«Круговорот мужчин в природе»

Алина Кускова Круговорот мужчин в природе

Глава 1 Будь глупее, и мужчины к тебе потянутся

День не задался сразу. Я неслась по лестнице, опаздывая на встречу с редактором, и отвечала на звонки мобильного телефона.

– Здравствуй, бабуль, да, это я… Нет, замуж еще не вышла… Нет, не собираюсь… Знаю, знаю, бабуль, венец безбрачия и все такое… Ага, как только, так сразу… Хорошо, с лица воду пить не буду!

– Мамуль, и тебе доброго утра! Как провела выходные? А-а-а-а, ты хочешь знать, с кем я их провела? Мамуль, не сейчас, ладно? Я позже перезвоню.

– Софочка?! И ты, Брут! Нет, я о своем, не обращай внимания. Слушай, у меня времени мало. Значит, так, мужчину всей жизни не встретила, выходные провела отвратительно, утром проспала, опаздываю на встречу с редактором… Нет, он не мужчина! Он – красивая женщина… А мне совершенно не жаль… Хорошо, хорошо, ты первая об этом узнаешь…

Все они имели право трезвонить мне в девять часов утра хмурого понедельника. Бабуля, мамуля и младшая мамина сестра Софочка скинулись и купили мне комнату в коммунальной квартире для того, чтобы я смогла устроить личную жизнь. Но на протяжении полугода я не оправдывала их надежд, и терпение родственников начинало лопаться.

– Тимофеева!

У редактора, видимо, тоже.

– Ольга Николаевна! Не виновата я, это пробки! Мы с «пыжиком» застряли на Литейной и…

– Когда ты добиралась общественным транспортом, Наталья, то была более пунктуальной. Пойдем, – она взяла меня под локоть, – спешу на совещание в администрацию. По пути расскажу тебе о задании.

Я покорно пошла обратно.

– Слушай внимательно. Рекламный отдел договорился со свадебными салонами на половину последней полосы каждого воскресного номера нашей газеты.

– У-у-у-у! Здорово.

Я знала, чему радовалась. С заработанных рекламщиками денег нам платили премию и гонорары.

– Но они хотят помимо снимков тексты о большой и красивой любви с хеппи-эндом на пороге загса.

– Неужели? И кто их будет писать?

– Ты.

– Я?!

– За десять процентов от стоимости материала. Десять тебе, десять рекламщикам, по-моему, справедливо.

– Я о большой и красивой любви?! Ольга Николаевна, я никого не любила! И меня, собственно, почти никто не любил. Детский садик, надеюсь, не считается… И вообще, я не знаю, что это такое! Помилуйте! Пусть Старостина об этом пишет, она уже третий раз замуж выходит…

– Она разводится третий раз. Наталья, а кто скулил, что всем должен?!

Да, я должна маме, бабуле и Софочке.

– Четыре тысячи знаков. И подписи под снимками за тобой. Зайди к Овечкину, он уже что-то снимал в «Узах Гименея».

– Я… мне… у-у-у… не получится.

– Тимофеева, ты профессионал! Представь, пофантазируй, влезь в шкурку счастливой невесты. Десять процентов – это довольно существенно. Договор заключили на год.

Наш редактор определенно обладала даром убеждения.

Она процокала на шпильках к выходной двери, взялась за ручку, повернулась и подмигнула мне, после чего стремительно вышла на улицу. Меня захватило ощущение того, что вокруг начала концентрироваться энергия вселенского заговора, ставящего своей целью захват журналистки Натальи Тимофеевой в брачные оковы.

Мило, ничего не скажешь! Я вздохнула, поднимаясь по лестнице, с которой едва не сроднилась за сегодняшнее утро. Ладно, я могу приукрасить действительность, но описать то, чего не было и быть не может?! Это из области фантастики, в чем я не специалист.

Спецкор Леша Овечкин сидел за компьютером в своем закутке – небольшой комнатухе без окон, отданной фотографам еще с тех давних времен, когда они проявляли пленки в сумраке при свете красной лампы. Мы привычно поздоровались и обсудили новое задание. Леша признался, что забыл флеш-карту со снимками у себя дома, и попросил меня заскочить вечерком, чтобы снять копии, которые я смогу постоянно смотреть, впадая в творческий экстаз. В газету фотографии обычно попадали только после обработки и утверждения их заказчиком, на что было нужно время, а мне срочно требовалось вдохновение. К тому же, пока в голову придет история о любви, я смогу сделать подписи под снимками, тем самым выиграв день-другой.

Договорившись о встрече с Лешиком (так в редакции все звали фотографа), я пошла к Старостиной. Надежда никогда не получала задания не по душе, а все потому, что обладала не только интеллектом и пробивными способностями, но и внушительным бюстом. И плюс ко всему прочему, у нее, несомненно, имелся еще и магический потенциал.

– А как же, Таша! Без этого ничего не выйдет. Магия взгляда имеет большое значение. К примеру, о чем ты думаешь, когда встречаешься глазами с привлекательным мужчиной?

– О чем я думаю? Не знаю… Откуда он мне может быть знаком. Ну, общие знакомые, то да се, ты понимаешь…

– Фи, как банально, – Надежда презрительно скривила пухлые губы. – Запомни, дорогуша, при встрече с мужчиной ты должна представлять холод, голод и ливень!

– Зачем?

– Вообрази только! Стужа до дрожи, жрать хочется, сил нет, а тут еще и дождь хлынул. А ты сидишь под дождем… Ты – маленький, выброшенный на улицу котенок… Сидишь и смотришь на него. Представила? Вот, вижу, получилось! На лице отразилась вся гамма чувств. И от этого у мужчин сразу появляется желание оказать тебе бескорыстную помощь! Они видят в тебе беспомощного котенка, которого следует обогреть, накормить и…

– Обобрать, – хмыкнула я.

– Обласкать, Ташуня. Если ты не уймешь свою злую иронию, то ни один нормальный парень так и не подойдет. Будь глупее, и мужчины к тебе потянутся.

– Надь, расскажи лучше, как ты со своими мужьями встретилась.

– Э-э-э-э, свадебные салоны повесили на тебя? Ну, слушай, товарищ по перу. А еще лучше – записывай. Своего первого я увидела в лифте…

Не-е-ет. Я не смогу описать сцену совращения в лифте, кнопку остановки которого Надежда испортила своей пилочкой для ногтей. Хоть встреча и закончилась на пороге загса, я бы так познакомиться не смогла. Да я вообще бы в лифт с посторонним мужчиной не зашла! А уж о том, чтобы сразу начать с ним заниматься сексом, и речи быть не могло. Я не ханжа, но девушка с принципами, есть же разумные пределы: поцелуй после третьего свидания, секс на третьем месяце близких отношений, знакомство с родителями через полгода и подача заявления в загс после помолвки… До последнего пункта у меня как-то не доходило. Или я слишком умная, или мужики все сволочи. В результате чего через пару лет мне стукнет тридцатник, а я все еще в гордом одиночестве иду по жизни. С другой стороны, шагаю легко, ничем не обремененная…

– А во второй раз, – воодушевилась Надежда, видя перед собой благодарного слушателя, – я увидела его в продуктовом магазине!

– И вы что, – испугалась я, – прямо на прилавке, среди лапши?!

– Ты такая наивная, Ташуня! Что мы, кролики, что ли? Он помог мне донести пакеты до дверей. И тогда, – она плотоядно улыбнулась, – в коридоре… Прикинь, и до дивана не дошли…

Как-то дико я выгляжу со своей теорией первого поцелуя.

– А последний?

Может, эта история окажется сказкой? Нет, я точно поглупела.

– Он стоял в тамбуре электрички и курил. Так брутально, так сексуально, так возбуждающе…

– Ты хочешь сказать, что занималась этим в электричке?!

– Прикинь, Ташунь, так клево, когда тебя качает в такт…

– И ты с ним сейчас разводишься?

– А что делать? Он может только на людях.

– Как это? – обомлела я. – Он эксгибиционист?!

– Вроде того. Экстремал сексуального плана. Нет, я девушка не закомплексованная, могу и при посторонних. Но надоедает ведь, ночью лежим в постели, как два бревна. Слушай, Таш, а кто сегодня за тобой следом шел? Я заметила, мужик видный. Стильно одет, небрежно побрит, дорого пахнет…

– Нет, Надь, не заметила. Я на него не смотрела.

– Эх, Ташуня, на кого ты только смотришь?! – Надежда встала и погладила крутые бока. – Пойду, пройдусь до кафешки, скоро там все мужики соберутся. Ты, если что понадобится, обращайся. Постараюсь разнообразить твои сюжетные линии личным опытом. Твой-то – с гулькин нос.

Нисколько не обидно. Да, в моей жизни была одна большая светлая любовь. Началась, когда мама привела меня в детский сад, я разревелась, а он взял меня за руку и повел в группу. Продолжилась в младших классах, он сидел за мной и хорошо учился. В старших мы вместе ходили домой, но я не разрешала ему носить свой рюкзак, чтобы никто ничего не заподозрил. А на выпускном он сказал, что уезжает жить и учиться в Англию. Тогда я потеряла свою невинность, это было так романтично… Но он даже не написал.

В университете я крутила парнями налево и направо, шла по влюбленным в меня, как по трупам… Ага. Мечты, мечты. Было еще два романтических эпизода, после которых я зареклась вступать в близкие отношения со сверстниками. И как-то так незаметно приблизилась к тому, что имею на сегодняшний день.

– Что-то ты печально смотришь, Тимофеева! Горькую пить начала? Ничего, алкоголиков сейчас лечат. Если б меня об амурах писать заставили, я б тоже запил!

Варенцов. С ним, когда я пришла работать в редакцию, у меня намечался нежный и трогательный роман. Мы даже успели пару раз поцеловаться на корпоративных вечеринках. После трех свиданий, разумеется. Но я ничего не могла с собой поделать – Варенцов делал много ошибок, когда писал статьи о спорте, а мне не нравятся безграмотные журналисты. Его держат исключительно из-за того, что писать о футболе так проникновенно никто больше не умеет. Сначала я его правила, потом тоже правила, после чего бросила. Глупо, наверное, бросать мужчину из-за грамматических ошибок? Теперь его правит Надежда. Он ее запасной аэродром, куда она рассчитывает приземлиться, как только ей основательно подрежут крылышки.

Я улыбнулась ему, мол, ничего, справлюсь, и не такое выполняла. Он хмыкнул и помчался дальше. Может, написать нашу историю любви? Как я зашла в кабинет, когда парни-журналисты тайком пили виски, закусывая солеными огурцами, и при моем появлении Варенцов замер с огурцом во рту. Смешным получилось явление красавицы народу. Все-таки Надежда права, у меня скудный опыт. Придется это как-то исправлять!

Я представила, что сегодня же зайду в лифт с незнакомцем… Ужас, ужас… Но я сделаю это. Потом начну смотреть на мужчин в продуктовых магазинах, Надежда утверждает, что чаще всего туда поодиночке ходят холостяки. А в выходные поеду к маме на дачу на электричке. Понятия не имею, чем все это завершится, но опыта я наберусь – это уж точно. Правда, не знаю – негативного или позитивного. Если настроиться на позитив, то весь негатив можно увидеть в розовом цвете. Такой грязный розовый цвет…

Но делать-то что-то нужно!

Кое-как перекантовавшись до завершения рабочего дня, успев сдать хвосты-материалы, я настроилась на написание любовных историй. Покопавшись в редакционной библиотеке, нашла парочку потрепанных женских романов, пролистала «Страсть ей к лицу» и взяла с собой. Обычно я читаю детективы, но на этот раз изменила своей привычке. Возможно, дома еще раз пересмотрю «Привычку жениться», в этом фильме тоже много идей, как девушке познакомиться с парнем. Правда, в комедии с завидным постоянством знакомилась и женилась одна и та же пара, но мне отчего-то верилось, что каждый брак у них был как в первый раз.

Мой «пыжик» завелся не с первого раза, как-то странно булькнул внутренностями и только потом ласково заурчал. Не-е-ет. Я к нему уже привыкла, пересаживаться на общественный транспорт не хочу, все равно в автобусах больше никто ни с кем не знакомится. Пришлось по пути к Лешику сделать небольшой крюк и заехать в автомастерскую.

Видимо, я сразу как-то настроилась на лирический лад, потому что этим вечером парни в засаленных комбинезонах с гаечными ключами показались мне страшно брутальными.

– Проблемы? – Ко мне подошел довольно симпатичный коренастый шатен и окинул меня явно заинтересованным взглядом.

О! Вот где нужно знакомиться девушке с парнем.

– Да, – обрадовалась я, – у меня масса проблем! – Интересно, похожа я на выброшенного котенка? – Ах, что-то не могу поставить диагноз. Внутри все булькает, переливается, урчит, а когда еду, вроде успокаивается…

– Понятно, – процедил крепыш в комбинезоне. – А что с машиной?

Я сникла. У автослесаря, похоже, хорошее чувство юмора, но я-то не шутила!

– Булькает она, – обиделась я, – когда заводится.

– Воздух в системе или некачественный бензин, – поставил диагноз крепыш, сразу потеряв ко мне интерес. – Сливать будем?

– А без этого никак? – надулась я.

Мог бы ради приличия пофлиртовать с девушкой! Или у него дома семеро по лавкам и жена в придачу? Но я-то не замуж за него прошусь.

– Можно постепенно разбавлять новым топливом, хорошенько прогазовав на горке.

– И все?!

– Могу посмотреть днище. Диагностику делаем с утра.

– Спасибо, я лучше разбавлю.

– Как пожелаете, – хмыкнул парень и отошел от нас с «пыжиком» прочь.

Я, наверное, не на тех парней попадаю, но хочется ведь понять, в чем причина его крайней незаинтересованности моей персоной! Я не уродина, в меру симпатичная блондинка с голубыми глазами, конечно, моему бюсту до Надеждиного далеко, но в общем и целом фигура у меня хорошая, спортивная. Ноги есть, руки есть, даже мозги в наличии, и что мужикам еще надо?

Я села за руль и фыркнула. Ладно, не очень-то и хотелось знакомиться и заводить интрижку с автослесарем! Хотя с таким симпатичным я бы могла сходить в театр или на фотовыставку, после чего написала бы приличный материал про свадебные салоны…

Вместо заднего хода я случайно нажала на педаль газа и чуть не поддала крепышу под зад. Стоявшие рядом с ним коллеги дружно заржали. Я мило улыбнулась и отъехала как ни в чем не бывало. Он проводил меня долгим взглядом. Их что, нужно давить для того, чтобы они обратили на девушку внимание?!

Промелькнула странная мысль, что с сегодняшнего дня моя жизнь как-то круто переменилась. До этого я мало интересовалась парнями, как и они мной. Но ведь я не ради себя меняюсь, а ради дела. Ну, если не придираться, что за дело платят деньги, а они мне чертовски нужны…

Пока выезжала от автомастерской, бульканье переросло в телефонную трель. Звонила Софочка. Я не зову ее тетей, она старше меня всего на семь лет, но порой мне кажется, что это я ее старше.

– У меня беда, – простонала она, – и я не знаю, что делать!

– Где ты?! Сейчас приеду.

– На стоянке возле продуктового супермаркета, ну ты знаешь, куда я обычно заезжаю после работы…

– Еду!

Беды Софочки шли под копирку с моими, только она ездила на простеньком «опельке». Мы вместе с ней учились в автошколе, получали права и набирались опыта. Сейчас, я была в этом уверена, у нее что-то случилось с машиной. Мне придется Софочку забрать и довезти до дома. Или дотянуть до автомастерской? Я призадумалась. Судьба подкидывала мне еще один шанс завязать знакомство с крепышом. Но не станет ли он злословить по поводу того, что я притянула к нему своих родственников? С другой стороны, если станет, то я развернусь и уеду, булькая и негодуя.

Софочка стояла возле своей машины вместе с тремя незнакомыми мужчинами. Вот у нее талант собирать возле себя героев, готовых подставить могучее плечо. Это Софочка напоминает им котенка, о котором нужно заботиться. Причем она не прилагает к этому никаких усилий, действует в силу природной дури. Нет, я люблю свою тетку, но иногда бываю честна сама с собой.

Пока я шла, один мужчина наклонился и постучал по днищу «опелька» здоровенным ломом. Я очень удивилась и продолжила удивляться, когда после него ногой по днищу стал стучать второй мужик. И что это значит?

– Софочка?

– Ташенька! Ты приехала! Срочно беги за сосисками! Только дешевые не бери, обязательно молочные или докторскую колбасу!

– Я что, приехала сюда для того, чтобы покупать сосиски?!

Софочка порой бывала странной, особенно когда готовила к печати поэтические сборники, но сегодня вроде обычный вечер…

– Нужно мясо! Или рыба! – неожиданно провозгласил третий – упитанный дяденька с лысеющей головой.

Его я рассмотрела вблизи не очень хорошенько, но обрадовалась, что не все мужчины, увивающиеся за Софочкой, красавцы. Должна же действовать справедливость мироздания.

– Я сам принесу!

Лысый, а какой решительный. Софочка поправила рыжий локон и проводила мужика нежным взглядом. Я так не умею, наверное, это плохо.

– Спасибо, Григорий! – бросила она ему вслед. – Вы настоящий друг!

– Твой знакомый? – Я кивнула в сторону лысика.

– Только что познакомились. Таточка, позволь тебе представить Семена и Константина. А это моя племянница Наташенька Тимофеева, она журналист, пишет про благоустройство и проблемы ЖКХ.

Уже не пишу, да ладно, не всем же знать, что меня подсадили на романтику.

Два кавалера раскланялись со мной и принялись опять бесцеремонно стучать ногами по днищу машины.

– У них все в порядке? – поинтересовалась я на всякий случай. – Как-то странно себя ведут. И ты, Софочка, сейчас тоже кажешься мне не вполне нормальной. Зачем тебе эти двое? И третий с мясом? Ты же не собралась на шашлыки на ночь глядя?

– Приглядись к Константину, – зашептала мне она. – Инженер на крупном промышленном предприятии, холостяк, твой ровесник…

– А зачем он стучит по твоей машине?

– Кошку выгоняет.

– Кого?!

Как же я об этом сразу не догадалась?! Кошки сплошь и рядом забираются под автомобили.

– Я вернулась с покупками, положила пакеты в багажник, села за руль, и тут… – Софочка округлила свои и без того огромные глаза, спрятанные под не менее огромными очками. – Раздалось «мяу»! Вы представляете?

Парочка мужчин вернулась к нам, пожимая плечами.

– Не выходит, зараза.

Представить было нелегко. Но если вспомнить все курьезные случаи, произошедшие с Софочкой, этот еще не самый страшный. Гораздо хуже было, когда ее каблук застрял в трамвайных путях, а она не пожелала жертвовать дорогой туфлей. Повезло, что трамвай остановился в двух сантиметрах от нее. Не повезло, что пришлось вызволять ее из застенков Госавтоинспекции и платить штраф за подножку общественному транспорту. Я не знала ни одного человека, кто бы по такой причине застрял на трамвайных путях! Ни одного. Там застревать-то негде, я после того случая останавливалась и смотрела.

И вот теперь эта кошка. Ясно, что с ней не все так просто, как с обычными кошками.

– Она сидит в защите, – торжественно сообщила мне Софочка. – Знаешь, Ташенька, у «Опелей» есть защита на днище…

– Знаю я одного спеца по днищам, – пробормотала я, довольная сложившимся положением.

– Вот! – Вернулся лысик, тряся перед нами пакетом с мясом. – Сейчас она на него клюнет, никуда не денется!

– Григорий, вы гений! – торжественно изрекла Софочка.

Мужики недоверчиво хмыкнули и правильно сделали. Кошка на свежее мясо не купилась, наверное, на самом деле оно было несвежим.

– Нужно было брать рыбу. У меня в машине есть рыболовный крюк, – менее решительно изрек Григорий.

– О, нет! – возмутилась я. – Им можно поранить несчастное животное. Кис-кис, кис-кис, ты меня слышишь?

И я наклонилась к заднему колесу.

– Мя-я-а-ау! – обреченно пропищал котенок.

И мне захотелось его обогреть, защитить, приласкать.

– Поехали в автомастерскую!

Первой со стоянки выехала я, за мной осторожно, со скоростью двадцать километров в час, двинулась Софочка, за ней вырулил здоровенный черный джип. Вернее, Григорий. Уверена, что он холостяк, запавший на мою родственницу. Софочка – яркая женщина с не менее ярким прошлым. Замуж не выходила, но романов у нее в жизни было не счесть. Я могла бы написать о них, но… хеппи-энды… Ни у одного Софочкиного романа не было счастливой концовки. Все кавалеры моей тетки оказывались алкоголиками, наркоманами и прочими творческими личностями. Ее магнитом тянуло к мужчинам с криминальными наклонностями. Григорий наверняка сутенер или того хуже – теневой олигарх, скрывающийся от правосудия. Двое других, включая приличного инженера крупного промышленного предприятия, остались не у дел. Чему лично я нисколечко не удивилась.

– Мадам?! – Бровь симпатичного крепыша иронично выгнулась.

– Мамзель, между прочим, – хмыкнула я и вышла из салона.

– Проблемы? – прищурился он, оглядывая наш кортеж.

– У меня – никаких!

– А у машины?

– Проблемы у кошки, – наклонилась я к нему доверительно. – Она сидит в защите «Опеля» и страшно страдает.

– Где вы ее нашли? Машину с кошкой? – подозрительно прищурился парень.

– О, – понесло меня, – ради того, чтобы познакомиться с тобой, я сама ее туда посадила!

– Олег. – Он протянул руку, но тотчас отдернул, вытер о комбинезон и опять протянул.

– Наташа. – Я пожала кончики его пальцев.

– Что делаешь сегодня вечером?

– Кошку спасаю.

– Я тебе помогу. А потом?

Потом я собиралась заехать за фотками к Лешику.

К лешему Лешика! В кои веки познакомилась с привлекательным парнем, не стану жертвовать личным счастьем ради работы. Работе – рабочее время!

Олег загнал машину на яму и открутил защиту, достав оттуда грязного серого котенка с ошейничком. Бедняга оказался домашним потеряшкой! А вот Григорий показал себя настоящим романтиком, он посадил котенка к себе в машину и заявил, что это их с Софочкой талисман – они сами найдут владельца, чтобы передать потеряшку из рук в руки. Софочка пересела в джип, оставив «Опель» на утреннюю диагностику… С чего бы это?.. И они уехали.

– Мне тоже пора, – со вздохом сказала я, заметив, что к Олегу приехал клиент.

– Через два часа, – он подмигнул и улыбнулся, – в баре «Лакомки».

Я кивнула и вернулась к машине.

Интересно, почему запах машинного масла и бензина внезапно стал родным и близким? Не протекают ли у меня клапана и прокладки? Х-м… Стоит ли волноваться, теперь у меня есть знакомый мастер.

Настроение обещало быть великолепным. На улице стояла ранняя осень, теплым ветерком надвигалось бабье лето, закат на фоне городского пейзажа завораживал масштабностью и яркостью красок. Времени у меня оставалось вагон и маленькая тележка, так что я решилась на преображение – поехала домой переодеваться и наносить боевой раскрас для судьбоносного вечера.

Мой дом – это трехкомнатная квартира улучшенной планировки советских времен с просторной кухней и изолированным санузлом. Если бы санузел совмещался с ванной, то эта жилплощадь никогда бы не стала коммунальной. Моими соседями по квартире были мужчины. Но так как квартиру продала подруга Софочки, а все, что касается моей молодой тетушки, бывает довольно сомнительного качества, то и мужчины мне достались странные. Семидесятилетний Леонид Парфенович занимал самую большую комнату с балконом, что позволяло ему проводить у себя коммунистические посиделки с товарищами по одноименной партии с утра и до позднего вечера. По ночам из его комнаты доносился мерный храп, зато в это время бодрствовал мой второй сосед – тридцатитрехлетний Жорик Вартанов. Род его занятий относился к фрилансу – заработку на расстоянии от работодателя, что позволяло ему целыми днями спать, очухиваться ближе к полуночи и начинать стучать по клавиатуре домашнего компьютера. Мне он говорил, что занимается разработкой программ и игр, за что, бывает, даже платят, и жаловался на свою привязанность к лунным фазам. Следуя советам родных, я не стала сближаться с соседями, да и они не особенно искали моего внимания. С одной стороны, это радовало и не напрягало. С другой…

Хотела бы я поменять политического фанатика с лунатиком на семью с пятью малолетними детьми? Ни за что! Получалось, что мне нравились мои соседи.

– Добрый вечер, господа, – пролетая по коридору, я поздоровалась с коллегами по партии Леонида Парфеновича, благополучно закончившими митинговать в соседней комнате.

– Товарищи, между прочим, – обиделись господа.

– Извините, я не нарочно.

Нарочно, нарочно! Иногда мне нравилось злить вредного старика с замашками будущего политического лидера. Будущего? Леонид Парфенович в этом нисколько не сомневался и рассчитывал, что политическая карьера у него еще впереди. Кто бы колебался в этом вопросе…

– Чем пахнет? – Я остановилась перед своей дверью и принюхалась к ароматам из кухни.

– У Егора сгорели пельмени, – с довольным видом сообщил «добрый» старикан, закрывая за друзьями входную дверь.

– Но их же варят в воде?

– Он и варил их в воде, – хмыкнул старик и отправился к себе. – Наталья, твоя очередь мыть плиту.

Может, все-таки семья с пятью детьми была бы предпочтительнее?!

– Моя?! Вчера тоже была моя. И в субботу с пятницей! Это несправедливо, Леонид Парфенович!

– Дорогуша, – скривился сосед, – а где ты видела справедливость в этом псевдодемократическом мире?

– Так не усугубляйте ее!

– Не спорь со старшими.

– Не буду, но и плиту за Жориком отмывать не стану!

– Отмоешь, не барыня.

– А вы диктатор, а не вождь свободного пролетариата!

– Вшивая интеллигентка!

– Сам такой!

Я забежала к себе в комнату и захлопнула дверь, быстро заперев ее на ключ. Нельзя позволять соседям садиться тебе на шею. Правильно говорила бабуля, Боголюбов тот еще прохвост! Леонид Парфенович Боголюбов стеснялся своей неправильной в политическом окрасе фамилии и просил всуе ее не называть. Я случайно фамилию соседа узнала, когда открыла дверь его дочери, приехавшей с другого конца города проведать слабого мозгами родителя. Я бы от такого тоже отселилась на немыслимое расстояние.

– Леонид Парфенович Боголюбов здесь живет?

Она стояла с пакетами, наполненными едой, оттягивающими ее тонкие руки. Я кивнула и проводила.

Настроение начинало портиться, чего я не могла допустить по двум причинам: мне предстояло романтическое свидание, и я должна была войти в образ – чтобы потом все описать в розовых соплях жанра. Я мысленно попыталась сосредоточиться на приятном: на симпатичном парне с гаечным ключом. И дался мне этот ключ!

Переодевшись в халат, я тихонько выглянула в коридор, собираясь мелкими перебежками незамеченной подобраться к ванной, чтобы принять душ. Но там была засада!

– Будь другом, одолжи пятисотку, – донесся из темноты ванной комнаты сонный голос Жорика.

– Зачем? – поинтересовалась я и щелкнула выключателем.

И приготовилась отражать очередную атаку. Хотя Жорик обычно не атаковал, он замолкал и уходил в глубь процессора – в себя то есть. Сейчас Жорик с понурым видом сидел на краю ванны и тушил сигарету под струей горячей воды.

– Моющее средство для плиты куплю.

Как отказать такому трудолюбивому человеку?!

Сколько он мне должен? Не пора ли записывать?

Благополучно приняв душ всего за пятьсот рублей, я вернулась в комнату и принялась вертеться перед зеркалом, подбирая наряд для встречи. Казаться разодетой не хотелось, но и в джинсах решила не идти. Остановилась на классике – маленьком черном платье облегающего покроя, выгодно подчеркивающем мою стройную фигуру. К платью – фиолетовый плащ и черные туфли. Идеальный вариант!

Я потянулась к фену, но меня остановил телефонный звонок. Я сняла трубку, не взглянув на определитель номера, и пожалела об этом.

– Я понял, почему мы расстались, – заявил мой последний бойфренд довольно оптимистичным голосом.

– Почему же? – хмыкнула я. – Любопытно узнать твою версию.

На самом деле нисколечко не любопытно. Мы толком и не встречались!

– Ты фригидная.

– Что?!

– Фри-гид-ная!

Я бросила трубку. Кретин! Он сделал этот идиотский вывод из-за того, что я не ринулась к нему в койку сразу после первого же свидания! И после второго, и третьего… Да не хотела я с ним близости! Едва выдерживала его присутствие. К тому же у меня принципы.

Стараясь настроить себя на позитивный лад, я быстренько высушила волосы, уложив их довольно удачно, оделась и выскочила из дома.

Времени, как всегда, предательски не хватало! Рассчитываешь, что его полно, а в один прекрасный миг оказывается, что пять минут снова недостает. Пробегая мимо «пыжика», я ласково похлопала его черный бок и поспешила к стоявшему такси.

Сегодня я намеревалась выпить с Олегом шампанского, а нетрезвой я за руль не сажусь. Иногда я бываю до занудства правильная.

Перед входом в бар я постояла минутку и отдышалась, испуганно соображая, узнаю ли я автослесаря без комбинезона. Узнала! Волной охватила дурашливая радость. В приличном виде он смотрелся гораздо привлекательнее, чем с гаечным… тьфу…

– Привет, – пропела я, присаживаясь за столик.

– Привет, крошка, – лениво улыбнулся Олег и двумя пальцами пододвинул в мою сторону одиноко лежавшую гвоздику. – Хавать будешь?

Итак, у нас разные цветочные предпочтения, и говорим мы на разных языках. Я не слишком привередлива?

– Спасибо, я сыта.

– Зря. Тут хавчик дешевый. Эй! Деваха, топай сюда с блинами! – Олег подозвал официантку.

Сначала, пока он ел маслянистые круги, постанывая от удовольствия, я глотала слюнки, а затем решила плюнуть на калории и заказала себе порцию блинов без масла. Пили мы пиво. Я просто пиво, Олег – пиво с водкой. Никогда не думала, что внешне презентабельное заведение с безобидным названием окажется занюханной забегаловкой. Больше никогда сюда не пойду.

– Разомнемся? – мой кавалер вытер руки салфеткой, облизал блестящие губы и встал, расправляя мощный торс.

– В смысле? – прекращая ковырять вилкой блин, спросила я.

– Ща музон блатной поставлю.

– Шансон?

– А! Тоже уважаешь?!

И, больше не интересуясь моим мнением, Олег прошел к диджею, руководившему музыкальным оформлением вечера. Они перебросились фразами, Олег отдал деньги, и зал наполнила громкая мелодия.

– Хорошо пахнешь, – Олег опустил свой нос в мои волосы, – аппетитно.

Наверняка, подумалось мне, Олег из тех мужчин, которые едят тазиками. Я его элементарно не прокормлю.

Он прижал меня к себе с силой борца сумо. Мы закружились в непонятном медленном вальсе.

– А ты фигуристая, хоть тощая.

– Спасибо за комплимент, – тоскливо вздохнула я.

О чем с ним говорить? О машинах? Он такой неразговорчивый. Это хорошо или плохо? С точки зрения журналистки, получившей специальное задание, – ничего хорошего. Придется самой все сочинять и выдумывать.

Бац! Его рука приложила мой хлипкий зад.

– Перепихнемся?

– Что?!

Я не ослышалась?

– Трах-тиби-дохнемся?

– Где? – опешила я, вспоминая искренние рассказы Надежды.

И представила, как мы займемся сексом прямо в кафе. Ну, не фригидная же я на самом деле!

– У тебя. У меня нельзя, там мамка с папкой отдыхают.

– У меня?! У меня тоже нельзя. Там… дед с братом! Плиту моют.

– Че, убираются, что ли?

– Да.

– Ночью?

– Они лунатики.

– Тогда придется в кустах барахтаться, я машину не взял. Нетрезвым за руль не сажусь.

Ну, хоть что-то общее между нами есть.

Но больше – ничего не было. А без этого я не могу. Ну, не могу я просто так из спортивного интереса или ради здоровья в кустах заниматься сексом с первым попавшимся мужчиной! Это ниже моего достоинства. Да, я вшивая интеллигентка! Прав Леонид Парфенович. Сто раз прав.

А ради материала о большой и чистой любви?

О, не надо давить на больную мозоль.

– Шутка, – хмыкнул Олег мне в ухо.

У меня вырвался вздох облегчения! Ну, конечно же, он приятный парень и не может…

– Заскочим в нашу ремонтную, я у пацанов ключ взял от нижнего гаража. Тут близко…

Что?! Это вечер сюрпризов для неискушенных дам?! Мне, разумеется, не семнадцать лет, но всему же есть предел.

– Понимаешь, Олег, – начала я, осторожно отталкивая его от себя. – Понимаешь ли, в чем дело…

– Понял, – насупился он. – Ты динамщица?

– Что?!

Как-то я однообразна в выражении изумления.

– Что ты сказал?

– Что слышала. Или будем трахаться, или свободна. Я выпил, и мне надо.

Вот он, мужской эгоизм во всей своей красе!

– Я не трахаюсь на первом свидании, понятно тебе, придурок?!

Как-то зловеще получилось, но доходчиво.

– Понятно. Свободна.

Олег бросил меня на танцполе и пошел… к соседнему столику, за которым сидели три девицы и бросали на нас завистливые взгляды. Это была его месть? Только потом я поняла по его спокойному и довольному выражению лица – ничего подобного. Для него менять партнерш обычное дело: не согласилась одна, подвернулась под руку другая, ключ-то от нижнего гаража уже лежит в кармане, да к тому же он выпил, и ему надо.

Вот честно, стало даже смешно!

Я подхватила свой плащик и побежала к выходу. К черту Олега! К черту всех мужиков, вместе взятых! Мне они не нужны!

Нет, нужны. Кто будет писать о большой и чистой любви? Я. Но как, если ее не существует в природе?!

Расстроенная, я поймала такси и поехала к Софочке. Домой возвращаться сразу не захотела, мне требовалось набраться позитива. Софочка светлый человек, всегда готовый помочь советом и деньгами. Деньги я у нее уже забрала, так что на этот раз мне требовались добрые слова утешения.

– Т-с-с-с. – Она открыла дверь в тонком прозрачном пеньюаре и приложила палец к губам. – Я не одна.

В своей однокомнатной квартирке тетушка была не одна!

– А кто у тебя? – полюбопытствовала я, глядя через ее плечо.

– Какая ты бесцеремонная, Туська, – выдвинула меня бюстом снова за порог Софочка. – Неприлично интересоваться такими интимными подробностями!

– А я вот тебе могу честно рассказать о своих! – почти прокричала я.

Она принялась испуганно озираться.

– Тише, Таша, нас могут услышать соседи, ты же знаешь, какие они у меня сплетники. Что у тебя случилось? Ты выглядишь, как кошка, выброшенная на улицу среди ночи.

– Правда? И у тебя возникает желание меня подобрать и обогреть?!

– Нет. Я же сказала, что сейчас не могу. У меня Григорий, – добавила Софочка шепотом, округляя глаза. – И мы с ним не чайком балуемся.

– Понятно, и ты туда же. Ты же только вечером с ним познакомилась!

– Таш, ты меня удивляешь! Мы взрослые люди, и нам не по четырнадцать лет. У тебя-то что случилось?

Я вздохнула.

– Рассказывай, рассказывай, полегчает. Только кратко, в двух словах.

– Софочка, помнишь парня из мастерской, который вытаскивал кошку?

– Нет. Но кошку помню, она на кухне спит.

– Так вот. У меня вечером с ним было свидание.

– Поздравляю!

– Не с чем. Мы расстались.

– Так скоро? Ты же только сегодня вечером с ним познакомилась?!

Мне отчего-то представился загон с лошадьми, несущимися по кругу в замкнутом пространстве. Все пегие кобылы скакали четко по часовой стрелке за своими жеребцами, а я среди них, рыжая в красных яблоках, норовила нестись против слаженного движения табуна и еще удивлялась, отчего у меня толком не получается этот кобылий променад.

– Он потребовал от меня секса на первом свидании!

– Тише, не кричи, словно пострадавшая. А ты что?

– Я дала, понимаешь, Софочка, я дала…

– Дала! И что?

– Я дала ему понять, что требовать от меня такого невозможно!

– То есть продинамила его?

– Я ничего никому не обещала, это было просто свидание, и все.

– Не злись. Т-с-с-с-с…

Дверь квартиры напротив, сдерживаемая цепочкой, приоткрылась, и в щели показалась седая голова Софочкиной соседки. Лицо ее было недовольным, взгляд – колючим.

– Доброй ночи, Марь Ванна, – сказала я.

Я знала всех соседей тетки, Софочка жила в этом доме довольно долго, с моего раннего детства.

– Мы уже заканчиваем, Марь Ванна, – подобострастно кивнула ей Софочка.

Она боялась вредную соседку. Не хотела, чтобы сплетни навредили личной жизни.

– Ага, – поддакнула я, – сейчас обсудим мою сексуальную несостоятельность и разойдемся.

– Вертихвостки, – прошипела старушенция, зыркнула глазами и захлопнула дверь.

– Наталья, прекрати ерничать! Или я ничего не стану слушать. А я и не стану, меня Григорий ждет.

– Подождет, никуда не денется. Ловушка захлопнулась.

– Между прочим, – обиделась Софочка, – у нас сразу возникла глубокая привязанность.

– До какой степени глубокая? – озадачилась я.

Слышала о любви с первого взгляда, но о первой глубине чувств – нет.

– До самого дна, – прошептала Софочка. – Он предложил мне выйти за него замуж!

– Что?!

– Утром обязательно вымой уши с мылом.

– Уши мыть вредно, как вредно верить мужикам, раздающим такие смелые обещания налево и направо. О-о-о, Соня, это у тебя проблемы, а не у меня.

– Нет у меня никаких проблем потому, что я согласилась. Т-с-с-с…

Дверь другой соседней квартиры открылась, на пороге показался пожилой мужчина в пижаме.

– Доброй вам ночи, Федор Капитонович, – обрадовалась я. – Как вы вовремя подоспели!

– Я вам не тесто, а пенсионер Министерства обороны, – поморщился сосед, подтягивая штаны. – Вы здесь одни? Давеча у меня какие-то негодяи коврик сперли, а сегодня вечером…

– Нет, – хмыкнула я, – мы ваш коврик не брали. Нам не до этого, мы обсуждаем чувства с первого взгляда. Присоединяйтесь к разговору.

– Сдурела?! – зашипела на меня тетка.

– На повестке дня, хм, ночи вопрос о том, есть ли любовь, то есть чувства с первого раза, – выдала я.

– А-а-а-а, – явно обрадовался пенсионер, страдающий бессонницей, – так вы об этом! Значит, так. – Он подтянул штаны. – Когда я встретил свою Дарью Филипповну, сразу понял, что это моя жена!

– Вот это да, – поразилась я. – Честно-честно? Так сразу?!

– Закурить не найдется? А то я в пижаме без карманов…

– Бросила сегодня, – торжественно объявила Софочка соседу.

– А я еще не начинала, – оправдалась я, понимая, что и здесь дала маху.

Как-то жизнь проходила мимо меня со всем ее влекущим разнообразием.

– Ждите, девчонки, – подмигнул пенсионер. – Сейчас сигареты возьму, и продолжим.

– Наталья, – зловеще процедила тетка, когда он ушел, – одна нога здесь, а другая уже там! Завтра позвонишь, поговорим! А то ты мне всех соседей взбудоражишь трагическими вестями с твоего личного фронта.

– Утешила, нечего сказать.

– Ничего и не говори! – сказала Софочка и захлопнула передо мной дверь.

Как, однако, меняет людей предложение о замужестве!

Я пошла вниз, продолжая размышлять о превратностях судьбы. Вот пенсионер, а туда же, сразу решил, кто его будущая жена. Григорий сделал предложение в первую добрачную ночь. Может быть, я зря отказалась? И у Олега тоже был припасен сюрприз подобной тематики? Моя теория первого поцелуя рушилась прямо на глазах. А как же менестрели? «Я подарю тебе звезду…» Романтика предвкушения? Все это в далеком прошлом вместе с рыцарями и борьбой за Прекрасную даму? Осиротел мир от бескомпромиссной позиции полов! И как быстро все происходит! Секс стал поводом для близкого знакомства.

На стоянке во дворе я заметила черный джип Григория. Железный жеребец смиренно ждал своего хозяина, предающегося плотским утехам, не подозревая, что в скором времени, если все сложится так, как хочет Софочка, ему придется возить целое семейство. Кстати, а она проверяла паспорт Григория?!

Рядом с джипом кто-то пыхтел. Я подошла ближе и увидела парнишку лет четырнадцати, он ползал по асфальту и что-то писал белым мелом на свободном парковочном месте.

