет, нет. Я бы не допустила этого. И потом, я ни с кем не встречаюсь, Джек. У меня, правда, слишком много работы. Я пытаюсь совершенствоваться, и у меня не остается времени на всякие там романы. Я не беременна. Если ты об этом, конечно?

— Именно.

Она потянула на себя плед, поджав колени.

— Совсем одна? Что, ни с кем не сдружилась?

— Ни с кем. Сначала было некогда, а потом я не обнаружила желания. Мне хватает внимания моей семьи. Это чувство всё время со мной. Оно словно в крови.

— Всё верно. Но ты совсем одна в чужом большом городе. Об этом ли ты мечтала?

— Мои мечты в прошлом. Я мечтала в детстве. Тогда мне казалось, что мы все будем вечно рядом; что боль от смерти близкого человека мне никогда не познать; что каждую весну будут цвести красивые цветы вокруг нашего дома, и на каникулах мы опять будем собираться всей семьей. Мои мечты прекратились. Их вытиснула реальность. Мне кажется, мечтать глупо. Ведь потом так обидно, когда этой мечте так и не суждено сбыться.

— Слишком реалистично для твоего возраста.

— Зато без обмана.

— Неужели это говорит моя сестра? Та самая Хелена? Даже не верится.

— Присмотрись внимательнее, это я.

Спустя какое-то время они сидели на диване рядом, откинувшись на спинку и продолжая беседу. Так бывало и раньше. Разница лишь в том, что со временем меняется тема разговора.

Джек заметил перемену в настроении сестры. Она ободрилась, наконец, предложив:

— Мне кажется, самое время открыть шампанское?

На небольшой кухне обстановка не отличалась от остальных комнат. Однако, посуда всё же присутствовала.

Джек разлил шампанское по бокалам.

— Странный этот продавец. Я просил вино, а он всё равно подсунул это.

— Он, верно, решил, что ты идешь на свидание.

Гость сдержанно улыбнулся.

— Откуда в тебе столько сарказма? Вижу, тема моей помолвки тебе невыносима. Давай не будем говорить об этом сегодня? Тебе так будет легче, а значит и мне тоже.

Хелена молча, согласилась, четко осознавая, что проблему это не решит.

Потом они переместились снова в комнату с телевизором. Как всегда рассматривая снимки с диска, что привез Джек. Это было что-то вроде их традиции, что поддерживалась уже несколько лет. Они старались видеться, даже если Джек оказывался в аэропорту всего на несколько часов. Тогда он звонил сестре, и она мчалась в такси на встречу.

Слайд шоу закончилось, но Хелена уже спала у брата на плече.

Утро ещё никогда не было таким прекрасным: разбудил запах свежезаваренного кофе; солнце играло, отражаясь в окнах соседних домов; внизу шумело уличное кафе.

Хелена вошла на кухню, застав непривычную картину. Джек готовит завтрак. Воздух в квартире не звенит от пустоты и одиночества. Можно говорить о чем хочешь и сколько угодно. Блаженство одолело сонное подсознание. Она уселась за стол, выдохнув.

— Доброе утро.

— Привет.

— Хороша хозяйка, если гость утром сам готовит кофе.

— Я не стал тебя будить. Ты так крепко спала.

Хелена пожала плечами.

— Я, если честно, плохо сплю. Сегодня исключение. Может, от слишком сильных эмоций? Или просто спокойнее, когда кто-то рядом?

Она взяла в руки маленькую баночку с кофе.

— Что это за сорт? Никогда не видела такого раньше и аромат особенный. Очень сильный.

— Этот кофе выращивает один мой хороший приятель, в далекой, далекой стране. Не знаю, что за сорт. Это его тайна.

— Звучит, как сказка. Знаешь, жизнь в старшей группе без тебя казалась мне ужасной, но я всё же была уверена в следующей нашей встрече. Ещё существовала какая-то привычка. Я точно знала, что будет. А теперь все иначе. Прости, что опять за старое, но я не могу об этом не думать.

Джек сел рядом, взяв сестру за руки.

— Радость — это когда всем вокруг хорошо. Я сейчас такого не ощущаю. Как это изменить ума не приложу. Чувствую себя виноватым. Наверное, поэтому всю ночь так и не мог толком уснуть. Хотя приучил себя засыпать на новых местах. Но только не сегодня. Давай попробуем просто смириться и продолжать жить дальше. Я буду звонить и приезжать. И у нас есть одна очень важная причина для встреч: ты всё ещё моя сестра, а у тебя по-прежнему есть брат и у нас есть общий дом.

— Я помню об этом.

— У меня есть предложение. Только сначала пообещай мне кое-что?

Хелена приподняла брови.

— Ты обязательно будешь на свадьбе. Без тебя ничего не получится.

Девушка лишь вздохнула, переломав себя и крайне этому удивившись.

— Обещаю. Но точно знаю, что и без меня вашей свадьбе быть. Не спорь. Терпеть не могу, когда меня пытаются обмануть.

Джек согласился.

— У меня есть ещё в запасе часа четыре. Хочу купить тебе самое красивое платье и тогда, ты точно не сбежишь со свадьбы. Знаешь здесь какие-нибудь магазины поблизости?

Хелена улыбнулась.

— Да, знаю. Хожу мимо них каждый день. Как не знать?

* * *

День свадьбы Джека и Агнесс был назначен на середину сентября.

С утра прошел сильный дождь. С густой листвы в саду ещё долго стекала прозрачная и чистая вода. Солнце проглядывало сквозь обрывки туч. Вокруг всё медленно покорялось осени.

В доме с самого утра не умолкая, звонил телефон. Это был мистер Белл из пекарни. Он в сотый раз уточнял, какие кремовые цветы должны быть на торте? Пользуясь, случаем, Лора напомнила, что начинка для тарталеток должна быть четырех видов, а не трех как это оговаривалось раннее. Из соседнего поместья, с первыми лучами солнца примчалась мисс Фишер. Лора от такой помощи не отказалась. Женщины задорно смеялись на кухне. Их оживленный разговор, в вперемешку со звоном посуды, доносился и до второго этажа. Там Хелена с дядюшкой расставляли по огромным вазам роскошные букеты из собственного сада. Всё вокруг напоминало о грядущем событии.

Уловив свободную минутку, Хелена забежала в свою комнату, снова наткнувшись взглядом на платье, что купил ей Джек. Сегодня утром она проснулась с ужасным настроением, которое ухудшалось всё больше и больше. Мысль о том, что в их семье появиться какая-то женщина, явно претендующая на собственность к тому, кто дорог Хелене больше всего на свете, сводила с ума, а ещё мысль о побеге не давала покоя. Но одно удерживало в доме: она не хотела подводить своих близких, им и без того хватает сегодня забот.

К десяти часам все собирались в город, чтобы после церемонии венчания, уже вместе вернуться в дом.

Дядюшка облачился в красивый смокинг, что-то игриво рассказывая Лоре и мисс Фишер. Хелена проскользнула к себе в комнату, позже, через дверь, заявив, что в город не поедет. Терять время на уговоры бесполезно, и было решено, на церемонию венчания отправиться без неё.

Через какое-то время дом снова был полон гостей.

Оставаясь у себя в комнате, Хелене больше всего хотелось расплакаться у кого-нибудь на плече и сделать так, чтобы избранница Джека исчезла восвояси. Она ненавидела весь мир за то, что происходит. Ненавидела Джека за его предательство и больше всего за то, что ему, так чертовски идет этот свадебный костюм. Разглядев из-за шторы виновников торжества, Хелена почувствовала, как сердце сжалось в кулак и жутко болит.

Извинившись перед гостями и Агнесс, Джек отправился на поиски сестры. Точно зная, как поступит Хелена, он на всякий случай взял ключи от её комнаты. Дверь оказалась действительно заперта. Его сестренка сидела на подоконнике в том самом красивом платье. Рядом стояли её изящные туфли.

— Весь день тебя ищу. И не я один. Не знаю, что сказать гостям. В доме множество людей, что видели тебя последний раз маленькой девочкой. Сейчас жаждут встречи с тобой, а ты вот прячешься.

Хелена молчала, продолжая смотреть в окно.

— А ты так и не сдержала свое обещание и даже платье не помогло. Хотя, я уже тогда знал, что на венчании тебя не увижу. Скажи мне что-нибудь?

— Не жди. Я не стану сегодня лгать, а правда тебе не понравиться. Ты совершаешь ошибку. Что это с тобой?

— Влюбишься, поймешь.

Он немного помолчал, улыбнувшись.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал? Ты будешь, пожалуй, самой красивой невестой, когда решишь выйти замуж. Надеюсь, пригласишь меня на свою свадьбу?

— Глупая затея. Я не выйду замуж, Джек.

Общение с сестрой всегда вынуждало набраться терпения. Сегодняшний разговор не был исключением.

— Я мог бы не говорить тебе то, что сейчас скажу. За своей обидой и гордыней думаю, ты меня все равно не услышишь. И уж тем более не поймешь. Но раз начал, скажу всё равно. Может быть вечером, ты всё осмыслишь…

Джек сел рядом на тот же подоконник, разглядывая туфли сестры. Они казались кукольными, потому что были непривычно маленького размера.

— Наша семья и этот дом, все кто в нем жили и живут сейчас, всегда будут оставаться для меня самым важным. Без них не было бы моей жизни. Той судьбы, которую я проживаю. Чувство благодарности не высказать словами, я действительно люблю всех вас. Но есть и другая семья. И другая любовь. Так уж устроен мир. Не я это придумал. Знаешь, я рано осознал ту цель, к которой шел все эти годы. И вместе с тем так же понял, что её осуществление потребует от меня разлуки с домом. Я много думал, прежде чем начать свой путь. Сейчас я стою на его середине и ни о чем не жалею. Конечно, после сегодняшнего события всё приобретет немного другой оттенок, но те, кто на первом месте, на нем же и останутся. И ты для меня останешься навсегда самой важной частью моей жизни. Ничего не меняется. Запомни и поверь… Я был уверен, что ты так себя поведешь, но все же надеялся на снисхождение.

Хелена обернулась, встретившись взглядом с братом.

— Хочешь сказать, что я виновата? Прости, что отняла драгоценные двадцать минут твоей жизни. Можешь возвращаться к гостям. Я уже давно научилась жить без тебя… «Ничего не изменилось?» Зря ты так думаешь. Наверное, ты ещё даже сам не понял до конца, что сделал. Пусть даже мои слова кажутся тебе глупостью. Я уверена в своей правоте.

Она спрыгнула с подоконника, надев туфли.

— Я всегда прислушивалась к твоим словам. Спрашивала совета в первую очередь у тебя. Потому что ты никогда не ошибался, отвечая мне. Но с тобой что-то не так. Ты сломался. Она тебя сломала. Сейчас я боюсь спросить у тебя совета: ты можешь дать неправильный ответ. Но я могу воспользоваться и своими размышлениями. А ты? У кого спросишь ты? Ты можешь причинить себе вред; ты потерял свою бдительность. Эта любовь, она тебя погубит.

— Стоп! Я дал тебе возможность высказаться.

— Ты никогда так со мной не разговаривал прежде.

— Просто ты никогда не позволяла себе такого. Я не хочу больше это слушать.

Хелена чувствовала, что не может должным образом объяснить брату то, что ощущает. Ей снятся странные сны, и в них тоже участвует Джек. Она просыпается в холодном поту и боится говорить о том, что видела.

Джек вышел из спальни, спускаясь по лестнице вниз. Хелена хотела остановить его, что бы ей это не стоило. Но что можно сделать, ведь он её почти не слышит? В гостиной они оказались в толпе приглашенных. На столах стояли огромные разносы с фужерами шампанского. Аромат свежих цветов словно опьянял возбужденный разум Хелены.

Лора замахала руками.

— Хелена, ты здесь очень кстати! Помоги мне разнести шампанское гостям. Нет, мне определенно не хватает сегодня помощников, и ты всё время куда-то исчезаешь.

Хелена стиснула зубы, ещё раз взглянув на брата. Он не слушает её, и всё продолжается по задуманному сценарию. Сейчас она понимала лишь одно, если что-то произойдет с Джеком, она станет винить себя. Ведь она ничего не сделала, чтобы остановить начатое. Кидаясь от мысли к мысли, Хелена осмотрелась. Единственное, что пришло на ум, это взять в руки разнос и что есть силы швырнуть его на пол. Может быть, тогда на мгновение все обратят на её слова внимание и в первую очередь, Джек? Фужеры с пронзительным звоном разлетелись на мелкие осколки. Аромат шампанского смешался с воздухом.

Джек глубоко вдохнул, оставаясь на месте.

Подобная выходка и правда заставила всех гостей обернуться и замолчать. Ужасное чувство охватило всё тело: Хелена ощущала на себе множество удивленных и возмущенных взглядов. Но утешало во всем этом хаосе лишь одно: Джек остается рядом. Он наконец-то обратил внимание на неё, на то, что она делает. Боль изнутри проявилась на её глазах слезами. Терпеть больше не было сил.

— Зачем ты так со мной?! Джек, почему ты меня не слушаешь?!

Раньше Хелена никогда не позволила бы себе плакать на виду у толпы. Свидетели происходящего, молча, ждали исхода. В горячке она и не заметила, как поранила руку о стекло. По коже потекла тонкая полоска крови, каплями спадая на паркет. Джек, наконец, подошел, осторожно взяв руку сестры и принялся вытирать багровое полоску крови белоснежным свадебным платком. После обнял, так крепко, как делал это раньше. Он знал, что нужно ей именно сейчас, и даже, если доля её вины очевидна, он найдет в себе силы простить, чтобы хоть немного поддержать.

Лора промаргалась и переведя дух, указала на Хелену пальцем.

— Что же леди, нам предстоит очень серьезный разговор.

В защиту сестры, Джек сделал жест рукой, как бы упрашивая Лору больше ничего не говорить.

Тогда женщина попыталась улыбнуться, окинув взглядом засыпанный осколками пол.

— Что будем делать? Больше фужеров в доме нет, но, к счастью, ещё есть шампанское.

Мисс Фишер оживила молчание.

— У меня в доме полно такой ерунды. У нас там давно уже не случались свадьбы. Я съезжу и привезу. Несколько минут роли не сыграют. Поверьте, я очень быстро вернусь.

Агнесс в растерянности разыскивала мужа. Она вошла в дом. Вниманию предстала странная картина: под ногами хрустит битое стекло, гости что-то обсуждают, а Джек стоит в обнимку с молодой особой.

— Что здесь происходит?

Хелена вырвалась из объятий, сбежав к себе в комнату.

Странно улыбнувшись, Джек лишь развел руками. Он на мгновение представил себе картину со стороны, вполне понимая Агнесс, но оправдываться также глупо, как и промолчать.

— У вас так и не появилось возможности познакомиться. Это была Хелена.

— Твоя сестра?

— Да.

Агнесс осмотрелась.

— Я знала, что у тебя есть сестра, но не знала, что она сумасшедшая. Это она сделала? Что произошло?

— Возвращайся к гостям. Я и сам не знаю пока, как тебе всё объяснить. Может быть позже? Сейчас, помогу здесь немного и вернусь.

* * *

После свадьбы Хелена и Джек не виделись долгое время. Письма стали редкостью. Телефон звонил лишь по работе. Сегодняшнюю встречу никто не придумывал. Всех собрал нотариус бабушки. Он сообщил, что должен вручить какой-то документ, одному из членов семьи, а для этого они все должны собраться вместе.

Накинув на плечи куртку, Хелена вышла из дома.

— Я на дорогу! Хочу немного прогуляться! Не теряй меня, Лора!

Девушка вышла за ворота, уверенным шагом направившись вперед. Она с нетерпением поглядывала на часы, ожидая приезда Джека. Волнение, как никогда терзало её изнутри. Она вслушивалась в звуки и внимательно смотрела вперед. Вдалеке появился автомобиль. Это Джек. Значит, скоро станет ясно, для чего их всех собрали. А ещё скорее, состоится разговор. Хелена уже даже приготовила целую речь. Ей ужасно не терпелось задать вопросы и получить на них хоть какие-то ответы от брата. Машина приближалась. Сердце словно замирало, начиная вдруг биться с большей силой. В какой-то момент она уже хотела развернуться и пойти обратно, но автомобиль внезапно вывернул из-за поворота и почти сразу притормозил. Джек немедля ни секунды, вышел навстречу.

— Привет, пропажа.

— Ты один приехал?

Он кивнул, сделав жест рукой в сторону авто.

— Агнесс приехать не смогла, у неё полно дел в городе… Слушай, так не серьезно поступать. Я же просил тебя, подходить к телефону, когда он звонит? Прошел год. Год тишины и неведения. Я не могу ничего о тебе знать, если ты не подходишь к телефону.

— Ушам своим не верю. Джек, не смей меня отчитывать. Ты хотя бы раз прослушивал мои сообщения на автоответчике? Знаешь, я повзрослела и прекрасно стала понимать, что если к телефону подошел не ты, значит, звонок можно считать неудавшимся. Думаю, Агнесс ни разу не передала тебе, что я звонила. Что ж, допускаю такую возможность. Но письма, Джек? Такое чувство, что не работает ни одна почта в мире. Как же так?

— Я отправлял тебе письма. Отправлял. Не знаю, почему ты их не получала, но ты и сама перестала писать.

— Отдаляя тебя от своей семьи, твоя жена не добьется желаемого. Или она глупая или ты просто ещё ее не знаешь.

— Ты опять за старое?

Хелена не ответила, направившись к дому. Джек не спеша ехал следом.

Наблюдая из окна кухни за происходящим на дороге, дядюшка почесал затылок.

— Интересно, они когда-нибудь договориться между собой? Ну, просто враждующие племена.

Завешав шторку, он вышел в гостиную, где Лора беседовала с нотариусом.

— Джек уже приехал. Ещё пять минут и все в сборе.

Чуть позже, все собрались в кабинете. Через большое окно и тонкую ажурную тюль в помещение проникали теплые лучи солнца. На подоконнике нежился полосатый кот.

Мистер Ньюман вскрыл конверт, окинув взглядом всех собравшихся.

— Я собрал вас всех здесь, потому что так желала хозяйка этого дома, ныне покойная Грейс Митчелл. Почему сегодня? Это, пожалуй, тоже желание мисс Митчелл.

Он замолчал, вынул содержимое конверта и развернул, вдвое сложенный, лист.

— Хелена Митчелл, это письмо адресовано вам. Прежде, чем вы прочтете его, ваша бабушка просила меня ещё раз напомнить вам, что все условия оговоренные в завещании по-прежнему в силе… Возьмите. Это для вас.

Хелена взяла в руки лист, оглядевшись.

— Я должна прочесть это вслух?

— Думаю, да.

Подчерк бабушки нельзя было спутать с чьим-то ещё. Эти замысловатые вензеля, напомнили ей счастливые годы детства: праздники в кругу семьи, веселье, море тепла и любви. Всё то, чем она жила многие годы; всё то, что появляется в её жизни всё реже. Начать читать всё никак не получалось. Перед глазами словно повисла пелена. Она на мгновение зажмурилась, собравшись с силами.

— Простите, я почему-то жутко волнуюсь…

Джек сидел в стороне от неё. Он молча смотрел на сестру. По её виду казалось, что она всё ещё маленькая девочка: обиженная, запуганная и сейчас всё это еще заметнее.

Наконец она начала читать.

«Моя дорогая Хелена. Вынуждена сообщить тебе всю правду, которую долгие годы я так тщательно скрывала. Я много думала и поняла, что не вправе навсегда оставить это тайной. Возможно, от того, что ты сегодня узнаешь измениться твоя жизнь. Надеюсь, лишь в хорошую сторону. Я выбрала именно это время, решив, что ты достаточно взрослая для моего письма. Уверена, сейчас рядом с тобой всё те же близкие тебе люди. Вы сможете принять верное решение, не причинив боли друг другу.

Много лет назад в моем доме появился Джек. Его отец, мой сын Энтони Митчелл, привез его совсем маленьким мальчиком, просил оставить на воспитание. Мать Джека погибла. Я прониклась к мальчику любовью и заботой. Всё, что я не смогла отдать собственному сыну, я старалась передать внуку. Это были прекрасные времена. Жаль только, что тогда наша семья не была полноценной. Отец Джека продолжал жить в Нью-Йорке. Изредка звонил и уж совсем не писал. Со временем эти редкие звонки прекратились и вовсе. Я думала, судьба больше не даст нам повода встретиться. Я ошибалась. Энтони дал о себе знать накануне Рождества. Именно тогда, моя дорогая Хелена, тебя и привезли в дом. Конечно, теперь ты не помнишь всех тонкостей своей жизни в городе с отцом. Не стану тебя утомлять этими рассказами. Скажу лишь самое главное. Энтони связал свою судьбу с некой Кларой Дэнзел. Она была певицей и милой девушкой. Их бурный роман закончился весьма прискорбно. Она умерла, серьезно заболев. Энтони остался один, на руках с трехлетней девочкой. Этой девочкой была ты, Хелена. Он безумно любил тебя, ведь ты очень сильно напоминала ему утраченную любовь. Думаю, ты помнишь фото молодой женщины, в роскошной шляпе. Ты любила на него смотреть и часто меня спрашивала, кто это? Теперь я могу сказать тебе, что это фото твоей матери. Но есть ещё одна правда: Энтони Митчелл никогда не являлся тебе кровным отцом. Он познакомился с твоей матерью, когда тебе был уже год.

Я никак не могла сказать тебе об этом раньше. Боялась, что ты не сможешь справиться с подобной новостью. Сейчас ты взрослая. Уверена, ты примешь правильное решение.

Я снова прошу вас всех оставаться сплоченными и верными друг другу, как и прежде. Господь дал мне удивительную возможность сейчас говорить с вами так, словно мы находимся рядом, и не было разлук. Только не нужно слез. Прошу. Ведь вы, надеюсь, все живы и здоровы. Наверное, в саду цветут лилии и любимый куст Митча, а осенью, по-прежнему осыпается дикий виноград на ступени дома? Всё так же прилетают в наш дом птицы и поют вам по утрам свои красивые песни. Это прекрасно. Я бы хотела оказаться дома, но я, так же как и все подвластна закону природы.

Заканчиваю своё письмо. Оно странное, возможно невпопад. Я не могла тогда всё предусмотреть, простите меня ещё раз за вынужденную крайность. Люблю вас. Ваша Грейс Митчелл».

Дочитав письмо до конца, Хелена медленно села на стул. В этот момент трудно было понять чего в душе больше, но сумасшедшее разочарование казалось очевидным.

Лора и дядюшка покинули кабинет первыми.

Джек пытался ухватиться хотя бы за одну мысль, чтобы начать разговор. Он понимал, что своим молчанием упускает шанс объясниться с Хеленой и расставить все точки над «и».

Хелене хотелось бесследно исчезнуть. Она решила немедленно уехать.

Уже в комнате к ней пришла Лора.

— Прости дорогая. Прости, что приходиться тебе переживать всё это. Ни я, ни дядя, мы ничего не знали. И, так же как и ты, потрясены. Я была уверена, что всё гораздо проще. Я, конечно, помню тот день, когда ты появилась здесь. И тот долгий разговор в кабинете. Но кто бы мог тогда предположить, что обман окажется вынужденным. Не принимай поспешных решений и не делай быстрых выводов. Подумай. Постарайся найти для своей бабушки оправдание.

— Знаешь, Лора, я вдруг вспомнила, как однажды Келли Камерон мне почти проговорилась. Она не закончила тогда свою фразу. И мне так долго не давали покоя её оборванные слова. Она знала. Знала, что я не родная этой семье. Как же это? Тайна, которая известна всем, кроме меня?

Лора лишь сжимала полотенце в руках, совершенно запутавшись в своих мыслях.

Хелена безнадежно развела руками. Что если тогда она бы узнала всё, как есть? Что это дало бы её жизни? Изменило бы эти отношения? А что если «да»? Бег мыслей привел к странным выводам.

Хелена окончила сборы, резким движением застегнув сумку.

— Можно тебя попросить, Лора?

— Конечно.

— Я должна уехать. У меня есть срочное дело. Знаю, звучит банально, но это правда очень важно. Пожалуйста, сделай так, чтобы Джек не встретился мне сейчас.

Женщина сбилась с толку.

— Нет, я не могу тебя отпустить. Нет и всё. Что за вздор?

— Лора, прошу тебя?

— Ты ведь только сегодня приехала. Ты планировала здесь отдохнуть. Это исключено, Хелена. Ты остаешься. А я попрошу Джека, чтобы он пока тебя не беспокоил.

— Я всё равно уеду. Ты же знаешь. Я обещаю звонить и по возможности, сразу же вернуться. Так нужно. Постарайся меня понять.

Они спустились вместе в гостиную.

— Всё не правильно. Так не должно быть. Будь здесь твоя бабушка, она ни за что бы тебя не отпустила.

— Её здесь нет. Всё было бы иначе, будь она жива.

Лора плакала, обнимая, ставшую такой родной, Хелену.

— Я должна всё осознать. Понять и смириться с новым. Мне для этого нужно побыть на расстоянии.

Уже в гараже, Хелена бросила сумку на заднее сидение. Ключей в замке зажигания нет, но она точно помнила, что оставляла их здесь, когда приехала. Девушка захлопнула дверцу, обойдя машину вокруг.

Облокотившись о багажник, Джек держал в руке ту самую связку ключей, с упреком поглядывая в сторону сестры.

— Не думал, что ты решишь сбежать. Хотя, ты уже делала это и не раз. Может быть, помнишь?

— Это не побег.

— Тогда, что? Никто ведь не отрекся от тебя. Мало ли, что написано в письме? Ты должна слушать свое сердце. Разве кто-то обидел тебя в этом доме? Зачем ты так?

— А что бы сделал ты на моем месте?

Джек демонстративно положил связку в карман своей ветровки и застегнул на молнию.

— Ну, уж точно не решил бы удрать.

— Это не побег. Говорю же.

— Думаешь, у меня всё идеально? Я живу в двух измерениях. Ты не выходишь у меня из головы. Эти мысли со мной двадцать четыре часа в сутки. Я настолько привык к ним, что несколько раз назвал жену твоим именем. Представила, что было потом? Но я же не сбежал из дома? Сейчас ты обещаешь Лоре, что будешь звонить и писать. Что даже приедешь, как только появиться возможность. Но этого не будет. Я знаю тебя. Ты наверняка уже решила сменить квартиру. Раствориться в толпе. Исчезнуть. Подумай, как будем мы смотреть друг другу в глаза? Я не на твоем месте и полностью понять, что ты испытываешь, не могу, но мне хватает и своего места. Я помню жизнь до тебя. Я помню жизнь с тобой. Это совершенно разные вещи. Ты причиняла мне кучу проблем, но я не соглашусь, вновь вернуться в те времена, когда у меня не было тебя. Сейчас у меня словно отнимают то, чем я так дорожу и никто не спрашивает, хочу ли я этого? Это вдруг стало известно. Факт. Не думай, что только тебе плохо сегодня. Лучше бы не было этого письма. Стало только хуже.

Джек сказал последнюю фразу, как-то двусмысленно посмотрев на собеседницу. Можно было лишь предполагать, что он имеет в виду.

— Я обещал, что никогда не брошу тебя. Что даже на расстоянии, я буду всё знать о тебе. Я не могу выполнять обещанное последнее время. Ведь ты постоянно исчезаешь! А те, кто сейчас в доме? Ты о них подумала?

Джек говорил о близких людях, кто все эти годы неизменно были рядом. Им не нужно напоминать о любви. Это чувство и без слов присутствует. Конечно, Хелена не хотела уезжать насовсем. Но как быть? С кем можно поделиться своими чувствами? Кто не осудит и поймет?

— Когда бабушка умерла все стали ещё более ответственны за тебя. Хочешь всё сломать? Я не знаю, где сейчас отец, но он никогда бы не простил меня, узнав, что я позволил тебе уехать одной. Уехать, после такой новости.

— Джек, вслушайся в свои слова. Он твой отец. А я, то, что осталось от его не счастливой и короткой любви. Это не документ и не печать… Ты рассчитываешь его встретить? Не думаю, что он хочет этого. А что касается нас с тобой? Знаешь, между нашими встречами уже случались большие паузы. Мы можем себе это позволить. У тебя есть своя семья, работа. Всё так, как ты и хотел. Даже этот дом. Он твой по праву. У меня тоже есть любимое занятие. Я не дам себе умереть от тоски, и не дам себе повод, вновь и вновь думать о тебе.

Джек молчал. Он лишь слушал, в чем-то даже соглашаясь с Хеленой.

— Даже не пойму, вроде бы ничего не изменилось. И в тоже время, всё уже не так как раньше. Даже не так, как было два часа назад.

— Ничего не изменилось.

— Да, Джек, ничего. Разница лишь в том, что мне не понятно, кто мы друг другу и как тебя теперь называть?

Она выдержала маленькую паузу, вытянув руку вперед.

— Верни ключи.

Джек медлил. Он явно хотел сказать что-то ещё, но разум всё чаще брал верх над чувствами. В конце концов, он вернул ключи Хелене, молча удалившись.

Все попытки завести автомобиль оказались тщетны. Хелена вернулась в дом, предчувствуя, что эта внезапная поломка не случилась сама собой…

Дядюшка ждал на пороге. Он обнял свою любимую несносную девчонку и повел её в дом.

— Ты должна успокоиться. Работа, дела, всё это никуда не денется. И я знаю, что могут быть потом неприятности. Но нам гораздо важнее, чтобы ты пока оставалась здесь. Верно, Лора? Скажи что-нибудь, мне в поддержку?

Лора поставила на стол тарелку, с только что испеченным хлебом.

