«Путь к счастью»

Ким Ригерт Путь к счастью

Пролог

Как редко появляется возможность остаться наконец одному и целиком отдаться любимому делу…

Том Адамс имеет в центре Галифакса рекламное бюро, студию и салон, в которых по контракту трудятся художники, дизайнеры, стилисты, агенты и другие специалисты. Его рекламное бюро пользуется известностью не только в городе, но и в стране.

Он известен как один из немногих профессионалов, кто с большим успехом использует в рекламе прекрасно выполненные фотографии — будь то пейзаж или сложная композиция, лицо или фигура красивой женщины, экзотические растения или животные. Фотографией он предпочитает заниматься лично. Именно с маленькой фотостудии Адамс начинал когда-то свой путь в бизнесе.

И вот сейчас Том наконец-то выкроил из плотного графика работы немного времени и может посвятить его проявлению и печати отснятого накануне материала, не доверяя эту работу лаборанту. Совершенно необыкновенное чувство испытывает он всякий раз, когда на чистом листе бумаги появляется так поразивший его кадр. В такие минуты он никому, даже очень выгодному заказчику, не позволяет отвлекать себя.

Том не отрываясь смотрел на бумагу в проявителе. В тусклом красном свете лаборатории он наблюдал, как появляются восхитительные черты Сильвии Росселини. Получилось!

Продолжительный телефонный звонок в приемной отвлек его внимание. Где, черт возьми, Ламбер? Почему она не снимает трубку?

Знаменитые надутые губки Сильвии, молодой начинающей актрисы, полностью проявились. Пожалуй, слишком надутые. Осторожно Том вынул снимок из раствора и опустил в закрепитель. Затем погрузил в раствор следующий.

Телефон опять звякнул и замолчал. Наконец-то. В дверь лаборатории постучали.

— Не мешайте.

— Звонит ваша сестра.

Он мог бы догадаться! С тех пор, как Эда научилась говорить по телефону, она имеет обыкновение звонить в самые неподходящие моменты.

— Скажите, что я перезвоню.

— Я сказала. Но она хочет поговорить с вами, ей необходимо именно сейчас.

— Я занят. Скажите, что я занят.

За дверью замолчали, затем он услышал:

— Она плачет.

— Черт!

Чтобы представить, как его сестра Эда плачет, не нужно напрягать воображение. Он видел это и слышал достаточно часто. Ее милый мягкий голос начинает дрожать, веснушчатое лицо покрывается пятнами, а из больших голубых глаз непрерывно льются слезы. Затем она пытается объяснить, что ее побудило обратиться к нему за помощью. Очередной кризис в жизни.

Все это ему знакомо. Ламбер, которая то кудахча, как курица-наседка, то гаркая, как грозный сержант, в зависимости от обстоятельств, была способна вразумить Эду, и получалось это у нее лучше, чем у шефа.

Том глубоко вздохнул и снял трубку.

— Что на этот раз?

— О, Том! — воскликнула Эда с дрожью и слезами в голосе, как он и ожидал. — Это Энтони! — Эда произнесла фразу с такой интонацией, будто сообщала о конце света.

— Кто такой Энтони?

— Энтони Вудс. Ну ты знаешь.

Но Том ничего о Вудсе не знал и только мог догадываться, что это новое увлечение сестры.

— Парень, с которым ты встречаешься?

— Это мужчина, которого я люблю. — Ее голос вибрировал. — По-настоящему.

— А-а, — протянул Том. Обычная история. Он прижал трубку к уху и вернулся к созерцанию губ Сильвии Росселини. Пожалуй, на этом снимке кое-что есть, если бы только…

— Если бы только я могла его убедить, — простонала Эда.

— Что? — Том пытался вникнуть в разговор. — Убедить? Но в чем?

— Что я люблю его.

— Так скажи ему.

Том не видел здесь особой проблемы. Ему еще не приходилось признаваться в любви, но если он полюбит, то непременно признается в этом любимому человеку. Какого черта Эда вечно все усложняет? Особенно его жизнь!

— А ты еще не говорила ему об этом?

— Я бы сказала, Том, но со мной девочка.

— Естественно. А где же ей еще быть?

Том имел в виду дочку сестры — рыженькую веснушчатую малышку Лору. Результат очередного витания в облаках Эды. Должно быть, ей сейчас пять или шесть лет. Том не знал точно, он никогда ее не видел. И отца ее тоже. Эда и тогда говорила, что это настоящая любовь! Правда, длилась она до тех пор, пока сестра не сказала любимому, что ждет ребенка. Девочке было три года, когда кто-то удосужился сообщить сестре, что отец Лоры утонул. Том не мог даже вспомнить имя отца племянницы. Интересно, подумал он, помнит ли Эда, как его звали?

Эда жила в Ванкувере. Том — в Галифаксе.

Несколько раз в год она донимала его приглашениями навестить их. «Ты мог бы поработать здесь», — говорила она.

Но он так ни разу и не приехал. Их разделял целый континент, и этот факт всегда казался Тому очень убедительным. А с тех пор, как у сестры появилась дочка, он находил еще больше причин приводить его в качестве основного довода. Дети его не привлекали. Он не умел с ними обращаться. Да он и не должен уметь. У него детей нет. Ребенка имеет Эда, поэтому она обязана быть более ответственной. Он не раз говорил ей об этом. И сейчас вновь напомнил.

— Знаю, знаю, — сказала Эда. — Но если бы мы с Энтони немного побыли вдвоем, все было бы чудесно. Он становится таким нетерпеливым. Мы могли бы пожениться, и тогда у Лоры появится отец.

— Отличная идея.

— Да, но сначала я должна убедить его.

— Найми няню и пойдите куда-нибудь пообедать и поговорить.

— Нам нужно больше, чем обед, Том. Нам нужно время. Дни. Недели.

— Недели?

— Хотя бы парочку, — быстро поправилась Эда. — Только для нас двоих. Но сейчас, когда закончились занятия в школе, очень трудно найти время, чтобы побыть вдвоем.

— Отправь Лору в лагерь.

— В лагерь? — В ее голосе прозвучало сомнение. — Но это дорого, разве нет?

— Не знаю.

— Я подумаю об этом, но… — ее голос вновь задрожал, — но я не могу попросить Энтони дать денег на лагерь, пока мы даже… — Эда вздохнула. — А ты ведь знаешь, что у меня ничего нет.

Эда действительно едва сводила концы с концами. Всегда. У нее были деньги только тогда, когда об этом заботился Том. Но хватало их ненадолго.

Том услышал, как Эда шмыгнула носом, и сжал зубы.

— Ты должна образумиться, Эда, — сказал он. — Стань наконец взрослой.

Послышался звук, очень напоминающий рыдания.

— Я пытаюсь. Я же говорю тебе, Энтони и мне…

— Требуется время.

— Да. Он будет замечательным отцом, я знаю! — В ее голосе появились интонации маленького ребенка. — Он такой сильный и все умеет. Такой умный!

— Прекрасно. — Том не спросил, что же, в таком случае, тот нашел в ней. — Я пришлю тебе тысячу, ты сможешь найти хороший лагерь и отправить туда Лору на пару недель.

— Конечно! Конечно, смогу! — Слезы моментально прекратились. — Я знала, что ты поможешь. Ты самый лучший, Том. Самый лучший брат во всем мире!

— Да, да, — сухо отозвался Том. — Тебе не нужно убеждать меня в этом, лучше постарайся убедить Энтони, что твоя дочка нуждается в сильном, надежном отце.

Бог свидетель, ребенку необходим хотя бы один заботливый родитель! А Эде нужен кто-нибудь, кто, помимо ее брата, мог бы улаживать ее все время возникающие проблемы.

— Я знаю, — смиренно сказала Эда. — Ты абсолютно прав.

— Ну, так займись этим, — твердо закончил Том и повесил трубку. С чувством удовлетворения он вернулся к восхитительным губам Сильвии Росселини.

1

Николь Смит поняла, что это бюро брата Эды, а не квартира. Оно находилось на четвертом этаже старого кирпичного здания. Николь отыскала фамилию Адамса на стенде сразу же за массивной стеклянной дверью. Белыми буквами было написано: «Том Адамс. Рекламное бюро».

«Он любит природу и фотографию», — сообщила Эда, провожая их.

— Странно, — пробормотала Николь себе под нос, оглядываясь вокруг. Должно быть, Эда ошибалась. Бюро находилось в самом настоящем городе. Гудели клаксоны, раздавались свистки, скрипели тормоза. Улицы заполнены автобусами, автомобилями, велосипедами, такси, и всюду люди, куда ни глянь. Вряд ли здесь найдется место для экзотических животных; девушка готова была поспорить, что на много миль вокруг не встретишь на антилопы, ни оленя.

Но что бы там ни сказала Эда о своем брате, Николь это не касалось. Как только она выполнит поручение, сразу отправится к Джону. Она расправила плечи, сгибавшиеся под тяжестью рюкзака, подхватила второй, который только что опустила на пол, и направилась к лифту в конце вестибюля.

— Пойдем, Лора.

Рыжеволосая девочка последовала за ней.

— Это здесь? — спросила Лора, с любопытством оглядывая узкий мрачноватый коридор. Пахло устоявшимся табачным дымом и еще чем-то. — Дядя Том живет здесь?

— Ну, конечно нет. Я думаю, что он живет в каком-нибудь другом месте. — Николь придала своему голосу уверенность, которой не испытывала.

Она завела девочку в лифт и нажала кнопку. Двери захлопнулись, лифт качнулся и пополз вверх. Затем остановился. После некоторой задержки двери открылись в фойе с дверью напротив и звонком. Николь нажала кнопку. Раздался ответный звонок. Можно было входить, и они вошли.

Действительно, он фотограф-натуралист. Правда, натура оказалась несколько иного рода, чем она себе представляла. Не успела Николь переступить порог, как ее нос уперся в пупок знойной полуобнаженной блондинки на черно-белой фотографии в полный рост.

Николь в изумлении широко распахнула глаза, затем крепко зажмурилась. Ей следовало бы закрыть глаза девочке, но у нее только две руки, и те были заняты.

— Чем я могу вам помочь?

Николь подняла ресницы. В дальнем углу узкой приемной за столом сидела элегантно одетая милая женщина, полная противоположность блондинке с фотографии. На вид ей было лет пятьдесят, волосы с редкой проседью подстрижены кружком. Казалось, карие глаза за затемненными стеклами очков расширились при виде вошедших.

Николь наконец повернула Лору так, чтобы она перестала пялиться на блондинку, раскрыв рот.

— Мне нужен мистер Адамс.

Женщина с удивлением смотрела на них, и ее вполне можно было понять: таких посетительниц в бюро она еще не видела.

— Вам… назначено?

— Я привезла девочку.

Женщина с испугом взглянула на Лору, мигом утратив свою профессиональную сдержанность.

— О Господи, нет! Она слишком мала!

— Совсем нет, ей уже шесть лет, — тут же возразила Николь. Уже в следующую секунду она поняла, что женщина имела в виду совсем другое.

— Мы пришли не на съемку, — пояснила Николь. — Это племянница мистера Адамса.

— Племянница?! — Глаза женщины стали еще больше, и она добавила: — Вы… Эда?

Видимо, секретарь мистера Адамса никогда не видела сестру шефа.

— Я соседка.

— Чья соседка?

— Эды. Она живет в соседнем доме. В Ванкувере. Нас нельзя назвать близкими подругами, а вот с ее дочкой мы друзья. — Николь бросила на Лору взгляд, полный обожания.

Девочка закивала головой, а Николь решила продолжить: — Когда Эда узнала, что я собираюсь в Галифакс к своему жениху, она попросила меня захватить ее с собой и отвезти мистеру Адамсу.

— Захватить?

— Ну да. К дяде, — твердо сказала Николь. — К мистеру Адамсу.

— О Господи! — Женщина посмотрела на них, потом на телефон. Она протянула было руку к трубке, но потом, очевидно, передумала звонить. — Ему это не понравится, — твердо произнесла она. — Ему это совсем не понравится.

Тем не менее она сняла трубку, но не успела набрать номер, как дверь за ее спиной распахнулась и появился мужчина довольно странной наружности. Взглянув на него, Николь сжалась, а сердце ее было готово выпрыгнуть из груди — так ей стало не по себе. Мужчина напомнил иллюстрации из книжки про пиратов, которую читал ей в детстве дедушка.

Вошедший был очень высокий, черноволосый, гладковыбритый пират. С худощавым лицом и орлиным носом. На нем были голубые джинсы и рубашка с короткими рукавами. Его энергия — или раздражение? — били через край. Эда сказала бы, что от него исходит агрессивность, но Николь подумала, что это определение не отражало полностью состояния этого мужчины. Прямые черные волосы торчали во все стороны, словно он только что взъерошил их руками. Будто в подтверждение ее мыслей, он запустил руки в волосы и еще больше взлохматил их.

— Где они? — требовательно спросил он, проносясь мимо секретаря, затем повернулся и остановился перед ней. — Они опаздывают!

— Я только что…

— Позвоните агенту! Если он думает, что я буду тут сидеть целый день в ожидании, когда приплывут его красотки, он ошибается!

Секретарь кивнула.

— Сейчас же! — рявкнул он, захлопывая за собой дверь.

— Это… — нервно начала Лора, дергая за руку Николь.

— Тихо, — сказала та.

Дверь снова распахнулась.

— Скажите ему, что, если через пять минут они не появятся, я буду снимать первых же, кто переступит порог.

Лора громко охнула и спряталась за Николь, и только тогда наконец он заметил пришедших. Его синие глаза метали молнии.

— А это кто такие? — Он перевел взгляд на Николь.

Девушка попыталась унять охватившую ее дрожь и вздернула подбородок.

— Меня зовут Николь Смит, — объявила она. — А вы, как я догадываюсь, мистер Адамс? Я привезла вашу племянницу.

Николь и не ожидала, что брат Эды встретит их с радостью, но надеялась, что он хотя бы скажет: «А, ну, конечно, вы же должны были сегодня приехать! Я забыл».

Мистер Адамс выглядел ошеломленным.

— Кого привезли? Мою… племянницу? — Он уставился на них, странно бледнея под загаром. — Ни черта не выйдет!

Николь нахмурилась.

— Следите за своими выражениями, мистер Адамс.

Он пропустил ее слова мимо ушей. Его глаза сузились и остановились на девочке, которая с любопытством смотрела на него.

— Ты… дочка Эды?

Николь остолбенела.

— Вы что, не знаете ее?

— Никогда не видел, — ответил Том. — Что она здесь делает?

— Я привезла ее вам.

Секретарь охнула.

Буря в глазах Тома Адамса перешла в ураган.

— Мне?! Вы шутите!

— Нет, я не шучу.

Какое-то время он молчал. Потом вновь взъерошил волосы обеими руками и наконец сказал:

— Так. Ладно. — Глубоко вздохнув, он взглянул на Николь. — А где же Эда? Прячется в лифте, чтобы разыграть меня? — Уголок его рта приподнялся.

— Она в Ванкувере, — ответила Николь.

— Что?!

Николь отступила на шаг, мысленно проклиная Эду.

— Вчера вечером она уехала со своим женихом в отель на побережье и сказала, что вы дали согласие на эту поездку.

— Эта маленькая лживая…

— Мистер Адамс! — Она думала про Эду то же самое, но не в присутствии же девочки высказывать свое мнение!

Том замолчал, засунул кулаки в карманы и забегал вокруг стола секретаря.

Внезапно раздался звонок, секретарь машинально нажала на кнопку, и дверь распахнулась. В приемную влетели две темноволосые грудастые секс-бомбочки в мини-юбках, как у барабанщиц, что участвуют в праздниках.

— О, Том, дорогой, извини, что опоздали! Но всюду такое движение, ты не поверишь! — на одном дыхании выпалила та, что повыше.

Обе пронеслись мимо Николь и Лоры, словно те были предметами интерьера.

— Где ты будешь нас снимать?

Девица поменьше ростом уже стягивала через голову свою майку, устремляясь в дверь, из которой вышел Том. Вторая задержалась, чтобы еще раз улыбнуться, и последовала за подругой.

Никто не пошевелился. Затем Том попытался пригладить волосы и одарил присутствующих свирепым взглядом.

— Сидите здесь, — велел он, указав на скамью, стоявшую в приемной.

Лора вздохнула и послушно уселась.

— Вы тоже, — сказал Том, посмотрев на Николь.

— Мне нужно идти, — возразила она. — Я должна была лишь доставить…

— Сидите здесь и ждите или забирайте ее с собой.

Николь возмущенно передернула плечами.

— Я не собираюсь…

— Тогда ждите, черт побери. — Том Адамс не терпел возражений.

Они молча смотрели друг на друга. Взгляд девушки выражал явное несогласие и отказ подчиниться.

— Если вы уйдете, — сказал Том в ответ на ее взгляд, — я разыщу вас где угодно, даже на краю земли.

И разыщу, черт побери, подумал Том, с яростью направляя прожектор на моделей. Девицы донимали его хныканьем и жалобами на усталость и яркий свет. Но все же это было лучше, чем то, что ожидало его после работы.

Черт бы побрал Эду! Как она могла так поступить? Как она себе все это представляла? Что он будет делать с пятилетней девочкой (или ей уже шесть?), пока она развлекается с женихом? Впрочем, что думала Эда, ясно: он позаботится о Лоре, точно так же, как всегда заботился о ней самой. Нужно лишь доставить ее к нему в Галифакс, и у доброго Тома не будет выбора — он придет на помощь и позаботится о девочке.

Закончив съемки и выпроводив девиц, Том долго сортировал пленки и наклеивал на бобины пояснительные ярлыки, чтобы отправить их в лабораторию. Затем начал приводить в порядок и студию: переставлял экраны, юпитеры, пытаясь отсрочить неизбежное — разговор о Лоре.

По крайней мере ее нянька не сбежала: через приоткрытую дверь он слышал ее. Сначала детский голос, что-то спрашивающий, потом ее мягкий ответ.

Хотя голос звучал достаточно твердо, выглядела она не намного старше дочки Эды. Возможно, причина в одежде. Такое впечатление, будто она нашла ее в магазине уцененных товаров или в мусорном баке. Что-то длинное и бесформенное.

Со своими распущенными каштановыми волосами с пробором посередине, нежным лицом девушка напоминала одну из исполнительниц фольклорных песен, которых часто можно увидеть на улицах Галифакса. У нее чудесная кожа, розовая и гладкая, с несколькими веснушками, но в целом безупречная. Возможно, девушка еще очень молода, подумал он мрачно. Что было в голове у Эды, когда она отправляла дочку с этим ребенком? Зачем она вообще прислала ее? И как посмела эта хиппиобразная Николь Смит морщить свой веснушчатый носик и отчитывать его!

Может быть, Ламбер возьмет девочку к себе, пока он придумает, как вытащить Эду и ее жениха из их рая? Пожалуй, это мысль. У Ламбер есть семья. Муж. Во всяком случае, Том полагал, что есть. В конце концов, это не имеет значения, решил он. С его связями вряд ли понадобится больше чем день или два, чтобы перевернуть небо и землю, найти Эду и призвать ее к ответу. А пока он может оставить девочку у Ламбер.

Ее не было.

— Где Ламбер? — потребовал ответа Том, сердито глядя на Николь.

Его секретаря нигде не было. В кресле сидела девочка — во всяком случае, пока он не открыл дверь. При виде Тома она спряталась за Николь.

Совершенно невозмутимая Николь Смит восседала на стуле рядом с огромным портретом прошлогодней супермодели. Этот портрет украшал обложку шикарного журнала под названием «Высшее общество» и должен был демонстрировать новую прическу, созданную Томом Адамсом. Она имела огромный успех.

Николь Смит являла собой полную противоположность портрету. Ее вьющиеся волосы — в полном беспорядке, в неподведенных глазах — невинность. Но это ее, по-видимому, мало беспокоило. Девушка смело встретила взгляд Тома.

— Я отправила ее домой.

— Домой?

— Да. Уже поздно. — Она встала и отложила книгу, которую читала. — Бедная женщина, она сказала, что сегодня здесь с восьми часов утра. У нее же есть своя жизнь — в отличие от вас. Поэтому я сказала, что она может идти. Вовсе не обязательно страдать всем. Ей нужно готовить ужин для Джорджа.

— Кто это такой?

Николь издала тяжкий вздох.

— Ее муж. — Она потрясла головой. — Бедняга, он целый день на ногах. Он репортер.

Том открыл рот, потом закрыл. Он подумал, что сейчас, наверное, напоминает рыбу, которую вытащили из воды.

Мужа Ламбер зовут Джордж? Он репортер? Том ничего не знал об этом. За семь лет работы в бюро Адамса миссис Ламбер никогда не болела, четко вела все дела, и у Тома не было к ней никаких претензий. Он никогда не звонил Ламбер домой, поэтому и не разговаривал с ее близкими.

Том огляделся. Девочка смотрела на него через объектив фотоаппарата «Кодак» начала века, который лежал на полке за дверью.

— Эй! — резко сказал он. — Положи на место.

Похоже, эта девочка не из пугливых. Она положила фотоаппарат, но не стала прятаться за Николь Смит. Она серьезно посмотрела на него и спросила:

— Почему?

— Потому что это не игрушка.

— А я не играю. — Зеленые глаза не мигая встретили его взгляд.

— Что же ты делаешь?

— Смотрю на чудовище.

— Лора! — воскликнула Николь.

Том машинально перевел на нее взгляд и увидел, как, поглотив веснушки, краска залила лицо девушки. Какой это был цвет!

— Но ты же сама сказала мне, — возмущенно запротестовала девочка. — Ты сказала, что страшное надо изо… изо…

— Изолировать, — помогла Николь.

Лора кивнула.

— Изолировать все страшное, и тогда это страшное перестанет быть таким. Ты права. — Она повела глазами в сторону Тома.

— И что, ты больше не боишься? — спросил он.

Лора решительно помотала головой.

— А следовало бы.

— Мистер Адамс! — Николь покраснела еще сильнее.

Он вкрадчиво улыбнулся.

— Да?

— Перестаньте запугивать ее! Вам должно быть стыдно. Щеголяете своей свирепостью перед ребенком!

— Щеголяю свирепостью? Я щеголяю свирепостью?

Николь Смит сжала губы, затем повернулась к девочке.

— Он шутит.

Том нахмурился.

— Подождите-ка…

— Ты очень правильно сделала, Лора, когда навела на него фотоаппарат, — продолжала Николь, не обращая на Тома внимания. — Ты же видишь, что он вовсе не злой.

— Черта с два!

Девочка, широко открыв рот, уставилась на него. Николь недовольно сдвинула брови. Пытаясь сохранить независимый вид, Том почувствовал, как его окатила горячая волна смущения, которое заметила и Николь.

Он выругался про себя и отвернулся. Перед его глазами вновь оказалось пустое кресло миссис Ламбер, и Том вспомнил, что теперь ему не с кем оставить дочку Эды. Кроме… Кроме мисс Николь Смит.

Интересно, она замужем? Том попробовал разглядеть, есть ли на ее пальце кольцо, но она засунула руки в карманы своего парашюта, который, как он предполагал, она считала юбкой. Их взгляды встретились.

— Я не могу взять Лору, — заявил Том.

— Эда сказала…

— О, это не первый случай, когда сестра ошиблась. — Он неопределенно повел рукой. — Вы видите здесь хоть одну куклу? Или кубики, мозаику, или другие игрушки? Нет, не видите. А почему? Да потому, что это не детский сад. Я повторяю, это не детский сад! Я не могу взять девочку. — Как будто в подтверждение своих слов Том хлопнул ладонью по столу секретарши.

— Но вы ее дядя, — сказала Николь спокойно. — У нее больше никого нет.

— У Лоры есть вы.

— Я? — пискнула Николь.

— Да. Вы же привезли ее!

— Потому что меня… — Николь осеклась, бросив взгляд на девочку, — потому что меня попросила Эда.

Это означало, что она такая же жертва Эды, как и он. При иных обстоятельствах Том посочувствовал бы ей. В данной же ситуации он был вынужден думать о себе и решать, что делать с девочкой.

— Вам следовало отказаться.

— Я думала, вы ждете племянницу.

— Вы думали, я соглашусь стать нянькой? Вы думали, я сказал: ну, конечно, привози, она может сидеть в приемной и смотреть, как я работаю.

— Она сказала, что вы любите природу и живете почти за городом, — пробормотала Николь.

Руки Тома сжались.

— Гореть ей в аду…

Лора ахнула. Николь гневно посмотрела на него.

— Довольно. Вы напугали ее до смерти. Лора, твоя мама нигде не сгорит, не бойся. Она очень хорошая. И с тобой все будет в порядке. Просто дядя сильно расстроен. Он не такой приветливый, как хотелось бы. — Еще один упрек в его адрес. — Но это не означает, что он не любит тебя и не хочет взять к себе… — Тут она метнула на него такой взгляд, что он понял, ему не выжить, если он осмелится возразить. — Просто ему нужно привыкнуть к перемене в его жизни.

— В наших жизнях, — поправил Том, желая спасти хоть что-нибудь в том хаосе, в который Эда и Николь Смит превратили его жизнь.

Между темными бровями девушки пролегла крошечная морщинка.

— Что вы имеете в виду?

— Вы хотите, чтобы все было хорошо? Чтобы девочка была окружена заботой? Справедливо. Но изменится не только моя жизнь. На эти две недели изменится и ваша, Николь Смит.

2

Николь пошла с ним, но только потому, что Лора испугалась, увидев, что она может покинуть ее и сдать на сомнительную милость дяди Тома. И еще потому, что чувствовала себя морально обязанной убедиться, что Том Адамс на самом деле не так свиреп, как кажется.

Николь с беспокойством размышляла о случившемся, с трудом поспевая за размашисто шагающим Томом. По дороге он рявкал на них на каждом шагу. Покрикивал на Лору, если она отставала. Бесконечно ворчал, закидывая вещи в такси и вытаскивая их. Они были вынуждены выйти за два квартала до его квартиры, потому что попали в безнадежную пробку, и теперь он жаловался, что из-за девочки они тащатся невыносимо медленно.

Николь убедилась, что Лора ушла вперед, и пнула его в голень.

— Дерь… — Том подпрыгнул на одной ноге, но удержался от продолжения. — Какого черта?.. Что вы делаете?

— Затыкаю вам рот. — Николь улыбнулась. — Ну, как?

Похоже, Том пришел в замешательство, затем немного успокоился.

— Она ничего не слышит, — пробурчал он.

— Напрасно вы так думаете, она все замечает. А вы даже не даете себе труда быть хоть немного гостеприимнее.

— Ей все равно.

Девушка снова пнула его.

— О черт! — Он согнулся, чтобы потереть ушибленное место, и уставился на кроссовки Николь. — В них металлические носки?

— Хотела бы я… — пробормотала девушка. Она поравнялась с ним, когда он завернул за угол и значительно замедлил шаг. — Я вижу, что вы расстроенны, — сказала она, сожалея теперь, что сделала ему больно. — Но не стоит срывать свое настроение на девочке. Она не виновата, что ее мать… — Николь никак не могла подыскать подходящее слово.

— Женщина со странностями? — подсказал Том. — Легкомысленное существо? Безответственная идиотка? Или вы предпочтете еще менее лестное, но справедливое определение?

Николь спрятала улыбку.

— Ну, я бы так не сказала, но…

— А я говорю, — мрачно изрек Том.

Николь почувствовала, что у него богатый опыт по части выходок своей сестры.

— Но она не хотела, чтобы ее поступок выглядел как безответственный. Эда очень милая, правда. Милая, забавная…

— Великодушная? — продолжил Том с иронией.

Девушка не смогла сдержать улыбку.

— По-своему, да.

Том обогнал Николь и взбежал по ступенькам большого дома из песчаника, бросил вещи на крыльцо и стал копаться в карманах в поисках ключа. Лора прижалась к Николь, глядя, как он открывает дверь.

— Третий этаж, — сказал им Том. — Вперед, марш!

Его квартира была расположена по всей ширине здания. Николь была уверена, что увидит лабиринт крошечных темных комнат. К ее удивлению, они вошли в огромное светлое помещение с высокими окнами и французской дверью, открывающейся на небольшую террасу. Кухня располагалась у стены, выходящей на улицу. Она занимала мало места, но в ней было все необходимое: белые шкафы для посуды, рабочие столы, отделанные зеленым кафелем, над которыми висели кастрюли и медные сковородки, всюду дерево. Прямо перед собой Николь видела просторную гостиную со сверкающим деревянным полом с геометрическим рисунком. Тут и там пол покрывали черно-белые коврики. В глаза бросились большой черный диван, такие же кресла и фотографии. Не огромные цветные фотографии красоток, а черно-белые стаи гагар на тихом озере, олень на просеке и даже одинокий волк, воющий на луну. Николь застыла, пораженная.

— Вы так и будете стоять в дверях? — проворчал Том, слегка подталкивая ее вещами, которые держал в руках, и ногой закрывая дверь. Он опустил рюкзаки на пол и разогнулся, театрально сморщившись.

— Не такие уж они и тяжелые, — колко заметила Николь.

Том тихонько выругался.

Девушка не обратила на это внимания, продолжая рассматривать гостиную. Она никогда не видела ничего подобного. С семи лет, когда Николь осиротела, она стала жить с дедушкой в старом доме. Там вечно царил беспорядок.