– Привет, что делаешь?

– Привет, – пробурчал он в ответ, глядя на меня с вызовом. – Ничего не делаю. Джипяра твоя, что ль?

– Нет, – я пожала плечами, – одного моего знакомого. Будущего родственника, наверное.

– Не бойся, машину не трону.

– «Томка, я тебя лю…» – прочитала я при скудном свете фонаря. – Эх, Тома, Тома, не сиди ты дома. Признаешься так?

– А как еще?

– Действительно, а как еще. Цветы дарил?

– Оставлял на коврике перед дверью.

– Коврик у пенсионера, что ли, спер?

– У него был прикольный, с сердечками.

– Серенады пел?

– Врубил вчера музон по полной программе. Грымза участкового вызвала.

– Марь Ванна?

– Угу.

– Слушай, а ты дарил самую яркую звезду?!

– Не-а. А как это?

– Я тебе сейчас расскажу. Можно даром подарить, а можно по сертификату…

В этом дворе подростки меня часто принимали за свою, даже здоровались. Да и выглядела я моложе своих лет, понимала их хорошо. Наверное, так и осталась в душе подростком. До сих пор верила в искренность и чистоту первой любви. И они это чувствовали. Возможно, я бы еще дольше продержалась, если б не редакционное задание. А так меня словно окунули в холодный омут. Разумеется, я не шла по жизни с закрытыми глазами, просто то, что происходило с другими, меня мало касалось или не касалось вообще. А сегодня случилось что-то, и я поняла: детство давно прошло, и юность ушла безвозвратно, и стою я перед распахнутыми воротами в ад или рай и боюсь пройти дальше. А в спину толкают следующие опоздавшие. Один шаг в бездну и…

– Передавай привет Томе, – подмигнула я парню, садясь в такси.

– Угу, – пробасил он ломающимся голосом. – Как только, так сразу.

Молодец. Проводил, в такси усадил, настоящий кавалер, повезло Тамарке. Наверное, у них еще ромео-джульетовский период влюбленности. Хорошо быть беззаботным дитем!

Так, я что, поверила в большую и чистую любовь? Как с этим быть?

Дома я в темноте прошла на кухню, щелкнула выключателем и проверила плиту. Она блестела. Вот могут же, когда захотят! Так же тихо зашла к себе и закрылась. Разделась перед зеркалом, проверяя, не осталось ли на моем лице следов разочарования от сегодняшнего вечера. Но из зеркала на меня смотрела симпатичная мордашка, озабоченно морщившая брови. Нужно что-то написать. Нужно. Только что? Обычно я писала по ночам, когда дом затихал и погружался в сон. Стучала по клавиатуре, вторя звукам из соседней комнаты. Но сегодня у Жорика было тихо. Умаялся, бедный, приводя в порядок вверенное нам хозяйство. Да и писать мне было нечего, завтра что-нибудь придумаю и напишу. Время еще есть.

Кстати, завтра нужно все-таки заехать и забрать у Овечкина фотографии из свадебных салонов. Визуализация меня обычно очень хорошо вдохновляла.

Я разделась и легла в постель. Как назло, в окно принялась светить полная луна, будоража мое воображение. В голову полезли дурацкие мысли. Например, что Жорик не стучит потому, что готовится к лунному походу по крыше! В прошлое новолуние мы его оттуда снимали с Леонидом Парфеновичем. Правда, Жорик успел добраться только до чердака, который оказался заперт на два замка. Буду надеяться, что сегодня он тоже далеко не уйдет. Или уже ушел?!

Я постучала в стенку три раза.

Жорик ответил стуком. Тоже три.

Так мы желали друг другу доброй ночи.

Держится, это хорошо. А я очень хочу спать, это плохо.

С другой стороны, ну не нянька же я ему…

Глава 2 «Поторопись, купи костюм и оженись»

Утро уныло окрасило мое существование скорбными воспоминаниями о прошлом дне. И ладно бы Олег испортил мне вечер, так нет ведь, я поехала и испортила его Софочке! И что я там вытворяла у нее на лестничной клетке?! Выпила ведь всего три бутылки пива! Наверное, от голода развезло. Стыдно вспомнить. Перебудила соседей, вовлекла в никому не нужную беседу. Впрочем, после неудачного свидания мне требовалось выговориться и послушать кого-то еще, кроме себя. Мучимая остатками совести, благополучно заткнувшейся после холодного душа, я позвонила тетке. Софочка ответила довольно бодрым голосом, по позитивным ноткам которого я поняла, что зла на меня не держат ни она, ни ее новый кавалер.

– А если б я вчера повесилась?!

Во мне тут же заговорил дух противоречия, возбуждаемый вредным для характера тезисом: «День без скандала прожит зря!»

– В честь чего? – испугалась Софочка.

– Из-за своей поруганной чести, – вяло заявила я, понимая, что фантазирую слишком смело. – Счастливые несчастных рядом с собой не замечают!

– Не стони, Наталья, – прошептала Софочка. – Позже обсудим твое незавидное положение.

– Отчего это оно незавидное? – возмутилась я.

– Тебя не поймешь! Ты чего хочешь-то?

– Если бы я знала… Слушай, Сонь, а он что, еще не сбежал?!

– Если ты о Григории, – прошептала она воодушевленно, – то он на кухне готовит мне кофе. А я лежу в постели и его жду.

– Офигеть! Живут же люди! А это… как там его… предложение… в силе?

– Да, дорогая, он повторил его сегодня три раза!

– Он что, попугай? А ты проверила его паспорт? Вдруг там стоит штампик о его неполном психическом соответствии норме? Или отметина с другой женской фамилией?

– Не завидуй!

– Хорошо, – вздохнула я, – не буду.

– Я тебе после обеда перезвоню.

И она повесила трубку.

Мне кофе в постель ждать было не от кого, да и завтракать совсем не хотелось. Я оделась и выбежала из квартиры, стараясь не нарваться на раннюю пташку – Леонида Парфеновича.

«Пыжик» завелся с привычным урчанием и бульканьем, но больше о сервисе я не думала. Разбавлю топливо новым бензином, погазую на горке, и он перестанет выделываться, решила я и направилась к фотографу домой, надеясь застать его там до работы.

Честно говоря, я не люблю лифты. Как-то раз мне, когда я была ведущей колонки ЖКХ и благоустройства, пришлось освещать мероприятие по проверке городского вертикального транспорта, в котором принимали участие спасатели, пожарные и жилищники. Суть проверки заключалась в том, что они осматривали лифты многоэтажек и озвучивали вслух неутешительные выводы, вроде того, что если, не приведи Господь, что-то случится, остаться в живых сумеют только жители нижних этажей. Я не паникерша, но панике поддалась и больше года на лифтах не ездила. В результате чего едва не заработала одышку. Я и сейчас с опаской подходила к лифту, но пешком взбираться на четырнадцатый этаж не рискнула.

Нажала на кнопку допотопного сооружения, сунула голову в раскрытые двери, убедилась, что кабина пустая, и зашла в нее. И только собралась ткнуть пальцем в символ четырнадцатого этажа, как ко мне шагнул какой-то тип с недовольным выражением красивого лица. Если бы я не засмотрелась на это лицо, то стопроцентно бы вышла! Я никогда не езжу в лифтах с незнакомыми мужчинами. Но тут замешкалась и отдала инициативу в мужские руки.

И, разумеется, произошло то, чего не должно было со мной произойти никогда, если бы я оставалась верной своим жизненным принципам.

Лифт промчался пару этажей и встал!

Я не только не успела бы пилочку для ногтей достать, но даже подумать о ней!

Незнакомец поморщился, посмотрел на меня с таким видом, будто это я спровоцировала поломку силой мысли, и многозначительно сказал: «Хм». Я внутренне возмутилась, внешне не показывая досады и раздражения. Подумаешь, красавец нашелся! Как будто все существа женского пола только о том и мечтают, чтобы оказаться с ним наедине в застрявшем лифте! Не повезло ему, я не Надежда, кидаться на него с активностью озабоченной крольчихи не собираюсь! Я хмыкнула в ответ и полезла в сумочку, достала книгу и принялась ее демонстративно читать.

Безусловно, сосредоточиться на чужих страстях, находясь рядом с привлекательным мужчиной, было трудно. А он тем временем, переговорив с сотрудницей лифтового хозяйства, сложил руки на груди, прислонился к противоположной стенке и принялся ждать, сверля меня взглядом. К этому моменту я уже провела беглый осмотр брутального брюнета: высокий, спортивный, ухоженный тип с претензией на эксклюзив – уж очень необычными были его глаза глубокого сливового цвета.

– У вас такое выражение лица, девушка, будто вы читаете энциклопедию домашнего хозяйства.

Голос, кстати, тоже очень приятный, как бы назвали его в романах – бархатный баритон. Стоп, нельзя расслабляться.

– А может, это и есть энциклопедия, – пробурчала я, старательно давая понять, что завязывать разговор с незнакомым мужчиной не намерена.

– Энциклопедия страсти? – усмехнулся он, кивая на обложку.

Что за фигня? У-у-у-у, этот роман! С идиотским названием «Страсть ей к лицу»! Зачем я его только взяла?! Нет, книга, конечно, нужная, но не для чтения при посторонних мужчинах. Я замерла, соображая, что предпринять дальше – спрятать книгу обратно в сумку или сделать вид, что ничего страшного не произошло и я действительно днями напролет читаю подобную дребедень и даже получаю от чтения удовольствие?

– Это для работы, – ляпнула я.

– Неужели? – искренне удивился брюнет. – И кем же в таком случае вы трудитесь?

– Моя профессия наидревнейшая, – похвасталась я, радуясь, что разговор ушел от провокационной книги в сторону.

– Что вы говорите?! – Брюнет уставился на меня с нескрываемым сексуальным, как мне показалось, интересом.

– Не знаю, о чем вы подумали, – спохватилась я, – но я говорила о журналистике.

– Я так и понял, – иронично улыбнулся он, продолжая меня разглядывать.

Обычно я редко смущаюсь, но тут опустила глаза и не стала больше с ним пререкаться. Уставилась в страничку, откуда мне показывали фигу, и продолжала мысленно анализировать сложившуюся ситуацию.

Итак, такое возможно. Вполне возможно, оказывается, застрять в лифте с привлекательным мужчиной, который не скрывает своей заинтересованности в незнакомой девушке, вполне приличной, воспитанной, образованной, со стойкой жизненной позицией и незыблемыми принципами. И девушка имеет к нему некоторый интерес, и в косметичке у нее лежит пилочка для ногтей. Но у нее принципы, и она никогда не опустится до банального секса…

Интересно все-таки, а как это заниматься сексом в лифте…

Словно кто-то подслушал мои крамольные мысли, в кабинке тут же погас свет.

– О, нет! – испугалась я.

– О, да, – хмыкнул брюнет. – Не знаю, о чем вы подумали, но это пришел мастер и занялся нами.

– Я так и поняла!

Соврала, что-то непонятное витало между нами в замкнутом воздушном пространстве. Я силилась установить качество и степень безумия возникшей энергии, но старательно избегала определений с сексуальным подтекстом. Вспомнила! Считается, что между людьми, попавшими в затруднительное положение, вспыхивают чувства, похожие на симпатию, но длятся они, как правило, недолго и ничем серьезным не заканчиваются. Короче говоря, если случится катастрофа и я окажусь над пропастью в обнимку с этим красавцем, то, что вспыхнет между нами, будет не любовью, а стрессом на грани массовой истерии. И когда над нами опустит веревочную лестницу спасательный вертолет, от возникшего чувства не останется и следа.

Убедительно. Жаль, что мы не над пропастью. Или жаль, что он меня не обнимает?

– Вот и все, лифт поехал.

– Поехал?! – очнулась я от тягостных раздумий.

– А вы хотели еще постоять со мной пару часиков?

Каков наглец! А?!

– Я стояла с вами десять минут. Этого вполне достаточно, чтобы насладиться вашим обществом.

Свет вспыхнул и осветил его напряженное лицо.

– Не злитесь, – усмехнулся он, – злость вам не к лицу. Страсть, да, пожалуй, страсть украшает женщину. Хотел бы я на это посмотреть, – добавил он задумчиво.

– Еще чего, – фыркнула я. – И вообще! Вы выходите?!

– Нет, идите вы, – он отступил от двери. – Я выйду на следующей. Ее уже объявляли? Часом, это не «Баррикадная»?

– Не смешно.

– Жаль. Жаль, но я не очень-то и старался. А хотите…

– Нет!

– Нет?! Так сразу?

Лифт остановился, дверь открылась, и я спаслась бегством. Незнакомец пошел за мной.

– Сейчас же вернитесь в лифт! – потребовала я.

– Что?

– Вернитесь в лифт! – Я нажала на звонок в квартиру Лешика. – И прекратите меня преследовать и домогаться!

– Привет, Ташунь. – Лешик открыл дверь.

– Здравствуй, мой дорогой, – с чувством произнесла я, кидаясь на Лешика. – А вам – до свидания!

И захлопнула перед носом брюнета дверь.

Он тут же позвонил.

– Нет, какой нахал, – искренне возмутилась я, объясняя коллеге, пораженному моим развязным поведением, всю бесперспективность нечаянных знакомств. – Этот тип застрял со мной в лифте и подумал, что я та-а-акая!

– Этот тип? – нахмурился Лешик.

– Да, тот, который остался за дверью и продолжает трезвонить. Он, видно, решил достать меня целиком и полностью.

– Тот тип вообще-то пришел ко мне.

– Что?! Кто? Тот самый?

Лешик кивнул. Я пожала плечиком и открыла дверь. С кем не бывает, ошибочка вышла.

Брюнет, не глядя на меня, воинственно протопал в комнату.

– Я вас сейчас познакомлю, – пролепетал Лешик.

– Не надо! – прокричала я достаточно громко и добавила значительно тише: – Лешик, отдай флешку, я спешу.

– Кофейку с утречка? – интеллигентно предложил он.

Я помотала головой.

– Вообще-то он отличный мужик, – прошептал Лешик, кивая на комнату. – Только у него сейчас проблемы, вернулась Светланка с близнецами. Они поссорились, сейчас мирятся или ссорятся, я толком не понял. Но временно он живет у меня…

– С близнецами?! – поразилась я, хватаясь за сердце. Там что-то кольнуло. – Вертихвост!

– Я сейчас флешку принесу, – испугался Лешик и бросился в комнату.

Я на всякий случай открыла дверь и выставила ногу за порог. Но голову склонила в сторону комнаты, откуда не доносилось ни звука.

– Держи, скопируй и верни мне.

Лешик сунул мне в руку флешку, и я поспешила ретироваться. В лифте не поехала, побежала вниз по ступенькам. Еще одной встречи с любвеобильным папашей двух или более детей я не выдержу. И как они только могут флиртовать с незнакомыми девушками в лифтах без зазрения совести?!

Возле дома меня ожидал сюрприз в виде пожарной машины и высыпавших во двор соседей. По их косым взглядам я догадалась, что неприятность случилась в нашей квартире, к тому же дым из кухонного окна, рвущийся наружу черным смрадом, подтверждал мои опасения. Я взлетела ласточкой наверх и рванула на себя открытую дверь. В лицо ударил запах гари, сырости и неизбежного бедствия. На кухне, залитой пеной и водой, шло основное действие процесса под названием «Кара господня», роль всевышнего исполнял дюжий пожарный, а провинившегося грешника – мой сосед Леонид Парфенович. Скромно притулившийся в мокром виде на кособокой табуретке, он понуро опустил голову и выслушивал нелицеприятные для себя обвинения.

– …У нормальных людей, – вещал бравый огнеборец, – в данную минуту горят дома и хозяйственные постройки! Нормальные люди…

Указующий перст огнеборца показал в сторону горизонта, видимо, нормальные люди жили там, а не обитали в этой квартире.

– …нормальные люди не позволяют себе поджигать что попало, а после того, как подожгут, платят штраф за неосторожное обращение с огнем!

– Ташенька, извини, – развел руками при виде меня старик, – совсем про кашу забыл.

У него был такой несчастный вид, что мне стало не по себе.

– Ничего, Леонид Парфенович, – кивнула я, – плиту отчищу.

– А-а-а, – обрадовался пожарный, – родственница пожаловала! Что же вы, гражданка, оставляете беспамятного деда наедине с пожароопасными предметами?! Такие инциденты портят статистику возгораний и безжалостно бьют по карману потребителя.

– Да ладно тебе, Кирюшин…

Только тут я заметила стоявшего чуть в стороне второго огнеборца, улыбающегося мне.

– …совсем испугал девушку. Ничего страшного не произошло.

– А могло бы произойти! – воодушевился первый пожарный, но тут же сдал завоеванные позиции. – Вытирайте здесь все быстро, чтобы к соседям не протекло. А штраф заплатить все равно придется.

Он развернулся и вышел.

– Спасибо вам, – улыбнулась я второму огнеборцу.

Какой душевный парень оказался! Я сразу почувствовала к нему расположение.

– Да не за что. А дедулю своего успокоительным отпоите, что ли, скис старикан.

– Да, – согласилась я, – обычно он бодрый.

– Ситуация экстремальная…

Опять?! Я снова в экстремальной ситуации знакомлюсь с очередным привлекательным парнем! В нем явно что-то есть помимо замечательного характера. Впрочем, мы еще не знакомы, а я уже собираюсь строить планы на будущее.

– Как вам позвонить?

– Мне? – растерялась я. – По телефону.

– Номерочек не дадите?

– Конечно, дам, мало ли, Леонид Парфенович еще что-нибудь решит поджечь.

Этим я оправдалась перед своей совестью.

– Правильное решение, – кивнул парень. – За стариканом нужен глаз да глаз.

– Вам записать?

– Не нужно, у меня фотографическая память.

Я достала мобильный телефон и показала в окошке свой номер.

– Точно фотографическая? – засомневалась я.

Жаль будет, если он пару цифр все же перепутает.

– Сто процентов. Я позвоню вам вечером, узнаю, как дела.

– Обязательно позвоните!

Вышло как-то навязчиво, словно я собиралась кинуться ему на шею. С другой стороны, иметь в знакомых бравого огнеборца всегда полезно. Живу как на вулкане со своими мужчинами-соседями.

Я проводила пожарных и лишь тогда вспомнила, что толком не познакомилась, только номер своего телефона показала.

– Бюрократы, – встрепенулся на своей табуретке Леонид Парфенович. – Я отказываюсь платить какие бы то ни было штрафы! Они не имеют права требовать с пенсионера последнюю шкуру! Наталья, ты тоже не плати!

– Ну, я-то здесь ни при чем.

– Как это ни при чем, – вошел в роль сварливого старика сосед, – если бы ты вчера почистила плиту, то не забыла бы поправить конфорки. А этот тунеядец и разгильдяй не поправил! И вот результат.

Он обвел руками мокрое пространство и уставился на меня обвинительным взглядом.

– И в этом я виновата?! – возмутилась я. – Хамелеон!

– Кто?! – прищурился старик.

– Вы!

– Ах ты, ах ты, ах…

И схватился за сердце.

– Леонид Парфенович, – испугалась я, – вам плохо?!

– Аптечка… в комнате на тумбочке…

И я побежала к нему в комнату.

После того как принял лекарство, сосед больше спорить и пререкаться со мной не стал. Еще бы, я все утро строила из себя сестру милосердия! И Золушку после этого с большой тряпкой, пылесосом и тремя ведрами. Правда, пылесос плохо всасывал воду, зато быстро расправлялся с пеной.

Плиту я все-таки отмыла. И подумала: а ведь действительно, если бы вчера Жорик поправил конфорки, сегодня каша бы не сгорела. Но и я бы тогда не встретила привлекательного огнеборца в блестящем комбинезоне, словно сошедшего с плакатов социальной рекламы: «Не балуйся со спичками!» или «С огнем шутки плохи!» Только он мне улыбался, а не грозил пальцем.

Воодушевленная новой встречей, я лихо справилась с черной работой, приняла душ и попыталась переключиться на умственный труд. Села за комп и открыла флешку.

Лет десять назад, когда оканчивала школу, я задумывалась на тему любви и брака, но потом эти мысли ушли следом за наивностью и розовыми мечтами. До сегодняшнего дня я не млела над снимками белоснежного царства Гименея, мне по большому счету было на него наплевать. Я собиралась делать карьеру и зарабатывать деньги, чтобы в дальнейшем не зависеть от родственников. Сейчас сидела и пораженно всматривалась в обилие роскошных нарядов, аксессуаров и сдержанно-чопорной красоты залов, призванных удовлетворять самым изысканным запросам брачующихся и их родителей. Оставил бы меня кто-нибудь там на пару часиков, так, чтобы никто не смог за мной подглядеть, я бы покрутилась перед огромным, во весь рост, зеркалом, меряя всевозможные платья и венки с фатой. Интересно, насколько я буду хороша в образе невесты? Несомненно, буду хороша, ведь я еще не видела ни одной некрасивой невесты! Отчего-то именно в этот день они предстают неземными красотками, словно от счастья витают в облаках, где ангелы напускают на их облик чары неземной привлекательности.

Лешик сделал замечательные снимки, единственное, что мне не понравилось, все они были неодушевленными – только вещи и интерьер салонов. А мне бы как читателю хотелось увидеть счастливую пару, остановившуюся на пороге магазина. Молодожены словно приготовились пересечь финишную черту. Рывок, еще один, и прямой дорогой к финалу! А потом уж поздно спохватываться. Столько денег вбухано в грядущее мероприятие, что дешевле отгулять свадьбу, иначе раздосадованные родственники устроят тот еще апокалипсис в отдельно взятой молодой семье. Нет, все же свадебная церемония ассоциировалась у меня с катастрофой мелкого масштаба. И все из-за того, что мою подругу перед загсом бросил жених. Он подумал и решил, что не в силах нести ответственность за нее и себя, это слишком большая ноша для его тщедушного тела. На самом деле он встретил свою бывшую, и та, узнав, что он собирается жениться на другой, мигом поменяла приоритеты. А у подруги так и осталось висеть в шкафу купленное свадебное платье. Я не знаю, куда она его дела. На ее месте я б разорвала его в клочья! Если бы мама не успела сдать это невеселое напоминание обратно в свадебный салон.

Какие-то скорбные мысли донимали меня при виде снимков. С таким настроением нужно делать подписи под фотографиями для похоронных агентств.

Да, как-то не складывалась личная жизнь у многих моих знакомых. Большинство приятельниц жили в гражданских браках, меняя партнеров чаще, чем сумочки. И не их вина была в этом! Партнеры тоже не держались за приятельниц, чувствуя себя в гражданском браке совершенно свободными. Куда катился этот мир молодых и продвинутых? Явно не к семейному благополучию. И тут я, вся такая противоречивая, со своими романтическими бреднями о несуществующей большой и чистой любви.

Смогу ли донести до читателя нашей газеты… смогу ли обмануть читателя нашей газеты, что влюблена по уши и стремлюсь в загс исключительно в наряде из наших свадебных салонов?!

«Поторопись, купи костюм и оженись».

«Купи нашу фату на свою красоту», или так: «Купи нашу фату, жених узнает за версту», или… Ерунда какая-то получалась.

Значит, так. Романтической истории у меня нет, подписи под снимки с таким пораженческим настроем делать я тоже не могу. Первый материал сдавать в четверг, у меня ровно сутки, чтобы что-то накарябать дрожащей рукой. Я еще раз пересмотрела фотографии в надежде, что зацепилась хоть за одну из них и начну фантазировать.

Журналисты – это мини-писатели. А писатели делятся на рассказчиков и сочинителей. Если до этого я была рассказчиком и плавно двигалась в заданном направлении, легко перепрыгивая с описаний одних тем на другие, то сейчас мне пришлось круто развернуться лицом к неизвестности и стать сочинителем.

Муза, где ты?! Я сегодня так в тебе нуждаюсь!

В дверь поскреблись.

Моя муза хромая, горбатая, косоватая и побитая молью. Еще она стучаться не умеет.

– Привет, – в образовавшейся щели показался шмыгающий нос Жорика. – Чем это пахнет?

– Кашей, – довольно убедительно ответила я.

Все равно не пишется, так хоть с хорошим человеком поговорю.

– Кашей? – недоверчиво заинтересовался он. – Странный запах.

– Да, еще не выветрился, хоть я форточку на кухне открыла. А до этого там было открыто окно.

– А-а-а, – протянул он понимающе. – Опять сгорела.

– Да. Только на этот раз в несанкционированном горении принимали участие пожарные. И они пригрозили штрафом, который Леонид Парфенович платить отказался.

– За что штраф? – Жорик, обрадованный тем, что может поговорить со мной, прошел и присел на диван.

– За неосторожное обращение с огнем.

– Так с огнем никто не обращался. Просто плиту включили… Э-э-э-э, старик обвиняет меня? Я ее вчера мыл…

– В некотором роде. Ты же знаешь нашего соседа, он обвиняет всех, кроме себя. Но в душе, уверена, он отлично знает, кто настоящий виновник случившегося.

– Я?

– Жорик, ну что ты заладил! У тебя прям комплекс неполноценности. Слушай, а ты был когда-нибудь обручен?

– Как это?

– Понятно. Значит, невесты у тебя никогда не было и ничего путного ты мне рассказать не можешь.

– Не было и не могу. А что, нужно, чтобы была?

– Не обязательно, – вздохнула я. – Живут же люди поодиночке, как мы в этой квартире живем. И неплохо живем, не так ли? Главное, что ни от кого не зависим, делаем, что хотим… Кстати, к соседям не протекло, я успела убрать.

– А я спал и ничего не слышал.

– Знаешь что, Жорик?

– Что?

– Если ты когда-нибудь… Ну, когда тебе надоест самостоятельность и отщепенство… если ты встретишь девушку, то сразу же спроси ее о распорядке дня.

– Зачем?

– Прикинь, а вдруг она окажется жаворонком? Ты же у нас сова?

– Запредельная сова. Если в смысле сна.

– Так вот, представь вашу совместную жизнь: днем спишь ты, она бодрствует, ночью спит она, ты – на ногах. Пересекаться не сможете. Забудете, как выглядите. Секс побоку. И прочие приятности тоже.

– Тогда я никогда не женюсь!

– Логично. Но труднодостижимо. Попадется такая, что окрутит и… – Я ткнула пальцем в монитор, где красовался один из залов свадебного салона.

– Кошмар, – наигранно поморщился Жорик. – Я в такие развратные заведения не хожу.

И мы с ним громко рассмеялись.

Да, хороший парень, только помочь мне ничем не мог.

– Таша, дело есть. Хотел тебе вчера сказать, но… В общем, у меня закончился кофе, а я, ты меня понимаешь, не при деньгах… Я тебе долг обязательно верну! Мне должны перечислить гонорар на днях…

– Совесть у тебя есть? Меня же гонять за моим же кофе на мои деньги?!

– Извини. Мне работать всю ночь, а сейчас онлайн-конференцию обслуживать. Выручи, будь добра. Ташунь, я тебе тоже что-нибудь хорошее обязательно сделаю. Ты только попроси.

– Договорились, Жорж. Как только попрошу, чтобы сделал!

– Умру, а сделаю!

– Ой, вот только давай без трупов обойдемся.

Он ушел, и я почувствовала облегчение от того, что больше не нужно сидеть за снимками и разглядывать весь этот свадебный тарарам. Причина нашлась довольно убедительная – кофе у меня заканчивался, последними остатками с соседом я делиться ни за что не стану, лучше съезжу в магазин и куплю. Заодно встречусь с Софочкой, узнаю, как у нее дела. Хорошая зацепка, усмехнулась я, собираясь выйти в люди.

– Рассказывай, – сказала Софочка, беря в руки корзину для продуктов. – Что у тебя случилось?

Мы встретились в супермаркете, недалеко от центра, как раз в том месте, откуда было приблизительно одинаковое расстояние от наших домов.

– Знаешь, Софочка, я уже забыла этого недалекого озабоченного самца.

– А я сегодня видела этого мачо, когда машинку забирала из автомастерской! Рассмотрела хорошенько, такой симпатюля…

– И чему ты радуешься? – тоскливо поинтересовалась я. – Он оказался чмо, а не мачо.

– Ничему, – исправилась тут же Софочка. – Я, как его увидела, сразу поняла, что между вами нет ничего общего! Он тебя не достоин.

– Правильно, – вздохнула я, – если бы ты сказала мне об этом вчера…

– Вчера я не могла говорить о других мужчинах, со мной же был Григорий. Знаешь, он любит быстрорастворимую лапшу!

Мы как раз проходили мимо полок с макаронными изделиями. Софочка остановилась и принялась накладывать в корзинку «бомжпакеты».

– Он тебе соврал, – выразила я предположение, – чтобы выглядеть простым и наивным.

– Нисколечко! Он действительно любит эту лапшу за вкусовую добавку, глуминат… глуманат… короче, чего-то там с натрием. Григорий сказал, что это незаслуженно обиженная добавка, известная со времен египетских фараонов, не приносящая людям никакого вреда. Человечество же от нее не вымерло!

– И куда ты столько набираешь?

– Я буду есть вместе с ним этот глуманат!

– Жертва любви, – усмехнулась я. – Кстати, об этом. Я сегодня такого офигенного мужчину в лифте встретила… Слушай, Софочка, а у тебя был секс в лифте?

– Не было, – замерла Софочка. – Ты считаешь, со второго дня нам нужно разнообразить свои интимные отношения? Но как же Марь Ванна? Она считает лифт бесплатным дополнением к своим жилищным метрам…

– Вот и у меня не было. Может быть, мы чего-то не понимаем? Может быть, жизнь проходит мимо нас, а мы тащимся в хвосте событий и думаем, что живем в полную силу?

– Не заморачивайся, Ташунь. А вы с ним телефонами обменялись?

– Нет, с ним нет. Я сегодня другому свой номер дала.

– У-у-у, племяшка, у тебя, оказывается, поперло! Поздравляю! Давно пора, а то все одна и одна. Кто он? Такой же красавчик?

– Брутальный огнеборец. Мы встретились с ним на пожаре… По-моему, из этого получится хорошая романтическая история…

– А что горело? Где?!

– Наша плита на кухне.

– Таша! У тебя неприятности, а ты о мужиках думаешь?!

Посетители магазина, оказавшиеся с нами поблизости, тут же заинтересовались моей скромной персоной.

– Софочка, не кричи, – попросила я. – Я о деле думаю!

– Хорошенькое дело – соблазнять мужчину во время пожара! Представить страшно!

– Я его не соблазняла. – Я начала злиться. Чтобы показать, что не стою истуканом, а занимаюсь покупками, я принялась накладывать в свою корзину пакеты с растворимой лапшой. – Он сам соблазнился, когда все потушил. И ущерб небольшой, потолок черный, но до этого он был серым, так что разница на первый взгляд незаметная… Софочка! Пойдем в другой отдел.

В другом отделе я решила сменить тему.

– Признайся, тетушка, кто твой Григорий.

– Григорий?! – с придыханием произнесла его имя Софочка. – О-о-о, он точно мачо!

– А на что живет мачо?

– А-а-а-а, – пригрозила она пальцем, – не поймаешь. У него свой строительный бизнес!

– Ага. Самый криминальный вид бизнеса после жилищно-коммунального.

– Мой Гриша честный человек!

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, знаю, знаю. Я чувствую. Сердцем.

– Если и на этот раз чутье подведет и он тебя обидит, можешь рассчитывать на меня. Один парень, которому я сейчас куплю кофе, мне должен. Любую мою просьбу выполнит.

И я провела ребром ладони по горлу.

– За кофе?! Где ты только таких находишь?!

– У себя дома.

Мы подошли к стойке с кофейными пакетами и банками, и я принялась разглядывать ассортимент. Софочка целенаправленно устремилась к зеленому чаю. Не понимаю эту гадость, пару раз пила и совершенно не впечатлилась. Вот кофе – другое дело, и аромат, и бодрость духа, и вообще… После того как упаковка с пахучими зернами перекочевала в мою корзинку, я нагнулась за пакетом сушеной морской капусты.

Нет, я не люблю суши до умопомрачения, но уважаю морскую капусту с раннего детства. Мама приучила меня к ней, вычитав где-то о массе полезных свойств этой морской водоросли, отлично поддерживающей иммунитет. Салат из морской капусты с вареным яйцом – чуть ли не каждодневное блюдо на ее столе. Я заменила баночную водоросль на сушеную. Продается такая в пакетиках, нарезанная на тонкие пластины, с причудливым вкусом. Все же, к чему нас приучили с детства, мы продолжаем любить всю жизнь. Далеко не все знакомые и друзья разделяли мою искреннюю привязанность к этому соленому лакомству, чаще не понимали вкуса, а еще чаще, не пробуя, морщили нос. Даже Софочка, продвинутая во всех аспектах сумасбродности, смотрела на мое пристрастие с недоверием, мол, кому может нравиться морская капуста? Мне! И, судя по всему, больше никому. Нет таких любителей экстравагантности, как я.

Оказалось, что есть.

Чуть ли не из моих рук последний пакет любимой капусты вырвала беспринципная мужская рука. Я обомлела от такой наглости. Ведь уже нагнулась и принялась рассматривать этикетку, да-да, я интересуюсь производителями деликатесного продукта. И прямо из-под самого носа мой деликатес увели! А знаете, как это бывает в огромных маркетах? Добиться, чтобы положили еще несколько пакетов морской капусты, невозможно, потому что поблизости никогда не бывает продавцов.

– Как вам не стыдно, – набросилась я на мужчину, – отдайте мою капусту!

– Вашу?! – изумился… Светкин мужчина с близнецами и озадаченно протянул пакет мне.

Я замешкалась, глядя на него. Сработал принцип неожиданности. Все-таки приятные на вид мужчины часто отвлекают женщин, и они уже не замечают их вреднючего характера. В джунглях растут такие роскошные цветы с навязчивым ароматом, глупые мухи, завлеченные видом и запахом, садятся на их шикарные лепестки, после чего погибают во внезапно разверзшейся пасти цветка. Я была похожа на глупую муху.

– С какой стати вашу? – опомнился мужчина с близнецами, который, впрочем, был без них. Но это положения дел не меняло, не могу же я совратить отца чужих детей… И положил пакет с моей капустой в свою полупустую корзину.

– Детям есть ее вредно! – Я не собиралась сдаваться.

– Я съем ее сам, – плотоядно, как цветок из джунглей, улыбнулся он, намереваясь развернуться и уйти.

– Чтоб вы подавились! – искренне пожелала ему я.

– Ого-го, да вы, оказывается хамка, – поразился он. – А на вид такая хрупкая, привлекательная и обаятельная. – Он одарил меня ироничной ухмылкой.

Стоп, стоп. Это он цветок-мухоед, а не я. Не нужно путать ориентиры.

– Добрый день, – подошла к нам с зеленым чаем Софочка. – Ташенька, это твой друг? Познакомь нас, пожалуйста, – заявила она, глупо улыбаясь.

– Я с такими нахрапистыми грубиянами не знакомлюсь, – фыркнула я, мысленно прощаясь со своей морской капустой.

Между прочим, она редко где продается! Я всегда радуюсь, когда случайно вижу ее на прилавках, и обязательно покупаю. Именно такую, в серенькой обертке с японскими иероглифами в виде русских букв «Сибуки» в пластинках по две целых, одной десятой грамма!

– А я тем более, – хмыкнул пожиратель морской капусты, развернулся и ушел прочь.

– Ему станет плохо, – прошептала я, глядя вслед.

– Почему? – заинтересовалась Софочка и тут же выразила предположение: – Потому что ты не захотела с ним познакомиться? Он к тебе приставал?

– Больше пары-тройки пластин в день есть нельзя! Там большое количество йода.

– Наталья, ты что, бредишь? Какой йод? Он что, доктор? Медбрат?

– Он отец близнецов и друг Лешика. А я даже не знаю его имени!

– А тебе это нужно?

– А как ты думаешь?

– Я думаю, – протянула Софочка, глядя туда, где скрылся объект нашего разговора, – ты им заинтересовалась.

– Вовсе нет, – опомнилась я, – просто он забрал последний пакет морской капусты. Моей капусты!

– Вот в чем дело, – вздохнула Софочка. – Никогда не понимала этих ваших пристрастий. Нет, понятно, поднимает иммунитет, добавляет организму лишний йод, кстати, зачем ему лишний… А знаешь что?

– Что?

– Странно, что есть еще люди, которые тоже ее едят. Это ведь такая гадость!

– Ничего ты, Софочка, не понимаешь в капустных обрезках!

Предложение о том, что я могу аккуратно украсть свой пакет из его корзины в очереди к кассе, я отвергла с возмущением. Я честная девушка! Но согласилась на то, что это сделает Соня. Все равно моя вечно витающая в облаках тетушка не способна на такой подвиг.

Случайно получилось, хм, ну, почти случайно, что мы встали в очередь у соседних касс. Мужчина чужой мечты, я решила так его называть, думал о чем-то своем, не обращая на меня никакого внимания. Я воспользовалась моментом и хорошенько разглядела содержимое его корзины. Вспоминая рассказ Надежды, проанализировала покупки и решила, что они буквально кричат о его временном холостяцком положении. Исключая мою капусту, разумеется. Да, на ней свет клином сошелся, как и на этом неправильном отце двух близнецов. Последнее слово во всем этом странном знакомстве с мужчиной, оставшимся незнакомцем, ключевое. Могу ли я воспользоваться его шатким семейным положением? Нет, здраво рассудила я, вопрос в другом: могу ли я вообще им воспользоваться? То есть нужен ли мне конкретно этот мужчина? Ведь я о нем практически ничего не знаю. И со второго взгляда он мне жутко не понравился. Но если признаваться честно, то с первого он показался довольно привлекательным. Вот именно – показался. Как любила повторять моя бабуля, когда кажется, креститься надо. Чур меня от таких грубиянов, не уступающих девушкам пакетики излюбленного лакомства.

– Заметь, – прошептала мне Софочка, – как с ним флиртует кассирша.

А то я это не заметила! Бедняжка раскраснелась и начала заикаться, озвучивая сумму покупки, словно этот красавец попросил у нее номер телефона и поинтересовался ее свободным временем. Не-е-ет, мне такие мужчины ни к чему! Отчего-то сразу вспоминается реклама кофе с участием Джорджа Клуни. Да, мужчина чужой мечты похож на этого голливудского секс-символа. Только моложе и гораздо обаятельнее.

– Убила бы, – процедила я, глядя на соседнюю кассу.

– Ее?! – испугалась за мой рассудок Софочка.

– Его. Флиртует со всеми подряд, гад!

– По-моему, это она с ним…

И Софочка благоразумно заткнулась.

На улице его и след простыл, чему я была рада. Облегченно вздохнула и улыбнулась, но опять нахмурилась, когда увидела, как Софочка разговаривает по мобильному телефону со своим Григорием. Она называла его «мой лев», а он, судя по всему, обращался к ней «мой котенок». Каково?! Процесс единения двух сердец несся снежной лавиной, сметающей на своем пути все разумные доводы и общепринятые понятия. Впрочем, о чем это я? Все, что касается Софочки, далеко от разумного и общепринятого. Вот и Надежда тоже…

А ведь она права. Я встретила этого полухолостяка в продуктовом отделе!

– Спешу, дорогая, Григорий везет меня обедать!

– Сейчас не время обеда…

– Не завидуй, когда-нибудь и у тебя появится любимый мужчина, и ты ощутишь крылья за спиной!

– Рожденные ползать среди подобных…

– Чмоки-чмоки!

Софочка не дослушала мою теорию о бедственном положении текущих дел, запорхнула легкомысленным мотыльком в свою машину и поехала на свидание. Как бы крылышки не опалила. Да ладно бы крылышки, сожженное сердце жалко. Все-таки есть свои преимущества в том, что ты не влюблена. Живешь без повышенного тонуса и непомерной жажды приключений. Впрочем, я могу обеспечить себе приключения в любой момент, впереди свидание с брутальным огнеборцем. Настроение отчего-то улучшилось, и я поехала домой.

– Дело дрянь, – вздохнул Жорик, отпивая глоток свежего, приготовленного им же кофе.

Мы сидели в моей комнате и баловали себя бездельем.

– Предки заставляют жениться.

– Почему?

– Им не нравится мое нынешнее существование.

– Плюнь на них, Жорж. У тебя впереди блестящие перспективы, я уверена. Ты мастерски расправляешься с пойманными моим ноутбуком троянами.

– Это мелочи, – вздохнул он снова. – Я бы плюнул, но они оплачивают мою комнату.

– Объясни им…

Я махнула рукой, вспомнив свою маму. Что я могу ей объяснить? Она спит и видит, как выдать меня замуж, и с нетерпением ждет внуков. Мы до сих пор спорим на тему, сколько же детей мне следует родить: я полагаю, что одного, мама настаивает минимум на троих. Как будто я уже хожу беременная двойней! Кстати, о детях…

– Жорик, а как ты относишься к тому, чтобы отбить отца у многодетной семьи?