— Если ты останешься без работы, мы будем только рады. Ты больше времени станешь проводить здесь. Снова вернёшься домой.

Хелена растерянно улыбнулась.

— Такого утешения я ещё не слышала.

— А что я говорила? Все верно. Так как дома не может быть нигде. Мойте руки и за стол. Буду кормить вас.

— А где Джек?

— Видишь ли, он уехал. Сказал, что должен вернуться к работе. Сегодня все говорят о работе.

Хелена узнавала в этом поступке Джека. Она и правду не понимала, кто он ей теперь. Жизнь преподнесла странный подарок. После прочитанного, многое стало ясным и вполне очевидным. Почему разлука с ним даже на несколько месяцев, казалась ей непреодолимой преградой. Отчего его общение с другими девчонками, в детстве, вызывало внутри странное чувство. И почему его свадьба стала самым ужасным днём её жизни.

«Конец письмам и звонкам, — думала она. — Не будет больше встреч в аэропорту. Джек наверняка больше не приедет погостить. Старые привычки и традиции останутся в памяти и будут изредка тешить воображение».

Она уже скучала за ним. За его советами и замечаниями, за безграничным умением терпеть её выходки, за умением выслушать и понимать, за его рассказами об экспедициях и просто за тем, без кого не могла себе представить свою жизнь. Ведь жизни без него прежде и не было…

Вечером Хелена спустилась в гостиную и, сев в кресло, у камина, принялась внимательно рассматривать портрет бабушки, что висит на противоположной стене. На нем Грейс Митчелл ещё совсем молода. В красивом синем платье, с огромным цветком на плече. Изучая портрет, Хелене безумно захотелось узнать о нем больше. Даже о том дне, когда он был писан. Ей было важно, где бабушка купила это платье? А возможно, ей шили его на заказ? О чем бабушка думала, позируя? Чем жила в то время, и с кем связана её загадочная улыбка, которую так удачно смог уловить художник.

Лора в этот вечер вновь уединилась на кухне, потому Хелена решила её не беспокоить и отправилась в кабинет. Там, помимо огромных полок с книгами, журналами, вырезками из газет, хранились ещё и семейные фотоальбомы. Их было так много, что приходилось расставлять их по годам. Просматривая страницу за страницей, на не заметила сколько времени пролетело. Добраться до подушки удалось, когда тонкая зеленовато-синяя полоска рассвета загорелась на востоке. На западе небосклон был ещё темным, а потому дрожащие вспышки звезд четко горели на его темном полотне. Сон был крепким. Хелена пробудилась от того, что на улице в очередной раз прогремел сильный раскат грома, в окно забарабанили крупные капли дождя, и вода медленно, потоками начала струиться по стеклу. Закутавшись в одеяло, девушка смотрела на то, как плачет окно. И дело даже не в осени. Она грустит не одна. Может быть должно стать легче? Ведь кто-то понимает тебя, разделяет твои мысли. В душе так много боли, что слезами её не выплакать. Изнутри раздирали мысли о том, как её Джек дарит свою жизнь другой. Он делит с ней и дни и ночи. И все теплые чувства, на которые способен этот мужчина, принадлежат теперь не ей. Хелена моргнула несколько раз, от чего веки вытеснили слезы и, оказалось, что она тоже плачет. Причин для слез в её жизни всегда было сполна, но она никак не ожидала, что наступит время и главным виновником этого станет Джек. Хелена закуталась в одеяло, и лишь её покрасневшие и заплаканные глаза, выглядывали из-под мягкого плена. В комнате тихо. Тепло. А в душе, в самой глубине, она ощущала колючий холод, и с этим уже ничего нельзя поделать.

* * *

В городской квартире Джека и Агнесс царила подготовка к прекрасному празднику. Этот день казалось, ждет каждый. Будь он взрослый и озадаченный человек, либо это маленький беззаботный ребенок. Рождественская ель стояла в центре гостиной.

Джека отвлек звонок с работы. Разговор был недолгим.

Агнесс вошла в гостиную с чашкой горячего кофе.

— Только что приготовила. Возьми. Твой любимый.

— Спасибо.

— Снова звонили с работы?

Агнесс удивленно окинула взглядом зеленую красавицу.

— Всё так же, как и час назад, а я была уверена, что уже что-то изменилось. На кухне, кстати, дела продвигаются гораздо продуктивнее.

— Ты ошибаешься. Час назад мы с елью только вошли в дом. Я сейчас всё сделаю. Мне постоянно звонят. Но самое главное — собранность. И план. У меня он есть. А значит, всё под контролем.

Женщина пожала плечами.

— О-о, небеса! Жаль, что кроме меня это больше никто не слышит. Ты говоришь о празднике, как о запланированном деле. Ужасно, Джек. Ну, конечно, я уже успела уяснить одну вещь — ни дня без работы. Вы там все такие озадаченные?

Джек спокойно выслушивал критику о своей профессии. Он сделал глоток кофе и поставил кружку на столик.

— Я не люблю ссоры, накануне Рождества. А ты?

Отвернувшись к окну Агнесс отодвинула штору.

— Как же там красиво. За ночь столько снега насыпало. Представляю, как здорово за городом. А мне вчера звонила подруга и приглашала на пикник. У них домик в горах. Можно было бы вырваться и хотя бы на пару дней забыть о делах. Мы уже давно нигде не были. Что думаешь?

Агнесс ждала, но ответа не последовало. Она обернулась, застав мужа за чтением электронной почты. Он склонился к ноутбуку, внимательно всматриваясь в экран.

— Ты что, нарочно?! Ты хотя бы слышал, что я говорю? Я разговариваю сама с собой. И что такого важного ты прочел, что даже не слышишь моих слов? Джек, посмотри на меня?!

Мужчина выпрямился.

— Ледник Пайн-Айленд слишком стремительно тает. Всё должно иметь объяснение, а значит…

— Значит, скоро ты уедешь? Где находиться этот Айленд, как там его?

Не желая продлевать конфликт, Джек быстрым движением закрыл ноутбук.

— Запад Антарктики. Всё. На сегодня я с работой покончил.

— Ты слышал, о чем я говорила? Думаю, нет. Как впрочем, и всегда.

— Я тебя слышал. Ты так громко возмущаешься, что думаю, тебя слышу не только я.

Он сделал шаг навстречу, игриво улыбаясь.

— Хочешь, я докажу, что я тебя слушал?

— Уже интересно. Так о чем же я говорила?

Агнесс поставила руки в бока.

— Ты неудачно намекала, что можно поехать за город. К какой-то подруге, которую я не знаю и вообще впервые о ней слышу.

— Ты просто наглец. Джек, я, давно её знаю. И это был не намек, а совершенно откровенная фраза. А ты мог бы с ней уже давно познакомиться, за те почти два года, которые мы живем вместе, но для тебя это не представляет никакого интереса. Дай-ка, я угадаю. Тебе нужно уехать? Сегодня, завтра? Или может быть прямо сейчас?

— Я знаю, как красиво бывает за городом зимой. Поверь. Я понимаю, твое желание сбежать на природу и забыть о суматохе города. Но ты же знаешь, в чем сложность. Я миллион раз предлагал тебе отправиться со мной. Была возможность совместной поездки. Тебе нужно было всего лишь пару дней подождать меня в отеле. Но ты же не захотела? Я не могу изменить ход событий. Мы же познакомились с тобой в одном из таких отелей, во время одной из моих поездок. Почему бы не повторить это опять? Согласись, хотя бы раз?

Агнесс усмехнулась.

— Я не люблю отели. И несколько дней в одиночестве меня не прельщают. Я и тогда бы не поехала, но меня уговорила подруга. И что же я увидела? Снег, снег, снег. Всё белое до изнеможения.

— Твоя подруга не могла бы поделиться со мной секретами уговоров? Если бы не та поездка, тогда мы бы не познакомились.

— Ну, да. В нормальном, цивилизованном месте, с тобой встретиться не получилось бы. За то ты можешь пропадать у вас в доме. Тебе там не скучно?

Слушая рассуждения жены, Джек достал из коробки гирлянду, включив в розетку. Однако, чуда не произошло и лампочки отчего-то не загорелись.

— Почему она не светиться?

— Не знаю. Но так бывает. Всё из-за одной лампочки. Всё из-за мелочи.

Агнесс, раздраженно, бросила испортившуюся вещь в коробку.

— Значит нужно пойти и купить новую. Не собираешься же ты заняться ремонтом, накануне Рождества?

С подобным суждением Джек, увы, не мог согласиться.

— Если выбрасывать всё, что сломалось, в доме никогда не появятся вещи с историей. На то, чтобы починить гирлянду уйдет несколько минут. За то эта вещь останется в нашем доме ещё на один праздник. И возможно, ещё на один год.

— Это не выносимо. Ты привык поучать свою сестру, а теперь за меня взялся. Спасибо, но я не нуждаюсь в советах, а вот тебе не мешало бы обратиться к психологу с вопросом: «Как спасти семью»? У нас кризис, ты не заметил?

Джек вытащил гирлянду из коробки, в которую её забросила Агнесс.

— В чем же заключается конфликт?

— Мы говорим на разных языках.

— Значит, у нас плохой переводчик.

— У нас нет переводчика! Прекрати!

Больше всего Агнесс раздражало каменное спокойствие мужа в моменты ссоры. Она была готова взорваться, а Джек продолжал оставаться спокойным. Это казалось настолько издевательским, что справиться и промолчать, не получалось.

— Я скоро вернусь.

Быстрыми движениями, накинув пальто, он вышел из дома. Лучшего времени отправиться в магазин за новой гирляндой, не найти. Подобную праздничную мелочь можно было купить повсюду. Нужно лишь свернуть за угол, и пройти несколько домов. На обратном пути Джек остановился у почтового ящика, проверить почту. Два журнала, газета и больше ничего. Так продолжалось уже давно. С тех самых пор, как он в последний раз виделся с сестрой в имении. Теперь о её жизни он не знал ничего вообще. Хелена пропала из виду, как тогда он и предполагал. Домашние ничего не говорили, но в телефонных разговорах чувствовалось напряжение. На старом адресе её не было, и телефон не отвечал. Мучительное чувство вины одолевало с каждым днем всё сильнее, но ещё сильнее было параллельное чувство, название которому Джек не мог дать. Он просто отказывался верить, что возможны такие перемены в отношениях, но ежеминутная необходимость в человеке, которого нет рядом, как в глотке воздуха, доказывала обратное.

Он ещё раз пересмотрел почту. Письма нет.

— Да. Похоже, ты права: не работает ни одна почта в мире. Где же тебя искать? И Лора как назло молчит.

Дома, на кухне играла музыка. Когда Джек вернулся, Агнесс выглянула в комнату, делая вид, что ничего не произошло.

— Как прогулка?

— На улице ветрено и скользко. Принесли твой журнал.

Он бросил почту на столик и, пройдя в гостиную, занялся ремонтом старушки-гирлянды.

— Ты не пошел в магазин?

— Я был там. И уже собрался было совершить покупку, но потом подумал: а ведь не случится ничего ужасного, если покупку я всё же не сделаю. Ведь так?

Агнесс непонимающе смотрела на мужа.

— Это что, война?

— Она могла бы начаться, в любой момент. Но…

Джек подошел ближе, обнял жену и шепнул на ухо:

— Но я вдруг вспомнил, что эта розетка сломалась месяц назад. И тогда я купил тебе вот это.

Джек вынул из кармана пальто видеокассету с её любимым фильмом.

Агнесс бросилась мужу на шею, осыпав его поцелуями.

— Ты не выносим. Не делай так больше. Можно ведь поссориться из-за пустяка.

— Договорились. Пойду, достану коробку с игрушками. Если будет звонить Питер, я на чердаке.

Агнесс развела руками.

— Передать это Питеру?

— Нет. Я говорю это для тебя.

Каждый раз, попадая на чердак, Джек вспоминал, что прошлый раз обещал себе навести здесь полный порядок и ещё, подписать коробки.

— Или сейчас или никогда.

Перебирая одну за другой, он составлял коробки на полку, подписывал. Наконец, дошла очередь до коробки, стоящей в самом углу. Из нее выглядывала блестящая мишура. Ошибки быть не могло, это именно то, ради чего Джек оказался здесь. Он спустился с чердака, заглянув на кухню:

— Ты идешь мне на помощь, Агнесс?!

— Ещё минутку!

Джек открыл крышку коробки, внезапно изменившись в лице. Поверх мишуры лежала стопка запечатанных конвертов, подписанных почерком Хелены. Письма, которые так и не были прочитаны.

Агнесс, похоже, совершенно забыла об этом, но теперь она с опаской смотрела на мужа, перебирая в руках полотенце.

— Я могу всё объяснить. Если только ты захочешь выслушать?

— Когда было последнее письмо?

— Перед вашей последней встречей в доме.

— Зачем ты так? Ты даже не понимаешь, что сделала.

Оба оказались в разных комнатах. Джек оставался в гостиной, продолжая, наряжать ель, пока не зазвонил телефон. Он поднял трубку. На другом конце послышался долгожданный голос Хелены.

— Джек, прости, я не могла не позвонить. Прости. Я улетаю. Оказалась в твоем городе. Задержка рейса, и мой самолет приземлился здесь. Знаю, что не нужно было звонить, но мне было просто необходимо услышать твой голос.

— Ты в аэропорту?

— Да…

Не дослушав ответ до конца, Джек бросил трубку, поспешил на улицу, ловить такси.

Вокруг было шумно, как обычно это бывает в аэропорту. Рейсы вылетали один за другим, о чем оповещал голос по микрофону. Оба искали друг друга в огромной стремительной толпе. Наконец Хелена подняла руку вверх. Через несколько мгновений она уже стояла рядом с Джеком.

— Только не называй меня пропажей. Иногда я всё же нахожусь.

— Всё реже и реже. А я сегодня думал о тебе. И вчера, тоже. Я уже решил, что совсем тебя потерял.

Хелена ещё больше похорошела, выглядя чуть старше прежнего.

— Как всё меняется. Раньше я ждал тебя в аэропорту. Теперь ты меня. Кто бы мог подумать, что всё будет именно так?

Хелена теребила ворот пальто, всеми силами сдерживая желание заплакать. Она и сама не понимала, причину этих нахлынувших эмоций. То ли от радости, что видит Джека. Толи от неизбежной разлуки.

— Ты сам говорил, жизнь непредсказуема.

Джек кивнул.

— Я только цитировал. Это кто-то сказал до меня. Ты сказала, что уезжаешь? Где это и зачем? У тебя ведь и сейчас всё неплохо складывалось?

— Меня пригласили по контракту, и я не вижу повода отказываться. Новая страна, новый город, новый опыт. Может быть, и жизнь станет слегка новой? Я очень в это верю.

— Ты не права.

— Думаю, на этот раз не прав ты, Джек.

Объявили посадку на рейс. Хелена испуганно взглянула на табло.

— Твой рейс?

— Да. Ну, вот, теперь ты знаешь город, куда я направляюсь. Глупо было прятаться в аэропорту… То есть, я хотела сказать… Я не думала, что ты приедешь сюда.

Впервые она так явно ощутила, что стоящий рядом с ней мужчина смотрит на неё таким взглядом, как ей хотелось этого последние несколько лет. Взглядом, не лишённым чувств и желаний. Она почти читала его мысли, просто потому, что думала то же самое.

— Не улетай. Слышишь?

Джек прикоснулся рукой к её щеке, говоря почти шёпотом.

— Не знаю, что ещё сказать. Ты не должна просто так исчезнуть. Мы и так слишком много времени тратим на расставания, потом на поиски. Хелена, мы семья. Какой бы она не была. Я не могу тебя отпустить. Останься, и мы что-нибудь придумаем.

Хелена подняла голову вверх, глубоко вздохнула.

— Всё свое детство, с первого дня как я попала в дом, я называла тебя своим братом. Конечно, я понимала, у нас разные матери. Не могу передать тебе словами, какую гордость я испытывала, когда находилась с тобой рядом. Когда мы шли по школе вместе. И когда ты заступался за меня. В моем сердце было так много разных чувств. Одного я не могла понять. Почему мне так трудно дается разлука с тобой. Ну, кто бы мог подумать, что ответ так прост? Джек, ты и представить себе не можешь, как я мучилась, пряча свое чувство в самый потаенный уголок души. Помнишь, перед своей свадьбой ты приехал ко мне на новую квартиру? Я была на седьмом небе от счастья, что мы встретились. А когда ты уехал, я места себе не находила. В комнате пахло тобой, твоим одеколоном и даже подушка, на которой ты так и не смог уснуть, ещё долго хранила в себе этот запах. Всё будоражило моё подсознание. Я терялась в догадках. Получается, все эти годы я просто любила тебя. Но ведь я не знала, что можно. А узнала, когда ты был уже женат. Ради собственного счастья я пошла бы на многое. Но я знаю, что такое боль. Ведь я живу с ней уже давно. Не хочу причинять её Агнесс. Такое счастье не будет длиться вечно. Бабушка учила меня не завоевывать что-то путем обмана или причинения боли. Я запомнила её слова. Никогда бы не поверила, что такое возможно и взаимоотношения людей могут так круто измениться. Что за глупый подарок преподнесла мне жизнь? Я ведь даже не могу им воспользоваться.

Джек прижал Хелену к себе, вдыхая запах её волос, ещё раз понимая, что ближе и роднее не будет уже никого.

— Слишком мало времени. Почему ты не позвонила раньше? Я не успею тебя переубедить, а ты точно не останешься. Скажи мне свой адрес. Где ты будешь жить? Хоть что-нибудь?

— Джек, я позвоню. Только позже. Ну, что я говорю? Честно? Я хочу уехать совсем. Мне так тяжело, что порой хочется сбежать от самой себя. Раньше никогда не понимала эту фразу.

— Не бросай меня.

Хелена нервно взглянула на часы.

— Самолет улетит без меня, а ведь меня там ждут. Не стоит портить репутацию в самом начале карьеры. Ведь так? Джек, пообещай, что будешь счастливее меня? И самое главное, всегда возвращайся из своих поездок.

— Позвони Лоре.

— Конечно. Всё. Больше не говори ничего.

Хелена поднялась на носочки, прикоснувшись губами к щеке Джека. Это было внезапно, даже для неё самой. Но желание оказалось настолько сильным, что противоречить не было сил. Она затаила дыхание, виновато посмотрев ему в глаза.

— Прости.

Ещё мгновение, и она быстро скрылась за стеклянной перегородкой.

Дорога домой была долгой и лишенной всяческого смысла. Сегодня случилось так много всего. Джек ехал в метро, потом трамваем, сев у окна, и долго кружа по кольцевой. Пейзажи за окном менялись, а мысли были одинаковы. Только о Хелене. О ней одной. Сегодня он посмотрел на неё впервые другими глазами: взглядом мужчины на женщину. Это было особенное чувство. Это была совсем не та встреча, к которой он готовился мысленно всё это время.

Самолет набрал высоту, начав свой долгий и монотонный полет. Хелена откинулась в кресле, отрешенно глядя в иллюминатор. Странно, она могла сегодня всё изменить, но не сделала этого. Она даже не дала возможности совершить необходимую глупость Джеку. Почему? Ответ очевиден: «Нежелание быть второй. Отсутствие возможности быть единственной». Где-то внутри она по-прежнему хранила обиду на Джека. Ведь он действительно предал её, тогда, несколько лет назад, когда решил жениться. Но тогда она не понимала, в чем он виноват. Личная жизнь продолжала оставаться пустой. Лишь мечты и одиночество во всех уголках дома и души. Она осмотрелась вокруг. Салон наполовину пуст. Немногие совершают поездки накануне Рождества. Хелена была твердо убеждена, что в праздники в поездку отправляются лишь люди, точно знающие, что на другом конце маршрута их кто-то ждет. Про себя она такого сказать не могла. Конечно, что касается бизнеса и людей в этом участвующих, здесь не может быть компромиссов. А вот куда едет одинокая, молодая девушка с камнем в душе? На этот вопрос она затруднялась ответить. Может быть, все-таки можно от себя убежать? Хотя бы на мгновение, почувствовать, что твое сердце бьётся свободно и легко. Что не давит боль и грусть. Хелена улыбнулась. Сейчас она поняла, что никогда, с тех пор, как стала жить в их доме легкости и свободы не чувствовала. Она вообще не знала, что такое жизнь без мыслей о грустном. Чувство недосказанности, недопонимания ютилось где-то рядом все эти годы. Она путалась в мыслях, словно плутала в лабиринте. По-прежнему, когда станет невыносимо трудно, она будет тешить себя воспоминаниями. А сейчас она учиться жить по-другому!

Смеркалось. Загорелись вечерние огни. Воздух становился густым и наполненным запахами.

Нельзя по одному только желанию разрушить прежнюю жизнь и построить на её обломках новую. То, что получиться возвести, будет порядком отличаться от иллюзии.

Джек остановился перед домом. Он ещё не принял никакого решения, но что-то уже точно было не так, как сегодня утром.

В гостиной ель по-прежнему стояла наряженной лишь наполовину. На полу валялось несколько разбитых игрушек. В полумраке сидела Агнесс. Она держала в руке бокал шампанского.

— Ты не представляешь, как медленно тянется время, когда ждешь. А когда ждешь неизвестности, оно будто замирает.

Она усмехнулась.

— Не оказалось свободного билета? Она не позвала тебя с собой? Представляю, как ты огорчен. А я решила, что есть повод открыть эту бутылку. Помнишь, мы оставили её со дня свадьбы на особенный день? Он явно настал. Только вот не знаю, что в нем такого особенного. То, что ты вернулся домой или, что расстался со своей Хеленой? А может быть то, что она вдруг о тебе вспомнила? Ты ждал большего? Большего не будет. Вы ведь оба эгоисты. Ты держишь на расстоянии её, а она тебя. Думаю, вам это досталось по наследству…

Агнесс встала, слегка пошатнувшись.

— Что скажешь? Мы свободны? Или будут ещё звонки и встречи?

Джек только молча смотрел на жену.

— Молчишь?

Она подошла ближе.

— От тебя несет её духами. Это никогда не закончится. Из года в год так и будет продолжаться извечная мука. Ты думаешь о ней постоянно, даже если ты не говоришь, ты всё равно о ней думаешь. Мне всё равно, что чувствуете вы. Я знаю, что не хочу больше чувствовать сама. Я не хочу быть где-то сзади, второй, последней, следующей! Я не хочу быть преградой, которую нужно сломать! Но отпустить тебя, значит сдаться? Значит, она победила? Не-ет, это уже слишком. Что же сделать, чтобы всем стало легче?

Агнесс развела руками, вопрошающе подняв брови.

— Не знаешь? А я знаю. Я знаю. Нужно, чтобы ты уехал в свою очередную командировку и больше не вернулся. Некого будет делить. Возможно, тогда настанет покой.

Агнесс швырнула бокал в сторону и что есть силы, одарила Джека пощечиной.

— Уезжай, как можно скорее.

Потом она пошла в спальню, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Спустя немного времени в дверь позвонили. Это был Питер. Он поднял руки вверх, в одной держа пакет с закусками, в другой бутылку Мартини. Галстук был развязан, и верхняя пуговица рубашки расстегнута.

— Не вижу радости на лице! Я что не вовремя?!

Он шагнул вперед, оглядевшись?

— Где злостная ненавистница снега и командировок?

Джек улыбнулся.

— Она решила, как следует выспаться.

— Да? Ты что подмешал ей снотворное?

Питер скинул пальто, поежившись.

— Зверский холод на дворе.

— Вместо снотворного было шампанское. Бутылка в одиночестве, слишком большая доза.

— Значит вот как? Вы что поссорились?

Мужчины остановились посреди гостиной, рассматривая беспорядок, что царил вокруг ели. На полу осколки бокала и игрушек, в углу гирлянда, и полное отсутствие праздника дополняло картину как нельзя хорошо.

— Вот до чего довели твои поездки. И эта мечта… А я говорил.

Питер открыл Мартини.

— Но ты хотя бы женился, а вот я никак.

Джек ушел на кухню, вернувшись с двумя бокалами под мартини.

— Это ведь у вас не впервой. Помиритесь. Всё уляжется.

— Мне так не кажется.

— О-о.

Питер вручил наполненный бокал другу.

— А ты знаешь, что скоро поездка?

Джек потер щеку.

— Да.

Гость присмотрелся, сощурившись.

— Она что дала тебе пощечину? Дело серьезнее, чем я предполагал, дружище. С этим нужно что-то делать.

— Да.

Питер потянулся к гирлянде.

— Не работает?

Он включил её один раз, потом снова и снова, но увы, лампочки так и не загорались.

— Нет, не работает. Я починю сегодня. Не хочу её выбрасывать.

— Купи новую?

— Этой вещи уже почти восемь лет, Питер. Не хочу, чтобы она закончила свой век где-то на городской свалке. Увезу её в дом. Пусть лежит там. На чердаке полно места для таких вот вещиц.

Приятели соединили бокалы, каждый подумав о своем.

— Я завтра поеду к родителям. Хочу это Рождество провести с ними.

Джек взял в руки елочную игрушку, повесив её на ветвь ели.

— Как будто бы прежде было иначе?

Питер принялся подавать ему игрушки, доставая их из коробки.

— Ну, знаешь, ты в эту поездку поедешь тоже с камнем в душе. Как будто бы у тебя когда-то было иначе?

Оба переглянулись, на миг остановившись.

— Что это мы застряли там где, не получается жить, так как хочется? Знаешь, это Рождество, оно какое-то… Я тоже хочу взять и что-то изменить. А ты? Ты со мной?

Питер подтолкнул приятеля в бок.

— Помнишь, как давно, ещё в школе ты позвал меня за собой? Я ведь тогда согласился.

Джек закачал головой.

— Да уж, помню. Пытаешься меня уговорить?

— Надоело созерцать в экспедициях, твою кислую физиономию.

— Ну, на счет физиономии, это ты осторожнее.

Питер повесил одну игрушку сам.

— Мало того что кислую, так ещё теперь и красную с одной стороны.

Мужчины засмеялись.

Спустя какое-то время гостиная полностью преобразилась. На столе горела свеча, тихо играла музыка, ель блистала, как роскошная красотка на малолюдной вечеринке. Джек и Питер сидели у окна в креслах, беседуя.

— Как там Хелена? Она где в это Рождество? Дай-ка угадаю, разгребает сугробы с дядюшкой?

— Нет. Я проводил её сегодня днем. Хелена улетела. Далеко и, кажется навсегда.

Питер пожал плечами.

— Вы странные. Так как у вас случилось, происходит не часто и не у многих. Это как толчок, который подталкивает людей навстречу друг к другу. А вы, почему — то, пятитесь всё дальше и дальше. Не понимаю.

— Питер, всё не так просто.

— Объясни?

— Что здесь объяснять? Весь городок считает нас братом и сестрой. Нотариус не из болтливых, и он оставил всё в тайне. Как ты себе представляешь, если вдруг мы станем жить вместе?

— А что, у вас появятся надписи на лбу?

Джек встал.

— Твоя откровенность меня с ног сбивает. Причем здесь надписи? Конечно, они не появятся.

— Тогда, что мешает?

Питер тоже встал.

— Давай представим, что у тебя появился выбор? Ты можешь вычеркнуть Хелену из своей жизни. Просто взять и удалить. Нет её. И не было никогда. И ты остаешься в этом доме, с этой женщиной, с этой работой. Проблема исчезнет? Твои плечи и мысли больше ничто не станет тяготить?

Джек задумался, и вдруг, всё оказалось настолько элементарно решаемым.

— Нет, проблема не исчезнет, — ответил он.

— Бинго! Проблема не в Хелене. Когда ты это поймешь?

Уже под утро, вызвав такси Питеру, Джек вновь остался один. Он заснул в кресле, до последнего думая над словами друга.

На дворе опять начался снег. Он полностью стер все вчерашние следы. Улицы, мосты и дороги были спрятаны под слоем белоснежного чуда. Открывающаяся утром из окна картина, напоминала чистый лист бумаги. Что написать на нем сегодня, решит каждый сам. По дому разнесся запах свежезаваренного кофе. Гирлянда на еле напоминала о том, что через два дня наступит Рождество. Добрый, светлый и волшебный праздник. Когда не знаешь что делать дальше, хочется верить, что выход из сложившейся ситуации найдется сам. Значит, мы все рано или поздно верим в волшебство.

Агнесс вошла на кухню, кутаясь в махровый халат.

— Я сварил кофе. Тебе налить?

— Доброе утро.

Джек кивнул.

— Да, конечно. Доброе утро.

— Я слышала ночью разговор. Что Питер приезжал? Или мне приснилось?

— Приезжал. Заехал поздравить с Рождеством. Он уезжает из города. Хочет оказаться у родителей.

Агнесс приподняла брови.

— А я думала, что он встретит праздник в иной компании.

— Чем плоха его компания?

Агнесс поменялась в лице.

В воздухе висело напряжение.

В чашке дымился крепкий и бодрящий напиток. Агнесс обняла ладонями кружку, спасаясь от озноба.

— Ты все же украсил ель? В детстве я любила Рождество. Потом случилась моя первая большая неприятность в жизни и как раз накануне. Много лет прошло, а ассоциация никуда не исчезла.

Джек слышал, что говорит жена, но мысли не отпускали. Он смотрел, как падает снег, как преобразился двор и улицы. Когда-то одержимый только одной мечтой, теперь он не мог избавиться от наваждения уже давно попавшего в кровь. Он никогда бы раньше не поверил и уж точно не согласился бы с тем, что чувства могут так сильно им овладеть. Слабость? Этого нельзя допускать, но как же быть?

— Скажи, что вчера случилось?

Агнесс первая задала вопрос.