Направо от кухни Николь разглядела настоящую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. В конце комнаты, примыкающей к террасе, мебель — на этот раз цветная — образовывала уютный, интимный уголок: софа, мягкое кресло, кресло-качалка и книжные полки. Разумеется, все было дорогое, высшего качества, не то что мешанина из новых и старых вещей, изношенных и потрепанных, как в доме ее дедушки. Терраса выходила во внутренний дворик. Хотя и небольшой, но, без сомнения, его нельзя сравнить с рядами мусорных баков, на которые смотрело окно ее спальни в Ванкувере.

Все это было, безусловно, удобно и добротно.

— Не устали таращить глаза? — насмешливо заметил Том.

Николь почувствовала, что краснеет, но тут же парировала:

— Естественная реакция, когда вы приглашаете в дом какую-нибудь деревенщину.

От выражения его синих глаз ей захотелось немедленно провалиться сквозь пол. Он повернулся к Лоре:

— Вы будете спать наверху, — сказал он и подхватил вещи. — Пойдемте. — Николь осталась стоять, пока Том, уже поднимаясь вверх, не рявкнул: — Вы тоже! Вы тоже будете спать наверху!

— Я не собираюсь нигде спать, — возразила она. — Я ухожу. Я…

— Если вы уйдете, она уйдет вместе с вами, — заявил Том. — Я уже говорил это.

— Но я не могу остаться! У меня есть собственная жизнь.

— У меня тоже. Была.

Какое-то время они молча сверлили друг друга глазами, наконец Том спросил:

— Какая жизнь? Что привело вас в Галифакс?

— Я собираюсь замуж.

— Вы? — Он посмотрел на нее с таким удивлением, что девушке захотелось влепить ему пощечину.

— Да, я, — едва сдерживаясь, подтвердила она. — А что?

Он улыбнулся.

— Вы уже нашли жениха?

Что же получается? По его мнению, ни один мужчина в здравом рассудке не женится на такой девушке, как она?

— Да, у меня есть жених. И я даже собираюсь с ним встретиться сегодня вечером. Поэтому, с вашего позволения…

Пришла очередь Тома сжать зубы.

— Нет. Вы не можете уйти, — сказал он и добавил: — По крайней мере сейчас. Помогите мне. Поужинайте с нами. Уложите Лору спать.

Он выглядел растерянным.

Николь прикусила губу. Она планировала встретиться с Джоном, пока еще не очень поздно. Она не сообщила ему о дне приезда, хотела сделать ему сюрприз. Но в то же время Николь чувствовала себя ответственной за малышку. Даже если Том Адамс лучший дядя в мире, она не может оставить ее с человеком, которого видит впервые. Несмотря на то что ей хотелось хотя бы чуточку насолить этому невыносимому мистеру Дикая Природа, нечестно вымещать свое раздражение на Лоре.

— Хорошо, я уложу ее спать, — сказала Николь.

Том с облегчением вздохнул. Он взглянул на племянницу, которая смотрела на него в немом восхищении.

— Идемте, — сказал им Том, продолжив путь наверх.

Николь, глядя им вслед, услышала, как он прикрикнул на Лору, и поспешила за ними.

— Будьте подобрее, — тихо сказала она Тому.

— А кто добр ко мне? — огрызнулся он, указывая девочке на дверь одной из спален. — Который рюкзак ваш?

— Маленький. А вот этот — Лоры. Свой я оставила внизу.

Николь начала уже спускаться, когда услышала возглас Лоры:

— Ой! Вот это да!

Том тут же схватил девочку, вытащил ее из комнаты и захлопнул дверь.

— Не сюда, — сказал он, подводя ее к другой двери.

Николь пригляделась. Неужели Том Адамс покраснел? По губам ее скользнула улыбка.

Том отнес вещи девочки в спальню в конце коридора.

— Все вниз, — приказал он.

Николь лукаво улыбнулась, но Том сделал вид, что не заметил.

Когда они спустились вниз, казалось, его запал иссяк. Он молча смотрел на них, затем глянул на Николь с молчаливой мольбой о помощи.

— Поужинаем? — предложила она. — Ты, наверно, проголодалась, Лора?

Том ухватился за предложение, словно утопающий за спасательный круг. Он бросился к холодильнику, открыл дверцу, наклонился и заглянул внутрь. Осмотр явно затянулся. Лора подошла к нему и тоже посмотрела. Наконец она отважилась сказать:

— Здесь почти ничего нет. Молоко, пиво, а это что?

— Пикули. — Том выпрямился и со вздохом закрыл дверцу. — Я не ждал гостей, — извиняющимся тоном сказал он. — Как насчет того, чтобы взять еду в каком-нибудь ресторане?

— Да! — поддержала его Лора.

— Как скажете. — Он вытащил из ящика на кухне пачку меню ресторанов, где можно взять что-то домой, и протянул девочке. — Выбирай. Я сейчас вернусь.

Пока Николь и Лора изучали меню, Том исчез на втором этаже. Девушка уже начала подозревать что-то неладное, когда услышала его шаги.

— Отлично, — сказал он. — Выбрали уже?

— Вот этот ресторан, — сказала Лора.

— Хороший выбор, — одобрил Том, взглянув на листок, и открыл дверь.

Никто за ним не последовал.

— В чем дело? — резко спросил Том.

— Вы уверены, что не хотите побыть с ней один хотя бы несколько минут?

— Чертовски уверен.

— Мистер…

— Знаю, знаю. Не ругаться. Пойдемте. Она голодна, да и вы тоже. Кто знает, что может выкинуть шестилетняя девочка, когда голодна? — Он глянул на Лору, как будто она готова была в любой момент вцепиться ему в ногу.

Лора, приняв его шутку за угрозу, кинулась за ним. Николь, видя, что без нее он никуда не пойдет, вздохнула и направилась к выходу.

Поход в ресторан и обратно, хотя не занял много времени, совершенно доконал девочку. Конечно, ведь она встала очень рано, чтобы добраться до аэропорта, потом перелет через всю страну, поездка на такси, затем нелегкая встреча с дядей, неблизкий путь к его дому — слишком много для маленькой девочки за один день.

Лора слегка поковыряла крылышко цыпленка в пяти специях и заснула над супом. Хорошо, что они принесли еду домой, подумала Николь. Когда голова Лоры стала клониться и наконец едва не упала на стол, Николь сказала:

— Думаю, для нее достаточно.

Том, молча уплетавший еду и не обращавший внимания на все, что происходило за столом, сказал:

— Слава Богу. Ее разбудить или я должен отнести Лору наверх?

Он произнес это таким тоном, что девушка поняла, как не хочется ему это делать. Интересно, подумала она, он все эти две недели хочет не обращать на них внимания? Во всяком случае, за ужином он вел себя именно так.

— Думаю, вам лучше отнести. Она заснула, и теперь ее и пушкой не поднять.

— Я вижу, у вас богатый опыт общения с детьми.

Николь смущенно пожала плечами.

— Она оставалась у нас несколько раз.

Девушка поднялась и отнесла свою тарелку в мойку, затем убрала и другие тарелки. Том оставался за столом, наблюдая за ней, но девушка полностью сосредоточилась на посуде.

Наконец он отодвинул свой стул и обошел стол, чтобы взять на руки Лору. Его движения были неловкими и неуверенными, но ему все-таки удалось поднять девочку. Выпрямившись, он взглянул на Николь.

— Пойдемте со мной, вы поможете с одеялом.

Девушка последовала за ним. Неизвестно, что увидела на стене в спальне Лора, но, наверное, он убрал это, когда они выбирали обед. Все, что Николь видела сейчас, это огромную кровать с синим пуховым одеялом, туалетный столик из тика, абсолютно пустой, и два светлых прямоугольника на стене, где, очевидно, висели фотографии.

Том заметил, что она смотрит на эти два пятна, и ответил ей холодным взглядом. Потом положил Лору на кровать и пошел в другую комнату за вещами девочки.

Вернувшись с рюкзаком, Том молча наблюдал, как Николь снимает с Лоры блузку и шорты, надевает ночную рубашку. Николь накрыла Лору одеялом.

— Наверное, следовало настоять, чтобы она почистила зубы, — сказала Николь, целуя девочку. — Но, я думаю, одну ночь можно пережить. Зубные щетки в рюкзаке. Вам не составит труда найти. — Она улыбнулась ему и отступила, ожидая, что тот поцелует племянницу на ночь.

Том не двигался. Он просто стоял в дверях и с непонятным выражением смотрел на маленькое тельце на огромной кровати. Потом вздохнул, провел рукой по волосам и вышел.

Николь смотрела ему вслед. Девочке, конечно, все равно, поцеловал он ее или нет, хотя это, пожалуй, помогло бы их сближению. Это не твое дело, сказала себе Николь, выключая свет. Все, что было нужно, ты сделала. Это было правдой, но девушке хотелось, чтобы Лоре было хорошо с дядей.

Когда она спустилась вниз, Том стоял на террасе, глядя на опускавшуюся летнюю ночь. Руки в карманах выцветших джинсов, плечи слегка поникли. Прядь темных волос упала на лоб. Сейчас он не очень напоминал пирата, и все же он был пиратом, чей корабль только что захватили и пустили ко дну. Николь хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но что — она не знала, поэтому тихо кашлянула.

— Мне… действительно надо сейчас уйти.

Том повернулся.

— Крысы бегут с тонущего корабля? — Его рот искривился.

Сравнение оказалось настолько близко ее собственным мыслям, что Николь вздрогнула.

— Все будет хорошо, — попыталась она успокоить его.

Он немного помолчал.

— Не уверен. У Лоры был такой вид, будто я собираюсь убить ее.

— Просто она нервничает. Потом успокоится. Но нужно немного времени, такое не происходит за одну секунду, вы же понимаете. Должна сказать, что после обеда вы были немного… добрее.

— Я же не сказал ни слова.

— Это явный шаг вперед, — не удержалась от колкости Николь и продолжила: — Я понимаю, для вас это настоящий шок. Я и представить себе не могла, что Эда не предупредила вас.

— Да, в этом вся она. Что ни звонок, то шок.

— Наверное, у вас есть кто-нибудь, кто мог бы присмотреть за племянницей.

Том сморщился.

— Ламбер. Хотя не уверен, что она сможет совместить это с работой.

— Да, вряд ли, — согласилась Николь. — Может быть, у нее есть дочь? — Она помолчала. — Но вы не знаете, верно?

Том откинул волосы со лба.

— Верно, не знаю.

— Но это только на две недели. Может быть, вы возьмете отпуск?

— Да? Все бросить и…

Девушка подхватила свой рюкзак и принялась копаться в нем.

— Чуть не забыла. Эда прислала вам письмо. — Она вытащила немного помятый конверт. Он уже был таким, когда Николь получила его. Отдав Тому письмо, она застегнула рюкзак, набросила его на плечо и двинулась к дверям.

Том начал читать. Сказал грубое слово. Очень грубое. Потом еще одно. Девушка повернулась. Он смотрел на письмо, потом скомкал его.

— Она не может так поступить! — выкрикнул он. — Не может! Черт! Я не позволю!

Николь решила, что Эда сообщила в письме о своем замужестве.

— Может, все будет не так плохо, — забормотала она. — Брак — лучший выход.

— Брак? — Том уставился на девушку. — Ей же только шесть.

— Я говорю об Эде. Она сообщает вам, что выходит замуж за Энтони?

— Я как раз этого и хотел!

— Да? Не понимаю почему, — тупо сказала Николь.

— Теперь я и сам не понимаю.

— Из-за чего же вы так сердитесь?

— То, что она выходит замуж за Энтони, хорошо, но оказывается, он не готов стать отцом, она ошибалась в нем, — он помахал письмом перед ее лицом, — и поэтому Эда передает дочку под мою опеку!

Она здесь ни при чем. И ни за кого не отвечает. Ни за Эду, ни за Лору, ни за черноволосого пирата. Она должна идти к Джону, быть со своим женихом. Наконец-то быть вместе со своим женихом.

И все-таки Николь не могла выкинуть из головы Тома Адамса и его племянницу. Что будет, когда девочка проснется? Не приснится ли ей страшный сон? Знает ли Том, что нужно делать?

Пока такси везло ее по центральной магистрали к дому Джона, беспокойство все сильнее охватывало ее. Николь подъехала к шикарному зданию в престижном районе города, и вдруг ее пронзила мысль — наверное, напрасно она не сообщила Джону о своем приезде. Почему она не позвонила ему? Хотя бы написала!

Но сам Джон появлялся в ее доме внезапно довольно часто. Он никогда не предупреждал о том, что приедет. Собственно, каждый раз, когда он появлялся в ее жизни, это происходило неожиданно. Он возникал на пороге, улыбаясь, с маргаритками в руках и уводил ее в какое-нибудь романтическое место.

Теперь пришла ее очередь преподнести сюрприз.

Но, посмотрев из окна такси на мраморный фасад здания, Николь подумала, что ведь никогда не знала, где и как живет Джон. Когда они пришли к Тому в дом из песчаника, Николь подумала, что, возможно, Джон живет в таком же, и ей это понравилось.

Здание, к которому она подъехала, ничем не напоминало дом Тома. Здесь вообще не было зданий из песчаника. Дома здесь были массивные, с украшениями, с изысканными коваными решетками на высоких окнах, с тяжелыми дверями под навесами. И, кажется, везде швейцары. Не может быть, чтобы у Джона был швейцар! Но водитель сказал:

— Это здесь, леди.

И Николь поняла, что ошиблась, — у Джона есть и швейцар.

Девушка полезла в кошелек, чтобы расплатиться. Потом, прижимая свой рюкзачок к груди, выбралась из машины. Такси отъехало, а она осталась на тротуаре, напротив тяжелой дубовой двери со стеклянными вставками, над которыми золотыми буквами — а может, даже на золотой дощечке — был выбит адрес, по которому Николь посылала письма Джону.

Николь облизала сухие губы. Хотя Джон жил в ее воображении в образе Прекрасного Принца, она не могла и предположить, что он живет в доме, напоминающем, хоть и отдаленно, замок. Почему Джон ничего не говорил ей об этом? Потому что для него имела значение только она, а не то, что он живет в роскоши, а она — в обшарпанном уродливом доме, который уже забыл о своих лучших днях.

Неуверенно девушка приблизилась к дверям и нервно провела рукой по волосам. Почему ей не пришло в голову причесаться, прежде чем отправиться сюда?

Швейцар строго смотрел на нее. Его взгляд говорил: «Проходите, проходите, нечего здесь останавливаться». Николь сильно рассердилась. Пусть он думает, что хочет, но она не уйдет, поджав хвост. В конце концов здесь живет Джон. Все, что ей надо, это спросить о нем.

Она подошла ближе. Швейцар не двигался. Он продолжал внимательно смотреть на нее. Она взялась было за ручку, немного приоткрыв дверь, но швейцар тут же предупредил ее вопросом:

— Да?

— Можно видеть Джона Фултона?

Он нацелил на нее свой нос, но был слишком хорошо вышколен, чтобы предпринять что-нибудь еще.

— Мистера Фултона нет.

— Нет? А где он? — Господи, почему она не позвонила?

Швейцар не ответил. Видимо, его звали Бдительность.

— Когда он вернется? — спросила она.

Швейцар молчал.

— Послушайте, — в отчаянии начала она, — я знаю, что он бывает в поездках. Я просто не знала, что сейчас его нет. Мы… старые друзья. — Она не допускала ни на минуту, что мистер Бдительность поверит, что они с Джоном обручены. — Я из Ванкувера. Когда он бывает в нашем городе, он заезжает… — Николь осеклась, внезапно осознав, что этого говорить не следует.

В эту минуту из лифта внутри здания в мраморный вестибюль вышла хорошо одетая дама. Швейцар распахнул перед ней парадную дверь. Проходя мимо, она бросила на Николь испытующий взгляд, затем, видимо решив, что любопытство ей не к лицу, обратилась к швейцару:

— Мне нужно такси.

— Да, мадам, оно ждет.

Швейцар внимательно посмотрел на Николь, давая понять, что ей следует уйти.

Когда дама садилась в машину, он сказал:

— Доброго вечера, миссис Фултон.

Затем повернулся к Николь.

— Миссис Фултон? — почти прошептала та в замешательстве.

Он наклонил голову, и по его лицу пробежала высокомерная усмешка.

— Родственница Джона? Слава Богу, она не сказала, что они с Джоном обручены, — даже если так и было.

— Его мать. Остановить вам такси?

Николь была ошеломлена. Она опустила глаза. Ноги в открытых сандалиях вдруг показались ей слишком голыми. И совершенно не соответствующими миру Джона Фултона. До нее дошло — как же мало она знает о своем женихе!

Он был внуком близкого друга ее дедушки. Вот почему пять лет назад Джон заехал в Ванкувер повидать дедушку Николь. Он хотел познакомиться с человеком, который спас жизнь его деду. «Можно сказать, что и я обязан ему своей жизнью», — сказал тогда Джон.

В первую же встречу молодые люди влюбились друг в друга. После первой были еще встречи — все в конце его деловых поездок. Поэтому Николь немного знала о жизни Джона. Она решила, что он живет так же, как их семья. Не требовалось особого ума, чтобы понять теперь, как она ошибалась.

Может быть, даже к лучшему, что сейчас она его не застала, подумала Николь, представив, как он смутился бы, увидев ее на пороге своего дома, появившуюся нежданно. Ей не хотелось ставить его в неловкое положение.

— Мисс?

Швейцар все еще ждал ее ответа.

— Нет, благодарю вас. Я пойду пешком.

Том долго разглядывал свой бар, пока не решил, что выпивка его проблемы не решит. Пожалуй, это было бы под силу лишь фее, которая мановением своей волшебной палочки могла превратить его племянницу, например, в мышку. Или если бы кто-нибудь чудесным образом перенес ее в Ванкувер и нашел ей добрую, заботливую мать.

Он потер руками лицо и тяжело опустился на диван. Нет, сестра любит свою дочь, в этом он не сомневался. Именно поэтому, она и отдала Лору ему. Он подумал, что в поведении Эды даже есть некая, хоть и своеобразная, логика.

Я знаю, ты считаешь, что ей нужна стабильность, — писала Эда. — Согласна. И ты должен понять, что я не в состоянии дать ее дочери. Бог видит, как я старалась. Но, кажется, я не могу строить даже собственную жизнь. Я думаю, что это может получиться с Энтони, но не хочу давать девочке напрасную надежду. Вдруг опять все рухнет. Поэтому отдаю ее тебе. Понимаю, в каком ты сейчас состоянии, но ты ведь всегда заботился обо мне. И о девочке позаботишься тоже. Спасибо, старший брат. Я очень люблю тебя.

Эда.

Это было похоже на завещание. Как, черт побери, он будет теперь жить?

Том слишком хорошо знал о неупорядоченной жизни Эды, чтобы решиться жениться самому. Он и детей не хотел именно по этой причине. И вдруг она взваливает на его плечи ответственность, которую он ни за что бы не взял на себя добровольно. Но в одном Эда была права: она хорошо его знала — он в лепешку разобьется, чтобы ее дочери было хорошо. Знать бы только, с чего начать?

Вызов домофона прервал его мысли. Он глянул на часы. Двенадцатый час. Нахмурившись, спросил:

— Кто?

— Николь, — ответили ему. Голос был слабый и дрожащий, и какую-то секунду он не мог понять, кто это.

Сообразив, что это Николь Смит, Том нажал кнопку, открывая дверь подъезда. Выйдя на лестницу, он наблюдал, как Николь медленно поднимается.

— Что случилось? — резко спросил Том, оглядывая девушку, почти уверенный, что на нее напали, ограбили… Хотя кто станет нападать и грабить девушку, одетую подобным образом?

Николь слабо улыбнулась.

— Его нет дома.

Он бросил ее? Этот и другие, такие же малоприятные, вопросы закрутились у Тома в голове, он отогнал их и, отступив, дал девушке войти в квартиру. Николь остановилась буквально на пороге, держа в руках рюкзачок. Том взял его. Днем она готова была драться за свои вещи. Сейчас безвольно отдавала. Выглядела она так, будто вот-вот заплачет.

Том, привыкший к перепадам настроения моделей, с которыми работал, не боялся слез, но слегка удивился, увидев еще недавно столь невозмутимую Николь Смит в таком состоянии.

— Расскажите мне, что случилось, — с некоторой тревогой обратился он к девушке, вместе с ней проходя на кухню. Том поставил на огонь чайник.

Она шмыгнула носом и уселась, поставив локти на стол.

— Он уехал, и я не знаю, куда и на сколько. Я должна была сообщить о своем приезде.

— А вы не сообщили? — Том достал чашки для кофе.

— Мы никогда не условливались. — Девушка вздохнула и рассеянно провела рукой по волосам. — Это трудно объяснить.

— Попробуйте. — Том был заинтригован. Кроме того, рассказ Николь отвлек бы его от собственных проблем.

— Джон Фултон — внук лучшего друга моего дедушки. Они воевали вместе, и мой дедушка спас ему жизнь. Я не раз слышала от него эту историю. Я росла у дедушки, — пояснила Николь. — Мои родители умерли, когда мне было семь лет.

Том поставил чашки, ожидая, когда закипит вода.

— Я встретила Джона в девятнадцать лет. Ему было двадцать четыре. Его дед только что умер, и он занял его место в их семейном бизнесе.

— Компания «Фултон»? — Глаза Тома расширились. Это была одна из крупнейших компаний по импорту-экспорту в стране. Люди с высокими доходами покупали предметы домашнего обихода непременно у Фултонов.

— Вы слышали о них?

— Слышал.

— Наверное, у них куча денег, — хмуро сказала Николь.

— Да уж наверное.

— Я этого не знала, — тихо проговорила она. — Я думала, что Джон такой же, как и я.

— А он совсем другой? — Том начинал понимать, в какое положение неожиданно попала девушка.

Она мрачно продолжала:

— У них там швейцар. Мраморный холл. Хрустальные светильники.

— Так и есть, — подтвердил Том.

— Откуда вы знаете?

Чайник засвистел, Том приготовил кофе.

— В прошлом году я делал снимки их дома для рекламного издания.

— Так вы знаете, где они живут? Дом необыкновенный. Джон совсем другой.

— Может быть.

— Вы не знаете его?

— Нет.

Том водил компанию с теми, кто недавно разбогател и обрел известность. Фултоны были богаты с того времени, как их предки высадились на побережье Канады.

— Думаю, я ему неровня, — помолчав, сказала Николь.

— Но если он собирается на вас жениться…

— Во всяком случае, так он сказал. Он подарил мне кольцо. — Она покрутила рукой. Сверкнул камень величиной с горошину. — Я думала, оно с цирконом. Должно быть, это не так. — Казалось, это обстоятельство особенно расстроило девушку.

— Должно быть, нет.

Том подумал, что более странной девушки еще не встречал. Большинство из его знакомых женщин все отдали бы за бриллиант такого размера, а ее это расстраивает. Он пододвинул к Николь чашку с кофе, надеясь, что до слез не дойдет. Она обеими руками сжала чашку, наблюдая, как над ней поднимается пар.

— Спасибо. — Она отхлебнула. — Его мать посмотрела на меня так, будто я больна заразной болезнью.

— Что?!

Она пожала плечами.

— Сначала я не знала, что это его мать. Эта дама выходила из дома как раз тогда, когда швейцар не впускал меня в вестибюль, и глянула так… ну, не раздраженно, вы понимаете… По-моему, она хотела убедиться, что я не принадлежу к их кругу.

— Может быть, вам показалось.

Николь отрицательно покачала головой.

— Нет. — Она вздохнула. — Думаю, что ей ничего не известно о нашей с Джоном помолвке.

— Не все парни рассказывают матерям о женщинах, на которых собираются жениться. В любом случае он достаточно взрослый человек и не нуждается в ее разрешении.

— Просто я не хочу ставить его в неловкое положение.

— Вы не поставите… — начал Том и осекся. С его стороны было бы уж слишком убеждать девушку, что она не смутит Джона Фултона своей странной одеждой. Он стал внимательно рассматривать ее.

Она не была высокой и гибкой, как модели, которых ему приходилось снимать. Но Николь была привлекательна. Блестящие каштановые волосы, если их как следует подстричь и убрать кудряшки, будут великолепны. Лицо в веснушках, но кожа такого нежного персикового цвета, что при умелом макияже произведет потрясающий эффект. Другая одежда изменит облик.

Черты лица довольно милые, но она не прикладывает ни малейшего труда, чтобы подчеркнуть свою привлекательность. У нее большие карие глаза с зелеными и янтарными крапинками, милый прямой носик. А ее рот… Том пригляделся — в нем даже есть что-то, отдаленно напоминающее губы Сильвии Росселини. Он мог бы превратить Николь Смит в женщину, которая убьет наповал всех Фултонов на свете. На его лице появилась улыбка.

— У меня есть предложение, — сказал Том.

3

— Вы хотите переделать меня? — повторила девушка за Томом Адамсом, пытаясь выглядеть обиженной или хотя бы безразличной, но у нее не получилось.

Он пожал плечами.

— Вы же сами сказали, что чувствуете, что ему неровня. Я только предложил исправить положение.

— Но не бесплатно, — напомнила она.

— Услуга за услугу. Кроме того, куда вы пойдете, если не останетесь здесь?

Действительно идти ей некуда. В глубине души она понимала, что его предложение равносильно если не спасению жизни, то спасению репутации, это точно. Она не могла себе представить, как вернется домой и признается двум старым морякам, которые вместе с ней живут в доме недавно умершего дедушки, что не решилась даже переступить порог дома Джона. Страшно представить, что они устроят, услышав это.

Нет, она должна остаться в Галифаксе. И предложение Тома Адамса — наилучший выход. Взамен он хочет, чтобы она на какое-то время осталась с девочкой. Разве это сложно? Она обожает Лору. В таком случае, в чем проблема?

А проблема, наконец Николь вынуждена была признаться самой себе, заключалась в самом Томе Адамсе. Она никогда не встречала таких людей. Джон, по сравнению с Томом, даже несмотря на свое богатство, о котором она не предполагала, теперь казался обыкновенным и заурядным.

Джон был веселым и беспечным. В Джоне не ощущалось пылкости или силы, хотя он и зажег романтическую искру в сердце Николь пять лет назад. Том же буквально излучал могучую энергию. Она почувствовала это в первую же секунду, как увидела его. Она чувствовала это и сейчас, наблюдая за ним. От Тома исходила мощная, чисто мужская сила, которая заставляла ее нервничать. Это ее удивляло, ведь она выросла среди мужчин. С семи лет ее окружали мужчины — дедушка и его два друга-моряка, но ни с одним из них она не чувствовала беспокойства, которое охватывало ее в присутствии Тома Адамса. Конечно, она могла отказаться от его предложения. Тогда куда она пойдет? И с кем будет Лора?

— Сколько мне нужно тут пробыть? — осторожно спросила она.

— Когда возвращается Фултон?

— Не знаю.

— Я завтра выясню.

Он вел себя так, будто предложение «переделать ее» ничего для него не значило. Возможно, для него это обычное дело. Несомненно, она многому научится. Если решится.

Она посмотрела Тому в глаза.

— Я согласна.

Николь проснулась с рассветом, удивленная, что вообще спала. Но предыдущий день настолько вымотал ее, что оказалось достаточным прислониться к подушке. Ее разбудили шумы города. Она поняла, что проснулась очень рано.

Какое-то время девушка оставалась в постели, потом пошла посмотреть на Лору. Она спала, свернувшись в крохотный клубочек на огромной кровати Тома. Сам Том устроился на софе внизу.

— Ну, если только вы хотите разделить вашу постель со мной, — усмехнулся Том, когда Николь запротестовала по поводу его решения спать на софе.

Она вспыхнула.

— Я имела в виду, что лучше я буду спать на софе, — пояснила она.

— Вы должны быть ближе к девочке. Видит Бог, я не буду знать, что делать, если что-нибудь случится. — И он предоставил ей меньшую спальню наверху, которая, похоже, дополнительно выполняла функцию кабинета. — Будьте как дома, — сухо сказал Том.

И она постаралась, насколько возможно, хотя и испытала легкий шок, открыв шкаф и увидев на задней стенке две большие черно-белые фотографии обнаженных девиц. Теперь ясно, где они висели, сказала она себе, вспомнив возглас Лоры вчера. Николь стало интересно, сумеет ли Том придать ее облику хоть немного сексуальности.

Что подумает Джон, если это получится? Николь начала размышлять, знает ли она Джона вообще. Он всегда казался ей привлекательным парнем. Внук лучшего друга ее дедушки и ее друг. Необходимость позвонить к нему в офис и спросить, когда он вернется, заставляла Николь нервничать. Она тревожилась также при мысли о встрече с ним, что было уж совсем странно, ведь ей всегда было так хорошо с Джоном.

Она приняла душ, надела оранжевые шорты и бледно-красную майку и спустилась вниз.

Том спал так же крепко, как и его племянница, только что не свернувшись в клубок. Напротив. Он раскинулся во всю длину софы, накрытый тонкой простыней. Николь заподозрила, что на нем ничего не было, так четко вырисовывались под простыней все выпуклости его тела. Она быстро отвела взгляд. Но увиденное взволновало ее.

Возможно, это вмешательство в частную жизнь. Определенно ей следует вернуться наверх или хотя бы уйти на кухню и не смотреть на него. Но она не двинулась с места, не могла. Николь подивилась своей реакции.

До сегодняшнего дня она видела полуодетых мужчин множество раз. Невозможно расти в доме, полном старых моряков, даже предельно скромных, и хоть раз не скользнуть взглядом по мужскому интимному месту. Она видела Джона в плавках. Но ни разу ничто не приковывало ее взгляда. Вид Тома Адамса буквально пригвоздил ее к полу.

Она вспомнила, как вчера Лора наводила на него фотоаппарат, чтобы больше не бояться. Сейчас сделать то же самое хотела бы она. Даже в состоянии покоя Том Адамс был напряжен. Даже во сне излучал энергию.

У него широкие плечи и мускулистые руки. Его живот плоский. Хорошо развитая грудь слегка покрыта черными волосками, стрелкой они сбегали к пупку и скрывались под простыней. Ее взгляд последовал за ними. Воображение дорисовало то, чего не видели глаза. Она покраснела и уронила сандалию.

Том что-то проворчал во сне, затем приподнялся. Простыня соскользнула на пол. Он открыл глаза. Николь быстро отвернулась и наклонилась за сандалией.

— П-простите, — пробормотала она. — Я не хотела вас разбудить.

Он прикрылся простыней и нахмурился.

— Который час?

— Шесть.

Он застонал.

— Она всегда так рано встает?

— Она еще не встала. Я… не могла больше спать.

Том приподнялся на локте.

— Что у вас на уме? — спросил он низким, казалось, охрипшим голосом, и Николь инстинктивно отпрянула к лестнице.

— Завтрак? — предложила она.

Он потер лицо.

— Завтрак, — полусонно повторил он. — Отлично. Вы завтракаете, я сплю. — С этими словами он повернулся и затих.

Николь наблюдала за ним, с интересом ожидая, что последует дальше. Но дальше ничего не последовало. Он действительно опять заснул. Она разглядывала его профиль, отмечая, что он и в самом деле напоминает пирата из старой дедушкиной книжки. А она будет походить на дурочку из другой книжки, если сейчас же не уйдет на кухню и не займется завтраком. Может быть, у него найдутся нужные продукты, тогда она сможет приготовить оладьи.

Удивительно, но продукты нашлись. В одном из шкафов была коробка с блинной мукой, а вчера они принесли из ресторана молоко и яйца, поэтому Николь развела тесто. Она как раз закончила жарить, когда на лестнице появилась рыженькая головка.

— Ты здесь! — Девочка радостно улыбалась.

Николь прижала палец к губам, и ребенок с виноватым видом посмотрел в сторону спящего Тома, затем на цыпочках пробрался на кухню, явно боясь потревожить «чудовище».

— Ты есть хочешь? — спросила Николь.

Девочка кивнула.

— Так ты осталась? Я думала, что ты собираешься уйти.

— Я… у меня изменились планы.

— Отлично. — Лора улыбнулась. — Лучше тебе выйти замуж за него, — она кивнула головой через плечо на своего дядю, — чем за Джона.

Николь остолбенела.

— Но я не это имею в виду. Я не собираюсь выходить замуж за твоего дядю! Дело в том, что Джон сейчас в отъезде, поэтому я некоторое время побуду здесь, с вами. Пока твой дядя не подыщет няню.

— Не хочу никого другого, — сказала Лора, и ее нижняя губа оттопырилась.

Николь знала, что в такие моменты никакие доводы не помогут, поэтому просто сказала:

— Иди оденься. И не забудь почистить зубы.

— Я не буду завтракать, пока он здесь.

— Но это его дом, — возразила Николь.

Девочка убежала наверх.

Первая порция оладий была готова. Вкусный запах достиг носа Тома, он сел на софе. Простыня упала, и Николь успела заметить, что на нем все-таки были трусы. Том тер затылок одной рукой и почесывал грудь другой.

— Умеете вы замучить парня, — пробурчал Том, поднимаясь с софы и уходя наверх в ванную комнату.

Вдруг Николь услышала глухой удар, хриплый возглас Тома, вопль Лоры, снова голос Тома, как будто успокаивающий, опять вопли и стук захлопывающейся двери.

— О Господи! — вырвалось у нее. Том уже спускался по лестнице в чистых джинсах и бледно-голубой рубашке. — Что случилось?

Он запустил пальцы в волосы.

— Черт побери, если знаю! Я пошел в спальню за одеждой и старался не шуметь, потому что там темно. Я думал, что Лора еще спит. Но она как раз выходила из ванной, и я наткнулся на нее. Не думаю, что сильно ушиб Лору, но она метнулась, словно испуганный кролик. Хлопнула дверью так, что едва не сломала мне ногу. Она всегда такая?

— Нет, конечно нет, — сказала Николь и поправилась: — Ну, иногда.

— Отлично. — Том взял тарелку с только что испеченными оладьями, которую ему протянула Николь, и полил их сиропом. Выдвинув ногой стул, он сел верхом и молча стал поглощать оладьи, пока тарелка не опустела. — Превосходно, — сказал он, вытирая рот салфеткой. — Спасибо.

Том коротко, с одобрением кивнул, поднялся и направился к дверям, на ходу причесываясь.

— Позвоню вам попозже.

— Но…

— Не волнуйтесь, — сказал он через плечо. — Я не забыл. Хочу, чтобы Полли занялась вами днем. Она назначит вам время стрижки, — объяснил Том.

— Но… — Николь схватилась за свои волосы.

Том усмехнулся.

— Надо же с чего-то начинать. — И он вышел.

Лора спустилась завтракать.

— Мама никогда не говорила, что он ворчун.

— Ему надо привыкнуть, — сказала Николь. — Я уверена, он станет лучше, когда примирится с твоим присутствием.

— Вряд ли, — грустно сказала Лора и принялась за оладьи.

— Ты должна наладить отношения с дядей, дорогая, — сказала Николь девочке.

Лора подняла на нее удивленные зеленые глаза.

— Зачем?

— Затем, что так хочет твоя мама.

— Зачем?

— Затем, что так будет лучше.

— В этом я тоже сомневаюсь, — заявила девочка.

Николь вздохнула.

Николь пробежала пальцами по своим волосам, собрала в хвост, ощущая их тяжесть. Никто, кроме дедушки, никогда не стриг ее. В первую субботу каждого месяца он становился парикмахером для всех в доме, независимо от того, была ли в этом нужда. Правда, ей он лишь подправлял самые концы, каждый раз приговаривая, что терять такие волосы — преступление. И вот теперь Том Адамс собирался остричь ее, словно овцу.

Если она недостаточно хороша для Джона, какая есть, то нужен ли он ей? — задала себе вопрос Николь. Может быть, она все преувеличила? Возможно, при дневном свете его дом не поразит так воображение?

После завтрака она с Лорой отправилась в парк.

— Посмотрим окрестности, — сказала Николь.

Каким-то образом во время прогулки они оказались напротив дома Фултонов. При ярком дневном свете его бледно-серый мраморный фасад выглядел еще внушительнее, еще солиднее и значительнее, чем вчера. Она знала, что не может опять показываться здесь в таком виде, с растрепанными ветром волосами, в беспорядке падающими за спину. Может быть, Джон и примет ее такую, но ей следует предстать перед ним в наилучшем виде. Он замечательный. Она просто обязана сделать это для него.

Поэтому, когда во второй половине дня зазвонил телефон и бодрый женский голос сказал: «Привет, это Полли. Том просил позвонить», Николь согласилась встретиться с ней в студии.

Этот день, слава Богу, ничем не отличался от остальных — плотный и лихорадочный. Хотя большинство людей назвали бы его сумасшедшим, для Тома это был обычный рабочий день, из таких состояла его жизнь, — встречи с клиентами, обсуждение заказов и проектов, работа с художниками, стилистами, капризными моделями, редакторами…

Переступив утром порог бюро, Том позвонил Полли, попросив ее об одолжении, и поручил Ламбер приготовить список агентств, через которые он мог бы найти няню для девочки.

Только к концу рабочего дня он удалился в темную комнату, где занялся проявлением пленок. Ему не нужно было делать это самому. Он мог бы оставить пленки лаборантам на утро. Не было ни спешки, ни необходимости. Просто Том любил фотографиями заниматься сам. Здесь его царство. Здесь он в безопасности. В это время он мог думать о делах. А теперь к его размышлениям прибавилась и племянница. Он увидит ее, когда наберется храбрости и вернется домой. И Николь Смит.

В приемной внезапно раздался грохот и детский вопль. Том застонал. В его царство вторглись. Выйдя в приемную, он увидел Лору, держащую совок, в который мела Ламбер. При виде дяди она начала затравленно оглядываться, словно ища, куда бы спрятаться.

— Небольшое происшествие, — сообщила секретарша. — Теперь, Лора, выбрось это в мусорную корзину.

Девочка аккуратно высыпала содержимое совка, потом посмотрела на своего дядю. Подбородок ее поднялся.

— Все равно эта ваза была старая и уродливая.

Том понял, что это был за грохот.

— Ты разбила мою вазу!

— Это вышло случайно, — настойчиво сказала миссис Ламбер. — Она показывала мне баттерфляй.

— Баттерфляй?

— Стиль плавания, — пояснила секретарь.

— Но здесь же нет ни капли воды!

— Это-то и явилось проблемой.

Том выругался сквозь зубы, потом посмотрел на Лору.

— Где Николь?

— Она там, — ответила Лора и показала на одну из дверей. — Кто-то с фиолетовыми пальцами стрижет ее, — добавила она.

Фиолетовые пальцы? Он знал, что иногда Полли уносится на крыльях фантазии слишком далеко, но фиолетовые пальцы? Он взглянул на Ламбер, ища подтверждения.

Та кивнула, затем протянула ему лист бумаги.

— Вот список агентств, где можно нанять няню.

— Няню? — тут же подхватила Лора и с беспокойством спросила: — Как Мэри Поппинс? Или это собака Нана из «Питера Пэна»? — Глаза ее расширились. — Мы собираемся завести собаку?

— Нет, мы не собираемся заводить собак!

Лицо девочки погрустнело. Она печально посмотрела на него. Том в отчаянии запустил пальцы в волосы.

— Нельзя держать собаку в городе. Это несправедливо по отношению к животному.

Девочка молчала. Она просто продолжала смотреть на него. Он взглянул на Ламбер.

— У вас ведь нет собаки, верно?

На лице секретаря появилась извиняющаяся улыбка.

— У меня их две. Охотничьи.

— У них есть щенки? — с надеждой спросила Лора.

— Нет.

Слава Богу, подумал Том.

— Забудь собак, — решительно сказал он девочке. В этот момент дверь распахнулась и появилась Николь.

Ошеломленный, Том уставился на нее. Там, где раньше он видел лишь беспорядочную копну каштановых волос, теперь было на удивление красивое лицо с высокими скулами, маленьким прямым носом и губами, которые дадут Сильвии Росселини сто очков вперед. Потрясающая короткая стрижка подчеркивала красоту лица.

— Неплохо, а? — Полли помахала в его сторону рукой. Ее собственные очень короткие волосы были фиолетовыми, чем, возможно, и объяснялся цвет ее ногтей.

Николь немного нервно улыбнулась. Том провел языком по сухим губам.

— Неплохо, — наконец согласился он.

Очень даже неплохо. Кто бы подумал? Он потряс головой. Его реакция обеспокоила Николь.

— В самом деле? — спросила она.

— Очень красиво, — сказала Лора, ее рука потянулась к собственным волосам, и она накрутила прядь на палец.

Полли улыбнулась.

— Ее тоже подстричь? — обратилась она к Тому.

Не успел он открыть рот, как Лора засияла и с криком «да» устремилась в комнату, где только что работала Полли.

Том посмотрел на Николь. Та пожала плечами.

— Пожалуй, — сказал улыбаясь Том, обращаясь к Полли.

— Ники! — позвала Лора. — Иди смотреть!

Том остался на месте, засунув руки в карманы джинсов. Потом он сходил в студию за фотоаппаратом, вернулся и, стоя в дверях, стал щелкать кадр за кадром, фиксируя, как Николь, Полли и даже Лора, не замечая его, жарко обсуждают, какой должна быть стрижка.

По мере того как падали шелковистые пряди, все больше выделялось лицо Лоры, на котором беспокойство сменилось потрясением, перешедшим в радость.

Тому удалось схватить все — напряженную сосредоточенность Полли, восхищение Лоры, удовлетворение Николь. Он поймал момент, когда Николь, пробежав пальцами по стриженым волосам девочки, улыбнулась, и еще один — Лора держит в руках пушистую массу своих только что обрезанных волос. Он снял Николь и Лору, с сияющими лицами глядящих на мелькание ножниц Полли. Он сфотографировал и Полли, когда она подняла два пальца в знак победы.

Ему не требовалось печатать снимки, чтобы узнать, хорошо ли получилось. Он заснял целую историю, кусочек жизни своей племянницы. Теперь она больше не казалась ему чужой, она была частью его самого. Он подивился, что сестра с такой легкостью отказалась от дочки. Неужели жизнь этого маленького существа не стоит усилий? Похоже, Николь считала, что стоит. И делила с ней свою жизнь.

Видимо, Эда действительно не может справляться с материнскими обязанностями. Как не могли этого их отец и мать. Том сжал зубы от тяжелого чувства грусти.

Вдруг Николь улыбнулась ему. Мило и мягко, почти ободряюще, как будто догадалась о его переживаниях. Откуда она может знать? И как могла простая стрижка сделать ее такой чертовски красивой?

Николь очень нравилось, как она выглядит. Весь вечер и весь следующий день она то и дело пробегала рукой по волосам, ероша их, и встряхивала головой, чтобы убедиться, как свободно и приятно она чувствует себя. При этом она отмечала, насколько легче стало голове, — как будто убрали якорь, тянувший ее вниз.

Она напевала песенку «Поднять якорь» и посмеивалась над собой. Но не могла удержаться, чтобы без конца не прикасаться к волосам и не глядеться в каждое зеркало или витрину, что попадались на пути. Люди решат, что у меня тик, сказала она себе.

— С кем ты разговариваешь? — спросила Лора.

Они шли в парк мимо магазина, и Николь следила за своим отражением в витрине. Она слегка покраснела и виновато взглянула на малышку.

— Ни с кем.

— У тебя на голове очень красиво, — успокоила ее девочка.

Ники улыбнулась.

— Спасибо. У тебя тоже.

— Мне понравилась Полли, — объявила Лора. — Как ты думаешь, можно и мне такие же фиолетовые волосы?

— Нет, милая, нельзя, — услышали они у себя за спиной и увидели Тома с сумкой через плечо.

Он посмотрел на Лору, и та нервно отступила. Но Том улыбнулся и взъерошил ее рыжие кудряшки.

— Мне они нравятся такими.

Девочка заморгала, потом неуверенно улыбнулась.

— Откуда вы? — поинтересовалась Николь.

— Только что вышел из автобуса.

— Вы рано сегодня.

— Иногда я освобождаюсь раньше, — почти оправдываясь, сказал он. Его интонация удивила Николь.

— Мы собирались съесть мороженое и пойти на озеро, — сообщила она. — Пойдете с нами?

Скажи «да», молча просила девушка. Не потому, что ей хотелось этого, но должен же он сближаться с девочкой.

Том замялся.

— Хорошо, идемте. Мороженое очень кстати в такую жару.

За его спиной девочка сверлила Ники глазами, но она мило улыбнулась, не обращая внимания на ее недовольство. Она понимала, что дядя стесняет ребенка, но им налаживать отношения необходимо. Вдруг он специально закончил пораньше, чтобы побыть с ними? Интересно, признается он, если она спросит об этом прямо?

Когда они вошли в парк, Лора побежала вперед, оставив Тома и Николь одних. Они молча шли рядом.

Наконец Николь решилась.

— Очень мило с вашей стороны… прийти домой пораньше.

— Я закончил работу.

— Но вы могли заняться работой в лаборатории или еще чем-нибудь.

— Вам этого хотелось бы? — В его голосе звучал вызов.

— Нет. Конечно нет, — поспешно сказала Николь.

Засунув руки в карманы, Том пошел вперед, и Николь подумала, не обидела ли она его. Что скрывалось за этой грубоватой наружностью? Краем глаза она видела, что он наблюдает за девочкой и смотрит на нее так, будто она какое-то неизвестное существо.

— Вы не часто фотографируете детей, верно? — спросила Николь.

— Не очень.

— Не нравится?

Он пожал плечами.

— Никогда не думал об этом.

Он отбросил ногой упавшую ветку, и Николь отметила в его жесте деланное безразличие. Ей нравилось наблюдать за ним. Дома ее окружали пожилые люди — дедушка и его друзья, — и она не привыкла к свободному общению с мужчиной в расцвете лет. Конечно, был еще Джон, но их встречи были такими краткими и редкими. Очарованная им, она всегда слушала его не отрываясь, и ей в голову не приходило обратить внимание на то, как он двигается.

— Куда вы уставились? — резко спросил Том.

— Никуда, — быстро ответила Николь. — Мне показалось… Там птица. — Она сомневалась, что он поверил, но по крайней мере больше вопросов не было.

Том купил всем мороженое. Свое он съел быстро, не смакуя, в отличие от девочки. Покончив с мороженым, достал из сумки маленький фотоаппарат и направил объектив на Ники. Она высунула язык, и Том быстро щелкнул.

— Зачем! — воскликнула она.

Тот ухмыльнулся.

— Запечатлел для потомков вашу стрижку.

Рука Николь немедленно взметнулась к волосам, чтобы пригладить их.

— С вашей прической все в порядке, — сказал Том, щелкая кадр за кадром. Затем он направил фотоаппарат на девочку. Она не была столь застенчива, как Николь, и принимала разные позы, иногда гримасничая.

В конце концов Лора перестала обращать на него внимание, схватила своими липкими от мороженого руками Ники и потащила ее к лодочной станции. Николь заметила, что Том последовал за ними на некотором расстоянии и сделал еще несколько снимков.

Николь взяла напрокат лодку и вместе с Лорой забралась в нее. Девушка помахала Тому рукой.

— Идите сюда. Здесь хватит места.

Том отрицательно покачал головой.

— Я побуду на берегу.

Николь попыталась настаивать, но Лора закричала:

— Поплыли, Ники, поплыли!

Пожав плечами, девушка вставила весла в уключины, и они поплыли. Она рано научилась грести. Ее дедушка считал умение управляться с веслами таким же важным, как чтение.

Обычно, если дедушка брал ее с собой, они плавали под парусом. Сейчас Николь была рада, что грести она тоже умеет. Во всяком случае, она не выглядела неумехой, когда Том ходил вдоль берега, наблюдая за ними и фотографируя их.

Николь даже дала Лоре попробовать поработать веслами. Конечно, она была еще слишком мала, а весла — большие и тяжелые, но Николь решила, что все равно это будет ей на пользу. Правда, Лора со своей порывистостью чуть не снесла ей веслом голову и едва не уронила их в воду, но обе остались очень довольны. Лора хохотала, и Николь тоже смеялась, изредка поглядывая на Тома.

Он ждал их на причале.

— Вы видели, как я гребла? — спросила его сияющая Лора.

— Конечно. У тебя неплохо получалось.

— Да, для первого раза. В другой раз я бы лучше постаралась, но и это было здорово. А что мы сейчас будем делать? — повернулась девочка к Ники.

Та ответила:

— Думаю, что пора возвращаться домой и готовить ужин.

— Когда вы научились грести? — спросил Том у Николь.

Девушка начала рассказывать о своей жизни и о любимом дедушке — этом необыкновенном человеке, который вырастил ее.

— У него был сын, но так как дед служил сначала в военном, а потом в торговом флоте и мало его видел, моего отца воспитывала мать. Можно сказать, что дед совсем не знал, как воспитывать детей, особенно девочек. Но когда у него появилась я, ему пришлось этим заняться. — Она помолчала. Перед ее глазами прошли сцены детства. — Я узнала массу вещей, о которых большинство девочек не знает. — Она с улыбкой взглянула на Тома. — Мы учились вместе.

— Это нравоучительная беседа? — подозрительно спросил Том.

— Скажем так, мой дедушка проделал отличную работу, и я никогда не забуду ни минуты, проведенной с ним. Я думаю, у вас тоже получится.

4

Том подумал, что у ее деда, несмотря на годы, проведенные в море, было гораздо больше опыта, потому что тот принадлежал семье, где все любили друг друга, чего у него самого никогда не было. Только несколько обрывочных воспоминаний, таких ранних и мимолетных, что временами даже казалось, что он их попросту придумал, и затем девять лет его передавали из семьи в семью — то лучше, то хуже, — но всегда это была чья-то семья. Не его.

Он не мог припомнить, чтобы где-нибудь ему было хорошо и спокойно. Он не умел расслабиться, открыть сердце. Иногда ему даже казалось, что у него нет сердца. И это не очень его огорчало. Бывает, что сердца разбиваются. Его собственное было разбито так много лет назад, что он ощущал лишь его пульсирование, больше ничего. Оно не любило. Не умело. А вот Николь знает, что такое любовь. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять это.

Он наблюдал, как она ведет себя с его племянницей. Смеется, шутит, играет, читает ей, показывает, как резать овощи, учит управляться с веслами. Он наблюдал, как она убирает ее кудряшки с маленького лица, как поглаживает руки в знак одобрения, как, склонив голову, произносит вместе с ней молитву и целует на ночь.

Иногда от этих сцен у него начинало от волнения першить в горле. Тогда он брал фотоаппарат и увековечивал все эти поцелуи, прикосновения и улыбки. Но не решался попробовать сам.

Лора разговаривала с ним, но только тогда, когда забывала, кто он. Как только вспоминала, тут же занимала оборонительную позицию. Он помнил, что поступал в детстве точно так же: что будет, если он привяжется к кому-нибудь, а его бросят? Может, лучше не стоит никому доверять?

Иногда он хотел предупредить Лору, что Николь собирается уйти и оставить ее. Она только и ждет, когда вернется ее дорогой Джон. Тот должен вернуться на следующей неделе. Том узнал об этом в офисе Фултона. Затем туда же позвонила Николь, оставила сообщение, что она в городе, и назвала номер телефона Адамса. Ее присутствие в его доме — лишь вопрос времени. Эта мысль не давала Тому покоя. Но когда однажды вечером он заговорил об этом, Николь безмерно удивилась.

— Я собираюсь предать Лору? Что вы имеете в виду?

— Но вы же собираетесь уйти! — заявил Том. — Черт, да вы готовы убежать в любую минуту, как только появится ваш дружок.

— Но я буду навещать девочку. И буду брать Лору к себе в гости. Я не собираюсь навсегда расстаться с ней.

— Да? — с сомнением протянул Том.

— Да, — ответила Николь несколько агрессивно. — Я никогда не бросаю друзей.

И Том ей поверил.

Но все равно он намеревался любым способом заставить ее пробыть с племянницей столько, сколько нужно. Поэтому на следующей неделе — а наступало время, в течение которого Николь наметила побеседовать с претендентками на роль няни, — он приготовился в каждой найти изъян. Случилось именно так, ни одна из них не подошла. Самое смешное заключалось в том, что Тому даже не пришлось прикладывать к этому усилий. Лора, а в одном случае и сама Николь, отмела всех нянь. Одна оказалась «ворчуньей», другая «непомерной чистюлей». Одна «не имела чувства юмора», другая «выглядела не очень чистой». Одна «слишком медлительная», а у последней «слишком острый нос и довольно рискованная татуировка».

— Жаль, что я ее не видел, — ухмыльнулся Том, слушая отчет Николь.

Это было в четверг вечером. Уложив девочку спать, они расположились внизу на черном кожаном диване, он в одном конце, Николь со своими записями в другом. Девушка поджала под себя ноги, и Том снова подумал, что она напоминает ему птицу, сидящую в гнезде, пушистую и трогательную. Новая стрижка теперь уже казалась ее неотъемлемой частью, выделяя выразительное лицо, придавая исключительную привлекательность всему облику девушки. Том поймал себя на мысли, что ему хочется смахнуть ее заметки на пол и заняться более интересным делом, но тотчас отогнал ее прочь. Ради Бога, Николь же помолвлена с Джоном Фултоном.

Вдруг Николь, не подозревая, о чем думает Том, произнесла:

— Эта девчушка — просто прелестна. Я бы дала ей хорошее воспитание.

Том не считал, что девочка нуждается в каком-то особом воспитании. Хотя он все еще не находил с ней общего языка. Правда, он особенно и не пытался. Девочка по-прежнему стесняла его. Она же, в свою очередь, тоже не очень стремилась к его обществу.

— …У нас не остается времени продолжать поиски, — говорила Николь.

— А мы спешим?

— Я здесь уже неделю!

— Джон же еще не приехал. И потом, мы еще не закончили ваше преображение.

Николь застенчиво улыбнулась.

— Со мной… все в порядке. Я чувствую себя увереннее.

— Хорошо. Но если вы полагаете, что Памелу Фултон восхитят эти ужасные шорты…

Николь вспыхнула и сжалась в углу дивана.

— Они удобные. Но, вероятно, вы правы. Наверное, мне следует приобрести лучшую одежду.

— У меня есть друг, который поможет вам в этом.

— Но…

— Это часть нашего договора, — твердо сказал Том. — Сюда же относится и маникюр, который вы сделаете завтра утром. — Он наклонился и взял ее руку. — Думаете, Джону такие руки понравятся? — Он видел, как ее кисти сжались в кулаки, и почувствовал себя виноватым, что пользуется беззащитностью девушки. — Не беспокойтесь. Каролина все сделает.

Николь сложила руки на груди.

— Я не нуждаюсь в этом.

— Какие мы упрямые, да? — решил подразнить ее Том. — Впечатляет. И так по-взрослому! Представьте, она приедет только ради вас.

Николь сжала губы и слегка поникла.

— Хорошо.

Том удовлетворенно кивнул. Ники вздохнула и вытянула руки над головой. При таком движении у любой модели обязательно бы сверкнул голый живот. На ней же была свободная и длинная майка, словно монастырское одеяние.

И все же он рассматривал ее внимательнее, чем должен был это делать. У нее, может быть, отсутствовала грация его моделей, зато она двигалась свободно, легко и естественно. Привыкнув к женщинам, которые ни малейшего движения не делают без расчета, Том испытывал истинное наслаждение, наблюдая, как просто и радостно двигается Николь.

От внимания Тома не ускользала не только ее манера двигаться, но и манера поведения. Ему нравилось смотреть на то, как она ведет себя с девочкой. Ребенком он иногда фантазировал, как должна выглядеть мама. Он плохо помнил свою мать, а то немногое, что осталось в памяти, отнюдь не являлось источником радости. И вот теперь Николь напомнила ему детские мечты. Том внезапно подумал, что ему хочется, чтобы она тоже поправляла ему одеяло на ночь и была рядом.

Словно прочитав его мысли, Ники соскочила с дивана.

— Ну, ладно, — сказала она, — уже поздно. А у меня завтра ответственный день — маникюр! Так что я иду спать.

Я с тобой, возникло в голове Тома, прежде чем он осознал смысл. Слава Богу, он ничего не сказал вслух.

— Спокойной ночи. — Николь улыбнулась ему и начала подниматься по лестнице.

Том взъерошил волосы.

— Удачи тебе, Адамс, — пробормотал он себе под нос.

— Черт побери, перестань чесаться. — Том опустил камеру и сердито уставился на супермодель. — Тебе слишком много платят в час не за то, чтобы ты скребла свой живот.

— Что я могу сделать, если здесь комары?!

Одно из «удовольствий» натурных съемок — приходится мириться с тем, что есть.

— В Галифаксе нет комаров, — заявил Том.

— Чепуха, — отрезала девушка, наморщив носик.

— Думай о деле, милая, — сказал Том без тени сочувствия. — Ну, посмотри на меня страстно. И не надувай губки. — Он вновь уставился в объектив, пытаясь схватить образ.

Он работал над каталогом одежды для деловых женщин под названием «Городские джунгли». Съемки проходили в парке. Задача Тома заключалась в том, чтобы придать ему вид джунглей, где очень опасно, очень жарко и очень много зелени. Задача же модели — выглядеть в своей одежде как динамит. Она опять начала извиваться.

— Хорошо. Передохни и почешись. — Том подождал, пока она подготовится, и глубоко вздохнул. — Ну, а теперь покажи мне плечо. Наклони его. Подбородок немного вниз. Вот так. Отлично!

— У нее сбились волосы, — вмешалась стилист, направляясь к ним.

— Ерунда! — рявкнул Том. — Они и должны быть такими. Это же джунгли! С ее волосами все в порядке. С ней тоже.

Он сделал снимок, передвинулся, еще снимок. И еще. Стилист что-то проворчала. Том продолжал снимать.

— Но я не хочу! — услышал он детский голос где-то у себя за спиной.

Он не обратил на него внимания, продолжая работать.

— Почему мне нельзя с тобой? — опять произнес тот же детский голос. — Почему он кричит на меня?

— Он не кричит на тебя, — возразил мягкий женский голос. — Во всяком случае, не очень часто.

— Он ненавидит меня. Ну, пожалуйста, Николь! Пожа-а-алуйста.

Ники? Какого черта она здесь делает? Том оглянулся. Да, так и есть, вот она с Лорой.

— Миссис Ламбер заболела, — объяснила Николь. — Поэтому я привела ее вам.

— Что? — ему показалось, что он ослышался.

— Я пошла в студию делать маникюр, как вы сказали, — она состроила гримасу, — и узнала, что миссис Ламбер не будет. Поэтому, если вы хотите, чтобы я сделала маникюр, вам придется присмотреть за Лорой.

— Сейчас самый разгар съемок!

— Прекрасно. Значит, я не пойду. Мне все равно. Тогда вы должны позвонить своей подруге и сказать ей об этом.

