«Во имя любви»

Лайза Хоган Во имя любви

1

Лондон, наши дни

Возможно, если повезет, эта красавица, терпеливо ожидающая в кожаном кресле в вестибюле, наведет его на след колдуна.

Алекс Вуд внимательно изучал ее на экране монитора. Самая знаменитая принцесса мира Фелиса Маргерита Хелена да Романо Леонская бросила взгляд на наручные часики. Она сидела прямо, небрежно положив руку на подлокотник кресла. На лице ее застыла учтивая улыбка, однако Алекс подозревал, что даже в двадцатом веке особы голубой крови не привыкли, чтобы их заставляли ждать.

Он чуть усмехнулся. Ее предок, король Диего, не мог похвастаться таким терпением.

Алекс вытряхнул из пузырька две таблетки аспирина и запил их водой из графина, после чего повернулся к Питеру Дарку, своему личному секретарю. Питер был на редкость расторопен, несмотря на солидный возраст — уже под шестьдесят.

— Я бы предпочел избежать личной встречи.

Питер счел своим долгом напомнить шефу, что тот обещал принцессе встретиться с ней лично. Но Алекс и сам об этом не забыл и жалел об опрометчивых словах. Однако можно было надеяться, что Саймон Мортимер, его правая рука, окажется достаточно компетентен и удовлетворит любопытство особы королевской крови не хуже него. Чем с меньшим количеством высокопоставленных персон — и вообще людей со стороны — будет встречаться он лично, тем меньше вероятность, что его сфотографируют или упомянут о нем в прессе. А значит, долгое пребывание в одном и том же месте будет сравнительно безопасным. И можно продолжать жить под тем же именем, пока ближайшее окружение не начнет замечать, что он совершенно не стареет.

Современные технологии представляли для него большую опасность. Если не беречься, его живо разоблачат, и начнется «охота на ведьм» вроде той, что он испытал на себе в пятнадцатом веке, только немного иного рода…

Алекс пожал плечами, адресуя этот жест Питеру.

— С ней поговорит Саймон. Думаю, ее высочество просто хочет приобрести что-нибудь из моего собрания манускриптов для королевской библиотеки или исторического музея. Я слышал, она одна из главных его меценатов. В этом случае Саймон поможет ей не хуже моего. Он знает все о моей библиотеке и к тому же понимает, какого рода оплату я с удовольствием приму. Предпочтительно подлинники, но на худой конец сойдут и репринтные копии.

Копии или оригиналы рукописных книг, которые могут дать ему ключ к местонахождению колдуна Черного Барнабе и снятию проклятия.

— Конечно, сэр. Я прослежу, чтобы Саймон уделил принцессе максимум внимания.

Питер потер гладко выбритый подбородок — жест, символизирующий, что его одолевают раздумья, — и вышел из кабинета.

Хорошо еще Алексу так повезло с секретарем. Питер не только отличался исполнительностью, но и никогда не задавал лишних вопросов. Будет тяжело расставаться с ним, когда придет пора менять имя и место жительства.

Алекс повернулся в кресле и переключил изображение на мониторе. Через несколько секунд он увидел принцессу, входящую в конференц-зал. Саймон в черном мешковатом пиджаке приветствовал ее полупоклоном.

— Ваше высочество, леди Фелиса да Романо… Это большая честь для меня…

Стройная девушка с золотистыми волосами до плеч протянула ему руку для поцелуя, уверенным жестом подняв ее на нужную высоту.

— Рада вас видеть, мистер Вуд. Вам, должно быть, известно, какого труда мне стоило добиться встречи с вами.

Что за голос! У Алекса даже мурашки побежали по коже. Сродни бокалу холодного шампанского в жаркую пору. До сего дня ему приходилось видеть фотографии Фелисы, но они много проигрывали в сравнении с оригиналом. Английский принцессы был безупречен, ни следа акцента — давали себя знать годы учебы в Оксфорде. Но в тоне звучали властные нотки, по которым сразу становилось ясно: ваша собеседница не простая смертная… А одна из женщин, из-за которых мужчины совершают великие подвиги и великие глупости.

Ее звучный, чувственный голос, похоже, оказывал такой же эффект и на Саймона. Даже на экране было видно, как тот нервничает, как по его щекам разливается румянец. Еще бы, встретиться лицом к лицу с самой популярной из современных принцесс!

— Мне очень жаль разочаровывать вас, ваше высочество, — наконец произнес Саймон, — но я всего-навсего мистер Мортимер, главный хранитель библиотеки мистера Вуда и его первый помощник.

Принцесса приподняла тонкую соболиную бровь.

— Примите мои извинения. Я полагала, что мистер Вуд лично встретит меня. Ну что же, пойдемте.

Саймон изобразил улыбку — не очень убедительно, — но не нашелся, что сказать. Он вежливо указал в сторону приемной, с полупоклоном предлагая принцессе руку. Однако Фелиса уверенно зашагала впереди Саймона.

Алекс снова переключил изображение, на этот раз — на просторную приемную для особо важных клиентов. Там по обеим сторонам стола из черного пластика стояло только два стула.

Принцесс удивленно обернулась и встретилась взглядом с Саймоном.

— Мистер Вуд не собирается к нам присоединиться?

Алекс издал короткий смешок. Молодец, ваше высочество, схватываете на лету!

— Боюсь, что нет. Возможно, его секретарь дал вам неправильную информацию, в таким случае прошу извинить… Мистер Вуд — настоящий затворник и никогда не участвует в деловых встречах лично. Однако я его представитель с самыми широкими полномочиями и могу помочь вам практически в любом вопросе… Садитесь, пожалуйста, ваше высочество. Что предпочитаете? Кофе, чай, минеральную воду?..

— Спасибо, ничего.

Принцесса прошла к окну, игнорируя предложенный Саймоном стул. Алекс понял, на что она смотрит — на свой белый лимузин, припаркованный на VIP-стоянке, и на шофера, поджидающего около машины.

— Как уже сообщила, — произнесла принцесса, не оборачиваясь, — я прибыла сюда в расчете на личную встречу с мистером Вудом. Я проделала долгий путь из Леона, оставила на время все свои деловые и семейные обязанности, даже отдала телохранителю приказ ждать меня в вестибюле и не присутствовать на нашей встрече лишь из уважения к просьбе мистера Вуда «соблюдать полную конфиденциальность» в его офисе. — Она повторила фразу, которую каждый день употреблял Питер в разговорах с журналистами, учеными, коллекционерами — многочисленными посетителями знаменитого книжного собрания.

Скрестив руки на груди, принцесса наконец повернулась к Саймону.

— Я прекрасно знаю, какую должность вы занимаете, мистер Мортимер. Однако специалистом в области древних рукописных книг является именно мистер Вуд. И именно с ним я желаю встретиться. Это очень важно для меня.

— Я понимаю, ваше высочество, но, уверяю, я тоже неплохо разбираюсь в интересующем вас предмете. Моя специализация: Каталония и Леон двенадцатого — четырнадцатого веков…

— Я оставляю вам мои координаты. — Фелиса вынула из сумочки карточку и написала номер телефона, после чего положила ее на черный стол и для убедительности постучала по ней пальцем с перламутровым ноготком. — Если мистер Вуд захочет со мной связаться, он сможет сделать это в течение суток. В девять утра я вылетаю в Леон.

Она повесила на плечо стильную кожаную сумочку, кивнула мистеру Мортимеру без особой приветливости и направилась к двери.

— Пожалуйста, ваше высочество, подождите! Для мистера Вуда это тоже очень важно…

Но свою взволнованную речь Саймон вынужден был говорить принцессе в спину. Она была не из тех женщин, которые меняют свое решение. Алекс смотрел на экран и видел Фелису, шедшую по ковровой дорожке к дверям, взявшуюся за ручку двери… Саймон бросил отчаянный взгляд в угол, где находилась скрытая камера. В глазах его читался немой крик: «Я не виноват! Я сделал что мог, теперь помогите мне выпутаться!»

Черт возьми!

Алекс потянулся к телефону и набрал внутренний номер приемной. К счастью, принцесса замешкалась возле дверей, когда Саймон поднял трубку.

Сказав главному хранителю пару фраз, Алекс поднялся, выключил систему видеонаблюдения и вышел из кабинета. До приемной было недалеко — спуститься на этаж ниже, пройти мимо конференц-зала и стола, где обычно сидел Питер.

Еще за дверью Алекс услышал голос Саймона:

— Ваше высочество, мистер Вуд вот-вот подойдет. Он готов встретиться с вами лично…

— Благодарю, — ответила медовым голосом принцесса. — Меня удивляет только одно. Стоило мне сообщить, что я ухожу, как мистер Вуд тут же изменил свое решение, да?

— Я…. я предоставлю объяснить это самому мистеру Вуду.

Алекс вошел, и Саймон с заметным облегчением обернулся к нему. Направляясь к выходу, он сделал движение бровями, обозначающее, очевидно, все то же: «Я не виноват».

Алекс усилием воли заставил себя сдержать раздражение. Такие проколы случались у Саймона крайне редко. Как правило, он отлично справлялся с работой, а заодно держал посетителей на расстоянии от шефа. В его обязанности также входило участвовать во всех общественных мероприятиях. Кроме того, он подписывал официальные бумаги о купле, продаже и обмене книг. Благодаря Саймону немногие знали о существовании настоящего владельца коллекции.

К сожалению, в число этих немногих входила принцесса Фелиса.

Алекс принудил губы растянуться в самой широкой и приветливой улыбке и произнес:

— Добрый день, ваше высочество. Я Алекс Вуд. Для меня большая честь встретиться с вами.

Он протянул руку и обменялся с ней рукопожатием. Тонкие пальцы и шелковистая кожа принцессы вызвали в нем своего рода ностальгическую боль.

— Извините, что заставил вас ждать. Мне показалось, что вы предпочтете переговорить с мистером Мортимером, ведь он бессменный главный хранитель моего собрания книг и разбирается в них едва ли не лучше меня.

— Принимаю ваши извинения. И рада наконец-то познакомиться с вами. — Принцесса повернула голову в ту сторону, где притаилась скрытая камера. — Однако я не люблю, когда за мной следят.

Значит, ум принцессы достоин ее красоты… Что ж, придется это учесть.

Алекс виновато склонил голову.

— Знаете, я вас отлично понимаю. Ненавижу быть на виду у публики.

Быть на виду — для него это всегда обозначало опасность. Несколько веков назад, когда он проживал в Англии, в тихой деревушке под Лондоном, до кровавой королевы Мэри дошли слухи, что в ее владениях обитает нестареющий человек. Королева послала своих шпионов разузнать об этом поподробнее. И когда ей донесли, что никто в деревне не может сказать ни слова ни о дате рождении Алекса, ни о его родственниках, она приказала взять его под стражу и бросить в Тауэр: пускай посидит там лет пятьдесят, тогда, мол, посмотрим, действительно ли он не стареет! Алексу удалось бежать в последнюю минуту, и корабль, направлявшийся во Францию, увез его от участи, о которой он до сих пор не мог думать без содрогания.

Хотя до того случая Алекс иногда позволял себе сходиться с людьми и даже иметь друзей, печальный опыт научил его осторожности. И он дал себе слово не забывать о двух горьких истинах. Первая: любой, кто узнает о его бессмертии, станет обращаться с ним, как с преступником. И вторая: нельзя жить в одном и том же месте слишком долго. Люди рано или поздно начинают подозревать неладное. А ему черта с два захочется провести остаток своей долгой, необычайно долгой жизни в качестве подопытного кролика.

Алекс взялся руками за спинку стула, который Саймон выдвинул для принцессы.

— Как уже сообщил вам мистер Мортимер, ваше высочество, я веду уединенный образ жизни. Отсюда и желание оградить себя от лишних вторжений. Думаю, вам, как члену одной из самых популярных в Европе семей, легко это понять. Наверняка все входы и выходы вашего дворца оборудованы системой видеонаблюдения, причем куда более сложной, чем моя. Надеюсь, эти простые меры предосторожности не вызовут у вас ассоциаций с папарацци и прочими неприятностями.

— В яблочко, мистер Вуд! — Принцесса ослепительно улыбнулась, показывая Алексу, что его объяснение принято, и наконец села на предложенный стул. — Почему бы нам не перейти к делу?

Он опустился на стул напротив.

— Пожалуйста, зовите меня Алексом.

Платье принцессы было изумительно простым — бежевое, длиной до колен. Но Алекс знал толк в одежде и понимал, что оно стоит едва ли не дороже, чем нитка крупного жемчуга на ее шее.

— Хорошо, Алекс. Так вот о деле. Я приехала сюда, чтобы пригласить вас в наше королевство.

Алекс надеялся, что ничем не выдал охватившего его крайнего замешательства. Обычно посетители проявляли интерес к его коллекции уникальных средневековых манускриптов, желая приобрести или обменять что-либо или же получить консультацию специалиста. Этим, как правило, занимался Мортимер, и Алекса такое положение вещей вполне устраивало. Кроме того, последнее место, куда бы ему хотелось отправиться, было Леонское королевство. Слишком много несчастий он испытал там, на своей родине, и вовсе не хотел бередить старые раны. Нет, он не возвратится туда ни за что на свете — разве что ему помогут преодолеть силу проклятия… Но уж конечно очаровательная принцесса, сидящая перед ним, приехала сюда не за этим.

Он положил руки на стол и крепко сцепил пальцы.

— Боюсь, я вынужден вам отказать. Я не читаю публичных лекций, если вы хотели мне предложить именно это…

— Ничего подобного. Мое предложение иного рода. И думаю, вас оно должно заинтересовать.

Принцесса знала, как забрасывать удочку.

— Что же это?

Она откинулась на спинку стула, но ее спина и руки остались в прежнем положении. Интересно, подумал Алекс, ее с раннего детства учили держать осанку или это врожденное, доставшееся ей вместе с королевской кровью?

— Как вам, Алекс, должно быть известно, род да Романо занимает трон Леонского королевства уже около тысячи лет. Наша династия происходит от да Романо, графов Сан-Бонифачио, породнившихся с кастильскими королями. За долгое время мы накопили изрядное количество произведений искусства, артефактов и исторических документов. Множество манускриптов, в частности, находится в древнем книгохранилище в подземелье королевского дворца. Никто не пытался их разобрать несколько веков. Я даже точно не знаю, сколько их там.

По спине Алекса пробежал холодок.

— Вы собираетесь продать что-то из манускриптов?

— Нет. Я хочу их каталогизировать. Определить, что имеет историческую ценность, а что — нет. В некоторых случаях я даже затрудняюсь сказать, что собой представляет та или иная книга. Я обещала все ценные экземпляры передать Леонскому историческому музею. О его расширении мечтала еще моя мать, и теперь, после ее смерти, для моей семьи завершение проекта является знаковым событием. Я считаю, что вы самый подходящий кандидат для такой работы.

Проникнуть в королевское книгохранилище… В самых смелых мечтах Алекс не мог такого представить! Он заставил себя сохранять внешнее спокойствие и стиснул руки, чтобы они не дрожали, но сердце его так и трепетало от восторга.

Принцесса Фелиса, к счастью, не заметила его возбуждения. Она как ни в чем не бывало продолжила:

— Замечу, что выйти на вас было достаточно трудно. У меня имелись лишь рекомендации нескольких наших университетских историков. Но зато это виднейшие ученые страны, и они заверили меня, что ваши познания потрясающе глубоки. А в ряде вопросов даже превосходят их собственные.

Вот, значит, как она узнала о нем! За последние десять лет Алексу приходилось несколько раз обращаться к историкам Леона для подтверждения подлинности некоторых своих приобретений. Порой, когда Саймон проявлял недостаток компетентности, ему приходилось заниматься научными изысканиями самому. Видимо, профессора Леонского университета оценили глубину и тонкость задаваемых им вопросов… а заодно и значимость его частного книжного собрания.

— Так что вы об этом думаете? — спросила принцесса. — Возьметесь ли вы за эту работу? Конечно, ваши усилия и время будут оплачены, это подразумевается само собой.

— Не сомневаюсь, ваше высочество. — Алекс встал и прошелся по комнате, скрывая волнение. Где-то здесь прячется ловушка, уготовленная ему судьбой. Не может такая удача свалиться с небес после стольких лет безуспешных поисков.

— Почему именно я? — спросил он наконец, поворачиваясь лицом к принцессе. — Вы сами говорите, что в Леоне достаточно специалистов, взять хотя бы тех же университетских мужей.

— Для работы над этим проектом я предпочла бы нанять человека со стороны, обладающего, так сказать, свежим взглядом на вещи. Того, в чьи цели не входит доказать коллегам истинность именно своей точки зрения или опубликовать научный труд… Или сделать себе имя, работая на королевскую семью. Все эти факторы могут повлиять на заключения наших местных специалистов.

— Возможно, и мои заключения окажутся недостаточно объективными. На меня тоже влияют некоторые… неизвестные вам факторы.

Принцесса встретилась с ним взглядом. Глаза ее, золотисто-карие, светились уверенностью и непререкаемостью, что обычно для особ королевской крови. Похоже, они просто не представляют, что с ними можно не соглашаться!

— Вы — частный коллекционер. Предположим, вы могли бы умышленно принизить ценность некоторых манускриптов в надежде позже перекупить их для себя. Но, учитывая, что я не собираюсь продавать ничего из содержимого книгохранилища, для вас в этом нет никакой выгоды. — Непреклонный взгляд принцессы говорил недвусмысленно, что своего решения она не изменит. — Кроме того, вас не прельщает быть в центре внимания общества. Значит, вы не станете пытаться повысить свой статус среди ученых, так что этот искус тоже отпадает. Если и есть какой-то еще не учтенный мною фактор, который может сказаться на объективности ваших суждений, то я не представляю, что бы это могло быть. — В голосе принцессы слышался явный вызов.

Но Алекс не собирался его принимать. Конечно, он не мог сказать, что не вынашивает собственных планов касательно манускриптов. Но они представляли для него интерес только потому, что в них могла содержаться информация об одном колдуне тринадцатого века по имени Черный Барнабе.

Вернувшись к столу, Алекс сел и с показным спокойствием положил руки на столешницу. Нужно было сменить тему разговора во избежание конфликта.

— Расскажите подробнее о работе. Сколько времени на нее отпущено? И перед кем я должен буду отчитываться? — Иными словами, сколько человек меня увидят, будут задавать мне вопросы и станет ли упоминаться мое имя в прессе, подумал он.

— От вас требуется просмотреть книги и подробно описать каждую. Указать, к какому времени относится тот или иной экземпляр, какова его историческая ценность, по возможности — в каком месте он был написан, кто его автор, оригинальное это произведение или список, сколько в наличии копий, насколько ценна представленная в нем информация… Словом, я хочу знать как можно больше о каждом манускрипте.

— Сколько еще человек будут привлечены к работе?

— Восемь. Они составят своего рода комиссию по оценке ваших выводов. По большей части это профессора. И конечно же куратор музея.

Вот они, люди, которые будут оспаривать истинность моих заключений, подумал Алекс. И он, как всегда, не сможет дать им внятных обоснований того или иного утверждения. Не может же он просто взять и сказать: «Эй, парни, не беспокойтесь. Это была моя настольная книга, когда я жил в тринадцатом веке!»

— Что же до того, сколько времени займет работа, — продолжила принцесса, — то это зависит главным образом от вас. Не могу предсказать все трудности, с которыми вы, возможно, столкнетесь. Но в вашем распоряжении будут все наши историки, искусствоведы и прочие специалисты. Только дайте знать, и я все организую.

Алекс посмотрел на свои руки, собираясь с мыслями. Принцесса предлагала ему нечто потрясающее. Но вправе ли он так рисковать? Он и недели там не проживет, как консультанты начнут задавать ему вопросы. Да и принцесса — Алекс был уверен в этом — не станет смирять своего любопытства. А что он ответит?..

Фелиса смотрела, как он встает и начинает снова расхаживать по приемной, очевидно обдумывая ее предложение.

В Алексе Вуде было что-то таинственное, непонятное, что-то, что подстегивало ее воображение и — как ни досадно было это признавать — гормоны. Этот мужчина был чрезвычайно привлекателен. Стройный, темнобровый, с коротко стриженными каштановыми волосами до плеч и точеными чертами лица. Невысокий, но явно очень сильный, с красивыми руками и танцующей походкой. Оливково-смуглая кожа и худощавое телосложение напоминали скорее об уроженце Леона или Каталонии, нежели Англии. Не из Леонского ли королевства его предки? — неожиданно подумала принцесса.

Учитывая все то, что она знала об этом человеке, Фелиса была до крайности удивлена, увидев Алекса Вуда воочию. Удивлена несоответствием, на ее взгляд, внешности и репутации. Она ожидала, что ученый-затворник окажется пожилым и крайне неприятным в общении — должна же быть какая-то причина того, что он избегает публики! Принимая во внимание обширные познания Алекса, Фелиса не могла предположить, что он окажется намного моложе ее отца. Однако в густых волосах Алекса не виднелось ни проблеска седины и на вид ему нельзя было дать больше тридцати с небольшим.

Хотя он был одет в черную рубашку с длинными рукавами и делового покроя брюки, при первом же взгляде на него становилось ясно: этот мужчина мускулист, как спортсмен, хотя и не в том нарочитом стиле, как большинство любителей бодибилдинга. Что за чудеса? И при всем этом в Алексе Вуде ощущались опытность и уверенность в себе, что приходят только с годами.

Вел себя он достаточно дружелюбно, его рекомендовали как первоклассного специалиста ведущие ученые Леона. Так почему же ее не оставляет ощущение, что здесь происходит нечто большее, нежели деловая встреча, и ей следует бежать отсюда, пока не поздно?..

Богатые люди часто держат в своих офисах системы видеонаблюдения, сказала себе принцесса, стараясь избавиться от ощущения неловкости. Коллекция книг Вуда весьма ценна и обширна, так что камеры слежения вполне оправданная мера предосторожности. Кроме того, Фелиса обещала своей матери, покойной королеве Леоноре, что завершит ее труд по расширению и реорганизации исторического музея. И если Алекс Вуд может помочь ей выполнить обещание, значит, она должна смириться с его прихотями.

— Я очень сожалею, но не могу принять ваше предложение. — Он наконец перестал мерить комнату шагами и остановился, глядя ей в глаза. — Хотя работа действительно очень интересная и ваша оценка моих знаний весьма лестна для меня.

Сильное разочарование вкупе с удивлением охватило Фелису. Человек, которого она после долгих раздумий выбрала из множества других претендентов, отказался!

— Могу я узнать причину вашего отказа?

— Постоянный контроль. — Голос Алекса был совершенно лишен эмоций, словно он объяснял, к примеру, почему предпочел надеть черную рубашку вместо голубой. — Если я возьмусь за эту работу, члены вашего комитета будут все время перепроверять любое мое заключение и оспаривать его. Спасибо… но спасибо нет. Совершенно не желаю доставлять удовольствие коллегам, которым хочется одного: доказать, что я не прав. Как вы сами заметили, у каждого специалиста свой взгляд на вещи.

Фелиса нервно забарабанила наманикюренными ноготками по столу. Неужели придется искать кого-то другого, хотя Алекс Вуд и лучший?.. Нет, ради памяти матери она должна попытаться уговорить его.

— Но какой-то контроль останется в любом случае, — возразила она. — Хотя ради вас его можно и уменьшить. Однако музей не примет экспонаты, в происхождении и исторической ценности которых не будет стопроцентно уверен.

— Тогда позвольте мне сделать все по-своему. А когда я завершу работу, члены комитета могут сколько угодно пересматривать мои заключения. Я предоставлю им любую письменную документацию, подтверждающую мою оценку, но лично спорить с ними отказываюсь. Если они не согласятся, что же, пусть поступают как знают. Я возражать не буду.

Принцесса удивленно подняла брови.

— Вы по доброй воле позволите другим подвергать сомнению вашу точку зрения? Даже не подумаете ее отстаивать?

— Я не сказал, что сделаю это по доброй воле. Никому не нравится, когда его работу переделывают заново. Но если я не смогу убедительно обосновать свои выводы или же в чем-то ошибусь, их дело исправить мои ошибки, разве не так? Не вижу причин, по которым я обязан каждую неделю переживать нечто вроде суда инквизиции.

Принцесса с улыбкой обвела взглядом его приемную.

— Да, вы не похожи на человека, которому нравятся еженедельные собрания.

— Я им и не являюсь. — Алекс в ответ тоже улыбнулся.

И Фелиса невольно подумала, как так получилось, что мужчина со столь открытой улыбкой и располагающей внешностью ведет жизнь затворника. На то, чтобы добиться этой встречи, у нее ушла неделя переговоров с его секретарем. Но теперь, когда она наконец осталась с Алексом один на один, он показался ей отличным собеседником. Более того, она чувствовала, что ей удалось найти с ним контакт… Значит, возможен и компромиссный вариант, при котором и комитет, и Алекс останутся довольны.

— А что, если вы будете ответственны только передо мной? — предложила Фелиса. — Я буду просматривать ваши отчеты и предоставлять их комитету. Если же возникнут какие-то проблемы, сама улажу их или обращусь к вам. Таким образом вы избежите прямого контакта с незнакомыми людьми.

— И работать я буду один? Не хочу, чтобы кто-нибудь заглядывал мне через плечо, пока я листаю манускрипт или пытаюсь определить историческую ценность ветхого свитка.

— Обещаю.

Алекс с сомнением взглянул на нее.

— Простите, ваше высочество, но сможете ли вы правильно оценить суть моих изысканий?

— О да, — ответила принцесса и пояснила: — У меня степень бакалавра. Как вам известно, моя мать очень увлекалась историей Леона, проводила много времени в Королевском историческом музее и знала его не хуже, чем куратор. Я унаследовала это увлечение. К тому же, если я буду в чем-то не уверена, всегда смогу обратиться к другим специалистам.

— И у вас найдется на это время?

Фелиса вздохнула. У нее вечно не хватало времени даже на сон, и каждый прием был совмещен с какой-нибудь деловой встречей, чтобы увеличить количество часов, которые она могла посвятить разъездам.

Но она не должна подвести семью. Близкие рассчитывают на нее. Особенно теперь, после смерти королевы Леоноры.

— Я найду время. Этот проект для меня много значит, и я хочу, чтобы им занимались именно вы.

Алекс шумно втянул воздух.

— Хорошо, ваше высочество, вы меня убедили. Однако я оставляю за собой право отказаться от нашего соглашения, если по приезде найду условия неприемлемыми.

— Другими словами, если вам не дадут работать в одиночестве?

Опять эта потрясающая улыбка. Может, Алекс сейчас и предпочитает жизнь затворника, однако он отлично знает, как заставить женщину трепетать.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещала принцесса.

Фелиса протянула руку через стол, дабы скрепить договор рукопожатием. Когда ее изящная ручка утонула в широкой ладони Алекса, принцесса заметила на его запястье застарелые шрамы. Самый большой убегал под манжету рубашки. Вот еще одна тайна этого человека.

Она встретилась с ним взглядом — и почувствовала, что тонет в его темных бездонных глазах.

Фелиса первая отняла руку, после чего извлекла из сумочки следующую карточку.

— Если успеете собраться до завтра, то можете полететь вместе со мной. Личный самолет моего отца вылетает завтра ровно в девять из Хитроу. Я буду рада видеть вас на его борту. Покажите эту карточку на международном терминале и вас проводят к самолету… — Она осеклась, испугавшись, что Алекс решит, будто на него давят. — Впрочем, если вы предпочтете лететь позже, я прекрасно вас пойму.

Но по выражению его лица принцесса поняла, что частный рейс для мистера Вуда привлекательнее. Значит, у них будет время обсудить детали и получше узнать друг друга. Может быть, ей удастся расположить его к себе и завоевать доверие. Или даже разузнать поподробнее о его прошлом — до того, как откроет перед ним дверь, в секретное хранилище под королевским дворцом.

Алекс проводил ее до дверей и сказал:

— Я непременно буду в аэропорту в девять часов.

Фелиса, уже переступая порог, обернулась и одарила его улыбкой.

— Надеюсь, когда увидите наше книгохранилище, вы не разочаруетесь. Это шанс всей жизни.

— Шанс всей жизни? Гмм…

Алекс закрыл дверь, улыбаясь каким-то своим потаенным мыслям. Раз в жизни? Очень может быть…

2

Леонское королевство,

май 1212 года

Ну, с двоими бы он справился. Пожалуй, даже с троими, если использовать эффект неожиданности…

Но из укрытия в кустах самшита, какие в изобилии растут в горах на южной границе Леонского королевства, Алехандро де Ноласко мог с уверенностью разглядеть не менее шестерых врагов. Мавры, судя по оружию, хотя и одетые как леонцы или кастильцы, в закрытых рыцарских шлемах. Кривые сабли выдавали шпионов, как, впрочем, и сильный акцент, с которым они говорили. Они стояли тесным кругом, а между ними на земле лежал юноша лет шестнадцати, тонкий как тростинка. Мавры яростно пинали его ногами, а тот, даже не пытаясь защищаться, скорчился, чтобы прикрыть лицо, и умолял о пощаде.

Помочь ему нельзя, сказал себе Алехандро, хотя рука невольно тянулась к рукояти меча. Рыцарь усилием воли отдернул ее. Чего он добьется? Только погибнет вместе с мальчишкой. А собственная миссия, та, с которой его послал король, останется невыполненной…

Однако Алехандро, вопреки желанию, продолжал следить за происходящим. Мальчик отчаянно кричал по-каталонски, стараясь разжалобить своих мучителей. Но проклятые сарацины не обращали на его мольбы никакого внимания.

— Где оно? — на ломаном каталонском рявкнул один из них. — Отвечай, щенок! Где ты спрятал послание? Лучше будет, если сам скажешь!

Для убедительности мавр сильно пнул мальчишку по ребрам. Алехандро стиснул зубы, услышав знакомый треск ломающихся костей.

Проклиная себя за то, что не может отказаться от роли пассивного наблюдателя, рыцарь подался назад, стараясь двигаться как можно тише. Ни сучок не хрустнул под его ногой. Умный, прекрасно выезженный конь ждал в нескольких шагах на прогалине. Боевой скакун хорошо знал, когда можно и когда нельзя обнаруживать своего присутствия.

— Я не знаю ни о каком послании! — закричал мальчик хриплым от боли голосом.

— Отпирайся, если хочешь! Мы отлично знаем, что этой дорогой должен проехать королевский гонец к дону Педро Арагонскому!

Алехандро замер, сердце словно перестало биться. Он невольно начал прислушиваться.

— Заставьте его заговорить! — приказал один из сарацин остальным все также по-каталонски, чтобы юноша понял его слова. — А если продолжит отпираться, прикончите его и хорошенько обыщите окрестности. Вряд ли он успел припрятать письмо как следует.

Рука Алехандро сама собой сжала рукоять меча. Однако он понимал, что любая попытка спасти мальчика обречена на провал. Тем временем несчастный юноша попытался откатиться в сторону и встать на четвереньки, но один из мавров пригвоздил его к земле, с размаху проткнув ему бедро саблей.

В груди Алехандро будто что-то закипело, но он собрал всю свою волю и не двинулся с места. Здравый смысл подсказывал, что у него попросту нет права умирать вместе с юношей. В конце концов мавры обнаружат то, что рыцарь понял с первого взгляда: в седельных сумках пони, принадлежащего юнцу, могло найтись провизии самое большее на день.

Более того, если Алехандро немедленно не позаботится о собственной безопасности, мавры получат шанс догнать и схватить его самого, а значит, и искомое ими послание, зашитое в поддоспешнике-гамбизоне у рыцаря на груди.

Король Диего предупредил его, насколько важным является письмо и что на границе найдутся многие, кто дорого даст, лишь бы узнать его содержание. Не прошло и трех часов после разговора с королем, как Алехандро убедился в истинности его слов! Потребуется немало везения, чтобы доставить послание в целости и сохранности адресату — арагонскому королю дону Педро, который собирал войска для большого сражения с маврами близ селения Лас-Навас-де-Толоса.

Через пару минут Алехандро уже был рядом со своим конем. Взяв скакуна под уздцы и зажимая ему ноздри, чтобы не фыркал, рыцарь повел его к дороге. Он уже вставил ногу в стремя, готовый вскочить в седло, как в кустах слева от него послышался шум. Алехандро резко обернулся — как раз вовремя, чтобы столкнуться лицом к лицу с невысоким бородатым стариком, выскочившим ему навстречу из зарослей самшита.

— Рыцарь, — взмолился тот, хватая его за руку умоляющим жестом, — скажите Бога ради, не видали ли вы где-нибудь неподалеку юношу со светлыми волосами? Лет шестнадцати на вид, худенького, в зеленом плаще…

Алехандро невольно оглянулся назад, в ту сторону, откуда совсем недавно доносились крики. Что, если мавры услышали голос старика? Только убедившись, что враги не спешат их преследовать, он перевел взгляд на незнакомца и по отчаянному выражению его лица догадался, что это, должно быть, отец того мальчика. Или другой близкий родич. И еще — что-то в старике показалось Алехандро знакомым, хотя он был уверен, что никогда не встречал его прежде.

Чуть слышно, так, чтобы старик различил его слова, рыцарь спросил:

— Кто ты, добрый человек? И что делаешь так близко от границы? Знаешь ли, здесь опасно…

«Для простого старика виллана», хотел он прибавить, но вовремя разглядел, что его собеседник не так уж и стар. Впечатление создавала всклокоченная, давно не стриженая борода. Черная как смоль, хотя в волосах было много седины. Лицо, которое она обрамляла, было довольно молодым. Яркие глаза, каких не бывает у стариков, усугубляли впечатление. Кроме того, одет человек был тоже не как простолюдин, хотя и не по-дворянски.