— Я с тобой согласен. Нужно закончить разговор. Принять правильное решение. Поверь, я искренне хотел, чтобы у нас была семья. Настоящая семья. Не только мы вдвоем. Не только все праздники эгоистично наедине. Я и сейчас этого хочу. Взаимно ли мое желание?

— Ты не ответил на вопрос.

— А ты меня всё равно не слышишь. Ну, хорошо. Вчера я приехал в аэропорт. Мы говорили, а потом объявили посадку. Я поехал бы туда в любом случае. Чтобы с нами не происходило, я должен знать, что с ней, и как она живет. Знаю, тебе неприятно это слышать. Эта встреча была не такой, как предыдущие. Но она закончилась ровно в тот момент, когда объявили посадку. Это даже хорошо, что ты вчера была откровенна.

— Многое из сказанного не правда, а об остальном не стоит вспоминать.

— Ты как-то по-новому трактуешь отношения. Я должен считать, что это любовь. А ведь это всего лишь гонка, в которой твое основное желание — не уступить Хелене. Хватит обмана. Я и так половину своей жизни думал одно, а оказалось совсем другое. Так уж вышло, что ситуация из прошлого решила за нас. Но прошлому не предъявишь обвинения. А вот своей жене возможно.

— Я была вчера пьяна. Зачем всё ворошить? Не время принимать решения. Нужно просто подождать и всё уляжется.

— У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Я хочу откровенности, доверия. Того, чего не хватает нашим с тобой отношениям.

Он договорил, сняв обручальное кольцо и положив его на край стола.

— Через несколько дней у меня поездка, но я уеду раньше. Ты можешь быть абсолютно спокойна. Я ухожу сам. Ты не проиграла. Просто ты забыла, что решения принимаешь не только ты.

Агнесс в недоумении развела руками.

— Вы сговорились с ней вчера? Или Питер подсказал?

Джек предвидел такой вопрос.

— Как тебе объяснить, что я не играю роль? Что, дорожа свободой, я всё же выбрал тебя. Мне было это не просто необходимо. Я хотел возвращаться к тебе. Раз за разом. Знать, что ты ждешь. Что ты помнишь обо мне и любишь. Но всякий раз я понимал одно: ты ведешь борьбу, и заинтересована лишь в выигрыше. Ты всегда во всем ищешь подтекст. В каждом слове, действии. За этим ты забыла, что можно просто любить. Ты лишь напоминала мне о том, что и без подсказок всегда было рядом. Но рядом не значит близко. И дистанцию можно было сохранять всю жизнь. Можно было. Но я больше не хочу. Возможно, придет тот день, когда то, что сложно сейчас, станет очевидным. Я хотел бы в тот день с тобой встретиться.

Джек собрал необходимые вещи, отправившись в аэропорт, решил больше не ждать. Не ждать следующего дня, в надежде, что всё измениться. Не ждать, когда Хелена сломает в себе стержень гордости и позвонит сама. Возможно, его кто-то и не поймет. Сейчас это уже не важно. Узнать адрес Хелены оказалось не простой задачей. Лора долго не сдавала позиции, но она безумно желала, чтобы и Хелена и Джек в это Рождество не были по разные стороны от счастья и не были одиноки.

В городе, куда уехала Хелена, шел мокрый снег. Он, то таял, то белыми пятнами на тротуарах напоминал о себе прохожим.

Эхо от шагов в абсолютно пустой квартире звучало убедительно: не поверить в полное одиночество невозможно. В большом окне виднелся весь город до горизонта. Хелена прошлась вдоль зала, затем села в кресло, поджав под себя ноги, и принялась отрешенно смотреть в огромное окно.

Стук в дверь ей показался выдумкой собственной фантазии. Когда постучали опять, она удивленно привстала.

О лучшем подарке к Рождеству Хелена и не мечтала. На пороге стоял тот, кого она была рада видеть всегда. И зная наперед, все его слова и поступки, ей всё же необходимо быть с ним. От радости, она, взвизгнула, бросившись в объятия.

— Вчера в аэропорту я была уверена, что ещё очень долго тебя не увижу. Я всё ещё не верю, что это ты.

— Я сам не очень верю в то, что сделал. У тебя ведь есть рождественские каникулы?

Хелена отпрянула.

— Да. Мне вчера по приезду вручили ключ от этой квартиры и ровно три дня, чтобы встретить Рождество.

— Значит я вовремя?

— Вовремя, как никогда.

Она обнимала Джека, осыпая поцелуями.

— А если меня на работе спросят, с кем я встретила праздник?

— У нас есть три дня. Что-нибудь придумаем.

Хелена рассматривала Джека так, словно последняя их встреча была много лет назад.

— Три дня так мало. По сравнению с тем, сколько пришлось ждать. Ты потом снова уедешь?

— Да. Но всего на неделю.

— Счастье длиной в семьдесят три часа.

Хелена провела ладонью по щеке Джека, снова поцеловала.

— Мы будем вместе каждый раз, как только будет это возможным, а потом ты всё здесь бросишь и уедешь со мной.

Девушка пожала плечами.

— Ты эгоист, которого я люблю.

— А ты так и не научилась считать.

— Почему?

— Трое суток это семьдесят два часа.

— Какой кошмар!

Хелена обхватила Джека за шею, и оба потеряв равновесие, повалились на рядом стоящее кресло.

Хелена была рада услышать от Джека предложение уехать с ним, но она основательно для себя решила, что ближайшие пару лет, останется здесь и закончит начатое. Она долго шла к этому этапу в своей профессии, было бы глупо всё разорвать.

Завтрак был скромным: две чашки кофе и коробка горького шоколада, что Хелена давно хранила в шкафу, каждый раз собираясь открыть и каждый раз не находя повода это сделать. Они разместили все это на перевернутой коробке из-под телевизора.

Пустота в комнатах, наличие кровати, кресла и большого телевизора, висящего на стене, было намеренным. Хелена просила ещё до прилета сюда, чтобы её будущая квартира была именно такой. Ей хотелось сделать здесь всё по — своему, а потому ремонт был в проекте.

— Джек, ты не расскажешь своим друзьям о таком вот Рождестве и этом завтраке? Я хочу начать здесь всё с ноля. По — своему.

Она опустилась на колени, попробовав шоколад.

— Я редко рассказываю о своей жизни кому-либо. И кроме Питера мне рассказывать не кому. А он и сам-то не святой. Кстати, вчера гостиная у меня дома тоже не очень напоминала о празднике.

— Почему?

— Так бывает, когда всё потихоньку рушиться.

— Это из-за меня?

— Нет. Питер передавал тебе привет.

Хелена улыбнулась.

— Я его уже сто лет не видела.

Девушка улыбнулась, ощутив прилив тепла внутри. Она с трудом смотрела Джеку в глаза, чтобы не думать о том, что их поцелуй в аэропорту был самым ярким событием, и что он не имел продолжения.

— О чем ты думаешь, Джек?

Она вдруг стала серьезнее, придвинувшись ближе.

— Ты всегда первой задаешь вопрос.

— Что уж тут поделать? Отвечай.

— Со мной такое редко бывает. Когда говоришь одно, а думаешь совсем другое. Могу сейчас говорить о чем угодно. О работе, о погоде, а мысли всё равно сводятся к тебе.

— Я думала, ты думаешь о моём ремонте?

Джек засмеялся, продолжая держать кружку с горячим кофе на весу.

— О ремонте? Ты бы видела выражение своих глаз? В них нет места краске и обоям.

— Ты перевел всю тему разговора на меня. Кажется, я первая задала вопрос?

— И каким же бы твой вопрос? Постой, что-то припоминаю, ты спросила, о чем я думаю?

Он дотронулся рукой до плеча Хелены, поправив бретельку её топа.

— Я думаю о тебе. Когда нахожусь рядом или на расстоянии. Когда у меня всё получатся и когда возникают сложности. Это по-детски наивно, но если мне что-то вдруг нравится, я тут же пытаюсь понять, понравится ли это тебе? Иногда мне кажется, что от меня это уже не зависит. Моему разуму нравится думать о тебе. Просто так, даже без причины. Наверное, это случилось очень давно, и я упустил возможность контролировать собственные мысли.

Хелена почти перестала дышать, слушая и не веря в то, что всё же возможно такое счастье, как сейчас.

— Твоя очередь.

Она решила, что говорить бесполезно. И в аэропорту при их прошлой встрече она сполна наоткровенничалась. Она ответила поцелуем, которого кажется, ждали оба. Останавливаться не хотелось, было лишь дикое желание слиться с тем, кто тебя обнимает и целует. Стать одним целым, дышать в унисон и полностью ощущать лишь то, что чувствует твоя половина. Ей было безумно приятно в эти минуты. Словно воздух вокруг приобрел цвет, аромат.

Стянув с Джека футболку, Хелена прикоснулась рукой к его груди. Под ладонью стучало сердце, сильно, с уверенностью. Ощутить, что в этом сердце есть место только для тебя высшая мера блаженства. Ты внутри любимого, течешь по его венам, растворяешься в мыслях и словно бальзам проливаешься вновь на бьющееся сердце.

— Сегодня на одну глупость в нашем списке станет больше?

Джек улыбнулся.

— Может быть. Я с тобой понял одну интересную вещь. И грехи и глупости тоже делятся на плохие и хорошие. Так что не за всё, нами совершенное, мы будем наказаны.

— Ты не поверишь, но мне сейчас всё равно. Лишь бы только быть с тобой. Это глупость или грех?

— Больше похоже на крайность.

Джек поцеловал Хелену. Невзначай намекнув, что заумные разговоры можно отложить на потом.

Хелена в свою очередь склонилась над его лицом, прошептав на фразу, ставшую впоследствии для неё, жизненно важной:

— Я не отдам тебя больше никому. Буду держать так крепко, как только смогу. До тех пор, пока что-то более сильное не заберет тебя. Потеряю, но не отдам. Другой разлуке не бывать.

Странные рождественские каникулы окончились. Джек уехал вновь. Он несколько раз звонил, потом пришло его письмо с открыткой.

Хелена ощутила успокоение. Всё складывалось как нельзя лучше. Они решили, что когда Джек вернется, обязательно поедут домой и попытаются как-то объясниться с Лорой и дядюшкой. Предстоял весьма неожиданный разговор, но его никак не избежать.

Подсчитывая дни до возвращения Джека, Хелена с удовольствием начинала каждый день. Она знала, что вновь будет праздник, который каждый раз приносит огромную радость. Праздник, когда тот, кого ты ждешь, стучит в дверь и стоит на пороге, невредим. Когда позади плохое, но вы говорите о нем, значит это плохое возможно пережить и победить.

Из поездки Джек вернулся в дом, где они жили с Агнесс. Он позвонил и сообщил об этом без утайки. Хелена попыталась понять, будучи уверенной, что есть причина и, решив её, Джек окажется рядом. Однако минуло уже три месяца. Звонки прекратились. Джек словно канул в воду. Хелена подолгу крутила телефонную трубку в руках, решаясь набрать его номер. И вот позвонив, однажды так и не дождалась ответа. Она решила, что это совпадение и нет причины огорчаться. Но и последующие звонки так же оставались без ответа. На глазах всё чаще стали появляться слезы. Хелена вновь погрузилась в печальные вечера и ночи одиночества. Дни ожидания и месяца разлуки. Она забросила мысль о ремонте так далеко, что смирилась и уже почти не замечала голые и безликие стены. Не хотелось ничего менять. Дни начали тянуться долго, а точнее сказать бесконечно. За унынием вдруг появилось беспокойство. Оно началось в тот вечер, когда в дверь постучали. Хелена побежала открывать, но на пороге стоял не Джек, а его приятель и коллега Питер. Он сдержанно улыбнулся.

— Здравствуй, Хелена. Я не смог до тебя дозвониться и вот решил приехать.

— Ты звонил?

— Да, нашел в записях Джека твой телефон. Верно, он старый, и я звонил в никуда?

Хелена взглянула на автоответчик.

— Сообщений нет. Скорее всего, ты прав. Туда где ты звонил, меня нет.

— Я этого не знал и Джек ни разу не обмолвился, что у тебя теперь другой номер. Да это и не важно, теперь.

Они прошли в комнату, сев напротив друг друга.

— Может быть кофе? У меня закончился чай, а на улице так слякотно. Всё никак не выберусь в магазин.

— Нет, спасибо. Не волнуйся. Я не хочу что — то ничего. Хелена, послушай, я знаю, что вы с Джеком очень связаны и первый человек, которому я обязан сообщить любую новость — это ты. Сегодня новость не очень хорошая.

Хелена сорвалась с места, убежав на кухню. Она ужасно боялась любого слова, что дальше произнесет Питер. Ведь говорит он, а не Джек. Значит, Джек не может. Она стояла перед окном, закрыв уши руками и зажмурившись.

Реакция Питеру показалась весьма понятной. И даже в какой-то момент почувствовал умиление, ведь Хелена всегда была такой. С годами ничего не изменилась и эта выходка ему вполне знакома. Он осторожно прошел следом, прикоснувшись к плечам Хелены.

— Нужна твоя помощь и боюсь… Нужно выслушать.

Девушка опустила руки, вслушиваясь в тишину.

— То, что ты скажешь, возможно, пережить?

— Хелена, Джек жив… Но он исчез. Я не могу его отыскать, как не пытался. Звонки без ответа. Я уже в какой-то момент решил, что ты вместе с ним. Так было бы на много спокойнее, но ты здесь. А где он, ума не приложу.

— Что значит потерялся? А как же его работа? Там ведь его тоже потеряли?

— Не совсем. Успокойся, и я постараюсь всё объяснить.

Питер усадил хозяйку дома за стол на кухне, поставив перед ней стакан с водой.

— Такое иногда бывает. Хотя мы и обеспечены нужной информацией и снабжены новейшей аппаратурой, всё же природу порой трудно предугадать. Особенно, если речь идет о лавине. Это страшная вещь. Всё начинается с маленькой трещинки, от неосторожного звука. И всё… На спасение остается несколько секунд. Порой человек словно столбенеет от ужаса. От того, что видит. Колоссальная сила движется на тебя так быстро, что ты не успеваешь осознать, то что перед твоими глазами. В случае с Джеком всё было немного иначе. У них был выбор. Либо быть погребенными заживо под толщей снега, либо укрыться в расщелине. И то и другое оказалось не самым лучшим вариантом. Сила снега и его масса обрушились на головы. Высота была тоже впечатляющей. При падении, Джек повредил ноги и ещё получил массу увечий. Однако, самое страшное в том, что с маленьким запасом кислорода им пришлось провести двое суток. Обычно этого нужно опасаться как самого опасного врага… Двое суток в ледяном плену. Я приехал к нему в госпиталь, как только смог и первое о чем он меня попросил, ничего не сообщать семье. Это была даже не просьба, он взял с меня обещание. Я сдержал его сполна. Он звонил тебе из госпиталя, говорил, что много работы и что с ним всё в порядке. Я был свидетелем этого обмана, но что можно сделать? Ты же его знаешь. Лечение слегка улучшило его состояние, но не полностью. Нужны ещё несколько операций. Он всё ещё не может полноценно передвигаться. Это его отдаляет от работы на смертельно большое расстояние. А Джек ведь без этого не может.

Хелена почувствовала прилив ярости. Она вдруг поняла, что Джек снова ей манипулировал. Играл, как кошка с мышкой. Обманывал.

— Но я не пойму, он всё же вернулся домой или нет?

— Он вернулся домой. Но его жена, Агнесс, она к тому времени там уже не жила.

— Агнесс уехала?

— Да. Джек говорил, что у неё случилась в семье неприятность. Что-то с родителями. Я старался его навещать, как только появлялась свободная минутка. Он сильно злился, когда всё сыпаться из рук. Ему слишком сложно признавать собственную немощность и слабость. Понимаешь, о чем я?

Хелена продолжала смотреть на собеседника, ожидая окончание истории.

— Потом всё стало хуже. Джек перестал отвечать на телефонные звонки. Несколько раз не открыл. Я говорил с ним через дверь. Разговором назвать это трудно. Так, несколько поверхностных фраз. Знаешь, Хелена, я не удивлен такому поведению. Я всегда знал, что Джека может сломать только одно, привязанность к одному месту. Для него это страх. Хуже чем смерть. Когда я приехал вновь, соседи мне сказали, что в квартире уже никто давно не живет. Тогда я стал звонить тебе. Вижу, ты тоже не знаешь, где он. Найти его необходимо.

— Питер, я совсем не знаю тот город, где он живет. Сейчас вдруг я поняла, что вообще мало что о нем знаю. Но вряд ли Джек будет прятаться у кого-то из знакомых.

— У знакомых его нет. Я проверял. И ты права, он не станет это делать.

Хелена немедленно стала вспоминать разговоры с Джеком, пытаясь мысленно ухватиться хоть за одну подсказку, но всё, что пришло в её ум — это странное молчание Лоры. Она обычно звонит, чуть ли не сто раз за неделю, а тут вдруг тишина.

Закрыв за Питером дверь, Хелена не стала спать. Она собрала сумку, вызвала такси и прямиком отправилась в аэропорт. Дорога была долгой. Уже в самолете, она в полудреме равнодушно всматривалась в медленно плывущую картинку за окном. Мягкие облака, словно ватные шарики устилали всё до горизонта. Иногда где-то в самой бездне темноты, в разрывах облаков мерцали слабые огни ночного города. И снова облака, на которых мягко отражался свет луны, не режа глаз.

Хелена закрыла глаза, вдруг вспомнив, как однажды в детстве, по лету дядюшка подарил ей велосипед. У Джека эта вещь уже была, и он лихо рассекал по дороге и прилегающим окрестностям, порой катая сестру, усадив её впереди себя. Бабушка долго не позволяла совершить подобную покупку, но всё же пришло время и Хелене освоить навыки езды на двухколесном аппарате. Опыт был вполне обычным, пара падений, разбитые коленки и вот она уже не отстает от брата. Ребята умудрялись объехать так много за день, что лишь начинало смеркаться, как их клонило в сон и уже ничто не могло изменить это. Утром, за завтраком, они вновь строили планы, прокладывая мысленно маршрут своего очередного приключения, стараясь делать это как можно тише, чтобы не услышали взрослые. Они исследовали каждый уголок берега, знали очертание чуть ли не каждого камешка. Точно помня, как звучит шум прибоя в той или иной бухте. Как-то на каникулах они вновь колесили по окрестностям. Въехав на пригорок, Хелена остановила велосипед на узенькой тропинке. Перед взором открылся пруд, где дядюшка любил рыбачить. Его лодка стояла на привязи, у небольшого пирса. Вокруг мирно шелестела листва. Царило такое умиротворение, что обоим жутко захотелось какого-то подвига.

— А что если разогнаться и попробовать перепрыгнуть эту заводь? Ты сможешь?

Джек удивленно приподнялся на пальцах, стараясь рассчитать полет и возможное приземление, но когда обернулся, чтобы выразить сомнение, сестры уже не было рядом. Она отъехала на довольно большое расстояние, затем, что было силы, оттолкнулась с места и, быстро крутя педали, с визгом взмыла в воздух. Джек незамедлительно сделал то же самое, но его приземление оказалось менее удачным. Никто не смог приземлиться на противоположный берег пруда. Джек в погоне за сестрой угодил в лодку дядюшки, от чего та бедняга набралась воды и мирно затонула. Оба велосипеда были помяты, колеса напоминали какие-то цифры. Хелена бултыхалась в воде, пытаясь доплыть до брата и оказать ему всяческую помощь. Позже оказалось, что Джек потерял два зуба, сломал руку и ещё, вдобавок ко всему, получил вывих колена. Виновница произошедшего отделалась лишь испугом за брата, поэтому всё последующее его выздоровление опекала больного, впрочем, как и раньше не отходя от него ни на шаг. Бабушка была жутко сердита и долго ещё напоминала дядюшке, что не будь подарка, не было бы проблемы. На что тот сказал, что в своем детстве тоже хотел совершить подвиг, но полет должен был состояться через колодец. Тогда он тоже не смог сделать правильные расчеты и угодил в курятник. Рассказы из детства слегка смягчали бабушкину ярость, но не избавили от наказания и за столом брата и сестру рассаживали по разным краям. Это им совершенно не мешало хихикать, понимая друг друга на расстоянии.

От воспоминаний Хелена невольно улыбнулась. Она решила, что долгий полет лучше скоротать сном. Свет в салоне приглушили. Девушка удобно устроилась, совершенно не заметив, как по щеке тоненькой полоской сбежала слеза, оставив ели заметный след. Веки стали тяжелыми, и она мгновенно погрузилась в крепкий сон.

В их семейном гнездышке всё было по-прежнему. Хелену встретили радушно, и она сама была переполнена эмоциями. Отправившись в свою комнату, чтобы распаковать сумку, она остановилась напротив двери в комнату Джека. Свет из-под неё не пробивался, но странное чувство сковало всё тело. Хелена оглянулась, прошмыгнув к себе. Позже, следуя за Лорой по пятам, она пыталась её разговорить, но ответы казались натянутыми.

— Я обещала Питеру, что буду стараться узнать хоть что-то. Всё слишком серьезно, и я даже боюсь думать о последствиях. Неужели за всё это время Джек ни разу сюда не звонил?

Женщина на миг оглянулась, принужденно улыбнувшись.

— Нет, не звонил, дорогая. Ты же знаешь его. Упрямство это у вас в крови.

— Не смотря на то, что у всех течет разная кровь?

— Да. Не заостряйся на этом. Чайник закипел, я заварю тебе чаю?

— Я бы выпила кофе, что-то разболелась голова.

— Всему виной частые перелеты.

Хелена взяла в руки чашку, с подозрением взглянув на Лору.

— Дверь в комнату Джека закрыта на ключ.

— Разве?

Из рук Лоры выпала ложка.

— Прекрати этот допрос. С чего ты взяла, что она закрыта? А возможно это сделал Митч?

— Вы что с дядюшкой в ссоре?

Лора нервничала.

— Почему ты так решила?

— Вы знаете друг о друге всё. И вдруг ты мне говоришь, что возможно дядюшка закрыл дверь? Не смеши меня, Лора. Вы что-то скрываете?

Женщина, молча достала из шкафчика сахарницу, поставив перед Хеленой.

— По-моему, ты собиралась пить чай?

— Кофе, Лора. Я собиралась пить кофе.

Хелена открыла дверцу шкафчика, обомлев от увиденного. На полочке, среди прочих специй и пряностей, стояла та самая баночка кофе, что однажды привозил Джек.

— Откуда здесь взялась эта вещь? Этот кофе, он…

В кухню вошел дядюшка.

— Хелена, ты должна кое-что услышать. Скажу даже больше, тебе придется смириться и принять то, что возможно тебе будет не под силу. Присядь, я скажу всё как есть.

Хелена покорно слушала. Сегодня люди, которых она знала всю свою жизнь, были немного другими. Они иначе себя вели, говорили и даже смотрели на неё чуточку другими глазами.

— Джек в доме уже давно. Ты права. Мы ломали голову, как же быть? Мы знали с Лорой, что рано или поздно ты узнаешь о случившемся и что-то почувствовав, приедешь сюда. Вот он и ответ на наш вопрос. И на твой, пожалуй, тоже.

— Сегодня полночи я говорила с Питером. Потерять в огромном городе одного человека — это весьма плачевно. Я не знала что делать. Заявить в полицию?

Дядюшка кашлянул, переглянувшись с Лорой.

— Хелена, Джек просил нас сделать всё, чтобы ты не узнала о его присутствии здесь. Может быть, он прав и тебе не стоит ходить к нему? Он живет уже несколько месяцев в южной пристройке. Как знал, что твой приезд неизбежен.

Дрожащей рукой Хелена поправила волосы, решительно встала.

— Даже не пытайтесь меня удержать.

Она вышла во двор, окинув взглядом ту часть двора, где и была южная пристройка. Над крышей нависал каштан, кидая тень на окна. У двери медленно колыхались высокие оранжевые лилии.

Идти до пристройки всего лишь пару минут. Хелена чуть помедлив, открыла дверь, шагнув на порог. В комнате был полумрак. Шторы занавешены, отчего всё приобретало лишь оттенки черного и серого. В темноте она разглядела силуэт Джека. Он недвижимо сидел в кресле, напротив окна. Да, это был он, спутать ни с кем не возможно.

— И кто на этот раз пропажа? Джек, на тебя это так не похоже. Зачем прятаться? В том, что ты пострадал, нет твоей вины. Зачем ты так со мной? Мне кажется, мы никогда друг другу не лгали. Или я ошибаюсь?

Она шагнула вперед, но резкий голос остановил.

— Стой!

Хелена пошатнулась.

— Я искала тебя не для того, чтобы оказаться на расстоянии. Я хочу тебе помочь. Скажи, что сделать?

— У тебя за спиной дверь. Если ты уйдешь и больше не станешь задавать вопросов, мне станет намного лучше.

— Почему я должна уйти? Я всё уже поняла. Разве последствия травмы могут изменить чувства? Я приехала издалека. Забросила все дела для того, чтобы исполнить твою прихоть? Нет уж, ты ошибаешься. Знаешь, я никуда не уйду!

Хелена двинулась решительнее прежнего вперед, но используя последнюю возможность её остановить, Джек бросил ей под ноги, первую, попавшуюся под руку, вещь. Ею оказалась небольшая мраморная ваза.

Девушка вздрогнула и остановилась. Такого она не ждала от более чем уравновешенного человека, умудряющегося все эти годы, с неизменной стойкостью и равновесием, справляться с самыми сложными ситуациями.

— Ты с ума сошел?! Что ты делаешь?

— Пытаюсь тебя остановить. Ты же слов не понимаешь. Упрямая как всегда. Уходи, прямо сейчас. Не спрашивай больше ни о чем. Не говори свое мнение и достаточно глупых разговоров. Возвращайся к своей работе. Если у тебя там всё получается, я буду этому очень рад.

— Глупыми разговорами ты называешь то, что было между нами?

— Думай, что хочешь.

Хелена хлопнула дверью, с трудом сдерживая слезы. Она уже и вправду решила уехать, но что-то не давало ей это сделать. Это слишком просто. И если она оставит Джека в такой ситуации, значит ситуация сильнее её, и допустить такое она просто не может.

Дядюшка и Лора смотрела из окна, на то, как Хелена уже прошла половину пути, вдруг остановившись, повернула обратно.

— Это не к добру, Лора. Зря она это делает. Джек и правда хочет оставаться в одиночестве. Можно его понять.

Лора была совершенно другого мнения. Она знала, что для такого, как Джек, оставаться долго в замкнутом пространстве и признавать каждый день свою немощность — самое ужасное из возможного. Переубедить Джека более чем сложно, и сделать это может только один человек.

— Если Хелене будет нужна помощь, мы должны будем это сделать. Сильные люди долго не ломаются, но и минус есть в этом тоже. Если ситуация их все же ломает, то уже навсегда.

Дядюшка надел очки, устроившись поудобнее у окна, рядом с Лорой.

— Увидим, что будет.

Хелена вновь открыла дверь, сходу щелкнув по выключателю. В комнате, загорелся свет, обезоружив того, кто прятался в тени. Убежать у Джека не получится, даже если бы он этого очень захотел. Он лишь наклонил голову, оставаясь на месте.

— Что ты не можешь делать? Чем отличаешься от обычного человека? От себя самого? Скажи мне?!

Нервно выдохнув, Джек все же поднял голову, как-то иначе посмотрев на Хелену. От веска, тянулся шрам к скулам. Кожа была деформирована, скорее всего, решила Хелена, это результат обморожения. Было видно, что травма причиняет ещё и физическую боль. Он стиснул зубы, ожидая реакции Хелены.

— Что молчишь?

Джек оперся рукой о подлокотник кресла, с огромным трудом встав.

— Я не могу дойти до двери без чьей-то помощи. Всё дается теперь мне с трудом. Посмотри, это будет тебя вдохновлять?!

Он указал пальцем на собственное лицо.

— Сколько здесь шагов? Сколько нужно сделать шагов, чтобы дойти до двери? Ты никогда не задумывалась об этом? Я раньше тоже. А теперь для меня это целый подвиг. Каждый шаг в жизни стоит так много, как мы не можем себе представить. Возможность двигаться бесценна, но хуже всего то, что это может понять лишь тот, кто лишается этой возможности.

Он оставался стоять на месте, слушая тишину и ожидая слов Хелены..

Она же в свою очередь хотела сказать многое, но не могла точно определиться, что же важнее и с чего стоит начать. Одно решив абсолютно точно, что не уедет и не бросит Джека. Хелена была готова отдать любые деньги и массу собственного времени, чтобы вернуть его к нормальной жизни. И пусть он потом снова уедет. Важно, что он будет жить.

— Если ты говоришь, что дверь из этого дома для тебя недостижимая цель, значит и я тоже. Ведь я стою от тебя на расстоянии многих шагов. Сейчас ты не можешь до меня дойти. Значит, ты сполна поймешь мои слова, если я скажу, что когда-то, и ты для меня был чем-то очень отдаленным. Мне так хотелось добиться желаемого и стать с тобой ближе. Я тратила на это все свои силы. То, что я отдала, за свою цель дорогого стоит. Могу я теперь просто уйти и забыть о тебе? Оставить здесь, в тени? Ведь моя цель — это ты. Так было всегда и так всегда будет. Пусть кто-то назовет меня одержимой или однолюбкой. Мне всё равно. Ведь это так и есть. Я буду рядом, даже если ты не хочешь. Я верну тебя обратно, в тот мир, в котором ты можешь жить. И я получаю удовольствие даже сейчас, потому что могу с тобой говорить, просто потому, что ты жив. Мое решение слишком очевидно? Не столь важно.

Хелена сделала несколько шагов вперед, протянув руку Джеку.