И Каролина снесет ему голову. Она специально приедет сегодня в город, чтобы привести руки Николь в порядок. Она будет вне себя, потом, конечно, успокоится. Но она ни за что не поедет еще раз! И, зная ее характер, нетрудно догадаться, как она отнесется к присутствию девочки, пока будет занята руками Николь.

Выхода не было. Он посмотрел на Лору. Она тут же попятилась, высунув при этом язык. Том почувствовал, что готов ответить ей тем же.

— Ладно. Оставьте.

Николь попыталась высвободить свои руки, но девочка вцепилась в нее как пиявка.

— Иди же, — вразумляла ее Ники. — Он ждет.

— Ничего он не ждет! — заявила Лора. — Я хочу с тобой!

— Что здесь происходит? — требовательно спросила ответственный редактор каталога. — Мы что, снимаем маленькую девочку?

Глаза Лоры испуганно расширились.

— Нет, — буркнул Том.

Николь бросила на него ледяной взгляд.

— Ой, какая она милая! — заворковала стилист. — Посмотрите на волосы! Какой цвет! А кудряшки! Я такое могла бы сделать с этими кудряшками!

— Меня стригла Полли, — сказала Лора.

— Я могу сделать лучше Полли, — стилист фыркнула.

— Превосходно. — Том решил, что если он не найдет няню, то устроит конкурс среди своего персонала. — Займись ею. Заодно присмотришь и поиграешь.

Стилист слегка удивилась.

— Присмотрю? Но кто она?

— Моя племянница.

Николь с сомнением смотрела на женщину с завитыми волосами в узких ярко-розовых шортах и ярко-зеленой блузе. Но стилист явно приняла вызов и, взяв Лору за руку, повела с собой. Николь бросила последний красноречивый взгляд в сторону Тома и умчалась.

— Так не годится. Девочка не может здесь находиться, — редактор обратилась к Тому.

Том свирепо уставился на нее.

— Не может?

Та подалась назад.

— Она будет отвлекать внимание. Вы же не можете работать, когда вас отвлекают?

— Что вы о себе, черт побери, возомнили? — Том с удовлетворением наблюдал, как ее щеки вспыхнули, она шумно задышала и сломала карандаш пополам. — Сядьте и перестаньте суетиться, — продолжал Том.

— Но…

— Вы пристаете ко мне, — вкрадчиво проговорил Том, — а она сидит тихо. — Лора наблюдала за ним в немом восхищении. — Ты будешь мне мешать? — строго спросил он.

Девочка отрицательно замотала головой.

— Видите? — обратился он к редактору.

Она все поняла. Все все поняли. Никто не сделал ничего такого, что бы прервало ход съемок, и менее всех — Лора. Она сидела словно мышка там, куда ее усадили, и молча следила за каждым движением Тома.

Зная, что Лора наблюдает за ним в ожидании, что он, по ее представлению, откусит от кого-нибудь кусок, Том полностью сосредоточился на модели. Предложить стилисту заняться прической Лоры было поистине гениальной идеей. Это удержало ее от стремления поправлять прическу модели после каждой смены костюма. И редактор, явно разделявшая мнение девочки, не шевелилась, пока Том не отснял последнюю пленку и не сказал:

— Готово!

Он выпрямился, расправляя плечи и внезапно осознавая, что работал без передышки более двух часов. Лора, уже с причудливой прической, была на том же месте. Он одобрительно кивнул ей и начал собирать аппаратуру.

Том уже почти закончил — закончил бы, если бы мог найти эту чертову крышку от объектива, — когда почувствовал, что рядом кто-то стоит. Он оглянулся. На уровне локтя на него молча смотрели зеленые глаза. К нему тянулась маленькая ручонка.

— Вы уронили это. — На ладошке лежала крышка от объектива.

Он взял, ожидая, что девочка тут же шмыгнет в сторону. Она не двигалась.

— Спасибо.

Она серьезно кивнула.

— Пожалуйста. — Она по-прежнему не двигалась, наблюдая за каждым его движением.

Закрывая сумку с камерой, он спросил:

— Больше не боишься?

— А я никогда и не боялась, — отважно заявила девочка.

Судя по ее поведению, с самого начала это так и было. Он в детстве был таким же — упрямым, непреклонным, о котором можно было сказать, что в нем больше храбрости, нежели разума. Том неуверенно улыбнулся.

— Мне не нравится, когда вы кричите. Не то чтобы я пугалась, но мама говорит, у меня… творческая натура.

— Творческая натура?

— Да. Я люблю придумывать разные вещи.

— Это точно, — подтвердил Том.

— Да. А потом рисую их. Карандашами и красками.

— Тебе нравится рисовать?

— У меня не всегда хорошо получается.

— А что получается хорошо?

— Плавать. И лазить по деревьям.

— И фотографировать чудовищ? — спросил Том с улыбкой.

На лице девочки тоже промелькнула улыбка и быстро исчезла, словно она не была уверена, можно ли ему доверять.

— Да, — ответила она решительно. — А еще дядя Хью сказал, что я смогу играть в бейсбол.

Дядя Хью? Мужчина сестры до Энтони? Или это один из моряков Николь? Он не мог припомнить, но понимал, что не стоит задавать этот вопрос Лоре. Никогда еще ему не приходилось вот так беседовать с ребенком.

— А ты умеешь обращаться с битой?

Девочка кивнула.

— Правда, не очень хорошо.

— Если будешь тренироваться, будет получаться лучше.

— Больше всего мне нравится плавать.

— Может быть, мы как-нибудь пойдем поплавать.

— Мы ходили плавать с Ники и дедушкой.

— С дедушкой? — удивился Том.

— Ну, с дедушкой Ники. Но он разрешал мне так его называть.

Том вспомнил, как дед одного из его названых братьев предложил называть его так, как зовет внук. Том отказался. Зачем? Ведь все равно он скоро умрет. Сейчас он подумал, что напрасно упрямился, потому что, когда Лора сказала: «Он умер», голос ее прозвучал печально.

— Я знаю, — ответил Том. — Жаль.

— Он был самый лучший дедушка в целом мире. Николь так говорила. Она жила у него. У нее тоже не было папы. И мамы.

В конце концов Николь оставили «самому лучшему дедушке в целом мире», а не дяде, который не умеет обращаться с детьми и не желает учиться. По лицу Лоры Том понял, что ее мысли близки к его собственным. Он почувствовал укол совести за то, что грубо обращался с девочкой. Видит Бог, она не виновата, что от ее матери мало толку и что, к несчастью, он единственный родственник.

— Я хочу есть, — сказал Том, выпрямляясь. — А ты?

— Немножко.

— Как ты относишься к пицце?

— Хорошо.

— Тогда идем. — Том подхватил свою сумку. — Может быть, потом мы пойдем плавать.

Таким образом, из них двоих Лора оказалась самой смелой. Она продемонстрировала это, подав Тому крышку от объектива. У шестилетнего ребенка нашлись силы, чтобы взглянуть реальности в лицо, и это заставило Тома перестать думать только о себе.

После пиццы он предложил девочке пойти на пляж.

— У тебя есть купальник?

Быстро вернувшись домой и покопавшись в своих вещах, Лора обнаружила, что купальника у нее нет.

— Значит, мы не пойдем, — горестно сделала она вывод.

— Я думаю, что купальники продаются, — сказал Том.

Лицо Лоры моментально просветлело.

— Да?

Том протянул ей руку.

— Пошли.

Она взяла его за руку и последовала за ним.

В магазине спортивных товаров они нашли то, что искали. Том, привыкший к тому, что самые шикарные женщины красовались перед объективом его фотоаппарата в купальниках, теперь улыбался, глядя, как девочка выбирает фасон. Она примеряла то один купальник, то другой и показывала их ему.

— Очень красиво, — сказал наконец Том и не преувеличил.

Он едва удержался, чтобы не достать фотоаппарат и не сделать пару снимков. Девочка не стеснялась и не притворялась. Радость ее была такой открытой и естественной, что она очаровала Тома.

— А пляж далеко? — спросила Лора. — Мы пойдем пешком?

— Мы поедем на такси, — ответил Том. — Но сначала зайдем сюда. — Том открыл дверь магазинчика художественных товаров, где купил альбом для рисования и большую коробку разноцветных фломастеров.

Девочка молча приняла подарок и уставилась на дядю округлившимися глазами с немым вопросом. На секунду Том запаниковал, боясь, что сделал что-то не то.

— Ты же сказала, что любишь рисовать.

Лицо Лоры озарилось улыбкой.

— Спасибо, — прошептала девочка, прижимая к груди альбом и фломастеры. И впервые Том не увидел в ее глазах беспокойства или страха.

Лора недолго бултыхалась в воде, вскоре она принялась рисовать, не отрываясь от своего занятия все время, что они провели на пляже. Девочка рисовала детей и собак, купающихся и загорающих людей, запечатлевая все, что видела вокруг. Том плавал вместе с Лорой, фотографировал ее. И впервые с того момента, как девочка появилась на пороге его бюро, подумал, что, кажется, они подружатся.

По дороге домой девочка уснула, припав к руке Тома. Он поднял альбом, соскользнувший у нее с колен, обнял девочку. Том улыбнулся. Николь была бы им довольна.

— Мы ехали в такси! — закричала Лора, вбегая в дом. — Мы были на пляже! — добавила она с горящими глазами, которых Николь давно уже не видела у девочки.

Николь не находила себе места, вернувшись домой после маникюра и не обнаружив Тома и девочки. Позвонила в бюро, но там никто не ответил. Следующие четыре часа она не знала, что думать. А они были на пляже!

— А я рисовала! — Лора оглянулась на Тома. — Рисунки у него.

Том широко улыбнулся Николь. Вытащив альбом, он с легким поклоном протянул его девушке.

Николь взяла рисунки. Без сомнения, они были выполнены Лорой. В своей живой манере девочка изобразила пляж, полный людей и разноцветных зонтиков. Детали восхитили Николь — малыш с песочными куличами; дети, у воды строящие замок из песка; маленький черный песик, бегущий следом за мячом.

— Боже мой, Лора! — воскликнула Ники. — Я как будто побывала там!

Лора поднялась на цыпочки и ткнула в морковного цвета головку в волнах.

— А это я!

— Ты заплывала так далеко? — ахнула девушка.

— Я была не одна, — успокоила ее девочка, указав на рисунке на черную голову рядом. — Это дядя Том.

Дядя Том. Это прозвучало впервые. Обычно она говорила «он». Или «чудовище». Николь внимательно посмотрела на Тома.

— Она сказала, что любит плавать. — Секунду они смотрели друг на друга, и Том отвел взгляд, словно обожание, прозвучавшее в голосе Лоры, смутило его. — Ну-ка! — строго сказал он девочке. — Марш в ванную.

Лора побежала наверх. Николь проводила девочку взглядом и вновь уставилась на Тома.

— Что вы так смотрите? — проворчал он и направился на кухню. — Девушка улыбнулась. — Вы же посоветовали мне попытаться. Я сделал, как вы хотели. — Том передернул плечами и заглянул в холодильник. — Лора сказала, что любит плавать, — добавил он сердито, — и рисовать.

Николь поняла, что за ворчливостью Том пытается скрыть удовлетворение и радость. Он достал из холодильника пиво и протянул ей бутылку.

Девушка покачала головой.

— Нет, спасибо. — Ее улыбка стала шире. — Вы очень добрый.

— Я всего лишь предложил вам пива.

— Вы прекрасно знаете, что я не это имею в виду. Вы очень добры к девочке.

Он фыркнул и отпил из бутылки.

— Это самое меньшее, что я мог сделать.

— Самое меньшее, что вы могли сделать, — возразила Николь, — это привести ее домой и остаток дня не обращать на нее внимания. Или оставить с няней.

— Почему-то у меня было такое чувство, что Лора уже насиделась с нянями. Кроме того, не такое уж я и чудовище, что бы она там ни думала.

— Уверена, что она больше так не думает, — мягко сказала девушка.

— И потом, что бы я дома с ней делал? Я не знаю, что делать с детьми.

— А мне кажется, знаете.

Том покачал головой.

— Нет, не знаю. — Он допил бутылку и открыл вторую. — Вы точно не будете пиво?

— Точно, спасибо.

— Вы не любите? Почему? Джон не одобряет? — В его голосе прозвучала некая воинственность, что удивило Николь.

— Вы случайно не пытаетесь вызвать меня на бой?

— Может быть. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Получится?

Она усмехнулась.

— Нет.

Том взъерошил рукой волосы.

— Мне не победить?

Что-то в его глазах заставило ее сердце подпрыгнуть. Николь постаралась не обратить на это внимания.

— Пытаетесь восстановить свою репутацию чудовища, мистер Адамс?

Они смотрели друг другу в глаза, и, казалось, между ними проскочила искра. Он потряс головой.

— Честно говоря, мисс Смит, я не знаю, что делаю.

5

Ночью ей приснился странный сон. Она плыла в волнах прибоя, пытаясь догнать Джона, который поддразнивал ее, то приближаясь, то уплывая прочь. Наконец она догнала его, и они вместе вышли на берег, упали на песок, их тела тесно прижимались друг к другу.

— Я поймала тебя! — закричала Николь.

Он повернулся, схватил ее в объятия. Но оказалось, что это вовсе не Джон, а Том.

Николь проснулась оттого, что сердце ее учащенно билось. Она села на постели, глубоко дыша, стараясь успокоиться.

Джон, где ты, Джон? — стучало в голове. Она обхватила руками колени и стала вспоминать его улыбку, руки, пытаясь тем самым стереть образ Тома Адамса в своей памяти. Почему ей снится Том? Ее мысли прервал скрип открывающейся двери, и на пороге возникла маленькая фигурка в длинной ночной рубашке.

— Что с тобой, Ники? Тебе приснился плохой сон?

Николь глубоко вздохнула и покачала головой.

— Нет, Лора. Со мной все в порядке. Правда.

— Я слышала, как ты разговаривала.

— Должно быть, это во сне. У меня правда все нормально, но хорошо, что ты пришла и спросила.

— Ты же всегда приходишь, когда мне снится что-нибудь плохое, — сказала Лора.

Это случилось с ней дважды в первые дни их приезда в Галифакс. Страшные сны, сказала она Николь, с чудовищами, которые кричали на нее. Нетрудно догадаться, на кого были похожи эти чудовища. Оба раза Николь убаюкивала девочку на своих руках, пока та не успокаивалась и не засыпала.

— Я думала… — медленно проговорила Лора, подходя к кровати и беспокойно глядя на Николь.

— О чем?

Девочка замялась, но потом сказала:

— А что, если мне опять приснится страшный сон, а тебя здесь не будет?

Я буду, хотелось сказать Николь, но она не могла этого сделать. Ведь это было бы ложью. Как только приедет Джон, она уйдет отсюда. И чем скорее это произойдет, тем лучше, подумала она. Особенно если ей будет сниться Том.

— Здесь будет твой дядя.

Лора ничего не сказала. В каком-то смысле это означало шаг вперед. Николь была уверена, что, если бы этот разговор состоялся до похода на пляж, Лора тут же ответила бы: «Не хочу быть с ним».

— Мама не вернется?

О черт, подумала Николь. Почему так? Почему она должна отвечать на такой вопрос? Почему Эда не сказала ей сама? Или Том? Но чувство справедливости не позволяло ей в чем-либо винить Тома. Он стал в такой же степени жертвой решения Эды, как и девочка.

— Нет, солнышко. Не вернется.

— Почему? Она не любит меня?

— Она очень хочет быть с тобой, — уверенно сказала Николь. — Но мама понимает, что у дяди тебе будет лучше.

Лора забралась к Николь в постель, и та обняла худенькие детские плечики.

— А вообще он, кажется, добрый, — прошептала девочка, и у Николь вырвался вздох облегчения. — Но было бы лучше, — вдруг сказала Лора, — если бы и ты осталась здесь. Ты останешься?

— Ты же знаешь ответ. Не забывай о Джоне. — Николь почувствовала, что больше убеждает себя, чем девочку.

— Знаю. Джон тоже ничего. Может быть, вы сможете забрать меня к себе?

— Было бы здорово, если бы ты стала нашей дочкой, — сказала Николь. — Но думаю, что у твоей мамы другие планы.

— Ей все равно.

— Твоему дяде не все равно.

Лора посмотрела Николь в глаза.

— Правда?

— Конечно, — мягко, но уверенно подтвердила Николь. — Дай ему возможность доказать это.

Минуты бежали за минутами, наконец Лора едва заметно кивнула.

— Джон приезжает послезавтра, — сообщила девушка Тому следующим вечером, когда тот пришел с работы. Утром, все еще под впечатлением странного сна, Николь позвонила Джону в офис и услышала хорошую новость.

— Послезавтра? — Том нахмурился. Он отшвырнул туфли и носки и босиком прошлепал на кухню.

Николь отправилась следом.

— Не беспокойтесь. Я не брошу вас. Буду брать Лору к себе время от времени. — Она была уверена, что Джон не будет против, и думала, что это чудесная мысль.

Том протянул руку к холодильнику, но при ее словах взглянул на девушку через плечо.

— Будете брать девочку? В каком смысле?

— Ну, время от времени. Джон не будет возражать и…

— Я думал, вы боитесь даже ступить на порог дома Фултона. Я думал, вы трясетесь от страха при виде его матери. И вдруг вы собираетесь тащить с собой девочку? Что с вами произошло?

Девушка принялась было кусать ноготь, но, вспомнив, сколько сил потратила Каролина, засунула руки в карманы мешковатых шортов.

— Я стала смелее.

Или было еще что-то, что пугало ее больше, чем дом и мать Фултона. Даже сейчас Николь помнила ощущение твердых мускулов тела Тома из своего сна.

— Я вижу. Видимо, уверенность вам придают эти ваши дурацкие шорты. — Он открыл банку с пивом и сделал большой глоток.

Девушка напряглась.

— Я же сказала вам, что приобрету другую одежду!

— Да. Завтра. Приведете Лору в студию с самого утра и пойдете с Аннет по магазинам.

— Я не…

— У нас договор, мисс Смит. Завтра. Ровно в девять тридцать.

Никто не мог бы обвинить Тома Адамса в том, что он не выполняет условия их договора. Если Николь Смит едва может дождаться, когда уйдет от них, что ж, пусть уходит. Но она должна выглядеть так, чтобы они все попадали на свои богатые задницы.

Он позвонил Аннет, стилисту по одежде, вкусу которой доверял, и попросил одеть Николь в едва прикрывающую зад юбку и прозрачную блузку — в глубине души ему было интересно, как отреагирует Джон, если Николь появится перед ним в таком виде.

— Она знает, что вам нужно, — буркнул Том Николь. — Ей нужно все, — сказал он Аннет.

— Я не могу позволить себе все, — пояснила Николь стилисту. По ее взгляду Том понял, что, если он предложит оплатить покупки, это только усложнит ситуацию.

— Аннет и сама не истратит доллар там, где можно обойтись десятью центами, — успокоил он Николь.

— Можешь на меня положиться. — Аннет расплылась в улыбке. — Вперед, детка. Нам предстоит нелегкая работенка.

Лора захотела узнать, почему ей нельзя пойти с Николь.

— Потому что я прошу тебя помочь мне, — сказала Ламбер.

— И мне, — добавил Том. — Лора моментально повернулась в его сторону, широко раскрытыми глазами она смотрела на своего дядю. — Пойдем со мной, — позвал он ее.

Лора как-то делала бумажных кукол из старых снимков, которые дала ей Ламбер. Теперь Том привел ее в комнату, полную ненужных фотографий, и повел рукой.

— Все это в твоем распоряжении. — Том вручил девочке ножницы. — А позже устроишь для нас демонстрацию мод.

Лора буквально задохнулась от восторга.

— Правда?

Том дал девочке тот фотоаппарат, с которым она играла в день приезда, затем указал ей на стул рядом со своей камерой.

— Садись здесь.

Лора села. Он взял кассету с пленкой и медленно, так, чтобы она видела каждое его движение, стал заряжать фотоаппарат. Затем он вытащил пленку и протянул ее Лоре.

— Теперь ты.

Девочка попыталась повторить все, что видела. У нее получилось. Том показал Лоре следующие этапы. Она все повторила.

— Примерно через час у меня начинаются съемки, — сказал Том. — Если не будешь мне мешать, я разрешу тебе поснимать тоже. — Том подмигнул племяннице. — Надо же с чего-то начинать.

Том был прав — Аннет знала свое дело, но в то же время была экономна. Она восприняла просьбу Тома очень серьезно.

— Он сказал, что нужно сбить их с ног, — сказала Аннет. — Хотя, — она хихикнула, — он выразился более красочно.

Николь не считала, что ей нужно сбивать кого-нибудь с ног, разве что Джона, но не стала разубеждать Аннет. Поэтому просто следовала за ней, делая то, что та говорила, — втягивала живот, выставляла грудь и прочее.

— Одно основное маленькое черное платье, — заявила Аннет, изучая фигуру Николь, — довольно открытое, ну, ты понимаешь, чтобы показать прелести.

Николь никогда толком не обращала внимания на свою фигуру.

— Ничего болтающегося, — продолжала Аннет, — никаких складок на талии. И разумеется, никаких клеток или шотландок, — добавила она, глядя на клетчатые бермуды Николь. — Никогда.

Николь сглотнула.

— Я поняла.

Цвета тоже выбирала Аннет. Золотистый, красновато-коричневый и густой лазурный подчеркивали нежную кожу Николь и выделяли глаза.

— Смотри, — сказала она после примерки джинсов и блейзера. — Ну, не здорово ли?

Николь вынуждена была признать, что Аннет права. Одежда подчеркивала ее фигуру и делала ее выше.

— Но у меня не очень много денег.

— Мы купим только самое основное, — успокоила ее Аннет. — Итак, продолжим.

Они зашли еще в несколько магазинов, а затем направились в центр женской моды.

У Николь кружилась голова, но она послушно следовала за Аннет. Они купили несколько джинсов и черных свитеров с высоким воротом, пару мокасин от Гуччи и смахивающие на солдатские ботинки.

— Солдатские ботинки?

— Непременно. С джинсами — отпад. Шевелись. Нам еще нужно к одному ювелиру. Тебе необходимы сережки. Крупные серебряные сережки. Очень подойдут к твоей стрижке.

Когда они закончили, то были нагружены пакетами и коробками так, что Николь чувствовала себя вьючным животным. Аннет помогла Николь войти в лифт, но подняться вместе с ней в студию отказалась.

— Не могу. Опаздываю на свидание, — ухмыльнувшись, добавила Аннет. — Кроме того, больше я тебе не нужна. Я сделала все, что нужно. А теперь иди и сбивай его с ног.

У Николь едва нашлись силы поднять руку и нажать кнопку. Ноги болели и кружилась голова. Она сказала себе, что это усталость, ей требуется хотя бы минута, чтобы перевести дыхание. На самом деле девушка очень нервничала. За последние четыре часа Аннет несколько раз повторила, что она мила, красива, восхитительна, ошеломительна. Под влиянием момента Николь почти поверила ей. Сейчас она думала по-другому. Наверняка Том Адамс тоже не поверил бы Аннет.

Интересно, почему она так беспокоится о мнении Тома Адамса? Может, он и снится ей, но вряд ли она сколько-нибудь тревожит его наяву. Все это он делает только потому, что они заключили соглашение. А уж как она на самом деле выглядит, не имеет для него никакого значения. Тогда почему она весь день выбирала одежду, которая понравилась бы Тому Адамсу? Глубоко в душе она отлично знала, что именно так и делала. Выслушивала Аннет, следовала ее советам и рекомендациям и каждый раз при выборе очередного предмета одежды думала: а понравится ли это Тому? Почему ее так беспокоит, что понравится Тому Адамсу? В действительности ее должно волновать, что понравится Джону… и чтобы одежда помогла ей чувствовать себя уверенно в его мире. Запомни это, приказала девушка себе. Запомни. Она повторяла одно и то же — словно произносила молитву, — пока лифт не остановился и она не появилась в студии.

Ее встретили Ламбер и Лора. Обе выжидающе смотрели на нее.

— Но на тебе нет ничего нового! — воскликнула с упреком Лора.

— Все в пакетах. Помоги мне.

— Не надо, — услышали они и увидели Тома. — Мы отвезем это домой. — Он едва глянул на сумки и коробки. — Давайте мне все это. — Том забрал пакеты у нее из рук.

Николь смотрела на него, с удивлением отмечая, как на нее действует его присутствие. Но Том быстро отвернулся и пошел из бюро, уводя всех за собой.

— Я понимаю, что все прошло успешно, — сказал Том, усаживая Николь и Лору в машину и закидывая пакеты.

— А как вы думаете? — сухо поинтересовалась Николь.

Том ухмыльнулся, и в животе у Николь пробежал холодок.

— Я знал, что на Аннет могу положиться.

— Она удивительная, — отозвалась Николь, устраиваясь поудобнее. — Знает в городе абсолютно все, что и где можно купить.

— Она превращает поход по магазинам в искусство. — Том взглянул на девушку с любопытством. — На вас лица нет. Я удивлен. Я думал, вы любите ходить по магазинам. Большинство женщин любит.

— Не хотите ли вы сказать, что я не вполне нормальна?

Том усмехнулся.

— Есть чуть-чуть.

Девушка вздохнула.

— Вы правы. Наверное, я странная. Но сегодняшний день вымотал меня.

— Но не до такой степени, что вы нам ничего не продемонстрируете?

Она уставилась на него. Том смотрел с надеждой.

— Пожалуйста, пожалуйста! — тут же подключилась Лора. — Ты будешь, как одна из моих бумажных кукол.

Николь почувствовала, что краснеет.

— Но мне нужно приготовить ужин.

— Я приготовлю, — пообещал Том.

— Он приготовит, — поддержала Лора. — И я ему помогу.

Они с улыбкой смотрели на нее. Николь вынуждена была уступить. И когда они пришли домой, Том подтолкнул девушку в направлении ванной.

— Примите душ, а я приготовлю ужин. Пока просто накиньте халат. А после ужина устроим демонстрацию.

Накинуть халат? А под халатом ничего? И находиться рядом с ним? Николь понимала, что придает слишком большое значение этому халату. Том ежедневно видит женщин, куда более красивых и менее одетых. И все же…

— Ну, давай же, Ники! — Лора дергала ее, подгоняя.

Николь пришлось подчиниться.

Аннет и в самом деле не подвела его. У Тома перехватило дыхание, когда он увидел спускающуюся по лестнице Николь в трикотажном обтягивающем черном платье, таком простом и в то же время ошеломительном. В отличие от стандартных длинноногих моделей, к которым привык Том, Николь поражала невысоким ростом, тонкой изысканной красотой. На середине лестницы девушка остановилась.

— Ну, вот, — сказала она почти оправдывающимся тоном, — вы видели, — и стала подниматься.

— Подойдите сюда.

Она с беспокойством оглянулась.

— Что? Зачем?

— Затем, что я ничего не разглядел.

— Да здесь и не на что смотреть. По-моему, это с большой натяжкой можно назвать платьем. Они могли бы использовать и побольше материала, чтобы оправдать эту непомерную цену. — Она снова начала подниматься.

— Николь! Идите сюда!

Девушка повернулась. Затем медленно и неохотно направилась вниз.

— Повернитесь.

Николь быстро сделала пируэт и намеревалась уйти, когда Том неожиданно схватил ее за руку, удерживая рядом. Том не думал о том, что его рука держит девушку дольше, чем позволяют приличия. Ему было все равно. Целый день он ждал, когда хоть краем глаза увидит Николь Смит в чем-нибудь приличном, а не в этих ужасных бермудах.

Он оглядел девушку. Посмотрел на ее ноги, затем его взгляд скользнул выше, на подол платья, едва доходивший до колен, проследил линию бедер и талии, наконец добрался до груди. Это было приятное путешествие. Том увидел вырез платья и поймал себя на мысли, что тот мог бы быть немного глубже. Их взгляды встретились. Он заметил, что щеки Николь пылали.

— Вы смущены?

— Да, — выдохнула она, пытаясь освободить свою руку.

Том улыбнулся и поднес ее пальцы к своим губам. Он сделал это, желая пошутить, но прикосновение губами к ее нежной коже произвело неожиданный эффект. По его телу пробежала волна, подобная разряду электрического тока. Казалось, его шутливый поцелуй произвел на Николь такое же воздействие, потому что она вырвала руку и стала нервно тереть ее о платье.

Том не удержался от улыбки.

— Разве Джон вас так никогда не целовал? — ядовито поинтересовался он.

Девушка молча покачала головой.

— А как он вас целует?

Николь провела языком по губам и отвернулась.

— Это вас не касается.

— Да? А как насчет вот этого?

Если бы Том подумал хоть секунду, что делает, то наверняка счел бы себя сумасшедшим, но он ни о чем не думал. Просто притянул девушку к себе, сжал в объятиях и начал целовать, вкладывая в поцелуй весь свой опыт и желание, которое, казалось, накапливалось все эти годы.

Видит Бог, как долго в его жизни не было женщины. У него не хватало времени — или желания — оторваться от дел и оглянуться по сторонам. Самое большое, что он себе позволил за последнее время, — это созерцание губ Сильвии Росселини. Вся его энергия уходила в работу. Но сейчас одной работы было уже мало. Требовался какой-то выход. Может быть, это началось с губ Сильвии, а может, именно с момента появления Николь Смит с персиковой кожей и в этих ужасающих шортах и майках. В конце концов, почему бы не Николь? Она целыми днями в его квартире, ходит, ползает по полу, играя с Лорой, готовит еду, без конца привлекая его внимание.

Он ожидал, что Николь будет вырываться, но, напротив, ее тело размякло в его руках, прижалось к нему. Ее губы раскрылись, впуская его язык в сладкую глубину. И Том воспользовался ее податливостью. Он еще крепче прижал девушку к себе, его язык скользнул меж нежных губ. Почувствовав ее ответ, Том задрожал от острого желания.

— О, вы целуетесь?!

Голос Лоры вернул их к действительности. Николь отпрянула и в ужасе уставилась на него. Том несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Лора, в изумлении открыв рот, смотрела на них с лестницы. Затем она сказала:

— А я думала, ты собираешься замуж за Джона.

6

Это все из-за платья! Конечно, из-за платья! Ясно, что лично она его не привлекает, Николь знала это точно. Девушка подавила рвавшийся наружу почти истерический смех, подумав, что Аннет восприняла бы реакцию Тома как подтверждение ее профессиональных качеств. Определенно, Аннет свое дело знает.

Николь надеялась, что на Джона платье произведет такой же эффект. Завтра. Завтра она его увидит. Всего лишь через двадцать четыре часа мир ее восстановится, и все станет на свои места. Если Том действительно не хочет, чтобы она взяла Лору на время к себе с Джоном, она будет навещать ее, пока он не подыщет няню. Но она должна уйти отсюда, ей нельзя оставаться в опасной близости от Тома и волнующего взгляда его глубоких синих глаз. Ей не следует даже видеть этого человека. Бог свидетель, она и не хочет.

Николь села на кровати, не зажигая света, и прижала ладони к щекам. Лицо горело. Оно пылало с того момента, как она ощутила на себе его взгляд, спускаясь по лестнице в этом «основном черном платье», как выразилась Аннет. Основное платье. Основные инстинкты. Тома и ее собственный…

Она не знала, объяснил ли он как-нибудь Лоре их поцелуй. Сама она не смогла что-либо объяснить. Глядя на потрясенное лицо Лоры, она забормотала: «Ну, конечно, я выхожу замуж за Джона. Твой дядя и я… гм… мы… платье…» Ее голос дрожал и стал неузнаваемым. Девочка ничего не сказала, но продолжала молча смотреть на них. В конце концов Лора облизнула губы, словно пытаясь понять, как платье может привести к поцелую.

Николь провела языком по губам. Они все еще дрожали, помня поцелуй Тома и вкус его губ. Хорошо, возможно, поведение Тома можно объяснить эффектом, произведенным платьем, но в чем причина ее собственного?

Николь пыталась оправдаться перед собой тем, что скучает по Джону. Она не видела его уже три месяца, со дня похорон дедушки. И Джон никогда не целовал ее так, как Том. За все годы их знакомства он никогда так не целовал ее. Даже когда они обручились. Но завтра… Возможно, завтра…

Николь закрыла глаза, пытаясь прогнать воспоминание о губах Тома и об этом поцелуе и молясь, чтобы побыстрее наступил завтрашний день.

— Ну, как платье? — спросила Аннет у Тома утром. — Шикарное, да?

Том что-то проворчал, занимаясь камерой, хотя в этом не было необходимости, разве что помогло избежать взгляда Аннет.

Она улыбнулась.

— Эта твоя Николь — прямо персик. Она…

— Она не моя! — тут же возразил Том.

Брови Аннет удивленно изогнулись, и она внимательно посмотрела на Тома.

— Ага! Зацепила! — Аннет хитро улыбнулась. — Она зацепила тебя. Ты ею интересуешься.

— Просто ей нужно помочь. И мне тоже. Мы договорились.

— Все это ерунда, — заявила Аннет. — И ты это прекрасно знаешь.

— Не понимаю, о чем ты.

Аннет покачала головой.

— Она хорошенькая, Том, и ты знаешь это. Она не просто хорошенькая, она чудесная девушка.

— Ты-то откуда знаешь?

— Ты удивишься, — мягко сказала Аннет, — но я не всегда жила в большом городе. Во мне еще осталось кое-что от тех мест, где я выросла. И я в состоянии оценить свежесть и непосредственность, если вижу ее. А твоя, прости, — Аннет ухмыльнулась, — Николь — свежая, милая и жизнерадостная девушка. Я понимаю, почему она привлекла тебя.

— Ничего не привлекла. К тому же она помолвлена, — мрачно сказал Том.

— Но ведь не замужем. Пока.

— Но уже помолвлена. С Джоном Фултоном, представь!

Аннет, как и любой другой в Галифаксе, знала, кто такой Джон Фултон.

— В самом деле? — Аннет присвистнула. — С Джоном Фултоном? — Она сочувственно улыбнулась. — Но все равно, думаю, ты должен попытаться.

Он совершенно не намеревался отбивать Николь у Джона Фултона. Черт, да что он будет с ней делать?

Внезапно возникшее напряжение внизу живота послужило достаточно четким ответом на заданный себе вопрос. Он мрачно усмехнулся, поднимаясь по лестнице. Войдя в квартиру, Том услышал смех Николь. Она разговаривала по телефону, сидя на кухонном столе и поставив одну ногу на стул. На ней была ее обычная майка балахоном и новые шорты густого персикового цвета, подчеркивающие нежный загар ее ног. Девушка помахала ему рукой и дала понять, что говорит с Джоном.

Том, надеясь, что испытывает облегчение от этого сообщения, удивился, почувствовав внезапное раздражение.

— Нет, — говорила в трубку Николь. — Я все поняла. Нет, не сегодня. Все замечательно, Джон, правда. Я понимаю, что значит такой перелет. Сегодня отдыхай, а завтра встретимся.

Том напрягся. Он сбросил туфли и расстегнул рубашку. В квартире было душно, несмотря на открытые окна. Интересно, почему она не пользуется кондиционером? Он снял рубашку.

— Во сколько? — спросила она. — Очень хорошо. Тогда до утра, Джон. — Она послала в трубку звук поцелуя и внезапно сжала губы, как будто вспомнила о вчерашнем.

Девушка посмотрела на Тома, их взгляды встретились. Николь опустила глаза.

— Я люблю тебя, Джон, — сказала она и повесила трубку. — Джон прилетел сегодня. — Она повернулась к Тому. — Он очень устал, поэтому…

— Бедняга, — буркнул Том без тени сочувствия.

— Поэтому, — продолжала Николь, — он заедет за мной завтра утром. В девять. Надеюсь, это не очень рано?

— А что я буду делать с Лорой?

— Ничего. Мы берем ее с собой.

— Что? Берете ее с собой?

Она пожала плечами.

— Я знаю, что вы завтра не работаете, но подумала, вдруг у вас есть какие-то планы, я все-таки пообещала присмотреть за Лорой, пока не найдется няня. Кстати, есть новые кандидатуры?

— Нет.

Ее бровь изогнулась.

— Но вы хотя бы просматривали список?

— Разумеется, просматривал. Как вы решились взять девочку с собой? Могу себе представить, как вам не терпится упасть в объятия Мистера Миллионера!

— Только из-за того, что вы… — начала Николь и оборвала себя. — Интересно, вы всегда раздеваетесь, как только переступаете порог? — Ее глаза беспокойно перескакивали с его голой груди на лицо и обратно.

По губам Тома скользнула кривая усмешка.

— А что? Боитесь, что я снова начну приставать?

Николь сложила руки на груди.

— Что касается вчерашнего… я не хотела… этот поцелуй не был…

— Ну, конечно, не был. — Том смягчился, видя, что девушка действительно напугана. — Вы хотите сказать, что он ничего не означает? Отлично. Я тоже так считаю.

— Это было какое-то затмение, — после некоторого молчания сказала Николь и облизала губы. — Так?

— Так.

— Очень хорошо. — Она вдруг неожиданно засмеялась.

— Что смешного?

— Просто я подумала, что, может быть… это был знак одобрения Тома Адамса. — Легкая улыбка пробежала по ее лицу и исчезла. Девушка смотрела на него ожидающе.

Том почувствовал напряжение внизу живота и резко отвернулся.

— Может быть. — Он огляделся, его внимание привлек шум наверху. — Чем Лора там занимается? Впрочем, я сам посмотрю.

Черт знает что, подумал Том. Пытаясь уйти из-под чар Николь Смит, он начинает буквально искать компанию маленькой девочки.

Николь считала минуты до встречи с Джоном, держась подальше от Тома остаток вечера. Она рассказывала девочке сказки, играла с ней, потом ушла в спальню с намерением немного почитать на ночь. Лежа в постели и держа перед собой книгу, она прислушивалась к звукам внизу. Она не знала, чем занят Том, но было похоже, что он бродит туда-сюда. После десяти он ушел.

Позднее свидание? — подумала она. С одной из красоток, что целыми днями крутятся вокруг него? Насколько она знала, у него не было свиданий с того времени, как она с девочкой приехала сюда. Конечно, она не думала, что обычно Том коротает время в одиночестве. Достаточно было взглянуть на те фотографии в шкафу, чтобы понять, что он очень даже интересуется противоположным полом. Достаточно только вспомнить, как он ее поцеловал… Черт! Она вовсе не хочет вспоминать.

Она хочет Джона. Всего лишь через несколько часов она вновь увидит его, прикоснется к нему и поцелует. Николь перевернулась и прижала подушку к груди. Закрыла глаза. Она боялась засыпать. А что, если опять приснится Том?

На этот раз Николь не запомнила свой сон, что показалось ей добрым знаком. Встав в шесть, она приняла горячую ванну. Вымыв и высушив волосы, наложив макияж, как научил ее еще один друг Тома, визажист, Николь долго выбирала одежду. Интересно, как Джон отреагирует на платье? Но в девять утра в субботу оно вряд ли подойдет. Наконец девушка остановилась на джинсах, шелковой французской майке красно-коричневого цвета и серебряных серьгах, их помогла ей выбрать Аннет. Оставался еще целый час до приезда Джона, а она уже была полностью готова.

Николь слышала, что внизу Том и Лора завтракают. Обычно в это время она была с ними, но сегодня никак не могла решиться спуститься вниз. В конце концов, чего она боится? Он не собирается больше целовать ее. Наконец она заставила себя выйти из комнаты и уже входила в кухню, когда услышала как Лора воскликнула:

— Нет! — и резко взмахнула рукой, отчего со стола упала кружка с молоком.

— Черт! — закричал Том.

— Ну, ну. — Николь бросилась к ним и, схватив бумажные салфетки, нагнулась, чтобы вытереть пролившееся молоко. — Все нормально, Лора, бывает. Мы сейчас все уберем.

Она опустилась на колени, промокая салфетками лужицу и стараясь не смотреть на пару босых мужских ног неподалеку. Вдруг перед ее глазами появилась тряпка. Она с благодарностью взяла ее, бросив быстрый взгляд на Тома.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — сухо ответил тот, забирая у нее из рук использованные салфетки. Она все еще была занята лужей молока, когда зазвонил домофон.

— Кто? — рявкнул Том.

После некоторого молчания ответили:

— Джон Фултон.

Николь вскочила с пола. Том посмотрел на нее и нажал кнопку замка. Николь судорожно стала отряхивать колени, провела рукой по волосам, облизала губы.

— Ты отлично выглядишь, черт побери, — проворчал Том, впервые обратившись к ней на «ты».

И Николь отметила это.

Девочка побежала открывать дверь, и вот он, Джон Фултон, возник на пороге, высокий, худощавый, такой знакомый и дорогой, такой замечательный. Николь счастливо улыбалась.

Джон застыл на пороге.

— Я… Николь? — Его удивление было неподдельным.

— Не говори, что не узнаешь меня!

Он провел рукой по волосам и медленно покачал головой.

— Вот это сюрприз, — улыбнулся он. — Что я могу сказать? Вот это да! — Он раскрыл объятия и сделал шаг вперед.

Николь бросилась к нему, наслаждаясь ощущением его рук, прижимая горящую щеку к прохладному хлопку его рубашки. Она крепко обняла его, но этого показалось ей недостаточно. Она подняла к нему лицо, их губы встретились. Николь ожидала почувствовать то же, что она чувствовала в объятиях Тома, и увидела, как глаза Джона расширились. Он мягко отстранил ее и с легким смешком сказал:

— Здесь ребенок.

Николь залилась румянцем.

— Прости… Но мы так давно не виделись.

— Да, очень давно. — Джон обнял девушку за плечи. — Ты выглядишь… чудесно. — Его голос прозвучал почти благоговейно.

— Мне не хотелось, чтобы тебе было неловко за мой вид, поэтому друзья Тома немного помогли мне.

— Том? — Джон взглянул на хмурого мужчину на кухне. — Может быть, ты познакомишь нас?

— Конечно. — Николь покраснела еще больше. — Джон, это дядя Лоры, Том Адамс. Том, это Джон.

Джон протянул руку.

— Рад познакомиться.

— Я тоже, — буркнул Том без всякого энтузиазма.

Джон продолжал улыбаться.

— Николь сказала, вы владелец рекламного бюро. — Том коротко кивнул. Выражение его лица не располагало к разговору, но Джон продолжил: — Интересная работа. Должно быть, вы связаны со многими интересными людьми.

— Не больше, чем вы.

Определенно, Том был не в лучшем настроении. Николь улыбнулась Джону и, взяв его за руку, сказала:

— Мы с Лорой готовы. Идем?

Лора повернулась:

— Дядя Том, ты идешь с нами?

— Нет.

— Он не идет, — одновременно с ним сказала Николь.

Уже за дверью Джон заметил:

— Он только по утрам не слишком любезен?

Джон повел их в зоопарк. Не очень подходящее место для романтической встречи жениха и невесты, но в компании с шестилетней девочкой на что можно рассчитывать?

Николь и Лора охали и ахали над слонами и тиграми, посмотрели снежного барса, крокодилов, девочка покаталась на верблюде. Они все ели хот-доги и мороженое, болтали и смеялись. Когда Лора уставала, Джон катал ее на плечах. Он рассказывал Николь о своей поездке — об уличных базарах в Бангкоке, о торговле шелком в Сингапуре, о продавце жемчуга в Гонконге — в обычной своей легкой манере, как он рассказывал ей, когда бывал в Ванкувере. И все время, пока Николь смотрела и слушала, у нее в голове крутилась одна мысль: я хочу, чтобы он поцеловал меня. Она вызывала в памяти их утренний поцелуй при встрече и ловила себя на том, что помнит только поцелуй Тома. Поцелуй же меня, мысленно умоляла Николь. Поцелуй меня снова!

Но Джон рассказывал Лоре о диковинной растительности, об образцах каллиграфии на рисовой бумаге, которую он видел на Востоке. Временами он взглядывал на Николь и гладил ее руку, но было ясно, что у него и в мыслях не было поцеловать ее.

Она должна успокоиться. Она ведь знает, что Джон не принадлежит к тем людям, кто выставляет напоказ свои чувства. Он держит ее за руку. Этого достаточно. У них еще будет время. Наедине, без девочки. Они пообедают вдвоем. И тогда… Но это будет позже, а сейчас надо наслаждаться тем, что она сидит рядом с Джоном, слушает его, подставляя лицо солнцу. Джон вернулся, он рядом. Теперь все будет в порядке.

Итак, она отправилась обедать с Фултоном. И что?

Фултон не маньяк и не убийца. Он один из самых преуспевающих и уважаемых людей в Галифаксе. И безусловно джентльмен. Так почему же, думал Том, он меряет шагами комнату, как будто отпустил свою единственную дочь провести вечер с известным в городе насильником? Том не знал, что на это ответить.

Однако, черт побери, сколько времени требуется на обед? Они с девочкой, например, пообедали меньше чем за час, включая покупку продуктов в магазинчике и приготовление еды дома! Конечно, их обед был обычным. Но кто сказал, что Фултон пригласил Николь на обед из пяти блюд? И кто знает, чем в действительности они сейчас занимаются?

В любом случае ни он, ни девочка не имеют к этому никакого отношения.

Они привели Лору в шесть, уставшие и счастливые, и сказали, что отправляются обедать.

— Ты накормишь ее? — спросила Николь, помня его утреннее обращение к ней и тоже переходя на «ты».

Он буркнул что-то в ответ с таким видом, что Николь поспешно сказала:

— У тебя свидание? Если так, мы могли бы остаться. — И она посмотрела на Джона.

Но Том пробурчал:

— Черт, нет у меня никакого свидания. Идите!

И все то время, пока Николь принимала душ и переодевалась, он слонялся по кухне и изо всех сил не замечал попыток Джона завязать разговор.

В конце концов ему есть чем заняться. Например, можно разморозить холодильник. Но это он сделал до восьми часов. Сейчас уже почти одиннадцать, а ее все нет.

— Дядя Том?

Он вскочил с софы, куда улегся, устав от бесконечного хождения взад и вперед. По лестнице спускалась Лора, с беспокойством глядя на него. Он нахмурился.

— Что случилось?

— Где Ники?

Он глубоко вздохнул.

— Она же пошла ужинать, ты забыла?

— И до сих пор не пришла?

— Еще не очень поздно, — быстро сказал Том, хотя сам так не считал. Но не стоит взваливать на детские плечи дополнительные проблемы, девочка и со своей матерью достаточно набеспокоилась.

— Но она же давно ушла.

— Послушай, Лора…

Том удивился. Правда, их отношения с девочкой налаживаются, она начала улыбаться ему с того дня на пляже. Сама же она заговорила с ним впервые. Том взъерошил рукой волосы и направился к лестнице.

— Послушай, Лора, твой друг Николь уже большая девочка. Она может позаботиться о себе сама. Кроме того, мы не можем назначить ей комендантский час.

— Что такое комендантский час?

— Время, когда следует являться домой.

Лора сунула палец в рот, обдумывая слова дяди. Затем сказала:

— Может быть, нам нужно было назначить время?

В глубине души Том был согласен с племянницей, но вслух сказал:

— Нет. Нас не касается то, что она делает.

— Касается, — настаивала Лора. — Она наш друг.

— Наш друг вернется, когда захочет. А сейчас — марш в постель.

Лора взглянула на него и метнулась к спальне, как испуганный кролик. Том вздохнул и пошел следом. В темноте он видел ее маленькую фигурку на своей гигантской кровати. Она свернулась калачиком и натянула одеяло почти до носа. Ее глаза следили за Томом. Несколько секунд он смотрел на девочку и осторожно присел на край кровати. Она отодвинулась к середине.

— Хочу, чтобы Ники вернулась, — прошептала она.

— Она вернется.

— Точно?

— Конечно, — сказал Том и подумал: не останется же она ночевать у Фултона!

— А мама не вернется.

О Господи! Он знал, что когда-нибудь она заговорит об этом, но почему именно сегодня? Николь рассказала ему — девочка решила, что Эда бросила ее, но никогда не скажет об этом дяде.

— Нет, — медленно проговорил он, облизывая сухие губы. — Но она оставляет тебя со мной.

— Ты не хочешь оставить меня.

— Я не знал тебя. И думал, что вообще не хочу детей. — Он встретил ее настороженный взгляд. — Может парень изменить свое мнение?

Она смотрела ему прямо в глаза.

— А ты изменил?

— Да.

И он знал, что говорит правду. Возможно, он не станет самым лучшим отцом в мире. Бог свидетель, ему многому надо учиться. Но Николь помогла ему. Она дала ему возможность побыть с девочкой, привыкнуть к ней, найти общий язык. Он никогда не думал, что будет способен общаться с детьми. Он боялся потерпеть неудачу, боялся оказаться несостоятельным и повторить своих родителей. Но, наблюдая за Николь, Том понял, что все это не так уж сложно, нужно просто быть рядом, заботиться о девочке, и это уже большое дело. Он хотел попытаться.

Лора важно кивнула.

— Это хорошо.

Том улыбнулся.

— Мы сделаем это.

— Да.

Он протянул руку, и немного погодя Лора доверчиво вложила в нее свою маленькую ладошку. Пальцы Тома сжались, ощущая тепло ребенка. Девочка верит ему, и он сразу почувствовал ответственность за жизнь этого маленького существа. Груз оказался не столь тяжел, как он боялся.

— Может быть, — сказал он Лоре, — твоя мама когда-нибудь вернется.

Девочка покачала головой.

— Лучше я останусь с тобой. И с Ники.

Том сглотнул.

— Что?

— Мне бы больше хотелось жить с Ники. Я не очень-то много видела маму, — объяснила Лора. — Она вечно занята.

Том мог это представить. Он кивнул.

— Я часто была у Ники и ее дедушки, — продолжала Лора. — Мне там нравилось. Но дедушка умер. Я плакала.

— Я понимаю, — отозвался Том.

— Когда уехала мама, я не плакала.

— Но твоя мама не умерла, — возразил Том.

— Но она уехала. Я не хочу, чтобы Ники тоже уехала.

Том задержал дыхание.

— Ники вернется, — пообещал он. — Сегодня же.

Даже если ему придется вытаскивать ее из постели Джона Фултона! А что будет дальше? Что значит «хочу остаться с тобой и Ники»? Ведь девочка знает, что она собирается выйти замуж за Джона. Но вчера Лора видела, как они целовались… У него внутри екнуло. Пальчики Лоры пошевелились.

— Это будет здорово, — сказала девочка сонно. — Ты, я и Ники…

Ее глазки закрылись, она повернулась, и через несколько секунд по ее ровному и глубокому дыханию Том понял, что девочка уснула. Но ладошка осталась в его руке.

Я, ты и Ники.

Том старался об этом не думать.

7

Когда Николь и Джон привели девочку и собрались уходить, стало ясно, что по вечерам Том тоже не в лучшем настроении.

Если Николь обращалась к нему, он отвечал хмуро и резко. С Джоном вел себя аналогично. А когда она, переодевшись, спустилась вниз в своем небезызвестном черном платье, он посмотрел на нее так, что Николь подивилась, как платье не вспыхнуло под его взглядом. Девушка была рада выбраться на улицу и оказаться наедине с Джоном — наконец-то.

Джон повел ее в маленький ресторан. Это оказалось тихое спокойное местечко с полумраком, с бледно-розовыми скатертями из Дамаска и молчаливыми официантами, которые угадывали каждое желание гостей. Звучала негромкая музыка, горели свечи, Джон улыбался, сидя напротив нее. Обстановка полностью отвечала романтическому настроению Николь, и ей хотелось, чтобы они смотрели друг другу в глаза и говорили о том, о чем не могли поговорить в течение дня. Вместо этого Джон продолжал рассказывать о поездке в Бангкок.

Поцелуй меня, мысленно просила Николь, глядя на его губы, время от времени глотая суп из корня лотоса, который официант поставил перед ней. Джон улыбнулся и, протянув руку, погладил ее пальцы, лежащие на столе. Ах, думала девушка, так он думает о том же? Но Джон пустился в воспоминание о ночи, проведенной в знаменитом старом отеле в Сингапуре. Поцелуй меня, молила Николь, ковыряя салат. Джон спросил ее о стрижке.

— Я всегда любил твои длинные волосы, — сказал он.

— Тебе не нравится моя прическа? — Ее руки взметнулись к волосам.

— Нравится, — тут же ответил он. — Ты хороша всегда, в любом виде. — И Джон принялся за цыпленка.

Поцелуй меня, глазами умоляла его Николь, не притрагиваясь к свинине. Джон поднял лицо.

— Ты не голодна? Тебе ведь нравится еда?

— Да, — сказала девушка, ковыряя вилкой в тарелке.

— Я вспоминаю тот вечер, когда мы были с тобой в ресторанчике накануне моего отъезда из Ванкувера. — Джон улыбнулся.

Это было в его последний приезд перед смертью дедушки. Как обычно, он появился неожиданно, и с благословения деда они провели целый день вместе. В тот вечер он сделал ей предложение и подарил кольцо. Она вернулась домой сияющая, вся в мечтах о будущем с Джоном…

— Поцелуй меня, — попросила Николь.

Он уставился на нее, не донеся до рта ложку с кокосовым пудингом.

— Что?

Николь вспыхнула. Неожиданно для себя она произнесла эти слова вслух.

— Ничего, — пробормотала она, смутившись, опустив голову. — Я просто хотела спросить… ты скучал по мне?

Джон погладил ее пальцы, обводя новую форму ногтей, потрогал кольцо.

— Конечно, скучал. — Он улыбнулся своей особой мягкой улыбкой, которую Николь так любила. — Я подумал, может быть, мы сейчас поедем ко мне, и я покажу тебе, как сильно скучал.

Николь почувствовала, как при этих словах у нее все сжалось внутри. Она улыбнулась в ответ. Он хочет отвезти ее к себе. Он хочет наконец поцеловать ее — по-настоящему. И, возможно, даже больше.

— Отличная идея, — согласилась она.

Она больше не боялась мраморного великолепия его дома. Джон был с ней. Кроме того, ее прическа, руки, макияж, одежда придавали ей уверенность в том, что на этот раз она соответствует своему жениху и его положению.

Квартира Джона располагалась на пятом этаже. Дубовый паркет покрывали великолепные персидские ковры, стены были обшиты восточной тканью с геометрическим рисунком, на этом фоне великолепно смотрелись белый диван и такие же кресла. Западная стена была целиком из стекла, откуда открывался завораживающий вид на океан. Квартира поражала своей элегантностью, и у Николь возникла мысль: каким же убогим, должно быть, казался Джону дом ее деда.

Наблюдая за ней, Джон улыбнулся.

— Да, здесь красиво. Но ты еще красивей.

— Дело в новой одежде, — сказала Николь. — И в прическе. А ты видел мои руки?

Вместо ответа Джон притянул девушку к себе. Их тела прижались друг к другу. Да, я хочу этого, подумала Николь, ожидая, что к ней вернутся те ощущения, которые она испытала при поцелуе с Томом. Она вздрогнула, когда Джон поцеловал ее в шею, но на этом ее ощущения закончились.

— Замерзла? Я согрею тебя, — шепнул Джон и поцеловал так, как она хотела, — с желанием и страстью.

И все-таки она поймала себя на том, что в это мгновение опять думает о Томе. Нет! Николь пыталась отогнать образ Тома. Она не хочет Тома!

Она ответила на поцелуй со всей пылкостью, на которую была способна. Джон застонал, еще сильнее впиваясь в нее губами и крепко прижимая девушку к себе обеими руками за ягодицы, так что она могла почувствовать, как он возбужден и напряжен.

— Позволь, я покажу тебе спальню, — шепнул Джон.

Эти слова мгновенно отрезвили Николь. Она смутилась, затем, покачав головой, высвободилась из его объятий и отвернулась к окну.

— Нет, я… не сегодня.

Джон моргнул, глядя на девушку и не понимая, почему ее настроение так резко изменилось.

— Ники, — позвал он.

Она вздрогнула и обхватила себя руками.

— Можно посмотреть, конечно, если тебе так хочется, но только посмотреть, Джон. — Она бросила на него растерянный взгляд. — Мне очень жаль, но я…

Он дотронулся до ее волос и улыбнулся.

— Ты не готова. Я понимаю. Мне не следовало действовать так напористо.

Что ты понимаешь, подумала Николь в отчаянии, когда я сама ничего не понимаю!

— Но ты… ты… — Николь не договорила, смущенная тем, что беспокоится из-за его возбуждения.

— Переживу как-нибудь, — немного ворчливо отозвался Джон. — Терпел же до сегодняшнего дня. Спальню мы осмотрим в другой раз. Сядь. Я приготовлю тебе что-нибудь выпить.

Ей следовало отказаться и уйти, если у нее оставалась еще хоть капля здравого смысла. Но уйти можно было только к Тому — а это новая проблема. Поэтому она позволила Джону усадить себя, включить тихую танцевальную музыку и налить крошечную рюмочку апельсинового ликера. Она потягивала ликер, чувствуя, как во рту, а затем в горле разливается тепло. Почти такое же ощущение возникло у нее вчера, когда язык Тома встретился с ее языком.

Прекрати думать об этом! — приказала она себе. Думай о Джоне. Ты любишь Джона. Ты хочешь выйти за него замуж.

Они сидели бок о бок на белом диване. Джон обнял ее и прижал к себе, а Николь, глубоко дыша, пыталась расслабиться и обрести то чувство уверенности, которое всегда испытывала в присутствии Джона.

— Я люблю тебя, Ники, — сказал Джон, взлохматив ей волосы и целуя ее.

Был уже второй час ночи, когда Николь явилась домой. Уверенная, что Том спит, она сняла туфли, осторожно входя в квартиру, радуясь, что дверь не скрипит. Том оставил свет на кухне, и первое, что сделала Николь, это бросила взгляд на софу в дальнем конце комнаты, ожидая там увидеть спящего Тома.

— Наконец-то, — раздался его голос.

Николь вздрогнула. Ее пальцы сжали туфли, а сама она прижалась к двери.

— Вовсе не обязательно было ждать, — с вызовом проговорила она.

— Да? — Его голос звучал резко и сердито. — А кто бы тогда держал Лору за руку, когда она тряслась от страха и беспокойства, потому что тебя нет?

Ее воинственность тут же улетучилась.

— О Господи! — пробормотала она. — Я не думала…

— Естественно, не думала! — Том поднялся с софы и направился к ней. Он был в джинсах, босой и без рубашки. Но эти джинсы каким-то образом еще больше усиливали его мужскую привлекательность.

Девушка нервно отступила.

— Пойду посмотрю, как девочка, — сказала она, пытаясь прошмыгнуть мимо Тома, но он удержал ее за руку.

— С ней все в порядке. Она заснула около часа назад.

— Мне очень жаль, что она причинила тебе столько беспокойства.

— В самом деле? Разве тебе не все равно?

— Как ты можешь так говорить!

— В противном случае ты давно явилась бы домой. Сейчас уже почти два часа ночи!

Николь посмотрела на часы.

— Только десять минут второго, — возразила она. — И потом, ты мог бы мне позвонить. Я оставила телефон Джона.

— То-то бы он обрадовался! А я обожаю поднимать людей из постели. Особенно если знаю, что они не спят!

Николь вспыхнула, но не стала ничего отрицать. Пусть думает, что хочет.

— Ты мог бы позвонить, — повторила она.

— Я справился сам, — огрызнулся Том.

В его голосе Николь услышала спокойную уверенность, которая свидетельствовала о том, что он очень даже неплохо справился. Девушка обрадовалась и в то же время огорчилась, что не присутствовала при этом.

— По правде говоря, я и не сомневалась, что у тебя получится.

— Очень любезно с твоей стороны, — с сарказмом отозвался Том.

Определенно он бросал вызов, но Николь не была расположена к препирательству с ним и обдумывала, как бы проскользнуть наверх. Она уже поднималась по лестнице, когда его голос остановил ее.

— Ну, как свидание?

— Мы были в милом уютном ресторанчике. Я заказала знаменитую свинину, Джон — цыпленка. Потом мы вернулись к нему, слушали музыку и…

— Перечислять произведения не нужно.

— Отлично, — сказала Николь, раздражаясь. — Не буду.

— Очень рад, что ты так хорошо провела время, — угрюмо проговорил Том. — Ты завтра сможешь побыть с девочкой или уезжаешь?

Николь очень хотелось бы подтвердить, что переезжает, но, поскольку это было не так, она была вынуждена сказать:

— Нет еще. Кроме того, я же обещала помочь тебе, пока ты не подыщешь няню.

— А ты, конечно, всегда выполняешь свои обещания?

— Стараюсь.

Том что-то проворчал себе под нос. В конце концов он кивнул ей и пошел на кухню выключить свет.

— Спокойной ночи.

Николь почувствовала себя словно нашаливший ребенок, которого отправили в его комнату. Она застыла на месте, наблюдая, как он шагает через комнату к своей софе, совершенно не обращая на нее внимания. Внезапно Том повернулся, синие глаза насмешливо уставились на нее.

— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя на ночь?

Николь хотела заснуть и увидеть во сне Джона. Вместо этого она лежала без сна и думала о Томе Адамсе.

Это несправедливо. Она любит Джона и хочет стать его женой — с самой первой с ним встречи. Джон милый, добрый, заботливый, любящий, мягкий. Но она не могла выкинуть из головы Тома Адамса.

Хорошо, допустим, он лучше целуется, подумала она сердито. Ну, так что? Большинство мужчин хорошо целуются. Однако Николь понимала, что это не объяснение. Она была невысокого о нем мнения, когда впервые увидела, думая, что он мало чем отличается от своей сестры. Но позже ее отношение к Тому изменилось. Да, он был резким, раздражительным, ворчливым, подчас совершенно невыносимым. Он не хотел оставлять девочку и не скрывал этого.

И все же, вместо того чтобы отмахнуться и заявить: «Не хочу никакой ответственности», — как это сделала Эда, родная мать, и как сделало бы большинство людей, — он не отвернулся, а стал искать то, что его связывает с девочкой, нашел с ней общий язык и даже полюбил ее. Она видела это в его взгляде и слышала в голосе.

К тому же он бесподобно целуется.

— Проклятье! — Николь уткнулась в подушку. — Проклятье!

Лора опять хотела на пляж.

— Сегодня воскресенье, — возразил Том. — Представь, все жители города придут на пляж.

— Но так жарко, — канючила Лора.

Николь старалась держаться нейтрально, не принимая ничью сторону. Она чистила на завтрак грейпфрут и жалела, что ей нечего предложить Лоре взамен пляжа.

Зазвонил телефон. Том протянул Николь трубку.

— Отгадай, кто звонит.

Отгадать было нетрудно. Николь с благодарностью взяла трубку.

— Привет, Джон.

— Хорошо спала?

— Да, спасибо, — солгала она. — Замечательно. Я хотела тебя еще раз поблагодарить за чудесный вечер.

Том с такой силой опустил кружку на стол, что кофе расплескался. Николь отвернулась, Лора взяла тряпку и поухаживала за своим дядей.

— Не за что, — ответил Джон. — Чем бы ты хотела заняться сегодня?

— О… — Николь замялась. — В общем, я обещала побыть сегодня с Лорой.

— Опять? — Голос Джона звучал не сердито, но озадаченно.

— Я сказала Тому, что помогу ему с девочкой, — объяснила она. — Он еще не нашел няню.

— Моя мать могла бы помочь, — сказал Джон. — Она знает в городе всех и вся. Сейчас она на вилле, за городом, но когда вернется… — Внезапно Джон замолчал, затем предложил: — Как насчет того, чтобы забрать девочку на целый день? Собственно, можно там переночевать и вернуться завтра. Прямо на пляже у нас огромный дом. Ей там понравится.

— Переночевать? Дом на пляже? — Николь посмотрела в сторону Лоры. Та завтракала, но взглядом следила за Николь. При слове «пляж» глаза ее с надеждой расширились. — Твоя мать не будет возражать? — спросила Николь.

— Она будет рада, — заверил Джон. — Ну, что скажешь?

— Я спрошу Лору. — Николь повернулась к девочке и передала предложение Джона.

Лора взглянула на дядю, который стоял у раковины спиной к ним.

— Только если дядя Том тоже поедет, — заявила она.

Николь заметила, как напряглись его плечи. Ее собственные внезапно онемели. Она не могла шевельнуться.

— Ну, Лора, я не знаю…

— Он так хорошо плавает. И потом, ты сама говорила, что мы должны проводить с ним больше времени.

Николь колебалась. Она надеялась, что Том откажется, но тот молчал.

— Джон, — наконец просяще сказала девушка в трубку. — Можно… Том тоже поедет с нами? Лора очень просит, — быстро добавила она, чтобы Джон не подумал, будто это ее идея.

Джон молчал ровно секунду.

— Почему бы нет?

Николь посмотрела на спину Тома.

— Джон приглашает тебя тоже.

Том медленно повернулся. Он долго смотрел то на Николь, то на девочку, наконец кивнул с непонятным выражением лица.

— Хорошо.

Дом на берегу океана действительно был огромным и таким же устрашающим, как квартира в городе. Такое же впечатление производила мать Джона.

Николь уже встречала миссис Фултон в тот вечер, когда впервые пришла к Джону. Но тогда она видела эту элегантную женщину лишь мельком. Теперь же она стояла с Памелой Фултон лицом к лицу. Что-то подсказывало ей, что прежняя Николь Смит не снискала бы расположения миссис Фултон. И поняла, как прав был Том, уговорив ее заняться собой.

На лице миссис Фултон появилась улыбка. Она поцеловала девушку в щеку и слегка обняла.

— Наконец-то, моя дорогая. Джон так много рассказывал о вас.

Хотела бы я, чтобы он хоть что-нибудь рассказал о вас, подумала Николь.

— Вы взяли с собой друзей, — продолжала миссис Фултон. — Как это мило.

Николь представила их, надеясь, что Том будет вести себя как джентльмен. По дороге сюда он не сказал и нескольких слов, по крайней мере с ней и с Джоном. Николь предложила Тому сесть впереди, рядом с Джоном, чтобы он мог вытянуть свои длинные ноги, но тот отказался.

— Нам и здесь будет хорошо, — сказал он, забираясь с Лорой на заднее сиденье «линкольна». Говорил он только с девочкой, называл ей места, мимо которых они проезжали. Николь тоже хотелось послушать его рассказы, но Том говорил слишком тихо.

Николь скрестила от волнения пальцы, но она зря беспокоилась. Том был настоящим джентльменом, когда его представили Памеле Фултон.

— Мы с вами недавно встречались на званом обеде, — сказал он.

— О, действительно! Вы были с роскошной высокой женщиной! — воскликнула Памела и засияла улыбкой. Его верительные грамоты были подтверждены.

Та девица на фотографии в студии, подумала Николь.

— Как любезно с вашей стороны, что вы присматривали за Николь.

Том посмотрел на Николь с улыбкой.

— Хотелось сохранить ее в целости для Джона, — сказал он.

Памела улыбнулась, увлекая его под руку через гостиную к выходу на пляж.

— Ей повезло, что у нее такие хорошие друзья. А вы дядя этого милого создания? — Памела улыбнулась девочке. — Пойдем, тебе наверняка не терпится залезть в воду.

Николь осталась одна с Джоном. В ту же секунду он привлек девушку к себе и с жадностью прильнул к ее губам.

— Я скучал, — прошептал Джон.

Николь с трудом заставила себя расслабиться и ответить на поцелуй.

— Как мило, что ты пригласил девочку. И Тома тоже.

— Сначала эта идея не привела меня в восторг, — признался Джон, — но затем мне пришло в голову, что он лучше сумеет занять девочку, чем моя мать. — Он вновь поцеловал ее — на этот раз более настойчиво.

Их поцелуй прервал жесткий голос Тома.

— Миссис Фултон попросила отвести девочку наверх, чтобы она надела купальник.

Девушка отпрянула от Джона. Том стоял в дверях, держа за руку племянницу. Лора с открытым ртом смотрела на нее и Джона. Джон откашлялся.

— Да, да, конечно. Я провожу вас, — он тронул Николь за руку, — и покажу ваши комнаты.

— Я не останусь, — сказал Том. — Мне нужно успеть на вечерний поезд. — Николь и Джон с удивлением подняли на него глаза, и Том продолжил резко: — У меня утром неотложные дела. Некоторым из нас приходится работать.

Джон слегка покраснел.

— Последние недели я работал день и ночь, — словно оправдываясь, сказал он.

— Конечно! — воскликнула Николь. — А я работаю сейчас, если помнишь, — добавила она, бросая взгляд в сторону Лоры. — А завтра, — обратилась она к Тому, — ты можешь попросить миссис Ламбер просмотреть список агентств и наметить претенденток в няни.

Джон щелкнул пальцами.

— Не забыть спросить мать.

Николь не представляла, что Памела Фултон может помочь с подбором няни, но Джону, конечно, виднее.

— Моя приятельница недавно нашла замечательную девушку для своей внучки, — сказала Памела, как только Джон завел об этом разговор.

Они сидели в шезлонгах на пляже. На Николь был дивный купальник лазурного цвета, который выбирала Аннет. У Джона и Тома чуть не вырвались слова восхищения, когда они увидели девушку. Их реакция немного смутила Николь, и она попыталась сосредоточиться на словах Памелы.

— Я быстренько позвоню моей подруге, — сказала та.

Что думает Том по поводу того, что мать Джона Фултона ищет няню, было неясно. Он вытянулся в шезлонге и после того, как оценивающе оглядел Николь в купальнике, откинулся и надел солнечные очки.

Николь пожалела, что у нее нет с собой защитных очков, она поймала себя на том, что то и дело смотрит на Тома. Просто смешно. Она и раньше видела Тома Адамса с голой грудью. И в шортах. Но почему-то сейчас при виде его почти обнаженного тела у нее внутри все сжималось и странно замирало. Девушка заставила себя сконцентрироваться на Джоне, но он не привлекал ее. Ее взгляд вновь и вновь скользил в сторону Тома.

— Пойду поплаваю, — сказала Николь и побежала к воде.

День выдался ветреным, и довольно большие волны были увенчаны белыми барашками. Но девушка не испугалась. Что ей сейчас требовалось, так это хорошенько охладиться. И она нырнула в волну.

Николь удивилась, поняв, что заплыла довольно далеко.

Берега почти не было видно. Над пляжем возвышался только дом Джона и его матери. Вдруг рядом в волнах возникла черноволосая голова. Том.

— Направляешься на Бермуды?

— Разумеется, нет.

— Хочешь одурачить меня. И Милого Влюбленного.

— Его зовут Джон. Почему ты его так ненавидишь?

— Вовсе нет. — Синие глаза сверкнули. — Черт, может быть. Он беспокоится о тебе. Боится, что ты можешь утонуть.

— И послал тебя за мной?

Том пожал плечами.

— Ему позвонили. — Он мотнул головой в сторону берега. — Пора возвращаться. Не имеет смысла болтаться здесь и ждать, пока появятся акулы.

Глаза Николь округлились.

— Акулы?!

— Откуда я знаю? Я здесь никогда не был. — И Том, не дожидаясь ее, поплыл к берегу. Николь последовала за ним. Том временами оглядывался, следя за ней и волнами.

— Умеешь кататься на волне?

Николь кивнула.

— Думаю, эта подойдет.

Девушка оглянулась, на них накатывалась волна. Николь почувствовала, как она подхватила ее и понесла вперед, затем уронила, отбросив в сторону. Тело Тома, так же подхваченное мощной волной, швырнуло к ней. Они столкнулись. Николь почувствовала удар его локтя в живот. Она задохнулась, набрав в рот воды, закашлялась, пытаясь выбраться на воздух. Том, первый нащупавший дно, подхватил девушку. Николь кашляла, и Том поддерживал ее.

— С тобой все в порядке?

Она попыталась кивнуть. Кашель душил ее, новая волна ударила в грудь.

— От-тлично.

— Извини, что ударил. Я не нарочно. — Он обнял девушку, и ее голова оказалась прижатой к его груди. Она почувствовала биение его сердца. Сильные и частые удары помогли ей прийти в себя. Внезапно она почувствовала кое-что еще. Ниже. Что-то твердое и настойчиво приковывавшее ее внимание. Она взглянула на Тома и увидела его синие глаза, которые вдруг стали совсем темными. У него на щеке дернулся мускул. Затем он устремил свой взгляд поверх ее головы на пляж.

— Летит твой спасатель, — сказал он мрачно, выпуская ее из объятий.

Она повернулась. К ним бежал Джон.

Том отступил в волны.

— Оставляю тебя ему.

8

Не имело смысла убеждать себя, что она ничего не заметила. Конечно же, заметила. Это было видно по выражению ее больших карих глаз. Хорошо, черт побери, а что она ожидала? Он всего лишь человек. У него есть желания, наконец, гормоны, черт бы их побрал! К тому же наблюдать, как Джон воркует с Николь, а она не сводит с него сияющих глаз, не доставляет удовольствия, только расстраивает.

Том радовался, что Лора хорошо проводит время, чего нельзя было сказать о нем самом. Он с трудом дождался, когда надо было идти к поезду. Но не потому, что, уехав, он почувствует себя лучше. Кто знает, чем займутся Джон и Николь, как только Памела и девочка лягут спать? Кто знает? Он-то знает, черт побери. Он точно знает, что стал бы делать, будь он на месте Джона.

— Уверена, что хочешь остаться? — спросил он у девушки, когда они все вместе привезли его на станцию.

— Конечно. — Она улыбнулась, но смотрела мимо. — Мы пробудем здесь столько, сколько захочет Лора. — Она взглянула на девочку, которая с готовностью кивнула. Том нахмурился.

— Нам хотелось бы, чтобы ты тоже остался, дядя Том, — сказала Лора.

— Я присмотрю за ними, — весело пообещал Джон. При этом он обнял Николь за плечи и притянул к себе.

Я должен быть благодарен за передышку, сказал он себе, за то, что могу насладиться тишиной и покоем. Впервые со дня их приезда он был дома один. Но квартира показалась ему слишком большой и тихой.

Переступив порог сразу после полуночи, он решил выпить пива. Осушив банку в два глотка, он открыл еще… Приняв душ, Том прошел в большую спальню, где размещалась девочка. Повсюду были разбросаны ее одежда и игрушки.

Наверное, надо продать эту огромную кровать и специально для Лоры купить что-то более подходящее. Сам он переместится в меньшую спальню, как только Николь переедет к Джону. При этой мысли в животе образовался жесткий комок, и это ему очень не понравилось. Том попытался сосредоточиться на других проблемах. Надо найти няню, он не собирался рассчитывать на Памелу Фултон, что бы там ни говорил Джон.

Если он возьмет няню, значит надо уже сейчас начать подыскивать квартиру побольше — с тремя спальнями.

Когда они на следующий вечер вошли в дом, Том буквально набросился на них. Они еще поднимались, когда он выскочил из квартиры. Себе он объяснил свое поведение тем, что волновался за них из-за надвигающейся грозы.

Почти целый час он слышал раскаты грома вдалеке и наблюдал в небе вспышки молнии. Затем сквозь глухие раскаты грома он услышал детский голосок и голос Николь. Он распахнул дверь и выскочил на площадку.

— Наконец-то! — почти закричал Том.

Он выхватил из рук Николь вещи, стараясь не коснуться девушки, и забрал сумку у девочки. Та благодарно и устало улыбнулась.

— Комендантский час в действии? — мягко спросила Николь в ответ на его раздражение.

— Я беспокоился о вас.

— В город направлялся огромный поток машин. Мы поздно выехали.

— А где Милый Влюбленный? Высадил вас на углу? — Том знал, что ведет себя отвратительно, но ничего не мог поделать.

Глаза Николь расширились, но голос остался ровным и мягким, как прежде.

— Я сказала, чтобы он не поднимался. У него есть кое-какая работа перед завтрашним утренним совещанием.

— Отлично. — Том захлопнул дверь.

— Я вижу, ты в превосходном настроении.

— Просто я беспокоился о Лоре. — Том понес их сумки наверх.

В основном о тебе, подумал он.

— Напрасно, — коротко сказала она. — Она была в надежных руках — и ты это знаешь.

Том проворчал что-то себе под нос, кладя сумку Лоры на кровать и направляясь к комнате Николь. Положив ее вещи на пороге, он скользнул взглядом по кровати и отвернулся.

— Завтра меня в городе не будет, — резко сказал он. — Я надеюсь, это не нарушит твои планы?

— Нисколько. — Николь проскользнула мимо него в комнату. — Мать Джона дала мне фамилии трех девушек. — Николь взглянула на него через плечо. — Я позвоню и поговорю с ними, пока тебя не будет. Как ты думаешь?

Звучало так, словно ей не терпится вырваться отсюда.

— Как хочешь, — буркнул Том и пошел в ванную, где плескалась Лора. — Прошу вас, юная леди, поторапливайтесь. Должны же вы наконец лечь спать сегодня!

Николь размышляла о причине своего возбуждения. И Тома. Она была не настолько невинна, чтобы не понять, что это было — напряженное и твердое, прижавшееся к ней вчера в море. Но, с другой стороны, она не была столь наивна, чтобы его возбуждение связать исключительно с собой. В конце концов, она помолвлена с Джоном! Нет, просто дело в ситуации. Не может Том быть влюблен в нее. Иногда она думает даже, что он с трудом переносит ее.

Она не могла сказать определенно, что думает о нем. Николь вздохнула и закинула руки за голову, оставляя надежду заснуть. Дождь кончился, однако по белым вспышкам в небе Николь поняла, что вновь надвигается грозовая буря. Но приближающаяся гроза была ничто по сравнению с ураганом чувств, бушевавших в ее груди. Часы показывали далеко за полночь, а она все переживала ощущения, которые испытала, когда Том в воде прижал ее к себе.

Вчера весь вечер после отъезда Тома и весь следующий день она провела с Джоном — разговаривала, смеялась, плавала и гуляла с ним. Но почему-то то и дело вспоминала Тома. В улыбке Лоры ей виделась усмешка ее дяди. И лоб она морщила, совсем как он.

Николь пыталась не думать о нем. Слава Богу, он в городе, занят работой, а она там, где ей надлежит быть, — рядом с женихом. И ей совсем незачем думать о другом мужчине и вспоминать, как его тело прижималось к ней.

Будет просто здорово, если кто-нибудь из предложенных Памелой девушек подойдет. Завтра же утром она позвонит им. Нужно в конце концов устраивать жизнь Лоры. И одному Богу известно, как ей самой нужно определиться со своей.

Джон. Дорогой, милый, любящий Джон. Как с ним легко. Какой он покладистый и нетребовательный. Как он не похож на Тома Адамса.

Ну, вот! Опять Том Адамс!

Николь ударила кулаком по подушке, перевернулась и в тысячный раз мысленно увидела и ощутила, как их тела сплелись в воде. Проклятье! Она встала, подошла к окну, открыла его и вдохнула влажный и в то же время душный городской воздух. Но ей он показался чище, чем мучившие ее мысли и необъяснимые желания. Какое-то движение внизу привлекло ее внимание.

На террасе спиной к ней стоял Том и смотрел на небо. На нем были лишь джинсы, и Николь хорошо разглядела его крепкую спину и широкие плечи. Он был похож на необузданного дикого зверя. Пальцы Николь вцепились в край подоконника. Она не шевелилась, только смотрела. Внезапно небо рассекла яркая вспышка — и Николь от неожиданности вскрикнула. Том вздрогнул, повернулся и посмотрел вверх.

Николь, казалось, услышала, как он бурно дышит, еще мгновение и он устремится к ней. На самом деле он не двигался, ей просто хотелось, чтобы это было так. Напуганная собственными мыслями, она отпрянула от окна и захлопнула его.

Когда она поднялась утром, его уже не было. Осталось неясным, ушел он так рано из-за работы или просто не хотел встречаться с ней. Николь не задавалась этим вопросом. Она почувствовала облегчение.

— Когда он вернется? — спросила Лора.

— Вечером, я думаю, — ответила Николь, накладывая девочке кашу.

После завтрака Николь занялась телефонными звонками в поисках няни для Лоры. Первая в списке девушка уже нашла работу, вторая согласилась прийти этим утром чуть позже, третья — во второй половине дня.

— Я должна выбрать одну из них? — с беспокойством спросила Лора.

— Нет, если они тебе не понравятся.

— Не понравятся, — заявила девочка.

— А вдруг понравятся, — возразила Николь.

— Все равно они хуже тебя. Почему ты не можешь остаться? — спросила Лора.

— Ты же знаешь почему. Потому что есть Джон. И…

— Не обязательно выходить замуж за Джона. Можно пожениться с дядей Томом. Ты его целовала.

— Это… было ошибкой. — Николь почувствовала, как лицо залила краска. — Кроме того, он не хочет жениться на мне. Мы не любим друг друга. А выходить замуж нужно только за того, кого любишь.

— А мама любит Энтони?

— Я думаю, да, — осторожно сказала Николь. — Иначе она не поехала бы с ним.

— Наверное. Но дядя Том сказал, что она и меня любит тоже, — сказала Лора. — Хотя и бросила меня.

— Она хотела, чтобы тебе было лучше. А с дядей Томом тебе в самом деле будет лучше.

— Было бы еще лучше, если бы я жила с тобой, — упрямо пробубнила Лора.

— Я уверена, что найдется какая-нибудь милая девушка, которая ищет работу няни и как раз подойдет нам.

— Может быть, — с сомнением пробормотала девочка.

Но первая же девушка, пришедшая утром, очень удивила их обеих. Ее звали Катрин. Она выросла в небольшом городе на побережье и, хотя прожила в Галифаксе уже два года, сохранила непосредственность, восторженность и открытость, присущую провинциальным жителям, и сразу же очаровала и Лору и Николь. И самое главное, раньше она была спасателем в бассейне колледжа и разделяла страсть Лоры к воде. Кроме того, она любила рисовать. Семья, в которой она работала, уехала на три года за границу, и ей нужно было срочно подыскать себе новое место или возвращаться домой.

— Ну, как? — спросила Николь девочку после того, как Катрин ушла.

— Ничего, — осторожно сказала Лора. — Но ты все равно лучше.

Вторую претендентку они отмели сразу.

— Предложим твоему дяде побеседовать с Катрин? — предложила Николь.

Девочка пожала плечами.

— Давай.

Николь надеялась, что Катрин понравится Тому, она могла оставить ей девочку со спокойной душой. Конечно, она будет скучать по ней. Но ведь ничто не помешает навещать ее. Время от времени Николь намеревалась забирать Лору на выходные, давая Тому возможность отдохнуть. Вроде бы все получается неплохо.

К вечеру пришел Джон. Когда она спросила его, смогут ли они забирать девочку к себе, тот ответил утвердительно. Все устраивается наилучшим образом. Просто замечательно. Придет Катрин. Николь может переехать. Джон будет счастлив. И Том тоже. И она. Каждый получит то, что хотел. Почему же тогда ей так неспокойно, словно что-то ее тревожит? Почему то и дело ощущается холодок в желудке? Почему руки непроизвольно сжимаются в кулаки? Потому что Тома до сих пор нет дома. Вот в чем дело.

Уже больше десяти, а его все нет. Они с Джоном уложили девочку, потом уселись на диван и стали слушать музыку. Джон выбрал что-то грустное и неторопливое. Какой он романтик. Он обнял ее, лаская губами ее щеку.

— Может быть, чашку кофе? — предложила Николь, слегка отворачиваясь.

— Нет, спасибо. — Джон придвинулся ближе, поцеловал девушку в висок. Она чувствовала на щеке его дыхание.

— Тогда чай? Я хочу пить. — Она выскользнула из его рук и направилась на кухню.

Джон последовал за ней. Николь налила в чайник воды, поставила на огонь, смахнула несуществующую пыль, поправила полотенце на крюке. Джон облокотился о холодильник, наблюдая за ней. Звук саксофона наполнял помещение, мягко обволакивая. Николь достала чашку и повернулась к Джону.

— Может быть, все-таки немного чаю?

Он вздохнул.

— Хорошо.

Николь все приготовила, и они вернулись к дивану, прихватив с собой поднос с чашками. Джон сидел на одном краю, Николь на другом. Джон придвинулся ближе, и Николь некуда было отодвинуться.

Он не сводил с нее глаз. Допив чай, она не выпускала чашку из рук, время от времени поднося ее к губам, делая вид, что пьет, и стараясь не замечать страстного взгляда Джона. Наконец он забрал у нее пустую чашку, склонился к ней, прижавшись губами к ее губам. Николь не пошевелилась. Казалось, она даже перестала дышать. Джон пододвинулся к ней, заключил девушку в объятия, крепко прижал к себе, не отрывая от нее губ. Вдруг Николь послышались шаги на лестнице, и она резко вскочила, оттолкнув Джона.

— Это он!

Джон с недоумением смотрел на нее.

— Кто?

— Том!

— Ну и что? — Джон потянулся к девушке. — Вряд ли он будет шокирован. Думаю, он и раньше видел, как люди целуются.

— Знаю. — Она сложила руки на груди, отстраняясь от Джона. — Просто мне не хочется, чтобы он застал нас…

Джон хотел что-то возразить, но в это время дверь открылась, и вошел Том. Сначала он посмотрел на Джона, сидящего на диване, потом взглядом проследил за Николь, направляющейся в кухню с чашками в руках, но ничего не сказал.

— Вода еще горячая. Я могу вскипятить ее, если хочешь чаю, — бодро сказала Николь.

Том глянул на Джона, который, нахмурившись, запустил пальцы себе в волосы.

— А ты, Джон? Еще чашку?

— Я предпочел бы кое-что другое, — буркнул Джон.

Николь покраснела и повернулась к Тому.

— Я нашла изумительную девушку. Я имею в виду няню. Лоре она понравилась. Она то, что надо.

Том молчал. На щеке его дрогнул мускул.

— Ее зовут Катрин, — продолжала Николь. — Она хорошо плавает. Раньше она была спасателем. И рисует, представляешь? Я назначила вашу встречу на конец недели.

— Отмени ее.

— Почему? — Николь уставилась на Тома в изумлении.

— У нас выездные съемки. На неделю. Начинаются в четверг. Я должен там быть.

— На неделю? — Николь переваривала услышанное. — Отлично. Правда, Джон? Ты же не возражаешь, если я пробуду здесь еще неделю? А ты поможешь мне.

— Нет, — сказал Том, прежде чем Джон успел ответить. — Вы обе едете со мной.

9

Ей следовало отказаться. Она должна была заявить, что ни при каких обстоятельствах не поедет с ним и Лорой, оставив Джона, своего жениха, встречи с которым ждала так долго. Но почему-то она ничего не сказала. Николь стояла перед ним ошеломленная, готовая подчиниться и сделать все, что он скажет. Единственное, что ей удалось, это настоять на беседе с Катрин до отъезда.

Он наймет ее, пообещал Том бесцветным голосом, но она приступит к своим обязанностям по их возвращении. Не раньше.

Утром в четверг она, Том и Лора сели в самолет.

Всего лишь неделя, убеждала себя Николь. Девочке будет лучше с ней. Она подготовит ее к Катрин. Она может дать ей несколько советов относительно ее эксцентричного дяди. Наконец, она сможет провести последнюю неделю с Томом. Именно эта мысль и не давала ей покоя. Может быть, даже к лучшему, что она проведет с ним еще целую неделю. Возможно, за это время Том Адамс так надоест ей, что она перестанет думать о нем.

Город, в который они прилетели, оказался очень милым, зеленым, с маленькой площадью в центре, окруженной магазинчиками, где продавалось буквально все — от индейских ковриков и формочек для печенья до дизайнерских моделей одежды.

Том ушел, по его словам «на разведку», чтобы подыскать подходящие места для съемок, пообещав встретить их в пять часов. Николь хотела спросить, не в том ли причина их приезда сюда, что ему не хочется расставаться с девочкой, но не успела — так стремительно он умчался. Это и к лучшему. Чем меньше времени она будет проводить в его обществе, тем лучше.

Она уже примирилась с мыслью провести неделю с Томом в одном гостиничном номере. Почему, собственно, это ее тревожит? Жила же она с ним в его квартире. Разве это не то же самое? Нет, что-то изменилось. Скорее всего, изменилась она сама. Стала больше думать о Томе.

— …Пойти с ним, — говорила Лора, ожидающе глядя на нее.

Николь заставила себя вернуться к реальности, пытаясь вникнуть в слова девочки.

— Что? Извини, я задумалась.

— Я говорю, сможем ли мы пойти с дядей Томом завтра на съемки? — повторила Лора.

Нет, не сможем, подумала Николь, но не стала ничего объяснять. Она просто перевела разговор на другую тему.

Большую часть дня они провели в хождении по магазинам. Когда Лоре надоело, Николь отвела ее на детскую площадку недалеко от центра, где девочка смогла побегать и попрыгать. Затем они вернулись на площадь. Скоро должен появиться Том.

Они остановились перед одной из витрин, когда услышали:

— А, вот вы где!

— Дядя Том! — радостно закричала Лора. — Ты так рано!

Николь, которая настраивалась на пять часов, оказалась застигнутой врасплох. При виде его ее сердце подпрыгнуло. Его темные волосы разметались от ветра, на худощавом загорелом лице улыбка. От него мощными волнами исходила энергия, которую она не чувствовала ни у одного из знакомых мужчин. А когда он поднял глаза, она увидела в них свет, манящий и притягивающий ее, словно мотылька.

Николь вежливо улыбнулась. Но ее усилия оказались напрасными. Том потрепал девочку по голове и взял Николь за руку.

— Я подобрал несколько прекрасных мест! — с жаром начал рассказывать он. — Мне хочется послать моделей к черту и просто снимать природу! Я видел лося! — В этот момент Том был похож на мальчишку, его переполняли впечатления.

— Ты что, никогда раньше не видел лося?

— Я же говорил тебе, у меня было трудное детство, — сказал он, и Николь знала, что Том не шутит.

— Бедненький. — Николь погладила его по голове.

Лучше бы она этого не делала, потому что, как только ее пальцы прикоснулись к шелковистым прядям, ее пронзило острое желание. Она отдернула руку и засунула ее в карман джинсов.

— Дядя Том, а мы увидим лося? — спросила Лора, идя рядом вприпрыжку.

Он взглянул на Николь по-прежнему сияющими глазами.

— А вы хотите?

— Да!

Он принял верное решение, взяв их с собой, Николь быстро поняла это. Время, которое они провели вместе — искали лося, потом, после обеда, сидели у реки, наблюдая закат, — было поистине бесценно, сближая их больше, чем все дни, проведенные в Галифаксе.

Николь отошла чуть в сторону, наблюдая за Томом и девочкой, а не за закатом, и вдруг почувствовала комок в горле. Словно они были семьей, а она случайной спутницей. Господи, чего же она хочет, это ведь так и есть. Она им действительно чужая. У нее еще нет семьи. Но будет очень скоро. С Джоном.

Нужно позвонить Джону. Он просил сообщить, как они устроились, а она до сих пор не позвонила. Николь повернулась и пошла прочь.

— Куда ты? — спросил Том.

— Я должна позвонить Джону.

Он что-то пробормотал себе под нос и поднялся на ноги.

— Пойдемте.

— Вам незачем идти.

— Есть зачем, — пробурчал Том.

Итак, у нее на уме только Джон. Все, о чем она думает, это Фултон. Как она может все время думать о нем, если здесь столько интересного? Лось, за которым можно наблюдать, горы, куда можно забраться, река, в которой можно ловить рыбу. Не говоря уже о нем и Лоре.

Происходящее напомнило Тому его детство. Его приемные родители всегда больше интересовались собственными детьми, чем им. Он понимал это, но не мог смириться. Вечно он был на втором плане. Сейчас будет по-другому. Во всяком случае, в течение этой недели. Он заставит Николь обратить на него внимание!

Пока Николь говорила с Джоном по телефону, Том слонялся неподалеку. То и дело он смотрел на часы с нетерпеливым видом. Наконец девушка повесила трубку и присоединилась к ним.

— Становится поздно, — сказала Николь. — Почти девять. А учитывая разницу во времени…

— Но еще совсем светло, — запротестовала Лора.

— Стемнеет, когда ты доберешься до постели.

В их номере было две спальни. Одну занимала Лора. По поводу второй Том никак не высказался. Он надеялся, что Николь заметит это достаточно поздно. К тому же там стояла кровать таких размеров, что, без сомнения, хватит места обоим. Николь бросила взгляд на кровать и сказала:

— Я не буду здесь спать с тобой.

Том не стал спорить. После того, как девочку отправили в постель, ему позвонил заказчик каталога, для выпуска которого Том должен был снимать, и сказал, что хочет поговорить с ним и ждет его в баре. Том сжал зубы, но в конце концов выбора у него не было.

Когда он вернулся, то застал Николь, которая стелила постель в гостиной на маленьком диванчике перед телевизором.

— Не будь смешной, — сказал Том.

Девушка не ответила, расстелила простыню, затем одеяло.

— Вот так.

— Здесь не поместишься даже ты.

— Нормально, — ответила она, не глядя на него, и скрылась в спальне. Через минуту появилась в халате, закрывающем ее от шеи до пят. Том закатил глаза.

Николь устроилась на диванчике, подтянув к груди колени и обхватив их руками. Том нахмурился, наблюдая за девушкой. Та на него не смотрела. Наконец Том вздохнул и пробормотал:

— Сладких снов.

Том был прав. Ей не хватало по крайней мере фута. Она убеждала себя, что это не важно, что она сможет свернуться клубочком, и будет удобно. Она ошибалась. Николь ворочалась и вздыхала. Шея затекла, спина болела. Она встала и стала ходить по комнате, пытаясь думать о Джоне. В темноте она больно ударилась пальцами о ножку кофейного столика и взвизгнула.

Дверь спальни распахнулась.

— Что случилось?

Она подпрыгнула на месте, держась за одну ногу.

— Ничего. Я ударилась.

— Ты ходишь во сне?

— Я не хожу во сне!

В ту же секунду Николь подумала, что лучше бы ей сказать, что ходит.

— Не спится, а? — Том подошел ближе.

Девушка отступила, опять натолкнулась на этот чертов столик и с размаху села на пол.

— О Господи! — Том включил свет.

Николь попыталась встать и одновременно натянуть на себя халат. Том взял ее за плечи.

— С тобой все в порядке?

— Д-да. Пусти меня. Я как раз хотела лечь.

Но Том не отпустил ее. Напротив, он поднял ее на руки.

— Успокойся, — сказал он коротко, когда она начала сопротивляться.

Он отнес ее в спальню и осторожно положил на кровать.

— Я не хочу…

— Меня не волнует, что ты хочешь. Ты будешь спать здесь.

— Нет. Я…

— Будешь.

Он выключил свет, лег рядом и положил руку ей на грудь, не давая убежать.

— Том!

— Лежи тихо и перестань паниковать. Что, по-твоему, я собираюсь с тобой сделать?

Николь задержала дыхание.

— Н-ничего. Так ведь?

Его тело застыло рядом с ней.

— Черт, конечно, ничего.

Правда, руку он не убрал.

Так они лежали рядом, тяжело дыша, не шевелясь. Текли секунды, минуты. Ощущение его руки на груди заставило ее слегка задрожать. Она пошевелилась. Он приподнял руку.

— Моя рука мешает?

— Н-нет.

— Тогда закрывай глаза и спи.

Если она не смогла уснуть на диванчике, все время думая о нем, то как она может заснуть сейчас, когда он рядом? Николь легла на бок, отвернувшись от него. Это было ошибкой. Он придвинулся к ней так близко, что его тело повторяло изгибы ее тела, обнял и крепко прижал к себе.

— Я… Джон… — начала девушка.

— К черту Джона.

Она чувствовала за спиной его дыхание. Николь напряглась, но трудно было сохранять напряжение, когда его тело возбуждало в ней желание прижаться к нему. Она не могла больше сопротивляться — мышцы расслабились, тело размякло, и помимо своей воли Николь начала устраиваться поудобнее в кольце его рук.

— Так-то лучше, — проворчал Том. Что-то мягкое коснулось ее уха. Его губы?

Нет, невозможно. Но по ее рукам и ногам пробежала сладкая дрожь. Она вздохнула и вскоре, сама не желая того, уснула.

Когда она проснулась, Тома уже не было. Еще не открыв глаза, Николь отметила, что не чувствует тепла его тела. Инстинктивно она потянулась и обнаружила, что его рядом нет. Обозвав себя дурочкой, она спрыгнула на пол. На туалетном столике лежала записка: «Съемки будут на берегу реки. Я оставлю машину. Привези Лору после завтрака».

Ну и тон, подумала Николь. Ни тебе «пожалуйста», ни «если не против». Просто «привези Лору». Но, может быть, он не придал значения тому, как это звучит. Ведь она знает, что девочка с радостью отправится в любое место, где будет ее дядя. Впрочем, она, Николь, — тоже с радостью.

Они завтракали в спешке.

— Он правда сказал, что мы можем к нему прийти? — настойчиво спрашивала Лора.

Николь показала записку.

— Но мы не должны мешать и надоедать.

— Мы и не будем, правда?

— Конечно, — ответила Николь…

Том, склонившийся над камерой, при их приближении поднял голову.

— Идите сюда, — позвал он.

Лора подбежала к нему. Он вытащил из сумки, стоящей у его ног, маленький фотоаппарат и протянул племяннице.

— Ты будешь мне помогать, — сказал он. — Я буду делать основные снимки, но в каталоге планируется использовать и дополнительные. У меня на них нет времени. Поэтому я надеюсь на твою помощь.

Девочка уставилась на него, не веря.

— Имей в виду, плохие снимки не пройдут. Но если у тебя получится хотя бы несколько удачных… это можно будет считать твоим дебютом.

— Ой, — выдохнула Лора. Ее лицо выражало сомнение.

Том заметил ее состояние и мягко сказал:

— Если не хочешь, никто тебя не будет заставлять.

— Я хочу, — тихо ответила девочка, — но боюсь, что у меня не получится.

Том поднял ее лицо за подбородок, внимательно посмотрел на Лору.

— Я уверен, что у тебя получится.

Николь захотелось обнять его. За нее это сделала Лора. И когда Том с улыбкой посмотрел на девушку, ее сердце радостно сжалось.

— Ну, давай же, Том, я замерзла! — захныкала модель из каноэ, где она сидела в шортах и майке и пыталась выглядеть спортивной и элегантной одновременно.

Том вернулся к работе. Николь чувствовала себя на особом положении — она может целый день наблюдать за ним. Это было довольно опасно. Игра с огнем. Но девушка не могла отказаться от предоставленной ей возможности. В конце концов, она же ничего не делает, просто смотрит. И потом, оправдывалась она перед собой, они спали вместе, и ничего не случилось! Должно же это что-то значить!

Нет, это вовсе не означало, что она равнодушна к Тому. В действительности она просто перестала защищаться — была уверена, что может противостоять ему. Николь успокоилась, расслабилась и стала наблюдать за работой Тома, испытывая истинное удовольствие.

Этой ночью она уже не противилась обоюдному желанию быть вместе и уютно устроилась в объятиях Тома. И в следующие — тоже.

Она не изменила Джону, уверяла себя Николь. Она же ничего не сделала! Кроме того, что отдала Тому свое сердце. Не было смысла отрицать и притворяться, что все это не так. Николь не могла сказать точно, когда осознала это. Возможно, она знала давно. Возможно, именно поэтому и поехала с ним на съемки.

Целую неделю она боролась с собой. Притворялась, что Том ей надоел, что он ее утомляет. Но в глубине души знала, что пытается обмануть себя и у нее ничего не получается.

И вот теперь, накануне возвращения в Галифакс, пакуя вещи и понимая, что, приехав в город, они должны будут расстаться, Николь не могла больше обманывать себя. Она любит его.

А Джон? Разве она не любит Джона? Когда-то она думала, что любит. Может быть, и продолжает любить, как сестра любит брата или как любят преданного друга. Совсем иные чувства она испытывала к Тому.

Николь смотрела, как он играет с Лорой на берегу реки. За эту неделю он вовлек девочку в свою жизнь, то подшучивая над ней, то поучая, постепенно становясь для нее отцом, в котором она так нуждалась. Не поэтому ли Николь влюбилась в него? Или причина в чем-то другом?

Ей нравилось наблюдать, как работает Том. Он старается — и это ему удается — обнаружить в людях то, что скрыто в глубинах их души, не только от других, но даже от них самих. Другой профессионал, наверное, просто постарался бы, чтобы одежда на снимке выглядела хорошо. Том делает так, что хорошо выглядят люди. Он побуждает их становиться самими собой и, когда они приоткрываются, ловит их радость.

Он поймал и ее, а она даже не заметила. Николь думала, что он снимает пейзаж для каталога. Оказалось, что он фотографировал ее. Она нашла фотографии днем на столе, разложенные таким образом, словно он сравнивал одну Николь с другой. Девушка с удивлением начала их разглядывать.

Вот она с задумчивым видом, а вот захлебывающаяся от хохота и мокрая, потому что лодка перевернулась. Он заснял ее веселую и серьезную, улыбающуюся и скучную, с глупым видом и трагическим, как будто она только что потеряла лучшего друга.

Она точно знала, когда он сделал эту последнюю фотографию. Когда она наблюдала, как он играет с девочкой, и почувствовала, что они — семья, а она — чужая. Тогда Том помахал ей рукой, приглашая присоединиться.

Она было направилась к ним, но на полдороге остановилась и покачала головой. Николь очень хотелось быть вместе с ними, но она не имела права. Отвернувшись, она побрела к фуникулеру, поднимающему лыжников на вершину горы. Конечно, сейчас, в разгар лета, никаких лыжников не было, но фуникулер работал для туристов, желающих полюбоваться открывающимся с горы видом. Вагончик увлекал ее вверх, но она ничего не видела, только Тома и девочку. Чужую семью — без нее.

Она не помнила, чтобы плакала, но на фотографии слезы. Неужели Том понял ее состояние? Он тогда ничего не сказал.

Догадывался ли он, о чем она думала? Догадывался ли, что она полюбила его? Николь надеялась, что нет. Том взял девочку, потому что должен был так сделать, — она его племянница, — и в конце концов привязался к ней. Она же для него никто. Нечего и надеяться, что он полюбит ее.

Николь положила фотографии на стол и попыталась успокоиться. Не следует плакать, иначе она испортит оставшееся у них время.

А времени осталось мало. Завтра они возвращаются в Галифакс. На следующий день к своим обязанностям приступит Катрин, а Николь сможет переехать к Джону.

Но теперь она знала, что не собирается к Джону, — разве только для того, чтобы объясниться. Она вернется в Ванкувер, став старше, мудрее и полюбив человека, который никогда не полюбит ее.

Том вернулся, когда уже спустились сумерки. Он выглядел измотанным, под глазами легли темные тени, вокруг рта собрались складки. Николь хотелось подойти и помассировать ему шею и плечи. Он едва взглянул на нее.

— Я в душ.

Минут через двадцать он вышел из ванной, и Николь подумала, что он рухнет на кровать, предоставив ее и девочку самим себе. Она могла бы отвести ее в кафетерий, Лора не будет возражать. Но на Томе были чистые джинсы и свежая рубашка. Он побрился, а волосы, блестевшие влагой после душа, были тщательно причесаны.

— Я сделаю заказ, — сказал он. — Что вы будете есть?

— Нам принесут еду сюда? — Глаза Лоры расширились. — Правда?

— Я буду суп и салат, — решила Николь. Она не чувствовала голода.

Но когда заказ доставили, ни для нее, ни для Тома ничего не было.

— Что… — начала девушка, но в этот момент в дверь постучали, и на пороге возникла одна из моделей.

Сердце Николь упало. Конечно, может же он выйти в город, хотя бы раз за время пребывания здесь. Не все же ему сидеть с ней и девочкой.

— Ты знаешь Ванессу, — обратился он к Николь. — Сегодня она побудет няней.

— Что?

— Мы уходим. — Он встретил ее взгляд. — Оденься. — Выражение его лица стало еще напряженней. Глаза блестели.

Николь провела языком по губам, осмотрела свои джинсы и майку. Их выбирала Аннет.

— Я одета, — слабо проговорила она.

— Надень черное платье.

Николь застыла. Том ждал. Она пошла переодеваться.

Николь вспомнила комментарий Аннет, когда она померила это платье в магазине: чем меньше, тем лучше. Сегодня платье казалось слишком маленьким. Николь болезненно ощущала голые руки и плечи. «Джон будет сражен», — пообещала тогда Аннет.

Николь не помнила, сказал ли что-нибудь Джон, но не могла забыть поцелуй Тома.

Надеть это платье сегодня — настоящее безумие. Оно ежесекундно будет напоминать то, что она предпочла бы забыть, — человека, которого она полюбила без надежды на взаимность. Да она никогда бы не взяла с собой это платье, если бы не настоял Том.

Он что, запланировал их выход? Она не могла просто подойти к нему и задать этот вопрос. Любая другая, более умудренная женщина, могла бы, даже не покраснев, но не Николь.

В конце концов, у нее есть шерстяная шаль розового цвета, специально подобранная Аннет к платью, — спрятать голые плечи. Шаль могла бы помочь, но она наверняка будет выглядеть глупо, весь вечер судорожно натягивая ее на плечи.

— Готова? — окликнул ее из гостиной Том.

— Секунду, — отозвалась Николь, проводя щеткой по волосам и накладывая на губы помаду. Затем, надев туфли на низких каблуках, глубоко вздохнула.

Когда она появилась в гостиной, выражение лица Тома сказало о произведенном впечатлении.

— Платье — динамит! — оценила Ванесса. — Выглядишь шикарно. Ты должен был всю неделю снимать ее, — сказала она Тому.

— Я и снимал.

Ванесса смотрела на него, не понимая.

— У меня нет пальто, — смущенно сказала Николь.

— И не нужно. — Том взял ее за руку и повел к дверям. — Я согрею тебя.

Чертовски правильный шаг, что она прикрыла плечи шалью. Том не представлял, что бы он делал, если бы шали не было. Так много обнаженной нежно-сливочной кожи, так и напрашивающейся на поцелуй, — тяжелое испытание для любого мужчины. А для мужчины заинтересованного, измученного желанием, каковым он был последнюю неделю… Страшно подумать! Том резко втянул в себя воздух. Лифт двигался невыносимо медленно, а ему не нравилось находиться с Николь в таком замкнутом пространстве. Как только они оказались в лифте, он выпустил руку девушки. Между ними было менее полуфута. Том старался не смотреть на нее, но на стенах лифта висели зеркала — Николь была везде, куда бы он ни посмотрел.

Наконец двери лифта раскрылись. Он провел ее через вестибюль к автомобильной стоянке.

— Я думала, мы будем в помещении.

— Мы и будем. Но не здесь.

— А где?

— В доме моего друга. Мы приглашены.

Он не упомянул, что тот проводит лето во Франции. Он просто усадил ее в автомобиль и захлопнул дверцу. Он был рад вцепиться в руль, тогда она не заметит, как дрожат у него руки.

Том надеялся, что сумеет сдержать себя и не кинуться на нее, прежде чем они пообедают. Теперь он мог признаться себе, как мучительно желает ее. Он думал, как хитро и умно поступил, заманив девушку в постель. Но когда она заснула в его объятиях, он почувствовал себя в тупике — она доверяет ему! Как он сможет реализовать свое желание сейчас? Он расплатился за свои грехи. Бессонными ночами. А она решила, что круги под глазами — результат напряженной работы. Ничего подобного!

— Какого друга? Я его знаю?

— Нет. Он бизнесмен. Большую часть времени проводит в Европе.

В этом, собственно, и заключалось дело. Том хотел хотя бы раз остаться наедине с Николь. Он хотел смотреть в ее лицо, видеть, как оно светится, когда она увлечена чем-нибудь, наблюдать, как сверкают ее глаза, когда радуется, чувствовать, как раскрываются ее губы под его губами.

Том перестал отрицать, что хочет ее. Отчаянно. Как никогда не хотел ни одну женщину. Несмотря на то, что она помолвлена. Никогда еще не уводил он женщину от другого мужчины. Сейчас он готов к этому. Хотя не совсем так. Просто он собирался доказать Николь, что она не любит Джона. Он не хотел, чтобы она совершила ошибку и в один прекрасный день поняла, что связана на всю жизнь с человеком, которого не любит. Вот все, что он делал. Достаточно честно. И если сейчас он попытается реализовать свою любовь к ней — что ж, он сделает то, что должен сделать настоящий мужчина.

Николь сидела молча, не глядя на него, сцепив пальцы на коленях. Она не издала ни звука, пока они не обогнули деревья, растущие по краю склона холма и не увидели внизу мерцающие огни деревни.

— О Господи! — вырвалось у Николь. Она наклонилась вперед, когда перед ними возник дом. — Как красиво!

Остановившись у дома, Том вышел и обошел автомобиль, чтобы помочь девушке выйти. Но Николь не стала его дожидаться. Он нахмурился. Девушка пожала плечами.

— Прости. Хотя ты меня уже достаточно знаешь. Мне незачем разыгрывать перед тобой Мисс Безупречные Манеры.

— И не надо, — хрипло сказал Том. — Ты мне нравишься именно такой, какая есть.

Щеки Николь вспыхнули, она резко отвернулась и стала смотреть на огни деревни внизу.

— Какой чудесный вид.

Том, не сводя с нее глаз, согласился.

— Пойдем? — предложила Николь. — Мы заставляем твоего друга ждать.

В доме горел свет. После съемок Том заходил сюда и приготовил для них обед. Поместил вино в холодильник, поджарил мясо с луком, нарезал морковь, сделал салат, засунул французский батон в духовку, поставив таймер на восемь, накрыл стол. Были даже свечи. Их оставалось лишь зажечь. В камине ждали дрова. Подготовив все таким образом, он отправился в гостиницу к Николь и девочке.

Сейчас он достал из кармана ключ от дома и вставил в замок.

— Что ты… — начала Николь, но Том не ответил. Просто открыл дверь и провел ее внутрь. — Где же твой друг?

— В Париже.

Николь застыла на месте, уставившись на него.

— Что?!

Том небрежно пожал плечами.

— В Париже. Он сдал мне дом.

Как ни в чем не бывало Том прошел мимо нее на кухню.

— Все готово. Салат в холодильнике. Пожалуйста, поставь его на стол.

Он не стал смотреть, послушается она или нет. Он буквально не дышал от напряжения, стараясь вести себя как обычно. В течение нескольких секунд Николь стояла как вкопанная. Потом он услышал, как хлопнула дверца холодильника. Николь отнесла салат в столовую. Том вытащил из духовки хлеб, откупорил вино. Николь не возвращалась. Он попытался увидеть ее из кухни. Не получилось. Тогда он пошел в столовую.

Салат стоял на столе, а Николь была в дальнем конце комнаты. Она глядела на горящие поленья в камине. О чем она думает? Возмущена его выходкой? Скучает по Джону? Он откашлялся. Девушка вздрогнула от неожиданности.

— О чем ты думаешь? — мягко спросил он.

Николь нервно улыбнулась.

— Думаю, почему ты привез меня сюда, если твой друг в Париже?

Том усмехнулся.

— Не хотел делить тебя с ним.

— Что за чушь!

— Это правда.

Девушка отвернулась.

— Вино? — предложил Том.

Николь крутила концы шали.

— Хорошо.

Он протянул ей бокал. Она вцепилась в него с такой силой, что пальцы побелели. Том осторожно стукнул своим бокалом о ее. Николь поднесла вино к губам — и неожиданно выпила все.

— О! — она смутилась. — Прошу прощения. Я… как-то не подумала. Я ведь не пью вина.

— Ничего страшного. — Том вновь наполнил ее бокал.

— Не стоит, — пробормотала Николь и снова выпила до дна. Затем она довольно глупо улыбнулась и захлопала ресницами.

Том со свистом втянул воздух.

— Я думаю… нам следует поесть.

Он зажег свечи, включил музыку и стал подавать еду. Николь выпила еще и водила глазами, следя за его движениями. Руки его вновь начали дрожать. Это был самый длинный — и самый короткий — обед в его жизни. Длинный, потому что он знал, что намерен сделать потом. Короткий, потому что совсем не был уверен, согласится ли она. И если не согласится, если отвергнет его, если хоть раз произнесет имя Джона — это конец, он должен будет уйти.

Он едва прикоснулся к еде. Она тоже.

— Тебе не понравилось, как я приготовил? — спросил он, наблюдая, как она гоняет по тарелке кусочек моркови.

— Я… мм… просто я не очень голодна.

— А я очень.

Это было почти наглостью — вот так прямо объявить о своем желании. Без всякой изысканности и утонченности. Он почувствовал жар в крови. В подрагивающем свете свечей ему казалось, что она испытывает то же самое. Она провела языком по губам, потом еще.

— Том, я…

Он встал и протянул ей руку.

— Пожалуйста.

Она знает, о чем он просит. Должна знать.

Девушка кивнула и медленно поднялась, не отводя своих глаз от его и вложив руку в протянутую ладонь. Он привлек Ники к себе, смахивая шаль с ее плеч. Шаль мягко упала на пол. Они стояли, глядя друг другу в глаза, их тела почти соприкасались. Том медленно наклонил голову.

Он уже целовал ее. Он помнил, какой это был для него шок. На этот раз он подготовился — по крайней мере, так он считал. Но когда его губы коснулись ее мягких губ и те раскрылись навстречу, по телу Тома пробежала сладкая дрожь и потрясла до основания. Он не знал, как долго длился поцелуй — минуту или час, — но все равно недостаточно. Ему хотелось большего. И Николь почувствовала его желание.

Том поднял лицо.

— Иди ко мне, — позвал он, голос его дрожал. Он посмотрел в темную глубину спальни.

Николь колебалась не более секунды и прошептала:

— Иду.

10

Она любит его. Иначе почему она собирается сделать это? В ее поведении нет ни логики, ни здравого смысла, но любовь объясняет все.

Следуя за Томом в спальню, Николь думала, что он не дает ей никаких обещаний. Она знала, что никогда не даст.

Возможно, она совершает ошибку. Но ей необходимо разделить любовь с ним хотя бы однажды. Тогда с ней останется воспоминание. Воспоминание о ночи любви с Томом. И если даже он отдает в ответ на ее любовь лишь свое тело — что ж, это все равно больше, чем она имела прежде.

Обнаружив, что они одни в доме, Николь поняла, что Том с самого начала планировал их близость. Он хотел ее — для нее это не было секретом. И вел он себя достаточно воспитанно, не грубо. «Иди ко мне», — сказал он. Его слова не звучали как приказ. Он выразил свое желание, которое она вполне разделяла.

И она пошла.

Николь тихо стояла у кровати в лунном свете и наслаждалась горячими, ласковыми прикосновениями Тома. Он взял в ладони ее лицо, поглаживая немного шершавыми подушечками больших пальцев ее щеки, мочки ушей. Затем Том нежно обвел языком линию ее рта, разъединяя губы, как бы дразня девушку. Николь почувствовала, как под его ласками она начинает дрожать. Внутри вспыхнуло пламя, и от дыхания Тома, которое она ощущала на своих губах, оно разгоралось все ярче. До этой минуты ничего подобного испытывать ей не приходилось. Его пальцы скользнули по ее спине, чтобы расстегнуть молнию на платье, и, когда оно упало на пол, девушка была рада ночному прохладному воздуху, окутавшему ее разгоряченное тело. Том вновь склонился над ней, не спеша покрывая поцелуями плечи, сначала одно, потом другое. Затем наклонил голову ниже, и его ищущие губы обожгли ее обнаженную грудь. От нового ощущения Николь пронзила огненная стрела, вырвавшаяся наружу ознобом, сотрясавшим ее тело.

— Замерзла? — Том легко поднял девушку и нежно уложил на кровать. Быстро освободившись от рубашки и джинсов, он вытянулся рядом с ней, обняв ее. Его кожа была такой же горячей, как и у нее. Холод, казалось, исчез навсегда. Николь подвигалась, получая удовольствие от близости его тела. Том застонал.

— Я едва не сошел с ума, обнимая тебя каждую ночь.

— Правда? — Она попыталась откинуться назад и заглянуть ему в глаза, чтобы проверить, не шутит ли он.

— А ты как думаешь? Откуда, по-твоему, у меня эти круги под глазами?

— От этого? — удивилась Николь. С улыбкой она обняла его. — Тогда, может быть, тебе стоит поспать сейчас?

— Да уж. — Том прижался к девушке бедром, она почувствовала силу его возбуждения. — Я отдохну позже. А сейчас — только ты…

И он начал ласкать ее руками и губами, наполняя каждую клеточку ее тела желанием. Он целовал ее ноги, каждый пальчик ступни, пятки…

Необычные ласки заставляли девушку извиваться. Он целовал икры, колени, бедра. Ее дыхание участилось. Она схватила его за волосы.

— Том! Не надо! Прекрати!

Он поднял лицо.

— Прекратить?

— Да. Нет. Не знаю! — Она растерянно потрясла головой. — Я никогда…

Том улыбнулся.

— Я знаю. — В его голосе слышалась нотка удовлетворения. — Расслабься, Ники. Позволь мне показать, как это бывает. Доверься мне.

Довериться ему? Ведь он собирается разбить ее сердце. Как она может довериться ему? А как она может оттолкнуть его сейчас? Неужели она сможет отвернуться, встать, надеть платье и уйти, притворившись, что ничего не произошло? Не может. Ей нужно это. Ей нужен Том, его близость.

Медленно она разжала руки и расслабилась. Том вновь склонился над ней, целуя колени. Она почти не почувствовала как он снял с нее трусики, не прерывая поцелуев, продолжая ласкать ее бедра, перебирать завитки волос внизу живота. Николь задохнулась.

— Это нечестно, — выдавила она дрожащим голосом.

Он поднял на нее глаза.

— Что нечестно?

— Ты меня трогаешь, а я тебя нет, — сказала она, чувствуя себя распутницей. Не думала она, что окажется способной произнести такие слова.

— Ты хочешь?

Николь сглотнула.

— Да.

Он пошевелился.

— Пожалуйста.

Николь приподнялась на локте. Просто так взять и снять с него трусы, как сделал он, казалось ей немного вульгарным. Она положила ладонь на его ногу и медленно заскользила пальцами вверх по внутренней стороне бедра. Коснувшись трусов, ее пальцы на секунду замерли. Она ощутила под ладонью всю полноту набухшей пульсирующей мужской плоти.

У Тома перехватило дыхание.

— Я… сделала тебе больно?

Он потряс головой.

— Наоборот. Слишком хорошо.

Он снял свои трусы и отбросил их в сторону. Лунного света было достаточно, чтобы рассмотреть Тома. Николь остолбенела.

— О Господи! — выдохнула она.

Том рассмеялся.

— О Господи?

Девушка смущенно посмотрела на него.

— Я не привыкла к виду голого мужчины. Тебя… очень много, — к своему удивлению ничуть не стесняясь, сказала она, проведя несколько раз пальцами по всей длине возбужденного члена Тома.

— Николь!

— Что?

Том накрыл ее своим телом Он снова начал ласкать девушку, заставляя ее извиваться и стонать от желания.

— О Том! Пожалуйста!

Она смотрела снизу вверх в его лицо, посеребренное лунным светом.

— Иди ко мне, я хочу тебя, — шептала Николь, задыхаясь и дрожа всем телом.

— Да, — отозвался Том, медленно и осторожно входя в нее.

От резкой боли Николь вскрикнула.

— О, прости! Я… — Том перевел дыхание. — Боже, Ники, ты такая красивая!

Николь почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, когда он подался назад, затем попытался вновь медленно войти в нее. На этот раз она тянулась к нему, желая, чтобы он вошел в нее полностью. Боль и желание переплелись и нарастали, заполняя ее существо. Она сомкнула пятки у него за спиной, устремляясь вперед, навстречу движениям его тела…

А потом, когда уже не было сил выдерживать напряжение, она внезапно ощутила в себе содрогание твердой мужской плоти, услышала хриплый стон Тома и рухнула с высоты, перестав в это мгновение осознавать окружающее. Том утонул в ее объятиях, склонив голову ей на плечо.

Николь ощущала и слабость и силу одновременно. Так, наверное, чувствует себя бабочка, только что появившаяся из теплого и влажного кокона. Так вот что такое любовь! Всепоглощающая любовь женщины и мужчины. Совершенно не похожая на то, что она испытывала к Джону.

К горлу подступили рыдания. Она ничего не могла с собой поделать. Чувства переполняли ее. И рыдания вырвались наружу.

Том замер. Казалось, он даже перестал дышать. Лишь сердце его сильно билось. Он медленно отстранился, не сводя с Николь глаз. Он смотрел, как она прикрыла грудь руками, затем вновь заглянул ей в глаза. Николь шмыгнула носом, вытирая слезы, и робко улыбнулась.

С мрачным выражением лица Том что-то пробормотал себе под нос. Николь не разобрала. Он разомкнул губы.

— Прости.

Прости? Значит, он сожалеет о случившемся?! Она уставилась на него, внезапно окаменев.

Том, не глядя на Николь, быстро встал. Порывистыми движениями поднял с пола свою одежду.

Николь не шевелилась. Не могла. Она просто наблюдала, чувствуя, как внутри нарастает ужас. За что он просит прощения? Его слова все еще отзывались эхом у нее в голове. «Я люблю тебя! — хотелось ей крикнуть. — И ни о чем не жалею».

Она не могла произнести ни слова. Когда она нашла в себе силы пошевелиться, Том застегивал рубашку. Не глядя на Николь, он кинул ей белье и платье и направился к двери.

— Прими душ, если хочешь, — сказал он глухо, кивнув в сторону ванной. — А я… помою посуду.

Что же получается? Она была на десерт? Николь сидела на кровати, прижимая к груди свое черное платье. Принять душ? Чтобы смыть все следы и вкус их любви? Несомненно, она настоящая дурочка. Да, у нее останется воспоминание о ночи любви с Томом, как она хотела, но она не предполагала, что все это обернется такой болью!

11

Том запомнил бы эту ночь навсегда, ночь любви с Николь, если бы не хотел забыть ее как можно быстрее. У него все сжималось внутри от угрызений совести, когда они ехали назад в гостиницу. Николь сидела не шевелясь. За все время она не произнесла ни слова. Только плакала. Плакала, потому что предала Джона.

Том знал, что ему не следовало соблазнять ее. У него не было никаких прав на это. Никаких. Она обручена с другим и любит своего жениха. А он вынудил эту чистую девушку предать Джона, затащив ее в постель. Да, парень, тебе есть чем гордиться, с горечью сказал он себе. За всю его жизнь ему еще не было так стыдно. А это его нелепое извинение? Невозможно даже думать об этом.

Он осмелился взглянуть на Николь. В лунном свете ее кожа выглядела очень бледной, утратившей тот чудесный персиковый оттенок, который был частью ее существа. Интересно, изменилась ли она внутренне так же, как внешне? Безусловно. И все это его вина.

Его мучили угрызения совести, раскаяние. Ему не давала покоя мысль, что он разрушил лучшее, что с ним случилось в жизни. Ради всего святого, почему он просто не объяснил ей свои чувства, почему не сказал, что любит ее…

Любит ее?

Том вцепился в руль, пытаясь унять дрожь в руках, несколько раз глубоко вздохнул и сконцентрировался на своем открытии.

Любовь сама по себе всегда ставила его в тупик. Он не знал ее — в отличие от других людей. Он помнил, как его постоянно бросали, не любили. Правда, он любил Эду, но это была больше обязанность, нежели другое чувство. Ту же обязанность взвалил он на себя, когда на него свалилась племянница, хотя благодаря ей он узнал, что существует и другая любовь.

Николь помогла ему полюбить племянницу. Ники, у которой не было никаких обязательств и которая заботилась о девочке по собственной воле, продемонстрировала ему щедрость настоящей любви — любви, которая может быть удовольствием, а не грузом. И как он отплатил ей за все? Заставил предать любимого человека. Попрал ее невинность, забрал ее девственность! Бог свидетель, у него не было на это никаких прав.

Его не удивило, что она продолжала молчать, даже когда они подъехали к гостинице.

— Я поставлю машину. А ты иди в номер.

Она так и сделала. Пошла, не оглядываясь. Он проследил, как она скрылась за дверью, отогнал машину. Выйдя из машины, Том посмотрел на небо. Была ясная, безоблачная ночь. Черная бездна над ним была так огромна, что заставляла человека почувствовать себя маленьким и незначительным по сравнению со Вселенной — как будто все, что он делает, не имеет никакого значения.

Хотел бы он, чтобы это было так. Но в глубине души Том знал, что в жизни все по-другому. То, что он сделал сегодня, имело огромное значение. Он разрушил их с Николь отношения, это точно. А может быть, даже ее и Джона.

И все это ради чего? Любви? Он молил Бога, чтобы Николь поверила, когда он признается ей в своих чувствах.

Когда Николь уезжала, его не было, она дала Катрин необходимые инструкции и провела с ней беседу о ее ответственности по отношению к девочке. Затем сказала Лоре, что гордится ею и надеется на ее дружбу с Катрин.

— Не уезжай! — захныкала Лора. — Ты ведь не уезжаешь, Ники?

Но у Николь не было выбора.

— Я напишу, — пообещала она.

— Но…

— Правда, я буду писать. Я люблю тебя.

— Но… как же дядя Том?

Его я тоже люблю, подумала Николь. Но вслух ничего не сказала. У любви к Тому не было будущего, ведь он не любит ее, поэтому, если остаться, это принесет лишь боль.

Обняв и поцеловав девочку, она пошла вниз по лестнице, не оглядываясь. В кармане у нее лежал билет на рейс до Ванкувера, но сначала надо было повидаться с Джоном.

Он был в своем офисе, и Николь обрадовалась, что не придется объясняться у него дома. Секретарь встретила ее приветливо и сразу же направила в его кабинет. Джон поднял голову и улыбнулся, а Николь почувствовала к себе отвращение за то, что собиралась сказать.

— Джон. — Николь сомкнула пальцы, стараясь придать голосу твердость. Он встал и обошел вокруг стола. Николь знала, что он собирается обнять ее. Она отпрянула, ей хотелось, чтобы между ними опять возник стол. — О, Джон! — сказала она и расплакалась. — Прости! Я не хотела! Я не хотела!

Он обнял ее и похлопал по спине, шепча успокаивающие и ободряющие слова. Николь вспомнила, что точно так было, когда умер ее дедушка. Джон ничего не спрашивал, пока она не успокоилась и наконец не взяла себя в руки.

— Все не так ведь плохо, а? — шепнул он, когда она перестала плакать.

— Плохо, — выдохнула Николь. — Я не могу… не могу выйти за тебя замуж.

Она хотела посмотреть на него, но не могла себя заставить. Джон поднял ее лицо за подбородок.

Карие глаза смотрели на нее с участием и теплотой.

— Не можешь? — В его голосе звучали доброта и нежность. Она снова начала плакать. — Почему? — спросил он немного погодя. — Ты ведь ничем не больна, так?

Николь отрицательно помотала головой и шмыгнула носом.

— Н-нет, ничего похожего. Вернее, не совсем то, — поправилась она. — Иногда это очень похоже на болезнь.

— Что похоже?

— Любовь к Тому.

Ну вот, она сказала. И отвернулась, потому что не хотела видеть в его глазах осуждение.

— Любовь к Тому, — повторил Джон тихо и с какой-то обреченностью.

Она отчаянно затрясла головой.

— Я не хотела этого… — Ее голос прерывался. — Поверь мне! Я хотела стать твоей женой!

— Но ты не можешь, — тихо и ровно произнес Джон, без осуждения, печально. Он вытащил носовой платок и вытер ей лицо.

— Поверь, я никогда…

— Я знаю. Понимаю.

— Да?

Он медленно кивнул.

— Я же не слепой. Я понял это тогда, когда мы были в нашем доме на берегу.

— Что? — Николь была поражена.

— Как ты смотрела на него. — Он пожал плечами. — Ты просто пожирала его глазами.

— Я никогда…

— Естественно, ты никогда так на меня не смотрела.

Николь опустила голову, смущенная, зная, что все это правда, ненавидя себя за то, что Джон все понял уже тогда, а она упорно продолжала прятать голову в песок.

— Я просто дурочка, — грустно сказала она.

— Нет, ты просто человек. — Он вложил платок ей в руку. — Возьми. Высморкайся.

— Да, спасибо. Я, наверное, проплачу всю дорогу домой.

— Ты едешь домой? А я думал…

Николь покачала головой.

— Мое чувство не взаимно.

— Такое влечение не бывает односторонним.

— Влечение и любовь — разные вещи.

Джон сочувственно погладил ее по плечу.

— В таком случае, он просто глупец. Ты возвращаешься домой, чтобы побороть свое чувство?

Она кивнула.

— А ты не думала все-таки остаться? Я не буду принуждать тебя.

— Не могу. Как бы я хотела этого! Но не могу. Я действительно люблю тебя, но как-то…

— Я знаю. — Джон вздохнул. — Думаю, я всегда знал это. Слишком просто. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. То согласие и взаимопонимание, что мы чувствовали с самого начала, как будто давным-давно знали друг друга…

— Как брат и сестра. — Николь застыла, когда осознала, что произнесла.

— Точно. Как брат и сестра. — Джон грустно улыбнулся, глядя, как она сняла подаренное им кольцо и вложила ему в руку. Его пальцы сжались. — Я тоже тебя люблю, Ники, — мягко сказал он и нежно поцеловал ее в щеку.

Николь вытерла глаза его платком.

— Джон, ты лучший друг, какого может иметь девушка.

Его рот искривила усмешка.

— Довольно сомнительная похвала.

12

— Черт! Проклятье! — Том ударил ладонью по столу.

Миссис Ламбер даже не подняла головы.

Последние пять дней, вернувшись из поездки, Том неистовствовал и беспрерывно ругался. Был конец рабочего дня, и секретарь наверняка считал секунды, когда кончатся ее страдания и она сможет уйти домой.

А как прекратить его собственные страдания? Раньше он мог забыться на работе. Сейчас работа не помогала. Может быть, потому, что первые три дня после возвращения он занимался пленками, отснятыми им и Лорой. В поездке ему казалась отличной идея вооружить племянницу фотоаппаратом, чтобы она снимала по своему вкусу. Он не предполагал, что почти в каждом кадре окажется Николь.

Его лаборант, романтичная душа, увеличил фотографию Ники, и сейчас на стене в студии висел ее фотопортрет.

— Отличный снимок, — сказала миссис Ламбер. — Правда?

Его сердце разрывалось. Остаток дня Том провел в неотложных делах, борясь с желанием позвонить домой и поговорить с Ники. Когда он пришел домой, ее уже не было.

— Она так спешила, — сообщила Катрин, няня Лоры, — но сказала, что вы все поймете, и дала мне массу указаний.

Том все понял.

Появилась Лора, потрясенная и растерянная.

— Ники нет! Она уехала, дядя Том!

Девочка бросилась к нему, заливаясь слезами. Том обнял племянницу, зарываясь лицом в ее кудряшки.

— Черт, — бормотал он. — Черт.

И следующие пять дней он повторял это множество раз.

Зазвонил телефон, миссис Ламбер подняла трубку и протянула ему.

— Ваша сестра.

— Привет, Том! Как дела? — защебетала Эда и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Мы с Энтони замечательно провели время. Ты был абсолютно прав. Нам нужно было побыть вместе, получше узнать друг друга. И ты знаешь? Мы полюбили друг друга еще больше!

— Потрясающе, — бесцветным голосом ответил Том.

— Мы поженились и провели чудесный медовый месяц, — заливалась Эда. — Только мы вдвоем в хижине на крошечном острове. Тихое и очаровательное место. Ты не представляешь! Тебе бы понравилось.

Он молчал. Секретарь с сочувствием смотрела на него.

— Лора была бы в восторге! Кстати, как она?

— Замечательно.

В голосе Эды появилась нерешительность.

— Ты не проклинаешь меня, Том, дорогой, за то что я вот так отправила ее тебе? Я знала, ты позаботишься о ней. — Эда счастливо рассмеялась и после небольшой паузы продолжила: — Я хочу с тобой об этом поговорить. — Внезапно голос ее стал серьезным.

И тут Тома прорвало.

— Ты не получишь ее!

— Не…

— Ты отдала ее мне! Отослала, как бандероль. Так вот, она — не багаж. Она ребенок. Мой ребенок. Не знаю, законно ли то, что ты сделала, но ты это сделала! Она моя, Эда. Я люблю ее, и она любит меня. Я удочерю ее. Если ты попытаешься вернуть Лору, я буду драться и не посмотрю, что ты моя сестра! Поняла?

Миссис Ламбер тихо зааплодировала и в знак одобрения подняла большой палец.

— Господи! — Эда вздохнула и издала нервный смешок. — Ты всегда был очень эмоциональным.

— Да? Несомненно, это так.

— Я очень рада, что оказалась права, — сказала Эда. — Не волнуйся, дорогой. Я не собираюсь забирать ее.

— Не собираешься? — в изумлении переспросил Том.

— Просто я хотела убедиться, что все хорошо.

— Отлично, — буркнул Том.

Если не считать постоянной боли в сердце, возникшей с тех пор, как уехала Николь. Если не считать страшных снов и печального лица утром за завтраком. Если не считать кампании, развернутой Лорой, с плакатом: «Я хочу Николь!» и фразой «Дядя Том, ты можешь заставить Ники вернуться?», чем она без устали мучила его.

— Хорошо. — Эда вздохнула с облегчением. — Может быть, мы с Энтони навестим вас в следующем месяце.

— Не надо. Прошло слишком мало времени. Ты все нарушишь.

— Возможно, ты прав. Тебе нужно привязаться покрепче. Боже, как будет интересно увидеть тебя, Ники и Лору!

— Николь уехала, — без всякой интонации произнес Том.

— Что?!

— Она уехала. А что ты ожидала? Что она отвергнет Джона Фултона, чтобы остаться со мной и ребенком? Не будь идиоткой.

— Она не осталась? — переспросила Эда тоненьким голосом.

Том произнес очень грубое слово. У миссис Ламбер расширились глаза.

— Но я думала, она останется, — продолжала Эда тем же тонким голосом. — Ничего не понимаю. Вы идеально подходите друг другу. Любой дурак увидел бы. Даже ты.

— Со мной как раз все в порядке! — почти закричал Том. — Она не хочет.

— Не верю. Она ведь такая восприимчивая, — тупо проговорила Эда и с подозрением спросила: — А ты случайно не выгнал ее? — Том не ответил. — Честное слово, Том, временами ты приводишь меня в отчаяние.

— А чем я плох?

— Ты вспыльчивый, раздражительный и упрямый. Это для начала, — честно сказала Эда. — Но… у тебя любящее и заботливое сердце, и ты сделаешь все для человека, который для тебя что-то значит.

— Спасибо, — буркнул Том.

— И я хотела сделать что-нибудь для тебя. Поэтому я послала к тебе Николь — чтобы у тебя тоже был кто-то, как у меня Энтони. И чтобы этот кто-то любил тебя.

Том не верил своим ушам. Неужели Эда настолько наивна?

— Николь не любит меня. Она любит Джона Фултона, черт побери!

В трубке надолго воцарилось молчание. Затем Эда тихо спросила:

— Да? Ты уверен?

Николь вернулась в Ванкувер, но сердце ее осталось в Галифаксе. Она крепилась, пытаясь найти утешение в работе.

— Проклятый Джон Фултон, — пробормотал Хью, помогая Николь в ее магазинчике, расположенном в цоколе. — Твой дед, должно быть, перевернулся в своем гробу. А мы думали, ему можно доверять, этому твоему Джону.

— Джон здесь ни при чем, — быстро сказала Ники.

Она ничего не объяснила, она просто вернулась, предоставляя думать, что кому хочется. Но и позволить обвинять Джона было нельзя.

— Это я разорвала помолвку.

— Я думал, ты его любишь?!

— Я тоже так думала, — проговорила Николь, склонившись над корзиной.

Николь не могла ничего делать и ни о чем думать, если только мысли не касались Тома Адамса.

— Тогда… как ты поняла, что не любишь? — Хью явно был намерен докопаться до правды и узнать причину красных глаз и печального лица его любимицы. Николь покусывала нижнюю губу, размышляя, как лучше объяснить.

— А ты любил когда-нибудь, Хью?

— О, множество раз, — ответил тот, бросая на нее лукавый взгляд.

Ники улыбнулась.

— Нет, я имею в виду по-настоящему.

— Когда сердце замирает?

Она кивнула, наблюдая, как по его лицу скользнула задумчивая улыбка и глаза затуманились.

— Однажды, — сказал Хью, возвращаясь на землю. — Но она была обручена, и я отступился. — Он вздохнул и провел рукой по поредевшим седым волосам. — Надо было бороться за нее, но я был слишком горд.

— А я нет! — раздался внезапно хриплый голос, и Николь обрадовалась, что нож держит Хью, а не она: от неожиданности она наверняка отрезала бы себе руку.

Николь подняла глаза и увидела Тома. Он выглядел похудевшим и измученным, как будто не спал целую неделю. Остолбенев, она смотрела на него, а Хью с любопытством переводил взгляд с одного на другого.

— Что «нет»? — тихо спросила Николь, когда нашла в себе силы открыть рот.

— Не гордый. — Рот Тома искривился. — Я пытался справиться с собой. Не получилось. Тогда я отправился к Джону оторвать ему голову.

Хью в изумлении открыл рот.

Николь хотела моргнуть, но побоялась, что Том исчезнет. Она облизала губы и поймала себя на том, что не дышит. Когда она заговорила, то не узнала собственный голос:

— Почему ты хотел оторвать голову Джону?

— Чтобы ты стала моей, — ровным голосом объяснил Том, но Николь видела, как у него сжались кулаки — даже костяшки пальцев побелели.

— Но я вернула ему кольцо.

— Сейчас я знаю это, — хрипло сказал Том. — Он сказал мне, что ты разорвала помолвку неделю назад. Неделю! — с чувством подчеркнул он.

Николь кивнула. Она не знала, как сделать, чтобы Хью ушел и дал ей возможность поговорить с Томом.

— Так, значит, из-за тебя она места себе не находит? — потребовал ответа Хью, обращаясь к Тому.

В какую-то секунду девушке показалось, что тот сейчас попросит Хью не вмешиваться и идти подальше со своими вопросами, но вместо этого он с надеждой в голосе спросил:

— Николь не находит себе места?

— Именно так, — подтвердил Хью. — Слоняется с таким видом, будто кто-то подстрелил ее любимого пса.

Было непонятно, понравилось Тому это сравнение или нет, но это было неважно. Николь хотелось узнать, что он здесь делает? Почему он приехал? В ее сердце зародилась надежда, но она боялась дать ей окрепнуть.

— Хью, не поднимешься ли ты наверх? — обратилась она к старому моряку.

— Зачем?

Она ответила ему глазами, переводя взгляд на Тома.

— О! — воскликнул старик. Он наконец понял. Поднявшись на ноги и оглядев Адамса, Хью благоразумно решил подождать с вынесением суждения. Поднимаясь по лестнице, он крикнул другу: — Я узнал причину состояния Ники!

— Знаю! — отозвался тот. — Я открывал ему дверь.

— Я даже не пытался быть гордым, — тихо сказал Том, когда они остались одни. — Пока не стало слишком поздно.

Она не поняла.

— Что ты имеешь ввиду?

— Если бы я был гордым, я бы не соблазнил тебя. И стал бы таким, как этот твой друг…

— Хью, — подсказала Николь.

— Да. Гордый до мозга костей. И одинокий как черт. Я не хотел этого. Поэтому поступил довольно грубо. Мне хотелось, чтобы ты выбрала меня, а не Джона. — Его голос дрогнул. — Но ты не выбрала.

Николь удивилась.

— Разве?

— Ради Бога, Ники. Ты ведь начала плакать! После любви ты вдруг заплакала!

— Я подумала, что ты хотел только постели, что ты не любишь меня, — сказала она.

— Что? — в изумлении уставился на нее Том. — Поэтому ты плакала? А не из-за того, что предала Джона?

— При чем здесь Джон?

Том нахмурился.

— Я не понимаю.

— Я думала, что люблю его… пока не встретила тебя.

Том выглядел ошеломленным.

— Ты… любишь… меня? — Он произносил слова неуверенно, словно говорил на иностранном языке.

— Да. — Она помолчала. — Я хотела, чтобы у меня осталось воспоминание о тебе.

— О Боже! — вырвалось у Тома. Трясущимися руками он взял Николь за руки. — Боже, Ники. Я люблю тебя!

И он начал целовать ее, долго, настойчиво и требовательно, со всей жаждой, которую он копил Бог знает сколько лет. Возможно, он отдавал другим женщинам свое тело, но в эти минуты Николь была уверена, что сердце свое он отдает впервые. Из ее глаз брызнули слезы.

— Как ты узнал, что я уехала домой? — спросила она.

— Мне сказал Джон.

— Джон?

Добрый заботливый Джон.

— Он не удивился, увидев меня, — грустно начал рассказывать Том, — когда я, потеряв остатки гордости, явился к нему вчера. Он даже сказал, что я пришел вовремя.

Ники улыбнулась.

— Милый Джон.

— Я бы так не сказал, — пробормотал Том мрачно. — Если бы не Джон, ты стала бы моей гораздо раньше.

— Если бы не Джон, ты вообще бы меня никогда не увидел. Не забывай, что я приехала в Галифакс к нему.

— Возможно, — согласился Том. — Вообще-то была еще и Эда. Это она нас свела.

— Что? — потрясенная, Николь уставилась на него.

Щеки его слегка покраснели.

— Она считает, мы идеально подходим друг другу. Поэтому отправила девочку с тобой.

— Но ведь она знала, что я обручена с Джоном!

— Ну, ты знаешь Эду! Ее это не смутило. — Том усмехнулся.

У Николь вырвался возглас возмущения, но она не могла сердиться на сестру Тома. Эда в конце концов оказалась права.

— Какая она фантазерка, — пробормотала Ники.

— И слава Богу, — заключил Том, обнимая ее и крепко прижимая к себе. — В противном случае у меня не было бы тебя — и девочки.

И тут Николь услышала тихий счастливый смешок спрятавшейся за дверью Лоры.

— Твой отъезд убил ее, — тихо сказал Том.

— Мне тоже было очень тяжело уезжать. Но я не могла остаться, я же думала…

— Знаю. — Его губы коснулись ее губ. — Но теперь ты останешься. Навсегда. — В глазах его мелькнула тревога. — Да?

— Если ты хочешь, — прошептала Ники.

— Я хочу. Я очень хочу, чтобы мы поженились и у нас были дети.

— Еще дети?

— Если ты не против, — быстро сказал Том. — Но Лора останется у нас. Я сказал сестре об этом. — Он улыбнулся. — А медовый месяц мы проведем в горах. Поедем втроем.

Втроем! Ники счастливо рассмеялась и обняла дорогого ей человека.

— Звучит замечательно. Может быть, поднимемся и объявим всем наше решение?

— Ты думаешь, новость придется им по вкусу? Даже этому Хью с ножом?

Ники погладила его по руке.

— Не волнуйся. Я спасу тебя.

— Ты уже спасла меня, любовь моя!

Эпилог

Окна гостиной были распахнуты, и ветер с океана раздувал шторы. Солнце почти село, комнату наполняла приятная вечерняя прохлада. Николь и Том наслаждались тишиной. Малыш недавно заснул. Завтра из Ванкувера должна прилететь Лора, и они обсуждали, как встретят ее.

— Ты не забыла о конфетах для Лоры?

— Ну что ты, милый, — улыбнулась Николь, — я купила их еще вчера, когда ходила за продуктами для уик-энда. Заодно позаботилась и о подарке для нашего щенка — посмотри, какой красивый поводок! Очень хочется, чтобы собака понравилась Лоре, по-моему, именно о такой она мечтала. Интересно, как она назовет ее?

При этих словах, как будто почувствовав, что речь идет о нем, мохнатый клубочек ткнулся в ногу Тома.

— Только, пожалуйста, пусть Лора сама за ней ухаживает, — строго сказал Том и ласково потрепал за ушки подвижное мохнатое существо, которое тут же устроилось у его ног и на мгновение затихло.

— Конечно, — поспешно согласилась Николь, хорошо зная, что собака будет любимицей всей семьи и, возможно, в первую очередь Тома, этого большого ребенка. — Я все время думаю о том, как чувствовала себя девочка у Эды. Надеюсь, ее муж уехал до приезда Лоры. Ведь она впервые там после того, как стала жить с нами.

— Лора завтра сама обо всем расскажет. Уверен, она с радостью возвращается домой. Во всяком случае так, с некоторой обидой, заявила мне Эда. Я сегодня разговаривал с ними по телефону. Да, первое, о чем спросила меня Лора, «а как мой братик?». Она приготовила ему какой-то подарок.

— Ох уж эта Лора! — воскликнула Ники. — Уезжая, она заявила, что, вернувшись домой, займется его воспитанием. Как ты себе это представляешь?

Том смотрел на жену, но не слышал, о чем она спрашивает. Он видел ее большие лучистые глаза, пухлые губы и думал о том, что он — самый счастливый человек на земле!

Не отвечая на вопрос, Том взял жену за руки.

— Я хочу предложить тебе отпраздновать одно знаменательное событие. Ровно три года назад мы впервые увидели друг друга. Приглашаю тебя в ресторан. Я договорился, няня останется с малышом на ночь.

Николь выслушала это с улыбкой. Конечно, она помнила об этой дате и сама хотела предложить Тому отметить ее, но он опередил, и это было очень приятно. Как хорошо, что муж так внимателен. И все-таки Ники не удержалась:

— А ты не забыл, что скоро нашему малышу будет полтора года?

— Через двенадцать дней. Мы отпразднуем это вместе с Лорой.

— Извини. Уверена, что ты помнишь не только день, но и час.

— Я отвез тебя утром, а в полдень у меня…

— У нас!

— …уже был сын!

Том стоял в гостиной, ожидая жену, поднявшуюся наверх переодеться к ужину. Наконец она вышла из спальни и стала спускаться.

Взглянув на нее, Том потерял дар речи — так прекрасна была Николь в новом сияющем платье. Матовый длинный шарф обвивал ее обнаженные плечи, спускаясь до пола.

Он медленно, как бы раздумывая, пошел ей навстречу, понимая, что сейчас они никуда не поедут. Молча подойдя к жене, Том, едва сдерживаясь от желания, поднял Николь на руки и, крепко прижав к себе, целуя ее лицо, шею, грудь, стал подниматься по лестнице.

Дверь наверху была открыта, и он, все ускоряя шаги, внес жену в спальню…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

Эпилог X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?