«Поцелуй»

Джилл Мэнселл Поцелуй

Сайно и Лидии, с любовью

Глава 1

— Я всего лишь хочу знать, — медленно отчеканила Катерина, — благородны ли ваши намерения по отношению к моей матери.

На улице шел снег, Катерина стояла на пороге и не впускала Ральфа в дом.

— Ах ты, маленькая прелесть, — ухмыльнулся он и взъерошил ей волосы, зная, как сильно это ее раздражает. — Интересно, чем твоя бесстыдница матушка заслужила такую дочку? Будь ты на пару лет постарше, Кэт, — клянусь, я бы увез тебя в Гретна-Грин [1].

— Ну, я бы не купилась на такую глупость. И потом, речь не обо мне, — продолжала она сурово. — Я задала вопрос и жду ответа.

— Разумеется. Благородны ли мои намерения? — Ральф нахмурился. Снежинки таяли у него в волосах и леденили шею. Было очень холодно. — Нет, — наконец ответил он. — Исключено.

Катерина пожала плечами:

— Тогда все в порядке. — Она шагнула в сторону и жестом пригласила его войти. — Мама терпеть не может благородных намерений. Кстати, она сейчас на кухне, красит волосы.

— Выйди отсюда, — проговорила Иззи сдавленным голосом, наклонившись над раковиной. — Ты слишком рано.

— А вот и нет. — Ральф ущипнул ее за обтянутую комбинезоном соблазнительную попку. — Это ты запоздала. И какой цвет ты выбрала на этот раз?

Присмотревшись внимательнее к путанице курчавых мокрых волос, он увидел, что вода в тазу вызывающего цвета индиго. Иззи обрушила на себя последнюю порцию горячей воды, забрызгав пол. Выжав волосы и обернув голову огромным розовым полотенцем, наподобие тюрбана, она выпрямилась и мокрыми губами поцеловала Ральфа в щеку, прежде чем он успел увернуться.

— Это называется «Яркая ежевика». Ты не сможешь устоять, детка.

«Перед тобой и так невозможно устоять», — хмыкнул Ральф, шагая вслед за Иззи в загроможденную гостиную — неприбранную, но очаровательную.

Хотя они собирались на вечеринку в Хэмпстед, он уже готов был передумать, невзирая на то что, по слухам, там будет известный кинопродюсер. У Иззи уйдет минимум час на сборы, вдобавок на улице холодно, как на Северном полюсе. Перспектива спокойного вечера — вдвоем у камина — становилась все более притягательной.

— Ты никуда не собираешься? — посмотрел он на Катерину с надеждой.

Та лежала на кушетке, посреди подушек, и читала книгу. Девушка даже не удосужилась взглянуть на него.

— Нет.

«Почему она не как все нормальные подростки? — подумал Ральф с раздражением. — Неужели некуда пойти в пятницу вечером?»

Крепкая дружба матери и дочери имела свои маленькие плюсы: Катерина держала Иззи в рамках, — но ее абсолютное равнодушие к светским развлечениям не имело объяснения.

Ральф всерьез сомневался, что Катерина правильно понимает смысл слова «развлечения». В семнадцать лет у нее не было парня, она не любила дискотеки и вечеринки, презирала молодежные журналы и никогда не сплетничала. В ее представлении хорошо провести время значило устроиться на кушетке и прочесть несколько глав «Анатомии» Грея. Эта воспитанная, несомненно, красивая девочка могла быть обаятельной, веселой, когда хотела. Ральф не понимал, отчего Катерина не проводит вечера с друзьями и не извлекает из своей привлекательности и ума максимум пользы.

Катерина, судя по всему, не собиралась покидать кушетку, и Ральф смирился с мыслью о том, что им придется отправиться на вечеринку.

— Буду готова через пять минут, — солгала Иззи, направляясь в спальню. Мокрое розовое полотенце развевалось у нее за спиной, точно плащ матадора.

— Мама, у тебя синие волосы. — Катерина отказывалась понимать, отчего люди вообще меняют цвет волос, не говоря уже о том, чтобы проделывать это ежемесячно, и поэтому смотрела на мать одновременно с недовольством и смирением.

— А вот и нет, — высокомерно возразила Иззи. — Это называется «Яркая ежевика». Будет потрясающе. Когда высохнет.

Иззи знала, что в жизни не так уж много удовольствий. Хроническая нехватка денег, разочарование оттого, что она безумно талантлива, но по-прежнему неизвестна, постоянная необходимость думать о том, сколько еще будет позволено прожить в этой далеко не роскошной квартирке… Но все проблемы кажутся незначительными, когда ты в постели с красивым мужчиной, гладишь его восхитительное тело и понимаешь, что рано вставать не придется. Это настоящий дар небес.

— Физический контакт, — промурлыкала Иззи, невероятно довольная собой.

— Э?..

— Три самых изысканных наслаждения, известных человеку, — улыбнулась она и придвинулась ближе, — это секс, чиханье и физический контакт. Нет, не так. Секс, физический контакт и чиханье. Прижиматься к мужчине — второе по величине удовольствие. Это куда приятнее, чем чихать.

Он ступней провел по ее ноге.

— Только если человек не забыл побрить ноги.

Иззи в знак протеста царапнула его.

— Я не забыла! Я побрила их вчера.

— Пока красила волосы? — уточнил Майк. — Только представь, по ошибке ты могла покрасить нога и побрить голову. Ничего себе.

— Как можно быть таким циничным в десять часов утра в воскресенье? — проворчала Иззи. Она поняла, что голодна, и задумалась, как отнесется Кэт к просьбе приготовить завтрак посытнее.

— У меня само собой получается.

— Это нечестно.

— Жизнь вообще, несправедлива. — Майк сел. — То, что мы с тобой видимся дважды в неделю, — тоже несправедливо. Иззи, если мы хотим нормальных отношений, то должны, наконец, собраться.

«В том-то и проблема», — подумала Иззи с улыбкой.

Только Майк мог надеяться на то, что она сумеет «собраться». Иззи считала их отношения идеальными. Каждую неделю она проводила две ночи с Майком, две с Ральфом и две — за работой. Среда предназначалась для отдыха. Разве не идеальный распорядок?

— Ты занят, я занята… — пробормотала она, прижимаясь к Майку. — И потом, ты заскучаешь. У меня такая неинтересная жизнь. Ты быстро бросишь меня, если тебе придется наблюдать, как я мою полы и убираюсь в комнатах.

«То, чем ты занимаешься, трудно назвать неинтересным, — подумал Майк. — Да и представляешь ли ты, как выглядит половая тряпка?»

— Ладно. — Майк обнял Иззи, с удовольствием вдыхая дурманящий аромат ее тела. — Сдаюсь. Я буду заниматься делами, а ты мой полы сколько вздумается — до тех пор пока не заскучаешь и не найдешь себе другого.

— У которого будет дочь, такая же болтливая, как моя Кэт? — Иззи улыбнулась. — Может быть…

Глава 2

— Не понимаю, — пролепетала Джина, — чушь какая-то. Давай принесу тебе выпить… А на ужин у нас жареный ягненок, будет готов через полчаса.

Порывисто двинувшись к бару в углу гостиной, она вдруг с ужасом поняла, что не знает, как быть с руками. Они казались огромными и неуклюжими, болтались вдоль тела. Джина с облегчением достала бутылку виски и сделала Эндрю его любимый коктейль — на полдюйма виски, на три дюйма тоника. Именно то, что ему всегда нравилось, когда он возвращался с работы домой.

Но потом она столкнулась с новой проблемой: куда смотреть? Джина понимала — Эндрю наблюдает за ней. Хотя супруг, разумеется, оговорился, она боялась встретиться с ним взглядом. Ориентация в пространстве тоже отказала; Джина не знала — сесть или остаться стоять. Отчего тело плохо слушается, если дело всего лишь в небольшом недоразумении? Через минуту, несомненно, они будут смеяться над нелепой ошибкой, а руки снова начнут повиноваться.

Но Эндрю не смеялся. Он покачал головой, когда жена подала бокал, и указал на кресло:

— Сядь. Лучше выпей сама. Господи, мне очень жаль, Джина, прости… Ты, наверное, думаешь, я мерзавец, но я действительно не ожидал, что такое случится… Не хотел причинять тебе боль…

Джина напряглась, ожидая, что сейчас Эндрю ухмыльнется и скажет: «Ну конечно, я пошутил». И тогда можно расслабиться и смотреть, как там ужин. Надо выложить на противень пастернак и помешать луковый соус.

— А я думал, ты начнешь бить посуду, — продолжал Эндрю. Он ненавидел себя за эти слова, но ему очень хотелось вызвать хоть какую-то реакцию.

Когда Джина, наконец, взглянула на него, он увидел в ее глазах страх и смущение.

— Ты шутишь? — прошептала она.

Эндрю собрался с силами, сделал глубокий вздох и приготовился повторить то, что надеялся сказать только один раз.

— Джина, это не шутка. Я ухожу от тебя и прошу развод. Я люблю другую… Мы встречаемся почти полгода… и оставаться здесь нечестно по отношению к тебе. Я снял квартиру в Барбикане [2] и сегодня перебираюсь туда. Прости. Я действительно не хотел причинять тебе боль, просто так получилось…

— Но ты мой муж, — прошептала Джина. Колени у нее задрожали — Эндрю всегда говорил, как ему нравятся ее коленки, — и вдруг стало трудно глотать. Осторожно поставив бокал с напитком на стол, чтобы не разлить, Джина встала и тут же повалилась обратно в кресло. — Мы женаты, — в ужасе забормотала она. — У нас счастливый брак. Все подтвердят.

«Сочувствие пополам с гневом. Почему, во имя всего святого, она не запустит в меня чем-нибудь? Почему не кричит, не плачет, не ругается, не закатывает скандал? Тогда было бы проще рассказать остальное», — мрачно размышлял Эндрю.

— Я был счастлив с тобой, — сказал он, надеясь, что Джина, наконец, отреагирует. — Но теперь я полюбил другую.

— Ты сказал, что не хочешь причинять мне боль! — Костяшки пальцев побелели, когда она стиснула кулаки. — Я бы простила тебе измену. Нам не обязательно разводиться… Если ты действительно не хочешь причинять мне боль, скажи ей, что все кончено, и давай жить дальше, будто ничего не было. У тебя всего лишь интрижка, — задыхаясь, закончила Джина. Из ее глаз наконец-то покатились жгучие слезы. — Это ведь ничего не значит, честное слово. Так бывает у большинства мужчин… Зачем же разводиться?

— Я хочу на ней жениться, — безучастно отозвался Эндрю. Джина непонимающе уставилась на мужа. «Разве я не предоставила ему отличную возможность? Разве не проявила редкое понимание?»

— Но почему?

Эндрю взял бокал и осушил одним глотком.

— Потому что она беременна.

Размахивая щеточкой для туши и накладывая на ресницы второй слой, Иззи громко напевала «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

— Кэт, подвезти тебя в библиотеку? Я буду готова через пять минут.

В следующее мгновение отражение Катерины появилось в зеркале. Иззи переполняла любовь к умной дочери. Она повернулась и обняла ее.

— Что бы я без тебя делала, а?

— Развела бы тут страшный бардак, — ответила практичная Катерина. — Кто-то будет сегодня звонить?

— Возможно, Ральф. Он хочет, чтобы я завтра с ним поужинала… Передай, что я встречусь с ним в «Вампирах» в половине девятого. Майк звонить вроде не собирался, но если вдруг, то скажи…

— Что ты пошла на прослушивание, — закончила дочь. — Не волнуйся, не забуду.

— Ты мой ангел. — Иззи снова ее обняла, потом отступила и взглянула на Катерину с притворной серьезностью. — Что, я действительно такая бесстыжая?

Семнадцатилетняя Катерина полагалась исключительно на свой разум. У Иззи были недостатки, и ее вечная неопрятность временами раздражала, но как мать она не имела равных. Кто посмел бы назвать бесстыжей такую добрую, щедрую, жизнерадостную и любящую женщину?

— Ты встречаешься с Майком уже больше года, — мягко ответила Катерина. — А с Ральфом? Почти два? Ты верна им, но ни одному из них не обещала выйти замуж. Все счастливы. Какие могут быть проблемы? Когда я вырасту, — добавила она, — непременно заведу себе нескольких любовников.

— И пусть у них у всех слюнки текут, — радостно подхватила Иззи, восхищенная безукоризненной логикой дочери. Она взглянула на часы. — Боже, я опаздываю! Тебя подвезти?

Катерина покачала головой:

— Слишком холодно. Забегу в библиотеку завтра, по дороге в школу. А сегодня займусь рефератом.

— Ладно. — Иззи натянула коричневую кожаную куртку и повязала шею шерстяным шарфом. Прихватив ключи и шлем, поцеловала дочь. — Вернусь в полвторого в окружении толпы поклонников.

— Вернешься гораздо раньше, если не возьмешь вещи, — сухо заметила Катерина, вынося сумку, о которой мать забыла.

Иззи напевала про себя, слишком сильно стучали зубы, чтобы петь вслух, — можно остаться без языка. Ездить на любимом мотоцикле — черном блестящем «Сузуки-250» — было истинным удовольствием летом, и вдобавок экономично, но мотаться на работу и домой при нулевой температуре… Иззи даже не могла придумать подходящего словечка. Короче говоря, это было адски неприятно.

«По крайней мере, дорога сегодня не слишком скользкая, — размышляла Иззи. — Если не попадется какой-нибудь маньяк, буду в клубе через двадцать минут. Кто знает, возможно, сегодняшний вечер изменит мою жизнь».

Убрав со стола, сменив школьную форму на черный свитер и лосины и удобства ради пересыпав лакричные леденцы из пакета в миску, Катерина устроилась у камина и задумалась о том, как живется людям, которые ненавидят одиночество.

Катерина его обожала — точно так же как обожала маленькую уютную квартиру, расположенную над скобяной лавкой на тихой улочке неподалеку от Клапам-Хай-стрит. Они ее всего лишь снимали, но Иззи с обычным энтузиазмом и страстью к драматизму кинулась украшать новое жилище сразу, как они сюда въехали — полтора года назад. Иззи не могла позволить себе такую роскошь, как обои, но компенсировала этот недостаток яркими красками, богатыми оттенками и удивительным чувством стиля. Проведя много часов за покраской стен, развешиванием фотографий, она получила потрясающий результат.

Таков был один из многих талантов Иззи. Если бы Катерина так сильно не любила мать, она пожелала бы, чтобы та избрала карьеру дизайнера или хотя бы маляра. Разумеется, подобное занятие не принесло бы Иззи славу и сказочное богатство, но это была бы достойная и выгодная работа, которая, по слухам, щедро оплачивается.

Катерина просто не могла себе представить мать не поющей. Сколько она себя помнила, Иззи переживала один финансовый кризис за другим, но уверенности, что успех не за горами, не теряла. В раннем детстве Катерине доводилось сидеть на пустых ящиках из-под пива в грязных прокуренных пабах и дешевых клубах, прихлебывая колу, и слушать, как мать поет для посетителей, поглощенных традиционной субботней выпивкой. Иногда даже раздавались одобрительные аплодисменты — ради этого Иззи и жила. Порой завсегдатаи затевали драку, и тогда о песнях Иззи забывали. Иной раз какие-нибудь идиоты начинали подпевать, вставляя в текст непристойности, или оскорбляли Иззи, или смеялись собственным дурацким шуткам. В таких случаях глаза семилетней Катерины наполнялись слезами и желание разбить хулигану нос было таким сильным, что приходилось держаться за сиденье, чтобы совладать с собой. Для Катерины Иззи была Жанной д'Арк, героиней, которую травят невежественные мужланы. Потом Иззи смеялась и говорила, что все это ерунда, потому что она заработала три фунта сорок пенсов. Втискивала сорокапенсовую монетку в детскую ручонку и обнимала дочь. «Это все ерунда, — бодро объясняла она. — Нужно же с чего-то начинать — таков закон жизни. Тот, кто переживет вечер в рабочем клубе на окраинах Блэкпула, легко покорит Лас-Вегас».

Однажды учительница увидела, как тщательно Катерина изучает географический атлас. На вопрос: «Что такое Лас-Вегас?» — мисс Брент неодобрительно фыркнула: «Город, где все играют». Катерина успокоилась. Играть — это здорово. Девочка представила себе огромную игровую площадку, где все скачут, бегают и улыбаются друг другу.

— Мама возьмет меня в Лас-Вегас, — радостно призналась она. — И там я буду играть каждый день.

В Лас-Вегас они так и не поехали. Большая удача отчего-то упрямо обходила их стороной, и в жизни, хаотичной и бедной, случилась всего лишь одна перемена: рабочие клубы остались в прошлом. «Платформа», где уже полтора года работала Иззи, конечно, не «Ронни Скотт», но клуб располагался в Сохо и клиенты по большей части были вполне пристойные. «Здесь, в Лондоне, — неустанно твердила Иззи, — всегда есть шанс… Одному Богу известно, кто однажды войдет в клуб, услышит мое пение и поймет, что именно я должна получить главную роль в приличном спектакле».

Ничего этого не произошло, но Иззи не уставала мечтать. Пение было ее страстью, и лучше всего на свете она умела именно петь. Иззи делала то, что могла, и Катерина ни разу в ней не усомнилась. Да и кто стал бы дуться на мать, которая охотно тратит деньги на дорогущий ярко-желтый мохеровый свитер для дочери, а потом целую неделю питается исключительно бутербродами, чтобы свести концы с концами? Безрассудная щедрость Иззи тревожила Майка, который нервничал каждый раз, когда счета за электричество оставались неоплаченными, но Катерина восхищалась благословенным материнским безразличием в том, что касалось таких прозаических вопросов, как финансовая стабильность. Если бы завтра наступил кризис, она бы предпочла надеть восхитительно мягкий мохеровый свитер и согреться, а не бродить по улицам и размышлять о том, как все это отразится на ее пенсии.

Миска с лакричными леденцами опустела на треть, когда зазвонил телефон. Было две минуты девятого. Улыбнувшись — несмотря на напускную важность, Ральф не в состоянии был пропустить «Улицу Коронации» [3], — Катерина взяла трубку.

— Матери, как всегда, нет дома? — резко поинтересовался Лестер Маркхэм.

— Боюсь, что так, — любезно ответила Катерина. — Как поживаете, мистер Маркхэм? Как…

— Хватит, — грубо перебил он. — Мне чертовски полегчает, когда я, наконец, получу с твоей матери плату за два месяца. Передай, что завтра в девять утра я приду за деньгами.

Катерина сунула в рот еще один леденец — свой любимый, черно-коричневый — и задумалась. Лестер Маркхэм смахивал на Джима из «Семейки Ройл». И чувство юмора у него тоже отсутствовало.

— А я думала, мы задолжали всего за месяц, — осторожно проговорила она.

— Плюс деньги за декабрь, — огрызнулся Лестер Маркхэм, — которые она истратила и, разумеется, «позабыла» об этом.

«Ого! Вот каким образом мама раздобыла денег на роскошный рождественский ужин в «Нико»».

— Ну, конечно, — примирительно сказала Катерина. — Я передам ей, как только она вернется, мистер Маркхэм. Не беспокойтесь.

— Я-то не беспокоюсь. Это вам лучше побеспокоиться. Если не получу денег, всей суммы, завтра утром, вы обе вылетите из квартиры. — Он фыркнул. — И я не шучу.

Глава 3

Джина не знала, почему делает это, даже не понимала, где находится, но она не могла вернуться домой. Лучше здесь, лишь бы не сидеть в пустой квартире и не переживать, в который раз, этот кошмар — уход Эндрю.

Джина судорожно вцепилась в руль, на мгновение она даже засомневалась, сможет ли когда-нибудь его выпустить. Она окончательно заблудилась, но, поскольку все равно ехать некуда, это не имело значения.

Уложив с виноватым видом два чемодана, Эндрю быстро ушел. Джина, не зная, чем заняться, выключила плиту и набрала ванну. А потом, не в силах раздеться — она и так чувствовала себя чересчур беззащитной, — выключила кран, посмотрела, как сливается в отверстие благоухающая сиренью вода, и пошла за пальто и ключами от машины.

Кататься сорок минут по Барбикану глупо и бессмысленно, Джина это знала. Но где-то здесь, в одном из многоэтажных домов, находится ее муж. Она убедила себя, что если сумеет его найти, то он непременно вернется. Джина поймала себя на том, что смотрит на освещенные окна, умоляя Эндрю появиться в одном из них. Глядя из окна на улицу, он непременно узнает ее машину и, охваченный раскаянием, бросится вниз по лестнице, обнимет Джину и будет умолять о прощении. Ничего подобного не случилось: в домах было слишком много квартир, а к этому часу его серебристо-серый «БМВ» уже стоял на одной из дорогих парковок. Да и у Эндрю наверняка имелись более интересные дела, чем глазеть в окно. Скорее всего, беременная любовница сейчас сидит рядом с ним, наслаждаясь победой, и с удовольствием слушает рассказ о событиях минувшего дня.

«Наверное, с любовницей обсуждает, как избавиться от надоевшей жены, — подумала Джина, объезжая неудачно припаркованную машину. К горлу подступил комок. — Что такое бывшая жена, в конце концов?.. Вероятно, они лежат в постели, страстно занимаются любовью и смеются, потому что Эндрю такой умный и все оказалось на удивление просто…»

Ослепнув от слез, Джина не заметила перекресток, и… машина содрогнулась от сильного удара. Джина с воплем нажала на тормоз. В ушах эхом отозвался еще один удар. Дрожа так, что с трудом удалось отстегнуть ремень безопасности, она справилась с подступающей тошнотой и открыла дверцу. Страх и паника погнали Джину к мотоциклисту, неподвижно лежащему в круге ярко-синего света, падающего из ближайшего бара.

«О Господи, — думала она, плача от ужаса, — я его убила! Он умер! Не допусти, Господи…»

Иззи была жива, но ошеломлена, поражена вспышкой боли в ноге и… абсолютно спокойна. Она лежала, свернувшись клубочком, на обочине и прислушивалась к истерическим женским воплям:

— Я убила его!.. Кто-нибудь, помогите!.. Я его убила!..

Приоткрыв один глаз, Иззи поняла, что ей очень плохо.

Буквально все вдруг заболело, ледяная сырость асфальта проникла сквозь одежду. Но, по крайней мере, она видела свой мотоцикл, и это приятно, пусть даже переднее колесо было чудовищно искривлено, а руль свернут.

Потом она заметила ноги женщины, которая создавала весь этот шум, худые ноги в светлых колготках и забрызганных грязью туфлях.

— Он не умер! — воскликнула она.

Иззи начала терять терпение. Она попыталась поднять голову, чтобы увидеть потерпевшего, шепча: «Господи, сколько же народу пострадало в этой аварии?» — но отчего-то не сумела это сделать. Раздосадованная собственной слабостью, она вновь уставилась на дурацкие тощие ноги.

— Успокойтесь, — с раздражением произнесла Иззи. — И пожалуйста, перестаньте орать. Лучше вызовите «Скорую помощь», черт возьми, умер он там или нет.

— Она еще не вполне пришла в себя, но, пожалуйста, не беспокойтесь, — произнес молодой врач. Он не упомянул о том, как Иззи, к восторгу сиделок, заявила, что у него шикарное тело. — Это все результат шока в сочетании с успокоительным, которое пришлось ей дать. Слава Богу, сотрясения мозга нет.

В половине четвертого утра больничный коридор тонул в темноте. Врач проводил Катерину в палату неподалеку от своего кабинета. С пересохшим от волнения ртом девушка встала в изножье постели. Мать полулежала на подушках и, кажется, спала. С рассыпавшимися по плечам темными волосами и размазанным макияжем Иззи казалась маленькой и беспомощной. Катерине трудно было поверить, что мама отделалась синяками, ссадинами и сломанной ногой.

Иззи, будто почувствовав, что не одна, открыла глаза.

— Милая! — воскликнула она, протягивая руки. — Иди сюда и покрепче обними свою бедную пострадавшую маму!

— Как ты себя чувствуешь? — Катерина поцеловала Иззи в щеку и мысленно вознесла молитву за того, кто изобрел мотоциклетные шлемы.

— Прекрасно, но это исключительно из-за таблеток, которыми меня накормили. Завтра, не сомневаюсь, все будет адски болеть. Тебе сказали, что в меня врезалась какая-то ненормальная? Я взмыла в воздух, как акробатка, а потом плюхнулась на асфальт!

— По крайней мере, ты жива. — Глаза у Катерины защипало от слез.

— А ты выглядишь непристойно, — сурово заметила Иззи, застегивая верхние пуговицы на белой блузе дочери. — Приведи себя в приличный вид, девочка, прежде чем этому юному Адонису начнут приходить в голову всякие идеи.

— Мама! — шикнула Катерина, не смея обернуться.

— И не смейся. Я-то знаю, что за люди врачи. Вы меня слышите, молодой человек? — Иззи погрозила пальцем медику. — Это моя дочь. Ей семнадцать лет, и она настолько же невинна, насколько красива, поэтому держите себя в руках.

— За меня не беспокойтесь, миссис Ван Эш. — Врач, занятый заполнением бумаг, явно удивился. — Я женат.

— Это хуже всего, — мрачно отозвалась Иззи и прищурилась, а Катерина попыталась зажать ей рот. — Вам должно быть стыдно от того, что вы обманываете супругу. Подумать только, она сейчас ждет дома и думает, будто муж по уши в работе, а вы, мерзавец такой, сидите здесь и пускаете слюни, точно извращенец, глядя на мою невинную маленькую…

— Мама! — в ужасе прошептала Катерина. Она привыкла, что Иззи заставляет краснеть людей, которые не смущались прежде никогда в жизни, но тут мама явно хватила через край.

— Честное слово, все в порядке, — с улыбкой заверил врач, и тут дверь снова открылась. — Кажется, к вам еще один посетитель. Но только на пять минут. Миссис Ван Эш нужен отдых.

Запаниковав после звонка из больницы и не веря, что Иззи получила лишь «незначительные повреждения», Катерина позвонила Ральфу и, к счастью, застала его дома. Он привез ее в больницу и остался ждать в тусклом коридоре у дверей палаты.

Ральф, светловолосый красавец, вошел в комнату и приблизился к Иззи, с любовью и тревогой в глазах.

— Милая, мы так о тебе беспокоились…

— Все в порядке, — бодро отозвалась Иззи, потянувшись за поцелуем, а потом указала на металлический каркас на ноге и грустно взглянула на Ральфа. — Точнее, я в порядке, а моя нога — нет. Мы несколько недель не сможем заниматься сексом. Ох, Майк, — жалобно вздохнула она, — разве это не самая печальная вещь на свете?

Глава 4

В медицинской терминологии ухудшение состояния пациента уклончиво называют «осложнениями». И жизнь действительно преподнесла неприятный сюрприз на следующий день. Торопливо объяснив, что Иззи находится под воздействием психотропных лекарств, Катерина отчасти сумела убедить Ральфа в том, что это просто нелепая оговорка. А когда на следующее утро Майк позвонил домой, чтобы поговорить с Иззи, Катерина рассказала ему о случившемся и убедила себя, что ей больше ничего не оставалось. В конце концов, этот человек любит ее мать. Он должен знать, что она в больнице.

Майк бросился навестить Иззи, намереваясь усыпать ее постель охапками экзотических оранжерейных цветов. Он неудачно рассчитал время — плюс растущие подозрения Ральфа, — и в итоге последовала злополучная встреча.

Катерина хоть и не была трусихой, но все же радовалась, что этого не видела. Судя по рассказу Иззи, все было адски нелепо.

— …и вот Майк сидит у моей постели, разворачивает километровый целлофан и расставляет потрясающие цветы по дурацким крошечным вазочкам, и тут внезапно распахивается дверь и появляется Ральф, словно чертик из шкатулки. — Иззи вздрогнула, вспомнив эту сцену. — Он застывает на пороге и говорит: «Можешь не объяснять. Это Майк». А Майк, разумеется, отвечает: «Ну да, а ты кто такой?» И тогда Ральф — Господи, детка, никогда не встречайся с актером — выпрямляется, точно кол проглотил, и говорит… нет, декламирует: «Я еще один любовник Иззи».

Катерина понимала, что восторгаться тут нечем, но ничего не могла с собой поделать.

— Дальше, — потребовала она, желая, чтобы Иззи все-таки выкрутилась. Если кто-нибудь и умел выходить сухим из воды, когда всё против тебя, — так это ее мать.

Иззи пожала плечами, будто прочла мысли дочери.

— Прости, детка, что я могла поделать? Сиделки потом сказали, что Ральф долго бродил по коридору — видимо, поджидал Майка. Ты ведь знаешь, какой он гордый и важный. Он просто сказал: «Все кончено, Иззи, ты меня больше не увидишь» — и вышел.

Катерине нравились оба, и у Ральфа было хорошее чувство юмора, он больше подходил Иззи, чем спокойный и серьезный Макс.

— И Майк? — с надеждой спросила она, понимая, что хватается за соломинку.

— Майк тоже, — ответила Иззи. — Честно говоря, все это было довольно грустно. Он посмотрел на меня — ну, как он обычно смотрит, когда я ем курицу руками, — и сказал: «Прости, Иззи, но я думал, тебе можно доверять. Выходит, нельзя». Вытащил из ваз все цветы, завернул в целлофан и ушел.

— Мама… — подавленно произнесла Катерина. Иззи похлопала дочь по руке:

— Что будет — то будет. Да, облом, но, наверное, не стоит их винить. И потом, — добавила она с улыбкой, — это не последние цветы в нашей жизни.

Мама держалась так смело, что Катерина поняла: Иззи страшно расстроена. Раьф и Майк привносили в ее жизнь радость и довольство. Теперь, причем абсолютно не по своей вине, Иззи утратила обоих, и несправедливость случившегося обрушилась на Катерину точно удар молота.

— Это нечестно, — сказала она. Иззи еще не знала, что их неизбежно выгонят из квартиры, и явно не задумывалась о том, как сломанная нога помешает работе. — Может, они действительно не виноваты. Зато я знаю, кто виноват.

Оказалось на удивление просто найти этот дом, уютно примостившийся в конце Кингсли-Гроув, в тупике, в паре сотен метров от Холланд-Парк. Трудно было назвать его неприметным: внушительный трехэтажный викторианский особняк из светлого камня, с коричнево-красной крышей и обширным садом, возвышался над своими соседями. Сад, хотя и разросшийся, был ухожен, рамы — недавно выкрашены, окна — без единого пятнышка, с тяжелыми занавесками. Катерина чуть помедлила у ворот. Кто поддерживает эту бездушную красоту — приходящие работники или сама Ходячая Смерть (так Иззи названа женщину, которая ее сбила)?

Катерина вздохнула с облегчением, увидев пресловутую машину на дорожке — белую, сияющую, отполированную снизу доверху. Значит, хозяйка дома.

Несмотря на утреннее солнце, на улице было чертовски холодно. Притоптывая в надежде вернуть пальцам чувствительность и поплотнее запахивая пальто, Катерина открыла калитку и уверенно зашагала к входной двери. Она пришла сюда не оскорбить или расстроить эту женщину, просто хотела удостовериться, что виновница осознала итог своих безответственных действий. Пока ее жизнь протекает без проблем, она преуспела в доставлении неприятностей другим.

Когда дверь, наконец, отворили, Катерина искренне удивилась. Если бы она действительно хотела огорчить эту женщину, то почувствовала бы себя обманутой: похоже, ничто не могло расстроить хозяйку дома еще сильнее. Выражение лица у нее было крайне жалкое: опухшие от слез глаза, бледное лицо, кожа как тонкая бумага, которая вот-вот расползется…

Катерина даже представить не могла, что авария столь сокрушительно повлияла на женщину, — та будто обезумела. На мгновение девушку охватило чувство вины. Как неловко… И как, во имя всего святого, можно объяснить свое внезапное появление, не причинив бедняжке дальнейших страданий?

— Что? — тихо спросила Джина.

Она словно едва замечала Катерину. Ее взгляд был устремлен на усик винограда, который выбился из подпорки на крыльце.

— Простите, — мягко произнесла Кэт, — но я решила повидаться с вами. Меня зовут Катерина, я дочь Изабеллы Ван Эш.

Джина уже собиралась переспросить: «Чья дочь?» — но вовремя остановилась. Это имя, несомненно, что-то означало, хотя она никак не могла понять, почему девушка смотрит на нее столь сочувственно.

«Ван Эш. Ну, конечно. Дочь женщины, которую я сбила. Мотоциклистка. Я сначала приняла ее за мужчину».

В нормальной ситуации она бы только об этом и думала, но последние несколько дней трудно было назвать нормальными. Джина понимала, что должна стыдиться, но ей отчего-то недоставало сил беспокоиться о других… Эндрю разрушил ее жизнь, и круговорот любви и ненависти к нему буквально разрывал Джину на части.

— Да, конечно, — сказала она, нервно проводя пальцами по гладким светлым волосам. — Заходи.

— С-спасибо, — сквозь зубы выговорила Катерина. Она была рада, что прогуляла школу и пришла сюда.

Надо успокоить бедняжку, прежде чем та сойдет с ума.

Муки совести — ужасная вещь. Катерина испытала очередной прилив сострадания. Глупо было не подумать о том, что Джина Лоренс сейчас винит себя и, разумеется, мучается не меньше Иззи.

— Хочешь кофе? — спросила Джина, вводя гостью в безукоризненно чистую гостиную.

Светло-зеленые стены были увешаны красивыми эстампами, бархатный гарнитур персикового цвета гармонировал с занавесками. Катерина взмолилась, чтобы ее парадные кроссовки не оставили грязных следов на дорогом ковре.

— Нет, спасибо, — покачала она головой. — Слушайте, вам вовсе не нужно винить себя за то, что случилось, миссис Лоренс. Я знаю, вы испытали жуткий шок, но это ведь несчастный случай… Такое могло произойти с кем угодно. Если бы я знала, что вы воспримете это так близко к сердцу, то пришла бы раньше. Но что сделано — то сделано, и, слава Богу, все не так уж плохо. Мама чувствует себя нормально; врачи говорят, что выйдет из больницы на следующей неделе, и я очень рада. Сами видите, вам не о чем волноваться, — ободряюще закончила Катерина. — Это всего лишь случайность…

«Четверть двенадцатого, — подумала Джина, равнодушно разглядывая девушку с темно-карими глазами, порозовевшим от холода носом и в жутких черных кроссовках. — Эндрю, наверное, сейчас на работе. Сидит за столом и что-то пишет роскошной ручкой, которую я подарила ему на Рождество. Интересно, надел ли он один из купленных мною галстуков? По-прежнему ли у него на столе стоит моя фотография в рамочке? Или он заменил ее на фото Марси Карпентер — бесстыдницы, занявшей мое место?»

Эта мысль была так ужасна, что в заплаканных глазах опять показались слезы, и Джина, всхлипнув, поспешно их смахнула.

— О Господи, прости… Прости, я ничего не могу с собой поделать…

— Разумеется, мы вас прощаем. — Катерина подбежала к ней.

«Эта женщина явно нуждается в квалифицированной помощи. Не каждый день сталкиваешься с подлинным случаем реактивной депрессии». И потом, Катерина почувствовала, что Джина Лоренс пробудила чувство вины в ней самой.

Ободряюще приобняв Джину за поникшие плечи, Катерина решилась:

— Наверное, все-таки не откажусь от кофе. Сидите здесь, я сама приготовлю.

Когда она вернулась, неся на подносе чашки, блюдца и тарелку шоколадного печенья. Джина уже совладала со слезами.

— У вас чудесный дом, — заметила Катерина, ставя поднос на изящный столик, который чудом не подломился под его тяжестью. Потом сообразила, что Джина Лоренс вряд ли обрадуется, если поднос рухнет на пол. — Я в жизни не видела такой огромной кухни. И везде так… чисто.

— Я просто не могу остановиться, — всхлипнула Джина и покачала головой, когда девушка предложила ей печенье. — С понедельника не могу остановиться, все время что-то делаю. Не в состоянии сидеть на месте, спать… это просто глупо. Я встала посреди ночи и принялась мыть пол на кухне, даже не успев сообразить, что делаю. Вчера вечером пять часов драила окна, хотя они и так чистые; просто мне нужно было чем-нибудь заняться…

— Я понимаю, что вы чувствуете, — уверенно заявила Катерина, — но надо собраться с духом и примириться с реальностью, прежде чем вам станет по-настоящему плохо. Мы не виним вас за то, что случилось с мамой, и вы тоже не должны себя винить.

Джина уставилась на нее как на сумасшедшую. Она только теперь поняла, что они говорят о разных вещах. «Девушка всерьез полагает, что я страдаю из-за дурацкой аварии?»

— Боюсь, ты ошибаешься. — Джина еле сдерживала абсолютно неуместный смех. — Я переживаю не из-за твоей мамы. То есть, конечно, мне очень жаль, но она всего лишь сломала ногу… — Джина запнулась, понимая, что выражается странно, и принялась подыскивать нужные слова. Она никому еще не говорила об уходе Эндрю и теперь осознавала, что по иронии судьбы вынуждена откровенничать с посторонним человеком. — Понимаешь, в понедельник… меня оставил муж. Он ушел к другой.

Позже Катерина вознесла благодарственную молитву за то, что она не практикующий психолог. Желание ударить эту женщину было настолько сильным, что едва удалось удержать себя в руках.

— Ах ты, эгоистичная тварь!

Джина, мгновенно забыв о слезах, метнула на гостью испепеляющий взгляд.

— Тебе не больше шестнадцати. Разве ты способна понять? Меня бросил муж, моя жизнь разрушена. Я не в силах собраться с мыслями, перед глазами все плывет, а ты требуешь, чтобы я жалела твою мать только потому, что у нее сломана нога? Этим займется страховая компания. А моя жизнь кончена. Кто позаботится обо мне?

— Послушайте, — ровным тоном произнесла Катерина. Кричать бессмысленно, пусть истерит Джина. — Вы стали причиной аварии. Из-за вас моя мать лишилась работы, дома и двух бойфрендов. У нее ничего не осталось, и к концу недели нас выкинут из квартиры. Поэтому даже не смейте спрашивать, кто о вас позаботится. Как вам не стыдно!

Она не хотела срываться. Катерина резко поднялась, кофейные чашечки тревожно забренчали.

— Простите, я, наверное, груба. Мне лучше уйти.

— Да, — ледяным тоном ответила Джина. — Тебе лучше уйти.

Глава 5

Иззи решила, что в больнице не так уж плохо. Джеймс Милтон Уорд, врач-ортопед, был сама любезность, а теперь, когда ее перевели в общую палату, она не страдала от одиночества. Палата была смешанная, настроение — отличное, еда — на удивление хорошая, а пациент номер двенадцать, со сломанным бедром, — просто прелесть, пусть даже в обычной жизни дантист.

Еще Иззи научилась мухлевать в покер, и это оказалось даже увлекательнее, чем мучительно плести корзиночку или возиться с нудным, невероятно запутанным вязанием: психолог-трудотерапевт настоял, чтобы она «попробовала».

В палате царил мир. Лежачие пациенты дремали или читали, остальные отправились смотреть телевизор — им была жизненно необходима очередная серия очередной «мыльной оперы», о которой Иззи в жизни не слышала, но соседи, судя по всему, буквально дышали этим. Иззи, воспользовавшись краткой передышкой, увлеченно раскрашивала ногти особенно красивым оттенком розового. До пальцев на ногах она дотянуться не могла, оставалось ждать приезда дочери.

Ее внимание привлек посетитель — в основном из-за ритмичного стука каблуков по гладкому деревянному полу. Высокая блондинка в невероятно изящном черно-белом костюме, неуверенно помявшись, окинула взглядом постели вдоль стен и нервным жестом поправила сумочку на плече.

— Все смотрят телевизор, — указала в сторону коридора кисточкой для лака Иззи. — О, черт! — воскликнула она, увидев, что яркая капля упала ей на бедро, навечно испортив прекрасную белую футболку. — Простите. Испытания посланы нам свыше. Кого вы ищете? — Иззи уже догадалась: это либо жена дантиста, либо дочь летчика Бертона. Вряд ли кто-нибудь еще в палате знаком с женщиной, которая носит подобные костюмы.

— Честно говоря, — посетительница быстро взглянула на листок с именем в изголовье кровати Иззи, — я ищу вас.

Джина была застигнута врасплох видом Изабеллы Ван Эш. Когда та лежала на дороге, ее лицо было закрыто щитком шлема и поначалу Джина приняла Иззи за мужчину. Потом, после обескураживающей встречи с Катериной, Джина стала рисовать себе Иззи в облике крупной, даже мужеподобной, женщины лет за сорок, с короткой стрижкой и агрессивными манерами.

Но особа, сидящая перед ней, оказалась миниатюрной и, несомненно, женственной, с выразительными темными глазами и буйной гривой иссиня-черных волос, обрамляющих лицо в форме сердечка. И еще она выглядела моложе Джины в этой белой футболке и ярко-розовых велосипедных шортах.

Впрочем, Джина, которая за эти нелегкие дни научилась не судить по первому впечатлению, была испугана. Переволновавшись в поисках сначала нужной клиники, потом нужной палаты, она полностью исчерпала силы. На грани нервного срыва, Джина тяжело осела в пустое кресло для посетителей.

— Но я вас не знаю, — озадачилась Иззи. Темные брови скрылись под лохматой челкой. Пальцы, с еще не высохшим розовым маникюром, были растопырены в воздухе. — Вы ведь не социальный работник?

— Нет, — ответила Джина таким тоном, будто ее заподозрили в проституции. «Господи, неужели я похожа на социального работника?»

Из-за волнения она не находила слов, чтобы представиться. С обидой думала, что эта жуткая девица, дочка Иззи, уже описала ее матери. Изабелла Ван Эш наверняка знает, кто она, и извлекает максимум удовольствия из неловкой ситуации.

— Ну ладно, — невозмутимо продолжала Иззи. — Приятно видеть посетителя, пусть он и не называет своего имени. — С трудом дотянувшись до полупустой коробки шоколада в шкафчике, она поинтересовалась: — Хотите ромовый трюфель?

— Я Джина Лоренс…

Выражение лица Иззи не изменилось. Иззи удивленно покачала головой, и Джина уловила аромат дорогих духов. «Трюфели и «Диорелла», — рассеянно подумала она. — Слишком шикарно для бездомной, бедной, безработной женщины, чью душераздирающую историю поведала Катерина».

— Я вела машину, которая столкнулась с вашим мотоциклом. — Джина осторожно подбирала слова. Хотя авария, разумеется, произошла по ее вине, адвокат запретил ей признавать что бы то ни было.

— А, точно! — воскликнула Иззи с трюфелем во рту, а потом, к удивлению Джины, протянула руку. — Господи, тогда неудивительно, что вы так нервничали, когда вошли. Как мило, что заглянули меня навестить. Конечно, я должна была вас узнать, но в ту ночь была слегка не в форме. В общем, я мало что видела, кроме ваших ног. Простите, ногти у меня еще не высохли… Уверены, что не хотите шоколада?

Джина изумленно покачала головой.

— Ваша дочь… — запинаясь произнесла она, — вчера побывала у меня.

— Правда? — наступила очередь Иззи удивляться. — Зачем? И ни словом не обмолвилась.

— Миссис Ван Эш, — начала Джина, — она…

— Мисс. Я не замужем. Пожалуйста, зовите меня Иззи. Странно. И чего же она хотела?

— Меня бросил муж, — поспешно заявила Джина. Еще один барьер преодолен: она сказала это быстро и не успела заплакать. — А ваша дочь назвала меня эгоистичной тварью: сказала, что из-за аварии вы потеряли… э-э… двух бой-френдов. У меня голова кругом, но я решила все-таки прийти и извиниться. И я кое-чего не понимаю… — добавила она с искренним любопытством. — Как можно потерять двух бойфрендов сразу?

— Значит, Катерина внушила вам чувство вины, — задумчиво проговорила Иззи и усмехнулась. — Господи, у девочки несомненная способность пробуждать в человеке совесть. То же самое она проделывает со мной, когда я бросаю одежду где попало. И все же ей не следовало называть вас эгоистичной тварью. Она слишком далеко зашла. Не беспокойтесь, я с ней поговорю. И вам действительно не о чем беспокоиться. — Иззи схватила Джину за руку. — Временами Катерина излишне самоуверенна, но она, конечно, не хотела вас обидеть. Что тут поделаешь, она подросток, вы знаете, о чем я.

Джина печально покачала головой:

— Нет, не знаю.

— Ну, так я вам расскажу. — Иззи закатила глаза. — Кэт — абсолютный ангел, но иногда я мечтаю о том, чтобы у меня не было дочери. Как, например, сегодня. Она отлично учится, но разыгрывает из себя дурочку когда пожелает. Мне очень жаль, что она вас расстроила, миссис Лоренс. Когда придет вечером, обещаю хорошенько отшлепать ее.

— Нет, нет… — Джина замолчала, с запозданием осознав, что Иззи шутит. Ее бледные щеки порозовели. Она торопливо произнесла: — Меня зовут Джина. — Впрочем, ей не удалось сбить Иззи с толку, и обе это понимали. — Расскажите о ваших бойфрендах…

Иззи сделала надлежащее выражение лица.

— Наверное, это смешно, хотя я не в состоянии пока шутить. Когда поняла, что же случилось, то здорово расстроилась. Наверное, через пару недель мне самой будет смешно. — Иззи пожала плечами и помолчала, рассматривая накрашенные ногти, а потом кратко пересказала суть инцидента.

Необычайное спокойствие Иззи, не говоря уже о практицизме, потрясло Джину.

— Вы не расстроены? — наконец спросила она. Иззи, кажется, задумалась.

— Наверное. Но плакать и рыдать — от этого не много толку, не так ли? И потом, Кэт утверждает, что от слез у меня будут морщины.

— Хм… — Джина, которая провела последние несколько дней, плача и рыдая, ощутила укол совести. Судя по всему, ей повезло, что она не выглядит столетней старухой. — А еще ваша дочь сказала, что вас вот-вот выгонят из квартиры. И что вы тогда будете делать?

— Ну… — Иззи зашептала, потому что мимо прошла сиделка, — поскольку я, как говорят, умею обращаться с мужчинами, то, наверное, соблазню нашего домовладельца. Посмотрим. Возможно, мне удастся переубедить этого старого корыстолюбца…

— Ты шутишь? — Катерина не знала, можно ли смеяться.

— Нет, конечно, — энергично возразила Иззи. — Стала бы я шутить, когда нас вот-вот отправят на улицу? Все прекрасно, дорогая. Это ответ на молитву отчаявшейся матери.

— Но она же старая ведьма!

— Нет. — Увидев мятежный блеск в глазах Катерины, Иззи поняла, что нужно держаться стойко. — Она просто переживает нелегкое время. По-моему, чертовски любезно с ее стороны сделать такое предложение. Во всяком случае, нам не из чего выбирать, — резко напомнила она. — Я собиралась спросить у Рейчел и Джека, можно ли пожить у них, но там нет места. А Джина одна-одинешенька в огромном доме, и сейчас ей нужна компания…

— А как насчет денег? — поинтересовалась Катерина. Мысль о том, что придется составить компанию этой женщине, ее не радовала — она бы предпочла разделить ванну с Фредди Крюгером.

— Первый месяц живем бесплатно, — торжествующе ответила Иззи. — А потом платить будем столько же, сколько Маркхэму. Разве не замечательно? Скажи честно, где бы ты предпочла жить: в Клапаме или в Кенсингтоне? Или, может, предпочитаешь скамейку на Тоттнем-Корт-роуд?

Кэт промолчала.

— Вот и решено, — заключила Иззи, радуясь, что все улажено.

— И все-таки она мне не нравится.

— Мы всего лишь снимаем две комнаты у нее в доме, а не собираемся на ней жениться. — Иззи ослепительно улыбнулась дантисту, который прокатил мимо в кресле, выставив перед собой закованную в гипс ногу. — И поскольку у нас нет выбора, давай извлечем из ситуации максимум пользы. Кто знает, детка, возможно, даже будет весело.

Глава 6

Джина не подозревала, в какую историю влипла. Ее то и дело охватывало сомнение, которое время от времени превращалось в панику. Она не замечала за собой склонности действовать импульсивно и не понимала, отчего все так изменилось теперь, когда жизнь и без того перевернулась с ног на голову. Раньше она бы свалила вину на Эндрю, и сейчас было неприятно сознавать, что отныне она не в силах это сделать. С прошлой недели Джина невольно сделалась ответственной за свою жизнь и сразу же начала превращать ее черт знает во что.

Визит в больницу к Изабелле Ван Эш ненадолго отвлек мысли от Эндрю, и это уже было чудо. Джина пошла туда, чтобы заглушить голос совести, а домой вернулась потрясенная. Она еще не встречала никого похожего на Изабель — Иззи. Уникальность этой женщины стала для нее откровением. Джина до конца дня думала о том, каково это — быть столь беспечной и безмятежной. Но поскольку она в отличие от Иззи явно не способна отмахнуться от собственных печалей, с наступлением сумерек Джина снова погрузилась в депрессию, отметив при этом, что такие женщины, как Иззи, просто не понимают, каково это — непрерывно думать о своей беде. Ее неотступно преследовали воспоминания о муже.

Вечером, в половине девятого, неожиданно приехал Эндрю, и Джине больше не нужно было его мысленно представлять — он возник перед ней во плоти, до боли знакомый и до жути деловитый.

— Нам нужно обсудить финансовые аспекты развода, — заявил он, отказавшись от выпивки и открыв портфель.

Эндрю избегал взгляда жены, и грудь Джины сдавило от горя.

«Попробуй, Иззи Ван Эш, уладить это при помощи кивка и улыбки, — яростно подумала она. — Не получится. Когда речь идет о муже, ты любишь, это выше сил человеческих».

— Не надо, — заплакала она, презирая себя за слабость. — Ты вернешься. Я тебя прощаю…

Эндрю взглянул на нее с жалостью и произнес заранее приготовленную речь. Суть ее сводилась к тому, что Джине нужно понять: деньги не растут на деревьях. Дом принадлежит ей, она унаследовала его от родителей, и он, разумеется, не собирается предъявлять на него права, но кредиток к ее услугам больше не будет — она не сможет в любую минуту позволять себе маленькие радости в виде новой мебели, выходных на пляже и дизайнерских новинок.

— Я разговаривал с адвокатом, — произнес Эндрю уже мягче, — и сделаю все, что могу, но должен предупредить, Джина: много ты не получишь. Почти все деньги у меня уходят на оплату квартиры. Мой адвокат говорит, что теоретически не видит причин, почему бы тебе не найти работу…

— Работу — в ужасе взвизгнула Джина. — Но я не хочу работать. Моя работа — заботиться о муже. Почему я должна страдать, если не совершила ничего дурного?

Эндрю пожал плечами:

— Закон есть закон. Я не обязан содержать бывшую жену. У тебя есть дом… Марвин сказал, ты можешь брать жильцов.

Это было ужасно, просто немыслимо. Через полчаса, когда Эндрю уехал, Джина изо всех сил старалась даже не думать об этом. К полуночи она пришла к безрадостному выводу: бессмысленно притворяться, будто все в порядке. Предложение Эндрю — продать дом, перебраться в маленькую квартиру и жить на проценты даже не принималось в расчет. Джина провела всю жизнь в этом доме, и будущее было достаточно жутким и без того, чтобы лишиться единственного пристанища.

Работа… Джина вздрогнула при одной мысли об этом. Не считая двух ужасных лет, когда она кочевала из одного офиса в другой в поисках относительно сносного занятия, Джина никогда не работала. Эндрю ворвался в ее жизнь, и она без сожаления рассталась с такими скучными вещами, как рабочее расписание, офисные интриги и пятнадцатиминутные перерывы на чай. Заботиться о муже и вести хозяйство — вот все, чего она хотела, отныне и вовеки.

Мысль о том, чтобы пустить в дом посторонних — жильцов, арендаторов, съемщиков и так далее, — была не менее тревожной. Чтобы обдумать этот неприятный вариант, Джина налила себе водки с тоником. Кто, в конце концов, не слышал кошмарных историй о подозрительных, лживых, зловещих, а иногда и просто помешанных людях, которые сначала вводят хозяйку в заблуждение, а потом выносят из дома все, что там есть, или просто убивают бедняжку? Джина с легкостью вообразила собственные останки, лежащие в холодильнике, и отхлебнула из бокала. А потом поняла: нервы вот-вот сдадут. Тоник был совсем безвкусный.

— Я не понимаю, — с вызовом произнесла Катерина, — почему вы это делаете. Зачем навестили мою мать и предложили ей, то есть нам, поселиться у вас?

«Жаль, — подумала Джина, — что девочка не унаследовала от Иззи ее беззаботность. Слава Богу, дом достаточно большой».

— Я вовсе не предлагала поселиться у меня, — сдержанно ответила она. — Я предложила Иззи снять комнату, и она согласилась.

Катерина бросила сумки и чемоданы на узкую кровать и осмотрелась. Кремовые стены, белые занавески, бежевый ковер — не впечатляюще, но на редкость чисто.

— Но почему?

Джина решила играть с Катериной по ее правилам.

— Исключительно от отчаяния. Если хочешь знать, — невозмутимо добавила она, — мне нужны деньги.

— Разумеется, — пробормотала девушка, даже не пытаясь придать голосу язвительности.

Подойдя к окну, она взглянула на голые верхушки деревьев, на элегантные крыши соседних домов и на блестящие дорогие машины, стоящие вдоль улицы. Слова Джины о том, что она нуждается в деньгах, звучали настолько нелепо, что впору было засмеяться, но Катерина находилась не в том положении. И вдобавок Иззи настояла, чтобы она хорошо себя вела.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности, — неловко отозвалась Джина. — Надеюсь, вам здесь будет хорошо.

— Нам всегда хорошо, — огрызнулась Катерина. — Где бы ни жили.

Взглянув в окно, она заметила старый белый фургон, подъезжающий к дому.

— Отлично, Джейк везет оставшиеся вещи. Я лучше спущусь и помогу ему припарковаться.

— Припарковаться, — повторила Джина, бледнея при виде непрезентабельной колымаги с длинноволосым мужчиной за рулем. По соседству Марджори Харлингхэм подрезала форзицию в саду. Оставалось надеяться, что Джейк со своим фургоном не задержится здесь надолго.

— Поверить не могу! Потрясающе! — воскликнула Иззи вечером.

Впервые увидев свой новый дом и с облегчением обнаружив, что отношения между Катериной и их новой хозяйкой не так плохи, как она боялась, Иззи засияла. Дочь, судя по всему, решила вести себя прилично, дом был прекрасный, и в нем даже работало отопление…

Вечером Иззи, уютно устроив загипсованную ногу на коленях у Джейка, рассказывала о своем пребывании в больнице. Рейчел, жена Джейка, открыв очередную бутылку вина, радостно подпевала магнитофону — единственной вещи из бытовой техники, принадлежащей Иззи. Катерина, лежа на полу, ела изюм и листала старый фотоальбом, прерываясь время от времени, чтобы показать гостям пикантный снимок Иззи в зените славы.

Джина грустно ютилась на краешке стула. Она казалась себе человеком, утратившим контроль над собственной вечеринкой. Не имея времени на то, чтобы думать об Эндрю — размышления о жизни с ним стали приятным, даже необходимым ритуалом, — она чувствовала, что будто лишилась чего-то. Иззи, Катерина и их друзья так свободно чувствовали себя в обществе друг друга, что Джина еще острее ощутила себя чужой. «Это мой дом, — напомнила она себе, — пусть даже утром еще безупречная комната для гостей стала неузнаваемой».

Несмотря на длинные волосы и золотые серьги, Джейк оказался абсолютно нормальным парнем, и все-таки Джина обрадовалась, когда они с Рейчел, наконец, собрались уходить. Он свободно мог бы прочесть лекцию по истории в любом из крупнейших лондонских институтов, но Джина неустанно думала о том, что скажут соседи по поводу его жуткого фургона. Теперь, когда гости удалились, она могла последовать их примеру — укрыться в собственной комнате, посидеть в тишине и подумать об Эндрю…

— Не уходите, — попросила Иззи, перекатываясь на бок и пытаясь дотянуться до полупустой бутылки вина. — Блин, не достану. Кэт, окажи мне услугу, детка. Наполни бокал Джины до краев. Джина, да не нервничайте вы. Ну же, расслабьтесь.

Расслабиться было нелегко, особенно по приказу. Джина сидела, положив ногу на ногу, и не знала, что делать с руками. Взглянув на часы, она сказала:

— Мне, наверное, пора…

— Нет, не пора, — неожиданно возразила Катерина и протянула Джине бокал. — Вы сейчас выглядите гораздо лучше, чем раньше, только по-прежнему дергаетесь. Может, расскажете маме, что стряслось с вашим бывшим мужем? Мама здорово умеет подбадривать.

Катерина все еще не могла простить Джину за себялюбие, но одновременно ей было совестно за собственное поведение.

— Чистая правда, я в этом профи, — заявила Иззи, и ее темные глаза блеснули. — Расскажите мне все в подробностях. Как несправедливо, что мужчины такие свиньи. И почему, интересно, мы их любим?

— …он был всей моей жизнью, — прошептала Джина через пятнадцать минут. Ее бокал волшебным образом опустел. — Когда мы только поженились, я думала, у нас будет настоящая семья. Но Эндрю сказал, дети не нужны, для счастья достаточно нас двоих. Потом, каждый раз, когда я об этом заговаривала, он твердил, что не хочет детей… Это слишком большие расходы, занимает много времени, ему нужно сосредоточиться на карьере… А если я огорчалась, он дарил мне красивое колье или вез куда-нибудь на выходные… Я очень хотела ребенка, но Экдрю всегда удавалось убедить меня в своей правоте. А теперь, — скорбно закончила она, — он обрюхатил другую и сразу передумал. В итоге я осталась без мужа и детей, и уже поздно это исправить. Я слишком стара, чтобы иметь ребенка. У меня ничего нет, все пропало…

Иззи, которая до сих пор внимательно слушала, явно была сбита с толку.

— Прошу прошения, — сказала она, нахмурившись, — но я с тобой не согласна. Твой муж, конечно, дерьмо, но почему же «все пропало»?

— Потому что сейчас у меня нет ни мужа, ни ребенка, — с раздражением повторила Джина. — Если бы это случилось десять лет назад, я бы вышла замуж за человека, который хочет детей.

Иззи нахмурилась еще сильнее.

— Но тебе всего тридцать шесть.

— Вот именно! Сколько времени пройдет, прежде чем мне вообще захочется подумать о другом мужчине? Прежде чем я найду человека, за которого смогу выйти замуж? Это несправедливо. — Джина шмыгнула носом, в глазах заблестели слезы. — Будет поздно, я стану чересчур старой.

— Ты с ума сошла. — Иззи быстро села и пролила полбокала себе на колени. — Если ты так сильно хочешь ребенка, просто заведи его. Никто тебе не мешает.

Джина ненадолго задумалась, что это такое — быть похожей на Иззи, жить беспечно и с пренебрежением относиться к условностям, которые правили ее собственной жизнью. Но пропасть была слишком велика, даже после трех бокалов вина.

— Ты не понимаешь. — Она обиженно опустила голову. — Я не могу этого сделать. Просто не справлюсь.

— Откуда тебе знать? — Иззи старалась совладать с природной нетерпеливостью. — Тебе кажется, что не справишься. Держу пари: как только возьмешься за дело, непременно все получится… — Она ухмыльнулась. — Будь у меня деньги, я бы непременно с тобой поспорила.

— Нет-нет, я не такая. — Джине хотелось разрыдаться. Она надеялась, Иззи сумеет заразить ее своим оптимизмом, но в итоге почувствовала страх. Их отношение к жизни слишком разное. С трудом поднявшись, Джина заявила: — Я иду спать.

Иззи, раздосадованная такой реакцией Джины, посмотрела на часы.

— Сейчас всего десять. Давай еще выпьем, ну пожалуйста…

— Я пойду к себе, — пришла ей на помощь Катерина. — Мне еще дописывать два эссе…

— Нет-нет, — возразила Джина, удивляясь, во что позволила себя втянуть. Ее гостиная выглядела иначе — в ней даже пахло по-другому, из-за ароматических свечей Иззи, — и теперь она чувствовала себя заложницей.

«Все это ужасная ошибка, я просто не создана для спонтанных идей, и будь я проклята, если попробую еще разок», — размышляла Джина.

— Я устала, — пробормотала она, не смея взглянуть на захватчиц, которые ворвались в ее уютное гнездышко по ее же собственной просьбе.

— Ну ладно. — Иззи наконец признала поражение. Потом просветлела, потому что фиаско было временное. — В конце концов, нам некуда спешить. Поговорим завтра.

Глава 7

— Ну, как дела дома? — спросил Саймон, когда Катерина убрала груду учебников с кресла и со вздохом села.

Наступил перерыв, и в комнате отдыха было полно школьников, которые сплетничали, точно гости на вечеринке. Протянув девушке полупустую банку колы, Саймон снова восхитился тонкими, изящными пальцами девушки. Как ей удавалось прекрасно выглядеть даже после трех мучительных часов на экзамене по физике? Поклоняться Катерине Ван Эш все те годы, что они учились в Кингс-Парк, по-настоящему узнать ее и, наконец, стать близким другом — это значило для Саймона очень много. Если бы не Кэт, он бы бросил школу еще полтора года назад — именно она настояла, чтобы Саймон остался и сдал экзамены, и он был бесконечно ей благодарен. Ведь именно она заронила ему в душу подозрение, что бросить школу и мотаться по всей стране в качестве бас-гитариста рок-группы не так весело, как кажется.

Его восхищал эксцентричный образ жизни Катерины — абсолютно богемный, так он считал, и очень сильно отличающийся от его собственного. Жить в Уимблдоне, с отцом-финансистом, матерью-домохозяйкой и двумя младшими сестрами, сущими язвами, было не слишком интересно.

Катерина, которой в отличие от Саймона с детства не запрещали пачкать мебель, перебросила длинные ноги через подлокотник кресла и открыла пакет чипсов.

— Как дела дома? — задумчиво повторила она. — Не так уж хорошо. Эта жуткая Джина только и делает, что лопочет о своем муже, мама из кожи вон лезет, чтобы ее подбодрить, а я стараюсь не путаться под ногами. Самое скверное, что через месяц нам понадобятся деньги, чтобы заплатить за жилье, а у мамы по-прежнему нога в гипсе. Когда я уходила утром, она листала «Стейдж», но кто же даст ей работу в таком состоянии?

— Элизабет Тейлор играла в «Лисичках», сидя в инвалидном кресле… — возбужденно начал Саймон.

Катерина бросила на него убивающий взгляд:

— Это Элизабет Тейлор, а здесь — реальный мир.

— И что ты собираешься делать? — Саймон восхитился ее спокойствием.

Катерина помедлила, пожала плечами:

— Наверное, найду работу. По вечерам. Главное, чтобы хорошо платили, и чтобы работа не отвлекала отдел по дому. Если не получится — подыщу маме нового богатого мужчину. — Вдруг она ухмыльнулась и швырнула пустой пакет из-под чипсов в мусорное ведро. — По-моему, неплохая идея. Из меня получилась бы очень преданная падчерица. Как тебе кажется? Чем больше у него будет денег, тем преданнее…

— Да ты шутишь, — встревожился Саймон.

— Конечно. — Она сделала вид, будто собирается запустить в него банкой из-под колы. — Господи, да кому нужны мужчины! А теперь перестань ныть и расскажи все, что знаешь, о продолговатом мозге. Сегодня у нас анатомия, а я еще не дописала реферат.

Саймон ухмыльнулся:

— А я думал, ты не нуждаешься в мужчинах.

— Не нуждаюсь, — резко ответила Катерина. — Но мне нужна информация. И потом, ты не мужчина, а мальчик.

«Черт возьми, — выругался про себя Сэм Шеридан, наконец, положив трубку. — Придется часа два где-то болтаться с чемоданами, прежде чем отправиться в Кингсли-Гроув».

Эндрю не было в офисе, дома никто не подходил к телефону, нарушение суточного ритма уже давало себя знать. Если бы он поспал в самолете, вместо того чтобы болтать с довольно назойливой, но, несомненно, хорошенькой девицей, то сейчас не чувствовал бы себя таким усталым.

«Но Джина — раба привычки, — уверил он себя, поглядывая на часы, которые не забыл перевести, когда заокеанское путешествие приблизилось к концу. — Уже почти четыре, и, разумеется, она скоро вернется домой, чтобы приготовить ужин. Если взять такси, приеду к ней в пять — как раз, чтобы помочь. Потом вздремну пару часиков, приглашу обоих на ужин в честь своего возвращения. Будет так приятно снова повидать Эндрю. Ведь почти полгода не виделись. А что касается Джины… как я люблю поддразнивать и шокировать милую, чопорную, безукоризненную Джину!»

«Вот черт! — ругнулась про себя Иззи, приковыляв в гостиную и уставившись на замолкший телефон. — Разве люди не понимают, сколько времени требуется человеку с ногой в гипсе, чтобы добраться до комнаты, где звонит телефон, не говоря уже о том, чтобы взять трубку? И как не впасть в ярость от невозможности выяснить, кто звонил?»

Запустив подушкой в телефон и промахнувшись, Иззи ненадолго дала волю романтическому воображению. Один-единственный звонок, в конце концов, способен изменить всю жизнь.

Это мог быть Эндрю Ллойд Уэббер с предложением главной роли в его новом грандиозном мюзикле. Или Дуг Стедман, агент, который хотел сказать, что некий американский продюсер предлагает Иззи — и только Иззи — заменить Ширли Маклейн в бродвейском шоу. Это мог быть коммивояжер, рекламирующий новые окна по супернизкой цене…

— Вот черт, — сказала Иззи вслух.

Она выбралась обратно в коридор, по пути прихватив куртку и сумку. Раз уж спустилась, можно поупражнять здоровую ногу и прогуляться по магазинам, прежде чем они закроются. Иззи необдуманно пообещала приготовить ужин для Джины и Кэт и теперь сообразила, что надо купить что-нибудь съедобное. Вероятно, Джина ожидает на ужин что-нибудь изысканное, а не тосты с консервированной томатной пастой.

Сэм ехал в такси, и его взгляд привлекла темноволосая женщина в короткой желтой юбке, бредущая по тротуару на костылях. Сэма поразили ее ноги — одна в гипсе, а вторая, весьма красивая, обтянутая черным чулком. Такси остановилось, и он увидел лицо женщины в оранжевом свете уличного фонаря. Сэм поразился еще сильнее. Когда она на мгновение задержалась, чтобы найти ключ в кармане куртки, их взгляды встретились. Темные глаза, большой рот, пьющиеся волосы, нечто неуловимое… атмосфера силы, юмора, смелости… Немедленно позабыв об усталости, Сэм улыбнулся незнакомке, но она уже успела отвернуться.

А потом она направилась — нетвердой походкой, но очень решительно — к дому Эндрю и Джины.

«Тем лучше», — хмыкнул Сэм, вытаскивая чемоданы из машины и протягивая таксисту деньги. Через несколько секунд он догнал ее у входной двери.

— Привет. — Сэм одарил незнакомку сияющей улыбкой, и на сей раз она не осталась незамеченной. — Не знаю, кто вы, но время рассчитали отлично. Я думал, Джина уже дома, — указал он на темные окна. — Но видимо, ее нет. А я, боюсь, потерял ключ.

Женщина взглянула на него, но не улыбнулась в ответ.

— Простите, я просто невежа. Даже не представился.

Меня зовут…

— Я знаю, кто вы такой, — резко отозвалась Иззи, поражаясь самообладанию этого человека. Мельком взглянув на чемоданы, усмехнулась: — А Джина меня не предупредила. Вы разговаривали с ней? Она вас ждет?

Удивленный неожиданной ее резкостью, Сэм пожал плечами:

— Ну… не то чтобы… Я уже сказал — когда звонил, ее не было дома. Но она не будет против, поверьте. За пятнадцать лет она, кажется, уже привыкла к…

— Не сомневаюсь. — Иззи решила, что самое время высказать Эндрю Лоренсу («Вот ты какой, сволочь!») свое мнение по поводу его непристойного поведения. Она не видела фото мерзавца и представляла себе мужчину постарше и куда более чопорного — из тех, кто предпочитает костюмы в полоску, а не потертые кожаные куртки и старые джинсы. Но даже в сумерках Иззи видела, что этот человек, несомненно, одарен приятной внешностью и обаянием.

«И только мужчина с полным отсутствием скромности, — мрачно подумала она, — способен вот так вернуться домой в надежде, что его простят».

— Не сомневаюсь, — повторила Иззи, прислоняясь к холодной каменной стене и неторопливо убирая ключ в карман. — Но это не значит, что она и дальше будет с этим мириться. Джина, возможно, боится обидеть вас, хотя вы с потрясающей легкостью разрушили ее жизнь, но я не Джина. Послушайте, — она с удивлением обнаружила, что Эндрю не выказывает признаков раскаяния, — вам не приходило в голову, что жена может не распахнуть объятия, если вы вдруг появитесь на пороге?

— Честно говоря, нет, — ответил Сэм, гадая, что происходит.

— Ну да, разумеется. Вы просто чудовище…

— Послушайте, я страшно устал. — Сэм начал терять терпение. — Объясните, что я, по-вашему, сделал неправильно? А когда облегчите душу, то, возможно, представитесь. Нет, погодите. Сначала скажите, кто вы, а потом я решу, стоит ли вообще вас выслушивать. И где, черт возьми, Джина и Эндрю? Если они не собираются сегодня возвращаться, я избавлю вас от хлопот и сниму номер в отеле.

— О Господи… — Иззи в ужасе уставилась на него, а потом без сил привалилась к стене.

«Когда же я перестану говорить то, что не надо, тем, кому не надо, и так, как не надо?»

— Я, наверное, пойду, — раздраженно буркнул Сэм. — Если не сложно, передайте, что я звонил.

Иззи так быстро схватила его за руку, что чуть не потеряла равновесие:

— Пожалуйста, простите меня. Это чудовищная ошибка. Вы непременно должны зайти.

Но Сэм уже почти убедился, что именно он совершил ошибку. Первоначальное, почти мгновенное, влечение тотчас улетучилось.

«Эта баба не просто груба, — подумал он, разглядывая холодные пальцы, стиснувшие его запястье. — Она с придурью».

— Пожалуйста. — Иззи разгадала его мысли и торопливо вставила ключ в замок. — Честное слово, я не сумасшедшая. Но пока не объясню, вы ничего не поймете. Давайте вашу куртку. Что будете пить?

— Сядьте, — приказал Сэм, пройдя за ней в гостиную.

Включив свет и бросив куртку на спинку безупречно чистой кушетки, он налил две немаленькие порции виски, протянул бокал сумасшедшей, которая послушно села, и сам опустился в кресло напротив.

— А теперь давайте сначала. На этот раз как полагается и без ругани. Рад познакомиться с вами, мисс…

— Ван Эш, — пробормотала Иззи, радуясь, что он начал первым и, кажется, не принял оскорбления чересчур близко к сердцу. — Иззи.

— Прекрасно, — кивнул он с легкой улыбкой на губах. — Вам очень идет это имя. А меня зовут Сэм Шеридан.

— Привет, Сэм.

— И за кого же вы меня приняли?

— За мужа Джины. Вы, похоже, не в курсе. Они разошлись. Эндрю не так давно уехал отсюда, и Джина страшно расстроена.

— Что случилось? — Сэм перестал улыбаться, живо представив, как повлиял уход Эндрю на Джину. Вся ее жизнь вращалась вокруг мужа.

— Он встретил другую. И она забеременела. Они живут имеете в Барбикане. — Иззи нахмурилась: — А вы друг или родственник?

Сэм отхлебнул из бокала.

— Друг. Давний.

— Друг Эндрю?

— Да. — Он пожал плечами. — Точнее, их обоих. Я был шафером на свадьбе. Шесть лет назад переехал в Штаты, и они дали мне ключ от дома. Когда бываю в Англии, то останавливаюсь у них. О Господи… — Сэм недоверчиво покачал головой. — Джине, конечно, чертовски нелегко.

— Эндрю должен был вас предупредить, — заметила Иззи.

Сэм погрузился в раздумья, и она не упустила возможности рассмотреть этого пугающе привлекательного «давнего друга», о котором до сих пор не слышана ни слова. Смуглый, с колдовскими серо-зелеными глазами — уже этого достаточно, чтобы произвести неизгладимое впечатление. Длинные, выгоревшие на солнце волосы, темные и необычайно выразительные брови. Идеальный рот. А что касается тела… Иззи решила, что сидеть и восхищаться столь красивой внешностью — приятная перемена.

«Возможно, начало было малообещающее, — подумала она, — но кто знает, что выйдет, если Сэм Шеридан собирается поселиться в «монастыре», как назвала дом Кэт?»

— В прошлом месяце я был из Гавайях, — сообщил Сэм. — Может, Эндрю и пытался со мной связаться. — Он снова взглянул на Иззи. — Но я так и не понял, кто вы.

«Не сомневаюсь», — фыркнула в душе Иззи, небрежно проводя рукой по взлохмаченным волосам, а потом вдруг улыбнулась.

— Я здесь живу. Мы квартиранты Джины.

— Мы?

— Я и моя дочь Катерина. Не беспокойтесь, мы «приучены к лотку», — добавила она, заметив тревогу в глазах Сэма. — Нет необходимости паниковать. Дом достаточно большой, чтобы вместить еще одного жильца.

«Она старше, чем кажется на первый взгляд». Сэм прикинул, что ей за тридцать. Отчего-то не удавалось вообразить Иззи в роли матери. И потом, хоть он и любил детей, но сомневался, что готов находиться в одном доме с ревущим младенцем, который, несомненно, просыпается в неподобающе ранние часы — когда взрослому больше всего нужен отдых.

— Не знаю. — Он посмотрел на часы. — Если у Джины все так изменилось, я, наверное, лучше сниму номер в отеле.

Оба услышали, как открылась входная дверь и каблуки Джины зацокали по коридору.

— Поговорите с ней, — предложила Иззи, забирая костыли и с трудом поднимаясь на ноги. — Не сомневаюсь: она захочет, чтобы вы остались. Если понадоблюсь, — добавила она с соблазнительной улыбкой, — то я на кухне. Надеюсь, вы не вегетарианец?

— Нет. — Она действительно странная, решил Сэм. Красивая, но точно не в своем уме. — А что такое?

— Я готовлю бефстроганов, — терпеливо объяснила Иззи. — А поскольку именно вы виноваты в том, что еда запаздывает, вы просто обязаны остаться на ужин.

Глава 8

— Сэм, как он мог? — плакала Джина час спустя, вытирая глаза промокшим платочком и понимая, что самые горькие слезы уже пролиты. Она была смущена тем, что дала волю слезам в присутствии Сэма, но в тоже время невероятно утешена его присутствием. Он замечательный, и он на ее стороне. Это придавало ей сил.

— Мужчины, как известно, не знают, к чему следует стремиться, — заметил Сэм, вставая. — Милая, пойду гляну, как дела у Иззи. Бефстроганов пахнет восхитительно, а я умираю от голода.

— Не питай иллюзий, — язвительно отозвалась Джина. — Кулинария не самая сильная сторона Иззи. Максимум, что она до сих пор приготовила, — сандвичи с рыбным филе.

— Ты не Иззи! — воскликнул Сэм, входя на кухню. Здесь творится что-то странное, решил он. Высокая девушка с распущенными до плеч каштановыми волосами аккуратно перекладывала жареную картошку со сковороды в синюю тарелку. Она спокойно взглянула на Сэма.

— Я Кэт. Мама наверху, пытается принять ванну. Ужин будет готов через десять минут. — Она помолчала и добродушно спросила: — А вы, кажется, удивлены?

— Да. — Сэм покачал головой. — Предполагал, что тебе лет пять, самое большее.

Катерина улыбнулась, накрыла посудину с картошкой и поставила в духовку.

— Я довольно самостоятельная для своих лет. Как Джина?

— Плачет, но жить будет. Это ты все приготовила? — Сэм, большой ценитель домашней кухни, рассматривал бефстроганов, который Катерина перемешивала со сливками.

— Это не очень трудно, — ответила та и сухо добавила: — Конечно, если ты не Иззи.

— Я потрясен. Собирался пригласить Джину на ужин в ресторан, но просто счастлив, что мне не придется этого делать. Ты что, профессиональный шеф-повар?

— Она профессиональная зубрилка, — отозвалась Иззи с порога, разрумянившаяся после ванны, в белом спортивном костюме, с блестящими темными волосами, каскадом ниспадающими с плеч. Хотя расстегнутая куртка приоткрывала несомненно женственную грудь, Иззи казалась до смешного юной. — Итак, ваше решение? — В ее глазах мелькнул вызов. — Вы намерены остаться, или сама мысль жить в одном доме с тремя неврастеничками вам невыносима?

— Возражаю, — вмешалась Катерина. — Две неврастенички и одна абсолютно уравновешенная школьница.

— Все вместе, — пробормотал Сэм, снова приглаживая волосы, — плюс сбой биоритма…

Сэм Шеридан не достиг бы подобных высот, игнорируя или недооценивая женщин. Он вырос, исподтишка наблюдая, как старший брат Маркус сначала в школе, а потом в колледже производит фурор при помощи ослепительной улыбки и отточенной Техники соблазнения. А еще — вызывая потрясающие скандалы всякий раз, когда уставал от очередной подружки и бесцеремонно ее бросал. Сэм постепенно осознал, что брату не то, что особо нравится противоположный пол — просто девушки существуют, чтобы с ними спать и трепаться о них с друзьями. Маркус считал их просто дополнением к мужчине и поступал как с сигаретами — доходил до конца и выбрасывал. Сэм, напротив, не считал девушек источником беспокойства. Становясь старше, он все сильнее расходился с братом в мнении по этому поводу. Искренне наслаждался женским обществом и считал, что общаться с девушками так же интересно, как и с парнями. Ну и, конечно, дополнительное удовольствие…

Сэм отчего-то не сталкивался с проблемами, которые усложняли жизнь Маркуса. Его беззаботное обаяние и невероятная популярность в юности были столь велики, что девушки считали за честь дружить с Сэмом. Ведь возлюбленные — это в порядке вещей, а дружба подразумевает наличие у человека серьезных достоинств.