Следуя предписаниям лечащих врачей, оставив позади ещё несколько операций, Джек медленно возвращался к нормальной жизни. Он упорно, каждый день, через мучительную боль в теле делал рекомендованные упражнения. Спустя год он всё ещё не мог ходить один, лишь с помощью трости. Любое падение и ушиб могли свести все старания к нулю. Было важным набраться терпения и ждать момента, который станет кульминацией в его истории. Шрам на лице и многочисленные шрамы на теле, спустя три года лишь напоминали о трагедии, которая когда-то казалась последним громким событием в жизни. Потом ещё несколько месяцев в реабилитационном центре. Вера в собственные силы становилась очевидной. Помогало всё, но больше всего помогало присутствие рядом Хелены. Она не роптала, не сгущала краски и порой вела себя так, словно ничего не отделяет их с Джеком друг от друга. Будто бы они похожи. На равных. Именно так она давала ему возможность психологически справляться с трудностями, о которых он всё же предпочитал молчать. Джек уже совсем не вспоминал и о своей неудачной женитьбе. Лишь однажды сказав, что их брак с Агнесс не имел будущего, а та борьба, в которую он превратился, вряд ли может называться семейным счастьем. Агнесс, в свою очередь, вовсе исчезла из жизни Джека. Она даже уехала в другую страну и там, вполне успешно, делала свою карьеру.

Новая жизнь ждала Джека и Хелену. Они уже давно не скрывали своих чувств. Однако, чтобы избежать лишних разговоров в городке, свои отношения они лишь подтвердили одинаковыми кольцами, что подарили друг другу.

Хелена уезжала на работу в город. Она старалась не вспоминать прошлое. История не может повториться вновь. Джек вновь был предан своему излюбленному делу. Он защитил диссертацию. Участвовал в конференциях. Его карьера шла вверх. И мечта каждого была дополнена массой нежных и теплых чувств, отчего её исполнение начинало походить на сказку. В реальность возвращали поездки Джека. Они снова и снова врывались в их жизнь. Понимая, что Джеку это необходимо, Хелена лишь ждала. Ждала его возвращения, чтобы крепко обнять и сказать в сотый раз, что чувство в её сердце лишь стало сильнее.

Их цветочная лавка продолжала неизменно открывать свои двери, как и многие годы подряд. Там всё так же работал дядюшка. Он, казалось, уже и дня не мог прожить без цветов, их аромата и множества покупателей.

Одним ноябрьским утром Хелена вернулась из поездки в город, внезапно обнаружив в доме гостью.

Лора спешно увела её в кухню, плотно закрыв дверь.

— Что она здесь делает? Лора, зачем ты её пустила?

Агнесс и Джек разговаривали в гостиной. Они сидели друг против друга. Разговор был тихим, лишенным эмоций.

— Я не могла закрыть дверь у неё перед носом и оставить на улице. В этом доме так никогда не делали. Стоит ли начинать плохую традицию?

— Я бы закрыла дверь.

— Хелена прекрати.

— В этом доме, не принято отказываться от человека и выбрасывать его из жизни, как изношенную вещь.

Лора оставалась стоять перед дверью, решив, что защелка для Хелены не преграда.

— Джек не позволит ещё раз так с собой обойтись. Стоит ли так огорчаться? И думаю, ты не знаешь всех тонкостей, а потому не имеешь право так строго судить Агнесс. Джек ведь тоже не подарок. И кому я это говорю? Сама должна понимать.

Всё тело горело от злости. Волны жара пробегалась по коже. От этого стало очень не уютно. Хелена обхватила голову руками, закрыв глаза. Всё, что было, промелькнуло перед глазами как немое кино. Черно-белые картинки, заставили сердце сжаться в комок.

Открыв, наконец, глаза, она поняла, что в кухне абсолютно никого нет. Через какое-то время вошел Джек.

— Нет смысла так волноваться.

Он прошел, наливая в кружку кипяток.

— Я не волнуюсь, и я в порядке.

— Она приехала внезапно, без предупреждения. Я сам не ожидал такой встречи. Это важный разговор, его нельзя отложить. Это всего лишь разговор.

Хелена продолжала размышлять, вдруг поняв, что Агнесс воспринимают в доме как часть жизни Джека. Она всё ещё имеет силу голоса и право на него. Значит, оставалось только покорно слушать. Джек может и вовсе не сказать, для чего она приехала.

— Где Лора?

— Она повела Агнесс в комнату. Я попросил её. Завтра утром я отвезу её к поезду, а пока она останется переночевать. Постарайся с этим смириться. Завтра ты всё узнаешь.

Он собрался было что-то добавить, но промолчал, лишь склонившись к Хелене, и поцеловал её в лоб. Вечером был ужин. Потом все снова разошлись по своим привычным местам в доме.

Ночь тянулась невыносимо долго, но уснуть Хелена так и не смогла. Они с Джеком за весь вечер так больше и не говорили. Возможно, именно это позволило ей остаться уравновешенной.

Утром с неба сыпал первый колючий снег. Было прохладно. Большинство деревьев ещё не совсем сбросили листву. Яркие плоды рябины под белой шапкой снега броскими пятнами раскачивались на ветру. Стайка птиц приземлилась прямо на перроне, оставляя забавные следы.

До отправки ещё час. Поезд, на котором Агнесс вернется домой, ещё не прибыл.

Скоротать время решили в кафе. Его большие окна выходили прямо на перрон.

Скинув пальто, Агнесс почувствовала, что слегка продрогла.

Через несколько минут принесли кофе. Она посмотрела на чашку с ореховым капучино.

— Что-то не так?

— Всё не так. Я вдруг подумала: почему так сложно устроен человек? Я с детства определилась с выбором. Люблю лиловый цвет, блюз и этот ореховый капучино. Прошло много лет, а мои пристрастия остались неизменны. Почему так не происходит с чувствами? Почему нельзя любить одного и того же человека вечно?

Она перевела взгляд на окно, потом снова на Джека.

— Или этот дар для избранных?

— Наверное, пора уже всех простить и себя в первую очередь. Никто, кроме нас самих, не решал.

— Ты счастлив с ней?

— Можно я пропущу этот вопрос?

Она пожала плечами, кутаясь в шарф.

— Так странно. Мы теперь совсем чужие. Я весь вечер смотрела на то, как вы общаетесь между собой. Вы близкие люди, хотя все друг другу совершенно посторонние. Вот так дилемма.

Она сложила руки на груди и откинувшись на спинку стула, всё оставшееся время смотрела в окно.

Поезд прибыл вовремя.

— Скажи мне что-нибудь, Джек?

— Я тебе должен сказать «спасибо».

— Мне? За что?

— За то, что когда я решил уйти, ты не стала меня удерживать. И за то, что уехала из нашей квартиры. Всё правильно сложилось. Хотя, признаюсь тебе, поначалу было очень больно. Когда я вернулся из клиники в дом, а вместо тебя застал там лишь тишину и пустоту, невиданную ранее, внутри основательно закрепилось чувство, что ты меня бросила. Как будто бы это не я, а ты сняла обручальное кольцо и разорвала наши отношения.

— Но ведь всё было не так. То есть я хотела сказать, что ты решил сделать это первым, а я…

Агнесс на секунду замолчала.

— А я должна была попытаться всё сохранить, но не стала этого делать.

— Да. Знаешь, сначала хотелось опустить руки и ничего не предпринимать. Я в какой-то момент даже решил, что жить уже не стоит. Никогда так глупо не обращался со своей жизнью. А тут вдруг захотел с ней распрощаться. Просто, я так много тратил сил, чтобы приблизиться к тому состоянию в котором был раннее, но результат всё никак не давал о себе знать.

— Ты всегда был для меня примером, ведь только ты обладал нечеловеческим терпением. Ты не мог сломаться. Я не верю.

— Поверишь, когда узнаешь, что я как-то рано утром добрался до ванной комнаты, закрылся там и набрал полную ванну. В тот миг это было единственное решение проблемы. Помню это чувство. Сердце словно становиться огромным и уже не помещается в груди. Ещё мгновение, и ты свободен, но в комнату ворвалась Хелена. Она закричала так громко, что я услышал её голос даже под водой. Граница между жизнью и смертью измерялась для меня понятием, находишься ли ты под водой или над ней. Она принялась меня вытаскивать из воды. Мне было в тот момент абсолютно всё равно. Дома кроме нас об этом никто не знает и теперь. Сейчас вот и ты. Она не стала мне рассказывать примеры, как поступают в таких случаях другие. Не принялась отчитывать. Она лишь сказала мне тогда, что ты продолжаешь жить. И что если меня не станет, ты даже не заметишь, а возможно, эта новость вызовет у тебя улыбку. И тогда я подумал, ради чего я нашел в себе силы и двое суток пытался выжить в одуряюще холодном плену? Для чего терпел ту боль, которую в принципе вытерпеть невозможно? Наверное, просто для того, чтобы жить дальше? Но я люблю Хелену не за это.

— За что же?

— Даже когда она меня ненавидит, она говорит об этом вслух. Я всегда знаю её мысли. Не всегда могу предсказать её поступок, но мысли знаю точно. Как если бы я думал сам. Хотя мы разные. Очень разные. У нас с тобой так и не получилось быть откровенными.

— Думаю, ты прав.

Агнесс смотрела на своего бывшего мужа, только теперь осознавая, что потеряла пожалуй самого верного друга в жизни. Он всегда находил компромисс, умудряясь оставаться при своем, но и её не обидеть. Он понял бы и подсказал, как поступить. Он точно не бросил бы её, так, как в свое время сделала она.

— Я уже сказал тебе вчера, что помогу и это окончательное решение. Формальности обсудим, как только бумаги будут готовы.

— А как же Хелена?

— Я знаю, что делаю. И знаю, как её уговорить. Тебе не о чем переживать.

— «Переживать»? Никому и никогда я не доверила бы то, что доверяю теперь вашей семье. Я многое вчера осмыслила и поняла. Это глупо, сломать собственную жизнь, чтобы потом вдруг ощутить, как сильно я ошиблась. Ошиблась, ломая её. Ведь всё могло бы быть иначе.

— Я тоже виноват, Агнесс.

— Ты? Не знаю.

— Большинство моих коллег и людей увлеченных тем же, что и я одиноки. Они влюблены в свою работу, да так сильно, что другая любовь им кажется лишней тратой времени. Мне говорили, что помолвка и наша свадьба лишнее. Что отношения могут продолжаться и без этого. Что быть одиночкой лучший выбор в моей ситуации. Я даже сначала согласился. Вечные поездки и отсутствие дома, какая уж там семья? Но ты заставила меня поменять это убеждение. Ты стала исключением из правил. О чем я не жалел до определенного момента. Наши постоянные разногласия и ссоры, самое ужасное, что можно пожелать, отправляясь в поездку. Я думал и надеялся, что ты поймешь это. Понимаешь, нужно было подождать. Совсем немного. Мы и сейчас были бы вместе. Я этого хотел всегда ничуть не меньше твоего. Я защитил бы диссертацию и поездки стали бы реже. Именно здесь я и сделал ошибку. Я ни разу тебе не сказал, что тоже хочу остаться дома, с тобой. Что скучаю и нужно набраться немного терпения. Мы словно пытались что-то друг другу доказать. С другой стороны, я совершил ещё раньше ошибку. Тогда, когда сделал тебе предложение. Людей нельзя приручать к себе. Мне хотелось, чтобы любовь не смешалась с привязанностью. Это пагубно для того, кого приручаешь. Я понимал это на примере Хелены, но мы выросли вместе, привязанности было не избежать. А с тобой всё иначе. Значит, правы были те, кто говорил мне, не жениться. Я понял истинный смысл их слов лишь теперь. И быть одиночкой, не всегда значит, быть эгоистом. Сейчас я бы предпочел второе.

— Твои поездки сократились?

— Да. Теперь да, но виной ещё и травма. Я, конечно, восстановился, но не полностью. Я уезжаю из дома, но гораздо реже, чем раньше.

— Хочешь сказать, что ваших отношений с Хеленой могло бы и не быть?

Джек кивнул.

— Я никогда не переступил бы ту черту, которая разделяла нас с Хеленой. И остался бы верен тебе. Только тебе. Я смог бы это сделать, но не без твоей помощи, конечно. На собственных ошибках учиться можно, но слишком обидно, когда урок окончен, а знания уже не пригодятся. Своей ревностью ты меня толкала ещё больше к ней, и это, к сожалению правило.

— Если бы можно было вернуть время обратно? Если бы можно было…

Агнесс твердила одну и туже фразу, окончательно потеряв надежду в завтрашний день. Она точно знала, что кроме обиды, теперь уже на саму себя, кроме боли и воспоминаний её ни что не ждет.

— Я бы всё отдала, чтобы иметь дом и семью. Много фотографий на полке в гостиной, фунты открыток, любимые блюда родных и их праздники. Внутри всё рвется на части от обиды. Только вот теперь я обижаюсь лишь на себя. Я часто вспоминаю твои возвращения. Когда ты приезжал, каждый раз был похож на праздник. Ты обнимал меня и вообще не выпускал из своих рук. Я помню каждый наш день, всё, что мы говорили друг другу. Память обострилась.

Уже сделав несколько шагов к вагону, Агнесс вдруг вернулась с силой обняла Джека. Она заплакала, совершенно не контролируя свои эмоции. Слов больше не хватало, чтобы высказать всё, что внутри. Виски давила боль. Сейчас ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно. И самое ужасное, что для счастья ей не нужно было больше ничего. Просто быть рядом с Джеком.

— Я совершила такую непростительную ошибку…

Обнимал Агнесс, одной рукой Джек прикоснулся к её голове. Ладонь ощутила ту же нежность волос, что и раньше. Её белые локоны всё так же серебрились на зимнем солнце. Тот же запах, то же тепло. Когда-то он считал это всё только своим и был уверен, что так будет вечно. В душе уже не было спокойно и тихо. Сердце билось быстрее. Мысли разного рода возбуждали воображение.

Агнесс подняла голову, заплаканными глазами вымаливая прощение.

— Всё, что я сказала сегодня и вчера, всё это чистая правда, и я не преследую никакой цели. Нет больше лжи и подтекста. Только правда, Джек. Только то, что чувствую. Так даже легче. Почему я не поняла этого раньше?

Спустя время Джек вел машину по направлению к дому. Снег не прекращался, укрывая под собой полегшую траву, опавшие листья. Он думал о том, что услышал от своей бывшей жены. О разговоре, с которым она приезжала и, конечно же, о том разговоре, что ждет их всех дома. Долгожданная беседа состоялась лишь вечером. Джек искал подходящий момент и таковой настал, когда Хелена принимала ванную, погрузившись в воду с огромным количеством пены. Воздух был насыщен ароматами.

Джек вошел, сев на край ванны.

— В кинотеатре завтра новый фильм. Наверное, интересный.

— Когда ты был в кинотеатре последний раз?

— Когда? Думаю давно. И наверняка, мне не понравился тот фильм. Иначе, я бы запомнил.

Хелена отвела взгляд.

Джек с удовольствием любовался тем, как она пытается сохранять ледяное спокойствие. Но больше всего ему нравилось, как Хелена всякий раз принимая ванную, собирает волосы наверх и тогда, лишь отдельные пряди спадают на её плечи. Образ становился нежным и ещё более женственным.

— Поговорим?

— Думаю, стоит. Но если ты пришел не за этим, то разговор можно отложить.

— Как ты думаешь, зачем приезжала Агнесс?

Хелена поменялась в лице, решив ничего не предполагать.

— Я даже не представляю. Потому, что сама бы никогда не приехала. Будь на её месте.

— Ты скажешь совсем другое, когда узнаешь, что её привело. Помнишь, я говорил тебе, что у Агнесс есть младшая сестра? После нашего развода, в течении года она потеряла мать и тогда забрала сестру к себе. Вдвоем с сестрой жить вполне получалось, до того момента, пока она не узнала о своей болезни. Лечение и терапия лишь помогают отсрочить исход. Врачи не дают точных диагнозов на будущее, но она сказала, что больше не чувствует себя полной сил… Её сестре сейчас одиннадцать. Она всё видит и понимает. Это не маленький ребенок, который со временем будет думать так, как ему скажут взрослые. Здесь всё гораздо сложнее. Через несколько дней Агнесс снова ложиться на обследование. Так требует её лечащий врач. Она боится, что её сестра останется совсем одна, если болезнь начнет прогрессировать. Но больше всего боится, что девочка попадет в приют. Я спрошу у всех в этом доме, их мнение. И твоё и любое другое не маловажно для принятия решения.

Хелена долго молчала. За эти минуты она смогла вполне уяснить, что Джек уже и так всё решил. И этот разговор лишь вынужденная мера, чтобы не поссориться.

— Я сомневаюсь, что ты отпустил Агнесс и не сказал ответа. Признайся?

Мужчина опустился перед Хеленой на корточки, сложив руки на ободе ванной.

— Ты же поймешь меня?

Она молчала.

— Поймешь, если я скажу, что сестра Агнесс будет жить в нашем доме? Поймешь, если я скажу тебе, что иначе поступить не могу? Простишь такое?

— Дело только во мне? Здесь полно людей, чье мнение важнее моего.

— Они согласны.

Хелена встрепенулась.

— Ты с ними уже говорил?!

Джек кивнул, дотронувшись рукой пены.

— Да. Тебя я оставил напоследок, моя извечная проблема.

— Знаешь, это просто возмутительно. Когда ты успел?

— Ты была слишком занята днем, а у меня выдалась свободная минута. С дядюшкой я поговорил в саду, а с Лорой…

— На кухне?

— Верно.

Джек уже собрался уходить.

— Есть ещё кое-что.

Услышав это, Хелена вдруг поняла, что Джек и теперь оставил что-то напоследок. И, пожалуй, это что-что самое неприятное.

— И что же?

— Ты помнишь тот день, когда тебя привезли в этот дом? Чувство внутри?

Хелена смахнула пену с пальцев.

— Помню ли я? Конечно. Я была маленькой. Это сложно забыть. Возможно, в памяти осталось, лишь самое яркое? Я была слишком маленькой, ты же знаешь?

— Вот в этом и дело. Энди сейчас одиннадцать, как я уже сказал. Она относительно взрослая личность. У неё есть свой характер. Но дело даже не в этом. Настанет момент, когда весь её привычный мир рухнет, и вокруг окажутся совершенно посторонние люди. Думаю, любой пожелает в таком случае, чтобы рядом оказался хоть немного знакомый человек. Остаться в полном одиночестве в таком возрасте слишком страшно.

— Слишком долгое предисловие. Отвернись.

Хелена чувствовала не доброе. Обернувшись полотенцем, она встала на коврик.

— Всё что ты говоришь, абсолютная, правда, но зачем ты это говоришь?

— Агнесс часто теряет сознание. С ней такое уже было несколько раз. В эти моменты может произойти всё что угодно.

Джек обернулся.

— Я предложил ей прожить эти трудные времена здесь. Её сестра должна к нам привыкнуть.

— В доме?

Дядюшка Митч старательно взбивал в миске белки с сахаром, потому что Лора не приветствовала новшества, вроде миксера. Сама она сидела рядом за столом, просеивая муку. В этот момент наверху что-то с силой грохнуло. Старик выронил венчик, встретившись взглядом с Лорой.

— Бог мой, что это было?

Лора вытерла руки о фартук.

— Джек собирался поговорить с Хеленой. Наверное, разговаривают?

Оба напряженно ждали продолжения. Чуть позже до их слуха донеслись голоса на повышенных тонах.

— Ты права, они разговаривают. Немного эмоциональней, чем я ожидал.

— А разве когда-нибудь бывало иначе?

— И правда. Важно, чтобы после этого разговора там на верху, хоть что-то уцелело.

Дядюшка усмехнулся, припоминая события прошлых лет.

— Ну, за фужеры можно не бояться. В доме их попросту нет, а всё остальное ещё может пригодиться.

Лора улыбалась. Она одарила своего помощника взглядом, полным ласки. Даже если Хелена и Джек ссорятся, она всё равно за них спокойна. Ведь они вместе. А если так, ничего плохого уже не случиться.

И ещё одно обстоятельство грело её душу — все эти годы рядом с ней, каждый день один и тот же человек. Пожалуй, не осталось больше секретов и тайн, да их и не было изначально. Митч для Лоры был воплощением всей её жизни. Она привыкала к нему, ведь был день, когда они узнали о существовании друг друга впервые. Тогда, она ещё не знала, что именно этот человек, как собственная тень станет её продолжением на долгие- долгие годы. Это подарок судьбы, от которого не стоит отказываться. Ни за что.

В кухне продолжилось приготовление пирога по новому рецепту. Тем временем на втором этаже дома разгорались баталии, в духе Хелены и Джека. Замотанная большим махровым полотенцем она размахивала руками, следуя по пятам за причиной своих проблем.

— Как это тебе пришло в голову?! Ты делаешь всё нарочно? Нет, вы оба это делаете нарочно. Ну, знаешь, я никак не ожидала такого от тебя. Ты пригласил в свой дом жить женщину, из-за которой чуть было не погиб. Что с тобой?! Где же гордость и чувство собственного достоинства?!

Джек облокотился о стену.

— А к чему сейчас гордость? Думаешь, человек в такой момент ничего не понимает? Когда ты на волоске от смерти, в миг переоценивается всё. Вся жизнь пролетает перед глазами. Все ошибки и проступки. Что мне ей доказывать? Если говорить о чувстве собственного достоинства, то мне хватило того, что за помощью она пришла первая и именно ко мне. Я чуть было не погиб, ты права, не по её вине. Зачем всё снова усложнять?

— Что ж, желаю удачи в твоих начинаниях.

— Хелена, мне нужна будет твоя помощь.

Собравшись, было закрыться в собственной комнате, Хелена вдруг остановилась.

— Моя помощь? Мне что, вода в уши попала? Слышаться какие-то странные слова. Джек, ты сам себя слышишь? Что ты такое говоришь? Моя помощь? Сначала ты наносишь удар, а потом обращаешься за помощью?

Она отмахнулась, почувствовав, как боль пульсирует в висках.

— А вообще, мне нужно подумать.

— Я слушал сегодня Агнесс, и мне казалось, что передо мной стоит другой человек. Не тот с которым я пытался построить семью.

— Она прекрасная актриса. Ты этого ещё не понял?

— Я понял, что ты никогда не изменишь о ней мнение. Знаешь, она дорожит воспоминаниями.

Хелена хмыкнула.

— Ты не сказал ей, что стоит дорожить отношениями, чтобы потом не дорожить воспоминаниями? Она разбила чужую мечту, пусть теперь не плачет, что осколки такие колючие.

Переодевшись, Хелена продолжая ломать голову над тем, что услышала. Она была готова возненавидеть Джека за такой поступок, но сдаться в тот момент, когда почти всё, чего она так давно хотела её? Это ли не глупость? Чувство обиды делило её сердце с чувством иным. Она так сильно ощущала свою любовь к единственному мужчине, что совершить проступок в порыве гнева было куда легче, чем нечто благоразумное. Однако, мысль о том, что Агнесс вновь появиться в доме разбивала все идиллии.

Джек сдержал свое обещание, привезя из города Энди. Это была хрупкая девочка, с черными волосами, густой ровной челкой, её светло-серые глаза казались пронзительными и искренними, в обрамлении черных ресниц. На свою старшую сестру она была похожа лишь нежной бледностью кожи и гордо посаженной головой. Агнесс проводила в доме мало времени, она часто уезжала в город, оформлять необходимые документы. Ещё чаще оказывалась в клинике. Время сделало своё дело. Уехав в клинику однажды, Агнесс уже больше никогда не вернулась в этот дом. Энди долго плакала у себя на кровати, прячась под толстым одеялом. С тех пор почти никто не говорил о том неудачном браке Джека. Ещё реже вслух произносилось имя Агнесс. Каждый, из живущих в доме, строил тактику общения с Энди, пытаясь понять её, как можно лучше. Однако отношения всё же не были лишены издержек.

Эта девочка казалось, никогда не привыкнет к новому образу жизни в абсолютно новой и более того, чужой семье. Она закрывалась в своей комнате с фотографией сестры и оставалась там часами. Ей не помогали уговоры ни Лоры, ни дядюшки. Множество сладостей и мелких, но частых подарков и сюрпризов тоже не подкупали её. Она мало говорила о том, что наболело и что сидит внутри. Энди была молчалива и лишь со стороны наблюдала за происходящим. Единственное, что она любила, это иногда спускаться в гараж, где доживал свой долгий век старенький Шевроле. Она садилась на скамейку у стены и подолгу оставалась в полном одиночестве.

В борьбе за понимание и поиск общего языка, прошло три года.

* * *

Энди долго гуляла по окрестностям, потом вернулась домой, но вдруг поняла, что что-то явно не так. Хелена и Джек стояли у окна в гостиной, поглядывая на лестницу. Они позвали её к себе, обняв. Энди ещё ничего не успела понять. Она лишь закрыла глаза, слушая стук собственного сердца. Она думала над тем, что же произошло в её отсутствие? Страх перед неизвестностью отозвался слабой болью в душе. Девочка тихо дышала, греясь под теплой рукой Хелены. Немного позже спустился Лора и безутешно заплакала. Джек обнял её. Оказалось, что с этой минуты все цветы, деревья в доме и саду осиротели. Именно так подумала Энди в первую очередь, когда поняла, что дядюшки не стало. Она сжала кулаки, пряча свою боль глубоко в душу. Боль от потери ей была ещё настолько близкой, что желание пожалеть Лору горело жаром на её ладонях, но Энди вновь сдержала свои чувства. Она отошла к окну и присела в кресло Грейс Митчелл. Там, в полумраке ей становилось немного спокойнее…

Время бежало вперед. О дядюшке напоминало в доме абсолютно всё. Ещё один снимок, черно-белый, наполненный абсолютной искренностью, появился на полке камина. Там дядюшка как всегда добродушно улыбается, сидя за рулем своего любимого автомобиля. Он дарил всем домашним красоту, созданную в паре с природой. Он так точно мог определить, какие цветы к какому событию придутся в пору, что в его лавке не переводились покупатели со своими вечными вопросами. Он был добр и откровенен, терпелив и внимателен.

Энди за недолгое время знакомства с ним, точно могла сказать лишь одно, дядюшка никогда не повышал голос. Он мог убедить, не прибегая к этой мере. Разве можно сказать о таком человеке плохо? Энди понимала, что человек, которому она хотела бы открыть душу уже ушел. Он не вернется и не предложит поговорить. Чувства и темы для разговоров копились день ото дня. Она очень сильно желала с кем-то поделиться своими мыслями, но какая-то невидимая грань всё ещё существовала и не давала возможности стать ближе, хотя бы в разговоре.

Поставив бутылку белого вина на стол в кухне, Хелена достала два фужера.

Лора печально вздохнула.

— Я скучаю за Митчем.

Она с грустью посмотрела в сторону, где обычно сидел дядюшка. Он любил провести здесь час другой в общении. Его стул по-прежнему стоял на своем месте. На нем никто больше не сидел. Он оставался как память. Никому не приходило даже в голову его передвинуть, либо убрать в сторону. Казалось, если его убрать, измениться весь смысл и даже сама кухня станет выглядеть иначе. А если вдуматься, понимаешь, что каждая вещь и не только на кухне, но и во всем доме несет в себе тот же смысл. Может быть поэтому, на высоком шкафу, со стеклами в дверцах, ютятся уже долгие годы излюбленные вещи, кухонной утвари. Поддавшись, времени и обстоятельствам, они надкололись, либо с ними произошла другая нелепая история. Так например, всё с того же шкафа за происходящим в доме следит небольшая сахарница. Она была с одной ручкой, вместо двух и где-то давно затерялась крышка. Грейс Митчелл как-то присмотрела её в городе. Покупка свершилась, но в целости до дома сахарница не доехала. Она выскользнула из рук и вот изящная лепная ручка уже отдельно лежит в стороне. Грейс не смогла расстаться с ней так спешно, привезя в дом. Лора же решила не расставаться с ней вовсе. С тех пор много что изменилось, но неудачная покупка бабушки продолжает жить в доме и поныне. Множество битых кружек служат горшками для цветов. И даже керамическая кастрюля, причудливой пузатой формы, теперь тоже имеет слегка другое предназначение. Цветы растут в них весь год, а с первыми теплыми лучами солнца их выставляют на ступени, что ведут на задний двор.

— Уже ничего не изменить, а так хочется с ним поговорить. Почувствовать то, что много лет подряд помогало мне жить. Я скучаю за Митчем даже больше, чем могу об этом сказать.

Лора отпила глоток вина.

— Уже вполне можно признать, что вы с дядюшкой были чем-то единым. Целое даже теперь.

Хелена заглянула Лоре в глаза.

— Нет? Да?

Женщина мечтательно улыбнулась, подняв взгляд вверх.

— О таком спутнике жизни мечтает любая женщина. Но предложение руки и сердца так и не прозвучало. Всё казалось, ещё не время. Мы торопимся, подгоняем события. Теперь так уже не кажется.

— Кто же из вас не решился?

Пожав плечами, Лора подвела не утешительный итог:

— Пожалуй, мы оба. Он так и не спросил, а я так и не ответила.

— Как показывает практика, это не столь важно. Ведь не смотря ни на что, вы прожили рядом всю жизнь.

Лора похлопала Хелену по плечу.

— Всё хорошо. Жалеть не о чем. Это был один из тех романов, что остаются навсегда тайной лишь для двоих.

Слушая собеседницу, Хелена продолжала всё анализировать.

— Ваши теплые отношения, как не прячь, всё же были видны. Думаю, об этом знает весь наш городок.

Лора усмехнулась.