– Я к этому, – испуганно прошептал Жорик, – не отношусь! С чего ты взяла?

– Ты не понял, это я собираюсь отбить отца близнецов!

– А ты собираешься?

– Честно говоря, не знаю. Но в глубине души есть такие планы. Он от меня без ума.

Соврала? А вот нисколечко. Девичье сердце не обманешь. Не может так проникновенно и требовательно смотреть мужчина на неинтересующий его объект. А мужчина чужой мечты смотрел на меня в лифте и в бакалейном отделе!

– Тогда отбивай, – порекомендовал Жорик. – Нужно же тебе когда-нибудь жениться. А жениться нужно, я уверен, только по любви.

– Это будет для тебя, дорогой сосед, открытием, но я все же скажу: девушки не женятся, они выходят замуж.

– Какая разница? – пожал он плечами. – Смысл один.

И тут раздался первый странный звонок телефона.

Для своих в мобильный у меня закачана развеселая музыка в исполнении группы местных Троллей. А для чужих – мелодия из фильма про секс в большом городе. Банально? Зато насколько точно! Сейчас звучала именно она.

– Да, слушаю вас. – Я была предельно вежлива, вдруг это звонил клиент.

– Наталья?

– Да.

– Наталья Тимофеева, двадцать пять лет, вес 49 с половиной килограммов, рост сто шестьдесят три сантиметра, блондинка?

– Двадцать восемь лет.

– Неважно. Это говорит Роман Георгиевич Обрамчук.

– Очень приятно, вы звоните по поводу рекламных полос?

– Нет, я звоню по поводу встречи с вами. У меня есть окно завтра между часом дня и половиной второго. Вы должны стоять рядом с остановкой общественного транспорта на углу улиц Ленина и Красной в желтой ветровке…

– Слушайте, Роман Георгиевич!

Я была готова за это его окно указать на дверь!

– Я вам ничего не должна. Вы не перепутали?

– Тимофеева, блондинка?

– Да, но…

– Никаких но. У меня через минуту совещание! Желтую куртку наденьте обязательно, я вас по ней опознаю.

– Опознаете?!

Странный тип отключился, а я впала в ступор.

– С тобой все в порядке? – заботливо поинтересовался Жорик, заглядывая мне в глаза.

– Дело дрянь, – хмыкнула я, приходя в себя. – Опознают трупы! Жорик, меня кто-то решил замочить.

– За что?

– За дурость. Больше не за что.

Мобильный вновь зазвонил «Большим городом».

– Это Роман Обрамчук, – представился голос. – Я решил, что можно без отчества.

– Рада, – проскрипела я в ответ.

– Забыл, – искренне посетовал тот, – вы какие цветы любите?

– Лилии. Черные. Обычно черными называют фиолетовые, – призналась я. – А что, вы собираетесь украсить цветами мою могилку?!

– Я собираюсь с вами на свидание, – недовольно пробурчал Обрамчук. – Черных не обещаю, но лилии прихвачу. И да, я дважды свои намерения не высказываю. Опоздала – пролетела. Дошло?

– Дошло, – изумленно произнесла я, отключаясь.

– Какой-то псих звонил?

– Похоже на то. Он хочет со мной встретиться на улице Красной. Желает, чтобы я была в желтой ветровке, а сам придет с фиолетовыми лилиями.

– Цветоман, – поморщился Жорик.

– И что самое подозрительное, – прищурилась я. – Он не ошибся номером!

– Ты начинаешь пользоваться успехом у мужиков?

– Самое смешное, что я об этом узнаю последней.

Я внесла номер звонившего абонента в черный список и решила наплевать на странного мужчину, непонятно зачем и ради чего решившего со мной встретиться. Цветы намекали, конечно, на романтику в отношениях. Но о какой романтике можно было говорить при такой подаче информации?! «Это говорит Роман Георгиевич Обрамчук», да хоть сам Михаил Прохоров! Между прочим, чисто внешне Прохоров мне нравится, такой приятный мужчина… Вряд ли он назначает свидания подобным образом. О, меня пригласили на свидание?! То-то я не сразу поняла.

– Придется жениться, – продолжил горевать Жорик.

– Ни за что, – отмахнулась я, – прикинь, вместо Тимофеевой я стану Обрамчук! Ужас.

– Ты выйдешь замуж, как сама говорила.

– Ха! Мало ли что я говорю…

Нас снова прервал звонок. Не Обрамчук, я же его в черный список внесла.

– Добрый день, с вами говорит помощник господина Обрамчука…

Вообще-то голос был женский.

– Роман Георгиевич вносит поправки в расписание завтрашних встреч…

– Вот это скорость! Кто он, депутат?

– Совершенно верно, – отрапортовала помощница. – Роман Георгиевич – депутат Государственной думы. Временные рамки сдвинуты с часа дня до пятнадцати минут второго. Вы меня поняли, госпожа Тимофеева?

– О, я вас отлично поняла. А сколько у депутата еще помощников?

– Достаточное количество.

– И все они будут мне звонить?

– Разумеется, нет, – недовольно ответила тетка и отключилась.

Жорик вопросительно уставился на меня.

– Я засветилась на самом высоком уровне, – хмыкнула я. – Ты знаешь депутата Обрамчука?

– Нет.

– Вот и я не знаю и знать не хочу.

– Могу предоставить тебе свою комнату. Давай поменяемся, чтобы ввести его в заблуждение, когда он станет тебя разыскивать по непонятным причинам.

– Спасибо, Жорик. Ты настоящий сосед. Думаю, если я завтра никуда не пойду, ничего страшного не случится. Он же говорил, что дважды не приглашает. Должен же депутат держать свое слово.

– Откуда он у тебя взялся?

– Не знаю. Странно, не находишь?

– Конечно, нахожу. Еще кофе?

– Наливай.

Я озадачилась звонком, хотя прекрасно понимала, что мои координаты депутату мог дать кто угодно, у кого они имелись. Вполне возможно, что он заинтересовался привлекательной девушкой и решил со мной познакомиться. Зачем? Это другой вопрос. Но откуда он точно знает про мой вес и рост?

Жорик еще немного постонал на тему предстоящей женитьбы на неизвестно ком, я его стоически поддержала, хотя сама задумывалась о другом. А не провести ли мне расследование? С другой стороны, связываться с депутатом – себе дороже. Лучше просто не прийти, прикрываясь уважительной причиной. Попасть под трамвай, что ли…

– У тебя нет нормальных адекватных подруг? – интересовался тем временем Жорик.

– Нет, нормальных и адекватных точно нет. Сейчас именно эти качества у девушек не востребованы мужчинами.

– Жаль. Я бы познакомился с одной из таких. Понимаешь, Таша, если родственники насядут, мне не выкрутиться.

– А ты быстрее крутись, Жорж, взломай какой-нибудь сервер банка, что ли! Чтобы стать финансово независимым и отдать мне долги. Извини, что о них вспомнила, но ты сам виноват.

– Банк или жениться? – серьезно задумался программист и пошел заваривать еще одну порцию кофе.

А я попыталась сесть и напечатать пару строк о том, что наступает прекрасная осенняя пора, когда нужно выходить замуж. А что? Так и есть. Фрукты и овощи дешевые, самогонку для деревенских родственников можно быстренько сделать из яблок, на белую норковую шубку разоряться не придется, если свадебное платье надеть с длинным рукавом…

Как же все-таки зовут мужчину чужой мечты?!

Мне отчего-то показалось, что, как только я узнаю его имя, все сразу станет ясно.

Глава 3 Альфа-самец

День обещал сюрпризы с самого утра. Звонок в дверь пропищал три раза, но Леонид Парфенович открывать не торопился. Обычно он мчался на всех парах навстречу товарищам по общему делу. Рассчитывать на то, что дверь пришедшему откроет Жорик, было смешно и довольно глупо. Я накинула плед на голые плечи и пошла в коридор, не переживая за то, что соседские мужчины, увидев меня в полуголом виде, упадут в обморок от моей неземной красоты. Один слишком стар для этого, а другой слишком флегматичен, к тому же за последнее время мы с Жориком подружились.

На пороге стояла симпатичная, лет под сорок, женщина с грустной улыбкой на усталом лице.

– Здравствуйте, – сказала она приветливо, – вы Таша?

– Угу.

– А я дочь Леонида Парфеновича Боголюбова.

– У-у-у-у!

– Помните? Я Вера.

– Угу.

Я была во второй раз изумлена, что у такого вредного старикана такая премилая дочь. На ее приветствие собралась пожать руку, но вовремя заметила пакеты и… Вера была в положении, я не разбиралась в сроках, но, судя по большому животу, чуть ли не на последнем месяце беременности. Я проводила ее к комнате старика и немного послушала у двери. Леонид Парфенович встретил дочь неприятным бурчанием. Еще бы! Я б тоже на семью обижалась, если б меня отселили за тридевять земель за политические взгляды и несовпадение мнений о будущем великой Родины. Наверное, от деда избавились именно поэтому. Честно говоря, истинную причину расставания дочери и отца я не знала, была только в курсе того, что Леонид Парфенович поселился в нашей коммуналке недавно. Как, впрочем, и мы с Жоржем. И он заранее знал о приезде дочери и открывать ей не торопился.

Заварив себе остатки кофе, все-таки нужно что-то делать с прожорливым соседом, научить его грабить банки, что ли… Я села перед за ноутбуком, чтобы отправить редактору в муках сочиненный накануне материал о свадебных салонах. Открыла почту, пробежала глазами по письмам и зацепилась за одно.

«Выходи за меня замуж!» – гласило его название. Оригинально, правда ведь? Какая девушка, вспоминая прежних бойфрендов, сбросила бы этот призыв в спам?! Вот и я его раскрыла. С фотографии на меня смотрел лысеющий крепыш детородного возраста с ласковой улыбкой на лоснящемся лице, благодатно освещенный ярким египетским солнцем. За его широкой спиной торчали пирамиды. Он письменно восхищался мной и клялся, что готов спрятать меня за эту свою спину на все время нашей совместной с ним жизни.

И что бы это значило, помимо предложения о любви и браке?

Правильно, массовую рассылку спама!

Я как нормальная и адекватная девушка сразу обратила внимание на то, что он не обращается ко мне по имени, а называет рыбкой. Но он ошибался, в таких делах я акула, меня на массовой рассылке не проведешь. Знала я такие случаи! Когда хитрому холостяку или разведенцу требуется женщина для поддержания здоровья организма, он начинает слать призывы кому попало, то есть всем подряд. И ведь есть же девчонки, которые на это попадаются и шлют ответные дифирамбы. Дурочки, они не понимают, что связались с динамщиком!

Я щелкнула мышкой по рассылке и с удивлением обнаружила, что в качестве адресата была одна. Тогда я решила, что парень просто ошибся, и скинула его письмо в корзину. Отправив нужный файл редактору, утешила себя тем, что написала общий вступительный материал про свадебные салоны грамотно, обзорно, да чего уж скромничать, просто феерично. И пошла пить подостывший кофе. Мне еще нужно было собраться с мыслями и решить – с чего начать рабочий день.

Во-первых, мне требовалось отвезти Лешику домой флешку со свадебными снимками, он взял творческий день, чтобы разобраться с ними. В редакции ему спокойно сидеть и фотошопить не дают, постоянно отвлекают, дают разные мелкие задания. Во-вторых, мне следовало незамедлительно, чем быстрее, тем лучше, отвезти маме на дачу уксус. Она занялась заготовками и обещала оставить меня без маринованных помидорчиков. А это для меня было равносильно катастрофе. В-третьих, вечером мне должен был назначить свидание огнеборец. Пока он так и не позвонил, опровергая распространенную теорию о том, что стоит лишь в личной жизни девушки появиться одному мужчине, как за ним подтянутся еще десять. Могло быть еще и в-четвертых, но на встречу к Обрамчуку я не собиралась ни за какие коврижки.

Первым делом я решила отвезти флешку Лешику, пусть человек работает! К тому же лучше ее отдать утром, а не вечером. Ведь если у него все еще проживает отец близнецов, вечером я имею шанс предстать перед ним в ином свете. А сейчас ничего такого – сотрудница привезла сотруднику продукт их совместного труда, ну или что-то в этом духе. Я опасливо заглянула в лифт, чтобы убедиться, что в нем никто не прячется. Впрочем, там и прятаться негде, но на всякий случай, ведь мало ли что бывает… Я заскочила в кабину резвым зайцем и поспешила нажать на кнопку. У двери Лешика постояла пару секунд, принимая надлежащий суровый вид, и позвонила.

Дверь открыл… мужчина чужой мечты. Кто же еще?!

– Вы?! – вспыхнула я.

– Вы? – изумился он.

Выглядел он восхитительно: в облегающих джинсах, с голым накачанным торсом, с приятной взгляду волной влажных темных волос. Словно только что небрежно вышедший из своего логова лев, царь зверей. Не слишком ли я лояльна?

– Я не к вам!

– Жаль. Алексей! К тебе пришли.

Жаль?! Не слишком ли он нахален? С другой стороны, а почему, собственно, мне не пофлиртовать с этим красавцем? Когда еще представится такой случай – потренировать женское ремесло соблазнения?

– К Лешику пришли? А он еще спит! Это вы к Лешику пришли?

Здрасте вам. Приехали! Из-за плеча красавца выглядывала не менее, а я бы даже сказала более, красивая девушка. Такая роковая брюнетка, ради которых без раздумий заканчивают счеты с жизнью – своей или чужой, но только не ее. Роковая брюнетка смотрела на меня ревниво и испытующе. Я наклонилась в ее сторону, чтобы разглядеть, во что она одета. Красавец усмехнулся и посторонился. У меня вырвался вздох облегчения – девушка была полностью одета, во что – не важно. Я могла бы, конечно, назвать ее наряд неприличным для общества двух мужчин, но один из них являлся ее мужчиной… Досадно, конечно, что самые лучше парни достаются смазливым девицам…

– Светлана, кто там? – из глубин этого вертепа раздался голос Овечкина.

– Это я, Тимофеева! Флешку тебе принесла! – прокричала я, как последняя дура.

– Наташ, отдай ее Федору, а то я в ванной!

Федор? Его зовут Федор! Фе-дор. Я мысленно смаковала это имя.

– Проходите, – внезапно встрепенулась Светлана, – будем есть суши!

– Суши? – повторила я обвинительным тоном. – Рис с пластинами из морской капусты?!

– Да, – растерялась Светлана. – Вы не любите суши?

– Я не люблю любителей пластин, – фыркнула я вопреки здравому смыслу. – Держите флешку, Федор! Она очень ценная.

– Вообще-то я Максим.

Он смотрел на меня глазами, в которых весело резвились мелкие бесенята.

– А где Федор? Позовите мне Федора! – начала настаивать я, понимая, что он подтрунивает надо мной.

– Понимаете, девушка, – начала Светлана.

– Меня зовут Наташа!

– Вот и познакомились, – подмигнул мне мужчина чужой мечты.

– Не совсем, – продолжила встревать в нашу беседу роковая брюнетка. – Понимаете, Наташа, Федоров – это фамилия Максима. И Лешик сокращает ее до Федора…

– Кличка, значит, – мстительно протянула я.

– Детское прозвище, – поправил меня Максим-Федор.

– Какая разница! Меня же Тимофеем не зовут.

– Я бы звал вас Тимошей, – улыбнулся Максим.

– А кто бы вам позволил? – прищурилась я.

О-о-о-о, я все-таки начала с ним флиртовать?! Подлая женская сущность обязательно вылезет в самый напряженный момент. За ней всегда нужен глаз да глаз.

– Я бы добился позволения, – прищурился Максим.

– Давайте есть суши, – неуверенно произнесла Светлана.

Убила бы ее за это! Но она мать двух близнецов и жена такого замечательного Федора. Везет же дурам, однако.

– Держите флешку. – Я сунула ему в руку маленький кусочек металла и словно обожглась, сразу отдернула ладонь.

– Вы что, даже не пройдете? – изумилась Светлана.

– Спасибо, конечно, за приглашение, но нет. Я спешу. У меня, в отличие от некоторых, дел не переделать.

– Могу вам помочь, – нашелся Максим.

Я все-таки решила звать его Максимом, прекрасно понимая, что это не последняя наша с ним встреча.

– Спасибо, но нет.

Я развернулась и побежала вниз, сохраняя свои незыблемые, как бы мне хотелось верить, бастионы на грани штурма.

– Лифт работает! – успел крикнуть мне Максим, но я проигнорировала его намек.

В тесной кабинке с полуобнаженным мужчиной я бы сдалась и позволила себе и ему непозволительное. Ух, как я сейчас понимала Надежду! Есть все-таки демонические мужчины, толкающие бедных девушек в преддверие ада. И с одним из них сегодня я еще ближе познакомилась.

Вылетев на свежий воздух, подхвативший меня в свои объятия и ударивший по щекам каплями дождя, я пришла в себя. Как низко я опустилась! Чуть не скатилась до банального флирта с чужим мужем! А его жена! А дети! Я еще не вспомнила о детях! Кто у них, интересно, мальчики или девочки? Если мальчики, то им нужна крепкая мужская рука, отцовская рука, понятно, что не одна, а целых две, и поделить Максима между Светланой, мной и мальчишками никак не получится при всем моем желании. А если у них девочки? Девочкам очень важен пример отца, вот у меня папы не было с раннего детства, когда он бросил маму. Я и сама ее едва терплю, мама человек колючий, но не бросаю же. Так вот, я безотцовщина, выросла с этим комплексом, мешающим мне увести чужого мужа из семьи. И что теперь делать? Звонить Софочке. Пусть она посыплет сахар своих трогательных отношений с Григорием на мои свежие раны.

– Я совершила безрассудный поступок, – пожаловалась мне Софочка, как только я набрала ее номер.

– Ты бросила Григория?!

– Зря радуешься, этого не произошло. Случилось нечто более ужасное.

– Да что же?! Говори, а то мне не терпится рассказать тебе, как я ненавижу собственного отца!

– Почему? Твой отец был отважным летчиком. Он улетел покорять Северный полюс и…

– Софья! Забудь про эту сказку, мама давно мне рассказала быль.

– Правда? А я не знала.

– Ладно, проехали. Говори, что там у тебя случилось.

– Ташенька, я засунула в стиральную машинку свою ядовито-розовую джинсовую курточку! Помнишь, ты привезла ее мне из Турции?

Ха! Ядовито-розовый был тогда моим любимым цветом. У меня чуть не случился такой пылкий курортный роман… Жаль, что не случился, было бы что вспомнить. А то приходится вспоминать только джинсовую куртку.

– Ну да, и что?

– И еще заодно я решила постирать белые кроссовки Григория. Таша, честное слово, они были такими пыльными…

– Короче, Софочка.

– Короче, ужас. Кроссовки стали розовыми.

– Почему?

– Как почему? Я положила в машинку курточку и кроссовки вместе.

– Зачем?

– Издеваешься?!

Действительно, поздно читать нотации тетушке, что стирать вместе обувь с одеждой не принято.

– Я позвонила Григорию и спросила, не будет ли он против розовых кроссовок.

– И что он ответил?

– Он сказал, что будет категорически против. Что делать, Таша?!

Ага, есть все-таки в лысой голове этого мужчины мозги. Иногда он говорит «нет». Или это начало конца их отношений?! Я почувствовала беспокойство за Софочку.

– Откуда у тебя взялись его белые кроссовки, если он сейчас находится на другом конце города? Только не говори, что он поехал на работу босиком!

– Григорий перевез свои вещи ко мне.

– Уже?!

– Прекрати читать нотации, Наталья! Ты всего лишь племянница, тетка я.

– Я еще и не начинала, – пробурчала я, но уже менее требовательно. В чем-то Софочка права, она тетка, она старше. По идее, должна быть умнее. Хотя, как я думаю, обе мы те еще дуры. – План такой. Сейчас я за тобой заеду, посигналю, ты возьмешь розовый кроссовок и спустишься вниз. Сядешь ко мне в машину, и мы поедем искать подобную обувь по всем магазинам города. К возвращению твоего бой-френда все будет о’кей.

– Он мокрый!

– Григорий? Попал под дождь?

– Кроссовок… Ладно, ты права. Я заверну его в целлофан.

Ах, если бы так быстро можно было решить мои проблемы.

Несмотря на явное перепроизводство товаров народного потребления, найти что-то конкретное в заполонившей полки магазинов обувной массе было чрезвычайно трудно. Мы с Софочкой объездили три торговых центра, исходили их бутики вдоль и поперек, пока один консультант, вот добрая душа, не сообщил нам печальную весть.

– «Лео Пард», – гнусавым голосом, пренебрежительно отвечая на безобидный вопрос Софочки, а нет ли таких кроссовок еще, ответил парень.

– И? – склонила Софочка голову набок.

– «Лео Пард», – повторил парень, чувствуя перед нами несомненное преимущество.

Я, вполне возможно, так же бы выделывалась, работая в бутике, где каждая вещь стоила, как моя комната в коммуналке. Ну, или почти так же.

– Ладно, хватит ломаться, – не стерпела я. – Что это значит?

– Ручная работа на заказ, – ухмыльнулся парень и вернул Софочке целлофан с кроссовком Григория.

– Ручная работа?! – вскипела я.

– Верх расшит вручную.

– Я могу понять, что на заказ вручную шьют туфли из кожи крокодила или какого-то несчастного питона. Но чтобы шили кроссовки?!

– С посеребренными ортопедическими вставками, – добавил консультант с таким видом, будто он выиграл сражение.

– И что нам делать?! – всплеснула руками Софочка.

– Оформлять визу в Штаты, – довольно хмыкнул тот.

Что ж, я рада, что мы доставили парню массу удовольствия от своей брендовой безграмотности.

– Пойдем отсюда, Соня!

Соня покорно поплелась за мной, понимая, что съездить за один неполный день и вернуться обратно туда, куда ее только что послали, все равно не успеет. К тому же у нее нет таких денег. Денег нет потому, что я их забрала и еще не вернула.

– Соня, Григорий тебя любит, – начала я издалека, касаясь самой близкой для нее темы. – А если любит, стерпит любую обувь. К тому же наша, сшитая для обезличенного покупателя мозолистыми руками китайских товарищей, ничем не хуже заокеанской.

Я сама себе не верила, но что мне оставалось делать?!

– Что ты предлагаешь? – трагическим шепотом произнесла Софочка.

– Купить ему другие приличные кроссовки. Как будто я могу предложить что-то еще. Он тебя любит, значит, сделает тебе приятное: наденет любые и скажет, что именно о таких и мечтал.

Все еще сомневающаяся Софочка и я отправились в более демократичный по ценам и торговым представителям магазинчик и приобрели неплохие китайские кроссовки нужного размера. Между прочим, припечатанные популярным брендом! Так что еще неизвестно, что там, за океаном, шьют и кто именно это делает. Поднебесная форева! Я не стала развивать мысль о том, что Софочкин кавалер подпольный миллиардер. И если он связался с моей теткой, то с ним действительно не все в порядке. Скорее всего, он разорился и теперь будет рад обычным удобным тапкам. Пожелала ей выбросить ядовито-розовую курточку, чтобы та не окрасила еще какую-нибудь ручную тряпку Григория. Неизвестно, правда, что он скажет, увидев свою испорченную обувь, педант и эгоист. И еще пожелала с ходу напомнить ему, что квартира, куда он перевез свои вещи, Софочкина. И пока он к ней не переехал, она, Софочка, вполне прекрасно существовала на своей отдельно взятой жилплощади и ни в чем не нуждалась. И кавалеров у нее было пруд пруди. И…

– Когда ты только влюбишься, – вздохнула моя тетка.

– Возможно, это уже произошло.

– Это невозможно, Таша. Когда ты говоришь о любви, у меня складывается такое впечатление, что ты бредишь. При чем тут моя квартира и его вещи?

– Я стараюсь быть рациональной, Софочка.

– Не старайся, прошу тебя. Отпусти свою сущность в свободное плавание, вылети за границы установленных в припадке рациональности рамок. Поверь, тебе станет легко и просторно.

– Ну да, ну да, трахнись в лифте, отбей отца у детей, напакости приятной женщине, которая готовит в чужом доме суши.

– Трахнись, отбей и напакости! Если тебе это доставит удовольствие. Наталья, ты совершенный розовый чулок!

– Почему розовый? Чулок должен быть синим.

– Вот, даже в этом ты предсказуема. Но твой синий чулок – розовый. С мечтами. Так что еще не все потеряно. Чмоки, дорогая.

– До связи, – на этот раз вздохнула я.

На что она меня толкает?!

Неблагодарность – вот определение человечеству. Так думала я, покупая билет на пригородную электричку. Делаешь людям добро, стараешься нужным советом облегчить их человеческие страдания, везешь черт-те куда уксус… А тебя обзывают чулком! По-моему, это даже неприлично, не говоря уже о том, что неприятно. Меня, такую добрую и пушистую, настроенную на то, чтобы нести людям позитив, обозвать чулком!

– Что еще?! – рявкнула я на парня, бросив на него придирчивый взгляд.

– Ничего, – пробурчал он. – Купила билет, вали от аппарата.

Я посмотрела на выстроившуюся за мной очередь и пошла на перрон, постепенно понимая, что в чем-то Софочка права. Некоторая наивность мешает моему нормальному существованию. Лучше бы я поехала на дачу на своем «пыжике»! Начало сентября, дети должны быть в школах. А они? С родителями штурмуют электрички! И какие настырные дети! Какие у них острые локти и вертлявые бока. Меня оттеснили в самый конец толпы, так что место мне нашлось только в тамбуре. С одной стороны, хорошо. Легче будет вылезать из переполненного вагона. С другой – ничего хорошего. Прижавший меня мужик отвратительно вонял перегаром, а притулившаяся ко мне пожилая дама душила стойким ароматом «Красной Москвы». Это любимые духи моей бабушки доперестроечных времен. Их давно уже не выпускают, но навязчивый, раздражающий запах кто-то умудрился сохранить, а теперь использует вместо газового баллончика. Я постаралась абстрагироваться от нюхательного процесса и вернулась мыслями к неблагодарному человечеству…

– Сходите? Вы сходите? Нет?! Тогда подвиньтесь!

– Куда?!

– Куда-нибудь! Втяните свой живот, он мне мешает пролезть к выходу.

Я машинально посмотрела на обладателя живота. Действительно, мог бы втянуть, столько ценного пространства занимает.

– Вам тоже не нравится мой живот?! – накинулся на меня дядечка с одутловатым раскрасневшимся лицом и пакетом в натруженной руке.

– А с какой стати он ей должен нравиться?! – удивилась дама с ароматом «Красной Москвы».

– Да, собственно, – брякнула я. – С какой стати?

– Подумаешь, – прокричал дядечка на весь тамбур, – статная какая нашлась! Камбала!

Это переходит всяческие границы! Поругаться, что ли? Я открыла рот.

– Сам петух гамбургский! – с удовольствием опередила меня дама.

– Почему гамбургский? – не сдержалась я.

– Потому что у него пакет из Макдоналдса! Целый пакет жрачки набрал, толстопуз хренов. Из-за таких в электричку не влезешь!

И они поругались. Я не стала портить людям удовольствие от пламенного общения, пропустила рвущихся на выход дачников и прислонилась спиной к стене. Секс в электричке! Подумать только. Все Надежда насочиняла, а я ей поверила. Нельзя быть такой доверчивой. С другой стороны, в ночной электричке я еще не ездила…

Ни за что больше не поеду…

…На платформе Спортивная меня вынесло с потоком дачников. Я вдохнула полной грудью и расправила плечи. Проверила бутыль с уксусом в сумочке, она перенесла дорогу, в отличие от меня, без видимых помятостей. Мама будет довольна. Смутно помня путь от платформы, потопала вместе с дачниками по тропинке через пролесок и вскоре оказалась на дороге. Ну, здесь я чувствовала себя как рыба в воде. И совсем я не камбала. И на рыбу нисколько не похожа, скорее на выцветшую под июльским солнцем белку.

Честно говоря, я и раньше замечала, что люди в какой-то степени похожи на животных. Вот мой сосед Жорик напоминает сонного, флегматичного, вечно голодного бурундука. Леонид Парфенович временами – воинствующего самца макаки. Да простит меня убеленный сединами ветеран, но порой сходство умопомрачительное! Лешика в темноте можно запросто перепутать с черным пронырливым котом. Ага, а наша главная редакторша – вылитая кошка, белоснежная, холеная и сама себе на уме. А я точно белка и постоянно кручусь в каком-нибудь колесе, демонстрируя себе самой значимость производимого процесса. Кто же тогда Федоров? Я его представила. Вальяжный, уверенный, соблазнительно-властный. Лев! С другой стороны, все тот же кот, которому еще подходит определение – мартовский. Как он вел себя в лифте?! Да что он себе позволял?! С другой стороны, жаль, что он так ничего и не позволил. Возможно, в свободе действий и чувств есть какая-то неизведанная прелесть.

– Ры-р-р-ж-ж-ж-ж…

Рядом со мной на всем ходу тормознула серебристая иномарка.

– Не изволит ли леди украсить своим присутствием скромный салон моего автомобиля?

Да, еще он чертовски харизматичный. И в его голосе есть такие чарующие нотки, что слушала бы и слушала… Стоп, подумала я, глядя на Федорова, улыбающегося мне с водительского сиденья серебристой иномарки. Каким это образом он материализовался?

– Вы что, – искренне возмутилась я, – за мной следите?!

– Я?!

– Ну, не я же! Я спокойно иду себе по дороге, а вы меня догоняете! Вы преследуете меня.

– Вовсе нет. – Он нахмурился и завел автомобиль. – Это я еду, а вы тут бросаетесь мне под колеса.

– Я?!

– Ну, не я же. Я еду, а вы бросаетесь.

– Ничего подобного. Я иду вместе с народом!

– И где ваш народ? Люди далеко впереди, а вы плететесь, как…

– Как кто?!

– Как усталая лошадь.

Да что за день такой, обзываются на каждом шагу.

– И я решил вас подвезти. Но если вы не хотите…

– Я не хочу. Спасибо за предложение.

Я не была настроена ругаться. К чему портить нервы? Мне еще предстоит встреча с мамой, а это та еще нервотрепка.

– И вообще, – я собралась закруглить наш непродуктивный диалог, – я не иду со всеми, потому что…

– Почему, интересно?

– Потому что… потому что я сокращаю путь! Нормальные люди, – я сделала акцент на последних словах, – ходят через поле.

И взмахом руки небрежно показала ему на заросшее пространство.

– Да там бурьян по горло, – изумился он.

– По грудь, – прикинула я, но отступать было поздно.

К тому же Федоров опять выключил двигатель и с нескрываемым интересом уставился на меня. Я почувствовала себя героем, которого против желания собираются запустить в открытый космос.

– Там есть тропинка, – бросила я и шагнула в неизвестность.

– Что вы говорите, – донеслось мне вслед.

Что я говорила?! Брести по высоченной траве, которая без зазрения совести лезет в рот, нос, глаза, уши и другие части тела, очень неприятно. Радовало то, что жухлая трава, и совсем даже не трава, а какие-то колючие сорняки немыслимых простому горожанину размеров легко ложились под ногами, освобождая для ходьбы совсем маленькое пространство. Так, мелкими шажками – развела сорняки в сторону руками, наступила на них ногами, шагнула, опять развела руками, наступила ногами и т. д. – я продвигалась вперед. Обычно траву косили, и местные жители действительно сокращали путь до дачного поселка подобным образом. Этим летом, по всей видимости, главный косарь узнал, что одной недоверчивой девушке определенная жидкость ударит в голову и она с упорством сенокосилки проложит в заросшем поле тропу. Он решил на это посмотреть, отдав приказ ни в коем случае не трогать сорняки. Пусть любуется! Меня голыми руками не возьмешь. Уж лучше так пробираться, чем садиться к неизвестно кому, неизвестно зачем в неизвестную машину!

Я чуть не потеряла ориентир. Подпрыгнув, я посмотрела, в какой стороне торчат крыши домов, и, убедившись, что иду в правильном направлении, пошла дальше, настроив себя на позитивный лад. Какая хорошая погода! Какая замечательная природа! Тьфу, пух лезет в рот. Какая славная я! Правда, дух противоречия толкнул меня в поле. Но это потому, что я решила послушаться совета Софочки: освободить свою сущность и насладиться простором. Только где он, этот простор? Ау, ау!..

– Бе-э-э-э-э-э!

Все же середину поля выкосили. Я вышла, отряхнулась и облегченно вздохнула. Потратила всего пять минут и путь сократила раз в пять. Ну, и кто со мной не согласен?

– Бе-э-э-э-э-э!

Кто не согласен, тот козел.

Он смотрел на меня красными глазами, мотал головой с кручеными рогами, зловеще тряс бородой и бил по земле копытом. Мама дорогая! Я что, попала в филиал ада?! Признаться, я была готова кричать и звать на помощь. Еще никогда не оставалась один на один с диким или домашним, в моем случае это одно и то же, животным нос к рогу! Нет, я не изнеженная горожанка, видевшая козлов только в своей личной жизни. Я в зоопарк, бывает, захожу. И в нашем дачном поселке мамины подруги разводят кур. Но куры совершенно безобидные твари, а этот облезлый бородатый козел показался мне настоящим монстром. Быстро сообразив, когда тот дернулся мне навстречу, что веревка, привязанная к нему и колышку, на первый взгляд недостаточно крепка, я рванула мимо него со скоростью урагана.

– Бе-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-бе! – буйно прогорланил мне вслед козел и зашелся в повторном вопле.

– А-а-а-а-а! – прокричала я на всякий случай и понеслась еще быстрее.

Говорят, в последние секунды своей жизни видишь череду важных событий и словно проживаешь все заново в ускоренном темпе. Но я видела только Максима Федорова, прислонившегося к машине и сложившего руки на груди. В немом ожидании он смотрел на поле (чуть в сторону от того места, откуда выскочила я) и был прекрасен.

– А-а-а-а-а!.. – Я лишь успела перейти с крика на шепот.

Максим раскрыл свои объятия, и я бросилась к нему.

– Я так и знал, – многозначительно изрек Максим, прижав меня к себе.

Вот он, мужской шовинизм, во всей своей неприкрытой красе. Что он знал? Что он мог знать?! Если я сама ничего не знала и не понимала.

– Поцелуй меня, – попросила я, все еще не приходя в сознание.

Второй раз повторять не пришлось. Максим бережно поднял мой подбородок и склонился ко мне. Наши губы соединились. Хотелось бы думать, что также соединились и наши сердца. Во всяком случае, мое сердце отчаянно билось. И я не понимала, кого мне бояться больше: себя или Максима. Монстр в заросшем поле внезапно показался самой мелкой опасностью в моей жизни. Мы яростно и пылко целовались на пыльной дороге среди бела дня, словно решили доказать всему человечеству, что нет ничего важнее внезапно нахлынувших чувств, а человечество спокойно ждало, пока наша чувственная буря утихнет.

– Нуть, дают. Во как дають. И умеють жа! – высказалось наконец-то человечество.

Я оторвалась от Максима и посмотрела на любопытного старикашку: тот остановился возле нас с весьма заинтересованным видом.

– Продолжения не будет, – прищурилась я.

– А я че? – засуетился старикашка. – Я ниче. Козу иду доить. Слышь, как кричит, горемычная? Молока переизбыток. По тридцать рублев продаю дачникам. Покупать будите?

– Козу?! – разочаровалась я.

– Молоко – будем, – кивнул старику Максим. – Но позже.

– Козье, оно полезное, особливо для деток, – обрадовался старик.

– Для деток? – переспросила я.

– Садись в машину, – предложил Максим.

– А знаешь что? Знаешь что? Я пешком дойду! – Я повернулась и пошла, не оборачиваясь.

– Нуть, норовистая она у тебя. Ты ее цалуй чаще.

– Ах, так?! – крикнул мне вслед Максим и хлопнул дверцей машины.

Да, так. А как по-другому?

Молочко собрался покупать для близнецов?! А я тогда с какого бока к нему пристроюсь? Разлучница-любовница для ярких переживаний? Конечно, целуется он божественно. Меня словно накрыло волной наслаждения…

Но продолжать это ни к чему. Да, да, ни к чему хорошему это не приведет! Кстати, а что он делает в нашем дачном поселке?!

– Ш-ш-ш-ш-ж-ж-ж-ж-з-з-з-з!

Мимо меня промчался серебристый автомобиль. Я специально отвернулась в противоположную сторону. Пусть ничего себе не воображает! Да, была минута слабости, случившаяся под впечатлением встречи с козлом, то есть с козой. Но она закончилась, и повторять ее я ни за что не стану. Пусть даже не надеется! В конце концов, у меня есть сила воли, ум, честь и совесть… Где-то я уже читала это выражение. Ладно, пусть у меня нет совести, но есть сила воли. И она не позволит мне увести отца у детей, любящих козье молоко. Да, дети ни в чем не виноваты. Собственно, а почему дети будут пить козье молоко в нашем дачном поселке?! Ха. Он решил меня осадить со всех сторон! В городе – сам, на даче – его дети. Или он решил избавиться от жены, такой милой и приятной, и детей, сплавив их на мою дачу. Отчего же на мою? Прямо загадка какая-то получается. Впрочем, какие уж тут загадки. Дети – это прикрытие, причем довольно слабое. Да, да, это его слабое место. Он ведь знает, что я о них знаю! И все равно еще на что-то надеется. Беспринципный тип! Интриган! Бабник! Следуя теории моей тетушки Софочки, наверняка я получу с ним массу удовольствия в постели… Стоп. Ушла в сторону.

Я резко развернулась и зашла за ворота дачного поселка. Оставалось идти совсем ничего, когда у соседнего с нашим домом я увидела припаркованную машину Максима.

Маму долго искать не пришлось, она, как всегда, возилась в саду за домом. Сад у нас небольшой, умещается на шести сотках, но в нем есть и яблони, и груши, и сливы, и черешня, на которой я никогда не видела ничего, кроме листьев, и смородина, и крыжовник, и другие полезные растения. Больше всего я люблю нашу малину, она плодоносит до ноябрьских морозов. А вот наши соседи ее ненавидят, потому что она размножается со скоростью сто кустов за лето и бесцеремонно лезет к ним через рабицу. Это такой сетчатый забор, довольно хлипкий и непрезентабельный на вид, но редко кто из дачников между участками ставит приличное ограждение. Этим летом нам с соседями удалось установить временное перемирие. Мы просто позволили им срывать малину с наших кустов – что они и так делали, считая нашу малину-перебежчицу своей. Возможно, они смирились с положением вещей, разумно сберегая нервы. Ведь спорить с мамой было себе дороже.

Я нарвала горсть ароматных ягод спорного растения и с огромным удовольствием съела. Да, да, умытые рассветной росой и недавним дождем, томленные на ярком солнце, они были безумно вкусны!

– Ма! Я приехала.

Выгоревшая соломенная шляпка с маковым букетом на боку, выглядывающая из зарослей хрена, качнулась, и мама поднялась.

– Наконец-то! – воскликнула мама и добавила: – Отвратительно выглядишь. Как будто из города пешком шла.

Я не стала отвечать, что она была недалека от истины.

– И я тебе рада. – Я подошла и чмокнула ее в теплую щеку.

Моя пятидесятипятилетняя мама всегда выглядела отлично. В любой обстановке наряд ее был безупречен, руки ухоженные, на лице – свежий макияж. Мама не признавала гражданский брак и секс до свадьбы, а мое безмятежное состояние при отсутствии мужа и детей ее страшно огорчало.

– Олег Петрович посоветовал полить хрен редькой! – сказала мама, кивнув в сторону грядки.

Мамин сад портил хрен. Лет пять назад он был ей нужен для засолки огурчиков. Я помню, как мы его сажали и радовались. Хрен рос как на дрожжах, и огурчики с ним получались у мамы отменные. Но в один прекрасный момент он занял грядку со свеклой, затем перекинулся на морковку, а когда дошел до укропа, мама не стерпела и начала с ним активно бороться. В борьбе побеждал хрен.

– Ты привезла уксус?! Какое счастье!

Я удивляюсь, как порой мало нужно человеку для того, чтобы быть счастливым.

– Ма, – начала я издалека, – как дела? Что новенького у соседей?

И мама начала мне рассказывать новости дачной жизни, пока мы шли к дому. Слушая ее и не прерывая (нужно же маме дать выговориться), я села за стол на веранде. Мама разогрела мне борщ, умопомрачительно вкусный, и налила чаю. На месте Олега Петровича я бы женилась на маме из-за борща. Я такой готовить не умею.

– А соседи-то как? – после получаса рассказов не выдержала я.

– А что им остается делать? – развела руками мама. – Стерпится, слюбится. Тем более малина – это натуральный антисептик! Это Олег Петрович сказал, а он бывший терапевт и знает что к чему.

– У них объявились новые родственники, – заявила я непринужденно. – Когда шла, видела чужую машину у дачи.