— Меня называют Черным Барнабе, — ответил тот в полный голос, не стараясь соблюдать тишину. — Прошу вас, сеньор рыцарь, скажите, где мой Родриго? Я вижу по вашим глазам, что вы его встречали!

Как?! Колдун Черный Барнабе?!

Неудивительно, что его лицо показалось Алехандро знакомым. Он как раз недавно слышал описание бородатого ведуна, который якобы проживает где-то на границе королевства в густом лесу. Достаточно умная бестия, чтобы ускользнуть от властей, он разыскивался королем за многочисленные преступления против церкви.

Сам-то Алехандро не особенно верил в колдовство — вернее, твердо знал, что христианина, чья совесть чиста, не сможет заколдовать никто на свете. В особенности этот жалкий лесной человек, взволнованный как обычный смертный. Однако, несмотря на неверие, рыцарь почувствовал, что прикосновение Барнабе ему неприятно.

— Да, я видел его. Неподалеку отсюда, на поляне, вон за теми кустами. Он попал в беду…

Даже не спросив, в какую именно беду попал юный Родриго, колдун повернулся в указанном направлении. Но прежде чем он успел сделать хотя бы шаг, Алехандро схватил его за плечо. Дотрагиваться до колдуна не хотелось, но рыцарю претила мысль, что безоружный человек вот-вот кинется навстречу собственной гибели.

— Стой ты! Там мавры. Шесть человек. Они поймали твоего Родриго, и, если туда сунешься, тебя просто убьют. Подожди, пока они бросят мальчишку, тогда сможешь подобрать его и попробовать вылечить.

Алехандро кое-что слышал о целительских способностях Барнабе, хотя благочестивые люди уверяли, что лекарь не брезгует помощью дьявола. Если даже половина того, что говорят о колдуне, правда, у Родриго есть шанс выжить.

Конечно, если его еще не убили…

Барнабе, похоже, не собирался следовать разумному совету. Он бросил на Алехандро взгляд, исполненный ненависти и упрека.

— Значит, они там мучают моего единственного брата, беззащитного юнца, а ты даже пальцем не шевельнул, чтобы ему помочь?! Да как ты после этого осмеливаешься носить оружие, пороча славное рыцарское звание?!

Барнабе был настолько взбешен, что даже замахнулся на рыцаря, но Алехандро без особого труда перехватил его руку. Никто никогда не говорил с ним так, однако он, как ни странно, не почувствовал гнева. Ему по-прежнему было неловко перед этим человеком, который вот-вот потеряет — если уже не потерял — своего единственного родича.

— Я не мог ему помочь. В одиночку я не выстоял бы против шестерых. А мне доверено важное послание короля, и долг рыцаря велит в первую очередь позаботиться о…

Алехандро не мог понять, с чего ему вздумалось оправдываться перед низкородным колдуном. Он выругался и отпустил руку Барнабе, которая бессильно упала. Похоже, он немного перестарался и вывернул колдуну кисть.

— Постарайся понять, Барнабе: у меня свое понятие о долге. Если хочешь, ступай и попробуй спасти брата, но будь осторожен.

— Долг! — выплюнул тот, сверкая глазами. — Королевское послание! Неужели оно настолько важно, что стоит жизни невинного человека?.. Впрочем, ты еще молод, ты вырос в небогатой семье и у тебя свое понятие о том, как должно себя вести. Для тебя честь — войти в милость к королю и получить от него хоть немного земли, чтобы почувствовать себя настоящим бароном! Ты хочешь славы и богатства, а твой отец оставил тебе в наследство лишь громкое имя и пустой карман. Конечно, возможность выслужиться перед королем для тебя важнее человеческой жизни!

Алехандро пораженно отступил на шаг. Откуда этот человек мог узнать о нем так много? Колдун Барнабе только что описал его жизнь точнее, чем это получилось бы у самого Алехандро. Впрочем, свое мнение ему бы следовало придержать при себе.

Конь рыцаря фыркнул, переступая ногами. Это напомнило Алехандро, что нужно спешить.

— Мне пора ехать. Если ты разумный человек, то послушаешь моего совета и не…

— О, я спасу моего брата, не бойся, рыцарь! Можешь успокоить свою совесть. Но знай, — Барнабе взмахнул костлявой рукой, — что не будет тебе покоя, пока ты не узнаешь настоящую цену вещам! До тех пор, пока ты не пожертвуешь собой и своей гордыней ради другого, ты не познаешь ни земного счастья, ни вечного успокоения. Ты оценил свою жизнь выше жизни другого человека. Что же, ты получишь вдосталь жизни!

Он резко выбросил руку в сторону рыцаря, и из горсти колдуна вылетел какой-то зеленый порошок. Перед глазами Алехандро поплыли круги, когда пыль на миг запорошила ему глаза, так что он вскинул руку, желая закрыться от неведомой опасности. Когда зрение его снова прояснилось, Черного Барнабе уже не было видно, только ветви кустов колыхались в том направлении, откуда снова стали доноситься сдавленные крики. Алехандро выругался и стряхнул остатки порошка со своей груди.

Крики, доносящиеся из-за кустов, неожиданно стали громче и яростней. Похоже, старый дурак бросился-таки на помощь братцу, невзирая на грозящую опасность, решил Алехандро. Тем скорее ему нужно отсюда убраться.

Он легко вспрыгнул в седло и тронул коня. Направляя скакуна к дороге, рыцарь усилием воли выкинул из головы дурацкое происшествие с зеленым порошком. Стоит ли думать о такой чепухе, когда впереди трудное королевское задание? Однако кое-что Алехандро все же уяснил для себя: ему не хотелось бы еще раз столкнуться с Черным Барнабе.

3

Глядя в окно, как принцесса садится в белый лимузин, Алекс ощутил небывалый прилив адреналина, сравнимый только с возбуждением на поле боя. Он и надеяться не мог на такое везение! Питер останется присматривать за офисом и отваживать любопытствующих, Саймон будет исследовать манускрипты о ведовстве, полученные на этой неделе, а он, Алекс, тем временем проникнет в драгоценные фонды королевского хранилища, где ему обещана полная свобода действий!

Он скрестил пальцы на обеих руках, не желая упустить удачу, и отправился сообщить о своих планах секретарю и главному хранителю библиотеки.

Менее чем через двадцать четыре часа Алекс уже поднимался по трапу в самолет. На борту его поприветствовали кроме пилота телохранитель в униформе и вооруженный офицер леонской гвардии. Нельзя сказать, чтобы у Алекса их присутствие вызвало восторг.

Но принцесса принадлежит к королевской семье, и, естественно, ее охраняют. Она очень важная персона. За ней охотятся толпы журналистов… И именно в ее компании Алексу придется провести ближайший месяц, а то и больше. Несмотря на обещание, вряд ли ему стоит рассчитывать на покой и уединение…

Телохранитель, огромный детина, с трудом втиснулся в кресло возле двери, в то время как офицер взял у Алекса его багаж и указал, куда ему проходить. После чего он, слава Богу, исчез в рубке вместе с пилотом. Алекс прошел в салон самолета и очутился в небольшом уютном помещении. Оказывается, ему предстояло лететь восемь часов в компании одной лишь принцессы.

Проспать столько времени не удастся, значит, придется поддерживать беседу. Алекс поморщился — давала себя знать головная боль. Некогда он получил удар по шлему — это произошло в битве примерно через месяц после встречи с Барнабе — и теперь страдал сильнейшими болями. От них помогал только аспирин, который Алекс с момента появления этого лекарства глотал горстями. Он и теперь вытащил из кармана зеленый пузырек и вытряхнул из него сразу несколько таблеток. Спать, пожалуй, тоже нельзя: давным-давно на турнире он упал с коня, сломал нос и теперь храпел во сне. Не стоило терзать слух принцессы столь неблагозвучными звуками.

Фелиса уже расположилась в кресле перед полированным откидным столиком, скрестив свои длинные ноги. Алекс понял, что ему предстоит сидеть либо рядом с ней, либо напротив. Он предпочел бы второе. Перед принцессой лежала книга в твердой обложке «История Капетингов и их времени», том второй. Рядом стоял пустой бокал.

На этот раз Фелиса была одета в брючный костюм, чей синий цвет подчеркивал золотистый оттенок волос. Светловолосые редко встречались в Леонском королевстве, особенно среди членов королевского дома. Должно быть, в Фелисе сказалась кровь датской принцессы, которую в четырнадцатом веке взял в жены наследный принц. Однако тонкие черты лица, идеально черные брови и оливково-смуглая кожа выдавали в ней представительницу средиземноморской страны.

Несмотря на ранний час, принцесса выглядела идеально. Легкий макияж, новая прическа — волосы собраны в пучок, только две вьющиеся пряди свободно спускаются вдоль лица. Любой фотограф мог бы сейчас «щелкнуть» ее для конкурса на официальный портрет — и выйти победителем.

Она положила на стол большой бумажный пакет и принялась вынимать из него книги. Алекс не собирался подглядывать, но поневоле заметил, что это детские издания, яркие и дорогие, некоторые на английском, остальные на каталонском языке, на котором говорили в Леоне. Принцесса извлекла из пакета также несколько ярких открыток и начала на них что-то писать.

Не желая мешать, Алекс отступил в сторону. Однако теперь он стоял у нее за плечом и видел, как она написала фломастером имена Гисабель и Педро. Кто бы это могли быть?

Принцесса, похоже, уловила движение у себя за спиной и обернулась к Алексу с улыбкой.

— Простите, что не сразу уделила вам внимание, мистер Вуд. Я тут разбираю подарки для моих племянников. Знаете, у меня их двое, девочка и мальчик. Это дети моего брата Маннеса. Возможно, вы слышали печальную историю о смерти его жены.

Алекс вспомнил, что действительно недавно читал в одной журнальной статье, что супруга принца Маннеса, сеньора Хелена скончалась не более полугода назад, оставив сиротами двоих детей. Теперь о них заботилась Фелиса, стараясь по мере сил заменить им мать. Кроме того, как говорилось в статье, она старалась поддерживать и своего брата, который, овдовев, впал в глубокую депрессию.

Принцесса закончила писать и снова убрала книги и открытки в пакет. Она слегка улыбалась, очевидно вспоминая детей, которым предназначались подарки. Любовь к ним была так явно написана на ее лице, что Алекс даже постеснялся смотреть ей в глаза — будто бы боялся случайно увидеть то, что не предназначено для посторонних. К своему удивлению, он ощутил внезапный прилив ревности к незнакомым ему людям — принцу Маннесу и его детям. У самого Алекса последние семь веков не было близкого и любящего человека, который бы заботился о нем и делал подарки.

Фелиса перевязала пакет красивой лентой и отложила в сторону, после чего переключила все внимание на гостя, предложив сесть напротив нее. И только тут он осознал, что возможность вынужденного общения с людьми — не главная из проблем, ожидающих его в будущем.

Как давно он в последний раз оставался наедине с существом противоположного пола, да еще с молодой и красивой женщиной, у которой острый ум и золотое сердце? А ведь именно с ней ему предстояло провести не менее восьми часов в салоне самолета!

Алекс заставил себя не разглядывать принцессу, вместо этого он уставился в иллюминатор. На взлетной полосе собралась небольшая толпа, привлеченная королевским гербом на борту самолета. Они явно надеялись увидеть кого-нибудь из королевской семьи. Кто-то заметил в иллюминаторе лицо Алекса и указал остальным, которые возбужденно замахали руками, очевидно приняв его за короля или кого-то из принцев. Он поспешно отодвинулся в глубь салона.

— Я оказалась в Англии впервые за долгое время, — сказала принцесса. — Последний раз я была здесь, когда училась в Оксфорде. Знаете, я очень люблю летать и всякий раз испытываю возбуждение, когда оказываюсь в воздухе. Некоторые утверждают, что люди когда-то имели крылья и тоскуют по тем временам. Мне нетрудно в это поверить.

Прежде чем Алекс успел хоть как-то отреагировать на это сообщение, Фелиса отстегнула ремень безопасности и, встав, направилась к бару с бокалом в руке.

— Не хотите чего-нибудь выпить, пока мы не взлетели?

— Не хватало еще, чтобы вы ухаживали за мной, ваше высочество. Напротив, это я должен был бы предложить вам напитки.

Алекс вскочил с кресла, желая ей помочь, но принцесса остановила его жестом руки.

— Не беспокойтесь, мистер Вуд, я все равно собиралась налить себе воды. Чего желаете? Я, пожалуй, выберу тоник…

— Тоник — это прекрасно, но я предпочел бы добавить в него немного джину. Если вас не затруднит… Спасибо.

Алекс смотрел на нее и удивлялся: почему это она летает без прислуги? Богатые и влиятельные люди, как правило, не наливают себе напитки самостоятельно. Но принцесса Фелиса да Романо вела себя не так, как большинство особ королевской крови, с которыми сводила его судьба за последние семьсот лет.

В салон вышел пилот и сообщил, что пора пристегнуть ремни, так как самолет сейчас вырулит на взлетную полосу. Он проверил, достаточно ли хорошо закрыт бар и упакован багаж. И наконец удалился с учтивым поклоном.

Усевшись в кресло и пристегнувшись, Фелиса извлекла из сумочки книгу в мягкой обложке и раскрыла ее.

— А «Капетинги» вам уже наскучили? — с улыбкой спросил Алекс, указывая взглядом на толстый том, лежащий на столе перед нею.

Принцесса подняла на него глаза.

— Что вы, я очень люблю французскую историю. Тем более что она тесно переплетается с нашей собственной. «Капетингов» я перечитывала и закончила на пути сюда. А сейчас, — она показала обложку новой книги, которая называлась «Прошлое и будущее художественного кино», — мне нужно поднабраться сведений в области кинематографии. Дело в том, что я участвую в торжественных мероприятиях, приуроченных к открытию Каннского кинофестиваля, и хочу иметь ясное представление о том, что сегодня происходит в этой области искусства.

Алекс не смог сдержать улыбки. Почетный гость фестиваля, который разбирается в происходящем, — штука редкая!

— А вы когда-нибудь читаете книги просто для развлечения? Детективы, любовные романы и тому подобное?

Принцесса ответила улыбкой на улыбку.

— Кто сказал, что история Капетингов не развлекательна? В ней встречаются и детективные сюжеты, и любовные истории. Взять хотя бы Филиппа Августа и Агнессу Меранскую.

— Да уж, любовный роман хоть куда!

Понятно, принцесса не имела ни малейшего представления о том, что такое отдых, несмотря на то что жила в роскоши. Он бы на ее месте вел себя совершенно иначе. К своему раздражению, Алекс обнаружил, что хочет научить ее отдыхать, хотя вовсе не был осведомлен о ее личной жизни. Что за нелепость? У него есть собственная миссия, дело, которое надлежит закончить, колдун, которого необходимо отыскать. Сблизиться с кем бы то ни было, не говоря уж о принцессе Леонского королевского дома, было бы крайне несвоевременным и глупым поступком. Об этом следует подождать до тех времен, когда проклятие будет снято. Тогда можно и пообщаться с людьми без страха за себя и за них.

Алекс отпил джина с тоником, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Немедленно перед ним возникла очаровательная картина: они с принцессой наслаждаются непринужденной беседой в каком-то милом ресторанчике. А еще он бы мог свозить ее на пикник. Возможно, это понравилось бы ей больше, чем рестораны, которые она наверняка и так посещает со своими высокопоставленными кавалерами. Алекс представил Фелису в джинсах и футболке на фоне лесного костра. Интересно, было бы ей весело?

Он открыл глаза и потряс головой, потом одним глотком допил джин, надеясь, что тот прогонит прочь глупые фантазии. Нужно избавиться от проклятия. Важно только это. Сколько можно влачить жалкое существование в цепях бессмертия, избегая простых человеческих радостей, без которых жизнь не в жизнь? Таких, как дружеское общение, может быть даже любовь… Сколько лет ему еще осталось страдать? Десять? Пятьдесят? Двести пятьдесят?

В минуты вроде этой, когда находился в компании приятного ему человека, Алекс особенно остро чувствовал свое одиночество. А стоило поддаться жалости к себе, как немедленно хотелось рассказать свою историю, хоть с кем-то поговорить о своих несчастьях. И если бы он не знал наверняка, что с ним обойдутся как с сумасшедшим, а то и отдадут на растерзание ученым, мог бы начать рассказывать прямо сейчас…

— А какие книги читаете вы?

Алекс изумленно моргнул, не ожидая такого вопроса. Неужели кому-то может быть интересно, что он читает? Или принцесса просто отдает дань вежливости и поддерживает светскую беседу?

Он хорошенько подумал, прежде чем ответить.

— Да так, всего понемногу.

Хотя на самом деле в последнее время он читал в основном средневековые тексты, касающиеся магии и ведовства, все, до которых мог добраться, — от трактатов колдунов до реестров Святой инквизиции. Да еще искусствоведческие статьи.

— В том числе любовные романы и детективы? — поддразнила его Фелиса, чуть улыбаясь.

— Ну, иногда детективы…

— А любовные романы — никогда? — Она посмотрела в иллюминатор, за которым стремительно убегала из-под колес взлетная полоса. — Надеюсь, это не слишком неделикатный вопрос. Но, может быть, вы из-за предложенной мной работы вынуждены на время расставаться с любимыми людьми? Если так, я могу прислать приглашение для вашей семьи…

Алекс со стуком поставил пустой бокал на столик.

— Спасибо. Но нет необходимости.

Принцесса удивленно приподняла брови, однако голос ее остался прежним, спокойным.

— Неужели вас не тревожит длительная разлука с семьей? Ведь вам, возможно, придется пробыть в Леоне до полугода. Мне не составит труда предоставить вашим домашним апартаменты…

— Спасибо за предложение, но, как я уже сказал, такой необходимости нет.

— Как скажете. Однако если вдруг передумаете, дайте знать. Я легко пойму вас. Мне самой трудно пребывать вдали от семьи даже в течение нескольких дней — сразу начинаю скучать по ним и волноваться. Должно быть, у вас куда более сильная воля.

— У меня просто нет семьи, — наконец выдавил Алекс.

Даже через семьсот лет он все еще скучал по ним. По отцу и матери, которые состарились и умерли у него на глазах. Но это было и вполовину не так больно и противоестественно, как утрата любимой жены Хуаны.

Через несколько лет после достопамятной встречи с Черным Барнабе, когда Алехандро вернулся из военного похода на Мальорку, он впервые заметил, что у его жены в волосах появляется седина, а у него — нет. Алехандро сопоставил этот факт со случаем под Лас-Навас-де-Толоса, когда получил удар по голове, который по всем признакам должен был быть смертельным, и выжил, изумив всех лекарей. Именно тогда он начал подозревать, что проклятие Барнабе оказалось настоящим.

А несколько лет спустя, когда Хуана полушутливо посетовала на то, что выглядит старше его, муж раскрыл ей секрет своей молодости. Они ночь напролет обсуждали, что же теперь делать, и решили переехать туда, где их никто не знает и где все более заметная разница в возрасте не бросалась бы в глаза. Внешне Алехандро тогда выглядел ровесником жены, хотя на самом деле был на десять лет старше ее.

Правда, Хуана не сразу поверила в историю с проклятием, однако переехать согласилась. Она боялась, что кого-нибудь из них обвинят в колдовстве, если один продолжит стареть, а другой останется молодым. Когда же действие проклятия сделалось очевидным, Хуана стала холодной и отстраненной со своим мужем, таким юным и красивым на вид. Раньше она грустила и волновалась, когда Алехандро уезжал в долгие военные походы, теперь же провожала его в путь с видимым облегчением. И еще она винила его в том, что у них так и не родились дети, считая это действием проклятия.

Под конец она отказалась делить с ним ложе. Алехандро пытался убедить ее в своей любви и в том, что им стоит попробовать зачать ребенка, пока она окончательно не состарилась. Но Хуана все больше и больше сторонилась его и умерла молодой, всего в сорок с небольшим лет, от неведомой болезни.

К несчастью, когда Алехандро наконец оправился от потери и принял решение встретиться с Черным Барнабе, тот уже покинул горный лес, где они некогда встретились. А куда он отправился и жив ли вообще, никто не мог сказать. Хуже того, слишком упорный интерес к бородатому колдуну возбудил в представителях церковных властей подозрения в отношении самого Алехандро, и ему пришлось еще раз менять место жительства. Немало лет после этого он провел в тщетных попытках пожертвовать собой и таким образом избавиться от проклятия.

Он роздал на благотворительные цели все свое состояние, работал в больницах и лепрозориях, даже отказался от рыцарского звания и ушел в монастырь. Но, увы, ничто не помогало: он по-прежнему не старел. Никакая из его жертв почему-то не была достаточной, все кончалось одним и тем же: на нестареющего Алехандро начинали обращать внимание и ему снова приходилось бежать.

Но и теперь, семьсот лет спустя, он все еще не научился обходиться без людей и не желать общения с друзьями или тихих семейных радостей. Некогда принцесса первым делом вызвала бы у него мысли о богатстве и высоком положении, которых можно достичь, сблизившись с ней. Теперь же он мечтал лишь провести остаток жизни с людьми, которые бы знали о нем правду и заботились о нем, а он бы заботился о них. Например, с любимой женой и детьми…

Оставалась надежда, что, может быть, он найдет средство преодолеть проклятие. Или даже обнаружит Черного Барнабе… Если, конечно, предположить, что тот, обладающий таинственной силой, до сих пор обретается в этом миру, как случилось с самим Алехандро по его вине…

— Простите, что упомянула о вашей семье, — произнесла принцесса с раскаянием в голосе. — Я не хотела сделать вам больно, я просто не знала.

Похоже, она считает, что я потерял близких в какой-нибудь катастрофе. Не хватало еще, чтобы она меня жалела! — подумал Алекс и выдавил улыбку. Он всегда так поступал, когда кто-нибудь пытался разузнать о его личной жизни.

— Вы вовсе не сделали мне больно. Ни о каких потерях речи не идет. Я просто убежденный одиночка и никогда не заводил семьи.

Принцесса понимающе кивнула, почувствовав, что ступает на опасную почву. Алекс понадеялся, что она сменит тему, но Фелиса снова углубилась в книгу.

Самолет наконец набрал высоту и выровнял полет, и Алекс закрыл глаза, удобно устроившись в кресле. Разговоры с принцессой не доведут до добра. Если так пойдет и дальше, вскоре он дойдет до того, что пожалуется на свои несчастья. Лучше уж пусть ее высочество услышит, как он храпит.

Фелиса подавила зевок и отстегнула ремень безопасности. Самолет только что приземлился в аэропорту Леона, километрах в десяти от дворца. Если она правильно рассчитала время, после обеда можно будет вздремнуть часок-другой.

В самолете ей не удалось заснуть ни на минуту. Она была слишком занята: волновалась о своих племянниках, готовила речь для званого обеда, организуемого фондом «Каритас», планировала предстоящую встречу с членами комитета музея, которые вряд ли будут рады услышать, что Алекс Вуд отвечает только перед ней…

Однако ей не давали забыться не только многочисленные заботы. Но принцесса не желала признаться даже себе, что спать ей мешала непосредственная близость очень привлекательного мужчины… Несмотря на то что этот мужчина спал и даже похрапывал во сне.

Фелиса вздохнула и положила книгу по истории кино в сумочку.

— Спасибо, что позволили сопровождать вас, ваше высочество, — послышался голос Алекса. Он только что проснулся и, моргая, смотрел в иллюминатор на аэропорт. — Это было куда приятнее, чем лететь обычным рейсом.

Он легко потянулся — ноги у него были длинные и заняли все пространство под столом, — после чего встал и взял свой чемодан и багаж Фелисы. У выхода из салона их встретил телохранитель и занял свое место за спиной принцессы.

Фелиса протянула руку, желая забрать у Алекса кожаный саквояж.

— Спасибо, мистер Вуд, но я вполне способна нести свои вещи. И не стоит то и дело называть меня «ваше высочество». По крайней мере, наедине вы можете обращаться ко мне по первому моему имени — Фелиса. В ближайшие несколько месяцев нам предстоит провести вместе немало времени, и длинное официальное обращение будет для нас обоих не слишком удобным.

— С удовольствием понесу ваш саквояж. — Алекс перехватил его в другую руку, как будто боясь, что принцесса попытается вырвать свои вещи.

Офицер знаком показал, что трап готов, и Алекс следом за принцессой начал спускаться на залитый солнцем аэродром.

— А как насчет обращения? — напомнила Фелиса, улыбаясь ему через плечо. — С саквояжем я могу вам уступить, но этот вопрос куда принципиальнее.

— Хорошо, принцесса, как скажете.

Она невольно рассмеялась, чувствуя себя много моложе своих лет — едва ли не школьницей. Этот человек умудрялся подкалывать ее на каждом шагу, при этом оставаясь безмерно учтивым. Такой стиль поведения напомнил Фелисе общение с братьями. Сколько раз в своей жизни она просила их оставить формальности и называть ее просто Фелисой и через пять минут снова слышать торжественное «ваше высочество». Или еще хуже: «ваше королевское высочество, принцесса Леонская Фелиса Маргерита Хелена да Романо»:

Даже у породистых скаковых лошадей редко бывают столь длинные и претенциозные имена. Ладно, если Алекс отказывается называть ее Фелисой, «принцесса» тоже сгодится на первых порах.

Они сошли по металлическим блестящим ступеням. Одной рукой Фелиса придержала разлетающиеся от ветра волосы, второй указала на высокий шпиль дворца, виднеющийся вдалеке над крышами зданий.

— Нам туда.

Алекс стоял на асфальте аэродрома, вглядываясь в лежащую впереди столицу со странным выражением на лице.

— Леон весьма красив, хотя и невелик, — сообщила Фелиса. — В столице есть исторический центр, в котором сохранились готические церкви и здания средних веков. А множество превосходных пляжей и казино делает нашу страну популярным курортом. Я подумывала, не разбудить ли вас, когда самолет шел на посадку. С высоты можно было увидеть много интересного: Пиренейский хребет, морские бухты и тому подобное… Но как-то неловко было вас беспокоить.

Да ты просто струсила, побоялась к нему прикоснуться, возразил ей внутренний голос. А теперь лепечешь, как какой-нибудь второразрядный гид из турагентства, потому что чувствуешь себя неуверенно.

Что же с ней происходит? Фелиса с детства привыкла вращаться в обществе и никогда ни перед кем не терялась. Она могла учтиво и свободно говорить с кем угодно — от президента Соединенных Штатов до смиренной монахини из горного монастыря в Леоне. Почему же в присутствии мистера Вуда чувствует себя как после бокала шампанского, выпитого на пустой желудок?

— Да, здесь красиво, — как-то отстраненно отозвался Алекс. — Мне приходилось бывать тут и раньше.

— В самом деле? — воскликнула принцесса и тут же поняла, что сказала глупость. Конечно же знаток истории и искусства Леона и Кастилии наверняка неоднократно посещал их страну! — А у вас есть любимое казино?

Алекс покачал головой.

— Нет, я довольно давно был в Леоне. И тогда мне было не до азартных игр.

Ну надо же! — удивилась Фелиса. — Это все равно что приехать в Монте-Карло и ни разу не зайти в казино!

— Я вам очень рекомендую «Компьоне», если захотите развлечься. Возможно, к вам присоединится мой брат Кандидо. Он большой любитель и не отказывается от новых компаньонов по блэкджеку.

Она сдержала улыбку, вспомнив, что именно в казино ее брат, наследный принц, познакомился со своей будущей женой Тересой.

— Хорошо, я над этим подумаю.

Алекс шел рядом с ней, чуть поодаль от принцессы следовал телохранитель. Фелиса не сразу поняла, почему Алекс неожиданно замедлил шаг и несколько отклонился в сторону, чтобы оказаться между ней и дюжим охранником. Она оглянулась, весьма удивленная подобным обстоятельством, и вдруг поняла: фотокамеры!

Как ни смешно, но до сих пор она никогда не обращала внимания на представителей прессы. Для Фелисы объективы, направленные на нее, давно уже стали частью обыденной жизни. Она не имела привычки оглядываться по сторонам — само собой подразумевалось, что каждый ее шаг может быть запечатлен на пленке и снимок появится в вечерних газетах. Фото- и кинорепортеры были частью аэропорта или конференц-зала — словом, любого публичного места, где она появлялась. Но Алекс, очевидно, воспринимал их иначе. И сейчас умудрился ускользнуть из-под «прицела» очередного фотографа.

Как же глупо с ее стороны было предлагать этому человеку посетить казино! Как она могла забыть, что он сторонится людей, причем в самом прямом значении этого слова!

Шофер распахнул перед ними дверцу лимузина и принял из рук Алекса вещи. Когда все расселись, он оказался у окна, что его не обрадовало. Алекс то и дело заслонял лицо рукой, когда ему казалось, что за стеклом мелькнул фоторепортер.

Пока шофер обсуждал что-то с телохранителем, Фелиса обратилась к своему гостю:

— Я хочу поговорить с вами о том, где вы будете жить. Для вас забронирован номер со спальней и кабинетом в лучшей столичной гостинице «Ройял», что в двух шагах от дворца. Там мы обычно размещаем наших почетных гостей. Кроме того, отель находится в историческом центре. Если вы интересуетесь соборами, музеями, театрами, то все это рядом…

Алекс жестом прервал ее.

— Просите, а есть еще вариант?

Почему это она не удивлена, что мистер Вуд отверг предложение? Фелиса помолчала, собираясь с мыслями.

— После нашей с вами встречи я подумала, что, возможно, номер в «Ройял» вас не устроит. Поэтому вчера договорилась относительно второго варианта жилья… хотя он несколько уступает первому в комфорте.

— Не думаю, что в вашей стране есть что-нибудь, что не уступает «Ройялу» в комфорте, — пошутил Алекс, хотя в его голосе слышалось напряжение. — Разве что сам дворец.

— Возможно, вы очень удивитесь…

Он оторвался от созерцания происходящего за стеклом лимузина и повернулся к ней.

— Как я уже говорила, книгохранилище, в котором вам предстоит работать, находится в подземелье под дворцом. Это одна из самых древних частей здания, относящаяся к девятому веку. Изначально то, что сейчас является королевским дворцом, было построено как оборонительное сооружение. Во времена Реконкисты такие замки возводили на каждом горном перевале для защиты местного населения от мавританских нашествий. После крестовых походов, когда политическая ситуация в стране стабилизировалась, замок отчасти перестроили и приспособили к новым нуждам. Собственно, он претерпел не менее десятка реконструкций, прежде чем обрел нынешний вид.

Алекс улыбнулся уголками губ.

— Я знаком с историей королевства.

Фелиса почувствовала, что краснеет. Она так привыкла рассказывать посетителям историю дворца, что вконец забыла, кто такой ее новый гость. Конечно, Алекс, как специалист по истории Леона, знает о замке не меньше ее самой!

— Я только хочу сказать, что последнюю реставрацию здания произвели в начале тридцатых годов. Кроме того, если вы предпочтете остановиться во дворце, вам не придется каждый день проходить через посты охраны, чтобы добраться до книгохранилища. И у вас будет доступ к книгам буквально в любое время дня и ночи. Комнаты, предназначенные для вас, находятся в старом крыле дворца, над хранилищем. Там не хватает современных удобств, зато вам будет гарантирован покой. Конечно, у нас есть и более современные апартаменты, но боюсь, что…

— Меня вполне устроит этот вариант, — поспешил заверить ее Алекс.

— Как скажете, — ответила принцесса. — Покои, в которых мы обычно размещаем наших гостей, лучше оборудованы. Но они расположены между покоями нашей семьи и парадной частью дворца. Так что об уединении говорить не приходится…

Этого требовала простая вежливость: предложить лучшие апартаменты, заведомо зная, что он откажется.

— Я неприхотлив. Меня устроит любая комната с душем и кроватью — лишь бы было тихо.

Наконец они выехали с территории аэропорта, подальше от суетящихся представителей прессы, — и Алекс сразу почувствовал себя спокойнее. Он даже опустил стекло, чтобы теплый летний воздух откинул волосы с его лба. Принцесса наклонилась и о чем-то переговорила с водителем по-каталонски с заметным леонским акцентом. Затем, подняв перегородку в салоне, повернулась к Алексу.

— Я сказала, что более нет нужды останавливаться у отеля «Ройял». Мы едем сразу во дворец. Но я вас еще раз предупреждаю, что комнаты вам могут не понравиться. В частности, в них нет кондиционеров…

— Вот и прекрасно! Терпеть не могу избытка техники. Честное слово, не беспокойтесь. Наверняка мне приходилось жить и в худших условиях. — Ее гость широко улыбнулся, и на его левой щеке появилась ямочка.

Фелиса силой заставила себя отвернуться. Ее всегда привлекали мужчины с ямочками на щеках — с такими, как у ее отца. Но менее всего на свете она хотела увлечься именно этим мужчиной!

— Кроме того, — уже серьезнее продолжил Алекс, — круглосуточный доступ в хранилище это именно то, что мне нужно. Иногда под настроение я люблю работать по ночам.

— Похоже, я не ошиблась, что наняла именно вас, — заметила Фелиса. — Но если вы вдруг захотите переехать в «Ройял», дайте знать моей секретарше, она все устроит.

Лимузин тем временем въехал в исторический центр города и теперь катил по живописным улицам между красивых каменных домов. Цветы здесь были повсюду — на балконах, на окнах, по сторонам проезжей части в кадках и причудливых каменных вазонах. Фелиса указала на несколько исторических зданий за окнами, но Алекс проявил к ним мало интереса. Тогда принцесса ограничилась подробным описанием церкви Сердца Иисуса — здешнего кафедрального собора и Королевского театра.

После нескольких минут молчания, когда Фелиса безуспешно придумывала, что бы еще сказать, Алекс вдруг спросил:

— Так когда же мне будет позволено увидеть хранилище?

Принцесса поняла, что ее гость не расслышал ни единого слова об исторических зданиях. Впрочем, он имел на это право, учитывая, что целью его прибытия в Леон был отнюдь не туризм.

— Если хотите, можете начать сегодня же.

— Да, хочу.

Для Фелисы это означало, что ей не удастся поспать. Зато, если Алекс приступит к работе уже вечером, завтра у нее появится несколько свободных часов, которые она проведет с племянниками. Кроме того, чем скорее начнется каталогизация книг, тем больше надежды, что завершение работы можно будет приурочить к годовщине Дня независимости страны. Отец наверняка будет доволен, что мечта возлюбленной жены претворится в жизнь, даже если она сама не может разделить с ним радость.

— Сразу по прибытии моя секретарша покажет вам апартаменты. У вас будет несколько часов, чтобы распаковать вещи и отдохнуть с дороги, а также перекусить, если пожелаете. К сожалению, у меня назначена деловая встреча и я не смогу показать вам хранилище до четырех часов дня.

Алекс не сумел скрыть своего удивления.

— Как, вы собираетесь сами сопровождать меня в подземелье? Но, ваше высочество…

— Мы же договорились — Фелиса. Или «принцесса» на худой конец, если уж вы упорно не желаете называть меня по имени.

Он обезоруживающе улыбнулся.

— Принцесса, я только хотел сказать, что нет никакой нужды уделять мне так много внимания. Вы вовсе не обязаны сопровождать меня лично. Вам и так пришлось озаботиться моим размещением, зачем же еще волноваться из-за меня? Наверняка у вас весьма плотное расписание дня.

Фелиса невольно вспомнила ежедневник, который постоянно носила в сумочке.

— Но если бы я лично не встретилась с вами, вы бы ни за что не согласились на эту работу. Верно?

— Верно.

— Более того, раз уж вы будете отчитываться передо мной, а не перед музейным комитетом, мне лучше с самого начала направлять ваши действия. Видите ли, в целом дворце не найдется человека, который знает хранилище лучше меня. Это настоящий лабиринт, заставленный сундуками с книгами, которые не открывались веками, а я хотя бы приблизительно представляю, что где лежит. И не так уж много моего драгоценного времени это займет — каких-нибудь полчаса. Вам их вполне хватит, чтобы сориентироваться и в дальнейшем действовать уже самому.

В поле зрения показались массивные кованые ворота. Лимузин въезжал в дворцовый двор — точнее, огромный парк, в котором размещалось множество хозяйственных построек. Алекс приблизил лицо к окну, чтобы лучше видеть. Фелиса с гордостью заметила, как расширяются его глаза — должно быть, от восторга. Сама она очень любила дворец и никогда не променяла бы его на самый комфортабельный отель. Древнее жилище ее семьи, ее личные покои, в которых она обитала с самого детства, — это был мир, без которого Фелиса не мыслила себя.

Лимузин остановился, телохранитель первым вышел из него и распахнул дверцу для принцессы и ее гостя. Фелиса невольно переключилась мыслями на своего брата и его племянников. Смерть жены подкосила Маннеса, и он, прежде такой жизнелюбивый, стал замкнутым и даже мрачным. Конечно, по сравнению со старшим братом, наследным принцем Кандидо, он никогда не отличался буйностью нрава. Но теперь он ушел глубоко в себя и не желал обсуждать свои чувства и мысли даже с Фелисой, всегда бывшей для него самым близким человеком.

Она видела, что дети Маннеса тоже чувствуют перемену, произошедшую с отцом, и не менее него страдают из-за смерти матери. Особенно Гисабель, которая хорошо ее помнила. Однако Фелиса не знала, чем помочь детям.

— Принцесса…

Голос Алекса словно пробудил ее от сна. Она смущенно взглянула на темноволосого мужчину, который улыбался ей с соседнего сиденья.

— Да?

— Вы, должно быть, очень рады вернуться домой. Даже не расслышали моего вопроса.

Фелиса вынужденно улыбнулась.

— Простите. Я задумалась…

— Я только хотел знать, где мы встретимся. — Вероятно, на ее лице отразилось изумление, потому что Алекс поспешно добавил: — Но если вы устали с дороги, то книгохранилище подождет и до завтра.

Он говорил спокойно, однако руки его были крепко сцеплены, точно так же, как тогда в Лондоне, когда они обсуждали ее предложение. Алекс был явно чем-то очень взволнован, хотя и желал это скрыть. Принцесса перехватила его взгляд, буквально ощупывающий массивные каменные стены дворца. Что-то странное промелькнуло в нем. Но что именно? Узнавание? Фелиса не могла понять. В одном она была уверена: на протяжении ее жизни Алексу Вуду не приходилось бывать в леонском королевском дворце.

Этот человек являл собой сплошную загадку. Он действовал на ее воображение сильнее, чем кто бы то ни было за целую жизнь.

— Не волнуйтесь, я зайду за вами ровно в четыре.

4

Фелисе не сразу удалось открыть старинную, окованную железом дверь из нескольких слоев дуба. Наконец массивный ключ из тех, которые носят на поясе келари в фильмах о средневековье, не без труда дважды провернулся в замочной скважине.

Они находились на самом нижнем уровне дворца, где некогда располагались королевская сокровищница, оружейная, а также библиотека.

— Похоже, чтобы открыть эту дверь, требуется особое мастерство, — сказал Алекс из-за ее плеча.

Принцесса кивнула.

— Вам придется потренироваться, чтобы научиться делать это без труда. А теперь, будьте добры, надавите на нее плечом — здесь требуется мужская сила.

Алекс налег на дверь изо всех сил, но она поддалась не сразу. Хорошие двери делали в старину, одобрительно подумал Алекс. Такую поди вышиби, не то что сейчас…

— Мы все собираемся сменить замки, да руки не доходят, — призналась со вздохом Фелиса. — Даже не представляю, какого века эта дверь…

— Тринадцатого, — неожиданно для себя ответил Алекс. — И замок тоже. Хорошо сохранились, на редкость хорошо. — В голосе его звучало такое удовольствие, будто он сам врезал этот замок.

Фелиса с уважением посмотрела на него.

— Вы специалист, вам виднее. В таком случае ее можно и сохранить.

— Зависит от того, что за дверью. Если собрание книг действительно ценное и какое-то время еще будет находиться здесь, я бы посоветовал перевесить дверь в следующую арку, которая пустует, а здесь поставить что-нибудь с современной сигнализацией.

Фелиса вынула ключ из замка и изумленно подняла брови.

— Вы уже успели посетить нижний уровень дворца? Откуда вы знаете, что там дальше есть арка?

Алекс пожал плечами, лицо его при этом оставалось в тени.

— Это следует из устройства подземелья. Чего-нибудь вроде арки и коридора за ней следовало ожидать. Для использования подземелья в оборонных целях это вполне логично: создается так называемый «штурмовой коридор», необходимый на случай военных действий. Особенно если нижний уровень дворца и в средние века использовался как сокровищница… Иначе просто быть не могло. Все мои предположения исходят из одного только знания истории.

— И они абсолютно верны, что не может меня не радовать, — заметила Фелиса. — Но хочу вас предупредить: с тех самых пор здесь так и не провели системы отопления. В хранилище довольно холодно, так что одевайтесь соответственно. Иначе недолго и заболеть.

Она включила свет — длинную череду ламп вдоль узкой лестницы, ведущей вниз. Алекс шел за принцессой, рукой придерживаясь за стену. Они спускались по изъеденным временем каменным ступеням, пока не достигли обширного помещения. Фелиса услышала за спиной прерывистый вдох — будто бы ее спутник утомился спуском… или же был чем-то сильно взволнован.

— Я предупреждала, что здесь холодно.

Ответа не последовало. Принцесса оглянулась и увидела Алекса, опустившегося на одно колено и внимательно изучающего нечто лежащее перед ним. Это был старинный полутораручный меч, покоящийся на голубом бархате у самого входа.

— А, вот что вас заинтересовало! Здесь у нас хранятся исторические реликвии. Книги находятся в следующем помещении. Меч я предположительно предназначаю для музея, только сначала нужно уточнить датировку.

— И что говорят специалисты?

— Конец двенадцатого — начало тринадцатого века. Куратор музея полагает, что, возможно, это меч самого короля Диего или его сына Фердинанда I. А что думаете вы?

Алекс сдвинул темные брови.

— Позвольте-ка взглянуть поближе…

Он осторожно поднял меч за рукоять, потом провел рукой по клинку. Перевернул, внимательно изучил яблоко.

— Нет, он не принадлежал королю.

— Которому? Диего или Фердинанду?

— Ни тому, ни другому.

Фелиса подошла ближе, заглянула ему через плечо, чтобы рассмотреть рукоять. Ноздри ей защекотал легкий запах его одеколона. Тепло, исходящее от этого высокого мужчины, ошеломляюще подействовало на девушку. Она поборола минутное замешательство, когда ей хотелось прикоснуться к руке Алекса, якобы ища поддержки. Это было совершенно не нужно, более того опасно. Позволить себе поддаться мимолетному чувству означало бы не оправдать надежд семьи, забыть об обязанностях принцессы, которые важнее всего. Стараясь не смотреть на чеканный профиль Алекса, Фелиса сосредоточила свое внимание на мече.

— Как вам удалось так быстро сделать заключение? Где обоснования? Наш куратор возился с мечом не менее недели.

— Видите яблоко? — Алекс коснулся стального навершия рукояти. — Большинство леонских и кастильских рыцарей помещали здесь свой герб. Королевский герб, как вам известно, — стоящий на задних лапах лев, «lion rampant», и это изображение присутствовало на каждом предмете вооружения, принадлежавшем членам королевской семьи. Если мечом владел брат короля, герб использовался со знаком младшей ветви. Если же наследник престола, то копировался отцовский, но с зубчатой полосой, означающей принадлежность меча старшему сыну. После смерти родителя знак старшего сына перешел бы к следующему из братьев, а наследник принял бы королевский герб.

— Тогда чей же это меч? — Фелиса нахмурила брови. — Наши профессора хотя бы дату определили правильно?

— О, здесь сомнений быть не может. Я бы сказал: самый конец двенадцатого века, время Третьего крестового похода. Профессора исходили только из формы меча и состояния металла, но здесь есть еще кое-что. Леонские рыцари, отправляясь в Третий крестовый, помещали на рукояти изображение креста. Они считали, что, если во время битвы рука сжимает крест, это обеспечивает им помощь Господню.

Алекс перехватил меч повыше и указал принцессе на полустертый крестик как раз там, где секундой раньше была его рука.

— Вот он. Рукоять обматывали поверх металла, чаше всего кожей, иногда ее делали наборной, так что крест был скрыт. А теперь, когда обмотка истлела, мы можем его увидеть, как в те дни, когда меч был только выкован.

Фелиса всмотрелась в крохотный равносторонний крестик. Если бы она не знала, куда глядеть, никогда бы его не заметила или приняла за пару царапин.

Алекс неожиданно отступил на пару шагов. Фелиса хотела было подойти к нему, но тут высокий мужчина покрепче перехватил меч за рукоять и описал им широкую дугу.

— Хорошо сбалансирован, — удовлетворенно сообщил он. — И сталь хорошая.

Он отошел еще на шаг и сделал резкий выпад. Потом рассек клинком справа налево холодный воздух подземелья, как древний рыцарь, защищающий свой дом с оружием в руках. Описал сложную восьмерку, зафиксировав удар в сантиметре от длинного стеллажа.

— Думаю, этот меч побывал в крестовом походе. И принадлежал какому-то удачливому рыцарю, которому посчастливилось вернуться домой… Хотя не исключено, конечно, что меч привез обратно из-за моря его оруженосец.

Алекс опустил руку с мечом, по-прежнему крепко сжимая рукоять. Глаза его странно блестели.

— Замечательная вещь. Что еще хорошего хранится в этом зале?

— К счастью, не так уж много оружия… По большей части мечи и тому подобное уже находятся в музее. — Фелиса и думать боялась, что этот человек устроил бы с копьем! — Здесь предметы быта: посуда, гобелены, одежда… Но это все не по вашей части, а книги и документы хранятся в следующем помещении. Кроме исторических хроник там много ценного. Приходские книги с датами рождений и смертей людей, описи монастырского имущества, королевские хартии… Если только вы читаете на старокаталонском… — Фелиса вопросительно подняла бровь.

— Да, читаю.

— В таком случае в ваших руках окажется много сведений, не известных никому даже в нашем университете. Надеюсь, вам будет интересно и работа принесет, помимо хлопот, немало удовольствия. Возможность первому овладеть информацией, насколько мне известно, весьма ценится историками. Но я уже предупреждала вас, что книги находятся в страшном беспорядке и ваша задача — систематизировать их и расставить по шкафам.

С этими словами принцесса направилась в следующее помещение.

Всякий раз, когда Фелиса оказывалась здесь, она невольно поражалась размерам хранилища. Огромные шкафы с застекленными дверцами заказала еще королева Леонора, мать Фелисы. Но книги по-прежнему лежали в громадных старинных сундуках, что не шло им на пользу. Многие из манускриптов вследствие неправильных условий хранения пришли в негодность. Правда, сундуки были пронумерованы и на каждом красовалась табличка с перечнем содержимого и датой написания книг. Однако датировка была весьма приблизительной, а кое-где вообще стоял знак вопроса.

— Может быть, нам повезет и мы найдем что-нибудь вроде описи содержимого хранилища и плана подземелья. — Алекс с горящими глазами ходил среди сундуков. — Они бы нам весьма пригодились… А вообще, это просто мечта историка! И кроме того, беспорядок здесь куда меньший, чем я ожидал по вашим описаниям.

— Я же говорила, что это шанс всей жизни! — воскликнула Фелиса. — Что же до беспорядка, то не обольщайтесь раньше времени. Как бы вам ни пришлось работать в респираторе из-за книжной пыли. Многие экземпляры не трогали столетиями. Моя матушка собиралась навести здесь порядок по мере сил, но у нее не было возможности даже начать работу. А опись и план у меня есть, и я их вам передам при первой возможности.

— Как прекрасно! — Алекс, казалось, находился в ином мире.

Он открыл один из сундуков, присел на корточки и стал рассматривать книги с выражением огромного наслаждения на лице.

— Если вам понадобится помощь в переноске и сортировке манускриптов…

— Не понадобится. Я справлюсь и в одиночку.

Фелиса смотрела, как он снова с восторженным видом бродит между сундуков, и поймала себя на мысли, что такое окружение не очень-то вяжется с ним. Куда естественнее Алекс Вуд смотрелся в первом зале, с мечом в руках, будто бы специально выкованным для него. Фелиса не могла отделаться от образа средневекового рыцаря, идеально подходящего этому стройному мужчине, обладающему непривычно для кабинетного ученого развитой мускулатурой… Если бы на него надеть доспехи, да будь у него волосы длиннее…

— А вы всегда стриглись так коротко? — Вопрос сам собой сорвался с губ принцессы, и она тут же смущенно покраснела. Должно быть, покойная няня, некогда учившая ее хорошим манерам, перевернулась в фобу, когда воспитанница изрекла подобную бестактность! — Извините, мистер Вуд… Я вовсе не собиралась задавать вам личных вопросов.

— Не такой уж это личный вопрос. Вот если бы вы пожелали узнать размер моего банковского счета или подробности личной жизни… — весело начал Алекс и, ужаснувшись, осекся.

Что-то он слишком расслабился, позволяет себе шутить с принцессой, как с другом! А что, если она действительно заинтересуется его банковским счетом… Или чем-то похуже, например его несуществующей личной жизнью?

Это уже не единственная глупость, которую он сегодня сморозил. Первая была насчет двери и арки за ней. Еще бы, Алехандро приходилось десятки раз бывать здесь во времена короля Диего, когда вместе с другими рыцарями он заходил в подземелье. Тогда, правда, в нем. располагалась оружейная.

В случае с дверью он умудрился вывернуться, но сейчас что-то в вопросе принцессы заставило Алекса насторожиться. Как будто она увидела его таким, каким он был в прошлом, когда, прозываясь Алехандро де Ноласко, действительно носил длинные волосы.

— Нет, не всегда, — ответил он. — Но я стал стричься коротко уже давно. Лет десять назад. А что?

— Да так, пришло в голову. — Фелиса махнула рукой. — Пустое любопытство. Мне показалось, что вам пошли бы волосы до плеч, как… как прежде носил мой брат Кандидо. Только и всего.

Алекс снова вернулся к сундукам с книгами, но продолжал чувствовать взгляд принцессы — изучающий взгляд. И под этим взглядом ему было весьма неловко.

Она не может ничего знать, успокаивал себя Алекс. Не осталось никаких портретных изображений. Если бы даже кто-то и решил изобразить Алехандро де Ноласко, узнать его можно было бы только по подписи. Художники-миниатюристы тринадцатого столетия писали всех на один манер: вытянутые фигуры с мечами, без малейшего сходства с оригиналом. Впрочем, кому бы пришло в голову увековечивать его, безземельного вассала, достаточно удачливого для того, чтобы попасть ко двору?.. Только члены королевской семьи да великие военачальники удостаивались честь быть запечатленными в камне или в красках.

Алекс мысленно обозвал себя параноиком. Никто из современных людей ни за что не поверит в его историю с проклятием. И все-таки лучше было бы сменить тему разговора.

— Могу ли я сегодня же приступить к выполнению своих обязанностей?

— Конечно, если вы в состоянии. Только, пожалуйста, не особенно размахивайте здесь мечом. И не стоит испытывать в хранилище «греческий огонь» или катапульту.

Она ослепительно улыбнулась «голливудской» улыбкой — и Апекс подумал, что даже наедине с ним она ведет себя так, будто ее вот-вот может сфотографировать настырный папарацци. Он ответил на улыбку, избегая смотреть ей в лицо. После того, что он увидел в ее золотисто-карих сияющих глазах, это было слишком опасно. Интимная обстановка, полумрак подземелья, сила нахлынувших воспоминаний — все это действовало на Алекса опьяняюще. Лишало способности выдерживать дистанцию. Но он так долго учился этому искусству не для того, чтобы расстаться с ним в один миг!

Фелиса приподняла пышную манжету белой блузки, чтобы взглянуть на часы.

— Отпущенные полчаса почти истекли, мистер Вуд. Мне очень жаль, что придется вас бросить здесь в одиночестве да еще возложить на вас обязанность запереть потом дверь… Но, к сожалению, у меня назначена встреча.

Алекс проводил ее до выхода. У дверей первого зала она остановилась и взяла тот самый помеченный крестом меч.

— Какой он тяжелый… Меня всегда удивлял вес средневекового оружия. В кино рыцари так легко с ним обращаются, а на самом деле… Вот этот меч весит не менее полутора килограмм, и я даже не представляю, как люди умудрялись фехтовать подолгу. Неужели через несколько часов битвы у них еще оставался шанс поразить врага вместо того, чтобы пораниться самим?

Алекс чуть усмехнулся и взялся за рукоять меча так, что его пальцы легли позади узкой кисти принцессы.

— В те далекие времена человек учился работать оружием с раннего детства. А потом тренировался на протяжении всей жизни. Дело тут не столько в силе, сколько в привычке… и в технике, конечно.

Фелиса смотрела на него. Глаза ее, отражая свет единственного окошка под потолком, странно блестели. Тут только Алекс осознал, что их руки соприкасаются.

О чем он вообще думал, хватаясь за меч? Кажется, хотел ей помочь, испугавшись, что она уронит тяжелое оружие. А вместо этого поставил обоих в двусмысленное положение. Тело его уже отозвалось на прикосновение к тонкой женской руке, наполняясь сладкой болью желания.

— Вы… не покажете мне?

Алекс смятенно сморгнул. Влечение направляло его мысли в вполне определенное русло. Что именно, Бог ты мой, он должен ей показать?

— Мне подумалось, что вы в какой-то степени знакомы с этой самой техникой. А я всегда была очень любопытна.

Черт побери! Она всю жизнь провела в этом древнем дворце, среди средневековых доспехов и оружия своих предков, но при этом даже не представляет, как оно применяется в деле. Конечно, ей любопытно.

— Ну… можно попробовать.

Алекс перевел дыхание и встал так, чтобы оказаться у нее за спиной. Правой рукой, держащей меч, он почти обнимал принцессу, тоже сомкнувшую пальцы на рукояти. Он явственно ощущал запах ее шампуня — жимолость и мед. Или так пахли ее прекрасные золотые волосы? Неожиданно Алексу стало жарко. И пришлось собрать всю силу воли, чтобы сдержать возбуждение. Последний раз он позволил себе сблизиться с женщиной лет тридцать назад. Или пятьдесят?.. Недолговременные отношения, единственно возможные при наличии проклятия, принесли ему лишь боль и разочарование, а более серьезной связи он попросту не мог себе разрешить. Вот и отказался от отношений с женщинами как таковых.

Однако вынужденный целибат ни на миг не означал, что Алекс потерял интерес к женщинам. Красивые женщины возбуждали его как любого нормального мужчину… В особенности эта красивая женщина.

— Сначала встаньте в стойку. Если предполагаете работать мечом без щита, правую ногу выдвиньте немного вперед…

Фелиса постаралась скопировать положение его тела.

— Так?

— Именно так. Теперь поднимите меч на уровень груди. Клинок наклонен вперед под углом в сорок пять градусов…

Алекс мысленно взмолился даровать ему выдержку. И вовсе не ту выдержку, которая позволит долгое время размахивать мечом!

Он понял, что должен быть настороже, еще в тот момент, когда впервые услышал чудесный голос принцессы. А теперь, если не соберет волю в кулак, они вот-вот поцелуются! Вернее, он поцелует ее, а она — весь семисотлетний опыт Алекса утверждал это — непременно ответит на поцелуй.

Девушка повернула голову и встретилась взглядом со своим учителем. Ее полуоткрытые губы были совсем близко, и Алексу на миг показалось, что сейчас она первая поцелует его. Внезапно его осенило, что этой женщине, живущей на виду у всего мира и принадлежащей к одной из самых известных семей, нечасто приходится наслаждаться поцелуями и что она об этом, возможно, жалеет.

Алекс слегка отстранился. Нет, поцеловать ее значило бы не только поставить под удар работу здесь, но и навеки утратить душевный покой. Но тут ее прекрасные губы произнесли:

— А что мне делать с левой рукой? Опустить ниже?

Звон меча, упавшего на каменные плиты пола, пробудил Алекса к реальной жизни. В гулком подземелье звон стали отозвался со всех сторон оглушительным эхом.

Принцесса вздрогнула от неожиданности и ахнула.

— О, ваше высочество! Простите, это я виноват. Вы в порядке?

— Д-да, конечно…

Фелиса с пылающими щеками отшатнулась от него. Алекс наклонился, чтобы поднять меч.

— Я, должно быть, не заметил, как разжал руку. Дело в том, что не хватает обмотки на рукояти… — Алекс с силой стиснул меч. — Давайте сначала. Больше я его не отпущу.

— Да нет, не стоит. — Принцесса шагнула к двери. — Вероятно, на свете есть недоступные мне виды науки и искусства, в частности — владение оружием.

Краска сошла с ее лица, и Фелиса выглядела бледнее, чем обычно. Она снова бросила взгляд на часы.

— Кроме того, мне пора идти, если я не хочу опоздать на встречу.

— Если вы впоследствии измените свое решение, я к вашим услугам, — сказал Алекс, ощущая страшную неловкость. Фраза получилась весьма двусмысленная, а он имел в виду только ее интерес к оружию.

Фелиса ответила простым наклоном головы. И только выйдя наружу, вспомнила, что Алекс снова назвал ее «ваше высочество», а она его не поправила.

Она поприветствовала охранника у входа в апартаменты и вошла в свою крепость, свое святилище — комнаты, в которых жила всю жизнь. И немедленно направилась в отделанную итальянским мрамором ванную — единственное помещение, где могла рассчитывать на полное уединение.

Огромное зеркало в позолоченной резной раме отразило ее странную бледность и ярко блестящие глаза.

— Наверное, я самая знаменитая двадцатипятилетняя девственница в мире, — пробормотала Фелиса, адресуясь к своему отражению. И мысленно поблагодарила Господа, что об этом никто не догадывается.

Тоже еще, принцесса, воспитанная в строгих традициях! «Вы не покажете?..» «Что мне делать с левой рукой? Опустить ниже?» Теперь она видела, как двусмысленно, даже непристойно звучали ее слова. Неудивительно, что Алекс так опешил, что даже уронил меч! Воспоминание было настолько ярким, что краска снова прилила к ее щекам.

Впрочем, причиной румянца был не только стыд. Фелиса вспомнила, что братья рассказывали ей о мужчинах, об их психологии… О том, что они могут прийти в возбуждение, просто созерцая красивую женщину, не говоря уж о физическом контакте с ней — соприкосновении руками, например. Хотя эти слова она изначально воспринимала как предостережение, каковым они, собственно, и являлись, сейчас Фелиса испытывала удовольствие от подобной мысли. То, что Алекса взволновала ее близость, вызвало у нее что-то вроде гордости.

— Глупая ты, глупая, — снова обратилась она к своему отражению. Разве мало внушали ей с детства, что позволить чувствам возобладать над обязанностями означает обречь себя на неприятности? Это доказано многолетней историей королевских семейств. Если принцесса разрешит себе влюбиться, какова будет реакция прессы?

А заодно и ее семьи… Страшно представить, что скажет отец-король, если узнает, каким образом проводит свободное время его единственная дочь! У нее в конце концов есть долг перед семьей. И долг перед страной, который превыше всего.

Вернувшись к мыслям о долге, принцесса пошла в спальню. Горничная уже успела убрать ее прежнюю одежду и приготовить золотистое платье от Готье и бриллиантовое колье, в котором ей предстояло присутствовать на обеде, организуемым благотворительным фондом «Каритас» в залах дворца. До него оставалось не более двадцати минут.

Фелиса наскоро просмотрела наброски речи, которые сделала во время полета из Лондона, потом положила их в золотистую сумочку, составляющую ансамбль с платьем. Одевшись, она изучила свое отражение в зеркале и осталась довольна. Хотя, честно говоря, предпочла бы в качестве одежды джинсы и какую-нибудь мятую рубашку. Ни того, ни другого, кстати сказать, в ее гардеробе не было.

Звякнул колокольчик, и принцесса прошла через гостиную к двери, застегивая на ходу колье.

Это явилась личная секретарша Фелисы, Хосефина.

— Заходите, — приветливо улыбнулась ей принцесса. — Отец уже ждет меня?

— Еще нет, ваше высочество. — Хосефина, хрупкая дама средних лет в больших роговых очках, поклонилась. Хотя Фелиса едва ли не каждый день просила секретаршу вести себя с ней свободно, двенадцать лет на службе у королевы Леоноры не прошли для Хосефины даром: она привыкла выражать почтение при каждом удобном и неудобном случае. — Король Фердинанд просит вас присоединиться к нему на восточной лестнице через десять минут.

Хосефина вкратце повторила для принцессы ее сегодняшнее расписание, после чего раскрыла записную книжку в кожаном переплете.

— До того, как вы отправитесь на прием в бальный зал, мне хотелось бы обсудить ваш завтрашний график.

— Пожалуйста. — Девушка прошла обратно через гостиную в ванную и принялась причесывать свои пышные волосы.

Хосефина с книжкой в руках остановилась на приличествующем случаю расстоянии.

— В восемь утра у вас встреча с учащимися семинарии в кафедральном соборе. Состоится дискуссия на тему развития благотворительных организаций в Леоне. Вы должны будете произнести речь, приводя исторические примеры благотворительных мирских и монашеских объединений. С вами вместе будет выступать апостольский протонотарий, дон Доминго из ордена францисканцев.

Фелиса слушала, одновременно скрепляя шпильками высокую прическу.

— Да, я уже говорила с отцом Доминго. Он одобрил мой замысел. Расскажу будущим священникам об орденах тринитариев и мерседариев, а отец Доминго возьмет на себя организационную часть.

— Прекрасно, ваше высочество. Пока вы будете находиться в соборе, король Фердинанд и наследный принц Кандидо проведут переговоры с главой правительства Греции. По возвращении из собора вы должны будете сопровождать его в краткой экскурсии по столице, которая завершится в розарии дворца, где состоится обед. Будут присутствовать ваш отец-король и принц Кандидо с супругой. Приглашено телевидение, поэтому я бы рекомендовала вам надеть один из деловых костюмов. В шестнадцать тридцать прибудут члены организационного комитета Каннского кинофестиваля с целью обсудить некоторые моменты церемонии открытия. Для встречи король Фердинанд отвел дворцовую библиотеку.

Фелиса слегка нахмурилась, втыкая последнюю шпильку в прическу.

— Будет ли у меня время, чтобы поспать? Мне не удалось отдохнуть во время полета из Лондона.

Хосефина с сожалением покачала головой.

— Боюсь, что нет, ваше высочество. Я постараюсь найти несколько свободных часов для вас в среду. Это все, что я могу сделать.

Фелиса поблагодарила ее и смирилась с тем, что передохнуть не удастся ни сегодня, ни завтра…

Пока они с Хосефиной шли по анфиладам и галереям жилого крыла дворца, секретарша читала ей расписание на следующую неделю. Выяснилось, что, если она в самом деле намеревается поспать на пару часов побольше, ей следует пожертвовать занятиями в тренажерном зале. А этого Фелиса не могла себе позволить: золотистое платье и так слишком обтягивало ее. Если пренебречь спортом, к кинофестивалю в Каннах ей не удастся натянуть на себя ни один из специально заказанных туалетов…

— Что мне передать мистеру Вуду, ваше высочество?

Фелиса слегка вздрогнула и замедлила шаг. Оказывается, Хосефина говорила ей про Алекса, а она не услышала, погруженная в свои размышления.

— Простите, Хосефина, я не расслышала. Что там о мистере Вуде?

— Я заходила в книгохранилище, прежде чем отправиться к вам, чтобы узнать, не нуждается ли он в чем-нибудь. Мистер Вуд сказал, что всем доволен, только вот вы забыли, что обещали ему план подземелья и опись книг.

— У меня они где-то лежат, — произнесла Фелиса, испытывая некоторую неловкость из-за своей забывчивости.

— Если хотите, я отнесу план и опись мистеру Вуду, пока вы будете на обеде.

— Сначала мне нужно их отыскать, — вздохнула принцесса. — Не беспокойтесь, я займусь этим завтра с утра.

Пусть даже для этого ей придется снова спускаться в хранилище и встречаться с Алексом наедине.

До сего дня Фелиса воспринимала подземелье с его музейными экспонатами как своего рода убежище, место, где ее никто не найдет. Там она могла побыть одна и отдохнуть от тяжелых обязанностей современной принцессы. Там она могла и заняться любимым делом: полистать манускрипты, чувствуя себя обычным человеком, предающимся своему хобби. Девочкой она частенько пряталась в хранилище с интересной книжкой в руках, совершенно уверенная, что там ее никто не потревожит — ни родственники, ни нянюшка. Ее всегда завораживал запах старинных книг, даже когда она еще не увлекалась их чтением и историей родной страны.

Но теперь в ее старинном убежище поселилась опасность в лице Алекса Вуда. Он расхаживал там, рассматривая ее любимые манускрипты, и Фелиса уже не могла воспринимать подземелье как свою собственную территорию. Если бы ей вздумалось, как раньше, отправиться в книгохранилище, чтобы спрятаться там от окружающего мира, что подумал бы Алекс? Может быть, пошел бы еще дальше в завоевании ее личного пространства и осмелился поцеловать ее? Конечно, если бы она снова подпустила его к себе так близко, как сегодня днем…

Фелиса знала: попытайся Алекс ее поцеловать, она ответила бы на поцелуй. И именно поэтому не собиралась оказываться с ним в столь опасной близости…

— Ты прекрасно выглядишь, милая дочь.

Король Фердинанд V вышел из боковой двери. Спокойный голос отца благотворно подействовал на натянутые нервы Фелисы. Так было всегда, ей с детства было легче принимать слова утешения и поддержки от отца, чем от матери. Фелиса улыбнулась.

— Спасибо за комплимент, папа. Ты тоже, как всегда, в отличной форме.

Для своих шестидесяти король Фердинанд действительно выглядел великолепно. Подтянутый, стройный как юноша, со спокойным улыбающимся лицом, несмотря на то что всего год назад перенес тяжелую операцию на сердце. Черный смокинг подчеркивает изящество фигуры, белоснежная рубашка выгодно оттеняет золотисто-смуглую кожу. Темные волосы отца, хоть и тронутые сединой, оставались густыми и шелковистыми. Он предложил дочери руку, и они вместе спустились по устланной ковром лестнице, негромко беседуя.

— Как твоя поездка в Великобританию, Фелиса? Насколько я знаю, ты нашла нужного специалиста.

Она кивнула. И перед глазами немедленно возник Алекс, выписывающий замысловатые фигуры мечом. Его сильная рука, покрытая множеством шрамов.

— Надеюсь, он успеет закончить работу ко Дню независимости.

Король благодарно коснулся губами щеки дочери.

— Замечательно. Полагаю, он не подведет. Твоя мать была бы очень довольна… Как, впрочем, и я.

Двери распахнулись, король и принцесса вошли в бальный зал. Собравшиеся немедленно замолчали, глядя на них. Фелиса отыскала взглядом немецкого посла, представителя фонда «Каритас», и подарила ему ослепительную улыбку. Потом остановилась поговорить со знакомым членом парламента. Здесь она была на своем месте, в своем привычном мире. И, находясь именно здесь, она могла принести пользу людям.

Последнее, о чем ей стоит думать сегодняшним вечером, — это о загадочном человеке, которого она наняла на временную работу.

Она ласково поприветствовала старинного друга отца, графа Бонифацио да Алькала, и вежливо поддержала разговор о его сыне, наследнике титула. Фелиса знала, что Бонифацио надеется пробудить в ней интерес к сыну, но она прекрасно знала тридцатилетнего балбеса, большую часть времени проводящего в казино, а остальную его часть — в компании особ женского пола. Может быть, сын графа Алькалы — интереснейший и умнейший человек, но Фелиса никогда не завязала бы дружеских отношений с тем, кто может ее скомпрометировать. И заботилась она в первую очередь не о себе, а о репутации королевской семьи.

Король также обходил приглашенных, останавливаясь переговорить то с одним, то с другим. Принцесса обернулась и встретилась с ним взглядом, когда он проходил мимо. Отец улыбнулся, и Фелиса поняла, что он ею гордится.

Нет, она, Фелиса да Романо, еще ни разу не оступалась и не собирается делать это впредь! Сын графа Алькалы, правда, не представлял для нее серьезного искушения — в отличие от Алекса Вуда… Именно поэтому ей следует быть начеку. Она не может подвести отца.

Да, она отнесет Алексу план и опись, но не утром, а как можно позже вечером, когда тот уже ляжет спать. Просто оставит листы бумаги у него на столе, чтобы он нашел их поутру. Прежде чем позволить себе лично встретиться с Алексом, ей нужно научиться держать под контролем свои чувства.

5

Конечно, туфли радовали глаз, но явно не предназначались для того, чтобы ходить в них девять часов подряд. Особенно это верно в отношении женщины, которая не спала уже полутора суток. Так думала Фелиса, направляясь в свои апартаменты из бального зала около часа ночи. В очередной раз она убедилась, что леонцы предпочитают стиль удобству — и от своей принцессы ожидают того же.

Не более чем десять минут назад она позировала в бальном зале для официального снимка: они вдвоем с Густавом Пиккелем, нынешним председателем фонда «Каритас». Она ослепляла улыбкой, несмотря на то, что ноги адски болели. Но если фотография Пиккеля на пару с всенародно обожаемой принцессой принесет фонду пользу, этим окупится двухминутное мучение…

Фелиса с трудом подавила зевок и на миг оперлась ладонью о стену, чтобы передохнуть. Перед ней простирался длинный коридор. Направо располагались покои наследного принца Кандидо и его супруги, а дальше — ее собственные. В очередной раз Фелиса поразилась, насколько все-таки велик дворец! Бостонский марафон по протяженности ни в чем не уступит ее пути до спальни.

Убедившись, что никто ее не видит, Фелиса скинула пыточные туфли на шпильках и с наслаждением пошла босиком. Теперь подол длинного золотистого платья волочился по ковру, зато ногам стало неизмеримо легче.

Следующая встреча состоится завтра в восемь утра. Значит, у нее есть несколько восхитительных часов на то, чтобы поспать в мягкой постели… Фелиса устало улыбнулась этой заманчивой мысли.

Хорошо, что она уже успела повидаться с племянниками. Пятилетняя Гисабель и трехлетний Педро привыкли, что Фелиса читает им сказки перед сном. И во время нынешнего приема она умудрилась выкроить часок и прочесть малышам новую сказку — одну из тех, которую привезла для них из Англии. Племянники всякий раз радовались ее приходу, однако все еще пребывали в подавленном состоянии после смерти матери. Особенно тяжело это сказалось на крошке Гисабель.

К счастью, репортерам хватило совести оставить детей в покое и ни о чем их не расспрашивать, но вот за Маннесом или любыми сведениями о нем они охотились, как голодные псы — за бараньей косточкой. За сегодняшний вечер Фелису одолевали расспросами четверо приятных молодых людей с записными книжками и диктофонами, и вопросы их звучали примерно одинаково: когда принц Маннес начнет появляться на публике? Утешился ли он после смерти жены или продолжает страдать? А может, у принца появилась новая сердечная привязанность?

Фелиса старалась давать неопределенные ответы. Мол, принц избегает публики и страдает так же, как любой молодой вдовец на его месте… Пройдет время, и он, возможно, утешится и вернется к активной жизни… Однако у нее самой сердце было не на месте из-за глубокой депрессии брата…

Занятая размышлениями, она не заметила, как добралась до своих покоев. Охранник у дверей поприветствовал ее, сделав вид, что не заметил, что принцесса идет босиком, неся туфли в руке. Фелиса быстро закрыла за собой дверь. В конце концов зачем так сильно загружать себя проблемами брата? Маннес — взрослый мужчина, он сам справится со своим горем, а все, что может сделать она, — это быть рядом и помогать ему с детьми. Чем скорее оправится брат, тем лучше для его малышей.

И тем скорее он вернется к своим обязанностям члена королевской семьи. Наследный принц Кандидо после того, как женился, на все официальные мероприятия являлся вместе с принцессой Тересой и завел обыкновение не отходить от нее ни на шаг. Фелисе очень не хватало Маннеса, который, даже будучи женат, никогда не забывал сопровождать ее на балах и приемах. И он не только составлял ей компанию, Маннесу нередко приходилось оберегать сестру от наиболее навязчивых гостей.

Сегодня же, в отсутствие брата, Фелисе так и не удалось отделаться от весьма назойливого, но внешне привлекательного итальянского банкира, с которым ей пришлось танцевать мало одного — четыре раза подряд!..

Фелиса бросила туфли в угол, твердо решив больше никогда их не надевать и отдать для ближайшей благотворительной распродажи. Наверняка какая-нибудь модница позарится на роскошную обувь с ноги самой принцессы, да еще почти неношеную. За туфли можно выручить немало, а деньги пойдут на детские приюты, дома престарелых и прочие богоугодные заведения.

Принцесса проигнорировала роскошный кружевной пеньюар, который приготовила для нее горничная, и надела простого покроя шелковый халат, вытащив его из глубин гардероба. Сил у нее еле хватило на то, чтобы переодеться. А ведь еще неплохо было бы просмотреть заметки к завтрашней речи перед семинаристами… Или хотя бы вспомнить, о чем они договаривались с отцом Доминго. Впрочем, это можно сделать и завтра, в лимузине, который повезет их к собору. Почему-то общение с итальянским банкиром лишило Фелису остатков сил.

Она упала на кровать прямо в халате и закрыла глаза. Музыка все еще звучала у нее в ушах. Но вместо смазливого, но назойливого итальянца перед ее мысленным взором возник Алекс Вуд… Склонив темноволосую голову, Он что-то нашептывал ей на ухо, пока они плыли в танце. Руки его покоились на ее талии, и какими же нежными были эти руки… Пожалуй, танцевать с ним было бы очень даже приятно. Да что там приятно — восхитительно! Так же восхитительно, как стоять бок о бок в хранилище, соприкасаясь руками на рукояти старинного меча…

Фелиса испуганно распахнула глаза. Книгохранилище! Нужно отнести вниз план подземелья и опись известных книг. И не утром, как она обещала Хосефине, а сейчас, когда есть шанс не столкнуться с Алексом.

Усилием воли принцесса заставила себя встать, нашарила ногой мягкие тапочки. Несколько минут ушло на то, чтобы отыскать нужные бумаги. Листы, сложенные в прозрачную папку, нашлись в кресле, где Фелиса последний раз их просматривала перед отъездом в Англию. План лежал в ящике секретера. Покрепче затянув пояс халата, девушка вышла из своих покоев в пустой и темный дворцовый коридор…

Запах пыли и старой бумаги шел из сундука, перед которым Алекс стоял на коленях. Манускрипты здесь были навалены один на другом. Многие даже без обложек, другие обрывались на середине. Лежали там пожелтевшими стопками и разрозненные листы. Некоторые было страшно брать в руки: вдруг рассыплются от прикосновения.

— Пожалуйста, окажись здесь, — взмолился Алекс и скрестил пальцы на правой руке, чтобы не упустить удачу.

Где-нибудь ведь должны были сохраниться хоть какие-то сведения о жизни Черного Барнабе! Может, он покинул страну… Может, кто-то встречал лохматого длиннобородого колдуна, который не старел… Ведь Барнабе мог прожить не менее чем Алехандро… По крайней мере, Алекс надеялся на это.

Девять часов подряд он без перерыва копался в содержимом сундука с монастырскими хрониками. Попутно исполнял свои прямые обязанности: сортировал книги, заносил данные о них в блокнот, чтобы позже оформить соответствующим образом.

В подземелье было душно. Надышавшись пылью, Алекс поднялся по каменной лестнице и открыл окошко под потолком — единственный источник свежего воздуха. До его слуха тут же донеслись смех и музыка. Окошко выходило в сад, и видно было, как на траве в квадратах света, падающего из дворцовых окон, движутся тени танцующих.

Алекс достаточно хорошо знал дворец, чтобы догадаться: окна принадлежат бальному залу, в котором происходит торжественный прием. Конечно, этого зала еще не существовало во времена короля Диего, однако дух светских балов остался тем же, что и в тринадцатом веке. Алексу невольно представился звон бокалов шампанского, шепоток и смех молодых парочек, блестящий от множества огней лакированный пол…

Он встретил Хуану, свою будущую жену, именно на таком приеме. Она тогда первый год служила камеристкой королевы, а он, молодой рыцарь, совсем недавно принял шпоры от графа Алькалы. Хотя, конечно, вместо шампанского на балу пили красное вино и кларет и не было еще хрустальных бокалов — вместо них каждая пара делила меж собой металлический кубок. Но ощущение романтической приподнятости и отстраненности от остального мира было точно таким же, как сейчас. Беззаботный смех танцующих, страстные обещания вечной любви, восторг от присутствия в избранном кругу королевского двора…

После того как они с Хуаной поженились, она продолжала служить при королеве, оставаясь во дворце, пока ее супруг сражался на границах Леона. Короткие месяцы передышки, когда постоянная война с маврами ненадолго прерывалась, Алехандро с женой проводил в деревенском имении отца Хуаны. Они были так счастливы находиться вдвоем, согревать друг другу постель и развлекаться бесконечными разговорами…

Пока не произошла эта роковая встреча с колдуном. В результате им пришлось оставить все, что они любили, — и блеск придворной жизни, и деревенское уединение.

Алекс привык ограничивать себя в человеческом общении, но сейчас звуки шумного веселья доставили ему боль. Он захлопнул окошко и вернулся к своим манускриптам. К счастью, внизу музыки не было слышно и больше его ничего не отвлекало. Возможно, по саду, как в старые времена, и сейчас прогуливаются разгоряченные танцами парочки, вдыхая аромат роз и разговаривая о любви. Алекс всего этого не слышал и не видел, склонившись над пожелтевшими страницами.

Внезапно от работы его отвлек звук открывающейся двери. Алекс бросил взгляд на наручные часы. Половина второго! Кто бы это мог быть в такую пору? Неужели уборщик, которому вменяется в обязанность хоть иногда проветривать помещение и вычищать вековую пыль? Но почему в такой час? Кто бы это ни был, Алекс не имел никакого желания встречаться с незнакомцем. Он быстро встал и спрятался за шкафом.

По ступеням прошелестели легкие шаги. Движимый любопытством Алекс осторожно выглянул — и окаменел.

Фелиса да Романо стояла возле письменного стола. В свете лампы тонкая фигура девушки в чем-то белом и длинном казалась ангелоподобной. Золотые распущенные волосы, подсвеченные сзади, светились словно нимб.

Несмотря на холод подземелья, кровь Алекса немедленно обратилась в жидкий огонь. Он снова скрестил пальцы и вознес беззвучную молитву — на этот раз о терпении. Недавно разбуженная боль одиночества теперь вся обратилась в желание, и желание несбыточное. Никогда еще он не чувствовал себя таким несчастным. Если бы Черный Барнабе увидел его в этот миг, он бы решил, что рыцарь достаточно наказан.

Просто не двигайся с места, пока она не уйдет, подсказал его внутренний голос.

— Почему вы не на балу, принцесса? — сами собой спросили его пересохшие губы. Алекс вышел на свет и теперь стоял напротив нее, скрестив руки на груди.

Фелиса вздрогнула от неожиданности, оборачиваясь к нему. Ее белое ангельское облачение при ближайшем рассмотрении оказалось светлым халатом, правда чрезвычайно красивым, облегающим фигуру не хуже иного бального платья. И еще она забыла снять бриллиантовое колье, поблескивающее в неверном свете.

— Алекс! Вы напугали меня до смерти!

— Простите, Бога ради, я не хотел этого. Просто работал и не сразу заметил, как вы вошли.

— Но сейчас уже глубокая ночь?

— Я же предупреждал, что так может случиться.

Он подошел ближе, хотя прекрасно знал, что лучше бы ему этого не делать. И указал на колье.

— Вы были на приеме?

— Да. Сначала обед, потом бал…

— Должно быть, вы хорошо провели время.

Алекс на миг задумался, мог ли ее прекрасный голос звучать среди многих, звеневших в саду. Вполне возможно, Фелиса тоже прогуливалась среди розовых кустов рука об руку со знатным кавалером. Или даже целовалась в романтической обстановке… Однако почему-то Алекс сомневался в этом, хотя отдавал должное привлекательности Фелисы. Эта девушка не принадлежала к любительницам свиданий под луной.

Принцесса оперлась ладонями о письменный стол. На ногах ее, как Алекс только что заметил, были мягкие тапочки — и в этом заключалось что-то безмерно трогательное.

— Мероприятие прошло успешно, — произнесла она наконец. — Сборы составили полмиллиона леонских лир. Эти деньги пойдут на дом престарелых.

И верно, он угадал. Никаких свиданий под луной.

— А вы не слишком любите балы, ваше высочество, — заметил Алекс.

Похоже, творить добро принцесса в самом деле считала важным, однако во взгляде ее не было того радостного блеска, который он видел, когда она говорила о книгах или о племянниках. Если бы Фелиса встречалась на балу со своим возлюбленным, Алекс понял бы это по ее глазам.

Она тихо рассмеялась.

— Может, кто-то и получает удовольствие от балов, только не я. Для меня это один из вариантов тяжелой повседневной работы. Я знаю, что балы и светские приемы по-настоящему важны и мое присутствие повышает престиж мероприятия. Но последние годы я посещаю их как бы на автопилоте. Показываюсь вместе с отцом, беседую с нужными людьми, говорю что-нибудь значительное, осведомляюсь, всем ли нравится музыка и угощение… А потом бегу переодеваться для следующего приема.

Алекс с удивлением отметил, что сейчас она говорит с акцентом, как большинство леонцев или испанцев, знающих английский язык. Хотя до сегодняшнего дня произношение ее отличалось оксфордской чистотой.

Принцесса вдруг удивленно прижала ладони к губам.

— Что такое, ваше высочество?

— Не могу поверить, что я такое сказала. Забудьте, мистер Вуд, все это глупости. Я просто устала сегодня.

Алекс слегка нахмурился.

— Вам удалось поспать с тех пор, как мы прилетели?

Фелиса покачала головой.

— А на борту? Я так быстро уснул, что не знаю, что делали вы…

— Я была занята речью для сегодняшнего приема.

— Тогда зачем вы пришли сюда? — воскликнул Алекс. — Немедленно ступайте отдыхать, ваше высочество!

Не то что бы он хотел с ней немедленно расстаться… Но каждому человеку нужен отдых, хотя бы несколько часов в сутки. В особенности такой хрупкой девушке, как Фелиса да Романо. Кроме того, ему самому было бы неплохо перестать пялиться на нее в этом изящном халате. А не делать этого в ее присутствии было выше его сил!

Фелиса усмехнулась уголками губ.

— А я-то думала, что для вас я — просто принцесса.

Алекс рассмеялся. Может, она и устала, но обычной наблюдательности не утратила.

— Хорошо, принцесса. Но все-таки лучше вам отправиться спать.

— Я так и собираюсь поступить. Но если вам интересно, зачем я сюда пришла, отвечу: я принесла вам опись книг, о которой вы спрашивали Хосефину. И план подземелья.

— Вы не могли подождать с этим до утра?

Фелиса пожала плечами.

— Рано утром у меня назначено мероприятие, и я подумала, что не успею к вам зайти.

Она хлопнула рукой по прозрачной папке на столе.

— Вот бумаги. Надеюсь, вы разберетесь. А как продвигается ваша работа? Нашли что-нибудь интересное… ну настолько же, как, скажем, тот меч?

Да, вас. Вы, принцесса, еще интереснее меча, невольно подумал Алекс. Но вслух сказал совсем другое:

— Конечно, почти все здешние книги — мечта историка.

Наконец Фелиса встретилась с ним глазами.

— Надеюсь, опись вам поможет. В течение будущей недели я, возможно, не найду времени к вам зайти, так что, если вам что-то понадобится, дайте знать Хосефине. А если…

— Зачем вы этим занимаетесь? — перебил ее Алекс.

Фелиса удивленно приподняла брови.

— Чем — этим?

— Этим всем. — Алекс сделал широкий жест, как бы охватывая весь дворец. — Вы не спите Бог знает сколько времени, до полуночи танцуете на ненавистном вам балу, добывая деньги на добрые дела. Затем ни свет ни заря мчитесь на новое мероприятие, наверняка такое же скучное, притом что вы только что прилетели из Англии. Вы лично наблюдаете за моей работой, хотя могли бы поручить это кому-нибудь другому и освободить себе хоть немного времени для отдыха. И в довершение всего играете роль заботливой матери королевского семейства: за всеми приглядываете и пытаетесь решать проблемы многочисленных родственников. Зачем вы взвалили на себя так много?

Принцесса молча смотрела на него. На миг Алексу показалось, что сейчас она повернется и уйдет, оскорбленная беспардонным вмешательством в ее личную жизнь. Но глаза Фелисы неожиданно потеплели.

— Я взвалила на себя так много, потому что могу это сделать. И еще потому, что хочу. — Она покачала головой. Несколько золотых прядок выбились из прически и упали вдоль щек. — Знаете, многие маленькие девочки хотят быть принцессами. Они думают, что принцессы только носят красивые платья и принимают службу и поклонение доблестных рыцарей и милых пажей. Но в жизни все по-другому. Быть принцессой в наши дни означает взять на себя огромную ответственность. На вас полагаются, вам подражают, вас любят, в конце концов. Для многих людей вы служите своеобразным воплощением страны. И даже если у вас ужасно болят ноги и кружится голова от недосыпа, что-то вот здесь, — Фелиса прикоснулась к груди, — заставляет вас держать марку. Улыбаться, танцевать, мило беседовать. Потому что каждый ваш шаг, каждое слово может послужить на благо сотням, даже тысячам простых людей.

— Но если вы истощите себя до предела, то уже не сможете никому послужить, — возразил Алекс.

— Если вы кого-то любите всем сердцем, то постараетесь его не подвести. И неважно, насколько вы устали и какой еще жертвы от вас требуют обстоятельства. А я люблю мою семью и мою страну всем сердцем.

Лицо Фелисы осветилось внутренним светом, и она снова напомнила Алексу ангела — в длинной белой одежде, с золотым ореолом волос. Не успев подумать, что делает, рыцарь протянул руку и коснулся шелковистой пряди у нее на виске. Для женщины, столько времени проводящей в свете и постоянно разъезжающей по миру, Фелиса обладала удивительной душевной чистотой, которая привлекала в ней даже больше, чем красота внешняя. И еще она обладала острым умом и удивительной интуицией, которые проявились в ней в день их первой встречи в Лондоне. Но при всем том принцесса оставалась безмерно наивной, если искренне верила, что может изменить мир и всех спасти.

— Жизнь коротка, — хрипловато прошептал Алекс. — Вы красивы и умны, у вас жертвенное сердце. Вы привыкли отдавать людям себя целиком. Но не забывайте оставить хоть что-нибудь для себя.

Он провел кончиками пальцев по ее нежной щеке. Принцесса стояла неподвижно, в широко открытых светло-карих глазах светилась вся ее душа. Алекс понимал эту нужду отдавать себя людям. Некогда он каждый год сражался за родину и за короля, рискуя жизнью ради того, чтобы обеспечить себе и Хуане лучшее будущее. Однако полностью отвергать собственные нужды и желания… От попытки сделать это Алекс отказался давным-давно. Века бесполезных жертв научили его, что человек не так уж много может сделать для окружающих, даже если раздает себя им без остатка.

— Я счастлива жить так, как живу, — произнесла принцесса, однако слова дались ей с трудом, как будто в ее душе происходила невидимая битва. Хотя, возможно, дело было в прикосновении Алекса.

— Однако, отдавая себя другим, вы страдаете от одиночества. Разве нет?

Алекс в полной мере осознал смысл своих слов, только когда уже договорил. Понимание пронизало его как удар тока. Самая знаменитая принцесса современности, женщина, которую преследуют репортеры, которую ставят в пример модные дамские журналы, живет в полном одиночестве! Он попытался припомнить все, что читал о Фелисе Леонской. Был ли у нее хоть один роман? Была ли она помолвлена? Хоть единожды папарацци удавалось снять ее целующейся с молодым аристократом или киноактером? Никогда.

Алекс встречал скандальные истории о ее братьях. Наследный принц Кандидо, до того как вступить в брак, и вовсе носил прозвище «принца-плейбоя» за свои многочисленные любовные похождения. Принц Маннес женился на Хелене после того, как расстался с предыдущей невестой… Множество историй о ее родственниках, а о самой Фелисе — ни одной.

— Нет, — возразила она, но Алекс почувствовал, что принцесса старается убедить скорее себя, нежели его. — Я вовсе не одинока. У меня потрясающая семья, где все любят друг друга. Мы с отцом всегда были близки, и мой брат Маннес…

— Но это не то же самое, что супружеская любовь, верно?

Вопрос без ответа повис в холодном воздухе подземелья. Ответ Алекс прочел в ее глазах. Не медля ни секунды, он склонил голову, нашел ртом ее губы и подарил принцессе самый нежный и целомудренный поцелуй, какой когда-либо дарил женщине.

Притом что ни одной женщины в своей жизни Алекс не желал сильнее…

— Все-таки лучше бы вам пойти спать, принцесса, — сказал он, отстраняясь. — По крайней мере, несколько часов отдыха вы заслужили.

Еще никогда — даже когда они вместе сжимали один меч, соприкасаясь руками, — желание Алекса не было так близко к пределу. Если Фелиса сейчас же не уйдет, подумал он, я не выдержу. Распахну на ней этот белый халат и покажу все, что знаю о преодолении одиночества!

Но если он хочет избавиться от проклятия и найти колдуна, то не может позволить себе того, чего так отчаянно хочет его тело. И в чем так сильно — теперь он знал это наверняка — нуждается Фелиса.

Но в день смерти Хуаны он дал обет не принадлежать никакой женщине, пока над ним тяготеет проклятие. И намеревался его сдержать.

Прекрасные глаза Фелисы, затуманенные желанием, медленно приобретали прежнюю ясность. Она отступила на шаг.

— Вы правы. Я пойду спать.

Она направилась к лестнице, и каждый ее шаг прочь от него, Алекса, причинял ему физическое страдание. Голова неожиданно взорвалась болью — такой знакомой и всегда приходящей без предупреждения. Он вытащил из кармана пузырек с аспирином и, не запивая, проглотил три таблетки. Фелиса чуть помедлила на верхней ступеньке, уже положив прекрасную руку на тяжелую ручку двери.

— Как я уже сказала, всю следующую неделю я буду занята. Если вам что-то понадобится, обратитесь к Хосефине. Через две недели я назначила первое заседание музейного комитета, так что будьте готовы представить нам первые результаты работы…

Принцесса запнулась, разглядев пузырек с таблетками у него в руке.

— Алекс… С вами все в порядке?

— Да, конечно. У меня давным-давно была травма головы, и теперь я иногда страдаю головными болями. Сущие пустяки, поверьте.

Фелиса недоверчиво посмотрела на его бледное лицо, но больше ничего не сказала. Несколько секунд Алекс стоял, вслушиваясь в ее удаляющиеся легкие шаги. После чего, привалившись к стене, на миг закрыл глаза, ожидая, когда хоть немного утихнет сверлящая боль в черепной коробке. Но эта боль была ничто по сравнению с сердечной мукой. Только Черный Барнабе теперь мог ему помочь.

6

Фелиса отложила золотой «паркер» и принялась просматривать почту. Восемь личных писем, тридцать шесть официальных благодарностей, ответы на которые можно быстро продиктовать Хосефине, и два деловых предложения — от итальянского премьер-министра и от президента Соединенных Штатов Америки.

Хорошо, что Хосефина снова сварила кофе.

Судя по расписанию на сегодняшний день, которое секретарша, как обычно, оставила на столе, после ответа на корреспонденцию Фелисе предстояло выстоять несколько часов на примерке с представителями дома Готье, которые отвечали за ее туалеты к фестивалю в Каннах. Потом ее ждала встреча с модельерами от Шанель: одно платье предназначалось для благотворительного бала в пользу научного фонда, любимого проекта принца Кандидо, второе — для торжественного обеда в честь леонского химика, лауреата Нобелевской премии мира.

Хотя Фелиса ненавидела примерки даже больше, чем балы, подобное времяпрепровождение составляло изрядную часть ее жизни. Что ж, таковы обязанности принцессы, пренебречь ими невозможно.

В углу Хосефина быстро печатала на машинке. Хотя старинные часы, украшающие стену кабинета принцессы, показывали всего половину восьмого утра, Фелиса и ее секретарша провели за работой уже не меньше часа. Принцесса допила третью чашку крепкого кофе и взглянула на расписание.

В течение двух недель ей удавалось избегать встреч с Алексом. Конечно, помог трехдневный визит в Амстердам, на конференцию, посвященную проблемам мирового валютного фонда. Но в остальное время ей приходилось прилагать определенные усилия, чтобы даже случайно не оказаться в той части дворца, где располагались апартаменты Алекса.

И все равно, когда Фелиса распечатала очередное приглашение на обед, автором которого является итальянский банкир, столь успешно монополизировавший ее время на благотворительном балу, ей немедленно явился образ Алекса. Четко, во всех подробностях Фелиса увидела его темные глаза, твердые очертания смуглого лица. Почувствовала тепло его тела, когда он стоял так ошеломляюще близко… И нежность губ, когда Алекс наклонился поцеловать ее. Нежность, под которой без труда угадывалось страстное желание.

Самое ужасное заключалось в том, что Фелиса была готова дать ему все, чего он пожелает.

Что же со мною творится? — в сотый раз подумала принцесса и снова посмотрела на конверт с приглашением. Ее всегда окружали десятки, сотни красивых и обходительных мужчин вроде этого итальянца. Мужчин из хороших семей, богатых, с родословной от сотворения мира… Такова судьба любой представительницы королевской семьи, особенно молодой и красивой.

Фелиса всегда воспринимала мужское общество как нечто само собой разумеющееся, но никогда не испытывала чувств, которые неизвестно как пробудил в ней Алекс. Она была достаточно умна, чтобы понять — в ней проснулось желание. Сколько раз за эти две недели Фелиса просыпалась и лежала с открытыми глазами, думая: а что, если Алекс сейчас в книгохранилище? Что, если встать, накинуть халат и спуститься к нему? И то, что могло произойти между ними, не столько пугало, сколько завораживало ее…

Его слова до сих пор звучали у нее в ушах. Конечно, в этих словах не было ни доли истины! Как может женщина ее положения страдать от одиночества?..

— Ваше высочество, что вы думаете делать с мистером Вудом?

Фелиса вздрогнула, внезапно осознав, что унеслась мыслями неведомо куда.

— С мистером Вудом? А что с ним?

— Вы, должно быть, не заметили. — Хосефина протянула ей листок бумаги. — Мистер Вуд просил позвонить его секретарю в Англию, чтобы тот кое-что проверил в его личной библиотеке и сверил с находками в книгохранилище. Он составил список вопросов, которые я должна задать мистеру Дарку. Однако мистер Вуд считает, что работал бы эффективнее, будь у него возможность звонить секретарю прямо из хранилища.

Фелиса нахмурилась.

— Почему бы ему не воспользоваться одним из дворцовых телефонов? Я могу распорядиться…

Хосефина ответила учтивым поклоном, показывая полное согласие со словами принцессы.

— Конечно, ваше высочество, я тоже считаю, что так было бы куда проще. Однако мистер Вуд сказал, что ему нужен личный телефон в подземелье, чтобы он мог им воспользоваться в любое время дня и ночи, не отходя от книг, которые вызывают у него сомнения. Я пообещала передать вам его просьбу… Но, насколько мне известно, в книгохранилище нет телефонной линии.

— Вы правы, никому и в голову не приходило проводить туда телефон. Не думаю, что это вообще возможно.

— Я так и ответила мистеру Вуду, но он продолжал настаивать. Тогда я навела справки у технического персонала.

— И что?

— Мне сказали, что в принципе это возможно. Но нужно разрешение вашего отца и согласие комитета по охране исторических памятников.

— Отец конечно же разрешит…

А вот насчет комитета Фелиса не была уверена. Она помнила, какую полугодовую битву королевской семье пришлось выдержать за право переоборудовать жилое крыло дворца несколько лет назад. И трехмесячные дебаты о том, можно ли установить в бальном зале систему кондиционирования…

— Хорошо, Хосефина, я постараюсь это уладить, — ответила Фелиса, борясь с желание увидеть в этом повод для встречи с Алексом.

А может, занятый работой, он уже забыл, что произошло между ними две недели назад?.. Вдруг это подействовало на него не так, как на нее? Фелиса постаралась сосредоточиться на корреспонденции, но Хосефина снова ее отвлекла.

— Коль скоро мы заговорили о мистере Вуде, смею напомнить, что ваша первая встреча с музейным комитетом состоится завтра, в пятнадцать часов. Куратор музея надеется, что вы представите на совете результаты работы мистера Вуда.

Сколько причин, чтобы все-таки позволить себе встретиться с ним! Да что там, теперь она просто обязана с ним поговорить.

— Скажите, Хосефина, у меня есть сегодня свободные полчаса для встречи с мистером Вудом?

Секретарша пододвинула к ней лист гербовой бумаги.

— Ваше сегодняшнее расписание, ваше высочество. Как видите, начиная с полудня день совершенно свободен.

Фелиса взглянула на полупустой листок и выронила авторучку.

— Вы шутите?

— Вовсе нет.

На строгом лице Хосефины появилось нечто совершенно ей несвойственное — широкая улыбка.

— После того как вы встретитесь с мистером Вудом, ваше высочество, могу я посоветовать вам отдохнуть? Я прослежу, чтобы вас не беспокоили. Считайте это подарком на день рождения.

— Неужели…

Взгляд Фелисы упал на календарь, стоящий на столе красного дерева. В самом деле, она забыла про собственный день рождения!

— Да, именно так, — ответила Хосефина, продолжая улыбаться.

Фелиса вскочила из-за стола и в порыве чувств обняла секретаршу.

— Хосефина, вы просто прелесть!

Та вспыхнула от удовольствия.

— Что вы, ваше высочество, какая там прелесть. Завтра вам предстоит весьма напряженный день.

— О Господи, это неважно! Спасибо огромное!

С новыми силами принцесса вернулась к прерванной работе, желая покончить с ней как можно быстрее. Пара примерок, краткая встреча с Алексом — а потом восхитительный остаток дня, наполненный свободой! Ее ожидает чудесный вечер в полном одиночестве.

Алекс потирал виски, стараясь изгнать надоевшую боль. Хорошо хоть на этот раз она была не резкой и не особенно мешала работать. Он сидел за столом, заваленным книгами. Открытый перед ним манускрипт представлял собой сборник средневековых проповедей, написанных по латыни и роскошно иллюстрированных. Миниатюры еще сохранили насыщенность цвета, хотя и не сияли так ярко, как в тринадцатом веке.

Алекс осторожно перевернул страницу рукой в нитяной перчатке. Интересно, подумалось ему, а не мог ли я лично знать монаха, который переписывал эти тексты? Сам Алекс некогда провел в испанском монастыре более двадцати лет, в том числе занимался и книгами, даже четыре их переписал. Такую тонкую работу доверяли не всякому монаху, но он своим смиренным поведением и старанием заслужил доверие аббата. Правда, избавиться от проклятия Алексу так и не удалось. Очевидно, когда Барнабе говорил о самопожертвовании, он не имел в виду необходимость пожертвовать жизнь церкви…

Алекс раскрыл блокнот и детально описал состояние книги, ее возраст, историческую ценность, известных авторов проповедей и предполагаемый район изготовления. Потом присвоил ей порядковый номер, чтобы не перепутать с другими, и отложил в сторону, готовый приняться за следующий экземпляр.

Он пробежал глазами два шкафа, полные уже каталогизированными им книгами. Принцесса будет довольна. Если остальные сокровища хранилища так же хороши, как эти, Королевский музей обогатится несказанно. А что до него самого…

Пока еще Алекс не нашел жизненноважной для себя информации. Все, что попадалось ему про ведьм и ведовство, он уже встречал раньше. Заинтересовавшие было его сведения попались ему в манускрипте, содержащем легенды о колдунах. Но после проведенной с помощью Питера Дарка экспертизы Алекс удостоверился, что результат снова нулевой. Все, что казалось новым, было всего-навсего народными вариантами церковных преданий, перепевами баллад и тому подобным.

Хорошо хоть напряженная работа помогала не думать о Фелисе. Можно сказать, ему повезло, что принцесса ни разу за две недели не спустилась в книгохранилище. Часть него искренне радовалась такому везению: чем дальше предмет искушения, тем меньше опасности впасть в грех. Зато вторая просто-таки разрывалась от желания увидеть принцессу, хотя бы издалека…

Алекс тряхнул головой, отгоняя образ золотоволосой девушки с бриллиантовым колье на шее, и взялся за следующий объект изучения. Это был свиток — очевидно, какой-то официальный документ, судя по сломанной столетия назад королевской печати.

Он осторожно развернул древний пергамент — и вздрогнул всем телом. Перед ним был список королевских рыцарей, отправляемых на войну тысяча двести двенадцатого года, когда короли Леона, Кастилии, Наварры и Арагона составили сильную коалицию против марокканского эмира Мирмамолино. Каждое из имен, написанных аккуратным столбцом, вызывало в памяти лицо — хорошо знакомое, хотя и принадлежащее давно умершему человеку. И среди них десятым сверху имя, заставившее Алекса похолодеть.

Алехандро, второй сын арьер-вассала Гильельмо де Ноласко, двадцать семь лет.

Язык был каталонский вместо книжной латыни. Имя короля Диего, написанное его собственной рукой, стояло рядом с печатью.

Руки Алекса так сильно дрожали, что он поспешно положил свиток на стол, чтобы не уронить. Что же, с этим документом хотя бы все ясно. Нужно успокоиться и занести его в каталог — ведь за этим его и наняли потомки короля Диего.

— Алекс, простите, что отвлекаю вас…

Он поднял глаза, инстинктивно прикрывая список рукой, как будто написанное на старинном пергаменте и никому из ныне живущих не известное имя могло выдать его с головой.

— Да, принцесса?

Она выглядела такой же прекрасной, как тогда вечером, когда принесла ему план и опись. Хотя на этот раз на Фелисе вместо халата и мягких тапочек был строгий деловой костюм с юбкой до колен, блузка цвета слоновой кости и туфли на невысоких каблуках. В ушах поблескивали жемчужные серьги, золотистые волосы, заколотые по бокам, ниспадали на спину.

Хорошо, что она не распустила волосы, невольно подумал Алекс. Перед глазами живо пронеслись картины той ночи. Как же ему хотелось пропустить блестящие пряди между пальцев. Ощутить, такие ли они шелковистые на ощупь, как на вид…

— Я не хотела вас прерывать, — принцесса оценивающе посмотрела на стол, заваленный книгами, — но Хосефина передала мне вашу просьбу относительно телефона.

— И что?

Алекс по-прежнему закрывал свиток рукой. Пожалуй, идея отдать его музею не так уж умна, подумалось ему. Историческая ценность списка довольно мала по сравнению с ценностью, которую он по некоторым причинам имеет в его глазах. Можно договориться с принцессой и купить этот пергамент — так сказать в благодарность за успешную работу.

— Думаю, это можно устроить. Однако понадобится время. Комитет по охране исторических памятников может воспротивиться переоборудованию этой древнейшей части дворца. Думаю, если удастся заручиться согласием короля, мы сможем их переубедить. Но не рассчитывайте, что это произойдет быстрее, чем за две недели. Мне нужно будет убедительно доказать, что наличие телефона в хранилище ускорит работу над каталогизацией. Однако полагаю, что члены комитета захотят лично убедиться в необходимости подобных мер…

— Это значит, что кто-то будет совать нос в мою работу?

— Боюсь, что да, — осторожно сказала принцесса.

— Тогда не надо. — Алекс встал. Он подозревал еще тогда, когда Фелиса предложила ему работу, что обещанное уединение не будет полным. Рано или поздно кто-нибудь попытается вмешаться… Хотя, надо отдать принцессе должное, она до сих пор делала все возможное, чтобы оградить его от любопытствующих. — Значит, единственный доступный мне аппарат во дворцовой библиотеке?

— Да. По крайней мере, туда редко кто заглядывает и минимум покоя вам гарантирован. Вы, конечно, можете пользоваться любым телефоном во дворце. Однако вряд ли захотите говорить с секретарем из моего кабинета…

Что лучше: дворцовая библиотека и постоянная опасность быть услышанным или же проныры из комитета по охране памятников? Ни то, ни другое не вызывало у него особого энтузиазма. Раздумье отразилось на лице Алекса, и принцесса, похоже, это заметила. Потому что быстро добавила:

— Но я могу предложить третий вариант. Почему бы не пригласить сюда вашего секретаря?

Алекс оперся руками о стол и задумался. В Лондоне Питер обычно работал в собственном кабинете за закрытой дверью. Через него проходили все контакты Алекса с внешним миром. Питер никогда не задавал вопросов. Он уходил домой ровно в шесть вечера и никогда не задерживался, чтобы выпить чашку кофе со своим шефом. Если предположить, что им придется все время находиться в одном помещении, Питер может что-нибудь заподозрить… Хотя лучше Питер, чем кто-либо другой. Он сможет созваниваться с консультантами Оксфорда вместо него, Алекса, присутствовать на собраниях музейных работников.

Сегодняшняя находка давала Алексу надежду на успешное завершение начатого. Если уж в документах хранилища он наткнулся на собственное имя, то вполне вероятно, что найдет и сведения о Черном Барнабе! Переложив на Питера часть обязанностей, таких, например, как приведение в порядок черновых записей, он получит больше времени на поиски…

— Ваше предложение мне подходит, принцесса. Большое спасибо.

— Не стоит благодарности. Я сама заинтересована в том, чтобы работа шла как можно быстрее.

Принцесса старалась не смотреть на Алекса, вместо этого она обводила взглядом высокие книжные шкафы.

— Хосефина вам, должно быть, сказала, что завтра я встречаюсь с членами музейного комитета. Хотелось бы получить от вас отчет о продвижении работы.

— Я постараюсь завершить его к вечеру, — ответил Алекс.

— Спасибо. Я как раз успею все прочитать до завтра. — Голос принцессы звучал бесстрастно, интонации были чисто деловыми, как будто между ними ничего не произошло.

Алекс усомнился: а не забыла ли она про их поцелуй? Может, это только он провел две недели, вспоминая, как все было? Понятно, почему он держится отстраненно. Но что заставляет принцессу проявлять такую отчужденность?

— Вам еще что-нибудь нужно? — вежливо спросила она.

Да, вас, принцесса, подумал Алекс, кривя губы в усмешке.

— Вроде бы нет. Хосефина обо всем заботится.

— Хорошо, — ответила Фелиса и посмотрела на стол.

Алекс с трудом преодолел желание спрятать свой драгоценный свиток. Он почему-то был уверен, что принцесса смотрит именно на него. Наконец он не выдержал и спросил:

— Что вы такое увидели?

— О, ничего особенного… Кажется, это та самая книга, которую я часто листала в детстве.

Фелиса шагнула к столу и бережно подняла обеими руками огромную инкунабулу, одну из книг, предназначенных Алексом на сегодня.

— Да, это она. Правда, тогда я не читала на старокаталонском, но часто рассматривала картинки.

Книга не совсем моего времени, подумал Алекс с облегчением. Судя по оформлению и сохранности, век пятнадцатый или даже позже. Впрочем, детально он ее еще не рассматривал и точнее сказать не мог.

Принцесса гладила пальцами переплет — деревянный, обтянутый свиной кожей, с металлическими уголками.

— Правда, красивая? — Голос ее стал совсем тихим, глаза сияли.

Алекс теперь не сомневался, что Фелиса решила изучать историю искусств в Оксфорде неспроста, ею двигала глубокая любовь к предмету. Только увлеченные историки могут с такой нежностью относиться к предметам старины!

— Смотрите, здесь кольцо. — Принцесса показала на отделанный металлом корешок. — Видно, некогда книгу приковывали цепью…

— В средние века книги были очень ценны и редки. — Алекс улыбнулся ее наивной радости. Обложки закрывались на замки вроде дверных, чтобы предохранить страницы от порчи влагой. А от воров защищали книгохранилища… и цепи.

— Да, я помню, что книги приковывали к конторкам, чтобы не в меру усердные студенты и монахи не пробовали их присвоить и унести с собой. Мы в Оксфорде видели такие книги. В Бодлеанке есть несколько до сих пор «сидящих на цепи»…

— Вы, вероятно, были хорошей студенткой.

— Приходилось. Принцесса не имеет права прогуливать лекции. Представляете, что написали бы в желтой прессе?

— Представляю. «Папу короля вызывают в деканат…»

— Очень смешно.

— Рад, что вам понравилось, принцесса.

Но Фелиса уже снова переключилась на книгу.

— Написано по-латыни, а я-то в детстве думала, что по-старокаталонски! — воскликнула она удивленно. — Это же книга сказок!

— Сказок?

Алекс невольно придвинулся ближе, однако же избегая касаться принцессы, заглянул ей через плечо.

— Ну да, своего рода «exempla» на основе народных преданий… Вот здесь, на полях, есть приписка, что сюжет слегка меняется от деревни к деревне, но благочестивая мораль остается прежней.

— Вы читаете на латыни? — Алекс взглянул на Фелису почти благоговейно. — Впрочем, что это я, иначе и быть не может.

— Я очень давно не практиковалась, — призналась Фелиса, не отрывая взгляда от книги. — Но все-таки кое-что понимаю… Это, кажется, пересказ истории о Златовласке и трех медведях. Вот слово «puella», «девочка», а здесь — «дом медведей»… Как вам кажется?

Она осторожно перевернула хрупкую страницу.

— Подумать только! «Лиса и виноград»! Не та версия, которая мне известна, но узнать нетрудно… Это ценно для истории?

Фелиса обернулась, чтобы встретиться с ним глазами, и Алекс поразился. Кто бы мог подумать, что во всезнающей блестящей принцессе таится душа тихого кабинетного ученого!

— Как любой предмет истории. Но мне кажется, вы можете забрать ее себе.

— Как — себе? — не поняла принцесса.

— Книга пылилась здесь веками. Значит, обойдутся без нее и еще пару столетий. Будет она лежать в музейной витрине, и никто не прочтет из нее ни страницы… А вам она доставит массу удовольствия.

Фелиса с нежностью прижала книгу к груди, однако переборола себя и положила ее на стол.

— Нет, так нечестно. Это достояние нашего народа. Пусть книга займет свое место в музее. Моя мать была бы довольна.

— Ваша мать была бы довольна, если бы вы получили хороший подарок на день рождения. Разве нет?

Не так давно он обещал себе, что не обмолвится об этом ни словом. Не перейдет границ дозволенного в официальных отношениях. Менее всего Алекс хотел, чтобы Фелиса догадалась, что его отношение к ней не исчерпывается приязнью и инстинктивным влечением.

Но когда он увидел, как она радуется книге, желание сделать ей приятное пересилило благие намерения. Заслужила же в конце концов эта женщина право на радость для себя самой?

— Значит, Хосефина вам сказала, — поняла Фелиса. — Напрасно…

— Я так не думаю. — Алекс нахмурился. — Почему бы вам не получить в день рождения на одно поздравление больше, чем обычно? О днях рождения вашего отца и принца Кандидо объявляют по радио и телевидению. Устраивают пышные приемы… А вы, готов поклясться, вряд ли запланировали для себя что-то торжественнее чаепития.

— Может, я просто не любительница пышных приемов?

— Может, вы просто не хотите никого озаботить такой мелочью, как собственное приятное времяпрепровождение?

Принцесса отступила на шаг — и неожиданно оказалась прижатой к столу.

— Вы меня представляете какой-то святой, отдающей все людям. На самом деле я вовсе не такая, к добру это или к худу… Вот сегодня, например, я не собираюсь делать ничего полезного для общества. Ни благотворительных балов, ни речей, ни конференций. Ничего. Я взяла выходной.

— И как вы намерены его провести? — полюбопытствовал Алекс. — Просидеть весь вечер, читая газеты? Или изучать книгу о будущем кинематографа? Это никакой не выходной. Как насчет того, чтобы действительно отдохнуть? Не хотите устроить праздник?

— Я слишком часто участвую в праздниках и устаю от них.

— Но это не ваши праздники. Они не для развлечения.

Фелиса подняла руку, приказывая ему замолчать.

— Довольно! Я же сказала, что не хочу никаких приемов. Светский раут — это последнее, чего бы мне хотелось на свой день рождения.

— Тогда как насчет ужина на двоих? — Губы Алекса еще выговаривали слова, а сердце уже сжалось в нехорошем предчувствии.

Что за глупость он собирается совершить? Он что, в самом деле хочет вытащить принцессу в город? Отлично! Вперед, Алехандро! Если хочешь, чтобы твоя фотография украсила завтра все газеты, ты на верном пути! Ты и так осмелился на поцелуй в заваленном книгами подземелье. На что подвигнет тебя романтическая обстановка и бокал шампанского?..

Хорошо, что принцесса никогда не примет твоего предложения.

— Вы… вы приглашаете меня на свидание, мистер Вуд?

На лице Фелисы отразилась самая настоящая паника. Похоже, она в самом деле не знала, как поступают в таких случаях!

— Для вас я Алекс. Ведь мы договорились, принцесса? — пошутил он, надеясь разрядить атмосферу. — Я же не называю вас «ваше высочество». И я действительно попытался пригласить вас на свидание. Вы заслуживаете немного веселья в день рождения.

Нельзя было вообразить ничего глупее. Каким надо быть самонадеянным идиотом, чтобы приглашать на свидание принцессу? Однако взгляд Фелисы выражал скорее сомнение, нежели негодование.

— Я не думаю, что это разумно. Я… я даже не помню, когда последний раз ходила на свидание с мужчиной. Общественные мероприятия не в счет…

Хорошо, значит, она не обиделась. Алекс так давно не общался с женщинами, что вполне мог допустить какой-нибудь грубый промах. Теперь, когда стало ясно, что свидания не будет, им овладело любопытство.

— Почему же вы так давно ни с кем не встречаетесь, принцесса? Неужели в Леоне нет подходящих мужчин?

Она на мгновение прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

— Да нет, подходящих мужчин пруд пруди. Например, все друзья моего брата Кандидо. И пара приятелей Маннеса тоже вполне интересные люди.

— Тогда что же?

Фелиса картинно закатила глаза — не совсем по-королевски, но очень даже симпатично.

— Я — единственная женщина в семье. Это подразумевает огромную ответственность. Когда желтая пресса моет косточки моим братьям, то сообщает, с какими девушками они встречаются, где проводят время, в кого влюбляются и так далее. Это придает их образам некий светский лоск, по мнению обывателей. А когда речь заходит о принцессе, все меняется. Репортеры готовы копаться в грязном белье, лишь бы выискать что-нибудь компрометирующее. Поскольку я женщина, стандарты для меня куда выше, чем для мужчин. Малейшая романтическая история может приобрести размах скандала. — Фелиса вздохнула. — Мама предупреждала меня, что в нашем королевстве отношение к женщине не сильно изменилось со времен средневековья… но я ей не верила. Подростки вообще редко верят кому-нибудь, кроме себя. Но потом я убедилась в ее правоте на собственном опыте.

Алекс положил руку ей на плечо. Он сам не ожидал, что осмелится на такое, но жест оказался очень естественным.

— Неужто случилось что-то дурное?

— Не стоило бы распространяться об этом… — Фелиса помолчала, и Алекс подумал, что сейчас она попросит убрать руку. Однако она только грустно улыбнулась. — Первый и последний раз я пошла на свидание с молодым человеком, когда училась в Оксфорде. Он был на курс старше меня, мы часто встречались в библиотеке. Интересный паренек, умный. Мы поужинали вместе в ресторанчике и сходили в кино. Дело даже не дошло до поцелуя… Ну, до настоящего поцелуя, вы понимаете, в чем разница?..

Алекс с трудом сдержал смех при виде того, как щеки принцессы покрываются краской смущения.

— Да, понимаю. И что же случилось дальше?

— Всю последующую неделю репортеры охотились за моим бедным кавалером по всему кампусу. Выкапывали о нем любую информацию, которая могла бы его очернить в глазах читателей. И сколько лекций в семестре он прогулял и во сколько лет начал курить. И что пару лет назад он поссорился со своей девушкой. И что его мать — незаконнорожденная. Словом, всякую чепуху, якобы служащую доказательством того, что я позорю свою страну.

— Это просто отвратительно, — искренне согласился Алекс, невольно поглаживая ее по плечу. — И главное, нечестно.

— Ну да, — признала Фелиса без малейшей боли и сожаления, с одним лишь рассудочным пониманием неизбежности произошедшего. — Естественно, молодой человек больше не желал со мной встречаться. Он даже стал меня избегать, и я не могу его в этом винить. Он учился на адвоката и боялся, что подпорченная репутация помешает ему. Да и мне после этого случая что-то расхотелось ходить на свидания. Легче отказаться от небольшого удовольствия, чем иметь дело с желтой прессой. Эти люди при желании могут испортить жизнь кому угодно.

— И вы не жалеете? — спросил Алекс.

Уж он-то на ее месте точно пожалел бы! Собственно говоря, и жалел неоднократно. Неужели прелестная девушка с любящим сердцем обречена на такой же ад одиночества, как он со своим проклятием? Неудивительно, что она расчувствовалась, оказавшись в Англии. На нее, должно быть, нахлынуло множество воспоминаний.

— Да нет, не жалею. Я слишком занята, чтобы позволить себе подобное. Кроме того, я так часто встречаюсь с кавалерами во время всяких мероприятий, что устаю от мужского общества. Так что не вздумайте снова убеждать меня в том, что я страдаю от одиночества.

Фелиса говорила одно, а глаза ее выражали совершенно другое.

— Если вы прикажете мне перестать спорить, я подчинюсь. Но останусь при своем мнении.

Алексу в самом деле было ужасно обидно видеть, как она тратит свою молодость на других людей, хотя могла бы получить столько радости и человеческого счастья! Она заслуживала огромной любви, а не имела даже обычных развлечений.

Фелиса неожиданно засмеялась.

— Знаете что? А ведь если вы придумаете, как скрыться от репортеров, я, пожалуй, приму ваше предложение. Все равно никаких планов на вечер у меня нет, и не мешало бы доказать вам, что я умею развлекаться, когда захочу.

Теперь настал черед Алекса паниковать. Рука его, все еще лежащая на плече Фелисы, дрогнула.

— Вы что, согласны со мной поужинать?

— Да. Сегодня вечером. Как вы сами говорили, я заслужила праздник.

В глазах ее сверкали озорные искорки, которым он не мог противиться.

— Хорошо, принцесса, если вы хотите — вы это получите. Теперь нужно составить план, как остаться незамеченными в городе.

7

— У вас действительно нет ничего попроще?

Фелиса критически оглядела себя. На ней была легкая синяя блузка с короткими рукавами, шелковые плиссированные брючки и сандалии. Все это она с большим трудом отыскала в недрах своего гардероба.

— А что, разве бывает проще? Эти вещи я ношу на загородной вилле, когда меня никто не видит… Хотя в последнее время там тоже не удается спрятаться от представителей прессы.

Полчаса назад Алекс попросил принцессу подняться в апартаменты — завязать волосы в хвост, как она никогда не носила, и надеть самую неброскую одежду, лучше брюки, чем юбку.

— Неужели у вас нет ни одних рваных джинсов? Мешковатой футболки? А как же кроссовки с дырой напротив большого пальца? — поддразнил он Фелису. — Ладно, шутки в сторону. Надеюсь, у вас есть темные очки?

— Ночью? Это будет выглядеть странно, разве нет?

Алекс бросил быстрый взгляд за окошко. Небо и впрямь вместо синего было темно-фиолетовым.

— И правда, я сутками сижу в подземелье и забываю о том, что на улице бывает день и ночь.

Он окинул принцессу оценивающим взглядом.

— Вам нужно выглядеть так, чтобы любой встречный при виде вас думал: надо же, в этой девице есть что-то общее с принцессой Фелисой да Романо!

— Ну, в таком наряде меня вряд ли кто узнает.

Алекс был менее оптимистичен.

— Этого недостаточно. Может, у вас есть простые очки, не темные?

У Фелисы были очки для чтения. Она надевала их, только находясь в одиночестве. И, признаться, совершенно не хотела щеголять в них в присутствии Алекса.

— Есть, но они такие уродливые! Лучше обойтись без очков.

— Наденьте их, принцесса.

Поражаясь своей покорности, Фелиса вынула из сумочки кожаный футляр. Никто с ней не разговаривал в таком тоне, как Алекс, но почему-то это ее не возмущало. Наоборот, сердце сладко замирало от его насмешливого, совершенно непочтительного голоса. Фелиса начинала чувствовать себя как обычная девушка, которая собирается на прогулку со своим парнем. Может быть, они даже зайдут в ресторанчик и она будет качаться на стуле и пить пиво из высокого бокала, не вызывая своим поведением ничьего ужаса или восторга.

Хотя Фелиса не умела качаться на стуле… И пиво тоже никогда не пила… Что же, обойдемся без крайностей, решила она. Достаточно будет посидеть с Алексом за столиком и поговорить как двое хороших приятелей, без сонма репортеров, записывающих каждое твое слово.

— Я бы не назвал эти очки уродливыми, — сообщил Алекс, когда нелюбимая Фелисой штуковина в металлической оправе заняла свое место у нее на носу. — Кроме того, так лучше в плане маскировки.

Он снова окинул взглядом переодетую принцессу, и по спине его пробежал холодок восторга. В воздухе запахло приключением. Таким молодым Алекс не чувствовал себя почти что никогда. Да, риск был велик — двойной риск, если учесть, что их с принцессой влекло друг к другу. Но сегодня ее день рождения, напомнил себе Алекс. В жизни Фелисы так мало всего увлекательного! И если быть осторожным, никто в целом свете не узнает, какой восхитительный вечер они провели вдвоем. От Фелисы вряд ли ожидают чего подобного — значит, вероятность быть раскрытыми ничтожно мала.

— Даже не представляю, на кого я похожа, — жалобно произнесла принцесса. — Ни в одном ресторане, где я бывала, меня еще не видели в таком наряде!

— И мы постараемся, чтобы не увидели. Рестораны, которые обычно посещают члены королевской семьи, автоматически исключаются из нашего списка веселых мест!

Алекс протянул принцессе ярко-красную бейсболку.

— Наденьте это. Я возьму рюкзак, так что вам не понадобится сумочка. Если бы и у вас нашелся бойскаутский рюкзачок, было бы совсем хорошо.

— Откуда бы у меня взяться бойскаутскому рюкзачку?

Фелиса неуверенно вертела в руках кепку с огромным козырьком и черным логотипом футбольной команды. Ясное дело, ей никогда не приходилось носить на голове подобных предметов!

Алекс выглядел ей под стать. Он успел переодеться в светлые джинсы, черную футболку и потрепанные кроссовки.

— Мы будем смотреться как парочка студентов, особенно если зайдем в недорогой ресторанчик в районе университета. А если бы у нас обоих на спинах болтались рюкзачки, никто бы на нас точно не обратил внимания. Так что надевайте кепку, принцесса. Это обязательная часть образа.

— Ну хорошо.

Фелиса надела бейсболку, пропустив через отверстие сзади золотистый хвост.

— Я выгляжу как девчонка-подросток, верно? Самое странное, что и чувствую я себя примерно так.

— А по-моему, вам идет такой стиль. — Алекс засмеялся. — Вы выглядите очень юной… И очень красивой.

Щеки Фелисы заалели. Поблагодарив за комплимент, что прозвучало несколько чопорно, она быстро сменила тему:

— Давайте-ка пойдем прежде, чем вы придумаете, что бы еще такое на меня надеть.

Алекс вскинул на плечо рюкзак — и вдруг нахмурился.

— А у вас есть идея, как нам незаметно выбраться из дворца? Если мы промаршируем через парадный вход, вряд ли поможет любая маскировка!

Принцесса неожиданно просияла. Она схватила Алекса за руку и потащила в дальний угол подземелья. Ничего не понимающий рыцарь шел за ней, пока они не уперлись в глухую стену. Фелиса отпустила его руку и начала шарить по стене. Алекс завороженно смотрел и никак не мог решиться спросить, что же она делает. Наконец Фелиса, радостно вскрикнув, нажала ладонями на нужную плиту, и та мягко повернулась, открывая проход.

— Вот это да! — выдохнул Алекс, наклоняясь, чтобы заглянуть в отверстие.

— Разве вы не читали сказок? В каждом дворце должен быть потайной ход. Вот и у нас есть. По преданию во время войн здесь прятали — сокровища короны.

Принцесса шагнула в проход, Алекс за ней — и с удивлением обнаружил, что каменная плита скрывает за собой железную дверь с вполне современным замком.

— Так, значит, кое-что все-таки модернизировали в этой части дворца, — усмехнулся Алекс и спросил: — А как же комитет по охране памятников старины?

— О, — принцесса рассмеялась, и он подумал, что никогда не видел ее такой веселой и беззаботной, — это было продиктовано соображениями государственной безопасности. Мои братья, будучи подростками, частенько норовили удрать из дворца, так что пришлось принять соответствующие меры.

Открыв дверь, Фелиса нашла в темноте коридора выключатель, и под потолком вспыхнули лампы дневного света. Они осветили железные двери по сторонам довольно узкого прохода.

— За этими дверьми находятся помещения. Сейчас в них что-то вроде складов. Их приказал устроить перед Первой мировой войной еще мой дед, король Франциск.

Фелиса с интересом наблюдала за реакцией Алекса.

— Ваш дед был очень разумным королем, — одобрительно заметил он.

— Мой отец говорит, что король Франциск был величайшим монархом своего времени, — с готовностью подхватила принцесса. — Я плохо помню дедушку. Он умер, когда мне едва исполнилось пять.

— Оказывается, все это время у меня под боком был подземный ход, а я и не знал, — хмыкнул Алекс. — А все потому, что толком не рассмотрел ваш план. Оставил его на потом, решив, что там нет ничего интересного. Хотя на плане, наверное, ход не указан.

— Не указан. Но я должна была вам сказать о нем, но забыла. Мне слишком давно не приходилось им пользоваться.

— Вы вовсе не обязаны делиться со мной фамильными секретами.

— Дело не в секретах, — усмехнулась принцесса. — Просто могло бы нехорошо получиться, если бы во время вашей ночной работы у вас за спиной ниоткуда возник принц Кандидо.

— Он часто ходит этим коридором?

— Довольно часто. А до того, как познакомился с Тересой, считайте, что каждый день. Мой брат — большой любитель развлечений. Он то и дело выбирается из дворца и отправляется со своими друзьями то на бега, то в казино, то кататься на лыжах. Кандидо увлекается горными лыжами и парапланеризмом и часто пренебрегает ради развлечений обязанностями принца. Нам с Маннесом с самого детства приходится покрывать его перед отцом, которого очень огорчает поведение Кандидо. Ведь именно ему предстоит в свое время унаследовать трон… Впрочем, я думаю, с возрастом у него прибавится ответственности.

Разговаривая, они шли по подземному ходу и вскоре оказались у небольшой ниши, в которой на специальной подставке лежало что-то запакованное в чехол.

— Это лыжи Кандидо, — фыркнула Фелиса, указывая на продолговатый сверток. — Интересно, знает ли об этом Тереса или от нее мой брат тоже сбегает, не сказав, куда и насколько собрался?

Алекс снял длинную нить паутины, тянувшуюся к лыжам с потолка.

— По крайней мере, одно я могу сказать твердо: ими не пользовались довольно долгое время.

— Вы очень наблюдательны, — похвалила принцесса.

Алекс пожал плечами.

— Такая уж у меня профессия.

Она взглянула на него с улыбкой, но ничего не сказала.

— А куда выходит подземный ход? — спросил Алекс через несколько минут пути.

— Увидите. Да мы уже почти пришли.

И впрямь вскоре коридор заворачивал направо и слегка поднимался вверх, кончаясь еще одной железной дверью. На этой изнутри был только огромный засов. Принцесса привычным движением отодвинула его, и Алекс увидел за дверью удивительное зрелище: множество часов, больших и маленьких, стенных с кукушкой и огромных ходиков, возвышающихся на подставках. И все это мерно тикало с разной громкостью, создавая впечатление мастерской Времени. И все часы показывали восемь вечера. Неожиданно огромный агрегат в углу захрипел и издал такое оглушительное «бом», что Алекс вздрогнул. Через мгновение к нему присоединились все часы, что находились здесь, — одни громко и звонко, другие приглушенно.

Фелиса прыснула, увидев растерянное лицо своего спутника.

— Видите, нас встречают боем колоколов! Должно быть, это торжественное приветствие. Мы в часовой мастерской Альваро дель Портильо на Войсковой улице.

Алекс не сразу поверил своим ушам. Войсковая улица… Значит, она сохранила до сих пор свое название. Именно здесь некогда проходили военные сборы леонских рыцарей, когда их призывал король на сорокадневную службу, которой всякий вассал обязан сюзерену. Может быть, в этом самом доме были расквартированы «копья» — отряды кого-то из тех рыцарей, занесенных в список на пергаменте… Король Диего высоко оценил бы тайный ход, соединяющий подземелье дворца с этим самым местом! Алекс представил давно почившего короля, раздумывающего над тем, как лучше использовать ход в стратегических целях…

Часы умолкли, только самый большой агрегат с тяжелыми гирями за стеклом продолжал хрипеть. Принцесса и ее спутник прошли между рядов тикающих механизмов в следующую комнату, где располагалась собственно мастерская. Здесь пахло старым деревом, пылью и еще чем-то, что Алекс смог определить как запах времени. Ему казалось, что время совершает круг. Сотни живых и мертвых часовых механизмов, окружающих его со всех сторон, казались рыцарю символом его собственной жизни. Он снова был здесь, на Войсковой улице, в своем родном Леоне, и судьба его зависела от обитателей дворца. Может, это добрый знак, предвестие, что круг проклятия замыкается и мучения подходят к концу?..

Мягкий голос Фелисы нарушил ход его мыслей.

— Семья дель Портильо — верные друзья короны, — объяснила она. — Еще в шестнадцатом веке предок нынешнего владельца мастерской был королевским врачом и часовщиком по совместительству. За любовь к механике его едва не обвинили в колдовстве. Но король взял его семью под особое покровительство. Кстати сказать, колдунов в роде мастера Альваро, естественно, не было.

— И теперь они — одни из немногих, кто знает о существовании подземного хода? — спросил Алекс.

— Ну да. Кроме владельцев мастерской, которые никогда им не пользуются, о ходе известно членам королевской семьи и, возможно, кое-кому из еще живущих дедушкиных слуг. Будем надеяться, что никому не придет в голову воспользоваться ходом одновременно с нами…

Принцесса прислушалась. Но позади, за прикрытой железной дверью, была тишина.

— Так, теперь осталось еще… — Она встала на цыпочки и пошарила над массивной дубовой притолокой. — Отлично, они на месте. Вот было бы смешно, если бы мы теперь не смогли выбраться из мастерской!

В руках Фелисы оказалась связка ключей. Сначала она отперла дверь, потом опустилась на колени перед кованой решеткой и вставила ключ в особый замок. Алекс вовремя оказался рядом, чтобы помочь ей поднять решетку, потом опустил ее и запер снаружи.

Открыв последнюю дверь, стеклянную, предназначавшуюся для посетителей, они вышли на улицу, освещенную светом фонарей. Вечерняя столица была потрясающе красива, и, если бы не электрическое освещение, Алекс подумал бы, что вернулся в средневековье. Впрочем, фонари в центре тоже были особые, старинной формы.

Большинство магазинов, выходящих витринами на улицу, было закрыто или же закрывалось. У одного бутика возился почтенный пожилой мужчина, запирая дверь. Он обернулся и окинул Алекса и принцессу приязненным, совсем не подозрительным взглядом. Фелиса задержала дыхание, проходя мимо него. Алекс же, напротив, одарил владельца магазина приветливой улыбкой.

— Доброго вам вечера, сеньор.

— И вам, молодые люди, — дружелюбно отозвался тот, возясь с замком и не обращая больше на них внимания. Однако, только сделав несколько шагов, Фелиса облегченно перевела дух.

Прошли две женщины, занятые разговором друг с другом. Проехал мимо молодой человек на велосипеде. Поравнявшись с Фелисой, он внимательно взглянул на нее и потом еще и обернулся. Принцесса закусила нижнюю губу.

— Он вас не узнал, — поспешил успокоить ее Алекс.

— Я рад, что вы так уверены… А зачем он тогда обернулся?

— Что за паранойя, ваше высочество, — насмешливо произнес Алекс, хотя тоже чувствовал себя неспокойно. — Парни часто оборачиваются вслед хорошеньким девушкам.

Он с облегчением заметил, что комплимент успокоил принцессу. Правда, она не обратила внимания на его обращение, зато краска вернулась на ее щеки.

— Никому даже в голову не придет, что принцесса Фелиса да Романо может оказаться здесь и сейчас, — продолжил Алекс. — Да еще и в такой одежде. Пойдемте.

Он взял ее за руку, якобы для придания им большего сходства с парочкой отдыхающих студентов, и сам не заметил, как пальцы их переплелись. Рука Фелисы так идеально и естественно легла в его ладонь, словно это были два кусочка одной головоломки.

— Давайте найдем тихое местечко, где не будем опасаться чужих взглядов… А напротив, сами станем подглядывать за окружающими. Это порой бывает очень интересно.

— Я с детства люблю наблюдать за людьми, — кивнула принцесса. — Правда, это весьма затруднительно делать, когда находишься в центре внимания.

— Сегодня у вас есть все шансы остаться незамеченной.

— Знаете что? — Фелиса повернула к Алексу сияющее лицо. — Это самый лучший подарок на день рождения, который я получала в своей жизни!

— Вы хоть знаете, — сказала Фелиса, кладя вилку и нож на пустую тарелку, — что я натворила? Сегодня утром я перемерила по меньшей мере тридцать платьев для разных торжеств в будущем месяце. И что же теперь? Ни одно из них на меня не налезает! Я должна была ограничиться салатиком и куриным крылышком…

Давно уже принцесса Фелиса не ела так много и с таким аппетитом! Чего только она ни попробовала: и картофель по-французски, и паэлью, и креветки, и два салата — итальянский и французский грибной… Похоже, что все свободное время на будущей неделе ей придется провести в тренажерном зале. Если, конечно, удастся вылезти из-за стола и добраться до дому. Вот она, расплата за удовольствие!

— Но ведь у вас не было выбора, — утешил ее Алекс. — Вся ответственность на мне. Это должно успокаивать.

Фелиса рассмеялась. Впрочем, кажется, она и не переставала смеяться весь вечер напролет.

— Жаль только, что вы не можете вместо меня заниматься на тренажерах… раз уж вы во всем виноваты.

Алекс засмеялся в ответ, и сердце принцессы забилось быстрее от звука его голоса. Этому человеку она обязана самым восхитительным вечером в своей жизни! Они просидели в кафе около университета не меньше трех часов, наслаждаясь едой и болтая обо всем на свете. О достоинствах итальянской кухни и исторической ценности реестров инквизиции, о победителях оксфордской регаты и последних рок-кумирах молодежи. И самое удивительное, что во всех этих вопросах полностью сошлись во мнении! Даже блюда им нравились одни и те же. Кто бы мог подумать, что бывший рыцарь короля Диего и принцесса королевства Леонского оба с одинаковой страстью любят кофе с мороженым!

Но лучше всего было то, что впервые после смерти матери и возвращения из Оксфорда Фелиса чувствовала себя молодой. И свободной. Пусть всего несколько часов, но она не думала ни о каком расписании, которому обязана следовать. Она не находилась под взглядами тысячной толпы. Она просто была собой. Даже официант, улыбавшийся хорошенькой белокурой студентке, которой приносил заказ, явно не узнавал ее.

Алекс выбрал столик под открытым небом, и Фелиса могла наслаждаться видом ночного города. Вдалеке поблескивал подсвеченный снизу шпиль дворца. За ним возвышалась темная громада собора. Огоньки дорог, вьющихся по склонам гор, казались россыпью светлячков. Воздух пах морем.

— Какая красивая ночь, — с наслаждением произнесла Фелиса, потягивая бордо. Это был уже третий бокал, но ей сегодня не хотелось считать, сколько она ест и пьет. Все равно неделя в тренажерном зале ей обеспечена. — За такие ночи я люблю мою страну еще сильнее.

— Даже если лишаете себя возможности ими наслаждаться?

— Не всегда. — Она как-то по-девчоночьи улыбнулась ему. — Вы понимаете, о чем я?

— Отлично понимаю.

Фелисе не хотелось думать, что этот вечер когда-нибудь кончится, поэтому она перевела разговор на другое.

— Когда ночь такая ясная, отсюда Пиренеи видны на фоне звезд… Видите? Вот они, горы, в которых родилось наше королевство.

Алекс посмотрел, куда она указала.

— Да, вид красивый, особенно теперь… когда можно не опасаться, что из-за этих самых гор с войском нагрянет Мирмамолино или еще какой враг.

— Вы хоть когда-нибудь вылезаете из шкуры историка?

— Кажется, нет, — честно ответил Алекс.

Он по-прежнему улыбался, но Фелиса заметила, что улыбка его стала грустной. Похоже, она нечаянно прикоснулась к какой-то глубокой ране на его сердце.

Появился официант с меню десертов. Алекс выбрал фруктовое желе и кофе по-ирландски, но Фелиса отрицательно покачала головой.

— Я, пожалуй, воздержусь…

Однако Алекс вернул официанта, собравшегося было уйти, и сказал:

— И еще капучино и вишневый пирог для дамы.

— Алекс…

— Спасибо, — кивнул ее спутник официанту, и тот, подмигнув ему, удалился.

— Не терплю мужского шовинизма! — негодующе воскликнула Фелиса. — Наше королевство никак не может побороть средневековых пережитков в отношении женщин! Я в конце концов принцесса. Должно же мое мнение хоть что-нибудь значить?

— Во дворце — конечно. Но не здесь, когда дело касается десерта.

— Но огромный кусок вишневого пирога! Да еще и капучино! У меня будет приступ диатеза после сегодняшнего ужина. И я не смогу встретиться с членами музейного комитета… Или вы именно этого и добиваетесь, потому что не подготовили отчет?

— Я просто хочу, чтобы у вас был настоящий день рождения.

Через несколько минут принесли десерт. Улыбаясь, Алекс вынул свечу из подсвечника и воткнул ее в кусок пирога.

— Задуйте ее, принцесса. И загадайте желание.

— Это неприлично — втыкать ресторанные свечи в пирог, — прошипела Фелиса, косясь на официанта. — Не хватало только, чтобы нас выгнали отсюда за хулиганство. Поставьте ее обратно, пока никто не заметил…

Алекс накрыл ее руку своей.

— Просто задуйте свечу. И загадайте желание. Скорее.

Решив, что спорить себе дороже, Фелиса закрыла глаза, задумавшись, чего же попросить у Господа. Она постаралась изгнать из своих мыслей Алекса и все, чего так сильно хотелось ей самой: свободы, любви, побольше таких вечеров, как этот, в компании красивого и доброго мужчины, сидящего напротив нее…

Вместо этого Фелиса сосредоточилась на нуждах своей семьи и пожелала, чтобы Маннес скорее исцелился от скорби. Она уже округлила рот, чтобы задуть свечу, и нагнулась к пирогу… Но Алекс неожиданно приложил палец к ее губам.

— Только не вздумайте желать чего-нибудь для других, принцесса. Правило дня рождения: желание для себя. Иначе не сбудется.

Она открыла глаза и встретила необыкновенно нежный и грустный взгляд Алекса. Более не сомневаясь, Фелиса пожелала себе любви и счастья — и задула свечу.

— Вы очень добры, Алекс, — прошептала она в полумраке. Его рука все еще накрывала ее узкую ладонь, и принцесса в ответ положила вторую руку сверху, машинально поглаживая пальцами его шрамы. Алекс Вуд так хорошо понимает ее, а она о нем почти ничего не знает! Кто он, в какой семье вырос? Любил ли когда-нибудь? — Без вас я никогда не решилась бы позволить себе немного радости. Вы подарили мне прекрасный вечер, но при этом так мало заботитесь о себе самом. Почему вы живете в одиночестве и избегаете людей? Неужели вам это нравится?

Глаза Фелисы привыкли к полумраку, и она различила печальное лицо Алекса.

— Это долгая история, принцесса. Думаю, она вас вряд ли заинтересует.

— У меня есть время.

— Столько времени, сколько потребуется, чтобы выслушать ее, нет ни у кого на свете. — Он легонько сжал руку Фелисы. — Но мне было очень приятно, что вы заинтересовались моей судьбой настолько, чтобы задать этот вопрос. Спасибо.

Он убрал руку и принялся за десерт. В это время вернулся официант, чтобы оставить счет и снова зажечь свечу. В ее колеблющемся свете лицо Алекса уже стало прежним — спокойным и беззаботным. Но больше Фелису было не обмануть.

Они в молчании допили кофе. Принцесса рассеянно ковыряла ложечкой пирог, не в силах съесть больше половины.

Когда они уже вышли из ресторана и шагали по ночному городу к часовой мастерской, Алекс спросил:

— Скажите, принцесса, какое у вас самое счастливое воспоминание детства?

— Вы серьезно?

— Абсолютно. Я хочу убедиться, что хоть когда-нибудь в жизни вам было весело.

Фелиса фыркнула и отвесила ему шутливый подзатыльник — в таком стиле она иногда общалась со своими братьями.

— Для такого симпатичного парня вы жуткий зануда.

— Хорошо хоть, вы считаете меня симпатичным, — хмыкнул Алекс, потирая затылок. — Так я дождусь ответа или нет?

Фелиса задумалась, глядя на большие южные звезды. Не сговариваясь, они с Алексом выбрали самый долгий и кружной путь до мастерской: маленькими улочками, хитроумно переплетающимися между собой. Много счастливых воспоминаний пронеслось перед мысленным взором принцессы, и она с трудом выбрала из них одно.

— Я помню, как мама читала нам на ночь сказки, мне и Маннесу — разница между нами всего два года, — когда мы были детьми. Но Кандидо, хотя и был уже подростком, тоже приходил. Нам не надоедало по много раз слушать одни и те же истории — это был своего рода ритуал. — Фелиса почувствовала, что глаза ее наполняются слезами от воспоминаний детства. — А когда мама уходила, мы частенько продолжали читать с фонариками, накрывшись одеялами с головой… Я очень рано научилась читать, года в четыре, и к шести уже вовсю перечитывала книги, которые мама привозила из своих поездок, — про Робин Гуда, Маленького принца, Винни-Пуха… Мама и не подозревала, что дети не сразу засыпают после ее ухода. Она наивно полагала, что, раз мы послушали сказку на ночь, нам незачем читать самим. А вот нянюшка была подозрительнее. Однажды она поймала моих братьев за ночным чтением…

— Мне кажется, вам все-таки стоит забрать себе ту книгу сказок, принцесса.

— Может, я так и сделаю.

Они помолчали, наслаждаясь звуками южной ночи и то и дело останавливаясь полюбоваться старинными зданиями готического квартала. Часы на ратуше пробили один раз, напоминая Фелисе, что ее день рождения уже закончился.

— А ваша мама читала вам на ночь? — спросила она.

— Она не умела читать, — еле слышно ответил Алекс. — Но она прекрасно рассказывала… В том числе и сказки.

— Она еще жива?

— Нет, моя мать умерла много лет назад.

— Но вы до сих пор тоскуете по ней…

— Конечно, тоскую. Иногда я даже слышу перед сном ее голос, рассказывающий арабские сказки. Страшноватые, знаете ли, но мне они нравились.

— Она была родом с Востока?

Это могло бы объяснить его смуглую кожу и изящное телосложение, подумала Фелиса. Но ничуть не удивилась, когда Алекс покачал головой.

— Хотите верьте, хотите нет, но она была родом из Леона. Но моему отцу приходилось много странствовать, он бывал на Востоке и оттуда привез множество сказок. Они скрашивали досуг моей матери, когда отец был в отъезде… — Алекс повернулся к принцессе. — А какая была ваша любимая сказка?

— Гмм… Даже не знаю, мне нравились многие. Может быть, «Спящая принцесса» или «Башмачник и эльфы»… Хотя еще остаются «Новое платье короля», и «Проклятый рыцарь», и «Принц-лягушка»…

Алекс резко остановился.

— «Проклятый рыцарь»? А это про что? Никогда не слышал такой сказки.

— Странно, — удивилась Фелиса. — Я думала, ее знают все леонские детишки. Может, вы просто забыли?

Алекс потянул ее за руку и усадил на скамейку на автобусной остановке. Вокруг не было ни души — транспорт давно перестал ходить. Напротив, через улицу, находилась часовая мастерская, окна на втором этаже были темные.

— Расскажите, пожалуйста. Я совсем ее не помню.

Фелиса в раздумье откинулась на спинку скамейки.

— Ну, там говорилось о рыцаре, который жил давным-давно. Больше всего в жизни он ценил честь и деньги. Он готов был на все, лишь бы попасть в милость к королю и получить от него титул и земли для своей семьи…

Алекс заметно помрачнел.

— И что же дальше?

Принцесса чувствовала себя немного глупо, рассказывая взрослому человеку детскую сказку.

— Дальше король послал его с важным поручением. Он должен был доставить письмо другому королю. Рыцарь скакал через лес и вдруг услышал крики о помощи. Вскоре в стороне от дороги он увидел мальчика, привязанного к дереву…

— Привязанного к дереву? Вы уверены?

— Да, абсолютно. Вы же говорили, что совсем не помните этой сказки…

— Я и не помню, — торопливо сказал Алекс. — Продолжайте. Пожалуйста, извините, что перебил.

— Мальчик молил рыцаря освободить его. Говорил, что на него напали разбойники и вскоре они могут вернуться и убить его… Но рыцарь так боялся, что не успеет доставить послание вовремя, что проехал мимо. Он думал, что король будет недоволен, если его вассал вместо исполнения долга займётся спасением какого-то бродяжки… И вот он поехал дальше и вскоре наткнулся на мать того мальчика…

— На мать? — излишне резко спросил Алекс. — Вы ничего не путаете?

— Ну вот, снова вы меня перебиваете. Да, ему повстречалась женщина, которая искала своего сына. Рыцарь сказал, что ее сын неподалеку, и она побежала его спасать…

— Она спасла мальчика?

Фелису поразила озабоченность тона собеседника. Он спрашивал так, будто мальчик из сказки был настоящим человеком и жизнь его очень много значила для него лично.

— Да, спасла, но успела в последнюю минуту. Эта женщина была колдуньей и с помощью магии отвела глаза разбойникам, так что они заблудились в лесу и не нашли их. Когда рыцарь исполнил поручение короля и возвращался той же дорогой через лес, колдунья подстерегла его и прокляла. Она сказала, что раз он так высоко ценит деньги и почести, пусть узнает настоящие ценности жизни. И пока он не пожертвует собой ради другого человека, не видать ему ни покоя, ни смерти.

Алекс смотрел в ночное небо.

— Вы правы, принцесса, я слышал эту сказку. Только немного другой вариант. Но я совершенно не помню, что, случилось с рыцарем. Чем все кончилось? Он избавился от проклятия?

Фелиса пожала плечами.

— Не знаю…

— Вот незадача. На самом интересном месте… А я-то хотел знать, усвоил ли рыцарь урок.

— Мама тоже рассказывала нам немного по-другому, чем я читала в книжках. У нее получалось, что рыцарь очень плохо обращался со своим младшим братом. А после проклятия пожертвовал всем ради него, отдав ему право первородства, землю и титул. Потом младший брат стал великим рыцарем и спас королевство от беды во время страшной войны, за что король вручил ему руку своей дочери. А старший брат прожил долгую и счастливую жизнь в безвестности и радовался, что его младший брат такой молодец. Так что проклятие не сработало.

Фелисе неожиданно пришла в голову забавная мысль, и она засмеялась.

— Надо же, я до сих пор как-то не задумывалась о том, что мама могла сама придумать такой конец. Чтобы пристыдить Кандидо, который задирал нос перед Маннесом… Иногда в детстве, когда они с братом ссорились, Кандидо говорил, что его все должны слушаться, потому что он наследный принц. Вот мама и изменила окончание нашей любимой сказки, так сказать, в воспитательных целях.

Она искоса взглянула на Алекса, который казался странно печальным и задумчивым. Он, похоже, пропустил мимо ушей ее последние слова. Фелиса тихонько погладила его по плечу.

— С вами все в порядке? О чем вы загрустили?

Алекс подмигнул ей, но выглядело это весьма неестественно.

— Да так, вспомнил детство из-за всех этих сказок…

Повинуясь внезапному желанию утешить его, принцесса придвинулась и поцеловала его в щеку. И тут же об этом пожалела. Ей случалось целовать отца и братьев, когда хотелось их подбодрить или просто проявить к ним нежность… Но с Алексом самые простые вещи казались сложными.

Целовать его — даже так невинно, в щеку, — было опасно. Потому что он тут же повернулся к ней с полураскрытыми губами, и смуглое лицо его оказалось совсем близко…

8

— Наверное, нам надо идти, — пролепетала Фелиса, когда их губы почти соприкоснулись. Но встать не смогла: ноги подкашивались, едва она попыталась подняться со скамейки.

— Наверное, пора, — согласился Алекс, но не тронулся с места.

Принцесса только сейчас осознала, что они совершенно одни. Пустой город, освещенный желтоватым светом уличных фонарей, отзывался на их голоса ночным эхом.

Алекс поднял руки, заключая ее лицо в ладони. Бейсболка упала с ее головы, но Фелиса даже не заметила этого. Вздрогнула и закрыла глаза, позволяя его губам пить ее дыхание. Это был долгий и страстный поцелуй. Оба исстрадавшихся от одиночества влюбленных растягивали его, и никакие тьма или холод не могли помешать им.

Алекс гладил ее по плечам и спине. И Фелиса медленно теряла представление о том, где находится. Она едва сознавала, что сидит на скамейке посреди города. Ее словно обтекали мягкие волны, укачивали, влекли за собой…

Это все бордо, беспомощно думала она, не нужно было так много пить… Хотя на официальных мероприятиях Фелиса позволяла себе именно три бокала вина и ни на миг не теряла самоконтроля. Боже мой, убеждала она себя, я совершенно ничего не знаю о нем. Может случиться все, что угодно, и, если об этом узнает пресса, разразится ужасный скандал! Я должна немедленно остановиться, я не хочу…

Но она хотела — и продолжала, обняв Алекса за шею, впиваться в его губы со страстью, которой не подозревала в себе. Он такой сильный, такой нежный… Более того, глубоко в душе Фелиса была уверена, что он — ее рыцарь в сияющих доспехах, единственный, кто может защитить ее от всех на свете невзгод. И от одиночества, которое Фелиса внезапно открыла в себе две недели назад. Больше она не желала с этим мириться. Жизнь, которая казалась ей осмысленной и полной радости, неожиданно стала пустой и холодной, а спасение от холода и пустоты было в этом мужчине. Только в нем.

Этим вечером Алекс за несколько часов открыл перед ней новый мир — жизнь, которой живет обыкновенная женщина. Которая может позволить себе отдыхать по вечерам, ходить в любые рестораны и встречаться с тем, кто ей нравится… Которой незачем беспокоиться, что репортеры раздуют вокруг ее имени неимоверный скандал и подорвут репутацию ее семьи…

Наконец она нашла в себе силы отстраниться от Алекса, и тот немедленно отпустил ее. Но в глазах его читалось такое неприкрытое желание, что оно передалось принцессе. Я хочу его, осознала она с радостным изумлением. Я готова быть с ним, несмотря ни на что. То, что происходит между нами, важнее любой возможной расплаты. Только… это не должно произойти здесь и сейчас.

— Простите, ваше высочество, — хрипло прошептал Алекс, который, похоже, сам не ожидал такого поворота событий. — Я… я не хотел…

— Тсс. — Фелиса прижала палец к его губам. — Не называй меня так… И пойдем.

Она вскочила, схватила его за руку и потянула через дорогу к темному зданию мастерской. Алекс покорно шел за ней, лицо его выражало смятение.

— Ради Бога, принцесса… Я не должен был позволять себе… Я бы никогда…

Она оборвала его сбивчивую речь, нетерпеливо тряхнув головой.

— Перестань! Не извиняйся! Все хорошо.

Фелиса торопливо отперла дверь мастерской и, поспешно затворив ее за ними, повернулась к Алексу. Даже в темноте было видно, как блестят ее глаза.

— Нам просто не стоило вести себя так неосторожно на улице. Все-таки, несмотря на одежду, оставалась опасность, что кто-нибудь может меня узнать.

Алекс заметно расслабился.

— Принцесса… значит, вы не сердитесь на меня. Ну, за то, что я…

— Нет, не сержусь.

Фелиса запустила пальцы в его густые каштановые волосы. Она так давно мечтала это сделать — с того дня, когда они стояли бок о бок в подземелье, сомкнув руки на рукояти древнего меча. Взгляд Алекса на миг стал растерянным, совсем мальчишеским. Затем Фелиса провела кончиками пальцев по его щекам, поднялась на цыпочки, зажмурилась… и подарила ему поцелуй.

Алекс обнял ее за плечи и прижал к себе так, будто желал слиться с ней воедино. Она таяла в его объятиях, его запах пьянил ее, нервы превратились в оголенные провода, находящиеся под током. Она даже не сразу поняла, что приподнимается над полом — это Алекс подхватил ее на руки. Фелиса не открыла глаз, даже когда ощутила, что лежит на чем-то мягком. Наверное, на ковре.

Губы их по-прежнему оставались слитыми, словно Алекс боялся, что она исчезнет, если прервется поцелуй. Прижимаясь к нему, принцесса чувствовала силу его эрекции и, не имея никакого опыта, догадывалась, что это значит, и испытывала странное ощущение торжества и восторга. Руки ее скользнули Алексу под футболку, ощутив мускулистое горячее тело. Он застонал и отпрянул, часто и тяжело дыша.

— Фелиса, ты даже не представляешь, что делаешь со мной…

— Надеюсь, представляю, — прошептала она ему в губы. На что это может быть похоже, когда они станут единым целым? Когда она почувствует его внутри себя?..

Алекс стащил резинку, стягивавшую волосы принцессы в хвост, и они шелковистой волной рассыпались по ее плечам. Он с жадностью запустил в них пальцы, лаская их, наслаждаясь их цветочным запахом. Только сейчас Фелиса заметила, что где-то потеряла бейсболку. Ну и Бог с ней, теперь уже ничего не имело значения.

— Я хочу видеть тебя, — прошептал Алекс, принимаясь расстегивать пуговицы ее блузки.

С отвагой, которой она в себе не подозревала, Фелиса сказала:

— Тогда я тоже хочу тебя видеть.

И рывком стянула с него черную футболку. То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть. Широкие плечи и мускулистая грудь Алекса, его смуглая кожа были прекраснее, чем она ожидала.

Но не это вызвало изумленный вскрик принцессы. Множество шрамов украшало сильное тело ее возлюбленного — они сбегали по плечам на грудь, покрывали бицепсы. Особенно много их было на левом плече. Фелиса провела пальцами по его гладкой коже, которую так уродовали эти старые, криво зарубцевавшиеся раны. Как будто от рубящих ударов… Создавалось впечатление, что некогда на них забыли наложить швы. Она вспомнила, как в первый день их знакомства заметила несколько небольших шрамов на его запястье. Теперь Фелиса поняла, что же ее так удивило: края срослись как попало, хотя раны такой глубины обычно лечат в больнице.

— Боже мой, — прошептала она, продолжая гладить его. Рубцы на теле Алекса вызывали в ней жалость, еще больше обостряющееся желание. — Должно быть, тебе было ужасно больно. Что с тобой случилось? Ты попал в автокатастрофу?

— Нет.

Алекс нежно накрыл ее руку своей, убирая ладонь со своего плеча. Он явно не хотел обсуждать происхождение шрамов. Но Фелиса не отступала.

— Тогда что же с тобой случилось? — прошептала она, заглядывая ему в глаза. Они казались в темноте совсем черными — сплошные зрачки, глубокие, как ночное небо. — Я же вижу: ни одну из твоих ран не зашивал врач.

— Это долгая история.

— Долгая история — или тайна?

С первой встречи, и даже до нее, Фелиса знала, что этот человек что-то скрывает. Но и представить не могла, что тайны Алекса оставили на его теле столь страшные следы: Наверняка причина его затворнической жизни как-то связана с этими шрамами.

Алекс снова взял ее за руку, переплетая ее пальцы со своими.

— Просто долгая история. И поверь, более всего на свете я хотел бы ее тебе рассказать… Но сейчас не время.

Он сорвал с нее блузку — и Фелиса немедленно забыла про все тайны, почувствовав себя лишенной последней защиты. Взгляд темных глаз Алекса, казалось, обжигал ее кожу. Она откинула голову назад и тихо застонала, когда палец мужчины заскользил по бретельке бюстгальтера ниже, туда, где кружевные чашечки охватывали небольшие округлые груди.

Фелиса неожиданно приникла к Алексу и поцеловала один из широких шрамов на предплечье, как бы желая нежностью исцелить всю боль, которую он некогда испытал… Исцелить его душу, полную темных тайн. Однако, несмотря на свой многолетний опыт помощи угнетенным и обиженным, девушка чувствовала, что помочь Алексу Вуду — задача трудная, если не невыполнимая.

Он весь напрягся от ее поцелуя. И на краткий миг Фелиса подумала, что, наверное, в чем-то ошиблась. Может быть, не стоило прикасаться к его шрамам. Вдруг это обижает его…

Но Алекс внезапно схватил с пола небрежно брошенную блузку принцессы.

— Тсс! Надевай немедленно!

— Что?!

— Быстро! — Голос его понизился до торопливого шепота. — Ты слышала? Кто-то идет!

Фелиса ничего не слышала, но выражение лица Алекса заставило ее без лишних вопросов натянуть блузку через голову. Алекс тем временем быстро надел футболку, лежавшую неподалеку, и напряженно оглянулся.

— Сюда, — шепнул он и втолкнул Фелису куда-то.

Не сразу она поняла, где находится. Это оказалось нечто вроде ниши. Алекс затащил ее еще глубже внутрь, и оба сгорбились за корпусом каких-то старых часов, между свернутым в рулон ковром и деревянным сундуком. Только тогда принцесса услышала звуки.

Смех… И не просто смех — хмыканье ее брата Кандидо! Фелиса похолодела от страха. Алекс обнял ее за плечи, прижимая к себе, чтобы успокоить, но она все равно не смогла расслабиться. Господи, как хорошо, подумалось ей, что мы не зажигали электричества!

Вот послышался скрип открываемой двери подземного хода. Из туннеля упала длинная полоса света, потом опять исчезла. Фелиса вглядывалась перед собой, но ей был виден только небольшой кусок комнаты, в основном нижняя ее часть.

Потом раздался голос — женский, высокий. И принцесса узнала свою невестку Тересу, жену наследного принца.

— Кандидо, твой отец считает, что я на тебя положительно влияю. Если только он узнает, что я не только помогла тебе улизнуть с приема, но и отправилась вместе с тобой…

— Да полно, откуда ему узнать. Прием уже кончался, когда мы сбежали, а Маннес обещал нас прикрыть. Никто и не заметит нашего отсутствия.

— Фелиса может заметить. Она всегда все видит.

— Ее самой там, между прочим, не было.

Тереса замедлила шаг как раз напротив ниши. Фелиса ясно видела ее стройные ноги в туфлях на высоких каблуках, видела, как Тереса поворачивается к мужу.

— Ты уверен? Я слышала, как Хосефина говорила кому-то по телефону, что Фелиса сегодня вечером занята. Я думала, речь идет о приеме…

Теперь в поле зрения Фелисы оказались и ноги Кандидо. Она с трудом сглотнула.

— Да ладно, у нее и так много дел. Не знаю, какие мировые проблемы она решает сегодня, но забот у нее хватает и помимо приемов.

Ну уходите же, уходите! — мысленно молила Фелиса. Однако ее брат и Тереса почему-то не двигались. Господи, что они делают? Неужели что-то заметили?

Послышались непонятные звуки. Фелиса еще крепче прижалась к Алексу, стараясь не выдавать себя даже дыханием.

— Кандидо, перестань, — шутливо запротестовала Тереса.

И Фелиса наконец поняла, что они целовались. Как раз напротив ниши, где пряталась она с Алексом.

Нет-нет, Господи! Не допусти! — продолжала молить принцесса, закрыв глаза. Что, если они не остановятся на поцелуях? Ведь ей просто не останется иного выхода, как выдать свое присутствие. Невозможно же сидеть затаившись, когда брат с женой…

Фелиса беспомощно оглянулась на Алекса — и с изумлением поняла, что тот едва сдерживает смех. Он дрожал, но не от страха, а от старания не проронить ни звука. Она одарила его яростным взглядом. Он что, не понимает, в какой переплет они попали?

Однако в ответ Алекс затрясся еще сильнее.

К счастью, парочка вскоре разомкнула объятия и двинулась наконец к двери. Их ноги исчезли из поля зрения Фелисы, и принцесса слегка расслабилась, даже отстранилась от Алекса. Но тот неожиданно нагнулся к ее уху и одними губами произнес:

— Ключи… Они не смогут выйти. Ключи у тебя.

Фелиса похолодела. Когда они с Алексом вошли в мастерскую, то были так заняты друг другом, что она просто не успела вернуть ключи на место над дверью.

— Они должны быть тут, — услышала она удивленный голос Кандидо. — Неужели Портильо их переложил?

— Вспомни, когда последний раз ты пользовался этим ходом, — предложила Тереса. — Только не говори, что это было давно. Я помню ту ночь месяц назад, когда ты вернулся поздно и ботинки у тебя были покрыты морской солью…

Кандидо обезоруживающе рассмеялся.

— Да уж, от тебя не спрячешься! Ладно, ты меня поймала. Однако я уверен, что месяц назад положил ключи на место.

Фелиса в отчаянии смотрела на руку. В ней поблескивала связка ключей, которую она вытащила из кармана брюк. У дверей Кандидо и Тереса продолжали перебрасываться шуточками, но было совершенно ясно, что с минуты на минуту они начнут искать ключи по всей мастерской… И еще одна ужасная мысль посетила принцессу. Рюкзак Алекса, а заодно и ее очки валялись где-то на полу у двери. Там, где они их бросили…

— Что делать? — еле слышно спросила Фелиса.

Алекс в ответ только пожал плечами. Глаза его расширились от волнения. Он невольно чувствовал себя виновником происходящего: втянуть принцессу в такие неприятности!

— Подожди-ка, — раздался голос Кандидо. — Я знаю еще одно местечко, где их можно посмотреть. Ты пока поищи на полу, а я кое-куда загляну…

Фелиса закусила губу, чтобы не закричать: Кандидо направлялся прямехонько к нише. Вот он остановился в метре от старых часов, за которыми прятались незадачливые влюбленные.

— Фелиса, сестренка, — чуть слышно, чтобы не расслышала Тереса, позвал он. — Я знаю, что ты где-то здесь. Слышал какой-то шорох в этом углу, а ты — единственная, кого не было на приеме.

Принцесса оглянулась на Алекса. Тот кивнул, показывая, что ей лучше выйти из укрытия. И очень бережно, стараясь не издать лишнего звука, разжал руки, отпуская ее.

Фелиса выпрямилась, пытаясь выглядеть уверенно и независимо. Она ожидала от брата чего угодно, только не широкой дружелюбной улыбки, которой тот поприветствовал ее. Он поцеловал сестру в щеку, успев шепнуть на ухо:

— Ты прячешься куда хуже меня. В следующий раз, когда решишь сбежать из дворца, я дам тебе несколько ценных советов… Умение приходит с опытом, сестренка.

С огромным удовольствием Фелиса отвесила бы братцу подзатыльник, но побоялась, что Тереса услышит, устрой они возню.

Кандидо еще раз улыбнулся ей и, повернувшись к дверям, крикнул жене:

— Нашел! Сейчас иду! — Подмигнув сестре на прощание, он удалился.

Вскоре Фелиса услышала прекраснейший из звуков — звук поднимающейся решетки. Когда двери наконец закрылись за Кандидо и его женой, она без сил привалилась к стене, прижимая к горящим щекам ладони.

Алекс дал себе волю и расхохотался. Фелиса посмотрела на него, не зная, чего ей хочется больше: засмеяться вместе с ним или ударить его побольнее.

— Полагаете, это смешно, мистер Вуд?

Он какое-то время был не способен ответить, только хохотал. Наконец, отдышавшись, выдавил:

— Принцесса, действительно ничего более смешного я не видел очень давно. Сами посудите: двое известных на весь мир членов королевской семьи тайно друг от друга крадутся по подземному ходу посреди ночи, только чтобы позволить себе немного…

— Немного — чего?

Алекс прочистил горло и закончил слегка смущенно:

— Немного… подышать свежим воздухом.

Фелиса попыталась, но не смогла сдержаться и тоже рассмеялась.

— Хорошо, договорились, это было смешно. Я рада за Кандидо. Похоже, они с женой идеально подходят друг другу. И любви между ними достаточно.

— Да, они кажутся молодыми влюбленными, а не супругами.

— Но что, если бы Кандидо встретил нас в городе? Или хуже того, на нас наткнулся бы какой-нибудь достаточно проницательный репортер? Мы не должны были позволять себе этой прогулки!

— Вы жалеете о том, что сделали? — В глазах Алекса не осталось ни тени смеха.

— Да… нет… Я не знаю…

Он подошел ближе и положил руку ей на плечо. Однако на сей раз его прикосновение не успокоило Фелису.

— Я хотел, чтобы вы получили хотя бы небольшое представление о свободе. Чтобы поняли, что можете радоваться любви и не бояться дурацких репортеров.

— Я все время радуюсь любви…

— Вы имеете в виду любовь родственников. А я — совсем другое. То, чего вы были лишены со времен Оксфорда. — Алекс погладил ее по щеке. — Я понимаю, чего вы боитесь, но страх не должен управлять вашей жизнью. Она слишком коротка, и у вас нет причин становиться одинокой старой девой.

Фелиса в гневе отпрянула.

— Моя личная жизнь — не ваше дело! Кроме того, кто сказал вам, что я…

— В том, что вы девственница, нет ничего позорного, принцесса. Я бы даже сказал, это делает вам честь. И не спрашивайте меня, как я догадался.

Он продолжал гладить ее по лицу, и Фелиса уже не находила в себе сил злиться.

— Я видел многих женщин, которые выжидали удобного момента, чтобы позволить себе любить. И в этом ожидании проводили всю жизнь. Я просто не вынесу, если вы разделите их судьбу. Вы заслуживаете лучшего. Вы заслуживаете счастья. Такого, как у вашего брата с Тересой.

— Может, вы и правы, — прошептала Фелиса, чувствуя себя очень несчастной. — Но что скажет моя семья? Знали бы вы, как бедный отец намучился с Кандидо, пока тот не женился! Кандидо постоянно посещал подозрительные места, старался увильнуть от малейших обязанностей… Неужели я могу так же поступить с отцом? Кроме того, о дочери всегда больше беспокоятся…

— Вы не та дочь, о которой нужно беспокоиться. Вы мало похожи на вашего брата Кандидо. Вы — совершенно особая личность, Фелиса да Романо. Речь идет не о том, чтобы шататься по подозрительным местам. Вы хотите вполне естественных вещей: устраивать свою личную жизнь, завязывать отношения, которые призваны после перерасти в семейные. И никто, даже желтая пресса, не сможет найти в этом ничего предосудительного. Вы должны это понимать. Как поймет и мужчина, которому посчастливится стать вашим избранником.

— Алекс…

— Не говорите ничего, просто обещайте мне об этом подумать. Нельзя, чтобы таких вечеров, как сегодняшний, у вас больше не повторялось. Уверен, сотни мужчин готовы драться за право сводить вас в ресторан хотя бы раз! Можете носить очки и бейсболку, черную маску, что угодно, но скоро вы убедитесь, что они вам не нужны. Потому что стыдиться тут нечего.

Должно быть, Фелиса выглядела растерянной, потому что Алекс ободряюще улыбался.

— Не бойтесь рискнуть ради собственного счастья. Живите настоящей жизнью! Найдите себе кого любить — и не жалейте об этом. А даже если пожалеете… лучше жалеть о том, что вы сделали, чем о том, чего не сделали.

Глаза принцессы против ее воли наполнились слезами. Никогда ей никто такого не говорил. Члены семьи заботились о ней, но ни одному не приходило в голову поинтересоваться, счастлива ли она. Все были заведомо уверены, что Фелиса всем довольна… потому что она всегда делала такой вид.

Нужно быть справедливой, сказала себе девушка. Если бы отец или братья спросили, счастлива ли она, разумеется, Фелиса ответила бы: да, конечно, большое спасибо за заботу. Только Алекс увидел правду… Алекс, чье тело под футболкой было покрыто глубокими шрамами. Такими глубокими, что они как будто доходили до его сердца… и заставляли его думать, что людям нельзя доверять.

Фелиса усилием воли не дала пролиться слезам.

— Хорошо. Я обещаю подумать.

— Спасибо.

Она взглянула ему в глаза, наслаждаясь прикосновением его сильной руки к своему плечу. Как будто через руку в нее переливалась часть его силы.

— У меня тоже есть вопрос, Алекс. Чего вы хотите сами? Вы ограничиваете себя в общении даже более чем я. Ни с кем не встречаетесь. У вас нет ни жены, ни подруги. Может, из-за одиночества вы так хорошо поняли мое состояние? Потому что страдаете от того же самого, что и я, да?

Взгляд его изменился, стал отчужденным, и Фелиса поняла, что ступила на запретную территорию… Туда, куда Алекс ее никогда не пустит. Но она все равно должна была попытаться, хотя бы еще раз.

— Я не могу вам ответить, принцесса. Очень хотел бы, но не могу. — Во взгляде Алекса отразилась настоящая мука, кожа на лбу собралась в скорбные морщинки. — Наверное, вам кажется, что я пытаюсь вас заинтриговать, подогреваю ваше любопытство… Но я действительно хотел бы рассказать вам обо всем более чем кому бы то ни было. Просто моя история слишком запутанна и сложна.

— Сложнее, чем моя? Вам хотя бы не нужно опасаться, что однажды папарацци испортят вам жизнь и репутацию.

— Вы даже не представляете… Нет, не могу. Разговор окончен!

Алексу было больно так грубо отталкивать ее, он как будто чувствовал ее обиду. Более всего на свете он хотел бы сказать ей правду. Если на земле есть человек, способный ему поверить, так это принцесса Фелиса.

Но опыт подсказывал, что он должен защищать не только себя. Если Фелиса узнает правду и не изменит своего отношения к нему, то повторит судьбу Хуаны, и тогда жизнь Алекса превратится в ад.

А какое раздолье наступит для желтой прессы! Мало того, что репортеры наконец застанут безупречную принцессу с поклонником — так еще с поклонником, который вроде бы бессмертен! Тогда Фелисе останется только пожалеть, что некогда она не осталась одинокой. Изначально желая ей добра, Алекс не мог обречь ее на настоящее страдание.

Тяжело вздохнув, он взял Фелису за руку и повел к подземному ходу.

— Уже поздно, принцесса. Мне еще нужно написать к утру отчет о работе, а вам придется готовиться к заседанию…

Губы Фелисы растянулись в улыбке, но в глазах осталась все та же боль бессилия.

— Конечно, — ответила она. — Но улизнуть от меня вам все-таки не удастся.

— Я и не собирался.

Пока они шли по подземному ходу, никто из них не проронил ни слова. Однако они крепко держались за руки, как двое детишек, боящихся заблудиться в лесу. Только на выходе из подземелья Фелиса нарушила молчание:

— Спасибо вам, Алекс. Это был прекрасный вечер. — Она повернула к нему лицо, мраморно белевшее в полумраке. — Лучшего подарка на день рождения я не получала никогда в жизни.

Алекс наклонился, чтобы подарить ей прощальный поцелуй в щеку. Кожа ее пахла жимолостью, мягкие волосы слегка задели его висок — и он снова чуть не потерял контроль над собой. Поэтому поспешил отпрянуть.

— Вам тоже спасибо, вечер был волшебный. Я передам отчет Хосефине рано утром.

Она повернулась, чтобы уйти. Но Алекс окликнул ее:

— Принцесса!

Фелиса обернулась с выражением радостного ожидания в глазах.

— Я подумал над вашим предложением пригласить из Лондона моего секретаря. Я согласен.

Радостное ожидание исчезло. Фелиса ответила своим деловым тоном, холодным как лед, хотя и приветливым:

— Хорошо, тогда я завтра же этим займусь. Хосефина позвонит в Лондон, забронирует билет на самолет, и мы постараемся выделить мистеру Дарку апартаменты неподалеку от ваших. Спокойной ночи.

Она коротко кивнула и ушла, не дожидаясь ответа. Алекс постоял на ступеньках, сжимая голову обеими руками, потом резко впечатал кулак в каменную стену. Удар был таким сильным, что он ободрал костяшки на руке. Однако это ничуть не отвлекло его от сердечных мук.

Как ужасно причинять Фелисе боль! Нет, он не жалел, что устроил ей праздничный ужин, но он не должен был позволять себе целовать ее. Алекс прижался лбом к холодной стене, стараясь не думать, как совершенно подходили друг другу их сцепленные руки. Словно кусочки головоломки, наконец-то соединенные вместе. Отвергнуть ее поцелуи было не легче, чем голодающему — отказаться от приглашения за пиршественный стол.

Алекс обхватил себя руками за плечи, ощущая под пальцами давние шрамы, полученные в битве под Толосой вскоре после встречи с Барнабе. Все известные ему рыцари бывали ранены по несколько раз за жизнь, все были украшены шрамами. Для человека его профессии шрамы служили чем-то вроде знаков отличия. Его собственные раны были залечены весьма недурно для тринадцатого века — если он не умер, значит, лекари оказались достаточно искусны. Конечно, никто не зашивал раны, к ним просто прикладывали сырое мясо, чтобы они быстрее зажили. Алекс так привык к шрамам, что даже не замечал их, если они не болели.

Но Фелиса заметила… Она пожалела его за прошлую боль точно так же, как пожалела за одиночество, на которое он обрек себя.

За крохотным окошком подземелья начинало светать. В сером предутреннем сумраке виднелись купы роз и альпийские горки там, где некогда располагался скромный садик короля Диего и глубокий колодец. В жилом крыле дворца светилось одно-единственное окно, все остальные были темными. И Алекс не мог не подумать, что это окно Фелисы. Наверняка она сидит одна в своих роскошных апартаментах и мечтает о нем, такая же одинокая и печальная, как он сам… Они созданы друг для друга, идеально подходят друг другу телом и душой — и Алекс знал, что принцесса тоже это чувствует.

Но они не будут вместе, пока над ним тяготеет проклятие… Если, конечно, от него вообще есть избавление. Принцесса не может ждать его вечность. Ей нужно найти себе кого-то другого, и он, Алекс, должен отпустить ее. Как некогда должен был отпустить Хуану, несмотря на отчаянное желание сохранить любимую женщину хотя бы на короткий срок…

Алекс тяжело вздохнул, поворачиваясь к своему столу, заваленному манускриптами. По крайней мере, с приездом Питера дела пойдут быстрее, и, возможно, поиски увенчаются успехом… Или хотя бы присутствие еще одного человека в книгохранилище поможет ему бороться с все возрастающим вожделением к принцессе Фелисе.

Пожалуйста, Господи, пусть все получится! — подумал он, на миг закрывая глаза. Никогда еще Алекс не встречал человека, более близкого ему по духу… И никогда еще не испытывал столь безнадежного одиночества.

9

Принцесса сидела в кресле и изучала расписание. Как всегда, листок со списком дел на день лежал у нее на столе, заботливо приготовленный Хосефиной. Однако Фелиса не могла сосредоточиться. В ее прекрасных комнатах ничего не изменилось, но она изменилась целиком и полностью. Больше всего на свете ей хотелось бросить дурацкий листок в угол, пойти в книгохранилище и, как только Алекс откроет ей дверь, запечатать ему губы поцелуем… Раньше, чем он заговорит, возразит ей, напомнит о долге. И тело ее, и душа стонали от тоски по его прикосновениям, от воспоминаний, как нежные и сильные руки гладили ее по спине, перебирали волосы. Он так хотел ее! Фелиса не могла ошибиться, она чувствовала в его поцелуях страсть и жажду. Почему же тогда он остановился на полпути?

Она смяла листок с расписанием. И вдруг заметила на столе еще один, исписанный аккуратным мелким почерком Маннеса. Сердце Фелисы болезненно сжалось.

Как она могла забыть? Ведь она же обещала зайти почитать на ночь маленьким племянникам! Гисабель и Педро, должно быть, ждали ее допоздна. Представить страшно, как расстроились бедные малыши и как обиделся Маннес! Вот и первые плоды ее безумного увлечения: она забыла о трех близких людях, которые на нее рассчитывали.

Фелиса поспешно пробежала записку глазами. Потом, до крайности изумленная, перечитала снова, думая, что, должно быть, неправильно поняла. Маннес не мог иметь этого в виду!

Милая сестра, — писал ее брат, — не знаю, намеренно или случайно ты не пришла, как обещала, почитать вчера вечером моим детям. В любом случае, спасибо тебе. Это пошло нам троим на пользу. Гисабель и Педро сначала огорчились, а затем попросили почитать меня. Впервые за долгое время я провел несколько часов со своими детьми, и, надо сказать, это принесло нам всем немало радости. Мы читали сказки, пели друг другу песенки, и оказалось даже, что я не разучился смеяться. Ничего подобного не произошло бы, если бы кто-то не дал мне толчка в нужном направлении. Выяснилось, что мы с детьми по-прежнему умеем радоваться обществу друг друга — не правда ли, это великое открытие?

После того как малыши уснули, я позвонил Хосефине, чтобы спросить, где ты. Так я узнал — вернее, получил напоминание, — что сегодня твой день рождения. Пожалуйста, прости, что я до сих пор не поздравил тебя. И прими мои запоздалые пожелания счастья. Надеюсь, ты хорошо отдохнешь сегодня вечером. Ты заслужила хоть немного радости и покоя уже за твою неоценимую поддержку, которую оказала мне и детям после смерти Хелены. Ты так много сделала для семьи, что я не берусь это перечислять. Только сегодня, когда ты не явилась на прием, я осознал, сколь многим ты для нас жертвуешь и как мало получаешь благодарности.

Прими же мою благодарность вкупе с извинениями. Гисабель и Педро приготовили для тебя маленькие подарки. И если завтра вечером ты найдешь время, мы хотели бы устроить для тебя семейное чаепитие. Однако если у тебя другие планы, будь добра, не отказывайся от них ради того, чтобы доставить нам удовольствие.

С любовью,

Маннес.

Фелиса почувствовала в глазах предательскую влагу. Она-то ожидала обвинений, а получила благодарность! Но сомневаться в искренности брата было невозможно. С ума сойти: ее благодарили за отказ от выполнения долга!

Она расправила листок с расписанием и добавила строчку-напоминание: «Вечер — Маннес и дети, чаепитие». Потом откинулась на спинку кресла и предалась размышлениям, которые мучили ее ночь напролет.

Алекс Вуд, нежный и любящий. Алекс, носящий в душе и на теле следы неизвестной ей трагедии. Алекс, отказывающийся раз за разом говорить о себе…

— Почему, Алекс? Почему ты не доверил мне своего горя? — прошептала она, запуская пальцы в волосы.

Какую страшную тайну хранит этот человек? И почему так настойчиво советует ей встречаться с мужчинами — другими мужчинами, — если она ясно видит, что он любит ее?

Придя к неожиданному решению, Фелиса потянулась к телефону. Через несколько минут она уже соединилась по собственной линии с шефом дворцовой службы безопасности Луисом Альваресом. Она быстро объяснила, чего именно хочет, и попросила полной конфиденциальности.

— Эта информация нужна мне лично, Луис. Я не хочу, чтобы вы делились ею с кем-то еще, и ни в коем случае не стоит использовать ее против мистера Вуда! Я бы попросила вас также не говорить ничего моему отцу.

— Как скажете, ваше высочество, — отозвался Луис, бывший глава детективного агентства, прозванный «леонским Шерлоком Холмсом». — Думаю, через несколько дней у меня будет что вам сообщить.

— Спасибо. И пожалуйста, если у вас есть более срочные дела, не откладывайте их из-за меня. Это всего-навсего моя прихоть, она не имеет большой важности.

— Да, ваше высочество.

Принцесса положила трубку, уверенная, что вскоре получит ответ на свой вопрос. В профессиональных качествах Луиса Альвареса никто не сомневался. С одной стороны, она знала: Алекс будет недоволен, если узнает, что кто-то копался в его прошлом. Но с другой — в качестве работодателя Фелиса имела право знать, кто занимается ее любимым проектом. И неважно, что это только повод, а на самом деле ей ужасно хочется избавиться от тревоги.

В глубине души Фелиса была уверена, что Алекс не преступник, находящийся в бегах, что он вообще не способен ни на что дурное. Она уже наводила о нем справки: ни одной судимости, никаких контактов с полицией. Значит, он стыдится рассказать о каком-то своем горе, ставшем для него «скелетом в шкафу». Если она узнает, в чем дело, то, возможно, сможет ему помочь.

Так гораздо лучше, чем все время предполагать разные ужасы. Тогда Алекс сможет любить ее без страха, а она — спокойно дарить ему свою любовь… Потому что вчера ночью, под яркими звездами Средиземноморья, Фелиса окончательно поняла, что влюбилась в Алекса Вуда. И больше всего на свете ей нужна была его ответная любовь.

Она подошла к зеркалу, чтобы заняться утренним туалетом. Да, настало утро следующего дня, день ее рождения позади. Теперь ей двадцать шесть.

Фелиса застонала. Двадцать шесть лет, через каких-то четыре года будет тридцать. У любой девушки ее возраста за плечами уже несколько любовных историй, множество веселых приключений… Молодость — лучшая пора жизни. А она вчера впервые позволила себе сделать что-то просто так, для удовольствия. Как будто быть молодой для принцессы — непозволительная роскошь.

Фелиса решила, что непременно заберет себе книгу сказок. Еще один подарок на день рождения она заслужила.

Алекс склонился над манускриптом, сжимая ладонями виски. Работа не клеилась. Еще бы, всего несколько часов назад его целовала желанная и прекрасная женщина впервые за… За сколько же лет? Кажется, последний раз он был с женщиной лет сорок назад, когда жил в Америке под очередным вымышленным именем. Так что неудивительно, что сейчас ему в голову не идут никакие детские сказки.

Да и Питер, прибывший час назад, — нельзя было не подивиться оперативности Хосефины! — чувствовал себя явно не в своей тарелке. В Лондоне он всегда казался спокойным и уравновешенным, никогда не задавал лишних вопросов и выглядел так, будто напрочь лишен всяческих чувств. Однако едва он прибыл в Леон, с ним начало происходить что-то странное: как будто стены дворца давили на него. Таким нервным и одновременно угнетенным Алекс никогда не видел своего секретаря. Тот смотрел на старые книги, как на призраков, а когда шеф окликал его, едва ли не подпрыгивал за своим столом.

Впрочем, Алекс не мог ни в чем его винить. Питер привык к просторному лондонскому офису с окнами в полстены, системой кондиционирования и растениями в кадках, создающими подобие зимнего сада. А тут ему приходилось работать в подземелье, где единственное окошко находится наверху лестницы, где стоит запах вековой пыли и старых книг. А перед глазами вместо роскошной панорамы Сити — серые каменные стены, освещенные электричеством. Да и смена климата могла дурно сказаться на здоровье пожилого человека.

Алекс налил в стакан воды — запить таблетку аспирина — и обратился к секретарю:

— Питер, по-моему, вас утомляет подземелье. Я попросил бы вас провести некоторое время в дворцовой библиотеке и кое-что сделать для меня.

Секретарь поспешно встал, явно радуясь возможности оставить книгохранилище.

— Да, сэр?

— Найти по каталогу все существующие варианты детской сказки. Она называется «Проклятый рыцарь», хотя название тоже может варьироваться.

Светлые глаза Питера широко раскрылись.

— Как, сэр? «Проклятый рыцарь», вы сказали?

— Да. Вы знаете эту сказку?

Питер на мгновение задумался.

— Кажется, нет. Хотя в названии есть что-то знакомое. Может быть, попадалась в манускриптах. Это нужно вам для работы?

— Да, — как можно небрежнее сказал Алекс. — Тут возникли некоторые сложности с датировкой сборника сказок.

— Хорошо, я постараюсь все исполнить.

Питер потер подбородок своим обычным жестом, выражающим задумчивость, стряхнул с брюк пыль подземелья и удалился.

Алекс посмотрел ему вслед, недовольно хмурясь. Раньше Питер никогда не задавал ему вопросов. Что это нашло на его секретаря? Какая ему разница, для чего Алексу нужна та или иная информация? Неужели он начал что-нибудь подозревать — или просто недоволен им? По возвращении домой нужно будет повысить Питеру зарплату…

Но тут Алексу пришла в голову печальная мысль. Скорее всего вернуться домой ему уже не придется. Если королевское книгохранилище Леона не даст ответа на важнейший вопрос его жизни, возвращаться в Лондон будет нельзя. Слишком надолго он там задержался, пришло время начинать все сначала. Инсценировать свою гибель, скажем в автокатастрофе, и искать новый дом в какой-нибудь средиземноморской стране, под новым именем. Об Алексе Вуде в связи с музейным проектом слышали слишком многие, да и Питер стал проявлять любопытство… Слава Богу, хоть не останется фотографий.

Ладно, вместо того чтобы поддаваться рефлексии, надо работать. Просто невозможно не найти искомого в таком богатейшем собрании древних книг! Если не здесь, то нигде, а это значит здесь, и только здесь!

Алекс присел возле очередного сундука и осторожно достал оттуда несколько книг. Потом отнес пыльные манускрипты к своему столу. Начал он с верхнего — того, что в сундуке лежал в самом низу. Черная рукописная книга толщиной в три пальца, с изъеденными ржавчиной железными застежками, — какой-то реестр, судя по титульному листу…

Сердце Алекса словно пропустило один удар, а затем бешено забилось.

«Iudicium» — гласило первое слово — «суд». «Maleficarum» — было второе — «ведунов». «Leon, 1213–1233». «Процессы колдунов, проходившие в королевстве Леонском с 1213 по 1233 год. Реестр епископальной инквизиции, составленный нотариями епископа Урсельского для новоназначенных представителей инквизиции монашеской».

Реестр охватывал двадцать лет — со смерти арагонского короля дона Педро до назначения Понтия д'Эспира папским инквизитором. Тысяча двести тридцать третий год — год основания доминиканской инквизиции. Епископские нотарии составили полный список происходивших за последнее время процессов в помощь отцу доминиканцу, только что прибывшему в страну…

Боль усилилась, пронизывая голову от виска до виска как огненный гвоздь. Алекс переворачивал хрупкие от времени листы книги. Вынужденные признания, смертные приговоры, пожизненные заключения… Указ дона Педро Арагонского, предписывающий сжигать еретиков на костре, — новое слово в светском правосудии относительно преступлений против церкви.

Это может еще ничего не значить, сказал себе Алекс, стараясь унять сердцебиение… Или может значить все. Хотя бы одно упоминание о Черном Барнабе! В двенадцатом году слухи о нем достигали даже королевского двора, значит, он должен был «засветиться» в инквизиционных реестрах. Алекс переворачивал страницу за страницей, несмотря на головную боль, жадно вчитывался в мелкие буквы. Чернила, которыми пользовался безвестный писец, местами выцвели, но книга сохранилась куда лучше, чем могла бы.

— Сэр…

Алекс оторвался от чтения. Он и не заметил, как прошло несколько часов. Никогда еще ему так не претило общество его разумного, деловитого секретаря.

— Простите, что отрываю вас, сэр, но я исполнил ваше поручение.

— Так быстро?

Алекс захлопнул реестр и поднялся навстречу Питеру, принимая из его рук стопку книг и несколько листков с выписками.

— Я принес вам все имеющиеся варианты сказки. А это ссылки на испанскую версию. Мне показалось, что нести вам энциклопедию ради одной страницы неразумно. И еще венецианский вариант, «Рыцарь и колдунья».

Алекс с трудом сглотнул. То ничего, то сразу все. Ему казалось, что голова вот-вот разорвется от боли, не в силах вместить столько информации одновременно.

— Спасибо вам, Питер. Вы… очень ценный работник. И вот еще что: сейчас чудесный солнечный день, так почему бы вам не прогуляться? Посмотрите столицу, отдохните, акклиматизируйтесь.

Питер взглянул на шефа с неподдельным изумлением.

— Вы это серьезно, сэр? Сейчас всего три часа дня, и я не имел в виду…

— Ступайте. — Заставив себя улыбнуться, Алекс помахал рукой. — Подышите воздухом, вы нуждаетесь в отдыхе. — В то время как сам он нуждался в полном уединении.

— Да, сэр. Но если вам все-таки нужна моя помощь, — Питер бросил заинтересованный взгляд на книги на столе, — я был бы только счастлив поучаствовать…

— Ступайте! — Возможно, это прозвучало слишком резко, но Алекс не мог более сдерживаться из-за головной боли. Он даже прикрыл на миг глаза и закончил извиняющимся тоном: — Простите за грубость, я просто немного устал.

Работа изматывает, да и атмосфера подземелья тяжеловата для меня.

— Я мог бы вернуться часа через два и помочь вам. И, если буду проходить мимо аптеки, — Питер кивком указал на пузырек с аспирином, — я куплю вам еще таблеток.

— Спасибо, Питер, вы меня весьма обяжете.

Алекс подождал, пока шаги секретаря затихнут вдалеке, и быстро просмотрел принесенные им книги. Вне всяких сомнений, в сказке рассказывалась история его самого, Алехандро де Ноласко. Варианты немного различались. Например, в испанском на месте колдуньи фигурировал старый колдун, что было куда ближе к реальности. Правда, безымянный колдун приходился отцом мальчику, а не братом. В венецианской версии мальчик не попадал в руки разбойников, он барахтался в глубокой реке, умоляя рыцаря вытащить его, иначе он утонет. Однако канва повторялась: мальчик звал на помощь, рыцарь отказывал ему, после чего мать юноши — или же его отец — накладывала на рыцаря заклятие вечной жизни. И что самое скверное, конец у всех версий был одинаковый. Вернее, конца не было вовсе.

Проклятый рыцарь скитался по земле, нигде не находя себе места, отверженный Богом и людьми. Вот и все, никакого избавления.

Алекс бросил последнюю из книг на стол. Здесь ответа нет, и не стоит пытаться его искать. Тоже мне, нянюшкина сказка… Он потянулся к пузырьку, отвинтил крышечку — и с ужасом обнаружил, что там осталось всего две таблетки. В стакане на столе не было воды, и Алекс проглотил таблетки всухую.

Во рту стало ужасно горько, но он даже не поморщился и вернулся к инквизиционному реестру. Вот где нужно искать спасение, а не огорчаться из-за глупой сказки. Алекс разбирал латинские слова, пропуская подробности пыток несчастных людей, заподозренных в колдовстве. Слава Богу, что сейчас не охотятся на ведьм: в современных условиях этот процесс стал бы стократ ужаснее.

Алекс старался обращать внимание в основном на имена, описания внешности и даты. Абзацы, в которых речь шла о женщинах, он не читал, чтобы не терять времени. Но и с мужчинами было достаточно возни. Допросы ведунов, которые похищали младенцев, портили градом посевы, губили скотину и так далее, занимали порой по несколько листов каждый.

Наконец взгляд Алекса наткнулся на параграф, от которого у него перехватило дыхание.

Аккуратным почерком писец излагал историю о колдуне пятидесяти пяти лет, черноволосом, бородатом, который был схвачен в деревне неподалеку от границы Леона с Кастилией. Его соседка, чье имя милостиво не упоминалось, обвиняла старика в насылании порчи на ее отца. Известный как целитель, старик якобы был приглашен, чтобы вылечить у ее отца глазную болезнь. После чего у отца случился припадок падучей, в результате которого парализовало левую половину его тела. Соседка обвиняла в болезни родителя неудачливого целителя, который, по ее словам, давно завидовал крепкому хозяйству их семьи и однажды повздорил с ними из-за земельного участка. Остальные свидетели, призванные следователями, подтвердили, что старик поселился в их деревне недавно, но уже был замечен в странном поведении, выдающем его связь с нечистым. Так, в полнолуние он регулярно ходил в лес за некими травами, никогда не появлялся в церкви и держал в доме черную одноухую собаку.

Процесс датировался тысяча двести двадцать вторым годом.

Алекс вспомнил свою встречу с Барнабе. Ему тогда можно было дать лет сорок пять, что для средних веков означало пожилой возраст, особенно применительно к простолюдинам, условия жизни которых были много хуже, чем у дворян. Значит, в двадцать втором ему бы исполнилось как раз пятьдесят пять или немногим больше. Барнабе считался целителем — это Алекс хорошо помнил… И еще он помнил, что после достопамятной встречи Барнабе вроде бы покинул пределы арагонского королевства, потому что там начались гонения на еретиков и колдунов. Разумнее всего ему было бы направиться в Кастилию, где тогда не преследовали инакомыслящих. Все сходится. Это не может быть не кто иной, как Барнабе.

Алекс дочитал о процессе по делу чернобородого старика до конца. Там сообщалось, что вина колдуна была доказана и признана им самим при применении допроса с пристрастием. После чего светский суд осудил его на смертную казнь путем сожжения на костре и несчастного переправили в темницу при королевском дворце до исполнения приговора.

Алекс отложил книгу. Стены расплывались перед его глазами, на лбу выступил холодный пот. Он знал, что такое «допрос с пристрастием». В тринадцатом веке это означало пытку дыбой и водой. Невольно рыцарь испытал острую жалость к Барнабе. Бедному старику пришлось пережить настоящий кошмар. Конечно, он был настоящим колдуном, Алекс узнал это на собственной шкуре, но сожжение… Такой участи он все-таки не заслужил!

Более того, приговор Барнабе звучал приговором и самому Алексу. Если колдун мертв, с ним вместе умерла последняя надежда освободиться от проклятия. Алекс уронил голову на стол и сжал руками разрывающиеся от боли виски. Последний шанс был потерян.

10

Во время обеда, устроенного в честь премьер-министра Германии, Хосефина незаметно передала принцессе записку. Фелиса пригубила шампанское, продолжая улыбаться, и пробежала глазами ровные строчки. Луис Альварес, глава службы безопасности, просил принцессу как можно скорее связаться с ним, потому что у него появилась важная информация.

Стараясь делать вид, что вслушивается в разговор, Фелиса резала бифштекс серебряным ножом и думала об Алексе. Луис откопал о нем что-то очень важное. Но что именно? Сеньор Альварес не принадлежал к паникерам, и, если просил срочно связаться с ним, значит, дело не терпело отлагательства. Вдруг Алекс замешан в каком-то крупном скандале? Или на его совести какое-нибудь преступление, как бы это ни казалось ей невероятным?

А может, он просто разведен и не хочет вступать в долговременные отношения с женщинами? Или даже у него есть жена, от которой он скрывается по той или иной причине? Почему-то подсознательно Фелиса была уверена, что если и так, то Алекс не виноват. Наверняка эта самая жена — ужасная женщина, которая преследует Алекса по всему миру. Но что если у него есть от нее дети?..

Фелиса едва дождалась конца обеда. Улыбка давалась ей с трудом, и, покидая дворцовую столовую, она чувствовала себя полководцем, выигравшим великую битву. Впрочем, теперь ей предстояла битва пострашнее: не показать Альваресу, что информация о мистере Вуде много для нее значит.

Через несколько минут принцесса уже сидела напротив Луиса.

— Я рад, что вы пришли сами, ваше высочество, — сказал шеф службы безопасности, выкладывая на стол папку с бумагами. — Я уже был готов послать за вами кого-то из персонала, если вы не свяжетесь со мной сразу после обеда.

— Пожалуйста, будьте лаконичнее. — Фелиса на миг закусила нижнюю губу. — Вы, похоже, раскопали что-то серьезное, да?

— Я действительно раскопал нечто вызывающее у меня тревогу, — сообщил Луис. — Насколько это серьезно, судить вам.

— Так что же с мистером Вудом?

— В том-то и дело, что ничего. Совсем ничего.

Принцесса непонимающе подняла брови. Старый детектив поспешно объяснил:

— Вы знаете, ваше высочество, что я много лет занимался частным сыском и умею выводить на чистую воду людей с самым запутанным и темным прошлым. Но никого, похожего на мистера Вуда, мне еще не встречалось. Я начал с данных переписи и обнаружил, что последний Алекс Вуд, упомянутый в документах, умер три года назад в возрасте семидесяти лет. Я проверил родителей нашего Вуда, упомянутых в его свидетельстве о рождении. И что же вы думаете? Их обоих никогда не существовало. Тогда я связался с клиникой, указанной в метрике. Меня заверили, что она открылись через два года после предполагаемой даты появления на свет мистера Вуда. Это означает, что родиться там он не мог ни в коем случае. Также оказались подложными его аттестаты об образовании, свидетельства о наследовании собственности и прочие документы, которые мне вздумалось проверить. Он нигде не рождался, не получал образования, не имеет никакой родни.

Фелиса сидела напротив Луиса, сохраняя вежливо-заинтересованное выражение лица. То самое, которое чаще всего наблюдали репортеры. Она старалась ничем не выдать, как глубоко ее беспокоит услышанное.

— И что же, вы не обнаружили вообще ничего, Луис? Тогда каковы ваши выводы?

Бывший детектив забарабанил пальцами по столу.

— Этот человек сделал все возможное, чтобы не существовать на бумаге. Тем немногим, что мне удалось найти, я обязан своему давнему знакомству с некоторыми парнями из Скотланд-Ярда и ФБР. Для большей части мира мистер Вуд просто невидимка.

По выражению лица Луиса Фелиса не могла понять его отношения к происходящему.

— Он может оказаться преступником? — осторожно спросила она. — Или быть иностранным шпионом?

— Сомневаюсь. Преступники не тратят столько сил на заметание следов, чтобы потом наслаждаться тихой жизнью коллекционера. Однако что дело тут нечисто, я не сомневаюсь. Совершенно случайно мне удалось наткнуться на нечто ценное. Посмотрите вот на это. Фотография сделана десятого мая тысяча девятьсот тридцать второго года в США, штат Вайоминг, город Ривертон. Это репортаж о большом пожаре в центральной клинике. Скажу честно, я не знаю, как это объяснить. — И он протянул принцессе вынутую из папки старую газету.

Фелиса молча смотрела на черно-белый снимок размером с ладонь, красовавшийся на первой странице.

— Да, я тоже был поражен, — сухо сообщил Луис. — Человек на фото назван здесь Алексом Уайтом. Я подумал, что это какой-то родственник, возможно отец нашего Вуда. Такое сходство не бывает случайным. Я попытался проследить прошлое этого Уайта, его связи с женщинами, в конце концов родословную. И что бы вы думали? Правильно — пустота. Никаких родственников. Никаких документов. Неточности в свидетельстве о рождении.

Глава службы безопасности убрал газету с фотографией в папку.

— Ваше высочество, я подчиняюсь вашему требованию сохранять полную конфиденциальность. Но считаю, что о моих открытиях нужно немедленно дать знать вашему отцу. Короля Фердинанда, несомненно, касается это дело, имеющее отношение к вашей безопасности.

Безопасности? Неужели Алекс, который не хотел отправляться в Леон, может представлять для них угрозу? Это же она, Фелиса, уговорила его приехать, и уговорила с трудом. Если бы он хотел навредить королевской семье, то давно бы уже сделал это. Например, в ее день рождения…

Принцесса решительно покачала головой.

— Ни в коем случае. Я понимаю, что ваше открытие внушает тревогу, но у меня есть причины считать, что у мистера Вуда нет дурных намерений. Я предпочла бы разобраться с проблемой самостоятельно.

— Ваше высочество, рассудите здраво. Что-то внушило вам подозрения относительно этого человека и заставило обратиться ко мне. Если вы теперь решите вытянуть из него правду, предъявив наши находки, вы подвергнете себя опасности. По всем признакам…

Фелиса подняла руку, властно приказывая Луису замолчать.

— Пока все, что мы знаем о мистере Вуде, это то, что на старой фотографии запечатлен его родственник, скорее всего отец. И что этот родственник мог иметь свои причины скрываться.

Луис испустил печальный вздох — точно такой же, когда по приказу короля уменьшил количество охраны во дворце ради комфорта гостей.

— Думаю, было бы лучше, если бы вы позволили прежде мне поговорить с мистером Вудом. Он может быть опасен, а в таких вещах у меня больше опыта. Кроме того, разумно установить за ним слежку на некоторое время, не возбуждая его подозрения.

— Спасибо, Луис, вы и так достаточно поработали. Не знаю, кто мог бы узнать больше за какие-то три дня. Но, уверяю вас, я отлично справлюсь с ситуацией.

Фелиса поднялась, показывая, что разговор окончен, и взяла со стола папку с результатами расследования.

— Прошу вас об одном, ваше высочество, будьте осторожны. И немедленно обращайтесь ко мне при первой же необходимости.

— Спасибо. Непременно. И еще, не могли бы вы оказать мне маленькую услугу? Передайте Хосефине, что вечером я не смогу во второй раз встретиться с представителями комитета по проведению Каннского кинофестиваля. Пусть она назначит встречу на любое другое время, хотя бы на ночное.

— Хорошо, ваше высочество.

Оказавшись в коридоре, Фелиса вынула из папки газету сорокалетней давности и внимательно вгляделась в черно-белое изображение. Лицо человека, держащего носилки, было знакомо до боли. Повернувшись в три четверти, он приоткрыл рот, как будто что-то говоря своему товарищу позади. Фелиса рассмотрела сильную руку, держащую ручку носилок. Белые полосы шли по запястью, едва заметные на плохой фотографии.

Принцесса закрыла глаза и прислонилась к стене. Да, у Алекса есть свои тайны. И куда более серьезные, чем она предполагала, сидя за обеденным столом. Несмотря на все предупреждения Луиса, Фелиса собиралась узнать правду — и видела для этого единственный подходящий способ.

Она провела по фотографии пальцем, страстно желая помочь Алексу. Сердце сжималось от мысли, что ее любимый вынужден нести груз своей тяжкой тайны в одиночестве. А в том, что тайна его — какой бы она ни оказалась — тяжела, Фелиса не сомневалась.

— Сэр, я принес вам аспирин. Не тот, который вы обычно принимаете, но, кажется, еще более сильнодействующий.

Питер поставил на стол перед Алексом зеленый пузырек. Тот взглянул на него без всякого интереса. Под глазами его лежали глубокие тени. Он провел эти несколько часов в мучительных раздумьях, стократ худших, чем головная боль. Новую боль, разрывающую его тело и душу, не могло вылечить даже самое сильнодействующее средство.

— Спасибо, Питер. Мне нужна ваша помощь еще в одном деле. Не могли бы вы позвонить от моего имени представителям музейной комиссии и кое-что сообщить? Лучше всего связаться с председателем, Хосе Ахумада.

— Какие-то проблемы, сэр? — Питер выглядел встревоженным.

Алекс выдавил жалкое подобие улыбки.

— Нет, проблем никаких. Но по причинам, которые я предпочел бы ни с кем не обсуждать, я более не могу заниматься этим проектом. Перед тем как уехать, я хотел бы обсудить с профессором Ахумада проделанную мною работу и подыскать мне замену среди его окружения.

— Понятно, — пробормотал Питер, явно ничего не понимая. — Простите, сэр… А что вам сказала на это принцесса Фелиса да Романо? Насколько я понимаю, вы подответственны лично ей в этом проекте?

— Я еще не обсуждал с принцессой моего решения. Я сделаю это после разговора с профессором Ахумада. Нужно дать понять ее высочеству, что…

Что она ни в чем не виновата. Что происходящее вообще ее не касается.

Однако если происходящее и касается кого-нибудь, так именно Фелисы, и Алекс отлично понимал, что вряд ли ее удастся обмануть. Или объяснить ей, от какой судьбы он хочет ее уберечь… Впрочем, главное — это ради ее покоя и счастья не дать Фелисе влюбиться в него так же сильно, как он влюбился в нее.

— Так что нужно дать понять ее высочеству? — вежливо переспросил Питер.

— Что судьба ее проекта мне не безразлична, даже если я сам не буду им заниматься.

— Принцесса может оспорить ваше решение. Она потратила много сил и времени, чтобы этой работой занимались именно вы.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мой преемник был лучшим из лучших. Обеспечу его всеми своими источниками. Могу даже отрядить ему в помощь Саймона Мортимера, он отличный специалист.

Алекс начал перекладывать манускрипты на столе, чтобы секретарь не увидел, как дрожат его руки.

— Питер, мне понадобится несколько дней, чтобы уладить все дела. Это время можете использовать по своему усмотрению. Погуляйте по городу, съездите на море. Если угодно, посетите казино. Или музеи — что вам больше по вкусу. Леон очень красивая страна, кроме этого холодного подвала в ней есть множество более интересных мест. Так что извлекайте преимущества из вашего здесь пребывания.

Сам он и думать не хотел о красотах города. Или о золотистом морском песке, на котором они с Фелисой могли бы сидеть бок о бок и целоваться, как тогда ночью в ресторанчике…

Алекс умудрился даже улыбнуться, хотя это потребовало от него титанических усилий. Секретарь должен думать, что все в порядке. Что его отъезд — это прихоть привыкшего к одиночеству коллекционера, который устал от чужой страны и вынужденного общения с людьми.

— Еще я хочу, чтобы вы заказали билеты на начало следующей недели. А до тех пор, — Алекс указал на дверь, — вы совершенно свободны.

Питер медленно кивнул.

— Хорошо, сэр. Я сегодня же закажу билеты.

— Спасибо. Вы можете идти.

Питер повернулся на каблуках и вышел, как всегда сдержанный и подтянутый. Вряд ли он пошел развлекаться. Люди такого типа не умеют отдыхать, разве что ходить по музеям или чинно обедать в ресторанах. Но Алексу не было дела до секретаря. Он уронил голову на фолиант в черной обложке. Голова казалась невыносимо тяжелой от груза горьких мыслей. Отчаяние разрывало сердце. Алекс не сразу понял, что лежит головой как раз на реестре инквизиции.

Барнабе сожжен… Что чувствует человек, когда его сжигают заживо? Наверное, это страшная мука. Почему же он не бежал? Ведь его колдовских сил хватило, чтобы обречь Алехандро на бессмертие, почему тогда Барнабе не спас себя самого?..

Алекс горько усмехнулся. Делать больше нечего. Годы самопожертвования прошли даром: очевидно, проклятие можно было снять только при жизни наложившего его колдуна. Интересно, что на этот счет думают дипломированные историки? Может, созвать совет правления музея и спросить: «Ребята, что вам известно о древних леонских проклятиях? Таких, знаете, которые накладывают, посыпая жертву зеленым порошком? Есть версии, как можно от него избавиться? А то я тут влип как следует: уже семьсот с лишним лет не могу помереть…»

Неожиданно перед его мысленным взором предстала Фелиса. Не недоступная принцесса с журнальных страниц, а немного смешная девушка в красной бейсболке, с золотистыми волосами, собранными в хвост. И еще в очках, достойных школьной учительницы… Алекс вспомнил выражение счастья и смятения в глазах Фелисы, когда впервые поцеловал ее. И то, как потрясающе пьянит вкус ее губ.

Он закрыл лицо ладонями и застонал. Как он сможет теперь жить — в Лондоне или где угодно еще — бесчисленное множество лет без Фелисы? Неужели сердце его не разорвется от скорби?..

Слезы потекли у Алекса между пальцев. Он плакал — впервые со времени раннего детства. Нет, не плакал, рыдал, согнувшись вдвое и обхватив голову руками. Как выяснилось, за семь веков внутри накопилось очень много слез и теперь они потоком хлынули наружу. Отчаяние, бесконечное одиночество без проблеска надежды впереди… Алекс рыдал так, будто у него действительно разрывалось сердце. Он сам не заметил, как оказался на полу, и теперь катался по нему как сумасшедший, ударяя в бессильной ярости кулаками по каменным плитам.

Фелиса замерла. Она не сразу поняла, что происходит. Из-за двери до нее доносились звуки, похожие на стоны раненого животного. Дверь открылась со скрипом, но Алекс явно его не услышал.

Несколько секунд принцесса стояла неподвижно, пораженная представшим ей зрелищем. Менее всего она ожидала увидеть такое! Глаза ее мгновенно наполнились слезами сочувствия. Раз в жизни Фелиса видела, как плакал ее отец. Это было вскоре после смерти матери. Неоднократно ей приходилось видеть, как плачет Маннес — на похоронах Хелены и после них. Но она не представляла, что мужчина может рыдать так отчаянно, как Апекс Вуд.

Он даже не заметил, как Фелиса сбежала к нему по ступенькам. Алекс поднял голову, только когда принцесса опустилась рядом с ним на колени и заключила его в объятия. Девушка гладила его густые волосы, шепча что-то бессмысленно-ласковое. Алекс умолк, но его тело продолжало судорожно содрогаться.

— Уходите, принцесса, — выдавил он с огромным трудом. — Вам не стоит…

— Все хорошо, — прошептала она, продолжая гладить его по волосам.

— Я просто… узнал дурную новость. Это скоро пройдет, я успокоюсь. Все в порядке.

— Вы меньше всего похожи на человека, у которого «все в порядке».

Губы Алекса изогнулись, будто он хотел засмеяться… но не смог.

— Алекс, почему вы не желаете сообщить мне, что происходит? Ваше нынешнее состояние связано с тем, что вы мне так и не сказали тогда, на прогулке?

— Да.

Наконец-то он повернулся к Фелисе лицом и долго смотрел ей в глаза. Потом приподнялся и сел на пол рядом с принцессой. Под глазами Алекса лежали глубокие тени печали и утомления.

— И теперь вы тоже не хотите мне сказать?

— Очень хочу, принцесса, но сейчас не время…

— Мне кажется, более подходящего времени, чем сейчас, придумать невозможно, — твердо сказала Фелиса. Она вспомнила про папку, с которой пришла в подземелье и которая валялась теперь неподалеку от нее, и вытащила оттуда старую газету. — Ведь это вы, Алекс? Вы на снимке?

Он уставился на фотографию так, будто увидел призрак. Потом выдохнул:

— Где вы это взяли?

— Я наводила справки о вашем прошлом. Нет, не так, как вы думаете! — поспешно прибавила она, когда Алекс дернулся всем телом. — Я доверяю вам полностью. Я просто волновалась и хотела узнать о вашей беде, чтобы суметь помочь.

— Кто нашел фото?

— Луис Альварес, глава нашей службы безопасности. Он бывший детектив и умеет добывать нужную информацию.

Алекс устало кивнул.

— Что еще вам известно обо мне?

— Что о вас никто ничего не знает. Вы человек-невидимка. Ни даты рождения, ни родителей. Ничего.

— И Альварес это вычислил?

— Да.

Алекс держал газету в дрожащих руках, но смотрел мимо нее, в пол.

— Должно быть, у вас ко мне много вопросов.

Фелиса провела ладонью по его плечу. Даже сейчас, когда Алекс выглядел таким несчастным и опустошенным, она чувствовала себя изумительно хорошо и спокойно в его присутствии.

— Этот снимок датируется тридцать вторым годом. Вы выглядите на нем так же, как сейчас.

— Я не должен был этого допустить, — сказал Алекс скорее себе, чем принцессе. — Но был большой пожар, страшная суматоха, кругом люди, нуждающиеся в помощи. Я не смог уследить, когда какой-то репортеришка нажал на кнопку. Мне до сих пор снится запах горелой плоти. Было столько обожженных… Я бегал с носилками туда-сюда и ничего вокруг не видел, кроме пострадавших… Ваш Альварес — настоящий гений сыска. Пожалуй, это единственное мое фото, появившееся в прессе. Я соблюдал предельную осторожность…

— Алекс, сколько вам лет?

Он скептически усмехнулся.

— Скажи я вам, что мне двадцать семь или сто двадцать семь, все равно не поверите. Так что говорить об этом не стоит. Лучше пригласите сюда вашего Альвареса с командой санитаров — или охранников, как захотите, — и они упекут меня куда следует. Или дайте мне уехать — я и так собирался это сделать в ближайшее время. Уже завтра я исчезну из вашей жизни навсегда и клянусь, больше никогда не нарушу ваш покой. О проекте позаботится другой специалист, я постараюсь найти…

Фелиса встала, обрывая его на полуслове. Глядя на Алекса сверху вниз, она произнесла самым королевским тоном, на какой была способна:

— Нет. Никуда вы не уедете. И никто не собирается натравливать на вас охранников или санитаров. Но я желаю здесь и сейчас узнать, что происходит.

Алекс тоже поднялся. Но, прежде чем успел что-либо сказать, Фелиса положила руки ему на плечи и нежно поцеловала в губы.

— Какова бы ни была ваша тайна, я сохраню ее. Вы можете мне довериться. Я поверю вам, Алекс. Клянусь.

Глаза его стали огромными от смятения. Никогда еще он не выглядел таким растерянным. Не давая ему опомниться, Фелиса произнесла слова, которых от себя никак не ожидала:

— Я люблю вас, Алекс. Люблю больше всех на свете. Не знаю, смогу ли прогнать вашу боль, но я хочу попробовать.

Во взгляде Алекса затеплилась надежда. Он больше не пытался высвободиться из ее объятий.

— Хорошо. Будь по-вашему. Я родился в тысяча сто восемьдесят пятом году. Если хотите знать, сколько мне лет, принцесса, посчитайте сами. Даже самой большой любовью не прогнать подобной боли.

Фелиса невольно отступила, задохнувшись от изумления. Должно быть, она ослышалась. Он не мог этого сказать, не мог, и все тут.

— Как? В тысяча сто… восемьдесят пятом?..

— Да. В одна тысяча сто восемьдесят пятом.

Алекс заложил большие пальцы рук за пояс брюк, глядя Фелисе в глаза.

— Вы хотели знать, принцесса, почему я так хорошо разбираюсь в книгах тринадцатого века. Почему я умею обращаться с мечом. Откуда знаю, за сколько дней монастырский писец переписывал манускрипт. Причина не в моих ученых степенях. У меня вообще нет никакой ученой степени, я нигде не учился. Просто я жил в то время. С конца двенадцатого века… и до сего дня.

11

Сердце Фелисы хотело верить ему, как она и поклялась. Но разум отказывался.

— Алекс, но тогда получается, что вам больше семисот лет… Это же безумие!

— Посмотрите, похож я на сумасшедшего?

Она медленно покачала головой, вспоминая каждое слово Алекса с первого дня их знакомства. Затем бросила взгляд на пузырек с лекарством, стоящий на столе. Почему он все время пьет таблетки?

— Нет, вы… не сумасшедший. Я уверена.

— Вы стараетесь себя в этом убедить, — грустно ответил он. — Вас легко понять.

Алекс подошел к столу, взял пузырек и поднес его к лицу принцессы.

— Видите, всего-навсего аспирин. Давным-давно я был серьезно ранен в голову, вот почему глотаю аспирин горстями. Это случилось в битве под Лас-Навас-де-Толоса, о которой вы, несомненно, знаете из учебников истории. Один мавританский воин нанес мне такой сильный удар по голове, что разрубил шлем. Оруженосцы, подбиравшие раненых после боя, сначала приняли меня за мертвеца. Несколько дней я не приходил в сознание, думали, что умру, настолько тяжелым было увечье. Наверное, я и умер бы, если бы не проклятие. Но головная боль осталась с тех самых времен. Головная боль, а не сумасшествие — хотя я предпочел бы быть сумасшедшим, нежели бессмертным. Сами понимаете, почему я не обращаюсь к врачам. Они стали бы задавать вопросы, а ничего толком объяснить им я не в силах.

— Проклятие… — растерянно произнесла Фелиса. — Что вы имеете в виду под проклятием? Вы сказали, что из-за него вы… не стареете… что вы бессмертны?

Алекс кивнул.

— Теперь вам ясно, почему я избегаю людей. Если бы кто-нибудь услышал мой рассказ, меня упрятали бы в сумасшедший дом… Или, того хуже, мною занялись бы ученые.

Фелиса села на стул и обхватила колени руками. Голова шла кругом, но желание узнать правду было сильнее.

— Расскажите мне все. С самого начала. Прошу вас.

Взгляд Алекса так и впился в нее. Он будто искал что-то в глазах Фелисы. И она не отвела взгляда.

— Вы верите в то, что говорите. Значит, я тоже могу поверить. Я обещаю сохранить в тайне все, что вы мне расскажете, Бог свидетель. — И Фелиса перекрестилась в подтверждение своих слов.

На лице Алекса отразилось невыразимое облегчение. Неужели впервые за столько лет он сможет поведать кому-то о своих несчастьях? Даже если принцесса больше не сделает ничего, не скажет ни слова — за одну возможность выговориться он будет благодарен ей до конца дней своих.

— Вы кому-нибудь рассказывали о том, что с вами приключилось? — спросила Фелиса, как будто прочитав его мысли.

— Да, моей жене. Она единственная знала правду о проклятии. И пострадала от этого больше всех.

— Вы были женаты?

Фелиса почувствовала внезапный укол ревности. Она понимала, что это было очень давно, что жена его уже несколько веков как мертва, и все равно упоминание о другой женщине в жизни Алекса ее почему-то ранило. Но это не мешало ей жалеть возлюбленного. Принцессе приходилось видеть мужчин, потерявших жен, например собственных отца и брата. Фелиса знала, как тяжело перенести такую потерю.

— Как ее звали?

— Неважно.

— Но я хочу знать.

— Зачем это вам?

Фелиса ответила, глядя ему в глаза:

— Алекс, теперь мне известно, почему вы так хорошо меня поняли. Вы помогли мне преодолеть мое одиночество, так дайте же мне возможность помочь вам преодолеть ваше. Хотя бы попытаться.

Алекс подошел к двери и запер ее изнутри. Потом вернулся к Фелисе, сидящей возле стола, и неожиданно встал перед ней на колени. Он закрыл глаза, стиснул ее узкие ладони в своих горячих руках и заговорил…

История его жизни заняла около двух часов. Сначала Алекс рассказывал с трудом, преодолевая себя. Потом разошелся и заговорил быстрее. Он то ходил по книгохранилищу, помогая себе жестами, то снова опускался на колени и продолжал рассказ у ног принцессы. Чем дольше слушала Фелиса, тем легче ей становилось поверить в его потрясающую историю. Когда Алекс дошел до описания своей жизни после проклятия, она поняла, что восхищается этим человеком так, как не восхищалась еще никем на свете. Его сила духа поражала ее, а повествование о десятилетиях, проведенных в самопожертвовании, заставило навернуться на глаза слезы сочувствия.

Теперь она знала, откуда взялись шрамы на теле Алекса. Средневековому рыцарю еще повезло, что он дожил до двадцати семи лет без более серьезных увечий. Особенно если учесть, что впервые Алекс участвовал в битве в пятнадцать лет и тогда же был ранен.

Когда же рассказ Алекса подошел к концу и он слегка дрожащим голосом поведал ей о последней неудаче, о том, что надежды больше нет, Фелиса не выдержала и разразилась рыданиями.

— Пожалуйста, не уезжай, — всхлипнула она, сползая со стула, так что они оба теперь оказались на полу. — Не может быть, чтобы не осталось выхода. Наверняка мы найдем какое-нибудь средство, книгу о снятии проклятий, что угодно… Я поручу тебя заботам моего личного врача, он ни о чем не будет спрашивать, если я прикажу. Он вылечит твою головную боль. Не могу видеть, как ты страдаешь! Разве ты мучился не достаточно?

— Не знаю, — глухо ответил Алекс, сжимая ее руку в своей. — Может, я еще не сполна расплатился. Ведь из-за меня умер невинный человек, из-за меня и моей гордыни.

— Ты о мальчике? Наверняка Барнабе спас его! Ты не должен сам себя карать, это дело не людей, но Господа!

— И все-таки я должен уехать, — ответил Алекс с неизбывной болью в голосе. — Ты не понимаешь, на что обрекаешь себя, связываясь со мной. Даже невинный эпизод в Оксфорде тебя глубоко ранил, а тут…

— Мне наплевать! — горячо воскликнула принцесса, вскакивая. — Пусть говорят что хотят! Я никуда тебя не отпущу, потому что люблю тебя. Я поняла совсем недавно, что жизнь без тебя — не жизнь!

— Именно этого я и боялся, — прошептал Алекс, закрывая лицо руками. — Я уже разрушил жизнь моей жены только потому, что она предпочла остаться со мной, несмотря на проклятие. И я не допущу, чтобы с тобой случилось то же самое.

Он встал и нежно провел пальцами по щеке принцессы. Щека была мокрой от слез.

— Я тоже люблю тебя, Фелиса. За всю свою жизнь я никого так не любил, даже мою жену. И именно поэтому я уеду, прямо сегодня. Я хочу, чтобы ты жила нормальной жизнью, не прячась от людей и не боясь пересудов. Чтобы ты была свободна, любима и сама дарила любовь. Но не мне. Мне, возможно, суждено прожить еще несколько тысяч лет и не преодолеть проклятия. Мой крест я понесу в одиночку, потому что никто не сможет мне помочь. Я уезжаю. Прости, что позволил тебе полюбить меня.

Слезы с новой силой брызнули из глаз Фелисы. Она и не подозревала, что в человеке может быть столько соленой влаги! Казалось бы, море слез она выплакала во время его рассказа, а они все не иссякали.

— Алекс, прошу тебя остаться здесь. Это, быть может, единственный шанс избавиться от проклятия! Мы будем бороться вместе! Я не могу…

— Сэр… — Мягкий голос, неожиданно раздавшийся от дверей, несомненно принадлежал Питеру.

Алекс и принцесса одновременно вздрогнули от неожиданности. Пожилой секретарь спускался по ступенькам, потирая гладко выбритый подбородок.

— Сэр, я посоветовал бы вам остаться. Если ее высочество просит об этом.

Алекс повернулся к нему, глаза его потемнели. Неужели он забыл запереть дверь, прежде чем начать свою исповедь? Только Питера здесь не хватало!

— Питер, в чем дело?

— Я знаю, что не должен был подслушивать, сэр. Но раз уж так вышло, позвольте мне высказать свое мнение. Вы должны остаться.

Алекс взглянул на Фелису, которая внимала секретарю с широко раскрытыми от изумления глазами.

— Питер, будьте добры, забудьте все, что вы тут слышали, — строго произнес он. — Или думаете, что слышали. Мы сегодня же или на худой конец завтра улетаем в Лондон. Если для вас что-нибудь значат пятнадцать лет нашей с вами совместной работы, уважьте мою просьбу и немедленно уходите. Вас этот разговор не касается. Понятно?

— Посмею возразить. Этот разговор касается меня напрямую.

Никогда еще Алекс не видел своего секретаря таким! Выдержанный, неприметный Питер приобрел небывалую властность жестов и твердость в голосе. Питер, который никогда прежде не возражал, теперь стоял перед своим шефом, скрестив руки на груди и глядя ему в глаза стальным взглядом. По спине Алекса невольно пробежал холодок.

— Питер, что вы имеете в виду?

— Если пятнадцать лет совместной работы что-нибудь значат для вас, сэр, будьте добры меня выслушать. После чего, я полагаю, вы сами решите остаться.

Алекс тоже скрестил руки на груди, хотя чувствовал себя крайне неуверенно.

— Хорошо. Говорите. Но свое мнение я вряд ли изменю.

— Вы сказали ее высочеству, — Питер слегка поклонился Фелисе, — что, для того чтобы избавиться от проклятия, вам нужно пожертвовать собой. Так?

— Так, по крайней мере, утверждал Барнабе.

— Впервые в жизни вы сделали это сегодня, сэр. Предыдущие семьсот с лишним лет вы и не подозревали, что такое жертва.

Алекс стиснул зубы, удерживая выражения, которые не пристало употреблять в присутствии женщины. Кто таков этот человек, чтобы упрекать его? Он, должно быть, не слишком внимательно слушал! Или пропустил мимо ушей, как Алекс драил полы в средневековых госпиталях, возился с прокаженными в лепрозориях, нанимался в Иностранный легион, тратил годы жизни в благотворительных организациях, миссионерских поездках, участвовал в войнах в горячих точках планеты? Если это не жертва, то что же такое жертва?

Питер поднял руку, предупреждая его возражения.

— Сэр, вы действительно сделали много хорошего, только все это исключительно для себя. Для того чтобы преодолеть проклятие. Да, ваши труды приносили пользу людям, однако не их благо было вашей целью. Да, вы радовались, видя, что кого-то спасли. Но в итоге вы старались ради себя одного, ради возможности избавления.

Что-то шевельнулось в груди Алекса. Должно быть, это был проблеск надежды. Ведь если предположить, что Питер говорит правду…

Фелиса неожиданно перебила секретаря:

— Постойте. Что вы имели в виду, когда сказали, что Алекс сегодня пожертвовал собой впервые в жизни? Что-то изменилось?

Питер просиял, как учитель, услышавший от ученика верный ответ.

— Конечно же! Алекс-Алехандро вернулся в Леон с единственной целью: избавиться от проклятия. Он даже рисковал, что его тайну раскроют, но счел, что игра стоит свеч. Однако когда он познакомился с вами, полюбил вас, принцесса, его приоритеты несколько изменились. Он пошел на риск уже по другой причине.

Алекс покачал головой.

— Я только хотел порадовать Фелису. Показать ей, что бывает другая жизнь, легкая и веселая. Что она не обязана жить одиноко, как я… Нет, не может быть, чтобы все оказалось так просто. Речь не шла ни о каких жертвах, я делал это потому, что хотел.

— Вы хотели делать это вопреки собственной выгоде, — улыбаясь, закивал Питер. — Сложные вопросы часто имеют очень простые ответы. Теперь же вы хотите уехать из Леона, потому что боитесь, как бы Фелиса не разделила судьбу Хуаны. Вы отказываетесь от единственного, по вашему мнению, шанса преодолеть проклятие, отказываетесь принять любовь женщины, которую любите, от возможности приблизиться к королевскому двору. И все это ради того, чтобы не сделать несчастной ту, которая вам дороже жизни. Это настоящая жертва. Потому что из вашего поступка для вас не вытекает ни малейшей выгоды, сплошная боль.

— Не может быть, — пробормотал Алекс. — Не может быть, что все так просто… Я уезжаю потому, что люблю ее, а вовсе не…

Фелиса вдруг схватила его за руку.

— Алекс… Алехандро, вашу жену звали Хуана, не так ли?

— Что?

— Хуана? — Голос Фелисы был странно-напряженным. — Питер назвал имя «Хуана». А вы не упоминали ее имени в разговоре. Я вас спросила, а вы не ответили.

Алекс сглотнул комок в горле. Наверняка он случайно упомянул имя жены, как же иначе?.. Но выражение лица Питера сказало ему об обратном. Глаза Алекса расширились, руки задрожали от внезапного понимания.

— Ты Черный Барнабе, да? — выдохнул он, делая шаг к своему секретарю.

Как же он не догадался? Темные, тронутые сединой волосы — правда, теперь коротко стриженные. Яркие молодые глаза… Конечно, в бытность лесным жителем Барнабе носил лохматую длинную бороду, а Питер всегда был гладко выбрит. Но если представить то же самое лицо лет на десять моложе, в обрамлении буйной растительности… Каким же он был слепцом! Искал Барнабе в древних книгах, а тот сидел за столом в соседнем кабинете и отвечал на телефонные звонки!

— Конечно, ты и есть Барнабе… Как же это случилось?

Губы колдуна изогнулись в усмешке.

— А как случилось, что ты бессмертен, рыцарь? Как случилось, что ты потратил семь веков на осознание истины, которая была у тебя под носом? — Он снова посерьезнел и добавил: — Если бы ты дал Хуане уйти… Сделал то, что для большинства людей было бы само собой разумеющимся, тогда проклятие утратило бы свою силу давным-давно.

— Все это время ты находился рядом, — прошептал Алекс, словно не в силах признать очевидного. Он вспомнил, что должен сказать Барнабе что-то важное… Но что? Ах да! — Прости, что я не помог тогда твоему брату. Ты не представляешь, сколько раз я жалел об этом. И дело тут даже не в проклятии… Не только в нем…

— Знаю. И знаю, что ты действительно раскаялся. Хочу тебя утешить: мне удалось выходить Родриго, и он прожил еще много лет. А теперь…

Барнабе вытащил что-то из жилетного кармана и вложил в руку Фелисе.

— Это билет на самолет, который Алехандро попросил меня купить. Возьмите его, ваше высочество, и поступите с ним по своему усмотрению.

Взгляд Барнабе потеплел, когда он коснулся руки принцессы, и он добавил тоном заботливого дедушки, довольного разумной внучкой:

— За месяц вы научили его тому, что я пытался объяснить семьсот с лишним лет, следуя за ним по миру в разных обличьях. Но, пожалуй, потраченного времени не так уж жаль. Может, Алехандро прожил так долго, только чтобы встретиться с вами. — Он бросил взгляд на Алекса и усмехнулся. — Вы созданы друг для друга, что правда, то правда. Всего вам доброго.

И Барнабе с юношеской быстротой взбежал по крутой лестнице.

Оставив Фелису, Алекс бросился за ним. Все произошло так неожиданно, что он не успел задать колдуну тысячу вопросов, накопившихся за семь веков. Но когда Алекс выбежал за дверь, в коридоре никого уже не было. Он завернул за угол — и нос к носу столкнулся с Хосефиной.

— Что происходит, мистер Вуд? — спросила та недовольно. — Где принцесса? Она сказала, что собирается зайти к вам на полчаса…

— Подождите, — оборвал ее Алекс. — Я ищу… одного человека. Моего секретаря. Вы с ним разминулись?

Хосефина удивленно приподняла брови.

— Секретаря? Какого секретаря?

Алекс вгляделся в строгое лицо Хосефины, непривычно растерянное, и понял, что она не лжет. Каким-то хитрым образом Питер, то есть Барнабе, остался невидимым для секретарши принцессы… И возможно, для большинства обитателей дворца.

— Извините, Хосефина. Я хотел сказать, что… мне срочно понадобился секретарь. Для моей работы. Не будете ли вы так добры посоветовать мне кого-нибудь.

Послышался торопливый перестук каблуков. Фелиса выскочила из-за поворота, лицо ее раскраснелось от бега. Хосефина в немом изумлении приоткрыла рот, увидев свою госпожу.

— Принцесса, я как раз говорил с Хосефиной о том, что мне нужен секретарь.

Глаза принцессы расширились, но она ничего не сказала.

— Ваше высочество, — оправившись от потрясения, произнесла секретарша, — вы хотите, чтобы я наняла мистеру Вуду помощника?

Фелиса махнула рукой.

— Не утруждайте себя, Хосефина. Я сама этим займусь. В конце концов мистер Вуд — мой жених.

Секретарша едва не рухнула в обморок.

— Ваше высочество… я не ослышалась? Вы… вы сказали…

— Нет, Хосефина, не ослышались. Мы с мистером Вудом решили пожениться. Почему это вас так удивляет? Люди иногда влюбляются друг в друга и заключают браки. Например, как мои отец и мать. Или как Кандидо и Тереса. Или как вы с вашим супругом. — И в подтверждение своих слов повернулась и подарила Алексу такой поцелуй, что секретарша даже зажмурилась.

Алекс не знал, что ему делать: смеяться от радости или сохранять спокойствие. Никогда еще он не чувствовал себя таким молодым. Но он продолжал стоять молча, обхватив Фелису за плечи, как будто она могла исчезнуть, если выпустить ее из рук.

— Вот что, Хосефина, — сказала принцесса, наконец отрываясь от него. — В честь радостного события я даю вам выходной. Проведите день с вашими мужем и детьми. Я полагаю, им не хватает вашего общества. Это мой вам подарок, ведь вы первая, кто услышал радостную новость. Теперь на очереди мои отец и братья.

— Когда вы заключили помолвку, ваше высочество? — пролепетала Хосефина, глаза которой блестели от слез. Она давно желала счастья принцессе и не на шутку растрогалась.

— Пять минут назад, — как ни в чем не бывало заявила Фелиса. — Ступайте же, Хосефина. Всего вам хорошего. И учтите, вы непременно будете в числе почетных гостей на моей свадьбе.

Секретарша наконец удалилась. Алекс и Фелиса остались стоять рука об руку в пустом коридоре.

— Я люблю тебя, — просто сказал он, не зная, что еще добавить, потом вспомнил нечто неприятное. — Я буду счастлив отдать тебе всю мою жизнь без остатка. Но как быть с тем, что знает обо мне ваш Альварес? Из-за этого у тебя могут быть неприятности. Вряд ли твой отец захочет отдать свое сокровище человеку без рода и племени.

— Луис мой добрый друг, — сообщила принцесса. — Если я попрошу, он уничтожит все, что отыскал. И за пару дней составит тебе роскошную родословную, со свидетельством о рождении и всем прочим, что требуется современному человеку. Такую, что комар носа не подточит. Газетчикам не к чему будет придраться, разнюхивая прошлое жениха принцессы Леонской. Как ты хочешь зваться — Алексом Вудом или Алехандро де Ноласко? Впрочем, можно сохранить одно из имен как научный псевдоним.

— Кстати, у меня хорошая новость для историков, — прошептал Алекс, находя ее губы своими.

— Какая?

— Чисто литературоведческая. У древней сказки про проклятого рыцаря, похоже, отыскался конец.

— Счастливый?

— Еще какой счастливый! «Они с прекрасной принцессой жили долго-долго и любили друг друга сильнее всех на свете».

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?