— Думаешь, ваши были не заметны? Меня не проведешь. Как не старайся. Знаешь, прожив столько лет и увидев так много, я могу сказать тебе, Хелена, лишь одно. Не нужно прятать свои чувства. Нельзя с этим бороться, если это хорошие чувства. Бороться лучше с чем-то плохим, но только не с чувством любви.

Хелена продолжала примерять к услышанному свою историю. И, похоже, что Лора опять права. Но как дорого порой стоит откровенность!

— Я весьма поздно разобралась в своих чувствах.

Лора подняла бокал.

— Своевременность ещё никому не повредила.

Звон от бокалов разлетелся по комнате.

— Открою тебе маленький секрет. Так и быть. Молчать больше нет смысла.

Женщина забралась на стул, достав с самой последней полки небольшую коробку, обтянутую цветастым ситцем.

— Здесь храниться наша с Митчем тайна.

Под крышкой было немного пустоты, а на дне лежал большой конверт.

— Это письмо мне Митч вручил почти шесть лет назад. И мы пообещали друг другу, что оставим это в секрете. Прочти. Это уже не секрет.

Хелена с особым чувством вникла в изложенные строки. Подчерк дядюшки. Она словно заглянула в его душу. Нет, он никогда не был скрытным, но сейчас стало известно то, что обычно, даже самые близкие люди оставляют в потайном уголке. Она дочитала, оторвав взгляд от листка бумаги. Лора держала на ладони тоненькое золотое кольцо, с двумя искрящимися камешками.

— Это вторая часть секрета.

— Значит, кольцо всё же существует? Я много об этом думала. Но всякий раз не решалась спросить вас. И всё же была убеждена, что дядюшка сделал тебе предложение.

— Да, кольцо есть, как видишь. Но повторюсь, он не сделал мне предложение. Просто подарил его. Сказав, что эти два камня символизируют нас с ним. Всё просто и легко.

— Вы так долго молчали. Зачем? Почему?

— Он тогда абсолютно категорично мне заявил, что если люди узнают о наших отношениях, то воспримут их слишком банально. А ведь то, что он испытывает ко мне серьезно. Это стало смыслом его жизни. В общем, мы решили так, как сделали.

Разговор на кухне продолжался ещё долго. Из приоткрытого окошка, он проливался в сад, смешиваясь с шелестом листьев. Запоздалый вечерний ветерок, как бродяга рыскал по кустарникам жасмина. Играл резными листьями дикого винограда. Задевал высокие цветы, чуть заметно раскачивая их в густом сумеречном воздухе. В округе всё медленно замирало, предаваясь сну. Яркая звезда загорелась на небе. Она мерцала в зеленеющем закате. Казалось, что небо в тот момент напоминает воду в заливе. Можно дотянуться рукой и поднять сверкающую звезду со дна.

Хелена поднялась наверх. Джек работал, сидя за столом. Она остановилась в дверях, с удовольствием наблюдая за ним. Ей просто нравилось это созерцать, всякий раз, чувствуя себя частью происходящего. Джека не смущало присутствие Хелены. Он, казалось, был только рад её появлению.

— Как там Лора?

Он снял очки, но не обернулся.

— Она ужасно тоскует за дядей, и я немного за неё боюсь. Мы открыли бутылку вина. Но в случае с Лорой это панацея лишь временная. Завтра всё повториться вновь.

Договорив, Хелена облокотилась о тот же стол, за которым работал Джек, только напротив.

— Это очевидно. Я бы удивился, если было бы иначе. Они, столько лет, на виду друг у друга. Думаю, их отношения были немного глубже, чем мы предполагали.

Он оторвал взгляд от монитора, вернувшись к реальности.

— Ситуация с Лорой меня тоже беспокоит, и я не раз думал о том, как ей помочь. Но не нашел вариантов. Ни одного. Может быть, ты подскажешь?

Хелена тоже терялась в догадках. Она ещё никогда не сталкивалась с подобными ситуациями.

— Здесь стоит признать, наше бессилие. Дядюшку не вернуть, а кто может стать для нашей Лоры равной заменой? Да и нужна ли ей замена? Звучит как-то ужасно…

Джек откинулся на спинку стула.

— Неужели нет выхода?

Стоять на месте у Хелены не получалось. Она перебиралась мелкими шагами всё ближе и ближе к Джеку. Он, конечно, заметил это и улыбнулся.

— Ты не соблюдаешь дистанцию.

— Какую ещё дистанцию?

Когда та самая дистанция сократилась до нуля, она обняла Джека за шею, крепко прижимая к себе, а затем ласково поцеловала в висок.

— Безвыходных ведь ситуаций не бывает? Ты обязательно что-нибудь придумаешь. Верно?

— Ты хитрая лиса. А, между прочим, по волшебству ничего не происходит.

Глаза закрывались от навалившего сна. Хелена переоделась, накинув поверх сорочки, халат.

— Может быть на сегодня уже довольно с тебя работы? Ты собираешься ложиться?

Джек кивнул и снова продолжил что-то писать.

Ещё долго лежала на подушке, через слабую пелену на глазах, Хелена наблюдала за тем, как он работает. Ей нравился этот процесс. И от того, что он происходил в её жизни теперь довольно часто, становилось лишь интереснее. Это забавно, знать о другом человеке всё.

* * *

Как-то дождливым вечером Энди подошла к кабинету. Там за столом перед ноутбуком сидела Хелена. Она с интересом выглядывала из-за двери, пока Хелена не заметила её, предложив войти.

— Мне бы не помешал твой совет.

Энди обошла стол, взглянув в монитор.

— Что это будет?

— Это будет новое кафе. Здесь скоро появятся первые посетители. Они захотят найти уютное местечко в большом городе. Чтобы поговорить по душам, обсудить важные дела, просто молча посидеть, подумать. Если есть такая необходимость. Так много может произойти в этих стенах. Знаешь, люди все разные. Они не похожи друг на друга. Это здорово. Иначе жизнь казалась бы монотонной и однобокой. Но вот для таких, как я, подобный факт слегка всё усложняет. Ты меня понимаешь?

Энди смотрела на творение Хелены, переведя свой серьезный взгляд на собеседницу.

— Ты хочешь сказать, что трудно всем угодить?

Хелена кивнула.

— Именно это и хочу сказать.

Она расправила плечи, выдохнув.

— Как же хорошо, когда тебя понимают. Меня немного заботит вот эта часть зала. Посмотри. Тебе не кажется, что здесь как то грустно? Что почувствует человек, если сядет за этот столик? Что он увидит?

Энди помолчала. Она уже знала, что сказать Хелене, но почему-то медлила. Это чувство съедало её изнутри. На щеках даже немного проступил румянец.

— Хочешь чаю? Я принесу.

Девочка улыбнулась. Через несколько минут Хелена вернулась с двумя чашками.

— Там Лора печет твоё любимое печенье. Хочет тебя удивить, а я всё разболтала заранее.

— Не страшно. От этого печенье не станет хуже и мне будет так же приятно. Лора очень заботливая. Но она сильно скучает за дядюшкой, и ни какие дела в доме не отвлекают её от этих мыслей. Тоску в её глазах видно. Даже мне. Они ведь много лет знали друг друга?

— Да. Всю свою жизнь. Не просто знали. Они жили рядом все эти годы. Каждый день, каждый час. Все праздники, все новости, заботы и даже грусть, всё делили пополам. Знаешь, как это важно?

— Да, это и правда, важно. Важно помнить всё и ничего не забывать. А ещё важнее помнить всех. Всех без разбора.

Хелена слушала слова Энди, совершенно с ней соглашаясь. Она понимала, что возможно, девочка хочет этим высказать и что-то ещё. И это «что-то» тоже объяснимо.

Прокручивая в голове услышанное, Хелена вдруг оживилась.

— Я вдруг подумала, а ведь ты права. Это кафе должно быть особенным. Сделаем его необычным? А? Только тогда его запомнят, и будут желать вновь с ним встречи. Энди, ты навела меня на мысль. Именно в этом углу нужно сделать что-то вроде…

Женщина оглянулась вокруг.

— Вот на этой стене будит висеть большая магнитная панель.

— И что?

Энди с нетерпением ожидала, когда же Хелена закончит свою мысль.

— Это то, о чем ты и говорила. Посетители кафе будут оставлять свои записи на маленьких листиках с магнитом, которые им будут подавать вместе с заказом. И если человеку найдется, что написать, он прикрепит записку на эту доску. Их можно будет читать. А что если благодаря этим запискам кто-то найдет себе друга? Или, к примеру, поделиться просто хорошими настроением. Ведь так часто бывает, что не с кем поговорить. Нет собеседника. А листок бумаги умеет слушать.

Энди эта идея очень понравилась. Она с удовольствием размышляла об этом с Хеленой.

В приоткрытую дверь постучали. Вошла Лора. Она поставила на стол тарелку с обещанным печеньем. Кабинет наполнился ароматом ванили.

— Я не помешаю?

— Нет, что ты, Лора. А мы как раз обсуждали новую идею.

Женщина довольно оглядела Энди и Хелену.

— Новая идея. Это отлично. И где только берутся мысли для того, чтобы творить?

— Ну, это секрет. У каждого дизайнера он свой.

Энди улыбнулась, когда взгляд Хелены коснулся и её.

— Мой секрет стоит сейчас рядом со мной и улыбается.

Все трое дружно засмеялись.

Через несколько минут к их веселой компании присоединился Джек. Он остановился уже посреди комнаты, потом опомнился и постучал по стене.

— Можно войти и нарушить девичник?

Лора взмахнула рукой.

— Что ты, Джек. Нет ни какого девичника. Мы просто болтаем. Здесь, кстати, рождаются новые дизайнерские происки.

— Серьезно?

Он с интересом заглянул в ноутбук.

— Это что-то новое, ведь так? Я бы здесь с удовольствием провел час другой.

— Здесь ведь совсем нет снега и льда! Джек, не смей мне льстить.

Хелена взяла его под руку.

— Что и правда нравится?

— Да.

— Тогда может быть, мы как нибудь, соберемся и отправимся туда? Все вместе. По-моему не плохая идея?

— Идея отличная, Хелена. Мы давно уже никуда не выбирались. Что скажешь, Энди?

Лора обняла девочку, чувствуя, как тепло в её душе, словно воск свечи, медленно тает, продлевая приятное чувство.

— Может быть, завтра поедим в город и там всерьез развлечемся? Все согласны? Лора, не строй на завтра планов, что готовить.

— Ещё одна хорошая новость, Джек. Похоже, день решил преподнести нам сразу несколько подарков? Что же, потрачу выпавшие свободные минутки на бигуди.

Весь следующий день, как и было, запланировано, семья провела в городе. Погода оказалась не совсем хорошей. То и дело начинал накрапывать дождь, потом вдруг прекращался, а через какое-то время всё начиналось вновь. Уже ближе к вечеру, разместившись за столиком уютного кафе, они делились впечатлениями от нового фильма. Кто-то его критиковал, кто-то выражал восторг от игры актеров. Лора как обычно растроганно всхлипывала, протирая глаза кружевным платком. Энди очень нравилось, что её воспринимают в семье как уже весьма повзрослевшую личность. Спрашивают её мнение, вслух говорят своё, и никто не лжет, не умалчивает. Это было важно для неё.

В этот день все заметили, что Энди чуточку изменилась.

* * *

Дела в магазинчике обстояли сравнительно хорошо. После смерти дядюшки там стали работать все из дома Митчеллов. Джек мало что смыслил в цветоводстве, черпая знания из книг, интернета и своих собственных воспоминаний, а ещё дядюшка оставил огромную тетрадь. Он предвидел, что однажды придет такой момент и будет абсолютно необходим совет. Джек перевернул вывеску «Открыто» другой стороной, закрыв дверь на ключ.

— Мы ненадолго.

Он положил руку, Энди на плече.

— Думаю, огромное количество покупателей не пройдет мимо за это время?

Энди осмотрелась по сторонам.

— Нет никого. В это время всегда мало покупателей.

Она любила помогать Джеку в магазине и в этот день приехала сюда с самого утра.

На улице стоял чудесный летний день. Солнце здорово припекало. Спеша укрыться в прохладе, Энди быстренько проскользнула в стеклянные двери магазина, что находился в двух кварталах от их цветочной лавки. Она поправила на себе футболку, оглянувшись вокруг. Не многие покупатели, длинные полки с товаром. У прилавка о чем-то чуть громче обычного спорят двое. По всей вероятности, это были продавец и менеджер. Обычно, Энди не любила подслушивать чужие разговоры и в подобной ситуации оказалась, практически впервые. Однако голоса доносились до её слуха и она невольно стала свидетелем. Она всё ещё внимательно рассматривала незнакомцев, а между тем Джек уже нашел всё необходимое и вернулся на то же место, где оставил Энди. В руках он держал какие-то емкости, что были необходимы ему в лавке.

— Ты так внимательно следишь за теми людьми. О чем они говорят?

— Они спорят. Разве можно быть такой настырной?

Энди хмыкнула и, отвернувшись, взяла из рук Джека несколько покупок.

— Настырной? Это ты о той женщине?

— Да, о ней. Мы часто с дядей приезжали сюда, и всякий раз она недовольно, что-то высказывала именно тому человеку. У него есть терпение и не малое, а вот я бы точно не смогла здесь долго работать.

Приглядевшись внимательнее, Джек тоже сделал вывод, что настырность не одно из недостатков громогласной женщины. Рядом с ней стоял парень. Джинсы, темная футболка, поверх одет рабочий фартук. Он держит в руках пластиковые ящики с товаром, выслушивая наставления. Этому человеку удается сочетать собственный характер с субординацией. При этом, он отнюдь, не похож на тихоню.

— Как считаешь, лучше взять одну пачку или две? Не ехать же сюда через два дня опять?

Энди почти не слушала Джека, но всё же запротестовала.

— Нужно брать две, а лучше три пачки, чтобы больше не видеть этого. Зачем он это терпит?

Джек вновь обратил внимание на парочку.

— Возможно, он терпит, потому что дорожит своей работой. Может быть, у него нет выбора? Такое тоже бывает.

Девчонка приподняла брови.

— А мне кажется, он сейчас уйдет. Он не из тех, кто будет так долго терпеть.

Разговор слегка походил на спор. Джек уже готов был сделать ставки, но…

— Думаю, он останется. К любому несносному боссу можно найти подход и для этого совсем не обязательно изменять своим принципам. Сама говоришь, он здесь давно работает.

— Уйдет. Должен уйти.

Они подошли ближе.

Женщина заголосила ещё громче, хлопнув рукой о прилавок.

— Почему ты не слушаешь меня?

— Я слушаю. Но ничего не понимаю. Если что-то не так, может лучше разобраться с этим сразу? Скандалы каждый день ни к чему хорошему не приведут.

Парень внезапно поставил ящик на прилавок, снял фартук и церемонно вручил его начальнице.

— Я лишь спросила, где ты был несколько минут назад? Что такого особенного в этом вопросе? Я контролирую тебя, это моя обязанность.

— Я спустился в подсобку и расфасовывал часть полученного товара. Потом налепил на них ценники и вынес сюда. Дальше я собирался их выложить на витрину, но делать это не стану. С меня хватит.

— Что это ты задумал? Ты что, собрался уходить? Я не отпускаю тебя!

— У меня перерыв!

— У тебя нет перерыва!

— В этом-то всё и дело.

Парень захватил из-под прилавка бейсболку, тут же выйдя на улицу.

Женщина что-то ещё кричала ему вслед. Но тот, кажется, был абсолютно решительно настроен и исчез за дверью.

— Наверное, я бы поступил также.

Тихо прокомментировал Джек.

Женщина приняла на себя роль кассира, рассчитывая покупателя.

— С этой молодежью одни проблемы. Собственные нравы и характер превыше всего. Вот и ваша девочка вышла в ту же дверь, что и мой бывший сотрудник.

Джек улыбнулся.

— Наверное, потому, что другого выхода просто нет?

— Всегда есть запасной ход. Даже в этом магазине. Не стоит об этом забывать.

Женщина протянула сдачу и чек.

— Благодарю за покупку.

Энди ждала на улице. Уже ставший знакомым, продавец из магазина, стоял на автобусной остановке. Казалось, он совершенно не имеет планов на дальнейшее. На вид ему было лет двадцать. Высокий, хорошо сложенный, он по-прежнему привлекал внимание Джека и Энди. Этот человек производил впечатление настолько яркое и вместе с тем ненавязчивое, что забыть его и начать думать о чем-то другом уже не получалось.

Джек сощурился от яркого солнца, наклонившись к своей спутнице.

— Знаешь, вчера мы как раз говорили о том, что нам совершенно необходим продавец. Магазин нуждается в постоянном уходе. Бывают дни, когда ни Лора, ни я не можем открыть его. И у меня в голове уже не помещаются цветы. Что скажешь, Энди? Кажется, ему теперь необходима работа?

Девчонка посмотрела на Джека.

— Думаешь, он согласиться?

— Мы не узнаем, пока его об этом не спросим.

Спустя время Джек, Энди и их новый знакомый ехали по направлению к дому. Оказалось, что у парня нет родных. Он привык надеяться лишь на себя, о чем и говорила его независимая внешность. Сила духа и в то же время полная невозмутимость, пожалуй, именно это так сильно привлекло внимание. Джек ценил людей умеющих справляться со своими желаниями и эмоциями.

Весь груз и вся собственность парня поместилась в спортивной сумке через плечо.

Машина въехала во двор, притормозив.

— Об этом доме я и говорил. Сейчас со всеми тебя познакомлю. Идем.

На порог вышла Лора, удивленно приподняв брови.

— Хелена, дорогая, у нас, кажется, гость!

Женщина окинула взглядом незнакомца. Хелена показалась в дверях дома. Всем было крайне интересно, что же на этот раз придумал Джек.

— Лора, этот человек не гость. Завтра мы поедим в магазин, чтобы познакомить его с новым местом работы. Он будет работать в нашей цветочной лавке, и будет жить в нашем доме. И больше нет причин волноваться за многочисленные клумбы и садовые деревья, а ещё, если в наше с Хеленой отсутствие, тебе нужна будет помощь, ты можешь смело к нему обращаться.

Все переглянулись.

Джек протянул руку парню.

— За этой суматохой я совершенно забыл представиться, меня зовут Джек, это Лора и Хелена. С Энди вы уже познакомились.

Девчонка наблюдала за знакомством из кабины автомобиля.

— Меня зовут Митч.

Лора от неожиданности всплеснула руками, засмеявшись.

— Ну, вот всё и встало на свои места. Нам даже не придется ни к чему привыкать. Всё прекрасно, Митч. Всё хорошо. Идем в дом, и я провожу тебя в твою комнату.

Вечером, расставляя приборы на стол перед ужином, Лора всё ни как не могла взять в толк, почему их новый знакомый не кажется ей таким уж новым.

Хелена задумчиво крутила в руках несколько вилок и так продолжалось уже несколько минут.

— Ещё немного твоей задумчивости, и мы будем есть все холодным. О чем это ты мечтаешь?

Лора отобрала столовые приборы у своей помощницы.

— Я думаю об Митче. Об этом парне. Странно снова произносить это имя. Как будто бы почти ничего не изменилось. Ну что скажешь, Лора? Как он тебе?

Сервировка стола была окончена. Лора быстро с этим справилась, ведь за столько лет своей работы на этой кухне, подобные вещи стали для неё чем-то совершенно естественным. Она делала это автоматически, не задумываясь о мелочах.

— Он изъявил желание поселиться в южной пристройке. Ничего удивительного, там уютно, я бы выбрала это место в доме. Тем более там не слышно ваши с Джеком вечные перебранки.

Хелена удивленно улыбнулась.

— Наши? Мы не ссоримся, Лора. Глупости говоришь. Всё расскажу Джеку.

— Я страшно напугана. Посмотри, у меня дрожат колени.

В этот момент Джек вошел в кухню с альманахом в руках.

— Здесь опубликовали статью Питера. И вот ещё, приложили снимки, что мы делали в последний раз на вершине. Посмотрите.

Он повернул журнал разворотом от себя.

— Опять снег? Ничего нового. Я это уже видела в прошлый раз. Ты же показывал?

Хелена ткнула пальцем в страницы.

— Я не показывал это, потому что этих снимков ещё нет у меня в проявленном виде. Питер оставил пленку себе. Специально для репортажа. Хелена, ты опять всё перепутала. Это Аннапурна. Прошлый раз я показывал тебе Макалу. Это разные вершины.

— Они похожи.

— Нет, не похожи. И одна и другая вершина «Восьмитысячники» — это единственное, что у них общее. Как они могут быть похожи? Это как черное и белое.

— Джек, в следующий раз я стану давать им имена. Это Сенди, а это Менди. Так хотя бы не запутаешься.

— Сенди и Менди? Ты что? У них уже есть имена. Что за глупость?

Хелена настаивала на своем. Джек пытался доказать ей обратное. Оба так увлеклись спором, что не заметили, как на кухне стало на одного человека больше.

Лора взяла Митча под руку.

— А пять минут назад, Хелена сказала мне: «Лора, ну что ты, мы никогда не спорим!» Ну, или что-то в этом роде. Ты скоро к этому привыкнешь. Они всё время так.

Парень невозмутимо наблюдал за спором и, кажется, ему это нравилось.

— А что за профессия у Джека?

— Идем, поможешь мне. И я попытаюсь тебе все объяснить.

Лора открыв духовочный шкаф.

— Я не смогу выговорить название его профессии. Он всё время куда-то едет, летит. Бесконечные экспедиции. Вокруг снег, горы и опять снег. И эти ледники, будь они не ладны. Он их изучает. Просто бредит этими холодными созданиями. А они только и делают, что тают. А сколько сломанных ног и рук? У Джека было по-разному, Митч. И хорошо и плохо.

— Гляциолог?

Женщина удивленно уставилась на своего помощника.

— Да, именно это странное слово. Не думала, что ты знаешь? А вот Хелена дизайнер. Мне нравятся её работы. Она часто показывает мне их, когда возвращается из города. Разные там офисы, кафе, банкетные залы. Признаюсь, они оба выбрали себе занимательные профессии. Или наоборот, профессии выбрали их? Джек с детства бредил ледниками, вершинами гор. В его комнате вечно были развешены на стене фотографии отважных полярников и все эти холодные пейзажи…

— Определиться с выбором бывает сложно. Важно, чтобы этому ничто не препятствовало.

— Абсолютно с тобой согласна.

Они оглянулись на, всё ещё спорящую, парочку.

— Гора номер один, гора номер два и так далее. Вот и всё, что я могу себе позволить, Джек. Не хочу запоминать их. Они ведь похожи. Ты что нарочно?

— Они не похожи. Это, так же как и мы с тобой.

— Мы похожи!

— Мы не похожи.

Энди всё это время сидела за столом, перекидывала взгляд с одного спорящего на другого, постукивая пальцами по столу. Всё это она уже видела и слышала тысячу раз. Куда больше её волновало всё, что связанно с Митчем. Поступок Джека казался ей странным, но, в то же время правильным. Девчонка обернулась, встретив взгляд нового жителя на себе. По коже побежали мурашки. Казалось, что к спине прислонили что-то холодное. Чувство, окутавшее её полностью, было не знакомо. Но больше всего её удивляли манеры этого человека. Точнее несоответствие этих манер с внешними данными. Даже сейчас, он беседует с Лорой, помогает ей. При этом делает всё непринужденно, совершенно искренне и легко. Конечно, нельзя заглянуть в душу и узнать мысли другого человека. Но Энди ещё при первой встрече с Митчем уяснила для себя, почему может ему полностью доверять. Его глаза. Их выражение, глубина. Этот взгляд так и мелькал у неё в мыслях, вынуждая постоянно думать о новом персонаже в своей жизни.

Вечером Лора сделала короткую запись в свою тетрадь:

«Сегодня в нашем доме, на одного человека стало больше. Мне кажется, Митч, ты бы одобрил выбор Джека. Это милый парень. Его глаза полны смысла и, кажется, в жизни ему пришлось ни мало пережить. Так что нового садовника зовут, Митч».

* * *

Большое количество людей в доме вдруг сменяла тишина. Это происходило всякий раз, когда Джек и Хелена возвращались к работе, а Энди к учебе. Но теперь у Лоры не было причины опасаться. Она оставалась в доме не одна, а в компании.

Митч вел машину в город. Старенький Шевроле уверенно держал дорогу, поблескивая на солнце идеальной полиролью. С появлением в доме Митча, друга приобрел ещё и этот автомобиль.

Лора с довольным видом сидела рядом, на переднем сидении. Она держала на коленях свою излюбленную попутчицу в походах по магазинам, плетеную корзинку.

День выдался солнечным. В верхушках деревьев шелестела листва. В кабинку автомобиля, залетал свежий ветерок. Он как коктейль, был наполнен ароматом луговых цветов, травы. Настроение от этого поднималось само собой. По радио играла музыка.

Уже на въезде в город, по встречной на своем микроавтобусе, промчался Джош Ричардсон, громко посигналив, и махнул рукой в окошке.

Лора несколько раз взглянула на своего водителя. Её внимание привлекли солнечные блики, что играли на его груди, поверх майки.

— Что за кольцо ты носишь на шее? Часто обращаю на него внимание, но всякий раз что-то мешает спросить. Это ведь не секрет?

Митч сбавил скорость.

— Нет. Это память.

Он помолчал.

— Кольцо моего отца. Его отдали тете сразу после катастрофы, в которой он погиб. Она передала мне. Другой памяти нет.

— Всё понятно. Спасибо, что рассказал.

— Не за что. Это ведь и правда, не секрет.

— Память бывает разной, Митч.

— Верно. Но, как правило, это то, чего уже нет в реальности. Смысл скрывать?

Лора улыбнулась.

Машина свернула с основной дороги, и, чуть погодя, они уже ехали по городу.

— Куда мы едим?

Женщина поспешно вынула их корзинки блокнот.

— Прежде всего, мне нужны специи.

— Я понял.

Митч выкрутил руль и через пару минут припарковался у лавки братьев Дарк. Здесь можно было купить не только все возможные специи, привезенные из разных уголков мира, но и свежее мясо, а так же сопутствующую продукцию, изготовленную по многолетним рецептам с высшим качеством. Братья держали коптильню, и порой за их товаром приезжали из соседних городков. Если вернуться назад на несколько десятков лет, то можно было бы удивиться такому постоянству. Однако, на этом же месте стоял бы тогда и этот самый дом, а на первом этаже, так же как и сегодня, размещалась бы мясная лавка.

Лора приветливо здоровалась со всеми, кто выходил из магазина ей навстречу. Сложно не знать этих людей, если живешь на одном месте всю свою жизнь. Она с удовольствием поболтали бы с кем-то из них часик другой, но дела не позволяли стоять на месте. Кэтрин Рид с дочерью остановились, перекинуться парой слов. Девушка расплылась счастливой улыбкой, поглядывая на Митча.

Уже сев в машину, Лора поинтересовалась:

— В который раз оказываюсь с тобой в городе и наблюдаю одну и ту же ситуацию. Ещё ни одна девушка не пропустила тебя взглядом. Они так и светятся своими улыбками, а ты абсолютно никак не реагируешь на них. Словно ты не замечаешь ничего. Не могу понять, в чем проблема?

Митч захлопнул за Лорой дверцу и обойдя машину, сел за руль.

Машина поехала по улице вперед, следуя запланированным маршрутом. Спустя пару часов они вернулись домой. Лора скупила бы половину увиденного и даже больше, но её останавливал лишь тот факт, что в самое ближайшее время в доме не намечаются праздники, гости и какие — либо события. Стало быть и затраты можно смело сократить.

Взрываясь от переполняющих эмоций, она ощущала румянец на собственных щеках.

— Всё! С меня довольно! Я так больше не могу. Если ты промолчишь ещё минуту, я что-нибудь сделаю. Ещё не решила, что, но точно это будет ужасная вещь.

Митч засмеялся, посмотрев на часы.

— Два часа и двенадцать минут.

— Что значит это время?

— Ровно столько длится твое терпение, Лора.

Ярость этой женщины всегда и у всех в доме вызывала лишь улыбки. Сейчас ситуация не была исключением.

— Не смей надо мной подшучивать. Помни об «ужасной вещи».

— Хорошо, я сдаюсь. Что я должен сказать?

Парень сел на стул, перед Лорой.

Она подошла к разговору творчески, глубоко вдохнув и пытаясь оставаться предельно ясной.

— В городе сполна хорошеньких молодых девушек. Они так и вьются вокруг тебя. Но мне не понятно твоё спокойствие. Разве так бывает? Разве так должен вести себя молодой парень? В чем же дело?

— Лора, а ты не хочешь спросить у меня, почему они так одинаково улыбаются при встрече? Разве это тебе не кажется странным?

Женщина сделала неопределенный жест рукой.

— Это тоже я заметила. Ну же, говори.

— Просто со всеми из них, я уже встречался.

— О-о, нет! Со всеми абсолютно?!

— Да. Нет никакой мистики. Каждый остался при своем.

Лора приподняла брови, медленно выдвигая стул, чтобы присесть рядом.

— Если так, то ты и с дочерью Кэтрин Рид знаком?

— Ты о Холли? Мы ведь сегодня их встретили. Да. И с ней и со всей её семьей. Ещё до того, как устроиться на свое последнее место работы, я работал у отца Холли. Всё было бы ничего, но они как-то всерьез мной заинтересовались. Я не собирался под венец. Вот и всё. Важно, суметь всё правильно объяснить и не обидеть.

— И теперь?

— И теперь мы с ней хорошие знакомые.

Лора наконец-то села на стул.

— Правда говорят, что мать Холли по утрам мажет лицо каким-то жутко пахучим кремом зеленого цвета?

Митч опять засмеялся.

— Лора, я не собираюсь распускать слухи.

— Слухи? О чем ты? Где ты видишь слухи? Нет. Я всего лишь спрашиваю, а ты всего лишь отвечаешь. Обещаю, все, что ты скажешь, умрет вместе со мной.

Она умоляюще смотрела в глаза собеседнику, не умело скрывая природное любопытство.

— Это, правда. Каждое утро она ходит по дому, с этой зеленой штукой на лице. Я сам испугался, когда первый раз увидел. Потом привык.

— Я так и знала. Не бывает такой удивительно белоснежной кожи без усилий. А ещё говорит всем, что это у неё от природы. К чему такой обман?

— Это не обман, это её секрет. Каждый имеет право на секрет.

Лора подняла вверх указательный палец.

— Ты немного ошибаешься, Митч. Секрет и то, о чем мы говорим сейчас — разные вещи. Это женские штучки. Логика здесь бессильна.

В комнате повисла минутная пауза.

Митч думал о том, как бы найти причину и избежать дальнейшего выманивания информации со стороны Лоры. Он знал, что ни одна женщина не остановиться на достигнутом, и если есть возможность узнать то, что раньше было тайной, она её использует.

Лора же в свою очередь, потерялась в массе вопросов, что вдруг возникли в её голове.

«Бог, мой, — думала она. — Ему улыбались почти все девушки в городе. Вечера определенно не хватит».

Женщина высыпала на стол множество пакетиков со специями, что буквально пару часов назад купила в городе. Затем поставила на середину стола деревянную подставку, округлой формы. За её невысокими бортиками ютилось множество пузатеньких баночек, хранящих в себе не что иное, как специи.

— Нужно всё это пересыпать по емкостям. И важно, чтобы этикетки совпадали с надписями на банках. Иначе будешь есть суп с ванилью и десерт с молотым перцем. Поможешь?

Митч развел руками.

— Всё это? Я застряну на кухне на весь вечер. Лора, ты что нарочно?

— Ну, да. Я этого и добиваюсь. Разве ты ещё не понял?

Они стояли рядом, перед столом, слаженно выполняя общую работу. Вечер продолжался. Из открытой двери на кухню в дом проникал их смех и болтовня. Лора по крупицам выпытывала всё из своего собеседника. Митч лишь кивал головой, отвечая на её вопросы. Женщина часто улыбалась, когда общалась с Митчем. Ей, в этом парне, было всё в новинку: и его стиль в одежде, и внешний вид, и манера говорить. Однако, подобная разница была скорее плюсом, чем минусом. Митч стал абсолютно неотделимой частью семьи и уже никто даже не вспоминал, когда и по какой причине он появился в доме?

* * *

Часто, не справляясь с собственным формирующимся характером, Энди устраивала забастовки, отказываясь то от ужина, то от завтрака, а порой и вовсе закрывалась в комнате без видимой на то причины. Потом, молча, бродила по дому или шла в сад, чтобы уединиться на скамье под раскидистым каштаном.

Сегодня Митч задерживался в городе дольше обычного. Солнце скрылось за крышей дома. По небу ветер размазал тонкие перья-облака. Они ещё отражали яркие всполохи заката. Медленно плыли. Ветер подул сильнее, и стало прохладнее прежнего.

Девчонка то и дело поглядывала в окно, помогая Лоре на кухне. Она о чем-то думала, протирая тарелки, тщательно, до блеска. Затем осторожно составляла их в стопку, а Лора, уже после, выставляла их на свое привычное место. Обеим было о чем поразмышлять.

Лора думала, как сложно предугадать следующий ход судьбы. Что она готовит и сможет ли семья с этим справиться? И возможно ли, что когда-нибудь в их дом вновь придет равновесие? Женщина мимолетом взглянула на свою помощницу, улыбнувшись. Возможно, она просто не умела ни на кого злиться, и была с рождения лишена чувства ненависти. Ей было лишь жаль Энди, за то, что жизнь так сурово обошлась с ней ещё в самом начале. С Хеленой отношения оставались натянутыми. Энди абсолютно никак не воспринимала её мнение, однако, умудрялась всё же набраться терпения и выслушать все до последнего слова. Хелена же в свою очередь старалась конфликтов избегать, доверив общение Джеку, а чаще Митчу. Именно с этими людьми Энди могла оставаться собой.

Наконец за окнами мелькнули огни фар. Митч дважды посигналил, как делал это каждый раз, возвращаясь из города.

— Ну, вот он и приехал. А ты волновалась. Всё с Митчем в порядке. Я весь вечер твердила тебе, что всё хорошо, а ты меня не слушала. Сейчас буду вас кормить. Уверена, он объяснить причину задержки.

Она коснулась Энди.

— Уже можно перевести дух и успокоиться.

Энди сжала губы, быстро выйдя из кухни.

Лора выглянула за дверь, но её уже и след простыл. Она не захотела общаться даже с тем, кого так беспокойно ждала уже несколько часов подряд.

Митч вошел в дом, поставив на стол корзину, с которой обычно Лора ездит в город за покупками. Плетеная крышка плотно прилегала к основанию.

— А где Энди? Я привез ей кое-что.

Лора положила полотенце себе на плечо, позвав Митча за собой на кухню.

— Не для кого в этом доме не секрет, что Энди всё ещё сложно смириться с потерей семьи, и она знает, чуточку больше, чем положено ребенку в её возрасте. Уж не знаю, что говорила ей Агнесс о причине развода с Джеком. Может быть, всё это со временем пройдет, а возможно и нет?

Митч расстегнул ветровку, ощутив прилив жара на собственной коже.

— Это ты к чему, Лора?

Женщина слегка запнулась.

— Митч, я очень тебя прошу, не огорчай её. Такое возможно?

— Не огорчать?

— Именно. Ты не виновен ни в чем, так уж случилось. Я в отсутствии Хелены или Джека жутко боюсь за эту крошку. Так понимаешь? Здесь уже росла одна взбалмошная девчонка, которая любила удирать из дома, уж конечно, не предупреждая об этом никого из нас. Но Хелена была нам…

Лора вдруг замолчала, понимая, что её собственные слова довели ей до крайности, о которой в семье никто не любит вспоминать.

— Что это я разболталась?

Митч положил руку на плечо собеседнице.

— Я уже всё понял, Лора.

— Я не хотела сказать то, что почти сказала.

Парень засмеялся.

— Такое бывает. И я бы не поверил, если бы не знал, что назло ты не способна.

Он снял ветровку, повесив на спинку стула. Лора внимательно вчиталась в надпись на его футболке.

— Что это значит? Слова на твоей одежде. И на каком они языке?

Митч провел рукой по надписи.

— Я не умею читать иероглифы. Мне эту вещь подарила девушка. Она часто приходила в тот магазин, где раньше я работал. Потом однажды подошла ко мне и вот я уже с подарком. Не думаю, что это что-то плохое: она не была похожа, на отчаявшуюся.

Лора сняла очки, положив на стол.

— Ты не думал, что возможно эти иероглифы означают, к примеру, признание в любви? Слышала, что надписи на одежде, возможно, сделать на заказ. Может быть, девушка пыталась так выразить свои чувства? Привлечь твое внимание?

— Если речь о чувствах, зачем об этом писать на японском? Я не знаю этот язык. И вообще, что за конспирация? Я испанский-то в школе еле выучил.

— Ах, ты ещё молод. Не понимаешь элементарного.

Она отмахнулась, затем как-то плавно сделала несколько шагов в сторону собеседника.

— Раньше о любви вообще не принято было говорить вслух. Её выражали танцем, движениями, красивыми жестами. Это такая тонкая вещь. Ты понимаешь, о чем я?

По радио, что неустанно информировало присутствующих на кухне обо всем происходящем в мире, вдруг зазвучала красивая лирическая музыка. Это было очень кстати. Лора протянула собеседнику руку:

— Не стоит упускать момент, я думаю?

Митч принял предложение, подыгрывая Лоре.

Они медленно танцевали, точно чувствуя музыку и наслаждаясь этим.

Спустя несколько минут Лора вдруг вспомнила про корзину, что стоит в гостиной на столе.

— А что ты привез из города?

— Я задержался в магазине, потому что с последним покупателем в двери вбежал щенок. Он был испуган и сразу же кинулся в подсобку. Целый час пытался его найти, а после, ещё час гонялся за ним по теплице.

— Полагаю, поймал?

— Да. Он оказался симпатягой. И ещё до ужаса голодным. Принялся жевать луковицы тюльпанов. Не оставлять же его там? В общем, я решил, что Энди придется такой подарок кстати. Или нет?

Ещё немного и танец был окончен. Мелодию в эфире сменила болтовня ведущих и, сделав чуточку, потише, Лора открыла окно.

— Подарок прекрасный. Если он не понравиться Энди, подари его мне.

Митч согласился, всё же отправившись в комнату к человеку, которому в этот момент было грустнее всех. Энди обычно закрывала дверь на щеколду, но не в этот раз. Мягкий теплый свет от торшера проливался на пол коридора.

— Ты ещё не спишь?

Энди злилась, и это было очевидно. Она сидела у окна, на стуле без спинки, съёжившись от одиночества.

Митч искренне жалел её, но в силу обстоятельств не мог, кроме как на словах иначе выразить свои чувства. Он тоже вырос один, без близких людей и чувство, что беспокоит душу подростка, ему было понятно.

— Ты когда-нибудь слышала об анималогии?

Энди удивленно посмотрела на гостя, совершенно не предполагая такого вопроса.

В этот момент Митч точно для себя отметил, что потрясение от потери матери и сестры слишком глубоко ранило эту девочку и засело в её сердце основательно. Тот взгляд, которым одаривала его молчаливая собеседница пугал своим возрастом. Так тоже бывает, когда взгляд имеет свой возраст и не сочетается с возрастом человека, которому принадлежит. Энди смотрела напрямую, словно пронзая холодом.

— Прости, я вынуждено задержался в городе. Так было необходимо.

Девчонка молчала, сжимая нервно пальцы.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Если и ты уйдешь, у меня совсем никого не останется.

Митч опустился на колени перед стулом, на котором сидит хрупкая, беззащитная девочка, опустив голову и слегка дрожа от волнения.

— Обычно, в таких ситуациях что-то говорят на красивом философском языке. Я так вряд ли смогу. Скажу как есть. Ты сейчас, наверное, думаешь, что из близких у тебя совсем никого не осталось? Что люди в этом доме лишь притворяются и играют роли? Но это совсем не так.

— Откуда тебе знать?

— Ну да, ведь я здесь недавно.

— Я говорю о другом. Откуда тебе знать, что они чувствуют?

— Я тебя понял. Знаешь и сама, я тебе абсолютно посторонний человек, но далеко к тебе не равнодушный. Зачем мне это? Не знаю. Я жил долгое время и не подозревал, что есть ты. Что есть дом, такой как этот. Но познакомившись со всеми вами, я понял: пустоту, которую я до этого называл свободой, заменило приятное чувство. Название ему я пока ещё не подобрал. Это просто чувство связи на расстоянии. Я знаю, что есть люди, которые обо мне помнят. Я часть их жизни, они моей. Нас никто не заставляет быть ближе, чем мы можем. Просто дай волю своим чувствам. Всё произойдет само собой. И тогда станет проще. Ты поймешь мои слова. Поймешь, что можно жить иначе. Упадет камень с души. Человек не может быть не привязанным к чему-то всю жизнь? Нужно обязательно найти пристанище. Прилипнуть душой.

Энди слушала молча, а внутри ей хотелось всё же поспорить с Митчем, но не запоминая слова, а просто улавливая интонацию его голоса, девочка еле сдерживалась. И вот по её щекам всё же потекли слезы. Она вздрогнула и соскочив со стула, вдруг уткнулась собеседнику в грудь.

Это оказалось слегка неожиданным и для Митча. Он медлил, затем осторожно обнял, прижимая к себе.

— Ты живешь в своем мире. Наверное, в нем никого нет, кроме тебя и твоих мыслей. Так может продолжаться всегда, но зачем тебе это? Открой свой мир хоть кому-нибудь и впусти туда этого человека. Быть одиночкой не лучший вариант. Я испытал это на себе. Мы с тобой в какой-то степени похожи.

Энди вытерла слезы, сев рядом с Митчем на пол.

— Как это?

— Ну, я тоже рос без родителей. Матери своей я не помню, а отец рано умер. Осталась лишь тетка. Но вот кто точно меня не любил, так это она. Я сбежал из дома, решив, что моя жизнь только мне принадлежит. Блуждал в соседнем городе. Потом она меня нашла, но возвращаться мне совсем не хотелось. В доме, где я провел детство, меня никогда не жалели. По утрам никто не суетился на кухне и не приносил мне в комнату горячий чай, если я вдруг заболел, а о моей душе и вовсе забыли. Как будто бы её и нет. Если жить в таком доме долго, то можно и правда, поверить, что ты бездушное существо, а потом страдать от самого себя и причинять боль другим.

Митч поправил густую челку Энди, что сбилась и торчала вверх.

— Здесь всё совсем иначе. Позволь людям это доказать. Им никто не вручит за это медали и не станет усыпать похвалой. Они делают это, потому что, наверное, по-другому не могут. Потому, что это их желание. Тебя могло бы здесь и не быть. И меня тоже. Хотя бы ради меня стань чуточку сговорчивее?

Энди внимательно смотрела на своего собеседника, решив, что на всей планете нет человека, лучше понимавшего её мысли, чем Митч.

— Мы можем дружить?

— А разве мы ещё не друзья? Даже если и так, дружбу начать никогда не поздно. Почему нет? Если ты этого захочешь, я буду рад.

Энди оживилась, всё же с опаской поглядывая на Митча.

— Я младше тебя.

— Это не проблема. Мы можем найти общий интерес. Подумай над этим.

Девчонка встала, засунув руки в карманы джинсов.

— А что такое анималогия? Почему ты спросил?

Митч уже и сам забыл о своем вопросе.

— Сегодня в книжной лавке, по соседству появилась новая книга. Знаешь, я полистал, очень интересная штука. Называется «Анималогия. Новый взгляд на жизнь». Думаю, тебе будет интересно. Если хочешь, мы можем завтра поехать вместе в город, и ты сможешь её посмотреть. Понравится — я тебе её подарю.

Энди взглядом провожала Митча до двери. В сердце стало тепло, будто бы на кожу попал горячий луч солнца, прогревая насквозь.

— Ты не хочешь спуститься со мной вниз? Я привез тебе подарок.

— Мне?

Девочка побежала следом. Остановившись перед столом, на котором по-прежнему стояла корзина, она впервые за последнее время, улыбнулась.

Митч приоткрыл крышку, и она заглянула в внутрь.

— Ты когда-нибудь такое видела?

Энди поднялась на пальчики. На её лице расплывалась блаженная улыбка. На дне корзины, застеленном цветной тряпкой спал ушастый щенок. На его морде расположились разноцветные пятна, от рыжего до черного, вперемешку с белым и коричневым. Спина и живот раскрашены так же, а хвост чисто белый.

— Это мне?

— Конечно. Только сегодня я впервые понял, что означает фраза: «Гоняться за подарком».

Митч обернулся. Лора наблюдала за ними в дверях кухни, держа в руках миску с молоком.

— Энди пес понравился. Значит, твой подарок, Лора, ещё предстоит найти.

— У меня отличная память, Митч. Ловлю тебя на слове.

С этого дня у Энди появилось сразу два друга. По утрам она просыпалась, обнаружив, что пес спит на её постели, в ногах. Ей это очень нравилось, и в доме никто не протестовал. Уезжая на учебу, она каждый раз делала фото своего любимца, оформляя в рамку, и вешала в комнате над постелью. А по возвращению обнаруживала, что пес вновь вырос и увеличился в размерах. Тогда на стене становилось одним фото больше.

Митч в свою очередь, старался с тех пор не задерживаться, а при случае брал Энди с собой в магазин. Общий интерес появился незаметно. Они часами могли ковыряться в земле, занимаясь рассадой, подвязками. Энди неутомимо делила всю работу с Митчем, совершенно не признавая своей усталости, а после, возвращаясь вечером домой, она мирно сидела рядом, на переднем сидении, почти засыпая. Митч позволял ей кататься нам переднем сидении, хотя Лора была категорически против.

В доме теперь был человек, который заставлял Энди становиться другой. Более сговорчивой, понимающей и откровенной. Однако, был у этой ситуации и свой подтекст. Энди становилась покладистой лишь с ним. Этот факт слегка удивлял, но другого решения проблемы не появлялось. Их часто можно было найти болтающими на пороге дома, а ещё чаще в гараже. Они проводили часы за разговорами, и казалось, другого собеседника для Энди не отыскать. Неизменным фактом оставалась большая разница в возрасте, однако к странностям в этом доме были все готовы. Энди не любила времена, если им приходилось подолгу не видеться. Она ждала момента, когда возвращаясь с учебы, сядет в поезд и окажется на знакомом перроне. Когда Митч, а никто другой, встретит её и повезет домой. Он обязательно подарит ей маленький букетик полевых цветов, если лето. Он будет ждать вечера, чтобы расспросить её об успехах в школе, сверстниках и о том, что за этот отрывок времени произошло в её жизни и душе? Она будет говорить, что открывает для себя жизнь, которая не была бы для неё столь яркой, если бы не мысль о том, что дома, за сотни миль её ждут и помнят.

Учеба давалась Энди легко. Она не тратила много времени на то, что другим было не по силам. Её оценки были весьма успешными, и всё словно начинало устраиваться.

По дому с веселым лаем бегал уже выросший Эрнест. Почему-то Энди выбрала своему другу именно это имя и почему-то оно ему безупречно подходило. Лапы скользили по паркету, пес порой не успевал затормозить, и тогда становилось на одну разбитую вещь больше. Все в доме решили, что Эрнест немного отличается от того, каким его представляли, увидев впервые. Лора часто сравнивала его с пони. И размером и аппетитом пес напоминал именно это животное. Но зато как с ним было весело и надежно вовремя долгих прогулок к морю.

* * *

Возвращаясь из города, Джек притормозил на середине пути. В нескольких шагах от дороги, тянулась ограда. Когда-то давно здесь был загон для лошадей. Теперь об этом напоминали лишь ссохшиеся деревяшки, по которым вьется плющ. Вдалеке, неизменно на своем месте, шумит листвой огромный дуб. Переходя с места на место, в высокой зеленой траве пасутся лошади. Узнав в них своих питомцев, Джек решил, что где-то здесь и Митч. Парень сидел на земле, сложив руки на коленях, и сразу не заметил, что уже не один. Он о чем-то думал. На лице четко проявилась грусть.

— Не помешаю?

Джек снял солнцезащитные очки.

Митч сделал жест рукой, щурясь от солнца.

— Нет.

— Я был уверен, что ты отправишься в город? У тебя ведь выходной сегодня? Кинотеатр или что-то ещё?

— Нет. Что-то не хочется. В любой другой день, но только не сегодня. Ровно одиннадцать лет назад не стало отца. Большой срок. Ровно столько лет я жил, зная, что он есть у меня и я не одинок. И столько же я теперь живу один. Когда-то мне так сильно хотелось независимости. Теперь принадлежу лишь себе.

— Но ты же этого хотел? Неосторожным мечтам иногда судьба сбыться.

Митч кивнул.

— Возможно, я бы считал, что мне повезло, если бы не мысль о том, что отца не стало по моей вине.

Джек сел рядом. Он давно хотел спросить подробнее историю жизни Митча. Однако, всякий раз останавливал себя, надеясь на то, что обстоятельства сами сложатся и подкинут нужный момент для разговора. Похоже, этот момент настал.

— Я не помню свою мать. С отцом прожил до десяти лет. Он работал в порту. Каждый вечер приезжал домой и почти всегда был пьян. Не знаю, почему он пил.

Митч помолчал.

— Точнее, тогда не знал. Мы жили слишком скучно. Он почти никогда не ехал сразу домой. Нет. Не помню такого. Сначала заезжал в бар, а уже после вспоминал о доме, обо мне. Жизнь казалась мне однородной, тягучей массой, не имеющей ни запаха, ни цвета. Всё, что у нас было — это дом. Одноэтажный, маленький, с прогнувшими ступенями и вечно скрипящей дверью.

Ветер подул чуть сильнее, оставаясь теплым.

— Я решил, что какой-то интерес мне просто необходим. Однажды попал в гости к своему приятелю из класса. Никогда до этого не был у него дома. Мы о чем-то говорили, а потом его отец позвал нас с собой в свою мастерскую. Там я впервые увидел гончарный круг. Конечно, я слышал о нем, но никогда не был до этого в мастерской. Везде, и на полу, и на полках, стояли сделанные его руками всевозможные вещицы. В общем, всё, что может сделать мастер своего дела. Он сдавал их в местную лавку. Там им придавали должный вид, а потом продавали.

Митч развел руками.

— Меня с тех пор было просто не вытащить оттуда. Отец приятеля начал давать мне уроки гончарного дела. Он отнесся ко мне как-то слишком серьезно, будто к собственному ребенку. Или мне так хотелось думать? Не знаю. Но всё было абсолютно искренне и просто.

Джек слушал рассказ, всё лучше понимая, то, что раньше слегка не складывалось. Он смотрел на Митча. Это современный парень. Его сверстники обычно слегка другие. У них иные интересы и круг общения тоже другой. Этому же парню можно доверять. Качество, которое слишком важно в общении с человеком, живущим в твоем доме. Это стало понятно буквально сразу. Он серьезен и, что немало важно, умеет ценить то, что посылает судьба. Наверное, лишь те, кто раннее испытывали какое-то лишение, могут верно оценить подарки жизни?

Митч продолжал свой рассказ.

— Спустя несколько месяцев я почти полностью овладел этим искусством. На всё требуется время, но мне хватило времени. Мне удавалось добиться желаемого, и воплотить в жизнь свой замысел. Это круто. Чувство удовлетворения так и взрывается внутри. Дает силы идти дальше. Вот я и не стал останавливаться. Мы как-то даже приняли приглашение поучаствовать в конкурсе. Правда, для этого нужно было ехать в соседний штат. Я надеялся, что отец меня поймет и отпустит. Ведь я всё равно ему не нужен. Стал вечером ему рассказывать, а он только отмахнулся, и лег спать. Я тогда не размышлял, не думал. Просто собрал всё необходимое и решил, что должен ехать. Конечно, мы выиграли. Такого успеха я не ожидал. А отцу моего приятеля вручили ещё и благодарность, за то, что он воспитывает ученика. В городке, где я жил, потом ходили целые истории об этом. Я совсем тогда забыл, что в школе в тот день у меня был зачет. Важный зачет, ведь предыдущий я провалил. Директор школы позвонила отцу на работу.

Митч взглянул на Джека.

— Тогда он приехал домой сразу, поездка в бар была отложена. Но это был единственный раз. Я выбежал к машине, хотел встретить его ещё во дворе, похвастаться грамотой и кубком…

Всё чаще в рассказе стали появляться паузы. Не долгие. Длиной в несколько секунд, но этого хватало, чтобы справиться с возвращающейся из прошлого болью, и, вдохнув, продолжить.

— Он мне тогда здорово всыпал. Запретил ходит к приятелю, а потом пошел в сарай, где я хранил все, что сделал за это время. Он ругался и кричал вслух, всё, что думал, а между словами разбивал все мои поделки. Я всё это видел… Эта картинка потом ещё долго мелькала перед глазами. Весь вечер я просидел в комнате. Было странное чувство. Ни ненависть. Нет. Что-то другое. Потом я вдруг понял, в чем проблема. Проблема не в отце. Проблема — это я. Не будь меня, он бы мог вполне устроить свою жизнь. Он мог бы и не пить вовсе. Но всё, что его окружало изо дня в день — это обуза, которой я являлся. Он ни с кем не встречался, хотя неплохо выглядел тогда, для своего возраста. Стало даже как-то легче. Так всегда бывает, когда понимаешь в чем проблема. Потому что проще найти решение. Моё решение было — уехать. Я уезжал от своих проблем. Мне казалось, я спасаю отца, помогаю ему. Конечно, я понимал, что ему придется меня искать, хотя бы для того, чтобы у полиции не было вопросов. Шериф и без того частенько заглядывал к нам. Проверял, как мы с отцом живем. И всякий раз предупреждал, чтобы он не садился за руль, если выпьет. Отец его не слушал. Он вообще никого не слушал. Я уехал. Добрался до другого города.

Парень внезапно усмехнулся, продолжая исповедь.

— О чем я тогда думал?.. Я долго ходил по чужим улицам, смотрел на дома, как живут другие люди. Мне было всё в новинку. Абсолютно всё. Город мне показался очень светлым и красивым, не хотелось из него уезжать. Это было летом. Я остался на ночлег в парке. Отсиделся тогда за высокими кустами, ждал пока патрулирующий полицейский уедет. Меня, конечно же, нашли спустя три дня. Это и не сложно было сделать, но я не думал тогда, что меня ищет уже не отец, а его сестра.

Митч опять замолчал. Его глаза были полны тоски. Скрытой, глубокой. Слова лишь поверхностно могли описать то, что происходит в его памяти в этот момент.

Одна из пасущихся кобыл подошла совсем близко, фыркнула, затем наклонилась и потянулась носом к Митчу. Он вытянул руку, и лошадь уткнулась своим большим, теплым лбом в его ладонь.

— Больше вы с отцом не виделись?

Парень сжал губы, потом посмотрел на Джека.

Солнце опускалось всё ниже к горизонту. Трава, земля, деревья и даже небо ловило на себе оттенок его золота. Облака причудливо изогнулись, под потоками ветра, сбегаясь в одной точке на горизонте.

— Последний раз отца я видел тем самым утром, когда решил сбежать. Он спал, укрывшись на диване. Телевизор уже показывал одни помехи. Я не стал его выключать, решил, что могу разбудить, и тогда всё испортится. Просто проскользнул мимо и всё. Я ничего ему не сказал. Не написал. Мне казалось, разлуку можно в любой момент сократить, лишь только появится желание. Но, я тогда очень ошибался.

Джек понимающе кивнул.

— Хозяин собственной судьбы — думаю, это размытое понятие о жизни. Всё слегка иначе. С тех пор прошло много лет. Иногда, я подавляю в себе желание, вернулся в те дни. Я с радостью посидел бы на пороге нашего дома, ожидая, когда отец приедет. Не важно, что он совсем не спешит ко мне. Важно, что я его жду. Даже по такой семье со временем начинаешь скучать. Тогда моя тетя мне рассказывала, что отец сразу понял, что меня нет дома. И дело даже не в том, что не хватало моих вещей. Он и не помнил их совсем. Он просто почувствовал. Представляешь? А я был всегда уверен, что отец не способен на чувства. Говорят, он метался на своем пикапе по окрестностям нашего городка, спрашивал всех подряд, не видел ли кто меня. Он жутко волновался. Он искал меня, Джек. Руки тряслись, и дрожал голос. Он даже к шерифу приехал сам, рассказав ему всю правду. Меня стали разыскивать, а он отправился домой. Наверное, надеялся, что я вернусь. Утром его нашли в машине, в получасе езды от города. Пикап вынесло с дороги. Он ехал на большой скорости, смял тогда несколько молодых деревьев и всё… Не знаю, о чем думал отец, в последний момент своей жизни? Но раз уехал ночью из дома, значит, отправился искать меня… Значит, всё же думал обо мне.

Оба продолжали сидеть у ограды, местами уже повалившейся на землю. Митч облокотился о высохший на солнце, скрипящий деревянный столб, изо всех сил служащий опорой. Пение птиц стало слышно сильнее: стихли какие-то посторонние звуки. Траву перебирал ветерок.

Этот день медленно заканчивался. Он ни чем не отличался от предыдущего. Для размышлений было много тем, одна из них появилась после рассказа.

У каждого из нас есть своя история: у одного она печальная; у другого — в ней мелькают счастливые вспышки. Но все их объединяет одно — они уже прошлое. Лишь воспоминание. То, что не вернуть обратно, как бы мы этого не желали. Помнить можно, но вернуть нельзя. Для воспоминания совсем не обязательно считать дни до годовщины. Вспоминать о тех, кого любишь можно всегда. Этим то и отличается реальность от памяти.

Потом разговор перешел на другую тему. Джек что-то эмоционально рассказывал собеседнику, размахивая руками, и иногда их беседу разбавлял смех. Они общались легко и непринужденно. Джек тогда ещё раз пришел к выводу, что не ошибся в выборе, и не зря пригласил этого парня в дом. Для честной беседы, наполненной пониманием и откровенностью, совсем не обязательно, чтобы собеседники были близки или знакомы. Часто это наоборот становиться преградой к взаимопониманию.

Прислонив велосипед к машине Джека, Энди устремилась через кусты и высокую траву. Она шла, прислушиваясь к голосам. Наконец две пропажи предстали её взору.

— Похоже, нас потеряли? — произнес Джек.

Энди смотрела осуждающе, сунув руки в карманы джинс.

— Лора совсем измучилась в догадках. Она всё время выглядывает в окно на кухне и волнуется о вас.

— Всё в порядке, сейчас вернемся, и я её успокою.

— А ещё звонила Хелена. Сказала, что завтра приезжает.

— Это хорошо.

Как итог добавил Джек, вставая с земли.

Митч обнял девчонку за плечо, склонившись к ней, что-то прошептал. Энди согласно кивнула.

— Мы немного прокатимся верхом, и сразу домой, — сказал он.

— Идет.

Погрузив велосипед Энди в багажник, Джек продолжил прерванный путь домой. Порядком, отдалившись от этого места, он ещё раз кинул взгляд в зеркало заднего вида. Энди уже сидела верхом на лошади, крепко держась за её шею. Митч шел рядом. Они о чем-то мирно говорили. Такой расклад вполне устраивал и Джека и тех двоих, что провожают лучи заходящего солнца.

Закончив дела на кухне, Лора присоединилась к Митчу и Джеку. Они были в гостиной. Энди уже спала.

Джек работал за ноутбуком. Он погружался в дело, становясь ещё более серьезным, при этом его украшали очки, которые он то и дело поправлял. Лора вышивала очередную наволочку для подушки. Митч просто сидел в кресле напротив, слушая в наушниках музыку и листая новый журнал по цветоводству. В доме было тихо и спокойно. Эрнест мирно спал у камина, в центре комнаты.

Лора вдруг уколола палец, издав тонкий звук.

— Вот так всегда. Прошлый раз тоже исколола себе все пальцы.

Митч оторвался от просмотра журнала, улыбнувшись. Обычно он слушал музыку в одном наушнике, чтобы оставаться в курсе того, что происходит вокруг.

— Ты не пользуешься напёрстком?

— Нет. Не люблю эти премудрости. Хотя, не спорю, все они придуманы для пользы дела, но не для меня.

Женщина сделала ещё несколько стежков.

— Что за музыку ты слушаешь?

Митч пересел поближе, протянув ей наушник.

— Это словами не описать. Пока не услышишь сама, не поймешь.

Женщина с необузданной первобытностью примостила наушник к уху, замерев на мгновение. Её лицо менялось по мере продвижения песни. Она сначала удивленно крутила пальцами, затем улыбнулась, кивнув.

— Похоже на… Не знаю на что похоже. В этой музыке есть сильный ритм.

Она почесала за ухом, подыскивая слова:

— Словно шаги. Шаги, которыми идешь по жизни. Да. Верно. Музыка, как ритм для жизни.

Лора удивленно пожала плечами.

— Мне нравиться.

— Обычно она играет в машине. Ты просто не обращала внимания.

— Возможно.

Спустя несколько минут Джек оторвал взгляд от ноутбука, удивленно обнаружив, что Лора и Митч сидят рядом на диване, при этом у каждого в ухо вставлено по наушнику.

* * *

Сбежав от дел в городе, Хелена приехала утренним поездом. Перрон встречал её ленивым туманом, блестками росы на траве и знакомыми до боли очертаниями городка. Джек тоже был там, заботливо и любя обняв, при встрече. Сама Хелена безумно соскучилась по домашним. Последнее время они с Джеком всё реже одновременно оказывались в доме. Между встречами, как спасение были телефонные звонки, но этого было смертельно мало, чтобы залатать дыру в душе. На этот раз их встреча не была долгой. На следующее утро дом разбудил телефонный звонок. За завтраком Джек сказал, что ему нужно срочно уехать. Дело не терпело отлагательств, и он стал поспешно собираться.

В комнате царил небольшой беспорядок. Он перекладывал какие-то бумаги с места на место, затем что-то искал в ноутбуке. Так продолжалось уже почти час.

Хелена тихо вошла и села на край кровати, осторожно, стараясь не мешать. Она наблюдала за происходящим, пытаясь вновь и вновь уговорить саму себя, что поездка рабочая и не может быть отменена, как бы ей того не хотелось. Ей приходилось работать над собой всякий раз, провожая Джека. Этот случай не стал исключением. Сборы Джека ничего кроме дикой тоски и страха в её подсознании не вызывали. Ведь всё это означало лишь одно — дни одиночества, странные беспокойные сны. Холодное одинокое утро, одно за другим станут повторяться, как привычное скучное событие. Ждать, ждать и ждать. Ожидание — это единственная связь с Джеком. Даже в этом не приятном, по сути, процессе, она искала «плюсы». Находила их? Конечно да, но обманывать себя Хелена жутко не любила. Ей было бы легче знать, что он дома. Но так уже много лет не может быть. Порой, хотелось вспылить и стать в дверях. Запретить поездки, предложив один единственный выбор: дом и семья, либо эта чертова работа и бесконечные отъезды. Но сделать подобное — значит стать на ступень ниже. Значит, чем-то напомнить Джеку Агнесс и прежде всего, признать собственную слабость.

«Глупые предубеждения. Этот дурацкий характер когда-нибудь сыграет со мной злую шутку. Почему я не могу настоять на своем? Почему не сказать сейчас Джеку то, что занозой сидит в душе?»

Она ломала голову над ситуацией и так увлеклась, что даже не заметила, что Джек уже несколько минут смотрит на то, как по её щекам текут внезапные слезы. Пальцы нервно сжимают друг друга. Вдруг её тело вздрогнуло от прикосновения к плечу. Джек стоял перед ней на коленях, аккуратно вытирая её слезы.

— Не нужно, слышишь? Почему ты плачешь?

Хелена словно очнулась от страшного сна, ведь в своих мыслях она забежала уже далеко вперед и ничего кроме тоски там не ощутила.

— У меня плохое предчувствие.

Джек наклонил голову, затем улыбнувшись, вновь посмотрел на Хелену.

— Ты говоришь мне это каждый раз и всегда, примерно, одно и то же. Нужно привыкнуть и станет сразу проще.

— Привыкнуть к тому, что тебя нет?

Она договорила, вдруг поежившись от холода на коже.

— Прости. Я имела в виду твое отсутствие. Это как пустота, которая появляется всякий раз после твоего отъезда. Так нельзя. Нельзя вдруг брать и исчезать из моей жизни. Так нельзя, Джек.

— Я пока ещё здесь и не собираюсь никуда надолго исчезнуть. Я обещаю тебе вернуться.

Он пальцем прикоснулся к кончику ее носа, как делал это раньше в детстве, пытаясь подбодрить грустную девчонку.

— Я не хочу привыкать к разлуке, а твои возвращения, ничто иное, как подарки судьбы. Я всё ещё помню слова отца. Он не разрешал мне радоваться чему-то хорошему.

Джек кивнул.

— Да, я помню: «Счастье можно спугнуть». Кажется, так он тебе говорил?

— Именно. Он был прав. Я сто раз в этом убедилась.

Они немного помолчали.

В глазах Джека Хелена разглядела какую-то загадку. Он что-то задумал и тянет время.

— Ты сейчас должна успокоиться и выслушать меня. Идёт? Это займет несколько минут.

Джек вернулся к столу. В кипе бумаг он нашел большой лист полностью исписанный. Затем вновь вернулся к Хелене, всё так же опустившись перед ней на колени.

— Ты что стал писать стихи? Или любовь к ледникам так сильна, что уже не помещается только в тебе?

Джек засмеялся. Было видно, что он волнуется. Но даже столько лет зная этого человека, Хелена точно не предполагала, что сейчас услышит.

— Я начинаю. Будь внимательна. И вот ещё что, отнесись к этому серьезно. Без смеха. Я написал тебе что-то вроде письма. Хотя на самом деле это признание.

— Что? Признание? Это наглость, читать признание по бумаге.

— Наглость? Нет. Это очень правильно. Ведь по памяти я могу что-то упустить, а так скажу всё, ничего не пропущу. Серьезной, будь серьезной.

Он держал листок перед собой.

«Привет, моя любимая пропажа! Говорят: „Бумага всё стерпит“. Думаю, этому листку досталось сполна. Я много раз писал на нем, потом зачеркивал и снова, подбирая слова, продолжал дальше. Не знаю, что сложнее, сказать о моем чувстве глядя тебе в глаза или вот так написать. Оказалось, что это о чем уже давно стоило сказать, не описать в нескольких строках. Лирик с меня плохой. Сегодня я ещё раз это признаю. Нет общепринятого стандарта, для того, что бы сознаться в чувствах. Я хочу, просто сказать всё как есть и стать ближе к тебе ещё на один шаг. Я узнал за свою жизнь много людей. Знаю их имена, знаю страны и государства, где они живут. Разные манеры и традиции, многоликие образы и языки. Все они не похожи друг на друга. Именно этим интересны, важны для меня. Их много, всех уже не перечислить, но одно я знаю точно, я никогда не смогу собрать всех этих людей вместе. Почему я о них вспомнил? Просто я много раз пытался описать тебя в собственном воображении, и всякий раз попытка удавалась, но я поймал себя на мысли, что каждый раз я характеризую тебя по-разному. Ты так же многолика, как все мои знакомые. Нет повторений твоим выходкам, словам. Ты бываешь, предсказуема, но всё равно ты разная. Только с тобой, моя пропажа, мне хорошо и пусть так длится всегда. И пусть ты по-прежнему ставишь на плиту чайник, забыв его включить, я готов в сотый раз включать под чайником конфорку вместо тебя. Ведь так делаешь только ты. Только ты можешь купить огромное количество вещей в магазине, забыв именно то, о чем я тебя попросил. И пусть мне придется самому отправиться за нужной покупкой, я буду вечно любить эти твои недостатки. Ведь так поступаешь только ты. Мне интересно думать о том, какими мы будем с тобой в старости? Я хочу встретить её с тобой. Ты со мной во всех моих начинаниях. Чтобы я не делал, каким бы ни было мое настроение, ты рядом, даже если на расстоянии. Обещаю, мы сможем прожить долгую жизнь и накопить ещё больше хороших воспоминаний. Я знаю, ты ждешь от меня дня, когда я сделаю тебе предложение. Обещаю, он когда-нибудь наступит. Не злись и не суди меня, я многое не сказал тебе, хотя уже давно пора. Я многое не сделал, мне вечно не хватает времени. Но я верю, ты понимаешь. Знаю — любишь. Большего мне не нужно. Мое счастье заключается в одном слове — ТЫ».

Джек дочитал, ещё несколько секунд рассматривая, исписанный собственным почерком, листок.

— Я точно что-то забыл. Или нет?

Хелену охватили разные чувства: ей хотелось смеяться, плакать, радоваться и ещё, сказать Джеку, что у него этих самых недостатков ничуть не меньше, и что они такие же любимые, как и те, о которых написано в письме.

— Да, верно. Ты забыл кое-что написать.

— Серьезно?

— Серьезно, Джек. Во всем письме ни слова о любви. Там нет фразы «Я тебя люблю». Что за любовь такая, если о ней не идет речь?

Джек знал, что Хелена играет, шутит.

— «Я люблю тебя?» Глупость какая-то. Тебе важнее эти три слова? В них нет никакого смысла. Скучно, согласись?

Хелена кивнула, обнимая Джека за шею.

— Ты понял это только теперь? А как же влюбленность, от которой теряешь голову и всё такое прочее?

— Это было давно. И было ли вообще?

— Но может, всё же скажешь?

Джек в ответ тоже обнял свою Хелену, чмокнув в нос.

— Что сказать?

— Прекрати. Ты же знаешь. Мы ведь сейчас говорили о любви. Забыл?

— О любви? Не-ет. О любви говоришь ты, а я говорю о том, что ты вечно всё делаешь не так, как другие.

— Ты о чайнике?

— Хотя бы о нем. Кстати, перед тем, как сюда идти, я попросил тебя поставить чайник, чтобы выпить чаю. Без сомнений, ты его поставила, но конфорка холодная. Разве не так?

Хелена повела взглядом по потолку, вдруг схватившись за голову:

— Боже, мой! Я поставила и включила… Кажется, я забыла налить воды!

Джек побежал вниз, спасать дом от пожара.

Но на кухне мирно читала свежую газету Лора. Она удивленно приподняла брови, затем очки, разглядывая ворвавшегося Джека. Глаза её были слегка сонными. Чтение вечно наводило её лишь на дремоту.

Джек отдышался.

— Что пишут?

Женщина удивленно переспросила.

— Где?

— В газете.

— О-о, не имею ни малейшего понятия. Я просто смотрю. Здесь иногда печатают забавные картинки. Ты за этим пришел?

Джек сейчас абсолютно точно понял, что чайник не только не кипел, но и вовсе не был поставлен на плиту.

В кухню следом вошла Хелена, прикрывая рукой улыбку.

— Ты обманщица.

— А ты слишком самонадеян. Я не забыла включить печь, не забыла налить воду. Я вообще забыла про чай.

Она наконец-то засмеялась. Радостно и по-детски наивно.

Лора не совсем понимала, о чем идет речь. Она ещё долго наблюдала за тем, как эти двое над чем-то смеются, что-то друг другу доказывают. Затем набрав в легкие воздуха, чуть громче обычного спросила:

— Кто-нибудь в этом доме мне ответит, чайник ставить или нет?!

* * *

Спеша встретить первый поезд, Митч гнал авто в сторону железнодорожного вокзала. Он взглянул на часы, облегченно вздохнув. В запасе ещё есть немного времени.

Перрон пуст. Сквозь ещё голые ветви деревьев проглядывали розоватые лучи солнца. Ещё несколько дней тепла и начнут появляться листья, тонкий слой пробивающейся травы окрепнет.

Послышался гудок приближающегося поезда. Последний раз они виделись больше года назад.

Энди вышла из вагона, поставив возле себя чемодан, оглянувшись по сторонам. Это была восемнадцати девушка, прекрасно сложенная. С длинными черными волосами. Она по-прежнему носила густую челку, отчего образ не менялся, а лишь становился более взрослым, возмужавшим.

Она точно знала, кто будет её встречать и всякий раз чувство волнения переполняло. Энди чуть подпрыгнула на месте, увидев Митча. Желание броситься ему на шею и наговорить кучу теплых слов усилилось.

— Это тебе.

Митч протянул букет весенних цветов.

Он, как и прежде, по старой привычке раскрыл руки для объятий, но смущение Энди было слишком очевидно.

— Как быстро летит время. Я что-то пропустил? А если честно, то узнал тебя только по чемодану. Возможно, что человек так меняется за год?

— Возможно. Ведь ты говоришь со мной. Наверное, теперь будет достаточно короткого «Здравствуй»?

Энди шагнула вперед, взяв Митча за руку.

— Тогда, здравствуй, Энди.

Она засмеялась, все же обняв лучшего друга. Митч подхватил девушку на руки, закружив в воздухе. Пожалуй, именно этот момент и грел ей душу весь год. Ожидание чуда оправдало себя сполна.

Направившись к машине, оба оглянулась.

Смотритель станции провожал их строгим взглядом, продолжая мести перрон.

— Как думаешь, Лора будет знать о том, что я тебя обнимала ещё до нашего приезда домой?

Митч кивнул.

— Телефон по-прежнему её неизменный друг.

Все в доме были рады приезду Энди: семья опять собиралась вместе.

Но она сразу убежала в свою комнату, как всегда объяснив это тем, что должна непременно переодеться после долгой дороги и распаковать подарки.

Лора поставила её букет в вазочку, шепнув Хелене на ухо:

— С каждым годом объятия на перроне все крепче.

Хелена кашлянула.

— Тебя же там не было?! А знаешь, Лора, твои способности пригодились бы в разведке.

— Вся моя жизнь и так сполна её напоминает. Всё это я где-то уже видела.

— Это называется лучшие друзья, Лора.

— Не смеши меня, дорогая.

Женщины принялись готовить завтрак, поглядывая из окна кухни на то, как Энди эмоционально что-то рассказывает Митчу, а тот, протирая лобовое стекло автомобиля, лишь улыбаясь, слушает её болтовню.

— Не-ет. Лора, ну что ты. Тебе только кажется. Она просто привыкла к Митчу. Других парней в её мире не было. Я надеюсь.

— Да. Верно, а разве ты поначалу не называла привычкой свои чувства к Джеку? Разве ты не плакала по ночам в подушку? Не убегала из дома? Здесь закручивается, что-то более серьезнее, чем просто дружба. Думаю, что стоит поговорить с Митчем.

Хелена вздохнула, разведя руками.

— Нет. Так можно обидеть кого угодно. Я благодарна Митчу за то, что он помогал нам с Энди. Ведь вспомни, как было сложно с ней вначале. Она даже ела только при нем. Я не хочу спугнуть эту связь между ними. Она слишком хрупкая, потому что слишком редкая. Тут нужно очень тщательно подбирать слова.

Лора вытерла руки о полотенце.

— Что ж, я поняла, поговорить придется мне. Думаю, мой словарный запас позволит остаться деликатной.

Хелена усмехнулась.

— Может быть, потренируешься на мне?

— Когда я смотрю на тебя, то не могу быть серьезной. И кстати, впереди ещё целый день. Разговор состоится вечером.

После ужина, разговоров об учебе, подарков и прогулки по окрестностям, в дом не торопливо вошел вечер. Он, как желанный гость, бросил тень на вещи, придал чуточку сентиментальности и окутал всё спокойствием…

Лора постучалась в комнату к Митчу, поставив на стол чашку горячего травяного чая.

— Отличный букет трав, чтобы восстановить силы. Собирала их сама.

Митч кивнул, понимающе поглядывая на гостью.

— Здесь только одна кружка. Обычно количество чашек соответствует количеству собеседников.

— Только не в нашем случае. Хочу сегодня лечь чуточку раньше обычного. Завтра нужно в город. Если выпью этот чай — точно не усну. Видишь ли, на всех он действует по-разному.

Она немного помолчала, удивленно спросив:

— А почему ты решил, что мы собеседники?

— Лора, весь день ты смотрела на меня так, словно я шпион и все мои действия имеют ещё один смысл. Думаю, ты хочешь поговорить. Нет?

Женщина закашлялась, подыскивая слова.

— Я иногда не могу скрывать свои эмоции. Это «минус».

— Значит, ты откровенна. Это «плюс».

— Я боюсь за Энди. Понимаешь, она ещё совсем молода и может натворить ошибок. В порыве эмоций или чего-то ещё…

Парень собрался отпить чай, но передумал.

— И чем могу помочь я?

— Ты можешь помочь ей натворить этих ошибки…

Женщина отвела взгляд в сторону, почувствовав прилив жара.

В комнате повисла тишина.

Оба немного погодя засмеялись, не совсем понимая над чем.

— Пожалуй, я пойду, Митч. Добрых снов. И всё же выпей чай. Пожалуйста.

Она быстро вышла в коридор, столкнувшись там с объектом неоконченного разговора. Энди держала в руках несколько ярких журналов. Все трое переглянулись.

— Митч, я как раз к тебе. У меня есть, что тебе показать.

Она перелистнула глянцевые страницы.

— Можно мне войти? Скучать не придется. Я обещаю.

Чувствуя на себе взгляд Лоры, Митч запротестовал, сказав первое, что пришло на ум:

— Знаешь, не стоит тебе выбиваться из графика. Каникулы скоро закончатся и уже очень поздно… Спокойной ночи.

Он захлопнул дверь изнутри, предполагая себе удивление Энди.

Сама же Энди всю ночь ворочалась в постели, пытаясь понять причину такого поведения Митча. Да и взгляды Лоры ей тоже показались странными.

Утром она незамедлительно направилась за объяснениями в гараж. Её предчувствия оправдались. Митч, как и вчера, вел себя более чем странно. Вместо того чтобы приветливо поздороваться, он вытянул руку вперед быстро произнеся:

— Стой на месте.

— Тебя не было за завтраком.

— Я знаю.

Митч отошел на несколько шагов назад, стараясь сохранять воображаемую дистанцию.

— Ты немного не такой, как прежде. Что-то случилось?

— Абсолютно ничего.

Девушка пожала плечами.

— Тогда почему ты стоишь там, а не рядом со мной? Почему ты не захотел поговорить со мной вечером? Я что-то не так делаю?

Энди пыталась найти причину, продолжая ходить за Митчем вокруг автомобиля.

— Совершенно ничего. Ты всё себе придумала. Видишь, здесь слегка грязно и пахнет бензином. Можешь испачкаться. Так что перестань ходить за мной по пятам и иди в дом.

— Здесь грязно? — она оглянулась по сторонам. — Митч, этот гараж можно считать образцовым, по чистоте. И вовсе не пахнет здесь бензином.

— Пахнет. Ты просто привыкла.

— В том то и дело! Я привыкла, потому что провела здесь массу времени с тобой. До сегодняшнего дня мне это было позволительно. Что же теперь?!

Она внезапно для себя почувствовала в образовавшейся тишине то напряжение, которое не ощущала ещё никогда. Ей казалось, что она слышит, как стучит сердце человека, стоящего от неё в нескольких шагах. Словно она попала в его личное пространство и теперь по-другому, более близко чувствует его. Это было чем-то очень новым.

— А вообще ты прав. Мне лучше уйти.

Энди молча, ушла к себе в комнату, отказавшись ехать в город с Лорой и категорически не соглашаясь выйти. Она сидела на кровати, ощущая, что внутри появился страх. Приятный страх, волнующий. Страх снова увидеться с Митчем. Увидеть его силуэт, знакомую походку, услышать голос. Всё это заставляло сердце биться так быстро, как никогда. Подружки, в колледже подшучивая, часто ей намекали, что она может по уши влюбиться в Митча. На что Энди протестовала, жутко на них злясь. Сейчас эти доводы уже не казались ей таким уж вздором.

Хелена долго стояла под дверью, не решаясь постучаться. Но всё же сильно волнуясь об Энди, она пересилила себя.

— Прости, мы все за тебя переживаем. Ты не выходишь. Что случилось?

Энди не хотела говорить о чувствах, зарождающихся в душе. Она, закрыв лицо руками, продолжала плакать.

Хелена кинулась её обнимать, узнавая в ней прошлую себя.

— Господи, Лора опять была права. Не может быть.

* * *

Хелена должна была вернуться, чтобы успеть до отъезда Джека, но какие-то неотложные дела удерживали её в шумном городе. Они не виделись уже почти три месяца. Это не долгий срок, но только не для них. Разлука длиной в час уже теребила душу. Хелена ощущала необузданную необходимость в своем любимом мужчине. Хотелось дышать им, как воздухом, но жизнь так любит чинить препятствия! Они снова разминулись, оказавшись друг от друга на огромном расстоянии.

Перед самым отлетом, Джек позвонил, но Хелены дома не оказалось. Он впервые просчитался во времени. Уже сидя в самолете, он осознал, что в это время Хелена обычно в офисе. Он даже ничего не оставил на автоответчике, просто повесив трубку, решил, что всё объяснит, когда вернется.

Уже вечером, поздно придя домой, Хелена обнаружила пропущенный вызов. Она была уверена, что звонил именно Джек, но не могла взять в толк почему он промолчал? Отчего не оставил сообщение и не перезвонил на работу? Это слегка сбивало с толку. Таким Джек ещё никогда не был. Странное предчувствие тут же охватило её. Она всё думала над этим, продолжая каждый день ждать окончание его поездки. Хотелось, во что бы то ни стало увидеться перед грядущеё разлукой. Хелена уверяла себя, что спустя срок, Джек вернется к ней, как и было запланировано. Ведь он обещал!

За навалившимися делами, суматохой огромного мегаполиса, она почти не замечала одиночества. Просто продолжала жить мыслью о встрече, каждое утро поглядывая на календарь и рисуя на прошедшем дне крестик. Ещё один день остался позади.

Заветный день настал. Хелена никогда не готовилась к встрече специально, но на этот раз успела забежать в магазин и купить всё необходимое к ужину. Она быстрым движением открыла дверь, подбежав к автоответчику. Джек, судя по расчетам, мог позвонить ещё днем.

«Возможно, он всё ещё занят. Или же в дороге», — утешала себя Хелена, суматошно укладывая маленькие подушечки на диване.

Но на табло ярко светился «ноль», пугая своим присутствием. Странное чувство дрогнуло внутри, сменив отличное настроение на внезапную пустоту. Хелена весь вечер пыталась делать какие-то дела, всякий раз, опять подходя к автоответчику. Снова «ноль»… Эта цифра уже не была для неё отсутствием чего-то, а стала скорее присутствием неожиданного молчания. Пустота сводила с ума. Она открыла окно, окинув взглядом ночную улицу и утешая себя мыслью, что Джек как и прежде появиться на пороге внезапно. Но ничего не происходило. Сон исчез, и вместо него вокруг возникла тишина. Она продолжала ждать, рассматривая немой пейзаж за окном. Чужие окна гасли, загорались. На небе мерцали звезды, и уже совсем не верилось в то, что пустоту в комнате разорвет телефонный звонок. Поджав под себя ноги, она устроилась в кресле. Она отказалась от любых домыслов и размышлений, зная на собственном опыте, что если верить в хорошее, разочарование будет вдвое больнее. Уже почти на рассвете, не справившись с чувством навалившегося сна, Хелена уснула. Её разбудил звонок телефона. Долгожданный, как ей показалось на тот момент. Звонил Питер. Он уже реже составлял компанию Джеку в поездках. В этот раз он так же не вошел в число участников экспедиции. Питер говорил тихо, почти шепотом. Весь смысл звонка заключался в одной лишь новости, услышав которую Хелена сжала сердце в кулак. Она закрыла глаза, молча держа трубку. Если их открыть и посмотреть вокруг, окажется, что Питер прав, и Джек уже не приедет. Он говорил как-то не связно о том, что группа ученых, в число которых входил и Джек, не вышла на связь вовремя, и вертолет так и не вернулся на базу.

— Я встречусь с тобой, как только смогу и всё постараюсь объяснить подробно. Ты меня слышишь, Хелена? Ты слышишь меня? Я перезвоню тебе немного позже. Только подойди к телефону! Мне каждый день что-то новое сообщают. Возможно, к нашей встрече информации будут больше? Сейчас я знаю немного. Но его ищут.

В трубке гудки сменили голос Питера. Что всё это значит? Счастью, сроком в несколько лет конец? Ожидание и одиночество опять поселяться рядом? А как же быть с ноющей мыслью о том, что они даже не успели увидеться перед разлукой? «Разлука», закрутилось в голове. Хелена прошлась по комнате, с ужасом обнаружив, что спустя полчаса должна быть на встрече с заказчиком, а она по-прежнему ходит в халате. Собраться с силами совершенно не получалось. Все попытки настроить себя на работу ломались, и логика мыслей убегала к теме о муже. О том, во что совершенно не хочется верить. Вещи сыпались из рук. Сладить не получалось даже с ключом от двери. Опаздывая, Хелена безуспешно пыталась поймать такси. Ехать на метро, означало, что клиент может и вовсе не дождаться её в назначенном месте. Обнадеживающий желтый цвет автомобиля показался среди движущейся массы машин. Она, что есть силы, замахала рукам и, к счастью, её знаки были замечены водителем. Уже спустя двадцать минут, Хелена бежала по высокой лестнице к офису, где и должна была состояться встреча. Вот только дверь оказалась наглухо закрыта.

Прождав несколько минут, она вышла на улицу. В её руках была стопка каких-то журналов, папок и ещё бог знает чего. Плащ трепал ветер, шарф норовил сорваться с шеи и предаться полету. С неба упали капли дождя.

Медленно подходя к офису, она ненароком взглянула на окна Кэтрин Хант, своего босса. Жалюзи отвешены, значит, она на месте.

Увидев через стеклянную дверь Хелену, Кэтрин эмоционально сделала знак рукой. Делать нечего… Хелена вошла в кабинет, опустив голову.

— Я не знаю, что могло случиться, чтобы ты, Хелена, не пришла на встречу? Мы ещё никогда не срывали сделки, и я совершенно потерялась в догадках. Заказчик мне позвонил, но я даже не знала, что ему ответить. Тебя прождали целых двадцать минут. Учти, ведь это очень занятые люди. Зачем я всё это говорю, ты и так всё знаешь? Так в чем же дело?!

Хелена вспомнила, как когда-то в далеком детстве её звала в кабинет на разговор бабушка. Тогда она стояла с гордо поднятой головой и смотрела в глаза, возможно и боясь гнева, но, не признавая вины. Что же случилось с её кредо теперь?

Кэтрин села за стол. Вокруг стало так тихо. Продолжая держать перед собой всё ту же охапку, Хелена расслышала, как по глянцу журнала стучат капли её собственных слез.

— О, Господи, ты что плачешь?!

Кэтрин сорвалась с места, срочно усадив подчиненную в кресло.

— Я так полагаю, что случилось нечто? Только что-то слишком серьезное может заставить плакать тебя? Объяснишь?

Хелена подняла заплаканный взгляд, закачав головой.

— Я не могу объяснить, это внутри меня. Прости Кэтрин.

Понимающе вздохнув, Кэтрин предложила Хелене отдохнуть несколько дней, чтобы справиться с собственными эмоциями и только после этого вернуться к работе.

* * *

В перерывах между учебой Энди вновь возвращалась домой всё тем же маршрутом, тем же поездом. Вот и в этот раз, к перрону он прибыл вовремя. В стекла вагона барабанил крупный дождь. Повсюду были лужи и желтая листва. Ветер рвал одежду. Закутываясь в длинное пальто, Энди спрыгнула со ступеньки, вытащив за собой чемодан. Почему-то Митча не оказалось по близости. Мерзнуть под проливным дождем она не хотела и, потащив багаж за собой, вошла в здание вокзала, устроившись в кресле у огромного окна. Непогода продолжалась, но теперь о шуме в верхушках деревьев и промозглости дождя оставалось лишь догадываться. Внутри вокзала было тепло и тихо. В очередной раз, взглянув на часы, что висели на противоположной стене, Энди обнаружила, что с тех пор, как прибыла на станцию, прошло почти два часа. Вокруг уже никого не было. Несколько машин, что ждали поезд, уехали, люди тоже исчезли. Энди откинулась на спинку, на минутку закрыв глаза. Она думала, о том, что могло изменить привычное? Мысль о том, что из-за происшествия мог пострадать и Митч, заставила её открыть глаза, и выпрямиться. Ещё несколько минут и за окном промелькнула знакомая фигура. Митч буквально ворвался в здание вокзала, облегченно выдохнув, найдя глазами Энди. Он выглядел абсолютно промокшим. По лицу стекала вода, куртка и брюки промокли насквозь тоже.