А поскольку Сэм всегда старался сохранять хорошие отношения с бывшими подружками, он не вызывал у них злобы. Наслаждался учебой в университете, получил неожиданно высокий балл по экономике и обзавелся обширным кругом друзей обоих полов, которые даже помыслить не могли о том, что Сэм Шеридан надолго задержится в каком бы то ни было финансовом учреждении, пожелавшем воспользоваться его услугами.

Но Сэм, невзирая на беспечность, втайне от ровесников уже понял, что ему хочется: хорошего уровня жизни и неограниченных социальных радостей. Вечеринки в ветхом викторианском особняке, который Сэм снимал вместе с тремя студентами, вошли в легенду. Сэм, как прирожденная «сова», искренне ими наслаждался: праздники скрашивали рабочие будни. Адреналин взбадривал кровь при мысли о том, что на следующей вечеринке может внезапно возникнуть чья-нибудь подруга по переписке из Швейцарии или тетушка-актриса. За три года не было ни одной провальной вечеринки. Сэм прославился как человек, который устраивает отличные тусовки, где люди встречаются, спорят, смеются и влюбляются. Некоторые даже хватили через край и поженились.

Искусство создания идеальной атмосферы полностью захватило воображение Сэма. Люди радовались жизни, и именно он приносил им эту радость. Сэм неизбежно задумывался, существует ли более приятный способ времяпрепровождения.

Впрочем, все было не так уж просто: хождение по банкам и просьбы о кредите требовали куда большей интеллектуальной живости, чем экзамены в колледже. Некоторые финансовые проекты Сэма были откровенно нелепы, а когда он арендовал далеко не самое роскошное помещение в Манчестере, ему пришлось лавировать между требованиями банка и собственного персонала. Затем, когда новости о новом ночном клубе начали распространяться, поддержание необходимого баланса между престижными клиентами и менее престижными, но богатыми истощило даже решительный ум Сэма, Но он понимал, что его клуб с самого начала обязан сохранять неповторимый облик. Не обязательно иметь умопомрачительно богатых клиентов, но они должны быть правильными людьми — людьми, которые внесут свою лепту в атмосферу клуба. Сэм нуждался в этом, чтобы «Ступени» стали (и остались) самым престижным местом развлечения.

Так и произошло, хотя и не без борьбы поначалу. Репутация Сэма укреплялась, и через два года он выкупил помещение, а еще через полтора необычайно выгодно его продал, переехал в Лондон и, к своему облегчению, обнаружил, что если улицы там и не вымощены золотом, по ним все-таки ходит достаточно любителей клубных развлечений, чтобы сделать новые «Ступени» преуспевающими.

Круг его знакомств расширялся. Число влюбленных в Сэма женщин — тайно или явно — росло. Мужчины, осведомленные о репутации Сэма Шеридана, заранее готовились невзлюбить его, но при личной встрече немедленно проникались восхищением. Сэм был гениален, обаятелен, прост в общении, готов с энтузиазмом поговорить на любую тему, а кроме того, не уводил чужих жен и подружек.

Это особенно радовало мужчин и воодушевляло одиноких девушек. Сэм представлял для замужних женщин (с которыми он неуклонно отказывался связываться) вызов, против которого невозможно устоять. Это возбуждало и делало его еще более желанным.

План оправдал себя, и Сэм мудро держался намеченного пути. Шесть лет назад он заявил о желании открыть новый клуб в Нью-Йорке, и друзья пришли в ужас. Все предупреждали Сэма о том, какой огромный финансовый риск влечет подобная авантюра, но он рискнул, передав бразды правления «Ступенями» своему менеджеру Тоби Мэдисону, и взял отпуск на год в надежде воплотить свою давнюю американскую мечту.

Разумеется, он преуспел там, где, по мнению остальных, должен был потерпеть крах. Нью-йоркские «Ступени», открытые в нужное время и в нужном месте, оправдали себя сразу. Международный круг друзей Сэма продолжал расширяться, и успех, достигнутый будто без усилий, неуклонно рос. Никто не знал, как именно Сэм Шеридан это делает, но он преуспевал. Относясь к происходящему, словно к шутке, он жил полной жизнью и старался извлечь максимум удовольствия из этого сплошного американского праздника.

Но волшебный город Нью-Йорк не стал Сэму домом. В течение последних лет поездки в Англию были хоть и недолгими, зато обрели серьезную значимость. Когда Сэм начиная мечтать по-настоящему об английском дожде и девушках в жакетах без подплечников, о тостах с джемом и людях, которые сроду не были у психоаналитика, то понимал, что наступило время вернуться домой.

Джина с тревогой и испугом наблюдала за возрастающим интересом Иззи к Сэму. Ужин еще не закончился, а эти двое достигли полного взаимопонимания.

Потягивая вино, Джина смотрела на Иззи, которая явно наслаждалась ситуацией. Иззи просто сияла. У Джины уходили годы на то, чтобы сблизиться с человеком и задать ему такие вопросы, какие Иззи задавала после двухчасового знакомства.

— Как ты умудрился провести шесть лет в Нью-Йорке и не жениться? — спросила Иззи, закатывая рукава и облокачиваясь на стол. Она лениво взяла с тарелки кусочек цуккини и улыбнулась Сэму. — В Нью-Йорке все женятся и выходят замуж.

— А если я гей? — Сэм весело улыбнулся.

— Ты не гей.

— Мама, — предостерегающе вклинилась в разговор Катерина. — Откуда тебе знать? Перестань смущать Сэма.

— Разумеется, он не гей, — нетерпеливо отмахнулась Иззи. — Ну же, Сэм, расскажи нам все. Ты покинул Нью-Йорк из-за женщины? Ты ее любил? У вас был роман? Она была слишком богатая? Или слишком бедная? Она…

Иззи хотела сказать «замужем», но замолчала — из уважения к чувствам Джины. Сэм словно прочел ее мысли и ловко подхватил нить разговора:

— Она была чертовски упряма. Мечта любого мужчины. То есть мужчины, который не отступит.

— Вот нахал, — заметила Иззи и взяла еще цуккини, а потом ухмыльнулась. — Ну, я бы точно не устояла.

— Мама… — вздохнула Катерина. — От скромности ты не умрешь.

— Не хочу, чтобы это показалось смешным… — начала Джина, переплетая пальцы. Ей было явно не по себе.

— В таком случае я не стану смеяться, — невозмутимо ответила Иззи.

Джина прекрасно знала о репутации Сэма в отношении женщин. В его присутствии слабый пол просто терял способность говорить «нет», И теперь Джина понимала: все начинается сначала, причем в ее собственном доме.

Заманить Иззи в кухню для разговора наедине было несложно, зато найти правильные слова, которые, по мнению Джины, следовало сказать, оказалось куда труднее.

— Послушай, это, вероятно, покажется тебе несправедливым… — Джина замолчала и принялись комкать бумажную салфетку.

— Это действительно очень неприятно — ожидать, когд, а наконец объяснят, в чем дело, — добродушно намекнула Иззи.

— Сэм — весьма привлекательный мужчина, — пробормотала Джина.

Брови Иззи взмыли вверх.

— Господи, я бы в жизни не догадалась. — Она расхохоталась. — Ты втайне влюблена в него и хочешь, чтобы я замолвила за тебя словечко? Понятно. Я буду воплощенным благоразумием. Прежде чем успеешь опомниться, все будет…

— Нет!

Иззи продолжала улыбаться. Джину так легко шокировать!

— Если дело не в этом, то в чем? — поинтересовалась Иззи.

— Я видела, как вы смотрите друг на друга, — выпалила Джина. — И я не перенесу, если у вас с Сэмом случится…

— Что?

— Роман, — грустно закончила Джина. — В моем доме. Мой муж ушел к другой; я в жизни не была так несчастна. Я не переживу. — Она снова помолчала, а потом вполголоса продолжила: — Прости, ничего не могу поделать. Я ведь предупредила, что собираюсь сказать не очень приятную вещь.

Иззи тщетно пыталась скрыть неудовольствие. Не сводя взгляда с блюдечек с шоколадным муссом, выстроенных на кухонном столе, она поняла, что чувство голода как рукой сняло.

— Ты хочешь, чтобы мы с Кэт съехали?

— Я этого не говорила. — Джина в смятении покачала головой. — Нет, разумеется, я не требую, чтобы вы уезжали. Просто не хочу, чтобы у вас с Сэмом… что-то было. Не желаю чувствовать себя лишней в собственном доме.

— А если я пообещаю оставить его в покое, ты успокоишься? — На сей раз Иззи пришлось прятать улыбку. «Неужели Джина думает, что я нимфоманка?»

— Я уже забыла что значит спокойствие и радость. — Джина вздохнула. Улыбка Иззи не ускользнула от нее, поэтому она пожала плечами и слабо усмехнулась. — Скажем так… я буду терпима.

Глава 9

— Ну и наглость, — запротестовала наутро Катерина. Доев шоколадный мусс, она яростно драила посуду. — Это эмоциональный шантаж.

— Финансовый, — поправила Иззи. Разыскав лак для волос, она щедро поливала им волосы. — Джина знает, что мы не можем позволить себе переехать.

Катерина неодобрительно посмотрела на мать.

— Он довольно красив. И что же, это нарушило твои планы? Ты собираешься хандрить?

— Ничего подобного. Это крайне увлекательно.

— Хм… А по мне, так ничего особенного.

— Ты еще слишком молода, чтобы понять, — бодро заявила Иззи. — Такие мужчины, как Сэм, не привыкли к отказам. Я увлеку и заинтригую его. Чем дольше ему придется ждать, тем сильнее будет мучиться. Я повеселюсь на славу.

— Как знать… — Катерина протянула ей ложку с остатками мусса. — До сих пор тебе еще не доводилось строить из себя недотрогу.

Иззи невозмутимо взглянула на дочь.

— Не беспокойся, это всегда срабатывает. Так пишут в книжках.

Сэм мог бы спокойно проспать весь день, но по опыту знал: бороться со сбоем биоритма молено лишь одним способом — игнорировать его. И потом, у него много дел.

— Ты куда-то собираешься? — со страхом спросила Джина, когда в полдень Сэм появился внизу в мятой белой рубашке и джинсах, с влажными после душа волосами. Покрытый темным гавайским загаром, он казался еще экзотичнее обычного, и Джина грустно подумала, что напрасно ожидать от Иззи стойкости перед его чарами.

Джина была раздражена, поскольку знала: рано или поздно Сэм увидится с Эндрю. Она отвела взгляд и принялась готовить кофе.

— Черный или с молоком? Если ты голоден, могу приготовить сандвич с беконом…

— Не хочу, чтобы ты мне прислуживала. — Сэм прекрасно понимал, что ее беспокоит. Забрав у нее пачку молотого кофе, он усадил Джину в кресло. — Если кому здесь и нужен сандвич с беконом, так это тебе.

— У меня нет аппетита, — буркнула Джина обиженно. — Не волнуйся, я не голодаю.

Сэм кивнул:

— Ну ладно. В твоих обстоятельствах это простительно.

Джина, впрочем, не собиралась уклоняться от темы. Она резко спросила:

— Ты не сказан, куда собираешься. Ты уже виделся с Эндрю?

— Нет. — Сэм собирался позвонить ему вечером и потому мог ответить честно: — Я иду в клуб. Сначала возьму напрокат машину, а потом подышу себе жилье. Кто знает, — поддразнил он, — возможно, в конце концов, я поселюсь по соседству. Разве это не ужасно?

— Вовсе нет. — Джина догадалась, что Сэм пытается подбодрить ее, и быстро, неловко поцеловала его в щеку. — Тебе не обязательно торопиться и покупать первое, что подвернется. Так приятно, что ты здесь.

Неспособность лгать всегда была одной из наиболее приятных черт Джины. Взъерошив ее прямые светлые волосы, Сэм улыбнулся:

— Спасибо, милая. Но позволь дать тебе один совет: если собираешься заняться политикой — дохлый номер.

Старую дружбу трудно порвать, и Сэм не думал осуждать Эндрю. Такое бывает — многолетние браки что ни день рассыпаются в труху. Возможно, со временем выяснится, что это оптимальный вариант для Эндрю и Джины.

«Если только Эндрю, — сухо размышлял Сэм, направляясь в безукоризненно чистой машине в Барбикан, — не сделал самую большую и ужасную ошибку в своей жизни».

Испанский бар был набит посетителями, которые после работы заглянули сюда выпить, прежде чем отправиться домой. Хотя снаружи оставалось несколько свободных столиков — вечер выдался теплый и солнечный, — Эндрю предпочел сумрачные недра бара. Расплачиваясь за бутылку риохи и тарелку тапас [4], Сэм отметил, что друг похудел: угольно-серое пальто висело мешком, воротник рубашки стал велик. Прошло полгода со дня их последней встречи, но Эндрю постарел лет на пять.

— Ты счастлив?

Эндрю наполнил оба бокала и скривился.

— Все решено. Поздно что-либо менять.

Сэм промолчал. Он умел слушать.

— Ты ее увидишь. — Эндрю взглянул на часы. — Она придет полседьмого. О Господи… даже не знаю. Думал, что люблю ее, но все так непросто… Если противоположности действительно притягиваются, они с Джиной вполне могли бы поладить. Представляешь, она еще ни разу не приготовила ужин, с тех пор как мы живем вместе.

— Она работает? — Сэм старался не улыбаться.

— Уволилась в тот день, когда я ушел от Джины. Она не занимается хозяйством… вообще ничего не делает. — Эндрю от волнения пролил вино. — Черт возьми, можно полюбоваться городом из окна, но ей ведь хочется выйти на улицу! Я просаживаю в итальянских ресторанах огромные суммы, потому что она требует спагетти с моллюсками, и целыми вечерами твердим друг другу, как нам повезло, что мы встретились. Потом возвращаемся домой и трахаемся до умопомрачения. А потом, — смущенно закончил он, — Марси засыпает, а я глажу себе рубашку на завтра.

— Она счастлива, считаешь? — Сэм уже с трудом сохранял серьезность.

— А ты как думаешь?! Конечно, счастлива. Ничего не делает и получает все, что хочет…

— И что дальше?

Эндрю в отчаянии раскинул руки.

— Разве я не достаточно сделал? Она носит моего ребенка, потому что, разумеется, забыла вовремя принять чертову таблетку, а я бросил жену. Остается только смириться с этим. — Он покачал головой, допил вино и отодвинул тарелку, даже не притронувшись к еде. — Похоть — это не любовь, Сэм. Прими совет от специалиста и не делай глупостей.

Марси приехала с опозданием и вошла в полутемный бар без десяти семь. Первой мыслью Сэма было: Эндрю не шутил, когда назвал Джину и Марси противоположностями. Марси еще не обзавелась большим животом, но и так была довольно полная; ее ноги, обтянутые светло-серыми колготками, напомнили ему конечности мраморных херувимов. Розовое шерстяное платье туго облегало внушительную грудь. Хотя Марси, несомненно, хорошенькая — розовые щеки, большие серые глаза, губки бантиком, — золотисто-каштановые волосы до плеч казались на редкость неухоженными, а под глазами виднелись следы вчерашнего макияжа.

Сэм был захвачен врасплох столь разительным несоответствием между ожиданиями и реальностью. Спокойный голос Марси, вялые жесты и монотонная медлительность, с какой она опустошила четыре тарелки тапас, создавали впечатление, будто у нее вот-вот сядет батарейка. Марси держалась очень дружелюбно и улыбалась, когда нужно. Просто Сэм не мог себе вообразить, что у этой женщины найдется достаточно энергии, чтобы рассмеяться.

— Значит, ты пока живешь у Джины, — заметила она, окунув кусочек хлеба в остатки подливки. — И как она? Бедная Джина, мы так за нее волнуемся. Как она справляется?

Сэм представил себе реакцию Джины, если бы та узнала, что Марси ей сочувствует. В лучшем случае — самовозгорание, решил он.

— Если хочешь знать, — ответил он, — Джина великолепно справляется.

— Разумеется, ей нелегко, — продолжала Марси, отбрасывая волосы с лица и отхлебывая вино. — Надеюсь, ты понимаешь нашу ситуацию… Мы не хотели, чтобы это произошло. Просто… так случилось. Меньше всего на свете мне хотелось причинить кому-то боль. Но когда мужчина и женщина любят друг друга, ничего не поделаешь, Сэм. — Марси помолчала и улыбнулась Эндрю. — Ничего не поделаешь.

— Кэт, ты непременно должна пойти в клуб, — умоляла Иззи. — Сэм нас пригласил. Будет чудесно.

— У нас с Саймоном полно дел, — спокойно ответила Катерина. Развязав длинный ярко-синий шарф, она водрузила на кухонный стол стопку книг и жестом приказала Саймону сесть.

Юноша, удивленный приглашением Иззи и, как обычно, ошеломленный ее присутствием, произнес:

— Может быть, мы…

— Нет, не может. — Катерина взглядом пригвоздила его к месту. — Ночь в «Ступенях» принесет мне куда меньше пользы, чем хорошая оценка по физике. Не нужно так на меня смотреть, Саймон: просто я практична.

«Иногда, — мрачно подумал Саймон, — чересчур практична». Взглянув на Иззи в поисках поддержки, он окончательно пал духом, когда та пожала плечами и спокойно отозвалась:

— Это не моя дочь. Наверное, я перепутана младенцев. Где-то там, в большом мире, моя настоящая дочь сейчас развлекается. — Она послала обоим воздушный поцелуй. — Дети, надеюсь, вас ждет увлекательный вечер. А мы, старые клячи, побредем в клуб и попытаемся немного повеселиться. Интересно, куда я сунула билет на автобус?

Глава 10

В половине одиннадцатого в клубе «Ступени» было не протолкнуться. Сэм, завершив краткую деловую встречу с Тоби Мэдисоном и уверившись, что в его отсутствие все шло своим чередом, теперь заново знакомился с давними приятелями. Иззи, оказавшись в своей стихии, завязала оживленный разговор с гонщиком, у которого правая рука была в гипсе. Джина, ненадолго уединившись в баре, сомневалась, что когда-либо в жизни чувствовала себя столь неуютно.

«Это нечестно, — грустно подумала она. — Остальным здесь потрясающе легко и весело. Неужели только я не в силах сделать то же самое?»

Будучи женой Эндрю, она умела, пусть и не блестяще, поддерживать разговор, но сейчас… здесь… Подобные развлечения — для одиноких, люди наподобие Сэма и Иззи, очевидно, могли дать иным сто очков вперед, но Джина слишком долго пробыла замужем и успела забыть, что такое одиночество. Она не могла развлекаться. Сейчас ей хотелось лишь оказаться дома, лечь в постель и притвориться, что события последних недель — просто сон.

Рядом с ней появился Сэм.

— Все так плохо?

— У тебя отличный клуб, — пробормотала Джина, не желая показаться плаксой. — И несомненно, дела здесь идут хорошо. Все радуются… веселятся. Я читала об этом в газетах.

— Не надо мучиться из-за того, что тебе невесело, — мягко заметил Сэм. — Прости, не нужно было тебя заставлять.

— Сомневаюсь, что меня можно назвать любительницей клубов, — уныло отозвалась Джина. — Зато Иззи отлично проводит время, и это выглядит так естественно…

— Она много практиковалась, — сухо ответил Сэм, не сводя глаз с Иззи, которая как раз в сопровождении гонщика осторожно пробиралась к бару за следующей бутылкой шампанского. Хотя влечение к ней не ослабло, Сэм не был слеп и к промахам Иззи. Составить Джине компанию — вот что от нее требовалось в данных обстоятельствах. Сэм взял Джину за руку: — Поехали домой.

Та встревожилась:

— Но мы не можем бросить Иззи.

— Почему? — спокойно спросил Сэм. — Она ведь тебя бросила.

Мысль о романе между Сэмом и Иззи приводила Джину в ужас, но перспектива размолвки между ними показалась еще хуже. И она бросилась на защиту Иззи:

— Всего на две минуты, честное слово.

Сэм ухмыльнулся:

— Не волнуйся, я не предлагаю выставить ее на улицу, я всего лишь говорю, что порой она слишком легкомысленна. Беспечна, хоть и верна, — заключил он, вспомнив недавнюю словесную стычку с Иззи.

— Но мы не можем ее оставить, — запротестовала Джина. — И тебе наверняка не хочется уезжать. Я поймаю такси. Честное слово, все будет хорошо.

— Замолчи, — горячо перебил Сэм. — Идем скажем Иззи, что мы уезжаем. Она уже взрослая, сама доберется до дому.

«Только Катерина Ван Эш, — раздраженно подумал Саймон, — может три часа обсуждать тонкости процесса размножения в малейших подробностях, не задумываясь о том, что рядом мужчина».

— Итак, — Катерина, лежа на ковре, потянулась за блюдечком с лакричными леденцами, — давай быстренько повторим. Уровень тестостерона меня по-прежнему не радует.

Саймона не радовал его собственный уровень тестостерона, который взмыл буквально до небес, и он сомневался, что это принесет пользу здоровью. Он сел и с упреком взглянул на Катерину.

— Что? — Она повернулась на бок и встретилась с ним взглядом. Даже в старом оранжевом свитере, мешковатых брюках и дырявых носках Катерина была невероятно красива. — Саймон, да что с тобой сегодня? Ты никак не можешь сосредоточиться.

Набравшись смелости, Саймон отвел назад прямые светлые волосы и спросил:

— Как ты думаешь, можно ли сдать экзамен по алгебре, не решив предварительно ни одного уравнения?

Сегодня он действительно странно настроен, решила Катерина. Чтобы подбодрить его, она ответила:

— Нет, конечно.

— А сдать экзамен по физике, не проведя самостоятельно ни одного эксперимента?

— Нет.

— И ты собираешься сдать биологию на основе знаний из книг? — Саймон слегка покраснел. — По-моему, это… нелогично.

Поразмыслив, Катерина широко улыбнулась.

— Хочешь сказать, мне следует убить тебя и препарировать труп при помощи кухонного ножа и щипчиков для бровей? Саймон, это очень щедрое предложение, но…

Он обнял ее, прижался к ней губами… Изумленная Катерина чуть не расхохоталась, но решила, что это неразумно. Ей, возможно, недоставало опыта, но она понимала, что поцелуи и смех несовместимы.

— Я люблю тебя, Кэт, — бормотал Саймой, не в силах поверить, что его мечты сделались явью. — Ты должна знать, как сильно я тебя люблю. Просто с ума схожу…

— И ты думаешь, мы увеличим наши шансы сдать экзамен, если немного попрактикуемся? — уточнила Катерина, легонько отодвигаясь. — Саймон, очень мило с твоей стороны, но я не могу. Просто это… неправильно.

— Черт, — печально пробормотан Саймон. Догадавшись, что упустил шанс, возможно, единственный, юноша снова лег на ковер и мрачно уставился на книги, лежащие открытыми перед камином. — Наверное, ты меня больше видеть не захочешь.

— Не глупи. — Катерина улыбнулась. — Ты мой лучший друг.

— Я бы предпочел быть твоим парнем, — яростно отозвался Саймон.

— Нет. — Она стиснула его руку. — Я семнадцатилетняя девственница, и к тому же, возможно, фригидная. Ничего не могу с этим поделать. Не исключено, я подсознательно бунтую против своего воспитания. Но ты не виноват, — с жаром заявила Катерина. — Это мои проблемы.

— Однажды появится какой-нибудь парень, — покорно вздохнул Саймон, — и ты влюбишься по уши, даже не успев понять, что случилось.

— Это он не успеет понять, что случилось, — немедленно возразила она. — Хотя, возможно, я предпочту парню учебник по физике. Говорю тебе, Саймон, я просто не создана для любви, секса и так далее. Это не мое.

«Никто так не поднимает настроение, как сексуальное влечение», — подумала Иззи, разглядывая поутру свою неподвижную левую ногу. Хотя сексуальное влечение никуда не делось, по крайней мере, с ее стороны, вчерашние планы дали осечку самым роскошным образом. Болтая с Ники Холмсом-Пирсом, гонщиком и бывшим мужем своей давней подруги, Иззи надеялась доказать Сэму, что вовсе не сходит по нему с ума, и в то же время заинтриговать его, а он просто взял и уехал из клуба вместе с Джиной.

Теперь, когда солнечный свет заливал пол кухни, Сэм вообще ее игнорировал — увлеченно рылся в каталогах, разложенных на столе. Джина отправилась за покупками, Катерина — в школу, и в их отсутствие дружба, завязавшаяся столь легко, грозила вот-вот рассыпаться. Иззи была готова утратить веру в «Милдз и Бун» [5].

— Я могу помочь тебе в поисках квартиры, если хочешь, — предложила она, болтая здоровой ногой и пытаясь не потерять равновесие.

Сэм даже не взглянул на нее.

— А я думал, ты слишком занята поисками работы.

«Великолепно», — усмехнулась про себя Иззи. Вслух же лениво произнесла:

— А что, Джина требует денег?

— Мне она ничего не сказала, — спокойно ответил Сэм. — Слишком хорошо воспитана. Именно поэтому я и подумал, что стоит спросить.

Отбросив волосы с лица, Иззи сварливо заметила:

— У меня была работа — до той минуты, пока эта хорошо воспитанная неврастеничка не ворвалась в мою жизнь. Авария произошла не по моей вине.

— Знаю. — Сэма развеселило негодование Иззи. — И уверен, ты не собираешься злоупотреблять ее щедростью. Я очень привязан к Джине, ей в последнее время пришлось нелегко. Она нуждается в поддержке.

— Для поддержки носят лифчики, — отрезала Иззи, сверкнув темными глазами.

«Ты их не носишь», — восхищенно подумал Сэм, любуясь соблазнительными очертаниями грудей под просторной зеленой рубашкой. Взяв список адресов, он встал из-за стола.

— Ладно, не дуйся. Хочешь поехать со мной?

— Ты будешь непристойно себя вести? — подозрительно спросила Иззи.

— Только если ты захочешь.

Лед растаял. Иззи улыбнулась:

— Предпочитаю неприкрытую лесть. Если тебе нетрудно.

— Неприкрытая лесть, — повторил Сэм невозмутимо, придерживая для нее дверь. — В таком случае скажу, что слышал утром твое пение в ванной, и, должен признать, был впечатлен. Весьма. У вас потрясающий голос, мисс Ван Эш, просто исключительный…

— Ни хрена!.. — Иззи расхохоталась. — Это пела Лайза Минелли по радио!

Глава 11

После двухчасовой поездки по самым престижным районам Лондона, во время которой Сэм осматривал и отклонял квартиры, безумно нравившиеся Иззи, он, наконец, нашел то, что искал. Квартира располагалась на верхнем этаже шикарного, но не вульгарного малоэтажного дома в Холланд-Парк, светлая, просторная; из окон — отличный вид на парк.

— Да, вот эта, — подтвердил Сэм после осмотра спальни и остановившись в центре просторной гостиной. Сунув руки в задние карманы джинсов, он взглянул на парк и снова кивнул в знак одобрения. А потом, повернувшись к онемевшему риелтору, произнес: — Я беру.

Наблюдать, как Сэм выбирает жилье, было весьма поучительно. Иззи, ошеломленная тем, с какой простотой он это делал, восхитилась:

— Знавала я мужчин, у которых уходило больше времени на то, чтобы выбрать галстук.

— Да, но я-то знаю, чего хочу, — ответил Сэм, хитро прищурившись. — И знаю, что мне нравится. Зачем зря тратить время?

Иззи с невольной дрожью задумалась, не хочет ли он и ее заодно. Эта мысль была в высшей степени увлекательна. Черт возьми, сейчас она отдала бы все, чтобы избавиться от гипса…

Поскольку было время обеда, они отправились праздновать в ближайший бар. Сэм удивленно поднял брови, когда Иззи заказала бутылку очень дорогого вина.

— Не паникуй, — насмешливо отозвалась она, вытаскивая кошелек из сумочки. — Я плачу. Да и вряд ли я сейчас способна удрать, не рассчитавшись.

— Ладно, если ты уверена.

— Уверена, — буркнула Иззи, жадно изучая меню. — Ты тут не единственный, кто знает, чего хочет… а я хочу салат с омарами. Ну же, выбери что-нибудь потрясающее. Я угощаю.

Сэм удивленно посмотрел на Иззи:

— Ты воруешь кредитки?

— Мистер Шеридан, какой же вы подозрительный. — Иззи предостерегающе взглянула на него и подмигнула. — Только золотые.

— Скажи мне, — потребовала она пять минут спустя, — как там Эндрю? Ты видел его девицу? Это действительно самая великая любовь всех времен и народов?

— Откуда ты знаешь, что мы виделись?

Иззи пожала плечами:

— Это ведь логично. Он твой друг, и ты привык не тратить время даром. Ты был просто обязан с ним повидаться.

— Да уж, наверное. — Он улыбнулся — ему нравились толковые женщины. — Трудно сказать, что у них все отлично. Если бы Марси не была беременна, он бы мигом вернулся к Джине.

Иззи лениво помешивала вино пальцем.

— Значит, Джине повезло, что Марси беременна, иначе бы она сдуру простила Эндрю.

— И вам с Катериной пришлось бы искать другое жилье, — сухо заметил Сэм.

Иззи разозлилась:

— Ты бьешь по больному. Я, к счастью, не питаю иллюзий насчет мужчин вроде Эндрю Лоренса — они первостатейное дерьмо.

— Твой муж ушел от тебя к другой?

— От меня? — Иззи удивилась, потом пожала плечами. — Отец Кэт предлагал жениться, если ты об этом, но я отказала, очень вежливо, и устранилась, пока события не приняли скверный оборот.

— Почему? — с интересом спросил Сэм.

— Потому что рано или поздно закончила бы как Джина… — Иззи помедлила, отпила вина, — Он был женат, когда мы встретились.

— Хм.

— Впрочем, я этого не знала. В восемнадцать я была такая доверчивая. Когда выяснила, что он женат, было слишком поздно — забеременела. Конец истории. И не смотри на меня так, здесь нет ничего трагичного, и моя жизнь не загублена. Я обзавелась прекрасной дочерью и вдобавок научилась всему, что следует знать о мужчинах. Говорю, чтобы ты понял, отчего я так переживаю из-за Джины и Эндрю. И ты по-прежнему не рассказал мне о Марси. — Иззи взяла клешню омара и склонила голову набок. — Итак, ты ее видел? Что, она действительно такая сучка?

— Да уж, вам пришлось нелегко, — с издевкой произнесла Катерина, моя посуду после ужина. Иззи, опершись на сушилку, вытирала тарелки и делилась с ней подробностями минувшего дня.

— Такая красивая квартира, — с энтузиазмом произнесла она. — Они все такие красивые… Только подумай, детка: однажды и мы, когда невероятно разбогатеем, будем жить в пентхаусе, не менее шикарном, чем у Сэма. Разве не замечательно?

— Простите мою мать, она неизлечимая фантазерка. — Катерина ухмыльнулась Сэму, который зашел на кухню, а потом снова взглянула на Иззи, и на ее лице отразилась тревога. — Мама, твоя золотая цепочка… Где она?

Рука Иззи инстинктивно метнулась к вороту рубашки. Потом она пожала плечами:

— Наверное, оставила наверху.

— Но ты никогда ее не снимаешь. Ты…

— Она наверху, — твердо перебила Иззи. — Дай-ка мне тарелку, не то сотрешь с нее рисунок. Когда разбогатею, обзаведусь новой дочерью, — спокойно продолжала она, обращаясь к Сэму и словно бросая ему вызов. — Дочерью, которая не ворчит на свою бедную старушку мать.

Сэм вернулся в гостиную и обнаружил, что Джина, устроившись на кушетке, занимается подсчетом расходов за электричество. Он выписал с утра чек на внушительную сумму, но все равно ее тонкие светлые брови были озабоченно сдвинуты.

— Все в порядке? — Он слегка коснулся ее плеча.

Джина вздрогнула.

— Все не так плохо. — Она слабо улыбнулась. — Не хочу показаться глупой домохозяйкой, но до сих пор я просто не осознавала, сколько денег уходит на то, чтобы просто жить.

Вспомнив бесцеремонное отношение Иззи Ван Эш к таким мелочам, как домашний бюджет, и испытав новый прилив раздражения, Сэм отрывисто заметил:

— Особенно когда у тебя на шее нахлебники. Милая, ты слишком беспечна. Если Иззи в ближайшее время не раскошелится, тебе придется ее спровадить.

Джина удивленно взглянула на него, а потом энергично покачала головой.

— О, я забыла тебе сказать. Она заплатила за два месяца.

Теперь удивился Сэм.

— Отлично, — наконец ответил он. — А главное, вовремя, черт возьми.

«Иззи, должно быть, продала цепочку, пока я подписывал бумаги в офисе у риелтора. По крайней мере, это доказывает, что у нее есть совесть».

Вполне довольный собой и Иззи, Сэм улыбнулся:

— Видимо, утренняя беседа оказала на нее воздействие.

— Не знаю. — Джина вновь занялась подсчетами, а потом рассеянно добавила: — Но Иззи расплатилась вчера.

Избавиться от гипса было истинным наслаждением. И еще один плюс: вернувшись домой, Иззи обнаружила, что может двигаться бесшумно. Стук костылей больше не возвещал о ее прибытии.

— Я дома! — воскликнула она с восторгом, обнаружив, что дверь в комнату Катерины открыта.

Катерина подскочила на постели и торопливо сунула книгу под подушку.

— Мама!.. Надо было постучать.

— Я хотела застать тебя врасплох, — лукаво улыбнулась Иззи. — И, похоже, мне это удалось. Что ты прячешь?

— Так, домашняя работа. — Катерина покраснела.

«И почему мне досталась самая шумная мать на свете?» Иззи, которую более не удерживал гипс, мгновенно навалилась на дочь, одной рукой безжалостно щекоча, а второй извлекая книгу из укрытия. Она с триумфом отбежала к дверям и прочла заглавие:

— «Радости секса»! Детка, да это пустая трата денег. Я бы тебе задаром рассказала.

— Верни! — крикнула Катерина, сгорая от стыда. Когда на Иззи накатывало подобное настроение, ее невозможно остановить. Как и угадать, что она сделает, дабы извлечь максимум удовольствия из смятения дочери.

— Детка, я-то думала, мальчики тебя не интересуют, — радостно продолжала Иззи. — Даже если бы и интересовали, эти картинки навсегда отпугнут любого. Только посмотри, какая у этого типа стрижка. А борода… бр-р-р!..

Катерину не интересовали мальчики, но неожиданная и неуклюжая попытка Саймона оказала на нее куда больший эффект, нежели показалось поначалу. Девушка вынуждена была признать: пусть лишь на долю секунды, но ей захотелось попробовать — просто чтобы узнать, на что это похоже. Спасло только то, что она рассмеялась.

Но действительно ли она спаслась? Секс пока оставался для нее загадкой, но все остальные им наслаждались. И если это действительно так чудесно, то, вероятно, она упускает свой шанс. Серьезно поразмыслив, Катерина решила не провоцировать Саймона на вторую попытку — он отличный друг, но инстинктивно девушка понимала, что между возлюбленными должно быть больше страсти. Зато она вознамерилась уделить немного внимания технической стороне. В конце концов, надо же подготовиться. В будущем, когда появится правильный мужчина, она хотя бы не рискует сделать что-нибудь не так и выставить себя полной дурой.

Но теперь, слыша материнский смех и понимая, что ее спасет только правда, Катерина твердо ответила:

— Я провожу исследование, только и всего. Не поднимай шум.

— Исследование… — пробормотала Иззи, взглянув на одну из откровенных иллюстраций и вытерев слезы. — Кэт, не смотри на меня так… я со смеху умру.

— Я сломаю тебе вторую ногу, — буркнула Катерина. — Послушай, мама, успокойся и верни мне…

Она рванулась к Иззи, но не успела. Та выскочила на лестничную площадку и швырнула книгу вниз.

И в это мгновение обе услышали, как открылась входная дверь.

Катерина затаила дыхание. Иззи, все еще трясясь от смеха, подошла к перилам и увидела Сэма, который стоял у подножия лестницы с книгой в руках.

— Пожалуйста, мистер, — с невинным видом попросила она, — не могли бы вы вернуть книгу?

Отметив, что Иззи, наконец, сняли гипс, Сэм взглянул на обложку, а потом не дрогнув посмотрел на квартирантку и спокойно поинтересовался:

— Я вам не помешал? Или это приглашение?

Подавив смешок, Иззи торжественно объявила:

— Это было повторение пройденного. Теперь, когда снова на двух ногах, я решила освежить память. Прошло столько времени… я могла и забыть, как это делается.

Глава 12

До чертиков устав от бездеятельности, Иззи отпраздновала свое возвращение в мир без костылей тем, что отправилась на поиски работы.

Перспективы на эстрадном фронте оставались такими же безрадостными, и ей пришлось два часа умасливать Верни Купера, чтобы он согласился снова принять ее в «Платформу» — далеко не самый шикарный клуб в Сохо, где она выступала до аварии. Тем временем ее успели заменить грудастой девицей по имени Арлетт, и Берни смог предложить Иззи лишь один вечер в неделю, а это, в свою очередь, значило, что придется подрабатывать в пабе.

Работать в «Баре Бреннана», что вблизи театра «Ковент-Гарден», было нелегко. Платили там до смешного мало, но, по крайней мере, день у Иззи оставался свободным и она могла ходить на прослушивания.

Вечера Джины тем временем становились все длиннее и невыносимее. Днем она еще как-то справлялась — хотя бы потому, что магазины были открыты, — но вечера в одиночестве, когда Иззи и Сэм отправлялись на работу, а Катерина занималась в своей комнате, казались бесконечными и печальными. А самое неприятное, Джина чутко спала и неизбежно просыпалась в три часа ночи, когда Иззи и Сэм возвращались домой и, смеясь и шутя, вместе ужинали и смотрели телевизор, прежде чем разойтись по спальням.

Однажды, убедив себя, что они, разумеется, не говорят о ней, Джина выбралась из постели и набросила халат. Эти двое, судя по всему, искренне развлекались там, внизу, а ей было так одиноко…

Но когда она миновала коридор, смех уже стих. Остановившись у двери гостиной, Джина отчетливо услышала негромкие голоса.

— …это просто ненормально, — с обычным энтузиазмом говорила Иззи. — Я пыталась внушить Джине, что даром тратит свою жизнь, но она отказывается что-либо менять. Как будто ей нравится страдать.

Джина вздрогнула и прислонилась к стене.

— Нет, конечно, — ответил Сэм рассудительно. — Просто сейчас она не в состоянии себе помочь. Я знаю, это очень раздражает…

— Конечно, раздражает, — горячо откликнулась Иззи. — Она тратит больше денег на шмотки, чем вся королевская семья, вместе взятая, а потом паникует, потому, что не может оплатить счет за газ.

— Если верить твоей дочери, ты поступаешь точно так же.

— Но я не паникую, а радуюсь! — возразила Иззи. — А больше всего раздражает то, что Джина это делает и все равно несчастна.

— Ей чем-то нужно занять голову, — сказал Сэм. Послышался звон бокалов. — Какой-нибудь работой. Хотя когда однажды я заговорил с ней о работе, она так возмутилась, будто речь шла о проституции.

— Пусть займет мое место, — рассмеялась Иззи, — а мне дайте ее чековую книжку. Бедная старушка Джина. Мне действительно очень ее жаль, но иногда хочется вправить ей мозги. Господи, сколько времени прошло с тех пор, как она и последний раз улыбалась?

— Она несчастна. Ты знаешь, что это такое?

— Конечно, знаю! — взвизгнула Иззи. — Например, я крайне несчастна прямо сейчас! Сэм, как ты мог?.. Это был мой кусок пиццы!

— Короче говоря, мы намерены всерьез тобой заняться, — объявила Иззи несколько дней спустя, выводя Джину во двор для женского разговора по душам и радостно помахивая бутылкой шардонне.

— Сейчас всего половина двенадцатого, — запротестовала Джина, в ужасе глядя на вино.

— Да, но время летит, — подмигнула Иззи. — И потом, это необходимо. Я хочу, чтобы ты была предельно честна. И расслабилась. Если вино не поможет, — бодро закончила она, — есть пентотал.

— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — с вызовом заявила Джина.

— Я ничего не хочу тебе сказать. — Иззи налила вина, сбросила туфли и уютно устроилась на деревянной скамейке. — Во-первых, я не в том положении, чтобы читать проповеди; во-вторых, твои проблемы, строго говоря, не мое дело.

— Тогда зачем ты меня сюда притащила?

— Пей вино, не то выдохнется, — приказала Иззи, по опыту зная, что Джина часами способна сидеть над одним бокалом. — Дело в том, что я очень хочу помочь. Скажи, что я могу для тебя сделать?

Чувствуя себя неловко и понимая, что если бы не подслушала разговор Иззи с Сэмом, то могла бы принять ее сочувствие за чистую монету, Джина пожала плечами:

— Наверное, ничего.

Это было все равно что удалять зуб. Подождав, пока Джина отхлебнет вина, Иззи сделала вторую попытку:

— Слушай, я действительно хочу помочь. Чего ты желаешь больше всего на свете?

Глаза Джины, удивленной прямотой вопроса, наполнились слезами.

— Чтобы последних двух месяцев не было.

— Но они были, — безжалостно ответила Иззи. — За исключением этого чего еще ты бы хотела?

Это было нечестно. Джина, комкая носовой платок, пробормотала:

— Не знаю.

— Разве не приятно почувствовать себя более уверенной, выйти в свет и обзавестись новыми друзьями?

— Не указывай мне. — Джина поджала губы. — Я должна найти работу.

— Я тебе не указываю, — напомнила Иззи, хотя ей и хотелось. Потом, осененная очередной идеей, она воскликнула: — Знаешь, что бы сделала я на твоем месте?

Все лучше, чем подвергаться допросу, и Джина кивнула.

— Удостоверилась бы, что муж действительно ушел от меня насовсем. — Иззи начала импровизировать на ходу. — Посмотрела бы на него вместе с его новой подружкой и, по крайней мере, перестала бы ломать голову на ее счет. Непросто, но оно того стоит: ведь я бы поняла, что все кончено, и смогла жить дальше. Да, я бы нашла себе работу, пусть даже мне было бы до чертиков страшно, потому что я много лет не работала и боялась бы выставить себя дурой… Не надо, — произнесла она, заметив, что Джина плачет. — Прости, я слишком далеко зашла. Ну вот, я уже замолчала. Больше ни слова не скажу — только, пожалуйста, не плачь.

— Нет-нет, — прохныкала Джина. Ее платочек промок насквозь. — Ты абсолютно права. Это то, чего я хочу.

* * *

— Нам следовало позвонить, — с ужасом пролепетала Джина, когда Иззи припарковалась возле дома Эндрю. Теперь, когда они действительно сюда приехали, смелость ее покинула.

— Ни за что, — быстро ответила Иззи, выключая зажигание и музыку. — Первый ход за тобой. Не зря же ты разоделась в пух и прах. — Она окинула одобрительным взглядом тонкое шелковое платье, серебряные украшения и безукоризненный макияж. — Не забывай: они сидят там неподготовленные и ни о чем не подозревают. Мы здорово повеселимся, — решительно заключила Иззи, молясь о том, чтобы не совершить грандиозную ошибку.

Марси, открывая дверь, уж точно ни о чем не подозревала. Ее светло-каштановые волосы были спутаны, лицо — бледное, мешковатый свитер и спортивные штаны выглядели так, будто она в них спала.

— Вам кого? — спросила Марси, держась за дверную ручку и без интереса разглядывая двух женщин.

Что бы Джина ни воображала себе бесконечными мучительными вечерами, но уж точно не это.

— Мы пришли повидать Эндрю, — быстро сказала Иззи, когда поняла, что Джина слишком ошеломлена.

— Его нет дома. — В сонном, неестественном голосе Марси прозвучало облегчение, будто отсутствие Эндрю решило все проблемы.

— Он вернется… — Иззи сделала маленькую паузу, — скоро?

— Он вышел в магазин. — Марси неожиданно улыбнулась. — Сейчас придет.

За долгие годы брака с Джиной Эндрю разве что отдаленно подозревал о существовании магазинов. Пораженная мыслью о том, что он отправился за покупками, и сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, Джина, наконец, совладала с собой.

— В таком случае, — сказала она так спокойно, что Иззи восхищенно взглянула на нее, — мы, пожалуй, его подождем. Меня зовут Джина Лоренс, я жена Эндрю. А это моя подруга, Иззи Ван Эш.

Квартира была не бог весть какая: маленькая, с низким потолком, удушающе жаркая, с невероятным количеством разбросанного повсюду мусора, — настоящий ужас для человека, страдающего клаустрофобией. Джину, впрочем, это страшное зрелище вдохновило. Равнодушие Марси к ее словам раздосадовало — она приготовилась к скандалу, а услышала в ответ лишь удивленное: «Да, конечно, заходите», — но все равно была готова обнять Иззи за то, что та привезла ее сюда. Все оказалось не так ужасно, как Джина представляла, и встреча с Марси наполнила ее безумным оптимизмом. Вне зависимости от появления на свет ребенка Эндрю рано или поздно обязан вернуться. Это пухлое медлительное неопрятное существо не угроза их браку.

— Чай, — объявила Марси, возвращаясь из кухни с двумя разнокалиберными кружками, суповой ложкой для выуживания пакетиков и огромной миской чипсов. — Должна сказать, все получилось очень цивилизованно. — Со вздохом облегчения она опустилась в кресло, а потом, переводя взгляд с одной гостьи на другую, указала на кружки и снова улыбнулась. — Я очень рада, что вы решили нас навестить. Мне казалось, что вовсе не обязательно воевать с бывшими супругами. Пожалуйста, Джина, бери чипсы…

Реакция Эндрю, когда он вернулся домой, была приятнее. Застыв на пороге с огромными сумками в руках, он уставился на свою отлученную от брачного ложа половину и выдохнул:

— Господи…

Иззи открыла рот, намереваясь броситься в атаку, но Джина ее опередила.

— Эндрю, — милостиво проговорила она и царственным жестом разгладила на коленях шелковое платье. — Как приятно снова тебя повидать, ведь столько времени прошло. Мы явились без предупреждения, но я подумала, что такой важный вопрос вряд ли следует обсуждать по телефону. Надеюсь, ты не возражаешь, что мы зашли к тебе… — непроизнесенные слова «любовное гнездышко» повисли в воздухе. Иззи затаила дыхание. — …к тебе домой, — закончила Джина и лучезарно улыбнулась. — Нам, наконец, нужно обсудить детали развода.

— Это было сногсшибательно! — воскликнула Иззи, когда они шли к машине. — Ты была великолепна. Честное слово, я потрясена. Ты бы видела свое лицо, когда заговорила о разводе!

— Да, — ответила Джина, настолько погруженная в собственные мысли, что ей с трудом удавалось сосредоточиться на словах Иззи.

— А эта баба, с которой он живет, просто дура. Я-то думала, в ней действительно есть хоть что-то… Но ты была великолепна! Неужели теперь тебе не полегчало в миллион раз?

— Я чувствую себя намного лучше, — охотно призналась Джина. Остановившись на тротуаре и взглянув на окна квартиры, она поняла, что теперь, по крайней мере, снова чувствует себя живой. Не в силах остановиться, Джина схватила Иззи за руку. — Лучше, чем когда бы то ни было. Ох, Иззи, я думала, что потеряла его… Мне даже в голову не приходило, что можно вернуть Эндрю. Спасибо, что заставила меня приехать сюда…

Иззи резко остановилась. Она не ожидала такой реакции Джины.

— Неужели ты действительно хочешь, чтобы он вернулся? — яростно спросила она. — Он лжец, изменник, тебе без него гораздо лучше! Ты пришла сюда, чтобы доказать это себе… чтобы поставить точку.

— Но сегодня я поняла, что это вовсе не обязательно. — Глаза Джины засветились от радости. — Можно больше не волноваться, все будет в порядке. Он ее не любит, разве ты не заметила? Он вернется.

— О Господи… — простонала Иззи.

— Он вернется, — мечтательно повторила Джина. — Вернется ко мне.

Глава 13

— Это моя вина, — мрачно призналась Иззи, когда Сэм подвозил ее на работу по пути в «Ступени». Глядя в зеркальце и нанося последние штрихи губной помадой, она вздохнула: — Я все испортила. Хотя всего лишь пыталась помочь.

— А я-то удивлялся, с чего она так взбодрилась, — сухо заметил Сэм. Круто свернув, чтобы избежать столкновения с такси, он спросил: — Неужели все так ужасно?

Они добрались до Трафальгарской площади. Вспомнив при виде колонны Нельсона, что у нее есть шоколадный батончик, и немедленно повеселев, Иззи отыскала его в сумочке и предложила половину Сэму. Тот покачал головой и предоставил батончик полностью в ее распоряжение.

— Джина сейчас похожа на наркомана, который прожил полтора месяца без порошка и вдруг получил дозу, — заявила Иззи с набитым ртом. — Просто ужас! Только подумай, что с ней будет, когда кайф пройдет.

Удивленный ее заботой, а заодно способностью одновременно есть шоколад и накладывать макияж, Сэм спросил:

— А разве ты никогда не ошибалась?

— Да миллион раз. — Закончив краситься, Иззи бросила помаду во вместительную сумку, доела шоколад и изящно облизала пальцы. — Но в результате я стала экспертом и всегда вижу, когда ошибаются другие. И сама никогда не делала как Джина, — бодро добавила она. — Никогда не желала мужчину, который не желал бы меня. Это все равно, что просить пинка.

«Бар Бреннана» был почти пуст, когда туда вошел Ральф. В животе у Иззи словно что-то оборвалась. Она чуть не нырнула под стойку, но, поскольку отсчитывала сдачу толстому бизнесмену, это был не лучший вариант.

Ральф, напротив, и бровью не повел, увидев ее.

— Привет, Иззи, — спокойно сказал он и улыбнулся. — Ну-ну. Из всех баров на свете ты выбрала именно этот.

Ральф, конечно, актер, но одурачить Иззи ему не удалось. Она с усмешкой ответила:

— Ты ведь знал, что я здесь.

— Слухи разносятся быстро… — Ральф, загорелый, в бежевом плаще спортивного покроя, фугболке и белых джинсах, облокотившись на стойку и с ног до головы окинув Иззи придирчивым взглядом, закурил сигару, — в подражание Ален Делона, — это значило, что на самом деле он нервничает.

— Как здоровье?

По крайней мере, говорит без французского акцента. Отступив назад и продемонстрировав ноги — слава Богу, надела короткое серое платье, — Иззи ответила:

— Уже лучше.

Он кивнул.

— А как поживает Кэт?

Ральф вряд ли стал бы хорошим отцом, но отношения с Катериной у него сложились по-настоящему теплыми. Оба часами могли предаваться добродушным словесным поединкам. С запозданием ощутив нечто вроде благодарности, Иззи подала ему бутылку шампанского:

— Выпей. За мой счет. Рада снова тебя увидеть.

К счастью, в баре было малолюдно, так что они могли предаться сплетням о давних знакомых.

— А как у тебя дела? — спросила, наконец, Иззи. Прекрасно зная Ральфа, она понимала, что он избегает ее.

Ральф слабо улыбнулся, стараясь не выглядеть чересчур счастливым.

— Неплохо. Сама знаешь, то и это…

— Откуда мне знать, если ты не говорил? — настаивала Иззи, искренне наслаждаясь. Сэм до сих пор оставался вне пределов досягаемости, и если Ральф, наконец, решил простить ее… Что ж, у него самые красивые глаза на свете и с ним всегда весело. Да и когда Сэм застукал Иззи с книгой о сексе, в ее словах о том, что она давно не практиковалась, была изрядная доля истины…

— Ну, если хочешь знать, сегодня мне позвонил мой агент — сказал, что меня берут на главную роль в новом сериале, — сообщил Ральф и улыбнулся.

Иззи взвизгнула от восторга, напугав даже много повидавших финансистов за ближайшим столиком.

— Ральф, это потрясающе! Господи, как ты, наверное, рад… Расскажи все, подробно… Ну-ка выпей еще шампанского… Нужно это отпраздновать! — Перегнувшись через стойку, она поцеловала Ральфа. К ее восторгу, он не стал сопротивляться.

— Может, я бы и отпраздновал, но с человеком, который меня по-настоящему понимает, — медленно протянул он, а потом, прищурившись спросил: — Ты еще встречаешься с тем парнем?

— Нет, конечно.

— А с кем-нибудь еще?

«Пока нет», — подумала Иззи, скрестив пальцы под стойкой.

— Кто же захочет связываться с таким безнадежным случаем, как я? — добродушно спросила она, но поскольку Ральф продолжал на нее смотреть, улыбнулась и покачала головой: — Нет. Ни с кем.

Ральф, наконец, расслабился.

— В таком случае, когда ты освободишься?

— А, вот ты где. — Сэм, идя к барной стойке, с удивлением наблюдал за Иззи, которая едва не подскочила, услышав его голос. Еще занятнее был внезапный румянец на ее щеках — за все время знакомства Иззи ни разу не покраснела.

— Сэм… Господи, что ты здесь делаешь?

— Хорошенькая благодарность. — Он покачал головой, а потом подмигнул и вытащил из кармана ее кошелек. — Я обнаружил его в машине. Должно быть, выпал из твоей дурацкой сумки, когда ты делала макияж. Позвонил Кэт на тот случай, если ты начнешь беспокоиться, — продолжал он, явно не замечая Ральфа. — Она попросила, если мы собираемся заглянуть в китайскую закусочную по пути домой, взять ей цыпленка с жареным рисом и ананасовые пирожки.

— Что я такого сказал? — запротестовал Сэм, когда они возвращались домой вечером.

Иззи, с трудом балансируя шестью коробками китайской еды, бросила на него подозрительный взгляд, но безукоризненный профиль Сэма оставался бесстрастным.

— Ты прекрасно знаешь что… — Она пыталась решить, рассмеяться или высыпать креветки ему на голову.

— Ну, хорошо, — кивнул он. — Но что в этом плохого? Этот парень выскочил из бара так быстро, что я даже не успел полюбоваться медальоном у него на шее.

— Это не медальон. — Иззи против воли улыбнулась в темноте. Два года назад именно она намекнула Ральфу, что мужчины не носят ожерелья. — И пока ты не успел ляпнуть что-нибудь еще, — продолжала она сурово, — учти: ты говоришь о человеке, которого я любила.

— Хочешь сказать, с одним из тех, кого ты любила? — невозмутимо уточнил он.

— Не смешно, — раздраженно ответила Иззи. — Ты намеренно так поступил, чтобы у него создалось неправильное впечатление. Ты развлекался, а я потратила всю сегодняшнюю зарплату на шампанское.

— И вдобавок я лишил тебя надежды на романтическое примирение, — весело заметил Сэм. — Честное слово, Изабель, я-то думал, ты не охотишься за мужчинами, которые не охотятся за тобой. Если он не простит тебе это маленькое недоразумение, значит, не так уж сильно влюблен.

Иззи в ярости заорала:

— Ты разрушил мою личную жизнь, хотя она тебя не касается! Не думаю, что тебе понравится, если я встряну в ту самую минуту, когда ты пытаешься наладить отношения с какой-нибудь красоткой в «Ступенях»?

Действительно, как? Будучи знакомым с Иззи Ван Эш несколько недель, Сэм испытывал к ней смешанные чувства. Первоначальное внезапное влечение застало его врасплох, но в Иззи крылось нечто большее, нежели физическая привлекательность: огромные карие глаза, непослушные волосы, пышные формы и потрясающие ноги, особенно теперь, когда были на виду, — она излучала веселье и обладала непобедимым оптимизмом.

И в то же время Иззи могла быть легкомысленной, непоследовательной и чудовищно бесцеремонной. Невероятно щедрая накануне, на следующий день она бессовестно клянчила пять фунтов у дочери. Хотя Иззи, несомненно, обладала способностью работать как вол, когда ей нужно, но, как ни одна другая из знакомых Сэму женщин, умела и провести целый вечер в праздности. Она была несносна, любвеобильна, поразительна, и Сэм даже не знал, вправду ли ее речи и поступки осознанно направлены на то, чтобы шокировать. Он не мог решить, чего ему хочется больше: слегка вправить ей мозги или уложить в постель.

«В этом-то, — грустно подумал он, — и проблема».

Прежде Сэму не приходилось ломать голову насчет хорошеньких женщин. Они охотно соглашались провести с ним время, а он всегда мог выбрать с кем именно пойти на свидание. Разумеется, ни одна женщина на свете не посылала ему таких противоречивых сигналов, как Иззи. Снова и снова, когда Сэму казалось, что он ее раскусил, она выкидывала какой-нибудь номер и оставляла его в полном недоумении.

До сих пор он был одновременно восхищен и заинтригован ее поведением. Сегодня, впрочем, что-то изменилось. Подъезжая к дому и выключая мотор, Сэм задумался, не сделать ли первый шаг.

— Ты пока не ответил на мой вопрос, — язвительно напомнила Иззи.

— Ах да. Красотка… — Сэм кивнул и задумался, а потом, сняв с ее коленей внушительную груду коробок, кротко улыбнулся. — Наверное, это зависит оттого, насколько она красива…

«Не самая романтическая ситуация, — подумала Иззи, — но это, наконец, случилось».

Она складывала грязные тарелки в раковину, когда позади нее появился Сэм и уперся обеими руками в столешницу так, что ей некуда было деваться. Никакого физического контакта, но Иззи ощущала его теплое дыхание и слабый запах лосьона после бритья.

Надеясь, что он не заметит ее волнения, Иззи включила горячую воду и плеснула в миску моющее средство. Она не собиралась мыть посуду, но со стороны это смотрелось неплохо, прямо образцовая домохозяйка — это, вне всякого сомнения, произведет впечатление. Сэм всегда намекал, что ей до ужаса недостает тяги к уюту.

— Ну же, скажи честно, — пробормотал он, пока Иззи наблюдала, как мыльная пена переваливается за края миски точно шампанское, — Ральф тебе не пара.

— Он был мне парой два года, — с показным спокойствием ответила Иззи. Руки у нее дрожали так, что она схватила любимые резиновые перчатки Джины, поспешно натянула и погрузила кисти в воду, а потом попросила: — Если действительно хочешь помочь, вытирай посуду.

Слегка отступив, Сэм с восхищением любовался смуглой спиной, виднеющейся в разрезе платья. Подавив желание провести пальцем вдоль позвоночника, он заметил:

— Ты сменила тему.

— Понятия не имею какую. — Иззи глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и плеснула чистой воды в кое-как отмытую миску. — Зато знаю наверняка: Джина взбесится, если не помыть посуду.

— Иззи, — мягко заметил Сэм, — у тебя множество недостатков, но ты не глупа.

Не в силах придумать подходящий ответ, Иззи молчала. Вдруг Сэм коснулся губами ее шеи, и Иззи, хоть и давно к этому готовая, не смогла подавить дрожь. Когда его теплые руки коснулись ее талии, а губы спустились с шеи на обнаженное плечо, она уже почти сдалась.

Но это дом Джины, а Иззи дала слово. И потом, Сэм меньше чем через две недели собирался уехать… Немного ожидания еще никому не повредило. Особенно человеку вроде Сэма Шеридана, которому, возможно, еще не доводилось ждать.

Но его язык теперь исследовал ее ключицы — прием, к которому Иззи была особенно чувствительна. Дрожа от подавляемой страсти, она собрала в кулак последние остатки воли и не стала оборачиваться. Вместо этого, изо всех сил сосредоточившись на посуде, Иззи умудрилась вымыть вторую тарелку, а потом, обретя, наконец, способность говорить, произнесла с напускной веселостью:

— В креветки с сезамом что-то подмешали, Сэм, или ты питаешь особую страсть к резиновым печаткам?

Пожав плечами, он легонько поцеловал ее в макушку и отошел.

— Мне просто любопытно.

— Я тебя интересую? — уточнила Иззи, испытывая одновременно облегчение — оттого что он остановился — и раздражение, что так быстро сдался. — Наверное, ты решил, что я доступная женщина, — с вызовом сверкнула она глазами. — Так?

— Вовсе нет. — Подойдя к столу, Сэм открыл бутылку виски и наполнил два бокала. — Мне просто стало интересно. Я не хотел тебя шокировать, — добавил он с легкой улыбкой, — но если двое считают друг друга привлекательными, если оба ничем не связаны и вполне сознательны… то иногда…

— Я понимаю, — быстро сказала Иззи. Не желая раздражать его, она улыбнулась в ответ. — Кэт рассказала мне о птичках и пчелках, когда ей было двенадцать. Но…

— Но?.. — с иронией подхватил Сэм.

С досадой сознавая, что не успела это обдумать, Иззи тыльной стороной ладони убрала со лба волосы и произнесла как можно веселее:

— Иногда это все портит. Мы ведь хорошо ладим. Мы друзья, не так ли?

Сэм кивнул, не поверив и на долю секунды, но ему, тем не менее, было интересно, куда она клонит.

— Секс может испортить нашу дружбу, — торопливо продолжала Иззи, — а это ужасно.

— А вдруг не испортит?

Она вздохнула.

— И все-таки это плохая идея.

— Ну, ладно. — Сэм вскинул руки. — Если ты действительно так считаешь… И не надо из-за этого волноваться. Я всего лишь подумал…

— Очень мило с твоей стороны подумать обо мне, — запинаясь произнесла Иззи, смущенная отказом предпринять по-настоящему серьезную попытку совращения. Если у Сэма настолько не хватает настойчивости, неудивительно, что он до сих пор не женат.

— Никаких проблем. — Сэм не скрывал удовольствия. — Это моя ошибка. Я должен был догадаться, что ты не из таких.

— Без обид?

Он страдальчески улыбнулся:

— Разумеется. Спасибо.

— Вот и хорошо. — Иззи понимала, что испытывает судьбу, но победа над столь притягательным мужчиной, как Сэм, несомненно, приятна. Но это будет в следующий раз… примерно через две недели… Бросив передник на раковину, она привстала на цыпочки и ласково, по-сестрински, поцеловала Сэма в щеку.

— Лучше оставаться хорошими друзьями, чем быть любовниками, — шепнула она.

— Зависит от того, насколько хорошими, — заметил Сэм, стараясь держать себя в руках. Ну и сучка. Он прекрасно понимал, что это за игра.

— Спокойной ночи, Сэм, — невозмутимо сказала Иззи.

— Спокойной ночи, дружище.

Глава 14

Загоревшись целью вернуть Эндрю, Джина составила невероятный план действий и упрямо отказывалась слушать Иззи, которая твердила, что имела в виду вовсе не это. Ужасающая апатия Джины сменилась приливом энтузиазма. Значительно похудевшая, что ее отнюдь не красило, Джина вновь обрела аппетит и стала нормально есть, подстриглась и сделала восковую эпиляцию. Не обращая внимания на недовольные письма из банка, она заново принялась сорить деньгами, но теперь радостно и с определенной целью, потому что Эндрю был достоин только лучшего. Кто захочет носить нижнее белье, которое не гармонирует с одеждой, и одежду, которая не гармонирует с обувью?

А поскольку уже ничто не казалось невозможным, мысль о независимости, то есть работе, больше не вселяла ужас в сердце Джины. Желание доказать, что она отличается от неряшливого существа, к которому столь бездумно (и, конечно, временно) ушел Эндрю, оказалось лучшим катализатором, нежели легкомысленные увещевания Иззи пойти и сделать хоть что-нибудь.

— Куда это ты собралась? — поинтересовалась Иззи, когда Джина появилась внизу накрашенная, благоухающая духами, в новом ярко-синем костюме, чересчур смахивающем на подлинную вещь от «Шанель», и что, несомненно, повергло банковского менеджера в пучину депрессии. Сейчас Иззи ему даже сочувствовала.

Джина, втайне отработавшая новый, глубокий и как ей казалось, более властный тембр голоса, ответила:

— На собеседование.

Но Иззи встревожилась еще сильнее.

— Ты, случайно, не больна?

— Нет. — Джина, разочарованная, заговорила обычным голосом: — Могла бы меня подбодрить.

— Я пыталась. И все пошло не так. — Она собралась с силами. — Но я рада, что ты ищешь работу. Это к лучшему. И что за работа?

«Да, к лучшему», — подумала Джина, не в силах сдержать улыбку.

Она сотню раз обдумала свой план, и все же мысль об этом по-прежнему вызывала прилив адреналина. Собеседование, назначенное на одиннадцать часов, должно было закончиться в полдень. Получив работу, Джина собиралась отправиться в офис к Эндрю в половине первого и настоять… да, настоять на том, чтобы он пообедал с ней. Дальше детали слегка размывались — Джина понимала только, что Эндрю увидит ее в новом, необычном, свете, а она его — без ужасной Марси, и это будет счастливейший вечер в их жизни.

— Ты уверена, что все в порядке? — Иззи помахала рукой у нее перед носом, возвращая Джину с небес на землю.

— Да, конечно. Я нашла вакансию в бутике «Тереза Верден» на Бонд-стрит, — с гордостью сообщила та.

«Ну, конечно, — хмыкнула про себя Иззи, — нечего было и спрашивать».

— Что? — огрызнулся Эндрю, когда ему позвонила секретарша.

— Э… мистер Лоренс, вас хочет видеть ваша жена. — Пэм с трудом подавила волнение. Накануне вечером она допоздна смотрела «Фатальное влечение» и теперь надеялась увидеть нечто подобное в реальной жизни. Джина не выглядела как человек с пистолетом за пазухой, но кто знает?.. А Эндрю Лоренс в последнее время находился в таком скверном настроении, что Пэм готова была простить ему любую выходку.

— Впусти ее, — приказал жестяной голос по внутренней связи.

Джина улыбнулась. Пэм, решив, что, возможно, пока не стоит уходить на ленч, ответила тем же. Эндрю улыбаться не стал.

— Милый! — Джина, когда дверь закрылась за ее спиной, подлетела к нему и, окружив ароматом духов, поцеловала в щеку. — Ты удивлен? Мне следовало позвонить, но я была так рада, что решила просто прийти и рассказать тебе… Я нашла самую прекрасную в мире работу и хотела, чтобы ты был первым, кто об этом узнает…

— Но… — начал Эндрю, застигнутый врасплох ее появлением, но Джина слишком хорошо отрепетировала роль, чтобы сбиться.

— И все это благодаря тебе. Если бы ты не ушел, я бы даже не помыслила о работе! — весело щебетала она. — Поэтому я требую, чтобы ты пообедал со мной.

— Но…

— Никаких оправданий, — продолжала она с напускной строгостью. — Пэм сказала, у тебя нет важных дел. И потом… мы ведь так цивилизованно разошлись. Неужели мне нельзя разок угостить бывшего мужа шикарным обедом?

«Все идет не так», — беспомощно вздохнула Джина час спустя. Она делала и говорила все, что собиралась; они сидели в любимом ресторане Эндрю — чертовски дорогом, — и при этом он с упрямством маленького мальчика, который не хочет возвращаться в школу после каникул, отказывался идти на компромисс.

— Еще вина? — отчаянно спросила Джина, но Эндрю покачал головой и снова взглянул на часы.

Оглядевшись, Джина обнаружила множество счастливых парочек. Темы для разговора были исчерпаны, ее новая работа становилась все прекраснее — она уже управляла целой компанией, — но Эндрю не впечатлился. Лишь проявил слабый интерес, когда Джина, изрядно приукрашивая, принялась описывать, как это здорово — жить в одном доме с Сэмом и Иззи.

«Если он не предпримет хоть что-нибудь, — подумала Джина, ощутив первые признаки настоящей паники, — то одному Богу известно, что я сделаю».

— Надеюсь, Марси не собирается кормить тебя сытным ужином, — сказала она, хотя Эндрю почти не ел.

Он покачал головой. Джина решила: если муж снова посмотрит на часы, она сорвет их с его руки и швырнет через весь зал.

— А ребенок? — чересчур бодро продолжала Джина. — Все в порядке? Наверное, Марси посещает какие-нибудь занятия для будущих матерей…

— Джина, хватит, — прервал Эндрю. — Спасибо за ленч. Я очень рад, что ты нашла работу, но мне пора. Не нужно меня подвозить, я возьму такси.

Мечта не сбылась, игра окончена. Не в силах это перенести, Джина, со слезами на глазах, порывисто встала, уронив вилку и запачкав юбку соусом.

— Эндрю, пожалуйста, ты не можешь уйти вот так. Ты не понимаешь…

— Я все понимаю. — Эндрю явно не знал, кого жалеть: себя или Джину. Он был несчастлив, а она — невероятно беспомощна. — Ты нашла отличную работу, у тебя новая жизнь, и я рад за тебя.

Слезы текли ручьями, размывая макияж и привлекая внимание окружающих.

— Нет у меня никакой новой жизни, — всхлипнула Джина, безнадежно пытаясь салфеткой оттереть пятно с юбки. — И отличной работы тоже. Вообще никакой работы, потому, что меня не взяли. Сказали, недостает опыта. Какой опыт, если я всю жизнь сидела дома?!

Эндрю вывел ее из ресторана. Пригоршни десятифунтовых купюр едва хватило на то, чтобы расплатиться. Когда они подошли к машине, Джина тряслась как в лихорадке и с трудом держалась на ногах. Она не обращала внимания на взгляды прохожих, и Эндрю понял, что ее горе неподдельно.

— Я не могу вести машину. Пожалуйста, не заставляй меня, — попросила она. — Когда я в последний раз садилась за руль в таком состоянии, то чуть не убила человека.

— Хорошо. Не беспокойся, — быстро согласился Эндрю, молясь о том, чтобы не опоздать на работу. — Я отвезу тебя домой.

— Мне так стыдно…

— Черт возьми, — произнес мужчина, разгружающий фургон. — Да что с ней такое?

— Лезь в машину, — приказал Эндрю, чувствуя раздражение и жалость.

Его вновь придавило бремя ответственности. Признав, что виноват во всей этой неразберихе, Эндрю задумался: почему он должен быть единственным, кто не в силах уладить отношения с женой, тогда как другим мужчинам удается ускользнуть безнаказанно?

— Черт возьми, — не сдержалась Катерина, когда, открыв дверь, увидела лицо Джины.

— Прошу прощения. — Эндрю извиняющимся жестом указал в сторону звонка. — Джина не могла найти ключ.

Катерина с интересом рассматривала его. Джина в слезах — в этом нет ничего нового, хотя сейчас она выглядела особенно ужасно. Но насколько Катерина знала, миссис Лоренс ушла поутру в приподнятом настроении. Судя по внешнему виду Джины, можно было предположить, что она не получила работу.

— Ничего страшного, — ответила Катерина, гадая, кто этот мужчина — владелец магазина? — Но я заинтригована. Кто вы такой?

Ситуация была неловкая, на мгновение оба позабыли о Джине. Догадавшись, кто эта девушка, Эндрю ответил ей спокойным взглядом. Катерина была одета в вылинявший светло-желтый свитер и белые лосины до колен, прямые каштановые волосы спускались до плеч. Большие светло-карие глаза, ослепительно белые зубы, в правой руке — карандаш, в левой — сандвич с мармеладом.

— Я Эндрю Лоренс, — сказал он, не сомневаясь, что на ее лице отразится отвращение. Антипатия Иззи во время их краткой встречи на минувшей неделе была очевидна.

Катерина, впрочем, широко улыбнулась и понимающе взглянула на него, отчего Эндрю немедленно понял: она на его стороне. Облегчение было потрясающее.

— Конечно, это вы. — Она отступила в сторону, позволяя ввести Джину в гостиную. Эндрю не мог оторвать взгляд от ее изящных бедер и длинных ног. — Пожалуй, я вас покину…

На ковре в гостиной лежали книги. Катерина мгновенно собрала их и остановилась на пороге. Наблюдая, как Эндрю усаживает жену в кресло, она невозмутимо спросила:

— Вы знаете, кто я?

Он выпрямился, поправил галстук и бросил ключи от машины на кофейный столик. Возможно, в ресторане он почти не принимал участия в разговоре, но, по крайней мере, внимательно слушал.

— Ты умница, которая моет посуду в этом доме.

— В яблочко. — Катерина засмеялась. — Занятно, что вы угадали.

* * *

Поначалу Эндрю собирался отвезти Джину домой и немедленно уехать, но в итоге позвонил в офис и сказал, что берет отгул до завтра. Наверняка это дало пищу для сплетен. Потратив полчаса на неискренние попытки утешить рыдающую жену, Эндрю с облегчением услышал шаги на лестнице. Забрав у Джины чашку и пообещав принести еще чаю, он выскочил из комнаты и столкнулся с Катериной. Она была одета в джинсовую куртку и тащила объемную сумку, набитую книгами.

— Как дела?

Эндрю поморщился:

— Так же. Послушай, мне, в самом деле, пора. Я хотел поговорить с тобой… насчет Джины. Куда ты собираешься? Может, тебя подвезти?

Катерина вновь устремила на него загадочный взгляд:

— Боюсь, не получится.

— Прошу прощения…

— Не то чтобы я не оценила ваше предложение… — Она медленно расплылась в улыбке. Эндрю казался таким испуганным… как трогательно! Катерина придвинулась к нему и произнесла театральным шепотом: — Но ведь вы без машины.

— О, черт… — Эндрю испытал облегчение, поскольку девушка отказала по объективной причине. Стараясь не вспоминать о непомерно дорогом обеде в ресторане, он предложил: — Я вызову такси.

Катерина улыбнулась и взвалила тяжелую сумку на плечо.

— Может быть, прогуляемся до метро? Поговорим по пути.

«Я в Музее Виктории и Альберта, и со мной происходит странное», — размышляла Катерина час спустя. Она не понимала, как и почему это произошло. И не могла остановить ход событий или повлиять на него.

Девушка не знала, что они делают в музее — просто слишком много нужно было сказать и слишком мало времени, так что, в конце концов, Эндрю предложил выпить по пути кофе. Но «по пути» почему-то оказалось в Музее Виктории и Альберта. Теперь, когда они сидели в ресторане на первом этаже, окруженные толстыми шумливыми американцами и миниатюрными болтливыми японскими туристами, Катерина осознавала мимолетность ситуации, которую не совсем понимала.

Внешне она оставалась спокойной, подчеркнуто безмятежно накручивала на палец прядку волос, пока они с Эндрю, с сугубо практической точки зрения, обсуждали неуверенность Джины и как с этим бороться. Но в душе Катерины было очень неспокойно. В животе будто стянулся узел. Запястье, которого случайно коснулся Эндрю, по-прежнему слегка покалывало.

Продолжая говорить (обсуждать чужие семейные проблемы таким невозмутимым взрослым образом оказалось на удивление просто), Катерина рассматривала Эндрю Лоренса. Пусть не пугающе красив, как, например, Сэм, но в его темно-серых глазах, впалых щеках и светло-каштановых волосах крылось нечто куда более притягательное. Эндрю казался измученным. Он сражался вопреки всему, чтобы извлечь максимум из ситуации, в которой оказался. Когда он, наконец, улыбнулся, его лицо преобразилось. Эндрю словно помолодел.

— Мне не следовало тебе рассказывать, — признал он, помешивая давно остывший кофе. — Это, в конце концов, не твои проблемы.

— Но это же ужасно! — воскликнула Катерина, готовая расплакаться. — И несправедливо… Боже, мы ведь понятия не имели… Мама сказала, что…

— Что? — мягко уточнил Эндрю. — Что сказала мама? Не в силах лгать, Катерина устремила на него огромные карие глаза и пробормотала:

— Ну, она обмолвилась, что Марси глупа.

Он задумчиво кивнул и улыбнулся. Жизнь, оказывается, имеет свои плюсы. Эндрю задумался, что делать с «плюсом», который смотрел на него в эту минуту. Желание прикоснуться к девушке еще раз… конечно, случайно… было нестерпимым.

— Это моя вина, я вел себя как полный идиот, — признал он. — Был женат, но решил, что люблю другую… а когда понял, что нет, оказалось уже слишком поздно.

— Не нужно себя винить, — горячо возразила Катерина. — Она забеременела по собственной глупости. Большинство мужчин тут же бы ее бросили.

Ресторан быстро пустел: было уже почти шесть. Эндрю ловил мрачные взгляды уборщиц и понимал, что время истекло, но не мог остановиться. Накрыв ладонью руку Катерины, он сказал:

— Спасибо. Жаль, что мы не встретились полгода назад. «А еще лучше — двадцать лет назад, когда я был молод и не женат».

Но Катерина, понимая, что Эндрю Лоренс полностью завладел ее сердцем, пустила под откос семнадцать лет беспорочной жизни и потянулась за рукой, которую он отдернул. Она слегка дрожала, но была счастлива, как никогда.

— Неважно, — донесся до нее собственный голос будто издалека. — Вы встретили меня теперь.

Глава 15

Не желая выказывать рвение, но до боли сознавая, что одинокие мужчины вроде Сэма все время находятся под угрозой попадания в лапы какой-нибудь менее терпеливой женщины, Иззи держалась на приличном расстоянии, пока Сэм не перебрался в новую квартиру. Пребывая в состоянии приятного возбуждения, она умудрилась продержаться почти неделю.

Иззи проснулась в субботу с нестерпимым желанием повидать Сэма и приступить к давно намеченным действиям. Предвкушение стало почти нестерпимым. На улице было тепло и солнечно. Настроение у Иззи было отличное. А главное, заглянув в спальню Катерины, Иззи обнаружила, что дочь передумала надевать новую розовую юбку. Прихватив обновку и направляясь с ней в ванную, Иззи подумала: может быть Сэм предназначен ей судьбой?

Джина была внизу и смотрела старый черно-белый фильм по телевизору.

— Идешь развлекаться? — спросила она, когда Иззи появилась перед ней в джинсовой юбке, коротенькой белой курточке и с черно-розовым лохматым шарфом на талии. Ярко-синие тени подчеркнули выразительность глаз, на губах соблазнительно сверкала розовая помада.

«Дурацкий вопрос, — горестно подумала Джина. — Разумеется, Иззи идет развлекаться».

Услышав нотку отчаяния в ее голосе и догадавшись, что Джина, возможно, попросится с ней, Иззи ответила: «На прослушивание» — и улыбнулась, решив, что в некотором роде так оно и есть. Причем обоюдное.

Джина, утратив к ней интерес, снова перевела взгляд на экран телевизора.

— Кстати, Кэт просила передать, что пошла к Саймону. Вернется поздно.

Отлично. Иззи схватила серьги дочери с каминной полки. Катерина терпеть не могла, когда мать надевала ее украшения. Склонив голову набок и рассматривая свое отражение в зеркале, Иззи добавила:

— Если желаешь знать, в этих ее исчезновениях что-то кроется…

— Что ты имеешь в виду? — Джина накануне посмотрела программу о подростках-наркоманах и немедленно подумала о наркотиках. Господи, только этого не хватало.

— Кэт и Саймон, — терпеливо объяснила Иззи. — Они не могут проводить столько времени вдвоем, просто сидя за учебниками. Разве ты не заметила, что в последнее время Кэт стала другой? Уж точно не благодаря физике и химии, — удовлетворенно заключила она, взбивая волосы и поправляя бретельки топика, чтобы приоткрыть грудь. — Конечно, я сама с трудом могу в это поверить, но, кажется, моя умная, но робкая дочь, наконец, поняла, из чего сделаны мальчишки! Благослови ее Господь, она влюбилась!

— У тебя в ушах крокодилы, — заметил Сэм.

Он был в душе, когда в дверь позвонили. Иззи до смешного занервничала, увидев его в зеленом полотенце, обернутом вокруг бедер. Она напомнила себе: если пойдет верным курсом, то вечером он наверняка окажется в костюме Адама.

— А у тебя полотенце в зайчиках, — отрезала она. Неудачная шутка, даже по ее стандартам.

Сэм подмигнул.

— Да, но я одолжил его у Катерины, конечно же, спросив разрешения.

— Откуда ты знаешь, что я не спросила?

— Если бы ты спросила, она бы ответила «нет».

Иззи собиралась прикусить нижнюю губу, но вспомнила, что в результате испачкает зубы помадой, поэтому просто сделала покаянную мину.

— Ты собираешься вызвать полицию?

— Нет, если ты принесла шампанское. — Он рассматривал тяжелую сумку, которую Иззи прижимала к груди.

— Одинокие мужчины славятся тем, что холодильники у них набиты шампанским, — заявила Иззи, шагая на кухню. — И скорее всего, кроме шампанского, больше ничего нет. Я принесла кое-что полезное. Еду.

— Ты собираешься готовить? — встревожился Сэм.

— Не пугайся, я зашла в итальянскую закусочную, — отмахнулась Иззи. — Нужно просто снять упаковку.

Он не мог понять как, но Иззи действительно изменилась. За неторопливым ленчем, состоящим из копченого лосося, маринованных грибов, салатов, французского хлеба и сыра, разговор шел легко и свободно. Дела в «Ступенях», любовная жизнь Катерины, третье провальное собеседование Джины… Но было что-то еще. Два маленьких бокала шампанского вряд ли могли произвести на Иззи такой эффект. Она явно что-то скрывала.

— Бог с ними, с Катериной и Саймоном, — не выдержал Сэм, подозрительно разглядывая ее. — Что с тобой стряслось? Ты влюбилась?

Иззи сунула в рот виноградину и улыбнулась.

— Я? В кого я могу влюбиться?

— Не знаю. В какую-нибудь абсолютно неподобающую личность. — Вспомнив парня с медальоном, которого встретил в пабе на минувшей неделе, Сэм испытал раздражение и с удивлением обнаружил, что ему не все равно. — Знаешь, в отношении мужчин у тебя на редкость дурной вкус.

Иззи энергично затрясла головой.

— Вот и нет.

— Вот и да.

«Как мило, — в восторге подумала она. — И какая ирония». Накручивая прядку волос на палец, она устремила на Сэма невинный взгляд.

— Что, это наша первая ссора?

— Возможно. — Господи, она любого выведет из себя. — Ты именно за этим сюда пришла?

— Нет. Просто я права, а ты ошибаешься, и такой расклад мне нравится.

Насколько мог судить Сэм, такого расклада до сих пор не было. Иззи обладала уникальной способностью ошибаться. Она буквально все делала неправильно.

— И кто он? — Сэм постарался скрыть волнение. Иззи, невероятно довольная собой, взяла последнюю гроздь винограда.

— Ну, я еще не знаю, действительно ли влюблена, но определенная доля страсти присутствует. Он чертовски привлекателен.

— Ну да, это ведь главное, — парировал Сэм. — Только не говори, что он носит белые кожаные мокасины.

— Не нужно надо мной смеяться, — невозмутимо отозвалась Иззи. — Внешность очень важна. Ты бы стал встречаться с уродиной?

Сэм догадался, что вот-вот проиграет, и спросил:

— И что, у тебя с этим мужчиной серьезно?

Иззи поняла, что наживка проглочена. Миссия выполнена — на данный момент, по крайней мере. Она осушила бокал, отодвинула стул и беспечно пожала плечами:

— Кто знает? Может быть, и серьезно. Во всяком случае, интересно посмотреть, что получится.

Она потянулась за сумочкой, и Сэм спросил:

— Ты сегодня работаешь?

— Да. А ты?

Он кивнул.

— Ладно. Тогда я пошла. — Перекинув ремень сумочки через плечо, Иззи ослепительно улыбнулась. — Приятного вечера, Сэм. Наслаждайся жизнью. Я так уж точно буду!..

После полуночи Сэм заметил Иззи в толпе на краю танц-пола, но не рассмотрел с кем, колебался, хочет ли познакомиться с ее новым парнем. Он весь вечер испытывал раздражение и сомневался, что сумеет держать язык за зубами.

Вдруг Иззи повернулась, заметила его, помахала рукой и подошла. В переливчато-синем платье, которого он раньше не видел, она выглядела потрясающе. Волосы были небрежно собраны в пучок. Иззи быстро поцеловала его.

— Сэм, я обожаю этот клуб. Я только что столкнулась с Робби Уильямсом…

— Надеюсь, ты ему не спела, — отозвался Сэм. Когда речь заходила о карьере, Иззи могла не задумываясь выкинуть подобный финт. Посмотрев ей за плечо, он спросил:

— А где «мистер Совершенство»?

— Кто?

— Чудо в белых мокасинах. Ты его не пригласила, или он рухнул под тяжестью драгоценностей?

Иззи улыбнулась и облокотилась на стойку.

— Может быть, он где-то здесь и я делаю вид, что мы с ним незнакомы. Как пишут в журналах.

— То есть его здесь нет, — с облегчением усмехнулся Сэм. — Тогда предлагаю тебе выпить.

— Не хочу. — Иззи покачала головой, помедлила и тихо произнесла: — Я хочу танцевать. С тобой.

Это оказалось все равно что танцевать с роботом.

— Прости, — шепнул Сэм ей на ухо. — Не могу. Обычно я не танцую с клиентами.

— Понятно почему, — ответила Иззи, разочарованная временной неудачей. Она старалась изо всех сил, музыка была медленная и чувственная, но Сэм оставался скованным. — Сомневаюсь, что я обычный клиент, — прожурчала она, — так что это не считается.

— Да, конечно. Но на нас смотрят.

Сэм задумался: подозревает ли Иззи о том, как ему неловко? Она танцевала, держась на приличном от него расстоянии — их тела едва соприкасались, — и в то же время каким-то образом отчетливо давала понять, что это не столько танец, сколько соблазнение.

— Твоя репутация погибнет, — промурлыкала она, придвигаясь чуть ближе, так что Сэм ощутил аромат ее духов. — Ты ведь знаешь, как женщины отзываются о мужчинах, которые не умеют танцевать.

— Я умею танцевать, — возразил Сэм сквозь зубы. — Только не здесь.

— А где? — улыбнулась Иззи.

— Что?

— Давай докажи.

Что-то между ними происходило, и оба понимали это. Когда музыка замолкла, Сэм взял Иззи за руку и вывел с танцпола, не обращая внимания на любопытные взгляды.

Когда они добрались до его кабинета, Сэм впустил Иззи и закрыл за собой дверь.

— Так. В чем дело?

— Ни в чем, — негромко ответила она. Ободренная тем, что он по-прежнему держит ее за руку, добавила: — Просто хотела посмотреть, умеешь ли ты танцевать.

— Очень смешно.

— Господи, Сэм». — Длинные ресницы задрожали. — Ты чертовски красив, когда злишься.

— Иззи, в клубе столько народу, Эван Макгрегор приедет с минуты на минуту, папарацци ошиваются вокруг точно крысы. У меня полно других дел, кроме как стоять здесь и…

— Замолчи, — нежно прошептала Иззи. — И поцелуй меня.

Глава 16

Через пару минут она отступила на шаг и глубоко вздохнула.

— Боже, Иззи. Ты невероятно красива, когда растрепана, — одними губами проговорил Сэм.

Она покачала головой и пригладила волосы.

— Я не ожидала, что ты… ну, сделаешь это.

— Ты ведь попросила. — Он пожал плечами и слегка улыбнулся. — И получила.

— Ну да, конечно. — Иззи задумалась, возможно ли это повторить. — Но я удивлена.

— Потому что хотела меня шокировать и не сумела? Честное слово, Иззи, я не такой уж наивный… а ты не такая уж хитрая, прошу прощения. Хотя я по-прежнему не понимаю, отчего ты вдруг переменила мнение обо мне. Пару недель назад, — язвительно напомнил Сэм, — ты не считала меня подходящей мишенью.

Намереваясь выступить в роли соблазнительницы, Иззи оказалась захвачена врасплох. Она не ожидала, что Сэм настолько ловок, что у него все под контролем.

— Пару недель назад, — пробормотала она, краснея при мысли о том, что ей придется соврать, — ты еще жил у Джины. Я решила, что это будет бестактно по отношению к ней, если… между нами… что-нибудь произойдет. Она и без того чувствует себя одинокой.

— Да уж, — протянул Сэм. — Как любезно с твоей стороны.

Иззи пожала плечами.

— А я-то думал, — продолжал он, — это как-то связано с тем, что Джина сама попросила тебя ничего не затевать, пока мы оба живем под одной крышей.

Иззи расхохоталась:

— Ну, мошенник! Ты что, вычеркивал дни на календаре и заключал пари с самим собой, сколько времени пройдет, прежде чем я бесстыдно брошусь в твои объятия, как последняя шлюха?

— Я заключал пари со всем клубом. — Сэм говорил невозмутимо, но в душе восхищался Иззи. Умение смеяться над собой было одной из черт, которую он считал восхитительной. Слишком много женщин, пытаясь произвести хорошее впечатление, напрочь лишались чувства юмора, когда сами становились объектом шутки.

Иззи, впрочем, улыбалась и ничуть не смущалась.

— И что, выиграл?

Снова притянув ее к себе, вдыхая аромат «Диореллы» и чувствуя, как Иззи вздрагивает от его прикосновений, Сэм понял, что она возбуждена не меньше.

— Думаю, скоро мы это узнаем, — шепнул он.

Им помешал звонок мобильника, оставленного на столе. Иззи, которая сидела на нем, подскочила от неожиданности.

— Это, наверное, Уэнди. Хочет сказать, что Эван Макгрегор прибыл, — вздохнул Сэм.

— Ну, так передай ему, что он только что лишился одного поклонника, — посоветовала Иззи.

Когда Сэм взял трубку, она мгновенно поняла, что дело плохо.

— Скажи ей, что меня нет, — приказал он, и у нее сжалось сердце. Наконец Сэм буркнул: — Ладно-ладно, я иду, — и, закрыв телефон, с чувством произнес: — блин…

— Согласна. — Иззи приготовилась к худшему. — Кто это?

Взглянув сначала на часы, потом на ее разочарованное лицо, Сэм вздохнул:

— Вивьен Бресник. Мы познакомились в прошлом году и Нью-Йорке, и у нас был не самый стабильный роман… с самого начала обреченный на неудачу, но Вивьен из тех женщин, от которых трудно отделаться. Она не сдается. Нет, я уехал из Нью-Йорка не из-за нее, но она, несомненно, была дополнительным фактором.

— Значит, ты ее не любишь? — Иззи просияла при мысли о том, что не все потеряно.

— Нет, — твердо ответил Сэм и усмехнулся. — Но она приехала сюда посреди ночи и явно не собирается возвращаться в Штаты следующим же рейсом. — Ласково коснувшись ее щеки, он добавил с грустной улыбкой: — Прости, что так получилось.

«Настоящий coitus interruptus [6], — подумала Иззи. — Получается, зря побрила ноги».

— Ты даже не представляешь, как мне жаль, — сказала она.

Заранее поспорив сама с собой, что Вивьен Бресник наверняка окажется высокой загорелой блондинкой, Иззи узнала ее сразу. Она узнала бы ее, даже если бы Вивьен не была окружена чемоданами.

— Сэм! — воскликнула та, откидывая назад длинные, почти до пояса, волосы и бросаясь ему в объятия, как только Сэм спустился. — Конечно, я должна была позвонить, но мне так хотелось сделать сюрприз!..

— И ради нее я должна уйти, — пробормотала Иззи, незамеченной выскользнув из клуба. Она решила по пути домой заглянуть в китайскую закусочную и купить сумэй и креветки, чтобы побаловать Катерину.

Но когда Иззи вошла в дом, дочери не было.

«Разве возможно такое счастье», — размышляла Катерина, не в силах поверить, что подобное состояние — и всепоглощающее ощущение собственной правоты — действительно существует. Впрочем, когда они свернули на дорогу, ведущую обратно в Кингсли-Гроув, радость начала улетучиваться. Девушка прижалась к Эндрю, который обнимал ее за талию, и мысленно взмолилась, чтобы вечер длился вечно.

— Так хочется продолжения. — Эндрю будто читал ее мысли.

Катерина сжала его руку.

— Мне все равно. Мы и так принадлежим друг другу.

— Но я хочу большего. — Мрачно глядя на крыши домов, которые вырисовывались на фоне рассветного неба, Эндрю ощутил тоску, оттого что ему некуда идти — негде провести ночь с Катериной.

Он завел девушку в тень и, прислонившись к высокой каменной стене, поцеловал.

— Это нечестно по отношению к тебе. — Она хотела возразить, но Эндрю прикрыл ей рот ладонью. — Это нечестно по отношению к нам обоим, но особенно к тебе. Красивой семнадцатилетней девушке не подобает проводить вечера таким образом.

— Ты не знаешь, как я обычно провожу вечера. Только и делаю, что учусь. Даже не представляешь, каким важным мне это казалось. Я просто не понимала, что на свете есть и другие, не менее важные вещи…

— А ты не представляешь, как важна для меня, — прошептал Эндрю, — но ты заслуживаешь лучшего. Я намного старше, я развожусь с женой и безнадежно связан с женщиной, которая…

— Это не твоя вина, — перебила Катерина, прежде чем он успел упомянуть о ребенке. Ей нестерпимо было даже думать об этом. В ее мечтах Марси со слезами признавалась, что забеременела не от Эндрю, и спешно эмигрировала в Новую Зеландию.

— Какая разница? — Эндрю нахмурился. — Больше всего мне сейчас хочется отвезти тебя в отель, а я без гроша.

Катерина перевела дух. Невзирая на свои чувства к Эндрю, она испытывала муки совести, но, поскольку они еще не спали, можно было утешаться тем, что она не совершила ничего совсем уж дурного.

Она знала, что это глупо, но боялась сделать решительный шаг. Быть с Эндрю, целоваться, проводить часы в его объятиях, ощущать обоюдное желание — это одно, но заняться любовью — совсем другое. И это «другое» пугало. Катерина не знала, что делать: ведь если поведет себя в постели неправильно, Эндрю утратит к ней интерес. Даже помыслить об этом было страшно.

— Неважно, — повторила она, отводя волосы Эндрю со лба и наблюдая, как постепенно разглаживаются морщинки на его лице. Если бы остальные проблемы можно было решить столь же легко…

— Я тебя люблю, — сказал он, и Катерина вздрогнула.

— Знаю. — Она прижалась к нему, решив не думать о Джине, Марси и не рожденном пока ребенке. — Я тоже тебя люблю.

— Но я тебя люблю. — Вивьен, страшно раздосадованная несговорчивостью Сэма, стремительно опустилась на кушетку и даже не позаботилась поправить завернувшийся край юбки. Светло-серый шерстяной топ подчеркивал ее загар, а легкие тени под глазами выдавали усталость от недосыпания. — И не нужно смотреть на часы! — с отчаянием воскликнула она. — Господи, Сэм, ты умеешь поднять девушке настроение.

Было пять часов утра, и Сэм гадал, спит ли Иззи. Если бы Вивьен не появилась в самую неподходящую минуту…

— Нужно было предупредить, что приезжаешь.

Сэм расхаживал по гостиной, пил черный кофе и смотрел, как над парком всходит солнце.

— Ты бы все равно только разозлился, — буркнула Вивьен, и Сэм вдруг понял, как быстро привык к английскому акценту: ее манера лениво растягивать гласные казалась ему невероятно фальшивой. Вдобавок Вивьен обожала драмы.

— Я бы сказал тебе, чтобы не теряла понапрасну время.

Сэм не хотел скандала: в девять у него деловая встреча — неплохо бы вздремнуть хоть пару часиков.

— Сэм! — Вивьен сбросила туфли и устроилась на кушетке с ногами. — И что ты собираешься делать? Вышвырнешь меня на улицу?

Вивьен искренне не понимала, отчего Сэм утратил к ней интерес. Единственная дочь Джеральда Бресника, техасского нефтяного магната, с легкостью могла снять все номера в «Савое», а сдачу оставить портье.

— Я иду спать, — буркнул Сэм. — Если решишь остаться, можешь лечь в гостевой.

— Уже лучше, — игриво заметила Вивьен. — Ты говоришь как мой бывший муж. И я приехала с мыслью о том, — негромко продолжала она, не дождавшись реакции Сэма, — что ты мог бы стать следующим…

Он повернулся к ней:

— Вивьен, у нас все кончено. Тебе действительно не следовало приезжать.

— Может быть. — Она невозмутимо пожала плечами и томно улыбнулась. — Но с другой стороны, может, и следовало. Мама всегда говорила: если мужчина того стоит, за ним нужно гоняться по всему свету. А Англия не так уж далеко от Америки. И потом, что мне терять?

Сэму пришлось опять прикусить язык. В его сознании промелькнул образ Иззи — чертовски нетерпеливой, ненадежной, не желающей останавливаться на достигнутом Иззи Ван Эш, с которой он бы охотно провел эту ночь. Вивьен, возможно, и нечего терять, но если она хотела положить конец любым романтическим отношениям, которые он намеревался начать, то первый раунд остался за ней.

Глава 17

«Как же трудно притворяться бодрой, когда все, чего тебе хочется, — это забраться в постель и устраниться от мира. И еще труднее, — с горечью подумала Джина, — когда приходится иметь дело с Иззи, поглощенной одним из своих любимых времяпрепровождений — подготовкой к выходу в свет».

Когда Иззи в третий раз за пятнадцать минут ворвалась в гостиную и закружилась, демонстрируя красное бархатное платье и новые туфли, Джина сдалась.

— Красиво? — Иззи сияла и явно напрашивалась на комплимент. — Какие туфли лучше: красные или черные? А чулки?

Чулки были с узором в виде красных сердечек. Иззи, которая собиралась петь на благотворительном балу в Хенли, смахивала на девицу из салуна.

«Абсолютно в своем стиле», — подумала Джина.

Раздражение наконец нашло выход.

— Если уж ты спросила… они просто ужасны. Но ты ведь все равно их наденешь.

Иззи замерла.

— Что?

— Ты спросила мое мнение — я его высказала. — Было на удивление приятно наблюдать, как меняется выражение лица Иззи, гаснет широкая улыбка. — Хотя я удивляюсь, зачем ты спросила. Ведь обычно ты не обращаешь внимания на то, что тебе говорят, — продолжала Джина, изумляясь собственной смелости. — Ты просто живешь, ничего не замечая. Думаешь, будто все в порядке, и плюешь на то, что считают другие.

Иззи была так ошеломлена внезапной атакой, что не сразу смогла заговорить.

— Понятно, — наконец сказала она, догадываясь, что у Джины, вероятно, нервный срыв. Иззи не могла представить, чем он вызван. Ну не тем же, что она на целый час оккупировала ванную. — И что же другие обо мне думают?

— Понятия не имею, — фыркнула Джина. Адреналин схлынул. Она хотела уязвить Иззи, и это удалось. Стало немного стыдно.

— Нет, говори. — Глаза Иззи блеснули. — Мне интересно.

— Тебе почти сорок, — взвилась Джина. — Не следует носить такую одежду.

— А еще?

Джина заерзала.

— Ладно. Если хочешь знать, мне неловко, когда мои друзья спрашивают, чем ты занимаешься, и я вынуждена отвечать, что ты барменша.

— Понятно, — пробормотала Иззи. Удивление сменялось гневом.

«Да как Джина смеет презирать то, чем я занимаюсь, чтобы платить за жилье?»

— А ты не смущаешься, когда друзья спрашивают, чем ты зарабатываешь на жизнь?

«Вот сука», — выругалась про себя Джина, покраснев. Трясущимися пальцами поправив волосы, она выпалила:

— По крайней мере, я не опускаюсь до работы в баре.

— Конечно. Тебе повезло. И потом, это не моя профессия. Я певица.

— Знаю, что певица. Все об этом знают. — Джина уже не контролировала себя. — Ты всем об этом твердишь. Если хочешь знать, это нелепо… Насколько я понимаю, ты всю жизнь провела в мечтах стать звездой. Ты даже не понимаешь, что тысячи людей поют не хуже тебя. Просто умение петь — это… ничто.

Джина дала волю ярости. Злилась, что ее никто не любит, что она сидит одна, в то время как остальные развлекаются; из-за того, что заснула в час ночи, а в два ее разбудили шаги Иззи на лестнице; из-за того, что два с половиной месяца она подходила к телефону лишь затем, чтобы в итоге сказать: «Иззи, это тебя…»

— Спасибо, — с деланным спокойствием произнесла Иззи. — Ну, а теперь расскажи, каково это — быть совершенством?

Иззи, надев в знак вызова яркие чулки, целый час пела от всей души на Дэвенхемском балу, хотя трудно было судить, оценил ли ее хоть кто-нибудь. Настроение в зале было отменное, шум стоял невероятный. Она могла с тем же успехом петь церковные гимны — все равно гости продолжали бы горланить и танцевать.

Еще там было до ужаса душно. Когда Иззи под жидкие аплодисменты спустилась со сцены, пот лил с нее ручьем. Но только увидев Сэма возле эстрады, она осознала всю глубину своего горя.

— Нет, я не плачу, — пробормотала она, прижимаясь к его груди и не решаясь отодвинуться, иначе он увидел бы пятна от туши на своей белой рубашке. — Понятия не имею, что ты здесь делаешь, но чертовски рада тебя видеть… Вечер просто кошмарный.

Как это обычно бывает на подобных мероприятиях, гости начали швыряться хлебными шариками. Обхватив Иззи за талию, Сэм миновал лабиринт уставленных бутылками столов и вывел ее на улицу.

— Честное слово, я никогда не плачу, — сдавленно повторила Иззи, когда они сели на каменную скамейку. Она высморкалась в платок, протянутый Сэмом, покачала головой и вздрогнула. — Ты не представляешь, какую сцену закатила Джина сегодня вечером… Теперь нам придется съехать. А это так не вовремя. Ведь у Катерины скоро экзамены…

— Джина позвонила мне. Рассказала, что случилось, и попросила найти тебя.

— Зачем? — Иззи фыркнула. — Придумала еще десяток причин, по которым мне должно быть стыдно?

— Она просит прощения. Говорит, не хотела тебя обидеть. Побоялась, если сама сюда придет, ты не станешь ее слушать.

— Она права.

— Еще Джина испугалась, что ты не вернешься.

— То есть она решила, что я успела тайком собрать вещи и смыться с ее драгоценным фарфоровым сервизом? Послушать Джину, так я посмешище Лондона и столь же уместна в приличном обществе, как клоп в постели.

— Послушай, ей действительно очень неловко. — Сэм с облегчением вздохнул, когда Иззи перестала плакать. — И никто не винит тебя в том, что вы поругались. Но Джина сердилась не на тебя… а на себя.

— Правда? — Приятно осознавать, что Джину мучает совесть, но Иззи не собиралась легко сдаваться. — Что ж, она и в самом деле ввела меня в заблуждение.

— И, разумеется, ты не тот человек, который будет долго дуться, — ласково произнес Сэм. — Это не твой стиль.

— Никто раньше со мной так не разговаривал, — возразила Иззи, — поэтому откуда тебе знать, какой стиль мой? Она меня обидела, Сэм.

— Да. Но она просто завидует.

— А я-то начала тебе верить.

— Ты счастлива, а она нет.

— Я всего лишь барменша.

Он обнял ее.

— Ты певица.

— Неудавшаяся и без будущего. — Иззи отодвинулась и грустно покачала головой. — Это действительно больно, Сэм. Джина права.

Катерина впервые испытала сильное желание рассказать матери об Эндрю. Ее тошнило от того, как все заботятся о Джине — отгораживают от реальности и идут на бесконечные уступки. Если бы Катерина смогла поделиться своим удивительным секретом с Иззи, ей стало бы намного легче.

Хотя Катерина не нарочно влюбилась в Эндрю Лоренса, некоторым образом это сравнивало счет, и Иззи, несомненно, подбодрилась бы…

Но что-то удержало девушку от откровений. Присев на край кровати, Катерина протянула матери кружку с кофе:

— Послушай, не стоит забивать себе голову моими экзаменами. Джина просто стерва, и мне плевать, где мы будем жить и скоро ли уедем отсюда.

В половине девятого утра Иззи чувствовала себя на удивление бодрой. Она взъерошила красивые волосы дочери и усмехнулась.

— Мы никуда не уезжаем. Джина извинилась, и все забыто.

Катерина поморщилась.

— Не представляю, что Джина способна на такое. И как это было?

— Как в книге. Она немного поплакала, немного поунижалась, немного поврала… а я проявила чудеса понимания. Уязвленная и подавленная, я все-таки была готова ее простить, потому что такая я замечательная.

— Жуткая картина.

— Все не так страшно. — Иззи набожно сложила руки. — И кстати, довольно воодушевляюще. Я уверена, что отныне мы будем прекрасно ладить.

— Почему?

— Потому что умение прощать — это добродетель, милая. — Иззи подмигнула и выпила кофе. — А еще потому, что Джина, решив извиниться за то, что она старая стерва, отказалась брать с меня плату за месяц!

Глава 18

Дуг Стедман разговаривал по телефону, когда Иззи открыла дверь и принялась лавировать между грудами барахла. Она напомнила себе, что у прочих театральных агентов плюшевая мебель; сияющие окна и по-военному выстроенные вдоль стен шкафы; компьютеры, кондиционеры и пугающе опытный персонал, умеющий управляться с тем и другим.

Дуг, впрочем, мог действовать в подобном хаосе и каким-то образом зарабатывать на жизнь.

Он рассеянно помахал Иззи, завершая телефонный разговор.

— Да-да, я скажу, когда он позвонит.

Как только он положил трубку, телефон затрезвонил вновь. Иззи, прекрасно знакомая с подобными ситуациями, убрала с единственного кресла несколько битком набитых коробок и села.

Через десять минут Дуг, наконец, положил трубку, с шумом отхлебнул колы из банки, ненадежно стоявшей на самом краю стола, и, вытерев лицо огромным платком, ухмыльнулся.

— Привет.

— Надо было надеть темные очки, — пошутила Иззи. — Тогда бы ты решил, что я Шер, и немедленно отключил телефон.

— Я бы приказал тебе прийти вечером. — Дуг разразился хохотом. — Шер назначено в половине четвертого.

— Ну да, мечтай.

Он пожал плечами, все еще радуясь собственной шутке.

— У всех свои маленькие фантазии… Как прошел вчерашний вечер? Вечеринка в честь чьего-то там совершеннолетия в Уимблдоне, если не ошибаюсь?

Память у него была такая же ненадежная, как и методы работы. Иззи, обожавшая своего агента, часто задумывалась, не упустила ли свой шанс исключительно потому, что у Дуга, вечно занятого и подгоняемого, это просто вылетело из головы.

— Бал в Дэвенхеме, — напомнила она, сбрасывая куртку и закатывая рукава белой рубашки. Солнце светило в пыльные окна, но если открыть их, сквозняк подхватит сотни бумаг и хрупкая регистрационная система Дуга погибнет. Иззи вдруг пронзила мысль: а что, если… Надеясь добиться своего, она взглянула на агента с мягким упреком.

— Какая разница. — Дуг легкомысленно махнул рукой. Потом, взглянув на отключенный телефон, вспомнил, что время дорого. — Что привело тебя сюда, детка? Мне, конечно, приятно тебя видеть, но…

— Год назад или около того ты устроил меня на две недели в Беркшир. — Иззи облокотилась на стол. — В отель «Оллертон тауэрс», кажется. Деньги я поделила с еще одним твоим клиентом, светловолосым парнем лет двадцати пяти, который пел и играл на гитаре. Сейчас он с тобой не работает. Дуг, ты помнишь, как его зовут?

Дуг нахмурился и покачал головой:

— Вряд ли, детка. Еще подсказки будут?

Иззи и не ожидала, что он вспомнит. Память Дуга была чертовски избирательна: он сразу же забывал то, что ему больше не нужно было помнить. Но она не зря тащилась в Сохо и надеялась, что в поисках ответа он перероет несколько папок с документами.

— Нет, — ответила она, — но мне очень нужно с ним связаться. Его зовут Билли или Бобби… он жил в Уилсдене. У тебя должно быть что-то вроде базы данных. Если бы ты дал мне список своих бывших клиентов, я бы сразу отыскала его имя.

Именно за этим она сюда и пришла. Но Дуг заерзал (если такой список и был, то он, похоже, понятия не имел, где тот лежит), и Иззи сочла момент благоприятным.

— У тебя нет списка.

— Есть, — запротестовал Дуг. — Где-то…

— Тебе нужен помощник. Рассудительный человек, который будет ходить, говорить, сортировать документы и работать как вол, — торжествующе объявила Иззи. — И я знаю подходящую кандидатуру.

Дуг в ужасе уставился на нее:

— Ты?!

— Не говори глупости. Я сказала — рассудительный человек.

Меньше всего на свете Джине хотелось работать у Дугласа Стедмана, но после событий последних дней у нее недостало смелости сказать «нет».

«Я возмутительно себя вела, и это возмездие, — решила Джина, глядя на себя в зеркало и поправляя плечики ярко-синего жакета. — И потом, возможно, это не так уж плохо. Все, что придется делать, по словам Иззи, — приводить в порядок документы, отвечать на звонки и назначать встречи. Я буду называться секретарем-администратором и, не выходя из-за стола, смогу встречаться с новыми людьми и предпринимать первые шаги к новой жизни…»

Иззи лежала на кушетке, когда Джина вернулась домой. Сунув конверт, на котором она что-то надписывала, в карман, Иззи села и мрачно произнесла:

— Ты отказалась.

— Это просто свинарник, — ответила та с вызовом. — Почему ты меня не предупредила?

— Тогда ты бы точно не согласилась. А теперь сдаешься только потому, что для тебя это недостаточно чистая работа. Что собираешься делать?

Бросив сумку на стул, Джина достала огромный баллончик с мужским дезодорантом и принялась отдирать ярлычок с ценой.

— Кто сказал, что я сдаюсь? — Она сунула дезодорант в сумку и поспешила к двери. — Я вернулась переодеться во что-нибудь более подходящее. Там все нужно вычистить, как следует.

— При помощи дезодоранта? — уточнила Иззи. Впервые за несколько недель Джина широко улыбнулась и бодро ответила:

— Нет, это для Дугласа Стедмана. Ты сказала, он очень милый. Так оно и есть. Но, Иззи, к нему нужно хорошенько приложить руки. От него пахнет…

Дуг Стедман, возможно, не понимал, какая участь его постигла, но для Джины эти дни были самыми приятными в жизни. К своему удивлению, она действительно радовалась возможности вернуть неопрятному, пыльному офису идеальный порядок, и эта радость заставляла ее сиять, чего не случалось уже давно. Она чего-то добивалась, делала нечто ценное… Масштаб работы лишь добавлял интереса.

Сложив папки в коробки из-под чая и выдворив Дуга вместе с телефоном в коридор, Джина оттерла пыльные углы, выбросила старые грязные коврики, отдраила половицы, отмыла пожелтевшие стены и окна так, что они заблестели. Дуг едва успел перевела дух, как Джина появилась с тремя огромными банками виниловой эмульсии и принялась красить все в белый цвет. Кроме потолка, который, по ее мнению, должен быть лимонно-желтым.

— О Господи, — выдохнула Иззи, через неделю заявившись к Дугу. — А где же табличка?

— Какая? — обеспокоенно спросила Джина.

«Если я случайно выбросила какую-нибудь ценную вещь…»

— Табличка, которую будет открывать принцесса Анна.

Иззи подхватила Дуга под руку и одобрительно присвистнула. Пристыженный неутомимой Джиной, Дуг позволил отвести его в «Джон Льюис» и раскошелился на вертикальные жалюзи, латунные светильники и рабочий стол (взглянув на цену, он разинул рот, но Джина уверила: это то, что нужно). Даже театральные афиши, как заметила Иззи, висели теперь в рамочках, а не просто на стенах, и были аккуратные, а не грязные, с завернувшимися краями.

Офис не единственное, что изменилось, решила Иззи, крайне довольная собой, что так ловко провернула дело. Перемены в Джине — вот что изумляло: кто бы поверил, что ей нравится пачкаться по уши и что она умеет так улыбаться?..

— По-моему, красиво. — Джина сияла от гордости. Волосы у нее были в краске. — Похоже на настоящий офис. Разумеется, с документами еще нужно разбираться, но если я возьмусь за дело прямо сейчас, то наверняка закончу к пятнице.

Папки по-прежнему лежали в чайных коробках, но шкафы, вычищенные от пыли, уже стояли наготове, чтобы принять их. Выслушав Дуга и поняв, что понадобится, Джина быстро решила, каким образом будет управляться с документами. По крайней мере, они сошлись в одном: никаких компьютеров. Индексы и перекрестные ссылки — с этим она сумеет справиться, но программы и дискеты выше ее сил.

— Прекрасно, просто прекрасно, — промурлыкала Иззи, глядя на чайные коробки. — Как только ты разберешь все это, наверняка назовешь мне имя парня, который играл на гитаре в «Оллертон тауэрс».

Джина удивленно взглянула на нее:

— «Оллертон тауэрс»? Мы с Эндрю часто там бывали в прошлом году… у нас друзья в Беркшире… — Она ненадолго задумалась, а потом просияла: — Ты не Бенни Данауэя имеешь в виду?

Глава 19

«Прекрасное время», — решила Иззи пару дней спустя.

Джина была на работе, Кэт в школе, так что залитый солнцем дворик оказался в ее распоряжении. Через три часа ей предстояло увидеться с Бенни — он по-прежнему жил в Уилсдене и работал учителем математики в местной школе. Бенни наверняка мог объяснить, с чего начать, но Иззи, стыдясь за свое невежество, отчаянно мечтала хоть как-нибудь доказать ему, что настроена серьезно.

Небрежно исписанные клочки бумаги, которые больше походили на список покупок суматошливой домохозяйки, — вот как выглядело пока ее творчество. Мрачно разглядывая их, Иззи подумала: «Если Бенни скажет, что это стоящее дело, я охотно соглашусь на полтора процента». В этих листочках содержалось пестрое сочетание идей, которые даже в ее собственных глазах, не говоря уже о Бенни, выглядели довольно жалко.

Решив, что, по крайней мере, можно сделать их более презентабельными (внешний вид имеет значение, как говаривал старый учитель английского, особенно когда проверял работу Иззи), она собрала листки и быстро встала. У Катерины, с ее врожденной способностью делать вещи презентабельными, полно чистой бумаги, линеек и разноцветных маркеров…

Опасаясь загубить один из рефератов дочери, Иззи сначала прихватила несколько цветных ручек, линейку и ярко-розовый маркер, потом осторожно перебрала бумаги, выискивая чистый лист приличного размера. В ящике лежали загадочные для Иззи эссе и аккуратно выполненные диаграммы.

«Моя умница», — с гордостью подумала Иззи, и вдруг сложенный лист белой бумаги скользнул ей на колени. Рассеянно развернув его, Иззи принялась читать.

Десять минут спустя, трижды перечитав написанное, она медленно встала, сложила листок вчетверо и сунула в карман.

— Иззи, рад тебя видеть! — Бенни Данауэй, стоя на пороге викторианского особнячка с террасой, распахнул ей объятия и поцеловал. Иззи, ненадолго смутившись при мысли о том, что не сумела запомнить имени столь приятного парня, обняла Бенни в ответ и вслед за ним вошла в дом.

— То-то у соседей появится повод для сплетен, — весело заметил он. — Теперь, когда я стал скромным школьным учителем, у меня не так много возможностей поцеловать красивую женщину… не считая жены, разумеется, — добавил Бенни с улыбкой. — Проходи на кухню и рассказывай, что задумала. Чай, кофе, пиво?.. Нет, не садись на тот табурет, у него ножка шатается.

— Все это неплохо, если не боишься рискнуть, — сказал Бенни за кофе.

С тех пор как у него десять месяцев назад родился ребенок, малышка с гривой светлых волос, похожая на одуванчик, он вынужден помнить о своих обязанностях. Учительствовать, может, не так интересно, как петь, но у него хорошо получается; Он вовремя платит по закладной, и семья не голодает. И потом, он частенько берет гитару, идет в местный паб и слегка спускает пар, а в свободное время по-прежнему пишет песни…

— Об этом, конечно, ты хочешь поговорить. — Бенни заново наполнил кружку, сел и закурил. — Ну же, объясни, чем я могу помочь.

— Ты, наверное, подумаешь, я чертовски нахальна, если решила ни с того ни с сего тебя разыскать. — Иззи вздохнула. — Я по-прежнему пою, но… ничего не добилась. И я не богата, — добавила с улыбкой. — Бенни, если я хочу чего-нибудь добиться, мне нужно научиться писать песни, а я понятия не имею, как это делается. Скажи, любой может этим заниматься? И что сначала — музыка или стихи? И можно ли научить этому тупицу, который… музыкально неграмотен?

Бенни добродушно рассмеялся:

— Ты серьезно? Ты не знаешь ноты?

— Не знаю, не умею их записывать, не умею играть на музыкальных инструментах, — призналась Иззи. — Разумеется, я просто мошенница с хорошей памятью. И если ты каким-то образом способен меня научить, я лучше предупрежу сразу: не сумею расплатиться, потому что на мели. — Она помолчала, а потом игриво улыбнулась. — Взамен обещаю годами бесплатно нянчиться с твоей дочкой…

Бенни, отличный учитель, обожал трудные задачи. У Иззи был хороший голос и больше энтузиазма, чем у оравы пятиклассников. Она буквально лучилась энергией и желанием учиться.

— Я умею сочинять песни мысленно, — озабоченно продолжала она, боясь, что Бенни ее выгонит. — Я часто сочиняю, но не могу записать. Однажды напела на магнитофон, но потом решила, что звучит глупо… Наверное, я бы сделала это как следует, если бы могла.

— В таком случае давай попробуем, — сказал Бенни и добавил, когда Иззи взвизгнула от восторга: — Я не прощу себе, если упущу возможность чему-либо научить будущего «автора столетия».

— Зови меня Маккартни. — Иззи, отбросив со лба непослушные кудряшки, весело улыбнулась.

— С удовольствием. — Бенни провел рукой по редеющим, коротко стриженным светлым волосам. — А ты зови меня «мистер Двадцать Процентов Дохода». Что такое двадцать процентов от восьмидесяти миллионов фунтов?..

— Ты учитель математики, а я гениальный автор песен, — поддразнила Иззи. — Сам и считай.

Если уж Вивьен Бресник не постеснялась открыть дверь почти нагишом, Иззи тем более не позволила, чтобы ее сбили с толку.

— Привет, — сказала она, снимая солнечные очки и с завистью глядя на загар Вивьен. — Скажи спасибо, что я не газовщик.

— Думаешь, мне повезло? — Вивьен оценивающе оглядела Иззи. — А из тебя получился бы неплохой газовщик… — Она помолчала и рассмеялась. — Я не хотела тебя обидеть. Ты ведь Иззи Ван Эш. Я права?

— В яблочко. — Иззи впечатлилась точностью догадки и тем, что у девушки, кажется, есть чувство юмора. — Я тоже знаю, кто ты.

— Отлично. Значит, не нужно тратить время на утомительные любезности. В любом случае рада встрече. — Вивьен отступила на шаг и пригласила Иззи войти. — Сэма нет, он на деловой встрече, но скоро вернется. Хочешь выпить?..

— Кофе. Спасибо. — Восхищение Иззи возросло, когда она увидела гостиную, изобиловавшую признаками женского присутствия: разбросанные туфли и белье, глянцевые журналы, серьги, косметика…

«Все это должно сводить Сэма с ума», — подумала она с оживлением человека, который переживает схожие страдания.

— Знаю-знаю. — Вивьен, заметив выражение ее лица, улыбнулась. — Здесь страшный бардак. Ума не приложу, как это получается…

— У меня то же самое, — уверила Иззи. — Моя дочь говорит, что я помечаю территорию, как первобытный человек. — На тот случай, если Вивьен сочла это намеком, она поспешно спросила: — Так как же ты меня узнала?

Натягивая атласное белье, Вивьен сбросила полотенце на пол и задумчиво посмотрела на Иззи:

— Сэм сказал: «Прямолинейная женщина с упрямыми волосами», — или что-то подобное. У тебя аккуратная дочь, ни гроша денег и красивый голос. Я права?

— Да, — с усмешкой призналась Иззи. — Правда, говоря о голосе, я предпочитаю слово «прекрасный». А моя дочь не только аккуратна — это настоящее сокровище.

— А я вообще не умею петь, — призналась Вивьен. — Ну, теперь твоя очередь. Что тебе Сэм рассказал про меня?

— Богатая блондинка. Очень богатая… — Иззи расхохоталась. — Не понимаю, куда он смотрит?.. Да я сама готова жениться на тебе хоть завтра!

Вспомнив, наконец, про кофе, Вивьен протянула Иззи чашку и села на кушетку.

— Кое-что он мне не рассказал… Прости, если это прозвучит грубо… но у вас что-то было? Я оказалась третьей лишней?

— Нет, — искренне ответила Иззи на первый вопрос.

Вивьен кивнула.

— Хорошо. Это не очень усложняет ситуацию. — Она пожала плечами и усмехнулась. — А еще Сэм умолчал о том, какая ты красивая.

«Комплимент в обмен на комплимент», — подумала Иззи.

Она отхлебнула кофе и медленно произнесла:

— Я видела тебя тем вечером, когда ты появилась в «Ступенях». Не представляешь, как мне понравилась… твоя сумка.

Трудно не полюбить девушку, размышляла про себя Иззи, которая, услышав щелчок замка, вспоминает про мокрое полотенце на полу в центре комнаты, но вместо того чтобы поднять его, пинком отбрасывает под кофейный столик. Вивьен нравилась ей все больше и больше. Иззи вдруг подумала, что было бы интересно поглядеть на них с Сэмом вместе. Что бы он ни говорил тем вечером в «Ступенях», Иззи не могла поверить, что Сэм живет в одной квартире с Вивьен, но не спит с ней.

— Милый, здесь Иззи, — восторженно объявила Вивьен, и Иззи подавила желание взъерошить волосы, потому что во время последней встречи с Сэмом она выглядела демонически и сейчас не хотела показаться старомодной. Внезапно рядом с Вивьен она ощутила себя маленькой и незначительной. Разве могут джинсы и мешковатый черный свитер соперничать с атласным бельем, длинными смуглыми ногами и внушительным бюстом?

Впрочем, лицо у Сэма было непроницаемое. Обычная ленивая усмешка. Иззи задумалась, действительно ли он застигнут врасплох.

— Мы отлично поладили, — продолжала Вивьен, и ее певучий техасский акцент стал заметнее. Она потянулась сочно кошка, похлопала по кушетке рядом с собой и подмигнула Иззи. — Мы говорили о тебе.

— Нет, — поспешно вмешалась Иззи. Улыбаясь Сэму, который не принял предложения Вивьен, а прислонился к подоконнику, она затараторила: — Если хочешь знать, мы говорили о более интересном человеке. Обо мне.

— Конечно, это куда интереснее. — Сэм старался казаться невозмутимым.

— Конечно, — эхом отозвалась Иззи. В конце концов, она сюда за этим и пришла. — Я рассказывала Вивьен, что собираюсь заняться сочинением песен. Один мой замечательный друг мне поможет… Так что скоро мы станем новыми Саймоном и Гарфанкелом.

— В последний раз Иззи так волновалась, когда речь шла об арахисовом мороженом, — сдержанно объяснил Сэм, обращаясь к Вивьен.

— Теперь я серьезно.

— Но ты же говорила, что не знаешь ноты.

— Зато Бенни знает. А у меня полно идей. — Иззи постучала себя по лбу. — Бенни владеет техникой. Слова Джины заставили меня задуматься. Я просто должна что-нибудь сделать… и это вот-вот произойдет!

— Прежде ты никогда не думала этим заняться? — Вивьен была явно озадачена.

— Сомневалась, что это возможно, — призналась Иззи. — Поскольку я не умею играть на музыкальных инструментах, мне всегда казалось, что это нереально. Все равно, что проснуться поутру и вдруг заговорить по-русски. Или посмотреть в зеркало и понять, что глаза у тебя стали зелеными.

Вивьен рассмеялась:

— Милая, достаточно было всего лишь попросить, и я бы одолжила тебе свои линзы.

Глава 20

«Ситуация, конечно, странная», — раздумывала Иззи, собираясь вечером на работу.

До сих пор она считала Вивьен Бресник просто несвоевременной помехой, но, повидавшись с ней, невероятно привязалась к этой девушке и почти желала счастья им с Сэмом. Они такая потрясающая пара… в чем-то даже идеальный союз… Невозможно представить, что они несчастливы вместе.

Иззи не понимала, смешно это или грустно. А больше всего ее раздражало то, что она по-прежнему не знала, спит ли Сэм с Вивьен.

Нанеся перед зеркалом последние штрихи, отступив назад и задумавшись, как бы она смотрелась с длинными светлыми волосами и небесно-синими глазами, Иззи сказала второй раз за двадцать минут:

— Она действительно очень мила.

Джина, сидя на ковре в гостиной и разбирая потрепанные папки в коробке, взглянула на отражение Иззи в зеркале.

— Конечно. Она, если не ошибаюсь, подружка Сэма? С чего бы Сэму тратить время на безмозглую красотку?

Иззи пожала плечами:

— У мужчин дурной вкус, это их общая беда. — Она хотела привести Эндрю в знак доказательства, но передумала. Начав работать в агентстве, Джина сделалась намного счастливее. Если старые раны заживают, не надо сыпать на них соль.

— Только не Сэм, — возразила Джина, садясь на пятки и расслабляя ноющие плечи. — Интересно, знает ли Дуг, что такое алфавитный порядок?.. Даже обезьяна могла бы вести дела организованнее. Разве ты не рада, что не связалась с ним? — продолжила бодро. — Сама понимаешь, ничего бы не получилось. Вы с Сэмом не подходите друг другу.

Катерина занималась у себя в комнате, пытаясь наверстать упущенное за неделю и выкинуть из головы мысли об Эндрю — скоро ведь экзамены. Любовь и экзамены плохо сочетаются — Катерина это знала, но ей было все равно. Хотя она позорно отставала с подготовкой, девушке недоставало сил даже на панику.

Было уже почти час ночи, когда она услышала, как вернулась Иззи.

— Привет, детка. — Открыв дверь в спальню дочери, Иззи поняла, что ее переполняет гордость: как может семнадцатилетняя девочка, детище столь неорганизованной и не заслуживающей наград матери, быть такой красивой, умной и хорошей?

Катерина, в окружении книг, улыбнулась в ответ. Иззи действительно притащила огромный пакет из китайской закусочной.

— Как работа?

— Хреново, но что поделать? — Свернувшись на кровати и преувеличенно вздохнув, Иззи схватила пригоршню лакричных леденцов. Она обожала ночные разговоры с дочерью, когда весь остальной мир спал. — Но мне все равно. Конечно, ты думаешь, что я, как обычно, мечтаю, но интуиция подсказывает: на этот раз у меня получится. Только представь…

Катерина за семнадцать лет научилась не развеивать иллюзии Иззи. Они многое пережили, и это уже достижение, которым можно гордиться. Катерина с любовью поцеловала мать.

— Не сомневаюсь, ты справишься.

— С помощью Бенни, — уточнила Иззи. — Сэм думает, что я спятила. Он сказал — это все равно, что учить слепого живописи.

Катерина кивнула: сравнение вполне уместное.

— Но даже если ты не умеешь сочинять музыку, можешь писать стихи, — запротестовала она. — Вспомни Тома Раиса… он же сколотил состояние!

Иззи рассмеялась.

— Его зовут Тим Райе, детка. И да, стихи, конечно, важны… Кстати, я…

— Мама, если в пабе так ужасно, почему ты не бросишь эту работу? — перебила Катерина. В последнее время она об этом размышляла, и решение было настолько очевидным, что она не понимала, отчего мать сама не додумалась. — Почему бы не попросить Сэма дать тебе работу в «Ступенях»? Чаевые будут гораздо выше, денег — уж точно не меньше, и это, по крайней мере, не какая-нибудь дыра. Наоборот. Если «Ступени» достаточно хороши даже для членов королевской семьи…

Иззи заерзала. Забирая себе остатки леденцов, она призналась:

— Уже спрашивала. Он ответил, что вакансий нет.

Катерина пришла в ярость:

— Вот свинья. И что он хотел этим сказать?

— Что не желает меня там видеть.

Это не давало Иззи покоя, и потому она не рассказала Катерине раньше. А теперь не хотела, чтобы дочь засыпала ее бесконечными «почему». В минуты оптимизма Иззи убеждала себя, что законы менеджмента предписывают не смешивать бизнес с удовольствиями. В противном случае отказ Сэма значил, что он слишком хорошо ее изучил, а это вряд ли могло поднять ей самооценку. И потом, Иззи хотела обсудить с дочерью более важные вопросы.

— Кэт, я кое-что хотела… — начала она.

— Вот дерьмо, — взорвалась та. Карие глаза сверкали от негодования. — Кем он себя возомнил?

— Неважно, — резко отозвалась Иззи. — Кэт, работать в ночном клубе, даже в «Ступенях», — это не самая большая мечта. А теперь не перебивай меня, я хочу кое-что тебе сказать.

— Прости. — Катерина, скрестив руки на груди и откинувшись на подушки, приняла вид внимательной слушательницы.

— Это очень важно, потому что, как ты знаешь, я никогда не рылась в твоих личных вещах…

Если бы Катерина была термометром, столбик ртути сейчас взмыл бы до небес. Она застыла.

— Утром, — продолжала мать, не замечая произведенного ее словами эффекта, — мне нужна была чистая бумага, и я вспомнила, что у тебя она наверняка есть…

— Да, — осторожно ответила Катерина. Вот, значит, в чем дело. Не имея возможности посылать ей письма по почте, Эндрю был вынужден вручать их лично, при расставании. Вернувшись домой, Катерина читала их и перечитывала в уединении собственной комнаты. Она знала, что его чувства искренни.

Если любая мать на свете отреагировала бы на эти письма с ужасом и отвращением, Иззи, похоже, намеревалась вести себя с присущей ей оригинальностью. Она явно собиралась проявить понимание и завязать один из тех невыносимых «задушевных» разговоров, которые не в силах терпеть ни одна дочь.

«Кроме того, — размышляла Катерина с негодованием и страхом, — эти письма адресованы мне. Я так старалась их запрятать среди эссе, рефератов по физике, где ни одной матери не придет в голову искать».

— Вот что я нашла. — Иззи полезла в сумку и вытащила свернутый листок.

— Мама, это не твое дело. — Катерина приготовилась к бою.

— Знаю, — спокойно отозвалась Иззи. — Но я прочла… и теперь это мое дело.

Она развернула письмо. Догадавшись, что мать собирается читать вслух, Катерина испытала ужас. Сначала унижение, потом допрос… Невозможно предсказать, что еще придет в голову Иззи.

— Это нечестно, — взмолилась Катерина, не в силах вообразить ужасающие перспективы. Если мать скажет Джине… — Это очень личное, я не хочу обсуждать, просто отдай мне… — Она попыталась выхватить листок, но Иззи немедленно подняла руку. — …и забудь, что ты его видела!

— Ах, первая любовь!.. — провозгласила Иззи с сияющими от радости темными глазами. — Честное слово, детка, я не такая уж старуха и прекрасно помню, что это за чувство… — Постукивая по листку пальцем, она с восторгом продолжала: — Это великолепно! Действительно берет за душу!

— За душу… — эхом отозвалась Катерина, откидываясь на подушки. Она сдалась. Закрыв глаза, а затем медленно открыв, она устало спросила: — Мама, ради Бога… о чем ты говоришь?

Иззи начала читать…

Катерина настолько приготовилась к сопротивлению, что едва не крикнула: «Но это же не то!»

Слава Богу, ее секрет не раскрыт! Она была помилована. Поняв это, Катерина решила, что ей действительно повезло, поскольку Иззи никогда бы не восприняла роман с Эндрю очень легко. Даже Иззи не настолько либеральна.

— Это стихи. — Катерина откинулась на подушки, скрывая облегчение под маской грубости. — И они дерьмовые. Не надо было их читать.

— Они не такие уж и плохие, — возразила Иззи. — Конечно, Вордсворт не стал бы лишаться из-за этого покоя и сна… — Она помолчала и стиснула холодную руку дочери. — Вот что я хочу тебе сказать, детка… это не стихи, а песня. Когда я читала, то слышала музыку. Слышала, как они будут звучать. Печально и весело, мощно и увлекательно… Такие песни запоминаются на всю жизнь.

Катерина улыбнулась:

— Мама, ты с ума сошла.

— Нет. — Она помахала листком. — Ты разрешишь мне попробовать? Могу я хотя бы попытаться?

«Через пару дней, — подумала Катерина, — мать об этом позабудет». Ее энтузиазм, хоть и пылкий, длился обычно недолго. Хорошо, если новое увлечение продержится неделю.

— Конечно, можешь, — согласилась она, — если хочешь.

— Ты ангел, — объявила Иззи и, обняв дочь, торжествующе добавила: — Только подумай… это может стать началом чего-то большего… слава, богатство, мальчики…

— Я слишком молода для этого, — возразила Катерина.

— Мальчики — для меня, дурочка. — Иззи с жалостью взглянула на нее и улыбнулась. — Они тебе и не нужны — ты уже нашла свою большую любовь. К слову, о любви… — продолжила она заговорщически. — Что он сказал, когда прочел стихи? Что сказал Саймон?

Напомнив себе, что она, по крайней мере, не лжет, Катерина спокойно выдержала взгляд матери и сдержанно ответила:

— Ничего. Я ему не показывала.

Глава 21

Доктор был абсолютно уверен, хотя Марси не понимала, как такое возможно. Вернувшись домой, она рассматривала себя в зеркало и проводила дрожащей рукой по округлившемуся животу. Как она не может быть беременной, если так выглядит?

Но… врач сказал, что это ложная беременность. Несуществующий ребенок.

«Господи, ну и фокусы выкидывает природа», — удивилась Марси, не зная, смеяться или плакать при мысли о странной шутке, которую сыграло с ней собственное тело. Шутка была не только странная, но и изощренно жестокая. Марси так страстно мечтала о ребенке, что иногда просто не могла думать о чем-нибудь еще. Осознание того, что она, наконец, забеременела, было самым чудесным открытием в ее жизни. Марси чувствовала себя состоявшейся и такой счастливой, что эта мысль даже казалась греховной.

Марси, конечно, понимала, что Эндрю не горит энтузиазмом. Мнимый восторг был окрашен неловкостью, даже тревогой, но в подобных обстоятельствах этого и следовало ожидать. Она не давила на Эндрю и просто радовалась в одиночку, позволяя ему привыкнуть к этой мысли. Лишь потом намекнула, что это, возможно, и есть повод, которого он ждет, — прекрасная возможность расторгнуть неудачный брак.

Постепенно, как и должно было случиться, Эндрю действительно смирился с этой идеей. Перспектива грядущего отцовства — заставила его пересмотреть взгляды на жизнь. Эндрю понял, как важно создать полноценную семью. И тогда счастье Марси стало абсолютным. Все шло идеально…

И это оказалось ложью, потому что ребенка не было. Даже внезапная любовь к спагетти и чипсам с уксусом была лишь необъяснимой иллюзией.

Натянув халат на изменившее ей тело, Марси отвернулась от зеркала и впервые ощутила страх. «Я не виновата, я сделала это не нарочно. Но поверит ли Эндрю?»

Сначала она солгала, что принимает противозачаточные средства. Потом — что тест на беременность дал положительный результат. И это непросто сбросить со счетов.

Она действительно не хотела обманывать Эндрю. Это казалось лишним при сложившихся обстоятельствах. Увидев, что дурацкий тест стоит почти десять фунтов, Марси в ужасе выскочила из аптеки и потратила деньги на последний роман Джеки Коллинз и рожок шоколадного мороженого.

Теперь она мечтала все исправить, но вопрос оставался: что скажет Эндрю, когда узнает?

Ждать долго не пришлось. Эндрю вернулся домой к половине шестого. Катерина не смогла с ним встретиться. Марси отметила раздражение, с каким он огляделся и упрекнул, что она снова не прибралась.

— Милый. — Она хотела поцеловать Эндрю в губы, но он в последний момент отвернулся, подставив ей бледную щеку. — А ты рано.

— Какая разница? — огрызнулся он, указывая на кофейный столик, заваленный журналами. Он пришел голодный и уставший, а Марси ничего не желает делать, да еще не удалось встретиться с Катериной. Эндрю был страшно раздражен.

Марси, в панике, с особой остротой осознала шаткость своего положения.

— Я приготовлю поесть, — засуетилась она и задумалась, что можно сделать. Марси напрягла память: дома имелись только чипсы в огромном количестве, ореховый пудинг (достаточно, чтобы накормить ораву школьников) и слегка заплесневевшая буханка хлеба. — Милый, ты устал. Сядь и отдохни.

— Потом мне снова надо будет выйти. — Эндрю не отрывал взгляд от телевизора. Катерина сказала, что встретится с ним в десять. — Наши датские клиенты остались на ночь в Лондоне и пригласили меня в ресторан.

— Тогда, наверное, тебе не стоит сейчас наедаться. — Марси облегченно вздохнула. Можно спокойно посмотреть любимый сериал.

Эндрю с отсутствующим видом кивнул, а потом, словно вспомнив о своем долге, спросил:

— Что ты делала сегодня?

В животе Марси будто стянулся ледяной узел страха. Она инстинктивно положила руку на предательское вздутие.

— Была у врача.

Она завладела вниманием Эндрю. Он сел и устремил серые глаза на ее лицо.

— Что он сказал? Какие-то проблемы?

Сложив руки на животе, Марси улыбнулась и покачала головой. Она, как Скарлетт О'Хара из «Унесенных ветром», предпочитала подумать об этом завтра.

— Все хорошо, — спокойно ответила она. — Я в порядке, любимый. Мы с малышом в порядке.

Узнав со спины идущую впереди женщину, Сэм нажал на тормоз и восхитился походкой, великолепными ногами и красивой попкой. Что эта женщина делает на улице с огромным белым датским догом, он даже вообразить не мог, но они действительно прекрасно смотрелись вместе…

— Привет. — Он медленно катил рядом с ней.

Собака немедленно завиляла хвостом, подскочила к открытому окну и с интересом обнюхала Сэма. Бросив многозначительный взгляд на массивную цепь, тот потряс протянутую лапу и невозмутимо произнес:

— Ты, наверное, новый парень Иззи.

— Очень остроумно, — с легкой улыбкой ответила та. — Где ты был, когда мы в тебе так нуждались? Иерихон не захотел ехать на метро, и нам пришлось идти пешком аж от самого Хэмпстеда.

Иерихон, у которого глаза были больше, чем у Иззи, весело гавкнул и попытался лизнуть Сэма в лицо.

— Слава Богу, вы уже почти дома. — Он оттолкнул собаку, прежде чем она успела слизать весь одеколон. — Конечно, я бы вас подвез, но…

— …но это обыкновенная машина, а не грузовая фура, — закончила Иззи. — Ничего страшного, мы привыкли. Таксисты, которых мы пытались остановить, отвечали точно так же.

Он засмеялся.

— А что случилось? Ты отказалась от песен и решила стать профессиональным выгуливателем собак? Жаль тебя разочаровывать, детка, но тебе придется дважды обогнуть земной шар, прежде чем разбогатеешь на такой работе.

— Это наша собака, — с гордостью заявила Иззи и улыбнулась. — Наш новый жилец, и он, слава Богу, умеет вести себя в обществе.

У Сэма сломалась новая стиральная машина, и он отправился на Кингсли-Гроув, чтобы воспользоваться машиной Джины. Известие о том, что у нее появилась собака, его очень удивило. Но когда Иерихон бросился на кухню и он увидел выражение лица Джины, то понял, что Иззи опять его одурачила.

— Ай! — крикнула Джина, забиваясь в угол рядом с холодильником.

Иерихон подал голос, рассматривая ее с вежливым интересом.

Сэм искренне пожалел, что не захватил видеокамеру.

— Чья это собака? — пискнула Джина, указывая на пришельца дрожащим пальцем.

Иерихон, в надежде получить печенье, подошел и попытался исследовать протянутую руку, прежде чем Джина успела ее отдернуть. Разочарованный пес обнюхал изящные лодыжки хозяйки.

— Ну, разве он не прелесть? — вздохнула Иззи, явно не сознавая, что за хаос учинила. Протянув поводок съежившейся Джине, она объявила: — Он твой!

— Нет!

— Да. Это подарок. В знак благодарности, — радостно добавила Иззи. — Ведь если бы не ты, я бы никогда не поняла, что должна писать песни. Ты изменила мою жизнь, Джина. — Глаза Иззи светились благодарностью. — Я очень долго думала, что тебе подарить…

«Мужа, — ошеломленно подумала Джина. — И спокойный дом — без собак и Ван Эшей».

— …а потом увидела объявление в газете. Сразу бросилась в Хэмпстед и забрала его!

— По-моему, он хочет меня сожрать, — слабеющим голосом пролепетала Джина, но Иззи немедленно опустилась на колени, ласково гладя уши огромного пса и освобождая его от цепи.

— Он просто голодный. Точнее, мы оба. Посмотри, он дает лапу… разве не душка? Только подумай, — воодушевленно продолжала она, — как это здорово — иметь собаку!

— Грабители, — подсказал Сэм.

Иззи, конечно, сплошная неприятность, но сердце у нее доброе. Большой любитель собак, он не мог оставаться беспристрастным, хотя и должен был. Хотя вот Джина всю жизнь недолюбливала собак.

— Мужчины! — воскликнула Иззи, настолько счастливая, что не в силах была умолчать о своем открытии. — Вот что главное! В той же газете я прочитала статью о том, как завлечь мужчину… то есть как с ним познакомиться, — поспешно поправилась она. — И самый лучший способ — гулять с собакой в парке. Ненавязчиво говоришь: «Доброе утро, как поживаете?» — а потом не успеешь и глазом моргнуть, как какой-нибудь дантист с золотистым ретривером пригласит тебя на ужин. Верное дело!

Сэм восхищался ее стилем. Взяв пиво из холодильника, он сел, чтобы насладиться разворачивающейся комедией.

— Еще это отличная зарядка, — продолжила Иззи, отметив, что Джина почему-то не в восторге. — И конечно, Сэм абсолютно прав: собака живо отпугнет любого вора, не говоря уже о коммивояжерах…

— Я боюсь собак, — сквозь стиснутые зубы проговорила Джина.

В эту минуту Иерихон внимательно ее рассматривал, истекая слюной и, кажется, примериваясь к лодыжкам.

«Если Иззи решила подарить мне собаку, то почему это не оказалось нечто маленькое и покладистое?»

— Но это же смешно, — горячо возразила Иззи. — Как можно бояться Иерихона? Прежние хозяева отказались от него лишь потому, что он сам пугался их пуделя. Чтобы он обрел уверенность в себе, его нужно окружить любовью и заботой. Только представь себе множество приятных прогулок в парке…

Сила убеждений Иззи оказалась настолько велика, что через два часа она сумела, преодолев сопротивление, отправить Джину и Иерихона в ближайший парк с наказом пройтись вокруг пруда и насладиться заходящим солнцем.

Сэм вдвойне восхитился Иззи, которая вслед затем немедленно бросилась к телефону и принялась умолять не одного, а троих своих знакомых собачников: мол, она будет навечно у них в долгу, если они быстренько прогуляются со своими псами вокруг пруда в восточной части Кенсингтон-Гарденс и скажут доброе слово нервной блондинке с датским догом…

Чудо, конечно, заключалось в том, что они согласились помочь. Если Иззи чем-то и обладала в избытке, то обаянием. И потом, друзья у нее были крайне странные.

— Стирка окончена, — заметила она, когда сорок минут спустя машина отключилась.

— Ты пытаешься сменить тему.

Чистые рубашки лишь отчасти были поводом для визита. Еще страннее, чем друзья Иззи, был порыв… почти физическая необходимость увидеться с ней опять. Дома у Сэма по-прежнему находилась нежеланная гостья, но он отнюдь не позабыл тот вечер у него в кабинете.

«Мы начали с нуля», — подумал Сэм, и ее притворная амнезия раздражала его все сильнее.

— Я беспокоюсь за красную рубашку, — заявила Иззи. Она ничего и не думала забывать. Раньше тянуть время и наслаждаться игрой было весело. Теперь ситуация изменилась. Понимая, что Вивьен по-настоящему спутала им карты, Иззи, решила соблюдать дистанцию, пока ветер не переменится. Никому не будет вреда, зато можно пока сосредоточиться на работе.

Теперь, слегка взволнованная, она повторила:

— Твоя красная рубашка. Она может полинять.

Сэм молча взглянул на нее.

— Ах, черт! — с чувством произнесла Иззи. Лишь бы чем-нибудь заняться, она рывком открыла стиральную машину и начала вытаскивать сырые вещи. — Слушай… хотел ты того или нет, но Вивьен живет у тебя дома.

— Всего лишь гостит, — поправил Сэм.

— Все равно. — Иззи вздохнула. Было проще говорить, не глядя на него. Серьезный зрительный контакт и ее пугал. — Я в кои-то веки пытаюсь совершить благородный поступок, и с твоей стороны нечестно на меня давить.

— С твоей стороны это тоже нечестно, — заметил Сэм. Постукивая пальцами по пустой банке из-под пива, он задумался, насколько это связано с новым парнем, о котором Иззи ему говорила, — тем самым «чертовски привлекательным» мужчиной, за которым она так гонялась. Он нахмурился. — Ты все еще встречаешься с тем парнем?

Иззи, позабыв о собственной шутке, решила, что он имеет в виду Бенни Данауэя.

— Да, конечно.

— Конечно, — повторил он с иронией. Иззи, твердо решившая не вставать между Вивьен и Сэмом, тем не менее, не рассматривала вопрос о моногамии применительно к себе. С ее точки зрения, никаких противоречий тут не было.

Мысли Сэма прервал громкий лай, и он решил, что при данных обстоятельствах это к лучшему. Пока Вивьен живет у него, а Иззи продолжает встречаться со своим парнем, они мало что могут сказать друг другу.

В следующее мгновение Иерихон распахнул дверь на кухню и, увидев Иззи, в восторге ринулся к ней. Красная рубашка Сэма взмыла в воздух и плюхнулась в миску с водой.

— Ну и как? — спросил Сэм.

Джина раскраснелась и запыхалась.

— Что «как»?

— Он хорошо себя вел? — бодро спросила Иззи, и Джина испуганно оглянулась:

— Кто?

Иззи закатила глаза:

— Иерихон! Мы можем его оставить или ему придется влачить жаркое существование в лапах пуделя по имени Пит?

— Э… он очень хорошо себя вел, — ответила Джина, пусть и не вполне искренне. Быстро взглянув на пса, который зарывался мордой в злополучную красную рубашку, она попыталась отдышаться. — Мне кажется, отсылать его обратно несправедливо. — Джина неуверенно улыбнулась. — Ведь он к нам уже привык…

— Конечно, несправедливо. — Иззи улыбнулась в ответ и дружески потрепала собаку за ушами. — Только посмотри на него… Он устал. А ты? Как прогулка?

Джина быстро опустилась на кухонный стул. Глаза у нее сияли.

— Надо сказать, я рада. Я тебе не поверила… — добавила она, переполняясь смущением и гордостью, — но ты была права насчет знакомства с мужчинами, которые выгуливают собак. Это… ну, это действительно сработало.

— Господи, это прекрасно! — Иззи вознесла немую молитву небесам. Она не сомневалась в Томе и Люке, но Адистер сказал, что ему некогда тратить время на ерунду.

— И сколько же мужчин с тобой заговорили?

— Ну… — Джина приятно покраснела. — Пятеро.

Не так-то просто изложить свои представления о том, как должна звучать песня, человеку, которому предстояло превратить ее в нечто достойное внимания. «Разочарование» не то слово. Порой Иззи хваталась за голову и хриплым голосом пыталась изобразить звук тенорового саксофона, в то время как Бенни хмурился и в десятый раз переспрашивал, уверена ли она, что музыка должна начаться на полтакта раньше вокала. И не кажется ли ей, что лучше синхронизировать то и другое, и пусть фортепиано создает эффект эхо…

Медленно, после нескольких часов сосредоточенной, тяжелой работы, чудо свершилось. Песня приняла узнаваемую форму. Если Иззи и нарушила несколько основных правил, то Бенни продемонстрировал талант, присущий хорошему учителю, и позволил ей это сделать. Некоторые ошибки были просто вопиющими, другие, как ни странно, оказывали свое влияние, и неожиданность отхода от традиции помогала создавать едва уловимое ощущение волшебства.

Иззи, как ребенок, постигший искусство езды на велосипеде, не желала останавливаться. Положив стихи Катерины на музыку, она бурлила новыми идеями. Стихи без усилий изливались на страницы блокнота. Как только Иззи записывала их, сразу начинала слышать и музыку. Бенни пытался не отставать и обрабатывал ее идеи прежде, чем они успевали ускользнуть. Прикусывая язык каждый раз, когда она заявляла что-нибудь типа «Это вроде как дуэт для голоса и кларнета», Бенни позволял Иззи давать волю необузданному воображению.

«Этот урок действительно стоило бы усвоить всем музыкантам», — улыбаясь, размышлял Бенни, разбирая записи, которые нацарапал, следуя сбивчивым инструкциям Иззи.

Одни ее идеи были просто невозможны, другие осуществимы теоретически, но нереализуемы на практике. Но некоторые, как он был вынужден признать, оказались на диво хороши. Иззи не шутила, когда сказала, что может это сделать. По спине Бенни пробежал холодок, когда он вдруг понял, что при профессиональной помощи, хороших музыкантах и большой удаче Иззи может… добиться настоящего успеха.

— Господи, как я рада, что позвонила тебе, — призналась Вивьен, предлагая Иззи сигарету. — Здесь так ску-у-учно! Сэм постоянно на работе, а я в Лондоне никого не знаю. Наверняка он приглашает меня в «Ступени» только потому, что надеется: я найду себе парня и оставлю его в покое.

— А тебе как кажется? — осторожно поинтересовалась Иззи.

Вивьен засмеялась:

— Шутишь? Иззи, у нас с ним то, что в газетах называют бурными отношениями… Требуется нечто большее, чем небольшая размолвка, чтобы я бросилась домой. Я еще не махнула рукой на Сэма.

«Вот блин, — подумала Иззи. — Точнее, бли-ин, потому что техасский акцент — штука заразная».

— Но я вовсе не хочу сказать, что мне плохо, — добавила Вивьен. — Кто знает: если Сэм однажды увидит, как я развлекаюсь с другими, может, и соберется наконец с силами.

— Ничего не имею против новых знакомств, — сказала Иззи, вспоминая печальный разговор с Бенни. — Ты, случайно, не знакома с богатым продюсером?

Вивьен потушила едва начатую сигарету.

— Послушай, я просто себялюбивая стерва — даже не спросила, как у тебя дела с написанием песен. Как все продвигается?

— Прекрасно. — Иззи покачала головой. — Но написать песню не трудно. Следующий шаг — прийти с ней в студию звукозаписи.

— Это же здорово… И когда можно будет прийти и посмотреть?

Иззи улыбнулась.

— Когда мы накопим достаточно денег, чтобы арендовать студию. Помнишь, как Сэм отозвался обо мне? Роскошные волосы, отличный голос и ни гроша в кармане. Снять приличную студию хотя бы на день стоит тысячу двести фунтов. Это гораздо больше, чем мы с Бенни можем себе позволить.

— Жаль. — Вивьен, кажется, была удивлена — это находилось за пределами ее понимания. Потом она вдруг просияла. — Ну так займи денег. У Сэма. Он охотно одолжит тебе эту сумму, и ты вернешь, как только разбогатеешь.

Эта мысль уже приходила в голову Иззи. На мгновение она задумалась, а потом покачала головой:

— Не могу.

Вивьен явно была сбита с толку.

— Почему?

— Трудно объяснить, но мне придется обойтись собственными силами. В представлении Сэма я сущее финансовое бедствие, в смысле — расточительна. И конечно, он абсолютно прав. Но ничего не могу поделать, просто я такая. И просить у него деньги мне будет… неловко.

«Быть в долгу у Сэма — значит, подкрепить его мнение обо мне. А у меня, в конце концов, есть гордость».

— То есть он будет читать тебе нотации? — Вивьен изо всех сил пыталась понять. — Будет спрашивать, когда вернешь деньги? Господи, ну и сукин сын. Я и не подозревала, что он такой.

— Нет-нет, — поспешно ответила Иззи. — Ничего подобного. Он и слова не скажет… Именно поэтому мне будет чертовски неудобно.

— Нет, не уходи, — велела Вивьен, когда Иззи потянулась за сумочкой и хотела встать. — Выпивка за мой счет. Это я тебя сюда вытащила, в конце концов.

Иззи расхохоталась.

— Только не говори, что я разжалобила тебя своей историей и теперь ты испытываешь муки совести. Послушай, мотовкой быть приятно хотя бы потому, что всегда можешь угостить друзей выпивкой. Поэтому не смотри на меня так, а лучше скажи, что предпочитаешь. Еще текилы?

Но Вивьен схватила ее за руку и заставила сесть.

— Это Сэм пригласил меня сюда сегодня, так что теперь пусть кормит и поит нас. Я заговорила о нем исключительно потому, что вы, как мне показалось, хорошие друзья. И я была бы очень рада одолжить тебе столько денег, сколько нужно.

Иззи на мгновение потеряла дар речи. Ей даже в голову не приходило, что Вивьен может сделать подобное предложение.

— Господи, — наконец выговорила она, — ты… действительно этого хочешь?

— Почему бы и нет? — бодро отозвалась Вивьен, когда официант принес вино и два бокала. — Это не такая уж большая сумма. Вернешь когда сможешь. — Она улыбнулась и подмигнула Иззи. — И Сэму не обязательно об этом знать.

— Фантастика, — выдохнула Иззи, преисполненная благодарности. — Не знаю, что и сказать…

— Черт возьми, друзья познаются в беде. — Вивьен со смехом начала разливать шампанское по бокалам.

Иззи поспешно прикрыла свой бокал ладонью.

— Не хочу, чтобы Сэм обозвал меня иждивенкой. Лучше выпью соку. Честное слово.

— Но мы должны отпраздновать, — настаивала Вивьен, решительно отодвигая ее руку и начиная вина. — И не позволяй Сэму тебя запугивать, это не в твоем духе.

— Ну ладно. За твое здоровье.

Через десять дней Иззи стояла в кабинете Дуга Стедмана и прислушивалась к звукам собственного голоса, эхом разносящегося по комнате. За ее спиной молча сидели Джина, Дуг, Бенни, Вивьен, слушали окончательные результаты девятнадцати часов работы в студии звукозаписи, которую порекомендовал им приятель Бенни. Было записано четыре песни. Голос Иззи то взмывал, вторя чарующему, скорбному звучанию тенорового саксофона, то затихал почти до шепота. Секунда тишины — и нарастающее крещендо, сопровождаемое легкой барабанной дробью… Иззи хотела, чтобы финал песни звучал как последние слова Джульетты, обращенные к Ромео… последняя, самая мощная строчка, которая заглушила саксофон… и песня закончилась.

Ожидать реакции слушателей было страшнее, чем стоять на прослушивании. Не в силах обернуться, Иззи отвела руку назад и нащупала морду Иерихона. Пес уткнулся мордой ей в запястье. У нее закружилась голова…

Тишину разорвал оглушительный свист — так, выражая одобрение, умеют свистеть только настоящие техасцы. Вивьен торжествующе крикнула:

— Иззи, ты звезда!

Когда Иззи наконец обернулась, Джина аплодировала громче всех. Иерихон, убедившись, что молчанию пришел конец, радостно взвыл и смахнул хвостом со стола чашку кофе. Бенни широко улыбался. Джина, продолжая хлопать, твердила:

— Потрясающе! Бесподобно! Супер!

Иззи ждала замечаний Дуга. Она влезла в финансовую авантюру, сделала все, что могла, и в первую очередь нуждалась в его одобрении. Глядя на агента с нарастающим волнением, Иззи попыталась выговорить: «Ну как?» — но слова застряли в горле, и у нее вырвался только слабый хрип.

Дуг с трудом встал и промокнул лицо платком. Он будто и не собирался ничего говорить. Просто пересек маленькую комнату, остановился перед Иззи и несколько секунд смотрел на нее, а потом улыбнулся и расцеловал в обе щеки.

Иззи не смогла сдержать слез.

— Тебе действительно понравилось? — шепнула она, когда Дуг отступил на шаг.

— Понравилось? — Дуг покачал головой, испытывая прилив почти отцовской любви к этой самоуверенной и своенравной женщине.

Оптимизм и энергия Иззи не знали границ, она в жизни ничего и никого не боялась. И теперь, увидев ее неуверенность и отчаянную жажду поддержки, он полюбил Иззи еще сильнее.

— Ты меня знаешь, — сказал Дуг с упреком. — Мне нравятся Роджер Уиттейкер и Вэл Дуникан. Твои песни, возможно, не займут первое место в списке моих персональных пристрастий, но даже я могу тебе сказать, что они хороши. Очень хороши. — Он помолчал и ворчливо добавил: — Хоть я в этом и сомневался.

Щеки у Иззи были мокрые, тушь потекла. Она шмыгнула носом и улыбнулась.

— Неужели они ни капельки тебе не нравятся?

— Перестань плакать, — буркнул Дуг. — Конечно, нравятся. Когда это мне не нравилось то, что способно меня обогатить?

Глава 23

Увидев Катерину, с каштановыми волосами, собранными в пучок, в коротком черном платье и туфлях на непривычно высоких каблуках, Эндрю понял, что она старается выглядеть старше, и был тронут. Теперь ей можно было легко дать лет двадцать, а это, учитывая обстоятельства, куда лучше, нежели семнадцать. Их не особо беспокоила разница в возрасте, а вот косые взгляды и откровенные усмешки мало кого радуют.

Катерина, впрочем, была менее щепетильна. Она удивленно изогнула бровь, когда Эндрю назвал дежурному в отеле их имена, и покатилась со смеху. Даже дежурный улыбнулся.

— В чем дело? — озадаченно спросил Эндрю.

— Мистер и миссис Лоренс, — хихикнула Катерина. — Но ведь нам не обязательно притворяться, что мы женаты!

«Так мило с его стороны соблюдать приличия», — подумала она в порыве страсти. Увидев выражение лица Эндрю, Катерина взяла его за руку и крепко сжала.

— И не нужно смущаться. Люди все равно догадаются, когда увидят, что мы безостановочно болтаем за ужином. Настоящие муж и жена так не делают.

Эндрю сконфуженно взглянул на дежурного и протянул Катерине ручку. Она размашисто написала свою фамилию.

— Вот. Зачем путешествовать инкогнито?

«А я бы не прочь, — возразил про себя Эндрю. — По крайней мере, заплачу по счету наличными, хотя это сейчас и накладно. Но не хочу, чтобы Марси застукала за кражей кредитки».

— Доставить ваш багаж в номер? — спросил дежурный, улыбаясь Катерине и мысленно желая, чтобы все гости были такими же искренними.

— Не стоит. — Девушка подмигнула. — Не хочу, чтобы посыльный надорвался. Это невероятно тяжелая зубная щетка.

Катерина не переставая спрашивала себя: хочется ли ей взаправду есть или она просто медлит, оттягивая минуту, когда они останутся втроем — Эндрю, она и большая кровать. Но хоть ее бравада и была по большей части напускной, девушка с радостью поняла, что, в самом деле, голодна, как только на стол подали первое блюдо.

— А что ты сказала матери? — поинтересовался Эндрю, когда она доела. У него не было аппетита, и он почти не притронулся к своей порции. Наблюдать за тем, как наслаждается Катерина, было достаточным удовольствием.

— Думает, что я провожу вечер со своей большой любовью, — ухмыльнулась Катерина с набитым ртом. — То есть с Саймоном. Хотя вряд ли она вообще обо мне вспомнит. Сегодня мама показала Дугу запись песни, и ему понравилось. Когда я вернулась из школы, дома полным ходом шла вечеринка. Поэтому я сказала, что не могу готовиться к экзаменам в таком шуме и пойду к Саймону. Они без меня не скучают. Когда уходила, подружка Сэма учила Джину танцевать чарльстон, а мама изображала Бетт Мидлер с кабачком вместо микрофона. Бенни и Иерихон вместе играли на пианино, причем довольно скверно… а Дуг умолял их исполнить какую-то песню.

Все это казалось неправдоподобным. Эндрю не мог поверить в такую вечеринку в степенном Кингсли-Гроув. Соседи наверняка кипят недовольством.

— Но у нас нет пианино, — наконец сказал он.

Катерина облизала масляные пальцы.

— У вас нет. А у нас есть.

Эндрю не мог представить себе Джину, танцующую чарльстон, хотя Катерина неоднократно клялась, что мало-помалу его бывшая жена расслабилась. «Она неплохо справляется» — вот как девушка это назвала. Если поначалу они то и дело ссорились, то в последнее время отношения явно улучшились. Катерина одобрила, что Джина, наконец, перестала бездельничать и начала работать, тогда как Джина, в свою очередь, оценила кулинарные способности Катерины и ее любовь к мытью посуды. Как ни странно, Катерина охотно обсуждала Джину с Эндрю и в то же время встречала ледяным молчанием любое упоминание о Марси.

— Когда начинаются твои экзамены? — спросил Эндрю, скорее из желания сменить тему, чем из интереса. Он помнил об усердии Кэт в подготовке к экзаменам, но теперь она даже не упоминала о них.

Официант принес восхитительные телячьи котлеты для Эндрю и филе для Катерины. Она пожала плечами и улыбнулась.

— Завтра в девять утра.

— Шутишь!..

— Не паникуй. — Она взяла его за руку, точь-в-точь как тогда, в Музее Виктории и Альберта. — Я не говорила только потому, что не хотела портить вечер. Когда ты сказал, что снял номер в отеле, я была просто счастлива. Остальное неважно. Только мы.

На долю секунды Эндрю задумался: отменил бы сегодняшний вечер, зная про экзамены? Хотя он страстно любил Катерину, но с болью осознавал разделяющую их пропасть и понимал, как важна для нее учеба. Он вынужден был признать, что ничего бы не отменил. Драгоценные часы вдвоем были для него важнее. И эта ночь должна вознаградить его за долгое ожидание…

— Нам придется выехать в половине восьмого, — предупредил Эндрю. Дорога из Беркшира в Лондон в часы пик ужасна.

— В таком случае, — сказала Катерина (глаза у нее сияли, а рука, в которой был бокал, слегка дрожала), — давай начнем пораньше.

Самый сложный экзамен ей предстояло сдавать теперь. В спальне Катерину ждал Эндрю. Глядя на свое отражение в зеркале, она подумала: если мужчина и женщина действительно любят друг друга, остальное неважно. Она не понимала, откуда такие ощущения.

«Если заниматься любовью — это естественно и прекрасно, то почему у меня такое ощущение, что вот-вот стошнит?» Она решила, что просто глупа, достала зубную щетку и включила холодную воду. «Что за нытик. Семнадцать лет, а веду себя как ребенок. Абсолютно нечего бояться. Ничто не должно испортить эту самую важную ночь в моей жизни…»

Когда Эндрю заснул, Катерина повернулась на бок и взглянула на светящийся синий циферблат часов.

«Полвторого ночи, я это сделала, и все прекрасно. Не как в кино, ну и что? По крайней мере, лучше, чем я ожидала, и не так уж долго — дополнительный плюс. Я не ткнула Эндрю пальцем в глаз, не захихикала, не запуталась в одной из ужасающе сложных позиций, описанных в книге, над которой так потешалась мама».

Она не выставила себя дурой, и, слава Богу. Наслаждение придет потом — Катерина надеялась, что так будет, — а пока можно легко обойтись и без него. По крайней мере, она не утратила гордости.

— Милая… — пробормотал Эндрю, обнимая ее тонкую талию. Притянув Катерину к себе, он вновь возбудился. — Ты не слишком устала?..

Он поцеловал ее в шею. Катерина, опасаясь, что он забудет, отодвинулась, полезла под подушку и достала из потайного места маленькую плоскую коробочку.

— Это последний, — сказала она и ощутила себя школьной учительницей, которая раздает детям фломастеры.

— Нет. — Эндрю поставил будильник на половину седьмого и улыбнулся в темноте. — Их всегда три штуки в упаковке.

— Да, но один я наполнила водой и потрясла. Просто чтобы удостовериться.

Саймон болтался у ворот школы, когда пять минут десятого со скрежетом затормозила машина и Катерина, в черном платье, босиком, выпрыгнула с переднего сиденья.

— Господи, Кэт, ты с ума сошла! — В голосе Саймона звучали волнение и гнев. Он не понимал, как можно так глупо рисковать.

Не в силах посмотреть на водителя, он отвернулся, когда Катерина наклонилась к открытому окну и торопливо поцеловала Эндрю на прощание.

— Не волнуйся, — отрывисто сказала она, снимая влажную руку Саймона со своего плеча, когда машина скрылась вдали, а он попытался втащить ее в ворота. — Я уже здесь, и у нас есть семь минут. Мы даже успеем выпить кофе…

— Что?! — заорал Саймон, так что его светлые волосы буквально встали дыбом.

Катерина улыбнулась:

— Я шучу.

— Шутишь… — Он уставился на нее. — Поверить не могу, что ты в это влезла, Кэт. Завязать роман с женатым мужчиной — глупо, неразумно… Неужели не понимаешь, чем рискуешь?

Пытаясь поднять ему настроение — прежде она с этим не сталкивалась, — Катерина улыбнулась:

— Может, я не так уж умна, но даже мне известно про безопасный секс. Презервативы и все такое.

— Я имею в виду иной риск.

— У тебя недостаточно опыта, чтобы отчитывать меня, — спокойно заявила Катерина. — Поэтому не читай мне нотаций.

Саймон покачал головой:

— Ты делаешь из себя посмешище.

Катерина окинула его ледяным взглядом:

— А ты становишься занудой.

Стоя на пороге экзаменационной комнаты, учитель физики яростными жестами приказывал им поторопиться.

— Я пытаюсь быть твоим другом, — буркнул Саймон. Катерина, слегка устыдившись, пожала ему руку и шепнула:

— Я знаю. Просто ты меня неправильно понимаешь… Саймон, я совершенно не готова к экзамену. Мне страшно. Поцелуй меня на счастье.

— Нет, — мрачно ответил он. — Ты свое уже получила.

Глава 24

— Тебе не обязательно было сюда приходить, — запротестовала Джина, когда Иззи вошла в офис. Запыхавшись после пробежки с Иерихоном, который мчался через дорогу очертя голову, Иззи рухнула на подоконник и одним глотком осушила банку минералки.

— Не удержалась. — Она вытерла губы и сбросила сандалии. Иерихон немедленно схватил одну из них и забрался под стол. — Ну же, повтори, что тебе сказали по телефону.

— На «Эм-Би-Ти» прослушали твои записи, — терпеливо повторила Джина. — Они сочли их интересными. Парень из «Эй энд эр» сегодня вечером придет послушать тебя в «Платформу». Его зовут Джоэль Макгилл, познакомитесь после выступления.

Иззи понравилось, как звучит это имя. Она мысленно повторяла его всю дорогу из Кенсингтона до Сохо. Иззи отчетливо представляла себе этого человека: высокий, смуглый, с цыганскими глазами, ослепительной улыбкой и, разумеется, одинокий. Он будет очарован, покорен ею…

— Джина, — вернулась она из мира грез, — будь душкой, одолжи сто фунтов.

Джина испугалась:

— Ты собираешься дать ему взятку?

— Нет, купить новое платье. Пожалуйста. Мне нужно что-нибудь особенное.

— Но, Иззи, дома у тебя полный шкаф «особенных» платьев. Наверняка среди них есть то, что ты сможешь надеть. — Джина сама целый месяц не позволяла себе обновок и теперь не одобряла подругу. — А Вивьен не может тебе одолжить?

— Я уже ей звонила, — призналась Иззи. — Ее нет дома.

Через две минуты после того, как Иерихон, Иззи и сто фунтов благополучно отбыли, дверь распахнулась. Джина выпрямилась и профессионально улыбнулась гостю.

— Привет. — Мужчина улыбнулся, да так, что она чуть не обернулась посмотреть, нет ли у нее за спиной чего-нибудь интересного. — Вы новенькая? Значит, это и есть офис Дуга?

С наигранным любопытством гость оглядел девственно-чистый кабинет и снова посмотрел на Джину.

— Я пришел к Дугу. Или я ошибся адресом?

Джина ощутила, что краснеет. К сожалению, румянец заиграл пятнами и на шее. Господи, как красив незнакомец…

— Вы не ошиблись. — Она с трудом перевела дух. — Но боюсь, Дуга нет. Я могу вам помочь?

— Наверняка. — Опустившись в кресло напротив, гость провел пальцами по волосам и посмотрел на Джину так пристально, что у нее задрожали ноги.

— Я Джина Лоренс, — сказала она, чтобы прервать тишину, которая, казалось, ничуть не смущала посетителя, — новый ассистент Дуга.

Он кивнул, продолжая улыбаться.

— Это все вы сделали?

Джина кивнула и вдруг поняла, что шея у нее онемела.

— Значит, вы чудесный сотрудник. Поверить не могу, что этот кабинет можно было превратить в шикарное место.

А Джина поверить не могла тому, во что превратилась сама. После ухода Эндрю она разучилась нормально реагировать на мужское внимание. Хотя и возможностей-то было не много, но дружеское слово или оценивающий взгляд оставляли ее абсолютно равнодушной — она обрела иммунитет к противоположному полу. Но сейчас долго дремавшие гормоны внезапно вернулись к жизни.

— Простите, я невежлив. — Гость полез в карман и вытащил огромный конверт. — Вы заняты, а я вас отвлекаю. Меня зовут Ральф Хенсон, и я привез контракт. Прочитал его и подписал где нужно. Все, что нужно сделать Дугу, так это куда-нибудь его засунуть и забыть… Правда, теперь здесь не осталось таких мест.

Джина, с облегчением поняв, что ноги вновь ей повинуются, принесла объемную серую папку.

— Все контракты отныне лежат здесь.

Ральф усмехнулся.

— Чудо. Даже больше, чем чудо.

— Господи, контракте ИТВ! — воскликнула Джина, просматривая документы.

«Нервная, но привлекательная», — оценил Ральф, восхищаясь ее красивыми светлыми волосами, когда она наклонила голову, возвращая папку на место. А главное, его имя явно было ей незнакомо.

— Ну да, — пожал он плечами. — Продюсер предупредил: как только сериал выйдет, моя жизнь изменится раз и навсегда. Даже не знаю, радоваться или паниковать.

— Но это же прекрасно! — Глаза Джины сияли. — Вы должны радоваться.

— Ладно. — Ральф встал и облокотился о стол. — Но лишь в том случае, если вы отпразднуете со мной. Сегодня вечером.

Джина ощутила запах его одеколона. Она решила, что ослышалась.

— Что?

— Ужин в «Бубулине». В восемь часов, — твердо сказал он. Коснувшись руки Джины указательным пальцем, Ральф добавил: — Вы не замужем, я проверил.

— Но… но я вас не знаю, — пробормотала она. Прежде с ней не случалось ничего подобного. Минуту назад она мечтала, и вдруг мечты стали явью. — А вы не знаете меня.

Ральф, который полагал, что знает даже Иззи Ван Эш, просто пожал плечами.

— Иногда это наилучший вариант. Вам нужно лишь согласиться.

— Нет, — в панике ответила Джина.

— Вы меня боитесь?

— Нет!

— Ну так соглашайтесь.

Она на мгновение прикрыла глаза. Что бы сделала Иззи? Пошла бы ужинать с привлекательным мужчиной? Интересно, о чем она будет больше сожалеть впоследствии: о том, что приняла приглашение, или — что отказалась?

— Хорошо, — быстро проговорила Джина, прежде чем ею снова овладел страх. — Согласна.

— Это уже лучше.

Ральф узнал, что Иззи выпросила у Джины некоторую сумму, и видел, как десять минут назад она вышла из дома. И теперь мечтал посмотреть, какое у нее будет лицо, когда он заглянет к ним вечером. Вытащив из кармана потрепанную записную книжку, Ральф взял ручку.

— Давайте адрес. Я заеду за вами ровно в восемь.

Впервые Эндрю даже не заметил, в каком состоянии спальня. Отодвинув в сторону купальный халат и пачку салфеток, он сел на край кровати и уставился в стену. Марси потерла глаза и взяла его за руку.

— Милый, мне так жаль… — Она говорила прерывисто, в промежутках между рыданиями. К ее облегчению, слезы хлыпули вовремя. — Это случилось вчера вечером… Я все утро плохо себя чувствовала, а после ленча начались ужасные боли… Все произошло так быстро… — Ободренная тем, что Эндрю держит ее за руку, Марси снова позволила себе разрыдаться. — Когда пришел доктор, все уже было кончено. Мы потеряли ребенка.

Эндрю обнял ее и прижал к себе, а Марси тихо рыдала, уткнувшись ему в грудь.

— Тебе нужно поехать в больницу, — сказал он, потрясенный новостью. — Господи… ты должна была мне позвонить.

— Доктор осмотрел меня и сказал, что я в порядке, — храбро шепнула Марси. — Я не хотела тебя беспокоить… Ты же на важной конференции, все равно ничего бы не смог поделать, а я хотела побыть одна, чтобы смириться с… с тем, что случилось.

— Ты должна была позвонить. — Эндрю гладил ее по голове и удивлялся своему спокойствию.

При мысли о том, что Марси ему так и не позвонила, Эндрю испытывал и чувство вины и облегчение одновременно. Новость о выкидыше его не расстроила, ведь он не хотел ребенка. И теперь его не будет.

— Бедная моя, — рассеянно произнес он, думая о другом. — Принести тебе что-нибудь? Чего ты хочешь?

«Например, секса». Марси задумалась, скоро ли удастся напомнить ему об этой стороне их взаимоотношений. Несколько недель вынужденного целомудрия не самая радужная перспектива.

— Все в порядке, — сказала она сиплым от слез голосом. — Как прошла конференция?

— Что? — Эндрю по-прежнему был занят собственными мыслями. Он условился встретиться с Кэт вечером, но, разумеется, свидание придется отменить. Нельзя оставлять Марси. Но ведь придется звонить домой Джине, чтобы известить Катерину об изменившихся обстоятельствах…

— Конференция, — напомнила Марси, сворачиваясь клубочком у него в объятиях. Она радовалась, что Эндрю не задает вопросов. — Все прошло успешно?

Образ Катерины, которая сидит в постели, пьет кофе и улыбается, пронесся в воображении Эндрю. Обнаженная, счастливая и желанная, эта девушка была его мечтой.

— Да, — ответил он, гадая, дотянется ли телефонный шнур до ванной. — Все прошло хорошо.

Глава 25

Иззи не знала, радоваться или сердиться из-за того, что Ральф сыграл такую подлую шутку. С одной стороны, было приятно сознавать, что ему не все равно, но ведь он использовал для своих целей Джину. Иззи не хотела, чтобы Ральф причинил боль Джине.

Она приняла решение, едва открыв дверь. Ральф, в чересчур знакомом ей театральном стиле, не стал тратить время даром и изумленно воскликнул:

— Поверить не могу! Иззи!

— Заткнись, Ральф. — Схватив за локоть, Иззи быстро втащила его в дом.

Когда они вошли в гостиную, она заперла дверь, прислонилась к ней и окинула Ральфа взглядом. Серый костюм, бледно-розовая рубашка и… о Господи… серые ботинки. Ральф поднял руку, чтобы поправить волосы, и Иззи заметила, как сверкнул золотой браслет. Слава Богу, Сэма здесь нет.

— А теперь послушай, — начала она вполголоса и очень серьезно. — Джина спустится с минуты на минуту. Не зная, что ты за тип, она провела четыре часа, готовясь к встрече с тобой. С тех пор как ее бросил муж, она ни о чем не мечтала так, как об этом свидании. Оно у нее первое приблизительно за пятнадцать лет. И я предупреждаю: если обидишь ее, у тебя будут большие проблемы.

— Но… — обиженно заговорил Ральф, внутренне проклиная свое фиаско. Он полагался на эффект неожиданности, и ему не пришло в голову, что Джина назвала Иззи имя мужчина, который пригласил ее на ужин.

— Молчи. — Иззи прислушалась к звуку шагов на лестнице. — И запомни: если ее обидишь, я лично тебя убью.

— Кто-то пришел? — спросила Джина. Самообладание ее покинуло, от возбуждения кружилась голова.

Зазвонил телефон.

— Мы с Ральфом знакомились, — объяснила Иззи. — Не беспокойся, я подойду к телефону, а вы ступайте и развлекайтесь. И пусть он не жадничает, — добавила она, озаряя Ральфа самой невинной улыбкой. — Похоже, этот парень не из бедных.

— Не обращай внимания на Иззи, — улыбнулась Джипа. — Она просто шутит.

Иззи взяла трубку на кухне.

— Алло.

Эндрю помедлил. Это была не Джина, но, кажется, и не Кэт.

— Алло, — спокойно повторила Иззи, продолжая обдумывать план мести.

На другом конце провода Эндрю взволнованно ждал, когда же она скажет что-нибудь еще, чтобы он смог узнать голос, и Иззи, слыша в трубке чье-то дыхание, немедленно откликнулась на его мольбы.

— Хренов извращенец, — гневно буркнула она и повесила трубку.

«Точно не Кэт».

«Если Джоэль Макгилл действительно высокий, смуглый и красивый, как я себе вообразила, — рассуждала Иззи, — наверное, он прячется под столом. Потому что ни одного мужчины, хотя бы приблизительно подходящего под это описание, не видно».

Впрочем, Иззи не собиралась расстраиваться. Поскольку никто из посетителей не носил пиджак с желто-белым логотипом «Эм-Би-Ти» или хотя бы скромный бейджик с надписью «Я из «Эй энд эр»», она просто пела от души и пыталась сделать так, чтобы даже самый равнодушный и незаинтересованный гость был одарен отдельным вниманием и ослепительной улыбкой.

Готовясь спеть предпоследнюю песню, Иззи спустилась со сцены и подошла к ближним столикам, где компания бизнесменов энергично аплодировала. Пианист Терри принялся играть блюзовое вступление, и слушатели, узнав мелодию, вновь захлопали. Постоянные посетители знали, что это одна из любимых песен Иззи. В финале выступления она возвращалась на сцену и пела «Кабаре», и у присутствующих побежали по спине мурашки от силы и страсти в ее голосе.

Вечер прошел прекрасно. Слушатели оценили Иззи, и она была вполне довольна собой. Заканчивая песню, она стала пробираться между столиками к сцене, улыбаясь скромному на вид немолодому бизнесмену. На середине строки она вдруг взвизгнула: скромный немолодой бизнесмен ущипнул ее за задницу и немедленно убрал руку. Иззи развернулась, уставилась на него и увидела сальную улыбку. Она продолжила петь, будто заминка была намеренной, и не стала обращать внимания на усмешки его спутников.

— А теперь последняя песня, — произнесла Иззи в микрофон и кивнула Терри, показывая, что останется на сцене.

Слушатели снова зааплодировали, когда Терри заиграл «Кабаре», а Иззи, ободряюще улыбнувшись немолодому бизнесмену, мысленно взмолилась, как никогда в жизни, чтобы он не оказался человеком из «Эм-Би-Ти».

Пропев первую строчку, она приблизилась к нему, покачивая бедрами, как Лайза Минелли, и вытянула руку так, что почти коснулась плеча. Он ухмыльнулся, обнажив желтоватые зубы. Его лицо блестело от пота.

Это было все равно, что одним движением сорвать пластырь. Иззи, танцуя, вернулась на сцену прежде, чем он успел сообразить, что случилось.

— «Жизнь — это серый парик, старик, жизнь — это серый парик», — весело пропела она, размахивая над головой трофеем, точно огромным лохматым носовым платком. Те, кто видел непристойный поступок бизнесмена, разразились хохотом. Здание затряслось от одобрительных криков. Иззи поклонилась и швырнула парик обратно его владельцу, чьи друзья хохотали громче остальных.

— Поскольку я сомневаюсь, что буду и дальше здесь работать, — объявила Иззи, держа микрофон обеими руками, — надеюсь, вам понравилось шоу. Вы потрясающая аудитория. Спасибо, и приятного вечера.

Джоэль Макгилл все еще плакал от смеха, когда вошел в крошечную конурку, которую Иззи называла своей гримеркой. Она села рядом, на единственный стул, протянула ему салфетку и налила выпить. Только после этого он смог заговорить.

— Я думал, это часть представления, — наконец произнес он, хотя плечи у него по-прежнему тряслись. — Потом понял, что нет…

— Ерунда, — ответила Иззи. — Только представь, как я себя чувствовала. Думала: вдруг он — это ты… ты — это он… — Она ненадолго задумалась и пожала плечами. — Если ты меня понимаешь.

— Понимаю. — Он вытер глаза салфеткой. — Это было прекрасно. Я тебя обожаю.

«Уже полдела, — с кривой улыбкой подумала Иззи, — зато остальное никуда не годится».

Джоэль Макгилл оказался низкорослым, с рыжими волосами, похожими на щетку. Маленькие круглые очки и крошечный носик… Когда она окидывала взглядом зал, ей даже не приходило в голову посмотреть на человека в ярко-синем пуловере, оранжевой рубашке и клетчатых брюках, которые больше уместны на поле для гольфа.

— Ты не похож на менеджера «Эй энд эр», — наконец сказала она.

— Нет? — Продолжая улыбаться, Джоэль Макгилл громко высморкался. — А на кого я похож?

Иззи тактично ответила:

— На Джека Никлауса [7].

Он взглянул на нее, как будто она его разочаровала.

— Правда?

— Ну ладно. На старого зануду, — неохотно процедила Иззи, и Джоэль опять расхохотался. — Не знаю, зачем ты заставил меня признаться, — буркнула Иззи. — Полагаю, это не особенно улучшит мои перспективы.

— Послушай. — Он принялся засовывать использованные салфетки в задний карман своих ужасных брюк. — Я один из лучших менеджеров «Эй энд эр». А значит, мне не нужно выпендриваться. Моя задача — найти новую звезду, определить ее потенциал и заключить контракт. Вчера я целый день слушал твои записи, а сегодня видел тебя, так сказать, в действии.

— М-м… — осторожно протянула Иззи. Сердце у нее бешено билось, ногти вонзились в ладонь.

— Мне очень понравилось то, что я увидел и услышал, а потому перестань хмуриться. О твоей карьере отныне буду беспокоиться я.

— То есть…

— Я предлагаю тебе контракт от имени «Эм-Би-Ти». — Джоэль Макгалл обаятельно улыбнулся. — Но с одним условием.

«Что угодно, — подумала Иззи. — Все, что угодно. Даже надену клетчатые штаны, если надо».

Почти утратив дар речи от счастья, она смогла лишь выговорить:

— Какое условие?..

— Фокус с париком. — Джоэль тщетно пытался сохранять серьезность. — Ради всего святого, не повторяй этого с президентом «Эм-Би-Ти». Если, конечно, не хочешь умереть молодой.

Понимая, что надо готовиться к экзамену по химии, Катерина вместо этого испекла шоколадный пирог и сама съела, рассеянно посмотрев очередную серию «мыльной оперы», которую никогда раньше не видела и, наверное, никогда больше не увидит. По крайней мере, ни Джины, ни Иззи не было дома, а значит, никто не узнает, что она пропела часть вечера в одиночестве в баре на Кенсингтон-Хай-стрит, попивая колу и ожидая Эндрю. Прождав его полтора часа, Катерина вернулась домой и попыталась не дать волю воображению: он, может быть, в больнице или мертв, Марси, может быть, в больнице… жутких вариантов много… Когда четверть двенадцатого зазвонил телефон, Катерина и Иерихон одновременно подскочили. Крошки пирога посыпались на ковер, когда девушка бросилась к телефону.

— Алло? — шепотом спросила она, и Эндрю, услышав знакомый голос, немедленно ответил:

— Милая, это я. Прости, я пытался с тобой связаться. Я звоню из ванной, а Марси в соседней комнате.

— Все в порядке? — Руки у Катерины дрожали. Она сползла по стене, увернувшись от слюнявых поцелуев Иерихона, и села на пол. — Что случилось?

— Вчера у Марси был выкидыш.

— Что?!

— Она потеряла ребенка, — спокойно повторил Эндрю. Открыто радоваться он не мог, хотя это было решением всех проблем.

— Бедная Марси, — выдохнула Катерина. Ладони у нее измокли, но девушку переполняло облегчение: с Эндрю все в порядке. — Она… очень расстроилась?

— Да. Поэтому я не мог ее оставить. Милая, ты ведь понимаешь. Я хотел встретиться с тобой вечером, но…

— Ш-ш-ш… — Внезапно в ее сознании пронесся образ: они с Эндрю в постели. Когда она потеряла девственность, Марси потеряла ребенка. Охваченная стыдом, Катерина попросила: — Не говори так. Конечно, ты должен остаться с ней. Прости, мне пора. Кто-то вернулся.

— Но…

Оборвав разговор на полуфразе, Катерина поняла, что ей дурно. Она стала любовницей и вдруг поняла, что, кажется, не уверена в собственных силах. Саймон прав — это неумно. И это не игра. Все вдруг стало до жути реальным.

Она держала трубку на коленях и наблюдала, как Джина на прощание машет Ральфу.

— Господи, ты меня напугала. — Глаза у Джины сияли от счастья.

— Простите. — Катерина встала, внезапно ощутив себя старухой. — Я говорила по телефону. Как прошло свидание с актером? Я думала, вы пригласите его на чашку кофе.

Прежде ей очень хотелось повидать Ральфа и переиграть его. Теперь она была рада, что не придется этого делать.

— Я предложила, но завтра ему вставать в пять. — Джина, слегка раскрасневшаяся, казалась счастливее, чем обычно.

Катерина, с трудом улыбнувшись, подумала: «Ты трус, Ральф».

— Но вы хорошо провели время? Вы еще увидитесь?

— У нас был прекрасный вечер, — с гордостью ответила Джина. — Конечно, мы увидимся. Завтра.

— Завтра! — Катерина попыталась не выказывать удивления. — Господи, да он и впрямь увлекся.

— Да, — сказала Джина. Она была так ошеломлена счастьем, что промахнулась мимо вешалки, когда попыталась повесить куртку. — Просто невероятно. У нас с ним столько общего…

Глава 26

«Правило по соблазнению номер один, — бодро подумала Вивьен, стучась в дверь спальни Сэма. — Застань жертву нагой и безоружной».

После долгой тишины Сэм отозвался:

— Уйди.

Не самое многообещающее начало. Но Вивьен решила, что с нее хватит. То, как они жили в последнее время, было просто глупо. Улыбнувшись, она снова постучала.

— Я сказал, уходи.

Вивьен напомнила себе правило номер два: предложи объекту страсти немыслимое удовольствие.

— Я готовлю завтрак, — сообщила она. — Сандвичи с беконом и грибами… Но если ты предпочитаешь спать…

Снова пауза. Наконец Сэм буркнул:

— Я уже не сплю. Ладно.

— Как ты любезен, — отозвалась Вивьен. — Будет готово через десять минут.

Вскоре она услышала шум воды в душе — как и следовало ожидать. Она вернулась на кухню и убавила огонь в гриле.

Из-за шума воды Сэм не услышал, как открылась дверь ванной. Вивьен, с удовольствием полюбовавшись на него через стекло, сбросила халат и тихонько забралась в душевую кабинку.

— Какого… — начал Сэм, когда их тела соприкоснулись.

— Тише, не нужно паниковать, — промурлыкала Вивьен, стоя сзади. — Я профессиональный спасатель. Ты не утонешь.

Дело дрянь, она застала его врасплох. Не успев возразить, Сэм понял, что пропал. Вивьен водила руками по его мыльному скользкому телу, прижималась к нему. Через несколько мгновений он уже возбудился.

— Это глупо, — выдохнул Сэм, тщетно пытаясь не обращать внимания на эротическое воздействие ее теплой мокрой плоти и гибких пальцев.

— Зато гигиенично, — прошептала Вивьен, дразняще касаясь грудью спины Сэма. — Наверное, именно это вы, англичане, называете «чистым наслаждением».

Обернувшись, наконец, к ней лицом и признав поражение, Сэм заключил Вивьен в объятия и поцеловал, а потом произнес, криво усмехаясь:

— Мы, англичане, называем это «рисковать жизнью».

— Ах да. — Вивьен выключила душ. — Если ты такой серьезный и скучный, то, наверное, лучше вернуться в безопасную постель.

* * *

Сэм перекатился на бок.

— Ну? — спросил он. — Кто тут серьезный и скучный?

Вивьен улыбнулась в ответ.

— Как вы, англичане, говорите, — торжественно заявила она, — это было очень приятно… здорово сработано… просто чудесно… первый класс… восхитительно…

— Слава Богу, — перебил Сэм. — А теперь можно мне сандвич с беконом?

— Иззи! — воскликнула Вивьен, вне себя от восторга. — Это чудесно! Господи, ты действительно стала звездой!

Иззи улыбнулась, когда шофер, который клялся, что его зовут Джордж, распахнул дверцу сияющего, невероятно длинного лимузина.

— Я всю жизнь об этом мечтала, — объяснила она, нежно касаясь рукой кожаной обивки салона. — Пусть даже машина принадлежит мне всего лишь на шесть часов.

— А о чем еще ты мечтаешь? — поинтересовалась Вивьен, изучая шкафчик со спиртным.

Иззи подмигнула шоферу.

— Бешено трахаться на заднем сиденье.

— Джордж, ты ничего не слышал, понятно?

— Да, мэм, — ответил тот, делая серьезное лицо.

— Ну и куда мы едем? — Вивьен наполнила два огромных бокала и протянула один Иззи.

Гигантский автомобиль тронулся с места.

— Ты шутишь?! Тем, кто катается в такой штуковине, будут рады везде.

Они приехали в «Ступени» около половины второго. У входа на тротуаре уже собралась огромная толпа папарацци. За несколько секунд фотографы плотно окружили лимузин.

— О Господи, — благоговейно произнесла Иззи. — Я стала знаменитой быстрее, чем можно вообразить.

Впрочем, физиономии фотографов немедленно вытянулись, как только Джордж открыл дверцу.

— Черт возьми, это не Тэш Янсен, — разочарованно заявил один из них.

— Никто этого и не утверждал, — высокомерно ответила Иззи. — Дурак.

Он пожал плечами и вздохнул.

— А ты кто такая?

Иззи, не обращая на него внимания, взглянула на шофера.

— Никого не подпускай к машине, Джордж. Мы всего на пару часов. И не сплетничай со всякими идиотами, если ценишь свое место.

— Слушаю, мэм. — Джордж коснулся козырька фуражки. Фотограф подозрительно посмотрел на Иззи.

— Эй, кто ты такая?

Она сострадательно улыбнулась.

— Спроси у Тэша Янсена, кто я. Он приедет через пять минут и, может, ответит.

Клуб был битком набит. Иззи осмотрелась.

— Вон Сэм. Что предпочитаешь: быть вежливой и поздороваться или — не заметить?

Вивьен кашлянула. Ее зеленые глаза искрились.

— Ну… кстати, ты тут не единственная, кому есть что отпраздновать.

— То есть… — Иззи уставилась на нее. — Вы с Сэмом…

— Нет-нет, мы не собираемся пожениться. — Вивьен хихикнула. — И не нужно так пугаться.

— Но вы…

— …переспали, — с привычной прямотой ответила та и облегченно вздохнула. — И это было прекрасно. Честное слово. Сэм Шеридан творит чудеса в постели.

«Готова поклясться», — с горечью подумала Иззи, не утратив способности улыбаться и радоваться за подругу.

— Я рада, — честно ответила она, увидев, что Сэм направился к ним. — Но не забывай: о контракте ни слова — это секрет. Пусть по-прежнему думает, что я взбалмошная особа, пока я не смогу и в самом деле показать товар лицом.

— Буду молчать, — пообещала Вивьен. — Обожаю нашу тайну. Кстати, сегодня днем он нехорошо о тебе отзывался, так что я на твоей стороне.

Иззи недоверчиво взглянула на нее:

— Что он говорил?

— Ну, что сегодня в клуб приедет этот тип, Тэш Янсен, — загадочно ответила Вивьен. — Сэм сказал, ты отдашь все на свете, лишь бы с ним переспать.

— И что ты ответила? — Темные брови Иззи застыли на линии волос.

Вивьен подмигнула.

— Ну, детка… — поддразнила она. — Я сказала, что рок-звезде это дорого обойдется.

Разочаровавшись в Сэме так, что не решилась даже с ним заговорить, Иззи предоставила его Вивьен и решила пройтись. Хоть она и старалась не думать об упущенной возможности, не говоря о недавнем и совершенно нелепом свидании Джины и Ральфа, тем не менее, то и дело замечала, что все окружающие пришли сюда парочками.

«Мне не нужен мужчина, — сердито напомнила она себе. — У меня есть контракт со студией звукозаписи».

Но прошло столько времени… Жизнь с Ральфом и Майком закончилась, дни ловких уверток, которые не позволяли ей скучать, давно миновали, а теперь даже Катерина влюблена…

Иззи отступила в сторону, пропуская двоих, которые шли, нежно обнимая друг друга за талию, и обернулась. Вивьен смеялась с Сэмом возле стойки.

«Какая там Джина, — грустно усмехнулась Иззи, пытаясь вернуть себе давно утраченное чувство юмора. — Еще немного, и я сама начну бегать по парку с Иерихоном в поисках мужчин».

Вернувшись из уборной, где царил ажиотаж в предвкушении приезда Тэша Янсена, Иззи заметила суматоху возле входа и поняла, что певец уже прибыл. Хотя «Ступени» славились спокойствием и неторопливостью, хотя здесь никогда не было суеты и истерических воплей восторга, появление одной из самых скандальных и успешных рок-звезд вызвало значительный интерес.

Почти против воли Иззи улыбнулась, когда свежее накрашенные блондинки в мини-юбках повыскакивали из туалета и ринулись к танцполу. Диджей, явно с чувством юмора, немедленно включил музыку, под которую почти невозможно танцевать. Блондинки сначала помедлили, а затем отступили, поглядывая на диджея с ледяной неприязнью.

— Хм. — Вивьен появилась рядом с Иззи и стала откровенно разглядывать Тэша Янсена. — Хорош до неприличия. Если бы я не любила Сэма, то наверняка сама рискнула бы…

Иззи взглянула на свиту Янсена, сплошь состоящую из мужчин — по крайней мере, пока, — которая рассаживалась вокруг самого лучшего столика. Рок-певец, с колючими темными волосами, почти черными глазами и худым загорелым лицом, был одет в красную рубашку и черные джинсы. Неторопливо подняв бокал и сказав что-то одному из одетых в черное телохранителей, осушил бокал одним глотком. На столе немедленно появилась следующая порция.

— Определенно опасен, — взволнованно проговорила Вивьен. — Ты только взгляни на его рот…

Иззи была заинтригована: как может мужчина, который, по правде говоря, не так уж красив, быть столь притягательным для большинства женщин? Интересно: обаяние предшествовало славе или стало ее результатом? Что это такое — иметь подобную ауру? Каково это — когда тебя узнают миллионы людей по всему свету? Что значит быть Тэшем Янсеном?

— Ты, кажется, равнодушна. — Вивьен искоса взглянула на подругу.

Иззи, витавшая в облаках, рассеянно буркнула:

— Я думаю.

— Не надо, — возразила Вивьен. — Лучше действуй.

Иззи усмехнулась:

— Не искушай меня.

— Сэму будет досадно? — Вивьен, кажется, заинтересовалась.

— О да.

— Он разозлится на меня?

— Нет.

— В таком случае, — Вивьен с облегчением улыбнулась, — какого черта ты тут стоишь и треплешься со мной? Вперед.

— Поверить не могу, — пробормотал Сэм двадцать минут спустя, когда самый здоровенный из телохранителей Тэша Янсена проложил себе дорогу через весь танцпол к Иззи, которая в одиночестве сидела за маленьким столиком в дальнем углу клуба.

— Может быть, он хочет пригласить ее на танец. — Вивьен изо всех сил старалась не рассмеяться.

Телохранитель обратился к Иззи, показывая, что она должна следовать за ним.

— Что за игры? — Сэм не мог избавиться от страха, что в один прекрасный вечер Иззи, которая не ведает стыда, разразится песней перед каким-нибудь знаменитым гостем.

Вивьен, прочитав его мысли, стиснула руку Сэма.

— Нет, ты туда не пойдешь, — сурово заявила она. — Он сам ее пригласил, не так ли? Она ему не навязывалась.

Сэм неохотно признал, что это правда.

— Она все спланировала, — мрачно сказал он и, прищурившись, посмотрел на Тэша Янсена, который встал и пожал вежливо протянутую руку Иззи. — Не знаю, как…

— О Господи, — добродушно отозвалась Вивьен. — Столько шума вокруг Иззи. Милый, ты уверен, что не ревнуешь?

— Конечно, не ревную. Просто не хочу, чтобы она начала петь…

Глава 27

Тэш Янсен умел производить впечатление. Иззи, сидя рядом с ним, скромно сложив руки на коленях, задумалась, часто ли ему доводилось наслаждаться бешеным сексом на заднем сиденье лимузина, но тут же выбросила это из головы — на тот случай если Тэш способен читать мысли.

— Итак, — наконец сказал он, закончив медленно рассматривать Иззи с головы до ног. — Надо сказать, мне передают уйму записок, но ни одна из них не похожа на твою.

— Правда? — вежливо спросила Иззи.

Записка, которую она передала через бармена, теперь лежала на столе, но Тэш Янсен процитировал первую фразу, даже не заглянув в листок:

— «Я не предлагаю тебе свое тело, потому что не блондинка и старше чуть ли не вдвое, но хотела бы сделать очень серьезное предложение: у меня есть песня, которая может тебя заинтересовать».

— Да, — подтвердила Иззи.

— Вряд ли ты старше вдвое, — с улыбкой заметил Тэш.

— Я приврала, — созналась Иззи, и уголки ее губ приподнялись.

— И ты утверждаешь, что песня хорошая?

— Самая лучшая.

— Еще один… обман?

Он развлекался. Иззи прекрасно понимала, что знаменитый певец не воспринимает ее всерьез, и в то же время ощущала: пусть даже Тэш ей не верит, она его заинтересовала, по крайней мере, на какое-то время.

— Эта песня — самая лучшая, — негромко повторила Иззи.

Тэш Янсен рассмеялся и взглянул на часы.

— Слушай, ты уверена, что не хочешь со мной переспать?

— Это займет всего пять минут, — запротестовала Иззи, сообразив, что мягкий подход не сработал и она вот-вот его упустит.

Тэш искренне изумился.

— Прости, но ты ошибаешься…

— Пять минут, чтобы послушать мою песню, дубина.

— Слава Богу. А то я уже подумал, речь идет о моих сексуальных возможностях. Ладно-ладно, просто пришли мне запись. Обещаю, что послушаю.

— Нет. — Иззи открыла сумочку, вытащила кассету и не позволила Тэшу ее выхватить. — У входа ждет моя машина. Ступай и послушай прямо сейчас.

— Я… не могу… поверить, — сквозь зубы процедил Сэм. Вивьен, вне себя от радости, утешила:

— Да брось, она же взрослая, в конце концов.

— Эта женщина — второй по аморальности человек из всех, кого я знаю. — Сэм, провожая взглядом парочку, заметил, что рука Тэша Янсена покоится на плече Иззи. — Ас первым она только что вышла — буквально в обнимку. О Господи…

— Может быть, — усмехнулась Вивьен, — они просто идут платить за парковку…

Иззи с восхищением отметила выражение лица фотографа, который ранее посмел в ней усомниться, улыбнулась Тэшу Янсену, спросила:

— К тебе или ко мне? — и шагнула к своему лимузину, прежде чем он успел открыть рот.

Пожав плечами, она продолжила:

— Ладно, ко мне. Спасибо, Джордж… Ничего, если я попрошу тебя выйти на несколько минут? Нам с мистером Янсеном нужно кое-что обсудить с глазу на глаз.

— Да ты полна сюрпризов, — заметил Тэш, когда они оказались в салоне, вдали от любопытных глаз и объективов. Придвинувшись к Иззи, он заговорщически шепнул: — Ты когда-нибудь проделывала это здесь?

— Даже прежде, чем ты родился, — со вздохом ответила Иззи и слегка оттолкнула его: — Теперь нас никто не подслушивает, так что перестань разыгрывать из себя звезду. Всего пять минут побудь нормальным человеком и послушай мою песню.

Он засмеялся.

— Тебе никогда не хотелось стать школьной учительницей?

— Тише. — Иззи сунула кассету в магнитофон и настроила звук.

— У тебя дрожат руки, — заметил Тэш.

— Потому что я нервничаю.

Он явно заинтересовался.

— Ты меня буквально похитила. Чего тебе бояться?

Иззи взглянула на него своими огромными темными глазами и медленно произнесла:

— Это для меня важно. Я боюсь, ты не станешь слушать, как следует, потому что относишься к этому как к шутке, а для меня все серьезно.

Тэш поцеловал ей руку, а потом осторожно отпустил.

— Прости. Буду слушать внимательно. Я тоже умею быть серьезным.

Первые такты музыки наполнили салон. Иззи наблюдала, как Тэш слушает — с закрытыми глазами, вытянув длинные ноги. Она едва осмеливалась дышать. Когда песня закончилась, Тэш не шевельнулся. Иззи на мгновение решила, что певец заснул. Но Тэш медленно приоткрыл один глаз.

— Включи еще раз.

— Пожалуйста, — шепнула Иззи.

Тэш улыбнулся и опять закрыл глаза.

Через пятнадцать минут, когда песня прозвучала в четвертый раз, он вытащил кассету, покрутил в руках и задумался. Поскольку до сих пор он ничего не сказал, Иззи была как на иголках.

— Ну? — наконец прошептала она.

— Я впечатлен. Но ты ведь знала, что мне понравится, иначе не стала бы вытаскивать меня из клуба. Я не понимаю одного: почему ты сама не хочешь это петь.

— Во-первых, я тебя не вытаскивала, — возразила Иззи. — И я действительно хочу это петь. Очень хочу.

— Тогда зачем предлагать песню мне?

Иззи глубоко вздохнула, ощутив аромат кожаной обивки, сигарет и одеколона.

— Я хочу, чтобы мы спели вместе.

Тэш удивился:

— Дуэтом?

— Наверное, так это называется, — с улыбкой согласилась она.

— Но я не пою в дуэте.

— Может, стоит попробовать? Публика это любит. Вспомни Тома Джонса и Керис Мэтьюз.

— А еще?

— Брайан Адаме и Мэл Си.

— Не говоря уже о Лягушонке Кермите и Мисс Хрюшке.

— Джордж Майкл и Арета Франклин, — быстро произнесла Иззи, прежде чем он успел рассмеяться. — Ну, пожалуйста… поклонники обожают такие штуки.

— Правда? И много у тебя поклонников?

— Примерно семнадцать. — Иззи решила, что бизнесмена с париком стоит исключить из списка. Помолчав, добавила; — И одна собака.

— Понятно, — задумчиво произнес Тэш. — Собака большая или маленькая?

Она улыбнулась, потому что Тэш не сказал «нет»… потому что продолжал сидеть в машине… потому что ей стало казаться, что, возможно, он и впрямь обдумывает ее предложение…

— А что? — невинно уточнила Иззи. — Размер имеет значение?

— Еще бы. — Он лениво похлопал кассетой по бедру, а потом быстро повернулся к Иззи и уставился на нее проницательными темными глазами. — Лучше скажи, как долго ты это планировала.

Иззи задумалась: «Какой ответ ему больше понравится — «недели» или «месяцы»? Может, если он решит, что я написала песню специально для него… И мне даже не приходило в голову отдать ее кому-нибудь другому… Нет, этим глазам лгать нельзя».

Слишком много событий для одного вечера, у Иззи просто не осталось энергии на импровизацию.

— Примерно час назад, — призналась она, пожав плечами. — Как только ты вошел в клуб.

Тэш отчаянно пытался выглядеть серьезным.

— Моментальное решение, импульсивный поступок? Как лестно.

— Но разве плохая идея? — раздраженно поинтересовалась Иззи. — Или ваша светлость не в силах смириться с мыслью, что я не написала песню специально для вас?

— Немного дипломатии никогда не помешает, — невозмутимо заметил Тэш, — но со временем я, безусловно, оправлюсь от удара. Это твое настоящее имя?

Он поднес кассету к свету и, прищурившись, прочел наклейку. Иззи, захваченная врасплох столь быстрой сменой темы, сердито ответила:

— Конечно, настоящее.

— Хм… — Он помолчал, погрузившись в собственные мысли, а потом, даже не взглянув на Иззи, снова взял ее за руку и поцеловал. Жест был довольно невинный, но эффект — несомненно эротический.

Иззи, ощутив приятный холодок, шепнула:

— Что?

— Тэш и Ван Эш, — сказал он и улыбнулся. — Не знаю, как тебе, а, по-моему, звучит неплохо…

Глава 28

Сэм не любил мюзиклы и, получив два билета на последний спектакль Эндрю Ллойда Уэббера, который шел в Вест-Энде, заехал в Кингсли-Гроув и предложил их Джине.

Джина, обожавшая мюзиклы, пришла в восторг.

— Оставайся на ужин, — предложила она и снова принялась месить тесто для выпечки, кивком указав на тарелку с филе на холодильнике. — Я хочу запечь говядину. Получится слишком много, так что настоятельно рекомендую присоединиться.

Сэм помедлил.

— На самом деле я заехал, только чтобы отдать билеты, — сказал он, даже не позволяя задуматься о том, где Иззи и ночевала ли дома. — Вивьен меня ждет…

— Позвони ей. Пусть тоже приезжает. Чем больше народу, тем веселее.

Он услышал шаги наверху. Открылась дверь спальни.

— Иззи здесь?

Джина, энергично раскатывая тесто, отбросила со лба прядь волос и покачала головой.

— Я слышала, как она вернулась в шесть утра. Но когда пришла с работы, дома была только Кэт.

Сэм попытался не представлять себе Иззи и Тэша Янсена в постели. Он с трудом переключил внимание на Джину, отметив, как она похорошела в последнее время.

— Ты такая веселая…

Джина перестала раскатывать тесто и улыбнулась:

— Правда?

По крайней мере, можно радоваться, что Джине, наконец, повезло.

— Итак?..

— Ох, Сэм… — Она прикоснулась к щеке, испачкав ее мукой. — Я встретила мужчину. Такого приятного… Конечно, мне еще слишком рано думать о будущем, но он необыкновенный…

— Рад за тебя. — Сэм встал и поцеловал ее в чистую щеку, а потом добавил с шутливой строгостью: — Вы и сами по себе недурны, миссис Лоренс, так что пусть ваш новый друг не зазнается.

Джина покачала головой:

— Поверить не могу, как мне повезло. Ты его увидишь, если останешься на ужин. Он придет в половине седьмого.

— В таком случае разве я могу отказать? — Сэм полез за телефоном. — Попрошу Вивьен купить вина по пути. Чем могу помочь?

В дверь позвонили. Джина, у которой руки были в муке по локоть, попросила:

— Открой.

Поскольку ни Сэм, ни Джина не знали о пугающей способности Ральфа быть сверхпунктуальным (Катерина всегда утверждала, что это побочный эффект актерской профессии), ни одному из них в голову не пришло, что человек, чьего прибытия ожидают в половине седьмого, способен явиться без четверти шесть.

Сэм, открыв дверь и узнав Ральфа, удивился лишь на мгновение.

— Ого. Привет, — сказал он, мельком отметил золотой браслет и подавил улыбку. — Иззи нет дома. Она тебя пригласила?

— Э… — Хладнокровие мгновенно покинуло Ральфа, за спиной Сэма он увидел Джину.

— Она скоро вернется, — продолжал Сэм, ни о чем не подозревая. — Зайди и подожди ее здесь.

— Э… э…

— В чем дело? — неестественно громко спросила Джина. Она чувствовала себя так, будто кто-то переключил телевизор на другой канал в середине фильма. Кровь отхлынула от лица.

Сэм, у которого была хорошая память на имена, отступил, чтобы она могла рассмотреть гостя.

— Это Ральф, милая. Вы знакомы? Я говорю — раз уж он условился с Иззи, то пока может выпить с нами.

Джина уставилась сначала на Ральфа, потом на Сэма, а затем, решив, что сходит с ума, спросила:

— О чем ты? Это шутка?

Ральф никогда не был силен в импровизациях.

— О, черт, — с чувством произнес он.

— Что? — поинтересовался Сэм, глядя на Джину и понимая, что она вот-вот потеряет сознание.

Выражение ее лица говорило само за себя. Сердце у него оборвалось.

— О, черт…

Иззи, вернувшись домой в семь, обнаружила, что Сэм ждет ее на кухне, один. Ее переполняли эмоции, ведь она целый день провела в главном офисе «Эм-Би-Ти», в Мейфэре, где Джоэль Макгилл представил ее президенту компании, менеджеру, финансовым директорам и продюсеру, с которым Иззи предстояло работать. И вдобавок вечером ужин с Тэшем.

— Привет, милый! — воскликнула она, когда Иерихон бросился к ней.

Улыбнувшись Сэму и не дождавшись реакции, Иззи решила, что больше не стоит скрывать от него чудесную тайну.

— Привет, Сэм. Знаешь, где я была?

Он взглянул на нее, и она увидела холодную ярость в его глазах.

— Ты имеешь в виду, помимо постели этого дерьма? — с презрением выговорил он. — Не знаю, Иззи. Ты можешь быть где угодно и причинить массу проблем ни в чем не повинным людям.

Иззи, ошеломленная внезапной словесной атакой, непонимающе уставилась на него. Раньше она не видела Сэма таким злым. Потом до нее дошло: он имеет в виду Тэша. Сэм приказал не подходить к нему, а она не послушалась. Видимо, не только у рок-звезд непомерно раздутое самолюбие…

— Во всяком случае, это не твое дело, — сердито ответила Иззи, потому что вернулась с хорошими вестями, а он все испортил, — но я не спала с Тэшем Янсеном. И даже не собиралась…

— Ну да, конечно, — саркастически усмехнулся Сэм. — Дай-ка угадаю. Ты провела вчерашний вечер, восхищаясь его коллекцией живописи.

— Вчера весь вечер мы говорили о музыке, — отрезала Иззи и улыбнулась.

«Господи, я и не подозревала, что Сэм отреагирует так бурно. Я ему не совсем уж безразлична…»

— Значит, вы говорили о музыке, — уточнил он опасно ровным голосом.

— А еще выпили чаю, — добавила Иззи. — И я съела шесть шоколадных бисквитов.

— А где была Джина?

— Что?

— Вчера вечером, — повторил Сэм, готовясь нанести последний удар, — покаты развлекалась, где была Джина?

— То есть наша Джина? — Иззи, сбитая с толку внезапной сменой темы, ответила: — Ее не было дома. Она ужинала… с мужчиной.

— С кем конкретно?

— О Господи… — Иззи наконец поняла, о чем речь, и в смятении закрыла глаза. — Черт возьми… Проклятый Ральф…

— Кто? — Сэм подавил соблазн вытрясти из нее душу. Умение Иззи выходить сухой из воды поражало. — Да как ты посмела такое допустить? Ты этому потворствовала…

— Нет! — Она в отчаянии ухватилась за край комода. Иззи дрожала от гнева. — Я предупреждала, чтобы он не смел дурачить ее.

— А если бы ты в первую очередь предупредила Джину, она не страдала бы теперь! Но ты предпочла этого не делать, ведь так? Потому что тебе нравится играть… Потому что эту забавную историю можно рассказать друзьям… — Сэм с отвращением указал на нее. — Наверняка ты вчера рассказала об этом Янсену.

Не в силах сдерживать гнев, Иззи схватила то, что попалось под руку, и запустила в него. Викторианский фарфоровый горшочек для имбиря, просвистев, врезался в стену и разлетелся на множество осколков.

Сэм даже не дернулся, только презрительно фыркнул.

— Великолепно. Джина будет очень довольна.

— Я заплачу! — крикнула Иззи.

— Конечно, — ледяным тоном ответил он. — Как только выудишь у нее еще денег.

— Прекратите, — негромко произнесла Джина, стоя на пороге. — Замолчите оба.

Глаза Иззи наполнились слезами.

— Прости…

— Неважно. — Джина, потрясенная ее реакцией — Иззи никогда не плакала, — покачала головой. — Эндрю подарил его на Рождество. Мне он никогда не нравился.

— Я имею в виду Ральфа, — сказала Иззи. — Я не хотела тебя обманывать… ведь ты казалась такой счастливой…

— Знаю. Это не твоя вина. Я была слегка потрясена, когда узнала, кто он такой, но это ведь не конец света?

Сэм, возмущенный тем, что она приняла сторону Иззи, заметил:

— Но ты говорила, он тебе нравится. Ты говорила…

— Может быть, — перебила Джина, не глядя на него. — Но какой реакции ты от меня ожидал? Я была замужем за Эндрю пятнадцать лет, а Ральфа встретила всего несколько дней назад.

Иззи лихорадочно рылась в сумке в поисках платка и одновременно думала, как бы все исправить, когда под руку попался кошелек. Первое, что она сделала после ухода из офиса «Эм-Би-Ти», — побежала в банк и обналичила изрядную часть аванса. И теперь, уязвленная насмешкой Сэма, вытащила толстую пачку банкнот.

— Вот деньги, — она протянула их Джине. — Этого хватит, чтобы купить новый горшочек.

А поскольку в кошельке было недостаточно денег, чтобы сделать по-настоящему широкий жест и швырнуть их в лицо Сэму, она схватила чековую книжку и выписала чек на тысячу триста фунтов. Бросив его на стол, Иззи сказала:

— Передай это Вивьен. Да не бойся, он не кусается.

Встав, Сэм окинул ее насмешливым взглядом.

— Вивьен права, — спокойно произнес он. — Ты действительно дорого стоишь.

— Не знаю, отчего он так на тебя сорвался, — сказала Джина, когда Иззи собиралась уходить. — Совсем не похоже на Сэма.

— Не извиняйся за него. — Иззи, сосредоточенная на макияже, пожала плечами. — Он просто свинья, и меня не волнует, что он обо мне думает. Слушай, ты действительно уверена, что хочешь провести вечер дома, одна? Ты всегда можешь пойти со мной.

Джина рассмеялась:

— Не сомневаюсь, Тэш Янсен будет в восторге. В чем проблема? Тебе нужна дуэнья?

— Если верить Сэму, — Иззи сделала страшное лицо, — то целых шесть.

Катерина заглянула в гостиную и услышала, как Иззи говорит:

— …и прости насчет Ральфа, ладно?

— Конечно, — ободряюще ответила Джина. — Это ведь только Сэм все неправильно понял. А я знаю, ты никогда намеренно не причинишь мне боли.

Катерина только собиралась солгать, что идет к Саймону, но вдруг почувствовала, как сжалось сердце.

«Что будет с Джиной, если она узнает, что меньше чем через час я увижусь с Эндрю? Можно ли совершить более бесчестный поступок? Неужели я действительно последняя сволочь? Или беспомощная жертва обстоятельств?»

Избегая взгляда Джины, девушка отрывисто проговорила:

— Я ухожу.

— Возвращайся пораньше, — улыбнулась Иззи. — И подбодрись, детка. Всего-навсего еще одна контрольная завтра утром, и все закончится. Да, и передай Саймону: вечером я поведу вас обоих в ресторан, чтобы отпраздновать окончание экзаменов. Мы устроим великолепный ужин!

Катерина помедлила, а потом грустно вздохнула:

— Не знаю, захочет ли Саймон…

— Я приглашаю вас обоих, — твердо повторила Иззи. — Потому что вы, черт возьми, это заслужили. Так я смогу поблагодарить Саймона за помощь и гостеприимство, которые он оказывал тебе все это время. Спроси, куда он хочет пойти, и я закажу столик.

Глава 29

Иззи, повернувшись на пассажирском сиденье темно-серого «бентли» и увидев, как за ней закрываются массивные ворота, ощутила себя Красной Шапочкой. Впереди, чуть видимый сквозь деревья, маячил Стэнфорд величественный особняк, с обилием башенок. Иззи сглотнула и постаралась казаться не слишком впечатленной. Иерихон просунул голову между передними сиденьями и заскулил. Когда машина остановилась, Иззи покрепче схватилась за поводок на случай, если Тэш держит сторожевых собак.

Впрочем, ни одной не было видно, когда он вышел встречать гостью. Иерихон, бесстыдный подлиза, немедленно бросился к нему и обнюхал с очевидным восторгом.

— Видимо, это и есть твой самый горячий поклонник, — заметил Тэш и погладил пса.

Иззи, вспомнив, что Иерихон страшно линяет, мысленно взмолилась, чтобы на обивке салона осталось не слишком много шерсти.

— Моя дуэнья, — поправила она, внезапно вздрогнув, хотя было тепло. Когда Тэш снова обратил на нее внимание, Иззи почувствовала, что дрожат ноги.

Вчера вечером самым важным было заставить Тэша послушать песню и принять ее всерьез, поэтому Иззи даже не позволяла себе задуматься, насколько он привлекателен. Теперь осознание его шарма ее точно громом поразило. Тэш был прекрасен. Иззи подумала с легкой улыбкой, что миллионы женщин не могут ошибаться.

Водитель, который привез ее в Стэнфорд, исчез. Шагая за Тэшем и Иерихоном в просторную переднюю с высокими потолками, Иззи восхищалась сильным, атлетически сложенным телом хозяина дома. Сегодня вечером Тэш, в бледно-розовой рубашке, выцветших джинсах, босиком и вдобавок благоухающий лосьоном от «Кельвин Кляйн», вовсе не походил на звезду. Странно было думать, что ему принадлежит этот огромный дом, не говоря уже о двух других, в Париже и Нью-Йорке. С ума сойти, сколько денег принес Тэшу резкий сексуальный голос…

— Сколько тебе лет? — спросила она, рассматривая витражи и галерею для музыкантов, которая тянулась вдольтрех сторон зала.

Тэш искоса взглянул на нее.

— По-твоему, я гожусь тебе в сыновья.

— Мне действительно интересно.

— Тридцать три.

«На три года младше меня», — подумала Иззи.

— И сколько раз ты был женат?

— Дважды. И неоднократно обручен, причем случайно. Каждый раз, когда покупаю хорошенькой девушке кольцо, она, как выясняется, ожидает, что я на ней женюсь.

Если Тэш Янсен и славился чем-нибудь помимо голоса, так это пристрастием к блондинкам. Пугающе красивые, неизменно высокие, его женщины, в свою очередь, славились почти полным отсутствием интеллекта. Например, одна из них, как подозревали, умела писать только печатными буквами. Иззи неизменно удивлялась, отчедо Тэш, явно не дурак, общается с безмозглыми красотками, хотя может выбрать кого-нибудь получше.

— В будущем оставляй автограф — и все, — намекнула она рассеянно.

Он улыбнулся:

— Может быть. А как насчет тебя?

— Господи, как ты добр. — Иззи изобразила невероятное удивление. — Я бы очень хотела новый мотоцикл.

— Я занесу это в свой дневник. Сюда. — Он открыл деревянную резную дверь и жестом пригласил Иззи в столовую. — Я имею в виду, сколько тебе лет и сколько раз ты была замужем.

— Тридцать шесть, — ответила она. — Замужем — ни разу. Я не из тех.

— Никогда?

Тэш отодвинул стул для Иззи и уселся сам, лишь после того как она удобно устроилась. Стол, за которым могла бы разместиться футбольная команда, был накрыт темно-синей льняной скатертью, на которой красовались тяжелые серебряные столовые приборы и сверкали хрустальные бокалы. Зажженные свечи отбрасывали теплый свет.

Иззи на мгновение задержала руку над пламенем свечи и спросила, показав Тэшу испачканный копотью палец:

— Разве не это случается, когда женишься?

Он ухмыльнулся и налил вина.

— В финансовом смысле, ты имеешь в виду? Ну да, разумеется.

После развода его бывшие жены получили баснословные суммы, но Тэш, похоже, не беспокоился.

— Ты не возражаешь? — с искренним интересом спросила Иззи.

Тэш пожал плечами:

— Плевать. Это всего лишь деньги. И они, кажется, приносят им счастье.

— Я хочу быть богатой, — с тоской отозвалась Иззи.

— Это не трудно. Тебе всего лишь нужно сначала выйти за меня, а потом развестись.

Открылась дверь, проворная и некрасивая женщина средних лет, похожая на учительницу, подала ужин. Иззи, отчасти ожидая напоминания о том, что овощи нужно доедать, улыбнулась женщине, когда та ставила блюда на стол, и в ответ получила бесстрастный взгляд.

— Миссис Бишоп решительно не одобряет всех моих подруг, — объяснил Тэш, когда они снова остались вдвоем.

— А я и не думала, что ты так живешь. — Иззи воображала толпы поклонниц, непрекращающуюся музыку, уйму пива и автоматы для игры в пинбол. Тишина и спокойствие ее тревожили. — Тебе здесь весело? Ты счастлив?

— То есть ты думаешь, миллионы разрушили мою жизнь? Детка, я вырос в муниципальном доме в Низдене, с тремя братьями и двумя сестрами. Теперь я могу позволить себе это. Неужели ты на моем месте была бы несчастна?

Иззи не знала, что бы она ощущала на его месте, но здесь, за столом, вдруг поняла, что аппетит пропал.

— Возможно… — Она отставила тарелку. — Никогда не знаешь заранее, пока не разбогатеешь. Но я всегда была бедна, и мне любопытно. Мне нравится тратить деньги на вещи, которые я заведомо не могу себе позволить: например, пойти в дорогой ресторан, в то время как следовало бы расплатиться с газовщиком. — Иззи помолчала, а потом спросила: — А что ты делаешь, когда хочешь повеселиться?

— Поверить не могу, что ты об этом спрашиваешь, — протянул Тэш, и его темные глаза весело блеснули. Забыв о притворстве, он медленно встал и протянул ей руку: — Идем.

— Что? — выдохнула Иззи, и в животе у нее словно что-то сжалось. — Куда?..

— Ты хотела знать, что я делаю, когда хочу развлечься, — напомнил он. — Идем, покажу.

Студия звукозаписи, расположенная в бывшем винном погребе, оказалась настоящим откровением для Иззи. Записывать песню в престижной студии в Челси было очень приятно, но тогда она была лишь исполнительницей, пела, когда приказывали, делала то, что велели, в то время как продюсер и звукорежиссеры колдовали в соседней комнате.

Теперь же она сама сидела за замысловатым пультом и пыталась собственными руками экспериментировать с чудесными эффектами синтезатора. Для Иззи открывался новый мир. Кому нужно записывать музыку, если ноты, которые ты нажимаешь на клавиатуре, тут же отражаются на экране и сохраняются на диске? Кому нужно играть на ударных, если стоит нажать кнопку на той же самой клавиатуре, и любой звук преобразуется в барабанный бой? Кому нужно изо всех сил добиваться требуемого отзвука в конце каждой строчки, если есть чудесная машина, способная все это сделать?

Господи, а Тэш… Лень, апатию и скуку как рукой сняло. Стоило ему придвинуть стул и начать показывать Иззи разнообразные функции сотен приспособлений, Тэш ожил. Сочинять музыку — вот что приносило ему радость. Так Тэш Янсен развлекался, и Иззи сообразила: даже если она сейчас разденется догола и начнет танцевать перед ним, он не обратит на нее внимания.

— Включи это.

Тэш с головой погрузился в изображение на экране и даже не замечал, что его рука покоится на колене гостьи.

Иззи тоже изо всех сил старалась этого не замечать. Если вчера было нетрудно отвергнуть его добродушное предложение, то этот внезапный переход к равнодушию и то, что Тэш больше не пытался ее соблазнить, оказались до странности эротичными. Переключив рычажок, Иззи огляделась, пытаясь не думать о том, что они сидят совсем близко. Все стены были обиты пробковыми пластинами различной толщины, чтобы заглушать звуки, а каменный пол устлан ковриками. Куда более привлекательной Иззи показалась потрепанная зеленая кушетка у дальней стены. Не считая слабого жужжания ленты, в комнате царила тишина.

— Теперь включи звук, — велел Тэш, когда лента перемоталась до конца.

Иззи, зачарованная его серьезностью, повиновалась. Через несколько секунд первые аккорды наполнили студию. Иззи выпрямилась.

— О!..

Когда песня закончилась, она с уважением взглянула на Тэша.

— Ты сделал это по памяти…

Он улыбнулся.

— Поскольку ты не оставила запись, у меня не оставалось выбора. Это не совсем то же самое, я решил поэкспериментировать… Давно не практиковался в том, что касается такого рода вокала.

— Я знала, что ты справишься, — вздохнула Иззи. Хотя, возможно, Тэш не привык петь ничего, кроме хард-рока, его хриплый голос идеально подходил к неторопливой и нежной мелодии «Никогда». Иззи ощутила комок в горле. Она знала, что у Тэша все получится, но даже не представляла, что настолько хорошо. Иззи впервые поняла, как повлияло на ее жизнь вчерашнее импровизированное знакомство…

Через два часа, сняв наушники и кое-как приведя волосы с порядок, Иззи свернулась на кушетке. В ее крови по-прежнему бурлил адреналин, не находивший выхода. Стараясь не смотреть на Тэша с тыла — джинсы обтягивали узкие бедра, когда он наклонялся над пультом и смотрел на экран, — она сказала:

— Вот чем ты занимаешься, когда хочешь повеселиться.

— М-м… — Он стоял спиной к ней, но Иззи догадалась, что Тэш улыбается. — Это лучше секса, тебе не кажется?

— Зависит от того, с кем…

Тэш открыто улыбнулся.

— А я думал, ты не хочешь со мной спать.

— Я не хотела спать со знаменитым Тэшем Янсеном, — осторожно ответила она. — А ты совсем другой.

Иззи затаила дыхание, когда он подошел и встал над ней, а потом медленно поднял ее на ноги. Нетерпеливо Тэш провел указательным пальцем по ее щеке. Возбужденная, не в силах скрыть желание, Иззи залилась румянцем, по телу пробежала дрожь.

— У нас деловые отношения, — напомнил он. — Сомневаюсь, что это будет мудрый шаг. Не думаю, что нужно портить нашу дружбу.

«Вот мерзавец, — подумала Иззи, не зная, заспорить с ним или сдаться. — Какое унижение. Сэм посмеется, если узнает, что меня отверг Тэш Янсен, самый неразборчивый Казанова со времен Валентине»».

— Ладно, — храбро ответила она, стараясь говорить деловито и бодро. — Конечно. Слушай, Иерихону пора спать. Лучше я пойду…

Но Иззи никуда не пошла, потому, что Тэш поцеловал ее, медленно, страстно и умело. Это был самый неделовой поцелуй из всех, что ей доводилось получать. Враз обострились все чувства.

— Просто проверяю, — пробормотал Тэш, глядя ей через плечо и встречая невозмутимый взгляд Иерихона.

— Что?

— Твою собаку. Хреновый из нее охранник.

Иззи удивилась.

— Ну, разумеется. Иначе зачем бы я брала его с собой?

— Не знаю. — Помолчав, Тэш провел рукой по ее волосам и неторопливо коснулся чувствительной ямки в основании шеи. — Не знаю, что бы ты делала.

Иззи показалось, что сейчас она взорвется от разочарования. Стараясь не морщиться, она слабо проговорила:

— Ты сказал, мы деловые партнеры. Это нечестно…

— А ты сказала, что не хочешь со мной спать, — напомнил он и улыбнулся. — Может быть, я тоже соврал.

— Я не врала, — возразила Иззи, надеясь, что он поймет. — Просто передумала.

Подавив смешок, Тэш снова притянул ее к себе.

— Ну, так не передумай снова. По крайней мере, еще часа два…

Глава 30

Тэш спал чутко. Некоторое время он наблюдал, как Иззи перемещается по спальне, пытаясь собрать в темноте свои вещи. Наконец спросил:

— Что ты делаешь?

— Ищу туфли. — Иззи даже не взглянула на него.

Она не сомкнула ночью глаз, горько сожалея о своем поступке, — еще до того как Тэш пробормотал во сне: «Анна…» Иззи и так знала, что совершила ошибку, но в ту минуту поняла, что больше не может здесь оставаться.

«Я вела себя так, как предсказывал Сэм, и теперь столкнулась с неизбежными последствиями. Я просто шлюха. И где, черт побери, проклятые туфли?»

— Не нужно уходить, — удивленно протянул Тэш, не делая, впрочем, попытки остановить. — Завтрак подадут в половине девятого. Может, вернешься в постель и…

— Нет, спасибо, — отрезала Иззи, ощутив, что он уговаривает ее, как и других женщин в прошлом. — Я еду домой.

Тэш зевнул и помахал рукой.

— Ну ладно, если хочешь. И не говори, что я не предлагал.

— Не волнуйся, — спокойно ответила Иззи, вызывая к жизни последние остатки гордости. — Я ничего не буду говорить.

Тэш улыбнулся, когда впереди в лучах фар высветились две фигуры. Иззи Ван Эш — чертовски упрямая женщина.

Теперь еще и босая. Удивительно, как далеко они успели отойти за двадцать минут.

Замедлив ход, он опустил стекло и протянул ей туфлю.

— Ладно, Золушка, ты добилась своего. Действительно собираешься идти пешком до самого Кенсингтона?

«Разумеется, нет, — фыркнула про себя Иззи. — Кенсингтон в двадцати милях. Дойду до ближайшей деревни, найду телефонную будку и вызову такси».

Но деревня таинственным образом исчезла, ступни у Иззи горели от боли, и она проголодалась…

— Ну же, залезай. — Тэш восхитился ее стойкостью. — Бедный старина Иерихон не прочь прокатиться, даже если ты не хочешь.

Иерихон бесстыдно прижался носом к стеклу. Иззи улыбнулась, заметив выражение его морды. Когда Тэш открыл заднюю дверцу, пес вскарабкалсяна сиденье как заправский поклонник.

— Я бы не стал подниматься в половине шестого утра ради кого угодно, — заметил Тэш, когда Иззи села вперед.

— Я не кто угодно.

— Нет, конечно. Ты в тысячу раз несговорчивее всех, кого я знаю.

Они позавтракали в виндзорском отеле на террасе, наблюдая, как по мокрой от росы лужайке парка галопом носятся пони. Иерихон, проглотив свою порцию сосисок, нежился на утреннем солнце и был на седьмом небе. Как и персонал отеля, узнавший Тэша Янсена.

— Я почувствовала себя дешевкой, — призналась Иззи. После пяти сандвичей с беконом и нескольких чашек крепкого черного кофе ей невероятно полегчало.

— Наверное, я тоже. — Тэш, в темных очках, насмешливо улыбнулся. — А тебе не приходило в голову, что для всех женщин, которым не терпелось побывать в постели с рок-звездой, я был пассивным участником? Им не нужен был я, они просто хотели переспать со знаменитостью, а мне оставалось лишь не ударить в грязь лицом, иначе бы они всем раззвонили, что я безнадежен.

Иззи об этом не подумала и взяла с его тарелки жареный гриб:

— Ты вовсе не безнадежен, а очень хорош.

— Конечно! Ведь мне не пошло бы на пользу, если бы ты бросилась к репортерам с криком: «Мы собирались вместе записать песню, но Тэш был так ужасен в постели, что я отказалась от мысли об этом. Лучше буду петь дуэтом с Дезом О'Коннором».

— Дез О'Коннор… — мечтательно произнесла Иззи. — А я о нем даже не подумала. Как неразумно с моей стороны…

У Катерины оборвалось сердце, когда она завернула за угол и увидела, что Эндрю ждет ее в машине. Девушка не удивилась, но почувствовала легкую досаду — сейчас ей не до разговоров. Эндрю, конечно, пришлось нелегко вчера. Катерина задумалась, поспал ли он хоть немного. Но ему не нужно было сдавать выпускной экзамен по химии через полчаса.

— Кэт, нам нужно поговорить. — Судя по всему, Эндрю действительно не спал. Его худое лицо посерело от тревоги, салон машины был полон сигаретного дыма. Поскольку мимо шли одноклассники, Катерина не собиралась ругаться с ним, стоя на тротуаре. Забравшись в машину, она устало сказала:

— Я не передумаю, Эндрю. Мы не можем дальше встречаться. Это неправильно, я вела себя как самолюбивая сволочь…

— Но я тебя люблю, — настойчиво произнес он, пытаясь взять ее за руку. — А ты любишь меня — что тут плохого? Остальное неважно.

— А Джина? — Катерина закрыла глаза, когда открыла, увидела, что к ним направляется Саймон, делая вид, будто не смотрит в сторону машины. — И Марси тоже. Она страдает после выкидыша. Ты должен был остаться с ней.

Она сурово отстранилась. Эндрю, которому страстно хотелось обнять девушку, понимал, что она кривит душой.

— Я хочу быть с тобой. — Он мечтал, чтобы Катерина прекратила глупую игру. — Кэт, я никого и никогда не любил так, как тебя.

Саймон, завернув за угол, с трудом сглотнул, увидев, кто машет ему от ворот школы. «Господи, что делать?»

— Саймон! — крикнула Иззи, испугавшись, что он ее не заметил.

«Как можно не заметить Иззи Ван Эш, — подумал он, радуясь при одном взгляде на нее. — Но как сделать, чтобы она не застала Кэт и Эндрю?»

— Я решила прийти и пожелать Кэт удачи, а ее еще нет! — воскликнула Иззи, сияя. — Поверить не могу — впервые в жизни приехала заранее, а моя дочь опоздала.

Саймон скрестил пальцы за спиной:

— Она придет с минуты на минуту.

— А как у тебя дела? Нервничаешь?

— Э… да. — Саймон покраснел еще сильнее, когда Иззи поцеловала его в щеку.

— Не волнуйся, вы оба прекрасно сдадите, я уверена. А вечером мы отпразднуем, — бодро добавила она. — Вы уже решили, куда идем?

Саймон понятия не имел, о чем речь, и ненадолго задумался.

— Я хочу поступить в Кембридж, но мама не в восторге — ведь мне придется уехать.

Иззи расхохоталась.

— Я имею в виду ресторан, а не университет! Кэт воистину моя дочь! Разве не предупредила, что вечером я приглашаю вас обоих на ужин?

Сообразив, наконец, что блестящий, бронзового цвета, автомобиль, припаркованный у обочины, — это «мерседес» новейшей модели, а огромная неуклюжая собака, которая поглядывает из открытого окна, — Иерихон, Саймон пробормотал:

— Э… наверное, забыла.

— Это машина Тэша Янсена, — объяснила Иззи, проследив за его взглядом, и улыбнулась.

«Кэт, судя по всему, умолчала и насчет Тэша». Он сглотнул.

— Правда?

— Да. Так как насчет ужина? Куда бы тебе хотелось пойти?

«Мать Катерины просто чудо», — вздохнул Саймон и благоговейно вытянул шею в надежде хотя бы мельком увидеть того, кто сидит за рулем. Сквозь тонированные стекла ему удалось различить силуэт своего кумира. Тэш, в солнечных очках, лениво барабанил пальцами по рулю.

— Я всегда мечтал сходить в «Планету Голливуд», — с надеждой произнес Саймон, подумав, что, возможно, там же окажется и Тэш Янсен.

«Планета Голливуд»? О Боже. Иззи разочарованно уточнила:

— Может быть, в «Гаврош»?

— Куда угодно.

Она в восторге отбросила волосы назад.

— Значит, в «Гаврош». Если нам, конечно, удастся заказать столик. Саймон, где Кэт?

«За углом, спорит с любовником». Саймон снова запаниковал при мысли о том, что Иззи совсем близко от них, и поспешно выдал:

— Не беспокойтесь, она не опоздает. А вы действительно знакомы с Тэшем Янсеном?

Иззи помолчала, гадая, где Кэт. На нее это не похоже, но всегда оставалась маленькая вероятность, что Катерина проспала.

— Мы вместе записываем песню, — рассеянно ответила она. — Может, нам поискать Кэт?

— Нет! — Саймона передернуло. — Она никогда не опаздывает и скоро придет. А «Гаврош» — дорогой ресторан? Там подают английскую еду?

— Самую лучшую еду, — объявила Иззи, делая широкий шест. В следующее мгновение ее взгляд скользнул мимо Саймона, и глаза вспыхнули радостью. — Вот она!

Катерина была не в настроении для объятий, поцелуев и ласк. Эндрю уехал рассерженный, а тут еще Иззи в облегающих джинсах и кружевном топе без бретелек, брызжет весельем. Саймон, явно очарованный, возвышался над ней, а несколько одноклассников топтались на тротуаре вокруг красивой, бронзового цвета, машины, которая уж точно каким-то образом связана с Иззи.

— Мама, у меня экзамен.

— Конечно! Милая, я только что разговаривала с Саймоном. Мы решили поужинать в «Гавроше», и я непременно должна была пожелать тебе удачи. Лежать, Иерихон! Кэт, поздоровайся с Тэшем Янсеном. Тэш, это моя умница дочь.

Иззи, раскрасневшись от гордости, открыла дверцу «мерседеса», и девочки на тротуаре ахнули. Катерина, расстроенная после нелегкой беседы с Эндрю, с трудом подняла взгляд на Тэша Янсена. Она готова была убить мать.

— Поздоровайся, — повторила Иззи, удивленная поведением дочери. — Мы приехали повидать тебя…

— Я не просила, — сердито отозвалась Катерина. Она была слишком расстроена для разговоров. Девушки хихикали точно пятилетние, толкая друг друга, чтобы получше рассмотреть Тэша. Катерина не сомневалась, что потом они засыплют ее нелепыми вопросами, и с горечью подумала: «Только дай волю Иззи — и она превратит выпускные экзамены в цирк».

Саймон посмотрел на часы:

— Девять, Кэт.

— Нам пора, — отозвалась она.

Разочарованная, Иззи обняла ее.

— Удачи, милая. Ты справишься, я знаю.

Катерина старалась не морщиться, когда мать целовала ее: это слишком напоминало, как Эндрю пытался обнять ее и машине.

— Не надо, мама, — с болью произнесла она. — На нас все смотрят.

— И что? — Иззи тщетно пыталась вызвать у дочери улыбку. — Тебе не все равно?

— Нет, — огрызнулась Катерина. — Нам не обязательно быть в центре внимания.

Глава 31

К полудню стало очевидно, что неспособность Эндрю сосредоточиться отрицательно сказывается на работе. Наконец секретарша Пэм рискнула спросить, в чем дело.

Эндрю захотелось наорать на нее, когда она, вежливо выражая недоверие и подчеркивая голосом каждую ошибку, читала ему то, что он надиктовал.

— Может быть, у вас грипп? — намекнула Пэм, не веря, что он действительно болен.

Что-то случилось, и ее богатое воображение изо всех сил пыталось выяснить, что именно. Трижды за неделю ей звонила Марси Карпентер, и Пэм говорила, что Эндрю на совещании, тогда как на самом деле он выскальзывай из кабинета и устраивал себе очередной долгий перерыв на ленч. Пэм, которая проводила собственные, коротенькие перерывы за яичными сандвичами и чтением любовных романов из местной библиотеки, надеялась, что Эндрю и Джина снова сойдутся. Джина всегда помнила, когда у нее день рождения, возносила хвалы ее кардиганам и спрашивала о здоровье, тогда как Марси Карпентер была просто ленивой и себялюбивой неряхой.

— У меня действительно болит голова, — соврал Эндрю. Голова у него болела от того, что он хотел убедить Катерину, что вина и нелепое чувство долга перед Джиной — недостаточно веские причины, чтобы разорвать их отношения.

Практичная Пэм предложила:

— У меня есть аспирин.

Джина всегда носила аспирин в сумочке. На мгновение Эндрю пожелал, чтобы она им подавилась — тогда бы не препятствовала, пусть даже невольно, его счастью.

«Это абсурдно, — подумал он с растущим раздражением, — что Катерина делает такой благородный жест, пытаясь пощадить чувства женщины, с которой я разошелся. Кто поручится, что Джине не все равно?..»

— Спасибо, — рассеянно ответил он, встал и чуть не смахнул на пол пачку папок. — Но я лучше подышу свежим воздухом. Вернусь в два, если кому-нибудь буду нужен.

Эндрю быстро вышел. Хотя было лишь без четверти двенадцать, Пэм вытащила коробку для ленча из вместительной сумки и уселась, намереваясь насладиться очередной главой любовного романа. Грызя яблоко, она решила, что вполне этого заслуживает. Если Эндрю Лоренс забыл поздравить ее с днем рождения, пусть не ждет, что она будет с рабской угодливостью писать под его дурацкую диктовку.

Эндрю приблизительно знал, где работает Джина, — Катерина сказала. Но чтобы узнать точный адрес, пришлось взять справочник. Исполнившись энтузиазма — Эндрю понять не мог, отчего эта идея не посетила его раньше, — он отправился в офис к Дугу Стедману, поднялся по лестнице и остановился, чтобы отдышаться, перед дверью на верхней площадке, где висела маленькая, отполированная до блеска табличка: «ДУГ СТЕДМАН, ТЕАТРАЛЬНЫЙ АГЕНТ».

— Эндрю! — Джина испуганно взглянула на него и машинально поправила длинные светлые волосы, как делала всегда, если ее заставали врасплох. То, что она больше не носила обручальное кольцо, — хороший знак, показалось Эндрю.

— Я должен был тебя увидеть, — объяснил он, и Джина почувствовала, как заколотилось сердце.

«Между ним и Марси все кончено? Он пришел попросить прощения? Он действительно хочет вернуться?»

— Что?.. — Джина крутила в руках карандаш и жалела о том, что на ней старое платье. А еще утром она не успела уложить волосы с обычным старанием.

Зачем, зачем она ослушалась Иззи и сняла обручальное кольцо?..

— Нам нужно поговорить, Джина. Это важно.

«Хорошо, что Дуга нет в кабинете. Присутствия посторонних я бы не выдержала», — запаниковала Джина.

— Ладно, — пробормотала она, дрожащей рукой снимая телефонную трубку. Джина молилась, чтобы никто не вошел и не помешал им. — О чем будем говорить?

Желая сразу перейти к делу, Эндрю вдруг понял, что сначала он должен сообщить Джине некоторые детали, чтобы избежать путаницы.

— Послушай, мы с Марси… у нас не сложилось. Я думал, что люблю ее, но теперь вижу, что ошибался. Честно говоря, все пошло не так почти с самого начала.

О Господи! Джина пыталась совладать с собой. Это действительно случилось. Поверить невозможно…

— Ребенок… — пробормотала она и почувствовала головокружение — пришлось даже схватиться за край стола.

Эндрю удивился. Он забыл, что Джина не в курсе.

— Марси его потеряла, — небрежно махнул он рукой. — Выкидыш, две недели назад. Мне не следовало бы так говорить, конечно, но… я испытал облегчение, от того что испортились наши отношения. Как только Марси найдет жилье, сразу же съедет с квартиры. Но это часть проблемы. Наверное, все мы ошибаемся…

«О Боже! Он хочет ко мне вернуться…»

— По крайней мере, этот вопрос я решил. — Эндрю сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться. — Мне необходимо было объясниться, иначе бы ты подумала, что я непорядочно веду себя. Дело в том, что я встретил другую. И на этот раз все серьезно. Единственная проблема в том, что ты, по ее мнению, страшно расстроишься, если узнаешь…

Джина снова попыталась пригладить волосы, но рука так отяжелела, что она не смогла ее поднять. Тело будто налилось свинцом. Сердце почти перестало биться.

— Что?

— Конечно, я-то знаю, что ты не будешь возражать. — Эндрю старался говорить добродушно, решив, что если будет убедителен, то сумеет доказать Джине, что это единственно разумное отношение к происходящему. — Мы с тобой практически развелись, но она все равно беспокоится… По-моему, она боится, что ты перестанешь с ней разговаривать…

Джина замерла. Это было все равно, что выиграть олимпийскую медаль, а потом узнать, что тебя дисквалифицировали ни за что. До нее дошло: Эндрю говорит о другой женщине. Джина попыталась вообразить себе незнакомку: красивую, темноволосую — возможно, разведенную, — в которую он влюблен.

Но потом… потом он ясно дал понять, что она ее знает, и это было хуже всякой воображаемой незнакомки. Но кто же это?

— Она в любом случае переедет ко мне, так что не бойся неловких ситуаций в доме…

Джине становилось все труднее дышать. Предательство обрушилось на нее с тяжестью кузнечного молота. Она поверить не могла.

— Ты и Иззи… — слабо выговорила она.

— Иззи? — Эндрю удивленно взглянул на нее и чуть не рассмеялся. — Я тебя умоляю!.. Речь не об Иззи. Я говорю о Кэт.

Иззи, проведя день с Тэшем в студии звукозаписи, открыла для себя обратную сторону музыкальной индустрии. «Эм-Би-Ти», молодая энергичная компания, с которой она заключила контракт, славилась тем, что помогала многообещающим новым талантам. А «Стеллар рекордз» была просто самой крупной компанией на рынке звукозаписи. Один центральный офис чего стоит: Стеллар-Хаус в Хайгейте был размером с музей и впечатлял не менее. Иззи, раскрыв рот, брела за Тэшем по бесконечным коридорам и знакомилась с теми, кто попадался на пути. Через час появился менеджер Тэша, и факсы полетели один за другим. Договаривались о встречах, за роскошным ленчем составлялись контракты. Иззи недвусмысленно предупредили — по меньшей мере пять раз, — что ни при каких обстоятельствах она не должна делать, говорить или хотя бы думать то, что способно оказать негативный эффект на карьеру Тэша Янсена. Любой ценой его репутация должна оставаться незапятнанной.

Тэш тем временем искоса посматривал на нее и ожидал и срыва, но Иззи все это казалось таким смешным, что она только хохотала.

— Например, не выбалтывать его самые темные и постыдные тайны? — Иззи подмигнула менеджеру.

Харви Пернелл кашлянул, поправил галстук:

— Именно так, мисс Ван Эш.

— Ладно, не бойтесь. Я ни слова не скажу о том, что Тэш умеет вязать спицами. Ни единой душе.

— Не понимаю, зачем притаскивать работу на дом, — буркнула Вивьен, когда Сэм обмолвился о текстовом редакторе. — Это просто смешно.

«В эти дни он почти не бывает дома, — сердито подумала она, — за исключением нескольких часов. И, похоже, теперь эти драгоценные часы будут уходить на скучную бумажную работу».

Сэм сухо ответил:

— Не ворчи. Это для Катерины.

— Да?

— Она только что закончила сдавать экзамены, и я хочу кое-что ей подарить. Это пригодится, когда она начнет учиться на врача. Поскольку мы все равно собираемся заменить компьютеры в «Ступенях», я решил, что могу отдать ей это…

Вивьен смягчилась. Сэм очень тепло относился к Катерине, которая обладала многими качествами, отсутствующими, по его мнению, у Иззи. Вивьен никогда прежде не встречала семнадцатилетних девушек, которые грезили бы логарифмами и абсолютно не интересовались мальчиками. Насколько она знала, привлекательные девушки вроде Катерины редко посвящают молодые годы учебе. Это просто неестественно…

Глава 32

В половине седьмого, когда они приехали на Кингсли-Гроув, Джина была дома одна.

— Это подарок для Кэт, — радостно объявила Вивьен, когда Сэм принес компьютер в гостиную и поставил на отполированный до блеска стол. Лучше успеть все подключить до возвращения Кэт.

— Катерина здесь больше не живет.

— Что? — Сэм обернулся к Джине, удивившись бесстрастности ее голоса. — Но еще вчера она была здесь.

— Она здесь больше не живет, — пожала плечами Джина. Сэм нахмурился. Вивьен, услышав щелчок замка, выглянула в окно гостиной.

— Ну, это не важно, потому что она пришла. Быстрее, Сэм, включай эту штуку.

— Не нужно.

Когда Катерина открыла дверь, взгляд Джины метнулся в сторону камина. Она испытала невероятное наслаждение, швырнув в огонь обручальное кольцо. Высыпать туда же Катеринины рефераты и эссе и наблюдать, как они горят, было еще приятнее.

— Скажи мне, — спокойно произнесла Джина, — как давно ты спишь с моим мужем?

Катерина застыла. Саймон за ее спиной пошатнулся от неожиданности.

«Господи, мне это снится?» — воскликнул про себя Сэм.

— Скажи, — повторила Джина точно автомат, — как давно ты с ним спишь.

Катерина, ухватившись за дверную ручку, встретила ледяной взгляд Джины и ощутила тошноту. Она не хотела, чтобы это произошло, не стремилась навредить Джине. Она вообще никому не желала причинять зло.

Но это произошло, и обратной дороги нет. Джина все знает. Игра окончена. Катерина попыталась совладать с собой.

— Не долго, — ответила она чуть слышно. — Две-три педели. Джина, мне очень жаль…

— Ничего тебе не жаль. Ты лживая сучка, — прошипела Джина с ненавистью. — Лживая, лицемерная сука!

Было похоже, что Катерина сейчас потеряет сознание. Поскольку от Саймона толку не было, Вивьен бросилась вперед и удержала девушку, обхватив за талию, и усадила в ближайшее кресло. Пораженная этой вспышкой ненависти, удивленная и внутренне восхищенная, Вивьен взглянула на дочь Иззи другими глазами.

— Все хорошо, все хорошо, — сочувственно шептала она. Бедняжка явно не могла противостоять разъяренной Джине — по крайней мере, сейчас.

— Поверить не могу, — наконец обрел голос Сэм. Зная Катерину лучше Вивьен, он был поражен еще сильнее. Он подошел к Джине. «Пережить худшие полгода в своей жизни и теперь получить еще один сокрушительный удар. Эндрю и Катерина, Господи Боже мой…»

Саймон, который весь день с нетерпением ждал ужина в «Гавроше» — мать заставила его ради такого случая надеть лучший костюм, — подскочил от неожиданности, когда входная дверь распахнулась, и взмок как мышь: Иззи привела с собой Тэша Янсена.

— Господи! — воскликнула Иззи, обозревая немую сцену. Ухмыльнувшись Вивьен и подчеркнуто игнорируя Сэма, она бодро сказала: — Уж наверное вы говорили обо мне.

— Мама… — Это походило на предсмертный хрип. Выражение лица Иззи мгновенно изменилось, и она бросилась к дочери.

— Детка, твой экзамен!.. Неужели все так плохо? Не может быть, ты так много готовилась…

— Дело не в экзамене, — ледяным тоном произнесла Джина. — Твоя дочь расстроилась потому, что я раскрыла ее мерзкую интрижку с моим мужем.

Катерина цеплялась за мать. Сэм положил руку на плечо Джины. Стоя на пороге, Тэш негромко присвистнул.

— Не говори глупости. — Иззи нахмурилась, вопросительно переводя взгляд с Джины на Вивьен. У Джины нервный срыв? Даже если так, почему остальные молчат? Кто позволил осыпать бедную Кэт обвинениями, которым, разумеется, грош цена?

Все молчали. Вивьен, утратив обычную улыбку, кивала Иззи, будто подтверждая, что Джина говорит правду.

— Это, наверное, шутка. Кэт даже не знакома с Эндрю.

— Нет-нет, она его хорошо знает. — Джина слегка дрожала и мечтала о том, чтобы кто-нибудь налил ей выпить. — Она знает его — во всех смыслах этого слова. Судя по всему, они любят друг друга. Поэтому, как только Эндрю сумеет отделаться от Марси, Катерина переедет к нему. Чертовски романтично…

Иззи схватила дочь за руки и медленно, ровным голосом, спросила:

— Это правда?

— Нет. — Катерина покачала головой, умоляя мать проявить понимание. Голос у нее оборвался. — То есть не совсем. Я с ним больше не встречаюсь. У нас все кончено.

— Но у тебя действительно был с ним роман? — Иззи должна была удостовериться, что все правильно поняла. — С Эндрю Лоренсом?

Катерина, воплощенное страдание, кивнула.

Сэм приготовился к чему угодно, но только не к тому, что случилось потом. Раздался звук пощечины; на щеке алел отпечаток материнской ладони. Даже Джина как будто испугалась.

— Как ты могла? — закричала Иззи, не обращая внимания на окружающих. Ее глаза пылали гневом, она словно окостенела от ярости. — Ты бессердечная, лживая, глупая маленькая тварь!

Сэм вмешался, прежде чем она успела еще раз ударить девушку. Иззи, судя по всему, последние семнадцать лет ни разу не сталкивалась с проблемами, которые известны любой матери. И теперь, испуганная, шокированная ошибкой дочери и осознанием собственного несовершенства, перестала контролировать себя.

— Все в порядке. — Сэм оттащил ее в сторону. Катерина разрыдалась, Вивьен пыталась ее утешить. До Сэма дошло, что Иззи лицемерит, поскольку сама не лучший образец для дочери.

— Нет, не все в порядке! — завопила Иззи, безуспешно пытаясь освободиться. — Это мерзко! Мы живем в этом доме, — продолжала она, глядя на Катерину и задыхаясь от гнева, — а ты самым отвратительным способом нарушила законы гостеприимства! Ты просто бессовестная шлюха! О Господи… мне стыдно за тебя!

Мучаясь от горя, Катерина, тем не менее, надеялась, что единственный человек на свете, который сможет понять ситуацию и встать на ее защиту, — мать. Катерина поддерживала Иззи в годы бедности и хаоса и теперь ожидала утешения и понимания. Но этого не произошло. Иззи ее подвела. И что самое невероятное, ударила — впервые в жизни.

— Я не шлюха! — крикнула Катерина и вскочила. — Это ты спишь с обдолбанными рок-звездами, а не я! Если тут и есть шлюха, так это ты!

Тэш, удивленный и слегка смущенный происходящим, несколькими секундами раньше успел подумал, что хорошо бы выкурить косячок. Услышав слова Катерины, он улыбнулся и получил от Сэма взгляд, полный откровенного отвращения.

— Да как ты смеешь читать мне морапь? — Катерина стиснула кулаки. — Ты никогда не была настоящей матерью! Настоящие матери прислушиваются к своим детям и заботятся о них! У них есть настоящий дом! Иногда даже мужья! Почему у меня не было такой матери? — зарыдала она, смутно сознавая, что зашла слишком далеко, но не в силах удержаться. — Почему Бог дал мне тебя?

Тишину, наступившую после этого оскорбления, прервало громкое урчание в животе Саймона. Крайне униженный, он опустил голову и пробормотал:

— Простите…

Тэш снова не смог скрыть улыбки.

— Не тебе нужно извиняться, — отмахнулась Иззи. — Бедный мальчик… Как она могла так поступить с тобой? Наверное, это ужасно — узнать правду…

О Боже. Саймон вдруг оказался в эпицентре обмана. С пунцовыми щеками он попытался принять вид невинной жертвы, но Катерина быстро это пресекла.

— Давайте говорить начистоту. Саймон не мой парень и никогда им не был. Хотя из него получилось отличное прикрытие.

За несколько секунд бедный, простодушный, обманутый Саймон стал Саймоном-сообщником, общим врагом помер два — если судить по взглядам Иззи и Джины.

Сэм, который знал Эндрю Лоренса дольше всех присутствующих, размышлял: «Какого черта Эндрю вытворил? Расстался с женой, «приковал» себя к беременной любовнице да еще завел интрижку с неопытной девочкой… Настоящее безумие».

Сэм понимал, что нужно вмешаться, прежде чем Иззи и Катерина устроят настоящую драку. Вытащив из кармана ключи от машины, он велел:

— Вивьен, отвези Кэт домой.

— К Эндрю? — язвительно уточнила Джина. — А не слишком ли много народу там соберется?

— Прекрати. — Сэм бросил на нее сердитый взгляд и обернулся к Тэшу: — Наверное, тебе стоит уйти.

Тэш был заинтригован. Во-первых, Сэм Шеридан явно не впечатлился тем фактом, что он прибыл сюда вместе с Иззи. Тэш задумался: не происходило ли между этими двумя что-нибудь втайне до недавних пор. Ситуация в доме невероятно запутанная… Что касается другого объекта интереса…

— Я как раз собирался уходить, — протянул он, не устояв против возможности сделать прозрачный намек. Шагнув к Иззи, Тэш поцеловал ее в губы. — Позвони мне завтра и скажи, как ты решила.

Иззи, смущенная и потерянная, переспросила:

— Решила насчет чего?

— Насчет договора. — Он осторожно отвел прядь волос с ее щеки. — Ты сегодня подписала контракт со «Стеллар», но я пойму, если ты больше не захочешь этим заниматься.

Иззи растерялась. Каким образом это связано с Эндрю Лоренсом?

— Твоя дочь, — напомнил Тэш, насмешливо взглянув на Саймона. — И ее трогательные стихи. Наверное, можно предположить, что она грезила не об этом молодом человеке, когда писала «Никогда»?

Глава 33

— Можешь пожить здесь, — предложил Сэм Катерине утром. Выскользнув из дома в половине девятого и вернувшись с газетой, Катерина сидела над остывшим кофе, изучая и обводя объявления. Бледная, полная решимости, она отказывалась обсуждать случившееся. На предложение Сэма пожить здесь Катерина лишь пожевала кончик фломастера и покачала головой:

— Нет. Вы хорошие люди, а я просто чума. Не беспокойтесь, я быстро что-нибудь подыщу.

— Ну да, конуру с крысами, — вмешалась Вивьен, беря тост, который Сэм приготовил для Катерины. — Детка, ты не можешь так поступить. На что жить будешь?

Катерина, с запавшими от недосыпания глазами, пожала плечами:

— Найду работу.

Сэм уже предлагал ей деньги и получил вежливый, но твердый отказ. «Упряма не меньше Иззи, — в отчаянии подумал он. — Разница в том, что Иззи наделает долгов не моргнув и глазом».

— Позволь, я позвоню Иззи, — попросила Вивьен с набитым ртом. — Вчера она расстроилась… наверняка сегодня уже успокоилась. Ну, пожалуйста, дай я ей позвоню.

— Нет. — Катерина уныло вспомнила, каких ужасных слов они наговорили друг другу… о пощечине… о реакции Иззи, когда та поняла, что стихи были написаны не для Саймона, а для Эндрю… — Не хочу ее видеть. Не буду с ней разговаривать.

Вивьен рассматривала девушку, одетую в зеленую футболку и белые шорты. До вчерашнего дня она завидовала легким, ничем не осложненным отношениям Иззи с дочерью, а теперь даже представить не могла, что испытывает ее подруга.

— Милая, мама тебя любит. Она о тебе беспокоится.

— Хреновина… Думаешь, я о ней не беспокоюсь? — Катерина чуть не плакала. — Я всю жизнь ее поддерживала. Это первый раз, когда мне понадобилась ее помощь… А она отказалась. Она меня предала, и я ее не прощу. Она ненавидит меня за то, что я сделала, а я ненавижу ее. Теперь пусть живет как хочет, со своими дурацкими мужчинами и своей дурацкой музыкой. И мне плевать, в какие неприятности она влипнет.

— Забудь о ней пока, — вмешался Сэм, решив рискнуть. Лично он считал: самое малое, что надо сделать с Эндрю, — кастрировать. — Как насчет тебя и Эндрю?

Катерина взглянула на него. Сэм видел печаль в ее глазах и решительно сжатые губы.

— Вот в чем ирония… — с горечью ответила она. — Я действительно с ним порвала… Но теперь, кокда это случилось, мы снова можем встречаться…

— Кэт, вернись в машину. Ты не будешь на это даже смотреть.

Было половина четвертого, и Сэм начал терять терпение. В поисках комнаты для Катерины они ездили из одного жуткого района в другой, и предлагаемые варианты были настолько отвратительны, что Сэм с трудом сдерживался. По-прежнему в воинственном настроении, Катерина поначалу отказалась от сопровождения, но теперь Сэм радовался, что настоял на своем, иначе бы девушку уже наверняка изнасиловали или убили. Даже при дневном свете эти места выглядели зловеще. Катерина и Сэм находились в недрах Ист-Энда, на Финнеган-стрит, перед домом с потрескавшимися, залепленными грязью стеклами. Вдоль фасада стоила вереница проституток с бутылками в руках.

— Но здесь дешево, — возразила Катерина. — Я могу себе это позволить.

Сэм не пустил ее внутрь одну. Заперев машину, он положил ей руку на плечо, и они вместе подошли к двери.

— Послушай, ты не можешь жить в таком месте даже временно, не то что постоянно. Не понимаю, почему ты не хочешь одолжить у меня денег, чтобы снять приличное жилье.

— Не нужно… — Катерина умоляюще взглянула на него. — Мы через это уже проходили. Я знаю, как ты относишься к одалживанию денег Ван Эшам.

Она постучала в дверь и принялась читать граффити.

— Тот, кто это написал, не в ладах с орфографией.

— Но ты не Иззи, — гнул свое Сэм.

— Какая разница. — Катерина улыбнулась. — Я много лет не смогу вернуть тебе долг.

— Но это неважно! — Сэм не на шутку разволновался. — Ну же, мы уходим. Здесь все равно никого нет.

Дверь приоткрылась, и на лестницу пахнуло плесенью и кошачьей мочой.

— Мы быстро посмотрим, — сказала Катерина, которая не намеревалась занимать у Сэма Шеридана больше, чем понадобится на автобусный билет. — Идем. Кто знает, вдруг здесь есть свои прелести.

Никаких прелестей не оказалось. Черные от сырости стены, чудовищно грязный ковер, лишь наполовину прикрывавший половицы, невероятно старая мебель, крошечные занавески. Единственным источником света служила лампочка без плафона на потолке.

Когда тощая домовладелица показала Катерине комнату и та согласилась, Сэм не смог произнести ни слова.

«Девушка делает это сознательно, — догадался он, — и никакая сила не способна ее остановить».

— Ну что? — спросил он, когда они вышли. — Ты теперь счастлива?

Несмотря на внешнее спокойствие, Катерина чувствовала себя скверно. Тело будто принимало решения отдельное рассудка. Просто нужно найти работу и жилье.

— Какая разница? — отмахнулась она. — По крайней мере, счастливы будут остальные.

— Ну да, без ума от радости. — Включив мотор и ненадолго выведя проституток у стены из ступора, Сэм отъехал от дома. — Все будут в восторге. Особенно когда выяснят, где ты собираешься жить.

Катерина рассеянно смотрела в окно.

— Это не их дело. Очень мило, что ты возил меня по городу, но тебя мои проблемы тоже не касаются.

Она вознамерилась наказать себя. Больше, чем когда-либо, Сэм мечтал повстречаться с Эндрю и объяснить, что тот наделал.

«Кризис кризисом, — раздраженно подумал он, — но зачем разрушать чужие жизни?»

Иззи приехала к Сэму в семь. Судя по наряду — новое черное, расшитое блестками платье и туфли на высоченных шпильках, — она вряд ли сильно горевала о своей единственной дочери.

— Катерина переехала в Стэпни и нашла работу в «Бургер бест», — сообщил Сэм. — Еще она сказала, что не собирается поступать в медицинский колледж.

— И что? — Иззи по-прежнему кипела негодованием, оттого что Сэм обращается с ней как с непослушной школьницей. — Что, по-твоему, я должна сделать? Силой увезти ее домой и запереть в чулане?

— Как приятно, что ты так ответственно относишься к своим материнским обязанностям, — саркастически отозвался Сэм.

Тактика невмешательства, возможно, помогала Иззи в прошлом, но сейчас Катерина нуждалась в участии — он это понимал.

Заметив, как изменилось выражение лица Иззи, Сэм понял, что до нее дошло. Она присела на подлокотник кресла и тяжело вздохнула.

— Ну да, ну да, я действительно переживаю, но вряд ли можно ее остановить. Кэт уже почти восемнадцать, и она завязала роман с мужчиной, который годится ей в отцы. Может, пары недель хватит, чтобы хорошенько подумать.

— Иззи, нужно видеть этот дом — сплошная угроза для здоровья. — Он сунул ей газетную вырезку. — Вот адрес.

— Нет, — покачала головой Иззи. — Не могу. Я не собираюсь одобрять то, что творит Кэт.

— Ты совершаешь ошибку. Она в тебе очень нуждается.

Глаза Иззи сверкнули, она дала волю гневу.

— А ты, наверное, считаешь себя кем-то вроде отца, — иронически заметила она. — Вот когда обзаведешься собственным ребенком, я прислушаюсь к твоим бесценным советам. Но до тех пор буду делать то, что считаю нужным как мать. Договорились?

Он уязвил ее гордость. Сэм слишком поздно понял: если бы он уговаривал Иззи отречься от Катерины, она бы наверняка сделала наоборот.

— По крайней мере, оставь себе адрес, — попросил он. — И если случайно повстречаешь Кэт, попытайся убедить ее, что нет необходимости бросать учебу.

Иззи насмешливо взглянула на него. Подобные слова лишний раз доказывали, как плохо он знает Катерину.

— Вряд ли она сказала это искренне, — почти с жалостью ответила Иззи. — Медицина слишком много значит для нее. Это все, что ее когда-либо интересовало.

— Снято! — крикнул режиссер, и Иззи с облегченным вздохом свернулась в объятиях Тэша.

— Чувствуешь себя одетой не по сезону? — поинтересовался он, помогая снять длинное темно-зеленое пальто, облепившее тело.

— Подумываю о том, чтобы нанять киллера и убить того, кому пришла в голову эта садистская идея, — ответила Иззи.

В сцене, которую снимали для клипа «Никогда», изображалась московская зима. Съемки происходили в первую неделю августа, самую жаркую за все лето — тридцать два градуса в тени. Иззи не понимала, почему сорокасекундная сцена требует семи с половиной часов съемок.

— Ты опять смотришь на часы, — сухо заметил Тэш. — Опаздываешь на встречу с любовником?

Прошел месяц с тех пор, как Иззи видела Сэма, но Тэш отчего-то продолжал утверждать, что у них тайный роман. И временами он будто не шутил. Раздосадованная тем, что ее в кои-то веки невозможно в этом упрекнуть, и в то же время тронутая столь явным неравнодушием Тэша, Иззи потянулась к нему и чмокнула в губы.

— Я говорила утром, — она помнила, что визажист и осветитель подслушивают, — что хочу посмотреть дом в Уимблдоне. Мы встречаемся с риелтором в шесть.

— Зачем тебе дом? — Тэш нахмурился. Уже несколько недель большую часть времени они проводили вместе. Ничего не было сказано, никаких формальных заявлений, просто так случилось, что некоторые вещи Иззи постепенно перекочевали в его дом. Миндальный шампунь, которым она пользовалась, стоял на полке в ванной рядом с его зубной щеткой, на полу в спальне валялись несколько пар туфель. — Чем плох Стэнфорд?

— Ничем за исключением того, что это твой дом. — Иззи усмехнулась. До сих пор это было самое романтичное из всего, что Тэш ей сказал. — А я хочу собственный.

— Зачем?

— Потому что у меня никогда его не было. То есть не было приличного дома, — поправилась она, открывая бутылку минералки и останавливая ее на полпути к губам. — И потом, Кэт ушла месяц назад. Пора уладить эту проблему. А поскольку она не собирается возвращаться на Кингсли-Гроув, мне следует поселиться на нейтральной территории.

Тэш, некогда привлеченный к Иззи ее решимостью и природной независимостью, теперь понял, что эти качества имеют свои минусы. Он не привык получать отказы, но именно это Иззи собиралась сделать.

— Возможно, она не захочет с тобой жить, — возразил он, протягивая ей темно-зеленое пальто, как только режиссер жестом показал, что они готовы пройти сцену еще разок.

— Конечно, захочет, — уверенно заявила Иззи. Во время ссоры они обе много чего сказали и сделали, но теперь Катерине пора забыть о случившемся и вернуться домой. — Она не из тех, кто держит зло. Завтра уже забудет об этой глупости. И не смотри на меня так, — добавила Иззи, когда заработала машина и хлопья искусственного снега полетели ей в лицо точно пчелы. — Она моя дочь, в конце концов. Я ее с пеленок знаю.

Глава 34

Катерина чувствовала себя зомби. Все было так скверно, что она даже перестала об этом думать. Прекратила размышлять над ужасом своей новой жизни, потому что знала: если задумается, больше не сможет терпеть.

А терпеть приходилось, потому что это была жизнь, которую она заслужила. Каждый день Катерина до изнеможения работала в «Бургер бест» и терпела сальные взгляды посетителей и въевшийся запах жареного лука. Ноги болели, от нелепости происходящего кружилась голова, денег не хватало. А когда вечером она возвращалась домой, сил оставалось, чтобы помыться, тупо послушать радио (единственная роскошь) и лечь спать.

«И все из-за Эндрю Лоренса, вот что самое странное. Все случилось не просто так, — напоминала себе Катерина, — и Эндрю принадлежит мне».

Он по-прежнему любил ее и навешал когда мог, но Марси сознательно усложняла ситуацию и даже не пыталась найти себе новое пристанище. Катерина не лгала, когда говорила Сэму, что больше не любит Эндрю, и теперь была даже благодарна Марси за бездействие, избавившее ее от необходимости совершить еще одну ошибку — переехать к Эндрю.

Творилась неразбериха. Порой вечером девушка с нетерпением ждала его только потому, что понимала: кто-то о ней еще заботится. К счастью, гарпия-домовладелица не позволяла гостям оставаться на ночь, поэтому Катерине не пришлось отказывать Эндрю самой. Но если секс ее больше не привлекал, она по-прежнему нуждалась в объятиях и сострадании. Особенно когда напоминала себе, что ее будущее — не медицина, а жарка говяжьих котлет…

Катерина узнала о прибытии Иззи за тридцать секунд благодаря страсти миссис Толмэдж подсматривать из-за занавески.

— Черт возьми, там такая здоровая машина остановилась, — объявила хозяйка, глядя сквозь грязное стекло, когда Катерина отсчитывала ей деньги за комнату. — Прям будто кто из Америки прикатил… Эй, девочка, поди сюда, посмотри: какая-то баба выходит, а у нее здоровая такая собака.

С трудом заработанные деньги немедленно исчезли в кармане передника миссис Толмэдж. Выглянув в окно, Катерина сообщила:

— Это моя мать.

— Да брось! В такой машине?

Катерина тут же поняла, что квартплату ей поднимут вдвое. Маленькие бесцветные глазки хозяйки горели интересом, а мозг усиленно работал.

— Это не ее машина, — быстро сориентировалась Катерина. — Она просто выпендривается, как обычно. Миссис Толмэдж, можете вы ей сказать, что меня нет дома?

Бесцветные глазки расширились от удивления.

— Что, ты даже не хочешь повидать родную мать? Брось, девочка. Она приехала в гости, и ты как минимум должна предложить ей чаю. Сказать, что тебя нет дома, — еще чего!

— Детка! — крикнула Иззи, как и ожидала Катерина. — Иди сюда и покрепче обними меня!

«Как это типично для матери, — подумала девушка, — ворваться в комнату, благоухая духами, и сделать вид, будто ничего не случилось».

Нотку эмоционального шантажа вносил Иерихон, который восторженно лаял и прыгал на Катерину в приливе обожания.

Хоть Катерина и соскучилась по собаке, но не собиралась изображать покорную дочь. Когда Иззи заключила девушку в объятия, та вежливо подчинилась, но сосредоточилась на воспоминаниях о том, как набросилась на нее мать, когда ей была нужна помощь.

— Ну-ну. — Иззи поцеловала дочь в щеку и стала рассматривать комнату с облупленными стенами и кошмарной мебелью. — Мы с тобой жили в разных Богом забытых местах, детка, но эта лачуга бьет все рекорды. Дама, которая открыла мне дверь, — твоя хозяйка? Когда она меня увидена, ее свиные глазки на лоб полезли.

— Возможно, ее впечатлили твои накладные ресницы. — Катерина высвободилась из материнской хватки. — Хочешь чаю?

— Я что, похожа на старую бабушку? — Иззи уже заметила обшарпанную плитку, на которой стоял помятый жестяной чайник. Столь жалкое зрелище усилило решимость увезти драгоценную дочь из этого жуткого места. — Милая, ты похудела… тебе нужно как следует поесть. Обувайся и пойдем в «Ланган».

Катерина, которая в последнее время вообще ела не много, чуть не поддалась соблазну, но потом покачала головой:

— Нет, спасибо.

— Но я заказала столик на половину девятого, — запротестовала Иззи, и спокойствие начало ее покидать. Внешне она оставалась бодрой и хладнокровной, и никто не знал, что она чувствует. Иззи не один день планировала примирение.

— Можешь идти. — Катерина не собиралась поддаваться на шантаж. Грубее, чем ей хотелось, она добавила: — Не сомневаюсь, вы с Тэшем хорошо проведете время.

— Кэт, ну не надо… — Иззи явно была уязвлена. Поигрывая изумрудно-зеленым шелковым шарфиком, она попятилась и села на край узкой неубранной постели. — Милая, так не может продолжаться. Я страшно по тебе скучаю. Нам нужно поговорить.

— Мы уже обо всем поговорили. Я знаю, что ты обо мне думаешь, и это твое право. Я не обязана выслушивать тебя еще раз.

Это ни в какие ворота не лезло. Иззи, сдерживая слезы, отклеила накладные ресницы, столь старательно прилаженные визажистом.

— Послушай, — отчаянно взмолилась она. — Я ни слова не скажу об Эндрю. Кэт, ты не можешь жить в этом ужасном месте… Я приехала сказать, что сняла дом в Уимблдоне для нас с тобой. Мы можем жить как раньше… — Иззи попыталась улыбнуться в надежде растопить сердце дочери. — Только шикарней, конечно.

Катерина прежде не слышала, чтобы мать кого-то умоляла, и на мгновение она дрогнула. Но рану уже нанесли, и было слишком поздно делать вид, что все в порядке.

— Мы не можем вернуть прошлое, — сурово произнесла она, стараясь не обращать внимания на скорбь в глазах Иззи. — Теперь все по-другому. У меня своя жизнь, а ты получила то, к чему всегда стремилась, — славу и деньги.

Иззи сглотнула. Неужели Кэт действительно считает ее такой?

— А как же медицинский колледж? Ты сможешь ездить отсюда каждый день в Вестминстер? Ведь это трудно — учиться и работать по вечерам.

Катерина распахнула дверь в надежде, что Иззи поймет намек и уйдет.

— Это уже не проблема, — бесстрастно, почти весело произнесла она. — Потому что я не собираюсь в колледж.

— Но…

— И это не угроза, а констатация факта. Меня все равно бы не приняли. Я провалила экзамены.

Когда часом позже приехал Эндрю, Катерина лежала в постели.

— Ты плакала, — упрекнул он, обнимая девушку и чувствуя, как она исхудала. — Ангел мой, не надо плакать. Все будет хорошо. Марси уезжает в понедельник… Меньше чем через четыре дня мы окажемся вместе, до конца жизни.

Катерина стиснула зубы и заползла под одеяло. Что за день! То и дело предлагают кров люди, с которыми она больше не хочет жить.

Но она не собиралась ссориться. После нелегкой встречи с Иззи ей хотелось теплоты и нежности. Здесь был Эндрю, в мятом сером костюме, сидел на краю постели и гадал, как бы подбодрить.

Оглядывая безрадостную маленькую комнату в поисках вдохновения, он тревожно спросил:

— Хочешь чего-нибудь китайского? Можно купить цыпленка с жареным рисом…

«А еще мне сегодня постоянно предлагают еду», — безразлично отметила Катерина.

— Не хочу. — Медленно, почти машинально она сунула руку ему под пиджак, проведя пальцами вдоль шва рубашки.

Дыхание Эндрю участилось, в глазах блеснула надежда. Он понимал, что последние несколько недель дались ей нелегко, но постоянные отказы в близости трудно было назвать лестными для его самолюбия. Они не занимались любовью больше месяца, и тоска по Катерине вкупе с необходимостью жить с Марси, которая, в свою очередь, желала его, начала сказываться.

— Нет? — Эндрю осторожно, на тот случай если неверно истолковал ее жест, положил ладонь на лоб Катерины. — Ты не хочешь есть? Может быть, вызвать «Скорую»?

Катерина улыбнулась.

— Пока не нужно.

— А как насчет индийской кухни? Пассандаиз ягненка? Тикка? Лепешки?

Катерина с болью вспомнила, что пассанда — одно из любимых блюд Саймона.

«Бедный мальчик, я так плохо с ним обошлась».

Но ей хотелось, чтобы Эндрю утешил ее — по крайней мере, теперь. Она может воспользоваться его положением, ведь от этого никому не будет зла. Он даже обрадуется…

— Я не хочу индийской еды, — сказала Катерина, развязывая ему галстук и размышляя, сможет ли она когда-нибудь снова стать по-настоящему счастливой. — Я хочу, чтобы сегодня ты остался со мной. Хочу секса. Хочу тебя…

Глава 35

Поскольку их последнее свидание трудно было назвать приятным, Сэм поприветствовал Иззи сдержаннымкивком и продолжил разговор с австралийским актером, который имел сенсационный успех в вест-эндских шоу изаглянул в «Ступени» с симпатичной миниатюрной блондинкой.

Не собираясь уходить, Иззи просто стояла у него за спиной, ждала, когда закончится разговор, без интереса рассматривая безвкусно одетую блондинку и не обращая внимания на ее спутника.

— Ты хотела меня видеть? — Сэм наконец обернулся и, как будто удивившись, оглядел толпу вокруг: — Ты сегодня без своего парня?

— Да. Действительно, я хотела тебя видеть. — Иззи была не в настроений хитрить и сразу перешла к делу: — Когда ты заканчиваешь?

— В четыре. — Он нахмурился, догадавшись, что дело нечисто. — Или в полчетвертого. Что-то случилось?

— Случилось. Кое-что скверное.

Клуб был еще переполнен, когда Сэм передал бразды правления Тоби Мэдисону. Хотя было всего десять минут четвертого, Иззи ждала на улице, возле «мерседеса», потягивая колу из банки и раздергивая прореху на колене выцветших джинсов.

Сэм, заметив очевидный упадок духа, подмигнул и быстро пожал ей руку, забираясь на переднее сиденье.

— К тебе иди ко мне?

Иззи улыбнулась впервые за вечер.

— Думаю, подойдет что-нибудь нейтральное. Поедем к Берту.

Берт умер пятнадцать лет назад, но его сын Квентин, который теперь заправлял кафе в Чизвике, не разочаровал постоянных клиентов. У него по-прежнему подавали самые большие порции в Лондоне, и никому в голову не приходило предложить переименовать кафе.

«Если что-нибудь и может меня подбодрить, — решила Иззи, — так это дружелюбная спокойная атмосфера «Берта», где всегда полно народу независимо от времени суток, ну и тарелка жареных грибов, бекон и помидоры».

Впрочем, когда еда оказалась перед ней, Иззи не смогла проглотить ни кусочка.

— Послушай, ты был прав, а я ошиблась, — сказала она, наблюдая, как Сэм размешивает сахар в чае. — Наверное, это тебя порадует.

— Ты имеешь в виду Кэт?

— Я себя отвратительно чувствую. — Иззи вздохнула, ее темные глаза лихорадочно блестели. — Раньше я даже не пыталась быть хорошей матерью, мне просто не нужно было пытаться… а теперь, когда все случилось, я изо всех сил стараюсь, но получается только хуже. Я держалась в стороне, считала, что Катерине нужно время. Но вчера поехала к ней… думала, мы сумеем помириться… а она даже не захотела слушать. Сэм, она действительно меня возненавидела. И теперь я не знаю, что делать.

— Она тебя не возненавидела, — твердо ответил Сэм. — Рано или поздно девочка вернется. Просто ей нужно еще немного времени.

Точно так же как австралийский актер в «Ступенях» любовался фигурой Иззи, теперь ее с явным удовольствием рассматривали двое водителей за соседним столиком. Они откровенно испугались, когда Иззи заплакала.

— Вечером я поехала в Уимблдон посмотреть дом, — объяснила Иззи между рыданиями. Сэм молча протянул ей салфетку, когда слезы закапали в тарелку. — Прекрасный дом, в сто раз лучше, чем все места, где мы жили до сих пор, не считая Кингсли-Гроув, конечно. Я хотела снять дом для нас двоих, но Кэт отказалась даже говорить об этом. Она не намерена переезжать. Сказала, что провалила экзамены, поэтому о колледже не может быть и речи. Не знаю, кого она хочет наказать, себя или меня, но мне страшно подумать, во что моя дочь превратила свою жизнь…

— Тише… — шепнул Сэм. — Не вини себя.

— А кого еще мне винить? Это все из-за меня.

Посетители явно заинтересовались. Не обращая на них внимания, Сэм встал, обошел стол, сел рядом с Иззи и обнял ее. Привыкший к ее вспышкам, шумливости и неисчерпаемому жизненному оптимизму, он даже представить не мог, что Иззи может быть такой слабой, и это тронуло его до глубины души.

Иззи было бесконечно приятно, что Сэм ее слушает и… обнимает. Вряд ли она могла бы поделиться своими тревогами с Джиной, а Тэша это просто не интересовало.

— Ты с ней поговоришь? — попросила она, прижимаясь к нему и вдыхая знакомый аромат одеколона. — Она тебя любит, она выслушает… обдумает то, что ты скажешь.

— Я постараюсь, — пообещал Сэм, вспоминая, когда последний раз был настолько близок к Иззи. Тем вечером в «Ступенях», когда внезапно появилась Вивьен. Кто знает, как развивались бы события, если бы Вивьен приехала несколькими часами позже? — Ничего не гарантирую, но постараюсь. Если не хочешь есть, давай уйдем. Что скажет Найджел Демпстер, если заглянет сюда?

Машину вел Сэм. Поездка по пустым улицам напомнила ему возвращение из «Ступеней», когда Иззи, балансируя на коленях коробками с китайской едой, пересказывала ужасающие анекдоты, услышанные вечером, и с потрясающей точностью передразнивала посетителей, которых ей доводилось обслуживать в баре.

Но сейчас она даже не улыбалась.

— Все это пустая трата времени, — горестно пробормотала Иззи, когда Сэм, чтобы отвлечь ее от мыслей о Кэт, спросил, как продвигается звукозапись. — «Никогда» выйдет через восемь дней. Говорят, вчера отрывок крутили по радио и диджей намекнул, что песня наверняка займет первое место. Утром мы давали интервью для «Столицы», потом закончили съемку, а завтра у нас еще три встречи с музыкальной прессой. Я получила все, о чем когда-либо мечтала, — подытожила Иззи, небрежным жестом обводя салон «мерседеса». — И эта машина — моя воплотившаяся мечта, но это уже ничего для меня не значит, потому что здесь нет Кэт. Я так хотела, чтобы дочь мною гордилась… и все напрасно.

Они добрались до Кингсли-Гроув. Светало, небо окрасилось в фиолетовый цвет, по улице прогрохотал молочный фургон. Сэм остановился и выключил мотор.

— Я понимаю, это непросто, но, возможно, ей всего лишь нужно еще немного времени. — Он снова попытался убрать пальцы Иззи от дизайнерской дырки на колене джинсов. Дыра значительно увеличилась в размерах. — Я встречусь с Кэт, и мы поговорим. Но не факт, что она послушается.

Нижняя губа Иззи задрожала, и Сэм едва совладал с желанием поцеловать ее.

— Ты ей нравишься, — с тоской произнесла она. — Кэт уважает твое мнение.

Сэм улыбнулся:

— В таком случае я его выскажу. А ты прояви терпение. Кстати, когда ты переезжаешь в Уимблдон? Тебе нужна помощь?

Сэм был такой добрый, такой внимательный. Иззи, на мгновение закрыв глаза и ощутив страшную усталость, не в первый раз подумала, как повезло Вивьен.

— Спасибо, все нормально. — Она покачала головой. — Я пока ничего не подписывала. Хотела снять дом для нас с Кэт. Но если ей он не нужен, нет смысла соглашаться.

— Хм. По крайней мере, Джина будет довольна.

Иззи рассматривала молочный фургон, который тащился мимо со скоростью десять миль в час. «Интересно, есть ли у бодро насвистывающего молочника нормальная счастливая семья».

— Не знаю, будет Джина довольна или нет, но я уезжаю от нее. Тэш предложил жить в его доме.

У Сэма сжалось сердце. Он понятия не имел, что их отношения зашли настолько далеко. И репутацию Тэша, охотно меняющего женщин, трудно было назвать безупречной.

— Думаешь, это мудрое решение?

Иззи пожала плечами и решительным жестом откинула волосы с лица. Неосознанно повторяя слова Катерины, она устремила взгляд на Сэма:

— Какая разница? Может, это не продлится вечно, но какая разница? Моя дочь не хочет жить со мной, так что я, по крайней мере, переберусь к тому, кто не прочь.

Глава 36

«Сплошные ошибки», — казнила себя Иззи неделю спустя. Учитывая почти единодушное неодобрение переезда к Тэшу, она заподозрила, что крупно промахнулась.

— Вы почти не знаете друг друга! — язвительно вскричала Джина, когда Иззи озвучила свои намерения, хотя в этой ситуации ее пугало, что она остается одна на Кингсли-Гроув, с единственным компаньоном в лице Иерихона.

— Это глупо, — откровенно высказался Сэм, но лишь потому, что ему не нравился Тэш и, видимо, он ревновал и к Тэшу, и к тому, что Иззи будет жить в доме стоимостью четыре миллиона.

Даже Дуг Стедман засомневался.

— Если хочешь знать, детка, ты делаешь ошибку, — сообщил он, наморщив лоб. — Не то чтобы твоя личная жизнь меня волновала, но, боюсь, Тэш решит, что ты… э… доступная женщина.

По крайней мере, Вивьен не твердила, что Иззи делает из себя посмешище, полагая, что это просто блеск, невероятно увлекательная авантюра, и Иззи отвечала ей благодарностью, не обращая внимания на глупых паникеров и пытаясь извлекать из ситуации максимум удовольствия.

«Я буду богатой, преуспевающей, знаменитой… любовницей одного из самых известных и желанных мужчин на свете. Какая разница, если остальные считают меня шлюхой? Тэш уже воспользовался моим телом, а теперь насладится еще и кулинарными способностями».

До сих пор все действительно шло прекрасно. Недоброжелатели могли сколько угодно перешептываться, но Иззи наслаждалась жизнью, и новизна происходящего отвлекала от переживаний о заблудшей дочери.

«Да, есть определенные плюсы в том, чтобы быть любовницей богача», — решила Иззи, отгоняя мысль о Кэт и разглядывая бассейн, сверкающий бирюзой под августовским солнцем. Опустошив тарелку сандвичей с копченым лососем (то есть, съев рыбу и оставив хлеб), Иззи решила, что хочет поплавать. Тэша она хотела тоже, но он заперся в студии — работал над новым альбомом и, кажется, не собирался отдыхать.

Он не нуждался в компании, когда был занят написанием песен. Иззи ожидала от медового месяца чего-то иного и вдруг обнаружила уйму свободного времени, которое можно потратить на путешествия по дому и разведывание его разнообразных удобств. Конечно, она развлекалась, но это оказалось труднее. Загорать без лифчика было нельзя из-за постоянного молчаливого присутствия охраны, которая кишела вокруг и обращалась с ней отстраненно и равнодушно. Судя по всему, охранники относились к ней как к очередной содержанке, чье имя даже не стоит запоминать. Несмотря на дружелюбие Иззи, суровая миссис Бишоп сделалась даже менее общительной, чем в день первого визита. Все попытки завязать разговор натыкались на каменную стену, а похвалы еде миссис Бишоп встречала бесстрастным взглядом. Иззи задумалась, какой может быть реакция, если однажды ей вздумается посетовать на качество блюд. Впрочем, жаловаться было не на что: все в особняке шло с удивительной четкостью, потому что именно этого Тэш требовал от обслуги. Иззи ни разу не удалось выследить человека, который даже закрывал за ней тюбик с зубной пастой…

Тэш появился четыре часа спустя. Иззи уже успела поплавать и вздремнуть. Она забыла намазаться кремом, и ее кожа приобрела отчетливый розоватый оттенок.

Поправив солнечные очки, Тэш смотрел на спящую Иззи — ее темные волосы рассыпались, роскошная грудь распирала ярко-синее бикини, одна рука покоилась в тарелке с недоеденными сандвичами.

Иззи, обожаемая Иззи интриговала и забавляла Тэша. Дополнительным плюсом было то, что она не походила на остальных его подружек. Проницательная, остроумная, исполненная решимости преуспеть на избранном пути, она в то же время была порой невероятно наивна. Тэша крайне веселили ее невинные идеи, касающиеся шоу-бизнеса, и мечты о том, как она распорядится деньгами, когда разбогатеет.

Выудив из бокала кубик льда, Тэш положил его Иззи на пупок и ухмыльнулся, когда она с визгом подскочила.

— Просыпайся. Миссис Бишоп желает знать, отчего ты столь безжалостно раскрошила сандвичи. Говорит, что подаст в отставку, если не доешь все до крошки.

— О Господи… Ах ты!.. — С запозданием сообразив, что Тэш шутит, Иззи улеглась обратно и запустила кубиком льда ему ниже пояса. — Пусть даже не надеется, — проворчала она, глядя через плечо — на тот случай если старая гарпия где-то поблизости, а потом беспокойно осмотрела свою порозовевшую грудь. — Ничего смешного. Господи, на что я стала похожа!.. Завтра фотосессия, а у меня нос обгорел. Больно!

Она поморщилась, когда Тэш провел пальцами по ее ключице, а потом улыбнулась, потому что он пребывал в хорошем настроении. Хотя Тэша трудно было назвать темпераментным, Иззи уже поняла, что он склонен впадать в уныние, если дела не клеятся. Жизнь с ним имела свои недостатки. Тэш мог излучать невероятное обаяние, когда хотел, но несколько неудачных часов в студии делали его раздражительным и вспыльчивым. Иззи не понимала причин подобной нетерпимости — поскольку гнев не решает проблем — и упорно отказывалась подчиняться: просто смеялась или игнорировала Тэша, если с ним случалось подобное.

— А вдруг кто-нибудь наблюдает? — запротестовала Иззи, пытаясь увернуться, когда Тэш начал спускать бретельки бикини с ее обожженных солнцем плеч.

— И что? — Он заставил ее лечь, прежде чем она успела опрокинуть тарелку с сандвичами. — Что ужасного? Милая, в этом вся и прелесть.

Несомненно, его бывшие подружки соглашались на подобные предложения, но Иззи не собиралась выставлять себя на обозрение охранников: встав, она ухватила Тэша за ремень джинсов и повела в дом. Когда они достигли спальни, она медленно расстегнула на нем рубашку и прошептала:

— Это еще веселее…

— Забыл сказать. — Тэш закурил косячок. — Звонил один тип — хотел с тобой поговорить.

Иззи не одобряла наркотики, но, поскольку Тэш только смеялся и называл ее ханжой, когда она пыталась заговаривать с ним о вреде травки, Иззи оставила попытки.

«Это всего лишь марихуана, — утешала она себя. — Могло быть и хуже».

— И что? — спросила она, лениво потягиваясь и наслаждаясь мыслью о том, что не надо вставать и идти на работу в переполненный паб или душный прокуренный клуб. — Кто это? Он просил перезвонить?

Тэш покачал головой:

— Нет. Сказал, что возвращается в Штаты вечером, и просил передать тебе пару слов. Это твой дружок Сэм Шеридан. — Памятуя о том, что Сэм не одобряет его отношений с Иззи, Тэш заговорил с легкой издевкой: — Он сказал, что поговорил с Катериной, но, кажется, не преуспел.

— Что? — Иззи быстро села. — Почему ты раньше не сказал? Почему не позвал меня к телефону?

Глаза у Тэша потемнели. Он уставился на рдеющий огонек сигареты.

— Я был занят и не знал, где тебя искать. Слушай, что тут такого? Этот парень просто придурок. То, что он хотел сказать, вряд ли важно.

С отвращением взглянув на него, Иззи схватила трубку и набрала номер Сэма.

— Проклятый автоответчик… Большое спасибо, Тэш. Может, для тебя моя дочь ничего не значит, но для меня она все.

«Как будто я не знаю», — покорно подумал Тэш, затянулся напоследок и затушил окурок. Иззи была просто помешана на Катерине, и Тэш этого не понимал. Бунт — часть взросления. Когда ему было семнадцать, он ушел из семьи и поселился в заброшенном доме в Бейсуотере, в ледяном подвале, без всякой мебели. Его соседом был здоровенный трансвестит-наркоман. И ничего с ним страшного не случилось.

Но марихуана производила свой эффект, и Тэшу не хотелось ссориться.

— Ангел мой, успокойся, — попросил он. — Ну, хорошо, хорошо, прости, если я тебя огорчил. Но я действительно был очень занят, когда он позвонил. Я непременно разыскал бы тебя, если бы Сэм хотел передать что-нибудь более приятное, честное слово.

Иззи молча раздумывала. Возможно, она сорвалась зря. Тэш не намеренно препятствовал, просто не считал это важным.

— Ладно. — Иззи напомнила себе, что сейчас им меньше всего нужна ссора. Рекламная кампания идет полным ходом, почти каждый день на следующей неделе их ожидают интервью с журналистами, которые жаждут интимных подробностей последнего романа Тэша. — И ты меня прости. Просто я все время беспокоюсь о Кэт.

— Ничего страшного, — отозвался тот, радуясь, что удалось избежать взрыва. Соскользнув с постели, Тэш нагишом подошел к комоду и вытащил черный ювелирный футляр. — Я приберегал это на тот день, когда «Никогда», станет хитом номер один. — С кривой усмешкой он бросил футляр на колени Иззи. Ей не обязательно знать, что серьги с изумрудами и сапфирами быликуплены для Анны. Разрыв с любовницей накануне ее дня рождения имел свои маленькие плюсы: Тэш так и не удосужился вернуть серьги в магазин. — Открой. Это немного тебя подбодрит.

Возможно, Кэт в ней не нуждается — зато нуждается Тэш. Очарованная размером и красотой камней — и тем, что он постарался выбрать подарок по ее вкусу, — Иззи привстала и обняла Тэша. Слишком растроганная, чтобы говорить, она придвинулась ближе и поцеловала его красивые губы.

— Я слишком стар для этого, — пробормотал Тэш.

— Не сомневаюсь, ты переживешь, — ответила Иззи и улыбнулась. — Да и какого черта? Я не прочь рискнуть, если хочешь…

Глава 37

Позже, гораздо позже Джина поняла, какую значимую роль в ее жизни сыграли две маленькие полоски тонкой розовой бумаги. Но тогда это даже не пришло ей в голову — она с трудом сохраняла невозмутимость.

На улице по-прежнему лил дождь. Потрясающее зрелище молнии на темно-синем небе привлекло ее к окну. Дуг горбился в своем кресле с телефоном возле уха. Взглянув на Джину, он с надеждой спросил: «Кофе?» — но она не услышала. На улице появилось такси, и из него вышел, на мгновение задержавшись, чтобы посмотреть на себя в мокрое боковое зеркальце, Ральф, которого она не видела с того самого унизительного вечера на Кингсли-Гроув. Из ее легких будто выдавили весь воздух. Ральф был одним из самых успешных клиентов Дуга, и Джина знала, что вскоре ей предстоит с ним увидеться. Но это произошло, когда она была совершенно не готова. Неважно, сколько раз Джина твердила себе, что Ральф ничего для нее не значит, — это было неправдой. Ральф был слишком обаятелен и красив, чтобы не обращать на него внимания. Воплощение стиля…

— Три кусочка сахару? — льстиво спросил Дуг.

Благодаря подаренному дезодоранту и лосьону для бритья от него перестало пахнуть потом, но каждый раз, когда Дуг мучился со сделкой, у него под мышками неизбежно появлялись мокрые круги. Как однажды выразилась Иззи, он никогда не сможет разбогатеть на покере.

Но приготовление кофе, по крайней мере, позволит чем-то заняться, так что не придется сидеть на месте, пока Ральф будет вежливо болтать с ней и внутренне посмеиваться над ее легковерием. Отойдя от окна и включив чайник, Джина насыпала растворимый кофе в две чашки и прислушалась к ритмичному звуку шагов Ральфа по лестнице.

Бежевый плащ был в пятнах от дождя, но в остальном — безупречен, как и шарф в тон, и зонтик. Длинные светлые волосы стали еще светлее — их разбавляли искусно окрашенные прядки. Загар сделался темнее и ровнее. Устрашенная подобной красотой, Джина насыпала в чашку Дуга сахару больше, чем обычно. Поскольку обычно она недослащивала кофе в тщетной попытке заставить шефа похудеть, Дуг решил, что у него день рождения.

— Дуг, как дела? — Ральф сегодня особенно позаботился о внешности, чтобы произвести впечатление на Джину. Он энергично потряс пухлую руку агента. То есть первоначально он использовал Джину, чтобы вернуть Иззи, но она быстро начала ему нравиться. — Господи, ну и погода. Я заскочил, чтобы сообщить: мы закончили съемки сериала. Продюсеры мной очень довольны, а режиссер предложил принять участие в пьесе, которую он ставит, так что все отлично. Привет, Джина. — Он сделал вид, будто только что ее заметил. — Прекрасно выглядишь. Просто великолепно. Эта работа тебе определенно подходит.

«Он… чудо», — возликовала в душе Джина, заставив себя улыбнуться и в то же время пытаясь казаться равнодушной.

— Все теперь по-другому, — посетовал Дуг, глядя на них и догадываясь, что дело нечисто. Он не славился тактичностью, но, тем не менее, ощутил, что лучше ему сбегать в магазинчик за углом. — Черт, у меня закончились сигареты. Джина, сделай молодому человеку кофе и поболтай с ним, пока я не вернусь, хорошо? Я на минуту.

— Ладно, — кивнул Ральф.

«Помогите», — взмолилась Джина.

Но впервые в жизни помощь подоспела вовремя. Когда за Дугом закрылась дверь, Ральф спокойно уселся в кресло и развязал кашемировый шарф. Чудо, о котором молилась Джина, наконец, произошло.

— Я хотел снова тебя увидеть. — Ральф принял уверенный вид, отбросил прядку волос со лба и слегка склонил голову набок, рассматривая Джину. — А ты действительно расцвела… Послушай, я очень сожалею о том недоразумении. Уверен, мы сможем простить друг друга.

Джима не могла говорить — знала, что захихикает, если откроет рот. Будь здесь кто-нибудь другой, ей бы и в голову не пришло смеяться над тем, что человек порезался во время бритья. Но в кабинете сидел Ральф — воплощение вкуса и стиля.

Затаив дыхание, она как зачарованная смотрела на два неровных кусочка розовой туалетной бумаги, прилепленных к его шее. Покрытые пятнышками засохшей крови, они напоминали след от укуса вампира. По окнам снова забарабанил дождь, молния осветила кабинет, и дампы замигали, точно в фильме ужасов. Здание содрогнулось от раската грома. Джина сжала губы и стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Чары рассеялись, теперь настала очередь Ральфа глупо выглядеть, и она собиралась насладиться каждым мгновением…

— Что смешного? — подозрительно поинтересовался он, но Джина покачала головой:

— Ничего… ничего. Я всегда нервничаю во время грозы. Э… не помню, пьешь ли ты кофе с сахаром.

Судя по выражению его лица, схем же успехом она могла спросить, не употребляет ли он героин. Ральф фанатически заботился о своем здоровье.

— Спасибо. — Взяв чашку, он одарил Джину улыбкой победителя.

Представив, на мгновение, как удлиняются его резцы, Джина подавила очередной смешок и уселась в кресло.

— Ты нервничаешь из-за меня? — негромко спросил Ральф, недоверчиво качая головой. Нелепые клочки туалетной бумаги затрепетали. — Милая, не стоит. Давай забудем о прошлом, и начнем сначала. Сегодня вечером я свободен, если ты не прочь поужинать со мной…

— Я… я сегодня занята, — с усилием выговорила она. — Прости.

Он снова покачал головой.

— Милая, только не говори, что ты по-прежнему сердишься.

— Не… сержусь. — Джина сжала колени, чтобы не описаться от смеха. — Просто занята.

Ральф пожал плечами и наклонился к чашке. Это была последняя капля. Словно в замедленной съемке. Джина наблюдала, как отлепившийся клочок бумаги приземляется в кофе.

— Великолепно! И что он сделал? Что было потом?

Джина, которая уже много лет так не хохотала, вытерла глаза испачканным тушью платочком. У нее кололо в боку. Каждый раз, когда ей казалось, что смеховая истерика прошла, она вспоминала выражение лица Ральфа, увидевшего посторонний объект в чашке, и снова взрывалась.

— Он… он понял!.. — выдохнула Джина, хватаясь за руку Дуга в поисках поддержки. — А потом, разумеется, сообразил, как глупо выглядит. Стал фиолетовым, как баклажан! Я ничего не могла с собой поделать и расхохоталась. Тогда он вскочил, крикнул: «Ну, ты и стерва!» — и убежал. Боюсь, он сорвал дверь с петель…

Дуг ухмыльнулся. Бедный старина Ральф… Джина, не пощадив самолюбия, нанесла ему сильнейший удар. Несомненно, теперь он найдет себе нового агента, но Дугу было все равно. Кто может устоять перед подобной историей — особенно такой несовершенный человек, как он сам? А видеть Джину, наслаждающуюся заслуженным триумфом, — огромное удовольствие.

— Наверное, я действительно стерва, — весело продолжала та. — Другому, например тебе, я бы сразу сказала. Ну, как говоришь человеку, что у него торчит этикетка от свитера. Но Ральф такой тщеславный…

И она снова закатилась в приступе смеха, откинувшись на спинку кресла и хватаясь за бок. Вдохновленный общей тайной и атмосферой праздника. Дуг взглянул на часы.

— Полшестого. Ты действительно занята вечером, или я могу предложить тебе выпить у Рассела?

Второе приглашение на ужин меньше чем за час. На сей раз Джина не колебалась.

— Кажется, мне стоит согласиться, — сказала она с усмешкой. — Ради собственной безопасности. Что подумают люди, если увидят, как я хихикаю в метро по пути домой?

За бутылкой божоле и сочным пирогом с ветчиной и спаржей в углу темного переполненного бара они продолжали смеяться и бессовестно вышучивать Ральфа за его претенциозность и скрупулезно подобранный гардероб.

— Он тебе нравился, иначе ты бы не пошла с ним на свидание, — наконец сказал Дуг.

Джина поигрывала бокалом.

— Да, наверное. Мне было лестно, потому, что он казался таким обаятельным. Но Ральф не моего поля ягода. Просто мужчины уже так давно не обращали на меня внимания, что я… купилась.

Дуг искренне не понимал, каким образом женщина вроде Джины может страдать от недостатка внимания. На его взгляд, она невероятно притягательна.

«Если бы я давным-давно не смирился с тем, что с женщинами мне не везет, еще бы несколько месяцев назад начал оказывать тебе знаки внимания».

— В таком случае, — он блеснул глазами, — ты чудом спаслась. Можно сказать, была на волосок.

— О нет, — простонала Джина, чуть не подавившись вином, — сейчас я снова начну смеяться…

— Право же, милая, — невинно возразил Дуг. — Что поделать, если язык у меня острый как бритва?

— Дуг!..

— Ладно-ладно, молчу. Но скажи, какие мужчины твоего поля ягода?

Джина ненадолго задумалась.

— Абсолютно не похожие на Ральфа.

Дуг почувствовал, что сердце у него заколотилось. Теребя обтрепанную манжету плохо выглаженной рубашки, он ощутил слабый, очень слабый прилив надежды. Из всех мужчин на свете никто не стоял дальше от Ральфа Хенсона, чем ДугСтедман.

Глава 38

До сих пор устройство вечеринки всегда включало в себя подсчеты, сколько денег она не может потратить, после чего сумма приблизительно удваивалась. Затем хозяйка волокла из ближайшего бара столько пива и вина, чтобы никто из гостей не ушел трезвым. Огромные емкости с тушеным говяжьим фаршем и спагетти помогали усвоению алкоголя под музыкальное сопровождение старого, но вполне надежного магнитофона. Если квартира, где Иззи жила, позволяла с удобством разместить тридцать гостей, она приглашала пятьдесят и впихивала их всеми правдами и неправдами, пятому что так они быстрее знакомились и начинали веселиться. Вечеринка продолжалась, пока не засыпал последний гость. Те, что оставались на ночь, поутру помогали с уборкой.

«Так бывало раньше», — вздохнула с тоской Иззи.

Вечеринка в Стэнфорд-Мэнор абсолютно не походила на привычные для Иззи мероприятия.

Богатство, безусловно, имеет свои плюсы. Поправляя перед зеркалом пышную ярко-зеленую юбку, зелено-желтый корсаж без бретелек, расшитый блестками, и в последний раз взбивая волосы, Иззи слышала, как музыканты настраивают инструменты в главном зале и им вторит зычный голос миссис Бишоп, которая командует поставщиками и недвусмысленно намекает, кто тут главный. Еда, что и говорить, была отменная, дорогое шампанское лилось рекой, и никто из двухсот гостей мог не бояться, что его заставят мыть посуду.

Вечеринка шла полным ходом. На минувшей неделе «Никогда» вошла в первую десятку хитов. Предполагалось, что завтра песня станет номером один, и все заранее праздновали. Но Иззи по-настоящему обрадовалась, лишь когда распахнулись огромные входные двери и в зал вошли Саймон с Катериной.

Она уже собралась броситься навстречу, когда Вивьен бесцеремонно остановила ее, напомнив:

— Не забывай, ты должна сохранять спокойствие. — Что сказан Сэм? Катерина хочет, чтобы с ней обращались как со взрослой.

— Ладно. — У Иззи кружилась голова от восторга, но она решила сохранять спокойствие. Позвонить Саймону и пригласить его с Катериной на вечеринку — это был мастерский ход. Она сдержанно объяснила, что хоть с дочерью они не в лучших отношениях, почему бы не проявить формальную вежливость. Зная, что Саймон помешан на знаменитостях и обязательно согласится, Иззи понадеялась на силу его убеждения и на любопытство Катерины.

И это сработало.

— Ты пришла. Я очень рада, что вы оба здесь…

«Господи, как трудно сдерживаться!»

— Саймон очень хотел пойти. — Катерина смотрела настороженно, словно ожидала экстравагантной выходки.

— Да, это здорово, — осторожно произнес Саймон и покраснел. Шагнув вперед, он неловко поцеловал Иззи в щеку. — Просто замечательно, что ваша, песня имеет такой успех.

Иззи задумалась: Катерина нарочно надела джинсы и старую черную футболку? Теперь, когда она, наконец, стала зарабатывать по-крупному, ей до боли хотелось осыпать дочь роскошными подарками, Но вместо этого, старательно скрывая свои истинные чувства, Иззи улыбнулась Саймону и вежливо ответила:

— Спасибо. Я тоже рада.

— Вчера мы получили результаты экзаменов, — сообщила Катерина. — Я их не провалила.

— Милая…

— Но отметки слишком низкие для медицинского колледжа, так что разницы никакой.

Скрыв разочарование и заставив себя не реагировать так, как ожидала Кэт, Иззи вновь с трудом улыбнулась.

— Ну, ничего страшного. Сейчас начнет играть музыка, и у нас заболят уши. Ступайте-ка туда, раздобудьте себе что-нибудь поесть и оглядитесь пока.

Саймон уже оглядывался. Просто пожирал глазами гостей. Это был самый увлекательный вечер в его жизни, и он сразу заметил нескольких знаменитостей, не говоря уже о красотках, одетых крайне неформально.

— Вой барабанщик из «Блер», — сказал он сиплым от почтения голосом. — А вон та девушка в бикини — это же Фионз, как ее…

— Господи, не пялься ты так, — одернула его Катерина. Подтолкнув Саймона в сторону бара, она добавила яростным шепотом: — И даже не смей просить у них автографы…

— Отличная работа, — одобрительно улыбнулась Вивьен, когда Иззи вернулась к ней. — Бедная Кэт, ну и путаница у нее в голове. Они с Саймоном отличная пара, почему она этого не понимает? Конечно, если старина Саймон перестанет краснеть по каждому поводу…

— К слову об отличных парах. — Иззи понизила голос: — Почему здесь нет Сэма? Он по-прежнему не одобряет мой роман с Тэшем?

Они шли к залитому светом бассейну. Вивьен, в ярко-розовом атласном платье, напоминала угря на шпильках.

— Кто знает?.. В последнее время Сэм держит язык за зубами. Перестал спрашивать, как у меня дела, а когда я рассказываю, не слушает. Мне скучно до слез, а он в ответ лишь предлагает найти работу. Представляешь?

Иззи нахмурилась.

— И что же ты собираешься делать?

— А что бы сделал всякий нормальный человек? Это же практически позволение вести себя как вздумается… — Вивьен тряхнула золотистыми волосами и улыбнулась проходящему мимо голубоглазому барабанщику Тэша. — Эй, за каким чертом я должна наживать грыжу, таскаясь в этом адски узком платье? Я хочу сверкать и восхищать, милая, как будто сегодня мой последний день. Это красивое тело устало от пренебрежения…. — На мгновение она замолчала, а потом добавила: — И кажется, я уже заметила мужчину, который мной не пренебрежет. Иззи, что это за тип? Вон тот, в темно-синей рубашке…

— Вивьен, а как же Сэм? — Иззи начала беспокоиться.

— Капелька ревности — то, что нужно. И перестань менять тему. Быстро скажи, что это за парень и сколько он зарабатывает. Он тот, кто мне нужен.

Иззи сомневалась, но Вивьен было не остановить. Отказавшись даже слушать подругу, которая напоминала ей, во что превратилась ее собственная любовная жизнь из-за обоюдной ревности между Ральфом и Майком, Вивьен зашагала к объекту своих вожделений и не стала тратить времени даром.

Поскольку Тэш был слишком занят разговором с неуемной крашеной блондинкой и не замечал, чем занимается Иззи (а возможно, плевать на это хотел), она пошла танцевать с Бенни Данауэем и далеко не впервые поразилась, как знаменитый музыкант может быть таким скверным танцором. Она опасалась, что он расплющит ей ступни в лепешку.

— Ох, прости. — Бенни, непривычный к коктейлям из шампанского, откровенно веселился. — Теперь ты понимаешь, почему жена отказывается со мной танцевать?

— А я не прочь, — отважно сказала Иззи и приобняла его. — Если бы не ты, ничего этого бы не случилось. Ты рад?

— Шутишь? Так живут богатые и знаменитые. — Бенни широким жестом обвел роскошный зал. — Судя по всему, именно так теперь будешь жить и ты. Ты справилась, милая, и я чертовски рад за тебя.

— Правда?

— Ну, это не повредило моей репутации. — Бенни снова наступил ей на ногу и ухмыльнулся. — Я тебе не говорил? Весь мой пятый класс потребовал фотографий с автографами. Не спеши, займешься этим завтра утром.

— Как приятно быть популярной у подростков, — вздохнула Иззи, краем глаза наблюдая, как одиноко сидящая на резном каменном подоконнике Катерина отвергает ухаживания длинноволосого юнца с куриной ножкой в одной руке и бутылкой — в другой.

— Не твоих фотографий, дурочка, — сказал Бенни. — Им нужен Тэш.

* * *

Оставленная Саймоном, который погрузился в беседу с бас-гитаристом Тэша Янсена, Катерина исподтишка наблюдала, как ее мать танцует сначала с Бенни, а потом с чудовищно одетым типом — видимо, это Джоэль Макгилл.

«Иззи явно радуется жизни в своем новом доме», — подумала Катерины, слегка уязвленная тем, что мать почти не обращает на нее внимания. Все здесь друг друга знали. Гости поглощали огромное количество алкоголя, и некоторые были уже изрядно пьяны. «Хорошо, что Сэма нет», — вздохнула Катерина, глядя в сторону бассейна и видя Вивьен в объятиях какого-то мужчины.

Решив осмотреть красивый дом, Кэт оставила апельсиновый сок на подоконнике и двинулась подальше от толпы и шума. Длинноволосый придурок успел вернуться и снова к ней пристать.

— А ты всегда такая… э… напористая? — поинтересовался Терри Плейделл-Пирс, явно озадаченный. — Не то чтобы я против, сама понимаешь, но не думай, что я особенно богатый или влиятельный, ну и так далее…

— Я что, похожа на девушку, которую интересуют только деньги? — запротестовала Вивьен, искренне раздосадованная намеком. Она буквально влюбилась в Терри с той минуты, когда ее взгляд упал на этого обаятельного, веселого, скромного мужчину. Мысль о том, что влечение может не быть обоюдным, вселяла в нее ужас.

— Ну… — ответил он, — честно говоря, да.

— Ладно. — Решив не обращать внимания на его возражения, Вивьен сменила тактику: — Давай будем откровенны друг с другом. Обычно я этого не говорю, но мне действительно не важно, насколько ты богат, потому, что у меня и так достаточно денег. Уйма прислуги. Целые толпы…

— Прекрати. Ты меня пугаешь.

— Я пытаюсь тебя убедить! — Вивьен чуть не заплакала. Терри улыбнулся, и она поняла, что он ее дразнит. — Это нечестно!

— Но это действительно жутко. Когда богатая и красивая блондинка из Техаса выказывает такой интерес к бедному сорокалетнему вдовцу, это… странно.

Он назвал ее красивой. Вивьен с невероятным облегчением ласково спросила:

— Твоя жена умерла? Как это ужасно. У тебя есть дети?

— Мальчик и девочка. Тео и Лидия.

— И поэтому ты бедный? Тебе пришлось бросить работу, чтобы растить детей? — Впору было заплакать: какая печальная и трогательная история. Этот удивительный мужчина с добрыми заботливыми глазами и взъерошенными темными волосами забросил карьеру, чтобы дать детям любовь и эмоциональную поддержку, в которой они так нуждаются…

— О Боже, нет. — Терри расхохотался. — Лидия замужем, у нее двое детей, а Терри — стажер в клинике Сент-Томас. Про бедность — это была фигура речи. Я врач.

— Врач? Значит, ты не можешь быть бедным, — заметила Вивьен, и ее глаза торжествующе вспыхнули. — У моего гинеколога, например, есть персональный самолет.

— Поверь, — Терри Плейделл-Пирс оставался невозмутимым, — в нашей стране все по-другому, особенно если ты работаешь в национальной системе здравоохранения. Конечно, иногда я могу позволить себе настоящий обед. А порой иду в Риджентс-парк и ворую хлеб у уток…

Вивьен прищурилась.

— Сорок лет… — подозрительно произнесла она.

— Прошу прощения?

— Ты сказал, тебе сорок. И у твоей замужней дочери двое детей?

Выражение вины на лице Терри было просто великолепным. В эту минуту Вивьен влюбилась бесповоротно.

— Когда красивая и богатая техасская блондинка, которая вдобавок умеет считать, выказывает такой интерес к бедному сорокалетнему вдовцу, это очень странно, — напомнил он. — Но если оказывается, что бедному вдовцу уже сорок шесть…

Придвинувшись ближе и страстно желая поцеловать, Вивьен коснулась щеки Терри.

— Вовсе не нужно так волноваться.

— А еще ты выше меня.

Сбросив туфли, Вивьен коснулась его пересохших губ дрожащим пальцем.

— Уже нет.

— Я в жизни не встречал никого похожего на тебя.

Вивьен улыбнулась:

— Да уж, наверное.

— И что теперь? — Голос у Терри дрогнул.

Вивьен изогнула тонкую бровь.

— Ты же врач. Вот и скажи мне.

Глава 39

— Ой. — Катерина внезапно проснулась и поняла, что за ней наблюдают.

Тэшу, кажется, было весело.

— Такой уж у меня талант.

— Какой?

— Смотреть на спящих. Во сне они это чувствуют и просыпаются. Что, вечеринка настолько скучная?

Девушка села. Тэш подошел и опустился на противоположный край кушетки. Катерина, застигнутая врасплох, ответила:

— Нет, конечно. Вечеринка очень хорошая, просто я устала.

На мгновение Тэш задумался, не предложить ли ей пару таблеток, а потом решил этого не делать. Девушка правильная, даже слишком, и он не хотел рисковать карьерой, тем более, что его следующий сингл был против наркотиков.

— И как тебе моя игровая? — Он обвел рукой просторную, освещенную свечами комнату, где стояли автоматы для игры в пинбол, столы для пинг-понга и бильярда и огромный видеоэкран.

— Впечатляет. — В ее голосе прозвучала нотка сарказма. — Слушай, тебе не обязательно вести со мной светские разговоры. Можешь вернуться к гостям.

Темные глаза Тэша блеснули.

— Это моя вечеринка. Я могу делать что захочу. Ты всегда такая сердитая?

— Не знаю, почему ты со мной болтаешь, — спокойно ответила Катерина. — Разве что попросила моя мать. Ты за этим сюда пришел — чтобы прочитать мне нотацию?

Он пожал плечами:

— Твоя жизнь меня не касается.

«Разумеется, я его не интересую, — поняла Катерина. — Если бы я согласилась переехать в Уимблдон, Иззи жила бы там со мной, а не здесь, с Тэшем».

Отчего-то эта мысль ободрила. Катерина забрала у Тэша бокал и сделала глоток, чтобы смочить горло. К удивлению девушки, это оказалась обыкновенная вода.

Тэш, глядя с восхищением на ее стройное тело, спросил:

— Ты играешь в бильярд?

Катерина впервые улыбнулась.

— Что, надоело играть со Стивом Дэвисом?

Тэш взял ее за руку и поднял с кушетки.

— Тихий час окончен. Игра началась.

— Я умею играть. Но плохо.

— Никаких проблем. — Тэш подмигнул и принялся расставлять шары. — Я отличный учитель.

Вивьен нигде не было видно. Иззи вышла поискать ее к бассейну, и к ней прицепилась безумная девица с ярко-розовыми щеками и волосами как у куклы Барби, похожими на сахарную вату. На ней были фиолетовые туфли на шпильках и синее платье, которое лишь подчеркивало заметную складку на талии. Иззи задержала дыхание — так на нее пахнуло спиртным.

— Ты Иззи Ван Эш. — хихикнула девица и протянула руку, с запозданием заметив, что забыла выкинуть сигарету. — Прошу прощения. Я Мирабель. Привет.

Иззи кивнула, озираясь и гадая, куда девался Тэш. Девица явно была не в себе.

— Я смотрела видео. Отличная песня, — продолжала Мирабель. — Тэш прелесть. Он, конечно, подлец, но я его до смерти люблю.

— Хм… Ты давно его знаешь?

Мирабель улыбнулась, обнажив мелкие белые зубы.

— Уже почти полгода. Я подружка Донни.

Неудивительно. Донни, клавишник группы, — талантливый музыкант, но мозгов у него не больше, чем у пучка салата. Иззи, отчаянно выискивая путь к бегству, снова окинула взглядом окрестности бассейна в поисках кого угодно, кто дал бы ей повод удрать. Хотя бы миссис Бишоп…

— А еще я была лучшей подругой Анны, — продолжала Мирабель, слегка покачиваясь. — Ну, бывшей девушки Тэша.

— Знаю, — ответила Иззи. Может, разговор все же к чему-нибудь приведет?

— А ты намного старше ее.

— Знаю. Послушай, у тебя проблема? Ты что-то хочешь мне сказать?

— Да. — Мирабель накрутила прядку белых волос на палец и дважды икнула. — Я хочу сказать, что это круто и никаких проблем. Пока ты с Тэшем, я буду твоей лучшей подругой.

Тэш по праву называл эту комнату игровой. Когда он впервые прикоснулся к Катерине, по пути вокруг стола, девушка предпочла поверить, что это случайность. Пять шаров спустя она догадалась, что у Тэша далеко идущие планы.

— Расставь шире пальцы, чтобы получился мостик, — сказал он, становясь позади нее и наклоняясь вперед, чтобы передвинуть левую руку. Таким образом, он слегка навалился на девушку — Катерина почувствовала прикосновение его бедер и мрачно усмехнулась.

— Так уже лучше, — сказал он, когда она попала по шару. — Видишь? Все, что нужно, — это немного руководства.

«Все, что нужно лично тебе, — подумала Кэт, — так это немного бромида». Но она пока не собиралась возражать — ей было интересно, как далеко Тэш может зайти.

Долго ждать не пришлось. Тэш, который недавно вместе с Мирабель принял дозу первосортного кокаина, находил дочь Иззи в высшей степени притягательной. Он уже давно не видел такой шикарной фигуры и таких длинных ног. А что касается волос — сияющих, почти до пояса…

В следующее мгновение он обнял девушку за талию и притянул к себе. Серьезные карие глаза взглянули на него чертовски пристально.

— Моя мать может войти в любую минуту.

— Сначала ей придется своротить стену бульдозером. — Тэш ухмыльнулся. — Я запер дверь.

Его руки поднимались все выше. В следующее мгновение он поднял Катерину и усадил на бильярдный стол, устроившись у нее между бедер.

— Ей будет неприятно, если она узнает.

Тэш никогда не понимал стремления женщин к моногамии. Он пожал плечами.

— Думаю, мы сохраним это в секрете, не так ли?

— А разве тебя не волнует, что ты причиняешь ей боль? — настаивала Катерина.

Темные брови Тэша удивленно приподнялись.

— Сейчас? Нет.

— Ну ладно… — медленно сказала она. — В таком случае я с той же легкостью причиню боль тебе.

— Ааргх!.. — взвыл Тэш, когда ее правое колено поразило цель. Хватаясь за промежность, он заковылял в сторону.

Катерина спрыгнула со стола и с отвращением взглянула на него.

— Господи, ты действительно считаешь себя настолько неотразимым?

— Тварь… — простонал Тэш.

— Согласна, — торжествующе кивнула Катерина, открывая дверь. — Тэш Янсен, маленькая подлая тварь. Вы с моей матерью достойны друг друга.

* * *

Иззи разговаривала с Саймоном в углу гостиной. Глаза у нее вспыхнули, когда она увидела дочь.

— Детка, мы уже начали думать, что ты отправилась домой. Где ты была?

— Обменивалась кое с кем любезностями, — ответила Катерина. — Именно этим и занимаются на вечеринках, если не ошибаюсь. Было весело. Но сейчас мы едем домой. — Она полезла к Саймону в задний карман и нашла ключи от машины. — Готов?

— Это обязательно? — испуганно спросил тот. Вечеринка, судя по всему, была в самом разгаре. Казалось просто кощунственным уезжать так рано.

Но Катерина была полна решимости.

— Да.

— Но ведь тебе понравилось, — немедленно вмешалась Иззи. Невзирая на резкость, дочь выглядела бодро, почти ликующе. — С кем ты разговаривала?

Кзт с трудом сохраняла спокойствие.

— С Тэшем.

— Я очень рада! — Иззи вспомнила, что не следует давать волю эмоциям, но это приятная новость. Она всегда знала, что Кэт и Тэш поладят, как только получше узнают друг друга. — Милая, но это же совсем другое дело — знать, что он тебе понравился…

Катерина наслаждалась. Краем глаза она заметила Тэша: оправившись, он теперь обнимал за пухлые смуглые плечи девушку в ярко-синем платье. Ей вдруг захотелось рассказать Иззи, что произошло в игровой пятнадцать минут назад. Но зачем? Иззи должна сама это осознать в наказание за то, что восстала против собственной дочери, когда должна была ее поддержать.

Катерина, пережившая столько горя за последнее время, упивалась сознанием собственной силы.

— Разве я сказала, что он мне понравился? — с преувеличенной вежливостью отозвалась она. — И потом, когда мое мнение о Тэше Янсене имело значение? Вот что, мама. Не критикуй мой вкус в отношении мужчин, и я не стану критиковать твой. Договорились?

Глава 40

К половине пятого Иззи начала выдыхаться. Хотя большинство гостей разъехались, оставшиеся не подавали признаков усталости. Гремела музыка, люди танцевали, по кругу дрожащими пальцами передавали косячки. Известная актриса, исполнительница роли монашки в популярном сериале, покачивалась в такт музыке и медленно раздевалась под бурные аплодисменты. Тэш лежал в белом шезлонге и сонно улыбался. Какая-то рыжая красотка массировала ему плечи.

Иззи мечтала, чтобы все закончилось. Усталая и трезвая, она мучилась от головной боли и рези в глазах. Джоэль и Бенни давно исчезли, ни с кем из оставшихся ей не хотелось говорить. Вдобавок Иззи с трудом отделалась от пьяных ухаживаний краснолицего типа, который уверял, что он организатор концертов.

— Стоит тебе сказать… — возбужденно заявил он и потянулся за бокалом. — Да… все звезды… все знаменитости… и ты будешь рядом с ними, на огромной сцене… У красоток вроде тебя большое будущее, а уж я за тобой присмотрю, детка…

Не желая больше слушать его пьяное бормотание, Иззи задумалась, где Вивьен, и понадеялась, что подруга получает удовольствие от вечеринки. Все вопили и аплодировали актрисе, которая избавилась от кофточки и принялась расстегивать лифчик. Недоставало только папарацци, выпрыгивающего из кустов с фотоаппаратом.

Иззи наблюдала, как Мирабель, не желая оставаться в тени, с трудом встала и зашагала к Донни.

— Потанцуй со мной, детка. — Она наклонилась к нему. — Ну, давай, всего один танец.

Донни остался равнодушен.

— Не-а, танцуй сама.

— Но это неинтересно. — Мирабель схватила его за руку в тот момент, когда Донни пытался открыть пиво. — Дон-ни-и-и, это совсем неинтересно, я хочу танцевать с тобой.

Стряхнув ее руку, он поймал девушку за подол и рванул, а потом начал смеяться.

— Вот плаксивая дрянь, всегда ты ноешь. Видела фильм «Танец-молния»?

— Да, но…

Забрав ткань в кулак, Донни снова дернул — и Мирабель с воплем рухнула в бассейн.

— Она умеет плавать? — встревожилась Иззи, когда на поверхности появились пузыри.

Остальные, кажется, сочли ситуацию крайне забавной. Просмеявшись, Тэш махнул рукой:

— Все будет в порядке.

Мирабель по-прежнему не всплывала. Встряхнув Донни за плечо, Иззи настойчиво повторила:

— Она умеет плавать?!

Но Донни едва ли отдавал себе отчет в происходящем.

— Слушай, да откуда мне знать? Лучше помоги открыть эту хренову банку.

Ночь была теплая, но Иззи покрылась холодным потом от жуткого предчувствия. Всех забавляла данная ситуация, никто не собирался бросаться на помощь. Ужасная вечеринка превращалась в кошмар…

Иззи не очень хорошо плавала, но терять время было нельзя. Сбросив туфли, она набрала побольше воздуху и нырнула.

От хлорки защипало глаза. Когда Иззи достигла дна бассейна, ступню пронзила острая боль, но, к счастью, она нашла Мирабель почти сразу. Блестки на платье врезались ей под мышки, когда она попыталась поднять неподвижное скользкое тело. Чувствуя, что легкие вот-вот разорвутся, Иззи осторожно обхватила девушку и потащила изо всех сил. Странно, но вода вокруг становилась розовой, как в фильме «Челюсти». Болтая ногами и моргая (волосы Мирабель облепляли ей лицо), Иззи устремилась на поверхность. Как ни странно, до нее донеслись далекие аплодисменты.

Только организатор концертов удосужился ей помочь. Вдвоем они, наконец, вытащили Мирабель, словно неуклюжего тюленя, из бассейна. Задыхаясь и вытирая глаза, Иззи с трудом нащупала слабый пульс, но грудная клетка девушки оставалась пугающе неподвижной.

— Вызовите «Скорую», — хрипло потребовала она, откидывая голову Мирабель назад и зажимая ей нос. Встав на колени над ней, Иззи принялась делать искусственное дыхание.

— Ого, — громко проговорил незнакомый мужской голос. — Да это лучше, чем порно. Гляди, Тэш.

Перевернув Мирабель, Иззи надавила ей на грудь в отчаянной попытке очистить легкие. Это было хуже кошмара. И вдобавок повсюду была кровь, она смешивалась с водой из бассейна и пятнала бетон, на котором лежала Мирабель.

Наконец, когда Иззи уже была готова сдаться, грудь у Мирабель поднялась и изо рта хлынула вода. Потом началась рвота. Девушка со стоном взмахнула руками и попыталась приподнять голову. Иззи перекатила Мирабель на бок, чтобы та не задохнулась, и мысленно вознесла благодарственную молитву. Мирабель дышала относительно ровно.

— Да-а, — дружелюбно заметила актриса и с трудом нагнулась, чтобы получше рассмотреть. — Отличная работа.

— Когда приедет «Скорая»? — сквозь зубы спросила Иззи.

— Да все с ней в порядке, — сказал Тэш. — Пусть проспится. «Скорая» только всполошит соседей, а нахлебавшаяся воды наркоманка — не та реклама, которая нам нужна.

Кашляя и отплевываясь, Мирабель вытерла рот и простонала:

— Где Донни? Мне холодно.

— Принесите одеяло и вызовите «Скорую», — огрызнулась Иззи, глядя на организатора концертов. — Немедленно.

По-прежнему держа на коленях голову Мирабель, она обернулась к Тэшу и его гостям:

— Вы эгоистичные тупые ублюдки. Вы все. Для вас есть что-нибудь важнее, чем напиться? Вам повезло, что она не погибла, а вы думаете только о рекламе! Любой из вас мог бы свалиться в бассейн… и никто не в состоянии помочь хоть чем-нибудь!

— Господи, нам только этого не хватало, — лениво произнес Тэш. Взглянув на рыжую, которая продолжала массировать ему плечи, он подмигнул. — Разве тебе самой нравится слушать нотации? Разве филантропы не самые скучные гости на вечеринке?

Дрожа от ярости и отвращения при мысли о том, что это говорит ее возлюбленный, Иззи ледяным тоном произнесла:

— Ты самый отвратительный человек из всех, кого я встречала. Ты жалкий.

Темные глаза Тэша весело блеснули.

— Да, но, по крайней мере, со мной не скучно.

Вдруг из темноты вышел человек и быстро двинулся к Иззи. На мгновение ей показалось, что у нее галлюцинации.

Сэм, который уже с минуту прислушивался к горячему обмену репликами — достаточно долго, для того чтобы понять суть происходящего, — не тратил времени даром. Взяв Мирабель на руки, он отрывисто произнес:

— Отвезем ее в больницу.

— А вот и святые, — пропел Тэш, когда они прошли мимо.

Иззи, которая хромала бок о бок с Сэмом, замерла, а потом развернулась и молча врезала Тэшу по лицу, изо всех сил. Этого было недостаточно, но лучше так, чем совсем ничего. Будь у нее пистолет, она бы, не задумываясь, пустила его в ход.

Лишь когда вышла из кабинета и увидела Сэма в коридоре, Иззи слабо улыбнулась.

— Я только что увидела себя в зеркало. Неудивительно, что пострадавшей сочли меня.

Выражение его лица смягчилось. Бледная, с потекшей тушью, мокрыми волосами и окровавленными ногами, Иззи выглядела куда убедительнее, чем большинство пациентов в приемной. Взглянув на ее перевязанную ступню, Сэм протянул руку, чтобы помочь добраться до машины.

— Больно?

— Немножко. На дне бассейна было битое стекло, и я на него напоролась. Сэм, мы уезжаем? А как же Мирабель?

Он уверенно повел Иззи к дверям.

— Ее осмотрят на всякий случай, но врачи уверены — все в порядке. И не нужно так на меня смотреть. Ты страшно вымоталась, и я отвезу тебя домой.

— Домой… — с сомнением пробормотала Иззи.

Они дошли до машины. Открыв дверцу и сажая Иззи в салон, Сэм уточнил:

— К себе домой.

Добравшись до дома, Сэм устроил Иззи на кушетке, бросил ей огромный халат и направился в кухню.

— Переоденься, а я сварю кофе.

Несмотря на страшную усталость, Иззи хватило сил сочинить убедительную ложь.

— А я думала, Вивьен уже здесь. Она давным-давно ушла с вечеринки. Сказала, хочет лечь пораньше.

Помедлив в дверях, Сэм улыбнулся:

— Но судя по всему, не в свою постель. Не беспокойся, Иззи.

Когда он вернулся с кофе и пакетом шоколадного печенья, его охватил ужас. Иззи, завернувшись в белый халат, дрожала так, что кушетка тряслась. Она казалась такой непривычно хрупкой и несчастной, что у Сэма сжалось сердце.

— Наверное, ты этого ждал. — Иззи стиснула обеими руками кружку с кофе, чтобы не расплескать.

— Чего?

— Минуты, когда можно будет сказать: «Я тебя предупреждал».

— Да, ждал, — искренне ответил Сэм, — но сейчас это неважно. Меня волнует, как ты себя чувствуешь.

Иззи пожала плечами, ее темные глаза расширились, но, слава Богу, оставались сухими.

— Наверное, мне повезло, что я осталась невредима. Сэм, как можно быть такой дурой? Когда я только познакомилась с Тэшем, была уверена, что он очень приятный.

— Потому что он хотел таким казаться.

Она шмыгнула носом.

— Господи, я совсем не разбираюсь в людях. Только представь, сколько бы я причинила вреда, если бы была присяжным.

Открыв пакет печенья, Сэм спокойно отозвался:

— Все делают ошибки.

— Только не ты.

— Я позволил Вивьен переехать ко мне.

Признаки присутствия Вивьен были всюду. Рассеянно грызя печенье и пачкая пальцы шоколадом, Иззи рассматривала пару черно-золотистых туфель на кресле, диски, разбросанные по полу точно игральные карты. Стереосистему оставили включенной, и на ней стоял полупустой бокал вина. Отчего-то было приятно сознавать, что неряшливость Вивьен раздражает Сэма. Может, он прав, в конце концов.

— Но она… не такая жуткая, как Тэш. У нее не поехала крыша от наркотиков. Тэшу плевать на всех и вся… он настоящий псих. Как можно их сравнивать, Сэм? Вивьен просто грустит, потому, что ты не уделяешь ей внимание.

Теперь Иззи говорила спокойнее, зубы перестали стучать. Отведя мокрую прядку волос с ее шеи, Сэм почувствовал запах хлорки.

— Это лишь доказывает мою правоту. Если бы я не сделал ошибку и не позволил ей жить здесь, теперь она не грустила бы. Если бы мы с Вивьен были по-настоящему счастливы вместе, я бы уделял ей должное внимание.

— И тебя не волнует, что она не вернулась домой вечером? — Иззи по-прежнему не могла в это поверить. В ее представлении они были отличной парой.

— Я даже рад. — Сэм помолчал и сухо добавил: — Так проще. Она способна решать за себя, и ее гордость останется при ней. Как ты могла заметить, гордости у Вивьен на двоих хватит.

Иззи почувствовала, как его теплые пальцы касаются ее шеи, лениво поигрывают волосами. Она вздрогнула и уставилась на свои измазанные шоколадом руки.

— Тебе нужны горячая ванна и крепкий сон, — негромко сказал Сэм, и глаза Иззи, наконец, наполнились слезами. Больше всего она нуждалась в крепких объятиях, в том, чтобы кто-нибудь сказал ей, что она не такая уж идиотка.

К своему глубочайшему смятению, Иззи услышала собственный тихий, жалкий голос:

— Ты такой добрый, Сэм. Я ведь тебе нравилась, правда? Надеюсь, ты меня не возненавидел.

Сэм не обнял ее — лишь глубоко вздохнул и крепко стиснул плечо.

— Не говори глупостей. — Он встал.

— Прости, — промямлила Иззи, вытирая глаза и чувствуя себя еще глупее.

Сэм просто отмахнулся. Иззи расстроена, измучена и разочарована из-за Тэша. Сейчас не время открывать ей свои истинные чувства.

— У тебя выдалась нелегкая ночь. — Он натянуто улыбнулся. — Я наполню ванну, а потом ты ляжешь спать.

В безнадежной попытке оправдаться Иззи пробормотала:

— Мог бы ты кое-что для меня сделать?

«Это, — вздохнул Сэм, — именно то, чего я изо всех сил стараюсь не делать».

— И что же?

— Добавь в ванну побольше пены?

Глава 41

Не то чтобы они занимались чем-то непристойным, но все равно неприятно, если тебя застукал на кушетке с возлюбленным взрослый сын любовника.

— Ну-ну, — лукаво заметил он, бросая клетчатый саквояж на пол и обозревая пикантную сцену. Вивьен, чьи босые ноги покоились на коленях Терри, поспешно села и по возможности прикрыла грудь.

— Тео, ради Бога… — Терри тоже выглядел смущенным. — А я думал, ты сегодня дежуришь.

— Поменялся сменами. Вот и решил заскочить и посмотреть, как у тебя дела. — Он подмигнул Вивьен. — Я думал, моему старику одиноко… и он не откажется от компании…

Тео Плейделл-Пирс, светловолосый и атлетически сложенный, унаследовал от отца синие глаза и очаровательные веснушки. Решив свести все к шутке, поскольку Терри явно был слишком смущен, чтобы говорить, Вивьен ухмыльнулась:

— Я тоже так подумала.

— Значит, ты не пациентка. — Синие глаза весело блеснули. — Потому что сначала я подумал, что вмешиваюсь в процесс осмотра…

— Тео, это Вивьен Бресник. Мы познакомились на вечеринке… — Терри в попытке объясниться нервно провел пальцами по волосам. — Мы вернулись домой выпить кофе… и проболтали всю ночь…

— Твой отец пытается сказать, — добродушно вмешалась Вивьен, — что мы еще не закончили.

Поскольку утренняя смена начиналась в десять, Тео отвез Вивьен в Кенсингтон. Перекрикивая рев старенького мотора и пение Брюса Спрингстена, он спросил:

— Объясни, что все-таки у вас происходит?

— Прошу прощения?

— У тебя с отцом. Будет проще, если ты скажешь правду. Это было свидание по пьянке, или ты не прочь увидеться с ним еще раз?

Вивьен выключила музыку. Тео послушно сбавил скорость, чтобы можно было говорить, а не кричать.

— Твой отец — один из самых приятных людей на свете, — осторожно ответила Вивьен. — И я очень хочу продолжить наше знакомство.

Тео кивнул:

— Ну ладно. Прости, если обидел, но ты наверняка понимаешь, почему я спросил. С тех пор как умерла мама, у него, конечно, были женщины, но ты…

— Да-да. — Вивьен целый вечер это слышала. — Я не провинциалка в грубых ботинках и шерстяной двойке, с лабрадором и раскладным стульчиком. Я в жизни не пекла булочек. Но как только увидела твоего отца, что-то… щелкнуло. Он мне действительно нравится. И, по-моему, я нравлюсь ему.

Тео искоса взглянул на ярко-розовое атласное платье, загорелые бедра, впечатляющий бюст и роскошные светлые волосы.

— Неудивительно.

Вивьен улыбнулась.

— Я умею производить впечатление.

— Я это понял, — признал Тео. — Очень хочу взглянуть на наших провинциалок, когда они увидят свою соперницу.

Сэм, в белых брюках и сером свитере, вытянулся на кушетке, обложившись бумагами, когда она вошла в квартиру. Вивьен, не ожидавшая, что он будет бодрствовать в столь ранний час, помедлила на пороге, а потом сняла туфли и бросила сумку на кресло. Несмотря на воодушевление последних двенадцати часов, теперь она испытывала сомнение. Сэм был так потрясающе красив и физически совершенен! Разве можно оставить его? Но хотя она обожала Сэма, этого оказалось недостаточно. Вивьен сделала все, что было в ее власти, но так и не разожгла в нем искру любви. Он оторвал взгляд от бумаг.

— Хорошо повеселилась?

— Были приятные моменты. — Вивьен провела рукой по спутанным волосам, а потом с ноткой недовольства спросила: — Ну? Ты не спросишь, чем я занималась?

Это была последняя попытка вызвать хоть какую-то реакцию, небольшую толику ревности, но Сэм лишь взглянул на ее открытую сумочку и как будто слегка удивился. Что-то записав карандашом, он заметил:

— Поскольку из сумочки у тебя торчит лифчик, я, наверное, и так догадаюсь.

Вот что она получила вместо ревности и запоздалых признаний в любви. Бледно-розовый лифчик был новым и дорогим, но слишком тесным, и Вивьен сняла его еще утром, чтобы чувствовать себя уютнее. Она не изменила Сэму, но он предположил обратное, хотя, кажется, не возражал — даже из приличия.

— Как ты можешь быть таким бесчувственным? — возмутилась она.

— Тише. — Сэм, наконец, ожил. — В соседней комнате спит Иззи. Не шуми.

Вивьен немедленно позабыла обо всем.

— Иззи здесь? Почему?

— Пока ты где-то болталась без лифчика и наслаждалась… приятными моментами, Иззи, наконец, поняла, что за ублюдок Тэш Янсен. — Сэм, который до сих пор не смыкал глаз, изрядно сократил рассказ. — Она от него ушла.

— И явилась сюда?

— Я ее привез.

Вивьен озадаченно покачала головой.

— То есть она тебе позвонила?

— Я подумал, тебя нужно отвезти домой, — спокойно произнес Сэм. — И приехал на вечеринку, когда закончил дела в клубе. Но тебя на месте не оказалось, а Иззи была там.

Вивьен перевела взгляд на золотисто-зеленый, расшитый блестками корсаж на спинке кресла. Это, несомненно, принадлежит Иззи.

Все еще озадаченная, она нахмурилась и с подозрением спросила:

— У вас роман?

— Нет. — Сэм, не сбитый столку вопросом, покачал головой.

— Хм… — Охваченная внезапной усталостью, Вивьен направилась в спальню. — Неудивительно, что нам так все надоело.

— Почему я всегда умудряюсь создавать вокруг себя такой невероятный хаос? — в отчаянии спросила Иззи за ленчем в «Лангане». Прошло уже три дня после вечеринки и два дня после возвращения на Кингсли-Гроув, но вопрос занимал ее до сих пор.

— Не знаю. — Джина попыталась пошутить: — Наверное, некоторые просто неаккуратны от рождения.

— Ха-ха. — Иззи поморщилась. — Нет, я серьезно. Только посмотри, что случилось со мной за последние несколько месяцев. С треском провалился роман, ушла из дому дочь. Кэт, конечно, разговаривает со мной, но не более того. А раньше мы с ней так веселились…

— Несколько месяцев назад, — заметила Джина, окуная кусочек цыплячьей грудки в эстрагоновый соус, — ты даже не знала, как выглядит студия звукозаписи, и работала за гроши в задрипанном ночном клубе. А сегодня ты угощаешь меня ленчем, привозишь сюда в собственном «мерседесе» и твоя песня занимает второе место в хитпараде. Все, чего ты хотела в жизни, — это успех, и теперь он у тебя есть.

— Когда-нибудь ты слышала о том, как делают карьеру через постель? — огрызнулась Иззи, отхлебнув вина. — Все смотрят на меня как на протеже Тэша Янсена, только и всего. Без него я по-прежнему никто. И вдобавок я едва ли преуспела как мать.

Это была щекотливая тема. Джина по-прежнему леденела каждый раз, когда кто-нибудь упоминал Катерину. Пожав плечами, она искоса взглянула на сидевших за соседним столиком и увидела, что те по-прежнему глазеют на них. Было приятно сознавать, что тебя пожирают глазами двое привлекательных мужчин, пусть даже их внимание по большей части предназначено Иззи.

— Вряд ли тебя можно винить за выбор дочери, — сдержанно ответила Джина.

— Но меня-то это беспокоит! Наши отношения испорчены, а я даже не знаю, в чем ошиблась! Я в жизни не была так несчастна! А ты, — в голосе Иззи прозвучали укоризненные нотки, — еще никогда так хорошо не выглядела. Господи, как я рада, что ты не ходила на эту ужасную вечеринку. Да что с тобой? Или Ральф опять вступил в игру?..

Джина полагала, что Ральф косвенным образом помог ей обрести уверенность. Она действительно чувствовала себя лучше с тех пор, как осадила его в тот грозовой день, когда Ральф появился в офисе Дуга, лучась самодовольством. Нанеся удар по его самолюбию, она невероятно выросла в собственных глазах, и отношения между ней и Дугом стремительно улучшались. За один день он будто стал не столько боссом, сколько настоящим другом…

На мгновение Джине очень захотелось рассказать, что вечером Дуг поведет ее в театр, но она придержана язык. Иззи либо начнет делать выводы и воображать грандиозный роман, либо покосится на нее с недоверием и все испортит. А ведь это не свидание. В конце концов, ей просто нравится быть с Дугом, в его непритязательном обществе она могла расслабиться.

— Нет, Ральф тут ни при чем. — Она внезапно ощутила уверенность. — Поверь, у меня есть здравый смысл.

— Зато у меня нет. — Иззи мрачно взглянула на свою нетронутую порцию. — Я просто ходячий ужас.

— Простите. — Один из мужчин за соседним столиком, самый смелый, откинулся на спинку кресла. — Вы, случайно, не Иззи Ван Эш?

«Стать популярной не так уж приятно, — подумала Иззи. — Вечно тебя узнают не вовремя». Но она заставила себя любезно улыбнуться.

— Да.

— Мы так и подумали, — подмигнул он приятелю. — И каково это — трахаться с Тэшем Янсеном?

Джина съежилась и затаила дыхание в ожидании, что будет дальше.

Иззи улыбнулась:

— Ужасно. Член у него еще меньше, чем у тебя.

* * *

Беда не приходит одна. Но на Дуга неприятности сыпались десятками. Как бы он ни старался, все шло не так.

— Прости. — Он снова вынул платок, чтобы вытереть лоб, и пролил виски на пиджак. — Это худшая пьеса из всех, что я видел. Наверное, ты не хочешь возвращаться в зал. Может, пропустим второй акт и пойдем поедим?

Будь это настоящим свиданием, Джина бы тоже смутилась почти фарсовым развитием событий. Но поскольку это не свидание, она не понимала, отчего Дуг так расстроен. Не его вина, что машина сломалась по пути на Парк-Лейн и ее пришлось оттолкать на обочину, а новая пьеса оказалась одной из самых скучных комедий. Поскольку это не настоящее свидание, то неважно, что волосы у нее промокли под дождем, на пальто остались пятна от машинного масла, а два ногтя сломались. Важно лишь то, что, невзирая на неудачи, она радуется жизни…

— Мы не можем уйти! — Джина казалась шокированной. — Мэвис ждет, что после пьесы мы придем за кулисы и поздравим ее. Пьеса, может, не фонтан, но Мэвис выкладывается, и это ее первая большая роль. По крайней мере, мы должны сделать ей комплимент.

Дуг не понимал, отчего Джина так радуется. Глядя на ее отсыревший жакет, он с унижением осознал, что на его новой рубашке, только что купленной, виднеются красноречивые складки. Он уже не помнил, когда в последний раз прикладывал столько усилий, чтобы подготовиться к выходу в город, и теперь с горечью осознал, что изящества у него не больше, чем у бегемота.

Худшее ждало впереди. Казалось немыслимым в таком взвинченном состоянии заснуть, но, к своему стыду, Дуг вдруг проснулся на середине второго акта от собственного храпа. Джина с трудом сдерживала смех.

— Я безнадежен, — мрачно сказал Дуг, когда они выполнили свой долг и навестили суровую Мэвис в ее крошечной гримерке. Выходя через заднюю дверь, ведущую в узкий переулок, они обнаружили, что дождь превратился в ливень. И ни одного такси.

— Вовсе нет. — Джина стиснула его руку. — Для начала, публика, наконец, развеселилась. И самое приятное в скучных пьесах то, что они чудесным образом влияют на аппетит… Почему бы не зайти в этот итальянский ресторанчик? Тогда нам не придется искать такси.

Дуг поморщился, когда мимо в кухню шмыгнула стройная официантка, разминувшись с ним на долю сантиметра. Через несколько секунд дверь вновь распахнулась, и мимо прошагал другой официант — с тарелкой ароматной пасты.

«Энтони Хопкинс, — подумал Дуг, — никогда бы не выбрал худший столик во всем ресторане». Этот актер был его тайным кумиром — кто-то однажды сказал, что Дуг немного похож на Энтони Хопкинса.

Джина, ни о чем не тревожась, внимательно читала меню.

— Я хочу мидии в винном соусе.

— Ты наверняка отравишься, — мрачно заметил Дуг. — Это будет достойное завершение вечера.

Еда оказалась прекрасной. Когда они допили кофе с ликером, Дуг чуть было не воспрянул духом, но судьба припасла для него последний удар.

Менеджер, смущенно кашлянув, возник возле их столика.

— Прошу прощения, сэр, но нет ли у вас иного способа расплатиться? Ваша кредитка просрочена.

— …Честное слово, это не проблема, — в четвертый раз повторила Джина, когда они садились в такси. — Вернешь деньги завтра, если угодно, и вовсе не обязательно все время извиняться. Такое может случиться с каждым.

«Такого не случилось бы с Энтони Хопкинсом, — в отчаянии подумал Дуг. — Проклятая кредитка, проклятый менеджер, проклятая сломавшаяся машина, проклятый дождь…»

Глава 42

Погода день ото дня становилась все хуже. В конце октября Лондон и юго-восток Англии накрыло жутким ураганом. Поскольку Иззи уехала в Шотландию на предварительную запись новогодней передачи, а телевизор не работал из-за обрыва проводов, Джина решила, что самое разумное — лечь спать пораньше. При свете свечи она медленно поднялась по лестнице, помолилась, чтобы порывы ветра не сорвали с крыши черепицу.

Она уже дремала, когда внизу зазвонил телефон. Джину охватило дурное предчувствие. В половине первого ночи звонят только с плохими вестями.

Паркетный пол холодил босые ступни. Сердце у Джины бешено колотилось.

— Алло.

Сначала Джина не поняла, кто говорит. Связь была ужасная, что-то трещало и шипело. Наконец, прислушавшись, она различила нечто вроде рыданий и всхлипываний. Точно не Иззи…

— Алло, кто это? — спросила она, уже громче. Темнота была жуткая, на улице завывал ветер.

— Мама… — проговорил тоненький голос, и снова раздался плач. — Мама, это ты?

Джина не разговаривала с Катериной с того ужасного дня, когда узнала о ее романе с Эндрю. Теперь ее рука стиснула трубку, и страх уступил место досаде.

— Твоей матери нет дома, — холодно ответила она. — Иззи в Шотландии.

— Где?

— В Эдинбурге. Вернется в понедельник вечером.

Наступила тишина. А потом, с почти животным отчаянием, Катерина воскликнула:

— Но мне нужна мама!

Судя по всему, девушка была в ужасном состоянии. Джина, поборов желание бросить трубку, слегка смягчилась:

— Она оставила мне телефон отеля, но у нас нет света и я не вижу, где бумажка. Лучше позвони в справочную и узнай. Иззи остановилась в «Королевской ласточке».

— Мне… нужна… мама… — задыхаясь, повторила Катерина. — Мне нужна…

— В чем дело? Ты больна?

— Мне нужна мама. — Она словно обезумела от горя.

Чувствуя тошноту, Джина повторила:

— Позвони в справочную. Эдинбург, «Королевская ласточка». Тебе дадут номер. Послушай, Катерина, если ты больна…

Связь оборвалась. Катерина положила трубку. Джина со вздохом начала подниматься по лестнице, убеждая себя в том, что проблемы этой девицы ее не волнуют. Но после секундного размышления вернулась и с трудом отыскала в темноте листок из блокнота, на котором Иззи записала телефон отеля. Джина нашла спички, зажгла свечу и решила, что поговорит с Иззи и выяснит, в чем дело. Тогда, наконец, сможет расслабиться и вернуться в постель.

Через сорок минут, стуча зубами от страха и холода, Джина выехала в проулок и медленно покатила по дороге, вздрагивая каждый раз, когда ветер швырял в лобовое стекло листья и ветки.

Телефонные провода в Шотландии были оборваны. Пока Джина безуспешно звонила Сэму, телефон отключился и у нее. Ураган сеял хаос повсюду. Хотя она пыталась внушить себе, что Катерина получила по заслугам, страдание в голосе девушки потрясло Джину до глубины души. По телефону Катерина лепетала как семилетний ребенок. Она страдала и была одна. Джина слишком хорошо знала, каково это, а еще понимала, что сама ужасно боится. На улицах, слава Богу, не было ни пешеходов, ни машин, но по воздуху летели мусор и листва. Когда в дверцу врезался сорванный с места дорожный знак, Джина взвизгнула, но продолжала ехать вперед. Она не могла сдаться. До Катерины оставалось не более мили. Всего лишь десять кошмарных минут…

Джине казалось, что она стучит в дверь целую вечность, а еще этот пронизывающий ветер и непрекращающийся ливень. Наконец, когда Джина уже собиралась сдаться, дверь открылась. В узкой щели показалось лицо Катерины, бледное и измученное.

— О Господи, — простонала она. — Что вам нужно?

Джина не ожидала такого «приветствия». Почти на грани срыва после кошмарной поездки, она огрызнулась:

— Очень приятно. Может, впустишь?

Глаза Катерины вновь наполнились слезами.

— Зачем?

— Потому что сейчас два часа ночи, и я специально приехала проверить, все ли с тобой в порядке, — проговорила она сквозь зубы. — Но если ты, мать твою, настолько неблагодарна, то, наверное, мне лучше уехать.

Катерина вытерла ладонью мокрые щеки и задумалась. Раньше она никогда не слышала, чтобы Джина ругалась.

— Ладно. Заходите.

Подачу электричества возобновили, но Джина пожалела об этом. Мрачная комнатушка была просто дырой, а Катерина, обычно столь опрятная, выглядела ужасно. Сердито окидывая взглядом беспорядок, девушка сказала:

— Прошу прощения, если для вас здесь недостаточно красиво. Если бы вы предупредили о своем прибытии заранее, я бы начистила фамильное серебро и принарядилась.

Судя по всему, Катерина плакала не меньше недели. Ее длинные волосы, обычно ухоженные и сияющие, висели спутанными прядями, темно-синий свитер и джинсы сделались будто на три размера больше. Неубранная постель в углу была завалена бумагой.

— Я вас слушаю, — язвительно продолжала Катерина, заметив на лице Джины отвращение. — Скажите мне, что я сбилась с пути и получила по заслугам.

В комнате не было отопления. Джина вздрогнула:

— Да, ты, несомненно, сбилась с пути.

— Убирайтесь отсюда! — Катерина, взвыв от отчаяния, сморщилась и отвернулась. — Оставьте меня… Я вас не звала. Мне нужна мама…

Джина не выдержала. Именно это и привело ее сюда — пронзительное эхо скорби, которую она чувствовала, когда много лет назад умерла ее мать. Даже не успев подумать, бросилась к Катерине и обняла ее, худенькую, дрожащую…

— Кэт, перестань. Так нельзя. Я приехала, потому что волнуюсь за тебя… мы все волнуемся… ты заболеешь, если не позволишь нам помочь.

Катерина застыла. На мгновение Джине показалось, что девушка сейчас ее ударит. Но вдруг, с залитым слезами лицом, Катерина пошатнулась и приникла к ней, уткнувшись головой в плечо.

— Простите, не знаю, что со мной, — всхлипывала она. — Думала, у меня нервный срыв, но это другое. Мне уже давно было плохо, но последние несколько дней — просто кошмар… Все хуже и хуже, а я ничего не могу сделать, только плачу…

— Тише, — прошептала Джина. Несмотря на неумение обращаться с маленькими детьми, она успокаивала Катерину точно расстроенного ребенка. — Сядь и все мне расскажи. Тогда мы сумеем разобраться.

Катерина шмыгала носом и по-прежнему цеплялась за нее.

— Вы, наверное, меня ненавидите…

— Нет, конечно. Я ведь здесь.

— Но я такая стерва. Я сама себя ненавижу.

Джина, испытывая сильное желание намекнуть, что Катерине стоило бы принять ванну, обняла девушку.

— И теперь ты себя казнишь. А тебе не приходило в голову, что Эндрю виноват не меньше? Даже больше. Ему следовало хорошенько подумать.

Видимо, у них разлад. К собственному удивлению, Джина обрадовалась за Катерину, а не за себя. Девушка просто доверчива и заслуживает лучшего.

— Я его ненавижу, — уныло произнесла Катерина. — Я сейчас кое-что вам скажу, и тогда вы проклянете меня.

— Что такое?

— По-моему, я беременна.

Образ семилетней девочки исчез. Дочь Иззи — взрослая женщина со взрослыми проблемами. У Джины оборвалось сердце.

— Ты ему сообщила?

Катерина кивнула.

— И что?

— Он сказал: «Господи, неужели опять?»

Ураган затих на рассвете. Погрузив в багажник вещи Катерины, Джина увезла ее по заваленным мусором улицам на Кингсли-Гроув, усадила в горячую ванну, бросила в стиральную машину темно-синий свитер и ужасные джинсы и начала готовить завтрак.

— Поверить не могу, что я здесь. — Катерина, спустившись через сорок минут в одном из роскошных материнских шелковых халатов, с удовольствием выпила чашку крепкого кофе и налегла на яичницу с беконом. — Поверить не могу, что я так наслаждаюсь едой…

Возможно, в подобных вопросах ей недоставало личного опыта, но Джина выслушала множество скорбных историй от беременных подруг и всерьез засомневалась, что Катерина попала в подобный переплет. По крайней мере, кофе и яичница в восемь часов утра при таких обстоятельствах абсолютно исключены.

— Телефонную связь восстановили, — сказала она, содрогнувшись, когда Катерина посыпала яичницу перцем и полила кетчупом. — Я только что связалась с оператором. Можешь позвонить матери, когда позавтракаешь.

Катерина помедлила, потом неловко улыбнулась.

— Мама занята. Не хочу, чтобы она запаниковала. И потом, мне уже лучше.

— Вот и славно.

— Вы действительно думаете, что я не беременна?

Катерина довела себя до такого состояния, что неудивительно, если у нее запаздывают месячные. Мысленно повторив себе это, чтобы успокоиться, Джина все же решила подстраховаться:

— Как только откроется аптека, я куплю тест. Тогда мы будем знать наверняка. — Было странно и все-таки приятно обсуждать столь личные вопросы с Катериной. — Но ведь ты говорила, что предохранялась.

— Ну да. — Впервые, потому что было так приятно наконец кому-то признаться, Катерина улыбнулась и кивнула. — И это общеизвестный факт, — добавила она, скрестив пальцы и молясь, чтобы Джина оказалась права, — что презерватив не подведет…

Глава 43

Когда Иззи через три дня вернулась на Кингсли-Гроув, сначала решила, что у нее галлюцинации. Когда удивление сменилось восторгом, она не стала задавать лишних вопросов и восприняла возвращение дочери как долгожданное чудо.

К ее великой радости, минувших тяжелых месяцев словно не было. Катерина стала прежней и обрела прежнюю манеру говорить без обиняков.

— Что случилось с твоими волосами? — с упреком спросила она.

Иззи побывала в мейфэрском салоне у одного из лучших стилистов «Эм-Би-Ти» и теперь под взглядом дочери сокрушенно опустила окрашенную в пурпурный цвет голову.

— Они сказали, это оптимальный цвет для появления на экране…

Катерина готовила сырное суфле. Закончив взбивать белки, она помедлила и вытерла руки о сырое полотенце.

— Я не про цвет. Он мне нравится. Но зачем ты отрезала волосы?

— Я не отрезала, — заявила Иззи. — Это называется «лесенка».

Кэт отнеслась к новой прическе с неодобрением. Буйные кудряшки были своеобразной визитной карточкой Иззи, но «Эм-Би-Ти», видимо, попытался превратить ее в нечто более пристойное.

— Я всегда тебя стригла, — напомнила Катерина. — И знаю твои волосы лучше всех. Скажи этим пижонам, что мы сами позаботимся о твоей внешности. Я буду стричь, а ты — красить, как мы делали это раньше.

Катерина решила пересдать экзамены. Когда не возилась на кухне, будто пытаясь искупить свое дурное поведение, то корпела над учебниками и скрупулезно восстанавливала конспекты, которые сожгла Джина.

— А я ведь до сих пор не знаю, как ты это сделала, — с благодарностью сказала Иззи, когда они с Джиной остались одни. — Мне даже страшно спрашивать.

Иерихон, уверенный, что Иззи уронила печенье на диван, яростно рылся среди подушек. Джина оттащила пса.

— Просто Кэт со временем одумалась, — спокойно ответила она. Поскольку не было смысла ворошить прошлое, Джина решила не упоминать о ложной тревоге Катерины. Два теста дали отрицательный результат, и это было главное, а визит к врачу окончательно убедил их, что, как только девушка отдохнет и начнет правильно питаться, менструальный цикл восстановится.

Иззи с подозрением смотрела на Джину.

— Здесь должно быть что-то еще, — настаивала она.

Джина пожала плечами и потрепала Иерихона за ухом.

— Нас объединяет мужчина. Глупый и слабый, быть может… но, по крайней мере, каждая из нас знала, что чувствует другая. Как только Кэт это поняла, стало проще.

— В таком случае да здравствуют глупые мужчины! — Иззи доела печенье, старательно игнорируя жалобный взгляд Иерихона. — Но я все же думаю, ты сказала мне не все…

Джина усмехнулась:

— Мы с Кэт — члены эксклюзивного клуба. Вот если бы и ты решила завести интрижку с Эндрю…

Иерихон издал радостный визг — нашел, наконец, печенье. Иззи поморщилась:

— Я пас.

* * *

— …и пока вы не будете требовать, чтобы я обращалась с вами как с какой-нибудь герцогиней, прислуживала вам днем и ночью… То есть вы достаточно милая женщина, ну или так кажется сейчас, но вот что я вам скажу — у некоторых людей такое появляется в характере, когда до этого дело доходит, и я не собираюсь возиться со всякой ерундой, просто ни на одну минуту…

Иззи, абсолютно очарованная, затаила дыхание и промолчала из опасения развеять чары. Люсиль Девлин из Дублина — самая удивительная женщина на свете. И она изъяснялась чудовищно длинными предложениями.

— …но если вы принимаете мои условия и думаете, что мы друг друга устроим, — продолжала Люсиль, — тогда я буду счастлива вести ваше хозяйство и, слава Богу, отдохну от этого бестолкового старого козла, моего супруга… я сама немножко пою, знаете ли, и все говорили, что у меня самый красивый голос в Ирландии, но, разумеется, оказалось, что это не благословение, а проклятие, потому что именно так мы и познакомились с моим уродом, мне было девятнадцать, и я пела в баре «Дэйли», а он там торчал…

Иззи, лежа в ванне, не могла понять, почему не чувствует себя самой счастливой женщиной во Вселенной.

Катерина вернулась домой и занимается как проклятая, чтобы хорошо сдать экзамены.

Она приобрела дом своей мечты, роскошный четырехэтажный георгианский особняк в Блумсбери, — сняла у одного из директоров «Эм-Би-Ти», который на год отправился с семьей в Лос-Анджелес.

Она записала дебютный альбом, и первая песня из него, под названием «Поцелуй», должна появиться в эфире на следующей неделе.

Время у нее расписано по минутам до Рождества, в углу спальни стоит огромная сумка, переполненная письмами от поклонников, а некий производитель безалкогольных напитков предложил спонсировать Иззи гастроли по Европе…

Еще рядом была жизнерадостная Люсиль Девлин, с волосами цвета томатной пасты, яркими нарядами и умением безостановочно говорить, что уже само по себе представляло первоклассное развлечение. Разве можно тосковать в обществе Люсиль? Люсиль развеселит кого угодно.

Но отчего-то все это не помогало. Долгожданный успех не принес радости. Публичного признания — особенно в облике Люсиль, которая витала, напевая сочным ирландским контральто: «Поцелуй меня, я знаю, ты по мне скучаешь», — оказалось недостаточно, чтобы избавить от мыслей о том, что она могла иметь нечто большее.

Через три часа, слишком взволнованная, чтобы оставаться дома и тщетно искать ускользающее «нечто», Иззи отправилась в знакомые и уютные «Ступени». Она была почти уверена, что Сэм, который недавно отправился в Штаты, уже вернулся. Это глупо, конечно, но она жаждала его увидеть. И теперь, когда Иззи пришла в клуб, от предвкушения сердце забилось чуть быстрее…

Сэм, впрочем, заметил сумятицу еще раньше, чем понял, что ее причиной послужила Иззи. Выругавшись вполголоса и быстро зашагав через переполненный танцпол к маленькому бару в дальнем конце зала, он понял, что проблема — в двух заносчивых богачах аргентинцах, которые вызывали у него опасения с самого начала. «Ступени», известные еще и тем, что в пределах клуба никогда не бывало неприятностей, меньше всего нуждались в таких гостях. У Сэма кровь в жилах застыла, когда его ушей достиг разъяренный мужской вопль, и он немедленно догадался, что пробитая голова крайне негативно отразится на резюме его детища. Оставалось лишь молиться, чтобы у этих типов не оказалось оружия.

Он добрался до эпицентра в ту минуту, когда Иззи ударила по лицу младшего аргентинца и извергнула на обоих потоки брани. Сэм был готов ее убить. Пробравшись через толпу, которая собралась, чтобы полюбоваться на Иззи в действии, он схватил ее за руку и бесцеремонно потащил в сторону.

— Успокойся, — резко сказал он.

Иззи постоянно влезала в какой-нибудь скандал, и трудно было поверить, что виновата не она.

— Этот сукин сын!.. — Иззи не собиралась успокаиваться. Сверкнув глазами на худого разъяренного аргентинца, который бормотал что-то на своем языке, она заявила: — Он полез своей поганой рукой мне в декольте!

— Неудивительно, — буркнул Сэм, разглядывая крошечное желто-розовое платье, которое облегало пышные формы Иззи и едва достигало середины бедра.

— И что? Это не дает ему права меня лапать! — яростно завопила Иззи и побагровела, когда поняла, Сэм считает, что она виновата. — Послушай, на чьей ты стороне?

Сэм так устал, что с трудом ее слышал. Ему пришлось лететь в Нью-Йорк, потому что там поймали менеджера с кокаином. А теперь, вернувшись в Лондон и невероятно страдая от сбоя биоритмов, он вынужден разбирать скандал. Иззи, возможно, не понимает, что ставит под удар репутацию «Ступеней».

— Буду признателен, если ты перестанешь шуметь и позволишь посетителям наслаждаться вечером. — Он потащил се к маленькому столику и заставил сесть.

— Но он набросился на меня…

— Ты в моем клубе, а не на ринге. Ради Бога, Иззи, если хотела пожаловаться, нужно было, всего лишь, прийти ко мне и сказать. Тогда бы я мог уладить дело по-тихому…

Иззи так хотела повидать Сэма, а он заявляет такое… Ее глаза наполнились слезами ярости.

— То есть они могли бы тихо изнасиловать меня…

— Не говори глупостей, — огрызнулся Сэм. — Я всего лишь хочу сказать, что ты постоянно влезаешь в подобные истории. А чего ты ждешь, одеваясь как дорогая шлюха и заявляясь в клуб одна? Разумеется, мужчины думают, что ты ищешь внимания. Господи, ты всю жизнь только и мечтала о внимании… Но теперь, когда стала известной, научись принимать его должным образом.

— Прекрати! — закричала Иззи, не в силах терпеть несправедливость. С бешено бьющимся сердцем, она отдернула руку и встала. — Пусть меня лучше лапают всякие извращенцы, чем я буду выслушивать нотации от ублюдка, которому его драгоценный клуб дороже друзей! А ты вроде бы мой друг… Как вспомню все те любезности, какие я наговорила о тебе Вивьен…

Вивьен. Еще одна проблема, о которой Сэм сейчас не хотел думать. В последнее время она вела себя очень странно.

— Не стоило так утруждать себя, — отрезал он, когда Иззи развернулась к выходу.

— Кто бы говорил, — прошипела она, постаравшись вложить в слова побольше сарказма. — Не беспокойся, я наврала. И Вивьен в любом случае мне не поверила.

Глава 44

— Я так несчастна, — жалобно забормотала Вивьен, когда Иззи взяла трубку. — Пройдемся по магазинам.

— Что тебе сказал Сэм? — подозрительно спросила Иззи и услышала в ответ фырканье.

— Кто-кто сказал?

Они решили нанести серьезный ущерб магазинам на Бонд-стрит — опытный эксперт в лице Вивьен и энергичный неофит в лице Иззи, постигающей искусство настоящего мотовства. Саут-Молтон-стрит была удачным местом старта. Проведя двадцать минут в «Брауне», Иззи поняла, что потратила на розовую замшевую юбку и белый кашемировый свитер больше денег, чем заработала за месяц. Вивьен, которая от рождения привыкла к одежде от-кутюр и даже не смотрела на ценники, стала гордой обладательницей шелкового платья кофейного цвета, жакета в тон, трех пар брюк и красивого, расшитого блестками топа от молодого японского дизайнера с непроизносимой фамилией.

— Тебе уже лучше? — спросила Иззи через два часа, когда они зашли в бистро за кофе и шоколадными пирожными. Взглянув на груду пакетов, прислоненных к ножкам стола, она сообразила, что на потраченную сумму можно провести выходные на Барбадосе. Вивьен закурила.

— Наверное. Это всегда помогает. — Она придвинулась ближе. — Но я до сих пор не объяснила, отчего мне плохо.

— Ну, это просто. — Иззи сделала гримасу, напугав соседей. — Ты живешь с невероятным ублюдком. Этого достаточно, чтобы быть несчастной.

— Но я его так люблю.

— Ох, Виви. — Выражение лица Иззи смягчилось. — До сих пор? А я думала, все кончено.

Вивьен, рассеянно снимая пенку с капучЧино, нахмурилась.

— Не Сэма, дурочка. Я говорю о Терри.

— Что? — Иззи, резко подавшись вперед, даже не обратила внимания, что испачкала грудь шоколадом. — Кого? Ты мне ничего не сказала!

Вивьен никому об этом не говорила — так ей было страшно разрушить чары, но сейчас не удержалась.

— Терри — мужчина, с которым я познакомилась на вечеринке у Тэша, — объяснила она, затушив сигарету и немедленно закурив следующую, пусть даже Терри решительно не одобрял курение. — Иззи, он чудесен. Я до смерти его люблю… он просто мой идеал.

Иззи, хоть и не желала портить ей настроение, осторожно напомнила:

— То же самое ты говорила о Сэме.

— Да, но Сэм-то меня не любит. — Вивьен покачала головой и улыбнулась. — В отличие от Терри.

— Тогда не понимаю, почему ты несчастна. Ты любишь Терри, он любит тебя… вы друг к другу неравнодушны… а ты несчастна! — Иззи всерьез запуталась. — О нет, только не говори мне, что он…

— Нет, он не женат. Терри — вдовец, у него двое взрослых детей. Я с ними виделась, мы поладили, я им нравлюсь. Даже его дурацкий кот меня любит…

Разрываясь от отчаяния, Иззи взвизгнула:

— Тогда в чем дело?

— Он не воспринимает меня всерьез! — Вивьен, похоже, собиралась разрыдаться. — Иззи, это же глупо. Он говорит, я слишком молода, красива и богата, чтобы им интересоваться. Я пыталась объяснить, что все это неважно, но он не верит. Что делать? — Она взмахнула руками и чуть не прожгла сигаретой брюки проходившему мимо официанту. — Я ведь не могу состариться!

Иззи не удержала улыбку, представив первую в мире пластическую операцию по состариванию.

— Может быть, тебе перестать краситься? — с надеждой предложила она.

— На прошлой неделе попыталась, но в итоге стала выглядеть больной.

— И что сделал Терри?

— Померил мне давление.

— Господи. Он что, извращенец?

Вивьен рассмеялась:

— Нет, врач.

Иззи, с облегчением увидев, что подруга, наконец, развеселилась, пришла в восторг.

— Ну а каков он в постели? — с интересом спросила она. — Мне всегда казалось, медики должны быть потрясающими партнерами — они ведь знают все тайны человеческого тела…

К ее восхищению, Вивьен густо покраснела.

— Он превосходен, — признала она, понижая голос, чтобы не шокировать немолодую парочку за соседним столиком, которая старательно подслушивала их вот уже минут десять. — Хотя до сих пор мы занимались сексом только дважды. Он бы вообще не согласился — Терри говорит, что боится заходить слишком далеко. В конце концов, мне просто пришлось его соблазнить…

Чертовски романтично! Иззи затаила дыхание:

— И что?

Зеленые глаза Вивьен сверкнули. Румянец и техасский акцент еще усилились.

— Ты права. Он действительно знает, что где находится…

Их прервал официант, принесший бутылку хорошего божоле.

— С благодарностью от пары за соседним столиком, — пробормотал он, чуть заметно кивнув в сторону соседей.

— Господи. — Иззи развернулась, чтобы взглянуть на них хорошенько, и увидела, что те собираются уходить. — Как мило. Даже не знаю, чем мы заслужили такой подарок.

— Вы Иззи Ван Эш, — застенчиво сказала женщина. — Наш сын просто с ума по вас сходит. Постоянно напевает «Никогда» и собирает ваши фотографии из журналов.

— Боже… — Невероятно польщенная и все еще не привыкшая к знакам внимания от посторонних Иззи покраснела сильнее, чем Вивьен. — Я так рада… Сколько лет вашему сыну?

— Семь.

Когда Иззи оставила замысловатый автограф на обратной стороне меню, мужчина помедлил и положил на стол визитку.

— Надеюсь, вы не сочтете нас навязчивыми, — он смущенно улыбнулся, — но вино предназначается вам обеим. Надеемся, что у вас с вашим замечательным врачом все сложится. — И просмотрел на удивленную Вивьен.

— Конечно, — сказала Иззи с лукавой усмешкой. — Мы все на это надеемся.

— Ну не могла же ты разочаровать этих милых людей, — убеждала Иззи подругу, когда они снова остались вдвоем. Разливая вино, она добавила: — И ничего удивительного, что Терри отказывается воспринимать тебя всерьез. Начать с того, что ты пока еще живешь с другим мужчиной…

— Сэм не мужчина, а робот. — Вивьен решительно отбросила светлые волосы назад. — И ты, конечно, права. Пришло время действовать. Наверное, я просто ему не подхожу. Он вечно жаловался, что мое единственное хобби — шопинг. Наверное, ему нужна женщина, которая либо занята карьерой, либо помешана на альпинизме… — Она помолчала, отпила вина и сказала чуть пристыженно: — То есть женщина, которая слишком занята, чтобы бегать за ним как за ребенком. До сих я пор только и делала, что бегала за Сэмом, в то время как ему нужна независимая подруга, которой он восхищается и за которой бегает сам.

Глава 45

После головокружительных событий минувшей недели Джина поняла, какое это облегчение — вновь получить дом в собственное распоряжение. Возвращаться с работы в тишину и покой, не считая приветственного лая Иерихона, — это, безусловно, имело свои плюсы. И еще большей роскошью оказалось то, что ванная всегда свободная, а вода — горячая.

Джина пригласила Дуга на ужин к половине девятого и решила сначала вымыться, а потом заняться едой, чтобы не пропустить в половине восьмого новый клип Иззи «Поцелуй».

У самой Джины голоса не было, но какая разница, если в доме никого нет?

— «Поцелуй меня, я знаю, ты по мне скучаешь…» — фальшиво пропела она, закрывая глаза и подставляя лицо под горячие струи. Шампунь, струящийся по телу, залепил уши, и Джина запела еще громче.

Лишь через несколько минут она поняла, что в дверь звонят, а Иерихон отчаянно пытается выяснить, кто это.

«Точно не Дуг», — подумала Джина, выскакивая из душа и кое-как вытираясь. Она набросила старый халат и побежала вниз.

— Кто там? — спросила она, перекрикивая собачий лай.

— Я.

Джина несколько секунд стояла как вкопанная, а потом, схватив Иерихона за ошейник, оттащила скулящего пса в гостиную и заперла. Вернувшись, открыла входную дверь и бесстрастно взглянула на гостя.

— Что тебе надо?

— Повидать тебя. — Эндрю неуверенно посмотрел в сторону гостиной. — Господи, что там творится? У тебя завелся вервольф?

— Он сейчас успокоится. Зачем я тебе нужна?

Явно встревоженный близостью Иерихона и дрожа на каменном крыльце от порывов ледяного ноябрьского ветра, Эндрю спросил:

— Джина, можно войти?

Она первой прошла на кухню, гадая, отчего он явился сюда, и в то же время удивляясь своему самообладанию.

«Это ведь бывший муж — точнее, Эндрю по-прежнему мой муж, ведь развод пока не завершен, — которого я любила целых пятнадцать лет».

Но сейчас она словно встретилась с абсолютно посторонним человеком, и сама мысль о том, что они некогда были супругами, казалась почти смехотворной.

Джина догадалась, что Эндрю приехал прямо с работы: серый костюм помят, светло-каштановые волосы спутаны. Вспомнив, что ее собственные волосы нерасчесаны и мокры после душа, Джина подивилась тому, что спокойна и не делает попыток выглядеть более презентабельно. Она бы привела себя в порядок, будь Эндрю молочником, но он всего лишь ее муж…

— Ну? — спокойно спросила она, садясь на табурет. Эндрю глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

«Не самое жизнеутверждающее начало, но я целую неделю готовился к этой минуте. Я повел себя скверно, но это все загадочный кризис среднего возраста, через который проходят почти все мужчины. Теперь кризис миновал, я понял, что принадлежу этому дому. Джина — моя жена, она простит…»

— Милая, я понимаю, какую боль причинил тебе. Вел себя как идиот. Но теперь все позади. Я тебя люблю и всегда любил. — Слова, столь тщательно подобранные, теперь казались нелепыми. Слегка запаниковав, Эндрю шагнул к Джине. — Нет, не говори ничего. Я хочу сказать, что совершил ужасную ошибку и прошу прощения. Сам себя не понимаю… Марси и Катерина ничего для меня не значили в отличие от тебя. Милая, я хочу, чтобы мы оба забыли этот год. Я хочу любить тебя и делать счастливой — как раньше…

Джина в изумлении уставилась на него. Прежде чем она успела понять, что происходит, Эндрю бухнулся перед ней на колени и прижал к себе — так сильно, что Джина едва могла дышать.

Все это было бы смешно, не будь она так потрясена. Разрушив не только ее жизнь, но заодно жизнь Марси и Кэт (по крайней мере, о них Джине было известно), Эндрю всерьез полагал, что она любит его достаточно сильно, чтобы простить и жить дальше вместе, будто ничего не произошло.

Он действительно был здесь — обвивался вокруг нее точно змея и исступленно целовал в обнаженное плечо.

Продолжая удивляться собственному спокойствию, Джина мельком взглянула на часы — двадцать пять минут восьмого — и сказала:

— Ты не представляешь, как долго я мечтала об этой минуте. Молилась, чтобы однажды ты ко мне вернулся… и это наконец произошло. Поверить не могу…

— Милая… — Эндрю, прижав ее к себе еще сильнее, покрыл лицо поцелуями. — Я знал, что ты меня поймешь. Я так тебя люблю!

Медленно и с неохотой отстранившись, Джина провела тонкими пальцами по его плечу, легонько стиснула руку и шепнула:

— Хочешь заняться со мной любовью? Сейчас?

Эндрю задрожал от вожделения. У него несколько недель не было секса. Сдернув галстук и оборвав пуговицы на рубашке, он шумно выдохнул, когда Джина принялась расстегивать ему ремень брюк.

— О Господи… Да… да…

Джина еще никогда не чувствовала себя так уверенно. Слегка склонив голову, чтобы скрыть улыбку, она свободной рукой нащупала на столе короткий острый нож, которым хотела нарезать помидоры для лазаньи.

Эндрю испуганно вытаращился и охнул, ощутив прикосновение холодного металла к телу. Увидев, что Джина держит в руке, он громко застонал от ужаса.

— Как интересно, — добродушно усмехнулась она. — Твое тело напряжено от страха. Ну, почти все тело. — Она открыто улыбалась. — Разумеется, некоторая его часть остается неубедительной, как всегда. Есть вещи, которые не меняются.

— Д-д-джина, ради Б-б-бога…

Она слышала, как у него стучат зубы. Не спеша повернув нож, чтобы блеснуло лезвие, она снова посмотрела на часы. Почти половина восьмого.

— Твое счастье, что я не сумасшедшая, Эндрю. Потому что сумасшедшая не колебалась бы ни секунды. Не успел бы ты и глазом моргнуть, как она отхватила бы этот маленький придаток, от которого одни проблемы. И многие бы ее одобрили. — Она помолчала, потом покачала головой и бросила нож в раковину. Опустившись на табурет. Джина бодро продолжила: — К счастью для тебя, я разумный человек и не хочу в тюрьму. Только вообрази, как обрадовались бы мои уважаемые соседи, прочтя об этом в газетах. Поэтому можешь подтянуть штаны, — Джина поплотнее запахнула халат и завязала пояс, — и убираться. Думаю, дверь найдешь сам.

Когда Эндрю ушел, Джина налила себе тоника и прошла в гостиную, где ее встретил мрачный Иерихон. Пес был сильно разочарован тем, что ему не позволили принять участие в веселье.

— Выше нос, крошка. — Джина потрепала его за ушами и в виде исключения позволила взобраться на кушетку. — В конце концов, это была весьма пикантная ситуация. И у тебя в отличие от меня могло не хватить самообладания.

Издав радостный вой, Иерихон попытался устроиться у нее на коленях. Джина включила телевизор.

— А теперь замолчи. Передача сейчас начнется. Сегодня выступает твоя любимая певица. Нет, не Цилла Блэк…

Не в состоянии нарезать эти маленькие помидорчики, Джина отказалась от мысли о домашней лазанье и послала Дуга за едой в новый мексиканский ресторан на Кенсинг-тон-Хай-стрит. Когда они закончили ужинать, она рассказала, что произошло.

— По-моему, это чудесно, — заявил Дуг, когда Джина замолчала. Он расплылся в восхищенной улыбке и удивился, что некогда счел ее злобной тощей бабой. За это время Джина преобразилась в спокойную изящную женщину с собственным мнением и больше не нуждалась в мужчинах, которые обращались с ней как с тряпкой. Дуг не был женат, даже не влюблялся, но теперь опасно приблизился к этому состоянию. А еще он знал, что никогда не будет обращаться с Джиной как с тряпкой.

Ложкой дегтя, конечно, было то, что Дугу просто не представилось бы возможности обращаться с ней хоть как-нибудь, поскольку до сих пор Джина точно не сознавала, что он мужчина в определенном смысле слова.

— Я его напугала, — призналась она с удовлетворением. — Дуг, ну и рожа у него была… Жаль, что Иззи и Кэт не видели. Поверить не могу, что я действительно это сделала!

— Ты можешь все, что захочешь. — Дуг ею гордился. Сначала Ральф, теперь Эндрю. Восторг Джины передался и ему: подняв бокал с мексиканским пивом, он выпил в ее честь, гадая, осмелится ли поцеловать Джину в знак поздравления. Этого Дугу хотелось больше всего на свете.

Джина кивнула, продолжая улыбаться:

— Ты прав. Пойми, чего ты хочешь, и добейся этого. Таков девиз Иззи, и он творит чудеса. Я теперь всегда буду следовать этому правилу.

«Это больше, чем хороший совет, — подумал Дуг, когда Джина подняла свой бокал и лихо чокнулась с ним. — Это судьба. Я здесь, а Эндрю ушел. Мы с Джиной празднуем вместе…»

Джина, в ярко-красном кашемировом свитере и кремовых брюках, никогда еще не казалась такой желанной. Дуг, слава Богу, решил не надевать новую оранжевую рубашку, которая бы дисгармонировала с ее свитером. Это точно судьба.

Улучив момент и не позволяя себе одуматься, Дуг подался вперед, но слегка промахнулся и вместо щеки поцеловал Джину в подбородок, в край нижней губы. Получилось глупо. Продолжая стискивать бокал с пивом, он подвинулся и случайно коснулся груди под кашемиром… О Господи, ее грудь…

Джина, удивленная второй раз за этот вечер, вдохнула запах одеколона, который подарила боссу на день рождения, и постаралась не морщиться. Испытывая сильное желание увернуться, она внушала себе, что Дуг просто рад за нее, гордится тем, как она выдворила Эндрю. И потом, не годится уворачиваться от дружеских поцелуев — неважно, что они неуклюжи.

Терпеливо дождавшись конца и даже помедлив несколько секунд, Джина мягко, но решительно положила руку ему на плечо и высвободилась из объятий. На Дуга невозможно сердиться, он слишком безвреден, слишком добр… но хорошего понемножку.

— Твое пиво, — спокойно сказала она, когда на колени ей закапало что-то холодное. — Дуг, ты его разливаешь.

«Непохоже, что это судьба», — расстроился Дуг. Страсть угасла, когда он увидел, насколько Джина равнодушна. Неужели Энтони Хопкинс знавал подобные фиаско?

— Прости, — пробормотал он. Лицо у него горело от стыда. Минута безумия прошла. Дуг решил, что будет счастлив, если сумеет убраться отсюда целым и невредимым. — Прости, я…

— Ничего страшного, — перебила Джина, догадавшись, что сейчас он снова начнет извиняться, и с улыбкой вскочила. — Честное слово, обожаю эти брюки. Стоит сунуть их в стиральную машину — и они опять как новенькие.

Глава 46

Вернувшись вечером домой, Иззи, полумертвая после одиннадцати мучительных часов в студии звукозаписи, даже не сразу поняла, что говорит ей экономка. Люсиль, ощутив смятение хозяйки, принесла внушительную порцию джина с тоником, а себе плеснула немного виски, чтобы составить Иззи компанию.

— Он позвонил час назад, — терпеливо повторила она, — и я сказала, что вас нет, но вы непременно вернетесь к восьми. Он говорил так любезно, и, кажется, был разочарован, что не застал вас, поэтому я сказала, что у вас никаких планов на вечер, ведь рано утром вы летите в Рим, а потом подумала, что, может быть, этот милый джентльмен пожелает заглянуть к нам и повидаться с вами перед отъездом… — Остановившись на мгновение, чтобы сделать вдох и отхлебнуть ирландского виски, куда только идиоты добавляют лед, Люсильоблизнула губы. — Так вот: он сказал, что это идеальный вариант, поэтому я предложила ему заглянуть к девяти, чтобы вы успели приготовиться. Иззи, говорю вам, у него такой приятный голос, он просто разбил мне сердце, вот что… И я приказала ему не наедаться заранее, потому что вы его наверняка накормите.

Она залпом допила виски. Иззи беспомощно смотрела, как Люсиль встает и надевает просторный ярко-желтый кардиган, спускающийся ниже колен.

— А этот милый джентльмен… — слабо поинтересовалась Иззи, цепляясь за последнюю возможность спросить. — Он… кто?

На улице похолодало. Люсиль, оборачивая пухлую шею желто-синимполосатым шарфом, будто удивилась.

— Честно говоря, он не назвал своего имени, но сказал, что ваш друг, поэтому я и решила его пригласить. Подумала, вы не будете возражать, и голос у него, в самом деле, такой приятный.

Трудно догадаться, какой тип мужского голоса может показаться приятным Люсиль. Иззи не была знакома с Терри Воганом, так что это не мог быть он. Но с другой стороны, Дуг…

— Значит, он придет на ужин. — Иззи вспомнила, что голодна. — Ну ладно. А что у нас есть?

— Я, по-вашему, кто? — Рыжие брови Люсиль взмыли вверх. — Супермен? Я весь вечер себе коленки протирала, отмывала все закоулки в доме, гладила огромную груду вещей, чтоб вы могли прилично выглядеть в Риме…

— Значит, еды нет, — заключила Иззи.

— Разумеется, еды полно, — огрызнулась Люсиль уже в дверях. — В морозилке. Все, что нужно, — немного труда, лентяйка вы этакая. Господи, можно подумать, вы не сумеете приготовить что-нибудь простое, Эйззи Ван Эш, неужели вы настолько беспомощны?

— Ты покорил Люсиль. — Эззи улыбнулась, вытирая мокрые волосы полотенцем. — Моя домработница очарована твоим голосом. Как ни странно, она убеждена, что ты джентльмен.

Сэм, слегка ошарашенный внезапным приглашением на ужин, полученным по телефону от незнакомой ирландки, пожал плечами:

— Ничего странного. Некоторым я действительно нравлюсь.

— Хм… — Иззи не простила его за инцидент в «Ступенях», ипотому посмотрела на Сэма с нарочитым сомнением. Уязвленная словамиЛюсиль, она долго возилась с упаковкой цыплячьих грудок и, наконец, сделала нечто вроде запеканки, которая непременно понравилась бы Дугу. А вот Сэм, наверное, посмеется.

Но Сэм пребывал в хорошем настроении. Он поудобнее устроился на новой темно-зеленой кушетке и улыбнулся Иззи:

— Ладно-ладно, бедняжка. Возможно, я был с тобой груб, поэтому даже готов извиниться. Но с условием, что ты приободришься.

— Ты действительно был груб, — напомнила Иззи с обиженным видом, но, в то же время, крайне обрадованная этим признанием. До сих пор, насколько она помнила, Сэм не признавал своей вины. Она даже подозревала, что он вряд ли способен произнести слово «извини».

Сэм пожал плечами:

— В таком случае прости.

— Хорошо.

— Значит, мы снова друзья?

— Может быть, — ответила Иззи, смягчаясь.

— Тогда можно задать личный вопрос?

«Вот черт. Он собирается посмеяться над моими волосами? Надо было догадаться».

— Какой?

— Этот запах! — воскликнул Сэм, указывая в сторону кухни. — Ужасный запах! Что там такое?

Сэм оказался прав. Мясная запеканка на вкус оказалась столь же гадкой, как и на запах. Иззи терялась в догадках, каким образом мясо успело обуглиться, в то время как овощи остались абсолютно сырыми. Она обвинила во всем отсутствующую Люсиль, но поняла, что Сэма не проведешь.

— Нет, это твое творчество, — заметил он. Будто в знак доказательства, кусочек моркови, который он пытался подцепить на вилку, отскочил с тарелки на колени Иззи. — Несомненно, твое.

— У меня есть другие таланты, — сердито ответила она, расстроенная столь явным провалом. — Ради Бога, Сэм, перестань это есть. Давай просто закажем пиццу.

Он улыбнулся.

— Лучше откроем еще вина. Предпочту потопить в нем свои горести.

— Какие?

Они уселись у камина в гостиной. Сэма трудно было назвать опечаленным. Честно говоря, Иззи уже давно не видела его в таком хорошем настроении.

Он быстро взглянул на нее.

— Аргентинцы, на которых ты набросилась, подали на меня в суд.

— Что?!

Сэм расхохотался. Иззи, догадавшись, что ее дразнят, выругала себя за доверчивость и проворчала:

— Это нечестно. Завтра я лечу в Рим. Считай, просто волнуюсь перед отъездом.

— Это оправдание еще хуже, чем твоя запеканка.

Потягивая вино, Иззи медленно повторила:

— Что случилось?

— Ну, Вивьен уехала два дня назад.

И все-таки он не казался расстроенным. Как ни странно, Иззи почувствовала себя виноватой. В конце концов, именно она побудила подругу к действиям.

— Ты расстроен?

Глаза Сэма радостно блеснули.

— Да я просто вне себя от горя. В квартире чисто как на картинке. В гардеробе висит только моя одежда, по телевизору не крутят «мыльные оперы», и мне больше не приходится спать в комнате для гостей.

Иззи не удержалась от улыбки.

— Если Вивьен спросит, придется сказать ей, что ты, по крайней мере, слегка огорчен.

Он кивнул:

— Конечно, скажи. Бедная Вивьен. Она сама приняла решение уехать, из гордости. Слава Богу, поняла, что так больше продолжаться не может.

— Ты жесток, — запротестовала Иззи, испытывая жалость к Вивьен.

— Нет. — Сэм невозмутимо ухмыльнулся. — Я свободен.

Выпив две трети бутылки, Иззи начала расслабляться.

Было так приятно, что Сэм снова ее друг. Приятно, что они могут обсуждать свои несостоявшиеся романы в самых нескромных подробностях.

— Представляю себя в семьдесят лет, — сказала она, накручивая волосы на пальцы и бесстрастно их рассматривая. — Я буду эксцентричной старой девой, окруженной грудами газет и полупустых жестянок ананасов. Куплю себе попугая, научу его петь свои старые песни и буду докучать гостям рассказами о временах, когда была знаменитой. Кэт будет меня стыдиться и попытается сдать в лечебницу для бывших звезд…

Сэм налил ей шампанского.

— А как насчет меня?

— С тобой все просто. Ты станешь похож на отставного майора, будешь расставлять бутылки в шкафу, писать длинные письма в «Тайме» и терроризировать свою бедную запутанную жену. Сам будешь гладить свои рубашки, потому что она неправильно заутюживает складки, и держать идеально выдрессированных лабрадоров.

Сэм приподнял бровь:

— У меня не будет детей?

Иззи вдруг посерьезнела.

— Не знаю. А ты хочешь? — Он будет отличным отцом, вдруг поняла Иззи, хотя до сих пор эта идея не приходила ей в голову. Но нелегко представить себе женщину, на которой Сэм решит жениться. — Ты этого хочешь, Сэм? Жену и детей?

Он улыбнулся, ощутив ее недоверие:

— Конечно, хочу. Рано или поздно. Или ты думаешь, я безнадежный случай? Слишком стар?

Иззи поспешно увернулась, когда он попытался схватить ее за босую пятку.

— Не смей меня щекотать! И, разумеется, ты не стар. Мужчины не бывают слишком старыми. И это несправедливо.

Сэм удивился:

— Ты задумалась о ребенке?

— Не я, дубина. Я имею в виду Джину, Ей всегда хотелось детей, но ее время практически истекло, тогда как у тебя в запасе еще тридцать лет минимум. Все, что тебе нужно, — найти девчонку помоложе и пуститься во все тяжкие.

— Ну, я не собираюсь откладывать на тридцать лет, — запротестовал Сэм.

— Да, но, по крайней мере, у тебя есть возможность… вот почему это несправедливо. — Иззи помолчала. — Какой у нас с тобой восхитительно взрослый разговор. Господи, Сэм, мы того и гляди примемся строить планы на старость!

Сэм был готов обсуждать все, что угодно! Теперь, когда Иззи его простила, она была в отличной форме, и новообретенный успех ее весьма красил. В темно-синем шерстяном топе и лосинах она сама больше походила на «девчонку помоложе», чем на тридцатисемилетнюю женщину, у которой взрослая дочь.

«Пусть Иззи не умеет готовить, — подумал Сэм, — зато с ней не соскучишься».

Вспоминая редкие минуты, когда у них все вроде шло на лад, он заново поразился иронии судьбы. Пока на нем, как пиявка, висела Вивьен, Сэм не позволял себе об этом задумываться, но влечение к Иззи оказалось сильнее, чем к любой другой женщине, и длилось дольше, чем когда бы то ни было. И до сих пор их отношения оставались столь нелепо целомудренными…

— Что? — Иззи подозрительно прищурилась. — Почему ты затих? Ненавижу, когда ты замолкаешь. О Боже, неужели отравился?

— Скорее, меня напугало обсуждение планов на старость с человеком, который думает только о том, как бы купить новую шелковую блузку. — Сэм встал и забрал у нее бокал. — Ну-ка покажи мне свой новый дом. Я его еще не видел и хочу экскурсию.

Глава 47

Иззи водила Сэма по комнатам и мрачнела от стыда. Выслушивать отчаянные вопли дочери каждый раз, когда Иззи возвращалась из магазина с новыми ненужными покупками, само по себе было несладко, но молчание Сэма оказалось еще неприятнее.

Когда она отворила дверь в бывшую детскую, он, наконец, заговорил:

— Уйма тренажеров. Солярий. Иззи, это нелепо.

— Но мы пользуемся солярием. Он прекрасен.

— Рад за тебя. А все остальное?

— Мне нужно поддерживать форму. В будущем году «Эм-Би-Ти» планирует тур по Европе…

— Ты в жизни не занималась спортом. — Он с мукой взглянул на Иззи. — Ты швыряешь деньги на ветер. И ведь даже не собираешься пользоваться всем этим.

— Я буду пользоваться! — Ее слова прозвучали крайне неубедительно.

— Сомневаюсь. Ты должна понять: нельзя так жить дальше и тратить все, что заработано. А вдруг источник доходов иссякнет? Что тогда будешь делать?

— Не иссякнет. — Сэм волновался за нее, поэтому Иззи укротила гнев. — Моя песня заняла первое место в хит-параде семнадцати стран. Деньги ко мне так и льются…

— И ты еще не заплатила налоги…

— Сэм, не будь таким скучным. «Поцелуй» и «Никогда» — очень успешные песни, так что мне не нужно беспокоиться о деньгах.

— Ты тратишь их на барахло. — Он говорил мягко, и плечи Иззи уныло опустились. В конце концов, Сэм не сказал ей ничего такого, чего бы она уже не знала.

— Да, — негромко ответила Иззи. — Это глупо. Я начинаю думать, что не создана для богатства. У меня ничего не получается.

— Ты не привыкла. — Сэма тронуло ее признание. — Просто не нужно спешить и тратить, тратить, тратить. Никто ведь тебя не принуждает.

Темные глаза Иззи немедленно наполнились слезами.

— Конечно. Но мне так плохо, а шопинг помогает.

Сэм поспешно вывел ее из злополучной комнаты.

— Если помогает, почему ты плачешь?

Иззи вытерла глаза ладошкой, не в силах ответить на этот вопрос. Отчего-то присутствие Сэма заставило ее понять, какую пустоту она ощущала в последнее время. Раньше Иззи списывала это на проблемы с Катериной, но дочь вернулась, а грызущая внутренняя пустота никуда не делась.

— Не знаю. — Она по-детски покачала головой, стыдясь необъяснимой слабости. — У меня есть все, о чем я мечтала… я просто не имею права грустить… Но чего-то по-прежнему недостает, и я даже не знаю, чего именно.

— Или кого, — отважно намекнул Сэм. — Это ведь не Тэш Янсен?

Было приятно видеть, как Иззи слабо улыбается.

— Уж точно не он. Господи, я просто дура. Не обращай на меня внимания.

Глупое требование. Даже если бы Сэм был сделан из гранита, все равно не смог не обращать внимания на Иззи. Пытаясь ее подбодрить, он криво усмехнулся:

— Гид из тебя никудышный. Ладно, пойдем вниз.

— Я еще не показала тебе спальню. — Иззи особенно гордилась своей роскошной, только что отремонтированной спальней с изумрудно-зеленым потолком, ярко-красными стенами и шикарной мягкой кроватью. Повернув налево, она открыла дверь. — Если уж ты здесь, помоги отнести вниз чемоданы.

Оказавшись в спальне, Сэм думал о куда более интересном занятии, нежели переноска вещей. Он не планировал это заранее, но грусть Иззи повлияла на Сэма куда сильнее, чем откровенный флирт. В прошлом было так много упущенных возможностей, но обоюдное влечение, которое всегда лежало в основе их странных, изменчивых отношений, никуда не делось…

— Я не смогла его закрыть. — Иззи пыталась отвлечь внимание Сэма от своего досадного срыва. Меньше всего ему сейчас нужна еще одна отчаявшаяся плакса.

Сунув в огромный серый баул чересчур много одежды и, по меньшей мере, десять пар туфель, Иззи безуспешно пыталась застегнуть «молнию». Плюхнувшись на крышку чемодана, она предложила:

— Давай, Сэм, поиграй мышцами. Если ты его застегнешь…

Ему пришлось присесть, чтобы закрыть чемодан. Иззи, восседая на крышке, точно фея на шляпке гриба, ободряюще улыбнулась.

Сэм глубоко вздохнул.

— Иззи… по-моему, пора.

— Что пора? — Она озадаченно взглянула на него, слегка приоткрыв рот.

— Пора перестать грустить, — медленно ответил он. Иззи сидела, положив руки на колени, и не стала возражать, когда он опустил свои ладони сверху. — А еще, мне кажется, хватит обманывать друг друга. Ведь ничего не изменилось?

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Иззи сразу поняла, что Сэм имеет в виду. К его облегчению, она не стала притворяться.

— Конечно, ничего не изменилось, — негромко ответила Иззи, и сердце у нее забилось. Понимая, что Сэм ощущает то же самое, у нее словно гора с плеч свалилась. По обоюдному молчаливому согласию приезд Вивьен и злополучный роман Иззи с Тэшем пресекли всякие попытки продолжить то, что почти началось…

Теперь, впрочем, преграды исчезли. Только… Ощутив колебание Иззи, Сэм спросил:

— Что?

Иззи отвела волосы с лица.

— Я все время это чувствовала, — неуверенно сказала она. — Так почему именно сегодня? Именно этим вечером?

Сэм улыбнулся, мельком взглянув на великолепную кровать с пологом.

— Думай что хочешь, но сегодня ты впервые пригласила меня в спальню. Не считая той ночи в доме у Джины, когда ты обнаружила у себя в постели паука и подняла крик на весь дом…

Хороший довод, но Иззи хотела удостовериться.

— Послушай, — произнесла она с серьезным видом, — я не хочу, чтобы это случилось только потому, что я разрыдалась и сказала, какая я несчастная. Не хочу, чтобы ты меня жалел, Сэм.

— Я никогда тебя не жалел, — искренне ответил тот.

— Ну ладно. — Иззи облегченно вздохнула. — Верю.

Он шутливо приподнял бровь:

— Да уж надеюсь!..

— И хочу, чтобы ты еще кое-что для меня сделал.

— Что?

— Сэм… — Охваченная желанием и предвкушением, с бешено бьющимся сердцем, Иззи соскользнула с крышки чемодана в объятия Сэма. — Перестань терять время и соблазни меня…

Впоследствии Иззи казалось, что все происходило как в кино: каждая сцена утонченного соблазнения столь восхитительно растянулась, что время потеряло всякий смысл.

Сэм ласкал ее обнаженное тело, а она до боли желала ощутить его внутри себя, и мечта ее, наконец, исполнилась. Сэм как любовник оказался лучше, чем она могла вообразить. Слова были не нужны — он интуитивно понимал, что нужно сделать, как усилить и продлить каждый волшебный миг до такой степени, чтобы Иззи не смогла произнести ни слова… Закрыв глаза и отдавшись бездумному экстазу, Иззи двигалась одновременно с ним, впивалась ногтями ему в плечи, касалась губами шеи. Момент приближался, и она понимала, что Сэм выжидает. Это нечестно… ей хотелось, чтобы так продолжалось вечно… Но ощущения вышли из-под контроля, и никто, даже Сэм, не смог бы остановить их.

Иззи почти плакала от восторга.

В следующее мгновение губы Сэма коснулись ее уха.

— Я так долго этого ждал, — шепнул он, притягивая Иззи к себе. — Я люблю тебя…

Она проснулась в половине седьмого в объятиях Сэма. Он не спал.

— Я проголодалась, — сообщила Иззи, улыбаясь и наслаждаясь благословенным спокойствием.

Сэм многозначительно провел пальцем по ее животу.

— Хм… я тоже.

— Я хочу есть, — запротестовала Иззи, но он бережно уложил ее на спину и неторопливо начал исследовать грудь языком. Она сдалась и слабо шепнула: — Наверное, я могу и подождать…

На сей раз секс был медленным и томным, почти как во сне. Потом Сэм спросил:

— Помнишь, что я говорил тебе вчера?

— О том, что не нужно швырять деньги на ветер? — Иззи поморщилась. — Сэм, только не начинай…

Он укоризненно ущипнул ее за попку.

— Не умничай. Я серьезно.

— Прости.

— Я имею в виду три слова…

Нетрудно было догадаться, но Иззи уже слышала эти слова в подобные моменты и привыкла воспринимать их с недоверием. Уходя от разговора, она невинно взглянула на Сэма и уточнила:

— Три слова? И какие же?

Он снова ее ущипнул, уже сильнее.

— Я люблю тебя.

— Ничего страшного. Думаю, в этом нет ничего противозаконного.

— Если будешь и дальше себя так вести…

— Что? Привяжешь меня шелковыми чулками к кровати и хорошенько всыплешь?

Сэм в притворном отчаянии закрыл глаза.

— Я решительно предпочитаю видеть тебя несчастной. Ты можешь хоть ненадолго стать серьезной?

— Ладно, — кивнула она и приняла покаянный вид. — Но только если пообещаешь приготовить завтрак. Я все еще голодна.

Но Сэма было не так просто сбить.

— Эти три слова… Я был искренен. Я не говорю их всем подряд, если ты об этом подумала. Между прочим, сегодня первый раз.

Очередная острота застряла у Иззи в глотке, в животе что-то неуклюже подскочило, во рту пересохло.

«О Господи! Он действительно говорит серьезно! Это самая удивительная вещь из всех, что он только может сказать, и в то же время самая пугающая».

Абсолютно не подготовленная к подобному заявлению, да еще в столь ранний час, Иззи слабо отозвалась:

— Сэм, не надо. Пожалуйста.

Он потянулся к ней и приподнял лицо за подбородок, заставив взглянуть в глаза.

— Почему?

— Потому что это меня пугает.

Сэм так много для нее значил — куда больше, чем предполагал он сам, но оттого ситуация казалась еще более устрашающей. Тэш Янсен признавался ей в любви, и это ничего не значило. Ральф говорил это десятки раз, и отец Катерины — тоже. И что толку? Легкость, с какой Сэм произнес эти слова, доказывала, как мало значат они и какой наивной была Иззи.

«Мужчины — предатели, — с грустью подумала она. — Почему они никогда не обращаются с женщинами честно? Зачем обманывают?»

— О чем ты? — Сэм нетерпеливым жестом пригладил волосы. — Ничто не должно тебя пугать.

Иззи пугало, что она оказалась дурой и купилась на красивые слова. Нельзя выставлять себя на посмешище.

— Неважно, — отозвалась она. — Ничего серьезного, Сэм. Я просто не хочу, чтобы ты это говорил, только и всего.

— Я уже сам жалею, что сказал, — горячо ответил он.

— Ну ладно. — Иззи пожала плечами. — Это все только портит, не так ли? Давай будем откровенны — мы дурачили друг друга несколько месяцев и наконец… сделали шаг вперед. Со своей стороны хочу сказать, ты оправдал мои ожидания. Было здорово. Возможно, так будет и дальше. Но нет необходимости все портить и делать вид, будто между нами нечто большее.

Сэм был искренен, но не собирайся возражать сейчас. Как выяснилось, он оказался хорошим любовником и полностью удовлетворил любопытство Иззи. А что касается чего-то большего… оно может только испортить ситуацию.

— Я просто благоразумна, — продолжала Иззи, натягивая на себя одеяло и обнимая колени. — Реалистична. И не лезь в бутылку, Сэм.

— Я и не собирался, — насмешливо заметил он. Теперь наступила его очередь избегать взгляда Иззи.

Придвинувшись ближе и наполовину выскользнув из-под одеяла, она усмехнулась и поцеловала Сэма в подбородок.

— А по-моему, собираешься, — шептала она в промежутках между поцелуями, — хотя это не нужно. Мы ведь не ссоримся, в конце концов.

— Хм…

Он слабел, и Иззи это чувствовала. Когда в животе у нее заурчало, она вытянулась и принялась целовать Сэма в губы.

— Значит, не сердишься… — промурлыкала она. — Но если ты собирался приготовить завтрак…

Сэм невольно улыбнулся:

— Да ты просто мартовская кошка.

Она уже уселась на него верхом.

— Я голодная кошка. — Иззи подавила смех. — И прости за переход на личности, но у тебя, тем не менее, стоит…

Сэм был внизу, на кухне, когда Иззи, выйдя из душа, вспомнила про телефон. Прошлым вечером она отключила его, чтобы избежать нежелательных для свидания помех, и теперь до нее дошло: вдруг Джоэль Макгилл пытался с ней связаться. Как только она включила телефон, тут же раздался звонок.

— Не нужно паниковать. — Иззи зажала трубку между щекой и плечом, натягивая ярко-желтые шелковые шорты и швыряя вчерашний темно-синий топ в корзину с грязным бельем. — Я уже встала, собрала вещи и готова ехать.

Звонила Джина, и с ней творилось что-то странное.

— Я всю ночь пыталась тебе дозвониться, — сказала она. В трубке слышались бренчание посуды и чудовищный вой.

— Всю ночь? Джина, ты где? Похоже, что в зоопарке.

Джина помолчала, а потом дрогнувшим голосом ответила:

— Это хуже, чем зоопарк. Иззи, ты мне нужна. Я в больнице Святого Луки, и никто не хочет мне объяснить, в чем дело…

— Что ты там делаешь? — Иззи села на край смятой постели. — Джина, не плачь. Ты попала в аварию?

— Нет… — Джина уже открыто рыдала. — О Господи, Иззи… я всю ночь пыталась тебе дозвониться. Звонила Сэму, но он тоже не брал трубку. Может, приедешь и узнаешь, в чем дело?

— Конечно, приеду, — машинально ответила Иззи. — Но почему ты в больнице?

— Мои глаза… — Джина говорила едва слышно. — Мои глаза. Кажется, я слепну.

Глава 48

До сих пор Иззи Ван Эш была образцовой протеже. Она писала песни практически на заказ, пела, когда ей велели, лучезарно улыбалась, часами позировала во время утомительных фотосессий и давала интервью. Ее бесконечный энтузиазм и неисчерпаемое чувство юмора покорили сердце Джоэля Макгилла. Хотя трудно было назвать Иззи самым пунктуальным человеком на свете, она еще никогда его не подводила.

До сегодняшнего дня. Джоэль пожалел, что ответил на звонок.

— Послушай. — Он старался сохранять спокойствие и гадал, понимает ли Иззи, какой ущерб наносит своей карьере. — Все подготовлено. Господи, Иззи, ты не можешь так со мной поступить! Ты не можешь не ехать в Рим!

Но Иззи не собиралась спорить.

— Прости, я понимаю, что все испортила, но у меня нет выбора. Джина нуждается во мне, и я не могу ее подвести.

Джоэль пребывал на грани отчаяния:

— Итальянцы вряд ли будут в восторге.

— Знаю. — Двухнедельное расписание концертов и интервью было просто безумным. Иззи прекрасно понимала, какой феноменальный объем работы проделал Джоэль, чтобы это организовать. Она глубоко и сочувственно вздохнула. — Я бы хотела, чтобы все сложилось по-другому, но, сам понимаешь, Джоэль, раз уж так случилось… я не могу лететь в Рим.

* * *

Больница Святого Луки, с угрожающим краснокирпичным фасадом, бесконечными темно-зелеными коридорами и бежевым линолеумом, была самым мрачным зданием из всех, что видела Иззи. Запах антисептики сводил с ума, а лица медперсонала, попадавшегося по пути, казались беспощадно мрачными.

Но если первоначальное впечатление Иззи было неприятным, то, войдя в палату, где лежала Джина, она испытала шок. От стойкого запаха человеческих тел Иззи даже задержала дыхание и в смятении огляделась, обнаружив около тридцати женщин в возрасте от восьмидесяти и старше, которые сидели в креслах или неподвижно лежали на узких кроватях. Некоторые молчали, другие что-то неразборчиво бормотали себе под нос. Одна душераздирающе взвизгивала. Ужасный запах усилился. Старуха с растрепанными волосами швырнула на пол пластмассовый стаканчик и захихикала, когда холодный чай забрызгал блестящие зеленые сапоги Иззи. Две молодые сиделки изо всех сил пытались успокоить очередную буйную пациентку в противоположном углу палаты и даже не заметили посетителей. В больнице явно недоставало персонала, и не было видно ни одного врача.

— Все нормально, — сказал Сэм, хотя ничего нормального Иззи тут не наблюдала. Покрепче сжав ее руку и опасаясь, что она может упасть в обморок, он ободряюще произнес: — Смотри, вон Джина. Вторая слева.

Глубина горя была такова, что Джина уже не могла плакать.

— Вы здесь… — прошептала она, когда повернулась и увидела их. — Господи, вы оба здесь…

— Конечно, здесь. — Иззи, испуганная апатией и смертельной бледностью Джины, взяла ее за руку. — И ты больше не должна беспокоиться, мы все уладим. Но что случилось?

Джина прекрасно понимала, что случилось, но ей долго не удавалось заговорить. Беспомощно глядя на Сэма, она подняла левую — здоровую — руку и обняла его, когда он наклонился дружески поцеловать ее.

— Я пыталась тебе позвонить, — хрипло ответила она. — Сэм, я звонила и звонила, но тебя не было дома…

Переносной телефон по-прежнему стоял рядом. Иззи быстро сказала:

— Я связалась с ним сразу после твоего звонка. Вчера вечером я отключила телефон, потому что хотела выспаться… Джина, прости.

Поняв, что Иззи на грани слез, Сэм взял дело в свои руки:

— Джина, расскажи все. С самого начала. И ничего не пропускай.

Он был такой сильный, такой спокойный… Теперь, когда Сэм здесь, все будет в порядке.

— Вчера я поздно вернулась с работы, — начала она, облизывая пересохшие губы и снова хватая Сэма за руку. — Дуг на пару дней уехал в Манчестер, и у меня было полно дел. Короче говоря, я пришла домой в восемь и задремала на кушетке. Когда проснулась через пару часов, то решила, что умираю — голова разламывалась, правым глазом ничего не видела, и меня тошнило. Я попыталась встать и пойти в ванную, но вся правая сторона тела будто онемела. Я упала на пол. — Она помолчала и устало добавила: — И меня вырвало.

Иззи, к своему ужасу, поняла, что правая рука Джины, которую она держит, неподвижна и безжизненна как у куклы.

— И что потом? — шепотом спросила Иззи. — Что ты сделала?

— Подползла к телефону. — Джина закрыла глаза. — Наверное, я выглядела жутко… Иерихон носился вокруг и думал, что это такая замечательная новая игра. Я кое-как набрала девять-девять-девять, и «скорая» привезла меня сюда. Меня тыкали и толкали, сегодня будет обследование… но мне ведь не скажут, в чем дело.

— Потому что врачи еще сами не знают, — мягко заметил Сэм, ободряюще улыбнувшись, но Иззи ощутила его тревогу. И Джину, судя по всему, не обмануть.

— Брось, Сэм, — устало сказала она. — Ты же видел мою мать, и знаешь, как она умерла.

— А как она умерла? — спросила Иззи, когда, наконец, появился врач. Рывком задернув занавески вокруг кровати Джины, он выгнал Иззи и Сэма в мрачную приемную. Позабыв обо всех развлечениях минувшей ночи, Иззи сидела напротив Сэма и смотрела ему в лицо.

Он помедлил, потом отрывисто ответил:

— У нее была саркома мозга.

— Опухоль? Но при чем тут Джина? У нее не может быть опухоли, она слишком… молода!

— Да. — Сэм не стал с ней спорить — Иззи и сама сразу поняла нелепость своих слов. — Но мы пока все равно не знаем, что это. А до тех пор самое важное — поддерживать Джину.

— В этой дыре? — Иззи беспомощно ткнула в сторону двери, откуда доносились крики. — О чем ты думаешь, Сэм?

— Мисс Ван Эш, я согласен, что условия здесь не идеальные, но вчера вечером, когда привезли миссис Лоренс, в неврологическом отделении не было мест. Уверяю, ваша подруга получает квалифицированную помощь…

Врач был загружен сверх меры, больнице недоставало средств. «Это не его вина, — подумала. Иззи, — но суть не меняется».

— Прошу прощения, — не обращая внимания на отчаянные взгляды Сэма, заявила Иззи, — но просто квалифицированной помощи недостаточно. Джине нужен самый лучший уход, и точка. И здесь она его не получит.

— Уверяю вас, — твердо ответил врач, — миссис Лоренс переведут в неврологическое отделение, как только освободится место. А пока у нас просто нет выбора…

Он пытался ее запугать, но Иззи стояла на своем:

— Выбор есть. Джине необходимо лечение, я понимаю. Но еще она нуждается в комфорте. Ей нужны тишина и покой, хорошее питание и сиделки, которые не сбиваются с ног…

— Я спросил, есть ли у нее частная медицинская страховка, — перебил врач, поглядывая на часы. — Она сказала, что нет.

— Знаю, но все-таки хочу перевезти ее в частную клинику, — спокойно сказала Иззи. — Я все оплачу.

Он с сомнением взглянул на нее.

— Но мы пока не знаем, что с миссис Лоренс. Это обойдется недешево.

Иззи только обрадовалась: наконец-то она употребит деньги с толком.

— Мне плевать на расходы. Неважно, сколько это будет стоить. Я оплачу все.

Глава 49

Когда Джина узнала, что ее перевозят в больницу Каллен-Парк, в Вестминстере, то чуть не заплакала от радости. Не только потому, что клиника славилась роскошью и звездной клиентурой, но еще и потому, что лечение там было на высшем уровне, а оборудование — самое современное. Туда приезжали богатые пациенты со всего света. Джина до сих пор лишь читала об этом в газетах, а теперь узнала, что ею займутся лучшие врачи Калленг-Парк.

Если только что-нибудь способно ее вылечить. Это, разумеется, и был камень преткновения. Не важно, насколько хорош персонал и современны технологии, — некоторые болезни по-прежнему неизлечимы. После двух самых долгих и страшных дней в ее жизни никто так ничего и не сказал. Никто, судя по всему, и не собирался открывать Джине, будет она жить или умрет. Все улыбались и бодро болтали о чем угодно, кроме ее болезни…

Разумеется, подобные мысли начинали осаждать Джину сразу после пробуждения поутру. Ее матери было пятьдесят два, когда опухоль дала о себе знать. Внезапные приступы мигрени, слепящая боль, рвота — все это лечили сильными болеутоляющими, а семейный врач твердил о менопаузе и убеждал, что в ее возрасте не стоит принимать все близко к сердцу.

За несколько месяцев она превратилась из активной улыбчивой любительницы кроссвордов и тенниса в запуганное, замкнутое существо, подверженное внезапным сменам настроения и вдобавок слепнущее. Когда опухоль, наконец, обнаружили, она уже была неоперабельна. Головные боли усилились, прогрессирующий паралич левой половины тела осложнил жизнь, непредсказуемость настроения сменилась жалкими попытками всем угодить, а потом — постоянной эйфорией.

Джина с болью в душе наблюдала за медленным угасанием матери, она обожала ее, отчаянно пыталась заботиться о ней. Делала все, что могла: привезла мать из больницы на Кингсли-Гроув, окружила любовью. Но… зловредный нарост не уменьшался, сказывался на ее памяти, и однажды она позабыла, что ее муж умер три года назад. Самое ужасное, Джине приходилось слушать, как мать плачет в недоумении: «Томас, где ты? Помоги мне… не оставляй меня… Томас, мне так страшно… пожалуйста, не оставляй меня…»

В глубине души Джина понимала, что сходство симптомов не просто совпадение. Обследования продолжались, но в перерывах между ними Джина изо всех сил старалась подготовиться — по крайней мере, рассудком — к известию о том, что у нее опухоль мозга.

И она боялась — страшно боялась, — что ее оставят умирать в одиночестве.

— На меня только что очень странно посмотрела одна из этих жутких сиделок, — проворчал Дуг, врываясь в палату. — Честное слово, не подозревал, что для визита в больницу нужно специально наряжаться, — не унимался он, положив Джине на колени букет мятых розовых гвоздик.

Джина, радуясь неожиданному развлечению, улыбнулась.

— Может, раньше она не видела человека, который надевает оранжевую рубашку с коричневым пиджаком.

— Все так плохо? — Дуг казался таким унылым, что Джине пришлось зарыться носом в гвоздики, чтобы скрыть смех.

— Не плохо, но… необычно. М-м-м, как замечательно пахнут цветы.

Желая поцеловать ее, но не в силах набраться смелости, Дуг просто сел рядом.

— Как ты себя чувствуешь?

Его восхищала способность Джины держаться молодцом. Выслушивая этот вопрос по двадцать раз на дню, она уже привыкла говорить людям то, что они хотели услышать, вместо нелицеприятной правды. Она понимала, что в таком случае разговор продолжится. Плач и нытье только отпугнут.

— Намного лучше. — Джина провела здоровой рукой по чистым светлым волосам. — Сегодня утром снова были анализы, ко мне цепляли электроды и делали энцефалограмму. А потом медсестра вымыла мне голову.

— Отлично, отлично. — Дуг после возвращения из Манчестера места себе не находил от тревоги, и теперь испытал облегчение. — Надеюсь, скоро тебя выпишут. Прежде чем ты снова займешься делами, нужно поправиться…

Это была шутка — насчет дел, — но Джина подыграла: взглянула на часы и кивнула.

— Тебе, наверное, придется взять кого-нибудь на время. На несколько недель. Что, в офисе снова хаос?

Дуг смутился на мгновение: у него не было ни времени, ни желания думать о состоянии кабинета. Главное — Джина.

— Не знаю. Наверное. А что сказали врачи по поводу вчерашнего рентгена?

Джина сглотнула, не желая об этом думать. Врачи, собравшись в комнатушке, которая примыкала к смотровой, совещались шепотом. До Джины доносились лишь отдельные упоминания о желудочке, белом веществе и полушариях. Неулыбчивые лица врачей и косые взгляды были красноречивее слов.

Она снова запаниковала. Не хотелось умирать, одной, без любви…

— Они ничего не сказали. — Джина снова взглянула на часы. Четверть пятого. — Во всяком случае, мне.

Она позволила себе расслабиться. Дуг, заметив уныние в глазах обожаемой женщины, решил: если можно сделать хоть что-нибудь, чтобы она понравилась, что угодно, — он это сделает.

«Я люблю тебя, — думал он, мечтая, чтобы Джина прочитала его мысли — и не осмеливался сказать это вслух. Я так тебя люблю…»

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Дуг. — Чем я могу помочь?

Слегка просветлев. Джина кивнула и отложила цветы:

— Спасибо, Дуг. Когда пойдешь обратно, попроси, пожалуйста, сестру Эльсон зайти ко мне.

— В чем дело? — Дуг обеспокоился. — Тебе снова, нехорошо?

— Нет-нет. — Джина полезла в тумбочку за косметичкой. — Просто я решила переодеться в чистую ночнушку. Сэм придет в пять, и я хочу выглядеть красиво. И передай, пожалуйста, духи, которые стоят на комоде…

Взгляды, которые сиделки бросали на Сэма сорок минут спустя, трудно было назвать странными. Катерина, столкнувшись с ним в вестибюле, отметила произведенный эффект и ухмыльнулась.

— По-моему, они не прочь предложить вам массаж. — Она на ходу сунула под мышку пачку глянцевых журналов — приходилось почти бежать, чтобы не отстать от Сэма.

Сэм улыбнулся и ускорил шаг.

Катерина ненадолго оторвалась от учебы и провела восхитительные выходные у Саймона в Кембридже, а потому была в отличном настроении.

— Что с вами? Теперь, когда избавились от Вивьен, я уж подумала, что вы извлечете из свободы максимум выгоды. Или вдруг поняли, что скучаете по ней?

— Я когда-нибудь говорил тебе, что терпеть не могу нахальных девчонок? — невозмутимо спросил Сэм. Он не видел причин скрывать от Кэт свои отношения с ее матерью, но Иззи, в припадке скромности, умоляла молчать об их романе. Лифт остановился на третьем этаже. Катерина сделана серьезное лицо.

— Мне просто интересно.

— Ты любопытна. А я предпочитаю хранить свои дела в тайне.

— Думаете, побегу с новостями в газету? Да, я сама сдержанность. В конце концов, я дочь Иззи — мне частенько приходилось хранить секреты!

В дверях палаты их ошеломил потрясающий запах «Мисс Диор». Катерина изрядно повеселилась, когда Джина сначала воскликнула: «Сэм!» — а потом поняла, что он не один.

— А, и ты здесь, Кэт, — добавила она прохладно. — Берите стулья и располагайтесь. Могу попросить кофе, если хотите.

— Расслабься и не изображай хозяйку дома, — отмахнулся Сзм и поцеловал ее. — Мы пришли посмотреть, как у тебя дела.

Катерина, устроившись в зелено-розовом кресле, которое идеально гармонировало с цветастыми обоями, увидела, как Джина покраснела под тщательно нанесенным макияжем. Но ведь у этих двоих нет общей тайны? Только не у Сэма и Джины.

Через два дня врач нанес Джине долгожданный визит. Он собирался сообщить свой вердикт. С бьющимся сердцем Джина покорилась очередному неврологическому осмотру и подготовилась к новостям. Но мучительная игра, как выяснилось, еще не окончена.

— Вы сущая загадка, — сказал врач, когда, наконец, закончил исследовать буквально все рефлексы ее тела. — Хорошие новости: паралич проходит, головные боли прекратились, зрение практически вернулось к норме.

«Серый костюм отлично скроен, бледно-розовая рубашка — от «Армани», — отметила Джина. — Я его персональная пациентка. Разумеется, он будет улыбаться и говорить о хорошем».

— А плохие новости? — спросила она.

Жаль, что рядом нет Сэма, хоть какая-то поддержка.

— Буду предельно честен, миссис Лоренс. — Врач сел на край постели. — Проведенные исследования выявили некоторую аномалию, но ее природа нам неясна.

«Если бы я лежала в обычной больнице, он, наверное, просто сказал бы: «У вас опухоль мозга, и вы умрете». В конце концов, примерно это врачи сказали моей матери много лет назад».

— И что дальше? — спросила Джина.

— Думаю, вашему бедному мозгу нужно слегка окрепнуть. — Он ослепительно улыбнулся, и Джина поморщилась. Меньше всего она нуждалась в подобных шутках. — На левом полушарии небольшое вздутие, — доктор легонько коснулся ее головы, — и, пока оно не пройдет, мы не сможем делать определенные выводы. Поэтому я предлагаю вам вернуться домой, а через две недели приехать на обследование. Надеюсь, к тому времени вы будете как новенькая.

— А если нет? — с возрастающим гневом поинтересовалась Джина. «Этот так называемый чудотворец в стильном костюме и модных туфлях только дурачит всякими банальностями. Я не могу просто сидеть и ждать. Я должно знать правду. Немедленно».

— Давайте будем говорить о проблемах, когда столкнемся с ними. — Врач попытался ободряюще похлопать ее по руке, но Джина уклонилась.

— Просто скажите мне, — спокойно произнесла она, — что, по-вашему, со мной не так.

— Анализы не дали четких результатов, мы просто не можем…

Врач покачал головой. Он увиливал от ответа. Устремив на него решительный взгляд, Джина выдала:

— Но вы ведь не станете утверждать, что у меня нет опухоли мозга?

Глава 50

Катерина, которую Люсиль отправила открывать дверь, обрадовалась, увидев Вивьен.

— А я уже начала думать, что мы больше не увидимся! — воскликнула девушка, обняв ее и чуть не выколов себе глаз огромной золотой сережкой в форме полумесяца. — А еще опасалась: что если мы тебя и увидим, то не узнаем. Ты ведь теперь подружка деревенского доктора — разве тебе не положено расхаживать в твидовой юбке и резиновых сапогах?

— Попробовала, но мне не понравилось — невозмутимо ответила Вивьен, оглядывая свой розовый шелковый жакет и короткую черную юбку, а потом улыбнулась. — Впрочем, это неправда. Я разок об этом подумала — и не рискнула. Черт возьми, по крайней мере, пациентам Терри будет о чем посплетничать. Наверное, это украсит их жизнь.

— У нас тут пациент, которому не помешает украшение жизни. — Катерина впустила Вивьен и захлопнула за собой дверь. — Я, пожалуй, налью джина, если Люсиль до него не добралась. Предупреждаю, он тебе понадобится.

Вивьен была одновременно испугана переменами в Джине и очарована властной и шумной Люсиль, которая, кажется, тащила на себе весь дом. Экономка выхватила у Катерины бутылку «Гордона» и немедленно разлила содержимое в два огромных бокала.

— Эта девочка наливает чертовски маленькие порции, — с жаром объяснила Люсиль, гремя кубиками льда. — Не то чтобы я большая любительница джина, сами понимаете, но ради приличия к вам присоединюсь. А вам этого яда ни капли, — добавила она, обращаясь к Джине, — Эта штука просто ужас что творит с мозгами.

— Точно, — бодро отозвалась Вивьен, садясь на темно-зеленую кушетку рядом с Джиной. — Как жаль, что ты больна. И все-таки здорово, что тебя выписали из больницы.

Джина слабо улыбнулась. Вивьен отметила, что та походит на деревянную куклу.

— Все так добры ко мне. Иззи настояла, чтоб я оставалась здесь, пока не смогу сама себя обслуживать. — По ее голосу угадывалось, что это маловероятно.

Катерина удивленно посмотрела на Джину.

— Так в чем проблема? — спросила Вивьен. Она слышала лишь намеки от Иззи и от любопытства не находила себе места. Не проявлять сочувствия, когда речь заходит о болезни, так не похоже на Катерину.

— Мне придется снова ехать туда на обследование, прежде чем врачи решат, стоит ли меня оперировать. — Глаза Джины блестели от непролитых слез, но она держалась. — Хотя, если опухоль злокачественная, они, возможно, не станут и беспокоиться…

Глаза Вивьен расширились.

— У тебя опухоль?

— Пока неизвестно, — нетерпеливо возразила Катерина. — Джина, ведь пока это неизвестно.

— Конечно, нет. — Та с извиняющимся видом пожала плечами и отважно улыбнулась. — То есть они уверены на девяносто процентов, но ведь не на все сто. Иззи говорила тебе, что моя мать умерла от опухоли мозга?

Это было ужасно, невероятно. Внезапно пристыженная, Вивьен заерзала:

— А где она? Я имею в виду Иззи. Я сказала, что приеду в половине восьмого…

— Она страшная хитрюга, вот что, — встряла в разговор Люсиль, не замечая перемены ситуации до тех пор, пока та не бросалась в глаза. — Сказала, что вы в жизни не приезжали без часового опоздания, так что она лучше примет горячую ванну в ожидании вашего прибытия. — Экономка лучезарно улыбнулась Вивьен. — Именно такой образ мыслей свергает правительства и развязывает войны, вот что. И я, между прочим, права, потому что Иззи до сих пор лежит в ванне, а вы уже приехали, и ничуть не опоздали, и теперь развлекаетесь и пьете джин.

В девять часов Иззи и Вивьен сидели в гостиной одни — Джина легла спать, Катерина занималась, Люсиль отправилась домой к мужу.

— Я обожаю твою экономку, но Джина, по-моему, ведет себя немного странно, — с привычной прямотой заявила Вивьен.

Иззи вздохнула:

— Да. Но, наверное, она и не может вести себя иначе при таких обстоятельствах.

— Совсем как в «Маленьких женщинах», — сказала Вивьен. — Читала эту книгу? Джина похожа на праведницу Бет, Кэт — на Эми… Черт, все ваши проблема из-затого, что ни у одной из вас нет мужчины!

— Не так давно у нас были проблемы именно из-за мужчин, — сухо заметила Иззи. — Это безнадежная ситуация.

Вивьен самодовольно улыбнулась:

— Не для меня.

— И мы не совсем лишены мужского общества. — Иззи взглянула на часы. — Дуг все время здесь. По-моему, он неравнодушен к Джине.

— Рада за него.

— И Сэм здесь. — Иззи помолчала в ожидании реакции. — Заходит каждый вечер навестить Джину, обычно в половине десятого, по пути в «Ступени». Наверное, скоро придет.

Но Вивьен только рассмеялась.

— Ты что, меня проверяешь? Хочешь посмотреть, действительно ли я исцелилась? Детка, я читаю тебя как открытую книгу.

«А вот и нет», — с облегчением вздохнула Иззи. Вивьен и Сэм, возможно, больше не пара, но она по-прежнему чувствовала себя виноватой за то, что произошло.

— А если проверяю? — осторожно спросила она.

— Теперь все по-другому. Я же сказала, что только выиграла. Сорвала банк. Иззи, мои мечты осуществились. Терри создан для меня, и вдобавок я его убедила, что все серьезно, поэтому дела у нас идут лучше и лучше. Я живу с человеком, который действительно меня хочет…

— Ты не объяснила, как это произошло. Сэм сказал, ты переехала в отель, а потом я вдруг узнала, что ты живешь у Терри.

— Я действительно переехала в отель, — с торжеством ответила Вивьен. — И не в какой-нибудь, а в «Ритц». Когда бедный старина Терри узнал, сколько там стоит номер, чуть не упал в обморок. Поначалу он уговаривал меня снять жилье подешевле, но я сказала, что перееду либо к нему, либо останусь там. И поскольку он не мог смириться с тем, что по его вине такие деньги летят на ветер, ему пришлось покориться… — Она улыбнулась.

Иззи полностью соглашалась с ее логикой, которая неизменно приводила в отчаяние Сэма. На мгновение она пожалела, что Сэм их не слышит, — стоило бы взглянуть на выражение его лица.

— Ты уходишь от ответа, дорогуша. — Вивьен пристально взглянула на Иззи. — У тебя нет мужчины, и это неправильно. Разве теперь, вращаясь в шоу-бизнесе, тебя не окружают целые толпы красавцев?

— В основном лысых и толстых, — сказала Иззи, размышляя, не открыть ли подруге тайну — в конце концов, это отличная возможность, — но слова не приходили на ум. Иззи почувствовала, что смелость покидает ее. — То есть не то, что они все лысые, — весело добавила она, — у некоторых даже есть волосы. Искусственные.

Верная своему слову, Вивьен даже не дрогнула, когда позвонили в дверь. Иззи открыла, увернулась, прежде чем Сэм успел ее поцеловать, и прижалась к стене.

— Все в порядке, я безоружен, — удивленно произнес Сэм.

— Тише. Здесь Вивьен.

— И что? — Он невозмутимо поцеловал Иззи. Та успела вывернуться из объятий за долю секунды до того, как Вивьен появилась на пороге гостиной.

— Привет, Сэм. Пришел навестить больную? Поскольку хозяйка нам не предложила, я собиралась сама сварить кофе. Хочешь?

«Все так прилично», — с удивлением подумала Иззи десять минут спустя. Она с трудом могла поверить, что между Вивьен и Сэмом что-то было. Они болтали как старые друзья, без натянутости. Разговор легко переходил от последних сплетен в «Ступенях» к соседям Сэма и новообретенному счастью Вивьен.

— Это потрясающе, — восторгалась она, и ее зеленые глаза сверкали от радости. — То и дело щиплю себя: хочу убедиться, что это не сон. Знаешь, Терри даже не возражает, если я оставляю обувь на кухне или у меня пригорает ужин.

Сэм как будто испугался.

— Ты готовишь ему еду?

— Шутишь? — Вивьен расхохоталась. — Мы наняли милую деревенскую женщину. Она готовит, а я всего лишь разогреваю.

— Он опомнится. Когда пройдет эффект новизны.

— А вот и нет. — Вивьен даже не думала обижаться. — Он принимает меня такой, какая я есть. Это не новизна, а любовь.

Джина сидела в постели и ждана его, вытянув руки для объятий.

— Ну, где ты пропал? Я начала думать, что ты обо мне позабыл.

Сэм отлично выглядел, от него изумительно пахло ее любимым одеколоном. Он был в новом темно-сером костюме и полосатой розово-серой рубашке. Джина задумалась: знает ли он, как много для нее значат его визиты, как много он сам стал значить в эти кошмарные дни. Хотя именно Иззи оплачивала чудовищно дорогие счета и настаивала, чтобы Джина жила у нее и получала должный уход, та чувствовала, что только Сэм по-настоящему понимает ее страдания. И только ему не все равно…

— Конечно, я о тебе не забыл. — Он рассеянно перелистывал книгу, которую она читала. — Но Вивьен еще сидит внизу. Пришлось выслушать историю целиком, прежде чем меня отпустили. Господи, Джина, — выражение его лица изменилось, когда Сэм прочел заглавие книги, — зачем тебе?

— Но это же логично. — Джина ощутила комок в горле, осознав всю степень его тревоги. — Нужно смириться с фактами, Сэм. Не стоит притворяться, что все в порядке.

— «Как устроить собственные похороны»? — Он в ужасе посмотрел на темно-синие буквы, а потом на бледное измученное лицо Джины. Сэм швырнул книгу в угол. — Но это нелепо… Не следует даже думать об этом.

Джина прежде не видела его в таком гневе, и потому немедленно разразилась слезами.

— Но это нужно сделать. Надо подумать о многом! Составить завещание… организовать службу… пожалуйста, Сэм, не смотри так. Не хочу, чтобы ты на меня сердился…

Сэм обнял ее, позволив выплакаться. И только когда слезы иссякли, произнес:

— Я не сержусь. Просто, по-моему, это неправильно. Сомневаюсь, что тебе надо задумываться о том, чего еще не случилось.

Его объятия были такими теплыми и уютными… Джина не хотела, чтобы Сэм ее отпускал, но она боялась и была измучена от постоянной необходимости держаться молодцом. Страх грядущего — чересчур тяжелая ноша, и она больше не могла нести ее в одиночку.

Наконец ей стало лучше. Услышав приглушенный скребущий звук, Джина подняла залитое слезами лицо и увидела Иерихона, который, свернувшись в изножье постели, возился с книжкой.

— Видишь? — шепнул Сэм, гладя ее по голове. — Даже этот чертов пес со мной согласен.

— Не знаю, что бы я без тебя делала, — слабо улыбнулась Джина.

— И не нужно знать. Я ведь здесь.

— Как будто у тебя своих проблем мало. Разве это не тяжело — снова видеть Вивьен и выслушивать истории о том, как она счастлива со своим новым парнем?

— Ты шутишь? — Сэм, радуясь, что Джина приободрилась, вытер ей глаза и улыбнулся. — Да это лучшая новость за весь год.

Глава 51

— Сегодня вы хотя бы немного порозовели, — одобрительно заметила Люсиль на следующий день, когда энергично пылесосила в спальне. Ткнув Иерихона шлангом, так что пес возмущенно взвизгнул, она бодро добавила: — Вчера вы походили на привидение, вот что… а ну подними зад, глупое животное… и, надо сказать, вчера я прочла лишнюю молитву за вас, прежде чем лечь.

— Может быть, ваши молитвы помогли. — Джина старалась не морщиться при виде того, как собачий хвост то и дело подвергается опасности угодить в пылесос.

Люсиль, впрочем, не собиралась приписывать эту честь одному лишь Господу. Выключив пылесос — к огромному облегчению Джины и Иерихона, — она склонила голову набок и хитро сказала:

— Что-то уж точно сработало. Только сомневаюсь, что Боженька способен молитвы расслышать сквозь пьяный храп моего старика, а потому, сдается мне, дело скорее в вашем госте…

Люсиль решила, что Дуг Стедман — отличный парень: по достоинству оценил ее сандвичи с ветчиной и горчицей, где ветчины было больше, чем хлеба, и всегда охотно делился сплетнями о ее любимых ирландских певцах, а потому Люсиль искренне наслаждалась его ежедневными визитами. А еще он, по доброте своей, сегодня утром принес ей потрепанную программу концерта Вэла Дуникана с личной подписью этого великого человека.

Если бы Дуг не был столь сильно увлечен Джиной, Люсиль сама положила бы на него глаз.

При слове «гость» Джина сразу подумала о Сэме. С тех самых пор как он столь выразительно признал, что Вивьен ничего для него не значит, в ней снова воскресла надежда, и Джина впервые за целую неделю хорошо спала.

И теперь, когда проницательная экономка Иззи заговорила об этом, Джина решила сделать первый шаг и задать вопрос, который не давал ей покоя с той минуты как проснулась.

— Люсиль, — сказала она, собираясь с силами, — если бы вам нравился мужчина и если бы вы знали, что тоже ему нравитесь, но, поскольку вы старые друзья, у вас ничего такого не было… вы бы так и жили дальше и просто надеялись, что все произойдет само собой? Или, по-вашему, лучше открыться?

Джина чувствовала, как по шее катится пот. «Господи, как трудно сказать об этом, даже Люсиль!»

Широкая улыбка экономки стала ответом на вопрос.

— Господь вас благослови, — торжествующе произнесла она, чувствуя себя настоящей пособницей влюбленных. — А я-то гадала, скоро ли вы одумаетесь! Разумеется, нужно ему сказать. Он будет счастлив об этом узнать, клянусь!

— Вы уверены? Правда? Не хочу, чтобы он счел меня… навязчивой.

— Абсолютно уверена. Да три четверти мужчин нуждаются в том, чтобы их подталкивали и подгоняли! Помяните мои слова: хороший мужчина в наши дни — большая редкость. Если вам повезло и вы такого нашли, поблагодарите Бога и держитесь за него ногтями и зубами.

— Да пошли они все!.. — Иззи швырнула трубку в ту самую секунду, когда Джина вошла на кухню.

Катерина стояла у плиты и помешивала горячий шоколад в кастрюле.

— Моя мать — знаменитая певица. Представьте Майкла Паркинсона, который объявляет публике: «А теперь, дамы и господа, со своей последней песней «Да пошли они все!..» выступит…»

— Это был Дуг, — буркнула Иззи, не обращая на нее внимания. — Организаторы в Риме сказали, что, если не приеду завтра вечером, меня разорят неустойками.

— Понятно, — ухмыльнулась Катерина.

— И почему я не отдала тебя в приют?.. — беззлобно огрызнулась Иззи.

Джина, сев за кухонный стол, вмешалась.

— Все действительно так ужасно? — осторожно спросила она, на тот случай если Иззи обрушится и на нее. — А я думала, тебе очень хочется в Рим.

Иззи измучилась. Долгая изнурительная работа в студиях звукозаписи, неделя за неделей, отняла у нее все силы. Десятки интервью прессе и на телевидении истощили ее душевно, поскольку всегда нужно было думать о том, как бы неляпнуть что-нибудь не то. Постоянное совершенство дается нелегко, особенно когда каждый интервьюер заводит разговор о Тэше Янсене. Иззи устала улыбаться и быть дипломатичной, устала работать, порой до ночи, со своим великолепным, но невероятно требовательным продюсером. Единственное, что не причиняло ей мучений, — так это мысли о поездке в Рим, где она давно мечтала побывать. Но гастроли пришлось отменить, когда Джина заболела.

«И это вся благодарность, — с негодованием подумала Иззи. — За столь великую жертву, за обещание ухаживать за больной. Теперь Джина сидит напротив, с накрашенными фиолетовым глазами, и удивляется, отчего я не поехала».

— Не сердись, — пролепетала Джина, удивленная раздражением Иззи. — Я всего лишь пытаюсь помочь.

— Ты больна, — отрезала Иззи. — Мне казалось, именно я должна тебе помогать.

Джина, наконец, все поняла и просияла.

— Ты действительно помогла! — воскликнула она с благодарностью. — Но довольно жертв! Нельзя допустить, чтобы итальянцы подали на тебя в суд. Со мной все будет в порядке! Честное слово. В конце концов, ты едешь всего на несколько дней.

— Да, но за несколько дней может случиться многое, — вмешалась Катерина, пробуя с ложки шоколадную тянучку.

Иззи после слов Джины немного успокоилась:

— Например?

— Мама, я тебя знаю. Ты можешь отправиться в Италию на гастроли и выйти там замуж… — Выкатив глаза для пущего эффекта, Катерина торжественно добавила: — …за красавца адвоката, который требовал от тебя выплатить неустойку.

В последний раз, когда она собирала вещи для поездки в Рим, все закончилось сексом с Сэмом на крышке чемодана.

Иззи сочла иронией судьбы то, что Джина выбрала именно этот вечер и именно эту минуту для своего невероятного признания.

Разница, разумеется, была в том, что на сей раз Иззи не радовалась.

— …Понимаю, это звучит глупо, но… я действительно его люблю, — закончила Джина, пока Иззи машинально продолжала собираться. — Господи, какое облегчение, что могу сказать это тебе! Ты тоже думаешь, что я спятила?

Иззи, ненадолго лишившись дара речи, покачала головой. Разве можно назвать безумием любовь к Сэму Шеридану, если сама она впала в тот же грех? И теперь Иззи отчаянно жалела, что заставила его держать их роман в секрете.

— Вещи нужно заворачивать в бумагу, — вежливо заметила Джина, рассматривая беспорядочную груду одежды, торчащей из-под крышки. — Иначе все помнется.

— М-м-м…

— Случившееся заставило меня переосмыслить свою жизнь. Особенно теперь, когда, возможно, осталось не так уж много.

— Не говори так, — строго сказала Иззи.

— Я просто пытаюсь объяснить, — продолжала Джина, надеясь, что Иззи поймет. — Когда ты чего-нибудь хочешь, обязательно добиваешься, и я всегда восхищалась тобой. И вот ты здесь, счастливая и преуспевающая, у тебя есть все, о чем мечтала. Поэтому я решила последовать твоему примеру. Я люблю Сэма, он тот, кого я хочу. Раньше я бы не решилась поговорить с ним, но теперь знаю: жизнь слишком коротка и медлить некогда. — Джина пожала плечами с напускной смелостью. — Самое худшее, что он может сделать, — отвергнуть меня.

«Не отвергнет, — подумала Иззи, и в животе у нее словно стянулся тугой узел. — Потому что у тебя опухоль мозга и Сэм — практически твое последнее желание. Так что у него вряд ли есть выбор».

Глава 52

Мысль о том, что она сама виновата, не подняла Иззи настроение. Ночью ей приснилось, будто во время этого жуткого разговора она сказала Джине, что они с Сэмом любят друг друга. Джина, в крайнем расстройстве чувств, утопилась в поросшем водорослями пруду, а Сэм ледяным тоном сообщил Иззи, что Джина была единственной женщиной, которую он любил по-настоящему.

Все выглядело очень печально. Иззи проснулась в слезах и поняла, что реальность не менее безнадежна. Джина умоляла Иззи сказать, что она права, и той пришлось согласиться. Как можно отказать подруге в последнем шансе на счастье, если та целый год страдала от горя и отчаяния?

Было бы гораздо проще не встречаться с Сэмом и не делать вид, что все в порядке, но даже в этом маленьком облегчении Иззи было отказано. По чистой случайности неотложная деловая встреча помешала ему накануне приехать к Джине, и когда он позвонил с объяснениями, она рассказала о скором отъезде Иззи. У той не осталось выбора, когда Джина радостно сообщила, что Сэм заедет за ней в половине десятого утра и отвезет в аэропорт.

Было невероятно прекрасное ноябрьское утро, с солнцем и инеем, точно в диснеевском мультфильме. Все еще во власти недавнего сна, Иззи смотрела в окно на блистающую белизну Гайд-парка и даже не заметила, что Сэм притормаживает.

— Что? — испуганно спросила она, когда он выключил зажигание.

— Я хотел спросить то же самое, — сухо ответил Сэм, потянулся к ней, отстегнул ремень безопасности и открыл дверцу. — Идем, немного прогуляемся.

Решив, что в Риме будет теплее, Иззи надела полосатый зелено-розовый блейзер поверх короткого платья и вздрогнула, когда в машину ворвался ледяной порыв ветра, но Сэм протянул ей свою кожаную куртку и жестом велел выходить.

— Может, объяснишь, в чем дело? — спросил он, когда они несколько минут прошли молча.

Иззи неуверенно засмеялась.

— Мне холодно.

— Ты ведешь какую-то игру. И я желаю знать, какую и зачем.

«А я хочу сказать тебе кое-что большее, — с грустью подумала Иззи. — Но не могу, потому что это значит предать доверие Джины. Это несправедливо. А главное, жестоко».

— Послушай. — Она засунула руки поглубже в карманы куртки и ускорила шаг, чтобы избежать его пристального взгляда. — Я ни во что не играю. Я много думала о том, что… случилось между нами, и теперь понимаю, что это была ошибка.

— Ну, конечно. — В голосе Сэма прозвучали нотки горечи и сарказма. — Конечно, ошибка. Самая большая. Я уже подумывал сходить к психологу…

— Только не начинай, — потребовала Иззи. — Я пытаюсь объясниться, только и всего, и ты не упрощаешь мне задачу.

Он взял ее за плечо и остановил. Замерзшие листья хрустнули под ногами.

— Но я не желаю слушать. Так зачем же облегчать тебе задачу?

«Это несправедливо. Все несправедливо. Даже то, что нос и щеки у меня покраснели от холода, а лицо Сэма осталось смуглым, как у лыжного инструктора. Почему кожа у него не идет пятнами, как у всех нормальных людей?» Иззи раздражалась все сильнее.

— Послушай. — Она вздохнула. — В том, что касается ошибок, я настоящий спец. Я их за милю чую. И устала ошибаться… А потому сейчас, первый раз в жизни, пытаюсь действовать рационально.

Сэм недоверчиво уставился на нее:

— Может, пояснишь про «рационально»?

Это было непросто, Иззи не успела попрактиковаться. Но ее слова должны были звучать правдоподобно…

— Я больше не хочу ошибаться. — Она решительным жестом отбросила волосы с лица. — Сэм, мы не подходим друг другу. Вивьен раздражала тебя своей неопрятностью и неумением готовить… Но ведь я такая же, даже хуже! Если мы попытаемся жить вместе, то в итоге начнем ненавидеть друг друга. Ничего не получится.

— А я думаю, получится.

— Только потому, что ты идиот. И потому, что прежде не получал отказов.

— Прежде я никогда не слышал дурацких отговорок. — Сэм улыбнулся. — Это весь твой репертуар или что-то осталось в запасе?

— Я серьезно! — заорала Иззи, взбешенная его недоверием. — У нас нет будущего, поэтому какой смысл притворяться?

Он поднял бровь:

— И это все, о чем ты беспокоишься? О том, что не умеешь готовить?

— Нет. — Иззи покачала головой. — У нас нет будущего, потому что мне тридцать семь, у меня взрослая дочь и карьера, которая наконец-то набрала обороты. А тебе нужна молодая жена и собственные дети. — Она помолчала, давая ему время подумать. — Вот что ты должен искать, Сэм. Жену.

Сэм перестал улыбаться.

— Возможно, это я и делаю.

— Нет. — Иззи не подозревала, что Сэм настолько серьезен. Она позабыла о Джине. Она больше не нуждалась в извинениях, это была неприкрашенная правда, и даже Сэм не мог с ней спорить. — У меня семья, и слишком поздно начинать сначала. Я никогда не смогу дать тебе то, чего ты хочешь, Сэм. Вот и все. Я слишком немолода для этого…

— Нам не обязательно заводить детей, — сказал Сэм.

Прозвучало не очень убедительно. Иззи, с увлажнившимися глазами, сглотнула, пытаясь избавиться от комка в горле. Это было так невероятно грустно — только что самый лучший мужчина на свете буквально сделал ей предложение, а она не может согласиться.

— Но ты ведь всегда их хотел, — печально произнесла Иззи. — Рано или поздно ты начал бы винить меня за то, что я не соответствую твоим ожиданиям. Я не могу помолодеть, Сэм; я лишь временное развлечение, до тех пор пока ты не найдешь правильную женщину. У тебя своя жизнь, у меня — своя, и мне нужно успеть на самолет в Рим, прежде чем я отморожу нос. Поэтому давай вернемся в машину…

В ноябре самолеты, летящие в Италию из аэропорта Хитроу, не так переполнены, как в разгар сезона. Иззи, с радостью обнаружив, что у нее нет соседей, и помолившись, чтобы остаться неузнанной, надела темные очки и тихо проплакала всю дорогу до Рима.

«Я поступила правильно, разумно. Только теперь чертовски больно. Все, что оставалось делать, — это напоминать себе, что любое будущее с Сэмом в перспективе принесло бы еще больше страданий».

Несмотря на отчаянные попытки Иззи отвлечься от грустных мыслей, величие и красота Рима не произвели на нее впечатления. Даже маниакальные маневры таксиста не развеяли уныния. Иззи, с опухшими глазами, мрачно разглядывала солнечные улицы, пока такси не остановилось у входа в отель «Альдрованди палас», где ей предстояло провести несколько дней.

Но график был плотным, и нужно было многое успеть, потому у Иззи не нашлось времени оценить стиль и роскошь пятизвездочного отеля. Записка от антрепренера, оставленная внизу, известила Иззи, что в четыре часа за ней приедут и отвезут на репетицию. Добравшись до номера с видом на сады Боргезе во всей их красоте, Иззи разделась и залезла в душ.

Когда она через пятнадцать минут вышла из ванной, ее ждал Тэш.

— Поверить не могу, — спокойно сказала Иззи. — Как ты сюда попал?

Соблазнительная улыбка была такой знакомой, будто они не расставались.

— Детка, в Италии я национальный герой, — протянул Тэш. — Прелестные малютки горничные сделают для меня все.

— Знала я одного итальянца, — гневно отрезала Иззи, поплотнее обернувшись полотенцем. — У него тоже не было вкуса.

Он с упреком взглянул на нее.

— Иззи, не надо злиться. Я пришел предложить мир. Я по тебе скучаю.

Она вздрогнула. Эти слова до странности напоминали слова Сэма, когда тот неделей раньше, возник на пороге ее дома. А теперь перед ней стоял Тэш, смуглый и опасный, как пантера, в черном свитере и джинсах, сверлил фирменным взглядом и так был уверен в своей неотразимости, что ему, кажется, даже не приходила в голову возможность отказа.

— Нет. — Она взглянула на часы. — Извини, я спешу.

Но Тэш лишь поудобнее устроился в бархатном кресле.

— Разумеется, крошка. Я за тем и приехал, чтобы лично отвезти тебя на репетицию. Мы начинаем в четверть пятого.

— Мы?!

— А тебя не предупредили? — Он насмешливо поднял бровь. — Мой менеджер договорился об этом пару дней назад. Я — большой сюрприз. Ты поешь «Никогда», и после первой строчки я появляюсь на сцене под восторженные аплодисменты и экзальтированные вопли юных итальянских девственниц. Мы поем, обнимаемся, целуемся… попадаем на первые страницы газет… Детка, это шоу-бизнес.

— Нет. — Иззи догадалась, что Тэш все подстроил. — Я не хочу. Ты мне здесь не нужен.

— Зато нужен организаторам. И если ты откажешься, против тебя возбудят сразу два дела. — Тэш пожал плечами и улыбнулся. — Измененный контракт отослали твоему агенту двое суток назад. Наверняка он, по своей обычной халатности, забыл его перечитать. Найди себе менеджера получше, Иззи, если хочешь идти вперед. Могу порекомендовать своего.

Тэш был отвратителен, но прав. Иззи, понимая, что дело сделано, решила, что выбора нет. От отчаяния и чтобы выказать Тэшу свое презрение, она негромко спросила:

— Как дела у Мирабель?

Тэш, впрочем, не дрогнул.

— Забавно, что ты об этом спрашиваешь. Встретив ее вчера, обмолвился, что лечу в Рим выступать с Иззи… — Тэш помолчал и торжествующе добавил: — И она спросила: «С кем, с кем?»

Глава 53

Сэм, не в силах поверить, что день, начавшийся так неудачно, способен стать еще хуже. Почти в это же время на минувшей неделе комната, в которой он теперь сидел, была наполнена дорогостоящими тренажерами, а сам он недвусмысленно приказывал Иззи не сорить деньгами и внести в свою жизнь некоторый порядок.

Никаких тренажеров не осталось, они отправились в кладовку на верхнем этаже, а их место заняла удобная мебель для лежачей больной. Иззи, последовав совету Сэма и категорически отказавшись от какого бы то ни было совместного будущего, умотала в Рим, чтобы заняться карьерой.

А ему тем временем пришлось столкнуться с еще большими проблемами.

Ощущение клаустрофобии усилилось, когда Джина стиснула его руку тонкими пальцами, заставляя обратить на себя внимание.

— …понимаю, что, наверное, это несправедливо по отношению к тебе, — горячо продолжала она, — но я не настолько смелая, чтобы пройти через это одной. Я не боюсь смерти… но боюсь умереть в одиночестве. Поэтому я должна сказать тебе о своих чувствах. Я люблю тебя, Сэм. И должна знать, что ты чувствуешь, потому что я недостаточно смелая, чтобы справиться самой. Дружбы недостаточно… Мне нужен человек, который меня любит… чтобы он был рядом. — Она замолчала, ее глаза наполнились слезами, хватка усилилась. — Иначе… невыносимо… Не знаю, смогла бы я…

Джина была страшно расстроена и не понимала, что это называется «эмоциональный шантаж». Сэм сообразил, что у него нет выбора. Это предложение, которое он не может отвергнуть. По мнению Джины, она несла кару за преступление, которого не совершала, и теперь, даже не сознавая, наказывала его.

Но отчаяние Джины было искренним. Она нуждалась в Сэме, и он не мог ее предать.

— Я здесь. — Сэм ласково обнял ее, чувствуя на груди горячие слезы облегчения. — Ты не одна. Я с тобой… Я всегда буду с тобой.

— Ох, Сэм… — плакала Джина, цепляясь за него. — Я люблю тебя. Очень люблю.

— Тише… — шепнул он, укачивая ее как ребенка и изо всех сил стараясь не думать об Иззи. — Не надо плакать. Я тоже тебя люблю.

Катерина, перечитывая свой реферат, улыбнулась Сэму.

— Я, конечно, влюблена в этот компьютер, — сказала она, откидываясь на спинку кресла и предлагая гостю лакричный леденец, — но вовсе не обязательно стучаться, прежде чем войти. У нас с ним чисто платонические отношения.

— Только не говори мне про отношения. — Сэм вздрогнул и мысленно поблагодарил Бога зато, что Джина, по крайней мере, не ожидает от него дальнейших действий. Он способен играть свою роль, но все хотя бы приблизительно сексуальное, конечно, исключено. Катерина с интересом спросила:

— Проблемы с Вивьен?

— Хуже. — На мгновение ему захотелось рассказать девушке о романе с Иззи, но Сэм понял, что не стоит. Он решил открыть ей нелепую ситуацию с Джиной.

— О Господи! — воскликнула Катерина, когда Сэм закончил. — Не знаю, смеяться или плакать. И как ты собираешься выпутываться?

Он пожал плечами:

— Никак.

Она со страхом взглянула на него. Ей было жаль Джину, но Сэма жаль вдвойне.

— Она взяла тебя за горло.

— Не совсем. — Он вздрогнул от такой метафоры. — Но дело плохо.

— Может, обследование на следующей неделе даст отрицательный результат, — без особой надежды произнесла Катерина. — Если Джине смерть не грозит, ты соскочишь с крючка.

Второй вариант — если Джина умрет — повис невысказанным в воздухе.

— Придется подождать. — Сэм взглянул на часы. — Черт, мне пора. Я должен был приехать в клуб еше час назад.

Катерина вскочила и крепко обняла его.

— Бедный старина Сэм, ну и вляпался ты. И именно тогда, когда, наконец, освободился от Вивьен. — Она отошла и засмеялась, увидев, что желтая шерсть от ее мохерового свитера усеяла его темно-синий пиджак. — Погляди, даже мой свитер к тебе так и льнет. Ты когда-нибудь задумывался насколько неотразим?

«Жаль, — подумал он, — что Иззи — единственная, кто с этим не согласен».

— Спасибо, — невозмутимо ответил Сэм, счищая ярко-желтые ворсинки с лацканов. — Очень приятно это слышать. Да, женщины не в силах устоять.

— Не считая меня, — охотно сообщила Катерина. — Я абсолютно спокойна. Не знаю почему, — добавила она, ухмыляясь, — но я смотрю на тебя не просто как на мужчину, а почти как на отца.

Сэм улыбнулся:

— Спасибо.

Атмосфера в зале была чудесная. Иззи остановилась перевести дух. Зрители, не меньше семи тысяч, бешено аплодировали и требовали продолжения. Глядя на беснующихся от удовольствия итальянцев, Иззи поняла, что вот оно, противоядие, в котором она отчаянно нуждалась. Вечер был волшебный, и она понравилась публике. Ради этого старалась, и только это имело значение. Наконец-то и Сэма смогла позабыть — восторг от происходящего навсегда запечатлеется в ее памяти. Она, после долгого ожидания, добилась настоящего успехами никто не в силах этого отнять.

Жара была удушающая. Отводя с лица мокрые волосы и расстегнув еще одну пуговицу на сине-золотой блузке, Иззи кивнула оркестру. В задней части сцены уже громоздили сухой лед, предвещая появление Тэта. Барабанщик и саксофонист, повинуясь кивку, заиграли знаменитое вступление к «Никогда». Публика, мгновенно узнав песню, взревела — шум потряс столетнее здание до основания.

Иззи, помахав рукой в ответ на шквал аплодисментов, слегка отступила назад и улыбнулась. Позади нее теперь клубился пар и бесшумно полз к рампе. Вверху и по сторонам сверкали лиловые и синие огни, точно полосы лунного света, освещая ее одинокую неподвижную фигуру. Послышались чистые ноты тенорового саксофона, и по спине Иззи пробежали мурашки. Она сделала глубокий вздох, обратила лицо к свету и запела…

И еще более громкий рев восторга и удивления раздался, когда Тэш, одетый в черное, точно демон, возник из искусственных облаков и медленно двинулся к Иззи. Его неожиданное появление произвело эффект. Первые несколько секунд, пока был виден лишь силуэт, публика гадала, действительно ли это Тэш, но когда лучи, наконец, осветили его, зрители узнали своего кумира и бурные приветствия наполнили зал: крики, свист, бешеные овации… Иззи по-прежнему стоявшая к Тэшу спиной, поняла, что его внезапное появление действительно ловкий трюк. Тэш, конечно, сукин сын, но, несомненно, умный.

— «Раньше мы не понимали…» — пел Тэш за ее спиной. Как будто испугавшись, Иззи обернулась. Тэш обнял ее за талию, и аудитория вновь взорвалась. Тэш, широко улыбаясь, прошептал в микрофон: «Mi amore» — достаточно громко, для того чтобы семь тысяч зрителей услышали это признание, — а потом, ловко войдя в ритм, продолжил петь.

Сильный хриплый голос покорил всех женщин в зале, кроме Иззи. Но это, как ей было сказано раньше, шоу-бизнес, и она вполне могла изобразить восхищение.

— «Ты научил меня любить», — ответила она голосом, переполненным эмоциями.

Это был великолепный финал. Аудитория, пьяная от восторга, отказалась отпускать певцов. Аплодисменты продолжались бесконечно и стали еще громче, когда Тэш жестом велел музыкантам играть «Поцелуй». Иззи уже пела эту песню одна, но было просто немыслимо не повторить ее на бис. Публика знала слова так хорошо, что когда Тэш замолчал на строчке «Я хочу тебя поцеловать», чтобы действительно поцеловать Иззи, зрители продолжали петь без него.

Поцелуй продолжался дольше, чем предполагала Иззи, но, поскольку завязать потасовку было невозможно, ей оставалось только решительно сжать губы и терпеть, пока зрители, рьяные романтики, одобрительно свистели и забрасывали сцену цветами.

— «Поцелуй меня; я знаю, ты по мне скучаешь…» — прошептал Тэш, касаясь шеи Иззи под влажными волосами, и слегка качнул бедрами. — По-моему, ты действительно по мне скучаешь, детка…

Свет был ослепительно ярок. Иззи, с обожанием взглянув на Тэта — ради тысячи камер, — улыбнулась:

— Если действительно так считаешь, ты псих.

Взгляд Тэша скользнул по ее тяжелым серьгам с изумрудами и сапфирами.

— Ты бы не носила их, если бы я ничего для тебя не значил.

Иззи коснулась лица.

— Они мне нравятся.

— Неудивительно. Они стоят девять с половиной штук. — Он усмехнулся. — Но, черт возьми, ты этого достойна.

Музыканты продолжали играть припев, концертный зал дрожал от пения семи тысяч итальянцев. Обернутый целлофаном букет желтых роз мелькнул в воздухе и приземлился у ног Иззи.

— Видишь? — Тэш поднял цветы и протянул ей. — Они со мной согласны.

Свободной рукой Иззи быстро сняла серьги и, прежде чем Тэш опомнился, швырнула их в толпу.

— Ну, ты и дрянь, — сказал он, и радость в его глазах угасла.

— Вовсе нет, — весело ответила Иззи. — Наши поклонники — вот кто в первую очередь этого достоин, Тэш… Разве нет?

Глава 54

Чтобы избежать упадочных настроений Джины, Сэм изобретал для себя дела и приезжал в «Ступени» все раньше и раньше.

Когда в четверг, на четвертый день после отъезда Иззи в Рим, он появился там, в клубе была только Сара, обычно встречавшая гостей на входе. Развалившись на угольно-серой кушетке неподалеку от бара, она ела шоколадку и торопливо дочитывала зловещего вида книгу в мягкой обложке. Когда Сэм вошел, она взглянула на него с удивлением.

— Ну, понятно, почему я приезжаю рано, — с упреком заметила Сара. — Я ненавижу мужа. А у тебя-то какие причины?

— Аналогичные. — Сэм сдвинул ее ноги с сиденья стула, взял бокал и принюхался. — А еще мне нравится контролировать персонал. Что это — виски?

Сара, убежденная трезвенница, захихикала. Потом, будто вспомнив что-то, полезла в сумочку и достала свернутую газетную вырезку.

— Я отложила ее, на тот случай если ты не видел. Утром это появилось в «Экспресс».

«Ступени», с их блистательными клиентами, то и дело фигурировали в разнообразных колонках сплетен. Сэм понадеялся, что речь не идет о члене королевской семьи, которого, по слухам, застали выходившим из клуба изрядно подшофе.

— Все нормально, это не про нас. — Сара догадалась, о чем он думает, и ткнула накрашенным ногтем в фотографию: — Ты ведь друг Иззи Ван Эш? Тогда тебе будет приятно. Похоже, они с Тэшем Янсеном снова сошлись.

Несомненно. Сэм имел достаточный опыт, чтобы не верить всему, что написано в газетах, но трудно было не поверить такому. На фотографии, сделанной на концерте в Риме, Иззи обнимала Тэша, и на ее лице отражался триумф. Короткая заметка сообщала, что концерт имел невиданный успех, и недвусмысленно намекала на примирение любовников. Тэш Янсен, видимо, сообщил алчущим репортерам, что временный разрыв позади и песня «Поцелуй» как нельзя кстати подходит к ситуации. Счастливая пара остановилась в отеле «Альдрованди палас» и, по слухам, собиралась продлить себе римские каникулы…

Сэму очень хотелось выкинуть из головы мысль о том, что Иззи и Тэш снова сошлись, но непредсказуемость этой женщины и пресловутый недостаток здравого смысла по части мужчин исключали такую возможность. Если Иззи намеревалась продолжать карьеру, о чем она столь безжалостно сообщила Сэму, кто подходит для этого лучше, чем Тэш Янсен?

— Она прелесть, — весело болтала Сара. — Ей почти сорок, а выглядит моложе меня. А Тэш Янсен такой красивый. Если они поженятся, у них будут потрясающие дети, как по-твоему?..

Временно утратив желание общаться, Сэм просидел наверху, в кабинете, почти до полуночи, сосредоточившись на бумажной работе.

Наконец его прервал телефон.

— Это Мередит Скотт, — сообщила Сара. — Она только что пришла, но спрашивает тебя. Я сказала, что ты сейчас спустишься. Ничего?

— Похоже, у меня нет выбора, — резко ответил Сэм. Мередит Скотт, «звездный ребенок» пятидесятых, во взрослом возрасте обрела еще большую популярность и не привыкла получать отказы. Обитательница Голливуда, замужем за престижным пластическим хирургом (что имело свои плюсы), она была неизменной посетительницей «Ступеней» и чудовищной сплетницей — обладательницей невинных фиалковых глаз и убийственно острого язычка.

Ее присутствие в клубе, впрочем, положительно сказывалось на делах «Ступеней», а Сэм считал Мередит увлекательной собеседницей.

— Пусть Марко откроет «Вдову Клико», — велел он. — Я сейчас спущусь.

— Сэм, я тебя сто лет жду! — воскликнула Мередит в лучших традициях Голливуда. Глаза, без единой морщинки вокруг, искрились весельем, пока она внимательно изучала Сэма, прежде чем поцеловать. — А ты выглядишь шикарнее, чем обычно. Ну же, Сэм, разбей мое сердце и объяви, что ты женился!

С удовольствием рассматривая ее безупречную подтянутую грудь, Сэм улыбнулся:

— Не волнуйся, оно в безопасности.

— Ну и, слава Богу. — Мередит поцеловала его снова. — Предпочитаю, чтобы мой муж знал: вокруг меня вращаются несколько красивых холостяков. Это, так сказать, держит его в форме…

— А он сегодня не с тобой? — Сэм налил шампанского и протянул ей бокал. Мередит Скотт — приятная клиентка, и его настроение значительно улучшилось.

Она небрежно махнула в рукой.

— Ему, бедному, пришлось остаться в Америке, чтобы сделать подтяжку подбородка какому-то древнему экс-президенту, которого жена все равно бросит, — так уж получилось, что я в курсе. Я приехала рекламировать свой новый фильм, и мне предстоит участвовать в самых идиотских ток-шоу… Наверняка засну прямо там. Поэтому решила сначала повеселиться. Извлечь побольше выгоды из тех немногих дней, пока мне еще не стукнуло пятьдесят. На следующей неделе у меня день рождения, милый… Этот жуткий полувековой рубеж… И мой менеджер организует по этому поводу шикарную вечеринку. Ты просто обязан прийти.

Сэм улыбнулся. Мередит Скотт исполнялось пятьдесят пять, но кто бы осмелился намекнуть ей на столь нелицеприятный факт?

— Разумеется, приду. Но лучше расскажи мне про новый фильм.

Внушительная грудь, лишь наполовину прикрытая белым бархатом, заколыхалась.

— Сплошное дерьмо, вот что. Актеры ненавидят друг друга, а режиссера — еще сильнее. Сюжет — мрак. Но когда у меня будут брать интервью, я, разумеется, вознесу эту дрянь до небес и скажу, что это самый восхитительный проект в моей жизни… — Она помолчала, отхлебнула шампанского и добавила с легкой грустью: — Возможно, я никогда не получу награду за роль в одном из этих жутких фильмов, но заслуживаю «Оскара» за то, что продвигаю их.

— Похоже, ты и впрямь нуждаешься в хорошей вечеринке — ради компенсации.

Глаза Мередит затуманились.

— Я бы предпочла хорошего мужчину. Я люблю мужа, Сэм, но его здесь нет. Сомневаюсь, что ты согласишься оказать мне услугу. Проводить одинокую актрису в отель и… составить ей компанию. — Не дождавшись ответа, она дрожащим голосом произнесла: — Прости, но женщина в моем положении вынуждена быть осторожной. По крайней мере, я знаю, что ты умеешь хранить секреты.

Мередит остановилась в отеле «Савой». Подъехав к входу, Сэм оставил зажигание включенным. Мередит слабо улыбнулась в темноте.

— Это значит, что ты отклоняешь мое предложение?

В машине соблазнительно пахло духами. На долю секунды Сэм задумался: каково это — заниматься любовью со всемирно известным секс-символом. Вместо этого он взял Мередит за руку и пожал. Бриллиант обручального, кольца врезался ему в ладонь.

— У тебя счастливый брак, — негромко сказал Сэм. — Хотя я встречал твоего мужа всего пару раз, он мне нравится. Очень приятный человек.

Она кивнула.

— А ты — порядочный и, видимо, прав.

— Конечно. — Сэм потянулся к ней и легонько поцеловал в щеку. — Ну же, подбодрись. Подумай о том, сколько «Оскаров» ты можешь получить в ближайшее время.

Мередит грустно улыбнулась:

— Сегодня я бы охотно отдала один тебе. Правда, вряд ли за это вручают «Оскары». Однако отличная идея для моей вечеринки. Все получат «Оскары» — Самый большой придурок, Самое огромное брюхо, Самый нелепый парик, Самый маленький член…

С облегчением убедившись, что к Мередит вернулось чувство юмора, Сэм поинтересовался:

— Ты по-прежнему меня приглашаешь?

— Конечно. Ты получишь «Оскара» как Самое большое разочарование в постели — разумеется, потому, что я не сумела тебя туда заманить. Но остальным об этом знать не обязательно.

Опасный период миновал. Сэм удивленно поднял брови:

— А почему бы не наградить меня как Самого известного менеджера ночного клуба?

— Ни за что. На вечеринке я буду раздавать только оскорбления. Кстати…

— Что?

— Забыла спросить раньше, но кто-то мне говорил, что ты дружишь с Иззи Ван Эш, а утром я увидела в газетах, что они с Тэшем Янсеном снова вместе.

Сэму показалось, что его ударили под дых, но он бесстрастно ответил:

— Ну да.

— Эта их песня… «Никогда», — с энтузиазмом продолжала Мередит. — Я ее обожаю. Было бы чудесно, если бы они спели у меня на вечеринке. Мой менеджер собирается с ними связаться, но, раз уж ты знаком с Иззи Ван Эш, может быть, сам с ней поговоришь? Попроси ее позвонить мне, Сэм.

Неужели он обречен провести остаток жизни, выслушивая панегирики Иззи?

— Если увижу, — произнес Сэм, — то попрошу. Но ничего не обещаю. А еще… Если мы… друзья, это не значит, что она обязана согласиться.

— Но вдруг… — Мередит подбодрилась. Подобрав полы пальто, она принялась нащупывать в темноте дверную ручку, а потом с гортанным смехом добавила: — Вот что я тебе скажу, Сэм: здесь ты промахнулся. Она просто красавица. Кем надо быть, чтобы оставаться «друзьями» с Иззи Ван Эш?

Вернувшись домой поутру, Сэм застал Катерину и Люсиль сплетничающими на кухне.

— Я видел, — устало отозвался Сэм, когда Катерина замахала у него перед носом вчерашней газетой.

— Этот идиот!.. — Кэт была в ярости. — Честное слово, я иногда сомневаюсь, что у матери есть хотя бы одна извилина. Как она может разговаривать с ним! Я уж молчу о том, чтобы… тьфу!..

Сэм взял кусок тоста, щедро намазанного маслом и мармеладом.

— Возможно, это неправда.

— Я пыталась позвонить в отель, но ее нет в номере. — Катерина мрачно взглянула на него через стол. — А Тэш не берет трубку. Господи, если она притащит его сюда, я снова уйду из дома.

Сэм пытался сменить тему, но Люсиль, глубоко заинтересованная в делах Иззи и Тэша, неизменно возвращала все на круги своя.

— Ну и дела, — с восторгом заявила она, хватая последний тост и с аппетитом его уплетая. — Этак у нас на пороге появится сам Тревор Макдоналд. Может быть, мне пойти подкраситься — ну просто на всякий случай?

Катерина пришла в ужас:

— Что?! Только не говорите, что вам нравится Тэш Янсен!

— Нет, он не в моем вкусе, — ответила Люсиль. — Во-первых, слишком тощий. Но Тревор Макдоналд… я всегда была к нему неравнодушна.

— Слышал про Иззи? — спросила Джина, как только Сэм переступил порог ее комнаты.

…Уходя, он споткнулся об Иерихона, который лежал в коридоре и грел спину о батарею. Увидев Сэма, пес застучал хвостом по полу.

— Уверен, что тебе нечего сказать? — мрачно спросил Сэм и наклонился погладить золотистую голову. — Например, про Иззи и Тэша?

Глава 55

Университетская жизнь явно шла на пользу Саймону. Когда он приехал в пятницу вечером, Катерина вновь поразилась перемене. Он словно вырос и набрался уверенности. Когда неугомонная Люсиль пощупала его бицепсы и выразила глубокое восхищение, Саймон выслушал похвалы невозмутимо. Катерина, чьим любимым развлечением было дразнить бедного Саймона, пока у того голова не начинала идти кругом, с легким испугом обнаружила, что теперь не в состоянии вогнать его в краску.

— Это было превосходно, — объявил он, уничтожив внушительный пирог с мясом и две порции фруктового салата. Как и подобает будущему члену футбольной команды, Саймон похлопал себя по животу и осушил стакан пива, который подала ему Люсиль, а потом лучезарно улыбнулся экономке: — В конце концов, я должен держать себя в форме.

«Он действительно изменился», — решила Катерина. Не так давно, стоило ей отпустить двусмысленную реплику, как Саймон становился пунцовым от смущения. Теперь же он полностью владел ситуацией и — о Господи! — едва ли не флиртовал с Люсиль. Неловкий, неуклюжий школьник, привлекательный не больше плюшевого мишки, сделался неузнаваемым. Это было нелепо, но, осознав столь внезапную смену ролей, Катерина поняла: если кто-то и будет сегодня краснеть, так это она…

Решив пресечь в зародыше столь унизительную перспективу, она бодро заметила:

— Да уж, силы тебе действительно понадобятся, если собираешься помочь мне по физике.

Саймон покачал головой.

— Ты уже достаточно потрудилась. Давай пройдемся по материалу завтра, если хочешь. Я приехал, чтобы ты немного отдохнула перед экзаменами. Умственно расслабиться — вот что тебе сейчас нужно. Это доказанный факт.

Раньше Катерина сама принимала решения, а Саймон безропотно с ними соглашался. Теперь, когда он стал таким уверенным, все переменилось. Еще вчера Кэт не позволила бы утащить ее в кино, тем более на фильм с Арнольдом Шварценеггером, а сегодня сдалась и, к своему удивлению и испугу, обнаружила, что это действительно довольно весело.

В переполненном пабе в Холборне, где играла любимая рок-группа Саймона, оказалось еще веселее, чем она могла вообразить, потому что до сих пор упорно отказывалась сопутствовать ему в таких «предосудительных» вылазках. Там было шумно, жарко, несравнимо с фортепианным концертом Дебюсси, но полпинты шенди, мускулистая рука Саймона, защищающая от тычков в толпе, и заразительный энтузиазм музыкантов сделали свое дело: Катерина, позабыв о дурных предчувствиях, искренне наслаждалась жизнью. Они вернулись домой за полночь. Расправившись с кебабом, Катерина поставила чайник и принялась наблюдать, как Саймон поглощает свою порцию.

— Ну и что это было? — поинтересовалась она, когда он съел последний листик салата. — Ты меня испытывал?

Саймон удивился:

— Зачем?

— Не знаю… — Решив, что кофе ей не хочется, Катерина села на кушетку рядом с Саймоном. — Я просто подумала, ты, возможно, что-то пытаешься мне доказать…

Саймон расплылся в широкой улыбке.

— Ты снова начиталась Зигмунда Фрейда?

— Нет! — Ее распирало любопытство: куда делся старина Саймон, которым можно было манипулировать? И почему этот, новый, Саймон кажется куда более привлекательным?

Решив хотя бы раз вогнать его в краску, Катерина сбросила тапочки, положила ноги ему на колени, пошевелила пальцами и скромно улыбнулась.

— Я по-прежнему думаю, что лучше было бы позаниматься физикой, но мы отлично провели время. Спасибо.

Саймон не только не покраснел, но и взял ее ногу, чтобы получше рассмотреть, и добродушно ответил:

— Как странно. Я раньше не замечал, что средние пальцы у тебя длиннее больших. Они всегда такими были?

Давным-давно привыкнув к поклонению, Катерина не могла смириться с нынешним отсутствием почтительности. Уязвленная критикой, она отдернула ногу.

— Не смей смеяться над моими пальцами.

— Я не смеюсь. Просто наблюдаю.

— Не надо.

Саймон с трудом сдерживал смех. Он до сих пор не мог поверить, что Джесси была права, когда поучала: «Если ты возносишь девушку на пьедестал, она не будет смотреть на тебя с уважением». Джесси Чарлтон, подружка его соседа по комнате, все так просто объяснила, когда однажды вечером Саймон спьяну признался ей.

— Конечно, она и впредь будет обращаться с тобой как с половой тряпкой. Так всегда бывает, Саймон. Не хочу сказать, что ты должен стать грубым шовинистом, потому что можно перегнуть палку, но небольшая смена ролей не помешает. Попробуй обращаться с ней так, будто это ей сильно повезло. Будь загадочным, скучающим, настоящим мачо… И она немедленно задумается, в чем ошиблась. Вот мой совет, Саймон. В конце концов, тебе придется буквально отбиваться от нее.

«Добрая Джесси, — подумал он с восхищением и нежностью. — Я у нее в долгу за эти мудрые слова. Надеюсь, мне хватит сил изображать незаинтересованность…»

— Как насчет кофе? — поинтересовался Саймон, пытаясь сохранять серьезность.

Катерина отправилась на кухню. Вернувшись с двумя кружками чудовищно крепкого кофе, сунула одну Саймону и спросила:

— У тебя что, появилась подружка?

— Э? — Саймон сделал вид, будто наслаждается кофе, который на вкус был еще отвратительнее, чем на вид. — Нет. Конечно, нет.

Катерина подозрительно уставилась на него.

— Наверняка есть. Ты изменился.

— Просто у меня отросли волосы.

— Саймон, не будь таким легкомысленным! Что с тобой случилось?

Он пожал плечами:

— Я в порядке.

— Ну да, ты-то в порядке… — Поняв, что теряет самообладание, но уже не заботясь об этом, Катерина легонько ткнула его в плечо. — У тебя-то все отлично. Просто ты обащаешься со мной так, словно я существо с другой планеты. Раньше я тебе нравилась…

«Женщины — странные создания», — подумал Саймон. Ему было не больно, но он все равно потер плечо.

— Ты по-прежнему мне нравишься, Кэт.

— Я тебе по-настоящему нравилась, — сердито возразила она. — Наверное, после истории с Эндрю ты считаешь меня падшей женщиной. Похоже, твоя мать велела держаться от меня подальше.

— Ничего подобного. И я не считаю тебя падшей. В конце концов, тебе всего восемнадцать.

Катерина в отчаянии наклонилась и крепко поцеловала его. А потом, поскольку это не сработало, повторила, уже нежнее, обвила руками шею и медленно придвинулась ближе.

Он изо всех сил старался думать о чем-нибудь еще… мусорный ящик… тренировка по регби… ледяной душ… все, что угодно, кроме того, что Катерина делала с ним, руками и губами.

Разумеется, Саймон потерпел неудачу.

— Я тебе действительно нравлюсь, — пробормотала Катерина, касаясь теплыми губами его шеи и вздрагивая от удовольствия.

— А я и не отрицал, — упрекнул он, вдыхая чистый аромат ее кожи. — И это нечестно. Это простая физиологическая реакция…

— Не так давно ты хотел что-то продемонстрировать мне на практике…

Саймон хотел этого до сих пор, но, несмотря на силу желания, понимал: если сдастся сейчас, то новообретенное преимущество будет потеряно. Он перестанет быть притягательным, и Кэт опять утратит к нему интерес. До сих пор совет Джесси себя оправдывал. Ради их с Кэт будущего он должен оставаться равнодушным, мужественным и… о Господи… бесстрастным.

— На самом деле, — Саймон старался уклониться от физического контакта, — это было давно. И если помнишь, ты меня оттолкнула.

Катерина искренне не понимала почему. Почему она не замечала до сих пор, как на самом деле привлекателен Саймон? Может, он не из тех, кого девочки в школе называли крышесносными — в конце концов, их кумирами были Леонардо ди Каприо и Робби Уильямс, — но Саймон, с прямыми светлыми волосами, добрым лицом и рельефными мышцами регбиста, был в миллион раз интереснее, чем ничтожные парни этих девчонок.

— Значит, теперь ты меня отвергаешь. — Она утратила остатки уверенности, в глазах появилось разочарование.

Саймон заерзал, надеясь, что эрекция пройдет и что он поступает правильно. С его-то невезением — неудивительно, если через неделю Кэт встретит другого и влюбится…

Веруя в Джесси Чарлтон и тайком скрестив пальцы, он сказал:

— Если помнишь, ты не хотела ставить под угрозу нашу дружбу. И я понял, что ты права. Лучше оставаться друзьями, Кэт, чем все эти проблемы с сексом и прочим…

К его облегчению, она улыбнулась.

— Секс и прочее… А знаешь, это ведь не так ужасно.

Саймон не знал. Ему было очень стыдно, но он еще не открыл для себя радости настоящего секса с настоящей девушкой. Если приятели в колледже узнают, он, наверное, умрет…

— Конечно, нет, — ответил он, одаряя Катерину улыбкой покорителя сердец. Не сознавая, что повторяет слова Иззи, Саймон солгал: — Но дружба куда важнее секса, честное слово. Мы ведь не хотим ее лишаться, правда?

Глава 56

Иззи не подозревала о сплетнях вокруг ее предполагаемого, романа с Тэшем и была удивлена и смущена, когда в субботу, вернувшись домой, получила суровую отповедь от дочери.

Поскольку Катерине, очевидно, нужно было выговориться, Иззи села на кровать и слушала, пока нотация не закончилась.

— Но, детка, я знаю, что он скотина. Эти дурацкие статьи в газетах — ерунда. Я не живу с Тэшем, честное слово.

— О… — Катерина обмякла. — Ну ладно…

— И за итальянского адвоката я тоже не вышла, — продолжала Иззи, чтобы повеселить ее. — Насколько я понимаю, в обозримом будущем мужчины на повестке дня не стоят. Я собираюсь сосредоточиться на работе.

— И я.

Иззи до смерти хотелось спросить, как дела у Сэма с Джиной, но она почувствовала: что-то по-прежнему беспокоит дочь. Она жестом попросила девушку сесть рядом. Поигрывая ее длинной каштановой прядкой, Иззи спросила:

— У тебя все в порядке, детка? Саймон… тебе не надоедал?

Катерина прижалась к плечу матери, как делала в детстве.

— Нет. Сегодня вечером мы с ним идем на матч по регби.

— О Господи, зачем? Ты же не любишь регби.

Катерина улыбнулась: Иззи выглядела такой возмущенной.

— Наверное, я передумала. Раньше я никогда не была на настоящем матче. Думаю, это весело.

«Все интереснее и интереснее», — усмехнулась Иззи и осторожно спросила:

— Значит, у вас с ним все хорошо?

Катерина грустно вздохнула:

— Если хочешь знать, Саймон мне безумно нравится, а он утверждает, что мы должны остаться просто друзьями.

— Ну и выдержка у парня!

Катерина пожала плечами.

— Но почему я должна быть несчастнее остальных? Мама, на этом доме наверняка лежит заклятие… У Сэма с Джиной все настолько нелепо, что мне даже неловко. Потом, Дуг. Он любит Джину и бродит по дому как призрак… — Катерина помолчала. — Мы с Саймоном. Ты… одна. Люсиль, которая поклоняется Тревору Макдоналду…

— Что?

— Сейчас, — продолжала Катерина с иронией, — Саймон внизу, на кухне, и Люсиль о чем-то с ним серьезно разговаривает. Вчера утром она там на целый час уединилась с молочником. А что касается Дуга… бедняга сам не свой, когда она рядом.

— А Тревор Макдоналд?

— Это лишь вопрос времени, — мрачно ответила девушка.

— Господи… — Иззи задумалась. — Ас Иерихоном все в порядке?

Кэт ухмыльнулась:

— Да, с ним все в порядке.

— Уже что-то.

— Правда, соседи не в восторге. Кажется, недавно он добился взаимности у их лабрадорши. Теперь она постоянно требует шоколадных батончиков и копченой скумбрии.

Иззи сразу поняла, что принять приглашение Вивьен на импровизированный ужин было огромной ошибкой.

Согласиться ее заставило лишь отчаяние. Сидя в студии звукозаписи, она на целый день подстраховывала себя от встреч с Сэмом, но вечера превратились в кошмар. Не в силах существовать в атмосфере все возрастающего напряжения, Иззи охотно ухватилась за предложение подруги.

Всего лишь неофициальный ужин и пара бутылок хорошего вина, уверяла Вивьен, а заодно — знакомство с Терри Плейделлом-Пирсом, самым чудесным мужчиной на свете.

«Но если это самый чудесный мужчина, — мрачно подумала Иззи, — то почему он связался с такой коварной, вероломной, хитрой стервой, как Вивьен Бресник?»

— Это подстава, — заявила она. — Вивьен, ну как ты могла?..

Вивьен была счастлива, что Малкольм Форрестер приехал первым. Судя по реакции Иззи, с нее бы сталось бросить взгляд на стол, накрытый для четверых, и немедленно уйти.

— Ну и что? — Она старалась говорить тише, чтобы ни Терри, ни Малкольм не услышали. — Я же сказала, это вечер в узком кругу, с друзьями… Малкольм — очень милый парень.

Иззи не заглотила наживку:

— В таком случае прости, если я за него не выйду.

Вивьен, демонстрируя навыки домохозяйки, включила микроволновку.

— Могло быть и хуже, — заметила она. — Малкольм разведен и обаятелен, настоящий джентльмен. И совсем не похож на Тэша Янсена.

Это правда. Иззи, набравшись храбрости, восхитилась красивым коттеджем, познакомилась с Терри, который действительно оказался весьма хорош, как и обещала Вивьен, и обменялась любезностями с Малкольмом Форрестером, врачом-гинекологом.

Он был немолод — за пятьдесят, — с серебряными прядками в темных, зачесанных назад волосах, с пестрым галстуком и добродушными манерами, которые сразу напомнили Иззи ее дедушку. Вивьен, обретя истинное счастье с Терри, кажется, решила, что Иззи следует расширить рамки и обратить внимание на мужчин зрелого возраста.

Но мучительно вежливый разговор, который касался то последней выставки в галерее Тейт, то таланта Диззи Ги-леспи, снова и снова заставлял Иззи сознавать, как отчаянно она скучает по Сэму. Чувство тоски не собиралось ее покидать. Каждый раз, когда Малкольм Форрестер обращался к ней «моя дорогая Изабель», она рисовала себе выражение лица Сэма, если бы он это слышал. Он не сводил бы с нее серых глаз, сияющих от восторга, как это неоднократно бывало в «Ступенях», а потом бы они дружно хохотали над блюдами из китайской закусочной.

Аппетит покинул Иззи. Она ковырялась вилкой в тарелке — это было мясо по-бургундски со свежей спаржей и крошечным молодым картофелем — и молча слушала, как Терри и Малкольм обмениваются историями о внуках. Ощущение одиночества усилилось, когда она поняла, что Терри и Вивьен держатся под столом за руки. Они не сводили друг с друга глаз, и после очередного примера детского остроумия Терри поглядывал на Вивьен, будто не в силах поверить, что она по-прежнему здесь. Тогда его лицо начинало сиять и он тайком улыбался.

Наконец, не в силах больше сдерживаться, Вивьен вскочила и скрылась на кухне. Вернулась с бутылкой шампанского.

— Я хотела подождать до конца ужина, но терпение никогда не было моей сильной стороной. Милый, можешь открыть бутылку? Не хочу сломать ногти…

В общем, трудно было назвать это величайшим сюрпризом, но Иззи покорно сделала недоумевающее лицо. Пока Терри неумело возился с пробкой, Малкольм поинтересовался:

— Мы что-то празднуем?

Вивьен, в аметистовом шелковом платье, сияющем при свечах, взвизгнула, когда пробка ударила в потолок и шампанское залило брюки Терри. Когда бокалы были наполнены, она прижалась к его плечу и произнесла:

— Дамы и господа, я хочу, чтобы вы узнали об этом первыми. Мы с Терри собираемся пожениться.

В суматохе поздравлений и объятий Иззи заставила себя подчиниться, когда Малкольм Форрестер решительно поцеловал ее.

— Потрясающие новости, — заявил он, поправляя галстук. — Как тебе кажется, Изабель?

Иззи, борясь с желанием вытереть губы рукавом, подтвердила:

— Прекрасные новости, Малкольм.

Вивьен сияла и даже не слушала.

— И конечно, — радостно продолжала она, — мы хотим, чтобы вы стати крестными…

Иззи уставилась на нее:

— Ты беременна?

— Пока нет. Но мы не собираемся тратить время даром. — Она обняла Терри. — В конце концов, мне почти двадцать восемь.

— Это не так уж много, — запротестовала Иззи, ища поддержки у Малкольма и чувствуя пустоту внутри.

Но Вивьен, видимо, прочла достаточно книг.

— Чем раньше, тем лучше, — сказала она. — Тебе не было еще и двадцати, когда родилась Катерина, а я уже в солидном возрасте для первых родов. С каждым годом возрастают шансы получить осложнение… Может случиться что угодно!

— И все-таки двадцать восемь — это не много, — упрямо повторила Иззи.

— Конечно, нет. — Малкольм Форрестер изящно пришел к ней на помощь, наполнил оба бокала и снова поправил галстук. — И потом, в наши дни все больше женщин ждут, пока им перевалит за тридцать, прежде чем завести семью. С профессиональной точки зрения я только за. — Чтобы подчеркнуть эти слова, он лучезарно улыбнулся Иззи, а потом игриво добавил: — Хотя с личной — я им не завидую. По крайней мере, мы с тобой уже прошли эту стадию и благополучно оставили ее в прошлом. Нам повезло, моя дорогая Изабель, не так ли? В нашем возрасте уже не нужно волноваться о таких вещах.

Глава 57

Помучившись полторы недели кошмарами, в которых фигурировала мозговая опухоль размером с дыню, Джина поняла, что реальность почти столь же безрадостна. Она сидела в безукоризненном серо-белом кабинете врача на четвертом этаже клиники Каллен-Парк, рядом с Сэмом, и молча смотрела на снимки. Потом осторожно положила их на стол, взяла Сэма за руку и, удивляясь своему спокойствию, спросила:

— И что теперь?

Врач уже не улыбался. Глиома — быстрорастущая злокачественная опухоль центральной нервной системы — это плохо. Судя по результатам обследования, он не сомневался, что это и есть болезнь, поразившая ДжинуЛоренс.

— Операция, — ответил он бесстрастно. Опыт научил его, что это наилучший способ избежать истерического взрыва. — Убрать как можно больше пораженных клеток, а затем начать радиотерапию. Я уже договорился, операция назначена на завтра. В девять утра.

— Значит, все-таки глиома, — сказала Джина, и ее пальцы, выдавая волнение, инстинктивно стиснули руку Сэма. Ее мать умерла от глиомы.

Врач помедлил, а потом кивнул и негромко признал:

— Боюсь, так оно и есть. Миссис Лоренс, хотел бы я сообщить вам более приятные новости. Мне очень жаль.

Операция продолжалась три с половиной часа. Дуг, не в силах оставаться в больничных стенах, ушел на улицу под дождь. Иззии Сэм, сидели друг напротив друга в приемной и без конца пили кофе. Поскольку разговор был неуместен, оба почти все время молчали. Иззи пыталась не думать о том, что происходит в операционной. Интересно, какие мысли обуревали Сэма. Потом она постаралась не думать о Сэме и о том, как все могло обернуться, не будь между ними дурацких препятствий.

— Ты нервничаешь, — сказал Сэм.

Иззи вскочила и подошла к окну. Дождь шел по-прежнему, на улице колыхалось море разноцветных зонтиков. Катерина, наверное, заканчивала реферат по биологии. Тысячи людей ели ленч, делая выбор между домашним салатоми лазаньей. А Дуг, без зонта и наверняка уже промокший до костей, ходил бог весть где…

Жалея, что не ушла с ним, Иззи вздохнула:

— Не знаю, что мы здесь делаем. Мы ничем ей не поможем.

— Джина хотела, чтобы мы пришли.

— Да, но у меня сил нет… — Не в состоянии смотреть на Сэма, она продолжала разглядывать улицу. — Я чувствую себя такой беспомощной…

— Перестань думать только о себе. Есть вещи, которые мы не в состоянии контролировать.

Через полтора часа в приемную вышел хирург. Иззи взяла Дуга за руку и почувствовала, какая она влажная.

— Что? — спросил Сэм.

— Это не опухоль. — Хирург, с болтающейся на шее маской, улыбнулся. — Весьма необычно… Я ничего подобного не видел за всю свою многолетнюю практику. Рентген был таким типичным, и я не сомневался, что это глиома…

— Так что это было? — чуть не крикнула Иззи, не в силах больше терпеть. — Она поправится? Что это, если не опухоль?

— Это ангиома, — успокаивающе объяснил хирург. — Несколько аномальныхкровеносных сосудов, похожих на спутанные ветки. Когда стенки сосудов ослабевают, возрастает риск кровоизлияния и итог может быть летальным. — Помолчав для пущего эффекта, он потер руки и снова торжествующе, улыбнулся. — К счастью, мы успели вовремя и обезвредили бомбу. Ангиома миссис Лоренс оказалась легкооперабельной, я просто перевязал проблемные сосуды и легко отсоединил их от общей кровеносной системы. Операция прошла в высшей степени удачно, и теперь миссис Лоренс сможет наслаждаться долгой и здоровой жизнью.

И ззи разразилась слезам и.

— Она не умрет, — прошептал Дуг. Вспотевший, ошеломленный, он обнял ее.

— Спасибо. — Сэм пожал руку врачу.

Когда они снова остались втроем, Сэм протянул Иззи чистый белый платок.

— Все хорошо, — произнес он с легким раздражением. — Не нужно плакать.

— Вот ублюдок, — всхлипывала Иззи, прижимаясь к Дугу. — Неужели нельзя было сказать нам об этом раньше?

— Однажды, когда мне было семь, я подстригла подругу. — Иззи, высунув язык, бережно зачесывала светлые волосы Джины, чтобы закрыть выбритое место. — В итоге она стала выглядеть примерно так. Ее мать меня чуть не убила, когда увидела.

— Дай-ка я посмотрю в зеркало, — попросила Джина. Она повернулась туда-сюда и облегченно улыбнулась. Когда повязку и швы сняли, волосы естественным образом закрыли шрам, и так удачно, что его почти не было видно.

— Поверить не могу… А я боялась, что мне обрили всю голову.

— Ты отлично выглядишь. — Иззи обняла ее. — И с тобой все в порядке, слава Богу. Как хорошо, что ты снова дома.

Джина была рада, что успела привести себя в порядок перед приездом Сэма.

— Снова цветы, — запротестовала она, утыкаясь носом в розы и вдыхая их тонкий аромат. — Скоро я смогу открыть цветочный магазин.

Сэм, явно чем-то обеспокоенный, придвинул стул и сел. Джина посмотрела на него:

— Что-то не так?

Он планировал разговор не один день, но легче не стало. «По крайней мере, — подумал Сэм, — сейчас у меня есть законный повод высказаться».

— Завтра я улетаю в Нью-Йорк, — начал он. — С клубом серьезные проблемы, и понадобится время, чтобы их уладить.

— Сэм, это ужасно. — К его глубокому облегчению, Джина, кажется, больше волновалась за него, чем за себя. — Что за проблемы?

— Менеджер клуба растратил крупную сумму на наркотики. — Сэм, помолчав, пожал плечами. — Наверное, это моя ошибка — перестал следить заделами лично. Но теперь мы в поле зрения налоговой службы, и скорее всего на это уйдет некоторое время.

— Ах ты, бедный. — Джина сочувственно заплакала. — А ведь скоро Рождество. Что за невезение!

— Да… Джина, еще… нам кое-что нужно уладить, прежде чем я уеду. Не знаю, как сказать…

Но Джина, внезапно покраснев, перебила Сэма:

— Пожалуйста, не нужно… Это была глупая ошибка с моей стороны… Я перепугалась, а ты был так добр, что подбодрил меня… Но теперь все позади, и я даже не ожидаю, что ты… — С трудом подбирая слова, красная как свекла, Джина безмолвно молила о прощении. Она была виновата в том, что поставила его в ужасное положение, но Сэм просто пожал плечами, не упрекнув ее ни словом. Сейчас Джина надеялась лишь на понимание и милосердие. — Я так испугалась… — шепнула она. — Испугалась умереть в одиночестве.

Сэм, не в силах поверить, что все так безболезненно закончилось, почувствовал, как с плеч свалился огромный груз. Ощущение свободы было невероятное.

— Всякий бы испугался, — уверил он, с облегчением целуя тонкую руку Джины. — Учитывая, что ты пережила… Да ты держалась молодцом. А теперь, — торжественно добавил Сэм, — тебе остается лишь одно…

Джина улыбнулась:

— Что именно?

Потянувшись к ней, Сэм поцеловал ее в щеку.

— Моя милая миссис Лоренс, — невозмутимо произнес он. — Разумеется, жить.

— Не знаю, переживет ли Люсиль, когда Джина вернется на Кингсли-Гроув, — заметила Катерина десять дней спустя. — Если бы мы не присматривали за ней, она уже давно перебежала бы в ее лагерь…

Иззи увлеченно красила волосы в прежний, ежевичный, цвет. Она стерла со щеки темно-синее пятно и удивленно взглянула на дочь.

— Что? Почему?

Лежа в ванне, Катерина наблюдала, как черные капли падают в раковину. Надеясь, что ни одна из них не угодит на дорогой ковер, она терпеливо ответила, намыливая руки:

— Куда бы ни пошла Джина, Дуг идет по пятам. Мне пришло в голову, что Люсиль, в свою очередь, захочет последовать за Дугом…

— Черт возьми… — Иззи кивнула. В этом был определенный смысл. Вряд ли здравый, но, несомненно, характерный для Люсиль.

— Мама, с тебя течет.

Но Иззи, погрузившись в свои мысли, ничего не замечала.

— Она не может уйти. Я повышу ей жалованье.

Катерина усмехнулась:

— Она предпочтет Дуга в подарочной упаковке.

— Но ведь он ей не достанется… Бедный Дуг. Ему нужна только Джина, а она обращается с ним как с каким-то барахлом. — Иззи покачала головой: — Нет-нет, нужно дать Люсиль какой-нибудь стимул.

— То есть другого мужчину. — Катерина добавила в ванну побольше пены и ногой включила горячую воду. — Похоже, мы сейчас не слишком преуспеваем там, где дело касается мужчин. Неудивительно, что Люсиль устала. Саймон отшил меня, Сэм летит в Штаты… даже молочник чересчур испуган, чтобы звонить в дверь. Придется тебе завести альфонса.

— Ну или писать умоляющие письма, — ответила Иззи, мрачно рассматривая запачканный краской ковер, — Тревору Макдоналду.

Глава 58

У Иззи едва нашлось время заполнить анкету на сайте знакомств, не говоря уже об альфонсах. Приближалось Рождество, запись альбома шла к завершению, успех «Поцелуя» вызвал череду интервью, фотосессий и выходов в свет. К разочарованию Иззи, эта безумная беготня не помогала забыть Сэма.

Мысли о Сэме, который был по-прежнему в Нью-Йорке, приходили Иззи на ум в самое неподходящее время. Она пыталась внушать себе, что это всего лишь из-за отсутствия секса, но тщетно. Все вокруг были счастливы — даже Дуг, который по-прежнему смотрел на Джину с собачьей преданностью, казался по-своему счастливым. И оттого ее собственное горе становилось все нестерпимее.

Рождество всегда было любимым временем Иззи, но на этот раз она не испытывала праздничного настроения. Единственное, чего ей хотелось на Рождество, — как следует выспаться.

Майор Реджинальд Перрет-Двайер, некогда служивший в Гвардейской дивизии, ветеран Второй мировой войны и постоянный автор писем в «Тайме», много чего не одобрял. Но более всего — певиц, ведущих предосудительный образ жизни, которые селятся по соседству и нарушают его высокоорганизованный распорядок. Несмотря на постоянное наблюдение через окно гостиной, он еще не установил, кто живет в доме номер сорок пять, а кто просто приходит в гости, но постоянный поток людей, во всякое время дня и ночи, лишь усилил его раздражение и заставил кровяное давление взмыть до небес.

— Наркотики и оргии, — прогремел он, убирая бинокль и глядя на свою бедную многострадальную жену. — Попомни мои слова, Милисента. Вот чем они там занимаются. Будь моя власть, я бы устроил с утра пораньше облаву на этот дом. Таким людям нужен хороший урок…

— А мне они показались довольно приятными, — возразила Милисента Перрет-Двайер, и ее брови тревожно дрогнули. Лично она считала весьма занятным жить рядом с поп-звездой. Иззи Ван Эш была так мила, когда на минувшей неделе Милисента постучалась и попросила горчицы. Впрочем, майор, который решительно не одобрял халатность на домашнем фронте, об этом не знал. Как и о том, что каждый раз, когда он отправляется совершать утренний моцион, жена переключает радио и подпевает, пока моет посуду.

— Просто бездельники и бродяги, — фыркнул майор и снова рассвирепел, когда «эта Ван Эш» вкатила во двор на дорогой машине и побежала в дом. — Ты только погляди! Даже не может припарковаться как следует. И не удосуживается запереть машину. Это же просто приглашение для воров…

— Отойди от окна, дорогой, — попросила жена, опасаясь, что майор вот-вот устроит один из своих печально знаменитых скандалов. — Они ведь не причиняют нам вреда.

Но скандалы, к сожалению, были именно тем, что в глазах Реджинальда Перрета-Двайера придавало жизни смысл.

— Вреда? — рявкнул он, глядя на жену как на безумную. — Здравого смысла у тебя так же мало, как и мозгов, женщина! Да как ты можешь говорить, что они не причиняют нам вреда, если их идиотский пес так обошелся с нашей Беттиной?!

«Вот, — подумала Иззи, — живое доказательство того, что не все собаки похожи на своих владельцев».

Майор, прямой, сухопарый и невероятно сварливый, по-прежнему не выказывал признаков усталости. Беттина, напротив, мирно лежала у его ног. Упитанная и добродушная, она благосклонно терпела хозяйские разглагольствования. Если Иззи посматривала на нее, Беттина виляла хвостом, будто извинялась за весь этот шум.

— …и это вовсе не смешно! — бушевал майор. — Ваша наглая тварь изнасиловала мою бедную невинную девочку, и я хочу знать, что вы намерены делать.

— Послушайте, мне очень жаль, — примирительным тоном сказала Иззи. — Но вы абсолютно уверены, что отец щенят — Иерихон?

Гнев майора достиг новых высот.

— Конечно, уверен! — яростно заорал он. — Эта псина появилась здесь полтора месяца назад! А Беттина, по словам ветеринара, на шестой неделе беременности. Никакой другой кобель к ней не приближался… никогда… и я крайне удивлен, что вы делаете такие предположения.

— Но это просто… — начала Иззи. Майор устремил на нее злобный взгляд.

— Видимо, ничего другого и не следует ожидать от человека… вроде вас, но я уверяю, мисс Ван Эш, что Беттина выросла в семье с очень строгими моральными правилами.

«Какая ирония судьбы, — усмехнулась про себя Иззи, — что именно майор Реджинальд Перрет-Двайер принес мне эти вести».

До тех пор Иззи это просто не приходило в голову. Теперь, впрочем, отрицать факты было невозможно. Прошло полтора месяца, с тех пор как Иерихон переселился к ней. Полтора месяца, с тех пор как Иззи и Сэм занимались любовью. Полтора месяца назад у нее в последний раз были месячные.

— Ох, Беттина, — прошептала Иззи в темноте спальни. — Мы с тобой обе беременны.

— Так не годится. — Джина вздохнула. — Дуг, перестань. Ты все делаешь неправильно.

Дуг, наморщившись от усердия, выпрямился и отступил назад. Что-то хрустнуло у него под ногой.

— Великолепно! — с отчаянием воскликнула Джина. — Ты раздавил фею. Молодчина.

На мгновение Дугу захотелось предложить ей самостоятельно наряжать эту дурацкую елку. Приятный вечер угрожал превратиться в очередное крупное разочарование, и Дуг начал от этого уставать. Хорошо Джине лежать на кушетке и выкрикивать наставления, точно сержант на плацу, но развешивание игрушек и мишуры никогда не было сильной стороной Дуга — и он, черт возьми, не собирался извиняться за свои промахи.

— Может быть, позовешь Иззи и Кэт? — спокойно предложил он, снимая с елки криво повешенную гирлянду и бросая ее обратно в коробку. — Похоже, я для этого не создан.

Джина, не подозревая, что Дуг близок к срыву, пожала плечами.

— Видимо, придется, — раздраженно ответила она. — По крайней мере, они понимают, как это делается. Куда ты идешь?

— Домой. — Дуг потянулся за курткой.

— Но я думала, ты останешься на ужин. — Она испуганно взглянула на него. — Я разморозила чили.

Дуг решил, что с него довольно. Завязывая шарф, он опрометчиво заявил:

— Я уже ужинал.

— С кем? С клиентом?

— Нет. С Люсиль Девлин.

— В жизни не угадаешь, что произошло, — сказала Джина, когда Иззи приехала на Кингсли-Гроув. Явно заинтригованная и в то же время слегка раздосадованная, она продолжала: — Дуг сегодня ужинал в ресторане. С Люсиль.

«В жизни не угадаешь, — парировала про себя Иззи, пытаясь сохранять серьезность, — но именно сейчас Люсиль сидит дома, пьет джин и смотрит сериал».

Потом она окинула взглядом груду недописанных рождественских открыток и раскрытую адресную книгу.

— А почему бы им не поужинать вместе? — весело спросила Иззи. — Они отлично ладят. И потом, Дуг — холостяк.

Джина неодобрительно поджала губы.

— Зато Люсиль замужем.

— Открою тебе секрет: это брак в больших кавычках.

— Правда?

— Да. Ладно, скажи мне, что сделать с несчастной елкой. Правда, мне понадобится стремянка. Где она?

— В чулане под лестницей, — рассеянно ответила Джина, продолжая думать о Дуге и Люсиль.

Иззи деловито завернула рукава желтого свитера и начала изучать сверкающее содержимое коробки с украшениями.

— Я, пожалуй, займусь елкой, — она извлекла перепутанную связку серебристо-лиловых фонари ков, — а ты достань чили из духовки. Я хочу есть.

Как только Джина вышла, Иззи бросила фонарики и схватила адресную книгу. Чувствуя себя воровкой, принялась листать ее, пока не нашла букву «С», и с облегчением вздохнула, обнаружив нью-йоркский телефон и адрес Сэма. Иззи торопливо записала то и другое на обороте открытки и сунула ее в карман джинсов. Она еще не решила, как именно поделится новостью с Сэмом, но, по крайней мере, сможет с ним связаться, и пусть для этого пришлось поиграть Джеймса Бонда и украсть информацию у ни о чем не подозревающей сообщницы…

Глава 59

Иззи села в самолет, исполненная решимости, но ее уверенность улетучилась, как только самолет приземлился. Ее больше не отделяло от Сэма обширное пространство Атлантики, и она сама подписала себе приговор. Обратной дороги нет. Она здесь, чтобы повидать его… сказать, что беременна…

Хотя перспектива жуткая, иного выхода Иззи не видела. После пятидесятой неудачной попытки она решила, что написать письмо — выше ее сил. Слова просто не шли на ум. Позвонить тоже нельзя. Не считая того, что непременно утратит хладнокровие, будет бессвязно бормотать и все сделает неправильно, она еще и не сумеет понять, что Сэм думает на самом деле. Иззи слишком часто видела, что он способен изображать отчаяние и одновременно успокаивающе говорить по телефону, а потому научилась не принимать его слова на веру.

Нет, письмо не подходит. Нужно лететь в Америку, сказать это, глядя в глаза.

«И вот я здесь», — вздохнула она, когда самолет приземлился.

— Волнуетесь? — заметил ее внезапную бледность пожилой бизнесмен в соседнем кресле.

Иззи кивнула. Ей еще никогда не было так страшно.

— Можете взять меня за руку, если хотите.

Она улыбнулась и покачала головой:

— Спасибо. Вряд ли это поможет.

* * *

Значит, Нью-Йорк готовился к вечернему снегопаду. Получив багаж и беспрепятственно пройдя таможенный досмотр, Иззи взяла такси у входа в аэропорт.

— Минус семнадцать, — лаконично сообщил шофер, посмотрев на нее в зеркало заднего вида. — И будет холоднее. Куда едем, леди?

Зубы у нее стучали, словно клавиши пишущей машинки. Стараясь выговаривать слова в промежутках между приступами дрожи и проводя замерзшими пальцами по влажным растрепанным волосам, Иззи промямлила:

— М-можете посов-ветовать п-п-приличный отель?

— Могу порекомендовать «Уолдорф-Астория». — Акцент у него был как у беременной женщины из сериала «Кег-ни и Лейси», а голос выдавал раздражение. — Или «Токио-Хилтон». Или мотель в Милуоки. Может, уточните?

«Остряк», — хмыкнула Иззи. А ведь она отказывалась верить, когда Вивьен рассказывала о нью-йоркских таксистах.

— Никаких проблем, — коротко ответила Иззи, постаравшись вложить в слова побольше сарказма. — «Уолдорф» меня устроит.

Отель оказался очень приличный — точнее, невероятно роскошный. Узнав стоимость номера, Иззи чуть не выскочила из холла на улицу. Но снаружи была серая слякоть, Иззи отчаянно хотелось в горячую ванну, и потом, возможно, таксист медлил у входа, чтобы встретить ее многозначительной ухмылкой. И если уж она так далеко забралась, что такое несколько лишних сотен долларов? У нее особая цель — возможно, самая важная в жизни.

Ароматная ванна, решила Иззи, отличный способ отвлечься от того, что нужно сделать, но не хочется. Она лежала в воде, пока не надоело, рассматривая свой плоский живот, вспоминая, как он выглядел восемнадцать лет назад, и рисуя себе повторение пройденного. Следующим летом она будет принимать ванну, погружаясь в воду и оставляя на поверхности круглую выпуклость размером с футбольный мяч. Идеальная симметрия, нарушаемая пинками крошечных ручек и ножек. Иногда — что менее приятно — пинок будет приходиться в мочевой пузырь. Неудобно расположенная выпуклость не позволит даже покрасить ногти на ногах.

Главный вопрос, конечно, будет ли Сэм вместе с ней наблюдать, как чудесным образом меняется ее тело. Станут ли они идеальной парой, как Вивьен и Терри, или же она окончательно отпугнула Сэма, когда сообщила, что подобное будущее ее не устраивает: главное — карьера, и вдобавок она уже немолода для того, чтобы заводить детей?

Хотя это случилось не по ее воле, Иззи ни о чем не сожалела. Может быть, виной тому был гормональный взрыв, но мысль о том, что она случайно забеременела в тридцать семь лет, уже не казалась пугающей. С Сэмом или без него, она справится — точно так же как справилась много лет назад, когда родилась Катерина.

Прикусив губу, Иззи снова задумалась, не позвонить ли Сэму (номер она помнила наизусть). «Нужно это сделать, прежде чем окончательно уграчу смелость. Хотя, возможно, надо накрасить ногти».

Трубку долго не брали, и Иззи начало мутить. Она напомнила себе, что всего лишь звонит Сэму, чтобы сказать о своем приезде в Нью-Йорк и предложить встретиться в баре. Это, в конце концов, не так уж страшно в отличие от той минуты, когда ей придется набраться смелости и сообщить о ребенке…

Но голос на другом конце провода принадлежал не Сэму. Более того, это был женский голос — сексуальный, сонный, будто его обладательницу только что подняли с постели.

Молясь, чтобы ошибиться номером, Иззи кашлянула:

— Э… Сэм дома?

Но судьба не собиралась оказывать ей милость. Сонный женский голос невозмутимо ответил:

— Кажется, нет. Через пару часов должен вернуться. Что-нибудь передать?

«Черт возьми». Иззи ощутила дурноту. Ей не приходило в голову, что может случиться такое. Женщина, с которой она говорила, уж точно не напоминала горничную.

— Да… — Она не могла струсить сейчас. Не оставить Сэму пару слов было бы ребячеством. И потом, может, присутствие этой женщины в квартире все же имеет логичное объяснение…

— Сейчас найду ручку, — сказала та. — Слушаю.

— Передайте, что звонила Иззи Ван Эш. — Иззи решила, что полное имя звучит по-деловому. — Я в Нью-Йорке, в отеле «Уолдорф-Астория», номер триста семнадцать. Если он сможет перезвонить…

— Номер триста семнадцать, «Уолдорф», — повторила женщина. — Записала. Я передам.

— Спасибо. — Иззи глубоко вздохнула и добавила: — Простите, если разбудила.

— Ничего страшного, — добродушно ответила женщина. — Я все равно собиралась принять ванну.

Медленно проползли два часа. Иззи никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Она переключала телевизор с канала на канал и мерила шагами роскошный номер, придумывая разумные причины, по которым в квартире Сэма могла обитать женщина. Проблема была в том, что ни одному из этих объяснений Иззи не верила.

Взгляд из окна лишь увеличил ощущение одиночества. Снова шел снег, белые хлопья кружились за стеклом и скатывались по нему точно слезы. Внизу сверкала и кипела жизнью Парк-авеню — манхэттенцы праздновали Рождество и толпились на улицах по пути домой или на вечеринку.

Когда пробило десять, Иззи подумала, что в любую минуту может зазвонить телефон и она услышит благословенно знакомый голос Сэма. Он скажет, что секретарша — или сестра, которой у него никогда не было, — передала ему сообщение. Он надеется, что Иззи готова, потому что заказан столик на двоих в «Спаго»…

«Впрочем, «Спаго», — с запозданием вспомнила Иззи, — находится в Голливуде». А телефон все равно не звонит.

Он не зазвонил и в половине двенадцатого. Иззи ощутила сбой биоритма. Она не спала накануне, и теперь боролась с желанием подремать, боясь, что может отключиться и не услышать звонок.

Но в то же время ее чертовски привлекала возможность провалиться в сон. Иззи была измучена. Продлевать умственную и физическую агонию не очень полезно для организма. Достаточно того, что она обгрызла все ногти…

— Милый, уже поздно, а ты все еще не перезвонил, — прощебетала Розали Хирш. Ее серый шелковый халат распахнулся, когда она потянулась наполнить бокал Сэма. — Том хочет знать, встретишься ли ты с ним завтра за ленчем. А еще какая-то Иззи просила позвонить ей в «Уолдорф», как только ты вернешься. Позвони, Сэм, вдруг это важно.

— Хм… — Сэм, с восхищением обозревая декольте Розали, провел рукой по ее обнаженному бедру. — Сомневаюсь.

— У тебя ни стыда, ни совести, — слабо запротестовала она, затаив дыхание, когда рука скользнула выше.

— Наоборот, — уложив Розали на подушки, с улыбкой ответил Сэм. — Мне очень стыдно из-за того, что я не перезвонил. Но есть более важные дела. Тебе не кажется?

Когда телефонный звонок обеспокоил ее в первый раз, Розали не возражала, но теперь он пришелся на особенно ответственный момент.

Если Сэм мог не обращать на него внимания, то Розали была не в силах игнорировать. Схватив трубку и намереваясь тут же отделаться от позвонившего, она выдохнула:

— Да?..

— Сэм вернулся?

«Женщина из «Уолдорфа»», — подумала Розали, закрывая глаза, и со смехом ответила:

— Э… да, но он сейчас занят. Извините… о… он перезвонит вам позже, хорошо?

Она нажала на рычаг и положила трубку рядом с телефоном, после чего вновь сосредоточилась на Сэме.

— Кто это был? — удивленно поинтересовался он.

— Да так. — Розали выгнулась в экстазе дугой. — Не останавливайся, милый… О Господи, только не останавливайся!..

Глава 60

Дуг по уши ушел в работу, когда в кабинете появилась Джина.

— Вот так сюрприз. — Он старательно скрывал восторг. Джина, явно нервничая, сняла оливково-зеленый берет — на тот случай если Дуг захочет ее поцеловать. Но он не захотел. Тогда, неловко усевшись в кресло напротив, она положила на стол огромный сверток в подарочной упаковке.

— Я больше недели тебя не видела, — радостно объявила Джина.

Дуг кивнул:

— Да.

— Поэтому… решила заглянуть и повидать тебя. Посмотреть, как дела.

— Все хорошо, — ответил он, глядя на часы и старательно не замечая сверток.

И тогда оборона пала. Джина десятки раз проигрывала в уме этот разговор, но Дуг, видимо, не выучил свою роль. Он словно даже не был рад ее видеть.

— Послушай, мне очень жаль, что я тебе нагрубила, — пробормотала она, переплетая пальцы. — Я была не права. Но кто же знал, что ты просто возьмешь и уйдешь…

Дуг тоже не ожидал, что просто возьмет и уйдет, но, кажется, его поступок возымел желанный эффект. Воодушевленный словами Джины, он спокойно ответил:

— Я решил, что нет смысла оставаться.

— Я вела себя как избалованная дрянь. — Джина казалась ужасно печальной. Разгладив на коленях темно-зеленую юбку, она кивнула в сторону подарка. — И мне действительно очень стыдно. Я не знала, увижу ли тебя на Рождество, и решила вручить подарок сразу.

— Очень мило, — торжественно отозвался Дуг. — Спасибо.

— Какие у тебя планы? — Джина прикусила язык, но слова уже вырвались. — Останешься в Лондоне или куда-нибудь поедешь?

Он пожал плечами:

— Еще не решил, хотя, видимо, останусь здесь. Повидаюсь с друзьями, ну и все такое.

Странно, но до сих пор Джина не замечала легкого, хоть и несомненного, сходства между Дугом и Энтони Хопкинсом. Теперь, глядя на него, кажется, впервые она поняла, что у них одинаковые глаза. И форма губ…

Собравшись с силами и пытаясь не выказывать ревности, она спросила:

— Ты куда-нибудь пойдешь с Люсиль?

— Наверное. — Дуг, внутренне восхищенный успехом своей кампании, чувствовал, что может позволить себе некоторое великодушие. С легкой улыбкой он поинтересовался: — А чем ты будешь заниматься?

«Это моя вина, — горестно подумала Джина. — Он всегда был так добр ко мне, а я обращалась с ним как с последним ничтожеством. Я заслужила наказание».

— Ну, я не буду скучать. — Ее голос прозвучал неестественно высоко. — Разумеется, я еще не готова к безумным вечеринкам…

— А как насчет двадцать пятого числа?

Джина даже не хотела думать про двадцать пятое, иначе рисковала заплакать.

— Ну… — Она небрежно помахала рукой. — Честное слово, я найду себе занятие…

Дуг, который никогда никому не причинял боли намеренно, счел ее грустный стоицизм душераздирающим.

— Если у тебя нет других планов, — сказал он, откашлявшись, — может, проведем Рождество вместе? Двадцать пятого открыто много ресторанов, так что не обязательно идти… на безумную вечеринку.

— Правда? — Кровь прилила к бледным щекам Джины. — Двадцать пятого? Ты хочешь поужинать со мной?

— Если ты не против, — улыбнулся Дуг. Вот он и сделал это. Оказалось не так уж трудно.

— Охотно! — воскликнула Джина. — Трудно представить себе что-то более приятное… Но тебе не нужно заказывать столик в ресторане, я могу сама приготовить ужин. Давай проведем день у меня.

Дуг сделал вид, что размышляет.

— Только если не заставишь меня украшать елку.

— Я ничего не заставлю тебя делать, — с восторгом заявила Джина. — Только приходи. В конце концов, это главное…

— Вот вы и вернулись, — заметила Люсиль. Внимательно оглядев Иззи с головы до ног, добавила: — Выглядите слегка усталой. Перелет на вас сказался… Что вам нужно, девочка моя, так это тарелка горячего супа и большой кусок хлеба.

Больше всего Иззи нуждалась в Сэме, но все-таки слабо улыбнулась и в сопровождении экономки отправилась на кухню, где на плите кипела кастрюля ее знаменитого супа.

— Вот, — сообщила экономка, ставя перед ней полную тарелку. — Уплетайте — и вам сразу полегчает.

«Если бы», — грустно подумала Иззи. Аппетита она лишилась по ту сторону Атлантики, но Люсиль стояла над ней, поэтому у Иззи не оставалось выбора.

— Как там Иерихон? — спросила она, заметив пустую корзинку.

Люсиль закатила глаза:

— Влюблен по уши. Воет под окном у Беттины, пока она не покажется. Они совсем как Ромео и Джульетта. А майор сходите ума. Но мне больше хочется знать, как дела у вас. — Сложив на груди пухлые руки, она снова устремила на Иззи пристальный взгляд. — Судя по вашему виду, в Нью-Йорке что-то пошло не так, как планировалось.

— Это была деловая поездка, — уклончиво отозвалась Иззи, смущенная сочувствием Люсиль. — Ничего более. Все в порядке.

Но Люсиль было не обмануть. Взгляд смягчился, когда она быстро посмотрела на живот Иззи.

— Благослови тебя Бог, девочка, — мягко сказала она. — Может, других тебе и удается дурачить, но ирландку-католичку не провести. Я различу беременную за пятьдесят шагов.

— Что?! — испуганно выдохнула Иззи и взглянула на свой плоский живот. — Но как? Как вы узнали?..

— Легко, — скромно ответила Люсиль, пожав плечами. — Нашла скомканное письмо к папаше, когда пылесосила у тебя под кроватью.

Заставив Люсиль дать обет молчания, чтобы, по крайней мере, спокойно провести Рождество, Иззи дождалась 26 декабря, прежде чем сообщить новость Кэт.

Это нужно было сделать. Хотя она по-прежнему подскакивала каждый раз, когда звонил телефон, от Сэма не было ни слуху, ни духу. Не пришла даже рождественская открытка.

Он, видимо, решил оставить злополучный роман в прошлом и закрутил интрижку с чувственной американкой.

«Наверняка это блондинка, — грустно подумала Иззи, стараясь не ревновать. — Красивая, сексапильная блондинка с идеальными зубами, которая безгранично предана Сэму Шеридану и, несомненно, младше меня лет на десять».

Катерина, лежа на кушетке, смотрела «Волшебника страны Оз» и методично поглощала печенье.

— Милая… — начала Иззи, присаживаясь на подлокотник и прислушиваясь к собственному голосу. — Я хочу кое-что тебе сказать.

— Ты беременна?

«Люсиль не способна хранить секреты», — вздохнула Иззи, испытывая ярость и облегчение. Накручивая на палец прядь волос, она кротко ответила:

— Да.

Кэт резко села. Оставшееся печенье полетело на пол.

— Господи, да я пошутила.

Иззи лихорадочно закрутила прядку.

— А я нет.

— Ты действительно беременна? — воскликнула Катерина, и ее глаза расширились от ужаса. — То есть это не ложная тревога?

Иззи покачала головой. Тем временем Дороти на экране ободряла бедного трусливого льва. Теперь Иззи прекрасно понимала, как он себя чувствует.

— Это правда.

— Господи!.. Это ужасно. Мама, как ты могла?..

— Ничего ужасного, — возразила Иззи, испуганная бурной реакцией дочери. — Прости, дорогая, я понимаю, что для тебя это шок, но все-таки ничего ужасного тут нет.

— Тебе почти сорок. — Катерина мгновенно побледнела и ощутила тошноту. — Ты, кажется, достаточно взрослая. Тебе никогда не приходило в голову остановиться и подумать о том, как это будет унизительно для всех?

Иззи не была настолько наивна, чтобы ожидать немедленного понимания и безоговорочной поддержки, но невероятный эгоизм Кэт поразил ее.

— Я ведь никого не убила, — отрезала она. — Никому не сделала зла. Я всего лишь собираюсь родить ребенка…

— Которого всю жизнь будут называть нежелательным плодом любовной связи с Тэшем Янсеном, — с отвращением закончила Катерина. — Что за клеймо… Бедный малыш. Из всех мужчин на свете…

Иззи с открытым от удивления ртом уставилась на дочь.

— Кэт, послушай…

Но Катерина, неверно истолковав ее, словно испугалась еще сильнее:

— Нет-нет, только не говори, что собираешься за него замуж!

Не зная, смеяться или плакать, Иззи покачала головой:

— Детка, я не собираюсь ни за кого замуж, и уж меньше всего — за Тэша Янсена. Отец ребенка не он.

— Нет? — Катерина застыла. — Тогда, черт возьми, кто? Мама, неужели ты все-таки завязала интрижку в Риме?

— Нет.

Гнев сменился любопытством. К огромному облегчению Иззи, все возражения Кэт были связаны с Тэшем Янсеном.

— Тогда говори, — потребовала девушка. — Я не собираюсь играть в отгадки. Скажи, кто отец.

Иззи задержала дыхание.

— Сэм.

— Что? Быть того не может. Вы же с ним не спали.

— А разве у матери не может быть секретов от дочери? — Иззи старалась хранить спокойствие.

— Так ты с ним спала? То есть спишь? — поправилась Катерина. Осуждающе глядя на мать, она спросила: — Ну и сколько времени это продолжается?

Когда Иззи закончила свою грустную повесть, Дороти на экране телевизора успела проснуться в собственной постели, в Канзасе, и задуматься, не было ли все это просто сном.

— …поэтому я первым же рейсом полетела в Нью-Йорк, — Иззи пожала плечами, — и поняла, что все кончено. В конце концов, именно я посоветовала Сэму найти другую, поэтому трудно винить его за то, что он так и поступил. Конечно, неприятно сознавать, что я сама вырыла себе яму, но это все же не конец света.

— Мама… — Катерина обняла ее. — Знаешь, кто ты?

— Безнадежный случай.

С отчаянием глядя на мать, Катерина забормотала:

— Но если вы подходите друг другу…

— О да, мы два сапога пара, — губы Иззи дрогнули, — но, к сожалению, мой сапог оказался дырявым…

Глава 61

— Говорите громче, на линии помехи! — крикнул Саймон. Прикрыв мембрану ладонью, сказал: — Прекрати, Клэр.

— Кто такая Клэр? — возмущенно поинтересовалась Катерина.

— Никто. Прости, что ты говоришь? Неужели правда, что Дуг и Джина собираются пожениться?

— Да! — Катерина засмеялась. — Разве не чудо? Развод Джины завершился на прошлой неделе, она поняла, что влюблена в Дуга, и испугалась, что Люсиль его уведет… Поэтому на следующее же утро пришла в офис и сделала ему предложение! Саймон, это так смешно и мило — они бродят под луной, как Ромео и Джульетта!

«Проблема в том, — вздохнул Саймон с легким раздражением, — что ты всегда считала себя неизмеримо старше Джульетты. И что странного в гулянии под луной? Лично я бы охотно погулял с тобой».

— И когда свадьба? — спросил он, перекрикивая шум помех.

— Именно поэтому я и звоню. Свадьба в следующие выходные, и ты приглашен. Ты ведь приедешь? — Катерина помедлила и капризно повторила: — Кто такая Клэр?

— Говорят тебе, никто. Разумеется, я приеду.

— На все выходные?

Он улыбнулся:

— Да. Наверное, смогу вырваться. Буду в пятницу вечером, часов в шесть. Кэт, мне пора… мы собираемся на вечеринку. Пока.

Положи в трубку, он с торжествующим видом закатал рукава мятой рубашки и вновь присоединился к партии в покер за кухоннымстолом. Двое его соседей по квартире вопросительно смотрели на него, пока Саймон тасовал и энергично сдавал карты.

— Что за вечеринка? — поинтересовался Кении Бишоп, отламывая кусочек бисквита.

— И, черт возьми, кто такая Клэр? — спросил Джефф Сил.

Иззи, обрадованная новостью и гордая тем, что именно она познакомила Джину с Дугом, настояла, чтобы ей позволили самой оплатить все расходы.

Джина чуть не упала в обморок, когда поняла, в какую сумму обойдется свадьба.

— Мы не можем тебе этого позволить, — в ужасе запротестовала она. — Иззи, нет. Мы всего лишь собирались снять небольшой зал в ресторане «Сино». Там чудесная еда. Нет необходимости разоряться. Почему мы не можем пойти в «Сино»?

— Потому что если я не буду тратить деньги на важные события типа свадеб, — твердо отвечала Иззи, — то расшвыряю их на всякую ерунду вроде соляриев и налогов.

— Конечно, это шикарно, — с тоской сказала Джина, листая глянцевый буклет, — но чертовски дорого.

— Ну и что? — Иззи усмехнулась. — И ради Бога, перестань спорить. Я все заказала.

— Боже… — Джина чувствовала головокружение от восторга. — А я вчера позвонила Сэму и пригласила его на свадьбу. Посмотрим, что он скажет, когда обо всем узнает.

Отлетевшая пуговица на талии была последней каплей для Иззи, которая очень хотела выглядеть, как никогда, хорошо — ведь она не видела Сэма три месяца. У нее сердце ушло в пятки, когда он зашагал к ней через заполненный гостями зал регистрации.

«Это нечестно», — грустно подумала Иззи. Сэм, разумеется, был одет в безупречный черный костюм и белоснежную рубашку. Высокий, красивый, обладатель неуловимой харизмы, которая отличала его от остальных мужчин и которой не могли противостоять женщины, он выглядел сногсшибательно. Нью-Йорк и молодая возлюбленная явно пошли ему на пользу. Иззи, мечтая провалиться сквозь землю, попыталась утешиться тем, что он, по крайней мере, не прихватил с собой любовницу. Но отчего-то эта мысль не принесла ей радости.

— Привет, Иззи, — вежливо улыбнулся он одними губами. — Ты выглядишь…

Сэм помедлил. Иззи, прекрасно зная, как выглядит, поморщилась.

— …как мокрая курица, — весело ответила она, решив, что иного пути нет. — Когда мы выходили из дома, было солнечно, поэтому я даже не взяла плащ, не говоря уже о зонтике. Кэт страшно злилась… Утром она потратила полчаса на то, чтобы уложить мне волосы, а когда мы приехали сюда, я походила на утопленницу, так что все пришлось переделывать. А еще я умудрилась порвать колготки, когда выходила из машины, — отчаянно призналась Иззи, прежде чем Сэм успел заметить это сам. — Так что я в полнейшем беспорядке.

— Я собирался сказать, что ты отлично выглядишь, — возразил тот. — Но если ты так не считаешь…

Когда люди говорят «отлично выглядишь», то, по наблюдениям Иззи, почти всегда имеют в виду «ты поправилась». Прекрасно помня о том, что за минувшие две недели она набрала почти семь фунтов, и, молясь, чтобы Сэм не заметил у ее ног отлетевшую пуговицу, Иззи втянула живот и поспешно сменила тему:

— Кэт говорила тебе, что получила отличные отметки за экзамены и поступила в медицинский колледж?

Сэм кивнул.

— Ты, наверное, гордишься ею.

— А Джина? Как тебе Джина? — лихорадочно болтала Иззи. — Ты можешь поверить, что она действительно выходит за Дуга?

— Почему бы и нет? — сухо заметил Сэм.

— О, ты ведь не знаешь про Иерихона…

Сэм прервал Иззи на полуслове, слегка коснувшись влажного рукава ее жакета:

— Нас зовет регистратор. Лучше не отставать. Потом расскажешь про Иерихона.

— Ладно. — Смущенная его очевидным равнодушием, Иззи провела пальцами по мокрым волосам. — Конечно.

— Иззи…

— Что?

Серые глаза, обрамленные густыми ресницами, оставались абсолютно бесстрастными.

— На полу, слева от тебя, лежит пуговица. По-моему, она твоя.

Вечер в мейфэрском отеле «Лафарн» получился роскошным. Джина, не скрывавшая радости с той минуты, как стала миссис Дуглас Стедман, обняла Иззи и шепнула:

— Это самый счастливый день в моей жизни. И его бы не было, если бы не ты.

— Не стоит благодарности, — усмехнулась Иззи. Вдали от Сэма куда проще вести себя нормально. — Просто случилось так, что я ехала на своем мотоцикле по нужной улице в нужное время…

— И это еще не все, — вмешалась Вивьен. — Если бы Иззи не пригласила меня на вечеринку к Тэшу Янсену, я бы никогда не встретила Терри. — Эмоционально закатив глаза, она покрепче сжала его руку. — И до конца дней жила бы горестной старой девой.

— То есть как я, — с кривой усмешкой подсказала Иззи.

— Ну да, ты великолепный образец старой девы, — протянула Вивьен. — По пути сюда мы видели рекламный щит с твоим изображением. Там была надпись «Поцелуй Иззи Ван Эш», а внизу кто-то подписал «Охотно».

— И все-таки я не замужем. — На глаза Иззи навернулись слезы.

— Фигня, — отрезала Вивьен. — Ты можешь подцепить любого мужчину, какого захочешь. — Обернувшись к Терри и сочно поцеловав в щеку, она добавила: — Разумеется, за исключением вот этого.

— Кто такая Клэр? — спросила Катерина. Саймон, подцепив на вилку кусок копченой лососины и решив, что она несомненно лучше консервированной, скрыл улыбку.

— Ты все время об этом спрашиваешь, — добродушно пожаловался он. — А я снова тебе говорю: никто.

— Не верю.

— Почему?

— Потому что это твоя девушка.

— И что? — Склонив голову набок, он изучал ее красивый профиль. — Ты ревнуешь?

Катерина ничего не ела. Она раскрошила булочку и теперь катала шарики из хлеба.

— Конечно, ревную, — пробормотала она, покраснев от стыда. — Я ее даже не знаю и уже ненавижу.

«В яблочко», — обрадовался Саймон, расплываясь в улыбке. Отложив вилку, он взял Кэт за дрожащую руку.

— В таком случае, возможно, ее действительно не существует.

Иззи знала, что это, конечно, проявление слабости, но после четырех часов вынужденной веселости она нуждалась в перерыве. Губы у нее болели от улыбки, от новых туфель ломило нога, а дурацкая юбка, пусть даже без пуговицы, оставалась чересчур тесной. Было очень трудно веселиться без помощи шампанского и еще труднее — избегать Сэма таким образом, чтобы дистанция между ними не бросалась в глаза.

«Чужая радость, — грустно размышляла Иззи, — не так уж и заразительна».

Глава 62

— Что ты здесь делаешь?

Услышав голос Сэма, Иззи едва не подпрыгнула. Она уже минут двадцать сидела на синей кушетке в пустой гостиной.

«Разумеется, прячусь от тебя». Но поскольку этого говорить не следовало, Иззи ответила:

— Ничего. Отдыхаю.

Сэм вздохнул. Будет непросто. Обсуждать что-либо важное с Иззи всегда было нелегко, а сейчас ситуация, мягко говоря, малообещающая.

«Но будь я проклят, если сдамся, даже не попытав удачу. Теперь, когда зашел так далеко…»

— Ты не рассказала про Иерихона, — напомнил он, сдвигая ее ноги и поудобнее устраиваясь на кушетке.

«О Господи! — запаниковала Иззи. — Не нужно больше светских разговоров!»

— Это не самая увлекательная сплетня на свете, — отозвалась она, пожимая плечами. — Он обрюхатил одну несчастную суку, только и всего. И на прошлой неделе она родила троих щенят.

— Хм. История казалась более увлекательной, когда ее рассказывала Катерина.

Иззи сердито взглянула на него:

— Если ты в курсе, зачем спрашивать?

— Ну, о погоде мы уже поговорили….

Он почти улыбался. Догадавшись, что Сэм издевается, Иззи огрызнулась:

— Не надо обо мне заботиться.

— Тогда не дуйся. Иззи, послушай, не стоит так себя вести. Я думал, мы хотя бы останемся друзьями…

Чем более разумные вещи он говорил, тем сильнее она его ненавидела.

— Настоящие друзья хотя бы рождественские открытки посылают.

Сэм рассмеялся:

— Ты тоже ничего мне не прислала.

— Только потому, что ничего не получила от тебя.

— Иззи, дело действительно в этом? — Он встал и достал бумажник. — Хочешь, я схожу в магазин и куплю тебе рождественскую открытку прямо сейчас?

— Замолчи! — Иззи твердо вознамерилась не улыбаться. Сэм всегда умел рассмешить, но сегодня надлежало сохранять самообладание.

Сэм подошел к каминной полке, где лежала пачка глянцевых буклетов, живописующих радости отеля «Лафарн». Достав ручку, он написал на обложке одного из них: «Счастливого Рождества, Иззи», — а на первой странице добавил: «С любовью, Сэм».

— Вот, — невозмутимо сказал он. — Ты довольна? Нет.

Иззи, охваченная ревностью, пробормотала:

— Не нужно писать «с любовью». Что подумает твоя подружка?

— Моя подружка… — Сэм задумался. — Какая подружка?

Иззи покраснела. Она приблизилась к опасной черте, но желание знать, что собой представляет эта «мисс Америка», было непреодолимо.

— Я слышала, у тебя появилась девушка, — бросила она небрежно, хоть и с бешено бьющимся сердцем. — Она красивая?

Сэм, кажется, не слушал. Забрав импровизированную поздравительную открытку у Иззи, он принялся царапать на ней что-то еще.

Не в силах скрыть нетерпение, Иззи повторила:

— Сэм, она красивая?

— Кто?

— Сам знаешь кто!

Он вздохнул и протянул ей буклет.

— Я решительно не понимаю, кто снабдил тебя этой сомнительной информацией, но у меня девушки нет. Если хочешь знать, последние три месяца я провел в постыдном целомудрии. Давай прочитай свою рождественскую открытку. Особенно последнюю строчку.

Иззи взглянула.

«Может быть, перестанем спорить и выйдешь за меня замуж?»

Слова стали расплываться, потому что глаза Иззи наполнились слезами, но теперь она даже не пыталась их удержать. Сэм сказал именно то, что она хотела услышать. Но ведь он лжет…

— Я разговаривала с ней по телефону, — прошептала Иззи. — Я позвонила тебе, а в твоей квартире была эта женщина. Сэм, я прекрасно понимаю, она ничего тебе не сказала, поэтому не вини себя. Когда я позвонила второй раз, ты был с ней в постели. То есть вы были… вместе. И пожалуйста, не ври мне, что ты три месяца жил в целомудрии, ведь я тебя прекрасно слышала… Поверить не могу, что ты лжешь!

Сэм несколько секунд молчал, потом, наконец, спросил:

— По какому номеру ты звонила?

— По твоему, разумеется.

Он назвал номер. Иззи кивнула — эти цифры неизгладимо запечатлелись в ее памяти, и Сэм улыбнулся.

— Там я жил раньше. Я продал эту квартиру два месяца назад. Продюсеру по имени Сэм Хирш.

Иззи перестала плакать. И дышать. Снова обретя дар речи, она спросила:

— Ты уверен?..

Сэм смотрел на нее в недоумении.

— Абсолютно. Деньги от продажи квартиры я потратил на уплату долгов клуба. Но если хочешь убедиться, можешь позвонить Хиршам и спросить.

В сознании Иззи пронеслись все подробности кошмарного путешествия в Нью-Йорк: шестнадцать часов в самолете, наглый таксист, вынужденное сидение в номере в ожидании звонка, растущий гнев…

— Ох, Сэм… — слабо сказала она, смущенно глядя на него. — Почему ты никому не сказал, что переезжаешь?

— Я сказал, — возмущенно возразил он. — Посылая Джине рождественскую открытку, я указал новый телефон и адрес. Тебе всего лишь нужно было спросить у нее.

— Я проделала такой путь впустую…

— То есть ты звонила мне из Нью-Йорка?!

Иззи прикрыла глаза, не в силах поверить, что это действительно произошло. Она кивнула.

— Какие приятные новости. — Сэм был заинтригован. — Значит, ты действительно хотела меня видеть?

— Может быть… — осторожно ответила Иззи. Уголки ее рта начали приподниматься. — Черт возьми, Сэм. Да, я полетела в Нью-Йорк, потому что хотела тебя видеть, и в итоге выставила себя идиоткой! Вот, пожалуйста, я признаю. Теперь ты счастлив?

— Возможно, — улыбнулся он и, наконец, обнял ее. — Хотя я буду гораздо счастливее, когда ты согласишься выйти за меня замуж.

Нижняя губа Иззи вновь задрожала. Сэм поцеловал ее, потом откинулся назад и заглянул в карие глаза. Его лицо было убийственно серьезно.

— Иззи, я искренен. За три месяца я успел хорошенько подумать, и это единственный ответ. Я ничего больше не хочу. Даже не представляю, как можно желать что-то еще. Понимаю, ты пыталась вести себя разумно, когда говорила, что мне нужны собственные дети, но ведь дело не в этом. Я скорее женюсь на тебе и обойдусь без детей, чем на ком-нибудь другом и…

Иззи, охваченная любовью, прижалась к нему. «Скоро, как только обрету способность мыслить связно, сообщу, что Мать-Природа вмешалась в наши планы». Но Сэм, обнимавший Иззи за талию, похоже, сделал это открытие самостоятельно.

— У тебя расстегнута «молния». — Он озабоченно смотрел на ее короткую ярко-желтую юбку. — В чем дело?

— Ну… — начала Иззи, но тут дверь гостиной распахнулась.

— Вот вы где! — укоризненно воскликнула Катерина. — О Господи, я же вас повсюду ищу!

Катерина появилась не вовремя. Иззи, пытаясь совладать с собой, спросила:

— Что-то случилось?

— Нет, конечно. — Шагнув к ним, девушка протянула запечатанный коричневый конверт. — Просто мы гадали, где вы только и всего. Дуг только что вспомнил, что должен был отдать это Сэму, а я вызвалась отнести.

— Похоже на запрос о налогах, — слабо пошутила Иззи. Увидев затейливый неровный почерк, она удивленно сказала: — Это почерк Люсиль.

Катерина подмигнула Сэму:

— Тебе повезло. Похоже, это непристойное предложение. Теперь, когда Дуг вышел из игры, Люсиль положила глаз на тебя.

— Благодарю, — сухо отозвался Сэм, открыл конверт, вытащил смятый листок и нахмурился. — Но это писала не Люсиль.

Иззи взвизгнула.

— Не читай! — закричала она, пытаясь вырвать у Сэма недописанное письмо. — Это мое! Я как раз собиралась тебе сказать…

— Здесь говорится «Дорогой Сэм», — заметил тот, уклоняясь и быстро проглядывая содержание, а потом, с изменившимся лицом, обернулся к Иззи. — Это правда?

— Только дайте Люсиль взять дело в свои шаловливые ирландские руки…

Старательно сохраняя серьезность, Иззи ответила:

— Возможно.

Словно не замечая присутствия будущей падчерицы, Сэм уронил письмо на пол и обнял Иззи. И на сей раз поцелуй не был кратким.

— Поздравляю, — весело отозвалась Катерина. Ничуть не смущаясь, она устроилась на краешке столика и принялась терпеливо ждать, пока старшие закончат.

— Ну ладно, — спокойно сказала девушка, смерив Сэма решительным взглядом. — Все это очень хорошо, но, прежде чем дело зайдет дальше, я должна кое о чем спросить.

— О чем? — удивленно спросил Сэм. Его левая рука, невидимая Катерине, тайком скользнула в расстегнутую «молнию» у Иззи на юбке.

— Я хочу знать, — медленно произнесла Катерина, — благородны ли ваши намерения по отношению к моей матери.

Примечания

1

Деревня на шотландской границе, где влюбленные могли обвенчаться без соблюдения установленных английским законом формальностей. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Район в историческом центре Лондона.

(обратно)

3

Популярный сериал о повседневной жизни нескольких семей в рабочем районе на севере Англии.

(обратно)

4

В Испании — закуски, подаваемые в баре к пиву или вину (часто включаются в цену напитка).

(обратно)

5

Издательство, выпускающее в основном любовные романы.

(обратно)

6

Прерванное совокупление (лат.)

(обратно)

7

Знаменитый американский гольфист.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?