– Да ты что?! – обомлела мама, не в силах справиться с разочарованием. Как же она пропустила такой интересный момент.

– Набери малины, Ташенька. Мне нужно к ним сходить, поговорить насчет хрена. На следующее лето он оккупирует и их участок, если отвар редьки не поможет.

Я вскочила, взяла плошку для ягод и побежала к малиновым кустам. Конечно, идти в гости с ягодами, от которых хозяева и так не знают, куда деваться, перебор. Но маму не переубедить, она искренне считала, что малина – самая полезная ягода, и с упорством ярого фаната продвигала эту идею в массы.

Когда мама ушла, я села на крыльце и принялась грызть яблоко.

– Приятного аппетита! – раздалось с соседской стороны.

Я чуть не подавилась.

– Хорошая погода, – продолжил мужской голос, определенно мне знакомый. – Молчишь? Все еще дуешься?

Я громко фыркнула и отвернулась. Но яблоком хрустеть перестала, чтобы лучше слышать Максима.

– И зря. Сама отказалась ехать. Обратно могу подвезти.

Я молчала.

– Молчание – знак согласия, – произнес он уже менее уверенно. – Или не поедешь? Ночевать останешься?

– С кем?

Вот дура-то!

– А с кем ты обычно это делаешь? – сразу заинтересовался Максим и перегнулся через нашу хлипкую рабицу.

– Я всегда ночую одна!

– Вот это да! Всегда одна, значит? Приняла обет безбрачия?

Его глаза цвета спелой сливы были иронично прищурены и полны лукавства.

– С какой стати я должна отчитываться перед первым встречным? – я демонстративно небрежно повела плечами.

– Первый встречный?! – возмутился Максим. Он тряхнул нашу рабицу с такой силой, что я подумала: еще немного, и сетка развалится на мелкие составляющие. – Отчитываться, значит, не хочешь, а целоваться с первым встречным можешь!

– Это, это… это был момент слабости!

Это был момент дурости, конкретизировала я про себя.

– Ага, – обрадовался Максим, – все-таки есть в тебе что-то человеческое.

Отомстил так мелко? Я открыла рот, чтобы достойно ответить, но тут из глубины соседнего участка его позвали:

– Максим Алексеевич! Максим Алексеевич, а сколько у вас детей?!

– Давай, – кивнула я в сторону вопрошающей, – колись.

– Трое в Саратове и пятеро по Дальнему Востоку разбросаны! – прокричал Максим. – Удовлетворена ответом?

Это уже мне.

– А то, – хмыкнула я. – Многодетный папаша!

– Ненавидите детей? – прищурился он.

– Отчего же, под кисломолочным соусом с аппетитом ем их на ужин.

– Максим Алексеевич! Максим Алексеевич, идите сюда, я вас с Антониной Павловной познакомлю!

– Слышишь, – подмигнул он мне, – пользуюсь бешеным успехом у женщин. Не успел приехать, а только и делаю, что знакомлюсь и целуюсь.

– Приятного времяпрепровождения, – хмыкнула я.

Он еще не знал, что Антонина Павловна – это моя мама. Но стоит ли ему выдавать семейные тайны?..

– Там сплошные загадки, – заявила моя мама, вернувшись. – Соседнюю дачу на неопределенный срок снимает семья с тремя детьми. Или с пятью, они привезут их из Саратова. Но, по-моему, отец семейства юлит и скрывает истинное положение вещей!

– Ну, да, – усмехнулась я, – у него и на Дальнем Востоке следы оставлены. Альфа-самец!

– Согласна, есть в нем что-то такое брутально-влекущее… Откуда ты про Дальний Восток знаешь?

– Мы с ним перекинулись парой слов через забор.

– О! Он уже налаживает внебрачные контакты. Наталья, девочка моя, не доверяй мужчинам с внешностью альфа-самцов. Они все только одного ждут от наивных женщин. А потом теряются в подсчете собственного потомства!

– Не волнуйся, мам, все будет хорошо. Он только подвезет меня до города.

– Не пущу! – заявила мама, грудью вставая на защиту собственного чада. – Переночуешь здесь, а утром поедешь на электричке, как все порядочные девочки.

И знаете что? Я решила, что так и сделаю. Закрылась в своей спальне на мансарде, юркнула в постель и укрылась с головой одеялом, сверху положив две подушки, чтобы не слушать звуков извне. Но все равно услышала, как машина Максима отъезжала. Медленно так отъезжала, словно еще на что-то надеялась. И мне мучительно сильно захотелось выпрыгнуть из окна и побежать за ней следом! Тогда я точно поняла, что безрассудно влюбилась.

Когда опустилась ночь, сон ушел, прощально размахивая дневными переживаниями. Но страдать бессонницей в одиночестве не по мне. Я решила не беспокоить Софочку, а позвонить Лешику. Вопрос, каким образом Максим Федоров снял дачу для своего семейства в нашем дачном поселке, не давал мне покоя.

– Лешик, спишь?

– Уже нет благодаря тебе! Таша? Что-то случилось? Я проспал? Ольга рвет и мечет?!

За глаза нашего главного редактора Ольгу Николаевну мы звали просто Ольгой.

– Спи спокойно, дорогой товарищ, еще ночь понедельника.

– Ты как будто меня хоронишь!

– И похороню, если не признаешься, зачем дал адрес моей дачи Федорову!

– Кому? Федорову?

– Кстати, как он там? Приехал?

– Откуда?

– Лешик, я тебя убью! Говори, что с ним?!

– Это что с тобой, Тимофеева! С Федоровым все в порядке, сидит на кухне с ноутбуком, работает, у него сегодня бессонница.

– Бессонница? – утешилась я, не сумев скрыть радость в голосе.

– Тебе всегда хорошо, когда другим плохо?

– Не заговаривай мне зубы. Сознавайся, зачем дал ему мой адрес.

– Ничего я ему не давал. – Лешик сладко зевнул. – Он спросил, где можно снять дом до зимы. Я вспомнил, как ты возила меня к себе снимать живописные виды для журнала «Наш край»…

Действительно, я его возила к нам на дачу. Там такие сосны и ели! А берег речушки такой родной и милый…

– Я и озвучил ему место вашего селения… Ему надо, у него близнецы с Дальнего Востока приехали, им тоже надо… Понимаешь, Таша, свежий воздух в деревне, а тут все загазовано, дышать нечем… У тебя все?

– Почти. Сколько у него всего детей?

– Откуда я знаю?! Нашла о чем спрашивать в третьем часу ночи!

– Ладно-ладно, последний вопрос. Лешик, а какое у него настроение?

– Отвратительное, – заявил Лешик. – Если я проговорю с тобой еще секунду, то у меня будет такое же.

– Спасибо тебе, – прошептала я удовлетворенно, – ты настоящий друг.

– На здоровье, – пробурчал Лешик и отключился.

Я положила телефон на прикроватную тумбочку и спокойно уснула. Все-таки приятные новости о том, что Максим мучается от бессонницы и страдет, подействовали на меня благотворно. Или он не страдает, а просто работает, потому что ему к утру нужно сдать материал?.. Интересно, кем он работает? Ему бы подошел кинематограф, роли Бонда… А мне бы подошла роль одной из девиц Бонда?! Да ни за что. Пусть даже не надеется. А целуется он превосходно!

И вообще он жутко симпатичный…

С такими крамольными мыслями я уснула.

Утром мама разбудила меня чуть свет. Добираться до города пришлось два часа – ведь подвезти до перрона меня было некому, и я сделала крюк по дороге. Свежий воздух меня взбодрил, но в электричке я все же уснула. Мне чудом удалось сесть у окна и привалиться к плечу полусонного толстяка, по всей видимости, отца большого семейства, которое вымотало его до крайности. Мы с ним так и доехали до нашей станции.

– Конечная, господа, дальше состав идет в отстойник!

Нет, в отстойник мы не собирались. Молча поблагодарили друг друга и побежали по своим делам. Хорошо все-таки, когда рядом есть мужское плечо, к которому можно привалиться! Пусть это даже плечо семейного мужчины.

А как же мои принципы и идеалы? Как же неколебимая позиция?

Совесть заявила, что находится со мной в совершенном раздрае. Я заявила своей совести, что полностью ее поддерживаю, а потому звонить Федорову не буду. К тому же, если меня все-таки пригласит на свидание пожарный, обещавший это сделать, обязательно пойду. Но мужчины не всегда выполняют свои обещания.

Глава 4 Властелин колец – это мужчина, делающий предложение

Свадебный салон «Муза Гименея» арендовал помещение на центральной улице нашего города. Пройти мимо него было довольно сложно. Так же сложно, как и отвести глаза от выставленного в витрине великолепия. Я всякий раз цеплялась взглядом за манекены в умопомрачительных платьях, мечтая когда-нибудь примерить одно из них. Нет, конечно же, я не хотела торчать в витрине куклой, горделиво взирая на прохожих. Я мечтала расхаживать в подвенечном наряде, покоряя гостей на свадьбе своей неземной красотой. До сегодняшнего дня в своих мечтах я представляла только одну себя. Теперь же в моем воображении отчетливо вырисовывался силуэт жениха. И почему-то он обретал черты Максима Федорова, о котором я толком ничего не знала.

Я тряхнула головой и оторвала взгляд от витрины. Пора опуститься на бренную землю, зайти и поздороваться с хозяйкой салона, показать ей рекламный блок с фотографией Лешика, моей подписью и статьей, получить одобрение и вернуть черновик в редакцию, где его начнут верстать в воскресный номер газеты.

– Отлично выглядишь!

– Привет. – Я улыбнулась Марине и порадовалась, что пришла утром, к открытию. Пока нет посетителей, можно спокойно поговорить. – Сразу глянь блок.

Пока Марина изучала наше творчество, я прошлась по салону.

Ряды вешалок с платьями плавно перетекали от белоснежного цвета к цвету шампанского, а далее – к ледяной небесной синеве и нежно-розовому обольщению. Отдельно висели уцененные экземпляры прошлых сезонов. Там можно было приобрести непритязательное платье по смешной цене в две тысячи рублей. Марина не выжимала из покупателей последнее, она разумно полагала, что на каждый товар обязательно найдется свой покупатель, стоит лишь правильно выбрать цену. Скидки подстегивали товарооборот, позволяя хозяйке салона жить припеваючи даже в тяжелые времена – на новогодние и майские праздники, когда никто ничего в свадебном салоне не покупал.

Больше всего меня привлекали самые роскошные наряды, выставленные посредине зала. Эти платья были отделаны ручным кружевом, и шили их именитые мастера. О них Марина говорила с придыханием.

– Нравится? – поинтересовалась она, заметив, что я остановилась перед бело-сиреневым великолепием, усыпанным по подолу хрустальными кристаллами, отражающими даже дневной свет.

Я кивнула.

– Хочешь, придержу его на пару недель? Могу на пару месяцев.

– А толку? – вздохнула я еще тяжелее.

– Неужели не с кем пойти в загс? – хихикнула она.

– Нет, – приврала я, – конечно, есть отдельные экземпляры. Но ты же понимаешь, хочется чего-то необыкновенного.

– Инопланетянина, что ли? – хмыкнула Марина. – Ну, был у меня один. А толку?

Я его знала. Марина выскочила замуж сразу после окончания школы. Предприниматель местного масштаба был старше ее на пару десятков лет. Она была без мозгов, как сама признавалась. Завершился брачный скачок разводом, в качестве отступного ей достался продовольственный магазин, из которого Марина сделала престижный свадебный салон. Да уж, предпринимательство заразительно. У ее бывшего мужа появилась сеть продуктовых магазинов, очередная молодая жена, ребенок, а у Марины свобода, которой та чрезвычайно дорожила.

Я всегда поражалась тому, как Марина, проводя значительную часть времени в таком месте, остается равнодушной к браку. Мне же, лишь только я оказывалась здесь, сразу не терпелось стать гвоздем программы под названием «Моя самая первая свадьба». Ради таких нарядов я была готова выходить замуж каждый год.

– Примерь, – предложила Марина.

Я не стала отнекиваться. Когда еще представится такая возможность! Прошла в примерочную…

Кто бывал в нашем свадебном салоне, надолго запомнит его примерочные. Их две, и они огромные. С трех сторон комнатка отделана зеркальными стенами, вход прикрывает бархатный полог. Когда будущая невеста, оглядев себя хорошенько со всех сторон, откидывает полог, появляется не она, а королева. Так торжественен ее выход народу.

Как-то так и я появилась перед Мариной и девочкой-продавщицей, вернувшейся из подсобки.

– Восхитительна! – всплеснула руками Марина, словно видела меня в этом платье впервые. Сама ведь помогала его шнуровать. – Ты будешь самой красивой невестой на свете.

– Спасибо, Мариночка, – всхлипнула я.

– У вас уже назначена дата свадьбы? – с наивным воодушевлением поинтересовалась девочка-продавец.

– Вот, Настя, ты все испортила! – досадливо поморщилась Марина.

Как же мы понимали друг друга!

Я вернулась в примерочную и переоделась.

Поговорить насчет рекламного блока нам не удалось, в салон зашли три дебелые девицы, в одной из которых с трудом угадывалась невеста. Я подумала, что нельзя так разъедаться перед торжественным днем. Мы переглянулись с Мариной, она бы тоже села на диету перед грядущей свадьбой, я нисколько в этом не сомневалась.

– Беременная, – неожиданно прошептала мне Марина.

С ее опытом она мигом определяла пикантные положения.

– Настя, предложи невесте стиль беби-долл.

– Гы-гы, – отозвалась невеста радостно. – Чтоб от груди свободно было.

И покупатели потерялись среди вешалок.

– Не люблю детей, – призналась я задумчиво.

– У меня их тоже нет, – пожала плечами Марина.

– А у него есть. Близнецы. И я не знаю, что с этим делать.

– У тебя появился интересный френд?

– Он женат, и у него дети.

– Что тебя останавливает?

– Как ты не понимаешь, я не могу. Это невозможно.

– Невозможно идти у тебя на поводу и из дружеских соображений постоянно покупать рекламные блоки в вашей газете! Это все равно, что выбрасывать деньги в форточку с тринадцатого этажа.

– Почему с тринадцатого?

– Чтобы ветер сразу унес. Но я же это делаю.

– Спасибо тебе. Ты нас кормишь.

– А вы меня поедом едите. Это что за фотография? Почему она обезличена? Я против. Статья хороша, а фотография никуда не годится.

– Ты не подпишешь рекламный блок?!

– Нет. Звони своему фотографу, пусть приезжает и снимает тебя в этом, – она кивнула на мое любимое платье, – наряде. Когда ты смотришь на него, я вижу в твоих глазах такое неподдельное счастье, что верю тебе: да, мой салон – лучший!

– Ты настоящая акула бизнеса, – пробормотала я. – Ты готова идти по трупам. А если эту фотографию увидит моя бабуля?! Объясняй ей потом, что все это понарошку. Она потребует представить ей моего жениха.

– Это твои проблемы. Я акула, я хочу видеть на снимке живых людей. Человека. Тебя то есть. Все, или не подпишу. Дружба дружбой, а бизнес бизнесом.

Я позвонила Лешику по мобильному телефону и попросила его срочно приехать, чтобы переделать снимок с «Музой Гименея».

Выпроводив с покупками посетителей, Марина снова взялась за меня. Привычно быстро из джинсовой девушки я превратилась в роскошную красавицу, которая готова была идти на бал, оставалось только дождаться принца.

– Третьего раза платье не выдержит, – сказала Марина, глядя на меня. – Тебе придется его купить.

– Шантажистка!

– Я тебе скину двадцать процентов.

– Пятьдесят! И я повешу его в свой шкаф, чтобы доставать каждый вечер и любоваться.

– Тридцать, и ни копейкой больше.

– Договорились. Можно, я возьму в рассрочку?

– Когда в нашей стране журналисты станут обеспеченными людьми?!

– Марина, это полнейшая утопия!..

– Здравствуйте, милые девушки!

Я крутилась в примерочной перед зеркалами, стоя на небольшом постаменте. Бархатный занавес был откинут, и мною мог любоваться кто угодно. Ладно бы один только Лешик, но ведь он привез с собой и Максима!

– Это я его привез, – хмыкнул Максим, останавливаясь напротив меня. – Не помешаю?

– Нисколько, – обрадовалась Марина.

– Помешает! – заявила я. – У нас сейчас будет рабочий процесс!

– Что? – засуетился Лешик. – Переснимать? Кого? Ее? Тимофеева, ты обалденно смотришься невестой! И отчего ни разу замуж не выходила? Я бы на тебе пять раз женился…

Марина отвела его в сторону и, тыча пальцем в черновик, высказала свои претензии. Тем временем я нервно поправляла платье, а Максим смотрел на меня и молчал.

Мог бы сказать комплимент! Или какую-нибудь гадость. Такое тягостное молчание, словно у него хомячок сдох. Неужели у мужчин я вызываю только такие ассоциации?!

– М-да, – наконец-то высказался он, закладывая руки за спину. – Поражен, потрясен, восхищен.

– Правда?! – обрадовалась я. – Это ручная работа. Дорогущая, но хозяйка салона дает скидку. За это потрясение я буду выплачивать ей деньги помесячно всю жизнь.

– Стремишься в кабалу? – прищурился Максим.

– Куда?

– Кто жених?

– Что?

– Кто твой жених? Я его знаю?

– Нет!

– Найду и убью, останешься молодой вдовой. Может, лучше не затевать это брачное непотребство?

– Так вот как на самом деле ты относишься к священному союзу двух сердец!

– А ты как? – спросил он.

– Я? Я положительно. Отчего не выйти замуж в красивом платье с хрусталиками…

– С хрусталиками?! С хрусталиками! – обвинительным тоном повторил Максим, не сводя с меня негодующего взгляда. – Ее интересуют только хрусталики! Она выходит замуж ради красивого платья! Вот она, истинная женская сущность.

– Моя сущность никого не касается, – разозлилась я. – Не нравится?! Катись давай отсюда! Пешком по рельсам! К чертовой бабуш… К детям!

– И дались тебе дети! Ты что, ими бредишь?

– Они не мои!

– Подождите, – разняла нас Марина. – Так нельзя. Жених не должен видеть невесту в свадебном платье! Поругаются, и свадьба расстроится.

– Какая свадьба?! Марина, он мне не жених!

– Но вы так пламенно обсуждали детали наряда, что я подумала, это тот френд…

– Да, это тот еще френд! Только он мне никто!

– Ах, я никто?! Я никто?! Да, я ей никто!

– А что, – изумился Лешик, – ты ей кем-то был? И когда только успел?

– Все закончилось, не успев начаться, – всхлипнула я, глядя на то, как Максим размашистым шагом направляется к выходу.

У дверей он остановился и, не поворачиваясь, показал нам (нет, лично мне) указательный палец высоко поднятой правой руки и скрылся.

– Что это было? – поразился Лешик. – Что это между вами было? А что, что-то между вами было, Таш?

– Ты чего, – встряхнула меня Марина, – с катушек съехала?! Что на тебя нашло?

– Он уехал? – поинтересовалась я, озадаченная странным жестом.

– Нет, – ответил Лешик. – Мотыляется у входа, ходит туда и сюда. Меня ждет. Я обещал ему помочь Светланку с близнецами в деревню перевезти, у них вещей много…

– Мотыляется, это хорошо, – хмыкнула я.

Настроение как-то сразу улучшилось.

– Давайте переснимем, что ли, – неуверенно предложил Лешик.

– Давайте, – согласилась я.

– Ты готова? – с сомнением спросила Марина.

– Я профессионал!

Многие мужчины совершенно неадекватно воспринимают женщину в свадебном наряде. Психологи говорят, что, увидев подвенечное платье, они испытывают сильное потрясение, особенно те из мужчин, кто задействован в брачном мероприятии в качестве главного героя. Именно по этой причине жениху нельзя заранее смотреть на невесту в свадебном платье. В нем он ее видит непосредственно во время брачной церемонии. «Бац!» – и увидел. «Бум-с!» – и мозги у него заклинило. Бери его тепленького, пока он не очухался.

Мужчины намного острее женщин воспринимают внешние раздражители. Чего только стоит их реакция на красный цвет! Ученые опровергли распространенное мнение о том, что красная тряпка раздражающе действует на быков, и пришли к выводу, что от этого агрессивного цвета раздражаются только мужчины. Первыми об этом догадались европейские священнослужители в Средние века. Они-то и ввели обычай – невеста должна венчаться только в красном, а жених – в чем попало, без разницы. Это потом уже красное подвенечное платье сменили на белое, подозреваю, что реформаторами были одураченные мужчины – альфа-самцы. Но женщины ухитрились довести белое платье до такого совершенства, что устоять перед ним было невозможно. Как и перед моим – бело-нежно-сиреневым с хрусталиками, каждый из которых сверкал на свету и отражал мою неземную красоту.

И я использовала ее на благо родной газеты. Воодушевленная нервным зрителем, торчавшим по ту сторону витрины, я изображала счастливую невесту. Зритель же упорно делал вид, что происходящее его не волнует и он просто нервно курит в сторонке. Но когда Лешик восклицал особенно громко, бегая и щелкая фотоаппаратом вокруг меня, зритель машинально поворачивался и следил за процессом. Я, принимая вид обиженной скромницы, демонстрировала полное безразличие к зевакам. Шоу должно продолжаться!

– Могла бы ему улыбнуться, – поморщилась Марина, когда мужчины уехали.

– Зачем?

– У тебя может больше не быть второго шанса, чтобы произвести первое впечатление!

– Если посчитать, сколько раз мы виделись, то первое впечатление у него уже сложилось.

И я вспомнила лифт.

– У него пиджак от «Бриони», – задумчиво произнесла Марина.

– За презентабельной внешностью мужчины должно видеться нечто более глубокое, что хочется рассматривать и изучать.

– Мужчина и энциклопедия домашнего хозяйства не имеют ничего общего, – скептически возразила Марина.

– Но в эту глубину хочется нырнуть и захлебнуться!

– Суицидальные наклонности лечатся тяжелым физическим трудом.

– Нет у меня наклонностей! – обиделась я.

– Вот и хорошо. Переодевайся, Настя запакует платье. Я продаю его тебе в рассрочку на полгода.

– Марина, мне кажется, оно отлично будет смотреться как просто вечернее.

– Не теряй надежды сходить в нем в загс.

– И вовсе я об этом не думаю!

– Зря. В первом походе есть что-то очаровательно-прекрасное, – мечтательно проговорила она. – Второй смазывает впечатление, третий совсем не нужен. Но первый раз – это как первая ночь любви…

Все-таки женщина и свадьба – понятия неразделимые. Это мужчина может от них абстрагироваться, держаться особняком. Полагаю, свадьбу придумали женщины, а развод – мужчины.

Я ушла из салона с пакетом в руке. Не сказать, чтобы очень довольная, но в хорошем настроении. Марина не подписала рекламный блок, снимок еще предстояло переделать. Зато я убедилась в том, что Максим ко мне не равнодушен! Он ревновал так, как ревнуют близкую женщину, а между нами не было близости. Значит, моя теория третьего поцелуя верна? Отчего-то я подумала, что у меня еще будет возможность продолжить ее проверку.

Дома меня ждал сюрприз. Леонид Парфенович с Жориком ловили попугая, снося все на своем пути. Испуганная птица, как только я вошла в коридор, со всей дури вцепилась мне в волосы. Я закричала от боли и неожиданности, соседи закричали потому, что закричала я, попугай испугался еще больше и спикировал в ботинок Жорика.

– Он там сдохнет от удушья, – мрачно заметил Леонид Парфенович.

Жорик схватил ботинок, перевернул его и принялся трясти. Я благоразумно прикрыла руками голову.

– Откуда птичка?

– Из лесу, вестимо, – хмыкнул старик и выхватил обувь у Жорика. – Ути-ути-ути. Мои надумали рожать! Весь хлам скинули мне.

– Ваши товарищи разрабатывают новую программу партии? А попугай изображает протестную оппозицию?

– У Леонида Парфеновича дочка легла в роддом, – прояснил ситуацию Жорик. – Перед этим она принесла попугая и кошку. У детей на животных бывает аллергия.

– А кошка где?

– Предлагаешь поймать и ее? – сварливо поинтересовался дед.

– Значит, кошка тоже убежала, – констатировала я факт.

– Что значит тоже?! – разозлился Леонид Парфенович. – Это намек на то, что от меня сбегает все одушевленное?! Это я от них сюда отселился! Я сам! – Он сник, сунул ботинок Жорику и пошел в свою комнату. – Не хотел им мешать. Зачем старичье молодым.

– Какая же она молодая? – поразилась я. – Ей же под сорок!

Жорик укоризненно посмотрел на меня и отдал мне ботинок. Я пожала плечами и вернула обувь на пол. Видимо, в ботинке попугаю не понравилось. В полной тишине он выкарабкался обратно и взлетел на шкаф. Но больше им никто не интересовался. Мужчины такие непостоянные существа! А если птица вылетит на улицу, потеряется и не сможет перезимовать?! Я подставила стул и принялась ловить его на шкафу.

– Возьмите беглеца, – постучала я к Леониду Парфеновичу, после того как отловила питомца.

Старик недовольно кивнул на пустую клетку.

– Дети – это хорошо, – сказала я, сажая в клетку попугая.

– У нее отрицательный резус, – расстроенно пробурчал Леонид Парфенович. – Рожать опасно. В ее-то годы!

– Подумаешь, сорок лет! И в пятьдесят рожают…

Как-то я была неубедительна.

– Леонид Парфенович, я уверена, что все будет хорошо! А знаете что? Давайте, я вас к ней отвезу? По дороге купим апельсинов или яблок.

– А кошка?

– Вернемся и поймаем кошку. Думаю, к этому времени она проголодается и сама придет.

Вообще-то у меня был обеденный перерыв. И на самом деле проголодалась я. Но что делать, если внезапно включилось безмерное человеколюбие?!

Через десять минут я везла на своем «пыжике» старика в роддом. Еще через пятнадцать минут мы прыгали под окнами роддома и звали Веру, потому что внутрь, как оказалось, никого без специального разрешения не пускают. Добрая нянечка-санитарка показала нам, перед какими окнами нужно прыгать, и мы привлекали внимание самыми кардинальными способами. Каждый раз, когда Леонид Парфенович подпрыгивал от нетерпения, я боялась, что, опустившись на землю, он развалится. Но дед держался бодрячком. В окнах стали появляться чужие головы, мы еле дождались Веру. Она выглядела сонной и довольной.

– Вот видите, – обрадовалась я, – ваша дочь отлично себя чувствует! К тому же я как журналист знаю, какой классный в нашем роддоме врачебный состав.

– Сегодня-то хорошо, – нижняя губа старика затряслась. – А завтра?

– Я вас и завтра к ней привезу!

О-о-о-о, фонтан человеколюбия, заткнись, пожалуйста.

– Во сколько здесь подъем? – моментально заинтересовался старик. – Ташенька, нужно узнать, во сколько они здесь встают.

И он, семеня, побежал в приемное отделение.

– Обход в восемь утра, – радостно доложил он мне, возвратившись.

Все это время я стояла под окном и пыталась жестами рассказать Вере, что с ее отцом все будет хорошо – я пригляжу за ним и попугаем; за кошкой не обещаю, потому что в глаза ее еще не видела, но с ней тоже ничего плохого не случится, двор у нас тихий и спокойный.

– В половине девятого врачи скажут свое веское слово, – подсчитывал Леонид Парфенович время приезда.

– Хорошо, – согласилась я. – В половине девятого поедем.

– В половине восьмого! Все нужно делать заранее.

– В половине восьмого?! – ужаснулась я. – Хорошо, в половине восьмого.

Сама предложила!

Мы еще немного постояли, после чего я напомнила, что время моего обеда истекло. Вообще-то меня ждали в редакции, и я туда спешила с не слишком приятными новостями.

Леонид Парфенович помахал дочери и пошел к машине.

По лицу Веры я решила, что она уже собралась рожать. Наверное, увидев нас, она захотела сделать это как можно быстрее. Видимо, я не внушала ей доверия. Она подумала, что я не смогу справиться с ее отцом, попугаем и кошкой. Ну да, кошка уже потерялась. Хотя я к этой потере не имела никакого отношения.

Я довезла соседа до дома и повернула в редакцию. Там показала свой материал, выслушала все замечания и убежала в ближайшее кафе, чтобы быстренько перекусить…

– Он сказал, что мои кроссовки лучшие! – радостно сообщила мне по телефону Софочка, пока я обедала.

– Мои, то есть его, вернее, те, что мы с тобой ему купили? – уточнила я. От новости тетушки я чуть не подавилась.

– Да! Эти! Самые лучшие. Он готов в них спать!

Я не разделила восторгов Софочки. По-моему, спать с мужчиной в обуви совсем неудобно. Пусть даже эта обувь и самая лучшая. В чем я сомневалась.

– А в розовых Гриша будет ходить дома, когда его никто не видит.

Можно ли доверять такому мужчине?! Мужчине, готовому на все ради счастья любимой женщины. Бедная Софочка! Наверняка этот ее Григорий скрывает тайну пострашнее двух близнецов. Мое представление о счастливой семейной жизни трансформировалось в четкую картинку того, как Софочка лежит с Григорием в постели, из-под одеяла торчат его волосатые ноги в новой обуви, а из-под подушки выглядывают розовые кроссовки, пострадавшие во время стирки. Полнейшая идиллия!

– Софочка!

– Да, дорогая.

– Софочка, я рада тому, что ты рада!

– Спасибо, Ташенька! Я тоже рада тому, что ты рада, потому что я рада. А еще я рада тому, что на днях мы с Григорием едем в ювелирный салон выбирать кольца!

– Вот это да!

Что я могла еще сказать? Не слишком ли стремительно процесс набирает обороты? А какое мне до всего этого дело? У меня своих проблем выше крыши. Если Софочка напомнит об этом, то будет сто раз права. И мне нельзя быть эгоистичной сукой по отношению к своей наивной, но, в сущности, доброй и романтичной тетушке.

– Софочка, – искренне сказала я, – я рада за вас обоих!

Но не могу, не могу, не могу…

– Только ты оставь наличные и карточки дома, скажи, что забыла. Вдруг он альфонс.

– Как ты можешь?!

Да, я могу.

Съев свой обед, я поднялась и вышла из кафе.

Заметив афишу фильма «Властелин колец», я улыбнулась. Почему-то пришла в голову веселая мысль: властелин колец – это мужчина, делающий предложение любимой женщине. Видимо, я заразилась свадьбами и детьми.

В редакции тем временем Лешик на мониторе показывал мои фотоснимки. Конечно, в первую очередь это были его фотографии, но моделью работала я. И как же хорошо я выполнила задание! Сама не ожидала.

– Тимофеева, – провозгласил Варенцов среди толпы собравшихся коллег в кабинете верстки, – тебя любит камера!

– Лучше бы ее любили мужики, – многозначительно возразила Надежда, поправляя роскошный бюст.

– Да уж, – восхищенно сказала я, пропустив мимо ушей колкость. – Что есть, то есть. Красоту ничем не испортишь.

Я смотрела на себя и не узнавала. Неужели во мне действительно есть что-то такое, что может заинтересовать мужчин? Тогда почему они не смотрят на меня, а только нервно курят в сторонке?

– Кстати, Овечкин, – прищурилась я. – Ты же должен помогать отвозить близнецов в деревню!

– Они и без меня справятся, – отмахнулся Лешик. – Федоров здоровый мужик, к тому же я уже помог перетаскать вещи из его квартиры в машину.

– Здоровый мужик?! – встрепенулась Надежда. – С квартирой и машиной? Где?

– Уймись, – толкнула я ее в бок. – Там еще двое близнецов в придачу.

– Не-е-е, – замотала головой Надежда, – дети мне не нужны!

– Они никому не нужны, бедолаги. Родители сплавляют их в деревню, чтобы не мешали жить, а сами флиртуют с другими.

– Я, между прочим, как бы сказать, – обиделся Лешик, обращаясь конкретно ко мне, – не флиртую. У меня, может быть, серьезные намерения по отношению к Светланке!

– Ого! – обомлела я от такого неожиданного признания. – И как на это смотрит твой друг?!

– Я пока не сообщал ему об этом, – сконфузился Лешик. – И вы все – молчите!

Толпа, узнавшая его секрет, дружно заулюлюкала. Каждый захотел высказаться на тему, что нашему фотографу давно пора жениться.

– А дети? – не понимала я.

– Тимофеева, – нахмурился Лешик, – ты какая-то странная. Ты что, детей не любишь?

Еще один спросил! Я и сама не знаю, как отношусь к маленьким человечкам. Ну, не было у меня возможности проникнуться к ним любовью. И что, теперь человека надо постоянно пинать за это?

– Дети – цветы жизни, – торжественно заключила Надежда. – Только чужие пусть цветут в чужом палисаднике.

Она подхватила Варенцова под руку и утащила из кабинета.

– Тебе распечатать удачную? – миролюбиво спросил Лешик, когда мы с ним остались одни.

Я кивнула, и он послал на печать два экземпляра.

– Второй-то кому?

Лешик не ответил.

Конечно, я могла нафантазировать, что Максим у себя в деревне повесит мою фотографию над своей кроватью…

– Лешик, подожди!

– Что еще?

– Лешик! Как у них? У Федоровых? Не помирились еще?

– Помирились.

– Тогда как ты собираешься ухаживать за Светланой?

– Ну да. Когда они ссорились, было легче. Ничего, что-нибудь придумаю. Федоров знаешь какой мужик?! У-у-у! Кремень. Если у него друг, то навсегда. Если любовь, то надолго. А я кто? Правильно. Друг! С любовью навсегда. Поймет, никуда не денется.

– Как-то все запутанно, – вздохнула я.

– Светланка замужем счастлива не была. Мучилась она там.

– Да, – закивала я головой, – он тот еще мучитель. То хочет, то не хочет, то кричит, то уходит. И еще ревнует на пустом месте.

– Ты о ком?

– Я о Федорове.

– Влюбилась?

– И не надо лыбиться!

– Он попросил твой номер телефона. Ничего, что я ему дал?

– Когда?!

– Что когда?

– Когда попросил?

– Ты что, Ташунь, ведешь расследование? Перед отъездом попросил.

– Он уехал! – У меня ухнуло сердце вниз.

– Ну, да, уехал в ваш дачный поселок. Завтра утром вернется.

Ха. Теперь я знаю, что стану делать вечером. Ждать телефонного звонка!

Я чмокнула Лешика в щеку и побежала набивать материал на свадебную тему. Муза, одетая в свадебное платье в стиле беби-долл, с кружкой козьего молока в одной руке витала надо мной, помахивая расписанием кормлений родовой палаты в другой, и требовала излить мои мысли на бумагу. Что я и сделала с завидным энтузиазмом.

Вечером я бдила за двумя телефонами – за мобильным, который носила с собой, и стационарным, стоявшим на тумбочке в коридоре. Забыла спросить, номер какого именно телефона дал Лешик! В это время пыталась что-то писать, читать, обдумывать, но не могла сосредоточиться. Когда ко мне зашел Жорик, даже обрадовалась. Нужно же чем-то заняться, а не сидеть сиднем в ожидании звонка!

– Таша, мне требуется твоя помощь, – заявил он с порога и протянул руку с тремя разноцветными галстуками. – Не знаю, как завязывается и какой выбрать.

– Ты куда собрался? – прищурилась я.

– На свидание вслепую, – вздохнул Жорик. – Если я не приду сегодня в ресторан «Магнолия» в восемь ноль-ноль, отец лишит меня комнаты.

– Опять! Опять предки на тебя давят и ограничивают!

– Да, ты права. К тому же девушка, с которой я встречаюсь, не появляется в социальных сетях, так что я не знаю, как она выглядит.

– Жорж, – начала я, стараясь привести его чувства в состояние равновесия. – Порой не важно, как выглядит предмет обожания. Главное, чтобы он был настроен с тобой на одну волну. Конечно, внешность имеет значение. Но так же важно отсутствие штампа в паспорте, и хорошо, если нет несовершеннолетних детей…

– Ты о чем?

– Да так, теперь о галстуке. Зачем тебе галстук?

– Без него лучше?

Жорик с сомнением поправил ворот белой рубашки и взглянул на свои отглаженные черные брюки.

– Полагаю, ты собираешься захватить с собой и пиджак?

Он кивнул.

– Понимаешь, Таша, первое свидание – это как первый проект. Вроде ты во всем уверен, но ждешь подводных камней.

– Первое свидание?! – обомлела я.

– Первое, после значительного перерыва. У меня не было отношений с девушками почти полгода.

– И что, не хотелось? Извини за нескромный вопрос, но он напрашивается, лезет наружу вместе с моим любопытством.

– Считай, что хотелось, но я колол дрова.

– Тогда тебе нужно ее зацепить.

– А если я не захочу цепляться?

– С твоим скудным выбором больше рассчитывать не на что!

Я повела Жорика в его комнату, где он открыл шкаф и показал вещи. Я отобрала белый трикотажный пуловер, синие джинсы и легкую куртку. «Магнолия» довольно демократичное в плане дресс-кода заведение, так что Жорик не будет там смотреться белой вороной. К тому же я знаю, что женщины неравнодушны к белому цвету на мужчинах. Ведь белый цвет всегда ассоциируется с чистотой помыслов и целомудрием. Восприятие белого как девственного и непорочного идет на подсознательном уровне. Как говорила Марина, не всегда выдается второй шанс исправить первое впечатление. Так пусть незнакомка сразу настроится на то, что Жорик белый, скромный и пушистый.

Он не стал сопротивляться и через десять минут вышел в обновленном варианте. Я во время его переодевания стояла в коридоре и гипнотизировала молчавший телефон.

– Купи ей цветы! Деньги есть?

– Отец выделил. Но скоро мне заплатят гонорар…

– Иди уже. И кому только такое счастье достанется?

Он ушел, а я вздохнула и улыбнулась. Все же приятно делать добрые дела. Села на табурет возле телефона и задумалась.

– Девушка, срочно соедините меня со Смольным! – зычным басом приказал мне вышедший от Леонида Парфеновича бородач довольно пожилого возраста. Будь он моложе, я бы пококетничала с горя и щемящего одиночества.

– Ага, сейчас, – пробурчала я.

Хорошо же я выгляжу из-за Федорова! Дежурной телефонисткой! Но у стационарного аппарата такой тихий звонок, что можно не услышать, если отойти в свою комнату.

– Га-га-га! – рассмеялся собственной шутке бородач и вышел.

За ним потянулись к выходу еще двое товарищей старика Боголюбова.

– Значит, собираемся на митинг посредством телефонной связи, – сказал один другому.

– Как только Тимофей Николаевич с Иваном Петровичем вернутся с огородов, так и начнем митинговать, – кивнул второй.

Прикольная у нас оппозиция, собрали морковку – и на митинг. Разве такими были настоящие революционеры? При случае нужно будет спросить об этом у Леонида Парфеновича. Как только он опять начнет заставлять меня вне очереди убирать кухню.

Я закрыла за ними дверь и вернулась на место.

И зазвонил телефон.

– Слушаю вас, – сказала я, успокаивая бешено заколотившееся сердце.

– Наташа, это вы? Это звонит Вера Боголюбова, дочь Леонида Парфеновича.

– А-а-а, Вера, это вы. Сейчас я его приглашу к телефону.

Пока родственники обсуждали текущее: «как дела?», «пока не родила», я ушла в свою комнату и переживала, что во время их разговора может позвонить Максим. Злилась ужасно, но ничего не могла поделать. И как только Леонид Парфенович скрылся за своей дверью, заняла прежние позиции. И как чувствовала, телефон зазвонил снова.

Только мелодией из фильма «Секс в большом городе» заходился мой мобильный аппаратик. Я посмотрела на экран, номер не определялся.

– Слушаю вас, – прохрипела я от волнения.

– Таша! Это вы?

– Я. А вы кто?

– Я Вячеслав! Помните, который спас вас при пожаре?

Ну вот, дождалась обещанного, и трех лет не прошло. Позвонил огнеборец.

Я растерялась и вспомнила расхожую истину: станешь нужна одному мужчине, сразу за ним подтянутся к тебе и другие. Вячеслав взял инициативу в свои руки, сказав, что заказал нам столик в «Магнолии» на сегодняшний вечер.

– Я сегодня вечером не могу!

И засуетилась, представляя себя обезьяной из анекдота: всем зверям дали команду разойтись на две стороны, в одну – умные, в другую – красивые. Обезьяна осталась посредине, решив, что ей, умной и красивой, не разорваться. Не хотелось бы оказаться в ее шкурке.

– Нужно смочь, Таша, – категорично заявил Вячеслав. – Сегодня у моего друга свадьба. А завтра нас командируют в Красноярский край тушить леса.

Нет, я решительно та обезьяна. Во всяком случае, как я ее понимаю!

– Место встречи изменить нельзя?!

– Место встречи изменить нельзя. Свадьба, сама понимаешь.

Я понимала! Как и то, что помешаю своим присутствием Жорику сосредоточиться на девушке, с которой ему предстояло познакомиться.

– Через полчаса жду в такси у твоего подъезда.

Он не оставлял мне выбора.

С другой стороны, а что я теряла? Максим так и не позвонил. И вряд ли позвонит. Сидит небось сейчас на даче и выясняет отношения с женой. Или, напротив, все выяснил и звонить мне больше не собирается. Как обидно-то!

Выйти в люди я была готова уже через двадцать девять минут. Иногда, когда приспичит, я собираюсь на удивление быстро.

Только я оделась, как опять зазвонил телефон.

Я схватила трубку и, втянув легкие больше воздуха, попыталась расслабиться.

– Я умру! – сообщила мне бабуля трагическим тоном.

Увы и ах, это опять был не Максим.

– Мы всем умрем, – выдала я оптимистичную новость.

– Я умру и не увижу своих правнуков!

Бабуля жила одна, и вечерами к ней на огонек заходила грусть-тоска. Тогда она обзванивала родственников и портила им настроение. Случалось это не часто, так что я за нее не переживала. В остальное время бабуля в родственниках не нуждалась, она была вполне самодостаточной старушкой. Но я ее все равно любила.

– Ты должна сделать искусственное оплодотворение и родить девочку!

– Что?!

– Я тебе присмотрела ходячую сперму. Копия моего любимца Василия Ланового из фильма «Офицеры». Хочешь, познакомлю?

– Нет!

– В тридцать лет у меня уже были твоя мать и Софочка!

– Софочки еще не было!

– Не придирайся к пустякам, Наталья. Пожалей свою бабку! Роди мне правнука. Лучше двух сразу. У Аделаиды Никифоровны вчера внук родил тройню!

Сразу стала ясна причина грусти-тоски. У бабушкиной приятельницы прибавление в семействе! А у нее – нет. Ей обидно.

– Ему дадут Нобелевскую премию в тройном размере, – попыталась отшутиться я.

– За что?! – искренне поразилась бабуля.

– Если он сам родил…

– Не говори глупости, Наталья! И не трать времени попусту, иди и рожай! Я должна увидеть свое потомство быстрее, чем собственный маразм.

Пришлось пообещать, что обязательно выполню ее просьбу. Ухитрившись четко не оговорить сроки, я передала привет Аделаиде Никифоровне и положила трубку.

– Леонид Парфенович! – после бабули я вспомнила про соседа-старика. – У вас все в порядке? – Тот что-то недовольно пробурчал из-за своей двери. – Если я вам с Верой понадоблюсь, звоните на мобильный. Я буду в ресторане «Магнолия» отдыхать. Не стесняйтесь, звоните!

– Бу-бу-бу-бу.

Вот и поговорили.

Нет, старики – словно жители с другой планеты, понять их довольно сложно. То они хотят оставаться совершенно одинокими, то им внуков-правнуков подавай в немереном количестве. Живут в своих изолированных тесных мирках, не желая взглянуть в лицо суровой действительности. А она такова: на планете явное перенаселение женского пола! Мужчин катастрофически не хватает. Хотя их достаточно много, чтобы не выбирать президентом страны политика Жириновского. Я вот всегда за него голосую – он обещал каждой бабе по мужику. Ладно, ладно, соврала, на последние выборы вообще не ходила. Но к этому кандидату в президенты определенную симпатию испытываю. Леонид Парфенович наверняка за коммунистов голосует, а Жорик – за действующую власть. Так что в нашей квартире полный консенсус, непротивление сторон и плюрализм мнений.

Только с моими выборами что-то не так. Я выбираю не тех мужчин! Наверное, это заразно, перешло от Софочки. Кстати, неужели на этот раз у нее все хорошо?

Я спустилась вниз, во двор, где действительно стояла машина.

– Наташа! – позвал меня Вячеслав.

И сердце как-то тревожно защемило. Зачем я согласилась идти черт-те куда?! С другой стороны, это всего лишь ужин и вовсе не черт-те где, в компании его друзей. Даже на свидание не похоже. Если он меня поедет провожать, то целоваться с ним я ни за что не стану.

После отшумевшего в мире финансово-экономического кризиса рестораны в нашем провинциальном городке стали расти как грибы по осени. Открывали кофейни, пирожковые, суши-бары… Между прочим, я суши терпеть не могу. Ну, не понимаю я риса с рыбой, завернутого в подсушенные пластинки морской капусты. Я люблю эти пластинки есть отдельно. Вот если бы Вячеслав пригласил меня в суши-бар, то я бы с чистой совестью, нисколько об этом не жалея, отказалась. Возможно, высидела бы звонок от Максима.

С другой стороны, что, на нем свет клином сошелся?!

Я ехала в машине, слушала рассказ Вячеслава о том, как нелегко ему приходилось в последние дни крутиться на пожарах, что его мечта – перейти на управленческую должность в кабинет никак не осуществится, что надоело ему пахать как проклятому, спасая неблагодарное человечество от возгораний.

– Вонь такая дома от одежды стоит, – сетовал он, – что мухи на лету дохнут. Я весь пропах дымом и гарью…

Я принюхалась. По мне, так приятный парфюм, видно, что парень старательно готовился к встрече со мной.

– …в отпуск поеду к морю. Плюну и останусь там у тетки…

Я что, не входила в его дальнейшие планы?

Как-то неприятно на первом свидании выслушивать то, что сейчас выслушиваю я. Нет, наверное, я все-таки слишком привередливая. Софочка говорит, что я ненормальная. В том плане, что по отношению к мужчинам мне легко можно дать лет пятьдесят. Я рассуждаю о них, как старушка, а не современная легкомысленная девица со сквозняком вместо мозгов. Она так сказала, когда я бросила очередного парня после нашей первой встречи в кафе. Парень этот заказал бутылку дешевого вина, хотя я отказалась, и сам ее выпил. Я попросила его забыть номер моего телефона и меня, о чем честно рассказала Софочке. Она прочла целую лекцию, что разбрасываться мужчинами так, как это делаю я, – преступление. И караться оно должно годами в одиночной камере коммунальной тюрьмы.

Вячеслава я бросать не собиралась. Пока. Решила дать ему шанс, пусть покажет себя в компании друзей.

В полупустом зале «Магнолии» (по будням здесь народ обычно собирался после десяти часов вечера) я принялась вертеть головой в поисках пары новобрачных. Отчего-то я подумала, что новобрачные помогут мне настроиться на романтичный лад; я вернусь домой и напишу статью о том, как это прекрасно – выходить замуж и жениться по большой и светлой любви; Лешик снабдит мой материал шикарной фотографией свадебного салона, и я получу денюжку на пропитание. Настроение улучшилось.

– Проходите, ребята!

Нас позвали к столику, где сидели две пары, явно не брачующиеся в этот день.

– Кристина, Олег. Анжела, Афанасий. Наташа.

Вячеслав нас представил и отодвинул для меня стул, помогая сесть. Мило. Галантный кавалер – плюс в его копилку.

– Что будем пить?! Мы еще не заказали…

Никто в этот день действительно не женился. Вернее, в этот день они женились, но только год назад. Два друга договорились жениться на подругах в один день и теперь отмечали торжественное событие с нами. Почему? За компанию, как объяснили мне потом. Друзей было трое, но Вячеслав год назад на авантюру не поддался. Или не было третьей подруги? Я не стала уточнять, сидела и цедила через соломинку мартини с соком. Девчонки пили текилу, подбивая меня выпить с ними. Но я отказывалась, с горечью вспоминая тот день и час, когда первый раз ее попробовала. Синяк под глазом не сходил три недели! И никто не верил, что я сама ударилась о шкаф. Честно говоря, я ударилась скулой о спинку стула, когда выпила слишком много текилы и решила снять туфли для того, чтобы станцевать на столе. Но разве дело в деталях! Дело в принципе, а мои принципы незыблемы.

Мужчины обсуждали рабочие моменты службы, все они были огнеборцами и служили вместе. Так всегда бывает. Если встречаются на отдыхе сослуживцы, то стоит им только выпить, как они вспоминают о труде. А мы с девочками болтали о распродажах. Что может быть интереснее после окончания летнего сезона? Только обмен хвастовством, кто и где провел отпуск.

Еще через некоторое время, после парочки тостов «Чтоб нам так всегда жилось!», причину торжества больше не вспоминали. Но мою память вскоре освежили.

– Таш-ш-ш-ша, – раздался свистящий шепот из-за колоны, возле которой я сидела.

Я испуганно воззрилась на монументальное сооружение и попыталась разглядеть в сумраке зала нескладный мужской силуэт.

– Таш-ш-ш-ш!

Меня явно кто-то домогался. Я склонила голову наподобие пьяного воробья и посмотрела вбок. Из-за колоны высунулся Жорик и знаками принялся показывать мне что-то важное.

– Что, Жорик? Что? Я не одна!

– Я тож-ж-ж-же.

– Что ты прячешься? Иди, я тебя познакомлю со своим парнем.

– Ни в коем случае!

– Но я же не могу с тобой так разговаривать.

– Тогда давай выйдем.

Он так резко мотнул головой в сторону дамских комнат, что я испугалась, она у него отвалится. Через пару секунд он исчез, и я встала. Извинилась и сказала, что собираюсь посетить одно небольшое помещение.

Девчонки тут же увязались за мной. Я не успела опомниться, как они подхватили меня под руки и потащили в туалет, на ходу твердя о том, какой Вячеслав замечательный во всех отношениях парень. Честно говоря, я этого не заметила. Напротив, у меня сложилось такое впечатление, что я ему вообще до лампочки! Стеснялся, как объяснили девчонки. Ничего себе, стеснительный какой нашелся! Не нужно мне таких. Мне другие должны вот-вот позвонить по телефону…

– Сейчас, – пообещала Кристина, – он еще немного выпьет и наладит контакт.

– Не хочу я с ним с нетрезвым контактировать!

– Слышь, – кивнула Кристина подруге, – она тоже мало выпила! Плохо соображает.

– Времени полно. Накачаем их обоих, не переживай.

О-о-о, но я не хотела накачиваться! Неужели я дожила до момента, когда, чтобы со мной ближе познакомиться, нужно много выпить?! Как в плохом анекдоте!

– Приш-ш-шла? Хорошо.

Возле туалета меня ждал Жорик.

– Это кто еще? – удивилась Кристина, кокетливо рассматривая моего соседа. – Еще один твой френд? Симпотный! Вы идите, я с ним тут постою.

– Не-е-ет, – сказала я, – это вы идите, а я тут постою.

– Но тебе ж хотелось!

– А вам разве нет?

– Возьмем его с собой, чтобы другие шалашовки не подобрали! – резюмировала Кристина и потащила Жорика в дамский туалет. – Мужиками разбрасываться нельзя!

– Ты же замужем! – поразилась я.

– Ну и что? Чужое лишним не бывает.

Жорик категорически отказывался идти с Кристиной и упирался всеми конечностями, дабы не оказаться в дамском туалете.

– Таша, – отбиваясь от назойливых девиц, говорил он, – она сказала, что я ей понравился! Да отстаньте, девушки, я не с вами пришел… Что бы это значило?

– Она интеллигентная девочка, – пожала я плечами, тоскливо наблюдая за попытками моих нечаянных подруг после временной победы – затолкать парня в туалет – запихнуть его теперь в кабинку.

Отбиться ему не удалось.

– Держи дверь, чтоб он не вырвался, – приказала Кристина, привалив меня к двери, и скрылась в соседней кабинке. – Мы его с собой возьмем!

– Думаешь, она это сказала, потому что хорошо воспитана? – расстроился за дверью Жорик.

– А ты что ответил? – вздохнула я, устало прижимаясь к двери спиной.

– Я сказал, что она мне тоже нравится. Что делать дальше?!

– Возвращайся и пригласи ее потанцевать.

– Я не умею танцевать.

– Просто передвигай ноги под музыку и держи ее в объятиях.

– И все?

– Все! Нет, не все. Есть один нюанс: при телодвижениях под музыку постарайся не наступать ей на ноги.

– Усвоил. Открой меня, пока твои гарпии облегчаются.

Я его открыла, и он убежал.

– Упустила! – прокричала Анжела, выскакивая из укрытия.

– У меня есть запасные колготки, – добродушно прошептала я.

– Ты его упустила!

– Я так и знала, – вышла Кристина. – Посмотри на нее! У нее мужики в руках не держатся. Такой хорошенький был, беленький, как зайчик. Прыг-прыг и ускакал.

– Пойдем, девочки, к вашим зайчикам.

Мне показалось, что я внесла разумное предложение.

Девицы идти отказались, уселись на подоконник и принялись курить. Я медленно вышла из туалета и направилась к столику.

По пути у огромного окна заметила столик, за которым расположились мой сосед и его незнакомка. Жорик что-то невнятно бубнил, а девушка отчаянно соглашалась. Я к ней присмотрелась. Ничего себе такая девушка: руки, ноги, голова – все есть. Неземной красоты вот только нет, но она Жорику и не требуется. Конечно, если бы я была художником, то описала бы ее как рафаэлевскую мадонну с пухлыми мягкими формами и взглядом загнанной в ловушку серны. Но я состояла в недружной гвардии журналистов, этих акул пера, и окрестила девицу одним словом – удобная, синоним – уютная. С такими девочками удобно жить, они ухаживают, заботятся, прижимают к своей пышной груди и с материнской нежностью гладят по голове. Удобные девочки очень нравятся родителям. Предки как бы передают с рук на руки свое чадо и начинают жить собственной жизнью с чистой совестью. В какой-то степени Жоржу повезло.

После того как села, я еще раз обернулась. Жорик с девушкой пытался танцевать. Я прекрасно знала, что физических недостатков у моего соседа нет. Но другие зрители могли уверенно предположить, что он подволакивает правую ногу, хромает на левую, слабо слышит, плохо видит и ориентируется в замкнутом пространстве с большим трудом. Я с тревогой посмотрела на его девушку. Бедняжка! Она улыбалась, глядя на кавалера и словно бы всем своим видом говоря, что ей нравится танцевать с инвалидом. Добрая душа. Лучше бы сказала честно, что он медведь на льду, и научила Жорика выделывать простые па. Впрочем, это я погорячилась. Сейчас медведи на льду такое выделывают, что никакому Жорику и ни снилось. Для того чтобы успокоиться, я отвернулась и занялась своими проблемами. Они были, потому что пламенного, всепоглощающего интереса со стороны огнеборца Вячеслава к своей персоне я не чувствовала. Он продолжал активно обсуждать с друзьями трудности пожарной службы в составе подразделений МЧС.

Я привередливая?

Нисколько!

Просто бывает обидно, когда на тебя не обращают внимания. И не звонят, словно потеряли твой номер телефона.

– Вячеслав! – сказала я…

Более ласковая форма в виде Славика никак не могла слететь с моего языка.

– Вячеслав, – сказала я, – пойдем потанцуем.

– Я не умею, – пробасил он.

– Я тебя научу!

– Гы-гы, – недоверчиво посмотрел он и кивнул на Жорика. – Один там уже учится. Нечего людей смешить. Выпить хочешь?

Все, после этой фразы мужчины для меня перестают существовать как интересные объекты.

– Нет, – поморщилась я. – Домой хочу. Мне работать надо.

– А что ты делаешь дома? А какая у тебя работа? – заинтересовались его друзья, оторвавшись от обсуждаемых проблем.

Наконец-то! Только все равно – поздно спохватились.

– Пишу в газету статьи о свадьбах, – призналась я.

На меня посмотрели как на прокаженную.

Итак, я не нашла ни одной точки соприкосновения с Вячеславом, а ведь поначалу он показался мне таким… таким… таким… Как же я была слепа! Впрочем, что с меня было взять? Дом горел, Леонид Парфенович расстроился из-за штрафа, мне светила генеральная уборка. Любая бы согласилась на все. Зря я сегодня с ним поехала. Сидела бы дома и ждала бы, когда Максим позвонит.

Я встала, взяла свой клатч и пошла к выходу.

Честно говоря, я ждала, что Вячеслав меня окликнет, но так и не дождалась. Друзья, потеряв ко мне интерес, как и к своим женам, решали, какую выпивку еще заказать. Я ужаснулась: неужели после года совместной жизни можно надоесть друг другу до такой степени?! Отчего-то мне резко расхотелось писать про свадьбы и вообще освещать этот довольно противоречивый, на мой неискушенный взгляд, вопрос.

Как только я села в такси, зазвонил телефон.

– Таша…

Это был не Максим!

– Таша, куда ты делась?!

– Слиняла. Я не нанималась тебя сопровождать.

– Это бесчеловечно с твоей стороны! Мы потанцевали и…

Жорик замялся.

– И что?

– И заказали кофе. Что дальше делать?

– Скажи, что кофе здесь отвратительный, и пригласи ее к себе домой.

– Ты серьезно? Так и сказать?

– Жорик, просто скажи, что у тебя кофе лучше, и вези ее к себе. Я поделюсь с тобой, будешь должен.

– Ты лучшая! Ты лучшая соседка в мире!

Хоть кто-то оценил меня в полной мере. Не говоря уж о моей приятной внешности, замечательном характере, неуемном дружелюбии и прочих, прочих достоинствах.

Дома было тихо и спокойно. Я переоделась в ночную сорочку, сняла влажной салфеткой макияж, выпила стакан воды и завалилась спать. Утро вечера… как там моя бабуля всегда говорила… мудренее. И ничего, что только одиннадцатый час вечера. Раньше усну, лучше высплюсь.

Выспаться мне не пришлось.

Я проснулась от ударов в дверь, чередующихся со звонком.

– Наталья! – кричал за дверью явно нетрезвый Вячеслав. – Открой, я тебе еще не все сказал!

Испугавшись того, что он может разбудить соседа-старика, я выскочила в коридор и ответила ему. Вячеслав сказал пару ласковых слов мне. Я ему – пару неласковых, он – мне. Так, слово за слово мы переговаривались под дверью, пока в коридор не вышел Жорик в одних трусах.

– Кто там? – Он сжал кулаки. – Тебе требуется защита?

– Жорик! – обомлела я. – Ты уже дома в одиннадцать часов?

– Я сделал все, – прошептал он, – как ты сказала. И все получилось и без кофе. Оксана там, – и он подмигнул мне, кивая на свою комнату.

– Ты мачо, – подмигнула ему я. – А ко мне рвется чмо! Вообще-то, когда трезвый, он неплохой парень…

– Ему врезать?

– Нет, – мне пришла в голову блестящая идея. – Ты открой и представься моим мужем! Может быть, тогда огнеборец отстанет?

– Мужем?! – обомлел на этот раз Жорик.

– Ну-у-у, – затянула я, – нужно же когда-нибудь входить в роль? Или ты, гад разэтакий, собираешься бросить такую милую и добрую девушку?!

– Ты о ком? О себе?

– Об Оксане.

– Наталья-я-я-я, я-я-я-я прише-е-ел, – стенал Вячеслав с обратной стороны двери.

– Хорошо, – вздохнул Жорик.

Ничего, у него грудь в меру широкая, сумеет отразить нападение моего несостоявшегося кавалера. Это я так успокоила свою совесть, мало ли что, вдруг парни начнут из-за меня драться. И вообще, Жорик обещал выполнить мою любую просьбу.

– Иди спать, я ему открою!

Я чмокнула его по-сестрински в щеку и побежала в свою комнату. Закрыла дверь на ключ и припала к щели – подсматривать и подслушивать.

Из всего подсмотренного и подслушанного я поняла следующее. Жорик открыл дверь, Вячеслав поразился увиденному, а вскоре поразился еще больше услышанному.

– …да, – решительно пресекал сосед попытки непрошеного гостя прорваться ко мне, – я ее муж! И не потерплю никаких романов на стороне!

Все-таки у меня замечательный сосед. И еще он много читает классической литературы. Вот. Когда не сидит за компьютером.

– …вплоть до дуэли! – вошел в образ Жорик. – И выбирать оружие как оскорбленный буду я!

– Ты че, мужик, охренел? Какое оружие?! – сразу сбавил обороты Вячеслав. – Так бы сразу и сказал, что у нее есть муж. Вот вертихвостка! А ты попал, гы-гы. Она горяченькая штучка…

Это я вертихвостка?! Ну, про горяченькую – это у него профессией навеяло. Я себя довольно прилично вела, нечего преувеличивать.

Едва только дверь закрылась, я вышла из своей комнаты.

– Жорик. Я тебе благодарна, так благодарна…

– Да, ладно, обращайся еще…

И тут раздался звонок.

– Вернулся, сволочь, – сжал кулаки Жорик. – Прячься!

Я опять побежала в комнату.

– Не понял?! – взревел Жорик, открывая непрошеному гостю, – Я что, недоходчиво объясняю?! Я муж Натальи! Муж Натальи Тимофеевой! Ого-го, а вы кто?

– Максим Федоров.

– Максим?! – заорала я как потерпевшая. – Жорик, это другой!

И выскочила в коридор.

– Другой? – прищурился Максим, разглядывая нас с соседом.

– Да, – пафосно бросил Жорик, – одно чмо я уже с лестницы спустил!

– Господи, – прыгала я рядом с ними, – о чем ты говоришь, Жорж? Никакого другого не было и быть не может…

– Как же? – не догонял тот. – Тот бугай ломился к тебе, как к потерянной собственности!

– Шутит. – Я попыталась спрятать полуголого соседа за спину.

Но поздно я заметила, что стою в ночнушке. В прозрачной ночнушке.

– Шутки, значит?! – переспросил Максим. – Вы, значит, тут шутите в таком виде?! То-то я дозвониться не могу! А я думал, с тобой что-то случилось! Я-то…

Он махнул рукой, слов не хватало.

Я бы исправила положение, если бы из своей комнаты не вышел сонный Леонид Парфенович:

– Опять вертеп устроили, кобели проклятые! И не спится им, окаянным!

Максим отступил в изумлении.

– Жорик, ты скоро? – высунулась из комнаты Оксана, завернутая в простыню.

– О-о-о, – вырвалось у Максима, – другая?

– Да, – вяло сказала я, понимая, что все сегодня испортила. – Так и живем.

– И я муж этой Тимофеевой! – на всякий случай припечатал напоследок растерявшийся Жорик, тыча в меня пальцем.

Глава 5 На «нет» и спроса нет

О том, как прошла бессонная ночь, рассказывать не хочется. За одной стенкой некоторые недалекие, примитивные личности занимались любовью, за другой – раздавался мерный стариковский храп. Я лежала посредине этого буйства и мысленно проклинала тот день и час, когда решила связаться с женатым мужчиной, у которого к тому же неистовый характер. Уходя, он так хлопнул дверью, что у соседей сверху посыпалась штукатурка. Сегодня они придут и предъявят счет за будущий ремонт.

Я прошла на кухню и принялась заваривать себе кофе. Пару часов я вздремнула на рассвете. Впрочем, покой мне только снился. В глубине души я понимала, что стоит очухаться, как неприятности потянутся вновь, одна за другой. Есть способ от них избавиться – заняться более важными для человечества делами, забывая о себе, о Максиме и остальных.

– Р-мяу-у-у-у! – призывно раздалось за входной дверью.

Я прислушалась. Наглый кошачий зов повторился.

Я решила, что это вернулась блудная кошка Веры, которую она оставила на попечение отца. Попугай вечером не пикировал мне на волосы, грозя снять скальп, наверное, добрые люди свернули ему шею. Оставалась она одна.

На пороге сидело серое, грязное, ободранное животное, довольно ущербного вида и тощей комплекции. Пока я раздумывала, как же мне ее быстренько откормить, чтобы не опозориться перед Верой, кошка прошмыгнула мимо моих ног и устремилась к двери Леонида Парфеновича. Она принялась неистово лизать его коврик. Я вздохнула и пошла на кухню, в холодильнике еще оставались сосиски. Бедняжка проглотила с ходу одну и побежала опять к двери новоявленного хозяина. Как она ему преданна! С чего бы это? Решила я и уселась пить кофе, глядя в коридор и сравнивая себя с этой несчастной гуленой. Тоже небось по мужикам шарахалась, искала принца. Как бы ей, глупышке, объяснить, что принцев катастрофически мало и на всех не хватает. Приходится принимать приглашения от кого попало, что соответственно и завершается как попало. Разве я предполагала вчера, отправляясь на безобидное свидание с Вячеславом, что оно увенчается таким плачевным финалом?! Да, всю ночь я проплакала. Глаза опухли, лицо отчего-то тоже, и вид у меня как у этой ущербной кошки. Что там с ковриком? Она его все лижет и лижет.

– М-я-я-я-я-у-у-у-у!

Я нахмурилась и пошла открывать дверь.

На пороге сидела еще одна ободранная кошка. Рыжая, если ее отмыть хорошенько и вытереть насухо.

И эта пронеслась мимо моих ног к коврику как к родному.

Умственный процесс грозился затянуться на неопределенный срок. Вера оставила одну кошку или двух? Не могу же я, не разобравшись, выкинуть их на улицу?

Я принесла сосиску для второй кошки. У нее ее отняла первая. Я отправилась за новой порцией. Намереваясь покормить рыжуху, я остановилась с третьей сосиской в руках, когда за дверью…

Ну, вы меня поняли.

– Ма-а-а-у-у-у-у!

Третья кошка!

Они что, плодятся и размножаются перед нашей коммунальной квартирой?! Или кто-то шутки ради повесил на нашу дверь табличку про приют для бездомных животных? Я очень надеялась, что сюда не прибежит голодный ротвейлер с пятого этажа!

Выглянула, посмотрела, таблички не было. Вообще ничего и никого не было. Только запах на лестнице витал какой-то странный, едва уловимый, больничный.

Третья кошка тем временем… правильно! Лизала коврик Леонида Парфеновича.

Я засучила рукава, решив, что судьба посылает мне бездомных животных, чтобы я забыла свои печали и сосредоточилась на более нравственных поступках! В холодильнике я нашла открытую сметану, налила в блюдечко и отнесла кошкам.

Пока они лизали, думала, а помнит ли Вера свою кошку? Может быть, она забыла ее внешний облик и сойдет любая откормленная особь? А Леонид Парфенович помнит ли кошку? На всякий случай я покормила всех четырех.

Да, к нам на огонек заглянула четвертая кошка.

– Это что еще такое? – недовольно фыркнул Леонид Парфенович, показываясь из своей комнаты. – Это что такое?! Брысь!

– Это ваша кошка, – напомнила я беспамятному старику.

– Почему она во множественном количестве?! – не поверил тот.

– Наверное, – предположила я, – это ее друзья. Она вернулась к вам с ночной тусовки с друзьями. Вы не рады?

– Нет, – признался Леонид Парфенович, морщась. – И которая моя?

– Выбирайте любую, – царственным тоном предложила я. – Они все похожи: ободранные, грязные, худые. Только потом не говорите, что это я плохо заботилась о Вериной кошке и довела ее до такой степени измождения!

– Верина кошка? – изумился старик, протирая очки и наводя резкость на дворовых животных. – Верину кошку вчера вечером забрал мой старший внук!

– Сын Веры?

– Старший сын. Он работает и живет отдельно, ему только кошки не хватало для полного счастья.

– Значит, – домыслила я… ах, какая сообразительная, – вашей кошки среди них нет?

– Разумеется, нет! – возмутился старик. – Чтобы я довел до такого катастрофичного состояния домашнее животное…

– Леонид Парфенович, – предупредила я честно, – только не начинайте! У меня после вчерашнего настроение очень плохое.

– А что вчера было? Ась?

Мне бы такую память!

– Тогда скажите, пожалуйста, почему они с завидным энтузиазмом лижут ваш коврик? Несомненно, они приняли его за родной.

– Глупости, – отмахнулся старик, проходя в ванную комнату. – Я вчера валерьянку на него разлил. На него разлил и на лестничной клетке, когда махал кулаком твоему ухажеру.

Ага, прикидывается немощным, помнит все-таки.

– Он мне не ухажер… – вздохнула я, – больше…

– Ага! Все? Наигрались в любовь и бросили?! Лучше бы направили молодую энергию в правильное русло решения политических вопросов современности.

– Мы и не играли…

А что, возможно, он играл со мной! Как кошка с мышью… Вот как рыжуха с мышью…

– А-а-а-а-а! – закричала я со всей дури и вскочила на табурет.

Кричала я долго, продолжительно и с удовольствием. Выплескивала негативную энергию, накопленную за последнее время. Бедная мышь не знала, куда деваться, и металась сначала по коридору, затем по кухне. Я поняла, что у нее большие проблемы, раз она выскочила с отвагой самоубийцы на четырех дворовых котов. Или кошек. Пол довольно трудно определить на глазок.

Леонид Парфенович гонял мышь веником. Выскочивший из комнаты Жорик кидался в нее тапками. Оксана, добрая душа, ловила не мышь, а кошек и выкидывала их на лестничную площадку. Короче говоря, мы развлекались, каждый – как мог.

Когда все кошки были благополучно выдворены, Оксана поймала мышку банкой из-под малосольных огурчиков. Как мышь повелась на огурцы, я не поняла. А дальше… Дальше случилось то, во что я поначалу не поверила.

Спасительница человечества и меня занялась поисками дыры, из которой выскочило страшное создание! Дыра нашлась в ванной комнате, прямо под раковиной. Рядом с трубой отвалилась штукатурка, и там образовалось довольно приличное отверстие… Привет Максиму Федорову!

Так вот. Оксана выпустила мышь в эту дыру и принялась заделывать ее старыми тряпками! Когда дыра была закрыта, Оксана взяла обещание с Жорика, что он поедет, купит цемент и заделает дыру на пожизненный срок.

Честное слово, я ее зауважала! Жорик ходил гордый и довольный, еще бы, он привел в дом такую нужную девушку! После этого его самооценка значительно повысилась. На всякий случай я ему напомнила, кто именно поймал мышь. Не он, а Оксана. Он был готов лезть со мной на табуретку и кричать истошным воплем! Только из-за девушки Жорик показал себя бравым воином и решился закидать грызуна нашими тапками. Вдруг тот самостоятельно откинет лапки, познакомившись ближе с товарами отечественной обувной промышленности.

В этом сущность мужчин. Сами по себе они слабые создания, мы даны им всевышним для помощи и поддержки. Что они без нас? Пусть об этом подумает Максим, вернувшись в семью, где его ждут близнецы. Я – не его поддержка. Я сама по себе, как тощая, облезлая, но безумно свободолюбивая кошка. Позвонит ли он мне еще? И зачем Лешик дал ему номер моего домашнего телефона! Звонил бы Максим по мобильному, идиотского происшествия не случилось. Мы бы встретились вечером и…

И?!

Женатый мужчина – табу.

Я приличная девушка, попавшая в неприличное положение. У меня принципы, черт бы их побрал! Еще у меня соседи, коты и мыши. И целая куча родственников. Я не одна. Нет, я не одна. Нужно позвонить Софочке, маме и бабуле. Обрадовать их, безусловно, нечем, но должны же они радоваться мне одной!

Когда с такими мыслями я одевалась, почувствовала запах овсяной каши. Оксана варит, кто же еще. О-о-о, Жорику явно повезло. Если этот гад надумает жить с девчонкой гражданским браком, я его убью. Нет, сделаю хуже: доведу до самоубийства – до дверей загса.

В результате этой мышиной возни я опоздала на работу.

– Ташунь, ты чего сегодня такая смурная? – встретила меня в кабинете журналистов Надежда.

Приблизилась ко мне вплотную и зашептала, чтоб Варенцов не услышал:

– Сексом занималась всю ночь, счастливица?

– С чего ты взяла?

– Блузку наизнанку надела.

– Да ты что?! – испугалась я.

– Я-то ничего, – усмехнулась она. – А у тебя еще кураж не прошел. Иди в туалет, переодень.

– Какой кураж, – махнула я рукой, – мышь все утро ловила.

– Ого-го! – вскричал Варенцов. – И как успехи?

– Поймала, – соврала я, совсем немного приукрасив действительность, – нашла дыру и запихнула ее туда обратно.

– Офигеть!

– Да, так и сделала. Соседу приказала съездить за цементом, приготовить раствор и заделать дыру. Варенцов, ты не в курсе, какой сегодня цемент самый крепкий?

Пока он соображал, я убежала переодевать блузку.

– Ты знаешь, – сказала Надежда, когда я вернулась, – у меня никогда не было мышей. Уверена, что поступила бы так же: поймала бы и запихнула обратно. Был только хомяк. Однажды хомяк сбежал, и его схомячила кошка.

– Кошки у меня сегодня тоже были, – поделилась я переживаниями. – Сосед валерьянку на коврик пролил. Пришлось его замачивать.

Это собиралась сделать Оксана, но если бы я осталась сидеть дома…

– Какая ты, Тимофеева, хозяйственная, – искренне восхитился Варенцов. – И мышей ловишь, и коврики стираешь.

– Я тоже такая, – заявила Надежда. – Обрати внимание!

– Уже обратил.

– Пристальное обрати.

– Договорились.

Я не стала мешать им и пошла к фотографу.

– Лешик, – начала я издалека, – как дела?

– Отвратительно, – признался он, весь погруженный в работу. – Твоя Марина снова зарубила рекламный блок. На этот раз ей не нравится, что его поставили в нижнюю часть полосы.

– Да, – вздохнула я, – она профессионал, разбирается в том, что выгоднее стоять наверху. Сразу глаз цепляется за фотографию, потом за статью.

– Из-за нее уменьшаю соседние, свадебную растягиваю до неприличных размеров.

– Какой ты добрый. Лешик, значит, у тебя все хорошо?

– Я же сказал, что ничего хорошего! Федор вчера вернулся злющий, как сто чертей, и не давал мне спать всю ночь! А теперь эта реклама! А через час идти на открытие выставки «Дары осени» с Варенцовым!

Фотографы не любили ходить с журналистом Варенцовым, потому что он не давал им работать, постоянно лез со своими советами, как лучше снимать.

Из всего сказанного я выделила информацию про бессонную ночь.

– А чего ему в деревне не спится? – небрежно поинтересовалась я, так, вроде мимо проходила, но из вежливости задержалась.

– И в самом деле, – горячо поддержал Лешик. – Ехал бы в деревню к тетке, в глушь, в Саратов!

– Ты классика цитируешь или у Максима действительно есть тетка в Саратове?

– При чем здесь Максим?! Я Варенцова послал бы!

– Нет, я просто подумала, что человек не спал всю ночь из-за чего-то. Возможно, у него тетка в Саратове заболела…

– Тимофеева, ты прикалываешься или издеваешься?!

Лешик оторвался от монитора и уставился на меня немигающим взглядом. Я вспомнила: так обычно смотрит кобра, раздувая свой капюшон, намереваясь напасть на ничего не подозревающего зрителя.

– Федор из-за тебя ночь не спал!

– Из-за меня?!

Слишком много радости я вложила в свой голос.

– Нельзя так откровенно радоваться чужому горю, – укорил меня Лешик. – Конечно, из-за тебя. Он весь вечер тебе звонил, а какой-то дед ему сказал, что Натальи нет и не будет. Я предположил, что ты опять попала в полицию или больницу, как в прошлом году. Федор принялся обзванивать отделения полиции и морги.

– Морги-то зачем?! – обиделась я.

В прошлом году я делала репортаж из оперативного отдела, показывая в качестве социальной рекламы их тяжелый напряженный труд. Сама напросилась, о чем до сих пор жалею. Страшно было, когда наркодилера брали, а он отстреливался. С испугу я спряталась в машине «Скорой помощи», она-то и отвезла меня в больницу. В больницу, а не в морг! Меня быстро поставили на ноги, вколов успокоительное с витаминами. Зато какой достоверный материал получился с места событий! Конечно, журналисту важно все испытать на собственной шкуре, прежде чем сесть и описать.

– Когда тебя нигде не нашли…

– Я была в ресторане, а не в морге…

– Неблагодарная! Я же предупредил, что он тебе позвонит!

– И кто так туманно предупреждает?! И вообще, на нем свет клином у меня не сошелся.

– Знаю, он рассказал.

– Что?

– Все! Тимофеева, честно, от тебя не ожидал. Меняешь мужиков, как сумки?

– Дурак ты, Лешик. И Федор твой дурак!

– Ему так и передать?

– Так и передай. Пусть катится к своей жене и детям! Я с такими мужиками – ни-ни!

– Это не его дети, – почесал затылок Лешик, показывая всю остроту своего мыслительного процесса. – Это дети его сестры Светланы.

– Она ему сестра?!

– А ты что подумала?

Я бы схватилась за грудь, изображая, как сильно уколола меня эта новость. Но отчего-то в самые пиковые моменты колет правый бок. Подозреваю, что это намечается аппендицит, а не разрыв сердца.

– Светланка его сестра, – пояснил для особо одаренных Лешик. – Она развелась с мужем и приехала сюда, чтобы начать новую жизнь. Федор предоставил ей свою квартиру. Но Светланке совестно его обременять, и она решила снять дом в деревне. Близнецам нужен свежий воздух. Светланка очень заботливая мать…

Я уже любила этих близнецов и саму Светланку не меньше Лешика!

А еще я любила Максима.

Софочка сидела в напряженной позе, готовая, как только возле кафешки притормозит джип Григория, сорваться и броситься ему навстречу. Мы обедали и беседовали о смысле бытия.

– Это так прекрасно, что он оказался незанятым мужчиной, – мечтательно произнесла она, улыбаясь.

– И хорошо, что у него есть своя квартира, – поддержала я здравую мысль. – Если вместе жить не получится, есть куда разбежаться.

– У него свой дом.

– Нет, дом в деревне он снимает.

– И вовсе это не деревня, а вполне приличный коттеджный поселок.

– Софочка, – догадалась я, – ты говоришь про Григория?!

– Извини, я должна была тебя выслушать и вникнуть в проблему. Но, честно говоря, я не вижу никакой проблемы!

– Разве? Разве это не проблема, все время мучиться, решая дилемму: оставить детей без отца или думать только о своих чувствах! И вот, когда я наконец-то узнаю о том, что его дети – вовсе не его дети, вернее, его, но – не совсем, мы ссоримся! Он мужчина без детей и без меня. Что делать?

– Поехать к нему и поговорить, – беспечно пожала плечами Софочка.

– Вряд ли он захочет разговаривать с девицей, устроивший, в его понимании, вертеп в своей коммунальной квартире.

– Он старик?

– Что? Не поняла тебя.

– Таша, он тоже когда-то был молодым…

– Это ты опять про Григория? Максим ненамного меня старше.

– Тогда тебе больше повезло. Я не представляю, что произойдет, когда мы постареем и он умрет раньше меня.

– Да уж, – хмыкнула я, – уж лучше вместе в одном гробу…

– Кстати, о гробах, – тяжело вздохнула Софочка.

– Что случилось?! – Мне пришла в голову страшная догадка, а я была в таком настроении, что все догадки казались страшными. – Кто-то умер?!

– Да, – простонала Софочка, – и до сих пор умирает. Около тысячи человек в год в нашем городе.

– Очень ценная информация. К чему бы она? Ты начала рифмовать новую поэму о смерти и любви?

– Не знаю, с чего начать, – замялась Софочка, комкая в руках салфетку.

– Мама с бабулей в порядке?!

– Угу.

– Тогда начни с главного. Озвучь основную мысль, и тебе станет легче.

– Таша, Григорий занимается бизнесом.

– Это я знаю, строительным.

– Да! Но не совсем. Он строит… как бы получше выразиться… гробы.

– Что?!

– И продает их.

– Где?! На кладбище?! – Я чуть не подавилась.

– Почему на кладбище? У него сеть магазинов ритуальных услуг и принадлежностей.

– Ага! Я так и знала, что с ним не все в порядке! Я так и знала, что в чем-то обязательно есть подвох!

– Перестань торжествовать, – вяло осадила меня Софочка. – Обычный бизнес, ничем не хуже других.

– Не хуже? Я бы ни за что не стала торговать гробами!

– И венками. И еще у него есть мастерская, где из мрамора делают памятники.

– Замечательно!

– Ты тоже так считаешь?!

– Ха! – сказала я саркастически. – Отличный бизнес, идет в гору, когда люди мрут оптом.

– Но нужно же кому-то их достойно отправлять в последний путь.

– Софочка! Ты заговорила его словами?!

– Мы проговорили об этом всю ночь.

Стало легче оттого, что не одна я мучилась сегодняшней ночью.

Софочка схватила меня за руку, больно сжала ладонь и принялась дальше раскрывать семейные тайны.

– Его до меня никто не понимал. Он боялся признаваться женщинам, чем занимается на самом деле. Некоторые сбегали сразу, другие – после того как посещали его магазины.

– Так-так, – прищурилась я. – Я позвонила тебе, Софочка, надеясь на то, что ты прольешь на мои раны бальзам утешения. Вместо этого ты ждешь утешения от меня.

– Нет, – мотнула головой Софочка, – я жду от тебя другого.