Энди вскочила со скамьи, удивленно его рассматривая.

— Не знаю, что и сказать? Это хорошо, что ты здесь. Я почему-то решил, что ты можешь отправиться по дороге навстречу.

Девушка расстегнула сумочку, торопливо сняв ее с плеча.

— Наверное, ещё немного, я так бы и поступила. Что с тобой?

— Со мной? Я в порядке, а вот машина не совсем: сломалась посреди дороги. Нужно было сразу бросить её и идти сюда. Как нарочно, не одной попутки? Да и откуда ей взяться?

Энди протянула Митчу носовой платок.

— Ты совершенно промок. Вот, возьми. Хотя бы вытри лицо. Так ведь недолго и заболеть?

Темные тучи продолжали висеть густой ватой. Казалось, они вот-вот коснуться верхушек голых деревьев и прольют очередную партию дождевой воды. Однако по лужам уже не плюхали капли, и было решено отправиться по дороге домой. В этот раз Энди приехала вечерним рейсом, и ждать ночи не было смысла.

Дома уже начала волноваться Лора.

Дорога оказалась, жутко размытая дождем. За разговором время летело быстрей, чем обычно, но его всё же не остановить. Начало смеркаться. Энди постоянно спотыкалась, не раз пожалев, что надела сапожки на каблуке.

В нескольких минутах ходьбы виднелся перекресток. Там одна дорога к дому убегала влево, тут же теряясь за высокими деревьями и густым кустарником, другая, петляя, вела к дому.

— Где же Шевроле?

Митч махнул рукой, указав вперед.

— После перекрестка, минут пять ходьбы. Идем быстрее, и начни смотреть под ноги.

— Куда смотреть, ведь не видно ничего!

Оба шли почти рядом. Энди вновь споткнулась.

— Кажется, я каблук сломала.

Наклонившись, она расслышала странный шум. Звук нарастал. Подняв голову, девушка осмотрелась. Внезапно в темноте, среди деревьев промелькнул свет фар. Машину занесло на скользкой дороге, она зарычала, что есть силы, рванув вперед, прямо в сторону Энди. Оказавшись на несколько шагов впереди, Митч успел подбежать к девушке, столкнуть её с дороги. Всё произошло так быстро, что времени на размышление не оставалось. Машина, не останавливаясь, умчалась. Обычно, такого здесь никогда не бывало, а будь за рулем кто-то из местных, обязательно бы притормозил.

Спустя какое-то время Энди пришла в себя, ощутив дикую боль в ноге. Она огляделась вокруг, прислушиваясь к тишине. Митча рядом нет. Окружали лишь шум начинающегося дождя, силуэты зарослей на фоне темнеющего неба. Несмотря на боль, она всё же встала, с трудом пробравшись к дороге. Шарф болтался поверх её грязного пальто, а берет и вовсе слетел при падении.

— Митч?! Ты меня слышишь?!

Энди внимательно всматривалась в темноту, вдруг наткнувшись на неподвижное тело у своих ног. Она суматошно кинулась переворачивать его на спину, сдерживая желание закричать от страха. Перед ней лежал человек, не подающий признаков жизни, а вокруг сгущалась ночь. Энди что есть силы, затрясла его за куртку, склонившись ниже. Несколько мгновений, и Митч застонал, проведя рукой по лицу.

— Никогда так больше не кричи, можно же оглохнуть.

Он попытался встать, но ноги не слушались.

Энди подставила ему плечо, помогая подняться с мокрой земли.

— Как ты?

— Голова слегка кружится. Пройдет. Наверное, от удара. А ты?

Девушка облегченно вздохнула, вытирая то ли слезы, то ли капли дождя на своём лице.

— Ещё не решила, что хуже. То, как ты меня толкнул, или если бы меня все же сбила машина?

— Я хотел лишь как лучше.

— А может ты специально так сделал?

Парень потихоньку пришел в себя, посмотрев на Энди.

— Что ты называешь специально? Попросил кого-то, чтобы нас сбили или упал лицом в лужу?

Девушка отмахнулась, прихрамывая.

— Ты так долго лежал, молча, я уже черт знает что подумала! Господи, так ведь можно сойти с ума!

Она согнулась, схватившись за ногу.

— Ты толкнул меня прямо в кусты! И даже не поинтересовался что за ними!

— Когда мне было интересоваться?!

— Теперь у меня нога болит. Жутко болит. Неужели сломала?

— Сейчас дойдем до машины, там и посмотрим, что с твоей ногой.

Уже в салоне автомобиля, Энди осторожно подняла брючину, обнаружив глубокую ссадину. Кровь беспрестанно сочилась из раны.

— Подожди, в багажнике есть вода. Нужно промыть рану, а потом уже я забинтую тебе ногу. Важно постараться дойти всё же до дома.

Митч без суеты сделал всё необходимое, наконец-то сев рядом с Энди на водительское сидение.

— Слушай, в доме кроме Лоры нет никого. Хелена приедет спустя пару дней. Другого автомобиля в гараже нет. За нами никто не приедет, и значит, тебе придется идти.

Энди пристально смотрела на собеседника.

— Отличное начало твоих каникул. Зато, ты уже не сможешь пожаловаться, что одинаково скучно проводишь каникулы.

— Да? Интересно. В следующий раз ты будешь меня топить?

— Если не станешь сговорчивее, придержу это как вариант.

Энди откинулась на спинку сидения.

— Ты прав, впечатлений масса. Обычно такие истории как эта, красиво заканчиваются.

Митч удивленно кинул взгляд на Энди.

— Как может такая история красиво закончиться?

— Ну, знаешь, как бывает. С ней что-то случается, а тут появляется он, на белом коне, в шикарном костюме и, конечно же, её спасает. Дальше всё как в кино.

В машине повисла пауза. Энди успела подумать, что сказала чуточку больше, чем собиралась.

Митч представил себя со стороны. Измокший и слегка растрёпанный, он мало походил на принца из сказки. Оба оценивающе переглянулись.

— Белый костюм и лошадь. Я немного погорячилась. У тебя грязь на лице. И на лбу. И на куртке, тоже.

Парень полез в карман за носовым платком.

— А у тебя в волосах целый гербарий. Кстати, где твой берет?

Уже по темноте добравшись до дома, Митч внес Энди на руках, посадив на огромный диван.

Склонившись к его уху, Энди прошептала еле слышно.

— Могу себе представить, что сейчас будет. У тебя за спиной Лора.

Митч скинув капюшон с головы, медленно обернулся.

— Снова бессонница, Лора?

Женщина перевела дух, пытаясь не «взорваться».

— Митч, что у Энди с ногой? Почему она забинтована? Почему вы оба в грязи и почему так поздно?

— Сущие пустяки. Всё в порядке. Нужно будет отвезти её утром в клинику. Наверное, перелом, а возможно, просто ушиб.

Лора присмотрелась внимательнее.

— Просто ушиб? Да что произошло? Вы оба жутко измазаны… И вас не было слишком долго.

— Лора, успокойся, нас сбила машина.

Прежде, чем Митч закончил эту фразу, его собеседница плюхнулась в обморок.

Открыв глаза, Лора осмотрелась. Она сидела в кресле, под ногами у неё маленький пуф, а сама она укрыта клетчатым пледом. Энди продолжала сидеть на диване, рядом, пристально наблюдая.

— Где Митч?

— Он взял лошадь и отправился к машине. Нужно её попытаться завести. Я бы пошла с ним, но вот нога…

— Бог мой, что значит эта жуткая фраза — «нас сбила машина»? Это же катастрофа!

— Лора, ты всё усложняешь. Ни какой катастрофы не случилось. Трудяга Шевроле сломался ещё до того, как Митч попал в город. Мы пошли обратно пешком, и тут вдруг из-за поворота появляется сумасшедший автомобиль.

— Вернее сказать, сумасшедший водитель.

— Они оба были не в себе. Идет дождь, дорога скользкая. Зачем так гнать? Я даже не успела ничего понять. И если бы не Митч, я могла бы оказаться на больничной койке, в лучшем случае. Получается, что показаться врачу нужно завтра не только мне.

Поведав всю историю, Энди вновь повторилась, что Митч здесь абсолютно ни в чем не виновен. На что Лора ответила дежурной фразой:

— Вас нельзя оставлять вместе: обязательно что-то случится. И это обязательно будет что-то плохое.

— Как сказать.

— Как понять?

Голос Лоры сошел на визг, который больше вызывал умиление, нежели страх.

Энди пожала плечами.

— Ну, для кого-то дождь результат наводнения, а для кого-то причина оказаться под одним зонтом.

У Лоры округлились глаза.

— Что, что?

— На факультативе философии нас учат философствовать. Я стараюсь как можно чаще практиковать.

Женщина решительно скинула плед.

— Ох уж эта ваша практика. Энди, с этим нужно что-то делать.

Лора прошла на кухню, через какое-то время, спросив:

— Что за поломка? Митч не сказал?

— Нет. Но прежде чем идти за мной на вокзал, он сполна проторчал под дождем и так ничего и не сделал. Не уверена, что сделает сейчас. Хотя…

— Стоило дождаться утра.

— И бросить Шевроле ночью на дороге?

На такой вопрос Лора не смогла ответить категорично.

— Что же, остается ждать. Я сейчас сделаю чай. Ненавижу все эти ожидания.

Митч вернулся спустя несколько часов. Он был окончательно измучен. Утром, как и было решено, всё трое отправились в город. От осмотра врачом Митч отказался, ссылаясь на то, что ночное происшествие всего лишь пустяк. Осмотрев Энди, доктор подтвердил, что она изрядно ушибла ногу, но вместо перелома обнаружил лишь вывих. Подобная новость всех слегка взбодрила, и было принято решение отправиться в кафе. За привычной болтовней и общением, все трое провели пару часов: неизменный лимонный пирог мистера Ли, и душистый горячий чай.

Лора была прекрасным собеседником в любой компании, но сейчас и Энди и Митч чувствовали, как каждый их взгляд и слово, сказанное друг другу, жестко контролируется и взвешивается. Девушка толкнула Митча ногой под столом, еле заметно подмигнув.

— Хоть у меня и болит по-прежнему нога, и я ненавижу эти походы к врачам, но всё же, вчерашний день был особенным. Мне понравилось, как ты нес меня на руках.

Лора кашлянула.

— Сделаю вид, что ничего не слышу.

Митч кивнул, добавив.

— А мне понравилось тебя на руках нести. Такую ношу нести в удовольствие.

Лора вновь кашлянула, аккуратно положив ложечку на блюдце.

— Снова ничего не слышу.

Тогда Энди вдруг добавила:

— И эта бежевая кофточка безумно красит нашу Лору. Отлично оттеняет глаза.

Женщина подняла руку кверху, выставив палец.

— Абсолютная, правда. Полностью с тобой согласна, милая.

Все трое засмеялись.

— Так не честно, Лора, ты же нас не слышала?

— Это даже ни к чему. Видели бы вы, выражение глаз Роджера Уолша?! Мы парковались у кафе, а он на своей машине проезжал мимо. Чуть было шею себе не свернул. Всё ни как не оставит эту глупую затею.

— Что за затея?

— Когда я была молода, он ещё как за мной ухаживал. Всякий раз, собираясь в город, я думала о том, что обязательно подвернется случай, и он ко мне подойдет. Так и было. Вечно лишь молчал и не мог промолвить ни слова.

Лора почувствовала, как воспоминания силой врываются в её подсознание.

— На счет этой вашей болтовни. Носить на руках женщину прекрасное дело, хотя иногда может оказаться не по силе.

Энди приподняла брови от удивления.

— О чем это ты?

— Дядюшка в порыве, как-то однажды, решил было схватить меня на руки. Потом я целую неделю натирала ему поясницу обезболивающей мазью. Вот так.

Лора чуточку приблизилась к Энди, с прищуром произнеся:

— Для кого-то взять женщину на руки — красивый поступок, а для кого-то жуткий остеохондроз.

Энди понимающе кивнула.

— Всё ясно. Философия?

— О-о, нет, дорогая. Практика.

Дожидаясь приезда Хелены, Энди и Митч пропадали в лавке. Они приезжали утром и проводили там весь рабочий день, до самого последнего покупателя. Иногда возвращались домой совсем поздно, и всякий раз Лора не упускала шанса прочесть недолгую мораль о приличии и вообще. Зачастую потряхивая свежей газетой в руках, она констатировала статистику преступлений, заявляя, что на одно преступление сегодня могло стать больше. На что и Митч и Энди с абсолютно серьезным видом обещали, что больше такое не повторится.

Дверь за последним покупателем закрылась, о чем оповестил звонок колокольчика. Энди провела его взглядом, облокотившись о прилавок.

Митч тем временем закрыл тетрадь, в которую записывал все продажи.

— Что за улыбка? И откуда взялась для неё причина?

Девушка распустила волосы, помотав головой.

— Нет никакой причины. Мне просто хорошо.

— Это и есть причина.

— Митч, я знаю, чего хочу, когда окончу колледж. Я поняла это буквально несколько минут назад.

Парень посчитал кассу.

— Даже так? И что же ты поняла?

— Я хочу остаться здесь, с тобой. И больше никуда не хочу уезжать. Это правда. Вот и все мои желания.

Митч нахмурил брови, но серьезным быть не получилось, светящаяся улыбка Энди оказалась заразительной и действовала мгновенно.

— Тебе нравиться здесь работать?

— Мне нравиться работать здесь с тобой. Ты заметил, мы никогда не спорим, у нас не возникает размолвок. Это же отличные качества для напарников. Или коллег? Назови так, как больше понравится.

Она взяла в руки ключи.

— Или ты законченный одиночка?

Уже садясь в машину, Митч продолжил тему:

— Мне тоже нравиться, когда ты здесь, а одиночка ко мне не клеится.

— Клеится или нет, но ты упрямо придерживаешься какого-то образа отчуждения, который мне слегка не понятен. Что тому причиной никак не возьму в толк.

Машина двинулась вперед.

— Нет причины.

— Есть.

Митч сильнее надавил на педаль газа.

— Причины нет. Говорю же.

— Всё равно.

Энди продолжала прибывать в отличном настроении.

— Мы можем немного задержаться в городе сегодня?

— Задержаться? Зачем? Что ещё ты придумала?

— Хочу пригласить тебя на фильм? Или одиночки не ходят в кино?

Автомобиль резко затормозил.

— Больше не возьму тебя с собой в магазин. Цветочная пыльца ударила тебе в голову. Я хожу в кино, но редко. И сегодня я бы не отказался, но уже не хочу. В следующий раз, подумай, прежде чем обзываться.

— О-о, я совсем не имела в виду, то, что сказала. Шутка. Это была шутка. Ты слишком серьезен. Митч, прости. Прости, прости.

— Нет. Решено, едим домой. Должен доставить тебя туда, откуда забрал утром.

Энди нервно сложила руки на груди, откинувшись на спинку сидения.

Митч тихо засмеялся. Он ужасно любил, когда Энди пытается казаться сердитой.

— Я не вещь, чтобы меня увозить и привозить туда-сюда.

— Тогда, может быть, поедим обратно и сходим в кино?

Энди кинула в сторону собеседника разъярённый взгляд.

— Нет. Домой, решено! Сам ведь сказал?!

Машина медленно покатилась по дороге, минуя последние дома, и вырвалась на простор загородной трассы.

— Вот и хорошо. А тебе идет быть послушной.

* * *

Хелена приехала без предварительного звонка. Она просто вошла в дом, одарив Лору таким взглядом, что той стало не по себе.

— Ты, кажется, жутко устала. Хелена, что с тобой?

Думая о том, что подобная весть окажется шокирующей, Хелена лишь слабо улыбнулась. Говорить о плохом сразу же по приезду сложно.

— Мы поговорим позже. Сложности, Лора. Всего-то…

— Эта работа совершенно тебя измотала. Ведь так?

Хелена согласилась:

— Да. Верно.

За ужином она не проронила ни слова, почти ничего не ела и лишь иногда, внимательно всматривалась в окно, на убегающую вдаль ленту дороги. Потом, словно пробудившись, смотрела на всех странным взглядом, и всё повторялось по кругу.

Дом погрузился в ночь, во дворе запел сверчок. В открытом окне под порывами ветра шелестела листва. Последняя, ещё не опавшая листва уходящего года. Скоро и она окажется на земле.

Набросив плащ на плечи, Хелена вышла из дома. На порожках сидел Митч. Он оглянулся, подвинувшись.

— Тоже не спится?

— Да. Я не могу думать о сне.

— Ты что-то не договариваешь. Возможно, это слишком личное. Прости, что спрашиваю. Но, ты не похожа на себя.

— Отрицать не стану. Ты прав, на столько, на сколько это возможно.

Хелена глубоко вдохнула.

— Я, кажется, даже говорю теперь не так? Прости. Сказать придется, но это так сложно говорить вслух. Джек… он больше не приедет… Никогда. Вот и вся новость. Что-то произошло во время их последней экспедиции. Питер сказал, что они уже сообщили, что вертолет прилетел, чтобы всех забрать и всё. Больше ничего не известно.

Она быстрыми, но не уверенными шагами дошла до изгороди. Митч присоединился к ней спустя пару минут.

— Это точно?

— Питер сказал, что это случилось два дня назад. Конечно, начались поиски. Джек не приехал и не оставил сообщение. Всё пошло не так, и я сразу поняла, что-то случилось. Понимаешь, каждый его приезд был новым, разным, но существовала какая-то привычная последовательность событий и поступков. И вдруг, полное молчание. Сердце не обманешь. Я боюсь завтрашнего дня. Боюсь, что слова Питера подтвердятся. Мы так много сделали, чтобы справиться с его прошлой травмой, чтобы просто его вернуть в жизнь. Неужели в трубке больше не зазвучит его голос? Не знаю, как тебе объяснить. Жизнь потеряла смысл. Но самое ужасное, что я продолжаю жить. Я смотрю на деревья, цветы, слышу птиц, вижу красивые пейзажи, но они меня больше не радуют. Нет смысла во всем этом. Зачем жизнь посылает ещё одно испытание? Однажды, я уже теряла Джека, но всё же нашла. А теперь всё по-другому. Разве прошлого раза было недостаточно?

Хелена подняла голову вверх, посмотрев на небо.

— Не с кого спросить. Нет виноватых. Вчера в кабинете собственного босса я разревелась, как маленькая девчонка, у которой отобрали куклу. Со мной такое впервые, я не знаю что делать. Как себя вести, как всем сказать?

— Хочешь, я скажу Лоре и Энди сам?

Хелена поежилась от холода.

— Давай сделаем это вместе. Просто будь рядом.

Всю ночь лил дождь. Земля сполна напиталась водой. Даже сейчас, в открытое на кухне окно, доносились звуки, падающих в полную бочку с водой, капель. Они звенели, будто бы кто-то потихоньку играет на тонких струнах. Всё вокруг оживало.

Утром Митч вернулся из гаража, успев прогреть машину. Он собрался, как всегда, в город открывать лавку.

Лора что-то колдовала в летнем саду. На ветке огромной акации, сладко запела ранняя птица. Она отчего-то не улетела на юг с другими.

Включив плиту, Хелена что-то пробормотала себе под нос:

— Я включила конфорку, набрала воду. Я сделала всё как нужно…

Она произнесла это вслух, обернувшись на Митча.

— У Лоры сегодня отличное настроение. Может быть, не стоит его портить?

Сощурившись от ярких первых лучей солнца, что проникали в кухню через окно, Хелена озабочено вздохнула.

— Не говори ей пока. Наверное, лучше сказать позже.

— Ты сама ещё не веришь в то, что узнала.

— Я не хочу в это верить.

Она опять посмотрела на окно. На подоконнике, под лучами утреннего солнца нежился полосатый кот. Он лениво открыл глаза, посмотрев на Хелену, и снова уснул, тихо, издавая звуки, похожие на дребезжание.

Хелена настолько была погружена в свои мысли, что делала всё абсолютно автоматически, не придавая этому значения. Она достала кружки, насыпала в чайник заварку.

— Привычка очень опасная вещь, но она не сильнее меня. Сейчас попьем чай, и поезжай спокойно в город. Всё в порядке, Митч. Энди с тобой поедет, думаю?

Хелена договорила, ощутив тяжесть над бровями. Желание заплакать, никуда не исчезало.

— Я справлюсь. Поверь, мне хватит сил.

Митч всё это время внимательно следил за действиями Хелены, наконец, взяв её за руку.

— Я с тобой не согласен. Остановись.

Женщина усмехнулась.

— Что не так?

Казалось она на пределе. Ещё пара слов и случиться срыв, который возможно поможет ей снять напряжение, а возможно только усугубит дело.

— Что не так? Посмотри, сколько ты поставила кружек?

Хелена пересчитала. Их ровно столько, сколько было и всегда. Как если бы Джек был дома, и сейчас они всей семьей собирались завтракать.

— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в таком состоянии на весь день? Извини, но этому не бывать. И ещё, в свою чашку ты положила пять ложек сахара. Не думаю, что у тебя так резко изменились вкусы. Садись за стол, я сделаю всё сам.

Из сада, чуть погодя, вернулась Лора. Она водрузила на середину стола огромный букет благоухающих цветов, с опаской посмотрев на двух молчащих людей.

— Вы сами на себя не похожи. Что-то случилось?

Хелена не сдержалась, пряча под ладонями слезы.

Лора перевела внимание на Митча, требовательно дернув его за рукав.

— Немедленно скажи мне, что произошло? Вас и на минуту оставить нельзя. Прямо малые дети.

Делать было нечего, а молчать уже точно не получится.

Митч тихо произнес:

— Вчера Хелене сообщили, что Джек… В последней поездке что-то пошло не так.

Реакция Лоры была не такой шумной, как обычно. Она лишь попыталась что-то сказать Хелене в утешение, но поняла, что не может связать и пары слов. Женщины сидели напротив друг друга и обе плакали. Лора смотрела на то, как руки Хелены дрожат от обиды на очередную выходку судьбы. Она жалела Хелену: ведь счастье жить долго вместе с любимым человеком всё время давало трещину и вот рассыпалось на кусочки.

Спустя несколько дней приехал Питер. Он, как и обещал, решил рассказать Хелене всё подробнее, но информация оказалась скудной.

Выйдя из дома, они просто шли вперед по дороге, говорили, потом замолкали. После долгой паузы снова начинали тихую беседу.

— Мы здесь часто гуляли, когда были детьми, да и после тоже. Джек приезжал с кучей новостей, а я ждала этого дня, словно важнее события нет на свете. Не могу ничего с собой поделать, но с того момента как ты мне сообщил о нем, воспоминания в голове так и множатся. Оказалось, что их слишком большое количество. Иногда мне начинает казаться, что я уже боюсь чего-то нового. Что я привыкла и умею жить только воспоминаниями. Правда, боюсь нового дня: ведь в нем нет Джека.

Хелена внимательно посмотрела на Питера.

— Иногда я понимаю, что жила, о многом позабыв, и даже не догадывалась об этом. А вот теперь всё всплывает в памяти и как-то немного неловко перед собой. Как же это я? Предала собственную память, решив, что одни воспоминания важнее, а другие нет?

Питер приезжал в этот дом редко. Он был здесь, когда еще учился с Джеком в школе; потом на его свадьбе и вот теперь. Хелена отметила, что он здорово изменился, возмужал. Конечно его сделал таким работа, и жизнь, ставшая слегка жестче, чем прежде. Ведь детство и юность давно закончились.

Мужчина искренне нежно обнял Хелену, стараясь хотя бы так поддержать её.

— Самое главное не отчаиваться. Я не часто оказывался с Джеком в одной команде, но могу тебе с точностью сказать, никогда не отказался, поехать бы с ним ещё раз, подвернись мне такая возможность. Он оставался таким же, как и в жизни, не менялся. Он не давал возможность расслабиться, потерять уверенность или пасть духом ни себе ни другим. Он никогда не сказал мне, что не знает, как поступить. Это крайне важно в кризисной ситуации. Мы как-то попали в такую бурю, что даже вытянутую руку было невозможно разглядеть. Снег был мокрым, а хлопья такими огромными, что не было возможности видеть что-либо даже через очки. Он залеплял всё мгновенно, нос и рот. Переговариваться между собой тоже не получалось. Мы почти сбились с курса. Поставить палатку не давал ветер. Всё вырывал из наших рук… Мы кое-кое как справились. Стали копать убежище в снегу, лишь бы только сделать полноценный вдох, снять на миг очки и рассмотреть карту и компас. Наши усилия были вознаграждены. Я тогда упал без сил на снег, стащил с себя очки и сказал Джеку, что это моя последняя поездка. Не потому, что я устал или обморозился. Нет. Я не испугался. Я просто почувствовал, что моим силам есть предел, и я не хотел его ощутить. Проще говоря, я заранее признал, что могу сломаться в самый не подходящий момент. А он на меня посмотрел и сказал: «Хорошо. Не буду тебя больше уговаривать. Хочешь домой? Хочешь вернуться в тепло и уют. Твоё право. Ведь это твоя жизнь. Но до этого самого тепла нужно ещё дойти, а мы даже не повернули ещё обратно. Я остаюсь, а ты можешь начать обратный путь прямо сейчас. А что если ты не дойдешь? Сейчас наша цель ясна, мы идем вперед, и погибнуть, следуя к цели, — достойная смерть. Но погибнуть, следуя путем слабости, обратным путем. Что может быть хуже?» Было конечно не до этого, но я тогда задумался, а он помолчал немного и добавил: «Даже и не мечтай, что я отпущу тебя обратно. Если ты умрешь с позором, часть его придется пережить и мне. Ведь ты же мой друг. Так не пойдет! Лучше продолжай стонать, но, ни шагу назад!» Я никогда на него не обижался, мы ни разу не поссорились, и, даже когда он начинал меня учить, я не сопротивлялся. Я слушал и искал в этом истину. Сейчас я понимаю твою боль, Хелена. Мы оба потеряли часть жизненной опоры. Без этого бесспорно труднее.

— Наверное, Питер, ты вообще ни с кем не ссоришься? Ты словно центр равновесия. Это ощущается с первых минут.

Мужчина хмыкнул.

— О-о… слышала бы ты, что происходит, когда я приезжаю к родителям. Там центр равновесия не отыскать. Они по-прежнему опекают меня как маленького мальчишку: не садись у окна, не ешь из холодильника, застегни куртку. Я, порой, даже рычу.

Хелена на мгновение почувствовала облегчение. Она даже улыбнулась. Стало чуточку легче дышать. Солнечный свет показался ярче прежнего. Но одна вещь по — прежнему пугала. Хелена прекрасно знала, что Питер здесь не на долго. А значит, причин для улыбок скоро и вовсе не будет.

— Хорошо, что ты приехал. Спасибо тебе, Питер. Мы так редко встречались. И эта встреча, она какая-то не такая.

— Просто повод для встречи не тот. А знаешь, я, когда вошел в дом немного надеялся, что вот-вот увижу своего друга. Наверное, ещё пока я не верю в произошедшее. И ты — не верь. Надейся лишь на то, что даже компас может врать — сердце нет. Если Джек жив, он найдет дорогу домой. Если только жив. Я буду звонить тебе, как только появится новая информация. Поверь, меня не очень устраивает тот факт, что я сообщаю тебе лишь плохие известия. Наверное, увидев меня в следующий раз, ты снова будешь ждать подвоха? Я так совсем не хочу.

Хелена взяла Питера под руку.

— Это тебе так кажется. Нет, я совершенно другого мнения о наших встречах. И дело здесь вовсе не в тебе. Скорее, Джек сам немного виноват, ведь выбор профессии он полностью оставил за собой. Если всё хорошо, он возвращается, а если звонит кто-то вместо него, значит жди беды. Закономерность, и не более. Ты ни в чем не виноват, успокойся. Мне просто нужно как-то справиться с этой новостью. И заставить себя жить дальше. Ещё не знаю, как это сделать.

Вечером солнце убежало за горизонт. Здесь всегда так было. Становилось прохладно, даже в самый жаркий летний день. С гор начинало веять прохладой. По лощине сочился туман, и воздух наполнялся свежестью. Деревья приобретали размытые синевато-фиолетовые очертания, и тогда холмы и лесная гряда казались чем-то единым, темно-серым, тяжелым и сильным. Из глубины вечера вдруг возникали звуки. Их было так много, что нельзя было выделить один. Они словно дополнение вечера, без которого никак не обойтись.

Стоя у окна, Хелена смотрела, как огни уезжающей машины становятся размытыми, уменьшаются, а потом и вовсе исчезнут из поля зрения. Это уезжает Питер. Он долго держал Хелену за руки и что-то говорил ещё, стараясь ослабить её страх перед будущностью. Он видел, как на его глазах маленькая, слегка сумасшедшая девчонка, стала женщиной, на чьи плечи снова упало серьезное испытание. Он понимал, что подобные вещи не могут не оставить отпечаток на человеке и его внешности и, уж тем более, на характере. Но постоянство Хелены его порядком удивляло.

«Значит, она откровенна, — думал он. — Значит и раньше такой была. Было бы ошибкой не влюбиться в такую. Понимаю тебя, дружище… А иногда вовсе не понимаю».

Питер вдруг притормозил, обернувшись. В темноте, на фоне чернеющего неба, всё ещё угадывается очертание дома и деревьев. Окно в гостиной светится теплым уютным светом. И даже отсюда, издалека, Питер разглядел силуэт Хелены. Она стоит у окна. Провожает и снова ждет. И так будет до тех пор, пока на дороге, ведущей к дому, не появиться чья-то фигура. Будет ли это Джек? Возможно ли такое?

© Карина Винтер. 2013

© Оформление Карина Винтер. 2013

ISBN 978-5-9904359-1-9 (Россия)

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg