«Любить по-королевски»

Сара Роуз Любить по-королевски

1

Во двор давно уже прокрался весенний вечер, на воскресный город спустились влажные, трепетные сумерки, а ее Билл до сих пор не вернулся… В прошлый раз он возвратился около трех часов ночи… Во сколько же он приедет сегодня?

Кэтрин полулежала в гостиной на диване, пытаясь сосредоточиться на включенном телевизоре. В руках она держала изрядно потрепанный блокнот, куда обычно записывала рецепты. На экране мельтешил веселый толстячок в поварском наряде. Он по-житейски незатейливо делился неисчерпаемым опытом своего мастерства с телезрителями. Кэтрин любила шоу кулинарного канала. Она обожала готовить, И частенько пользовалась особо понравившимися телевизионными рецептами какого-нибудь блюда, чтобы удивить своими кулинарными способностями любимого мужа.

Но недавно Билл преподнес ей весьма неприятный сюрприз. И сейчас Кэтрин было не до кулинарии, она просто не находила себе места. И телевизор включила скорее по инерции. Ее голова была занята другим. Ей не давали покоя тягостные мысли о Билле.

Что с ним происходит? Почему он так изменился? Куда подевался ее прежний Билл?..

Она болела им уже более двадцати лет. Но эта была такая приятная болезнь… Кэтрин была счастлива с мужем. Она считала себя самой счастливой женщиной во всем штате Пенсильвания. Да что там! Она была самой счастливой женщиной Америки!

Билл Доусон был красив. Высокий рост, безупречные черты лица, открытый взгляд, сильные руки… У Билла были очень сильные руки. Как легко эти руки поднимали ее хрупкое тело, чтобы с нежностью опустить на шелковые простыни…

Как же он умел любить! С каким трепетом! Так вдохновенно и сладко! — вспоминала Кэтрин, рассеянно глядя на экран телевизора. От этих мыслей легкие мурашки так и побежали по ее спине, начиная свой разбег у тонкой шеи и растворяясь где-то в районе крестца. Билл был очень сексуален. У него было красивое, атлетически сложенное тело. Кэтрин всякий раз, глядя на обнаженное тело мужа, думала, что если бы она была ваятелем, то обязательно вылепила бы его скульптуру. И это изваяние стало бы образцом мужской красоты…

Кэтрин не знала никого, кто мог бы сравниться с ее мужем. Ну какой еще мужчина умеет говорить такие нежные слова! Преподносить приятные сюрпризы именно в тот момент, когда не ждешь ничего, а тут на тебе… А ее желания он угадывал так, словно был ясновидящим. И любые ее капризы исполнял с такой естественной легкостью… Билл умел обычную женщину возвести на престол и сделать Королевой. Да, он умел заставить ее поверить, что она самая настоящая Королева. И Кэтрин верила.

Она была без ума от своего мужа. Любила его всем своим существом.

Любила его сильное тело, его волнующий запах, его непослушные волосы, все-все…

Любила своей нежной кожей, влажными губами, мягкими ладонями, всем-всем…

Она родила ему сына и дочь.

Когда родился Алекс и Кэтрин вернулась с малышом из родильного отделения, то, распахнув дверь своего дома, просто ахнула. Все комнаты в доме, включая ванную, были усыпаны нежными лепестками роз. Они распространяли по всему дому такой пленительный аромат! И где только ее муж в таком количестве их раздобыл! Она босыми ногами осторожно ступала по шелковистому, благоухающему ковру…

И была безумно счастлива.

Когда родилась Ноэль, Билл во дворе дома устроил настоящий фейерверк. Это было такое великолепное зрелище! Кэтрин восторженно смотрела из окна спальни на радужные, стремительные, искрящиеся огни.

И была безумно счастлива.

Алексу уже исполнилось шестнадцать, а Ноэль пятнадцать. Дети взрослели, время шло, а любовь их родителей с каждым годом только крепла и набирала обороты.

И Кэтрин была безумно счастлива.

Все в жизни Кэтрин складывалось как нельзя лучше. У них был небольшой, но уютный двухэтажный домик с черепичной крышей, расположенный в живописном месте. В пригороде Филадельфии, в тихом и славном городке Черри-хилл.

Билл был редактором в одной небольшой местной газете. Кэтрин работала в одном из лучших филадельфийских салонов красоты парикмахером-модельером. Работа доставляла ей истинное удовольствие. Она любила преображать людей. Клиенты всегда оставались довольными работой Кэтрин. Природа одарила ее волшебными руками. Они умели любые, даже самые непослушные волосы уложить в нечто особенное. За это хозяйка талантливых рук была не только востребована клиентами, ее крайне ценила владетельница салона красоты, миссис Лана Бреннел.

Ну что еще нужно для счастья? Кэтрин полностью устраивала ее жизнь. Ей хватало всего: нежности, любви, денег. И детьми она была довольна. Алекс и Ноэль прекрасно учились в школе, росли добрыми и послушными. Помимо учебы дочь увлекалась театром и мечтала стать актрисой. Она с большим воодушевлением принимала участие в школьных спектаклях. Художественный руководитель их школьного театра, миссис Гудхард, учительница испанского, говорила, что у Ноэль имеются артистические способности. Алекс такими способностями не обладал. Он был готов сутками играть в футбол со своими сверстниками или часами просиживать за компьютером.

Матери Кэтрин было чуть больше шестидесяти. Она жила недалеко от Балтимора, и Кэтрин с семьей раз в год ездили ее навешать. Отец умер, когда Кэт было двенадцать. Она его очень любила и на всю жизнь запомнила улыбающимся. Он всегда улыбался, словно так и родился — с улыбкой. И еще папа всегда дарил ей в день рождения голубые флоксы. Эти цветы на всю жизнь стали для нее символом добра и внимания.

Кэтрин никогда не забудет день, когда видела его в последний раз. Он уезжал в командировку. Ее отец часто ездил в командировки, и Кэтрин спокойно относилась к его поездкам. Но в тот день ей словно кто-то шептал на ухо, что она видит отца в последний раз. Кэтрин умоляла его никуда не ездить, и отец, чтобы успокоить ее, пообещал привезти какой-нибудь сюрприз. Как только он ушел, у маленькой Кэтрин защемило сердце. А на следующий день пришел какой-то человек в темном костюме и сообщил, что папа умер.

Но это было давно. Осталась только память, которая по большому счету не мешала Кэтрин продолжать жить. И можно было утверждать, что вся жизнь Кэтрин до сих пор непрерывно освещалась лучами ласкового солнца. Ни одно серое облачко не затемняло горизонт ее семейного благополучия.

Ей казалось, она нашла свою формулу счастья.

В ее сердце господствовала вечная весна, а в муже была вся ее жизнь. Все ее прошлое, настоящее и будущее. Во всяком случае, так она думала, но…

Но только до недавнего времени.

Солнце внезапно спряталось за тучи.

Муж стал поздно возвращаться с работы. Зачем-то регулярно ездил в Филадельфию на какие-то якобы важные встречи. И почему-то эти встречи всегда совпадали с выходными днями. При этом он старался безупречно выглядеть…

За завтраком Билл сказал жене, что едет со своим другом Стивом на баскетбольный матч. На прощание нежно поцеловал Кэтрин, чмокнул в щечку дочь, похлопал по плечу сына и, уже на ходу застегивая пиджак, вышел из дома. Завел «бьюик», помахал рукой выглядывающей в окно грустной Кэтрин и уехал. Как всегда, в накрахмаленной рубашке, отутюженном костюме и начищенных до блеска ботинках. Обещал вернуться пораньше.

Он вернулся, когда давно перевалило за полночь. Кэтрин была в смятении. Встречая мужа на пороге, обеспокоенно проговорила:

— Билл, почему ты опять так поздно? Я волновалась! Почему твой телефон не отвечал? Что случилось? Я уже бог весть что передумала!

Билл виновато улыбнулся и проговорил заплетающимся языком:

— Слушай, Кэтрин, я так хочу есть. У нас есть что-нибудь поесть? Я голоден как зверь.

— Конечно, сейчас разогрею ужин. Переодевайся…

Только тут Кэтрин обратила внимание на смятый костюм мужа, и у нее невольно вырвалось:

— Господи, где же ты был?

Но он промолчал и вдруг полез к жене с пьяными поцелуями. Кэтрин с трудом оторвала от себя мужа. Ей было неприятно видеть Билла в таком состоянии. Она готова была расплакаться. Нет-нет, нельзя себя распускать, решила она про себя и отправилась разогревать пищу.

С минуту Билл постоял на месте, словно соображая, что нужно делать дальше, потом принялся стаскивать брюки. Долго прыгал на одной ноге в попытке стащить с другой штанину и чуть было не упал. Оставшись в трусах, расстегнутом пиджаке и в наполовину расстегнутой сорочке с галстуком, съехавшим набок, он, еле держась на ногах, стал изучать свои брюки. Кэтрин в это время гремела кастрюлями в кухне.

— Кэтрин!.. Кэтрин! — капризно позвал он.

Выключив плиту, она пошла на зов. Вошла в комнату. Пред ней предстал муж, сосредоточенно изучающий молнию на брюках. Он то подносил брюки близко к глазам, то отводил их на расстояние вытянутой руки. Кэтрин устало поглядела на мужа.

— Господи, ты еще не переоделся! Билл, ну в чем дело?

— Молния… Сломалась… Вот, на брюках…

— Я зашью, давай.

Билл пьяно улыбнулся и подчинился. Кэтрин мельком взглянула на разрыв и повесила брюки на спинку кресла. Затем терпеливо принялась снимать с мужа одежду. Он покорно стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Умытый и переодетый в пижаму Билл сидел на кухне и жадно ел, словно у него во рту не было ни крошки минимум неделю. Кэтрин смотрела на него и ничего не понимала. Он просто все заглатывал, почти не прожевывая. Прямо как изрядно проголодавшийся крокодил.

Когда Билл насытился, Кэтрин отвела его в спальню и уложила в постель. Он захрапел в ту же минуту. Жена погасила свет и тихонечко выскользнула из комнаты. Спать она не хотела. Вернее, перехотела. Пока в тягостных переживаниях ожидала мужа — ее сон прошел. И тут ее взгляд упал на перекинутые через спинку кресла брюки. Она неторопливо сняла их и удобно расположилась на диване. Сначала оглядела штаны со всех сторон. Хотела убедиться, что муж не посадил пятно. Она всегда заботилась об его одежде. И только после общего осмотра принялась изучать молнию. Молния была действительно сломана…

Кэтрин вдруг вся напряглась…

Мало того что молния была сломана… Создавалось ощущение, что ее пытались вырвать с корнем. Кэтрин ничего не понимала. Как странно, с удивлением подумала она и вывернула брюки наизнанку.

Стоп.

Она замерла. Что-то сжалось внутри живота. Сквозь сердце, словно тончайшая игла, прошел ужас. Глаза остановились, уставившись в одну точку… К ткани, рядом с разорванной молнией, прилипли волосы. Несколько женских спутанных волос. Они напоминали клубок змей.

Руки Кэтрин вместе с брюками безжизненно опустились на колени. Она не верила своим глазам. Не верила. Кэт зажмурилась. Она устала за целый день, и ей все привиделось. Билл не смог бы с ней так поступить. Ее Билл не такой. Она была в нем уверена…

Она собрала все свои силы и заставила себя открыть глаза. Со страхом еще раз посмотрела на разрыв… Женские волосы были на месте. Волосы посторонней женщины. Она пальцами сняла один волосок и стала его рассматривать. Силилась представить себе их хозяйку. Кэтрин недаром была парикмахером. Разглядывая находку, она словно наяву увидела женщину с длинными черными волосами. Но кто она? Откуда? Где с ней познакомился Билл? Один за другим возникли жгучие вопросы. Когда и откуда у Билла появилась женщина?

Может, это проделки Стивена? — вдруг возникла догадка. Кэтрин знала: женщины его любили. Да и он любил их… Лусия сколько раз его ловила с любовницами. Он тут же становился перед ней на колени. Дарил бриллианты и готов был выполнять любые желания жены. И, конечно же, умолял его простить. И она прощала. Или делала вид, что прощает. Во всяком случае, на развод не подавала ни разу…

Утром Кэтрин ничего никому не сказала. Оставила все внутри себя. Но сомнения не давали ее душе покоя.

Билл под благовидным предлогом вновь укатил из дома и вернулся около одиннадцати вечера. И Кэтрин не спросила его, где он был, хотя и хотела. Пока муж мылся, выключила телевизор. С трудом поднялась с дивана. Тягостные размышления, догадки и подозрения отнимали у нее все жизненные силы. Молча поплелась в кухню разогревать еду.

Билл вошел и так же молча сел за стол в ожидании ужина. Кэтрин суетилась возле него, ничем не выказывая своих догадок и подозрений. Поставила перед ним тарелку, положила нож, вилку, льняную салфетку. На тарелке выросла горка жареной картошки, рядом легли запеченная куриная грудка, огурец, порезанный кружочками и выложенный полумесяцем. Стакан томатного сока, налитый до краев. Муж любил, когда сок наливают именно до краев. И опять Билл ел так, словно его неделю держали на одной воде. И снова Кэтрин наблюдала за ним и размышляла. Что ждет ее впереди? Сознание осторожно примерялось к загадочному, скрытому временем будущему…

2

Билл каждую неделю встречался со своим старым другом Стивеном Уитфилдом. Они заходили в какой-нибудь ресторан, чтобы посидеть за рюмочкой коньяку, обменяться новостями и жизненными соображениями. Когда-то они вместе учились в Пенсильванском университете. Вместе играли в студенческой команде в баскетбол. Вместе ухаживали за одними и теми же девушками. После окончания университета их дружеские отношения не прекратились, а, наоборот, только укрепились. Будучи уже женатыми, они продолжали вместе ходить на матчи, а их жены стали подругами.

Стиву всегда и во всем везло. За это еще в студенческие годы его прозвали Бонусом. Он женился на дочери крупного бизнесмена мистера Беллоуза. В качестве свадебного подарка Стивен получил небольшую судоходную компанию. А спустя еще несколько лет и весь бизнес перешел в его руки. Тесть ушел на отдых, полностью доверив свое дело удачливому зятю…

Жена Стивена родила ему двух сыновей, чем он крайне гордился. И вообще она оказалась весьма деловой женщиной. Она успешно помогала мужу в его работе. На семейном предприятии была его правой рукой. Стив большую часть своего времени посвящал политике, занимаясь пиаром крупных политиков в предвыборные периоды. И в последнее время он стал все чаще подумывать о выдвижении собственной кандидатуры в конгресс. Поэтому большую часть работы в семейных компаниях везла на себе Лусия. Именно благодаря жене Стив удачно совмещал политическое поприще с бизнесом.

Билл чрезвычайно гордился своим другом и его успехами в делах. У него самого деловая жизнь сложилась значительно хуже. Не получалось у него добиться тех высот, о которых он иногда втихомолку мечтал, особенно после того, как они с Кэтрин оказывались в гостях у Стива, в его шикарном, с колоннами и широкими лестницами доме. Эта обитель располагалась в красивейшем местечке Мейн Лайн, что неподалеку от Филадельфии. Здесь жили только обеспеченные американцы. Очень обеспеченные.

В доме Стива было то, чего не было в жилище у Доусонов. Большой бассейн, богатая мебель, старинные картины, колоссальная библиотека, вышколенная прислуга. Здесь Доусоны встречались с людьми, добившимися в жизни больших высот. И эта авторитетная публика сильно отличалась от их постоянного окружения. Круг общения Кэтрин и Билла состоял из обычных людей. Это были простые американцы со своими насущными проблемами. А от людей, бывающих в доме Уитфилдов, пахло волнующей роскошью, сверхъестественной силой и тайным могуществом. Окунувшись в эту атмосферу, Билл терял самообладание. Ему хотелось не только прикоснуться ко всему этому взглядом. Ему хотелось все это иметь.

Так же свободно стоять и неспешно потягивать коллекционные вина.

Так же естественно делиться с ними успехами в собственном бизнесе.

Так же ненавязчиво говорить о каких-то перспективных проектах и задумках.

В его голове крутилось столько бредовых идей и абстрактных прожектов…

Он видел себя сидящим за столом из красного дерева в большом и светлом кабинете. Большое кожаное кресло так удобно. Оно просто располагает управлять бизнесом. На запястье красуются дорогие часы на кожаном ремешке. Он всегда мечтал иметь швейцарские золотые часы, но не мог себе их позволить. Вот он поглядывает на бегущую по белому полю циферблата золотую секундную стрелку. Он умеет ценить время.

Вот он с умным видом раздает распоряжения своим секретарям. Потом проводит заседание с заместителями. Все его внимательно слушают, боясь пропустить хоть одно слово…

Как приятно ощущать себя сильным мира сего! И Билл ощущал… В своем воображении.

Его мечты никому не мешали. В принципе, о них никто и не знал. Билл грезил о миллионах вслух лишь тогда, когда выпивал лишку. В такие моменты Кэтрин поила его горячим кофе и слушала воспаленные фантазии мужа. А он, размахивая руками для убедительности, рассказывал о своих мечтах. Потом она укладывала его спать со словами «спокойной ночи, мой любимый миллионер», и Билл удовлетворенно засыпал.

Как правило, утром эти разговоры не возобновлялись. Пустая болтовня о богатстве оставалась в прошедшем дне. Кэтрин никогда не принимала всерьез подобные высказывания мужа. Она понимала: Биллу о богатстве можно было только мечтать. Его родители были среднестатистическими американцами. Отец всю жизнь просидел на должности клерка. Он оформлял кредиты в одном из банков Филадельфии. Мать работала врачом в госпитале. Того, чем они располагали, им вполне хватало. И сыну они могли дать ровно столько, сколько имели сами. Таковы неписаные правила жизни. Конечно, бывают и исключения. Но Билл так походил на своих родителей…

К огромному горю Билла, год назад его мать и отец погибли в автомобильной катастрофе. Он тяжело перенес эту утрату. И после случившегося задумался о смысле прожитых им лет. До этого он просто жил. Любил Кэтрин. Гордился своими детьми. И вдруг…

После похорон родителей он заметил, что внутри его безмятежной души что-то стало происходить. В нем как будто что-то замкнуло. Его жизнь остановилась. А потом двинулась в непонятном и неожиданном для него самого направлении. Он вдруг другими глазами стал смотреть на Кэтрин. Стал замечать в ней недостатки, которых раньше не видел. Ему почему-то стало неприятно, что Кэтрин столько лет работает простым парикмахером. Она могла открыть собственную парикмахерскую. Либо вообще сменить работу на более достойную. Биллу вдруг захотелось говорить с женой о политике и экономике, о жизни олигархов, о ярких событиях, происходивших в стране. Когда он заводил подобные разговоры, Кэтрин его внимательно слушала, но никогда не высказывала своего мнения. Ее больше интересовали дела житейские. Она беспокоилась, сыты ли ее дети, что приготовить к ужину. Или, например, чистые ли у нее окна. Стекла должны были блестеть, ведь для всех соседей она была воплощением аккуратности и хозяйственности. И вдруг ему все это надоело. Почему-то именно после смерти близких людей его собственная жизнь показалась ему рутинной и неприглядной.

Однажды Билл поехал на кладбище, где были похоронены родители. Его туда что-то потянуло.

Стояли последние майские дни. Еще неделя, и на землю штата Пенсильвания пожалует душистое лето. Хотя об этом точно знали лишь календари, тщательно отмечающие смену времен года сухими и неизменными цифрами. А сама природа была не столь скрупулезна в своих поступках и решениях. Она словно специально размыла границы между уходом многоголосой весны и приходом плодоносного лета.

Был очень тихий и ясный день. Сияло солнце. Высоко по светлому небу плыли кружевные белоснежные облака. Теплый весенний воздух прогревал все вокруг. Радостный щебет птиц не замолкал ни на секунду. Мохнатые, толстобокие шмели проворно летали по одному только им известному маршруту и гудели, словно военные бомбардировщики. Иногда они приземлялись для отдыха и дозаправки на какой-нибудь волшебный весенний цветок, а затем вновь взмывали ввысь. Они наслаждались прекрасными цветами, и ничьи горькие воспоминания не могли им помешать радоваться жизни.

Памятники на кладбище белели под лучами солнца, неизменно спокойные, величавые, охраняя могилы людей, ушедших в иной мир.

Билл стоял и смотрел на прохладную плиту, под которой покоился прах его любимых людей. В его голове проносились обрывочные воспоминания из его детства… Почему-то он вспомнил теплые булочки с изюмом, которые так вкусно пекла его мама. Вспомнил душистые, пахнущие свежестью ягоды земляники, которую он собирал в большую кружку, когда прогуливался в парке с матерью. Вот он засмотрелся на птичку и споткнулся о корягу. Кружка из рук выпала. Ягоды, как яркие горошины, рассыпались по игловатой траве. Ему стало обидно. От досады он заплакал. Мама гладила его по непослушным волосам и успокаивала. У нее был такой добрый голос…

Потом возник образ отца. Он сидит в своем любимом уютном кресле и вслух читает газету, а мать внимательно его слушает, сидя напротив. Потом они вместе обсуждают только что прочитанную статью о начале кампании против всяческих диет под лозунгом «Весы — это для рыбы!». Отец Билла любил поесть. Поэтому такая кампания пришлась ему по душе. К примеру, он обожал сырный стейк. Это было одно из любимейших его блюд. Миссис Доусон частенько поджаривала мужу стейк и выкладывала его на хлеб с расплавленным сыром. Поэтому такая статья была ему близка.

Все это отложилось в памяти Билла. Родители обсуждают статью, а маленький Билл сидит рядом. Он с нетерпением ждет, когда же закончится это скучное обсуждение и ему разрешат разложить на полу детскую железную дорогу. И отец вместе с ним будет ползать по полу на коленях и приводить в движение маленькие шустрые паровозики…

Билл стоял над могилой, склонив голову. Ласковый весенний ветерок нежно дотрагивался до его волос и его холеного лица. Он уже опустился с призрачных небес воспоминаний. Теперь он стоял и думал. Думал о жизни, которую прожили его родители.

Отец всегда мечтал о карьере. Но у него был слишком мягкий характер. Он не умел брать от жизни то, что она ему предлагала. Он все откладывал на потом. Поэтому все незрелые задумки своего карьерного роста у него так и остались в замыслах. Хотя у него были способности. Но, к сожалению, он так и не преуспел. И когда осознал, что упустил свое время, — очень сожалел об этом. Незадолго до смерти он сказал сыну:

— Учить брать от жизни ее дары. Жизнь не часто их преподносит.

— Папа, ты это о чем? — не понял его Билл.

Отец продолжал:

— Когда я был таким же молодым, как ты, мне предложили перспективную должность в одном преуспевающем банке. Эта должность позволила бы мне подняться довольно высоко. Но я отказался от нее.

— Ты боялся, что не справишься?

— Нет. На этой должности был пожилой человек. Его решили уволить и поставить на его место меня. Когда он об этом узнал — пришел ко мне. Умолял не соглашаться. Потому что это был его последний шанс в жизни. Он был уверен, что если я не соглашусь, то его оставят на работе. Я его пожалел.

— А что было потом?

— Его все равно уволили. А на его должности оказался мой коллега. Меня уже не пригласили. Вот так-то вот. Больше счастливого шанса мне жизнь не предоставила. Наверное, решила, что я снова от него откажусь…

Родители Билла жили тихо и незаметно. Их не стало — и ничто не изменилось вокруг… И Биллу вдруг захотелось яркой, насыщенной и нескучной жизни. Ему захотелось все изменить.

Ему стало страшно, что он тоже внезапно умрет, так ничего и не успев. Чего он достиг? Поступил на службу, обзавелся семьей, растит детей и смотрит телевизор. И это, пожалуй, все. Каждый день одно и то же…

Возможно, кладбищенский воздух как-то повлиял на его разум и разрушил нечто доброе в его сердце. Все, что было до сих пор любимо и дорого, вдруг перестало для него существовать. Он сел в машину и поехал куда глаза глядят.

Машина летела по шоссе. За окном мелькали аккуратно выкрашенные и увенчанные черепичными крышами коттеджи. Потом шоссе стремительной эстакадой взлетело над землей. И вот над зелено-кирпичным морем одноэтажек вырос город. Город-загадка. Город-интрига. Город, чем-то напоминающий замок Снежной королевы, где льдом полированного стекла горят на солнце хищно уставившиеся в небо сталагмиты небоскребов…

Билл и не заметил, как оказался в Даунтауне, центральной части Филадельфии. Как очутился возле дверей какого-то бара. Зашел туда. Сел за стойку и сразу же заказал себе два двойных виски. Билл был уверен, что если сейчас накачает себя алкоголем, то ему станет лучше. И он не ошибся. Алкоголь горячими струйками разлился по всем его сосудам, анестезируя душевные муки. Вскоре его внутренний мир был окутан расплывчатым туманом. Настроение улучшилось. В баре было уютно. Мягкий свет ненавязчиво струился на стойку откуда-то сверху. Тихо играла приятная музыка. Сначала людей было мало, но потом они постепенно стали прибывать, заполняя бар.

Билл допил остатки виски и собрался уходить. Но только попытался встать с высокого стульчика, как чуть было не загремел на пол… Боже, как же я надрался, промелькнуло в его затуманенной алкоголем голове. И он снова водрузился на место. И только после того, как удостоверился, что прочно сидит на стуле, он стал осторожно осматриваться, но все вокруг него вдруг заходило ходуном и закрутилось, как в калейдоскопе.

Невозмутимый бармен, держащий в руках бутылку…

Разномастные посетители, танцующие и просто сидящие…

Небольшие столики с зажженными свечами, заставленные выпивкой, кока-колой, десертами…

Где же тут выход? — испугался Билл. В задумчивости он просидел еще секунду, а потом решил, что ему лучше всего об этом у кого-нибудь спросить. Он с трудом поднял осоловевшие глаза на парня в пестрой рубашке, сидевшего на соседнем стуле. И как можно четче выговаривая каждое слово, проговорил:

— Простите меня… Вы можете сказать… Как мне быть… Я сегодня очень много выпил…

Но ответа не получил. Парень просто отвернулся. Тогда Билл обернулся в другую сторону в поисках более вежливого человека. Перед глазами все плыло и расплывалось. Ему даже показалось, что он вдруг стал слепнуть. Нет. Не может быть, подумал он. И для того, чтобы убедиться, что на самом деле это не так, он зажмурился, опустил потяжелевшую голову и помотал ею в разные стороны. Потом с трудом поднял ее и только тогда открыл глаза.

И тут… Он явственно увидел лицо. Женское лицо. Оно находилось близко-близко от него. Казалось, оно материализовалось из какого-то неведомого ему мира. Билл даже несколько протрезвел. Это было лицо куклы. Очень красивой куклы. Но она была живая! Громадные глаза цвета серых жемчужин. Шелковые, изломанные домиком брови. Густые веерообразные смоляные ресницы. Аккуратный, чуть вздернутый нос. Четко очерченные губы. Нежный румянец. Правильный овал лица в обрамлении длинных аспидно-черных волос.

— Вы откуда? — не выдержал Билл.

Красивые губы улыбнулись и обнажили ряд жемчужных зубов.

— Вы, наверное, материализовались, чтобы мне стало легче жить в этом мире, — не успокаивался Доусон.

— А что, вам так тяжело живется?

— С некоторых пор — да.

— И поэтому вы так надрались?

— А что, очень заметно?

— Вообще-то — да.

— Знаете, я решил изменить свою жизнь… Кстати, меня зовут Билл Доусон.

— Барбара Адамс, — представилась девушка. — Давайте выпьем кофе за знакомство, Билл Доусон, — игривым тоном предложила она.

С этого момента Билл забыл о времени.

Они пили кофе и разговаривали. И Биллу было хорошо. Ему давно не было так хорошо. Девушка оказалась весьма общительной. Она легко шла на контакт.

— Что-то раньше я вас в этом баре не видела, — проговорила она.

— Если честно, я сюда зашел в первый раз. А вы что, всех тут знаете?

— Конечно, не всех. Но я бываю здесь часто. Можно сказать, что я завсегдатай.

Чем дольше Билл смотрел на девушку, тем больше она ему нравилась. Она действительно была очень хороша собой. На вид ей можно было дать лет двадцать с небольшим.

— А кем вы работаете? — поинтересовалась она.

— Редактором, — ответил он. Алкоголь еще не выветрился из головы Билла, но ему уже стало лучше. — А вы работаете?

— Конечно. Вас это удивляет?

— Вы так молоды… Сколько же вам лет?

— Тридцать. — Она не стала жеманиться и сразу назвала свой возраст.

— Никогда бы не подумал…

— Не вы первый, — усмехнулась она.

— И кем же вы там работаете?

— Анестезиологом. Я врач-анестезиолог.

— Здорово, — почему-то обрадовался Билл. Перед его глазами тихо появилось и так же тихо исчезло лицо мамы, и он грустно произнес: — Моя мама тоже была врачом. Пульмонологом. Мои родители погибли в автокатастрофе…

— Как жаль… Понимаю, как вам тяжело…

— Вряд ли, — засомневался он. Немного помолчал и тихо добавил: — Чтобы что-то понять, нужно это «что-то» пережить…

Барбара кивнула.

— Моя мама тоже умерла. Мне тогда было тринадцать лет. Наверное, поэтому я стала врачом. Хотела научиться дарить людям жизнь… Правда, скоро поняла, что не все зависит от медицины. Жизнью распоряжается Бог. Но Богом стать невозможно. Нет таких университетов, где учат быть Богом…

Билл внезапно почувствовал, что эта малознакомая девушка отчего-то становится с каждой минутой все ближе и ближе ему. Биллу показалось, что он знает ее целую вечность. Ему захотелось обнять ее сильно-сильно. Прижать к себе…

Чувствовать ее тело, читать ее мысли, выполнять ее прихоти…

И она ощутила его настрой. С легкостью соскользнула с высокого стула, нежно взяла за руку и потянула за собой. Билл обхватил ее за тонкую талию, и они двинулись к центру зала.

Как же она хороша! — подумал он, имея теперь возможность оглядеть ее с ног до головы. Таких красавиц Билл видел только на календарях, на плакатах и в рекламах колготок и прочих женских штучек. И, признаться, никогда не думал, что такие неправдоподобно красивые девушки вообще существуют в природе. Он считал, что они — плод воображения компьютерщиков, так как в реальности он их не встречал…

Не встречал до этой минуты.

Но Судьба с самого рождения человека готовит ему всяческие неожиданности. А когда приходит время, подсовывает их. Она всегда ведет человека тем путем, каким он вовсе и не собирался идти изначально…

Да, девушка была потрясающей. Черное, очень короткое платье соблазнительно облегало ее стройное тело. Оно открывало ее роскошные плечи и подчеркивало царственную грудь. У нее были обольстительные формы. У Билла даже голова закружилась, когда он ее хорошенько рассмотрел…

Живя с Кэтрин, он никогда не обращал внимания на других женщин. Она его во всем устраивала. И Билл никогда даже не думал завести себе любовницу. И вдруг вместо Кэтрин в его объятиях оказалась женщина с плаката. И какая! Он даже подумал, что Барбару ему специально послал Бог…

Или не Бог…

По залу плыли звуки какой-то магической музыки, пробуждающей желания. Барбара обняла за шею Билла и лукаво заглянула в его глаза. Они танцевали, почти не касаясь друг друга телами. Но Билл ощущал нежный запах, исходящий от волос девушки… И сходил с ума. Он не понимал, что с ним происходит. И не хотел понимать. Ему было так хорошо здесь и сейчас. Так свободно и беззаботно. Все насущные проблемы и безответные вопросы, крутившиеся в его голове, одновременно оставили его. Он забыл обо всем.

Барбара хорошо танцевала, с легкостью подчиняясь движениям Билла. Билл чувствовал ее. Ее дыхание, плечи, руки… Ее возбуждающее тело… И ему вдруг невыносимо захотелось ею обладать.

Целовать пальчики на ее ногах. Целовать ее изящные икры. Целовать ее мраморные бедра. Целовать… Целовать… Целовать…

Их лица соприкоснулись. Он ощутил атласную нежность ее щеки. К его телу прильнуло ее гибкое тело. Это было почти неправдоподобно…

Через тонкую ткань платья он ощутил, как взволнованно вздымается ее грудь. Он слышал, с какой бешеной силой бьется ее сердце. У него самого сердце затрепыхалось так, что, казалось, вернуть его в нормальное состояние будет просто невозможно… хотел обладать этой девушкой. Очень хотел. Невыносимо…

Билл сам не понимал, как еще сдерживает себя. Он осторожно провел ладонью по ее изящной спине. О боже, не может быть! Тонкая ткань платья подсказывала, что на теле девушки не было белья. Придя в себя от неожиданного и одновременно приятного открытия, он еще раз прикоснулся к спине. Так и есть. Под платьем только кожа. Никакого белья. В этот момент Барбара заглянула в его глаза и прошептала, обжигая горячим дыханием:

— Что-то не так?

— На тебе нет белья… — Он не заметил, как перешел «на ты».

— Оно мне мешает.

Руки девушки разомкнулись. Одна рука осталась лежать на его плече, а вторая поползла по рубашке Билла. Прошлась по груди. Задержалась на животе, начала соскальзывать ниже. Еще ниже. Молния. Молния на брюках мешала. Еще мгновение, и помехи уже не существует… Умелые руки Барбары знали, что делают. И вот уже ловкие пальцы нащупали то, что искали… У Билла перехватило дыхание. Его плоть ожила. Еще чуть-чуть, и он взорвется от дикого желания. Он ее хотел. Прямо сейчас. Он никогда не испытывал ничего подобного… Горячие губы девушки прикоснулись к его шее и поползли все выше и выше. Достигли уха… Обожгли его… Ее пылкий язык попытался проникнуть в глубину его ушной раковины. Глаза Билла закрылись от удовольствия… Она жарко прошептала:

— Пойдем. Пойдем отсюда.

Они выбежали из бара. Им было наплевать, смотрят на них или нет. Какое-то время они целовались как безумные, потом Билл проговорил:

— Пойдем в мою машину.

Но Барбара потянула Билла куда-то в сторону, и они очутились возле красной машины. Билл даже не разглядел, что это была за модель. Ему было не до этого. Он весь горел.

Дверцы машины с мягким шумом захлопнулись за ними. Они очутились в просторном салоне на удобных кожаных сиденьях. Что-то легонько щелкнуло, и спинки кресел откинулись назад. Билл тут же навалился на Барбару, жадно покрывая ее лицо, шею, грудь торопливыми поцелуями, но она его отстранила, хрипло проговорив:

— Не торопись… Сначала я… Ты смотри… Ты потом…

Привстав на сиденье, она выскользнула из платья, оставшись в одних чулках и туфлях… Он задохнулся от этого зрелища. Но это было начало. Пристально глядя в его лицо, она, сидя перед ним, раздвинула ноги и начала ласкать себя… Там… Билл полулежал на соседнем сиденье и смотрел.

Это было самое эротическое зрелище в его жизни.

Роскошное обнаженное тело… Раскованные движения… Сладострастные стоны…

Билл смотрел, и ему нравилось то, что Барбара проделывала с собой. Ему все нравилось…

В этот незабываемый вечер он вкусил от того запретного плода, о существовании которого раньше даже и не догадывался. Он испытал нечто такое, чего до этого никогда не испытывал в своей жизни. Никогда…

Барбара оказалась весьма умелой и непредсказуемой в сексе. Весьма…

Сколько времени они занимались любовью, сказать было трудно. В этот опьяняющий момент оно остановилось. А когда все закончилось, Билл продолжал лежать с закрытыми глазами. Он не хотел их открывать. Он еще парил где-то в небесах и понимал, что, как только откроет глаза, сразу же опустится на землю. А ему этого совсем не хотелось. Впервые в жизни он чувствовал себя настоящим мужчиной. И прекрасно осознавал, что таким его сделала эта женщина с кукольным лицом. И он не хотел с ней расставаться. Билл лежал и думал, что эта женщина полностью изменила его взгляд на вещи. Нет. Она изменила его внутренний мир. Теперь он не захочет жить так, как жил раньше. Он лежал и размышлял обо всем этом. Барбара лежала рядом.

— Билл, а ты женат? — вдруг спросила она.

И он вспомнил о существовании Кэтрин.

— Так ты женат? — повторила свой вопрос Барбара.

— Мы разводимся, — почему-то солгал Билл.

— Почему?

— Мне с ней не интересно. Она погрязла в быте, детях. С ней не о чем поговорить, разве что о кухне. Мне до чертиков надоел этот ее кулинарный канал, который она готова смотреть с утра до вечера. Мне с ней стало неуютно… — начал Билл, но перебил себя и задал тот же вопрос Барбаре: — А ты замужем?

— Была… И даже целых три раза.

— Ну ты даешь! — искренне удивился Билл.

Барбара улыбнулась очаровательной улыбкой, дотянулась до губ Билла и страстно его поцеловала. Затем нажала на кнопку, и сиденье приняло вертикальное положение.

— Ну все, дорогой, пора… — Она посмотрела на часы. — Ты хоть знаешь, какой сейчас час?

Билл взглянул на свои часы. Стрелки показывали двадцать три двадцать. От удивления он даже присвистнул.

— Ничего себе! Я выехал из дома после обеда. И, если честно, думал, что прошло всего часа два-три, не больше… Я тебя провожу, — проговорил он, застегивая пуговицы на рубашке.

— Не стоит. Я же на машине.

Барбара уже сидела, одетая в свое маленькое платье, и, направив зеркало заднего вида на себя, поправляла прическу.

Как же она великолепна! Просто дьявольски великолепна! — вдохновенно подумал Билл, разглядывая ее профиль в полумраке. Он смотрел на нее и понимал, что пропал. Теперь он не сможет жить без нее. Безрассудная страсть захлестнула его с головой. Он был влюблен. Как мальчишка.

Пока они разговаривали, Билл, оглядевшись, наконец-то обратил внимание на машину Барбары. Это была «БМВ» седьмой серии. Такое же авто было у Лусии, жены Стива. У него на какое-то время замедлилось дыхание. Он не выдержал и спросил:

— А откуда у тебя такая дорогая машина?

— Я вообще-то девушка не бедная.

— Повезло с мужьями? — усмехнулся Билл.

— Что-то в этом роде.

Он немного растерялся. Только сейчас он начал соображать, что эта девушка не для него. Как только она узнает, что он простой, среднестатистический американец, все, конец. Она скажет ему «прощай». А он этого так не хотел! Боже, он этого просто не переживет. От этих размышлений остатки хмеля выветрились из его головы. И он решил не ждать, когда его вышвырнут вон как не пригодившуюся вещь. Он задумался, размышляя, как бы правильнее выразить свою мысль, и посмотрел на Барбару, в надежде найти нужные слова в ее глазах. Но там слов не было. Там он увидел только неподдельный интерес к себе. И блеск. От такого блеска можно было просто сойти с ума… Он приглушенно вздохнул и, вместо того чтобы сказать «прощай», признался:

— Знаешь, мне уже сорок три. Но сегодня мне вдруг показалось, что я родился заново. Это такое необыкновенное чувство. Ты одновременно загадка и открытие. Ты ураган страстей… Такая непостижимая… Разнообразная…

Барбара пленительно засмеялась и неожиданно процитировала:

— «Где нет разнообразия — нет и удовольствия».

— Ты это хорошо сказала.

— Это не я. Это один древнеримский поэт. Я, правда, забыла, как его зовут. Кажется, Публий Сира… Хотя, может, я и ошибаюсь. Но это и не важно. Ведь он прав?

— На все сто. Но это удовольствие не для меня.

— Почему?

Билл печально усмехнулся.

— Я беден. — Признание далось ему нелегко. — И не смогу дать тебе то, к чему ты привыкла. Мне очень жаль…

— Мне тоже, — с серьезным видом ответила Барбара и тут же засмеялась. — Мне жаль, что ты думаешь о деньгах, — они мусор. Меня не интересует твоя кредитная книжка. Меня интересует твоя любовь.

— Ты надо мной смеешься?

— Говорю правду. Ты думаешь, меня могут заинтересовать толстосумы? Ты ошибаешься! У них кроме денег нет ничего! Нет чувственности и податливости. Нет страсти. Они только хотят всем управлять. Они занимаются любовью, а сами думают о своем чертовом бизнесе. Они скучные и неинтересные. А ты великолепен. Красив, нежен и чертовски сексуален! С тобой мне очень комфортно. Мне даже кажется, что я тебя уже люблю…

И, не обращая внимания на его замешательство, она продолжала:

— И мне нужна твоя любовь. Я хочу много любви. Море любви. Нет: Целый океан. Я хочу нырять в пучину страстей и выныривать опустошенной! — Она лукаво посмотрела на Билла и спросила: — Я найду в твоем сердце такое количество любви?

— Даже больше. Я весь твой. — Билл нежно притянул к себе Барбару, подарив ей долгий и сладкий поцелуй, а потом произнес: — Если от меня требуется только…

Барбара не дала ему договорить.

— Только любовь, — подтвердила она и нежно-нежно потрепала его за кончик уха.

Билл взял ее мягкую ладонь, поцеловал и задумался. До этой минуты он считал себя обязанным обеспечивать женщину. Он никогда в жизни не жил за чей-то счет. А тут… У него было такое ощущение, словно он попал в западню. С одной стороны, он понимал, что больше не сможет жить без этой женщины. С другой, он не желал жить за ее счет. Барбара заметила его замешательство и повторила уже твердым голосом:

— Запомни: мне от тебя ничего не надо. Я же говорю, что я богатая.

— Но я никогда не жил за счет женщины.

— Господи! Ты просто прелесть! Ну хочешь, попрошу папу, и он сделает тебя главным редактором твоего издательства? — вдруг предложила она.

Билл невольно засмеялся и проговорил:

— У тебя еще и папа влиятельный…

— Да уж, — пожала она плечами. — Он все для меня сделает. Или давай устрою тебя в более респектабельное издательство?

— Не стоит. Лучше сделай меня самым счастливым человеком на свете.

— Вообще-то я серьезно. Мой папа может многое.

— Я тоже серьезно.

— Значит, договорились?

— Договорились. Как я тебя найду?

— В следующую субботу в том же баре, в то же время. Идет?

— Идет. А телефон?

Барбара покопалась в сумочке. Извлекла ручку и блокнот. Вырвала страничку и быстро написала несколько цифр.

Когда Билл подошел к своему автомобилю, то, прежде чем сесть за руль, обернулся. Барбара выглядывала из приоткрытого окна машины. Она просто светилась счастьем. Билл помахал ей рукой. Она послала ему воздушный поцелуй, посигналила фарами и упорхнула.

3

Проделывая на своем стареньком авто обратный путь, он думал о приключившихся с ним за день событиях. Все произошло так стремительно и неожиданно… И он явственно чувствовал, что он уже не прежний Билл.

Из его уставшей от навалившихся событий головы не выходила Барбара.

Он ясно видел ее глаза цвета серых жемчужин. Слышал отголоски ее томных стонов. Ощущал ее запах. Вспоминал ее прозрачную кожу, чувственные губы, упругое тело…

И почему-то ему совсем не хотелось думать о Кэтрин и детях. Они улетучились из памяти, сердца и души…

Дорога домой не заняла много времени. В эти поздние часы трасса была не такой оживленной, как это бывает днем. Вот Билл уже въехал в Черри-хилл. Он не торопясь проезжал по мощенной булыжником улице и поглядывал по сторонам. Вдоль улицы, словно солдаты в строю, стояли аккуратные домики из красного кирпича. Все кирпичики гладкие, будто игрушечные. Каждая цементная прожилка между ними подведена белой краской. Дубовые двери закрыты на замок. Люди за ними спали и видели безмятежные сны.

Только одно окно светилось желтым светом. За этим окном его ждала Кэтрин. Билл заехал во двор, завел машину в гараж и вошел в дом. Светильник, прикрученный к стене, не горел. Билл нашарил на стене выключатель, нажал на клавишу. Лампочка на миг озарила пространство ярким светом и тут же перегорела. Его объяла полная темнота. Черт! Как не вовремя! Он еще немного постоял в темноте. Потом осторожно качнулся вперед, шаря перед собой руками. Его рука наткнулась на деревянные перила. Ноги неуверенно принялись мерить ступени. В кромешной тьме лестница показалась непривычно длинной и кончилась внезапно. Ощупью нашел дверь, толкнул ее и провалился внутрь. Влетел в яркий свет… Кэтрин стояла к нему спиной и гладила его рубашки.

Раньше Билл никогда не уезжал по выходным без нее. И уж тем более никогда не возвращался в столь позднее время. Поэтому она просто не находила места. В голову лезли самые дурные мысли. То ей живо представлялось, как в машину мужа врезается какой-то огромный грузовик. Билл истекает кровью. Движение перекрыто. Вой сирен. Кругом полицейские машины, «скорая помощь»… Только не это, — Кэтрин пугалась своей же мысли. И тут ей мерещился другой кошмар. Биллу стало плохо с сердцем, он умирает… Господи, да что это я! — тут же принималась корить себя Кэтрин. Надо ждать. Все будет хорошо. Но волнение не отступало. Она высматривала мужа в окно. Принималась ходить из угла в угол. Сто пятьдесят восемь раз набирала номер мужа и слушала голос оператора, извещавшего, что телефон отключен. Что с ним? Где он? Почему выключен телефон? — вопросы, словно садисты, издевались над ее разумом. Кэтрин уже собиралась начать обзванивать больницы.

Она несколько раз брала в руки телефонный справочник, но что-то ее сдерживало… Время останавливалось, страхи усиливались, и она решила занять себя делом. Взялась за утюг и принялась переглаживать постиранные рубашки мужа. Ей стало чуть легче, но мысли не отступали. И тогда она принялась нашептывать единственную молитву, какую знала. Этой молитве научила ее бабушка. Кэтрин ее вспоминала, когда что-нибудь случалось. Она читала ее, когда Ноэль заболела воспалением легких и у нее был сильный жар. Она читала ее, когда Алекс получил сотрясения мозга в восемь лет, свалившись с качели.

Кэтрин слишком долго находилась в состоянии напряженного ожидания, поэтому не заметила, как вошел муж. Билл остановился и стал наблюдать за ее движениями. Хрупкие плечи то и дело поворачивались следом за пышущим горячим паром утюгом. Кэтрин бережно расправляла его сорочки на гладильной доске и что-то бормотала. Он уже хотел окликнуть ее, но волна сладких воспоминаний снова накрыла его с головой. Он смотрел на спину жены, но не видел ее. Он вообще ничего не видел так, как раньше… Его глаза сейчас на все смотрели по-другому. Словно теперь они принадлежали другому человеку. Этот дом. Эта кухня. Кэтрин, гладящая его рубашки. Все это для него стало чужим, посторонним, ненужным.

При этом Билл прекрасно осознавал, что покончить со своим прошлым в один миг не сможет. Сегодня в его жизни появилась Барбара. Но и Кэтрин еще никуда не исчезла. Она гладит его рубашки. С такой заботой… Но стыда за измену не было. И тут Билл обнаружил в себе ранее незнакомую черту характера. Он стал жестоким. Эта новая черта надоумила его сделать вид, как будто ничего не произошло.

И он решил лгать. Жить двойной жизнью, пока время все не расставит по своим местам. И именно в эту минуту Кэтрин, догладив последнюю сорочку, повернулась в сторону Билла.

— Дорогой, где ты был?

— На кладбище.

Билл уже вжился в свою новую роль. И чувствовал себя весьма комфортно.

— На кладбище?.. Ночью?.. — Это было неожиданно и неправдоподобно.

— Нет, там я был днем.

— А где ты провел остальное время?

Билл принес с собой алкогольный и еще какой-то незнакомый запах…

— В баре. В Даунтауне… Я там был со Стивеном, — солгал Билл и подумал, что завтра утром необходимо позвонить Стиву и предупредить его.

— Вы разве с ним договаривались? — призадумалась Кэтрин и налила себе минеральную воду без газа. Она всегда пила только воду без газа, считая, что углекислый газ вызывает у женщин этот ужасный целлюлит.

— Разумеется. Я ему позвонил. Он был в баре. Я подъехал. Стив был с друзьями. Ну мы и… — Билл, не спрашивая, взял из рук Кэтрин стакан и выпил его залпом. Он и сам уже верил, что все, что он говорит, правда.

— Билл, ну разве так можно! — сокрушалась Кэтрин.

— Я весь вечер только о тебе и думал. — Он обхватил Кэтрин за тонкую, как у девушки, талию и заглянул в обиженные голубые глаза. — Кэтрин, ты меня простила?

Она с трудом высвободилась из объятий мужа и сердито проговорила:

— Нет.

— Любимая! Душа моя! Моя Королева! — взмолился Билл.

Он рухнул перед ней на колени. Кэтрин отошла от мужа к окну. Билл пополз следом. Он решил играть свою роль до конца.

— Прости меня, любимая, умоляю тебя! И накорми.

Ел он непривычно жадно, забыв о манерах. И для Кэтрин такое поведение мужа было странным. Обычно он придерживался всех правил этикета. А тут… Ел так, словно он нищий бродяга, которому бросили куриную ногу, и он, облапив ее всей пятерней, вгрызается в нее зубами… Как странно…

4

Утром Кэтрин проснулась раньше мужа и, стараясь не разбудить его, тихонечко выскользнула из спальни. Тщательно привела себя в порядок и теперь готовила на кухне завтрак, напевая себе под нос какую-то примитивную песенку. Она ее услышала по радио, когда наводила макияж. Но запомнила только мелодию, поэтому по кухне тихонечко разносилось лишь милое «ла-ля-ля, ля-ля, ла-ля-ля, ла-ля-ля-ля-ля». Настроение было радостным. Ведь с ее Биллом ничего страшного не случилось. Вскоре в кухне появились заспанные дети.

— Мама, а где папа?

— Спит еще.

— Пора будить, — тут же решили они.

Не успела Кэтрин что-либо ответить, как дети помчались наверх и распахнули дверь родительской спальни, где увидели зачинателя их фамилии, спящего мертвым сном. Билл лежал, безмятежно раскинувшись. Не сговариваясь, дети сдернули с него одеяло. Он заворочался. Скорчил гримасу. Смешно пошевелил носом и перевернулся на другой бок.

— Давай заведем будильник, — прошептала Ноэль.

Алекс схватил будильник. Завел его… Глаза Билла открылись. Но по их отрешенному выражению было понятно, что он еще не совсем проснулся.

— Пап, просыпайся. Хватит спать, — потребовала Ноэль.

Следом за детьми появилась Кэтрин. Она отправила их умываться, а сама присела на кровать и, наклонившись к мужу, нежно проговорила:

— Что, достали тебя детки? Но, и правда, пора просыпаться. Я уже завтрак приготовила.

— Дорогая, какой завтрак! Лучше принеси мне аспирин. У меня сейчас голова разорвется на мелкие части.

Кэтрин достала из шкафчика коробку с лекарствами. Покопалась в ней. Отыскала нужное. Из графина, который стоял на тумбочке, налила в стакан воды, бросила туда аспирин. Таблетка зашипела и, пока шла ко дну, успела раствориться. Билл выпил лекарственный раствор залпом.

— А теперь в душ, — скомандовала Кэтрин и, подойдя к окну, распахнула его настежь. Потоки свежего воздуха в одно мгновение заполнили все пространство комнаты. — Посмотри, на улице идет дождь. А по телевизору обещали солнце…

— Ты иди, дорогая. Через десять минут буду готов.

Уже с утра его преследовал образ Барбары.

Он разговаривал с детьми, а видел ее.

Он разговаривал с женой, а видел ее.

И Кэтрин ничего не заподозрила. Подошла к мужу, очаровательно улыбнулась и поцеловала в кончик носа. Прихватив с собой стакан, из которого муж пил лекарство, вышла из спальни. Как только Кэтрин скрылась, Билл вскочил и, напрягая слух, стал прислушиваться к ее шагам. Убедившись, что жена спустилась на первый этаж, Билл решил позвонить Стиву. Надо же его предупредить о вчерашнем! Он даже взял в руки телефон, но раздумал. Куда торопиться, размышлял он. Еще успею позвонить. Перед его глазами возникла Барбара. На ней были только чулки. И больше ничего…

Все. Он должен слышать ее волшебный голос. Если не услышит — умрет на месте. На него эта девушка подействовала как сильнодействующий наркотик, на который Билл подсел, попробовав его только раз. Он взял телефон. Дыхание стало прерывистым. Несколько секунд Билл смотрел на невозмутимо помалкивающую трубку. Потом набрал номер.

Пошли длинные гудки. Сердце у Билла затрепыхалось. На лбу выступили холодные бисеринки пота.

Через пару мгновений он услышал голос…

— Доброе утро, моя Королева, — тихо проговорил он, прикрывая трубку ладонью.

— Билл, я рада тебя слышать! — пропела Барбара.

— Я соскучился. До субботы не выдержу — сойду с ума!

— Значит, я буду заниматься любовью с сумасшедшим.

— Я не могу долго разговаривать… Я тебя целую, — как можно тише произнес Билл.

— Во все места, — интригующе добавила Барбара и повесила трубку.

Билл взвился от счастья на седьмое небо. Еще немного он посидел на кровати, потом, улыбнувшись счастливой улыбкой самому себе, сначала поджался, а затем изловчился и подпрыгнул, как пружина. Шкала его настроения резво поползла вверх. Все выше и выше. И он отправился в душ, приводить себя в порядок.

Пока мыл голову — он думал о Барбаре. Пока чистил зубы — он думал о Барбаре. Пока брился — он думал о Барбаре.

Это был сон! Наяву такого быть просто не может. Господи, какое же он испытал с ней удовольствие! Райское!

Он с опьяняющим наслаждением купался в своих греховных мыслях. Ему было хорошо. Он ее хотел. И ни о чем больше не мог думать… Но все-таки ему пришлось прервать сладкие воспоминания. Уже одеваясь, он услышал трель телефона. Билл выскочил из душа. Что-то ему подсказывало, что надо самому поднять трубку. Он не успел самую малость.

Когда Билл поднес аппарат к уху, он отчетливо услышал мягкий голос жены и уверенный голос Стива.

— Кэтрин, как дела? — спрашивал Уитфилд.

— Почему вы вчера так напились? — допытывалась Кэтрин.

— Мы?.. — изумился Стив.

— Стивен, признавайся, ты вчера пил с моим мужем в Филе?

— Я?.. — В голове Стивена шла напряженная работа мыслей.

— Ты, ты.

Биллу показалось, что его сердце прекратило биться.

В трубке воцарилось молчание.

— Стив, что-то не слышно ответа…

— Ну… пил.

Билл почувствовал облегчение.

— Ладно уж. Передавай привет Лусии.

Кэтрин наконец отошла от телефона, и Билл с облегчением вздохнул.

— Билл, ты можешь мне объяснить, что это значит? — накинулся на него Стив.

— Стивен, я сошел с ума.

— Я ничего не понимаю. Признавайся, где ты вчера был?

— Стив, это не по телефону…

— Ну что ж, подожду до встречи. Хотя ты меня крайне заинтриговал, — обескураженно проговорил Стив.

Он ничего не мог понять. Стивен знал своего друга как замечательного семьянина. Примерного мужа и отца. Более того, Билл однажды вернул в семью самого Стива. Можно сказать, пресек неверный шаг и избавил от непоправимой ошибки.

Это произошло примерно год назад. Лусия тогда улетела во Францию. А Стивен познакомился с одной молодой актрисой. Он был приглашен на спектакль «How it was done in Odessa» по Исааку Бабелю в театр «Уолнат-стрит» другом своего отца, режиссером спектакля. После спектакля Стив зашел к нему в кабинет, чтобы поблагодарить. Там-то он и повстречал Кристалл. Она была обворожительна. Маленькая и хрупкая. Белокурая и кареглазая. В общем, у Стивена в одно мгновение просто снесло крышу. Все произошло так быстро, что он и сам не понял, откуда взялось настолько сильное чувство к этой маленькой актрисе в его бывалом сердце. Это было как наваждение.

Она так преданно заглядывала в его глаза. Она так обворожительно улыбалась. Она так пленительно демонстрировала кончик своего маленького розового язычка…

В ней присутствовало нечто такое, чего он до этого момента не встречал ни в одной женщине. Любопытство и наивность, трогательность и непосредственность, мечтательность и безудержность, страсть и ребячество…

Они начали тайно встречаться.

Результат оказался плачевным для Стивена. Он влюбился. Причем его страсть зашла так далеко, что он решил оставить семью ради этой молоденькой мисс. И сообщил об этом жене.

Сначала Лусия закатила скандал на весь дом. Разбилось много посуды. Были высказаны в адрес друг друга тысячи оскорблений. Лусия заявила принародно, что у мужа маленький член и удовлетворить им он может разве что кошку. Чуть не дошло до мордобоя, но дело ограничилось пощечиной, которую с большим удовлетворением залепила Стивену Лусия.

Но ничего из перечисленного не помогло. Стив был настроен самым решительным образом. Тогда она начала выдвигать к нему непомерные требования, связанные с дележом имущества. Но и это не останавливало Стивена. Тем не менее, даже зная об откровенном адюльтере мужа (и о его маленьком члене), Лусии разводиться совершенно не хотелось. Во-первых, она любила Стива. А во-вторых, ей совершенно не хотелось что-либо менять в своей жизни. Поэтому она позвонила Биллу и умолила повлиять на мужа. Она знала, как муж ценит дружбу Билла, и тот оставался последней ее надеждой.

В тот же день Доусон выехал к месту происшествия. То есть в Мейн Лайн, в шикарный дом Уитфилдов. Картину он застал нелицеприятную. Лусия посередине огромного холла стояла на коленях и, вся в слезах, умоляла мужа образумиться. Два их сына тоже пустили слезу. Правда, на коленях они не стояли. И горькие слезы, как потом уже выяснила Кэтрин, были инсценированы ими по просьбе матери. Лусия пригрозила сыновьям, что если они не будут слезно просить папашу вернуться в семью, то она лишит их карманных денег. Поэтому, представив себя без гроша в кармане, парни ломаться не стали и дружно выдавили из себя по слезинке. Но отец был невозмутим.

Билл сразу же приступил к реанимации семейных отношений Уитфилдов. Для начала он поднял с колен Лусию и утер слезы мальчикам. Затем отвел упирающегося Стивена в другую комнату. И уже там врезал другу крепкую оплеуху. У того аж искры из глаз посыпались. Он от такого дружеского сюрприза ошалел. Даже сдачи хотел дать. Но у него ничего не получилось. Билл ловко скрутил ему руки и усадил в кресло. Затем долго объяснял Уитфилду, что такое хорошо и что такое плохо. Стивен понял, что погорячился. И уже на следующий день, когда молоденькая мисс позвонила ему, он мужественно сказал ей «прощай» и повесил трубку. Семья была спасена.

Все это в одно мгновение всплыло на поверхность памяти Стивена. Теперь он ничего не понимал в поведении Доусона. Что с ним произошло? Но раз Билл не хочет ничего рассказывать по телефону… Стив не стал настаивать. Его голос снова обрел уверенность, и он проговорил:

— Билл, ты знаешь, зачем, собственно, я тебе позвонил?

— Нет.

— Хочу предложить тебе работу. В моем издательстве через пару недель появится вакансия на должность руководителя редакционного отдела…

— И ты хочешь предложить ее мне?!

— Надо встретиться и все обговорить. Ты как?

Это известие обрадовало Билла до глубины души. Ведь это означало, что он наконец-то сможет выйти на более высокий социальный уровень. Сможет купить себе новую машину. Лучше всего, «лендровер». Или нет, что-нибудь подороже. В общем, он не решил. А Барбара! Ей он смог бы делать подарки. А может даже, и жениться на ней… Он никак не ожидал от Стивена такого предложения. Хоть они и дружили тысячу лет, но Биллу в голову не приходило о чем-то просить Уитфилда. Ему не хотелось быть навязчивым. А тут на тебе. Стив сам предложил работу.

Билл влетел в кухню как сумасшедший, подскочил к жене, обнял, приподнял ее и закружился вместе с ней по кухне.

— Что случилось? Билл! Билл, прекрати! — требовала она. — Сейчас же поставь меня на место! Ой!.. Что ты делаешь!..

Но он не желал останавливаться. Восторженные чувства переполняли его изнутри и просились наружу. И Билл их не сдерживал. Он все кружился и кружился, прижимая к себе жену.

— Билл, что с тобой? — недоумевала Кэтрин.

Билл звучно поцеловал ее и проговорил:

— Только что Стив предложил мне работу. Я буду руководителем редакционного отдела!

Именно после этого Билл окончательно уверился, что бодрящий ветер перемен действительно задул в его сторону.

5

До субботы время тянулось слишком долго. В редакции работы было невпроворот, но это не спасало Билла. Ему не терпелось увидеть Барбару. Он закрывал глаза и ощущал прикосновение ее жадных губ на своей шее… груди… животе… Нет, так можно сойти с ума. Надо брать себя в руки. И он брал, но при этом не находил себе места. Его начало раздражать все. Дети, которые приставали к нему со своими вопросами. Жена, которая, как ему стало казаться, вела себя как-то не так: то не так сядет, то не так встанет, то не то сделает. Коллеги по работе, которые зачем-то спрашивали его, что с ним происходит…

В субботу Билл проснулся раньше обычного. Подскочил с кровати как ужаленный. Словно это был понедельник и он проспал на работу.

— Билл, дорогой, что с тобой? Ты так рано проснулся!.. — Кэтрин не торопилась вставать, она нежилась в постели.

— Со мной?.. Ничего… Что-то спать не хочется.

— Тогда поцелуй меня. — Кэтрин закрыла глаза.

Билл наклонился и чуть-чуть прикоснулся к ней губами. И все. Кэтрин еще немного полежала, не меняя позы, в ожидании продолжения. Но его не последовало. Она открыла глаза.

— Любимый, и это все?.. — Она была разочарована.

Он начал осторожно целовать жене щеки, нос, шею… Кэтрин снова блаженно закрыла глаза. И вдруг Билл понял, что впервые целует ее безо всякого удовольствия. Он потерял к ней интерес. Он не испытывал никаких чувств. Тех томящих, чарующих чувств, которые раньше переполняли все его тело. Поглощали все его мысли. Подчиняли себе разум. Он не испытывал никакого желания заниматься любовью с Кэтрин. И Кэтрин это почувствовала. Она приоткрыла глаза и проговорила:

— Любимый, ты сегодня какой-то не такой.

— Что-то я устал, — пробормотал Билл. Он отодвинулся от жены и лег навзничь.

— Ты думаешь, справишься ли ты с новой работой? — подсказала Кэтрин.

— Да. Да… Мысли о новой работе не выходят у меня из головы, — солгал Билл.

На самом деле его не покидала дума о Барбаре. Он торопил время. Он хотел ее. Всю неделю размышлял только о том, как увидит ее вновь. И как потом они будут любить друг друга. Он не хотел заниматься этим с женой.

— Мой родной, давай я сделаю тебе легкий массаж. Как ты любишь. Это тебя расслабит. — Кэтрин даже не подозревала о коварных мыслях мужа.

Ему не хотелось заниматься любовью с женой, но не мог же он ей об этом сказать! Поэтому подчинился. И закрыл глаза…

Она наклонилась, поцеловала шею и мягко прикоснулась искусными руками к мощным плечам Билла. Легонько помассировала их. Ласково прошлась пальцами по позвоночнику. Еще мгновение, и она уже сидела на его ягодицах и энергично, но не сильно постукивала по его спине ребрами ладоней. Удары были мягкие и пружинящие. Билл чувствовал, как от этих ударов повышается тонус в его мышцах. Но это истязание она не стала затягивать. Ловко сползла с ягодиц и стала мять их своими нежными знающими руками. Ее пальчики с силой и страстью массировали каждый сантиметр его тела. Она легла на Билла и стала покрывать спину мужа сладостными поцелуями: от шеи до поясницы. При этом ее руки сначала ласково поглаживали его ребра, потом спустились ниже, проскользнули под его торсом и нащупали то, к чему стремились… Билл горел желанием. Этого было невозможно не заметить…

Пока Кэтрин колдовала над телом Билла, он, расслабившись, лежал и благоговейно мечтал. О Барбаре. Он мысленно рисовал себе ее образ. Вот она стоит перед ним в прозрачной тунике. Под ней ничего. Он четко видит очертание ее стройного тела.

Ее взволнованную грудь. Ее втянутый живот. Ее округлые бедра.

Он смотрит на нее, не отрываясь. Он просто пожирает ее своими глазами. Он хочет ее. И она целует его шею. Мягко прикасается искусными руками к мощным плечам Билла. Легонько массирует их. Ее быстрые пальчики бегают по его позвонкам, словно по клавишам рояля. Еще мгновение, и она уже сидит на его ягодицах и энергично, но не сильно стучит по его спине ребрами ладоней. Удары мягкие, пружинящие. Билл чувствует, как от этих ударов повышается тонус в его мышцах. Она так искусна! Но это истязание она не затягивает. Ловко сползает с его ягодиц и тут же хватает их своими нежными руками. Ее пальчики с силой и страстью массируют каждый сантиметр его тела. Затем она ложится на Билла, покрывает его спину поцелуями: от шеи до поясницы. При этом ее руки сначала нежно поглаживают его ребра, потом спускаются ниже, проскальзывают под его торсом и нащупывают его восставшую плоть. Каждое ее движение вызывает непреодолимое желание. Все. Он хочет ее. Он больше не может. Из его груди вырывается глухой стон… Еще. Еще. Еще!

— Боже, как мне было хорошо с тобой, дорогая, — проговорил он. На лбу у него выступили мелкие бисеринки пота.

— Может, повторим еще разок? — спросила она.

— Любимая, может, нам стоит попробовать кое-что изменить в нашем сексе?

— Я не против, — не стала возражать Кэтрин.

— Займемся сексом на балконе…

— Нас же могут увидеть!

— Я так хочу. Соглашайся.

— Ты рехнулся!

— Как хочешь.

— После твоих слов я уже никак не хочу.

Кэтрин резко встала, накинула на себя легкий халатик и пошла в душ. Билл сидел на кровати, свесив ноги, и разочарованно думал о том, что не нашел понимания у жены. И опять вспомнил о Барбаре. Он сравнивал ее с женой. И в этом сравнении выигрывала Барбара.

Барбара. Барбара. Барбара.

Неужели уже сегодня вечером он увидит ее?!

После обеда он укатил в Филадельфию. Жене сказал, что у него срочные дела. Когда приехал в бар, Барбары еще не было. Он сел за стойку и заказал виски со льдом. Народ еще только-только начинал собираться. Билл потягивал виски и от нечего делать рассматривал публику. Но это не очень его развлекало. Он постоянно думал о Барбаре. В каждом женском лице видел только ее. Время шло, а Барбара все не появлялась. Он начал волноваться. Заказал еще виски. За время ожидания он уже выпил его немало, поэтому в голове немного гудело. Обычно он не тянулся к выпивке, но тут что-то на него нашло. Он заказал еще одну порцию. И тут к нему подвалил небольшого роста, с птичьим лицом мужчина. Он был изрядно навеселе.

— Ждешь Барбару? — бесцеремонно спросил он.

— А вам какое дело?

— Так. Никакое. Хочу только предупредить. Не связывайся с ней, парень. Она шлюха. И стерва. Ей плевать на чувства и все такое…

— Я вам не верю!

— Парень, я тебя предупредил. А там разбирайся сам. Кстати, вот и она… — И мужчина растворился в толпе.

Билл повернулся к входу. Там стояла Она.

Красивая до безумия! Влекущая до умопомрачения! Желанная до сумасбродства!

На ней было надето пронзительно-красное, облегающее фигуру шелковое платье с бесстыдным декольте. Цвет платья подчеркивал цвет ее лица и черноту ее волос. Прозрачные чулки обтягивали изящные икры. А красные модельные туфли на высоченных каблуках удлиняли и без того длинные ноги.

Билл забыл все на свете. И в том числе этого нелепого мужика с его дурацкими советами. Он видел только ее. Она помахала ему рукой и легкой походкой направилась к нему. Билл соскользнул с высокого табурета и радостно заулыбался.

— Наконец-то! Я думал, ты не придешь.

— Милый, я готовила для тебя сюрприз, — кокетливо прощебетала она. — Но, может, для начала ты меня все-таки поцелуешь? — Она похотливо сложила свои красивые губы.

Билл целовал ее и чувствовал, как в его венах воспламеняется кровь и просыпается желание. По всему телу проносилась волна сладостной истомы. Он еле оторвался от ее сладких губ. Он глядел на Барбару влюбленными глазами. У него не было слов. Он застыл в оцепенелом молчании.

— Какой же ты у меня сладкий! — чуть касаясь его уха, прошептала Барбара. — Мне повезло с тобой. — От ее шепота у Билла по спине пробежали сладострастные мурашки.

Она уже усаживалась на соседний табурет и, обращаясь к бармену, проговорила:

— Артур, мне мартини… Нет. Сегодня лучше виски. Два двойных «Блэк энд уайт».

Перед ними появились два стакана, в которых чуть колебалась янтарно-коричневая жидкость, игриво отражая на своей поверхности озорные блики неяркого света, распространяемого лампами, висящими над стойкой.

— Выпьем. За нас, — проговорила Барбара.

Волшебная жидкость притупляла мозги и усыпляла бдительность. Жизнь стала казаться проще. Житейские проблемы, обязательства перед семьей, будничные неурядицы — все это осталось где-то далеко позади. Заказали еще. Чокнулись и молча выпили. Потом Барбара кошкой соскользнула с табурета, потянув за руку Билла. Он послушно последовал за ней. Они подошли к уже танцующим парам, обнялись и заскользили в пленительном танце. Билл полностью расслабился и не контролировал себя. Его подруга вела себя так же.

Платье Барбары оказалось весьма откровенным. Помимо нескромного декольте в нем еще выявился и до чрезвычайности глубокий вырез на спине. Настолько глубокий, что при каждом движении тела из него похотливо выглядывал желобок ее аппетитной попки. Сексапильный вырез на спине Билл обнаружил только во время танца, когда обнял ее и провел рукой вдоль оголенной спины. Билл пришел в невообразимый восторг.

— Ты опять без белья? — Его пальцы, чуть касаясь тела, поглаживали смелый желобок, пытаясь проскользнуть еще ниже.

— Почему же? В чулках… — обольстительно улыбнулась она. — Чтобы тебе было что с меня снимать…

В ее глазах, движениях, голосе было столько страсти, что Билл не выдержал.

— Все. Я больше не могу. Я хочу тебя. Хочу! Хочу! Хочу! — Он уткнулся носом в ее горячую грудь.

— Какой же ты темпераментный! — Ее вездесущая рука слегка поглаживала его взволнованную плоть.

— Я тебя хочу всю неделю… — с придыханием проговорил он.

— Тогда что мы здесь делаем? Поехали отсюда.

Апартаменты Барбары находились в высотном здании. Оставив свои машины в подземном гараже, они поднялись по широкой лестнице и очутились в ярко освещенном громадными люстрами холле с высокими лепными потолками. За стойкой, изготовленной из полированного дуба, сидел консьерж в униформе. Увидев Барбару, он расплылся в подобострастной улыбке и проговорил:

— Добрый вечер, миссис Адамс.

— Добрый вечер, Майкл. Как дела? — приветливо откликнулась Барбара.

— Спасибо. Все хорошо.

Они прошли к лифту. Барбара нажала кнопку вызова, и теперь оба пребывали в ожидании, когда же он спустится с верхних этажей. Билл озирался по сторонам.

Прямо как в музее. Одни потолки с люстрами чего стоят…

Лифт неслышно спустился. Мягко раздвинулись двери, и влюбленные попали в окружение зеркальных стен. Барбара нажала на кнопку нужного этажа, и кабина плавно, но стремительно понесла их вверх. Всю дорогу они целовались, целовались, целовались. Их горячие губы притягивались, словно намагниченные. Их тела отражались в зеркалах, и это их заводило еще больше.

— Мы здесь не одни, — фантазировала Барбара.

— И они все за нами повторяют, — подыгрывал ей Билл.

— Так давай им покажем, как надо целоваться!

И они целовались так увлеченно, что даже не заметили, как лифт остановился и распахнул двери.

— Боже, и это все? — с сожалением проговорил Билл, с трудом отрываясь от желанных губ.

— Только начало, — многозначительно улыбнулась Барбара.

Барбара Адамс жила на последнем этаже. Из лифта они, обнявшись, вплыли в просторный коридор, где повсюду были расставлены вазоны с декоративными растениями. Их ноги ступали по мягкому ковру. Но вот Барбара вставила ключ в замок, ловко повернула и, распахнув настежь дверь, проговорила:

— Входи. Это мои апартаменты.

Билл осторожно переступил порог. То, что он увидел, поразило его своей роскошью. В громадной светлой гостиной с высокими потолками стояли белые кожаные диваны. На диванах лежали подушки из шкур леопардов. Билл взял одну в руки. Покрутил ее со всех сторон и, не удержав любопытства, спросил:

— Сколько же сюда ушло леопардов?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Тебе нравится у меня? — Она уселась на диван и скинула туфли.

— Очень.

— Тогда поухаживай за мной. Вот там, — Барбара изящно приподняла ногу, обтянутую шелковым чулком, и, вытянув пальчики, указала ими в сторону кухни, — в холодильнике стоит шампанское… Принеси его сюда.

Билл бросился выполнять указание. Он сразу же сообразил, где что находится, словно жил здесь сто лет. Как только он вновь появился в гостиной, Барбара с кошачьей легкостью соскочила с дивана и, поманив его пальцем, будто растворилась за створками белоснежной двери.

Билл послушно пошел следом. Он оказался в ванной комнате. Тут все было по высшему разряду. Много волшебного света, слепящего золота и заманчивого простора. Унитаз больше походил на трон. Краны, казалось, были изготовлены из золота. Сама ванна находилась посередине комнаты и была такой большой, что Билл проговорил:

— У тебя ванна прямо как бассейн.

— Тебе не кажется, что сегодня жарко? — спросила Барбара.

— Кажется, — одними губами произнес Билл.

— Тогда раздевайся. Сейчас мы опробуем мой бассейн.

Она проворно открыла краны, что-то плеснула из пузырька, и ванна стремительно стала наполняться хрустальной водой с изумительным ароматом. Барбара взглянула на Билла — тот стоял как зачарованный.

— Билли, ну что ты! Давай же я тебе помогу раздеться!

Она подошла к нему. Шампанское поставила на изящный столик, стоявший рядом с ванной, и принялась аккуратно развязывать галстук. Осторожно вынула Билла из пиджака, рубашки, брюк и всего остального. Обнаженный Билл стоял и как заколдованный смотрел на Барбару. Она же медленным движением руки приспустила с одного плеча платье, и взору Билла предстала часть ее груди, украшенная соском, похожим на сладкую ягоду. Билл замер в предвкушении. Барбара, приоткрыв чувственный рот, освободила второе плечо и дала возможность своему сексапильному платью соскользнуть на пол, обнажая изумительное тело. Ловким движением закрутила краны и, присев на край ванны, произнесла:

— Дорогой, ну что ты стоишь как вкопанный! Помоги же мне раздеться.

Барбара была похожа на богиню, спустившуюся с Олимпа. При виде ее обнаженного тела Билл почему-то еще больше застопорился. Ее ослепительная красота заставляла его вести себя не так, как следовало бы, и он тупо удивился:

— Но ты же уже разделась?..

— А чулки?

Она слегка приподняла ногу, демонстрируя ее безупречность. Все, что ни делала Барбара, выглядело крайне эротично. Капли пота выступили у Билла на лбу. Он стал приходить в себя. Встав на одно колено, неторопливыми движениями принялся снимать чулки. Вот уже обнажилась одна нога. Он бережно взял ее в руки и прильнул горячими губами к тонким пальчикам с перламутровыми ноготками. Не торопясь, он принялся перебирать их губами, посасывая каждый по очереди: сначала мизинец, потом другой, третий, четвертый, пятый. Барбара закрыла от удовольствия глаза и, откинув назад голову, постанывала от чувственного наслаждения. А Билл, видя, как воспламеняется Барбара, не останавливался. Вот уже при помощи его рук соскользнул второй чулок. И на этой ноге пальчики не остались без его нежных поцелуев. Стон Барбары становился сильнее. Билл и сам находился в каком-то чувственном тумане. Его тело то и дело накрывала теплая волна. Ему нравилось ласкать тело любимой женщины. Это доставляло ему всепоглощающее наслаждение. Он уже стоял перед ней на коленях. Его голова находилась на уровне ее живота. Руки Барбары лежали на его сильных плечах. Он наклонил голову, и она почувствовала, как к ее животу прикоснулись его волосы и мягко защекотали его. А потом Билл твердым и в то же время нежным жестом осторожно раздвинул ее податливые ноги. Прошелся влажными тубами по бедрам… Поднялся выше, при помощи ласкового языка вкрался во влажную, теплую щель и, наконец, добрался до маленького бугорка…

Барбара чувствовала, как удовольствие становится все сильнее. Тело, особенно в том месте, где находился язык Билла, все напряглось, словно набухло. Наслаждение сделалось еще ярче, насыщеннее, острее… Ее тело содрогнулось, и она в изнеможении застонала:

— Все, хватит!.. Билли, я тебя умоляю! Хватит…

Он же продолжал ласкать ее. И она сдалась:

— Нет! Продолжай!.. Хочу!.. Я тебя умоляю — сильнее… Еще, еще, еще…

А потом они оба оказались в теплой и ароматной воде. Лоб Барбары покрывала испарина. Волосы намокли. Она испытывала райское ощущение.

— Ты прелесть, — сказала Барбара, сидя напротив Билла и играя воздушной пеной.

— Тебе понравилось, моя Королева?

— Очень, но теперь шампанского, я хочу шампанского! — тут же потребовала она.

Билл принялся открывать бутылку. Пробка с легким хлопком отлетела в сторону, пенистая янтарная жидкость полилась прямо ему на грудь. Барбара ловко развернулась в воде и оказалась рядом с Биллом. От ее тела исходил жар, и он не мог не чувствовать этого. Этот жар сводил его с ума, лишал разума и одновременно требовал прикосновений ее огненного тела. Барбара приникла к нему, принялась жадно слизывать пузырьки.

— Какой ты у меня сладкий. Прямо конфетка. Я хочу эту конфетку съесть…

— Съешь меня, — хрипел Билл. — Я хочу быть съеденным… Проглоти меня всего без остатка… Я твой…

Не отрываясь от Билла, Барбара ногой нащупала на ванне нужную кнопку и надавила на нее. Вода стала неспешно убывать, а она продолжала слизывать с Билла шампанское.

Вода, убывая, постепенно обнажала тело Билла, и Барбара соскальзывала по его торсу следом за ней. Вода обнажила его соски, и девушка стала нежно их прикусывать зубами и одновременно играть ими языком. А ее рука пробралась между ног к мошонке и принялась легонько ее сжимать. Отчего стоны Билла становились все более громкими и сладострастными, а его красивый торс то и дело вздрагивал в чувственных судорогах. И чем больше вода открывала его тело, тем ниже спускался взволнованный язычок Барбары. Ее страстные губы сладко прикасались к его мокрой коже. Билл в изнеможении закрыл глаза, издавая слабые стоны. Воды в ванной не осталось. Его тело окончательно разомлело от райских ласк. Билл уже был не в состоянии удерживать бутылку с шампанским. И она теперь просто лежала рядом. И из горлышка неспешно выливалась янтарная жидкость… Барбара, не отрываясь от своего занятия, нащупала бутылку рукой и вылила остатки на тело Билла.

— Мне хорошо, — шептал он. — Я не знаю, кто я… Мне так сладко…

— Ты мое любимое шампанское…

— Я не знаю — где я…

— Ты в раю…

Барбара умело доводила начатое до конца. Она была подобна сгустку божественной энергии… Ее рот напоминал Биллу божественные недра… Ее язык был подобен священной плоти, способной дарить неземные ощущения. Она была неповторима в своем умении доставить наслаждение…

Спустя время Барбара привела его в свою спальню. Но прежде чем войти в дверь, она жадно поцеловала его в губы и, лукаво поглядев на Билла, осведомилась:

— Тебе понравились водные процедуры?

— Они незабываемы. Я никогда не испытывал подобного.

Она же загадочно улыбнулась и проговорила:

— Это было небольшое вступление. Сейчас ты узнаешь главное. То, что ты действительно никогда не испытывал. Я открою тебе дверь в неизведанное, таинственное и порочное. Ты хочешь этого? — В ее глазах блеснул какой-то безумный огонек.

— Хочу…

Они вошли в просторную спальню. Кровать, находящаяся здесь, имела немыслимо огромные размеры. Билл хотел что-то сказать, но не успел. Барбара с неожиданной силой резко толкнула его. Все это произошло так внезапно… Билл даже не успел ничего сообразить. От грубого и нежданного толчка он не сумел удержаться на ногах. Раз! И он обрушился всем телом на нечто мягкое и прохладное. Он не успел осмотреться, как, откуда ни возьмись, в руках Барбары появились никелированные наручники, хлыст и кожаный намордник… В изумлении он приподнялся на локтях.

— Лежи! — приказала она неожиданно властно. Сейчас Барбара не была похожа на мягкую и податливую кошечку с нежным язычком. Сейчас она была тигрицей.

Он повиновался. И волна неистового жара прошлась по всему его телу.

— Дорогая, что ты хочешь делать? — спросил он.

— Я хочу научить тебя летать! Я хочу, чтобы ты взлетел над жизненной суетой и забыл обо всех своих переживаниях, комплексах и зависимости от всего. Я хочу, чтобы ты приобрел уверенность в себе.

— Но…

— Молчи! Перед тем, как мы отправимся в неизведанный мир, давай лучше выпьем.

Тут же в руках Барбары появилась уже откупоренная бутылка с виски. Билл так и не понял, откуда ее достала его подруга. Но он не успел даже подумать об этом, потому что девушка, усевшись рядом, протянула ее Биллу и потребовала:

— Пей. Прямо из бутылки.

Билл немного привстал, чтобы ему было удобнее пить, и принялся глотать обжигающую жидкость. По взгляду Барбары, по ее тону он почувствовал, что впереди его ждет нечто особенное. Он не привык пить так много, тем более из горлышка, но продолжал пить. Он боялся показаться слабым. Барбара, усмехнувшись, подбодрила его:

— Пей. Это поможет тебе расслабиться.

И он пил. Потом она взяла бутылку, сделала несколько глотков и снова протянула ее Биллу.

— Пей еще, — потребовала она, внимательно наблюдая за ним и приговаривая: — Я проведу тебя новым путем. И обещаю, со мной ты испытаешь неизведанные ощущения.

Спустя несколько мгновений Билл почувствовал, что пьянеет. Барбара знала, что делает, — алкоголь раскрепощал его. Еще минута, и он был готов повиноваться любым капризам своей избранницы. Она забрала у него бутылку, дотянулась рукой до небольшого столика и поставила туда. Затем наклонилась к нему и ловко замкнула браслет наручников на одном его запястье. Билл посмотрел на руку и неуверенно проговорил:

— Но это же будет больно…

— Это будет сладко…

Второе запястье оказалось плененным. И Барбара, встав над голым, прикованным к кровати Биллом, резко скомандовала:

— Раздвинь ноги!

Билл покорился. Ему нравилось повиноваться. Он хотел этого. Он жаждал новизны ощущений. Он во все глаза глядел на Барбару и ждал продолжения. В ее руках словно сам собой возник тонкий хлыст. Она взмахнула изящной рукой, и хлыст щелкнул в воздухе, отдаваясь возбуждающим свистом в ушах Билла. Билл потерял над собой контроль. Закрыл глаза. Снова раздался свист, и в ту же секунду он почувствовал прикосновение хлыста к своему телу. Его бедра словно что-то обожгло…

Все, что происходило дальше, Билл запомнил навсегда. Такого сильного возбуждения он не испытывал никогда в жизни. Барбара резким голосом выдавала приказания, а он безропотно им подчинялся, несмотря на боль и чувство унижения. В ее руках мелькали хлысты. На лице Билла появился кожаный намордник… Его била сильная дрожь. Острая боль перемешивалась с всепоглощающим наслаждением. Одно истязание сменялось другим… Как ни странно, но он испытывал какое-то неземное блаженство. Его всего трясло. И наступил оргазм невероятной силы! Он кричал так, как никогда в жизни. Но кожаный намордник заглушал его голос…

Потом они поменялись ролями. Беззащитная Барбара стояла перед ним на коленях с руками, скованными наручниками. Теперь ее лицо закрывал намордник. А Билл поигрывал хлыстом.

— Я сейчас отстегаю тебя, — удовлетворенно говорил Билл. — Ты мне за все ответишь! Я тебя всю исполосую…

— Я заслужила наказание, — покорно шептала она.

И он наказывал. Потом хлестал по ее ягодицам ладонью, пока они не стали малиновыми. Отдавал самые немыслимые приказания, какие только посещали его голову, и наслаждался, глядя, как она изнемогает от желания угодить ему. Он ремнями сладострастно привязывал к кровати ее тонкие лодыжки. И потом вкушал неземное блаженство, наблюдая за тем, как она бьется в неистовой истерике… и стонет от наслаждения…

Все это выходило за рамки испытанного им ранее.

Это было нечто.

После всего они оба лежали, чувствуя в своем теле опустошенность. Их тела отдыхали, накапливая новую силу для любви. Да, Барбара оказалась на редкость большой выдумщицей.

Билл Доусон был счастлив.

Спустя какое время она приподнялась на локтях и, посмотрев на умиротворенного Билла, ласково спросила:

— Ты ни о чем не пожалел?

— Я счастлив.

Барбара тихонько встала со своего ложа и вышла на огромный балкон. Он походил на оранжерею с диковинными цветами. Уселась на перила. Ее точеное мраморное тело с нежностью освещала матовым светом луна, и оно божественно светилось на фоне ночного неба. Волосы рассыпались по ее плечам. Она была прекрасна.

— Тебе не страшно, моя Королева? — спросил ее Билл, войдя следом за ней.

— А как ты думаешь, если я сейчас прыгну — у меня вырастут крылья? Я смогу подняться к звездам? Посмотри, они такие красивые. В них столько влекущей силы.

— Звезды имеют слишком высокую температуру — сгореть можно.

— А я и хочу сгореть. Долететь до звезды — и сгореть. Но главное — долететь… Давай полетим вместе, — вдруг предложила она и прильнула к нему всем телом…

— Ты такая ненасытная, — проговорил Билл.

— Просто я хочу научиться летать. А любовь так похожа на свободное парение над суетой.

Биллу казалось, что он взлетел в поднебесье. И теперь вместе с Барбарой со скоростью света летел туда, где обитают горячие звезды. Он не боялся обжечься. Потому что понял, что только они могут зарядить его божественной энергией. Только сейчас он понял, откуда Барбара черпает свою пылкую фантазию. Она умеет воспарить над суетой. И умеет научить этому другого.

Наслаждаясь любовью, он забыл о времени. На улице стояла беззаботная ночь. В темном небе блестели, переливаясь загадочным светом, безмолвные звезды. Сиротливо взирала на землю задумчивая бледно-матовая луна. Билл запрокинул голову и разглядывал небо. Через какое-то время у него затекла шея. Но он продолжал неотрывно смотреть в иссиня-черную высь. Барбара стояла рядом в задумчивости.

— Ты о чем сейчас думаешь? — нарушила она молчание.

— О том, что я счастлив. А ты о чем?

— О смысле жизни.

— Надо наслаждаться жизнью, а не искать в ней смысл.

— Но чтобы наслаждаться, надо иметь свободу.

— Разве ты ее не имеешь?

— Нет. Свобода — это независимость от работы, семьи, детей, обстоятельств. Если этого нет — ты не живешь.

— Боже, дорогая, это философия. Она заставляет страдать. Философия требует жить по высшим правилам. А мы вечно нарушаем эти самые правила, потому и страдаем. Ты часто их нарушаешь?

— Я?.. Я им просто не следую.

— Странно… Послушай, Барбара, а как к твоему образу жизни относится твой отец? — почему-то спросил Билл.

— Видишь ли, мой отец весьма занятой человек. Он полностью посвятил себя своей работе. Он принимает участие в войне с Ираком. И, я думаю, имеет от этого неплохие дивиденды. Он не понимает другой жизни, потому что так ведут себя все люди его класса. А мне все это не интересно. Я захотела посвятить свою жизнь искусству. Искусству совокупления. Только ему я могу предаваться с легкостью и неистребимым желанием. Я — блудница. Это мой образ жизни. И я не собираюсь его менять, даже если за это сгорю в пламени ада, — откровенно призналась Барбара.

Все, что говорила Барбара, нравилось Биллу. Правда, он жаждал не только жить любовью. Он хотел иметь хорошую работу. И войной в Ираке он тоже хотел заниматься. Нет, конечно, ехать туда он не собирался. Но он бы с удовольствием занялся, например, снабжением американской армии. Или нет, лучше бы он выступал в качестве какого-нибудь правозащитника или что-нибудь в этом роде. Как же он мечтал ступить хотя бы одной ногой на самую нижнюю ступень всесильной власти! И если раньше его мечты больше походили на безобидные грезы, то теперь они превратились в реальное желание, увеличивающееся с каждым днем.

Когда Барбара провожала Билла, то уже в дверях вдруг вспомнила.

— Сюрприз! Я же обещала тебе сюрприз!

— По-моему, сегодня был просто вечер сюрпризов. — Билл восторженно смотрел на Барбару.

— Я говорила с отцом по поводу твоей работы. Конечно, должность главного редактора он не обещал, но кое-что, что поможет тебе достичь более высокого материального уровня, вполне возможно.

6

Он посередине ночи возвращался домой на своем «бьюике» и размышлял о том, что с ним произошло. Барбара вымотала его, но именно от этого он чувствовал себя безмерно счастливым. Она возбуждала в нем любовь, страсть и восхищение. Она была неповторима и индивидуальна. Она умела получить от жизни все, что хотела. Мало того что она была молода, красива и сексуальна, в ней было столько порывов, ума и щедрости, но еще у нее был могущественный отец. Правда, Билл до сих пор не знал, кто он. Но, судя по всему…

Вернулся Билл около трех ночи. Он еле держался на ногах от усталости и алкоголя. Он чувствовал, как от него пахнет Барбарой… В душе творился хаос. Только дома он почувствовал, как проголодался и насколько был пьян. Поставив в гараж «бьюик», он с трудом поднялся по лестнице. У него сейчас было единственное желание: принять душ и лечь в постель. Но Кэтрин еще не ложилась. Она никогда не засыпала, если рядом не было ее любимого Билла. Правда, если раньше она в ожидании супруга могла либо читать, либо смотреть ночные программы по телевизору, то в последнее время ее развлекали лишь грустные мысли о необычном поведении Билла да смутное подозрение, что их семейная жизнь дала трещину…

— Почему ты еще не в постели?

— Странный вопрос. Разве я когда-нибудь засыпала без тебя? Я ведь беспокоюсь…

— Напрасно. Со мной все в порядке. — Голос у Билла заплетался. — Но очень хочу есть. Разогрей мне что-нибудь.

На кухню он прошел прямо в одежде, в которой приехал. Открыл холодильник, достал графин с холодным чаем и принялся жадно пить.

— Билл, ну есть же стаканы, — с укоризной проговорила Барбара, поставив в микроволновку картофельную запеканку.

Билл плюхнулся на стул, вытянул под столом ноги и принялся с удивительной прожорливостью уплетать ужин. Кэтрин стояла, прислонившись к стене, и наблюдала за ним. Она была безмолвна, но ее мучил вопрос: где и с кем проводил все это время Билл. Она была в растерянности. Но Билл этого не замечал. Он уже наелся и теперь осоловевшими глазами оглядывал кухню. Его взгляд остановился на обеденном столе, и он, ткнув указательным пальцем в столешницу, заявил:

— В скором времени ты будешь лежать на этом вот столе и писать в потолок золотом.

— Что ж, пока я не превратилась в золотоносный фонтан, пойдем, отведу тебя спать. — Кэтрин не хотела слушать несусветную чушь.

Она собрала все свои силы и, придерживая мужа за талию, повела в спальню. Поднимаясь по деревянной лестнице, Билл то и дело осведомлялся:

— Скажи, ты меня любишь?

— Люблю, — устало отвечала она.

— Очень любишь? Нет, ты правду скажи.

С трудом она терпела назойливость пьяного Билла.

В спальне Кэтрин привычно протянула руки к галстуку и только хотела развязать узел, как Билл резко отстранился от нее и порывисто проговорил:

— Нет, нет. Я сам.

Кэтрин в недоумении отошла. И хотя его поведение ей показалось странным, она не стала настаивать. Молча, сложив руки на груди, она наблюдала за мужем. А Билл, старательно отворачиваясь от жены, торопливо стаскивал с себя одежду и небрежно разбрасывал ее вокруг. Раздевшись, он одним махом нырнул с головой под Мягкое одеяло. И уже через мгновение по комнате разносился прерывистый храп.

Кэтрин хотела выключить ночник. Но в эту минуту муж заворочался, и одеяло соскользнуло на пол. Она сдержанно вздохнула, подошла к кровати, заботливо подняла одеяло. И тут ее уставший взгляд замер. Ее глаза с каждой секундой все больше расширялись от изумления. Так она простояла минуты две. Вскоре удивление сменилось растерянностью. Одеяло выпало из рук… Тело Билла было разукрашено синяками и ссадинами. И Кэтрин, как ни вглядывалась в эти ужасные узоры, понять их происхождения не могла. Она принялась его расталкивать. Билл спал как убитый. Кэтрин хлестала его по щекам, но он лишь безмятежно улыбался и бормотал: «Любимая, еще, ударь меня еще». Она устало опустила руки и стала прислушиваться к его дыханию. Оно было неровным: то он учащенно дышал, то замирал на доли секунды. То что-то принимался выкрикивать, словно командовал кем-то, то, наоборот, о чем-то умолял. Но, несмотря на все это, сон его был крепок.

Кэтрин хотелось самой постараться уснуть, чтобы быстрее настало утро. Но ее сонливость как рукой сняло. Она укрыла мужа, а сама принялась поднимать разбросанные вещи. Аккуратно расправила и повесила в шкаф голубую рубашку. Сняла со спинки кровати темно-синий в крупную розовую полоску галстук. Подняла с пола смятые брюки, сшитые из тонкой серой шерсти, а когда очередь дошла до пиджака… Господи, да когда же закончатся ее мучения!

Опять волосы! Эти ужасные волосы!

Догадки, как ядовитые змеи, стали медленно заползать в ее душу. Они устрашающе шипели и безжалостно жалили своим желчным жалом. Ее застывший взгляд неотрывно смотрел на прилипшие к пиджаку женские волосы. Кэтрин их узнала сразу. И почувствовала, что цепенеет от страха. Кэтрин боялась признать, что мужчина, с которым она прожила двадцать лет, от которого родила двоих детей, стал другим. Чужим.

Она верила, что Билл всегда будет только с ней. Она тешила себя надеждами и зарывалась с головой в иллюзии…

В груди образовался тугой узел. Ей стало трудно дышать. В голове бурлила каша из догадок и домыслов. Что ей делать и как поступить? От долгих раздумий Кэтрин так утомилась, что не заметила, как уснула прямо в кресле.

Разбудил ее Билл. Он проснулся от мучившей его жажды и решил спуститься в кухню, но тут обнаружил Кэтрин. Она спала сидя в неудобной позе, поджав под себя ноги и склонив голову на грудь. Он изумился. Накинув халат, осторожно подошел к жене, взял ее за плечо и тихонько проговорил:

— Кэтрин, ты почему не легла в постель?

Кэтрин тут же открыла глаза, словно и не спала.

— Ты мне можешь объяснить, что все это значит? — Кэтрин пытливо смотрела прямо в глаза мужа. — Откуда на твоем теле синяки? Ты посмотри на свои запястья! Тебя приковывали наручниками к батарее? Ты попал в компанию к сумасшедшим мазохистам? — Она была так взбудоражена, что слова сами сыпались из ее уст.

Билл судорожно принялся себя оглядывать. И действительно, из-под распахнутого халата выглядывало тело, красноречиво напоминавшее ему о вчерашней любовной сцене. Он смутился, не зная, что ответить. Но одновременно его взбесило, как Кэтрин разговаривала с ним.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — вскричал он.

Слов не было, и Кэтрин вышла из спальни. Она спустилась в гостиную и легла там на диван.

Утром Билл, ничего не объяснив, сел в машину и укатил в неизвестном направлении. Завтракали без него. Кэтрин тяжело было смотреть в глаза детям, почему-то она ощущала себя виноватой перед ними. А они чувствовали ее настроение и, видимо, догадывались, что между родителями что-то происходит, поэтому не приставали к ней. Лишь Ноэль после завтрака спросила:

— Мама, а вы с папой придете ко мне в школу на спектакль? Премьера состоится в следующую субботу. Миссис Гудхард уже всем разослала приглашения.

7

В этот день Билл вернулся около двенадцати ночи. От него несло алкоголем. Он был зол. Кэтрин сидела на диване и листала рекламный проспект. Ее сил хватало лишь на бездумное перелистывание страниц. Билл остановился в дверном проеме и обвел тусклым взглядом гостиную. Кэтрин подняла на мужа глаза.

— Будешь есть?

Она была готова простить ему все. Но Билл был нем как рыба. С мрачным видом прошел мимо. Прошел так, будто жены вовсе и не было в комнате. Зашел в кухню. Сам себе разогрел ужин, поел, помыл посуду и отправился спать. Он не обмолвился с женой ни единым словом.

Кэтрин подождала, когда муж уснет, и только тогда решилась подняться в спальню и взять подушку, чтобы лечь в гостиной на диване. На своей тумбочке она обнаружила записку. В ней было написано «Разбуди меня в семь». Кэтрин грустно ухмыльнулась, пожала плечами, немного постояла в нерешительности. Может, все-таки лечь здесь? — промелькнуло у нее. Но как только взглянула на самодовольную физиономию мужа… Уверенно взяла подушку, прихватила с собой будильник и отправилась спать на диван.

Сон не шел. Она ворочалась с боку на бок, перекладывала подушку. Нет, ничего не помогало. Она знала, что между ней и Биллом никогда больше не будет тех теплых отношений, какие были раньше. Словно кто-то там, наверху, поставил точку в их прекрасном романе. Кэтрин лежала, пытаясь уснуть, а вместо этого на ум приходил Билл. Она четко видела его лицо, губы, волосы. Видела его плечи, руки, ладони… Вспоминала, как бережно он притрагивался этими ладонями к ее шее, груди, животу… Что же произошло? В какой момент все изменилось? Когда он охладел к ней? Или он сам не может разобраться в себе. Где-то потерялся? В чем-то запутался? Он больше не целовал ее. А Кэтрин помнила каждый его поцелуй. Она любила эти поцелуи. Только раньше они были такими нежными, от них так и веяло теплотой и любовью. А сейчас… Легкий поцелуй в щеку. Просто дежурный чмок и только. Когда они ложились вместе, он отворачивался от нее…

Как заснула, Кэтрин не заметила. Ей сразу же привиделся сон. Она и Билл венчаются в церкви. Священник предлагает новобрачным обменяться кольцами. Билл улыбается. Обручальное кольцо сияет на ее левой руке. Сердце переполняет радость. Она счастлива. Но вдруг… гаснет свет, грохочет гром. Сверкает молния и… кольцо на ее глазах начинает чернеть. С лица Кэтрин стирается улыбка. Она стоит словно завороженная. Кольцо соскальзывает с пальца. Кэтрин плачет, на коленях ползает по полу в надежде отыскать потерю. Но все тщетно. Поднимает виноватые глаза на Билла. Он зло смеется ей в лицо, отворачивается и уходит прочь. Горячие слезы крупными бисеринами скатываются по ее щекам. И тут до ее ушей отчетливо доносится трезвон колоколов на башне собора, из которого она собиралась выйти счастливой женой. Колокольный звон почему-то устрашает ее. Она хочет тишины. Затыкает уши руками, но звон только усиливается. Она бежит, бежит, бежит от этого зловещего трезвона, но тщетно. Звон колоколов нарастает и умножается тысячекратно с каждым ее шагом. Сердце колотится так, что еще чуть-чуть, и оно просто вырвется из груди.

Она открывает глаза. Будильник надрывается что есть мочи. Она резко вскочила и ловко отключила звонок. Мгновенно по комнате разлилась дремотно-сонная тишина. Кэтрин совершенно не выспалась, чувствовала себя измученной и уставшей. По всему телу разливалась свинцовая тяжесть. Она накинула шелковый, уже далеко не новый халатик и прошла в ванную. Там она долго разглядывала себя в зеркале. На нее смотрело изможденное лицо очень уставшей женщины. Днем ей обычно давали лет тридцать пять, не больше. Она приблизилась к зеркалу и с ужасом обнаружила, что к уже имеющимся морщинкам добавилось еще несколько. Вот тут под глазами и еще одна на лбу… И чем больше она всматривалась в свое отражение, тем сильнее у нее портилось настроение. Она боялась старости. Она знала, что старость всегда наступает нежданно. Эта злобная старуха коварна. Достаточно перенести один лишь стресс. Заболеть ли, потерять близкого человека… и этого будет достаточно. Окружив себя тягостными переживаниями, можно заснуть молодой и цветущей, а проснуться дряхлой. Так происходит практически со всеми. Вот и Кэтрин, вглядываясь в лицо после отвратительно проведенной ночи, видела, что выглядит не ахти как. Круги под глазами говорили об ее тревогах и переживаниях. Морщинки, будто заядлые сплетницы, рассказывали о безрадостных раздумьях…

Рядом с зеркалом на туалетном столике аккуратно были разложены баночки с кремами, несколько флакончиков с духами и туалетной водой, круглая щетка для волос, маникюрный несессер, подаренный ей Биллом на Рождество, и коробочка с пудрой. Кэтрин умылась, открыла одну из баночек с кремом и нанесла его на лицо. Пока крем впитывался, накрасила ресницы. Еще раз поглядела на свое отражение. Крем почти весь впитался. Она взяла бумажную салфетку и аккуратно промокнула остатки. Слегка припудрила лицо и отправилась наверх. Вырвала из блокнота лист и написала: «Уже семь. Вставай». Не удостоив мужа взглядом, оставила на тумбочке записку и пошла собираться на работу.

Проснувшись, Билл был в ярости. Часы показывали половину десятого. Он рвал и метал. Тут же кинулся звонить Кэтрин. Когда ее подозвали к телефону, он заорал:

— Ты, почему меня не разбудила? Я по твоей милости опоздал на совещание!

Кэтрин выслушала поток слов, а затем совершенно спокойно ответила:

— Как ты меня попросил, так я тебя и разбудила. Еще вопросы будут?

Билл бросил взгляд на записку, оставленную Кэтрин.

— Нет, — мрачно буркнул он и повесил трубку.

Иногда Билл не понимал, что с ним происходит. С некоторых пор в нем жило два человека. О существовании одного знал только он, а другого видели все. И он еле себя сдерживал, чтобы не выдать себя настоящего. Он жаждал свободы. Но не знал, как ее заполучить. У него не хватало характера во всем признаться жене. Ему проще было мучить ее, чтобы она не выдержала и сама прогнала его.

Вскоре их дом стал напоминать аквариум с рыбами, молча плавающими каждая сама по себе. Билл и Кэтрин практически не разговаривали.

Так летели дни за днями. Кэтрин извела себя до неузнаваемости. Она сильно похудела. От навалившихся на ее плечи тревог у нее совершенно пропал аппетит. Постоянные переживания стерли с лица улыбку. Силы постепенно оставляли ее. Ей уже не хотелось заниматься домом. Если наводила порядок, то лишь по верхам. Больше не пекла вкусных пирогов, а покупала их в булочной. Жизнь перестала радовать ее. Она не знала, как ей быть, что делать.

Билл стал неуправляем. Пусть его чувства остыли к Кэтрин. А дети? Они его раздражали не меньше жены. Билл так и не пошел на премьеру школьного спектакля. И не видел, как блистала на сцене Ноэль в роли Розалинды.

Кэтрин страдала. Ее семейная жизнь была похожа на телевизионную сказку, оборвавшуюся внезапно. Вроде только начала разворачиваться на экране чудесная история о любви. Смотреть бы ее еще и смотреть, но нет, пришел Некто, никого ни о чем не спросил, нажал на кнопку, и экран вмиг потух.

Приходя с работы, она ложилась в постель и лежала без движения. Иногда в голову приходила мысль, что она уже умерла. Это ее пугало, и она открывала глаза, чтобы удостовериться, что это не так. Оглядывала все вокруг, провожая безразличным взглядом скользящие по стенам, мебели, потолку лучи от фар проезжающих мимо дома машин. Когда комната вновь погружалась во мрак, снова замирала. Однажды ей пришла в голову идея подловить мужа на телефонном звонке. Причем она сама не понимала, зачем ей это надо. Она даже представить себе боялась, что будет, если она услышит голос той, другой…

Убившей их любовь. Укравшей у нее мужа.

На работе Кэтрин старалась держать себя в руках. Улыбалась для вида, переступая через душевную боль. Как же ей было больно улыбаться. Очень больно.

Она делала прически, а сама перебирала в памяти всю свою совместную с Биллом жизнь.

Билл был единственным мужчиной в ее жизни. Ради него она готова была на все. Упасть, разбиться, унизиться, просто умереть. Лишь бы он опять стал прежним. Она знала, что все ему простит. Только бы он снова любил ее.

Где-то в середине недели Кэтрин не выдержала. Ей необходимо было с кем-то поделиться своими переживаниями.

— Лусия, у меня беда! — позвонила она подруге.

Чтобы изложить свою горькую историю, у Кэтрин ушло минут пятнадцать. Лусия слушала ее монолог, ни разу не перебив. И только когда подруга замолчала, в сердцах произнесла:

— Сволочь. Я всегда знала, что все мужики одинаковые! Но ничего, я все разузнаю и мы что-нибудь придумаем.

Кэтрин на какое-то время стало легче. Словно сбросила со своих плеч часть тяжеленного груза. Во всяком случае, теперь она знала, что у нее есть союзник.

Лето было в полном разгаре. Природа радовала своими красками все живое. На заре, не успевал первый лучик солнца робко озарить покоившуюся в ночном сне томную землю, как тут же отовсюду начинал доноситься переливчатый щебет птиц. Все постепенно просыпалось и радовалось жизни. Ночная мгла быстро сдавала свои позиции. Цветы элегантно раскрывали свои нежные лепестки, влюбленно подставляли бархатные тельца золотистым лучам. Деревья вожделенно тянулись своими малахитовыми листочками к солнцу. Жучки и паучки принимались за свою суетливую работу. Жизнь кипела повсюду.

Раньше Кэтрин очень любила эти летние утренние часы. Воздух в это время был свеж и прозрачен. Он мгновенно наполнялся восхитительными ароматами влажной полусонной земли, только что проснувшейся зелени и цветов, пленяя человеческое обоняние. И Кэтрин, выходя во двор, чтобы полить свои любимые флоксы, растущие под окнами их дома, изо дня в день упивалась этой природной чистотой. Ей нравилось поливать своих молчаливых питомцев. Она брала в руки шланг, включала воду и, направив упругие хрустальные струи на нежные цветы, вдыхала божественный аромат садика. В такие моменты она могла забыть обо всем на свете. Но сейчас это занятие только бередило ее душу, заставляя думать о муже. Ведь свой небольшой садик они разводили вместе. Вместе копали землю, вместе высаживали розовые кусты, вместе ухаживали за ними.

Находясь в нетерпеливом ожидании информации от Лусии, Кэтрин каждое утро выходила во внутренний двор, чтобы заняться привычным делом. Но ее уши не слышали звонкого пения птиц. Ее глаза не видели красоты цветов, а нос не ощущал их тонкого аромата. Вместо всего этого ее оккупировали мысли о Билле. Они просто взяли ее в томительный плен, и у нее не было сил вырваться оттуда. И больше ни о чем другом она думать была не в силах. Она стала пленницей собственных дум.

Лусия выполнила свое обещание. Первое, что она сделала, набрала личный номер мужа.

— Дорогая, что-то случилось? Надеюсь, с нашими мальчиками все в порядке? — удивился Стивен звонку, так как жена беспокоила его только в исключительных случаях.

— Если не считать того, что наш младший плюнул из окна на лысину школьному привратнику, то у них все в порядке.

— Как плюнул? Он с ума сошел! Кто его научил?..

— Уверяю тебя, не я. Но нам придется сделать благотворительный взнос на ремонт их спортивного комплекса. Кстати, надеюсь, ты не очень занят, я еду к тебе.

Лусия появилась в приемной мужа уже через пятнадцать минут. Секретарь, миссис Синклер, опытная в своем деле дама лет пятидесяти с пучком на голове и круглыми очками, вечно сидевшими у нее на носу, тут же заулыбалась ей и даже привстала в знак уважения.

— Миссис Уитфилд, мне сообщить о вас?

— Не стоит. Я с ним только что разговаривала.

Уверенно взявшись за ручку тяжелой двери, Лусия резко дернула ее на себя. Стивен Уитфилд стоял возле открытого сейфа и раскладывал какие-то бумаги. Он затылком почувствовал, что в кабинете появилась его жена.

— Признавайся, это ты познакомил Билла с какой-то стервой? — не теряя времени на разговоры, в лоб заявила Лусия.

— Лусия, я всегда знал, что ты умеешь поставить в тупик кого угодно, — только и смог выдавить из себя Стив.

Как только она расспросила обо всем Стивена и убедилась, что он действительно здесь ни при чем, Лусия с облегчением оставила мужа в окружении текущих дел. Она выждала еще некоторое время, в надежде узнать хотя бы что-нибудь. Но информации не последовало, и спустя неделю она поехала к Кэтрин на работу для поддержания морального духа подруги.

С утра Кэтрин успела обслужить трех клиенток. Двум сделала модные стрижки и красиво их уложила. А третьей покрасила волосы в каштановый цвет и придала форму прическе. И сейчас у нее оказалось свободное время. Она села в кресло и принялась разглядывать себя в зеркале. Взгляд упал на бледные губы. Помада, которую она нанесла перед выходом на работу, стерлась. Кэтрин достала из шкафчика, стоявшего рядом с зеркалом, губную помаду. Выкрутив немного стержень розовой помады, нанесла ее на губы привычным движением руки.

Она вздрогнула, когда почувствовала, что на ее плечо легла чья-то рука.

— Кэтрин, привет, дорогая! — услышала она знакомый голос.

— Лусия, это ты! — обернувшись, проговорила Кэтрин.

— До чего ты себя довела! — возмутилась Лусия, увидев подругу, с которой долго не виделась. — И на сколько же фунтов ты умудрилась себя обезжирить? На двадцать? Или больше?

— Не томи! А то я сейчас умру…

— Стив ничего не знает…

Это прозвучало как приговор. Возникла пауза. Кэтрин замерла на месте. Она-то была уверена, что Стивен Уитфилд заодно с ее мужем. Поэтому надеялась, что Лусия сумеет приоткрыть ей тайну. Увы.

— Может, он что-то скрывает? — неуверенно предположила Кэтрин.

— Вряд ли. Когда я у Стива спросила, знает ли он что-нибудь о любовнице Билла, у него был такой изумленный вид…

Кэтрин расстроилась. Все-таки она до последнего питала надежду, что Уитфилд посвящен в личные дела Билла.

Лусия продолжила:

— Он мне поклялся детьми. А дети для Стива святое. Ты же знаешь, он им как мать. Он намерен увидеться с Биллом уже сегодня.

— А ты не знаешь, в каком месте они будут встречаться?

— В китайском ресторанчике.

— Может, мне стоит тоже туда прийти?

— Я тебя умоляю, только не делай глупости! Пусть Стив с Биллом поговорит по-мужски.

Билл сидел на работе, размышляя над статьей. Он обрадовался звонку Стива. Ему надо было поделиться своими переживаниями. Последнее время он все чаще подумывал оставить жену и перейти жить к Барбаре. Но что-то его останавливало. Хоть он и жаждал перемен, но вместе с тем что-либо менять в своей жизни опасался. Что ни говори, но он привык к своему образу жизни. И в его голову иногда все-таки приходили мысли, что с Барбарой у них может что-либо не сложиться. Сколько раз он представлял себя сидящим в удобном и большом кресле начальника во главе большого стола. И столько же раз пугался этой мысли. А вдруг у него не получиться, что-то сделает не так. И вся его карьера полетит к чертовой матери. И как он после этого будет смотреть в глаза женщине, которая верила в него? Нет, он не хотел ее подводить.

А потом… Он хотел уйти из семьи так, чтобы в глазах окружающих не выглядеть подлецом. Но видел по настроению Кэтрин, что это вряд ли получится. Иногда ему хотелось, чтобы у его жены появился любовник. И тогда бы он со спокойной совестью смог ее обвинить во всех грехах и уйти. Но Кэтрин никогда не глядела ни на кого, кроме своего Билла.

Билл специально изо дня в день доводил ее своим поведением. Но она терпела. И где-то в глубине души ему было даже жаль ее, но он больше не мог с ней жить. Он потерял к ней всякий интерес. Конечно, его чувства к жене пропали не разом. Они уходили постепенно. Поначалу он даже пытался ей предложить заняться любовью по рецептам Барбары. Она шла навстречу его похоти. Но это было совсем не то. И не потому, что жене не хватало сексуальности. Просто она жила в другом мире. Ее постоянно что-то тревожило. То она боялась, что их могут услышать дети, то она не понимала, зачем нужно друг друга стегать плетками и какое от этого можно получить удовольствие.

Нет, Билл больше не хотел Кэтрин.

К своей нынешней работе он тоже потерял интерес. Он уже видел себя на новом поприще, которое пообещала ему подруга.

Так он и сидел, погрузившись в размышления о встрече со Стивом. Спустя какое-то время завибрировал мобильник. Звонила Барбара.

— Билли, нам срочно надо увидеться. — Ее голос для него звучал, как самая красивейшая мелодия на земле.

— Я вечером встречаюсь с другом в китайском ресторанчике. Приезжай туда к восьми. Я вас заодно познакомлю, — оживился Билл.

Ничего не сообщая Кэтрин, Билл сразу же после работы по боковым улочкам выехал из Черри-хилла и вылетел на своем «бьюике» на оживленную трассу, ведущую в Филадельфию. В Даунтауне он оказался ровно в половине восьмого. Ловко проскочив мимо урчавших экскурсионных автобусов и слегка посоревновавшись в ловкости с верткими автомобилями, он подъехал к месту встречи. На стоянке перед заведением уже стояло несколько автомобилей, но «ягуара» Стива среди них еще не было. Билл бросил взгляд на часы. До восьми еще оставалось несколько минут. Настроение было приподнятое. Он был рад предстоящей встрече с другом и находился в предвкушении встречи с любимой женщиной.

Он неторопливо прошел внутрь и оказался в небольшом уютном зале. Тут царил полумрак. Помещение освещали только развешанные повсюду фонарики. В каком-то непонятном порядке стояли низкие столики. Стены украшали миниатюры с изображением китайских чудищ. Официантки — китаянки в национальных костюмах с намертво приклеенными улыбками на лицах — обслуживали посетителей. К Биллу сразу же подошел метрдотель, китаец средних лет. Он предупредительно поклонился и произнес:

— Рад приветствовать вас в нашем заведении.

Билл вежливо улыбнулся в ответ.

— Моя фамилия Доусон. Я заказывал столик…

Китаец расплылся в улыбке и, учтиво поклонившись еще раз, жестом предложил следовать за ним.

Их столик уже был готов.

— Вам принести заказ или подождете мистера Уитфилда?

— Подожду. Только принесите мне что-нибудь выпить. И еще одна просьба. Примерно через полчаса сюда должна подойти одна дама, будьте так любезны, сопроводите ее сюда.

Метрдотель кивнул головой и растворился, словно его и не было. Вскоре он вновь появился, держа в руках непривычной формы бутылку. Сначала он с торжественным видом плеснул содержимое в небольшой фарфоровый стаканчик с изображением дракона и терпеливо стал ждать, когда Билл сделает глоток. Билл понюхал, почувствовал терпкий запах каких-то трав. Затем взял немного в рот, подержал и только потом глотнул. Напиток ему пришелся по вкусу. Вначале немного обжег горло, но тут же Билл почувствовал, как ему стало хорошо.

— Отличный напиток, — произнес он.

Метрдотель поклонился и снова наполнил стаканчик Билла. Поставил бутылку на стол и сразу же откланялся.

Ждать Стивена пришлось недолго. Не успел Билл выпить и двух стаканчиков, как тот явился в сопровождении того же китайца.

— Здорово, дружище! — усаживаясь, поздоровался Стив. — Я смотрю, ты даром времени не теряешь. Что пьешь? — Стив приподнял со стола бутылку и принялся ее рассматривать.

— Да бог его знает, но хорошо пошла. Рад тебя видеть, Стив! — У Билла было превосходное настроение.

К ним подошел метрдотель. Он принес еще одну емкость с напитком. Молча и неторопливо налил для пробы уже в стаканчик Стивена. И только после удовлетворительного ответа разлил его в низкие и широкие бокалы. Они его выпили, и Стивен довольно произнес:

— Сильная штука.

Около их столика появилась официантка с подносом в руках, на котором стояли блюда с какой-то необыкновенной рыбой и еще с чем-то, крайне острым, но весьма вкусным. Она, не переставая улыбаться, в одно мгновение заставила их столик яствами из Поднебесной и молча удалилась, словно ее и не было. Стивен палочками орудовал так, как будто родился в Китае. У Билла с этим возникли проблемы. Палочки то и дело выскальзывали из его неуклюжих пальцев и, намучившись с ними, он попросил принести ему вилку и нож.

— Что у тебя произошло с Кэтрин? — Стив внимательно посмотрел на друга.

— Я больше не хочу с ней жить.

Стив чуть не поперхнулся кусочком нежного мяса. Он аккуратно вытер рот льняной салфеткой, выразительно поглядел на друга и спросил:

— Причина?

— Я познакомился с другой женщиной.

— Так вот в чем дело, — облегченно вздохнул Стивен. — А я-то думал! Подумаешь, я с ними знакомлюсь чуть ли не каждый день. И, поверь моему боевому опыту, это не повод принимать поспешные решения.

Билл покачал головой.

— Я хочу познакомить тебя с Барбарой. Сам все поймешь…

Выражение, с которым Билл это произнес; насторожило Стива. Он не хотел ни с кем знакомиться, но понимал, что надо.

— И когда должно произойти сие событие?

— Сегодня. — Билл глянул на часы. Стрелки показывали без двадцати пяти девять.

Стивен немного растерялся, но быстро совладал с собой.

— Только я хочу, чтобы ты знал, что я не одобряю тебя…

Но Билл явно не слушал его, он то и дело нетерпеливо поглядывал в сторону входных дверей. Весь его вид говорил, как важен ему человек, которого он ожидает. Стивен только диву давался. Он не часто видел Билла в таком состоянии радостного возбуждения. Его друг всегда отличался спокойствием и невозмутимостью.

Вдруг Билл так и растекся в мальчишеской улыбке. В глазах появилась мягкость. Он чуть ли не шепотом произнес:

— Пришла. Стив, я так волнуюсь, словно мне двадцать.

Уитфилд повернул голову в сторону входных дверей. Там стояла девушка. Очень красивая девушка с черными блестящими волосами, одетая в открытое платье канареечного цвета с нескромным разрезом, заканчивающимся на бедре. Она оглядывалась по сторонам в поисках Билла. Стивен увидел ее сразу и… не поверил своим глазам. Он ее отлично знал.

— Стив, не правда ли, она богиня? — выдохнул Билл.

Стив молчал. Метрдотель подвел Барбару к ним. При ее появлении Стивен вежливо поднялся из-за стола следом за другом. Барбара кинула любопытный взгляд в его сторону.

— Стив?.. Вот здорово! — проворковала она, усаживаясь за столик.

— Вы знакомы? — Для Билла это стало сюрпризом.

— Мой отец живет в Мейн Лайне. Он был хорошо знаком еще со стариками Уитфилдами, — пояснила Барбара.

— Да, у ее отца там очень красивое поместье. Оно расположено на холме, и из окна дома раскрывается шикарный вид на океан, — подтвердил Стив.

Метрдотель принес для девушки сливовый национальный напиток, налил его в широкий бокал и молча поклонился.

Барбара отпила немного и, посмотрев сначала на Билла, потом на Стивена, проговорила:

— Мир тесен, Билли. Я тебе говорила, что на этой неделе ты должен будешь познакомиться со своим новым работодателем?

Билл кивнул.

— Так ты с ним, оказывается, знаком. Это Стивен Уитфилд.

— Я рад, что все так сложилось. Звонок ее отца поставил меня в затруднительное положение. Я должен был отказать тебе в работе, которую обещал. Кстати, Билл, ты знаешь, кто ее отец? — поинтересовался Стив.

— Почему я должен что-то знать о нем? — удивился Билл.

— Просто, когда ты узнаешь, что его личность известна целому штату, а то и больше… Боюсь, как бы ты не потерял дар речи, — незлобно усмехнулся Стив.

Билл непонимающе уставился на друга. Барбара хитро улыбнулась, но промолчала.

— Я надеюсь, он не крестный отец какой-нибудь мафии? — Доусон вопросительно посмотрел на друга.

— Хватит молоть чепуху, — перебила их Барбара. — Мой отец — сенатор.

— И только-то?.. — Билл и верил и не верил в свою удачу. Он даже не знал, что на это сказать, поэтому вымолвил первое, что пришло в голову. — Хорошо, что не президент.

Барбара, извинившись, поднялась из-за стола. Она отправилась в дамскую комнату.

— Ты немедленно должен оставить ее, — зашипел Стив, как только она отошла от столика. — Эта женщина сделает тебя самым несчастным человеком на земле. Она — стерва!

— Ты мне завидуешь!

— Билл, не строй из себя идиота! Мужики — просто ее хобби!

— Но тогда зачем ей надо устраивать меня на работу? Где логика?

— Насколько мне известно, отец поставил ей условие: либо она находит себе приличного человека и выходит за него замуж, либо он лишает ее всех материальных благ.

— Не верю.

— Послушай. Я даю тебе две недели, чтобы обо всем хорошенечко подумать. Либо ты возвращаешься к Кэтрин, либо ты больше мне не друг.

Стивен отлично знал, что собой представляет эта особа. Ни один мужчина, решившийся жениться на ней, не был счастлив. Эта женщина не умела дарить счастье. Но умело использовала мужей в своих корыстных целях. Она прикрывалась ими от гнева отца и создавала иллюзию семейной идиллии перед многочисленными друзьями. На самом деле она обожала только Себя и Секс. Всю свою жизнь она сосредоточила на постели. Мужчин она меняла как перчатки. Она отдавалась им, не испытывая никаких эмоций, получая только физическое наслаждение. Для нее не было ничего святого. По-настоящему она боготворила только искусство Совокупления. И она ежедневно совершенствовала свое Призвание, без проблем находя новый «материал» и приобретая знания и навыки в обладании искусством порока. Еще в юном возрасте она объявила войну чувству по имени Любовь. Правда, надо быть честным до конца: этому имелось объяснение.

Когда Кэтрин было шестнадцать, она до беспамятства влюбилась в двадцатилетнего парня Берни Мака, брата одной из своих школьных подруг. Она готова была идти за ним и в рай, и в ад. Но он считал ее синим чулком и уж никак не подозревал о ее потенциальных сексуальных возможностях. Действительно, до их встречи она была лучшей ученицей в классе и мечтала стать врачом… Но тут пришла любовь. Та, что умеет заставить страдать так сильно, что меркнет свет в глазах, и так сильно наслаждаться, что забываешь обо всем на свете. Она умеет превратить человека в смиренного раба или в гордого короля. Сделать его нищим или обогатить. Сделать сущим ангелом или превратить в дьявола…

Барбару любовь превратила в дьяволицу.

В шестнадцать лет она отдалась тому парню вся, без остатка. В упоении пролетел месяц. Ровно столько и длилось ее счастье. Потом она забеременела. Парень испугался ответственности. Учеба не закончена, карьера не сделана, деньги не заработаны. Нет, ему совсем не нужен был ребенок. Он поставил условие: либо он, либо ребенок. Барбара выбрала его. После аборта она стала бесплодна, а парень исчез. Сейчас уже трудно сказать, сколько слез было выплакано тогда. Наверное, все, что судьба заготовила для Барбары на долгую жизнь. Потому что после этого Барбара больше не плакала. Никогда.

Она изменилась до неузнаваемости. Теперь она надевала такие наряды, при виде которых любой мужчина жаждал немедленно снять их с нее. Она умела красиво говорить и любила пофилософствовать, что добавляло ей привлекательности. Она научилась покорять мужчин… чтобы им мстить.

Первый ее муж Майкл Хокинг, холеный брюнет, занимающийся строительным бизнесом, умер примерно через полгода после свадьбы от сердечного приступа. Накануне он сильно поругался с женой из-за ее постоянных измен. В тот день Майкл застал свою жену в собственной постели с привратником их дома. Разгорелся скандал. А наутро Майкл Хокинг был мертв. Вызванный врач констатировал смерть от сердечного приступа.

Через некоторое время она снова вышла замуж за банкира мистера Грема, славного толстяка с совиными глазками. Ему частенько приходилось уезжать из города по делам. И Барбара пользовалась этим. В ее постели перебывало немало мужчин, а иногда и женщин. Брак с банкиром продлился еще меньше, тем первый. Слава о похождениях жены донеслась до ушей Грема слишком быстро. Он нанял детектива, который через некоторое время представил ему полный отчет о любвеобильной жизни Барбары. Мистер Грем скончался от кровоизлияния в мозг прямо на своем рабочем месте. Вдова не сильно горевала по поводу утраты. Уже неделю спустя люди видели, как она, одетая во все черное, но весьма довольная жизнью, выходила из дверей клуба с двумя молодыми людьми.

Третьим ее мужем стал некий Том Адамс. Он был спортсменом. Выступал за сборную команду Филадельфии по бейсболу. Он был молод, силен и здоров как бык. Отец Барбары вздохнул с облегчением, когда дочь привела этого здоровяка в его дом. Но радость была недолгой. Не прошло и года, как этот здоровяк неожиданно скончался. Утром он поехал тренироваться в свой спортивный клуб. Размялся, как обычно, потом пробежал необходимую норму по беговой дорожке стадиона и вдруг почувствовал себя плохо… У него остановилось сердце.

Барбара продолжала жить своей беспечной жизнью, что крайне беспокоило ее отца. Он был влиятельным политиком и не имел права дискредитировать себя. Но Барбаре было наплевать на его жизнь и карьеру. Отец сходил с ума от невыносимого поведения дочери. Во всем, конечно, он винил только себя. Его жена умерла от лейкемии, когда их дочери было тринадцать. Он обожал свою жену и больше так и не смог ни на ком жениться. Воспитывал Барбару сам. Он ни в чем не отказывал девочке, стараясь компенсировать ей отсутствие матери. В результате она выросла вот такой избалованной и дерзкой…

Когда девушка вернулась из дамской комнаты, Стив не выдержал.

— Барбара, ты знаешь, что у Билла есть семья?

— Стивен, я тебя умоляю! Нам не нужны уроки морали! — возмутился Билл.

Стив с горечью посмотрел на друга и мрачно сказал:

— Я тебя предупредил… Думай сам, ты у нас большой мальчик… Ладно. Что касается работы: я жду тебя через две недели. Разрешите откланяться, мне пора.

— Может, останешься? — Билл с грустью посмотрел на Стива. Он понял, что теряет друга. Но Барбара была для него важнее.

8

Была прекрасная летняя погода. Настоящая благодать. Кэтрин возвращалась с работы. На ней был нежно-голубой брючный костюм, который она купила еще осенью на распродаже, и белые босоножки на невысоком каблуке. Выглядела она для своих сорока трех лет просто замечательно. Видимо, сама природа щадила ее и не давала стареть, несмотря на переживания и бессонные ночи.

Солнце медленно клонилось к закату, по пути озаряя медно-красным светом черепичные крыши домов, золотом отражаясь в окнах и осторожно дотрагиваясь рассеянными лучами до малахитовых макушек деревьев. Но Кэтрин, бредя по мощеной улице, не замечала прелестей природы. Последнее время она вообще мало обращала внимания на очарование летних дней.

Сейчас она думала о неожиданной встрече с одним человеком. Когда она ехала из Филадельфии на электричке, прямо напротив нее сидел юноша, мулат. На вид ему можно было дать лет девятнадцать. Волосы у него были черные как смоль. Глаза цвета вишни лучились теплым светом. Одет он был просто. В футболку оранжевого цвета и легкие широкие брюки. Он сидел в свободной позе, нога на ногу, и неотрывным взглядом следил за Кэтрин. Она недовольно поглядывала в его сторону, но он не отводил изучающего взгляда. Она отвернулась от него и стала смотреть в окно. И вдруг он заговорил, явно обращаясь к ней:

— Мэм, я хочу вам сказать, что вас ждут перемены в жизни.

Удивленно взглянув на него, Кэтрин пожала плечами и ничего не ответила, а он спокойно продолжал:

— У вас есть двое детей. Стабильная работа. Но сейчас в вашей жизни наступил тяжелый период. Вас предает очень близкий человек…

Кэтрин вздрогнула. Изумленно посмотрела на него. А он между тем не останавливался.

— Вы очень любите его и готовы все ему простить…

— Все. Хватит! Вы кто? — испуганно спросила она.

— Человек, — спокойно ответил мулат.

— Откуда вы все про меня знаете? Вы следите за мной?

— Успокойтесь, мэм. Никто за вами не следит. Я определил это по мочке вашего уха, — невозмутимо ответил он.

— Простите? — Кэтрин изумленно вылупилась на него.

— Я прочел эту информацию по мочке вашего уха, — повторил мулат. — А если вы мне дадите свою ладонь, я вам скажу больше.

Как заколдованная, Кэтрин протянула ему правую руку. Она и сама не поняла зачем. Просто протянула и все. А юноша, только лишь коснувшись взглядом линий ее руки, заговорил.

— Да, вас действительно ждут большие перемены.

— Хорошие или плохие? — Кэтрин не заметила, как поддалась чарам этого темнокожего.

— Я бы сказал, что для вас — хорошие.

— А для мужа?

— Передо мной ваша ладонь, мэм.

— Простите, — смутилась Кэтрин.

Он улыбнулся и продолжил:

— В скором времени вы измените свой образ жизни… Вы будете жить в огромном доме. Я вижу большой дом с красивыми колоннами, большими залами и бассейном…

— И, наверное, с целым штатом прислуги, — неожиданно развеселилась Кэт.

— Именно так.

Она с любопытством стала разглядывать свою ладонь. Линии как линии. Какие-то маловразумительные сплетения… Ничего особенного она не увидела. Кэтрин подняла глаза на собеседника и усмехнулась по-доброму. Ей не хотелось грубить этому молодому человеку. Чем-то он ей нравился, поэтому она осторожно произнесла:

— Молодой человек, простите, но мне кажется, вы что-то придумываете.

— Вы можете думать что угодно. Но от судьбы не уйдешь.

Тут он встал, улыбнулся Кэтрин белозубой улыбкой и, не задерживаясь, но и не торопясь, пошел к выходу. И только тут Кэтрин заметила, что они подъезжают к Черри-хиллу. Когда электричка остановилась, мулат растворился в толпе. На какое-то мгновение Кэтрин даже показалось, что никакого мулата вовсе и не было. Просто она нечаянно заснула в электропоезде, и ей все это приснилось. И она отправилась домой, размышляя. Этот человек все-таки заставил ее задуматься. Нет, она ему, конечно же, не поверила. Ни единому слову. Хотя ей хотелось поверить…

Скинув босоножки в прихожей, она босиком прошла в гостиную и уселась на диван, почувствовав усталость во всем теле. Снова вспомнила мулата из электрички. Странный какой-то… И зачем он все это наговорил? Может быть, он немного сумасшедший? Хотя внешне и не скажешь… Вел себя прилично… Она не заметила, как рядом с ней присела дочь.

— Мама, ты о чем это мечтаешь? — спросила она.

— Не поверишь! Сегодня, когда я ехала в электричке домой, мне один мулат сказал, что я буду иметь дом с колоннами и прислугой.

Ноэль скептически поглядела на мать.

— И ты поверила в эту чушь?

— Конечно нет. Хотя… мне было приятно слушать его болтовню, — виновато глядя на дочь, произнесла Кэтрин.

— Пойдем-ка лучше ужинать!

После ужина Кэтрин перемыла посуду и убрала ее в кухонный шкаф. Потом поднялась в спальню. Села перед зеркалом, причесала волосы. Потом вытащила из ящичка туалетного столика баночку с кремом для рук. Отвернула посеребренную крышечку, подхватила пальцами немного приятно пахнущей белоснежной субстанции. Тщательно распределила ее по всей поверхности ладоней и затем хорошенечко втерла все в руки. Когда крем впитался, еще немного посидела, разглядывая себя в зеркале. Действительно, Лусия была права, она сильно похудела. Но это ее вовсе не портило, наоборот, самой Кэтрин показалось, что она стала выглядеть немного моложе. Правда, вокруг глаз выступили новые лучики морщинок… Надо поделать маску из сока петрушки, подумала она. Потом еще раз взглянула на себя в зеркало и спустилась в гостиную. Там она снова уселась на диван. С неких пор диван для нее стал символом ожидания. Она ежедневно садилась на него и ждала, ждала, ждала…

Сегодня она ждала звонка от подруги.

Стив Уитфилд после встречи с другом вернулся домой около одиннадцати. В это время Лусия находилась в бассейне. Она каждый вечер там плавала, пытаясь сбросить лишний вес. Но ей это не удавалось. Лусия не могла избавиться от привычки наедаться на ночь. Она целыми днями могла носиться по своим делам, не съев при этом ни одного кусочка, зато вечером наедалась так… Нет, периодически она садилась на какую-нибудь модную диету. Даже однажды сбросила несколько десятков фунтов. Отчего была горда собой несказанно. Накупила себе множество красивой одежды и тут же поехала с подругами в итальянский ресторан, чтобы отметить свой успех в борьбе с лишним весом. Отметила…

Большинство ее обновок так и остались висеть в гардеробе без надобности. Потом она пыталась заниматься бегом по утрам, но слишком уставала. Затем приобрела абонемент в спортивный клуб. Но после второго занятия к ней пришло понимание, что это тоже не для нее. В общем, поиск борьбы с лишними фунтами продолжался.

— Дорогая, ты когда думаешь всплывать на поверхность? — спросил Стив, проходя мимо освещенного бассейна, наполненного голубой водой.

— Стив? Ты уже вернулся?

— Да, как видишь. Лусия, я потрясен! — Стив никак не мог прийти в себя от встречи с другом.

Его жена осторожно поднялась по ступенькам бассейна. С ее волос и тела игривыми струйками стекала вода. На ней был закрытый купальник синего цвета. От воды он казался почти черным и блестел, отчего Лусия казалась похожей на упитанного морского котика. Она подошла к одному из лежаков, оставляя на теплом полу мокрые следы, взяла большое полотенце и вытерлась. Накинула на плечи пушистый халат и вдела ноги в шлепки на высоких каблуках. Она всегда ходила на каблуках. Дома, на работе, на улице…

— Рассказывай, у Билла есть любовница? — тут же потребовала она.

Они направились в дом по аккуратной дорожке, по обочинам которой росли пышные кусты роз.

— Есть, — выдохнул Стив. — И я ее видел…

Лусия была заинтригована. Они уже вошли в дом, где их встретила горничная.

— Тереза, можешь идти отдыхать, — распорядилась Лусия. И когда та вышла, села в кресло.

Стив расположился на мягком диванчике, стоявшем напротив. Он доверительно посмотрел на жену.

— Дорогая, ты никогда бы в жизни не догадалась, кто она! Барбара Адамс!

— Эта акула секса? Не может быть… Где она его подцепила? — Лусия была прекрасно знакома с этой женщиной, поэтому испытала не меньшее потрясение, чем Стив.

— Лусия, какая разница где! Он на ней собирается жениться!

— Бедняга, вот влип! Ты слышал, что сенатор пообещал поместить Барбару в психиатрическую клинику, если она не найдет себе порядочного мужчину и не выйдет за него замуж! И этим мужчиной оказался Билл… Ох, несчастная Кэт…

Лусия задумалась. Она дала слово позвонить подруге и поведать ей обо всем, что узнает. Но то, что она услышала… Как о таком рассказать? Это будет жестокий удар. Но обещание дано. Лусия решительно набрала номер семьи Доусон.

— Что ты ей скажешь? — Стив вопросительно поглядел на жену.

Лусия отрешенно пожала плечами.

9

Кэтрин схватила трубку после первого же звонка. Как бы ни настраивала она себя на лучшее, тревога прочно сидела в ее сознании. Ее глодала мысль, что что-то нехорошее все-таки должно случиться. И уже в скором времени. Сердце то замирало, то принималось бешено колотиться. Она не находила себе места и даже приняла успокоительное. Но оно лишь усугубило ее состояние. Почему-то после него очень хотелось плакать. Но ее горестные всхлипывания могли привлечь внимание детей, а она не хотела, чтобы они видели ее душевные терзания. И она крепилась изо всех сил. Но чем ближе стрелки часов подходили к полуночи, тем сильнее сосало у нее под ложечкой. Она просто не находила себе места! Даже взяла книгу у дочери в комнате. Любовный роман. Ее привлекло название «Мы всем обязаны любви» и яркая обложка. Она открыла книжку на середине, но тут же отложила ее в сторону. Именно на этой странице описывалась бурная любовь между молодым адвокатом и стюардессой. Нет, сейчас Кэтрин не могла читать подобные вещи. Сразу на поверхность памяти всплывали незабываемые моменты из ее жизни. Так же красиво все было и у них с Биллом! Цветы. Она вспомнила, что еще совсем недавно Билл дарил ей море цветов. Он умел преподнести их так, словно дарил целый волшебный мир! Бывало, рано-рано утром, когда она еще спала, он просыпался и тихонько выскальзывал из постели. Осторожно, чтобы ненароком не разбудить любимую жену, брал свои вещи. Наскоро одевался в гостиной, а потом бежал сначала в булочную к миссис Джонсон, где покупал горячие булочки с изюмом, а затем забегал в цветочный магазин.

И когда Кэтрин просыпалась, ее чуткий нос ловил тонкий цветочный аромат, распространяющийся по спальне. Она блаженно улыбалась, открывала глаза и видела перед собой огромную корзину живых цветов. А в дверях появлялся Билл. Он счастливо улыбался и смотрел на жену влюбленными глазами. В руках он держал поднос, на котором стоял кофейник с утренним кофе и горкой лежали теплые булочки…

Тогда ей казалось, что эта любовь вечна.

Тогда ей казалась, что у них с Биллом самый безупречный роман в мире.

Да. Это было. И безумная любовь. И безупречный роман.

Господи, ну куда все это делось? — думала она, и буквы расплывались у нее перед глазами.

Отложив книгу, Кэт включила телевизор. Транслировали вечерние новости. Вернее, уже передавали прогноз погоды. Он ее не заинтересовал. Взяла пульт и стала нажимать на кнопки, перескакивая с канала на канал. На экране стремительно мелькали картинки: старый фильм, рассказ о животных, спорт, мультфильмы. Ей надоело, и она остановилась. На экране зависло красивое лицо какого-то политика на фоне звездно-полосатого флага. Он что-то говорил о войне в Ираке. Она понятия не имела, кто он. Кэтрин не очень-то отслеживала политическую жизнь страны, и ее мало интересовали конгрессмены, сенаторы и прочие. Поэтому она выключила телевизор и зашвырнула пульт подальше от себя. Все действовало ей на нервы! Казалось, она находится на грани нервного срыва. Только надежда, еле уловимая, робкая надежда не давала сорваться ее нервам, натянутым как струны.

И вот — звонок. Звонок от Лусии.

— Извини, что поздно, но Стив только приехал, — мягко проговорила подруга и замолчала. Номер телефона она набрала решительно, а вот что сказать, понятия не имела.

— Лусия, я тебя умоляю, — после паузы произнесла Кэтрин. — Я тебя умоляю, не молчи! Ты что-то знаешь?

Внезапный страх замер где-то внутри живота.

— Да… У Билла роман с одной женщиной.

Это прозвучало как приговор. Голос Лусии показался ей сродни громовому раскату. Ее слова были похожи на вороватые ядовито-сернистые стрелы молний, которые в одну секунду безжалостно пробили сердце Кэтрин, украли надежду и отравили душу. В эту минуту в ней что-то умерло. Что-то очень важное.

— Роман… — проговорила она, словно не понимала значения этого слова.

— Хочешь, я к тебе сейчас приеду? — услышала она в трубке.

— Нет. Не надо. Я справлюсь. Сама. Я должна.

Положив трубку, Кэтрин несколько секунд сидела неподвижно, точно неживая. Тишина окружила ее со всех сторон. Посреди этой окаменевшей тишины раздавалось лишь бездушное тиканье часов, беспрерывно отсчитывающих время. Ее время. Только сейчас до нее дошло, как неумолимо оно бежит. Год как секунда. Казалось, что время с момента ее рождения отмерило всего сорок три секунды… Раз, два, три… сорок три! Она помнила свое детство. Как она играла в куклы. Мама всегда покупала ей кукол с длинными волосами. А она безжалостно стригла их и потом очень переживала, что кукольные волосы больше не растут, а ей так этого хотелось…

Боже, она не заметила, как ей уже перевалило за сорок… За СОРОК!.. До этой минуты она еще чувствовала себя молодой. Не замечала своего возраста. Даже когда общалась со своими детьми, ей казалось, что она если не их ровесница, то ненамного старше. Пожалуй, она больше была им подругой, чем матерью. Но это была иллюзия. Молодость прошла. Жизнь прошла… Ей стало страшно, она почувствовала себя никому не нужной. Душа похолодела и опустела. И, жалея саму себя, она закрыла лицо руками, и обильные слезы потекли сквозь ее пальцы. Ее лихорадило. Она закуталась в плед и ткнулась головой в подушку, чтобы не разбудить всхлипываниями детей…

Сколько прошло времени, сказать трудно. Сердце Кэтрин покрылось коркой ломкого льда. И когда она начинала вспоминать, то с каждым эпизодом из ее прошлого застывшие кусочки льда отламывались, больно вонзались в самое сердце, и оно истекало кровью. Она лежала ничком, подсунув руки под подушку. И мягкое подушечное тело впитывало в себя ее горькие слезы. Щемящая обида захлестнула душу Кэтрин. Все эти годы она жила только для мужа. Билл был единственным мужчиной в ее жизни.

Для него она улыбалась, готовила завтраки, пекла вишневые пироги.

Для него она рожала детей и прививала им любовь к нему.

Ему она дарила свою любовь и нежность.

Они прожили вместе целых двадцать лет. Полжизни позади. А будущее… Будущего не было.

Слезы подействовали на нее как снотворное. Она уснула. Впервые в жизни Кэтрин не дождалась возвращения своего любимого мужа.

Когда она проснулась утром, из ванной доносился бодрый голос Билла. Он брился и напевал какую-то веселенькую мелодию.

Кэтрин поднялась с кровати. Во всем ее теле ощущалась тяжесть, словно она всю ночь работала грузчиком, таская на себе мешки с песком. Когда она подошла к зеркалу, ахнула: на нее глядела незнакомка с припухшими веками и взлохмаченными волосами. Поэтому, пока муж находился в ванной, Кэт постаралась привести себя в порядок. Достала из шкафа голубые бриджи, белую майку. Проворно надела. Причесала волосы. Распушила челку и сделала хвост. Эта прическа ее молодила. Чуть-чуть подмазала губы розовой помадой, припудрила нос и подкрасила ресницы. Она не желала, чтобы Билл увидел ее такой некрасивой — заплаканной и опухшей. Даже если она ему больше не нужна.

Хотя кто знает…

Ну вот. Теперь никто и не догадается, что она проревела полночи, задыхаясь от горя и обиды. Она вышла в коридор и спустилась в кухню. И хотя внутреннее состояние «припудрить» не удалось, она сумела взять себя в руки и принялась суетиться с завтраком. Она вела себя так, словно в ее семейной жизни ничего не случилось. Кэтрин не знала, как поступить. Вот не знала, и все. Она не могла взять и одним махом вычеркнуть из своей жизни двадцать прожитых с мужем лет. Где-то на подсознательном уровне она готова была простить ему все. Простить. Все.

— Ты не погладишь мне белую рубашку? — обратился к жене Билл, когда спустился в кухню.

Она повернулась в его сторону, и ее взгляд замер, остановившись на муже. Он стоял такой свежий. Гладко выбритый. И счастливый. От него исходил тонкий аромат туалетной воды, которую ему подарила Кэтрин на День благодарения… Кэтрин вся сжалось, как устрица, на которую выжали лимонный сок.

— Можешь меня поздравить, через пару недель я буду руководителем редакционного отдела. — Билл был в настроении.

— Поздравляю. Для этого тебе нужна белая рубашка?

— Не совсем. Сегодня я иду на встречу с очень важным человеком. От него во многом зависит мое будущее.

После того, как Уитфилд ушел из ресторана, Барбара заявила:

— Завтра мой отец должен увидеть моего избранника. Больше нет смысла откладывать. Мы любим друг друга. Ты же любишь меня? — плотоядно посмотрела она на Билла и, опустив руку под стол, ласкающим движением провела по его бедру.

Он так и замер.

— Ты выйдешь за меня замуж? — выходя из оцепенения, вдруг произнес он.

Билл и не думал сейчас о своей жене. Он напрочь ее забыл, будто ее и не было никогда в его жизни.

— А ты уже оформил развод? — в ответ спросила она.

— Еще нет, но скоро оформлю.

— Прекрасно. И, кстати, завтра мы едем отдыхать в Австралию.

— А почему именно в Австралию? — Билл никогда не был в Австралии. Да он вообще никогда не выезжал из страны. Для него все это было крайне ново. И очень ему нравилось.

— Потому что я хочу заняться с тобой любовью в какой-нибудь пещере, как австралийский абориген, — ответила Барбара. Ее мысли были заняты только этим.

Билл ясно представил себе красивое обнаженное тело Барбары. К нему уже успело прикоснуться палящее солнце и оставить свой бронзовый след, сделав кожу Барбары еще более привлекательной. Он видел, как она неторопливо идет к морю, оставляя следы на песке. Билл наблюдал за каждым ее плавным движением. Вот она зашла по пояс в воду. Сильным движением оттолкнулась от земли и как рыба ушла с головой в прозрачную воду. На какое-то время она исчезла из поля зрения Билла. Он уже начал волноваться и хотел было нырять вслед за любимой. Но в это мгновение она вынырнула, радостно помахала ему рукой и проплыла несколько метров к горизонту, затем развернулась к берегу. Выплыв на мелководье, встала во весь рост. Как же она похожа на морскую прелестницу — русалку! С длинных волос падают хрустальные капли. Мокрое тело блестит под лучами солнца, словно покрыто переливающейся чешуей. Взволнованная грудь призывно вздымается и манит к себе. Барбара божественно красива. Ее так и хочется целовать, целовать, целовать, не переставая. В нем нестерпимым жаром загорелось желание…

— Билл, хватит мечтать!

— Любимая, я хочу тебя. Сейчас. Я не хочу ждать, когда мы полетим в Австралию, — проговорил он, почувствовав, как ступня подруги беззастенчиво пробирается между его ног.

Находясь рядом с ней, Билл терял волю и контроль над собой. Как только он видел ее — все. Он даже и не осознавал, почему так происходит. Просто хотел ее с такой непреодолимой силой, словно ее организм источал гипнотизирующий его сознание эликсир. Через некоторое время они уже были у нее дома. Каждый раз, когда они встречались, Барбара удивляла его своей непредсказуемостью и эротическими фантазиями. Каждый раз с ней было все по-новому.

В этот раз все происходило прямо в гостиной, на полу. Сначала они просто целовались, а затем их настолько захватила страсть, что они, раздеваясь на ходу, очутились на пушистом белом ковре. Барбара выдавила на свою ладонь полоску какого-то крема и затем стала тщательно втирать его в пенис Билла. Потом поцеловала его в губы, быстрыми движениями пробираясь языком в рот. Оторвалась от его губ и, лаская Билла языком, стала опускать голову к его животу. Густые черные волосы Барбары гладили его тело… Его орган начал подниматься. Барбара провела горячим влажным языком между его ногами. Он расслабленно распростерся на пушистом ковре, находясь под ее магической властью. А потом она оседлала его…

Он входил в нее и чувствовал, как теплота ее влагалища соединилась с кремом, который она втерла в его пенис. Его охватило невыносимое возбуждение… Скача на нем как бешеная, Барбара успевала левой рукой ласкать его мошонку, которая начала гореть…

Они провели в любовных играх всю ночь. Билл забыл о времени. Он был счастлив.

И только когда вернулся домой, понял, как глубоко он завяз во лжи.

Кэтрин молча гладила белую рубашку мужа. Он же продолжал сидеть за столом, хотя уже все съел и допил черный кофе. И теперь, откинувшись на спинку стула и взяв в правую руку вилку, отбивал по столу какой-то ритм и думал, как бы ему во всем признаться жене. Он не знал, как это сделать, но понимал, что это просто необходимо. Пришло время. Но как?

— Тебя довезти до Филлы? — неожиданно предложил Билл.

— Подвези, — согласилась она. — Через десять минут буду готова. — Она обрадовалась. А вдруг это шаг к их примирению?

До Филадельфии они ехали молча. Кэтрин опасалась начинать разговор. Она интуитивно почувствовала, что муж хочет что-то сказать ей. В голову приходили не самые приятные догадки. Они были похожи на назойливых москитов, и она их упорно отгоняла от себя. Она боялась их. Очень.

Билл вел свой «бьюик» по спокойным улицам Черри-хилла быстро и уверенно, обгоняя идущие впереди машины. Кэтрин любила наблюдать, как муж держится за рулем, но в этот раз ей было не до этого. Они проехали мимо булочной миссис Джонсон, лавки с фруктами и овощами мистера Льюиса. Их машина пролетела вдоль высокого забора, окружавшего школу, где учились их дети. Свернули в сторону железнодорожной станции, проехав мимо бара… И через некоторое время уже влились в бесконечный поток машин на филадельфийской трассе, оставив позади аккуратные коттеджи, увенчанные черепичными крышами.

Билл гнал «бьюик» вперед и исподтишка наблюдал за женщиной, с которой прожил двадцать лет. Он собирался ее бросить. И не испытывал ни малейшего угрызения совести. Но никак не мог заставить себя все ей рассказать.

На трассе автомобильных пробок не оказалось, и вскоре уже Билл въезжал в царство небоскребов, сверкающих на солнце полированным стеклом. В самом городе, как всегда, было суматошно. Люди и машины беспрерывно сновали туда-сюда. Билл припарковал свое авто на стоянке неподалеку от салона красоты миссис Ланы Бреннел, где работала Кэтрин. Начать разговор он так и не решился.

Кэтрин вышла из машины.

Улицы Филадельфии уже были раскалены. От гигантских зданий исходил тяжелый жар. Они отбрасывали резкие тени, а стекла окон казались зеркальными.

Билл, нажав на педаль газа, выехал со стоянки на дорогу и унесся по своим делам. Больше Он о Кэтрин не думал. Словно ее и не было в его жизни.

Он спешил. Позволил себе притормозить только у небольшого цветочного магазина. Выскочил из машины, с легкостью открыл стеклянную дверь, очутившись в волшебном мире цветов. На него со всех сторон глядели загадочные герберы и пушистые хризантемы. Тоскующие каллы и витиеватый бамбук. Скорбные лилии и нежные флоксы. Было прохладно и отчетливо пахло сырой землей. К Биллу тут же подлетел продавец, немолодой мужчина с темными вьющимися волосами и орлиным носом.

— Мне нужен букет для любимой, — проговорил Билл.

Продавец повернулся к вазе, где в ожидании своего звездного часа теснились благоуханные нежные розы. Он осторожно отделял из общей массы высокие колкие стебли, увенчанные нежнейшими бутонами, на лепестках которых покоились перламутровые капельки воды. Со стороны этот продавец напоминал волшебника, занимающегося магией при помощи цветов. Его колдовские руки на глазах у Билла за одно мгновение создали настоящее произведение искусства. Билл глядел на него, и ему вдруг показалось, что этот человек бесконечно счастлив, находясь здесь, среди цветочного рая. Его лицо светилось вдохновением. Он нашел свое счастье среди этих прекрасных цветов. Не всем так везет. Хотя Билл не считал себя несчастным. Наоборот. Билл был любим и влюблен. Его ждала перспективная работа и успех. А что еще нужно человеку для счастья?

— Смотрите, какие замечательные цветы для вашей женщины я подобрал! — Продавец и сам не мог налюбоваться на сотворенную природой и его руками сказку. — Теперь добавим немного беленьких скромных цветочков, — он беспрерывно разговаривал сам с собой. — …И наши чудесные розы заиграют с большей силой. — Он извлек из другой вазы пару скромных веточек с беленькими круглыми шариками вместо бутонов и, обращаясь к Биллу, продолжил свою болтовню: — Простите, мистер, но вы должны знать, что яркость цветов можно подчеркнуть, лишь вкрапив в общую массу немного вот этих беленьких цветочков. Они будут играть роль подсветки…

Продавец ловко перевязал стебли широкой атласной лентой, сделав из нее красивый бант, и протянул всю эту красоту Биллу. Букет удался на славу. В меру пышный, весьма изысканный, чуть-чуть застенчивый, а в целом просто роскошный.

Расплатившись, Билл вышел из магазина.

Барбара ждала его на верхнем этаже, прямо у лифта.

— Майкл позвонил мне и сообщил, что ты поднимаешься, — проговорила она ласковым голосом.

Билл протянул ей цветы.

— Волшебно! — проговорила она и зарылась носом в букет. — Проходи, отец тебя уже ждет…

10

Этот беспокойный день принес Биллу удачу. Он наконец познакомился с отцом Барбары. И они понравились друг другу. Билл неожиданно почувствовал себя рядом с государственным мужем вполне комфортно. Раньше он всегда полагал, что серьезные политики в жизни такие недоступные, такие важные… Но когда они сидели с сенатором в гостиной у Барбары и пили кофе чашка за чашкой — сенатор был большим любителем этого напитка, — мнение о политических деятелях у него изменилось. Внешне сенатор очень походил на Барбару. Вернее, дочь была похожа на него. Только волосы у него были седыми. Сначала он вежливо расспросил будущего зятя о его жизни. Билл, надев на лицо маску Рассудительности и Здравомыслия, скромно поведал о себе. Немного рассказал о своей работе и о том, чего бы хотел добиться. Но это было небольшое вступление. Он не хотел показать себя перед сенатором карьеристом. Потом приступил к основному. Тут ему пришлось немного поволноваться. Все-таки приходилось лгать. Но все обошлось. Билл сказал, что с недавних пор холост. Разведен из-за неудачного брака. Но хаять жену не стал. Просто тихо произнес:

— Я ничего не могу сказать о жене плохого. — И это было чистейшей правдой.

Барбара все это время находилась рядом. Она сидела на подлокотнике дивана и гладила его по спине подбадривающим движением. Она хорошо знала своего отца и по тому, как он разговаривал с Биллом, видела, что ее избранник ему нравится. Их беседа длилась больше часа. В конце разговора отец Барбары в знак уважения подарил Биллу золотые швейцарские часы на кожаном ремешке. Билл был в восторге, но, стараясь скрыть свои эмоции, лишь скромно поблагодарил.

— Надеюсь, ты сумеешь сделать мою дочь счастливой, — ответил сенатор.

Он тепло попрощался со своим будущим зятем. Барбара отправилась проводить его, оставив Билла сидеть в гостиной.

— Ну и как он тебе?

— Я рад твоему выбору. Но знай, если ты не прекратишь вести прежний образ жизни, я выполню свое обещание.

— Можно тебе напомнить, что мы сегодня с Биллом летим в Австралию? — перевела она разговор в другое русло.

— Я все помню. И все, что касается его работы, немедленно устрою сегодня же, как и обещал.

Сенатор поцеловал дочь в лоб и, благословив, ушел.

Перед тем как выйти из дома, где жила Барбара, Билл остановился, снял дешевые старые часы и надел новые.

После знакомства с сенатором Билл отправился в издательство, где еще числился на работе. Это стояло вторым пунктом в его плане на сегодняшний день. Не успел он появиться, как навстречу ему вышел главный редактор издательства, мистер Дорнфилд. Признаться, Билл и не ожидал такого. Главный редактор был человеком высокомерным и не очень-то раскланивался перед рядовыми сотрудниками. А тут!

— Билл, дружище! Как я за тебя рад! — Лицо мистера Дорнфилда крайне напоминало расплывшуюся морду поросенка.

— Вы это о чем, мистер Дорнфилд? — Билл сделал удивленное лицо, строя из себя простачка. Ему уже начинало нравиться его нынешнее положение. Он ликовал. Спасибо, Судьба! Спасибо, Господь! Ты послал мне женщину, которая сумела мои желания превратить в реальность! Тысячу раз спасибо! — мысленно говорил он.

— Ладно, дружище, я все понимаю. Но у меня к тебе будет маленькая просьба.

— Слушаю. — Билл чувствовал себя победителем.

— Когда добьешься высот, не забывай, что начинал свой карьерный рост под моим началом. — Мистер Дорнфилд заискивающе смотрел на Билла.

— Непременно, мистер Дорнфилд, — заверил Билл.

— Можно просто Тед.

— Хорошо, Тед.

Билл был счастлив. Почти. Ему еще оставалось завершить последнее дело, запланированное на сегодня. И тогда это «почти» можно будет смело вычеркивать. Биллу оставалось решить вопрос с семьей. Но, придя домой и увидев жену, он растерялся. Он не знал, с чего начать разговор, поэтому молча прошел наверх и из гардеробной вытащил большой кожаный чемодан, который они вместе с Кэт покупали в Филле перед тем, как всей семьей поехать отдыхать в Саратогу.

— Ты куда собираешься? — встревожилась Кэтрин. При виде чемодана ее сердце сжалось от страшной догадки.

— По делам, — коротко ответил Билл. Он был весь напряжен.

— Каким делам? Куда? — испуганно выдохнула она.

— Господи, до чего же ты навязчивая! — не выдержал Билл.

Кэтрин неподвижно стояла в проеме двери и неотрывно наблюдала, как муж складывает вещи. Он собирает вещи, чтобы уйти… Он уйдет, уйдет, уйдет, стучало у нее в голове. Она останется одна с детьми. И жизнь ее закончится. Зачем ей жить без него? Она лихорадочно принялась думать, что бы такое сделать, чтобы остановить его. Ничего в голову не приходило. Но надо же что-то делать… А Билл, не говоря ни слова, вытаскивал из ящиков свое белье, носки и аккуратно выкладывал все на дно чемодана. И Кэтрин не выдержала:

— Билл, любимый, родной, прошу тебя, останься… Нам же было хорошо вместе…

— Что ты за чушь несешь! Мне необходимо ехать по делам! — У Билла от ее слов на лбу выступил холодный пот.

— Нет, ты хочешь уйти от меня! Я знаю!

Билл, не обращая внимания на жену, методично укладывал вещи в чемодан. Носки, трусы, майки уже закрыли чемоданное дно. Вот он подошел к шкафу. Резко раздвинул дверцы, одним махом снял вместе с плечиками свои рубашки и бросил на белье.

Кэт, неожиданно для себя, подскочила к нему, уцепилась своими маленькими руками за рубашку на его груди и принялась судорожно трясти его.

— Я не смогу жить без тебя! Я люблю тебя! Билл, любимый, прошу тебя!..

От неожиданности он замер на месте и с неприязнью сверху вниз смотрел на жену. Кэтрин, как заведенная, продолжала трясти его. Безумные глаза ее до краев наполнились слезами. Билл осторожно отстранил ее от себя. Присел на край кровати.

Все-таки придется рассказать, подумал он, исподлобья поглядывая на жену. Он видел в ней лишь человека, который мешает ему реализовать его желания. Кэтрин никогда не стремилась к роскоши и богатству. Ей нравилось быть Рабыней Тихого Повседневья. А Биллу нужна была настоящая Королева Жизни, такая, как Барбара. И он глубоко вдохнул, набрав полные легкие воздуха, и выдохнул:

— У меня есть женщина. — Эти слова ножом полоснули слух Кэтрин.

— Я знаю! Я догадывалась! Но это она… она сбила тебя с пути! Я… я… — запнулась Кэтрин. Ее язык предательски отказывался говорить…

— Я больше не люблю тебя. — Билл прямо посмотрел на жену.

Кэтрин никогда не видела во взгляде мужа такой безразличной отчужденности. Никогда…

— Не может быть! Я не верю! — Она сорвалась на крик. — Ты клялся любить меня вечно! Ты не мог меня так жестоко обманывать! Не мог. Я тебе верила!

Билл никак не реагировал. Он не чувствовал себя виновным. Он знал только одно — он любит Барбару. Божественную Барбару. Она стояла у него перед глазами. Сильная, красивая, независимая и богатая! А еще ее отец… Он до сих пор не мог поверить, что влюбился в дочь сенатора штата! Он осознавал, что это обстоятельство может круто изменить его будущую жизнь. И это неожиданное, фактически свалившееся как снег на голову условие делало его неуязвимым. Он вдруг почувствовал себя человеком, допущенным к божеству. Поэтому, глядя снисходительно на жену, он назидательно произнес:

— Ничего вечного не бывает. Время целые империи стирает с лица земли. А ты говоришь о какой-то любви!

Ледяной голос Билла подействовал на нее отрезвляюще. Она замерла. Подняла на мужа тоскливые глаза, из которых скатывались по щекам крупные горошины слез, и бессмысленно повторила за ним:

— Стирает…

— Да. Ничто в этом мире не вечно. Ни чувства, ни горы, ни города. Все может вмиг исчезнуть, — говорил он так, будто читал лекцию.

— Исчезнуть… — Голос у нее как-то сник и стал тихим, почта безжизненным.

У нее было такое состояние, будто она находится в вязком тумане. Ей казалось, все это происходит не с ней, а с кем-то другим. И только спустя секунды, собрав всю свою волю в кулак, глотая слезы, она полушепотом произнесла:

— Билл… Моей любви хватит… хватит для нас двоих…

Но Билла это не тронуло.

— Где лежит мой бежевый костюм? — спросил он у Кэтрин так, словно собирался не уходить от нее, а просто пойти на работу.

— Билл, что ты со мной делаешь…

— Не понимаю, о чем ты? Я оставляю тебе дом. Хочешь, бери мой «бьюик»…

— А мою молодость ты вернешь?

— Что за бред ты говоришь!..

— Бред? Разве не для тебя я рожала детей, портя фигуру! Не для тебя готовила вкусные обеды, не обращая внимания, что от воды стареют руки! Не для тебя создавала уют в доме, забыв об отдыхе! Ведь я тебе отдала все, что только могла…

— Я тебя об этом не просил. Тебе самой все это нравилось делать, — мрачно прервал он ее.

Кэтрин обмерла.

И именно в этот момент зазвучал мобильный телефон мужа. Билл поглядел на высветившийся номер. Лицо у него сразу просветлело настолько, что этого просто невозможно было не заметить. И Кэтрин заметила. Она сразу догадалась, кто это. Ей захотелось вырвать из его рук эту проклятую трубку, бросить наземь и топтать, топтать, топтать ее каблуками. Чтобы от телефона остались лишь мелкие кусочки. Чтобы Билл никогда больше не мог общаться с той женщиной!

Не обращая внимания на жену, Билл поднес трубку к уху. Ему что-то говорили, и он, улыбаясь, отвечал, смягчив свой голос до предела. Это был Билл. Настоящий Билл, какого Кэтрин всегда знала и любила. Именно в эту минуту она снова видела прежнего Билла. Нежного, внимательного, любящего.

Но не ее.

Сцепив руки в замок, Кэтрин стояла, смотрела на мужа и про себя умоляла: «Господи, дай мне сил. Господи, дай мне сил. Господи, помоги мне. Прошу тебя, одолжи мне терпения. Помоги мне принять правильное решение. Помоги. Умоляю тебя, помоги». А Билл продолжал разговаривать по телефону.

И вдруг она решилась.

— Это она? — спросила Кэтрин твердым голосом.

Не отрываясь от телефона, Билл кивнул головой.

— Я хочу с ней поговорить.

Неожиданно Билл протянул трубку.

На мгновение Кэтрин замерла. Испугалась. Она и сама не знала, каким образом сорвалась с языка эта нелепая просьба.

Билл нахально разглядывал Кэтрин в ожидании продолжения. И в нем не было ни капли жалости к ней.

Кэтрин трясущимися руками взяла трубку. Вдруг она услышала голос. Она много раз представляла себе, что когда-нибудь услышит голос женщины, укравшей у нее Билла. Много раз представляла себе, как она при этом будет себя вести. Сто раз мысленно проигрывала эту сцену, а когда это время пришло — просто растерялась. У нее даже сердце на какие-то доли секунды прекратило биться. Остановилось. А потом так затрепыхалось, словно вот-вот вырвется из груди.

— Привет, — набравшись мужества, сдавленным голосом проговорила. — Меня зовут Кэтрин. Я жена Билла.

— Да хоть бабушка. Меня интересует, почему Билл тормозит. Через два с половиной часа мы летим в Австралию.

Шок. Ведь Билл сказал, что едет по делам.

— Вы собираетесь отдыхать?

— Не понимаю, что здесь удивительного.

— Может, вы еще и пожениться хотите? — спросила Кэтрин.

— Вообще-то да. Мой отец благословил нас.

Кэтрин замерла. Мир рушился. Прямо на глазах. Ее добрый, славный мир, которым она гордилась всю свою жизнь. Он мгновенно превращался в руины, как при землетрясении. Раз — и все. Земля разверзлась, и в глубокую черную дыру провалилось все то, что когда-то так устойчиво и надежно стояло наверху. В одну секунду перед ее глазами пронеслась вся ее жизнь. Какая же она была прекрасная, чистая и спокойная, эта жизнь! И вот она с треском и грохотом разваливалась, превращаясь в обломки. Все прекрасное стало ужасным. Чистота превратилась в грязь. Спокойствие обернулось потрясением…

— Что ж, я больше не буду его задерживать.

Вдруг она ощутила, что силы покидают ее. Туман в глазах. Все куда-то уплывало… Нет. Так нельзя. Возьми себя в руки, приказала она себе. И она взяла. Протянула телефон Биллу и безжизненно уронила руки. Он глядел на жену холодными, чужими глазами. От этого холода она вся как-то сжалась. Озноб волной пробежал по телу. До нее окончательно дошло: она не нужна ему. И что бы она ни делала, Билл не вернется. Да она больше и не хотела его останавливать. Зачем? Кэтрин вдруг почувствовала, что с каждой минутой все больше и больше ненавидит мужа. Он стал ей противен, как скользкая жаба.

Гад… Жестокий, холодный гад… Таких надо уничтожать!

Словно подхваченная какой-то темной силой, Кэтрин рванула с места, подлетела к мужу и принялась молотить его по чему попадет. По груди, по животу, по плечам! Колотила изо всех сил, как боксер грушу. Билл сначала растерялся и молча стоял под градом ударов. Но спустя мгновение пришел в себя, схватил жену за запястья и грубо отшвырнул. Она свалилась прямо на чемодан, в который муж упаковывал вещи. Больно ушиблась, но, не обращая внимания на боль, тут же вскочила и снова бросилась на Билла. Но он уже был готов к этому, и она опять отлетела. На этот раз она упала на пол и сильно ударилась ногой о спинку кровати. Она, обессиленная, сидела на полу и тяжело и быстро дышала. Волосы у нее растрепались, челка прилипла ко лбу, лицо исказилось от ненависти, пошло пятнами и покрылось капельками пота, которые смешивались со слезами. И тут ее взгляд упал на вещи мужа, аккуратными стопочками разложенные на полках. И тогда она подлетела к шкафу и принялась выбрасывать оттуда все, что попадалось под руку. На пол летело все подряд: костюмы, рубашки, свитера, плащи, пальто. Когда там не осталось ничего, она подскочила к окну и, распахнув его, начала вышвыривать все это на улицу. При этом она сквозь слезы, то и дело шмыгая носом, приговаривала:

— Значит, уходишь. Хорошо. Разводись. Я не буду тебя больше удерживать, гад. Катись отсюда на все четыре стороны. Лети в Австралию, да хоть в Антарктиду. Давай, поторапливайся, а то опоздаешь. Видеть тебя не могу, урода.

Поведение Кэтрин шокировало Билла. Он всегда знал ее как уравновешенную и спокойную женщину. Это выбило его из колеи, заставило растеряться. Безразличие и каменное спокойствие слетели с его лица, как летели из окна его пожитки. Ему ничего не оставалось, как выбежать на улицу и, поднимая с газона вещи, умолять жену утихомириться.

— Кэт, я тебя очень прошу, успокойся. Давай лучше сядем за стол и все обсудим, — приглушенно взывал Билл с улицы.

— Мы уже все обсудили!

— Постесняйся соседей, Кэтрин. Посмотри, на нас все смотрят…

На улице и правда возникло несколько любопытных зевак, но она, находясь в ярости, не обращала на них внимания. Ей было все равно, что о ней подумают соседи, а уж тем более зеваки с улицы. Невыносимая жара уже спала. Подул слабый ветерок. В воздухе пахло цветами из их небольшого садика. Но Кэтрин этого не замечала. Она вообще ничего не видела. Сейчас ей было все все равно.

— Пусть смотрят! Пусть все знают, какой ты негодяй! — выкрикивала она, периодически появляясь в проеме окна с очередной партией вещей. Ей хотелось обозвать его как-нибудь пообиднее, но ее словарь оскорблений оказался слишком скудным.

— Я тебя прошу. Я не думал, что ты так будешь реагировать… — Билл умоляюще смотрел на нее снизу, задрав голову кверху.

— По-моему, ты вообще обо мне не думал!

— Кэтрин, я хочу, чтобы мы с тобой навсегда остались друзьями, чтобы мы могли всегда поддерживать теплые отношения. Поверь, я очень этого хочу!

— Мне не нужна любовь, похожая на объедки! Я ненавижу тебя! — с этими словами Кэтрин скрылась из вида.

Внизу уже собралась небольшая толпа. И Билл, ругаясь сквозь зубы и бросив вещи на газоне, поспешно сел в машину и покатил туда, где его ожидала новая жизнь.

Спектакль закончился.

Незначительная людская речка стала растекаться по улицам.

Когда все закончилось, Кэтрин почувствовала, что силы покинули ее окончательно. Она хотела спуститься в гостиную, но не смогла. Только сумела выйти в коридор, дойти до лестницы и все. Ноги подкосились, она тяжело опустилась на ступени. Так она и сидела, опершись головой о перила. Она чувствовала себя опустошенной и уничтоженной. Все мысли из головы куда-то разом исчезли. Слезы тоже закончились. Все закончилось.

Детей во время скандала дома не было, и она стала думать, что же скажет им. Алекс и Ноэль уже давно не задавали ей никаких вопросов относительно отца. Они не могли не заметить, что он практически не бывает дома и живет какой-то одному ему ведомой жизнью. Но они не ждали, что однажды придет время, когда отец уйдет и больше не вернется. Они даже представить себе этого не могли. Отец и мать для них были чем-то нерушимым, вечным и прочным… как статуя Свободы.

Сколько Кэтрин просидела на лестнице, сказать было трудно. Немного успокоившись, она все-таки поднялась и спустилась в гостиную. Дети должны были вот-вот вернуться. Нужно брать себя в руки. Но как тут возьмешь себя в руки, когда она только что фактически сама выгнала мужа из дома? Пусть он сам это спровоцировал. Но она-то поддалась на эту провокацию! Значит, она и виновата в том, что произошло. Господи, дети же проклянут меня за это! — с ужасом подумала она. Ведь, возможно, он попал под влияние критического для мужчин возраста. Она сама читала в каком-то журнале, что мужчина с сорока трех до пятидесяти пяти подвержен стрессу от приближающегося преклонного возраста. И поэтому пускается во все тяжкие, чтобы убедиться, что он действительно еще способен на многое.

Так она обвиняла себя. Но критики было много, а толку мало. Билл ушел. Навсегда.

Кэтрин не заметила, как слезы снова покатились из глаз. Все в ее жизни было зря. Так получалось.

Зря она так норовила ему угодить. Зря старалась предупредить все его желания. Ведь в конце концов это оказалось никому не нужным. Он все равно ушел. Кэтрин зарыдала в голос.

Ей было обидно.

Обидно за жизнь, прожитую впустую. Обидно за себя и за детей. Обидно за пустые надежды.

Выходило, что она прожила никчемную жизнь.

К приходу детей Кэт более-менее справилась со своими эмоциями. Она не хотела, чтобы они видели ее страдания. Но Алекс и Ноэль ворвались в дом с шумом непонимания.

— Мама, почему папины вещи разбросаны по всему двору? Даже на кустах его носки висят. Что случилось?

При виде детей Кэтрин опять заплакала. Она не хотела плакать при них, но слезы ее не спрашивали. Они непроизвольно катились и катились по щекам.

— Его больше нет, — утирая лицо платком, почти прошептала Кэтрин.

— С папой случилось несчастье? — испугалась Ноэль.

— Несчастье случилось с нами. Ваш папа ушел к другой женщине. А я выбросила его вещи в окно.

— Ну, мама, ты даешь! — присвистнул сын.

Кэтрин подняла заплаканные глаза сначала на сына, потом перевела их на дочь и неуверенно спросила:

— Вы считаете, что я плохо поступила?..

В комнате воцарилась тишина. Только через открытое окно доносился уличный шум. Через некоторое время Алекс задумчиво произнес:

— Ничего, мам, не расстраивайся, мы как-нибудь и без него проживем. Справимся. Мы любим тебя!

От этих слов Кэтрин стало легче. Дети остались на ее стороне. Она была не одна.

Кэтрин не могла забыть мужа. Вот хоть убей! Она гнала его из своих мыслей, но он не уходил. Иногда она готова была его убить. Иногда все простить. Но от этого ничего не менялось. Она спала в холодной постели. Она была ничья. Уходя, Билл не оставил Кэтрин даже снов о любви. Ей снились дурацкие сны. Кладбище, покойники, змеи и еще бог весть что. Просыпаясь, она тут же доставала сонник и листала его, выискивая ответы. Но ничего хорошего они не сулили.

От депрессии ее спасала работа. Она стала стричь клиентов и на дому. Этот вариант ей предложила Ланна Бреннел, владелица салона. И Кэтрин работала как заведенная. Думать о Билле стало некогда. Только по ночам.

Кэтрин сходила с ума от одиночества. Муж разлюбил ее. И вместе с этим низверг с пьедестала. Она больше не чувствовала себя Королевой. Ее Король ушел в другое государство, оставив разоренным их дом, опустошив ее душу и сердце.

С того злополучного дня, когда Билл ушел, прошло три месяца. За это время они успели официально развестись. Барбара нашла адвоката. Развели их быстро. Они оба подписали бракоразводные бумаги и, не прощаясь, разошлись в разные стороны. Теперь Кэтрин была незамужней. Это ее новое положение поначалу несколько пугало. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что она одинокая женщина.

11

Время, если и не лечит, то, во всяком случае, умеет заставить забыть. Ее сердечные раны постепенно перестали саднить. И настал момент, когда Кэтрин захотела увидеть себя в зеркале другой.

Все произошло само собой. Однажды она усталая вернулась с работы. Детей дома не было. Кэт села на диван и заплакала. Ей было жалко саму себя. Так жалко, хоть в петлю лезь. И вдруг она поняла: у нее две дороги. Либо на дно, либо за облака. Надо выбирать. Выбрала вторую.

Для начала она затеяла генеральную уборку. Пора было очистить жилище даже от запаха мужа. Она начала со спальни. Передвинула кровать. Поставила ее к окну. Кресло, стоявшее возле окна, перетащила на место кровати. Открыла шкаф с их вещами. На нее дыхнули воспоминания… Стоп. Все. Все это в прошлом, а его больше нет. Она начинает новую жизнь. Странно… От этой мысли Кэтрин отчего-то стало вдруг необыкновенно хорошо. Легко. Она даже развеселилась. С ее плеч словно свалился груз страданий.

Она захлопнула за собой дверь в свою старую жизнь и распахнула в новую.

Именно в это время произошло событие, которое окончательно помогло Кэтрин избавиться от прошлого.

— Кэтрин, завтра к десяти часам утра за тобой приедет машина, — предупредила ее миссис Бреннел. — Надо будет сделать прическу невесте. Вот ее имя. — Лана Бреннел протянула визитку. Кэтрин взглянула на нее, но имя невесты ничего ей не говорило, и она положила ее в карман.

На следующий день к ее дому подъехал «лимузин». Она увидела его через окно.

— Ну и машина! — присвистнул Алекс, наблюдая, как паркуется рядом с их домом это огромное авто. — Прямо какая-то гробовозка!

Через мгновение раздался звонок в дверь. Кэтрин открыла. Перед ней стоял водитель. Черный костюм, белая рубашка, синий галстук, белые перчатки на руках и фуражка с синим околышем на голове. Он вежливо поинтересовался:

— Миссис Доусон? — После развода Кэтрин не стала менять фамилию.

Она уже была готова. В джинсах и любимом голубом свитере, подходившем к цвету ее глаз. Кэт накинула коротенькую белую курточку из искусственного меха, взяла чемоданчик с инструментами и через минуту уже сидела в просторном салоне «лимузина».

Ехали молча. Кэтрин ни о чем не спрашивала, водитель был не разговорчив. Спустя какое-то время машина остановилась. Водитель вышел из машины и распахнул дверцу.

— Прошу, мэм, — проговорил он.

Кэтрин вышла и огляделась. Стояла осень. Сумрачная, задумчивая, невеселая. Какая-то легкая грусть была разлита в воздухе. Вокруг Кэтрин сновали озабоченные своими делами и проблемами люди. Она взглянула на дом, в который должна была войти. Фасад высотного здания выглядел внушительно. Кэтрин открыла массивную дверь и очутилась в огромном вестибюле. Консьерж был предупрежден о ее визите. Кэтрин поднялась в лифте на верхний этаж.

Ее ноги бесшумно ступали по мягкому ковру. Она прошла мимо больших кадок с декоративными растениями. Вот и нужная дверь. Кэтрин позвонила.

— Миссис Доусон? — По тону прислуги было понятно: Кэтрин уже ждали. — Проходите. Меня зовут миссис Бэнкс, — представилась открывшая дверь женщина. У нее было приятное лицо. — Присядьте пока сюда. — Она указала на большой кожаный диван. — Я вас позову.

Миссис Бэнкс скрылась, но быстро вернулась. Кэтрин даже не успела как следует ничего рассмотреть. Она только заметила, что вся комната была завалена подарками и заставлена цветами. От цветов исходил тонкий аромат, и Кэтрин с удовольствием вдыхала его.

Миссис Бэнкс провела ее в другую комнату.

Невеста сидела за изящным туалетным столиком на мягком белом пуфике и рассматривала себя в зеркале. На ней был надет шелковый розовый пеньюар. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. Она была хороша собой. Ее лицо напоминало лицо красивой куклы. Кэтрин еще никогда в жизни не видела такого красивого лица. Громадные глаза цвета серых жемчужин. Шелковые, изломанные домиком брови. Густые веерообразные смоляные ресницы. Аккуратный нос. Четко очерченные губы. Нежный румянец. Правильный овал лица в обрамлении длинных черных волос.

— Вас мне рекомендовала миссис Бреннел. Она сказала, что у вас волшебные руки. Это правда? — заговорила невеста, повернувшись в сторону Кэтрин.

— Надеюсь, что да. Я могу приступить?

Кэтрин раскрыла свой чемоданчик и извлекла из него все необходимое. Прежде чем приняться за работу, она подошла к невесте со спины и, видя в зеркале отражение ее лица, начала его рассматривать. Она всегда так делала. Сначала в мыслях рисовала то, что потом выливалось в шедевр парикмахерского искусства. Взяв в руки волосы невесты, приподняла у висков, потом скрутила на макушке… Стоп. Кэтрин чувствовала, что с ней что-то происходит. У нее было такое ощущение, что она уже где-то встречала эти волосы. Странно. У девушки было такое необычно красивое лицо, и если бы она ее хоть раз обслуживала, то обязательно запомнила бы. Кэтрин ничего не понимала и постаралась отогнать нелепые мысли. Она распустила волосы девушки по плечам, немного приподняла. Мысленно она уже нарисовала будущую прическу невесты. И вдруг… Это было похоже на неожиданный гром. За своей спиной она услышала голос. Знакомый голос.

— Любимая, ты очень занята? — услышала она.

Билл! Поначалу она растерялась и не могла сообразить, что ей в этой ситуации делать. Как поступить? Стоять, как стояла… или повернуться? А может быть, взять и побрить эту чертову куклу налысо, мелькнула в голове гадкая мысль. Но… Ведь по большому счету эта девушка ни в чем не виновата. Она просто хотела замуж. А Билл оказался рабом своих желаний. И потом… они ведь уже разведены. Они чужие… Он чужой.

И Кэт просто повернулась. Билл увидел ее. От взгляда Кэтрин не укрылся его испуг. Она даже про себя презрительно усмехнулась, почувствовав внутреннее наслаждение от этого. И больше ничего. Ни один мускул лица не выдал ее состояния. Она сделала вид, что впервые видит этого человека.

— Это мой будущий муж, — похвасталась невеста.

— Очень симпатичный, — спокойно улыбнулась Кэтрин и спросила: — Вы хотите, чтобы я прическу делала при нем?

— Ни в коем случае! Билли, выйди, пожалуйста.

В его глазах на какую-то долю секунды загорелось узнавание и… тоска. Перед тем как выйти, Билл на долю секунды задержал на ней взгляд, словно прощаясь. Лучше бы он этого не делал. Ей захотелось все бросить и убежать без оглядки из этого дома. Кэт почувствовала себя униженной как никогда.

Почему так распорядилась судьба? Почему она должна делать прическу своей разлучнице? Почему Кэтрин должна делать красивее женщину, на которой собирается жениться ее собственный… хорошо, пусть уже бывший, муж?

Но Билл вышел, и Кэтрин осталась один на один со своей… С кем? Кто для нее эта Барбара? Никто. Клиентка. Как множество других. И все. Кэтрин не была бы профессионалом, если бы не умела держать свои эмоции в руках. И она принялась за работу. Для этого она попросила клиентку сесть так, чтобы она не могла видеть себя в зеркале. Барбара сначала капризно возмутилась:

— Вы уверены, что знаете, чего я хочу? Вы ведь даже не поинтересовались моими требованиями!

— Чего вы хотите, я действительно не знаю, но знаю, что вам пойдет.

— А если не пойдет? — сомневалась Барбара.

— Тогда я сделаю вам прическу под вашим личным руководством.

Барбара внимательно посмотрела в отражение глаз Кэтрин и вдруг… Мама… — чуть было не сказала она вслух. Перед глазами Барбары Адамс видением проплыл образ ее матери. Она осознавала, что за ее спиной стоит совершенно незнакомая женщина, но ее взгляд… Он был таким знакомым и родным. Она никогда его не забудет и никогда не перепутает. Взгляд этой незнакомой женщины был такой же, как у ее матери. Такой же терпеливый, добрый, умный. Господи, с ума сойти, подумала она. Кэтрин уловила мимолетное замешательство клиентки. Она не поняла, в чем дело, поэтому переспросила:

— Вы не согласны?

— Я вам доверяю, как… — У нее чуть не вырвалось «как маме», но она вовремя сдержалась и добавила: — Как профессионалу. Лана Бреннел мне рекомендовала вас как отличного специалиста, — добавила она.

Когда Кэтрин подошла к ней совсем близко, Барбара вдобавок ко всему уловила до боли знакомый тонкий аромат духов. Мистика какая-то… Мамины духи… Любимые… Барбара принялась принюхиваться к тонкому благоуханию, исходившему от Кэтрин. Нет. Так нельзя зацикливаться, подумала она и отогнала от себя навязчивую мысль.

Примерно около часа Кэтрин колдовала над прической. В результате Барбара превратилась в сказочную принцессу.

— Все готово, — устало проговорила Кэтрин. — Можете взглянуть на себя.

Невеста, увидев свое отражение, была поражена.

— Будем переделывать? — спросила Кэтрин.

— Нет. Теперь вы будете моим личным парикмахером, — заявила Барбара. — Какая красота! Билли просто ахнет, когда меня увидит. Нет, ахнут все! Вы заслужили премию за свою работу! — Барбара Адамс достала из своей сумочки чековую книжку, но не успела открыть ее.

Кэтрин упредила ее.

— Не стоит.

— Простите? — Барбара подняла на нее удивленные глаза.

— Не надо денег. Это мой подарок к вашей свадьбе.

— Вы всем делаете такие подарки?

— Только особым клиентам, — ответила Кэтрин.

Она собрала свои рабочие инструменты, попрощалась с изумленной красавицей и ушла.

Только со мной могла приключиться такая дурацкая история, размышляла она, спускаясь на лифте. Проходя мимо консьержа, она автоматически попрощалась с ним. А в двери вдруг столкнулась с каким-то мужчиной. Они никак не могли разминуться. Кэтрин это раздражало, потому что ей хотелось поскорее выскочить из этого дома. И она взглянула в лицо мужчины сердито. Но он вдруг заразительно рассмеялся и пожал плечами. Она невольно улыбнулась в ответ и только тут обратила на него внимание. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Красивое лицо, широкие плечи, подтянутый и элегантный… Но не это заставило Кэтрин вздрогнуть и ощутить неожиданный прилив тепла в сердце. В руках мужчина держал изысканный и нежный букет. Голубые флоксы…

— Вы любите флоксы? — вдруг спросил он.

— Люблю, — растерялась Кэтрин.

— А вы замужем?

— Нет…

— Тогда при следующей встрече я подарю вам такой же.

Просто любезность. Но улыбка тронула губы Кэтрин, ее лицо на миг осветилось. Она кивнула симпатичному незнакомцу и, больше ни на минуту не задерживаясь, вышла.

Время шло. Кэтрин жила, поглощенная своими заботами. Постепенно жизнь входила в свою колею. Она больше не страдала. Однажды ей позвонил Билл. Это произошло в начале зимы. В этот день как раз выпал первый снежок, припорошив деревья и дома. Было уже поздно. Где-то около двенадцати ночи Кэтрин собиралась лечь спать, как раздался телефонный звонок. Она подняла трубку и услышала голос Билла. Удивления не было. Ничего не было. Никаких эмоций.

— Прости, уже поздно, поэтому можно узнать, чем обязана? — спросила она.

— Просто захотел услышать твой голос.

— Услышал? — холодно проговорила Кэтрин. Она хотела спать, и у нее не было желания болтать ни о чем с бывшим мужем.

— Да.

— Тогда спокойной ночи. — Кэт повесила трубку, почувствовав, что бывший муж ее раздражает. И еще она вдруг осознала, что кроме раздражения не испытывает к нему ничего: ни любви, ни ненависти, ни обиды, ни разочарования. Ни-че-го.

Она так и не поняла, зачем он позвонил. Потом еще были звонки. Но это были просто звонки. Без ответа. Кто-то звонил, но, когда она подходила к телефону, на другом конце провода слышалось чье-то дыхание, а затем шли гудки отбоя. Кэтрин догадывалась, кто это, но ее это скорее нервировало, чем радовало. Она не хотела возвращаться к прошлому.

Так минул почти год. На дворе снова стояло благодатное лето. Все вокруг цвело и радовалось. Кэтрин тоже радовалась. Все в ее жизни наладилось и шло своим чередом.

В один из выходных ей неожиданно позвонила Лусия и предложила встретиться в Филадельфии, чтобы просто развеяться. Кэтрин с радостью согласилась. Предупредив детей, что пойдет прогуляться с тетей Лусией, она вышла из дома. Они договорились встретиться в торговом центре «Уонамейкерс» возле входа. Кэтрин приехала раньше Лусии. Подошла к условленному месту и принялась ожидать подругу. Но той все не было и не было. Минут через пятнадцать Лусия позвонила ей на мобильный.

— Кэтрин, дорогая, я тут попала в аварию… В общем, жду, когда приедут полицейские…

— С тобой все в порядке? Ты цела?

— Я-то да, машина пострадала. И как меня угораздило, сама не понимаю! — возмущалась в трубку Лусия, которая на своей машине всегда носилась сломя голову. — Может, раз такое дело, приедешь к нам. А что! Посидим, чего-нибудь выпьем, поговорим. Стив будет рад тебя видеть.

— В другой раз. Я, пожалуй, немного поброжу по торговому центру, а потом поеду домой.

Но, поговорив с Лусией, она передумала ходить по магазину. Денег у нее было не так уж много, а просто ходить туда-сюда от витрины к витрине не хотелось. Но и домой не поехала тоже. Ведь никуда же не хожу совсем! — подумала она и вышла на улицу. Ее вдруг потянуло к реке. Отчего-то захотелось посмотреть на воду. Подышать речным воздухом.

К Делавэру она отправилась пешком. Солнце нещадно палило. Кэтрин захотела пить. Купила в ближайшем магазинчике бутылку кока-колы и пошла дальше. Медленно прошла мимо судостроительных верфей, мимо причалов и оказалась на пляже. Там она нашла пустующую скамейку и присела, чтобы выпить кока-колу. День был чудесный. Деревянная скамейка нагрелась от солнца, а кока-кола была холодной, сладкой и немного пощипывала язык. Она не допила ее и поставила бутылку под скамейку, на которой сидела. Сняв с ног туфли и взяв их в руку, она поднялась и босиком медленно побрела по желтому песку к воде. Изредка река волнами набегала на песчаный берег и нежно лизала ее ноги. Она приподняла подол своего легкого голубого платья, чтобы не замочить его. Здесь ей было хорошо. Плеск воды, крики чаек так успокаивали… Но вдруг она почему-то подумала о Билле. Она и сама не понимала, с чего это. Она уже давно не думала о нем. А тут воспоминания так и нахлынули. Ну почему все так получилось? — думала Кэт. Мне так нравилась моя жизнь. Чем же я не понравилась жизни? Почему она спутала все мои карты?..

Кэтрин брела по пляжу, взвешивая свои потери и поражения. И вдруг… Она даже остановилась на мгновение. Почему-то именно в эту минуту она внезапно осознала, отчего ушел Билл. Это было как озарение. Конечно, во всем, что произошло между ними, виновата только она. Ведь выйдя за него замуж, она забыла обо всем мире. Билл все заслонил. И вся ее жизнь свелась лишь к тому, чтобы угождать мужу. Фактически она стала для него прислугой. Ни разу не высказала собственного мнения, ничем не интересовалась, кроме проблем их совместной жизни. Не смотрела на других мужчин… Все просто. Он устал от однообразия. Ему стало скучно и неинтересно — и он ушел.

Вскоре ей прискучило бродить просто так. Надоело думать о плохом. Надоело себя ругать. Все надоело. И она проголодалась. Кэтрин отряхнула с ног песок, надела туфли и поправила платье. Потом огляделась и увидела неподалеку маленькую гостиницу. Там был ресторан. Кэтрин никогда в нем не была, но слышала, что он считается одним из самых дорогих заведений в городе. Но она так проголодалась… Могу я себе хоть раз в жизни позволить поесть в приличном месте? — весело подумала Кэт. Все-таки я выехала из дома, чтобы развеяться! И она поощрительно улыбнулась сама себе.

От того места, где находилась Кэтрин, к ресторану вела дорожка. Набрав полные легкие мягкого, чуть пахнувшего тиной речного воздуха, она решительно зашагала туда. Перед красным с белой отделкой зданием была разбита лужайка. Там было выставлено несколько столиков, приютившихся под огромными красными зонтами. За одним столиком в одиночестве сидел элегантный мужчина примерно пятидесяти лет, который показался Кэтрин знакомым. Он пил какой-то напиток и просматривал газету. Где она могла его видеть? Наверное, показалось. За дальним столиком пристроилась пожилая пара весьма респектабельного вида. Они молча пили кофе и ели мороженое. Кэтрин прошла мимо.

Сначала она решила зайти в бар ресторана, чтобы немного расслабиться. Она очень устала от своих тягостных мыслей и утомилась от продолжительной ходьбы. Внутри стоял приятный полумрак и витала прохлада. Кэтрин в некоторой растерянности остановилась в полутемном фойе. К ней тут же подошел швейцар. Он оценивающим взглядом окинул ее с ног до головы. На мгновение его опытный взгляд остановился на ее простеньком платье. Кэтрин смутилась. У нее было такое ощущение, словно она по нелепейшей случайности попала не туда, куда ей положено. Швейцар нелюбезно спросил:

— Мэм, вы куда? В бар или ресторан?

— В бар.

— Тогда вам налево. — Он явно чувствовал себя на своем скромном рабочем месте маленьким начальником. И, конечно же, и это было заметно, он хотел показать Кэтрин, что сюда заходит исключительно солидная публика, а не такие, как она.

Кэтрин пошла в указанном направлении, проклиная ту минуту, когда решила зайти сюда. Но не уходить же! Она завернула в бар и, неторопливо подойдя к стойке, присела на высокий табурет. Не успела она как следует осмотреться, как к ней тут же подошел бармен в белоснежной рубашке. Он, в отличие от швейцара, был более вежлив.

— Что пожелаете, мэм?

— Я… Я не знаю… — Кэтрин не представляла, что тут можно заказывать.

И вдруг услышала за спиной:

— Тед, сделай для миссис свой фирменный коктейль.

Бармен почтительно улыбнулся. Кэтрин удивленно обернулась. За ее спиной стоял элегантный мужчина, тот самый, который сидел на лужайке за столиком. Мужчина благожелательно ей улыбнулся, обнажив ряд ровных, красивых зубов. Все-таки где-то она уже видела его лицо…

— Простите, что позволил себе вмешаться в ваш выбор.

Кэтрин растерянно посмотрела на него.

— Благодарю, но не стоило беспокоиться, — пробормотала она.

— Стоило. Хотя бы потому, что… Вы проходили мимо столика там, на улице… В общем, мне показалось, что я знаю вас уже лет сто! — сказал так просто, что Кэтрин не могла не улыбнуться ему немного насмешливо.

— Сто лет? Вы очень любезны. Спасибо за комплимент.

— Простите, я не имел в виду ваш возраст! Но, чтобы загладить свою вину, предлагаю компенсацию в виде коктейля.

И Кэтрин не устояла.

— Я согласна.

Она наблюдала, как бармен выжимает сок из лимона. Как смешивает его со льдом. Как ловко трясет шейкер. Как добавляет туда ром и еще что-то.

Незнакомец вновь обратился к ней:

— Простите за навязчивость, но я могу узнать, как вас зовут?

— Кэтрин.

— Какое милое имя. А меня зовут Лорен. Лорен Хэтчер. Вам ни о чем не говорит мое имя?

— А оно говорящее?

Лорен Хэтчер улыбнулся.

— Иногда.

— Но мне оно не хочет раскрывать свою тайну. — И все-таки где-то я его уже видела, опять подумала она.

На стойке появились два высоких стакана с пенистым напитком, и Лорен Хэтчер проговорил:

— Надеюсь, коктейль придется вам по вкусу.

Она отпила немного. Напиток действительно оказался удивительно вкусным. Кэтрин даже захотелось выпить все залпом, как лимонад, но она не позволила себе этого сделать.

— Ну как? — поинтересовался у нее Хэтчер.

— Потрясающий! — искренне проговорила Кэтрин.

— Я же говорил! — совсем по-мальчишески воскликнул Хэтчер.

Улыбнувшись ему в ответ, Кэтрин подумала, что когда-нибудь вместе с Лусией зайдет сюда еще раз, чтобы посидеть здесь, отдохнуть и выпить этот вкусный коктейль. Ведь теперь она свободная женщина и может делать все, что ей вздумается.

— Кэтрин, я могу пригласить вас в ресторан отобедать со мной? — Лорен смотрел на нее почти умоляюще.

Кэтрин смутилась. Она видела, с каким почтением смотрит на мистера Хэтчера бармен. Видела его добротный костюм, сшитый на заказ у дорогого мастера. Да что там говорить — одни только его туфли из крокодиловой кожи стоили целое состояние. А на Кэтрин было надето простенькое платье, которое она купила на распродаже, и недорогие туфли. Рядом с этим человеком она чувствовала себя Золушкой. Нет, Кэтрин ни за что не согласится обедать с этим мистером. Да она половину своих денег сейчас заплатит только за этот бесподобный коктейль. Господи, и зачем я сюда только зашла, мысленно ругала она себя.

— Ну так как? — ждал ответа Хэтчер.

— Простите, но я заглянула сюда только для того, чтобы что-нибудь выпить. На улице такая жара! Я не голодна.

— Я вас очень прошу. Я угощаю. Я закажу какое-нибудь легкое блюдо, например, отварную форель по-французски. Вы любите форель? — Хэтчер взял руку Кэтрин. Она тут же ее испуганно выдернула.

— Нет… То есть да… Не знаю… Простите, но мне пора домой, — окончательно растерялась Кэтрин.

— Я настаиваю. Потом я отвезу вас домой, — не отставал он.

Бежать! Со скоростью ветра! Нет. Быстрее. Со скоростью света. Раствориться в воздухе! — пронеслось в голове Кэтрин. И, повернувшись к бармену, Кэтрин торопливо произнесла:

— Дайте счет, пожалуйста.

Бармена опередил мистер Хэтчер.

— Не обижайте меня, Кэтрин. Я угостил вас, — проговорил он.

Голос у него был спокойный и располагающий. Он беспрепятственно проникал в душу Кэтрин. Ей уже хотелось остаться здесь. Ну… хоть на немного. На чуть-чуть. Кажется, этот человек запал ей в душу. Кажется. Но пока она не хотела признаваться в этом даже самой себе, поэтому тихо возразила:

— Я не привыкла, чтобы за меня кто-то расплачивался!

И вдруг растерялась. Она поймала себя на мысли, что что-то произошло с ее сердцем. Оно словно оттаяло при виде этого человека, и Кэтрин не знала, как правильно себя вести…

— Но вы мне понравились. Напомнили одного очень дорогого для меня человека. И мне захотелось сделать вам приятное. — Хэтчер заглянул в глаза Кэтрин. Его серые глаза словно излучали свет и тепло. — Пообедайте со мной, пожалуйста…

Кэтрин хотелось остаться, пойти в ресторан с Лореном Хэтчером. Хоть на час стать счастливой… Но здравый смысл, словно строгий страж, твердил, чтобы она немедленно уходила.

— Простите, нет, — заставила себя сказать.

Она не стала задерживаться, чтобы не искушать себя. Легко соскользнув с высокой табуретки, попрощалась и быстро зашагала по направлению к выходу. И услышала сказанное вслед:

— Я найду вас. И больше не потеряю.

Домой она вернулась уставшая и возбужденная. Она сама не понимала, что с ней происходит. Но знала точно, что она дура. Может, этого человека послал ей сам Бог, а она взяла и отвернулась от своей судьбы…

В гостиной трезвонил телефон. Это была Лусия.

— Кэтрин… У Билла инфаркт! — сообщила она без предисловий.

Кэтрин молчала. Она не знала, что делать. Бежать к бывшему мужу в больницу или никак не отреагировать на это известие?

— Ты чего молчишь? — не выдержала Лусия.

— Где он лежит? Мы вместе с детьми навестим его. Все-таки он им отец, — поразмыслив, решила Кэт.

— Уже дома. Оклемался.

— Ну и слава богу. Но зачем ты мне позвонила? — Кэтрин поймала себя на мысли, что Билл ей совершенно безразличен.

— Ну как же! Ты же так его любила!

— Уже не люблю. Знаешь, я сегодня познакомилась с одним мужчиной. Он предложил мне пообедать в ресторане.

— И ты, конечно же, отказалась.

— Я дура, да?

— Ты сама это сказала.

Вечер пролетел незаметно. Из головы не выходил мужчина, который подошел к ней в баре. И почему она весь вечер только о нем и думает?.. Кэтрин вспоминала его красивое, выразительное лицо, сильные и мягкие руки, низкий голос… Удивительно приятный, волнующий запах его одеколона. Исходящее от него чувство покоя и уверенности. Твердый и в то же время нежный взгляд серых глаз. Вспоминала обрывки их непродолжительного разговора. Ей так приятно было думать о нем…

12

На следующий день, когда Кэтрин пришла на работу, ее ждал сюрприз в виде букета нежно-голубых флоксов. Он лежал на ее столе, бережно обернутый в прозрачный лист бумаги.

— Девочки, что это за красота лежит на моем столике? — спросила она.

— Интересные дела! Тебе лучше знать, — улыбнулась Маиза, рослая девушка с карими глазами и бровями-ниточками, работающая вместе с Кэтрин.

— Но я ничего не знаю. — Кэт удивленно посмотрела на Маизу.

— Букет принес мальчик-рассыльный за пять минут до твоего прихода. Сказал, что тебе, — пожала плечами та.

— Точно — мне?

— Интересные дела! Ты у нас здесь одна Кэтрин Доусон. Возьми букет, не стесняйся. Там наверняка вставлена визитка.

Бережно взяв букет, Кэтрин вдохнула нежное благоухание. Она не торопилась с поисками записки. Ей нравилось держать букет в руках. Ей давно уже не дарили цветов. Она уже и забыла, насколько это приятно. Ее душа почему-то вдруг заволновалась, предугадывая какое-то будущее событие. Так иногда бывает. Что-то чувствуешь, а что именно — растолковать не можешь. Вот и ей никакое объяснение по этому поводу в голову не приходило. Хотя радость от голубоглазого дара нарастала с каждым мгновением. Она пытливо смотрела на флоксы. Они ничего не говорили. Цветы умеют хранить тайны. Кэтрин призадумалась. Отчего-то в первый момент в голову ей пришел мужчина, вчера угостивший ее коктейлем. Может, он? Но она тут же отогнала эту мысль. Откуда он может знать, где она работает? Нет, это не он. Тогда кто? Может, благодарный клиент? Но никто конкретно не вспомнился. Все клиенты были одинаково довольны своими прическами…

— Ну что? Виновник обнаружен? — За ее спиной стояла Маиза.

— Пока нет, — очнулась она от своих размышлений.

— Хочешь, я посмотрю? — Маиза не скрывала любопытства.

— Справлюсь.

Кэтрин просмотрела все цветы, но ничего не обнаружила.

— Интересные дела! — выдала Маиза любимую приговорку. — Может, это какой-нибудь тайный поклонник?

— Я тебе что, звезда какая-нибудь?

— С красивыми женщинами всегда так, — тоном знатока произнесла коллега.

— Скажешь тоже, — отмахнулась от нее Кэтрин и, любуясь букетом, пробормотала: — Странно конечно, но все равно приятно. Я уже и забыла, когда мне дарили цветы.

— Интересные дела. Мужики никогда не ценят то, что имеют, — вздохнула Маиза и отправилась к своему рабочему месту, где ее уже поджидала клиентка. Все знали, что Билл оставил Кэтрин.

В течение всего месяца на столике Кэтрин каждый день появлялся новый букет флоксов. Без записки. Это интриговало. Заставляло размышлять. В конце концов, лишало покоя. Кто ей ежедневно дарит цветы? И чего этим добивается? Эти цветы стали для нее молчаливой пленительной тайной. И она мучительно пыталась ее разгадать. Может, Билл? — как-то пришла ей в голову внезапная мысль. Во всяком случае, на него это похоже, думала она. Может, он раскаялся и хочет вернуться? В жизни всегда так. Загадочный запретный плод слаще дозволенного. Но, вкусив его, ты нарушаешь высшее древнее правило, хотя поначалу и не думаешь об этом. И вот приходит разочарование. Оказывается, не такой уж он сладкий и вкусный. Так, ничего особенного. Лучше бы и не прикасался к нему. Но поздно. Уже потеряно что-то очень важное. Душа кричит от боли, хочется все вернуть обратно. Но не тут-то было! Ведь плод этот не простой. Даже его кусочек может отравить жизнь, сделать несносной, превратив человека в мученика. Может, и с Биллом случилось такое… Кэтрин даже испугалась. Господи, только не это. Билл — прошлое. А прошлое нельзя вернуть.

Как-то раз она не выдержала и позвонила Лусии.

— Мне кто-то каждый день дарит букет флоксов, и я не знаю, как мне быть.

— Здорово! Как романтично! Вот бы мне кто так дарил! — позавидовала Лусия.

— Лусия, ты о чем! Я не знаю, что мне делать.

— Наслаждайся, — посоветовала Лусия.

— Как же я могу наслаждаться, если не знаю, от кого они? И вообще… Может, их посылает Билл?

— Билл? — задумалась Лусия. — Вполне. Насколько Мне известно, у него проблемы в новой семье. У него и инфаркт-то случился на нервной почве. Билл очень изменился. Стал какой-то неуравновешенный. Много стал выпивать. На работу приезжает как выжатый лимон. Часто опаздывает или вовсе не приходит. А если и приходит, то целыми днями висит на телефоне, проверяя свою стерву. Стивен его держит только из-за его тестя…

— Да что ты… — Кэтрин не ожидала услышать подобное.

— А потом, я слышала, что у его жены серьезные проблемы со здоровьем. Вроде бы опухоль мозга. И еще поговаривают, что она своих трех мужей того…

— Что ты хочешь сказать?.. — напряглась Кэтрин. — Неужели это она им помогает отправиться на тот свет?

— Кэтрин, я не детектив. Говорю только то, что слышала. Ходят такие слухи.

— А Билл это знал? — почему-то встревожилась Кэтрин.

— А то! Его Стив предупреждал. Но Билл только слушал, но ничего не слышал. Вот пусть теперь и получает по заслугам. Вернее уже получил сполна. Так что ничего нет удивительного, если он к тебе опять клинья подбивает. Слушай, а если это он флоксами тебя заваливает, что будешь делать?

— Отошлю обратно. Сегодня же. — Кэтрин была настроена решительно.

— Дорогая, не торопись. Предполагать — это еще не знать.

— Но никакому другому мужчине не пришло бы в голову дарить мне именно флоксы. Только Биллу. Только он знал, как я их люблю. — Сомнения боролись с убежденностью.

— А вдруг это принц?

— Уэльский?

— Ну, может, и не Уэльский, но обязательно какой-нибудь прекрасный мужчина. Должен же Господь вознаградить тебя за твои страдания…

Кэтрин определила для себя срок в две недели. Если за это время никто не объявится, значит, это определенно Билл. И тогда она отошлет ему цветы…

На том и успокоилась.

Но уже на следующий день Кэтрин пришла на работу и с удивлением обнаружила, что на ее столике пусто. Она даже не поняла, расстроилась или обрадовалась. Но в первую минуту немного растерялась.

— Маиза, а что, посыльного сегодня не было? — спросила она на всякий случай.

— Как видишь.

Ну и ладно, вздохнула Кэтрин. Слава богу, что все прекратилось.

Клиенты в этот день шли один за другим. За весь день Кэтрин не удалось даже присесть, и к вечеру она просто с ног валилась от усталости. Но она любила, когда бывало много работы. День пролетал незаметно.

После окончания работы Кэтрин по обыкновению направилась к метро, чтобы доехать до пригородного вокзала, откуда она добиралась в Черри-хилл. Солнце склонялось к закату, теплый ветерок обдувал ее колени. Кэтрин шла торопливым шагом. Отчетливый стук ее каблуков выделялся на фоне уличного гула. Вдруг ей представилось, будто сейчас она идет не к метро, а куда-то в неизвестность. В будущее, славное и доброе. В будущее, где нет слез, обид, разочарования. И усталости. И в этот момент она услышала:

— Кэтрин, Кэтрин, подождите!

Она приостановилась. Обернулась. Нет. Этого не может быть. Кэтрин зажмурилась, чтобы проверить, не галлюцинация ли это.

— Кэтрин! — услышала она. — Что с вами?

Кэтрин открыла глаза. Никаких изменений. Со зрением все в порядке. Он на месте. Рядом. Вернее, напротив. Совсем близко. Рукой дотянуться. Она чуть было не закричала от радости.

— Вы?.. Как вы меня нашли? Или не искали? Случайность?

Перед ней стоял человек, о котором она частенько вспоминала. Нет, не вспоминала. Не забывала. Ложилась спать, а он приходил на ум. Конечно же, она отдавала себе отчет в том, что никогда его больше не увидит. Просто как-то все получалось само собой. Она начинала фантазировать, как будто они встречаются. И от этой мысли у нее становилось на душе так хорошо, так приятно, что она сама не замечала, как продолжала предаваться своим вымыслам дальше. Мысленно она ходила с ним в театры, ездила в гости к Уитфилдам. Она даже представляла, как они целуются и занимаются любовью… Она чувствовала его прикосновения. Они были такими нежными и осторожными, словно Кэтрин была сделана из фарфора…

Кэтрин прекрасно осознавала, что это лишь глупые грезы, но мечтала все равно. Вернее, придумывала свой виртуальный мир, в котором была счастлива как никогда. Это давало ей силы жить и не раскисать. И вот… Человек, которого она представляла в своих мыслях, стоял перед ней. До него можно дотянуться и убедиться, что это не призрак, а настоящий человек.

— У вас такой растерянный вид… Вы либо не рады видеть меня, либо успели забыть, — огорченно проговорил он.

— Да… То есть нет…

— А я знаю, что счастлив увидеть вас. Знаю, что вы любите эти цветы. — Он протянул Кэтрин букет сине-голубых флоксов.

— Так это вы?.. Вы весь месяц мучили меня? — воскликнула Кэтрин.

— А я думал, что доставляю вам радость, — загрустил он. — Разве это не ваши любимые цветы?

— Да… Но откуда вы знаете об этом? — Кэтрин отчего-то говорила бессвязно. И колени у нее дрожали. И она ужасно боялась, что он это заметит.

— Так вы мне сами это сказали, — спокойно проговорил он.

— Я?.. Когда?..

— Давно. Мы с вами столкнулись в дверях. Помните? Вы были так непосредственны и очаровательны…

Кэтрин сразу вспомнила тот день. Она делала прическу будущей жене своего бывшего мужа. Настроение тогда у нее было ужасное… Да… Он у нее спросил, любит ли она флоксы. Она еще подумала — зачем ему, но тут же об этом забыла. Не до того было. Теперь понятно, почему мне было знакомо его лицо, подумала Кэтрин.

— Вспомнила! — Она взглянула на него и тут же опустила глаза. Он ее смущал. — А почему вы у меня тогда спросили, люблю ли я флоксы? Ни розы, ни что-либо другое, — спросила она, разглядывая асфальт.

— Флоксы были любимыми цветами моей жены. — Кэтрин вздрогнула, услышав слово «жена». — Она очень любила эти простенькие цветы. А я ее очень любил.

— Почему в прошедшем времени? Любовь угасла?

— Жена умерла.

— О, простите. Простите меня…

— Ничего. Это было так давно, — сказал он и сменил тему: — Кэтрин, я знаю, что вы устали, но можно я вас приглашу куда-нибудь? Я вас очень прошу, не отказывайте мне. Давайте выпьем хотя бы по чашке кофе.

— Вы думаете, мне стоит согласиться? — неуверенно спросила она.

— Несомненно, — улыбнулся Лорен и указал на вывеску, сияющую огнями прямо над ними. — Тем более что кафе рядом.

Кэтрин резко повернула туда голову и вдруг услышала легкий щелчок. Заколка, сдерживающая на затылке ее волосы, предательски расстегнулась, и белокурые локоны каскадом рассыпались по плечам.

— Ох! Как неловко! — вырвалось у нее.

— Как кстати! — с восхищением парировал Лорен, поднимая упавшую заколку и шутливо кланяясь этой безделице. — Спасибо расстегнувшейся заколке. У вас шикарные волосы, и вы зря прячете эту красоту. Так мы идем?

Кэтрин рассмеялась и встряхнула волосами, неожиданно почувствовав себя пленительной и свободной. Свободной делать все, что ей захочется.

— Идем! — задорно ответила она.

Ей показалось? Или он действительно прошептал:

— Та, которую я искал всю жизнь…

В кафе они заняли столик возле окна. Народу было немного. В основном молодые люди. Официант принес им кофе и пирожное.

— Кэтрин, я хочу, чтобы вы знали, что мне пятьдесят четыре. Вас это не пугает? — начал он.

— Нисколько. Я ненамного моложе.

— Да?.. Простите, «ненамного» — это сколько? — Кэтрин увидела на его лице удивление.

— Десять лет. Мне сорок четыре, — без кокетства ответила она. Уже сорок четыре. Когда Билл ушел — ей было сорок три…

Он по-доброму засмеялся.

— Вы все время надо мной смеетесь! — проговорила Кэтрин, не понимая причины.

— А вы считаете, что разница в десять лет — это «немного»?

— Да. А вы разве не согласны? — Кэтрин не лукавила. Она на самом деле чувствовала себя с ним вполне комфортно. При чем тут возраст!

— Вы просто прелесть, — улыбнулся он.

— Мне стыдно. Я забыла ваше имя. Знаете, у меня такая плохая память на имена, вот что хочешь со мной делай, — призналась Кэтрин.

— Это не страшно. Меня зовут Лорен Хэтчер. Может, визитку?

— Нет. Запомню. Теперь запомню. Лорен Хэтчер, — повторила она. Лорен Хэтчер, Лорен Хэтчер… разве я теперь забуду это имя? Оно звучит как музыка. Лорен Хэтчер, думала она.

— О чем вы думаете? — прервал ее размышления Лорен.

— Я мысленно повторяю ваше имя, — честно призналась она, чем окончательно обезоружила Хэтчера.

— Вы такая непосредственная.

— Это плохо?

— Это хорошо! Это признак открытого сердца.

Лорен Хэтчер рассказывал о себе. Кэтрин молчала и слушала своего принца. «Принцем» она его называла мысленно с легкой руки Лусии. Ей было хорошо. И усталость куда-то пропала, словно ее и не было. И, кажется, в ее душе просыпалась весна… Лорен был приятен Кэтрин. Ей нравилось сидеть и смотреть на него. Он прекрасно выглядел. Красивая стрижка. Кэтрин по привычке сразу оценила работу мастера. Аккуратно подстриженные и отполированные ногти. И легкий костюм цвета оливок отлично сшит… Выглядит элегантно, чуть-чуть небрежно — очень уместно для сегодняшнего жаркого дня…

Они не заметили, как на город спустились вечерние сумерки.

— Простите меня, Лорен, но мне пора. Приятно было с вами пообщаться. Знаете, у меня давно не было таких приятных вечеров! — очнувшись и взглянув на часы, воскликнула Кэтрин.

— Я вас провожу.

— Нет, не стоит. Я живу в Черри-хилле.

— Тем более. Я на машине, и мне ничего не будет стоить прокатиться с вами. Кстати, заодно узнаю, где располагается ваше жилище.

— Уж не надеетесь ли вы, что я приглашу вас на чашку кофе?

— Даже не смею об этом думать.

— Тогда поехали.

Когда машина Хэтчера подкатила к дому, Алекс и Ноэль стояли возле окна в ожидании матери. Поэтому видели, как она выходит из «линкольна». Но не слышали, как Хэтчер спросил у Кэтрин:

— Я могу пригласить вас на обед в эту субботу?

— Да. — Кэтрин больше не боролась с собой.

— Тогда до субботы. Я заеду за вами ровно в четыре часа.

Он уехал только после того, как Кэтрин скрылась за дверью своего дома.

— Мама, кто это тебя подвез? — чуть не хором спросили дети.

— Человек. Хороший человек. Дети, я так счастлива! — И она, смеясь, обняла Алекса и Ноэль.

13

По двору разгуливал сентябрь. Было еще тепло, но осень уже не сдерживала своих прохладных слез. Осень — любительница пустить слезу. Вот и плакала мелкими слезинками уже почти три дня кряду. В субботу дождь не прекратился. Кэтрин даже подумала, что обед с Лореном может отмениться из-за непогоды. По улицам разливались глубокие лужи, создавая неуют. В такое ненастье хочется сидеть на диване, укрывшись пледом, и читать книжку. Но только не Кэтрин. Она-то хотела только одного — поскорее увидеть Лорена. А он…

Лорен задерживался уже на полчаса. Между тем Кэтрин была давно готова. Она начала собираться еще с утра. Покопалась в гардеробной комнате. Давно она уже не обновляла свой гардероб… После ухода Билла ее жизнь словно замерла. Желания что-либо покупать пропали. Но она все-таки разыскала то, что нужно. Это было черное узкое платье без рукавов, с глубоким вырезом, классической французской длины. Она несколько раз надевала его на выход, а потом забросила за ненадобностью и забыла.

Шею Кэтрин украсила жемчужными бусами, которые на тридцатилетие подарила ей мать. Прозрачные чулки и черные туфли на каблучке дополнили ее гардероб. Еще раз критически осмотрела себя в зеркале. Безупречность. Почти. Дело оставалось за прической. Помня, как восхищенно смотрел на ее волосы Лорен, она решила их просто распустить, что и сделала. Пока она наряжалась, волосы собрала в узел, чтобы не мешали, а теперь вытащила шпильки и дала им полную свободу. Волосы шелковой волной легли на плечи. В завершение она слегка надушилась своими любимыми духами и спустилась в гостиную.

— Мама, ты ли это? — открыла рот дочь.

— Фью-у, — присвистнул сын. — Почему ты так редко надеваешь это платье? Оно так тебе идет.

— Вот, надела же. Я правда хорошо выгляжу? — Кэтрин волновалась в ожидании предстоящей встречи.

— Твой принц просто будет сразу сражен, поверь, — оценил сын, как настоящий мужчина.

В сто первый раз Кэтрин кинула взгляд на настенные часы. Половина пятого… Его не было. Шесть пятнадцать. Лорен Хэтчер не появился. Да она уже и не ждала. Ждать больше не имело смысла. С изрядно испорченным настроением она нехотя поднялась с дивана. Но не успела подняться наверх, как до ее ушей донесся звонок телефона. Наверное, Алекса или Ноэль, устало подумала она и продолжила свой путь в спальню.

— Мама! Мама! — следом бежала дочь. В руках она держала переносную трубку телефона. — Мама, это, кажется, он, принц!

Кэтрин выхватила трубку из рук дочери и услышала голос, который так волновал ее.

— Кэтрин, я виноват. Простите. У меня возникла семейная проблема, — услышала она голос Лорена. И все. Она сразу успокоилась, как будто приняла быстродействующее успокоительное.

— Что-то случилось? — Ей даже в голову не пришло узнать, где он взял номер ее телефона.

— Проблемы с дочерью. Она плохо себя чувствовала. Но сейчас все успокоилось. Вы меня, наверное, уже не ждете?

— Жду.

— Тогда я буду примерно через час.

Он привез ее в ресторан. В тот самый, куда она отказалась пойти в тот памятный день. Они сразу прошли в зал. Кэтрин отметила, что швейцар ей почтительно поклонился и крайне любезно проводил ее взглядом. Не то что тогда. Когда они проходили мимо бара, у Кэтрин мелькнула мысль, что Лорен намеренно не повел ее туда, чтобы его спутница вновь не передумала отобедать с ним и не ушла, как в прошлый раз. Она невольно усмехнулась и спросила:

— А мы не попробуем того коктейля? Мне он понравился.

— Мы обязательно его закажем, — тепло улыбнулся Лорен. Он держал Кэтрин под руку, и ей это было приятно.

В зале ресторана было занято несколько столиков. Кэтрин вдруг заволновалась. Она разглядела уже сидящую публику. Высший свет. Холеные дамы блистали в дорогих нарядах. Драгоценности украшали их уши, шеи и руки. Мужчины в хорошо сшитых костюмах. И Кэтрин в своем платье, в котором, как она считала, выглядит на все сто. Считала… до этой минуты. Она даже приостановилась.

— Кэтрин, что-то случилось? — заботливо спросил ее Хэтчер.

— Мне так неловко, — смущенно ответила она.

— Почему? — Лорен Хэтчер удивился искренне.

— Лорен, вы только посмотрите на дам, которые здесь находятся!

— Ничего особенного. Дамы как дамы. — Он бросил на них беглый взгляд.

— Посмотрите на их наряды, украшения! Вам не стыдно тут находиться со мной?

— Ах, вот вы о чем! Бросьте, Кэтрин! Зря комплексуете, вы выглядите просто замечательно, поверьте.

Но к ним уже подлетел метрдотель. Он почтительно поклонился и провел их к столику, расположенному у окна с видом на Делавэр. Пока они шли к нему, Кэтрин казалось, будто все только на нее и смотрят, отчего она смущалась еще больше. Метрдотель отодвинул для нее стул. Она села, взяла со стола салфетку и положила ее на колени. Потом на их столике появилось белое вино… Его вкус был каким-то непривычно горько-соленым. Кэтрин не привыкла к подобному вкусу. В основном ей приходилось пить полусладкие недорогие вина. Но она чувствовала, что если будет его пить чаще, то это вино придется ей по душе. Потом принесли форель на серебряном блюде с каким-то соусом и отварным картофелем…

Все это время Лорен с нежностью во взгляде наблюдал за Кэтрин. С каждой минутой она ему нравилась больше и больше.

— Лорен, вы все время молчите, так нечестно, — сказала Кэтрин после того, как они выпили первый бокал вина.

— Мне очень нравится смотреть на вас.

Кэтрин вскинула на него удивленные глаза.

— Я неловкая, да?

— Вы обворожительная, — от всей души произнес Лорен. Потом спросил: — Вам понравилось вино?

— Думаю, да.

— Вы не уверены?

— Я его пью впервые.

— Вы чудо! — улыбнулся он и спросил: — А почему вы не спрашиваете, кто я? Ведь вы ничего обо мне не знаете.

— Мои дети предположили, что вы маньяк. — Кэтрин вспомнила разговор с детьми.

— Кто?.. Маньяк?.. — расхохотался Хэтчер. — Они, наверное, обожают смотреть ужастики.

— Вообще-то я им не разрешаю.

— Могу заключить пари — они не слушаются! И продолжают смотреть украдкой! — удовлетворенно воскликнул Лорен, словно и сам делал в детстве то же самое.

Кэтрин продолжительно вздохнула.

— Да уж.

— Надеюсь, вы сами-то не думаете как они?

— Я — не думаю.

— Но что-то же вы обо мне думаете?

— Не знаю, но думаю, что… — Она замолчала, раздумывая, как бы ответить.

— Кто? — не выдержал Лорен.

— Принц, — вдруг вырвалось у нее. Она даже испугалась. Ведь совсем не это хотела сказать. Совсем не это.

— Принц?.. Почему принц? — Хэтчер не ожидал подобного ответа.

— Сама не знаю, — солгала Кэтрин.

— Нет, я не принц. Но моя семья принадлежит к древнему роду, — начал он свой рассказ. — Мои предки сумели создать самую настоящую империю. Нам принадлежат нефтяные компании, сахарные заводы, промышленные концерны. Эти предприятия разбросаны по всей Америке, и владеют ими мои родственники. Моя семья очень богата. Очень. Лично мне в Филадельфии принадлежат судостроительные верфи…

Слушая Лорена, Кэтрин казалось, будто она сходит с ума. Ей стало страшно. Она вдруг поняла, что совершенно не знает, как себя вести с этим человеком. Ей никогда в жизни не приходилось вот так сидеть за одним столиком в ресторане с миллионером. Уитфилдов она в расчет не брала. За двадцать лет дружбы она к ним привыкла. С ними было все просто и понятно. А тут Кэтрин услышала такие грозные слова, как империя, концерн, нефть. Для нее все это было так далеко. Эти слова она слышала исключительно по телевизору… Стоп. В голове вдруг ясно возник образ политика, говорящего о войне в Ираке. Кэтрин четко вспомнила его лицо на фоне звездно-полосатого флага. Только что именно он говорил, она не помнила. Война и политика ее волновали меньше всего в жизни. Она поняла, где еще видела лицо Лорена Хэтчера. Ну конечно, по телевизору. Боже, он еще и политик! — От накатившего внезапно волнения мурашки пробежали по ее спине. Хэтчер тут же прекратил рассказ.

— Кэтрин, мне показалось, что вам нехорошо.

— Вам только показалось, — пробормотала Кэтрин.

Теперь Лорен заговорил о ней. О них. Как он увидел ее впервые и потом не мог забыть. Как обрадовался, встретив ее снова. Как окончательно понял, что их встреча — не случайность…

Она не была готова ко всему тому, что узнала о нем. Она никогда не мечтала ни о богатом муже, ни о богатстве вообще. Она просто хотела иметь семью и быть любимой. И, похоже, ее мечта начала сбываться. Она чувствовала, что действительно нравится Лорену Хэтчеру. И лед все-таки тронулся. На душе потеплело. Она и сама не поняла, как это случилось, только мужчина, сидевший сейчас напротив нее, вдруг превратился в самого лучшего, самого близкого. Она видела, каким вниманием светится его лицо. Какую доброжелательность несут прикосновения его руки. И она поймала себя на мысли, что ему она может довериться и даже поделиться самым сокровенным.

Лорен вдруг замолчал. Он пытался в ее глазах найти ответ.

— Кэтрин, вы мне верите?

— Да, — ответила она.

Господи, все, что сейчас с ней происходит, бывает только в сказках или в кино. Или во сне…

Больше они к этому вопросу не возвращались. Болтали обо всем и ни о чем. Кэтрин наслаждалась вкусным коктейлем, приготовленным барменом специально для нее, Лорен потягивал сухое вино. Напиток, который она пила, был крепким, и вскоре Кэтрин почувствовала, что немного опьянела. Но это лишь помогло ей расслабиться. Они много смеялись. Кэтрин с нежностью рассказывала Лорену о своих детях. Даже рассказала о любимой кошке по прозвищу Лола, такой проказнице…

Только о муже ни слова. Не хотелось вспоминать.

Вечер прошел незаметно. Ужин был великолепным. Настроение приподнятым. И чем больше они разговаривали, тем меньше им хотелось расставаться. Кэтрин даже забыла, что проводит время в обществе миллионера и крупного политика. Все было так просто и естественно. После ресторана Лорен и Кэтрин решили прогуляться вдоль пляжа. На город опустился теплый вечер. Стемнело. Дождь прекратился, оставив после себя мутные лужи. Грозные тучи до конца не исчезли, но они не помешали зажечься переливчатым звездам и позволили одинокой луне лить на землю свой фарфоровый свет. Он отражался в черной полусонной воде в виде лунной дорожки.

— Правда, красиво? — прошептал Лорен, обнимая Кэтрин за плечи. У обоих было такое ощущение, словно они знали друг друга тысячу лет.

— Не то слово, — поддержала его Кэтрин, но тут же поскользнулась на каблучках и ухватилась за Лорена. — Ой, чуть не упала. Представляю, как бы я выглядела! — Она представила себя сидящей в луже, и ее это рассмешило.

Но Лорен не засмеялся в ответ. Он повернулся к смеющейся Кэтрин и вдруг с силой прижал ее к себе. Она не сопротивлялась. Их глаза встретились.

— Ты самая прекрасная в мире женщина. Хочешь, прокричу это так, чтобы могли услышать все?

— Хочу!

— Кэтрин! Ты самая лучшая в мире женщина! — крикнул он во весь голос.

Кэтрин блаженно улыбнулась и закрыла глаза, почувствовав, что ей хочется его поцелуев. Ее сердце замерло, когда его губы коснулись ее губ. В их дыхании ощущались запахи форели, лимона и вина. Ее губы были прохладными, и он почему-то испытал от этого восторг. Потом они долго стояли обнявшись. Он вдыхал аромат духов, исходящий от ее волос. Этот тонкий, прозрачный аромат просто сводил его с ума. Он знал этот запах. Этими духами пользовалась его жена. Какое странное совпадение. Да и сама Кэтрин была на нее похожа. Это было как наваждение…

— Я сделаю тебя счастливой. Ты будешь самой счастливой женщиной на свете, — шептал он.

— Нет. Нет. Нет! — Кэтрин вдруг отстранилась от него.

— Я что-то не так сказал? — Он растерянно посмотрел на нее.

— Я не хочу быть самой счастливой, — неожиданно услышал Лорен.

— Но почему?

— Я уже была… Была самой счастливой. Слишком счастливой. И Бог наказал меня за это. Теперь я боюсь счастья, — быстро заговорила Кэтрин.

— Ты говоришь загадками…

— Он отнял у меня мужа. Я не успела тебе это рассказать. Но было время, когда я жила только им и для него. Двадцать лет. Он был смыслом моей жизни, а Бог у меня его взял и отнял.

— Твой муж умер?..

— Нет. Он оставил меня ради другой женщины.

— В это трудно поверить…

— Он променял меня на более молодую, красивую и успешную.

Лорен молчал. Кэтрин любила другого мужчину. Может быть, любит и до сих пор? Как это больно… Он не хотел ее ни с кем делить. Даже с прошлым.

— Ты его и сейчас любишь? — вырвалось у него.

— Сейчас уже нет. Все прошло.

— Ты в этом уверена?

— О чем ты! Сейчас я даже слышать о нем не хочу. Знаешь, когда ты посылал флоксы, я почему-то подумала, что это делает он. И я хотела вернуть ему цветы.

— И почему ты этого не сделала?

— Подруга отсоветовала. Говорит, а вдруг это не он.

— У тебя умная подруга, — заметил он.

— Не то слово. Кстати, нашей с тобой тогдашней встрече поспособствовала именно она.

— Каким образом?

— Мы должны были с ней в тот день встретиться, чтобы пройтись по магазинам. Но она на машине не ездит. За рулем она предпочитает летать. Вот и в тот день влетела в кого-то. В общем, на встречу не пришла… А меня что-то привело сюда.

— Судьба.

— Думаешь?

— Уверен. Только мне все равно не понятно, почему ты боишься счастья?

— Потому что после всего, что со мной произошло, остался страх. Я тяжело пережила уход мужа. Думала, умру. Мы были так счастливы… и вдруг… Это было так больно. С тех пор я боюсь быть счастливой. Боюсь счастья, потому что боюсь боли.

— Девочка моя… — Он прижал ее к себе. — Не бойся. Больше не бойся. Я уберегу тебя от боли. Я смогу. Вот увидишь. Доверься мне. Все, что произошло с тобой, было всего лишь испытанием, а не наказанием.

— Испытанием?..

— Да. Бог время от времени испытывает нас.

— Зачем?

— Чтобы люди не забывали о Нем. Но ты прошла это испытание. Ты выдержала этот экзамен.

— Ты так считаешь? — робко спросила она.

— А как иначе? Бог бы не послал меня навстречу тебе.

— Какой ты самоуверенный.

— Не самоуверенный. А уверенный, что все у нас сложится хорошо. Мы будем счастливы. С тех пор, как у меня умерла жена, прошло почти четырнадцать лет. Я любил ее. Сильно любил. И страдал… Годы шли, но я ни разу не встречал женщину, с которой бы мне хотелось пойти рука об руку. Кэтрин, ты послана мне Богом. Мы выстрадали свое счастье.

Снова начал накрапывать мелкий дождик.

— Опять дождь начинается, — вздохнула Кэтрин. Ей не хотелось уходить. — Хочется еще побыть с тобой, но я боюсь промокнуть до нитки.

— Тогда давай сядем в машину. Нет. Я хочу нести тебя на руках!

— Тебе не тяжело? — Она с нежностью погладила Лорена по волосам, намокшим от дождя.

Он поцеловал ее ручку, скользнувшую по его щеке.

— Я готов нести тебя так всю свою жизнь.

Стараясь обходить лужи, Лорен нес Кэтрин к стоянке, которая располагалась рядом с рестораном. Фонари почему-то не горели, и ему приходилось пробираться в кромешной тьме. Дождь усиливался. Лорен прибавил шаг. И вдруг споткнулся…

— Ой! — только и успела вскрикнуть Кэтрин.

Они оба очутились в большой луже. Мутная вода была прохладной, и находиться в ней было не очень-то приятно, но они не сразу пришли в себя от неожиданности. Первым очнулся Лорен.

— Ты ушиблась? Где болит? — Не вставая из лужи, он принялся ощупывать ноги и руки Кэтрин, проверяя их состояние.

— Нет, совсем не ушиблась. Со мной все в порядке, не считая того, что я сижу в луже. А ты-то сам как? С тобой все в порядке?

— Если это можно назвать порядком… — виновато ответил он. — Какой я неловкий. Я посадил тебя в лужу.

— Да уж… Ну как я теперь в таком виде покажусь дома?.. Вообще-то… В лужу мы с тобой сели оба!

Тут на них напал приступ дикого хохота. Сидя ночью, в луже, под моросящим дождем, в своих лучших нарядах, Кэтрин и Лорен хохотали безудержно, вдохновенно, навзрыд…

14

Окутанная паром, Кэтрин сидела в большой ванне, похожей на бассейн…

Лорен привез ее в свой дом, расположенный в поместье в Мейн Лайне. Они проехали по улице, где стоял дом Стива и Лусии. Почему-то Кэтрин ничего не сказала ему о своих друзьях, хотя и вспомнила о них.

Жилище Лорена находилось дальше, на окраине. Ночь помогла им туда добраться без помех. Пока они ехали по вотчине Хэтчера к дому, Кэтрин успела разглядеть в окно автомобиля конюшни и теннисный корт. Уже подъезжая, она заметила большой, крытый стеклом бассейн. Лорен остановил машину и распахнул перед Кэтрин дверцу. Она, зябко поеживаясь, вышла из машины. Прохладный ночной ветерок тут же неприятно охладил ее влажные волосы и мокрое платье. Кэтрин почувствовала, что начинает замерзать. Но это не помешало ей изумиться величине особняка и огромным колоннам при входе.

— Быстрее пошли в дом, а то, не дай бог, заболеешь! — Лорен заботливо накинул на Кэтрин свой пиджак. Пиджак тоже был влажный, но теплый, и от него исходил запах приятных мужских духов.

Они быстро вбежали внутрь.

— У тебя тут как в музее, — оглядывая огромный холл с мраморным полом и с широкой мраморной лестницей, ведущей на второй этаж, ахнула Кэтрин. — Знаешь, я как-то была в Филадельфийском музее искусств. Там почти как у тебя понатыкано всякой всячины…

Лорен невольно усмехнулся.

— Как ты сказала — «понатыкано»?

— Да. Похожие гравюры, такие же вот вытертые ковры…

— Этим коврам уйма лет. Они коллекционные. И вся остальная, как ты выразилась, «всячина» тоже имеет свою ценность. Все это начал собирать еще мой прадед.

В этот момент перед ними появился немолодой слуга.

— Добрый вечер, Берни, это миссис Доусон. Будьте так любезны, попросите Джулию приготовить для нее чистую одежду и ванну, — распорядился Хэтчер.

Берни поклонился и спросил:

— Больше никаких распоряжений не будет, сэр? — Он не поинтересовался, где это они умудрились так выпачкаться. Его лицо не выражало вообще никаких эмоций. Можно было подумать, что приходить в этот дом в таком замызганном виде было делом вполне обыденным.

— Нет. Потом можете отдыхать. На сегодня вы мне будете не нужны. Передайте это и Джулии, — ответил Лорен.

Слуга молча удалился. Проводив его взглядом, Кэтрин вдруг тихо сказала:

— Лорен, прости меня за невежество…

— Ничего страшного. Со временем я научу тебя во всем этом разбираться. А теперь нам лучше пройти в ванную комнату. Ты только посмотри на себя в зеркало.

Зеркало Кэтрин не понадобилось, так как она увидела свое отражение в огромных окнах. Волосы висели мокрыми прядями. Лоб и щеки перепачканы грязью. Платье превратилось в какую-то неопрятную тряпку, прилипшую к ее телу.

— Боже! Нет, нет, Лорен, не смотри на меня! Я такая чумазая! — прикрыла она лицо руками.

— Ты считаешь, я лучше?

Сквозь пальцы Кэтрин взглянула на него. Его вид был и того хуже. Мало того что грязи на его лице было не меньше, его брюки были порваны на коленях.

— Господи, твои брюки! Они порвались!

— Бог с ними. Пойдем лучше приведем себя в порядок. Потом я познакомлю тебя с моим жилищем.

Они поднялись наверх. Кэтрин шла, озираясь по сторонам.

— Ты один живешь в этом доме? — невольно задала она вопрос, проходя мимо многочисленных дверей.

— Почти.

— А кто еще?

— В правом крыле живет прислуга. Иногда приезжают дочь с мужем. Но мы видимся редко.

— А почему они живут не здесь? Здесь так много места.

— У них своя жизнь. А потом, признаться, я и сам здесь редко бываю. Моя работа отнимает у меня много времени. Этот дом, как правило, пустует. Я не имею в виду прислугу.

— А внуки у тебя есть?

— К сожалению, нет… — Тут Лорен остановился и распахнул перед Кэтрин двери. — Мы пришли, — проговорил он.

Ванная комната была больших размеров. Со вкусом подобранная, удобная мебель, золотые краны, огромные зеркала, живые цветы в кадках и аквариум с бойкими рыбками. Посередине комнаты стояла сама ванна, предназначенная для двоих. В ней уже была налита горячая вода, укрытая воздушной пеной, словно пушистым белым покрывалом. Пена источала нежный аромат розового масла. Рядом, на пуфе, лежали розового цвета полотенца, махровый розовый халат и такие же тапочки.

— Вот, приводи себя в порядок, — произнес Лорен.

Он немного помялся, словно хотел что-то еще сказать. Но промолчал и направился к выходу. Кэтрин его остановила.

— Лорен… Не уходи.

Он остановился, не поворачиваясь.

— Помоги мне расстегнуть молнию на платье…

И вот, окутанная паром, она сидит в этой роскошной ванне…

Она закрыла глаза. Ей было хорошо. Почему-то сейчас она представляла себя маленькой девочкой. Сквозь душистую мыльную пену ловкие пальцы мужчины массировали ее плечи и шею.

— Тебе хорошо? — спрашивал ее Лорен.

— Лори, я чувствую себя ребенком. — Она и не заметила как, но для нее он уже был просто Лори. Самый близкий. Самый родной. Знакомый целое тысячелетие. Всю жизнь.

— Ты и есть ребенок. Мой, — ласково отвечал он. — А теперь протяни мне свою божественную ножку…

Лорен опустился на колени рядом с ванной и начал легко массировать ее стопы. Взял с края ванны небольшую губку и принялся намыливать ей между пальцами. От теплой воды ее ноги порозовели. Он не удержался и поцеловал нежные пятки. Она зажмурилась от удовольствия. Божественно! Его руки касались ее ласково, любовно. Скользили по душистой мыльной пене, омывая все ее тело, не забывая и потайные уголки. Легким касанием прошлись между ягодицами, между ногами… Обещание… Внизу живота Кэтрин сладко заныло. Потом он поднялся, обнаженный…

Ох! Его тело понравилось ей. Плечистый, складный, подтянутый… Он хотел ее, этого уже нельзя было скрыть. И вид его напрягшейся плоти прибавил к многочисленным чувствам и эмоциям, которые у нее вызывал Лорен, еще и благоговение. Мужчина, великолепный в своей зрелости, могучий и нежный… Дикая природная мощь… и сила разума, ее усмиряющая. Да, он хотел ее, но не спешил. И его великолепный детородный орган, налитый силой, лишь обещал, но не требовал…

Кэтрин снизу вверх завороженно смотрела на мужчину, склонившегося над ней, почти не веря своему счастью, и в горле у нее что-то сжималось. Она и сама не понимала, что с ней происходит. Хочется ей смеяться или плакать…

Закончив ее мыть, он спустил воду, чтобы сменить ее, и теперь с любовью оглядывал атласное тело Кэтрин, уже не скрытое покрывалом пены. Кэтрин с каким-то сладостным чувством давала ему разглядывать себя, нисколько не стыдясь своей сияющей наготы.

— Как же ты хороша! — произнес он.

Она улыбнулась и поманила его к себе:

— Теперь моя очередь. Непорядок: я чистая, а ты грязный…

Лорен по-мальчишески ловко перемахнул через край ванны. Они вновь наполнили ее ароматной водой. И теперь женщина мыла мужчину, пока его тело тоже не стало атласным…

Они только мыли друг друга, не предаваясь любовным играм. Лаская друг друга лишь легкими прикосновениями ладоней и мягких губок, лишь сияющими любовью взглядами. Сдерживая нарастающее желание, чтобы оно не затмило нежность… И это взаимное омовение превратилось в особый, изысканный вид ласк…

А потом Лорен обернул Кэтрин большим мягким махровым полотенцем, подхватил ее на руки и понес в спальню.

Постель уже была приготовлена невидимыми слугами. Благоухали идеально чистые простыни, мягкие подушки манили приклонить усталые головы. Сквозь неплотно задернутые шторы слабо пробивался луч от уличного фонаря. Комната была похожа на спальню из волшебной сказки, она показалась Кэтрин нереально прекрасной.

А Лорен был Принцем, что бы он там ни говорил. Он выглядел сейчас совсем юным. Гладкое тело, разрумянившееся от пара лицо, серебряные кольца влажных волос и глаза, огромные, серые, взволнованные глаза под черными, изломанными домиком бровями…

Самым восхитительным было то, что он не спешил. Каждое его движение было томительно медленным и осторожным. Каждый жест был продуман, чтобы обеспечить ее комфорт. Сначала он просушил и расчесал ее волосы и полюбовался ими, переливающимися в свете луны благородной платиной. И лишь потом осторожно снял с нее полотенце и уложил, как ребенка, на дышащую свежестью постель. А потом залюбовался ее розовым, разнеженным телом, ее разметавшимися по подушкам локонами, сиянием глаз из-под полуприкрытых от блаженной истомы век, нетерпеливым трепетом ресниц…

Налюбовавшись вдоволь, он начал ее целовать, покрывать поцелуями всю — от пылающих губ до налитых тяжким томлением бедер. Его поцелуи были легкими, как вздохи, а прикосновения вкрадчивыми и нежными. И только жар тела и прерывистое дыхание выдавали его страсть.

То, что испытывала Кэтрин, не было похоже ни на одно чувство из тех, что она испытала за свою жизнь. Если Билл делал ее Королевой, то Лорен поклонялся ей, словно Богине. И она в свою очередь боготворила его. Она не хотела его, а желала. И он желал ее. Аромат роз исходил от их тел. И то, что они чувствовали, не было ни похотью, ни животным инстинктом. Это были Любовь, Обожание, Чистейшая Страсть. И, позволив себе поверить в то, что все это не сон, Кэтрин ответила Лорену ласками своих губ, рук, языка, мягчайших волос — всего, что могло дарить наслаждение его восхитительному телу, накрепко забыв разницу между условными понятиями — пристойность и непристойность.

И только тогда, когда их тела и души наконец насытились лаской и переполнились блаженством, которое граничило с болью, а кровь превратилась в жгучие ручьи раскаленной лавы, только тогда они соединились. От избытка страсти их глаза светились во тьме. И, входя в Кэтрин, медленно проникая в глубины ее тела, Лорен не отрывал пылающего взгляда от ее глаз, проникал взглядом в ее душу. И в тот момент, когда его горячая, твердая и нежная плоть заполнила ее до отказа, а их души слились в одну, они одновременно испытали высочайший экстаз, на миг унесший их сознания в прекраснейший мир неведомого.

Они очнулись от трогательной земной музыки. За приоткрытыми окнами пиликали на своих маленьких скрипочках сверчки. Лорен и Кэтрин лежали, обнявшись, прислушивались к звукам своей первой ночи и ощущали, как тихое и огромное счастье окутывает их невесомым покрывалом, защищая от всех мирских невзгод.

15

Утром они спустились в столовую. К этому часу платье Кэтрин уже выглядело как новое. Джулия его привела в полный порядок. Кэтрин надела его, с удовлетворением отметив, что ее наряд совершенно не потерял своего вида. Увы, этого нельзя было сказать о брюках Лорена, павших жертвой их романтической прогулки. Что ж, как известно, без жертв не обходится ни одно приобретение. А за то, что он приобрел, Лорен был готов отдать не глядя всю коллекцию своих брюк.

Они сидели за огромным овальным столом напротив друг друга. Перед каждым стояло по два бокала. Один для сока, другой для воды. И целый набор ножей и вилок. Кэтрин чувствовала себя совершенно свободно, словно тысячу лет сидела за сервированным подобным образом столом. Ее совершенно не повергло в шок обилие столового серебра. Им принесли телячьи отбивные с запеченным картофелем. После бурной ночи аппетит у обоих был отменный. И хотя Кэтрин по утрам не привыкла к столь плотным завтракам, с удовольствием съела отбивную.

— Очень вкусно, — похвалила Кэтрин. — Я так не умею готовить, — заметила она.

— А тебе и не надо. Для этого есть Джулия. Она настоящий бог на кухне. Правда, Джулия? — обратился Лорен к служанке, стоявшей рядом с ним.

— Спасибо, мистер Хэтчер. — Джулия немного покраснела от смущения.

— Тебе спасибо. Что там у нас на десерт?

Джулия ловко поменяла тарелки и принесла восхитительный воздушный пирог с вишнями. Она все делала быстро и бесшумно.

И как только это ей удается? — подумала Кэтрин, глядя на девушку. И, не удержавшись, съела большой кусок вишневого пирога. Так и растолстеть не долго.

После завтрака Лорен хотел познакомить Кэтрин с домом, но она беспокоилась о детях. Правда, вчера она предупредила их, что не будет ночевать дома, но потом отключила телефон, чтобы ничто не нарушало ее счастья. И теперь ей хотелось поскорее узнать, как они. Ведь она еще ни разу не оставляла детей одних.

Когда Кэтрин вернулась домой, глаза ее просто излучали жизненную энергию. Ей хотелось петь, и она напевала какую-то песенку о любви.

— Наконец-то ты вернулась! — воскликнула Ноэль.

— Доченька, я такая счастливая! — Кэтрин была так поглощена своим счастьем, что не заметила напряженности в голосе дочери.

Она села на диван и вытянула ноги.

— А где Алекс? Почему я его не вижу? — вдруг насторожилась Кэтрин. Ее сердце неожиданно забилось в необъяснимой тревоге.

— Мама, я даже не знаю, как тебе сказать… — Ноэль смотрела на мать печальными глазами.

— С ним что-то случилось?! — Кэтрин вмиг позабыла о себе.

— С Алексом все в порядке, — успокоила ее Ноэль, не отрывая встревоженного взгляда от матери.

— Тогда где он?

— В клинике.

— Где?!.. Что с ним? — закричала Кэтрин, вскакивая с дивана.

— С ним все в порядке… — Ноэль уже испугалась за мать и немного растерялась.

— Тогда что он делает в клинике?! Почему он там?! Ты можешь мне все объяснить толком?

— Папа… — выдавила из себя Ноэль. — Он лежит в клинике с тяжелым отравлением какими-то диоксинами или диоксидами…

— Диоксидами, — машинально подсказала Кэтрин. — Но как это случилось?

— Я сама толком ничего не поняла. Только сегодня утром позвонила тетя Лусия и сказала, что он… — Ноэль замолчала.

— Тетя Лусия? А она здесь при чем?

— Дяде Стивену позвонила какая-то миссис Бэнкс и сообщила об этом. Тетя Лусия звонила тебе на мобильный, но ты его отключила…

— И почему в моей жизни все не как у нормальных людей?! — с досадой бросила Кэтрин. — Билл травится, а дети должны за него переживать! Пусть за него переживает его новая жена…

Но дочь ее перебила.

— С его другой женой тоже случилась какая-то неприятность.

— Какая еще? Тоже отравление?..

— Мама, честное слово, я ничего больше не знаю, тетя Лусия ничего не сказала.

— Бог мой, и за что ты меня только наказываешь? Только-только я почувствовала себя счастливой, и на тебе, пожалуйста. — Кэтрин непроизвольно посмотрела вверх, словно ждала ответа. Ответа оттуда не последовало, но она услышала голос дочери.

— Мы все-таки его дети, а ты его жена…

— Бывшая, — заметила Кэтрин.

— И все же…

— Ладно. Придется вызывать такси… — тяжело выдохнула Кэтрин.

— Когда тетя Лусия позвонила, я тоже хотела ехать. Но Алекс сказал, чтобы я дождалась тебя.

— А почему вы мне не позвонили, когда все узнали?

— Ты была так счастлива, мама…

— Откуда вы могли это знать?

— Иначе ты никогда бы не отключила телефон.

— Действительно… — И Кэтрин вздохнула, вспомнив о том, что еще минуту назад чувствовала себя абсолютно счастливой…

16

Кэтрин с Ноэль почти бежали по двору клиники к центральному входу. Лусия и Алекс уже их ждали.

— Что произошло? — запыхавшись, проговорила Кэтрин. От быстрой ходьбы лицо ее раскраснелось и волосы немного растрепались.

— Билла отравили, — совершенно спокойно проговорила Лусия, словно речь шла о чем-то обыденном.

— Кто? Зачем?

— Жена. Из мести.

— Лусия, ты о чем? Он ее так любил! Какая месть?

— Его жена мстила всем мужчинам.

— Лусия, не говори загадками! — взмолилась Кэтрин.

— Это жуткая история. Ее последнее письмо…

— Какое еще письмо?

— Предсмертное.

Кэтрин стояла, смотрела на Лусию и силилась во всем разобраться. В голове все перемешалось. В памяти то и дело всплывало то лицо Барбары, то Билла.

— Ты хочешь сказать…

— Пару недель назад она подсыпала в кофе Билла какой-то яд. А вчера вечером перерезала себе вены.

— О боже!.. Но если она подсыпала яд две недели назад, то почему Билл только сегодня попал в больницу?

— Я в ядах не разбираюсь.

— Он будет жить? Ты разговаривала с врачом?

— Врача я не видела, решила пойти к нему вместе с тобой, но в приемном отделении мне сказали, что состояние тяжелое.

— Он в сознании?

— Нет.

— Его можно увидеть?

— Пойдем, спросим у врача. — Лусия решительно направилась в сторону врачебного кабинета.

Билл лежал в реанимации, весь утыканный какими-то трубками. Казалось, в нем нет ни капли крови. Глаза широко открыты, под ними огромные темные круги… Кэтрин наклонилась к нему.

— Билл, ты меня слышишь?

— Вряд ли, — ответил врач, стоявший рядом. — Он спит.

— А почему у него открыты глаза?

— Он после наркоза. Так бывает, — объяснил врач.

— Разве после отравления делают операцию?

— Сердце. Отравление повлияло на его сердечную мышцу. Тот, кто его травил, знал что делает.

— В каком смысле?

— Его отравили не для того, чтобы потом откачали.

— Он умрет?

— Будем надеяться, что нет.

— Доктор, а когда с ним можно будет разговаривать?

— Когда он придет в себя. Если придет… Случай весьма тяжелый, а мы не боги.

— Пойдем. — Лусия потянула Кэтрин за руку.

Они вышли из палаты. Кэтрин не ожидала увидеть Билла в таком состоянии. Беспомощный, одинокий, почти никакой… Ее сердце сжалось…

— Он умрет, — тихо сказала Кэтрин.

— Что ты такое говоришь? — Лусия взяла подругу за руку.

— Я знаю. А его жена жива?

— Нет. И Билла, и ее обнаружила прислуга, миссис Бэнкс. Она и позвонила в полицию, «скорую» и Стиву.

— А при чем здесь Стив?

— Она не могла дозвониться до ее отца, поэтому и позвонила Стиву. Билл же работает у него.

— Господи… А что в ее письме?

— Знаешь, оно такое трагичное… Мне пересказала миссис Бэнкс. Мне даже стало жаль эту Барбару, — только и успела сказать Лусия, потому что они вошли в холл, где их дожидались Алекс и Ноэль.

— Что с папой? Он будет жить? — накинулись они с расспросами. По их лицам было заметно, что они сильно волнуются.

— Пока он в реанимации. Что будет дальше — покажет время. — Кэтрин обняла детей, чтобы как-то их утешить.

Но Ноэль вывернулась из-под ее руки и тревожно заглянула в глаза.

— А нам можно к нему?

— Он пока спит. — Кэтрин и Лусия, не сговариваясь, решили не пугать детей и не рассказывать об операции.

— А когда он проснется? — хмурясь, спросил Алекс.

— Мои дорогие, не скоро. Я думаю, вам лучше сейчас идти домой. Вы ему сейчас ничем не поможете.

— Нет. Мы дождемся, когда он проснется, — всхлипнув, сказала Ноэль, и Алекс ее поддержал.

— Это может произойти завтра, — вмешалась Лусия. — Не будете же вы здесь торчать до утра. Лучше идите-ка домой. А если что, мы вам позвоним.

17

Кэтрин с Лусией остались в клинике. Они расположились на кожаном диване в холле. Как только дети ушли, Лусия по телефону принялась давать указания своему помощнику в делах. И только после этого переключилась на подругу.

— Что собираешься делать? — спросила она. — Если Билл останется жив, примешь его назад?

— Нет, — твердо сказала Кэтрин.

— Тебе его не жаль?

— Жаль. Но я не испытываю к нему больше никаких чувств. Только жалость.

— А флоксы? Ты же предполагаешь, что это он…

— К счастью, не он, — возразила. Кэтрин и, помолчав, добавила: — Не он. Принц.

Удивление, смешанное с любопытством, отразилось в глазах Лусии.

— Кэтрин, я понимаю, что не вовремя задаю тебе этот вопрос, но все же кто он, этот принц?

Не успела Кэтрин ответить, как вдруг входные двери распахнулись и в холл торопливо вошел Лорен Хэтчер. Он был встревожен и явно нервничал. Хэтчер направился к регистратуре, не замечая никого вокруг.

— Ты куда? — удивилась Лусия, когда Кэтрин вскочила с места.

Кэтрин не ответила. Она подошла к Хэтчеру.

— Лори, — позвала тихонько.

Он обернулся.

— Кэт?! Что ты здесь делаешь?

— С моим бывшим мужем произошло несчастье… А ты?

— У меня тоже несчастье… горе. Умерла дочь… — Его лицо выражало муку.

— Лорен, милый…

— Добрый день, мистер Хэтчер, — незаметно подошла Лусия. — Вы пришли навестить Билла?

— Да. Ты его уже видела? — Хэтчер обратился к ней так, словно они были знакомы сто лет.

В недоумении Кэтрин переводила взгляд то на Лорена, то на Лусию. Она ничего не могла понять. И вдруг в ее голове мелькнула догадка. О нет, не может быть… Она огляделась по сторонам, словно ища ответа. Огромное светлое помещение. Люди в зеленоватых костюмах. Цветы. Кафельный пол. Белые стены… У нее в глазах почему-то потемнело. Кэтрин почувствовала, что теряет сознание.

— Кэтрин, очнись, дорогая! С тобой все в порядке? — услышала она голос Хэтчера и открыла глаза. Она лежала на полу. Рядом были Лорен и Лусия. Еще над ней склонился какой-то человек, сующий ей под нос флакон с резко пахнущей жидкостью, от запаха которой, собственно, она и пришла в себя.

— Да. Все в порядке, — тихо проговорила она.

— Пойдем, присядешь на диван, — приговаривал Лорен, поднимая ее с пола, осторожно придерживая за талию. — Дорогая, как же ты меня напугала, — приговаривал он.

— Так вы знакомы? — удивленно проговорила Лусия. Она тоже помогала Кэтрин подняться.

Они усадили Кэтрин на диван, сами расположились рядом.

— Это и есть… мой принц, — немного смущаясь, призналась Кэтрин.

— Мистер Хэтчер. — Лусия посмотрела на Лорена. — Так это вы целый месяц заваливали мою подругу флоксами?

— Вы подруги?.. Вот уж, правду говорят, мир тесен! — воскликнул Лорен.

— Он вам покажется еще теснее, сэр, если вы узнаете, что ваш любимый зять — бывший муж Кэтрин, — заявила Лусия.

Кэтрин слабо охнула.

— Зять?.. Лусия, что ты говоришь?

— То, что твой Билл женился на дочери мистера Хэтчера.

— Барбара — твоя дочь?.. — Кэтрин не могла в это поверить.

— Билл — твой бывший муж?.. — Хэтчер тоже был в шоке.

— Ничего не понимаю, — мотала головой Кэтрин.

— Что тут непонятного, — незамедлительно откликнулась Лусия. — Билл оставил тебя, потому что полюбил другую женщину. Но Бог взамен послал тебе мистера Хэтчера, восстанавливая справедливость. Я правильно говорю, мистер Хэтчер? — Лусия посмотрела на сенатора.

Тот молча кивнул и обнял Кэтрин за плечи.

— Господи, что же мне теперь делать? — Кэтрин закрыла лицо ладонями, и сквозь пальцы просочились слезы.

Лорен молчал, гладя ее по голове.

— Кэтрин, возьми себя в руки! — резко сказала Лусия. — Мистер Хэтчер потерял дочь. Ему нужна поддержка, а не твои слезы.

— Все так неожиданно. Лорен, прости. Прости меня, прости… — Она прижалась щекой к его щеке.

— Мистер Хэтчер, я соболезную, — сказала Лусия. — Но, может, оно к лучшему. Ведь у нее была такая болезнь.

— Да… Барбара жаловалась на страшные боли. Сейчас ей уже не больно… — словно успокаивая самого себя, проговорил Хэтчер. — А как Билл? Вы уже его видели?

— Да, видели, но ничего утешительного, — ответила Лусия. — Отравление сказалось на его сердце. Ему сделали операцию.

— Я должен взглянуть на него.

— Он спит, — тихо сказала Кэтрин и добавила: — Он весь в трубках.

— Я чувствую себя виноватым перед дочерью, — произнес Хэтчер. Он глядел куда-то сквозь стены, словно высказывал мысли вслух. — Недоглядел, не дослушал, не понял… Вот, прочти. — Лорен протянул Кэтрин листок бумаги, свернутый вчетверо.

— Что это?

— Моя боль.

Кэтрин осторожно, словно боялась сделать что-то не так, развернула лист. Это было предсмертное письмо Барбары. Почерк у дочери Лорена был красивым и аккуратным…

Дорогой отец, надеюсь, что, когда ты прочтешь это письмо, ты поймешь меня и не осудишь за все, что я успела натворить. А еще я надеюсь на твое прощение. Прости меня, пожалуйста, за всю причиненную тебе боль. Знаю, это трудно. Но поверь, я сама не понимала, что творю. Мой разум был поглощен желанием отомстить всей мужской половине человечества. За убийство моего сына. Помнишь, когда мне было шестнадцать и я была по уши влюблена в того парня, его звали Берни Мак. Тебе он еще так не нравился… Так вот, мое помешательство началось именно с него. Я его любила, он же просто играл со мной. Он заставил меня сделать аборт, а сам исчез. И я решила мстить всем мужчинам. Сейчас я понимаю, что мои поступки были бессмысленны и жестоки. Но тогда я жаждала крови, поэтому помогла уйти из жизни своим троим мужьям. Я врач. А врач умеет не только лечить. Сейчас нет смысла расписывать, какие именно препараты я подсыпала своим мужьям, чтобы отправить их на тот свет. Это уже ни к чему. Никого не вернешь.

Тогда мне казалось, что я совершаю правосудие. Я думала, что наказываю мужчин, а наказывала себя. Ведь на самом деле я променяла любовь на ненависть, не заметив, как превратила свою же жизнь в ад. Я это осознала, только когда вновь влюбилась. По-настоящему. В собственного мужа. Билл стал моим наказанием. Сначала я играла с ним, как и со всеми остальными, но однажды услышала, как Билл звонит своей бывшей жене. До этого я доводила его своими изменами, наслаждаясь его страданиями. Мне он был безразличен. Вернее, так мне казалось. Но на самом деле все было иначе. Я поняла, что люблю его. Но было поздно. Уже давно я начала подсыпать ему в напитки препараты, подрывающие жизнь. Правда, организм Билла оказался более сильным, чем я предполагала, он не умер от первого сердечного приступа…

Кэтрин оторвалась от письма. Все это было так чудовищно, что ей пришлось некоторое время просто посидеть, чтобы прийти в себя. Она взглянула на бледного Лорена и продолжила чтение письма. Ради него.

Вчера у меня был сильный приступ головной боли. Голова разрывалась изнутри на мелкие части… И я подмешала в кофе мужа большую дозу яда. Папа, ты спросишь, зачем я это сделала? Отвечу. Я хочу быть с ним вечно, хотя и знаю, что он больше не любит меня. Он постоянно звонит бывшей жене. Я часто вижу, как он набирает ее номер и, дождавшись ответа, кладет трубку.

Люди скажут, что я сумасшедшая. Не буду отрицать. Да, я сошла с ума. От бессилия и боли. Врачи поставили мне страшный диагноз. Моя смерть должна быть мучительной, а я боюсь боли. Я хочу умереть без боли. И не одна, а вместе с моим Биллом. Я хочу всегда быть с ним. Прошу вас, похороните меня рядом с мамой и положите рядом моего Билла. Он проживет после меня не больше суток. Я все рассчитала. Я люблю мужа и не могу без него даже умереть.

Возможно, когда я окажусь там, откуда не возвращаются, я буду обо всем сожалеть. Если сможешь, папа, прости свою ненормальную дочь. Прощай.

P.S. Чуть не забыла! Помнишь ту женщину, о которой ты меня спрашивал, ее, кажется, зовут Кэтрин. Она еще мне делала прическу в день моей свадьбы, помнишь? Так вот, мне кажется, она очень милая. Если ты еще не встретился с ней, обязательно ее разыщи. Я тебе уже говорила, что она работает в салоне Ланы Бреннел, но на всякий случай напоминаю. Знаешь, она очень похожа на маму. И духи у нее такие же. Это я пишу к тому, что тебе давно пора подумать о себе. Тебе нужна семья.

Кажется, все сказала, что хотела. Прощай.

Твоя дочь Барбара.

Кэтрин дочитала письмо до конца, но сидела, не в силах оторвать от него взгляд. В глазах стояли слезы.

Лусия не выдержала.

— Кэтрин, ты в порядке? — спросила она.

— Принеси мне воды, пожалуйста… — тихо попросила Кэтрин.

Лусия тут же встала и пошла к аппарату с водой, который находился возле двери.

— Барбара и тебе причинила боль, — горько сказал Лорен.

— Она меня не знала. Мне причинил боль мой муж.

Вернулась Лусия с водой. Кэтрин сделала несколько глотков. Ей стало легче. Разговор больше не возобновлялся. Да и о чем было еще говорить…

Прошло около часа. Наконец к ним вышел врач, тот самый, который провожал их к Биллу.

— Мистер Хэтчер, — обратился он к сенатору, — я прошу вас, только не волнуйтесь…

— Говорите, — властно потребовал тот.

— Ваш зять умер.

Вот и все.

Кэтрин закрыла лицо ладонями.

Сенатор выполнил просьбу дочери. Барбару и Билла похоронили рядом. Когда отпевали тела, Кэтрин и Лорен держали друг друга за руки. Алекс и Ноэль, не отрывая глаз, смотрели на бледное, заострившееся, ставшее незнакомым лицо отца. Рядом с ними стояли Уитфилды. Слез почему-то ни у кого не было.

Прощаясь с дочерью, Лорен сказал:

— Спасибо тебе, девочка. Если бы не ты, я никогда бы не встретился с женщиной, с которой, я уверен, буду счастлив.

18

Им было хорошо вместе. Кэтрин положила голову Лорену на плечо. В тепле спальни, под мягким одеялом было так уютно… Вечером они долго гуляли по промозглым улицам, отчего немного замерзли. Поэтому, чтобы не заболеть, уже лежа в постели, пили из прозрачных кружек горячий чай с ромом, лимоном и мятой. Им было хорошо вместе…

Лорен нежно обнял ее и прикоснулся к ее шее губами. Потом их губы сомкнулись в поцелуе. Они ласкали друг друга так, словно танцевали какой-то медленный танец со множеством упоительных па. Потом занимались любовью, не спеша, смакуя, наслаждаясь друг другом. Их тела сплетались в одно целое и погружались в любовь, как в море. И она с радостью принимала их в свои объятия. А потом они возвращались, всплывали в этот мир, который тоже любил их и осыпал своими дарами. И любовь не утомляла их, а, напротив, насыщала. Они были полны сил, и в их душах царила вечная весна…

— Полежи немного, дорогая.

— А ты куда?

— Я сейчас.

Он выскользнул из постели, накинул халат и спустился в свой кабинет. Кэтрин лежала и ждала его, ощущая себя абсолютно счастливой.

Лорен вернулся быстро. Он загадочно улыбался.

— Я счастлив, Кэти, — сказал он. — И это твоя заслуга.

— По-моему, все наоборот, — задумчиво сказала Кэтрин. — Это я счастлива. И ты, безусловно, виновник этого…

— Тогда разреши мне загладить свою вину. Точнее, искупить…

Он протянул ей небольшую бархатную коробочку.

Кэтрин положила ее на ладонь, но открыла не сразу. Она не могла не знать, что обычно находится внутри таких сказочных коробочек, но ей хотелось немного потянуть время.

— Боже! — Она знала, что увидит кольцо, но такое…

— Это обручальное кольцо моей матери. Ей оно досталось от моей бабки. В общем, это…

— Ты делаешь мне предложение?!

— Кэтрин! Я сам должен был сказать!

— Ну ладно, говори.

— Я очень люблю тебя и прошу стать моей женой.

— А можно подумать?

— Нельзя. Ты все равно будешь моей. Я тебя завоюю. Хочешь, я объявлю о своей любви по телевидению?

— Хочу.

— И тогда ты согласишься?

— Не торгуйся… Я и так согласна. Я люблю тебя, Лори.

— А я тебя, Кэти, радость моя…

Им было хорошо вместе.

Билл был не прав. Есть вещи, которые не исчезают никогда. Никогда!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?