Мне стало как-то не по себе. Еще одного подвоха я не выдержу. У самой личная жизнь дышит на ладан, а тут еще Софочкины гробы!

– Ташенька, поехали со мной!

– Куда?! – напряглась я.

– По его магазинам.

– Да что я там не видела?! Да в гробу я их видала! Ох, мамочки…

– Я должна это вынести, – призналась Софочка. – Я не могу потерять Гришу из-за пустяка.

– Ну да, чужая смерть – это пустячок.

– Перестань, пожалуйста. Для меня это очень важно. Для меня важна… твоя поддержка.

– Извини, это я себя так настраиваю.

– Значит, поедешь?! – обрадовалась Софочка.

– Куда я денусь. Только с одним условием.

Условие было простое: я соглашалась ехать только в том случае, если Григорий купит у нас в газете для своей ритуальной сети рекламный модуль. Для него это копейки, а я все-таки нахожусь на работе.

Когда он приехал и составил нам компанию, я прямо задала ему этот волнующий меня вопрос. Григорий кивнул, тогда я позвонила нашей Ольге и сказала, что нашла отличного рекламодателя. Такого, заинтриговала я, в газете еще не было.

Вот какой я разносторонний профи – по свадьбам и гробам. Надеюсь, писать статьи на тему вечной жизни Ольга меня не заставит.

Григорий помог нам усесться в свою машину. Пока мы ехали, я думала, что со мной происходит. Жизнь начинает наматывать такие виражи, о которых я даже не мечтала. Впрочем, Соня тоже не о гробовщике мечтала. Я посмотрела на нее.

Она сидела рядом с водителем и нежно ворковала с ним, сверля ласковым взглядом.

Григорий же время от времени бросал взгляд в зеркало заднего вида и настороженно приглядывался ко мне. Чувствовал, что от моего решения Софочка зависела полностью или, по крайней мере, могла к нему прислушаться. Я отвечала довольно дружелюбно, наивно хлопая ресницами. Подумаешь, говорил весь мой вид, бизнес как бизнес. Ничего в нем особенного нет, мне вот даже нравится. Чем?!

Мы заехали в большой магазин на окраине, где Григория встретили как крутого начальника. Пока он что-то проверял, мы прохаживались по длинному прохладному залу с затененными окнами. Я раньше никогда здесь не была, Софочка тоже. Стройные ряды гробов – от простеньких, обтянутых дешевой тканью, до дорогих, блестящих лаком красного дерева – навевали грусть и тоску. Развешанные по стенам образцы венков словно подчеркивали тщетность бытия. Продавалась даже одежда с обувью! Для меня это было открытием.

– Скажи ему что-нибудь приятное, – прошептала Софочка, – про магазин.

– Что? Что мне понравился венок с лентой «От друзей-сотоварищей, доведших меня до гробовой доски»?

В этот момент Григорий повернулся к нам и посмотрел на меня.

– Здорово, – брякнула я и правой рукой с указующим перстом махнула в сторону ритуальных принадлежностей. – Живенько так!

Он искренне удивился.

– И ботиночки дешевые! Я, пожалуй, своему соседу куплю.

– А он что, – нахмурился Григорий, – преставился?

– Нет еще, – растерялась я, – наверное.

– Они одноразовые, девушка, – хмыкнула пожилая продавщица, – для упокоившихся.

– А мне венки понравились! – отчаянно сказала Софочка.

– Да, – поддержала я ее идею, – венки очень хороши. И срок годности радует, быстро не завянут. Мне вот живые розы недавно дарили, так они уже на следующий день полудохлые стояли… полуупокоившиеся… м-да…

– Подождите меня на улице, – сказал Григорий, глядя на наши потуги.

Мы вышли на улицу и рассмеялись. Казалось бы, должны огорчаться и плакать, как все нормальные люди на пороге такого дома. Но мы же с тетушкой ненормальные!

Ненормальные.

– Так что, – резюмировала я, – все с ним будет хорошо, если после такой новости о его бизнесе у тебя осталось здоровое чувство черного юмора.

– А в чем юмор-то?

– А ботиночки соседу? Прикинь, Сонь, я б Леониду Парфеновичу их преподнесла. Он бы на митинг пошел, а там подошва одноразовая отвалилась…

И мы опять захихикали.

Григорий застал нас радостными и веселыми.

– Правильно, девчонки, – обрадовался он. – Один раз живем!

По большому счету они с Соней подходили друг другу. Было в них что-то неуловимо общее, тайное, личное. Они даже молчали одинаково, сосредоточенно пыхтя о чем-то своем. Говорят, супруги, долго пожившие в браке, становятся похожими. А я нашла, что Софочка с Григорием схожи при разной внешности. Интересно, у всех такое бывает или только моей тетке повезло?

А что, Софочке ведь точно повезло.

Я сидела позади них и видела, что они счастливы.

Молча, без слов, могут понимать друг друга только очень близкие люди. И когда они только успели сблизиться? Для серьезных отношений срок совсем крохотный. С другой стороны, за это время и я успела влюбиться.

Кстати, а как же моя проблема?! Софочкину я решила, но она разрешилась бы и без моей помощи. Ей на самом деле все равно, чем занимается любимый мужчина. Если бы он оказался разбойником с большой дороги, я б и тогда не удивилась их трогательным взаимоотношениям. Такая уж Соня – минутные колебания здравого рассудка начисто сметаются чувственными импульсами сердца. А что делать мне с Максимом? Не могу я с ним молчать, мне нужно дать выговориться. И я решила поехать к маме.

– Ма, у тебя уксус еще не кончился?

Купила еще один бутылек, оседлала свой «пыжик» и помчалась по родным просторам. Нет, я не плохой работник, как могут подумать некоторые. Совесть свою я успокоила тем, что нашла для газеты серьезного рекламодателя. Куда уж серьезней вечного!

Через час я уже сидела в кустах малины и подслушивала, что делается у соседей. Конечно, если бы Софочка не была озабочена Григорием, она могла бы подсказать что-то дельное. Иногда у нее возникают поистине блестящие мысли, пробивающиеся сквозь сумбур. Помнится, как она отговорила меня покупать зимнюю куртку на гагачьем пуху. Куртка висела до конца сезона и попала под распродажу, я купила ее с хорошей скидкой. С одной стороны, совет дельный – экономичный. С другой – обидно как-то, что моя куртка больше никому не была нужна.

Темы для раздумий я искала отвлеченные, чтобы меньше думать о Максиме. Но готовилась, как только услышу его голос, тут же дать о себе знать. А там – будь что будет. Должны же мы выяснить отношения!

Даже если у нас ничего не получится, я бы не хотела оставаться в его памяти как ветреная девица с гагачьим пухом вместо мозгов. Как раз я полная ей противоположность. И у меня есть… Да! И у меня есть свои принципы.

– Дети, идите спать! – прокричала за оградой Светлана.

Я вытянула шею, чтобы убедиться, что там одни дети.

– Здравствуйте! – обрадовалась мне Светлана.

– Добрый день! – прокричала я нарочно громко. Пусть не только она услышит. – Я ненадолго сюда приехала! Маме уксус привезла! У меня времени мало!

Я тогда не подумала, почему мама слишком быстро согласилась взять у меня вторую бутылку этого действенного заготовительного средства. Некогда было думать, я действовала.

– Жаль, – улыбнулась мне Светлана, – я бы пригласила вас на чашку чая.

– Правда?! Тогда я задержусь.

Мы договорились, что я зайду к ним, когда Светлана уложит детей. У них режим, его нарушать нельзя, а то детям тяжело придется в дошкольном учреждении. После этих слов я решила, что Светлана планирует остаться с братом надолго. Собирается пойти работать, а детей пристроить в садик. Все-таки из меня получился бы хороший аналитик.

– Ты, надеюсь, ненадолго отойдешь? – поинтересовалась мама, когда на соседнем участке стихло.

– Нет, мне сегодня еще в редакцию заехать нужно, снимки забрать.

– Заработалась совсем, – сказала мама, обнимая меня. – Все одна тянешь на своем горбу!

Вот спасибо! Мама всегда умела подчеркнуть, что я сутулюсь.

– У меня для тебя есть сюрприз, – пообещала она.

– Приятный?

– Очень. Придешь, покажу.

Наверное, малиновое варенье, прикинула я. Я много лет скрывала, что мое любимое варенье на самом деле – абрикосовое.

У соседей дом был похож на наш, планировка одинаковая, строили дачный поселок по одним проектам. Светлана показала взглядом на мансарду, где спали дети, и мы тихо прошли на кухню. По моим расчетам, комната Максима должна была находиться рядом с блоком питания. Во всяком случае, ее окно выходило как раз на наше крыльцо. Я представила, как он встает возле него и долгим проникновенным взглядом вглядывается в сумрак, ища глазами стройный силуэт. Меня то есть. Мама у меня полная женщина, нас не перепутаешь.

– Максим на выходные должен приехать, – внезапно сказала Светлана, разливая чай по чашкам.

Вот облом!

– Да я просто зашла узнать, как вы устроились.

– Если бы не Леша, – улыбнулась Светлана, – возились бы еще с вещами долго. Теперь ведь каждый погожий день на счету, детям нужно на солнце больше находиться. Они пережили стресс.

Мне Светлана нравилась, честная, откровенная женщина. Не знаю, смогу ли я быть с ней так откровенна. Чаем ее, безусловно, напою.

– У нас состоялся нелегкий развод с их отцом. Он ушел к другой женщине.

Нет, какие все-таки сволочные бабы существуют на свете! Отбивают родных отцов у детей! Нет у них ни стыда, ни совести.

– Сначала мы решили, что будем жить под одной крышей, чтобы дети не чувствовали потери. Квартира большая. Но я не смогла. Каждый день видеть перед глазами его новую жену…

– Ужас! Я б ее убила.

– Зачем? Чувства не вернешь. И то, что было, не вернешь. Нужно не зацикливаться на прошлом, а искать новые отношения. Двигаться вперед. И я очень рада, что мне помог брат. И его друг. У него очень хороший друг.

– Да, – протянула я, – он очень хороший.

– Вам нравится Максим?

Уф-ф-ф! Полегче на поворотах!

– Я его совсем не знаю.

– А вы ему очень нравитесь.

– Почему вы так решили?

– Это же видно, – пожала плечами Светлана.

– Видно?

Я что, слепая? Почему не всегда вижу, когда нравлюсь этому мужчине?! Для этого что, нужен третий глаз на затылке? Я хочу постоянно знать, что нравлюсь ему, я хочу упиваться сознанием того, что он от меня без ума каждый день и час. Только он мне нужен, только он.

– Места у нас шикарные, – я поменяла тему, чтобы снять со своего лица идиотское выражение счастья. – Лес, речка, поля с бурьяном. А в бурьяне пасется коза, ее хозяин продает молоко.

– Максим говорил мне об этом. Близнецы любят козье молоко.

Светлана была такой мягкой, доброжелательной, открытой, что мне захотелось сделать ей приятное.

– А вас любит Лешик. Это тоже заметно.

– Ну что вы, – рассмеялась она. – Кому нужна женщина с двумя детьми?

– Вы на самом деле так думаете?! – изумилась я.

– Конечно, нет, – вздохнула Светлана. – Но я не хочу никого обременять.

– Разве любить и обременять – это одно и то же?

– Вы такая смешная и еще очень молодая.

– Вовсе нет, мне скоро стукнет тридцатник.

Первый раз в жизни накинула себе года! Зачем, и сама не поняла. Захотелось казаться женщиной, умудренной опытом, с неудавшейся личной жизнью, чтобы стать с ней ровней. Чтобы быть такой, как она. Чтобы нравиться Максиму. Какая сложная цепочка получилась. Да, я хотела ему нравиться, ничего плохого в этом не было.

– Наташа, а хотите лисичек в сметане?

– У-у-у-у! Класс! Сами собирали?

Убила бы себя за скептицизм! Словно я одна знала все местные грибы и могла отличить поганки от съедобных. Конечно, постоянно проводя большую часть лета и осени на даче, мы ходили в лес еще с бабулей. Она мне и показала, какие нужно собирать грибы. А Светлане, явно не местной жительнице, кто-нибудь съедобные грибы показывал?

– Я разбираюсь, – она прочитала мои мысли, – в лисичках уж точно. Не сама собирала, не сама. Купила у деревенских.

Грибы были вкуснейшие! Я посоветовала Светлане больше не лепить суши, а тратить время исключительно на грибы. Она спросила, умею ли я готовить. Вот, подумалось мне, пошли каверзные вопросы от будущей родственницы. Конечно, я умею варить магазинные пельмени. И картошку жарить, и сосиски отварить, уже не говорю о яичнице…

Я подумала о ней как о будущей родственнице?!

Безусловно, она женщина приятная, дело в другом.

Я собралась замуж за Максима. Здрасте, приплыли!

– Спасибо, до свидания.

– Заходите еще, буду рада.

А если он не согласится на мне жениться?!

Я зацикленная и закомплексованная дура.

– Умница! Вовремя пришла. Знакомьтесь, Сергей Дмитриевич, моя дочь Наталья!

Мама восседала перед накрытым столом, разодетая по последнему слову дачной моды, и разливала чай, освещая веранду неподдельной радостью, соперничая с солнцем. По правую руку от нее сидел пожилой дядечка представительной наружности в сером льняном костюме. Кепка тоже была серая, я предположила, что она скрывает лысину. По тому, как они любезно вели себя, я решила, что этот мужчина – мамин кавалер. А что? Давно пора выдать маменьку замуж. Может быть, тогда она забудет обо мне и займется своими личными проблемами.

– Очень приятно, – сказала я и уселась с левого бока.

– Со всех сторон положительная девушка, – принялась расхваливать мама, переключившись на мою пустую чашку. – Изумительно готовит, вышивает крестиком, вяжет шарфы и исполняет танец живота.

– Кто? – искренне удивилась я.

– Ты! – строго ответила мама и улыбнулась гостю. – Кто же еще? У меня всего одна дочь. Вы знаете, Сергей Дмитриевич, Наташа варит изумительный холодец!

– Правда? – недоверчиво спросил тот, ища поддержку в моих глазах.

– Правда! – ответила за меня мама. – Куриный! С перепелиными яйцами!

– О, да, – хмыкнула я. – По несушкам я спец.

Зачем ей это было нужно, я не понимала.

– Рецептиком не поделитесь? – загорелся гость. – Обожаю холодцы!

– Поделимся, – кивнула ему мама. – Запоминайте, Сергей Дмитриевич, все просто. Берете килограмм куриных крылышек, заливаете водой так, чтобы они чуть торчали, и варите два часа на медленном огне. Затем добавляете лук, морковку и специи по вкусу и варите еще полчаса. Разливаете по тарелкам, добавляете мяско с крыльев и отварные перепелиные яйца, разрезанные по половинкам, остужаете, после чего отправляете в холодильник. Застывает в любом случае! Вкуснятина необыкновенная. И прост в исполнении, любой такой холодец сварит!

Я поняла, что это намек. На что? Я никогда в жизни не варила холодцы. Зачем маме приспичило врать? Но мамин холодец из куриных крылышек я люблю, действительно получается очень вкусно.

– Еще Наташа печет удивительно вкусный сметанный пирог, – продолжала мама.

И тут я заподозрила неладное. Все обо мне да обо мне. К чему?!

– Он печется за полчаса, – мама посмотрела на меня многозначительно. – Сметана, сахар, яйца, мука… мука лучше всего – самоподнимающаяся… все перемешивается и в духовку!

Интерес со стороны гостя к моей персоне после слов о пироге явно усилился. К моей персоне! Вот в чем разгадка. Я решила ее проверить.

– Вы что, Сергей Дмитриевич, голодный? Мама, так накорми его, а не занимай выдумками про мой кулинарный талант. Я все равно за такой короткий срок не смогу пройти ускоренный курс обучения. И про крестик неправда!

– Она шутит, – пихнула меня под столом мама. – В пятом классе ты вышивала!

– А шарф я пробовала вязать в шестом. На этом мои эксперименты с рукоделием закончились, – хмыкнула я.

– А холодец? – с надеждой посмотрел на меня гость.

– Никогда не варила.

– Не верьте ей, Сергей! Мы варили его вместе!

Я принялась пить чай и думать, как мне выкрутиться из этого импровизированного сватовства без особых проблем. То есть без ссоры с мамой. Наверняка гость – ее дачный друг, или друг подруги, или чей-то родственник, и мое хамское поведение будет расценено как неуважение ко всему дачному поселку в целом. А у меня здесь живут и мама, и Светлана, мало ли что. В принципе, я человек не конфликтный.

– Мы варили его вместе, – кивнула я. – Этот холодец.

– Вот видите, – обрадовалась мама, – она все умеет!

Конечно, загнула. Но неужели я для нее не хороша такая, какая есть? Неумеха, растеряха, неудачница. Я вздохнула и посмотрела на маму. Нет, она меня любит, переживает. Таким глупым образом повышает мою самооценку в глазах этого чужого мужика.

– Зря ты не обратила на него внимания, – укорила она меня. – Он директор солидного предприятия и вдовец.

Мы стояли на крыльце, прислонившись к балясинам, и смотрели, как за углом исчезает разочарованный визитом Сергей Дмитриевич.

– Неужели ты считаешь, что все так плохо?

– Двадцать восемь лет – это не шутка, Наталья! В твоем возрасте уже хороши любые вдовцы. А этому нет и шестидесяти. Крепыш и добряк, у него пятнадцать соток земли. Все обрабатывает сам. Все у него свое, каталась бы как сыр в масле.

– А я по любви, по любви хочу! – напела я и чмокнула ее в щеку. – Мамуль, судя по всему, он пожрать любит. А кто у нас лучший в мире повар? А-а-а! Ты. Ищи свой путь через его желудок. Слушай, ма, а правда, что холодец из куриных крылышек так элементарно готовить?

Она кивнула.

– Тогда ради тебя я попробую его сварить!

– Ташенька, – всхлипнула мама, – это будет лучший подарок мне на Новый год.

Она знала, что раньше я не соберусь.

Мы обнялись и попрощались.

В том, что мама начала меня сватать первым попавшимся вдовцам, было мало приятного. Докатилась! Скоро родственники объединятся и создадут брачное агентство только ради одной цели – скорее сбыть меня с рук. Нет, в провинции одинокой девушке жить невозможно, близкие так и норовят испортить мирное существование. Может быть, бросить все и укатить в столицу? Затеряться там среди себе подобных и забыть малую родину… Есть еще один способ – выйти замуж за Максима.

Чем ближе я подъезжала к городу, тем больше нарастала во мне злость. Впечатление неудачного сватовства свело на нет мою самооценку. Докатилась, повторяла я себе и шумно вздыхала. Докатилась! Вдовцы преклонного возраста – вот мое недалекое будущее. А в дальнейшем, если с ними ничего не получится, я смогу рассчитывать только на старые развалины?! И зачем я вообще ввязалась в эту историю с поисками женихов?! Ах, да, разумеется, только из-за работы, чтобы на своей шкуре прочувствовать всю прелесть взаимоотношений полов! И к какому результату я пришла? К очевидному – под лежачий камень текут только прожорливые вдовцы, изголодавшиеся по домашнему холодцу… Кстати, а я ведь смогла бы сварить куриный… Но я не о том!

До задания с описанием брачных радостей я была вполне счастлива сама с собой! И родственники не стали бы досаждать, если б я призналась, что лесбиянка. Попросила бы Надежду, она б подыграла мне, отзывчивая женщина. В современном мире совершенно необязательно выходить замуж и жениться, все больше появляется сторонников одиночества, сконцентрированных только на собственных проблемах. А мне теперь подавай чужие! То он женат, то не женат, то у него есть дети, то их нет. Я что, нанималась решать шарады? Я нанималась писать статьи про свадебные салоны с непременным хеппи-эндом! Разве я не могу писать, фантазируя?! Могу! Ведь не полезу ж я в могилу ради того, чтобы описать погребальную церемонию?! Ни за что. Так почему я должна…

Потому что я его люблю.

Я резко затормозила на трассе, съехала на обочину и открыла дверцу. В салон забрался свежий вечерний воздух, мешая кондиционеру поддерживать заданный темп. Я выключила двигатель и вышла в пролесок. Слишком разволновалась, так нельзя. Нет, на маму я не обиделась, она всегда желала мне только хорошего. Софочка со своим гробовщиком тоже вроде как ни при чем. Светлана с близнецами казались мне вообще ангелами во плоти. Лешик придурок, но такой обаятельный. Винить в срыве Сергея Дмитриевича недальновидно, хотя очень хотелось послать его далеко и надолго. Кого я еще не назвала? Соседей оставлю в покое, мне еще с ними жить.

Максим? А-а-а-а, Максим! Вот причина моего плохого настроения.

Что он себе позволяет?! В том-то и дело, что ничего, а это очень обидно. Особенно после признаний его сестры! Безусловно, признания других мне выслушивать больше неинтересно. Пора посмотреть ему в глаза и поговорить…

О-о-о, я принялась щелкать пальцами, о чем?

И начала ходить вдоль обочины, раздумывая над причиной, по которой смогу заявиться к Максиму и потребовать выяснения отношений.

– Девушка, вам помочь?

Возле меня притормозил темный джип, из окна выглянула довольная, на что-то надеющаяся физиономия в черных очках. И на что он надеется?! Я честная девушка и…

– Нет! – отрезала я и отвернулась.

– На «нет» и спроса нет, – махнул мне парень и уехал.

– Вот она, истина, – догадалась внезапно я, глядя вслед темной махине. – Вот она, истина, из уст прожженного мужчины! Чем больше говоришь «нет», тем меньше мужиков к тебе тянется. Но это как закон подлости! Я с ним категорически не согласна. И, тем не менее, так и есть. «Что остается?» – спросила я саму себя.

И самой себе ответила:

– Остается найти Федорова и потребовать объяснений.

Где-то в мозговых извилинах прорезалась мыслишка: «Сначала скажи ему «да».

Сколько раз можно говорить! А я говорила?

Наверняка знала одно – я носилась с этой своей влюбленностью, как крольчиха, озабоченная получением потомства. А еще смеялась над Софочкой! Отчего она не призналась, что видит меня идиоткой?! Нет, пока я еще в здравом уме и трезвой памяти, съезжать с катушек от любви не собираюсь. Поставлю цель четко и определю ориентиры: или нет, или да.

– Девушка…

Из красной «Мазды» показалась лоснящаяся физиономия заинтересованного мужчины.

– На «нет» и спроса нет! – выдала ему я и махнула рукой в сторону города.

– Сумасшедшая, что ли? – напрягся он и уехал.

А мне пришла в голову еще одна интересная мысль: со сколькими мужчинами может познакомиться девушка, одиноко стоящая на обочине? С учетом того, что она порядочная и воспитанная и оказалась там случайно. Ни с одним! Вот правильный ответ. И со многими, если она непорядочная и стоять на обочине – ее работа. Это еще один закон подлости, с которым я не согласна.

– Откуда я знаю, где он? – сказал Лешик, пропуская меня к себе в квартиру. – Наверное, вернулся к себе, Светланка с близнецами же в деревне.

Я прошлась по его вотчине, воинственно заглядывая в каждый угол. Вдруг он меня обманывал, и Максим скрывается под столом, или на балконе, или за кадкой с пальмой, в которой Лешик тушит окурки.

– Ты ее хоть полей!

– Так она эта… как его там… из пустыни, привычная. Таш, ты чего такая злющая? Обидел кто-то? Марина твоя согласилась на блок. Я ей сам отвез, показал.

– Сам?!

– Угу.

– Ладно. Говори адрес.

– Ты что, забыла? Она…

– Не она, а он. Где он живет?

– Кто?

– Лешик, не тупи.

– А, ты про Максима спрашиваешь? Так бы и говорила. Я точно не знаю, по памяти заезжал.

– Собирайся, отвезешь меня к нему!

– Зачем?

– Более идиотского вопроса я еще не слышала.

– Давай ему сначала позвоним.

– Ага! Ты хочешь его предупредить, чтобы он смылся?!

– Нет.

– Тогда собирайся, поедем.

Отвертеться я ему не позволила, подхватила под руку и повела к «пыжику».

Через пятнадцать минут мы были на месте.

– Вот его дом, – указал на многоэтажку Лешик. – Может, девятый этаж, может, десятый. Может, еще выше.

– Я высоты боюсь, романтика на крыше меня нисколько не привлекает.

– Хорошо, – выдохнул Лешик.

– Чего тут хорошего?

– Хорошо, что у нас есть хоть что-то общее. Я б на крыше тоже жить отказался. Возможно, из-за этого ты меня не убьешь.

– А что, должна?

– Тимофеева, у тебя такой вид, будто ты способна на жуткое преступление!

– А я способна. Так и знай.

– Прими дружеский совет, не порть мужику жизнь. Если он тебя в чем-то не устраивает…

– Он меня устраивает! Какой подъезд?

– Или тот крайний, или этот.

– Овечкин, у тебя топографический кретинизм?

– Ага.

– Так легко ты от меня не отделаешься. Позвони ему при мне и спроси номер квартиры.

Лешик испуганно огляделся и полез за мобильным телефоном. Я проследила, как он звонит, послушала их приветствие и толкнула его в бок, чтобы лишнего не болтал.

– Тридцатая, – выдал он.

– Чао, бамбино! – Я забрала у него телефон и сунула к себе в сумку. – Завтра верну. Только попробуй предупредить!

– Что я, больной?! А ты, Ташунь, точно не в себе.

– До свидания, Лешик, – произнесла я с угрозой.

Лишние свидетели мне были не нужны.

Он убежал в сторону остановки общественного транспорта. Я кинула взгляд на свою машину, припаркованную кое-как, и решила больше не тратить драгоценное время. Если мы сейчас не найдем с Максимом общего языка, то я ему все равно ничего доказывать не стану, развернусь и уйду навсегда.

Как красиво подумала!

Повернулась к подъезду и пошла, как Жанна д’Арк на взятие крепости. Только флага в руках не хватало.

Дверь ответила гробовым молчанием, хоть бы скрипнула, зараза такая. Я жала на звонок еще и еще, грозя вдавить бесполезную кнопку внутрь коробки. Или Лешик успел предупредить, или Максима нет дома. Но Лешик ему звонил! А я не дала ему возможности узнать, где тот находится. Сама виновата.

Я прижалась щекой к двери и прислушалась. Тишина.

Ситуация выглядела нелепой, если не сказать больше – дурацкой. Я села на ступеньки, за чистотой в подъезде следили, так что джинсами не рисковала. И принялась думать – что делала в последнее время не часто. Бегала как белка в колесе, с высоко задранной головой, наивно полагая, что небо вот-вот опустится мне на плечи и подарит свою манну небесную. Итак, Максима нет дома. Но ночевать-то он должен вернуться! А если нет? Я не хотела испытать еще большее разочарование, не увидев его ночью в квартире. Или, наоборот, увидев его с какой-то стервой. Безусловно, он мне ничего не был должен, никакими клятвами мы с ним не связаны, и все же. Мысль о другой женщине в его жизни казалась мне нестерпимой.

Я решила дождаться ночи, чтобы убедиться, где он ночует. Прислонилась к перилам и задремала, благо тишину подъезда жильцы нарушали в исключительных случаях. Многоэтажка была новой, не полностью заселенной, судя по всему, Максим недавно приобрел здесь квартиру. Но почему на десятом этаже?.. У меня с детства высотобоязнь. Не пора ли начать бороться со своими комплексами?

– …Держись, Ташунь, сейчас мы тебя спустим с парашютом вниз!

– Я боюсь вниз! Боюсь! Спустите меня наверх!

– Слабачка, смотри, Надежда легко прыгает в сто первый раз, а ты все никак не можешь решиться на единственный шаг в пропасть.

– Варенцов, ты сволочь, отстань от меня, отстань. Убери от меня свои грязные лапы!

Так прокричала я и открыла глаза.

– Вообще-то руки я мыл, – обиженно произнес Максим, держа меня в объятиях. – Кто такой Варенцов? Еще один твой воздыхатель?! Мне придется перебить половину города, чтобы добраться до твоего сердца!

– Нет, ой, нет, то есть – да!

– Ты запуталась, – укорил меня Максим.

– Вовсе нет! Опять это «нет». Я запуталась, да. И вообще…

– Что?

– Как что? Поцелуй меня! Постоянно тебя приходится упрашивать!

– А что, другие это делают без просьб с твоей стороны?

Стоп, сказала я себе, поднимая голову к лучистому теплому взгляду, к любви и счастью, к радости и мечтам. Стоп, ссориться больше нельзя.

– Других не было и нет. Ты у меня единственный навсегда.

– Хитрюга, – улыбнулся Максим и наклонился к моим губам.

А знаете что? Целоваться на лестничной клетке десятого этажа в сумраке засыпающего города чертовски приятно! Это как шагнуть в бездну без парашюта. И падать, взлетать, падать и взлетать! Так, чтобы бешено билось сердце, не знавшее любви, болели губы, забывшие поцелуи, ломило руки от крепких объятий, и кружилась в вихре безумного танца голова. Без мозгов. Они сейчас явно лишние.

Глава 6 Дама с обложки

Первый раз в жизни я проснулась в квартире одинокого холостяка. Открыла глаза и улыбнулась ласковому солнцу, пробивающемуся сквозь незадернутые шторы. Пощупала рядом с собой подушку – теплая, значит, мой мужчина где-то рядом, близко. Прислушалась, на кухне раздавались звуки кофеварки. Неужели варит мне кофе для того, чтобы принести в постель?! Я вполне обошлась бы и без этих доказательств любви. Мне хватило того, что произошло между нами ночью. Это было прекрасно! К чему лишние слова и объяснения, за нас говорила страсть и чувственность, балансирующая на грани безумия. Первый раз я отпустила себя и позволила расслабиться, отдаться мужчине не формально, а полностью, каждой частичкой собственной души, не только телом. Я доверчиво распахнула ему свой мир, тщательно прикрываемый равнодушным безразличием. Стала покорной, ласковой, безрассудной, безмятежной, сумасбродной… Какие там еще синонимы у счастья…

Рассталась ли я с принципами? Заглянула на всякий случай под кровать: нет ли их там, несчастных, завалившихся в темный угол? Ничего там не было, кроме журнала по архитектуре. На обложке красовалась надменная рыжеволосая фурия с хищно прищуренными глазами, прошедшая по трупам самцов, выстеливших ей путь к успеху. «Карьера и любовь – несовместимы», – гласила подпись – выдержка из ее интервью. Ну и ладно, подумала я, возвращая журнал на место, хорошо, что мой мужчина не карьерист.

Ему вполне хватает скромной холостяцкой квартиры в новостройке крупного провинциального города. Когда мы поженимся, нам на первое время хватит, а потом я продам свою комнату в коммуналке… При этой мысли сжалось сердце. Надеюсь, соседи меня не потеряли! И не устроили обзвон моргов и больниц. Софочка, мама, бабуля! Вчера я неблагоразумно отключила телефон. Не хотела, чтобы кто-то мешал нашему уединению. Максим поступил так же. Мы были оторваны от всего мира и предоставлены сами себе. Это так здорово! Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, мне придется созваниваться с родными, чтобы объяснить им, куда я выпала на целую ночь из привычного образа жизни. Если Софочка напомнит мне про принципы, я на нее обижусь. Нельзя же больному постоянно твердить, что он больной!

– Проснулась, мое солнышко?

Меня еще так никто не называл!

Я растерялась от неожиданности. Господи, что же я могу ответить?! Да, мой могучий лев! Да, мой ненасытный дикарь! Да, мой отважный рыцарь! В голову полезла всякая чушь из любовных романов. Я не могла найти определения для своего любимого! Я, журналист-рекламщик, обученный вешать лапшу на уши и приукрашивать события для взыскательных клиентов.

Вместо ответа я улыбнулась.

– Капучино? – прищурился Максим.

– Обожаю капучино! – призналась я.

Он был безумно хорош! Мой мужчина с двумя чашками кофе в руках. Все-таки мне чертовски повезло. Сколько я его ждала? Такого – сильного, уверенного, харизматичного, опьяняющего одним только взглядом… Двадцать восемь лет.

– Я ждала тебя двадцать восемь лет.

– Я надеялся на нашу встречу больше тридцати.

Максим поставил чашки на тумбочку и…

Да-да-да, мы целовались. Пламенно, страстно, безумно, как в первый раз. Словно оба освободились от оков и потеряли ощущение реальности. Я и не знала, что так бывает. Сколько же времени потеряно зря!

…Кофе давно остыл, отчаявшись дождаться двух влюбленных, занятых друг другом.

– Я хочу, – сказал Максим, приподнимаясь на локте надо мной, – чтобы наше утро всегда начиналось с этого момента.

– С этого момента? – улыбнулась я. – С этого момента, милый, поподробнее.

Милый. Я назвала его милый. Просто милый.

– Подробнее? – усмехнулся он уголками губ. – Показать или рассказать?

– Покажи… и расскажи…

Оказывается, я жуткая эгоистка.

А потом мы пили кофе на его стильной кухне. Я сидела на высоком табурете перед барной стойкой, цедила разогретый напиток и смотрела Максиму в глаза. Он сидел напротив меня с другой стороны барной стойки и рассказывал что-то, рассказывал…

Я услышала что-то про город Сочи.

– Милый, а чем ты занимаешься?

Внезапно пришла идея узнать, а с кем это, собственно, я собралась связать свою жизнь навсегда. Хотя смешно было думать, что если бы Максим оказался маньяком или мошенником, то честно бы мне в этом признался. С другой стороны, отчего бы и нет? Я его люблю любого.

– Проектами, солнышко. Я проектирую здания, помещения, корпуса.

– Ты архитектор?

– И ландшафтный дизайнер, и многое другое, что помогает зарабатывать на хлеб с маслом.

– Творческая профессия, – кивнула я. – Как у меня.

– Чем занимаешься ты, солнышко, я знаю.

– Не-е-ет, ты не знаешь. Я хороший журналист! Я могу писать не только джинсу, но и аналитику. Только аналитика в нашей городской прессе сейчас совершенно не востребована…

– Ты хороший журналист, убедила.

– Я вообще хорошая!

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Самая лучшая.

– Еще бы.

– Эту реплику должен был сказать ты!

– Ты лучшая. Ты мое сокровище.

– Сокровище?! Ты намекаешь, что откопал меня из пылищи веков?! У-у-у, коварный, зря я тебе призналась о своем возрасте.

– Я от тебя тоже ничего не скрывал…

– Ну что ты сидишь?!

– Да?

– Поцелуй меня!

– Открыть секрет твоей привлекательности, солнце мое? Ты покорила меня своей настойчивостью!

Весь следующий день мы решили провести вместе, не оставляя друг друга ни на минуту. Безумное решение, я понимаю, но мне так не хотелось расставаться с Максимом. Я взяла его с собой в редакцию, где собиралась оформить отпуск за свой счет на пару дней. Твердо была уверена, что главред Ольга все поймет, когда увидит моего мужчину, и отпустит меня беспрекословно на все четыре стороны. Мы подъехали к редакции на машине Максима. Он помог мне выбраться из удобного салона на глазах у любопытной публики. Как только мы с Максимом вошли в офис, сразу столкнулись с заинтересованными лицами.

– Ташуль, – схватилась за грудь Надежда и зашептала, – что за кадр?! Только не говори, что ты проходила мимо и его не заметила!

– Отчего же, – пожала я плечами, демонстрируя свое полное превосходство над отсталыми в плане личной жизни личностями. – Это мой близкий друг Максим Федоров. Архитектор, между прочим. Постройки, газоны и оформление помещений. Приобретешь особняк, обращайся.

Максим хмыкнул за моей спиной, но Остапа, как говорили классики, понесло.

– За оформлением обращайся. Другие вопросы мы решаем без посторонних.

– Что? – обомлела та. – У вас уже было?! И где?

– В лифте, в деревне, на кухне…

– Ты забыла про автомобиль, – подмигнул мне Максим и отошел в сторону, делая вид, что я занята важными вопросами и он готов меня подождать.

– И в машине! По электричкам он не скитается.

– Офигеть, – не сводила с моего мужчины взгляда Надежда. – Где ты его нашла?!

– Находят, Надюш, грибы по осени. А мы просто встретились, – мечтательно ответила я.

– С твоим умением поисковика, – засомневалась та, – только ложные грибы идеально правильной формы собирать!

– Он не ложный гриб, – обиделась я. – Он вполне съедобный мужчина. И вообще, не есть же я его собираюсь.

– А я бы его съела, так и съела бы, – облизнула губы Надежда.

– Максим! – испугалась я ее натиска. – Пойдем, я провожу тебя в комнату к Лешику. Подождешь меня там.

Но, как назло, из кабинета вышел Варенцов:

– Тимофеева?! С новым рекламодателем тебя! По виду – поймала крупную рыбу. Воскресный номер, первая полоса? Вы знаете, – обратился он к Максиму, – Тимофеева у нас лучший сотрудник по сборам средств, только на ее темпераменте мы существуем. Она – наши ходячие премиальные.

– За темпераментом, – поправила бюст Надежда, – это ко мне!

– Уймись, Варенцов. Это не работа, – я схватила Максима за рукав, – это моя личная жизнь!

– Что ты говоришь?! – обомлел Варенцов.

– Везет же дурам, – вздохнула Надежда, глядя нам вслед.

– Не обращай на них внимания, – сказала я Максиму. – Завидуют.

– Я понял.

И он поцеловал меня в губы. На глазах у всех!

Сразу зачесалась спина, наверное, проклюнулись крылья, чтобы я могла воспарить над действительностью от счастья и ликования.

– Лешик! Когда я уйду, закрой дверь на ключ и никому не открывай. Я вернусь и постучу два раза!

– И тебе здравствуй, Таша. Максим? Привет. Как дела? Что у вас происходит на этот раз?

– Все уже произошло, – улыбнулся Максим, прижимая меня к себе. – Заглянули вот заявление написать по собственному желанию.

– Таша, ты увольняешься?!

Я оставила Максима с Лешиком и пошла к главному редактору, на ходу сочиняя трогательную историю Золушки, внезапно нашедшей свое непомерное счастье. Ольга Николаевна в сказки не верила, жила в суровой действительности: муж и двое оболтусов-детей. Но я на что-то все еще надеялась. Ведь недаром Варенцов сказал, что я лучший работник этого печатного предприятия! Так и есть, самые крупные рекламодатели – мои. Могу я попросить пару дней отдыха посреди рабочей недели?

– Зачем?! – нахмурилась Ольга. – У тебя и так практически свободный график! К тому же ты сдала только два материала по свадебным салонам. Так не годится.

– Я напишу! Я обязательно напишу. И это не голословное утверждение. Только что я поняла, что могу такое написать! Такое! На самом деле счастливый человек не станет высасывать из пальца, а просто изложит свои чувства на бумаге! И это будет отпад.

Ольга насторожилась.

– Наталья, ты влюбилась?!

– Да, – с жаром призналась я. – И собираюсь провести эти два дня с любимым человеком.

Она встала и прошла к окну.

– Где он?

– У Лешика.

– Пойдем, оценим твой объект. Но учти, если он тебя не достоин, я ничего не подпишу!

Она широким шагом, и умеет же так ходить на высоченных шпильках, вышла из кабинета. Я направилась за ней.

– Алексей! – властно распахнула дверь в комнату фотографа Ольга Николаевна. – Тут такое дело…

– Доброе утро, – улыбнулся ей Максим.

– Доброе, – кивнула ему Ольга. – Забыла, что хотела сказать… Ах, да. Я Ольга. Редактор Таши. Натальи Тимофеевой.

– Очень приятно, Максим Федоров, ее близкий друг.

– Алексей…

– Да, Ольга Николаевна?

– Тут такое дело. Натальи не будет пару дней, прикинь, что ты сможешь сделать без ее участия.

– «Медовый месяц» могу поснимать.

– Только с людьми на переднем плане!

– Как скажете.

– Всего вам доброго, – пожала мне руку Ольга, когда мы с ней вышли из комнаты Лешика. – Не понимаю, как тебе это удалось? Ты же всегда сторонилась мужчин.

– Я розовый чулок, Ольга Николаевна. Розовый.

– Такое бывает? Обычно синие чулки в ходу.

– Как видите.

– Хорошо. Но я хочу быть уверена, что ты счастлива, поэтому рекомендую все узнать про этого Максима Федорова. Был или не был женат, есть ли дети, долги, вредные привычки…

Она попала под его обаяние! И теперь пытается с ним совладать.

Вот такой у меня мужчина.

– Ты всем понравился, – честно призналась я Максиму, когда мы вышли из здания редакции.

– Это естественно, – небрежно пожал он плечами. – Они хорошо к тебе относятся.

– Да, я у них лучшая.

– Ты хвастушка, солнышко.

– И не знаю, как они без меня пару дней обойдутся! Честно говоря, я отдала Ольге заявление на три дня отпуска. А после них еще два выходных. Полная свобода! Что станем делать?!

– Сюрприз.

– Согласна, только пусть он мне понравится, ладно?

– Без вопросов, – подмигнул Максим.

Мне не терпелось перезнакомить Максима со своими близкими, но я решила ограничить круг знакомых соседями и Софочкой. С Жориком у Максима сначала возникли трения и стойкая неприязнь. Но она прошла, как только из его двери вышла Оксана и представилась девушкой Жорика. Сам Жорик ходил мрачный, искоса поглядывая на Максима, вынужденного дожидаться меня на коммунальной кухне. Не могла же я переодеваться при нем! Что бы сказал Леонид Парфенович?! Правда, он ничего не сказал. Впоследствии выяснилось, что его не было, он поехал проведывать Веру на общественном транспорте.

– Таша такая необыкновенная девушка, – щебетала Оксана.

Я слушала урывками, подбегая к двери. Металась между платьями с блузками, подслушивая то, что обо мне говорят. Вдруг начнут клеветать из зависти?! Соседи – они такие, сколько черных баек про них рассказывают в Интернете!

Мои были хорошими.

– Пока меня не было, – продолжала Оксана, – она заботилась о мужчинах. У нас их двое: Жорик и Леонид Парфенович. Они такие беззащитные и не приспособленные к жизни! Один раз у нас даже случился пожар…

О! Откуда она знает? Впрочем, какая мне теперь разница. Надеюсь, с этого дня у меня будет только один мужчина, о котором я хочу заботиться.

Что выбрать: джинсы с голубой блузкой или джинсовую юбку с белой кофточкой? Сверху бирюзовая курточка… Или черный кожаный пиджак?

Я волновалась и переживала, одеваясь на встречу с Софочкой. По дороге домой из машины Максима позвонила ей и сказала, что провела ночь не дома, так что на ее пропущенные звонки отвечу при встрече. Кстати, заметила я, как бы между прочим, встречаться будем втроем.

Что скажет Софочка?!

Я ее убью, если она что-то скажет!

Но что-то она должна будет сказать.

– Надеюсь, – спросил меня Максим на пороге комнаты, – к вечеру мы останемся наедине?

– Обязательно, милый, – проворковала я и одарила любимого мужчину многообещающим взглядом.

Как же иначе? Я сама по нему уже соскучилась, хотя мы не расставались сегодня ни на минуту. Но есть обязательства, не выполнить которые – все равно что себя похоронить заживо. Первое – успокоить бабулю. Она позвонила, и я рассказала, что работаю над своим обещанием подарить ей правнуков усиленными темпами. Второе – не разочаровать маму. Ей я позвонила сама и пообещала к Новому году не только сварить холодец, но и найти себе достойного любителя студней.

– Ты любишь холодец? – на миг я оторвалась от трубки.

– Любой твой – да.

Я сказала маме, что уже его нашла!

Третье – нужно было найти Леонида Парфеновича и выяснить, как он себя чувствует и в чем нуждается. С этим возникли проблемы. Глуховатый старик на улице по мобильному телефону не отвечал. Боголюбовых, пока меня не будет, я перепоручила Оксане. Как и Жорика. Ну, с ним теперь уж точно все в порядке! Оксана пообещала проследить за стариком. Какая хорошая замена мне, подумала я с сожалением, словно меня кто-то выживал из моей же комнаты. Странные ощущения отошли на второй план после улыбки Максима. Все, что мне нужно, я уже получила. Со мной любимый мужчина, я в ожидании сюрприза, о котором он пока еще молчит. Что это будет? Кольцо? Не зря же я купила в рассрочку бело-сиреневое свадебное платье! Максим его видел, это какая-то плохая примета. Но не буду думать об этом, подумаю о другом.

Как всякая любящая девушка, я надеялась на предложение о совместной жизни. Конечно, понимала, что такое скоропалительное решение дается мужчинам нелегко, но только не в нашем случае. Мы с Максимом понимали друг друга с одного взгляда. Мы хотели быть вместе. Навсегда. Мы любили друг друга. Разве этого мало для предложения руки и сердца? Софочке Григорий сразу предложил выйти за него замуж. Но Григорий – это не Максим, у него была зловещая тайна. А Максим открытый, простой, обаятельный мужчина, ему нечего от меня скрывать. Как глупо я себя вела, когда ревновала его к Светлане с близнецами! Я его больше не стану ревновать. Любимому человеку нужно доверять. К чему я это? Пора подойти к тете.

– Это моя тетя Софья. Но я зову ее Софочкой.

Максим взволнованно прокашлялся.

– Хочу понравиться родственнице своей будущей жены, – признался он.

Будущей жены?! О! Это счастье.

Софочка сидела в кафе за столиком с таким растерянным видом, словно ее только что за волосы вытащили из опасного водоворота. Я споткнулась о стул, выдвинутый для меня Максимом, плюхнулась на сиденье и выдала сакраментальную фразу:

– Софочка, это Максим! Максим, это Софочка!

– Софья, – выдавила из себя тетка и галантно, о, да, она всегда умела это делать, протянула ладонь Максиму.

– Максим, – ответил он и сразу добавил: – Очень приятно с вами познакомиться, Софья.

– И мне, – тихим голосом произнесла она.

– А уж мне-то как приятно! – высказалась по этому поводу я. – Мартини с водкой, Софочка?!

– Мне с соком, – безапелляционно заявила Софочка, отводя глаза от Максима.

– Я за рулем, – пожал он плечами.

– А я выпью!

Нет, такого откровенного свинства от Софочки я не ожидала! Могла бы притвориться, что ей все равно, с кем проведет ближайшую часть жизни, а возможно, и все оставшиеся дни ее племянница. Сделала бы вид, что ничего серьезного не произошло. Как будто у меня никогда не было парней и я не знакомила их с Софочкой. Давненько не было, это правда.

– Я сейчас вернусь. – Максим поднялся и чмокнул меня в щеку.

– Жду тебя, милый, – проворковала я.

– Когда ты с ним разговариваешь, – поморщилась Софочка, – у тебя голос становится приторно-противным.

– Завидуешь.

– Честно говоря, я не знаю, как на него реагировать.

– Софочка, ты о чем?!

– Он во всем слишком: чересчур хорош, излишне воспитан, не в меру трезв. А внешность!

– Что с нею не так? Лично мне очень нравится.

– В том-то и дело. Внешность как-то тоже слишком. Такие недоступные красавцы украшают обложки глянца!

По мнению Софочки, это равнялось преступлению, по меньшей мере, крупной махинации с большими финансовыми потоками.

– В нем должно быть что-то неправильное, – нахмурилась она.

– В чем-то должен быть подвох?

– Да.

Обычно я искала червоточинку в Софочкиных кавалерах. На этот раз она решила мне отомстить, перевернув все с ног на голову.

– Он совершенство, – заявила я. – Мое совершенство! И что бы там было не в порядке… Я на все закрою глаза.

– Таша, ты влюбилась!

– А то я этого не знала.

Максим вернулся к нам, пряча мобильный телефон в карман куртки.

– У Софочки есть друг Григорий, он занимается строительным бизнесом, – выпалила я. – Мы можем сходить куда-нибудь вчетвером! В кино или театр. Или просто поехать на пикник!

– Как раз об этом я хотел с тобой поговорить, Ташенька.

Максим улыбнулся и протянул мне конверт. Я достала оттуда два билета.

– Мы летим в Сочи? Сегодня?!

– Должен же я показать тебе, чем занимаюсь на самом деле, – пожал он плечами.

– Максим занимается строительным бизнесом, – пояснила я Софочке.

У той на лице появилось заинтересованное выражение.

– Он строит дома! И площадки для гольфа, – добавила я. – И мы вечером летим в Сочи, Софочка!

– Приятной поездки, – более приветливо пожелала она.

Я вспомнила, как в моем далеком детстве мы ездили в Сочи всей семьей. Тогда я первый раз увидела море и заплакала, потому что испугалась его грозных волн. Максим пообещал, что пугать меня не станет и мы весело проведем время. А от перелета отдохнем в гостинице. Бархатный сезон на юге хорош тем, что есть свободные места в приличных отелях. Софочка с Максимом обсудили, что достойный отдых на российском юге более затратен, чем в странах Ближнего Востока. Они принялись вспоминать, насколько им не понравилось на берегах Красного моря, на какие подводные камни они налетели в местных отелях. Из всего сказанного я зацепилась отчего-то за слова Софочки о том, что в одном из отелей Кипра не было в помине салфеток и зубочисток. Разве я бы думала о салфетках и зубочистках, находясь рядом с Максимом?! Софочку оправдывало то, что она отдыхала с приятельницей. Хотя, с другой стороны, как же жить без салфеток? Я потянулась и взяла парочку тонких квадратиков из салфетницы и сунула их себе в сумочку.

– …Было приятно с вами поговорить, Максим!

– И с вами, Софья!

– Софочка. Можете звать меня просто Софочкой.

– Так зовут ее близкие люди, – шепнула я Максиму.

Софочка снизошла до моего мужчины, выказав ему свое расположение. Кто бы в этом сомневался! Максим чертовски харизматичен и умеет нравиться женщинам. Не буду ли я ревновать его к другим? Я ужасно непредсказуема в этом плане. Надеюсь, он не подаст мне повода и наши отношения перейдут на новый уровень.

Согласно моим принципам уровней всего три:

– первый: знакомство, притирка и поцелуй после трех свиданий;

– второй: помолвка, как у нас сейчас, секс и дальнейший прогресс;

– третий: свадьба.

Между уровнями – временной промежуток длиной в пару месяцев, не дольше. Если парень не сделал предложение в течение полугода после знакомства, то, считай, это время с ним прожито зря. Дольше ждать не рекомендуется, ничего хорошего все равно не дождешься. Гражданский брак я сразу исключила как не приносящий девушке морального удовлетворения. Она считает себя замужней, а мужчина, состоящий в гражданском браке с ней, искренне верит, что он все еще свободен. Такой расклад не для меня, я собственница по натуре.

Да, я девушка с принципами, и Максиму придется с этим смириться. Впрочем, он меня понимает, как никто другой.

Надеюсь, в Сочи, где темные ночи, он сделает мне предложение руки и сердца!

Спросите, не слишком ли скоро? Отвечу – в самый раз.

Перелет не занял много времени, какие-то два часа – и мы на другом конце страны. Волна сырого душного воздуха охватила меня на трапе, словно я попала в другую реальность. Здесь еще властвовало лето во всем своем многообразии красок и звуков. Впрочем, пока мы добирались из Адлера в Сочи, все звуки поглощал шум транспорта. Отдыхающие продолжали совершать набеги в райский уголок, чтобы забыть о повседневности. Я не узнала город детства, он стал больше, выше, величественнее. Ночные огни украшали его, словно разноцветные брызги моря. По улицам прогуливались люди в пляжной одежде. Гостиница, где нас поселили, оказалась недавно построенной, довольно комфортабельной. Я не успела посмотреть, есть ли в ресторане салфетки, потому что мы решили сначала утолить иной голод. Как только зашли в номер, принялись целоваться, забыв обо всем на свете…

…Кондиционер я выключила и распахнула окна. Ночная прохлада обдала меня свежим ароматом цветущих растений, названия которых я не знала. Я вдохнула ароматы и повернулась, чтобы посмотреть на Максима. Он спал, устроившись на середине нашей постели, крепким здоровым сном человека, живущего в ладу со своей совестью. И я изумилась тому счастью, которое испытала, глядя на него спящего. Присела рядом с ним и погладила спутанные волосы. Безусловно, он красив, как бог! И я составлю ему достойную пару, стану его богиней. Не слишком ли высоко я взлетела? Но рядом с ним нельзя парить низко, только вровень – крыло в крыло. Это будет нелегко, но кто говорил, что любовь – лишь удовольствие от процесса?

Максим пробормотал что-то, протянул ко мне руки, сгреб в охапку и уложил рядом с собой. Приятно, м-м-м-м, и немного жаль, я им еще не налюбовалась.

Утром я приятно удивилась, оглядев окрестности из окна. Небольшая зеленая зона с пальмами, кустарниками, идеально ровным газоном не сразу переходила в шумную улицу. Уютный уголок, подумалось мне. Гостиница также была небольшой, всего три этажа плюс цокольный, там располагался спортивный комплекс. Максим объяснил, что это частный мини-отель, которых в курортных городах много. Но именно этот примечателен тем, что его проектировал он.

– Ты?! – удивилась я.

– Как будто я сконструировал звездолет, – пожал плечами Максим. – Проект, безусловно, удачный, учтены все потребности и нюансы местности.

И он провел экскурсию по отелю. Мне все понравилось. Еще бы! В таком уютном доме я б не отказалась жить всю жизнь. Внизу на ресепшене мы встретились с хозяином отеля, который знал Максима. Я поняла, что они дружны. Мужчины обнялись, хлопая друг друга по спинам, и принялись делиться новостями. Через пару минут нас познакомили и с хозяйкой. Она выразила Максиму благодарность за то, что он продумал расположение спален, неудачный вид на старый жилой фонд остался только на кухне. Но там готовят, а не смотрят в окна. Я вспомнила свою коммунальную квартиру и хмыкнула. О чем о чем, а уж о виде из окна я совсем не думала, занимая свою комнатуху. Но жизнь движется вперед, течет и изменяется к лучшему. Теперь я могу помечтать о том, какой дом построит для нас Максим.

Завтракали мы в уличном ресторанчике под цветными зонтиками, прятавшими нас от солнца. И салфетки на столе были, что говорило о достаточном уровне обслуживания. Но с Максимом мне было везде хорошо!

После завтрака мы отправились на пляж. Там, среди людского гама и шума волн, мне пришлось признаться ему, что я не умею плавать. Признание далось с трудом потому, что я вспоминала круглые глазищи Софочки и ее совет:

– Только никому об этом не говори! Ври, что у тебя водобоязнь.

Врать я не хотела. Опыт, который я приобрела на заграничных курортах (один раз побывала в Турции, один раз съездила в Египет) показывал, что водобоязнь – это тоже ущербность. Со своими комплексами я собиралась расставаться безжалостно. Максим рассмеялся и предложил мне урок плавания, я сразу согласилась.

Учитель плавания из него был никакой, потому что когда я, устав махать руками, уходила под воду, он доставал меня и целовал. Для того чтобы повторить эти пылкие поцелуи, я делала вид, что тону снова и снова. Пока он не догадался об истинной причине моего топорного поведения на воде, мы нацеловались до опухших губ. Кое-что все же пошло на пользу.

По дороге в отель мы прогулялись пешком по городу, и Максим показал мне, какие еще дома он проектировал.

– Ты жил и работал в Сочи?!

Максим кивнул. Я поняла, что он больше ничего не хочет рассказывать. Наверное, еще рано изливать душу. О нашем городе я решила расспросить его чуть позже. Почему он туда переехал? Наш городок хоть и не такой большой, как этот, но все-таки областной центр.

А вечером меня ждал романтический ужин… на крыше.

Вот чего я на самом деле боялась! Страдая высотобоязнью, я совершенно спокойно относилась к перелетам. Не смотрела в иллюминатор, и все, сосредотачивалась на другом. Однако крыши оставались моей жуткой явью.

Но разве не я собиралась бороться с комплексами?!

Я ничем не выказала своего пораженческого настроя и позволила Максиму меня переодеть…

Хм… мы так много занимались сексом, что я сбилась со счета…

…И увести наверх, на четвертый этаж.

Ужас! Я поднималась с закрытыми глазами.

Остановилась, когда меня качнуло ветром, и схватилась за Максима.

– Не бойся, – он поцеловал меня в щеку, – я с тобой. Открывай глаза.

Я поверила и открыла.

Одна небольшая часть ступенчатой крыши нашей мини-гостиницы представляла собой чудное зрелище. Это была не крыша, а мини-сад! Растения цвели во всевозможных емкостях, я увидела азалию в старом солдатском сапоге времен царя Гороха. Розовые кусты благоухали в кадушках, в которых нормальные люди обычно солят огурцы на зиму. Маргаритки торчали из чайников, невысокие пальмы росли в тумбочках… Под ногами расстилался настоящий зеленый газон. Все великолепие в случае проливного дождя скрывал автоматический тент, а на холодное время растения переносили в помещение. Мило, ничего не скажешь.

– И это все ты придумал?!

– Нет, это не я, – нахмурился Максим. – Но результат мне понравился.

– Мне тоже, – хмыкнула я, заприметив садовый столик со стульями.

Столик был сервирован на две персоны. Его украшала бутылка моего любимого игристого вина – «Асти Мондора». Когда я успела проговориться об этом?

Ночь опустилась на город внезапно, стремительно поглотив наши лица. Максим зажег лампу, внешне похожую на керосиновую, и мы продолжили пить вино и неспешно разговаривать обо всем, кроме его личной жизни, – отчего-то он упорно обходил эту тему. Ну, у меня в жизни тоже были неудачные романы, вернее, они все были неудачные до тех пор, пока я не встретила Максима. Так что я особенно не удивилась. Захочет, сам потом расскажет, но в этом плане, честно говоря, я не любопытна. Наверняка у него богатый жизненный опыт. Однако о нем я предпочитала не думать. Мне хватало того, что сейчас Максим был рядом со мной, думал обо мне и строил планы, в которых мне отводилась главная роль.

Нет, обручального кольца он не подарил. Но я верила, что обязательно подарит. После таких ночей любви, какие мы провели в «Жемчужине Черноморья», не мог не подарить. Я была в этом уверена.

А на следующий день мы поехали к его друзьям в Мацесту. Не в ту часть города, нередко затопляемую морем, а выше, туда, где расположились частные дачи-особнячки. Нас встретили с распростертыми объятиями возле ворот основательного коттеджа-замка, построенного рыцарями на века. Я удивилась, узнав, что этот дом был первым, который Максим спроектировал с другом Иваном для его семьи. Они были еще студентами и строили дом практически сами, познавая тяготы физического труда в свободное от учебы время. Жена Ивана, невысокая пухлая блондиночка, судя по животу – беременная, бросилась Максиму на шею, и я ощутила заметный укол ревности. Здрасте! Только этого мне не хватало! Они ж друзья. Но я-то знала, что дружбы между женщиной и мужчиной не существует, кто бы что мне ни говорил. Я и Лешик – не считается, мы коллеги.

Дом действительно напоминал замок, был высок и тесен. Мужчины признались друг другу, что сегодня бы построили совершенно другой. Иван вызвался проектировать новый дом для нас с Максимом, сказал, что у него есть одна необычная разработка талантливого архитектора. Максим заинтересовался, и они принялись говорить о работе. Иван сожалел, что с ними нет Максима, и звал его обратно, говоря, что какая-то Элеонора успокоилась и собирается уезжать в столицу. Катерина повела меня знакомить с окрестностями. Всю дорогу она твердила, как было бы здорово, если б мы с Максимом поселились поблизости, и даже показала участки с домами, которые продаются.

Потом мужчины жарили шашлыки, обильно поливая мясо местным вином. А я рвала яркие сочные помидоры с грядки и ела их прямо немытыми. Как же они отличаются от наших магазинных! И от маминых, выращенных на даче! Тем словно не додали солнца, любви и ласки, а этим всего хватило вдоволь. Катерина пообещала дать мне семена для мамы…

В гостиницу мы вернулись поздно вечером и сразу завалились спать. Первый раз за последнее время! Устали, почти весь день провели на свежем воздухе. А назавтра опять хотелось плескаться в море. Мы спали, обнявшись, довольные и усталые. И я мечтала, что так будет всегда. Ну, не совсем так, допустимы секс или скромные поцелуи и, конечно, объятия – обязательно. Так мы становимся ближе друг к другу до такой степени, что начинаем дышать в такт, словно мы едины.

Наутро у нас оставалось еще много времени, чтобы провести его с пользой!

И мы занялись сек…

Конечно же, селекцией томатов, выращенных в открытом грунте. Поверили?! Нет? И правильно сделали.

Отдых пролетел как один день. Я даже научилась немного плавать. Максим пообещал обязательно укрепить мои знания в бассейне, но я неохотно его поддержала. Там невозможно будет целоваться на виду у ныряльщиков!

Мы вернулись в промозглую осень, сменившую легкомысленное бабье лето. Хмурое небо, холодные дожди, темная одежда горожан не добавляли оптимизма. Мне захотелось вернуться обратно в рай, о чем я сказала Максиму. Он промолчал. Ладно, подумала я, не хочет возвращаться, и не надо. Мне мой родной город нравится, зря ему чуть не изменила из-за плохой погоды. Это была минута слабости.

В аэропорту нас встретила Софочка и развезла по квартирам. Меня отвезла в коммунальную. Я не сопротивлялась, нужно было поменять вещи, на следующий день я обещала Максиму переехать к нему жить.

– Ты с ума сошла! – сказала она.

Я стояла перед раскрытым шкафом и прикидывала, что мне необходимо взять на первое время.

– Почему? Ты же живешь с Григорием. Или вы разбежались?

– Нет, живем. Но ты не сравнивай нас. Мы старше и опытнее, к тому же у нас за плечами столько неприятностей, что…

– А мы моложе и безрассуднее.

– Таша! Как же твои принципы?! Ты всегда была противницей гражданского брака!

– Максим со дня на день сделает мне предложение, я уверена.

– Пусть сначала сделает, а потом переедешь. Ташуль, я не хочу видеть твое разбитое сердце.

– Ты его не увидишь. Это невозможно – увидеть сердце.

– Возможно, когда оно кровоточит.

– Софочка, не нагоняй тоску! У нас идеальные отношения. Понимаешь?! Идеальные!

Мы с ней едва не поругались. Мне пришлось дать обещание, что я перееду в холостяцкую квартиру Максима через пару дней, а не сразу. А за это время я смогу немного охладить свои безумные чувства.

Но ледяной душ настиг меня совершенно в другом месте.

Звонок раздался поздним вечером.

– Здравствуйте, – сказал спокойный, уверенный женский голос, – могу я поговорить с Натальей Тимофеевой?

– Это я. Здравствуйте. Вы по поводу рекламы в нашей газете?

– Нет, дорогая. Я по поводу вашей личной жизни.

– Кто вы?! – помрачнела я, предчувствуя неприятности.

– Я жена Максима Федорова. Элеонора Федорова.

Но не такие же неприятности! Не такие! Я машинально положила трубку и ушла к себе в комнату. Звонок повторился.

– Леонид Парфенович, меня нет!

Старик кивнул и прокричал в трубку:

– Ее нет! Да, была, но вся вышла! И не занимайте линию, мне сейчас должны звонить товарищи по партии. Лично вы, гражданка, собираетесь идти на митинг оппозиции, который состоится через полчаса возле памятника Дзержинскому?! Вредная дамочка, трубку бросила…

Я вышла в коридор, взяла с вешалки шарф и намотала старику на шею.

– На улице очень холодно. А то простудитесь.

– Ничего, дочка, – пробубнил он. – Я привычный. Мы зимой на морозе три часа стояли, отстаивая справедливость и плюрализм мнений… Ты это… слушай… У меня мнение одно. Если кто тебя обидел, только скажи! Я с ним разберусь, как Ленин с буржуазией.

И он пригрозил в сторону телефона кулаком.

Я закрыла за Леонидом Парфеновичем дверь и вернулась к себе. Из головы не выходило шокирующее сообщение. Может, кто пошутил? Идиотские шутки!

Но на этот раз она позвонила на мобильный.

Почему Максим не сказал, что его жена служит в органах разведки, где переписаны телефоны всех жителей планеты?

Почему Максим не сказал, что женат?!

– Я хочу с вами встретиться и разъяснить свою позицию в этом щекотливом вопросе, Наталья. Если вы действительно любите Максима, то придете. Ибо я действую лишь ему во благо.

Ага, благими намерениями выстелена дорога в ад!

Тоном, не терпящим возражений, Элеонора назвала время и место, куда я должна была прийти.

Итак, я любовница! Я – со своей глупой теорией первого поцелуя после третьего свидания и секса после помолвки! Я – вся такая правильная и справедливая. Вся такая исполнительная и пунктуальная. Какие еще у меня недостатки?!

Руки так и тянулись к телефону, чтобы позвонить Максиму и спросить, почему он ничего не сказал про Элеонору. А ведь Иван что-то о ней говорил! А я в это время лопала помидоры! Вместо того чтобы привычно подслушивать и подглядывать. Честная? Принципиальная? Верная? Так получи!

Самобичевание быстро переросло в жалость к себе, досаду на него и злость на Софочку. Все-таки родная тетка, могла бы предостеречь наивную племянницу! Нужно смотреть в паспорт мужчины, а не на его красивую физиономию. На лбу штамп загса не ставят, а в документах он есть… О-о-о-о, как обидно. Он никогда не подарит мне кольца…

И не надо. Я не собираюсь жить с обманщиком!

У-у-у-у, я же его люблю.

Он не достоин моей любви. Лучше я просижу в гордом одиночестве еще десяток лет, чем начну жить гражданским браком с женатым мужчиной…

Я горько разрыдалась. Все-таки я была согласна с ним жить любым браком и с любым враньем!

Это наивысшая точка кипения мозгов. Так мне и надо. В розовом чулке образовалась такая огромная дыра, что никому не удастся ее заштопать. Отныне я стану настоящим синим чулком и перестану верить мужчинам, даже самым любимым.

Я пошла к Жорику в комнату и попросила у Оксаны снотворное. Славная девушка, все-то у нее есть. Она посмотрела на меня с опаской и дала всего одну таблетку. Я выпила ее и завалилась спать.

Дама с обложки сидела напротив меня и молчала, пристально разглядывая мою заурядную внешность. Я тоже не спешила делиться с ней впечатлениями. Рассматривала безупречную фигуру, стильный брючный костюм черного цвета, тщательно уложенные волосы, неброский макияж… Наверняка, ее естественность дорого стоит. Об этом говорил и аромат парфюма, окутавший меня, словно удавка. Пора запретить пользоваться дорогущими духами на законодательном уровне. Дешевыми – тем более! Окружающим неприятно переносить отталкивающие запахи. Да, она меня отталкивала! Вся, целиком и полностью, хотя к внешнему виду придраться я не могла. У Максима отменный вкус. Но мы такие разные!

– Не понимаю, – она потянулась за сигаретой, – что он в вас нашел?

Говорить банальности я не хотела. Голова после вчерашнего болела, так еще утром я нарыдалась вдоволь, когда сбрасывала его телефонные звонки. Промолчала, позволяя выговориться даме.

– Молодость? – гадала та. – Сколько вам?

– Достаточно.

– Достаточно для чего? Для того, чтобы уводить чужих мужей из семьи?

– Я не знала, что Максим женат.

– Бедняжка, – усмехнулась Элеонора. – Решила, глупая, что подцепила принца?

– Если вы станете обзываться, то и я не промолчу.

– И что же с того?

– У вас силикон в нижней губе к правому краю комком переместился, – сказала я ей полушепотом.

Она испугалась и схватилась за свои безупречные губы. Потрогала их и едко улыбнулась.

– Я избегаю подобных косметических процедур. У меня все естественное, детка. К тому же сейчас в губы закачивают вовсе не силикон. Провинциальная отсталость.

– Какая есть. Ему нравлюсь.

– Не дерзи. Я пришла с тобой поговорить по-хорошему. Точнее, приехала.

– О чем? – тоскливо поинтересовалась я.

– О его планах.

– Он разведется с вами, женится на мне, и мы уедем в Сочи строить олимпийские объекты!

Элеонора рассмеялась.

– Что-то в этом духе я и представляла, когда он заговорил о разводе.

Во мне проснулась надежда. Дремала она со вчерашнего вечера, когда Элеонора преподнесла мне неприятный сюрприз.

– Я приехала объяснить тебе, детка, что к чему. Слушай внимательно и сделай из всего услышанного правильные выводы. Федоров принц, несомненно. Особенно в вашей глуши. Особенно для тебя. Но я, – она ткнула себя в грудь пальцами с зажатой сигаретой, – я королева! Без меня он никто. Нищий оборвыш, каким я подобрала его десять лет назад. Он разбивал газоны и сажал кусты в моей усадьбе. Это я сделала из него человека! Это я сделала из него профессионала. Только со мной он будет строить дворцы и города. Одно мое слово, и наше сообщество забудет, кто такой Максим Федоров и чего он стоит на самом деле.

– Это ваша месть?

– Это моя правда. Это моя точка зрения и адекватный ответ на его бегство.

– Значит, он все-таки от вас сбежал! Еще до меня.

– Сбежал, – усмехнулась Элеонора. – Такое бывает. Когда человек устает от навалившихся дел… Да, он переутомился, мне нужно было дать ему отдохнуть, но тогда в руки шли большие деньги… Ты знаешь, сколько он имел, живя со мной?!

– Мне неинтересно.

– А зря! Он привык к хорошей жизни. Поиграет с тобой и заскучает. Я возьму его обратно. Но принцем он не останется. Будет у меня мальчиком на побегушках. Стервы мстительные, надеюсь, ты понимаешь, о чем я. – Она выпустила дым, затянулась и закашляла.

– Ядом подавились? – нарочито услужливо поинтересовалась я.

– Не смешно, детка. Ты еще будешь плакать рядом с ним. Ответь на вопрос: «Что для мужчины самое главное».

– Конечно, любовь и семья. Дети!

– Наивная. Для мужчины главное – самореализация. Как и для деловых женщин, кстати. Здесь, в этом городишке, Федорову ни за что не воплотить в жизнь свои амбиции. А они у него есть, как у всякого настоящего профессионала. Рядом с тобой он зачахнет, сгниет, сдохнет заживо! А в приличную столичную контору его не возьмут, я уж постараюсь.

– У вас все?

– Все. Извини, что разрушила твой иллюзорный мир. Но ты девочка большая, пора начинать видеть жизнь такой, какая она есть в действительности. Отпусти Максима, не позволяй ему скатиться на дно, этого он тебе никогда не простит.

Я встала и пошла к выходу. Внезапно мне пришла в голову здравая мысль. Я вернулась к столику и потребовала показать паспорт. Вдруг она ошиблась! Вдруг она соврала.

Элеонора достала из сумки паспорт и открыла его на той странице, где стоял штамп загса.

– Убедилась?

– Он хочет с вами развестись.

– Ты ничего не поняла? Ты его не любишь? Не желаешь ему добра и счастья?

Я развернулась и ушла.

Пока цокала шпильками… да, я выпендрилась, собираясь на свидание с соперницей… к своему «пыжику», увидела ярко-красный, цвета выпущенной артериальной крови, «Феррари» с московскими номерами. Элеонора – птица высокого полета, как сказала бы моя бабушка. Максим – орел. А мне в этом треугольнике отводится роль безмозглой курицы.

Нужно было что-то решать.

Я села за руль и поехала к Софочке.

Она сразу догадалась – что-то случилось. Провела меня на кухню и напоила крепким кофе с пирожными, наверняка купленными для Григория. Я умяла все пять. Когда переживаю, всегда много ем, но все равно остаюсь тощей, у меня неправильный обмен веществ, только с отклонением в противоположную нормальным людям сторону.

– Рассказывай, – сказала Софочка и подперла кулаком подбородок.

– Может, мне сначала пореветь?

– Судя по глазам, ты уже это делала неоднократно. Возьми себя в руки! И успокойся сама, сильное успокоительное тебе нельзя, ты за рулем.

– Максим женат.

– А-а-а-а! Я так и знала, что он что-то скрывает!

– Софочка, не уподобляйся мне.

– Хорошо, не буду. Насколько безнадежно?

– Совершенно безнадежно.

– Трое детей дошкольного возраста, мать-старушка, которая не чает души в невестке, и прочие пакости?

– Дети не пакости, Софочка, – это цветы жизни.

– Про горькие ягодки продолжать не буду. Сколько их?

– Детей нет. Есть жена.

– Восхитительно!

– Полагаешь?

– Есть еще что-то, судя по твоему кислому тону.

– Она его босс, президент какого-то архитектурного сообщества. У него под кроватью лежит журнал, где эта стерва на обложке.

– Если под кроватью, то журнал не лежит, он там валяется. Она обещала стереть его в порошок?

Я кивнула.

– Жаль, – вздохнула Софочка, – для мужчины так важна самореализация.

– Ты говоришь ее словами, – ужаснулась я.

– Это непреложная истина, Ташенька. Вот мой Григорий… Ладно, не будем о нем.

– Что мне делать, Софочка?

– Поедем к мамуле, к твоей бабуле то есть! Я обещала ей привезти финики. Ей приспичило. Она где-то вычитала, что они продлевают жизнь.

Софочка хотела визитом к бабуле развеять мое плохое настроение. Отказаться я не могла, хоть с большим удовольствием лучше бы съездила в стрип-бар и оторвалась там по полной программе.

Стриптиз нам показала бабуля, демонстрируя полную белокожую голень.

– Видели, девки, какой загар?! Следующим летом опять на дачу поеду! Хочу дожить до лета. Финики привезли?

Бабуле был свойственен черный юмор и нарциссизм. И еще она когда-то была строгим партийным работником.

– У, какие вымахали, а все без толку! Сколько будете еще пустобрюхими ходить? Что, мужики кончились?

– Мамуль, – чмокнула ее в щеку Софочка, – я выхожу замуж.

– Дождалась, слава тебе, Господи, – флегматично изрекла бабушка и обратилась ко мне: – А ты когда? На тебя, Наташка, одна надежда. Софья абортов понаделала, не счесть, не забеременеет она.

– Мамуль, всего три, – обиделась Софочка. – Я постараюсь.

– Старайся, – милостиво согласилась бабуля. – Хахаля своего приводи, благословенье дам.

– Ой, а что это такое? – Я кивнула на стенку, где в рамочке висел какой-то документ. Нужно же было как-то завершить эту щекотливую тему.

– Диплом, – гордо сообщила бабуля. – Я курсы закончила! Научилась с компьютером обращаться. Курсы бесплатные по линии Дома ветеранов. Идите сюда!

И она показала нам древний компьютер с пузатым монитором, подаренный ей соседями. Я решила, что тем просто было лень тащить его до помойки.

– Тырнет тоже есть, – бабуля показала проводку. – Бесплатно провели как ветерану труда.

– И ты умеешь всем этим пользоваться? – изумилась Софочка.

– Делов-то! Не дурней тебя. Ну и пацанчик соседский иногда помогает.

– Мы тебе с Гришей ноутбук подарим!

– Богатого, что ль, нашла?

Софочка замялась, зато вылезла я.

– Не очень. Григорий у нее ритуальными услугами заведует, – вырвалось у меня.

– Готовишься мать хоронить?!

Убить меня мало! Бабуля такая мнительная во всем, что касается долгой жизни!

– А я с женатым связалась! Пару часов назад его жена меня таскала за волосы.

– Врешь, Наташка! – попалась на крючок бабуля.

– Про волосы вру. Про жену – чистая правда.

– Сильно любишь? Дети у них есть? – нахмурилась бабуля.

– Сильно. Детей нет, – отчиталась я.

– Так какая ж это семья, без детей-то?! Гони ее в шею и своего рожай.

– Она его начальница. Типа грозит уволить.

– О-о-о, я-то думала! Пусть увольняет. В нашем краю для мужика работа всегда найдется.

– Понимаешь, бабуль, он архитектор…

– Вот свезло-то! Пусть строит нам баню на участке. А то после солнечных ванн и помыться негде. А ты, чай, плакала по нему? Глазюки красные! Вот тетеха-то! Пошли, девки, я вас блинами накормлю. Наташка, расскажи, как там Ленька, не помер еще, заноза пролетарская?

– У Леонида Парфеновича на днях должен родиться второй внук…

– Даже этому трухлявому опилку повезло, – позавидовала бабуля.

Я действительно отвлеклась. И даже успокоилась. Рядом с бабулей моя проблема самореализации мужчин в современном обществе казалась надуманной. Озвучь я ее, бабуля б меня выгнала. Так, может, не все так плохо? Я достала телефон и посмотрела отклоненные звонки. Максим звонил три раза. Всего три раза! После того как я сказала, что мне потребуется время, чтобы подумать над переездом к нему. Мне хотелось бы, чтобы звонков было не меньше тридцати трех! Доказательства истинных чувств должны быть чувственными! Я не стала возвращаться домой, предупредила об этом Оксану по телефону. Осталась ночевать у бабули. Софочка вернулась к Григорию. Когда «непутевая дочь» уехала, строгая бабуля мигом подобрела и принялась выспрашивать у меня подробности Софочкиного романа. Я постаралась описать двух счастливых людей, нашедших друг друга в этом мире. Они такими и были, так что здесь я не приукрасила нисколько. О себе рассказывать не стала. Бабуля и не расспрашивала. Сказала только, чтобы в следующее воскресенье мы с Максимом пришли к ней в гости на домашний холодец, который она сварит ради нас.

Мне бы ее уверенность.

Глава 7 Вечер открытых дверей

– Бонжорно, синьорита Наталья!

Утро выходного дня началось со странного телефонного звонка. Я стояла в коридоре, переступая босыми ногами на холодном полу, и вслушивалась в бессвязную иностранную речь в трубке. Вероятно, в этой речи был какой-то смысл, но до меня он не доходил, потому что я не знала итальянского.

– Вера родила?! – высунулся из своей комнаты Леонид Парфенович. – Надеюсь, не тройню, этих оглоедов не прокормить.

– Почему? – вяло поинтересовалась я, убирая от уха кричащую трубку.

– Потому что сисек только две!

– Логично, – хмыкнула я.

– Таша, это Жорик?! – показалась заспанная Оксана. – Ему должны перевести на карточку гонорар, а уведомление он оформить забыл!

– Нет, это меня.

– Твой?! Тогда не буду тебе мешать.

– Не мой. Вообще непонятно кто!

Я вздохнула. Конечно, я ждала, что Максим позвонит, не будет дожидаться моего решения. Станет добиваться меня всеми мыслимыми, а еще лучше – немыслимыми способами…

Оксана подошла и послушала трубку.

– Он чего-то от тебя хочет, Таша. Говорит про какое-то знакомство.

– Ты знаешь этот язык?

– Бегло, у нас в отделе поставщики из Италии, объясняемся с ними на англо-русско-итальянской смеси… Его зовут Марио…

– О, какое прелестное имя.

– Не иронизируй, ты ему понравилась, и он приглашает тебя в гости.

– Куда?

– В Милан.

– В Милан?! Скажи, что я обязательно приеду, как только стану миллионершей.

Оксана ему ответила.

– Спроси, а где он меня видел?

Оксана спросила. Марио сказал, что моя анкета с фотографией висит на сайте знакомств. Смутные предчувствия заползли в мою девичью душу. Я поинтересовалась названием сайта и побежала в комнату к ноутбуку.

Марио еще что-то говорил Оксане, она ему отвечала. Леонид Парфенович при этом вспомнил, что Италия – страна ненадежная, в последней мировой войне она приняла сторону гитлеровцев, так что мне там делать нечего.

Я щелкала по клавиатуре, ища Наталью Тимофееву…

Я себя нашла. Да, анкета была с моими данными: рост, вес, объем талии и объем груди, вкусы, предпочтения… Отчего-то я предпочитала серьезных взрослых мужчин старше сорока, не обремененных пожилыми родственниками и кошками. Кошками?!

Это ее и выдало. Кошек не любила моя бабуля. Сопоставив то, что у нее оказался халявный компьютер и соседский пацан, я сделала вывод, что сосватать меня с помощью мировой паутины решила именно она.

– Ну и что в этом плохого?! – фыркнула бабуля по телефону. – Немного общения с умными мужчинами тебе не повредит.

– Не вижу в этом ничего хорошего!

– Ерунда. Зато фотография какая впечатляющая! Копия я в молодости.

Снимок действительно был мой лучший. Но я все равно потребовала, чтобы бабуля сняла анкету с сайта. Она согласилась сделать это после нашего с Максимом сегодняшнего визита к ней. Вот такое поставила условие. Невыполнимое. Спорить с бабулей было бесполезно. И я принялась анализировать ситуацию. Бабуля сама вела переписку с моими кавалерами, выбирая тех, кто казался ей лучшей партией. Пожаловаться на нее руководству сайта я не могла. Но могла зарегистрироваться как сорокалетний холостяк без кошек и написать, что Наталья Тимофеева на самом деле динамщица и никакие мужчины ей не нужны. Чистую правду могла написать, между прочим.

Мне никто не нужен, кроме Максима, а ему не нужна я.

Неделя прошла! Скорее всего, сначала он переживал, даже позвонил три (всего лишь) раза. Затем подумал, что все, что ни делается, – к лучшему. И занялся карьерой, ведь недаром приобрел журнал с фотографией жены. Что его ждет со мной? Элеонора права, двигаться некуда, только в столицу. А там она – подставит беглецу подножку. Что он будет иметь? Меня и сокрушенные надежды. Через пару лет ему надоест проектировать бани и газоны, мы начнем ругаться… Правильно, лучше не начинать. Или завершить моим отступлением. Я должна гордиться собой – так вовремя отступила, предоставив любимому мужчине право выбора. Право выбрать не меня и остаться принцем у ног своей могущественной королевы.

Горько, обидно, досадно, да ладно. Зато мои принципы хоть и претерпели изменения, но все равно остались при мне. Горжусь тем, что я принципиальная девушка. К тому же у меня тоже были стремления сделать карьеру. Или хотя бы сохранить то, что имела. Последнюю статью про салоны свадебной моды Ольга Николаевна отклонила с негодованием. Догадываюсь, почему. Я написала, чтобы девчонки не спешили бежать замуж, а сначала проверили свои чувства. И не только чувства следует проверять перед загсом. Нужно заглянуть в паспорт жениха, вдруг там уже стоит штампик и вписана другая женская фамилия. Законная жена может ведь не только испортить жизнь, но наплевать в душу так, что не отмоешься. Эту мысль я постаралась донести до читательниц. Кто им скажет правду, если не я?!

В наказание Ольга заставила меня писать статьи для рекламных блоков Григория. Да-да, Григорий купил место в нашей газете, за что спасибо ему от всего нашего коллектива. Я написала. Первую статью назвала «Прощай навек, дорогой!». Получилось классно, наша пожилая корректорша рыдала, когда исправляла в ней ошибки. Все же талант в землю не зароешь. Вчера сваяла еще одну «Без тебя – навеки твоя». Григорий сказал, что, когда меня выгонят с работы, он возьмет к себе – подписывать надгробные камни. Я заранее согласилась, мало ли что. Живем в таком непостоянном мире! Непостоянно все, особенно мужчины.

– Рожает! Рожает! – Ко мне в комнату влетел Жорик.

– Тьфу ты, – испугалась я, – чуть сама не родила!

Вера позвонила отцу и предупредила, что отправляется в родовой зал.

– Она еще не одета! – возмущенно прокричал Леонид Парфенович, врываясь следом за Жориком ко мне. – Тут человек рождается, понимаешь, а она бездельничает!

Он перебросил шарф через плечо и принялся застегивать потрепанную куртку.

– Нужно прилично одеться, дедуля, – предложила я. – В ваш серый пуховик! Весь роддом будет смотреть, как вы прыгаете под окнами.

– Я ж в нем сопрею, – растерялся старик.

– Я дам вам свою новую нейлоновую куртку! – проявил жертвенное величие Жорик.

– Не возьму!

– Напрокат!

– Ох, уж эта недобитая буржуазия…

Бедный «пыжик»! Столько он не возил никогда: меня с Леонидом Парфеновичем, Оксану с Жориком и пять полных пакетов с едой и необходимыми принадлежностями.

– Детское приданое вы рано везете, – сказала Оксана Леониду Парфеновичу. – Обычно его требуют при выписке.

– А мы ее и заберем, как родит, – бурчал тот, – нечего по больницам валяться.

Куда усадим женщину с ребенком, подумала я, только на крышу моей машинки.

Конечно, никого нам не отдали. Пока мы собирались и ехали, на свет появился внук Леонида Парфеновича, чему старик был чрезвычайно рад. А я подумала о другой стороне мужского коварства. Мужчины всегда намного больше радуются, когда рождаются представители их пола, якобы из-за того, что будет кому передать фамилию, традиции, привычки и мужское барахло. Они радуются наследнику, забывая о нас. И возводят это в такую степень гордости, что мы тоже радуемся наследнику и хотим рожать мальчиков. Я из вредности захочу родить трех девочек! Тройняшек! Хм… Пока не от кого.

И опять все упирается в мужчину.

– Настоящий мужик, – восхищался Леонид Парфенович, глядя на внука. – Он еще бабам покажет Октябрьскую революцию! Я его научу петь Интернационал!

– У нас с Ксюшей тоже будет наследник! – радовался рядом с ним Жорж, обнимая свою девушку.

– Ты ее сначала в загс своди, – хмыкнула я.

– И свожу!

– И своди!

– Не ссорьтесь, – миролюбиво встряла Оксана. – Нам и так хорошо.

– Так плохо, – возразила я. – Ты в его паспорт смотрела?

– Смотрела, – подмигнула мне Оксана. – Чистая страничка.

– Вот и испачкайте ее штампиком.

– И испачкаем, – воодушевился Жорик. – Мне переведут на днях деньги, подадим заявление и закатим свадьбу.

Я промолчала о том, что песнь Жорика о деньгах слушаю на протяжении долгого времени. Но своих не выдают. К тому же Оксана девушка во всех отношениях приятная, жаль будет ее потерять. Всю неделю, пока я страдала, она ухаживала за мужчинами, за плитой и за мной.

Пакеты пришлось везти обратно, удалось отдать только еду. Леонид Парфенович тут же нанял меня как извозчика за доброе слово на следующее утро. Я пообещала, что отвезу его к дочери и внуку.

– Нужно заехать за шампанским, – сказала Оксана.

– Правильно, – подхватил Жорик. – Ребенка нужно обмыть! А то микросхемы будут глючить… В смысле… пиксели сыпаться… я о том, чтоб он не болел.

По пути домой мы заехали в магазин. А дома накрыли стол на кухне, она у нас довольно большая. Оксана взяла руководство процессом на себя, чему я была рада. Нет, где-то в глубине души я чувствовала ревность, но не такую, как к Элеоноре.

Элеонору я ревновала враждебно. Зачем она приехала из столицы? Ясно же – Максима звать с собой. Уверена была, что тот нагуляется и поедет с ней. И вдруг оказалось, что какая-то девчонка его держит. Элеонора свои женские силы не рассчитала, принялась давить на меня. Да, мне жалко Максима. И будет жалко, если в нашем городе ему негде будет реализоваться. Мне и себя жалко, если в своих неудачах он обвинит меня. Мне родных и соседей жалко, которым я проела своей проблемой всю печенку. Все знают, что я влюбилась. И знают, что я бросила своего мужчину, потому что он женат. Но они не знают истинную причину: я не такая правильная, какой хочу казаться, и вовсе не ярая противница так называемых в народе гражданских браков. Просто я боюсь.

Я словно стою на крыше многоэтажного дома, почти вплотную примыкающего к соседнему. Нужно сделать шаг через пропасть, чтобы оказаться на соседней крыше рядом с любимым мужчиной. Пропасть действительно отделяет только шаг. Но я не могу перебороть свой страх. Я стою на головокружительной высоте, плачу, дрожу и жду, когда же он шагнет ко мне. Я боюсь высоты. Еще немного, и я поверну обратно. И тогда пропасть между нами разверзнется и поглотит нас вместе со страхом и любовью.

– Шампанского! Выпьем за новорожденного! – воскликнул Жорик.

– Водочки налей, – поморщился Леонид Парфенович. – Меня от этих пузырей пучит…

– О! Так у вас здесь праздник?!

Софочка и Григорий! Конечно, какой мой праздник теперь без них? Они стали неразлучной парой. И я нисколько не завидовала, потому что любила свою тетю. Григория я тоже когда-нибудь полюблю, по-родственному. В принципе, если особенно не придираться, человек он хороший. И не важно, что реализовался в таком нестандартном деле, как ритуальные услуги. Бизнес есть бизнес, люди даже навоз продают и не брезгуют этим. Нет, сравнение, безусловно, разнополюсное, но суть раскрывает.

– Мы были у мамули, – довольно сообщила Софочка шепотом, пристраиваясь рядом со мной. – Она наварила холодца! Мы съели две тарелки! Еще две она для вас… для тебя оставила.

Да уж. Местоимение «мы» слишком навязчиво звучит в ушах одинокой девушки.

– Гриша ей очень понравился! Она сказала, что мне такой мужчина и нужен: обстоятельный, серьезный, без вредных привычек…

– За сорок и без кошек, – добавила я.

– Ты забыла, у нас все еще живет та кошка, которую мы вытащили с Григорием из моей машины.

– Допустим, не Григорий ее вытащил.

– Но он принимал в этом активное участие. Как и в дальнейшем процессе ее акклиматизации.

Софочка еще много чего рассказала – старалась выговориться, пока народ налегал на купленные салатики. Григорий тем временем позвонил своему помощнику и дал задание привезти деликатесы по указанному адресу. Адрес указала Оксана. Леонид Парфенович быстро с ним подружился и усадил возле себя. На вопрос, чем Григорий занимается, мы с Софочкой с противоположного края стола хором прокричали, что у него строительный бизнес. Все-таки старики такие мнительные! Леонид Парфенович даже обрадовался, сказал, что он тоже строитель светлого будущего и выпил с Григорием на брудершафт.

Во время перерыва Григорий отозвал меня в мою же комнату, Софочка сделала вид, что ничего не происходит. Вот когда она делает такой вид, я сразу подозреваю, что что-то обязательно произойдет!

– Я с ним говорил, – тяжело вздохнул Григорий, усаживаясь в мое старенькое кресло.

– С кем? – выдавила из себя я.

– С Федоровым.

– Зачем? Зачем вы с ним говорили! А о чем?

– О браке. О судьбе. Об общих материях. Знаешь, Наталья… Давно хотел предложить тебе перейти на «ты»…

Давно? Да он меня знает столько, сколько Соню!

– Ничего, что я тыкаю?

– Тыкайте, чего уж там. Скоро станем родственниками, – согласилась я. – Я тоже буду вам тыкать.

– Договорились. Так вот, я с ним поговорил и должен тебе сказать, будущая родственница, что Федоров весьма умный и интеллигентный мужик.

– И?

– Он действительно был женат. На своей начальнице. Но она разрушила их брак тем, что стремилась взять над Максимом верх. Как я понял, он не особо разговорчивый, и обстановка не располагала к откровениям. Думаю, в другой раз мы поговорим предметно.

Предметно?! Предмет – это я, что ли?

– А где вы разговаривали?

– На совещании в областной администрации. Сама понимаешь, там много не поговоришь. А после совещания нас повезли по объектам.

– По кладбищам?!

– Не тупи, Наталья. Помимо ритуала я на самом деле занимаюсь строительством.

– А-а-а, у-у-у, и-и-и?

– Федоров сказал, что ждет, когда ты ему позвонишь.

– Я не стану ему звонить! Получится, что я ему навязываюсь! Из-за меня он себя не реализует и начнет жалеть, что связался со мной. Закончится все тем, что он меня с тремя дочками бросит и уедет в Москву к своей мымре!

– Это твое розовое представление о будущем?

– Это черное настоящее.

– Ну и как? – Софочка заглянула в комнату. – Поговорили?

– Угу, – кивнула я.

– Я сказал ему, что моя будущая родственница самая лучшая. После тебя, Софочка, но Федорову это знать необязательно.

– Мерси за уточнение, – хихикнула она. – Приехал твой гонец! Я пошла разбирать пакеты.

– Мы тоже сейчас придем, – пообещала я.

И удивилась. Софочка Григория ко мне не ревнует! Вот как все уверены, что я потеряла голову от одного-единственного мужчины! Хотя так и есть.

– Вы… ты тоже ничего, будущий родственник. Заботливый.

– Софочка очень за тебя переживает, а я не хочу видеть ее раньше времени поседевшей.

– Правда?! Настолько сильно переживает?!

– Да. Ты должна ему позвонить только ради блага близких тебе людей.

– Уловка!

– Я лишь немного усугубил. Пойдем, – Григорий поднялся, – крабов любишь?

– Да! – вдохновилась я, но осталась стоять на месте. – И… как он… там…

– Осунулся, похудел, посерел, краше в гроб кладут!

О-о-о-о, у меня закололо сердце. Краше в гроб кладут! Григорию есть с чем сравнивать.

– Будешь звонить? – остановился он на пороге. – Тогда я покараулю за дверью, чтоб никто не помешал.

– Нет! – испугалась я. – Не буду звонить!

– И зря.

– Не сейчас, – прошептала я самой себе, потому что Григорий уже ушел.

Когда я вернулась на кухню, стол ломился от закусок. Народ сидел довольный и готовый к продолжению праздника.

– За что мы еще не пили? – поинтересовался Григорий.

– За любовь! – прокричал Жорик.

Оксана чмокнула его в щеку.

– За любовь, – согласился Григорий. – Мужчины пьют стоя!

Софочка наклонилась ко мне и сказала, что они только что вернулись из ювелирного магазина.

– Ты не обижаешься на меня?

– За что, Софочка?!

– За то, что я такая счастливая.

– Конечно, нет!

– Тогда я тебе свое обручальное колечко покажу.

И она приоткрыла свою сумочку. Честное слово, в этот момент я была очень счастлива.

А потом зазвонил телефон, и я понеслась к нему как плененная кобылица к спасительной линии горизонта.

– Добрый день, это Рая, одноклассница Оксаны, из «Сбербанка»…

Я позвала Оксану, собралась уйти, но она схватила меня за ладонь и больно сжала.

Переживала за что-то.

– …уведомление ему оформила? Спасибо, Раечка! Больше не буду тебя беспокоить… Деньги пришли? Жорик! Жорик! Тебе грант перечислили!

– А как же тайна вклада? – хмыкнула я.

– Я не стану делать из этого тайны! – понесся к нам Жорик.

Ну, давайте, добейте меня еще одной хорошей новостью.

– …Я разработал перспективную «стрелялку», – сообщил за столом Жорик. – Перспективную в том плане, что из нее можно выжимать продолжение за продолжением.

– А что такое «стрелялка»?

– Софочка, – хмыкнула я, – ты на целый век отстала от современной жизни. Игры все делятся на «стрелялки», «бродилки» и тому подобное. Кубики и куклы давно в прошлом. Я подарю тебе планшетник на свадьбу!

– На свадьбу?! – воодушевился Леонид Парфенович. – На чью свадьбу?

– На нашу, – признался Григорий.

– За это нужно выпить.

Никогда не замечала за стариком привычки напиваться. Возможно, у него алкоголизм в скрытой форме? Тогда проблему придется решать кардинальным способом – составлять компанию, чтобы ему меньше досталось. При моем нынешнем настроении довольно заманчивая перспектива – напиться и забыться. И стать алкоголичкой. Ох, хватит мне пить…

– Так вот, – после очередного тоста продолжил Жорик, – я продал игру и подписал договор на продолжение! Теперь раздам долги и женюсь!

– Еще одна свадьба?! – удивился Леонид Парфенович. – А разве ты не женат?

– Не путайте ничего, Леонид Парфенович, – встряла я. – Жорик не женат. Женат другой, поэтому третьей свадьбы не будет!

– Третья? – недоумевал старик. – Это что, инфекция такая гуляет по нашему городу? Отсядь от меня, Наталья. Я все равно на твоей бабке не женюсь. Раньше ей нужно было соглашаться, а то спустила меня с лестницы в шестьдесят восьмом или в шестьдесят третьем… Запамятовал… А сейчас подсылает ко мне своих лазутчиц!

– Это я-то лазутчица?! – возмутилась я.

Неблагодарный старик, я для него столько сделала… а ведь он мог быть моим дедом. Так он и без моей бабули мой дед, куда я от него денусь? Даже ругаясь с ним, мы не перестаем быть близкими людьми.

– …нет, в Силиконовую долину мы не поедем, – говорила Оксана, обращаясь к Григорию. – Нашей стране нужны светлые головы! – И она потрепала темный ежик Жорика. – Конечно, когда распишемся, ребеночка заведем. Нам бы комнату больше…

– В моей сможете проживать, – махнул Леонид Парфенович. – Я к дочери вернусь. Ей теперь помощь нужна.

– А Вера не против? – вкрадчиво поинтересовалась я. С чего это он взял?

– По себе не суди, – проворчал старик. – Они меня давно зовут. Она на работу вернуться хочет, там деньги хорошие платят, а меня – в няньки.

– В няньки?! – обомлела Софочка.

– Извините, Леонид Парфенович, но нянька из вас никудышная, – заявила Оксана. – На первых порах, первые девять месяцев, я с Вериным ребеночком посижу. А там посмотрим.

– Она посидит, – кивнула я, – у нее точно получится! У Оксаны вообще все получается, за что бы она ни взялась. Вот даже Жорик перестал по ночам на луну выть…

Она пристально посмотрела на меня.

– Вот только не надо с Максимом разговаривать, – испугалась я. – С ним не получится! И это я не иду навстречу. Не верю, вот и не иду.

Оксана усмехнулась и отвела взгляд. Я почувствовала себя обделенной. Неужели мне хотелось, чтобы она поговорила с Максимом?! Но о чем? Что он мог сказать такого, что заставило бы меня поверить в наше с ним будущее? Я принялась прикидывать варианты, но ни один меня не устроил до такой степени, чтобы я поверила в него безоговорочно.

Я относилась к тому типу людей, кто, как в поговорке говорится, пригодился там, где родился. Мне никогда не сносило крышу от стремления бросить все и рвануть в столицу за карьерой, деньгами, богатым мужем. Я любила свой город, его неторопливый ритм вечером и привычную беготню днем, отчего-то думала, что всем другим он должен казаться таким же уютным, как мне. Но увы. Самому дорогому человеку требовалась столица со всеми вытекающими из этого последствиями. А мне вместе с моим городом отводилась роль плацдарма перед финишным рывком в гору. Меня это категорически не устраивало. Но, с другой стороны, мне хотелось наплевать на гордость и принципы и кинуться в объятия любимого мужчины. Как в омут с головой! С головой без мозгов. Иногда мне казалось, была бы я глупее, жила бы счастливей.

– Нам пора, – чмокнула меня в щеку Софочка.

– Куда? – машинально спросила я.

– Мы с Гришей ужинаем в ресторане. С его друзьями. И с его братом.

Прогресс, однако! Я пожелала Софочке произвести сногсшибательное впечатление на друзей Григория и проводила их из квартиры. Только собралась захлопнуть дверь, как услышала чьи-то шаги и мужской голос. Максим?! Сердце ухнуло, кровь прилила к щекам. Я замерла с открытой дверью, как парализованная.

Но мне повезло, это был не Максим. Хотя… повезло ли?..

– Привет, Ташунь! – бросилась ко мне Надежда.

– Не ждала, Тимофеева?! – загоготал Варенцов.

– Что ты ее все время по фамилии зовешь? – возмутилась Надежда. – Она Таша!

– Гы-гы-гы, – закивал тот в сторону Надежды. – Входит в роль жены! Мы ж сегодня, Тимоф… Ташунь, расписались.

И он достал из пакета литровую бутылку виски.

– Расписались?! – изумилась я.

Точно сопьюсь, подумала я про себя.

– А чего тянуть? – раздухарился Варенцов. – Пришлось подсуетиться, чтобы между ее браками втиснуть свою положительную со всех сторон кандидатуру. Так что мы теперь семья и пришли к тебе отметить как к коллеге по работе! С родственниками мы уже отметили, а друзья у нас разные. Ты только одна.

– Я ваш общий друг?

– А кто же еще, Ташуль? Ой, какой тут у вас милый сабантуйчик! Всем привет!

Надежда неровной походкой прошла на кухню и плюхнулась на стул.

– Только не говорите мне, что и у вас свадьба, – проскрипел Леонид Парфенович.

– Мы говорить не будем, – пообещал ему Варенцов, – мы прокричим. Ребята! Мы женаты с сегодняшнего дня! Ур-р-р-р-а-а-а-а!

– Ура! – сказала я, чтобы поддержать пару.

– Брачная эпидемия в городе! – прокричал старик. – Спасайся, кто может!

– У-у-у-у, старый женоненавистник, – погрозила ему пальчиком Надежда. – Не это нужно кричать. Горько! Горько! Горько!

И она полезла целоваться к… Леониду Парфеновичу. Я понимаю, что можно выпить на собственной свадьбе. Выпить, но не нажраться! Старик испугался и принялся отбиваться от Надежды. Оба свалились под стол, а я полезла помогать деду. Оксана залезла с другой стороны, Жорик схватил Надежду и принялся ее поднимать… все кричали…

В этот момент зазвонил мой мобильный на столе.

– Да! – проорал в трубку Варенцов. – Нет, ее сейчас здесь нет, она под столом! Что делает? По-моему там кто-то целуется! Гы-гы-гы. Кто говорит? Говорит бывший счастливый жених, а с сегодняшнего дня законный муж самой соблазнительной женщины на свете! Горько нам! Горько!

– Варенцов! Что ты там болтаешь по моему телефону?!

– Почему ты зовешь его по фамилии?! – возмутилась Надежда. – Ну-ка, выпейте на брудершафт и поцелуйтесь!

Только этого мне не хватало.

Я бросилась к телефону и проверила входящие звонки. Так и есть, звонил Максим! И зачем я «разморозила» его номер?! На что-то надеялась! И получила. Я держала мобильник в руках, когда он вновь затрясся от звонка.

– Да, Максим! Это я!

– Уже вылезла из-под стола? – грустно проговорил он.

– Ну, да. Ты понимаешь…

– Горько! Горько! – закричал Жорик, наполняя бокалы.

– Выпили?! – прокричала Надежда нам с Варенцовым. – Теперь поцелуйтесь!

– Я давно уже выпил, – обижался Варенцов, схвативший меня под руку самым странным образом. – Жду, пока Ташуня по телефону наговорится, и начну ее целовать!

– Целуешься, значит? – проговорил Максим.

– Нет! Да, но ты понимаешь…

– Я могу понять, на что ты обиделась. Но сама… законный муж… Эх, да что я тебе говорю!

И он отключился.

В это время Варенцов умудрился меня поцеловать и…

…и все успокоились!

Все замолчали и принялись поедать закуски с таким аппетитом, словно до этого год сидели на морковной диете. Почему мне не везло?! Позвони Максим сейчас, мы сумели б обо всем мирно и спокойно договориться! С другой стороны, у него всегда виновата я! Но это же не я законным образом сочеталась и скрыла от него сей факт! Так что не о чем нам договариваться. Все равно ничего хорошего из этого не получилось бы.

Но он позвонил! Как приятно. И как грустно все это. Лучше бы я его забыла. Лучше б я его не встречала еще там, в лифте… И там, в деревне… Воспоминания проносились, как картинки в калейдоскопе. И вообще лучше бы я его не встречала совсем! Жила себе спокойно и писала о свадебных салонах, смутно понимая, что такое стоять на пороге загса. С другой стороны, любой опыт – это прежде всего опыт. Теперь я знаю, что такое крушение любви. И удачно пишу об этом в статьях для продвижения бизнеса Григория. После этой мысли следует наиграть похоронный марш.

Надежда с новоиспеченным мужем вскоре ушли, у них по плану тоже был ресторан. Я вызвала им такси, Леонид Парфенович проводил Надежду до лифта. Я лишний раз убедилась в мужском коварстве. Сначала ведь разговаривать с ней не хотел! А через час поддался ее обаянию, как мальчишка. Седина ему в бороду…

Но ему простительно. Возможно, это последняя соблазнительница в его жизни. Флирт еще никому не помешал, говорят даже, что старикам он продлевает жизнь. Кстати, после откровений Леонида Парфеновича придется проследить за ним и бабулей. Может быть, взять старика да и поехать к бабуле на холодец? Сюрприз будет.

Но Леонид Парфенович оказался нетранспортабельным. Жорик с Оксаной уложили его в комнате и выключили свет.

– Нас тоже ждут, – сообщила мне Оксана. – Родители Жорика! Будем обсуждать будущее мероприятие.

– Какое? – тормознула я.

– Ты что, спишь уже? Еще рано! Свадьбу нашу.

– У-у-у, желаю удачи, Ксюш.

– Спасибо, Наташ. Только ты это… не в обиду… раз уж остаешься… разбери на кухне. Лады?

Все против меня! Все! И все это разбирать?!

– Лады, – сказала я после внутреннего монолога на тему борьбы самой с собой.

– И плиту почисть, Золушка, – улыбнулась Оксана.

И почему мне сегодня никуда не нужно?!

Но судьба мне благоволила. Только я собрала грязные тарелки в раковину, как раздался звонок в дверь.

– Вечер открытых дверей сегодня, – пробурчала я на манер Леонида Парфеновича и пошла открывать.

Сердце не колотилось, кровь не приливала, коленки не дрожали, душа болезненно не сжималась в комочек – я никого не ждала. Вернее, я знала, что за дверью – не Максим, в чем и убедилась.

– Привет, Таша, – сказал Лешик, проходя мимо меня в квартиру.

– Здравствуй, Наташа, – улыбнулась Светлана, которую он держал при этом за руку.

– Здравствуйте, если не шутите.

– Какие уж тут шутки! – нахмурился Лешик. – Где он?!

– Кто? – опешила я.

– Новоиспеченный муж! Не отрицай, я все знаю.

Лешик прошел на кухню и многозначительно хмыкнул после того, как внимательно оглядел еще не разобранное после застолья пространство.

– Я же говорил, – он повернулся к Светлане, – у них была так называемая комсомольская свадьба. У меня дед с бабкой женились подобным образом в общежитии педагогического института сто лет назад! Будущие педагоги так перепились, что потеряли свидетельство о браке, его пришлось восстанавливать. Всю жизнь и прожили с копией!

– Не нужно было спешить, – всплеснула руками Светлана. – Выходить замуж назло любимому мужчине – плохая примета!

– Странные обвинения, – пожала я плечами, – не я ж его под венец тянула. Он сам захотел втиснуться между браками, и Надежда согласилась.

– Никто тебя не обвиняет, Таша, – схватила меня за руку Светлана. – И не нужно слушать подруг, согласных на что угодно!

– В каком смысле «между браками»? – заинтересовался Лешик. – Ты разве была замужем?

– Я? А при чем здесь я?

– Вот только не надо делать непричастную к процессу физиономию!

– К какому процессу? Лешик, ты о чем?

– К праздничному, Наташа, – вздохнула Светлана.

– О каком именно мероприятии идет речь? Я почти не пила и трезва как никогда. Сегодня здесь праздновали свадьбу, две помолвки и одно рождение. Может быть, я что-то упустила, вспомню завтра. Кстати, а почему вы вместе?!

– А почему, собственно, – покраснел Лешик, – нам не быть вместе?

– Потому что мы хотим тебе помочь, – подхватила Светлана, – а это лучше всего делать совместными усилиями.

– Помочь? Вот это да, как вовремя! Я согласна! Светлана, ты моешь посуду, а Лешик берется за пылесос.

Они переглянулись, взглядами показали, что, мол, да, девчонка мозгами съехала, но не будем ее волновать, и принялись убирать нашу кухню.

А то я не поняла, зачем они пришли! Введенный в заблуждение Максим решил, что я ему назло выскочила замуж, и сообщил об этом нашему общему другу. Лешик обрадовался, что нашел повод сгонять к Светлане, и, приплетя что-то про совместные усилия, взялся разруливать проблему. Интересно, что они дальше скажут?

– Кто там храпит за стенкой? – поморщился Лешик.

Я многозначительно промолчала.

– С таким храпом он долго не протянет, – продолжил Лешик, вертя наш старенький пылесос по сторонам. Искал, как его включить, видимо. – Лет десять, от силы пятнадцать. Останешься немолодой, никому не нужной вдовой. Вот Макс никогда не храпит! У него здоровье стопудовое. Правильно я говорю, Свет?

Светлана поставила вымытые тарелки в сушку и улыбнулась, смахивая прядку с лица. Как она похожа на Максима! Сердце екнуло.

– Пора бы вашу коммуналку ремонтом пугнуть, – продолжил Лешик, перекрикивая пылесос. Бедный Леонид Парфенович! Но у него сейчас сон глубокий, иначе давно бы выскочил и раскричался. – Я смотрю, он на твоей территории обосновался. А у Максима квартира своя, правда ведь, Свет?

А то я не знаю!

– И что, он тоже сушеную капусту любит? – Лешик брезгливо поднял с пола обертку. – Ага, молчишь, дураков нет ее любить! То есть я хотел сказать, что Максим любит до самозабвения!

– Кого?! – обомлела я.

– Капусту. Морскую, сушеную. Гадость эту.

Прозвучало, словно обвинение мне.

– Лешик, ну, что ты говоришь! При чем здесь капуста? Максим тебя любит, Наташа, – повернулась ко мне Светлана. – Очень любит. Зря вы ссоритесь.

– Мы не ссоримся, – тяжело вздохнула я. – Мы реально смотрим на наши отношения. Возникли непреодолимые жизненные обстоятельства.

– Во накрутила! Профессиональная писака, – отмахнулся Лешик, у которого при этом завалился набок пылесос. – А нормальным человеческим языком общаться не пробовала? Могла бы позвонить ему и сказать: так и так, дружище, выскакиваю замуж, ждать твоего прихода надоело, невтерпеж, так сказать, приспичило. Не составишь ли компанию для похода в загс? Нет? Тогда лады, твоя кандидатура отпадает, перехожу к следующей. Предупрежден – значит вооружен. Это я про Максима.

– А если бы он ответил «да»? – заинтересовалась я.

– А он бы и ответил «да», – улыбнулась Светлана. – В этом вопросе двух мнений быть не может.

– Светлана, ну, почему такие вопросы должна инициировать девушка?! У нас что сейчас, матриархат?

– А ты не знала? Слово женщины – закон, – хмыкнул Лешик. – У нас сейчас теневой матриархат. Вроде всем управляют мужчины, а на самом деле ими и всем распоряжаются женщины.

– Некем мне распоряжаться, – призналась я. Сколько их мучить-то? Ладно бы Лешика, того не жалко, но не Светлану. – Свадьба не моя была.

– Как это не твоя?! – отключил пылесос Лешик. – А что за хрен храпит за стенкой?

– Мой сосед.

– А-а-а-а, тот старик! Старый хрен… м-да… да уж. Нет, Таша, стой! А кого ты целовала под столом?!

Вот так и рождаются сплетни. Но Максим?! Как это мелко. Не ожидала от него.

Перед тем как уйти, когда все было помыто и убрано, Светлана остановилась в коридоре.

– Позвони ему, Наташа. Только не сегодня.

– Почему не сегодня?

– Сегодня Максим в невменяемом состоянии, – призналась она. – Он подумал, что ты вышла замуж, напился и приехал к нам на дачу. Как только доехал! Представить страшно. Я его уложила с близнецами.

Представить страшно, что делает с мужчинами женская недосказанность!

Но он сам меня не дослушал. В следующий раз я не позволю ему бросить трубку.

Значит ли это, что у нас будет следующий раз?

Во всяком случае, я на это надеюсь.

Глава 8 Крыша мира

Под лежачий камень вода не течет, капля и мрамор долбит, личному делу – время, потехе – час, каких только пословиц и поговорок я не наслушалась от бабули, искренне сожалевшей о том, что холодец пришлось доедать самой. Ну не могла я переступить через свои принципы! Не могла позвонить Максиму первая. Навяжусь, а потом окажусь обузой?! Да ни за что!

– Ни за что! – заявила я главному редактору, озвучившему на журналистской планерке мое текущее задание. – Ни за что я не полезу на новый небоскреб!

– Почему? – обрадовался Лешик, переданный мне в качестве фотографа в этом трудном деле. – Только оттуда открывается шикарный вид на городские окрестности! Туда никого не пускают. Попасть на крышу этой высотки – крупное везение. Я сделаю сногсшибательные снимки, а ты напишешь приличный репортаж.

– К тому же, – возразила мне Ольга Николаевна, – это вовсе не небоскреб. Обычная семнадцатиэтажка.

– Да, но она стоит на холме, – радостно потирал руки фотограф. – Высотища офигительная! Снимай – не хочу!

– Вот я и не хочу!

– Наталья, прекрати пререкаться, – возмутилась Надежда. – Я тоже не пойду. Мне еще о свадебном салоне «Медовый месяц» писать. Или ты хочешь поменяться?

– Нет! – воскликнула я как-то особенно пронзительно и визгливо.

– Тогда – вперед, – слабо взмахнул рукой в гипсе Варенцов, – на покорение вершин! Не хочешь же ты послать туда инвалида?!

Инвалидом он стал после того, как в ресторане, отмечая свадебное торжество, свалился с лестницы, пересчитав ступени на всех трех пролетах.

– Сама знаешь, – пожала плечами Ольга Николаевна, – меня ждут в городской администрации.

Медом ей там, что ли, намазано? Ах, да, выборы же скоро, прикармливают все периодические издания.

Ничего не оставалось делать! Кругом засада.

Я горестно кивнула и принялась готовиться к заданию. Первым делом сбегала в аптеку и купила таблетки от тошноты, которые обычно глотала в самолетах. Съездила в местный авиаклуб и поинтересовалась, не дают ли они напрокат парашюты. Не давали! Мало того, в клубе был всего один, и тот не действующий, а так, для ознакомления с предметом. На обратном пути остановилась напротив храма и мысленно помолилась о том, чтобы небеса послали мне ангела-хранителя на время нахождения на немыслимой высоте. Больше отвлекать небесного посланника я б не решилась, у него и без меня проблем наверняка достаточно. Конечно, я понимала, что страх мой смехотворен. Отсидела же я романтическое свидание на крыше третьего этажа. И какие приятные воспоминания остались! Но это был мой страх, взлелеянный годами и проживанием исключительно на нижних этажах дома. Безусловно, должно было произойти землетрясение, чтобы высотка развалилась под моими ногами. В наших местах землетрясения никогда не было. А если оно все-таки произойдет?!

Лешик радовался, как малый ребенок, прыгал возле высотки с фотоаппаратом, пока мы ждали охранника с ключами от подъезда. Я чувствовала, что еще немного – и сбегу.

– Все! Они потеряли ключи! Поехали обратно в редакцию.

– Не-е-а. Вон он идет со связкой.

Надежда на то, что нужный ключ на связке не обнаружится, рухнула на моих глазах. Кроме того, соседний подъезд и вовсе оказался не заперт.

Ради гостей из редакции включили лифт, объясняя, что тот задействован по временной схеме. Знали бы они, как я отношусь и к лифтам! А этот еще временно работающий! Ездили ли вы когда-нибудь во временных лифтах?! Впрочем, что я спрашиваю, у нас в городе каждый второй лифт на ладан дышит…

Чего мне стоило сдержаться и не сбежать! Два охранника, здоровые молодцы в серой форме, флегматично проводили нас в кабину и пожелали счастливого пути. Куда? В ад?!

– На крышу! – торжественно объявил Лешик и принялся разглядывать кнопки.

– На верхний этаж-ж-ж, – прошипела я зло. – Пока ты по крыше будешь прыгать, я на лестничной клетке постою.

– А как же ты писать будешь?!

– Выдумаю что-нибудь. Представлю. Выгляну из окна!

– На крышу! – решительно возразил Лешик.

– Лифт идет только до последнего этажа! Тебе не повезло.

– Это тебе не повезет, если ты со мной не поднимешься!

Он еще угрожает! А считался другом и надежным товарищем.

Лифт остановился, мы вышли и подняли головы. Для того чтобы попасть на крышу, нужно было подняться по пожарной лестнице в девять ступеней.

– Первая пошла! – скомандовал Лешик и подхватил меня за талию.

Я обомлела от такой наглости и растерялась. За это время успела поставить ногу на третью ступеньку и вцепиться в лестницу.

– Хорошо, что ты сегодня не в юбке, – хмыкнул Лешик.

– Не в юбке?! – Я пулей взлетела наверх. – Действительно, хорошо!

Я шагнула в огромное бескрайнее пространство, охватившее меня разнузданной свободой. Сначала оно ослепило синим небом, прожгло солнцем, затем продуло ветром, потом обдало самолетным гулом. Ужас!

– Отцепись от двери, – попросил Лешик, – и подвинься.

– Не могу, я боюсь.

– Таша, тебе пора стать большой девочкой и справиться со своими страхами. Как хочешь, можешь и тут стоять. Только там, – он кивнул в сторону, – много чего интересного.

– Чего? – напряглась я, чувствуя, что Лешик что-то недоговаривает.

– Там один интересный кадр, – подмигнул он мне и протиснулся вперед. – Дело за тобой!

Вот что он хотел этим сказать?!

Женское любопытство взяло верх над инстинктом самосохранения, а ведь ученые утверждают, что это самый сильный инстинкт, – и я шагнула за фотографом. Крыша оказалась не бескрайней, край был в виде поручней и ограждения высотой до моей талии.

А еще…

Там был кто-то еще!

Он стоял за мольбертом, что-то рисовал и время от времени всматривался в даль.

Какая знакомая спина! Спина, а спина, где мы с тобой встречались? И в повороте головы было что-то неуловимо близкое… И сама макушка казалась родной!

– Максим?!

Он повернулся и посмотрел на меня с удивлением.

– Наташа?!

– Что ты здесь делаешь?!

– А ты?

– Не-е-а, ну, вы, ребят, даете! – возмутился Лешик, расчехляя камеру. – Им организовали такую романтичную встречу! А они начали с выяснения отношений. Забудьте прошлое, поговорите о будущем! Продолжайте, продолжайте, только не в том же духе, а я пока здесь поснимаю.

Он отошел от нас и занялся работой.

– Несносный тип, – пробормотала я, глядя на Максима.

Он похудел! Осунулся и посерел. Но все равно был самым лучшим.

– Вечно лезет, куда его не просят, – согласился со мной Максим. – Ты похудела.

– Осунулась и посерела?

– Все равно самая лучшая.

– Ты… так и правда думаешь?

– Разве я могу думать иначе? Ведь я люблю тебя, солнышко.

– Я тоже тебя люблю, но боюсь!

Порыв ветра подхватил меня и подтолкнул к Максиму.

– Не бойся, я с тобой. – Он обнял меня и прижал к себе. – Трусиха моя, сколько у тебя еще фобий? Признавайся.

– Самая страшная только одна.

– Какая? – Он поцеловал мои волосы.

– Остаться без тебя.

– Не бойся, я всегда буду с тобой.

– Всегда? Даже если самореализа…

Он не дал мне договорить, наклонился и поцеловал.

Вы когда-нибудь целовались на высоте семнадцатиэтажного дома?! Когда подкашиваются ноги, идет кругом голова и сердце готово выскочить из груди? И весь огромный мир сжимается до размеров крыши и крутится вокруг вас с бешеной скоростью колесом обозрения, показывающим волшебные картинки будущего. Внизу остается прошлое, непонимание, недоговоренности, недосказанности. Больше ничего говорить и не нужно, за все скажут сердца, бьющиеся в унисон. Глаза тоже могут говорить о большой и сильной любви.

Максим поцеловал мои мокрые от слез щеки.

– Все будет хорошо, – прошептал он и крепко сжал в объятиях. – Все будет хорошо, солнышко. Только поверь мне.

Я так хотела верить!

– Что это? – Я показала на мольберт.

– Моя работа, – улыбнулся Максим. – Я ищу место для высотного здания. С этой крыши удобно делать зарисовки.

– Очередная высотка? Зачем? Их и так много.

– Это будет, – прищурился Максим, глядя вдаль, – не очередная высотка. Это будет самая высокая библиотека в стране!

– Что?!

Я посмотрела ему в глаза, они горели! Горели идеей, азартом, энтузиазмом.

– Ты была когда-нибудь в Пензе?

– Нет, а что?

– Мы с тобой обязательно туда съездим. Завтра же поедем в Пензу!

– В Пензу? Зачем?

– Ты увидишь огромную библиотеку. Настоящий Дворец просвещения! Так вот, наша будет круче!

– Наша будет круче потому, что ее построишь ты…

Это то немногое, чего мне недоставало!

Максим улыбнулся.

– Не я один, Ташенька. Конечно, я смогу и один! Ты же знаешь, я много чего могу. Но вместе со мной теперь трудится коллектив проектировщиков. Мой отдел…

– Твой отдел?

– Ты задаешь странные вопросы, солнце мое. Разумеется, мой отдел. Меня пригласили в ваш город, чтобы его возглавить, и я согласился.

– И ты не захочешь уехать от нас в столицу?

– Глупенькая, поверила тому, что тебе наговорила моя бывшая? Все забудь! Мы будем вместе строить дворцы и новую жизнь.

– Одни дворцы? А бани с газонами? Бабуля хочет, чтобы ты построил нам баню.

– Баню?! – Максим рассмеялся. – Баня сложнее дворца будет. Но сделаем бабуле баню! Ты знаешь, какие я бани проектировал?! А газоны разбивал! А гостиницы… Ты же видела. Веришь, что я все смогу?!

И знаете что?

Я ему поверила!

Мы стояли на крыше, обнявшись, и смотрели вперед. Туда, где расстилался горизонт наших грядущих побед. И именно здесь я поняла истинный смысл расхожей фразы о том, что любовь – это когда смотрят не друг на друга, а в одном направлении, больше не оглядываясь назад. И только такое направление – принципиально верное.

Алина Кускова

Оглавление

Глава 1 Будь глупее, и мужчины к тебе потянутся

Глава 2 «Поторопись, купи костюм и оженись»

Глава 3 Альфа-самец

Глава 4 Властелин колец – это мужчина, делающий предложение

Глава 5 На «нет» и спроса нет

Глава 6 Дама с обложки

Глава 7 Вечер открытых дверей

Глава 8 Крыша мира Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg